детский
журнал
с пластинками

Спят в саду деревья.
Мама моя не спит.
Птицы спят и звери.
Мама моя не спит.
Спят луга и нивы.
Мама моя не спит.
Спят над речкой ивы.
Мама моя не спит.
Песню колыбельную-
Ночи напролёт
Всему свету белому
Мама моя поёт...
Пересела с армянского
Т. Глушкова
Рахим ГАРАЙ
Тоненький весенний ручеёк,
Как скорлупку, ты пробил ледок.
И к тебе, бурливы и легки,
Прискакали братья-ручейки.
Разошлись,
Потом сошлись опять
И давай друг друга догонять.
И мальчишки тоже тут как тут,
Наперегонки к реке бегут.
КОСТЕЦКИЙ
Встань,
Как только солнце встанет,
И тихонечко—к окошку.
Руку луч тебе протянет—
Ты подставь скорей ладошку.
Пусть тебя увидит мама
И умытым, и обутым.
Всё прибрав,
Иди к ней прямо
И скажи ей:
— С добрым утром!
А потом
С улыбкой, с песней
Выйди к людям,
К травам,
К птицам!
И весёлым, интересным
День твой
Должен получиться!..
О чём, скажи,
Поёт река?
О тёплом летнем дне.
А слышишь
Песню колоска?
Поёт он о зерне.
О чём поёт
Земля моя?
О небе голубом.
О чём поём
И ты, и я?
О маме мы поём!
Перевел с украинского
В. Корчагин
На пластинке ты услышишь
песню «Мама*
композитора Ю. Чичкова
на стихи поэта
М. Пляцковского
и песню «Бабушка-
композитора В. Шаинского
на стихи поэта М. Танича.
Исполняют ансамбль песни
и пляски имени В. Локтева.
В. Толкунова и детский хор
Гостелерадио СССР.
Помогают ручейкам в пути
К ней дорогу верную найти.
Перевела с татарского Б. Цыбина
смотри картинку
1
f'/'W/Wfff
2
Э. ТАККЕР
Утро начинай с зарядки,
Оставляй постель в порядке
И умыться не забудь,
Прежде чем пуститься в путь.
ОБРАТИ ВНИМАНИЕ
НА ГИМНАСТИКУ И УМЫВАНИЕ!
Если ты проснулся в срок,
Если выучен урок,
Если сложены тетрадки,
В школе будет всё в порядке.
В ШКОЛУ ПОШЁЛ—
УЧИСЬ ХОРОШО!
Перевёл с эстонского В. Алеников
Об этом же хотела написать и в своём
домашнем сочинении одна девочка.
Её зовут Марью.
Но потом подумала:
«Ведь не всё у меня получается,
как у образцовой ученицы. Да и мама
такого же мнения».
А что, если честно рассказать
про свои недостатки?
Но что тогда подумают
о ней товарищи,
когда узнают, какая она лентяйка...
Как же поступит Марью?
Послушай пластинку, и ты узнаешь
об этом из рассказа эстонской
писательницы Хельо Мянд
«Домашнее сочинение».	>
Строгал Митя палочку, строгал да
бросил. Косая палочка получилась. Не-
ровная. Некрасивая.
— Как же это так? — спрашивает
Митю отец.
— Ножик плохой, — отвечает Ми-
тя.— Косо строгает.
— Да нет,— говорит отец,— ножик хо-
роший. Он только торопливый. Его нуж-
но терпению выучить.
— А как? — спрашивает Митя.
— А вот так,— сказал отец. Взял па-
лочку да принялся её строгать потихо-
нечку, полегонечку, осторожно.
Понял Митя, как нужно ножик терпе-
нию учить, и тоже стал строгать потихо-
нечку, полегонечку, осторожно.
Долго торопливый ножик не хотел
слушаться. Торопился: то вкривь, то
вкось норовил вильнуть, да не вышло.
Заставил его Митя терпеливым быть.
Хорошо стал строгать ножик. Ровно.
Красиво. Послушно.
Юрий пшонкин
7У одном камчатском посёлке есть у
меня знакомый охотник — Лука Самсоно-
вич Стриж. Попал Лука Стриж на Камчат-
ку совсем молодым. Приворожили парня
заманчивые сопки, нехоженые тропки,
дебри таёжные, зверьём богатые, реки
холодные, быстрые, рыбой не обиженные.
Стал Лука Стриж охотником.
Невысок ростом, неширок в плечах, на
таёжного охотника мало похож. Ходит
быстро, легко, хоть и идёт ему седьмой
десяток. Голос у Луки Самсоновича не-
громкий, но чистый. И совсем он не
молчун.
Зато жена его, Анфиса Петровна, жен-
щина видная, могучая. На голову выше
мужа. И голосом не обделена. На своём
дворе словечко скажет — на другом конце
посёлка услышишь.
Приду я к ним в гости, и мы подсажива-
емся на табуретах к печке. Тут и начинает
Лука Самсонович рассказывать мне раз-
ные истории. Я уже давно приметил, что
для Луки Самсоновича в камчатской тайге
тайн нет. Лес для него, всё равно что для
иного любимая, не раз перечитанная кни-
га. Зимой он охотится, летом — рыбачит в
бригаде.
-мш
— Хоть ты смейся надо мной, хоть как,
а доложу я тебе, что наш камчатский
медведь — из умниц умница,— как-то на-
чал свой очередной рассказ Лука Самсо-
нович.— Однажды к нашей бригадной из-
бушке повадился медведь. Подойдёт, за-
ревёт и туда-сюда, туда-сюда. Но ревёт
как-то необыкновенно, жалостливо так.
Вначале мы шумели на него, даже из
ружья для острастки палили, а ему всё
4
едино — приходит и плачет. Прямо за душу
его рёв берёт. Я и говорю парням:
— Надо за мишкой пройтись. Не встре-
чал я ещё таких ревунов.
Парни вначале меня на смех подняли,
но потом согласились. Дождались мы,
когда медведь опять пришёл, взяли ружья
и — к нему. А медведь словно этого и
ждал, сразу повернулся, пошёл к сопке.
Идёт, а сам всё оглядывается, мол, не
отстали там? Километра четыре мы прош-
ли уже. Вдруг медведь остановился, стал
нас поджидать. Подпустил метров на сто
и... начал с рёвом землю рыть, кустики с
корнями выскребать. Тогда я снова пар-
ням говорю:
ребята, наготове будьте, а я
чего это там медведь в земле
ружья наизготовку взяли, а я
— Вы,
взгляну,
ищет.
Парни
пошёл. Смотрю, медведь подался чуть
назад и снова остановился. Не знаю поче-
му, но я его не боялся. Подошёл к месту,
где он рыл, смотрю — ямища узкая, глубо-
кая, а на дне — медвежонок. Вот оно что!
Так это медведица! Стоит мамаша, не
шелохнётся, на меня смотрит.
Я к ребятам вернулся, рассказал что и
как. Быстренько ремни брючные и ружей-
ные связали. За медвежонком полез сам
бригадир Олег Федотов. Только, говорит,
вы, парни, Машу-мамашу всё ж близко не
подпускайте. Мало ли что ей вздумается.
Вытащил Олег медвежонка, а на нём
кожа да кости. Отощал бедолага совсем.
Видно, долго там пробыл.
Что делать? Оставить медвежонка с
мамашей, так погибнет, пожалуй, немощ-
ный ведь, еле дышит. Решили подкормить
мальца. Взяли его и пошли, а сами всё на
мамашу смотрим. Но она, умница, тихо
сбоку нас держится и никакого неудоволь-
ствия не проявляет. Нас и жуть бе-
рёт— всё-таки медведица,— и смешно.
Принесли мальца к стану, раскрыли
банку сгущёнки и дали ему. А мамаша
неподалёку ходит и, представь, не ревёт.
С неделю у нас её сынок харчевался.
Потом ребята его на лодке на другой берег
перевезли. Медведица их вплавь сопро-
вождала неотступно. На том берегу и
встретились мать с сыночком.
Доложу я тебе, парень, что встретились
они совсем как люди. Уж она его милова-
ла, уж он около неё игрался. На удивле-
ние. Намиловались они вдоволь — и поко-
солап или в лес.ж Л jt''	-
Как-то я обратил внимание, что все
цветы в доме охотника, а их на подоконни-
ках много стояло, какие-то неказистые,
вроде как поломанные.
— Лука Самсонович, кто же это ваши
цветы так поломал? — спросил я.
— Катька-баловница. Её проделки,—
усмехнулся охотник.
— Внучка, что ли?
— Да нет, соболиха у нас жила с весны,
я её с зимовья принёс. Закончил охотни-
чий сезон, собрал в один мешок пушнину, в
другой пожитки кое-какие и домой подал-
ся. Отошёл от зимовья немного и вспом-
нил, что невдалеке у меня ещё один
капкан остался. Свернул я к капкану.
Слышу: собака моя залаяла. Я ходу приба-
вил. Подъехал к капкану. Смотрю — со-
Jбoль попался. Самочка. И совсем недавно.
Живая. Что делать? Бить нельзя — сезон
кончился. Отпускать тоже жалко, погиб-
нет. Взял я соболиху в мешок — и домой.
Принёс. Анфиса Петровна поначалу
вроде как против была, а потом поостыла.
Сперва Катька — так мы соболиху про-
S звали — всё пряталась. Залезет в шубу
I или пальто и сидит. Бывало, снимешь
J пальто, сунешь руку в рукав, а там — Кать-
ji^Ka. Дальше совсем ручная стала, осво-
илась.
— Шустрая была,— поддержала мужа
Анфиса Петровна, хлопотавшая у пли-
ты.— Сколько она у меня посуды поби-
ла — не счесть. И цветы — её работа. Толь-
ко не подумайте, что поломала. Ела всё
без разбору. Требовалась ей, значит,
зелень.
— Привыкли мы к ней, как к малому
дитю, — вздохнул охотник. — Бывало,
спать уложимся и уже спим, а Катька что
делала? Подкрадётся к лицу и лапкой
эдак мягонько — хлоп-хлоп, шалила.
— А уж понятливая была,— вздохнула
Анфиса Петровна.— Из дома мы её, ко-
нечно, не выпускали. Собаки бы нашли её,
враз разорвали. А ей, понятно, хочется на
улицу. Я, бывало, в огороде копошусь, а
она нет-нет да и прибежит ко мне. Крутит-
ся около меня, ласкается. Но как скажу:
«Катька, домой!» — она сразу назад. Всё
понимала.
— Ну и где же она сейчас? — спросил я.
— Известно где — в лесу. Как осень
наступила, я в контору позвонил началь-
ству. Доложил, что живёт у меня с весны
соболиха. На другой день приехал охото-
вед. Прикрепил он Катьке в ушко колечко
с номером и велел в лес отпустить. Кольцо
это для науки. Чтоб знать, где она будет
обитать, если вдруг попадётся. Пошли мы
с охотоведом в лес. Катька у меня в пазухе
сидит. Пришли. Вытащил я соболиху и
отпустил. Катька мигом на дерево. Забра-
лась на верхотуру, посмотрела вокруг — и
вниз, вроде опять ко мне. Села на сучок и
смотрит, но ко мне не идёт. Потом опять
наверх. А я стою, и, поверишь, жалко мне
до слёз стало, что Катька теперь не в доме
будет. Она смотрела-смотрела на нас,
потом прыг на другое дерево. С него опять
на первое. Запрыгала, заметалась туда-
сюда, но потом всё же убежала в лес. Как
говорят, в гостях хорошо, а дома, в лесу,
соболихе нашей всё же лучше.
Больше я её не видел. Теперь, когда
вижу в капкане соболя, сердце ёкает: не
дай бог Катька. Не хочу такой добычи, мил
человек.
Гл
в порядке. Ведь он хозяин. О нём так и
говорят: «Наш хозяин». Сам же Ваня
думает, что лучше его называть помощ-
ником. Он помогает подметать двор,
пилить дрова и укладывать их, носит
корм курицам и козлёнку. За это его
хвалят. А вот если бы Ваня был дей-
ствительно хозяином, он бы многое
переделал. Самое главное, переделал
бы весь хлев.
В хлеву четыре отделения. Одно, са-
мое большое, для коровы. Корову зовут
Декабринка, родилась в декабре. Дру-
гое отделение, поменьше, для телёнка,
его зовут Февралик. Ещё в хлеву заго-
родка для кур и совсем маленькое
помещение для козлёнка Прыгуна.
Тут многое несправедливо. Ваня ни
разу не видел, чтоб корова гуляла по
хлеву, она всегда стоит и жуёт. И когда
корм дают — стоит, и когда её мама
доит, и когда брат Коля хлев чи-
стит— тоже стоит. «Хоть бы подвину-
лась!»— говорит ей Коля, но Декабрин-
ка стоит. Ну так вот, если корова всё
время стоит, зачем ей такое огромное
пространство? Отдайте его телёнку и
козлёнку! Они так страдают без просто-
ра.
Особенно Ване дорог козлёнок Пры-
гун. Он, как и попугай, считается Ванеч-
киным, по крайней мере его кормить
разрешают. Этого козлёнка купил сам
Ваня. Они ездили с папой в посёлок на
мотоцикле, там продавали козлят, и
Ваня как вцепился в папу, так и не
отпускал, пока папа не купил козлёнка.
Такого беленького, такого крохотного,
но, Ваня сидел в коляске и держал
козлёнка в руках. Он вспоминал сказку
про сестрицу Алёнушку и братца Ива-
нушку и думал, что это не козлёнок, а
заколдованный мальчик. Вот он рас-
колдуется, и они будут вместе играть.
Но козлёнок не расколдовывался, а
прыгать сильно любил, прыгал очень
высоко. Назвали Прыгуном и заперли в
хлев. Запирал его папа. При этом приго-
варивал так, что Ваня чуть не плакал:
— Отсюда не выпрыгнешь!
В хлеву Прыгун не остался малень-
ким и пушистым, стал серым и длинно-
ногим. Сосед Санька пришёл его по-
смотреть и спросил Ваню:
— Он у тебя на ходулях, что ли?
Но этого Саньку лучше не слушать. Он
хвастун, он всегда хвастает.
— У нас,— говорит он,— машина, а у
вас только мотоцикл.
«Ну и что? — думает Ваня.— Зато на
мотоцикле в шлеме ездят, а в машине
нет».
Ещё Санька хвастает, что у него от-
дельная комната.
«Зато у меня дедушка»,—думает
Ваня.
С Санькой спорить бессмысленно.
«Двоечник он,— говорят о нём мама и
бабушка,— а ты, Ванечка, в школу пой-
дёшь, учись хорошо».
Во дворе бегает собака Быська. Ваня
начинает играть с ней, потом помогает
дедушке отнести в баню дров на завтра.
Наступает вечер. Приходит мама. Про-
веряет отметки у Коли, спрашивает, что
и как ела Лена, а на Ваню только
6
быстро посмотрит, и всё. Зато папа
приносит колёсико для тачки, и они
мечтают, как летом сделают тачку. Все
садятся и ужинают. Мама и папа гово-
рят о работе. Мама — зоотехник, па-
па — механизатор.
— Забыли Цезаря! — кричит попу-
гай.— Цезарь красавец!
Но его не забыли. Клетку его завеши-
вают платком, ему пора спать. Пора
спать и сестрёнке Лене, и Ване пора
спать. А Коле разрешают ещё посидеть.
Наконец-то к Ване приходит мама,
гладит его по голове.
— Мама, давай играть.
— Поздно уже, я устала, надо ещё
бабушке помочь.
— Ну немножко, ну самый маленький
разик. Давай: ты кошка, а я мышка.
— Я кошка.
— Ой, боюсь-боюсь! А теперь ты лев,
а я обезьяна.
— Я львица.
— Ой, боюсь-боюсь! А теперь ты
слон, а я тигр.
— Я слон!
— Ой, боюсь-боюсь! А теперь ты ра-
кета, а я самолёт.
— Миленький Ванечка, спи. Спи, бра-
тец Иванушка. Мне ещё надо к сестрице
Алёнушке.
— Ты её больше любишь.
— Я вас всех люблю,— говорит ма-
ма,—но Леночка маленькая.
Перед самым сном на минуточку к
Ванечке заглядывает папа, и они гово-
рят о том, что быстрее едет: мотоцикл
или машина? Конечно, мотоцикл!
И Коля, выключив телевизор, щёлка-
ет Ваню по лбу. Но совсем не больно. Он
хороший, Коля, он сильнее Саньки.
И Ваня засыпает. И уже не слышит,
как дедушка поправляет ему подушку,
как бабушка подтыкает одеяльце.
Луна потихоньку светит на белый
снег и в окно. Она тоже хорошая.
Спешит за плугом
Борона —
Огромная расчёска:
И полю нашему нужна
Весенняя причёска.
7

Прощай, весёлая зима!
Пригорюнились ёлки — тают их белые шубы.
Плачут сосульки — метель да мороз зовут их с собой
но им так не хочется уходить с крыш.
А зима и вправду была весёлая. Д	/
Лыжи, санки, подарки к Новому году.
Уходит зима, а с ней Дед Мороз и Снегурочка.
Уходят, чтобы прийти к нам снова на будущий год.
Кто она. Снегурочка?
Почему только с зимой приходит?
Нельзя ли попросить добрую, ласковую
девушку остаться с нами подольше?
П^лушай пластинку: она расскажем re6q
о рсазочной Снегурочка.
cMumpu картинку
Л плл^>'
К Инсценировка Л. Мураш<
Стихи В. Степанова
Музыка Л Осиповой
Виктор АСТАФЬЕВ
УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ
Бабушка разбудила меня рано утром, и
мы пошли на увал1 по землянику. Огород
наш упирался крайним пряслом2 в увалы, и
через жерди его перевешивались ветви
берёз, осинок и сосен. А одна черёмушка
да две боярки и вовсе перебрались через
городьбу3 и разрослись на меже среди
крапивы и конопляника. Их никто не тро-
гал, и на них вили гнёзда птички.
Мы с бабушкой перелезли через мокрые
от росы жерди и пошли по распадку4 вверх
на увалы. Весной по этому распадку роко-
тал ручей, гнал талый снег и камешник в
наш огород, а потом иссяк и утихомирился.
И сейчас путь его обозначал только до
блеска отмытый камешник.
В распадке уютно дремал туман и было
так тихо, что мы боялись кашлянуть.
Бабушка держала меня за руку и всё
крепче, крепче сжимала её, словно бо-
ялась, что я могу вдруг исчезнуть в этой
обволакивающей белой тишине. А я бояз-
ливо прижимался к ней, к моей живой и
тёплой бабушке. Под ногами шуршала
мелкая ершистая травка, изредка в ней
желтели шляпки маслят.
Местами мы низко пригибались, чтобы
пролезть под наклонившуюся сосенку или
густые кусты. По ветвям на тонких ниточ-
ках висели белые цветы—дедушкины
кудри. Мы запутывались в них, и тогда из
чашек цветов выливалась мне за воротник
и на голову студёная роса. Я вздрагивал и
ёжился.
Бабушка вытирала мою стриженую го-
лову ладонью или краешком платка, с
улыбкой подбадривала, говоря, что от
росы да от дождя люди растут большие-
болыиие.
Но вот мы пробили головами устоявший-
ся в распадке туман и побрели по нему,
как по мягкой, податливой воде. Мы вы-
бредали из тумана медленно и бесшумно.
Вот он уже по грудь нам, по пояс, и вдруг
навстречу из-за дальних увалов плесну-
лось что-то яркое и заискрилось, заиграло
в лапках пихтача, сосняка, на камнях, на
валежинах, на упругих шляпках молодых
маслят и в каждой травинке.
Над моей головой встрепенулась птич-
ка, стряхнула горсть искорок и пропела
звонким, чистым голосом, как будто она и
’ Увал — крутой склон.
’ Прясло—часть изгороди от угла до угла.
3 Городьба—деревянный забор.
4 Распадок — низина.
10
не спала, будто всё время была начеку:
тить-тить-ти-ти-р-р-р-и.
— Что это, баба?—спросил я шёпотом.
— Это Зорькина песня.
— Как?
— Зорькина песня. Птичка зорька утро
встречает, всех птиц об этом оповещает...
И правда, на голос зорьки (так в наших
краях называют зорянку) ответило сразу
несколько голосов — и пошло, пошло! Со
всех сторон, с земли, с неба, с сосен, с
берёз на нас сыпались искры и такие же
яркие, неуловимые, смешавшиеся в еди-
ный хор птичьи голоса. Их было много, и
голоса были один звонче другого, и всё-
таки Зорькина песня слышалась громче,
яснее других!
Зорька улавливала почти незаметные
паузы и вставляла туда своё: тить-тить-ти-
ти-рр-ри.
— Зорька поёт! Зорька поёт! — закри-
чал я и запрыгал неизвестно отчего.
— Зорька поёт—значит, утро идёт,—
сказала бабушка, и мы поспешили на-
встречу этому утру и солнцу, медленно
поднимающемуся из-за увалов. Нас прово-
жали и встречали птичьи голоса; нам
низко кланялись обомлевшие от росы и
притихшие от песни сосенки и ёлочки,
рябинки и берёзки.
В росистой траве уже загорались крас-
ные огоньки земляники. Я наклонился,
взял пальцем чуть шершавую, ещё только
с одного бока опалённую ягодку и осто-
рожно опустил в бокал. Руки мои запахли
лесом, травой и этой яркой зарёю, разме-
тавшейся по всему небу. А птицы всё так
же громко и многоголосо славили утро и
солнце, и Зорькина песня, песня пробужда-
ющегося дня, вливалась в моё сердце и
звучала, звучала...
На пластпинке вы услышите ещё один
рассказ известного советского
писателя В. П. Астафьева.
Эти рассказы написаны
по воспоминаниям детства.
Виктор Петрович родился
и живёт в Сибири.
Он обещал для вас, друзья,
рассказать на пластинках о своём
удивительном крае.
Это будет в дальнейшем, а пока —
слушайте рассказ
"Деревья растут для всех».
Владимир ОРЛОВ
В один обычный город,
В простой и тихий город
Приехал на гастроли
Великий музыкант.
Хоть звался он Кузнечик.
Хоть ростом был со спичку,
Хоть с виду незаметный.
Зато — большой талант.
Приехал он с оркестром:
Лягушка — бас-гитара,
Жуки — труба и скрипка
И маленький орган,
К тому же — колокольчик.
Хрустальный колокольчик,
Звенящий, словно льдинка,
А мышка — барабан.
Ах, как они играли!
Ах, как они играли!
л- Симфонию До-Лины,
* Мелодию Ре-Ки.
\ Вечерними часами
I Им лихо подпевали
И взрослые, и дети.
И даже старики.
Как был красив Кузнечик!
Как палочка взлетала!
Как бабочкой на шее
Шуршал воздушный бант!
Скажу вам по секрету:
Коль будет очень тихо.
Приедет к вам с оркестра
' Великий музыкант. ,

Мэри КАЛЮН
Жила-была однажды картофельная
кукла. Тебе непонятно, что это та-
кое? Да это очень просто — кукла,
сделанная из картошки.
Эта маленькая картофельная кукла
принадлежала девочке по имени Лотта.
Лотта жила со своими мамой и папой в
доме высоко на Монетной горе. И больше у
них никого не было. Только Лотта, мама и
папа. У них не было даже кошки. И куклы
тоже не было.
Однажды пошла Лотта в подвал за
картошкой. Там и нашла она большую
смешную старую коричневую картофели-
ну. Она была длинной и узкой, и на одном
конце у неё была круглая шишка, совсем
как голова. А на шишке было два ростка,
совсем как глаза, и широкая щель, совсем
как рот. Словом, не картофелина, а насто-
ящая кукла!
Из белого носового платка Лотта сдела-
ла кукле юбку, а из кусочка мате-
рии — шаль. Но что же надеть на голову? И
Лотта отрезала большой палец со своей
старой красной варежки. Получилась вя-
заная шапочка.
Лотта любила картофельную куклу. Для
Лотты она была самой дорогой и прекрас-
ной куклой на свете.
Каждый день девочка играла со своей
куклой. В солнечные дни они устраивали в
14
саду пир и пили сок. А когда шёл дождь,
они пили кофе в кухне.
— Налить ли фрекен Картофелине не-
много кофе?—обычно спрашивала Лотта
и наливала воду в стаканчик из жёлудя.
И кукла счастливо улыбалась.
Однажды, когда они пили сок в саду,
Лотту позвала мама. Девочка убежала и
забыла взять с собой куклу. Та осталась
сидеть на доске и радостно улыбалась.
Через некоторое время в сад прибежа-
ла Проворная белка. Почуяв картофель-
ный запах, она подумала:
«Ага! Неплохо было бы съесть на обед
картошку!»
Она зажала куклу в лапах и побежала с
ней в лес. Сначала она направилась к
ручью. Перед обедом ей захотелось вы-
мыть лапки, и уж потом она собиралась
съесть картофельную куклу.
Но картофельная кукла только улыба-
лась. Она знала, для чего была нужна. И
вовсе не для того, чтобы её съела рыжая
белка.
Когда белка заметила эту улыбку, у неё
пропало желание есть на обед картошку.
Она бросила куклу и побежала прочь.
А картофельная кукла осталась лежать
в траве. Вскоре в лесу появилась Малень-
кая глупая лисичка. Она увидела красную
шапочку и почуяла запах картошки.
— Ага! — сказала она сама себе.— Не-
плохо бы съесть на обед картошку!
И она схватила картофельную куклу и
унесла её в зубах. Она искала тихое и
приятное местечко, чтобы съесть картош-
ку.
Но картофельная кукла только улыба-
лась. Она знала, для чего была нужна:
вовсе не для того, чтобы её съели!
Маленькая глупая лисичка так и не
нашла тихого местечка.
— Кнак, кнак, брак! — раздалось в ле-
су, и появился Старый ворчун-медведь,
который искал себе что-нибудь к обеду.
— Пахнет картошкой,— проворчал он.
Маленькая глупая лисичка тотчас же
бросила картофельную куклу и скрылась
между елями, так что виден был только её
рыжий хвост.
— Брум-брум! — Старый ворчун-мед-
ведь, причмокивая и облизывая губы,
сжал картофельную куклу в своих лапах.
Но картофельная кукла продолжала
улыбаться. Она знала, для чего была
нужна. Вовсе не для того, чтобы её съел
Старый ворчун-медведь?
Как раз в это время в лесу послышался
собачий лай. Это Охотничья собака иска-
ла Старого ворчуна-медведя. Медведь вы-
ронил куклу и изо всех сил бросился
бежать прочь.
— Гав-гав! — сказала Охотничья собака
и стала обнюхивать следы Старого ворчу-
на-медведя. И она наткнулась на карто-
фельную куклу.
— Гав!—удивилась Охотничья соба-
ка.— Белая картошка!
У неё было плохое зрение, и она не
заметила, что белым был носовой платок.
— Это я должна закопать в своей кону-
ре,— сказала Охотничья собака.
И она понесла картофельную куклу в
зубах. Но кукла продолжала радостно
улыбаться. Потому что она знала, для чего
была нужна. Вовсе не для того, чтобы её
закопали в конуре.
Прыг-скок! И скоро они оказались в
садике Лотты. Как раз в этот момент
Охотничья собака услышала, что её зовёт
хозяин. И она бросила картофельную кук-
лу на землю.
Лотта вышла из дому и увидела куклу.
— Ах ты, моя малышка,— сказала Лот-
та и засмеялась.— И всё это время ты
лежала и ждала меня. Извини, что я
забыла взять тебя с собой.
Она подняла куклу и крепко обняла её.
А картофельная кукла продолжала
улыбаться. Она точно знала, для чего она
нужна: чтобы приносить радость малень-
кой девочке.
Пересказала со шведского Е. Викторова
15
№ 3 (157)
1985
Г од основания — 1969
ЕЖЕМЕСЯЧНОЕ ДЕТСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ
К ЖУРНАЛУ -КРУГОЗОР*
© ИЗДАТЕЛЬ:
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
КОМИТЕТ СССР ПО ТЕЛЕВИДЕНИЮ
И РАДИОВЕЩАНИЮ 1965 г
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
Художник О. А. Коэнов
Технический редактор И. А. Кузьмина
На 1-й обложке рисунок
художника Г. Спирина
слушайте
на пластинках:

«Ох и вкусная
будет каша!» —
решили семь братьев.
И скорей за стол —
отведать её.
Внимательно посмотри
на их шапочки
и скажи,
в каком порядке расселись
братья.
Адрес редикции-
113326, Москва, ул Пятницкая. 25.
Звуковые страницы изготовлены Всесоюзной
студией грамзаписи фирмы -Мелодия- и ГДРЗ.
Сдано в набор 03.01.85.
Подписано к печати 16.01.85.
Формат 60 х 84'/,. Офсетная печать.
Усл П Л. 1.86 Уч-изд. л. 4.17 Усл. кр.-отт. 10.77
Тираж 400000 экз Заказ 27
Ордена Ленина и ордена Окт ябрьской Революции
типография имени В И Ленина
издательства ЦК КПСС Правда'»
125885. ГСП. Москва. А-137. ул. -Правды-. 24
Цена 65 копеек
16
ПАРОХОД В МОРЕ
А. ЛЕЛЬЕВР

Плывёт в море пароход.
Вода в море синяя,
а палуба и все
надстройки парохода
белые.
И моряки каждый
день моют палубу,
чтобы выглядела она
ещё белее.
Очень красиво,
когда в синем море
плывёт белый	<
пароход.	л
W» О
МД»
м

fo о
I   □

Но вот в Мурманском порту появился
новый атомный ледокол «Сибирь».
И все вдруг увидели, что палуба
и надстройка ледокола не белые,
как у всех пароходов, а оранжевые.
ПОЧЕМУ?
ним
Ответ.
Ледокол плавает по холодным
северным морям.
Они сплошь покрыты льдом,
а лёд запорошён снегом.
Если окрасить ледокол в белый цвет,
то на белом снегу он будет плохо виден.
А его должны хорошо видеть и те суда,
которые идут вслед за ним караваном.
И самолёты, которые пролетают над
и сообщают сведения
о ледовой обстановке.
На палубе ледокола стоит вертолёт.
Время от времени вертолёт улетает
на ледовую разведку,
через полчаса возвращается.
Он тоже должен хорошо видеть,
где находится ледокол.
Оранжевый цвет очень заметный.
fe СВ ИВ IDDII
Цена 65 копеек Индекс 70464
Q Ж А(Л1КЩиТЖ IOMFпищит-?R> КУЛИ ГУМ* <УДДКА ТАЩИТ •
ISSN 0130—2353