ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ
оОООо
ИЗДАТЕЛЬСТВО
АКАДЕМИИ НАуК СССР

Редакционная коллегия.
нроф. В И. Авдиев
к.и. и. Г Г. Дилигенский(отв. секретарь)
чл.-корр. АН СССР С. В. Киселев (глав¬
ный редактор)
проф. Г. А. Меликишвили
к. и. н. II. М. Посгповская
к. и. н. О. И. Савостьянова
акад. В. В. Струве
к. и. ы. 3. В. Удальцова
проф. С. Л. Утченко (зам. гл. редактора)
Адрес редакции: Москва, 1-я Черемушкинская, 19,
Институт истории АН СССР
Технический редактор '1 Аверкиева.
Т-10593 Подписало к печ. 16/1Х—1900 г. Формат-бумаги 70х1081/и Бум. л 8,75
Печ. л. 23,97+3 вклейки Уч.-изд. листов 28,8 Заказ 623 Тираж 22С0 экэ.
2-я типография Издательства Академии наук- СССР. Москва, Шубннский пер.,д. 10

АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ
3 (73)
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЧЕТЫРЕ РАЗА В ГОД
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА 1960

Г. А. Меликишвили
НОВАЯ УРАРТСКАЯ НАДПИСЬ ИЗ ИРАНСКОГО
АЗЕРБАЙДЖАНА
Иранист Р. К. Кикнадзе недавно указал нам на вышедшую
в 1953 г. в Тегеране книгу профессора Тавризского университета Мо¬
хаммед Джавад Машкура «Тарих-е-мардом-е Урарту» («История народа
Урарту»), которая содержит также небольшое послесловие на английском
языке, написанное Ричардом Фреем *. По сообщению проф. Фрея, на тер¬
ритории Иранского Азербайджана, в крайних северных горных областях
Ирана, в области АгазЬагап или С^агаЭа Dagh, к северу от поселения Эе-
деп<1е1 (в пяти км от административного центра Уаггацап), была открыта
не известная до сих пор наскальная урартская десятистрочная надпись.
Она имеет в высоту 115. см и в длину — 47 см.
Впервые информацию об этой надписи проф. Машкур опублико¬
вал в персидском журнале «ОапевЬ» (II, 1950, №№ 5 и 6). Здесь же
помещен фотоснимок, на котором отражена примерно четвертая часть
надписи.
Сфотографировать целиком всю надпибь в то время не удалось, так
как три четверти ее были покрыты слоем земли. Из-за дальности и
труднодоступности места, где находится надпись, проф. Машкуру удалось
добраться до надписи лишь весной 1953 г. (когда земля освободилась
от снега и дороги стали проходимыми) 1 2. С двумя спутниками он посе¬
тил это место, очистил надпись от слоя земли, сделал ее фотоснимок и
зарисовку.
Но, к сожалению, в книге проф. Машкура помещена лишь зарисовка
(автография) надписи; выполненная неспециалистом, а также, воз¬
можно, ввиду того, что некоторые места надписи, вероятно, плохо сохра¬
нились, автография эта, видимо, весьма неточна: форма знаков искажена,
знаки спутаны между собой, порой клинья опущены или же приведены
лишние клинья (видимо, в некоторых случаях естественные углубления
на скале были приняты зарисовщиком за клинья) и т. д.
1	Mohammad J avail Mashkur, The History of Urartu Nation and the
Discovery of an Urartu Inscription in Iranian Azerbaijan. With aSurvey Report in English
by Dr. Richard N. Frye, Tehran, 1953.
2	В окрестностях местонахождения надписи имеются следы древних поселений.
По сообщениям местных жителей, здесь были открыты древние погребения (принад¬
лежавшие, по их словам, «габурам», т. е. «гяурам», «неверным»), в которых были най¬
дены керамические изделия и бронзовые предметы. Некоторые из этих предметов проф.
Машкур приобрел на месте и затем передал Музею факультета искусств в Тав
ризе (фотоснимки некоторых из этих предметов помещены в книге проф. Маш¬
кура).

4
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
Так как нам неизвестно о попытке кого-либо из специалистов прочесть
данную надпись на основании автографии проф. Машкура или на осно¬
вании каких-либо других материалов, мы сочли возможным сделать
такую попытку. Ниже мы приводим фотоснимок помещенной в книге
проф. Машкура автографии надписи, а затем наше основанное на данной
автографии чтение надписи (клинописный текст — автографию, текст
надписи в латинской транскрипции и перевод надписи)
I —Т- ►►	ГгМ ьНОТ TF tj ^
•ilrJ -ifff ^ f -tH ff tffffc др 4*	*0-
~<T CtF 1“	~«f tff ·*&■ — 4ftfp ^	^
-V 4. 4MP ^ Cf j ^f-et	^ГТГг^ rjr. ttrrr tt
y f wf«- ►ffff 4hf îîr^ f «f—fff tf —fi tff Л tff
T	-fH КГ -fN * Ц -6K tff Ц< crffc e* «Г tfflTÿ» Г-
i<W r ffi- ÈfÊ км М*ЙГ-#Г^*^Гсб cFfffcflrc
►tff « «cff ff R·* ►/.- tffrt TM 7 trfTt e=t
Г —f- -fM p-f	44 cffy V- « ctif ►««fT cffffc fcE tff
r? « *< f-^ « j4 e; я te
лщ-~Г9ъъ* »дли uh:u;;: ; ufî-iîEïfï
i;sf::r.f» t : 3f *fï :: Ht f fff ·"· vr
MT*
*
Гм ? КГ* Ϋf ï»
· 3f ►···· Rwîtf3*W-,$E ►|F>5fFfP?»i 5ǻǻ»v	* fc fjf f j
r^n*ir-r«*:>EFt4î*sfFm??n«^.nfffFH^f^^
ззи-бУ1:.тт?‘Иг^3::^.|чИ1п^ЕГ-ГГ^нт?тг; .
fi
» * «

НОВАЯ УРАРТСКАЯ НАДПИСЬ ИЗ ИРАНСКОГО АЗЕРБАЙДЖАНА
5
1	D hal-[di]-ni uS-ta-a-bi ma-s[i] -ntiJ-V [gis §u]-ri-i-e
ka-r[u-ni] xka (?) -d[i]-a-u-n[i] LUGÀL KURpu-lu-a-di-re1 (?)-hi
fb]a-b[a]-ni KURe-ba-ni-e Dhal-di-ni ku-ru-ni-ni
Dhal- [d], i- [ni (?)]-ni eis su-ri-i ku-ru-ni-ni u§-ta-bi
5 IDsar5-du-ri-ni [Ia]r-gi§-ti-e-hi-e
1 Dsars-du-[ri]-§e a-li-e ha-u-bi XXI É. GALMES
XLV (?) (XLIV?) URU~[MEâ] IUDME â§-gu-rb]i [U]RU li-ib-li-i-u-ni
URU LUGÀL-n [u] -si a-gu-nu-ru1 (?)-ni gu-nu-sa ha-u-bi
1 Dsar6-du-ri-ni LUGÂL DAN.[NU] LUGAL al-su-u-i-e
10 LUGÂL KUR. KURMEs LUGÂL KUR bi-a-i-na-u-è a-lu-siURÜ tu-uS-pa-URU
«БогХалди выступил (в поход) со своим оружием (?),победил Кадиау (?),
царя горной страны Пулуади, Халди могуч, оружие (?) бога Халди—
могучее.
Выступил (в поход) Сардури, сын Аргишти. Сардури говорит: завоевал
я 21 крепость. 45 (или: 44?) городов я за один день захватил. Город Либ-
лиу(ни), царский город, укрепленный, в бою я завоевал.
Сардури, царь могущественный, царь великий, царь стран, царь
страны Биаинили, правитель Тушпа-города».
В начале надписи, в первой строке довольно ясно можно прочесть
слова, которые входят обычно в трафаретную формулу, стоящую в начале
урартских победных надписей:	u§-ta-a-bi... [GIS §u]-ri-i-e, и, таким об¬
разом, здесь без труда восстанавливается вся эта формула. И хотя иденти¬
фикация Стоящих в самом начале первой строки клиньев с теми или
иными знаками урартской клинописи довольно затруднительна, однако эта
неточность автографии не может поставить под сомнение принятое нами
в этой строке чтение.
Больше трудностей возникает при чтении 2-й строки, где после озна¬
ченной трафаретной формулы стоит имя побежденного царя и на¬
звание его страны. Чтение ka- [ru-ni]вначале данной строки — вне всякого
сомнения. После пробела, указанного в этом месте в автографии проф.
Машкура, стоит один вертикальный клин, обозначавший, по всей вероят¬
ности, детерминатив мужских имен. Следующий за ним знак скорее всего
может быть ka, однако если допустить, что стоящий вслед за детерминати¬
вом (?) небольшой клин приводится ошибочно, то тогда предпочтение сле¬
дует отдать знаку du. После этого довольно ясно выделяется комплекс,
начинающий знак di, а затем в автографии правильно читается:, а-ш
В указанном вслед за этим пробеле естественно восстановить ni, хотя бы
потому, что переходный глагол karuni требует постановки объекта в пЬ
падеже. Все же мы не уверены в правильности предложенного чтения
этого имени, во всяком случае его начальной части.
Во второй части этой же строки легко читается pu-lu-a-di. Так как
страна с таким названием упоминается в летописи царя Сардури II,
сына Аргишти (речь идет о ее завоевании — см. УКН, 155, Е, стк. 3—
18), то трудно сомневаться, что здесь стоит название именно этой страны.
Это подтверждается также и тем, что несколько ниже, в 7-й строке нашей
надписи, также ясно читается название «города Либлиуни, царского гот
рода» этой страны, который назван также «царским городом» страны Пу¬
луади в вышеуказанном месте летописи Сардури II (УКН, 155, Е, стк.
11—12). Поэтому в стоящей перед этим названием группе треугольных
клиньев мы можем усмотреть в первую очередь состоящий из трех тре¬

6
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
угольников детерминатив названий стран, областей (KUR), а перед ним —
состоящую из двух треугольников идеограмму LUGAL «царь». Остается
один лишний клин, однако он, вероятно, принадлежит предшествующему
знаку.
После названия страны puluadi в конце 2-й строки ясно выделяются
знаки a-bi, однако, так как наличие здесь «а» грамматически противоесте¬
ственно, следует думать, что перед ним опущены два небольших горизон¬
тальных клина, и поэтому здесь мы должны иметь не «а», а «е».
В начале 3-й строки как будто ясно различается комплекс ba-ni. Стоя¬
щий перед этим один вертикальный клин в таком случае может быть
окончанием знака «Ьа». Таким образом, мы восстанавливаем слово ba-ba-ni
«горный». Остальную часть строки нетрудно прочесть. В этом месте начи¬
нается, а затем в последующих строках (4—6) продолжается ряд трафарет¬
ных выражений: Dbaldi(ni) kuruni(ni) Dfealdini(ni) GlSsuri kuruni(ni)
üstabi msardurini Iargiätebe IDsardurise alie, в правильности чтения
которых в нашей надписи трудно сомневаться. Правда, в отличие от дру¬
гих урартских текстов, слово kuruni, которое обычно пишется с одним
«ni», появляется с двумя «ni», но мы в урартских текстах имеем один слу¬
чай (в летописи того же Сардури II), когда это слово в данном трафаретном
выражении также стоит в форме kurunini (УКН, 155, В, стк. 7 и 9).
В начале 4-й строки, после комплекса, обозначающего di, указан про¬
бел, в котором следует восстановить знак «ni», так как и все остальные
слова данного трафаретного выражения по сравнению с их обычным на¬
писанием имеют лишнее «ni» (см. выше о kurunini, а также транскрипцию
соответствующего места надписи). Обычно эта трафаретная формула
в урартских надписях встречается в виде: Dhaldi kuruni Dhaldini Glssuri
kuruni.
Текст надписи в вткк. 6 — 8 устанавливается также достаточно ясно.
Правда, идентифицировать стоящие перед названием libliuni следы
с каким-либо знаком на основании лишь автографии очень трудно, однако,
так как несомненно, что здесь мы имеем дело с названием города (см. дан¬
ное в следующей, 8-й строке определение «город царский», а также
УКН, 155, Е,стк. 11—12), то и восстановление перед libliuni детермина¬
тива названий городов, поселений (URU) не может вызвать сомнений.
Не совсем ясно чтение цифры, обозначающей количество «городов»
в начале 7-й строки, однако здесь речь идет лишь о выборе между «44»
и «45». Если все клинья, представленные в этом месте на автографии, на
самом деле имеются в надписи (их неестественное расположение в авто¬
графии вызывает в этом отношении некоторые сомнения), то предпочте¬
ние следует отдать чтению «45».
Вслед за стоящей после этой цифры идеограммой «город» также следует
группа неясных знаков, однако, так как ясно, что мы здесь имеем неодно¬
кратно встречающееся в надписях трафаретное выражение I UD МЕ äs-
gu-bi «за один день я захватил», то идентификация имеющихся в автогра¬
фий фрагментов отдельных знаков с соответствующими знаками урартской
клинониси удается легко. Трафаретность урартских надписей помогает
нам также при чтении довольно фрагментарно представленной на автогра¬
фии 8-й строки.
- Чтение последних двух строк, в которых упоминается царь Сардури,
с характерной для урартских царей трафаретной титулатурой, не пред-
> тавляет каких-либо трудностей. Видимо, эти строки на скале особенно
хорошо сохранились, и автография проф. Машкура в этом месте довольно
точно воспроизводит текст оригинала.

НОВАЯ УРАРТСКАЯ НАДПИСЬ ИЗ ИРАНСКОГО АЗЕРБАЙДЖАНА
7
Новая урартская надпись является интересным памятником истории
Наири-Урарту. Хотя завоевание страны Пулуади и ее царского города
Либлиуни, о чем рассказывает надпись, упоминается уже в известной
летописи Сардури II, но до сих пор не было известно конкретно, о какой
именно территории идет речь в данном случае, и, кроме того, наша надпись
содержит некоторый дополнительный материал об этом походе урартийцев
и о завоеванном ими при этом населении.
В летописи Сардури II там, где, согласно нашему восстановлению
структуры летописи 3, речь идет о событиях, происшедших в 747—745 гг»
до н. э., рассказывается о тех же событиях, о которых речь идет в нашей
надписи. В означенном месте летописи об этом сказано: «Сардури, сын
Аргишти, говорит: взмолился (?) я к богу Халди, владыке, к богу Тей-
шеба, к богу Шивини, ко (всем) богам страны Биаинвли (о том), что я хог-
тел (?) (совершить) по господнему величию во вражеских странах; прислу¬
шались (к моей просьбе) боги, открыли мне они дорогу. Я отправился,
выступил я (в поход) против страны Пулуади. Пришло (войско врага)
против меня (букв, передо мной) войной; отбросил я его, преследовал (?)
до города Либлиуни. Город Либлиуни, царский город, укрепленный,
в бою я завоевал. Надпись я там поставил. Города я сжег, страну разорил,
мужчин (и) женщин я оттуда угнал. Крепости я там построил для могу¬
щества страны Биаинили (и) для усмирения (?) вражеской страны. (Завое¬
ванную) страну я к моей стране присоединил» (УКН, 155, Е, 3—18).
Новооткрытая надпись из Иранского Азербайджана, видимо, высечена
во время завоевательного похода урартийцев в эту страну. Соответствую¬
щий же текст летописи составлен намного позднее. В последнем упомина¬
ется сам факт создания нашей надписи. Однако вместе с тем в нем нашли
отражение также события, происшедшие после означенного похода урар¬
тийцев: урартийцы предприняли шаги, чтобы прочно обосноваться в этой
завоеванной области,— построили крепости, в которых, несомненно, были
поставлены урартские гарнизоны, и эту страну «присоединили к своей
стране», т. е. превратили в урартскую провинцию. Это сообщение показы¬
вает, что где-то вблизи местонахождения надписи следует искать главное
поселение («царский город») существовавшего в этой области объедине¬
ния Пулуади — «город Либлиуни»; выясняется также, что в этом районе
существовали собственно урартские крепости и, следовательно, можно
ожидать и открытия их остатков.
Сопоставление этих двух надписей, повествующих о завоевании
страны Пулуади, позволяет судить также о характере этой «страны». Эта
последняя, по всей вероятности, не была особенно крупным объедине¬
нием,— характерно, что составители летописи сочли излишним упомя¬
нуть «царя» завоеванной страны. Пулуади, вероятно, было одним из гор¬
ных племен, жившим в северной части нынешнего Иранского Азербай¬
джана. В новонайденной надписи специально подчеркивается, что Пу¬
луади — «горная страна» (стк. 3). Также и количество завоеванных здесь
«крепостей» и «городов», как нам кажется, подтверждает мысль, что мы
здесь не имеем дела с крупным объединением. Речь идет о завоевании всего
лишь 21 «крепости» и 45 (или 44) «городов», тогда как, например, в одной
части страны Диаухи Аргишти I захватил 105 «крепостей» и 453 «города»
(УКН, 128, В, 1), в стране Игани (у Чалдырского озера) Сардури II
«за один день захватил» 35 «крепостей» и 200 «городов», в районе Севан¬
ского озера он же «за один день» захватил 120 «городов», взял также
20 «крепостей» (УКН, 155, F) и т. д.
3	Г. А. Меликишвили, Наири — Урарту, Тбилиси, 1954, стр. 211—214»
227—228.

8
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
В отношении типов поселений наша надпись дает картину, аналогич¬
ную другим областям Наири—Урарту. И здесь различаются два основных
типа населенных пунктов: «крепости» (Ё.ОАЬ, букв, «дворец») и «города».
Кроме того, среди крепостей выделяется центральное поселение данного
■объединения — «укрепленный царский город» (который приходится брать
с боя) — резиденция главы (вождя) объединения. В данном случае тако¬
вым является «город Либлиуни». Как нами показано в другом месте 4.
эти многочисленные «крепости» Наири—Урарту, которые десятками и сот¬
нями захватываются урартскими войсками, несомненно, не располагали
какими-либо значительными оборонительными сооружениями. Обычно
под ними подразумеваются места, огражденные циклопической стеной,
внутри которой иногда имелась также и цитадель. Такие пункты являлись
местом убежища для населения, жившего в нем или вблизи него, а также его
имущества (главным образом скота), при нападении малочисленного и
слабо вооруженного войска соседних мелких родоплеменных объединений.
Сам факт широкого распространения такою типа поселений является крас¬
норечивым свидетельством наличия характерной для родоплеменного
строя раздробленности. С другой стороны, в этих же краях существовали
также разбросанные вокруг таких укреплений мелкие населенные пункты
сельского типа, лишенные всякого рода оборонительных сооружений. Они
в урартских надписях упоминаются как «города» («поселения») — ШИЛ
С развитием общественной жизни постепенно происходил процесс об¬
разования крупных и прочных союзов племен, а в некоторых районах
даже раннеклассовых государственных образований. В таких условиях
те слабоукрепленные поселения, которые в столь большом количестве
были разбросаны на территории Наири — Урарту, теряли свое значение.
В связи с этим происходило, с одной стороны, возникновение крупных
крепостей с могучими оборонительными сооружениями, а с другой, бы¬
стрый рост количества мелких, лишенных всяких укреплений населенных
пунктов сельского типа (ШШ).
С этой точки зрения интересно сопоставить обстановку, которую ри¬
сует наша надпись для данного района Иранского Азербайджана, с об¬
становкой, засвидетельствованной урартскими источниками в крупных
объединениях, существовавших в то время в юго-западных областях
Закавказья. Если в последних, согласно этим источникам, на каждую
«крепость» приходилось переднем пять-шесть неукрепленных поселений—
небольших селений 5, то в стране Пулуади на каждую «крепость» приходи¬
лось всего лишь два неукрепленных пункта (1Ши) — в надписи называ¬
ется 21 «крепость» и 45 (или 44) «городов» (поселений). Таким образом,
в данном районе мы встречаемся с большим обилием слабоукрепленных
поселений, в чем мы склонны усмотреть свидетельство большей родопле¬
менной раздробленности. Если в юго-западных областях Закавказья
в данную эпоху преобладали крупные союзы племен и раннерабовладель¬
ческие государственные образования, то в юго-восточных районах Закав¬
казья и в соседних областях развитие, очевидно* еще не достигло столь
высокой ступени.
Конечно, включение этой области в состав Урартского государства,
превращение ее в урартскую провинцию в середине VIII в. до н. э.,
о котором сообщает нам летопись царя Сардури II, должно быть, намного
ускорило процесс общественного развития этого края.
4	Меликишвили, Наири — Урарту, стр. 334—340.
5	См. Г. А. Меликишвили, К вопросу о возникновении классового обще¬
ства и государства в Грузии (на груз, яз.), Тбилиси, 1955, стр. 88—89.

НОВАЯ УРАРТСКАЯ НАДПИСЬ ИЗ ИРАНСКОГО АЗЕРБАЙДЖАНА	9
В связи с тем, что открытие новой надписи выяснило местонахождение
страны Пулуади и ее главного поселения Либлиуни, нам кажется возмож¬
ным обратить внимание еще на одно обстоятельство, позволяющее даже при
том незначительном материале, который находится в нашем распоряжении,
судить об этнической принадлежности населения этой области. Мы здесь
имеем в виду то -обстоятельство, что название главного поселения страны
Пулуади имело, видимо, окончание -iu («ив»), типичное в то время для наз¬
ваний поселений на северо-восточной окраине Наири— Урарту, в районе
Севанского озера и в соседних с ним областях 6. Как и во многих других
случаях, «ni» в названии libliuni, возможно, является урартским форман¬
том. В нашей надписи (которая, как мы видели выше, особенно усердст¬
вует при употреблении суффикса «ni» — снабжает те или иные слова двумя
«ni» и там, где другие урартские тексты ставят лишь один «ni») название
этого «города» стоит в качестве объекта при переходном глаголе и, следо¬
вательно, требует оформления в ni-падеже. В таком случае местной фор¬
мой данного названия остается libliu. Правда, в летописи Сардури II
исходной формой этого названия взята уже libliuni, а в контексте
нашей надписи это название предстает перед нами не в форме libliuni,
а в форме libliunini (УКН, 155, Е, стк. 12; ср. там же, стк. 11), но это,
возможно, является результатом модификации, происшедшей на урартской
же почве. Урартийцы, вероятно, часто прибавляли к иноязычным назва¬
ниям широко распространенное в их языке окончание «ni» и затем рассмат¬
ривали эту форму с «ni» как начальную, исходную для данного названия.
Что как раз с таким случаем мы сталкиваемся здесь, показывает тот
факт, что именно в соседних с этой местностью краях мы встречаемся с рас¬
пространением названий «стран» и «городов», оканчивающихся на «iu».
В районе Севанского озера засвидетельствованы, например, названия:
Иштикунив (URUis-ti-ku-ni-u) 7, Луерунив (4u-e-ru-ni-u; вариант: KUR
lueruhi, очевидно, по ошибочному осмыслению ni в качестве фор¬
манта, а также в результате ассимиляции, происшедшей в этом последнем:
‘luehuhi) 8 9, Кам(а)нив (Чса-а-та-т-й, Чга-ат-т-й) ®, Аидаманив
(KURa-i-da-ma-ni-ü-ni, полученное от KURaidamaniu-ini) (УКН, 266, стк. 9),
Аркукив (Iar-qu-qi-u-ni, KURar-qu-qi-(i)-ni, Iar-qü-qi-ni-e, возникшее, воз¬
можно, от arquqiu-ini) 10. Видно, что то же окончание имелось в назва¬
нии главного поселения («царского города»), лежащего на западном по¬
бережье Севанского озера, крупного объединения Уеликуни. В надписи
сохранилось лишь окончание этого названия { ]riu (см. УКН, 156, DI+
■f DII, стк. 29 [URU] [l]-ri-u-ni, видимо, в качестве объекта при переход¬
ном глаголе, таким образом, в ni-падеже).
В качестве общего, собирательного названия присеванских областей
урартские надписи употребляют название u(e)durietiu (ni/hi), т. е. эту
область рассматривают как какую-то «Этиунй», как одну из составных
частей Этиуни. Это последнее же подобно «Наири» ассирийцев (общего
неопределенного обозначения территории, лежащей к северу от Ассирии),
в урартских источниках употребляется в качестве общего, собирательного
названия «севера»— обширной территории Южного Закавказья, начиная
от района Карса и Чалдырского озера (на западе) вплоть до Севанского
озера (на востоке). Характер этого названия довольно неясен. Оно, ко¬
нечно, не является наименованием какого-либо политического образова¬
6	М е л и к и ш в и л и, Наири—Урарту, стр. 116—-117.
7	УКН, 134, стк. 4.
8	УКЙ, 155, D, стк. 52; ср. УКН, 266, стк. 4; 156, DI + DII, стк. 6; 160, стк. 4.
9	УКН, 155, D, стк. 51; F, ctk. 23.
10	УКН, 155, D, 50; F, 22; 161, 2 и 4; 266, 5.

10
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
ния. На этой территории, судя по надписям, имелось много независимых
друг от друга объединений, имевших своих «царей». Скорее всего «Этиуни»
(вар. Этиухи) какое-либо нарицательное имя или географическое понятие.
Однако, так же как «Наири» не является ассирийским словом, а происхо¬
дит, очевидно, от названия одной из стран Наири, лежащей к северу от
Кашиярских гор хурритской области Nahria (или Nihria, ср. урартское
Nihiriani—название главного поселения страны Арме) п, так и Этиу(ни/хи)
могло быть неурартским, местным названием. С этой точки зрения обра¬
щает на себя внимание то, что и это название как будто имеет окончание
-im (= -iw) 11 12.
В поисках языковой среды, которой мог принадлежать данный суффикс,
наше внимание обращается к дагестанским языкам, в которых особенно
часто встречаемся с оформлением топонимики на -ib (напр.: Гуниб, Цу-
риб, Кахиб, Арчиб, Талиб и т. д.). По морфологической функции мы здесь
имеем одну из форм локатива, образованную посредством признака грам¬
матической категории вещи «Ь» и наиболее часто встречаемого соедини¬
тельного гласного «1». В этом отношении данная этно- и топонимика близка
к древнеалбанской среде, так как в языковом отношении албанские пле¬
мена принадлежат именно к северо-восточной, дагестанской групие ибе¬
рийско-кавказских языков.
В корнеслове интересующих нас этнонимических названий также
можно усмотреть ряд параллелей с древнеалбанской этнонимикой. Так,
например, выступающее в связи с Присеванским районом название uduri
(встречается в детерминативом племенных названий) давно уже сближа¬
ется с названием одного из албанских племен — удов. Последние, со¬
гласно сведениям античных авторов (Страбон, Плиний,Клавдий Птолемей),
были широко распространены на территории Албании, в настоящее же
время сохранились лишь в нескольких селениях в соседних друг с другом
районах Грузии и Азербайджана. Их язык принадлежит к дагестанской
группе языков.
Название страны Эриа(хи) урартских источников (южная (?) или
юго-западная (?) периферия которой находилась в районе совр. Ленина-
кана) сближают с названием известных из древнегрузинских источников
«эров» (herni) — также, очевидно, одного из албанских племен, которое
засвидетельствовано на нижнем течении р. Мори. В связи с этим можно от¬
метить, что название единственного известного нам поселения страны
Эриахи — Irdaniu(ni)^yKH, 133) также как будто имеет тот же суффикс -iu
(-iw).
Вытекающий из всего вышесказанного вывод о наличии в восточных
районах Этиуни албанских племен a priori не является чем-то неожидан¬
ным. Ведь здесь речь идет о территории, непосредственно примыкавшей
к Кавказской Албании и Мидии-Атропатене. Исследователи неодно¬
кратно высказывали предположение об однородности этнического со¬
става населения этих двух областей и о «северо-восточном кавказском»
характере его. Нельзя в связи с этим не указать на наличие ряда общих
древних этно- и топонимических названий, с одной стороны, в албано-да¬
гестанских областях и с другой, в области Урмийского озера, например:
главное поселение страны Зикирту Парда и Барда (Бардави) древней Алба¬
11	Дорога на север от Ассирии шла через эту область. Поэтому-то, очевидно,
данное название и превратилось у ассирийцев в общее обозначение северных стран,
севера — см. J. Lewy, Studies in the Historic Geography of the Ancient Near East
(Old Assyrian Caravan Roads), Or., 21, 1952, 4, стр. 407, 410 и др.
12	«ni» или «hi» в этом названии, очевидно, являются суффиксами, присоединен¬
ными к нему урартийцами, оформление его то «ni»-, то «Ы»-суффиксами говорит имен¬
но об этом.

НОВАЯ УРАРТСКАЯ НАДПИСЬ ИЗ ИРАНСКОГО АЗЕРБАЙДЖАНА	Ц
нии, название крупной прикаспийской области Андиа и аналогичные
названия в современной топонимике Дагестана (под названием андийского
известен также один из дагестанских языков и т. д. ). Название маней-
ского поселения Дурдукка (вар. Зурзукка) почти полностью совпадает
с названием северокавказского (бадбийско-кистинского) племени дур-
дзуков ит. д.
Своим окончанием название упоминаемого в открытой в северных рай¬
онах Иранского Азербайджана надписи «города» НЫш обнаруживает
близость к этой же языковой, этнической среде. Конечно, те моменты, на
которые мы здесь обратили внимание, весьма малочисленны и, вероятно,
не так уж многозначительны, однако, поскольку выводы, к которым
мы приходим на их основании, не только не противоречат, но, наоборот,
согласуются с выводами об этнической принадлежности древнейшего насе¬
ления интересующего нас края, сделанными на другом материале, мы сочли
возможным сделать их объектом внимания исследователей, интересую¬
щихся данным вопросом.

А. Лундин
НАДПИСИ НАДАВИЛА ЗАРИХА, СЫНА СУМХУ'АЛАЙ,
МУКАРРИБА САБА3
Государство мукаррибов Саба’ охватывает наиболее ранний период
истории южной Аравии, доступный в настоящее время исследователю.
Источники, которыми мы располагаем, ограничиваются эпиграфическим
материалом, правда, довольно многочисленным, но имеющим специфиче¬
ские трудности. Пожалуй, наиболее значительной при работе с южноараб¬
скими надписями является трудность датировки как абсолютной, так и
относительной: очень сложно установить надежные критерии для выделе¬
ния надписей периода мукаррибов, еще сложнее выяснить последователь¬
ность текстов внутри этого периода.
В последнее время государство мукаррибов Саба5 привлекает значи¬
тельное внимание исследователей; появляются все новые работы, связан¬
ные с публикацией или переизданием отдельных текстов, разработкой
проблем палеографии, хронологии и т. д. Эти работы показали, что многие
положения, ранее считавшиеся твердо установленными, ошибочны или не¬
достаточно аргументированы. В настоящее время являются спорными
такие важнейшие проблемы истории этого периода, как характер власти
мукаррибов, взаимная последовательность надписей, их датировка и т. п.1.
Поэтому на данном этапе разработки материала наиболее важным и
перспективным является, на наш взгляд, выделение групп надписей, бес¬
спорно относящихся к одному времени и связанных между собой, и их
комплексное исследование, ставящее своей целью выделить твердо установ¬
ленные факты и аргументированные положения и отделить их от сомнитель¬
ного материала и разного рода предположений.
В задачу настоящей работы входит комплексное исследование надпи¬
сей Надавила Зариха, сына Сумху'алай, мукарриба Саба5. Мы ограничива¬
емся надписями, автором которых бесспорно является Иада°ил, оставляя в
стороне не только надписи «частных лиц», где мукарриб называется только * VIII1	Так, Кариба’ила Ватара, сына Замарсалай, считают или последним мукар-
рибом (см., например, W. F. Albright, A Note on Early Sabaean Chronology,
BASOR, № 143, 1956, стр. 9—10; A. J a m m e, La Paléographie sud-arabe de J. Pi-
renne, Washington, 1957, стр. 121—128) или одним из первых (J. P i г e n n e,
Paléographie des inscriptions sud-arabes. T. I. Des origines jusqu’à l’époque himya-
rite, Bruxelles, 1956, стр. 288—289), a начало периода мукаррибов относят к началу
VIII в. до н. э. (А 1 b г i g h t, A Note..., стр. 10) или к V в. до н. э. (P i r e n n e,
Paléographie, стр. 153—154).

НАДПИСИ НАДАВИЛА ЗАРИХА, СЫНА СУМХУ< АЛАИ
13
по имени, без прозвища и имени отца, что делает идентификацию весьма
сомнительной, но и надписи, в которых авторство Йада°ила, хотя и весьма
вероятно, но не бесспорно.
В привлеченных текстах титул и имя автора всегда приводятся в стан¬
дартной форме: yd°l/drh/bn/smhcly/mkrb/sb>: «Йада"ил Зарих, сын Сум-
ху'алай, мукарриб Саба2 3 4 5 6» 2.
Обычно к Йада°илу относят также неизданную надпись RES, 3386,
однако в ней имя автора отсутствует 3; хотя восстановление имени Йада°ила
и кажется возможным, но оно небесспорно4, что заставило нас отка¬
заться от привлечения этого текста 5.
Йада°ила Зариха обычно считают также автором надписи CIH,
906е; этот текст сильно поврежден, и имя мукарриба восстанавливается
по знакам, сохранившимся в 4-й строке: [...ydC5l/dr]h/bn/sm[h‘ly]. Од¬
нако такое упоминание мукарриба в середине текста с прозвищем и име¬
нем отца противоречит всем имеющимся у нас данным о титулатуре мукар-
рибов 7. Это заставляет отвергнуть восстановление «Корпуса» и не вклю¬
чать CIH, 906 в число надписей Йада°ила Зариха.
Палеография большинства надписей Йада°ила известна, они относятся
к графическим стилям B1 (Fakhry, 33), В2 (RES, 3950), ВЗ (RES, 3949
и Gl, 1122+1116+1120) и В4 (CIH, 366 аир)8 9. Следует также отмс¬
тить, что все надписи Йада°ила состоят из одной строки ®. Найдены они
в различных пунктах на территории сабейского государства: в Марибе
(CIH, 957; RES, 4399) иСирвахе (Fakhry, 33; CIH, 366 <х,{3), двух основных
центрах государства мукаррибов, ив ал-Масаджид (RES, 3949, RES, 3950),
важном городище в 15—20 км от Мариба, до сих пор не посещенном
2	См.: CIH, 366 аир; CIH, 957; RES, 3949; RES, 3950; G1, 1122 + 1116 + 1120
(издание этого текста см. J. Ryckmans, ВО, XI, 1954, стр. 137, прим. 1) и Fakh¬
ry, 33. Ж. Пиренн приводит фотографию надписи, сделанную Гойкенсом в Сирвахе
(Pi renne, Paléographie, табл. ХПа), которую она обозначает как G1, 1530. По
палеографическим признакам эта надпись отличается от CIH, 366 а и р. По любезному
сообщению проф. М. Хефнер в письме от 16.XI 1958, неизданная надпись G1, 1530
воспроизводит текст CIH; 366а. Таким образом, отождествление Ж. Пиренн ошибоч¬
но; фотография Гокена дает тот же текст, что надписЯ Fakhry, 33; видимо, эти тексты
следует идентифицировать.
3	Ж. Рикмане указал, что в тексте сохранилось лишь имя отца и титул, а имя
и прозвище автора «являются просто конъектурой Глазера» (см. J. Ryckmans,
L’Institution monarchique en Arabie méridionale, Louvain, 1951, стр. 54, прим. 1),
но и после его работы в литературе встречаются указания на полное имя Йада°ила
в надписи RES, 3386 (см., например: P i г е n п е, Paléographie, стр. 133; J a m m е,
Paléographie de J. P. Pirenne, стр. 83). Проф. M. Хефнер в письме от 16.XI 1958 под¬
твердила автору правильность указания Ж. Рикманёа.
4	Исходя из имеющихся данных, RES, 3386 можно отнести как к Йада°илу, За-
риху, так и к Йаса°амару Баййину, сыну Сумху'алай, известному по надписям RES,
3650; RES, 4177 и RES, 4904. Для разрешения этого вопроса требуется детальное·
палеографическое исследование этих текстов с привлечением неизданных материалов,
из коллекции Глазера.
5	Отметим, что RES, 3386, по своему характеру близка к надписи G1, 1122 + 1116+
+1120, и в том случае, если ее 'автором действительно является Йада°ил, не может ни-
в чем изменить выводов данной работы.
6	См., например, A. F. L. Beeston, The Problème of Sabaean Chronology,
BSOAS, 16, 1954, стр. 45; Pirenne, Paléographie, стр. 131 и табл. ХПЬ.
7	О ней см. Ryckmans, Institutiôn, стр. 53—60.
8	Автор пользуется методом палеографического определения надписей, разра¬
ботанным Пиренн. Характеристику трафического пёриода В и стилей внутри периода·
см. Pirenne, Paléographie, стр. 127—129.
9	RES, 4399, по изданию «Репертуара», состоит из двух строк с направлением
письма справа налево. Но первый издатель текста, К. Гребенц, говорит лишь о двух
фрагментах; камни, на которых они высечены, были использованы вторично (см.
К. Grebenz, Die kleinén Fragmente aus Glaser’s Tagebuch IX (Marib), WZKM,
42, 1935, стр. 71). Возможно, что и в данном случае текст состоял из одной строки.

14
А. ЛУНДИН
ни одним исследователем 10 11. Наконец, надпись й, 1122+1116 +1120
происходит из ал-Джадйды, современного поселения к югу от Мариба.
Переводы надписей в большинстве случаев не вызывают сомнений,
хотя реальное значение некоторых терминов и формул не всегда понятно,
тем не менее для большей ясности последующего изложения привожу текст
и перевод привлеченных надписей.
1.	Fakhry, 33: yd°l/drh/bn/smb'ly/
mk;b/sb[3/. · ■]
2.	RES, 3950:	yd”l/drh/bn/smh'ly/
/mkrb/sb3/gn3/m‘rbm/byt/3lmqh/ywm/'sy/
ysqr/w3dhbh/b‘ttr/wb/3lmqh/wb/dthmym
3.	RES, 3949:	yd'3l/drh/bn/smh‘ly/
mkrb/sb’/bny/m'rbm/byt/ 3lmqh/ywm/
hw?t / kl / gwm / d’lm / wsymm / ’wdhblm
/whmrm/b‘ttr/wb/3lmqh
4.	Gl, 1122+1116+1120: yd°l/drh/bn/
smh‘ly/mkrb/sb3/gn3/mrd'm/
5.	CIH, 957: yd‘3l/drh/bn/smh‘ly/mkrb/
sb3 / gn3 / 3wm / byt / 3lmqh/ywm/dbh/'ttr/
/whwst/kl/gwm/d3lm / wsymm / wd/hhlm/
/wh[mr]m [/b'trr/wb/hwbs/nwb/]3linqh
6.	CIH,366$: yd°l/drh/bn/smh']y/mkrb/
sb3/bny/byt/3lmqh / ywm/ . . . bn/ whw§t/
kl/gwm / d’lm/wsymm/wd/ hblm/ whmrm/
b'ttr/wb/3lmqh/wb/dt/hmym ...
7.	CIH, 366a:	ydc3l/drh/bn / smhcly/
mkrb/sb3/gn3/byt/3lmqh/ywm/hc /hrmtm/
sltt3d/whw§t/kl/ gwm/d3lm/wsymm / wd/
hblm/whmrm/ b'ttr / wb / 3lmqh/wb /dt /
hmym/wb/'ttrsymm
8.	RES, 4399: yd°l/drh/bn/ [smh'ly /
/mkrb/sb3/ywm/bny/g .. .
Йада°ил Зарих, сын Сумхусалай, му-
карриб Саба[3. . . ].
Йада°ил Зарих, сын Сумхусалай, му-'
карриб Саба3, обнес стеной Ма'рабам,
храм 3Алмакаха, в день, когда он соору¬
дил Йашкур и орошенные области ее.
Во (имя) ‘Астара и 3Алмакаха] и
зат-Химйам.
Йадасзил Зарих, сын Сумху'алай, му-
карриб Саба3, построил Ма'рабам, храм
3Алмакаха, в день, когда он установил
всю общность бога и господина и до¬
говора и соглашения. Во (имя) сАстара
и 3Алма$аха.
Йада°ил Зарих, сын Сумху'алай, му-
карриб Саба3, обнес стеной Мардасам.
Йада°ил Зарих, сын Сумху'алай, му-
карриб Саба3, обнес стеной 3Аввам, храм
’Алмакаха, в день, когда он принес
жертву 'Астару и установил всю общ¬
ность бога и господина и Договора и
соглашения. [Во (имя) 'Астара и Хав-
баса] и 3Алмакаха.
Йада°ил Зарих, сын Сумху'алай,
мукарриб Саба3, построил храм 3Алма-
:каха в день, когда он ... и установил
всю общность бога и господина и до¬
говора и соглашения. Во (имя) 'Астара
и 3Алмакаха и зат-Химйам.. .
Йада°ил Зарих, сын Сумху'алай, му¬
карриб Саба3, обнес стеной храм 3Ал-
макаха в день, когда он принес трой¬
ную жертву благовонием ХРМТ и ус¬
тановил всю общность бога и господина
и договора и соглашения. Во (имя)
'Астара и 3Алмакаха и зат-Химйам и
‘Астара Шаймама.
Йада°ил Зарих, сын [Сумху'алай,
мукарриб Саба3] ... в день, когда он
построил.. .
Все известные надписи Йада°ила Зариха 12 носят строительный харак¬
тер. Сомнения возможны лишь для RES, 4399, но и в этом тексте во
10	См. Н. Wissmann und М. Н ö f n е г, Beiträge гиг historischen Geogra¬
phie der vorislamischen Südarabien, Wiesbaden, 1952, стр. 30.
11	Принято восстановление «Корпуса», хотя причины, по которым восстана¬
вливается имя hwbs «Хавбас», неясны.
12	В надписи Fakhry, 33 сохранилось лишь имя и титул, и ее характер неизвестен.

НАДПИСИ НАДАВИЛА ЗАРИХА. СЫНА СУМХУ'АЛАИ
15
втором фрагменте имеются слова Ьпу «строить». Таким образом, и этот
текст сообщает о строительной деятельности Йада°ила, даже если он и
не имел чисто строительного характера.
Большинство надписей Йада°ила Зариха построено по следующей
схеме: за полным именем и титулом мукарриба идет сообщение о постройке
(Ьпу или gn5) какого-либо сооружения, после чего следует вторая часть
надписи, начинающаяся со слова ywm «когда; в день, когда» 13. Эта часть
надписи, как правило, по своему содержанию резко отличается от первой;
более того, в большинстве случаев вторая часть текста рассказываемо таких
событиях, которые никогда не встречаются как основная тема надписи
мукарриба или как первая часть такой надписи. Это, например, так
называемая «формула федерации»14 (CIH, 366 а и |J; CIH, 957; RES,
3949). Текст формулы совпадает полностью, но только в RES, 3949, вто¬
рая часть надписи дает формулу без каких-либо добавлений, в остальных
трех текстах добавления различные. В GIH, 957 и CIH, 366 а эти добав¬
ления говорят о принесении различного рода жертв 15. В двух случаях
во второй части надписи идет речь о строительных работах (RES, 4399 и
RES, 3950), но, по-видимому, эти строительные работы чем-то отличаются
от тех, которые составляют предмет первой части надписей 16. Наконец,
в ряде надписей Йада°ила имеется и третья часть — заключительное обра¬
щение к богам (CIH, 366 а и р; CIH,957; RES, 3949; RES, 3950); в нем мо¬
гут упоминаться различные божества, но начинается перечень всегда
с'Астара; во всех известных нам случаях упоминается также бог луны,
’Алмаках.
При сравнении надписей Йада'5ила Зариха с надписями других мукар-
рибов выясняется ряд интересных моментов: при очень значительном
сходстве: в форме имени, в титулатуре, в темах надписей и т. д. — тексты
Йада°ила Зариха отличаются многими существенными особенностями.
Так, заключительное обращениё к божествам, частое в надписях Йада°ила,
совершенно не встречается в надписях других сабейских мукаррибов 17.
Отметим, что такое посвящение часто содержится в надписях периода му¬
каррибов, авторами которых являются частные лица (см., например,
CIH, 967, RES, 4226 и т. д.) или местные владетели (например царь ’Арба'ам:
CIH, 487 и Fakhry, 69) 18.
Наличие посвящения в ряде надписей Йада<5ила становится понятным
из их содержания: оно встречается только в надписях, которые сообщают
о строительстве храмов, причем все эти надписи имеют формулу посвяще¬
ния. Это подводит нас к другому интересному моменту: хотя нам известны
надписи не менее чем 15 мукаррибов Саба5, только в надписях Йада°ила
13	О значении термина ywm см. М. Н о f п е г, Altsüdarabische Grammatik,
Leiden, 1943, § 127, стр. 167; A. J a m m е, Inscriptions sud-arabes des Alentours de
Mâreb, «Cahiers de Byrsa», V, 1955, стр. 268. Не имеет второй части с ywm только
текст G1, 1122 + 1116 + 1120; неизвестно также имелась ли она в надписи Fakhry, 33.
14	Это название, прочно вошедшее в литературу (немецкое «die Bundesformel»,
французское «la formule de fédération»), мы употребляем только как условный термин,
не связывая его с реальным значением формулы.
15	См. ниже. В надписи CIH 366 р текст в этом месте не сохранился,
н можно лишь установить, что добавление в этой надписи отличалось от добавлений
в CIH, 366 а и CIH 957.
16	В надписи RES, 4399 от второй части текста сохранились лишь слова ywm/bny,
не позволяющие уточнить характер и объект строительства. В RES, 3950 для харак¬
теристики строительных работ употреблен глагол csy «сооружать, воздвигать, устраи¬
вать», не встречающийся в других надписях Йада°ила. См. также ниже.
17	За исключением фрагментированной надписи RES, 4814, где сохранилось лишь
имя автора и посвящение.
13 В этих надписях в формуле посвящения упоминаются не только божества,
но и мукаррибы.

16
А. ЛУНДИН
имеются сообщения о постройке храмов 1е. Предложить какое-то объяс¬
нение этому явлению не представляется возможным, можно только отме¬
тить, что, хотя из южной Аравии нам известно поистине громадное коли¬
чество храмов, надписи о строительстве их весьма редки 18 * 20.
Характерной особенностью надписей Йада°ила является то, что мы назо¬
вем «датировочной формулой», т. е. вторая часть надписи, присоединяемая
словом ywm, причем оно делит надпись на две части, резко разграниченные
по содержанию21. Такая датировочная формула встречается во всех
надписях Йада"ила, кроме G1, 1122+1116+1120, и в ряде надписей других
мукаррибов или частных лиц. Обращение к текстам мукаррибов показы¬
вает, что в большинстве случаев датировочная формула выражена стан¬
дартной фразой, повторяющейся в нескольких текстах; таковы сообщение
о ритуальной охоте 22 и так называемая «формула федерации» 23. По-види¬
мому, подобные параллели можно подобрать и к другим известным нам
вариантам датировочной формулы24.
Анализ надписей мукаррибов, имеющих датировочную формулу, по¬
казывает, что во всех случаях, когда можно установить характер основной
части текста, она содержится в надписях, связанных с культовыми дей¬
ствиями. Таковы надписи Йада°ила Зарихао строительстве храмов (CIH,
366 а и P; CIH, 957; RES, 3949; RES, 3950) и надписи о сооружении ал¬
тарей (CIH, 367; RES, 4177; RES, 4635= J, 538; автор последнего текста—
не мукарриб). Интересно, что датировочная формула содержится также
в тексте RES, 3948, рассказывающем об обнесении стеной города Кутала,
в то время как нам известен целый ряд параллельных надписей об обне¬
сении стеной городов, не содержащих датировочной формулы (см., напри¬
мер, RES, 4850; G1, А 776; G1, А 777 и т. д.). Но об обнесении стеной
Кутала упоминает другой текст, RES, 3946; из него следует, что построй¬
ка связана с мирным присоединением Кутала к сабейскому государ¬
ству в результате какого-то соглашения или договора 25 26. Весьма вероятно
.предположение, что это соглашение сопровождалось действиями культо¬
вого характера, которые и послужили причиной включения в RES, 3948
датировочной формулы.
18	Строительство храмов упоминается также в надписи RES, 3943, автор которой
неизвестен. Наличие посвящения в RES, 4814 позволяет сделать вывод, что этот
текст также сообщал о строительстве храма.
20	Так, о строительстве храма царем Ма'йна сообщает единственный текст (RES,
2831), который интересен также тем, что только он дает параллель к сабейской так
называемой «формуле федерации».
21	Ряд больших надписей мукаррибов (RES, 3943; RES, 3945; RES, 3946 и, может
быть, некоторые другие) распадается на большое количество частей или параграфов,
вводимых словом ywm (см. N. Rhodokanakis, Altsabaische Texte, I, SBAW,
206, 1927, стр. 33—35). Содержание некоторых из них дает параллели к датировочным
формулам других надписей, что позволяет нам привлечь и эти тексты, хотя они и не
имеют такого двучленного деления.
22	RES, 4177, 3—4:	ywm/s(y)d/§yd/'ttr/wkrwm. Ср. также RES, 3946, 7, и зна¬
чительно более позднюю Ry, 544, 3—4. Перевод формулы см. G. Ryckmans,
Inscriptions sud-arabes, XV série, «Le Museon», LXX, 1957, стр. 111—112.
23	RES, 3948, 2—3: ywm/hws t/kl/gwm/d’lm/wsymm/widjhblm/whmrm; RES, 3949;
RES, 3946; или с различными дополнениями: CIH, 366 a и (): CIH, ’957; RES, 3945,1,
и, по-видимому, CIH, 367, 2—4, причем в некоторых случаях в надписях разных
авторов эти дополнения совпадают—ср., например, CIH, 957: ywm/dbh/'ttr/whwSt... п
RES, 3945,1: ywm/hwçt... wdbh/'ttr или CIH,366а: ywm/h'/hrmtm и фрагменты Fakhry,
34: whyVhrm[tm] и CIH, 869: why‘/hr[mtm]; иногда дополнение представляет само¬
стоятельную датировочную формулу — ср. CIH, 366а: ywm/h'/hrmtm и RES, 3946, 7:
ywm/h'/mhy' и!ш CIH, 439, 2: ywm/tqdm/mhy'/drwnhn.
24	Так, формула ywm/bny в поврежденной надписи Йада°ила RES, 4399 находит
параллель в RES, 3943, 4, 6, а формула ywm/'sy в RES, 3950, может быть, найдет
параллель в поврежденном тесте CIH, 635.
26	См. Rhodokanakis, Altsabaische Texte, I, стр. 84—86; ср. также
Ryckmans, Institution, стр. 72.

НАДПИСИ НАДАВИЛА ЗАРИХА, СЫНА СУМХУ'АЛАИ
17
Наконец, датировочные формулы встречаются в больших текстах,
рассказывающих о походах и политических действиях мукаррибов (RES,
3943; RES, 3945; RES 3946). По-видимому, сама постановка таких надпи¬
сей носила культовый характер; это, быть может, подтверждается тем, что
надписи RES, 3945 и RES, 3946 обнаружены в храме.
Таким образом, связь датировочной формулы с культовым характером
надписи несомненна, она окончательно доказывается тем, что, как мы
увидим ниже, содержание датировочной формулы составляют действия
культового и сакрального характера.
Встает вопрос о значении «датировочной формулы»: действительно ли
она имеет датирующий характер, и если так, то идет ли речь о датировке
по событиям правления мукарриба или о более полной и развитой системе.
В сабейском государстве, как показало исследование Бистона, при¬
менялась система датировки по эпонимам 26. К периоду мукаррибов, оче¬
видно, можно отнести два датированных текста — CIH, 555 и J, 54026 27,
датировочная часть которых составлена по формуле: bwrh/X/drswt/
/N/bn/hzfrm «в месяце X эпонимата N. из рода Хазфарам» 28.
С этими текстами интересно сопоставить надпись CIH, 967, автор ко¬
торой, происходящий из рода Хазфарам, поставил свою надпись ywm/
rsw/‘ttr «в то время, когда он исполнял жреческие функции сАстара»29.
Здесь, очевидно, также надпись, датированная по эпониму, но так как
автором ее является сам эпоним, то вместо обычной формулы датировки
drswt/ N/bn/hzfrm употреблено то, что мы именуем («датировочной форму¬
лой»: ywm/rsw30. Таким образом, надпись CIH, 967, как нам кажется,
убедительно свидетельствует, что датировочная формула действительно
имела датирующий характер.
Второй вопрос: имеем ли мы дело с датировкой по событиям или с более
точной системой? Для своего разрешения он требует привлечения боль¬
шого и сложного материала, прямо не относящегося к исследуемой теме.
Можно лишь указать, что для двух наиболее изученных образцов датиро¬
вочной формулы — сообщения о ритуальной охоте и так называемой «фор¬
мулы федерации» — существуют две точки зрения. По одной из них, это
были регулярные, по-видимому, ежегодно повторяемые действия31, по
другой — какие-то экстраординарные события, связанные, например,
с восшествием на престол нового правителя или даже с установлением
26	См. A. F. L. В е е s t о n, Epigraphic South Arabiau Calendars and Dating,
L., 1956, стр. 28—34.
27	Бистон полагает, что датировка по эпонимам не засвидетельствована для пе¬
риода мукаррибов. Но палеографические признаки заставляют отнести к этому пе¬
риоду указанные надписи, сближающиеся также по ряду эпиграфических признаков:
см. А. Л у н д и н, СВ, 1959, № 2, стр. 211—212.
28	Термин rswt этимологически обозначает «жречество, жреческий сан», но в дан¬
ном контексте значение «эпонимат» бесспорно: см. В е е s t о п, ук. соч., стр. 31 и
прим. 76.
29	Видимо, такой же характер носит и поврежденный текст G1, 1131 + 1132 +
+ 1134 (см. М. Н ö f п е г, Drei- sabäischen Personenwidmungen, WZKM, 51, 1948,
стр. 40—42), где в строке 1 названы два автора надписи (но имя рода не сохранилось),
а в строке 2 после лакуны следует: rsw/'ttr. Если наше предположение верно, то сле¬
дует восстанавливать в строке 1: bh/hzfrm, а в строке 2: ywm.
30	Ср. ассирийский обычай, по которому эпонимы в год своего эпонимата уста¬
навливали стелу, иногда с надписью, на определенной площади города Аппнура:
см. И. М. Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту, ВДЙ,
1951, № 2, стр. 310. Интересно отметить, что в литературе имеются сведения, что в кол¬
лекции Глазера содержится ряд неизданных текстов, параллельных CIH, 967 (см.
N. Rhodokanakis, Katabanische Texte zur Bodenwirtschaft, II, SBAW, 198,
Abh. 2, Wien, 1922, стр. 52—53; Ryckmans, Institution, стр. 90—91).
31	См., например, Rhodokanakis, Altsabäische Texte, I, стр. 33—39;
A. F. L. B e e s t о n, The Ritual Hunt, «Le Muséon», 61, 1948, стр. 183—196.
2 Вестник древней истории, № 3

18
А. ЛУНДИН
династии 3?. Обе точки зрения в настоящее время можно считать равно
аргументированными. Однако, исходя из культового характера дати-
ровочной формулы, гипотеза о регулярности кажется предпочтительной.
Надписи Йада°ила Зариха позволяют судить о деятельности этого
правителя и установить до-известной степени круг его функций и прерога¬
тив. Прежде всего броеается в глаза строительная деятельность. Нельзя
не согласиться с мнением Ж. Рикманса, что «именно в области строи¬
тельства... наиболее часто проявлялась деятельность мукаррибов»* 33.
Действительно, выше мы уже могли видеть, что все надписи Йада°ила но¬
сят строительный характер.
Строительные -работы в надписях Йада°ила характеризуются только
двумя глаголами: или Ьпу «строить, построить» (CIH, 366 P; RES, 3949)
или gn? «обносить етеной, возводить стену» (CIH, 366 a; CIH, 967; RES,
3950; G1,-1122+1116+1120). Термин gn5 часто встречается в надписях му¬
каррибов Саба5 в применении к городу (см., например: RES, 3945 , 6;
RES, 3948; RES, 4850 и т. д.) или крепости (см., например, RES, 4904, 2)
и обозначает постройку стены, окружающей город. В надписях Йадарила
глагол gn5 встречается также в тех случаях, когда-идет речь о строитель¬
стве храма (см. CIH, 366 P; CIH, 957; RES, 3950). По археологическим
данным известно о существовании в южной Аравии трех так называе-
шх «овальных храмов», посвященных богу луны 5Алмакаху: знаменитого
храма 5Аввам в Марибе, храмов в Сирвахе и ал-Масаджид 34; все эти храмы
построены Йада°илем Зарихом. К сожалению, раскопки производились
только в Марибском храме и не были доведены до конца 35 — насколько
можно судить, они совершенно не затронули наиболее древних слоев,
современных основанию храма.
Надпиеи о строительстве храмов с глаголом gn5 были найдены на
«овальной стене» и, без сомнения, говорят о постройке этой стены. Инте¬
ресно, что встречаются парные надписи, рассказывающие о постройке
-(Ьпу) и обнесении стеной (gn5) одного и того же храма: в Сирвахе (CIH,
366 а и р) и в ал-Масаджид (RES, 3949 и RES, 3950). Надписи с гла¬
голом Ьпу обнаружены на той же стене, но разница глаголов показывает,
что в этих текстах идет речь о постройке каких-то других сооружений.
Напрашивается вывод, что надписи с Ьпу говорят о каних-то дополнитель¬
ных постройках, возведенных уже после овальной стены. К сожалению,
храмы в Сирвахе и ал-Масаджид не раскапывались, а храм в Марибе не
имеет параллельной надписи с Ьпу, и материала для суждения о реальном
значении глагола Ьпу в текстах о постройке храмов нет.
Наибольшее число1 надписей Йадарила, как мы видим, сообщает о его
'деятельности по строительству культовых сооружений, храмов. Но он
принимал участие и в возведении общественных построек, о чем сообщает
надпись G1, 1122+1116+1120, рассказывающая о возведении стены
■Марда^м (gn5/mrdcïn). О характере имени нам ничего не известно 36.
‘ 32 См., например, Ryçkmans, Institution, стр. 67—68; М. Н о f п е г, War
'dèr sabâische Mukarrib ein Priestérfürst? WZKM, 54, 1957, стр. 84—85.
"sa Ryckmans, Institution, стр. 62.
Ь* См. W i s s m a n n - H о f n e r, Beitrâge, стр. 22, 28 и 30.
35 См. F. P. A Г b r i g h t, Excavations at Marib in Iemen, «Archaeological Disco¬
veries in South Arabia», éd. R. Bowen ahd F. P. Albright, Baltimore, 1958,
стр.' 215—'268.
33 Оно встречается также в надписях CIH, 368, 6; CIH, 605 bis, 5 и восстановленное
в CIH, 350, 4 и СГН, 653. НадйИсиCIH, 350; СГН, 605 bis и CIH, 653 относятся к зна¬
чительно более' позднему времени. CIH, 368, автором которой является «друг» (mwd)
Сумхусалай и Йаса°амара, относится к периоду мукаррибов; палеография текста
неизвестна. Но эта' надпй'сь была наедена Галеви в Хиэмат абу-Саур в верхнем Джнуфе,
кто не позволяет1 идентифицировать mrdcm обоих текстов.

НАДПИСИ ИАДА” ИЛА ЗАРИХА, СЫНА СУМХУ САЛАИ
10
Обращение к параллельным надписям других мукаррибов Саба5, в част¬
ности Кариба’ила Ватара, сына Замар'алай (G1, А 776; G1, А 777; RES,
4850 и т. д.) 37, где объектом глагола gn5 всегда является город, позволяет
понимать mrd;m как название города, откуда происходит исследуемый
текст. В дневниках Глазера эстампажи, составляющие эту надпись,
обозначены как происходящие из ал-Джадйды; археологические описания
этого района сообщают, что ал-Джадйда—современное поселение па дороге
Марио—Тимна'; рядом с ним находится небольшое городище ал-Мукис,
с которого происходят надписи G1, 1111—1125 и 1333. Древнее назва¬
ние городища неизвестно 38 *. С этим городищем и следует отождествить
mrd'm исследуемой надписи. Наше мнение подтверждается также тем,
что исследуемый текст был высечен в нескольких экземплярах зэ, что
характерно именно для текстов на городских степах 40.
Среди строительных надписей других мукаррибов видное место за¬
нимают надписи о строительстве оросительных сооружений 41, однако
среди надписей Йада°ила таких текстов нет. Видимо, это объясняется
просто фрагментарностью дошедших до пас данных, ибо датировочная
формула надписи RES, 3950, свидетельствует, что Йада°ил строил ороси¬
тельные сооружения. Текст ее гласит: ywmAsy/ysqr/w’dhbh «в то время,
когда он соорудил Йашкур и орошенные земли ее» 42.
На первый взгляд кажется, что в надписи RES, 3950, датировочная
формула не имеет культового характера, однако нужно отметить, что
в обществах древнего Востока постройка ирригационных сооружений
часто считалась культовым действием. Можно предположить, что и
в древней южной Аравии ирригационные работы также рассматривались
как культовые. Некоторые данные подтверждают это предположение. Так,
анализ ранней минейской надписи RES, 2980 43 и сабейской надписи пе¬
риода мукаррибов RES, 3943, проделанный Ж. Пиронн, привел ее к вы¬
воду, на наш взгляд, убедительному, что в этих текстах термин dhb обо¬
значал не только орошенную территорию, но и храм или какое-то другое
культовое сооружение, помещавшееся па этой территории 44.
Исследование показывает, что действия, связанные с культом, состав¬
ляли очень значительную часть деятельности Иадас 5ила. К ним относится
по только строительство разного рода храмов и возведение храмовых стен,
37	В которых, как и в G1, 1122 + 1116 + 1120, нет датировочной формулы.
38	См. Wissmann - II ö f п е г, Beiträge, стр. 36—37. Кроме исследуемого
текста, опубликована также надпись Gl,1121 (Ryckmans, ВО, IX, стр. 137 и прим. 1),
высеченная правителем Катабана и катабанская по языку. Ср. также неизданные
надписи RES, 3668 = G1, 1117; RES, 3669 = G1, 1333; RES, 3675 = G1, 1121 (P i-
renne, Paléographie, стр. 264—265).
38 Неизданные надписи G1, 1123; G1, 1124 и GI, 1125 идентичны с G1, 1120, состав¬
ляющей конец исследуемого текста: см. М. II ö f п е г, Die Sammlung Е. Glaser,
SBAW, 222, Abh. 5, Wien, 1944, стр. 44; Ryckmans, ВО, IX, стр. 136.
40	См. Ryckmans, Institution, стр. 63.
41	Там же, стр. 62—64.
42	Глагол csy «сооружать, воздвигать, устраивать» хорошо известен по надписям
периода мукаррибов (см. GUI, 516, 10, 14; RES, 3945, 2—3; RES, 3954; RES, 4922
ii т. д.), ysqr—имя собственное, не встречающееся в других текстах (см., однако,
«Al-Hamdanis südarabisches Mustabih», ed. О. Lofgren, Uppsala, 1953, № 608).
Термин dhb (см. ’dhb) хорошо известен по надписям, он обозначал первоначально
поток, орошавший какие-то земли, а позднее и орошенную территорию (см. N. R h о-
d о k а п а к i s, Studien zur Lexicographie und Grammatik des Altsüdarabischen,
II, SBAW, 185, Abh. 3, Wien, 1917, стр. 113—114).
43	Ж. П и p e н н (Paléographie, стр. 134) относит ее к графическому перио¬
ду В 3. По принятой форметитулатуры Ж. Рикмане относит ее также к раннему пе¬
риоду (Ryckmans, Institution, стр. 14—15).
44	Действительно, в этих текстах говорится о посвящении богам и о «расхище¬
нии» dhb (см. Pirenne, Paléographie, стр. 257—260).
2*

20
А. ЛУНДИН
но и действия сакрального порядка, о которых рассказывают датировоч-
яые формулы его надписей.
Среди них первое место занимает заключение так называемой «феде¬
рации», действие не вполне ясное, но, несомненно, имеющее сакральное
значение 45. Кроме того, следует отметить также принесение жертвы
‘Астару (CIH, 957: ywm/dbh/'ttr), известное также по надписи мукарриба
Кариба’ила Ватара RES, 3945, и в обоих случаях сопровождающее
«формулу федерации».
Особого внимания заслуживает выражение hVhrmtm/sltt’d надписи
CIH, 366 а 46. Формула, видимо, имела культовое значение 47, но реальный
смысл ее остается неясным; Ж. Рикмане считает ее параллелью к выраже¬
нию dbh/sltt/’dbhm в RES, 3945,1, но без достаточных оснований48.
Значение формулы становится ясным из привлечения параллельного
контекста надписи CIH, 439, 2, где термину hrmt соответствует хорошо
известный термин drw, обозначающий какой-то сорт благовоний.
Глагол hy‘ в таком контексте обозначает «умащать благовониями, при¬
носить в жертву благовония» 49, а всю формулу ywm/hVhrmtm/sltt’d
следует переводить «когда он принес тройную жертву благовонием Хрмт».
Интересно отметить, что все сакральные действия Йада°ила Зариха
обращены к одному божеству—'Астару. Особенно наглядно это видно в над¬
писях о построении храмов, когда возводится храм бога луны ’Алмакаха,
а посвящение начинается с обращения к ‘Астару и в датировочной
формуле говорится о принесении жертвы ‘Астару 50 * *. Умащение благово¬
ниями, как показывает надпись CIH, 439, также связано с ритуалом
‘Астара. Видимо, и других мукаррибов следует рассматривать как жрецов
‘Астара: так, ритуальная охота по этнографическим данным была посвя¬
щена ему 61.
‘Астар, который в южной Аравии, как и в Угарите, был мужским
божеством, является одним из древнейших общесемитических божеств и.
Обычно считается, что в государствах южной Аравии бог луны (’Алмаках,
Вадд, Син) являлся главой пантеона и что даже в древнейших надписях
сохранились лишь следы древнего культа ‘Астара; приведенные данные
45	«Формуле федерации» посвящено довольно много работ, что позволяет автору
не останавливаться на ней подробно; см. особенно Н ö f п е г, War der sabäische Mu-
karrib..., стр. 77—85.
46	Фрагменты этого же выражения см. CIH, 869; Fakhry, 34, 1 и Fakhry, 35 (см.
также выше, стр. 16, прим. 23). Надпись Fakhry, 34, вообще, видимо, давала очень
близкие параллели к CIH, 366 а, ибо там одновременно с исследуемым выражением
сохранился также фрагмент «формулы федерации».
47	См. ßhodokanakis, Studien, II, стр. 14 и прим. 4; R у с k m a n s,
Institution, стр. 65, прим. 8.
48	Там же. По нашему мнению, этому выражению RES, 3945, в надписях Йада°ила
скорее соответствует выражение CIH, 957: dbb/'ttr, а параллели к исследуемой фор¬
муле следует искать в RES, 3946, 7 и CIH 439, 2; см. выше, стр. 16, прим. 23.
48	В северноарабском языке корень hyc означает: «растекаться, разливаться,
размазываться» (о жидкости, скорее — вязкой, в частности, о расплавленном ме¬
талле), см. A. Biberstein-Kazimirski, Dictionnaire arabe-français, II,
P., 1860, стр. 1467—1468; cp. также Rbodokanakis, Altsabäische Texte, I,
стр. 83, Црим. 7.
50	Напомним также, что в период мукаррибов Саба5 энонимат был связан с жре¬
чеством ‘Астара; см. выше.
61	См. В е е s t о n, The Ritual Hunt, стр. 195—196. Этимология слова mkrb
«мукарриб» (см. минейский глагол skrb, tkrb и катабанский tkrb «посвящать, прино¬
сить в жертву») также позволяет рассматривать мукаррибов как жрецов (cp. Н ö I-
п е г, War das. sabäische Mukarrib..., стр. 77—79).
62	W. C a s k e 1, Die alten semitischen Gottheiten in Arabien, «Le antiche divi·
nità semitichö», Roma, 1958, стр. 105— 10fr.

21
НАДПИСИ ИАДА° ИЛА ЗАРИХА, СЫНА СУМХУ<АЛАИ
заставляют пересмотреть это положение для периода мукаррибов Саба5.
Одновременно связь сабейских мукаррибов с культом 'Астара позволяет
высказать предположение о глубокой древности института мукаррибов и
о его генетической связи с родоплеменной организацией.
Среди надписей Йада°ила Зариха нет текстов, рассказывающих о
его военных походах, но по косвенным данным можно судить, что в пе¬
риод его правления сабейское государство вело успешную войну с Ката-
баном: это следует из надписи G1, 1122 + 1116 + 1120, рассказывающей
об обведении стеной катабанского города Марда'ам 53.
Надписи других мукаррибов отражают те же стороны их деятель¬
ности: общественное, ирригационное и культовое строительство и сакраль¬
ные действия. Это позволяет распространить выводы о характере дея¬
тельности мукаррибов, полученцые из надписей Йада°ила Зариха, на дру¬
гих правителей Саба5, носивших этот же титул. Однако соотношение этих
сторон в надписях разных мукаррибов может сильно меняться. В частно¬
сти, культовое строительство и сакральные действия, превалирующие
в надписях Йада°ила, значительно меньше представлены в надписях дру¬
гих мукаррибов, где превалирует строительство общественных и ороси¬
тельных сооружений. Это позволяет высказать предположение, что различ¬
ные функции (сакральная, строительная и т. п.) были (или могли быть)
разделены между отдельными мукаррибами.
Разбирая деятельность и функции мукаррибов, Ж. Рикмане выделяет
также политическую деятельность 64, включая в нее «декреты» (надписи
об установлении налогов и податей), надписи о присоединении территорий
и т. п. Однако тексты Йада°ила ничего не сообщают нам о его деятельности
такого рода 55 56. Когда исследователь имеет дело с эпиграфическим матери¬
алом, отсутствие упоминаний всегда может объясняться только фрагментар¬
ностью дошедшего до нас материала и не дает никаких оснований для выво-
дов.Тэм не менее наличие в нашем распоряжении восьми наднисейЙада°ила-
Зариха в значительной мере устраняет возможность случайности. Обро-
щение к надписям других мукаррибов, трактующим о политической
деятельности, подтверждает такое мнение: действительно, имеется всего
лишь восемь текстов; говорящих об этой стороне деятельности мукар¬
рибов, причем их можно разбить на две группы. К первой, насчитывающей
три текста (CIH, 610; CIH, 637; CIH, 563 + 956), относятся «декреты»,
характерной особенностью которых является отсутствие титула mkrb/sb5
«мукарриб Саба5». В любом случае, считать ли авторов этих надписей му¬
каррибами или нет, отсутствие титула позволяет думать, что эти тексты
относятся к области деятельности, не свойственной мукаррибам (по край¬
ней мере — первоначально) и не характерной для них. Ко второй группе
относятся три надписи (RES, 3943; RES, 3945; RES, 3946), а также два
фрагмента аналогичных текстов (CIH 363; RES, 3916). Они рассказывают
прежде всего о военных походах и о захватах или мирных присоедине¬
ниях земель. Эти тексты отличаются от остальных надписей мукаррибов
не только темой, но и своими большими размерами, наличием ряда
общих формул, схемой построения и т. д. Наличие в них многочисленных
оборотов с ywm, имеющих, как показано выше, культовый характер 66,
и обнаружение тех из них, местонахождение которых известно, в храмах
позволяет говорить, что эта группа надписей имеет культовый характер
63	См., выше. Ср. также Ryckmans, ВО, IX, стр. 137.
54 См. J. Ryckmans, Institution, стр. 68—75.
66 Ж. Рикмане (Institution, стр. 72) относит к этому разделу надпись RES,
3950, но это просто недоразумение, ибо в тексте нет указываемого им глагола qny.
56 См. также выше, стр. 16—17.

22
А. ЛУНДИН
и входит в сферу компетенции мукаррибов именно в связи со своей культо¬
вой стороной.
Все это позволяет высказать гипотезу, что политическая деятельность
(установление налогов и податей, законодательные акты и т. п.) не вхо¬
дила в сферу деятельности мукаррибов, во всяком случае не органически
свойственна мукаррибам. По-видимому, мукаррибы — родоплеменная
администрация, на которой лежали прежде всего хозяйственные функции:
возведение ирригационных сооружений и общественных построек (к кото¬
рым, естественно, относятся к культовые: храмы, алтари и т. д.) и функции
сакрального порядка: выполнение ритуала служения ‘Астару, т. е. при-
] есеттие разного рода жертв, ритуальная охота и т. д.

Э. Л. Казакевич
БЫЛИ ЛИ РАБАМИ ΟΙ ΧΩΡΙΣ 0ΙΚ0ΓΝΤΕΣ?
Термин οϊ χωρίς οΐκοΰντες, «живущие отдельно», в середине IV в. до н. э.
обозначал лиц, которые, подобно метекам и самим гражданам, иногда
призывались на службу в афинский; военный флот. Это известие содержит¬
ся у Демосфена, больше никаких сведений о них источники того времени
не содержат. Казалось бы, точное определение их места в афинском об¬
ществе должно оставаться проблематичным. Однако в современной науч¬
ной литературе данный вопрос обычно представлен как фактически уже
решенный. На основании двух по существу довольно близких друг другу
(и, как мы увидим, генетически явно связанных друг с другом) толкований
лексикографов позднеантичного и византийского времени содержание
категории οϊ χωρίς οϊν.οϋντες принято считать установленным в рамках
двух вариантов. Такое решение проблемы, особенно в том варианте, с ко¬
торым мы прежде всего будем иметь дело, крепко укоренилось в концеп¬
циях современных историков о положении рабов в классических Афинах.
К этому решению приводит не сопоставление и анализ имеющихся в дей¬
ствительности сведений о οϊ χωρίς οϊκούντες, а искусственное расширение,
так сказать, терминологической базы этого понятия, что создает видимость
относительно солидной аргументации источниками. Таким образом, во¬
прос о «живущих отдельно» оброс, как корабль морскими, улитками, цет
лым слоем привлеченного уже в нашу эпоху материала, в котором прежде,
всего исследователю нужно разобраться.
Лексикограф II в. н. э. Гарпократион высказал мнение, что «живущие
отдельно» были, очевидно, вольноотпущенниками, второй, лексикограф,
уже византийской эпохи, повторив это определение, предложил и альтерт
нативное истолкование, по которому этот термин относился к рабам, живу¬
щим отдельно от своих владельцев. Оба варианта (о них более подробно
пойдет речь в дальнейшем) имеют своих сторонников в современной науч¬
ной литературе: первый, находит наиболее авторитетную поддержку в 3-м
издании пособия Г. Бузольта, последний — в работе У Л. Уэетерманна.
Приверженцы второго мнения относят название «живущие отдельно» к тем
рабам в Аттике, которым позволялось иметь собственное предприятие,
зарабатывать деньги для себя, пользуясь при этом в значительной мере
экономической самостоятельностью и другими привилегиями, в качестве

24
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
не последней из которых упоминают право жить отдельно от владельца 1.
Б связи с этой категорией в литературе часто ссылаются на источники клас¬
сического периода, в которых имеются упоминания о рабах, работавших
не у своих владельцев. Из этой же группы источников черпают еще одно
название для категории в целом: ανδράποδα μισθοφοροΰντα * 2; там же находят
термин άποφορά, обозначавший плату, вносимую рабом своему владельцу.
Мы не оспариваем здесь того факта, что в Афинах существовали рабы,
которым рабовладельцы предоставляли по своему усмотрению те или
иные привилегии как экономического характера, так и касающиеся их
личной жизни. Не подлежит также сомнению, что значительное число
рабов Аттики жило отдельно от их владельцев. Априорно, однако, трудно
представить себе, чтобы эти группы — привилегированные рабы и рабы,
живущие отдельно от своих владельцев,— составляли одну социальную
категорию. А между тем такое отождествление широко принято в научной
литературе. Доведенным до логической крайности можно видеть его у
Уэстерманна, который в категорию привилегированных рабов включает
«живущих отдельно» рабов, отданных своими господами на эксплуата¬
цию нанимателям — владельцам ремесленных мастерских и предпри¬
нимателям в рудниках. Таким способом привилегированное поло¬
жение приписывается уж очень обширной части рабского населения
Аттики.
Столь расширенному пониманию категории привилегированных рабов
безусловно способствовало произвольное обращение с источниками,
приводимыми в связи с этой группой, а также связывание с ней названия
ανδράποδα μισ&οφορούντα. Последний «термин» встречается лишь дважды
в источниках классического периода 3. Его связывают с рабами, имевшими
некоторую самостоятельность в организации их работы, не только те ав¬
торы, которые относят οί χωρίς οίκούντες к вольноотпущенникам 4 * 6, но и
те, которые считают последнее выражение также и обозначением привиле¬
гированных рабов Б. Более того, привилегированным рабам приписыва¬
ется название ανδράποδα μισθ-οφορούντα даже тогда, когда признается, что
это выражение там, где оно встречается, относится к совершенно другой
*	Стабильность, с которой это истолкование цринято в научной литературе,
можно видеть из кратких цитат из работ, посвященных главным образом другим
проблемам. Парч характеризует χωρίς оίκών как «полусвободный раб» — J. Partsch,
Griechisches Bürgschaftsrecht, Lpz—В., 1909, стр. 136 (ссылаясь на Боше). Зиммерн
просто замечает: «Рабов, работавших »на свой счет“ (on their own), называли
χωρίς οίκούντες (Dem., IV, 36)» — A. E. Zimmern, The Greek Commonwealth, Oxf.,
1922, стр. 264. Морроу пишет: «Многие из рабов в Афинах жили отдельно от своих
господ ..., имея свои предприятия ...», и в примечании автор называет таких рабов
χωρίς οίκούντες — G. R. Morrow, Plato's Law of Slavery in its Relation to Greek
Law, Urbana, 111., 1939, стр. 73.
2 Или же: δούλοι μισθοφορουντες — по существу то же самое понятие, выражен¬
ное в иной форме, о применении которой, насколько мне известно, имеется свиде¬
тельство только для византийской эпохи— В е к к е г, Anecd., I, 212, 12, где речь
идет о μισθοφόρου ντες δούλοι, которые «теперь» (vüv) стоят у Анакейона, т. е. у древ¬
него святилища Диоскуров.
*	М 6 и 7 в прилагаемом списке источников. На этот факт указал еще полвека тому
назад английский ученый У. Уайз, критикуя истолкование ανδράποδα μισθοφορουντα
у Боше (см. ниже, прим. 5) и в других обобщающих работах того времени—W. W у s е,
The Speeches of Isaeus, Cambr., 1904, комм, к Isae., VIII, 35 (мой Μ 7).
4 См. G. B u s о 1 t, Griechische Staatskunde, I, München, 1920, стр. 274, 985;
O. S chulthess, RE, s. v. μισθοφοροΰντες, Hlb. 30, стб. 2078 (1932 г.).
6	См. G. Gilbert, Handbuch der griechischen Staatsalterthümer, Lpz, 1893,
стр. 191; L. Besuchet, Histoire du droit privé de la république athénienne, P.,
1897, II, стр. 445 слл.; Partsch, ук. соч., стр. 136. У. Л. Уэстерманн придерживался
того же взгляда — см. ниже. Ср. Morrow, ук. соч., стр. 18, 73.

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ ο'ι χωρίς οίκοΰντες?
25
категории — к рабам, сданным в аренду 6. Подобно этому, и о «живущих
отдельно» в пособии Г. Гильберта мы читаем, во-первых, что они были ра¬
бами и, во-вторых, что в единственном месте в источниках классического
периода, где это выражение встречается, оно обозначает вольноотпущен¬
ников 7. Столь же произвольно обращаются со словоупотреблением источ¬
ников там, где речь идет о форме платежа; термин αποφορά связывают не
только с платой, вносимой рабом, ведшим свое дело самостоятельно8,
но и с доходом рабовладельца от сданного в аренду раба. Это имеет
место даже тогда, когда сам автор (в данном случае Шультесс) подчеркивает
разницу между этими двумя видами эксплуатации и для сдачи рабов в
аренду ссылается на М 7, 6, 5, 8, 1, 4 (см. Приложение), где плата ука¬
зана только термином μισθός, а в доказательство того, что доход, полу¬
чаемый рабовладельцем от таких же рабов, назывался апофорой, ссыла¬
ется на А2, 3, 5, где нет речи о сдаче рабов в аренду 9.
При таком весьма свободном обращении с языком источников, когда
под одно понятие подгоняют термины μισθός, άποφορά и οί χωρίς οίκοΰντες,
возникает опасность искажения сведений источников в двух на¬
правлениях. Во-первых, создается ложное представление о наличии в источ¬
никах сравнительно многочисленных сведений о привилегированных
рабах 10. Во-вторых, из-за небрежного отношения к словоупотреблению
древних в этих же отрывках теряются ценные данные о,различных видах
эксплуатации рабов, работавших не у своих владельцев.
Эти данные содержатся и в терминах (μισθός и άποφορά), обозначавших
доход, получаемый рабовладельцем в результате эксплуатации труда своего
раба, и в контексте, в котором об этом упоминается. Этот материал имеет
скорее предположительную, чем реальную связь с проблемой οί χωρίς
οίκοΰντες, и здесь не место входить в подробности его анализа. Однако,
как уже было указано, в научной литературе термин οί χωρίς οίκοΰντες
часто представляет собой лишь одну нить в запутанном клубке терминов,
пригнанных под понятие «привилегированные рабы». Поэтому нельзя
обойтись без краткого изложения выводов, вытекающих из самостоятель¬
ного исследования текстов «М» и «А». Это нужно как для выяснения дей¬
ствительного отношения данных отрывков к категории привилегированных
рабов, так и для критики трактовки вопроса о «живущих отдельно» у са¬
мого авторитетного из современных историков рабства У. Л. Уэстерманна.
6	Ср. статью |Ш у л ь т е с с а, piodioois (RE, JHlb. 30, стб. 2116), где
говорится, что в М 6 и 7 выражение avSpäitoSov ^la&oqjopoüv относится к рабам, сданным
в аренду, со статьей «pio&c^opoüvTEi;» (RE, s. v.), где тот же автор сам применяет этот
термин (разумеется, без указания на источники) для обозначения категории «mit
wirtschaftlicher Selbständigkeit arbeitende Sklaven».
7	Gilbert, ук. соч., стр. 191, 193.
8	См. работы Бузольта, Шультесса, Боше, ук. в прим. 4 и 5.
“Schulthess, R. Е., s. v. риоФшск;. О значении рюйоТуто в М 8 см. При¬
ложение, прим. 46. Об dmoipopä как плате за сданного в аренду" раба см. также
А. В о е с k h, Die Staatshaushaltung der Athener, I, 1886, В., стр. 90 сл. (со ссылка¬
ми, среди прочих, на М 3 и 7) и дельную критику Бека по этому поводу у М. С. К у-
торги, Общественное положение рабов и вольноотпущенников в Афинской рес¬
публике. Собр. соч., I, СПб., 1894, стр. 179 сл., 213. Cp. Busolt, ук. соч., стр. 274.
3 и м м е р н (ук. соч., стр. 264) даже переводит слово атгофорй «slave-rent». Ср.
также G. L а u f f е г, Die Bergwerkssklaven von Laureion, Bd. I, Wiesbaden, 1956,
стр. 69 Сл., 84 (ссылка на Herzog); Bd. И, 1957, стр. 175; R. J. H o p p e r, The Attic
Silver Mines in the Fourth Century В. C., BSA, XLVIII (1953), стр. 247 и прим. 342.
10	Некоторые историки, например Б у з о л ь т (ук. соч., стр. 283, ср. Schul-
thess, RE, s. v. pia-öcupopoui/'rei;), подчеркивают относительно ничтожное количество
таких привилегированных рабов. Однако самое отнесение сюда рабов, упомянутых
в текстах «М» (например В u s о 11, ук. соч., стр. 274/ прим. 3, ссылка на М 6 и 7),
дает возможность включить в эту категорию и рабов, сданных в аренду. Здесь, оче¬
видно, ключевым является истолкование слова рюЭофорёш в приложении к рабам.

26
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
Отправляясь прежде всего от анализа Μ 1—4 и А 1—З11, я пришла
к общему выводу, что разница в словоупотреблении текстов «М» и текстов
«А» не случайна, а указывает на разные виды эксплуатации рабов. В обеих,
группах источников речь идет о рабах, работавших не под прямым надзо¬
ром своих владельцев. Однако положение рабов, упомянутых в текстах
«М», в корне отличалось от положения рабов, упомянутых в текстах «А»,
о чем свидетельствует именно различие в формах платежа.
Как это особенно ясно видно из текстов Μ 1—4, отношения, обозначае¬
мые термином μισθός (и родственными ему словами); в приложении к рабам
характеризуются тем, что сам раб представлялся объектом «сделки между
рабовладельцем и нанимателем. Иными словами, там, где речь идет о найме
рабов, μισθός означает не плату за труд человека, не «заработную плату»
(как в случае μισθοί, получаемых свободными) 11 12, а «арендную плату» за
нанятый предмет собственности, за самого раба. Тексты Μ 1—4 говорят,
a fortiori, что такими же были отношения, обозначаемые словами ανδρά-
ποδον μισθοφοροϋν в Μ 6 и 7 (напомню, что в таком- сочетании, эти слова
дошли до нас только в этих текстах). И на самом деле, как уже было
замечено выше (прим. 3, 6), в этом же духе иногда толкуются тексты М· 6 и
7 даже теми, кто видит в ανδράποδα μισθοφοροϋντα вообще название ка¬
тегории привилегированных рабов.
Такому толкованию М 6 и 7 не противоречит то, что в приложении"
к людям (а не к домам, животным) глагол μισθοφορέω чаще всего имеет
значение «получать наемную плату»13. Дело в том, что в хозяйственных
рассуждениях рабовладельца раб рассматривается- как вещь, в лучшем
случае как доходное имущество. Таковым можно считать «нормальный»
исходный пункт рабовладельческого образа мысли. При- особых обстоя¬
тельствах экономические отношения между рабом и рабовладельцем мог¬
ли модифицироваться, раб мог до некоторой степени выступать как
самоуправляющий субъект. Однако в текстах М 6· и 7 не только выше¬
указанные общие выводы о значении термина μισθός в приложении, к
рабам, но и непосредственный контекст применения слов ανδράποδα,
μισθοφοροϋντα к рабам указывает на то, что здесь глагол имеет значение,
«приносить арендную плату». В М 7 рядом е ανδράποδα, μισθοφοροϋντα.
упоминается и οικία μισθοφοροΰσα, т. е. «дом, приносящий μίσθιός», В М'6
параллель между άνδράποδον μισθοφοροϋν и ζεύγος (упряжка) более
двусмысленно выражена, но она все-таки напрашивается из общего
контекста (см. Приложение, прим. 45). Поэтому нет реального основания
предполагать, что слова ανδράποδα μισθοφοροϋντα обозначали рабов, поль¬
зующихся особым, привилегированным положением; еще меньше основа¬
ний для предположения, что этим выражением об1ычно обозначались
привилегированные рабы.
11	В прилагаемый список не включены два текста (Т е 1. ар. Stob., Flor., 95,
21 и 5, 67), относящиеся к послекЛассической эпохе, которые иногда связывают с ка¬
тегорией привилегированных рабов. Оба текста переданы в компилятивной, работе,
V в, н. э. как высказывания философа Те лета, время жизни которого только предг
положительно относят к концу III в. до н. э. (см. Christ — Schmid, II, стр. 88)·
Как форма- их передачи, так и неопределенная,' но, по^видимому, все-таки поздняя,
дата жизни· их автора заставляют сомневаться в применимости терминологических
оборотов этих текстов к языку классического периода.
12	Рабов, работавших самостоятельно, можно было, разумеется, нанимать для.
работы.. В таком случае они сами пойучали- piaD-oi (примером, возможно, является
Р 1 а t o, Leg., 742 а, место, некоторое обратил мое внимание Я. А. Ленцман), из ко¬
торых оЧи Должны были выплачивать своим владельцам некую долю. Но эта послед¬
няя вряд ли могла называться p-io-ö-öi;. Определение слова	см. в. Р 1 a.to,
Resp., 371е.
13	В. Демосфеновском корпусе, например, |лю$о<рор£ш встречается только в этом,
значении. Cp. X е п.р Oec., I, 14.

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ о'- χωρίς, ο'.κοϋντες?
27
Относительно термина άποφορά мы располагаем горазд®·, меньшим
количеством данных. В источниках, датируемых с конца V в. по начало
III в. до н. э., пока что удалось найти всего шесть случаев 14 его примене¬
ния к доходам,, получаемым от рабов. Это не слишком надежная основа
для твердых заключений о характере отношений, связанных с данной фор¬
мой платежа. Однако сопоставление скудных сведений этих отрывков
с рядом показаний других источников позволяет несколько уточнить при¬
нятую в литературе концепцию.
Эта концепция связывает с одной и той же формой платежа, с «ана¬
форой», два различных вида эксплуатации рабов (см. выше, стр. 25),
хотя против такого толкования говорят как словоупотребление, так
и содержание цитируемых текстов. Во-первых, термины μισθός и
άποφορά никогда не встречаются в совместном приложении к одному и
тому же доходу, как это можно было бы ожидать, если, например, понятие
μισθός являлось бы общим, a άποφορά — более частным, специфическим
определением — «slave-rent», как предполагал Зиммерн. Во-вторых, при
отношениях, связанных с термином άποφορά, рабовладельцу вносило
плату не третье лицо, не наниматель раба «за» него, а сам раб 15. Наконец,
особенностью этих отношений является еще то, что при них раб, по-види¬
мому, распоряжался какими-то средствами, из которых он вносил плату
(на что как будто намекает и предлог άπο). Об этом свидетельствует
прежде всего контекст отрывка А 5 (см. Приложение, прим. 48). Пока¬
зательным также, на мой взгляд, является и употребление άποφορά и
άποφέρω в ряде текстов V—IV вв. 16. В этих текстах данным термином
обозначается платам, взимаемая с подчиненного, но юридически свободного
населения. Такую дань, или подать, получали египетский «царь Сесо-
стрис» от своих подданныхгземледельцев (Herod., II, 109) и полис Элида
от соседних с ним лепрейцев, поля которых фактически перешли одно
время во владение элейцев, хотя лепрейцы и продолжали их возделывать
(Thuc., V, 31, 2—5). Аристотель, критикуя «Республику» Платона, назы¬
вает апофорой (слово, видимо,уже носило одиозный оттенок) взносы, кото¬
рые граждане-землевладельцы должны; были бы вносить «стражам». Ари¬
стотель тут же замечает, что такого рода требование к гражданам идеаль¬
ного государства наверняка возбуждало бы у последних более мятежное
настроение, чем проявлялось в действительности у илотов и прочих не¬
вольников (Pol., II, 5, 22, 1264 а; ср. Plato, Resp., 416 de, 464 bc; Plut.,
Lycurg., 8, 24, Moral., 239 de). Во всех этих случаях апофора уплачива¬
ется из средств, которыми плательщики сами; распоряжаются-, и она вно¬
сится тому лицу (или же коллективу), за которым признаются права
господства над данными средствами или над людьми, их использующими,
или же одновременно над теми и другими.
В вышеизложенных заключениях новым является, пожалуй, лишь
утверждение того принципа, согласно которому в прилагаемом списке
отрывки разделены на тексты «М» и «А». Иными словами, термины μισθός
14	В эту цифру включен М е n a n d., Fr. 364, представляющий собой лишь одну
ямбическую строку (см. Прил., прим. 47).который во всяком случае не противоречит
предложенному здесь заключению о значении άποφορά. В X е n., Vect., IV-, 49, слово
άποφορά вставлено в текст эмендацкей Шнейдера (см. аппарат Марчанта в «Oxf.
Glass. Texts», 1952 г.). В остальных многочисленных упоминаниях в данном источнике
о сдаче рабов в аренду предпринимателям в рудниках форма платежа, где она упо¬
минается, обозначена термином μιαθάς. Поэтому эмендация Шнейдера, на которую
обратила мое внимание К. М. Колобова, представляется неудачной,
15	См. А 1—3; ср. М е n a n d., Fr. 364 (Прил., прим. 47). В A4 предполагается,
что хозяин сЯм пошел в Лаврион за апофорой. Это, возможно, объясняется не столько
значительным расстоянием от места промысла раба до местожительства рабовладельца
(ср. А 3), сколько экстренным положением, созданным войной.
16	Этот материал отчасти указан в упомянутой работе М. С. Куторги,

28
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
и άποφορά, очевидно, обозначали различные формы дохода рабовладельца,
а вместе с тем и различные виды эксплуатации рабов. Рабы, вносившие
анофору, по всей видимости, и составляли категорию привилегированных
рабов, самостоятельно организовывавших свою работу. Но в таком случае
эта категория, если и полагать, что она вообще имела общее название, не
могла обозначаться ανδράποδα μισ·9οροροΰντα.
Подходя теперь к рассмотрению другого предполагаемого названия ка¬
тегории привилегированных рабов — οί χωρίς οίκοΰντες, — остановимся
сначала на толковании этого термина У. Л. Уэстерманном. Так как
Уэстерманну значение термина не представлялось проблематичным, он,
по-видимому, не считал нужным обосновывать свое понимание его. По¬
этому, многое из того, что он пишет по этому поводу, является или слабо,
или вовсе не документированным. К тому же его формулировки бывают
иногда до того расплывчатыми, что точный их смысл трудно уловить.
Однако ясно одно, что в его концепции о положении рабов в классических
Афинах «живущие отдельно» занимают одно из центральных мест.
Немногочисленные упоминания о οί χωρίς οίκοΰντες рассыпаны по
разным разделам посмертной книги Уэстерманна — «Системы рабства в
греческой и римской античности»17. Вместе взятые они не создают впе¬
чатления четкой концепции; отчетливо вырисовывается лишь одно, нам
уже знакомое положение: отождествление οί χωρίς οίκοΰντες с ανδράποδα
μισθ-οφοροΰντα и приписывание обоих терминов одной категории рабов.
В наиболее законченной форме это положение предстает при первом упо¬
минании автором о «живущих отдельно» (стр. 12): .«Согласно способу их
использования (according to the method of their employment) рабы раз¬
личались как δοΰλοι или οίκέται, которые работали непосредственно на
их владельца, и ανδράποδα μισθοφορούντα (Isae., VIII, 35) или δούλοι
μισθοφοροϋντες, которые должны быть отождествлены е (who are to be
identified with) χωρίς οίκοΰντες, с теми, которые жили вне местожитель¬
ства владельца, занимаясь любого рода делом (working at occupations of
any sort) и уплачивая своим владельцам весь или какой-то процент своего
заработка». Следует подчеркнуть, что, кроме ссылки на Исея (мой текст
М 7), не приводится никакой документации к этому кажущемуся столь
обстоятельным и изобилующему терминами определению.
В этом определении можно разглядеть две категории, отличаемые
друг от друга прежде всего чисто внешним признаком — местожительством
раба.
Категория I: рабы, называемые δοΰλοι или οίκέται18, работавшие непо¬
средственно на владельца и, очевидно, жившие у него.
Т|>	тт -	ανδράποδα μ,ισ&οφοροϋνταί ,	,
Категория II: рабы, называемые	^} = οι χωοις οίκοΰντες,
r	r '	δούλοι μισ-αοφορουντες J	Λ ·
которые жили отдельно от местожительства владельца и отда¬
вали ему: а) весь заработок; б) некий процент заработка. Если при¬
смотреться к несколько туманно обрисованной второй категории,
окажется, что, согласно пониманию Уэстерманна, «живущие отдельно»
рабы включали в свои ряды (1) рабов, отданных в аренду, подобно любому
другому виду имущества, т. е. тех, кто «уплачивал» весь «заработок»
17	W. L. W е s t е r m a n n, The Slave Systems of Greek and Rom'an Antiquity,
Phil., 1955 — см. стр. 12,16—17, 23, 38,122. В Указателе (под словом choris oikountes)
приводится лишь стр. 12, и самому термину дано весьма загадочное определение:
«general utility, non-tenant slaves».
18	Оставляю в стороне совершенно необоснованное ограничение Уэстерманном
значения термина o-xéT-yjç. которое повторяет положение Парча (ук. соч., стр. 135)
и идет вразрез со съедениями источников — См. Э. Л. Казакевич, ВДИ, 1958,
№ 2, стр. 90 слл.

29
БЫЛИ ЛИ РАБАМИ ο'ι χωρίς οίκοΰντες?
своему владельцу, и (2) тех, кто работал на себя, внося рабовладельцу
лишь условную долю дохода. Но последние две группы не выделяются как
таковые у самого Уэстерманна; они здесь, так сказать, «восстановлены»
мною из фрагментов его второй категории. На самом деле Уэстерманн не
признает отдельного существования категории рабов, работавших на себя,
или, вернее, у него эта категория имеет тенденцию поглощать всех рабов,
работавших не у своих владельцев. Тут дело заходит дальше, чем, на¬
пример, у Шультесса, который, как мы видели, только приписывал одно
и то же название (ανδράποδα μισθοφοροίντα) как этой относительно приви¬
легированной группе рабов, так и рабам, сдаваемым в аренду, но строго
различал эти две группы по видам эксплуатации.
Так, на стр. 16—17 работы Уэстерманна мы читаем о деловых и судеб¬
ных правах, дарованных рабам-агентам 19 и рабам, «услуги которых
отдавались их господами в аренду (по-гречески: ανδράποδα μισθοφοροϋντα)»,
и дальше (стр. 17) эти же самые рабы определены как «рабы, которые
жили отдельно».
Обособленность местожительства раба от господина выступает в ка¬
честве главного критерия опять на стр. 23, где об «отдельно живущих»
рабах говорится, что они могли жениться и иметь собственную семью,
хотя о их правовом положении в отношении собственного имущества «точно
ничего не известно». На стр. 38 автор утверждает, уже без оговорок, что
в аттическом праве (классического периода) полностью признавались
права рабов, «живущих отдельно», иметь собственное имущество. Это пов¬
торяется еще раз на стр. 122, где права владения собственностью у «живу¬
щих отдельно» в Афинах противопоставляются условным правам раба на
пекулий в римском законодательстве.
Уже в первоначальном определении второй категории рабов, на стр. 12
и опять на стр. 16—17, как мы видели, Уэстерманн объединяет в одну од¬
нородную группу («согласно способу их использования») и наделяет рядом
прав и привилегий рабов, приносивших μισθός, и всех вообще «живущих
отдельно» рабов. На стр. 12 и 22 он подчеркивает экономическое значе¬
ние «системы сдачи рабов в аренду» (the lease system) в «ремесленно-инду¬
стриальных городах-государствах», подобных Афинам. Среди материала,
который автор тут же (стр. 12, прим. 6—15) приводит из источников в ка¬
честве свидетельства большого разнообразия видов труда при этой системе,
появляется ряд случаев, которые, за явным исключением только первого
(рабы Никия и других в лаврийских рудниках), вряд ли могут быть
отнесены к категории рабов, работавших не у своих владельцев 20. Таким
19	Если признать главным не территориальный, а экономический критерий,
т. е. если судить по виду эксплуатации, то рабы — έμποροι, упомянутые здесь Уэстер-
манном под одной рубрикой со сданными в аренду рабами, в действительности под¬
ходят, на мой взгляд, под совсем иную категорию. Хотя они, в силу обстоятельств
их работы, и жили отдельно от владельца, они работали непосредственно на него, по¬
скольку лишь служили в качестве его представителей. Вполне возможно и даже
вероятно, что при этом они были наделены разными личными и правовыми привиле¬
гиями. Но их положение, как небо от земли, отличается от положения тёх рабов, ко¬
торые, как веТци или раббчий скот, сдавались в аренду третьему лицу.
20	Например, D е m., XLIX, 51—52': μισθωτοί ή οΐκέται (τι е. «наемные люди
или рабы»), которые принесли бы медь в трапедзу Пасиона, и οΐκέται самого Пасиона,
которые приняли бы эту медь, если бы принесли ее те; cp. Dem., XXVII, 9 и XXXVI,
11 (у Уэстерманна последняя ссылка, в его прим. 12, не совсем верна), где речь идет
об эргастерикх, принадлежавших ДеМосфену-отцу и Пасиону. Указанный ряд ссылок
на источники следует непосредственно за утверждением автора, что в городах типа
Афин, Коринфа и Мегар «быстрое развитие практики капиталовложения в рабов
как в инструменты производства — в рабов, зарабатывающих деньги для их владель¬
цев при арендной системе, а также широкая диверсификация такого рода труда,
являются очевидными». Приведенные случаи действительно показывают, как разно¬

30
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
образом (если только правильно понято мною здесь не очень связное изло¬
жение автора), категория Уэстерманна ανδράποδα μισθοφοροΰντα 21=οί χωρίς
οιχούντες, со всеми приписанными ей правами и привилегиями, вдруг
обнимает фактически всех рабов, занятых в торговле, на транспорте
и в промышленности.
Оставляя в стороне эту довольно раздутую документацию «системы
сдачи рабов в аренду», мы можем следующим образом восстановить ход
рассуждений Уэстерманна: ввиду того что в экономически самых разви¬
тых полисах была широко распространена практика сдачи рабов в аренду
(положение, которое трудно оспаривать) и ввиду того что все рабы,
жившие отдельно от своих владельцев, в том числе и сдаваемые в аренду
рабы, были наделены рядом привилегий (чему нет никаких доказательств),
нужно полагать, что в тех городах, где рабовладельческая экономика была
особенно высоко развита, положение рабов былонаиболее благоприятным2^.
Если заключительная часть этого силлогизма является, мягко говоря, не
очень убедительной, то нужно признать, что внутренняя последователь
ность всего силлогизма в целом безукоризненна: надо лишь только согла¬
ситься на отождествление терминов ανδράποδα μισθοφοροΰντα и oi χωρίς οΐκοοντες,
при сохранении за первым выражением одного-единственного значения:
«сдаваемые в аренду рабы» (см. стр. 16 и прим. 104).
У. Л. Уэстерманн, очевидно, целился очень высоко: ни больше, ни
меньше, как пытался смягчить чересчур жесткие отзывы древних о рабстве
в греческих полисах. Но для нас наиболее существенным является все-таки
упор Уэстерманна на Критерий обособленного местожительства рабов и
господ, что позволило ему считать за одно, например, несчастных рабов,
покупаемых и сдаваемых оптом на эксплуатацию ненасытным предпри¬
нимателям в рудники (см.,«кроме Xen., Vect., IV, 14, и Hyperid., pro Ly-
cophr., 1 сл.; pro Euxinipp.,35),иМидаса с его красивым сыном и обильны¬
ми долгами (Hyperid., с. Athenog.— см. у Уэстерманна, стр. 12, прим. 10).
Критика концепции Уэстерманна, имеющей значительное влияние в совре¬
менной исторической науке, о «мягкости» отношения афинских рабовла¬
дельцев 23 к их рабам должна исходить из самого тщательного рассмотрения
образны были виды использования труда рабов (об этом же говорится на стр. 13—16).
Однако цитированное выше положение Уэстерманна заставляет, думать, что эти мно¬
гочисленные примеры автор рассматривал как случаи применения арендной системы,
с чем, разумеется, нельзя согласиться.
21	На стр. 21, по-видимому, в целях разнообразия, автор называет этих «зараба¬
тывающих рабов» (pay-earning slaves), μισθοφοροΰντα σώματα.
22	См., например, стр. 22, где «подчеркнуто мягкое отношение» к рабам в Аттике,
которое объясняется распространением «зарабатывающих рабов» (живших в «полу¬
независимом положении»), служивших объектами «капиталовложений». На стр. 16,—
разумеется, без всякого обоснования источниками — автор утверждает, что рабо¬
владельцы «в награду за безупречную службу имели обыкновение откладывать часть
заработка раба» в «конечных» целях освобождения последнего. Ср. из другой работы
того же автора (W. L. Westermann, Two Studies in Athenian Manumission,
JNES, V, 1946, стр. 103 сл.) следующее лирическое заключение: «...пути соскальзы¬
вания с положения раба на положение свободного в бурлящем ремесленном центре,
которым являлись Афины в IV в. были многочисленными и довольно легко дости¬
гаемыми».
23	Сентиментальный или морально-поучительный подход к вопросам истории раб¬
ства был чужд Уэстерманну— см., например, его предисловие к «Slave Systems,..·»,
стр. X и критику Валлона, стр. 152 Сл. Он предпочитал основываться на строго эко¬
номических началах, а не1 на; каком-нибудь предположении о «большей гуманности
афинского Народа» (ем. стр. 22, место, Цитируемое в предыд. прим.). Иначе говоря,
по мнению Уэстерманна, «мягкость» обращения с рабами в Афинах происходила не
из Гуманности рабовладельцев (в этом автор несомненно прав), а из самой природы
развитых рабовладельческих порядков. Удивительная, трезвость «экономического»
подхода к истории!

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ о t χωρίς о'.κούνιες?
31
основной предпосылки этой концепции: того, что выражение «живущие
отдельно» обозначало рабов/Коатому рассмотрению мы теперь и обратимся.
В источниках классического периода (и, насколько мне известно, после¬
дующих веков вплоть до времен римской империи) выражение οι χωρίς
οίκοϋντες в качестве определения части населения Аттики появля¬
ется всего лишь однажды,в первой «Филиппике» Демосфена, относящейся
к 351 г. до н. э. Демосфен здесь (IV, 36 сл.) упрекает афинян за их апа¬
тичное и неорганизованное ведение военных дел: «В делах, относящихся
к войне и подготовке к ней, ничего не расписано, все бесконтрольно,
неопределенно. В результате* только когда мы слышим о каком-то происше¬
ствии, мы назначаем триерархов, выслушиваем их споры об обмене иму¬
щества (άντιδόσεις), рассчитываем свои средства, и после этого следуют
решения: призвать па корабли метеков и τους χωρίς οίκοϋντας, затем
пойти самим, затем снова найти заместителей в экипажи — затем, пока
на все это тратится время, объект нашей экспедиции потерян прежде, чем
мы отплыли».
Что можно вывести из этого отрывка применительно к занимающей нас
проблеме? Суверенностью — только одно, но это одно заслуживает внима¬
ния: имелась прослойка населения, в каком-то смысле аналогичная мете¬
кам, которая была знакома слушателям Демосфена под названием
οί χωρίς οίκοϋντες. Это сочетание слов, в данном случае обозначающее оп¬
ределенную группу населения, имеется и в ряде других мест Демосфенов¬
ского корпуса, где, однако, употребляется иначе.
Например, в XLIII, 19, где оспаривается наследство, оратор говорит:
«Бусел...имел пять сыновей.., и все эти сыновья... возмужали, и Бусел раз¬
делил имущество между ними... Когда они получили свои доли (νειμάμενοι)
имущества, каждый из них взял себе жену, согласно вашим законам, и у
всех них родились дети и дети детей, так что из одного ойкоса Бусела вы¬
росло пять ойкосов, и каждый жил отдельно, имея собственный (ойкос 24)
и собственное потомство (καί χωρίς έκαστος ωκει τον έαυτου Ιχων καί έγγδ-
νοος εαυτού ποιούμενος)».
Затем в XLVII, 34 сл. оратор рассказывает, как он искал Феофема
для того, чтобы получить у него обратно некое государственное имущество;
при встрече с его братом Евергом «я спросил, разделились ли они. с братом
или у них имущество общее. Когда Еверг ответил, что Феофем взял свою
долю и живет отдельно, в то время как он сам живет вместе с их отцом, я,
узнав, где живет Феофем..., пошел к нему в дом (άποκρινάμένου... δτι νενεμη-
μένος εϊη καί χωρίς οίκο-'η ό θεοφημος..., πυθ-ομενος ου ψκει ό θεόφημος... ήλθον
επί τήν οικίαν τουθεοφήμου)».
В обоих этих отрывках положение χωρίς οίκεΐν связано с разделом
(Имущества. Хотя отдельное местожительство ясно указано, особенно во
втором примере, возможно, что выражение χωρίς οίκεΐν в таком-кон¬
тексте'имеетп другое значение. Хорошо^известно, что в »аттической лите¬
ратуре IV^ в. слово οίκος применялось в двух смыслах. ОщоГмогло означать
просто «дом», «жилище» (хотя οικία, возможно, было более употреби¬
тельно в этом значении — как в только что цитированном'отрывке), или
оно могло означать семью в смысле социальной единицы, функции которой
сводились к передаче имущества От поколения к поколению, а также пере¬
даче семейных· культовых обязательств. В некоторых случаях (как в опе¬
кунских речах Демосфена) последнее значение сужается до смысла1 «сово¬
купность наследственного имущества», или же Просто «совокупность иму¬
щества» (Хеп., Оес., 1,5). Некогда, очевидно, социальное и физическое
значения "не были дифференцированы: в семье патриархального типа
44	В одной1 рукописи (А) читается: τόν έαοτοϋ crfxoi/ έχων; в остальных руковвеях
слова ο;κος нет в этой“фразе. Ом/·аппарат Ренни в Оксфордсном издании 1931 г.

32
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
принадлежность к одной «семье» всегда означала проживание в одном
доме. И, наоборот, «проживание отдельно» необходимо сводилось к отрыву
от первоначальной семейной группы. Позднее, когда это положение не
было больше правилом, слово οίκος могло получить двойной смысл. В не¬
которых контекстах, особенно при спорах о наследстве, где это слово
употреблено для обозначения семьи как наследственной единицы, данный
смысл мог распространяться и на глагол οίκέω. Итак, возможно, что
в выражении χωρίς οίκέω все еще чувствовался отголосок более раннего
отождествления «семья — собственность — дом» и что в указанных
контекстах это выражение являлось своего рода формулой обычного права,
обозначавшей отрицание статуса в семейной группе для человека* который
отделился от отцовского ойкоса.
Выражение χωρίς οίκεϊν употребляется в Демосфеновском корпусе
также в связи с уходом вольноотпущенницы из ойкоса ее прежнего вла¬
дельца. В ХЬУП, 68 слл. оратор рассказывает, как он выяснял у толкова¬
телей (έξηγηταί) и в законах, чтобы узнать, что он должен сделать по по¬
воду убийства старой кормилицы. Из закона Драконта, написанного «на
стеле», он узнает, что убийцу раба (так же как и родича внутри определен¬
ной группы) могут преследовать владелец раба или же близкие родствен¬
ники владельца. Однако в данном случае «женщина не имела со мной
кровного родства, если не считать того, что она была моей кормилицей, и не
была также рабыней, так как она была отпущена на волю моим отцом и
жила отдельно и имела мужа (καί χωρίς φκει καί άνδρα Ισχεν)»
(§ 72; ср. § 70). Право (или обязанность) преследовать убийцу принадле¬
жало всякому родственнику убитого человека в пределах родственной
группы αγχιστεία, что могло быть и было обычно шире, чем семья-ойкос25.
Однако только в этом последнем, более узком объединении, основной
функцией которого было удержание и передача частной собственности, раб
мог быть принят как составной элемент. Вольноотпущенница в ХЬУН,
72, в своем прежнем положении рабыни в семье отца оратора, явно подпа¬
дала под закон Драконта об убийстве не как член анхистии оратора, а
только как часть собственности, представленной ойкосом его отца. После
того, как она получила свободу, ее убийца не мог больше преследоваться
главой данного ойкоса. Итак, выражение χωρίς οίκεϊν и здесь появляется
в контексте отрицания статуса в ойкосе.
На такую социальную подоплеку выражения χωρίς οίκεϊν указывает
и тот факт, что в данном случае об этой женщине в речи говорится, что
она еще раз поселилась в доме своего прежнего владельца: «Она перешла
жить к мужу после освобождения, но когда он умер, а она состарилась и
не имела человека, который поддержал бы ее, она вернулась ко мне» (§55).
Таким образом, напоминание в § 72 о том, что она когда-то жила отдельно
от семьи господина, приобретает специальное значение: ясно, что это
внесено оратором как существенный момент доказательства того, что эта
женщина как вольноотпущенница больше не принадлежала к ойкосу гос¬
подина. Ее последующее пребывание в его доме (где она и жила, когда
ее убили) не имело отношения к делу. 2626	Об ayxia'ceia см. Н. Е. Seebobm, On the Structure of Greek Tribal Society,
L.', 1895, стр. 55, 75 слл.; cp. G. Thomson, Studies in Ancient Greek Society: The
Prehistoric Aegean, L., 1954, стр. 109 слл.; см. D em., XLIII, 57; IG., I2, 115. Как
социальная единица ойкос как будто связан с возникновением частной собственно¬
сти, в то время как анхистия представляет собой ранний, кровнородственный прин¬
цип. Хотя (если это предположение верно) ойкос исторически представляёт собой отри¬
цание родовых отношений, он в то же время является дальнейшим развитием этих
отношений — родственная группа суживается и видоизменяется (жена становится
членом ойкоса мужа, оставаясь при этом в геносе отца) в связи с появлением более
исключительных- прав собственности у главы патриархальной семьи.

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ ό'ι χωρίς οίχοΰντες?
33
Случай с вольноотпущенницей в XLVII, 72, перекликнется с различием
между словами δούλος и ■ -οίκέτης, приписываемым Афинеем стоику
III в. до н. э. Хрисиппу (Athen., VI, 267в): «Хрисипп говорит, что δούλος
отличается от οίκέτης тем..., что απελεύθεροι все еще δούλοι, в то время·как
οίκέται ί— это те, которые не отпущены из имущества» (τούς μή της κτήσεως
άφει-μένους). Ибо οίκέτης, говорит он, это δούλος, подчиненный собствен-
ности» или «рассматриваемый как вид собственности (κτήσει κατατεταγ-
ιχένος)». Это утверждение представляется более показательным в отно¬
шении разницы, существовавшей de lacto между положениями раба и воль¬
ноотпущенника, чем в отношении точности определения терминов (во вся¬
ком случае в судебном языке Аттики IV в.)26. Оно обобщает и уточняет
различие, которое в Dem., XLVII, 72 проявляется косвенно и в применении
к частному юридическому случаю. Определение, приписываемое Хри¬
сиппу, ясно характеризует вольноотпущенника как человека, который
был отделен от имущества своего прежнего владельца. В то же время оно
указывает на оставшуюся личную зависимость вольноотпущенника от
его прежнего господина, так как, очевидно, во всяком случае вне кон¬
текстов судебного доказательства, вольноотпущенника можно было еще
назвать термином, указывающим на рабское положение 27.
Хотя выражение χωρίς οίκεΐν в определенных контекстах имело,
по-видимому, более специальное значение, чем просто «селиться отдельно»,
это не дает основания подразумевать под ним название социальной катего¬
рии. В предполагаемом выше специальном смысле это выражение могло
применяться как к свободным, даже гражданам, так и к вольноотпущен¬
никам. Его применение в данном смысле к отдельным лицам, имевшим
определенное отношение к учреждениям частноцравовым (семья или ее
собственность), придает этому выражению случайный, преходящий харак¬
тер, с точки зрения общества в целом. Поэтому, a priori, представляется
о высшей степени невероятным, что подобные лица могли рассматриваться
как стабильная, однородная группа и быть обозначены термином тица
οι χωρίς οίκούντες, как, очевидно, предполагал Боше: «Братья, кото¬
рые разделили отцовское наследство и которые, следовательно, жили
отдельно, назывались χωρίς οίκούντες»28. Ибо если о таких братьях го¬
ворилось, что они χωρίς ωκουν «жили отдельно», то это отнюдь не озна¬
чает, что они назывались χωρίς οίκούντες. Тем не менее специальное
значение, в котором выражение χωρίς οίκεΤν, как и заметил?. Боше, упот-
треблялось в Афинах по отношению к отдельным лицам, может все же спо¬
26	Судя по данным Демосфеновского корпуса, в судебном языке статус раба-раз·--
граничивался от статуса вольноотпущенника именно путем применения к первому
слова SoöXos — см. XXIX, 14, 20, 25 сл. (cp. XXVII, 19), XLIX, 55; cp. Р La Ь о,
Leg., 930d; ВДИ, 1956, № 3, стр. 122 сл. Однако в контекстах политической полемики
встречаются случаи применения ВооХо? фактически как эпитета, намекающего, возмож¬
но, на прежний рабский статус — см. XX, 131—133 и коммент. Сандза (J. Е. San¬
dys, изд. Dem., XX, Cambr., 1890)'; cp. XXII, 61, 68. Значимость определения;
приписываемого Хрисиппу, в отношении положения вольноотпущенника рыла отме¬
чена еще издателем Афинея Ч. Гьюликом (в изд. Loeb, т. III, 1929, стр. 200, прим. а).
27	Хорошо известно, что и после манумиссии бывший раб часто был связан со
своим бывшим владельцем разного рода обязательствами (парамонэ), которые могли
продолжаться вплоть до смерти последнего. См. Plato, Leg., 915а; Натрое г.,
S. V. iitou-caoioo; А. С а 1 d е г i n i. La manumissione e la condizione dei liberti
in Grecia, Milano, 1898. Согласно Уэстерманну, навязывание парамонэ «облегчало»
путь раба на свободу (W estermann, Two Studies ..., стр. 104), но замечание
Морроу по этому поводу представляется более близким к истине: «...в общераспро¬
страненном греческом представлении... различие между рабом и свободным было
тЬк четко очерчено, что только в редком случае освобождение от рабства могло его
сгладить» (Morrow, ук. соч., стр. 105).
28	Beauchet, ук. соч., III, стр. 642, прим. 2. В других местах (см. выше,
прим. 5) Боше приписывает то же название категории рабов.
3 Вестник древней истории, № 3

34
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
собствовать разрешению проблемы — о какой группе мог говорить Демосфен
в IV, 36. К непосредственному рассмотрению этой проблемы мы теперь
и вернемся.
По поводу места у Демосфена, содержащего единственное сохранив¬
шееся современное свидетельство о группе, известной как «живущие
отдельно»., мы имеем античный ученый комментарий II в. н. э. (Гарпо-
кратиона) и два противоречащих друг другу определения термина компвг
лятор.ом глоссария Λέξεις ρητορικαί, первое из которых явно восходит
к Гарпократиону. Толковательный характер цитирования отрывка из
Демосфена (IV, 36) сразу вызывает предположение, что комментарий
Гарпократиона в этом случае основан на догадке 29: «Демосфен в Филип¬
пинах: и прсле этого — решение призвать на корабли метеков и живущих
отдельно от своих господ. Впрочем, и без добавления было бы ясным, на
что указывается, потому что вольноотпущенники жили сами по себе от¬
дельно от тех, кто освободил их, в то время как, пока они были еще рабами,
они жили вместе (со своими господами) (καί τους χωρίς οίκούντας των δεσποτών,
ού μην άλλα καί χωρίς του προσκείσθαι φανερόν αν εί'η τό δηλούμενον, οτι οί
απελεύθεροι καθ’ αύτοΰς ωκουν χωρίς των άπελεοθερωσάντων, έν δέ τω τέως
δοολεύοντες έτι σονωκουν)» 30.
Возможно, что эта интерпретация была основана на упоминании
в XLVII, 72 женщины, которая, получив свободу, «жила отдельно» от
хозяйства ее прежнего господина, хотя уже отмеченный факт, что потом,
без изменений в ее правовом положении, она снова поселилась в доме преж¬
него владельца, противоречит объяснению Гарпократиона, вызывая даль¬
нейшие сомнения насчет его обоснованности.
Если лексикограф действительно основывал свое объяснение не только
на Dem., IV, 36, но и на всем том материале, который дошел до нас в Де¬
мосфеновском корпусе о понятии χωρίς οίκεΐν, то, нужно полагать, он
игнорировал «группу» сыновей, которые уже поделили наследство и жили
отдельно, на основании полной неправдоподобности их существования
как группы, подходящей под контекст места из первой «Филиппики»· На
самом деле такие лица вряд ли могли образовывать отдельную категорию,
обязанную к морской службе. Но вообще, конечно, надо полагать, что
Гарпократион имел в своем распоряжении гораздо больше письменных
источников классического периода, чем мы. Поэтому было бы совершенно
произвольным только на основании материала, существующего ныне,
исключить возможность того, что его определение могло бы быть обосно¬
вано более показательным примером, чем тот, по которому он написал ком¬
ментарий. Тот факт, что в данном комментарии он не пользуется таким
примером, заслуживает внимания, но одного этого совершенно недоста¬
точно для доказательства, что Гарпократион и не мог ссылаться на такие
примеры.
Однако существуют другие мотивы для того, чтобы признать отождеств¬
ление Гарпократионом «живущих отдельно» с вольноотпущенниками очень
неубедительным. Прежде всего, если Демосфен имел в виду эту категорию,
почему он бы обозначал ее таким двусмысленным выражением, тогда как
он имел в своем распоряжении обычный и более точный термин απελεύθερος?
Даже если предположить (как, возможно, это чаще всего и было), что
29	По этому поводу см. К у. торга, ук. соч., стр. 232.
30	Н а г р о с г. (ср. Phot., Suid.), s. ν. τούς χωρίς οίκούντας. Заслуживает вни¬
мания, что для Гарпократиона. выражения χωρίς οίκεΐν и οίκεΐν καθ' αύτόν (ср..
D e m., XLIV, 10, где эта фраза употреблена о человеке, который, хотя он и ушел
из отцовского дома, не жениЛся и оставил на время свою долю наследства в отцовском,
ойкосе) представляются синонимами и что в обоих он видит чисто «территориаль¬
ный» оттенок.

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ οι χωρίς οίκούντες?
35
вольноотпущенники в действительности жили отдельно от своих прежних
владельцев, правдоподобно ли, что в глазах афинян это было существен¬
ным признаком, отличающим их от остальной части населения?' Разве не
было существенным признаком скорее то, что они когда-то были рабами, а
теперь освободились от этого положения? Это точно передает Термин
απελεύθερος. Если предположить, что вольноотпущенники назывались
«живущие отдельно», то, согласно такому ходу мыслей, выражение
οι συνο'.κούντες должно было бы, очевидно, обозначать рабов?
Затем, как заметит читатель, Гарпократион, цитируя отрывок из речи
Демосфена, «эмеВдпровал» текст, прибавив слова των δεσποτών. На то,
что Гарпократион добавил эти слова, а не нашел их в тексте, которым он
пользовался (как предполагал, например, Сандз 31), достаточно ясно
указывает, во-первых, слово προσκεϊσθαι в его комментарии и, во-вторых,
соображения обычного классического словоупотребления. Собственно
говоря, слово δεσπότης было бы неуместным в подобном контексте, Так как
оно скорее обозначает отношение рабовладельца к рабу, чем освободителя!
к освобожденному, и в данном определении социальной категории вряд ли
сохранялась бы подобная двусмысленность 32. Тот факт, что лексикограф
почувствовал необходимость сделать подобную интерполяцию (несмотря
на его собственное отрйцание нужды в ней), вызывает предположение, что
он сам ощущал неадекватность выражения οί χωρίς οίκούντες как
определения категории вольноотпущенников. Вообще, толкование Гар-
пократионом этого выражения отдает оправданием (как будто он защищает
сомнительную конъектуру) и по своему характеру контрастирует с той
прямотой и обстоятельностью, с которой толкуется тем Же автором, напри¬
мер, судебный термин δίκη άποστασίου 33.
Гарпократион, я думаю, высказывал лишь свою догадку о значении
термина οί χωρίς οίκούντες. Более того, кажется вполне возможным, что
именно его несколько неуклюжая вставка слов τών δεσποτών дала начало
сомнительному и противоречивому «определению», предложенному в
έξεις ρητορικαί: οί απελεύθεροι, έπεί χωρίς οίκούσι των άπελευθερωσάντων η
δούλοι χωρίς οίκούντες των δεσποτών «вольноотпущенники, так как они жи¬
вут отдельно от тех, кто освободил их, или рабы, живущие отдельно от
господ» (Bekker, Anecd., I, 316, 11). Можно заметить, что первая часть
этого определения является по существу повторением Гарпократиона,
даже в отношении «оправдательной» формы, в которой оно выражено.
М. С. Куторга (ук. соч., стр. 221, 233) указал на противоречивый ха¬
рактер этих двух предложенных значений и на невозможность поверить,
что афиняне могли обозначать две различные социальные категории одним
термином. Поэтому он остро критикует А. Бека за то, что тот принял это
место как цельное определение термина οί χωρίς οίκούντες. Нельзя
не признать закономерности наблюдения Куторги. Но его собственное
заключение — отбросить первое значение и принять второе — кажется
не более убедительным. Равным образом, с моей точки зрения, является
31	См.-J..E. Sandys, изд. первой «Филиппики» Демосфена, L., 1910, стр. ИЗ,
32	Другое дело такие риторические пассажи, как, например, D е m., XXIV, 124,
где в контексте живого, даже эмоционального воспоминания о прежнем рабском
положении бывшие владельцы рабов обозначены словом δεσπότης. Cp. I s о с г., VI, 96.
33	В своем капитальном труде о рабстве в античности У. Л. Уэстерманн совер¬
шенно игнорирует определение Гарпократионом этого судебного процесса, по которо¬
му освободивший раба мог вернуть его в рабское положение за несоблюдение «при¬
писанных законами» обязательств. Более того, при упоминании о δίκη άποστασίου,
без ссылки на' Гарпократиона, Уэстерманн переводит это название процесса
«judgements for release», по-вйдимому, в целях лучшего приспособления его к своей
интерпретации так называемых «надписей о серебряных чашах» (IG, II2, 1553-78) —
см. W е s t е г m a n n, Slave Systems:.., стр. 25 сл;, ср. стр. 9, 13, 18. Такого рода
обращение с источниками представляется' удивительным.
3*

36
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
неудовлетворительной позиция, занятая Г. Бузольтом в третьем издания
его работы34,—'Отказ от·второго, определения в пользу первого, а также
позиция Г. Гильберта-(ук. соч., стр. 191, 193), который принял первое
значение для Dem., IV, 36, и второе — для других (воображаемых) случаев,
применительно к рабам.
Бузольт, утверждая, что «живущими отдельно» назывались «die Frei¬
gelassenen, die ihren eigenen, vom Freilasser getrennten Wohnsitz hattem
(т. e. все те, которые при манумиссии не были обязаны оставаться для
обслуживания бывшего владельца именно в его доме), пытался уточнит!
толкование Гарпократиона в свете того даеста о кормилице (Dem.,
XLVII, 72), которое разбиралось выше. Однако ряд соображений гово¬
рит против такого решения проблемы. Во-первых, как мы видели, в слу¬
чае с кормилицей дело было не в физическом ее удалении из дома
бывшего, владельца, а в том, что сам акт манумиссии окончательно
исключал ее из участия в семье-ойкосе хозяина, даже в том случае,
если она вернется туда жить. Во-вторых, известно, что вольноотпущен¬
ники, не жившие в доме бывшего хозяина, могли быть с ним связана
разного рода обязательствами, что равным образом мешало бы их вер¬
бовке во флот. И, наконец, при такой интерпретации χωρίς ώκει в Dem.,
XLVII, 72, употребление этого же выражения о гражданах в другиз
местах остается неучтенным.
Простейший подход к двойственному определению византийского лекси¬
кографа, как мне кажется, должен быть самым здравым при данныз
обстоятельствах: так как было общеизвестно, что вольноотпущенникя
обычно, а рабььиногда «жили отдельно», то лексикографу представлялось,
возможно, верным любое из двух предположений, т. е. что термин οί
χωρίς οίκούντες применялся либо к вольноотпущенникам (как и предпо¬
лагал Гарпократион), либо к рабам. Но он не знал наверняка, к которой
из этих групп термин был применен; поэтому он предложил альтернативное
рбъяснение — «вольноотпущенники... или рабы». Как первое объяснение
представляется отзвуком Гарпократиона, так последующее толкование
могло проистекать из недоразумений, происходивших из прибавления
Гарпократионом слов τών δεσποτών.
Более значительным для нас, чем вопрос о том, почему лексикографы
именно так писали о οί χωρίς οίκούντες, является тот очевидный факт,
что они не знали наверняка, какая именно группа обозначалась этим выра¬
жением. Таким образом, единственным действительным свидетельством,
касающимся οί χωρίς οίκούντες, является место в первой «Филиппике!
Демосфена.
Уже было замечено в связи с объяснением термина οί χωρίς οίκούντες
лексикографов, что такое выражение едва ли могло быть исполь¬
зовано для обозначения вольноотпущенников или же какой-
либо их части. Могло ли такое выражение быть применено
для определения какой-то группы среди рабского населения Атти¬
ки IV в.? Среди рабов были, несомненно, и такие, которые жиля
отдельно от своих владельцев. Рабы, отданные в аренду на работу в сереб¬
ряные рудники, представляли собой пример этому 35. Даже те рабы, кото¬
рые работали под прямым надзором владельцев, работали и жили иногда
не там, где жил их господин. Аризел, отец того Тимарха, который получал
апофору от одной группы рабов (см. текст. А 1 в Приложении), например,
34	Busolt, ук. соч., стр. 274, прим. 3; cp. J. H. Li р s i u s, Das attische Recht
und Reehtsverfahren,Lpz,1905—1915, стр. 798; Schulthess, RE, s. v. vuo3o<popoüv-
xeç.
35	P. G u i r a u d, La main d’oeuvre industrielle dans l’ancienne Grèce, P., 1900,
стр. 133; см. L a u f f e г, ук. соч., I, стр. 59, прим. 4.

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ о! χάρις οϊκο^τες?	37
первоначально владел еще двумя участками земли и двумя эргастериями
в рудниках, т. е. мастерскими, занятыми обработкой Серебряной руд« 36 37.
Рабы в этих эргастериях, а также 30 рабов мастерской по дроблению руды
Пантенета (Dem., XXXVII), были, как мы можем предположить, разме¬
щены в какого-то рода бараках около ихместа работы (см. Lautier, ук. соч., I,
стр. 61 сл.). О таких рабах также можно было сказать, что они «жили от¬
дельно».
В отношении рабов, которые работали самостоятельно, уплачивая своим
владельцам апофору, незначительное число имеющихся свидетельств не
дает основания предполагать, что эти рабы обязательно жили отдельно от
своих господ. Правда, раб Диоклида (А 4), вероятно, жил отдельно от
своего владельца, который отправился в Лаврион за апофорой. С другой
стороны, ничто не указывает на то, что девять или десять кожевников
Тимарха (А 1) не производили работ в непосредственной близости к дому
господина, если ή йе внутри стен этого дома. Их' число не препятствует
подобному предположению. Достаточно вспомнить, что в демосфеновском
семейном помещении располагались два эргастерия, вмещавшие в целом
больше пятидесяти рабов, и что мастерская щитов Лисия в Пирее, в которой
было занято приблизительно 100 ремесленников-рабов, также являласв
частью единого комплекса строений, где и жил сам владелец мастерской 87.
Слова Менандра в А 3 намекают на то, что Сириек и его жена имели обык¬
новение ночевать в доме господина, во всяком случае периодически. Нет
основания считать, что право заводить свою собственную семью влекло
обязательно территориальное отделение раба от хозяина.
Таким образом, некоторые из рабов, по типу эксплуатации принадле¬
жавших к любой из трех категорий: рабы, непосредственно эксплуатируе¬
мые их владельцами, рабы, сдаваемые в аренду другим лицам, и рабы, полу¬
чившие разрешение вести дело на свой собственный счет, могли бы быть
определены как χωρίς οίν.ούντες в том чисто внешнем смысле этого
выражения, который подчеркивается как Гарпократионом, так и Уэстер-
манном (см. выше). С другой стороны, очевидно, некоторые рабы этих трех
категорий жили в доме хозяина. Следовательно, территориальный момент
(местожительство) и «способ использования» — если под этой фразой
Уэстерманна подразумевать вид эксплуатаций — необязательно совпадают.
Место, где жил раб, зависело, должно быть, в значительной степени от
характера его работы, во всяком случае не от типа эксплуатации.
Если пренебречь типом эксплуатации, мог ли Демосфен, тем не менее,
иметь в виду рабов, выделенных в группу только на основании того факта,
что они не жили у владельца? Ответ ясен — нет. Ведь такие рабы были нб
больше и не меньше доступны для вербовки во флот, чем рабы, жившие
в доме владельца. Если афинский демос мог (или хотел) рекрутировать во
флот рабов, живших отдельно от владельцев, ничто не могло остановить
демос призывать также и рабов, живших вместе с их господами. Обе меры
равным образом наносили бы ущерб частным интересам рабовладельцев»
которые составляли значительную часть самого демоса.
Тот же аргумент говорит против толкования термина οί χωρίς
οίκοΰντες учеными, видящими в этом выражении название группы рабов,
которым разрешалось вести собственное дело, и которых, таким образом,
можно считать, в ограниченном смысле, отделенными от хозяйства вла¬
36	А е э с Ь ϊ η., I, 101. Предположение, что в эргастериях Аризела в рудниках
работали рабы, доказывается параграфом 105 той же речи.
37	Ь у б., XII, 8,12, 19. В последнем параграфе среди имущества, отнятого у Ли¬
сия и Полемарха Тридцатью, упоминаются 120 ανδράποδα. Но мы не можем быть уве¬
рены, что все они—ремесленники из мастерской щитов. Такое богатое хозяйство
должно было иметь и большой штат прислуги.

38
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
дельца. Ибо эти рабы являлись таким же предметом собственности раб»
владельца, как и рабы, которых рабовладелец непосредственно эксплуати-
ровал или сдавал в аренду другому. Это можно с уверенностью заключив
из одного бесспорного свидетельства, а именно из того, что Тимарх продл
своих кожевников, плативших апофору 36 * *. Иными словами, и эти рабы,
в отличие от вольноотпущенников, были κτήσει κατατεταγμένοι, Kai
и всякие другие рабы при развитом рабстве.
Кажется невозможным или совершенно неправдоподобным, что Де¬
мосфен говорил о вольноотпущенниках (которые, с большей вероятностью,
были бы включены в метеков 39 или же названы απελεύθεροι) или о какой-
либо группе рабов. Следовательно, остается предположить, что он имы
в виду какую-то групцу свободных. Всякая возможность того, что эи
группа достояла из граждан, исключается упоминанием оратором второго
решения, принимаемого демосом: «взойти на корабли самим (αύτούς)*.
Поэтому нет другого выбора, как только предположить, что. речь идет о
негражданах. Как было замечено раньше, контекст, в котором встречаете!
^выражение οί χωρίς οίκοϋντες, как бы невыразителен он ни быг
во многих отношениях, все же намекает на существование какой-то ана¬
логии между группой, обозначенной данным термином, и метеками, ряд он
с которыми «живущие отдельно» упомянуты как обязанные нести служб}
по флоте. Это логически подсказывает вывод (раз вольноотпущенники ι
рабы исключены), что речь идет о каких-то неафинянах, не имевших ста¬
туса метеков.
Исследование источников, содержащих материал о статусе таких жит»
лей Аттики, которые не числились ни гражданами, ни метеками, ни рабами,
не может быть предпринято здесь. Поэтому ограничусь указанием на сооб¬
ражения, склоняющие меня к мысли, что Демосфен мог иметь в виду лю
бую или все различные группы свободного населения Аттики или близлежа¬
щих областей, которые не были ни афинянами, ни метеками — или потом}
что они еще не получили статуса метеков, или потому что их отношения
с собственно афинянами определялись какой-то другой более или менее
постоянной связью 40. До, что там имелось значительное количество подоб¬
ных людей, во всяком случае в конце V в., можно вывести из массового
характера набора во флот неграждан в 406 г. до н. э. (см. особенно Diod.,
XIII, 97,1). В большой части они могли быть профессиональными моря¬
ками, постоянным резервом для наемной службы во флоте все еще одной
из крупнейших морских держав в Эгейском море.
Как может быть понято выражение οί χωρίς οίκούντες в качестве
обозначения подобных групп? Ответ подсказан названием группы, в отно¬
шении к которой они в каком-то смысле представляли аналогию и в то же
.время противостояли ей, т. е. группы метеков. Слова μέτοικος, μετοικέω
применительно к членам последней группы обычно понимаются
89 А esc hin, I, 99. В действительности, Эсхин только доказывает, что рабы
были проданы, но для наших целей это значит — они могли быть проданы. Ш у л ь-
т е с с, ук. соч. в прим.. 34, подчеркивает, что право вести самостоятельное дело да¬
валось рабу по частной инициативе рабовладельца и что во всех других отношениях
положение такого раба было таким же, как у любого другого раба.
89 Pol 1., Ill, 55, называет метеком «того, кто платит μετοίκιον»; cp. D е ш.р
-XXV, 57; Гарпократион (s. у. μβτοίκιον) говорит, что вольноотпущенники также пла¬
тили μβτοίκιον. См. А. М. Andreades, A History of Greek Public Finance, 1,
Cambr., Mass., 1933, стр. 277 сл.
40	Например, такие полуподчиненные соседи афинян, каковыми, по-види-
мому, являлись в течение большей части V века жители Оропа — см. Thuc.,11,23, 3,
и ковш, в A. W. G о m m е, A Historical Commentary on Thucydides, II, Oxf., 1945,
стр. 80 сл.; Diod., XV, 76,1. Но весь этот вопрос, разумеется,нуждается в отдельной
исследовании.

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ о! χωρΐ( o:.xo’3vtec?
39
как обозначение людей, которые переменили свое местожительство для
того, чтобы приехать и жить в Афинах. И правда, приставка μετά- несет
в себе чаще всего идею перемены, удаления от одного места, переезда от
чего-то к чему-то. Ноонаможет также придавать значение «вместе с (кем-то,
чем-то)» и с оттенком «участия в (чем-то)» (μετέχω, μεταδίδωμι). Афиняне
справляли в честь политического объединения Аттики (синойкизм, припи¬
сываемый Тесею) праздник, называемый, согласно некоторым писателям,
Σονοίκια (Thuc., II, 15,2; schol. ad Aristoph., Pax, 1019); Плутарх же
называет тот же праздник Μετοι'κια (Thes., 24). Не возможно ли, что это
было его более старое название? Во всяком случае, идейное содержание
того и другого слова, очевидно, является понятием более глубокого, орга¬
ничного единства, чем простого сосуществования в одном и том же месте,
чего в действительности не было в Аттике до того времени, когда вторжение
Архидама заставило живущих в χώρα искать убежища внутри Длинных
стен. Мне кажется возможным, что понятие «участвовать» также вошло
в семантическое содержание термина μέτοικος.
Метеки, как мы знаем, принимали участие во многих сторонах
афинской общественной и экономической жизни. Они были обязаны нести
регулярную службу в вооруженных силах города; те из них, которые обла¬
дали определенным имущественным цензом, обязывались платить эйсфору
и исполнять регулярные литургии (Dem., XX, 18, 20); они принимали уча¬
стие в религиозных праздниках. У Фукидида Никий обращается к неафи-
нянам среди ναίϊται (перед последним морским боем во время Сицилийской
экспедиции) как к «участникам» и «единственным сообщникам в нашей
архэ», употребляя слова μετείχετε и κοινωνοί. Так как в том же самом
месте (VII, 63,3—4) тот же Никий характеризует союзников как υπήκοοι
«подданных», схолиаст был, вероятно, прав, замечая, что моряки, к кото¬
рым Никий обращал свои лестные увещевания, являлись метеками 41.
Это был, конечно, призыв о помощи в отчаянных обстоятельствах, и он не
может быть воспринят как обычное афинское представление о положении
тех, кого Демосфен назвал «злосчастными метеками» (XXIV, 166). Как
указывает Аристотель, участие метеков в благах от общественных институ¬
тов было отнюдь не полным 42.
Не останавливаясь сейчас на сравнении несчастий метеков с теми
преимуществами, которые давало им пребывание в Афинах, можно сказать,
что в ограниченном, но все же реальном смысле они были членами афин¬
ской общины. Не мог ли Демосфен, упоминая о «живущих отдельно» па¬
раллельно с «живущими вместе», т. е. с метеками, иметь в виду под
первыми неграждан, оставшихся по той или иной причине формально вне
афинской общины, по сравнению с теми (метеками), которые были вклю¬
чены (в данном случае неважно, насколько неполно) в общественное
«хозяйство»? Тогда почему бы ему не сказать просто τούς μετοίκους καί
τούς (άλλους) ξένους? Возможно, потому, что он имел в виду не любого
чужеземца (например, безусловно, не проезжего) и не только наемников,
но именно всех «невключенных» жителей-чужестранцев, группу, в кото¬
рую могли входить не только профессиональные моряки.
Первой задачей настоящего исследования было выяснить достоверность
предположения, что термином οί χωρίς οίκούντες обозначались рабы
и, в частности, категория привилегированных рабов. Как мы видели, такое
41	Так дума'л И. Классен (см. его 2-е изд. Фукидида, В., 1884), но не Дж·.
Грот (History of Greece, 4-е изд., т. VI, L., 1872, стр. 154, прим. 1 — гл. 60). По¬
добно Гроту, Г о м м (ук. соч., I, стр. 460), как кажется, не заметил, что в этом же
отрывке ФукидиДа союзники называются υπήκοοι.
42	А г i s t., Pol., III, 1, 3, 1275а. См. Е. Weis, Griechisches Privat-
recht, I, Lpz, 1923, стр. 171 слл.

Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
40
понимание термина, особенно при толковании его как равнозначимого
ανδράποδα μισθ-οφορούντα, серьезно искажало положение значительной
части рабского населения Аттики, а именно рабов, сдаваемых в аренду а
тем самым попадавших под двойную эксплуатацию. Если относить к этой
последней категории все тексты, где форма платежа указана термином
[χισθ-ός, то для группы относительно привилегированных рабов, которым
разрешалось работать самостоятельно и платить апофору, остается
очень мало свидетельств в источниках, и вместе с Бузольтом и Шультессом
(см., выше прим. 10) мы можем заключить, что таких рабов было ничтожно
малое количество по сравнению с основной массой рабов Аттики. Против
такого заключения выступал по существу лишь У. Л. Уэстерманн, бази¬
руясь не только на отождествлении οί χωρίς οίκούντες с ανδράποδα.
μισθ·οφοροΰντα, но и на самом буквальном «территориальном» и широком
понимании первого выражения.
Предположение об относительно маленьком количестве рабов, платив¬
ших апофору, придает в свою очередь дополнительный вес выводу,
достигнутому выше на основании соображений иного порядка: что выра¬
жение οί χωρίς οίκοΰντες нужно отнести к какой-то группе нерабского
населения, Ибо в применении у Демосфена этот термин подразумевает
достаточно многочисленную группу, чтобы она могла служить постоянным
резервом для вербовки во флот.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПОКАЗАНИЯ ИСТОЧНИКОВ О ДВУХ ФОРМАХ ДОХОДА,
ПОЛУЧАЕМОГО ОТ РАБОВ 48 ·
Тексты «М» (где указывается форма цлатежа μισθός)
Μ 1'. Dem., XXVII, 20: ετί δέ Θηριππίδη τριών ανδραπόδων, â ήν αΰτω èv τώ εμώ εργα¬
στήριο), μισθόν άποδεδωκέναι λογίζεται.
«Дальше его отчет содержит деньги за μισθός, уплачиваемый Териппйду за трех
рабов, которые были у него в моем эргастерии».
М 2. Dem., XXVIII, 12: δύ1 ετη τό έργαστίίριον διοικήσας Θηριππίδή μέν άποδέδωκε τήν
μίσθωσιν έμοί δέ . . .
«В ‘течение двух лет, когда он управлял эргастеряем, он платил μίσθωσις Те-
риппиду, но мне . . .»
М 3. Dem., LIÏI, 20:	παρ’ οίς τοίνυν ήργσσατο πώποτε, ώς' τούς μισθούς
Άρεθοοσιος έκομίζετο υπέρ 44	[ν.	1. τούς υπέρ] αύτοο, καί δίκας έλάμβανε,
καί έδίδου, οπότε κακόν τι έργσσαιτο, ώς δεσπότης ών, τοο'των . . . μάρτυρας παρέξομαι.
«На кого бы он когда бы ни работал, Аретусий, в качестве господина, собирал
μισθοί- за него и получал удовлетворение и давал его, когда (раб) причинял ка¬
кой-либо· ущерб— этому я представлю... свидетелей». (Часть доказательства
того, что Аретусий являлся владельцем данного раба,—см. ВДИ, 1958, №. 2,
стр: 106 сл.) 4949	Греческие тексты воспроизведены по следующим изданиям: Демосфена' — изд.
W. Rennie, Oxf., 1920, 1931; Теофраста — изд. J. М. Edmonds, L., 1946; Ксе¬
нофонта и Псевдо-Ксенофонта — изд. Е. С. Marchant, Oxf., 1952; Исея;—изд. Tb.
T ha The im, Lpz, 1903; Эсхина —изд. F. Blass, Lpz, 1896; Менандра — изд. А,
Koerte, Lpz, 1957, 1959; Андокида — изд. F. Blass, Lpz, 1908! Все·переводы, за
исключением одного;— А 5, сделаны мной.
♦4 Ввиду спорности истолкования этого отрывка стоит напомнить, что предлог
спер, кроме обычного значения «за» в смысле «ради», «для», «в; пользу» кого (чего)-
то, может значить и «за» в смысле «в возмещение» чего-то, «в. обмен» на: что.-тсь См_
также Ну per id., pro Lycophr.. 1 сл.; Dem., XIII, 8.

БЫЛИ ЛИ РАБАМИ οί χωρίς οίκοϋντες?
41
Μ 4. Theophr., Char. XXX, 17: συναποδημών δέ μετά γνωρίμων χρήσασθαι τοί'ς εκεί¬
νων παισί, τον δέ εαυτού έξω μισθώσαι καί μή άναφέρειν εις τό κοινόν τόν μισθόν.
«(Он человек такого рода, который), путешествуя вместе с знакомыми, пользу¬
ется их рабами, своего же он сдает в аренду на сторону и не вносит μισθός в
общий кошелек».
М 5. Xen., Vect., IV, 14:	Νικίας ποτέ ό Νικηράτου έκτήσατο έν τοΐς άργυρείοις
χιλίους ανθρώπους ους έκε'ΐνος Σωσία τώ Θρακί εξεμίσθωσεν, έφ’ ώ οβολόν μέν ατελή έκασ¬
του τής ημέρας άποδιδόναι, τόν δ’άριθμόν ίσους αεί παρέχειν [mss. παρείχεν],
«...Никин, сын Никерата, некогда владел тысячью человек в серебряных руд¬
никах, которых он отдал в аренду Сосию фракийцу на тех условиях, чтобы
Сосий выплачивал чистый обол в день за каждого и предоставлял их все в
одном и том же числе».
М 6. Ps-Xen., Ath. pol., 1,17 сл.: πρός δέ τοΰτοις ό δήμος τών ’Αθηναίων τάδε κερ-
δαίνει των δικών Άθήνησιν ούσών το"ΐς συμμάχοίς. πρώτον μέν γάρ ή εκατοστή τή
πόλει πλείων ή έν Πειραιε~ΐ· έπειτα ε’ί τώ συνοικία έστίν αμεινον πράττει· έπειτα έι
τώ ζεϋγός έστιν ή άνδράποδον μισθοφορούν. έπειτα . . .
«Кроме того, афинский дёмос извлекает следующие выгоды из разбирательства
в Афинах тяжб союзников: прежде всего это увеличивает доход города от про¬
центной пошлины в Пирее; затем тот, у кого есть многонаселенный дом, боль¬
ше зарабатывает, а также владелец упряжки или раба, приносящего49 μισ¬
θός ...»
М 7. Isae., VIII, 35: Κίρων . . . έκέκτητο . . . οικίας δ' έν δστει δόο, τήν μέν μίαν μισθο-
φοροϋσαν . . . έτι δέ ανδράποδα μισθοφορούντα . . .
«Кирон владел . . . двумя домами в городе, один из которых приносил μισθός . . .
к тому же приносивших μισθός рабов. . .»
М 8. Dem., LUI, 21 4в: όπότε. . . οί άνθρωποι οδτοι ή οπώραν πρίαίντο ή θέρος μισθοΐν-
το έκθερίσαι ή άλλο τι τών περί γεωργίαν έργων άναιροΤντο, Άρεθοόσιος ήν ό ώνοόμενος
καί μισθοόμενος υπέρ αυτών.
«Всякий раз, когда эти люди [имеются в виду два раба] покупали урожай
фруктов, или брали подряд на сбор [или же «нанимали (работников) для сбора»]
хлебного урожая, или предпринимали какое-либо иное действие по хозяйству, 45 4645	Слово μισθοφορούν, хотя оно в единственном числе, может, согласно обычному
греческому словоупотреблению, относиться как к ανδράποδου, так и к ζεύγος. В дан¬
ном контексте такое истолкование мне представляется даже наиболее правдоподобным.
46	Этот текст был включен в список только из-за того, что ряд современных
ученых приводит его как случай с рабами, сданными в аренду — см. В о е с k h.
Die Steatshaushaltung der Athener, стр. 91, прим, a; S chu 1th ess, RE, s. v.
μίσθωσις; Partsch, G)iechische Bürgschaftsrecht, стр. 135, прим. 8. Такое же пони¬
мание слова μισθοίντο отражено в переводах Сандз (F. А. Ра ley, J. Е. Sandys.
Select Piivate Orations of Demosthenes, II, Cambr., 1886 — комм, к ук. месту) и,
Марри (А. Т. Murray, пер. частных речей Демосфена в изд. Loeb, L,, 1939). Одна¬
ко глагол μισθόω в среднем залоге, как иравило (в перфекте он может иметь пас¬
сивный смысл), имеет только переходное значение: «нанимать», «брать в аренду», а
не «наниматься», «быть нанятым» или «быть взятым, в аренду»·. По. крайней мер»,
в Демосфеновском корпусе нет исключений из этого правила, а что касается дру¬
гих источников, то словари Liddell-Scott-Jones и С. И. Соболевского поддержи¬
вают мое понимание слова μισθάομαι. Поэтому, если в тексте М8 прямым допол¬
нением к μισθοΐντο считать каких-то не упомянутых, но подразумеваемых людей
(возможно, свободных — см., например, Dem., XVIII, 51; LVII, 45; в первом от¬
рывке хорошо показано употребление μισθάομαι — cp Aristoph., Αν.,. 1152), то
рабы — подлежащее к μισθοΐντο—не были сданы в аренду, а, наоборот, сами брали·
в аренду других лиц. Если же придать слову θέρος значение прямого дополне¬
ния к μισθοΐντο (возможное, но, на мой взгляд, -менее приемлемое истолкование)*,
то в данном, отрывке вообще нет речи о найме людей.

42
Э. Л. КАЗАКЕВИЧ
это был Аретусий, который покупал и брал подряд [или же — «нанимал»]
за них». (Контекст такой же, как в М3.)
Тексты «А» (где упоминается αποφορά)
-А 1. A esc hin., 1,97: τουτω γάρ κατέλιπεν ό πατήρ . . . οικίαν μέν. εσχατιάν δέ . . ,
χωρίς δέ οίκέτας δημιουργούς τής σκυτοτομικής τέχνης εννέα ή δέκα, ών έκαστος
τοΰτφ δΰ’ οβολούς ύποφοράν έφερε [ν. 1. δό’ οβολούς απέφερε] τής ημέρας, ό δ’ ήγεμών,
τού εργαστηρίου τριώβολον . . .
«Ибо его отец оставил ему . .. дом. . . землю на окраине ... и сверх того
девять или десять мастеров кожевенного дела, каждый из которых приносил
ему апофору в 2 обола в день, в то время как руководитель эргастерия прино¬
сил 3 обола . . . ».
А 2. Theophr., Char., XXX, 15: καί παρά [παιδός κομιζόμενος άποφοράν, του χαλκού
τήν έπικαταλλαγήν προσαπαιτεΈν.
«(Он человек такого рода, который), получая от раба апофору, требует дополни¬
тельную оплату за размен меди».
А 3. Men and., Epitr., 202—204: Χαιρέστρατον 47 νδνγάρμενουμεν ενθάδε, |εΐς αδριον
δ’ επ’ εργον έξορμήσομεν | τήν άποφοράν άποδβντες. «Пока что будем здесь ждать
Хэрестрата, а завтра отправимся на работу, оплатив апофору». Говорит Си-
риск, άνθρακευς (стк. 81), раб (ο-κέτης) Хэрестрата (стк. 231 сл.), обращаясь
к жене (стк. 200).
А 4. Ando с., 1,38: έφη γάρ είναι μέν άνδράποδόν οί επί Ααυρίφ, δεΐν δέ κομισασϋαι
άποφοράν.
«Он сказал, что у него раб в районе Лавриона и что он должен был получить
апофору».
А 5. Ps.-Xen., Ath. pol., 1,11*®: βΐ δέ τις καί τοΰτο θ-αυμάζει, άτι έώσι τούς δου'λους
τρυφάν αύτόθ-ι καί μεγαλοπρεπούς διαιτααθαι ένίους, καί τούτο γνώμη φανεΐεν αν
ποιοϋντες. οπού γάρ ναυτική δυ'ναμίς έστιν άπό χρημάτων άνάγκη τοΐς άνδραπάδοις
δουλεΰειν, ϊνα λαμβάνωμεν [mss. λαμβάνων μέν] <ων> πράττη τάς άποφοράς, καί
ελευθέρους άφιέναι. δπου δ* εΐσί πλου'σιοι δούλοι . . .
«Если же кто удивляется и тому, что тут позволяют рабам быть избалованными
и некоторым вести роскошную жизнь, то окажется, может быть, что и это
делают сознательно. Действительно, где морская держава, там рабы необходимо
должны служить за деньги, чтобы мне получать оброк [τάς άποφοράς] из того,
что будут они зарабатывать, и необходимо там предоставлять им свободу, а где
есть богатые рабы...» (пер. С. И. Радцигом текста в изд. Калинки, где чи¬
тается ϊνα λαμβάνω ών μέν πράττη).
47	В изд. A. Koerte после имени Хэрестрата стоит точка. Ср. изд. F. G. Allin-
son, L., 1951. См. также Men and., Fr. 364: βΪί’ άμφορεαφόρος τις άποφοράν φέρων.
48	Этот отрывок представляет собой один из самых трудных текстов, свидетель¬
ствующих о положении рабов в классических Афинах. Можно сказать, что в нем
достаточно ясно выступают два момента, интересные для наших целей: что в Афинах
того времени (к концу V в.) существовали рабы, владевшие каким-то своим иму¬
ществом (см. также дальше в том же параграфе: τά χρήματα ... τά εαυτού), и что
с этим явлением была связана форма платежа άποφορά. Но точное значение этого
текста я пока не берусь установить. Поэтому даю не свой перевод (так как всякий
перевод неизбежно является вместе с тем и истолкованием), а версию С. И. Радцига,
взятую из приложений к его же переводу «Афинской политии» Аристотеля, М.—Л.,
1936.

Ю. В. Откупщиков
«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОЙНА
TJonpoc о датировке я политической направленности «Андромахи»
^Еврипида — один из самых сложных и запутанных вопросов, связан¬
ных с изучением творчества великого греческого трагика. Учеными было
предложено свыше десяти различных датировок этой трагедии, среди кото¬
рых можно выделить четыре основные группы:
1)	430—425 гг. (Фирнгабер, Виламовиц, Клоч, Шмид, Сидл, Меридье
л др.)г.
2)	423—422 гг. (Цирндорфер, Бернгарди, Бергк, Поленц, Дельбек
и др.)1 2.
3)	420—417 гг. (Пети, Герман, Бек, Функе, Тимофеева и др.)3.
4)	411 г. (Гардион, Лурье)4.
Таким образом, расхождения в предложенных датах достигают 19 лет.
В зависимости от той или иной датировки коренным образом различное
толкование получают отдельные политические намеки и общая политиче¬
ская направленность «Андромахи», а вместе с тем несколько иной пред¬
ставляется картина идеологической и политической борьбы в Афинах 2-й
половины V в. до н. э.
От первой из указанных датировок (особенно от датировки 430—427гг.)
большинство ученых отказалось из-за того, что в ст. 723—724 и 1244 слл.
трагедии прославляются молоссы, что было бы неуместным до 426 г., когда
молоссы находились на стороне Спарты, да к тому же не играли значитель¬
ной роли в политической жизни Греции. Датировка 420—417 гг. неубе¬
1	См., например, С. G. F i гп h a b e r, Ueberdie Zeit und politische Tendenzen
der euripideischen Andromache, «Philologus», III (1848), стр. 408 слл.; W. Scbmi d—
О. Staehlin, Geschichte der griechischen Literatur, т. III, München, 1940,
стр. 405. В этих работах принимается наиболее ранняя датировка «Андромахи» —
430 г. (Фирнгабер) и 429 г. (ШмиД — Штелин).
2	Н. Zirndorfer, De chronologia fabularum Euripidearum, Marburg, 1839,
стр. 45—47; M. Р о h 1 е n z. Die griechische Tragödie., Lpz, 1930, т. I, стр.. 304; Ed.
Delebecque, Euripide et la guerre du Péloponnèse, P., 1951, стр. 181—185. Цирн¬
дорфер и Дельбек датируют «Андромаху» 422 г., Поленц — 423 г.
3	Впервые датировку 420 г. выдвинул Герман в своем издании «Андромахи»
(G. Hermann, Euripidis Tragoediae, т. II, Lpz, 1838, стр. 63—64). Из последних
работ см. Н. А. Тимофеева, Патриотические мотивы в творчестве Еврипида,
«Уч. Зап. МГПИ им. В. И. Ленина», XXXII, 1946, 6. В этой статье «Андромаха»
датируется 418—417 гг. (стр. 25).
4J. Hardion, Dissertation sur l’Andromaque d’Euripide, «Mémoires de litté¬
rature, tirés des registres de l’Académie Royale des Inscriptions et Belles-Lettres», VIII
(1733), стр. 268.

44
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
дительна хотя бы потому, что в годы Никиева мира постановка резко анти-
спартанской трагедии могла означать только призыв к возобновлению воен¬
ных действий со Спартой, которая в то время не давала никакого повода
к этому. Вряд ли Еврипид, осудивший в своих «Троянках» (415 г.) агрессив¬
ную внешнюю политику Афин, мог незадолго до этого призывать к войне со
Спартой. Наконец, датировка Гардиона (411 г.) была отвергнута учеными
в связи с серьезными хронологическими ошибками, содержавшимися в его
работах. Поэтому наиболее убедительной была признана датировка 423—
422 гг., хотя окончательно этот вопрос решен так и не был. В самое послед¬
нее время датировку Гардиона защищал С. Я. Лурье 5, выдвинувший ряд
новых интересных аргументов в ее пользу. Однако С. Я. Лурье рассмотрел
в своей статье лишь те стороны сложного вопроса о датировке «Андромахи»,
которые могут быть более или менее согласованы с его собственной точкой
зрения.
Какими принципами следует руководствоваться при датировке гре¬
ческих трагедий V в.до н.э., в том числе при датировке еврипидовской
«Андромахи», а также какие данные следует при этом учитывать в первую
очередь?
Пародии в комедиях Аристофана позволяют установить terminus
ante quem для ряда трагедий Еврипида. Однако точной датировка
аристофановские пародии не дают, так как Аристофан нередко пародирует
отдельные стихи и целые сцены из трагедий Еврипида, написанных за
10—20 и более лет до постановки его комедии 6. Кроме того, самый вопрос
о пародии, о наличии или отсутствии ее в данных Стихах часто зависит от
субъективной оценки исследователя. Например, в «Облаках» Аристофана
(423 г.) находили пародии на еврипидовские «Вакханки», и на этом осно¬
вании одна из двух последних трагедий Еврипида, поставленных в Афинах
посмертно, датировалась 425 (!) годом 7. «Елена» Еврипида, дата которой
(412 г.) точно засвидетельствована в схолиях к Аристофану 8, в одной из
ранних работ Ф. Ф. Зелинского датировалась 425 годом на том основании,
что во «Всадниках» (424 г.), по его мнению, пародируются стихи из
«Елены» 9. Следовательно, сами по себе аристофановские пародии не могут
явиться основным источником для датировки драм Еврипида.
Анализ политических намеков на современные события греческой
истории V в. до н. э. может оказать большую помощь в деле установления
точной даты постановки той или иной трагедии. Но и этот способ датировки
допускает значительную долю субъективизма. Так, в ст. 1347 «Электры»
Еврипида одни исследователи видят намек на Сицилийскую экспедицию
415—413 гг., другие связывают это место с отправкой в Сицилию 40 судов
во главе с Софоклом и Эвримедонтом в начале 425 г. Кроме того, датируя
трагедию на основании толкования политических намеков, мы вынуждены
самые эти политические намеки объяснять, исходя из принятой нами
датировки. В результате получается порочный круг в доказательстве:
датировка объясняется на основании политических намеков, а политиче¬
ские намеки — на основании этой же датировки.
Важное значение имеют также различные формальные признаки.
Так, давно было установлено, что в трагедиях Еврипида постепенно возра¬
5	С. Я. Лурье, К вопросу о политической борьбе в Афинах в конце V века
(«Андромаха» и «Лисистрата»), ВДИ, 1954, № 3, стр. 122 слл.
6	Так, в «Ахарнянах» (425 г.) детально пародируется «Телеф» (438 г.), в «Лягуш¬
ках» (405 г.) пародируется стих из «Ипполита» (428 г.) и т. и.
7	Zirndorfer, ук. соч., стр. 108.
8	Schol. Thesra. ad. v. 1012; Schot. Ran. ad. v. 53.
9	Th. Zielinski, Die Gliederung der altattischen Komoedie, Lpz, 1885, стр. 97
слл. Впоследствии Зелинский отказался от этой датировки.

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА
45
стает число раарешений в ямбических триметрах10 11. В поздних трагедиях
заметно увеличивается общее количество стихов11, большее место зани¬
мают лирические монодии и. дуэты, етихомифия. Игнорировать эти фор¬
мальные признаки нам представляется невозможным, так как отмеченные
закономерности слишком очевидны и сводят к минимуму элемент субъек¬
тивизма в исследовании. Однако серьезным недостатком этого метода
исследования является то, что сами по себе метрические и иные формаль¬
ные признаки позволяют лишь очень приблизительно датировать ту или
иную еврипидовскую драму.
Таким образом, руководствуясь каким-либо одним из перечисленных
принципов, нет возможности прийти к определению хронологии трагедий
Еврипида. Только суждение, полученное на основании всех тех возможных
исследований, о которых говорилось выше, может быть удовлетворитель¬
ным. Так, формальные признаки могут указать приблизительную дату
постановки пьесы, пародии в комедиях Аристофана — terminus ante
quem. Только после этого для уточнения датировки следует обращаться
к анализу политических намеков, содержащихся в трагедии.
* * *
Из трагедий Еврипида, написанных в годы Пелопоннесской войны или
незадолго до ее начала, нам известны точные даты постановок «Медеи»
(431 г.), «Ипполита» (428 г.), «Троянок» (415 г.), «Елены» (412 г.) и
«Ореста» (408 г.). Количество стихов, содержащих разрешения в ямбиче¬
ских триметрах, непрерывно возрастает в этих трагедиях.
Общепринятая датировка остальных трагедий Еврипида только под¬
тверждает эту закономерность. Так, в «Гераклидах», поставленных в на¬
чале Пелопоннесской войны, имеется 5,7% стихов, содержащих разреше¬
ния в ямбических триметрах. Поставленные между 428 и 415 гг. «Гекуба»
и «Просительницы» содержат соответственно 12,7% и 13,6% таких стихов.
«Ион», «Ифигения в Тавриде» и «Финикиянки» (обычная датировка этих
трагедий — период между 415 и 408 гг.) включают От 23 до 26% стихов
с разрешениями в ямбических триметрах. Две последние трагедии Еври¬
пида («Вакханки» и «Ифигения в Авлиде») также имеют высокий процент
разрешений (35—38 %)12.
Постепенное и явственное (почти в 10 раз!) возрастание стихов, содер¬
жащих разрешения в ямбических триметрах,— факт, с которым нельзя
не считаться, хотя отдельные незначительные отклонения здесь, разу¬
меется, вполне возможны 13. Очевидно, что слишком ранняя датировка
10	Этот формальный критерий выдвинул Герман (G. Hermann, Opuscula,
т. I, Lipsiae, 1827, стр. 136). Практически этим критерием при датировке еврипидов-
ских трагедий первым воспользовался Цирндорфер. Большое значение этому методу
Германа придавали такие крупные авторитеты, как Бергк (Th. В е г g k, Philologische
Paralipomena. 2. Die Abfassungszeit der Andromache des Euripides, «Hermes», 18, 1883,
•стр. 496, прим. 2 — с оговорками), Виламовиц (U. Wilampwit z-Mo e 11 en¬
do г f f, Euripides Herakles, 2-еизд., В., 1909, стр. 144), Зелинский (Th. Ziel inski,
Tragodumenoh libri tres, Cracoviae, 1925, стр. 133—240). В последнее время попытку
установить хронологию трагедий Еврипида, исходя исключительно из метрических
соображений, предпринял Сидл (Е. В. Ceadel, Resolved Feet in the Trimeters of
Euripides and'the Chronology of the Plays, «Class. Quart.», 35,1941, стр. 66—89). Сидл
впервые исключил в своих подсчетах имена собственные, сильно искажавшие в отдель¬
ных случаях общую картину.
11	J. Berlage, Commentatio de Euripide Philosopho, Lugduni Batavorum,
1888, стр. 14, прим.
12	Цифровые данные здесь и в других местах взяты из указанной выше статьи
Сидл а.
13	Так, в «Ипполите» количество разрешений несколько меньше, чем в «Медее».
Правда, до нас дошел второй, переработанный вариант этой трагедии. Первый вариант
«Ипполита» был поставлен раньше «Медеи».

Ю, В. ОТКУПЩИКОВ
«Андромахи», содержащей7 11,3% стихов с разрешениями в ямбических
триметрах,— 430 годом и особенно датировка Гардиона — Лурье —41110-
дом — являются маловероятными. В случае принятия этих датировок по¬
степенность возрастания указанных стихов была бы резко нарушена. Ни
одна из трагедий Еврипида не допускает столь значительных отклонений.
С точки зрения количества разрешений в ямбических триметрах наиболее
вероятной является датировка 423—422 гг.14. Однако мы далеки от мысли
обосновывать эту датировку исключительно метрическими соображениями.
Рассмотрим в этом плане также и другие формальные признаки.
В «Андромахе» еще незаметно резкое возрастание роли стихомйфии,
лирических монодий, дуэтов и трио, которое наблюдается в трагедиях Ев¬
рипида 415—408 гг. Так, процент стихомифии в «Андромахе» (относитель¬
но к общему количеству стихов) примерно в 3 раза меньше, чем в «Елене»,
«Оресте» и «Ифигении в Тавриде», и в 4 раза меньше, чем в «Ионе». Процент
стихов, которые делятся между двумя действующими лицами, в «Андро¬
махе» в 6 раз меньше, чем в «Елене», в 20 раз меньше, чем в «Оресте»,
в 15—17 раз меньше, чем в «Ионе» и «Финикиянках», почти в 10 раз меньше,,
чем в «Ифигении в Тавриде». Процент лирических монодий, дуэтов и
трио в «Андромахе» (7,3%) значительно уступает трагедиям 415—408 гг.
(«Елена» — 12,1%, «Орест» — 15,2%, «Ион»и «Троянки» — около 16,5%,
«Финикиянки» — 14,9%). Ни в одной трагедии Еврипида, поставленной до
415 г., нет трохеических тетраметров. Между тем во всех трагедиях, дата
которых большинством ученых определенно отнесена к 415—406 гг., име¬
ется сравнительно большое количество стихов, написанных этим размером
(«Троянки» — 1,4%, «Ифигения в Тавриде» — 2,0%, «Ион» — 5,6%,
«Елена» — 1,2%, «Вакханки» — 2,7%, «Ифигения в Авлиде» — 12,5%).
В «Андромахе» нет ни одного стиха, написанного трохеическим тетра¬
метром.
Наконец, трагедии Еврипида, созданные в последний период его твор¬
чества, как правило, значительно превышают по своему объему 1500 сти¬
хов («Елена» — 1692 ст., «Орест» — 1693 ст., «Финикиянки» — 1766 ст.,
«Вакханки», несмотря на явные пропуски в конце трагедии, содержат
1392 ст., «Ифигения в Авлиде», хотя и осталась незаконченной, имеет, тем
не менее, 1629 ст.15). В то же время трагедии, написанные до 415 г., содер¬
жат обычно менее 1500 (а некоторые — менее 1300) стихов: «Медея» —
1419, «Ипполит» (переработанный вариант) — 1466, «Геракл» — 1428,
«Гекуба» — 1295, «Просительницы» — 1234, «Гераклиды» (правда, с ла¬
кунами) — 1055, «Андромаха» содержит 1288 стихов.
Таким образом, мы видим, что формальные признаки (а количество
их можно было бы увеличить) говорят о том, что «Андромаха» написана
до 415 г., причем наиболее вероятное время постановки — период между
425 и 420 гг.
Однако эти признаки позволяют лишь очень приблизительно датиро¬
вать «Андромаху» Еврипида. Кроме того, необходимо выяснить, не проти¬
воречит ли подобная датировка данным аристофановских пародий, а также
политическим намекам, содержащимся в трагедии 16.
14	Метрический критерий допускает датировку 420—417 гг. (отклонения здесь
будут не столь зн4чительны). Однако эта датировка, как будет показано ниже, не¬
приемлема по другим соображениям.
15	Ск(да же, быть может, следует отнести «Ион» — 1622 ст.
16	В последние годы статистический метод исследования получил широкое рас¬
пространение в лингвистике и Литературоведении. Так, на VIII Международном
лингвистическом конгрессе в Осло (1957 г.) было заслушано два сообщения, посвя¬
щенных статистическому методу исследования языковых явлений. Интересные на¬
блюдения над стилем Корнеля и Расина (на основании статистического подсчета)
сделаны в книге P. Guiraud, Index du vocabulaire du théâtre classique, P., 1956.

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА
47Г
* * *
В «Андромахе» хор обращается к убитому горем Пел ею со словами г
ίπαιρε σαυτον (ст. 1077), на что Пелей отвечает: ούδέν είμ’ απωλόμην-
В аристофановских «Осах» пародируется эта сцена. Бделиклеон говорит-
своему старому отцу: Ιπαιρε σαοτόν (ст. 996), а в следующем стихе Фило-
клеон почти буквально повторяет слова Пелея:	ούδέν είμ’ άρα. Здесь
имеет место не просто словесное совпадение, но и сценическая пародия,
основанная на сходной ситуации. Наличие пародии в данном случае при¬
знает один из крупнейших знатоков Аристофана — Леевен 17. Таким обра¬
зом, в качестве terminus ante quem для «Андромахи» может быть принят
422 г. — дата постановки «Ос».
С.	Я. Лурье считает, что «Андромаха» Еврипида пародируется в «Ли-
систрате» Аристофана, причем последняя, по его мнению, является не¬
только пародией на «Андромаху», но и полемикой с ней 18. Однако аргу¬
ментация С. Я. Лурье совершенно неубедительна. В «Андромахе» (ст.
627—631) ив «Лисистрате»(ст.155—156)рассказывается, какМенелайпосле
взятия Трои хотел убить Елену, но отбросил меч, увидев ее обнаженную
грудь. Эта сцена, по единодушному мнению исследователей,— «прочный
элемент традиции» 19. Ни о каком совпадении, а тем более о пародии здесь
не может быть и речи, ибо «совпадает» у Еврипида и Аристофана лишь,
одно слово ξίφος (меч), а совершенно естественное в данной ситуации
употребление глагола έκβάλλειν ни о чем не говорит 20. К тому же глагол
этот берется в различных формах (έξέβαλ’ у Аристофана, έκβαλών у Ев¬
рипида).
Вообще, о широком распространении в греческой литературе эпизода
с преследованием Елены и отбрасыванием меча свидетельствуют многочис¬
ленные ссылки на Стесихора, Ивика и других поэтов в схолиях к Еврипиду'
и Аристофану 21. Не меньшей популярностью этот эпизод пользовался и
в изобразительном искусстве. Уже древней ларец Кипсела содержал сцену
преследования Елены Менелаем, который был изображен е мечом в руке
(Paus. V, 18.3). Этот же эпизод свыше 25 раз встречается в вазовой; живо¬
писи 22, причем на многих вазах VI—1-й половины V в. до н. э. имеются
имена Менелая и Елены. На 14 вазах Менелай роняет или отбрасывает
меч23. На основании анализа вазового материала Л. Б. Гали-Кахиль
сделала, пожалуй, слишком смелый вывод о том, что какое-то крупное про¬
изведение живописи, репликами с которого явились приведенные вазовые
рисунки, оказало свое воздействие и на Еврипида, и на Аристофана (там
же, т. I, стр. 98 и 326—327). Но даже не соглашаясь в последнем пункте
с Гали-Кахиль, мы должны признать, что в ст. 155—156 «Лисистраты»^
обыгрывается популярный эпизод, широко распространенный в поэзии и
живописи VI—V вв. до н. э.
17	J. van Leeuwen, Specimen literarum inaugurale de Aristophane Euripidis
censore, Amstelaedami, 1876, стр. 132.
“Лурье, ук. соч., стр. 128—130.
13 Ф. Ф. Зелинский, Театр Еврипида, т. I, М.,	1916, стр. 388, прим,
к ст. 629 слл.
20	См. Р. A. Clement, The Recovery of Helen, «Hesperia», XXVII (1958), стр. 51.
21	Schol. Orest., 1287, Schol. Andr., 627—63, Schol. Lysistr., 155—156, Schol.
Vesp. 713. Кстати, в «Осах» к словам: και το ξίφος οό δύναμαι κατέχειν («я не могу
удержать меча» — ст. 713) схолиаст дает пояснение: ώσπερ 6 Μενέλαος, τοοτον γάρ
φαοιν όρμήοαντα έπ'ι τήν '■Ελένην αποβαλε'ιν τό ξίφος, ή ιστορία παρά Ίβύκψ και Ευριπίδη.
Таким образом, этот эпизод затрагивается уже в «Осах» Аристофана (422 г.).
22	L. В. G h а 1 i-K a h i 1, Les enlèvements et le retour d’Hélène, P., 1955, ч. 11
, см. репрод. LXVI (№ 72), где Менелай, увидев Елену, резким движе-
вием отбрасывает меч в сторону (ср. также № 68).
(репродукции)
23 Там же

48
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
Еще менее убедительны те пять примеров «пародий», в которых обычно
совпадают всего одно-два слова 24. Подобных «совпадений» можно найти
немало в любых двух произведениях Еврипида й Аристофана. Ни одного
примера пародииС. Я. Лурье не приводит в своей статье. То обстоятельство,
что Еврипид в «Андромахе» резко выступает против Спарты и спартанского
воспитания девушек, а Аристофан в «Лисистрате» выражает прямо проти¬
воположную (да и то не всегда) точку зрения, отнюдь еще не свидетельст¬
вует о, том, что в «Лисистрате» Аристофан полемизирует именно с «Андро¬
махой», а не с теми обвинениями спартанцев, которые имели Широкое
распространение в Афинах.
С. Я. Лурье утверждает, что «Андромаха» была поставлена в Афинах
на Ленеях (январь), а «Лисистрата» — на Дионисиях (март) 411 года 25.
Однако исследователи Аристофана довольно убедительно доказали, что
«Лисистрата» была поставлена на Ленеях 26, а на Дионисиях 411 г. поэт
выступил с комедией «Фесмофориасусы»27. С. Я. Лурье даже не пытается
доказать, что «Лисистрата» была поставлена на Дионисиях, а «Фесмофо¬
риасусы» — на Ленеях 411 г., а без этого его гипотеза остается бездоказа¬
тельной. Наконец, Аристофан не мог за 2 месяца написать комедию, це¬
ликом направленную против «Андромахи», получить и обучить хор и ак¬
теров и поставить свою комедию на сцене. Ссылки С. Я. Лурье ,на то, что
в среднем на все это уходило 6 месяцев 28, неверны, так как он берет циф¬
ровые данные не из истории комедии, а из истории трагедии. Аристофан
писал в среднем одну комедию в год, и мы не знаем ни одного случая,
когда он пародировал бы трагедии Еврипида, поставленные в том же году.
К тому же, если бы кому-нибудь даже и удалось доказать, что в«Лисистрате»
имеются стихи или сцены, пародирующие «Андромаху», 411 год оказался
бы не годом постановки последней, а всего лишь terminus ante quem. Из из¬
вестных нам случаев более или менее развернутой пародии лишь в «Фесмо-
фориасусах» пародировалась постановка последней трилогии Еврипида.
В других комедиях пародировались пьесы, написанные за 5—10 и более
лет до постановки комедии 29.
Следовательно, аристофановские комедии не дают достаточного мате¬
риала для датировки «Андромахи» Еврипида. Вероятное наличие паро¬
дии на сцену с Пелеем в «Осах» заставляет отнести время постановки
«Андромахи» к 20-м годам V в. (не позднее 422 г.). В пользу этого утверж¬
дения говорит также следующий факт. Как известно, в древности Еврипида
часто упрекали за отдельные высказывания его героев. Например, в «Эоле»,
поставленном до 423 г.30 31, один из героев произносил слова:
тс S’a’toxpov, ijv (if, то'йгс, xpcopivoi; Soxij#1.
Плутарх рассказывает, что Антисфен, встретив Еврипида после постановки
трагедии, возразил ему:
aiajcpov то -f’aia^pov, xav toxij xsv рт; Soxij 32.
24	Л у р ь е, ук. соч., стр. 129.
25	Там же, стр. 130.
28 U. Wilamowitz-Moellendorff, Aristoteles und Athen, т. II,
В., 1893, стр. 343 сл.
27	P. G е i s s 1 е г, Chronologie der altattischen Komödie, «Philolog. Untersuch.».
t. XXX (1925), стр. 56.
28	Лурье, ук. соч., стр. 130, прим. 1.
22 Так, в «Ахарнянах» (425 г.) пародируется «Телеф» (438 г.), в «Мире» (421 г.) —
чсБеллерофонт» (не позднее 426 г.), а в «Лягушках» (405 г.) — даже стих из «Ипполита»,
поставленного более чем за 20 лет до этого (в 428 г.).
30	Schol. Nuh. ad. vv. 1154 et 1371.
31	Fr. 19. «Что постыдного в том, что не кажется таковым совершающим?».
32	P 1 u t., Мог., 33 С. «Постыдное — постыдно, кажется оно (таковым) или нет».

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА
49
В «Гекубе», поставленной около 425—424 гг., также высказывается мысль
об относительности τό αισχρόν:
τάχ’ οδν παρ’ ύμΊϊν ρόδιον ξενοκτονε"ίν.
ήμ"ΐν δέ γ’ αισχρόν τοΓσιν 'Έλλησιν τόδέ 88.
Стих, прямо направленный против высказанных в «Эоле» и в «Гекубе»
точек зрения об относительности τό αισχρόν и имеющий много общего
со стихом, вложенным Плутархом в уста Антисфена, находим мы в «Андро¬
махе» Еврипида:
κάκεΤ τά γ’ αισχρά κανθό δ’ αισχύνην Ιχει **.
Не исключена возможность, что этот стих был ответом Еврипида на [наре¬
кания, вызванные приведенными выше стихами из «Эола» и «Гекубы».
Во всяком случае, тесная связь этих стихов, не позволяя датировать «Анд¬
ромаху» временем, слишком отдаленным от времени постановки «Эола» и
«Гекубы», липший раз свидетельствует в пользу датировки 423—422 гг.
Наконец, в схолиях к ст. 445 «Андромахи» говорится: φαίνεται
Ы γεγραμμένον τό δράμα εν	αρχαϊς τού Πελοποννησιακου	πολέμοο
(«кажется, что драма написана в начале Пелопоннесской войны»). Разу¬
меется, нельзя на основании одного этого свидетельства делать вывод о
том, что «Андромаха» была поставлена в 430 г. (Фирнгабер). Однако нельзя,
подобно С. Я. Лурье, и совершенно отбрасывать в сторону это! свидетель¬
ство. Слово φαίνεται может быть понято в данном тексте не только как
«кажется», но и как «очевидно». Кроме того, независимо от толкования
этого слова, можно определенно утверждать, что схолиаст располагал
большими данными для датировки «Андромахи», чем располагаем мы.
Свидетельство схолиаста совсем не говорит о том, что «Андромаха» была
поставлена в самом начале войны. Для схолиаста вся Архидамова война
была началом Пелопоннесской войны, и вполне естественно, что даже
422 год он мог считать «началом войны» 431—404 гг.83 84 * 86. Во всяком случае
и это свидетельство также говорит в пользу датировки 423—422 гг., против
датировки 420—417 гг. и особенно 411 г.
* * *
Итак, многочисленные формальные признаки, пародия в «Осах» Аристо¬
фана, свидетельство схолиаста — вся совокупность этих данных говорит
о том, что «Андромаха» была поставлена около 423—422 гг. Только теперь
мы можем перейти к анализу политических намеков, содержащихся в
«Андромахе», т. е. рассмотреть эту трагедию как исторический источник.
Без подобной предварительной работы анализ политических намеков ока¬
зался бы субъективным и односторонним.
Внимание исследователей давно уже привлекли слова Менелая, кото¬
рыми он оправдывает в трагедии свое удаление в Спарту:
απειμ* ές ο’ίκους έστι γόρ τις οό πρόσω
Σπάρτης. . . πόλις τις, η πρό τοϋ μέν'ήν φίλη,
νϋν δ’ εχθρό ποιεΤ τήνδ’ έπεξελθε'ΐν θέλω
στρατηλατήσας υποχείριον λαβεΤν 8β.
83	E и г., Нес., νν. 1247—1248. «Быть может, у вас легко (можно) убить гостя;
у нас же, эллинов, это — постыдно1».
84	Eu г., Androm., v. 244. «И там, и здесь (т. е. и в Трое, и в Греции.— Ю. О.)
постыдные дела — постыдны».
35	См. Delebecque, ук. соч., стр. 181.
38	Ст. 733—736. «Я ухожу домой. Ибо недалеко от Спарты есть некий город,
который прежде был дружественным, а теперь совершает враждебные действия. Я хочу,
выступив в поход, напасть на него и подчинить его своей власти».
4	вестник дреэней истории, 34» 3

50
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
О	каком городе здесь идет речь? Большинство исследователей склонно
думать, что в этих стихах говорится об Аргосе. Особенно отстаивают это
толкование сторонники датировки 420—417 гг. Однако, как справедливо
отметил уже Фирнгабер (ук. соч., стр. 423), Аргос никогда не был друже¬
ственным по отношению к Спарте 37. Затем, вряд ли Спарта во время Пело¬
поннесской войны могла рассчитывать на политическое подчинение Аргоса.
Двукратное повторение пренебрежительного τις также мало вяжется
с представлением о сильном Аргосе. К тому же, как уже отмечалось в лите¬
ратуре, из Аргоса сразу же после ухода Менелая является Орест, который
ничего не знает о враждебных действиях Аргоса по отношению к Спарте.
Наконец, отрицательное изображение аргосца Ореста в «Андромахе» также
говорит против «аргосской гипотезы». Таким образом, видеть в πόλις τις
Аргос нам не представляется возможным. Замена Аргоса Мантинеей
(Мэкюрди) мало меняет дело, так как, по существу, единственным серьез¬
ным аргументом, который Мэкюрди выдвинула в пользу Мантинеи, явля¬
ется невозможность видеть в πόλις τις Аргос. И уже совершенно не¬
возможно в городе, расположенном недалеко от Спарты, видеть Платея
(как это делает Фирнгабер, ук. соч., стр. 423). Наконец, отношения Спарты
с Аргосом, Мантинеей и Платеями не дают достаточных оснований для про¬
ведения сколько-нибудь близкой аналогии между сценой из «Андромахи»
и историческими событиями периода Пелопоннесской войны (при любой
датировке этой трагедии). Что же касается авторов датировки 411 г., то
у них вообще отсутствуют серьезные попытки объяснить данное место
из «Андромахи».
Если исходить из датировки 423—422 гг., то во всей сцене удаления
Менелая в Спарту можно видеть намек на события, последовавшие за захва¬
том Пилоса афинянами в 425 г. Этот небольшой город (πόλις τις), распо¬
ложенный недалеко от Спарты (ού πρόσω Σπάρτης — ср. ТЬис., IV, 3,2)
на южном побережье Пелопоннеса, до 425 г. (πρό τοΰ) принадлежал
спартанцам ήν φίλη 38. После захвата Пилоса афинянами этот город стал
у них опорной базой для военных действий против Спарты (νυν δ3έχθρχ ποιεί).
Лакедемонское войско во главе с царем Агисом при первом же известии
о захвате Пилоса афинянами отступило из Аттики (άπειμ5 ές οίκους),
где Агис в то время действовал подобно тому, как Менелай в трагедии
Еврипида (ТЬис., IV, 6). Цель отступления спартанского царя из Аттики
заключалась в том, чтобы, выступив в поход против Пилоса (τήνδ’
έπεξελθεϊν ·9-ελω στρατηλάτη σας), подчинить своей власти этот город
(υποχείριον λαβείν), причиняющий спартанцам много неприятностей. В ре¬
зультате захвата Пилоса и последовавшего вскоре после этого плене¬
ния спартанцев на Сфактерии опустошительные вторжения лакедемон¬
ского войска в Аттику были прекращены вплоть до начала Декелейской
войны. Поэтому упоминание в «Андромахе» такого важного события,
как захват Пилоса, звучало вполне актуально в 423—422 гг., тем более,
что кроме побед, одержанных у Пилоса, Еврипиду нечего было противопо¬
ставить победам, одержанным спартанцами в 424 г. Таким образом, ра¬
зительное сходство между событиями лета 425 г. и обстоятельствами, при
которых Менелай в «Андромахе» вынужден был удалиться в Спарту, гово¬
рит о том, что в πόλις τις следует видеть не Аргос, Мантинею или Пла-
тещ а Пилос. * 8837	Фукидид (V, 29, 1) называет Аргос «городом..., всегда враждебным по отно¬
шению к лакедемонянам».
88 Возможно, что здесь речь идет не только о дружелюбном отношении этого го¬
рода к Спарте, но и о том, что он Принадлежал Спарте.

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА	5@
В тесной связи с данным местом находятся ст. 456—457, в которых
Андромаха обращается к Менелаю со словами:
πόσις &'ό κλεινός, δς σε πολλάκις δορί
ναύτην ε&ηκεν αντί χερσαίου κακόν39.
В тексте трагедии это место может быть понято только с большими на¬
тяжками. Цоэтому вполне обоснованным является предположение о том,
что здесь перед нами — политический намек на какое-то историческое со¬
бытие 40. Еврипид называет в данном месте спартанцев (Менелая) плохими
моряками, намекая, по-видимому, на какие-то их неудачи на море. До
425 г. более или менее значительных морских сражений между афинянами
и спартанцами не было. Затем, вплоть до 413 г. спартанцы вообще не имели
флота. Однако, соорудив его, они в 412 г. одерживают целую серию побед
над остатками афинского флота 41, который был почти полностью уничто¬
жен в результате поражения в Сицилии. Фриних вынужден был признать,
что пелопоннесцы к 411 г. заняли на море равное с афинянами положение
(ТЬис., VIII, 48, 4) впервые за всю историю Афин и Спарты. Именно при¬
бытие спартанского флота в Ионию заставило афинян тронуть неприкосно¬
венную тысячу талантов — шаг, которого они не решились сделать даже
после сицилийской катастрофы (VIII, 15,1). В конце 412 г. спартанский
флот уже превосходил количественно флот афинян (VIII, 52, 1). Эти
факты убедительно говорят о том, что в 411 г. Еврипид не мог назвать
спартанцев «плохими моряками», как не мог он этого сделать и до 425 г.
В 425 г. после потери Пилоса спартанцы попытались вернуть город
посредством штурма с суши и моря. Фукидид подробно описывает, как
находящиеся на суше афиняне во главе с Демосфеном отбивали атаки
спартанцев, пытавшихся высадиться на берег. Он замечает при этом, что
афиняне обычно славились своим флотом, а спартанцы — сухопутным вой¬
ском. Теперь же, говорит Фукидид, «судьба переменилась таким обра¬
зом, что афиняне отражают с суши (причем — с Лаконской земли) спартан¬
цев, нападающих на них с кораблей» (ТЬис., IV, 12,3). Тем самым славив¬
шиеся своим сухопутным войском спартанцы «превратились в моряков»,
впервые за время Пелопоннесской войны начав крупное сражение в не¬
привычных для себя условиях. Двухдневные атаки Пилоса с моря были
отбиты афинянами (IV, 13,1). Вскоре к Пилосу прибыли афинские корабли
и в последовавшей морской битве одержали победу над спартанским фло¬
том (IV, 13, 2—14). В описании этого морского сражения имеется одна ин¬
тересная деталь. Афиняне захватили несколько пустых кораблей лаке¬
демонян и потащили их на буксире. Спартанцы, увидев, что некоторые
из них остаются отрезанными на острове Сфактерия, вынуждены были
войти в полном вооружении в воду и, уцепившись за корабли, вести «мор¬
ское сражение с суши» (Λακεδαιμόνιοι... άλλο ούδέν ή εκ γης έναομάχοον —
там же, IV, 14,3). Таким образом, во время битвы при Пилосе спар¬
танские гоплиты почти в самом прямом смысле слова «превратились из
сухопутных воинов в моряков». Исход сражения ясно говорит, е том, что
моряками спартанцы оказались плохими.
39	«...И (мой) славный муж, который Часто при помощи копья превращал тебя
из сухопутного воина в плохого моряка».
49 Впервые, насколько нам известно, на это место обратил внимание С. Я.
Лурье в своей (неопубликованной) докторской диссертации (Художественная
форма и вопросы современности в аттической трагедии, 1943 г.). Однако резкое про¬
тиворечие, в котором находится данное место и события 411 г., заставило С. Я. Лурье
обойти этот аргумент в статье об «Андромахе».
41	ТЬис., VIII, 20, 1; 27, 2—5; 39, 3; 42, 3—5.
4*

52
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
Битва при Пилосе — это первое крупное сражение между афинским и
спартанским флотом за все время войны, сражение, оказавшее большое
влияние на весь последующий ход военных действий вплоть до заключения
Никиева мира в 421 г. В трагедии, написанной в 424—423 гг. и предназна¬
ченной к постановке в 423—422 гг., было вполне уместно напомнить об
этих недавних событиях. Военные неудачи 424 г. на суше, в результате
которых положение афинян значительно ухудшилось, делали особенно
актуальным напоминание о недавнем поражении спартанцев у Пилоса,
а также о несомненном преимуществе и о полном господстве афинян на море.
Важным местом для понимания не только внешнеполитической, но и
общей социально-политической направленности «Андромахи» являются ст.
693—698, в которых Пелей, обращаясь к присутствующим, заявляет:
οϊμοι, καθ’ Έλλάδ’ ώς κακώς νομίζεται-
όταν τροπα“ΐα πολεμίων ατήστ) στρατός,
ού των πονουντων τοΰργον ήγοϋνται τόδε,
άλλ* ό στρατηγός τήν δόκησιν αρνυται,
ος εες μβΤ° άλλων μορίων πάλλων δόρυ,
οϋδέν πλέον δρών ενός έχει πλείω λόγον 42.
Против кого направлены эти стихи, говорящие о незаслуженной славе,
которая достается на долю одного только полководца? По-видимому, здесь
речь идет о Клеоне, который находился в зените славы после победы, одер¬
жанной афинянами на Сфактерий 43. Клеону после этой победы были пре¬
доставлены пожизненный обед в пританее и проэдрия в театре. На 424—
423 гг. он был избран стратегом. Между тем враждебно настроенный по
отношению к Клеону Фукидид и особенно Аристофан изображают дело
так, как будто победа Клеона на Сфактерии была подготовлена деятельно¬
стью Демосфена, и Клеону оставалось лишь пожать плоды чужих трудов.
Эта мысль проходит красной нитью сквозь всю комедию Аристофана «Всад¬
ники» (424 г.). В начале комедии Демосфен жалуется Никию на то, что
Клеон, воспользовавшись затеянным им в Пилосе делом, преподнес на'роду
победу на Сфактерии как свою собственную заслугу (ст. 54—57). Позднее,
когда Клеон вспоминает о приведенных им в Афины спартанских пленни¬
ках (Aristoph., Equit., ст. 742—743), колбасник ему язвительно заме¬
чает:
εγώ δέ περίπατων γ’άπ’ έργαστηρίοο
εψοντος ετέρου τήν χύτραν υφειλόμην 44.
Наконец, в том же духе выдержана замечательная сцена, в которой кол¬
басник преподносит от своего имени народу жареного зайца, украденного
у Клеона из-под самого его носа (стр. 1195—1201).
Характерно, что в «Андромахе» Еврипида не только говорится о пол¬
ководце, пожинающем чужую славу, ной дважды делаются намеки на по¬
беды, связанные с именем Демосфена 45. Таким образом, в «Андромахе»
42	«Увы, какой плохой обычай установлен в Элладе! Когда войско воздвигает
трофей (в честь победы) над врагами, то это дело (т. е. победа.— Ю. О.) не считается
делом тех, кто трудится,— нет, (всю) славу приобретает полководец, который один,
потрясая копьем вместе с десятками тысяч других, не совершая ничего более значи¬
тельного, чем (может совершить) один (воин), вызывает о себе очень много разговоров».
43	Из исследователей последнего времени этой же точки зрения придерживается,
например, Дельбек, ук. соч., стр. 191.
44	Aristoph., Equit., ст. 744—745. «А я, прогуливаясь, стащил из лавки гор¬
шок с чужим варевом». Ср. также ст. 778.
45	Ст. 733—736 — намек на захват Пилоса и на удаление лакедемонского войска
из Аттики. Ст. 456—457 — намек на блестящие победы, одержанные афинским фло¬
том у Пилоса.

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА
53
мы находим прямые и косвенные выпады против вождя радикальной де¬
мократии Клеона. Возможно, что эти выпады были так или иначе связаны
с тем судебным преследованием, которому Еврипид подвергался по ини¬
циативе Клеона 46. Во всяком случае, сообщение биографии Сатира
о преследовании, которому Еврипид подвергался со стороны Клеона,
а также выпады против радикальной демократии, содержащиеся в делом
ряде еврипидовских трагедий 47 48, говорят о том, что Еврипид, по-види¬
мому, никогда не сближался с радикальной демократией Афин.
В связи с таким пониманием стихов о славе полководца становятся
ясными и следующие стихи (699—702):
σεμνοί δ’ εν άρχοΰς ήμενοι κατά πτόλιν
φρονοϋσι δήμου μεΐζον, όντες ούδένες·
οί δ' είσιν αυτών μυρίω σοφώτεροι,
εΐ τόλμα προσγένοιτο βουλησίς -S·’ άμα 4β.
В этих стихах, по всей вероятности, противопоставляется радикаль¬
ная демократия, опиравшаяся в основном на городских жителей (κατά
πτόλιν), умеренной демократии Афин, социальной опорой которой бы¬
ли широкие слои земледельческого населения Аттики. После победы при
Сфактерии власть в Афинах временно находится в руках партии Клеона
(έν άρχατς ήμενοι κατά πτόλιν). Надменность Клеона и его сторонников
(σεμνοί) — общее место в литературе 20-х годов V в. В тысячу раз более
мудрые (μυρίω σοφώτεροι) — это умеренная демократия, в случае, если
она откажется от свойственной ей и ее вождю Никию излишней нереши¬
тельности и безволия (εί τόλμα προσγένοιτο βουλησίς ίΡάμα).
Еврипид, как уже установлено в литературе, видит главную опору
государства в широких слоях земледельческого населения Аттики. В «Про-
сительницах»! Еврипида, как позднее и у Аристотеля, мы встречаемся
с делением свободных граждан на три класса (τρεις γάρ πολιτών μερίδες —
Suppl., ν. 238), причем в основе этого деления лежит имущественный при¬
знак. Богатые, пишет Еврипид, бесполезны, они вечно стремятся к рас¬
ширению своих богатств. Бедные — опасны, так как находятся под влия¬
нием демагогов, которые постоянно обманывают их. «Из трех частей граж¬
дан средняя часть спасает города, охраняя порядок, установленный го¬
сударством» (там же,стр. 244—245). Образцом представителя этих средних
слоев населения может служить автург из трагедии Еврипида «Орест»,
любовно описанный поэтом (ст. 916—922). Казалось бы, трудно увязать
поддержку Еврипидом умеренной демократии Афин с осуждением чрез¬
мерных богатств, которое встречается в трагедиях поэта. Хорошо изве¬
стно, что вождь умеренной демократии Никий был крупнейшим афинским
богачом. Однако в условиях Архидамовой войны, когда интересы зем¬
ледельческого населения Аттики были принесены в жертву войне, за про¬
должение которой ратовали вожди радикальной демократии, умеренная
демократия вполне могла найти поддержку у широких земледельческих
масс населения, которым война приносила лишь убытки и разорение. Как
и Аристотель в «Политике» (IV, 9, 9), Еврипид отдает предпочтение «сред¬
46	ύπό μέν γάρ Κλέωνος τοΰ δημαγωγού τήν τής οσεβείας δίκην εφυγεν («ведь он
был обвинен демагогом Клеоном в нечестии»). Satyrus, Vita Eurip., X
(Н. А г n i m, Supplementum Euripideum, Bonn, 1913, стр. 6).
47	См., например, Suppi., ст. 243; Orest., ст. 887—894. См. также Ю. В. О т к у п-
щиков, Внешняя политика Афин 438—431 гг. в свете трагедий Еврипида, ВДИ,
1958, № 1, стр. 35 слл.
48	«Надменные, они, занимая в городе государственные должности, мнят себя
выше народа, будучи (на самом деле) ничтожеством. Те же несравненно мудрее их,
если у них появится предприимчивость и воля».

54
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
ним слоям» еще и потому, что при их господстве в государстве бывает мень¬
ше внутренних раздоров. Прямой призыв к гражданскому миру можно
найти в целом ряде трагедий Еврипида (см., например, Suppl., 176 —179).
Против ожесточенной борьбы партий, против фактического двоевла¬
стия (δίπτυχοι τυραννίδες) в Афинах выступает Еврипид также в «Андро¬
махе», B СТ. 471—4/4.' ουδέ γ’ ένί πόλεαι δίπτυχοι τυραννίδες μιας άμείνονες φέρειν...
πνοαί δ’ όταν φέρωσι ναυτίλους θοαί, κατά πηδαλίων δίδυμαι πραπίδί.ν γναιμαι, σοφών τε
πλήθος άθροον άσθενέστερον φαυλοτέρας φρενός αϋτοκρατοϋς. ενός 49 Эту Метафору
с кораблем и рулевым, на наш взгляд, не следут понимать в букваль¬
ном смысле. Здесь, видимо, речь идет о том, что у власти (у руля) должна
стоять одна партия, чтобы в государстве не было раздоров (несколько
рулевых). Для успешного завершения войны, по мнению Еврипида,
у власти в Афинах должна встать умеренная демократия. Партия же Кле¬
она будет втягивать государство во все новые и новые авантюры и приведет
его в конце концов к гибели. Во всяком случае в словах δίπτυχοι τυραννίδες
речь идет не о тирании двух лиц и не о борьбе двух претендентов на само¬
державную власть в Афинах, ибо ни того, ни другого не было в Афинах
431-412 гг.
С. Я. Лурье, защищающий датировку 411 г., видит в последних двух
отрывках из «Андромахи» намек на борьбу демократически настроенных
самосских стратегов с олигархической коллегией пробулов в Афинах.
Еврипид, по мнению С. Я. Лурье, выступает за передачу власти с чрезвы¬
чайными полномочиями Алкивиаду. С. Я. Лурье хочет видеть в Алки-
виаде 412 г. претендента на роль вождя афинской демократии (ук. соч.,
стр. 124—126). Однако Фукидид на этот счет информирует нас прямо
противоположным образом. В конце 412 г. (т. е. перед самой предпола¬
гаемой С.Я. Лурье постановкой «Андромахи») Алкивиад сообщал афи¬
нянам, что он «желает возвратиться на родину с условием установления
олигархии, а не подлого управления и не изгнавшей его демократии»49 50.
Вряд ли после бегства Алкивиада в Спарту, после Декелей, после от¬
правки Гилиппа в Сицилию, после отложения афинских союзников в Ма¬
лой Азии, вряд ли после огромного ущерба, нанесенного афинянам-по
советам и при непосредственном содействии Алкивиада, этот беспринцип¬
ный политик мог пользоваться большой популярностью в Афинах. Ни
народ, ни олигархи не доверяли ему. Даже после побед, одержанных над
спартанцами, начиная с конца 411 г. (Xen., Hell., I, 1,5—23 и далее),
Алкивиад не сразу рискнул вернуться в Афины (там же, I, 4, 8—22). А на¬
сколько непрочной была его популярность и после целой серии бле¬
стящих побед (о чем в январе 411 г. даже не было и речи!), видно из
того, что одно незначительное поражение, нанесенное афинянам51, за¬
ставило Алкивиада навсегда уйти в добровольное изгнание (там же,
I, 5, 10—17). Таким образом, нам кажется очевидным, что в начале
411 г. никто в Афинах и не помышлял о передаче Алкивиаду неограни¬
ченной власти в государстве. Тем самым и аргументы С. Я. Лурье в пользу
его датировки «Андромахи», связанные с толкованием ст. 471 слл. этой
трагедии, оказываются несостоятельными. Кроме того, имеется прямое
свидетельство Аристофана об отрицательном отношении Еврипида к Алки-
49	«Переносить двойную тиранию в городах—пелучше,чем одну...; когда быст¬
рые, ветры несут моряков, двоякие точки зрения (различных) умов и большое коли¬
чество мудрецов у руля (оказывается) слабее, чем более слабый ум самовластного му¬
жа». Г) е р г к, ук. соч., стр. 500, также видел в этих и предыдущих стихах намек
на борьбу политических партий в Афинах. Однако, нс будучи знаком с биографией
Сатира, он считал, что Еврипид выступал здесь за Клеона.
50	ГГ 11 и с., VIII, 47, 2; см. также VIII, 48, 1; 53, 1.
51	Причем сам Алкивиад не принимал участия в этом сражении, которое произошло
к тому же вопреки его приказу не вступать в битву с врагом.

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА
55
виаду в последние годы творчества поэта 52. Наконец, следует отметить,
что С. Я. Лурье допускает в своей аргументации в пользу 411 г. ту же
самую хронологическую ошибку, которую еще в XVIII в. сделал Гардион:
в трагедии, поставленной (по его мнению) в январе 411 г., Лурье видит
политические намеки на более поздние события 53.
Важное значение как для понимания политических намеков, так и для
датировки «Андромахи» имеет сцена, в которой Менелай коварно вымани¬
вает Андромаху от алтаря (ст. 380—444), а также последующая гнев¬
ная речь Андромахи, направленная против Спарты и спартанцев (ст. 444—
453). В литературе неоднократно сопоставляли эту сцену с коварством
спартанцев, которые в 427 г. вероломно истребили платейцев, сдавшихся
им при условии сохранения жизни (Thuc., Ill, 52 слл.)62 * 64 65. Характерно, что
и в комедии Аристофана «Ахарняне» (425 г.) говорится о том, что
для спартанцев не существует ни алтаря, ни верности, ни клятвы (ст.
308).
В «обвинительной речи» Андромахи содержатся не только обвине¬
ния спартанцев в лживости и коварстве (ст. 446—447), но и в кровожад¬
ности (ст. 450). На какие κλειστοί φόνοι мог намекать Еврипид в 423—
422 гг.? Еще в 464 г. спартанцы перебили илотов, когда те покинули свя¬
тилище Посейдона (Thuc., I, 128, 1). В начале войны лакедемоняне уби¬
вали захваченных на море афинян и даже граждан нейтральных государств
(там же, 11,67,4). В 427 г. после захвата Платей спартанцы убили более двух¬
сот платейцев и афинян. Во всех этих случаях наряду с жестокостью спар¬
танцы проявили также крайнее вероломство. Однако наиболее кровопро¬
литным (κλειστοί φόνοι) и коварным было убийство около двух тысяч
илотов, совершенное незадолго до похода Брасида во Фракию в 424 г.
(там же, IV, 80,2—4). Таким образом, в истории V в. до н. э. наиболее
массовые убийства, совершенные спартанцами, относятся к 427 г. (Пла-
теи) и особенно к 424 г. Ничего подобного не было ни в начале войны,
ни тем более перед 411 г. Более того, упоминание о κλειστοί φόνοι в 411 г.—
после жестокого истребления мелосцев афинянами (там же, V, 116,4)—
было бы совершенно неуместным на афинской сцене.
С. Я. Лурье в словах Андромахи о коварстве и вероломстве спартан¬
цев видит намек на коварство Спарты в международных отношениях 412 г.,
в частности намек на то, что спартанцы тогда предали малоазийских
греков персам (ук. соч., стр. 127—128). В третьем договоре 412 г., заклю¬
ченном между спартанцами и персами, говорится: χώραν την βασιλέως
οση της ’Ασίας έστί, βασιλέως είναι ®5. Прежде всего, вряд ли такая фор¬
мулировка была бы нужна, если бы греческие города Малой Азии оста¬
вались по этому договору во власти персов, так как слова την βασιλέως
были бы в таком случае излишними. Но если даже признать, что в этом
договоре действительно говорится о передаче персам всех малоазийских
греческих городов, то и в этом случае «приоритет» предательства будет при¬
надлежать не Спарте, а Афинам. Афиняне в конце того же 412 г. (но
62 Aristoph., Ran., ст. 1427—1429. Ср. С. М. В о w г a. Euripides Epinician for
Alcibiades, «Historia», IX (1960), 1, стр. 78—79.
5з «Итак, приведенный выше анализ ряда стихов „Андромахи“ Еврипида позволяет
заключить, что события, на которые они указывают, несомненно относятся Ко вре¬
мени после 412 года» (Л у р ь е, ук. соч.,стр.128;курсив наш.—Ю.О.). «„Андромаха*
открывает нам новые перспективы... в вопросе внешней политики Афин 411 г.» (там
Hie, прим. 2). Как трагедия, поставленная в январе 411 г. (и написанная, очевидно,
в 412 г.), могла отражать политические события 411 года?!
61 См., например, Зелинский, Театр Еврипида,т. I, стр. 388; Pohlenz,
ук. соч., т. II, стр. 83.
65	«Земля царя, сколько ее находится в Азии, принадлежит царю» (Thuc.,
VIII, 58, 2).

56
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
до заключения третьего договора между Спартой и Персией) при посред·
ничестве Алкивиада вели переговоры с Тиссаферном. Когда Алкивиад
потребовал, чтобы Персии была отдана вся Иония с прилегающими к ней
островами и прочее, афиняне не возражали — лишь бы заключить с Пер¬
сией союз против Спарты (ТЬис., VIII, 56, 4). Эти обещания афинян были
гораздо реальнее обязательств Спарты, так как Афинам принадлежала
фактическая власть над большей частью Ионии и островов и они были
готовы не на словах, а на деле предать малоазийских греков персам. Таким
образом, в 412—411 гг. у афинян не было ровно никаких оснований обви¬
нять спартанцев в жестокости, в вероломстве или в нарушении договоров.
Более того, за четыре года до этого они сами прославились на всю Грецию
своей жестокостью (истребление мелосцев), а в отношении малоазийских
греков поступали ничуть не лучше спартанцев.
Чем же объяснить ту ненависть к Спарте, которой пронизана вся тра¬
гедия Еврипида?66 Чем объяснить обвинения в вероломстве и коварстве,
в жестокости и кровожадности? 424 год прошел цод знаком блестящих по¬
бед афинян, одержанных при Пилосе и на Сфактерии. Поражение при
Делии и особенно потеря Амфиполя и других фракийских городов,
поставившая Афины перед угрозой распада морского союза, заставила
афинян весной 423 г. заключить со Спартой перемирие на один год. Одна¬
ко практически это перемирие отнюдь не означало полного прекращения
военных действий. Через два дня после заключения перемирия от Афин
при содействии Брасида отложилась Скиона (ТЬис.', IV, 122, 6), а вслед
за ней — Менда (IV, 123, 1). Афиняне посылают во Фракию войска, при¬
чем в течение всего 423 г. (срок перемирия) и части 422 г. осаждают Ски-
ону (V, 2, 2). Брасид еще до истечения срока перемирия пытается овла¬
деть Потидеей (IV, 135, 1). В 422 г. во Фракию с большим войском от¬
правляется вождь афинской радикальной демократии Клеон (V, 2, 1).
Таково было перемирие 423 г. Характерно, что именно в это время Фу¬
кидид говорит о сильном раздражении в Афинах (IV, 122,5; 123,3), о чем
он не говорил даже в годы открытых военных действий67.
Итак, события 424—423 гг. лучше всего объясняют и ту ненависть
к Спарте, которой проникнута «Андромаха», и обвинения спартанцев
в коварстве и вероломстве. Военные успехи Спарты 424 года Еврипид на¬
зывает несправедливыми (ст. 449), намекая, видимо, на те методы, ко¬
торыми действовал Брасид во Фракии. Не говоря уже о противозаконных
(с точки зрения международного права) действиях Брасида во время пере¬
мирия 423 г., нужно отметить, что и успехи спартанцев в 424 г. были
в значительной мере обусловлены целым рядом актов, которые афиня¬
нами не могли рассматриваться как справедливые. Дружественная
к Афинам Фессалия беспрепятственно пропустила через свои земли войско
Брасида (ТЬис., IV, 78). Часть городов Фракии была отторгнута от афи¬
нян посредством измены (IV, 81, 2). Добровольное отложение городов от
Афинского морского союза также должно было расцениваться в Афинах
как действие несправедливое. Андромаха (ст. 449) и Белей (ст. 616—618),
по-видимому, намекают на то, что в значительных успехах Спарты на се¬
вере Греции сила и храбрость спартанцев не играли определяющей роли.
Недаром Андромаха заявляет, что ее тяжелое положение (причиной ко¬
торого было вероломство Менелая)— явление временное, и роли врагов
могут еще перемениться—εί δ’ έγώ πράσσω κακώς, μηδέν τόδ’ αΰχει και συ γάρ
66	Кроме разобранной нами речи Андромахи, следует отметить также ст. 723—
726, 761—763, 920—925 и др.
67	С действиями Брасида во Фракии связывают антиспартанскую направлен¬
ность «Андромахи» многие исследователи. См., например, Р о Ь 1 е п ζ, ук. соч.,
т. I, стр. 304 и др.

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА
57
rcpaieia? £v (ст. 462—463)58. Об этом же говорит и Пелей, с презрением
отзываясь о военном могуществе Спарты (Менелая) в ст. 762—763.
Резкая антидельфийская направленность «Андромахи» Еврипида
также находит объяснение в условиях 424—422 гг. Уже перед началом
Пелопоннесской войны дельфийский оракул призывал Спарту к войне
против Афин, обещая ей свое содействие и предсказывая победу (Thuc.,
1,118, 3). Спартанцы, не обладавшие в начале войны достаточными денеж¬
ными ресурсами, надеялись получить в Дельфах финансовую поддержку
(I, 121,3; 1,143,1) и, видимо, получили ее (I, 118,3). В 426 г. дельфийский
оракул посоветовал спартанцам основать колонию Гераклею Трахин-
скую без участия афинян (III, 92,5). В том же году Дельфы явились сбор¬
ным пунктом для бол ыпоголакедемонского войска, которое приступило
к военным действиям, отправившись из дельфийских владений (III, 100—
101,1). Основанная по совету дельфийских жрецов, Гераклея послужила
важнейшим опорным пунктом для Брасида во время его похода во Фракию,
причем Гераклея уже при самом своем основании рассматривалась спар¬
танцами как база для проникновения на фракийское побережье (III,
92,4). Ни одна из остальных датировок «Андромахи» не дает столь исчер¬
пывающего объяснения ее антидельфийской направленности. Сказанное
особенно справедливо по отношению к датировке 411 г., так как в 412 г.
Еврипидом была поставлена в Афинах трагедия «Елена», в которой мы
не находим ни антиспартанских, ни антидельфийских тенденций. Исто¬
рические же события 412 г., насколько известно, не давали Еври¬
пиду никаких оснований к резкому изменению отношения к Спарте и
Дельфам.
В литературе об «Андромахе» уже давно было отмечено, что прослав¬
ление Молосского царства в этой трагедии связано с политикой Афин
и Спарты на севере Греции 89. Как уже говорилось выше, прославление
молоссов с афинской сцены не могло быть уместным до426г.,так как до
этого времени Молоссия находилась на стороне Спарты. Об отношениях
между Афинами и молоссами накануне 411 г. у нас нет никаких сведений.
В то же время интерес к Фтиотиде и к Молосскому царству, проявля¬
ющийся в «Андромахе», вполне логично может быть связан с событиями,
относящимися к основанию Гераклеи в 426 г. (Thuc., Ill, 92—93) и к по¬
ходу Брасида через эти области в 424 г. В ст. 723—724 и 1244 слл. ряд ис¬
следователей не без основания видит намеки на Фарипа, наследника эпир-
ского престола (т. е. Молосского царства). Вскоре после 426 г. Фарип был
отправлен на воспитание в Афины (Just., XVII, 3). Он единственный
наследник молосского царствующего дома (там же, XVII, 3), в связи с чем
и Еврипид, вопреки традиции, оставляет Андромахе только одного сына
(вместо трех — Paus., I, 11,1). В ст. 723—724 Пелей заявляет сыну Ан¬
дромахи: «Я воспитаю тебя во Фтии великим их (спартанцев.—Ю. О.)
врагом». Тем самым в трагедии Еврипида будущему молосскому царю
внушается необходимость проведения резко антиспартанской политики.
В связи с этим поэт прославляет молосский царствующий дом, заявляя
устами того же Пелея, что царский род, берущий свое начало от сына
Андромахи, будет постоянно господствовать в счастливой Молоссии (ст*
1246-1249). * 6868	Обычно из этого места берутся только слова έγώ πράσσω κακώς (см., например,
Лурье, ук. соч., стр. 123). Нетрудно Заметить, что, вырванные из текста, эти слова
звучат совсем не так, как в трагедии.
68 См., например, D. S. Robertson, Euripides and Tharyps, «das. Rev.»,
XXXVII (1923), 3—4, стр. 58—60; P о h 1 e n z, ук. соч., т. II, стр. 84.

58
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
Возможно, что для датировки «Андромахи» имеет значение правиль¬
ное понимание того темного и допускающего различные толкования ®°
места в трагедии, где говорится о перенесении σκηπτός на плодородные
ноля Фригии (ст. 1044—1046). Если понимать это место как намек на пе¬
ренесение военных действий из Европы в Азию 60 61, то следует признать,
что в широких масштабах военные действия в Малой Азии начались толь¬
ко в 412 г. Однако уже в 428—427 гг., в связи с отложением Митилены,
военные действия были частично перенесены в Малую Азию. В 427 г.
у берегов Ионии появился пелопоннесский флот, вызвавший в Афинах
'большой страх (Thuc., Ill, 33, 2). В 424 г. на малоазиатской территории
афиняне ведут войну за обладание Актейскими городами (там же, IV,
53, 3; 75, 1). Таким образом, даже весьма проблематичное толкование
-ст. 1044—1046 «Андромахи» не говорит против датировки 423—422 гг. При
всем желании в этих стихах нельзя усмотреть намека на то, что центр
военных действий был перенесен в это время в Азию, а военные действия
в Ионии велись и накануне 423—422 гг.
В пользу датировки 423—422 гг. говорят также некоторые другие ар¬
гументы, выдвинутые еще Бергкоми Поленцом. Бергк(ук. соч., стр. 493—
495) в одном из фрагментов обнаружил сообщение о победе некоего (Ме)-
некрата на трагических состязаниях весной 422 г. Это, по его мнению,
и есть тот Δημοκράτης, которого упоминает в Schol. Andr. ad v. 445 Кал¬
лимах. Ошибка Каллимаха в имени (Демократ вместо Менекрат) — обыч¬
на у грамматиков (Бергк приводит аналогичные примеры). В пользу дати¬
ровки 422 г. Бергк приводит также свидетельство схолиаста: «Это под
видом Андромахи говорит Еврипид, осыпая бранью спартанцев в связи
•с предстоящей войной. Кроме того, они (спартанцы.— Ю. О.) нарушили
договор с афинянами, о чем сообщают Филохор и его последователи»
(Schol. Andr. ad v. 445). Слова διά τον ενεστώτα πόλεμον Бергк понимает
как «из-за предстоящей войны». О 431 г., пишет Бергк, здесь вряд ли
можно говорить, так как ни о каких нарушениях договоров со стороны
Спарты накануне открытия военных действий в 431 г. мы не знаем. По¬
сле Никиева мира первыми договор нарушили афиняне. Остается 423—
422 гг., когда спартанцы нарушили условия перемирия, вследствие чего
предстояло возобновление военных действий. Правда, слова διά τόν
ενεστώτα πόλεμον не обязательно следует понимать так, как понимает
их Бергк. Здесь допустим также перевод: «вследствие бывшей (тогда)
войны». Однако, когда два государства находятся в состоянии войны
и всякие договоры между ними порваны, о каком нарушении договоров
между ними может идти речь? Наиболее приемлемой датой здесь опять-
таки может быть лишь временное перемирие 423 г.
М. Поленц (ук. соч., т. I, стр. 304) в пользу датировки 423 г.
приводит факты из сравнения песен хора в «Гекубе» (425—424 гг.) и в
-«Андромахе». Не исключена возможность, продолжает Поленц, что в ст.
476—478 имеется намек на ссору между Евполидом и Аристофаном, по¬
следовавшую вскоре после постановки «Всадников» (424 г., там же, т. II,
•стр. 84). Поленц допускает возможность, что всеобщая тяга к миру,
характерная для 423—421 гг., заставила Еврипида отказаться от поста-
60	Ср., например, текст, принятый в издании G. Murray (Euripidis Fabulae, t. I—
III, Oxonii, 1911—1924), или понимание этого места у Фирнгабера (ук. соч.,
■стр. 430) и Л у р ь е (ук. соч., стр. 123—124).
61	Как это делает С. Я. Лурье. Подобное понимание данного места совсем не обя¬
зательно. Его, вопреки утверждению С.Я. Лурье, можно объяснить и в плане событий
Троянской войны': σκηπτός (ср. σκηπτός πολεμίων у того же Еврипида) — это удар, на¬
несенный Трое греческим войском, прибывшим в Малую Азию из Греции.

«АНДРОМАХА» ЕВРИПИДА И АРХИДАМОВА ВОИНА
59
давки своей «песни ненависти» на афинской сцене (там ше, т. I, стр. 304),
дем и объясняется отсутствие ее в дидаскалиях 62.
* * *
Итак, трагедия Ёврипида «Андромаха» была, вероятнее всего, напи¬
сана в 424—423 гг. и предназначалась к постановке в 423 или в 422 г.
Отсюда — обилие политических намеков на события 425—424 гг., которое
мы наблюдали в ней. Однако вопрос о том, была ли «Андромаха» действи¬
тельно поставлена в Афинах, следует оставить открытым. Против воз¬
можности постановки этой трагедии (не только в 423—422, но и в любом
другом году) говорит вероятное отсутствие упоминания об «Андромахе»
в дидаскалиях (см. 8сЬо1. АпЗг. ас! V. 445). Кроме того, заключение вес¬
ной 423 г. перемирия со Спартой 43 могло воспрепятствовать постановке
резко антиспартанской трагедии на афинской сцене. В пользу того, что
«Андромаха» все же была поставлена на Дионисиях 423 г., говорит почти
определенное наличие пародии на стихи из этой трагедии в «Осах» Ари¬
стофана (422 г.). Не исключена также возможность, что «Андромаха», по
тем или иным причинам не поставленная в 423 г., была поставлена на Ле-
неях или Дионисиях 422 г. — во время подготовки к походу афинян во
Фракию. В этом случае может быть принято предположение Бергка,
связанное с упоминанием постановки трагедии Менекрата в 422 г. Во вся¬
ком случае несомненным представляется одно: «Андромаха» была написана
в 424—423 гг., и вся ее политическая направленность тесно связана с со¬
бытиями последних лет Архидамовой войны.
Заканчивая рассмотрение этой ярко выраженной антиспартанской тра¬
гедии Еврипида, отметим один важный, как нам кажется, момент, на ко¬
торый в литературе об «Андромахе» до сих пор не обращалось внимания.
В 425 г. после победы афинян при Пил осе и на Сфактерии спартанцы не-
-однократно посылают в Афины послов, предлагая заключить мир. Против
мирных переговоров со Спартой выступает Клеон (ТЬис., IV, 21—22).
В «Андромахе» Еврипида содержатся, как мы видели, выпады против Кле¬
она и возглавляемой им радикальной демократии. Причем основной вы¬
пад Еврипида против Клеона связан с победой последнего на Сфактерии.
А именно эта победа (пленение знатных спартиатов) явилась главным ар¬
гументом Клеона при отклонении мирных предложений Спарты. Затем,
в 424 г. Спарта резко меняет свою политику. Во Фракию отправляется
Брасид — сторонник ведения решительных военных действий против
Афин, противник мира. Его успехи на севере в 424 г. резко ухудшили
положение Афин, значительна ослабили их надежды на заключение почет¬
ного мира. Когде все же весной 423 г. между Спартой и Афинами было
заключено годичное перемирие, Брасид сразу же нарушил его. Харак¬
терно в этом отношении, что Еврипид пишет свою наиболее резкую анти-
•спартанскую трагедию в годы (424—423), когда действия спартанского
полководца Брасида сначала препятствуют ведению мирных перегово¬
ров между Спартой и Афинами (424 г.), а затем срывают их (423 г.). * 63®а Вопрос о месте постановки «Андромахи» (Афины, Молосское царство,Аргос
и др.) не является первостепенным в деле определения политической направленности
пьесы. Поэтому в настоящей статье мы его не касаемся. Из последних работ (с весьма
-осторожными выводами)см., например, М. A. Garzia, La datae illuogo dirappresenta-
zione dell’ «Andromaca» di Euripide, «Giornale Italiano di Filologia», V (1952),
•стр. 346 слл.
63 Подготовка к перемирию велась как раз во время Дионисий 423 г.

60
Ю. В. ОТКУПЩИКОВ
Выступление против Клеона и Брасида, этих наиболее видных вдох¬
новителей войны ®4, служит, как нам кажется, доказательством того, что
мирные тенденции не чужды Еврипиду даже в его «Андромахе». Инте¬
ресно в этом плане отметить поразительное сходство между началом боль¬
шой песни хора в «Троянках» (ст. 1060 слл.) и начальными строками од¬
ной из песен хора в «Андромахе» (ст. 1009 слл.). В «Троянках», как уже
было установлено в литературе в6, Еврипид открыто выступил против
агрессивной экспедиции в Сицилию, против войны. В частности, он стре¬
мился показать, что в ходе войны боги бросают людей на произвол судь¬
бы и нередко наносят ущерб тем, кому они до этого покровительствовали.
Так, в начале трагедии Афина, помогавшая ранее грекам, просит Посей¬
дона потопить их флот на обратном пути из-под Трои. В том же духе,
хор пленных троянок в этой трагедии бросает Зевсу упрек в том, что он
предал грекам свой «храм и благовонный алтарь в Илионе», пред ал священ¬
ный Пергам (ст.1060—1065) .С подобным упреком к Фебу обращается хор
в «Андромахе». Аполлон сам некогда возвел стены Трои (ст. 1009), за¬
щищал этот город, а затем позволил богу войны разрушить его (ст. 1014—
1017). В результате в Трое перестали дымиться алтари в честь богов
(ст. 1024—1026). Вероятно, это сходство между словами хора в «Троянках»
и в «Андромахе» не было случайным: оно свидетельствует о наличии оп¬
ределенных «пацифистских» мотивов не только в первой, но и в последней
трагедии. В связи с этим и антидельфийскую направленность «Андрома¬
хи» можно объяснить тем обстоятельством, что именно Дельфы всячески
содействовали развязыванию Пелопоннесской войны, подстрекая Спарту
к началу военных действий и помогая ей во время Архидамовой войны.
Таким образом, выступление против Клеона и радикальной демокра¬
тии, стремившихся к расширению войны, выступление против спартан-
цёв в тот момент, когда они своими действиями на севере Греции мешали
ведению мирных переговоров, наконец, выступление против Аполлона,
оракул которого активно содействовал возникновению войны,— все эти
факты говорят о том, что «Андромаха» Еврипида не была рупором военной
партии в Афинах и не являлась такой «агрессивно-милитаристской» тра¬
гедией, как это обычно принято считать. Впрочем, само собой разумеется,
что мирные тенденции далеко не являются определяющими в «Андромахе».
Резкий антиспартанский тон трагедии, независимо от того, какими при¬
чинами он был вызван, отнюдь не содействовал усилению мирного настрое¬
ния по отношению к Спарте. По-видимому, возмущение действиями Бра¬
сида в момент написания «Андромахи» охватило настолько широкие кру¬
ги афинян, что даже умеренная демократия, внешнеполитические инте¬
ресы которой были близки Еврипиду, стала негодовать на образ действия
спартанцев.
64	Аристофан в своей комедии «Мир»-,поставленной в 421 г., не без остроумия на¬
зывает Клеона афинским, а Брасида — спартанским ôXe-rpipavoç («пест») в ступке
бога войны (Рах, ст. 269—270, 281—282).
66 См., например, Н. Steiger, Warum schrieb Euripides seine Troerinnen?
«Philologue», LIX (1900), стр. 362 сЛл; G. Murray, Euripides and his Age, 7-е изд.,
L., 1947, стр. 127—141; Delebecque, ук. соч., стр. 249—260.

А. К. Бергер
АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
рЧсли развитие научной и философской мысли в сильнейшей степени
-^зависит от окружающей социально-экономической и политической
среды, то особенно рельефно эта зависимость выступает в античной Гре¬
ции VI—V вв. Ионийская материалистическая натурфилософия была тес¬
нейшим образом связана с социально-экономической и политической дей¬
ствительностью малоазиатских полисов — родины Фалеса, Гераклита,
Анаксимандра, Анаксимена, Левкиппа и многих других. Эти основопо¬
ложники материалистического мировоззрения выступают перед нами
как политические мыслители и активные участники политической
борьбы. Фалес Милетский, например,советовал ионийским полисам обра¬
зовать единое государство со столицей на острове Теосе. Б этом совете,
который передает нам Геродот, мы видим совершенно новую точку зре¬
ния на рабовладельческое государство. Представление об этом государ¬
стве решительно порывает с полисной замкнутостью: ός [Θαλής] έκέλευε εν
3ουλεοτήριον ’Ίωνας έκτήσθαι, το δ’ είναι έν Τέω	 τας δ5 αλλας πόλιας οίκεο-
μένας μηδέν ήσσον νομίζεσθ-αι καθ-άτερ εί δήμοι είεν 1. Фалес «предложил
полянам создать себе один Совет, которому надлежало быть на
острове Теосе..., другие полисы, несмотря на это, должны были считаться
полисами, хотя бы они й занимали положение демов». Здесь совершенно
ясно высказана идея государства объединенных полисов, отдельные
полисы политически подвластны объединенному государственному це¬
лому, хотя остаются полисами. Не менее замечательный план политическо¬
го объединения ионийских полисов выдвинул и Биант из Приены (там же).
О политических интересах Гераклита говорит греческий грамматик Дио-
дот «Сочинение Гераклита,называемое „О природе“, в действительности
трактует не о природе, а о государстве; природа привлекается им только
в качестве параллели». Приведя эту цитату, С. Я. Лурье характеризует
философию Гераклита как проекцию теории права сильного на природу,
подчеркивая тесную связанность натурфилософской и философской мысли
с общественно-политическими интересами ее представителей а. На мно¬
гочисленные политические высказывания древнегреческих атомистов,
в частности Демокрита, обращает внимание А. О. Маковельский 1 2 3 4. Меж¬
1	Herod., I, 170, 10.
2	D i о g. L a e г t., XI, 11; см. С. Лурье, Очерки по истории античной науки,
М., 1947, стр. 35.
3	Должен заметить, однако, что теория права сильного как теория политическая
.во времена Гераклита еще не сложилась.
4	А. О. Маковельский, Древнегреческие атомисты, Баку, 1946.

62
А. К. БЕРГЕР
ду тем эта связь эллинской философской мысли с политической борьбой
и политической идеологией изучалась весьма недостаточно, а по отноше¬
нию к Анаксагору подобная постановка вопроса отсутствует до сих пор
вовсе * 6. Однако Анаксагор занимает весьма большое место в истории древ¬
негреческой мысли, и, как это замечено С. Я. Лурье, для современников·
Анаксагор являлся признанным вождем совершенно определенного миро¬
воззрения 6. С другой стороны, античная традиция связывает Анаксагора
непосредственно с политическими и культурными интересами афинской
демократии, включая тем самым его в число ее активных сторонников.
Цель настоящей статьи в том и состоит, чтобы, анализируя эту традицию,
попытаться получить некоторые новые данные для характеристики поли¬
тической идеологии древнегреческой демократии.
Этой демократии в высокой мере было свойственно теоретическое ос¬
мысление своей сущности и своей мировой роли. Современники Перикла
прекрасно понимали мировое значение Эллады своего времени. Все¬
мирно-историческая концепция труда Геродота выразительно свидетель¬
ствует об этом. В меньшей степени это свойственно труду Фукидида, по¬
скольку он держался в основном антидемократического мировоззрения*
Следует подчеркнуть, что воззрения относительно высокого предназна¬
чения Эллады и особенно Афин в V в. были характерны только для де¬
мократии. Ее враги, олигархи-лаконофилы цепко держались за идеал са¬
модовлеющего олигархического полиса в политически и экономически
разобщенной Элладе, чему в немалой мере способствовало устранение·
реальной опасности нападения со стороны Персии.
В современных исследованиях политической идеологии древней Гре¬
ции господствует взгляд, что основной чертой этой политической идеологии
был идеал замкнутого полиса; тем самым совершенно игнорируется поли¬
тическая мысль древнегреческой демократии, а в качестве общеэллинской
политической идеологии выдвигается идеология олигархическая. Здесь
не место исследованию этого факта; отмечу только, что он находится в тес¬
ной связи с авторитетом литературного наследства Платона и Аристо¬
теля,примыкавших к олигархическим группировкам, а также с тем обстоя¬
тельством, что политическая литература V в. до нас дошла либо в виде
сравнительно немногочисленных фрагментов произведений так называе¬
мых «софистов», или как отражение этой литературы в трудах Геродота
и Фукидида, в трагедии и в комедии.
Ввиду того, что в современной литературе отсутствует четкая харак¬
теристика демократической идеологии, а в связи с этим и идеологии оли¬
гархической, представляется необходимым дать примерную характери¬
стику обоих направлений политической мысли Эллады.
Для политического мировоззрения олигархов характерны построения
своего рода утопий. Такова πολιτεία Платона или VII книга «Политики»
Аристотеля; таково «Воспитание Кира» Ксенофонта. Их социально-по¬
литическое содержание достаточно известно, следует подчеркнуть, однако,
что автаркия полисов в этих теоретических построениях основывалась не
на эксплуатации рабского труда, а на эксплуатации труда несвободных,
порабощенных земледельцев, хотя и не рабского состояния. Характерны¬
ми чертами этих «идеальных» олигархических полисов была государствен¬
ная собственность на землю, обобществление и государственное нормиро¬
вание гражданского быта: граждане являются воинами, четко ограни¬
8 Исключение составляет К. D i е η е 1 t, Die Friedenspolitik des Pericles, Wien,
1958, который говорит о политическом облике Анаксагора и о его влиянии на Перикла.
Эта книга стала известна автору уже после сдачи статьи в. набор.
6	Современники делили всех философов на «анаксагоровцев» и «пифагоровцев».
Лурье, ук. соч., стр. 87 со ссылкой на Die ls, Fragm. d. Vors., II5, стр. 414, стк. 13.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
63;
ченными численно, социально равными, воспитанием которых с раннего
детства должно заниматься государство. Всякий необходимый для под¬
держания жизни труд абсолютно исключался из быта этого гражданства.
Для Аристотеля слово βάναυσος, которым он обозначал основную массу
афинского демоса, почти однозначно со словом δοΰλος. Этим со всей силой
подчеркивается основной тезис политической теории олигархов — не¬
способность демоса к активной самостоятельной политической жизни.
Основу государственной и общественной жизни должно составлять рез¬
кое неравенство гражданской элиты, пользующейся σχολή и погруженной
в ασχολία массы βάναυσοι, создающих материальные условия для возмож¬
ности жизни самого государства 7. Политическая теория эллинских оли¬
гархов посвящена обоснованию неизбежности этого социального и поли¬
тического неравенства во всяком цивилизованном и замкнутом обществе
и государстве. Она дает также характеристику гражданина такого иде¬
ального государства.
Олигархическое мировоззрение в развитых демократических полисах
связано с потомками прежней родовой и землевладельческой знати этих
полисов. Известно, что социальная верхушка в этих полисах и в значи¬
тельной степени их интеллигенция были представлены часто именно
этими слоями. Конкретной исторической средой, питавшей эту идеологию,
были отсталые, слабо развитые полисы, группировавшиеся вокруг Спар¬
ты. Политическая теория олигархов, идеализировавшая спартанский
строй, уже в V в. получила кличку лакономании.
Политическая теория демократии утопий не создавала. Выше уже было
сказано о сознании эллинской рабовладельческой демократией своей все¬
мирно-исторической роли, которое отразилось в политической, историче¬
ской и философской литературе V в. В среде этой демократии родилась
подлинная наука об обществе и государстве. Ее основной проблемой по
вопросу об организации государства и власти являлась проблема Полити¬
ческого равенства в его самом широком аспекте. В связи с этим возникла
четкая постановка вопроса о законе и праве (νόμος и δίκαιον), о граж¬
данской свободе и ее границах. Возник также вопрос о закономерности
и динамике политической жизни, о роли человеческой воли (проблема φύσει
и νόμω). Но, пожалуй, наиболее характерной чертой политической идео¬
логии этой демократии была положительно решаемая проблема Афинской
морской державы, вопрос о закономерности и неизбежности власти Афин
в Державе, т. е. проблема новой государственной формы, сложившейся
в результате прогрессивного развития эллинского полиса. Вокруг проб¬
лемы Державы сгруппировались все основные вопросы политической тео¬
рии демократии: о равенстве и подчинении, о подчинении и свободе, об
объединенности полисов под единой властью и их автономии, о законе
и праве, о неизбежности подчинения силе и теоретическом оправдании
этого положения. Если для внутриполисных отношений демократии
основной нормой было равенство граждан (ίσότης), мыслившееся прежде
всего как равенство перед законом (ισονομία), то для Державы, государ¬
ства полисов, эта норма должна была существенно модифицироваться
в связи с тем, что сама Держава, мыслившаяся как единство, состояла
из множества частей. Это обстоятельство нашло отражение в характер¬
ном глаголе Ισομορετν 8 — иметь равное участие в чем-либо, нередко упот¬
реблявшемся в политическом языке демократии. Термин πόλις на языке
7	Для политической теории Аристотеля вопрос осложняется его основной телео¬
логией, согласно которой государство предшествует существованию человека как
£ш01/ 7СоХ1Т1Чёк.
8	См., напр., ТЬнс., VI, 39.

64
А. К. БЕРГЕР
демократической теории получал, таким образом, расширенное значение
и мог в известной мере переноситься и на Державу. Предполагать так
дает основание приведенный текст из Геродота и ряд других текстов V в.,
как это я постараюсь показать ниже. С другой стороны, термин «полис»
для демократической теории переставал быть специфическим выраже¬
нием понятия «государство».
Исследование источников и особенно плутарховой биографии Перикла
для выяснения политического лица Анаксагора дает возможность
увидеть самое непосредственное влияние Анаксагора на Перикла, прежде
всего как на политического деятеля и оратора. Но это влияние могло
быть возможно лишь в том случае, если совпадало их политическое миро¬
воззрение. Таким образом, если это удастся доказать, то уже один этот
аргумент косвенного характера дает нам несомненные основания считать
Анаксагора сторонником демократии. Далее, сами наши источники в оцен¬
ке личности Анаксагора и Перикла исходят из двух совершенно противо¬
положных направлений, в которых позволительно усматривать отражение
олигархической и демократической традиций, что могло быть опять-таки
в том случае, если Анаксагор и его убеждения подвергались нападкам
одних и вызывали симпатии у других. Предпринятый нами анализ био¬
графии Перикла для выявления в ней этих двух противоположных на¬
правлений в отношении к Анаксагору и самому Периклу убеждает насвтом,
что отрицательное принадлежит олигархам, положительное — демок¬
ратам.
Циглер также указывает, что биографии Плутарха проникнуты поли¬
тико-философской тенденцией, хотя и являются биографиями полководцев
и государственных деятелей 9. Еще Ф. Лео в своем исследовании об ан¬
тичной биографической литературе отметил в ней два направления — одно,
более популярное, занималось биографиями политических деятелей и пол¬
ководцев, другое сосредоточивало внимание на философах и философ¬
ских школах, на представителях художественной литературы и имело
в виду более узкий круг читателей 10 11. В основном Плутарх придерживает¬
ся популярной традиции, используя не только эллинистическую биогра¬
фическую литературу, но и историографию IV и даже V вв., а также не¬
которые источники антикварного характера, например так называемая
«Котос1оитепо1-1л1ега1иг». В биографиях Плутарха, таким образом,
возможно не только установить использованные им источники (как изве¬
стно, сам он достаточно часто их называет), но в известной мере опре¬
делить, как эти источники использованы. Не без основания в немецкой
историографии античности конца прошлого и начала нынешнего века
получила широкое развитие тенденция к расчленению плутарховых био¬
графий на их источники, давшая немало ценных результатов и. Особо,
в связи с темой данной статьи, следут отметить весьма давнюю, но не утра¬
тившую своей высокой ценности работу Г. Зауппе12 13 *.
Биографию Перикла Циглер вслед за другими18 ставит особняком.
Плутарх столкнулся здесь, как указывают названные исследователи,
с таким количеством разноречивых сведений и оценок, что смог отразить
их в своем изложении только в виде намеков. Действительно, эта биогра¬
фия насыщена противоречивыми сведениями фактического характера
•К. Ziegler, Plutarchus, RE, п./т. 41, стб. 636—692.
10	F. Leo, Die griechisch-römische Biographie, Lpz, 1901.
11	E. Kessler, Plutarchs Leben des Lykurgos, B., 1910.
12	H. S a u p p e. Die Quellen Plutarchs für das Leben des Pericles, «Abhandlungen
der Königlichen Gesellschaft Wissenschaften zu Göttingen», t. 13, 1866—1868.
13	W. Uikall Gillenband, Plutarch und die griechische Biographie,
1927; эта книга оказалась для меня недоступной.

65
АНАКСАГОР И- АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
и противоречивыми оценками. При замысле Плутарха показать величие
личности и дел Перикла значительное место в биографии занимают све¬
дения, порочащие его. Однако, если анализировать текст биографии с точ¬
ки зрения отражения в нем двух противоречивых традиций — демокра¬
тической и олигархической, то можно, как мне кажется, наметить неко¬
торый порядок в группировке материала. Под демократической тради¬
цией в общем виде следует понимать, как я уже сказал, сведения, поло¬
жительно характеризующие деятельность и личность Перикла и его дру¬
зей, в первую очередь Анаксагора. В сведениях этого характера отрази¬
лась оценка политической действительности с точки зрения древнегрече¬
ской демократии. Конечно, в передаче Ллутараха эта традиция в значи¬
тельной мере модифицируется мировоззрением самого автора. В основе
деыократической традиции лежала соответствующая политико-философ¬
ская и историческая литература V—III вв. В немалой мере демократи¬
ческую традицию подкрепляли также исторические труды, хотя не всегда
отражающие собственно демократическое направление, как, например,
труд Фукидида, но неразрывно связанные с культурной и политической
жизнью и средой афинской демократии. Немалое влияние на формиро¬
вание демократической традиции оказывали и произведения комиков,
столь широко цитируемые Плутархом. Демократическая традиция по самой
евоей природе представляется нам гораздо более достоверной, чем оли¬
гархическая^ поскольку демократическая мысль классической Греции
питалась реальной действительностью и была направлена именно на
укрепление этой действительности, а не на построение утопий, характер¬
ных для лаконофило-олигархической политической мысли.
Олигархическая традиция проявляется в биографии Перикла в све¬
дениях и оценках, прямо противоположных демократической традиции.
Это — сооощения, более или менее резко порочащие и афинскую действи¬
тельность, и Перикла. Олигархическая традиция в силу огромного авто¬
ритета литературного наследства Платона и Аристотеля и вследствие того,
что она дошла до нас в гораздо большей сохранности, известна гораздо
полнее, чем демократическая. Это — не только Платон и Аристотель, но
и упоминаемые и цитируемые Плутархом Феофраст, й ряд других более
поздних антидемократически настроенных авторов, й в первую очередь
некоторые авторы V в., которые являются истоком олигархической
традиции в исследуемой биографии. Неоднократно цитируемый Стесим-
брот, сообщения которого резко тенденциозны, представляет для нас
в этом отношении источник исключительной важности.
Говоря об олигархической традиции, необходимо учитывать также ее
интерпретацию самим Плутархом, которому эта традиция должна была
быть ближе, чем демократическая.
В биографии Плутарха Перикл во всех определяющих моментах своей
деятельности связан с Анаксагором. Подчеркнув, что ДаМон был учите¬
лем Перикла вовсе не в области музыки: «Дамон же, будучи превосход¬
ным софистом, казалось, прятался за название музыки, скрывая от мно¬
гих свою силу (софиста); с Периклом же общался как с атлетом политики
в качестве (его) тренера и учителя. Однако не скрылся Дамон, пользуясь
в качестве завесы лирой, но был изгнан остракизмом как замышляющий
большие дела и сторонник тирании...», и упомянув далее об элеате
Зеноне, слушателем которого Перикл тоже был, Плутарх пере'Юдит к роли
Анаксагора в формировании личности Перикла: «Больше же всего об¬
щался с Периклом и главным образом придал ему политический вес и бо¬
лее высокое сознание своего положения демагога Анаксагор из Клазомен,
который полностью возвысил и поднял в целом авторитет этого положения.
Современники называли его „ Разумом® то ли потому, что изумлялись его
б Вестник древней истории. № 3

66
А. К. БЕРГЕР
необыкновенным познаниям в физиологии, то ли за то, что он первый вы¬
двинул как начало устроения всего (сущего) не случай, не неизбежность,
но чистый, ни с чем не смешанный разум, разделяющий гомеомерии во
всеобщем смешении всего остального» (Ό δέ πλεΐστα Περικλεϊ συγγεόνμενος καί
μάλιστα περιθείς ό'γκον αύτω και φρόνημα δημαγωγίας εμβριθέστερο», ολως τ5
μετεωρίσας καί συνεξχρας τό αξίωμα τού ήθους, Αναξαγόρας ήν ό Κλαξομένιος,
δν οί τότ3 άνθρωποι Νουν προ'σηγο'ρευον...— Репс1., IV). В этих слова!
Плутарх характеризует Анаксагора не как воспитателя личности
Перикла вообще, но именно как политического деятеля, демагога;
более того, в предлагаемом мной понимании слов τό αξίωμα του ήθους
можно видеть свидетельство Плутарха о поднятии Периклом автори¬
тета демагогии как таковой, в чем решающая роль принадлежала Анак¬
сагору 14. То обстоятельство, что Перикл и здесь, и в следующих главах
восхваляется именно как демагог, позволяет связывать это место с демокра¬
тической традицией, и это тем более так, потому что для самого Плутарха
понятие демагога было, по-видимому, одиозным. «Чрезвычайно восхищаясь
этим мужем,—продолжает Плутарх, — Перикл, исполнившись так называе¬
мой метеорологии и бесед о возвышенных предметах, не только овладел
строгим мышлением и высоким и чистым стилем речи, (вместо) пошлого
шутовства на трибуне, но и приобрел достойную восхищения манеру по¬
ведения». Далее Плутарх подчеркивает, что вообще своим мировоззре¬
нием Перикл обязан Анаксагору: «Но не только это приобрел Перикл от
общения с Анаксагором, но, по-видимому, также стал выше суеверий,
которые порождаются ужасом перед явлениями природы у тех, кто не
знает причин этих явлений, кто изуверствует и находится в смятении вслед¬
ствие незнакомства с этими явлениями; каковое невежество устраняет
знание физических явлений и вместо порождающего страх и возбужден¬
ное состояние суеверия вырабатывает правильное отношение к богам
и государству (эусебию) вместе с наилучшими надеждами»: Об μόνον δί
ταϋτα τής Αναξαγόρου συνουσίας άπέλαυσε Περικλής, αλλά, καί δεισιδαιμονίας δοκει
γενέσθαι καθυπέρτερος, όσην προς τά. μετέωρα θά.μβος ένεργά.ζεται τοΐς αύτών τε τούτων
τά.ς αιτίας άγνοούσι καί περί τά. "θεία δαιμονώσι καί ταραττομένοις δι3 απειρίαν αύτών, ήν
ό φυσικός λόγος άπαλλά.ττων, άντί τής φοβέρας καί φλεγμαινούσης δεισιδαιμονίας
τήν ασφαλή μετ’ ελπίδων αγαθών ευσέβειαν εργάζεται. Таким образом, εύσέβεια
здесь понимается как научное мировоззрение, основанное на рацио¬
нальном познании природы, тесно связанное с рационалистическим
этико-политическим мировоззрением. Термином εύσέβεια обозначается
не столько настроенность по отношению к богам, сколько настроен¬
ность общественно-политическая. Во всяком случае для Перик¬
ла — Анаксагора термин εύσέβεια совершенно лишен религиозно-эмо¬
ционального содержания. Можно полагать, что такое политико-философ¬
ское мировоззрение было характерно для афинской демократии второй
половины V в. Черты этого мировоззрения были широко распространены
в литературе того времени. Итак, мы видим, что Плутарх характеризует
Анаксагора как одного из творцов политико-философской идеологии
древнегреческой демократии.
Эта характеристика Анаксагора дается в тексте биографии в связи
с борьбой Перикла и Фукидида, сына Мелесия, что, несомненно, является
дополнительным указанием на наличие между Анаксагором и Периклом
близости политической. В своей борьбе с Кимоном Перикл пользуется
14	W. Capelle, Anaxagoras, «Neue Jahrbücher für klassisches Altertum»,
XXII (1919), стр. 80 слл. цитирует доклад Studnicka, Myron der Meister der
Bewegung, «Hamburger Kunstgesellschaft», 1918, в котором Студничка указывал, что
строгое благородство в личном поведении, в осанке были духом эпохи, отразившимся
в пластическом искусстве.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
67
усвоенными от Анаксагора приемами как н частной, так и в политической
жизни 15. «Настраивая свою речь как инструмент, соответственно вы¬
соте своих мыслей и своему поведению в жизни, в своих (заранее) подго¬
товленных (выступлениях) он (Перикл) часто ссылался на авторитет
Анаксагора, как бы окрашивая искусство речи физиологией» (Plut.,
Pcricl., VIII). Далее говорится о необычайной впечатляющей силе ора¬
торского искусства Перикла и неотразимости его аргументации: «Как бы
то ни было, но сам Перикл был предусмотрителен по отношению к ора¬
торскому выступлению так, что, идя к трибуне, молил богов, чтобы у него
не вырвалось невольно ни одного слова, не соответствовавшего данной
цели» (там же). Я привел эту столь известную фразу потому, что и у Ци¬
церона имеется аналогичная характеристика Перикла, связывающая его
в данном отношении с Анаксагором: Periclem non declamator aliquis ad
clepsydram latrare docuerat, sed ut accepimus Clasomenius ille Anaxago¬
ras 16. Здесь Анаксагор выступает не только как учитель Перикла в об¬
ласти «метеорологии», но как прямой наставник в политическом красно¬
речии.
Изложенные отношения Анаксагора к Периклу содержатся в главах
IV—VIII биографии. Именно в этих главах подчеркивается единство ми¬
ровоззрения Перикла и Анаксагора, единство их εύσέβεια, причем в са¬
мой оценке этой εύσέβεια Плутарх, несомненно, следовал демо¬
кратическому источнику, ибо вряд ли сам Плутарх разделял близкий
к материалистическому мировоззрению рационалистический дуализм
Анаксагора. На это указывает то обстоятельство, что в характеристике
εύσέβεια Перикла — Анаксагора Плутарх опирается на слова Платона
в «Федре», совершенно игнорируя содержащуюся в этих словах насмеш¬
ку,— забывая, таким образом, что для Платона, как и для Плутарха, по¬
нятие εύσέβεια было принципиально отличным от εύσέβεια Перикла —
Анаксагора. Итак, если положительная оценка мировоззрения Перикла —
Анаксагора не может исходить от Плутарха — Платона, то она должна
восходить к демократической традиции. Не пытаясь в данный момент
назвать конкретного автора, следует подчеркнуть, что демократическая
традиция рассматривала Анаксагора как представителя демократии.
В главах IX—XIV излагается ранний период деятельности Перикла,
кончая победой над Фукидидом, сыном Мелесия. Здесь нет упоминаний об
Анаксагоре. Вместе с тем в этих главах преобладают враждебные Периклу
антидемократические источники Плутарха: в борьбе с Кимоном Перикл
руководится соображениями личного честолюбия, Кимон же выступает
как подлинный патриот; реформа Ареопага проводится для обеспечения
личной карьеры Перикла; приводится даже сообщение Идоменея, что
Перикл будто бы организовал убийство Эфиальта. Это последнее Плутарх
решительно отвергает и в силу благородства Перикла (φρόνημα δ5 εύγενές
ίχοντι και ψυχήν φιλοτιμόν), и, опираясь на Аристотеля, по политическим
соображениям: Эфиальт был опасен олигархам, которые его и убили. Та¬
ким образом, мы видим, что возражения Плутарха вызывает лишь абсурд¬
ная крайность клеветы на Перикла. Конфликт с Фукидидом, сыном Меле¬
сия, и строительная (гл. XI—XIV) деятельность Перикла излагаются
также с антидемократических позиций: аристократы (οί αριστοκρατικοί)
выступили, чтобы пресечь монархические тенденции; строительство про¬
водится Периклом для того, чтобы прибрать невежественный демос к ру¬
15	Plut., Pericl., VII.
16	С i с., De orat., III, 138= Н. D i е 1 s, Die Fragmente der Vorsokratiker, 6.
Verbesserte Auflage herausgegeben von W. Kranz, II В., B., 1952, 10 (в дальнейшем
Diels, IIе).
6*

68
А. К. БЕРГЕР
нам. Приводя же грязные анекдоты об отношениях Перикла и Фидия
(правда, критически), Плутарх прямо ссылается на Стесимброта.
Начиная с XV главы, образ Перикла рисуется почти абсолютно поло¬
жительным. Личность Перикла определяет величие его власти и деятель¬
ности, причем в своих характеристиках Плутарх возвращается к стилю
и характеру содержания уже рассмотренных IV—IX глав биографии.
В этой части биографии Афинская морская держава составляет фон и со¬
держание деятельности Перикла. Перикл «сделал подвластными себе
(είς εαυτόν) Афины и все связанные с Афинами государственные дела —
форосы, походы, триеры, острова, море...», он не был послушным выра¬
зителем настроений массы, «но, возвысив слабую и необузданную де¬
магогию, точно придав красивой и изнеженной гармонии аристократи¬
ческие и царские начала..., многое проводил, убеждая и поучая демос,
но также, выступая против перечащих, ставил их на место и подчинял
тому, что полезно, подражая врачу...; он показал, что ораторское искус¬
ство, согласно Платону, является неким воспитанием души и величайшее
дело этого искусства — это правильное руководство моральными уста¬
новками и страстями...». Своим влиянием на демос Перикл был обязан не
просто своему красноречию, но своей личности и образу жизни, т. е., следуя
основной мысли биографии, все тому же Анаксагору17. Необычайная
власть Перикла не была результатом временного стечения благоприятны!
политических обстоятельств, «но он стоял во главе государства при всех
этих Эфиальтах, Леократах, Миронидах, Кимонах, Толмидах, Фуки¬
дидах (τεσσαράκοντα μέν Ιτη πρωτεύων εν Έφιάλταις καί Λεωκράταις καί Μυρ-
ωνίδαις καί Κίμωσι καί Τολμίδαις καί θουκιδίδαις... Репс1., XVI). Такая
характеристика Перикла Могла возникнуть у Плутарха только
в результате использования нескольких источников-панегириков, помимо
Фукидида, на которого он ссылается.
Непосредственно к этой характеристике примыкает в тексте целый
экскурс о роли Анаксагора в жизни Перикла, в котором сравнивается от¬
ношение обоих к имущественным вопросам. Этот экскурс не является,
по-видимому, случайным вкраплением; и рассмотренная выше XV и рас¬
сматриваемая XVI главы по своему стилю напоминают главы IV—VIII,
посвященные влиянию Анаксагора на Перикла. И там и тут, как было
указано выше, личность Анаксагора одинаковым образом определяет
положение и роль Перикла; одинаково характеризуются отношения Пе¬
рикла как демагога к демосу и экклесии; одинаково проводится сравнение
с Пизистратом; наконец, политическое значение образа жизни Перикла
сходным образом привлекается в этих обоих местах биографии. Можно
думать, что здесь Плутарх опирался на источники демократической тра¬
диции, к которым, как мы видели, восходят сведения об Анаксагоре. Тема
этого экскурса — проблема богатства и бедности в ее этико-политической
постановке. Перикл, будучи абсолютно неподкупным политиком, «не
стоял все же целиком вне денежных интересов», но для устроения «своего
отцовского и законного богатства» (πατρφον καί δίκαιον πλούτον) сумел
найти правильный, как он считал, в его положении путь — не устраняясь
от материальных забот и в то же время «не лишая себя досуга всякими де¬
лами и дрязгами». Всему своему хозяйству Перикл придал товарно-
денежный характер и поставил во главе уполномоченного раба Евангела.
«Тем самым он разошелся с мудростью Анаксагора, поскольку этот по¬
следний вследствие возвышенного образа мыслей и увлечения забросил
свое хозяйство и отказался от земли, оставшейся необработанной и бес¬
плодной; не одно и то же, я полагаю, жизнь созерцателя-философа и жизнь
17	С а р е 11 е, ук. соч., стр. 84—85.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
69
политика (θεωρητικού φιλοσόφου καί πολίτικου βιος): первый лишен внеш¬
них связей и не нуждается в материальном, вовне находящемся мире, на¬
правляя свою духовную жизнь к началам прекрасного; для второго же,
у которого добродетель постоянно соприкасается с человеческими нуждами,
богатство существует не только для удовлетворения насущных потреб¬
ностей, но и для прекрасных дел, как это было и с Периклом, помогавшим
многим бедным». Образ Перикла-домохозяина заимствован Плу¬
тархом из благожелательного источника * 18. Но находилась ли мудрость
Анаксагора в столь резком противоречии с житейским обликом Перикла,
в этом можно сомневаться. Резкое противопоставление βίος θεωρητικός
и βίος πολιτικός не свойственно идеологии V в., особенно демократи¬
ческой; достаточно вспомнить знаменитую характеристику Периклом де¬
мократии в его речи у Фукидида. Законченную формулировку такого про¬
тивопоставления мы находим, как известно, у Платона и Аристотеля;
такое противопоставление весьма свойственно самому Плутарху, что для
данного места биографии является решающим.
Положительная оценка частного богатства, в данном случае богат¬
ства Перикла, и социально-политическое оправдание этого богатства
было свойственно демократической мысли V—IV вв., и эти мотивы Плу¬
тарх мог найти в своих источниках. Весьма интересно, что в конце экс¬
курса положительная оценка социальной роли богатства обосновывает¬
ся примером отношений Перикла — Анаксагора: «Говорят, что Анакса¬
гор, уже старик, лежал, лишенный вследствие занятости Перикла
заботы о себе, закрытый плащом и стремившийся уморить себя голо¬
дом. Перикл, узнав об этом, устрашенный, немедленно бросился к этому
человеку, умолял его, говоря, что оплакивать ему, Периклу, придется
не Анаксагора, а самого себя, если он лишится такого советника в го¬
сударственных делах (προσπεσόντος δέ τω Περικλεΐ τού πράγματος εκπλαγεντα
θεϊν εύθος επί τον άνδρα καί δεϊσθαι πασαν δέησιν, όλοφυρο’μενον ούκ εκεΐον, άλλ5
εαυτόν, εί τοιούτον άπολεΐ τής πολιτείας σύμβουλον — Репс1., XVI). Открыв голову,
Анаксагор сказал ему: „Перикл, ведь и нуждающиеся в светильнике
подливают в него масло“».
Весьма важна в этом месте прямая квадификация Анаксагора как по¬
литического советника Перикла (τής πολιτείας σύμβουλον)19. Плутарх ци¬
тирует здесь источник, а не излагает свои мысли. Каков этот источник,
автор ли V—IV вв. или позднейший биограф-компилятор, сказать
трудно. Можно думать, что источник этот принадлежит демократи¬
ческой традиции, поскольку здесь дан сильный акцент на политическую
связь Анаксагора и Перикла, что не могло быть выдумкой, лишенной
реальной основы. Сам анекдот был выдуман в той или иной мере, но по¬
требность авторов в такой выдумке имела в основе, несомненно, действи¬
тельное положение вещей.
18	S auppe, Die Quellen ..., сомневается в том, что источником здесь могли быть
Феопомп или Стесимброт, не называя, однако, никакого другого автора. Зауппе счи¬
тает , что Плутарх для XVI главы основывался на каком-то ином, но достаточно опре¬
деленном источнике. Этот источник, конечно, не принадлежит к той биографической
школе пери&атетиков, которую Зауппе оценивает столь низко. Мы можем думать, что
школа эта отражала преимущественно антидемократическую традицию; см. также
Leo, ук. соч., стр. 85—117, особенно 109 слл.
18 Обращаю внимание, что в одной из рукописей (Bodleiana) стоит τής πολιτείας
σύμμαχον, что отмечает С. Sintenis, Plutarchi Pericles, Lipsiae, 1835, стр. 155:
non inelegans est σύμμαχον libri Bodl. Scriptura, si quidem haud raro ea vox adiutorem
significat quacunque in re... sed tacentibus reliquis libris non sufficere videbatur eius
codicis auctoritas ad reiiciendam vulgatam. Интересно, что почтенный комментатор
биографии сочувственно оценивает квалификацию Анаксагора как σύμμαχον Перикла,
чем известным образом подтверждает основную мысль данной статьи.

70
А: К. БЕРГЕР
Рассмотренная XVI глава биографии является кульминационной
в смысле абсолютно положительной характеристики Перикла как вели¬
чайшего выразителя политического величия Афин. Тем многозначитель¬
нее тот факт, что именно здесь наиболее четко отмечается политический
характер роли Анаксагора в деятельности Перикла. Плутархом здесь ис¬
пользован источник, совершенно отличный от источников предшество¬
вавших пяти глав, как зто признает и крутейший исследователь био¬
графии Зауппе.
В последующих XVII—XXIII главах, также дающих высокополо¬
жительный образ Перикла и сообщающих весьма ценные данные, исполь¬
зование этого источника, можно думать, продолжается. Но, начиная
с XXIV главы и до конца биографии, характер сообщений резко меняется.
Главы ΧΧΐν^—XXVIII посвящены событиям на Самосе 440 — 439 гг.;
здесь использован Фукидид, но гораздо большее место занимают анек¬
дотические сообщения об Аспазии И ее роли не только в самосских собы¬
тиях, но в жизни и деятельности Перикла вообще. Главное место зани¬
мают прямо или опосредствованным образом использованные резко враж¬
дебные Периклу и афинской демократии источники — Стесимброт, Эс-
хин-сократик (автор диалога «Аспазия»), враждебные Периклу диатри¬
бы комиков ао; клеветнический вымысел здесь вполне преобладает. Тот
же характер имеет рассказ и о роли Перикла в возникновении Пелопон¬
несской войны. Здесь действующими лицами выступают Аспазия, Фидий
и вновь появляется Анаксагор. Как показал Зауппе, данные о процессе
Фидия до такой степени противоречивы, что для нас вполне возможно
предположить вымысел, возникший на основе действительного факта —
изображения Фидием себя и Перикла в деталях статуи богини * 21. Сам
по себе этот факт весьма показателен для умонастроения афинского об¬
щества; он говорит о том, что великий художник считал себя достаточно
популярным и, Ъ другой стороны, был вполне уверен, что его εϋσέβεια
вполне разделялась афинской гражданской массой. Комментарий у Плу¬
тарха, что Фидий композиционно искусно прикрыл изображение Перикла,
является надежным свидетельством о позднейшем развитии представле¬
ния о проявленной} якобы Фидием ασέβεια. Комментатор биографии
Синтенис тоже подчеркивает путаницу в сообщениях Плутарха и дру¬
гих источников об обвинении Фидия, обращая, в частности, внимание на
то, Что в сообщении Цицерона об изображениях Фидия и Перикла на
статуе Афины ничего не говорится о преследовании скульптора, так же
как ничего об этом преследовании не сообщает и Павсаний. Наконец, и
сам Плутарх, связывая виновность Перикла в возникновении войны с
его стремлением замять дело Фидия, Признает, что «истина неясна».
В главах XXXI—XXXII подчеркивается, таким образом, политиче¬
ский характер связи между Периклом и Фидием в их общей борьбе
с врагами. Резкая антидемократическая направленность этих глав. ха=
рактеризует эту борьбу как политическую, а не личную, и, с другой сто¬
роны, как борьбу идеологий. Этот последний момент ярко проявляется
в XXXII главе, где в борьбу включаются Аспазия и Анаксагор, причем
им обоим, а не Фидию, угрожала δίκη άσεβείας. Здесь же единственное
упоминание о псефисме Диопейфа. Об этой псефисме, помимо этого места
у Плутарха, сведений вообще нет. Личность Диопейфа упоминается у ко¬
миков, причем трудно представить себе, чтобы подобная личность могла
быть автором , принятой экклесией псефисмы. Диопейф — крайний ла-
a# S a u p p e, yK. ooh.,,ctj>. 10—14.
21 H; S a u p p. e. Her Toil dés Pheidias, «Nachrichten der Gesellschaft der Wis¬
senschaften und der Kaiserlichen Universität zu Göttingen», 1867, CTp. 184.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
71
конофил, даже переехавший якобы в Спарту2а. Псефисма Диопейфа
«направляла подозрение через Анаксагора на Перикла» (Plut., Pericl.,
XXXII). Но из контекста, как мы видим, к ответственности привлекаются
не Аспазия и не Анаксагор, а сам Перикл — и не по псефисме Диопейфа,
а по специально. против Перикла направленной псефисме Драконтида.
Однако, вся эта олигархическая кампания успеха не имела, и Перикл
в конечном счете пользовался еще большим доверием граждан, чем раньше.
Опасаясь же за Анаксагора, Перикл выслал его из города (там же). В био¬
графии же Ыикия сообщается, что Анаксагор был заключен в темницу
и Периклу едва удалось его спасти. Комментатор Плутарха Синтенис
считает, что о судьбе Анаксагора трудно сказать что-либо определенное.
Гермипп у Диогена Лаэрция рассказывает драматическую историю о при¬
влечении Анаксагора к суду и о грозившей ему смертной казни, которой
он,, однако, избежал и был оправдан благодаря энергичному выступлению
Перикла, заявившего, что всей своей жизнью он обязан Анаксагору как
своему учителю. Оправданный Анаксагор якобы сам лишил себя жизни ю·.·
Этот фрагмент Гермшша важен не только как свидетельство о положи¬
тельном в конечном итоге отношении афинского демоса к Анаксагору (опра-
вдание), но также как указание на политический характер дружбы
между Периклом и Анаксагором.
.Все сведения о привлечении Анаксагора к суду за ниспровержение
религиозных верований и о расправе с ним демоса носят характер гораздо
более поздних (не ранее III в. до н. э.) измышлений. Источники V и IV вв.
не упоминают о преследовании Анаксагора, но говорят о политико-фило¬
софской близости Перикла и Анаксагора, мировоззрение которых харак¬
теризовало не только и не столько общее развитие древнегреческой мыс¬
ли, сколько и главным образом мировоззрение, свойственное древнегре¬
ческой демократии. Философское умозрение и политическая мысль об¬
разуют единый идеологический комплекс, древнегреческую демократиче¬
скую идеологию. Эту идеологию следует считать демократической не
только потому, что она была неразрывно связана с афинской, древнегре¬
ческой вообще, демократической действительностью, но прежде всего
потому, что эта идеология была понятна широким народным массам на¬
селения городов и в той или иной мере популяризировалась среди них.
В этом отношении особенно характерны сравнительно многочисленные
и достаточно пространные упоминания об Анаксагоре у Платона. В «Фед-
ре»24 с известной иронией изображается тесная политико-философская
связь между Периклом и Анаксагором: «Вполне очевидно, дражайший*
что Перикл достиг наибольшего среди всех совершенства в риторике. Так
что? Все великие искусства, по-видимому, нуждаются в болтовне о при¬
роде возвышенного познания: ведь отсюда проистекает, как кажется, этот
высокий и вполне завершенный образ мыслей? Именно его и приобрел
Перикл в дополнение к своим дарованиям: столкнувшись с обладавшим!
подобными качествами, полагаю, Анаксагором, исполнившись возвышен1
ных учений и дойдя до природы разума и безумия, о каковых предметах
обширное учение создал Анаксагор, Перикл извлек отсюда полезные для
ораторского искусства начала». Платон явно и зло иронизирует и над
Периклом, и над Анаксагором; контекст диалога в этом вполне убеждает.
Платон устами Сократа доказывает, что всякая риторика, направленная
на убеждение массы, неизбежно находится в зависимости от низкого мо¬
рального уровня этой массы; деятельность такого ритора постыдна, «как * **” RE, т. V, з. V. Diopeithes..., стб. 1046.
** D i о g. Laert., II,_13=D i е 1 s, IIe, 7
FHG, III, 43,

72
А. К. БЕРГЕР
бы ни восхваляла, скажем, Лисия чернь»25. Ко всей «физике», «физиоло¬
гии», ко всей греческой натурфилософии Платон, как это хорошо пока¬
зывает Лейзеганг 26, относится пренебрежительно и тем характеризует
политико-философскую направленность своей олигархической мысли;
тем самым подчеркивается демократическая в основном природа натур¬
философской мысли, в частности, исходя из данного контекста Платона,
мысли Анаксагора.
К этому вопросу мы вернемся ниже, здесь же следует отметить полное
молчание о конфликте Анаксагора с демосом у Платона, хотя для основ¬
ной темы «Федра»— дезавуирования «риторики», демонстрирования ни¬
чтожества ораторского искусства в его политическом аспекте, изображение
преследования Анаксагора было бы превосходным продолжением ирони¬
ческого начала. Совершенно отсутствуют упоминания о преследовании
Анаксагора у Аристотеля, хотя Анаксагору вообще Аристотель уделяет
немало внимания27. Но всего показательнее в этом отношении молчание
Ксенофонта, который в Memorabilia28 пытается опровергнуть отоже¬
ствление Анаксагором солнца и огня, но ни слова не говорит о его личной
судьбе, хотя, казалось бы, именно Ксенофонту, именно в «Memorabilia»,
в данном контексте, естественно было бы сообщить о преследовании Анак¬
сагора. Достаточно достоверные сведения Алкидама о конце жизни Анак¬
сагора в почете и благополучии в Лампсаке29 говорят против пресле¬
дований его в Афинах: καί Λαμψακενοί ’Αναξαγόραν ξένον όντα όταφαν καί
τιμωσιν ότι καί νύν. Эта фраза находится в большой приводимой Ари¬
стотелем цитате из Алкидама, в которой этот ритор индуктивно доказы¬
вает, что гениев люди чтят. Анаксагор — один из многих приведенных Ал-
кидамом примеров. Предложения, в которых это сообщается, часто начи¬
наются с уступительного. союза «хотя»: Хилон был введен спартанцами
в герусию, «хотя он был иноземцем». Пример Анаксагора также содержит
это «хотя», впрочем, акцентированное слабо. Между тем сильный акцент
в виде указания на суд или изгнание из Афин в данном случае был бы
вполне уместен. Таким образом, молчание Алкидама о преследовании
Анаксагора при сообщении им сведений биографического характера
весьма красноречиво.
Вся противоречивость позднейшей традиции о преследовании Анак¬
сагора в Афинах наиболее полно выявлена у Диогена Лаэрция. Диоген
сам подчеркивает эту противоречивость: «О суде же над ним говорят по-
разному. Ибо Сотион, например, говорит в „Преемстве философов“, что
он (Анаксагор) был привлечен к суду Клеоном по обвинению в асебии,
поскольку он назвал солнце огненной массой (μύδρον); но в результате
защиты Перикла, его ученика, он был присужден к штрафу в 5 талантов
и к изгнанию. Сатир Же в „Жизнеописаниях“ говорит, что обвинение исхо¬
дило от Фукидида, политического противника Перикла, и состояло не
только в юебии, но и в мидизме (μηδισμού), и что заочно он был присужден
к смерти». Далее сообщаются два анекдота и два изречения Анаксагора,
с оговоркой, что «другие это [изречения] приписывают Солону или Ксе¬
нофонту. Деметрий же Фалерский говорит в „О старости”, что Анаксагор
собственноручно их похоронил» (своих умерших тогда же детей). Затем
Диоген приводит изложенное выше сообщение Гермиппа о заключении
в темницу, суде и оправдании Анаксагора. Наконец излагается сообще¬
25	Plato, Phaedr., 277, Е.
26	RE, s. v. Physis, п/т. 39, стб. ИЗО.
27	См. Н. Cherniss, Aristotle’s Criticism of Presocratic Philosopby,Baltimore,
1935.
28	X e n о p h., lyiem.orab,, IV, 7.
22 Алкидам в «Риторике» Аристотеля, В 23, 1398 Ь.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
73
ние Иеронима Родосского: «Иероним же εν τώ δευτερω των σποράδην υπ¬
ομνημάτων говорит, что Перикл привел его (Анаксагора) в суд (επί τό
δεκαστήριον) изнемож'денного и исхудалого от болезни, так что он скорее
заслуживал сожаления, чем суда (ώστε έλέωι μάλλον ή χρίσει άφεθήναι).
В характеристике Анаксагора у Диогена Лаэрция (II, 6—15) рассказ
о преследовании философа четко выделен как самостоятельная концовка.
В предшествующем тексте главное место занимает учение Анаксагора, при¬
чем не дается связного изложения этого учения, но сообщаются отдель¬
ные мысли, ευρήματα. Это характерно, как показал Лео, для Сотиона,
автора первого широкого историко-философского труда Διαδοχή των φιλο¬
σόφων, написанного в начале II в. до н. э. Фрагментов Сотиона не сохра¬
нилось. Насколько можно судить на основании упоминаний о нем у дру¬
гих античных авторов 30 31, труд Сотиона содержал мало собственно био¬
графического материала и, как будет показано ниже, материал этот вряд
ли был достоверен.
Приведенные Диогеном Лаэрцием сообщения авторов позволяют на¬
метить возникновение версии о преследовании Анаксагора демосом. Вер¬
сия эта возникла у ранних перипатетиков, и, весьма вероятно, упомяну¬
тый ученик Аристотеля Иероним Родосский был ее автором или одним
из авторов. Феофраст написал книгу об Анаксагоре 81, в которой его уче¬
ние и мировоззрение подвергались резкой критике. Во фрагментах дру¬
гих работ Феофраста можно найти ценные данные для понимания Анак¬
сагора, так что критическое комментирование учения Анаксагора зани¬
мало у Феофраста немалое место. Наконец, третий, близкий по мировоз¬
зрению современник Деметрий Фалерский в своих работах вспоминает об
Анаксагоре в передаче Диогена Лаэрция следующим образом: τούτον
[’Αναξαγόραν.— А. Б.] φήσιν ό Φαλερεύς Δημήτριος έν τηι Σωκράτους άπολο-
γίαι διά μέγαν φθόνον μικρού κινδυνεϋσαι Άθήνησιν:	«Анаксагор, гово¬
рит Деметрий Фалерский в „Апологии Сократа“, вследствие большой
ненависти чуть не подвергся опасности в Афинах»32. Это сочинение Де¬
метрия Фалерского, как показывает название, носило вполне определен¬
ный характер и было направлено против афинской демократии конца
V в., против древнегреческой демократии вообще33. В этом сочинении,
как полагает Зуземиль (там же), особенно полно должны были вы¬
явиться характерные черты творчества Деметрия Фалерского — склон¬
ность к вычурной форме, тенденциозным искажениям и преувеличениям
фактов и даже прямой их выдумке. Как подчеркивает и автор статьи о
Деметрии Фалерском в ИЕ, произведения Деметрия Фалерского .вряд
ли отличались акрибией. Эта более или менее распространенная оценка
произведений Деметрия Фалерского позволяет утверждать, что в его вре¬
мя в Афинах в кругах перипатетиков сохранялись лишь смутные рассказы
о каких-то преследованиях, которые угрожали Анаксагору, но не реа¬
лизовались. Приведенное выше сообщение Иеронима Родосского может
рассматриваться как первая литературная обработка этих смутных пре¬
даний, в которой подчеркивалась связь Анаксагора с Периклом, чем
характеризуется не философское, а политическое лицо Анаксагора.
На рубеже IV и III столетий в Афинах развертывалась острая поли¬
тическая борьба как в реальной действительности, так и в идеологии. По¬
литическая мысль демократии развивалась аттическими ораторами,
30	RE, s. ν. Sotion, 2 серия, п./т. 5, стб. 1236.
31	Simpl., Phys., 166, 15=D i е 1 s, II6, 15; H. Diel s, Doxograpbi graeci,
Berolini, 1879, стр. 479, прим.
32	D i о g. Laer t., IX, 57.
39 RE, s. v. Demetrios Von Phaleron, т. IV, стб. 2817.

74
А. К. БЕРГЕР
преемниками Демосфена, в острой полемике с идеологами олигархии. Сам
Демосфен посмертно приобрел в эти годы еще большее влияние и попу¬
лярность, чем те, какими он пользовался при жизни. В этих условиях
и складывалась в среде перипатетиков биографическая традиция об
Анаксагоре, которая выявилась через несколько десятилетий в биографи¬
ческих трудах Сатира, Гермиппа и отчасти Сотиона.
И Сатиром, и Гермиппом были написаны биографии Анаксагора; но
отношению к Сотиону это менее ясно. Весьма вероятно, что в своем «Пре¬
емстве философов» Сотион посвятил Анаксагору целый раздел. Сообщение
Сотиона у Диогена Лаэрция· о привлечении Анаксагора к суду Клеоном
представляет дальнейшее развитие в олигархическом направлении вер¬
сии о преследовании Анаксагора, которая могла быть создана Деметрием
Фалерским и Иеронимом Родосским. Этой версией подчеркивалась тем¬
нота, тупость и злобность демоса, как его характеризовали аристократи¬
ческие враги и особенно в данном случае Деметрий Фалерский.
Сообщение Сатира гораздо сильнее подчеркивает политический ха¬
рактер обвинения Анаксагора: он обвинялся не только в асебии, но и в
мидизме, причем его обвинителем был Фукидид, сын Мелесия. В этом
сообщении все указывает на происхождение обвинения из демократической
традиции: обвинителем является вождь олигархов. Мидизм, т. е‘. ориен¬
тация на политическое сближение скорее с Персией, чем со Спартой, также
являлось характерным для политики афинской демократии эпохи пенте-
контаэтии и начала Пелопоннесской войны. Но конец этого сообщения,
заочный смертный приговор и два связанных с этим приговором изре¬
чения,— все это носит этиологический характер. На сомнительность этих
сведений указывает сам Диоген Лаэрций. Вряд ли эта выдумка принадле¬
жит самому Сатиру, автору биографии Анаксагора. О Сатире как об
авторе и одном из создателей биографического жанра в древнегреческой
литературе мы располагаем положительными данными. В Оксиринхских
папирусах (т. IX) опубликован довольно большой отрывок из биогра¬
фии Эврипида Сатира. В этом отрывке Сатир, например, подвергает тща¬
тельному анализу так называемые Дидаскалии, чтобы установить хро¬
нологию постановок драм Эврипида. Но еще больший интерес представ¬
ляет для оценки Сатира как биографа Анаксагора то обстоятельство,
что в этом папирусном фрагменте Сатир рассказывает о выступлении Кле¬
она с обвинением Эврипида в асебии как последователя Анаксагора34 *;
и если у Диогена Лаэрция Сатир называет обвинителем Анаксагора не
Клеона, каковая версия, как мы видели, существовала, а Фукидида,
сына Мелесия, то это сообщение Сатира у Диогена Лаэрция заслуживает
особого внимания. Сатир, таким образом, подчеркивает, что нападение на
Анаксагора исходило не со стороны демоса, а из лагеря олигархов.
Итак, мы видим, что традиция о преследовании Анаксагора демосом,
обвинявшим его якобы в асебии, является недостоверной, поскольку ав¬
торы. V—IV вв. до н. э., современные Анаксагору, либо хронологически к
нему ближайшие,ничего не сообщают об этом, хотя для этого у них име¬
лись неоднократные возможности. Только у позднейших авторов — III в.
до н. э. мы встречаемся с утверждением о враждебности к Анаксагору де¬
моса Афин. Однако, как показывает самое формирование этой традиции,
обвинение Анаксагора в безбожии направлялось не демосом,но олигар¬
хами и исходило от них. Это обстоятельство еще раз подтверждает то
34 RE, s. V, Satyros, 2 серия, п./т.З, стб. 228. См. также работу F. L е о, О папи¬
русном фрагменте Сатира, «Nachrichten d. Göttingenschen gelehrt. Gesellsch. d. Wiss.»,
Phil.-Hist. Kl., 1912, стб. 273 слл.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
75
наше положение, что Анаксагор воспринимался ими прежде всего как
политический противник, а не только как философ в собственном смысле
этого слова .Что это было именно так,показывает сообщение Гермипла у Ди¬
огена Лаэрция.Это сообщение представляет своего рода компиляцию демок¬
ратической и олигархической версий: с одной стороны, заключение в тем¬
ницу и осуждение на смерть, с другой — вмешательство Перикла, оправда¬
ние и, наконец, самоубийство Анаксагора; последнее сообщение, насколько
мы можем судить о Гермиппе 36, для него довольно типично. Нападение
олигархов на Анаксагора вовсе еще не х-арактеризует подлинного отно¬
шения демоса к Анаксагору. Олигархи оказались более вооруженными
для борьбы с демосом, с Анаксагором, так как они имели длительный опыт
политической борьбы, унаследованный от своих предков, на их стороне
было образование и материальные силы (деньги, поддержка Спарты).
Таким образом, к середине III в. до н. э. сложилась та биографиче¬
ская традиция об Анаксагоре, с некоторыми чертами которой мы встре¬
чаемся у Плутарха. В биографии Перикла можно достаточно ясно просле¬
дить эти две традиции об Анаксагоре — демократическую и олигархиче¬
скую, формирование которых мы Пытались проследить выше.
Предыдущий анализ источников позволяет, как кажется, сделать не¬
сколько выводов: 1) личность и деятельность Анаксагора оставили глубокий
след среди современников; 2) влияние Анаксагора сказывалось далеко за
пределами чисто философских и натурфилософских интересов; 3) Анак¬
сагор не был чужд демосу в Афинах, так же как и в Лампсаке; 4) деятель¬
ность Анаксагора оказывала влияние На выработку мировоззрения де¬
мократии, и его-роль в борьбе демократической и олигархической идео¬
логий была велика; 5) политико-философское учение Анаксагора продол¬
жало оказывать влияние на политико-философскую мысль вплоть до
III в. до н. э. во всяком случае; о влиянии же Анаксагора можно говорить
и в гораздо более поздние времена, вплоть до поздневизантийской куль¬
туры.
Говоря о политике-философском учении Анаксагора, я ставлю вопрос
об установлении связи между его натурфилософским мировоззрением
ж политической мыслью V в., прежде всего политической мыслью демо¬
кратии.
Философская и космогоническая система Анаксагора тесно связана
с ионийской философией, но она гораздо шире стремится показать бытие,
подчеркивая его творческое, динамическое начало. Это привело, по-
видимому, Анаксагора к известным противоречиям. Как указал В. Капел¬
ле, Анаксагор впервые в истории мысли провозгласил дуализм матери¬
ального начала и начала духовного, точнее говоря, динамического, со¬
зидательного. Для Анаксагора бытие материально и вечно. Все суще¬
ствующее многообразие бытия содержалось в изначальной нераздельности
и единстве материального субстрата, неподвижного, лишенного дина¬
мического начала. Это изначальное единство не было аморфным. Оно
состояло из беспредельного множества мельчайших составляющих его
частиц, содержавших потенции многообразия зв·: «все вещи были вместе,
беспредельные по множеству и по малости, так как малое было беспре¬
дельно. Поскольку все было вместе, ничто не было ясно различимым
вследствие малости. Все удерживало воздух и эфир, оба являющиеся
беспредельными; ибо это величайшее, что содержится во всем как по
множеству, так и по величине» 37. Фрагмент 3 утверждает абсолютность
36	RE, s. V. Hermippos, т. VIII, стб. 845.
38	W. Capelle, Die Vorsokratiker, В., 1958, стр. 252, видит здесь первую тео¬
рию химических элементов.
37	Diels, IIе, 32, фр. 1. Здесь я почти полностью следую переводу Дильса.

76
А. К. БЕРГЕР
существования материального: «у малого не существует мельчайшего, но
всегда лишь меньшее (так как невозможно, чтобы сущее перестало суще¬
ствовать), а у большего всегда есть большее; и оно равно по (своему)
множеству малому, каждая же (вещь) сама по себе и велика, и
мала». Это изначальное единство бытия материального начала неодно¬
кратно формулируется во фрагментах, и в этих формулировках можно
уловить, как я постараюсь показать ниже, сходство с мыслями и форму¬
лировками политических понятий в литературе V в., поскольку в ней от¬
ражена идеология демократии.
Анаксагор формулирует динамику мироздания, основой которой явля¬
ется Разум (Νοΰς), творческое начало, создавшее движение, точнее — вра¬
щательное движение. Это движение, как и самый процесс отделения, не¬
познаваемы для нас (фрагмент 7), так как скорость движения настолько
больше знакомых нам скоростей, что принципиально от них отлична;
таков, как нам представляется, смысл фрагмента 9-го: «·... в то время,
как эти начала так вращаются и отделяются вследствие силы и быстроты;
силу же создает быстрота, их же быстрота не может быть сравнима по
скорости ни с одной из имеющихся теперь у людей вещей, но целиком
многократно быстрее» (βίην δέ ή ταχυτής ποιεί, ή δέ ταχυτής αυτών ούδενί
Ιοικε χρήματι τήν ταχύτητα των νυν έόντων χρημάτων εν άνθρωπο1.ς, άλλά πάντως
πολλαπλάσιως ταχύ έστί).
Толчок, давший начало движению, произведен Разумом; «.. »все
остальное взаимоимеет части всего. Разум же есть нечто безграничное
и суверенным образом самоопределяющееся и не смешивавшееся ни с ка¬
кой вещью, но он один существует сам для себя..., смешанные (с ним)
начала являлись бы для него препятствием, так что он не мог бы гос¬
подствовать ни над одной вещью, если бы он не был единственным, суще¬
ствующим для себя (έόντα έφ’έαυτού). Он является легчайшим и чистейшим из
всех вещей, обладает полным знанием обо всем и величайшей мощью; он
властвует над всем, что имеет душу, будь то более крупные или меньшие
существа (καί γνώμην γε περί παντός πάσαν ΐσχει καί ισχύει μέγιστον. καί όσα
γε ψυχήν Ιχει καί τά μείζω καί τά έλάσσω, πάντων νοΰς κρατεί). Разум овла¬
дел властью над всеобщим вращением, так что он дал начало вращению;
вращение началось с небольшого, но вращение охватывает все боль¬
шее и будет охватывать еще больше. И Разум познал и то, что смешивается,
и то, что отделяется, и то, что разделяется, все Разум познал. И то, что
должно стать, и то, что было, то, чего теперь нет, то, что есть теперь и что
будет, всему Разум сообщил порядок, (также) тому вращению, которое
теперь вращает солнце, луну, звезды и отделяющиеся воздух и эфир;
само вращение заставило их отделяться. Отделяется и от разреженного
плотное, от холодного теплое, от темного светлое, от влажного сухое;
существуют ведь многие части многого. Целиком же ничто не отделится
одно от другого, за исключением Разума...».
В этих фрагментах содержатся замечательные мысли, которые позво¬
ляют видеть в Анаксагоре одного из величайших творцов основ научного
и философского познания. Но для темы данной статьи особенно большое
значение имеют два момента: во-первых, что в космогоническом построе¬
нии Анаксагора весьма заметное место занимает человек и человеческое
общество, и, во-вторых, широкое и глубокое влияние на современников,
на что обратил внимание С: Я. Лурье. С. Я. Лурье указал на то, что в ли¬
тературе V в. мы встречаемся также с очець высокой оценкой Анакса¬
гора: «недаром современники его делили всех философов на „анаксагоров-
цев“ и „пифагоровцев“»38.Мне представляется такое деление философов
38	Лурье, ук. соч., стр. 87, с ссылкой на Δόσαοι λόγοι, Diels, IIе, стр. 414.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
77
весьма важным: пифагорейство в классической Греции было характерным
для антидемократического мировоззрения или, если угодно, для тех
мыслителей, о которых известно, что в политической жизни они были
враждебны демократии; тогда, естественно, Анаксагор и анаксагоровцы
должны были, сточки зрения современников, принадлежать к демократии.
Все существующее Анаксагор мыслит как слагающееся из безгранич¬
ного множества первоначальных единиц, содержащих качества и приз¬
наки материального бытия в его целом. Эти безграничные по малости
своей и по своему количеству частицы, составляющие бытие, называются
комментаторами Анаксагора гомеомериями (τά ομοιομερή). Но гоме-
омерии не атомы: никакое, хотя бы и беспредельное, деление не может ни
прекратиться, ни уничтожить материального бытия; понятие «атом»,
«неделимое», для Анаксагора абсурдно. С другой стороны, существуют
и большие величины, потенция увеличения которых беспредельна. Поня¬
тия большого и малого относительны. Гомеомерии характеризуются преж¬
де всего абсолютным единством и (как материальное бытие в целом) ко¬
личественной неизменяемостью.
Известный нам мир возник в результате действия вращательного дви¬
жения, сообщенного гомеомериям Разумом. Это движение вызвало отде¬
ление гомеомерий первоначально в виде возникновения главнейших сти¬
хий материального мира. Возникли новые объединения гомеомерий —
человек, животные, окружающий нас мир.
Но изначальное единство не нарушилось; все существующие вещи
прежде всего объединены абсолютным связывающим их единством; «и по¬
скольку существуют равные по количеству части большого и малого, то,
таким образом, как бы все содержится во всем; не может существовать
отдельное бытие, но все имеет свою часть во всем (καί οδτως άν εϊη έν
παντί πάντα, ούδέ χωρίς Ιστιν είναι, άλλα πάντα παντός μοϊοαν μετέχει). По¬
скольку не может существовать самое ничтожнейше малое, оно не могло бы
ни отделиться, ни возникнуть само по себе, но как изначально, так и
теперь все существует совместно (άλλ5 δπωσπερ αρχήν είναι καί νυν πάντα
όμοΰ). Во всех вещах содержатся многие начала и одинаковое множество
отделяющихся начал как в больших, так и в меньших вещах».
Существующий мир представляет для Анаксагора динамическое един¬
ство многообразных начал; Анаксагор подчеркивает структурность этого
единства. Мир сложился в результате закономерно развивавшегося воз¬
действия Разума; эта закономерность имманентна Разуму. Разум устрояет
в мире порядок, систему. Разум является субстанцией, так же как и ма¬
териальный мир гомеомерий; он абсолютно отличен от этих последних.
Но вряд ли будет правильным понимание анаксагоровского Разума
как духовного начала «Geist», прямо противоположного «материи»,
материальному субстрату мира. Во фрагменте 11 Разум вклю¬
чается и в часть материального мира: «во всем есть часть всего, кроме
Разума; но в некоторых (вещах) есть и Разум» (εν παντί παντός μοίρα
ίνεστι πλήγ νου, έστιν οίσι δέ καί νους ενι). Для Симплиция, сохранив¬
шего этот фрагмент, таким образом, Разум не является абсолютно отде¬
ленным от гомеомерий началом, но он формулирует это понимание
Анаксагора несколько нерешительно. Такое же сомнение высказывает
Аристотель 39, подчеркивая в то же время неясность соотношения понятий
«Разум» и «душа» у Анаксагора. Можно думать, что «дуализм» Анаксагора
был в значительной степени относительным; его «Разум» в значительной
мере мыслился им как материально-динамическое начало, которому были
имманентны созидание, система, порядок, связь.
39	А г i s t о t., De anima, Δ, 2, 404a = D i e 1 s, IIе, 29.

78
А. К,. БЕРГЕР
Итак, мир для Анаксагора является динамическим единством беско¬
нечно многих частей, взаимосвязь которых образует порядок и систему
(κόσμος, κοσμεϊν). Этот порядок созидается Разумом, который хотя и су¬
ществует как суверенное начало в себе, но в то же время ; действенно
проникает все космическое единство.
Весьма характерным образом это космическое единство определяется
Анаксагором в 17-м фрагменте у Дильса; Симплиций пишет40: σαφώς δέ
’Αναξαγόρας έν τωι πρώτωι των Φυσικών το γίνεσται καί άπόλλυσθαι συγκρί^εσθ^1·
καί διακρίνεσθαι λέγει γραφών ούτως, το δέ γίνεσθαι καί άπόλλυσθαι ούκ ρρθως
νομίζουσιν. οί 'Έλληνες, οΰδέν γάρ χρήμα γίνεται ούδέ άπόλλυται, άλλ’ άπό έόντων
χρημάτων συμμίσγεαθαι τε καί διακρίνεσθαι. καί οδτως αν όρθως καλοΐεν τό: τε
γίνεσθαι συμμίσγεαθαι καί το άπόλλυσθαι διακρίνεσθαι: «О гибели и возник¬
новении эллины судят неправильно; ибо ни одна вещь не возникает и
не гибнет, но смешивается с существующими вещами и от них отде¬
ляется; таким образом, они правильно назвали бы возникновение смеше¬
нием и гибель — отделением» 41.
Если определение понятия «возникновения» понятием смешения эле¬
ментов не вызывает недоумения, то квалификация «гибели» (άπόλλυσθαι)
как разделения или отделения останавливает на себе внимание. Самое
понятие «гибели» в его применении к природе мало свойственно предше¬
ствовавшей Анаксагору натурфилософской мысли. Это понятие связано
в социологической и политико-философской мысли V в. с представлением
о человеке как общественном существе. Мы находим его в теории появ¬
ления человечества, в представлении об угрожавшей ему гибели вслед¬
ствие неумения жить совместно и спасении благодаря πολιτική τέχνη
в мифе Протагора в одноименном диалоге Платона. Родственные этому
мифу сюжеты мы находим у Геродота, связь которого с Протагором неодно¬
кратно отмечалась в современной литературе. У Геродота, так же как
в мифе Протагора, политическая организация спасает человеческое об¬
щество от гибели (новелла о Дейоке и возникновении Мидийского го¬
сударства).
Идея единства как основного условия существования Афинской мор¬
ской державы, долженствовавшей охватывать эллинский мир под единой
властью, неизбежность этого «смешения» греческих полисов и гибель¬
ность их «отделения» от державы — это основные мысли демократической
теории державы и государства, которую мы характеризовали в начале
этой статьи.
Мне кажется, что космогоническая и натурфилософская мысль Анак¬
сагора соприкасается в данном пункте с политической действительностью
и политической идеологией греческой демократии V века. В философской
концепции Анаксагора отразилось все величие эпохи, в то же время Анак¬
сагор сам формировал мировоззрение афинской демократии. В понятии
Анаксагора о строении вселенной, когда отпадение частиц от целого вы¬
зывает гибель мира, отразилась идея Державы, отпадение полисов от ко¬
торой также гибельно для Державы.
В известной мере это можно проследить и на сходстве в словоупотреб¬
лении. На это сходство в несколько иной связи обратил внимание еще
в 1921 г. В. Али42. Анализируя литературную форму новеллы Геродота
о споре трех персидских вельмож о формах государственного устройства
(Herod., Ill, 80), Али подчеркивает связь этой новеллы с развитием ри¬
торической формы, а также с содержанием «злободневной риторико¬
40Simpl., Phys., 163, 18 = D i е 1 s, И6, В 17.
41	Я следую переводу Дильса.
42	W. А 1 у, Volksmärchen, Sage und Novelle bei Herodot und seinen Zeitgenossen,
Göttingen, 1921, стр. 106—107.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
79
политической литературы». Весьма примечательно, что , желая показать
близость рассматриваемого места Геродота к «раннесофистической спеку¬
ляции», Али в примечании сопоставляет заключение речи представителя
демократического мировоззрения Отанеса — έν γάρ τω πολλω ένι τά πάντα
с фрагментом Анаксагора — έν παντί παντός μοίρα ένεστιν, πλήν νοΰ, έστιν οίσι
δέ καί νους Ινι.
Смысл атого фрагмента заставляет Али переводить приведенный текст
Геродота так: «In der Masse ist aj les enthalten» или «Auf der Masse kommt
alles an». Для Али, таким образом, фрагмент - Анаксагора тесно примы¬
кает к отраженной у Геродота раннесофистической литературе, демокра¬
тическая ориентация которой очевидна.
Но сопоставление Али можно значительно продолжить. G данным
местом Геродота можно сопоставить· фрагмент 14 (по Дильсу) Анакса¬
гора; ό δέ νους, δς άβι έστι, τό χάρτα και νυν έστιν ί'να καί τά άλλα πάντα,
£V τώι πολλωι περιέχοντι καί έν τοις προσκριθείσι καί. έν τοΐς άποκεκρινομένοις: «но
Разум, который существует вечно* воистину существует и ныне, так
что и все другое существует в окружающей множественности, как в том,
что присоединилось в результате отделения, так и в том, что отделено»,
или фрагмент 12: έν παντί γάρ παντός μοίρα ένεστιν, ώσπερ έν τοΓς πρόσθεν μοι
λέλεκται.
Особенно для нас интересен фрагмент 6: καί δτε ϊσαι μοΓραί είσι τού τε
μεγάλοο καί τού σμικροϋ πληθ-ος, καί οδτως άν εΐη έν παντί πάντα, ούδέ χωρίς
εστιν είναι, άλλα πάντα παντός μοίραν μετέχει, οτε τουλάχιστον μή έστιν είναι,
ουκαν δυναιτο χωρισθήναι, ούδ5 άν εφ’ έαυτοΰ γενέσθαι, άλλ1 δπωσπερ αρχήν είναι καί
νύν παντα όμοΰ. έν πάσι δέ πολλά ένεστι καί των άποκρινομένων ’ίσα πλήθος έν
τοίς μείζοσί τε καί έλάσσοσι: «так как существуют одинаковые по количеству
части великого и малого, то и с этой точки зрения должно бы все со¬
держаться во всем; также ничто не может существовать отдельно, но все
во всем имеет свою часть; так как наименьшее не может существовать,
оно не могло бы ни отделиться, ни существовать само по себе, но как
изначала, так и теперь все должно быть одним. Во всех вещах содер¬
жится множество отделяющихся, количественно равных и в более великих
и в более малых (вещах)».. Сходство между Анаксагором и Геродотом —
в основной идее абсолютного единства и в сходном словоупотреблении.
Для Анаксагора единство проникает все сущее, хотя это сущее бесконечно
многообразно и динамично. Демократия, по Геродоту, всеобъемлю¬
ща, является выражением единства общества и его спасительным на¬
чалом.
Но еще большее соприкосновение с Анаксагором обнаруживает сход¬
ная и по существу, и по словоупотреблению формулировка сущности де¬
мократии у Фукидида в речи сиракузского демократа Афинагора43:
έγώ δέ φημι πρώτα μέν, δήμον ξύμπαν ώνομάσθαι, ολιγαρχίαν δέ μέρος, έπειτα
φύλακας μέν άρίστους είναι χρημάτων τούς πλουσίους, βουλεύσαι δ5 άν βέλτιστα
τούς ξυνετούς, κρϊναι δ’ ίάν άκούσαντας άριστα τούς πολλούς, καί ταΰτα ομοίως
καί κατά μέρη καί ξύμπαντα έν δημοκρατία ίσομορεΐν: «я же говорю, что,
во-первых, демос следует называть единым целым, олигархию же — частью,
что, далее... и что все это на равных основаниях принимает участие
в демократии в порядке (составляющих ее) частей и всего целого». Для
Афинагора демократия является целостным единством составляющих
ее элементов, она — единственно возможная политическая форма
большого государства; олигархия же по самой своей природе всег¬
да часть целого; эта часть не может превращаться в самостоятельное це¬
лое, не вызывая этим гибели как своей собственной, так и целого» (там же).
43	Thuc., VI, 39.

80
А. К. БЕРГЕР
И по содержанию, и по форме высказывания Лфинагора соприкасаются
с приведенным выше 6-м фрагментом Анаксагора.
Во многих других местах труда Фукидида, содержащих высказыва¬
ния демократов о демократии, мы также найдем сходные мысли и форму¬
лировки. Такой критерий может быть применен к знаменитой «Надгроб¬
ной речи» Перикла. Эта речь построена на идее всемирной значимости
Афинского государства, Державы как великого культурно-политиче¬
ского единства, преисполненного динамического начала во внутренних
взаимоотношениях, причем это динамическое начало является вместе
с тем и началом разумным. Через головы собравшихся афинян и инозем¬
цев оратор обращается ко всей Державе, ко всей Элладе. В характери¬
стике демократии подчеркивается ее целостность при частных внутрен¬
них различиях — μετεστι δ! κατά τούς νόμους προς «ά ιδία διαφορά πασι τό
ίσον,— подчеркивается вселенский, так сказать, характер демократии:
επεσερχεται δε διά μέγεθος της πόλεως εκ πάσης γης τά πάντα . . . την τε γάρ
πόλιν κοινήν παρέχομεν «нам не свойственно Всяческим изгнанием иностранцев
препятствовать кому бы то ни было изучать или рассматривать (что-либо
у нас)44. Еще никто не бывал врагом всей Нашей мощи в целом (άθρόα τε τη
δυνάμει ήμων). . . ξυνελων τε λέγω την τε πάσαν πόλιν τής Ελλάδος παίδευσιν είναι. . .
τήν δΰναμιν παρασχόμενοι το"ΐς τε νυν καί τοΐς επειτα θαυμασθ·ησόμεθα . αλλά
πάσαν μέν θάλασσαν κάι γην εσβατόν τή ήμετέρα τόλμη καταναγκάσαντες γενέσθ-αι,
утвердив повсюду истинную память о плохом и прекрасном —άνδρίν γάρ
επιφανών πάσα γή τάφος (Т1шс. II, 38,2; 39, 1 и 3; 41, 1 и 4; 43,3). Стиль
этой прославленной, но мало изучавшейся характеристики эллинской
демократии носит космологический или, употребляя более точное русское
слово, вселенский характер, понимая под вселенной преимущественно
земную ойкумену.
Мы решаемся назвать этот стиль у Фукидида «анаксагоров-
ским», поскольку словоупотребление и литературная форма речи
Перикла соприкасаются с таковыми же Анаксагора. Последняя вышепри¬
веденная фраза Перикла близко напоминает изречение Анаксагора у Дио¬
гена Лаэрция, II, 5—6: «жалующемуся, что умирает на чужбине, Анак¬
сагор сказал: „Повсюду сход в Аид одинаков”».
Космос у Анаксагора имеет геоморфные черты, как об этом свидетель¬
ствует фрагмент 4 (Дильс): «Поскольку [это] так обстоит, необходимо по¬
лагать, что во всем соединяющемся содержится многое и разнообразное,
зародыши всех вещей, имеющие многообразные образы, краски и вкусы;
что так, путем соединений, возникли люди и другие живые существа,
имеющие душу; и что у людей есть совместно заселенные 45 города, обра¬
ботанные поля, как у нас (καί τοίς γε άνθφώποισιν είναι καί πόλεις συνωικήμέ-
νας καί Ιργα κατεσκευασμένα, ώσπερ παρ5 ήμϊν), как у нас, у них есть солнце,
луна и другие [звезды], и земля родит у них многое и разнообразное, чем
они пользуются, свозя самое нужное в свое жилье».
В этом фрагменте ясно видна идея «человек и земля», каковой идеей не¬
сколько окрашена и «Надгробная речь» Перикла, что сообщает полити¬
ческому содержанию этой речи, как и фрагменту Анаксагора, драгоценные
для нас специфические черты определенного политико-философского ми¬
ровоззрения эпохи. Это мировоззрение материалистически включает
человека в понятие природы, явления которой представляют стройную
44	Здесь подчеркивается, таким образом, всеэллинский характер государства.
45	У Дильса переведено «bewohnte Städte», т. е. опущен важнейший оттенок гре¬
ческого текста; см. ниже, стр. 85.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
81
картину причинных связей. Поэтому противоположение φύσις и νόμος
этому политико-философскому направлению не свойственно 46.
Хотя известная нам,античная традиция и не связывает Анаксагора
с Протагором, сближающие их черты отметить все же можно. Внешним
образом обоих связывает дружба с Периклом. По существу же во фраг¬
ментах Анаксагора мы находим мысли, близкие Протагору; это прежде
веего относительность познания с помощью органов чувств: ύπ5 άφαυρότητος
άυτών[τών αίστήσεων — А. 5.] ού δυνατοί εσμεν κρίνε tv τάληθές 47, И далее
цитирующий эти слова Секст Эмпирик приводит пример относительности
восприятия красок; или δψις γάρ των αδήλων τά φαινόμενα48. С другой стороны,
Плутарх передает мысль и даже фрагмент Анаксагора: άλλ’ εν πάσι τούτοις
ατυχέστεροι των θηρίων έσμέν, εμπειρία', δέ καί μνήμηι καί σοφίαι καί τεχνηι
•/ατά ’Αναξαγόραν483 σφών τε αύτων χρώμεθα49. Мысль о том, что люди как
физические существа слабее зверей, лежит в основе мифа Протагора
в диалоге Платона.
Важно отметить эти точки соприкосновения между двумя великими,
но столь разными представителями эллинской демократической мысли
V в.; наличие таких соприкосновений подтверждает существование неко¬
торого общего политико-философского мировоззрения, свойственного
именно эллинской демократии, т. е. разделяемого не только индивиду¬
альными творцами демократической культуры, но в какой-то мере и на¬
родными массами, на которые опирались эти творцы и к которым они
обращались.
Следует подчеркнуть, что одно место Гиппократовского корпуса
обнаруживаёт почти полное сходство с Анаксагором как в понимании
основ динамики бытия, так и в соответствующем словоупотреблении.
Это место у Дильса приведено 50: άπόλλυται μέν νΰν ούδέν απάντων χρημάτων
οϋδέ γίνεται, 8τι μή καί πρόσθεν ήν,συμμισγόμενα δέ καί διακρινόμενα άλλοιοϋται
«ни одна из всех вещей не гибнет и не возникает, как не было этого и
прежде, но соединившееся и разделившееся подвергается изменению».
У Анаксагора: ούδέν γάρ χρήμα γίνεται ούδέ άπόλλυται, άλλ’άπο έόντων
χρημάτων συμμίσγεταί τε καί διακρίνεται. καί ούτως άν ρρθΓις καλοΐεν τό τε γίνεσθαι
βυμμίσγεσθαι καί τό άπόλλυσθαι διακρίνεσ&αι (Diels, II6, 40—41). Различие
между Анаксагором и Гиппократом в данном случае в том, что первый
всеобщее начало смешения и разделения связывает с понятием возник¬
новения И гибели, а второй — с понятием изменения или обособления.
Но две основные мысли в приведенных текстах Анаксагора и Гиппократа,
совпадают и по содержанию, и по форме: ни одна из вещей не возникает
и не гибнет, бытие вечно; основным и динамическим «началом» бытия
является смешение и разделение.
Другим основным сходством обоих мыслителей является представле¬
ние о единой природе, всеобщем материальном начале, совпадающее
46	В связи с этим геоморфным представлением о космосе большой интерес имеет
передаваемый Диогеном Лаэрцием (II, 5—6) анекдот, согласно которому Анаксагор
будто бы не заботился о своих материальных делах, «в конце концов окончательно
отступился... от наследства и предался физическим теориям, не заботясь о полити¬
ческих делах; так что сказавшему ему: .Тебе нет никакого дела до родины",—он ответил
,Не говори так! Я весьма забочусь о родине",— и указал (при этом) на небо». Это сооб¬
щение Диогена Лаэрция можно интерпретировать как отказ Анаксагора от местного,
клазоменского патриотизма (πατρίς здесь, конечно, Клазомены) и преданность
патриотизму вселенскому, космическому, мировым интересам, патриотизму державно¬
афинскому, патриотизму «Надгробной речи» Перикла.
47	S e X t., VII, 90 = D i e 1 s, IIе, 43.
48	Leutsch. Paraemiogr. Gr., I, 444 = Diels, IIе, 43.
48a В этом месте текст испорчен.
49	Р 1 u t., De forbid., 3.
60 Н i р р., De victu, I, 4.= Diels, IIе, 20.
6 Вестник древней истории, INi 3

82
А. К. БЕРГЕР
с представлением о сущем, причем Гиппократ широко пользуется самим
термином φύσ'.ς, но не противопоставляет его понятию νόμος 81. Причиной,
порождающей все явления духовной жизни людей, являются для Гиппо¬
крата жизненные процессы в человеческом теле 62. Весьма интересно, что·
у Гиппократа мы находим тот же прием анатомирования головного мозга
животных в целях изучения патологических состояний организма, как
и у Анаксагора 63; у Гиппократа — разрубается голова козы, у Анакса¬
гора — барана, причем употребляется один и тот же глагол διακόπτω-
Гиппократ, буквально, издевается над теми, кто приписывает болезни вме¬
шательству богов, следуя за всякими магами, хотя в действиях этих магов
нет ничего божественного, есть только человеческое. «Ведь если они
говорят, что знают, как низвести луну на землю, как затемнить солнце,
как произвести бурю или хорошую погоду... и все тому подобное, то я
считаю, что (они говорят) против богов; делая это, разве они не внушают
ужас богам? Если человек, прибегая к магии или жертвоприношению,
собирается низвести луну на землю или затемнить солнце..., ничего из
всего этого я не буду считать божественным, но чисто человеческим;
ведь в этом случае мощь божественного начала побеждается и порабо¬
щается сознательным человеческим решением»64. В меньшем масштабе
люди делают то же самое, объясняя, с одной стороны, болезнь вмешатель¬
ством богов (Гиппократ приводит длинный ряд примеров), с другой—
прибегая к рациональным методам лечения.
Этот трактат Гиппократа по существу проникнут таким же лишь слег¬
ка завуалированным скепсисом по отношению к богам, какой античная
традиция приписывает Протагору.
Но Протагор, Гиппократ, так же как и Анаксагор, отнюдь не являлись
одиночками, изолированными от окружающего общества и его куль¬
турной жизни, как это стремилась изобразить позднейшая олигархиче¬
ская традиция. Мы находим проявления того же религиозного скепсиса
и вольной трактовки мира богов и у многих других представителей де¬
мократии и демократической культуры V в.— в трагедии, комедии, в изо¬
бразительном искусстве. Это — одна из характерных черт афинской де¬
мократической культуры, и невозможно себе представить, чтобы афин¬
ская народная масса относилась бы враждебно к ярким проявлениям
этой черты в комедии или трагедии 66.
Такое отношение к вопросу о вмешательстве божественных сил в жизнь
людей составляло одну из черт того общего мировоззрения эллинской де¬
мократии, о котором было упомянуто выше. Конечно, это не значит, что
среди приверженцев демократии не могло быть и гораздо более религиозно
настроенных людей. Но в целом демократическая масса в известной мёре
должна была относиться к олимпийским богам, как к наследию олигар¬
хического прошлого, воспетого в поэмах Гомера. Мы можем указать по¬
этому на ряд демократических высказываний, отрицательно оценивав¬
ших Гомера; такова, например, «Надгробная речь» Перикла, в которой
подчеркивается творческая, роль самого народа, своими руками создав¬
шего свое собственное величие и не нуждающегося ни в каком панеги¬
ристе Гомере. Ирония по отношению к роли богов в политической борьбе
звучит й в знаменитом диалоге афинского командования с олигархами 51 52 53 * * * *51	См. М. Gigante, ΝΟΜΟΣ ΒΑΣΙΛΕνΣ, Napoli, .1966, стр. 13—14.
52	H i p p., Περί ίηρής νβαου, особенно XVII.
53	Plut., Pericl., 6.
34 Hipp., там же, IV.
65	С. Я. Лурье в примечании 79 к своему переводу биографии Перикла Плу¬
тарха («Избранные биографии», М, 1941, стр. 397) пишет: «Пропаганда верихв пред¬
сказания показывает, что были уже значительные круги граждан, не веривших/в них».

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
83
острова Мелоса 56. Но особенно интересно в этой связи сообщение Диоге¬
на Лаэрция, со ссылкой на Фаворина, о занятиях Анаксагора поэмами
Гомера: δοκεί δε πρώτος, καίά φήσι Φαβωρίνος έν παντοδαπήι ιστορία:, τήν
Όμηρου ποίησιν άποφήνασθαι είναι περί αρετής καί δικαιοσύνης. «Он
[Анаксагор] представляется первым, как говорит Фаворин в „Пестрых
историях”, кто показал,что в поэмах Гомера речь идет о доблести и спра¬
ведливости; Метродор же Лампсакский, близко ему знакомый, намного
превзошел его (в занятиях Гомером), первый изучая поэта сточки зрения
интересов физики»57. Это сообщение поздней традиции прямо говорит об
этико-политических интересах Анаксагора, с точки зрения которых он
рационалистически оценивал содержание поэм. Отрицать достоверность
сообщения Фаворина, мне кажется, достаточных оснований нет, тем бо¬
лее, что в данном случае Анаксагор противопоставляется своему совре¬
меннику Метродору Лампсакскому, выступающему здесь как раз с тра-
диционно-анаксагоровскими чертами философского облика.
Занятия Гомером могли носить у Анаксагора в известной мере попу¬
ляризаторский характер, являться художественной конкретизацией по¬
литико-философских идей. На эти мысли наводит приводимый Дильсом
отрывок из Синкелла 58 59: έρμηνεύουσι δέ οί Άναξαγόρειοι τούς μυθώδεις θεούς
νουν μεν τον Διά, τήν δέ ’Αθήναν τέχνην... Такая деятельность Анаксагора
и его учеников должна была связывать их с народной массой, она пред¬
полагала возможность взаимопонимания.
Отражение анаксагоровской мысли у Платона и Аристотеля 58 сви¬
детельствует о демократической ориентации этой мысли. Выше ци¬
тировалось место из «Федра», где Платон с враждебной иронией трактует
Перикла и Анаксагора. В «Федоне» содержится прямая и резко отрица¬
тельная оценка учения Анаксагора; этот последний, утверждает Платон,
провозгласив Разум причиной и устроителем всего сущего, на самом деле
«совершенно не пользуется разумом, не показывает, какие причины обус¬
ловливают разумное устройство всего, называя причиной воздух, эфир,
жидкое начало и многое другое и несообразное»60.
В «Кратиле», в числе многих прочих слов, трактуется содержание
слов δικαιοσύνη и δίκαιον; выяснение смысла δικαιοσύνη представляется
Платону в высокой степени трудным, и он не приходит ни к какому
конкретному заключению. Мне представляется, что, трактуя смысл δίκαιον,
Платон имеет в виду главным образом Анаксагора; δίκαιον — это основное
начало, проникающее все сущее — «для тех, которые считают, что все
в целом (τό πάν) находится в становлении и движении (εν πορεία). это
начало является как бы ни чем иным, как способностью проникновения
(οί'ον ούδέν άλλου ή χωρεϊν), вследствие чего нечто проникает все (διά δε
τούτου παντός είναι τί διεξιόν), благодаря чему возникает все возникшее».
«Оно — точнейшее и легчайшее (είναι δε τάχιστου τούτο και ληπτότατον), ибо
в противном случае, если бы не было тончайшим, оно не могло бы про¬
ходить через все проходящее, так что его ничто не может задержать
56	Однако, и это весьма характерно, такое вольное отношение к богам прекра¬
щалось, как только образ бога выступал как воплощение политического принципа
демократии; такая асебия могла преследоваться и действительно преследовалась
демократией. Немногие известные нам случаи преследований демократией открытых
проявлений асебии всегда вызывались чисто политическими побуждениями.
57	Diels, II6, 6.
59 Diels, II6, 49—5CK--S у n с e 1 1 u s, Chron., 140 C.
59	Автор статьи вполне отдает себе отчет в том, что эта большая и трудная тема
требовала бы специального исследования, тем более что в существующей литературе,
насколько я могу судить, эта тема разрабатывалась недостаточно, особенно по отно¬
шению к Платону. Для Аристотеля выше уже была цитирована ценная, но более
широкого охвата работа Чернисса.
60	Plato, Phaedo, 97b=D i e 1 s, II6, 19, A, 47.
6*

84
А. К. БЕРГЕР
(ψέγω), и оно — быстрейшее, так что может пользоваться всеми прочими
вещами как неподвижными». Эти мысли и слова напоминают цитирован¬
ные выше фрагменты Анаксагора, в которых говорится о Разуме и дви¬
жении как созидающих мир силах; здесь отношения Разума к бытию
и движению характеризуются теми же словами, что и у Платона;
ληπτότης и ταχύτης; у Анаксагора эти свойства характеризуются так же,
как у Платона: «... смешанные с Разумом начала являлись бы для него
препятствием... Он является тончайшим (λεπτότατο») и чистейшим из
всех вещей...»; быстрота движения первоначал у Анаксагора: «...их
же быстрота не может быть сравниваема по скорости ни с одной из
имеющихся теперь у людей вещей, но целиком многократно быстрее»;
у Платона:	быстрота проникновения δίκαιον такова, что все остальные
движущиеся вещи представляются неподвижными.
Неудовлетворенный Сократ требует в конце концов конкретного
указания, что представляет собой это начало δίκαιον. После несколько
иронического отождествления δίκαιον с различными явлениями природы—
солнцем, теплом, огнем, в которое вскользь вводится и понимание τό
δίκαιον как правового начала, предлагается решение этой проблемы
Анаксагором: είναι δέ τό δίκαιον ο λέγει ’Αναξαγόρας νοϋν είναι τούτο αύτοκράτοοα
γάρ αύτόν δντα καί ούδενί μεμειγμένον πάντα φησίν αύτόν κοσμεΐν τά. πράγματα
διά. πάντων ιόντα. «Все же,— говорит Сократ,— я нахожусь в большем
недоумении относительно того, что же такое δίκαιον, чем был до начала
наших об этом рассуждений». На этом заканчивается в «Кратиле»
рассмотрение содержания слова το δίκαιον.
Это понятие, особенно в его связи с δικαιοσύνη, является, как известно,
одним из главнейших для всего мировоззрения Платона, и у него это по¬
нятие связывается не с космогонией, а с этико-политическими пробле¬
мами. И если в «Кратиле» трактовка этого понятия самым непосредствен¬
ным образом связывается с Анаксагором, то из этого можно заключить,
что и для Анаксагора τό δίκαιον обозначало «Разум» не только в его кос¬
могоническом аспекте, но также и в аспекте политико-философском.
Мысль, что мировой Разум не только устрояет космос, но и отражается
в сознании людей, если прямо и не высказана Анаксагором во фраг¬
ментах, то во всяком случае может быть выводима из их содержания. Так
понимали отношение Разума к человеческому обществу и многие антич¬
ные комментаторы Анаксагора. Аристотель говорит, что Анаксагор в не¬
которых местах называет Νους душой έϊρωθ-ι δέ τούτον είναι τήν ψυχό,ν61.
Далее в порядке антидемократического выпада он упрекает Анаксагора
в том, что для Анаксагора Νούς имеется у всех живых существ, «больших
и малых, почитаемых и вполне лишенных чести», «так что, как представ¬
ляется, он неразумно говорит, что разум имеется у всех животных, ведь
и не у всех людей имеется разум». В этой фразе Аристотель тем резче под¬
черкивает демократическую направленность анаксагоровской мысли,
что с сознательной полемической вольностью в известной мере подменяет
философскую трактовку Разума житейской оценкой разумности. Позд¬
невизантийский серьезный знаток античной культуры Михаил Пселл
весьма интересно подчеркивает связанность для Анаксагора человече¬
ского разума с мировым: «Анаксагор наделяет разумом в смысле рассу¬
дительности не всех людей, но не в том смысле, что они не обладают са¬
мой сущностью разумности (οϋχ ώς μή έχουσι τήν νοητήν ούσίαν), но
в том, что они не всегда ею пользуются; двумя этими (началами) харак¬
теризуется душа — началом двигательным и началом познавательным
(δυσι δέ τουτοις χαρακτηρίζεται ή ψυχή τωι τε κινητ.κωι καί τωι γνωστικοί'.)» Γ’* 2.
61 А г ϊ ε Ь ο ΐ., Бе ашта А 2404 Ь I = Ό ΐ е 1 ε, IIе, 29.
02 Ό ΐ е 1 ε, II», 30.

АНАКСАГОР И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
85
Положительная демократическая оценка человеческой разумности
у Анаксагора подчеркивается Пселлом, так же как отрицательная ан¬
тидемократическая оценка анаксагоровского демократизма и человеческой
разумности — Аристотелем.
Мы имеем все основания думать, что для Анаксагора понятие δίκαιον
распространялось как на космос, так и на человеческое общество, причем
последнее рассматривалось Анаксагором как крупнейшая интегральная
часть космического целого; вспомним о геоморфности его космических
представлений. Человеческое общество Анаксагор мыслил как один из
моментов миротворения, причем в цитированном выше фрагменте 4, где
об этом идет речь, возникновение людей в результате смешения пер¬
воначал, так же как и то, что у людей космоса имеются πόλεις σονωικημένας
καί Ιργα κατεσκευασρύνα, ώσπερ παρ’ήιαίν, заполняет все содержание фрагмента;
слова πόλεις συνωικημένας Дильс переводит «bewohnte Städte» «обитаемые
города». Мне представляется, что Дильс здесь уклоняется от точного
перевода, каковой должен быть: «совместно заселенные» (part perf. pass,
от σονοικεω). Для Анаксагора люди единовременным совместным актом
создали мир городов как нечто целое: человечество как на земле, так
п в космосе существует как совокупность связанных между собой полисов.
Философская концепция Анаксагора представляла собой нечто цель¬
ное, несмотря на то, что, с одной стороны, она примыкала к ионийскому
философскому наследству, а с другой — отражала культурную и полити¬
ческую среду современного ем.у эллинского общества и прежде всего
демократии. Афинская демократия определила направление мыслей Анак¬
сагора, но в то же время испытала на себе его влияние, именно в том
смысле, что он участвовал в выработке того мировоззрения, которое
в той или иной мере было общим как для всех великих творцов демокра¬
тической культуры «Перикловых» Афин, так и для народной массы, актив¬
но участвовавшей в культурной и политической жизни. Мировоззрение
Анаксагора если и не было последовательно материалистичным, то было
вполне рационалистическим, с небольшой тенденцией к скептицизму;
но характернейшей чертой мировоззрения Анаксагора является его ой-
кумениальный и космологический характер, в чем особенно ярко прояви¬
лась тесная связь Анаксагора с политической действительностью эллин¬
ской демократии V в.

К ПРОБЛЕМЕ АНТИЧНОГО ГОРОДА
(От редакции)
Публикацией статьи И. С. Свенцицкой, посвященной одному из важ¬
ных вопросов социально-экономической истории городов Малой Азии, редак¬
ция «Вестника древней истории» начинает обсуждение на страницах
экурнала проблем истории античного города. Планируя такого рода об¬
суждение, редакция исходит как из пожеланий ряда авторов и читателей
ВДИ, так и из большого научного значения данной проблемы.
Проблема античного города — не новая в советской историографии.
Опираясь на важнейшие теоретические положения классиков марксизма по
вопросу об античной форме собственности и античном государстве, совет¬
ские историки проделали значительную работу по выявлению специфиче¬
ских черт античного города, его социально-экономической сущности. В то
же время исследователи, изучающие историю отдельных районов антич¬
ного мира, накопили значительный материал по истории конкретных
городов. Однако несмотря на наличие в советской литературе целого ряда
исследований, как специально посвященных городам, так и затрагивающих
эту проблему в связи с изучением других вопросов, многие имеющие прин¬
ципиальное значение вопросы истории города лишь поставлены, но не под¬
верглись пока обстоятельному изучению. '
Попытаемся указать некоторые из этих вопросов. По справедливому
замечанию одного из советских историков, «проблема полиса имеет безус¬
ловно решаюгцее значение для правильного понимания основных закономер¬
ностей античного рабовладельческого общества». Главным принципиаль¬
ным положением, которое внесла марксистская историография в изучение
гражданской общины античного мира, является понимание ее как инсти¬
тута, Органически связанного с рабовладельческим строем древних обществ.
Известное положение Маркса об античной городской форме собственности
как ассоциации господствующего класса, направленной против рабов, было
развито советскими историками античности и подтверждено на широком
историческом материале. В этом заключается одно из серьезных достиже¬
ний нашей науки по сравнению с буржуазной историографией, которая
либо вообще отказывается от объяснения предпосылок существования по¬
лиса, либо сводит эти предпосылки к моментам религиозного порядка, либо,
наконец, толкует их в модернизатпорском плане, неправомерно отождеств¬
ляя античный город с капиталистическим-

К ПРОБЛЕМЕ АНТИЧНОГО ГОРОДА
87
Советские историки рассматривают городскую общину как явление,
органически присущее рабовладельческому обществу на определенном этапе
его развития. Необходимо вместе с тем констатировать, что связь рабо¬
владельческих производственных отношений с гражданской общиной, рабо¬
владельческая сущность античного города выявлены пока недостаточно
четко и конкретно. Известно, например, что, хотя невозможно предста¬
вать себе античный город, в котором отсутствовали бы отношения раб¬
ства, развитие рабовладельческих отношений и развитие городов не были
параллельными процессами. Высший расцвет полиса как города-государства
приходится на период, когда рабство еще не овладело производством, а в
качестве экономической основы полиса этого периода выступало мелкое
крестьянское и независимое ремесленное производство. Уже этот общеиз¬
вестный факт свидетельствует о необходимости углубленного изучения
развития рабства и развития полиса в их взаимоотношении. С этим свя¬
зана и далеко еще недостаточно изученная проблема происхождения полиса.
Влияние развивающихся рабовладельческих отношений на этот процесс
бесспорно, но нам еще не вполне ясно, в каких конкретно-исторических
формах проявлялось это влияние и на какой именно ступени социально-
экономического развития древние общества принимали форму городской
общины.
Не меньший интерес представляет проблема соотношения экономиче¬
ских и социально-политических факторов существования античных горо¬
дов. С одной стороны, возникновение и дальнейшее существование любого
города связано с определенным уровнем развития производительных сил,
с отделением ремесла от земледелия и обменом между ними. С экономиче¬
ской точки зрения, город — это, с одной стороны, в той или иной степени
центр ремесленного производства и торговли. С другой стороны, антич¬
ный город во все периоды представлял собой определенный тип социальной
организации, а в известную эпоху выполнял также функции государствен¬
но-политической организации, понятие «город» совпадало с понятием «го¬
сударство». К тому же большинство античных городов не были исключи¬
тельно или по преимуществу торгово-ремесленными центрами', они осно¬
вывались на земельной собственности, и сельское хозяйство играло большую
роль в их экономической жизни. Таким образом, проблема сущности антич¬
ных городов не может решаться однозначно', только в экономическом либо
только в социально-политическом плане. Очевидно, при изучении проис¬
хождения и развития городов необходимо учитывать как чисто экономи¬
ческие предпосылки, так и классовые интересы тех социальных групп,
для которых городская община была — в силу определенных исторических
условий — наиболее приемлемой формой обгцественной жизни.
Уже из факта тесной связи античной городской организации с земель¬
ной собственностью ясна важность изучения аграрных отношений на го¬
родских землях. Нашей науке предстоит еще в полной мере выявить и
теоретически осмыслить специфику отношений между городом и деревней
в условиях античности, столь часто искажаемую и модернизируемую со¬
временными буржуазными историками. Более тщательное изучение аграр¬
ных отношений позволит глубже понять социальную роль античной го¬
родской общины, ее отношение к сельской периферии.
Весьма существенный интерес представляет также вопрос о полити¬
ческом строе античных городов. Этот вопрос широко изучался и изучается
буржуазной историографией, но в исследованиях западных историков на
эту тему преобладает формально-юридический подход, политические уч¬
реждения рассматриваются в них в отрыве от социальной истории и эко¬
номического базиса. Марксистская наука выработала принципиально иную
методологию исследования данного вопроса, и теперь наша задача состоит

88
Н ПРОБЛЕМЕ АНТИЧНОГО ГОРОДА
в том, чтобы, используя достигнутые результаты, наметить четкую
линию связи между социально-экономическими отношениями античных
городов и различными типами их политических устройств. Не менее
важно продолжить успешно начатую советскими историками работу
по изучению тех учений о полисе, которые разрабатывались представите¬
лями античной философской и общественной мысли, по выявлению соци¬
ально-исторических предпосылок этих учений.
Выше были перечислены некоторые из тех общетеоретических проблем,
рассмотрение которых представляется желательным в ходе начавшегося
обсуждения истории города. Само собой разумеется, что эти проблемы
не могут решаться путем абстрактных рассуждений, но требуют кон-
кретнл-исторического подхода. Наряду с выяснением тех общих законо¬
мерностей, которые определяли существование и развитие античных го¬
родов, необходимо всестороннее исследование особенностей городского раз¬
вития в каждом отдельном районе, всех возможных модификаций этого
развития и их исторических предпосылок. Столь же важно изучить спе¬
цифику каждого отдельного периода в истории городов. Одной из интерес¬
ных проблем, возникающих в этой связи, является проблема развития го¬
родов в условиях крупных монархий, городов, утративших свою политиче¬
скую независимость. Какие факторы определяли существование городской
общины в период, когда уже не существовало городов-государств, что обще¬
го было в социальном строе и социально-политических функциях этих го¬
родов по сравнению с самостоятельными полисами, в чем заключались раз¬
личия между ними? Ответ на эти вопросы может быть, разумеется, дан
лишь в результате конкретного изучения истории городов эллинистиче¬
ских монархий и Римской империи. Особый интерес представляет исто¬
рия городов эпохи разложения и падения рабовладельческого строя, тех
внутренних изменений в городах, которые были связаны с переходом от
рабовладельческой формации к феодальной.
Выше шла речь о городах античной эпохи. В работах советских исто-
риков-востоковедов поставлен чрезвычайно интересный и важный вопрос
о существовании в условиях древневосточных обществ городов, имеющих
ряд существенных черт сходства с античными городами. Дальнейшее
исследование этого вопроса, несомненно, внесет полезный вклад в дело изуче¬
ния общих закономерностей рабовладельческой формации.
Из всего сказанного следует, что в ходе обсуждения проблемы истории
античного города будут представлять интерес исследования самого раз¬
личного типа. Мы полагаем, что наряду со статьями обобщающего и
теоретического характера, подводящими итоги предшествующих иссле¬
дований, важное значение будут иметь исследования, посвященные более
частным конкретным вопросам. Редакция «Вестника древней истории»
надеется на активное участие широкого круга историков в обсуждении
указанных проблем на страницах нашего журнала.

И. С. Свенцицкая
ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ
ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
В эллинистический период Малая Азия не представляла собой еди¬
ного государственного целого. В ожесточенной борьбе диадохов
малоазийские города подпадали под власть то одного, то другого победи¬
теля. В течение III—II вв. до н. э. Малая Азия оставалась ареной жесто¬
кой политической борьбы. В начале III в. до н. э. за обладание побере¬
жьем Малой Азии боролись два государства — Египет и царство Селев-
кидов. До 272 г. до н. э. Египет владел южной частью ионийского побе¬
режья, Карией и Линией, затем эти владения перешли к Селевкидам, за
исключением Ликии. До 197 г. Антиох подчинил все малоазийское по¬
бережье. Мисия и отчасти Троада входили в Пергамское царство. Часть
побережья принадлежала Родосу. Со второй половины III в. до н. э. Ро¬
дос и Пергам начинают играть все более значительную роль в малоазий-
ских делах. После поражения Антиоха III малоазийские владения его
были поделены Римом между Родосом и Пергамом, однако уже в 167 г.
до н. э. Линия и Кария, принадлежавшие Родосу, были объявлены Римом
свободными. В 133 г. до н. э. Пергамское царство было присоединено
к Риму в качестве провинции Азии — первой римской провинции на тер¬
ритории Малой Азии.
Невзирая на эту политическую неустойчивость и быструю смену
влияний можно говорить о некоторых общих чертах экономического и
политического развития городов, независимо от того, какому именно
правителю эти города принадлежали.
Полисы, входившие в эллинистические монархии, находились под
контролем верховной власти. В этих полисах были специальные должно¬
стные лица — эпистаты, назначаемые царем или выбираемые демосом
господствующего полиса (например, в родосском государстве) К Самоуп¬
равление таких городов ограничивалось их внутренними делами. Кроме
того, существовали отдельные независимые полисы, которые находились
в союзе то с одним, то с другим государством. Такие союзы обычно офор:
млялись договорами. Положение договаривающихся сторон не было рав¬
ноправным: полисы следовали царю в его внешней политике, устанав¬
ливали его культ. Образцом подобного договора может служить договор
Филиппа V с Лисимахией 202 г. до н. э., при заключении которого граж¬
дане Лисимахии наряду с полисными божествами клянутся божеством 11	Об эпистатах в эллинистических монархиях см. В. Тарн, Эллинистическая
цивилизация, М.—Л., 1949, стр. 153 сл., 169. Обэпистатах в родосских владениях
см. Р. М. F г a s е г and G. Е. Bean, Tbe Rhodian Peraea and the Islands, L., 1954,
стр. 86—87.

90
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
судьбы царя Филиппа 2. Независимость полиса заключалась в его свободе
от налогов и контроля царской администрации. Обычно в таком положе¬
нии находились крупные приморские города, чьи торговые связи широко
использовались царями. Союз с царем был выгоден и городам. Владея
обширными территориями, города не могли охранять их собственными
силами. Мы знаем, например, что Евмен обещал Кизику и Питане охрану
их территории — φόλακή τής χώρας (JHS,XXII, 1902, стр. 195). Однако по¬
ложение городов как союзников было непрочным. Так, например, после
II Македонской войны карийский город Евром получил свободу, во время
же Лнтиоховой войны он оказался подчиненным Антиоху III и по Апа-
мейскому миру перешел к Родосу.
Политика римлян в отношении городов после завоевания Азии в ка¬
кой-то мере напоминала политику эллинистических правителей. Городам,
которые поддерживали римлян, эти последние даровали новые террито¬
рии часто за счет непокорных городов и освобождали от налогов. Так,
по постановлению сената Стратоникея за поддержку в войне против Мит-
ридата получила обширные земли с различными поселениями (об этом под¬
робнее см. ниже). За основу административного деления провинции Азии
римляне приняли городские округа с крупными городами в качестве цен¬
тров, которые контролировали как сельские территории, так и более мел¬
кие самоуправляющиеся поселения. Эти округа совпадали со сложив¬
шимися в предшествующий завоеванию период территориями, нахо¬
дившимися под контролем крупных городов3. Таким образом, в зависи¬
мости от международной обстановки происходило выдвижение одних
и упадок других городских центров, но структура земель, подчиненных
полисам, в целом мало изменялась от того, в чью казну платились пода¬
ти и налоги.
Не касаясь конкретных судеб отдельных городов, настоящая статья
ставит своей целью рассмотрение структуры земельных владений полисов
и различных категорий этих владений.
Для эллинистического периода в Малой Азии характерен рост коли¬
чества городов и выдвижение отдельных крупных центров. Это было вы¬
звано тем, что полисы должны были служить опорой греко-македопян
в среде завоеванного населения. Поэтому эллинистические правители про¬
водили политику основания новых полисов и дарования полисного ста¬
тута местным поселениям 4 * 6 *. Они стремились укрепить и усилить города,
увеличить подконтрольную им территорию. Характерной особенностью
политики эллинистических правителей было, помимо основания новых
полисов, слияние нескольких городов и поселений в один полис (синой-
кизм) или политическое объединение городов без их территориальног
объединения (г имполития)8. Синойкизмыи симполитии способствовали воз¬
2	Этот договор приведен и разобран в работе Е. Bikerman, La cité grecque
dans les monarchies héllénistiques, RPh, LXV (1939), стр. 349 слл.
3	См. A. H. M. Jones, The Cities of the Eastern Roman Provinces, Oxf., 1937,
стр. 64 слл.
1 Подробно об основании городов эллинистическими правителями см. V. T s ché¬
ri к о w е г, Die hellenistischen Stadtgründungen von Alexander dem Grossen bis auf
die Römerzeit, Lpz,,1927. Специально об основании Атталидами городов Атталии,
Филадельфии и Аполлонии см. Е. V. Hansen, The Attalids of Pergamon, L., 1947,
стр. 162.
6 Наиболее подробно о синойкизмах, проводимых эллинистическими царями,
мы узнаем из письма Антигона о синойкизме Теоса и Лебедоса (RC, 3—4).В этом письме
предусматривается переселение жителей Лебедоса в Теос. В письме детально рассма¬
триваются все вопросы, связанные е переселением: предоставление лебедосцам вре¬
менного жилья, снабжение их продовольствием, строительство для них домов. Кон¬
ституция объединенного полиса должна была быть выработана на основе конституции
Теоса. Как предполагает Уэллс, Антигон намеревался даровать объединенному по¬
лису землю.

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
91
никновению в Малой Азии крупных городских центров, контролиро¬
вавших значительные территории. В этом отношении показательна исто¬
рия Александрии Троады. По словам Страбона (XIII, 1, 26), перво¬
начально это была деревня с небольшим и бедным святилищем Афины.
Александр после победы при Гранине украсил святилище и объявил де¬
ревню полисом, предоставив последнему право самоуправления и свободу
от налогов. При Антигоне город был назван его именем, и территория
полиса была расширена. И, наконец, Лисимах, восстановивший прежнее
название — Александрия, соединил с ней окрестные города, в то время
переживавшие упадок. В результате ’этого, как указывает Страбон,
александрийцы владели землей присоединенных городков. Создание
подобных крупных полисов обеспечивало эллинистическим монархам по¬
стоянный контроль над сельской территорией.
Цари стремились увеличить земельные владения городов не только
путем приписки земли при основании полисов, но также путем продажи
и дарения собственно царской земли. Так, мы знаем о продаже одним из
Селевкидов земли городу Питане (OGIS, 335), о даровании Птолемеем II
земли Милету (RC, 14), который должен был служить египетским форпо¬
стом на малоазиатском побережье. В надписи 128 г. н. э. упоминаются
земли, данные городу Эзаноме еще царями Атталом и Прусией (OGIS, 502).
Страбон рассказывает, что город Парий присоединил к себе по распоряже¬
нию пергамских царей значительную частьприапенской земли(ХШ, 1,14)®.
Рост полисов происходил в этот период не только за счет
основания новых городов, но и за счет развития местных поселений.
Такими полисами были, например, Амлада в Писидии* 7 и Антиохия
(Алабанда) в Карии, о жителях которой прямо сказано, что они принад¬
лежат к хрисаорейскому (т. е. карийскому) народу 8. У Страбона сохра¬
нено известие о разбойнике Клеоне из деревни Гордия, которому припи¬
сывалось расширение ее и превращение в полис (XII, 8, 9). Многие мест¬
ные города развивались из объединений вокруг храмов и святилищ 9. Этот
процесс роста местных городов шел и до периода эллинизма, но в системе
эллинистических государств он происходил особенно интенсивно.
Полисную организацию со временем получает и ряд катекий — воен¬
ных поселений, основанных эллинистическими царями; например, полис
О симполитиях в Малой Азии см. L. Robert, Villes d’Asie Mineure, P., 1935,
стр. 62. В случае симполитии каждый полис мог выносить собственные постановления,
но они получали законную силу только с согласия обоих объединившихся городов.
*	В исторической литературе существует мнение, что Атталиды в своей земель¬
ной политике стремились к увеличению царской, а не городской земли (см., напр.,
М. Rostovtzeff, Notes on Economic Policy of Pergamon Kings, Anatolien Stu¬
dies, L., 1925, стр. 376; Тарн, Эллинистическая цивилизация, стр. 155, где полити¬
ка Атталидов сопоставляется с политикой Птолемеев). Однако нужно учитывать ту
особую роль, которую играл Пергам в царстве Атталидов. Он был административным
центром значительной территории, первоначально совпадавшей с территорией цар¬
ства (см. P. Z a n k a η, II monarcato ellenistico nei suoi elementi federativi, Padova,
1934, стр. 97—98). Страбон, говоря об окружающей Пергам территории, пишет: «Пер¬
гам имеет некоего рода гегемонию над местечками» (τόπους, XIII, 4, 1). Эта территория
включала в себя полисы — Элею, Тиатиру, Адромиттий (Strabo, там же; JRS, XLII,
1957, стр. 139). Пергамский полис наряду с некоторыми основанными Атталидами
городами и служил основной опорой пергамских царей.
7 RC, 54 — в надписи упомянуты имена послов, отправленных Амладой в Пер¬
гам — Опрасат и Налоглоа. Оба имени — негреческие.
*	OGIS,·234 — ä πόλις των Άντιοχέων τών έκ τοΰ χρυσαορέων έθνεος, συνγενές ουσα
των Έλλβνων.
9	Об этом говорят сами названия полисов — Гиеракоме, Гиераполис, Αιος
'Ιερόν; о последнем полисе см. L. Robert, Villes de Carie et d’Ionie dans la liste
des theorodoques, BCH, LXX, 1946, стр. 506. См. также A. Г. П е ρ и х а н я н,
Храмовые объединения М. Азии и Армении, М., 1959.

92
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
Синнада образовался из военной колонии, основанной Антигоном (Jones,
The Cities..., стр. 47). Катекия, основанная в Гирканской долине, сли¬
лась с местным поселением гирканцев и также получила статус полиса,
который стал называться «Город македонян — гирканцев» («Hellenica»,
VI, стр. 16 слл.).
Выдвижение новых городов сопровождалось процессом подчинения
более крупными полисами окрестных поселений, некогда имевших не¬
зависимость. Страбон говорит, что во внутренней Карии существуют три
города, достойные упоминания, — Миласа, Стратоникея, Алабанда.
Остальные же — «пригороды» (περιπόλιοι) их или прибрежных горо¬
дов 10. На Галикарнасском полуострове господствовало три города —
Галикарнас, Баргилии и Минд п. Иногда эти города разрушались или
превращались в деревни. Так произошло с Ларисой в эфесской земле
(Strabo, XIII, 3, 12), Астурами, принадлежащими Абидосу (там же,
XIII, 1, 23 и 65); разрушены были города Песос (там же, XIII, 1, 19),
Фивы и Лирнес (там же, XIII, 1, 61).
В результате синойкизмов и симполитий, в результате присоединения
городами окружающих территорий к эллинистическому периоду в Ма¬
лой Азии создаются объединения вокруг отдельных городов, которые
нельзя уже назвать полисами в классическом смысле этого слова. Не
только такие значительные государства, как Родос или Самос, владели
обширными территориями в Малой Азии, но и на землях ряда крупных
городов существовали самые различные категории поселений от бесправ¬
ных κωμαι до городов, продолжавших называться полисами. Наглядно
эта пестрая структура подчиненных крупным городам территорий видна
из senatus consultum о Стратоникее времени пребывания Суллы на Во¬
стоке. Прибывшие в сенат послы Стратоникеи просили, чтобы она имела
власть «над Педасом, Темессом, Керамом, деревнями, земельными участ¬
ками, гаванями, доходами с городов (OGIS, 441 — [όπως τα]ΰτα
πάντα κυρία ώσιν [Πηδασόντε] θεμησσον, Κέραμον, χωρία, [κώμας, λιμένας, προσό¬
δους] τε των πόλεων — восстановлено на основании строк 97 и
103 —104). Аналогичное перечисление содержится и в надписи
Афродисия и Пларасы I в. до н. э. о даровании этим городам, находив¬
шимся в симполитии, статуса civitas libera et immunis; в надписи указы¬
вается: «Чтобы город и граждане Пларасы и Афродисия вместе с имею¬
щимися деревнями, земельными участками (χωρία) 12, укреплениями по
границам (οχυρωμάτων όρων), доходами ради дружбы, которую они про¬
явили к народу (римскому), этим владели, имели над этим власть
(κρατωσιν), пользовались, собирали плоды, будучи во всем свободны от
податей» (OGIS, 455).
10	Strabo, XIV, 2, 25. Термин περιπόλιον не означает здесь пригорода в пря¬
мом смысле слова — для этого у Страбона есть специальное выражение — προάστειον
(XII, 8, 11; XIII, 8, 15). Периполий означает город, укрепленное поселение, находя¬
щееся на территории, подчиненной крупному городу. Такое же значение этот термин
имеет в надписи Карпафа (IGI, 1, 1036) и Камира (М. S е g г e, Tituli Camiriensis,
№ 10).
11	См. G. Е. Bean and J. M. С о о k, The Halicarnassus Peninsula, BSA, L (1955),
стр. 162. В этой работе прослеживается также постепенное подчинение (с V в. до н. э.)
окрестных городов Галикарнасу.
12	Термин χωρίον употребляется в различных значениях. Робер, специально иссле¬
довавший его, устанавливает четыре значения — 1) место вообще; 2) укрепленное
место; 3) недвижимость и 4) деревня (L. Robert, Etudes épigraphiques et philolo¬
giques, P., 1938, стр. 260—261). У Страбона это слово употребляется большей частью
в первых двух смыслах (например XII, 1,11; XIII, 1, 61; XIV, 2, 2; 3, 4 и др.). В при¬
веденных надписях χωρία не означает деревни, так как там упоминаются κώμαι. Вряд
ли оно означает укрепление—в надписи Афродисия и Пларасы есть термин οχυρώματα.
В целом ряде надписей χωρία означают земельные участки (Syll3,147, 279, 936; OGIS,
229; RC, 18 и др.). Это значение кажется наиболее подходящим для данных надписей.

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
93
Таким образом, в земли, контролируемые крупными городами, вхо¬
дили деревни 13, различные укрепленные поселения, в некоторых слу¬
чаях и другие полисы. Отношения между господствующим городом и
всеми этими поселениями и степень зависимости последних, вероятно,
были сложными и разнообразными. В приведенной надписи из Страто-
никеи говорится о праве этого города на доходы с подчиненных полисов.
Стратоникея, в свою очередь, находилась под властью Родоса и платила
последнему денежную подать 14. В надписи Коса о сдаче народом доходов
на откуп перечисляются и налоги, получаемые с подчиненной Косу Ка-
лимны, в частности налоги, собираемые с виноградников и скота 15 16.
Малоазиатский материал не дает нам более точного представления
о системе налогового обложения одними полисами других. Но до нас до¬
шел договор Гортины с Кавдом-(маленький островок к западу от Крита)
начала III в. до н. э., который может пролить свет на этот вопрос 1в.
«В добрый час. При Этолеях Космах в Гортине под председательством
Эртея, сына Амната, в четвертый день месяца Вейхания в Кавде при
находившихся вместе с Офеландрием, сыном Портона. Следующее по¬
зволили гортинцы живущим в Кавде. Быть им свободными и автономными
и пользоваться собственным судом, оставаться в прежнем месте пребы-
вания; в постановлениях, которые принимают гортинцы, следовать гор-
тинцам и в войне, и в мире; пользоваться собственными законами. Дол¬
жны приносить живущие в Кавде со всего имеющегося в земле десятину,
как и гортинцы, кроме доходов с гаваней, животных и садов. Это пусть
имеют сами. Соли должны давать ежегодно 5 тысяч медимнов, пусть со¬
бирает прейгист и горы (wpoi) 5 тысяч медимнов с соли, и пусть вывезут
собранное живущие в Кавде на мулах, если же не вывезут, снарядят
сами гортинцы. Должны давать и ягоды 200 медимнов, если есть урожай,
если же нет — 60 медимнов. В отношении же сбора — как. написано
о соли. Всего, что попадается на земле или в море, пусть будет Аполлона
Пифийского десятая часть...».
Эта надпись, хотя начинается она с формулы как бы равноправного
договора, фактически представляет собой одностороннее постановление
Гортины, в котором Гортина диктует свои условия подчиненному ей
Кавду17. Жители Кавда сохраняют самоуправление, но во всех важней¬
ших делах подчиняются решениям Гортины. Самоуправление граждан
Кавда ограничивается узким кругом внутренних дел. Кавд обязан пла¬
тить exipopiov — десятину со всего находящегося в их земле. Этот налог
платят и граждане Гортины, с той только разницей, что налог гортинцев
идет в пользу их собственного города, а налог кавдийцев — в пользу
чужого. Помимо десятины, которая взимается в обычном порядке (в над¬
писи не оговаривается способ, каким взималась эта десятина), гортинцы
обязывают кавдийцев и к натуральной подати в твердо установленном
размере. Жители Кавда обязаны ежегодно поставлять Гортине 5 тысяч
18 О положении общин — xwp.au на территории городов см. И. С. Свенциц-
к а я, Зависимое население на землях городов эллинистической Малой Азии, ВДИ,
1957, JST« 3, стр. 91 слл.
14 Полибий (XXX, 1, 20) сообщает, что Кавд и Стратоникея платили Родосу
ежегодно 120 талантов. Сумма достаточно велика, если принять во внимание, что Ви-
зантий в 200 г. платил галатам 80 талантов.
16	Syll®, 1000 kv KaAupi/cti ai/ou ol[i/]o7te6a>i/, ^eoyicov, epicoi/. Есть восста¬
новление — о;[х]о7гё5ш1/, т. е. вино из усадеб. Эту надпись подробно разбирает Андреа-
дес (А. М. Andreades, A History of Greek Public Finances, Cambr., Mass., 1933,
стр. 151).
18 «Rivista di filologia e di istruzione classica», Nuova seria, VIII (1930), стр. 472.
17	Интересно отметить, что жители Кавда в надписи не названы ни гражданами
Кавда, ни oi KauBioi, подобно ot Гор-ruvioi, но только oi kv KauSwi Foixiovveg. В этой
формулировке как бы подчеркнуто неравенство граждан Гортины ижителей
Кавда.

94
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
медимнов соли. Сбор соляного налога производится особыми должност¬
ными лицами — прейгистом и горами 18 * 20. Кроме того, кавдийцы постав¬
ляют ягоду можжевельника — 200 или 60 медимнов в зависимости от
урожая. Отличие этих налогов от налогов, уплачиваемых гражданами
Гортины, видно из того, что в надписи способ сбора соляного и ягодного
налога оговорен особо. Помимо взносов, уплачиваемых Гортине, жители
Кавда должны вносить храму Аполлона десятину от охоты и рыбной
ловли.
В декрете другого критского города Пресия также устанавливаются
налоги для зависимого города, в частности налог с рыбной ловли (Inscr.
Creticae, т. Ш, ч. VI, № 7). Таким образом, зависимые города выплачи¬
вали господствующим полисам налоги — в денежной или натуральной
форме. Форма эта определялась, по всей вероятности, степенью эконо¬
мического развития этих городов.
Политическая зависимость одних полисов от других также должна была
быть различной. По Гортинской надписи, Кавд должен следовать внешней
политике Гортины, сохраняя внутреннюю автономию. В некоторых слу¬
чаях главенствующий полис вмешивался и во внутренние дела. Так,
М. Сегре предполагает, восстанавливая одну калимнскую надпись, что
постройка укреплений на этом острове могла происходить только с ведома
народа Коса (Tituli Calymnii, № 68). В родосских материковых владе¬
ниях существовали специальные должностные лица, осуществлявшие
контроль над подчиненными территориями. В том числе был и специаль¬
ный гегемон в Кавде 1в. Иногда зависимость одного города от другого за¬
ходила так далеко, что господствующий полис мог полновластно распо¬
ряжаться территорией подчиненного. Так, по сообщению Страбона, са¬
мосцы один из принадлежавших им городов на территории Малой Азии —
Маратесий обменяли с Эфесом на Неаполь (Strabo, XIV, 1, 20).
Наряду с городами, пользовавшимися той или иной степенью само¬
управления, на территории крупных городов находились более мелкие
поселения, крепостцы, катекии и т. п. Надписи Карии времени ро-
досского господства дают нам представление об одном из типов таких
поселений —. κοινά. Карийские κοινά представляли собой группу по¬
селений, пользующихся определенным самоуправлением. В декрете
объединения тармианов упоминаются граждане, носившие следующие
этниконы или демотиконы:	Κενδεδωλαβεύς, Λαμεύς, Μνιησύτης и др.
(ВСН, XI, 1887, стр. 489); в той же общине имелись следующие долж¬
ностные лица: архонты, агораномы, грамматевс, эфебарх, гимнасиарх
(там же). Решения в этих объединениях принимались по постановлению
народного собрания (упоминания буле не встречается); так, декрет
объединения панамареев начинается формулой — εκκλησίας κυρίας γενομένης
(BGH, XVII, 1893, стр. 56). Вокруг этих κοινά объединялась определенная
территория — в надписи в честь родосского стратега Никагора говорится
о χώρα Πισοητις, χώρα Κυλλανδία, χώρα Ίδυμία (IGI, I, 1036). Мы встре¬
чаемся также и с синойкизмами этих κοινά. Так, до нас дошла надпись,
поставленная в честь родосца от имени [τ]ό κοινόν τό Πισοητών καί Πλαδ[ασ-
σέω]ν των μετά Πισοητ[ ]ν καί τό κοινόν τό [Ταρμιαν]ών2°. Интересны отноше¬
ния κοινά к господствующему полису — Родосу. Родосцы посылали туда
18	Как пишет издавшая надпись М. Гвардуччи, прейгист— должностное лицо,
встречающееся в трех критских надписях римского времени,— одной из Гортины,
двух из Гиерапитны. {Ωροι — магистраты, нигде больше не встречающиеся. По всей
вероятности, это слово означает просто «надзиратель», «надсмотрщик» (от όράω).
18 Ath. Mitt., II (1887), стр. 228; Ath. Mitt., X (1,895), стр. 382.
Подробнее об административном делении родосского государства см. Fraser
and Bean, ук. соч., стр. 82.
20	См. Н. van Gelder, Geschichte der alten Rhodier, Haag, 1900, стр. 443.

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
95
Особых должностных лиц — эпистатов, Которые и осуществляли контроль
над внутренней жизнью этих объединений (см. ВСН, XI, 1887, стр. 489;
там же, XVII, 1893, стр. 54). Из последней надписи мы узнаем кое-что
о функциях эпистата: ему даруются различные почести за то, что он
хорошо нес охрану прилегающей местности (φυλακήν τής χώρας) и разбирал
тяжбы членов объединения. Влияние Родоса осуществлялось также
и благодаря тому, что ряд должностей в объединениях занимали не
местные жители, а родосцы. Так, эфебархом и гимнасиархом в объедине¬
нии тармианов был родосец. Трудно сказать, посылались ли гимнасиархи,
так же как и эпистаты21, демосом Родоса или выбирались из родосцев,
живших в этих объединениях. Такая практика, разумеется, была воз¬
можна лишь в эллинистический период, когда самоуправление общин
вовсе не означало их независимости и все более и более суживалось.
Как отмечают Фрезер и Вин (ук. соч., стр. 128), κοινά должны были
информировать Родос о содержании своих декретов. Κοινά были не только
в родосских владениях. Вин и Кук, специально исследовавшие поселения
Галикарнасского полуострова, локализуют положение κοινόν Τελμισσέων,
декрет которых II в. до н. э. дошел до нас22 (он был опубликован в JHS,
XIV, 1894, стр. 377). Они отождествляют это поселение с городом около
Галикарнаса. Декрет представляет собой постановление в честь некоего
Посида, который, будучи стефанофором, получил хорошие предзнамено¬
вания ύπέρ τού κοινού και τής πόλεως. Здесь подчеркивается связь κοινόν
с полисом — в данном случае Галикарнасом. У этого объединении, так
же как у родосских κοινά, была своя χώρα: в надписи упоминается земля
бога; литературные источники также говорят о сельской территории
тельмиссцев (см. прим. 22).
Таким образом, κοινά были центрами определенной сельской терри¬
тории, и господствующий полис через них осуществлял свой контроль
над этой территорией. Отрывочные сведения встречаются в источниках
и о катекиях — военных поселениях. Так, по сообщению Страбона, го¬
род Атталия вывел катекию в соседний городок Корук, расширив при
этом границы последнего. Но основная масса катекий на землях, кон¬
тролируемых городами, была, вероятно, основана эллинистическими ца¬
рями. В этом отношении наибольший интерес представляет известная
смирнская надпись III века до н. э. о даровании гражданских прав воен¬
ным поселенцам Магнесии на Сипиле (OGIS, 229). Катекия эта была ос-
нована Селевком. Согласно надписи, гражданские права даруются раз¬
личным категориям катеков — ίπεύσι, πέζοις, ύπαΐθροις. Кроме того,
политию получают и все остальные, живущие в Магнесии, при этом де¬
лается знаменательная оговорка — 'όσοι άν ύσιν [έ]λεύθ·εροι καί "Ελ¬
ληνες. Дарование прав сопровождается соответствующими церемо¬
ниями, предварительно происходит обмен посольствами, обе стороны,
произносят торжественную клятву. Затем в постановлении говорится!
о даровании политии катекам, живущим и χωρίον Παλαιμαγνησίον. Име¬
ется интересное указание о том, что они владели как клерами, которые
им предоставил царь Антиох, так и клерами городской земли23. Антиох
21	Б надписи из Линда прямо говорится — «эпистаты, посланные народом» (IGI,
I, 844, стк. 28).
22	BSA, L. (1955), стр. 152 сл. Авторы приводят свидетельства античных писателей
об этом поселении. Цицерон (De div., I, 42, 94) говорит, что тельмиссцыв Карии
обрабатывали многочисленные плодородные поля. Арриан (Anab., II, 3—2) упо¬
минает о κώμη на территории тельмиссцев.
23	На территории Смирны были еще крепости, в которых находились гарнизоны.
Так, в одной надписи говорится о том, что Воины увенчивают стратега за тог что он.
исполнял τής φυλακής τοϋ χωρίου καλώς καί φΐχάγαθώς (REG, LXXI,.1958, .№ 334—338,.
стр. 304, № 417).

96
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
даровая натекам два, а Смирна — три клера. Обращают на себя вни¬
мание эти цифры: клер в данном случае не может означать владений од¬
ного лица, это просто определенный участок земли, приписанный
к катекии в целом. А уже внутри катекии земля, по всей вероятности,
делилась между натеками в зависимости от их положения в армии 21 * * 24.
Помимо дарования трех клеров, город предоставляет каждому безземель¬
ному κλήρος Ιππικός — всаднический клер. Существование безземель¬
ных катеков станет понятно, если мы примем во внимание, что земля
приписывалась не отдельным катекам, а всей катекии, внутри которой
она могла, по всей вероятности, переходить из рук в руки 25. Катеки,
получившие гражданские права, освобождались от целого ряда налогов
(например, от распространенного в эллинистических полисах налога
на скот). Специально оговаривается, что клеры, данные им Антиохом,
не должны облагаться десятиной (είναι αύτοΓς άδεκατεύτους). Итак,
с полным основанием можно предположить, что катеки, как правило,
платили десятину с тех клеров, которые были расположены на городской
земле 26.
Мы в общих чертах можем представить себе положение катекий, об¬
ладавших определенной территорией, на которой, судя по первой смирн¬
ской надписи, жили не только военные колонисты, но другие категории
населения. Возможно, на этой территории находились и деревни с зави¬
симым сельским населением (ца это косвенным образом указывает обяза¬
тельное условие для получения политии некатаками — чтобы они были
свободными и греками) 27 28. Катекии у ряда городов, так же как и κοινά
в родосских владениях, могли быть, вероятно, административными цент¬
рами районов не поделенной на демы территории полиса. В Пергаме та¬
кими административными подразделениями являлись топы2в, упоми¬
нание о которых мы находим в списках пергамских эфебов (Ath. Mitt.,
XXII, 1907, стр. 407—409, № 309 сл.). Центрами топов являлись раз¬
личные поселения (в одном случае— город Гераклея), в том числе и ка¬
текии, жители которых (наряду с гражданами) посылали эфебов в Пер-
гам (см. SEHHW, стр. 561). Ростовцев считает, что топы, упомянутые
в пергамских списках эфебов, были подразделениями не территории го¬
рода Пергама, а всего царства (там же, стр. 561), однако этому противо¬
речит ограниченное количество все время повторяющихся названий,
которые не включают в себя ни одного крупного центра пергамского цар¬
ства 29. Топы упоминаются также в приенских надписях (Inschr. v. Pri-
21 Как видно из письма одного из пергамских царей военным колонистам (RC, 51),
величина клеров была различной у различных групп колонистов.
26	Уэллс, разбирая очень фрагментарное письмо Евмена около 260 г. до н. э.
военным поселенцам (RC, 16), полагает, что там речь идет о разрешении продавать
землю гражданским лицам, живущим в колонии (он восстанавливает соответствующее
место: βΐ δέ τινα о! ιππείς [πωλοΰαι κλήροι/ ... τήν] πρόσοδον έφίημεν ύμΐν των [το.ιουτων
και όσοι "Ε]λληνες παροικοόσιν εάν βοόλω[νται—	].
2β Катеки, сидящие на царской земле, платили царю поземельную подать. В письме
одного из пергамских Царей военным колонистам .указывается, что они должны
платить двадцатую часть с зерна, а с остальных плодов — десятую (RC, 51).
27	В надписи, на которую мы уже ссылались (см. прим. 24), Уэллс считает воз¬
можным в последней строке конец надписи:	εσησθε ai	ον οϊκοδομηθ-ήις
— ·— ς σϋν τοϊς λα	восстановить: κώμα]ς σΰν τοϊς λα[οϊς	.
28	Топы означали административные районы также и в государстве Селевкидов.
В таком значении, например, это слово употреблено в постановлении Антиоха 111
о культе Лаодики («Mus. Helv.e, V, 1949, 4, стр. 215—220).
28 Интересно название поселения Μασδυη, которое .часто повторяется в списках
эфебов. Робер полагает, что это название происходит от названия какого-то местного
племени (в Сардах, например, была фила Μασδυϊς (см. L. Robert, Études Апа-
toliennes, P., 1937, стр. 155—156).

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
97
епе, 37, 123 — например, в первой — топом называется φρούριον Κάριον
с прилегающей территорией).
Таким образом, значительная часть земли, подчиненной тому или
иному крупному городу, концентрировалась вокруг различного типа
поселений с различными ступенями самоуправления, причем мы можем
сказать (во всяком случае по отношению к некоторым из этих поселений),
что господствующий город взимал с них налоги. Часть земель, разумеет¬
ся, контролировалась непосредственно господствующим городом, а имен¬
но территория, поделенная на демы и составлявшая собственно граж¬
данскую территорию данного города 30. Эта земля состояла из лесов, руд¬
ников, пастбищ, земельных участков, сдаваемых в аренду или находив¬
шихся в частной собственности граждан. Пастбища, как правило, исполь¬
зовались совместно владельцами скота, которые платили взносы городу31.
Примером такого пастбища может служить остров Икария, который при¬
надлежал самосцам и на котором последние пасли свои стада (Strabo,
XIV, 1, 19).
Об	аренде земельных участков до нас дошло довольно большое коли¬
чество надписей. В различных городах мы встречаемся с неодинаковыми
условиями арендных договоров. Аренда была и наследственной (напри¬
мер LBW, 404; ВСН, 1934, стр. 373) и срочной — десятилетней (обыч¬
ный срок аренды в греческих арендных договорах) 32. В I в. до н. э.
встречается аренда на пять лет (BSA, XXII, 1917—1918, стр. 192, № I (а);
стр. 197, № II (8). Пятилетняя аренда является типичной также и для
Делоса после 16 г. до н. э. 33.
До нас дошел так называемый νόμος πωλητικός из Миласы начала
II в. до н. э., представляющий собой общее постановление о сдаче в арен¬
ду земель филы Оторкондиев (LBW, 404):
«При стефанофоре Гиераклее, сыне Мениппа, в месяц	 в уста¬
новленной экклессии в Таврофониях согласно обычаям. В добрый час.
Сдает Фила Оторкондиев и выбранные Филой Оторкондиев экономы Гер-
мий, сын Гекатея, Ясон, сын Паммена и казначеи Тис, сын Аполлония,
Аполлоний, сын Мосха, землю Оторкондиев в Кибимах в наследственную
аренду каждый год за сорок золотых статеров 34. Начинается же об¬
работка (арендованных участков) во время стефанофора, который будет
после Гиераклея, сына Мениппа, в месяц периттий. И пусть обрабатывают
землю арендаторы так же, как и остальные, обрабатывающие собственную
землю, и платят все взносы, и выполняют все, выпавшее из царской или
городской казны, как и обрабатывающие собственную землю (τχς δ=
εισφοράς διορθ-ώσονται πάσας καί τά προσπίπτοντα έκ τού βασιλικού ήπολιτικού).
И не разрешено арендаторам ни продавать эту землю, ни закладывать,
ни передавать другим, ни предоставлять в качестве залога за какой-ни¬
будь из долгов ни в царскую, ни в городскую казну, ни частному лицу.
30	Особенно ярко это разделение на территорию, поделенную на демы и на терри¬
торию, чье население не пользовалось гражданскими правами, мы видим на примере
родосского государства, где жители демов Переи пользовались гражданскими пра¬
вами на Родосе, а жители остальной части Карии и Линии — нет. Они были для ро¬
досцев людьми, в отношении которых родосцы, по словам Ливия, стремились уничто¬
жить всякую разницу между ними и рабами, купленными за деньги (Liv., XLI, 6,
8-12).
31	См. D. Magie, The Roman Rule in Asia Minor, Princeton, 1950, стр. 64.
32	См. «Hespena», XVIII (1949), 4, стр. 315 сл.
33	Сокращение сроков аренды в I в. до н. э. было связано с колебанием цен на
средиземноморских рынках и частым, если судить по арендным договорам Делосского
храма, разорением арендаторов.
34	Цифра 40 относится ко всему сдаваемому участку земли, который затем будет
распределяться между арендаторами на основании индивидуальных договоров.
1 Вестник древней истории, JA 3

98
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
Поручителей в уплате представляют свободных от долгов на десять лет
и взнос платят без скидки и без отсрочки...».
По этому постановлению миласские земли сдаются в наследственную
аренду, но поручители представляются каждые 10 лет, т. е. индивидуаль¬
ные договоры возобновлялись по прошествии 10 лет, и в том случае, если
арендатор задолжал или у него не было поручителей, аренда передава¬
лась другому лицу. Интересно указание на то, что арендаторы, как и
частные землевладельцы, платят взносы и несут какие-то повинности в
пользу царской или городской казны. Последние были, по всей вероят¬
ности, экстраординарные — на то указывает глагол προσπίπτω; что
касается термина εισφορά., то в классический период он также означал
экстраординарный налог, которым в исключительных обстоятельствах
облагали на основе оценки всей собственности 35 36. Но в данном контексте
это слово не может означать один какой-либо вид налога, так как к нему
относится определение πάσας. О каких взносах идет здесь речь, сказать
трудно. Ясно только то, что город (так же, как и царь) имел право обла¬
гать различного рода повинностями не только землевладельцев, но и
арендаторов, помимо выплаты арендной платы Э6.
При заключении индивидуальных арендных договоров обычно деталь¬
но оговариваются все обязанности арендаторов, что именно и в какой срок
они должны вырастить на арендованных участках. Такие условия встре¬
чаются уже в арендных договорах IV в. дон. э. Так, в одной из надписей
Андроса предусматривается обязательное выращивание виноградных лоз
и фиг. В случае, если арендатор не выполнит этого, с него взимается до¬
полнительная плата (IGI, VII, 62). В надписях об аренде земли из родос-
ского дема амиев также подробно оговаривается все, что должен сделать
арендатор: вырастить определенное количество виноградных лоз и фи¬
говых деревьев, соорудить хозяйственные постройки, произвести ирри¬
гационные и дренажные работы 37. Землю в аренду сдает объединение
35	См. Andreades, ук. соч., стр. 328.
33 В тельмесской надписи III в. до н. э. также упоминаются (к сожалению, это
место испорчено) налоги с земледельцев и арендаторов (ТАМ, 1,1). Эта надпись пред¬
ставляет собой постановление в честь наместника Тельмесса, который освободил город
от чрезмерных налогов и установил норму последних. В числе прочего наместник
Птолемей постановил τελεΈν δεκάτην μετροϋντας ΝΑΤΑ τώ γεωργώ καί τώ δεκατώνηι.
В литературе предложен целый ряд восстановлений этого места. Ростовцев
(Studien..., стр. 279, прим. I) предлагает читать τελεΐν δεκάτην, ρετρών (подлежа¬
щее — Птолемей) τά δίκαια τώ γεωργώι κτλ. Это восстановление кажется слишком
сложным. Вся надпись за исключением этих четырех букв — ΝΑΤΑ читается очень
ясно. Никаких намеков на δίκαια в этих строках нет. М. Сегре вместо ΝΑΤΑ пред¬
ложил <κατά τά δϋ> νατα (естественнее было бы κατά τό δυνατόν) («Annuario...», XXII,
1949/51, стр. 321). Соколов восстанавливает ν <έ>ατα и переводит это место сле¬
дующим образом: «(он постановил)... чтобы они (т. е. граждане Тельмесса.—И. С.)
вносили десятину из нового сбора земледельцу и откупщику десятины» (Ф. Ф. С о-
колов, Труды, СПб., 1905, стр. 382). Перевод этот нельзя полностью принять, так
как слово δεκατώνης означает арендатора, а не откупщика (см. словарь L.— S.— J.).
Было бы странно, если бы граждане Тельмесса платили налог земледельцу и аренда¬
тору. Как видно из вышеприведенных дополнений, основной вопрос заключается не
только в объяснении слова ΝΑΤΑ, но и в логическом согласовании причастия μετροϋντας
с дательным падежом γεωργφ καί δεκατώνηι. Нам кажется возможным, как бы ни
исправлять ΝΑΤΑ, видеть здесь смешение конструкций Асе. с. Inf. (τελεΐν.... μετροϋντας)
с Dat. с. Inf. (τελεΐν... τώ γεωργώ), т. е. «чтобы платили десятину, отмеривая ее...,
будь то земледелец или арендатор...»
37 Fraser and Bean, ук. соч., № 8—10. Подобное же вмешательство сверху
в хозяйственную жизнь мы видим не только в отношении арендованных земель.
В одной из надписей II в, до н. э. из окрестностей Кавна (SEG, XIV, 656) говорится
о том, что тот, кто вырастит не меньше трех фруктовых деревьев и сохранит их в хо¬
рошем состоянии в течение пяти лет, будет за это в течение последующих пяти лет
жегодно увенчиваться, на местном празднестве. Постановление принято синодом
деревни (κώμη) Евксиниев. Как отмечает Вин, в кавнийских надписях такой демотикон

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
99
амийцев и гиеромнемоны, им же идет и арендная плата (Fraser and Bean,
ун. соч., № 8, 10 а). Арендаторами были члены амийского объединения;
в отличие от приведенного выше миласского постановления, арендаторы
могли передавать землю другому лицу, но он обязательно должен был
быть амийцем. Срок аренды не ясен. В одном из фрагментов (там же, № 8)
издатели восстанавливают его как jtevxéxovxa (?). Срок — необычный
для эллинистических арендных договоров. Возможно, здесь сказались
какие-то местные особенности. В случае неуплаты арендной платы в срок
арендатор обязан был вносить дополнительную плату. Так, при плате
240 драхм в год дополнительная плата — 30 драхм, т. е. одна восьмая.
Хотя арендные договоры заключались от имени амийского объединения,
они контролировались родосским полисом. В двух фрагментах (8а, 10а)
встречается оговорка о возможности хыХорл nôX[ioç]. В связи с колеба¬
нием цен на землю, как предполагают издатели (стр. 14—15), Родос мог
потребовать внесения дополнительной платы. Уплата еяфоХа — этого
экстраординарного налога — производилась в народном собрании амийцев,
но вполне вероятно, что какая-то часть налога попадала в казну самого
родосского полиса. Амос был ответственен перед Родосом за сбор этой
платы (см. там же, стр. 16). В случае неуплаты арендованная земля сра¬
зу же передавалась другому арендатору, т. е. неуплата еяфоХа каралась
более жестоко, чем задолженность обычной арендной платы.
Господствующий город, таким образом, руководил системой эксплуа¬
тации своих земельных владений, в каком бы месте они ни находились,
а местные органы самоуправления фактически были лишь проводниками
воли центральной власти зв. Характерно, что в многочисленных разно¬
типных договорах об аренде (см., например, серию олимийских догово¬
ров — BSA, XXII, 1917—1918, стр. 192 сл.) мы встречаемся с арендой
только участков с виноградниками, садовыми деревьями, а в договорах
Олима — еще и с деревьями, дающими ладан. Города поощряли разви¬
тие именно этих культур, плоды которых были наиболее ходкими на
эллинистических рынках 38 39. Пахотная земля находилась в руках зависи¬
мых общинников, но и на этой земле, как показывает упомянутая выше
кавнийская надпись, поощрялось, хотя бы в незначительных количествах,
выращивание плодовых деревьев (см. прим. 37).
Мы не имеем точных данных о размерах арендуемых участков, но раз¬
меры арендной платы говорят за то, что аренда по преимуществу была
крупная. Так, некий арендатор в надписи из Гйлларимы снимает три участ¬
ка земли — один за сто одну драхму, другой за тысячу сто девяносто
драхм и третий — за триста тридцать две драхмы (ВСН, LVIII, 1934, стр.
373). Арендатор Трасей платит храму за арендные земли 700 и 500 драхм
(ВСН, XII, 1888, стр. 115—117). При такой системе, когда арендаторы,
помимо арендной платы, должны были нести еще какие-то повинности
и платить дополнительные взносы, разумеется, только крупная аренда
была выгодной. Во многих договорах оговаривается запрещение субарен¬
не встречается (JHS, XXIV, 1954, стр. 88), следовательно, речь идет о зависимой де¬
ревне. Таким образом, специально поощрялось разведение тех культур, в кото¬
рых был заинтересован город, так как продажа их давала наибольшие доходы.
В арендных договорах также предписывается посадка садово-виноградных культур.
38 Несколько особняком стоят договоры о сдаче в аренду храмовой земли Ми-
ласы — Олима и др. Особенности этих договоров связаны с особенностями существо¬
вавших там храмовых объединений (см. А. Г. П е р и х а н я н, Храмовые объеди¬
нения, стр. 85 сл.; И. С. Свенцицкая, Храмовые объединения эллинистической
Карии, «Уч. Зап. ЛГУ», 1956, № 192, стр. 97 слл.).
33 Это явление характерно не только для Малой Азии. В надписи с острова Крита
о покупке городом земель для наделения проксенов упоминаются только виноградники
и садовые участки (REG, X, 1897, стр. 128).
7·

100
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
ды 40: городу, по всей вероятности, было невыгодно, чтобы арендованные
земли дробились па мелкие участки, поскольку город был заинтересован
в хозяйственном развитии всей своей территории.
Значительную долю в земельных владениях городов занимала част¬
ная собственность их граждан. Естественно, что греко-македонские за¬
воевания и раздачи царями земель увеличивали удельный вес частной
земельной собственности. Земли, предоставленные Сслевкидами своим
приближенным, приписывались к полисам. Бикерман объясняет это тем,
что полной частной собственности не существовало вне земель, принад¬
лежавших городу 41. Вернее было бы сказать, что частная собственность
на землю существовала только как собственность людей, входивших в
определенный коллектив. Разумеется, в различных районах Малой Азии
степень развития частной собственности на землю была неодинаковой.
Поэтому, рассматривая данные, относящиеся к различным городам,
мы можем отметить лишь тенденцию в развитии частной земельной соб¬
ственности, характерную для III — I вв. до н. э.
В источниках, относящихся еще к классическому периоду, имеются
указания на движение земельной собственности (например SGHI, I,
25 и 138). Сделки по недвижимости происходили под контролем специаль¬
ных должностных лиц. Во многих малоазиатских городах эти должност¬
ные лица назывались мномонами и гиеромнемонами 42. До нас дошла
интересная надпись из Ясоса IV в. до н. э., когда этот город находился
в зависимости от Галикарнаса (ВСН, VI, 1881, стр. 492). В постановле¬
нии говорится о конфискации имущества у лиц, злоумышлявших против
Мавсола. Это имущество продавалось с публичных торгов. В надписи пе¬
речисляются участки земли с точным указанием, где они находятся,
имена прежних и новых владельцев. Во второй части надписи речь идет
о продаже κλήρο·.. Здесь нет ни указания, где находятся эти клеры, ни
имен прежних владельцев. Клеры просто пронумерованы. Нам кажется,
нет оснований предполагать, как это делают издатели надписи, что речь
идет о продаже движимого имущества. При продаже движимости сле¬
дует ожидать перечисления предметов, которые продаются (рабы,
скот и т. п., как это было сделано, например, в аттических стелах о про¬
даже имущества гермакопидов). Кроме того, клер, как правило, означает
земельный участок. (В словаре L-.S.-J. ссылка на ясосскую надпись дает¬
ся именно для значения земельный участок — s. ν. κλήρος). По всей ве¬
роятности, в первой части надписи речь шла о частных земельных владе¬
ниях, а во второй — о клерах, на которые была поделена общественная
земля Ясоса и которые были распределены между гражданами. Клеры,
вероятно, не могли свободно переходить из рук в руки, размеры их опре¬
делялись полисами. Поэтому не нужно было указывать имен прежних
владельцев, клеры просто пронумерованы — такой-то клер передавался
такому-то лицу. О распределении общественной земли на клеры говорит¬
ся и в надписи о споре Приены с Самосом из-за земли (Inschr. v. Priene,
37). Рассказывая историю крепости Кария и окружающей территории,
приенцы пишут, что при стефанофоре Каллистрато они постановили про¬
дать (κ;τοδόσθ-(χ'.) часть оставшейся в этом месте общественной земли, раз¬
делив ее на тридцать пять клеров. Через пять лет приенцы продали еще
одцу часть земли, разделив на пять клеров (εΐς άλλους κλαρους πέ¬
40	Такое же запрещение субаренды было и на Делосе, см. «Hesperia», XVIII
(1949), 4, стр. 317.
41	Е. Bikerman, Institutions des Seleucides, P..,	1938, стр. 183.
42	О мнемонах см. специальное исследование — И. И. Толстой, MNHMONEX,
«Сб. в честь Ф. Ф. Соколова», СПб., 1905, стр. 68 сл.

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
101
ντε) 43. Интересно, что все эти клеры распределялись между граждана¬
ми по жребию, объявление о чем (περί τους λάχους) делалось в святили¬
ще. Таким образом, еще в начале III в. до н. э. на землях ряда городов,
помимо частных земельных владений (примером такого владения в Приене
может быть земля Лариха, вероятно, одного из полководцев Александра,
которому даровалась ателия на землю, скот и рабов — OGIS, 215), су¬
ществовали клеры общественной земли, которые распределялись между
гражданами под контролем полиса. Такое положение вещей могло суще¬
ствовать только при известном многоземелье греческих городов Малой
Азии, которые владели значительными территориями, населенными не-
греками, и имели возможность, распределяя эти земли между граждана¬
ми, поддерживать целостность гражданского коллектива. Нужно думать,
что со временем эти клеры перешли в частную собственность граждан 44.
t Характерной особенностью эллинистических полисов вообще являет¬
ся то, что они в какой-то мере выступают перед нами как коллектив
землевладельцев. Дарование прав гражданства в III — I вв. до н. э. в
подавляющем большинстве декретов малоазиатских и островных городов
сопровождается упоминанием права на владение землей 45. Когда в Теосе
права гражданства даровались артистам Диониса, была выделена даже
специальная сумма для покупки земли, которая передавалась объеди¬
нению артистов (ВСН, XCVI, 1922, I, стр. 309, сл., № 2). В одной из
эллинистических надписей Крита также говорится о покупке земли для
наделения ею проксенов (REG, X, 1897, стр. 138, сл. ). В надписи из
Брусы II в. до н. э. (SEG, II, 663) в честь стратега Геллеспонта указывает¬
ся, что он возвратил городу τήν πάτριαν πολιτείαν, содействовал воз¬
вращению гражданам недвижимой собственности (ιδίας κτήσεις), тех
же, кто не имел ее, наделил из царской казны (έκ του βασιλικού). Таким
образом, здесь восстановление полисной конституции связано с наделе¬
нием граждан земельной собственностью 46. В надписи Смирны, которая
разбиралась выше, говорится о даровании безземельным катекам κλ-ήρον
Ιππικόν δωρεάν 47. Во всех приведенных примерах права гражданства
оказываются связанными с обладанием земельной собственностью
А.	Сегре высказывает предположение, что вообще в период эллинизма
право гражданства в некоторых городах было ограничено имуществен¬
ным цензом 48. Возможно, с этим связано и то место эфесского декрета
I в. до н. э., где говорится о том, что должники храму или городу, лишен¬
43	Слово άλλους указывает, как кажется, на то, что вторая группа участков была
другого размера, чем первая. Распределение земли на клеры встречается и в случаях
аренды. Так, в договорах об аренде храмовой земли в Олиме упоминается земля, ко¬
торая была куплена храмом и распределена на клеры (BSA,XXII, 1917—1918, стр. 192,
№ 1—3). В другом фрагменте указывается ό μέσος κλήρος, снимаемый арендатором
(LBW, 325).
44	Еще в конце IV в. до н. э. в Зелее было принято постановление о специальном
расследовании в отношении общественных земель, захваченных частными лицами
(SGI, 5532).
48 Например, OGIS, 305 , 760; Syll3, 654,721; IGI, V, 1,9; IV, 199; IX,196,197,
199, 202, 203,204 и др.; SEG, XII, 390 и др.; Tituli Calymnii, № 10,18, 34. В декретах
Калимны о проксении такое право не оговаривается (см., например, там же, № 62).
48 Олло считает, что получение земли из царской казны происходит на правах
владения, а не собственности (Μ. Ή о 1 1 e а и х, Etudes d’épigraphie et d’histoire
grecque, т. II, P., 1938, стр. 109).
47	OGIS, 229. Дитенбергер полагает, что δωρεάν означает освобождение от нало¬
гов: но поскольку об ателии речь идет выше,это слово может указывать на то, что клеры
даровались на правах собственности (ср. значение этого слова у Р о 1 у b., XXVII·,
5,6).
48	A. S е g г е, An Essay on the Nature of Real Property in the Classical World, N. Y-,
1947, стр. 129; см. также К. M. Колобова и Л. М, Г л у с к и н а, Очерки
по истории древней Греции, Л., 1958, стр. 333.

102
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
ные гражданских прав, в связи с угрожавшей городу опасностью были
восстановлены в своих правах 4в.
О	таких же лишенных гражданских прав людях, может быть, идет
речь и в приенской надписи (Inschr. v. Priene, 123), где упоминаются
люди, которые из-за злой судьбы (δια τύχην κα [κήν) не могли принимать
участие в общественных обедах. Внутри гражданского коллектива дви¬
жение земельной собственности в период эллинизма было достаточно
развито. Мы имеем специальные постановления, регулирующие ипотеку.
Так, постановление об ипотеке и аренде земли, сделки о которых должны
были заключаться под контролем городских магистратов, было принято
во II в. до н. э. на Аморгосе (IGI, VII, 515). Там же найдены эллинисти¬
ческие όροι (там же, № 58, 59). Еще в одной надписи из Аморгоса гово¬
рится о πράσις επί λύσει между Ктесифонтом и Никератом. Последний
продает Ктесифонту все свой земли, в том числе и купленные у некоего
Искириона, и получает их обратно на правах аренды (там же, № 55).
В одном из арендных договоров Олима также упоминается о земле, ко¬
торую купил Трасей (арендатор) у Артемиссии, дочери Гекатея (ВСН,
XII, 1888, стр. 115; интересно, что продавцом могла выступать женщи¬
на). В эфесском декрете 297 г. до н. э. прямо указывается, в каких слу¬
чаях земельная собственность должника переходит к кредитору Б0. Прав¬
да, в этом случае кредитор должен был заниматься земледелием, т. е.
вероятно, владеть каким-либо собственным земельным участком, но вряд
ли это могло серьезно препятствовать обогащению ростовщиков. И хотя
полисы старались поставить под свой контроль и выработать какие-то
регулирующие правила в отношении движения земельной собственности,
само наличие ипотеки, аренды частной земли и купли-продажи говорит
за то, что неизбежно шел процесс концентрации земельной собственности
за счет разорения и вымывания мелких свободных производителей. Рост
крупных состояний в эллинистический период достаточно известен, и
на нем нет нужды специально останавливаться (Страбон рассказывает,
например, о жителе Тралл Пифадоре, обладавшем богатством в две тыся¬
чи талантов,— XIV, 1, 42).
Граждане эллинистических полисов, будучи собственниками, должны
были противостоять всему остальному населению территории, зависимой
от того или иного полиса49 50 51. Но землей владеть они.могли только как
члены данного коллектива, уплачивая полису, как верховному собствен¬
нику всей земли, поземельную подать. Здесь мы сталкиваемся с харак¬
терной особенностью, присущей именно городам эллинистического перио¬
да,— с взиманием прямого налога даже с земель граждан. О сущест¬
вовании такого налога имеется целый ряд свидетельств. В приведенной
выше гортинской надписи упоминается десятина, которую платят
граждане Гортины. В приенской надписи около 300 г. до н. э,
жителю Ларисы даруется право владения землей и ателия на все πλήγ
γης μερίδος (Inschr. v. Priene, 12); с аналогичной формулировкой мы
встречаемся в другой малоазиатской надписи — «τέλειαν πάντων όσα είς
οίκον τον εαυτοΰ πλήγ γης («Hellenica», VI, стр. 67). В Зелее существовали
Ιγγαια τέλη (Ath. Mitt., IX, 1884, стр. 60). В одном из декретов Теоса
49	Syll. 3, 742, исправленное издание— J. О 1 i у е г, On the Ephesian Law, AJPh,
LX, 1939, стр. 468 сл.
50	Syll. s, 502; δσοι δέ εγκαταλιπβντες τά κτήματα άπηλλαγμένοι eloiv, οί δβ τοκισται
γεωργήκαοιν, είναι τά κτήματα τών τοκιοτών.
61 Богатые слои из негражданского населения рано или поздно добивались прав.
Так, в Псевдо-аристотелевой «Экономике» рассказывается, что византийцы постано¬
вили даровать права гражданства всем лицам, у которых хотя бы один из родителей
является гражданином и которые внесут городу тридцать драхм [Aristot.] Oec., 3

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ПОЛИСОВ МАЛОЙ АЗИИ
103
говорится об ателии на сады (BGH, XLVI, 1922, 1, стр. 302 сл.). В том
же декрете даруется ателия на рабочий скот — ύπο[ζογίων] των άρούντων
οσοι ίωαι αΰτοϊς πάντων καί περιζυγων. Налогом были обложены и сельско¬
хозяйственные продукты, которые граждане могли вывозить за пределы
полиса (там же; ер. RC, 4).
Андреадес, рассматривавший систему налогов в классический период,
подчеркивает отсутствие в полисах того времени прямых налогов: «Враж¬
дебность к прямым налогам, без сомнения, вытекала' из концепции, что
обложение личности, труда или земли гражданина несовместима с его
положением свободного человека» (ук. соч., стр. 126). Прямые налоги
на землю, некоторые из которых восходят к IV в. до н. э. (Теос), по мне¬
нию Андреадеса, существовали главным образом в Малой Азии и Сирии
и были связаны с системой, господствовавшей в сатрапиях во время персид¬
ского владычества (там же, стр. 154). Но объяснить персидским влиянием
сохранение прямых налогов на граждан 62 вплоть до нашей эры кажется
недостаточно убедительным, тем более что налог на землю существовал
не только в Малой Азии (сам же Андреадес упоминает Кос; выше мы го¬
ворили о десятине на Крите; если судить по одной очень фрагментиро¬
ванной надписи Кипра III в. до н. э., там тоже существовали налоги
с земли) 68. Существование обложения граждан-собственников можно
объяснить, как кажется, особым положением полисов, контролировав¬
ших обширные земельные владения. В системах эллинистических Монар¬
хий города уплачивали подать со всей земли, которая была к ним при¬
писана, в царсКую казну 54: полисы были именно теми организациями,
которые обеспечивали царям финансовый и административный контроль
над хорой. Свободные или освободившиеся города (как, например, Стра-
тоникея после освобождения Карии и Ликин) собирали подать в свою
пользу. Но для того, чтобы обеспечить всю полноту власти над массой
окружающего населения, полис как государство должен был стоять не
только над негражданами, но и над гражданским коллективом. Чтобы
сохранить столь необходимое перед лицом эксплуатируемых рабов и
общинников единство гражданского коллектива, государство должно было
поставить собственность этих граждан под свой контроль. Но, разумеется,
обложение налогами частных земельных владений не могло ограничить
развитие частной собственности на землю. Полисы давали ателию от¬
дельным влиятельным людям и на земельные владения. Подобная ате¬
лия даруется уже Лариху, полководцу Александра, который получи*
ателию на недвижимую собственность, скот и рабов (OGIS, 215). Часть
общественных земель, как уже указывалось, переходила в руки частных
лиц 66. Само расширение земельных владений отдельных крупных по- * 31 * * * * 3652	В Халкедоне на рубеже нашей эры существовал и поголовный налог (έπικε-
φαλαίαν τέλεος); правда, неясно, кто его уплачивал, все ли граждане или только какие-
либо группы населения, см. F. Sokol о w s k i, Lois sacrées d’Asie Mineure, P.,
1955, № 5.
63 M. S e g r e, Documenti di storia ellenistico da Cipro, «Annuario della scuola
archeologica», XXII—XXIII (1952), стр. 3191
31 В письме одного из селевкидских царей, предположительно Антиоха III, Се-
левкии — Траллам говорится о десятине, уплачиваемой в царскую казну [elç το]
βασιλικόν δβκάτην). Уэллс считает десятину, уплачиваемую, городом, исключением
(RC, стр. 173—174). Но мы знаем, что ликийский Тельмес платил налог натурой,в том
числе и десятину зерна (ТАМ, 1,1). В другом, еще более фрагментированном письме
Темносу также упоминается десятина (μ]έρη τής δεκά[της], RC, 48). Наряду с натураль¬
ными податями города платили царям и денежный форос (например, небольшой горо¬
док Амлада в Писидии платил Атталидам ежегодно 2 таланта —RC, 54).
36 В одной надписи Олима I в. до н. э. говорится о ссуде городу частным лицом
под залог земли (ВСН, LXVI, 1922, 1, стр. 120). Вероятно, это был один из легальных
путей захвата общественных земель.

104
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
лисов давало возможность их гражданам приобретать новые земли.
Однако непрерывные войны, переход тех или иных областей из рук в
руки препятствовали свободному развитию частной земельной собствен¬
ности, Стеснительными становились для нее и рамки городских объеди¬
нений. Поэтому вполне естественно, что крупные землевладельцы высту¬
пали в поддержку римлян и образовывали в своих городах проримские
партии. Включение различных областей в систему одного государства
должно было дать возможность приобретать земли в этих областях
Подводя итоги характеристике земельных владений эллинистических
полисов, можно сказать, что в этот период наблюдается тенденция выдви¬
жения отдельных городов, контролировавших значительные территории
как с гражданским, так и негражданским населением. Крупные авто¬
номные полисы (такие, как Стратоникея в I в. до н. э.) превратились в
своего рода территориальные объединения. Господствующий полис,
как верховный собственник на землю, облагал податью все категории
земель, находившиеся под его контролем.
Эти процессы происходили в обстановке ожесточенной борьбы городов
друг с другом. В надписях сохранились свидетельства о многочисленных
спорах городов о земле. Известны споры Самоса с Приеной 56, Питаны
с Митиленой, Приены с Магнесией на Меандре, Родоса со Стратоникеей
и т. д. Иногда такие споры приводили к вооруженным столкновениям
между ними. Так, во время борьбы Приены с Магнесией последняя под¬
держала восстание зависимых от Приены педиеев (OGIS, 11). Восполь¬
зовавшись затруднениями Родоса, в 166 г. до н. э. Миласа и Алабанда
напали на родосское владение Евром (Polyb., XXX, 5, 11). Крупные
города, подчиненные тому или иному государству, боролись за свою са¬
мостоятельность. Примером может служить борьба в родосских владе-
ниях во II в. до н. э. Против Родоса выступали ликийские города во главе
с крупнейшим городом Ликии Ксанфом, возглавившим впоследст¬
вии Ликийский союз (Liv. XLI, 25). В конце III Македонской войны
восстание против Родоса поднял Кавн (Polyb., XXX, 5, 11). Мелкие го¬
рода в свою очередь боролись протцв главенствующих полисов, ища под¬
держки у более сильных союзников. Полибий рассказывает, что сразу
же после объявления Ликии и Карии свободными небольшой городок
Каллинда отложился от Кавна. Когда кавниЙ1Щ стали осаждать город,
жители Каллинды через послов предложили Родосу принять их город
в подданство. Родосцы отправили им на помощь войско, заставили снять
осаду и заняли Каллинду (там же, XXXI, 16). Керам в начале II в. до
п. э. находился в симполитии со Стратоникеей 57. После освобождения
Карии он вышел из симполитии и отправил посольство на Родос для за¬
ключения союза (JHS, 1890, стр. 115). Такая позиция более мелких
городов объясняется, несомненно, тем, что они стремились стать в си¬
стеме крупных государств самостоятельными административными еди¬
ницами и увеличить приписанную к ним территорию.
Так, на протяжении эллинистического периода в непрерывной борьбе
шло образование различного типа городских объединений, и прежний
классический полис уступал место новому, включавшему в себя обшир¬
ные земельные владения с многочисленным населением, не входившим в
гражданский коллектив господствующего города. * *66	Этот спор подробно рассмотрен в интересной работе С. Селиванова,
Самос и Приена перед судом царя Лисимаха и родосского народа, ЖМНП, 1890,
апрель, стр. 1 слл.
*7 Об этой симполитии см. Robert, Villes d’Asie Mineure, стр. 60.

А. Ременников
БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
в 350—370 гг. н. э.
Борьба варваров с Римом, сыгравшая огромную роль в сокрушении
рабовладельческого общества, заняла, как известно, целую историческую
эпоху *. Однако далеко не все этапы и движущие силы этой борьбы изу¬
чены с должной обстоятельностью и глубиной. Так, еще совершенно не¬
достаточно освещены войны, которые племена среднего Подунавья вели
против Римской империи в самый канун Великого переселения народов.
Этой проблеме посвящены лишь две небольшие статьи Н. Вулича и
К.	Пача.
К. Пач * 2 пытается вскрыть предпосылки войн 350—370 гг.; он выска¬
зывает интересные мысли о военном искусстве сарматов и квадов. Однако
Пач изложил ход военных действий очень схематично и непомерно пре¬
увеличил роль квадов. Н. Вулич 3 один из первых обратил внимание на
войну 357—359 гг. Но большую часть своей статьи автор посвятил вопро¬
су размещения сарматских племен и лишь крайне бегло коснулся проблем,
непосредственно связанных с трактуемой им темой. Некоторые данные
о событиях 350—370 гг. приводятся и в отдельных работах общего ха¬
рактера 4.
Войны на Дунае были вызваны рядом причин. Однако главные их
предпосылки крылись в уровне развития, достигнутого в те времена
племенами Среднего Дуная: сарматами, квадами и др.
Главными поселенцами этих мест являлись сарматы (Ашт. Маге.,
XVII, 12, 11—16), обитавшие в области между Дунаем и Тиссой, а также
в Банате 5 и некоторых районах за Тиссой. Из известных Аммиану сар¬
матских племен наиболее сильными были так называемые свободные сар¬
маты (роксоланы) 6, или, иначе, аргараганты, и «сарматы-рабы», или лими-
ганты (XVII, 12, 18—19 и XVII, 13, 1). Основная часть свободных сар¬
матов проживала на севере Большой Венгерской низменности, но какое-
' Ф, Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства.
К. Маркс иФ. Энгельс, Избранные произведения, М., 1955, т. II, стр. 282.
2	С. Patsch, Die quadisch-jazy gische Kriegsgemeinschaft im Jahre 374/375.
AAW, Phil.-hist. Kl., Sitzungsberichte, t. 209, стр. 3—36.
3	N. Vulic, Konstantius Sarmatenkrieg im J. 358 und 359, BZ, т. XXX
(1929—1930), стр. 374—376.
4A. Alföldi, Magyarorszag nepei es a Romai birodalom, Budapest, 1934, стр. 46..
6 C. Patsch, Banaler Sarmaten, AAW, 62 Jahrgang, 1925, стр. 181 сл.
• I. Harmatta, Studies of the History of the Sarmatians. Budapest, 1950.
стр. 77 слл.

106
А. РЕМЕННИКОВ
то подразделение этого племени занимало районы и в южной ее части.
Лимиганты (по-видимому, языги по происхождению) делились на ами-
цензов и пицензов (XVII, 13, 19), первые находились в современной Бач¬
ка, а вторые в Банате, у границ Верхней Мезии.
В изображении как Аммиана Марцеллина, так и других авторов сар¬
матские племена на Дунае выступают преимущественно в качестве ско-
товодов-кочевников. Основную часть их стад составляли лошади7. В со¬
четав стада входил также крупный рогатый скот и другие животные. Скот
удовлетворял важнейшие жизненные потребности населения. Он достав¬
лял продукты питания, сырье для ремесленных изделий, служил в ка¬
честве тягловой силы 8 *. Наряду с кочевыми формами скотоводства у сар¬
матов Среднего Дуная получило, по-видимому, развитие и пастбищное
'скотоводство. Письменные и археологические данные свидетельствуют,
что у сарматов имелись постоянные селения *; в состав сарматского стада
входили козы и свиньи, что также подтверждает наличие элементов осед¬
лости.
Жители сарматских селений занимались не только скотоводством.
При раскопках в одной из сарматских могил обнаружен жернов; открыты
печи для выпечки хлеба, найдены остатки соломы и проса 10 11 12. Судя по
описанию Аммиана Марцеллина, сарматское войско включало в свой
состав, кроме кавалерии, многочисленную пехоту, формировавшуюся,
очевидно, главным образом из оседлого земледельческого населения.
Все это позволяет предположить, что в междуречье Дуная и Тиссы под
воздействием роста производительных сил и социальной дифференциации
происходил переход сарматских племен к земледельческому хозяйству.
Рост оседлости был, несомненно, связан и с активным развитием
ремесла. В позднесарматскую эпоху резко увеличивается масса ме¬
таллических изделий111 особенно возрастает удельный вес находок
-орудий труда и оружия. В отличие от предшествующего периода, когда
количество железных вещей лишь на 25 % превосходило количество изде¬
лий из бронзы, в IV в. железные вещи решительно преобладают. Плавка
•металла, кузнечное и оружейное дело, а отчасти и ювелирное ремесло яв¬
лялись важными1 отраслями сарматского производства.
Многочисленные находки керамических изделий свидетельствуют о раз¬
витии у сарматов гончарного производства. Среди сарматской керамики
немало грубых, сделанных без гончарного круга изделий, но сосуды,
изготовленные на гончарном кругу, также очень распространены. Они
-обычно сформованы из хорошо отмученной глины, прекрасно обожже¬
ны п. Значительные сдвиги у сарматов отмечаются и в ткацком произ¬
водстве. Находки глиняных пряслиц в IV в. чрезвычайно многочислен¬
ны; обнаружены остатки тканей высокого качества. В сарматском ре¬
месле занимали серьезное место и такие отрасли, как деревообработка,
портняжное и кожевенное дело, обработка рога и кости. Конечно, мно¬
жество изделий, вероятно, по-прежнему изготовляли в каждом хозяй¬
стве, однако целый ряд отраслей ремёсла (металлургия, кузнечное, гон¬
7	М. Parducz, Denkmäler der Sarmatenzeit Ungarns, Budapest, 195Q, т. III,
«стр. 220 сд.
8	О v i d., Tristia, III, 10, 30.
8 A m m. Marc., XVII, 13, 13; M. Parducz, Eine Siedlung zu Hödmezö-
-väsärhely-Kopancs, separatum.
10	M. Parducz, Beiträge zur Geschichte der Sarmaten in Ungarn im II und
JI1 Jahrhundert, «Acta Arcbeologica», 1956, т. VII, выи.,1—4, стр.· 177.
11	См., напр., Parducz, Denkmäler der Sarmatenzeit Ungarns, III, стр. 234.
12	H. Симовл>евиЬ, Сарматски стратум на Црвенки Kpaj Вршда Рад
J3ojBotaHCKux музе ja, «Нови Сад», 1957, № 6, стр. 60.

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
107
чарное и др.). по-видимому, уже обособлялся и приобретал самостоятель¬
ное значение 13.
Наличие оседлого и кочевого населения, развитие ремесла — все
это повело к усилению торговых связей среди сарматских племен Сред¬
него Дуная. Значительные размеры имела и торговля с Римом; сущест¬
вовали торговые и культурные связи с германскими областями, с райо¬
нами Северного Причерноморья. Конечно, внутренняя торговля носила
преимущественно меновой характер, а внешние связи часто прерыва¬
лись в условиях растущих военных столкновений.
В первые века н. э. сарматские племена на среднем Дунае пережи¬
вали период разложения родонлеменных отношений. Верхушку общества
составляла военно-родовая аристократия (Ашш. Marc., XVII, 12, 11;
Tacit., Hist., I, 79), именно ей принадлежат богатые, а иногда и роскошные
погребения Большой Венгерской низменности. Знати противостояли ря¬
довые общинники. Так, Аммиан Марцеллин с удовлетворением отмечает,
что после своих побед над сарматами Констанций дал им в правители свое¬
го ставленника, и это был не какой-нибудь простой человек, а царевич 14.
Среди общинников, как можно судить по погребениям, были и совсем
обедневшие люди. У сарматов уже появилось и рабство. Во время своих
набегов на придунайские провинции они захватывали многие тысячи
мирных жителей (Amm. Marc., XXIX, 6,8). Таким образом, у сармат¬
ских племен Среднего Дуная можно отметить далеко зашедший процесс
социальной дифференциации. Однако эта дифференциация еще не привела
к созданию классового общества. Обращают на себя внимание могильники,
где погребения сгруппированы в определенном порядке; женские погре¬
бения нередко более богаты инвентарем, чем мужские. Все это приводит
к предположению о стойкости элементов родовых отношений. Необходимо
далее отметить, что у сарматов важнейшие вопросы еще решались всеми
вооруженными мужчинами племени (XIX, 11, 9—10); царей избирал сам
народ.
На той же ступени развития находились и северо-западные соседи сар¬
матов — квады. Сведения об экономике и общественном строе квадов крайне
скудны. Квады проживали на территории современной Словакии, ядро
их находилось на реке Грон 15. Аммиан Марцеллин отмечает, что квады
были близки сарматам по обычаям и вооружению (XVII, 12,1). Из его
последующего высказывания (XVII, 12, 2—3) можно сделать заключение
о значительном развитии у квадов скотоводства, причем возможно, что
на равнинах Южной Словакии оно носило полукочевой характер.
Но оседлые формы хозяйства, земледелие, играли у квадов гораздо
более значительную роль, чем у соседних с ними сарматов. Аммиан рас¬
сказывает, что во время одной из войн римскому полководцу Меробавду
было приказано «опустошить и выжечь поселки варваров» (XXX,5,13).
Интересно отметить, что среди возделываемых квадами культур был
лен, из которого изготовлялись прочные ткани.
Высокого уровня в III — IV вв. достигло у квадов ремесло. О серьез¬
ном развитии металлического производства свидетельствуют, в частности,
богатые находки в Стражах (Юго-Западная Словакия). Здесь обнаруже¬
ны наряду с предметами римского происхождения также прекрасные
13	Р. Р а ш a j с к и, Сарматска лончарска радионица из Црвенке Kpaj Вршца,
там же, стр. 55 сл., об интересных раскопках сарматской гончарной мастерской конца
IV — нач. V вв. н. э.
14	Amm. Маге., XVII, 13,24: non ignobilem quempiam regem, §ed regalem
imposuit.
15	Jan E i s n e r, Slovensko v ргачёки, Bratislava, 1933, стр. 198.

108
А. РЕМЕННИКОВ
местные изделия из бронзы, серебра и золота 16. Большую роль играли
ткачество, деревообработка, кожевенное ремесло 17 и керамика 18. Ке¬
рамические изделия обычно черного цвета, хорошо обожжены, подверг¬
нуты лощению. По-видимому, и у квадов некоторые виды ремесла (ме¬
таллообработка во всяком случае) 19 уже отделялись от сельского хозяй¬
ства. Квадские племена в рассматриваемый период поддерживали доволь¬
но активные торговые связи с римскими провинциями 20, соседними гер¬
манскими и сарматскими областями, а также и с более отдаленными райо¬
нами.
Рост производительных сил, торговля, войны влекли за собой раз¬
ложение родоплеменных отношений. У квадов выделилась сильная
военно-родовая аристократия (Amm. Marc., XVII, 12, 12), именно этой
племенной верхушке и принадлежат богатые погребения, обнаруженные
на территории Словакии. В руках аристократической верхушки сосредо¬
точивались военные и судебные функции, ведение внешней политики.
Однако, по-видимому, и у квадов эти процессы еще не привели к созданию
классового общества.
Таким образом, у племен Среднего Дуная в рассматриваемый период
происходил рост производительных сил, шел ускоренный процесс со¬
циальной дифференциации. Укрепление военно-экономической базы сред¬
недунайских племен, рост народонаселения толкали их на завоеватель¬
ные войны. Военно-родовая верхушка жадно гналась за добычей, да и
для рядовых воинов приобретение богатств стало одной из важнейших
жизненных целей 21. Между тем кризис Римской империи продолжал
углубляться. Рост движений народных масс внутри империи обессили¬
вал ее перед лицом внешних врагов. Активность племен Среднего Дуная
как раз приходится на середину IV в. н. э., характерную обострением
внутреннего кризиса империи и ухудшением внешнеполитической обста¬
новки. Мятеж Магненция и последовавшая затем междоусобная борьба
ослабили римскую армию. Вновь возобновились войны с Персией; на Рейне
развернулись нападения западногерманских племен 22. Соседи приду-
найских племен лентиензы — вторглись в Рецию, и римлянам с большим
трудом удалось нанести им поражение (Amm. Marc., XV, 4, 11—12).
Вскоре огонь войны перекинулся и на Средний Дунай. Повествуя о по¬
сещении Констанцием Рима весной 357 г., Аммиан (XVI, 10, 20) замечает,
что, хотя император и имел большое желание побольше пробыть в великом
городе, «его тревожили непрерывные и вполне достоверные вести о том,
что свевы совершают набеги на Рецию, квады — на Валерию, сарматы...
опустошают Верхнюю Мезию и Вторую Паннонию» 22а. Констанций при¬
был в Рим в конце апреля 357 г. и пробыл там почти весь май. Следова¬
тельно, нападение сарматов и квадов началось самое позднее в мае 357 г.;
на исходе этого месяца император был вынужден направиться на Дунай¬
ский фронт.
16	Vojtëch Ondrouch, Bohaté hroby z doby rimskej na Slovensku, Bratisla¬
va, 1957, стр. 220 сл.
17	Ludmila Kraskovskâ, Hroby z doby rimskej v Zohore, «Slovenskâ Archeo-
lôgia», t. VII, вып. 1, 1959; стр. 136.
19	Titus К о 1 n i k, Germânske hroby zo starsej doby rimskej, «Slovenskâ Archéo¬
logie», т. VII, вып. T, 1959, стр. 157.
19	Ondrouch, ук. соч., стр. 223—224.
20	Там же, стр. 213 слл.
21	Tacit., Hist., I, 79; Eut., IX, 8; A m m. Marc., XVI, 10, 20.
22	Camille J u 11 i a n, Histoire de la Gaule, P., 1920, т. VII, стр. 161.
22a в статье использован русский перевод Аммиана Марделлина, принадлежащий
Ю. Кулаковскому и А. Сони, Киев, 1906—1908; мы сделали лишь отдельные уточне¬
ния.

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
109
Вначале вторжения варваров носили полуграбительский характер
п сводились к рейдам мелких отрядов, которые переправлялись через
Дунай, устраивали засады и нападения на неукрепленные населенные
пункты и малочисленные римские подразделения. Но постепенно набеги
усиливались, и под ударами варваров оказалась не только Вторая, но
п Первая Паннония (Ашш. Маге., XVII, 13, 28) 23. Таким образом,
борьба развернулась почти по всему Среднему Дунаю на протяжении
750—800 км.
Первоначально защита Дунайских провинций была возложена на
местные силы. Однако положение в Иллирике становилось все более на¬
пряженным. Натиск варваров возрастал. «Зло дошло до тяжких, постоян¬
но повторяющихся бедствий, постигавших целые провинции» (там же).
Широкий размах, который приобрели варварские вторжения, подра¬
зумевает если не полный крах иллирийского лимеса, то во всяком слу¬
чае его прорыв во многих местах. Ряд укреплений и небольших городов
был взят сарматами и квадами 24.
Дальнейшее развитие наступления привело к тому, что римляне,
запершись в крупных городах, прекратили организованное сопротивле¬
ние, и варвары могли беспрепятственно επί πολλής άδειας (Zos., III, 1)
совершать свои опустошительные набеги 25. Протяженность рейдов чрез¬
вычайно возросла. После парализации римской обороны летучие кава¬
лерийские отряды сарматов и их союзников имели полную возможность
за 8—10 дней достичь глубинных районов Далмации и Верхней Мезии.
Однако речь шла не только о разгроме обширных областей империи.
Судя по всему, варвары сделали попытку оторвать от Рима его иллирий¬
ские провинции. По свидетельству Аммиана, persultabat Illirycum furor
hostilis (XVII, 13,27) — «яростный враг рыскал по Иллирику». В наиболее
опасном положении оказались, естественно, области, расположенные у
самого Дуная, В своей речи к солдатам император Констанций говорил
впоследствии: «Мы пришли в Паннонии, чтобы, согласно велению вечного
бога, поддержать то, чему грозила погибель» (XVII, 13, 28). Из последую¬
щего рассказа Аммиана мы узнаем, что на римской территории появились
сарматские селения, на которые и обрушилось с яростью римское войско
после одной неудачной для сарматов битвы. Данные археологии, отно¬
сящиеся к IV в., также свидетельствуют о массовом проникновении сар¬
матов на правый берег Дуная. Даже если принять во внимание, что не¬
мало сарматов осело в Иллирике еще в первой половине IV в. (Origo
Const., 6, 32), то все же несомненно, что массовое проникновение сарма¬
тов за Дунай связано прежде всего с войной 357—359 гг., когда вслед за
воинами на новые земли двинулись и их семьи.
Перед лицом опасной угрозы император был вынужден двинуть в
Иллирик26 крупное войско, и сам стал во главе его (Zos., III, 2; Amm.
Mare., XVI, 10,20). Следуя на Средний Дунай, Констанций укрепил
горные проходы, ведущие в Рецию, а также, возможно, помог рецийским
войскам отразить нападение свевов. Марш на театр военных действий
23	Римская флотилия на Дунае к тому времени, очевидно, уже понесла поражение
пли во всяком случае была сильно дезорганизована.
24	Intercisa, т. II, Budapest, 1957, стр. 537; E. S i m e k, Keltove a Germani у na-
sich zemich, Brno, 1934, стр. 133.
25	О большой добыче, захваченной тогда варварами, свидетельствуют, в частно¬
сти, многочисленные находки монет императора Констанция на территории Чехии и
Словакии «Nalezy minei v cechach, na MoraVe a ve Slezsku», Praha, 1955, стр. 283 сл.
26	Понятие Illiricum, как известно, охватывало большой массив балкайо-дунай-
ских областей. В данйой статье речь идет о ядре иллйрийских провинций, располо-
жейномна Среднем Дунае (обе Паннонии, Валерия, Савия, Верхняя Мезия) и в райо¬
нах Далмации.

110
А. РБМБННИКОВ
и упомянутые оборонительные мероприятия заняли, понятно, немало
времени, и Констанций, покинув Рим 29 мая 357 г. 27 28, по-видимому, при¬
был в Иллирик не раньше конца июля.
К сожалению, наш главный источник Аммиан Марцеллин опускает
описание военных действий на Дунае летом и осенью 357 г. Но поскольку
он отмечает, что римляне разместились на зимовку в Сирмии (XVII,
12, 1), то очевидно, что к зиме 357/358 г. им уже удалось добиться пере¬
лома в ходе войны с варварами. Однако Аммиан, обычно столь ревнивый
к римским успехам, в данном случае даже мельком не упоминает о каких-
то крупных римских победах. Их, по-видимому, и не было, так как зимой
357/358 г. сарматы и квады вновь напали на римские владения, а затем
оказали упорное сопротивление наступающим римлянам, что было бы
невозможно, если бы летом и осенью 357 г. варвары понесли тяжелые
поражения. Правильнее всего будет предположить, что сарматы и квады
после неудачных для них столкновений отступили на свою территорию.
Их поредевшие отряды, лишенные единого командования, не могли ока¬
зать действенного сопротивления превосходящим силам римлян. На
стороне последних было еще и то преимущество, что они опирались на
ряд крепостей и баз, тогда как снабжение и маневр конных отрядов вар¬
варов были крайне затруднены в условиях вражеского контроля над ком¬
муникациями и наступавшей осенней распутицы.
Однако затишье на Дунайском фронте оказалось весьма кратковре¬
менным. С образованием на реке достаточно прочного ледяного покрова
сарматы и квады вновь активизировали свои действия: «пока август спо¬
койно проводил зиму в Сирмии, к нему являлись многочисленные вест¬
ники с удручающими сообщениями о том, что сарматы и квады..., соеди¬
нившись, делают набеги отдельными отрядами на обе Паннонии и Вторую
Мезию» (Amm. Marc., XVII, 12, 1). Нападения варваров были, по-види¬
мому, успешно отражены. В Иллирике к этому времени уже находились
многочисленные римские войска, к тому же в условиях суровой зимы воз¬
можности развертывания военных действий были резко ограничены.
Наступила весна 358 г. За истекшие 8—9 месяцев римляне восста¬
новили положение на Дунае. Но они уже давно усвоили ту истину, что
серьезную передышку можно получить, лишь нанеся удар по территории
самих варваров и подчинив их пограничные племена своему контролю 2В.
Поэтому на Среднем Дунае началась серьезная подготовка к вторжению
в земли сарматов и квадов. Из различных районов империи и особен¬
но из Галлии в Иллирик стягивались лучшие войска (Zos., Ill, 8, 3).
Представляет интерес вопрос о численности римской армии, со¬
средоточенной на Дунае для наступательных военных действий. Ам¬
миан Марцеллин (XVIII, 5, 2) сообщает, что «большая часть военных сил
была размещена в Иллирике». Вместе с тем как у Аммиана, так и у Ли-
бания (оба — современники, осведомленные относительно событий) при¬
водятся данные о численности римских войск в Галлии и частично на
Востоке. По сведениям Аммиана (XVI, 11, 2 и XVI, 12, 2), на галльском
фронте действовали две армии общей численностью в 38 тыс. человек,
по данным Либания (Or., XVIII, 49), они состояли из 45 тысяч, т. е. на
Рейне насчитывалось примерно 40 тыс. солдат и офицеров. Не меньшие
силы находились и на Востоке (Amm. Marc., XVIII, 9, 3) — одну лишь
Амиду защищало семь легионов. Правда, с персами уже с 356 г. шли мир¬
ные переговоры, но обстановка продолжала оставаться очень напряжен¬
27	О. S е е с k, Register der Kaiser und Päpste,, anno 357.
28	I. Müller-Seidel, Die Usurpation Julians..des Abtrünnigen im Lichte
seiner Germanenpolitik, «Historische Zeitschrift», München, t. 180 (1955·), 2, стр.231 —
232.

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
111
ной, и мир с персами могло обеспечить только наличие сильной армии.
Римские соединения дислоцировались также в Британии, Африке и
некоторых других районах.
Таким образом, римские силы вне пределов Иллирика составляли
минимум 80 тысяч человек солдат и офицеров полевой армии. Если пред¬
положить, что сосредоточенные на Среднем Дунае римские войска по своей
численности всего на 20 % превосходили силы армии, размещенные в дру¬
гих частях империи, то и тогда их численность достигала 100 тысяч че¬
ловек. Примерно столько же насчитывали и постоянные гарнизоны Ил¬
лирика. Конечно, в результате краха лимеса, перебежек, дезертирства
местные части должны были сильно поредеть. Но все же, по-видимому,
несколько десятков тысяч человек, своевременно отступивших или укрыв¬
шихся в больших городах и крепостях, теперь влились в состав главных
сил римской армии, предназначенных для контрудара по варварам.
Как явствует из хода военных действий весной и летом 358 г., план
римлян сводился к тому, чтобы бить врага по частям, нанося удары сво¬
бодным сарматам, квадам, лимигантам. Наличие в Иллирике разветвлен¬
ной сети дорог, сильных опорных пунктов и баз 29, помощь Дунайской
флотилии — все это давало возможность быстро перегруппировать силы,
осуществлять их снабжение продуктами и вооружением.
Первый удар предназначался племенам, обитавшим между Дунаем,
и Тиссой (то были прежде всего свободные сарматы). Действуя в этом
направлении, римляне стремились нанести поражение ядру сарматских
племен. Основная масса римских войск, предназначенных для наступле¬
ния за Дунаем, была сосредоточена, несомненно, в районе Сирмия: здесь
находился сам император (Philost., Hist eccl., IV, 10; Amm. Маге., XVIIr
12, 1); в своем описании Аммиан Марцеллин главное внимание уделяет
действиям именно этой части римской армии. Сухопутным войскам, рас¬
положенным в Сирмии и прилегающих местностях Второй Паннонии,
было придано большое количество военных кораблей (Amm. Маге., XVII,
12, 4). Таким образом, главный удар римляне наносили с юга на север,
имея в качестве исходной базы Сирмий — столицу Иллирика 30, важный
узел дорог. Вспомогательный удар наносился с территории Валерии.
Главные силы римлян выступили из Сирмия после весеннего равно¬
денствия 358 г., т. е. около начала апреля. По мосту, наведенному на су¬
дах, римляне успешно переправились на левый, сарматский берег Дуная.
Сарматы, очевидно, не ожидали столь раннего выступления противника
и еще не успели сосредоточить для обороны необходимое количество сил,
к тому же римские войска напали и с фланга, со стороны Валерии. В этих
условиях сарматам ничего иного не оставалось, как поспешно отступать
на север.
Однако довольно скоро силы сарматов начали возрастать. По·
словам Аммиана Марцеллина, варвары «пытались оказать отчаянное со¬
противление» (XVII, 13, 28), он говорит об их «нападениях» и «грозных
попытках сопротивления» (там же). Отступательные бои сарматов про¬
ходили в очень тяжелых условиях. Им приходилось обороняться на двух
фронтах, подвергаясь угрозе римского окружения. Поэтому можно верить
римскому историку, когда он говорит (пусть и с некоторым преувеличе¬
нием) о военных неудачах и тяжелых потерях сарматских племен. Импе¬
раторское войско продолжало продвигаться на север, следуя параллельно
Дунаю (ср. Вулич, ук. соч. стр. 374).
21 Cp. Е. G г е n, Kleinasien und der Ostbalkan in der 'wirtschaftlichen Entwick¬
lung der .römischen Kaiserzeit, Uppsala, 1941, стр. 95, 106.
30	«Историка народа JyTocnaBHje», Београд, 1953, т. I, стр. 49.

112
А. РЕМЕННИКОВ
В конце концов сарматы решились на генеральное сражение. Даль¬
нейшее отступление могло привести к полному опустошению их земель,
вместе с тем на помощь сарматам пришло наконец вспомогательное войско
квадов (Amm. Marc., XVII, 13, 28). План варваров сводился к тому, чтобы
атаковать римлян с нескольких сторон (XVII, 12, 7). Как можно заклю¬
чить из беглых высказываний Аммиана, сарматы и квады сражались
отчаянно, проявив в бою большое мужество. Тем не менее они понесли
тяжелое поражение. «Большинство было перебито, часть, которой уда¬
лось уцелеть, ускользнула по знакомым тропинкам» (XVII, 12, 9). Раз¬
гром варваров в этой решающей битве объясняется тем, что свободные
сарматы были уже сильно ослаблены и деморализованы, помощь же
квадов не могла быть очень значительной, так как им приходилось обес¬
печивать себя от нападений со стороны опорных пунктов противника на
римско-квадской границе.
Описанная выше битва произошла где-то на севере, вблизи владений
квадов, ибо сразу же после одержанной победы римляне, как сообщает
Аммиан, сконцентрировали силы и двинулись на землю восточных квадов
(XVII, 12, 9) 31. Однако воля варваров к продолжению борьбы была уже
подорвана, и несколько племен обратились к римлянам с просьбой о мире.
То были свободные сарматы, их соседи (восточные квады) и некоторые
другие племена, названия которых Аммиан не сообщает.
Поход был прерван. Начались сложные и длительные переговоры,
причем римляне по понятным соображениям стремились к заключению
мира отдельно с каждым племенем. Первый мирный договор был заклю¬
чен со свободными сарматами. Тяжелые поражения, понесенные этим пле¬
менем, сделали его верхушку склонной к далеко идущим уступкам. По
условиям мира сарматы возвращали всех римских пленных, представляли
заложников, а самое главное — становились вассалами империи, дав
обязательство неукоснительно выполнять приказания Констанция (Amm.
Marc., XVII, 12,11).
После этого дипломатического успеха римляне приступили к перего¬
ворам с квадами, трансюгитанами и каким-то сарматским племенем —
все они входили в межплеменное объединение, возглавляемое квадским
вождем Арагарием. Однако это объединение уже переживало распад, и
римлянам удалось заключить с квадами и сарматским племенем сепа¬
ратный мир. О содержании мирного соглашения с квадами ничего не
известно, что же касается сарматов, то они становились клиентами рим¬
лян и выдавали заложников (Amm. Marc., XVII, 12, 15).
Выход из войны свободных сарматов и восточных квадов с их союз¬
никами предопределил капитуляцию остальных племен, проживавших
в близлежащих районах. Со значительной долей риторики Аммиан со¬
общает: «... стали тесниться целыми толпами племена и цари, молившие
снять занесенный над их шеей меч» (там же, XVII, 12, 16). Мир с этими
племенами был заключен на условиях выдачи ими заложников и возвра¬
щения римских пленных. Цикл дипломатических переговоров завершил¬
ся новым соглашением со свободными сарматами.
Это племя некогда господствовало над сарматами-лимигантами. Одна¬
ко лимиганты (их иначе называли сарматами-рабами за их подчиненное
положение) восстали против своих угнетателей, отвоевали свободу и
даже изгнали свободных сарматов из мест их былого обитания. В период
успешных вторжений в римские земли оба племени выступали единодуш¬
31	По мнению К. Пача, во время этого похода римляне продвинулись до устья
р. Нитры. См. Patsch, Die quadisch-jhfeygische Kriegsgemeinschaft, стр. 5.Столь
глубокое проникновение в землю квадов кажется сомнительным, поскольку они бы¬
стро капитулировали и военные действия прекратились.

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
ИЗ
но. Но понесенные поражения привели к обострению межплеменных про¬
тиворечий, оживили старые раздоры. Племенная знать свободных сарма¬
тов, возглавляемая Зизаисом, попросила у римлян помощи и защиты
против своих «обидчиков». Римляне, заинтересованные в разжигании
вражды племен, охотно выступили в качестве «покровителей» свободных
сарматов (Amm. Marc., XVII, 12, 19). Последние в свою очередь еще раз
подтвердили свою верность Риму, а также, судя по последующему раз¬
витию событий, согласились оказать римлянам помощь в борьбе против
лпмигантов. Во главе племени был поставлен Зизаис, сторонник Рима32.
После всех этих дипломатических успехов, закрепивших их военные
достижения, римляне смогли продолжать свой поход вверх по Дунаю,
чтобы вывести из войны западных квадов. Перейдя на свой берег реки,
они совершили переход в Бригецион, первоклассную крепость, распо¬
ложенную у важной переправы через Дунай напротив владений квадов.
Базируясь на Бригеционе, римляне вторглись в квадские земли 33.Однако
силы были слишком неравны; напряжение предшествующей борьбы, не¬
давнее поражение сарматов и пришедших им на помощь квадских отря¬
дов — все это привело к быстрой капитуляции и западных квадов. Квад-
ская знать изъявила покорность римлянам и выдала своих детей в качест¬
ве заложников (там же, XVII, 12, 21).
Трудно сказать, сколько времени заняли события, начавшиеся первым
переходом римлян через Дунай. Но если принять во внимание большие
пространства, на которых развернулась борьба, сопротивление крупных
сил варваров, переговоры, то без преувеличения можно предположить,
что от выступления римлян из Сирмия до капитуляции западных квадов
прошло не менее 2—3 месяцев.
Римские победы над свободными сарматами и квадами в основном уже
предрешили благоприятный для империи исход войны на Среднем Дунае,
пбо главные силы противников Рима были разбиты и пошли на заключе¬
ние мира. Теперь римляне могли сосредоточить свое внимание на борьбе
с сарматами-лимигантами. Эти племена, видимо, представляли для рим¬
лян немалую опасность, так как Аммиан Марцеллин говорит о них с
большой ненавистью (XVII, 13, 1).
Походу на лимигантов предшествовали значительные военные приго¬
товления. Римляне решили не только «покарать» лимигантов, но и пере¬
селить их подальше от римских границ (там же, XVII, 13, 2). Император¬
ским войскам предстояла борьба против двух лимигантских племен, от¬
деленных друг от друга нижним течением Тиссы. Это обстоятельство об¬
легчало разгром противников поодиночке. Римское войоко было вновь
переброшено на юг. Оно сосредоточилось в северо-восточном углу Второй
Паннонии. Эта позиция давала римлянам возможность, опираясь на Сир-
мий, повести наступательные действия против амицензов и вместе с тем
ставила под угрозу вторжения территорию родственных им пицензов.
Однако амицензы были уже сильно ослаблены предшествующей борьбой,
деморализованы поражением их союзников и находились фактически в
состоянии изоляции. Даже пицензы не пришли к ним на помощь. Поэтому
амицензы согласились стать вассалами римлян (Amm. Marc., XVII, 13, 3).
Однако требование римлян переселиться в новые места обитания вы¬
звало их решительный протест. Тогда император Констанций предложил
амицензам явиться на правый берег Дуная в расположение римской
32	A m m. М а г с., XVII, 12, 20; Аврелий Виктор подтверждает это: apud eos
regem dedit (Caes., 42, 21).
33	Бригецион являлся наряду с Карнунтом главной оперативной базой на квад-
ском участке лимеса. Emanuel Sime k, Cechy a Morava za doby rimske, Praha, 1923,
стр. 162.
8 Вестник древней истории, № 3

114
Л. РЕМЕННИКОВ
армии. Он, -видимо, решил или склонить лимигантов к покорности, илв
жестоко расправиться с ними.
Амицензы пришли на переговоры крупным отрядом; они были во¬
оружены. Переговоры шли очень туго. Император убеждал сарматов по¬
кориться, но те колебались й не давали определенного ответа. Наконец,
убедившись в «несговорчивости» варваров, римляне напали на амицензов
(XVII, 13, 8). Сарматы сражались с упорством и героизмом. Но сопротив¬
ление их было сломлено. Последовала жестокая расправа, причем глав¬
ной жертвой солдатских зверств стало мирное население 84.
После разгрома амицензов римляне направились в поход против пи-
цензов. Это было последнее среднедунайское племя, еще продолжавшее
борьбу с Римом. Пицензы, учитывая крайнее неравенство сил, избрали
для обороны партизанские методы ведения войны (Amm. Marc., XVII,
.13, 19). Они рассредоточили свои силы, и римлянам, плохо знакомым с
местностью противника, было бы очень нелегко преследовать их летучие
отряды. Между тем уже близилось холодное время года, а откладывать
кампанию на будущую весну было опасно ввиду напряженного положения
как внутри страны, так и на других фронтах. Поэтому римляне обрати¬
лись за помощью к тайфалам и свободным сарматам. Жажда добычи и
стремление к расширению своих земельных владений обеспечили Риму
поддержку тайфалов; что же касается свободных сарматов, то для них
наступил желанный момент отомстить своим бывшим «рабам» и вернуть
некогда принадлежавшие им территории.
Пицензам были нанесены концентрические удары. Римляне наступали
с территории Верхней Мезии, свободные сарматы — с запада, из-за Тис¬
сы, тайфалы выступали со своих земель, расположенных восточнее Бана-
та, в прилегавшие к ним районы пицензов' (Amm. Marc., XVII, 13, 20).
Последние не смогли, по-видимому, оказать врагам действенного сопро¬
тивления, так как, по словам Аммиана, «свободные сарматы заняли земли,
противолежащие их местожительству» (там же). Римский историк очень
бегло рассказывает о ходе военных действий. Он, однако, отмечает, что для
последовавших вскоре переговоров с римлянами пицензы покинули ук¬
рывавшие их горные высоты (там же, XVII, 13, 22). Из этого можно за¬
ключить, что под натиском врагов пицензы вынуждены были отступить
в труднодоступные горные районы Северо-Западного Баната.
В конце концов, по настоянию собственной знати, пицензы капитули¬
ровали перед Римом. Они «согласились теперь повиноваться распоря¬
жениям и перейти в другие места обитания, спокойные и безопасные, где
не могла тревожить их война и не грозили внутренние раздоры» (там же,
XVII, 13, 23). Племя, таким образом, приняло основное римское требо¬
вание — переселиться в более отдаленные Места.
Аммиан, к сожалению, не указывает района, в котором пицензы посе¬
лились после ухода из Баната, не сообщает он ничего и о том, разделили
ли их изгнание родственные им амицензы. Однако часть лимигантов (во
всяком случае пицензы) ушла, несомненно, на север Венгерской низмен¬
ности (cp. Patsch, Die quadisch-jazygische Kriegsgemeinschait, стр. 5),
поскольку уже в следующем году лимиганты прибыли для переговоров
с императором в район Аквинка (Amm. Marc., XIX, 11, 8). Часть свобод¬
ных сарматов в свою очередь переместилась в Банат, поскольку в 370-егг,
объектом их нападения стала провинция Верхняя Мезия (там же,
XXXIX, 6, 15).
После капитуляции пицензов военные действия на Дунае прекрати¬
лись. Римская армия с триумфом вернулась в Паннонию 36. Поскольку 34 3534	Аммиан (XVII, 13, 12—18) дает яркие картины этих зверств.
35	A m m. М а г с., XVII, 13, 33; J u 1 i а n, Ер. ad Athen., 279 D.

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
115
речь шла о размещении на зимние квартиры, то, по-видимому, уже на¬
ступила поздняя осень 358 г. Казалось, что теперь на Дунае на долгое
время обеспечены мир и. спокойствие. Однако император Констанций не
спешил уходить из Сирмия, хотя на Востоке вновь развернулись военные
действия, а в самом Риме происходили волнения. Существенную роль
в этой задержке сыграла, конечно, наступившая зима. Но наряду с этим
была и другая, более важная причина — боязнь новых осложнений йа
Дунае (там же, XIX, 11, 1).
Эти осложнения не заставили себя долго ждать. Констанция, пребы¬
вавшего в Сирмии, вскоре известили, что лимиганты оставили отведенные
им места и заняли пограничную с империей область (там же). Аммиан
Марцеллин объясняет это перемещение сарматов их желанием снова на¬
пасть на империю (XIX, 11, 4). Разумеется, появление лимигантов вбли¬
зи римских границ создавало вновь реальную угрозу их вторжения, осо¬
бенно если учесть уже начавшуюся переброску римских войск с запада
на восток. В новых местах обитания лимиганты, ослабленные римля¬
нами, несомненно, испытали большие трудности, и, возможно, прежде
всего голод и нужда в зимних пастбищах заставили их приблизиться
к Дунаю (зима 358/359 г.).
Появление лимигантов крайне обеспокоило римлян. Развернулись
большие военные приготовления; римские войска сосредоточились в
провинции Валерии, сюда прибыл из Сирмия и сам император (Анин.
Marc., XIX, 11,4). К лимигантам были отправлены послы. Перед лицом
римской армии, - готовой возобновить войну, сарматы обещали полную
покорность и просили только допустить их к императору, чтобы изло¬
жить ему свои жалобы и пожелания (XIX, 11, 6). Император согласился
принять лимигантов на римском берегу. В апреле 359 г. он прибыл в
Аквинк 36, где и произошла встреча, превратившаяся в кровавую резню.
Большое количество вооруженных лимигантов переправилось на
правый берег Дуная. Император, стоя на высоком трибунале, обратился
к ним с речью. Но тут один из сарматов издал боевой клич и толпы сар¬
матов, подняв боевое знамя, обрушились на императора и его окруже¬
ние (XIX, 11, 10). Однако на помощь Констанцию устремилось распо¬
ложенное поблизости римское войско. Крайнее неравенство сил привело
к тому, что сопротивление лимигантов было быстро сломлено и битва вы¬
лилась в беспощадное избиение варваров (XIX, И, 14).
Трудно сказать, чем был вызван этот взрыв, принесший гибель тыся¬
чам сарматов. Аммиан Марцеллин склонен видеть в нападении варваров
на императора выполнение какого-то заранее продуманного плана. Одна¬
ко это маловероятно. Лимиганты, чрезвычайно ослабленные предшествую¬
щей борьбой, уже согласились на римские условия, и вряд ли они пошли
бы сознательно на неминуемую гибель, грозившую им при столкновении
с превосходящими силами римлян. Скорее всего, они бросились в битву
в стихийном порыве охватившего их отчаяния и негодования, увидев
в непосредственной близости от себя главного виновника своих бедствий
(cp. Patsch, Die quadisch-jazygische Kriegsgemeinschaft, стр. 5).
Таким образом, война 357—359 гг. окончилась тяжелым поражением
варваров Среднего Дуная. Хотя резервы Рима иссякли, у него все же еще
36	Аммиан здесь явно ошибочно говорит об Ациминке, расположенном во Вто¬
рой Паннонни, тогда как, по его же словам, опасности подверглась Валерия, куда и
направился император с армией. Но в Валерии находился именно Аквинк, узел воен¬
ных дорог и оплот римлян в борьбе против сарматов (W. Tomaschek, Aquiticum,
RE, т. I, стб. 333). Римские укрепления в районе Аквинка были в свое время возведе¬
ны даже на территории варваров. Th. Р е к а г у, Aquincum, «Das Altertum», т. 3
(1957), II, стр. 115.
8*

1.16
А. РЕМЕННИКОВ
нашлись значительные силы для активных действий; мобильная армия
империи в середине IV в. по организации и вооружению стояла выше вар¬
варов, что и дало римлянам возможность совершить на территорию про¬
тивника целый ряд смелых вторжений. Существенную роль в поражении
варваров сыграли непрочность их коалиции и обострение межплеменных
противоречий, последовавшее в результате военных неудач. Римские до¬
стижения в войне 357—359 гг. в известной степени обусловила и непо¬
следовательная позиция квадо-сарматской знати. Варварская верхушка
с неохотой шла на огромные материальные жертвы, которых требовала
борьба на собственной территории; часть знати была довольно тесно
связана с империей и после первых же поражений варваров активно
выступила с проримских позиций.
Военные события 350-х годов занимают важное место в истории вар¬
варских вторжений в Римскую империю. После длительного периода
мира вновь развернулся мощный натиск придунайских племен — искон¬
ных врагов империи. Отряды варваров опустошили огромные террито¬
рии Иллирика, нанесли сокрушительный удар по римскому Дунайскому
лимесу. Своей борьбой сарматы и квады сковали на два года главные силы
римской армии. Они помогли устоять прирейнским германцам; именно
сосредоточение римской армии на Дунае повело к возобновлению персид¬
ской войны и к большим успехам персидской армии 37.
Положение на Среднем Дунае в 360-х годах источниками освещается очень
плохо. Однако несомненно, что дальнейший рост социальных движения
в империи и особенно активное участие народных масс Подунавья в
37	A. Christensen, L’Iran sous les Sassanides, Copenhague, 1944, стр. 238·

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
117
восстании Прокопия 38 39 создавали благоприятные условия для возоб¬
новления борьбы сарматов и кпадов. Их вдохновляла и дальнейшая акти¬
визация племен на Рейне, в Германии, Африке. Напряженное поло¬
жение на Дунае сложилось уже в период правления императора Юлиана
(361—363 гг.) зэ. После смерти Юлиана натиск варваров на всех границах
Римской империи резко усилился. Аммиан Марцеллин, характеризуя
сложившуюся тогда обстановку, писал: «В это время во всем римском мире,
как по боевому сигналу труб, поднялись самые свирепые народы и стали
переходить ближайшие к ним границы. Галлию и Рецию одновременно
грабили аламанны; сарматы и квады — обе Паннонии; пикты, саксы,
скотты и аттакотты терзали непрерывными бедствиями Британию. Австо-
рианы и другие маврские племена сильнее обычного тревожили Африку.
Фракию грабили разбойничьи шайки готов» (Amm. Marc., XXVI, 4, 5).
Таким образом, в 360-х годах сарматы и квады вновь напали на придунай-
ские провинции.Судя по замечанию Либания(Ог., XVI 11,260), то была целая
волна кавалерийских набегов. Об обострении обстановки на Среднем
Дунае свидетельствует и усиление там фортификационной деятельности,
падающее на середину 360-х годов 40. Однако поскольку авторы, касаясь
дунайских дел, ограничиваются лишь беглыми упоминаниями, можно
предположить, что новые нападения сарматов и квадов все же не достиг¬
ли размаха вторжений 350-х годов и постепенно пошли на убыль.
В начале 370-х годов положение Римской империи стало еще более
критическим. На Рейне продолжалась упорная борьба с германскими пле¬
менами, опустошавшими Галлию. Усилилась угроза и на Востоке, где
развернулось большое наступление персов 41. В этих условиях римское
командование прилагало большие усилия к тому, чтобы справиться с об¬
становкой. На наиболее опасные участки перебрасывались дополнитель¬
ные силы, развернулось энергичное сооружение пограничных укреплений.
Предметом особых забот римлян стал среднедунайский лимес. Здесь ре¬
монтировались старые укрепления, возводились новые, причем римское
командование вновь делало попытки создать укрепленные пункты на
территории самих варваров 42. Одно из таких укреплений римляне стали
возводить в земле квадов. Это, естественно, вызвало большое недовольст¬
во варваров (Amm. Marc., XXIX, 6, 2). Несмотря на жалобу последних
самому императору Валентиниану, было решено ускорить строительство,
для чего в Валерию был направлен некто Марцеллиан, молодой и само¬
надеянный человек (там же, XXIX, 6, 4). Его деятельность и дала толчок
к взрыву. Марцеллиан возобновил постройку укрепления, не взирая
пп па какие просьбы царя квадов Габиния. Мало того, он пригласил к
свое Габиния на обед и предательски его убил, рассчитывая, очевидно,
запугать варваров. Однако эффект от этого злодеяния оказался ро¬
ковым для римлян. «Слух об этом преступном деянии,— рассказывает
Марцеллин,— распространился повсеместно и ожесточил как квадов,
гак и соседние племена» (XXIX, 6, 6). Между тем в это время происходи¬
ло восстание в Африке и значительные силы из Паннонии и Мезии были
направлены на его подавление. Данное обстоятельство, как на это указы¬
38	Г. Л. Курбатов, Восстание Прокопия (365—366), ВВ, XIV (1958),
стр. 19 сл.
39	S t e i n, Sarmaticus, RE, Dessau, ILS, III, 8945.
40	Sandor S о p го n i, Adatok a valentinianuskori belyegesteglak jdôrendjebez,
•Archaeologiai Ërtesitô'», t. 85, № 1, стр. 52; слл.; CIL, III, 3653, 5670, 10596.
41	CMH, t. I, 1924, стр. 225.
42	О предмостных укреплениях римлян на квадской земле см. Jan Filip, Pra-
vëké Ceskoslovensko, Praha, 1948, стр; 292. Bedrich S v о b о d a, Über das Nachleben
der römischen Kultur im mittleren Donaubecken, Limes Romanus Konferenz Nitra,
Bratislava, 1959, стр. 108 сл.

118
А. РЕМЕННИКОВ
вает Зосим (IV, 16), и создало предпосылки для квадо-сарматского втор¬
жения в Иллирик.
Поздним летом 374 г. отряды сарматов и квадов перешли римскую
границу. Время для нападения было выбрано очень удачно. Римские
гарнизоны в Иллирике были сильно ослаблены; в придунайских провин¬
циях не ожидали нападения, и массы сельского населения находились в
поле, собирая урожай (Amm. Marc., XXIX, 6, 6). Натиск был произведен
крупными силами, причем Аммиан Марцеллин подчеркивает дружное
взаимодействие сарматов и квадов (там же). Под ударами варваров, ви¬
димо, сразу же пали многие сторожевые башни и мелкие укрепления.
Однако наличие на римском берегу сильных крепостей и больших городов
могло привести к резкому ослаблению натиска варваров. Но, как отме¬
чает Зосим (IV, 16), местные формирования не имели никакого желания
оборонять города, мало того, многие солдаты выступили как союзники
варваров и, по словам Зосима, «досаждали местностям, расположенным
еще далее от реки, не менее, чем варвары» ( τοϊς ένδοτέρω του ποταμού το'ποις
ονχ ήττον ή οΐ βάρβαροι παρενοχλούντων). Поддержка со стороны местных
войск, несомненно, стала важнейшей основой последующих успехов сарма¬
тов и квадов.
Римская верхушка (в том числе высшие офицеры) была охвачена пани¬
кой. Представители знати разбегались 43; в плен к варварам едва не по¬
дала дочь императора Констанция, направлявшаяся на бракосочетание
с Грацианом. По мнению Пача 44, объектом квадо-сарматских вторжений
на этом начальном этапе стали лишь Вторая Паннония и Верхняя Мезия.
Однако из описаний Аммиана Марцеллина и Зосима (IV, 16) скорее яв¬
ствует, что нападения сразу же приняли повсеместный характер (ср.
также Themist. Or., XIV, 182 с). Этим, в частности, объясняется паника,
одватцвшая римлян, и дезорганизация римской обороны. Но несомнен¬
но, что Пацнония и Мезия стали главными направлениями наступления
варваров, поскольку именно отсюда были взяты войска для переброски
в. Африку.
Гдавнуго силу сарматов и квадов составляла кавалерия, и, судя по
высказываниям Аммиана, стремительные кавалерийские рейды стали
основной формой их борьбы с Римом. Постепенно круг набегов все более
расширялся. Вдохновленные успехом и богатой добычей, в войну втягива¬
лись новые массы варваров. Районы вторжений подвергались сокруши¬
тельному разгрому. «Квады с сарматами... уводили в плен мужчин и жен¬
щин, угоняли скот, злобно радуясь грудам пепла сожженных селений,
страданиям убитых жителей, которых истребляли без всякой пощады,
нападая на них врасплох» (Amm. Marc., XXIX, 6, 8).
Огромный фронт разделился на два направления: Паннонско-Вале-
рийское и Мезийское. В Валерии и обеих Паннониях варвары решитель¬
но теснили римлян. Эквиций, главнокомандующий в Иллирике, был вы¬
нужден отступить в глубь Валерии. Римляне, видимо, стремились закрыть
дорогу в Италию, удержать за собой глубинные районы Иллирика, как
базу для контрнаступления. Отход Эквиция повел, конечно, к дальней¬
шему развалу лимеса, однако крупные города на Дунае продолжали удер¬
живаться римлянами.
Варвары, одержав значительные успехи, уже ставили перед собой
более крупные задачи, направленные на овладение опорными пунктами
римлян и истребление резервов противника. Острие их наступления на¬
43	Монетная находка из Jabing’a, датируемая 374 г., связана, очевидно, с этим по¬
спешным бегством; cp. Vaientinianus, RE, стб. 2185.
44	Patsch, Die quadisch-jazygische Kriegsgemeinschaft, стр. 15.

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
119
правилось на Сирмий 45, уже с давних пор являвшийся главной базой
римлян при их вторжениях в сарматские земли 46. Между тем в Сирмии
также царила паника; и находившийся там глава гражданского управле¬
ния Иллирика Секст Петроний Проб уже собирался бежать из города.
Лишь вмешательство представителей местной верхушки заставило его
отказаться от своего намерения и принять меры к защите Сирмия (Ашш.
Marc., XXIX, 6, 11). Оборонительные сооружения Сирмия спешно ремон¬
тировались, с ближайшего поста в город вызвали когорту стрелков.
Принятые меры и отсутствие у варваров достаточно сильной осадной
техники заставили их оставить план взятия города, тем более что их силь¬
но стесняла добыча (там же, XXIX, 6,12). Обойдя Сирмий, Сарматы напра¬
вились на север, по направлению к Валерии. Этот марш варваров обычно
объясняют тем, что они стремились расправиться с Эквицием, одним из"
виновников гибели Габиния. Этот мотив, конечно, имел некоторое значе¬
ние. Однако главной целью поворота на север против Эквиция было, не¬
сомненно, стремление помешать римлянам укрепиться и собраться с си¬
лами. Вместе с тем движение крупного сарматского отряда в тылу паннон-
ско-валерийского лимеса вело к дальнейшей дезорганизации его обо¬
роны.
Чтобы прикрыть глубинные районы Иллирика и предотвратить обход
полуразрушенного лимеса значительными сарматскими силами, римляне
направили против варваров два легиона, которые Аммиан именует Пан-
нонским и Мезийским 47. Это был довольно крупный отряд пехоты. Ядро
сарматского войска, несомненно, состояло из конницы, о чем свидетельст¬
вует стремительность их действий, сила удара, хорошая осведомленность
о противнике (Amm. Marc., XXIX, 6, 14). Трудно судить о соотношении
сил сторон, однако уверенность римлян в победе даже силами одного
легиона (XXIX, 6, 13) свидетельствует о том, что не может быть и речи
о каком-то значительном численном перевесе варваров над римлянами.
По истечении некоторого времени противники сблизились. Б самый
канун сражения римские легионы вступили в соперничество, стремясь
поодиночке атаковать варваров (XXIX, 6, 13). О происшедшем вскоре
бое Аммиан сообщает следующее: «...проницательные сарматы, не ожидая
обычного сигнала к битве, напали сначала на Мезийский легион и, пока
солдаты среди смятения мешкотно брались за оружие, многих убили.
С возросшей смелостью они прорвали боевую линию Паннонского легиона
и, раздробив силы отряда, вторичным ударом едва не истребили всех;
лишь немногих спасло от смерти поспешное бегство» (XXIX, 6, 14).
На основании этого описания ход боя может быть реконструирован
следующим образом. Легионы двигались на варваров, следуя на некото¬
ром расстоянии друг от друга, причем впереди шел Мезийский легион.
Торопясь быстрее вступить в бой с противником, римские части, по-ви-
димому, не уделили серьезного внимания разведке и боевому обеспечению
марша. Поэтому появление сарматского отряда оказалось неожиданным
для римлян; в рядах Мезийского легиона вспыхнула паника. Сарматы,
видя это, с хода атаковали римлян и разгромили мезийцев, даже не успев¬
ших встать в боевой порядок. Гибель легиона, однако, позволила паннонцам
выиграть время и построиться в боевую линию. Это, по всей вероятности,
46	Что ставило, в частности, под угрозу важнейшую военную дорогу вдоль Дуная,
см. Patsch, Die quadisch-jazygische Kriegsgemeinschaft, стр. 19.
46	SHA, vita Maximini duo, XIII, 3; Herod., VII, 2.
47	Мезийским легионом был, возможно, один из двух легионов (IIII Flavia или
VII Claudia), постоянно находившихся в Верхней Мезии. С'м. Е. Ritterling,
Legio, RE, т. XII, стб. 1366.

120
А. РЕМЕННИКОВ
заставило и сарматов произвести некоторые перестроения, чтобы создать
кулак, способный прорвать строй противника.
Следующий этап сражения начался с атаки сарматского отряда на
Паннонский легион. Моральный уровень последнего был подорван по¬
ражением мезийцев, сарматы, напротив, были воодушевлены своим успе¬
хом. Их удар против немногочисленных рядов Паннонского легиона ока¬
зался неотразимым 4S. Боевой порядок паннонцев был прорван, силы
раздроблены. Последующим ударом сарматы завершили свою победу.
Заключительный этап боя свелся к бегству уцелевших римских солдат
и их преследованию победоносным врагом.
Таким образом, в этом встречном бою римляне потерпели решительное
поражение. Главной причиной такого, исхода была раздробленность их
сил, возникшая из-за упадка дисциплины и недооценки противника.
Роковую для римлян роль сыграло и отсутствие у них в этом бою кава¬
лерии, способной противостоять сарматской коннице. Что же касается
сарматов, то они продемонстрировали дальнейшее развитие своего боево¬
го мастерства * * 48 49 *. Верно оценив обстановку, варвары действовали с боль¬
шой решительностью, смело наступали на противника, хорошо маневри¬
ровали на поле боя.
Поражение римлян резко ухудшило их военное положение. Активность
римлян в Иллирике была надолго парализована, и легионы, принужден¬
ные отсиживаться в больших городах, не могли воспрепятствовать еще
более широкому опустошению сельских местностей (Zos., IV, 16). На
лимесе, по-видимому, держались лишь самые значительные крепости,
такие, как Карнунт, Бригецион, но в целом граница была открыта- для
вторжений новых квадо-сарматских отрядов. Протяженность их рейдов
значительно возросла, и глубинные районы Иллирика стали ареной войны
и грабежа.
Иной характер носили военные действия в Верхней Мезии. Свободные
сарматы совершили на территорию этой важнейшей житницы Рима 69
ряд сильных вторжений. Однако римская оборона оказалась здесь го¬
раздо более стойкой. Произошли многочисленные столкновения, и, не¬
смотря на свою храбрость, сарматы несли поражения (Themist., Or., XIV,
182 с) и каждый раз были вынуждены отступать на свою территорию
(Âmm. Marc., XXIX, 6, 15). Неудачи значительно ослабили наступатель¬
ный порыв варваров, но их отряды все же продолжали нападать на римские
границы. Однако и эти попытки не увенчались успехом; римляне прочно
удерживали линию Мезийского лимеса.
Сарматские неудачи в Мезии объясняются тем, что римляне обороняли
здесь сравнительно узкий и хорошо укрепленный участок фронта 51.
Гористый и лесистый характер Верхней Мезии затруднял действия сар¬
матской конницы, и, видимо, не случайно упоминает Аммиан о страхе вар¬
варов перед римскими засадами в глуши лесов (XXIX, 6, 16). Немало¬
важную роль сыграло и то обстоятельство, что римские войска в Верхней
Мезии возглавил талантливый и энергичный полководец—будущий импе¬
ратор Феодосий (Amm. Marc., XXIX, 6, 15).
В конце концов здесь начались римско-сарматские переговоры, ко¬
торые и привели к заключению мира между римлянами и сарматами
48	О силе натиска кавалерии сарматского типа см. Fr. А 11 h е i ш, Niedergang-
der alten Welt, Fr. am Main, 1952, т. I, стр. 24.
48 В. Д.· Блаватский (Очерки военного дела а античных государствах Се¬
верного Причерноморья, М., 1954, стр. 114 слл.) убедительно.показывает рост боевой
мощи сарматских племен, в первые века н. э;
, 60 М. Г р б и б, Централна Срби)а у римеко доба, Београд, 1956, стр. 31,
- w D. Tudor, Gamizoane 'Romane pe maluFbänä tean al · Dunärii în secolHÎ' IV e. n«.
SCIV, 1958, IX, № 2, стр. 373 сл.	· ■

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ С РИМОМ
121
Баната. Аммиан Марцеллин не сообщает, когда именно был заключен
мир. Однако, повествуя о том, что сарматы охотно выполнили его условия,
он говорит: «И тем более охватил их страх, что для охраны Иллирика
прибыли большие силы галльской армии» (XXIX, 6, 16). Известно, что
эти передвижения римских войск произошли весной 375 года. Таким об¬
разом, к этому времени мир уже был заключен. Трудно сказать что-
либо об условиях мирного договора, но поскольку римляне ограничи¬
лись пассивной обороной, даже не вступив на территорию противника,
то можно предположить, что условия мира вряд ли были чрезмерно тяже¬
лы для свободных сарматов Баната52.
В период вторжений варваров на территорию Иллирика крупные силы
римской армии во главе с императором Валентинианом находились в
Галлии 63. Узнав о событиях на Среднем Дунае, Валентиниан решил было¬
немедленно двинуться в иллирийские провинции. Однако стояла уже
поздняя осень, и под воздействием его приближенных поход был отло¬
жен до весны (Amm. Маге., XXX, 3,3). Наступившие холода делали
очень затруднительным как передвижение, так и снабжение армии. Серь¬
езные опасения римлян вызывала и возможность нового нападения ала-
маннов.
Весной 375 г. (как считают, не ранее 9 апреля)53 54 император, заклю¬
чив мир с аламаннами, выступил с войском из Трира и направился на
Средний Дунай. Походу в Иллирик предшествовала основательная под¬
готовка; с императором шло многочисленное войско (Socr., IV, 31; Soz.,
VI, 36). По несколько риторическому свидетельству Созомена, сарматы
ingentem numerum copiarum ас apparatus magnitudinem comperissent —
«узнали о громадной численности войск и широком размахе (военных)
приготовлений». Когда императорская армия приближалась к Карнун-
ту, ее встретило сарматское посольство. Это была, конечно, делегация сар¬
матов, обитавших между Дунаем и Тиссой, так как со свободными сар¬
матами Баната уже был заключен мир. Поражение свободных сарматов
в Верхней Мезии сильно обескуражило их соплеменников. Бои, напря¬
женные и длительные марши ослабили также и силы сарматов,
нападавших на обе Паннонии и Валерию сразу. К тому же огромные по¬
тери 357—359 гг. нанесли их резервам непоправимый урон. Зимой 374—
375 г. и ранней весной 375 г. нападения сарматов, по-видимому, пошли
на убыль, а прибытие в Иллирик главных сил римской армии оконча¬
тельно склонило их в сторону мира.
Сведения о состоявшихся переговорах слишком скудны, чтобы судить
об их результатах. Во всяком случае было достигнуто перемирие, причем
в основу будущего мирного договора клалась уплата сарматами денежной
контрибуции. После завершения предварительных переговоров импера¬
тор возобновил марш и прибыл в Карнунт.
После выхода из войны всех сарматских племен римляне могли сосре¬
доточить свои силы для борьбы против квадов. План римлян сводился
к тому, чтобы напасть на противника с двух сторон: из Карнунта и Аквин-
ка (ср. Patsch, Die quadisch-jazygischo Kriegsgemeinschait, стр. 24).
Первый удар по квадам был нанесен из Кариунга, откуда в земли варваров
вторгся полководец Меробавд с отрядом пехоты (Amm. Mare., XXX, 5,
13). Сам Валентиниан с главными силами, ядро которых, по-видимому,
составляла кавалерия (ср. Patsch, там же), быстро двинулся в Аквиик. Здесь
53	Patsch (Die quadisch-jazygischo Kriegsgemeinschait, стр. 22) считает без
должных к тому оснований, что они стали федератами.
53	Его штаб-квартирой был Трир. CTh, IV, 17, 1.
54	О. S e е с k, Zur Chronologie und Quellenkritik des Ammianus Marcellinus,
«Hermes», t. XLI (1906), стр. 526.

122
А. РЕМЕННИКОВ
при помощи многочисленных судов был наведен мост, по которому рим¬
ская армия, переправившись на левый берег Дуная, двинулась на север
против квадов.
Квады были захвачены врасплох появлением императорского войска,
так как их внимание отвлек Меробавд, да и Аквинк прилегал непосред¬
ственно к сарматским землям, а не к владениям квадов, и последние, воз¬
можно, считали, что задача римлян сводится прежде всего к опустошению
земель их бывших союзников. Продвижение римлян шло успешно, квады,
так и не оказав им организованного сопротивления, укрылись в глубине
гор. Аммиан сообщает, что, опустошив земли квадов, император вернул¬
ся назад, не потеряв из своей армии ни одного человека (XXX, 5, 14).
Это, конечно, преувеличение, но несомненно, что потери римлян в этом
походе были невелики.
Описанный выше поход при его удачном исходе был все же по сущест¬
ву довольно скоротечным рейдом, ибо император даже не сделал попытки
преследовать квадов в глубине их владений. Аммиан отмечает, что в
Аквинке, куда возвратились римляне, их «захватила быстро наступившая
осень» (там же). Это и было главной причиной поспешного отхода римлян
на свою территорию. Вместе с тем Валентиниан значительно переоценил
свои успехи, так как вскоре после возвращения из рейда он уже планиро¬
вал перемещение войск в Галлию (Ашш. Marc., XXX, 5, 17). Пробыв не¬
которое время в Аквинке, Валентиниан затем направился в Саварию,
избранную им под зимние квартиры. Этот город, не представляя сильной
крепости, тем не менее был достаточно велик для размещения значитель¬
ных масс войска и занимал выгодное стратегическое положение. Однако
в Саварии император находился недолго. Невзирая на позднее время года
и усталость войск, он быстрым маршем вновь двинулся к Дунаю и прибыл
в Бригецион (XXX, 5, 15). Эта перегруппировка римской армии была
вызвана намерением, опираясь на Бригецион Б6, совершить новое втор¬
жение в землю квадов.
Смысл этих действий убедительно объяснен Пачем: римляне, недо¬
оценив силы противника, слишком рано покинули территорию восточных
квадов и не оказали поддержки Меробавду, который, по-видимому, на¬
толкнулся на упорное сопротивление. Но напряженное положение,
как кажется, сложилось и на некоторых других участках дунайской гра¬
ницы, так как, следуя в Бригецион, Валентиниан усиливал гарнизоны
придунайских крепостей и фортов (Amm. Marc., XXX, 5, 15).
При появлении в Бригеционе главных сил римской армии, квады,
лишенные союзников и сильно истощенные предшествующей борьбой,
обратились к римлянам с просьбой о мире. Нехватка продовольствия,
распутица (Amm. Marc., XXX, 6, 2), а в еще большей степени эпиде¬
мия чумы (там же, 6, 4) сделали и для римлян крайне затруднительным
продолжение войны. Они охотно приняли квадских послов. Завязавшие-
■ся переговоры носили очень напряженный характер 5в. В ходе их импера¬
тор Валентиниан пришел в страшную ярость и, потрясенный, скончался
почти на глазах у варваров (ноябрь 375 г.). Смерть императора прервала
переговоры, продолжение военных действий стало также невозможным.
Наведенный через Дунай мост был разобран, Меробавда поспешно ото¬
звали на римскую территорию (Amm. Marc., XXX, 10, 2).
Войны 350—370 гг. имели большое историческое значение. Вторжения, 55 * * *55	Возможно, в связи с этим здесь и были произведены небольшие строительные
работы. См. L. Barcdczi, Brigetio, Budapest, 1951, стр. 16.
и A m m. М а г с., XXX, 6, 2—3; S о с г., IV, 31; S о z., VI, 36. Сократ и Со¬
ломен ошибочно говорят здесь о сарматах.

БОРЬБА ПЛЕМЕН СРЕДНЕГО ДУНАЯ'С РИМОМ
123
варваров Среднего Дуная серьезно подорвали экономику Иллирика 57,;
нанесли огромный невосполнимый урон населению сельских местностей,
поставлявших лучшие кадры для римской императорской армии * 88. Средне¬
дунайский лимес и система глубинной обороны оказались в значитель¬
ной степени парализованными. Постоянные гарнизоны Иллирика понесли
огромные потери, революционные настроения в их среде резко усилились.
Таким образом, главная, иллирийская база римлян, служившая одновре¬
менно тылом нижнедунайского фронта и плацдармом на подступах к Ита¬
лии, была подорвана в самый канун решительной борьбы 378—410 гг.
Квадо-сарматские вторжения содействовали активизации варваров на
Нижнем Дунае, они облегчали борьбу западных германцев и персов, край¬
не осложняя и ухудшая общее военное положение империи. Нападения
сарматов и их союзников неоднократно притягивали к иллирийской гра¬
нице главные силы римской армии, и жестокая борьба на огромном фронте
содействовала постепенному истощению ее кадров.
Войны с Римом потребовали и от варваров Среднего Дуная крупных
человеческих жертв и больших материальных потерь. Однако у варваров,
хотя и замедленным темпом, продолжало развиваться производство и во
2-й половине IV в. Взамен утраченных торговых связей укрепились но¬
вые; так, росла торговля с германскими областями 69. Ожесточенная
борьба с Римом ускоряла у варваров процесс социальной дифференциа¬
ции; в руках знати скопились большие богатства.
Главной ударной силой рассмотренных выше войн были сарматские
племена. Аммиан поэтому при описании вторжений говорит преимущест¬
венно о сарматах, об их «полчищах» (XXIX, 6, 15), тогда как квады для
него народ «теперь вовсе не страшный». Другие авторы: Созомен (VI, 36),
Сократ (IV, 31), Фемистий (Ог, IV, 57а), касаясь событий 350—370 гг.,
также повествуют исключительно лишь о борьбе с сарматами. Ведущая
роль сарматов сказалась прежде всего в том, что их фронт охватывал при¬
мерно 2/3 всего среднедунайского лимеса. Во время войны 357—359 гг.
римляне были вынуждены провести против них четыре похода, дать три
крупных сражения. Повторное выступление лимигантов зимой 358—
359 г. почти на год задержало на Дунае главные силы римской армии.
В жестокой борьбе с Римом племена Среднего Дуная не только нанесли
ему огромный урон. Вопреки всем усилиям римлян они сумели отстоять
свою независимость. Правда, варварам Среднего Дуная не удалось до¬
биться решительных результатов; не им достались и плоды пришедшей,
наконец, победы варваров над Римом. Тем не менее сарматы и их союзни¬
ки внесли большой вклад в дело сокрушения Римской империи, выступив
как авангард великого переселения народов.
57 L i Ъ а п., Ог., XXIV, 12.06 инфляции в Паннонии IV в. см. Е. B.Thomas,
Über die römische Provinz Pannonien, «Das Altertum», t. 2 (1956), вып. 2, стр. 118.
68 E. M. Штаерман, Этнический и социальный состав римского войска на
Дунае, ВДИ, 1946, № 3, стр. 256 слл.
88 Vojtech Ondrouch, К hospodärsko-kulturnym stykom Slovenska v dobe
rimskeho panstwa v podunajsku, «Historicky casopis», т. II, 1954, № 2, стр. 250.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
К 10-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ Н. А. МАШКИНА
15 сентября 1960 г. исполняется десять лет со дня смерти Николая Александро¬
вича Машкина. №.. А. Машкин скоропостижно скончался в возрасте пятидесяти1 лет
в расцвете творческих сил, полный кипучей энергии и творческих замыслов.. Полно¬
стью отдаваться любимому делу — занятиям античной историей — ему довелось
в*общеМ йедолго, с момента постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 г.
о преподавании гражданской истории, восстанавливавшего историю как науку. Но и за1
шестнадцать прожитых им затем лет он успел сделать для советской науки об антич¬
ности удивительно много. Деятельность его была чрезвычайно многосторонней;
Н. А. Машкин широко известен в нашей стране и за рубежом как крупный учений,,
историк-марксист, автор и редактор многочисленных исследований по античной исто¬
рии. Вместе с тем-он был опытным, талантливым педагогом и вел большую научно¬
организаторскую работу.
Научные интересы Н. А. Машкина лежали прежде всего в области римской исто¬
рии..Он много работал над изучением-общих вопросов истории Рима, над созданием
общйх курсов и занимался в то же время исследованием отдельных проблем и частных
вопросов1.
В 1938 г. совместно е В. С, Сергеевым Н. А. Машкин разработал и опубликовал
материалы, касавшиеся древнего Рима, в связи с обсуждением схемы издания «Исто¬
рии древнего мира», а в 1939 г. вышло из печати его краткое пособие к университетскому
курсу «Историй древнего мира», переведенное впоследствии на армянский язык. Осо¬
бое йесто-в ряду этих работ принадлежит «Истории1 древнего Рима»— книге, допущен¬
ной Министерством высшего образования СССР в качестве учебника для исторических
факультетов государственных университетов и педагогических институтов, выдержав¬
шей четыре переиздания (1947,1948, 1949 и 1950 гг.). Сокращенное и несколько перера¬
ботанное, с учетом новых данных' науки, издание этого учебника вышло под редакцией
А. Г. Бокщанина в 1956 г. и остается поныне лучшим учебным пособием для студентов-,
изучающих историю древнего Рима. В книге последовательно излагается ход разви¬
тия Рима — от первых поселений па месте будущего мирового города до падения Рим¬
ской империи — и дается его объяснение с позиций марксистско-ленинской методо¬
логии. Н. А. Машкин показывает, что все явления общественной, политической и куль¬
турной жизни Рима имели своей подосновой рабовладельческий способ производства.
Красной нитью проходит в книге мысль о том, что подлинными творцами истории яв¬
ляются народные массы, и притом не только одного Рима,но всей Италии и всего Сре¬
диземноморского мира, что движение общества вперед происходит в борьбе классов.
Разработка вопроса о социально-политических движениях представляет собой безу¬
словную удачу автора. Однако Н. А. Машкин не ограничивается очерком социально-
экономического и политического развития римского общества, но сообщает также све¬
дения по истории культуры, тесно увязывая развитие культуры с развитием обще¬
ства« подчеркивая ее самостоятельное значение. Очень удачно разработан, сложный во¬
прос происхождения христианства и закономерности превращения его в мировую ре¬
лигию. Всё это значительно увеличивает научную ценность книги.
Достоинство учебника составляет не только строго научное освещение проблем,
но и введение таких разделов, которых не содержал ни один советский учебник
по древнему Риму,— источниковедческого, историографического и посвященного
систематическому изложению римского права..
Характерной особенностью всех учебных пособий, принадлежащих перу
Н. А. Машкина, в первую очередь «Истории древнего Рима», является отсутствие схе¬
матизма, использование и приведение в систему большого конкретно-исторического
материала и доступная форма изложения.
Н. А. Машкин, в противовес романоцентристской точке зрения« распространенной
в буржуазной науке, рассматривал историю Римского государства как историю всех

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
125
-составляющих его частей. Много внимания уделил он изучению Римской Африки.
И здесь его интересовали в первую очередь вопросы классовой борьбы и отражение ее
л идеологии. Еще в 1935 г. в журнале «Историк-марксист» появилась его большая
работа «Движение агонистиков». Разработанная Н. А. Машкиным концепция со¬
циальной сущности этого крупного движения народных масс эпохи Поздней Римской
империи и его религиозно-идеологического характера является и в настоящее время
гаиболее научно обоснованной. Позднее, в статьях, напечатанных в «Вестнике древней
истории»,— «Агонистики, или циркумцеллионы в кодексе Феодосия» (1938) и «К вопро¬
су о революционном движении рабов и колонов в Римской Африке» (1949)—Н. А. Маш¬
кин убедительно опроверг искажающие характер этого движения концепции, рас¬
пространенные в буржуазной историографии. Уже после смерти автора в ВДИ были
напечатаны его статьи «Городской строй Римской Африки» и «Из истории африканских
городов во II—III вв. н. э.». Основные положения этих работ— характеристика муни¬
ципального землевладения, эволюции городских магистратур и др.— продолжают
сохранять научное значение и служат отправным пунктом для дальнейших исследо¬
ваний. Названные статьи были частью большого труда по истории .Римской Африки,
завершению которого помешала внезапная смерть Николая Александровича..В рамках
той же темы следует рассматривать и статьи, посвященные Карфагену,— «Карфа¬
генская держава до Пунических войн» и «Последний век пунического Карфагена»,
опубликованные в ВДИ.
Н. А. Машкину принадлежит еще ряд работ, написанных в разное время 1,.по раз¬
личным, но весьма существенным вопросам истории Рима:	статья «Из исто¬
рии римского гражданства», освещающая понятие римского гражданства и показы¬
вающая распространение его в Римском государстве; работы: «Римские политические
партии в конце II и в начале I вв. до н. э.», в которой дана характеристика оптиматов
и популяров как представителей различных политических течений, боровшихся во¬
круг аграрного вопроса и вопроса о демократизации Рима; «Эсхатология и мессиа¬
низм в последний период Римской республики», где устанавливается связь указанных
течений с социально-политическими чаяниями низших слоев населения, в период кри¬
зиса Республики; «Социальные движения в первые дни после смерти Цезаря», «Третий
ценз императора Августа» и «Август и сенаторское сословие». Несмотря на разнообра¬
зие тем, все названные работы посвящены одному и тому же периоду истории Рима —
II—I вв. до н. э.— и служат цели изучению социально-политической и идеологической
борьбы накануне падения республики и установления империи в форме принципата.
Много лет отдал Николай Александрович, изучению истории принципата. Резуль¬
татом этой кропотливой и упорной исследовательской работы явилась его докторскад
диссертация «Принципат Августа», успешно защищенная в 1942 г. Впоследствии,
в 1949 г., в итоге дальнейшей работы «Принципат Августа» появился в виде фунда¬
ментальной монографии, удостоенной позднее Сталинской премии. Выход этой
книги в свет был крупнейшим событием на советском историческом фронте.
Монография в силу важности темы и глубины ее разработки привлекла внимание
всей , научной общественностями была признана выдающимся произведением советской
исторической науки. Н. А. Машкин творчески применил марксистско-ленинскую
теорию государства к исследованию одной из сложнейших проблем римской истории-^
проблемы происхождения и сущности принципата. Труд написан с почти исчерпы¬
вающим учетом отечественной и доступной в то время зарубежной литературы и на
использовании широкого круга разных групп источников. Особенно следует отметить
плодотворную работу с надписями и монетами, часть которых впервые была введена
в научный оборот Николаем Александровичем. В этой книге автор показал высокое
мастерство исследования.
Основные проблемы принципата были определены автором в подзаголовке книги —
«Происхождение и социальная сущность». Предпосылки принципата Н. А. Машкин
видит и сложной социальной истории II — I вв. до н. э. Выявление предпосылок прин¬
ципата, его генезиса составляет содержание «Введения» и первой части монографии,
имеющих самостоятельное научное значение и содержащих интересные наблюдения
и оригинальные выводы. Рассматривая кризис Римской республики, Н. А. Машкин
раскрывал социальный смысл и значение движений свободной бедноты и рабов в соро¬
ковые годы I в. до н. э. и, в частности, по-новому оценил деятельность Клодия, руко¬
водившего движением люмпен-пролетарских слоев города.
Выясняя социальную сущность власти Юлия Цезаря, Н. А. Машкин по-новому
рассмотрел вопрос о сходстве цезаризма и бонапартизма и показал их внутренние прин¬
ципиальные различия.
Большое внимание уделено в книге гражданским войнам после смерти Цезаря.
В противовес укоренившемуся в буржуазной науке, начиная с Моммзена и кончая
Саймом и Момильяно,мнению об этом периоде как об «эпохе революций» Н.А.Машкин,
исходя из марксистско-ленинского учения о революции, на основе тщательного изу¬
1 Список трудов Н. ,А. Машкина см. ВДИ, .1950, № 4, стр. 193—195.

126
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
чения источников, пришел к выводу о том, что «период 44—30-х годов —это время
борьбы различных группировок за военную диктатуру, т. е. за пути подавления со¬
противления трудящихся» (стр. 297). Он показал также, что и в период гражданских
войн аграрный вопрос оставался актуальным, что в основе действий представителей
социальных прослоек римско-италийского общества лежала борьба между крупным
и мелким землевладением, столь характерная для эпохи Республики.
Второй, основной раздел монографии посвящен политической форме и социальной
сущности принципата. Выясняя характер власти Августа, Н. А. Машкин особенно-
подробно останавливается на юридическом ее оформлении, тщательно изучает поли¬
тическую терминологию и значение правовых категорий. Этот детальный анализ юри¬
дических основ принципата, несомненно, интересен. Однако в нашей литературе
справедливо указывалось на некоторую переоценку Н. А. Машкиным значения пра¬
вового оформления власти Августа.
Наиболее ценная часть книги — характеристика социальной политики Окта-
виана Августа. В результате подробного рассмотрения огромного материала Н. А.Маш¬
кин пришел к заключению о том, что принцепс опирался на различные группы класса
рабовладельцев, но основной его опорой была армия. Принципат характеризуется
в монографии как определенный этап в развитии римского цезаризма (стр. 605). Важ¬
ным и очень хорошо аргументированным выводом является выяснение классовой
направленности принципата: вся внешняя и внутренняя политика Августа служила
цели консолидации класса рабовладельцев и укрепления рабовладельческого строя.
«Принципат Августа», будучи серьезным научным трудом, является вместе с тем
интересной, живо написанной книгой. Сложные теоретические проблемы решаются
на массе конкретного исторического материала, поданного так мастерски, что перед
читателем возникает яркая, чуждая схематизма картина жизни римского общества
во всем ее многообразии. Исторические деятели в изображении Н. А. Машкина — эта
живые люди, наделенные страстями и характерами.
Неизменным был интерес Николая Александровича к проблемам историографии.
Им написано много обзоров и рецензий на труды отечественных и зарубежных историков
ческая°глава во 2-м издании «Истории древней Греции» В. С. Сергеева. Об исключи¬
тельном внимании к историографическим вопросам свидетельствуют и соответствую¬
щие главы его учебника по истории древнего Рима и подробный разбор многочислен¬
ных исследований о принципате в монографии «Принципат Августа».
Исследовательские труды Н. А. Машкина хорошо известны и за пределами нашей
Родины. Его «История древнего Рима», «Принципат Августа» и статьи о Римской Аф¬
рике рецензировались в странах народной демократии, а также во Франции, Англии,
Италии и получили положительную оценку. Учебники по истории древнего Рима пе¬
реведены на венгерский, польский, чешский и немецкий языки, и их переводы выдер¬
жали по два издания; «Принципат Августа» переведен на немецкий, венгерский, поль¬
ский и итальянский языки.
Н. А. Машкин вел также большую редакторскую и переводческую работу. Сов¬
местно с А. В. Мишулиным он отредактировал 2-е издание «Истории древней Греции»-
В. С. Сергеева, был редактором монографии А. Б. Рановича «Восточные провинции
Римской империи в I—III вв.», редактировал перевод III и V томов «Истории Рима»-
Т. Моммзена.
Научно-исследовательская работа Н. А. Машкина была тесно связана с его педа¬
гогической деятельностью.Свои глубокие и разносторонние знания, свой опыт иссле¬
дователя Николай Александрович передавал многочисленным ученикам. Преподава¬
ние древней истории было начато им в 1934 г. на Историческом факультете Москов¬
ского государственного университета.Одновременно в течение ряда лет он преподавал
и в Московском институте философии, литературы и истории им. Чернышевского.
С 1943 г. вплоть до своей смерти Н. А. Машкин состоял профессором и заведовал ка¬
федрой древнего мира Исторического факультета МГУ.
Николай Александрович очень любил педагогическую работу и придавал ей боль¬
шое значение. Ему приходилось работать и на стационаре и на заочном отделении. Спе¬
цифика обоих отделений требовала особого подхода к учебному процессу, и Н. А. Маш¬
кин занимается разработкой методических материалов. Совместно с Д. Г. Редером пуб¬
ликует он «Методические указания для заочников к программе по истории древнего
мира», «Программы и методические указания для заочников пединститутов» и учебно¬
методическое пособие для студентов-заочников по «Истории древнего мира». В помощь-
заочному образованию были опубликованы его спецкурс «История Римской империи»
и сборник по заочному образованию «Построение истории древнего мира». Никола¬
ем Александровичем была разработана также программа курса «История древней
Греции и Рима» для исторических факультетов университетов и педвузов, содержа¬
щая научную периодизацию античности и намечавшая основные проблемы античной
истории.
Профессор Н. А. Машкин выступал с обзорными лекциями перед слушателями
Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Две из них — «Основные проблемы исто¬

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
127
рии древней Греции» и «Основные проблемы истории древнего Рима» были опубли¬
кованы. В «Вестнике высшей школы» Николай Александрович выступил со статьей
«Преподавание истории древнего мира в университетах», а для ВДИ им была напи¬
сана передовица «О подготовке кадров специалистов по истории древнего мира», в ко¬
торой была подчеркнута актуальность этого вопроса и указаны пути подготовки высоко¬
квалифицированных историков-марксистов, занимающихся изучением древности.
Именно этой задаче и была подчинена вся работа кафедры истории древнего мира, ко¬
торой руководил Николай Александрович. Он настойчиво требовал от студентов-антич-
ников изучения древних языков, чтобы будущие историки могли свободно пользовать¬
ся источниками в оригинале. Кафедра истории древнего мира установила постоянный
контакт с кафедрой древних языков Исторического факультета МГУ, и тексты для
аудиторного и внеклассного чтения сочинений античных авторов подбирались с уче¬
том этих требований. Большое место в учебном плане занимали спецкурсы и спецсе¬
минары, а также занятия вспомогательными дисциплинами — греческой и латинской
эпиграфикой, палеографией и папирологией. Сам Николай Александрович читал об¬
щий курс истории Рима, а в последние годы перешел к занятиям со специализирую¬
щимися студентами и аспирантами. Он вел семинары но «Res gestae divi Augusti», по
истории Римской империи эпохи Антонинов, по кризису III в. и др. Его занятия всег¬
да будили мысль слушателей, стимулировали их к самостоятельной постановке и ре¬
шению научных вопросов. С первых же просеминарских занятий студенты приучались
к внимательному чтению и критике, к непременному знакомству с научной отече¬
ственной и зарубежной литературой. Большой интерес вызывали у слушателей его
спецкурсы — по истории римского права, по Поздней Римской империи и особен¬
но по истории образования римских провинций, построенные на основе глубокого
изучения разнообразных источников и критического освоения концепций других
ученых. Этот спецкурс затем подготовлялся к печати, но не увидел света из-за смерти
автора.
Будучи ученым широкого кругозора, с увлечением занимавшимся и экономи¬
ческими проблемами, и социально-политической историей, и римским нравом, и фило¬
софией, и другими областями римской культуры, Николай Александрович поддержи¬
вал в воспитанниках кафедры интерес к смежным дисциплинам, в первую очередь
к археологии, поощряя их участие в археологических экспедициях.
На кафедре истории древнего мира установилась хорошая традиция, согласно
которой специализирующиеся по истории древности студенты и аспиранты непременно·
посещали заседания кафедры, Сектора древней истории Института истории Академии
наук СССР и ученого совета Истфака МГУ, на которых стояли вопросы, связанные-
с античностью. На факультете под руководством членов кафедры успешно работала
античная секция Научного студенческого общества. Все это расширяло и углубляло-
знания студентов,вводило их в курс научных проблем, развивало вкус к научно-иссле¬
довательской работе.
Четкая и серьезная работа кафедры и кабинета древнего мира обеспечивала студен¬
тов высококвалифицированной консультацией, библиографическими справками и не¬
обходимой научной литературой.
Много сил и внимания отдавал Николай Александрович своим аспирантам. Ог¬
ромная эрудиция позволяла ему руководить подготовкой аспирантов, работающих над
диссертациями разнообразной тематики. Они охватывали проблемы падения Западной
Римской империи, истории и образования, римских провинций: Галлии, Ахайи, Егип¬
та, взаимоотношений Рима с Северным Причерноморьем,римско-италийских отноше¬
ний в эпоху Республики, проблемы историографии и др.
Много учеников профессора Машкина успешно защитили кандидатские диссер¬
тации и преподают теперь в вузах Москвы, Свердловска, Воронежа, Новозыбкова
и других городов.
Н. А. Машкин сочетал напряженную и плодотворную исследовательскую и пре¬
подавательскую работу с большой организаторской работой. Помимо руководства
кафедрой истории древнего мира первого вуза страны, на нем лежали обязанности
заместителя главного редактора «Вестника древней истории», члена Всесоюзной
аттестационной комиссии по истории при Министерстве высшего образования, а с
1948 г. и заведующего Сектором древней истории Института истории Академии
наук СССР.
Большой заслугой Н. А. Машкина было сплочение всех сил научной обществен¬
ности в единый коллектив советских античников.Кафедра истории древнего мира МГУ
под его руководством стала одним из важнейших центров антиковедения в нашей стра¬
не. Вошли в обычай объединенные заседания университетской кафедры и Сектора древ¬
ней истории Института истории. К участию в этих заседаниях постоянно привлека¬
лись работники педагогических вузов и других научных учреждений Москвы и специ¬
алисты, приезжавшие с периферии. Широкому обсуждению подвергались на этих засе¬
даниях статьи и рецензии, предназначавшиеся к опубликованию в «Вестнике древней
истории». Являясь заведующим Сектором древней истории, Н. А. Машкин был душой
больших коллективных работ — второго тома «Всемирной истории» и академического

128
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
-издания «Древняя Греция». К этому следует добавить его энергичное активное сот¬
рудничество с Издательством Академии наук СССР, позволившее увидеть свет многим
трудам по тематике античности.
Николай Александрович был настоящим беспартийным коммунистом, всегда ста¬
вившим интересы дела, общества выше своих личных интересов и удобств.
Его научная и общественная деятельность была примером патриотического слу¬
жения своему народу, своей Родине. Это проявлялось не только в исключительно че¬
стном отношении к своему делу и в интенсивности его труда, но и в политической за¬
остренности его научного творчества.
Плодотворная научная и педагогическая деятельность Н. А. Машкина была от¬
мечена Советским правительством: в 1945 г. он был награжден орденом «Знак Почета».
Благодарную память о Николае Александровиче Машкине—крупном ученом,
замечательном педагоге, талантливом организаторе науки,а также обаятельном и доб¬
рожелательном человеке, навсегда сохранят все, кто работал с ним и учился у него.
ОБ ИЕРОГЛИФЕ 2-Т
В Государственноммузееизобразительныхискусств имени А. С. Пушкина хранят¬
ся фрагменты саркофага египетского сановника, по имени §рзГр'лг-Мг^, жившего,
по-видимому, в так называемый первый переходный период.
Фрагменты были приобретены В. С. Голенищевым в Ахмиме во время его'путешест-
вия по Египту зимой 1888/89 г. и в 1911 г. поступили в ГМИИ х.
Надписи на фрагментах содержат большой список названий заупокойных прино¬
шений. Среди других групп знаков, при помощи которых переданы эти названия, имеет-
—ся группа (А). Контекст не оставляет сомнения в том, что данную группу
4
вт
следует читать 1-5 зг 4 «хлеб 5^г 4 (порции)». Следовательно, знак
должен здесь читаться как 5§г. Название данного сорта хлеба, 1-5 ёг,
в больших списках заупокойных приношений Древнего и Среднего цар¬
ства стоит, как правило, между терминами р 5 (-«г)б (сорт хлеба или пе¬
ченья) и (лук или чеснок). Такое же место занимает анализируемая
групца и на фрагменте ГМИИ.
Иероглиф тл на саркофаге §рё)-р^-Мп№ изображает голову животного, напомина¬
ющую голову животного, которое египтяне считали воплощением бога Сета. Это же,
или похожее на него животное египтяне связывали е другим божеством, с богом Аш,
упоминаемым на памятниках Раннего и Древнего царств, а также на памятниках гре¬
ческого периода. На последних в качестве детерминатива к имени богаАш ставится
иероглиф, изображающий животное Сета £*£1 (см. Wb, I, 2О21). Среди древнейших
изображений египетских богов имеются изображения бога Аш в виде человека с
головой животного Сета 1 2.
Препятствием для отождествления иероглифа , начертанного на саркофаге
Spëj-pw-Mnw, со словом §§г является то обстоятельство, что божество, с которым мы
связываем этот иероглиф, носит имя 5 s (Аш), а не ’ёг. Известно, однако, что в списках
заупокойных приношений некоторые слова нередко пишутся сокращенно. Часто при¬
меняет сокращенные написания отдельных слов и писец списка на саркофаге Spsj-pw-
1	ГМИИ I 1а 5336, 5337. Фрагменты саркофага Spâj-pw-Mnw полностью публи¬
куются в моей монографии, посвященной изданию египетских саркофагов ГМИИ (в пе¬
чати).
2	RT, II, табл. XXII, 179. См. также Hilda Petrie, Egyptian Hieroglyphs of
•the First and Second Dynasties, L., 1927, табл. II, № 44. О боге Аш см. Н. Bonnet,
Reallexikon der aegyptischen Religion, В., 1952, стр. 55, и указанную там ли¬
тературу, а также: A.Erman, Die Religion der Aegypter, В.— Lpz, 1934, стр. 350;
K. Set h e, Urgeschichte und älteste Religion der Aegypter, Lpz, 1930, стр. 24, § 30;
J.. E. Q u i Ь e 11, Archaic Objects, II, Le Caire, 1904, табл. 8—9.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
129
Haw3 4. Особенно часто писец этого списка опускает г, например в словах
trp «гусь», 1гр «вино», г часто опускается в конце слова. Это явление имеет
место еще в текстах Древнего царства и, как известно, рассматривается учеными как
факт не только графического, но и фонетического порядка: опущение г в конце
слова нередко указывает на то обстоятельство, что египтяне в ряде случаев, начиная
с периода Древнего царства, не произносили звук г в конце слова *.
Наличие иероглифа в списке заупокойных приношений на саркофаге Spsj-
pw-Mnw, возможно, объясняется этим же фактом. Иными словами, возможно, что
писец списка на данном саркофаге применил иероглиф <тД , читавшийся, по-видимо¬
му, как 5 §, вследствие того, что название определенного сорта .хлеба 1-5 §г произно¬
силось в это время египтянами без конечного г, хотя письмо в большинстве случаев
и сохранило более древнее полное написание этого названия. В ряде списков заупокой¬
ных приношений, относящихся как к периоду Древнего царства, так и к более позд¬
нему времени, название указанного сорта хлеба пишется без конечного г (т. е. 1-5 в)6.
Аналогичный иероглиф употреблен, по-видимому, и в списке заупокойных прино¬
шений на саркофаге, относящемся к концу Древнего царства, в том же самом названии
Ий «хлеб, 5§г»:
Приведенная группа иероглифов (Б) дана в зарисовке в труде Юнке¬
ра, посвященном раскопкам в Гизе®. По поводу иероглифа , явля¬
ющегося здесь, на саркофаге Mrjjlb детерминативом к слову 5 sr, Юнкер
пишет: «Das Deutzeichen hinter 43 7 * 9 =t-5§rist nicht sicher zu deuten; in
Frage kämen an sich ftgt, das häufiger verwendet wird und nur zu
О
Û
£
о
&
5sr gehört, oderein \s=S *, das das Brot selbst wiedergegeben soll, viel¬
leicht als flachen Fladen, wie Giza IV, Taf-. 16, Text S. 89; aber unser
Zeichen will zu keiner der Formen passen.* Vergleiche auch die Zeichen¬
form in der Liste der H'fhwfw, Annales Serv., XVI, S. 265 ff» (ук. соч., стр. 150).
Благодаря данным списка заупокойных приношений на саркофаге Spsj-pw-Mnw
получает, по-видимому, свое разрешение вопрос о том, что изображает иероглифу*
в списке заупокойных приношений на саркофаге Mrjjlb.	тЛ
Если форма этого иероглифа правильно передана в указанном выше труде, мы,
по-видимому, имеем здесь дело с таким же иероглифом, как и на саркофаге Spsj-pw-Mnw,
т. е. с иероглифом, воспроизводящим голову животного, в образе которого египтяне
почитали бога Аш.
И. Г. Лившиц
3	Подробнее об этом см. в упоминавшейся выше моей монографии.
4	См., например, W. Czermak, Die Laute der ägyptischen Sprache.
Eine phonetische Untersuchung. I. Die Laute des Alt-und Mittelägyptischen, Wien,
1931, §§ 61 и 130, II. Die Laute Neuägyptischen, Wien, 1934, § 153.
5	См., например, G. J é q u i e г, Tombeaux de particuliers contemporains de
Pepi II, Le Caire, 1929,стр. 72, рис. 81; табл. VI, XII, XVI; ср. P. L а с au, Sarcophages
antérieurs au Nouvel Empire, I, LeCaire, 1904, стр. 25 (саркофаг № 28009 из Ахмима),
и др.
6	Н. Junker, Gîza, VIII, Wien, 1947, рис. 72.
7	Цифрой 43 Юнкер обозначает здесь порядковый номер названия H sr, указываю¬
щий на место, которое данное название занимает в стандартном большом списке заупо¬
койных приношений.
9 Вестник древней истории, № 3

130
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
ПОСВЯТИТЕЛЬНАЯ НАДПИСЬ АРТЕМИДЕ ЭФЕССКОЙ,
НАЙДЕННАЯ В ПАНТИКАПЕЕ В 1949 ГОДУ1
При раскопках Пантикапея под руководством В. Д.гБлаватского в 1949 г. была най¬
дена древнегреческая надпись, посвященная богине Артемиде 1 2 Эфесской, вырезанная
на фрагменте бронзовой пластинки архаическим шрифтом VI в. до н. э. (рисунок).
Бронзовая пластинка представляет фрагментированную ручку или рукоятку, закап¬
чивающуюся как бы двумя листиками или петельками удлиненной формы; у нижнего
из этих листиков нижний край отломан. Назначение этой ручки или рукоятки нам не
вполне ясно.
Размер пластинки: длина — 7 см, длина верхнего листика — 5 см, длина нижне¬
го листика ■— 6 см; ширина: правой стороны рукоятки — 0,5 см, левой стороны верхне¬
го листика — 1,3 см, нижнего листика — 0,5 см, верхнего листика — 0,8 см. Размер
букв — 1—2 мм.
Надпись на бронзовой пластинке, глубоко вырезанная рездом, следующая:
Σών (άΐ/έ#ηκεν) Άρτέμι 5 6Εφέα[ηι]... (см. рисунок). 1-й вариант: Сон (посвятил) Арте¬
миде Эфесской..., т. е. имя Сон может стоять в именительном падеже. 2-й вариант: (Та¬
кой-то) (посвятил статую Сона) Артемиде Эфесской, т. е. имя Сон может стоять и в ви¬
нительном падежеэ. Пропуск глагола άνέ&ηκεν часто встречается в посвятитель¬
ных надписях, а может быть, они стоял на отбитой части пластинки.
У Гомера (II.,1, 117; Od., V, 305; XIX, 300) мы встречаем имя прилагательное σώς=
αόος из σάος со значением «здоровый, невредимый» и «несомненный, решенный». Имя
Σώος в именительном падеже встречается на свинцовой табличке, найденной в 1860 г.
на о. Эвбее, около Стиры4. На о. Эвбее было найдено очень много таких табличек с име¬
нами, причем на некоторых табличках под вновь написанными именами виднелись бук¬
вы других, стертых имен. Эти таблички могли служить или жребиями, или тессерамн.
Точное назначение их неизвестно. У Павсания в его «Описании Эллады» в главе о Лако¬
нике (III, 7, 1) мы встречаем Соос как имя отца прославленного героя Эврипонта, по
имени которого весь род стал называться Эврипонтидами. Известен также герой Σάος,
Σάων, Σάμων, сын Гермеса и Рены, или Фраке, которая считалась олицетворением
острова Рены, или Самофракпи5.
Второе слово надписи Άρτέμι стоит в дательном падеже от’Άρτέμις, Άρτέμιδος
(также встречается Αρτέμιος), Άρτέμι и т. д. Такая же форма может быть и зва¬
тельным падежом, но с другим ударением—т. е. ’Άρτέμι, как мы встретили в одной
посвятительной стихотворной надписи с о. Пароса "Άρτέμι оо! τόδ(ε) άγαλμα . и
т. д. (Roehl, ук. соч., 402).
1	Надпись хранится в Отделе экспедиций ГМИИ и находится в экспозиции зала
Греческих колоний юга СССР.
2	В. Д. Блаватский, Раскопки Пантикапея, КСИИМК, XXXVII, 1951,
стр. 224.
3	Ср. посвятительную надпись Аполлону Фаномаха, поставившего статую своего
отца (IOSPE, II, 9).
4	Н. Roehl, Inscriptiones Graecae Antiquissimae praeter Atticas in Attica reper¬
tas, Berolini, 1882, 372/357.
6 D. H a 1., I, 61, 84; D i о d., 5,48; A r i s t., in schol. Ap. Rh., I, 917, из W. P a-
p e, Wörterbuch d. griech. Eigennamen, т. II, 3-е изд., Braungschweig, 1884,
стр. 1336, ZapioS-päy.y], cp. TjvYj, стр. 1306; RE, т. II, Cabiri, IV.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
131
Начертание 5Артель встретилось раньше, во-первых, в посвятительной надписи
Артемиде Эфесской времени Левкона, найденной в Пантиканее (ИАК, 63, № 1,
стр. 109); во-вторых, на о'бломке поддона чернолакового сосуда IV в. до н. э., най¬
денного на горе Митридат в 1867—1868 гг. и хранящегося в Эрмитаже за № П
1867/68—15®. На других фрагментах чернолаковых сосудов IV в. до н. э., найден¬
ных там же, мы встречаем начертание АР — ТЕ (Толстой, ук. соч., 173), АР — ТЕМ
(там же, 184), АРТ (там же, 163) и АР (там же, 175). В известной фанагорийской
надписи Ксеноклида, сына Посия, IV в. до н. э. (ЮЭРЕ, II, 344) дательный падеж
’Артё(иб1 пишется полностью. В одной архаической надписи, найденной в Танагре,
родит, падеж — ’АртараБо!;7.
Третье слово надписи 5Е<рёо[г,1] Эфесской должно быть согласовано с •’Артели, т. е.
стоять в дательном падеже, поэтому мы добавляем несохранивпшеся две буквы—и
подписную йоту.
Прочитать это слово как £-&т)оеч (Блаватский, ук. соч., стр. 224) нельзя, так как,
во-первых, в посвятительных надписях употребляется глагол ачогтННади «посвящать»,
а не тиЬни, который имеет значение «класть, ставить, назначать»; во-вторых, третье
лицо аог. ш<1. асС от глагола тНЬнн было бы ё&трсе», а не ЭДтдоеч. В данном же
случае должно было бы стоять	(ЛовЫ, ук. соч., 403, 407 и др.). Это неточное
транскрибирование надписи произошло оттого, что древнее начертание буквы ф было
принято за начертание буквы ф.
В древнейших греческих надписях (бустрофедон) о. Феры VII в. до н. э. (БоёЫ,
ук. соч., 377, 463, 492) мы наблюдаем начертание £ как кружочек с крестом внутри. Та¬
кое начертание держится в VI и V вв. до н. э. наряду с обычным начертанием @— кру¬
жочка с горизонтальной палочкой— перекладинкой.Начертание же <р в древнейших над¬
писях о. Феры состоит из двух знаков букв П и Н (там же, 412, 455). Такое же начерта¬
ние посредством двух знаков в половине VI в. до н. э. мы встречаем в надписях о. Ме¬
лоса (ЙоеЫ, ук. соч., 412). Позднее мы находим на о. Фере и в других местах Греции
начертание <р уже однозначное, т. е. кружок, перечеркнутый вертикальной линией ф
(таи же, 372/134, 470). Такое же, или обычное начертание мы наблюдаем и в других
надписях Греции, начиная с VI в. до н. э.8. Это же мы видим и в Пантикапейской над¬
писи на бронзовой пластинке.
О	том, как культ Артемиды Эфесской мог быть занесен в наше Северное Причер^
номорье, есть интересное замечание у Павсания (VII, 2, 6—9). Он говорит, что в Дидй-
мах поклонение Артемиде Эфесской совершалось ранее, чем поселились там ионяне.
Он не согласен с Пиндаром, утверждавшим, что храм Артемиды основали амазонки,
отравляясь походом на Афины и на Фесея. Павсаний же считает, что святилище осно¬
вано Коресом и Эфесом, а женщины из племени амазонок, как и многие другие, прихо¬
дили и жили около этого святилища, умоляя богиню о защите. Легендарность амазо¬
нок не подвергается сомнению, но в этом замечании Павсания может быть и доля
истины. Почитательницы культа Артемиды Эфесской, обитавшие в Скифии, вернувшись
доиой, распространили его на своей родине, а оттуда и в Причерноморье. Большое
количество монет 9 с изображением Артемиды и посвятительные надписи богине под¬
тверждают выше сказанное. Во всех больших городах, как свидетельствуют лапидар¬
ные и керамические посвятительные надписи, существовали храмы Артемиды как с
эпитетом Эфесской, так и с другими эпитетами.
В Гермонессе (ИАК, вып. 49, стр. 63, № 1) и в Горгишши 19 в IV в. до н. э. были
храыы Артемиде Эфесской, о чем говорят нам найденные там посвятительные надписи.
В IV же веке до н. э., при Перисаде, в окрестностях Фанагории, между Ахтанизовкой
п Темрюком, Ксеноклид Посиев посвящает храм Артемиде, именуемой в надписи «Агро-
терой» (ЮЭРЕ, II, 344). В Танаисе во II в. н. э. богине Артевшде, владычице, дав обет
и достигнув цели, посвящает надпись Парфенокл, сын Эрота (там же, II, 421).
В Ольвии11 и Херсонесе12 также чтили богиню Артемиду, свидетельством чего являются
лапидарные и керамические надписи, найденные там.
Но самое большое количество надписей, посвященных Артемиде, падает на акро¬
поль Пантикапея — гору Митридат в Керчи. Количество известных нам и лапидарных,
9	И. И. Толстой, Греческие граффити, М.— Л., 1953, 76.
7	Roehl, ук. соч., 170; здесь мы встречаем начертание р такое же, как в нашей
надписи, с нижней наклонной хастой. См. там же, 373 и 393.
8	W.L. Lar fei d, Handbuch d. gricch. Epigrapbik, I, Lpz, 1907, табл. III.
9	П. О. Бурачков, Общий каталог монет, принадлежащих эллинским коло¬
ниям, существовавшим в древности на северном берегу Черного моря, Одесса, 1884,
табл. XXII, 168—170; XXIII, 15, 21.
10	В. В. Латышев, Неизданные Горгиппийские надписи, ИАК, вып. 37,
стр. 36 сл.
11 IOSPE, т. I, 190 — III—II вв. до н. э.; Толстой, ук. соч., 20—V в.
ДО Н. 3.
12	Т о л с т о й, ук. соч., № 85 — римского времени.
9*

132
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
и керамических надписей равно десяти, причем все они найдены на акрополе Панти¬
капея. Эти надписи в хронологическом порядке следующие. Лапидарные надписи:
1) архаическая надпись Артемиде Эфесской на бронзовой пластинке, найденная в 1949 г.
(Блаватский, ук. соч., стр. 224); 2) посвятительная надпись сына Киринова за свою
дочь Итию при Перисаде I—IV в. до н. э., найденная в 1833 г. (IOSPE, II, И); 3) по¬
святительная надпись Артемиде Эфесской времени Левкона — IV в. до н. э., найденная
на северном склоне горы Митридат (ИАК, вып. 63, стр. 118—119, № 10); 4) посвятитель¬
ная надпись на жертвеннике, найденном в Пантикапее (там же, стр. 109, № 1); 5) по¬
святительная надпись Артемиде царя Фарнака—I в. до н. э., начертанная на прямо¬
угольной базе от статуи, найденной в 1949 г. в слоях III в. н. э. (Блаватский, ук.соч.,
стр. 225). Керамических надписей на фрагментах чернолаковых сосудов IV в. до н. э.,
найденных на горе Митридат в 1867—1868 гг., нам известно пять 1Э.
Находка на акрополе Пантикапея десяти посвятительных надписей Артемиде,
причем трех из них с эпитетом Эфесской, без сомнения, указывает на то, что здесь, на
акрополе, высился храм Артемиде Эфесской, существовавший, судя по надписям и ар¬
хеологическим и архитектурным остаткам, с VI в. до н. э. по I в. до н. э. и, всего
вероятнее, даже позднее, так как надпись Артемиде царя Фарнака найдена в слоях
ill в. н. э.
Ерли проследить по отчету (Блаватский, ук. соч., стр. 22 слл.) последовательность
слоев и приуроченных к ним археологических и архитектурных остатков, нельзя ли
предположить, что еще в 3-м слое (V — IV вв. до н. а.) подпорные стены № 11—13,
которые<были частями одного сооружения и над которыми позднее была построена мону¬
ментальная стена № 1, с С—В на Ю—В, точно совпадающая с направлением стены Ns 32
и водос,трка № 33, и есть остатки храма Артемиды Эфесской в Пантикапее? Подпорная
стена JNs 11-вплотную примыкает к скале, кроме того, наблюдается применение террас¬
ной планировки, которая, как мы знаем из Павсания (VI, 25, 2), применялась и в хра¬
мах. Нд священных участках, окруженных оградой, делались террасы, на которых
помещались статуи. В 5-м слое III—II вв. до н. э. предполагаемый храм Артемиды,
по-видимому, был перестроен, так как здесь подпорная стена № 7 имеет совершенно
иное направление по сравнению с подпорной стеной № 11—13 конца V в. до н. э. На¬
конец, в культурном слое I в. н. э. была найдена надпись VI в- до н. э. и стена № 5,
сложенная из крупного и среднего рваного камня, являющаяся, может быть, стеной
храма, Многочисленные находки, начиная с VI в. до н. э., подтверждают предположе¬
ние. Из архитектурных остатков интересны обломок карниза дорийского ордера из
известняка, куски штукатурки, покрытые красной краской черепицы, фрагменты со¬
ленов и другие архитектурные детали. В слое III в. н. э. была найдена вторая надпись
Артемиде, начертанная на прямоугольной базе от статуи, посвященная в I в. до н. э.
царем Фарнаком. Эта надпись подкрепляет наши предположения о находке в 1949 г.
на акрополе Пантикапея стен храма богини Артемиды Эфесской 14.
Н.	П. Розанова
ЗАМЕТКИ ПО НУМИЗМАТИКЕ АНТИЧНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
4.	ДОПОЛНЕНИЕ К НУМИЗМАТИКЕ ТИРЫ 1
Посмертно опубликованная монография А. Н. Зографа, посвященная монетам
Тиры * 1 2, является первой попыткой создать корпус нумизматических памятников од¬
ного из городов Северного Причерноморья и вводит в научный обиход обильный мате¬
риал, частично ранее вовсе неизданный, частично разбросанный по различным, порою
весьма редким, публикациям. Выпуск этой книги не исчерпывает, однако, всех вопро¬
сов, порождаемых монетами Тиры, и не во всех случаях можно безоговорочно согла¬
ситься со взглядами автора 3. В настоящей заметке затронуты, отчасти на основании
нового материала, некоторые из таких спорных вопросов.
Первое замечание надлежит сделать по поводу датировки-одной из редчайших
автономных монет Тиры (№ 40). Пользуемся случаем опубликовать здесь (табл. I, 1)
“Толстой, ук. соч., № 163, 173, 175, 176, 184.
14 Мы знаем из Павсания (VII, 18, 8—9), что на акрополе Патр было святилище
Артемиды ЛафриИ.
1	Три первые заметки из настоящей серии напечатаны в‘ВДИ,1957, № 2,стр. 138 слл.
2	А. Н. 3 о г р а ф, Монеты Тиры, М., 1957. Далее в тексте настоящей заметки
все ссылки на страницы и номера, данные без пояснений, относятся к этой книге.
3	См. нашу рецензию, ВДИ, 1958,. № 2, стр. 181 слл.

Монеты Тиры, Ольвии и Боспорского государства
Вестняк древней истории, № 3

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
133
второй экземпляр этого сорта, находящийся в частной коллекции (единственный из
известных ранее экземпляров хранится в Британском музее 4). На лицевой стороне
этой монеты представлен юный Геракл в львиной шкуре, на оборотной— бык, медлен¬
но идущий вправо по горизонтально лежащей палице. Вес нового экземпляра, найден¬
ного школьниками во рву Белгород - Днестровской крепости весной 1958 г.,— 2,9 г,
диаметр — 14 мм (монета Британского музея, чеканенная той же парой штемпелей,
весит 2,75 г при диаметре 13,5 мм).
А.	Н. Зограф относит эту монету несколько неопределенно к III или II в. дон. э.,
т. е. помещает ее среди самых последних монетных выпусков автономной Тиры (стр. 72,*
76). Нам представляется, однако, что она должна быть отодвинута к более раннему
времени. В самом деле, изображение Геракла в львиной шкуре на этой монете не имеет
стилистических параллелей с иконографией юного Геракла на монетах Александра 5
и не стоит ни в какой непосредственной связи с многочисленными монетами этого типа,
выпускавшимися в III—I вв. до н. э. многими государствами Причерноморья (подра¬
жания типам монет Александра мы находим на монетах Одесса, фракийских династов,
Каллатиса, царей Малой Скифии, Ольвии, Херсонеса, боспорского царя Левкона 6).
Напротив, Геракл на монете Тиры обнаруживает близкое сходство с подобными изоб¬
ражениями на относящихся к последней четверти V в. до н. э. монетах синдов7, а также
на ранних монетах Херсонеса и Керкинитиды 8 9, которые восходят к доалександровской
трактовке этого сюжета и заимствованы, по всей вероятности, из Гераклеи ".
Что касается изображения на обороте рассматриваемых монет, то оно, напротив,
самостоятельно. Изображения быка в соединении с палицей известны в Херсонесе, но
бык всегда представлен там припавшим на колено и бодающим, как на монетах Герак¬
леи10 11 ,так же изображается бык всегда и на серебре Тиры (табл. I, 1—10) и. Однако·
на медных монетах Тиры с изображением соименного городу речного божества, пра¬
вильно отнесенных А. Н. Зографом еще к концу IV в. до н. э. (стр. 67—68, № 13,
табл. II, 1), мы встречаем подобное изображение стоящего (или медленно ступающего)
быка. Учитывая стилистическую близость обеих групп монет, а также то, что вес ма¬
леньких монеток с Гераклом колеблется между 2,75 и 2,9 г, средний же вес монет с■)
изображением Тираса равен 5,82 г, мы полагаем, что обе группы составляют соответ¬
ственно младший и средний номиналы внутри первой серии тиранской меди конца'
IV в. до н. э. (старший номинал этой серии представляют крупные монеты с изобра¬
жениями Тираса и лошадиной головы, стр. 66, № 11, табл. I, 11).
Другое замечание по поводу автономных монет Тиры касается ее серебра. А. Н. Зог¬
раф дает описания и вес 16 экземпляров (стр. 64—66), к которым следует, однако,
прибавить еще две монеты: а) битый одной парой штемпелей с № 9 корпуса экземпляр
коллекции Д. М. Княжевича в Одессе, изданный в 1844 г., но впоследствии сгорев¬
ший 12 (А. Н. Зограф лишь мимоходом упоминает об этой драхме), и б) экземпляр, би¬
тый одной парой штемпелей с № 3 корпуса из частного собрания в Москве (вес около 4 г).
Сложнее решить, прав ли А. Н. Зограф, считавший опубликованную в 1846 г
Дж.Спарксом монету Тиры «лишь негативом» Лондонскогоэкземпляра (стр. 65, прим. 2).
То обстоятельство, что среди драхм Тиры известен экземпляр с таким же точно весом
(5,57 в; № !), не представляется нам решающим, так как среди прочих драхм Тиры’
встречаются, например, два экземпляра, весящие по 5,14 г (№ 2 и 4). С другой стороны,
в Эрмитаже имеется такая монета, на которой бык обращен вправо (издана в корпусе
без изображения под № 5; ср. табл. 1,2); известны и экземпляры, где вправо обращена
4	G. F. H i 11, Greek Coins acquired by the British Museum in 1929, «Num. Ghr.»
5ser., X (1930), стр. 290, № 2, табл. XIX, 2.
5	См., например, Ch. S е 11 m a n, Greek Coins, L., 1955, табл. 48—49.
° См., например, B. Pick, Die antiken Münzen Nord-Griechenlands, т. Ц ч. 1,
В., 1898, табл. I, 17; IV, 3 (далее цит. Pick); А. Н. Зограф, Античные монеты,
МИ А СССР, 16, 1951, табл. XXXIII, 12—14; XXXV, 20—22; XXXVI, 9—10; XLII, 15
(далее цит. Зограф, AM).
7	Ch. G i е 1, Kleine Beiträge zur antiken Numismatik Südrußlands, Moskau,
1886, табл. V, 3—4; cp. Зограф, AM, табл. XXXIX, 39.
8	Зограф, AM, табл. XXXV, 19 и табл. XXXVIII, 19.
9	3 о г р а ф, AM, стр. 168—169,161,147; Д. Б. Ш е л о в, Монетное дело Бос-
пора VI—II вв. до н. э., М., 1956, стр. 44.
10	3 о г р а ф, AM, табл. XXXV, 4, 7—9, 22, 24—25; табл. XXXVI, 1, 7—9;
cp. Е. В a b е 1 о n, Th. Rein a ch, Recueil général des monnaies grecques d’Asie
Mineure, т. I, ч. 2, P., 1908, табл. IV, 5—7.
11	P. N i с о г e s c u, Taurul pe monedele delà Tyras, «Anuarul Comisiunii monu-
mentelor istorice», sect. Basarabia, II (1928), стр. 81—88.
12	H. H. M y p 3 a к e в и 4, О некоторых малоизвестных монетах, имеющихся
в Одессе, ЗООИД, I, 1844, стр. 316, табл. VII, 5; ср. A. G г i m m, Die Münzen von
Tyras, BBMSW, т. VI, ч. 1, № 16, 1871—1873, стр. 29.

134
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Деыетра (№ 8—10). Поэтому мы склонны признавать в монете, изданной Спарксом (из
коллекции Ревиль), 19-й экземпляр драхм Тиры 13.
А.	Н. Зограф посвятил серебру Тиры очень ценные замечания и установил, в ча¬
стности, что начало их выпуска приходится на первое десятилетие второй половины
IV в. до н. э. (стр. 20—23). Но прав ли он, полагая, что все различия между этими драх¬
мами лишены датирующего значения? Нам представляется, что это не так, да и сами
монеты следовало бы разделить на три, а не на две группы. К первой следует относить
ряд монет, непосредственно восходящих к типам Кизика и Гераклеи (№ 1, 2 и 3); мы
бы отнесли эту группу к 350—330 гг. до н. э. Вторая группа образована экземплярами,
для которых характерны поворот богини вправо и более крупный, тяжеловесный бык
(№ 10 и 8—9, всего 5 монет). Обе группы сближаются трактовкой небольших, горизон¬
тально лежащих колосьев в прическе Деметры и своеобразной передачей ниспадаю¬
щего покрывала богини; при этом № 3 представляет лишь подражание № 1, а № 2 весь¬
ма близок к монетам второй группы, которую мы датируем двадцатыми годами IV в.
до н. э. Все остальные серебряные монеты Тиры (т. е. 8 экземпляров) объединяются
несколько условно в третью группу, самой ранней монетой в которой следует признать
№ 6, наиболее близкий по трактовке Деметры и быка к драхмам предшествующих
групп; прочие монеты довольно различны между собой: на одних колосья непропор¬
ционально велики (№ 4 и 5), на других бык поворачивается вправо (№ 5 и монета Спарк¬
са), а надпись сокращается, принимая форму ТУР AN (№ 4) или даже ТУРА (№ 5)
вместо неизменно стоящего на серебре всех предшествующих групп полного написания
TYPANON; наконец, самые последние по времени драхмы Тиры (№ 7) отличаются гру¬
бостью исполнения и плоскостным характером изображений. Все это заставляет счи¬
тать серебро третьей группы рядом эпизодических выпусков, приходящихся на конец
IV и первые десятилетия III в. до н. э.
В заключение упомянем о небольшом кладе императорских монет Тиры, обнару¬
женном в 1949 г. на левом берегу Днестровского лимана, между г. Овидиополем и
с. Роксоланы, во время работ на винограднике. Из числа найденных 20 или 25 монет
было доставлено для определения всего восемь: одна монета Коммода (№ 60), одна с порт¬
ретом Геты (№ 80), тетрассарий Каракаллы с сидящей на троне богиней (№ 89), два
тетрассария того же императора с изображением всадника (№ 93), другой вариант того
же типа (№ 108), один тетрассарий Мамеи (№ 124). Находка дала и одну неизданную
монету — вариант тетрассария Септимия Севера (соединение лицевой стороны № 82
с оборотом, подобным № 85—86); так как монеты Севера с Дионисом на реверсе неиз¬
вестны, воспроизводим этот экземпляр на табл. 1,4 14 15.
5.	ЗОЛОТЫЕ МОНЕТЫ ОЛЬВИИ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ДЕМЕТРЫ
И ДЕЛЬФИНА
Во время археологических работ в верхнем городе Ольвии летом 1946 г. была най¬
дена небольшая золотая монета (раскоп Д, кв. 2, глубина 2,6 м). Так как ольвийские
золотые монеты редки и, насколько нам известно, никогда прежде не встречались
в ходе раскопок, публикация этого экземпляра не лишена научного интереса 16 * 18. Вот
описание монеты:
Л. ст. Голова Деметры с колосьями в волосах, с ниспадающими на шею локо¬
нами; влево.
Об.	ст. Дельфин влево, под ним буквы ОА.
Сохранность отличная. Диаметр 11—12 мм. Вес 2,212 г.
Проба 0.958. Полевой инвентарный № 2253. Табл. 1,5.
Золотые монеты Ольвии с описанными изображениями известны более 130 лет 1$,
но за все это время зарегистрировано лишь полтора десятка экземпляров; 13, включая
18	G. Sparkes, Observations on Certain Greek and Roman Coins, «Num. Cbr.»,
VII (1845—1846), стр. 118—119.
14	На той же таблице под № 3 воспроизведена не вошедшая в корпус монета с изоб¬
ражениями Аполлона и треножника, изданная нами в 1957 г. П. О. Карышков-
ский, Несколько неизданных монет античного Причерноморья, Труды ГИМ, XXVI,
стр. 28, № 2, табл. I, 2.
15	Пользуемся случаем выразить глубокую благодарность руководителю Ольвий-
ской экспедиции 1946 г. Л. М. Славину и дирекции Института Археологии АН УССР
за разрешение издать монету; приносим вместе с тем искреннюю признательность ди¬
рекциям и научным сотрудникам музеев, предоставившим в наше распоряжение мате¬
риал из своих коллекций.
18	Впервые такая монета издана И. П. Бларамбергом (Blaramberg, Choix
de médailles antiques d’Olbiopolis ou Qlbia du cabinet de Blaramberg à Odessa etc., P.,
1882, стр. 36, табл. lia); вес и нынешнее местопребывание этого экземпляра неизвестны.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
135
публикуемую монету, изучены нами в оригиналах или надежных репродукциях 17.
Рассматривая штемпеля, которыми выбиты эти монеты 1в, мы устанавливаем прежде
всего, что по стилю изображений среди них отчетливо различаются две манеры передачи
облика Деметры на аверсе. На одних, весьма немногочисленных экземплярах (штем¬
пель а, ср. табл. I, 5—6) изображение богини выполнено с большим мастерством;
перед нами молодое, хоть и не слишком юное, лицо с правильными и привлекательными
чертами, обрамленное заложенными вокруг ленты прядями волос, концы которых сво¬
бодно падают на шею, украшенную ожерельем. Общее очертание профиля, пропорции
лица, детали прически, — все сближает это изображение с серебряными и медными
нонетами конца IV в. до н. э.17 * 19.
Другая манера изображения Деметры на рассматриваемых золотых монетах
представлена двумя близкими штемпелями, из которых один имеет в качестве отличи¬
тельного признака маленькие шарики перед носом и над теменем богини и несколько
схематичнее другого, который может рассматриваться как переходное звено от стили¬
стически более совершенного штемпеля а к сухому и резковатому по своему исполне¬
нию штемпелю с шариками; обозначаем этот последний буквой у (ср. табл. I, 9—15),
а приближающийся к нему переходный штемпель буквой (3 (ср. табл. I, 7—8). На обоих
этих штемпелях черты лица Деметры отличаются угловатостью и тяжеловесностью;
волосы на затылке моделированы прямыми параллельными валиками, ожерелье от¬
сутствует и вообще весь облик богини тесно примыкает к изображениям на некоторых
серебряных монетах начала III в. до н. э.20.
С описанными тремя штемпелями аверса сочетаются четыре штемпеля реверса.
Первый из них (штемпель А, ср. табл. I, 5—7) представляет дельфина с изогнутым кор¬
пусом, с уплощенным лбом и постепенно сужающимся рылом, с длинным спинным
плавником и четко раздвоенным хвостом; сходную моделировку дельфина мы встречаем
у одной из групп литых медных «рыбок» и на некоторых медных монетах IV в. до н. э.21.
На втором и третьем штемпелях (соответственно В и Г, ср. табл. I, 8—9и 10—13) дель¬
фин трактован в иной манере — здесь мы находим стройное, почти совершенно выпрям¬
ленное тело, выпуклый, резко отделенный от длинного тонкого рыла лоб, едва раздвоен-
аый хвост; различие между штемпелями В и Г состоит лишь в том, что на втором пред¬
ставлены два спинных плавника вместо одного. Такие дельфины находят себе анало¬
гии как среди литых «рыбок», так и на многих монетах Ольвии, в том числе на серебре
начала III в. до н. э.22. Наконец,, отличительной особенностью четвертого штемпеля
(штемпель А, ср. табл. I, 14—15) является схематичность исполнения и непропорцио¬
нально выступающий грудной плавник; аналогии — не совсем, правда, точные —
можно найти среди деградированных и маловыразительных дельфинов на некоторых
серебряных статерах начала III в. до н. э.23.
Говоря о некоторой небрежности монетных мастеров, нашедшей выражение в сти¬
листических особенностях большинства рассмотренных золотых монет, следует отме¬
тить, что на этом золоте мы находим необычное сокращение имени города ОА вместо
обычного ОАВЮ; относить это за счет малых размеров монетного кружка нельзя, так
как на мелких и мельчайших номиналах меди IV в. до н. э. несмотря на еще больший
недостаток места всегда стоит ОАВЮ24 * *; скорее всего перед нами те же следы грубой и
поспешной работы, что и на близкой, по всей видимости, к занимающему нас золоту
серии мелкого серебра с изображениями Деметры в стенной короне и стрелка 29 или
на более поздних медных монетах (Pick, ук. соч., табл. X, 7—8).
Значительные стилистические различия между отдельными штемпелями золотых
монет позволяют разделить их на два последовательных выпуска; это подтверждается
сочетаниями штемпелей, которыми выбиты известные монеты изучаемой группы.
17 Монеты из собраний И. А. Терлецкого и А. М. Романова известны нам только
по сводке А. Л. Бертье-Делагарда, Материалы для весовых исследований
монетных систем Сарматии и Тавриды, НС, II, 1913, стр. 63, № 6 (далее цит. Материа¬
лы...)	.
19	Все штемпеля представлены в тройном увеличении на прилагаемой таблице под
соответствующими буквенными обозначениями.
19	Р 1 с к, ук. соч., табл. IX, 2—5, 15—17; ср. П. Й. К а р и ш к о в с ь к и й,
31	стори монетно1 справи та грошового об1гу в О льва, «Археолопя», XI, 1957, табл. III,
5-6, 8—12, 15—16.
20	Каришковський, «Археолопя», XI, табл. III, 7, 13—14, 17.
21	Ср., например, 3 о г р а ф, АМ, табл. XXX, 9 и табл. XXXII, 11.
22	Там же, табл. XXX, 10; Каришковський, «Археолопя», XI, табл. III,
7, 15—17.
23	Каришковський, «Археолопя», XI, табл. III, 5, 8—14.
24	Р 1 с к , ук. соч., табл. IX, 4—8, 12—17, 23.
26	Р 1 с к, ук. соч., табл. X, 4. Эти монеты следует датировать началом III в.
до н. э.; ср. М. Б. П а р о в и ч, Про датування ольвшських монет 13 зображенням
голови Т|хи, «Археолопя», XI, стр. 157—159.

136
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
а)	штемпеля а А; два экземпляра.
№ 1. Киев. Вес 2,11 г. Табл. I, 5. Издается впервые.
№ 2. Лондон. Вес 2,11 г. Табл. I, 6. G. F. Hill, Greek Goins Acquired by the British
Museum in 1905—1910, «Num. Chr.», 4 ser., XII (1912), стр. 136, № 3, табл. VI,
3 = Каришковський, «Археолопя», XI, табл. Ill, 1.
б)	штемпеля ßB; два экземпляра.
№ 3. Одесса. Вес 2,12 г. Табл. I, 7. N. Murzakewicz, Descriptio Musei Publici Odessani,
I, Odessae, 1841, стр. 23, № 221 = Каришковський, «Археолопя», XI, табл. Ill,
2	= О. Г. Сальников, Золой та cpi6m монети Ольвп з коллекцй Одеського музею,
Пращ ОДУ, т. 149, вып. 7, 1959, стр. 143, № 1, табл. XV, 1.
№ 4. Москва, ГМИИ (из бывшего собрания А. Г. Голикова). Вес 2,10 г. Табл. I, 8.
Издается впервые.
в)	штемпеля уВ; один экземпляр.
№ 5. Одесса. Вес 2,13 г. Табл. I, 9. E. Н. Minus, Scythians and Greeks, Cambr., 1913,
табл. Ill, 1 = О. Г. Сальников, ук. соч., стр. 143, № 2, табл. XV, 2.
г)	штемпеля у Г;' пять экземпляров.
№ 6. Москва, ГИМ (из бывшей коллекции А. С. Уварова). Вес 2,11 г. Табл. I, 10.
А. В. Орешников, Каталог собрания древностей гр. А. С. Уварова, вып. VII,
М., 1887, стр. 19, № 160, табл. I, 160.
№ 7. Ленинград, Эрмитаж. Вес 2,11 г. Табл. I, 11. Зограф, AM, табл. XXXII, 8.
№ 8. Берлин. Вес 2,11 г. Табл. I, 12. Königliche Museen zu Berlin. Beschreibung der
antiken Münzen, I, B., 1888, стр. 17, № 30, табл. II, 18 = Каришковський, «Архео¬
лопя», XI, табл. Ill, 3.
№ 9. Бывшее собрание П. О. Бурачкова. Вес 2,10 г. Табл. I, 13. П. О. Бурачков,
Общий каталог монет, I, Одесса, 1884, стр. 51, № 69, табл. IV, 45 = F. Schles-
singer, Auktionskatalog № 11, Antike Münzen, 26 Februar 1934, стр. 7, № 117,
табл. Ill, 112.
№ 10. Бывшее собрание А. М. Романова. Вес 2,09 г. Табл. 1,14. Catalogue Naville et
С°, № XV (1930), стр. 36, № 576, табл. XXI, 576.
д)	штемпеля уД; три экземпляра.
№ 11. Ленинград, Эрмитаж. Вес 2,13 г. Табл. I, 15. Pick, ук. соч., табл. IX, 18 =
Каришковський, «Археолопя», XI, табл. III, 4.
№ 12. Бывшее собрание X. X. Гиля. Вес 2,10 г. Табл. I, 16. Х.Х. Гиль, Описание монет,
поступивших в мое собрание в 1892 и 1893 гг., ЗРАО, нов. сер., VII, 1895, стр. 41,
№ 1, табл. XVIII, 1.
№ 13. Частная коллекция. Вес неизвестен. Табл. I, 17. П. О. Карышковский, О клас¬
сификации серебряных статеров Ольвии, КСИИМК, 66, 1956, рис. 4, г.
Если доверять рисунку в книге И. П. Бларамберга, то изданный им экземпляр
был выбит комбинацией штемпелей ßA; поскольку, однако, такое сочетание штемпе¬
лей не засвидетельствовано ни одним другим экземпляром этого сорта монет, а рису¬
нок весьма неточен, мы не считаем возможным принимать монету Бларамберга во вни¬
мание.
Из приведенного нами описания всех известных золотых монет Ольвии необхо¬
димо заключить, что все это золото бито в два приема: комбинация стилистически от¬
личающихся от прочих штемпелей <хА стоит особняком и должна рассматриваться как
более ранний выпуск по сравнению со схематичными штемпелями остальных монет;
также и штемпель Д производит, правда, впечатление позднего по сравнению с гораз¬
до более изящными штемпелями А, В и Г, но наличие сочетаний его с тем же штемпе¬
лем лицевой стороны, которым выбиты монеты, оборотные стороны которых происходят
от штемпелей В и Г, не позволяет отделять от них штемпель Д. Таким образом, все
золотые монеты с изображениями Деметры и дельфина распадаются на две серии:
к первой мы относим экземпляры, описанные выше под № 1 и 2, ко второй — все осталь¬
ные. К какой группе относятся монеты из бывших собраний И. А. Терлецкого и А. М.
Романова, известные нам только но их весам, приведенным А. Л. Бертье-Делагар-
дом 27 28, судить нельзя.
Золотые монеты Ольвии обнаруживают значительную стилистическую близость
к серебряным статерам и гемидрахмам, которые надежно датируются рубежом IV и
III вв. до н. э.27. Это заставляет в определении абсолютной даты этих золотых монет
согласиться с А. Л. Бертье-Делагардом 2в, а не с А. Н. Зографом: последний объеди¬
29 Бертье-Делагард, Материалы..., стр. 63, № 6 (веса этих монет 2,12
и 2,13 г). Заметим попутно, что сомнение Бертье-Делагарда относительно подлинности
некоторых экземпляров золотых монет (там же, стр. 127, прим. 6; имеются в виду, в ча¬
стности, № 5 и 11 из нашего списка) не подтверждается при сравнении штемпелей, ко¬
торыми они выбиты. Впрочем, в ГМИИ хранится и явно поддельная монета, вылитая по
оттискам подлинных штемпелей а и В.
27	Каришковський, «Археолопя», XI, стр. 51, табл. III, 5—17.
28	Бертье-Делагард, Материалы..., стр. 63; он же, Стоимость мо¬
нетных металлов на Босноре и Борисфене, НС, I, 1911, стр. 66.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
137
нял маленькие золотые монеты с уникальным золотым статером Ольвии, дата которого
также твердо устанавливается около 330 г. до н. э.29. Равным образом неправ и Дш.
Хилл, относящий золотые монеты с изображениями Деметры и дельфина к III—II вв.
до н. э.30; они, как и входящие в одну серию с ними серебряные монеты, должны дати¬
роваться первым десятилетием III в. до и. э. Такая дата подкрепляется и тем, что эк¬
земпляр, найденный в 1946 г., был обнаружен совместно с двумя медными монетами,
которые относятся как раз к первой четверти III в. до н. э.31.
Описанные мелкие золотые монеты весят в среднем 2,12 г; они чеканены с достаточ¬
ной точностью: 4 экземпляра весят по 2,13 г, 1—2,12 г.; 5—по 2,11 г., 3 — по 2,10 г и
1—2,09 г 32. Определение их номинала и системы не вызывает затруднений — перед
нами золотая гемидрахма аттической системы33, номинал чрезвычайно редкий34,
но все же выпускавшийся афинянами, македонскими царями Филиппом и Александ¬
ром, Родосом и некоторыми другими центрами 35 36, так что его не приходится рассмат¬
ривать как нечто исключительное. При этом необходимо, однако, заметить, что во всех
указанных случаях золотые гемидрахмы входили как младший номинал в состав боль¬
ших серий золота (Александр, например, чеканил дистатеры, статеры, драхмы, геми¬
драхмы и даже тригемиоболы из золота), в то время как в Ольвии они были единственным
сортом золотой монеты. Объяснение этому состоит в том, что ко времени выпуска золо¬
тых гемидрахм ольвийский рынок был обеспечен достаточным количеством статоров
македонских царей, которые, как показывают клады в Анадоле, Марасешти и в Лубян¬
ке, охотно принимались и верхушкой местных племен, ведших торговлю с ольвиопо-
литами (Зограф, AM, стр. 129). Город нуждался не столько в крупной интерлокаль¬
ной монете, в чекане которой ему, естественно, не приходилось соперничать с обильны¬
ми эмиссиями Филиппа или Лисимаха, сколько в обладающей твердым курсом монете
внутреннего обращения, а так как на рубеже IV и III вв. до н. э. стоимость серебра
во всем греческом мире резко пошатнулась зв, то такая монета могла быть только зо¬
лотой. Об обращении в Ольвии мелких номиналов золота свидетельствует, кроме вы¬
пуска своих гемидрахм, и находка золотой гемидрахмы Филиппа II 37, а для более
раннего времени — мелких подразделений кизикского электра, выполнявшего
в Причерноморье до массовых выпусков золота Филиппом и Александром функции
интерлокальной монеты.
Золотые гемидрахмы аттической системы сочетались в Ольвии с серебряными мо¬
нетами двух сортов. Серебро старшего номинала с изображениями Деметры и орла на
дельфине весит в среднем по 12,43 г 38 39; монеты младшего номинала, с изображениями
богини и дельфина,— по 2,94 г 89. Отношение этих двух номиналов как 4 :1 не вызы¬
вает сомнений, но определение их системы и наименований чрезвычайно затруднитель¬
но. Сложность проблемы связана с тем, что предшествующая серия ольвийского сереб¬
ра, относящаяся к 360—320 гг. до и. э., дает для двух своих номиналов соответственно
11,94 и 5,64 г, что позволяет определить их с полной уверенностью как статер и драхму
эгинской системы 40. Вес старшего номинала рльвийского серебра начала III в. до н. э.
заметно возрастает, таким образом (от 11,94 до 12,43 г), по сравнению с более ранними
выпусками; между тем падение веса серебряных номиналов является общей закономер¬
29	Pick, ук. соч., табл. IX, 1. Ср. Зограф, AM, стр. 128—129; см. также
Карышковский, КСИИМК, 66, стр. 69—74; он же «Археолопя», XI,
стр. 56.
30	«Num. СЬг.», 4 ser., XII (1912), стр. 137.
31	Борисфен одной из средних групп с сокращением ВОЕ и деградированная
монетка с колесом и буквами 1ST; о дате этих сортов монет см. ВДИ, 1957, № 2,
стр. 138—144.
32	К весовым данным монет № 1—12 следует добавить веса монет из коллекций
И. А. Терлецкого и А. М. Романова, см. Бертье-Делагард, Материалы...,
стр. 63, Л1« 6.
33	Кене, впрочем, назвал изданную Бларамбергом монету «полустатером».
Б. В. Кене, Описание музеума кн. В. В. Кочубея, I, СПб., 1857, стр. 48.
34	Е. В ab е 1 on, Traité des monnaies grecques et romaines, т. I, ч. 1, P., 1901,
стб. 441, § 29.
35	В. V. Head, Historia mimorum2, Oxf., 1911, стр. 223, 226, 373, 375,. 640.
36	K. R е g 1 i n g, Silberprägung und Silberwährung, RE, 2 Reihe, т. III, 1927,
стр. 23 слл.
37	Отчет ООИД за 1893 г., Одесса, 1894, стр. 33, № 6.
38	Каришковьский, «АрхеолоНя», XI, табл. III, 5—14, стр. 50, прим. 2
(ср. КСИИМК, 66, стр. 76, № 29—39); к этому следует прибавить еще три веса — 12,48;
i2,42 и 11,67 г и изменить средний вес с 12,41 до указанной в тексте цифры.
39	Каришковьский, «Археолопя», XI, табл. III, 15—17, стр. 54, прим. 2;
к указанным там весам следует добавить еще два — 3,08 и 2,86 г.
40	Каришковський, «Археолопя», XI, табл. I—II, стр. 50, прим. 1 (ср.
КСИИМК, 66, стр. 75—76, № 1—28), стр. 54, прим. 1.

138
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
ностью в истории древнего денежного обращения л может быть подкреплено любым
количеством примеров. Ранее мы искали объяснения для этого увеличения веса ольвий¬
ских монет в переходе ольвиополитов к другой монетной системе41, но сейчас,
завершив изучение всех видов ольвийского серебра и сравнивая веса других его сортов
с весами серебряных монет различных центров эллинистического мира, мы снимаем свое
предположение и видим в монетах, весящих 12,43 и 2,24г, соответственно статёри
триобол той же эгинской системы, какая применялась в Ольвии для серебряных монет
с последнего десятилетия V в. до н. э. до первого десятилетия III в. до н. э. Но как же
в таком случае объяснить повышенный вес этих статеров?
Нам представляется, что объяснение указанного явления тесно связано с проник¬
новением золота в монетную систему и вообще во все денежное хозяйство Ольвии. В пер¬
вой половине IV в. до н. э. серебро, как говорится об этом в известном декрете о день¬
гах (IOSPE, I2, № 24), выполняло на ольвийском рынке функции денег и было единствен¬
ной законной мерой стоимости, хотя наряду с ним в городе обращалась и медь 42.
Однако уже скоро в Ольвии стала обращаться и золотая монета — в этом отношения
особенно важны неоднократные находки в городе монет Филиппа и Александра 4Э.
Вскоре после 330 г. до н. э. ольвиополиты, отразив нашествие Зопириона, проводят
среди других преобразований также и денежную реформу: они прекращают выпуск
литых медных оболов (так называемых ольвийских «ассов») и начинают чекан золота;
не входя здесь в подробности 44 *, подчеркнем, что выпуск собственных золотых стате¬
ров, которые, как показывает находка единственного известного экземпляра в устьях
Днестра 4б, обращались и за пределами города, является доказательством возраста¬
ющего значения золотой монеты в денежном хозяйстве ольвиополитов. О том, что в по¬
следней четверти IV в. до н. э. ольвййская казна располагала достаточным золотым
запасом, свидетельствует награждение тысячью золотых Каллиника, сына Евксена
(IOSPE, I2, № 25). Наконец, и в III—Пвв. в Ольвии продолжали обращаться золотые
статеры Лисимаха, также не раз обнаруженные на ольвийском городище4в;
нельзя не согласиться с А. Н. Зографом, что именно эти монеты упоминаются под
общим названием χρυσοί в ольвийских лапидарных документах (Зограф, AM,
стр. 129—130).
Вряд ли можно сомневаться, что выпуск собственной и особенно массовое проник¬
новение в Ольвию иноземной золотой монеты должно было самым разрушительным об¬
разом отразиться на монетной системе ольвиополитов, построенной, как показывает
упоминавшийся декрет о деньгах, в первой половине IV в. до н. э. еще на строгом моно¬
металлизме серебра. Однако изучение декрета в честь Протогена показывает, что во вре¬
мена этого документа функции денег принадлежали в Ольвии уже не серебру, упоми¬
нание о котором в декрете вообще^отсутствует, а золотой монете (IOSPE, I2, № 32).
Естественно предполагать, что превращение золота* ив,товара, оцениваемого в серебре
по соглашению сторон, каким оно являлось в эпоху первого из указанных документов,
в первой половине IV в. до н. э. (IOSPE, I2, № 24, 26—29), в единственную законную
меру стоимости и средство обращения, т. е. в деньги 47, полностью уже завершившееся
во времена Протогена, т. е. в конце III или в начале II вв. до н. э., должно было пройти
через ряд сложных перипетий. Используя сделанное по аналогичному поводу замеча¬
ние К. Маркса, можно сказать, что вся история ольвийского денежного обращения
41	Каришковський, «Археолопя», XI, стр. 64—65; КСИИМК, 66, стр. 74.
42	См. нашу статью «Стоимость монетных металлов в Ольвии ив Боспорском госу¬
дарстве», ВДИ, 1958, № 3, стр. 125.
43	О находках золотых монет Филиппа, Александра и Лисимаха сообщает без
всяких подробностей Б у р а ч к о в (Общий каталог..., стр. 17); кроме названной
выше золотой гемидрахмы Филиппа известны находки в Ольвии еще трех статеров, из¬
данных в ОАК за 1908 и за 1909—1910 гг. (соответственно стр. 80 и 100); наконец,
в 1893 г. Бертье-Делагардом были пожертвованы в Одесский музей два статера Филип¬
па II, статер Александра, статер Филиппа Арридея и два статера Лисимаха (Отчет
ООИД за 1893 г., стр. 35); по данным рукописного каталога К. М. Милосавлевнча
все эти монеты были найдены в Ольвии.
44	См. П. Й. Каришковський, 3 icTopii Ольвп в IV ст. до. н. е., Пращ
Одеського Державного Ушверситету, т. 146, вып. 5, стр. 167—174.
46	По Бертье-Делагарду (НС, I, стр. 58, прим. 1) — в Бугазе, по
Ф. А. Струве (Th. Struve, Pontische Briefe, RM, NF, XXV, 1870, стр. 367) —
в Аккермане. В. Френер, однако, указывает (Catalog'uedemédailles... formant la colle¬
ction J. Lemmé, P., 1872, стр. 20), что монета найдена на Тамани.
43	Кроме упомянутых в прим. 43 статеров Лисимаха, найденных в Ольвии, нам из¬
вестны еще два: один из бывшей коллекции П. В. Беккера (Verzeichniss alt-griechischer
und römischer Münzen aus dem Nachlasse Paul Becker, B., 1881, стр. 30, № 475), другой
был найден в Ольвии в 1957 г.
47	К. М а р к с, К критике политической экономии, К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. XII, ч. 1, стр. 108: «единство меры стоимости и средства обращения есть
деньги».

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
139
между 350 и 225 гг. до н. э. неизбежно должна была блуждать в непрерывном ряду
нарушений, вызванных коллизией между установленным по закону соотношением
стоимости золота и серебра и действительными колебаниями их стоимости (там же
стр. 61). Одной из попыток этого рода и является, по всей вероятности, чеканка в пер¬
вом десятилетии III в. до н. э. золотых монет по аттической системе и серебра по эгин-
ской. Увеличение веса серебряных статеров этой серии свидетельствует о том, что в со¬
знании ольвиополитов серебро представлялось еще полноценной монетой, стоимость
которой непосредственно связывалась с ее весом 4в.
6. НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ ДЕНЕЖНОГО КРИЗИСА
НА БОСПОРЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ III в. до н. э.
Картина острого и продолжительного денежного кризиса в Боспорском государст¬
ве, впервые намеченная А. Н. Зографом и подробно разработанная в работах Д. Б. Ше-
лова, не вызывает в настоящее время сколько-нибудь серьезных возражений 4в. Однако
некоторое уточнение относительной и абсолютной хронологии отдельных этапов клей¬
мения и перечеканки медных монет этого периода является и возможным,и желатель¬
ным, в связи с чем приобретает несомненный интерес публикация новых нумизматиче¬
ских материалов, относящихся к этому периоду. Настоящая заметка имеет своей
целью ввести в научный оборот три неизданные монеты Пантикапея первой полови¬
ны III в. до н. э., находящиеся в частной коллекции в Москве.
№ 1. Л. ст. Голова бородатого сатира вправо, в поле клеймо:
двенадцатилучевая звезда в круглом углублении.
Об. ст. Половина крылатого грифона влево, под ним осетр, вокруг буквы
П-А-М; на теле -грифона надчеканка в виде сильно выступающего из поля монеты
горита. Сохранность хорошая. Диаметр 21—22 мм. Вес 6,75 г. Табл. I, 18.
№ 2. Л. ст. Голова безбородого сатира в венке из плюща влево; в центре в круглом
углублении- двенадцатилучевая звезда, вырезанная непосредственно в штемпеле
монеты.
Об. ст. Львиная голова влево, под нею осетр, вокруг буквы П-А-1Ч; поперек
львиной головы горит в вертикальном положении, вырезанный также в штемпеле
монеты. Два экземпляра различных штемпелей (табл. I, 19 и 20). Диаметр
20—21 мм. Веса 6,45 г и 5,09 г. 4848	Любопытной особенностью последних серебряных статеров Ольвии, битых по
эгинской системе, является наличие в их ряду двух весовых групп: к одной принадле¬
жат монеты с весами 12,56—12,48—12,47—12,46—12,42—12,41—12,35—12,30—12,28 г,
к другой — с весами 11,85—11,75—11,67 г (особняком стоит монета, весящая всего
9,75 г). Так отчетливо противостоящие друг другу, эти весовые группы между тем
связываются рядом общих штемпелей и не могут, следовательно, быть оторваны одна
от другой во времени. Не имеем ли мы тут отражения колебаний представлений ольвио¬
политов о «законной» стоимости благородных металлов? Учитывая, что золотой статер
аттической системы разменивался на семь серебряных статеров эгинской (см. Р. Gar¬
dner, A History of Ancient Coinage, Oxf., 1918, стр. 425; cp. M. S е g г ё, Metro-
logia еcircolazionemonetaria degli anticbi, Bologna, 1928, стр. 244), можно думать, что,
выпуская более тяжеловесные серебряные статеры, ольвийские монетарии исходили
из относительной стоимости золота и серебра, равной отношению 1 : 10,26 [R=(12,43x
X 7) : (2,12 х 4) = 10,2606], т. е. практически весьма близкой к той их относительной
стоимости, какая существовала около 360 г. до н. э. (10,1; см. ВДИ, 1958, № 3, стр. 129).
Но такое соотношение было, вероятно, чисто теоретическим, так как уже около 330 г.
до н. э. стоимость золота упала до 9,82 (там же, стр. 130), а дальнейшее наводнение
ольвийского рынка золотой монетой македонских царей никак не способствовало уве¬
личению стоимости золота (на Боспоре, например, за время от 327 г. до конца века
рацио золота упало от 9,55 до 9,16; см. там же, стр. 134—135). Убедившись весьма ско¬
ро на опыте в иллюзорности и невыгодности расчетов, положенных в основание чекана
указанных статеров, ольвиополиты резко понизили их вес [в этом случае они исходили
из представления об относительной стоимости золота и серебра, равной примерно
9,7—R = (11,75 х 7) : (2,12 х 4) = 9,699] и в дальнейшем вообще приостановили
выпуск всякого серебра, возобновленный впоследствии уже тогда, когда денежные
функции закрепились за золотом, а серебро чеканилось лишь в качестве вспомогатель¬
ного средства обращения.
48 3 о г р а ф, AM, стр. 177—179; ср. Д. Б. Ш е л о в, Чеканка монеты и де¬
нежное обращение на Боспоре в III в. до н. э., МИА СССР, 33,1954, стр. 58—70; о н ж е,
Монетное дело Боспора VI—II вв. дон. э., стр. 107—113, 124—125, 146—149. См. нашу
рецензию на последнюю работу, СА, 1957, I, стр. 276—279.

140
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Монеты, подобные № 1, давно и хорошо известны, разумеется, без клейм; они чека¬
нились, по мнению А. Н. Зографа, одновременно с золотом первой серии, т. е. в 70—
60-х гг. IV в. до н. э., а по мнению Д. Б. Шелова,— одновременно с золотом четвертой
серии, т. е. около 330—315 гг. до н. э.50, причем очень разнообразными штемпелями и.
Отличительной особенностью публикуемого экземпляра являются клейма, обычные
на монетах с головою сатира и львиной головой 52, но никогда не отмечавшиеся на моне¬
тах такого сорта.
Что касается монет, представленных на табл. I, 19—20, то они имеют немаловаж¬
ное значение * 61 * 63:	все монеты с такими изображениями несут на аверсе и реверсе
клейма, в которых представлены двенадцатилучевая звезда и горит; издаваемые же
монеты имеют ту отличительную особенность, что звезда и горит вырезаны здесь непо¬
средственно в штемпелях, которыми выбиты их лицевые и оборотные стороны. Примеры
включения в основной монетный штемпель изображений, которые первоначально
появились на данных монетах в виде надчеканок, наносимых отдельными пунсонами,
известны 54 *, но боспорские аналогии такого рода относятся к гораздо более позднему
времени (см. Зограф, АМ, стр. 204—206).
Значение первой из опубликованных монет состоит в том, что ею устанавливается
близость во времени монет с типами юного сатира и львиной голе вы и монет с типами
бородатого сатира и половины грифона — трудно сомневаться, что клейма попали на
более раннюю из этих монет именно при массовой надчеканке более поздних монет.
Таким образом, отнесение монет с бородатым сатиром и половиной грифона к концу
IV в., как это убедительно показал на основании других соображений Д. Б. Шелов,
а не к первой половине IV в., как полагал А. Н. Зограф, получает новое подтвержде¬
ние 55. Уникальность этого экземпляра позволяет высказать предположение о том,
что наложение клейм на медь с изображениями бородатого сатира и протомы грифона
не предусматривалось боспорскими монетными мастерами, и данная монета попала слу¬
чайно в общую массу близких по размеру монет с безбородым сатиром и львиной голо¬
вой и была надчеканена вместе с ними. Но в таком случае наличие.на ней обоих клейм,
т. е. и звезды, и горита, подтверждает правильность точки зрения А. Н. Зографа,
считавшего, что эти клейма наносились не только одновременно, но и соединенными
между собой шарниром пунсонами «наподобие пломбирных щипцов»66.
Наконец, вторая из издаваемых монет не только подтверждает одновременность
наложения обоих указанных клейм на медь с изображениями безбородого сатира и льви¬
ной головы, но вносит новый штрих в картину денежного кризиса: перед массовой
перечеканкой медных монет с юным сатиром и львиной головой, уже ранее надчеканен-
ных изображениями звезды и горита, новыми типами — безбородый сатир = лук и
стрела 67 68,— босиорский монетный двор пытался выпускать монеты с привычными для
населения дополнительными изображениями, вырезая их непосредственно в штем¬
пелях лицевых и оборотных сторон. Как показывает редкость таких монет 56, эта по¬
пытка имела не больше успеха, чем предыдущая практика сплошного клеймения обра¬
щавшейся меди, но она важна в том отношении, что косвенно свидетельствует о доста¬
точно длительном обращении монет с изображениями юного сатира и львиной головы
в надчеканенном состоянии. Население успело до такой степени привыкнуть к изуро¬
дованному клеймами облику медных монет, что создались и экономические,и художест¬
венные предпосылки для выпуска монет с типами, комбинирующими первоначаль¬
50 Зограф, АМ, стр. 176; ср. Шелов, Монетное дело Боспора, стр.
100—104 (см. также стр. 216, № 57).
61 Ср. Зограф, АМ, табл. XL, 18; М i n n s, Scythians and Greeks, табл. V, 18;
Königliche Museen zu Berlin, Beschreibung der antiken Münzen, I, табл. II, 17;
S. W. Grose, Fitzwilliam Museum, Catalogue of the Mac Clean Collection of Greek
Coins, II, Cambr., 1926, табл. 166, 22; Danish National Museum, The Royal Collection
of Coins, Thrace, ч. 2, Copenhagen, 1942, табл. I, 30.
52 Зограф, AM, табл. XLI, 3; Бурачков, табл. XX, 72.
63 На существование монет с вырезанными в матрице изображениями звезды и го¬
рита впервые обратил внимание Л. П. Харко (в докладе, прочитанном на секции нумиз¬
матики пленума ИИМК в 1956 г.).
54	Например, медные монеты Ольвии с изображениями Деметры и оружия снача¬
ла надчеканиваются изображением головы в шлеме, а затем последняя вырезается в
штампе; ср. Зограф, АМ, стр. 135.
56	Шелов, Монетное дело Боспора, стр. 100—102.
56 Зограф, стр. 34; ср. БДИ, 1957, № 2, стр. 145, прим. 7.
67	Зограф, АМ, стр. 178, табл. XLI, 2—5; Шелов, Чеканка монеты и де¬
нежное обращение на Боспоре, стр. 58—60; о н ж е, Монетное дело Боспора, стр. 107—
113, табл. V, 61—62 и табл. VI, 65—67. Ср. также БДИ,-1957, № 2, стр. 145—146.
68	Среди изданных можно указать лишь один пример: см. Danish National Museum,
The Royal Collection, Thrace, ч. 1, табл. I, 40

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
141
ные монетные изображения с надчеканками. Однако сложность таких комбинирован¬
ных типов приводит уже в скором времени к полному отказу от старых изображений,
и на место их появляются новые, гораздо более простые, которыми и была перечека¬
нена без предварительного уничтожения прежних типов вся масса обращающейся мед¬
ной монеты, уже давно лишенной твердого курса и превратившейся в простой знак
стоимости 59.
П. О. Карышковский
ГОКОН И АГАФ
В эпиграмме Из Фанагории, опубликованной Т. Н. Книпович в «Вестнике древней
истории»1, чтение двух мест надписи является пока не вполне удовлетворительным.
Благодаря любезному содействию издательницы я располагаю двумя превосходными
фотографиями надписи, при помощи которых удалось устранить трудности, недооце¬
ненные Т. Н. Книпович.
Эпиграмма гласит: «Трех сыновей родил Гокон, милых сыновей, о прохожий * 1 2.
Вместе с отцом из них умер один, Агаф. Оба оставшиеся в живых (сына), Трифон и
Аполлоний... построили (приказали построить) прекрасный, бессмертный памятник
брату и отцу».
В этом переводе остаются непринятыми во внимание четвертый стих и первая по¬
ловина пятого:
απεισι(ν έν) τορέαις oi δύ’ ομοιότροποι
αφήμου δβξης ενεκεν
Так в публикации Τ. Η. Книпович. Однако из замечаний издательницы вытекает,
что она склонна скорее читать ΑΠΕΣΙ///ΕΝ и, следовательно, должно было быть на¬
писано απεισι[ν] έν. Если бы это действительно стояло на камне, то пентаметр можно
было бы рассматривать только как вводное предложение (парентезу). Но тогда правиль¬
но было бы употребить не глагол απεισιν, но πάρειαιν, поскольку и Гокон и Агаф при¬
сутствуют на рельефе, а вовсе не отсутствуют.
Однако, как можно предположить вероятным начало пентаметра: w—w—w w —
в стихах, которые в остальном построены в полном соответствии с правилами метрики
(только имя ’Απολλώνιος не входит в размер)? К тому же предполагаемое сокращение
tope ία в τορέα является невозможным, и это эллинистическое слово в остальных
случаях встречается только в прозе. Издательница, видимо, сама не вполне уверена
в собственном чтении и восстановлении, когда она замечает, что в начале стиха неко¬
торые буквы исправлены резчиком. У меня также сложилось впечатление, что в этом
месте надписи производились какие-то эксперименты. Я лишь склонен скорее думать,
что здесь действовал не резчик, а человек, который имел дело с надписью в более
позднее время: или читатель, или, что более вероятно, лицо, которому при под¬
чистке камня- была поручена вспомогательная техническая работа (на камнях с нане¬
сенной на поверхность резьбой довольно часто встречаются мнимые буквы, возникшие
благодаря нанесению штрихов, представляющих собой в действительности лишь цара¬
пины, либо другие случайные повреждения).
На имеющейся у меня фотографии я отчетливо различаю: ΑΙΙΕΙΣΓΕΝΣΤΟΡΓΑΙΣ.
Второй знак не может быть «пи», ибо вторая вертикальная линия этой буквы в данной
надписи всегда укорочена, зато очень хорошо восстанавливается «ню», которая в дру¬
гих местах надписи также часто имеет едва различимую диагональную черту. Таким
образом, без сомнения следует читать: ΑΝΕΡΕΓΕΝΣΤΟΡΓΑΙΣ, т. е. άνέρε γ’έν
στοργαΤς οί δύ’ ομοιότροποι.
Если мнимые буквы действительно обязаны своим происхождением резчику,
то ему, очевидно, осталось непонятным подлинно гомеровское двойственное число
άνέρε (оборот άνέρες έν, более простой, чем άνέρε γ’έν, представляется, однако, невозмож¬
ным). Как бы то ни было, смысл и конструкция этого места надписи теперь ясны.
Пентаметр является приложением к Τρο'φων ’Απολλώνιος άμφο^ν и гласит: «Двое мужей,
59 Одновременно были перечеканены теми же типами и некоторые монеты млад¬
шего номинала с изображениями бородатого сатира и головы быка (см. табл. I, 21);
ср. Е. О. П р у ш е в с к а я, Анапский клад пантикапейских медных монет, ТОНГЭ,
τ. I, 1945, стр. 21; Ш е л о в, Монетное дело Боспора, стр. 110.
1	ВДИ, 1959, № 1, стр. 112 слл.
2	Я предпочел бы поставить запятую после Γόκων, ибо за ним следует γλυκίοος
с ударением (эллинистический вариант, см. также, например, W. Реек, Griechische
Vers-Inschriften, τ. I, Grah-Epigramme, В., 1955 (далее GV), 1151, 13; 16; IG, XII, I,
145, 3) «Hermes», 76, 1941, стр. 223). Вступление представляет один из вариантов того
типа начальной части стихотворных эпитафий, какой мы встречаем в эпитафиях
GV, 872, 881, 1024 сл., 1053 сл„ 1061 сл.

142
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
которые оба равны в любви (к отцу и брату)» (ομοιότροπος, по-видимому, до сих пор
встречался только в прозе).
Более легким является правильное восстановление неметрического начала 5
стиха. В данном случае издательница берет на себя напрасный труд, когда она на¬
ходит приемлемый смысл для этого места лишь при помоши засвидетельствованного
только Гезихием δφημος. Я различаю совершенно ясно ΕνΦΗΜΟΥ, т. е. ευφήμου,
как и следовало ожидать. Это прилагательное обычно означает у поздних авторов
«достойный похвалы», «высоко ценимый», и здесь также можно предполагать только
этот смысл.
Хотелось бы сделать еще два дополнительных замечания. —έφυσε (ст. 1) встре¬
чается не только в GV, 1062,1, но и в той же связи — у Preger, Inschr. Gr. metr.,
47; GV, 345, 2; 1875, 26; Hiller v. Gaertringen, Histor, gr, Epigramme, 67,4. К τών
περιλειπομένων (ст. 3) cp. GV, 978,6: τών περιλειπομένων	τέκνων (начало стиха,
как и в нашей надписи). Множественное число στοργαί (ст. 4) «доказательства любви»
встречается еще в GV, 1156,13. В стихе 6 на камне стоит не ΚΑΣ1ΓΝΗΤΟΥ, но
ΚΑΖΙΓΝΗΤΟΥ — непосягаемое эпихорическое написание (ΟΝ от αθάνατον в надписи
поставлено над АТ, как уже указала издательнице А. И. Болтунова).
В.	Леек
ФРАКИЙСКОЕ ПОСЕЛЕНИЕ БЕССАПАРА В СВЕТЕ
НОВООТКРЫТОЙ ГРЕЧЕСКОЙ НАДПИСИ
Одним из наиболее многочисленных и известных фракийских племен, живших
в далеком прошлом в восточной части Балканского полуострова, были бессы. Это
племя обитало преимущественно в возвышенной (западной) части бассейна р. Гебра,
современной Марицы, занимая значительную часть Родоп и Среднегорья, что соответ¬
ствует территории нынешних Пловдивского и Паэарджикского округов! Однако грани¬
цы территории племени не могут быть указаны сколько-нибудь точно *.
Ныне, на основании эпиграфических данных, отчасти с привлечением данных исто¬
рических, выясняется, что в конце 1 в. до н. э. и в начале I в. н. э. значительная часть
бессов после упорной борьбы с римлянами была вынуждена под натиском римских ле¬
гионов покинуть возвышенные области занимаемой ими территории. Пройдя через
область одрисов, а оттуда по восточным старопланинским проходам, племя искало
спасения в нынешней Добрудже 1 2.
Среди многих малоизученных бвеских поселений находилось и поселение Бес-
сапа ра (Bessapara), которое на основании недавних исследований отождествляется
с древним селищем близ села Синитево Паэарджикского округа, находящегося в 8 км
к юго-востоку от г. Пазарджика 3.
Относительно этимологии местного наименования Bessapara, в зависимости от вто¬
рой части этого имени — para, следует отметить такие толкования: город бессов, тор¬
жище, сборище бессов и переправа бессов 4.
1	Г. И. К а ц а р о в, Тракийските беси, ИИД, т. VI, 1914, стр. 31; Г. И. Ка¬
ца р о в и Дим. Д е ч е в, Извори за старата история и география на Тракия и Маке¬
дония, София, 19492, стр. 31, 139—140, 146,174 сл., 224, 226, 265, 284, 353, 372, 374 сл.,
391, 399, 421, 426 сл., 429, где указана и библиография вопроса; В. Lenk, RE,
VI A, s. V. Thrake (Stamme), стб. 405.
2	Ив. Г ъ л ъ б о в, Бележки за епиграфските паметници от Несебър. Наследова¬
ния в чест на акад. Дим. Дечев, София, 1958, стр. 227 сл., где приведена исчерпываю¬
щая библиография.
3	Кацаров, ук. соч., стр. 31, писал о нем: «главным центром бессов было посе¬
ление Bessapara, находившееся на главной дороге Serdica—Philippopolis, а именно на
расстоянии 22 миль (32,5 км) от Филиппополя...». Dim. Detschew, Die thraki-
schen Sprachreste, Wien, 1957, стр. 55; «Bessapara, Beaoiinapoi/, В essa, Bessum, Vor-
ort des bessischen Stammes». Подробнее о пункте Bessapara, так же как и о различных
мнениях, высказанных о нем в прошлом, см. у Дим. Ц о н ч е в, Римският път Philip¬
popolis—Tugugerum—Bessapara,ГНМПл,II, 1950,стр.75 сл.В самое недавнее время коли¬
чество памятников, связанных с Бессапарой, умножилось: близ с. Синитево была най¬
дена вотивная плита с посвящением фракийскому всаднику и Диоскурам, которая
будет опубликована В. Гиздовым, хранителем музея в г. Пазарджике.
* Об этом подробнее см. Detschew, Die thrakfschen Sprachreste, стр. 55
и 356 сл.; Ц о н ч е в, ук. соч., стр. 80; Вл. Георгиев, Тракийският език, Со¬
фия, 1957, стр. 62; о н ж е,Въпросинабългарскатаетимология,София,1958,стр. 94сл.,
110 сл.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
143
До сих пор Bessapara не была засвидетельствована эпиграфически. Она была из¬
вестна как римская путевая станция (mansio), обозначенная в римских дорожниках:
в Itiner. Antonini aug.— Bessapara6, в Itinerarium Burdigalense — Besapare (sic)6,
у Прокопия (De aedificiis 4, 11) — Βεσούπαρον и др. После продолжительных ис¬
следований на протяжении нескольких лет наземных остатков Бессапары в окрестно¬
стях с. Синитево я пришел к заключению, что она являлась значительным поселением
бессов. Позднее, в римское время, вследствие превращения села в mansio, к нему была
пристроена небольшая крепость, так что поселение обратилось в порядочный городок7 8 9.
В ноябре 1948 г. при земляных работах на улице Лъджане в сев.-восточной части
города Пловдива, на глубине 0,6 м был открыт мраморный жертвенник. Ныне этот
квартал известен под именем Варсан махала, или Черварский квартал. Раньше здесь
было еврейское кладбище, которое в 1913 г. переместилось в северо-восточном направ¬
лении. Следует предполагать, что жертвенник был взят из руин древнего Филиппо-
поля и затем использован на этом кладбище. В музей жертвенник поступил в марте
1949 г. В верхней и нижней части жертвенник профилирован, сверху снабжен углуб¬
лением и имеет значительные повреждения. Размеры его: высота — 1,38 м, шири¬
на —0,45 м и толщина — 0,37 м. На лицевой его стороне вырезана греческая
надпись в 11 строк. Буквы верхней строки наибольшего размера 0,075 м. В следующих
дяти строках они имеют меньшие размеры от 0,03 до 0,075 и«, а в остальных пяти стро¬
ках наименьшего размера — от 0,015 до 0,025 м. И жертвенник и надпись на нем по¬
вреждены, видимо, при его вторичном употреблении. Надпись может быть дополнена
и прочтена следующим образом:
1. Αγαθή τύχη
Βεσσοπαρηνοι
οί άνωθεν καί
οί κάθωθεν Κυρί—
5. [<ρ....ε] ύχαριστή —
ριον άνέστησαν
Δειδης Λειλοου
Ουλ [πι (ο)] ς Βείκτ (ο)ρ[ος]
Βεισας Δείξου
10. Κοσειτρ [αλ'ις] Λισκου Σιτρα [ν]ο [ς]
Δειζας [..] αλου ΣεροΒ [α]
λο [υ]
Из местонахождения жертвенника, так же как и из начертанной вверху его надписи,
явствует, что он сооружен лицами, происходящими из Бессапары и был предназначен
для города Филиппополя. Нет оснований предполагать, что жертвенник был доставлен
в город из другого места и в более позднее время, например из той же Бессапары, от¬
стоящей от Пловдива на расстоянии 32,5 кие, где жертвенник был использован вто¬
рично на еврейском кладбище.
Наиболее важной и ценной представляется та часть надписи, которая гласит:
BsooonapTjvoi oi avo&ev xai oi xafla>&ev. Ясно, что BeoaoTtapY]voi это этникон от Beaaanapa e.
В своей работе, на которую я уже ссылался раньше в этой статье (стр. 76, прим. 1
п стр. 81, прим. 1), я высказал предположение именно такого понимания этого
слова еще до опубликования надписи. Из текста надписи видно, что существовало
два поселения, именовавшихся Bessapara, а именно Верхняя Бессапара и Нижняя
Бессапара, из которых происходили пятеро посвятителей жертвенника. Это обстоя¬
тельство не было до сих пор известно ни из эпиграфических, ни из литературных
источников. Исторические источники, которые знают Бессапару,— это римские
дорожники и Прокопий. Наиболее ранний из них относится к III в., позднейший
к VI в. н. эЛ Согласно их данным, существовала лишь одна Бессапара.
С палеографической точки зрения публикуемая надпись может быть отнесена ко
второй половине II и не позднее первой половины III в. Следовательно, в названных
выше источниках должно было быть отмечено то, что сообщает надпись, так как уже тог¬
да, несомненно, существовали две Бессапары. Отсутствие такого упоминания следует,
быть может, объяснять тем, что римская дорога, как об этом свидетельствуют и ее
остатки, проходила через одну из Бессапар, именно через ту, которая, как было упо¬
6	О. С u n t z, Itiueraria romana, Lpz, 1929, т. 1363.
6	С u n t z, ук. соч., т. 568и; более подробно у Detschew. Die thrakischen
Sprachreste, стр. 55 и Ц о н ч е в, ук. соч., стр. 81.
7	Ц о н и е в, ук. соч., стр. 76.
8	Detschew, Die thrakischen Sprachreste, стр. 536.
9	«Латински извори за българската история», София, т. I, 1958, 9.

144
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
мянуто, являлась значительным городом и торговым пунктом. Поэтому, вероятно,
и отмечался лишь один пункт.
Из надписи мы не можем установить место нахождения Верхней и Нижней Бес-
сапары. Для выяснения этого вопроса небесполезно, быть может, учесть то обстоятель¬
ство, что и в настоящее время существует обычай подобного обозначения одноименных
поселений, расположенных одно против другого. Такие случаи не единичны, напри¬
мер — Верхняя и Нижняя Ореховица, Верхняя и Нижняя Липница,Верхние и Ниж¬
ние Чуканы Тырновского округа, Верхний и Нижний Домлен Пловдивского округа и
др. Обычно такие поселения находятся близко друг от друга, поля их расположены
по соседству, и одно занимает более возвышенное положение, нежели другое. Основа¬
нием для подобного разделения поселений иногда служило то, что часть населения пе¬
реселялась на более удобное место. Все в той же своей работе я уже касался этого
вопроса. Мною было высказано мнение, что Нижняя Бессапара соответствует древнему
селищу у с. Синитево Пазарджикского округа, близ которого проходила римская до¬
рога, а Верхняя Бессапара должна находиться в 3,5 км к югу от нее, на возвышенности
Бабабаир, на земле с. Капитан Димитриево Пазарджикского округа, в местности,
с которой связаны наименования: Копаные курганы, Яйканя и Куручешме. Там имеют¬
ся остатки значительного древнего селища,четыре курганных некрополя из40 курганов,
обломки вотивных стел, посвященных «Фракийскому всаднику», подставка мра¬
морной статуэтки Зевса 10 11. К северо-западу от древнего селища, на возвышенности,
где ныне часовня Св. Георгия, в древности, вероятно, находилось святилище Зевса
Сбелсурда, как то явствует из найденного здесь фрагмента мраморной колонны с над¬
писью п. Разница в высоте между указанными двумя селищами составляет около 200 м.
По площади Нижняя Бессапара, представлявшая собой mansio, была много больше
соседнего поселения.
Кроме указанного места, Верхняя Бессапара могла, может быть, находиться так¬
же и на месте древнего селища, остатки которого в настоящее время заметны к юго-
востоку и непосредственно у села Главиница (Башикърово) Пазарджикского округа,
в местности Герена и Керамидпара (Черепичная куча), где имеется некрополь из вось¬
ми курганов 12. Там в недавнее время были обнаружены и другие археологические
памятники, например, латинская надпись на верхней части черепицы 13. Это селище
находится в 5 км от с. Синитево (Нижней Бессапары) и несколько северо-западней, на
возвышенности в 5—10 м. Около него проходила римская дорога, остатки которой про¬
слеживаются в 2,5 км северо-восточней селища 14 * 16. С уверенностью можно считать, что
из Верхней и Нижней Бессапары, которые в римское время относились к территории
Филиппополя 1В, имелись переселенцы в самом Филиппополе, жившие, быть может,
в одном определенном квартале, где и воздвигли рассматриваемый жертвенник. К со¬
жалению, имя божества, которому он был посвящен, впоследствии было сбито, так что
не осталось никаких следов букв. Место, отведенное для него (в строке 5), имеет длину
в 21,5 см, так что при соответствующем шрифте оно могло состоять из 7—8 букв и зву¬
чать, например, как ’АлеХХсош, КеьВреюш и т. п.
Относительно имен и этнической принадлежности пятерых дедикантов можно
заметить следующее: фракийское имя AeiST)? встречается в такой форме впервые1С. Фра¬
кийское имя AeiXooq встречается также в первый раз. В основе своей оно совпадает с
киликийским именем AiXooi;, соответств. AiXoo17. Полагая, что если лица, живущие
10	В. Д о б р у с к и; АИНМ, I, 1907, стр. 157 сл., № 207, рис. 128; G. I. К а-
z а г о w, Die Denkmäler des thrakischen Reitergottes in Bulgarien, Wien, 1938, стр. 26,
45; RE, VI А, стб. 515; G. Mibailov, La langue des inscriptions grecques en Bul-
garie, Sofia, 1943, стр. 28; G. S e u г e, RA, т. XXIV. 1926, стр. 4; Цончев,
ГНМПл, I, 1948, стр. 201 сл.
11	Chr. М. D а η о w, Antike Denkmäler in Bulgarien, BIA, т. XI, стр. 201,
рис. 181.
12	Цончев, ГНМПл, I, 1948, стр. 182 сл.
18 В. Б е ш е в л и е в, Един загадчен надпис от VI век, РП, IV, 1949, стр. 123
сл.; Вл. Георгиев, Надписът върху керамидата от с. Главиница и неговото зна¬
чение за историята на народния латински език, РП, IV, 1949, стр. 131 сл.; Ив. П ет-
к а н о в, Към надписа върху керамидата от Главиница, ИАИ, XIX, 1955, стр. 271 сл.
14 Цончев, Римският път Philippopolis — Tugugerum — Bessapara, стр. 81.
16	Д. П. Димитров, За стратегиите и териториите в Римска Тракия, ГНМС,
т. VI, 1936, стр. 136 сл.
16	Относительно Δειδας, Δειδις, Διδα, Διδας Διδις см. W. Toma¬
sch e k, Die alten Thraker, Wien, 1893, т. II, стр. 30, 33; Mihailov, ук. соч.,
стр. 64χ3 14; стр. 1034 24; 1207; стр. D etschew, Die thrakischen Sprachreste, стр. 123
и 131.
17	I. Sund wall, Die Einheimischen Namen der Lykier, «Klio», Beiheft, стр. 134;
cp. также Detschew, Die thrakischen Sprachreste, стр. 276.

Мраморный
жертвенник из Пловдива
Дс| чШ А£!ЛОД1
'Л / „* ·. Т 4 «Як, · Л »/ *· -Л'Г
Ь РЧ(;'ЧС^ПЛЕ1!М0!
; ■ .
Деталь мраморного жертвенника
из Пловдива

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
145
во Фракии, носят фракийские имена, которыми определяется и их народность, сле¬
дует цризнать первого дедиканта Δείδης Λειλοου фракийцем.
Второй дедикант Οϋλ [πι(ο)]ς Βείκτ(ο)ρ[ος], по-латыни Victor-oris, Βίκτωρ-ορος, яв¬
ляется римлянином18 *. Фракийцем является и третий дедикант: Βεισας Δείξου. Имя
Βεισας в такой форме встречается впервые, и нет уверенности, что оно именно так и
читается на жертвеннике, ибо место повреждено и, быть может, его следует читать
Βειθ-ος,, Об именах, у которых первая часть их звучит Вею—, Вю—, см. у Dim.
Detschew, ук. соч., стр. 48 и 69 ел. Известно фракийское имя Δειζας (о формах
Δειζης, Διζας см. у Дим. Дечева, ук. соч., стр 123, 132 и 133 сл.; Г. Михайлов,
ук. соч., стр, 22зв, стр 7925! стр. 102а; стр. 1037; стр. 10412,2β,3β). Фракийским
является и имя Κοσειτρ[αλις]. Первая его часть совпадает с окончанием -κοοις
в сложном имени Αότι-κοσης1β, с одноосновным именем Κοοις у Herondas, 5.65,
так же как и личным именем Κοσιλαος20 и Κοσ-ιγγας21 22, вторая часть которого
хорошо известна2г. Для четырех букв αλις на камне совершенно достаточно места.
Едва ли возможно дополнение Κοσειτρ(ιος).
Именем Λισκος передается в греческой форме галльское имя Liscos, засвиде¬
тельствованное Цезарем: 'BG, 1,16 сл.
Имя Σιτρα[ν]ος или Σιτρα[τ]ος также могло быть фракийским, имея в виду наи¬
менование фракийской крепости Ulu-citra 23 24. Оно же, однако, могло бы быть и рим¬
ским, происходя от citrus, citrinus, citratus, citra[t]os Σιτρα[τ]ος. Это значит, чтр
четвертый дедикант мог быть романизированным фракийцем. О фракийском имени
Δειζας, Δειζης, Διζης, Διζας см. у Дим. Дечева, ук. соч., стр.; 123, 132 и 133.
Остается неизвестным имя, которое в генитиве оканчивается на . . . αλου,-λου.
Оно могло бы быть восполнено как [Σαδ]αλου или [Διζ]αλου- **. В случае, если бы
трех букв оказалось недостаточно для заполнения имеющейся на камне лакуны,
равной 0,13 м, то следовало бы предположить более длинное имя.
Имя Σερο— 8[α]λος, —δ[α]λης, —δ [α]λας, —δ [η]λος является составным. Его
первая часть Σερο свидетельствуется вифинским именем Σερουκομη, означающим «се¬
ление на Серосе». Так как буква «о» довольно сильно повреждена, то можно было
бы читать вместо нее «е»: Σερε, хотя подобное дополнение и маловероятно: О Σερος,.
Σερεις см. Дим. Дечев, ук. соч., стр. 430 и 433. Вторая же часть δ[α]λος, -δ[α]λης,·
-δ[α]Χας и -δ[η]λος хорошо известна. О ней также см. у Дим. Дечева, ук. соч,,.
стр. 113 слл. и 129: Δαλα-ζελμις, Δαλη-πορις, Δαλο-σακος, Δηλ-οπτης и др.
Трудно допустить, чтобы это имя могло читаться Σεροδ[ο]λης или Σερο-δ[ου]λης,.
во-первых, потому, что в надписи вслед за «λ» сохранилось «о», которое отчетливо
видно, и, во-вторых, потому, что эти имена образуют в генитиве Δοληους, Δουληους.
Следовательно, пятый дедикант Δειζας Σαδ . . . (?) αλου Σεροδ[α]λου является фра¬
кийцем.
Как видно из вышеизложенного, новонайденная греческая надпись сообщает'
ценные данные относительно существования селений Нижняя и Верхняя Бессапара,
а также и в отношении этнического состава их жителей.
Дим> Цончев
«АТТИЧЕСКИЕ НОЧИ» АВЛА ГЕЛЛИЯ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ
ПАМЯТНИК II ВЕКА
Обычно Авла Геллия характеризуют как представителя распространенного во
II в. архаического течения в литературе, последователя Фронтона. Главный интерес
его «Аттических ночей» для филолога и для историка видят лишь в том, что в них со·,
хранились отрывки из не дошедших до нас произведений античных авторов, Ирследуют
18	Е. Kalinka, Antike Denkmäler in Bulgarien, Wien, 1906, №345, содержит и,
другой вариант написания имени Victor, Beix-topfvoc.
“Phlegon von Tr all es, Jäcoby, FHG, стр. 257, фр. 37; Detschew-
Die tbrakiseben Sprachreste, стр. 33, 249 и 255.
20	Sozom., H. Eccl., 7,21.
21	Polyaen, 7,22.
22	Detschew, Die thrakischen Sprachreste, стр. 518.
23	Tomaschek, ук. соч., 11, 2, стр. 57; Dim. Detschew, Die ethnika auf
•avo{,-Y)vo<;, Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung, t. 63, вып. 3 и 4, 1936, Тстр.
227 сл.
24	Dim. Detschew, Die thrakischen Sprachreste, стр, 133 и 408.
10 Вестник древней истории, № 3

146
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
также на материале «Аттических ночей»1 употребление самим Геллием редких слов и
старинных выражений. Для характеристики же идеологической жизни II в. Авла Гел-
лия привлекают очень редко 1 2.
Может быть, Авл Геллий—отгородившийся от современной ему жизни чудак-книж¬
ник, выискивавший вышедшие из употребления слова и обороты речи? Не даром же
ето так часто характеризуют как пример «бесплодной, оторванной от жизни антиквар¬
ной учености»3. Однако даже беглое знакомство с «Аттическими ночами» показывает,
что Авл Геллий живет в гуще современной ему жизни и в его произведениях можно
заметить характерные черты эпохи.
Авл Геллий мало говорит о своем времени, но то, каким образом он говорит о про¬
шлом, что он выбирает для занесения в свои записки, живо характеризует интересы той
среды, к которой он принадлежал. Да и само его произведение без этой связи со вкусами
и стремлениями его времени показалось бы бессмысленным. Авл Геллий в некоторых
отношениях напоминает Плиния Младшего. И если на основании произведений Пли¬
ния можно было дать очерк истории Римской культуры на рубеже I и II веков 4, то
для середины II в. богатый материал для подобной характеристики разбросан и в «Ат¬
тических ночах». Невозможно сравнивать знаменитые «Размышления» Марка Авре¬
лия, произведение выдающееся и глубоко оригинальное, с несамостоятельным, ком¬
пилятивного характера сочинением Авла Геллия. Однако, если пытаться рисовать
картину умственной жизни той эпохи, современниками которой были и не блещущий
талантами компилятор 5 6 и выдающийся философ-стоик, предпочтение как источнику
надо было бы отдать Авлу Геллию.
Закрепившаяся за Авлом Геллием характеристика представителя архаического
течения не дает еще правильного представления ни об авторе «Аттических ночей», ни
об его произведении. Отношение самого Авла Геллия к архаическому течению хорошо
передает следующий отрывок из «Аттических ночей» (1,10). Некий юноша очень увле¬
кался редкими древними словами и оборотами речи. Фаворин советует ему не быть столь
смешным, не пользоваться вышедшими из употребления словами и выражениями.
Нарочитая архаизация языка безусловно осуждается, хотя и приводится почетное
объяснение такой архаизации. Это объяснение применимо и к самому Авлу Геллию
«Тебе нравится древность, так как она и честна, и хороша, и благоразумна, и скромна.
Живи же в прежних нравах, а говори современным языком» (1,10). Встретить такое
утверждение не совсем обычно у писателя, которого всегда обвиняют в преднамеренной
архаизации стиля. Авл Геллий не принадлежал к массе тех представителей литературы
императорской эпохи, которые, хотя и заимствовали словарь, стиль, приемы компози¬
ции старых произведений, но не проникались их примером чувствовать и думать, не
понимали их настоящего духа в. Перечитав внимательно «Аттические ночи», можно
прийти к твердому выводу, что древние имена в них пестрят не потому, что Авл Гел¬
лий имеет вкус к архаизации 7, а потому, что его моральные убеждения находят под¬
крепление в древности, которую он идеализирует. Моральные устремления Авла Гел¬
лия объясняют нам, почему он примыкал к архаическому течению. Обращение к арха¬
изации есть для него возвращение в какой-то мере к античной простоте.
1	Именно так характеризует Авла Геллия и И. М. Тройский, История
античной литературы, Л., 1951, стр. 462, и «История Римской литературы» под ред.
Н.	Ф. Д е р а т а н и, М., 1954.
2	См., например, A. Piganiol, Histoire de Rome, P., 1946; E. Alber¬
tini, L’empire Romain, P., 1929; САН, т. XI, 1936; A. Aymard etJ.Auboyer,
Rome et son empire, P., 1956.
8 «История Римской литературы», стр. 511. Примерно так же характеризует Авла
Геллия и В. И. Модестов: «Трудно себе представить большую скудость производитель¬
ной силы, более жалкое погружение в пустяки, большую узость миросозерцания, не
умевшего из 400 прочитанных сочинений извлечь ничего, кроме того, в чем выражалась
какая-нибудь особенность выражения и словоупотребления» — В. И. Модестов,
Лекции по истории Римской литературы, СПб., 1888, стр. 748.
4	Как это прекрасно сделано в работе В. С. Соколова, Плиний Младший,
М., 1956.
6	Вряд ли можно согласиться со стремлением представить Авла Геллия человеком
талантливым, выдающимся. Aymara et Auboyer, ук. соч., называют его ис¬
тинным римлянином, римлянином' с большой буквы. Можно обратить внимание на
исключительную начитанность Авла Геллия. Но трудно согласиться с мнением, что
если бы Авл Геллий жил несколькими веками раньше, он стал бы крупным ученым
(там же, стр. 410).
8 См. Aymard et Auboyer, ук. соч., где вопросы культурной история
освещены очень подробно.
7	Тройский, ук. соч., стр. 460, например, пишет: «В Риме развивается
архаизм, любование стариной, антикварный и стилистический интерес к памятникам
ранней римской литературы».

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
147
В «Вестнике древней истории», в № 2 1948 г., была опубликована статья акад.
Р. Ю. Виппера «Моральная философия Авла Геллия»8 *, единственная в нашей науке,
рассматривающая «Аттические ночи» с'исторической точки зрения 8. Многое в харак¬
теристике Авла Геллия Р. Ю. Виппером представляется спорным, и по ходу изложе¬
ния мы будем останавливаться на этом спорном. Здесь же прежде всего следует указать
на чрезвычайно удачное название статьи Р. Ю. Виппера. Все 20 книг «Аттических но¬
чей» Авла Геллия, весь подбор материала в них, по существу, характеризует именно
моральную философию автора. Авл Геллий принадлежал если не к числу философов,
то к числу моралистов, пытавшихся исправить свое время. Именно с позиций морали¬
ста, а не антиквара, собирающего древнее законодательство, старательно перечисляет
Авл Геллий все законы, издававшиеся против роскоши, и говорит, что у древних рим¬
лян бережливость и скромность охранялись не только семейными традициями, но и
государственными распоряжениями и законами (II, 24). Даже в тех случаях, когда
Авл Геллий занят, на первый взгляд, изучением значения слов и изменений этого зна¬
чения, его интересует больше изменение психологии людей и их образа жизни. Homo
elegans во времена Катона, пишет Авл Геллий (XI, 2), говорилось не с похвалой,но как
о некоем пороке, хотя и имелись в виду не душевные качества, а разборчивость в пище.
Затем значение слова изменилось, но все же в похвалу ставилась не «изысканность»,
а бережливость. Напрашивается сравнение Геллия с Плутархом, который также стре¬
мился представить своему поколению примеры мужества, великодушия, глубины чувств
древних. И, пожалуй, такое сравнение будет в известном смысле в пользу Геллия, у ко¬
торого нет того благодушия, которое заклеймил в Плутархе Маркс 10 11.
Работа Авла Геллия обращена к современникам, их мораль больше всего и интере¬
сует автора, им преподносит он уроки из далекого прошлого. Поэтому «Аттические но¬
чи» представляют большой интерес для характеристики культуры времени Антонинов.
Источником сведений об Авле Геллии является само его произведение,' хотя спе¬
циально о себе Авл Геллий нигде не говорит. Происходил он, видимо, из достаточно
богатой семьи, о чем можно судить по тому, какое основательное образование.он полу¬
чил. Завершением этого образования была его поездка в Афины. Знакомство с «Атти¬
ческими ночами» дает возможность охарактеризовать тот круг деятелей эпохи, которые
были идейно близки автору, влияли на формирование его взглядов и убеждений. Не
приходится при этом пренебрегать личными дружескими связями Авла Геллия. При
отсутствии политических союзов эти связи имели очень большое значение в жизни об¬
разованных римлян. Нельзя не вспомнить, несомненно, идеализированную, но в общем
верную характеристику подобных личных дружеских связей в Риме, данную Грев-
сом: «В Риме существовали и до Августа, и при нем, и после него довольно многочислен¬
ные группы лиц, которые интенсивно культивировали высшие духовные интересы
с широким размахом, вращаясь в сфере „свободных“ гуманитарных наук. Они пита¬
лись произведениями крупных авторов. Это отвечало лучшей потребности этих лиц
в знаниях о мире для осмысления жизни. Они отдавались этим humaniora studias
с увлечением, посвящая им много времени. То были по большей части люди богатые
или состоятельные...»11.	’
«Аттические ночи» — это не только выписки из прочитанного. Они в значительной
части своей представляют записи слышанных Авлом Геллием выступлений современных
ему риторов, философов, софистов, записи бесед, споров, совместных обсуждений книг.
Короткие вводные замечания, сопутствующие передаче этих диспутов, прогулок по
Риму, дружеских обедов, посещений загородных вилл и т. п., где велись споры и бе¬
седы на философские, исторические, юридические темы, создают картину постоянного
пребывания Авла Геллия в центре интеллектуальной жизни его времени. Одновре¬
менно они дают возможность охарактеризовать и среду, с которой Геллия связывали
общественное положение и духовные интересы. Отсутствие в этом случае большой
оригинальности и самостоятельности ума Авла Геллия позволяет отождествлять
высказываемое им с господствующими взглядами его среды.
8	Эта статья, как известно, вошла потом в книгу Р. Ю. Виппера «Рим и раннее хри¬
стианство», М., 1954, стр. 213. После появления в печати статьи Р. Ю. Виппера появи¬
лась работа René М а г а с h е, La critique littéraire de langue latine et le développement
du goût archaïsant au Ile siècle de notre ère, Rennes, 1952. С работой Марата я могла по¬
знакомиться лишь по рецензии R е n а г d, «L'Antiquité classique», 1953, № 2. Марат от¬
казывается от привычного для филологов пренебрежительного отношения к Авлу
Геллию. Автор приходит к выводу, что Геллий более глубок, чем Фронтон, быть может
потому, что ум его был проще. В работе разбирается роль Геллия в формировании
архаического движения в римской литературе.
8 В иностранной литературе также нет посвященных Авлу Геллию исторических
работ.. René М а г а с h е, Mots nouveaux et mots archaïques chez Fronton et Aulü-
Gelle, 1952, хотя и не игнорирует исторический фон, все же является исследованием
чисто филологическим.
10	К. Маркс и Ф. Энге ль с, Соч., т. I, стр. 83.
11	И. М. Г р е в с, Тацит, М., 1946, стр. 61.
10*

148
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Более чем в 30 местах встречаемся мы в «Аттических ночах» с Фаворином12. Ученик
Диона Златоуста, друг Фронтона, Фаворин несколько старше Авла Геллия. Авл Гел-
лий относится к нему с неизменным глубоким уважением. Фаворин считался большим
знатоком римской литературы. Изучал он и законы XII Таблиц и охотно объяснял
«темные» термины. К Фаворину идет Авл Геллий и за советом, как решить судебное
дело, когда он был избран судьей 13: «я приказал отложитьдело и с судебного заседания
идти к философу Фаворину, которому в это время в Риме я больше всего следовал»
{XIV, 2). Фаворин в качестве некоего арбитра призывается и в решении философских
вопросов (XVIII, 1). На примере Фаворина мы видим, что круг интересов образован¬
ных римлян того времени был широк. Фаворин интересуется и философией, и литера¬
турой, и правом. Значительная близость с Фаворином подтверждается рядом отрыв¬
ков из «Аттических ночей». Вот Авл Геллий сообщает о своей прогулке с Фаворином
у бань Тита, во время которой они заняты чтением «Катилины» Саллюстия, обсуждают
прочитанный отрывок (III, 1). Затрудняясь объяснить одно из прочитанных мест, они
привлекают к беседе и других из прогуливающихся здесь. Споры, встречи, беседы на
улицах — обычная картина культурной жизни античного города. Разговор о том,
кто такие «пролетарии», кто capite censi, завязывается па форуме, где, отдыхая от дел,
читают публично книгу из «Аннал» Энния (XVI, 10). Сопровождал Авл Геллий Фаво¬
рина и тогда, когда завязался интересный разговор Фаворина с Домицием по вопро¬
сам филологическим (XVIII, 7). Авл Геллий неизменно присутствует у Фаворина на
обедах (III, 19). Из философов в Риме Авл Геллий ближе всех с Фаворином. С мне¬
ниями и взглядами его он всегда согласен. Встречались они и в вестибюлях Палатин¬
ского дворца, куда приходили вместе приветствовать императора (IV, 1; XX, 1). Ни
разу в своих беседах они не касались вопросов политики. Фаворин, близкое ко двору
лицо, предпочитал в разговорах со своим другом и учеником вопросы литературы,
языка, философии. Ослабление политической жизни, угасание общественных интере¬
сов можно констатировать и на примере «Аттических ночей». Вот Фаворин и Авл Гел¬
лий в вестибюле Палатинского дворца: Авл Геллий отмечает, что здесь «стояло множе¬
ство людей почти из всех сословий, чтобы приветствовать императора». Что же за¬
нимает этих людей? О чем они беседуют в часы ожидания? Оказывается, их разговор
состоит в выяснении значения и склонения слова penus (IV, 1).
Во время поездки в Афины Авл Геллий близко знакомится с философом Тавром,
у которого он учился в риторической школе (I, 26). Тавр, вначале считавший, что Авл
Геллий прибыл в Афины ради изучения ораторского искусства и выработки красноре¬
чия, вскоре становится его близким другом, поскольку интересы Авла Геллия оказы¬
ваются гораздо шире. Вскоре Авл Геллий стал неизменным участником чтений и
обедов у Тавра (VII, 13; XVII, 8; XVII, 20). Учитель и ученик настолько сблизи¬
лись, что Тавр навещал больного Авла Геллия (XVIII, 10). Когда Тавр отправился
в Дельфы к Пифии, Авл Геллий в числе многих других следовал за ним (XII, 5).
В Греции Авл Геллий очень сблизился также с Геродом Аттиком, на пригород¬
ной вилле которого мы неоднократно застаем Геллия (I, 2; XVIII, 10). Здесь в роскош¬
ной обстановке велись беседы и споры. Авл Геллий всегда находит прекрасный прием
на Кефизийской вилле Герода Аттика.
Герод Аттик прекрасно обрисован в статье О. В. Кудрявцева 14. Это человек,
близкий к императорскому дому, должностная карьера его протекала одновременно
в Афинах, его родном городе, и в Риме. Герод Аттик был главой одной из олигархиче¬
ских группировок, богатейшим человеком в Афинах, известным представителем так на¬
зываемой второй софистики. В «Аттических ночах» мы встречаемся уже с Аттиком-ста-
риком; жизнь его протекает на его виллах, и ее внешние события мало известны. Влия¬
ние Аттика на Авла Геллия было очень велико, он говорит об Аттике неизменно в поч¬
тительных выражениях 15. К наиболее близким Авлу Геллию людям можно добавить
Тита Кастриция, ученого ритора, пользовавшегося уважением Адриана (XI, 13;
XIII, 22), а также Аполлинария Сульпиция (XIX, 13), учителя императора Пертинак-
са, и, наконец, Фронтона. В литературе вошло в традицию, когда заходит речь об Авле
Геллии, называть особенно близким ему из числа его учителей и единомышленников
именно Фронтона. Это не совсем верно. Впрочем, и упоминающие о такой близостп
вынуждены отмечать существенную разницу между ними. Сравнение, как правило,
12	О Фаворине см. P С о 1 I а г t, Favorinus d'Arles (BAGB, 1932).
13	Авл Геллий был судьей в суде центумвиров. Плиний Младший (Письма,
IV, 24), также избиравшийся на должность судьи, относился с глубоким уваже¬
нием к этому суду
14	О. В. Кудрявцев, Герод Аттик и социальная борьба в Афинах, ВДИ,
1951, № 3, стр. 64.
15	Впрочем, Авл Геллий иногда был независим в своих суждениях. Он, например,
сочувственно говорит о философе Перегрине (XII, 11), выступавшем, как известно,
против Герода Аттика, см. Л у к и а н, «О смерти Перегрина», 19. Избранные атеи¬
стические произведения, М., 1955.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
149
оказывается не в пользу Фронтона, которого справедливо характеризуюткак«словесного
виртуоза» и «жеманного ритора» 16. Сам Авл Геллий нигде не называет Фронтона своим
учителем, и его имя все'го пять раз встречается в «Аттических ночах». Таким образом,
если мы посмотрим на тот круг лиц, с которыми у Авла Геллия существовали личные
и духовные связи, то увидим, что все они были образованными, богатыми рабовладель¬
цами, принадлежавшими к высшим слоям общества II в., это были люди, стоявшие в цент¬
ре общественной и культурной жизни своего времени, занимавшие административные
и судебные должности. Авл Геллий близок к ним по своему общественному положению·
хотя стоял на общественной лестнице несколько ниже некоторых из них, так как при¬
надлежал, видимо, к всадничеству. Идейно он вполне солидарен с представителями ра¬
бовладельческих правящих верхов. Большинство из названных друзей Геллия — софи¬
сты, вряд ли можно называть их просветителями, как это делает Р. Ю. Виппер.
Интерес Авла Геллия и его среды к вопросам моральной философии представляет¬
ся постоянным, но преувеличивать глубину этого интереса вряд ли есть основание. При
всем своем интересе к морально-философским вопросам люди, окружающие Авла Геллия,
заняты прежде всего непосредственными практическими делами.Таков Фаворин,«мудрый
уроженец Арля, ловкий софист, утверждавший, что человек, обладающий 30 легионами,
всегда прав» 17. Более значительная фигура — Герод Аттик. Он глава олигархической
группировки в Афинах. Он жестоко эксплуатирует афинский народ и борется с другой
олигархической группировкой за господство в городе. Отдыхая, Герод Аттик занимает¬
ся моральной философией 18 *. Сам Авл Геллий во введении заявляет, что он не делал
«чрезмерно глубоких изысканий...», но заносил в свои записки все слышанное им в раз¬
говорах с учеными современниками, называя это «развлечениями памяти». Все это
не позволяет назвать Авла Геллия и его друзей просветителями.
Авл Геллий, несомненно, должен был считаться с кругом интересов окружающих
его лиц, тем более что заметки предназначались самим автором для широкой публики,
но не для «толпы». Авл Геллий не хочет, чтобы их касалась «будничная чернь». Он заяв¬
ляет, что чернь его не поймет, приводя по этому поводу старую пословицу «на что гре¬
ку верность, на что свинье амаракин» (благовоние). В «Аттических ночах» часто стал¬
киваешься с презрительно-высокомерным отношением к простому человеку. Особенно
ясно это выражено в Предисловии. Поэтому решительно нельзя согласиться с той ха¬
рактеристикой, которую ему дает Р. Ю. Виппер, относя Герода Аттика и Авла Геллия
к группе просветителей и считая, что одной из целей их деятельности было «устранение
злых предрассудков, искажающих отношения между людьми» 1в.
Цели сочинения Авла Геллия были чисто практические: «дать быстрое и легкое
сокращенное пособие», «избавить от бесславного и, конечно, некультурного непонима¬
ния дел и выражений людей, уже занятых другими делами». При составлении «Аттиче¬
ских ночей» Авла Геллия вдохновляла utilitas, понятие, столь обычное и для других
римских писателей.
В основном автор передает ходячие взгляды его среды. Это среда видных деятелей-
софистов, оказывавших влияние и на государей. Почти во ЕСем с ними солидарен Авл
Геллий; он не разделяет лишь стремления этих авторов писать на греческом языке.
В XI, 8, Авл Геллий специально останавливается на том, чтоМ. Катон справедливо
порицал Альбина, написавшего римскую историю на греческом языке. Для сочине¬
ния, основой которого была utilitas, греческий язык, конечно, не подходил. Римскую
мудрость надо было излагать на латинском языке.
Произведение Авла Геллия, как известно, представляет компиляцию, без какой-
либо последовательности и системы. Это жанр смешанной литературы, нашедший в то
время широкое распространение. Сам Авл Геллий указывает на книги подобного рода
других писателей. Авторов он не называет, но из перечисленных названий книг: Меи
ральные письма, Эпистолярные вопросы, Леса — мы можем заключить, что Авл Геллий
смело ставил себя в ряд с Сенекой, Плинием, Стацием. С писателями-современниками
Авл Геллий не ставит себя в какую-либо связь, хотя такая связь, несомненно, существо¬
вала. Как уже говорилось выше, Авл Геллий примыкает к архаическому направлению
в литературе, хотя архаизация для него не является самоцелью, а подчинена моральной
философии. Интересно было бы определить отношение Авла Геллия к двум крупней¬
шим писателям его эпохи, Апулею и Лукиану, однако эти три автора нигде не упоми¬
11	А у m а г d et A u b о у е г, ук. соч., стр. 409. Существует и другая, благо¬
приятная оценка деятельности Фронтона: см. René Marache, Mots nouveaux et
mots archaïques chez Fronton et Aulu-Gelle, стр. 273.
17	В. Михайловский, Космополит на троне цезарей, «Русская мысль»,
1885, № 12, стр. 193.
18	Кудрявцев, ук. соч., стр. 74, писал: «Упорство, с которым афиняне вы¬
ступали против Герода, показывает, что его господство в Афинах действительно
было тяжело для широких масс афинского гражданства». Эта сторона в характе¬
ристике Герода Аттика совершенно не затрагивается в работах зарубежных авторов,
о нем говорится лишь как о меценате, украсившем Афины и многие другие города.
18 Виппер, ук. соч., стр. 59.

150
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
нают друг друга. Заметим лишь, что Лукиан в зрелый период своего творчества борол¬
ся с движением «второй софистики», к которой примыкал Авл Геллий. Авлу Геллию ско¬
рее ближе Апулей. Его творчество, увлечение религией и мистикой свидетельствовали
по существу о том же, о чем и литературная деятельность Авла Геллия с его поисками
моральных идеалов в прошлом, а именно — о вступлении римского общества в полосу
идеологического кризиса, о тщетном желании найти выход из него.
Обратимся непосредственно к «Аттическим ночам». В «Аттических ночах» можно
выделить исторические, филологические, юридические и философские темы, хотя та¬
кое деление, конечно, весьма условно. Поскольку философия сводится к этике, исто¬
рические экскурсы служат той же цели, а в вопросах, казалось бы, чисто юридических
у Авла Геллия содержится богатый исторический материал (например, I, 13).
Филологические изыскания нельзя считать основными в «Аттических ночах»,
хотя по количеству они и составляют значительную часть. Авл Геллий разделял распро¬
страненное в его время увлечение филологическими исследованиями, он рассчитывал
на круг читателей с такими же вкусами и писал о тех тонкостях филологии, которые
многих в его среде занимали (IV, 1; XIV, 5). О происхождении и этимологии слов спо¬
рили не менее горячо, чем о добродетелях и обязанностях. К тому же грамматика
была одной из древнейших наук в Риме20 и достигла большого развития. В 26 главе II
книги передается, например, как Авл Геллий с Фаворином зашел к Фронтону, где в
присутствии многих возник спор о цветах, их оттенках и названиях. Другой пример.
Утомленный долгим комментированием, Авл Геллий прогуливался в поле Агриппы.
Здесь он присутствовал при споре двух филологов, как надо говорить в звательном
падеже vir egregi или vir egregie (XIV, 5). Само по себе умение владеть языком счита¬
лось признаком хорошего образования. Во времена Геллия оно, однако, вырождалось
в пристрастие к искусственному набору слов.
Очень часто обращается Авл Геллий в своих записках и к римской истории. Обра¬
щение к истории всегда было связано у древних авторов со стремлением преподать
урок морали, в этом отношении Авл Геллий продолжает твердо установленную тради¬
цию. Древность идеализируется, чему можно привести десятки примеров. Вот послы
самнитов приносят много денег в подарок Фабрицию, полководцу римского народа.
Тот отказывается их принять. Гордо заявляет он самнитам, указав на свои глаза, руки,
живот: «Пока я могу владеть и повелевать всеми членами, которых я коснулся, мне ни¬
когда ничего не будет недоставать» (I, 14). Прямота и честность древних восхищает
Авла Геллия. Когда к римлянам приходят и предлагают убить ядом Пирра (III, 8),
занявшего большую часть Италии, римляне отклоняют это предложение, так как не хо¬
тят нечестным путем избавиться от опасного врага. Напротив, они предупреждают ца¬
ря о том, что в его окружении есть изменники. А как великодушны были в древности
к политическим противникам! В VI, 19, Авл Геллий передает, как благородно поступил
Тиберий Гракх, отец Гракхов, по отношению к Сципиону Азиатскому, брату своего
политического противника. Гракх защитил его от заключения в темницу, воспользовав¬
шись своим правом интерцессии, так как полагал, что «является недостойным Респуб¬
лики заключать в то же место (темницу) полководца римского народа, куда он приво¬
дил вражеских вождей». Мужество древних римлян не менее восхищает автора. Он
пересказывает историю о Квинте Цедиции и сравнивает его с Леонидом Спартанским
(III, 7); пишет о «римском Ахилле» Дентате, сражавшемся в 120 битвах (II, 11). А как
почтительны были древние к старости! Идеализируя безмерно старину, Авл Геллий
передает, что с пиров стариков провожали молодые и почет воздавался не за род и
деньги, но за возраст (II, 15). И к занятиям в старину относились иначе. Здесь Авлу
Геллию приходится ставить в пример Грецию. Повторяя Тавра, он говорит о том, ка,
кая тяга к учению была, например, у Эвклида, когда он из Мегар, под страхом смерт¬
ной казни, в женской одежде, все же пробирался в Афины послушать Сократа (VII-
10). Отрывок заканчивается нелестным сравнением с современниками: учителя-филосо¬
фы ждут своих богатых учеников, пока те проспятся после ночных кутежей. Интере¬
суют Авла Геллия и чисто исторические изыскания: вопрос о республиканских магист¬
ратурах (XIII, 13) и о происхождении названия «Италия» (XI, 1) и о том,что такое по¬
меряй (XIII, 14). Он занят выяснением к его времени ставшего уже неясным термина,
кто же такие «пролетарии» (XVI, 10).
Авл Геллий является одним из важных авторов для выяснения содержания зако¬
нов XII Таблиц. Сам он был юристом по образованию. Юридические и историко-юри¬
дические вопросы его живо интересовали (IV, 4; VI, 15; XIV, 2; XVII, 6). Авл Геллий
имел высокое понятие о служении Юстиции. Очень красивый по форме отрывок из Хри-
зиппа передает изображение Юстиции (XIV, 4). Комментируя этот отрывок, Авл Гел¬
лий пишет, что из него можно сделать вывод, каким должен быть судья: «серьезным,
суровым, священным, неподкупным, не поддающимся лести, не знающим милосердия и
неумолимым в отношении нечестных и вредных, вдохновенным и могущественным,
20 Древнейшая эпоха знает из наук именно грамматику, затем к ней присоединяет¬
ся юриспруденция и несколько позже res rustica.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
151
страшным силой и величием справедливости и истины». Надо заметить, впрочем, что сам
он не был сколько-нибудь выдающимся судебным деятелем и в числе его друзей нет вид¬
ных юристов, его современников. В «Аттических ночах» ни разу не упоминается, на¬
пример, юрист К. Сервидий Сцевола, член императорского совета Марка Аврелия.
У Авла Геллия было больше связей с литературными и философскими кругами. Прояв¬
лял Авл Геллий большой интерес и к древнему законодательству. В «Аттических но¬
чах» встречаются выписки из Лабеона, Целия Сабина, Мазурия, из законов XII Таб¬
лиц и ряд других интересных мест. Законы XII Таблиц, как все овеянное стариной,
расцениваются очень высоко. В XI, 18, Авл Геллий пишет: «наши децемвиры... не при¬
бегали к такой, как Дракон, суровости в наказаниях всякого рода воров и не приме¬
няли чрезмерной мягкости». Интерес к древнему законодательству в той среде, к кото¬
рой принадлежал Авл Геллий, был велик. Фаворин признавался, что он «читал эти две¬
надцать таблиц с неменьшим увлечением,чем 12 знаменитых книг Платона „О законах“»
<ХХ, 1).
Иногда для иллюстрации некоторых юридических вопросов сообщаются любопыт¬
ные данные из эпохи республики. Так, в тринадцатой главе I книги Авл Геллий оста¬
навливается на юридических (автор называет их ночему-то философскими) спорах о
том, «что является более правильным при принятии поручения, выполнять то, что по¬
ручено, или иногда поступить и вопреки поручению, если можно надеяться, что так
будет выгоднее для поручившего». После изложения различных мнений, существую¬
щих на этот счет, Авл Геллий приводит исторический пример Публия Красса Муциа-
на. Приведем этот пример словами самого Авла Геллия. «Когда в бытность консулом
Красе оккупировал провинцию Азию и готовился к осаде и штурму Левков, ему по¬
надобилось крепкое и длинное бревно, чтобы сделать таран, которым можно было бы
пробивать стены города. Тогда он написал вождю... (имя этого вождя в тексте нераз¬
борчиво) друзей и союзников римского народа, чтобы он позаботился прислать боль¬
шее из двух деревьев, которые он у них видел. Вождь, догадавшись, зачем Крассу
понадобилось дерево, послал не большее, как просил Красе, а меньшее, которое, по его
мнению, было более удобным и подходящим для изготовления тарана и более легким
для переноски. Красе велел его позвать и спросил, почему он не прислал дерево, ка¬
кое у него просили; высказанные вождем основания и доводы Красе отверг, а затем
велел его раздеть и сильно высечь розгами, считая, что всякий долг повелевающего
нарушается и прекращается, если кто-либо на приказание сделать что-то отвечает не
должным исполнением, а непрошенным советом» (1,13). Сам по себе возмутительный
поступок Красса по отношению к вождю «друзей и союзников римского народа» не вы¬
зывает у Авла Геллия никаких комментариев. Ни малейшего стремления осудить про¬
извол римского проконсула нет в рассказе об этом возмутительном поступке.
У влечение прошлым не дает Авлу Геллию возможности перейти здесь к критическим
замечаниям. Это увлечение прошлым, которое можно проследить у Авла Геллия, без¬
различно, обращается ли он к юридическому, филологическому или историческому ма¬
териалу, по существу являлось отражением в идеологической области стремления уве¬
ковечить существующий рабовладельческий строй.
Можно ли считать передовой для своего времени моральную философию Авла Гел¬
лия? В «Аттических ночах» много глав посвящено разбору философских вопросов,
в основном вопросам моральной философии. Для оценки идеологии II в. они очень важ¬
ны. Р. Ю. Виппер считал,что «Геллий очень важен как наилучший выразитель оптимис¬
тической безрелигиозной морали римского стоицизма, сделавшегося основой просвети¬
тельной политики Антонина Пия и Марка Аврелия»31. С этим трудно полностью согла¬
ситься. Можно ли назвать мораль стоицизма оптимистической в каком-либо из перио¬
дов его существования? Является ли оптимистической мораль Авла Геллия? Слишком
мало остается места для оптимизма там, где все хорошее оказывается лишь в прошлом.
Ведь именно поиски положительного и заставляют автора все время обращаться к ста¬
рине (I, 14; II, 11; III, 7; 8; VI, 19; VII, 10 и др.). О каком оптимизме может идти речь,
когда весь подбор писателей и поэтов в «Аттических ночах», многочисленные примеры
староримской доблести, восхваления Законов XII Таблиц изобличают желание авто¬
ра уйти в прошлое? Кроме того, причисление Авла Геллия к стоикам нуждается в не¬
которых оговорках. Стоицизм был господствующей в его время философской системой.
Авл Геллий, человек хорошо образованный, но не слишком самостоятельный в своих
суждениях, хорошо знаком со стоической философией, во многом ей следует. Но в вы¬
раженных в «Аттических ночах» взглядах никак нельзя видеть вершину, до которой
поднялись римские мыслители. Безусловно, автору «Аттических ночей» ближе всего
стоическая философия (I, 6; II, 7; VII, 1; XIV, 4; XVII, 19; XVIII, 1 и др.). Однако
можно привести несколько отрывков, свидетельствующих об иной, казалось бы, философ¬
ской принадлежности их автора. Так, в VII книге в 10-й главе философ Тавр назван
«прославленным на нашей памяти в платоновском учении». Тавра же Авл Геллий обычно
называет «наш Тавр». В IX книге в 5-й главе, озаглавленной «Различные мнения знаме¬
21 Виппер, ук. соч., стр. 58.

152
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
нитых философов о характере и природе наслаждения», приводятся высказывания
о названной предмете Эпикура, Антисфена, Академии, Зенона, перипатетиков. При
этом о Платоне говорится с особой похвалой как о давшем наиболее полное опреде¬
ление и объяснение вопросу. Приведенные места должны явиться подтверждением из¬
вестного в истории философии факта смешения идеалистических философских школ
в этот период, сглаживания расхождений между ними. «Линия Демокрита в римской
философии была представлена материалистическим учением Лукреция, линия Плато¬
на — эклектикой Цицерона, философией стоиков и более поздних идеалистов-ми-
стиков».22. К этой второй линии в философии принадлежал Авл Геллий. Его особенная
симпатия к Платону не представляет ничего противоречащего его приверженности
к стоицизму. Еще Панэций пытался сгладить противоречия между стоической и пла¬
тоновской философией. Риторы и софисты, окружающие Авла Геллия, и сам он при¬
способляли философию к нуждам своей среды.
Несмотря на всю непоследовательность, которая была в философии и жизни Сене¬
ки 23, нельзя все же ставить Сенеку ниже Геллия и его окружения, как это делает
Р. Ю. Виппер. И тот и другой принадлежали к одной и той же линии в философии.
Линия Демокрита, представленная в учении Лукреция, в данный период выдающихся
продолжателей не нашла.
Сам Авл Геллий отрицательно относился к Сенеке не только как архаист, к пред¬
ставителю иного стиля в литературе. Он выступал и против философии Сенеки (XII,
2). Но что же по существу неприемлемо у Сенеки для Авла Геллия? Ответить на этот
вопрос очень трудно, так как Авл Геллий пользуется здесь по существу приемом умол¬
чания. Интересно, что Марк Аврелий, философ-стоик, ни разу не упомянул имени
Сенеки в своем философском труде. Авл Геллий также лишь один раз называет его,
и очень туманно выражается, что «не столько помогают подрастающему поколению
хорошие слова, сколько заражают дурные» (XII, 2) и что «особенно плохо в советах
Сенеки то, что некоторые из них говорятся не в качестве заключения о каком-нибудь
небольшом и простом деле, а в качестве совета в сомнительном деле».
У Авла Геллия философия облечена в легко усвояемую форму коротких расска¬
зов. Стоическая доктрина очень смягчена. Эта ослабленная, лишенная невыполнимых
для «среднего человека» требований философия могла довольно широко распростра¬
ниться, но глубоко поразить душу не могла; в известной мере это облегчало борьбу
христианства с нею. Так и кажется, что именно об Авле Геллии сказал Г. Буасье, когда
давал характеристику стоической морали: «Мораль эта (стоическая) могла сначала от¬
толкнуть своею строгостью: но она высказывалась в маленьких книгах, наполненных
баснями и драматическими рассказами. Ее доктрина часто была путаной, темной.
Она пыталась сделать ее живой посредством аллегорий и примеров»24. Эти ослабленные
требования даются Авлом Геллием часто со ссылкой на авторитетные для стоиков
имена, например Панэция.
Многое в моральных поучениях Авла Геллия овеяно духом его времени. Его рас¬
суждения и советы часто нысоко моральны. Ряд параграфов посвящен вопросам воспи¬
тания (XII, 1; IV, 19), где были очень популярны советы следовать природе. Фаворин
убежденно советует матерям самим вскармливать детей: «Не является ли это насилием
над природой, не быть ли матерью лишь наполовину, если удалить от себя ребенка, едва
юн родился?» (XII, 1). В 19-й главе IV книги Авл Геллий останавливается на вопросе
питания подростков.
Рассуждения о необходимости следовать природе встречаются и по другим пово¬
дам. Вот, например, приводимое Авлом Геллием рассуждение Тавра о храбрости:
«Храбрость не то, что действует наподобие чуда..., но подлинная и хорошая храбрость
та, которую наши предки называли знанием вещей переносивши и не переносимых»
(XII, 5). Интерес к естественным вопросам, к связи духовного и материального сказы¬
вается в 13-й главе IV книги, где говорится о связи между телесными и духовными не¬
дугами и лекарствами. Эго прослеживается также и в резком осуждении Авлом Гел¬
лием апатии. Мы привыкли к общей характеристике стоицизма: «Высшая нравствен¬
ная цель для человека, согласно учению стоиков,— „апатия“, полное освобождение от
чувства удовольствия, вожделения, печали и страха»25. В «Аттических же ночах» «апа¬
тия» неоднократно подвергается суровой критике. При этом в одном месте указывает¬
ся, что она уже отброшена стоиками (XII, 5). Герод Аттик, как передается в отрывке
из «Аттических ночей» (XIX, 12), говорил, что «решительно ни один человек, который
чувствует и мыслит согласно природе, не может не испытывать или избегнуть полно¬
стью тех душевных волнений, которые он называл nâ$-r\. А если кто и сможет избежать
этих волнений, тот от этого не станет лучше, так как дух его станет вялым». Приво¬
дится следующее сравнение. «Фракиец,— сказал Аттик,— из крайне варварских
гг «История философии», т. I, М., 1957, стр. 141.
23	См. высказывание Энгельса о Сенеке, Ф. Энгельс, Бруно Бауэр н раннее
христианство, К. Маркой Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 607.
24	G. В о i s s i е г, La religion Romaine d'Auguste aux Antonins, P., 1906, стр. 125.
26	«История философии», т. I, стр. 137.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
155
мест, непривычный к обработке земли, когда пришел на возделанные земли вследствие-
желания вести более человеческую жизнь, купил земельный участок, засаженный
оливками и виноградом. В то время как он не знал совершенно ничего относительно
возделывания виноградных лоз или деревьев, он увидел, что его сосед вырывает еже¬
вику, высоко и широко разросшуюся, обрезает ясени и почти до самой верхушки вы¬
рывает с корнем поросли лоз, раскинувшиеся над землей, обрезает на яблонях и сли¬
вах бурно растущие паразитарные побеги. Фракиец подошел к нему и спросил, почему
он учинил такую порубку деревьев и ветвей. А сосед так ответил: „чтобы земельный уча¬
сток был опрятным и чистым, а находящееся на нем дерево и виноградные лозы плодо¬
роднее“. Тот уходит от соседа благодарный, веселый, как будто приобщился к науке
о сельском хозяйстве. Затем берет серп и секиру и, будучи, к несчастью, неопытным,
обрубает все виноградные лозы и оливы, а также вырубает лучшие и самые плодород¬
ные поросли виноградника и, для того чтобы очистить участок, сразу валит все пло¬
доносные деревья, покрытые зародышами яблок и других плодов, с корнями и отрост¬
ками. Так не на пользу пошло ему учение; слепо подражая, он проявил смелость и уве¬
ренность и поступил неправильно. Так,—сказал Аттик,—и эти последователи „апатии*,
которые хотят казаться спокойными и бестрепетными и неподвижными, пока ничего не
желают, ничего не жалеют, ни на что не гневаются, ничему не радуются, лишившись
всяких стимулов к более сильному проявлению духа, они стареют, погрязнув в без¬
деятельной жизни, как бы лишенной основного нерва».
Такое же резко осуждающее отношение к «апатии» встречаем и в другом отрывке
из «Аттических ночей». В XII, 5, приводится речь философа Тавра о способе перенесе¬
ния страданий согласно стоическому учению. Тавру задают вопрос «...если столь ве¬
лика жестокость страдания,... то почему же говорят, что страдание у стоиков счита¬
ется безразличным, не злом?» Тавр указывает, что он не очень сходится со стоей, но
попытается ответить. В его ответе осуждается стоическая «апатия» и говорится, что
ее оставили уже и стоики. При этом делается ссылка на Панэция. Отход от «апа¬
тии», безусловно,— то положительное, что есть в философских взглядах Авла Геллия
г, таким образом, в моральной философии II в., поскольку известно, что сам Авл Гел-
лий здесь не оригинален. Объяснение этому, возможно, следует искать в оживлении
при Антонинах административных интересов верхушки общества, которая получила
возможность более широкого применения своих сил, чем в предшествующее столетие.
Обратимся к тому, каково отношение Авла Геллия к рабам и рабству. Отрывков,
посвященных этому предмету, в «Аттических ночах» очень мало. Р. Ю. Виппер обратил
особое внимание на один отрывок. Это — гл. 18 из II книги, где перечисляются фило¬
софы, бывшие когда-то рабами. На основании того, что Авл Геллий произвел такой
подбор материала, Р. Ю. Виппер стремился показать огромные перемены, которые
произошли в отношении к рабству в умах высшего римского общества за 100 лет. Срав¬
нивать приходится с Сенекой. Несомненно, что за 100 лет во взглядах на рабство дол¬
жны были произойти перемены в сторону осуждения рабства, однако найти подкреп¬
ление этому в «Аттических ночах» не. представляется возможным. Р. Ю. Виппер пи¬
шет, что если Сенека, «который впервые заговорил о человеческих правах, о человече¬
ском достоинстве рабов», «решался затронуть этот трудный, сложный, крайне болезнен¬
ный для рабовладельцев вопрос только в интимной переписке, в советах близкому
другу...», то у Авла Геллия «...широкая общеимперская аудитория, вопрос о положе¬
нии рабов, об обращении с ними обсуждается публично; Геллий переносит беседу о че¬
ловеческом достоинстве рабов на историческую почву, говорит о культурных заслугах
философов, вышедших из рабского звания»26. Такое заключение даже названным
отрывком полностью подкреплено быть не может. А все другие отрывки, где говорится
о рабах, свидетельствуют лишь о крайнем равнодушии к ним. Возможно, что у Авла
Геллия «широкая общеимперская аудитория», хотя и в этом можно сомневаться. Во¬
прос же о положении рабов, об обращении с ними совершенно не ставится Авлом Гел-
лием ни в приведенном отрывке, ни в каком-либо другом. И если «советы Сенеки были
очень робки, сдержанны и осторожны», как пишет Р. Ю. Виппер, то у Авла Геллия нет
и таких советов. Авл Геллий подробно описывает, какие рабы продавались с венками,
а какие с шапками на голове и почему (VI, 4). В XVII, 6 он говорит, какой раб назы¬
вался recepticius, ни на минуту не отвлекаясь от выяснения чисто юридических отноше¬
ний рабовладельцев, а самого раба рассматривая как вещь. Не надо забывать, что он
друг Герода Аттика и Фаворина, у него презрительное отношение и к свободной «чер¬
ни». Недаром в Предисловии он берет в этом отношении за образец Аристофана. У Авла
Геллия нет высказываний о рабстве, подобных афоризмам Эпиктета, который говорил,
что «благородный человек не позволит прибегнуть к услугам рабов или жить под од¬
ной кровлей с несвободными людьми». В то время как Эпиктет резко отрицательно от¬
носился к рабству, Авл Геллий не высказывается против рабства. Для характеристи¬
ки отношения к рабам самого Авла Геллия и его ближайшего покровителя и друга
Герода Аттика характерно следующее место из 2-й главы IX книги: «...мои предки —
афиняне санкционировали публичным декретом, чтобы имена храбрейших юношей Гар-
26 Виппер, ук. соч., стр. 63.

154
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
модия и Аристогитона, которые для восстановления свободы решили убить тирана
Гишшя, никогда не разрешалось давать рабам, так как считали нечестивым, чтобы
имена, посвященные свободе родины, пятнались прикосновением к ним рабов». В при¬
веденном отрывке ясно выражена классовая позиция Авла Геллия и Герода Аттика
в отношении к рабам. Это обстоятельство не дает возможности говорить о прогрессив¬
ности взглядов Геллия на рабов по сравнению с Сенекой.
Не подходит к морали Авла Геллия определение ее как «морали века сознатель¬
ных личностей»27. Авл Геллий и окружающие его люди, хотя и высоко образован¬
ные, разделяли тем не менее многие суеверия и предрассудки. Геллий верит гаданиям,
предсказаниям. Так, в XV, 18 с полным доверием передается, что когда в Фессалии
сражались Цезарь и Помпей, некий жрец Корнелий в Транспаданской Галлии сказал,
что видит ожесточенную битву, и предсказал Цезарю победу. С некоторым удивлением
передает Авл Геллий, что Фаворин произнес речь против гадания по звездам (XIV, 1).
Авл Геллий даже задает риторический вопрос — не является ли речь Фаворина
лишь поводом показать ораторский талант. Настолько странно ему, что философ
не верит ас ологии.
Этими н »лыпими заметками об Авле Геллии мы хотели привлечь внимание к ав¬
тору, дающему многообразный материал для характеристики культурной жизни рим¬
ского общества II в. Мы пытались также показать, что те, кто знакомятся с «Аттиче¬
скими ночами», должны видеть в них в первую очередь характеристику идеологиче¬
ской жизни Римской империи II в. Стремясь дать примеры доблести и высокой морали
прошлого, наш автор совершенно не приводит таких примеров из современной ему дей¬
ствительности.
Время, вошедшее в историю под названием «Золотого века», давало для этого
мало возможностей. Существующий социальный строй клонился к упадку. В кругу
рабовладельческой аристократии, представителем которой выступал и Авл Геллий,
жило стремление как-то укрепить его. Моральная философия Авла Геллия и его ар¬
хаизм являлись по существу идеологическим отражением этого стремления.
В августе 1959 г. археологическая экспедиция Уральского университета им.
А. М. Горького производила раскопки в северо-западной части Херсонесского городища.
Эта часть древнего Херсонеса исследовалась' в конце прошлого и в начале настоя¬
щего столетия К. К. Косцюшко-Валюжиничем. В соответствии с задачами раскопок
была разобрана часть стены цистерны, которая находится в более чем полуразрушен¬
ном состоянии на берегу моря.
За стеной цистерны находился вход в склеп, закрытый мраморной плитой с гре¬
ческой надписью. Размеры плиты, имеющей трапециевидную форму (ее нижняя сторо¬
на немного длиннее верхней), следующие: ширина в верхней части — 77 см, в нижней—
81,5 см. Наибольшая высота — 91 см. Основной текст заключен в рельефную рамку
и расположен на площади, имеющей ширину в верхней части 60,5 см, в нижней'— 63,5 см
и высоту — 62,5 см. Наибольшая высота букв в первой строке — 2,6 см, наименьшая
в 28 строке— 1,7 см. На верхней части плиты, видимо, находилось рельефное изобра¬
жение того, кому посвящена надпись. Остатки этого изображения хорошо заметны.
Возможно, что изображение было уничтожено при вторичном использовании плиты
для перекрытия входа в склеп. В нижней части плиты фигурная рамка отсутствует. В ос¬
новании плиты имеются два углубления для закрепления ее на постаменте. Греческий
текст надписи читается следующим образом:
Πρόεδροι Χερσονασειταν Τα(ν) ποτί Ταυρικαι/εί;παν·/έπειδή Παπίας ‘Ηρακλεώνος
‘Αρακλεώτας άνήρ χρασίμωι/άθει κεχραμένος σεμνότατοι* τας έπιδαμίας παρ’
άμές/πεπόαται χρόνον πάντας τ(ω)ν άμων ευ ύπαντήτως/στέρζας κα'ι τείμων
κατα περ αγαθός καί έκ φόσιος/πολείτας άνθ’ ών τόν ανδρα μοιραώς άντιτειμα/θηνα(ι)
καθδκον έιμεν δεδόχθαι τα βουλα καί/τω δάμω έπαινέσας μεν έπί τοιίτοις Παπίαν/
'Ηρακλεώνος 'Αρακλεώταν δόμεν δέ αότω προξενιάν πο/λειτ(ε)ίαν έσπλουν τε και έκπλουν έν
-ειράνα (ι) καί πολέμωι άσυ(λ)ε(ί) τ(ε) άσ/<σ>πονδεί αο'τω τε καί έκγόνιος καί χράμασιν αύτοΟ
μετοχάν/τε πάντων των έν τα πόλει ών καί Χερσονασείταις μέτεστΓ/Τό δε ψάφισμα
К. И. Новицкая
НОВАЯ ХЕРСОНЕССКАЯ НАДПИСЬ
27 Виппер, ук. соч., стр. 62.

Новая херсонссская надпись
Вестник древней истории, № 3

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
155
τβπωι. Таит’ εδοξε βου/λα(ι) δαμωι βααιλεύσας Παρθένου ετεος" ρνε ίερέως/δέ Τίτο
Φλαυίος Ξάνθου υιός Φλαϋ'ιου Νάαωνος] μηνάς/ λατοουΠ’ γραμματευ'οντος 'Ηροίδου Ζήθοο
Έσφρα/γίααντοοΓ στίχωΓ θεα βασίλισσα Παρθένος, Τίτος/Φλάουιος Άγέπολις υιός
Φλαυίου Άρίστωνος πρωάρχων,/Ζήθος Άρίστωνος, Τίτος Φλάουιος Άριστων οίός
Φλα(ου)ίου Άρίστω/νος του Άγεπόλεως, Αθηναίος Διογένους, Έρμοκλης Άπολλω/νι'ον,
Νεκαγόρας Δημοκράτους" β'στιχω(ι)’ Φιλόμουοος Άπολλωνί/δου, Λουκιος Άντώ/νιος
‘Ροΰφος, Δημοκράτης Βοΐσκου αρχών Άρίσ/των ’Απολλώνιου αρχών, Λοόκιος 'Ιλάρου,
Άντίλοχος Άντιλόχου/Ζήθος Πυθοδότου, Άσκληπιάδης Άσκληπιάδου αρχών" γ'στιχωι"
/Πετρώνιος Μαρείνος άρχων, Μητροδώρος Διοσκουρίδου, Αρίστων Άντι/λόχου, Κλλικλής
‘Ηδύλου άρχων, ‘Ηρόιδας ‘Ηροίδου νομοφύλαξ, 'Ικέσιος/'Ικεσίου ν(ο)μοφόλαξ, Ποντικός
<Ιλάρου νομοφύλαξ, Βοΐσκος Διοσκου/ρίδου πρόδικος καί ό γραμματεύς βουλής ‘Ηρόίδας Ζήθου
Текст надписи нуждается в некоторых исправлениях и дополнениях. В строке
первой вместо τών поставлено τα(ν). Учитывая, что в ряде херсонесских надписей
(ЮБРЕ, № 357, 362, 366) отчетливо читается ταν, мы не считаем это ошибкой и
в новой надписи. В строке седьмой в слове μοιραιώς вместо р поставлена β. В строке
одиннадцатой в слове άσυλεί вместо λ поставлена δ и пропущена I. Здесь же в слове
τε пропущен ε. Наконец, в строке двадцать первой в слове Φλαουίλου пропущены ου и
в строке двадцать девятой в слове νομοφυλαξ недостает о.
Перевод
«Проедры херсонесцев, что в Таврике, предложили: поскольку Папий, (сын) Герак-
леона, Гераклеец, проявив полезные (нам) свойства характера, провел время пребыва¬
ния у нас самым достопочтенным (образом), при дружеских встречах, всех нас полю¬
бив и почитая, как благородный и прирожденный гражданин, за что да надлежит
ответно почтить мужа в соответствующей степени. Да будет решено Советом и народом
восхвалить в соответствии с этим Папия, (сына) Гераклеона, Гераклейца, дать ему прок-
сению, гражданство, (право) въезда и выезда во время мира и войны, без ущерба и без
договора и ему самому, и его потомкам, и его имуществу и участие во всех государствен¬
ных делах, в чем участвуют херсонесцы. Решение написать на беломраморной плите
и поставить на самом видном месте акрополя. Это постановили Совет и народ в царство¬
вание Девы, в 155 году, при жреце Тите Флавии Ксанфе, сыне Насона, месяца латоя
10 дня, при секретаре Героиде, (сыне) Зета. Приложили печать в первом ряду: богиня
царица Дева, Тит Флавий Агеполис, сын Флавия Аристона, первый архонт, Зет, (сын)
Аристона, Тит Флавий Аристон, сын Флавия Аристона Агеполида, Афиней, (сын) Дио¬
гена, Гермокл, (сын) Аполлония, Некагор, (сын) Демократа. Во втором ряду: Фило-
мис, (сын) Аполлонида, Луций Антоний Руф, Демократ, (сын) Войска, архонт, Ари¬
стон, (сын) Аполлония, архонт, Луций, (сын) Гилара, Антилох, (сын) Антилоха, Зет,
(сын) Пифодота, Асклепиад, (сын) Асклепиада, архонт. В третьем ряду: Петроний
Марейн архонт, Метродор, (сын) Диоскуриада, Аристон, (сын) Антилоха, Калликл,
(сын) Гедила, архонт, Гер чд, (сын) Героида, Номофилак, Гикесий, (сын) Гикесия,
номофилак, Понтик, (сын) Гилара, номофилак, Войск, (сын) Диоскурида, продик и
секретарь Совета, Героид, (сын) Зета».
Значение найденной надписи состоит в том, что это первая, полностью сохранившая¬
ся херсонесская проксения, если не считать вполне вероятного ее начала ’А^абт^ торгц.
Более важным обстоятельством является то, что она была издана в следующем году
за годом издания надписи в честь Диа... Гераклейца (ЮЭРЕ, № 359), что позволяет
сопоставить перечни лиц, удостоверивших декрет и той и другой надписи, особенно ин¬
тересные для истории Херсонеса.
Хотя надпись № 359 и не сохранилась полностью, она тем не менее привлекла при¬
стальное внимание В. В. Латышева, который посвятил ей специальное исследование 1.
В нем он остановился главным образом на трех проблемах: календарь Херсонеса, его
государственный строй и язык декрета. Новая надпись позволяет не только вернуться
к этим проблемам, но и дает новый материал для их решения.
ХерсонесскиО календарь. Декрет в честь Папия содержит название месяца,платой,
которое до этого не было известно. Таким образом, мы теперь знаем названия пяти
месяцев Херсонесского календаря. В. В. Латышев в своих исследованияхотносящихся
к херсонесскому календарю 1 2, считал его всецело заимствованным' из Мегар. При этом
1	В. В. Латышев, Херсонесский почетный декрет, ЖМНП, 1907, март, отд.
классич. филологии, стр. 140—157; о н ж е, ΠΟΝΤΙΚΑ, стр. 314—331.
2	Помимо указанной выше статьи см. В. В. Латышев, О календарях Оль¬
вии, Тиры и Херсонеса Таврического, Тр. VI археологического съезда, т. II, Одесса,
1887, стр. 56—71; о н ж е, ΠΟΝΤΙΚΑ, стр. 25—49.

156
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
он исходил из правомерного предположения, что колонисты пользовались календа¬
рями метрополии. Однако, когда стал известен месяц ‘Αράκλειος, он внес поправку
в свой вывод, заметив, что «приходится констатировать некоторую разницу между
календарями мегарским и херсонесским. Возможно, эта разница ограничивалась
именно этим месяцем, который был введен в календарь Гераклеи взамен какого-либо
другого в честь ее эпонима Геракла» 3 4. Декрет в честь Папия позволяет предполагать,
что эта разница была большей. Рассмотрим имеющиеся сведения о месяцах херсонес-
ского календаря. В скобках указаны номера надписей в ЮБРЕ, в которых встречают¬
ся названия месяцев херсонесского календаря.
1.	λύκιος (358). Хотя он не встречается в южнодорийских календарях, В. В. Латы¬
шев считал, что он должен быть в календаре Мегар, так как там существовал культ
Аполлона Ликийского.
2.	Εύ (κλειος) (361). Известен в календарях Керкиры, Византия, Астипалайи η
Тавромения *.
3.	Διονύσιος (352, 357). Имеется в календарях Этолии, Локриды, на некоторых
островах Эгейского моря и в Византии 5 *.
4.	'Αράκλειος (359) или ‘Ηράκλειος (402). 11 месяц дельфийского календаря,
встречается в календарях городов М. Азии в.
5.	ΛατοΤος, ставший известным в Херсонесе из надписи в честь Папия, возможно,
упоминавшийся в надписи № 360, имеется в календаре Византия и не указан В. В. Ла¬
тышевым для мегарского календаря. Он получил название от имени Латоны и, судя
по скромному месту, которое занимал ее культ в Мегарах, вряд ли мог быть включен
в календарь этого города 7. Таким образом, из пяти месяцев херсонесского календаря
два отсутствуют в мегарском календаре и один восстанавливается предположительно.
Зато четыре засвидетельствованы в календаре Византия. Близость календарей Визан¬
тия и Херсонеса заслуживает большого внимания,
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ ХЕРСОНЕСА
Декрет в честь Папия особенно важен для понимания государственного строя Хер¬
сонеса во II в. н. э. Содержащийся в нем список должностных лиц, удостоверивших его
своей печатью, в сопоставлении с декретом в честь Диа... Гераклейца дает обильный
материал для рассмотрения поставленного вопроса. Чтобы сделать это сопоставление
более удобным, настр. 157 приводим списки лиц, подписавших эти декреты.
Сопоставление позволяет предполагать не случайным одинаковое число лиц, удо¬
стоверивших печатью оба декрета. Возможно, перед нами полный состав Совета Херсо¬
неса, который, следовательно, состоял из 23 человек. В пользу этого, как нам кажется,
говорит и то, что в списках содержится имя первого архонта и секретаря Совета.
Анализируя декрет в честь Диа... Гераклейца, В. В. Латышев полагал, что лица,
должностное положение которых в год издания этой надписи нам неизвестно, возможно,
занимали государственные посты в предшествующем году или были именитыми людь¬
ми Херсонеса. Теперь приходится доводьно уверенно отказаться от первого предпо¬
ложения, так как архонты, номофилаки и секретарь Совета 129—130 гг., обязанные,
как убедительно показал В. В. Латышев, удостоверять подобного рода документы, не
фигурируют в надписи 130—131 гг. Зато имена 9 человек, служебное положение ко¬
торых не обозначено в этой надписи, вновь повторены в декрете в честь Папия. Из
должностных лиц 129—130 гг. в новом списке оказались только первый архонт и про-
дик.
Характерно, что имена списка 129—130 гг. следуют в новой надписи в том же по¬
рядке, в каком они следовали ранее. Вполне естественное исключение составляют име¬
на первых архонтов, которые должны были ставить свои печати в начале первого ряда.
Остается непонятным перемещение Зета, (сына) Пифодота, и Метродора, (сына) Дио-
скурида, имена которых оказались выше имен Аристона, (сына) Антилоха, и Понтика,
(сына) Гилара.
Далее, нам кажется не случайным деление списка на три ряда, так как количе¬
ственный состав этих рядов одинаков. Более того, вполне возможно, что роль лиц,
входивших в эти ряды, при решении государственных вопросов была неодинакова.
На это указывают следующие факты. Половина состава первых двух рядов вошла из
декрета в честь Диа... Гераклейца в декрете честь Папия, и только одно лицо из тре-
3	ΠΟΝΤΙΚΑ, стр. 320.
4	БгМепЪе^ег, НЕ, т. VI, стб. 1052—1053.
6	Бг^епЬе^ег, ИЕ, т. V, стб. 1002—1003.
3 В ϊ в с й о ϊ ϊ, Ι1Ε, т. УЧ1, 1, стб. 501.
7 В ϊ з с Ь о ί ί,' ΙΙΕ, т. XII, 1, стб. 970.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
157
чьего ряда нашло место в новом документе. Более четко может быть очерчен состав
первого и третьего 'ряда. В первом ряду мы встречаем имена, известные нам не только
из декрета в честь Диа... Гераклейца. Особенно примечательно, что Зет Аристон проч¬
но удерживает второе "место как в сравниваемых надписях, так и в надписи № 361.
Принимая во внимание хронологическую близость всех этих надписей, трудно пола¬
гать, что мы имеем дело в данном случае с разными лицами. Показательно и то, что его
служебное положение не обозначено ни в одном из этих документов. Возможно, по¬
именованные здесь лица составляли руководящую часть херсонесского государствен¬
ного Совета и вместе с тем были наиболее состоятельными гражданами города, не ис¬
полнявшими определенных обязанностей,
Декрет в честь Диа... Гераклейца
а' στίχων
*1. Т. Φλάουιος ’Αρίστων υιός Φλαουίου
Άρίβτωνος του Άγεπόλεως πρώτος
αρχών
•	2. Ζή8·ος Άρίστωνος
3.	Τ. Φλάουιος Πυ&όδος υιός Φλαοοίου
Άγεπόλεως
4.	Εύρίδαμος Διοσκουρίδου
5.	Τ. Φλάουιος Άγέπολις οίός Φλαοοίου
Άρίστωνος
6.	Τ. Φλάοοιος Παρϋενοκλης οίός Φλαοίο
Νάσωνος (...?)
Ρ'ατίχωι'
•	7. Ά·&ήναιος Διογένους
•	8. Έρμοκλής Απολλώνιου
•	9. Φιλόμουσος Άπολλονίδου
•10. Δημοκράτης Βοίσκου
-11. ‘Ηρόξενος Βοίσκου
•12. Αρίστων Άντιλόχου
■ 13. Ποντικός 4(λ)άρου
•14. Ζήθος Πυθ-οδότου
γ'στίχωι'
15.	Θεαγένης Διογένους αρχών
16.	Άριστων Άπολλωνίδου αρχών
17.	‘Ήραιος Χηματίνου αρχών
18.	Πατέ(ρ)ων Άσκληπιάδου δρχων
19.	Ζήθ(υ)ος Απολλώνιου νόμων φύλαξ
20.	Πο&όδ(ω)ρος Χρηστίωνος νόμων φυλαξ
21.	Δαμοκλής Λαγορείνου νόμων φύλαξ
22.	Μητρόδωρος Διοσκουρίδου πράδικος
23.	Αρίστων Άττίνου γραμματεύς
Декрет в честь Папия, сына Гераклео-
на, Гераклейца
α'στίχωι
•	1. Τ. Φλάοοιος Άγέπολις υιός
Φλαουίου5 Αρίστωνος Προτάρχων
•2. Ζή&ος Άρίστωνος
3. Τ. Φλάουιος Αρίστων υιός Φλα(ου)ίου
Άρίστωνος τοΰ Αγεπόλεως
» 4. Άθήναιος Διογένους
*. 5. Έρμοκλής Απολλωνίαν
6. Νεκαγόρας Δημοκράτους
β'στίχωι
•	7. Φιλόμουσος Άπολλωνίδου
8. Λουκιος Αντώνιος 'Ροϋφος
» 9. Δημοκράτης Βοίσκου δρχων
10.	Αρίστων Απολλώνιου δρχων
11.	Λούκιος 'Ιλάρου
12.	Άντίλοχος Άντιλόχου
*	13. Ζηθος πυθοδοτου
14.	Άσκλεπιάδης Άσκληπιάδου δρχων
γ'στίχωι
15.	Πετρώνιος Μαρεινος δρχων
16.	Μητρόδωρος Διοσκουρίδου
*	17. Αρίστων Άντιλόχου
18.	Καλλικλής ‘Ηθύλου δρχων
19.	'Ηρόιδας ‘Ηροίδου νομοφυλαξ
20.	‘Ικέσιος 'Ικεσίου ν(ο)μοφόλαξ
*	21. Ποντικός 'Ιλάρου νομοφΰλαξ
22.	Βοίσκος Διοσκουρίδου πρόδικος
23.	‘Ηρόιδας Ζη&ου γραμματεύς
Лица третьего ряда, как это видно и из других надписей, как правило, занимают
определенные должности. Судя по тому, что только один человек из них был включен
в новый список, можно полагать, что роль этой группы была менее значительной по
сравнению с первыми. Возможно, что три архонта, поставившие свои печати в новой
надписи во втором ряду, сделали это не в силу своего служебного положения, а по
причине социального характера. Отсюда напрашивается предположение, что эта
наиболее сменяемая часть списка имела формальный характер и была данью традиции.
Это в какой-то мере следует и из другого факта, на котором ниже останавливаемся.
Ранее считалось, что декрет подписывался всеми должностными лицами, имев¬
шими отношение к этой обязанности. На этом основании было общепринятым, что кол¬
легия архонтов в Херсонесе в первые века нашей эры состояла из четырех человек.
В новой надписи их насчитывается пять. Логически правдоподобно полагать, что не
все должностные лица входили в состав Совета или какой-то группы граждан, обле¬
ченных правом прилагать свои печати к почетным декретам, так как мало вероятно пред¬
полагать изменение численного состава коллегии, имевшей давнее происхождение.

158
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Наконец, имеется некоторая возможность высказать предположение о периодич¬
ности состава Совета или круга лиц, имевших право удостоверять декреты. Считалось,
что Совет Херсонеса распадался на части, каждая из которых отправляла своя
функции в течение месяца. Бели исключить совпадение, то вполне приемлемым кажется
предположение, что состав этих лиц избирался на один год. Иначе трудно объяснить то,
что в нем находится почти половина состава 129—130 гг.
В.	В. Латышев обратил внимание на то, что среди поставивших печати несколько
лиц состоят между собой в кровном родстве. Имена членов одной семьи особенно ча¬
сто встречаются в фрагментах херсонесских проксений этого времени. Новый декрет
подтверждает эту мысль и показывает, как прочно овладели браздами правления неко¬
торые фамилии.
Язык надписи. Декрет в честь Папия не вносит существенных изменений в анализ
языка надписи № 359, который был проделан В. В. Латышевым. Имеющиеся в новой
надписи некоторые новые слова вряд ли могут радикально изменить представление
В. В. Латышева о языке херсонесцев. В этой связи следует остановиться на имени
жреца, Т. Флавия Ксанфа, сына Флавия Насона. В надписи № 359 встречалось имя
Насона. Но так как за ним следовало неразобранное В. В. Латышевым слово, то он
решил, что в данном случае имеет место грубейшая ошибка резчика. На этом основа¬
нии он восстановил это Имя и следующие за ним буквы как [П]а[р&е]1>о[хХёои]|;. Со¬
мнительность восстановления была очевидна самому В. В. Латышеву. Новая надпись
не оставляет никаких недоумений о существовании в Херсонесе Насона и его потомков.
Таким образом, новая надпись, открытая нами, представляет материал для реше¬
ния ряда вопросов, относящихся к истории Херсонеса.
Е. Г. Су рое

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ
АНТИЧНОГО КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ В ТРУДАХ К. МАРКСА
(ПО ПОВОДУ КНИГИ Р. ЗАНВАЛЬДА «МАРКС И АНТИЧНОСТЬ»)1
В теоретической деятельности К. Маркса, как известно, большое место занимала
разработка различных проблем античной истории и культуры. Однако богатое паучпое
наследие основоположника исторического материализма изучено в этой его части со¬
вершенно недостаточно. Поэтому появление специального монографического исследо¬
вания па данную тему заслушивает самого пристального внимания. Необходимо при
этом сразу же отметить, что в книге Занвальда затронуты некоторые вопросы, имеющие
чрезвычайно важное значение в системе марксистских взглядов на историю антич¬
ного общества. Сюда относится прежде всего проблема соотношения экономического
и культурного развития в условиях античности. Высказывания Маркса по этому во¬
просу нередко используются для различных кривотолков по поводу марксистского по¬
нимания истории, в современной же марксистской философии и историографии ему
пока не уделяется достаточного внимания. Уже это обстоятельство вызывает необ¬
ходимость достаточно обстоятельного разбора работы Занвальда.
Содержание рецензируемой книги значительно уже темы, сформулированной
в заглавии. Автор сам отмечает в предисловии (стр. 7), что его задачей было показать
значение античного наследия как одного из важнейших составных элементов в про¬
цессе формирования взглядов Маркса (daß die Antike für Marx eines der xvichtigsten
Bildungselemente war). Поэтому он уделил основное внимание в своей работе раннему
периоду творчества Маркса,предшествовавшему его разрыву с гегелевской идеалисти¬
ческой философией. Заивалъд отмечает, что ни новое историко-материалистическое
понимание греческой истории, разработанное Марксом па основе изучения экономи¬
ческого базиса греческого общества, ин его самостоятельная, отличная от гегелевской
концепция истории греческой философии не являются предметом рассмотрения в дан¬
ной работе и требуют специального исследования. Таким образом, автора интересует
не столько совокупность взглядов Маркса на античность, сколько роль античного на¬
следства в общем процессе его философской эволюции. Надо признать, что тема
«Маркс и античность», даже и будучи суженной до таких пределов, все же представ¬
ляет значительный интерес.
Говоря словами В. И. Ленина, учение марксизма выросло на столбовой дорого
мировой цивилизации как «прямое и непосредственное продолжение учения величай¬
ших представителей философии, политической экономии и социализма» 1 2.
Как известно, основным философским источником марксизма была немецкая
классическая философия. Однако в процессе создания Марксом диалектического ма¬
териализма немаловажную роль сыграло также критическое усвоение им наследства
античной философии. Первой теоретической работой Маркса, представлявшей собой
вместе с тем первый шаг к преодолению гегелевской философии и мировоззрения мла¬
догегельянцев, была диссертация, посвященная философии Эпикура. Исследование
отдельных элементов эпикуровского атомизма и их критика послужили юному Марксу
одним из отправных пунктов для разработки его учения о революционном, преобра¬
зующем мир философском познании. Несколько позже— в 40-х годах XIX в.— ма¬
териал античной истории был широко использован Марксом и Энгельсом прн созда¬
нии нового учения об обществе — исторического материализма. Из всего этого сле¬
дует, что в исследовании исторического процесса становления марксистской филосо¬
фии определенное место должно быть отведено вопросу об усвоении ее основополож¬
никами античного теоретического наследия и исторического опыта античности.
1 R. S a n n w а 1 d, Marx und die Antike, Zürich, 1957.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 3.

160
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Знакомство с планом рецензируемой работы в том виде, как он изложен в преди¬
словии (стр. 7), заставляет предполагать, что и эту задачу автор взялся решать далеко
не в полной мере, что книга познакомит нас лишь с самым началом разработки Марк¬
сом собственных философских взглядов, не касаясь дальнейших — и наиболее важ¬
ных — этапов его пути по направлению к диалектическому и историческому мате¬
риализму.
Однако стоит хотя бы поверхностно ознакомиться со структурой книги, это впе¬
чатление несколько меняется. Правда, пять глав из шести действительно посвящены
ранним (кончая 1841 г.) произведениям Маркса, а также характеристике тех идейных
кругов, с которыми он был связан в эти годы, и в особенности их взглядов на антич-
пость. Но в пределах этих пяти глав автор неоднократно обращается к более поздним
работам Маркса: «Тезисам о Фейербахе», «Немецкой идеологии», письмам 50—60-х
годов и даже к отдельным положениям марксистского научного социализма. Что ка¬
сается заключительной — 6-й главы: «Античность как эстетический идеал в трудах
Маркса» (стр. 159—204), то она далеко выходит за рамки освещения раннего этапа
деятельности Маркса: здесь автор пытается дать общую характеристику марксист¬
ской эстетики и заодно кратко излагает основные положения исторического материа¬
лизма и экономического учения Маркса.
Можно было бы не останавливаться столь подробно на довольно неясной и запу¬
танной структуре рецензируемой работы, если бы она не была тесно связана с основ¬
ной концепцией автора. Как мы попытаемся показать ниже, структура книги Занвальда
несет очень важную идейную функцию: она служит одним из средств, при помощи
которых автор внушает читателям определенный взгляд не только на отношение Марк¬
са к античности, но и на марксистское учение в целом.
Автор рецензируемой книги не является марксистом. Но, на первый взгляд, его
работа значительно отличается от тех произведений современных критиков Маркса,
которые откровенно фальсифицируют марксизм, сводя его к гегельянству, либо, на¬
против, объявляя его сектантской теорией, не учитывающей достижений предшествую¬
щей науки. В работе Занвальда весьма обстоятельное изложение содержания ранних
работ Маркса: его философской диссертации и фрагмента «Критика полемики Плутар¬
ха против теологии Эпикура», намного преобладает над собственными оценками и вы¬
водами. Общий тон книги может создать у неискушенного читателя впечатление, что
автор занимает позицию беспристрастного исследователя, пытающегося объективно
разобраться в содержании изучаемых им работ. Занвальд неоднократно подчеркивает
связь взглядов юного Маркса на античность и его общих философских воззрений с
концепциями Гегеля и младогегельянцев. Однако автора нельзя упрекнуть в том, что
он видит только эту сторону вопроса. Так, он отмечает первые шаги Маркса к разры¬
ву с существенными положениями гегелевской философии, наметившиеся уже в фило¬
софской диссертации. Он указывает (стр. 70 сл.) на атеизм Эпикура как на основную
причину обращения Маркса к изучению его философии и оценивает в этом плане объ¬
единение Марксом Эпикура с Прометеем и его известную трактовку образа Прометея
(в предисловии к диссертации) как «самого благородного святого и мученика в фило¬
софском календаре». Занвальд подчеркивает в связи с этим коренное отличие взгля¬
дов юного Маркса «от теологически-спиритуалистического идеализма Гегеля». Автор
отдает себе отчет также в том, что эпикуровский атомизм привлекал Маркса призна¬
нием свободы атомов, их отклонения от прямой линии. Как известно, Маркс видел
в этой особенности эпикуровского учения выражение идеи о свободной деятельности
человеческой личности и, критикуя Эпикура за то, что у него эта свобода осуществля¬
ется в изоляции от внешнего мира, настаивал на необходимости активного воздействия
человека на окружающую среду. Занвальд отмечает связь этих идей диссертации
Маркса с разработанными им позднее положениями о роли человеческой деятельности
в преобразовании мира (стр. 71 сл., 120 сл.). В сформулированных в диссертации на
основе развития эпикуровской натурфилософии положениях о взаимоотношении при¬
нуждения и свободы, необходимости и случайности Занвальд видит зародыш диалек¬
тики естественной закономерности и свободы воли, характерной.для материалистиче¬
ского понимания, истории (стр. 111).
Вместе с тем автор не отонсдествляет целиком взглядов Маркса с «критической фи¬
лософией» Бруно Бауэра и других младогегельянцев. Он отмечает (стр. 121), что Маркс
В отличие от младогегельянцев понимал человеческое самосознание не как абстрактное,
изолированное от мира, а как свойственное конкретному человеку, тесно связанному
с внешней средой.
Все эти замечания Занвальда вряд ли дадут что-либо новое читателю, знакомому
с марксистской литературой о раннем периоде деятельности Маркса, где его философ¬
ские идеи подвергаются гораздо более глубокому и последовательному анализу, чем
в рецензируемой книге 3. Интересно, однако, отметить, что Занвальд, несомненно,
3	См., например: О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Жизнь и де¬
ятельность, т. I, М., 1959; П. Федосеев, Философские взгляды молодого Эн¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
161
учитывает в какой-то степени выводы исследователей-марксистов, хотя в большин¬
стве случаев и не ссылается на них. Было бы, однако, неверно переоценивать значе¬
ние указанных — довольно эпизодических и беглых — замечаний Занвальда в общей
концепции его работы. Идейные расхождения Маркса с младогегельянцами вскры¬
ваются Занвальдом далеко не в полной мере, основной акцент в книге сделан не на
этих расхождениях, а на моментах, объединявших молодого Маркса с представителями
этого течения. Поэтому взгляды Маркса периода работы над философской диссертаци¬
ей, несмотря на отдельные оговорки автора, выглядят в книге скорее как один из вари¬
антов младогегельянства, чем как во многом незавершенная, но решительная атака на
основные принципы «критической философии».
Своеобразие юношеских произведений Маркса, в особенности его философской
диссертации, состоит в том, что идеалистические концепции, идущие от Гегеля и мла¬
догегельянцев, сочетаются в них с мыслями, знаменующими попытки выработать соб¬
ственное мировоззрение на основе преодоления гегелевского фидеизма и субъектив¬
ного волюнтаризма «критической философии». Именно этот начавшийся процесс пре¬
одоления Марксом влияния окружавшей его идейной среды представляет главный ин¬
терес при исследовании его ранних произведений. Отсюда следует, что подобное иссле¬
дование должно непременно включать в себя такую оценку этих произведений, из
которой было бы ясно видно, какие элементы в них принадлежат еще идеалистической
немецкой философии первой половины XIX в. и какие представляют собой зародыши
марксизма. Но как раз такая оценка раннего творчества Маркса в книге Занвальда
отсутствует. В разделе, посвященном общей характеристике диссертации (стр. 106—
111), автор не скупится на комплименты по адресу Маркса, но ограничивается при этом
лишь оценкой его заслуг в изучении эпикурейской философии. Что касается фило¬
софской эволюции самого Маркса, то в этом итоговом разделе она не получает ни¬
какого отражения.
Таким образом, автор создает у читателя нужное впечатление путем определен¬
ного подбора и распределения материала. Смысл этого способа изложения вполне вы¬
ясняется из тех. экскурсов в область марксистского мировоззрения, которыми, как от¬
мечалось выше, автор сопровождает отдельные разделы своей книги. Преувели¬
чение гегельянских и младогегельянских влияний на юного Маркса понадобилось
автору для того, чтобы притянуть к этим влияниям важнейшие положения истори¬
ческого материализма, марксистской теории познания и научного социализма. Так,
рассматривая «Тезисы о Фейербахе», Занвальд утверждает, что марксистский прин¬
цип революционного изменения действительности возник из синтеза «статического»
материализма с активностью идеализма (стр. 72). Иначе говоря, «революционная»,
«практически-критическая» деятельность, о которой писал Маркс в первом тезисе о
Фейербахе 4, сводится к идеалистическому волюнтаризму в духе младогегельянцев.
Подмена подлинного учения Маркса о революционной практике этой фантастической
схемой значительно облегчает Занвальду «критику» марксизма. Оказывается, Маркс
«отрезал себе путь к ответу на последний вопрос гуманизма... о действительно конеч¬
ных основах неудовлетворенности человека самим собой и произведенными им усло¬
виями». Мало того, человек у Маркса — «в самом себе», мера всех вещей, как у Про¬
тагора, и потому учение Маркса неизбежно ведет к утопии. Тезис Маркса об изме¬
нении мира есть, по Занвальду, не что иное — как «эсхатологический пафос мира Про¬
метея», а революционный пролетариат для него — всего-навсего «последний Проме¬
тей», совершающий прыжок из царства необходимости в царство свободы!
Что касается социалистической теории Маркса, то Занвальд расправляется е ней
еще более простыми методами. В полемике с анархически-индивидуалистическими воз¬
зрениями Штирнера Маркс отстаивал положение об общественной сущности человека.
Но ведь еще у древних, думает наш автор, была теория о человеке как ζώο» πολιτικό».
Маркс поддерживает эту-теорию, следовательно, он выступает «на стороне опосредст¬
вованной им через Гегеля платоновско-аристотелевской традиции», а царство свободы,
которого он «ожидал от социалистического общества,— это греческий полис».
Итак, книге Занвальда все же присуща определенная концепция. Концепция эта
состоит в том, что основу революционной теории Маркса якобы составляет философия
автономного человеческого самосознания,представляющая собой развитие эпикуровского
атомизма и идей младогегельянцев. Понимание Марксом самосознания (или «свобод¬
ного атома») отличалось от эпикуровского и младогегельянского только тем, что оно
рассматривалось им не как абстрактное, а как свойственное конкретному «обществен¬
ному человеку». Но побудительные причины деятельности человеческой личности
марксизм, как и названные идеалистические направления, видит только в ней самой.
Понятие же «общественного человека», заимствованное Марксом у античных мысли¬
телей — идеологов полиса—и у Гегеля, легло в основу его социалистической теории.
гельса, «Под знаменем марксизма», 1940, № 11; М. А. Лившиц, Вопросы искус¬
ства и философии, М., 1935, стр. 175 слл.
4К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 1.
11 Вестник древней истории, № 3

162
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Это фальсифицированное изображение марксизма строится Занвальдом при по¬
мощи двух основных приемов: во-первых, путем односторонней интерпретации отно¬
шения Маркса к эпикурейской философии и вообще его ранних философских взглядов,
во-вторых, путем искажения его подлинной философской эволюции в первой половине
40-х годов, в частности развития его взглядов на античность.
Оба эти приема не новы. В буржуазной литературе о марксизме существует це¬
лое направление, представители которого пытаются изобразить марксистское учение
как несколько видоизмененное гегельянство, либо сблизить его с фейербаховским ан¬
тропологизмом. Понятно, что ранние работы Маркса и Энгельса, на которых еще ле¬
жит печать влияния этих философских школ, привлекают особое внимание подоб¬
ных «исследователей» марксизма. Это типично, например, для книги Виго «Марксизм
и гуманизм», в которой прямо утверждается, что «Маркс всю жизнь оставался гегель¬
янцем» б. Отличие книги Занвальда от такого рода произведений состоит в том, что те
же идеи проводятся в ней в более завуалированной, менее откровенной форме: автор воз¬
держивается от развернутой аргументации этих идей и пытается внушить их читателю,
так сказать, попутно, путем якобы «беспристрастного» рассмотрения сравнительно
частного вопроса об отношении Маркса к античности.
Оценивая связи Маркса с младогегельянцами, Занвальд умалчивает о коренном
различии их политических позиций, определившем и своеобразие философских воз¬
зрений Маркса уже в самом начале его теоретической деятельности. В своей оппози¬
ции по отношению к феодальной прусской реакции младогегельянцы не выходили за
пределы либеральных установок, они ограничивали свои задачи чисто теоретической
критикой существующего и не верили в революционную борьбу против реакционного
государства. Бруно Бауэр писал Марксу в марте 1841 г.: «Было бы безумием, если бы
ты захотел посвятить себя практической карьере. Теория является теперь самой силь¬
ной практикой, и мы еще совсем не можем предвидеть, в каком широком смысле она ста¬
нет практичной»6.0 том, насколько далек был Маркс от подобных взглядов,свидетель¬
ствует тот факт, что уже в начале 1842 г. он вступил в активную политическую борьбу,
написав статью «Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции»7. Уже в этом
первом политическом выступлении Маркса отчетливо сказались его революционно-
демократические взгляды, резко отличающиеся от либерализма младогегельянцев.
В диссертации, написанной годом раньше (предисловие датировано мартом
1841 г.), Маркс дает обоснование этих взглядов в абстрактно-философской форме.
Рассматривая атомистическую теорию Эпикура, он показывает, что отдельный атом,
абстрактно-единичное самосознание не обладает подлинной свободой: абстрактная еди¬
ничность, эпикуровская атараксия есть «свобода от наличного бытия, а не свобода
в этом бытии. Она не может быть озарена светом наличного бытия»8 и теряет свой ха¬
рактер, когда вступает в область реальных, жизненных явлений.
Своей критикой абстрактного самосознания молодой Маркс вступил в прямое про¬
тиворечие с философией младогегельянцев, противопоставлявших самосознание ре¬
альной действительности, теоретическую деятельность — практике. В то же время,
оставаясь еще на почве представлений Гегеля об античной культуре, он уже порывает
с гегелевской концепцией «свободы духа». По Гегелю, гибель античной культуры обус¬
ловливалась развитием духа,преодолением имматериальной оболочки. Этот процесс
приводит к торжеству подлинной, духовной свободы, свободы от действительности, ко¬
торая в конце концов находит свое выражение в христианстве. Маркс, критикуя эпп-
куровский атомизм, настаивает на необходимости проникновения сознания в матери¬
альный мир, утверждения свободы в бытии. Таким образом, понятие свободы, играв¬
шее значительную роль в немецкой философской и общественной мысли первой поло¬
вины XIX в., трактуется Марксом уже не в гегелевском плане, как освобождение духа
от материи, а как реальная политическая свобода.
Действенная, революционная направленность философской мысли молодого Марк¬
са особенно рельефно сказывается в его положениях относительно роли и задач фило¬
софии, развитых в одном из примечаний и в подготовительных материалах к диссер¬
тации 8. Здесь Маркс рассматривает отношение между философией и миром, между
сознанием и бытием как диалектическое единство между ними. Сопоставляя два на-
прявления в философии: то, действием которого «является критика, следовательно об-
5	Характеристику этого направления и книги Биго см. Т. Ойзерман, всту¬
пительная статья к книге О. Корню «Карл Маркс и Фридрих Энгельс», М., 1959, стр. 5
слл.
8	Цит. по Корню, ук. соч., стр. 166.
7	К. Маркс иФ. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 3—27. Тома 2-го издания со¬
чинений Маркса и Энгельса обозначаются в настоящей статье арабскими, 1-го — рим¬
скими цифрами,
8	К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, М., 1956, стр. 54.
6	Там же, стр. 76—79, 195—196.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
163
ращение философии вовне», и то, для которого характерна «попытка философствовать,
следовательно — уход философии в себя», Маркс указывает, что только философия,
обращенная к миру, «может привести к реальному прогрессу»10 11. Уже в этот период
он решительно отвергал гегелевское понимание разрешения противоречий между
сознанием и бытием путем примирения. Эти противоречия должны разрешаться, по
его мнению, революционно, подобно буре, «которая следует за великой, мировой
философией». Маркс резко критикует тех гегельянцев, которые не понимают этой исто¬
рической необходимости и утверждают, «что умеренность есть нормальное проявление
абсолютного духа» 11.
Анализ ранних работ· Маркса показывает, что обращение к античной, в особен¬
ности к эпикуровской, философии было для него прежде всего средством выработать
свое собственное революционное понимание взаимоотношений между бытием и соз¬
нанием, между духовной и материальной свободой. Хотя в этот период он еще не на¬
шел правильного материалистического решения данного вопроса, его выводы из фи¬
лософии Гегеля были значительно более революционными, чем те, к которым прихо¬
дили младогегельянцы. Занвальд, признавая в некоторой мере своеобразие философ¬
ских позиций молодого Маркса, в то же время затушевывает его разрыв с субъекти¬
визмом младогегельянцев и с половинчатостью, непоследовательностью гегелевской
диалектики. Не желая видеть социально-политических основ философских взглядов
Маркса, автор рецензируемой книги изображает их как некую компиляцию идей раз¬
личных мыслителей: от Эпикура до Бруно Бауэра, и смазывает, таким образом, крити¬
ческий характер усвоения Марксом предшествующей и современной ему философии.
В философской диссертации 1841 г. Маркс еще рассматривал духовное начало
как первичное по отношению к материальному миру, как движущую силу историче¬
ского развития. В период с 1841 по 1844 г. в развитии мировоззрения Маркса осуще¬
ствляется колоссальный по своим историческим последствиям поворот от идеализма
и революционного демократизма к диалектическому и историческому материализму
и научному коммунизму. Этот поворот наиболее отчетливо сказывается в «Тезисах
о Фейербахе» (весна 1845 г.), которые представляют собой, по характеристике Ф. Эн¬
гельса, «первый документ, содержащий в себе гениальный зародыш нового мировоз¬
зрения» 12, и в особенности в «Немецкой идеологии», написанной Марксом и Энгельсом
в 1845—1846 гг. Суть той интерпретации отдельных положений этих произведений,
которая дается в книге Занвальда, состоит в отрицании этого скачка в философской
эволюции Маркса в указанные годы. Так, Занвальд утверждает, имея в виду положе¬
ние Маркса о революционной практике, что «если Фейербах защищает божественность
человека, то Маркс конкретизирует этот основной тезис, придавая человеческой дея¬
тельности интерпретацию демиурга» (стр. 72). И далее следует уже приведенное выше
«обвинение» Маркса в объединении им статического материализма с активностью иде¬
ализма, в отсутствии объяснения причин человеческой активности и т. п. Для того
чтобы убедиться в том, насколько искаженно изображаютеяв данном случае взгляды
Маркса, достаточно напомнить основные положения его критики Фейербаха в «Тези¬
сах». Как указывает Маркс, «Фейербах не видит, что „религиозное чувство*
само есть общественный продукт»13, не замечает противоречивости общественных
отношений («земной основы»), порождающей существование религии. На примере ре¬
лигии Маркс показывает, что материальная действительность «сама должна быть понята
в своем противоречии, а затем практически революционизирована путем устранения
этого противоречия».
Таким образом, уже в «Тезисах о Фейербахе» революционная практика понимается
Марксом не как результат произвольной деятельности «автономного человеческого соз¬
нания» (как утверждает Занвальд), а в тесной связи с познанием человеком объектив¬
ных закономерностей, объективных противоречий материального мира. С его точки
зрения, «в практике должен доказать человек истинность... своего мышления» 14 *,
т. е. правильность своего познания объективного мира. Утверждать в этих усло¬
виях, что тезис Маркса о революционной практике носит идеалистический
характер, значит сознательно не видеть существа его расхождений с Фейерба¬
хом. Эти расхождения состояли не только в отказе от созерцательного характера ма¬
териализма Фейербаха (только этот момент «замечает» Занвальд), но и— главным об¬
разом — в разрыве с его идеалистическим антропологизмом, в распространении мате¬
риализма на понимание человеческой истории. Маркс писал в «Тезисах», что сущность
человека «есть совокупность всех общественных отношений»16, и критиковал Фейерба¬
ха за сведение человека к абстрактному, изолированному индивиду. Как же можно
10	К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с, Из ранних произведений, стр. 78—79.
11	Там же, стр. 196.
12	К. Маркой Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, 1952, стр. 340.
16 К. МарксиФ. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 3.
14 Там же, стр. 1.
16	Т ам же стр. 3.
11*

164
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
здесь увидеть «конкретизацию тезиса Фейербаха о божественности человека», если толь¬
ко не стремиться приписать Марксу абсолютно чуждые и враждебные ему взгляды?
Но именно к этому стремится Занвальд, присоединяя в данном случае свой голос
к хору тех современных «критиков» марксизма, которые пытаются свести его к фейер¬
бахианскому антропологизму. Мотивы этого стремления совершенно очевидны. Автор
рецензируемой книги хочет противопоставить материализм Маркса его учению о про¬
летарской революции и социализме, изобразив их как «идеалистический» элемент
в марксизме. Положение марксизма об исторической роли пролетариата предстает
в изложении Занвальда не как результат изучения объективных закономерностей
капиталистического общества, а как продукт развития «эсхатологии мира Прометея»,
утопической веры в человечество, сконструированной из фейербаховского антропологиз¬
ма и субъективизма младогегельянцев. При этом автор совершенно игнорирует марк¬
систскую политическую экономию, составившую теоретическую базу учения о проле¬
тарской революции. Между тем, хотя законченная разработка экономической теории
марксизма относится к более позднему времени, чем то, которого касается Занвальд
в данном случае, он не может не знать, что материальные предпосылки социалисти¬
ческой революции были вскрыты Марксом и Энгельсом уже в «Немецкой идеология».
Эти предпосылки они уже тогда видели в несоответствии производственных отноше¬
ний (по их тогдашней терминологии, «форм общения») капиталистического общества
характеру его производительных сил и в наличии революционного класса — проле¬
тариата, способного, в силу своего объективного положения, устранить частную соб¬
ственность и эксплуатацию человека человеком
Занвальд доводит свое изложение философской эволюции Маркса фактически до
«Немецкой идеологии» (1845—1846 гг.). Совершенно естественно было бы ожидать,
что автор книги «Маркс и античность» хотя бы кратко осветит вопрос о том, как разви¬
вались в этот период взгляды Маркса на античное общество. Однако этого не прои¬
зошло. Занвальд просто без всяких доказательств утверждает, что «царство свободы,
которого Маркс ожидал от социалистического общества,— это греческий полис», и воз¬
водит марксистский социализм к идеям Платона и Аристотеля. Не говоря уже о том
общеизвестном факте, что идейным источником марксистского социалистического уче¬
ния явился французский утопический социализм, подобное утверждение абсолютно
противоречит тому пониманию античного общества, которое было выработано Марк¬
сом еще в 1843—1844 гг. Создавая исторический материализм и свое социалистическое
учение, Маркс заново пересмотрел всю историю человеческого общества и вскрыл мате¬
риальную основу предшествующих стадий политического развития. Уже в статье
«Критические заметки к статье „Пруссака“», написанной в июле 1844 г., мы находим
четкую характеристику материального базиса античного общества. «... Рабовладель¬
ческое гражданское общество,— пишет здесь Маркс,— было той естественной основой,
на- которой зиждилоеь античное государство»16. Идеализация античного полиса, ха¬
рактерная для взглядов буржуазной демократии XVIII — начала XIX в., была со¬
вершенно несовместима с новым материалистическим пониманием истории. «Робес¬
пьер, Сен-Жюст и их партия,—писали Маркс и Энгельс в «Святом семействе», — по¬
гибли потому, что они смешали античную реалистически-демократическую респуб¬
лику, основанную на действительном рабстве, с современным спиритуалистически-
демократическим представительным государством, основанным на эмансипирован¬
ном рабстве, на буржуавном обществе»17. Положение о рабовладельческом характере
античного общества было в дальнейшем глубоко обосновано Марксом и Энгельсом
в «Немецкой идеологии». Занвальд, разумеется, не случайно умолчал об этих выска¬
зываниях Маркса, содержащихся в его работах 1844—1847 гг. Признать, что уже
в период формирования научного социализма Маркс отчетливо видел в рабстве основу
античного общества, значило бы начисто опровергнуть свой собственный тезис об ан¬
тичных влияниях на марксистское социалистическое учение.
Сказанного, надо полагать, достаточно, чтобы убедиться в полной несостоятель¬
ности той интерпретации отношения молодого Маркса к античности, которая дается
в рассматриваемой книге.
* *
Как уже упоминалось выше, последпяя — 6-я глава книги (стр. 159—203),
посвященная месту , античности в эстетических взглядах Маркса, не ограничена хро¬
нологическими пределами какого-либо одного периода развития марксизма. Автор
вначале кратко характеризует эстетические взгляды Маркса периода диссертация
и специально останавливается на его критике христианства и христианского искусства,
которому молодой Маркс противопоставлял античный эстетический идеал. Занвальд
отмечает связь этой критики с политическими взглядами Маркса, его борьбой против
абсолютизма, санкционируемого христианством. В то же время, как и в предшествую¬
16	К. Маркой Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 440.
17	К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,т. 2, стр. 136.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
165
щей изложении, автор всемерно акцентирует общность воззрений Маркса с филосо¬
фией Гегеля и младогегельянцев. Однако основная концепция данной главы, а вместе
с тем и всей книги Занваяьда вполне обнаруживается лишь тогда, когда автор пере¬
ходит к изложению раздела «Искусство и материалистическое понимание истории»
(стр. 167 слл.).
Если в предшествующих разделах книги основные положения зрелого марк¬
сизма критиковались эпизодически и, так сказать, попутно, на основе их сопоставле¬
ния с воззрениями молодого Маркса, то здесь автор переходит в прямую атаку на марк¬
систскую эстетику и исторический материализм. ЗанваЛъд приводит положение марк¬
сизма о зависимости общественного сознания от общественного бытия и сопоставляет
его с известной оценкой Марксом греческого искусства как «нормы и недосягаемого
образца». «Если все духовное производство,— пишет далее Занвалъд,— зависит от
постоянно меняющейся структуры жизненных условий, в которых люди производят
ч воспроизводят, если, следовательно, следует понимать эстетическую Деятельность
и идеал прекрасного как определяющиеся производственными отношениями, стано¬
вится трудным понять, почему... продукты духа давно прошедшей эпохи мотут в даль¬
нейшем иметь значение „ нормы и недосягаемого образца“». Этот вопрос, утверждает
Занвальд, представляет наиболее уязвимую сторону материалистического понимания
истории; если исторический материализм может объяснить, почему определенной исто¬
рической ситуации соответствует определенное искусство, то он не в состоянии объяс¬
нить, почему это искусство в совершенно другой исторической ситуации восприни¬
мается как прекрасное. Отсюда, по Занвальду, следует, что материалистическое по¬
нимание истории теряет свой характер «всеохватывающей системы» и превращается
лишь в «метод, существующий наряду с другими» (стр. 168).
Читателю, мало-мальски знакомому с эстетическими идеями классиков марксиз¬
ма-ленинизма, нетрудно убедиться, насколько далека схема, излагаемая Занваль-
дом, от подлинного учения исторического материализм^ об искусстве. Но, видимо,
как раз на такого читателя и не рассчитана рецензируемая книга. Правда, чувствуя
несоответствие этой схемы фактам, Занвальд тут же делает ряд оговорок. Так, он
отмечает, что марксизм подчеркивает сложность взаимоотношения искусства и мате¬
риальной сферы, неравномерность их развития, относительную самостоятельность
духовной деятельности. Эти оговорки, однако, не мешают автору настаивать на «про¬
тиворечивости» исторического материализма в данном вопросе, которую будто бы чув¬
ствовал и безуспешно пытался преодолеть сам Маркс.
Было бы неразрешимой задачей пытаться в пределах данной рецензии дать развер¬
нутую характеристику эстетических взглядов Маркса. Впрочем, для того чтобы разо¬
браться в методах занвальдовской критики, такая характеристика вряд ли необхо¬
дима: достаточно указать лишь на некоторые основные положения марксистско-ле¬
нинской эстетики, замалчиваемые либо не понятые Занвальдом.
Формулируя свое понимание взаимоотношений между экономическим базисом
общества и общественным сознанием, Маркс писал: «Совокупность... производствен¬
ных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на
котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответ¬
ствуют определенные формы общественного сознания»18. Однимиз проявлений об¬
щественного сознания являются, по Марксу, художественные формы идеологии,ко¬
торые, следовательно, в каждую конкретную эпоху соответствуют данному экономи¬
ческому базису. Однако такая постановка вопроса отнюдь не исчерпывает маркси¬
стского понимания сущности и роли искусства. В любом популярном марксистском
пособии по историческому материализму можно встретить определение искусства
как специфической формы познания человеком объективного мира. Это определение
представляет собой результат более чем векового развития материалистической эсте¬
тики в трудах классиков марксизма-ленинизма и философов-марксистов. Но автор
игнорирует это развитие. Берясь за разбор и критику марксистской эстетики, он ни
словом не упоминает об эстетических идеях Ленина и почти не касается эстетического
наследия Энгельса. Самое удивительное заключается, однако, в том, что Занвальд
приводит некоторые положения Маркса, явно не замечая, что их смысл прямо проти¬
воречит его собственному изображению марксистского понимания искусства.
Так, Занвальд излагает следующее место из «Экономическо-философских рукопи¬
сей 1844 г.», где Маркс сопоставляет отношение к действительности человека и живот¬
ного: «... Животное производит лишь то, в чем непосредственно нуждается оно само
или его детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек производит уни¬
версально; оно производит лишь под властью непосредственной физической потреб¬
ности, между тем как человек производит, даже будучи свободен от физической потреб¬
ности, и в истинном смысле слова только тогда и производит, когда он свободен от нее.
... Животное формирует материю только сообразно мерке и потребности того вида,
к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого
18	К. МарксиФ. Энгельс, Соч., т. 13, стр. 6—7.

166
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
вида и всюду он умеет прилагать к предмету соответствующую мерку; в силу этого че¬
ловек формирует материю также и по законам красоты»1*.
Итак, особенность человека состоит в том, что он способен «освоить», познать внеш¬
ний предмет не только в тех его качествах, которые связаны с потребностями челове¬
ческого существования, но и в собственных внутренних «мерках» этого предмета, по¬
этому он может воссоздавать его. Эстетическая деятельность человека есть проявление
этой его способности познания и воссоздания внутренних свойств, законов объектив-
дого мира. Человек познает объективные эстетические свойства, «законы красоты»
действительности и создает художественные произведения, руководствуясь этими за¬
конами. Следовательно, искусство по своей сущности представляет собой отражение
объективного мира в художественно-производственной деятельности человека.
Во Введении к «К критике политической экономии» Маркс говорит о «художествен¬
ном, религиозном, практически-духовном освоении» объективного мира и его освоении
«мыслящей головой». С его точки зрения, эти два типа человеческой деятельности пред¬
ставляют собой два различных способа познания действительности: при одном из
них соанание относится к объекту «лишь умозрительно, лишь теоретически», при дру¬
гом — объект познается в конкретно - чувственной форме, непосредственно в про¬
цессе общественно-производственной практики * 20 21.
Если достижения научной мысли прошлого содержат объективную истину, сох¬
раняющую свое значение для последующих эпох, то то же самое относится и к худо¬
жественному познанию мира. Прекрасное в искусстве есть отражение объективных эсте¬
тических свойств действительности; чем глубже и полнее это отражение, тем дальше
выходит эстетическое воздействие произведений искусства за рамки породившей их
эпохи.
Понимание художественной деятельности как одного из способов познания че¬
ловеком объективной действительности, разумеется, нисколько не противоречит уче¬
нию об исторической и классовой обусловленности явлений искусства. С художе¬
ственным познанием мира происходит то же, что и с его философским познанием.
Искусство отражает жизнь, но это отражение может быть истинным или ложным. Че¬
ловек познает мир путем философского мышления или художественного творчества,
но познает его как представитель определенной эпохи и определенных общественных
интересов. Характеризуя отношение революционного пролетариата к культуре прош¬
лого, В. И. Ленин писал: «Мы из каждой национальной культуры берем только ее
демократические и ее социалистические элементы, берем их только и безусловно в про¬
тивовес буржуазной культуре, буржуазному национализму каждой нации»al. Хотя
это положение относится к культуре капиталистической эпохи, оно имеет и более ши¬
рокое теоретическое значение. Здесь вскрывается та историческая основа, которая
делает культурные достижения прошлого значимыми для людей других эпох, Эта
основа состоит в демократическом содержании культуры, ее обусловленности широ¬
кими общественными интересами, выходящими эа рамки идеологии господствующих
классов и групп. Иначе говоря, степень глубины и истинности художественного позна¬
ния, так же как и познания научного, определяется в конечном счете конкретными
историческими обстоятельствами и классовой идеологией.
Трудно, да и вряд ли возможно исчерпывающе раскрыть содержание классическо¬
го античного искусства, делающее его обаяние неувядаемым для людей последующих
эпох. Специфика чувственного познания мира проявляется, в частности, в том, что
оно плохо поддается переводу на чуждый ему язык абстрактных формулировок — язык,
свойственный теоретическому мышлению. Говоря в самой общей форме, важнейшее
достижение этого искусства состоит, несомненно, в его высокой гуманистичное™,
в полноте воплощения им образа человека. Противопоставляя античное воззрение на
человека капиталистическому, Маркс писал: «Чем иным является богатство, как не
абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других
предпосылок, кроме предшествовавшего исторического развития, делающего само¬
целью эту целостность развития, т. е. развития всех человеческих сил как таковых,
безотносительно к какому-либо заранее установленному масштабу? Когда человек вос¬
производит себя не в каком-либо одном определенном направлении, а производит
себя во всей целостности?.. Древний мир действительно возвышеннее современного
во всем том, в чем стремятся найти законченный образ, форму и заранее установленное
ограничение. Он дает удовлетворение, которое человек получает, находясь на ограни¬
ченной точке зрения, тогда как современное не дает удовлетворения; там же, где оно
выступает самоудовлетворенным, оно — пошло» 22. Эти слова дают ключ к пониманию
18 К. М а р к с и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 566
20 К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, стр. 728.
21	В. И. Ленин, Критические заметки по национальному вопросу, Соч., т. 20,
стр. 8.
22	К. Marx, Grundrisse der Kritik der politischen * Oekonomie (Rohentwurf),
Moskau, 1939, стр. 388; цит. по К. Маркс иФ. Энгельс об искусстве, т. 1,
М., 19В7, стр. 180—181.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
167
секрета античного искусства: в его лучших творениях раскрывается образ .человека
во всей его целостности, независимо от какой-либо отдельной функции или стороны
человеческого существования. Поэтому образы, созданные античными мастерами, дают
ощущение законченности, внутренней гармонии, удовлетворения, основанного на
сознании человеком полноты своей жизни.
В воспоминаниях Франсиски Кугельман приводится меткая фраза Маркса, ска¬
занная им в ответ на чье-то замечание, что «классические боги — символ вечного по¬
коя, чуждого страсти». «Наоборот,— сказал он,— у них вечная страсть, чуждая
тревоги» **. Для Маркса полнота человеческой жизни, воплощенная в греческой пла¬
стике, состояла именно в органическом сочетании страстного, деятельного отношения
к миру с гармоничным мироощущением, чуждым тревожной неудовлетворенности че¬
ловека капиталистического общества.
Все эти мысли Маркса помогают лучше понять смысл его знаменитого сравнения
античности с детством человеческого общества. Ставя вопрос'о причинах того худо¬
жественного наслаждения, которое доставляют нам греческое искусство и эпос,
Маркс прибегает к метафоре. «Мужчина,^- пишет он,— не может снова превратиться
в ребенка, не впадая в ребячество. Но разве его не радует наивность ребенка и разве
сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизводить
свою истинную сущность?.. И почему детство человеческого общества там, где оно
развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как ни¬
когда не повторяющаяся ступень?» Занвальд использует эту метафору как главный
аргумент в своей полемике с историческим материализмом. Маркс,—утверждает он,—
«сам чувствовал границы своего принципа»,... «материалистического понимания исто¬
рии недостаточно, чтобы объяснить феномен греческого искусства и его последствий»,
поэтому-де Маркс и вынужден был воспользоваться метафорой (стр. 203). Занвальд
умалчивает, что рукопись Введения к «Критике политической экономии» обрывается
как раз в том месте, где заканчивается эта метафора, и изображает дело так, как будто
Маркс просто переносит здесь законы развития человеческого организма на всемирную
историю.
Между тем за образными выражениями Маркса, несомненно, кроется большое
научное содержание, от разбора которого уклонился Занвальд. Мы уже видели, как
определял Маркс сущность античного воззрения на человека. Подчеркивая ограни¬
ченность этого воззрения (о смысле этого замечания Маркса мы скажем подробнее
ниже), он считал тем не менее, что в определенном отношении оно было вернее бур¬
жуазного воззрения. Место античного искусства в истории художественного позна¬
ния определяется тем, что оно сумело в наивной, «детской» форме отобразить богат¬
ство, полноту, «целостность» человеческой жизни. Последующее историческое разви¬
тие ликвидировало предпосылки подобного воззрения на человека, придало его жизни
уродливо-односторонний характер, поэтому и искусство последующих, «зрелых» эпох
не могло воссоздать гуманистический идеал античного искусства. Для людей этих
эпох, стремящихся воспроизвести на высшей ступени свою истинную сущность, худо¬
жественное наследие античности приобретает значение эстетического выражения этих
стремлений.
На первый взгляд может показаться, что слова Маркса об истинной сущности че¬
ловека находятся в известном противоречии с его критикой фейербаховского антро¬
пологизма и с учением об исторической и классовой обусловленности общественного
сознания. На самом деле здесь нет никакого противоречия. Восприятие античного
изображения человека как истинного коренится в реальных противоречиях истори¬
ческой действительности. Античный гуманистический идеал был значимым не для
всех последующих эпох. Средневековье не знало идеализации античности. Эта идеа¬
лизация началась со времени Возрождения, в тех или иных формах она проявлялась
в эстетических воззрениях всего периода перехода от феодализма к капиталистиче¬
скому способу производства. Духовной приниженности человеческой личности,
характерной для Средневековья, передовые идеологи этого периода противопоставляли
гуманизм античного искусства. О значении античного идеала для идейных предста¬
вителей буржуазии, борющейся с феодализмом, достаточно много сказано в трудах
основоположников марксизма. Вместе с тем из приведенного выше отрывка из «Grun¬
drisse der Kritik der politischen Oekonomie» ясно, какие условия придают недосягае¬
мое обаяние античному искусству в глазах людей капиталистической эпохи. Капита¬
лизм своими, отличными от феодальных, способами принижает и уродует человеческую
личность. Человек, живущий в условиях капитализма, видит в античном искусстве ту
полноту и гармонию, которых недостает его собственной жизни. Отсюда понятно, что
«воспроизведение истинной человеческой сущности на более высокой ступени» было
для Маркса борьбой за изменение общественных условий, калечащих человека. На¬
следие «детства человеческого общества» играет в этой борьбе немаловажную роль:
оно показывает, что человеческая жизнь может обладать той кргсотой и всесторон¬
ностью, которых не знает современность. Но речь идет, разумеется, не о возвращении 2323	К. МарксиФ. Энгельс об искусстве, т. 2, стр. 596.

168
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
к детству, а о переходе на высшую ступень общественного развития, которую делают
возможной и необходимой объективные условия современности. Таким образом, вос¬
приятие античного искусства как прекрасного и «истинно человеческого» вполне сов¬
падает с социалистическим идеалом, с задачей революционного освобождения чело¬
века от капиталистического рабства. Когда эта задача будет решена и коммунистиче¬
ское общество создаст невиданные ранее условия для всестороннего развития челове¬
ческой личности, античное искусство потеряет свое значение «нормы и недосягаемого
образца», искусство коммунистической эпохи воплотит такую красоту, перед которой
померкнет все то, что создано предшествующим художественным развитием челове¬
чества 24.
Сказанного достаточно, чтобы убедиться в том, что эстетическое воздействие ан¬
тичного искусства вовсе не было для Марксе неразрешимой загадкой, как утвержда¬
ет Занвальд. Секрет обаяния этого искусства он видел во взаимодействии той объек¬
тивной правды, которую оно отражает в своих произведениях, с реальными настрое¬
ниями и стремлениями людей, воспринимающих его как прекрасное,— представи¬
телей определенных эпох и классов. Современное состояние буржуазной эстетики
и искусства как нельзя лучше подтверждает историческую обусловленность эсте¬
тического чувства: разве не являются, например, теория и практика господствующего
ныне на Западе абстракционизма откровенным отрицанием античного эстетического
идеала? Этот идеал не соответствует больше реальному положению и интересам того
класса, который некогда облекал свою идеологию и культуру в античные одежды.
*
По утверждению Занвальда, «Маркс никогда не мог убедительно и полностью
преодолеть трудности, которые доставляло существование греческого искусства его
теории отчуждения. Его социальная телеология и его эстетическое сознание враждеб¬
но сталкивались в этой проблеме, так что он то подчеркивал примитивность греческих
отношений в сравнении с более высокой ступенью капитализма, то удивлялся полноте
греческой жизни и греческого искусства по сравнению с бесчеловечностью капитали¬
стического способа производства» (стр. 195). Оставляя в стороне терминологию Зан¬
вальда (распространение гегелевского термина «отчуждение», применявшегося Марк¬
сом лишь в ранних работах, на все марксистское учение; тенденциозное сведение марк¬
систской теории исторического прогресса к «телеологии»), отметим, что в этой цитате
особенно наглядно проявляется вопиющее непонимание автором марксистской диа¬
лектики. Там, где Маркс вскрывает объективные противоречия исторического про¬
цесса, его современный критик видит лишь противоречия во взглядах самого Маркса.
Если капиталистическое общество представляет собой более высокую ступень обще¬
ственного развития, чем античное, как античное искусство может быть выше совре¬
менного? Таков ход мысли нашего автора, обнаруживающий его близкое родство с тем
персонажем, о котором хорошо сказал Энгельс: «Он мыслит сплошными -неопосред-
ствованными противоположностями; речь его состоит из „да—да, нет— нет; что сверх
того, то от лукавого“»25 26. Напомним, что подобный способ мышления называется в фило¬
софии метафизическим.
Занвальд хочет изобразить дело таким образом, что «примитивность греческих
отношений» была для Маркса чем-то совершенно несогласуемым с «полнотой грече¬
ской жизни и искусства». Остается только удивляться, как можно было, сделав подоб¬
ное утверждение, привести несколькими страницами ниже прямо противоречащее ему
замечание Маркса. Развивая свое сравнение античной Греции с детством человече¬
ского обществ , Маркс писал: «Бывают невоспитанные дети и старчески умные дети.
Многие из древних народов принадлежат к этой категории. Нормальными детьми были
греки. Обаяние, которым обладает для нас их искусство, не находится в противоре¬
чии с той неразвитой общественной ступенью, на которой оно выросло. Наоборот, оно
является ее результатом и неразрывно связано с тем, что незрелые общественные
условия, при которых оно возникло, и только и могло возникнуть, никогда не могут
повториться снова» 2в.
Что понимал Маркс под «нормальным детством» греков, достаточно ясно обнару¬
живается из его многочисленных замечаний по поводу античного общества класси¬
ческой эпохи. Наиболее общей предпосылкой незрелости этого общества является
неразвитость товарных отношений. Цель производства заключается в данный период
не в накоплении меновой стоимости, как при капитализме, а в получении потребитель¬
ных стоимостей, т. е. не в количественной, а в качественной стороне дела. Соответствен¬
24	См.: К. Маркс иФ. Энгельс, Немецкая идеология, Соч., т. 3, стр. 39*
ср. М. А. Лившиц, Вопросы искусства и философии, М., 1935, стр. 270—274.
26 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, М., 1957, стр. 21.-
26 К. Маркс иФ. Энгельс, Соч., т. 12, стр. 737—738.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
169
но разделениетруда понимается античными авторами не как средство удешевления про¬
дуктов, а как метод улучшения их качества. Только в таких экономических условиях
оказывается возможным, что «человек, как бы он ни был ограничен в национальном,
религиозном, политическом отношении, все же всегда выступает как цель производ¬
ства» в отличие от капиталистического мира, где «производство выступает как цель
человека, а богатство как цель производства»87. Отсюда понятна связь того воззрения
на человека, которым проникнуто классическое греческое искусство с общими эконо¬
мическими условиями породившей его эпохи.
Сказанное не объясняет, однако, почему греки были «нормальными детьми». Не¬
развитость товарных отношений — общее свойство многих обществ первобытной,
древней и средневековой эпох, но только на почве классического греческого полиса
оказались возможны наиболее высокие достижения мирового искусства. Для моло¬
дого Маркса «высочайший внутренний расцвет Греции» совпадал с эпохой Перикла;
впоследствии он раскрыл социально-экономические предпосылки этого расцвета. «Как
мелкое крестьянское хозяйство, так и независимое ремесленное производство, — го¬
ворится в „Капитале“,— ... представляют экономическую основу классического об¬
щества в наиболее цветущую пору его существования, после того как первоначальная
восточная общинная собственность уже разложилась, а рабство еще не успело
овладеть производством в сколько-нибудь значительной степени»88. Еще в «Немецкой
идеологии» Маркс и Энгельс отмечали, что античности была свойственна истинная
человеческая общность, тогда как в новое время эта общность людей является идеа¬
листической ложью88. Эта общность выражалась экономически в наличии «совмест¬
ной частной собственности активных граждан государства, вынужденных перед лицом
рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации»27 28 * 30 31. В политическом
отношении такому состоянию общества соответствует народовластие, демократия сво¬
бодных. Указанные условия составляли основу расцвета древнегреческого искусства
и его наиболее высоких достижений в V в. до н. э. Граждане классического полиса
являются собственниками своих участков или ремесленных мастерских, это дает им от¬
носительную свободу от гнета материальных условий. Наличие античной формы соб¬
ственности и полисной организации сдерживает на определенный период развитие
социальных противоречий внутри гражданского коллектива, дает его членам ощуще¬
ние уверенности, прочности своего положения в обществе. Туже роль играет демо¬
кратическая форма правления, при которой граждане полиса сознают себя свобод¬
ными от политического гнета. Только сочетание всех этих общественных и психологи¬
ческих факторов и делает возможным то чувство свободы человека, полноты и цело¬
стности его жизни, которое отличает классическое греческое искусство.
Уже из этой картины классического античного общества ясна историческая огра¬
ниченность социальной основы искусства «эпохи Перикла». Эта ступень художествен¬
ного развития человечества была бы невозможна без рабства. С одной стороны, в тех
исторических условиях рабство одних является единственно мыслимым средством
«для полного человеческого развития других» S1. С другой стороны, классовая проти¬
воположность рабов и свободных закрепляет существование античной формы соб¬
ственности как ассоциации господствующей в обществе группы. Античное воззрение
на человека ограничено, следовательно, узкими рамками коллектива свободных граж¬
дан полиса. Оно не распространяется на рабов, которые вообще не считались людьми,
и несовместимо с расширением общества за границы небольшого города-государства.
Вместе с тем это воззрение и соответствующие ему формы художественного созна¬
ния были возможны только при определенной ступени в развитии рабства, когда оно
еще не овладело производством. Процесс овладения рабства производством неразрыв¬
но связан с развитием и концентрацией частной недвижимой собственности, что не¬
избежно приводит к упадку античной общинной собственности, а вместе с ней и наро¬
довластия На этом этапе истории полиса юридическая свобода его граждан все реже
подкрепляется их материальной свободой, вчерашний полноправный собственник
превращается в обездоленного бедняка, отстраняемого от участия в управлении го¬
сударством. Таким образом, разрушается та социальная обстановка, которая обусло¬
вила наиболее непреходящие эстетические достижения античности или, пользуясь
образным выражением Маркса, заканчивается недолговременное «нормальное дет¬
ство» человеческого общества.
Таким образом, именно объективные условия экономического и общественного
развития Греции классической эпохи позволили ее художникам познать и вопло¬
тить те эстетические свойства действительности, «освоение» которых в других истори¬
27	К. Marx, Grundrisse..., Цит. по К. Маркс и Ф. Энгельс об искус¬
стве, т. 1, стр. 180.
28	К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 341.
28 К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 129.
30	Т а м же стр. 21.
31	К. М а р к с, Капитал, т. I, стр. 414.

170
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ческих условиях оказалось уже невозможным. В этом и заключается неповторимость
греческого искусства, о которой писал Маркс.
В каком отношении находятся эти положения Маркса с его учением о прогрес¬
сивности капитализма по сравнению с предшествующими общественно-экономиче¬
скими формациями? Отмечая во Введении к «Критике политической экономии» «не¬
одинаковое отношение развития материального производства, например, к художе¬
ственному производству», Маркс следующим образом конкретизировал этот тезис:
«Относительно искусства известно, что определенные периоды его расцвета отнюдь
не находятся в соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также
и с развитием материальной основы последнего, составляющей как бы скелет его ор¬
ганизации. Например, греки в сравнении с современными народами или также Шек¬
спир»32.
Несоответствие между материальным и художественным развитием общества
в капиталистическую эпоху Маркс рассматривает как результат антигуманистической
сущности капиталистического производства. Целью этого производства является не че¬
ловек, а денежная форма богатства, меновая стоимость, отсюда присущее капитализму
господство количества над качеством, меновой стоимости над потребительной, аб¬
страктного труда над конкретным. Пренебрежение человеческой личностью, всем бо¬
гатством ее творческих возможностей, всем многообразием конкретных свойств внеш¬
него мира прямо противоположно эстетическому восприятию действительности. Имен¬
но в этом смысле говорит Маркс, что «... капиталистическое производство враждебно
известным отраслям духовного производства, например, искусству и поэзии» 33 34 35. Это по¬
ложение не означает, разумеется, что Маркс отрицал громадные достижения литера¬
туры и искусства капиталистической эпохи; речь идет лишь об условиях, в которых
происходило развитие художественной деятельности в эту эпоху,—условиях, опре¬
деливших и специфическое направление этого развития. Все сколько-нибудь значи¬
тельные произведения литературы и искусства нового времени создавались не в гар¬
моническом единстве с господствующим общественным укладом, а вопреки ему. Если
погоня за наживой составляет основу буржуазного отношения к жизни, то творче¬
ство любого крупного художника эпохи господства буржуазии устремлено против
подобного мировоззрения, вдохновляется идеалами, прямо противоположными ему.
Противоречие между позицией художника и действительностью пронизывает все
искусство этого периода. Это обстоятельство дает ему громадное преимущество по срав¬
нению с предшествующими стадиями художественного развития.
Искусство, о котором идет речь, смогло увидеть мир в присущих ему противоре¬
чиях, в борьбе, оно разглядело внутренние противоречия в самом человеке своей эпохи,
поэтому даваемое им отражение жизни отличается невиданной ранее глубиной. В этом
заключается также и основа интенсивного развития в данный период определенных
видов художественной деятельности, немыслимых без такого глубокого проникнове¬
ния в мир человеческих чувств и страстей, например, художественной прозы или сим¬
фонической музыки. Но именно отмеченная особенность искусства капиталистической
эпохи исключает отношение художника к миру как к гармонически завершенному це¬
лому — отношение, которое Маркс считал присущим классической древности.
Здесь нет возможности сколько-нибудь обстоятельно изложить точку зрения
Маркса на условия, определяющие развитие искусства в капиталистическом обще¬
стве 84. В данном случае важно лишь подчеркнуть, что несоответствие между экономи¬
ческим и художественным развитием при капитализме, или, говоря шире, несоответ¬
ствие между прогрессом производства и регрессом духовной жизни человека было для
Маркса лишь одним из проявлений основного противоречия капиталистической фор¬
мации. Вот как говорил Маркс об этом противоречии в речи на юбилее чартистской
«Народной газеты»: «Все наши открытия и весь наш прогресс как бы приводят к тому,
что материальные силы наделяются интеллектуальной жизнью, а человеческая жизнь,
лишенная своей интеллектуальной стороны, низводится до степени простой мате¬
риальной силы. Этот антагонизм между современной промышленностью и наукой,
с одной стороны, современной нищетой и упадком — с другой, этот антагонизм меж¬
ду производительными силами и общественными отношениями нашей эпохи есть осязае¬
мый, неизбежный и неоспоримый факт» 8б.
Марксистско-ленинская теория исторического прогресса не имеет ничего общего
■с вульгарным, метафизическим представлением о прогрессе как о прямолинейном,
равномерном движении по восходящей линии. Прогресс осуществляется, по Марксу,
путем развития и преодоления действительных противоречий истории. Величайшее
прогрессивное значение капитализма заключается в том, что он развивает обществен¬
32	К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, стр. 736.
33	К. Маркс, Теории прибавочной стоимости, ч. I, 1954, стр. 261.
34	Соответствующиевысказывания Маркса см. К.МаркаиФ. Энгельс об искус¬
стве, т. 1, стр. 143—199. Ср. М. А. Лившиц, ук. соч., стр. 245 слл.
35	К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, стр. 4.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
171
ные производительные силы, которые вступают в конце концов в непримиримый ан¬
тагонизм со всем капиталистическим общественным устройством. Эти производитель-
'ные силы создают вместе с тем объективную возможность преодоления этого противо¬
речия — они образуют материальную предпосылку нового коммунистического обще¬
ства. Историческую миссию ниспровержения капитализма и построения коммунистичес¬
кого общества осуществляет рабочий класс, формируемый самим капитализмом.
С победой коммунизма разрешаются все те противоречия, которые были порождены
специфическими условиями предшествующего исторического развития. Развитие че¬
ловеческой личности и всех видов духовной деятельности, в частности искусства,
приходит в условиях коммунистических общественных отношений в соответствие
с экономическим развитием общества.
* * *
Мы видели, что основной метод занвальдовской критики Маркса состоит в поисках
мнимых «противоречий» и «уязвимых мест» исторического материализма. Каковы же
позитивные взгляды самого автора? Занвальд не спорит с марксистскими положения¬
ми о взаимоотношении художественной деятельности с окружающей исторической сре¬
дой, он даже признает их несомненность (стр. 171), но, пишет далее автор, эти поло¬
жения «ничего не говорят о самом художественном импульсе. Ибо последний остается
тайной, как в основном всякая духовная деятельность». В чем же разгадка этой тай¬
ны, которой не дает марксизм? А в том, что, оказывается, «духовному производству
принадлежит приоритет. Ибо человеческий дух создает не только условия, которые
потом определяют его самого, он создает сверх материального производства также и не¬
что такое,что необъяснимо через одно это производство». Это нечто,«остаток» (ein Rest),
необъяснимый материальными уловиями, «может быть выяснен только из сущности
творящего субъекта». Маркс же «обходит эту постановку вопроса и ограничивается
тем, что подчеркивает диалектику свободы и необходимости в духовных творениях
человека» (стр 171—172).
Итак, Маркс прав во всем, кроме... материалистического понимания истории!
Наш автор согласен признать влияние, даже определяющее влияние материальных ус¬
ловий на духовную деятельность с одной лишь «маленькой» оговоркой: сами эти ус¬
ловия предварительно произведены духом, сознанием.
Мы сталкиваемся здесь с чрезвычайно банальной идеалистической схемой, сущ¬
ность и корни которой были блестяще охарактеризованы Энгельсом в письме к
к Ф. Мерингу: «Идеология, это процесс, который совершает так называемый мыслитель,
хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные побудительные силы, которые
приводят его в движение, остаются ему неизвестными... Он имеет дело исключительно
•с материалом мыслительным; без дальнейших околичностей он считает, что этот ма¬
териал порожден Мышлением, и не занимается исследованием никакого другого, более
■отдаленного и от мышления независимого источника. Такой подход к делу кажется
ему само собой разумеющимся, так как для него всякое человеческое действие кажется
■основанным в последнем счете на мышлении, потому что совершается при посредстве
мышления»36 37 *. Таков же ход мысли нашего автора; тот факт, что любой продукт мате¬
риального или духовного производства создается при посредстве человеческого созна¬
ния, он принимает за доказательство приоритета сознания, его независимости от ма¬
териальных отношений. Доказывать этот тезис применительно к материальному про¬
изводству Занвальд не берется и, надо думать, не случайно: здесь ему пришлось бы
■опровергать марксистское учение об объективном характере производительных сил,
которое до сих пор опровергнуть никому не удалось.«...Люди,— писал Маркс,— не сво¬
бодны в выборе своих производительных сил, которые образуют основу всей их истории,
потому что всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предше¬
ствующей деятельности. Таким образом, производительные силы — это результат
практической энергии людей, но сама эта энергия определена теми условиями, в которых
люди находятся, производительными силами, уже приобретенными раньше, обще-
■ственной формой, существовавшей до них, которую создали не эти люди, которая яв¬
ляется созданием прежних поколений»87. Полемизировать с этим положением Маркса
значило бы по существу отрицать самые очевидные факты человеческой истории.
Но в распоряжении нашего критика остается таинственное нечто, которое дух про¬
изводит без всякого участия материальных условий. Из этой-то бесплотной субстан¬
ции Занвальд в свою очередь «производит» свой последний и решающий аргумент про¬
чив исторического материализма. В этой связи следует прежде всего напомнить, что
■основоположники марксизма, в отличие от своих вульгарных истолкователей, никогда
не объясняли искусство и другие виды идеологии только из экономики. Критику сле¬
36	К. Маркой Ф. Энгельс, Соч., т. XXIX, стр. 228.
37	Письмо Маркса П. В. Анненкову 28 декабря 1846 г., К. М а р к с и Ф. Эн¬
гельс, Избранные письма, 1953, стр. 23.

172
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
довало бы знать письма Энгельса 1890-х годов, где он со всей решительностью обру¬
шивается на подобную вульгаризацию марксизма. «Согласно материалистическому
пониманию истории,— говорится в одном из этих писем,— в историческом процессе
определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство
действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если кто-
нибудь это положение извращает в том смысле, что будто экономический момент яв¬
ляется единственно определяющим моментом, то он тем самым превращает это утверж¬
дение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу» *8. В другом письме
Энгельс указывает, что преобладание экономического развития над такими областями,
как философия и литература, «...неоспоримо, но оно имеет место в рамках условий,
которые предписываются самой данной областью: в философии, например, воздей¬
ствием экономических влияний (которые опять-таки оказывают действие по большей
части только в своем политическом и т. п. одеянии) на имеющийся налицо философ¬
ский материал, доставленный предшественниками. Экономика здесь ничего не создает
заново, но она определяет вид изменения и дальнейшего развития имеющегося налицо
мыслительного материала, но даже и это она производит по большей части лишь кос¬
венным образом...» 3®. То, что Энгельс говорит здесь о философии, разумеется, отно¬
сится и к искусству, которое также всегда располагает художественным материалом,
накопленным предшествующими поколениями.
Вопрос о взаимодействии различных факторов, определяющих развитие духов¬
ной деятельности, в конечном счете сводится к вопросу о содержании и форме явле¬
ния. Если мы признаем, что данное произведение искусства несет в себе известное
содержание, то в этом последнем мы непременно обнаружим отражение настроений,
интересов, стремлений людей, живущих в условиях определенных экономических
отношений. Сторонник идеалистической эстетики, вероятно, возразит нам ссылкой на
вневременную идею прекрасного или что-либо в этом роде, но, как мы видели на при¬
мере марксова анализа греческого искусства, даже совершенство образов классиче¬
ской пластики выражает определенное мировоззрение, в конце концов обусловленное
известной совокупностью экономических отношений. Но это содержание может выра¬
зить себя только в соответствующей ему форме, которая, разумеется, не рождается
каждый раз заново, но создается путем использования и развития уже существовав¬
ших ранее форм. Поскольку речь идет об искусстве, т. е. о конкретно-чувственном ос¬
воении мира, то, помимо потребностей содержания, в форме проявляется также та
степень познания действительности, умения эстетически воплощать различные ее
стороны, которой достигло человечество к данному моменту своей истории. Вся труд¬
ность состоит здесь, очевидно, в том, что каждое явление искусства или другой обла¬
сти идеологии представляет собой единство содержания и формы, моментов, обуслов¬
ленных экономическими отношениями данной эпохи и предшествующим развитием
этой области. Но именно эти трудности и учит преодолевать марксистско-ленинская
диалектика — наука, в которой не захотел или не смог разобраться Занвальд.
Форма произведения искусства, разумеется, связана и с индивидуальными осо¬
бенностями его создателя — «творящего субъекта». Каждое сколько-нибудь крупное
явление искусства индивидуально. Но в этом индивидуальном проявляется то общее,
что свойственно данной эпохе, данному обществу, данному классу. «Рафаэль, как и
любой другой художник,-—говорится в „Немецкой идеологии“,·—был обусловлен
достигнутыми до него техническими успехами в искусстве, организацией общества и
разделением труда в его местности и, наконец, разделением труда во всех странах,
с которыми его местность находилась в сношениях». И далее Маркс продолжает: «Если
бы даже при известных общественных отношениях каждый индивид был отличным жи¬
вописцем, то это вовсе не исключало бы возможности, чтобы каждый был также
и оригинальным живописцем» 40.
Итак, «творящий субъект» есть во всех отношениях порождение своего времени,
что отнюдь не противоречит его индивидуальности. И если эта индивидуальность при¬
дает его произведениям «нечто», что необъяснимо через экономические отношения
или предшествующее развитие искусства, то перед нами всего лишь частный случай:
диалектики общего и конкретного, свойственной всем явлениям действительности.
Но это «нечто», этот «остаток» не есть какая-то самостоятельно существующая субстан¬
ция, как думает Занвальд, но лишь конкретная форма проявления определенного со¬
циального содержания. «Сущность творящего субъекта», если понимать под ней твор¬
ческую индивидуальность, не существует сама по себе, независимо от того, что она
творит, она выступает на белый свет лишь как средство выражения того, что созна¬
тельно или неосознанно хочет сказать художник. Из этого вытекает примат содержа- * 8888 Письмо Энгельса И. Блоху от 21—22 сентября 1890 г., К. Маркс и
Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 422.
88 Письмо Энгельса К. Шмидту от 27 октября 1890 г., К. М а р к с и Ф. Эн-
г е л ь с, Избранные письма, стр. 430.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
173
яи» над формой, материальной действительности над художественным (или любым
иным) сознанием.
Занвальд неоднократно подчеркивает, что марксизм отличается от механистиче¬
ского материализма признанием «творческой роли» субъекта. Но материалистиче¬
ского существа марксистского учения о практике наш критик совершенно не пони¬
мает, о чем, в частности, свидетельствуют его рассуждения о «тайне художественного
импульса и вообще духовной деятельности», якобы неразгаданной марксизмом. На
самом деле деятельность сознания оставалась тайной именно для метафизического
материализма, представители которого, говоря словами Энгельса, «совершенно пре¬
небрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление», знали,
«с одной стороны, только природу, а с другой — только мысль»41. Диалектический
материализм понял бытие и мышление, материальный мир и человеческое сознание
в их единстве и увидел это единство в человеческой практике. Любая деятельность
сознания, в том числе и художественная деятельность, не является чем-то независи¬
мым от материального мира и преобразующей его общественно-производственной
практики. Она становится возможной лишь в результате этого взаимодействия чело¬
века с окружающей его материальной средой, постепенно формирующего его способ¬
ность к мышлению,к созданию художественных образов ит. д. и т. п. Занвальд вместе
■с легионом писавших до него идеалистических философов и эстетов выводит эту спо¬
собность только из самого сознания; диалектический материализм объясняет ее взаи¬
модействием между сознанием и материальным миром, понимая это взаимодействие
как исторический процесс. Именно в этом и состоит различие между идеалистической
и марксистской точкой зрения по данному вопросу, которое, как ни странно, осталось
совершенно не известным нашему критику.
Из сказанного ясно, что нельзя понимать так называемый «художественный им¬
пульс» как некий феномен, существующий сам по себе и обладающий собственной сущ¬
ностью, независимой от предшествующего развития и окружающих условий. При та¬
ком понимании этот импульс превращается в пустую абстракцию. Потребность худо¬
жественного творчества возникает исторически, в результате развития материальной
жизни общества, практической производственной деятельности людей, которая форми¬
рует новые человеческие способности и потребности. «Производство,—говорил Маркс,—
доставляет не только потребности материал, но и материалу потребность» 42. В каждую
конкретную эпоху побудительные мотивы художественной деятельности определяются
потребностью, обусловленной как данной ступенью развития человеческой обще¬
ственно-производственной практики, так и определенными социальными интересами
и стремлениями людей, художественным выразителем которых является «творящий
субъект». К явлениям художественной жизни метод робинзонады также неприменим,
как и ко всем другим видам человеческой деятельности. «Удастся ли индивиду вроде
Рафаэля развить свой талант,— писал Маркс,— это целиком зависит от спроса, ко¬
торый, в свою очередь, зависит от разделения труда и от порожденных им условий про¬
свещения людей» 43. Иначе говоря, субъективная потребность создавать произведения
искусства не существует без объективно-общественной потребности в этих произве¬
дениях. Исторически обусловленный характер этой объективной потребности опре¬
деляет. направление и содержание художественного творчества в каждый конкретный
период.
'Заканчивая рассмотрение книги Занвальда, следует еще раз подчеркнуть, что ни
направление, ни методы критики марксизма, избранные автором, не являются новыми
в буржуазной литературе. И смазывание принципиальных различий между Марксом
и его философскими предшественниками, и искажение характера его философской эво¬
люции в период перехода от идеализма к диалектическому и историческому материа¬
лизму, и, наконец, попытки найти в марксизме «противоречия» и лазейки для идеализ¬
ма — все это многократно использовалось и используется врагами марксистского
учения. Своеобразие занвальдовской полемики с марксизмом состоит лишь в том,
что она ведется под углом зрения сравнительно частного вопроса — об отношении
Маркса к античности. Занвальд пытается противопоставить отдельные замечания
Маркса о греческом искусстве его общефилософским взглядам, а творческое исполь¬
зование им античного культурного наследия выдать за определяющее влияние антич¬
ных философских н политических теорий на процесс формирования марксизма. Стрем¬
ление автора придать своему изложению и стилю видимость научной объективности
41	Ф. Энгельс, Диалектика природы, 1955, стр. 183.
42	К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, стр. 718.

174
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ничего не меняет в существе рассмотренной нами книги: основное ее содержание сво¬
дится к фальсификации истории марксизма и марксистской эстетики. Однако как ни
примитивны методы, применяемые Занвальдом, появление его книги свидетельствует
о недостаточном внимании историков и философов-марксистов к некоторым важным
сторонам теоретического наследия Маркса. Всестороннее исследование взглядов
основоположников марксизма на античное общество и его культуру является актуаль¬
ной задачей нашей науки — задачей, которая все еще ждет своего решения.
Г. Д., Н. Э.
К. В. ТРЕВЕР ^ Очерки по истории и культуре Кавказской Албании,
IV в. до н. э. —VII в. н. э., М.—Л., 1959, 391 стр., цена 20 р.
Рецензируемая монография К. В. Тревер, как справедливо сказано в приложен¬
ной к книге аннотации, является «первым обобщающим трудом по истории одного из
древних государств Закавказья — Кавказской Албании с IV в. до н. э. по VII в. н. э.».
Это действительно первая и, по моему убеждению, весьма удачная попытка обрисо¬
вать исторический процесс и культуру Кавказской Албании на протяжении тысяче¬
летия на основании всех видов источников, как письменных, так и памятников мате¬
риальной культуры и искусства.
Поскольку одним из основных источников для построения К. В. Тревер являются
памятники письменности и в первую очередь труды древних историков и географов,,
то она начинает рассмотрение исторических судеб Албании с IV в. до н. э., которым
датируется первое засвидетельствованное античным нарративным источником выступ¬
ление албанов на исторической арене. Поэтому автор вполне закономерно не касается
сложного вопроса об этногенезе азербайджанцев, так как данная проблема выходит за
пределы хронологических рамок поставленной ею темы, хотя албанский народ и яв¬
ляется одним из предков народов закавказского Азербайджана и горного Дагестана.
Но этот процесс этногенеза указанных народностей протекал задолго до IV в. до н. э.,
а поэтому не нашел освещения в нарративных источниках и может быть прослежен,
лишь на основании археологического материала. Последний же, добытый в результате
успешных раскопок азербайджанских ученых, издан, как указывает автор, лишь
в незначительных размерах.
Для времени после IV в. до н. э. автор использует, наряду с нарративными источ¬
никами, также археологический материал, опубликованный в работах [исследователей
Азербайджана и Дагестана, однако приходится высказать сожаление, что в главе
«Источники и литература» отсутствует раздел, в котором была бы дана характеристи¬
ка и определение познавательной ценности различных видов памятников материаль¬
ной культуры и искусства. Включение подобного раздела, несомненно, обогатило бы
содержание названной главы, в которой автор столь обстоятельно рассмотрела пись¬
менные источники, повествующие об Албании, начиная с греческих и латинских источ¬
ников и кончая арабскими географами.
В своем обзоре трудов античных авторов, которые, наряду с северным побережьем
Черного моря, упоминали и области Кавказа, К. В. Тревер отмечает также и погиб¬
шие нарративные источники, которые были использованы в дошедших до нас сочине¬
ниях греческих и римских историков и географов. Данные античных авторов приво¬
дятся К. В. Тревер параллельно — в оригинале и проверенном ею переводе; послед¬
ний момент нужно особо подчеркнуть, так как часто в нашей советской историографии
в таких случаях привлекались не всегда точные переводы В. В. Латышева. Тем самым
приводимые К. В. Тревер выдержки из античных авторов становятся’ надежным осно¬
ванием для ее выводов, которые вносят в ряде случаев существенные исправления и
дополнения в историю албанского народа, освещаемую античными источниками, до
этого не всегда должным образом интерпретированными.
Ив разделов, содержащих в труде К. В. Тревер обзор и разбор восточных источ¬
ников, заслуживает особого внимания раздел, посвященный изучению армянских пись¬
менных памятников, которые имеют исключительное значение для истории и культуры
Албании феодального периода. Вполне понятно, что в этом разделе мы находим на пер¬
вом месте исследование, посвященное единственному написанному на армянском
языке труду по истории Албании — «Истории Албании» Моисея Каланкатуйского, да¬
тируемому в своей основной части, как это доказала К. В. Тревер новыми вескими до¬
водами, VII веком. Наряду с трудом Моисея Каланкатуйского автор рассмотрел в дан¬
ном разделе сочинения армянских историков раннего средневековья и более позднего^
времени, которые касались истории и культуры Албании IV—VII веков. Переводы
спорных и ответственных текстов этих историков были проверены акад. И. А. Орбели,
и, таким образом, автор рецензируемой книги мог, опираясь на них, воздвигать проч¬
ное построение истории и культуры Албании указанного периода. В следующем раз¬
деле дается обзор грузинских источников, а также,на основании исследований Н. В. Пи-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
175
гулевской, обзор сирийских источников. В заключение рассматриваются труды араб¬
ских географов.
К- В. Тревер дает далее обстоятельный критический обзор литературы о Кавказ¬
ской Албании, как русской и советской, так и зарубежной. Обзор свидетельствует
о ее замечательной эрудиции, так как она включила в него и такие работы русских ис¬
следователей прошлого века, на которые советские историки и археологи не обращали
внимания. Она сумела полностью использовать достижения русской и советской нау¬
ки в трехосновных главах монографии, посвященных истории и культуре Албании изуча¬
емого периода, а также и в последней главе, рассматривающей древние эпиграфиче¬
ские памятники, обнаруженные на территории Азербайджана и Дагестана. Так, на
стр. 66 автор, опираясь на исследования советских ученых, приходит к существенному
выводу, что носителями ялойлу-тапинской культуры являлись удины — у тли, кото¬
рые были одним из коренных племен Албании. Учитывая русскую и советскую литера¬
туру, автор смог дать на стр. 254 сл. первую полноценную историю города Кабалы.
На страницах 342 сл. К. В. Тревер посвятила целое исследование единственной най¬
денной на территории Албании (у подножия горы Беюк-Даш) латинской надписи и,
учитывая полностью все то, что было написано об этом эпиграфическом памятнике,
смогла уточнить историческую его интерпретацию. Надлежит также подчеркнуть в ка¬
честве достоинства книги стремление автора дать возможность читателю ознакомиться
с аргументацией и тех исследователей, мнение которых она не разделяет. Так, не со¬
глашаясь на стр. 175 с точкой зрения С. В. Юшкова на определение северной границы
Албании, доходившей, по мнению последнего, до Сулака, а может быть, и до Терека,
автор тем не менее обстоятельно излагает в обзоре литературы содержание его работы
(стр. 29 сл.), а также работ его последователей (стр. 38). Привлекая, как это вполне
естественно, преимущественно кавказоведную литературу, К. В. Тревер учитывала
также и исследования, посвященные данным о других областях; так, на стр. 291 она
чрезвычайно удачно использовала для иллюстрации сообщения Моисея Каланкатуй-
ского о пире, устроенном Шапуром II, материал росписей VII — VIII веков в Пенд-
жикенте.
Привлекаемую литературу К. В. Тревер подвергает серьезному критическому
анализу, о чем свидетельствует встречающаяся в ее монографии полемика с рядом
крупных ученых, положения которых она опровергает путем убедительной аргумен¬
тации. Так, на стр. 113 она указывает на малую вероятность датировки Т. Моммсеном
похода римского полководца Канидия на Закавказье временем после неудачного похо¬
да Антония против Парфии. Несомненно, более правдоподобным является ее пред¬
положение, что вторжение Канидия в Закавказье имело место до похода Антония, так
как оно, очевидно, должно было обезопасить римское войско во время парфянской вой¬
ны от нападений армян и их союзников. На страницах 116 сл. автор, бережно отно¬
сясь к тексту привлекаемого источника, отвергает выводы, сделанные Т. Моммсеном
н Я. А. Манавдяном на основании исправления текста Тацита. Убедительным, как
я полагаю, является полемика автора с Н. Г. Адонцом (стр. 110) в вопросе об участии
царя Албанов в триумфе Помпея и с И. Марквартом (стр. 231 сл.) в вопросе о локали¬
зации перевалов Хорутэон и Каспийских ворот, упоминаемых Менандром. К. В. Тре¬
вер не может согласиться (стр. 120) с утверждением В. В. Бартольда, что в третьей
четверти I в. н. э. Албания управлялась то римлянами, то парфянами. Она указывает,
что подобный факт не подтверждается источниками, а он, несомненно, должен был найти
отражение в последних. Хотя К. В. Тревер и считает наиболее обоснованной локализа¬
цию, предложенную С. Т. Еремяном для географических пунктов древней Албании, но
она тем не менее оспаривает и его определение (стр. 138 сл.), когда он необоснованно,
по ее мнению, исправляет текст Плиния.
Можно было бы привести еще ряд примеров удачной полемики К. В. Тревер, но
и приведенных примеров вполне достаточно, чтобы оценить по достоинству как ее кри¬
тическое отношение к привлекаемой литературе, так и убедительность ее аргументации.
Лишь в одном случае я не могу согласиться с автором, а именно в ее споре с В. В. Ла¬
тышевым относительно текста Юлия Капитолина, в котором цитируется письмо, от¬
правленное армянским царем Сасаниду Шапуру I в ответ на сообщение последнего
о своей сокрушительной победе над императором Валерианом (стр. 133). В данном
письме армянский царь указывает Шапуру, что тот своей победой «все племена земного
шара сделал враждебными себе, а может быть, и нам, так как мы послали помощь...».
Из приведенных слов письма К. В. Тревер делает вывод, что армянский царь оказал
помощь императору Валериану, а я вместе с В. В. Латышевым полагаю, что, согласно
контексту письма, армяне являлись союзниками Шапура и поэтому им могла угро¬
жать враждебность «всех племен земного шара». Во всех других случаях несогласие
автора с тем или другим положением привлекаемой специальной литературы имеет
последствием полемику, которая должна быть признана способствующей правильному
пониманию изучаемого исторического процесса.
Подобные самостоятельность и действенность критического анализа по отноше¬
нию к используемой специальной литературе обусловлены методическим совершен¬
ством автора при анализе тех источников, которые лежат в основе исторического по¬

176
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
строения рецензируемой монографии. Исключительное значение для автора имеют
письменные источники, и она привлекает для своего исследования не только тексты,
сообщающие о крупных исторических событиях, но и тексты, повествующие о занима¬
тельных, анекдотических «историях» прошлого. Так, К. В. Тренер посвящает, с одной
стороны, целое исследование (стр. 56 сл.) отрывочным сведениям Страбона и Плиния
об экспедиции селевкидского военачальника Патрокла; она также сумела извлечь из со¬
чинения Элиана сведения о высоком уровне рыбного промысла у прикаспийских наро¬
дов Албании во II в. н. э. (стр. 78). Внимательное изучение источников дает возмож¬
ность автору исправить ошибки, вкравшиеся в результате небрежности в специальную
литературу. Так, на стр. 112, прим. 2, автор отмечает, что Т. Моммсен в одном из своих
трудов перепутал имя царя иберов Фарнабаза и имя царя албанов Зобера (в повество¬
вании Касия Диона — XLIX, 24). Вместе с тем К. В. Тревер указывает, что эту ошиб¬
ку Моммсена повторил и В. В. Латышев и что она не была исправлена и в ВДИ.
Путем внимательного чтения Страбона автор устанавливает (стр. 143) упоми¬
нание античным географом еще двух городов в стране утиев, на что до настоящего
времени не было обращено внимания. Имена этих двух городов — Айниана и Анариа-
ка автор (стр. 143 сл.) возводит к их прообразу.
Надлежит отметить также методическую осторожность автора в использовании
источников. Как я уже выше говорил, К. В. Тревер воздерживается от исправления
текста античных историков, к которым столь охотно прибегают другие исследователи
ради устранения препятствий, мешающих их концепции. Поэтому я здесь ограничусь
лишь указанием на отказ автора (стр. 121) следовать Т. Моммсену, предлагавшему
исправить текст Тацита и тем самым объявить предполагаемый Нероном поход в об¬
ласть Кавказа направленным не против албанов, а против аланов. К. В. Тревер за¬
кономерно отвергает предположение Моммсена указанием на то, что Тацит не мог до¬
пустить подобной грубой ошибки в изложении события, столь близкого его времени.
Методическая осторожность удерживает К. В. Тревер и от столь естественного
соблазна добиться любой ценой от изучаемого источника ответа на вопросы, которые
ставит перед ней тема ее монографии. Так, пытаясь решить вопрос о локализации «Кас¬
пийских ворот», упоминаемых Плинием, автор приходит в конце концов к выводу, «что
вопрос этот не может считаться окончательно выясненным и в наше время» (стр. 122).
Вместе с тем следует подчеркнуть, что осторожность в использовании источников
не удержала автора от привлечения письменного памятника, который вызывал некото¬
рые подозрения в отношении ценности своих сведений: автор привлекает упоминание
о стене Кавада, сохранившееся в сочинении «Путешествие Абу аль-Касима» (стр. 278).
К. В. Тревер сочла себя в праве использовать это упоминание названного сочинения,
поскольку данные последнего совпадали со сведениями о стене Кавада, приводимыми
другими источниками.
Вообще надлежит отметить искусство автора в сопоставлении свидетельств раз¬
личных источников и установление подобным путем существенных исторических фак¬
тов. Именно таким образом К. В. Тревер смогла устранить весьма досадное противоре¬
чие в изложении Страбона. Последний в 4-й главе XI книги называет Каспиану в числе
областей, отторгнутых армянским царем Арташесом I (188—-160 гг.) от Албании, а
в 5-й главе той же книги он считает, что Каспиана входила в состав Албании. Автор
объясняет это противоречие указанием на то, что в 5-й главе он пользовался материа¬
лом отчета экспедиции Патрокла, т. е. данными III века до н. э. В другом случае ав¬
тор сопоставляет свидетельство Геродота (VII, 67), упоминавшего каспиев, но не назы¬
вавшего албанов, со свидетельством Арриана (Anab., III, 8,4 и 11,4), перечислявшего
албанов среди частей войска Дария III в битве при Гавгамеле. Из этого сопоставления
автор сделал закономерный вывод (стр. 51), что в состав каспиев были включены и ал-
баны, а то было бы непонятным внезапное появление их в персидском войске в битве
при Гавгамеле. В связи с данным сопоставлением автор высказывает заслуживающее
внимания предположение, что в IV в. до н. э. завершилась племенная дифференциация
большого племенного союза каспиев.
К. В. Тревер в высокой степени владеет методами классической филологии. Од¬
ним из примечательных примеров точности ее интерпретаций является перевод текста
Страбона, XI, 4,7, повествующего о том, что в албанской храмовой общине соверша¬
лось принесение в жертву одержимого божеством. Она исправила (стр. 155 сл.) перевод
В. В. Латышева и тем самым смогла по-новому осветить ритуал указанного жертво¬
приношения.
Я считаю своим долгом отметить еще одно крупное достоинство в работе автора
над нарративными источниками, среди которых, как уже было указано, не было пись¬
менных памятников, написанных на албанском языке. Поэтому, кроме античных исто¬
риков и географов, другим основным источником исследования автора являлись па¬
мятники армянской письменности, а это обстоятельство, грозило автору опасностью
преувеличения в его изложении значения армянской культуры по сравнению с куль¬
турой Албании. К. В. Тревер избегла этой опасности и стремилась допустить возмож¬
ность наличия того или другого культурного достижения албанского народа даже в том
случае, если античный источник, казалось, отрицал подобное достижение культуры

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
177
албанов. Так, Страбон (XI, 4) отрицает наличие системы двухполья у населения Ал¬
бании, а в Армении, как это доказал С. Т. Еремян, уже в древности существовала эта
система. Если бы, действительно,утверждение Страбона об отсутствии двухполья у алба¬
нов относилось к современной ему Албании, то мы имели бы убедительное свидетель¬
ство отсталости цивилизации албанов от цивилизации их южных соседей. Методи¬
ческая осторожность К. В. Тревер удерживает ее от безоговорочного принятия подоб¬
ного вывода, и она указывает на вполне допустимую возможность, что приведенные
сведения Страбона о сельском хозяйстве Албании могли восходить к IV—III вв.
(стр. 73).
Методически изучая нарративные источники, повествующие об Албании, К. В. Тре¬
вер смогла восстановить весь ход войны Помпея с албанами (стр. 91 сл.), внести яс¬
ность в очень темный вопрос о перечисленных у Птолемея и упоминаемых Страбоном
и Плинием городах Албании (стр. 137 сл.), дать представление о составе населения
Партава, большого города раннего средневековья (стр. 252), сообщить ценные данные
о военно-феодальном быте Албании IV—VII веков (стр. 287 сл.) и выявить многие дру¬
гие существенные факты истории и культуры албанского народа.
Следует также отметить весьма тщательное воспроизведение в книге многочис¬
ленных греческих текстов. Я заметил в них лишь одну неполадку, а именно: в тек¬
сте Арриана (Anab., III, 11, 4), приведенном на стр. 52, пропущено слово
«pases». Вообще следует подчеркнуть прекрасное оформление книги, во всем ее объеме
почти лишенной опечаток. Я могу указать лишь одну опечатку: на стр. 55 —■ дата
«323/27 г.» вместо правильной «327/23 г.» Книга написана прекрасным доходчивым язы¬
ком, и я нашел во всей книге лишь два неудачных выражения: «сведав» (стр. 213) и
«вексиляции» (стр. 344). Образцовыми являются в монографии ясные и четкие ссылки
на привлекаемые источники, только ссылка на страницах 70 и 72 па «так называемую
Страбоновскую хрестоматию» требует от автора некоторого пояснения.
Почти всегда К. В. Тревер, как мы выше убедились, делает закономерные выводы
из изучаемых ею нарративных источников, и лишь в очень редких случаях нельзя
безоговорочно согласиться с результатами ее интерпретации привлекаемого текста.
Один из таких редчайших случаев я нашел на стр. 306; здесь я не могу согласиться
с ее выводом из приведенного текста Страбона (XI, 4, 6), сообщавшего, что у албанов
«выдающиеся цари; ныне один царь над всеми властвует; прежде каждое племя, имею¬
щее свой язык, имело и своего царя. Языков у них двадцать шесть вследствие недо¬
статочного между ними общения». Согласно интерпретации К. В. Тревер процитиро¬
ванного текста Страбона, у албанов вместе с появлением монархии возобладал и единый
язык. Я же полагаю, что контекст данного отрывка из труда Страбона свидетельст¬
вует о существовании в прошлом царей у каждого албанского племени и о наличии
в настоящее время у них монархии и 26 языков. Да и сам автор на стр. 315 подчерки¬
вает этническую пестроту албанского народа, следствием которой является невозмож¬
ность установления единой линии развития.
Единственный случай не вполне убедительной интерпретации одного из терминов,
приведенного армянским источником, я нашел на стр. 287. Здесь К. В. Тревер выска¬
зывает предположение, что один вид войска, упоминаемый армянским историком Ели¬
ше — «пехотные щитоносцы» — «те же лучники, но снабженные щитами из тяжелого
материала, вероятно из металла». Подобному истолкованию этого термина, кажется,
противоречит приведенная автором другая цитата из сочинения Елише, в которой
сообщаются интересные данные о военной организации. Согласно свидетельству Ели¬
ше, были воины, «которые полностью вооружены», и были воины, «которые, будучи луч¬
никами, не имеют (другого) вооружения», кроме того, сообщалось «также и относитель¬
но пехотных щитоносцев» (стр. 288). Я полагаю, что в приведенной цитате из Елише
воины, «которые, будучи лучниками, не имеют (другого) вооружения», противопостав¬
ляются не «пехотным щитоносцам», а воинам, «которые полностью вооружены». Я скорее
полагаю, что «пехотные щитоносцы», будучи вооружены копьями, составляли фалангу
армий Закавказья раннего средневековья.
Надлежит отметить умелое использование К. В. Тревер эпиграфических памят¬
ников. Так, при изучении обнаруженной около Беюк-Дегне греческой надписи она
сделала два заслуживающих внимание наблюдения. Первое наблюдение автор приво¬
дит на стр. 341, указывая на одну деталь надписи, которую не отметил столь крупный
эпиграфист, как В. В. Латышев, а именно на букву I в первой строке, выделенную
имеющимися по ее сторонам точками. Поскольку именно таким образом обозначались
цифры, К. В. Тревер высказала интересную догадку, что подобное написание буквы
является результатом ошибки резчика, не знавшего греческого языка, но видевшего
греческие надписи, в которых отмечались датировки. Остроумная догадка автора на¬
ходит свое подкрепление в наличии и других ошибок резчика в этой надписи.
Вторым примечательным наблюдением К. В. Тревер, связанным с греческой над¬
писью из Беюк-Дегне, является установление на стр. 341—342, что некоторые из «за¬
гадочных» знаков в нижней части известняковой плиты, в верхней части которой вы¬
резана сама надпись, могут быть сопоставлены с определенными буквами албанского
алфавита по таблице А. Г. Шанидзе. 1212 Вестник древней истории, Л» 3

178
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
В дело изучения единственной пока обнаруженной на территории Албании у под¬
ножия горы Беюк-Даш латинской надписи К. В. Тревер внесла (стр. 127 сл. и стр.
342 сл.) существенные дополнения путем сопоставления с нарративными источниками»
как с античными, таки с армянскими. Поскольку надпись датирована правлением До¬
мициана (81—96 гг.) и выполнена одним из центурионов XII легиона, то дополнения
автора, связанные с историей XII легиона, обогащают несколько наши сведения по
истории Закавказья восьмидесятых и девяностых годов I века н. э., а этот период исто¬
рии и Албании и Армении почти не освещен какими-либо источниками.
К. В. Тревер, являясь также и исследователем в области пехлевийской эпигра¬
фики, могла принять действенное участие (на стр. 350) в споре между Е. А. Пахомо¬
вым и Г. С. Нибергом по вопросу о чтении даты одной из групп пехлевийских надпи¬
сей, высеченных на северных стенах Дербента. Она принимает чтение Е. А. Пахомова,
так как оно поддерживается данными и письменных и археологических источников.
На стр. 350 сл. автор также использует свои прекрасные знания в области веществен¬
ных памятников для интерпретации другой группы дербентских пехлевийских надпи¬
сей.
Автор привлекает археологический материал не только для понимания эпиграфи¬
ческих памятников, но также с определенным успехом для интерпретации нарратив¬
ных источников. Так, путем сопоставления археологических данных со свидетельством
античных и восточных писателей автор приходит к выводу о сравнительно высоком
уровне в Албании ирригационной агрикультуры (стр. 73), о хорошем качестве оружия
албанцев (стр. 91 и 147 сл.), о месте пребывания аланов в середине I в. н. э., об исто¬
рии города Кабалы со II в. до н. э. по XVI в. и т. д.
Автор смог и без помощи нарративных источников из одного лишь археологиче¬
ского материала, из одних вещественных памятников извлечь необходимые для истори¬
ческого построения данные, которые не нашли своего отражения в нарративных источ¬
никах. Так, на основании материала, раскопанного в курганах и грунтовых могилах
Мингечаура, К. В. Тревер выдвигает положение (стр. 54) о культурной близости между
албанами и индийцами уже в VI—V вв., хотя, как известно, история Атропа-
тены еще не была изучена на основании всей совокупности письменных (античных и
восточных) источников. В разделе, посвященном памятникам материальной культуры
Албании IV ■— И веков до н. э. (стр. 61 сл.), К. В. Тревер отмечает, что по мере изуче¬
ния могильников этого времени начинает складываться довольно ясное представление
о материальной культуре албанских племен. Она признает возможным установить пе¬
риодизацию выявленных раскопками трех родов погребений и определить с некоторой
долей вероятности те этнические группы, которым были свойственны эти способы погре¬
бения.
Для определения уровня земледелия Албании периода от I в. до н. э. по III я.
н. э. автор использовал почти исключительно археологический материал. При помощи
последнего автор излагает данные о сельскохозяйственных орудиях (стр. 68), возделы¬
ваемых злаках (стр. 69), садоводстве (стр. 72), виноделии (стр. 74) и скотоводстве
(стр. 76). Найденные в Мингечауре фрагменты льняных тканей говорят, по мнению ав¬
тора (стр. 73), в пользу предположения, что лен уже тогда в Албании возделывался
и что из него изготовлялись ткани. Последнее предположение автора заслуживает опре¬
деленного внимания, поскольку известные нам нарративные источники ничего не со¬
общают о ремесле в Албании той эпохи. Правда, К. В. Тревер подчеркивает (стр. 78 сл.),
что археологические материалы еще недостаточно изучены и поэтому на основании их
нельзя воссоздать достижения ремесла в Албании той эпохи, но тем не менее на стр.
79 сл. она указывает на основании археологического материала на наличие в Албании
металлургии, кузнечного ремесла, камнерезного дела и добычи камня, гончарного дела,
ткачества и обработки кожи. Следуя В. Н. Левиатову, автор высказывает положение
об отделении ремесла от земледелия в Албании той эпохи (стр. 83). Развивая это поло¬
жение, К. В. Тревер допускает сосуществование наряду с домашним и сельским ремес¬
лом и более развитого городского ремесла и высказывает предположение о существо¬
вании царских мастерских, обслуживавших царя и окружавшую его знать.
Большой раздел (стр. 157—177), посвященный памятникам материальной культу¬
ры Албании с I в. до н. э. по III в. н. э., покоится целиком на изучении вещественных
памятников и является убедительным свидетельством умения автора путем вдумчивого
изучения последних делать выводы, имеющие познавательное значение для истории
культуры. Так, на основе тщательного анализа инвентаря могильников она приходит
к весьма существенному для историка выводу, что «вскрытые на территории Кавказ¬
ской Албании погребения, давая четкую картину классового расслоения общества,
характеризуют различные группы широких слоев населения, его более зажиточные и
более бедные слои» (стр. 172).
Археологический материал и вещественные памятники играют весьма значитель¬
ную роль в построении автора и в той части монографии; которая посвящена истории
и культуре Албании с III по VII в. При помощи археологического материала К. В. Тре¬
вер конкретизирует свое изложение о ремесленном производстве (стр. 181 сл.), даст

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
179
наметку изучения городов (стр. 250 сл.) и, наконец, в изобилии привлекает материал,
раскопанный в Мингечауре, для истории искусства Албании той эпохи (стр. 315 сл.).
Разделы монографии, посвященные памятникам материальной культуры, зодчест¬
ва и искусства, снабжены обильным, прекрасно выполненным иллюстративным материа¬
лом в самом тексте, а репродукции наиболее ценных памятников даны на приложенных
к книге 40 таблицах. Иллюстрации оживляют и должным образом разъясняют изло¬
жение автора. Следует отметить четко выполненный план Дербентской крепости (рис.
32, стр. 280), который дает возможность во всей конкретности осознать детальное
описание, данное автором дербентским укреплениям. Заслуживают внимания и при¬
ложенные к монографии две карты: современная карта Закавказья и карта Закавказья
и сопредельных стран в V—VII вв. Сопоставление их дает возможность создать четкое
понятие об исторической географии нашего Закавказья.
Точность выводов К. В. Тревер из всей совокупности доступных ей источников
как письменных, так и вещественных была в сильнейшей степени обусловлена столь
характерной для ее научно-исследовательского творчества методической осторожно¬
стью. Она не требует от источника большего, чем тот может дать.
Не будет лишним, я полагаю, привести несколько образцов методической осторож¬
ности автора в использовании привлекаемых источников. Так, К. В. Тревер отмечает
(стр. 60, прим. 5), что римский писатель Юлий Солин (III в. н. э.) в одном из своих рас¬
сказов свидетельствует, казалось, о существовании в Албании монархии уже во второй
половине IV в. до н. э., но она вместе с тем не считается с этим его свидетельством,
учитывая занимательный характер компилятивного труда названного античного пи¬
сателя и легендарность многих его сообщений. В другом случае автор, не соглашаясь
с выводом акад. Манандяна о составе войска Тиграна II, приходит путем нового ана¬
лиза источников, повествующих о войне римлян с армянским царем, к более законо¬
мерному выводу о составе войска последнего (стр. 90). В существенном вопросе о том,
достигло ли войско Помпея Каспийского моря, дошедшие до нас источники, как изве¬
стно, противоречат друг другу. Автор же путем обоснованного выделения из совокуп¬
ности имеющихся источников более ценных в отношении достоверности приходит
к неоспоримому выводу, что Помпей до Каспийского моря не доходил (стр. 105 сл.).
Парадигмой творческого анализа нарративного источника является на стр. 223 сл.
исследование отрывка из труда по истории Албании Моисея Каланкатуйского. Дан¬
ный отрывок является началом главы «О восстании народов варварских
и о некоторых происшествиях всемирных бедствий, случившихся в стране нашей»
и не соответствует по своему содержанию указанному названию главы. Из данного
несоответствия и из слов, встречающихся в этой главе, о «философских сочинениях,
няписанных земным духом» К. В. Тревер приходит к выводу, что албанский истофцк,
быть может, говорит здесь о сочинениях манихейских и маздакитских (стр. 224). Подоб¬
ное глухое упоминание сочинений Маздака было, очевидно, обусловлено тем, что,
согласно К. В. Тревер, «и Моисей Хоренский, и Моисей Каланкатуйский восприни¬
мали маздакитское движение как величайшее бедствие, которое когда-либо постигало
людей» (стр. 224). Столь же образцовым в отношении методической осторожности яв¬
ляется вывод, к которому пришла К. В. Тревер на основании исследования дагестан¬
ских могильников (стр. 175). Ряд исследователей сделали из данного археологического
материала слишком смелый вывод о том, что Албания простиралась на севере до Су-
лака, а может быть, и до Терека, автор же приходит к осторожному, а поэтому и неуяз¬
вимому выводу о древних сношениях Албании с племенами северного Дагестана.
Правда, приходится высказать сожаление, что эта заслуживающая столь боль¬
шого одобрения методическая осторожность автора переходит изредка в некоторую
робость суждения. Так, на стр. 134 сл. К. В. Тревер, приводя свидетельство Юлия
Капитолина о независимости Албании от Ирана, вместе с тем привлекла надпись Ша-
пура I, высеченную на трех языках (парфянском, греческом и персидском) на стенах
фундамента башни «Кааба и Зардушт», в которой в длинном списке подвластных пер¬
сидскому царю стран упомянута и Албания. Сопоставление античного нарративного
источника и восточного эпиграфического памятника автор заканчивает словами, что,
согласно надписи Шапура, «после 260 г. Албания входила якобы в число стран, которые
Сасаниды считали включенными в свою империю». Я же полагаю, что автору надле¬
жало бы остановиться на рассмотрении вопроса о достоверности сведений, сообщенных
в сочинении Юлия Капитолина и в официальной сасанидской надписи.
Некоторую робость в суждении со стороны К. В. Тревер я нахожу и в разделе ее
труда, посвященном вопросу о возникновении албанского алфавита, который, соглас¬
но обычной традиции, создал в начале V в. армянский ученый Месроп Маштоц. Дело
в том, что автор, говоря на стр. 307 о составлении албанского алфавита, не обратила
должного внимания на одно из заслуживающих пристального внимания замечаний
Корюна, которого она привлекает наряду с Псевдо-Корюном для исследования ука¬
занной проблемы. Корюн же, биограф Месропа Маштоца, сообщает, что последний,
прибыв «в страну Албанов, возобновил их алфавит, содействовал возрождению науч¬
ных знаний». Правда, К. В. Тревер делает из данного замечания Корюна вывод, что
«в начале V в. в Албании уже имелся какой-то свой старый алфавит, который МапггОц
12*

180
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
„возобновил“», но вместе с тем к этому своему выводу она прибавляет: «Но слова о
„возобновлении“ алфавита в „Псевдо-Корюне“ отсутствуют». Затем К. В. Тревер при¬
водит два сообщения античные авторов IV века о письмах, которые посылались албан¬
скими правителями, но из этих свидетельств она не делает вывода, что албанский ал¬
фавит, может быть, Маштоц и не создал, а лишь «возобновил». Наоборот, К. В. Тревер
приводит повествование «Псевдо-Корюна» и Моисея Хоренского о создании Машто-
цом албанского алфавита и на стр. 309 подчеркивает, что «ни о каком возобновлении
письмен здесь речи нет». Так, в изложении автора остается открытым существенный
вопрос о корнях возникновения албанского алфавита, хотя на стр. 311 приводится
заключение А. Г. Шанидзе о самостоятельности албанского алфавита. Казалось бы,
что указание Корюна о «возобновлении» Маштоцом алфавита Албании может быть при¬
нято, поскольку до начала V в. албанский народ уже длительное время был знаком
как с греческим, так и с арамейскими алфавитами.
Еще один пример чрезмерной осторожности автора я нахожу на стр. 293 при ре¬
шении вопроса о зороастризме в Закавказье. Согласно К. В. Тревер, зороастризм,
который вводился здесь Саманидами, не имел местных корней, но я полагаю, что ей
следовало бы рассмотреть проблему об упоминании Авестой областей Запада, так как
«вечные огни» близ Баку были издревле известны огнепоклонникам. Конечно, вся
эта проблема может быть во всей полноте разрешена лишь при условии углубленного
изучения вопроса о политических и культурных взаимоотношениях Албании и Атро-
патены, но, как известно, история и культура Атропатены еще не изучена на основании
всей совокупности письменных (античных и восточных) и вещественных источников.
Тем не менее, мне думается, К. В. Тревер могла бы, и не дожидаясь завершения под¬
готавливаемого молодыми азербайджанскими учеными труда по истории и культуре
Атропатены, дать предварительное исследование об отражении в Авесте очагов покло-
.нения огню в областях Запада.
Вот те немногие критические замечания в методическом отношении, которые я
могу высказать автору труда, отличающегося, будучи взятым во всем своем объеме,
'безукоризненной методикой исторического исследования.
Давая столь высокую оценку методике К. В. Тревер, я должен вместе с тем при¬
знать, что и в отношении методологии ее труд заслуживает весьма положительной
оценки. В самом деле, автор полностью осознает зависимость характера производст¬
венных отношений любого общества от состояния его производительных сил, и она
поэтому всемерно стремится дать ясное и четкое представление о состоянии производи¬
тельных сил албанского общества, чтобы иметь возможность закономерно решить
вопрос о характере производственных отношений этого' последнего. К. В. Тревер
всегда критически подходит к свидетельству привлекаемого источника и не принимает
безоговорочно его утверждения о низком уровне культуры албанцев, учитывая воз¬
можность, что данное утверждение восходит не ко времени составления используемого
источника, а ко времени более древнего сочинения, включенного в текст последнего.
Так, она отвергает в ряде случаев (стр. 83, 85 сл., 99, 138, 147) утверисдения античных
географов и историков (Страбона, Плутарха, Плиния) о чрезвычайно низком уровне
культуры албанцев, указывая на зависимость подобных их свидетельств от содержа¬
ния эксцерпированных ими трудов более древних авторов. Столь же критически автор
подходит и к свидетельству вещественных памятников. Так, указывая, что среди
памятников материальной культуры в Албании периода от I в. до н. э. до III в. н. э.
представлены в очень небольшом числе предметы эллинистически-римской культуры
по сравнению со значительным числом подобных предметов, найденных в Армении и
Иберии, автор не ограничивается выводом, что Албания тогда была слишком отдалена
от крупных центров античной культуры. Причиной этого автор считает (стр. 176)
тот факт, что царские резиденции Албании еще не открыты археологами,
и допускает возможность, что с открытием последних будут найдены и; в Ал¬
бании столь же замечательные памятники. Поэтому автор, в противоположность
Я. А. Манандяну и С. Т. Еремяну, считает вероятным, что дербентский торговый путь
был' установлен уже около I в. до н. э.— I в. н. э. (стр. 84).
К. В. Тревер тщательно отмечает достижения культуры албанского народа. Так,
тша указывает (стр. 71) на наличие кяризов в древней Албании, доказывает эффектив¬
ность вооружённых сил Албании, поскольку они и в битве при Гавгамеле и в битве
Тиграна II с Лукуллом «занимали ответственный участок» (стр. 90). Она обращает
должное внимание на сообщение Моисея Каланкатуйского, что хазарский хакан по¬
слал в Албанию «надсмотрщиков за ремесленниками, сведущими в добыче золота, плав-
, ке серебра, добывании железа и выделке меди» (стр. 243). Наряду с этим свидетельст¬
вом албанского историка VII века о наличии в Албании всех разновидностей металло¬
обрабатывающих ремесел автор приводит и сообщение писателя XII века
Абу Хамид аль-Андалуси, которое также свидетельствует о высоком уровне ремесла
в Албании. Дело в том, что названный средневековый писатель сообщает о греческих
тканях, в ^Албании, а из этого интересного его замечания К. В. Тревер'делает весьма
вероятный вывод, «что албанский шелк по качеству и узорам настолько близок был

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
181
к тканям византийским, что историк, лучше знавший византийские шелка, определил
их как завозные» (стр. 182).
Следует подчеркнуть, что автор рассматривает производительные силы албанского
общества в процессе их развития по тем трем периодам, на которые распадается в ре¬
цензируемой монографии тысячелетняя история Албании, и тем самым история албан¬
ского народа в изложении автора является в подлинном смысле слова историей разви¬
тия его производства.
Создав ясную и четкую картину состояния и развития производительных сил ал¬
банского общества, автор смог определить характер производственных отношений и их
смены в результате дальнейшего роста его производительных сил. Так, в главе, по¬
священной истории Албании в IV—II вв. до н. э., автор приходит на основании изуче¬
ния всех доступных письменных и вещественных памятников к выводу, что объедине¬
ние ряда албанских племен и появление у них зачатков государственности могло бы
быть хронологически определено IV—III вв. (стр. 60), и в конце концов дает, как я
полагаю, вполне закономерную характеристику общественного строя Албании в IV—
II вв. как «общинно-рабовладельческого» (стр. 61).
Определяя в главе, посвященной истории Албании с I в. до н. э. по III в. н. э.,
общественный строй албанского народа, К. В. Тревер подчеркивает, что дальнейшее
развитие «общинно-рабовладельческих отношений» проходило в Албании замедлен¬
ными темпами и они поэтому не дошли в своем развитии до четких форм развитого ра¬
бовладельческого общества. Поскольку албанское общество сложилось из союза пле¬
мен, находившихся на различных ступенях своего социально-экономического разви¬
тия, то автор с полным правом предполагает в Албании того периода наличие несколь¬
ких укладов: наряду с первобытно-общинным укладом и уклада рабовладельческого.
Автор готов даже допустить и наличие уже феодального уклада (стр. 87), но это, пожа¬
луй, является сомнительным. Окончательным результатом исследования автором об¬
щественного строя Албании является ее вывод (стр. 144), что албанский народ
не достиг «зрелого рабовладельческого общества с характерными для эллинистических
стран чертами», как это устанавливается и для Армении С. Т. Еремяном. Вместе с тем
К. В. Тревер отвергает традицию, связывавшую создание албанского государства
с именем легендарного армянского царяВаларшака. Согласно ее мнению,«первые цари
Албании несомненно являлись представителями местной албанской знати из числа
наиболее выдвинувшихся племенных вождей» (стр. 145). Она с полным основанием
в подтверждение своего мнения указывает на неармянские и неиранские имена первых
правителей Албании.
Доказательство существования государства в Албании в I в. до н. э. автор находит
в том факте, что албанский народ смог оказать сопротивление римским легионам
(стр. 149). В связи с исследованием общественного строя Албании автор обстоятель¬
но останавливается (стр. 150 сл.) на вопросах, связанных с засвидетельствованной
Страбоном в Кавказской Албании «священной областью» («иера хора»). Самым суще¬
ственным выводом в данном исследовании является положение, что упомянутые
Страбоном (XI, 4, 7) иеродулы «священной области» являются членами юбщины.
В главе, посвященной истории Албании IV—VII веков, автор определяет общест¬
венный строй Албании как феодальный, указывая на состав албанского войска (стр. 202),
п отмечает наблюдаемый уже в IV—VI вв. процесс образования феодально-зависимого
крестьянства (стр. 87). Автор отмечает в раннефеодальном обществе Албании исполь¬
зование не только местного населения, но также и военнопленных при возведении
укреплений, защищавших страну от вторжения северных племен (стр. 272). Она об¬
ращает должное внимание на группы, сословия и классы, на которые распадалось на¬
селение Албании того периода. Так, она вполне закономерно подчеркивает, что для
историка представляет большой интерес перечень представителей населения Албании,
с которыми католикос Биро обсуждал вопрос о передаче страны хазарам (стр. 242).
Путем вдумчивого изучения нарративных источников К. В. Тревер установила весьма
существенный факт, что наряду со знатью участие в решении важных государственных
вопросов принимали и жители городов (стр. 252). Автор тщательно отмечает все засви¬
детельствованные источниками моменты борьбы между отдельными сословиями и клас¬
сами раннефеодального общества Албании. Так, она указывает (стр. 295), что, согласно
Моисею Калаикатуйскому (1,26), при албанском царе Вачагане III, наиболее ревно¬
стном насадителе христианства, «произошли несогласия между мирянами и еписко¬
пами, священниками, азатами и простолюдинами». Поэтому К. В. Тревер в своем ис¬
следовании обратила сугубое внимание (стр. 220 сл.) на маздакитское движение, ко¬
торое имело большое значение не только для Сасанидской державы, но также и для
соседних с Ираном обществ. Не проходит автор также мимо слов Моисея Каланкатуй-
ского (II, 34), предпосланных его замечанию о скорби страны в связи со смертью Джы-
ваяшера: «Тогда не мало смут присходило в стране нашей: вооруженная чернь соби¬
ралась толпами» (стр. 249). Несомненно, права К. В. Тревер, когда она видит в при¬
веденных словах албанского историка указание на то, «что могло иметь место какое-то
восстание, какое-то проявление классовой борьбы внутри албанского общества того
времени». Автор интересуется не только классовой борьбой, имевшей место в самой

182
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Албании, но она учитывает в своем исследовании и пытается исторически осознать и те
смуты, которые потрясали соседние с Албанией общества. Так, она подвергает анализу
{стр. 244) сообщение Моисея Каланкатуйского (II, 16) о смутах, раздиравших хазар¬
ское государство в первой половине VII в. н. э.
Как в каждой обширной работе, в монографии К. В. Тревер имеются отдельные
мелкие недостатки и и методологическом отношении. Так, следовало бы на стр. 199
отметить, что желание албанского царя Урнайра захватить римских пленников, чтобы
использовать их для ремесленных работ, свидетельствовало о некоторой неразвитости
ремесла у албанцев. Надлежит убрать на стр. 237 неудачное замечание автора: «рядо¬
вое население, в том числе и армянская конница». Надо полагать, что конница не
рекрутировалась из рядового населения, да и сам автор на стр. 202 указывает, что
«конница албанская, по примеру армянской, составлялась „из азатов и сыновей аза-
тов...“». На страницах же 220 сл. полагалось бы автору определить «те социальные
явления в Византии, которые под оболочкой религиозных разногласий между монофп-
зитами и халкедонитами распространились и на Закавказье и на Переднюю Азию»
(стр. 220).
Это те немногие мелкие неполадки, а может быть просто обмолвки методологиче¬
ского характера, которые я смог установить в труде К. В. Тревер. Они, конечно, ни¬
как не смогут изменить ту положительную оценку, которую полностью заслуживает
рецензируемая монография в методологическом отношении.
Вполне понятно, что исследование, опирающееся на научный метод и являющееся
безупречным с точки зрения методической, должно включать в себя ряд новых ценных
наблюдений. В самом деле, немало подобных оригинальных наблюдений можно уста¬
новить в монографии К. В. Тревер,'и на некоторые из них я считаю целесообразным ука¬
зать. Так, она, внимательно изучая нарративные источники, излагающие героическую
войну албанов и иберов с Помпеем, отметила (стр. 92) существенное указание Тита
Ливня, на котором до нее ни один из исследователей не останавливался, а именно
указание на то, что албаны и иберы «не пропускали» Помпея. Подобное решение со
стороны названных народов Закавказья свидетельствует несомненно о более прочном
объединении их, нежели объединение, достигаемое рыхлой организацией союза пле¬
мен. На стр. 152 автор останавливается на явлении, на которое также никто из пред¬
шествующих исследователей не обращал внимания, несмотря на то, что оно представ¬
ляет бесспорно интерес для истории культуры Албании. Автор отмечает здесь указа¬
ние Страбона (XI, 4, 7), что «богоносители» в «священной области» Албании «пророче¬
ствуют»,и на основании этого приходит к выводу,«что при храме Селены в Албании име¬
лось прорицалище, в котором ответы вопрошающим давали эти „богоносители“».
На стр. 192 сл. К. В. Тревер приводит убедительную аргументацию, опровергаю¬
щую принятое в литературе отождествление народа хонов, обитавших у Каспийского
моря на территории Дагестана, с гуннами. Она обстоятельно обосновывает высказан¬
ное в 1911 г. замечание И. А. Орбели, что хоны и гунны являются двумя не связанными
между собой племенными группами.
Я уже выше указывал на методическое мастерство сопоставления автором свиде¬
тельства нарративных источников со свидетельством вещественных источников, и я
полагаю, что приведение здесь еще нескольких образцов подобного мастерства, по¬
может еще глубже оценить рецензируемую книгу. Так, я нахожу замечательно удачным
сопоставление драгоценных сосудов, которые, согласно свидетельству армянского
историка Елише, были привезены «от дворца» (персидского царя) для подкупа армян¬
ской знати, с сасанидскимисеребряными блюдами, некоторое количество которых было
обнаружено на Кавказе (стр. 205 сл.). Тем самым автор получил письменное свидетель¬
ство о привозе сасанидского серебра на Кавказ.
Самого же значительного успеха путем сопоставления памятников материальной
культуры с письменными источниками достигла К. В. Тревер, когда она 'с большой
долей вероятности устанавливает в знаменитой бронзовой статуэтке всадника (табл. 22),
хранящейся в Эрмитаже, изображение Джываншера, выдающегося царя Албании
VII века (стр. 327 сл.). Действительно, детали пышного одеяния и украшений на эрми¬
тажной статуэтке всадника поразительно соответствуют тем одеянию и украшениям,
которыми почтил Джываншера, согласно Моисею Каланкатуйскому, последний Са-
санид Иездегерд III. Вместе с тем для осознания эрмитажной статуэтки всадника в ка¬
честве памятника искусства имеет большое значение сопоставление автором эрмитаж¬
ного памятника с хранящимся в Музее Грузии бронзовым сосудом, туловом которого
является человеческая голова (табл. 23).
Перечень достижений автора в области истории культуры албанского народа я за¬
вершу указанием на сулящую многообещающие перспективы попытку автора связать
группу замечательных бронзовых предметов, происходящих из аулов Дагестана и ус¬
ловно называвшихся сасанидскими, с культурой Албании V—VII веков (стр. 315 сл.).
Рассматриваемый мной труд К. В. Тревер, стоящий на должной методической в
методологической высоте, знакомит нас с героическим прошлым албанского народа,
всемерно отмечает его свободолюбие и мужество в борьбе с врагами, посягавшими на его
самостоятельность (стр. 94, 111, 114, 115, 118 и т. д.). На всем протяжении своего ис¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
183
следования К. В. Тревер указывает на тесную связь истории Албании с историей Арме¬
нии, Иберии, а также и северных народов (стр. 87, 115, 119, 204, 226 и т. д.).
Заканчивая мою рецензию, я должен отметить еще одно несомненное достоинство
книги, а именно, что ее изложение и доступно и немногословно. Немногословность изло¬
жения находит свое яркое выражение на странице 354, которая содержит
краткое заключение обстоятельного труда автора. В нем К. В. Тревер в качестве ре¬
зультата всей своей сложной исследовательской работы, дает ясное и четкое опреде¬
ление тех трех последовательных периодов, которые она устанавливает в процессе
исторического развития Кавказской Албании, начиная с IV в. до н. э. но VII в. н. э.
Автор начинает свое заключение указанием на то, что находившиеся в ее распоряже¬
нии письменные и вещественные источники дали ей, несмотря на всю их отрывочность,
возможность проследить этапы культурного развития Албании. Тем самым
К. 'В. Тревер, очевидно, хотела подчеркнуть тот момент, который она отметила во вве¬
дении к своему труду, а именно то, что археологический материал был ею привлечен
лишь в той мере, в какой он нашел отражение в опубликованных работах археологов
Азербайджана и Дагестана. Поскольку же К. В. Тревер представила рукопись своей
монографии еще в декабре 1955 г. и впоследствии могла внести только самые необхо¬
димые добавления, то она не смогла привлечь для своего исследования археологиче¬
ский материал, изданный в последние годы. Следует учесть и то, что значительная часть
богатого археологического материала, результат успешных археологических изыска¬
ний в Азербайджане и Дагестане, хранится еще в ящиках и недоступен осмотру и
и изучению.
Ряд существенных положений рассмотренного нами первого обобщающего труда
по истории и культуре албанского народа, стоящего на должной Методической и мето¬
дологической высоте, будет, несомненно, включен и в последующие исследования по
истории Албании, материалом для построения которых будут служить наряду с давно
известными источниками и изученные до конца результаты раскопок в Мннгечауре и
в других, местах Закавказского Азербайджана и Дагестана.
Акад. В. В. Струве
Присоединяясь к оценке книги, данной академиком В. В. Струве, мы хотели бы
остановиться лишь на отдельных спорных вопросах.
Первый из них — это вопрос о том, действительно ли Албания отставала в своем
развитии от Армении и Иберии, как утверждает К. В. Тревер (стр.. 61; 87; 185). Отдель¬
ные албанские племена в силу различных естественно-географических условий страны
находились на разных ступенях социально-экономического развития (стр. 59), но
Армения и Иберия в этом отношении не отличались от Албании; не меньше последней
подвергались они и ударам северных варваров.
Другую причину замедленности развития Албании в сравнении с Арменией и Ибе¬
рией К. В. Тревер видит в том, что Албания лежала в стороне от основных международ¬
ных торговых путей, в частности от магистрали, связывавшей Переднюю Азию, с Ма¬
лой Азией и проходившей через Армению (стр. 61). Но и Иберия, тоже лежала в сто¬
роне от этой магистрали. Кроме того, нам кажется, нельзя недооценивать древний
торговый путь через Дербентский проход, связывавший Переднюю Азию и Албанию
с севером. Хотя торговые связи по этому пути еще слабо изучены, археологические ма¬
териалы свидетельствуют, что этот путь функционировал даже ранее IV в. до н. э., не
говоря о более позднем времени 1. Автор сама указывает, что в мингечаурских и ялой-
лу-тапинских погребениях обнаружены предметы переднеазиатского происхождения
(стр. 54, 62, 63).
Нам кажется, нет никаких оснований говорить об отставании Албании в экономи¬
ческом развитии от Армении и Иберии. О высоком уровне экономики Албании, как
указывает К. В. Тревер (стр. 59, 71), говорит наличие мощной ирригационной систе¬
мы, о которой сообщает Страбон (XI, 4, 3, р. 502) и следы которой в различных райо¬
нах Азербайджанской ССР обнаружены советскими археологами а. Об этом же свиде¬
тельствуют и памятники материальной культуры этой эпохи. Анализируя их, К. В. Тре¬
вер приходит к обоснованному выводу, что керамика Ялойлу-тапа и Мингечаура отли- 1 21	Б. А. Пахомов, Монетные клады Азербайджана и Закавказья, вып. 1,
Баку, 1926 (Труды Общества обследования и изучения Азербайджана, вып. 3), стр. 15—
17; А. А. И е с с е н, Греческая колонизация Северного Причерноморья, ее предпо¬
сылки и особенности, Л., 1947, стр. 39 ся.; В. Ф. Гайдукевич, Боспорское цар¬
ство, М.— Л., 1949, стр. 50; «Очерки истории Дагестана», I, Махачкала, 1957, стр. 21;
Б. Б. Пиотровский, Ва'нское царство (Урарту), М., 1959, стр. 244 сл.
2	С. М. К а з и е в, Археологические памятники Мингечаура как исторический
источник для изучения истории Азербайджана, ИАН Азерб. ССР, 1950, № 7, стр. 177.

184
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
чается не только оригинальностью и высоким качеством, но и древней технической и ху¬
дожественной традицией (стр. 65—66). Вместе с тем заслунсивает внимания предполо¬
жение автора о том, что носителями ялойлу-тапинской культуры были утии (удины),
а культуры кувшинных погребений — гаргары, т. е. основные албанские племена
(стр. 66).
Нет основания говорить об отставании Албании от Армении и Иберии и в общест¬
венном развитии. К. В. Тревер, несомненно, права, когда говорит, что «отсутствие до¬
статочных письменных и археологических источников не позволяет уверенно и опре¬
деленно высказаться о той стадии социально-экономического развития, на которой
находилось албанское общество в IV—II вв.» (стр. 61). Поэтому лишь в порядке пред¬
положения она считает, что «общественный строй албанов в IV—II вв. можно охарак¬
теризовать как общинно-рабовладельческий», причем «эта характеристика относится
не ко всей территории в целом, а к племенам, населявшим равнинные районы и зани¬
мавшимся земледелием и скотоводством» (стр. 61). С такой характеристикой албанского
общества IV—II вв., на наш взгляд, нельзя согласиться даже в порядке предпо¬
ложения.
Прежде всего вызывает недоумение термин «общинно-рабовладельческий»: под
таким термином можно понимать и вполне развитой рабовладельческий строй (ведь
рабовладельческий строй всегда связан с наличием гражданской общины), и сочета¬
ние рабовладельческого строя с сильными пережитками строя родового, и, наконец,—
первобытно-общинный строй с лишь зарождающимися рабовладельческими отноше¬
ниями.
Судя по тому, что К. В. Тревер отрицает существование государства у албанов
вплоть до II в. до н. э. (стр. 89, 354), она, очевидно, понимает под «общинно-рабовла¬
дельческим строем» высшую ступень варварства. Между тем мингечаурские грунтовые
могилы и курганы свидетельствуют о наличии имущественной и социальной дифференци¬
ации уже в X—VII вв. до н. эА Об этом же говорит и инвентарь ялойлу-тапинских по¬
гребений V—I веков до н. э. (стр. 62), и упомянутый выше уровень развития произво-.
дительных сил. К. В. Тревер вполне обоснованно утверждает, что в Албании IV—II вв.
до н. э. уже существовали общественные классы (стр. 86). Но, как известно, вслед за
возникновением классов возникает и государство.
К. В. Тревер почему-то полагает, что о государстве у албанов можно говорить
лишь с того времени, когда Албания объединилась под властью единого царя (II в.
до н. э.) (стр. 89, 354). Но история всех других народов древнего мира свидетельствует,
что государство чаще всего возникает в узких рамках «городской общины»— URU
в Шумере, miXiq у греков, civitas у римлян и т. д. Скорее всего и в Албании государст¬
во появилось таким же образом. Видимо, так и следует понимать слова Страбона, ко¬
торый говорит об албанах, что «ныне над всеми правит один (царь), а прежде каждый
(народ) с особым наречием имел своего царя (s^aoiXeuoi/To); наречий же у них двад¬
цать шесть...» (XI, 4, 6, р. 503).
В советской историографии признание отставания Албании в развитии от Арме¬
нии и Иберии, очевидно, получило право гражданства 3 4. Повод для этого дают антич¬
ные авторы, которые уделяли Албании гораздо меньше внимания, чем Армении и Ибе¬
рии, и, плохо зная албанов, были склонны изображать их слишком примитивным на¬
родом (Strabo, XI, 4, р. 501—503). При этом они нередко сами же себя и опровергали,
на что неоднократно указывает К. В. Тревер. Так, Страбон, уверяя, что албаны склон¬
ны к пастушеской жизни и беспечны в деле войны, тут же заявляет, что Албания оро¬
шена лучше Вавилонии и Египта, что албаны имеют большое и прекрасно вооруженное
войско.
Но главная причина такого вывода в следующем. Большинство советских истори¬
ков древнего мира продолжает придерживаться концепции, согласно которой «...ра¬
бовладельческая формация проходит в своем развитии четыре этапа: древневосточный,
греческий, эллинистический и римский. Каждый этап характеризуется не только опре¬
деленными хронологическими и территориальными рамками, но и представляет извест¬
ный шаг вперед в развитии рабовладельческого способа производства. Если древне¬
восточную стадию можно определить как примитивно рабовладельческую, то римская
стадия характеризуется наиболее полным развитием рабства, охватывающим всю эко¬
номику Средиземноморья в римскую эпоху» 5. Для сторонников этой концепции «греко-
рпМский эталон» служит меркой для определения степени развития рабовладельческо¬
3	Г. М. Асланов, Р. М. В а и д о в, Г. И. Ионе, Древний Мингечаур
(эпоха энеолита и бронзы), Баку, 1959, стр. 116.
* «Очерки истории СССР. Первобытно-общинный строй и древнейшие государства
на территории СССР», М., 1956, стр. 438, 484; «Очерки истории СССР. Кризис рабо¬
владельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР. III—IX вв.»,
М., 1958, стр. 306.
5	С. И. Ковалев, Предисловие к кн.: В. Т а р н, Эллинистическая циви¬
лизация, М., 1949, стр. 9.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
185
го строя в той или иной стране. Очевидно, К. В. Тревер именно этот эталон н имеет
в виду, когда пишет: «Развитие общинно-рабовладельческих отношений... проходило
в Албании замедленными темпами; по-видимому, оно вообще не дошло до четких форм
рабовладельческого общества в I—III вв., как это имело место в Армении» (стр. 87).
Но в советской исторической науке имеется и иная точка зрения, создателями ко¬
торой явились пяти крупнейшие историки древнего мира, академики В. В. Струве
и А. И. Тюменев. Акад. В. В. Струве впервые.доказал, что общества древнего Востока
прошли самостоятельно и гораздо раньше, чем греко-римский мир, развитую рабовла¬
дельческую формацию, но прошли ее своим путем, не менее классическим, чем греко¬
римский в. К такому же выводу пришел и акад. А. И. Тюменев: «Бесспорно, рабовла¬
дельческая формация проходила у всех народов стадии как начального, так и наибо¬
лее полного развития, однако из этого вовсе не следует, что соответствующие периоды
в жизни отдельных народов должны были протекать в одних и тех же формах и в одно
и то же время» 6 7. И далее: «...в истории древневосточных и античных рабовладельче¬
ских обществ мы имеем не две последовательные стадии развития рабовладения (как
предполагается господствующей в советской науке концепцией), а два отличных один
от другого типа рабовладельческих обществ» 8 *.
Если стать на эту точку зрения, то «греко-римский эталон» вряд ли подойдет к Ал¬
бании, ибо Албания была гораздо теснее связана с Ираном, чем с греко-римским ми¬
ром. Да и к Армении тоже едва ли приложима эта мерка ·. Поэтому предположение
К. В. Тревер о том, что Албания никогда не знала «четких форм рабовладельческого
общества», т. е. «классических» греко-римских форм, вполне соответствует действи¬
тельности. Во всяком случае, при существующем состоянии источников решить во¬
прос о форме рабовладельческой формации в Албании нельзя. Но, поскольку Албания
уже в IV—VII вв. стала феодальной, она, очевидно, прошла рабовладельческую форма¬
цию по-своему и более быстро, чем старые рабовладельческие страны Востока, ибо она
развивалась в тесной связи с ними. В I в. до н. э.—III в. н. э. Албания достигла сравни¬
тельно высокого уровня экономического развития. Приводя свидетельства источников о
высоком плодородии албанской земли, К. В.Тревер отмечает,что это плодородие было ре¬
зультатом не столько природных условий, сколько труда населения,создавшего мощную
ирригационную систему (стр. 69). Очень важен также вывод автора «об отделении ре¬
месла и о довольно значительной дифференциации в самом ремесленном производстве»,
о появлении, наряду с. домашним ремеслом, «городского, более развитого ремесла,
обслуживающего как городское население, так и знать» (стр. 83). К. В. Тревер подчерки¬
вает, что слова Страбона (XI, 4, 4, р. 502) о том, что албаны«по большей части не упо¬
требляли монет» (οόδέ γάρ νομίσματι τα πολλά χρώνται), нельзя рассмат¬
ривать как свидетельство отсутствия в Албании денежного обращения (стр. 85). Архео¬
логические раскопки на территории Азербайджанской ССР полностью подтверждают
это замечание10.
Сравнительно высокий уровень экономики албанского общества в I в. до н. э.—
III в. н. э. вполне соответствует тому, что нам известно и о социальном строе Албании
этого времени. Наличие в Албании храмовых областей (ιερά χώρα), во многом похожих
на такие же области в Армении и Каппадокии эллинистическо-римской эпохи (стр. 150
сл.), и погребения этой эпохи, которые «дают четкую картину классового расслоения
общества, характеризуют различные группы широких слоев населения, его более за¬
житочные и более бедные слои» (стр. 172),— все эти факты говорят о развитом рабовла¬
дельческом обществе.
Для понимания особенностей социально-экономического развития Албании очень
важно отсутствие сколько-нибудь значительного греко-римского влияния на нее.
«В составе памятников материальной культуры Албании имеется очень незначитель¬
ное количество предметов, привезенных из стран эллинистическо-римской культуры,
н столь же небольшое количество местных предметов, на форме, декоровке и сюжетах
которых заметно отражение эллинистического или римского искусства» (стр. 176).
6	См. В. В. Струве, Общественный строй южного Междуречья в эпоху
III династии Ура (2132—2024 гг. до н. э.), «АН СССР. Юбилейный сборник, посвящен¬
ный 30-летию Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, М.— Л.,
1947, стр. 738—739; он же, Удельный вес рабского труда в храмовом хозяйстве
досаргоновского Лагаша, «Вопросы истории», 1960, № 2, и др.
7	А. И. Тюменев, Передний Восток и античность, «Вопросы истории»,
1957, № 9, стр. 37, прим.
8	Там же, стр. 55—56.
8 См. С. Т. Е р е м я н, О рабстве и рабовладении в древней Армении, ВДИ,
1950, № 1; Я. А. Манандян, Проблема общественного строя доаршакидской
Армении, «Исторические записки», т. XV.
10	Е. А. Пахомов, Монеты Мингечаура, «Материальная культура Азербайд¬
жана», II, Баку, 1951, стр. 164.

186
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
В Албании, а также в соседних с нею Армении, Иберии и Иране, к IV в. уровень
развития производительных сил рабовладельческого общества был таков, что стал
возможным и необходимым переход к новому, более прогрессивному феодальному спо¬
собу производства. Все эти страны уже в IV—VI вв. стали феодальными 11, т. е. намного
обогнали по уровню развития Римскую империю. Но это были в то же время страны,
которые либо избежали греко-римского завоевания, либо рано сбросили иго греко¬
македонских завоевателей и отстояли свою независимость от Рима. И это обстоятель¬
ство подтверждает, что греко-римское завоевание явилось тормозом в развитии стран
Востока, ставших его жертвами, привело к консервации уже изжитых этими странами
рабовладельческих производственных отношений 11 12. Поэтому борьба народов Закав¬
казья против римских завоевателей имела исключительно важное значение для их
исторических судеб.
Первое появление римлян в Албании связано с восточным походом Помпея, неод¬
нократно служившим темой специальных исследований 13. Однако К. В. Тревер суме¬
ла по-новому и, на наш взгляд, более правильно осветить маршрут Помпея в Закав¬
казье (стр. 92 сл.). Вместе с тем необходимо отметить, что она не учла два очень важ¬
ных обстоятельства, оказавших решающее влияние на действия Помпея.
Одним из этих обстоятельств была внутренняя политическая борьба в Риме. Lex
Manilia 66 г. до н. э.,.предоставивший Помпею командование и обширные полномочия
на Востоке, был направлен не столько против Митридата VI и Тиграна II, сколько про¬
тив оптиматов и республиканского режима в самом Риме. В задачу Помпея входило
не завоевание Закавказья, а создание репутации великого полководца, создание силь¬
ной и преданной ему армии, накопление путем военного грабежа крупных денежных
средств, т. е. подготовка условий для государственного переворота в Риме14 *.
Другим не менее важным обстоятельством были взаимоотношения Рима с Пар-
фией, которые чрезвычайно обострились из-за действий Помпея 1а. Парфия без войны
не уступила бы римлянам Закавказье, особенно Албанию. Албания, видимо, была
связана с Парфией. Албанский царь Оройс при нападении зимой 66/65 г. до н. э. на
лагерь Помпея имел намерение освободить из римского плена армянского царевича
Тиграна Младшего (Dio Cass., XXXVI, 51 и 54), который был зятем парфянского царя
Фраата III и поддерживался последним в борьбе за армянский престол. Обстановка же
в Риме не позволяла Помпею ввязываться в тяжелую войну с Парфией.
В свете указанных обстоятельств становится понятным откйз Помпея от полного
покорения Закавказья и от продолжения похода к Каспийскому морю. Немалую роль
при этом сыграло враждебное отношение албанов к римским легионам(стр. 107).Х)билие
же ядовитых змей в Албании (Plut., Рошр., 36) послужило Помпею благовидным пред¬
логом для прекращения похода.
Дальнейшую историю борьбы албанов с римской агрессией вплоть до III в.
К. В. Тревер излагает в связи с общим развитием взаимоотношений между двумя вели¬
кими империями того времени, Римской и Парфянской. Заслуживают внимания до¬
воды К. В. Тревер против попытки Т. Моммзена и Я, А. Манандяна доказать, что
Тацит, описывая бегство парфянского претендента Вонона в 19 г. н. э. К албанам, ошиб¬
ся и что Вонон бежал не к албанам, а к аланам (стр. 116). Путем тонкого филологиче¬
ского анализа терминов porta и claustra автор убедительно доказывает, что под claust¬
ra Caspiana, целью несостоявшегося похода Нерона в 66 г., следует понимать Дербент¬
ский проход, а не Дарьяльское ущелье, как полагали Т. Моммзен и Я. А. Манандян
(стр. 121—123). Нельзя не согласиться также с интерпретацией К. В. Тревер сообщения
Флавия Иосифа о набеге аланов в 72—74 гг. Аланы прорвались в Армению и Атропа-
тену через Дарьял и Иберию, а не через Дербентский проход и Албанию, как думали
раньше (стр. 126).
Касаясь вопроса об албанских городах, К. В. Тревер справедливо отмечает от·
ставание археологии в деле изучения развалин албанских городов на территории Азер¬
байджанской ССР (стр. 137). Ее критика попыток отождествления известных нам из
античных источников албанских городов с теми или иными пунктами звучит весьма
убедительно (стр. 137—142). Вместе с тем К. В. Тревер указывает на упоминание Стра¬
боном еще двух городов в области утиев — Айнианы и Анариаки, на что до нее никто
не обратил внимания (стр. 143). Анализируя это свидетельство Страбона, автор подчер¬
кивает, что город Хани (Ханхани, греч. Айния) имел стены, славился выделкой брон¬
зовых сосудов, а в его окрестностях находились какие-то надгробные памятники; что
11	«Всемирная история», т. II, М., 1956, стр. 683, 756, 763, 772, 774, 775, 783, 814.
12	«Всемирная история», т. II, М., 1956, стр. 608, 657; Тюменев, ук. соч.,
стр. 37—38 и др.
13	См. Я. А. Манандян, Круговой путь Помпея в Закавказье, ВДИ, 1939,
№'4; о н ж е, Тигран Второй и Рим, Ереван, 1943.
14	Т. Liv., Periocha С; Plut., Pomp., 36; Т. Моммзен, История Рима,
т. III, М., 1941, стр. 95 сл.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
187
город Анариака (или Араниака) славился своим оракулом (стр. 144). Эти детали очень
существенны для воссоздания облика городов н общества Албании.
Характеризуя политический строй Албании в I в. до н. э.— III в. н. э., К. В. Тре¬
вор говорит, что албанские цари «являлись представителями местной албанской знати
из числа наиболее выдвинувшихся племенных вождей», опирались на родовую знать
(ηγεμόνες) и поддерживались большим, прекрасно вооруженным войском (стр. 145).
С такой характеристикой, па наш взгляд, нельзя согласиться. Во-первых, как свиде¬
тельствует история других древних народов, родовая аристократия всегда была не опо¬
рой, а самым упорным противником царской власти, выросшей из власти племенного
вождя. Достаточно напомнить, что именно эвпатриды ликвидировали царскую власть
в Афинах, а патриции изгнали царей из Рима. Во-вторых, господство родовой аристо¬
кратии и большое, прекрасно вооруженное войско,— ибо албаны сражались «и пе¬
шими (τ.εζοί), и на конях (зс' ίππων), в легком вооружении (ψιλοί) и в панцирях,
подобно армянам» (Strabo, XI, 4, 4—5, р. 502) — вещи несовместимые. Албанское вой¬
ско, судя по этой характеристике, представляло собою гражданскую милицию, а не
племенное ополчение. Но гражданская милиция, в основе организации которой ле¬
жит имущественный ценз, возникает лишь в результате революции против господства
родовой аристократии. Наконец, в-третьих, как уже говорилось, албанская госу¬
дарственность возникла гораздо раньше, чем единое Албанское царство, и, следова¬
тельно, нет никаких оснований считать Оройса и других албанских царей этого вре¬
мени племенными вождями, а ηγεμόνες родовой аристократией. Кстати, сама К. В. Тре-
вер в другом месте считает ηγεμόνες родовитыми правителями областей Албании (стр.
llü—111), с чем вполне можно согласиться. Албанское общество в I в. до н. э.— III в.
и. э., если говорить о центральных развитых районах страны, далеко ушло от эпохи
поенной демократии и представляло собою вполне развитое классовое общество, кото¬
рое к IV в. уже созрело для перехода к новому, феодальному способу производства.
В четвертой главе К. В. Тревер освещает историю Албании в IV—VII вв. В этот
период в Албании, «наряду с неизжитым еще первобытно-общинным строем, в отдален¬
ных горных районах» уже существовали феодальные отношения (стр. 184).
Однако не совсем понятно, почему К. В. Тревер считает, что «закрепощенные кре¬
стьяне принадлежали в это время родовой знати» (стр. 185). Во всяком случае Михр,
основатель княжеской династии Михранидов, удалившийся в Гардман с 30 тыс. се¬
мейств и отрекшийся от престола албанский царь Ваче, владевший 1000 семейств 1в,
представляют собой типичных феодалов, но никак не родовых аристократов, как утвер¬
ждает К. В. Тревер.
Одним из крупнейших событий в жизни Албании и Армении в 30-х годах IV в.
явилось нашествие на Армению северных племен во главе с неким Саносаном или Са-
патруком. Об этом событии существуют три отличающихся друг от друга рассказа:
Фавста Бузанда, Моисея Хоренского и Моисея Каланкатуйского. К. В. Тревер, сли¬
чив эти рассказы, предлагает вполне вероятную реконструкцию хода событий, совпадаю¬
щую в основном с рассказом Моисея Хоренского (стр. 188 сл.). Однако возможным
представляется и иное решение этого темпого вопроса. Дело в том, что Моисей Калан-
катуйский использовал не только рассказ Моисея Хоренского, но и рассказ Фавста
Бузанда * 17. В отличие от Моисея Хоренского, который знает только Саиатрука, Моисей
Каланкатуйский считает Саиатрука и Санесапа разными лицами. Как и Фавст Бузанд,
<ш приписывает убийство св. Григориса Санесану, царю маскутов, по участником битвы
при Ошакане, как и Моисей Хоропский, называет Саиатрука, царя Пайтакарана. По
Моисею Каланкатуйскому, имело место не одно нашествие на Армению, а два: албанов
по главе с Санатруком при поддержке персов, закончившееся победой армян при Оша-
канс, и северных племен во главе с Санесапом, также окончившееся победой армян.
В целом следует сказать, что монография К. В. Тревер — хорошая и нужная книга.
Отдельные отмеченные выше недочеты не могут заслонить ее положительных сторон.
Мы надеемся, что книга К. В. Тревер вызовет интерес у читателей и послужит толчком
для дальнейшего углубленного изучения древней истории Азербайджана.
В. Л. Белявский
*
Появление в свет книги К. В. Тревер является, несомненно, фактом большой
важности; эта книга сразу же по выходе из печати привлекла всеобщее внимание спе¬
циалистов. В первую очередь книга К. В. Тревер вызывает интерес как фактически
первый обобщающий труд по истории Албании, который охватывает все стороны жиз¬
ни древних албанцев. Особо следует отметить, что в книге К. В. Тревер впервые дана
по возможности полная история экономического и социального развития албанского
народа, что выгодно отличает ее от всех предыдущих работ по истории Албании.
“Моисей К а л а н к а т у Й с к н й, II, 17; I, 10 («История агван Моисея
Каганкатваци», пер. К. Патканова, СПб., 1861).
17 Ср. ФавстВузанд, III, 6—7 и Моисей К а л а н к а т у й с к и й. I, 14.

188
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Автор использует огромный материал; наряду с письменными источниками,
К. В. Тревер использует эпиграфику, археологические и этнографические данные и
на почве анализа этих источников дает интересное и строго научное изложение исто¬
рии Албании с древнейших времен до VII в. н. э. Несмотря на то, что археологический
материал с территории нынешнего Азербайджана еще не полностью систематизирован,
изучен и издан, его привлечение к изучению истории Албании имеет большое значе¬
ние, и в этом, несомненно, следует признать положительную роль работы К. В. Тревер.
Можно смело сказать, что почти пи один значительный факт истории албанского
народа не остался вне внимания К. В. Тревер; она пытается дать объяснение всех, даже
сравнительно маловажных фактов, упоминаемых в источниках.
Путем тщательного отбора и анализа источников автор рецензируемой книги смог
дать сравнительно убедительную характеристику экономки древней Албании в различ¬
ные периоды ее истории (стр..67—86; 178—185). Удачно дана в книге характеристика
городской жизни древней Албании (стр. 137—143; 250—266). Интересен и ряд выво¬
дов автора относительно политической истории древней Албании, ее взаимоотношений
с соседними странами и такими агрессивными государствами, как Рим, Парфия, саса-
нидская Персия и т. д.
Весьма ценно,что автор рассматривает историю Албании не изолированно, а в тес¬
ной взаимосвязи с общей историей стран Закавказья. Судьбы албанского народа были
в продолжение веков переплетены с судьбами народов Армении и Грузии, они совместно
вели борьбу с иноземными захватчиками, часто объединялись они и политически,их куль¬
туры развивались под обоюдным влиянием, и это все неразрывно связало как их истори¬
ческое прошлое, так и настоящее. Труд К. В. Тревер, конечно, во многом поможет
не только историкам Азербайджана, но и специалистам по истории Армении и Грузни.
Значительную ценность представляет, наконец, тот обзор эпиграфических памят¬
ников (албанских, греко-латинских и пехлевийских), который К. В. Тревер помести¬
ла в конце книги.
Однако рецензируемая книга вызывает и ряд серьезных замечаний, на которые
нам хотелось бы обратить внимание глубокоуважаемого автора.
Прежде всего нам кажется, что в рецензируемой книге история самой Алба¬
нии в некоторых случаях несколько затемнена излишне детальным разбором фактов
из истории других закавказских стран, в особенности Армении. Такое положение от¬
части объясняется недостаточностью данных источников об Албании, а также тесной
связью последней с соседними странами, но автор мог бы более четко выделить историю
Албании, не увлекаясь подробным разбором фактов, непосредственно с ней не связан¬
ных. То же самое можно сказать и относительно слишком подробной интерпретации
данных о северокавказских народностях при описании их походов на Армению и Ал¬
банию (см. стр. 226, 232 и др.).
Схематично выглядит описание общественного строя Албании в дофеодальную
эпоху. Правда, К. В. Тревер сама отмечает, что данные источников и археологический
материал не позволяют уверенно и определенно высказаться о стадии социально-эко¬
номического развития и общественных отношений в Албании IV—III в. до и. э. пли
в I—III в. н. э., однако тут же пытается все же дать их характеристику
(см. стр. 60—61 и 86—87). Теоретические рассуждения и аналогии не являются доста¬
точными аргументами, и эти места в книге выглядят весьма неубедительно. Как видно,
нынешнее состояние источников не позволяет пока что дать научную оценку общест¬
венных отношений древней Албании, и, нам кажется, было бы правильнее воздержаться
от подобных заключений. Именно этим следует объяснить то обстоятельство, что из
рецензируемой книги так и не видно, каким же периодом датирует К. В. Тревер возник¬
новение классового общества и государственности в Албании. На 58-й стр. автор пи¬
шет, что необходимость сплочения сил для сопротивления Армении и кочевым северо-
кавказским племенам привела во II в. до н. э. к «началу консолидации этих разно¬
язычных племен (т. е. племен Албании.— Н. Л.) и к формированию у них государст¬
венности». Несколько ниже, на стр. 60—61, говорится о том, что объединение албанских
племен и начатки государственности относятся к IV—III вв. до н. э. Последнее поло¬
жение повторяется и на стр. 86.
К. В. Тревер подробно разбирает источники и историографию древней Албании
п выделяет в отдельный параграф грузинские и сирийские источники. Однако обзору
грузинских источников уделено всего несколько строк; автор упоминает (без всякого
разбора) лишь те места из грузинских летописей, где названы отдельные исторические
лица из числа албанцев или географические пункты Албании (стр. 21). Но
сведения грузинских источников об Албании этим не ограничиваются. В грузин¬
ских источниках, в том числе и в упомянутых К. В. Тревер летописях, фигурирует
страна Эрети (Herethi), под которой иногда подразумевается целиком древняя Ал¬
бания, а иногда ее западная, сопредельная с Картли часть 1. Сведения об Эрети могли
1	Н. Я. Марр, Аркаун, монгольское название христиан, СПб., 1905 г..
И. Абуладзе, Яков Цуртавский, Мученичество Шушаннк, Тбилиси, 1938
(на груз. яз.).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
189
бы дать К. В. Тревер интересный материал и избавили бы ее от некоторых
ошибок. В частности, из рецензируемой книги создается такое впечатление, что восточ¬
ная граница Албании вплоть до VII в. и. э. оставалась неизменной, это зафиксировано
и на карте «Закавказье и сопредельные страны в V—VII вв.», помещенной в книге
(см. табл. 42). Между тем в V в. н. э. эта граница претерпела изменения, которые
автор мог бы выяснить из грузинских источников («Мученичество св. Шушаник»,
Леонтий Мровели, Джуаншер и др.). Этот вопрос давно рассмотрен в трудах грузинских
историков (И. А. Джавахишвили, С. Н. Джанапша, Н. А. Бердзенишвили, М. Д. Лорд-
кипанидзе и др.) 2, но, к сожалению, остался вне внимания К. В. Тревер, поэтому в
ее книге западная часть Албании так и осталась в составе Албанского царства вплоть
до VII в. н. э.
В связи с этим обстоятельством хочется тут же обратить внимание еще на один
момент. На стр. 302—304 К. В. Тревер довольно подробно останавливается на описании
храма в Леките, ссылаясь на работы П. Д. Барановского и Н. М. Токарского. Храм
в Леките рассматривается как памятник древнеалбанской архитектуры, и далее при¬
водится мнение Токарского относительно того, что храм этот был построен в подража¬
ние церкви Звартноца с помощью армянских мастеров. Тенденциозность работы
Н.	М. Токарского была в свое время показана С. Н. Джанапша 3, и К. В. Тревер
должна была обратить так или иначе внимание на замечания С. Н. Джанапша.
Еще одно замечание, также вызванное тем фактом, что автор рецензируемой книги
недостаточно знаком с грузинским материалом. На стр. 276 К. В. Тревер подробно
касается вопроса локализации Чора и правильно связывает это название с Дербентом,
но, приводя сведения византийских и армянских источников, она ни словом не упоми¬
нает о грузинском источнике «Мученичестве св. Шушаник», где также названо это
место. Кстати, давая определение этому названию, К. В. Тревер следовало'бы упомя¬
нуть также о работах И. Абуладзе и С. Г. Каухчишвили, которые задолго до нее дали
такую же локализацию воротам и местности Чор 4 5.
Кроме этих замечаний общего характера, мы считаем нужным отметить еще
некоторые более частные ошибки и неточности.
На стр. 43—44 К. В. Тревер останавливается на вопросе существования речного
пути из Индии в Понт и примыкает к мнению тех исследователей (В. Тарн, Я. А. Ма-
нандян), которые отрицают реальное функционирование этого пути и утверждают, что
древние источники (Патрокл и, ссылаясь на него, Страбон и Плиний) говорят лишь
о возможности перевозки товаров по этому пути. Однако эта точка зрейия
была подробно рассмотрена и решительно отвергается в ряде работ 6 * *, которые, к со¬
жалению, остались вне внимания К. В. Тревер.
На стр. 61 К. В. Тревер называет область Аспис (’Aarcis), которая, по ее мнению,
находилась в Гогарене и являлась местом, где сосредоточивались храмовые объедине¬
ния; несколько ниже, на стр. 93, эта область упоминается вновь и отождествляется
с местечком Хоспия «в районе Ахалциха и Ахалкалаки». Отметим здесь же, что селение
Хоспия действительно расположено в районе Ахалкалаки, но отнюдь не в районе
Ахалцихе, который расположен в значительном расстоянии от первого. Но дело не
в этом, а в том, что определение местечка Аспис, по нашему мнению, в корне ошибочно.
Автор в данном случае имеет, как Видно, В виду указание Диона Кассия о том, что Пом¬
пей провел две зимы подряд в Аспиде (Dio Cass., XXXVII, 7, 5), и принимает высказан¬
ное еще Я. А. Манандяном мнение о тождестве Аспиды — К аспиды с Хоспией 9. Одна¬
ко сведения римского исторнка о зимовке в Хоспии относятся не к зиме 66/65 г. до
н. э., когда Помпей находился в Закавказье, а к двум следующим зимам 65/64 и 64/63 гг.
до н. э., когда Помпей был уже в Сирии. Следовательно, Аспида (Аспис) ничего общего
с Хоспией не имеет и расположена в Сирии.
Касаясь похода Помпея в Закавказье, К. В. Тревер между прочим пишет, что царь
Албании Оройс временно дал у себя приют, армянскому царевичу Тиграну, причем
ссылается на Диона Кассия (стр. 92), а несколько ниже то же самое говорится уже от¬
носительно царя Иберии — Артока (стр. 108). Однако Дион Кассий говорит лишь
2	Об этом подробно см: Н. А. Бердзенишвили, Из прошлого Восточной
Кахетии, «Мимомхилвели», III, 1953, стр. 67—86 (на груз. яз.).
3	С. Н. Д ж а н а ш и а, Об одном примере искажения исторической правды,
Тбилиси, 1947.
4	С. Г. КаухчиЫвили, Сведения византийских писателей о Грузии, т. II,
Тбилиси, 1934, стр. 101; А б у л а д з е, ук. соч.
5	Г. К. Гозалишвили, О древнем торговом пути в Закавказье; 3. И. Ям¬
польский, К изучению древнего пути из Каспийского моря по р. Куре через Гру¬
зию к Черному морю (обе работы в «Трудах Института истории АН-ГрузССР», т. II,
1956); О. Д. Лор д к и п а н й д з е, О транзитно-торговом пути из Индии к Черному
морю, ИАН, ГрузССР, XIX (1957), № 3.,
3	Я. А. Манандян, Круговой путь Помпея в Закавказье, ВДИ, 1939, № 4,
стр. 80—81.

19©
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
о	дружбе Оройса и Тиграна Младшего и ни словом не упоминает о том, что последний;
якобы находил приют у Оройса (Dio Cass., XXXVI, 54, 1); что же касается.взаимоот¬
ношений Тиграна Младшего и Артока, то об этом в источниках вообще ничего не
известно.
Абсолютно ничем нельзя также объяснить утверждение автора о наличии в Ибе¬
рии римских гарнизонов. Источники не дают никаких указаний на этот счет; что же
касается А. И. Болтуновой, то ссылка на ее работу ничем не оправдана, так как
А. И. Болтунова как раз отрицает наличие гарнизонов в Иберии 7. Вся последующая
история римско-иберийских взаимоотношений также показывает несостоятельность
этого мнения.
Автор подробно говорит о борьбе народа Албании совместно с другими народами
Закавказья против персидских захватчиков и, ссылаясь на сведения Блише и Моисея
Каланкатуйского, рассказывает об отречении в 461 г. царя Албании Баче II от пре¬
стола (стр. 214—215 и 225). Нам кажется, что К. В. Тревер несколько упрощает собы¬
тия. Ни о каком отречении Баче II от престола не может быть и речи; несомнен¬
но, что фактически в данном случае имело место насильственное упразд¬
нение персами царства в Албании. К. В. Тревер должна была, нам кажется, про¬
анализировать подобные же факты для других закавказских стран и показать, что
это была последовательная политика иранских шахов, следствием которой было упразд¬
нение местной царской власти в Армении в 428 г., в Албании в 461 г. и, наконец, в Ибе¬
рии в 523 г.
На стр. 232 сл. К. В. Тревер пишет о восстании против персов в 571—572 гг. в Ар¬
мении, Иберии и Албании, но никаких данных о восстании в последней не приводит.
Однако об этом восстании, кроме Себеоса, на которого ссылается К. В. Тревер, имеют¬
ся сведения и у византийских писателей (Евагрий Схоластик и Феофан Византийский),
и ни один из этих авторов не упоминает среди восставших албанцев, они называют
лишь армян и иберов. Таким образом, говорить о восстании 571—572 гг. в Албании,
нам кажется, нет оснований.
Описывая персидские походы Ираклия (стр. 239—241), К. В. Тревер почему-то
совершенно игнорирует труд Феофана и все события излагает лишь по данным Себеоса
и Моисея Каланкатуйского; к тому же автор не упоминает специальной работы
Я. А. Манандяна «Маршруты персидских походов императора Ираклия» (Виз. Врем.,
III, 1950) и оставляет без всякого внимания грузинскую историографию данного во¬
проса. Вследствие последнего обстоятельства взятие Тбилиси хазарами датируется
628 годом и приписывается хакану Джибу («Джебухакан»); в грузинской же специаль¬
ной литературе установлено, что Тбилиси был взят в 627 г. сыном Джибу — Шатом 8.
Одним из весьма интересных вопросов, который, однако, не нашел своего объяс¬
нения в рецензируемой книге, является характер княжения в Албании VII века ж
возникновение этого вида власти. К. В. Тревер, рассказывая о Джываншире и его
преемнике Вараз-Трдате, довольствуется лишь констатацией того факта, что «княже¬
ние в Албании в VII в. не было наследственным» и что церемониал избрания нового
князя был сходен с тем, который существовал в Иране в тот же период (стр. 290—291).
Здесь следовало бы проследить своеобразие феодального развития Албании и ее между¬
народного положения. Нам кажется, что для выяснения вопроса о сущности княже¬
ской власти весьма интересно было бы.проследить возникновение института «эрисмта-
варов» в Картли, который, как полагал С. Н. Джанапша, явился следствием развития
и усиления феодальной знати, не мирившейся с центральной царской властью и на¬
шедшей новую политическую «форму и «формулу для правителя страны. «Эрисмтавари»
был лишь первый среди равных, primus inter pares, а не суверенный, «милостью
божьей» самодержавный монарх9. Думаем, что примерно так же происходил и про¬
цесс возникновения княжеской власти в Албании и этот параллельный материал мог
бы оказать автору определенную помощь.
К. В. Тревер специально останавливается на описании храма в Куме. Она высказы¬
вает предположение, что этот храм мог возникнуть на месте языческого храма, посвя¬
щенного богине Селене (Луне), о котором говорит Страбон (стр. 300 и 302). С. Н. Джа-
нашиа высказывал иное мнение, согласно которому святилище Луны, упоминаемое
Страбоном, должно было находиться на месте позднейшего храма Алаверди, недалеко
от Телави, на что определенным образом может указывать и тот факт, что Алавердский
собор посвящен св. Георгию, почитание которого, как известно, связывается с древним
7	А. И. Амиранашвили (Болтунова), Иберия и римская экспансия в Азии,
ВДИ, 1938, № 4, стр. 172.
8	См. И. А. Джавахишвили, История грузинского народа, т. I, Тбилиси,
1951, стр. 265—267; Ш. А. Месхиа, Д. В. Гвритишвили, М. К. Дум-
бадзе, А. Н. Сургуладзе, История Тбилиси, 1958, стр. 17 (на груз, яз.).
9	С. Н. Д ж а н а ш и а, Феодальная революция в Грузии, «Труды», т. I, 1949,
стр. 105—106 (на груз. яз.).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
191
культом Луны 10. Думаем, что автор должен был выявить свое отношение к ранее
высказанному мнению.
Можно было бы указать еще на ряд более мелких погрешностей и неточностей,
но думаем, что сказанного достаточно для иллюстрации того, что книга К. В. Тревер,
несмотря на ряд достоинств, позволяющих в общем положительно оценивать
факт ее опубликования, имеет весьма значительные недостатки. Многое подлежит уточ¬
нению и переработке, довольно большое количество вопросов оставляет впечатление
недоработанности, поверхностного освещения, кроме того, и это основная погреш-
вость автора, она недостаточно знакома с грузинскими источниками и грузинской ис¬
ториографией, а без них вряд ли будет возможно написать полную историю так тесно
связанной с Грузией страны, какой была древняя Албания.
Н. Ю. Ломоури
Акад. Я. А. МАНАНДЯН, О некоторых спорных проблемах истории
и географии древней Армении, Ереван, 1956, 155 стр., тир. 3000 экз.,
цена 7 р. 60 к.
Рецензируемый труд покойного акад. Я. А. Манандяна вызывает большой интерес
как арменологов, так и хеттологов и урартологов. Он посвящен весьма сложным (и
во многом спорным) вопросам истории и в особенности географии Хеттского царства
и Наири — Урарту. Некоторые вопросы, затронутые в этой книге, ставились покой¬
ным ученым и ранее 1. В рассматриваемом же труде они, как и другие вновь выдвину¬
тые проблемы, рассматриваются детально, е привлечением богатого фактического
материала.
В центре рецензируемой работы стоит одна главная проблема, которой и посвя¬
щено почти целиком данное исследование. Это — проблема местонахождения страны
Хайаса, упоминаемой в хеттских источниках. Как и в работах Н. Адонца и Гр. Капан-
цяна * 1 2, решение этой проблемы Я. А. Манандян ставит в прямую зависимость от судеб
исторической Армении, страны современных хайев, однако его точка зрения совер¬
шенно отлична от взглядов названных ученых, которые Я. А. Манандян считает «спор¬
ными и ошибочными» (стр. 4).
Рецензируемое исследование состоит из трех основных частей; в которых после¬
довательно рассмотрены: вопрос «О местонахождении древних стран Армянского на¬
горья Уруатри и Наири» (стр. 3—24), «Маршруты походов Салманасара III и Саргона
II против Урарту» (стр. 25—67) и «Сообщения хеттских, ассирийских, урартийских и
древнеармянских источников о Хайаса-Аззи» (стр. 68—155).
При рассмотрении перечисленных выше проблем использованы главным образом
хеттские, ассирийские и урартские источники и высказан ряд весьма интересных сооб¬
ражений географического и исторического характера. Убедителен ряд предла¬
гаемых отождествлений древних географических наименований с более поздними *.
Также убедителен и ряд соображений исторического характера. В книге по мере воз¬
можности привлечен и археологический материал, который увеличивает убедительность
тех или иных положений автора.
Особенно интересные и основанные на детальном анализе хеттских источников за¬
ключения сделаны при рассмотрении вопросов локализации городов и районов, упо¬
минаемых во время походов Тудхалиа III против касков (стр. 73—78), 6 местоположе¬
нии восставших при Тудхалиа III хеттских областей, население которых бежало в Ису-
ву (стр.78—80), о маршруте похода Суппилулиума из Исувы в Вашшугани (стр. 80—85),
локализации каскских «стран» и пунктов, упоминаемых в анналах Мурсили II (стр.
85—101) и т. п.
10	С. Н. Д ж.а н а ш и а, Грузия на пути ранней феодализации, «Труды», т. I,
стр. 157 (на груз. яз.).
1	См. Я. А. Манандян, Краткий обзор истории древней Армении,М.— Л.,
1943,	стр. 7; он же, Критический обзор истории армянского народа, т. I, Ереван,
1944,	стр. 31—32 (на арм. яз.).
2	N. A d о n t z, Histoire d’Arménie. Les origines du Xe siècle au VIe (av. J. C.),
P., 1946; Гр. Капанцян, Хайаса — колыбель армян, в кн.: Гр. К а п а н ц я н,
Историко-лингвистические работы, Ереван, 1957.
8 Сомнение вызывают, однако, отождествления названий хеттского периода с совре¬
менными географическими именами. Таковыми являются: хетт* Tankuua и совр. Тай¬
ней (ср. турецкое окончание -кей, подобно—«Богазкей»), хетт. Gazzapa и совр.
Загата, хетт. Kannuuara и совр. Каналар (ср. турецкий показатель мн. чиела 1— lar),
хетт. Piggainaressa и совр. Пинган, хетт. Jabressa и совр. Япур и т. п.

192
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Однако рядом с интересными заключениями и гипотезами в рецензируемой работе
встречаются также и сомнительные положения. И это понятно. Как видно из перечис¬
ленных выше вопросов, а также из самого названия книги, основное внимание автора
обращено на весьма сложные и спорные проблемы. Именно поэтому и не долженвызвать
удивления тот факт, что не все положения автора одинаково убедительны. Как мы по¬
пытаемся показать ниже, они остаются по-прежнему спорными, хотя автор в отно¬
шении их весьма категоричен и не сомневается в их истинности.
Внимание привлекают высказывания автора относительно страны Уруатри, упо¬
мянутой в известной надписи Салманасара I 4 5 *. Вполне оправдана локализация «стран»,
входящих в Уруатри (особенно Химме) в горной местности юго-восточнее оэ, Ван,
в районе Верхнего Заба (стр. 8—12). Если проследить линию .Elamunia (=Верхний
Заб) — горы Elamuni (страны Мусри) — Alamun (страны Суги) — Himme (= Hirne)—
Luha (= Luhi), действительно становится ясным, что территория Уруатри со всеми
ее "восемью "«странами» занимала именно этот район 8. Сомнение вызывает лишь
локализация входящих в Уруатри «стран» Халила и Зингун в тех местностях, где на¬
ходятся Халила и Зенган «Десятиверстной карты» Кавказского генерального штаба.
Как видно и из карты, приведенной на стр. 7 рецензируемого труда, Халила и Зенган
находятся на правом берегу р. Тигр, в том районе, который, согласно ассирийским
источникам, был известен под названием Кутмухи (Катмухи)8. По словам самого же
автора- «страна Кутмухи или Кадмухи лежала между горным хребтом Капшари
(нынещ. Тур-Абдин) и рекою Тигром... »(стр. 9, см. также стр. 15,122,141). Поэтому сом¬
нительно помещение входящих в Уруатри «стран» Халила и Зингун на территории
Кутмухи, несмотря на то, что лингвистически отождествление соответствующих имев
вполне допустимо.
Вместе с тем столь близкое соседство Кутмухи и Уруатри, как это показано Авто¬
ром на карте (стр. 7), вовсе не оправдывается данными источников. Указание ассирий¬
ских источников, согласно которым Салманасар I разгромил кутиев на территории «от
границы страны Уруатри до Кутмухи», явно свидетельствует, что эти две последние
страны были разделены какой-то территорией, на которой и потерпели поражение кутни.
При этом в связи с покорением Уруатри в надписях вообще не упоминается р. Тигр,
не говорится о ее форсировании или каких-либо боях на ее берегах. Все это указывает
на то, что военные операции по завоеванию Уруатри должны были развертываться на
территории, удаленной от р. Тигр и страны Кутмухи. Следовательно, вся территория
Уруатри должна быть локализована в местности, удаленной от р. Тигр и Кутмухи,
вне всякого сомнения, на левобережной стороне этой реки. Поэтому две составные
части Уруатри — Халила и Зингун — невозможно локализовать в районах, нанесен¬
ных на «Десятиверстную карту», т. е. на правобережной стороне р. Тигр, в то время
как остальные «страны» Уруатри помещены юго-восточнее Венского озера.
По нашему мнению, необходимы дополнительные доказательства и для интерпре¬
тации KÜRsuri/e как «страны Шура» (стр. 13—14). Только тот факт, что на «Десятиверст¬
ной карте» существует пункт под названием «Шор» (в верховьях р. Зелан, на южных
склонах Аладага — см. картуна стр. 21), ничего не дает в пользу данной интерпретации,
так как, судя по Келяпшнской билингве, урартское KURsuri/e соответствует ассирийско¬
му kissatu «совокупность; множество; вселенная; мир»7. Поэтому распространенное
в специальной литературе мнение, что урартское KURsuri/e следует переводить, как
«вселенная; мир; империя»8, основано на текстуальных данных и должно быть призна¬
но более надежным, чем понимание, выдвинутое автором.
В рецензируемом труде в общем убедительно рассмотрен вопрос о маршруте по¬
хода Тнглатпалассара 1 в Наири (стр. 15—24). Автор вполне справедливо полагает,
что территорию 23 «стран», перечисленных в анналах указанного царя, следует искать
В бассейне р. Арцаниа, северо-западнее оз. Ван (стр. 18, 24). Однако трудно согласиться
.с утверждением, что один, из пунктов указанного маршрута — Tümme (в правиль¬
ности написания этого названия сомневаться не приходится, так как в надписи из Юнд-
жалу он передан как Tu-um-mi—АВИИУ, № 17,прим.2), якобы представляетсобой«про-
\ В рецензируемом труде эта надцись отнесена к Салманасару II, в специальной же
литературе она рассматривается как принадлежащая Салманасару I (см. RLA,. I,
1929, стр. 265; Б. Б. Пиотровск и й, История и культура Урарту, Ереван,
1944, стр. 29; И. М. Д ь яконо в, АВИИУ, ВДИ, 1951, № 2, стр. 266; Г. А. Мели¬
ки ш в и л и, Наири — Урарту, Тбилиси, 1954, стр. 20 и т. д.).
5	0 локализации Уруатри юго-восточнее оэ. Ван подробнее см, М еликиш-
в или,,ук. соч., стр. 150—154, 188 и др.; он же, К вопросу о древнейшем очдге
урартских племен, ВДИ, 1947, № 4, стр. 26—29.
8 Отождествление Кутмухи со страной кутиев (стр. 15) неверно — см. И. М. Дья¬
конов,. История Мидии от древнейших времен, до конца IV в. до н. э., М.— Л.,
1956, ’стр.. 104 сл.	.
7	УКН, 19, урарт. стк, 3,18 = асе, сщ. ,2,16,
8	УКН, указатель,: стр.‘218.,См. также. П. и о .тр о в.с-к и й, ук. роч* стр, .86,

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
193
стое искажение вместо Сухми (Su^mi)» (стр. 20; см. также стр. 32). Замена одного име¬
ни (Tummi, TQmme) именем совершенно иного звучания (Suhmi; вар. Sucini, Suhnu)
не может быть объяснена «простым искажением».
В рецензируемой книге также рассматриваются вопросы о маршруте похода Сал¬
манасара III в Урарту и о локализации страны Арамади (стр. 25—39).
Как отмечается в надписи из Тушхана (АВИИУ, № 27, стб. II, стк. 45 сл.), Салма-.
насар III, после того как выступил из Энзите (Анзитене античной эпохи), форсирует
р. Арцания и достигает страны Сухми, где он сравнивает с землей укрепленный город
этой страны Уашталь. Согласно мнению Я. А. Манандяна, из Энзите ассирийцы всту¬
пили в древнеармянскую область Хаштянк (стр. 27), где автор и помещает страну
Сухми, так как в древнеармянском имени Хаштянк он видит название укрепленного
города указанной страны — Уашталь. «Можно с полной уверенностью предположить,
пишет автор, что название Хаштянк с древнеармянским окончанием -янк таит в себе
название укрепленного города страны Сухми Уашталь, которое имеет в конце топони¬
мический древний суффикс -ал. Что же касается начальных букв в основах хашт-
я уашт-, то это также нетрудно объяснить, так как и в других случаях согласной букве.
х соответствует ассирийское у (сравни хетт. Haiasa и ассир. Uaiais)» (стр. 27).
Однако при всем этом нам кажется сомнительным отождествление Уашталь асси¬
рийской эпохи с более поздним именем Хаштянк. В книге не доказывается: во-первых,
насколько правомерно выделение из имени Uastal суффикса -al и предположение об
его замене в более поздний период суффиксом -янк, а во-вторых, насколько соответст¬
вует ассирийскому иа- более позднее ха-9. Поэтому нам кажется неоправданным суж¬
дение о соответствии начальных частей имен Уашталь и Хаштянк. Ввиду всего этого,
вызывает сомнение и локализация Uastal ассирийских источников в районе позднего
Хаштянк.
Согласно указанной выше надписи, Салманасар III из страны Сухми спустился
в Дайаэни (АВИИУ, № 27, стб. II, стк. 45 сл.). В рассматриваемой же нами книге с це¬
лью уточнения маршрута говорится о том, что «войско Салманасара III, прежде чем.
вступить в страну Дайаэни, сначала завоевало страну Мелиду» (стр. 27). Для доказа¬
тельства своего соображения автор приводит одно место из фрагментированных анна¬
лов того же царя (в переводе И. М. Дьяконова), где указывается, что «...от Энзите до
Сухну, от Сухну до Мелиду, от Мелиду до Дайаэни, от Дайаэни до Арзаппсуна ...я по¬
крыл все страны, как холмы потоп» (АВИИУ, № 31). Основываясь на этой надписи,,
автор думает, что страна Мелиду находилась между Сухми и Дайаэни (так как Мелиду.
упоминается между этими двумя странами), и поэтому Салманасар, вышедший из Сухми,.
прежде чем достичь Дайаэни,должен был пройти Мелиду (см. также карту на стр. 29).
Локализация Мелиду между Сухми и Дайаэни подтверждается якобы и тем, что на¬
именование Мелиду сохранилось в названии современного населенного пункта Мелти
(или Мерди, Мыгди), находящегося севернее современного г. Муш (на правобережье
р. Арцаниа). Поэтому, мол, восточнее Мелти, на левобережье р. Арцаниа (северо-во¬
сточнее Муша), следует искать страну Дайаэни (стр. 28, карта на стр. 29).
Однако указанное место из фрагментированных анналов Салманасара III понято
Я. А. Маиандяпом неправильно. Из контекста вовсе не вытекает, что ассирийское вой¬
ско «прежде чем вступить в страну Дайаэни, сначала завоевало страну Мелиду». В тек¬
сте лишь перечислены завоевания Салманасара III, и вовсе не говорится о местонахож¬
дении Мелиду между Сухми и Дайаэни, хотя подробно описывается каждый этап мар¬
шрута. К тому же из ассирийских источников хорошо известно местонахождение Ме¬
лиду (Мелитене поздней эпохи): в них не раз указывается, что эта страна находилась
западнее течения р. Евфрат, по соседству со странами табалов и мушков 10. Это послед¬
нее обстоятельство хорошо было известно и самому автору.
Ввиду того что нельзя согласиться с локализацией Мелиду в районе Мелти, дол¬
жен быть признан сомнительным и другой вывод, основанный на соображении, соглас¬
но которому восточнее Мелти находилась страна Дайаэни. Несомненно, правы то
многочисленные исследователи, которые помещают Дайаэни значительно севернее и·
отождествляют с областью Тао более поздней эпохи п.
Для того чтобы отразить факт территориальной близости Арамале и Сангибуту,-
акад. Я. А. Манандян помещает Сангибуту на северо-восточном побережье оз. Ван.
Этот вопрос весьма подробно разбирается в связи с рассмотрением маршрута похода
Саргона II в Урарту'(стр. 39—67). Относительно этого маршрута автор рецензируемой
книги высказывает точку зрения, в основном отличную от мнений Н. Адонца и Ф. Тю-
ро-Данжэпа, с которыми он, однако, соглашается в отдельных случаях. По мнению * 10 * * 13* Дело, конечно, не меняет и привлечение сопоставления хеттского Haiasa с ас¬
сирийским Uaiais, из которого якобы вытекает соответствие ha- и иа-; по нашему мне¬
нию, отождествление и этих двух имен также является сомнительным (см. ниже).
10 ARAB, I, §§ 580; 610; 636; 638; 674; 772; 801.
u Пиотровский, ук. соч., стр. 27; A d о n t z, ук. соч., стр. 81, 207;
АВИИУ, № 10, прим. 45; Меликишвили, Наири — Урарту, стр. 58 сл.; о н же,
Диаухи, ВДИ, 1950, № 4, стр. 27.
13 Вестник древней истории, J44 3

194
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Я. А. Манандяна, Саргон II направился в Урарту с юго-западного побережья оз. Ур¬
мия (из Уишдиш ассирийских источников) и вышел в район современного Башкала
(по акад. Я. А. Манандяну, Ушкана ассирийских источников) (карта на стр. 52). Ми¬
нуя гору Чухи, ассирийское войско прошло близ современных Кешишгель и Топрах-
кале (согласно мнению автора, Улху и Сардурихурда ассирийских источников, см.
стр. 52 сл.), а затем двинулось вдоль восточного побережья оз. Ван к северу (там же).
Из современного Бсркри, где, по акад. Я. А. Манандяну, находилась область Бари-
Сангибуту, Саргон II вышел в районы, расположенные к северу от оз. Ван (Армарили),
Пройдя близ современных Арцова-берда (ассир. Арцабиа), Гюндурмы (ассир. Хундур*
ма), Диадина, Багавана (ассир. Арбу, Риар), Хамура (ассир. Хундур, Indua Таблицы
Певтингера) 12, Зомика, Курдана и Арчишкалы, ассирийцы вновь подошли к оз. Ван
(стр. 60 сл.). Отсюда они спустились к югу, следуя вдоль западного берега оз. Ван
(стр. 61 и сл.),' пройдя Айади, Уайаис и т. д.
Необходимо отметить, что столь оригинальный вариант маршрута походаСаргона II
в Урарту основан на ряде спорных соображений. Особенно сомнительны предпо-:
ложепия относительно локализации пунктов первой части маршрута (от Ушкаиа до
Бари-Сангибуту). Они основаны на том спорном положении, согласно которому на¬
именование Суби ассирийских источников более позднего времени отождествляется
с названием Суги, упоминаемым в ассирийских источниках более ранпего периода
(стр. 44 сл.)1Э. Однако у нас нет ни лингвистических, ни исторических оснований для
подобного отождествления. Ассирийские источники сравнительно 'Ясно различают
Суги, находившийся в стране Хабхи, в верховьях верхнего Заба, от Суби, страны,
связанной с Мана. По нашему мнению, весьма спорно предположение и об отождеств¬
лении второго наименования Сангибуту Бари с Биаини (стр. 53—54) 14 *. В источниках
мы нигде не находим оснований для подобного утверждения.
В книге весьма расширены территориальные границы страны Хайаса, для чего,
на наш взгляд, нет достаточных оснований. Категорически отвергнув широкораспро¬
страненное мнение, что Хайаса находилась в районе верховьев р. Евфрат (Кара-Су)16,
автор рассматриваемого исследования считает, что эта страна простиралась юго-за¬
паднее (стр. 127), западнее (стр. 72), северо-западнее (стр. 127) и севернее (стр. 84,
102, 105 и т. д.) оз. Ван, а также вдоль его северо-восточного побережья (стр. 75, 118)
и далее к западу вплоть до р. Евфрат (стр. 104), приходя в соприкосновение с «Верхней
страной» хеттов, со страной Пала, локализуемой автором в равнине Ерзинджаиа 1в,
с окрестностями Кемаха 17 и районами расселения касков 18 (стр. 118). Автор пола¬
гает, что к югу и юго-западу от Хайасы находились ее «бывшие районы» Улиба, Диргу,
Хулмсру, Алзиии, Шебетериа и др. (стр. 118—144), а также области в бассейне запад¬
ного и восточного Тигра (стр. 124). Автор считает, что западными районами Хайасы
следует признать многие страны Наири, которые находились в бассейне р. Арацани.
В союз, соаданпый под гегемонией Хайасы, по автору, были объединены страны Исува,
Бабхи, Дариа, Хабхи и др. (стр. 118, 124).
Одпако имеем ли мы основания для того, чтобы рассматривать «страны», располо¬
женные на столь обширной территории, в качестве «бывших районов» Хайасы? Для
ответа на этот вопрос рассмотрим ряд положений, выдвигаемых автором при локали¬
зации страны Хайаса.
Помещение отдельных областей Хайасы к юго-западу от оз. Ван основывается
главным образом на том, что название Haiasa хеттских источников отождествляется
с наименованием укрепленного пункта страны Айаду — Uaiais, упоминаемого в ас¬
сирийских источниках (АВИИУ, № 49, стк. 280 сл.). Это соображение считается авто¬
ром вполне основательным и отсюда делаются далеко идущие выводы. Ввиду того что,
12	Все перечисленные отождествления принадлежат автору рецензируемого труда.
18 По млению автора, Суби является искаженной формой Суги (стр. 45).
14 В книге высказывается предположение, что и «Бари» вместо «Бани» есть «очевид¬
ное» искажение «Биаини» (стр. 53 сл.).
1( Капанцян, ук. соч., стр. 27 сл.; A. G о е t z е, Kizzuwatna and the
Problem of Hittite Geography, New Haven, 1940, стр. 40 и др.
18 По нашему мнению, вполне верно соображение акад. Я. А. Манапдяна о лока¬
лизации страны Пала в восточной части Малой Азии, однако не на равнине Ерзинджана
(см. Г. Г. Гиоргадзе, К вопросу о локализации хеттских областей РаШ и Тй-
шаппа, ВДИ, 1960, № 1, стр. 74—84).
17	Как совершенно правильно отмечается в книге, Kumaha хеттских источников,
где и произошла битва между Тудхалиа III и «царем» Хайасы Караннн (см. 2 BoTU,
34, IV, 40—44).
18	Территория расселения этих племен в рецензируемом труде сильно продви¬
нута к югу. Как известно, племена касков жили значительно севернее, занимая обла¬
сти к северу и северо-востоку от Хеттского царства (см. Г. Г. Гиоргадзе, К во¬
просу о локализации и языковой структуре каскских этнических и географических на¬
званий, «Переднеазиатский сборник», М., Издательство восточной литературы АН СССР,
в печати).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
195
согласно рецензируемому труду, нельзя даже сомневаться в тождестве имен Hajasa
н Uaiais (ср. 27, 72 и др.)> основную часть страны Хайаса мы должны поместить юго-
западнее оз. Ван (стр. 66; 127 и др.), так как именно в этой местности (у соврем. Битлиса)
и находился укрепленный пункт Уайаис (см. карты, на стр. 21 и 29).
Указанное соображение автора о тождественности названий Hajasa и Uaiais яв¬
ляется весьма сомнительным и не может быть доказано лингвистическими данными.
Во-первых, как уже говорилось, сомнение вызывает соответствие хетт, ha- ассир. иа-.
В специальной литературе подобное чередование еще не доказано; поэтому создается
впечатление, что сходство указанных имен является мнимым, тем более что помеще¬
ние пункта Уайаис в районе совр. Битлиса также вызывает сомнение 1в. Вместе с тем
указанное положение должно быть подкреплено и историко-географическими сообра¬
жениями го. Однако в клинописных источниках более поздней эпохи наименование
«Хайаса» вовсе не фигурирует 18 * 20 21. Как и многие другие топонимические названия древ¬
ней Малой Азии, это наименование исчезает с падением Хеттской державы (ок. 1200 г.
дон. э.). Не исключено, что оно в измененной форме существовало ив последую¬
щий период истории 22 * * * * *, возможно, и в форме «Уайаис», но это должно быть доказано
с привлечением достоверных фактических материалов.
Но если трудно доказать тождество имен Haiasa и Uaiais, то вызывает сомнениеи
локализация Хайасы там, где находился пункт~Уайаис, в данном случае юго-западнее
оз.	Вап, близ Битлиса.
Локализация «бывших районов» и пунктов (Ацци, Ура, Ингалава и др.) Хайасы
в местности, простирающейся к юго-западу от оз. Ван вплоть до р. Евфрат, в рецен¬
зируемой работе оправдывается и тем соображением, что «в политических докумен¬
тах... страной Алше называется страна Аззи-Хайаса.
Страна эта, названная в надписях на аккадском язы ке
Алше, на ассирийском языке называлась Алзи, а на хет-
тскои — Аззи» (стр. 84. Разрядка моя.— Г. Г.). Однако, как известно, отождест¬
вление Azzi со страной Alse хеттских источников, составленных на аккадском языке,
совершенно недопустимо. Правда, с лингвистической точки зрения не сущёствует пре¬
пятствий для подобного сопоставления, однако одни лингвистические аргументы в дан¬
ном случае недостаточны. В подобных случаях предпочтение должно отдаваться исто¬
рической действительности, отраженной в источниках. Из хеттских источников, со¬
ставленных на аккадском языке, ясно видно, что страна под названием «Алее» (mât »)
al-se) была южным (или юго-восточпым) соседом Исувы и была населена хурритами.
Название ее, согласно неситской графике, передавалось как Al-zi-Ja (KUB, XIX, 20,
I, 2 сл.), а не так, как это указывается в рецензируемой работе: Az-zi. На это еще трид¬
цать лет назад указывал Эм. Форрер (RLA, 1,1929, стр. 88 сл.). Хеттская форма инте¬
ресующего нас названия сохранена и в ассирийских источниках, когда идет речь об
Alzi, Ilzi (вар. Enzi, Enzite). Вместе с тем из хеттских источников выясняется, что
страпа Azzi находилась в совершенно отличпом от Alse районе. Как известно, это наи¬
менование употреблялось в качестве варианта названия страны Хайаса28,которая, со¬
гласно источникам, должна была находиться севернее Исувы.
Поэтому совершенно недопустимо отождествление названий двух различных стран
в хеттскую эпоху: Azzi (или Ha(asa) и Alse. Именно это отождествление и вызывает ряд
неточностей, которые возникают в рецензируемом труде при локализации некоторых
пунктов, расположенных на территории Хайасы. Так, один из важнейших пуиктов
Ацци-Хайасы — Ура помещается на территории Исувы, к югу от р. Мурад-су, там, где
в более позднюю эпоху находился Харберд (Ноге-Berd; с допущением аналогии Ноге-
Ura) (стр. 91 и карта на стр. 97). К юго-востоку же от этого последнего, в северной Месо¬
потамии (у притока Тигра — Аргана-су), локализован другой пункт Ацци-Хайасы —
Ингалава, что, автор доказывет только сходством имен Ingalaua с Ingilene позднего
периода (стр. 99 и карта на стр. 97). Ясно, что подобное расширение территории Хайа¬
сы не согласуется с данными хеттских источников.
18 Adontz, ук. соч., стр. 110 и карта; АВИИУ, № 49, прим. 68, 71; Г. А. М е-
ликишвили, Урартоведческие заметки, ВДИ, 1951, № 3, стр. 178; он же,
Наири—Урарту, стр. 32.
20	Сомнение вызывает также местонахождение одного из населенных пунктов Хайа¬
сы Gazu в районе совр. Хазо, в 60 км к юго-западу от Битлиса (стр. 103), ибо трудно
допустить, что в районе верховьев Тигра находились какие-либо иа географических
пунктов Хайасы.
21	Это обстоятельство не ускользает от внимания и автора (см. стр. 66, 72 др.).
22	Некоторые ученые предполагают, что наименование «Хайаса» сохранилось
в древаейшем названии Колхиды — АТа (см. G. Hüsing, Die Völker Alt-Klein-
asien und am Pontos, Wien, 1933, стр. 51; Меликишвили, Наири — Урарту,
стр. 85).
28 Это обстоятельство хорошо было известно и автору рецензируемой книги. Имен¬
но поэтому и вызывает удивление утверждение о тождестве имен Azzi и Alse.
13·

186
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Трудно принять и то соображение, согласно которому «бывшими районами» Хайа-
Ъы на юге и юго-западе считаются Улиба, Диргу(ни), Хулмеру и другие пункты урарт¬
ских источников. Правда, локализация этих «стран» юго-восточнее оз. Ван не вызывает
сомнения, но имеющиеся в нашем распоряжении материалы не позволяют рассматри¬
вать их в качестве «бывших районов» Хайасы.
Трудно говорить также и о гегемонии Хайасы над теми районами, которые позд¬
нее занимали Исуа (Исува хеттской эпохи), Пурулумзи, Бабхи, Хабхи и другие стра¬
ны. Столь мощной политической единицей, как это видно из хеттских источников,
Хайаса никогда не была.
Распространение же территории Хайасы до северо-восточного побережья оз. Ван
основано на отождествлении одного из пунктов Хайасы Барана с наименованием урарт¬
ской области Бари, которую, согласно рецензируемой книге, следует локализовать на се¬
веро-восточном берегу оз. Ван (стр.104). Правда, сходство «Барана» и «Бари»кажется бо¬
лее правдоподобным, чем высказанная в рецензируемой книге мысль о тождестве «Бари»
и «Биаини» (см. выше), однако, с точки зрения исторической географии, нет оснований
для связи географического пункта Хайасы с территорией Бари-Сангибуту.
При локализации некоторых районов Хайасы западнее и севернее оз. Ван главное
внимание уделяется данным ассирийских источников. Многие соображения, высказан¬
ные в книге относительно локализации западных районов Наири и Урарту, весьма ин¬
тересны (и о них мы здесь не будем говорить), но вряд ли они могут оказать какую-
либо помощь при определении местонахождения географических пунктовАцци-Хайасы.
Известно, что пока не удается сопоставить топонимические наименования страны Хайа¬
са с каким-либо географическим названием урартских или ассирийских источников.
Такова вкратце сущность основных положений, выдвинутых в книге Я. А. Манан-
дяна в связи с локализацией страны Хайаса. Как видим, очень трудно дать точную кар¬
тину территориальных границ Хайасы. Поэтому, основываясь на имеющихся в на¬
шем распоряжении хеттских клинописных материалах, мы считаем более оправданной
точку зрения большинства специалистов, согласно которой Ацци-Хайаса локализуется
приблизительно в районе верхнего течения р. Евфрат (Кара-су). Насколько далеко
простиралась территория Хайасы севернее, восточнее (до оз. Ван) и юго-восточнее (в
направлении левобережья р. Мурад-су) этой области, по хеттским источникам уста¬
новить не удается. Основываясь на К11В, XIX, 20, I, 2 сл., где Нагаэа и АЬца упо¬
мянуты вместе, можно лишь сделать вывод, что территория Хайасы в южном направ¬
лении достигала нижнего или среднего течения р. Мурад-су.
Таковы наши замечания по книге покойного акад. Я. А. Манандяна.
Перед автором стояли исключительно сложные задачи. И, конечно, если учесть
многочисленные затруднения, стоявшие на пути исследователя, то станет ясным, что
наши критические замечания не умаляют значения рецензируемой работы в целом.
Нет сомнения, что книга покойного акад. Я. А. Манандяна вызовет большой интерес
и будет привлекать внимание специалистов.
Заканчивая рецензию, нельзя не высказать ряда упреков редакторам книги. Во-
первых, необходимо было предпослать книге хоть небольшое предисловие от редакции;
во-вторых, необходимо было обратить больше внимания и на техническую сторону
издания: не каждая схематическая карта имеет заглавие; книга вообще не имеет ука-
аателей и т. д.
Гр. Гиоргадзе
В. М. МАССОН. Древнеземледельческая культура Маргианы (Материалы
И исследования по археологии СССР, № 73), М. — Л., 1959, 218 стр.,
цена 16 р. 20 к.
Содержание рецензируемой работы В. М. Массона не соответствует названию: оно
значительно шире, так как касается не только древнеземледельческой культуры Мар¬
гианы, но и вопроса о сложении классового общества и государства в Средней Азии *.
Работа основана на тщательном археологическом анализе памятников конца брон¬
зового и начала железного века в дельте Мургаба и столь же тщательном и осторож¬
ном сопоставлении их с другими одновременными памятниками оседлых оазисов
Средней Азии и отчасти Ирана. Наряду с рядом памятников времени Нама-
зга VI (что соответствует верхним горизонтам Анау III по старой класси¬
фикации), центральное место в исследовании занимают комплексы Яз-депе, дающие 11	Работа разделяется па введение и две части: «Археологические памятники» и
«Историко-археологические очерки», а также заключение. В соответствии с характе¬
ром интересов рецензента, первой части мы коснемся вкратце, второй — более под-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
197
возможность строгой стратификации и тем самым являющиеся ключом к относитель¬
ной и абсолютной хронологии различных одновременных комплексов Средней Азии.
Все известные до сих пор комплексы этого рода были по преимуществу однослойными,
или по другим причинам не давали возможности полностью раскрыть общую страти¬
графическую картину для памятников начала и середины I тысячелетия до н. э. (Кюзе-
ли-гыр, Афрасиаб I, Кобадиан I и др.).
Произведенный автором анализ позволяет ему во второй части поставить проблемы
возникновения и первых шагов развития классового общества в Средней Азии с при¬
влечением письменных источников. Создается целостная и в основных частях
убедительная картина. Путем основательного анализа автор освобождается от суще¬
ствовавших ранее в литературе несколько поспешных выводов и заключений, сам не
проявляя в то же время и в этом излишней поспешности. Для постороннего наблюда¬
теля и ранее бросался в глаза тот факт, что при почти полном отсутствии памятников
ахеменидского времени в Средней Азии обнаружился ряд комплексов, относимых
к доахеменидскому времени. Снижение ряда датировок в результате привлечения и
анализа нового материала устраняет это противоречие; становится ясно, что в Средней
Азии уже сейчас представлены достаточно обширные комплексы ахеменидского вре¬
мени, и в то же время не только намечается характер непосредственно предахеменидской
культуры (Яз I), но и выявляется ее связь с предыдущей культурой эпохи бронзы.
Одновременно работа В. М. Массона является вкладом в изучение важной проб¬
лемы продвижения носителей индоиранских языков на юг Средней Азии, в Индию и
Иран. Важно указание автора (стр. 118) па то, что при современной степени изученности
археологии Средней Азии нельзя неопределенным образом относить прародину тех
или иных народов к «степям Средней Азии», а необходимо связывать их с конкретными
археологическими культурами. То же положение можно было бы отнести и к вопросу
о месте происхождения Авесты и местоположения области, где правил Виштаспа, по¬
кровитель Заратуштры.
В дальнейшем мы будем рассматривать содержание книги по главам.
Часть I, глава 1: «Мургабский вариант культуры Намазга VI». Глава содержит
подробный разбор археологических памятников дельты Мургаба, в основном располо¬
женных по старому восточному руслу, уходившему в тот период далеко на север, по¬
скольку воды Мургаба лишь в незначительной мере разбирались на орошение.
Автор датирует комплексы типа Намазга VI в Маргиане 1600—1300 (ранний этап)
и 1300—1000 (поздний этап), но допускает возможность и несколько более ранней дати¬
ровки (что, по-видимому, связано с выдвигаемой им ниже мыслью о разрыве между куль¬
турами Намазга VI и Яз I)2. В числе аналогий с другими памятниками особенно пора¬
зительны некоторые сопоставления с культурой Джхукар, сменившей в долине Инда
высокую «городскую» культуру Хараппы и связываемой с ипдоарийским проникнове¬
нием в Индию. В то же время, культура Намазга VI является прямым продолжением
культуры Намазга V и Намазга IV (все вместе = Анау III); таким образом здесь на¬
блюдается непрерывность культуры начиная с III тысячелетия до п. э.
Глава 2: «Стратиграфия Яз-депе». Не останавливаясь на описательной части гла¬
вы, коснемся раздела «Вопросы относительной и абсолютной хронологии».
Автор делит памятники Яз-депе стратиграфически на Яз-депе I (два комплекса) 3,
Яз II (два комплекса) и Яз III (один комплекс). Яз II и Яз III приблизительно соответ¬
ствуют комплексам Анау IV, Кюзели-гыр, Афрасиаб I и Кобадиан I. Для датировки
слоев решающим фактором являются так называемые «скифские» наконечники стрел.
Яз I имеет мало аналогий, но все же связывается с некрополем В Тепе-Сналка, с од¬
ной стороны, и комплексами VII—VI веков до н. э. в Сузах, с другой. Некрополь В
автор,— с нашей точки зрения, справедливо,—считает раннемидийским (X—IX вв.).
Некоторые слабые связи имеются у культуры Яз I и с позднеандроновскими памят¬
никами.
В слоях Яз I еще имеются предшествующие «скифским» черенковые наконечники
стрел, восходящие к местным кремневым формам и аналогичные распространенным,
в частности, и в Передней Азии первой половины I тысячелетия до н. э. Но для Яз I
характерны также двуперые втульчатые («скифские») наконечники стрел, которые
восходят к форме втульчатого наконечника копья. Они типичны и для обеих фаз
Яз II. Для Яз III характерны трехперые наконечники со скрытой втулкой и опущен¬
ными вниз приостренными концами перьев. На этом основании автор считает, что
трехперые наконечники в целом позже двуперых (стр. 47). Это мнение кажется нам
упрощенным 4. На переднеазиатском и закавказском материале, по-видимому, можно
2	Слой Анау IV А = Яз I отделен от Анау III = Намазга VI слоем угля.
3	Оба комплекса соответствуют позднему этапу данной культуры; более ранние
слои имеются в Анау и др.
4	По устному сообщению, Б. Б. Пиотровский считает трехгранную форму более
ранней, восходящей к коническим костяным наконечникам.

198
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
установит;, во-первых, что двуперые и трехгранные наконечники не представляют двух
разных тлиов, так как разница между ними зависит от технологии их изготовления, при
которой из одной литейной формы получается но два трехгранных и одному двуперо¬
му наконечнику 8, во-вторых, что длина втулки (в некоторых случаях проходящей почти
через все лезвие наконечника, в других — расположенной ниже его) не имеет решаю¬
щего значения для датировки.
Переднеазиатские и закавказские «скифские» (они же и мидянские) наконечники
стрел можно предположительно сгруппировать следующим образом:
1—двуперые и трехгранные, листовидные наконечники, с шипом на втулке и без
шипа; II — двуперые и трехгранные, ромбовидные, с вытянутым вперед или правиль¬
ным ромбом, с шипом или без шипа; III — преимущественно трехперые наконечники
(перья плоские, а не треугольные в сечении, с более или менее выраженным винтооб¬
разным расположением ребер). Втулка становится короче, а затем и вовсе скрывается
под концами перьев, шип исчезает, концы перьев постепенно становятся свисающими и
несколько заостренными.
Отметим (в основном по Б. Б. Пиотровскому) типичные места нахождения стрел
этих трех типов. При этом приведем и те исторические обстоятельства, с которыми их
нахождение может быть связано.
I.	Самтавро, Мусиери — небольшое, близкое к ромбовидной форме лезвие, длин¬
ная втулка без шина, ранняя форма? VII в.? Герар — скифское вторжение в конце
VII в.; ср. вавилонские походы в первой половине VI в. (с участием мидян?). Ашшур —
пал под ударами мидян в 615 г. до н. э.. Хайкаберд — походы скифов в VII в.; походы
мидян в последнем десятилетии VII в., самое позднее — в первом десятилетии VI в.
Кармир-блур — пал в последнем десятилетии VII в. или первом десятилетии VI в.
Мингечаур — могильник (VII?—) VI — IV веков.
II.	Топрах-кала — походы мидян в последнем десятилетии VII в., может быть и
в первом десятилетии VI в. (походы скифов в VII в., видимо, не коснулись Вана). Арин-
берд—пал скорее в начале VI, чем в конце VII в.; имеется ахеменидский слой. Герар—
скифское вторжение в конце VII в.; вавилонские походы в первой половине VI в. Мо¬
сул — форма для изготовления стрел; конец VII в.? Таре — походы скифов в середине-
второй половине VII в.?; индийское вторжение в 590—585 гг.?; ср. вавилонский поход
в Киликию в середине VI в. Вавилон — пал под ударами мидян и персов в 538 г. Сувы—
раннеахеменидское поселение VII—VI веков (имеются и наконечники I типа).
III.	Мингечаур — основная масса наконечников стрел могильника (VII?—)
VI — IV вв.; имеются переходные формы от типа II к типу III. Акпер (Ворнак), Веда-
бек — поздние формы типа Яз III, V—IV вв.?
Из этих данных видно, что тип I относится к VII и самому началу VI в.; тип II —
к концу VII и VI в.; тип III — по всей вероятности к V — IV вв.
Если сравнить эти переднеазиатские данные с таблицей, приводимой автором для
наконечников стрел Средней Азии и Ирана, то, с нашей точки зрения, втульчатые на¬
конечники и Яз I и Яз II относятся к 1.типу (VII — начало VI в.), а Яз III — к III ти¬
пу (V — IV вв.). В таком случае вряд ли можно полностью согласиться с датировкой,
предложенной автором (Яз I — 900—650; Яз II — 650—450; Яз III — 450—350):
границу между Яз II и Яз III следует, пожалуй, провести лет на 50 раньше. Автор,
правда, считает, что изменения форм на востоке Ирана и в Средней Азии происходили
позже, чем в более западных районах; это, однако, спорно,— во всяком случае для
времени мидийского и ахеменидского военных объединений, включавших как Перед¬
нюю Азию, так . и Иран и интересующие нас районы Средней Азии, причем одно и то же
войско часто перебрасывалось из конца в конец державы.
Наиболее важен следующий раздел «Яз-депе и синхронные памятники». Общие вы¬
воды автора следующие: Гяур-кала=переходотЯз11к Яз III (V—IV вв.)в; Анау IV=
=Яз III и частично Яз I —Яз II (?), Кюзели-гыр = Яз III (V—IV, и, может быть, ча¬
стично III в. до н. в.); Кобадиан I (основной комплекс) = Яз II и большая часть Яз III
(500—350 гг. до н. э.); Афрасиаб I = Яз III (V — IV вв.).
Нам кажется, что автор имеет здесь некоторую тенденцию к слишком поздним дати¬
ровкам. Исходя из приведенных выше типов наконечников стрел в Передней Азии,
наконечники стрел Нади-Али I относятся к I и II типам (VII—VI в.), Кюзели-гыр—
к III (V—IV в.). Что касается двуперых наконечников из Кобадиан I, то они,— на что
в свое время рецензент уже обращал внимание издававшего их М. М. Дьяконова,—
являются как бы переходными между типами I и II (ближе ко второму) и могут быть 55	См. Б. Б. Пиотровский, Кармир-блур, III, Ереван, 1955, стр. 41.
Отсюда долгое бытование двуперых наконечников (В. М. Массон, рец. соч.,
стр. 47)— до IV и даже, может быть, до III вв. до н. э.
*■ Не правильно ли было бы в таком случае датировать комплекс VI—V веками,
даже исходя из дат автора для Яз II и Яз III, и считать, что создание цитадели Гяур-
калы совпадает с установлением ахеменидского господства в Маргиане (при Кире II или
же при Дарии I? Не здесь ли была резиденция Гистаспа?).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
199
датированы (даже принимая во внимание, возможно, более позднюю смену форм в Сред¬
ней Азии) скорее всего VI веком. Таким образом, хотя вывод автора, что комплекс
Кобадиан I относится к ахеменидскому времени, в общем виде и правилен, нельзя ис¬
ключить возможность, что возведение здания, где найдены стрелки, восходит ко вре¬
мени, непосредственно предшествующему ахеменидскому завоеванию.
Яз III несомненно целиком относится к ахеменидскому времени; относятся ли к не¬
му также и слои Яз II по'приведенному автором материалу, как нам кажется, еще
судить нельзя. Для комплексов типа Яз II, как показывает автор, характерно появле¬
ние так называемой «баночной» керамики, распространенной в замкнутом районе:
Согд, Хорезм, Парфия, Бактрия и Маргиана, и отличной от керамики как Ферганы и
Чача, так и Дрангианы, Персиды и Суаианы. Сам автор (стр. 62) предположительно
•связывает эту керамику с доахеменидским бактрийским объединением. Нам казалось
•бы более вероятным считать, что культура Яз II должна быть отнесена к доахеменид-
-скому времени, и сохранялась, быть может, лишь в течение самого первого поколения
после ахеменидокого завоевания.
Глава 3: «Топография и орошение древнемаргианских поселений». Автор дает
здесь содержательный обзор имеющихся городищ и т. п., а также предлагает
схему истории развития орошения в Маргиане с конца II по середину I тысячелетия до
н. э. на основании археологических данных.
Часть II, глава 1: «Южный Туркменистан периода поздней бронзы и раннего же¬
леза». В начале единственным земледельческим очагом в Туркмении был район Аха¬
ла — Этека. Земледельческая культура в Маргиане складывается в период Намазга
VI, но используется только непосредственно вода естественной протоки. По-видимому,
« периода Яз I начинается проведение в дельте Мургаба крупных магистральных кана¬
лов и освоение новых земледельческих площадей в Маргиане (выходцами из Ахала и
Этека), в также в Дахистане; начинается железный век. Гибнут крупные общинные по¬
селения, сменяемые более мелкими. Причину зтого автор видит в исчерпании возмож¬
ностей небольших площадей старых оазисов при возросшем числе жителей и в рассе¬
лении последних на новых территориях. Одновременно происходит заметный рост
имущественного, а, стало быть, и социального расслоения. В поселениях с I тысяче¬
летия до н. э. появляются цитадели.
Наиболее существенны соображения автора об археологическом отождествлении
древнейших индоиранских племен (стр. 117 и сл.). Автор приходит к заключению, что
нельзя рассматривать культуру Яз I как результат вторжения индоиранских кочевых
-«варваров» — андроновцев и разрушения культуры Намазга VI, которая сама имеет
-связи с «арийской» культурой Джхукар в Индии. Он рассматривает культуру Яз I
как продолжение культуры Намазга VI, но не непосредственное, так как отсутствует
промежуточное звено (место которого, очевидно, занято слоем пожарища между Анау
III и Анау IV А). Он отмечает отсутствие сколько-нибудь значительных связей между
материальной культурой андроновцев и Яз I, и считает, что население южной Турк¬
мении было индоирапским уже в течение периода Намазга VI (а следовательно, и На¬
мазга V и IV? Однако это у автора определенно не высказано).
Несомненно, что в настоящее время говорить о скотоводческих племенах При¬
черноморья и Прикаспия как о предках всех вообще индоевропейцев никак
нельзя; но и отождествление «андроновцы = арии» должно иметь в виду не столько
индоиранские племена вообще, сколько еще j же — одни лишь кочевые иранские пле¬
мена; соображения автора не отвергают отождествления племен срубной и андронов-
-сной культур с предками «восточно»-иранских кочевников — скифов и саков.
Нам кажется весьма вероятным, что культура Намазга VI (и, возможно, уже и На¬
мазга V и IV, т. е. целиком Анау III) была индоевропейской, точнее — индоиранской;
-здесь и мог быть очаг проникновения индоарийцев как в Переднюю Азию (Митанни, Си¬
рия, Палестина), так и в Индию—в течение II тысячелетия до н. э.7. По мере того как
части индоарийского населения юга Средней Азии выбывали на юго-запад и юго-восток,
в оседлые оазисы должны были просачиваться замещавшие их, очень близкие им по
.языку (а в это время, надо думать, почти идентичные) иранские скотоводческие пле¬
мена андроновцев 8.
7	Высказывавшееся неоднократно предположение о проникновении в Переднюю
Азию через Кавказ как первой волны индоиранцев («арийский» элемент в Передней
Азии II тысячелетия, проникновение индоарийского элемента в Индию в конце куль¬
туры Хараппы?), так и второй (мидяне и персы), не кажется нам подкрепленным до¬
статочно убедительными данными, хотя появление иранской ономастики на крайнем
северо-западе Иранского нагорья, возможно, и следует датировать более ранним вре¬
менем, чем это сделано мной в «Истории Мидии» (стр. 151 и др.) (см, рецензию
■Э. А, Грантовского на эту .книгу, СВ, 1958, № 3, стр. 151 и сл.).
8	См. рец. соч., стр. 121.

200
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Совершенно естественно, что такой процесс должен был идти постепенно и
не сопровождаться существенной ломкой в области материальной культуры®.
Новые поселенцы сливались со старыми и полностью воспринимали их достижения.
Так было и при проникновении семитов в Южное Двуречье, которое не сопровожда¬
лось каким-либо значительным и явственным изменением культуры. В центральном
и северо-западном Иране, где постепенное укрепление иранского языка можно
наглядно проследить, коренной ломки традиций материальной культуры (вплоть до
одежды) тоже не происходило, что видно по некрополю В Тепе-Сиалка и по всему раз¬
витию мидо-персидской культуры в сравнении с более ранними, доиндоевропейскимп
этапами культуры Ирана.
С другой стороны, хотя вполне вероятно, что население Намазга VI было индо¬
иранским (и что среди населения соседних местностей, например, Гиссара III—II
тысячелетий до н. э., и т. п.,— могли быть индоарийцы), но нет необходимости считать,
что вся культура Анау III непременно уже была индоарийской; процесс постепен¬
ного проникновения и смены языка местного населения мог иметь такой же точно ха¬
рактер при первом появлении индоарийцев, как позже при появлении родственных им
иранцев,— и не дать заметного отражения в материальной культуре.
То обстоятельство, что материальные культурные влияния, возможно, шли с юга
на север, из земледельческих оазисов юга Средней Азии в сторону Казахстана и Си¬
бири (стр. 121), вовсе не означает, что продвижение языка и даже самих племен, его но¬
сителей, не могло происходить в обратном направлении. Эта проблема не может ре¬
шаться вне учета общей проблемы первоначального обитания носителей всех вообще
индоевропейских языков, а здесь уже вряд ли может быть сомнение в том, что цен¬
тром распространения индоевропейских языков являлась юго-восточная Европа.
Следовательно, индоиранские языки могли появиться в Средней Азии, Индии и Ира¬
не только с северо-запада.
Следует отметить, что автор касается всех этих проблем с величайшей осторож¬
ностью, высказываясь по ним лишь предположительно, — со значительно большей
осторожностью, чем мы, желая привлечь особое внимание к важной проблеме архео¬
логического отождествления носителей ранних индоевропейских языков в Азии, поз¬
волили себе в настоящей рецензии.
Глава 2: «Проблема доахеменидских государственных образований в Средней
Азии и новый археологический материал». Автор разбирает различные существующие
в советской науке точки зрения на время образования классового общества и «город¬
ской цивилизации» в оседлых оазисах юга Средней Азии. Признавая высокое разви¬
тие общества II тысячелетия до н. э. в предгорных районах Туркмении, автор спра¬
ведливо отвергает определение его как классового и указывает на то, что здесь наблю¬
дается лишь звено в целом ряде аналогичных явлений, наблюдаемых также в Иране
и др., где о классовом обществе говорить в это время невозможно.
Разбирая затем археологические данные в пользу и против гипотез о мощных до¬
ахеменидских объединениях в Средней Азии с центрами в Хорезме и Бактрии, автор
приходит к заключению, что до V в. в Хорезме могла быть только конфедерация
племен, — возможно, с влиянием и за пределами Хорезма 8 * 10. Напротив, создание
классового общества в доахеменндской Маргиане (и Бактрии) автор считает вероятным.
Это подтверждает и подробный анализ письменных источников. К сожалению, автор
не привлекает данных зороастрийской традиции, согласно которой царство Виштаспы,
покровителя Заратуштры, имело центром именно Бактры. Правда, конечно, привле¬
чение этого материала вовлекло бы автора в обсуждение сложнейшей и спорной проб¬
лемы о происхождении этой традиции, что в данном случае, быть может, было неже¬
лательным.
Для выяснения возможной степени развития социальных отношений при данной
степени развития производства в условиях ирригационного хозяйства автор прив¬
лекает в качестве аналогии развитие общества в Шумере. Здесь можно возразить ав¬
тору в деталях. О рабах-мужчинах в Шумере можно говорить с конца периода Джем-
дет-Наср. Единоличные правители появляются лишь в раннединастический период,
и своеобразные здания в Уруке и Джемдет-Насре, как и полагал Г. Чайльд, не могли
быть дворцами правителей. Кроме работы Г. Чайльда, следовало бы привлечь здесь
и другие общие работы, — например, V Christian, Altertumskunde des Zweistromlandeiv
(Lpz, 1940).
8 Возможно, что характерные отличия иранской и индоарийской группы языков
вырабатывались как у иранцев, так и у индоарийцев уже после того, как последние
ушли с территории Средней Азии.
10 Ср. Н ег., III, 117. Следует заметить, что если греческие источники назы¬
вают хорезмского правителя IV в. Фарасмана «царем», то и это само по себе еще не
доказывает, что там существовало государство,—«царицами» назывались у них и жен¬
щины-вожди массагетов и саков.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
201
Хотя соображения автора и убедительны, было бы лучше, если бы он привлек
в другие аналогии, — например, общество ранней Малой Азии, в некоторых отноше¬
ниях более близкое к обществу Туркмении, чем Шумер.
Совокупность данных заставляет автора, вполне справедливо, считать, что об¬
щество южного Туркменистана в 1000—750 гг. было аналогично индийскому, т. е.
стояло на пороге классового общества.
Останавливаясь на взаимоотношениях среднеазиатских областей и Мидийской
державы, автор считает, что последняя включала на востоке только Парфию и Гир-
канию. С этим нельзя согласиться. Автор критикует теорию рецензента, согласно ко¬
торой в основе Геродотова списка сатрапий лежит принцип их распределения по вре¬
мени присоединения — к Мидийской или уже к Персидской державе,— и справедливо
указывает, что Мидия не могла включать Хорезма, отнесенного к XVI, т. е., по на¬
шей теории, — к «мидийской» сатрапии. Но очевидно, что речь идет о включении в Ми-
дийскую державу не сатрапий в их границах ахеменидского времени, а только ядер этих
сатрапий, давших им свое имя. Согласно гипотезе рецензента, XVI сатрапия — это
сатрапия Гистаспа, отца Дария I, временно созданная путем административного сли¬
яния обширных территорий. Это расширение сатрапии Гистаспа, который первона¬
чально правил только Парфией, стало вполне естественным с момента, когда его сын
Дарий сделался царем. Но если это так, то, очевидно, что терминологически XVI сат¬
рапия была сатрапией Парфией, а Парфия, несомненно, была присоединена еще к Ми¬
дии. Поэтому факт отнесения в XVI сатрапии Согда и Хорезма при Дарии I
не опорочивает причисления XIV, XV, XVI и, возможно, XVII сатрапий к числу «ин¬
дийских»11. Следует обратить внимание на сообщение Геродота (I, 102—103) о том, что
индийские цари объединили «всю верхнюю Азию». Под «верхней Азией» Геродот ра¬
зумеет в основном Армянское и Иранское нагорье и примыкающие области. Трудно
также представить себе, чтобы Кир мог за короткий срок11 * 13 завоевать Севстан, Белуд¬
жистан, Афганистан, Хорезм и всю территорию нынешнего Таджикистана. Даже
Александру, нередко просто перенимавшему готовую государственную структуру
Ахеменидов в этих областях, понадобилось около пяти лет для завоевания этих тер¬
риторий. Кроме того, Геродот говорит, что перед Киром после завоевания Вавилона
(в 538 г.) стояла непосредственная задача завоевания «бактрийского народа». Значит,
по крайней мере, Арея и Дрангиана должны были быть уже завоеваны. Маловероят¬
но, чтобы это было совершено самим Киром до вавилонской войны, так как в 550/549 г.
закончилась война с Мидией, за которой должно было последовать замирение-
отдельных подчиненных ранее Мидии областей, а уже в 546/545 г. происходила война
с Лидией и, по-видимому, не позже, чем в 542 г., началась подготовка войны с Вавило¬
нией. Очевидно, что основные восточноиранские области и часть среднеазиатских дол¬
жны были быть присоединены уже Мидией, хотя, возможно, персам их пришдоеь-
замирять в период 549—547 гг. и позже.
Автор из осторожности почти не учитывает (в частности, при характеристике
социального строя доахеменидской Средней Азии) данных Авесты, считая вопрос не¬
достаточно исследованным (ср. стр. 11). С нашей точки зрения, отбрасывать данные-
Гат даже при нынешнем состоянии их изучения неправильно,— в особенности после
работ В. Б. Хеннинга, В. И. Абаева и др.18. Позже В. М. Массону все равно при¬
водится вернуться к вопросу об отражении реформы Заратуштры в археологическом
иатериале.
Глава 3: «Оседлые области Средней Азии в составе Ахеменидской державы». Гла¬
ва начинается с обзора археологических данных по Средней Азии ахеменидского-
времени и с изложения предполагаемого хода завоевания Средней Азии Киром, ко¬
торое автор относит к 539—530 гг. С этим завоеванием автор связывает запустение ци¬
тадели Яз-депе (fla II, что подтверждает высказанное нами выше мнение о целиком:
доахеменидском характере культуры Яз II, хотя не исключено, что упадок этой ци¬
тадели и другие явления того же порядка следует связывать с восстанием Фрады
в 522 г. и обезлюдением тогда многих поселений Маргианы, потерявшей десятки тысяч'
жителей)14 *.
К этой главе можно сделать несколько мелких замечаний. Нужно учесть, что
сообщения Ксенофонта в его романе «Киропедия» в огромном большинстве случаев;
11	Ср. карту, И. М. Д ь я к о н о в, История Мидии, 1956, стр. 337.
13	По автору (стр. 138), между 539— точнее 537 — и 530 годами, притом даже
за одну кампанию!
13	W. В. Henning, Zoroaster, Politician or Witch-doctor? L., 1951. (В. Б. Хен¬
нинга следовало бы упомянуть и на стр. 126 в качестве одного из сторонников теории
большого доахеменидского хорезмийского объединения, включавшего и Маргиану;
к его территории он относит деятельность Заратуштры). В. И. Абаев, Скифский
быт и реформа Зороастра, Аг. Or., XXIV, 1956, стр. 23 слл. См. теперь также-
I.	Gersh évite h, The Avestian Hymn to Mithra, Cambr., 1959.
14	Автор указывает, что нет данных о гибели этой цитадели в результате штурма,
(стр. 139).

202
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
заведомо фантастичны; между тем автор цитирует «Киропедию» вперемежку и на рав¬
ных правах с другими источниками. Недостоверность «Киропедии» необходимо было бы
каждый раз специально оговаривать, или выделять её сообщения отдельно от прочих
(даже от Ктесия). По вопросу о социальном характере переворота Гауматы см. также
статью В. О. Тюрина (ТИЯз, VI, 1956).
Трудно согласиться с тем, что Согд никогда не составлял отдельной сатрапии.
Почему же тогда он в надписях всегда упоминается отдельно (стр. 145)? Мы полагаем,
что военачальниками Ксеркса были, как обычно, сатрапы,— иначе непонятно, зачеи
было группировать военные контингенты по народам? Если военачальник бактрийцев
Гистасп, сын Дария, не был сатрапом Бактрии, то, вероятно, потому что действи¬
тельный сатрап Масист занимал более высокую должность в общем командовании
армии (стр. 145—146). Еще вероятнее предположение, сделанное автором на стр. 146,
прим. 72: Гистасп и Азан были сатрапами Бактрии и Согдианы, а Масист — наме¬
стником нескольких сатрапий, и именно потому одним из лиц высшего командова¬
ния.
Автор дает сводную таблицу различных списков областей или сатрапий Ахеме-
нидской державы в Средней Азии (стр. 148). При этом он, следуя А. Т. Э. Олмстеду,
относит список Геродота ко времени Артаксеркса I (правда, под вопросом). Однако
выше (стр. 126) он как будто соглашался с тем, что XVI сатрапия — это сатрапия Ги-
стаспа, отца Дария или, вернее, временное объединение нескольких сатрапий. Но в та¬
ком случае нужно согласиться и с тем, что перед нами список, заимствованный Геро¬
дотом у Гекатея (вставной характер его довольно ясен; ср. также Her., V, 36), и по¬
тому относится не ко времени Артаксеркса I, а к 500 г. до н. э.
Автор высказывает весьма убедительное мнение о том, что, кроме сатрапов, почте
никакой персидской администрации в Средней Азии не было, и ее место занимала ме¬
стная знать; почти не было и персидских гарнизонов (стр. 149). Это подтверждается
■и археологическим материалом, хотя автор на это не указывает: в культуре Средней
.Азии ахеменидского времени очень мало собственно «персидского».
Далее автор разбирает вопрос о характере поселений в Средней Азии ахеменид-
ского времени и дает отождествление: vardana=7ioXi,ç «город», didä, ävahana = х<»|д/>|
«деревня», укрепленная или неукрепленная. Однако ävahana применено в персидских
надписях (всего два раза) только к переднеазиатским поселениям; что же касается
didä (собственно «стена»), то следует учесть, что этим термином (парф. diz) впослед¬
ствии обозначались в Парфянской державе местные низшие административные единицы.
Нам кажется, что didä есть всякое укрепленное место, укрепленная деревня, город
или крепость, a vardana — общинное поселение, независимо от того, укреплено оно
или нет. В Beh., II, 78, didä названа цитадель Экбатаны, а в Dar. Sus. f — стена
дворцового комплекса. При этом нет никакого основания ставить знак равенства
между didä и ävahana. Несомненная же деревня Zäzana в Вавилонии названа в тексте
vardana (Beh., I, 92). Нужно заметить, что сопоставление среднеазиатских памятников
« терминологией, сложившейся в Персиде, где, по-видимому, совсем не было поселе¬
ний городского типа (кроме царских резиденций), вообще неправомерно. Скорее
-следовало бы привлечь терминологию Авесты.
Интересны данные автора о развитии ремесла и товарного производства в Средней
Азии при Ахеменидах, и в особенности соображения о вероятности появления в Бак¬
трии монетного чекана уже в V—IV вв. до н. э. Не менее интересны соображения о
развитии культов в Средней Азии на материале терракот. Автор приходит к выводу,
что исчезновение производства терракотовых статуэток древней богини-матери и дру¬
гих культовых фигурок на территории Средней Азии, начиная с первой четвери
I тысячелетия до н. э. по IV век (когда изображения женского божества вновь появ¬
ляются, возможно, в связи с введением культа Анахиты при Артаксерксе II), связано
с религиозной реформой Заратуштры. Можно заметить, что аналогичные изменения
в культе наблюдаются и в Мидии в период между некрополем В Сиалка и VI в. до
я. э. (погребальный обряд). Еще раз нельзя не пожалеть, что автор не привлекает
материала Гат и вообще Авесты!
В разделе, посвященном социальному анализу общества Средней Азии при Ахе¬
менидах, в целом весьма убедительном, автор не соглашается с тем, что выражение
-«они сделали его набольшим», примененное к Фраде, вождю маргианцев, в отличие от
«они сделали его царем», примененного к другим повстанцам, означает, что в Маргиане
не было традиций царской власти. Он ссылается на то, что в общем списке повстанцев
и в приписках к изображениям пленных Фрада назван царем, так же как и осталь¬
ные восставшие. Но скорее нужно видеть в последних случаях хвастливую неточ¬
ность писцов Дария, допущенную в целях единообразия списка (изображение Скунхв
-с короткой припиской «это сак Скунха» сделано, по-видимому, позже). Расхождение
в терминологии не означает, что Фрада был вождем первобытной или племенной об¬
щины; но это делает вероятным, что в Маргиане к правителю не применялся тершя
«царь» (как и в Гатах).
Вавилонская хроника прямо не говорит, что Кир обратил жителей Экбатанн
jb рабство, но в ней применен глагол salälu, обычно относящийся к захвату живой

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
203
добычи (стр. 162). В поздних аккадских текстах детерминатив älu «город» часто употреб¬
ляется по небрежности вместо matu «страна»; вряд ли стоит придавать этому значе¬
ние (там же, прим. 188).
В сжатом заключении работы хотелось бы видеть отраженным мнепие
автора об этнической принадлежности племен Намазга VI, Яз I—III и андроновской
культуры.
Работа В. М. Массона представляет большой вклад в историческую на¬
уку: она впервые бросает свет на многие кардинальные проблемы истории Средней
Азии.
И. М. Дьяконов
В. ЯРХО. Эсхил, Москва, ГИХЛ, 1958, 287 стр.
Написанная живо и увлекательно книга В. Н. Ярхо основана на глубоком изу¬
чении советской и зарубежной литературы вопроса, появившейся вплоть до года
выхода книги, и дает читателю яркое представление об Эсхиле и его творчестве и при¬
том не только о том впечатлении, какое производило па древних греков чтение Эс¬
хила, но и о впечатлении от постановки его пьес на сцене.
За историческим введением (глава I), которое, как мы увидим, приходится при¬
знать наименее удачным во всей книге, следуют три главы: ранние трагедии Эсхила
(гл. II, стр. 61—133), трилогия «Орестея» (гл. III, стр. 134—219) и «Прикованный Про¬
метей» (гл. V, стр. 220—260). Это деление — вполне естественное, так как по всему
своему облику и жанру архаические трагедии Эсхила резко отличаются как от «Оре-
стеи», уже приближающейся по своему облику к трагедиям Софокла, так и от «При¬
кованного Прометея», стоящего особняком во всей античной литературе и во многих
отношепиях остающегося до сих пор загадкой для исследователей. В заключение
(гл. V, стр. 261—277) автор знакомит читателя с фрагментами утраченпых трагедий
Эсхила, включая фрагменты, найденные в последние годы, и особо останавли¬
вается на фрагментах драм сатиров (стр. 278—286).
Наиболее убедительна, интересна и оригинальна трактовка вопросов «внешней
сценичности». Партия хора у Эсхила, замечает автор на стр. 117,— не «привесок»
к драме, не лирический «антракт», а существенная его часть. Античная трагедия сов¬
мещала в себе черты современной драмы, оперы и балета, и хор пел свои партии,
сопровождая свои песни весьма энергичными ритмическими телодвижениями. «Пар¬
тию хора мы должны представить себе как сложное вокально-театральное действие,
совмещающее в себе сразу и современную ораторию и пантомиму» (стр. 118).
Быть может, уже и до Эсхила, но во всяком случае у Эсхила хор и герой коп-
трастно противопоставлены друг другу (стр. 122), взаимпо усиливая производимый
каждой из этих сторон сцепический эффект. «Носителем проблемы индивидуального
поведения человека мог быть только герой, выделившийся из коллектива» (стр. 123).
Обычно герой, даже испытывая нечеловеческие страдания, собран и спокоен, хор,
даже непосредственно не претерпевающий страданий, взволнован, беспомощен, расте¬
рян (см. «Прометей», «Просительницы», «Семеро против Фив»), Изредка мы имеем
дело с обратным противопоставлением — актер, предчувствующий будущие несча¬
стья, взволнован; хор, еще ничего не понимающий, спокоен. Таково соотношение
в сцене между хором и Кассандрой в «Агамемноне». «В художественном отношении
это —· одна из великолепных находок Эсхила» (стр. 154).
С точки зрения взаимоотношения между героем и хором автор анализирует тра¬
гедии «Молящие» (название «Просительницы», даваемое автором, не вполне удачно),
«Персы», «Семеро против Фив» (стр. 118—119) и трилогию «Орестею» (стр. 216—218).
Особенно интересны в этом отношении «Молящие», в которых преобладают лири¬
ческие партии: «Ошг насыщены от начала до конца внешним действием, передвиже¬
нием больших масс людей», что автор и показывает, детально разбирая ход действия
в пьесе. В «Агамемноне» начало пьесы, внешне производящее впечатление благопо¬
лучия и счастья, путем ряда брошенных вскользь замечаний, недомолвок, воспоми¬
наний наполняет душу зрителя предчувствием несчастья. В. Н. Ярхо показывает,
как благодаря исключительно продуманной и обоснованной композиции, значи¬
тельно отличающейся от композиции ранних трагедий, благодаря отсутствию в «Ага¬
мемноне» обычного хорового финала, эта трагедия получает характер особенной напря¬
женности (стр. 213—214).
Художественному эффекту содействует симметрия построения, к которой особенно
привлечено внимание автора книги; в ранних трагедиях это — исключительная со¬
размерность и строгость пропорций, тяготеющих к центральному ядру всей компо¬
зиции. В «Персах» хоровому вступлению (139 стихов) симметрично соответствует хо¬

204
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ровое заключение приблизительно такой же величины (156 стихов). Подобно тому как
за народом следуют анапесты, финальному коммосу предшествуют анапесты; однако
впечатление от вводной и финальной частей противоположны: первая — величава
и торжественна, вторая —печальна и скорбна. Центральный коммос помещен как раз
в середине трагедии: от начала трагедии до начала стасима 531 стих, от конца ста-
сима до конца трагедии 480 стихов и т. д. Сходную картину представляют собою и дру¬
гие ранние трагедии; но в «Семерых» в самом центре композиции — уже герой, отде¬
ленный от хора и противостоящий ему; эта тенденция получает свое дальнейшее раз¬
витие в «Орестее». На стр. 132 автор сопоставляет эти художественные принципы
Эсхила с творческими установками современных ему скульпторов, в частности, с олим¬
пийским фронтоном, где в центре находится величественно-спокойная фигура Аполлона,
а начальная и конечная сцены, полные бурной экспрессии, совершенно симметричны
друг другу. Такую же симметрию автор (стр. 164—165), вслед за своими предшествен¬
никами, отмечает и внутри отдельных хоровых партий, причем эта симметрия далеко
не ограничивается тривиальной симметрией строф и антистроф. Так, коммос «Хоэфор»
делится на четыре триады строф, причем внутри каждой триады эквиритмпчны обрам¬
ляющие крайние строфы, а средняя строфа первой (или, соответственно, третьей) три¬
ады симметрична средней строфе второй (или, соответственно, четвертой) триады, так
что получается: aba, cbc, dea, fef. В «Агамемноне» структура ранних трагедий сохра¬
няется лишь внешне: соответствие этой структуры внутреннему содержанию уже
умышленно нарушено (стр. 212).
Параллели с современной этим трагедиям скульптурой автор не ограничивает
симметрией фронтонов: взаимоотношения действующих лиц в диалогах Пелаега или
Атоссы с корифеем хора автор сравнивает (менее удачно) с обособленностью скульп¬
турных фигур в памятнике тираноубийцам Крития и Несиота (стр. 124), элементы нор¬
мативности и художественной экспрессии в «Орестее» —с такими же элементами в насле¬
дии Мирона (стр. 216).
Вслед за рядом зарубежных исследователей, Ярхо подробно рассматривает лек¬
сические художественные приемы Эсхила: обилие эпитетов — прежде всего состав¬
ных слов,— оксиморон, parallelismus membrorum, звукопись, внутреннюю рифму,
этимологические фигуры, а также сравнение и метафору.
На стр. 121 автор отмечает черты натуралистической экспрессии в хоровых пес¬
нях. Египетские воины грозят потапщть девушек за косы, вырвать им волосы, изодрать
платье, поставить клеймо на окровавленное тело («Молящие», ст. 839—910). Еще бо¬
лее натуралистична жуткая картина взятого города, изображаемая в «Семерых» (ст.
321 и сл.). В «Орестее» бытовой элемент с рядом натуралистических деталей харак¬
терней для второстепенных персонажей—дозорного, вестника, кормилицы (стр. 217).
В. Н. Ярхо отмечает, что Эсхил проявляет большое художественное чутье и в вы¬
боре места действия (стр. 96, 178). Так, в «Евменидах» место действия переносится ив
Дельфов в Афины. Конечно, пресловутое «единство места» было ложно приписано ан¬
тичности лишь французской теорией литературы, но ограниченные сценические воз¬
можности затрудняли перенос действия из одного места в другое; Эсхил, однако, не
задумался нарушить этот обычай в интересах своего художественного замысла. О вы¬
соком художественном такте Эсхила говорит также и то обстоятельство, что действие
«Персов» он перенес в столицу Персии. Если бы местом действия были Афины, то приш¬
лось бы либо изобразить ликование греков,—но это было бы кощунственным и бестакт¬
ным по отношению к мертвецам,— либо заставить греков оплакивать погибших, что
было бы нелепо.
Автор приходит (стр. 219) к такому заключению: «Эсхил предстал перед нами не
как бесстрастный олимпиец, а как живой человек, страстный искатель художественной
правды, для выражения которой он черпает жизненный материал полной пригоршней
в сферах и „высокого“ и „низкого“».
На стр. 236 авюр показывает, как глубокое понимание художественного замысла
Эсхила позволяет освободиться от неправильных дополнений. В «Прикованном Про¬
метее» в монодии Ио (стих 601) читается: λαβροίοτος ήλθ-ον—w ετνικίτοισι μήδεαι
δαμείσα («я бешено мчалась..., укрощенная гневными замыслами»). Выпавшие два
слога обычно дополняются издателями <(/Ηρας>, так как схолиаст замечает: τοΐς τής
(Ήρας. Но это общепринятое дополнение невозможно: если бы в тексте читалось £Ήρας,
то не было бы нужды в пояснении схолиаста. Дополнение Веклейна άλλων —■ евфемизм
в смысле «Гера» — мало кого убедит. Автор полагает, что Эсхил умышленно умал¬
чивает имя Геры, так как его художественному замыслу соответствует, чтобы вся
вина в несчастья Ио падала на Зевса. Толкование схолиастом этого места имеет источ¬
ником обычную версию мифа и для нас необязательно.
Разбор художественной структуры трагедий Эсхила сделан В. Н. Ярхо мастер¬
ски и, несомненно, является серьезным вкладом в советскую историю литературы.
Перейдем теперь к даваемому В. Н. Ярхо раэбору трагедий Эсхила с идеологи¬
ческой стороны. Исторический очерк «От родового (?—С. Л.) строя к классовому
государству», которым начинается книга (стр. 6—22) дает в общем верную, хотя и не¬
сколько схематичную картину развития афинской демократии: недооценена роль, от¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
205
веденная аристократии в государственном устройстве Солона, переоценена непопуляр¬
ность Писистратидов в народе и недоучтено значение такого фактора, как отход в прав¬
ление Гиппия к персам проливов, через которые Афины снабжались хлебом. В. Н. Яр-
хо неправильно видит в конституции Клисфена «наивысший в истории Афин уровень
государственного устройства» — «наивысший уровень» был, конечно, достигнут при
Перикле, после допущения к должности архонта зевгитов, после лишения Ареопага
политических прав, установления диэт и т. д.; не отмечено, что промежуток между
472—461 гг., когда формировались политические убеждения Эсхила, был в Афинах,
несмотря на внешнее соблюдение демократических форм, временем глубокой спартано-
фильской реакции и т. д.
Оценка социальных позиций Эсхила, данная автором (стр. 183—193), в общем, не
может вызвать возражений с моей стороны. Однако В. Н. Ярхо неправ, превращая
Эсхила в демократа перикловского толка. В вопросах внешней политики Эсхил дей¬
ствительно был безоговорочным сторонником политики Перикла; однако содержащиеся
в «Евменидах» предостережения против «анархии», против засорения Ареопага «мутью
и грязью», т. е. представителями простого народа, попытка агитировать за примирение
правящей демократии со спартанофильскими эмигрантами и т. п. показывают,что в во¬
просах внутренней политики Эсхил держался весьма умеренных позиций —он был сто¬
ронником демократии, возглавляемой представителями аристократических'домов.
Автор совершенно прав, утверждая (стр. 150), что у Эсхила «миф не форма, а самая
сущность миропонимания», поэтому все указания Эсхила на рок, на зависть богов, на
вмешательство их в человеческие дела, на обреченность людей в силу родового про¬
клятья или гнева богов нисколько не препятствуют тому, что герои у Эсхила действу¬
ют в силу свободного выбора: мифология — это только оболочка, иногда явно рудимен¬
тарного характера. «Поведение эсхиловского героя от начала до конца обусловливается
индивидуальными мотивами, среди которых на первом месте находится спасение от¬
чизны и благоденствие родной земли» (стр. 111). «Поставленный перед свободным вы¬
бором эсхиловский Этеокй предпочитает смерть несчастью и гибели отчизны: объ¬
ективно .божественная“ необходимость торжествует в результате свободно принятого
человеком решения» (стр. 112). Автор столь же правильно отмечает, что у Эсхила нигде
не подчеркивается несправедливость, бессмысленность господствующих обществен¬
ных отношений (стр. 86) — не забудем этого, когда будем говорить о трактовке Ярхо«При-
кованного Прометея». Верно и то, что Эсхил стремится только обосновать действия
героя индивидуальными побудительными мотивами, а не показать индивидуальное
своеобразие характера (сто. 126—127), что не родовое проклятие, а заносчивость,
3ßpic, непочтительность к тогам и к родителям ведут человека к гибели (стр. 106).
Верно и то, что «Персы» и «Данаиды», начинаясь изображением судьбы людей, завер¬
шаются изображением судьбы государства (стр. 196). Но несомненной натяжкой яв¬
ляется утверждение автора, что и «Семеро против Фив» заканчиваются «торжеством
государства» (стр. 115, 196). Чтобы прийти к такому выводу, В. Н. Ярхо вынужден,
вслед за рядом исследователей, отбросить конечную сцену этой трагедии как под¬
ложную, а это мне представляется невозможным. Доказывая на стр. 221 подлинность
«Прикованного Прометея», В. Н. Ярхо пишет: «До нас не дошло из античности ни ма¬
лейшего намека, который позволил бы заподозрить в ошибке или неведении десяток
поколений древних ученых и комментаторов». Но ведь то же самое можно сказать
и о заключительной сцене «Семерых», и если В. Н. Ярхо считает на этом основании под¬
линным «Прометея», то он обязан считать подлинной и эту сцену из «Семерых». Проти¬
воположный взгляд характеризовал зарубежную науку той поры, когда вычеркивание
целых сцен и исправление античных драм было криком моды; папирусные находки
побудили наиболее трезвых исследователей относиться к таким атетезам гораздо
осторожнее. Сам автор неоднократно (на стр. 123, 135, прим. 4; 169, прим. 1) указы¬
вает на значение рудиментов для восстановления сюжета античных трагедий.
Ф. Ф. Зелинский, который в свое время был решительным сторонником всяких ате-
тез и перестановок, в своей замечательной работе «De locis tragoediae rudimentali-
bus»1 доказывает подлинность этой заключительной сцены на основании рудиментов
в «Антигоне». Этот взгляд постепенно проникает и в наиболее распространенные по¬
собия: так, в самом популярном теперь руководстве по греческой литературе ТПмид
посвящает несколько страниц этому вопросу и приходит к выводу о несомненной под¬
линности заключительной сцены 2. Если же эта сцена подлинна, то заключение тра¬
гедии совсем не такое, как хочет В. Н. Ярхо: здесь автор дает уже in nuce возвеличе¬
ние гуманности (или, может быть, обычаев предков) и осуждение бездушного госу¬
дарственного закона; это нарушает прямолинейную, схематическую линию разви¬
тия, нарисованную автором, и подготовляет к проблематике «Орестеи». * 41Th. Zielinski, Tragodumenon libri tres, Gracoviae, 1925, стр. 16—17.
4	W. Schmid — О. Stähelin, Geschichte der griechischen Literatur,
4.	I, T. 2, München, 1934, стр. 215, прим. 2. Последняя работа по этому вопросу
(W. Pötscher, Zum Schluß der Sieben gegen Theben, «Eranos», LVI, 1958,
стр. 146 слл.) мне, к сожалению, еще не доступна.

206
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
В. Н. Ярхо, говоря об«Орестее» в ряде мест, в сущности лишь повторяет ту ха¬
рактеристику, которую он дал ранним трагедиям Эсхила: «В результате внутренней
борьбы человек приходит к осознанной потребности выполнить волю бога — и, сле¬
довательно, взять на себя всю полноту ответственности за свой поступок» (стр. 168).
«Орест выступает как человек, ищущий обоснования своему поведению»,
он «не слепое орудие божества», «Орест обращается за помощью только потому что соб¬
ственными средствами не может разрешить возникшего противоречия» (стр. 173—174)..
«Аластор может быть только пособником в человеческом преступлении... сам он.
ничего не совершает» (стр. 159). «Только бесчестный поступок родит вереницу бед¬
ствий» (стр. 148).
Отличие «Орестеи» от ранних трагедий автор видит лишь в том обще¬
известном факте, что «Орестея» носит в значительной мере публицистический ха¬
рактер, что здесь наблюдается «любопытнейшее взаимопроникновение и смешение
легендарно-мифологического сюжета... с обсуждением актуальных политических
вопросов» (стр. 180), что «у Эсхила речь идет не о религиозной, чисто внешней санк¬
ции (очищение Ореста уже произведено Аполлоном.— С. Л.), а об общественно-нрав¬
ственной оценке поступка Ореста» (стр. 184). «Проблема замены норм родовой морали
нормами государственного правового сознания так глубоко волновала Эсхила, что он
счел необходимым посвятить ее разработке целую трагедию, хотя вопрос о торжестве
государства над родовым проклятием он ставил уже в Фиванской трилогии» (стр. 199).
Все это верно, но суть вопроса не в этом. Эсхил нигде не выступает сторонником
демократического произвольного «законоделания». В «Евменидах» по существу дело
обстоит совсем не так, как думает автор: признание родства лишь по мужской линии,
в защиту которого выступает Эсхил,— принцип греческого родового общества, кото¬
рое было патриархальным; наоборот, матрилинеарный принцип был тем принципом,'!
который отстаивало афинское демократическое государство, возглавляемое Периклом-
(«закон Перикла» 451 года). Мы сказали бы, что как раз в данном случае Эсхил стано¬
вится на сторону норм родовой морали против «норм государственно-правового со-
знапия», если бы это было существенно. Но в действительности дело совсем не в этом:
Эсхила в эту эпоху интересует само по себе столкновение двух, исключающих друг
друга, религиозно-нравственных принципов, и кажущаяся несправедливость боже¬
ственного миропорядка, которой должно быть найдено объяснение (теодицея); конечно,
Агамемнон в одноименной пьесе — носитель идеи «демократической» государствен¬
ности, но эта «государственность» привела к походу за развратной женщиной Еленой,
которую вернули ценой многих человеческих жертв, к убийству Ифигепии, к связи
Агамемнона с Кассандрой — ив этом отношении правда оказывается скорее не на сто¬
роне «народолюбивого царя Агамемнона», а на стороне его жены — убийцы Клитем¬
нестры (ср. прим, на стр. 158 кпиги). Выход из этого тупика может быть найден путей
мучительных поисков и страданий, яа&еь р,а£о<;, а «вердикт гражданской общины»-
(впрочем, в «Евменидах» речь идет не о народном собрании, а об Ареопаге!) только за¬
вершает этот мучительный путь 3.
Вопрос о тенденции «Орестеи» и «Прикованного Прометея», вопрос, почему имен¬
но после 462 г. проблема столкновения двух нравственных начал должна была возник¬
нуть, был рассмотрен нами в 1929 г. в книге «История античной общественной мысли»-
(стр. 165—166). К сожалению, В. Н. Ярхо не высказывает своего отношения к выдви¬
нутым там положениям. В этой же книге было дано толкование «Прикованного Про¬
метея», не совпадающее с общепринятой у нас точкой зрения. Дело в том, что при чте¬
нии дошедшей до нас трагедии получается вполне отчетливое впечатление, что Эсхил
всецело на стороне человеколюбца — Прометея, что ему ненавистен тиран Зевс, а о·
чем говорилось в следующей части трилогии — в «Освобожденном Прометее» мы в сущ¬
ности не знаем, так как от этой трагедии до нас дошли только фрагменты. В этом смыс¬
ле толковались и высказывания Маркса о «первом мученике в философском календа¬
ре», о богах, трагически раненых на смерть в «Прометее» Эсхила (причем забывали
высказывания того же Маркса о Бальзаке).
Однако Эсхил никогда не сочинял собственных мифов, а по общему представлению-
древности Зевс примирился с Прометеем. Как относился Эсхил к Зевсу, нам хорошо-
известно из всего его творчества, и невозможно представить себе, что афинский ари-
тель мог мириться с мыслью, что мудрый правитель мира, «-начало всего» (см. знаме¬
нитый гимн в честь Зевса в «Агамемноне») — просто сладострастный, жестокий и пре¬
ступный тиран. И. М. Тройский в последнем издании своей «Истории греческой ли¬
3	Впрочем, на стр. 146 и 201 автор мимоходом указывает на эту проблематику;-
«Внимание драматурга все более привлекает проблема внутренней п ро т и в о ре¬
чи в о с т и человеческого поведения, которое в одно и то же время Может являться
и «правильным» и «неправильным»... Трагизм героев «Орестеи» состоит в том, что,
выступая в защиту одного нравственного начала, они неизбежно приходят .в противо¬
речие с предписаниями не менее авторитетной нормы». Однако эти замечания высказы¬
ваются автором между прочим я не получают развития.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
207
тературы» (Л., 1957) замечает: «Разумеется, глубоко религиозный Эсхил в условиях
раннего рабовладельческого общества не мог полностью раскрыть ту революционную
и богоборческую проблематику, которая им самим же была намечена в „Прикованном
Прометее"» (стр. 126). Мне эта фраза не вполне ясна, но, по-видимому, ее надо понимать
приблизительно так: Эсхил был в душе богоборцем и врагом существующих общест¬
венных установлений, основанных на религии Зевса. Тройский приходит к заключе¬
нию: «Не приходится, однако, сомневаться в том, что у Эсхила цивилизация так или
иначе торжествовала над варварством». Этот вывод напоминает изречение Пифии:
«Caesarem Pompeium victurum esse». Кто же, однако, носитель «варварства» и кто
«цивилизации», на чьей стороне, к конце концов, остается правда — на стороне Про¬
метея или Зевса — остается непонятным!
Зарубежная наука давно обратила внимание на то, что образ Зевса в «Прикованном
Прометее» стоит в резком противоречии и с образом Зевса во всех его других траге¬
диях, и с мифом об освобождении Прометея, и искала выход из этого противоречия.
Одним из способов выйти из этого противоречия было признание «Прикованного Проме¬
тея» не принадлежащим Эсхилу—такой взгляд проводится в указанном выше руко¬
водстве Шмида — Штегелина. Как мы уже ранее указали, В. Н. Ярхо справедливо-
считает такой выход гиперкритическим и противоречащим свидетельствам древно¬
сти. Другие западноевропейские ученые допускают прогресс в характере («Cbarakte-
rentwicklung») Зевса 4 *; Зевс был когда-то деспотом, но потом в нем произошел пе¬
релом. Во всяком случае объяснить это противоречие необходимо!.
В. Н. Ярхо прекрасно понимает, что Прометей в «Освобожденном Прометее» не¬
ног оставаться правым, что «великодушие Зевса не могло являться достаточным ос¬
нованием для реабилитации его в глазах зрителей, которым он запомнился как тиран
и деспот», невозможно, чтобы Прометей в этой пьесе освобождался по прихоти Зевса
(стр. 255). В. Н. Ярхо привлекает (стр. 256) речь Протагора в одноименном диалоге-
Платона, в которой говорится, что Прометей дал людям мудрость только для поддер¬
жания личной жизни, а Зевс — стыд и правду, основу общественной жизни. «Если та¬
кой Зевс предлагал Прометею свободу к примирению, то у титана — благодетеля че¬
ловечества — не было основания отказываться от союза с ним» (стр. 255). Все это очень-
остроумно и, может быть, и верно, но остается вопрос: имел ли Зевс в виду спасти
таким образом человечество уже тогда, когда велел приковать Прометея, или он стал
благодетелем только в результате перевоспитания, «перестройки»? В. Н. Ярхо остро¬
умно замечает (стр. 250), что Эсхил в «Прикованном Прометее» уже подготовляет чи¬
тателя к тому, что произойдет в «Освобожденном». Зевс смягчится (Iotoi -raneu/og);
здесь же Эсхил указывает, что Прометей нарушил мировой порядок, отдав людям
«почетную долю» Гефеста (стихи 30, 38, 83, 107, 944). Но из этого В. Н. Ярхо делает
такой вывод: «Зевс мог упрочить свою власть, амнистировать титанов, убедиться и т.д—
и в силу всего этого отказаться от своих деспотических приемов правления»-
(стр. 259, ср. стр. 248). Словом, В. Н. Ярхо, по-видимому, не находит ничего лучшего,
возвратиться вместе с некоторыми зарубежными исследователями к старой теории.
Веклейна и Нестле о «прогрессе» в характере Зевса; несостоятельность такого толко¬
вания показал уже Шмид б. Впрочем, сам же В. Н. Ярхо (стр. 86) справедливо заме¬
чает, что «у Эсхила нигде не подчеркивается несправедливость, бессмысленность
господствующих общественных отношений». Если это так, то трактовка Эсхилом верхов¬
ного руководителя этих отношений Зевса как несправедливого^ насильника и тирана,
невозможна.
Эсхил не выдумывал мифов. В силу присущего грекам генотеизма необходимо'
допускать существование местного мифа, по которому высшим праведным божеством
был Прометей. С другой стороны, существовал старинный местный миф, по которому
подобно тому как Зевс сверг Кроноса, победив его на Олимпийском состязании (Epi-
phan. Ancorat., 106,4, cp. Paus., V, 7, 19), и Геракл, победив Зевса на Олимпийском
состязании, свергает его (Nonnos, Dionys., 10, 375—7). Эти местные мифы были сохра¬
нены, но преобразованы ad maiorem gloriam Jovis. Сочувствие Эсхила в «Прикованном-
Прометее», как и во всем прочем его творчестве, в конечном счете на стороне Зевса;
цель «Прикопанного Прометея» — вызвать у зрителя «пропедевтическое сомнение»-
в премудрости Зевса (прием, обычный в античной философии), чтобы затем похвала ему
(своеобразная reductio ad absurdum) звучала еще убедительнее. Эсхил умел, ведя,
«теодицию», подать материал так, что зритель сначала становился на сторону сомне¬
вающихся в справедливости миропорядка, чтобы затем (в данном случае — в «Освобож¬
денном Прометее») убедиться в справедливости этого порядка. Эта «пропедевтика»
однако, глубоко заражает зрителя сомнением, и добродетельная развязка не всегда-
4	Aescbylus Prometheus herausg. von N. Wecklein, Lpz, 1872, стр. 11—
18; W. Nestle, «Jahrbücher für aas klassische Altertum», 19(1907), стр. 235 слл.
•■W. Christ — W. Schmid, Geschichte der griechischen Literatur, 1912, стр. 295,.
прим. 4.

208
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
его убеждает; поэтому благочестивый Эсхил против своей воли нанес «трагическое
ранение на смерть» олимпийской религии.
Последняя глава книги — «Фрагменты» — знакомит читателя с попытками вос^
становить содержание утерянных трагедий и сатировских драм Эсхила на основании
сохранившихся отрывков. Она содержит много остроумного и интересного; часто
восстановление делается на основании изложенных выше общих предпосылок ав¬
тора.
Против конечного вывода автора нельзя ничего возразить: «Античная трагедия
не достигла полного слияния трагедийной монументальности с индивидуальной, пси¬
хологически обоснованной характерностью... Основа для показа человека в много¬
образии проявлений его душевного склада... была заложена именно античной драмой)
(стр. 285, ср. стр. 209).
Чрезвычайно интересную, содержательную и во многом убедительную работ;
В. Н. Ярхо, несомненно, портит поверхностно схематическое введение (стр.1—46).
Многократно повторяющееся утверждение автора, будто гомеровские герои лишены
свободы выбора и ответственности (например, стр. 29, 31, 36, 41, 85) и действуют толь¬
ко как манекены, которых дергают за ниточку боги, сразу же опровергается незаме¬
ченными автором словами гомеровского Зевса в 32 стихе I книги «Одиссеи».
«Смертные люди за все нас, богов, обйиняют!
Зло от нас, утверждают они, но не сами ли (аито£) часто
Гибель судьбе вопреки на себя навлекают безумством?»
Гомеровская «двупланность» (каждое действие человека в земном плане объясняется
его собственными помыслами, а в небесном плане — волей богов) не имеет отношения
к свободе выбора и относится к области метафизики подобно тому, как три духа, выз¬
вавшие переворот в душе Скруджа в «Рождественских рассказах» Диккенса не проти¬
воречат наличию у Скруджа свободной воли: в основе христианства лежит, как из¬
вестно, свобода выбора, но это не мешает немецкому христианскому поэту утверждать,
что бог руководит каждым шагом человека (ср. выражения: «бог надоумил», «бес попу¬
тал» и т. п.) Необходимо учесть еще следующее: 1) гомеровские боги — это спроици-
рованные на небо земные могущественные властители: хорошо тому, кто, будучи любим¬
цем такого властителя, на каждом шагу получает от него руководство и помощь; худо
тому, кого постиг гнев такого властителя. Но значит ли, что этот подданный лишен
«свободы выбора»? 2) Как правило, гомеровские боги толкают людей на добрые дела
и удерживают их, подобно δαιμάνιον Сократа, от дурных; дурные же дела люди со¬
вершают по собственному почину (ср., напр., «Одиссея», I, 7: «сами гибель на себя на¬
влекли святотатством»). Если боги «Одиссеи» (XVII, 487) блюдут (έφορώντες) людские
поступки и наказывают δβριν, награждая εύνομίην, то это также имеет необходимой
предпосылкой свободу выбора у людей.
И у Эсхила боги прекрасно знают заранее, как поступит тот или иной герой —
это видно хотя бы из знамений и пророчеств, например: «Приговор Клитемнестре вы¬
несен божьей волей заранее и заранее определен мститель Орест» (ст. 165); ни Кли¬
темнестра, ни Орест не могли поступить иначе, чем они поступили, но тем не менее
субъективно и гомеровские герои, и герои Эсхила имеют свободу выбора, подобно тому
как у Гомера Ахилл идет в сражение, сознательно предпочитая смерть перспективе
стать 5χ&ος άροήρης, и Эсхил в «Мирмидонянах», вопреки мнению В. Н. Ярхо (стр. 268),
не обходился без божественного аппарата: если там фигурировал Гермес, то, конечно,
только для того, чтобы передать Ахиллу волю Зевса — так же, как в XXIV книге
Илиады.
Столь же неверно утверждение (стр. 30), будто у Гомера нет и речи об ответствен¬
ности индивидуума перед коллективом, о его гражданских обязанностях. Роль народа
у Гомера очень велика, и βασιλήες всегда с ним считаются (см , например, II., XII,
310 и сл.— об обязанностях аристократов перед народом; о том же говорят выражения:
δτ^μω πιφαϋσκων, там же, XVIII, 500; λισσέμενος βασιλήα те πάντα те δήμον, θά-,
VIII, 157. Даже царский сын может за преступление перед народом быть побитый
камнями (II., III, 56—57). Для Одиссея лучшее утешение, что после его смерти его
дружинники (народ) будут богатыми и счастливыми (дважды 0(1., 136—137; XXIII,
282—283). Если Ахилла за уход с поля битвы не обвиняют в «отступничестве» и «пре¬
дательстве» (стр. 30), то причина здесь не «в отсутствии ответственности перед коллек¬
тивом», а в том, что в «Илиаде» (за исключением отдельных мест, пережиточно отра¬
жающих микенскую великую державу) каждый царек самостоятелен и отвечает только
перед своим народом; оскорбление Ахилла есть в то же время оскорбление престижа
мирмидонян, -никакого преступления перед своими λαοί Ахилл не совершил.
Ошибочно и замечание на стр. 267: «В его (Ахилла.— С. Л.) сетованиях (о Пат-
рокле — С. Л.) нет и намека на самоосуждение, он почти не связывает гибель Патрок-
ла с ее первопричиной — своим отречением от боя, Ахилла огорчает, что он не сумел

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
209
прийти на поиощь другу» и т. д. Но между отречением Ахилла от боя и смертью Пат-
рокла действительно нет связи: Патрокл погиб только потому· что он нарушил вавет
Ахилла (XVI, 187):
«Брань от судов отрази и назад, Менетйд, воэвратися.
Полков не веди к И Лиону..·
Вспять воэвратися ко мне, кораблям даровавши спасенье...»
Неверно, что (стр. 33) поведение женихов с точки зрения Гомера вполне естественно,
«в них нет особого высокомерия или надменности: просто (sic!) они обнаглели от дол¬
гого отсутствия Одиссея»... Только в этом смысле якобы надо понимать ûfipiÇeiv,
фрютай.. Но почему же в таком случае Евмей, Филэтий, Евриклея, Феоклимен
и Медонт не «обнаглели просто от долгого отсутствия Одиссея»?
Если мы отбросим, как не относящееся к делу, метафизическое объяснение всех
человеческих поступков «волей господней», то нам придется отказаться И от утвер¬
ждения (стр. 27), будто «передача происходящих в человеке внутренних изменений Го¬
меру не доступна»: Ахилл до прихода Приама, о котором Гектор (II., XXII, 345—363)
говорит:
Знал я тебя, предчувствовал я, что моим ты моленьем
Тронут не будешь, в груди у тебй железное сердце,—
совсем не то, что Ахилл, растроганный Приамом, вспоминающий о своем старике-
отце и выдающий Ахиллу труп Гектора; в душе Ахилла произошел, по мысли автора
поэмы о гневе Ахилла, глубокий перелом. Нельзя утверждать (стр. 269), что у Гомера
надругательство над трупом Гектора «не вызывает никаких возражений в нравст¬
венном плане»!
Столь же схематична и оценка лириков у В. Н. Ярхо. Архилоху и Алкею, жившим
в додемократическую эпоху, по схеме В. Н. Ярхо, положена в удел «амехания»
(стр. 29, 40, 85): «В лирике человек находится в состоянии „амехании*, беспомощно¬
сти, потому, что мир представал перед ним в единичных проявлениях, не связанных
между собой..· и не обусловленных конечной целью существования». Нои Архилох,
и Алкей были сильными, волевыми людьми. Алкей временами испытывал упадок сил,
впадал в «амеханию», когда его героическая борьба с торгово-ремесленной демократией
кончалась неудачей, но это естественно для каждого человека. Ни Архилоха, смело
бросившего вызов в глаза окружавшему его обществу, ни Алкея, который не только
всю жизнь боролся с оружием в руках со своими политическими противниками, но
и своими стихами все время поднимал дух соратников, никак нельзя обвинить
в «амехании». Разумеется, верно (стр. 39), что у этих поэтов «нет еще ни малейших при¬
знаков демократической идеологии»—а как же иначе, если они оба были ярыми вра¬
гами «демократии» в лице окружающих их деятелей «с демократической идеологией»?
(У Архилоха си. саркастическое стихотворение о народном вожде Леофиле н басню
о «Лисице и обезьяне», у Анакреонта — стихотворение об Артемоне).. Это не аначит,
однако, что у них не было никаких идей, что они не ставят вопроса об «ответственности
перед коллективом» (стр. 40). Алкей борется и страдает за спасение народа: он слепо
убежден, что вожди торгово-ремесленной партии с Питтаком во главе ведут этот народ
к гибели, и что народ счастлив, когда им руководят аристократы, которых глашатай
созывал на народное собрание; цель Архилоха — δαμον ύπέξ άχέων ‘ρύεσ&αι (fr. 129,
L.— P.), άγάρας ακουσαι καρογμένας ... πεδά τωνδέωι/ πολίταν (fr. 130, L — Ρ.),
тогда как вожди демократов δάπτοισι πολιν (fr. 70, L.— Ρ.), δαμον είς αύάταν αγοιοι
(fr. 70, 12, L.— Ρ.). Он верен заветам дружбы и проклинает Питтака за то, что тот
«легкомысленно растоптав клятвы», данные товарищам, грабит город (fr. 129, L.—Р.).
Неужели все это говорит об отсутствии у Алкея ответственности перед коллективом?
Так же несостоятельно утверждение, будто «Архилох живет только интересами
сегодняшнего дня и событиями, которые затрагивают его непосредственно», так как
ему, мол, «безразличны судьбы лидийского царя многозлатного Гигеса или малоааий-
ского города Магнезии, разрушенного варварами» (стр. 38). Посмотрим, в какой связи
Архилох говорит о Гигесе. Вспомним, что VI век был временем появления удачливых
разбогатевших выскочек из простонародья, ставших во главе правления в ряде горо¬
дов. Как замечает Алкей, появился новый лозунг: «деньги — человек», у всех на устах
был Гигес, ставший из ничтожества лидийским царем, а позже — Крез и разбогатевший
при его дворе Алкмеон (Herod., VI, 125) и т. д. В противовес этому культу денег, Ар¬
хилох выводит скромного плотника Харона (fr. 22, Diehl), который доволен своим уде¬
лом, не хочет и думать о многозлатном Гигесе, так как ему глубоко чужда зависть
(ζήλος), и он не стремится к власти; иными словами, он говорит как раз то же, что
и хор в «Агамемноне» (ст. 772 и сл.), где отдается предпочтение «дымным хижинам»
перед «обложенными золотом палатами, приобретенными оскверненными руками»—
здесь Эсхил дает не нечто новое, а повторяет мысли Архилоха. Точно так же, когда Ар¬
хилох (fr. 19) говорит, что ему приходится оплакивать не беды магнетон, а свои соб- 1414 Вестник древней истории, № 3

210:
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ственные, он только указывает на то, что несчастья фасосцев, подвергающихся на¬
падениям фракийцев, тек велики, что не приходится думать о чужих несчастьях. Архи¬
лох пе только не равнодушен к вопросам мировой справедливости, но во Гг. 30 он об-,
ращается к Аполлону с призывом губить виновных, «как он всегда делает», а каждая
басня поэта оканчивается нравоучением: «Зевс среди богов самый непреложный про¬
рок, он начало и конец» (fr. 84); «О Зевс, отец Зевс, твоя власть на небе, ты наблю¬
даешь за всеми делами людей — преступными и справедливыми» (Гг. 94); во fr. 61 Ар¬
хилох возмущается коварным убийством Кучки фракийцев большим греческим вой¬
ском, а во Гг. 65 говорит о том, как нехорошо надругаться над покойниками. Все это
никак не свидетельствует о том, что у Архилоха отсутствует «чувство ответственности»,
что он будто бы интересуется только сугубо личными интересами текущего дня.
Переходя теперь к мелким недостаткам труда В. Н. Ярхо, я хотел бы прежде всего
возразить против его утверждений, что Эсхил сочинял или произвольно изменял мифоло¬
гическую традицию: «Эсхил с обычной свободой видоизменяет генеалогическую тра¬
дицию» (стр. 250) «Эсхил вносит это дополнение в облик Прометея, изменяя
традиционную генеалогию своего героя... Прометей называет себя сыном Земли
или Фемиды»... (с.тр. 234, прим., разрядка моя.— С. Л.). Сочинять мифы не. решался
даже Еврипид; впрочем, сам автор на стр. 150 говорит, что варианты мифа были
хорошо известны зрителю, и что Эсхил только выбирал тот или ипой вариант; в прим. 1,
на стр. 250, автор замечает, что не исключено предположение, что. Прометей был тита¬
ном старшего поколения в народной традиции, на.которую Эсхил опирался.
На стр. 39 автор называет Питтака «завсегдатаем притонов». Ничего подобного
в отрывках Алкея нет; источником В. Н. Ярхо здесь является не Гг. 72 Алкея, а про¬
извольный поэтический перевод Вяч. Иванова. V Алкея описывается Только пьян¬
ство «того человека (x-rjvo?... cbvvjp), а вслед за тем читается: ой Вт; -геабтеи; ncyefcvmv...
«А ты (Питтак.— С. Л.), происходя от такой женщины» — очевидно, под xijvos (bvijp
подразумевается дед (или предок) матери Питтака, а не Питтак. На стр. 76 В. Н. Ярхо
пишет: «Эсхил называет Пеласга пританом, и поясняет «притан — член дежурной
секции совета 500». Когда слово «притан» получило значение члена Совета 500, не¬
известно; в афинской надписи конца VI в. (IG, I2, 3) 7tp6-r<m<; (в ед. ч.)—еще ка¬
кой-то единоличный магистрат; в поэзии это слово означало даже и позже «высокий
)ачальник». BaoiAet? у Гезиода нельзя'переводить «цари» (стр. 36); fJctoiXer здесь,
как и у феаков в «Одиссее», и в микенских надписях, тольно сановники или члены
(царского) совета, имеющие судебные функции. На стр. 105 автор недоуменно заме¬
чает по поводу обращения фиванских женщин к Посейдону: «Какое им (Финам:— С. Л.у
собственно, дело до Посейдона?» Но Посейдон (храм его был в Онхесте, недалеко от
Фив) во времена Эсхила был главным божеством Беотийского союза, возглавлявшегося
ФиваМи. В. Н. Ярхо пишет о «белых бурнусах мужчин — египтяп» (стр. 81). Но бур¬
нусы носят нынешние египтяне; в античности египтяне никаких «бурнусов» не носили.
На стр. 66 мы читаем: «Если была одобрена трилогия („Орестея*.—С.Л.), значит не вы¬
зывали возражений и общественные идеи поэта». Рассуждая подобным образом, мы
должны из того факта, что «Всадники» получили первый приз в 424 г., сделать вывод,
что афинский народ разделял враждебность Аристофана к Клеону!
Ссылка на Corpus Irscriptionum Graecarum, II, 971а, IV, 971 Г. (стр. 62), ничему не
соответствует; автор, очевидно, ошибочно написал Corpus Inscriptionum Graecarum
вместо Corpus Inscriptionum Atticarum. Но и по этому устаревшему собранию сейчас
никто не цитирут с тех пор, как в 1913 г. вышли Inscriptiones Graecae И2. Стилисти¬
чески вызывают возражения выражения: «возложить молитвенные ветви на алтарях»
(стр. 125), «увиденных» (стр. 197), «надавив деснами питательного молока» (стр. 218).
Опечатки: «ахейские войны» (вм. воины, стр. 266), «Апполон» вм. «Аполлон» (на ил¬
люстрации на стр. 176 и слл.) и др.
Мы приходим к выводу, что книга В. Н. Ярхо дает читателю живое представление
об Эсхиле, в особенности о его художественной технике. В ней много нового и инте¬
ресного. Мепее удачным и не содержащим существенно нового мне представляется
разбор трагедий Эсхила с идеологической стороны. Особенно неудачно противопо¬
ставление Эсхила Гомеру: говоря о Гомере, автор забывает о той правильной трак¬
товке метафиаически-релнгиозных предпосылок, которую сам же применяет, иссле¬
дуя творчество Эсхила. Вступительные замечания, посвященные Гомеру и лирике
VII—VI вв., я считаю неудавшимися.
С.	Я. Лурье
D.	TUDOR. Jstoria sclavajului in Dacia Romana, Bucuresjti, ed. Acade¬
mies RPR., 1957, 310 стр.
Книга Д. Тудора «История рабства в римской Дакии» посвящена одной из важ¬
нейших- и вместе с тем мало разработанных проблем античности — истории рабства,
в. Римской империи. Буржуазная историография, как известно, главное внимание об-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
211
ращала па вопросы классического рабства, рабства в самой Италии, изучение же ин¬
ститута рабства в отдельных провинциях империи и в том числе в Дакии отсутство¬
вало. Между тем именно исследование конкретных форм социально-экономического
развития отдельных районов римского мира дает нам возможность составить представ¬
ление о характере рабовладельческих отношений в империи вообще. В этом отношении
исследование Д. Тудора, и ранее неоднократно обращавшегося к истории рабства
в Дакни, представляет огромный интерес для историка античности, тем больший,
что подобной работы пет ни о какой другой римской провинции.
Основной документальной базой рецензируемой монографии является 152 эпи¬
графических текста на камнях и навощенных дощечках, открытых на территории
Римской Дакии в течение последних столетий. Автор привлек также для своей работы
обширный круг других источников, позволивших ему, что особенно важно, осветить
вопрос в историко-сравнительном плане.
В вводной главе книги Д. Тудор показывает, что отношения рабовладения в Дакии
возникли еще задолго до римского завоевания, хотя рабство здесь до конца сохранило
в основном домашний, патриархальный характер. Труд рабов находил применение
в хозяйствах дакийских царей и знати, храмов, при строительстве укреплений и т. д.
Важным источником рабства служили межплеменные войны. В римской Дакии
наибольшее развитие рабство получило в центральных и западных районах,
более развитых в экономическом отношении вследствие сосредоточения здесь городов,
золотых и серебряных приисков. Однако почти всюду наряду с ра'бгким трудом приме¬
нялся труд свободных и колонов. Автор считает, что сравнительно более благоприятное
положение рабов в Дакии привлекало сюда рабов из других провинций Римской им¬
перии. Такие рабы — ремесленники, строители, писцы и т. д., убегая от своих господ,
поступали на службу к дакийской знати, эксплуатировались последней в хозяйстве,
участвовали в возведении городских сооружений и т. д. (стр. 20—25). Д. Тудор ос¬
новывается на свидетельстве Диона Кассия о римских ветеранах, находивших приют
у Децебала и использовавшихся им для организации своего войска. Поскольку дого-
пор, заключенный между императором Траяном и Децебалом в результате первой вой¬
ны 101—102 гг., предусматривал выдачу римлянам всех римских дезертиров и бег¬
лецов и непринятие их в будущем (стр. 38), то это, как считает автор, является свиде¬
тельством тех больших размеров, которые приняло бегство в Дакию всех угнетенных
Римом.
Д. Тудор отмечает захватнический, грабительский характер второй войны (105—
106 гг.), которая, как известно, закончилась завоеванием Дакии Римом. Д. Тудор
приводит в этом случае весьма красноречивое свидетельство Петрония: «Если узна¬
вали о существовании... земель, изобилующих золотом, то объявляли, что там оби¬
тает враг, начинали готовиться к кровопролитной войне и захвату новых богатств»
(стр. 38). Римляне жестоко расправились с мирным дакийским населением. Многие
даки были угнаны в рабство в Италию, а также в римские провинции, и на их месте
были поселены римские колонисты. Это вовсе не означает, однако, указывает автор,
что местное население было полностью истреблено или изгнано пз Дакии, как это
утверждают некоторые буржуазные авторы. Последние опираются обычно на сообщение
византийского хрониста VI в. Иоанна Лидийского, который сообщает, что римляне
захватили в рабство 500 000 даков (стр. 45). Д. Тудор, считая эту цифру сильно пре¬
увеличенной, с полным основанием предлагает уменьшить ее по меньшей мере в
10 раз. Нельзя ведь забывать, что римские рабовладельцы никогда не были заинте¬
ресованы в полном истреблении или угоне завоеванного населения, так как сами нуж¬
дались в рабочей силе для организации рабовладельческого хозяйства на месте. На¬
конец, не было никакого смысла выселять из Дакии те племена, которые еще в ходе
военных действий отложились от Децебала и перешли на сторону Рима (стр. 52—56).
Вторая глава книги посвящена анализу эпиграфических текстов. Из 152 упомя¬
нутых документов, как установил автор, 142, без всякого сомнения, касаются рабов
п вольноотпущенников. Всего на территории Дакии найдено до сих пор 2000 надпи¬
сей. Следует учитывать, что трудящиеся категории населения, и прежде всего рабы,
лишь в редких случаях могли оставить после себя памятники, поэтому такое число над¬
писей, связанных с рабами, следует признать довольно.значительным. К рабам могут
быть отнесены, несомненно, и другие эпиграфические памятники Дакии, но установить
это с полной достоверностью чрезвычайно трудно потому, что рабы всячески избегали
сообщать в надписях о своем униженном социальном положении. К интересным вы¬
водам приводит автора анализ территориального распределения найденных надписей.
Южная Дакня (Олтения — район преимущественно земледельческий) дала всего 14,
в то время как Северная Дакия (Банат и Трансильвапия — районы золотых и сереб¬
ряных рудников, с довольно развитой городской жизнью) —136 надписей (стр. 27).
Большинство надписей найдено вблизи больших городов Дакии — Сармисегетузы,
Апула, Ампела, Поролисса и т. д., т. е. в западном, наиболее развитом райопе провин¬
ции (стр. 29). Таким образом, в пределах одной провинции мы видим неодинаковое
распространение рабовладельческих отношений. Автор акцентирует внимание на пяти
14*

212
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
надписях, представляющих значительную ценность сообщаемыми сведениями о рабо¬
торговле и ценах на рабов.
Разбирая имена рабов в Дакии с целью установления их этнической принадлежно¬
сти, Д. Тудор указывает, что большинство рабов носило римские, а затем грёческие
имена. Римские имена носили главным образом государственные рабы, гречески е-
частновладельческпе. Автор указывает, однако, что, как правило, имена не могут
быть несомненным свидетельством этникона рабов (стр. 82),
Д. Тудор рассматривает также вопрос о браках среди рабов и вольноотпущен¬
ников. Известно, что рабы не могли официально вступать в брак. Тем не менее у от¬
дельных разбогатевших рабов, преимущественно у государственных, были свои секи.
В 7 из 23 известных случаев жены рабов принадлежали к сословию свободных. По
мнению автора, женщины-свободные при вступлении в брак с рабами исходили ш
материальных соображений, так как рабы иногда занимали видные места в админи¬
страции провинции. Конечно, громадное большинство рабов было лишено возможно¬
сти иметь семью (стр. 83—87).
Основной слой рабовладельцев Дакни состоял из римских колонистов и предста¬
вителей старой дакийской аристократии. Крупнейшим рабовладельцем был сан
римский император. Автор указывает, что власть императора над государственными
рабами часто была лишь номинальной. Государственные рабы, подчиненные местной
администрации, занимали хотя и невысокие, но доходные должности — таможеннш
' чиновников, сборщиков податей, писцов и т. п. К крупным рабовладельцам Дакии сле¬
дует отнести также арендаторов золотых и серебряных рудников (conductores), бан¬
киров (argentarii), землевладельцев и, наконец, отдельные города. Д. Тудор отмечает
и для Дакии такие случаи, когда богатые рабы, в свою очередь, имели рабов (servi
Vicarii). Автор упоминает три таких случая, рабовладельцами de facto выступала
богатые рабы-чиновники, близко стоявшие по своему имущественному положению
К господствующему классу (стр. 101—106, 107—129).
Д. Тудор подверг детальному рассмотрению вопрос о применении рабского труда
на золотых и других рудниках Дакии. Автор показал, что в рудниках наряду с раб¬
ским находил применение также наемный труд свободных горнорабочих. Условия
труда последних также были тяжелыми, Д. Тудор приводит контракт о найме,
заключенный арендатором золотого рудника с работником по имени Мемыий.
За 5 месяцев и 24 дня работы, с 20 мая по 13 ноября 164 г. н. э. арендатор обязывался
заплатить Меммию 70 денариев, кроме питания, что составляло 2,25 сестерция в день
(стр. 136). Подобные Случаи найма были далеко не единичными. «Во II веке,—заме¬
чает Д. Тудор,— во всей Римской империи наблюдается рост числа наемных свобод¬
ных работников по сравнению с рабами» (стр. 137). По мнению автора, это следует
объяснять прежде всего истощением прежних источников рабства, в результате чего
цены на рабов значительно повысились, а эксплуатация их в рудниках при дешевизне
свободного труда стала невыгодной (стр. 139).
Рабский труд применялся и в сельском хозяйстве Дакии, ставшей после завое-
' вания житницей Римской империи. Об этом позволяют судить, в частности, недавно
обнаруженные у с. Хобица остатки рабовладельческой латифундии, просущество¬
вавшей с 139 по 222 г. и уничтоженной, вероятно, пожаром. Двор этого имения
(157 л* х68 м) был обнесен высокими стенами с бастионом. Во дворе были расположены
господский дом, службы и тюрьма для рабов (стр. 140—150). Есть все основания пола¬
гать, что подобных латифундий было немало. Однако, замечает автор, и в сельской
хозяйстве наряду с рабским стал применяться дешевый наемный труд, что является
свидетельством начавшегся кризиса рабовладельческого общества. Характеризуя
особенности аграрных отношений в Дакии изучаемого времени, Д. Тудор говорит:
«Высокие цены на рабов обуславливали то, что мелкие и средние землевладельцы не
могли приобрести их. Поэтому труд рабов не стал господствующим в сельском хозяй¬
стве Дакии и был в значительной мере заменен трудом наемных работников или коло¬
нов» (стр. 150).
О	том, насколько возросли ко II веку цены на рабов, можно,судить на основании
следующих примеров, приводимых автором. Шестилетняя рабыня Пассия была про¬
дана в 139 г. за 205 денариев, 10—15-летний раб Апалауст в 142 г. за 600, а 20—30-лет¬
няя рабыня .Теудота в 160 г. за 420 денариев. Для сравнения достаточно сказать, что
в это время ягненок стоил 3,6, поросенок 5, а литр простого вина 1,85 денария (стр.
169—171). Хотя ремесло, города, горное дело и сельское хозяйство Дакии предъянля-
ли значительный спрос на рабочую силу, число рабов, вследствие их дороговизны,
никогда не превышало четверти общего количества населения края (стр. 159).
Далее авТ°Р останавливается на вопросе об освобождении рабов. Обычно освобож¬
дение происходило после смерти господина на основании его завещания. Это обстоя¬
тельство порождало различные злоупотребления со стороны наследников, стремив¬
шихся всячески удержать рабов. Став вольноотпущенником, освобожденный раб не
порывал полностью своей зависимости от господина, который становился теперь для
пего патроном. Вольноотпущенник обязан был сохранять верность патрону,
'уважение и благодарность, оказывать хозяйственные услуги, помогать деньгаш

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
213
и т. д. В случае нарушения этих обязанностей вольноотпущенник мог быть вновь пре¬
вращен в раба. Вольноотпущенники не пользовались политическими правами. Однако
новое положение открывало им доступ к административному аппарату и возможность
самостоятельного ведения хозяйства. Число вольноотпущенников в Дакии непре¬
рывно возрастало, достигнув особенно крупных размеров в III в. (стр. 177—186).
Ономастика вольноотпущенников близка к рабской. Среди их имен автор устано¬
вил 43 римских имени, 41 греческое и 3 других. Большинство вольноотпущенников
стремилось скрыть свое социальное положение, присваивая себе tria nomina
(стр. 187—201) и давая своим детям звучные римские имена (стр. 207). Семьи у вольноот¬
пущенников встречались гораздо чаще, чем у рабов, и это вполне понятно. «Семей¬
ная жизнь,— замечает Д. Тудор,— была довольно развитой и прочной среди вольно¬
отпущенников Дакии. О тепле домашнего очага эти люди мечтали ведь еще во времена
своего рабства, когда за ними не признавали права иметь семью» (стр. 207). Распро¬
страненными были браки между рабовладельцами и вольноотпущенницами, их быв¬
шими рабынями. В период Антонинов многие сыновья вольноотпущенников были
приняты в сословие свободных (стр. 202).
Согласно эпиграфическим текстам, патронами вольноотпущенников в Дакии вы¬
ступают: император в 25 случаях, отдельные рабовладельцы в 48, города в двух и хра¬
пы в одном случае (стр. 208). Среди патронов были военачальники, чиновники, земле¬
владельцы, арендаторы, банкиры, купцы (стр. 210). Вольноотпущенники стремились
порвать всякую зависимость от патронов, и нас в этом случае, как предупреждает
автор, не должны ввести в заблуждение многочисленные надгробные памятники, жерт¬
венники и даже храмы, воздвигаемые вольноотпущенниками якобы в честь патронов.
Часто последние, движимые честолюбием, воздвигали эти сооружения на свой соб¬
ственный счет, но от имени благодарных вольноотпущенников (стр. 212).
Вольноотпущенникам принадлежала довольно заметная роль в экономике Да¬
кии. Некоторые из них занимали руководящие посты в администрации провинции и,
в свою очередь, эксплуатировали и угнетали своих бывших собратьев по неволе. Два
вольноотпущенника были даже удостоены ornamenta decurionalia (стр. 221—224).
Большинство же вольноотпущенников сохраняло и после освобождения свои прежние
занятия (стр. 220—221).
Бесправные в политическом отношении, вольноотпущенники составляли в ряде
провинциальных муниципий и колоний слой населения, оказывавший влияние нс только
на экономическую, но и на политическую жизнь. Уступкой этим богатым элементам
со стороны класса рабовладельцев явилось создание в муниципиях нового института
августалов, ведавшего отправлением культа Августа. Эта привилегированная сослов¬
ная группа объединяла теперь свободных людей и разбогатевших вольноотпущен¬
ников (стр. 225—226). В столице Дакии — Сармисегетузе был открыт внушительный
по своим размерам дворец августалов (aedes Augustalium), единственный памятник
такого рода, открытый на территории Римской империи. Построенный в середине II в.,
дворец имел 85 м в длину и 65 м в ширину. Его мощные стены были украшены скульп¬
турными изображениями и художественной росписью. Дворец имел несколько залов
для собраний, комнаты для хранения казны и т. д. Найдены остатки статуй, жертвен¬
ников и мемориальных досок в честь императора и других лиц. Дворец имел систему
центрального отопления и водопровод (стр. 227—228). Богатые вольноотпущенники
стремились любой ценой проникнуть в сословие августалов, в ряды городской аристо¬
кратии и тем самым отгородиться от своих менее состоятельных собратий (стр. 229).
Наконец, автор касается религиозных представлений рабов и вольноотпущен¬
ников. Среди почитаемых ими культов встречаются как римские, так и восточные.
Последнее обстоятельство, по мнению автора, может указывать на восточное проис¬
хождение части рабов и вольноотпущенников. Довольно широко среди рабов Дакии
был распространен культ Митры (стр. 241—277). Таково в основном содержание
книги Д. Тудора, наблюдения и выводы которого представляют большой интерес
для всякого, занимающегося историей рабовладельческого общества. Вместе с тем
иы хотели бы указать на спорность некоторых положений автора. Прежде всего, вряд:
ни возможно из простого факта деления дакийского общества на знать и простой народ
заключить, что труд рабов принял значительные размеры еще в доримской Дакии.
Вполне возможно допустить, что большие оборонительные сооружения даков на
юго-западе страны могли быть построены трудом крестьян-общинников. Далее, если
предполагать большое распространение рабства в доримский период, то как тогда
объяснить сокращение масштабов его применения в римской Дакии, когда рабовла¬
дельческие отношения оказались привнесенными, так сказать, дополнительно, вслед¬
ствие включения Дакии в сферу римского рабовладельческого мира.
Д. Тудор прав, указывая, что высокие цены на рабов в Дакии ограничивали при-
иенение труда рабов в частных хозяйствах. Но вряд ли только по этой причине труд рабов
бил заменен трудом наемных свободных рабочих (стр. 139). По-видимому, здесь сле¬
дует учитывать и крайнюю невыгодность рабского труда, его малую эффективность
по сравнению с трудом свободных, ставшие особенно заметными в период II—III вв.
i. э., когда рабовладение вступило в полосу кризиса.

214
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Главное внимание автор уделяет государственным рабам, которые пользовались
рядом привилегий и положение которых было отличным от положения частновладель¬
ческих рабов. По-видимому, это объясняется состоянием эпиграфических данных. По
этой же причине, вероятно, отсутствует в книге и раздел о классовой борьбе рабов.
Давая характеристику коллегий рабов главным образом как культовых органи¬
заций, содействовавших также выкупу рабов на волю и т. д., по-видимому, следовало
учитывать и то, что коллегии, являясь все же организацией рабов, могут рассматри¬
ваться как признание рабовладельцами некоторых их прав, завоеванных рабами,
несомненно, в ходе длительной и упорной борьбы (стр. 155). Д. Тудор утверждает, что
«Окраинные провинции империи (среди них и Дакия)... знали более активную рабо¬
торговлю, чем внутренние» (стр. 172). Но в работе убедительно показано, что всюду
на окраинах Римского государства, и в Дакии также, рабовладение было развито
неизмеримо слабее, чем в центре, а цены на рабов в Дакии были весьма высоки.
Достаточно сказать, что тут не было естественного атрибута работорговли — неволь¬
ничьих рынков.
Автор присоединяется к мнению Диона Кассия, что реформа Каракаллы, облег¬
чившая доступ вольноотпущенникам в сословие римских граждан, имела своей целью
увеличение числа налогоплательщиков (стр. 185). Нам кажется, что главной целью
реформы было стремление усилить класс рабовладельцев за счет богатых вольно¬
отпущенников, что являлось признаком начавшегося разложения рабовладельческого
общества.
При попытке объяснить наличие в стоической философии I—II вв. н. э. сильного
течения, требовавшего признания за рабами и вольноотпущенниками человеческого
достоинства (стр. 178), автор абстрагируется от социальных мотивов этого явления.
Следует сказать, что оно также объясняется начавшимся разложением рабовладель¬
ческой системы.	'
Можно указать и на другие, менее заметные недостатки. Автор, например, заяв¬
ляет, что «мелкий землевладелец работал бок о бок со своими рабами» (стр. 100). Эта
неточная формулировка может породить ошибочное представление о действительных
отношениях, существовавших между рабами и рабовладельцами. Неправильным, на
наш взгляд, является утверждение, будто города на окраинах Римской империи имели
«полуаграрный характер» (стр. 99). Некоторым преувеличением нужно считать вывод,
будто для содержания так называемых городских рабов, сравнительно небольшие
муниципии тратили «значительные суммы» (стр. 98). По мнению автора, римский сол¬
дат Клавдий Юлий, купивший в 160 году рабыню за 420 денариев, накопил эту сумму
из солдатского жалованья (стр. 97). Нам кажется, что эти деньги выручены от военной
добычи или попросту результат грабежа, тем более, что и сам автор называет этого
солдата мелким работорговцем. Автор говорит о долголетии вольноотпущенников
и объясняет это их сравнительным материальным благосостоянием. Между тем сред¬
ний возраст вольноотпущенников, как видно из приводимых им примеров, равнялся
45—50, а максимальный 66 годам (стр. 207).
В работе встречаются неудачные в стилистическом отношении выражения. Автор,
например, говорит о «бандах воров» (стр. 165), хотя, как видно из контекста, речь идет
о рабах, выступавших против своих угнетателей. Неудачным является выражение, что
рабы, занимавшие административные должности, обогащались «нечестным путем»
(стр. 105). Из слов автора можно сделать вывод, будто жестокости римлян во время
завоевания Дакии были вызваны упорным сопротивлением местного населения (стр.
39, 51). Наконец, в работе имеются дословные повторения (стр. 39—44, 44—46, 51—
52).
Указанные недостатки ни в какой мере не могут снизить общей высокой оценки
рецензируемой книги. Труд Д. Тудора, несомненно, является значительным вкладом
в историографию античности. Большую ценность представляют также приложенные
к книге эпиграфические тексты с авторскими комментариями. Учитывая тесные связи
восточного славянства с античным миром и интерес советской общественности к исто¬
рии рабства, нам кажется целесообразным издать книгу Д. Тудора на русском языке.
И. Г. Рознер
НОВОЕ В ИЗУЧЕНИИ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ЭЛЛИНИЗМА
Одной из задач при исследовании эллинизма является изучение эллинистической
художественной литератушя, ценного источника сведений о культурной жизни III—
I вв. до н. э. Но десятки сотен эллинистических греческих писателей утрачены
безвозвратно либо представлены ничего не говорящими именами. Известные же нам
памятники эллинистической литературы представляют в основном лишь хаос беспо¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
215
рядочных отрывков. Сравнительно несколько лучше сохранились поэтические памят¬
ники, поэтому в науке преимущественно занимаются ими. С эллинистической поэзии
мы и начнем наш обзор.
В 1954 г. в Англии отмечалось пятидесятилетие существования «классической
ассоциации». К юбилею в Оксфорде была опубликована большая коллективная исто¬
риография греческой и римской литературы, составленная по отдельным ее жанрам,
но без какого-либо плана 1. Одной из лучших глав этой мало удачной книги является
раздел об эллинистической поэзии, написанный Э. Барбером, посвятившим более пя¬
тидесяти лет своей жизни изучению эллинистической поэзии (ук. соч., стр. 214 слл.).
На юбилейном заседании в Лондоне с докладом о проблемах изучения эллинистической
поэзии выступил Р. Пфейффер. Он затронул очень интересные темы, но не выделил их
по значимости, объединив вместе общие и принципиально важные проблемы с мелки¬
ми и частными вопросами 1 2. Основные проблемы изучения греческой и в том числе
эллинистической литературы выделены в книге итальянского филолога Ф. Семи, но он
выдвигает глав1гым образом лингвистические и стилистические проблемы, не касаясь
вопросов идейного содержания и художественного метода эллинистической лите¬
ратуры3.
Из библиографических обзоров, посвященных отдельным вопросам эллинистичес¬
кой литературы, следует указать на подробную аннотированную до 1954 г. библиогра¬
фию по Аполлонию Родосскому (она продолжает такую же библиографию по Калли¬
маху, изданную тем же автором еще в 1937 г.)4 *. Таковы основные библиографические
материалы по эллинистической поэзии.
Плохая сохранность эллипистической литературы заставляет исследователей
уделять особое внимание новым находкам литературных текстов, как бы фрагментар¬
ны они ни были 6 * 8.
Самым сенсационным событием последних лет является находка новой комедии
Менандра, первого целостного памятника новоаттической комедии. Комедия «Дискол»
(Δύσκολος) была прочитана на отрывке папирусной книги начала III в. н. э.. приобре¬
тенной в Александрии в 1956 г. известным женевским коллекционером М. Бодмером ·.
Издание комедии выполнено на основании тщательного изучения текста с приложением
факсимиле рукописи, переводом комедии на французский, немецкий и английский
языки и обстоятельным комментарием. Из гипотасиса, восходящего к Аристо¬
фану Византийскому, известно, что «Дискол» был поставлен в Афинах в 317/316 г.,
когда Менандру было всего 25 лет, и, следовательно, принадлежит к раннему периоду
творчества знаменитого комедиографа. Недлинная пьеса написана простым и изящ¬
ным языком, ее действие развивается легко и непринужденно. События развертываются
у подножья Парнасса, неподалеку от святилища бога Пана; последний сам выступает
в прологе и рассказывает, что возле его святилища поселился старый ворчун и брюзга
(δύσκολος— означает «брюзга», «вечно недовольный») по имени Кпемон. У Кнемона
есть дочка, в которую влюблен некий юноша, но старик, озлобясь на весь мир. возне¬
навидел юношу и не дает согласие на брак дочери. Жалея бедную девушку IIпн
покровительствует ей и устраивает свидания. Он же ведет всю интригу, в результате
которой угрюмый Кнемон сначала вынужден согласиться ча брак дочери, а затем. пол
влиянием Пана, он отказывается от отшельнической жп.щн и занимается нрнготиъле-
1	Fifty Years of Classical Scholar-hip. ed M. Platnauer, Oxf., 1954.
2R. Pfeiffer, The Future of Studies in the Field of Hellenistic Poetry, JHS,
75 (1955), стр. 69 слл.
3	F. Semi, Lingue e Lettere classiche. Manuale di filologia greca e latina, Fi¬
renze, 1955.
4	H. H e г t e r, Bericht über die Literatur zur hellenistischen Dichtung seit
1921, 4. II: Appollonios von Rhodos, «Jahresb. über die Fortschritte d. klass. Altertums¬
wissenschaft», t. 285, Göttingen, 1944—1955, стр. 213 слл.: о н ж е, Bericht über die
Literatur zur hellenistischen Dichtung aus den Jahren 1921—1935, ч. I, Kallimachos,
там же, т. 255, Lpz, 1937, стр. 65 слл.
8 Основные публикации эллинистических литературных текстов, сделанные до
1950 г., приведены в указателе Пэка, включившего и продолжившего аналогичный
указатель Олдфэзера: Р. А. Р а с k, The Greek and Latin Literary Texts from Greco-
Roman Egypt, Ann Arbor, 1952; C. H. О 1 d f a th er, The Greek Literary Texts 1'rom
■Greco-Roman Egypt, Madison, 1923. Литературные эллинистические тексты, найден¬
ные до 1940 г., см. D. L. Page, Greek Literary Papyri, т. I, L., 1924; обзор литера¬
турных текстов, найденных и опубликованных с 1941 по 1954 гг., см. R. М е г k e 1-
Ъ а с h, Literarische Texte unter Ausschluss der Christlichen, «Archiv für Papyrus¬
forschung», XVI (1956), 1, стр. 82 слл. Там же см. перечень основных общих публи¬
каций и отдельных изданий найденных за этот период фрагментов.
8 Papyrus Bodmer IV: Ménandre, Le Dyscolos, ed. V. M a г t i n, Genève, 1958. Cm.
он же, Une nouvelle comédie de Ménandre, «Gnomon», XXIX (1957), 7, стр. 560 слл.;
■о н ж e, Avant la publication du Aôay.oXoç de Ménandre; MH, XV (1958), 4, стр. 209 слл.

216
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ниями к свадьбе, радуясь случившейся перемене. В этой комедии мы видим свое¬
образное решение любовной темы: бог Пан помогает девушке и наказывает старика
за его своенравие. Обычно в новой комедии и римской паллиате любовная тема явля¬
ется неизбежным финалом, в «Дисколе» при ее помощи оказывается возможным бла¬
гополучный финал, в котором в комическом плане разрешается конфликт человека
С божеством 7. Финал «Дискола» дал возможность провести еще одно предваритель¬
ное наблюдение над связью аттической и римской комедий, поколебав традиционные
представления о последней. Было известно, что комедия Плавта «Стих» является
переделкой «Братьев» Менандра. Исследователей смущала лишь заключительная
сцена «Стиха», где изображалась разгульная пирушка рабов, заставлявшая предпо¬
лагать здесь отход Плавта от своего оригинала, так как подобные сцены считали чуж¬
дыми искусству Менандра 8 *. Но заключительная сценка «Дискола», написанного
почти в одно время с «Братьями», не связана со всем действием и так же, как финал «Сти¬
ха», перекликается с эксодом древней комедии, где веселая пирушка с танцами и пес¬
нями являлась обязательным завершением пьесы ·.
Находка первой полной комедии Менандра явилась важным событием в изучении
истории европейского театра и представляет собой, несомненно, событие мирового зна¬
чения 10 11. Поэтому неудивительно, что почти все периодические журналы по античной ис¬
тории и филологии, вышедшие после публикации Мартена, уделяют открытию много вни¬
мания. Но новые находки произведений Менандра не исчерпываются одним «Дисколом».
За послевоенные годы найдены несколько фрагментов, связанных с именем Менандра.
Так, новое чтение первых пяти стихов комедии «Ненавистный» (Μιοούμενος) принес
опубликованный В. Шубартом папирусный отрывок п. Другой папирус познакомил
исследователей с несколькими отрывками из приписываемой Менандру комедии
«Кекрифал»12. Кроме «Дискола» папирус Бодмера имеет еще несколько отрывков из
двух других менандровских комедий. В 22-м томе оксиринхских папирусов был опуб¬
ликован какой-то стихотворный греческий текст в ямбических триметрах, написан¬
ный в два столбца и плохо сохранившийся. Одни исследователи склонны видеть в нем
отрывки из «Земледельца» (Γεωργός) Менандра, другие считают его фрагментом неиз¬
вестной менандровской комедии, третьи, более осторожные,— неизвестным фрагмен¬
том неизвестного комедиографа III в. до н. э.13. С именем Менандра связана еще одна лю¬
бопытная находка, сделанная в 1954 г. в Болгарии при раскопках античного города
Ульпии Эскуса. На обломке мозаичной картины, сохранившаяся подпись под которой
гласит, что это «Ахейцы» Менандра, изображены в странных позах четыре комических
персонажа 14 15. В перечне известных заглавий «новой» комедии нет такой пьесы. Фрагмент
мозаики не дает представления о сюжете комедии. Поэтому эта находка, еще не полу¬
чившая удовлетворительного объяснения 16 * 18, упомянута в новом издании Менандра
(II, стр. 292) как сомнительная 1в. Указанное издание, выполненное А. Керте и перера¬
ботанное А. Тирфельдером, заслуживает упоминания, так как оно во многом отли¬
7	P. J. Photiades, Pan’s Prologue to the Dyscolos of Menander, «Greece and
Боше», V (1958), 2, стр. 108 слл.; G. T. W.Hooker, The New Menander, там же,
стр. 105 сл.
8	F. Leo, Plautinische Forschungen2, В., 1912, стр. 168.
8 Еще до находки «Дискола» Уэбстер считал, что финал «Стиха» восходит к ме-
нандровскому оригиналу. Th. В. L. Webster, Studies in Menander, Manchester,
1950, стр. 141. Гипотеза Уэбстера подтвердилась, и мнение Лео оказалось опроверг¬
нутым. См. W. Kraus, Zum neuen Menander, RhM, 102 (1959), 2, стр. 146 слл.
10	См., например, восторженную статью Говальда. Е. Howald, Papyrus
Bodmer IV, Vermittlung eines weltliterarischen Fundes, «Neue Züricher Zeitung», 25
April 1959, лист 11.
11	W. S c h u b a r t, Griechische literarische Papyri, B., 1950, стр. 47.
12	В. Snell, Griechische Papyri der Hamburger Staats-und Universitäts Biblio¬
thek, Hamburg, 1954, стр. 20 слл.
13	The Оху, Pap., XXII, 2329; R. Stark, Über ein neues Fragment aus der neuen
Komödie, RhM, 100 (1957), 2, стр. 129 слл.; A. Barigazzi, Studi Menandrei,
«Athenaeum», 34 (1956), III—IV, стр. 325 слл. См. также об отрывках новой комедии
в обзоре Меркельбаха, Literarische Texte, стр. 104 сл.
14	Т. И в а н о в, Римска мозаика от Ульпия Ескус, София, 1954.
15	Ch. Picard., Du nouveau sur Ménandre: La mosaïque d'Ulpia Oescus (Bul¬
garie), RA (1956), стр. 220 слл. Иванов отстаивает свое мнение о существовании
у Менандра комедии «Ахейцы». См. Т. Иванов, Нови данпи аз комедията «Ахейци»
на Менандър, Сб. «Изследования в чест на акад. Д. Дечев», София, 1958, стр. 489 слл.
18 Menandri quae supersunt, pars prior. Reliquiae in papyris et membranis vetu¬
stissimis servatae, ed. А. К о e r t e; Editio stereotype correctior tertiae editionis
(1938) addenda adiecit A. Theirfelder, Lipsiae, 1957; Menandri quae supersunt,
pars altera. Reliquiae apud veteres scriptores servatae, ed. А. К о e г t e, opus postumum,
retractavit, addenda ad utramque partem adiecit A. Theirfelder. Ed. altera
aucta et correcta, Lipsiae, 1959.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
217
чается от всех предыдущих изданий Менандра и очень важно как для изучения твор¬
чества последнего, так и для истории всей «новой» комедии. Здесь впервые собраны вое¬
дино и научно прокомментированы все цитаты Менандра, сохранившиеся в передаче
древних авторов. Большое и обстоятельное введение, обзор основных папирусных
и пергаментных рукописей, критический аппарат, собрание всех testimonia, пред¬
посланных фрагментам, наконец, подробные индексы делают издание в высшей сте¬
пени ценным.
Менандр открывает своим творчеством художественную литературу эпохи элли¬
низма. Он — последний выдающийся афинский писатель, преемник великих драма¬
тургов V в. до н. э. и вместе с тем идеолог нового эллинистического периода, ока¬
завший огромное влияние на всю последующую литературу. Литературоведение по¬
следних десятилетий немало сделало в изучении вопроса об идейном содержании ко¬
медий Менандра. В многочисленных статьях и в подытоживающей их монографии
английского исследователя Уэбстера Менандр изображается в роли обличителя поро¬
ков современного ему общества, а его комедии рассматриваются в непосредственной
связи с конкретной политической историей его времени. Привлекая большой сравни¬
тельный материал, Уэбстер приходит к выводу, что комедии Менандра проникнуты
новыми гуманистическими идеями, проповедующими равенство между народами,
солидарность общества и индивида и равенство морали для всех членов общества 17.
Однако, увлекаясь историческими сопоставлениями, Уэбстер стремится каждый фраг¬
мент «средней» и «новой» комедии обязательно связать с политической историей
и использовать эту связь для датировки той или иной комедии, с чем не всегда
можно согласиться, особенно в отношении таких мало известных нам авторов, как
Тимокл, Дифил и др.18. Подобный метод исследования литературных памятников, и
в первую очередь, «средней» и «новой» комедии, несмотря на некоторое недоброжелате¬
льство зарубежной критики, все более и более завоевывает себе признание17 18 19. Поэтому
неудивительно, что даже «Дискол» Менандра сразу же заинтересовал исследователей
своим положением в круге общественных идей конца IV в. до н. э.20.
Новая комедия была последним литературным отпрыском Афин. Начиная с первой
четверти III в. поэтическая жизнь в основном стала сосредотачиваться в Александрии.
Центральной фигурой среди александрийских поэтов первой половины III в. до н. э.,
властителем дум своего времени является Каллимах из Кирены, про которого мож¬
но со всей определенностью сказать, что только теперь он опять возвращен к жизни
после долгих лет забвения. До XX века была известна лишь очень незначительная
часть его произведений, но начиная с 1904 г. редкий год пески Египта не приносили
нам фрагментов утраченных произведений Каллимаха. Найдены значительные части
«Причин», «Ямбов», элегии «Локон Береники» и других элегий типа «Победы Соси-
бия», лирические стихотворения и в дополнение к известному тексту гимнов много¬
численные его варианты. Кроме стихотворных текстов Каллимаха открыты античные
схолии и прозаические пересказы стихотворений (диэгесы). Они позволили установить
содержание тех произведений, которые не сохранились полностью, и даже интерпрети¬
ровать их отдельные части 21. Благодаря им стало известно, что 66-е стихотворение
Катулла является почти буквальным переводом «Локона Береники» Каллимаха, эле¬
гии, включенной в IV книгу «Причин», а Рар. Оху. 2258 дает новую, ранее не известную
редакцию этой элегии 22.
17	Th. В. L. W е Ь s t е г, Menander’s Plays of Reconciliation, «Bulletin of the John
Rylands Library», 24	(1945—1946), стр. 369 слл.; он же, Menander,Plays
of Social Criticism, там же, 30 (1947), стр. 347 слл.; о н ж е, Studies in Menander.
18	Th. B. L. Webster, Studies in Later Greek Comedy, Manchester, 1953.
19	G. M éautis, Le crépuscule d’Athènes et Ménandre, P., 1954; C. Pré¬
aux, Ménandre et la société athénienne, «Chronique d’Egypte», XXXII (1957), 63,
стр. 84.
20	См., например, статью Шмида (W. Schmid, Menanders Dyscols und die
Timonlegende, HhM, 102 1959, 2, стр. 157 слл.), в которой доказывается, что образ ми¬
зантропа и монотропа возник в Афинах в IV в. в связи с новыми представлениями
о человеке и его месте в жизни. Под влиянием идей своего времени Менандр первый раз¬
венчал этот образ, подав его в карикатурном виде, а под воздействием Менандра скла¬
дывался позднейший образ человеконенавистника Тимона у Лукиана и Либания.
21	Галлавотти и Даусон, например, установили, что основным композиционным
принципом книги «Ямбов» было не содержание отдельных стихотворений, а их метри¬
ческое единство. II Libro dei Giambi di Callimaco, ed. C. G a 1 1 a v о t t i, Napoli, 1946
(известна мне лишь по рецензиям); С. М. Dawson, The Iambi of Callimachus,
ICS, XI (1950), стр. 1 слл.
22	Callimachus, ed. R. Pfeiffer, I. Fragmenta, Oxf., 1949, стр. 112 (в даль¬
нейшем Pf., ф-т); T. C i r e s о 1 a, Le due redazione della Chioma di Berenice di Cal¬
limaco, «Rendiconti dell’ Istituto Lombardo, Classe di Lettere, Scienze morali e storicbe»,
Milano, 91 (1957), стр. 123 слл.; о н ж e, La Chioma di Berenice di Callimaco a le po-
esia etiologica, там же, стр. 483 слл.

218
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Среди не сохранившихся полностью произведений Каллимаха особое внимание
исследователей пспзмснно привлекала эпическая поэма «Гекала». Она считалась наи¬
более ярким выражением литературной программы поэта, так как, хотя сюжет ее был
заимствован из преданий о подвигах аттического царя Тезея, в цептре впимания по¬
эта оказывались пе Тезей и его знаменитые подвиги, а старушка Гекала, ее бедная
хижина, в которую случайно попал Тезей, спасаясь от дождя, отношение хозяйки
к своему неожиданному гостю и т. д. и т. п. Фрагменты «Гекалы» интерпретирова¬
лись в самых различных направлениях, вплоть до того, что поэма рассматривалась
иногда как первое романтическое произведение новой литературы, не имевшее ни¬
каких корней в прошлом 2Э 24. Опубликованные в 1956 г. новые находки позволяют
теперь внести некоторые уточнения (The Оху. Pap. XXIII, 2376, 2377). Заключение
поэмы, сюжет которой был в общих чертах известен из диэгес к «Гекале» (Pf., 230
и сл.), свидетельствует о том, что поэма представляет типичный этиологический эпил-
лий, объясняющий происхождение культа Зевса Гекалийского в Афипах и название
одного аттического селения. Новые фрагменты позволяют предположить, что «Гекала»
была связана с рядом аттических преданий, составляющих раннюю историю Аттики.
Плохая сохранность отрывков не позволяет восстановить их содержание, поэтому все
попытки интерпретации, как бы они ни были остроумны, являются неубедительными21.
Эпический рассказ о Гекале, несомненно связанный с аттическими мифами, еще раз под¬
тверждает мысль И. И. Толстого о связи эллинистической поэзии, и, в частности, твор¬
чества Каллимаха, сдревнегреческим фольклором, откуда поэты-александрийцы черпали
свои темы и способы их художественной обработки 25. Третий из новых фрагментов
Каллимаха настолько отрывочен и краток, что издатель сомневается в его принадлеж¬
ности, которая установлена лишь совпадением одной строки с фр-ом 562 Pf., где речь
идет об оружии Диомеда, хранящемся в «богатом конями Аргосе» (The Оху.Pap.,
XXII, 2375).
Исследование творчества Каллимаха открывает богатейшие возможности для
историка и филолога, так как поэтическая и научная деятельность его почти еще не
изучена. Лишь недавно Р. Пфейффер опубликовал новое издание Каллимаха, в кото¬
ром две трети текста составляют находки, ставшие известными уже после издания
Шнейдера (2 тома, 1870—1873 гг.)2·. Издание Пфейффера является итогом тридцати¬
летней работы над Каллимахом. Издатель заново излагает всю историю текста, при¬
влекает огромный исторический и литературный материал. Его Prolegomena ad frag¬
menta, hymnos et epigrammata включают все вопросы, связанные с жизнью и твор¬
чеством Каллимаха, а в заключающих их Testemonia de Callimachi vita et scriptis
приведены все античные свидетельства о поэте, включая схолии. Второй том оканчи¬
вается двумя большими индексами — индексом реалий и слов. Это издание с полным
основанием можно назвать первым научным сводом всего каллимаховского наследия,
-включая диэгесы, схолии и античные его переводы. Тщательное изучение текста поз¬
волило, например, Пфейфферу выявить более 30 фрагментов, отнесенных в предыдущих
изданиях к «неизвестным отрывкам Каллимаха», и установить их принадлежность
другим авторам, начиная от Гомера и Гесиода и кончая Иоанном Дамаскином и Гри¬
горием Назанзианом. Пфейффер дает много своих интерпретаций текста, и хотя кри¬
тики часто упрекают его в чрезмерном стремлении раскрыть все тайны испорченного
текста, его поправки в большинстве своем очень ценны 27. Издание Пфейффера поможет
теперь увидеть творчество Каллимаха в новом свете, связать его с памятниками гречес¬
кой литературы предшествующего периода и установить его роль в литературе Рима
23	Pfeiffer, The Future of Studies..., стр. 70.
24	F. Kraft, Die neuen Funde zur Hecale des Kallimachos, «Hermes», 86 (1958),
4, стр. 471 слл.
25	И. И. Толстой, «Гекала» Каллимаха и русская сказка о бабе-яге, «Уч.
Зап. ЛГУ, серия филология, наук» (1941), вып. 7, стр. 7 слл.; о н ж е, Поэзия Калли¬
маха и ее литературный стиль, «Научная сессия ЛГУ, 1946. Тезисы докладов на сек-
щии филолог, наук», 1946; о н ж е, Миф в александрийской поэзии, «Уч. Зап. Лен.
Гос. пед. инстит. им. А. И. Герцена, кафедра русской лит.», 67 (1948), стр. 17 слл.
23	С а 1 1 i m а с h и s, ed. Р f e i f f е г, I. Fragmenta, Oxf., 1949, II. Hymni et
Epigrammata, Oxf., 1953.
27 Так, например, во fr. 260 ст. 64 в результате тщательного сличения таблички
с текстом Пфейффер установил ошибку Т. Гомперца, повторенную У. Виламовицем
и вошедшую во все курсы истории античной литературы. Не птица на рассвете приле¬
тает будить своих уснувших товарок и возвещает им о конце ночи (»те etc.), а сам
поэт рассказывает о том, как подошел и покрытый инеем рассвет (à-fyaupoç), время,
когда (ore) руки воров уже более не тянутся к добыче, и т. д. Правильное толкование
устранило все недоумения, включая истолкование данного отрывка в романтическом
духе, и связало его с гомеровским текстом (II., XV, 495) и с «Аргонавтикой» Апол¬
лония Родосского (IV, III, сл.)— см. Pfeiffer, The Future of Studies...

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
219
и нового времени. Все другие послевоенные издания Каллимаха далеко уступают
Пфейфферу 28.
В произведениях Каллимаха нашли свое отражение ожесточенные литературные
споры александрийских поэтов. Еще в 1936 г. был открыт так называемый флорентий¬
ский комментарий к «Причинам* Каллимаха (Pfeiffer, Callimachus, т. II, стр. 3 сл.),
где поименно были названы основные литературные противники Каллимаха, но это от¬
крытие еще больше запутало вопрос о характере литературных разногласий. В не¬
большом обзоре невозможно перечислить все статьи и монографии последних лет, по¬
священные этой полемике и интерпретации безнадежно испорченных полемических
текстов Каллимаха. Вопрос этот очень важен, так как он связан с проблемой античного
литературоведения и литературной критики, проблемой отношения эллинистических
поэтов к культурному наследию прошлого, с вопросом об идейном содержании их
разногласий и т. д. и т. п.29, К сожалепию, многие зарубежные авторы подходят к изуче¬
нию и объяснению эллинистической поэзии с предвзятых эстетствующих позиций.
Поэтому у Пероттаили у Говальда, например,Каллимах выступает предтечей декаде-
нтствующего символизма, аразногласия в среде александрийских поэтов сводятся к спо¬
рам о форме и лексическом отборе 30 31. Углубленное изучение общественной мысли того
времени, его культуры, научной мысли, основ образования, круга чтения и интересов
должны помочь исследователям в разрешении этих проблем. Но особенно важно об¬
ратить внимание на связь памятников эллинистической литературы с действительно¬
стью и установить их идейную направленность в каждом отдельном случае. Известно,
например, что одной из причин разногласий александрийцев было их отношение к эпи¬
ческой поэзии. Каллимах и его последователи, включая Феокрита, не отвергали древ¬
него классического эпоса. Они тщательно изучали его, комментировали, использовали
в своей поэтической практике, но выступали против больших эпических поэм гомеров¬
ского характера и тяготели к Гесиоду. Их противником был Аполлоний Родосский,
автор «Аргонавтики». В этой эпической поэме, претендующей на широкий охват дей¬
ствительности и глубину идейного замысла, герои противопоставлялись героям совре¬
менной лирической поэзии, хотя средства художественного изображения в основном
были и у тех и у других тождественны.Слава Аполлония не уступала славе Каллимаха,
но в их споре победу одержал последний, и Аполлоний, покинув Александрию, уехал
на Родос. Ссоре двух поэтов уделяется достаточно внимания в современной научной
литературе, но все попытки установить хронологическую последовательность и внести
дополнения в имеющиеся сведения, так же как прокомментировать полемические вы¬
пады в их произведениях, не являются достаточно убедительными.
Среди многочисленных статей об Аполлонии Родосском выделяются работы
Г. Френкеля, посвященные проблемам текста и его интерпретации, и учиты¬
вающие новые папирусные находки 81. Эпическая поэма «Аргонавтика» представляет
собой очень сложное явление, связанное с особенностями всей эллинистической эпохи.
Ее идейная направленность отражает внутреннюю и внешнюю политику Птолемея II
Филадельфа, идеологическим обоснованием которой проникнут весь эпос. Аполлоний
стремится оправдать греко-македонское господство в Африке, установить геге¬
монию над всем эллинистическим миром и доказать, что только птолемеевский Египет
является достойным наследником былой славы Эллады 32. Ничего подобного нельзя
найти ни у Каллимаха, ни у Феокрита, ни у других эллинистических авторов, у ко¬
торых прославление монарха и его окружения обычно является формальным и не¬
28	II Libro dei Giambi di Callimaco, ed. C. G a 1 1 a v о 11 i; Die Dichtungen des
Kallimachos, ed. E. Howald und E. Steiger, Zürich, 1955; Callima¬
chus, Aetia, Iambi, Hecale and Others Fragments, ed, by C. A. Trypanis, L., 1958.
29 Hanp., A. Rostagni, Scritti minori, II, Hellenica hellenistica, Torino,
1956; C. G a 1 1 a v о t t i, Appunti di letteratura greca. Callimaco, Bari, 1946; C. C or¬
ba t o, Riprese Callimachee in Apollonio Rhodio, Trieste, 1955; V. Steffen, De
Somnio Herondae, Poznânskie Towar. Przyi. Nauk. Prace kom. Filol., XI (1948), 2,
■стр. 63 слл. и др.
30	G. P e г о 11 a, Disegno storico della letteratura greca 2, Milano — Messino,
1956; E. Howald, Der Dichter Kallimachos von Kyrene, Erlenbach — Zürich,
1943. Автор считает Каллимаха предшественником той поэзии, «которая уводит чело-
пека из реального мира в мир грез, сказок Андерсена и маленьких поэм Дебюсси»,
31	H. F г ä D k e 1, Problems of the Text and Interpretation in Apollonius’ Ar¬
gonautica, AJPh, LXXI (1950), 2, стр. 113 слл.; о н ж e, Das Argonautenepos des
Apollonios, MH, XIV (1957), 1, стр. 1 слл., где показывается, что Аполлоний, исполь¬
зуя сказку и миф, раскрывает интимный мир человека, Он же, Die Argo als Vo¬
gelscheuche (Apollonios Argonautika, II, 1030—89), «Festschrift E. Kapp», Hamburg,
1958 — о любопытном переосмыслении Аполлонием гомеровского сравнения.
32	Н. А. Чистякова, «Аргонавтика» Аполлония Родосского. Место Апол¬
лония в литературной борьбе III в. до н. э. и образы главных героев его поэмы, Авто¬
реферат диссертации, Л., 1950.

220
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
глубоким, даже в посвященных им произведениях. Творчество Аполлония Родосского
оказало большое влияние на римскую поэзию и особенно на Вергилия, заимствующего
из «Аргонавтики» многочисленные ситуации и образы эз.
В отношении текста Феокрита последние десятилетия не принесли почти ничего ново¬
го. В основном феокритовские папирусы повторяют известные тексты, хотя добавляют
много новых чтений, зачастую исправляющих рукописное традиционное чтение. Но
за последнее время вышло несколько изданий текста Феокрита. В 1946 г. итальянский
ученый Галлавотти издал всю греческую буколику, просмотрев 178 рукописей и ис¬
пользовав их для своего критического аппарата 34. В 1950 г. профессор Кембридж¬
ского университета Гоу выпустил новое издание Феокрита, дополненное им в 1952 г.
сборником остальных буколических текстов 35. Издание Гоу часто критикуют за про¬
извольные и недостаточно обоснованные коньектуры текста, но основная ценность
его книги—в обстоятельном и подробном комментарии и большом справочном аппарате.
Обоим указанным новым изданиям значительно уступает издание К. Латте, подготов¬
ленное в качестве школьного пособия и не учитывающее тою, что былосделано Галла¬
вотти 36 В 1955 г. вышла работа Смитнея, посвященная истории текста фсокритов-
ских эпиграмм 37. За последние годы много сделано также в области популяризации
греческой буколической поэзии и ознакомления с нею широких читательских кругов.
Так, совсем недавно советские и польские читатели после длительного перерыва по¬
лучили новые переводы Феокрита и его греческих подражателей 33 *. Из всех эллини¬
стических жанров греческая буколическая и идиллическая поэзия просуществовала
особенно долго, а отдельные идиллические мотивы звучали в русской и европейской
поэзии даже в XIX и XX вв. Но как античные подражатели Феокрита, так и все осталь¬
ные буколические поэты сохранили в основном лишь формы созданного им жавра,
утратив присущее ему своеобразие и оригинальность. В современном литературове¬
дении объяснение этому явлению ищут в истоках буколического жанра зв. Еще в 20-х
годах XX в. было высказано предположение о связи буколической поэзии Феокрита
с фольклором Сицилии 40. Эта мысль была разработана и подтверждена советскими
исследователями 41. А совсем недавно в статье Р. Меркельбаха, посвященной во¬
просу становления греческой буколической поэзии, своеобразие Феокрита объяснялось
тем, что он создал новый литературный жанр, обратясь к устной поэзии сицилийских
пастухов. Для преемников Феокрита его поэзия была чисто литературным жан¬
ром (γένος), они уже не ощущали ее связи с народным творчеством. Поэтому, утратив
характерную для Феокрита связь поэзии с действительностью, его последователи ока¬
зались основоположниками той пасторальной поэзии, которая сохранилась в веках,
поэзия же самого Феокрита осталась единственной и неповторимой 42.
Являясь основоположником нового литературного жанра, Феокрит ввел егов русло
определенной литературной традиции, окончательно сформировавшейся еще в литера¬
туре IV в. и нашедшей свое яркое выражение в поэзии Эринны, греческих эпиграм¬
матистов IV — начала III в. и Филита Косского, которого первым называли ποιητής
άμα καί κριτικός. От знаменитой в древности поэмы Эринны, посвященной безвремен¬
но скончавшейся подруге детства поэтессы, сохранилось всего 50 строк, т, е. шестая
33	F. Mehmel, Vergil und Apollonius Rhodius, Untersuchungen über die Zeit¬
verstellung in der antiken epischen Erzählung, Hamburg, 1940.
34	Theocritus quique feruntur bucolici graeci, ed. C. G a 1 1 a v о 11 i, Roma,
1946, 2-е изд., 1955.
36	Theocritus, ed. by. A. S. F. G о w, I—II, Camhr., 1950; переиздано почти без
исправлений в 1952 г.— Bucolici Graeci, ed. by A. S. F. Go w, Oxf., 1952.
36	Theocritus, Carmina, ed. K. L a 11 e, Iserlohn, 1948.
37	R. J. S m у t n y, The Text History of the Epigramms of Theocritus, Berkeley—
Los Angeles, 1955.
38	Феокрит, Мосх, Бион, Идиллии и эпиграммы, перевод и комментарии М. Е.
Грабарь-Пассе к, М., 1958; Sielanka grecka. Teokryt i mniejsi bukoliky.
Z dodatkiem: Bukolika grecka w Polsce, przei A. Surderkowna, oprac. J. La-
n о w s k i, Wraclaw, 1953.
38	См. В. A. van Groningen, Quelques problèmes de la poésie bucolique grec¬
que, «Mnemosyne», XI (1958), 4, стр. 293 слл.; XII (1959), 1, стр. 24 слл.
40	С. D i - M i п о, Il folklore siciliano in Teocrito, «Folklore Italiana», t. 6,1931,
стр. 217 сл.
41	И. M. Тройский, Религия греческого пастуха, сб. «Религия и обще¬
ство», Л., 1926, стр. 126 слл.; Т. А. К р а с о т к и н а, Фольклорно-бытовые корни
буколистического состязания, ВДИ, 1948, № 2, стр. 208 слл.; М. Е. Грабарь-
П а с с е к, Феокрит и его античные подражатели, «Докл. и сообщ. филологич.. ф-та
МГУ», вып. 2 (1947), стр. 68 слл.
42	R. Merkelbach, BooxoXio-rai (Der Wettgesang der Hirten), RhM, 99 (1956),
2, стр. 97 слл., но без ссылок на своих предшественников.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
221
часть, требующая тщательной реставрации 43. Для нас «Бавкида» Эринны является
первым памятником греческой интимной поэзии, оказавшим большое влияние на по¬
эзию III в. до н. э., и не случайно имя Эринны неоднократно фигурирует в литератур¬
ных спорах этого периода44 45.
Выше мы уже говорили о том, что Каллимах, Феокрит и их единомышленники,
выступая против больших эпических поэм, не отвергали эпоса как такового. Как
показал К. Биглер, эпическая поэзия процветала в эллинистическую эпоху 46,
а вкусы александрийских поэтов были отнюдь не обязательны для всех жителей ойку¬
мены 4в. Во всем эллинистическом мире и у римлян превозносилась эпическая поэма
Арата «Феномены», рассказывающая о небесных явлениях в популярной и доходчи¬
вой форме и неоднократно переведенная впоследствии на латинский язык. В 1956 г.
вышло новое издание «Феноменов», с большим обстоятельным введением, критическим
аппаратом, подробным комментарием и прозаическим французским переводом. До¬
полнением к этому изданию, где учитываются также и вновь найденные отрывки тек¬
ста «Феноменов», является большое исследование, посвященное истории текста 47 48 49.
Современник Арата Никандр из Колофона переложил в гекзаметры научный трак¬
тат о ядах и противоядиях. Это произведение высоко ценилось в Риме, к нему состав¬
лялись подробные схолии, античность долго любила цитировать Никаидра и подра¬
жать ему. Недавно был найден интересный отрывок античного схолия к Никандру, где
перечислены и цитируются некоторые поэты его времени 4в. В 1953 г. вышло новое из¬
дание всех сохранившихся сочинений и фрагментов Никандра с английским переводом
и подробным комментарием 4Э.
Значительно пополнились в последнее время наши сведения и об Эвфорионе Хал-
кидском, которого римские поэты превозносили за исключительное мастерство худо¬
жественного рассказа и даже противопоставляли Каллимаху. К трем фрагментам
Эвфориона, найденным еще в предвоенные годы (Page, ук. соч., фр. 121), сейчас при¬
бавились два новых 50 * 52. Изучение всего этого материала в дополнение к уже извест¬
ным отрывкам позволило составить некоторое представление об особой повествователь¬
ной манере Эвфориона, установить наличие у него любовной темы, выявить некоторые
исторические намеки и.
Уже давно опровергнуто мнение об исторической отрешенности эллинистической
литературы, и лишь отдельные буржуазные исследователи, как, например, Говальд,
продолжают считать искусство и литературу эллинизма внеисторичными. Расшире¬
нию и углублению наших сведений об эллинистическом мире во многом помогает его
литература, при условии, однако, что исследователи, увлекаясь, не станут проеци¬
ровать историческую действительность непосредственно в литературные памятники,
как это произошло, например, с последней из указанных работ об Эвфорионе. Несво¬
бодны от этого недостатка также и некоторые выводы, сделанные недавно в результате
изучения «Александры» Ликофрона, александрийского поэта III в. до н. э. Эта исто¬
рическая поэма считается во всех отношениях настоящей загадкой. Вероятно, она
дошла до нас именно потому,что филологи из поколения в поколение ломали голову
над ее расшифровкой, называя Ликофрона «poeta omnium quotquot sunt obscurrissi-
mus». Недавно несколько прояснился вопрос о жанре и характере этого произведения.
Как показал Т. Синко, «Александра» связана с оракульной поэзией IV—III вв. до
н. э., очень распространенной в то время, но мало известной и недостаточно изученной
в современной науке 62. Не вызывает сейчас сомнения и вопрос об ее авторе, вокруг
43	Page, ук. соч., фр. 120; К. Latte, Erinna, «Nachricht, d. Akad. d. Wis-
sensch. Gotting., Philol.-hist. Kl.», 3 (1953), стр. 79 слл.; F. Scheidweiler,
Erinnas Klage um Baukis, «Philologus», 100 (1956), 1—2, стр. 40 слл.
44	С. M. В о w г a, Problems in Greek Poetry, Oxf., 1953.
45	К. Ziegler, Das hellenistische Epos, Lpz, 1934.
46	Например, Робертс показывает, что литературные вкусы Александрии и все¬
го остального Египта в птолемеевскую эпоху, как правило, не совпадали. С. Н. Ro¬
berts, Literature and Society in the Papyri, MH, X (1953). 3—4, стр. 264 слл.
47	Arati Phaenomena, ed. J. Martin, Firenze, 1956; о н ж e, Histoire du texte
des «Phénomènes» d’Aratos, P., 1956.
48	The Oxy. Pap., XIX, 2221; J. Cazzaniga, M. A. Vandoni, Nuovo fram-
mento di scholion a Nicandro Theriaka, vv. 326—329, «Studi Italiani di filologia
classica», 27—28 (1956), стр. 83 слл.
49	Nicander, The Poems and Poetical Fragments, ed. by A. S. F. Gow and
A. F. S h о 1 f i e 1 d, Cambr., 1953.
50	The Oxy. Pap., XIX, 2219—2220; V. Bartolleti, Frammenti di poemetti
di Euforione, «Papiri della Societ, ital.», 14 (1957), стр. 35 слл.
61 P. L évêque, Euphorion, la reine et les rois, REG, 71 (1958), стр. 433 слл.;
P. Treves, Euforione e la storia ellenistica, Milano —Napoli, 1955.
52 T. S i n k o, De Lycophronis tragici carmine sibyllino, «Eos», XLIII (1948—
1949), 1, стр. 3 слл.

222
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
которого не так давно развернулась большая дискусссия 63 64 * 66 67. На двух найдепных недавно
сосудах эллинистического периода сохранились изображения Ликофрона, Арата,
Феокрита и Менедема, причем рядом с Ликофроном помещена маска Кассандры м.
Однако попытки точно датировать это произведение и связать его с определенными
историческими событиями пока еще не привели к положительным результатам 55.
В равной степени обращаясь к мифологизированной и реальной истории, Ликофрон
трактует излюбленную в античности тему столкновения Европы и Азии, начиная от
Трои и кончая Римом, которому суждено покончить с этой извечной борьбой. Поэма
написана в ямбических триметрах размером, наиболее привычным для Ликофрона,
входившего в состав Плеяды, т. е. семи трагических поэтов, живших при дворе Пто¬
лемея II Филадельфа.
Ликофрон не был единственным драматургом эллинистического периода, кото¬
рый, обратясь к историческому прошлому и использовав трагедийный размер, создал
произведение необычного жанра. Мы слишком мало знакомы еще с эллинистической
литературой, а тем более с ее драматическими формами, и поэтому склонны, возмож¬
но, даже преувеличивать их необычайность и загадочность. Несколько лет назад
оживленную дискуссию среди филологов и историков вызвала находка одного зага¬
дочного драматического произведения. Это был папирусный фрагмент в ямбических
триметрах, по содержанию связанный с ранней историей Лидии. Издавший его Э. Ло-
бель68, датировав фрагмент началом V в. до н. э., считал его отрывком из неизвестной
трагедии Фриниха. В результате длительного спора теперь доказано, что фрагмент
является отрывком памятника неизвестного драматического жанра эллинистического
периода 57. Сейчас, когда текст впервые издан со всей палеографической тщательно¬
стью (The Оху. Pap., XXIII, 2382), ясно, что подобно ликофроновской «Александре»
он представляет собой драматический монолог. Некий лидийский гражданин, очеви¬
дец насильственной смерти царя Кандавла, рассказывает об обстоятельствах гибели
Кандавла, о его вероломной жене и захвате Гигесом лидийского престола 68. На ос¬
новании изучения истории Лидии указанного периода с привлечением новых истори¬
ческих документов установлено, что широко распространенная версия о свержении
Кандавла и воцарении Гигеса является поздней послекрсзовской версией, не соответ¬
ствующей действительности и сочиненной в интересах дельфийского оракула68.
Обращение к ранней истории Востока у трагического поэта Ликофрона, интересую¬
щегося Троей, и у неизвестного драматурга III в., рассказывающего о лидийском,
царстве, вероятно, не было простой случайностью. Однако ученые на это еще пе обра¬
тили внимания, и вопрос об использовании в эллинистической художественной литера¬
туре тем, связанных со сложными отношениями Востока и Запада, остается открытым.
Находки фрагментов драмы о Гигесе пополнили наши сведения о драматургии элли¬
нистического периода, изученной еще далеко недостаточно. Поэтому открытие каж¬
дого нового произведения драматического жанра, начиная с найденных в 1891 г. ми-
миямбов Герода, является обычно подлинной сенсацией. К настоящему времени
63	См. К. Ziegler, RE, статья о Ликофроне, т. 13, п /т. 26, стб. 2336 сл.
64	Ch. Picard, Un cénacle littéraire hellénistique sur deux vases d’argent du
trésor de Berthouville — Bernay, «Monuments et Mémoires publiés par l'Académie des
Inscriptions et Belles-Lettres», 44 (1950), стр. 53 сл.
66	P. L é y ê q u e, «Lycophronica», REA, LVII (1955), 1—2, стр. 36 слл.— да¬
ется интерпретация ст. 1453 слл., на основании которых «Александра» датируется вто¬
рой четвертью III в.,; St. J о s i f о v i c, Lykophronstudien, «Годиппьак филозофског
факултета у Нови Саду (Универзитет у Београду)», П (1957), стр. 199 сл. Автор ста¬
вит своей основной целью раскрыть историко-политические горизонты поэмы и счи¬
тает, что она представляет собой «политическое произведение, приуроченное к опре¬
деленным событиям» и предназначенное для того, чтобы «завоевать расположение вы¬
дающихся представителей родственного победоносного народа».
66	E. L о b e 1, A Greek Historical Drama, L., 1950.
67	Укажем лишь отдельные работы по этому вопросу: К. Latte, Ein antikes
Gygesdrama, «Eranos» 48 (1950), 1—2, стр. 136 слл.; D. L. P a g е, A New Chapter in
the History of Greek Drama, Cambr., 1951; J. С. К a m e г b ее k, De novo fragmento·
tragico in quo de Gyge et Candaule agitur, «Mnemosyne», 5 (1952), 2, стр. 108 слл.;
A. L e s к у, Das hellenistische Gyges-Drama, «Hermes», 81 (1953), 1, стр. 1 слл.;
он же, Von neuen Funden zum griechischen Drama, «Gymnasium», 61 (1954), стр.
295 слл.; J. A. S. E v a n s, Herodotus and the Gyges Drama,«Athenaeum», 33 (1955), 3-4.
стр. 333 сл.; Е. Bickel, Reconstruktions-Versuch einer hellenistischen Gyges-
Nysia-Tragoedie, RhM, 100 (1957), 2, стр. 141 слл.
58 К. Latte (Ein antikes Gygesdrama...) на основании изучения метрических
особенностей фрагмента считает, что автором драмы должен быть кто-нибудь из алек¬
сандрийской Плеяды.
68	О. Seel, Lydiaka, «Wien. Stud.», 69 (1956), стр. 212.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
223
уже установлено, что в эллинистическую эпоху существовало два типа мимов 8|>.
Одни, литературные 81 82, исполнялись в узком замкнутом кругу и не имели будущего,
другие, нелитературные, известные в папирусных фрагментах и написанные в стихах
и прозе, являют собой яркие свидетельства жизни народных масс птолемеевского
Египта 62. Папирусы ознакомили пас с прозаическими мимами (мимологией) и с раз¬
личными формами поэтических мимов (мимодия) (The Оху. Pap., III, 413). Все эти ми¬
мические сценки, разыгрываемые в лицах либо декламируемые одним актером, были
любимыми развлечениями и для грека со средним достатком, и для представителя
местного населения. Мимы находили спрос во всех странах эллинистического мира,
свидетельствуя о том, что их литературная жизнь проходила не только среди социаль¬
ных верхов. Наряду с памятниками драматических жанров, среди которых сохрани¬
лись народные (нелитературные) мимы, до нас дошли также единичные произведе¬
ния, созданные местным населением. Так, Рар. Оху., 2331 представляет собой отрывок:
народной книги о подвигах Геракла (с отдельными сохранившимися иллюстрациями).
По языку и метрике этот фрагмент отличается своими «варваризмами» и не похож ни.
на что до сих пор известное 63 84. Рар. Оху., 2332 является новым экземпляром знамени¬
того текста «оракула горшечника», уже давно привлекавшего внимание египтологов-
и эллинистов. Подобно «Александре» Ликофрона это интересное произведение состав¬
лено в виде пророчества и туманного предсказания, но, в отличие от «Александры»
с ее греческой ориентацией, «оракул горшечника», как и «Демотическая хроника»,
отражает стремление египетских λαοί к освобождению от ненавистного иноземного·
ига и их мечты о возвращении собственных справедливых правителей, которые должны
вернуть утраченный золотой век. Издание текста снабжено введением и подробным ком¬
ментарием, составленным четырьмя авторами (A. D. Nock, Р. Alexander, I. W. Bams,
Р. W. Frazer).
Говоря о мало изученной народной литературе эллинизма, следует отметить также-
и своеобразные поэтические импровизации, любимое развлечение пирующих муж¬
чин различных общественных категорий. Среди папирусов III в. до н. э. были найдены
отрывки некоего сборника застольных шуток, представляющего параллель к афин¬
ским сборникам схолиев и перекликающегося с «Характерами» Феофраста в4.
Импровизационная манера стихосложения характерна также для некоторых эл¬
линистических эпиграмм, жапра, пользующегося самым широким и длительным рас¬
пространением и одинаково популярного как среди образованных ценителей поэзии,
так и среди полуграмотных людей. Эллипистическая эпиграмма, названная Р. Пфейф-
фером самым нежным цветком в саду эллинистической поэзии, имеет многовековую-
историю, начиная от греческой эпиграммы VIII в. до н. э. и кончая византийской поэ¬
зией VI в. н. э. В эпоху эллинизма возникают новые разнообразные виды эпиграмм,
но во всех них человек рассказывает о себе и своих переживаниях. Все более утрачи¬
вается связь эпиграммы с посвятительной надписью, сохраняющаяся лишь в виде-
литературной фикции, а, с другой стороны, застольные эпиграммы заменяют схолий
и представляют собой своеобразные импровизации и экспромты 85. Эпиграмма превра¬
щается в любопытную иллюстрацию эллинистического быта и общественных отношений.
Историкам античного мира хорошо известен знаменитый архив Зенона, чиновника
60 А. S w i d е г е k, Le mime grec en Egypt, «Eos», t. 47 (1954), 1, стр. 63 слл.
91 Типа мимов Герода и Феокрита. За послевоенные годы вышли два новых итальян¬
ских издания мимов Герода: Е г о d а, J mimiambi, ed. Q. Cataudella, Mi¬
lano, 1948; Herodae Mimiambi, ed. G. P u с c i о n i, Firenze, 1950; The Pap. Oxy.,
XXII, 2326 привнес восемь строк из VIII мимиямба Герода (VIII, 67—75). Его иссле¬
довал А. Barigazzi, Un nuovo frammento di Erode, MH, 12 (1955), 2, стр. 113 слл.
82	J. Manteuffel, Ze swiata papirusow. Obrazki z zycia w Egipcie helle-
nistycznym, Warszawa, 1950; он же, De opusculis Graecis Aegypti e papiris, ostra-
cis, lapidibusgue collectis, Warzawa, 1930.
63 Репродукцию иллюстраций см. A. S а 1 i s, Zum Löwenkampf des Herakles,
MH, 12 (1955), 3, стр. 173. табл. I.
84 Впервые изданы в 1938 г. G. А. G е г h а г d, Griechische Papyri, Urkunden und
literarische Texte aus der Papyrussammlung der Universitätsbibliothek Heidelberg,
Diss., Heidelberg, 1938. Г1о предположению издателя, эти отрывки входили в некую
антологию шуточных эпиграмм Относительно традиции подобных эпиграмм и их
литературных источников см. Е Siegmann, Literarische griechische Texte aus
der Heidelberger Papyrussammlung, Heidelberg, 1956, стр. 29 сл. и R. Kassel,
Reste eines hellenistischen Spassmacherbuches auf einem Heidelberger Papyrus?, RhM,
99 (1956), 3, стр. 242 сл.
36 P. Мсркельбах, например, убедительно доказал, что при интерпретации эпи¬
граммы важно учитывать, если это возможно, обстоятельства ее возникновения. Им;
дано остроумное и не лишенное правдоподобия толкование эпиграммы о Вернее По-
сидиппа — Merkelbach, ВоохоМотаГ..; см. также G. J. de V г i е s, Aris-
tarque е le Berisos de Posidippe, «Mnemosyne», 10 (1957), 4, стр. 336 слл;

224
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Аполлония, всемогущего министра финансов птолемеевского Египта. Но мало кто
знает две любопытные эпиграммы, впервые опубликованные в 1938 г.,— эпитафии на
могиле собаки, где говорится, что пес Зенона Таврон погиб на охоте от ран, спасая
своего хозяина от клыков дикого вепря 6в. С сооружением архитектурных памят¬
ников связаны две другие новые эпиграммы: в одной описывается александрийский
фонтан, украшенный изображениями Птолемея II и Арсинои, в другой — храм Го¬
мера, построенный при Птолемее IV Филопаторе и известный лишь из упоминания Эл-
лиана 87. Много ценных для историка сведений сообщают также эпиграммы предста¬
вителей пелопоннесской школы, которые прославляют людей низших имущественных
классов, их повседневный тяжелый труд и скромный достаток. О том, что эпиграммы
проникают во все уголки эллинистического мира и читаются повсюду, свидетельствует
большое число женщин-поэтесс 66 67 68 и наличие эпиграмматических сборников, сущест¬
вовавших еще до собрания Мелеагра69.
До сих пор еще нет монографии об эллинистической эпиграмме, как пе сущест¬
вует также ее отдельного издания. Еще в конце 20-х годов английский ученый Пауэлл
предполагал издать в качестве продолжения своей Collectanea Alexandrina всю эл¬
линистическую эпиграмму, но не успел этого сделать. Изредка в различных странах по¬
являются издания с переводами отдельных поэтов-эпиграмматистов, чаще всего пред¬
назначенные для широкого читателя 70 71. Изучение эллинистической эпиграммы как ис¬
торического документа, связанного с конкретными событиями, могло бы принести боль¬
шую пользу историку, как показывает, например, Гоу, устанавливая в результате ин¬
терпретации пяти эпиграмм Леонида Тарентского, что поэт был современником Пирра
и что его стихи связаны с эпирскими событиями конца IV — начала Ш вв. до н. э. и.
Своеобразным дополнением к эллинистической эпиграмме являются открытые
недавно в Помпеях фрески — иллюстрации к эпиграмме Леонида Тарентского 72.
После прекрасного французского издания, выполненного под редакцией П. Валь¬
ца, греческая антология еще раз недавно была издана в Мюнхене Г. Бекби 73. Немец¬
кое издание во многом уступает Вальцу краткостью справочного и критического аппа¬
рата, суммарнос-тью введения и выборочным использованием работ предшественников.
Наш обзор был бы односторопним, если бы мы хотя бы вкратце не упомянули об
эллинистической прозе. Беглое упоминание о ней в данном обзоре оправдано целым
рядом причин. Вся эллинистическая проза крайне фрагментарна и в основном изве¬
стна нам по поздним переложениям и пересказам. Новые находки не внесли ника¬
ких существенных и значительных дополнений в известные материалы. В большинстве
своем известные произведения эллинистической прозы, за исключением новеллы и не¬
которых других видов74, не являются памятниками художественной литературы.
За последнее время исследователями, главным образом историками, много вни¬
мания уделяется эллинистической историографии. Не ставя своей задачей давать обзор
историографии и философии, мы ограничимся лишь несколькими замечаниями по это-
66	Page, Greek Literary Papyri, фр. 109; о нем же см. новую эпиграмму —Mer¬
kel Ь а с h, Literarische Texte, стр. 91, 1056.
67	Page, Greek Literary Papyri, фр. 105. Эти эпиграммы анонимны и сохра¬
нились на обрывке папируса, являющегося частью какой-то школьной хрестоматии.
88 G. L и с k, Die Dichterinnen der Griechischen Anthologie, MH, XI (1954),
3, стр. 170 слл.
69	Как уже давно установлено в науке. См. U. Wilcken, Griechische Ostraka aus
Aegypten, II, Lpz — B., 1899, № 1148, 1488; В. P. Grenfell, A. S. Hunt,
J.	G. S m у 1 у, The Tebtunis Papyri, L.— N. Y., 1902, №1,2, 3; W. Schubart,
Einführung in die Papyruskunde, B., 1918, стр. 131.
70	Например, Asklepiades of Samos, ed. by W. W а 1 1 а c e and M. W а 1 1 а с e,
Oxf., 1941; А. О 1 i v i e r i, Epigrammatisti greci della Magna Grecia e della Sicilia,
Napoli, 1949.
71	A. S. F. Go w, Leonidas of Tarentum. Notes and Queries, «Clas. Quart.», 8
(1958), 3—4, стр. 113 слл.
72	В. Neutsch, Das Epigrammenzimmer in der Casa degli Epigrammi zu
Pompeji und sein Wandbild Eros in Ringkampf mit Pan, «Jahrb. des deutsch. Archeolog.
Instituts», 70 (1955), стр. 155 сл.
73	Anthologie grecque, ed. P. W а 11 z, J. G u i 1 1 о n, I—VII, P., 1928—1957.
В этом издании использованы новые методы прочтения текста, усовершенствован спра¬
вочный аппарат, внесено много исправлений и дополнений по сравнению с предыду¬
щими изданиями. Anthologia graeca, ed. Н. В ec kJ у, V—III, München, 1957—-
1959. Недавно вышла работа Гоу, к сожалению, известная мне лишь по рецензиям,
посвященная истории текста сборников антологии. А. S. F. G о \v, The Greek Anthology.
Sources and Ascriptiones, L., 1958.
74	Исследуя греческую новеллу, Катауделла доказал, что эллинистическая но¬
велла является совершенно повым ее видом, оказавшим большое влияние на римскую
и новую литературу. Q. Cataudella, La novella grcca, Napoli, 1957.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
225
му поводу. Новое дополненное и переработанное издание фрагментов всех греческих
историков Ф. Якоби, которому предпослано специальное издание сборника статей
издателя о греческой историографии,— выдающееся событие в современной историо¬
графической науке 75. Изучение исторического греческого романа, и прежде всего—
позднего жизнеописания Александра, с привлечением нового материала папирусов,
позволило современным исследователям установить их разнообразные источники и
уточнить традиции преданий 76. В частности, одним из источников романизированной
истории Александра являлись подлинные или фиктивные письма, например письма
о последних днях Александра, известные из папирусных находок 77. Подобные письма
имели очень широкое распространение, они легли в основу эпистолярного жанра
эллинистической прозы, которым пользовались историки, философы и писатели 78.
Из отдельных историков эллинистического периода наибольшее число новых и за¬
служивающих внимания работ посвящено Полибию 79. Наряду с учеными историче¬
скими и географическими, трудами, рассчитанными на подготовленного и образован¬
ного читателя, в эллинистическую эпоху существовали разнообразные полуфанта-
стпческие рассказы о чудесных странах и описания необычайных путешествий и при¬
ключений, чрезвычайно популярные среди многочисленных любителей развлекатель¬
ного легкого чтения 80. Некоторые писатели используют форму рассказа о чудесах
для изложения своих философских и религиозных взглядов. Так поступает, напри¬
мер, Эвгемер, автор утопического сочинения о чудесном острове Панхен, где некогда
правили цари, ставшие впоследствии олимпийскими богами 81.
Пропуская обзор философских прозаических жанров, так как они не являются
художественной литературой и могут увести нас очень далеко, следует отметить, что
за послевоенные годы значительно пополнилось число работ по эллинистической
философии, отдельным ее школам и их представителям. В связи с вновь найденными
среди папирусов Геркуланума эпикурейскими текстами философские взгляды Эпи¬
кура и егд продолжателей оказались сейчас в центре внимания исследователей 82.
Второе место заняло изучепие философии стоиков, всей системы их учения и особен¬
но нх отношения к обществу и его культуре 83.
Еще слишком мало общих работ по эллинизму, недостаточно изучена его культу¬
ра, а в литературе даже отдельные давно известные авторы, как Каллимах и Феокрит,
еще далеко не исследованы. Поэтому пока нет еще общих работ по истории эллини¬
стической литературы и очень мало монографий по ее специальным вопросам или
75	F. Jacoby, Abhandlungen zur griechischen Geschichtschreibung, Leiden,
1956; Die Fragmenta der griechischen Historiker, ed. F. Jacoby, I—III, Leiden, 1957—
1958.
78	Например, T. S. Brown, Onesicritus. A Study in Hellenistic Historiography,
Berkeley — Los Angeles, 1949; о н ж e, Callisthenes and Alexander, AJPh, 70 (1949)):,
3, стр. 225 слл. См.также кн. From Alexander to Constantine.Passages and Documents
Illustrating the History of Social and Political Ideas 336 BC — 337 AD, ed. by E. В a r-
k e r, Oxf., 1956.
77	E. F e u i 1 1 a t r e, Sur la vie d’Alexandre de Pseudo-Callisthene, REG, 69
11956), 324—325, стр. 199, слл.; R. Merkelbach, Die Quellen des griechischen
Alexanderromans, München, 1954.
78	H. Koskenniemi, Studien zur Ideen und Phraseologie des griechischen
Briefes bis 400 n. Chr., Helsinki, 1956.
79	A. M а u e г s b e г g e r, Polybios — Lexicon, I, В., 1956; F. W. Wal-
bank, A Historical Commentary on Polybius, I, Oxf., 1957; J. D e v г о у e,
L К e m p, Ove- de historische methode van Polybios, Brussel, 1956; N. D. Fustel
le Coulanges, Polibio, Bari, 1947; M. G e 1 z e 1, Über die Arbeitsweise des
Polybios, «Sitzungsb. Heidelb. Akad., Phil.-hist. Klasse», 1956,3, стр. 5 слл.;Н. К o-
ern er, Polybios als Kritiker früherer Historiker, «Wiss. Zeitsch. d. Univ. Iena», 6
1956—1957), 5, стр. 647 сл.
80 .1. S c h n e у d e г, De periogetarum graecorum reliquis, Lodz, 1950; о н ж e,
Periegeza w literaturze greckiej. Powstanie i rozwoj gatunku, Krakow, 1946. О новых
находках прозаических, исторических и географических текстов см. Merkelbach,
Literarische Texte, стр. 108 сл.
81	G. V а 1 1 a u г i, Evemero di Messene, Torino, 1956.
82	G. C. Braga, Studi zu Epicoro, Milano, 1951; N. VV. De Witt, Epi-
:urus and his Philosophy, Minneapolis, 1954; Публикацию отрывков Филодема см.
ä «Aegyptus», 36 (1956), стр. 27 сл. и в «La Parola del Passato», X (1955).
83	M. Pohlen z, Die Stoa. Geschichte eines geistigen Bewegung, Göttingen, 1948—
1949, 2-е изд.—1955; H. Simon, M. Simon, Die alte Stoa und ihr Naturbegriff. Ein
Beitrag zur Philosophiegeschichte des Hellenismus, B., 1956; J. M a u, Stoische Logik,
Hermes», 85 (1957), 2; Ph. de Lac y, Stoic Views of Poetry, AJP, 69 (1948), 3,.
тр. 241 слл.
iu Вестниц древней истории, № 3

226
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
отдельным ее представителям. Ценная для своего времени книга Ф. Зуземиля теперь
уже безнадежно устарела и не годится даже в качестве справочника 84. Вышедшая
в 1951 г. вторым изданием работа Ф. Райта составлена крайне поверхностно 85. В пред¬
военные годы греческий ученый К. Трипанис готовил большую историю эллинисти¬
ческой поэзии, но опубликовал лишь первый том, кончающийся Каллимахом и эпп
граммой 86. Большое внимание уделено эллинистической литературе в многотомном
труде по истории греческой литературы польского ученого Т. Синко 87,но и у него не
учтены многие новые находки, не выделены основные проблемы, нет обобщающих вы¬
водов и мало обращено внимания на связь эллинистической литературы с ее временем.
Исследователи, склонные считать эллинистическую литературу литературой упад¬
ка, обычно проходят мимо вопроса о причинах ее стойкого влияния на римскую ли¬
тературу. Но науке еще предстоит объяснить и показать все своеобразие этого влияния,
определившего, как доказал В. Кролль, художественное оформление римской лите¬
ратуры 88. Состоявшийся в Женеве в 1953 г. симпосиум филологов был специально
посвящен вопросу соотношения римской и эллинистической поэзии 89. Участники
оимпосиума, в числе которых был такой известный исследователь эллинистической
поэзии, как А. Ростаньи, по-разному определили отношение римских поэтов к эллини¬
стической литературе, но все сошлись на признании непрерывной поэтической тради¬
ции и на личном ее переосмыслении в среде римлян. Дискуссия показала, что изуче¬
ние эллинизма может принести большую пользу для понимания истории римской куль¬
туры и литературы. Ведь известно, что идеи Каллимаха стали актуальны в Риме через
двести лет после того, как они были впервые высказаны в Александрии. Именно Калли¬
маха и его приверженцев выставляли в качестве своего оплота римские поэты оппо¬
зиционного направления, а Август и Меценат проявляли удивительный интерес к нх
литературным разногласиям и объявляли себя открыто противниками каллимахей-
цев. Близость с эллинистической литературой римляне ощущали всегда и во всех
жанрах своей отечественной литературы. Даже тот жанр римской поэзии, который
Квинтилиан характеризует как «всецело наш» (tota nostra)—римская сатира—не
может быть попят и объяснен без эллинизма 90. Сопоставления эллинистической и
римской литератур способствуют более глубокому и правильному их пониманию, но
пока эти сопоставления ограничиваются в основном только привлечением алексан¬
дрийской поэзии 91 92. Эллинистическая художественная литература влияла не только
на литературу Рима. Вопрос о ее отношении к литературе других стран (Армения,
Парфия и другие) очень важен для выяснения ее специфики. Если бы эта литература
была отмечена печатью упадка и не несла в себе зародышей будущего, она не имела
бы стойкого влияния или взаимосвязи с литературой и культурой других стран. Сей¬
час уже невозможно закрывать глаза на стойкость и длительность эллинистического
влияния, о котором говорил В. Д. Блаватский, возражая А. Б. Рановичу 93. Необхо¬
димо объяснить причины этого явления, учитывая все, сделанное современной наукой
в области изучения эллинизма, не забывая при этом и эллинистическую литературу,
отражающую и несущую в себе всю сложность и противоречивость этого малоизучен¬
ного периода античной истории.
Н. А. Чистякова
84	F. Susemihl, Geschichte der griechischen Literatur in der Alexandriner¬
zeit, I—II, Lpz, 1891—1892.
85	F. A. Wright, A History of Later Greek Literature from the Death of Ale¬
xander in 323 BC to the Death of Justinian in 565 AD, L., 1932; 2-е изд.—1951.
86	R. А,, T p о n à v 7] ç, CH 5AXe£av8pu'i] 7toiv;aiç, I, ’AtHjvai, 1943.
87	T. S i n k o, Literatura grecka, II, Literatura hellenistyczna, czçsc I (wiek III—
II przed CHR), Krakow. 1947.
88	W. Kroll, Studien zum Verständnis der römischen Literatur, Stuttgart,
1924.
89	L'influence grecque sur la poésie latine de Catulle à Ovide, «Fondation Hardt pour
l’étude de l'antiquité classique», Entretiens II, Vandoevres — Genève, 1953.
90	M. Puelma Piwonka, Lucillius and Kallimachos. Zur Geschichte einer
Gattung der hellenistisch-römischen Poesie, Frankfurt a. Main, 1949. Приводится
большой фактический материал.
91	Об этом см. J. Manteuffel, Kallimach a poezia rzymska, «Eos», 40 (1946),
1, стр. 73 слл.
92	В. Д. Блаватский, Культура эллинизма, СА, 22 (1955), стр. 109 сл.

ХРОНИКА
ДОКЛАДЫ ПО ИСТОРИОГРАФИИ ДРЕВНЕГО МИРА
НА МЕЖВУЗОВСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ В ВОРОНЕЖЕ
16—18 февраля 1960 г. в Воронежском университете состоялась первая межву¬
зовская историографическая конференция, в работе которой приняли участие уче¬
ные из пяти союзных республик и одиннадцати городов страны, а также представи¬
тели институтов истории и славяноведения Академии наук СССР. Воронеж не слу¬
чайно явился местом проведения такой конференции. В Воронежском университете дол¬
гие годы систематически читается курс историографии всеобщей истории, включаю¬
щий также раздел историографии античности. В тематике диссертаций, защищенных
по кафедре всеобщей истории, превалируют историографические вопросы. Научными
работниками Воронежского университета, в первую очередь покойным профессором
И. Н. Бороздиным, создан ряд работ по историографии древнего мира.
На состоявшейся конференции авторы докладов и сообщений в основном осве¬
щали малоразработапные проблемы историографии отечественной и всеобщей истошш.
В прочитанном на пленарном заседании докладе доцента А. И. Немировского
«Проблемы римской родовой общины в современной зарубежной историографии» про¬
слежены основные направления современной пауки в изучении общественных отно¬
шений раннего Рима. Докладчик, отметив сильные стороны работ современных зару¬
бежных ученых (вовлечение в круг исследований новых источников, удачное осве¬
щение отдельных вопросов римских родовых учреждений), показал свойственное бур¬
жуазной науке непонимание единства и непрерывности исторического процесса. Многие
современные исследователи отошли от теории Нибура — Моммзена о наличии особой
патрицианской общины. Отрицание этой теории связывается со стремлением подме¬
нить изучение революционного перехода от родового общества к классовому исследо¬
ванием эволюции отдельных политических учреждений древнейшего римского обще¬
ства. Шагом назад является также возвращение к старой отвергнутой точке зрения
на царскую власть как на власть абсолютного монарха. Докладчик остановился на
взглядах ученых стран народной демократии (Гюнтер, Андреев и др.) и концепциях
прогрессивных исследователей капиталистических стран (Дж. Томсон, Э. Серени),
исходящих в своей оценке раннего римского общества из положенийф. Энгельса. Особое
внимание в докладе было уделено проблеме римской военной демократии в трактов¬
ке марксистских исследователей.
На секционных заседаниях было заслушано четыре доклада и сообщения.
Доцент Тартуского университета Ю. К. Мадиссон сделал интересный доклад о на¬
чале научной деятельности выдающегося русского ученого-античника проф.
М.	М. Лунина. Работая в Центральном государственном историческом архиве в Тарту
над изысканием материалов о развитии исторической науки в Тартуском универси¬
тете, Мадиссон обнаружил обильный, неисследованный материал, касающийся дея¬
тельности двух видных представителей первого поколения русской науки по истории
античности— М. С. Куторги и М. М. Лунина. Итогом этой работы явились два исследо¬
вания об этих русских ученых. Одно из них в виде доклада «Молодой Лунин» и было
представлено на конференцию. Докладчик подробно охарактеризовал систему подго¬
товки кадров античников в Тартуском профессорском институте, крупнейшем центре
подготовки университетских профессоров. В докладе было тщательно рассмотрено
идейное окружение М. М. Лунина, борьба взглядов и направлений в 30-х годах XIX в.
Автор доклада дал оценку наиболее крупного труда М. М. Лунина, защищенного им
в качестве докторской диссертации (Prolegomena ad rex achaeorum).
Он обратил внимание на весьма примечательный факт в деятельности Лунина во
время его пребывания в Берлине, где он слушал лекции в университете. Интересы Лу¬
нина как по выбору профессоров, так и по прослушанным курсам во многом совпадали
16*

228
ХРОНИКА
с интересами К. Маркса, который изучал гегельянство и юридические науки в том же
Берлинском университете в конце 1830-х годов.
С докладом «Д. М. Петрушевский как историк древнего мира» выступил доц. Во¬
ронежского университета В. А. Афонюшкин. Проанализировав основные работы
Петрушевского по античности, докладчик акцентировал свое внимание на характер¬
ных ошибках Петрушевского, заключающихся в противопоставлении государства об¬
ществу и смешении понятий классового и сословного делений. В этом отношении,
указал докладчик, Петрушевский следует за западноевропейскими модернист¬
скими историками, в первую очередь за Р. Пёльманом.
В выводах доц. Афонюшкин отметил, что Д. М. Петрушевский в изображении
истории Греции и Рима всегда выступал самостоятельно, хотя его взгляды все же по¬
степенно эволюционировали в сторону модернизации исторического развития древ¬
него мира.
На конференции было заслушано два доклада об акад. А. И. Тюменеве. Доклад
доц. С. Н. Бенклиева (Воронеж) «Академик А. И. Тюменев — крупнейший советский
историк» явился первой попыткой обобщить богатое научное наследие этого выдаю¬
щегося советского ученого. В докладе были затронуты все крупные исследования Тю-
менева, выделены его основные, принципиально важные для исторической науки тео¬
рии и концепции. Доц. Бенклиев указал на отличительную черту всех исследований
А. И. Тюменева, а именно — изучение базиса, классовой борьбы и особенно истории про¬
изводителей материальных благ —народных масс. Касаясь последнего положения акад.
Тюменева о том, что древневосточное и античное рабовладельческие общества следует
рассматривать не как последовательные стадии развития, а как два отличных одни от
другого типа рабовладельческих обществ, докладчик целиком поддержал его.
С сообщением «К проблеме различий древнего Востока и античного мира» (по по¬
воду концепции акад. А. И. Тюменева) выступил доцент Липецкого педагогического
института М. М. Слонимский. В своем сообщении М. М. Слонимский стремился дока¬
зать ошибочность нового положения Тюменева. Основную ошибку акад. А. И. Тюмс-
нева докладчик видит в том, что он, подробно рассмотрев и сравнив производствен
ные отношения Древнего Востока и античности, почти не уделил внимания сравни¬
тельной характеристике уровня развития их производительных сил. Между тем уро¬
вень развития производительных сил в античном мире был выше, чем на Древнем Во¬
стоке. Специфика древневосточного общества такова, что она сыграла немалую тор¬
мозящую роль в развитии хозяйства древневосточных стран. Слонимский подверг
критике акад. Тюменева также за то, что различие условий развития древневосточ¬
ных обществ он сводит, по сути дела, к особенностям географической среды.
В заключение докладчик сказал, что нет никаких оснований отказываться от оцен¬
ки древневосточного общества как раннерабовладельческого.
По докладам С. Н. Бенклиева и М. М. Слонимского на конференции развернулась
дискуссия. Большинство выступавших, в том числе старший научный сотрудник Ин¬
ститута истории АН СССР М. А. Алпатов, доцент Саратовского университета
С.	М. Стам и другие высказались за утвердившуюся в советской науке точку зрения
о древневосточном и античном рабовладельческих обществах, как о последовательных
стадиях развития.
Доклады и сообщения, сделанные на конференции, вызвали оживленный интерес
и горячие дискуссии ее участников. К сожалению, конференция была построена так,
что хотя работа ее проходила по секциям, многопроблемность затрудняла обсуждение
докладов. Участники конференции единодушно высказались за то, чтобы в будущем
историографические конференцин устраивались по более определенной тематике.
И. Александрович
НАХОДКА ГРЕЧЕСКИХ СТАТУЙ В ПИРЕЕ
В июле 1959 г., в афинской гавани Пирее, при работах по ремонту канализации,
отбойный молоток землекопа наткнулся на некую металлическую преграду, оказав¬
шуюся древней бронзовой статуей. Дальнейшее расследование производилось уже афин¬
скими археологами, под руководством. II. Пападимитриу и Е. Мастиокостаеа, и привело
к обнаружению восьми античных скульптур—пяти бронзовых и трех мраморных. По
крайней мере две из них, по первому впечатлению афинских искусствоведов, являются
шедеврами древнегреческой пластики.
Наиболее древней и в то же время, по-видимому, наиболее замечательной с чисто
эстетической точки зрения является бронзовая статуя куроса, относящаяся, веро-

Рис. 1. Верхняя часть статуи
куроса из бронзы
Рис. 2. Бронзовая статуя богини
Артемиды. На заднем плане дЕе
мраморные гермы
Рис. 3. Верхняя часть бронзовой
статуи коры
Рис. 4. Верхняя часть бронзовой
статуи Артемиды
ММ·*'

230
ХРОНИКА
ятно, к самому концу VI в. до н. э. По мнению афинского археолога И. Г. Пападимпт*
риу, статуя эта может быть произведением Антенора — известного аттического скульп¬
тора второй половины VI в. до н. э., автора бронзовой группы тираноубийц, Гармодня
и Аристогитона, установленной в Афинах после свержения Писистратидов. Новонай-
денный курос — несколько более натуральной величины (1,92 м) и довольно хорошей
сохранности, как об этом отчасти свидетельствует и имеющаяся фотография.
Огромный интерес представляет также бронзовая статуя Афины Полиады с про¬
тянутой вперед правой рукой и слегка приподнятой левой, с эгидой и в шлеме, укра¬
шенном изображениями сов, грифона и змеи. Эта статуя, имеющая 2,35 м высоты, от-
Рис. 5. Голева мраморной бородатой гермы
Рис. 6. Бронзовая трагическая маска
носится к середине IV в. до н. э. и по типу может быть сопоставлена с так называемой
Афиной из Веллетри, находящейся в Луврском музее в Париже.
Далее должна быть упомянута бронзовая же статуя богини Артемиды в челове¬
ческий рост, в длинной тунике и коротком перепоясанном хитоне, с колчаном за
спиной, с протянутой вперед правой рукой, которая, может быть, держала лук. По типу
ее можно сопоставить с «амазонообразпой» Артемидой версальской, а также и с Арте¬
мидой из берлинского Антиквариума.
К раннеэллинистическому времени относится бронзовая кора весьма изящной
работы, со вставными глазами из драгоценного камня, в натуральный человеческий
рост. Видимо, более драгоценный материал был употреблен для изготовления глаз
у найденных вместе с описанными выше статуями двух мраморных бородатых герм (Гер¬
меса или, скорее, Диониса). Мраморной является также женская статуя в пеплосе
(может быть, Артемида), относящаяся к IV в. до н. э. (1 м в высоту). Кроме пере¬
численных скульптур, была найдена еще бронзовая трагическая маска бородатого
мужчины (45 см в высоту), которая, быть может, служила украшением сцены какого-
либо театра.
Вместе с кладом была найдена афинская монета с символом Митридата Великого,
что позволяете большой уверенностью датировать всю находку. Панадимитриу и другие
греческие археологи высказывают предположение, соответственно которому най¬
денные в Пирее статуи были сосредоточены в месте их находки скорее всего в эпоху
первой Митридатовой войны, то ли во время осады Пирея римскими войсками, то ли

Рис. 7. Верхняя часть бронзовой статуи Афины Полиады

232
ХРОНИКА
когда Сулла, с целью изыскания средств для продолжения военных действий,
ограбил греческие храмы и распродал их ценности, или же, наконец, непо¬
средственно по окончании этой войны, в 84 г. до н. э., когда Сулла возвращался
во главе римского войска из Эфеса через Афины, в связи с чем опять были раз-
Рис. 8. Статуи Афины п Артемиды в момент раскопок
граблены и вывезены в Италию многие памятники греческого искусства. Предпола¬
гается, что и эти скульптуры, предназначавшиеся для украшения какого-либо из пат¬
рицианских дворцов, были сложены перед отправкой в складском помещении гавани,
разрушенном вероятнее всего во время пожара, вследствие чего они и сохранились
до нашего времени под его руинами (на некоторых статуях имеются следы действия
огня).
Л. Е.

П РИЛ О ЖЕ Н ИЕ
НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
О СВОЕЙ ЖИЗНИ
И СВОЕМ ВОСПИТАНИИ
•
ИСТОРИЯ
ЖИЗНЬ ЦЕЗАРЯ
•
СОБРАНИЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ
ОБЫЧАЕВ
ПЕРЕВОД КОЛЛЕКТИВА АВТОРОВ
ПОД РЕДАКЦИЕЙ Е.Б.ВЕСЕЛАГО

НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
Николай Дамасский, историк, поэт и философ, был представителем греко-восточ¬
ной культуры первого века до н. э.
Происхождение Николая Дамасского точно не установлено. Считают, что он при¬
надлежал к семье македонского или арамейского происхождения, которая, живя в
эллинизированном городе, находилась под сильным воздействием греческой куль¬
туры х.
Отец Николая, Антипатр, богатый и хорошо образованный гражданин Дамаска,
оказал много услуг своему городу, особенно в его отношениях с соседними династамп.
Своей деятельностью Антипатр прославил свой род и обеспечил ему видное положе¬
ние в городе. Однако, по словам Софрония Дамасского, процветание рода началось
не с Антипатра, а с самого Николая, «философа, наставника Ирода п учителя детей
Клеопатры». В дальнейшем, по словам Софрония, из членов этой семьи прославились
еще «двенадцать Николаев» 1 2.
Николай родился в 64 г. до н. так что жизнь его прошла уже при римском
господстве.
Воспитанно Николая было обычным для детей знатных и влиятельных в своем
городе граждан. Природная одаренность, стремление к знаниям, особенно к философ¬
ским, большая работоспособность уже очень рано доставили ему известность в Да¬
маске 3 *.
После того как Антоний отдал Клеопатре в числе других владений и Дамаск,
она жила в нем некоторое время. Вероятно, узнав там о выдающихся способностях
Николая, она выбрала его учителем для своих детей от Антония (30-е годы). Николай,
приняв это приглашение, должен был некоторое время жить при дворе Клеопатры,
где мог уже ближе познакомиться с политическими взаимоотношениями в конце
I в. до п. э.
Гораздо большее значение, чем пребывание у Клеопатры, имело для Николая его
знакомство с Иродом. Когда именно оно произошло — неизвестно, может быть, уже н
20-х годах, но известно, что в 14 г. до н. э. Николай находился в Малой Азии в свите
Ирода при его встречах с Агриппой. Отношения Ирода с Николаем продолжались,
вероятно, с перерывами, до самой смерти Ирода (4 г. до н. э.).
1	RE, Н1Ь. 33, стб. 362.
2	S о р h г о n. Damas с. 5Έγκ. εις τ&υς άγιους Κΰρον ν.αΐ Ίω, 54—Μ igne,
Patrol. Graeca, τ. 87, стр. 3, стб. 3621 d.
3	Сохранилось известие Плутарха о внешности Николая: «Царь, как говорят,
особенно полюбил философа-перипатетика Николая, человека приятного нрава, строй¬
ного телом, с лицом совершенно красным, почти багровым». (Перевод Е. В., см. Plu-
tarchus, Quaest. conv., VIII, 4, 1).

236
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
По свидетельству Константина Багрянородного 4, Николай был секретарем Ирода.
Этот термин надо понимать в очень широком смысле, так как Ирод возлагал на Ни¬
колая значительно большие обязанности, чем обязанности простого секретаря. Ни¬
колай был скорее другом и учителем Ирода 5, с которым занимался философией,
риторикой и историей. Но самое большое значение имели те связи, которые возникали
между ними на почве совместного разрешения политических вопросов, причем участие
в этом Николая носило обычно самостоятельный характер. Уже в 14 г. до н. э. Ирод
доверил Николаю ответственное выступление в Антиохии на собрании римских чинов¬
ников и восточных династов 6, где Николай в присутствии Агриппы говорил речь в
защиту интересов иудеев 7. Вместе с Иродом и Агриппой Николай совершил большое
путешествие по Востоку. Подробное описание отдельных этапов этого путешествия
Иосифом Флавием надо отнести за счет участия в нем Николая Дамасского, одного из
бесспорных источников этого историка.
Во время путешествия с Агриппой Николай завязал свои первые прочные связи
с Римом, чем впоследствии широко пользовался Ирод. Дипломатические способности
Николая не раз спасали царя иудеев от гнева Августа. Николай умел представить
дело так, что самовольные действия Ирода превращались в защиту им интересов Рима.
После смерти Ирода Николай отстаивал в Риме интересы его наследников, а также
интересы иудеев и греческих городов Востока, которые уже не в первый раз находили
в нем влиятельного и опытного защитника. Деятельность Николая привлекла дру¬
жеское 8 внимание Августа. Возможно, что именно он поручил Николаю написать
то историческое сочинение, которое мы знаем под заглавием «Vita Caesaris».
Где был и чем занимался Николай последнее время своей жизни — точно не из¬
вестно. Считают, что после того как сын Ирода Архелай закрепил в Риме свои права
на престол, Николай не вернулся на родину, а жил в Риме или в Аполлонии. Умер
он в глубокой старости. Дата смерти не установлена.
Из произведений Николая Дамасского дошли: 1) De vita sua. De educatione sua.
2) Historia. 3) Vita Caesaris. 4) Morum mirabilium collectio. Все сочинения Николая
найдены только в отрывках. Наибольшее число фрагментов сохранилось в составе Кон-
стантиновских эксцерптов «De virtutibus et vitiis» 9 и в «De insidiis» 10 11. От поэтических
произведений Николая ничего не осталось, кроме небольшого отрывка из комедии,
притом принадлежность его Николаю спорна 11. Имеются отдельные упоминания о
философских трудах Николая 12.
Издания произведений Николая следующие:
Polibii, Diodori Siculi, Nicolai Damasceni... Henricus Valesius nunc primum Graece
edixit... Parisiis, 1634.
Ex Nicolai Damasceni Universali Historia seu de moribus gentium libris excerpta
Jochannis Stobaei collectanea, quae Nicolaus Cragius latina fecit et edidit. Lugduni
Batavorum, 1670.
I. С. О г e 1 1 i, Nicolai Damasceni Historiarum excerpta. Lips., 1804.
C.	Mueller, Fragmenta Historicorum Graecorum, т. III, стр. 343.
L. D i n d о r f, Historici Graeci minores, т. I, 1870.
4	С о n s t a n t. Porph., De themat., 1, 3. — Corpus Scriptorum Historiae By¬
zantinae, Bonnae, 1840, стр. 24, 1.
5	S о p h г. D a m a s с., ук., соч.
6	J о s e p h. F 1 a v., Ant. lud., XVI, 2, P., Didot, 1865, стр. 618.
Там же.
8	Phot, BibL, 189 — M i g n e, Patrol. Graeca, т. 103, стр. 603.
9	Excerpta Historica iussu imperatoris Constantini Porphyrogenetae collecta,
t. II, 4. 1, ed. Buettner-Wobst, Berolini.
10	Там же, т. III, ed. C. D e Boor, Berolini, 1905.
11	C. Müller, Fragmenta Historicorum Graecorum, т. III, P., 1849, стр. 344.
12	R. L a q u e u r, Nikolaos, RE, Hlb. 33, стб. 423.

НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
237
N.	Piccolo, Nicolas de Damas. Vie de Caesar. Ed. nouv., Paris, 1850. [«Vila-
Caesaris» с французским переводом].
C. Μ. Il a 1 1, Nicolaus of Damascus. Life of Augustus, Northampton, Mass., 1923.
[«Vita Caesaris» с английским переводом п комментариями].
F Jacoby, Die FragmeuLe der Griechischen Historiker, ч. II, A. Berlin, 1926r
стр. 324.
Автобиографическое произведение Николая называется: «Περί του Ιδιου Βίου καί
τής έαυτοϋ αγωγής», о чем мы знаем от Свиды 13. Хотя в свндовском тексте не столько
описывается жизнь Николая, сколько говорится об его отношении к образованию и о его
этических взглядах, тем нс менее Валезий, первый издатель сочинений Николая,
признал несомненным автобиографический характер свидовских текстов как о самом
Николас, так и о его отце 14. Свидовские тексты и отрывки биографического характера,
взятые из «De virtutibus» и «De insidiis», объединены теперь под тем же свидовским за¬
главием и образуют то произведение, которое известно под именем «De vita sua. De
educatione sua». Оно заключает в себе два фрагмента из Свиды (фр. 1, 2), шесть из «De
virtutibus» (фр. 3—5 и 7—9) и один из «De insidiis» (6).
Начало автобиографии Николая до нас не дошло, поэтому уже очень рано возник
вопрос о том, где стояла она, перед или после «Истории».По мнению Валезия, автобио¬
графия предшествовала «Истории» в подражание тем биографиям, тексты которых
помещались перед произведениями Фукидида, Геродота, Гекатея 15. При этом он ука¬
зывал на стиль автобиографических отрывков, одинаковых, по его мнению, со стилем
всей «Истории» 16. Наоборот, Хёлыпер, ссылаясь иа Иосифа Флавия, утверждал, что
автобиография замыкала все произведение. Наконец, Якоби, опровергая мнения
Валезия и Хёлыпера, считает, что биография была частично вплетена в состав самой
«Истории» 17 18. В доказательство этого Якоби приводит такие соображения:
1) Эксцерпты«Ое insidiis» имеют в качестве заглавия «Έκ τής ιστορίας Νικολάου
Δαμασκηνού». Между тем, первым фрагментом в них является отрывок автобиографи¬
ческого характера. 2) В «De virtutibus» и в «De insidiis» между автобиографически¬
ми фрагментами и фрагментами из «Истории» нет разделяющей их надписи, которая
имеется между теми же фрагментами и «Биографией Цезаря». 3) Из письма импера¬
тора Юлиана следует, что Николай не совершал никаких великих дел, а только писал
о них 1й. Следовательно, заключает Якоби, Юлиан мог читать биографию уже в пер¬
вом томе «Истории».
На наш взгляд, отсутствие заглавной надписи между отрывками «De virtutibus»
н «De inisidiis», с одной стороны, и автобиографией, с другой, не показательно, так как
она могла оказаться перед биографическим фрагментом, не дошедшим до нас. Письмо
же Юлиана вообще ничего не доказывает, так как он мог знать о характере деятель¬
ности Николая вовсе не из сочинения самого Николая. Таким образом, единственным,
но достаточно веским доказательством правильности мнения Якоби является только
первое его положение. К этому необходимо добавить следующее.
Нам кажется, что девять фрагментов, известных под одним общим заглавием «De
vita sua. De educatione sua», не представляют собой единого целого. И это не потому,
что часть из них дошла в «Лексиконе» Свиды под заглавием «De vita sua», другая —
в «De insidiis» под заглавием «Έκ τής ιστορίας Νικο?αίου Δαμασκηνού»,
а третья — в «De Virtutibus» без всякого заглавия. Разницу между фрагментами надо
искать в содержании самих отрывков и в особенностях их стиля. По своему темати¬
13	S u i d a s, Lex., Νικ&λαος.
14	Там же, Αντίπατρος.
15	F. Jacoby, Fragmenta der Griechischen Historiker, ч. 2, C, Berlin, 1926,
стр 282.
16	Mueller, ук. соч., стр. 348.
17	Jacoby, ук. соч., С, стр. 289.
18	.1 а с о b у, ук. соч., А, стр. 328; С, стр. 290.

238
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
ческому и языковому характеру отрывки автобиографического характера распадаются
на две группы. В одну входят те тексты, которые дошли через Свиду (фр. 1, 2). К этой
группе примыкают отрывки 7, 8, 9, дошедшие среди фрагментов «De virtutibus». Вто¬
рую группу образуют центральные отрывки биографии (фр. 3, 4, 5, 6), входящие в
состав «De virtutibus» (фр. 3, 4, 5) и в «De insidiis» (фр. 6).
Думается, что только отрывки из Свиды и фр. 7, 8, 9 из «De virtutibus» надо
отнести к тому, что можно непосредственно связать с биографией. В них имеется то,
что обычно для этого жанра — указание на происхождение, образование, жизненные
установки. Правда, в них отсутствует почти обязательное для автобиографий исто¬
риков указание на цель написания исторического сочинения и на то, что автор будет
писать «Sine ira et studio». Но это не решающий факт, так как автобиография Николая
дошла до нас фрагментарно.
Решающее значение имеет то обстоятельство, что во всех фрагментах первой
группы (фр. 1, 2, 7, 8, 9) нет сведений о той роли, которую играл Николай в полити¬
ческой жизни своего времени, и что, напротив, отрывки, входящие в состав второй
группы (фр. 3, 4, 5, 6), говорят о Николае только как о политическом деятеле, без
прямых указаний на его этическую характеристику, столь полно представленную у
Свиды (фр. 1, 2) и в примыкающих к ним по содержанию отрывках (фр. 7, 8, 9). Раз¬
ница в тематике очень отчетливо подкрепляется и разницей в стиле. Отрывки первой
группы написаны совсем другим языком, чем отрывки второй и чем вся «История» в
целом. Основная особенность языка первых отрывков состоит в их чисто декларатив¬
ном характере. Идет непрерывная констатация отдельных черт, характеризующих
Николая. Изложение ведется в безапелляционном, несколько жестком и отрывистом
стиле. Каждая фраза выражает новую мысль. Нет намека на какую бы то ни было
мягкость или тем более поэтичность изложения. Этот строгий и холодный стиль вы¬
держивается в данных фрагментах очень последовательно, и ему нельзя отказать в
известной убедительности.
Отрывки второй группы, отличающиеся по своему содержанию от отрывков пер¬
вой, являются последовательным рассказом о том или другом событии, непосредствен¬
ным участником которого был сам Николай. Эти рассказы полны жизни. И ночная
переправа Юлии через Скамандр, и длительное ожидание решения своей участи жите¬
лями Илиона, и полные драматизма события при дворе Ирода — все это описано яр¬
ким и живым языком, иногда приближающимся к разговорному. Эти фрагменты со¬
вершенно лишены той суровой окраски, которая так свойственна отрывкам первой
группы. Даже эпизод суда над сыном Ирода лишен какого-бы то ни было восхваления
той приверженности к букве закона, которая в отрывках первой группы считается
величайшей заслугой Николая. Обращает на себя внимание в этих фрагментах и от¬
ношение Николая к прошлому Греции, его преклонение перед Илионом, его сравнения
из области мифологии. Все это совершенно не вяжется с холодным стилем отрывков
первой группы.
Таким образом, нам представляется, что отрывки, объединяемые издателями под
заглавием «De vita sua. De educatione sua», как по своему содержанию, так и по форме
изложения не представляют единого целого и, следовательно, это заглавие — услов¬
но. Не раз обращалось внимание на крайне панегиристический тон автобиографии,
представляющей собой сплошное нагромождение достоинств Николая. Это дало повод
думать, что автобиография не могла быть написана самим Николаем. Так, например,
Орелли считал, что она составлена на базе биографии, написанной каким-нибудь почи¬
тателем Николая. Более правильным представляется мнение Якоби 19, который допу¬
скает, что в конце жизни Николай мог писать о себе в таком хвалебном тоне, так как
он придавал этому восхвалению обобщающий характер и создавал идеальный облик
в качестве примера для будущего. И по мнению Лакёра, биография направлена на то,
чтобы характеризовать нравственную личность в смысле практической этики 20. Нп-
19	J а с о b у, ук. соч., С., стр. 289.
20	RE, Н1Ь. 33, стб. 373.

НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
239
колай, используя этику Аристотеля и перечисляемые им добродетели, рисует идеал,
рассматривая его как действительность. Точка зрения Миша'и Лакёра правильна
только в отношении отрывков первой группы (1, 2, 7, 8, 9), но не имеет никакого отно¬
шения к отрывкам второй (3, 4, 5, 6).
Отрывки первой группы действительно могли быть написаны на базе автобио¬
графии Николая, включая, вероятно, и его подлинные строки, язык которых вполне
созвучен языку первых двух фрагментов биографии Августа, бесспорно написанной
Николаем. Однако более чем вероятно, что Овила допустил отклонения от своего источ¬
ника, поскольку он начал свой текст, стоящий под словом «Νικόλαος», словами, ко¬
торые никак не могли входить в подлинную биографию Николая 21. Свида мог видеть
биографию Николая, на существование которой он и указал. Константиновские же
эксцерпторы подбирали материал по определенной теме. Этим объясняется, что от¬
рывки биографического характера, по стилю и содержанию примыкающие к свидов
с кии (7, 8, 9), оказались в составе сборника «De virtutibus»: ведь они отлично подхо¬
дили к теме «virtus». Они могли попасть в этот сборник из того же источника, откуда
брал свой материал Свида, т. е. из биографии Николая, чем объясняется одинаковость
их стиля. Остальные отрывки (фр. 3, 4, 5, 6), судя по стилю и содержанию, никогда в
биографию Николая не входили, а освещали те факты из его жизни, которые непо¬
средственно были связаны с событиями эпохи и потому должны были войти уже не
в состав биографии, а в состав «Истории».
История Николая Дамасского была громадным по объему произведением. Сам
Николай говорил, что он взял на себя такую задачу, от которой все отказались бы.
так как этот труд не по силам даже Гераклу (фр. 5).
По словам Свиды, «История» Николая была всеобщей (‘Ιστορία καθολική). Афи¬
ной говорит, что она состояла из ста сорока четырех книг. Свида ошибочно насчиты¬
вает в ней только восемьдесят 22. Его ошибка коренится или в дефектном обозначении
числительного в самой рукописи, или в том,что Свиде были известны только эти кни¬
ги. Последнее вполне возможно, поскольку такое большое сочинение, как «История»
Николая, могло переписываться по частям.
От «Истории» Николая Дамасского дошли отдельные фрагменты. Наибольшее
число отрывков н наиболее крупные сохранились в эксцерптах Константина Багря
нородного, куда, однако, вошли фрагменты только из первых семи книг. Отрывки из
других книг имеются у Афинея, Иосифа Флавия, Стефана Византийского, Страбона и
церковного историка Сократа. Отдельные цитаты дошли в схолиях к Гомеру, к Стра¬
бону и в некоторых других источниках.
Изучение автора, произведения которого Дошли фрагментарно, вызывает специ¬
фические трудности. В данном случае положение осложняется еще тем, что эксцерп¬
торы выписывали произведение Николая в связи с заранее поставленной задачей:
подобрать только те места, которые подходят к темам «De virtutibus» и «De insidiis».
Совершенно очевидно, как это должно было отразиться на характере сохранившихся
фрагментов.
Когда была написана «История», не установлено. Бесспорно, что она была начата
при Ироде и по его настоянию (фр. 5). Вероятно, большая ее часть написана еще при
нем, но закончена она, несомненно, уже после его смерти (фр. 6). Содержание «Исто¬
рии» в целом, а также ее построение невозможно установить теперь с полной достовер¬
ностью. Думают, что Николай брал отдельные исторические периоды и сообщал от¬
носящиеся к ним сведения из истории различных народов 23.
«История» начинается с истории Востока и заканчивается упоминанием событий
седьмого, пятого и четвертого годов до н. э. Содержание сохранившихся фрагментов
«Истории» Николая Дамасского таково:
21	S u i d a s, ук. соч.:	Νικόλαος Δαμασκηνός, γνώριμος ‘Ηρώδου του τών
■Ιουδαίων βασιλέως και ’Αϋγύστου Καίσαρος φιλόσοφος Περιπατητικός ή Πλατωνικός κ.τ.λ·
22	S u i d a s, ук. соч., Νικόλαος Δαμασκηνός.
23Leigh Alexander, The kings of Lydia, Oberlin Ohio, 1913, стр. 16.

240
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
Книги 1-я и 2-я: Ассирия и Мидия. Заговор сыновей Онна против их матери Семи¬
рамиды (10). Сарданапал и Арбак (И). Заговор Арбака и Белесия (12). Мидиец Пар-
сонд и правитель Вавилона Нанар (13). Стриангей и царица саков Заринея (14). Про¬
исхождение Ахеменидов (15).
Книга 3-я: История Греции до Троянской войны. Амфион и Зет (16). Эдип (17).
Беллерофонт (18). Переселение Пелопа из Лидии в Пелопоннес (19). Аргонавты и ама¬
зонки (20). Ларисса, дочь Пиаса (21). Геракл (22). Скамандр, первый царь троянцев
(23).
Книги 4-я и 5-я: Древнейшая история Лидии. Древнейшая история Спарты. Го¬
род Торреб (24). Моке лидийский и свержение тирании Мелы (25). Нерабос, сирийский
город (26). Аскалон (27). Авраам, царь Дамаска. Его переселение в Ханаан (28). Адад.
царь Дамаска (29). Дочь царя Салмонея (30). Камблит, царь Лидии (31). Разные наз¬
вания Пелопоннеса (32). Род Амфионидов (33). Эгисф (34). Аскания, троянский го¬
род (35). К ар пня, ионийский город (36). Гераклиды и предатель Филоном (37). Тор-
накс, город Лаконики (38). Темен (39). Кресфонт, царь мессенцев (40). Месола, город
Мессении (41). Город Нерис (42). Заговор против Эпита, сына Кресфонта (43). Фидон,
убитый за помощь мятежным коринфянам (44). Месть Сизифа за Коринфа (45). Арка¬
дия называлась Пеласгией (46). Ликаон, царь аркадцев (47). Ботахиды (48). Остров
Сифнос (49). Остров Скирос (50). Агамеда на Лесбосе (51). Месембрия, понтийскнй.
город (52).
Книга 6-я: Лидия, Фессалия, Спарта. Сыновья лидийского царя Адиатта (53).
Лидийский царь Мел (54). Царствование Мирса<г(55). Адиатт, последний царь лидий¬
цев (56). Царь Демофонт и его наследники (57). Гиппомен, правитель Афин (58). Борь¬
ба Аркесилая с братьями (59). Война фокейцев с Орхомепом (60). Леодамант, царь
Милета (61). Конец власти Нелидов (62). Убийство Медеей Пелия (63). Захват Пелеем
Полка (64). Ликург (65).
Книга 7-я: Тирания в Коринфе и Сикионе. Лидия. Древнейшая история Рима.
Кипсел, царь Коринфа'(бб). Периандр (67). Наследники Периандра (68). Кипсел
(69). Мирон (70). Магнет (71). Лидийский царь Садиатт (72). Алиатт, сын Садиатта
(73). Крез (74). Кир. Его возвышение и захват им власти (75). Кир. Его воспитание
(76). Кир и КрезД77). Ромул и Рем (78). Похищение сабинянок (79).
Книга 96-я. Потоп (81).
Книга 103-я. Митридат (82).
Книга 104-я. Митридат (83).
Книга 107-я. Сулла (84).
Книга 108-я. Озеро в Альпах (85).
Книга 110-я. Триумф Ликурга (86). Бои гладиаторов (87)
Книга 111-я — 113-я. Фр. 103, 104, 105, 106, 107.
Книга 114-я. Лициний Красе (88).
Книга 116-я. Кельты (89).
Книга 123-я— 124-я (фр. 110, 111). Обращение иудеев к Агриппе (90).
Книги без обозначения номера: Цитата из Николая (91). О Гомере (92). Имя'Одис¬
сея (93). Фрагменты географического содержания (94—98). Царь Деметрий (99). Ан¬
тиох Эпифан (100). Гробница Давида (101). Птолемей (102). Митридат (103, 104). Гир-
кан (105). Поход Помпея в Иудею (107). Взятие Иерусалима (107). Смерть Пор¬
ции (108). Инды в Антиохии (109). Гробница Давида (110). Казнь Мариам (111).
При работе над таким большим и разнообразным по содержанию произведением,
как «История», представляющим собой историю всеобщую, Николай должен был ис¬
пользовать много источников. Считают, что для Ассирии и Вавилонии главным источ¬
ником был Ктесий. В истории Лидии прослеживаются два источника. В основном она
написана на базе Ксанфа, а там, где она тесно переплетается с историей Персии, ис¬
пользован Ктесий. Особенно заметно наслоение персидской традиции на лидийскую
во фрагментах, посвященных Киру. Эти две традиции связаны не всегда удачно, но во
всяком случае не механически: Николай стремился придать им нечто свое. Так, на¬
пример, диалог в описании сцены сожжения Креза напоминает своей драматичностью

НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
241
описание Николаем смерти Юлия Цезаря. Оба фрагмента написаны на основе совер¬
шенно разных источников, поэтому драматизм изложения надо отнести целиком за счет
самого Николая.
Основными источниками Николая для истории Греции были Эфор, Гелланик и
Геродот. Труднее определяются источники для истории Рима. В отрывке о кельтах,
безусловно, использован Цезарь. Чаще всего Николай и его источники связаны общ¬
ностью темы. Николай не слепо следует за источниками. Он расширяет их, сужает
или придает им другую окраску. Заметна рационализирующая тенденция. Так, на¬
пример, Николай говорит, что безумные поступки Геракла вызваны не гневом Геры,
а какой-то другой причиной. Скамандр у Николая—не речной бог, а реальная личность.
Орест изгнан не Эринниями, а друзьями Эгисфа. Часть сведений Николай берет из
мифов, часть связана с поэзией или со сказочными мотивами. Заметно присутствие
и архаических источников.
Необходимо отметить, что у Николая имеются отрывки, буквально совпадающие
с другими авторами, например с Дионисием Галикарнасским и Плутархом. Скорее
всего это надо отнести за счет недосмотра эксцерпторов.
Вопросу об источниках Николая Дамасского посвящены специальные труды 24 25.
Очередной работой в этом направлении должно быть выяснение характера отклоне¬
ний Николая от своих источников, что важно для более полного понимания его миро¬
воззрения.
Фрагменты, известные под заглавием «Vita Caesaris», сохранились тоже в составе
Константиновских эксцерптов. Фрагменты 112—116 (по Jacoby: 125—129) — в сбор¬
нике «De virtutibus»; фрагмент 117 (по Jacoby: 130) — в «De insidiis»
Точное заглавие всего произведения в целом неизвестно. В «Cod. Peirescianus»
после фр. 116 стоит «τέλος .	. τοϋ βίου Καίσαρος του νέου», в то время как «Cod.
Escorialensis» после фр. 117 дает «τέλος του βίόυ Καίσαρος». Свида же указывает,
что Николай написал «και του βίόυ Καίσαρος αγωγήν». Текст этого заглавия считает¬
ся несколько испорченным. Вместо βίου предлагали νέου26 или σεβαστού. Исходя из руко¬
писной традиции, свидетельства Свиды и поправки Дауба 26, в настоящее время
принято название «περί τοϋ βίόυ Καίσαρος του σεβαστού καί τής αυτού αγωγής» 27.
«Vita Caesaris» начинается с панегирического вступления, после которого расска¬
зывается о происхождении, воспитании, юношеских годах Августа и о его жизни в
Аполлонии. Затем говорится о его отношениях с Юлием Цезарем и о возвра¬
щении его, после смерти Цезаря, в Рим. Центральным фрагментом является рассказ
об убийстве Цезаря. Биография заканчивается на том периоде жизни Августа, когда
он начинает самостоятельную деятельность. Таким образом, несмотря на несомнен¬
ную связь принятого заглавия с содержанием биографии, оно, казалось бы, не подхо¬
дит ко всему произведению в целом. Подробнейший эпизод убийства Юлия Цезаря
выходит за рамки жизнеописания Октавиана, и можно было бы думать, что ему место
скорее в «Истории», чем в «Биографии». Однако имеется полное основание связывать
этот эпизод все-таки с «Vita Caesaris».
Переходя к изложению событий, связанных с убийством Юлия Цезаря, Николай
говорит, что он начнет дальнейший рассказ с рассмотрения причин и последствий
заговора против Цезаря. Затем он добавляет: «я расскажу о втором Цезаре, ради ко¬
торого я и предпринял этот труд, как он пришел к власти, заняв место (Юлия Цезаря),
какие совершил дела на войне и в мирное время» 28.
Из этих слов Николая следует, что «Vita Caesaris» написана ради Августа и что
часть, посвященная Юлию Цезарю, входила в ее состав. В состав же «Истории» эпи¬
зод смерти Цезаря войти не мог, так как «История» была написана по предложению
24	Особенно J а с о Ь у, ук. соч., С, стр. 229.
25	А. Gut sch mid, Kleine Schriften, т. 5, Lpz, 1894, стр. 539.
26	Daub, Rh. Museum. Neue Folge, XXXV, Frank, am Main, 1880, стр. 63.
27	Suidas, ук. соч., Νικόλαος Δαμασκηνός.
28	В нашем издании — фр. 115 (по Jacoby — 128).
16 Вестник древней истории, № 3

242
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
Ирода и могла быть посвящена только ему. Вводя в состав «Vita Caesaris» эпизод, от¬
носящийся к Юлию Цезарю, Николай получил возможность показать, какую поли¬
тическую обстановку застал Август к моменту своего прихода к власти. Задуманная
таким образом биография является ценным историческим сочинением, в котором эпи¬
зод, относящийся к смерти Цезаря, вполне уместен.
Существует мнение, что «Vita Caesaris» написана со специальной целью. Как «Ав¬
тобиография» Августа знакомила с его жизнью и деятельностью всех говорящих на
латинском языке, так «Vita Caesaris» Николая должна была знакомить с Августом всех
говорящих на греческом. Что биография была рассчитана главным образом на чита-
теля-грека, вытекает не только из того, что она написана по-гречески. На это имеется
еще важное косвенное указание у самого Николая 29. Когда Антоний вторично воз¬
ложил диадему на голову Цезаря, то народ, по словам Николая, громко выкрикивал
приветствия (δήμος έβόησε -χαίρε βααιλεϋ) на своем языке (της εαυτού γλώττης).
Это могло быть сказано только для тех людей, для которых латинский язык был чужим.
«Vita Caesaris» осталась незаконченной. Лакёр 30 считал, что Николай умышлен¬
но остановился па том месте биографии, с которого должна была начаться жизнь
Августа как самостоятельного политического деятеля. Эта точка зрения противоречит
словам Николая, который сам включал дальнейшую деятельность Августа в програм¬
му своего сочинения 81. Поэтому «Биографию» Августа нельзя рассматривать как
законченную. Конец ее мог не дойти до нас. Автор, возможно, оказался отрезанным от
своих источников, что могло случиться, например, если Николай уехал из Рима. Кроме
того, биография могла потерять свою актуальность в связи со смертью Августа
(имеются данные, позволяющие считать, что биография написана после его смерти);
наконец, мог умереть и сам автор.
Вопрос об источниках, использованных Николаем в «Vita Caesaris», имеет особый
интерес, так как не исключена возможность, что одним из них была «Автобиография»
самого Августа. Наиболее подробно остановился на этом вопросе Лакёр. Он указы¬
вает много конкретных мест, в которых видит следы августовой «Автобиографии» эг.
К этому можно добавить следующее. «Vita Caesaris» является единственным источни¬
ком по истории детских и юношеских лет Августа. Только в этом сочинении сохрани¬
лись сведения о его пребывании в Аполлонии. Сообщения других авторов о юношеских
годах Августа не идут ни в какое сравнение с теми подробными сведениями, которые
имеются у Николая. Достаточно сопоставить его произведение со скупыми и отрывоч¬
ными данными, содержащимися у Светония, или даже более подробными сообщениями
Диона Кассия, допускающего свидетельства совершенно фантастического харак¬
тера.
«Vita Caesaris» при сравнении с соответствующими местами из других авторов
отличается совершенно особым колоритом. Она имеет много бытовых, житейских
черт. Ими буквально пропитаны страницы «Биографии». Бытовая окраска сказывается
в описании поведения Антии, Филиппа, в поведении жителей Аполлонии, самого Ав¬
густа и во многом другом.
Краткость изложения других авторов можно объяснить не только тем, что они
ставили перед собой иные задачи, но и отсутствием у них какого-то источника, доступ
к которому имел Николай. Исходя из общественного положения, отношения к нему
Августа, того уважения, которым пользовался Николай у влиятельных граждан Рима,
можно вполне допустить, что он имел возможность использовать материалы,
недоступные для других. Это могли быть архивные документы, записи, дневники,
личные беседы, может быть даже с самим Августом. Во всяком случае в руках Николая
был какой-то совсем необычный источник. Не исключено, что это была «Автобиогра¬
фия» Августа. 29 30 31 3229	В нашем издании — фр. 117, гл. 21 (по Jacoby — 130).
30	RE, Hlb. 33, стб. 422.
31	В нашем издании — фр. 117, гл. 19 (по Jacoby — 130).
32	RE, Hlb. 33, стб. 415.

НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
243
В «Vita Caesaris» обращает на себя внимание характеристика Августа, которая
выдержана в исключительно хвалебных тонах. Это сближает ее с хвалебной характе¬
ристикой самого Николая. Как в «De vita sua» Николай дает отвлеченный образ вы¬
соконравственного человека, делая его примером для подражания, так и в «Vita Cae¬
saris» рисуется юноша, который, являясь примером для всего молодого поколения,
станет в будущем образцом человеческого совершенства. Таким образом, в росте и
формировании личности как Николая, так и Августа решающая роль принадлежит
воспитанию. Оно сделало из Николая образец нравственного человека и только ему
обязан Август своими выдающимися достоинствами.
Понятно, что Николай как философ придавал такое значение нравственному
совершенствованию. Возможно, что «наставник» Ирода и «учитель» детей Клеопатры
применял на практике свои педагогические взгляды, но важно отметить, что в Риме
они нашли подготовленную почву. Теперь, однако, Николай обращается не столько
к философии, сколько к старой республиканской традиции. Правильное воспитание
он видит уже не в занятиях науками, не в ознакомлении с различными странами,
не в изучении философии, а в неусыпном надзоре родителей, в частности матери, в бе¬
зусловном подчинении их воле, в строгом регламентировании норм поведения. Таким
образом, в вопросе о создании идеальной личности, обязанной своим совершенством
воспитанию, Николай воскрешал принципы воспитательных идеалов в стиле старой
республики. Это должно было найти сочувствие у Августа, тем более, что именно его
Николай сделал образцом такого совершенного человека.
«Собрание занимательных обычаев», посвященное Николаем Ироду эз, дошло
(в выдержках) в «Florilegium» Стобея 34. Содержание этих фрагментов разнообразно.
В основном это — сведения о быте и правовых отношениях различных народов. В не¬
сколько меньшей степени имеются в них сообщения об обычаях военного и религиоз¬
ного характера.
«Собрание занимательных обычаев» могло в какой-то мере возникнуть под влия¬
нием «Νόμιμα βαρβαρικά» Аристотеля 35. Кроме того, на составлении сборника
могла сказаться работа Николая по подбору материала для «Истории». Однако считать
это произведение черновым материалом для «Истории» едва ли можно, так как в нем
упоминается слишком много народов, истории которых едва ли думал касаться Ни¬
колай. К тому же эти отрывки очень специфичны по своему содержанию.
Наибольшее влияние на характер «Собрания» должно было оказать знакомство
Николая с отдельными уже существующими сборниками такого же типа. На это
имеется прямое указание Фотия, который утверждает, что у Николая есть много
общего с Кононом и Александром, автором занимательных рассказов 36. По словам
Фотия, у Ацесторида можно найти то, что собрано у Конона, что сказал Апполодор
и что говорит Николай 37. Николай, по словам Фотия, не слепо шел за своими пред¬
шественниками, а вносил свои добавления или давал уже известному материалу но¬
вую трактовку. Ряд сведений, которые Фотий находит правдоподобными, он припи¬
сывает самому Николаю. Некоторые, хотя и необычные известия Николая, подтверж¬
даются, по словам Фотия, другими авторами. Одиако кое что из того, что сообщает
Николай, ему кажется невозможным. Фотий очень положительно отзывается о стиле
Николая. Он считает его сжатым, понятным и даже более убедительным, чем стиль
других писателей, создававших произведения такого же типа.
Кроме связей, указанных Фотием, сочинению Николая несомненно были присущи
связи и с другими авторами, но устанавливаются они теперь с большим трудом и во
33	Р Ь ot., Bibi., 189.
34	Ex Nicolai Damasceni universali historia seu de moribus gentium libris excerpta
Johannis Stobaei collectanea, quae Nicolaus Cragius latina fecit et edidit, Lugduni Ba¬
tavorum, 1670.
35	Jacoby, ук. соч., С, стр. 256.
36	Phot., Bibi., 189.
37	Там же.
16*

244
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
многих случаях спорны. В научной литературе обращалось внимание на связь Николая с
Геродотом, Эфором, с позднейшими историками, в частности со Страбоном. Проделаны
тщательные сопоставления текста Николая с текстом многих авторов, позволяющие
видеть все, что есть между ними общего зв. Признавая несомненную близость Николая
многим античным авторам, необходимо учитывать, что она в первую очередь основана
на общности темы, а не на общности жанра. Геродот, Эфор, Страбон писали сочинения
исторические, в то время как Николай создавал предмет занимательного чтения. Од¬
нако «Собрание» Николая Дамасского далеко выходит за рамки развлекательности.
Оно является интереснейшим источником по вопросам этнографии.
Е.	Б. Веселого
НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
О своей жизни и своем воспитании
(фрагм. 1—9)
Перевод Е. Б. Веселаго
1	(Якоби, 131 1; Мюллер, 1 * 1 2)
Suidas, Lex.,’Αντίπατρος; (1) Отец историка Николая Дамасского. Женою его была
Стратоника, мать Николая. Они были известны в Дамаске не только своею скромно¬
стью, но и другими достоинствами. Ведь, обладая большим богатством, они нисколько
им не гордились, а превосходя всех славою своего доброго имени, не придавали этому
большого значения. (2) Тот же Аитипатр отличался удивительною силою слова, но не
употреблял его кому-либо во вред, а, наоборот, многим оказывал помощь, причем не
только городу в целом, но и отдельным гражданам. Справедливее кого бы то ни было
улаживал он многие споры как граждан друг с другом, так и родного города с сосед¬
ними властителями. И за это он пользовался всеобщим почетом. Ему часто доверяли
посольства и посредничества, а на родине он прошел все городские должностп.
(3) Умирая, он ничего другого не поручил своему сыну Николаю и брату его Птолемею,
как только сделать после его кончипы курительнпцу Зевсу, что было им раньше обе¬
щано этому богу. Я думаю, он хотел показать, что даже умирающему, потерявшему
надежду на жизнь, все же необходимо выполнить свой долг перед богами.
2	(132; 2)
Suidas, Lex., Νικόλαος: (1) Он изучил все науки, так как о том особенно поза¬
ботился и его отец, который своим богатством и славой сам был обязан образованию.
Охваченный непреодолимым стремлением к знаниям, Николай значительно расширил
их, тем более, что от природы у него были хорошие способности. Таким образом,
прежде чем стать взрослым, он уже был на хорошем счету в родном городе, выгодно
отличаясь от своих сверстников. Он лучше всех изучил грамматику, а при помощи ее
и все поэтическое искусство; он сам писал трагедии и хорошо известные комедии.
Несколько позднее, когда силы его возросли, а вместе с ними возросли и его возмож-
38	Основная работа: E. R e i m a η n, Quo ex fonte fluxerit. Nicolai Damasceni
παραδόξων εθών συναγωγή, «Philologus», т. 54, Göttingen, 1895, стр. 654.
1	Номер фрагмента по изданию F. J а с о Ь у, Die Fragmente der griechischen
Historiker, Fr. 2, Zeitgeschichte, А, стр. 420, В., 1926.
2	Номер фрагмента по С. M u e 1 1 е г, Fragmenta Historicorum Graecorum. Т. III,
стр. 349, Р., 1849.

о своей жизни и своем воспитании
245
пости, он стал заниматься 3 риторикой, музыкой, математикой, стал изучать различ¬
ные философские учения. (2) Став ревностпым последователем Аристотеля и высоко
оценив разнообразную ученость этого человека, он говорил, что навсегда сохранит
благодарность паукам за то, что они содержат и много прекрасного и много полезного
для жизни. Но особенно он благодарен им за то наслаждение, которое они доставляют
как в юности, так и в старости. Он говорил, что пишущие о богах потому, вероятно,
допустили существование многих муз, что науки очень разнообразны и имеют различ¬
ное применение в жизни. Он считал, что как знание, так и незнание этих паук не оди¬
наково 4 со знанием или незнанием низких, но, наоборот, незнание этих наук и зна¬
ние низких позорно для людей с надлежащими средствами к жизни. Не бывало, чтобы
он использовал какую-нибудь науку с целью обмана.
(3) Николай говорил, что всю область знания можно сравнить с путешествием.
Как чужестранцам, совершающим длинное путешествие, случается во рремя стран¬
ствий в одних местах только останавливаться и ночевать, а в других только завтракать,
в одних пробыть несколько дней, а другие осмотреть мимоходом и, возвратившись,
наконец, жить в родном доме, таким же образом, проходя через науки, нужно, гово¬
рил он, в одних занятиях проводить больше времени, а в других меньше, одно изучать
полностью, другое — частично, третье использовать лишь в основном. Усвоив в них
все полезное, нужно, говорил он, вернуться к своему поистине родному дому — к фи¬
лософии — и заниматься ею.
3	(133; 3)
Exc. De virt., I, р. 326, 3 5:	6 признав 7 как философа и человека, забывшего об
обидах, он 8 стал относиться к нему с еще большим уважением и благодарностью.
4	(134; 3)
Exc.Devirt., I, р. 326,5: Один благожелательный к людям поступок был совершеп
в угоду Николаю. Дело в том, что Юлия, дочь Цезаря и жена Агриппы, направляясь
в Илион, едва не погибла вместе с сопровождавшими ее рабами при ночной переправе
через сильно разлившийся из-за дождей Скамандр. Жители же города ничего об этом
не знали.Агриппа разгневался на них за то, что они не пришли ей на помощь, и потре¬
бовал в виде наказания уплаты ста тысяч 9. Илионцы, не ожидавшие ни наступления
ненастья, ни того, что молодая жена Агриппы выехала, оказались в тяжелом поло¬
жении, но решительно ничего не посмели сказать Агриппе. Прибывшего же к ним Ни¬
колая они умоляли просить для них помощи и защиты у Ирода. Помня о былой славе
Илиона, Николай очень охотно взял на себя это поручение и попросил царя 10 и
объяснил ему все, сказав, что несправедливо гневается на илионцев Агриппа, без
предупреждения пославший к ним свою жену, тем более, что они вообще не ожидали,
чтобы она ехала ночью. Взяв на себя защиту илионцев, Ирод добился, наконец, осво¬
бождения их от наказания, но, так как они, потеряв надежду на прощение долга, уже
уехали, он отдал письмо об этом Николаю, направлявшемуся на Хиос и Родос, где
у него находились сыновья. Сам же Ирод отправился с Агриппой в Пафлагонию. Ни¬
колай, плывя из Амисоса в Византий и оттуда в Троаду, прибыл в Илион и отдал пись¬
мо с известием о прощении долга. И ему, а еще больше царю, илионцы оказали вели¬
чайшие почести.
3	Принято чтение Мюллера, ук. соч., стр. 349.
4	Текст этого места дошел в сокращенном виде.
6	Excerpta Historica iussu imperatoris Constantini Porphyrogenetae collecta, т. III,
ed. C. De Boor, B., 1905.
6	Начало не сохранилось.
7	Николая.
8	Ирод.
9	Серебряных драхм.
10	Ирода.

246
НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
5	(135; 4)
Ехс. Бе У1г1., I, р. 327,3: Ирод, забыв о своей любви к философии, снова увлекся
ораторским искусством. Такие вещи обычны для людей, занимающих высокое поло¬
жение, так как они имеют возможность забавлять себя множеством развлечений. Ирод
заставил Николая заниматься с ним риторикой, и они вдвоем упражнялись в ней.
Потом Ирод увлекся историей. Ведь Николай хвалил занятия ею, говоря, что она
имеет важнейшее отношение к управлению делами царства и что царю полезно иметь
описание деяний и судеб предков. Увлекшись этим, Ирод увлек и Николая, убедив
его работать над историей. Николай с большим увлечением принялся за дело и соста¬
вил всеобщую историю, взяв на себя такую работу, от которой отказался бы всякий
другой. Усиленно трудясь в течение долгого времени, он, наконец, закончил ее. Он
говорил, что если бы Эврисфей предложил совершить этот подвиг Гераклу, то, конеч¬
но, обессилил бы его. Позднее, отправляясь в Рим к Цезарю, Ирод взял на свой корабль
Николая, и они вместе занимались философией.
6	(136; 5)
Ехс. Бе 1п$1с1., р. 1, 3: 11 (1) В поход против Аравии Ирод отправился без ведома
Цезаря. Возмущенный этим, Цезарь сильно разгневался на него и посылал ему гроз¬
ные письма, а пришедших от Ирода послов отпустил не так, как это полагалось. При¬
бывший к Цезарю Николай не только избавил Ирода от обвинений, но и обрушил гнев
Цезаря на самих обвинявших 11 12... Итак Араб уже умер 13. Цезарь под влиянием Нико¬
лая обвинил в этом прокуратора и позднее за новые преступления предал его жесто¬
кой смерти. (2) В это время в доме Ирода все находилось в смятении, так как старший
из его сыновей оклеветал двух своих младших братьев, будто они что-то замышляют
против их отца. Хотя эти братья по возрасту и были младше его, но по своему поло¬
жению оказывались первыми, так как они родились от царицы, а он от простой жен¬
щины. (3) Еще до возвращения Николая из Рима юноши были осуждены в синедрионе,
и отец, вне себя от злобы, уже собирался их казнить. Возвратившемуся Николаю он
рассказал о случившемся, прося его совета. Николай предложил держать их заключен¬
ными в какой-нибудь из крепостей до тех пор, пока отец сможет, не торопясь, правиль¬
нее решить участь своих сыновей. Иначе может показаться, что непоправимое решение
судьбы своих близких принято им под влиянием гнева. (4) Узнав об этом, Антипатр
стал с подозрением относиться к Николаю. Кроме того, он, подсылая одних людей за
другими, пугал отца, говоря, что если отец не устранит юношей со своего пути, то
немедленно будет ими убит, так как они, по его словам, подкупили все войско и двор¬
цовых слуг. Ирод в страхе за свою жизнь принял не столько хорошее, сколько бы¬
строе решение, а именно: ничего не сказав Николаю, подослал ночью к сыновьям убийц,
которые их и убили. Для Ирода это стало началом всех его бед, тогда как до этого
дела его шли хорошо. (5) Итак, Антипатр считал Николая врагом. Антипатра, убийцу
братьев, страшно непавидели не только в его царстве и в Сирии, но и за их пределами.
Весть об убийстве дошла и до Рима, и не было никого, кто, малый или великий, не
возненавидел бы этого человека по двум причинам: и потому, что он убил братьев, зна¬
чительно лучших, чем он сам, и потому, что он убедил отца принять участие в гнусном
деле и тем осквернить свою прежнюю любовь к сыновьям. (6) Антипатр, торопясь
скорее захватить царскую власть, продолжал совершать поступки, подобные прежним.
Купив яд из Египта, он собирался совершить покушение па жизнь отца, о чем сообщил
один из участников заговора. Отец стал пытать рабов своего сына. Они, разумеется,
все открыли, сказав, что Антипатр хотел убить тетку и остальных братьев, а также детей
убитых, чтобы не оставить в живых ни одного паследника. Замыслил он нечто и против
11	Excerpta Historica... т. II, ч. I, Berolini, Buettner — Wobst, 1903.
12	После «обвинявших» — лакуна.
13	Обода, арабский халиф. Он был убит своим прокуратором Силлеем.

о своей жизни и своем воспитании
247
дома Цезаря еще более возмутительное, чем преступление против своего рода. Приехал
префект Сирии Вар и остальные наместники. Отец созывает синедрион. Предъявлен
яд, представлены показания рабов, полученные под пыткой, и письма из Рима. Царь
поручает суд Николаю. (7) Он обвинял. Антипатр защищался. Судил же Вар с друзья¬
ми. Антипатр был осужден и приговорен к смерти. Но так как Антипатр был виновен
и перед Цезарем, то Николай даже после приговора советовал послать его к Цезарю
и сделать то, что решит последний. Но прежде чем отправили Антипатра, от Цезаря
пришло письмо, предоставляющее отцу право самому наказать своего сына, что и было
сделано. А Цезарь убил и помогавшую Антипатру вольноотпущенницу. И не было
никого, кто не хвалил бы Николая за его искусное обвинение убийцы отца и братьев.
(8) Спустя немного времени царь скончался. Народ восстал против его детей и против
греков. Было же их более десяти тысяч. В происшедшем сражении победили греки.
Наследник Архелай собирался вместе со своими братьями плыть в Рим, чтобы закре¬
пить за собой царскую власть, и пригласил с собою Николая, думавшего возвратиться
домой: ведь ему было уже около шестидесяти лет. (9) Однако он отправился с Архе-
лаем. В Риме он нашел множество противников Архелая. В частности, младший брат
домогался для себя царской власти, а, кроме того, все родственники, хотя и не помо¬
гали ему в этом, однако выступали против Архелая. Прислали посольство и бывшие
под властью Ирода греческие города, добиваясь у Цезаря свободы. Весь же иудейский
народ обвинял Архелая в убийстве трех тысяч человек, павших в битве с греками.
Иудеям больше всего хотелось находиться под управлением Цезаря или в крайнем слу¬
чае под управлением младшего брата. (10) Так как было предъявлено столько притя¬
заний, то Николай, выступая за Архелая, сначала благополучно закончил дело с род¬
ственниками, а затем и с иудейскими подданными. Дело же с греческими городами
он не стал улаживать, но убеждал Архелая не противиться им, жадно стремящимся
к свободе. Ведь хватит с него и остального царства. Не хотел он также выступать
против брата Архелая в знак любви к их общему отцу. (11) Цезарь разрешил все
споры, дав каждому из сыновей часть царства. Архелаю он дал половину. И Николаю
оказал почет. Архелая поставил этнархом, обещая сделать его скоро царем, если он
проявит качества, достойные царя. Младших братьев, Филиппа и Антипу, он назначил
тетрархами.
7	(137; 6)
Ехс. Бе у1г1., I, р. 327,18: (1) Все, чему учил Николай, проявлялось в его поступках.
Деньги не имели над ним власти. Он ничего неподобающего не сделал ради них. Ско¬
рее щедрость считал он вопросом чести. (2)-Он презирал какие бы то ни было наслажде¬
ния, что, пожалуй, может показаться особенно удивительным в человеке, часто прово¬
дящем время с царями и наместниками. Был он суров по природе и умел обуздывать
свою натуру, считая рабами тех, кто не может устоять перед такого рода наслажде¬
ниями. Постоянно восхвалял он умеренность и простоту, хотя там, где нужно было
блистать, он был щедр и не мелочен, боясь заслужить славу человека низкого образа
мыслей. В труде, если это было необходимо, он был выносливее и неутомимее всех,
и не только в молодые годы, но и в старости. Там, где ему грозила опасность со стороны
врагов или разбойников, от болезни, во время бури на море или по какой-нибудь дру¬
гой причине, он сохранял спокойствие, неизменно внушая бодрость всем своим това¬
рищам по несчастью. Что касается справедливости, то он был до такой степени тверд
и неумолим, что, совершая суд, подвергался даже угрозам некоторых наместников
за то, что не хотел поступать несправедливо. (3) Многие выбирали его судьей или
посредником, так как его справедливое отношение ко всем было очевидно. Все, даже
плохие люди, хвалили его за порядочность в деловых соглашениях и во взаимоотноше¬
ниях с частными людьми. С ним не было необходимости в свидетелях или в письменных
документах, так как слово его было твердо. (4) Никто не будет гордиться более скромным
и рассудительным нравом и на улицах и на дорогах...14 (5)..., проводя время в фило¬
14	Не хватает листа.

248
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
софских беседах, для философа слава, почет, а также получение подарков и других вы¬
год от властителей есть естественная награда за его труды. (6) Кому же больше пристало
пожинать плоды великого ума и усердия, чем такому человеку? Ведь, конечно, не пло¬
хому и не недостойному. Философ пользуется этим не безрассудно, а с умеренностью,
подобно тому как Николай использовал свою известность и богатство не на плохое,
но скромно и на общее благо простых людей. Он считал, что никогда не надо назы¬
ваться гражданином чужого города, но только своего. Он осмеивал современных ему
софистов, которые, стыдясь своих малоизвестных городов, за большую плату поку¬
пали себе право называться афинянами или родосцами. (Некоторые даже писали о
том, что они происходят не из того города, из которого на самом деле происходили,
но из какого-нибудь другого, лишь бы носящего греческое имя). Он уподоблял их
людям, стыдящимся своих родителей.
8	(138; 6)
Ехс. Бе virt., I, р. 328, 26: Некоторые обвиняли Николая за то, что, получив от дру¬
зей большие деньги, он не берег их, а также за то, что он вел много бесед с простыми
людьми, избегая находящихся в Риме самых влиятельных и богатых. И хотя много
знаменитых людей настойчиво его приглашали, он никогда к ним не ходил, но целые
дни проводил в философских размышлениях. Говоря о деньгах, он оправдывался тем,
что обладание, например, лирой или флейтой само по себе ничего не стоит. Самое глав¬
ное—применение. Тот заслуживает порицания, кто расточает свое имущество на распут¬
ство или тратит его только на себя, или вообще живет безрассудно и плохо. Тот же,
кто, принимая деньги, тогда, когда это нужно, и от того, от кого это нужно, тратит
разумно и умеренно, с любовью к людям и на общее благо, и при этом оставляет еще
своим детям, может считаться отличным человеком. Он говорил, что сделал один
вывод: честный человек всегда хочет быть с добродетельным, а таких он больше видит
среди простого народа, чем среди чрезмерно богатых людей. Богатый нуждается в особо
благоприятных условиях, чтобы быть воздержанным человеком. Ведь богатство обыч¬
но рождает любовь к наслаждениям и высокомерие.
9	(139; 6)
Ехс. Бе virt., I, р. 329,12: Он, обучая и воспитывая своих рабов и постоянно живя
с ними, привил им свои взгляды и чувства и нашел в них совсем неплохих друзей.
НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
История
КНИГИ 1 и 2
(фрагм. 10—77)
Перевод: Е. Б. Веселаго (фрагм. 35, 44),
А. 4« Козаржевского (фрагм. 24, 25, 53—56, 71—77),
С. А. Ошерова (фрагм. 10—15, 26—31),
Е. В. Федоровой (фрагм. 16—23, 32—34, 36—43, 45—52, 57—70)
10	(1; 7)
Ехс. Бе тяге?., р. 3, 24: После войны с Индией Семирамида, проходя через область
мидян, поднялась на высокую крутую гору; гладкие отвесные скалы делали ее непри¬
ступной со всех сторон, кроме одной. Там она обозревала войско с экседры, которую
немедленно построили по ее приказу. Пока она стояла там лагерем, евнух Сатибар и
сыновья Онна составили против нее заговор. Задумал все Сатибар, а юношам он гово¬
рил, что если станет царем Ниний, то им угрожает смерть от его руки; значит, нужно,
предварительно убить Ниния и его мать, а затем царствовать самим. Кроме того, он

ИСТОРИЯ
249
утверждал, что стыдно им смотреть сквозь пальцы, как их распутная мать, уже в та¬
ком возрасте, ежедневно тянется к первому встречному мужчине, лишь бы он был мо¬
лод. А когда сыновья Онна спрашивали, как же выполнить задуманное, он отвечал,
что это совсем нетрудно: нужно только подняться к ней на вершину горы, и, когда он
прикажет (это дело он брал на себя), сбросить ее сверху вниз. Так они договорились
и дали друг другу клятву возле какого-то святилища. Случайно за алтарем, где они
договаривались, лежал один мидиец, который все слышал. Узнав таким образом о за¬
говоре, он все записал на табличке и послал ее с кем-то Семирамиде. Та прочла и на
следующий день, взойдя на вершину горы, позвала сыновей Онна. Задумав что-то, она
велела им прийти в полном вооружении. За юношами последовал Сатибар, радуясь, что
их дело направляет сам бог, раз уж мать позвала сыновей вооруженными. Когда они
пришли, Семирамида, приказав евнуху удалиться, сказала юношам: «о негодные дети
совершенного отца! Вы послушались злого раба и задумали убить родную мать, вы
хотели сбросить отсюда меня, получившую власть от богов! Так вот я! Бросайте меня
с этого утеса, прославьтесь среди людей: царствуйте, убив мать Семирамиду и брата
Линия!» Потом она обратилась с речью к ассирийцам. Смотри «О речах перед войском».
И (2; 3)
Exc.De гл>(., I, р. 329, 16: Тогда воцарился над ассирийцами Сарданапал, унасле¬
довавший царство от Нина и Семирамиды. Он жил в городе Нине, проводя все время
в глубине своих дворцов. Он не прикасался к оружию, не выезжал на охоту, как древ¬
ние цари; зато он мазал себе лицо, подводил глаза, состязался с наложницами в кра¬
соте прически и вообще вел себя, как женщина. По установленному обычаю, к его
дверям являлись сатрапы подвластных народов и приводили с собой упомянутые воен¬
ные силы. Среди них был Арбак, правитель мидян, человек в жизни умеренный, в де¬
лах — опытнее всех, закаленный в охотах и битвах. Много благородных дел он совер¬
шил, но еще более многочисленные и великие замышлял в то время. Узнав о нравах
и образе жизни царя, он подумал и решил, что власть над Азией принадлежит такому
человеку только потому, что не находится более достойного мужа. И он принял реше¬
ние захватить верховную власть.
12	(3; 9)
Ехс. Бе	р. 4, 23: Когда над ассирийцами царствовал Сарданапал, мидиец
Арбак, узнав о нравах и образе жизни царя, подумал и решил, что власть над Асси¬
рией принадлежит такому человеку только потому, что не находится более достойпого
мужа. А индийское племя считалось самым храбрым после ассирийцев. Этот Арбак
был близок с Белесием, архонтом Вавилона, потому что тот стоял по соседству с ним
перед воротами дворца. Белесий был родом халдей (а они все были жрецами и поль¬
зовались величайшим почетом). Арбак сговорился с ним, и они решили вместе стре¬
миться к захвату власти и к передаче господства из рук ассирийцев в руки мидян.
Вавилоняне были самыми лучшими астрономами и превосходили всех искусным уме¬
нием предсказывать будущее по снам и по чудесным явлениям,-— словом, отличались
познаниями во всем, что касается божественных дел. Однажды Белесий беседовал с
Арбаком неподалеку от ворот дворца возле каких-то яслей, из которых два коня рас¬
сыпали мякину. Вскоре наступило время полуденного отдыха, и Белесий заснул. Во
сне ему показалось, будто он видит, как один из коней несет в пасти и сыплет мякину
на Арбака, который спал тут же. Другой конь спрашивает его: «Зачем ты это делаешь,
глупый? Зачем ты носишь мякину этому человеку?» А первый отвечает: «Я завидую
ему: ведь он будет царствовать над всем, чем сейчас правит Сарданапал!» Увидев
и услышав все это, вавилонянин разбудил спящего мидийца. Имея обширные познания
в божественных делах, он обдумывает значение этого сна и предлагает Арбаку пойти
к реке Тигр, которая протекает близ Нина и омывает его стены. Они шли и о многом
беседовали, как это бывает у друзей, и Белесий сказал: «Ну, Арбак, если повелитель
Сарданапал поставит тебя сатрапом Киликии, что ты дашь мне за эту добрую весть?»
Тот ответил: «Зачем ты смеешься надо мною, странный человек? Почему он поставит

250
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
меня сатрапом Киликии и обойдет других, которые лучше меня?» На это Белесий
возразил: «А если он все же даст тебе эту должность (ведь я говорю, потому что знаю
нечто большее), как ты меня отблагодаришь?» Арбак ответил: «Тебе не пришлось бы
меня упрекать: ты получил бы немалую долю моей власти». Тогда Белесий сказал:
«А если бы он сделал тебя сатрапом всей Вавилонии, кем буду я?» Арбак в ответ: «Пе¬
рестань, ради Зевса, так меня оскорблять! Думаю, хоть я и мидиец, но не таков, чтобы
вавилонянин мог смеяться надо мной!». Но Белесий произнес: «Клянусь великим Бе¬
лом, я говорю тебе это не в насмешку: ведь я догадываюсь о чем-то большем». Арбак
сказал: «Если я стану сатрапом Вавилонии, то назначу тебя эпархом всей сатрапии».
Вавилонянин ответил: «Я верю тебе. Но скажи мне вот что: если бы ты был царем над
всем, чем теперь правит Сарданапал, что бы ты для меня сделал?» На это Арбак ска¬
зал: «Если бы тебя, несчастный, услышал Сарданапал, то будь уверен, что мы оба
погибли бы злой смертью. Но что тебе пришло в голову говорить такой вздор? Почему
ты не перестанешь болтать?» Тогда Белесий взял его за руку и произнес, подчеркивая
свои слова: «Клянусь этой десницей, столь для меня почтенной, и великим Белом,—
я не шучу, а говорю, хорошо зная божественные предначертапия!» И Арбак ответил
ему: «Я дам тебе Вавилон, и при твоем правлепии оп будет свободен от налогов».
А когда тот в подтверждение сказанного попросил дать ему правую руку, Арбак охот¬
но протянул ее. И Белесий сказал: «Итак, ты будешь царем; будь уверен, это непре¬
ложно!». Порешив так, оба вернулись к воротам исполнять обычные обязанности.
После этого, заведя знакомство с самым доверенным из евнухов, Арбак попросил
показать ему царя: ему очень хотелось посмотреть, каков этот повелитель. Евнух
ответил, что увидеть царя невозможно и что никто еще не достигал этого, и тогда Арбак
прекратил свои просьбы. Однако, немного выждав, он стал просить евнуха еще на¬
стойчивее, обещая дать ему за эту милость много золота и серебра. Так он уговорил
евнуха, очень благожелательного человека. Евнух хотел отблагодарить Арбака и обе¬
щал, если представится удобное время, напомнить повелителю... 15 здесь окончил.
13	(4; 10—11)
4 Exc. De virt., I, р. 330, 5: Когда над мидянами царствовал Артей, преемник асси¬
рийского царя Сарданапала, в Мидии жил некий Парсонд, человек, славившийся
своим мужеством и силой, высоко превозносимый за свое благоразумие и телесную
красоту у царя и среди персов, из которых был родом. Был оп искусен и в ловле диких
зверей, и в рукопашном бою, и в битве на колеспице или на коне. Однажды он увидел
вавилонянина Нанара. В роскошных одеждах, с серьгами в ушах, гладко выбритый,
он был женоподобен и слаб. Испытывая отвращение к этому человеку, Парсонд стал
убеждать царя отобрать у Нанара власть и передать ему. Но царь не решался обидеть
вавилонянина и нарушить установления Арбака. Дважды и трижды обратившись с
этими просьбами к Артею и получая все тот же ответ, Парсонд перестал домогаться
своего. Но все это не осталось тайной для Нанара. Узнав о намерениях Парсонда, он
пообещал мелким торговцам, всегда в большом количестве следовавшим за его вой¬
ском, богатые подарки, если кто-нибудь из них захватит Парсонда и приведет к нему.
Как-то раз случилось, что Парсонд, охотясь, ускакал далеко от царя и выехал
на равнину, расположенную вблизи Вавилона. Своих слуг он отправил в близлежащий
лес и приказал им кричать и шуметь, выгоняя зверей на равнину. Так он поймал мно¬
жество кабанов и оленей. Наконец, преследуя дикого осла, он далеко оторвался от
своих и, гоня его в одиночку, прискакал в Вавилонию, в то место, где находились тор¬
говцы, заготовлявшие припасы для царя. Увидев их, он попросил у них попить, так
как испытывал жажду. А они, с радостью увидев Парсонда, подошли к нему, налили
напиться и, взяв коня, предложили поесть. Проведя весь день на охоте, он не без удо¬
вольствия выслушал это и велел отправить пойманного осла к царю, а слугам, остав¬
шимся в лесу, сказать, где он находится. Торговцы, пообещав все сделать, усадили
Парсонда, поставили перед ним разные кушания и налили для питья самого сладкого
16	Не хватает листа. См. Mueller, ук. соч., стр. 259.

ИСТОРИЯ
251
вина, нарочно неразбавленного, чтобы он опьянел. Насытившись, он потребовал копя,
чтобы уехать к войску царя. А они, приведя красивых женщин, стали ему их показы¬
вать и предлагать здесь лечь и провести с ними ночь, а на рассвете уехать. Парсонд,
увидя этих женщин, остался переночевать в поле. От общения с ними и от усталости
его охватил сон. Тогда торговцы, оттащив спавшую с ним рядом женщину, все вместе
напали на него, связали и доставили к Нанару. Тот, увидев его (Парсонд отрезвел и
понял, в какую он попал беду), спросил: «Разве ты сам Парсонд, или кто-нибудь из
твоих близких видели от меня раньше какое-либо зло?» Тот ответил, что нет.— «Мо¬
жет быть, ты опасался испытать что-нибудь впредь?» — «Нет, конечно!» —«Так что же
ты сам стал первым оскорблять меня; называть женоподобным, требовать у Артея мое
царство, будто действительно я ничего не стою, а ты — человек дельный? Я очень
благодарен Артею за то, что он не позволил себя убедить и отнять у нас власть, дан¬
ную Арбаком. Ради чего ты это сделал, злой ты человек?». Парсонд, нисколько не
заискивая, ответил: «Я думал, что я достойнее обладать этим даром, потому что я му¬
жественнее тебя и полезнее царю, чем ты, гладко выбритый, с подведенными сурьмой
глазами и намазанной белилами кожей». На это Нанар заявил: «И тебе не стыдно,
что тебя, такого сильного, захватил более слабый только потому, что ты сам ослабел
от еды и любви! Ну, а я сделаю так, что скоро ты станешь изнеженнее женщин, и кожа
у тебя станет белее, чем у них». И поклялся Белом и Милиттой. Так ведь вавилоняне
называют Афродиту. Тотчас призвал он евнуха, которому были вверены музыкантши,
и сказал ему: «Уведи этого человека, выбрей ему все тело и разотри пемзой все, кроме
головы; мой его дважды в день и натирай яичным желтком; пусть глаза его будут под¬
ведены, а волосы уложены, как у женщин. Пусть он научится играть па кифаре и на
лире. Пусть он научится петь, чтобы он мог служить мне вместе с музыкантшами, во
всем подобный женщине. Когда тело его станет гладким, пусть он с ними проводит
жизнь, пусть носит ту же одежду и занимается тем же ремеслом». Когда он сказал это,
евнух, взяв Парсонда, выбрил ему волосы везде, кроме головы, выучил всему, чему
было велено, изнежил его, моя дважды в день, и сделал его кожу гладкой; по приказу
господина, он создал ему такой образ жизни, как у женщин. Вскоре тело Парсонда
стало белым, нежным и женоподобным; а пел он и играл на кифаре много лучше, чем
все музыкантши. Видя, как он прислуживает на пиру у Нанара, никто не усомнился
бы, что это женщина, и к тому же более красивая, чем все прислуживающие вместе
с ней.
А индийский царь Артей, устав всюду разыскивать Парсонда и предлагать на¬
грады тому, кто найдет его живым или мертвым, решил, что его растерзал на охоте лев
или другой зверь, и очень сокрушался о нем, самом храбром своем приблпжепном.
Прошло семь лет с тех пор, как Парсонд стал вести в Вавилоне такую жизнь.
Как-то раз Нанар наказал кнутом одного из евнухов, подвергнув его тяжелым истяза¬
ниям. Парсонд, побуждая этого человека щедрыми посулами, убедил его тайно бежать
в Мидию к Артею и рассказать царю, что твой, мол, воинственный друг Парсонд живет
опозоренным, проводя жизнь среди музыкантш. Когда евнух сказал об этом царю, тот,
одновременно и радуясь, и горько стеная, произнес: «Увы! Опозорен доблестный муж!
Но как Парсонд, которого я хорошо знаю, вытерпел, чтобы враг изнежил и сделал
женственным его тело!». И тотчас послал к вавилонянину одного из самых доверенных
ангаров (так назывались царские вестники). Когда ангар явился и стал требовать вы¬
дачи Парсонда, Нанар, решительно все отрицая, заявил, что нигде не видел его с тех
пор, как он исчез. Артей, услыхав это, послал второго ангара, более важного и с боль¬
шими полномочиями, чем первый. С ним он отправил табличку с приказом, чтобы На¬
нар оставил свои вавилонские хитрости и возвратил человека, которого он передал
музыкантшам и евнухам, или ему не сносить головы. Это он написал и одновременно
приказал вестнику, чтобы тот, если Нанар не отдаст Парсонда, взял его за пояс и вел
на казнь. Второй вестник пришел в Вавилон и объявил все Нанару, который, опасаясь
за свою жизнь, обещал выдать Парсонда. Кроме того, оправдываясь перед ангаром,
он заявил, что убедит царя в том, что справедливо покарал человека, который первым
нанес ему тяжкое оскорбление: ведь он причинил бы самому Нанару гораздо большее

252
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
зло, если бы царь, его повелитель, не защитил его. После этого он угощал ангара. Оба
пили вино и беседовали. Когда кушания были поданы, вошли музыкантши, сто пять¬
десят женщин, среди которых был и Парсонд. Одни пграли на кифарах, другие — на
флейтах, третьи — на лирах, но среди всех особенно выделялся красотой и искусством
Парсонд, которого тоже принимали за женщину. Когда они насытились, Нанар спро¬
сил у ангара, кто из женщин, по его мнению, превосходит всех прекрасной внешностью
и искусством игры. Тот сразу отвечал, что «эта», и указал на Парсонда. Нанар, захло¬
пав в ладоши, долго смеялся и сказал: «Так не хочешь ли ты отдохнуть эту ночь с
нею?» — «Конечно!» — ответил ангар.— «А я тебе не дам!» — воскликнул Нанар.—
«Зачем же ты меня спрашиваешь?» — сказал приезжий. И Нанар, немного помедлил,
ответил: «Это и есть Парсонд, за которым ты явился!» А когда тот не поверил, он по¬
клялся. Тогда ангар сказал: «Удивляюсь, почему мужественный человек остался
жить, превращенный в женщину, и не лишил жизни самого себя, если не мог сделать
этого с другими. Как воспримет это повелитель царь, когда услышит?». А Нанар ска¬
зал: «Я легко докажу ему, что ни в чем не нарушил справедливости». Поговорив так,
они отправились спать.
На следующее утро вавилонянин, посадив Парсонда в повозку, отправил его
вместе с ангаром. Когда они прибыли в Сузы, где находился царь, ангар показал ему
этого человека. Артей долгое время был в недоумении, а потом, увидев вместо мужчины
женщину, сказал: «Несчастный, как мог ты вынести, чтобы тебя так опозорили, и не
умереть раньше?» А Парсонд ответил: «Говорят, повелитель, что судьба сильнее даже
богов. Я же вытерпел все это и остался жить среди таких мук прежде всего затем, что¬
бы вновь увидеться с тобой, и потом, чтобы видеть, как Нанар будет тобой наказан;
а если бы я умер, мне это не удалось бы. Так не отнимай у меня исполнения второй моей
надежды, повелитель, и покарай за меня дурного человека!». Артей обещал сделать это,
как только прибудет в Вавилон. Вскоре Парсонд вновь обрел свой естественный вид
мужчины, а царь явился в Вавилон. Каждый день Парсонд громко взывал к нему,
чтобы он наказал Нанара. Но тот пришел к царю и заявил, что поступил справедливо.
«Этот человек, не испытав ничего дурного, стал первым клеветать тебе на меня,— ска¬
зал он,— чтобы ты убил меня и дал ему власть над Вавилоном». Но Артей нашел тре¬
бование Парсонда более справедливым: «Нужно было не самому судить и не отыски¬
вать такого наказания, а предоставить решить мне. Тебе же я через десять дней объяв¬
лю, наконец, приговор, которого ты заслуживаешь». Нанар страшно испугался и при¬
бег к Митраферну, самому влиятельному из евнухов. Он обещал дать Митраферну,
если тот выпросит ему у Артея жизнь и власть над Вавилоном, десять талантов золота,
десять золотых н двести серебряных чаш, а Парсонду -— сто талантов серебряной мо¬
нетой и драгоценные одежды; царю же он посулил сто талантов золота, сто золотых
и триста серебряных чаш, тысячу талантов серебряной монетой, бесчисленное мно¬
жество одежд и много других прекрасных даров. Евнух, пользующийся самым боль¬
шим почетом, отправился к царю и после многочисленных просьб сказал, что Нанар
не заслуживает смерти: ведь он не убил Парсонда, а лишь ответил оскорблением на
ужасное оскорбление. «Даже если он заслужил бы смертную казнь, повелитель,—
говорил Митраферн,— окажи мне эту милость, дай право просить за него! Он даст
тебе, своему повелителю, много золота и серебра, а Парсонду в виде пени за содеян¬
ное выплатит сто талантов серебра». Царь поддался на эти убеждения и послал,
наконец, свое решение Нанару. Тот преклонил перед ним колена, а Парсонд, покачав
головой, сказал: «Будь проклят тот, кто первый открыл золото на погибель человече¬
ского рода: из-за него я сделался посмешищем этого вавилонянина!». Евнух, узнав,
как он тяжело все это переживает, сказал ему: «Перестань гневаться, добрый человек,
послушайся меня и стань другом Нанару: ведь этого хочет повелитель!». И Парсонд
стал поджидать удобный случай, чтобы отплатить, если сможет, евнуху и Нанару;
он нашел такой случай и отплатил. (Смотри «О действиях полководцев»).

ИСТОРИЯ
253
14	(5; 12)
Ехс. Ле и^п., I, р. 335, 20: Это было после убийства Мармарея, царя саков; Стриан-
гей был давно уже охвачен тайной любовью к Заринее, так же, как и она к нему. Когда
он оказался близ города Роксанаки, где у саков находился царский дворец, Заринея
встретила его; глядя на него с большой радостью, она взяла его за руку и поцеловала
на глазах у всех, а потом перешла на его колесницу, и они, беседуя, прибыли в цар¬
ский дворец. Заринея приняла с большим блеском и следовавшее за ним войско. После
этого Стриангей удалился в свои покои, стеная от любви к Заринее. Не в силах выно¬
сить это, он все сообщил самому доверенному из евнухов, сопровождавших его. Тот,
ободряя его, стал советовать ему отбросить излишнюю робость и сказать все самой
Заринее. И Стриангей, послушавшись, вскочил и отправился к ней. Когда она очень
радостно его приняла, он, после долгих промедлений и стонов, изменившись в лице, все
же решился и сказал ей, что он от сильной любви сгорает страстью к ней. Она же очень
мягко отвергла его, сказав, что это было бы постыдно и пагубно для нее, а для него еще
намного пагубнее и позорнее, потому что он женат на Рэтее, дочери Астибара, кото¬
рая, как она слышала, красивее и ее самой, и многих других женщин. А ему нужно
проявлять мужество не только с врагами, но и тогда, когда нечто подобное западет
ему в душу. И не следует ради краткого наслаждения, которое он может получить и от
наложниц, мучиться длительное время, если об этом узнает Рэтея. Потому, сказала
она, пусть он оставит это и просит о чем-нибудь другом: ни в чем он не встретит с ее сто¬
роны отказа. Когда она все это сказала, он долго молчал, потом простился с ней и
ушел; впав в еще большее отчаяние, он стал жаловаться евнуху. Наконец, исписав
табличку, оп взял с него клятву, что, когда он сам покончит с собой, евнух отдаст таб¬
личку Заринее, ничего не сказав ей заранее. А написано было: «Стриангей говорит
Заринее вот что: „Я спас тебя и создал то счастливое положение, в котором ты пребы¬
ваешь теперь. Ты же меня убила и сделала самым ненужным из всех. Если ты поступила
справедливо, то пусть достигнешь ты всяких благ и будешь счастлива. Если же неспра¬
ведливо,— пусть и ты испытаешь те же страдания, что я: ведь это ты побудила меня
стать таким“!». Написав это, он положил табличку под изголовье и, мужественно уда¬
ляясь в аид, потребовал меч. Евнух же... 16.
15	(6; 13)
Е1ут. М., р. 180,17 42: Ахемеп — герой, по имени которого персы называются
Ахеменидами. Он был сыном Персея; назван был так потому, что его предок был
из Ахеи. Так пишет Николай во второй книге «Истории».
КНИГА 3
16	(7; 14)
Ехс. Вс глхиА, р. 6, 17: Сыновей Амфиона и Зета Антиопа родила прямо на дороге,
а затем подкинула. После того как Лик был свергнут с престола, а царем над кадмей-
цами стал Лаий, Зет и Амфион не раз хаживали с Киферона в Фивы к Лику и к своей
матери. Они знали ее и знали, что она терпит, но наедине поговорить с ней они не
могли, потому что обыкновенно она содержалась взаперти по приказанию Дирки. Но
когда царем был уже Лаий, Антиопа стала ходить за водой в сад Лика, а Зет и Амфион
пришли туда же. Их мучила жажда, и мать дала им ведро воды напиться. Она сразу
узнала своих сыновей и, так как они были одни, начала жаловаться на свои горести;
обняв их, она стала умолять, чтобы они избавили свою мать от страданий. Она открыла
им, что терпит все это из-за их появления на свет. Узнав все, они вознегодовали за оби¬
ду матери, тотчас убили Лика, а Дирку, побив камнями, бросили в реку, которая зо-
16	Не хватает двух страниц.
17	Etymologicum Magnum seu magnum grammaticae penu. Heidelberg, Hieronimus
Commelinus, 1594.

254
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
вется Дирка в память о ее гибели. Лаий простил им это и отдал дом Лика и Никтея
в вознаграждение за те несправедливости, которые им пришлось претерпеть. Так они
освободили свою мать.
17	(8; 15)
Бе тяге?, р. 7,1: У царя Ланя, женатого на Эпикасте, но было детей. Поэтому он
отправился в Дельфы за прорицанием. Бог изрек ему, что он родит сына, который,
убив отца, женится на матери. Спустя некоторое время после этого предсказания у
Лаия родился сын, которого он сразу приказал отнести на Киферон, чтобы он там
погиб. Но его подобрали пастухи Полиба (говорят, он был сыном Гермеса) и отнесли
к своему господину. Полиб принял его, воспитал как своего родиого сына и назвал
Эдипом, потому что ноги его распухли от тугих пеленок. Прошло время. Эдип возму¬
жал. Однажды он прибыл в Орхомен, город Беотии, на поиски лошадей, и как-то слу¬
чилось, что с ним встретился Лаий, направлявшийся вместе с женой своей Эпикастой
паломником в Дельфы. Вестник, который был с ними, вышел вперед и приказал Эдипу
уступить дорогу царю. Но высокомерный Эдип, ударив вестника мечом, убил поспе¬
шавшего ему на помощь Лаия, но жену царя он не тронул. После этого он бросился
бежать вверх по горе и скрылся в лесу. Немного времени спустя подоспели слуги, и
Эпикаста с их помощью стала разыскивать убийцу Лаия. Не найдя его, она похоро¬
нила Лаия и вестника здесь же на горе Лафистий, где они скончались, а сама возвра¬
тилась в Фивы. Эдип же из Орхомена вернулся в Коринф к Полибу, передал ему му¬
лов Лаия (которых он угнал), и постоянно 18 жил с ним, как и прежде считая Полиба
отцом.
18	(9; 16)
Exc. De virt., I, р. 336, 25:.. 19 или Беллерофонт, или чудовище погибло бы. Но
Беллерофонт убивает Химеру и освобождает Ликию от страха. Амфианакт, восхищен¬
ный его доблестью, отдает ему дочь и царство. А впоследствии, когда Сфенебея повеси¬
лась, стала для всех очевидна ее греховная страсть к Беллерофонту и его невинов¬
ность. И даже Прет был готов дать ему удовлетворение.
19	(10; 17)
Exc. De insid., р. 7, 24: При Персее случилось следующее. Тантал, сын Тмола, по
имени которого называется гора Тмол в Лидии, вел войну с троянцем Илом, царем
фригийцев. Разбитый в сражении, Тантал собрался покинуть свою страну и пересе¬
литься на Пелопоннес, но из-за своего преклонного возраста остался в Лидии, а туда
послал с войском сына своего Пелопа. Взяв с собой большие богатства, он вместе с се¬
строй своей Ниобой окончательно покинул Лидию, отплыв из Синила. Ниобу оп отдал
в жены фиванцу Амфиону, а сам отправился на Пелопоннес в Пису, где царствовал
Эномай, имевший дочь Гипподамию, к которой многие сватались, в том числе и Мир-
тил, сын Гиперохида, родственник Эномая. Одержимый страстью к своей дочери,
Эномай иикому не хотел обещать ее в жены, а она, отвергая отца, избегала его. Так
как Пелоп пришел в Пису с большим войском, Эномай послал к нему Миртила узнать,
зачем он явился, ожидая, что Пелоп будет свататься к его дочери. Но Пелоп ответил
Миртилу, что пришел с намерением поселиться в этой стране. Миртил возразил, что
нелегко это сделать без согласия Эномая, тем не менее он готов помочь Пелопу, если
тот пообещает, одолев Эномая, отдать его дочь в жены Миртилу. Пелоп дал обещание
и поклялся его выполнить. После этого Миртил пришел к Эномаю и рассказал о за¬
мыслах Пелопа. Тогда Эномай, вооружившись сам и собрав войско, приготовился к
сражению, чтобы выгнать Пелопа из страны. Пелоп выступил навстречу ему со своими
людьми. Когда завязался бой, Миртил, сражаясь вместе с царем на его боевой колес-
18	В рукописи: AeuxaSi· Перевод дан в понимании Пикколо. См. Muel¬
ler, ук. соч., стр. 367.
19	В рукописи не хватает начала.

ИСТОРИЯ
255
нище, ударил мечом Эномая, сбросил его и перешел на сторону Пелопа. С гибелью Эпо-
мая войско его рассеялось, и воины разбежались кто куда. Пелоп, спокойно вступив
в Пису, овладел ею и всем царством Эномая. Впоследствии, желая жениться на Гип-
подамии, он привел Миртила к морю и утопил. Тем самым он сделал приятное Гинпо-
дамии, так как она хотела отомстить убийце своего отца. А потом Пелоп женился па
Гипподамии.
20	(И; 18)
Ехс. Бе ш>г., I, р. 337,4: Аргонавты, плывя к колхам, остановились на Лемносе,
в то время населенном женщинами, которыми правила Гипсипила. (Мужчин у них не
было, жещины убили их из ревностнза то,что те, покинув их, сошлись с фракиянками)20.
Гипсипила завела речь с Ясоном и, одарив его, уговорила вступить с ней в связь и
убедить аргонавтов сойтись с остальными лемниянками, чтобы те родили от них детей.
Он согласился, и аргонавты сошлись с лемниянками, а Гипсипила родила сына Эвнся.
Пробыв па острове немного времени, аргонавты уплыли.
21	(12; 19)
Ехс. Бе	р. 8, 25: Пиас воспылал страстью к своей дочери Лариссе и со¬
вершил над ней насилие. Тяжко страдая от его страсти, она привлекла на свою сторону
нескольких рабов и убила отца, ударив его по голове, когда он наклонился над пифо¬
сом с вином.
22	(13; 20)
Ехс. Бе хШ., I, р. 337, 13: Геракла после его брака свела с ума или разгоряченная
желчь или какая-то другая причина. Впав в неистовство, он убивает двоих детей Ифик-
ла (ведь старшего сына, Полая, отец успел отнять). Геракл убивает также сыновей
Мегары. Младшего из них, грудного младенца, он силою оторвал от матери и чуть не
убил Мегару, не выпускавшую ребенка из рук. Ее спас подоспевший Ификл. Немного
времени спустя Геракл пришел в себя, опомнился и, скорбя о случившемся несчастье,
решил покинуть Фивы. Ификл и Ликимний предложили ему покинуть город, как ве¬
лит закон, а через год, очистившись таким образом от преступления, возвратиться в
Фивы и жить там. Так как они не смогли его убедить, то отправились вместе с ним.
И Мегара сама присоединилась к ним с согласия своего отца Креонта, хотя мать ее
и была против. Эврисфей, сын Сфенела, внук Персея, узнав о случившемся с Герак¬
лом, позвал его в Тиринф. Он же помнил о предсказании отцу своему Амфитриону,
что сын его будет вынужден повиноваться Эврисфею, а потом приобретет большую
славу. Так как кроме того Ликимний и Алкмена во имя родственных связей стали уго¬
варивать его согласиться, то он вместе со всеми отправился в Тиринф. И когда они
прибыли туда, Эврисфей быстро стал другом Ликимнию и Ификлу, а к Гераклу отно¬
сился с подозрением, никак не допуская его в число своих близких, по заставляя его
выполнять то, что мы-называем «подвигами Геракла». И он повиновался, помня о пред¬
сказании. Смотри «О подвигах».
23	(14; 21)
Ехс. Бе гчН., I,р. 338,9:Скамандр с помощью Самона подчинил себе жителей Троа-
ды и стал первым царем троянцев..После того как Самой пал в сражении, Скамандр
отправил жену его Даду, мать маленьких детей, в Полион в сопровождении вестника,
чтобы она там вышла замуж за кого хочет. В пути вестник обесчестил ее, совершив над
ней насилие. Она заколола себя мечом мужа. Критяне, узнав об этом, вестника побили
камнями, а местность эта с тех пор стала называться местом бесстыдства 21.
20	Текст сильно сокращен. Перевод сделан по пониманию Согау, см. Mueller,
ук. соч., стр. 368.
21	’Avaibeia?: в тексте это слово отсутствует, но стоит на полях.

256
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
КНИГИ 4—5
24 (15; 22)
БгерН. Вуг. 22, Торрт^ос:	город Лидии. Название получил от Торреба, сына
Атия. По-народному — Торребии, а в женском роде — Торребида. В Торребиде
есть гора, называемая Карийская, и там — храм Кария. Карий же — сын Зевса 23
и Торребии, как говорит Николай в четвертой книге. Он блуждал вокруг одного озера,
названного в честь его Торребийским, и услышал пение нимф, которых лидийцы зо¬
вут Музами. От них он научился музыке, сам обучил ей лидийцев, и песни поэтому
назывались Торребиями.
25	(16; 24)
Exc. De virt., I, р. 338, 17: Моке Лидийский, сделавший много хорошего, свергнул
тиранию Мелы. Согласно обету он предписал лидийцам отдавать богам десятину. Они
повиновались и, производя учет своему имуществу, отделяли от всего десятину и по¬
свящали богам. После этого Лидию постигла сильная засуха, и люди обращались к
оракулу. Много военных походов, говорят, предпринял Моке, и слава о его храбрости
и справедливости была у лидийцев величайшей. Совершив эти походы, он снова отпра¬
вился против Краба и после длительной осады взял его и разрушил, а людей, так как
они не признавали богов, отвел к ближайшему озеру и утопил.
26	(17; 25)
Steph. Byz., N^pafloi;: город Сирии. Николай, четвертая книга.
27	(18; 26)
Steph. Byz., 'AoxaXmv; город Сирии близ Иудеи. Ксанф в четвертой книге
«Истории Лидии» говорит, что Тантал и Аскал быди сыновьями Гименея. Когда Акиам,
царь Лидии, выбрал Аскала полководцем в походе па Сирию, тот страстно полюбил там
девушку и основал город Аскалон, который назвал так в свою честь. То же самое пи¬
шет Николай в четвертой книге «Истории».
28	(19; 30)
Josephus, Ant. Jud. 24, I, 7,2: Николай Дамасский в четвертой книге «Истории» го¬
ворит так: «Авраам царствовал в Дамаске, но был пришельцем, явившимся вместе с
войском из земли, лежащей за Вавилоном и именуемой землею халдеев. Спустя немного
времени он ушел из этой страны и переселился со своим народом в землю, которую тогда
называли Ханааном, а теперь Иудеей. Потомки его были многочисленны, но то, что
о них рассказывают, я изложу в другой книге. А имя Авраама еще и теперь известно
в Дамаске. Показывают и деревню, которая по его имени называется „Жилищем
Авраама“».
29	(20; 31)
Joseph., Ant. Jud., VII,5,2: Этого царя 25 упоминает и Николай в четвертой книге
«Истории», говоря следующее: «Спустя много времени после этого, один из туземцев, по
имени Адад, приобрел большое могущество и стал царем Дамаска и всей остальной
Сирии, кроме Финикии. Он пошел войной против Давида, царя Иудеи, и успешно
сразился с ним во многих битвах; в последней же, произошедшей возле Евфрата, он
был побежден, но показал себя лучшим из царей по силе и мужеству». Кроме того,
22	Stephani Byzantini, De urbibus et populis, illustravit Abrahamus
Berkelius, Lugduni Batavorum, 1644.
23	«oo Μάνης ^Ατος, oo Τβρρηβος»— J а с о b у, ук. соч., Zeitgeschichte, С, стр. 340.
24Flavii Josephi Opera, Berolini, Benedictus Niese, 1887.
25	Адада.

ИСТОРИЯ
257
он рассказывает и о потомках Адада, которые после его кончины один за другим полу¬
чали его царство и имя; вот что он говорит: «После смерти Адада царствовало десять
поколений его потомков, каждый из которых получал от отца вместе с его державой
и его имя, как Птолемеи в Египте. Самый могущественный из них, третий, желая иску¬
пить поражение своего прадеда, предпринял поход на Иудею и разорил область, ко¬
торая теперь называется Самаритидой». Он не нарушает здесь истины: этототАдад,
который предпринял поход на Самаритиду в то время, как над израилитами царство¬
вал Ахав, о котором мы скажем в своем месте.
30	(21; 27)
Ехс. Ле ъгп., I, р. 339,1: Дочь царя Салмонея влюбилась в отца и в отчаянии по¬
кончила с собой, не познав брака. Отец постановил ежегодно справлять в ее честь
праздник.
31	(22; 28)
Ехс. De virt., I, р. 339,5: Камблит, царь Лидии, был, как говорят, до того про¬
жорлив, что съел свою жену, когда та совершала жертвоприношение. Сам же он ду¬
мал, что его испортили ядами; когда дело приобрело широкую известность, он стал,
держа меч, посреди полной народом площади и сказал: «О Зевс, если то, что мною
совершено, я совершил сам по себе, то пусть я сам себя и накажу. Если же меня по¬
губили ядом, то пусть пострадают отравители». Так он сказал и на глазах у всех за¬
колол себя. Одни издевались над ним за обжорство, другие жалели, считая, что от
ядов он повредился в уме. Полагали, что это сделал из вражды к нему Ярдан.
32	(23; 32)
Const. Porph., De them., II, 6 2e: Пелопоннес имеет три названия, как пишет
Николай Дамасский в четвертой книге «Истории». «Итак, самыми сильными тогда были
Пелопиды, и Пелопоннес повиновался им, называясь по их имени, сменив до того три
названия. Ведь при Аписе, сыне Форонея, он назывался Апией, при Пеласге, искон¬
ном жителе полуострова, — Пеласгией, при Аргосе — по его имени Аргосом, а в цар¬
ствование Пелопа, победившего Эномая, Пелопоннес законно получил его имя».
33(24; 33)
Ехс. De virt., I, р. 339, 16: Кажется, в древности род Амифаонидов был у эллинов
Самым разумным. Об этом и Гесиод говорит в таких стихах * 27:
Силу могучую дал Олимпиец-Зевес Эакиду,
Амифаонидам ум даровал, а богатство — Атридам.
34 (25; 34)
Ехс. De insid., р. 8,29: Эгисф, убив царя Агамемнона по совету супруги его Клитем¬
нестры, собирался умертвить и Ореста, сына Агамемнона. Но его спас Талфибий, по¬
хитив и отправив в Фокиду к Строфию. Спустя десять лет Орест вернулся обратно
в сопровождении Пилада, сына Строфия, убил Эгисфа и свою мать и стал царем над
микенцами. Но вскоре он, отягощенный тяжелым преступлением, был изгнан друзья¬
ми Эгисфа или (как гласит общераспространенное мнение) Эриниями. По приказанию
бога он пришел в Афины и был очищен от преступления судом на холме Ареса. Это было
четвертое дело об убийстве, которое разбиралось в Афинах.
28 Constantinus Porphyrogenitus, De thematibus Orientis et Occi¬
dentis, lib. II, thema 6. Patrologia Graeca, t. CXIII.
27 Hesiodi quae feruntur omnia, rec. Aloisius Rzach, Lipsiae, 1884, CTp. 216.
17 Вестник древней истории, № 3

258
НИКОЛАИ ДАМАССКИЙ
35	(26; 29)
ЗЬерк. Вуг., Аохтпа; троянский город. Николай, четвертая книга:
«Скамандрий, сын Гектора и Андромахи, с Иды и из Даскилия и так называемой Аска-
нии, которую основал Асканий, сын Энея» 28.
36	(27; 35)
$1ерк. Вуг., Карш'а; город Ионии. Николай, четвертая книга.
37	(28; 36)
Ехс. Ве Ь1г1., I, р. 339,21: Гераклиды оставили неразделенной амиклейскую землю,
предназначив ее с общего согласия для предателя Филонома. Но он, стыдясь своего
предательства, не появлялся нигде, и Гераклиды разделили ее между собой. Впослед¬
ствии, когда Филоном вернулся с Лемноса вместе с людьми, которых привел, обещав
им одинаковые с собою права, они опять отдали ему эту землю. Поделив ее между
пришедшими, он стал жить вместе с ними, царствуя над амиклейцами.
38	(29; 37)
1Угер/г. Вуг.,Ворм^: гора Лаконики. Николай, четвертая книга.
39	(30; 38)
Ехс. Ве 1/151(1., р. 9,5: Темен был погублен своими детьми по следующей причине·
Было у него четыре сына: Кис, Фалк, Керпн, Агай и дочь по имени Гирнето. Он от¬
дал ее в жены Деифонту, который был сыном Антимаха, внуком Фрасианора, правну¬
ком Ктесиппа и праправнуком Геракла. И вот Темен, любя дочь и зятя намного боль¬
ше, чем своих сыновей, постоянно прибегал к их советам во всех делах. Сыновья же,
тяжело переживая это, разыскали преступных людей и уговорили их за плату убить
Темена. Агай, младший, не участвовал в их замысле. Они напали на Темена, когда
он мылся на пустынном берегу реки, ранили его, но, испугавшись шума, бросили еще
живого и обратились в бегство. Перенесенный к войску, он умирает, не зная своих
убийц, оставив царство Гирнето и Деифонту и сообщив известные ему пророчества
о войне. Потом, когда был найден убийца, открылось все, что было задумано сообщни¬
ками Киса. Все они были изгнаны из царства по обвинению 29 в убийстве Темена.
Поэтому стали царствовать Деифонт и Гирнето. Им были известны пророчества,
которые сулили изгнанным надежду на возвращение. Сыновья Темена отрицали свое
участие в убийстве и не собирались, следовательно, спокойно отказаться от власти.
Поэтому Деифонт прежде всего тайно подослал послов к трезенцам, асинейцам, гер-
мионцам и вообще ко всем жившим там дриопам и отвлек их от союза с аргосцами, тем
более что они и сами этого хотели, боясь, что со временем дорийцы прогонят и их и
аргосцев.
40	(31; 39)
Ехс. Ве insid., р. 9, 28: Кресфонт царствовал над всеми мессенцами. После того
как он разделил землю между пятью 30, которым остальные платили дань, он раскаял¬
ся, что поделил ее поровну (между местными жителями и дорийцами). Передумав, он
пытался изменить это, говоря для видимости то, что говорили лакедемонцы, а именно,
что несправедливо местным жителям пользоваться одинаковыми правами с дорийцами.
В конце концов он оказался во вражде и с теми, и с другими. Дорийцы были тогда
недовольны тем, что Кресфонт, действуя насилием, не стал соблюдать 31 равенства
28 Фрагмент относится к эолийскому переселению. М и е 11 е г, ук. соч., стр. 372;
J а с о Ь у, ук. соч., Zeitgeschichte, С, стр. 242.
^	2» «InioxTjtJjiv» — М u е 1 I е г, ук. соч., стр. 376.
30	городами. Четыре названия приводит Страбон со слов Эфора (J а с о Ь у,
ук. соч., Zeitgeschichte, А, стр. 72), пятое — Николай, фр. 41.
31	«о4х 'aveyopuvoo» — De Воог; «оих ave^öp-evoi» — Duebner.

ИСТОРИЯ
259
прав Э2, да и раньше были злы на него за то, что он без их согласия столковался с ту¬
земцами и дал им равные права с дорийцами. Но больше всего опасались изменений
туземцы. Они решили, что самое лучшее — до этого убить Кресфонта, а самим спокойно
оставаться на своей земле. Так они и сделали: составили заговор и убили Кресфонта.
Хотели они также немедленно убить и его сыновей, но в то время дед 33, отец их ма¬
тери, намереваясь принести жертву Зевсу-Всевышнему, пригласил их всех вместе
со своей беременной дочерью к себе в Трапезунт. У него она родила третьего сына —
Эпита. И вот убийцы, придя к Кипселу, задумали хитрость, которая дала бы им воз¬
можность схватить детей Кресфонта и убить их. Они сказали, что отец просит детей
вернуться в Мессению, ибо он намерен принести богам обещанные жертвы. Обманутый
Кипсел отослал с ними двух мальчиков, которых они по дороге убили, а третьего не
отдал, сказав, что тот только что родился и еще в пеленках. И он был воспитан у деда.
41	(32; 40)
δίερΗ. Вуг., Μεσόλα: город Мессении, один из пяти. Николай, четвертая
книга.
42	(33; 40)
δίερίι. Вг/ζ., Νηρίς: город Мессении. Николай, четвертая книга.
43	(34; 39)
Ехс. Ве ίηείά., р. 10, 22: Строя козни против Эпита, сына Кресфонта, заговорщики
подожгли его дом, но он спасся от них. Потом народ снова составил заговор против
него самого и его детей. И они не прекращали междоусобные раздоры до тех пор, пока
лакедемонцы не обратили их в рабов.
44	(35; 41)
Ехс. Ве ίηίίά., р. 10, 27: Фидон, оказавший из чувства дружбы помощь мятежным
коринфянам, был убит членами своей гетерии, Апавшими на него.
45	(36; 41)
Ехс. Ве ίηείά., р. 10, 29: Сизиф, мстя за Коринфа (его именем назван город Коринф),
коварно убитого местными жителями, наказал убийц и стал царем вместо него.
46	(37; 42)
ΞίερΚ. Вуг.,]Αρκαδία.·· называлась Пеласгией, как пишет Николай в пятой
книге.
47	(38; 43)
Ехс. Ве νιΗ., I, р. 340,4: Ликаон, сын Пеласга, царь аркадцев, соблюдая справед¬
ливость, следовал в этом наставлениям отца. Желая и сам отвратить своих подданных
от пути несправедливости, он сказал, что к нему приходит Зевс всякий раз под видом
чужеземца, чтобы наблюдать за делами праведными и неправедными. И вот однажды,
собираясь, как он сам сказал, хорошо принять бога, Ликаон совершил жертвоприно¬
шение. Некоторые из его сыновей, которых у него, как говорят, было пятьдесят от
разных жен, присутствовали при совершении обряда. Им захотелось узнать, действи¬
тельно ли они будут принимать бога. Принося жертву, они убили ребенка и смешали
32	По-видимому, здесь речь идет уже о равноправии дорийских вождей, права ко¬
торых ущемил Кресфонт. Несмотря на недовольство дорийцев, он стал считать горо¬
дом только свой Стениклар, где у него был дворец и куда он собрал всех дорийцев.
Такое понимание данного текста основано на свидетельстве Эфора (см. Ephorus,
фр. 116, приведенный у J а с о Ь у, ук. соч., стр. 72).
83 Кипсел.
17*

260
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
его члены с мясом жертвенных животных, полагая, что это не укроется от бога, если
он на самом деле придет. Говорят, что все убийцы ребенка погибли от страшной бури
и сокрушительных перунов Зевса.
48	(39; 44)
Steph. Byz., Βωταχίδαι; местность в Аркадии, называется так по имени Ботаха. Ни¬
колай, пятая книга: «Ботах, сын Иокрита, внук Ликурга, по имени которого назы¬
вается местность Ботахиды в Тегее».
49	(40; 47)
Steph. Byz., Σίφνος; остров около Крита, назван по имени Сифна, сына Суния·,
как пишет Николай в пятой книге. Раньше он назывался Меропа.
50	(41; 47)
Steph. Byz., Σκόρος; остров, о котором Николай пишет в пятой книге: «Скирос
в древности населяли пеласги и кары».
51	(42; 48)
Steph. Byz., Α^αμ-ήδη; местность около города Пирры на Лесбосе. Названа по
имени Агамеды, дочери Макарии, которую тоже звали Пиррой. Существует и источник
Агамеды, как пишет Николай в пятой книге.
52	(43; 45)
Steph. Byz., Μεαημβρία ; понтийский город. Николай, пятая книга. Назван по
имени Мельса. Фракийцы называют его Брия.. Как Селимбрия — город Селия, Пол-
тимбрия — Полтия, так и Мельсембрия — город Мельса, но ради благозвучия она
называется Месембрия... Есть и фракийская Месембрия в конце полуострова, как
пишет Геродот в 7 книге.
КНИГА 6
53 (44; 49)
Ехс. Бе 1п$1<1., р. 10,32: У Адиатта, царя лидийцев, бы и сыновья — близнецы:
Кадис и Ардис; им он оставил власть, и они царствовали вместе, любя друг друга и
пользуясь любовью народа. (2) И вот, каким-то образом жена Кадиса, называемая Да-
монно, соблазненная одним красавцем, родственником мужа — имя ему Сперм, заду¬
мала вместе с ним убить мужа. Она дала ему яд, но он не умер, а только заболел. От
лечения у врача Кадису стало легче. После этого женщина, хотя и желала погубить
врача, но зная его опытность, не решалась дать ему яд. Тогда она вырыла в доме яму,
сделала ее сверху невидимой и над ней поместила одно ложе, а рядом с ним другие.
Позвав врача на пир, она предложила ему возлечь там, где была яма. Когда он упал
вниз, она засыпала яму землей и сделала ее незаметной. (3) Немного спустя скончался
и Кадис. Его брата Ардиса она с помощью любовника сначала отправила в изгнание,
подкупив лидийцев большими деньгами, а затем, живя со своим любовником, объя¬
вила его царем. Ардис, столь неожиданно изгнанный с женой и дочерью, испытывал
такую сильную нужду, что в Кумах поддерживал свою жизнь изготовлением колес¬
ниц, а позже стал содержателем гостиницы. Говорят, что с останавливавшимися у него
лидийцами он был так приветлив, что расставался с ними как с друзьями. (4) Любов¬
нику Сперму было недостаточно того, что он сделал; он послал в Кумы одного разбой¬
ника по имени Керс и приказал ему убить Ардиса. Тот взял на себя это с условием
получить дочь Сперма в жены и к тому же в дар тысячу статеров. (5) Придя в Кумы,
Коре остановился в гостинице Ардиса. Тот принял его с обычной приветливостью, да
и другим Керс пришелся по душе, а кроме того, он, увидев прислуживающую ему
дочь Ардиса, влюбился в нее. И вот он просит отца отдать ему дочь в жены и обещает
оказать ему величайшие услуги. Хотя Ардис при других обстоятельствах не отдал бы

ИСТОРИЯ
261
дочь, так как Керс был незнатен, а сам он гордился своею знатностью, но, помня обе¬
щание, согласился. Когда это было улажено, Керс поведал ему всю правду, а именно,
что он пришел убить Ардиса по наущению Сперма, обещавшего отдать ему [Керсу]
свою дочь в жены. Теперь же, продолжал Керс, он готов принести голову Сперма, а в
награду за это жениться на дочери Ардиса. Когда Ардис согласился, Керс велел ему
остричься, так как тот до сих пор ходил с длинными волосами. Затем Керс смастерил
из дерева голову, похожую на голову Ардиса, приделал к ней волосы и отправился
в Лидию. (6) Придя туда, он на вопрос Сперма относительно поручения ответил: «Все
сделано». А раньше он положил голову в какой-то комнатке. Когда Сперм приказал
показать принесенную голову, Керс сказал, что неудобно делать это при многих сви¬
детелях, и посоветовал пойти вдвоем в комнату и посмотреть. Тот послушался, и когда
Керс показал лежащую на земле голову, Сперм наклонился, чтобы рассмотреть ее.
Тогда Керс повалил Сперма ударом меча, отрубил ему голову, бежал через двери за
пределы города и устремился к Ардису. (7) Между тем находившиеся при дверях ли¬
дийцы поджидали выхода Сперма. Так как по прошествии долгого времени Сперм не
выходил, то они сами вошли внутрь. Там они увидали лежащий на земле обезглав¬
ленный труп. Узнав о случившемся, они ничего не предпринимали и даже радовались:
ведь он был очень плохим человеком, и, кроме того, именно в его царствование землю
постигла засуха. Так окончил свою жизнь Сперм. Он царствовал два года. В списках
царей он не значится. (8) Между тем, Керс во время своего бегства зашел в какой-то
кабачок. Он остановился там и в безмерной радости от того, что сделал, подвыпил и
все рассказал содержателю кабачка, показав ему даже голову Сперма. Тот, смекнув,
что после этого будет царствовать Ардис, напоил Керса допьяна и убил. Затем, взяв
головы Керса и Сперма, явился в Кумы к Ардису, (9) который беспокоился о том, как
все это произойдет, и сказал ему, что принес величайшее добро. «Как? — воскликнул
тот,— значит Сперм умер, а Керс не будет мне зятем? Ведь именно это для меня важ¬
нее всего!». Фиесс (такое имя было у содержателя кабачка) отвечает: «Как раз это я и
приношу», и показал обе головы. Тот обрадовался и велел Фиессу просить за это все,
что пожелает. Фиесс же сказал: «Я не прошу у тебя ни дочери, ни золота, но, когда
ты станешь царем, сделай так, чтобы мой кабачок не облагался налогом». Ардис даро¬
вал ему это. И Фиесс со временем разбогател от содержания кабачка. Благодаря
этому он устроил вблизи своего дома рынок и храм Гермеса, который стал называться
Фиессовым. Лидийцы же призывают Ардиса на царство, послав разных вестников и
среди них некоторых из Гераклидов. (10) Возвратившийся Ардис был лучшим царем
после Алкимия. Он был очень дорог лидийцам и проявлял большую любовь к спра¬
ведливости. Ардис произвел перепись лидийского войска; самой многочисленной была
конница. Говорят, он насчитал в ней 30 тысяч всадников.
(11) У стареющего Ардиса особенной любовью пользовался Даскил, сын Гигия из
рода Мермнадов. В его руках была, так сказать, вся власть над лидийцами. И вот,
Адиатт, сын Ардиса, боясь, как бы после смерти отца Даскил не прибрал все к своим
рукам, тайно его убивает. Беременная жена Даскила, опасаясь убийц мужа, бежала во
Фригию, откуда была родом. Ардис, узнав об этом, чрезвычайно разгневался и созвал
лидийцев на сходку. Когда его самого внесли к ним (он был прикован к ложу из-за
старости), он стал обвинять преступников, хотя совсем не знал, кто они, и призывал
лидийцев произвести дознание об убийстве Даскила. Он обрушил на убийц множество
проклятий и, наконец, объявил, что всякий, кто их найдёт, может убить их, если хо¬
чет. (12) Итак, после семидесяти лет царствования Ардис умер.
54 (45; 49)
Ехс. Ве £и.?£о!., р. 13, 19: В царствование лидийского царя Мела Лидию посетил
сильный голод. Люди обратились к оракулу. Божество указало им, что нужно подверг¬
нуть царей возмездию за убийство Даскила. Услышав это толкование оракула и узнав,
что нужно искупить убийство трехлетним изгнанием, царь добровольно удалился в
Вавилон. Затем он послал во Фригию к сыну Даскила, которого также звали Даски-
лом; мать была им беременна во время бегства. Царь велел ему явиться в Сарды, чтобы

262
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
снять с них наказание за убийство отца: ведь так предписали предсказатели. Даскил
не повиновался, говоря, что не видел отца, так как был еще во чреве матери, когда его
убили, а поэтому и не следует ему вмешиваться в это дело. Удаляясь в изгнание, Мел
доверил управление страной сыну Кадия Садиатту, который искони вел свой род от
древнего Тилона. Он защищал интересы изгнанника, и когда тот по прошествии трех
лет возвратился из Вавилона, то честно передал ему царскую власть.
55	(46; 49)
Exc. De ins., р. 13, 34: В царствование Мирса Даскил, сын убитого Садиаттом
Даскила, боясь, как бы не навлечь на себя козни Гераклидов, бежал из Фригии и от¬
правился к сирам, живущим на Понте за Синопом. Обосновавшись там, он взял в
жены туземку Сиру, у которой от него родился Гигес.
56	(47; 49)
Exc. De ins., р. 14,4: Адиатт, последний царь лидийцев, окончил жизнь таким
образом. У Даскила, удалившегося на Понт, был в Сардах дядя, по имени Ардис, сын
Гигеса. Тяготясь бездетностью, он обратился к царю Адиатту с просьбой разрешить
ему вызвать с Понта Даскила и усыновить его, чтобы дом их не оказался лишенным
наследников, так как сам он бездетен, а другие родные умерли. Кроме того, надлежит
заключить договор с потомками Даскила, так как, по словам Ардиса, предки царя
вернули их в Лидию из изгнания. (2) Когда царь удовлетворил эту просьбу Ардиса,
он послал за Даскилом и стал звать его в Лидию. Но Даскил, привыкнув к новым ме¬
стам, не захотел явиться, а послал сына Гигеса, которому было около 20 лет. Когда
он прибыл, Ардис принял его и объявил своим сыном. (3) Гигес отличался красотой в
высоким ростом, он был отличным воином, во всем значительно превосходил своих
сверстников, упражнялся в верховой езде и в умении владеть оружием. До царя дошел
слух о нем, о том, каков он в деле и какова его наружность, причем тот, кто это гово¬
рил, хвалил Гигеса то ли искренно, то ли от зависти, желая навлечь на него какое-
нибудь зло. (4) Но царь обрадовался и позвал к себе Гигеса; увидев его красоту и рост,
он пришел в восхищение и сделал его телохранителем. Немного времени спустя он и
сам, как говорят, взял под подозрение благородство юноши. Погубить его открыто он не
хотел, так как не представлялось никакого повода, зато он стал готовить ему гибель
другим способом: налагал на него большие работы, посылал его охотиться на вепрей
и других диких зверей» Но все это Гигес благодаря своей силе выполнял, и в конце
концов под влиянием именно этого Адиатт изменил свое отношение к Гигесу и полюбил
его, дивясь его способностям. Он забыл о былых подозрениях и дал ему много земли.
В то время у Гигеса дела шли прекрасно. (5) Когда же Адиатт стал проявлять к Ги¬
гесу сильную любовь и особенно отмечать его передо всеми, то многие мучались от
зависти и негодовали на царя. Среди них был и Лике из рода Тилония. Он упрекал
Адиатта в чрезмерной любви к Гигесу, врагу предков, и в намерении облечь его полно¬
той власти. Однако царь не обратил на это внимания, а подумал, что это говорится
из чувства зависти. Так как часто повторяя одно и то же, Лике не убедил царя, то,
притворившись сумасшедшим, он стал бегать по городу Сардам и кричать, что царя
Адиатта собирается убить сын Даскила Гигес. (6) С тех пор Адиатт стал думать о же¬
нитьбе на Тудо, дочери Арносса, царя Мисов, который основал город Ардиний на Фи¬
вийской равнине. Когда женщине настало время прибыть, царь снарядил колесницу,
посадил на нее Гигеса и послал его к тестю за невестой. Говорят, что им было такое
предзнаменование. В то время как Гигес собирался отправиться за ней, два громад¬
ных орла сели на крышу спальни, где была невеста. Предсказатели же возвестили,
что Тудо в первую же ночь станет женой двух царей. (7) Немного спустя является
Гигес и, после того как отец передал ему невесту, увозит ее. Когда Гигес ехал на ко¬
леснице, он воспылал любовью к Тудо и, не будучи в состоянии владеть собой, стал
ее соблазнять и пытался обнять. Она же с негодованием очень решительно отвергала
его притязания, прибегая ко многим страшным угрозам. Когда она прибыла к царю,
то рассказала обо всем, что делал Гигес, и о том, как он хотел ею овладеть. Разгневан¬

ИСТОРИЯ
263
ный царь поклялся на следующий день убить Гигеса. (8) Это услыхала находившаяся
тогда в спальне служанка, которая очень любила Гигеса. Она-то все ему тотчас и
рассказала. Поскольку еще была ночь, Гигес, обходя друзей, сообщает им об этом и
просит помощи в замышляемом им убийстве царя. Он напоминал о тех проклятиях,
которые Ардис призывал на убийц Даскила. И вот, рассудив, что при данных обстоя¬
тельствах лучше убить Адиатта, чем самому погибнуть от его руки, Гигес, заручившись
согласием наиболее верных друзей, с мечом направляется к царю. Когда служанка
открыла ему дверь спальни, он вошел и убил спящего Адиатта, который царствовал
три года. (9) С рассветом он спокойно послал за всеми своими друзьями и недругами
под предлогом, будто их зовет царь. Тех, кто по его мнению, будут его противниками,
он убил, других же, щедро одарив, сделал своими помощниками. Когда последних
у него собралось много, он, спеша овладеть властью, вооружается, выходит на площадь
и созывает лидийцев на сходку. Они сначала пришли в смятение, негодуя на совершив¬
шееся, и готовы были броситься на Гигеса. Когда же он стал призывать к спокойствию
и просить слова, чтобы сообщить собравшимся то, о чем они еще не знали, они совер¬
шенно прекратили шум и замолчали: одни желали услышать что-либо определенное,
другие боялись вооруженных людей. (10) Затем они снарядили в Дельфы посольство
узнать, делать ли им Гигеса своим царем. Бог дал согласие и добавил, что на Герак-
лидов в пятом поколении обрушится месть со стороны Мермнадов. (11) С этого вре¬
мени Гигес, сын Даскила, стал царствовать над лидийцами и взял себе в жены мисян-
ку, которую привел себе в жены Адиатт, нисколько не злопамятствуя по поводу того,
что она наговорила о нем Адиатту. Ликсу же он приказал не появляться ему на глаза
и поклялся в противном случае закопать его там, где в первый раз его увидит. Услы¬
шав запрет, Лике с тех пор ходил по другим дорогам, избегая царских. Гигес очень
желал его схватить, но не хотел делать этого, нарушив соглашение. (12) Кто-то из дру¬
зей посоветовал ему, раз он хочет взять его без нарушения договора, направиться по
тем дорогам, по которым обыкновенно ходил Лике, и добавил, что он знает эти дороги.
Гигес распорядился, чтобы этот человек был его проводником, а сам поехал на колес¬
нице по указанным дорогам. И вот, как-то по воле рока Гигес повстречался с ним на
повороте дороги. Поскольку место было узким, и Ликсу не было куда укрыться с глаз
царя, он подлез под колесницу и там спрятался. (13) Гигес заметил это и приказал его
вытащить. Когда слуги извлекли Л икса и поставили перед колесницей, Гигес сказал:
«Здесь я тебя, Лике, должен закопать: ведь мы так условились». Тот же, нисколько не
пытаясь задобрить его, сказал: «Справедливее было бы так пострадать тебе: я тебя
избегал, а ты, преследуя меня, пошел по дороге, неприличной для царя». Тогда друзья
после долговременного размышления посоветовали Гигесу освободить Ликса от казни.
Гигес заявил, что поклялся закопать его там, где первый раз встретит. Они же предло¬
жили: «Когда он умрет, ты похорони его на этом месте, и клятва твоя будет соблюдена».
Гигес внял советам и отпустил Ликса. (14) После этого он позвал его на пир, велел ему
лечь на землю, положил перед ним кости и плохую еду, а для питья налил уксусу и
спросил пирующего Ликса, каково ему пировать. Тот же ответил: «Как и полагается
у врага». Гигес громко рассмеялся, стал угощать Ликса тем, что лежало перед ним
самим, и вообще стал благожелательнее. Со временем он, окончательно примирившись
с Ликсом, сделал его своим приближенным и уже совершенно не помнил о старом.
57	(48; 50)
Ехс. Ве 17151(1., р. 17,6: Орест, убийца матери, пришел в Афины в царствование Де-
мофонта, после которого царем был Оксинт, а потом Фимет. Зная, что после кончины
отца царство предназначено его законнорожденному брату, Фимет коварно убил его
и завладел престолом.
58	(49; 51)
Ехс. Ве гчгА, I, р. 340, 16: Гиппомен, правитель афинян, был лишен власти по та¬
кой причине. Была у него дочь, которую тайно обесчестил один из горожан. Гиппо¬
мен в гневе запер ее в конюшне, привязав к коню и не давая пищи ни ей, ни животному.

264
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
И вот конь, терзаемый голодом, набросился на девушку, растерзал ее и вскоре сам
сдох. Потом это строение было срыто, а место стало называться местом Коня и Девы.
59	(50; 52)
Ехс. Бе	р. 17,11: Сыновья Батта, Аркесилай и его братья, враждуя между
собой, принудили сражаться и киренейдев, приведя против них ливийцев. Киреней-
цы потерпели поражение: на войне у них погибло семь тысяч. Поэтому Аркесилай
выпил яд. Его, умиравшего мучительной смертью, задушил Леарх. Леарха убила жена
Аркесилая Эриксо, а власть перешла к сыну Аркесилая хромому Батту.
60	(51; 53)
Ехс. Бе Ывгй., р. 17,18: Фокейцы, воюя с жителями Орхомена, напав на их селе¬
ния, захватили и увели в плен много женщин, которые сделались их наложницами и ро¬
дили им детей. Когда подросло много таких незаконных детей, законнорожденные, ис¬
пугавшись, изгнали их из своей страны. Они сначала отправились в Аттику, в Форик,
выбрали себе предводителей и отплыли вместе с ионийцами. Были с ними и многие
пелопоннесцы. Находясь со своими кораблями у реки Герам, они захватили один остро¬
вок недалеко от берега, выдержали натиск множества сбежавшихся варваров, одолели
их и, перебравшись на один холм, задумали соорудить земляной вал между островком
и холмом. Так как Менн, тиран Кимы, бывший тогда владыкой этой местности, стал
им препятствовать в сооружении вала, то его брат Ватия заключил с фокейцами союз
дружбы и взаимного брака при условии, что он свергнет Менна, а им даст землю в
полную собственность. Они согласились. Ватия с кимейцами, которых он смог привлечь
на свою сторону, выступил против Менна. Так как народ сразу присоединился к Ва¬
тин, то он победил в сражении и выдал своего брата кимейцам. Они его убили, соб¬
ственноручно побив камнями, а царем поставили Ватию. Он прежде всего позаботился
о выполнении договора с фокейцами, который касался их самостоятельности. Кимейцы
повиновались Ватии и отдали землю.
61	(52; 54)
Ехс. Бе мш'с?., р. 18,9: Леодамант, царствуя над милетцами, стяжал у них весьма
много похвал, так как он был справедлив и любим гражданами. Амфитр, желая ги-
бэли Леодаманта, убил его, когда он во время праздника Аполлона шел к святилищу,
чтобы принести богу гекатомбу. Амфитр со своими сообщниками захватил город,
сделался тираном и стал властно править милетцами. Сыновья и друзья Леодаманта
ночью ушли в Ассес, где их охотно принял правитель города, ранее назначенный Лео-
дамантом. Спустя немного времени Амфитр с войском двинулся против них и, рас¬
положившись около города, стал его осаждать. Терпя лишения, ассесцы некоторое
время держались, а потом отправили своих людей в святилище и стали вопрошать бога
об исходе войны. Бог ответил, что из Фригии к ним придут спасители, которые отом¬
стят за убийство Леодаманта и избавят от бед ассейцев и милетцев. Осада затянулась.
И вот однажды пришли из Фригии двое юношей, Тот и Онн, которые за ручки несли
запертый ящик со святынями Кабиров. Еще была ночь, когда они подошли к город¬
ской стене и потребовали, чтобы их впустили. Стражники их пе пускали, спросив, кто
они такие. Юноши ответили, что по повелению бога несут из Фригии святыни на благо
милетцам и ассесцам. Тогда стражники, вспомнив предсказание оракула, впустили их.
С рассветом на городской площади собрались сыновья Леодаманта и все остальные
осажденные и стали расспрашивать фригийцев, кто они и зачем пришли. Юноши ска¬
зали, что им бог приказал прийти со святынями в Ассес для того, чтобы отомстить
за убийство Леодаманта (хотя они и не знали, кто он) и, кроме того,— для избавления
от бед милетцев и ассесцев; чтобы это исполнилось, они должны совершить жертвопри¬
ношение, как положено у них по обычаю. Услышав это, весь парод обрадовался (ведь
все это совпадало с изречениями оракула). Ассесцы пообещали поместить у себя при¬
несенные святыни и почитать их, если все исполнится. Потом, совершив священный
обряд, фригийцы приказали им в полном вооружении двинуться всем войском на вра-

ИСТОРИЯ
265
гов, неся эти святыни перед строем. Так они и сделали. Сторонники Амфитра высту¬
пили навстречу ассесцам, но как только приблизились к ним, обратились в бегство,
объятые ужасом перед святынями. Ассесды, бросившись за ними, одних стали убивать,
а других преследовать. Амфитра уже убили сыновья Леодаманта. Так для милетцев
окончились и война и тирания.
62	(53; 54)
Exc. De insid., р. 19,15; Потом народ избрал эсимнетом Эпимена, который получил
право убивать, кого захочет. Он не смог захватить ни одного из сыновей Амфитра (та-
как они из страха сразу обратились в бегство). Имущество их он конфисковал и объяк
вил награду за их убийство. Трех участников убийства он предал смерти, а остальных
приговорил к изгнанию; они удалились. Так положен был конец власти Нелидов.
63	(54; 55)
Exc. De insid., р. 19,22: После того как аргонавты доставили золотое руно Пелию,
Ясон сразу по возвращении стал замышлять его убийство, чтобы захватить власть, а
Медея пообещала ему сделать это без особого труда. Она, не откладывая, разговори¬
лась с его дочерьми и убедила их в том, что сможет при помощи зелья превратить их
старика-отца в молодого человека, если они, разрубив отца па части, бросят его в ки¬
пящий котел. В подтверждение своих слов она, как говорят, разрубила несколько ста¬
рых овец и превратила их в молодых. Полностью убежденные этим примером дочери
убили отца. И так как ничто из ожидаемого не исполнилось, они впали в великую
скорбь. Жители Полка за это деяние возненавидели Медею и Ясона, покарали их изгна¬
нием (они удалились в Коринф), а наивно обманутых дочерей Пелия простили, так как
они не преднамеренно убили отца, а спасая его от смерти и старости. У могилы Пелия
были устроены большие погребальные игры, учреждены величайшие награды и самые
влиятельные граждане города взяли в жены дочерей Пелия, как если бы они совсем не
были запятнаны убийством. У Пелошш родился Кикн, с которым сражался Геракл в
Итоне, городе Ахайи. Царем в Полке стал сын Пелия Акает после того, как отец его
погиб, а Ясон с Медеей отправились в изгнание в Коринф.
64	(55; 56)
Exc. De virt., I, р. 340,23: Сунруга Акаста, влюбившись в Пелея, завела с ним речь
об этом, но он ответил отказом. Боясь, как бы он не рассказал обо всем ее мужу, она
заранее стала клеветать на него, будто он посягал на ее ложе. Тогда Акает с отрядом
устроил засаду и стал подстерегать Пелея. Но он, узнав об этом, сам двинулся на него
войной, призвав на помощь Тиндаридов и Ясона, врага Акаста, с которым был дружен
из-за совместного плавания па «Арго». С их помощью Полей захватил Иолк и убил
супругу Акаста.
65	(56; 57)
Exc. De virt., I, р. 341,6: Конец жизни Ликурга был следующий. Желая, как го¬
ворят, спросить богов о некоторых еще не установленных законах, он взял клятву
с лакедемонцев, что они не отменят ни одного из уже принятых законов до тех пор,
пока он не вернется обратно. Они дали клятву, и он покинул Лакедемон. Вопросив
оракула, он услышал от бога в ответ, что государство будет пребывать в благополучии,
если сохранит верность его законам. Ликург решил больше не возвращаться, считая,
что клятва прочно охраняет законы. (2) Узнав об этом, лакедемонцы за его прежнюю
добродетель и за ту доблесть, которую он проявил, осудив себя на смерть, посвятили
ему храм, воздвигли алтарь и как герою круглый год стали приносить жертвы. (3) Ибо
спартиатам было ясно, что он один послужил причиной всех их добродетелей и их гла¬
венства среди других народов, между тем как ранее они ничем не выделялись. Он не
только установил у них замечательные законы, но следующим способом заставил их,
волей-неволей, жить по этим законам.
18 Вестник древней истории, № 3

266
НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
Взяв двух щенков от одной собаки, он вырастил их отдельно друг от друга в со¬
вершенно различных условиях: одного — при доме, давая ему мясо и прочие лаком¬
ства, а другого — заставляя охотиться на зверей и выслеживать их в горах. И каждый
из них вырос в зависимости от воспитания. Когда однажды спартиаты совещались в на¬
родном собрании о войне с периеками и были в весьма затруднительном положении.
Ликург вывел на середину обоих щенков, приказал привести косуль и принести по¬
хлебку и прочую приготовленную еду и сказал: «Вот, спартиаты, вы можете видеть,
что причина благополучия или неудач заключается только в том, по каким обычаям
жить: по дурным или по мудрым. Вот эти (он указал на щенков) родились от одной
матери, но выращены в прямо противоположных условиях и поэтому стали совсем не
похожи друг на друга. Один приучен к охоте, другой — к готовым лакомствам, и они
оба при любых обстоятельствах продолжали бы себя вести привычным образом».
И он приказывает псарю одновременно дать щенкам приготовленную для них пищу.
Щенок, выращенный при доме, бросился к похлебке, а выращенный на охоте наки¬
нулся на косулю, схватил ее и разорвал. И Ликург снова сказал: «Считайте, спарти¬
аты, что это относится к вам и ко всем остальным людям, ибо какими обычаями и за¬
конами вы будете пользоваться, такими людьми вы обязательно окажетесь в трудах
и на досуге. Ведь из всего, данного богами людям, можно извлечь урок. Трудолюбию
сопутствует независимость, благополучие и превосходство над всеми, а изнеженности-
раболепство, низость и никчемность». Говоря так, он стал побуждать спартиатов
изменить установившийся образ жизни и привыкнуть к лучшим законам. Со времени
принятия новых законов они в короткий срок явно превзошли доблестью не только
периеков, но и остальных эллинов. В течение пятисот лет непрерывно владея гегемо¬
нией, они достигли большой силы.
Конец шестой книги Николая Дамасского.
КНИГА 7
66	(57; 58)
Ехс. Ве 1пв1с1., р. 20,6: Кипсел, Бакхиад по материнской линии, был первым, кто
убив последнего Гиппоклида, следующим образом стал царствовать вместо него. (2)’
Существовало пророчество о том, что Кипсел, сып Аетиона, свергнув Бакхиадов, от¬
берет у них власть. И вот, как только оп родился и лежал еще в пеленках, к нему были
тайно подосланы какие-то щитоносцы, которым было приказано его убить. Когда они
с этой целью вошли в дом и уже собирались убить ребенка, он протянул к ним руки и
улыбнулся. Тогда в душу их вошло сострадапие, и они решили, что не убьют его, а.
сказав правду отцу, уйдут прочь. (3) Они сделали так, как решили, а Аетион тайно
отправил его в Олимпию и воспитал как заступника перед богом. Потом, осмелев, он
перевел его в Клеоны, когда тот был еще мальчиком, но уже от многих отличался своей
внешностью и добродетелью. (4) Спустя некоторое время, Кипсел, желая вернуться
в Коринф, обратился к дельфийскому оракулу. Получив благоприятное предсказание,
он, не медля, отправился в Коринф и быстро завоевал восхищение и уважение граж¬
дан, так как он был мужествен, разумен и заботился о благе народа в противопо¬
ложность остальным Бакхиадам, гордецам и насильникам. (5) А когда он стал поле¬
мархом, коринфяне возлюбили его еще больше, ибо он оказался лучшим из всех, за¬
нимавших эту должность. И все прочее он делал как следует. Например, у коринфян
существовал закон, согласно которому осужденных по суду следовало отводить к по¬
лемарху и держать взаперти до внесения денежной пени, часть которой должна при¬
надлежать полемарху. Сам же он не запер и не связал ни одного гражданина, но одних
освобождал под поручительство, а за других ручался сам и всем уступал причитаю¬
щуюся ему долю. За это его особенно полюбил народ. (6) Видя, что коринфяне враж¬
дебно настроены к Бакхиадам и не имеют защитника, с помощью которого могли бы
свергнуть их, он предоставил себя в их распоряжение и стал во главе народа. Одно¬
временно он рассказал о пророчестве, согласно которому Бакхиадам суждено погиб-

ИСТОРИЯ
267
нуть от самих себя. Он говорил, что подобно тому как и раньше они пытались убить
его, когда он только что родился, так и теперь они злоумышляют против него, но
нельзя отвратить то, что предопределено судьбой. Коринфяне охотно допускали эти
разговоры, так как они сами были враждебно настроены по отношению к Бакхиадам
и благосклонны к Кипселу. Они верили в его мужество и в успех дела. Наконец, орга¬
низовав сообщество заговорщиков, он убивает царствовавшего Патроклида Э4, кото¬
рый попирал законы и был невыносим. Народ тотчас вместо него сделал царем Кипсела.
(7) Он возвратил изгнанников и вернул права гражданства тем, у которых Бакхиады
отняли эти права. Теперь он мог распоряжаться этими людьми, как хотел. Недругов
своих он вывел в колонии, чтобы легче править остальными. Своих незаконнорожден¬
ных сыновей Пилада и Эхиада он отправил в качестве основателей колоний в Левкаду
и Апакторий, а Бакхиадов изгнал и конфисковал их имущество. Они удалились на
Керкиру. Кипсел же спокойно правил Коринфом, не имея при себе копьеносцев и не
вызывая ненависти у коринфян. Процарствовав тридцать лет, он скончался, оставив
четырех сыновей, из которых законным был Периандр, а остальные — незаконные.
67	(58; 59)
Ехс. Бе агг«., I, р. 342, 22: Периандр, сын Кипсела, царя коринфян, как старший в
роде получил от отца царскую власть. Жестокостью и насилием он превратил ее в ти¬
ранию и окружил себя тремя сотнями копьеносцев. Он стал препятствовать гражда¬
нам в приобретении рабов и не оставлял им свободного времени, выискивая для них
постоянно какие-то дела. Если же он заставал кого-нибудь сидящим на рыночной пло¬
щади, то подвергал его каре, боясь, как бы не составили против него заговор. (2) Го¬
ворят, он совершил и другое нечестивое дело: охваченный страстью, он вступил в связь
■с только что скончавшейся супругой. Он был воинственным и постоянно совершал по¬
ходы; выстроив триеры, он плавал по обоим морям. Некоторые говорят, что он был
одним из семи мудрецов, но это не так.
68	(59; 60)
Ехс. Бе	р. 21,18: В старости у коринфского тирана Периандра погибли все
сыновья: Эвагор умер при выведении колонии в Потидею, Ликофрон — устанавливая
тиранию у периеков, Торг, правя лошадьми, упал с колесницы и сломал шею, а Нико¬
лай, который оказался самым скромпым, был коварно убит керкирцами следующим
образом. (2) Периандр хотел, чтобы после его смерти власть осталась у его сыновей.
Считая, что коринфяне подчинятся его воле и согласятся на то, чтобы быть под властью
кроткого Николая, он решил удалиться на Керкиру, а Коринф передать Николаю.
Несколько керкирцев узнали о замысле Периандра. Желая спасти свой город и боясь
прибытия Периандра, они объединились и убили Николая, который находился у них.
(3) Периандр, собрав войско, вторгся на Керкиру и, захватив город, предал смерти
пятьдесят человек, виновных в убийстве, а их многочисленных сыновей отослал к Ал-
лиату, царю лидийцев, для оскопления. По пути остановившись на Самосе, они обра¬
тились с мольбою к Гере, и самосцы, узнав обо всем, спасли их. (4) А Периандр вер-
пулся в Коринф, передав Керкиру своему племянпику Псамметиху, который был сы¬
ном Торга.
69	(60; 60)
Ехс. Бе 1/1в1с1., р. 22,4: Наследником царской власти Периандр оставил Кипсела,
другого сына своего брата Торга, который, придя с Керкиры, сделался тираном Корин¬
фа на недолгое время. Он правил до тех пор, пока несколько коринфян не составили
заговор и не убили его, освободив город. Народ срыл дома тиранов, конфисковал их
имущество. Могилы их предков были разрыты, и кости выброшены вместе с непогребен-
34 Патроклид и упоминаемый в начале фрагмента Гиппоклид одно и то же лицо,
см. J а с о Ь у, ук. соч., Zeitgeschichte, С, етр. 248.
18*

268
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
НЫМ трупом Кипсела.(2) И сам народ тотчас учредил следующий государственный строй:
была создана коллегия восьми пробулов и совет девяти из числа остальных граждан.
Смотри «О политике».
70	(61; 61)
Ехс. Ве 1/151(1., р. 22,14: Сикионский тиран Мирон, который вел свой род от Ор-
тагора, был человеком распущенным во всем, в том числе и в отношении женщин.
Он бесчестил их, чиня насилие не только тайно, но и явно. В конце концов он вовлек
в преступную связь супругу брата своего Исодема. (2) Тот же, узнав об этом, сначала
остался спокойным, а потом, терзаясь, рассказал все другому брату, вернушемуся из
Ливии. Исодем, как говорят, по характеру был простодушен и честен, а брат его Клис-
фен — коварен.
На вопрос, что делать, Клисфен ответил, что и одного дня не стал бы терпеть,
но покарал бы виновного, убив своими руками. Говоря это, он натравлял Исодема на
Мирона и надеялся завладеть тиранией в случае, если один погибнет, а другой, осквер¬
ненный кровью брата, не сможет даже принимать участия в жертвоприношепиях.
(3) Так и случилось. На восьмом году правления Мирона Исодем убил его, застав у
своей супруги. Потом, горестно причитая, он рассказал обо всем Клисфену, а тот от¬
ветил, что ему жаль обоих: и умершего, пострадавшего от брата, и его — за то, что
убив брата, он теперь не сможет приносить жертвы богам, и вообще надо бы, чтобы это
сделал кто-нибудь другой. Для того чтобы не лишиться власти, Исодем, убежденный
в правдивости брата, на год взял его в соправители. Так Клисфен из-за простодушия
брата достиг того, что задумал, и они оба стали управлять Сикионом. (4) Однако
люди более тяготели.к Клисфену, как к человеку, внушающему страх и предприимчи¬
вому; к нему перешли и друзья Исодема. В конце концов он лишил Исодема власти
при помощи такой хитрости. Был среди горожан некий Хардидем, друг Исодема. Видя,
что Клисфеп более деятелен, он пришел к нему и завел речь о дружбе. Так как Хари-
дем дал многочисленные обещания, то Клисфен приказал ему в знак верности своим
словам пойти к Исодему и уговорить его удалиться по обычаю на год в изгнание из-за
убийства, чтобы ему, очистившись, получить возможность приносить жертвы, а его
сыновьям — править. В противном случае трудно будет ему, виноватому, сохранить
тиранию и передать ее своим потомкам. Харидем одобрил это предложение и стал со¬
ветовать Исодему уйти на год в изгнание. (5) Он как человек простой поверил в искрен¬
ность слов Харидема и отправился в Коринф, передав тиранию Клисфену. А тот, как
только он удалился, стал клеветать на Исодема, будто он злоумышлял против пего,
чтобы править одному. Вооружив войско под этим предлогом, Клисфен воспрепятство¬
вал его возвращению, и сам стал тираном, самым властным и самым жестоким из
всех, бывших до него.
Много раз отправлял он войска на помощь другим городам, чтобы приобрести
союзников. (6) Умер он на тридцать втором году своего правления.
71	(62; 62)
Ехс. Ве угП., I, р. 343,6: Магнет был родом из Смирны, красивее всех с виду, ис¬
кусный в поэзии и музыке. Красоту своего тела он подчеркивал великолепными укра¬
шениями; он одевался в пурпур и отпускал волосы, делая при помощи золотой повязки
высокую прическу. Он ходил по городам, показывая свое поэтическое искусство.
В него влюблены были многие, а особенно пылко Гигес, у которого с ним была любов¬
ная связь. Где бы ни был Магнет, он сводил с ума всех женщин, особенно магнетекпх,
и делал их своими любовницами. Их родные тяжело переносили позор; воспользовав¬
шись тем, что Магнет в своих- песнях воспел храбрость лидийцев в конном сражении
с амазонками, а о них, магнетах, совсем не упомянул, они напали на него, разорвали
одежду, остригли волосы и нанесли всяческие увечья. Сильно вознегодовав на это,
Гигес стал часто нападать на землю магпетов и в конце концов взял город. Возвратясь
в Сарды, он устроил пышное всенародное празднество.

ИСТОРИЯ
269
72	(63; 63)
Ехс. Бе virt., I, р. 343,21: Лидийский царь Садиатт, сын Алиатта, был храбр на
войне, но вообще невоздержан. Ведь однажды он, позвав якобы для жертвоприноше¬
ния свою сестру, жену Милета, уважаемого человека, силой овладел ею и с тех пор
жил с ней как с женой. (2) А Милет был внуком Мелана, зятя Гигеса. Так как Милет
не мог этого вынести, то он поспешпо удалился в Даскилий. Но Садиатт изгнал его
и оттуда, и он удалился в Проконнес. Садиатт же немного спустя женился на двух
других женщинах, которые были сестрами друг другу. От них он имел двух незакон¬
ных сыновей — от одной Аттала, от другой — Адрамита, а от своей сестры — закон¬
ного сына Алиатта.
73	(64; 64)
Ехс. Бе Ь1г1., I, р. 344,5: Алиатт, сын Садиатта, царь лидийцев, в юности отличался
заносчивостью и невоздержанностью, а сделавшись взрослым, стал очень благоразум¬
ным и справедливым. (2) Он повел войпу с жителями Смирны и взял их город.
74	(65; 65)
Ехс. Бе virt., I, р. 344,9: Алиатт, отец Креза, лидийского царя, отправляясь в по¬
ход на Карию, приказал своим полководцам вести в установленный день войско на
Сарды. В числе их находился и Крез, который был старшим из его детей и который был
назначен правителем Адрамиттия и области Фив. Он, как говорят, из-за своей невоз¬
держанности оказался к этому непригодным, кроме того, его в чем-то оклеветали перед
отцом. (2) Желая освободиться от этих обвинений и не имея средств для расплаты с
воинами (ведь он пользовался наемниками), он пришел к купцу Садиатту, который
был самым богатым среди лидийцев, чтобы взять взаймы. Тот сначала велел Крезу
подождать у дверей, пока он вымоется, затем в ответ на его просьбу сказал, что у Алиат¬
та много детей и что если всем им нужно давать деньги, то их не хватит, поэтому он
никак не может исполнить его просьбу. (3) Говорят, что Крез, потерпев неудачу у этого
человека, в поисках денег отправился в Эфес. Тогда-то он дал обет Артемиде принести
ей в дар все свое имущество купца, если станет царем. (4) Был у Креза один друг,
муж ионийского происхождения, по имени Памфаэс, сын очень состоятельного купца
Феохарида. Этот друг, видя желание Креза, всячески стал просить отца дать ему ты¬
сячу статеров. Получив от него, он отдает их Крезу. За это впоследствии Крез, став
царем, возвеличил Памфаэса и, приведя его в акрополь, подарил ему повозку, полную
золота. Имущество свое Крез принес в жертву Артемиде, отдав дом даже с его основа¬
нием, так чтобы, согласно обету, у него ничего не оставалось. (5) Крез, взяв тысячу
золотых, собрал войско и в установленный день первым привел его и показал отцу,
а затем вместе с ним вторгся в Карию. Благодаря таким своим действиям он стано¬
вится сильнее тех, кто клеветал на него.
75	(66; 66)
Ехс. Бе г'/ш'с?., р. 23,23: В Азии после смерти Астибара 36, царя индийцев, власть
принял его сын Астиаг, который, как гласит молва, был после Арбака наиболее заме¬
чательным царем. В его царствование произошли великие перемены, в результате ко¬
торых власть от мидийцев перешла к персам. Произошло это по такой причине. (2)
У мидян принят закон, по которому всякий бедняк, приходящий ради прокорм^ к со¬
стоятельному человеку и отдающий себя с тем, чтобы его кормили и одевали, счи¬
тается как бы его рабом. Если принявший не предоставит того, что полагается, поз¬
волено уйти к другому. (3) И вот, один мальчик по имени Кир из рода Мардов прихо¬
дит к царскому слуге, распоряжавшемуся уборкой дворца. Был же этот Кир сын Атра-
дата, который разбойничал из-за бедности. Его жена, по имени Аргоста, мать Кира,
жила тем, что пасла коз. (4) Итак, Кир ради пропитания предоставил себя в распоря- 3535 «Астибара» — чтение Б. 1 асоЬу.

270
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
жение этому человеку, стал убирать дворец и проявил прилежание. Поэтому распо¬
рядитель дал ему лучшую одежду, а затем перевел от тех, кто убирал внешние части
дворца, к тем, кто убирал внутренние покои царя, и отдал в подчинение их распоряди¬
телю. Тот оказался жестоким и часто бил Кира. Кир перешел от него к носителю све¬
тильников. Этот человек полюбил Кира и перевел его ближе к царю, чтобы он был
среди тех, кто носит святильники перед царем. (5) Приобретя и здесь хорошую славу,
он перешел к Артембару, который распоряжался виночерпиями и подавал царю чашу
для питья. Он благосклонно отнесся к нему и приказал наливать вино царским сотра¬
пезникам. Немного времени спустя Астиаг зв, увидев, как Кир хорошо и искусно при¬
служивает и с каким изяществом подает фиал, спросил у Артембара, откуда этот
мальчик, который так красиво наливает вино. Тот ответил: «Господин, это твой раб,
родом перс, из мардов, отдавший себя мне ради пропитания». (6) Артембар был уже
стариком. Однажды, когда его лихорадило, он попросил царя отпустить его домой до
выздоровления и добавил: «Вместо меня будет тебе наливать вино вот этот юноша, ко¬
торого ты похвалил (он говорил о Кире). Я, евнух, усыновлю его, если тебе, моему
господину, он придется по душе как виночерпий». Астиаг одобрил это. Артембар уда¬
лился, предварительно дав много наставлений и ласково простившись с Киром, как
с сыном. А Кир, стоя около царя, подавал ему фиал и наливал вино и днем и ночью,
выказывая большую скромность и выносливость. (7) Артембар от своей болезни
умер, успев усыновить Кира. Поэтому Астиаг дает ему, как сыну, все достояние Артем¬
бара и много других даров. И он стал велик, и имя его повторялось повсюду.
(8) Была у Астиага дочь, очень знатная и красивая, которую отец просватал ин¬
дийцу Спитаму, дав в приданое всю Мидию. (9) Кир вызывает отца Атрадата и мать
Аргосту из земли мардов. Они явились к нему, достигшему уже высокого положения.
Мать рассказала Киру сон, приснившийся ей, когда она, беременная, заснула в храме,
еще в то время, когда она пасла коз у мардов. «Приснилось мне, что, пося тебя, Кир,
я столько испустила мочи, что ее количество было подобно течению большой реки, п
эта моча затопила всю Азию и дотекла до моря». Отец, выслушав, приказал поведать
о сне халдеям в Вавилоне. Кир позвал самого сведущего из них и рассказал сон. Тот
отвечает, что видение предвещает великое благо и сулит ему высшую почесть в Азии,
однако следует скрывать сон, чтобы о нем не услышал Астиаг: «Ведь он злейшим обра¬
зом убьет и тебя и меня, как толкователя такого сна». Они поклялись друг другу не
рассказывать про видение, столь важное и отличающееся от обычных. (10) С этого
времени Кир стал значительно могущественнее и сделал своего отца сатрапом персов,
а мать — первой среди персиянок по богатству и влиянию.
(11) Кадусии тогда были враждебны царю. Правителем у них был Онаферн, ко¬
торый, предавая свой народ, действовал в интересах царя. Он послал к Астиагу посла
с просьбой дать верного человека,чтобы обсудить с ним все связанное с предательством.
Царь посылает договориться обо всем Кира. Он предписывает ему вернуться к царю в
Экбатаны на сороковой день. И толкователь снов в свою очередь уговаривал Кира от¬
правиться к кадусиям и внушил ему уверенность в себе. (12) Поскольку Кир был дея¬
тельным и мужественным, он решил с помощью бога склонить персов к отпадению
и попытаться отстранить Астиага от власти, поверив вавилонянину, прекрасно знаю¬
щему волю богов. И вот они ободряли друг друга: вавилонянин говорил, что богамп
предназначено Киру свергнуть Астиага и захватить царство и что ему, вавилонянину,
это достоверно известно. Кир в свою очередь говорил вавилонянину, что почтит его
большими дарами, если все удастся и если он станет царем. Кир принимал во внимание
то, что некогда и Арбак, свергнув Сарданапала, присвоил его почести. «Ведь не силь¬
нее же персов мидяне, которым тот доверился, да и Арбак не умнее меня. А судьба и
рок благоприятствуют и мне так, как и ему».(13) Когда он, раздумывая об этом, ока¬
зался у границ кадусиев, ему повстречался избитый плетью человек, выносивший
навоз в корзине. Сочтя это за знамение, Кир рассказал о нем вавилонянину, который
В тексте ошибочно Артембар.

ИСТОРИЯ
271
посоветовал узнать, кто этот человек и откуда он родом. На вопрос Кира тот ответил,
что он перс по имени Оибар. Кир очень обрадовался этому. Ведь имя Оибар на грече¬
ском языке означает агафангел — добрый вестник. Вавилонянин сказал Киру, что
остальные знамения самые благоприятные, а именно, что твой гражданин является
персом и что он несет конский навоз,предвещающий богатство и власть, о чем свидетель¬
ствует и само имя. Кир сразу берет с собой этого человека и приказывает находиться
при себе. Тот повинуется.
(14) Кир приходит к Онаферну в землю кадусиев, обменивается клятвами верно¬
сти в задуманном предательстве и возвращается в Мидию. Оибара он наградил конем,
персидской одеждой и другими знаками внимания, стал его держать вблизи себя, видя
его здравый ум, и вместе с тем убедил вавилонянина поговорить с Оибаром. С этого
времени, постепенно сближаясь с ним, он втягивал его в свои замыслы и однажды за¬
вел с ним разговор о том, как тяжело ему видеть, что персы угнетаются мидянами,
хотя они от природы нисколько не хуже. (15) И Оибар сказал: «О Кир, нет теперь мужа
храброго и благородного, который захотел бы помешать мидянам в их желании вла¬
ствовать над теми, кто сильнее их». «Как же нет,Оибар?» — спросил Кир.—«Возможно,
и есть, по он отличается большой и постыдной нерешительностью, из-за которой он
ничего не делает, хотя и в силах». Кир продолжал выпытывать: «А если и появится
отважный человек, как он сможет это осуществить?». Тот отвечает: «Во-первых, он
привлечет к себе добровольцев — кадусиев: ведь персов они любят, а мидян сильно
ненавидят. Затем он подымет персов и вооружит около четырехсот тысяч из них, а они
с готовностью сделают это в отместку за то, что терпят от мидян. Страна у них для
этого очень удобна: она скалиста и гориста. Если мидяне захотят идти на нее, то этот
поход окончится плохо». Кир спросил: «А если появится человек, который возьмет на
себя это дело, не разделишь ли ты с ним опасность?». А тот в ответ: «Клянусь Зевсом,
особенно если бы ты, Кир, был тем, кто взялся бы за это, раз и отец твой правит пер¬
сами и ты сам неприкосновеннее и могущественнее всех; ведь если не ты, то кто же?»
(16) После этого Кир открывает ему весь свой план, обращается к нему за советом
и, видя, что он человек разумный и мужественный, возлагает па него все надежды.
Высказывая горячее одобрение, он стал ободрять Кира, а кроме того, подал благую
мысль снарядить посольство к отцу Атрадату, призывая его вооружить персов, чтобы
они были готовы якобы к содействию царю против кадусиев, на самом же деле — к
отпадению. Затем Киру нужно просить у Астиага отпустить его па несколько дней в
Перейду для совершения полагающихся по обету жертвоприношений за царя и за его
благоденствие, а вместе с тем и за больного отца, которому плохо. Если это получится,
следует храбро приниматься за дело. «Право, Кир, не страшно, если жизнь подверг¬
нется опасности при совершении великих дел и если придется вытерпеть то, что все
равно пришлось бы вытерпеть при бездействии». (17) Кир обрадовался храбрости
этого человека и вместе с тем, поднимая его дух, рассказал ему сон своей матери и то
объяснение, которое вавилонянин дал этому сну. Оибар, человек сообразительный,
еще сильнее стал побуждать Кира и уговорил его следить за вавилонянином, как бы
он не сообщил царю о сне. «Если бы ты в самом деле решился убить его, это было бы
самое лучшее». На это Кир ответил: «Но это было бы отвратительно!». (18) И вот с этого
времени Оибар и вавилонянин стали обедать за одним столом с Киром и вообще были
с ним вместе. Перс из страха, как бы вавилонянин не рассказал Астиагу сон, сделал
вид, что ночью будет совершать по отцовскому обычаю жертвоприношение Луне, и
попросил у Кира жертвенных животных, вина, слуг, покрывала и остальное, что
нужно. Кира же он попросил приказать слугам, чтобы они слушались его. Кир отдал
приказ, но сам не участвовал в жертвоприношении, так как за устройство дела при¬
нялся Оибар, который ночью приготовил все остальное, в том числе толстые подстил¬
ки, чтобы на них пировать, и кроме того вырыл в палатке очень глубокую яму. Все
устроив, он стал угощать на пиру вавилонянина, напоил его до пьяна и, послав ложе
над ямой, уложил на него вавилонянина и столкнул его в яму. Вместе с ним он сбросил
и слугу. (19) А на рассвете, когда Кир отправился в путь, Оибар пошел вместе с ним.
Пройдя немного, Кир стал расспрашивать Оибара. Он сначала ответил, что оставил

272
НИКОЛАИ ДАМАССКИЙ
вавилонянина еще спящим после попойки. Когда Кир стал возмущаться, то он в конце
концов открыл правду и сказал, что убил его, так как только в этом видел спасение для
Кира и его детей. Кир был удручен происшедшим и еще больше разгневался, так что
перестал пускать к себе Оибара; но потом передумал и снова принимал его и пользо¬
вался им как советчиком в тех делах, что и раньше. А жене вавилонянина, разузнавав¬
шей о муже, он сказал, что его убили разбойники и что он, Кир, похоронил его.
(20) После этого, когда Кир прибыл к царю, Оибар стал напоминать ему о том, что
они замыслили, и убеждал осуществить это, а именно, снарядить посольство к персам,
вооружить молодежь и просить Астиага дать ему время, чтобы совершить жертвопри¬
ношение и ухаживать за отцом, которого мучила болезнь. (21) Кир послушался. Все
оружие было уже наготове,и Кир попросил у царя разрешения поехать к персам,чтобы
совершить за него жертвоприношение и вместе с тем повидать отца, который плохо
себя чувствовал. Но царь не разрешил: будучи расположен к Киру, он желал иметь
его при себе. Кир пришел в уныние и дал знать Оибару, что просчитался. Тот же обод¬
рял его и советовал по прошествии некоторого времени снова просить царя о том же
самом и добиться своего. Кроме того, следует служить царю еще усерднее, чем раньше,
а когда Кир будет обращаться с просьбою к царю, то надо сделать это через другое
лицо, а не самому. (22) Кир отправился к царю и попросил самого верного из евнухов,
чтобы тот, когда будет удобно, выхлопотал для него у царя разрешение на отъезд. И
вот, однажды, когда Кир увидел, что царь находится в шутливом настроении и к тому
же подвыпил, он дал знак евпуху, и тот сказал царю: «Твой раб Кир просит позволить
ему совершить обещанное им в свое время жертвоприношение, чтобы ты был благоскло¬
нен к нему, а вместе с тем и позаботиться о своем отце, которому плохо». И Астиаг,
позвав Кира, с улыбкой определил ему срок отлучки в пять месяцев и велел на шестой
месяц возвратиться. (23) Кир пал ниц перед царем и назначил вместо себя царским
виночерпием Тиридата, до тех пор пока не возвратится сам. Радостным приходит Кир
к Оибару, который велел ему немедленно собрать рабов и двигаться в путь. Сам Оибар
ночью приводит все в готовность (ведь все заботы лежали на нем), а рано утром они
отправились к персам.
(24) Жена вавилонянина, истолковавшего сон Киру, узнала от своего мужа, когда
он был жив, о том видении, которое рассказал ему Кир. После смерти мужа она вышла
замуж за его брата. И вот, в ту ночь, лежа с ним, она услышала от него, что Кир, до¬
стигший великой силы, отправляется к персам. Тогда она сообщила ему о сне и его
толковании, слышанном ею от первого мужа, а именно, что Киру предстоит быть царем
персов. (25) На рассвете этот человек бесстрашно пошел к Астпагу и, добившись через
евнуха позволения войти, сообщает царю все, что он слышал от своей жены, а именно,
что ее покойный муж-прорицатель на основании вещего сна предрек Киру царствова¬
ние и что по этой причине Кир сейчас направляется к персам. Это он сам только что
слышал от жены. Затем он все по порядку, точно рассказывает о сне и его толковании.
Охваченный тревогой Астиаг спрашивает вавилонянипа, что следует делать. Тот отве¬
чает: «Немедленно убить Кира, как только он явится. Только одно это приведет к бе¬
зопасности». (26) Астиаг, отпустив вавилонянина, еще глубже задумался над его сло¬
вами. Под вечер, выпивая, он позвал наложниц, бывших у него танцовщицами, и ки-
фаристок. Одна из них во время пения произнесла следующее: «Лев отпустил подвла¬
стного ему вепря в его логово, где он, набравшись сил, причинит ему большую беду и
под конец, будучи даже слабее, подчинит себе более сильного». Когда она это пела,
Астиаг чувствовал беспокойство, как будто песня намекала на него. Тотчас он посы¬
лает к Киру триста всадников, которым он приказывает отозвать его обратно. Если
же он не пойдет, то пусть отрубят ему голову и принесут ее. (27) Они отправились и,
придя к Киру, сообщили ему то, что поручил Астиаг. А он, или сообразив сам, или по
совету Оибара, ответил: «Как же я посмею не пойти, если меня зовет господин? А те¬
перь попируйте, завтра утром мы отправимся к нему». Они это одобрили. Кир по пер¬
сидскому обычаю разрубил много жареных жертвенных животных, а также быков и
стал угощать и подпаивать всадников. Он заранее направил к отцу гонца с требова¬
нием послать тысячу всадников и пятнадцать тысяч пехотинцев к Гирбе,дружескому

ИСТОРИЯ
273
городу,находящемуся на его пути, а остальных персов как можно быстрее вооружить,
так как это якобы приказал царь; ведь он не открыл своего замысла.
(28) После пира, когда всадникп предались сну, Кир и Оибар, как были, вскочив
на коней, умчались и прибыли в Гирбу еще ночью; Кир стал вооружать людей и строить
в боевой порядок тех, кто пришел от отца. Сам он стал на правом фланге, Оибар — на
левом. (29) Когда утром хмель вышел из головы у посланцев Астиага, они, узнав про¬
исшедшее, стали преследовать Кира. Придя в Гирбу и обнаружив построенное вой¬
ско, они завязали сражение. Тогда Кир впервые полностью проявил свое мужество,
вместе с тремя персами умертвив двести пятьдесят всадников. Остальные бежали к царю
и рассказали о случившемся. (30) Он хлопнул себя по бедрам и воскликнул: «Увы,
как часто я убеждаюсь, что не следует делать добро дурным, и все же меня опуты¬
вают льстивыми речами. Вот и Кира, родом марда, я привлек к себе, избавив его от
многих бед, и этим навлек на себя такое зло. Но даже теперь он не обрадуется тому,
к чему стремится». И тотчас,позвав военачальников, он приказывает им собирать вой¬
ско. Когда же был собран один миллион пехотинцев, двести тысяч всадников, три ты¬
сячи колесниц, он отправляется на персов. (31) Но и там уже было подготовлено вой¬
ско Атрадатом, который все знал. И было тридцать тысяч пельтастов, пять тысяч всад¬
ников и сто серпоносных колесниц. Когда все войско собралось к Киру, он стал его
ободрять. (Смотри «О речах перед войском»).
(32) Затем он сам и отец его стали строить войско. Военачальником они назна¬
чают Оибара, человека рассудительного и предприимчивого.Он занимает сторожевыми
отрядами узкие дороги и наиболее высокие горы, а население переводит из городов
без стен в города, хорошо укрепленные; там же, где было удобно, возводит укрепле¬
ния. (33) Немного позже Астиаг пришел с войском и сжег покинутые города. Он послал
к Киру и его отцу Атрадату послов и стал сильно угрожать и попрекать его былой ни¬
щетой; он повелел им возвратиться к нему, обещая только заковать их в крепкие
оковы. «Если же вас схватят,— добавил он,— то вы, как плохие люди, плохо и кон¬
чите». Кир ответил: «Конечно, не ты Астпаг, познал силу богов, раз не знаешь, что они
заставили нас, козопасов, взяться за то дело, которое мы доведем до конца. Мы убеж¬
даем тебя, поскольку и сам ты делал нам добро, и молим богов внушить тебе отвести
войска и предоставить свободу персам, так как они сильнее мидян. Смотри, как бы,
порабощая их, не лишиться остальных». Посол сообщил это Астиагу. (34) Тот в гневе
выводит войско на битву и выстраивает его, а сам, взойдя на трон, стал командовать,
имея при себе двадцать тысяч копьеносцев. Против него выступает Кир, который, по¬
ставив Атрадата на правом фланге, Оибара — на левом, сам с отборными персидскими
силами находится в центре. Тогда начинается жестокая битва. И Кир, и остальные
персы убили очень много людей. Астиаг, изливаясь в жалобах на своем троне, восклик¬
нул: «Увы мне, эти персы, пожирателитерминта, как они доблестны!» И через послов
стал угрожать своим военачальникам тем, что им предстоить потерпеть, если они не
одолеют противников. (35) Персы, теснимые множеством врагов, подходивших один
за другим, дрогнули и побежали в город, перед которым сражались. Когда они прибе¬
жали, Кир и Оибар ободряли их, говоря, что убита большая часть врагов, и уговари¬
вали отправить детей и жен в Пасаргады на очень высокую гору, а самим выступить
утром и завершить победу. «Всем ведь предстоит умереть, и победителям 37 и побеж¬
денным. Так лучше погибнуть, еслп нужно, но победив и освободив родину». (36) От
его слов гневом и ненавистью к мидянам воспылали все; отворив на заре ворота, они
под водительством Кира и Оибара пошли в наступление. Атрадат с людьми старшего
возраста охранял стену. Против них устремились в полном составе фаланги Астиага
с тяжеловооруженными и всадпиками. Пока шло сражение, сто тысяч человек, окру¬
жив по приказу Астиага город, взяли его, а Атрадата, получившего много ран, от¬
вели к царю. Воины Кира, храбро сразившись, побежали в Пасаргады, где у них были
дети и жены. (37) Астиаг, когда к нему привели отца Кира, сказал: «Это тебя, моего
доблестного сатрапа, я отличил, а ты со своим сыном воздал мне такую благодарность!».
37 «г, июг(оао!»—Г. ДасоЬу.

274
НИКОЛАЙ ДАМАССКИЙ
Уже испуская дух, старик ответил: «Не знаю, господин, кто из богов наслал такое бе¬
зумие на моего сына. Не подвергай меня истязаниям, в моем состоянии я скоро умру».
Царь сжалился над ним и сказал: «Хорошо, я тебя совсем не накажу; ведь я знаю, что
всего этого не произошло бы, если бы сын не уговорил тебя; я прикажу тебя похоро¬
нить так, как будто ты не разделял с сыном того же безумия». (38) Итак, он с почетом
и по всем правилам похоронил вскоре умершего Атрадата. Астиаг же по узким доро¬
гам пошел на Пасаргады. С одной стороны были гладкие скалы, с другой — высокая
гора с расщелиной. Проходы между ними охранял Оибар с десятью тысячами гопли¬
тов, и пройти там не было надежды. (39) Узнав это, Астиаг приказал ста тысячам вои¬
нам обходить гору вокруг до тех пор, пока они не обнаружат дороги вверх, а затем
взобраться на гору и овладеть вершиной. Оибар и Кир со всеми людьми ночью бежали
на другую гору. (40) Войско Астиага вело преследование уже в горах. Затем оно до¬
блестно сражалось, поднимаясь уже вверх по горе. Повсюду были кручи, густые за¬
росли дикой маслины. Но персы сражались еще доблестнее, их ободряли то Кир, то
Оибар. Он напоминал им о детях, женах, престарелых отцах и матерях, которых было
бы позорно отдать мидянам па смерть и мучения. Слыша это, они напрягали все силы
и с боевым криком шли в наступление. Бросая бесчисленное множество камней из-за
недостатка стрел, они прогоняют врагов с горы. (41) Каким-то образом Кир оказался
около отцовского дома, где он жил мальчиком, когда пас коз. Там он принес в жертву
пшеничную муку, подложив кипарисовые и лавровые дрова и разведя огонь. Он ограни¬
чился этим, так как был изнурен и беден.И тотчас справа сверкнула молния и загремел
гром. Кир пал на колени. А вещие птицы, сидевшие на крыше дома, предсказали ему,
что он придет в Пасаргады. (42) Затем после ужина они заночевали на горе. На сле¬
дующий день, положившись на предзнаменования, они нападают на врагов, уже вле¬
зающих на гору, и долгое время мужественно сражаются. Астиаг поместил пятьдесят
тысяч под горой и приказал убивать тех, кто боится подниматься или бежит обратно
вниз. Итак, мидянам и их союзникам пришлось двинуться на персов. (43) Теснимые
множеством врагов, персы бежали на вершину горы, где у них находились жены. Те,
подняв платья, закричали: «Куда несетесь, злополучные? Не собираетесь ли вы за¬
браться туда, откуда родились?». Поэтому впоследствии персидский царь по прибытии
в Пасаргады одарил персидских женщин золотом и дал каждой за удачные слова двад¬
цать аттических драхм. (44) А персы, пристыженные тем, что увидели и услышали,
снова бросились па врагов и, обрушась в едином натиске, выбили их с горы, причем
уничтожили не меньше шестидесяти тысяч. Но и тогда Астиаг не прекратил осады.
(Смотри «О подвигах и о действиях полководцев»).
(45) После того как произошло много событий, Кир вошел в палатку, сел па троп
Астиага и взял его скипетр. Персы его приветствовали. Оибар же наложил на него
китару зв, сказав: «Ты более, чем Астиаг, достоин носить ее, так как бог даровал тебе
это за твою доблесть, позволив персам царствовать над мидянами». Они снесли все
имущество в Пасаргады, причем этим распоряжался Оибар, который назначил надсмотр¬
щиков. Не счесть того, чем обогатились персы, обирая палатки частных граждан.
(46) Немного спустя повсюду распространился слух о бегстве Астиага, о его поражении
и о том, как боги лишили его власти. Поэтому от него уходили и отдельные люди, и на¬
роды. Первым к Киру явился гирканский сатрап Артасир с войском в пятьдесят тысяч
человек; он пал ниц перед Киром и сказал, что он приготовит и другое, значительно
большее войско, если только Кир прикажет. А затем сатрапы парфян, саков, бактрий-
цев и остальных народов приходили друг за другом, стремясь опередить один другого.
Наконец, Астиаг остался с немногими. Несколько позже Кир двинул войска, очень
легко одержал победу в сражении, и Астиага привели к нему как пленника.
76	(67; 67)
Exc.De virt., I, р. 345,14: Кир, персидский царь, был, как никто другой, сведущ
в философии, которой он обучался у магов. В духе справедливости и правдивости он *38
Китара — остроконечная царская шапка.

ИСТОРИЯ
275
был воспитан по обычаям, установленным лучшими людьми персов. (2) Кроме того,
он вызвал из Эфеса сибиллу Герофилу, которая давала предсказания.
77	(68; 68)
Exc. De virt., I, р. 345,19: Кир жалел лидийского царя Креза из-за присущей ему
доблести. (2) Но персы сложили предназначенный для Креза огромный костер под
одним высоким местом, откуда собирались наблюдать за происходящим. После этого
Кир вышел из дворца, прибыло и все войско, а также громадная толпа граждан и чу¬
жестранцев. (3) Немногим позже слуги вывели связанного Креза и с ним четырнадцать
лидийцев. Когда стоящие в толпе лидийцы увидели Креза, то все подняли плач и,сте¬
ная, стали бить себя по голове. В толпе мужчин и женщин разом начался вопль со
слезами и криками, какого не бывает даже при взятии города. Тогда, конечно, и кое-
кто из персов стал жалеть об участи Креза и удивляться любви к нему его подданных.
Ведь как будто увидев отца, одни разрывали одежды, другие рвали на себе волосы.
Впереди шла несметная толпа женщин, бьющих себя в грудь и рыдающих. Сам Крез
шествовал без слов, с угрюмым видом. (4) Хотя Кир видел это, но не препятствовал
происходящему, желая, чтобы и у персов возникло сострадание к Крезу. Когда под¬
ходивший Крез оказался около Кира, он заговорил громким голосом, прося привести
к нему сына. Сын его никогда не лишался дара речи с тех пор, как впервые обрел этот
дар, да и в остальном был очень разумен 39. Кир распорядился привести юношу. Не¬
много погодя его ввели в сопровождении многих сверстников. (5) Увидев его, Крез уже
не мог сдерживаться и впервые заплакал. Сын, с рыданием и криком припав к отцу,
воскликнул: «Увы, отец, какая польза от твоего благочестия?». И, обратившись
к персам, продолжал: «Сожгите и меня вместе с отцом, так как я ваш враг не меньше,
чем он». Крез возразил: «Неправильно ты говоришь; ведь только я начал войну, а не
вы и никто из прочих лидийцев. Поэтому только я должен понести наказание».
(6) Но юноша так вцепился в отца, что его нельзя было оторвать; предаваясь горю, он
все кругом оглашал плачем, требуя отвести и его на костер. «Я не хочу,— кричал он,—
избегнуть твоей участи, отец! Если теперь мне не позволят, то ожидай меня в скором
времени. Какая еще может быть в жизни надежда у меня, бывшего всегда в тягость
и тебе, и самому себе с тех пор, как я родился. Когда у тебя было все благополучно,
я избегал тебя, стыдясь своего уродства — врожденной немоты. Я впервые издал звук
тогда, когда у нас начались несчастья. Боги даровали мне членораздельную речь
только для того, чтобы я мог сетовать на наши несчастья». Отец воскликнул: «Не теряй
веры в себя. Ты молод, и тебе еще осталось много жить; ведь даже у меня теплится ка¬
кая-то надежда, и я не отчаиваюсь в помощи бога».(7) Как раз в то время, как он это
говорил, подошло очень много служанок, которые принесли дорогие одежды и множе¬
ство других украшений, посланных лидийскими женщинами для сожжения. Поцело¬
вав сына и стоявших кругом лидийцев, Крез взошел на костер. Сын, воздев руки к
небу, воскликнул: «О, владыка Аполлон и все боги, которых чтил мой отец, придите
теперь нам на помощь и не дайте погибнуть вместе с Крезом всему человеческому бла¬
гочестию». Так он кричал, и друзья с трудом увели его, порывавшегося броситься в
огонь. (8) Когда Крез всходил на костер, показалась сибилла, спускавшаяся с одной
высокой горы, чтобы самой увидеть происходящее. Тотчас в толпе прошел слух, что
приближается прорицательница, и все замерли в ожидании того, не предскажет ли она
чего-нибудь по поводу совершающегося. Немного погодя, она заговорила громким го¬
лосом и произнесла:
«Что домогаетесь вы запрещенного богом, безумцы,
Зевсом владыкою, Фебом и славным Амфиараем?
Правде моих пророческих слов скорей повинуйтесь,
Участи злой от богов, безумные, не навлекайте!»
39	Пифия предсказала Крезу, что его сын, немой от рождения, заговорит впервые
в тот день, когда Крезу будет угрожать смерть (Herodoti historiarum libri, IX, I, 85,
Р., 1887).

276
НИКОЛАИ ДАМАССКИИ
(9) Услышав предсказание, Кир приказал растолковать его персам, чтобы они
остерегались совершить грех. Но персы подозревали, что сибилла затеяла это для спа¬
сения Креза. А тот уже находился на костре и с ним было четырнадцать лидийцев.
Персы со всех сторон несли факелы и поджигали костер. В наступившей тишине Крез
громко застонал и трижды назвал имя Солона. Услыхав это, Кир стал горевать при
мысли, что творит недостойное, сжигая по настоянию персов царя, который в свое
время нисколько не был ниже его по положению. Уже и персы пришли в замешатель¬
ство и беспокоились одни за Креза, другие — за своего царя, видя, как он всем этим
взволнован. Они стали просить сохранить жизнь Крезу. (10) Тотчас и Кир послал
своих приближенных с приказом потушить огонь. Но костер разгорелся и пылал со
всех сторон, так что к нему нельзя было подойти. Говорят, что тогда Крез, возведя
взор к небу, молил Аполлона помочь ему, так как даже враги хотят его спасти, но не
могут. День с самого утра был пасмурным, но дождя не было. Когда же Крез помо¬
лился, внезапно небо потемнело от набежавших со всех сторон туч. Загремел гром, и
непрерывно засверкали молнии. Обрушился такой ливень, что он не только потушил
костер, но и люди с трудом удерживались на ногах.
(11) На Креза тотчас накинули пурпурное покрывало. Люди были перепуганы
как мраком и бурей, так и блеском молний. Кроме того, их давили лошади, испугав¬
шиеся ударов грома. Всех охватил страх перед богами. Вспомнились предсказания
сибиллы и изречения Зороастра. И громче прежнего стали требовать освободить Креза.
Сами же они бросились на землю, моля богов о милосердии. (12) Некоторые говорят,
что Фалес по каким-то знамениям предвидел, что будет такой ливень, и ожидал этого
часа. Кроме того, персы указали на предписание Зороастра не сжигать трупов и ничем
другим не осквернять огня. И этот ранее установленный закон персы тогда подкрепили.
(23) Кир ввел Креза во дворец, радушно принял его, убедясь, что он очень благоче¬
стив. Он велел Крезу не молчать о своих желаниях, а высказать их. Тот сказал: «О
господин, если боги отдали меня под твою власть, а ты проявляешь ко мне такую добро¬
ту, то, прошу тебя, позволь мне послать эти оковы в Дельфы и вопросить бога, по¬
чему он обманул меня, заставив своими пророчествами идти на тебя и предсказав, что
я останусь невредим? Я посылаю ему первые плоды этой войны». При этом он указал
на оковы. «Неужели же эллинские боги не помнят о своем распоряжении?». Кир за¬
смеялся и сказал, что позволяет это Крезу, да и в другом, более значительном ему не
будет отказа. (24) В скором времени Кир сделал Креза своим другом. Отбывая из Сард,
он возвратил детей и жен, а самого Креза взял с собой. Некоторые даже говорят, что
он предоставил бы ему власть над городом Сардами, если бы не боялся государствен¬
ного переворота.
(Продолжение следует)

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ВДИ ЛЗ 3,1960 г.
AAW — Anzeiger der Akademie der Wissenschaften in Wien
АВИИУ—И. M. Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту
АИНМС—Археологически известия па Народния музей, София
AJPli— American Journal of Philology
AM — Mitteilungen des Deutschen Archaeologischen Instituts in Athen
Annuario — Annuario della scuola archeologica di Athene e della missione italiana i
Oriente
Ar. Or.— Archiv Orientélni, Praha
ARAB — D. D. L u c k e n b i 1 1, Ancient Records of Assyria and Babylonia, Chi¬
cago, 1927
BAGB — Bulletin de l’Association Guillaume Budé
BASOR — Bulletin of the American School of Oriental Research
BBMSW— Berliner Blätter für Münz- Siegel und Wappenkunde
BCH — Bulletin de correspondance hellénique
BIA— Bulletin de 1’Institut Archéologique, Sofia
BO— Bibliotheca Orientalis
BSA — Annual of Britisch School at Athens
BSOAS— Bulletin of the School of Oriental and African Studies
BZ — Bysantinische Zeitschrift
САН — Cambridge Ancient History
CIS—Corpus Inscriptionum Semiticarum. Pars IV. Inscriptiones himyariticas et sa-
baeas continens. Paris, 1889—1931
CMH — The Cambridge Medieval History
CTh—Codex Theodosianus
Fakhry — A. F a k h г y, An Archaeological Journey to Yemen. Part II. Epigraphical
Texts, by G. Ryckmans, Cairo, 1951
FHG— Fragmenta Historicorum Graecorum
ГНМПл— Годишиик на Народния музей, Пловдив
ГНМС — Годишиик на Народния музей, София
ЗРАО — Записки Русского археологического общества
IG — Inscriptiones Graecae
IGI— Inscriptiones Graecae Insularum maris Aegaei
ИАИ — Известия на Археологический Институт, София
ИИД — Известия на Историческото дружество, София
JCS— Journal of Classical Studies
JHS— Journal of Hellenic Studies
JNES— Journal of Near Eastern Studies
JRS— Journal of Roman Studies
LBW — P. Le Bas et W. H. W a d d i n g t о n, Inscriptions d'Asie Mineure,
P., 1870
MH — Museum Helveticum
МИА— Материалы и исследования по археологии СССР
НС—Нумизматический сборник
OGIS— Orientis Graecae Inscriptiones Selectae
ОГУ— Одесский Государственный университет
ООИД — Отчеты Одесского общества истории и древностей
ПВ — Проблемы востоковедения
RA — Revue Archéologique
RC — С. В. Welles, The Royal Correspondence of the Hellenistic Period
REA — Revue des études anciennes
REG— Revue des études grecques
RES— Répertoire d’Epigraphie Sémitique, тт. V—VII, rédigés par C. Ryckmans.
Paris. 1929—1950
RLA — «Reallcxicon d. Assyri о logie», hrg. von Erich E b e I i n g und Bruno
Meissner, I—III, 1928—1938—1957
RMN F — «Rheinisches Museum für Philologie», Neue Folge

278
СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
РП — Разкопки и проучвания, София
PT, II — W. М. Flinders Petrie, The Royal Tombs of the First Dynasty. Part II
CA — Советская археология
SBAW — Sitzungsberichte der Akademie der Wissenschaften zu Wien
CB — Советское востоковедение
SCIV — Studii §i cercetäri de istorie veche
SEG— Supplementum epigraphicum graecum
SEHHW — M. Rostovtzeff, The Social and Economic History of the Helle¬
nistic World, 1941
SGDI — Sammlung der Griechischen Dialektinschriften
SGHI — A Selection of Greek Historical Inscriptions, ed. H. Tod
SHA — Scriptores Historiae Augustae
Tituli Calumnii — M. Segre — J. Puglielli — Caratelli, «Tituli Ca-
lumnii, Annuario della scuola Archeologica di Atene e della missione italiana
Tituli Camiriensis — M. Segre, Tituli Cameriensis, Annuario della scuola archeolo¬
gica и T. д. XX—XXI, 1952
ТИЯЗ — Труды Института языкознания Академии наук СССР
ТОНГЭ — Труды Отдела нумизматики Гос. Эрмитажа
УКН— Г. А. Меликишвили, Урартские клинообразные надписи, ВДИ, 1953,
№№ 1—4, 1954, № 1.
WZKM — Wiener Zeitschrift für die Kunde des Morgenlandes
YCS— Yale Classical Studies
ОПЕЧАТКИ, ЗАМЕЧЕННЫЕ В ВДИ № 2 — 1960 г.
Страница
Строка
Напечатано
Следует читать
91
9-я снизу
Archaelogical
Archaeological
Survy
Survey
97
3-я снизу
greques
grecques
103
17-я сверху
Гермонессы
Гермонассы
190
16-я сверху
Герений
Геренний

СОДЕРЖАНИЕ
Г. А. Меликишвили (Тбилиси) — Новая урартская надпись из Иранского
Азербайджана.	....	...
А. Лундин (Ленинград) — Надписи Йада°ила Зариха, сына Сумху'алай,
мукарриба Саба’ .	.	...	12
Э. Л. Казакевич (Москва) — Выли ли рабами οι χωρίς οίκοΰντες? .	.	23
Ю. В. Откупщиков (Ленинград)—«Андромаха» Еврипида и Архидамова война 43
А. К. Бергер (Москва) — Анаксагор и афинская демократия	61
К проблеме античного города(от редакции) 	 .	86
И. С. Свенцицкая (Москва) — Земельные владения эллинистических полисов
Малой Азии ...	.	.	....	89
A.	Ременников (Казань) — Борьба племен среднего Дуная с Римом в 350—370 гг.
н. э.	105
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
К 10-летию со дня смерти Н. А. Машкина	124
И. Г. Лившиц (Ленинград)—Об иероглифе	128
Η. П. Розанова (Москва) — Посвятительная надпись Артемиде Эфесской, найден¬
ная в Пантикапее в 1949 году	.	.	130
П. О. Карышковский (Одесса) — Заметки по нумизматике античного Причерно¬
морья. ...	.	132
B.	Пеек (ГДР) — Гокон и Агаф 	·	 	 141
Дим. Цончев (Болгария) — Фракийское поселение Бесапарав свете новооткрытой
греческой надписи. .	...	142
Я. И. Новицкая (Москва) — «Аттические ночи» Авла Геллия как исторический
памятник II века .	.	.	145
Е. Г. Суров (Свердловск) — Новая херсонесская надпись.	154
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Г. Д., Н. Э. (Москва) — О некоторых проблемах античного культурного нас¬
ледия в трудах К. Маркса (по поводу книги Р. Занвальда «Маркс и античность») 159
B.	В. Струве (Ленинград), В. А. Белявский (Ленинград), Н. 10. Ломоури
(Тбилиси) — К. В. Т р е в е р, Очерки по истории и культуре Кавказской
Албании IV в. до н. э.— VII в. н. э.	174
Гр. Гиоргадзе (Тбилиси) — Акад. Я. А. Манандян, О некоторых спорных
проблемах истории и географии древней Армении .	.	191
И. М. Дьяконов (Ленинград) — В. Μ. М а с с о н, Древнеземледельческая куль¬
тура Маргианы . " .	.	.	196
C.	Я. Лурье (Львов) — В. Я р х о, Эсхил	 203
И. Г. Рознер (Киев) — D. Tudor, Istoria sclavajului in Dacia Romana	210
H. А. Чистякова (Ленинград) — Новое в изучении художественной литерату¬
ры эллинизма	214
ХРОНИКА
И. Александрович (Воронеж) — Доклады по историографии древнего мира на
межвузовской конференции в Воронеже	.	.	227
Л. Е. (Москва) — Находка греческих статуй в	Пирее .	228
ПРИЛОЖЕНИЕ
Е. Б. Веселого (Москва) — Николай Дамасский	.	.	235
Николай Дамасский О своей жизни и своем воспитании; История. Перевод
коллектива авторов под ред. Е. Б. Веселаго	244

SOMMAIRE
G. A. Mélikichvili (Tbilissi)—Nouvelle inscription urarte en Azerbaïdjan d'Iran. 3
A. Loundine (Léningrad) — Inscriptions d’yd°ldrh, fils de smh'ly moukkariba
Sabah’			 ...	12
E. L. Kazakéaitch (Moscou) — Οί χωρίς ο’>κουι/τες, étaient-ils esclaves? .	23
You. V. Oikoupchtchikov (Léningrad) —«Andromaque» d’Euripide et la guerre
d’Archidame	 43
A. K. Berçuer (Moscou) — Anaxagore et la démocratie athénienne.	61
Pour le problème de la cité antique (éditorial)		 . .	86
/. S. Sventzitzkala (Moscou) — Les fonds de terre des villes hellénistiques en Asie
Mineure. .		 .	.	....	89
A. Rémennikov (Kazan) — La lutte des peuples du moyen Danube contre la Rome
en 350—370 de n.	è.	105
RAPPORTS ET COMMUNICATIONS
Pour le 10-ième anniversaire de la mort de N. A. Machkine .	124
I. G. Livchitz (Léningrad)— De l’hiéroglyphe	128
N. P. Rozanova (Moscou) — Une inscription dédiée à Artémis d’Éphèse trouvée à
Panticapée en 1949.		 	 .	130
P. O. Karychkovsky (Odessa).— Notes sur la numismatique du littoral de la mer
Noire . .	  132
V. Peek (RDA) — Hokon et Agaph	 	 141
Dim. Tzonlchev (Bulgarie) — Colonie thrace de Bessapara à la lumière d’une insc¬
ription grecque nouvellement découverte	   142
K.	I. Novilzkaia (Moscou)—«Nuits attiques» d’Aulu-Gelle, monument historique
du II s	   145
E. G. Sourov (Sverdlovsk) — Nouvelle inscription de Chersonèse.	154
CRITIQUE ET BIBLIOGRAPHIE
G. D., N. E. (Moscou) — Quelques problèmes de 1’ héritage de la civilisation
antique dans les ouvrages de K. Marx (à propos du livre de R. Sannwald
«Marx und die Antike») .		 .	159
V V. Strnuié (Léningrad), V A. Beljavsky (Léningrad), N. Jov, Lomoouri
(Tbilissi) — K. V. T rever, Le précis d'histoire et de culture de l’Albanie
caucasienne du IV s. av. n. è. au VII s. de n. è. .	.	.	.	174
G. Guiorçadzé (Tbilissi) — Acad. Ja. A. M a n a n d i a n, Quelques problèmes de
l’histoire et de la géographie de l’ancienne Arménie.	.	...	191
I.	M. Diakonov (Léningrad) — V M. Masson, L’ancienne culture agricole de
Marguiane ...		 196
S.	Ja. Lourié (Lvov) — V. J a r k h o, Eschyle	 ....	203
J.	G. Rozner (Kiev) — D.T u d or, Istoria sclavajului in Dacia Romanà (Histoire
de l’esclavage en	Dàcie romaine). ...	  210
N. A. Tchistiakova (Léningrad) — Du nouveau dans l’étude des belles lettres
hellénistiques.	214
CHRONIQUE
J.	Alexandrovitch (Voronèje)— Des rapports sur des problèmes historiographiques
à la conférence générale des écoles supérieures à Voronèje	227
L.	E. (Moscou) — Une trouvaille de statues grecques à Pirée.	228
SUPPLÉMENT
Nicolas de Damas. Traduction sous la rédaction dJ E. B. Vessélago	244