Text
                    I
скои
СОВЕТСКОЙ


АКАДЕМИЯ НАУК СССР ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ИМЕНИ А. М. ГОРЬКОГО
ОЧЕРК ИСТОРИИ РУССКОЙ СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР МОСКВА-4954
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ: Ковалев В. А., Мясников А. С., Онуфриев И. М., Петров С. М. (отв. редактор), Поляк Л. М., Рюриков Б. О Тимофеев Л. И., Храпченко М. Б. Первая часть «Очерка» подготовлена к печати Крестинским Ю. А. и Подгаецкой А. И.
О т редакг^ии «Очерк истории русской советской литературы» состоит из двух частей. В первой части освещается развитие советской литературы в период 1918—1934 гг. Вторая часть, выпускаемая в ближайшее время, охватывает период 1935—1954 гг. Книга написана коллективом Сектора советской литературы при участии научных работников других секторов Института. Авторы первой части книги: Богуславский А. О., Бялик Б. А., Венгров М. П., Елистратова А. А., Зелинский К. Л., Кова¬ лев В. А., Меныпутин А. Н., Петров С. М., Поляк Л. М., Тимофеев Л. И.
ВВЕДЕНИЕ
1 Великая Октябрьская социалистическая революция явилась- коренным поворотом во всемирной истории, поворотом от ста¬ рого, капиталистического мира к новому, социалистическому миру. Победа Октябрьской социалистической революции озна¬ чала коренной перелом не только в области экономических и социально-политических отношений; это был величайший рубеж во всех областях общественной и культурной жизни. В 1917 г. в нашей стране народ взял власть в свои руки и за короткий срок менее четырех десятилетий в неустанной борьбе за великие идеалы коммунизма сумел неузнаваемо изменить облик страны, перестроить жизнь на новых нача¬ лах, создать социалистическую культуру. У нас сложилась литература нового, социалистического типа, ставшая самой идейной, передовой литературой мира. Советская литература открыла собой новую эпоху в истории мировой литературы. С конца XIX в. капитализм вступил в последнюю, импе¬ риалистическую, фазу своего развития. Экономические кри¬ зисы, империалистические войны, ведущие к еще более тяже¬ лым экономическим кризисам, жесточайшая эксплуатация и всеобщее абсолютное обнищание трудящихся — все это острей¬ шие проявления неразрешимых противоречий, раздирающих капиталистическое общество. Уже в период первой мировой империалистической войны с особенной ясностью обнаружились неизлечимые язвы современного монополистического капита¬ лизма, толкающего человечество в пропасть новых кровавых войн и экономических катастроф. Эпоха империализма ознаменовалась наступлением реак¬ ции в общественной и культурной жизни. Отказ от буржуаз¬ ных свобод, зарождение и развитие фашизма, пропаганда идеализма, мистических идей, пессимизма, расовых теорий и человеконенавистничества стали характерными для господствую¬ щих классов империалистических стран. 9
1 Великая Октябрьская социалистическая революция явилась, коренным поворотом во всемирной истории, поворотом от ста¬ рого, капиталистического мира к новому, социалистическому миру. Победа Октябрьской социалистической революции озна¬ чала коренной перелом не только в области экономических и социально-политических отношений; это был величайший рубеж во всех областях общественной и культурной жизни. В 1917 г. в нашей стране народ взял власть в свои руки и за короткий срок менее четырех десятилетий в неустанной борьбе за великие идеалы коммунизма сумел неузнаваемо изменить облик страны, перестроить жизнь на новых нача¬ лах, создать социалистическую культуру. У нас сложилась литература нового, социалистического типа, ставшая самой идейной, передовой литературой мира. Советская литература открыла собой новую эпоху в истории мировой литературы. С конца XIX в. капитализм вступил в последнюю, импе¬ риалистическую, фазу своего развития. Экономические кри¬ зисы, империалистические войны, ведущие к еще более тяже¬ лым экономическим кризисам, жесточайшая эксплуатация и всеобщее абсолютное обнищание трудящихся — все это острей¬ шие проявления неразрешимых противоречий, раздирающих капиталистическое общество. Уже в период первой мировой империалистической войны с особенной ясностью обнаружились неизлечимые язвы современного монополистического капита¬ лизма, толкающего человечество в пропасть новых кровавых войн и экономических катастроф. Эпоха империализма ознаменовалась наступлением реак¬ ции в общественной и культурной жизни. Отказ от буржуаз¬ ных свобод, зарождение и развитие фашизма, пропаганда идеализма, мистических идей, пессимизма, расовых теорий и человеконенавистничества стали характерными для господствую¬ щих классов империалистических стран. 9
Упадок и разложение буржуазного общества вызвали в ли¬ тературе и искусстве мутный поток декадентства, реакционных идей. Происходит измельчание и талантов, и тем, и героев. Сама жизнь воочию показала справедливость марксистского положения о том, что капиталистическое производство враждеб¬ но таким отраслям духовной жизни общества, как искусство и поэзия. Мистика, символизм, эстетство и натурализм все силь¬ нее овладевали западноевропейской и американской буржу¬ азной литературой. «Наша современная литература, — писал Анатоль Франс еще в 1890 г.,— мечется между животно-грубым натурализмом и экзальтированным мистицизмом. Мы в жрязи или в облаках. Середины нет...»1 В эпоху империализма обострение социальных противо¬ речий, усиление эксплуатации приводит к широкому развитию революционного движения трудящихся масс, во главе которого становится рабочий класс. Наиболее прогрессивные русские и зарубежные деятели искусства и литературы, проникнутые отвращением к буржуазно-мещанскому миру, к империализму, все с большим вниманием и сочувствием относятся к демократи¬ ческим идеалам трудящихся масс, к их протесту против социаль¬ ного гнета и эксплуатации, продолжают развивать в новых исто¬ рических условиях великие традиции классического реализма. С конца XIX в. центр мирового революционного движения переместился в Россию, где на почве острейших классовых противоречий быстрыми темпами нарастает социальная рево¬ люция, происходит соединение рабочего движения и социа¬ лизма и выковывается могучее идейное оружие — ленинизм. К этому времени передовая русская литература, воплощая стремления и чаяния народных масс, сильная своей острой критикой буржуазно-помещичьего общества п реакционного самодержавия, своим художественным мастерством, приобрета¬ ет, как указывает В. И. Ленин, всемирное влияние и значе¬ ние. Гениальный Толстой, по-своему отражая своеобразие первой русской революции, смело возвысил голос протеста против строя гнета и эксплуатации, провозгласил необходи¬ мость социального и морального обновлевия мира. Гумани¬ стические идеи развивали в своем творчестве Короленко и Че¬ хов, неустанно обличавшие упадочнические настроения, ме¬ щанскую пошлость и обывательское отношение к жизни. Наиболее глубокое и закономерное продолжение традиции классического реализма нашли в творчестве основоположника и крупнейшего представителя социалистической литературы, бу¬ ревестника революции Максима Горького, страстно боровшегося с буржуазной реакцией, с декадентством и буржуазным инди¬ 1 A. France. Oeuvres completes illustrees, v. 7. Paris, 1926, p. 256. xo
видуализмом за создание нового, революционного, социалисти¬ ческого искусства. Еще в начале XX в. партия большевиков, ее основатель и вождь В. И. Ленин указывали, что искусство и литература в буржуазном обществе стали предметом наживы, карьериз¬ ма, торгашества и забавы пресыщенной и развращенной буржуа¬ зии. Оплодотворить литературу и искусство великими передо¬ выми идеями мог только социализм, революционная борьба трудящихся за социалистическое преобразование общества, коренной социальный переворот, новый, подлинно демокра¬ тический строй. В. И. Ленин в статье «Партийная организация и партийная литература», имевшей программное значение, предсказывал появление и развитие новой, свободной литературы, связанной не с верхушкой буржуазии, а с народом, с трудящимися мас¬ сами, с их борьбой за социализм. О литературе будущего социа¬ листического общества В. И. Ленин прозорливо писал: «Это будет свободная литература, потому что не корысть и не карьера, а идея социализма и сочувствие трудящимся будут вербовать новые и новые силы в ее ряды. Это будет свободная литература, потому что она будет служить не пресыщенной героине, не скучающим и страдающим от ожирения «верхним десяти тысячам», а миллионам и десяткам миллионов трудя¬ щихся, которые составляют цвет страны, ее силу, ее будущ¬ ность. Это будет свободная литература, оплодотворяющая по¬ следнее слово революционной мысли человечества опытом и живой работой социалистического пролетариата...»1 За созда¬ ние такой литературы большевики боролись еще до революции. Великая Октябрьская социалистическая революция спасла искусство и литературу от угрозы вырождения, которую несло и несет с собой господство монополистического капитализма. Революция открыла безграничные просторы для развития новой, подлинно свободной литературы. В результате ре¬ волюции сложился советский общественный строй, давший возможность множеству талантливых людей из народа от¬ дать свои творческие силы искусству и литературе. Ради¬ кально изменились самые отношения между писателем и государством, писателем и народом. Если раньше, в царской России, передовые деятели литературы подвергались гоне¬ ниям со стороны царизма, то Советская власть создала дея¬ телям искусства и литературы все условия для развития их творчества. С первых же дней Советской власти осуществлялись указания В. И. Ленина: «Искусство... должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся ' 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 10, стр. 30—31. II
масс. Оно должно быть понятно этим массам и любимо ими . Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс,, подымать их»1. Революционная борьба рабочего класса за освобождение трудящихся, победа социалистической революции, великие идеи коммунизма открыли новые пути для развития литературы. Октябрьская революция предоставила писателям благородную возможность стать воспитателями людей в коммунистическом, духе. Марксизм-ленинизм обогащает писателей передовыми иде¬ ями, необходимым знанием законов развития общественной жизни, что позволяет глубоко проникать в сущность современ¬ ной действительности и исторического прошлого. Марксизм- ленинизм вооружает писателей и критиков правильным понима¬ нием сущности искусства как специфической формы обществен¬ ного сознания и общественной практики, знанием законов, осо¬ бенностей его развития, научных эстетических принципов.. Советский народ и его литература наследуют все лучшее,, что создано в прошлом классической литературой. Марксист¬ ско-ленинское учение о культурном наследстве основано на принципе критического использования всех культурных цен¬ ностей, выработанных человечеством в прошлом. В. И. Ленив говорил о необходимости развивать лучшие традиции досо¬ циалистической культуры. Критикуя левацкий нигилизм в от¬ ношении культурного наследия прошлого, В. И. Ленин со всей силой подчеркивал историческую преемственность прогрессив¬ ных культур. Социалистическая культура — закономерное раз¬ витие тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического, помещичье-чиновничьего общества. Драгоценным наследием прошлого является классическая литература. Литература нового, социалистического общества не могла бы успешно развиваться без глубокого и творче¬ ского овладения богатейшим опытом классической литературы прошлого. Передовая русская литература складывалась на основе борьбы русского народа за свое социальное освобождение, за национальную независимость. При всем своеобразии, которое получало выражение этих идей в зависимости от исторической обстановки, общественного опыта и мировоззрения данного писателя, они являлись ведущими идеями прогрессивной рус¬ ской литературы, обусловливали ее народность. В творческом наследии таких писателей прошлого, как Радищев и Крылов, Грибоедов и Пушкин, Лермонтов и Гоголь, Тургенев и Остров¬ ский, Герцен и Чернышевский, Некрасов и Щедрин, Л. Тол¬ стой и Чехов, в высокохудожественной форме запечатлены 1 В. И. Л е н и и. О литературе. М., 1941, стр. 276. 12
•картины жизни русского народа, образы его лучших людей, его свободолюбивые стремления и чаяния. История нашей пуб лицистики отражала возмущение народных масс крепостниче¬ ским гнетом и капиталистической эксплуатацией; это же возму¬ щение нашло отражение во всей русской литературе прошлого века. Сила русской классической литературы состояла в орга¬ нической связи ее с освободительным движением в России, с вековой борьбой народа против царского самодержавии, помещиков и капиталистов. Патриотизм, народность, гуманизм, свободолюбие, требо¬ вание социальной справедливости — таковы были основные идейные принципы, которые вырабатывались русской класси¬ ческой литературой как прямой ответ на «проклятые вопросы», выдвигавшиеся историческим развитием народов России, и которые.обусловили высокий антикрепостнический и антибур¬ жуазный пафос русской литературы, ее всемирное, обще¬ человеческое значение. Русская литература XIX в. являлась воспитателем и учи¬ телем русского общества. «Литература у народа, не имеющего политической свободы,— единственная трибуна, с высоты ко¬ торой он может заставить услышать крик своего негодования и своей совести»1,— говорил Герцен. Принцип реализма, срывающего «все и всяческие маски» с господствующих классов, определяет^идейное и художествен¬ ное направление русской классической литературы. Этот реализм не^мог не быть критическим. Основная творческая традиция рус¬ ской литературы — традиция величайшей жизненной правды сочеталась с активной пропагандой передовых идей, со страст¬ ной романтической устремленностью к лучшему будущему. Вера в трудящегося человека, в его благородные качества давала возможность русским писателям находить поэтические элементы, прекрасное в жизни народа, в думах и чувствах простого человека. Художественный опыт классиков русской и мировой литера¬ туры служит неиссякаемым источником для совершенствования мастерства советских писателей. Но не только этим определяет¬ ся роль классической литературы прошлого в наше время. Развитие советской литературы вовсе не умаляет значения передовой литературы прошлого. Классическое наследие не утратило ныне своего познавательного и воспитательного зна¬ чения. Более того, во многих отношениях творчество великих писателей прошлого впервые раскрылось и получило всенарод¬ ное признание только в условиях советского строя. * VI.1 А. И. Герцен. Поли. собр. соч. и писем, под ред. М. К. Лемке, VI. Пг., 1919, стр. 350. П
Наш народ свято чтит передовых писателей земли русской — Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Некрасова, Тургенева, Л. Тол¬ стого, Чехова и других, как своих верных друзей. Их творчество оказывает могучее влияние на духовный мир советских людей. Советская литература является шагом вперед в развитии русской и всемирной литературы. Вопрос о традициях и но¬ ваторстве — один из важнейших вопросов, который встает при изучении истории советской литературы. Изучение и исполь¬ зование традиций прошлого должно осуществляться в свете ленинского учения о двух национальных культурах. Начало социалистической эпохи в художественном разви¬ тии человечества обозначено гигантской фигурой Максима Горького — основоположника пролетарской литературы, пер¬ вого классика социалистического реализма. Выступив продол¬ жателем великих традиций реалистов прошлого века, Горький внес неоценимый вклад в создание литературы нового, социа¬ листического типа. Став на позиции революционного рабочего класса, глубоко восприняв идеи Коммунистической партии, Горький сумел показать героя новой эпохи — революционный пролетариат — как силу, призванную историей к преобразо¬ ванию мира. В 1909 г. В. И. Ленин писал, что Горький «крепко связал себя своими великими художественными произведениями с рабочим движением России и всего мира...»1 Нил в пьесе «Мещане», рабочие-революционеры в пьесе «Враги» и особенно герои бессмертного романа «Мать» вошли в сознание миллионов людей как носители социалистического идеала. Но заслуга Горького состояла не только в том, что им был создан первый в мировой литературе образ рабочего-революционера, борца за создание нового мира. Горький сумел взглянуть его глазами на все стороны бытия, дать им оценку в свете социалистического идеала, внести в литературу новые принципы типизации жиз¬ ненных явлений. Горький дал замечательный пример того, как должен передовой писатель, вторгаясь в жизнь, обличать всю систему угнетения и бесправия и активно участвовать в революцион¬ ной борьбе против эксплуататорского строя. В своих гениаль¬ ных произведениях он создал многообразнейшую галерею характеров, правдивые и яркие картины жизни. Горький показал, что только революция способна очистить человека от морали и нравов собственнического общества и сделать его Человеком с большой буквы. В произведениях Горького красной нитью проходит мысль о том, что движущей силой исторического развития является творчество революционного народа. Деятельность и творчество 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 16, стр. 89. 14
Горького снискали ему любовь многомиллионных масс. В. И. Ленин писал, что «...Горький — безусловно крупнейший представитель пролетарского искусства, который много для него сделал и еще больше может сделать»1. Руководствуясь идеями Коммунистической партии, Горький сыграл огромную роль в борьбе против буржуазного литератур¬ ного распада, защищая реализм в искусстве. Горький и идейно близкие ему писатели выполнили еще до революции великую историческую задачу. Они изобразили героя новой эпохи и по¬ казали историческую обреченность его врагов, отстояли от напора декаданса реалистические традиции, выдвинули новый творческий метод социалистического реализма. Успешным развитием советской литературы на всем ее пути руководит Коммунистическая партия, вооруженная научной теорией искусства, глубоким пониманием его общественного зна¬ чения. Ленинизм признает огромную общественно-преобразую- щую роль литературы, представляющей собой могучий фактор культурного прогресса, укрепления морально-политического единства народа. На большую воспитательную роль советской литературы указал И. В. Сталин, назвав писателей «инжене¬ рами человеческих душ». Своими произведениями писатель формирует разум и чувства людей. Вот почему литература в нашей стране является делом государственной важности, родным для народа делом; вот почему Советское правительство, Коммунистическая партия уделяют такое большое внимание советской литературе. Ни один общественный строй, кроме социалистического, не поднимал на такую высоту роль литературы и писателя. В советском обществе появился новый тип писателя-обще¬ ственника, активно участвующего в жизни, писателя — госу¬ дарственного деятеля. Многие писатели являются депутатами Верховного Совета СССР. Советский народ уважает своих писателей, пенит свою ли¬ тературу. Многим писателям, произведения которых получили всенародное признание, присвоено почетное звание лауреата Сталинской премии. Каждый успех деятелей нашей литературы народ рассматривает как свою крупную победу, каждая неудача вызывает у читателя глубокое огорчение. В докладе о 32-й годовщине Великой Октябрьской социали¬ стической революции Г. М. Маленков сказал: «Советский народ любит и ценит искусство и художественную литера- ТУРУ> правдиво отражающие на основе метода социалистиче¬ ского реализма богатую, полнокровную жизнь нашей страны, 1 В. И. Ленин. Соч., т. 16, стр. 186.
-напряженный и самоотверженный труд советских людей — строителей коммунизма» Г Под руководством Коммунистической партии советская лите¬ ратура росла и крепла в борьбе с враждебными ее духу влияния¬ ми, с попытками подменить принципы социалистического реа¬ лизма теориями, заимствованными из арсенала идеалистической эстетики. История советской литературы свидетельствует о борьбе, которую на разных этапах пришлось вести против различных буржуазных теорий и идей, проникавших в нашу литературу. Еще в первые годы революции развернулась решительная борьба с троцкистской «теорией» о невозможности создать социалистическую культуру, социалистическую литературу в период диктатуры пролетариата. В основе этой «теории» лежало неверие в творческие силы рабочего класса. Много сил было потрачено на борьбу против теории интуи¬ тивности творчества, против формализма, вульгаризации мар¬ ксизма деятелями Пролеткульта, на борьбу с аполитичностью, с попытками оторвать литературу от политики партии, от жизни советского народа, с пережитками космополитизма и национа¬ лизма, с объективистским, примиренческим отношением к иска¬ жениям советской действительности, с рецидивами натурализма, с лакирующей жизнь теорией бесконфликтности. Свою миссию воспитателя общества писатель может осущест¬ вить только при условии борьбы за высокоидейное искусство. Реакционные буржуазные теоретики утверждают, что нужно спасать литературу от проникновения в нее политики, что принцип партийности искусства несовместим с принципом -свободы искусства и критики. Однако буржуазная ложь о «свободе» искусства и литературы в капиталистическом мире опровергается повседневной практикой реакционных кругов капиталистических государств, беспощадно пресле¬ дующих деятелей прогрессивного демократического искус¬ ства. Достаточно напомнить о полицейских преследованиях Говарда Фаста в США, Андрэ Стиля во Франции, Назыма Хик- мета в Турции, Пабло Неруды в Чили и о десятках других подоб¬ ных фактов. С другой стороны, многие писатели, художники, артисты развращаются буржуазным обществом. «Свобода бур¬ жуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскиро¬ ванная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания»2,— указывает В. И. Ленин. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. 1 Г. М. Маленков. 32-ая; годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Госполитпздат, 1949, стр. 13. ’ В. И. Л е н и н. Соч., т. 10, стр. 30. тб
Напомним одно справедливое высказывание Горького. «Что привело литературу Европы к творческому бессилию, обнару¬ женному ею в XX веке?» — спрашивает Горький. И отвечает: «Яростно и многословно защищались свобода искусства, свое¬ волие творческой мысли, всячески утверждалась возможность внеклассового бытия и развития литературы, независимость ее от социальной политики. Это утверждение было плохой поли¬ тикой, именно оно незаметно привело многих литераторов к необходимости сузить круг наблюдений действительности, отказаться от широкого, всестороннего изучения ее, замкнуть¬ ся «в одиночестве своей души», остановиться на бесплодном «познании самого себя» путем самоуглубления и своеволия мысли, оторванной от жизни. Оказалось, что человек непозна¬ ваем вне действительности, которая вся и насквозь пропитана политикой»х. Коммунистическая партия всегда подчеркивала революцион¬ ную направленность, партийность советской литературы, неотде¬ лимость ее от политики Советского государства, от борьбы за по¬ строение коммунистического общества. Советские литераторы хорошо знают, что подлинная свобода литературы и критики вполне осуществима только в условиях социалистического об¬ щественного строя и заключается в возможности свободно слу¬ жить народу. Советская литература открыто делает своим зна¬ менем политику Коммунистической партии, под руковод¬ ством которой советский народ добился исторических побед. Своими советами и указаниями партия направляет советскую литературу на служение народу, указывает, что у нее нет и не может быть других интересов, кроме интересов народа, государства. На каждом этапе развития нашей революции советская литература стремилась содействовать партии и социалистиче¬ скому государству в решении важнейших задач, стоящих перед Родиной. XIX съезд партии, определяя задачи и пути развития совет¬ ского народа в период перехода от социализма к коммунизму, отметил значительные успехи советской литературы и важную ее роль в деле коммунистического воспитания трудящихся. Вместе с тем партия указала на недопустимость того, что все еще часто появляются у нас малохудожественные, се¬ рые и скучные произведения. XIX съезд призвал советских tписателей к созданию произведений, достойных советского народа, помогающих делу построения коммунистического общества. 1 М. Горький. Собр. соч. в* тридцати томах, т. 27. М., 1953, стр. 309. 2 Очерк истории русской сов. лит. 17
2 Советская литература — литература социалистического" реализма. Важнейший эстетический принцип социалистического" реализма — правда в изображении действительности. «Пишито правду»,— говорил писателям И. В. Сталин. Коммунистическая партия, В. И. Ленин и И. В. Сталин всегда осуждали лживое, необъективное, искажающее правду жизни искусство. В по¬ становлениях по вопросам искусства и литературы Централь¬ ный Комитет нашей партии подверг критике ряд произведений литературы, драматургии, кино, в которых извращалась со¬ ветская действительность, обеднялся и искажался облик совет¬ ских людей. В партийной печати неоднократно подвергались критике про¬ изведения, не дающие верного, конкретно-исторического отобра¬ жения жизни, лакирующие се, не раскрывающие всей ее слож¬ ности. Так, в недавнее время были осуждены те произведения драматургии, в которых под влиянием антимарксистской теории бесконфликтности все многообразие развития советского об¬ щества подгонялось под схемы. Замазывание трудностей и про¬ тиворечий в развитии нашей жизни так же чуждо литературе социалистического реализма, как и раздувание отрицательных явлений. И то и другое будет неправдой. А нарушение правды жизни лишает искусство и литературу их действенного значе¬ ния, ведет к натурализму, приводит к распаду художественной формы. В сознании народа долго живут лишь произведения правдивого искусства. Но чтобы быть правдивым в искусстве, писатель должен знать жизнь, изучать ее, повседневно следить за ее развитием. К этому всегда призывала писателей наша партия. Правдивость литературы социалистического реализма заклю¬ чается в изображении жизни в ее непрестанномдвижении вперед, в борьбе нового со старым, в победе нового над старым, в раскрытии того нового, передового, лучшего, что растет и раз¬ вивается, в обличении и критике всего враждебного, косного и отсталого. Особой формой обнаружения и разрешения проти¬ воречий в советском обществе являются критика и самокритика— могучее и действенное оружие в борьбе против старого, за победу нового. Критика и самокритика — движущая сила развития и советской литературы. Литература социалистического реализ¬ ма призвана смело показывать жизненные противоречия и кон¬ фликты, возникающие в нашем обществе. Партия указала совет¬ ским писателям, что борьба с социальным злом, с фальшивыми людьми, с пережитками капитализма в сознании людей — одна из важнейших задач советской литературы. Сатира занимает важное место в литературе социалистического реализма. i8
«Социалистический реализм,— говорится в уставе Союза советских писателей,—...требует от художника правдивого, исторически-конкретного изображения действительности в ее революционном развитии. При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся в духе социализма». Правда, отображаемая советской литературой,— это герои¬ ческая работа партии и трудящихся, направленная на то, чтобы построить на земле справедливую жизнь без эксплуататоров и угнетения. На этой основе и создаются произведения высо¬ кого художественного значения, насыщенные пафосом победы социализма и достойные нашей великой эпохи. z Глубокое понимание и честное отображение правды жизни Неизбежно приводили талантливых писателей к марксизму, к коммунистическому мировоззрению. На своем творче¬ ском опыте советские писатели убеждались, что овладение марксистско-ленинским мировоззрением, принцип большевист¬ ской партийности в творчестве дает им ключ к всестороннему познанию сложных явлений жизни, объективных законов ее развития, без чего немыслимо развитие социалистического реализма. Принципы социалистического реализма, определяя собой основное направление художественных исканий писателей, обусловливают богатство и своеобразие индивидуального стиля каждого из них. Именно социалистический реализм предпола¬ гает разнообразие художественных форм, живость и богатство действия в сочетании с глубиной и правдивостью изображения жизни, о чем писал в свое время Энгельс, имея в виду искусство будущего социалистического общества. Великими новаторами художественной формы были Горь¬ кий и Маяковский. Принципы социалистического реализма, требующие от писателя овладения художественной культурой прошлого, дают возможность бесконечного совершенствования литературного мастерства, непрерывного движения вперед — к вершинам искусства, служащего народу. Социалистический реализм — новый этап в развитиимировой литературы. Художественно показывая исторический путь на¬ родов нашей страны за годы революции, советская литература является правдивой и поучительной художественной летописью великих событий, трудностей и побед, которые пережил народ в своей борьбе за коммунизм. Именно это обусловило богат¬ ство проблематики советской литературы. Социалистический характер советской литературы сказы¬ вается в том, что предметом своего изображения она сделала жизнь и борьбу рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. 2* 19
В ней обрисована жизнь нового человеческого общества, впер¬ вые возникшего в истории, показаны новые, социалистические общественные отношения. Наша литература отличается тематическим многообразием. Созданы произведения о расцвете творческих сил народа в условиях социалистического строя, о культурном, политиче¬ ском росте масс, о дружбе народов, о руководящей роли партии, о красоте морального облика советского человека, о новых отно¬ шениях между людьми в нашем обществе, об их мужестве в трудные для революции годы, о неугасимой любви их к Родине, к партии, об интернациональной солидарности трудящихся. Героем литературы стал народ, как субъект исторического процесса, как его решающая сила. Лучшие вдохновенные страницы советской литературы по¬ священы изображению единства партии и народа, борьбы на¬ рода под руководством партии, изображению коммунистов, активных строителей социалистического общества. Заслугой советской литературы и искусства является создание художе¬ ственных образов Ленина и Сталина. Революционная, подлинно новаторская роль советской ли¬ тературы в развитии мировой литературы заключается в том, что она показала нового человека, воспитанного совет¬ ским обществом. Со страниц лучших наших книг встает живой и яркий образ нового человека — строителя коммунизма, человека-борца, перестраивающего действительность, созидаю¬ щего новую, действительно свободную, подлинно человеческую жизнь. Любимыми героями нашего народа стали герои произведе¬ ний Горького и такие образы советской литературы, как Чапаев и Клычков, Глеб Чумалов, Павел Корчагин, Давыдов, Зоя Космодемьянская и Олег Кошевой, Василий Теркин и Воропаев, Алексей Мересьев и Батманов и многие другие. В них запечатлены черты нового человека, воспитанного пар¬ тией, социалистическим обществом. Образы эти имеют огром¬ ное воспитательное значение. Социализм раскрепостил личность человека, сделал богатой и содержательной его жизнь. В прошлом писатели-классики неоднократно показывали в своих произведениях процесс оскудения личности в условиях антагонистического классового общества. Советские писатели показали, как участие в соци¬ алистическом строительстве, труд в коллективе, борьба за счастье народа духовно обогащают личность человека. Социалистический реализм, его принципы нашли свое выра¬ жение и в литературе, изображающей историческое прошлое. Советский народ высоко ценит связи созданного им социалисти¬ ческого государства с многовековой историей родной страны. 20
Правдивое художественное воспроизведение героических стра¬ ниц прошлого нашей Родины и прежде всего опыта революцион¬ ной борьбы рабочего класса помогает воспитанию патриотизма в новых поколениях. На всем протяжении своего развития советская литература разрабатывала историческую тему. «Народ должен знать свою историю»,— писал Горький еще в 1930 г., призывая писателей к созданию художественных про¬ изведений о жизни и борьбе трудящихся масс, об истории нашей Родины. Марксистско-ленинское учение о законах развития общества дало возможность писателям правильно оценить и объективно отобразить прошлое. Они показывают закономерность истори¬ ческих событий, подчеркивают значение сопиалистических и демократических элементов в прошлом, выделяют в исто¬ рическом процессе прогрессивные стороны и тенденции, кото¬ рые, развиваясь и побеждая, приближали час освобождения трудящихся масс. Достижением советской литературы является изображение народных движений в их исторически обусловленных формах, раскрытие психологии масс в различные эпохи, изображение народа как субъекта истории, как ее решающей силы. Лишь наиболее передовые писатели прошлого поднимались на высоту больших исторических прозрений, чтобы увидеть в жизни и борьбе трудящихся перспективу освобождения человечества от волчьих законов собственнического общества. В дорево¬ люционной литературе слабо показывалась историческая роль и значение рабочего класса. Никогда ни одна литература мира не имела перед собой таких возвышенных целей, как советская литература. Наши писатели духовно вооружают народ, активно борются за утвер¬ ждение социалистической морали, служат делу построения ком¬ мунистического общества. Этим определяется эстетический идеал советского народа и его художников, неразрывно связанный с его нравственвым идеалом. «В творчестве истинно-народном эстетика — учение о красоте — всегда тесно связана с этикой — учением о добре»,— справедливо указывает Горький. Для со¬ ветских людей прекрасным и нравственным являются зримые черты коммунизма, все то, что способствует прогрессу совет¬ ского общества и всего трудящегося человечества. Советский писатель — активный и страстный борец за мир, демократию и социализм, за построение коммунистического общества. Именно в этом источник могучей духовной силы советской литературы. В советской литературе установилось новое понимание жизни, новый взгляд на труд человека, на его общественный долг. В досоциалистической литературе труд изображался 21
почти исключительно как наказание, неизбежное бремя, чем он действительно и является в эксплуататорском обществе. Смелые попытки отдельных писателей воспеть радость труда, его кра¬ соту, какие мы встречаем у писателей-демократов, осложня¬ лись сознанием того, что труд был подневольным и его резуль¬ татами пользовались эксплуататоры. Горький и вслед за ним вся советская литература по-новому изобразили труд чело¬ века. Горький указывал, что «социалистический реализм утверждает бытие как деяние, как творчество...»1. Горький тре¬ бовал от писателей, чтобы в их произведениях был показан «социалистический труд как организатор нового человека и новый человек как организатор социалистического труда»2. В советской литературе труд показан как дело чести, дело доблести и геройства, чем он действительно и является в новом, социалистическом обществе. Наша литература раскрыла могучее воспитательное значение социалистического труда, направленного на благородные цели; его результатами пользуется весь народ, а не одиночки. Совет¬ ские писатели показали, что социалистический труд — могу¬ чее средство воспитания человека, пробуждения в нем лучших чувств, очищения людей от пережитков собственнического прошлого. Советская литература воспитывает в читателях чувство со¬ циалистического патриотизма, преданность делу мира, готов¬ ность подчинить личные интересы интересам общества, благу Родины. Критикуя проявления буржуазного индивидуализма, эгоизма, обывательщины, аморального поведения, она пока¬ зывает преаосходство социалистического строя перед капита¬ листическим. V Одной из особенностей советской литературы является пропаганда дружбы народов. Литературе, несущей в себе вели¬ кие идеи пролетарского интернационализма, чужда какая бы то ни была проповедь национальной исключительности, высоко¬ мерия, пренебрежительного отношения к другим странам и народам. Горький еще в предреволюционные десятилетия, опираясь на гуманистические традиции русской литературы от Пушкина и Белинского до Чехова и Короленко, с глубоким интересом и сочувствием относившихся к жизни народов России, выступил с широкой программой сближения и дружбы народов России. Советские писатели показывают, как ранее униженные в цар¬ ской России народы стали равноправными членами великой ХМ. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 27, стр. 330. 3 Там же, стр. 429. 22
■и дружной семьи социалистических наций, показывают и ту -большую роль в развитии мировой культуры, какую сыграли в прошлом многие из этих народов. Художественно претворен¬ ные идеи дружбы народов и уважение независимости малых народов — важнейший вклад советской литературы в мировую культуру. Великая Октябрьская социалистическая революция, про¬ возгласившая равенство всех народов, населявших Россию, открыла новую эру в их развитии. Если в условиях царской России многочисленные нации и народности были лишены возможности свободно развивать печать и литературу на родных языках, то теперь они получили все необходимые благоприятные условия для художественного творчества независимо от численности и от того, на какой ступени исторического развития находилась та или иная на¬ циональная группа. Советская литература — литература социалистическая по ■содержанию и национальная по форме. Содержание много¬ национальной советской литературы определяется советской действительностью, борьбой советских людей за построение коммунизма. Вместе с тем социалистическое содержание со¬ ставляет интернациональное в искусстве, что обусловлено международным влиянием Великой Октябрьской социалисти¬ ческой революции, всемирно-историческим значением социа¬ лизма. Разнообразие жизни, особенности национальных характе¬ ров, различия в' географических условиях и т. п. отражаются в своеобразии литератур народов СССР. Общие для развития всей нашей страны вопросы решаются в различных республиках под влиянием и с учетом местных условий, что также не может не придавать своеобразия содержанию каждой национальной литературы. Но единый для всех наро¬ дов Советской страны социалистический характер их жизни и стремлений определяет единство идейного содержания много¬ национальной советской литературы. Забвение этого важней¬ шего обстоятельства неминуемо ведет к буржуазно-национали¬ стическим извращениям и ошибкам. Буржуазный национализм и космополитизм — злейшие враги советской литературы. Национальная форма развивается на основе прогрессивных национальных культурных и художественных традиций. На¬ циональную форму литературы данного народа составляет прежде всего его язык. В понятие национальной формы входят и такие элементы, как особенности национального харак¬ тера и быта, психологические и эмоциональные особенности, накладывающие свой отпечаток на характер национальной культуры. 23
Формы ипути развития социалистического реализма в разных национальных литературах разные, поскольку каждая литера¬ тура опирается на культурное наследие и исторические традиции своего народа. Национальная специфика является тем вкла¬ дом, какой каждый народ вносит в общечеловеческую сокро¬ вищницу культурного и литературного развития. Национальные литературы получили возможность опираться на опыт многонациональной советской и прежде всего рус¬ ской советской литературы. Так, например, у тувинского народа письменность была создана лишь в первой половине 30-х годов, а уже в 1951 г. тувинский писатель Салчак Тока был удостоен Сталинской премии за повесть «Слово арата», положившую начало тувинской художественной прозе. В советской действительности лучшие образцы достижения братских литератур делаются достоянием других наций, ста¬ новятся явлениями всенародными. Одни литературы учатся на опыте других, в свою очередь обогащая их. На страницах произведений писателей братских народов СССР в реалистических образах раскрывается многоликая и многонациональная жизнь Советского Союза в ее движении к коммунизму. 3 Велик международный авторитет советской литературы. Горький называл ее «влиятельнейшей литературой мира». Советская литература вызывает к себе огромный интерес за рубежом, так как она раскрывает в своих произведениях новый тип отношений между людьми, небывалый в истории человечества. Несомненно, что «главнейшим политическим итогом совре¬ менного нам периода является появление на мировой арене социалистического человека»х. Рождение этого нового, социа¬ листического человека всего ранее, полнее и шире отразили в своих произведениях советские писатели, взорам которых пред¬ стала новая действительность. Это делает советскую литературу особенно дорогой и близкой простым людям всего мира, про¬ буждающимся к сознанию своих прав и своей силы. Советская литература служит могущественным союзником и вдохновите¬ лем всех честных людей за рубежом, ведущих борьбу против реакционной идеологии и морали, основанной на циническом презрении и ненависти к простому человеку, против античело¬ веческого, антинародного декадентского «искусства». 1 Уильям 3. Фостер. Закат мирового капитализма. М., 1951, стр. 191. 24
О его разложении и упадке говорят сами буржуазные лите¬ раторы. Один из них, известный американский критик Ван Вик Брукс, признает, что современная буржуазная литература в США, «отвернувшаяся от надежд и страданий мира», стремит¬ ся изображать людей «обычно испорченных, часто развращен¬ ных, алкоголиков, гомосексуалистов, слабоумных и ублюдков», которые «представляются воплощением ненависти к челове¬ честву». В произведениях советской литературы честные люди всего мира находят высокие идеалы подлинного гуманизма, веру в силу народных масс, призыв к подвигу во имя лучшего будущего, во имя счастья трудящегося человечества. Демократические читатели всех стран мира хотят знать правду о советском народе — строителе коммунизма; советская литература приобщает трудящихся всех напий к жизни и борьбе советского народа. Она показывает преимущество социалисти¬ ческого строя и его культуры перед капиталистическим, пока¬ зывает, что человечество идет к коммунизму. Международная роль советской литературы как зеркала советской действительности неразрывно связана с ее методом — методом социалистического реализма. Советская литература — первая в мире литература, где сформировался и творчески утвердился метод социалистического реализма. Ее опыт вдохновляет прогрессивных писателей зару¬ бежных стран. Самый факт, что социалистический реализм зародился и получил развитие в русской литературе еще до Великой Октябрьской социалистической революции, имел и имеет принципиальное звачение для определения путей раз¬ вития литературы в странах капитализма. Дооктябрьское творчество Горького, особенно его всемирно известный роман «Мать», неопровержимо свидетельствует о том, что и до победы социалистической революции писатель может найти путь к социалистическому реализму. Вот уже пятое десятилетие «Мать» Горького, это гениальное произведение социалистического реализма в русской литературе, вселяет уверенность и надежду в сознание трудящихся во всех странах мира, служит примером для передовых писателей капиталистических стран. В своей речи на митинге памяти Горького в Лондоне в июне 1936 г. Ральф Фокс, один из первых английских теоретиков социалистического реализма, особо подчеркнул международное значение романа «Мать».Опровергая лживые измышления англий¬ ской реакционной прессы, лицемерно объявившей «забытыми» политические романы Горького, Фокс смело призывал своих слушателей в свидетели непреходящего всемирного значения «Матери». «Рабочие, находящиеся в этой аудитории, разве вы 2J
забыли «Мать»?— воскликнул он.— Есть много людей за пре¬ делами России, которые никогда не смогли забыть этой книги. Во всем мире есть люди, впервые приобщившиеся к политике -благодаря «Матери»» *. Значение новаторства Горького как основоположника со¬ циалистического реализма ярко охарактеризовано Говардом Фастом в его предисловии к новому американскому изданию ро¬ мана «Мать». «Горький,—пишет Фаст,—оказал на меня огромное влияние, большее, я думаю, чем кто-либо из зарубежных писа¬ телей... он зародил во мне стремление писать. Этот великан, исполненный мужества, любви и надежды и столь великой му¬ чительной жалости, писал не о принцах, пиратах и бездельни¬ ках, а о рабочем классе и его великолепных героях-организато¬ рах, агитаторах и учителях, о тех, кто вот уже целое столетие проливает рекой свою кровь, чтобы дать осуществиться надеж¬ дам и чаяниям всего человечества». Образ самой матери, Пелагеи ■Ниловны, по словам Фаста, дорог ему, потому что ее судьба служит типичным примером того, как «обыкновенный человек становится, шаг за шагом, борцом за справедливость»1. Подъем освободительной борьбы трудящихся масс во всем мире, рост их сознательности, углубляющийся кризис капи¬ талистической системы и укрепление прогрессивного демокра¬ тического лагеря, возглавляемого Советским Союзом,— тако¬ вы основные объективные исторические предпосылки успеш- яого творческого развития прогрессивной литературы. В странах народной демократии, строящих социализм, эти условия способствуют бурному расцвету новой литературы. Правдиво отражая исторические сдвиги, происходящие в их странах, писатели Китая, Польши, Чехословакии, Болгарии, Румынии, Венгрии, Германской демократической республики, Монголии и Албании выступают как новаторы, опирающиеся яа лучшие традиции своей родной литературы и вместе с тем усваивающие опыт литературы советской. «Для нас советская литература является лучшим учителем,— пишет китайский романист Чжоу Ли-бо.— Именно у советской литературы мы восприняли самый прогрессивный творческий метод, который учит нас глубокой идейности, тесной связи с народом, правдивому и честному изображению борьбы и жизни трудового народа». На путях сопиалистического реализма развивается твор¬ чество многих лучших прогрессивных писателей капиталисти¬ ческих стран. «Мы с радостью принимаем лозунг советской 1 Ральф Фокс. Роман и народ. Л., 1939, стр. 219. 3 Предисловие Фаста к книге: М. Gorky. Mother. The Citadel (Press, N. Y., 1947, p. V-VI. 26
литературы — социалистический реализм»,— заявил в одной из своих речей французский писатель Луи Арагон. Классики современной прогрессивной литературы в странах капитализма — Анри Барбюс, Ромэн Роллан, Мартин Андер¬ сен-Нексе, Теодор Драйзер — внесли большой вклад в развитие ~ социалистического реализма в зарубежной лите¬ ратуре. О серьезных успехах прогрессивных писателей капитали¬ стических стран говорят поэмы Пабло Неруды, социальная эпопея Луи Арагона «Коммунисты», романы бразильского писателя Жоржи Амаду, романы Говарда Фаста. Творческие достижения этих писателей неоспоримо доказывают, что социа¬ листический реализм в любой литературе ставит перед читате¬ лями самые насущные вопросы национальной жизни, корнями своими глубоко уходит в национальную почву, а вместе с тем способствует укреплению международного сотрудничества и солидарности передовых сил всего мира. Мао Цзэ-дун, Георгий Димитров, Морис Торез, Пальмиро Тольятти, Уильям Фостер и другие руководители международ¬ ного коммунистического движения обогатили эстетическую мысль современности своими выступлениями по проблемам передового искусства и его роли в борьбе народов за демокра¬ тию и социализм. В литературно-критических и теоретических выступлениях передовых зарубежных писателей, отдавших свое творчество освободительному движению трудящихся масс, вопросы со¬ циалистического реализма ставятся применительно к конкрет¬ ным национально-историческим условиям развития каждой национальной литературы. Об этом свидетельствуют статьи Анри Барбюса, Луи Арагона, Иоганнеса Бехера, Пабло Не¬ руды, книги «Роман и народ» Ральфа Фокса, «Литература и действительность» Говарда Фаста, «К социалистическому реа¬ лизму» Андрэ Стиля. В этих выступлениях широко освещается и опыт советской литературы, осмысляемый передовыми зару¬ бежными писателями в связи с жизнью их народов и нацио¬ нальными традициями их литературы. Советская литература развивается, опираясь на культурное наследие всего человечества и во взаимосвязи с современной передовой зарубежной литературой. Уже в первые годы существования Советского государства массовыми тиражами выходили книги лучших зарубежных пи¬ сателей в переводе на языки советских народов. Под руковод¬ ством Горького в период гражданской войны развернуло свою работу издательство «Всемирная литература», знакомившее советского читателя с произведениями мировой классической литературы. Тогда же, несмотря на нехватку бумаги и типо¬ 27
графских средств, советские издательства выпускали в большом количестве произведения передовых зарубежных писателей тех лет, среди них «Свет» и «Огонь» А. Барбюса с предисло¬ вием Горького, «Жан Кристоф» Р. Роллана, «Пассажиры неза¬ нятых мест» М. Андерсена-Нексе (сборник рассказов, посвя¬ щенных «борющемуся русскому народу»). В последующие годы взаимные связи советской литературы и зарубежной развивались и крепли. В СССР идет большая работа, направленная на освоение всего лучшего, что было создано мировой культурой. Советские люди торжественно отмечают юбилеи выдаю¬ щихся зарубежных писателей: Гюго, Гёте, Рабле, Бальзака, Фильдинга. Советские издательства выпускают произведения зарубежной революционной литературы, которые до Октябрь¬ ской революции замалчивались. Можно сказать, что в СССР было положено начало изучению литературы французских революций 1830 и 1848 гг., литературы Парижской Ком¬ муны, немецкой революционной литературы 1848 г., темы о значении чартизма в развитии английской литературы XIX в. Произведения современных зарубежных прогрессивных пи¬ сателей встречаются в СССР с сочувствием, нередко обсуждаются шире и глубже, чем в тех странах, где они были созданы. Многие зарубежные писатели, гонимые в своих странах, получили при¬ знание и любовь советского читателя. Не один из них находил себе радушный приют и внимательную аудиторию в СССР; жизнь в стране социализма становилась для него великой шко¬ лой, в которой развивалось и совершенствовалось его мастерство. Творческое общение советских писателей с писателями дру¬ гих стран мира крепнет и развивается в наши годы, способ¬ ствуя объединению всех передовых сил мировой литературы. Вместе с литературой стран народной демократии, вместе с прогрессивной литературой капиталистического мира совет¬ ская литература воплощает в своих произведениях лучшие надежды всего человечества. Неразрывно связанная с жизнью народной, она служит сплочению всех передовых людей на за¬ щиту мира и социальной справедливости. Это — подлинно гуманистическая литература, бросающая вызов той мертве¬ чине, которую порождает реакция, стремящаяся превратить литературу в духовную отраву. Советская литература излучает немеркнущий свет социа¬ лизма. Это — литература, в образах которой запечатлено могу¬ чее историческое творчество свободных народов, ощутивших всю свою безграничную силу и пересоздающих мир на благо всего человечества. Этим и определяются масштаб и характер международного значения советской литературы. 28
История советской литературы — это история укрепления ее связей с жизнью, расширения сферы изображения действи¬ тельности, создания новых образов и типов. История советской литературы — это убедительное доказательство обогащения литературы идеями борьбы за социализм и коммунизм, идей¬ ного воздействия Коммунистической партии. История нашей литературы — это история ревностного ее служения интересам народа, революции, активного вторже¬ ния в жизнь. В трудные годы, когда враги революции пытались задушить Советскую республику, литература раскрывала вели¬ чие патриотического подвига народа, вставшего на защиту Родины, способствовала укреплению мужества, стойкости совет¬ ских людей. Так было и в годы гражданской войны, и в годы нашествия немецкого фашизма на Советский Союз. Продолжает верно служить народу наша литература и в годы мирного созидательного труда, помогая людям быть достой¬ ными членами советского общества, активными участниками строительства новой жизни, последовательными борцами за мир. Характернейшая черта советской литературы — неразрыв¬ ная связь с действительностью, участие писателей во всех значительных событиях в жизни страны. Можно сказать, что периодизация литературного процесса естественно поэтому совпадает с общеисторической периодизацией развития страны, данной в Кратком курсе истории ВКП(б). Соответствующим образом и строится предлагаемый вни¬ манию читателя «Очерк истории русской советской литературы». Основная его задача состоит в том, чтобы дать читателю пред¬ ставление об общественной роли, которую играла русская со¬ ветская литература на каждом из основных этапов развития советского общества. «Очерк» ставит целью показать, как совет¬ ские писатели своими идеями и образами участвовали в общей ■борьбе за построение социалистического общества, которую вел советский народ, охарактеризовать все возрастающую роль и значение советской литературы в борьбе за новую культуру, за нового, социалистического человека, за воспитание молодых поколений в духе коммунизма.
СГлаСа первая * ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА ИНОСТРАННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ 1918-1920
СГлава первая й ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА ИНОСТРАННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ 1918-1920
1 С исключительной быстротой — с октября 1917 г. по январь- февраль 1918 г. — советская власть распространялась по всей стране. Но чем неодолимее было движение многомиллионных на¬ родных масс, начавших строительство новой жизни, тем более яростное сопротивление встречали они со стороны свергнутых эксплуататорских классов. Первые годы советской власти—это годы, когда освобожден¬ ный народ силой оружия отстаивал свою Родину от внешних и внутренних врагов. Советская власть начала свою деятельность призывом к миру. 26 октября (8 ноября) 1917 г. II Всерос сийский съезд Советов принял предложенный В. И. Лениным декрет о мире. Но на призыв советской власти о мире империа листы ответили войной. Войска империалистических держав вторглись на террито¬ рию нашей страны. Начались белогвардейские мятежи. При поддержке иностранных интервентов организовались армии буржуазно-помещичьей контрреволюции. Декрет Совета Народных Комиссаров от15 (28) января 1918 г. заложил основы организации новой, Рабоче-Крестьянской Красной Армии. 21 февраля 1918 г. Совет Народных Комис¬ саров обратился ко всем народам Советской страны с написан¬ ным В. И. Лениным воззванием «Социалистическое отечество в опасности!», призывая трудящихся «... защищать каждую позицию до последней капли крови»1. Началась освободительная война советского народа против буржуазно-помещичьей белогвардейщины. Над молодой респуб¬ ликой нависла смертельная угроза. Три четверти стра¬ ны— Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Даль¬ ний Восток — находились в руках интервентов и белогвар¬ дейцев. Советская Россия была отрезана от своих основных 1 В. И. Л е п и н. Соч., т. 27, стр. 13. 3 Очерк истории руссной сов. лит 33
1 С исключительной быстротой — с октября 1917 г. по январь- февраль 1918 г. — советская власть распространялась по всей стране. Но чем неодолимее было движение многомиллионных на¬ родных масс, начавших строительство новой жизни, тем более яростное сопротивление встречали они со стороны свергнутых эксплуататорских классов. Первые годы советской власти—это годы, когда освобожден¬ ный народ силой оружия отстаивал свою Родину от внешних и внутренних врагов. Советская власть начала свою деятельность призывом к миру. 26 октября (8 ноября) 1917 г. II Всерос спйский съезд Советов принял предложенный В. И. Лениным декрет о мире. Но на призыв советской власти о мире империа листы ответили войной. Войска империалистических держав вторглись на террито¬ рию нашей страны. Начались белогвардейские мятежи. При поддержке иностранных интервентов организовались армии буржуазно-помещичьей контрреволюции. Декрет Совета НародныхКомиссаров от15 (28) января 1918 г. заложил основы организации новой, Рабоче-Крестьянской Красной Армии. 21 февраля 1918 г. Совет Народных Комис¬ саров обратился ко всем народам Советской страны с написан¬ ным В. И. Лениным воззванием «Социалистическое отечество в опасности!», призывая трудящихся «...защищать каждую позицию до последней капли крови»1. Началась освободительная война советского народа против буржуазно-помещичьей белогвардейщины. Над молодой респуб¬ ликой нависла смертельная угроза. Три четверти стра¬ ны— Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Даль¬ ний Восток — находились в руках интервентов и белогвар¬ дейцев. Советская Россия была отрезана от своих основных 1 В. И. Л е п и н. Соч., т. 27, стр. 13. 3 Очерк истории руссной сов. лит 33
Ьродовольственных и топливных районов! Ё условиях смер¬ тельной опасности, грозившей молодой ресйублике, советская власть вынуждена была проводить политику военного комму¬ низма, подчинив жизнь всей страны борьбе за победу револю¬ ции. Страна превратилась в военный лагерь, ковавший победу в труднейшей обстановке голода и холода, хозяйственной разру¬ хи, саботажа буржуазной интеллигенции, военных испытаний. Однако трудности не могли остановить возглавленного Ком¬ мунистической партией победоносного движения революции. Вооруженные силы Советской республики сбрасывали в мор© интервентов, громили на всех фронтах белогвардейские войска. Дыхание новой жизни оживляло остановившиеся заводы, стыв¬ шие на путях паровозы. Социалистическая революция начи¬ нала свое великое дело возрождения и обновления страны. Разрушая устои старого мира, отстаивая добытую свободу от внешних и внутренних врагов, молодая Советская республика вместе с тем начинала великую созидательную работу. Освобож¬ денные Октябрьской социалистической революцией народные массы вышли на широкую дорогу строительства новой, социа¬ листической культуры. Все культурные завоевания прош¬ лого становились общенародным достоянием. В программе Коммунистической партии, принятой в 1919 г. VIII съездом РКП(б), говорилось: «...необходимо открыть и сделать доступными для трудящихся все сокровища искус¬ ства, созданные на основе эксплуатации их труда и находившие¬ ся до сих пор в исключительномраспоряженииэксплуататоров»1. Учреждение Государственного издательства 29 декабря 1917 г. (И января 1918 г.), одной из основных задач которого являлось издание для народа сочинений классиков1 2; декрет «О национализации Третьяковской галлереи» (июнь 1918 г.); решение Совнаркома об установке памятников крупнейшим дея¬ телям революции и культуры (апрель 1918 г.); национализация театров (26 августа 1919 г.), так же как и многие другие меро¬ приятия советской власти, способствовали развитию новой, социалистической культуры. 29 октября (И ноября) 1917 г. в воззвании Народного комис¬ сариата просвещения «К гражданам России» говорилось о необ¬ ходимости добиться в кратчайший срок всеобщей грамотности (количество неграмотных в России составляло около 80%. а в некоторых национальных районах превышало 90%) и о созда¬ нии единой школы. 26 декабря 1919 г. Совнарком установил обязательное обучение грамоте всего населения республики 1 КПСС в резолюциях и решениях..., ч. I. М., 1954, стр. 420. 2 За год (с мая 1918 г. по май 1919 г.) литературно-издательский отдел Наркомпроса выпустил около 6 млн. экземпляров книг дешевых Изданий классиков. 34
6'т 8 до 50 лёт. За первые девять месяцев 1918 г. было открыто 7800 новых школ. К 1920 г. была ликвидирована неграмот¬ ность более чем миллиона человек. 27 августа 1919 г. декрет Совнаркома о национализации фото-кинопромышленности положил начало развитию советской кинематографии. Важнейшее из искусств, по определению В. И. Ленина1, «величайшее средство массовой агитации»1 2, киноискусство уже в годы гражданской войны входило в культурную жизнь страны. Успехи в области радиовещания, достигнутые Нижегород¬ ской радиолабораторией в 1919—1920 гг., оценивались В. И. Лениным как великое дело создания газеты «без бумаги и без расстояний», т. е. опять-таки как важнейшее средство развития массовой, всенародной культуры. В ноябре 1917 г., в самой напряженной обстановке, В. И. Ленин находит время для того, чтобы наметить задачи Публичной библиотеки в Петрограде. Документ этот начинается словами: «Чтобы разумно, осмысленно, успешно участвовать в революции, надо учиться»3. 25 мая 1918 г. В. И. Ленин составляет проект постановле¬ ния Совнаркома об организации Социалистической Академии общественных наук. В 1920 г. В. И. Ленин выдвигает идею создания словаря современного русского языка, не раз возвращаясь к этому вопросу. Он лично следит за выполнением решения об уста¬ новке памятников деятелям культуры, предлагает вести на улицах «монументальную пропаганду», сооружая памятники, развешивая на зданиях надписи революционного содержания4. В 1918 г. в Москве был открыт Всесоюзный коммунистический университет имени Я. М. Свердлова. В числе лекторов его вы-’ ступали В. И. Ленин, И. В. Сталин, М. И. Калинин, Ф. Э. Дзер¬ жинский. Партия всемерно способствовала проявлению ростков нового и в национальных культурах. В 1919 г. была создана Академия наук на Украине, в 1920 г. организованы государст¬ венные театры в Азербайджане, Белоруссии, на Украине, в 1921 г. был открыт Белорусский государственный университет. Во всех этих фактах обнаруживалась величайшая забота советской власти и Коммунистической партии о создании новой, социалистической культуры, о мирном созидательном труде освобожденного народа. 1 Из беседы В. И. Ленина с А. Луначарским. «Советское кино», 1933, № 1—2, стр. 10. 2 И. В. С т а л и н. Соч., т. 6, стр. 217. 3 В. И. Л е н и н. Соч., т. 26, стр. 297. 4 См. А. В. Луначарский. Ленин о монументальной пропа¬ ганде. «Литературная газета», 1933, 29 января, № 4—5. ЗУ 3*
Идея сйободного творческого труда неразрывно связана с идеей мира. Это глубоко понимали такие передовые представи¬ тели русской интеллигенций, как К. А. Тимирязев, писавший в предисловии к книге «Наука и демократия»: «Только наука и демократия, знание и труд, вступив в свободный, основанный на взаимном понимании, тесный союз, осененные общим крас¬ ным знаменем, символом мира всего мира, все превозмогут, все пересоздадут на благо всего человечества» Ч В этих словах большого ученого ярко выражено глубокое понимание смысла начинавшейся исторической эры — эры строительства социализма, новой, социалистической культуры, борьбы за создание мирной, счастливой жизни для людей. Великая Октябрьская социалистическая революция вызвала горячую любовь и глубокую симпатию народов всего мира. Выражая надежды и чаяния трудового народа, передовые писатели зарубежных стран приветствовали победу Октябрь¬ ской революции. О ее величии говорили Анатоль Франс, Ромэн Роллан, Бернард Шоу, Анри Барбюс. В октябрьские дни 1917 г. Мартин Андерсен-Нексе телеграм¬ мой на имя В. И. Ленина «с горячей любовью и бесконечным энтузиазмом»приветствовал «победивший русский пролетариат», выражая уверенность в том, что «прекрасный пример» русского рабочего класса «встряхнет все человечество». Как «утреннюю зарю человечества» приветствовали Октябрь¬ скую революцию американские писатели Джон Рид, Линкольн Стеффенс. «Я видел будущее — оно прокладывает себе путь»,— так сказал Л. Стеффенс после одного из посещений Советской России в первые годы революции. В Ленине, с которым ему до¬ велось беседовать, он увидел «наиболее опытного кормчего ве¬ ков», который проведет свой корабль средь скал и рифов. Венгерский поэт Эндре Ади увидел в Октябрьской рево¬ люции надежду венгерского народа на лучшее будущее: «...красное солнце взошло над Россией, свет его дойдет и сюда». Иоганнес Бехер воспел молодое Советское государство («свет, идущий с Востока») в стихотворении «Привет немецкого поэта РСФСР». Чешский поэт Станислав Костка Нейман в сборнике «Красные песни» назвал Советскую страну «маяком для тех, кто держит путь в будущее». Военная интервенция против Советской России, органи¬ зованная империалистами Европы и Америки, вызвала мощный протест трудящихся всего мира. Их самоотвержен¬ ная борьба содействовала тому, что империалисты были вынуждены отказаться от интервенции. Во Франции докеры 1 К. А. Тимирязев. Наука и демократия. Сборник статей 1904—1919 гг. М., 1920, стр. XVI. 36
и железнодорожники отказывались грузить оружие для интер¬ вентов. В Черном море подняли восстание французские моряки. Мощное движение под лозунгом «Рукй прочь от России!» было организовано английским рабочим классом. Бастовали рабочие и в США, срывавшие переброску военных грузов в порты, занятые интервентами. Настроения широких народных масс отразили лучшие представители зарубежной интеллигенции, выступившие про¬ тив блокады Советской России. В октябре 1919 г. в газете «Юманите» было опубликовано заявление выдающихся дея¬ телей французской культуры. В. И. Ленин в докладе на VII Всероссийском съезде Советов отметил важность этого документа: «В этом заявлении, которое начинается подписью Анатоля Франса, где есть подпись Фердинанда Бюиссона, я насчитал 71 фамилию представителей буржуазной интел¬ лигенции, известных всей Франции, которые говорят, что они против вмешательства в дела России, потому что блокада, применение голодной смерти, от которой гибнут дети и ста¬ рики, не может быть допустима с точки зрения культуры и цивилизации, что они этого снести не могут»1. Анри Барбюс призывал: «Спасите человеческую правду, спа¬ сая правду русскую! Знайте, что грядущие поколения будут судить о честности людей нашего времени в зависимости оттого, бездействовали ли они в эти дни или поднялись на борьбу, твердо и ясно сказав: «Нет!»». Ромэн Роллан, неоднократно выступавший в те годы с осуждением антисоветской политики империалистов, назвал военную интервенцию против Советской России «гнусным преступлением». Бернард Шоу в своих выступлениях против интервенции защищал право народов России самим решать свою судьбу. Решительным противником военной интервенции был Теодор Драйзер. С чувством глубокой симпатии говорил он о револю¬ ционной России, ищущей новых и лучших форм политического и социального устройства. Т. Драйзер сурово осудил амери¬ канское правительство, направившее в Россию агентов и приказчиков монополий, тайных организаторов интер¬ венции. На защиту молодой Советской республики встали крупней¬ шие чешские писатели А. Ирасек, И. Ольбрахт, М. Майерова, И. Волькер. Разоблачая клевету буржуазной печати, Йржи Волькер в ряде стихотворений цикла «Рождение» восторженно писал о мужестве, смелости и упорстве советских людей. В своих стихотворениях С. К. Нейман клеймил позором прави¬ 1 В. И. Л е н и н, Соч , т. 30, стр. 196. 37
тельства Англии, Франции и других буржуазных государств, которые оказывали поддержку белоэмигрантам и белогвардей¬ цам. Он разоблачал Колчака, Деникина, Врангеля как убийц и с уверенностью писал, что Красная Армия добьется побед. Завоеваниям Октябрьской революции и первым достижениям советской культуры были посвящены «Очерки о современной России» И. Ольбрахта. Советская страна,ее героическая борьба против империали¬ стов и белогвардейцев, великие социалистические преобразо¬ вания стали одной пз главных тем творчества X. Смирненского, Г. Милева и других болгарских поэтов и писателей, уже в 1918 — 1920 гг. воспевших советскую действительность, рождение нового общества и его культуры. Как лучезарный свет, сияют над землею , Серп и молот твой среди золотых колосьев,— писал старейший пролетарский поэт Болгарии Д. Полянов. Значительную роль в борьбе против империалистической реакции, против военной интервенпии сыграла международная группа писателей «Кларте», организованная в 1919 г. Анри Барбюсом. В приветствии группе «Кларте» В. И. Ленин под¬ черкнул, что борьбе против империалистической войны «...стоит посвятить свою жизнь, в этой борьбе надо быть беспощадным, все софизмы в ее защиту надо преследовать до самых послед¬ них уголков»1. В группу «Кларте» входили писатели, придерживавшиеся различных взглядов, стоявшие на разных позициях,— от Ана- толя Франса и Томаса Гарди до Анри Барбюса и Фредерика Лефевра. Всех этих писателей, искренне возмущенных преступ¬ лениями капитализма, сближало горячее сочувствие подвигам молодой Советской республики и стремление положить конец несправедливым захватническим войнам, обуздать капитали¬ стических хищников. 2 В строительстве новой культуры партия отводила огромное место литературе и искусству. Агитационное значение искусства и, в частности, литературы /в дни гражданской войны было настолько значительно, что Совнарком перевозку литературы на транспорте приравнял по срочности к военным грузам. Уже в 1918 г. по решению Наркомпроса московские театры, студии, музыкально-драматические школы выделили артистов для выезда на фронт. 1 В. И. Ленин. Соч., т. 33, стр. 396. 38
Когда в 1919 Г. в Москве из-за отсутствия топлива был поставлен вопрос о закрытии театров, Советское правительство, закрыв ряд государственных учреждений, сохранило право на получение топлива не только за Большим и Художествен¬ ным театрами, но и за театрами, действующими в рабочих районах. Роль искусства как средства коммунистического воспита¬ ния определяла то внимание, которое оказывала ему партия. Уже в 1919 г. в резолюции VIII съезда партии отмечалось: «Нет таких форм науки и искусства, которые не были бы связаны с великими идеями коммунизма и бесконечно разнообразной работой по созиданию коммунистического хозяйства»1. Эта же резолюция указывала и на опасность использования худо¬ жественной литературы враждебными советской власти элемен¬ тами: «Коммунистическая партия... должна следить вместе с тем, чтобы элементы, враждебные Советской власти, не восполь¬ зовались аппаратом общего образования и не проводили под видом литературы, науки и искусства тенденций общественно¬ вредных, контрреволюционных и так или иначе парализующих усилия коммунистической пропаганды»1 2. На пути строительства новой, социалистической культуры стояли огромные трудности. Трудящиеся, говорил В. И. Ленин, «объединены так, чтобы весом своего массового объединения раздавить капитализм. Они его и раздавили. Но от раздавлен¬ ного капитализма сыт не будешь. Нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил, и из нее построить социализм. Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем»3. В условиях ожесточенной классовой борьбы в годы граж¬ данской войны определялись политические позиции писателей, происходило резкое политическое размежевание в писательской среде. Великие, подлинно демократические идеалы, выдвинутые Октябрьской социалистической революцией, сила традиции пере¬ довой русскойклассической литературы, теснейшим образом свя¬ занной с народом, с освободительным движением, помогли луч¬ шим представителям русской литературы понять основной смысл совершившегося переворота и признать платформу советской власти. Наряду с М. Горьким, В. Маяковским, Д. Бедным, А. Се¬ рафимовичем, уже в дооктябрьский период связанными с рево¬ люционным движением, в лагерь революции, каждый своим путем, пришли А. Блок и В. Брюсов, В. Вересаев и К. Тренев, 1 КПСС в резолюциях и решениях..., ч. I, стр. 451. 2 Там же, стр. 452. 3 В. И. Лени и. Соч., т. 29, стр. 52. 39
М. Пришвин и В. Житков, А. Чапыгин и С. Подъячев, С. Есе¬ нин и А. Неверов и многие другие. Несколько позднее, осознав ошибочность своих позиций, порвал с эмиграцией А. Толстой. По ту сторону баррикады осталась лишь незначительная часть писателей дооктябрьского периода, особенно тесно свя¬ занная с буржуазно-дворянским строем, в творчестве которой еще до Октября сказалась зоологическая ненависть к народ¬ ным массам, к революции (А. Амфитеатров, 3. Гиппиус, Д. Мережковский, А. Ремизов, эмигрировавшие за границу). Часть декадентов, оставшихся в Советской России (Ф. Сологуб, М. Волошин и др.), пыталась отстаивать свои прежние порочные идейно-художественные позиции. На стороне революции оказались передовые русские писа¬ тели, выдвинувшиеся в начале XX в. Некоторым из них надо было пройти трудный и сложный путь для того, чтобы овладеть социалистической идеологией. В дневниках, письмах и в твор¬ честве А. Блока, В. Вересаева, К. Тренева, С. Сергеева-Цен- ского, В. Шишкова и других писателей сохранилось много сви¬ детельств, говорящих о том, как трудно было вначале этим писателям разобраться в политической и идеологической об¬ становке периода гражданской войны, как сложно, а подчас и болезненно шел процесс их идейного роста. Характерно, на¬ пример, что в начальном периоде революции К. Тренев воспри¬ нимал совершающиеся события только как чисто разрушитель¬ ный процесс. «Общее впечатление от жизни: на пожарище», «творчество на фундаменте руин» —подобными записями пестрят блокноты Тренева 1918 г. Творчество Тренева в эти годы характеризуется резкими идейными срывами, отходом от больших социальных проблем современности, разработкой сугубо личной тематики. В набросках к пьесе «Женщина» (январь 1918 г.) Тренев так формулирует идею пьесы: «Само¬ отречение, его следствие, полнота личности. Пройдя через это горнило личной муки и жертв, сделалась пророчески чиста и свята». В набросках другой пьесы, относящейся к этому же вре¬ мени, герой ее приходит к выводу, что «человек отлился в не¬ удачную форму». Только к концу гражданской войны Тренев преодолевает эти заблуждения. «Народ в муках творит нечто новое и небывало прекрасное.— Так велика вера в это новое, вера, основанная на сознании народа»,— пишет он в письме к М. Горькому1. В 1919—1920 гг. К. Тренев работает над пьесой «Степь», которая, по его замыслу, должна была показать обреченность собственнического уклада и победу новых жизненных сил над старыми. К 1920 г. относятся наброски, свидетельствующие о 1 Архив М. Горького. КГ — П 79—1—19. 40
замысле Тренева создать драматургическую эпопею о револю¬ ционных событиях современности, явившиеся зерном его буду¬ щей пьесы «Любовь Яровая». Определяющее значение для развития социалистического ис¬ кусства в эти годы имела деятельность великого пролетарского писателя Максима Горького. Значительную роль сыграло также творчество Владимира Маяковского, уже подготовленного своим дореволюционным опытом к тому, чтобы вырасти в лучшего, талантливейшего поэта советской эпохи; Демьяна Бедного, воспитанного работой в большевистских газетах «Звезда» и «Правда»; А. Серафимовича, близкого к М. Горькому еще в дореволюционный период. Революция открывала широкую дорогу для появления и творческого развития новых талантов, которых, по выра¬ жению В. И. Ленина, «в народе — непочатой родник и которые капитализм мял, давил, душил тысячами и миллионами»1. В это время на фронтах гражданской войны проходили революционную школу будущие виднейшие деятели советской литературы. «...Вступлениемв жизнь, —говорил Л. Леонов,— для меня, как для писателя, была революция и граяоданская война»1 2. «Меня сделала поэтом Октябрьская революция»,— сказал о себе Н. Тихонов3. И слова эти могло повторить боль¬ шинство советских писателей тех лет. В эти годы А. Фадеев ве¬ дет работу в большевистском подполье Владивостока, участвует в боях с колчаковцами, с японцами под Спасском и Красной Речкой, против атамана Семенова в Забайкалье. Д. Фурманов сражается с белогвардейцами под Уфой, в Средней Азии и на Кубани. «Этот год,— говорит К. Федин о 1919 годе,— лучший мой год. Этот год — мой пафос»4. Э. Багрицкий работал в «Юг- роста». М. Шолохов, Н. Островский, В. Лебедев-Кумач, Б. Лав¬ ренев, С. Щипачев, А. Сурков, М. Светлов и десятки других будущих писателей в годы гражданской войны обогащались но¬ выми идеями и образами, черпая их в опыте революционного народа. Таким образом, в строительство нового искусства вклю¬ чались и молодые таланты из народа, получившие простор для развития после Октября, и представители революционной лите¬ ратуры, и прогрессивные писатели, до этого не связанные с революционным движением. «...Всем сердцем, всем сознанием— слушайте Революцию»,— прияывал А. Блок в своей статье «Интеллигенция и революция»5. 1 В. И. Ленин. Соч., т. 26, стр. 367. 2 Вопросы советской литературы, т. I. М., 1953, стр. 331. 3 Н. Тихонов. Избр. проняв., т. I. М.— Л., 1951, стр. 10. 4 «Литературные записки», 1921, ч. 3, стр. 18. 6 А. Блок. Собр. соч., т. 8. стр. 55. 4Т
После революции в литературу вступили новые писатели, вышедшие из народа. В 1917—1918 гг. выступают в печати с первыми произведениями В. Иванов, Д. Фурманов, М. Сло¬ нимский, Б. Ромашов, М. Светлов, в 1920—1922 гг. — В. Каверин, П. Замойский, Л. Сейфуллина, А. Жаров, А. Ка¬ раваева, Н. Никитин и др. Становятся известными имена А. Безыменского (его первая книга— «Октябрьские зори»—выш¬ ла в 1920 г.), Н. Полетаева («Стихи», 1919), В. Казина. В 1920 г. в Смоленске вышла первая книга стихов М. Иса¬ ковского, начавшего печататься еще в 1917 г. в «Известиях Ельнинского совета рабочих, солдатских и крестьянских депу¬ татов». В мае 1920 г. в Москве состоялось Всероссийское совещание пролетарских писателей, а в октябре был созван первый Всерос¬ сийский съезд пролетарских писателей. Писатели, пришедшие в литературу еще до Октября (в 1900—1916 гг.), —Ф. Гладков, А. Неверов, Н. Ляшко, М. Ша- гинян, А. Новиков-Прибой, М. Пришвин, О. Форш, В. Шишков, А. Малышкин и другие — выступают с новыми произведениями. При всей сложности литературной жизни, при всем разно¬ образии, противоречивости, чужеродных влияниях — в первые годы после Октябрьской революции постепенно собираются новые писательские кадры, формируются творческие принципы советского искусства. Важнейшим, определяющим условием развития новой куль¬ туры явилось возглавленное Коммунистической партией движе¬ ние самих масс, строивших эту культуру. В 1920 г., например, в Красной Армии насчитывалось около 2 тыс. театров и драматических кружков, имевших глав¬ ным образом самодеятельный характер. Были распространены массовые драматизированные представления с участием сотен и даже тысяч действующих лиц на улицах и площадях. В Пет¬ рограде такие постановки были связаны с датами революцион¬ ного календаря: «Действо о III Интернационале» (11 мая 1919 г.), «Гибель Коммуны» (18 марта 1920 г.), «Мистерия осво¬ божденного труда» (1 мая 1920 г.), «Блокада России» (20 мая 1920 г.) и др. В Красной Армии инсценировки были связаны с военными событиями: «О взятии Ростова и Новороссийска», «О сокрушении Колчака» и др. В 1920 г. в кубанской станице Крымская был инсцени¬ рован суд над Врангелем. Суд происходил на площади, где находилось 10 тыс. красноармейцев: «Постановка имела ха¬ рактер массовой импровизации, сочетавшей элементы театраль¬ ности с элементами агитации и пропаганды... Все участвующие в суде получили только канву своей роли, а остальное каждый импровизировал... Вся зрительская масса была непосред¬ 42
ственно втянута в действие, и речи защитников и свидетелей Врангеля все время прерывались криками и сплошным воплем: «Врешь, не обманешь, кровопийца!»» 1 Как пьеса для театра массового действия была написана «Гражданская война» А. Неверова, в которой действие должно было происходить прямо на площади, с участием артиллерии, кавалерии и т. п. С массовой агитационной драматургией были связаны первые драматургические выступления В. Вишнев¬ ского, В. Билль-Белоцерковского и др. В этих празднествах и массовых действиях в ряде случаев сказывались чуждые идеологические влияния символизма; иногда постановки были отвлеченны по своему содержанию, условны по форме. Однако боевой агитационный подъем, одушевлявший многие тысячи участников и зрителей, массовый характер этих спектаклей определяли их революционное значение для дальнейшего развития советской драматургии. 3 В обстановке.травли, клеветы, бойкота со стороны пред¬ ставителей буржуазной печати и литературы начинали свою деятельность писатели, ставшие на сторону освобожденного народа. Буржуазия, по выражению В. И. Ленина, применяла «бомбы лжи»1 2, используя весь свой еще сохранившийся идео¬ логический арсенал для борьбы с молодой советской литера¬ турой. В литературных выступлениях буржуазных писателей, вроде позднее эмигрировавшего Е. Замятина, в почти неприкрытой форме клеветнически изображалась революция и утверждалось, что у русской литературы только одно будущее — ее прошлое, что якобы наступает гибель культуры. «Мимо них, как мимо слепых, проходит красота, грандиоз¬ ность совершающегося»,— писал об этих людях А. Серафи¬ мович 3. В статье, носившей ироническое название «Братья-писатели», А. Серафимович саркастически изображал среду буржуазных литераторов: «Идут события колоссального значения, трагиче¬ ского содержания, а писатели варятся в собственном соку, пере¬ живают эти события только по газетам, да по клубным разгово¬ рам, брюзжат, да изредка на прогулке, в трамвае, мимоходом 1 «Вестник агитации и пропаганды», 1920, № 3, стр. 25—26. 2 В. И. Л е н и н. Соч., т. 26. стр. 253. 8 А. Серафимович., Поли. собр. соч., т. XIV. М., 1928, стр. 65. 43
в кучке собравшихся на улице поймают два-три слова и идут по ним строить свои брюзжащие статьи и картинки. Кругом кипит колоссальная работа, нехватает рук, нехва- тает голов, а писатели — сонные и немые, как уснувшие рыбы, и... бесконечно злы»1. Развитие советской литературы с первых же ее шагов про¬ текало в борьбе с враждебными идеологическими течениями, в тех или иных формах противопоставлявшими творческим прин2 ципам советского искусства проповедь аполитизма, буржуаз¬ ного индивидуализма, отрицания культурного наследия прош¬ лого. С прямыми нападками на советскую власть и советскую культуру выступали выходившие еще в те годы буржуазные журналы «Вестник литературы», «Книжный угол», «Дом искусств», «Записки мечтателей» и др. В литературных кафе с претенциозными названиями «Элита», «Стойло Пегаса», «Кафе поэтов» и др. в обстановке буржуазной богемы возни¬ кали всякого рода литературные однодневки, школки с рассчитанными на литературный скандал манифестами — «ничевоки», «эвфуисты» и т. д. Особенно активной была группка имажинистов (А. Мариенгоф, В. Шершеневич и др.), призывавшая к очищению формы от «пыли содер¬ жания» и оказавшая крайне вредное влияпие на поэзию С. Есенина. Яркая характеристика такого рода школок, ютившихся в литературных кафе, была дана в те годы Д. Фурмановым. ««Стойло Пегаса»,— писал он, — является, в сущности, стойлом буржуазных сынков — и не больше. Сюда стекаются люди, совершенно не принимающие никакого участия в общественном движении, раскрашенные, визгливые и глупые барышни, которым кавалеры-поэты целуют по-старому ручки; здесь выбрасывают за «легкий завтрак» десятки тысяч рублей — как одну копеечку: значит, не чужда публика и спекуляции; здесь вы увидите лощеных буржуазных деток — отлично оде¬ тых, гладко выбритых, прилизанных, модных, пшютоватых,— словом, все та же сволочь, которая прежде упивалась салон¬ ными, похабными анекдотами и песенками, да и теперь, впрочем, упивается ими же. В «Стойле Пегаса» — сброд и бездарности, старающиеся перекричать всех и с помощью нахальства дать знать о себе возможно широко и далеко... Впечатление производит преотвратительное, т. е. своей откровенной буржуазной сущностью... Пустота. Совершенная пустота»2. 1 А. Серафимович. Собр. соч., т. VIII. М , 1948, стр. 33. * Архив Д. А. Фурманова, хранящийся в Институте мировой литера¬ туры им. А. М. Горького. П—62—1576, стр. 16—18. 44
Сложившаяся еще до революции группа футуристов выступала в органах Наркомпроса —«Искусство» и «Ис¬ кусство коммуны» (1918—1919), прикрывая свой форма¬ лизм и эстетство псевдореволюционными лозунгами. Футуризм был близок к «пролеткультам» своим отрицанием куль¬ турного наследия прошлого. «Мы прекрасны,— провозгла¬ шала, например, редакция газеты футуристов «Искусство коммуны»,— в неуклонной измене своему прошлому»1. Развивая упадочные и индивидуалистические тенденции в своем творчестве, выдвигая вредные теоретические установки, все эти школы и школки стремились и непосредственно противо¬ действовать развитию социалистического искусства, нападая на его передовых представителей и отвергая его творческие прин¬ ципы. Журнал «Пролетарская культура» выступал с резкими нападками на поэму Маяковского «150 000 ООО» и утверждал, что в новой жизни «маяковские ничего не увидят и ничего не услышат»1 2. Против Маяковского и Д. Бедного выступал также журнал «Кузница», заявлявший, что поэзия — «слож¬ ное искусство, которое лишь к прискорбию принуждено быть в подчинении у философии и политики»3. Такого рода выступления были направлены против основ¬ ной творческой задачи, которая стояла перед советскими пи¬ сателями,— против приближения литературы к тому новому, что строилось в реальной будничной обстановке широкими на¬ родными массами, вышедшими на открытую дорогу свободного •творчества. В. И. Ленин в своем письме к Горькому от 31 июля 1919 г. призывал его как художника «наблюдать внизу, где можно обозреть работу нового строения жизни, в рабочем поселке провинции или в деревне...»4. Это письмо показывает, в чем В. И. Ленин видел главную задачу художественного творчества в те годы. «У нас мало воспитания масс, — писал В. И. Ленин годом ра¬ нее, 20 сентября 1918 г., в статье «О характере наших газет»,—на живых, конкретных примерах и образцах из всех областей жиз¬ ни, а это — главная задача прессы во время перехода от капи¬ тализма к коммунизму»5. Именно за изображение живых примеров социалистического строительства, найденных «...в настоящей гуще живой жизни...», была положительно оценена В. И. Лениным книга А. Тодор- 1 «Искусство коммуны», 1919, 30 марта, № 17. 2 «Пролетарская культура», 1920, № 13—14, стр. 43; № 17—19, .стр. 98. 3 «Кузница», 1921, № 7, стр. 24. 4 В. И. Л е н и н. Соч., т. 35, стр. 348—349. 6 В. И. Ленин. Соч., т. 28, стр. 80. 41
ского «Год — ft винтовкой и плугом»: «Издание1 нескольких сотен или хотя бы нескольких десятков лучших, наиболее npaai- дивых, наиболее бесхитростных, наиболее богатых ценным фактическим содержанием из таких описаний было бы беско¬ нечно более полезно для дела социализма, чем многие из газет¬ ных, журнальных и книжных работ записных литераторов, сплошь да рядом за бумагой не видящих жизни»х. Отражение того, как народ в годы гражданской войны за¬ воевывал и строил новое в жизни, осмысление того, насколько отвечает требованиям социалистического строительства это новое, и определяло основной характер художественной типи¬ зации в искусстве этих лет. Это новое проявлялось и в самоот¬ верженной вооруженной борьбе народных масс с белогвардей¬ скими полчищами, и в освобождении Родины от интервентов, и в первых коммунистических субботниках, и в раскрепощении женщины, и в самих условиях советской жизни, советского быта, в новых формах взаимоотношений личности и общества, в выдвижении из народа новых кадров, учившихся управлять государством. , . . ■ Утверждение нового в жизни и в литературе было нераз¬ рывно связано с непримиримой борьбой против разгромленного революцией, но всячески цеплявшегося за жизнь и еще опасного старого мира. Беспощадная сатира, направленная против интер¬ вентов и белогвардейцев, угрожавших Советской республике, против пережитков капитализма в быту и сознании людей, занимает в эти годы видное место в творчестве М. Горького, В. Маяковского, Д. Бедного. Самое развитие советской литературы протекает в условиях ожесточенного сопротивления со стороны идеологов старого мира, либо в прямой, либо в замаскированной форме стремив¬ шихся помешать строительству социалистической культуры и искусства. Разоблачая порочность идейных позиций имажи¬ нистов, футуристов, «пролеткультовцев», .символистов, высту¬ павших с проповедью буржуазного индивидуализма, форма¬ лизма, эстетства, аполитизма, отрицавших наследие великой культуры прошлого, советская литература пролагала пути но¬ вого, социалистического искусства, искусства социалистиче¬ ского реализма. Новизна жизненных отношений, создававшихся на основе социалистической революции, и определяла пути художествен¬ ного отображения жизни в литературе, пути создания об¬ раза нового героя. Задача, стоявшая перед художниками, была сложна, и не только потому, что ростки нового пробивались еще в самой первоначальной своей форме, но и потому, что сами 1 ‘В. И. Ленин. Соч., т. 28, стр. 363.. 46
они в свою очередь еще только училгась оддеть й различать эти ростки. Даже наиболее передовые писгателИ) связанные с револю¬ ционным движением и утвержда ющие революционную действи¬ тельность, как М. Горький, В. Маяковский, Д. Бедный, не всегда сразу находили верное решен де встававших перед ними вопро¬ сов, не всегда правильно оценивали сложнейшую обстановку первых лет революции. В напряженной идейной борьбе кристаллизовались и крепли наиболее существенные черты советской литературы: отраже¬ ние действительности в ее революционном развитии, изобра¬ жение советского человека — непреклонного борца за торже¬ ство революции., разоблачение антинародных дел и замыслов контрреволюционного лагеря, раскрытие великого смысла про¬ исходящего как коренного поворота в истории человечества. При всем различии творческих индивидуальностей, места и роли в литературном процессе несомненна внутренняя, идей¬ ная и творческая близость позиций таких писателей, как Горь¬ кий, Маяковский, Демьян Бедный, Серафимович, Фурманов. «Окна РОСТА» Маяковского, фронтовые стихи и песни Демьяну Бедного, очерки Серафимовича в «Правде» и Фурманова в иваново-вознесенском «Рабочем крае» были теснейшим обра¬ зом связаны с реальными практическими вопросами револю¬ ционной борьбы, возникавшими в самой гуще жизни. Встав на платформу советской власти, приняв революцию, такие поэты, как В. БрЮсов, А. Блок, С. Есенин, неразрывно связали себя с революционным искусством. Но мировоззрение их во многом определялось влиянием идеалистических взглядов, которое они испытали до Октября. Это сказывалось в абст¬ рактно-романтическом характере их творчества, в односто¬ роннем подчеркивании ими стихийного характера революции. Особое место в литературе периода гражданской войны^ занимала фронтовая поэзия — стихи красноармейских поэтов, печатавшиеся в армейских газетах1. Полные боевого подъема, отражавшие ряд эпизодов граж¬ данской войны, безыскусственные стихи фронтовых поэтов являются живыми и яркими поэтическими документами первых лет революции. В большинстве своем они несовершенны по форме, но в них нельзя не заметить выражения революционного энтузиазма народных масс, героической воли народа к победе. 1 «Голос солдата», «Красная Армия», «Боец и пахарь», «Красный набат», «Красный воин», «Красноармеец», «Боец», «Вооруженный народ», «Окопная правда», «Красный стрелок» и др. Многие из авторов стихотво¬ рений, печатавшихся в армейских газетах, погибли в те же годы на фрон-' гах гражданской войны: Ф. Бояджиев, Т. Селивановская, Г. Фейгин, поэт-партизан Ребров-Денисов и др. '■ 47
Во фронтовой печати начинали свой путь некоторые деяте¬ ли советской поэзии. С 1919 г. работал, например, в Бюро пе¬ чати ПолитупранлекУия Реввоенсовета В. Лебедев-Кумач. «Этот период,— говорил он в своих воспоминаниях,— был школой большевистской печати, кипучей, суровой и незабываемой шко¬ лой, оставившей следы на всем последующем творчестве. Созда¬ лась привычка в творческом смысле быть всегда на передовых линиях огня, не отсиживаясь в тылу «чистого искусства», что делали тогда многие» х. В братских республиках, которые в эти годы находились под игом белогвардейцев, буржуазных националистов, интер¬ вентов или развивались в условиях, когда власть переходила из рук в руки (как на Украине), советская литература делала еще только первые шаги. Лучшие представители литературной интеллигенции на¬ родов России становились на платформу советской властп, создавали произведения, отражавшие революционную борьбу народа. На Украине это были Павло Тычина, Максим Рыль- ский, Иван Кочерга; в Белоруссии — Янка Купала, Якуб Колас, Змитрок Бядуля; в Латвии — Андрей Упит; в Армении — Ованнес Туманян, Ваан Терьян; в Грузии — Галактион Та- бпдзе; в Башкирии — Мажит Гафури; в Узбекистане — Хамза Хаким-заде Ниязи; в Татарии — Кави Наджми и др. Одним из ярких свидетельств общего подъема творческой энергии народов России, разбуженных Октябрем, явился подъем устного народного творчества на национальных окраинах. Народные певцы стали выразителями растущего общественного самосознания масс. В поэтических произведениях, созданных народными певцами ■ и сказителями, громко звучит радость народного освобождения, вера, что из России придет избавление трудящимся всех народов. Песни о Ленине, о Красной Армии, о подвигах народных, выражение ненависти к старому повер¬ женному строю эксплуататоров — вот что составляет темы про¬ изведений народных певцов Украины, Белоруссии, Дагестана, Средней Азии. Замечательным поэтическим выражением настроений на¬ родных масс того времени является стихотворение дагестан¬ ского ашуга Сулеймана Стальского «России», созданное в' 1919 г. Устная народная поэзия в годы гражданской войны осо¬ бенное значение приобретает у народов Средней Азии. Акыны и бахши помогали Коммунистической партии, подымая народ на защиту советской власти, против буржуазных национали¬ стов, басмачей, интервентов. 1 Фронтовая поэзия в годы гражданской войны, М., 1938, стр. IX. 48
Таким образом, в первые пооктябрьские годы в литерату¬ рах ранее угнетенных народов России происходило пробужде¬ ние творческих сил, которые в последующие годы включаются в создание многонациональной советской литературы. 4 В годы гражданской войны с новой силой зазвучали произве¬ дения Максима Горького, созданные им еще до Октября. Освобо дившиеся от цензурных запретов и искажений, произведения Горького широким потоком устремились в массы. В 1917 г. начало издаваться новое собрание сочинений Горького. В не¬ скольких изданиях вышел роман «Мать» — это были первые от¬ дельные и первые полные издания «Матери» в России. Брошю¬ рами тиражом от 10 до 150 тыс., что представляло в те годы, при бумажном кризисе и разрушенной полиграфической базе, ис¬ ключительное явление1, были изданы «Макар Чудра», «Коно¬ валов», «Песня о Буревестнике», «Песня о Соколе», «Мальва», «Кирилка», «9-е января», «Рождение человека» и другие про¬ изведения Горького. В эти годы вышел сборник Горького ««Ера¬ лаш» и другие рассказы», составленный главным образом из рас¬ сказов 1915—1917 гг.; вышли отдельные издания повести «В лю¬ дях» и «Русских сказок». В годы гражданской войны театры, в том числе и бывшие «императорские», не имевшие прежде права ставить Горького (Малый и Александринский), широко обратились к его драматургии, к пьесам «Мещане», «На дне», «Дети солнца», «Враги», «Последние», «Зыковы», «Старик» и др., причем некоторые из этих пьес увидели сцену впервые. Характерно, что в 1919 г. Астраханский драматический театр, по совету С. М. Кирова, возобновил осуществленную годом рань¬ те постановку «Врагов». С. М. Киров рекомендовал театру по¬ чаще «ставить классические пьесы и особенно пьесы Горького» а. Октябрьская социалистическая революция явилась осу¬ ществлением многолетних чаяний Горького, посвятившего всю свою жизнь делу борьбы трудящихся масс против гнета ка¬ питализма. Однако в 1917—1918 гг. Горький не сумел правильно разо¬ браться в политической обстановке. Он недооценивал способ¬ ность рабочего класса и его партии возглавить мощную на¬ родную революцию и организовать крестьянскую «стихию». 1 В январе 1919 г. «Правда», например, из-за недостатка бумаги выходила не ежедневно. 2М. Каштанов. Рождение советского театра. «Волга» (Астра¬ хань), 1951, 28 октября, № 213. 4 Очерк истории русской сов. лит. 49
В то же' время он преувеличивал революционное значение интеллигенции. Это сказалось в ряде ошибочных положений, которые Горький развивал в 1917—1918 гг. на страницах газеты «Новая жизнь», особенно в цикле публицистических статей «Несвоевременные мысли». В. И. Ленин уже в марте 1917 г. в «Письмах из далека» отметил ошибочность позиции Горького; он и позднее не раз возвращался к критике газеты «Новая жизнь» и всей программы «новожизненцев», к которой присоединился Горь¬ кий. И. В. Сталин за пять дней до Октябрьского штурма счел необходимым выступить со статьей, посвященной борьбе против «новожизненцев» и критике ошибок Горького («Окружи¬ ли мя тельцы мнози тучны»). Во всех этих выступлениях зву¬ чало желание помочь Горькому исправить ошибки, облегчить ему возвращение на правильный путь. В. И. Ленин, отмечая в марте 1917 г., что заблуждения Горького в тот период от¬ ражали «чрезвычайно распространенные предрассудки не только мелкой буржуазии, но и части находящихся под ее влиянием рабочих», одновременно указывал: «Нет сомнения, что Горький — громадный художественный талант, который принес и принесет много пользы всемирному пролетарскому движению»1. «Правда» и вся большевистская печать, критикуя ошибки Горького, вместе с тем выражали уверенность, что великий пролетарский писатель займет достойное его место в строю созидателей нового, социалистического общества. «Слишком дорог Горький социальной революции,— говори¬ лось в одной из статей «Правды» в январе 1918 г.,— чтобы не верить, что он скоро станет в ряды, ее идейных вождей,— на место, которое давно принадлежит ему как буревестнику всемирной социальной революции» а. Борьбу за Горького, дав¬ шую замечательный пример руководства литературой, вели вместе с партией рядовые советские люди. Письма рабочих и красноармейцев к Горькому, публиковавшиеся в газетах и направлявшиеся непосредственно к нему; рабочие делегации, посещавшие писателя, — в их числе делегация рабочих-выборж¬ цев, пришедшая к писателю в мае 1918 г. с предложением пере¬ ехать на Выборгскую сторону, чтобы повседневно наблюдать за жизнью, трудом и борьбой освобожденного рабочего класса,— все это побуждало Горького пересмотреть свое ошибочное пред¬ ставление о «преждевременности» социалистической револю¬ ции в России. Глубокий след в сознании Горького оставил факт злодейского покушения на В. И. Ленина 30 августа 1918 г. Если само это покушение, вызвавшее у Горького возмущение 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 23, стр. 325. ’ Социальная революция и Горький. «Правда», 1918, 20 января. 5°
и гнев, показало ему, как он идеализировал в своей «суммарной» оценке буржуазную интеллигенцию, то мощный протест масс раскрыл для него, как глубоко проникли идеи Ленина в массы и какой великой материальной силой они уже стали. В своих автобиографических заметках Горький отметил, что в эти дци он снова почувствовал себя-болыпевиком. Тогта же Российское телеграфное агентство (Роста) известило о том, что Горький выразил желание передать право на издание всех своих сочине¬ ний Центральному Комитету РКП(б). Горький посещает ра¬ неного Ленина в Кремле, затем между ними происходит ряд встреч, во время которых обсуждаются вопросы развития ли¬ тературы и всего культурного строительства. В. И. Ленин в беседах и переписке с Горьким в 1918—1919 гг. стремился все более тесно связать его деятельность с важней¬ шими задачами молодого Советского государства. В письме к писателю от 31 июля 1919 г. он указывал, что Горький ставит себя «в положение профессионального редактора переводов ит. п., положение, в котором наблюдать строение новой жизни нельзя, положение, в котором все силы ухлопываются на боль¬ ное брюзжание больной интеллигенции, на наблюдение «быв¬ шей» столицы в условиях отчаянной военной опасности и сви¬ репой нужды». Ленин советовал Горькому наблюдать строитель¬ ство новой жизни в деревне или на провинциальной фабрике (или на фронте), где «...легко простым наблюдением отделить разложение стар'ого от ростков нового»1. Уже в 1918 г. начался новый подъем публицистики Горького: он выступил с рядом статей и речей, в которых клеймил импе¬ риалистов и белогвардейщину, приветствовал Красную Армию, сражавшуюся с врагами советской власти, и призывал к раз¬ вертыванию строительства новых форм жизни, к развитию со¬ циалистического отношения к труду. В своих статьях и речах Горький раскрывал великое историческое значение революции и заявлял, что, кроме большевиков, «...вРоссии нетсил, спо¬ собных взять в свои руки власть и возбудить энергию измучен¬ ной страны, необходимую для продуктивного труда»2. В это время и развернулась та огромная деятельность, которую вел Горький, участвуя в строительстве новой, социалистической культуры. В ноябре 1918 г. газеты поместили знаменательное обращение Горького к народу и трудовой интеллигенции. Говоря о себе как о «недавнем оппоненте правительства», он утверждал: «...именно я, больше чем кто-либо другой, имею право и все основания решительно заявить, что культурное творчество 1 В. И. Ленин. Соч., т. 35, стр. 350. 1 М. Горький. Владимир Ильич Ленин. «Коммунистический Интернационал», 1920, № 12, стб. 1929 JI 4
русского рабочего правительства, совершаясь в условиях самых тяжких и требуя героического напряжения энергии, постепенно принимает размеры и формы, небывалые в истории человечества». И заявляя о великой исторической миссии русского народа, Горький призывал трудящихся и «честно чувствующих» лю¬ дей всего мира: «Идите с нами к новой жизни, ради создания которой мы работаем... Идите с нами на борьбу против старого порядка, на работу создания нового строя жизни,—идите с нами к свободе и красоте жизни!»1. Призыв Горького был обращен к целому поколению писате¬ лей, которым выпало на долю сказать первое слово о побе¬ дившей социалистической революции, выступить с гневным разо¬ блачением несостоятельности собственпического строя жизни. Тема борьбы двух миров, глубокая критика самых основ соб¬ ственнического мира и утверждение превосходства социализма определяли собой главное направление в развитии советской литературы. М. Горький принимал непосредственное участие в важней¬ ших мероприятиях партии и правительства по строительству социалистической культуры. По инициативе Горького создаются Комиссия по охране художественно-исторических ценностей, Секция исторических картин при Наркомпросе, Большой драматический театр в Петрограде и т. п. Горький является председателем Петроград¬ ской комиссии по улучшению быта ученых (КУБУ), читает цикл лекций по истории литературы в передвижном пролетарском университете, редактирует журнал «Наука и ее работники», детский журнал «Северное сияние», вместе с К. Чуковским выпускает сборник для маленьких детей «Елка», организует литературные конкурсы и т. д. Какое значение придавал всей этой деятельности Горького В. И. Ленин, ясно видно из его резо¬ люции на письме профессора С. П. Костычева, адресованном Горькому как председателю петроградской КУБУ. В. И. Ленин писал: «Товарищи! Очень прошу Вас во всех тех случаях, когда т. Горький будет обращаться к Вам по подобным вопросам, ока¬ зывать ему всяческое содействие...»1 2. Одним из значительных мероприятий Горького была орга низация им в начале 1919 г. издательства «Всемирная литерату¬ ра». Цель этого издательства состояла в том, чтобы с наибольшей полнотой претворить в жизнь указание В. И. Ленина об усвое¬ нии освобожденным народом всего лучшего, что было создано в прошлом, о творческом овладении культурным наследием. Горь¬ 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 24, стр. 186— 187, 189. 2 «Известия АН СССР. Отделение общественных наук», 1938, № 5, стр. 25. 52
кий ставил задачей этого издательства дать Советской стране «все сокровища поэзии и художественной прозы, созданные в течение- полутора веков напряженного духовного творчества Европы». В 1919 г. наметилось начало нового подъема и в художест¬ венном творчестве Горького. Это выразилось прежде всего в вы¬ ходе его замечательной книги, содержащей воспоминания о Льве Толстом. В Толстом Горький видел, следуя заЛГ7ЛГ7~Лёниным, выразителя настроений, стремлений, чаяний крестьянских масс России, их силы и слабости, их революционной ак¬ тивности и политической незрелости. И не случайно Лев Тол¬ стой — писатель «национальный в самом истинном значении этого понятия» — оказался в центре внимания Горького-худож¬ ника, когда он стал пересматривать свои идейные позиции 1917—1918 гг. Речь шла не просто о великом русском писа¬ теле, — речь шла о народе, его породившем, о многомиллион¬ ном русском крестьянстве. Воспоминания о Льве Толстом были составлены Горьким из дневниковых записей начала 900-х годов и из письма, напи¬ санного в 1910 г. в связи с болезнью и смертью Толстого. Однако эти воспоминания отнюдь не являлись простым сводом разроз¬ ненных отрывков. Главным принципом, обусловившим отбор и расположение заметок в очерке «Лев Толстой», было стремле¬ ние Горького подчеркнуть внутреннюю противоречивость Тол¬ стого, совмещение в нем, в его сознании разных, прямо враж¬ дебных друг другу начал. «Несмотря на однообразие про¬ поведи своей,— писал Горький,— безгранично разнообразен этот сказочный человек». Проповедник «непротивления злу насилием» и пламенный протестант против всех и всяких форм насилия, религиозный догматик, «человек решенных вопросов» и неутомимый наблюдатель и исследователь жизни, «сектант», проповедник аскетизма и страстный жизнелюб — таким, беско¬ нечно сложным и противоречивым, предстает перед нами Лев Толстой в гениальном очерке Горького. Перед созданием этого очерка Горький опубликовал в 1918 и 1919 гг. два произведения, как бы предваряющие его: рассказ «Песня», продолживший ли¬ нию цикла «По Руси», и сказку «Яшка», продолжившую линию «Русских сказок». Эти произведения, дополняя друг друга, выразили в разной форме одну и ту же идею: в них была дана критика пессимистического, пассивного отношения к жизни. В рассказе «Песня» жалобной, «панихидной» песне крестьянок, придавленных к земле тяжким трудом,— скорее даже не песне, а «отпеванию», в котором звучит отречение от жизни, от любви, от радости,— противопоставлена веселая праздничность окру¬ жающей природы, вызывающая желание услышать «какой-то торжественный гимн утру, солнцу, жизни». Та же мысль выраже¬ 53
на в сказке «Яшка», осмеивающей тех, кто «в честь и заслугу терпение свое ставит себе» и «мучениями своими хвастаются». В очерке «Лев Толстой» Горький показал борьбу с пассивным, пессимистическим отношением к жизни, происходившую в душе великого художника, который отразил и придавленность крестьянской массы и ее стремление к свободе. Через очерк красной нитью проходит мысль, что главное в Толстом — не его религиозное проповедничество, а его мужицкий реализм и страстный социальный протест. Новые темы, подсказанные советской действительностью (борьба против разрухи, созидание новых форм жизни, развитие социалистического отношения к труду),Горький стал разрабаты¬ вать сначала в своей публицистике. Некоторые статьи Горького, посвященные этим темам, непосредственно продолжали мысли ленинских статей этих лет. Так, например, в мае 1920 г. в № 10 журнала «Коммунистический Интернационал», вслед за стать¬ ей В. И. Ленина «От первого субботника на Московско-Казан¬ ской железной дороге ко Всероссийскому субботнику-маев¬ ке»1, где говорилось о необходимости вытравить привычку считать труд только повинностью, была помещена статья Горь¬ кого «Путь к счастью». В этой статье говорилось: «Весело и бод¬ ро — за работу, нет пути к счастью более верного, чем путь сво¬ бодного труда!» В ряде статей, под непосредственным влиянием бесед с В. И. Лениным, Горький выступил с критикой невер¬ ного, оставшегося в наследство от старого мира отношения к тру ду и общественной собственности, а также других пережитков прошлого, мешавших строительству социализма. Борьбу против этих пережитков и прямых противников нового мира Горький перенес и в свое художественное творче¬ ство, создав в 1920 г. сценарий «Работяга Словотеков». Этот сце¬ нарий — беспощадное сатирическое разоблачение бюрократов, отделывающихся от практических задач борьбы против разрухи пустой болтовней. Словотекову говорят о лопнувшей трубе водопровода — он отвечает речью о международном положе¬ нии. С одной стороны, перед нами люди, охваченные страстным желанием победить разруху; с другой — бюрократ, который топит любое дело в общих фразах. Сценарий Горького «Работяга Словотеков» с его приемами художественного преувеличения и сатирического сгущения намечает ту линию советской дра¬ матургии, которая получила развитие в пьесах Маяковского, Безыменского и др. В 1920 г. Горький впервые подошел к созданию художествен¬ ного образа вождя революции и Коммунистической партии 1 В. И. Л е н и и. Соч., т. 31, стр. 102. 54
В. И. Ленина, написав статью «Владимир Ильич Ленин», пред¬ ставляющую собой как бы первоначальный эскиз к будущему развернутому очерку 1924 г. В статье этой есть ряд неверных ■формулировок, но Горький намечает в ней те черты порт¬ рета вождя, которые впоследствии, будучи развиты им. и дополнены, воссоздадут незабываемый образ гениального руко- водителянародных масс.Уже здесь отмечается ленинская«...сча¬ стливая ясность мысли, которая дается только путем напряжен¬ ной, непрерывной работы»1, простота речи, которая убеждает слушателей неумолимостью своей логики, острая проницатель¬ ность в области политики, глубокая человечность и другие черты великого человека. Как один из набросков к будущему гениальному очерку Горького о В. И. Ленине можно рассматри¬ вать и речь писателя, произнесенную им 23 апреля 1920 г. в связи с 50-летием вождя. «Я видел крупных людей, знал Тол¬ стого и еще кое-каких, но эта колоссальная фигура заслоняет их...»,— говорил Горький и отмечал исключительную скром¬ ность и простоту В. И. Ленина: «Ленин в политике велик, но в то же время он реальный, земной, простой человек». 5 «Моя революция» — такова основная формула отношения Маяковского к великому Октябрьскому перевороту. Маяковский безоговорочно вступил.в ряды борцов револю¬ ции с первого же ее дня. Это вступление было подготовлено дооктябрьским периодом развития его творчества. Вместе с тем Октябрьская революция определила качественно новый этап развития творчества Маяковского, сделала его великим поэтом социалистической революции. С первых дней рево¬ люции Маяковский стремился отразить в своем творчестве грандиозность исторических событий, открывших новую эру в развитии человечества. Стихотворения Маяковского, напи¬ санные в начале 1918 г. («Наш марш», «Ода революции»), насы¬ щены революционным пафосом, утверждением величия проис¬ шедшего социалистического переворота. Уже в 1918 г. Маяковский ясно определил идейную направ¬ ленность своей поэзии. «В чем насущность сегодняшней поэзии? «Да здравствует социализм» — под этим лозунгом строит новую жизнь политик. «Да здравствует социализм» — этим возвышенный, идет под дула красноармеец. 1 «Коммунистический Интернационал», 1920, К: 12, сто. 1930. Я
«Днесь небывалой сбывается былью социалистов великая ересь»,— говорит поэт»1. Очевидны вместе с тем и ошибочные идейные тенденции, которые давали себя знать в творчестве Маяковского в первые годы революции и были связаны прежде всего с непреодолен¬ ным полностью влиянием футуризма: элементы абстрактности и формалистичности в «Нашем марше», неверное отношение к культуре прошлого в стихотворении «Радоваться рано» и др. Но главное направление его творчества было вполне опре¬ деленным и плодотворным. Революционный пафос «Левого мар¬ ша», жизнеутверждающий оптимизм стихотворения «Необычай¬ ное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче», провозглашение партийности нового искусства в стихо¬ творении «Владимир Ильич!» — такова основная линия твор¬ ческого развития Маяковского в годы гражданской войны. Уже в эти годы проявляется стремление Маяковского к соз¬ данию произведений широкого обобщающего значения. Осенью 1918 г. им была написана «Мистерия-Буфф», определенная им самим как «героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи». В аллегорическом сюжете «Мистерии-Буфф» (путешествие после всемирного потопа в ковчеге «нечистых»— рабочих и «чистых» — представителей старого мира) Маяков¬ ский стремился передать основной смысл революционных собы¬ тий. Острая, гротескная сатира в изображении купца, попа и других обломков разрушенного строя, патетика и героика в изображении людей революции, завоевывающих в труде и борьбе свое счастье,— таковы две основные линии «Мистерии- Буфф», объединяющие в себе ведущие тенденции советской ли¬ тературы: беспощадную борьбу со старым и утверждение нового. «Мистерия-Буфф» была первым крупным произведением после¬ октябрьской литературы, в котором раскрывался социальный, классовый смысл революции, выдвигалась идея освобожден¬ ного мирного творческого труда: Трудом любовным приникнем к земле все, дорогА кому она. Хлебьтесь, поля! Дымьтесь, фабрики! Славься! Сияй, солнечная наша Коммуна! 1В. В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, т. 2. М., 1939, стр. 468.
Во втором варианте «Мистерии-Буфф» (1921) Маяковский еще более усилил политическое звучание пьесы. В поэме «150 000 ООО» (1920) Маяковский развил тему борьбы двух миров — мира капитализма и мира социализма, про¬ тивопоставив образ «стопятидесятимиллионного» богатыря Ива¬ на образу вооруженного до зубов Вильсона, символизирующего мировой и прежде всего американский капитализм. И в этой поэме сочетаются острейшая гротескная сатира в изображении капиталистического строя и героическая патетика в изображении великого советского народа. Поединок Вильсона и Ивана пока¬ зывает мощь и непобедимость народа, обреченность старого мира. Существенным недочетом поэмы являлась отвлеченность и схематичность изображения народного движения как стихий¬ ного движения безликой массы. Характерно, что Маяковский выпустил свою поэму без подписи: 150 000 000 мастера этой поэмы имя. ...этой моей поэмы никто не сочинитель. Пафос его пьесы «Мистерия-Буфф» состоит в утверждении победы нового мира над старым, в раскрытии сопиалистического смысла революции. Поэма «150 000 ООО» говорила о всемирной победе революции. Однако в «Мистерии-Буфф» и в «150 000 000» идейное их содержание было во многом еще выражено упро¬ щенно и схематически, в искусственно усложненной форме, что делало эти произведения мало доступными широким на¬ родным массам. Речевая форма этих произведений во многом также была отмечена условностью и усложненностью: Это об нас взывала земля голосом пушечного рева. Это нами взбухали поля, кровями опоены. Стоим, исторгнутые из земного чрева кесаревым сечением войны. «150000 000» завершаются риторически книжным оборотом,, суживающим значительность идейного содержания поэмы: Это тебе, революций кровавая Илиада! Голодных годов Одиссея, тебе! 57
По воспоминаниям А. В. Луначарского, В. И. Ленин дал отрицательную оценку поэме «150 000 ООО», указав на ее «вы¬ чурность». Смысл этой оценки очевиден, если сопоставить ее с письмом В. И. Ленина к Горькому. Поэме «150 000 000» не хватало именно связи с реальным процессом строительства нового 'самими народными массами, образы ее были слишком отвлеченными, и это при всей силе ее революционного пафоса ослабляло поэтическое значение поэмы. Маяковский глубоко ощущал принцип народности, лежа¬ щий в основе советского искусства. Уже в годы гражданской войны этот принцип определяет всю общественную деятельность поэта, десятки его выступлений, адресованных к революцион¬ ной аудитории, так же как и содержание его литературвых про¬ изведений. Но осуществление принципа народности проявлялось в творчестве Маяковского в годы гражданской войны, как мы видели, еще в противоречивых и несовершенных формах. Вот почему такое существенное значение имела для Маяковского работа в «Окнах РОСТА». Начав с октября 1919 г. свою деятельность в «Окнах РОСТА», Маяковский откликнулся в них на призыв Ленина показать именно то новое, что создавалось в будничной деятельности широких народных масс, строивших социалистическое отече¬ ство и оборонявших его от врагов. Вспоминая о периоде работы в РОСТА, Маяковский писал: «... По этим плакатам можно было бы, шаг за шагом, видеть в рисунке, в карикатуре 3 года нашей революции, нашей обороны» «Окна РОСТА» Маяковского во многом отвечали задачам/ которые партия ставила перед агитационной работой в годы гражданской войны. В статье «О характере наших газет» В. И. Ленин писал: «Почему бы, вместо 200—400 строк, не говорить в 20—10 строках о таких простых, общеизвестных, ясных, усвоенных уже в значительной степени массой явлениях, как подлое пре¬ дательство меньшевиков, лакеев буржуазии, как англо-япон¬ ское нашествие ради восстановления священных прав капитала, как лязганье зубами американских миллиардеров против Гер¬ мании и т. д., и т. и.? Говорить об этом надо, каждый новый факт в этой области отмечать надо, но не статьи писать, не рассу¬ ждения повторять, а в нескольких строках, «в телеграфном стиле» клеймить новые проявления старой, уже известной, уже оцененной политики»1 2. Простота, ясность, «телеграфный стиль», обращенность к массам — характернейшие черты «Окон РОСТА» Маяковского. 1 В. В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, г 12. М., 1949, стр. 84. 2 В. И. Ленин. Соч., т. 28, стр. 78. 5»
Было бы неверно ограничивать значение «Окон РОСТА» теми отдельными конкретными образами, которые в простейшей форме олицетворяли факты и события гражданской войны и трудового строительства. В центре «Окон РОСТА» стоит в конечном счете образ передового советского человека, зовущего к борьбе и тру¬ ду, обращающегося по сути дела к миллионам1. В образе лири¬ ческого героя «Окои РОСТА» Маяковский в самой первоначаль¬ ной форме обобщал, типизировал мысли и чувства советских людей своими призывами к утверждению новых, социалисти¬ ческих отношений. Характернейшая черта «Окон РОСТА» — это обращение к массовой аудитории, пламенные революцион¬ ные призывы: «Эй, крестьяне, рабочие, в ногу!»; «Стройся в ряды! Греми и громи!»; «Рабочие столицы, крестьяне окраины, слушайте с юга вздымающийся плач!»; «Запомните, рабочие, истину эту... на фронт поголовно! Винтовку в руку!»; «Вперед! Под винтовки! За Республику Советов!»; «Товарищи ■крестьяне! Шахтеры голодают!»; «Скорее же, горняк, за ■свободный труд!». X Сатирическая струя в «Окнах РОСТА» занимала большое место. Маяковский боролся с отживающим старым миром, раз¬ облачая и клеймя его, и славил те ростки нового, в которых вы¬ ступали черты социалистических отношений. Все это обусловило значение поэтической деятельности Маяковского в «Окнах РОСТА», являвшейся для него школой революционного по¬ литического и поэтического опыта, готовившей его к созданию крупных произведений. Для выражения богатого идейного содержания Маяковский находил разнообразнейшие художественные формы. В «Окнах РОСТА» перед нами образцы и высокой патетики: Во всем урожае взошли семена, и в небе знамена моют. Россия сквозь горечь смертей и ран пробилась Коммуну строить я страстного революционного призыва — На фронт — против панов, против баронов войной! 1 21 За 27 месяцев Московское' отделение РОСТА” выпустило почти 2 млн. оттисков отдельных плакатов. Каждый из них вывешивался в витринах или в помещениях и воспринимался десятками и сотнями людей. Тираж «Окон РОСТА», таким образом, был весьма велик. 59
и примеры гневного сарказма, иронии, юмора, мастерского использования народных пословиц, поговорок, загадок, пародирование самых различных литературных произведений, введение в стих цифровых данных о развитии хозяйства' и т. д. Маяковским было написано свыше 900 «Окон РОСТА», из которых сохранилось более 5С0. Эти числа говорят об огромном подъеме, с которым Маяковский осуществлял свои творческие задачи. «Окна РОСТА» представляют собой своеобразную поэтическую летопись эпохи гражданской войны. Говоря в 1922 г. о Маяковском, В. Брюсов верно отметил, что творчество Маяковского занимало важнейшее место в поэти¬ ческой жпзпи своего времени и вместе с тем намечало дальней¬ шие пути развития советской поэзии. «Он был один из тех, кто* к Октябрю отнесся... как к великому явлению жизни, с кото¬ рым он сам органически связан... Стихи Маяковского принадле¬ жат к числу прекраснейших явлений пятилетия: их бодрый слог и смелая речь были живительным ферментом нашей поэзии» С Ведущие тенденции творчества Маяковского в лирике нашли наиболее яркое выражение в стихах 1920 г.: «Владимир Ильич!» и «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Мая¬ ковским летом на даче». В стихотворении «Необычайное приключение...» Маяковский передает оптимизм и благородные стремления человека революционной эпохи. Стихотворение «Владимир Ильич!» входит в историю советской поэзии как произведение, в котором с огромной поэтической силой выра¬ жена идея коммунистической партийности, лежащей в основе творчества советских писателей: Поэтом не быть мне бы, если б не это пел — в звездах пятиконечпых небо безмерного свода РКП. Поэмы Маяковского «150 000 ООО» и «Облако в штанах», пьеса «Мистерия-Буфф» и стихотворение «Левый марш» в 1919— 1920 гг. были переведены на иностранные языки. Они дали яркое представление зарубежному читателю о советской поэ¬ зии. Вслед за Горьким Маяковский обогащал передовых зару¬ 1 В. Брюсов. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии. «Печать и революция», 1922, № 7, стр. 56. 6о
бежных писателей опытом hodoto, социалистического искусства. Воздействие поэзии' Маяковского на зарубежную литературу следует объяснить в первую очередь его живой связью с рево¬ люционным опытом советского народа, участием его в работе по созданию новых, социалистических форм жизни. 6 В. И. Ленин отмечал, что Д. Бедный служит «огромную службу советской власти, партии своим пером», что творче¬ ство Демьяна Бедного «действительно пролетарское твор¬ чество, оно близко рабочей массе, которая его прекрасно должна понимать...»1. Основное направление, пафос творчества Демьяна Бедного выражались в раскрытии социалистической сущности революции, в призыве к героической борьбе с интервентами и белогвардейцами, в изображении героя своего времени, рядо¬ вого борца революции: Под наши радостные клики Хвалой венчанный боевой, Гроза всех шаек бело-диких, Ты — величайший из великих, Красноармеец рядовой! Годы гражданской войны Демьян Бедный провел на фронте, в рядах Красной Армии, в боевых частях, сотрудничал в цент¬ ральных и Армейских газетах, с необычайным творческим подъ¬ емом откликаясь на самые различные события. За годы граждан¬ ской войны им было выпущено около 40 книжек1 2. 1 В. Бонч-Бруевич. Ленин о поэзии. «На литературном •посту», 1931, № 4, стр. 6. 2 См., например: «Про землю, про волю, про рабочую долю», Пб., 1918; Ташкент, 1919; Харьков, 1919; М., 1920; «В огненном кольце», М., 1918; Пг., 1919; Киев, 1919; «Земля обетованная», М., 1918; Пг., 1919; Самара, 1919; М., 1920; «Обманутым братьям в белогвардейские окопы», М., 1918; Харьков, 1919; «Сказки», Пб., 1918; «Сказки-складки про старые порядки», М., 1918; 1920; «Куй железо, пока горячо. Про¬ летарские басни», Пб., 1917; М., 1918; 1920; «Всяк Еремей про себя разу¬ мей. Пролетарские басни», Пб., 1917; М., 1918; 1919; «Сытый голодного не разумеет», Пб., 1917; 1918; М., 1918; 1919; «Мошна туга, всяк ей слуга», Пг., 1917; 1918; 1919; «Земля! Земля!», М., 1920; «Красноармейцы», М., 1919; «Красный казак», Самара, 1919; М., 1920; «Правда. С товарищами красноармейцами беседа по душам», Политотдел Восточного фронта; М., 1919; Одесса, 1919; Минск, 1919; «О Митьке-бегунце и о его конце», М., 1919; Кострома, 1919; М., 1920; «Читай, Фома,— набирайся ума», М., 1919; «Правда и кривда», П., 1919; «Песни прошлого», П., 1919; .М., 1919; 1920; «Старое и новое», М., 1919; «Каиново наследство», 6т
В день награждения Демьяпа Бедного орденом Красного Знамени в апреле 1923 г. М. И. Калинин обратился к нему с приветствием от имени ВЦИК. «Произведения . ваши, — отмечал М. И. Калинин, — про¬ стые и понятные каждому, а потому п необыкновенно сильные, зажигали революционным огнем сердца трудящихся и укрепляли бодрость духа в труднейшие минуты борьбы. Страдания, борьба, подвиги и достижения восставшего про¬ летариата находили в вас достойного певца. В вашем лице поэ¬ зия, быть может, впервые в истории так ярко связала свои судьбы с судьбами человечества, борющегося за свое освобож¬ дение, и из творчества для немногих избранных стала творче¬ ством для масс» *. Теснейшая связь с жизнью определила конкретность и мно¬ госторонность поэзии Демьяна Бедного и в тематическом и в жанровом отношении. Как и для Маяковского, так и для Демья¬ на Бедного характерно единство пафоса разрушения, борьбы, со старым миром и пафоса утверждения мира нового. Отсюда — сочетание героики и сатиры в творчестве обоих поэтов, разобла¬ чение старого, отмирающего и бешено цепляющегося за свою- жизнь, и раскрытие нового, побеждающего. Образ лирического героя в поэзии Демьяна Бедного раскры¬ вается и в патриотическом призыве к героической борьбе: Осада, осада, осада!. Бойцы Петрограда! Привет вам из красной Москвы, п в простой задушевной беседе, и в веселой песне.и частушке, и в острой памфлетной сатире («Обманутым братьям»). Формы поэзии Демьяна Бедного исключительно разнооб¬ разны. Здесь и поэмы, и баллады, и басни, и эпиграммы. Тесная связь с народным творчеством, прекрасное знание русского языка позволили Демьяну Бедному создать систему поэтических средств, отвечающих богатству и многообразию его тематики и его жанров. Все это обусловило распростра¬ ненность, доступность, агитационную действенность стихов Демьяна Бедного и позволяло ему осуществлять основную идей- вую задачу, которую он ставил перед собой в годы гражданской М., 1919; «Всякому свое», П., 1917; 1919; «Дурман», Казань, Киев, 1919; «Коммунистическая марсельеза», М., 1918; 1920; «Вопль отчаявшихся- буржуев», М., 1920; «Красноармейский писарь. Деникинским доброволь¬ цам», М., 1920; и др. 1 «Известия ВЦИК», 1923, 24 апреля. 62
войны: революционное воспитание широких трудовых масс, в частности крестьянства. Стихи Демьяна Бедного несли в массы передовую идеологию революционного рабочего класса. В этом заключалось их основное партийное содержание. Сам поэт определил основную тенденцию своего творчества словами: Кликну клич средь мужиков: Все в ряды большевиков... Поэзия Демьяна Бедного отвечала выдвигавшейся В. И. Лениным главной задаче прессы: внимание к будничной стороне жизни, к тому, «как рабочая и крестьянская масса на деле строит нечто новое в своей будничной работе» х. В самой жизни черпал Демьян Бедный ту подлинную правду, которая обусло¬ вила художественную значимость его лучших произведений. Характерны в этом отношении прозаические очерки-корреспон¬ денции «Золотое поле», печатавшиеся Демьяном Бедным в «Правде» после поездки в 1919 г. по Тверской губернии. В этих очерках Демьян Бедный показывал, что «мы не на уклоне, а на подъеме... Могучий, прямо гигантский размах нового со¬ циального творчества столь очевиден, новая жизнь везде, сквозь все преграды, начинает бить таким ключом, работа до такой степени начинает налаживаться, выливаясь в новые формы н пролагая новые пути, что впору ее только учесть, уловить ее основное стремление»2. Он советует всем не верящим в победу социализма «окунуться в свежую воду, побывать в уездах, □ деревнях, посмотреть на засеянные поля и огороды, на новые мосты и дороги, на деревенские электрические «ленточки»® и телефоны, на школы, библиотеки, клубы, приюты, на совет¬ ские пароходы и лесные сплавы... Всю хворь как рукой снимет!»4 Эта полнота ощущения силы и размаха строительства новой жизни определяла действенность сатиры Демьяна Бедного, направленной на все, что мешало этому строительству. Однако уже и в это время давали о себе знать известные слабости художественного метода Демьяна Бедного — непол¬ нота обобщения жизни, типизации передовых черт характера советского человека, упрощенность формы. Это ограничивало роль Демьяна Бедного в развитии социалистического реализма. *— 1 В. И. Ленин. Соч., т. 28, стр. 80. 2 «Правда», 1919, 1 июня, № 117. 3 «Ленточки» — «ленинские точки», местные электрические станции. ‘ «Правда», 1919, 3 июня, № 118. бЗ
Известны приводимые Горьким слова В. И. Ленина относи¬ тельно того, что при всем значении его работы Демьян Бедный «грубоват. Идет за читателем, а надо быть немножко впереди» х. В архиве Демьяна Бедного сохранилась его запись по поводу стихотворения «Слепые», опубликованного 1 марта 1918 г.: «Владимир] Ильич разнес это стихотворение». В этом стихотво¬ рении, как и в некоторых других («Мужики» и «Дурман», 1919), отчетливо сказалось односторонне отрицательное отношение Демьяна Бедного к прошлому России и крестьянству (позднее эта позиция поэта была подвергнута суровой критике в известном письме И. В. Сталина к Демьяну Бедному). «Сермяжных воинов нестройная толпа... слепа»,— говорил Демьян Бедный в этом стихотворении, приходя к глубоко неправильной позиции в трактовке союза рабочего класса и крестьянства. 7 Процесс постепенного перехода от конкретных жизненных наблюдений к художественным обобщениям характеризует и творческую деятельность писателей-прозаиков в первые годы после Октября. В очерках, рассказах, публицистике Д. Фур¬ манова и прежде всего А. Серафимовича в особенности сказы¬ вается, как и в поэзии Демьяна Бедного и в «Окнах РОСТА» B. Маяковского, интерес к изображению реальной, конкрет¬ ной жизненной обстановки со всеми ее трудностями. Реалистические тенденции отчетливо проявляются и в ряде произведений А. Неверова («Я хочу жить», «В глуши», «Андрон Непутевый»), Н. Ляшко («Рассказы о кандалах»), C. Подъячева и некоторых других писателей, печатавшихся главным образом в журналах «Пламя», «Красная Армия» и др. Несколько особняком стояла по своей тематике вышедшая в 1919 г. повесть А. Новикова-Прибоя «Море зовет». Художественная проза, относительно широко представлен¬ ная в «пролеткультовских» журналах тех лет («Горн», «Гряду¬ щее» и др.), имела явно эпигонский характер, находилась под влиянием декадентской прозы и чрезвычайно слабо отражала реальную жизненную обстановку своего времени. Очерки, рассказы и корреспонденции Серафимовича, печа¬ тавшиеся в 1918—1920 гг. в «Правде», а также в «Известиях Московского Совета Рабочих и Солдатских депутатов», где 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 17, стр. 45. 64
он заведовал литературно-художественным отделом1, представ¬ ляют собой наиболее значительное явление в прозе военных лет. В качестве военного корреспондента «Правды» Серафимович объездил колчаковский, врангелевский, Западный фронт, Украину; он показал в своих очерках и Красную Армию, и ра¬ бочих транспорта и промышленности, и крестьянство. Он от¬ разил в своих произведениях рост сознательности и организо¬ ванности народных масс, глубоко понимая, какое огромное зна¬ чение имеет художественное воспроизведение героической эпохи гражданской войны. «...Если б,— писал он, — у всех, соприкасающихся с борь¬ бой, жило сознание необходимости и важности запечатления этой борьбы, всегда выпала б минутка, чтоб пером, кистью, ап¬ паратом схватить убегающие события. А сколько удивительных лиц проходит! Сколько рабочий класс, сколько Коммунистическая партия дала поражающих типов, невиданных организаторских сил, невиданной энергии, невиданной способности угадывать и использовать события! Неужели все это уйдет и потухнет с уходящим днем? Поколениям один маленький рассказ, маленькое воспоми¬ нание, один небольшой рисунок даст неизмеримо больше, чем еотня ученых изысканий в архивах. А живущим даст больше, чем два-три разъясняющих митинга»1 2. В очерке «Несите им художественное творчество» Серафи¬ мович показал, как воспринимали красноармейцы художествен¬ ное слово: «...Было прочитано два рассказа: один — из солдат¬ ской жизни до революции, другой — из красноармейской жизни. И как же слушали! Какой здоровенный хохот прокатывался по рядам! Или какими широко, по-детски разинутыми глазами смотрели эти бронзовые люди на читающего в драматических местах! Потом повели их на спектакль. Труппа тамбовского Про¬ леткульта поставила в школе «Марата» и «мАиеля». И с какой голодной жадностью смотрели! Да ведь из чужой жизни. А если бы из своей, из родной! — Ноне у нас праздник,— говорили бойцы, радостно бле¬ стя глазами»3. 1 См. «Известия Московского Совета Рабочих и Солдатских депута¬ тов», 1917, № 217. В заметке «От редакции» сообщалось: «Чтоб удовле¬ творить естественную потребность читателя в художественном чтении и в то же время дать возможность всем, кто чувствует в себе искру худо¬ жественного дарования, проявить ее, редакция «Известий С. Р. п С. Д.» организует литературно-художественный отдел. В этот отдел войдут очерки, рассказы, картинки из жизни, стихотворения. Заведывание от¬ делом поручено А. СЕРАФИМОВИЧУ». 2 А. Серафимович. Военные рассказы. М., 1936, стр. 356. ’А. Серафимович. Собр. соч., т. VIII. М., 1948, стр. 213. б Очерк истории русской сов. лит. 6?
Собранные в книге «Революция. Фронт и тыл» корреспон¬ денции и очерки Серафимовича в лаконичных, но выразитель¬ ных зарисовках отражали жизнь и быт советских людей эпохи гражданской воины на фронте и в тылу. Пролетарскому чита¬ телю, говорил Серафимович, «нужно было правдиво и честно рассказать, как обстоит дело на фронте и что нужно предпри¬ нять. Я это и делал по мере сил и разумения... Пролетарско¬ му военному корреспонденту надо самому тыкаться во все углы, надо побывать в самых дальних закоулках, все лично об¬ следовать, рассмотреть. И перво-наперво надо быть в непрерыв¬ ном, непосредственном общении с красноармейской массой... все, что не соответствует правде, меня в литературе всегда отвра¬ щало»1. Значение очерков Серафимовича определялось именно тем, что в самой разнообразной обстановке, рисуя живые сцены, эпизоды в рабочей семье, на митинге, на демонстрации, в теп¬ лушке, на позициях, в штабе, он умел видеть организующую силу партии, ведущей за собой народные массы, улавливать основные черты героя-коммуниста. «Велика творящая и само- исцеляющая сила армии,— писал Серафимович. — Ибо армия эта оплодотворена великой силой, великой волей, великой дей¬ ственностью коммуниста,— коммуниста как представителя про¬ летариата» 1 2. Образы коммунистов периода гражданской войны в совет¬ ской литературе были обрисованы Серафимовичем в очерках «На позиции», «Политком» и др. В них уже намечается путь к широким художественным обобщениям, которые позднее были достигнуты Серафимовичем в его «Железном потоке». «Сейчас время — под корень, под самый коси, пе оглядывайся. Строй заново...»,— говорит матрос, герой его очерка «В чайной»3. Очерки Серафимовича, так же как произведения Маяковского и Демьяна ВЩного, проникнуты твердой уверенностью в победе, отражают действительность в ее революционном разви¬ тии и в этом отношении выражают основные тенденции социали¬ стического реализма в тех формах, в каких они могли проявить¬ ся в годы гражданской войны. И не случайно деятельность Сера¬ фимовича привлекла к себе внимание В. И Ленина. В 1920 г. В. И. Ленин обратился к Серафимовичу с письмом, узнав, что на фронте гражданской войны погиб старший сын писателя Анато¬ лий. «...Мне очень хочется сказать Вам, как нумсна рабо¬ чим и всем нам Ваша работа...»4 — говорилось в этом письме. 1 А. Серафимович. Собр. соч., т. VIII. М., 1948, стр. 480. 2 Там же, стр. 291. 8 «Известия Московского Совета Рабочих и Солдатских депутатов», 1917, 29 ноября (12 декабря), № 217. 4 В. И. Ленин. Соч., т. 35, стр. 383. 66
Редакционная рецензия на книгу Серафимовича «Рассказы (1918), помещенная в «Правде» и называющая один из расска¬ зов «по силе и простоте образа, художественному выражению равным лучшим произведениям нашей литературы»; опублико¬ ванное в этой ясе газете «Открытое письмо» к Серафимовичу красноармейцев и командиров 2-й бригады V армии1 — при¬ меры высокой оценки, которую находила деятельность писа¬ теля со стороны народа, партии. Наряду с «Окнами РОСТА» В. Маяковского, стихами Д. Бедного рассказы и корреспонденции Серафимовича с наи¬ большей полнотой и конкретностью отражают реальную жизненную обстановку периода гражданской войны. В этом их значение в истории советской литературы. Чрезвычайно близко к прозе Серафимовича стоят фронтовые корреспонденции и статьи, которые с марта 1919 г. публиковал в ивановской газете «Рабочий край» Д. Фурманов. В ряде очер¬ ков («Пилюгинский бой», «Уфимский бой» и др.) Фурманов дал яркие картины из жизни Красной Армии. Эти очерки частично были использованы писателем при создании повести «Чапаев», работать над которой он начал позднее, по окончании граждан¬ ской войны. В последующей работе Фурманова над созданием «Чапаева» нашел яркое выражение переход к широким художественным обобщениям, который назревал в литературе периода граждан¬ ской войны. Интересен в этом отношении набросок посвящения «Чапаева»: «Мужикам Самарской губернии, Уральским рабочим, красным ткачам Иваново-Вознесенска, киргизам и латышам, мадьярам и австрийцам — всем, кто составлял непобедимые полки Чапа¬ евской дивизии, кто в суровые годы гражданской войны—часто без хлеба, сапог, без рубах, без патрон, без снарядов — с од¬ ним штыком сумел пройти по Уральским степ}ЙРдо Каспийского моря, по самарским лугам, на Колчака, на западе — против польских панов, кто мужественно бился против белоказацкой орды, против полков офицерских, кто кровь свою пролил за великое дело, кто отдал жизнь свою на алтарь борьбы — всем вам, герои гражданской войны, чапаевцы, я посвящаю эту книгу»1 2. Этот набросок поучителен потому, что свидетельствует, в какой мере советские писатели, идя от конкретного, непо¬ средственно накопленного в опыте гражданской войны жизнен¬ ного материала, создавали обобщающий, типизирующий образ, вбиравший в себя характерные черты воинов Красной Армии. 1 «Правда», 1919, 22 и 25 января, № 15 и № 17. 2 Архив Д. А. Фурманова, хранящийся в Институте мировой литературы им. А. М. Горького. № II—62—1957. 67 Б*
Таким образом, при всей противоречивости и сложности ли¬ тературной обстановки периода гражданской войны в ней уже проявились основные тенденции социалистического искусства. Стремление наиболее полно отобразить черты положительного героя-коммуниста, участника героической борьбы за освобож¬ дение Родины, восприятие жизни в ее революционном разви¬ тии, связь с действительностью, с будничной работой народных масс, строящих новую жизнь, — это то, что объединяет Мая¬ ковского, Бедного, Серафимовича, Фурманова при всем худо¬ жественном своеобразии этих писателей, при всем индивидуаль¬ ном различии конкретных художественных форм, которые характеризуют их творчество. Принцип художественной типизации, которым руководствуют¬ ся эти писатели, состоит в стремлении изобразить нового героя, раскрывая его через отношения к реальным сторонам новой, революционной действительности. Лирический герой Маяков¬ ского и Демьяна Бедного раскрывался в призывах к рабочим и крестьянам встать на борьбу с врагами революции и с разру¬ хой, в разоблачении всех, кто стоял на пути революции. Герои очерков Серафимовича и Фурманова действуют в конкретных условиях революционной действительности, в реальной боевой и трудовой обстановке. Именно здесь начиналась дорога Маяковского к поэме «Вла¬ димир Ильич Ленин», Серафимовича — к «Железному потоку» и Фурманова — к «Чапаеву» и «Мятежу». Это была столбовая дорога нового искусства, художественные принципы которого определялись изображением нового героя, реальной револю¬ ционной деятельности народных масс в годы гражданской войны. 8 W В. Брюсов, А. Блок, С. Есенин шли к революции, преодо¬ левая идеализм и декадентство, во многом определявшие их творческий путь до Октября. При всей искренности принятия революции они преувеличивали в ней роль стихийного начала, а в художественной форме их творчества большую роль играла поэтика символизма. В творчестве В. Брюсова, А. Блока, С. Есенина, так же как ив творчестве писателей, несколько позднее выступавших с произ¬ ведениями, отражавшими события революции (К. Тренев, А. Малышкин, Э. Багрицкий, И. Оренбург и др.), ясно раскры¬ вается трудный и сложный процесс постепенного прихода к революции сквозь преграды чуждых идеологических влияний. Понимание в основных чертах действительного смысла со¬ вершившегося великого переворота и желание встать на 6S
сторону революции являются определяющими в творчестве этих писателей. Особенно характерна была в этом отвошении деятельность Валерия Брюсова. Один из основоположников русского симво¬ лизма, В. Брюсов еще в дооктябрьском периоде творчества сумел пересмотреть некоторые свои идейно-творческие позиции. Горький высоко ценил В. Брюсова: «Давно и пристально слежу я за вашей подвижнической жизнью, за вашей культур¬ ной работой и я всегда говорю о вас: это самый культурный писатель на Руси!»1 Острое ощущение социальных противоречий эпохи, пафсс труда, поиски героического человека, обращение к образам простых людей, широта исторического кругозора — все это постепенно зарождалось еще в дореволюционном творчестве Брюсова, противостоя декадентским, индивидуалистическим сторонам его поэзии. Все это и подготовило Брюсова к тому, что он сразу же после Октября оказался среди представителей старой интеллигенции, ставших на сторону рабочего класса. В 1919 г. Брюсов вступил в Коммунистическую партию и сделался одним из видных орга¬ низаторов и деятелей советской культуры. Революционная действительность, Коммунистическая пар¬ тия оказали непосредственное влияние на дальнейшее идейное развитие Брюсова, обусловили победу сильных, прогрессивных сторон его мировоззрения над слабыми, реакционными. «Переворот 1917 года,— писал В. Брюсов,— был глубочай¬ шим переворотом и для меня лично: по крайней мере, я сам вижу себя совершенно иным до этой грани и после нее»1 2. В про¬ тивоположность той наиболее влиятельной и квалифициро¬ ванной части старой интеллигенции, которая, как отмечал И. В. Сталин, уже в первые дни Октябрьской революции «отко¬ лолась от остальной массы интеллигенции, объявила борьбу Советской власти и пошла в саботажники»3, Брюсов активно включился в литературно-общественную жизнь стравы. Несмотря на неистовую травлю, поднятую буржуазной прессой, литераторами-декадентами, бывшими соратниками поэта, он с увлечением и свойственными ему добросовестностью и трудолю¬ бием отдается работе по строительству социалистической куль¬ туры. В годы гражданской войны Брюсов заведовал Москов¬ ской книжной палатой, отделом научных библиотек в Нарком¬ просе, руководил там же Литературным отделом, работал в 1 «Печать и революция», 1928, № 5, стр. 61. а Цит. по книге: Д. Максимов. Поэзия Валерия Брюсова. Л., 1940, стр. 265. 3 И. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11-е. М., 1952, стр. 647. 69
Госиздате, в Государственном ученом совете, читал лекции d МГУ, организовал Высший литературно-художественный институт. Брюсов резко противопоставил «пролеткультовскому» и фу¬ туристическому нигилизму в отношении культуры прошлого идею культурного синтеза. Нужны, писал он, «взаимодействие, согласная работа представителей нового, пролетариата, и ста¬ рого, прежней культуры. Строители новой культуры должны привлекать к себе культурных деятелей прошлого, так как этим облегчат свою собственную работу»1. В годы гражданской войны Брюсов был в числе первых со¬ ветских поэтов, сумевших передать пафос начальных лет револю¬ ции. Он издал два сборника стихотворений —«Последние мечты» (1917—1919) и «В такие дни» (1919—1920). При жизни Брюсова были напечатаны также сборники «Миг» (1920—1921), «Дали» (1922) и уже после смерти поэта в 1924 г. вышел сборник «Меа» (1922—1924). Кроме того, им подготовлялась к печати книга «Сны человечества». В стихах этого периода ( «К русской революции», «Нам проба», «Третья осень», «А. В. Луначарскому», «России», «Товарищам интеллигентам», в более поздних стихах о Ленине, 1924) Брюсов стремился передать героику и романтику революционной действительности. Поэтической удачей Брюсова является стихотворение «Нам проба». Это поэтический отклик на ту характеристику стой¬ кости и выдержки советских людей в годы гражданской войны, которая была дана В. И. Лениным в статье «Главная задача наших дней». В этой статье В. И. Ленин призывал отбросить «...всякое уныние и всякую фразу» и, стиснув зубы, собрать все свои силы, напрячь каждый нерв, натянуть каждый мускул1 2 *. Как бы отвечая на призыв партии, Брюсов писал: Крестят нас огненной купелью, Нам проба—голод, холод, тьма, Жизнь вкруг свистит льдяной метелью, День к дню жмет горло, как тесьма... В час бури ропот — вопль измены, Где смерч, там ядра кажут путь. , Стань как гранит, влей пламя в вены, Вдвинь сталь пружин, как сердце, в грудь. Строг выбор: строй, рази — иль падай! Нам нужен — воин, кормчий, страж8. 1 В. Брюсов. Пролетарская поэзия. «Художественное слово», временник литературного отдела НКП. М., 1920, кн. 1, стр. 53—54. 2 См. В. И. Ленин. Соч., т. 27, стр. 135. 8 В. Брюсов. В такие дни. М., 1921, стр. 16. 70
Идея патриотизма, чувство исторической преемственней связи с культурой прошлого, глубокая вера в победу нового над старым — характерные черты поэзии Брюсова тех лет. Брюсов сумел почувствовать и передать мировое значение совершающихся революционных событий. Всех впереди, страна-вожатай, Над мраком факел ты взметнула, Народам озаряя путь,— писал он в стихотворении «России». В трудные годы гражданской войны и интервенции, в годы голода и разрухи Брюсов подчеркивал роль революционной России в мировой истории: Но вслушайся: в гуле орудий, Под проклятья, под вопли, под гром, Не дружно ли, общей грудью, Мы новые гимны поем? Эй, ветер, ветер! поведай, Что в распрях, в тоске, в нищете, Идет к Заповедным победам Вся Россия, верна мечте. В революционном пафосе, в понимании социального смысла происходящих событий заключалась сильная сторона поли¬ тической лирики Брюсова периода гражданской войны. Но поэзия Брюсова слабо отражала конкретные события револю¬ ционной эпохи. Поэтическая абстрактность его стихов была результатом недостаточной связи с революционной повседнев¬ ностью. Отчетливо дает себя знать в его творчестве периода граж¬ данской войны и груз непреодоленного прошлого — абстракт¬ ный романтизм, черты символистической позтики (стихотво¬ рения «Парки в Москве», «России»): Твой облик реет властной чарой: Венец рубинный и сапфирный Превыше туч пронзил лазурь,— так обращается он к России. Он сам не раз говорит о «грузе» прошлого, тяготеющего над ним: Сны Клеопатр, вздох Федр, мечты Эсфирей, Не вы ль влились, медь в память, навсегда! Так возникает в поэзии Брюсова абстрактно-романтиче¬ ский условный образ революции —«алого всадника» («К рус¬ ской революции»), «нового Капитолия» («К Варшаве!», «В та¬ 71
кие дни»), «Вселенского серпа», «Вселенского молота» («Сери и молот») и т. д. Отвлеченная образность, условная форма ослабляли рево¬ люционную действенность стихов Брюсова. По сравнению с политической лирикой Маяковского, агитационными сти¬ хами Демьяна Бедного, поэзия Брюсова пользовалась значи¬ тельно меньшей популярностью у широкого советского читателя. Но вместе с тем стихи Брюсова послеоктябрьского периода являются выражением искреннего, честного отношения позта к новой действительности, желания, по выражению А. Блока, всем сердцем слушать революцию и воспеть ее величие. Деятельность Брюсова имела большое общественное зна¬ чение и была высоко оценена страной. В декабре 1923 г. совет¬ ская общественность отметила 25-летний юбилей литературной деятельности В. fl. Брюсова. Президиум ВЦИК выразил поэту благодарность рабоче-крестьянского правительства и наградил его почетной грамотой, в которой отметил его выдающиеся заслуги. «Даровитый поэт, многосторонний ученый,— гово¬ рилось в грамоте,— он внес ценный вклад в культуру своей родины... После Октябрьской революции он немедленно и твердо всту¬ пил в ряды ее работников, а с 1919 года — в ряды Российской Коммунистической партии» х. Путь А. Блока во многом был близок к пути В. Брюсова. И Блок нес на себе тяжкий груз декадентских влияний, и он сумел глубоко увидеть противоречия буржуазного мира: Всю'жизнь жестоко ненавидя И презирая этот свет, Пускай грядущего не видя,— Дням настоящим молвив: нет! Как и Брюсов, Блок встал на сторону революции. Когда газета «Петроградское эхо» обратилась к ряду деятелей культуры с вопросом: «Возможно ли примирение интелли¬ генции с большевиками?», Блок категорически заявил: «Может ли интеллигенция работать с большевиками? Может и обязана»1 2. Именно сила гнева и презрения к старому «страшному ми¬ ру», который «для сердца тесен», позволила Блоку с такой остро¬ той почувствовать величие дела революции, ломающей этот старый мир, и уже в январе 1918 г. выступить с поэмой «Две¬ надцать» (опубликована 18 февраля 1918 г.). Это было первое 1 «Известия ЦИК СССР», 1923, 18 декабря. 2 А. Блок. Собр. соч., т. 8, стр. 236. 72
крупное литературное произведение, появившееся после Ок¬ тябрьского переворота и безоговорочно утверждающее рево¬ люцию. Оно сыграло в свое время большую революционную роль, текст поэмы распространялся в качестве подпольной листовки в колчаковском тылу, был тогда же переведен на ряд иностранных языков. Поэма ярко выражала революционный подъем и пафос эпохи, была горячо принята массовой аудито¬ рией. «Двенадцать»— вершина поэтического мастерства Блока. Блок рисует ночной Петроград, дозор двенадцати красногвар¬ дейцев, под красным флагом идущий «в переулочки глухие, где одна пылит пурга». Эти двенадцать красногвардейцев, идущие на борьбу с врагами революции, в центре поэмы: ...И идут без имени святого Все двенадцать — вдаль. Ко всему готовы. Ничего не жаль... В очи бьется Красный флаг. Раздается Мерный шаг. Вот — проснется JIiOTbifi враг... И вьюга пылит им в очи Дни и ночи Напролет... Вперед, вперед, Рабочий народ! Остро сатирически показывает Блок представителей старого мира — попа, барыню в каракуле, писателя-витию, бормочу¬ щего: «Предатели!— Погибла Россия!..» Безоговорочно принимает Блок крушение старого мира, ставшего «безродным псом»: Стоит буржуй, как пес голодный, Стоит безмолвный, как вопрос. И старый мир, как пес безродный, Стоит за ним, поджавши хвост. Весь лексический, интонационный, ритмический строй с необычайной гибкостью и точностью воплощает идейное содержание поэмы, показывающей, как зреет сила революции, крепнет «шаг революционный» идущих красногвардейцев. Пе¬ реходя от свободного стиха, мелодии мещанского романса 73
и частушечных ритмов к четкому маршевому стиху, от просторечия к высокой патетике, Блок создает сложное симфоническое построение, в котором, как лейтмотив, звучат слова: «Вперед, вперед, рабочий народ!» и которое завершается чеканной поступью двенадцати. ...Вдаль идут державным шагом... — Кто еще там? выходя! Это — ветер с красным флагом Разыгрался впереди... Антисоветски настроенные литераторы встретили поэму яростными нападками: «...Ал. Блок похабно «ухает» свои «Две¬ надцать», услаждая слух нового хозяина жизни!»—говорилось в антисоветском журнальчике «Книжный угол» х. Эти нападки были своеобразным свидетельством революционного значения поэмы. В «Правде» в 1919 г. была дана положительная оценка и поэмы «Двенадцать» й статей Блока об интеллигенции. В поэме, при всей ее художественной значительности, от¬ четливо сказались и сила и слабость Блока как певца революции. Сила его была основана на том чувстве гнева и презрения к старому миру, которое позволило ему почувство¬ вать все величие картины разрушения революцией старого мира. Слабость Блока состояла в непонимании реального со¬ циального смысла революции, ее созидательных целей. Револю¬ ция мыслилась им лишь как стихийное движение масс: «Гуляет нынче голытьба!..» Страстному призыву Революцьонный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг! противоречит образ Христа, появляющегося в конце поэмы впереди идущих вдаль красногвардейцев. У самого Блока еще задолго до революции, как это видно из его доклада 1908 г. «Стихия и культура», представление о религии было причудливо связано с идеей крестьянского восстания. Он писал тогда, что испуганную Россию ждет «весть о сжигающем Христе». Но безотпосительно к субъективному толкованию Блоком образа Христа появление его в конце поэмы с предельной ясностью обнаруживало всю противоречи¬ вость подхода Блока к революции. Романтический пафос поэмы не был связан с реалистическим пониманием конкретных целей революции и социальных сил, за ней стоящих. Революция для Блока — это «ветер, ветер на всем божьем свете!» Образ ме¬ 1 «Книжный угол», 1918, № 1, стр. 7—8. 74
тели, ветра, бушующей стихии, символизирующей револю¬ цию, прошел через ряд произведений начала 20-х годов («Ветер» Б. Лавренева, «Повольники» А. Яковлева и др.). Противоречивость поэмы Блока подметил Д. Фурманов. В сохранившихся в его архиве заметках о Блоке он говорит, что «в «Двенадцати» даже сгустив краски — Блок приемлет революцию», что она «дала ему ощущение пробуждения, смысла и цели», что «в сферу революции Блок вошел «Двенадцатью»», что «обрушившаяся революция заставила Блока выбирать и он выбрал «за нее»». И в то же время Фурманов замечает, что «Двенадцать» — «лебединая песня индивидуалистического искусства»1. Эта же противоречивость ясно выразилась и в другом произведении Блока 1918 г.— в стихотворении «Скифы». Это стихотворение было написано в тот момент, когда пар¬ тия поднимала народ на защиту социалистического отечества, против интервентов и белогвардейцев, когда буржуазия Запад¬ ной Европы расправлялась с восставшими рабочими Германии, Венгрии и других стран. Блок с глубокой проникновенностью подлинного художника сумел отразить в зтом произведении су¬ щественные стороны действительности, показать пафос народ¬ ного гнева и патриотического воодушевления поднимавшегося на защиту Родины народа. Замечательно и глубокое понимание идеи свободного труда, неразрывно связанной с идеей мира, которое выражено в этом стихотворении. Блок писал в нем: В последний раз — опомнись, старый мир! На братский пир труда и мира, В последний раз — на светлый братский пир Сзывает варварская лира! Единство идеи труда и идеи мира — важнейшая черта социа¬ листического миропонимания, и то, что Блок сумел ее уловить и выразить на заре развития социалистического общества, свиде¬ тельствует о его творческих перспективах, которые были обо¬ рваны ранней смертью. Но как и в «Двенадцати», глубина и вер¬ ность ощущения эпохи искажается ложными о ней представле¬ ниями, идущими от старой связи Блока с символизмом. Россия представляется Блоку какой-то третьей силой, стоящей «меж двух враждебных рас — монголов и Европы» и уходящей в сторону перед их схваткой. Это, естественно, существенно ограничивает идейно-художественное значение «Скифов». Многие писатели, которые в последующие годы сумели со¬ здать произведения, вошедшие в золотой фонд советской литера¬ 1 Архив Д. А. Фурмапова, хранящийся в Институте мировой лите¬ ратуры им. А. М. Горького. № II—62—2173. 75
туры,— А. Толстой, В. Вересаев, С. Сергеев-Ценский, В. Шиш¬ ков и др.— в годы гражданской войны переживали, сравнитель¬ но с Блоком, еще более острый и трудный период идейных блужданий и творчески откликнулись на великие события революционной эпохи значительно позднее. И то, что Блок сумел уже в 1918 г. создать произведения, в которых при всей их противоречивости чувствуется подлинное дыхание рево¬ люции, то, что он, по выражению Фурманова, «вошел в сферу революции», свидетельствует о богатстве его творческих сил, которым революция «дала ощущение пробуждения, смысла и цели». Если у Блока и Брюсова разрыв со старым миром бесспо¬ рен и очевиден и основное противоречие их творчества заклю¬ чается именно в характере понимания нового мира, то в твор¬ честве Есенина, наряду с принятием революции, сказывается еще и неполный отход от старого мира, разрушаемого револю¬ цией. Есенин с достаточной ясностью заявлял о своем отношении к Октябрю в таких стихотворениях, как «Иорданская голу¬ бица», «Небесный барабанщик» и др.: Нам ли страшны полководцы Белого стада горилл? Взвихренной конницей рвется К новому берегу мир. Но представление о революции у Есенина окрашено в рели¬ гиозно-мистические тона, и оно усугублялось именно в зти годы вредоносным влиянием на Есенина упадочной группы имажи¬ нистов, с которой он был связан. Поэт, как он сам сказал о себе, «с небольшой, но ухва¬ тистой силой», выразительно и тонко раскрывал мир глу¬ боких и простых человеческих чувств: любви к Родине, радости и веселья, любви и грусти, чуткого понимания родной природы: Топи да болота, Синий плат небес. Хвойной позолотой Взвенивает лес. Тенькает синица Меж лесных кудрей. Темным елям снится Гомон косарей. Но положительным чертам поэзии Есенина противоречила ложная романтизация старого деревенского мира. Эта реак¬ ционная тенденция в творчестве Есенина особенно отчетливо была выражена в его «Сорокоусте» (1920). 76
Вместе с тем Есенина нельзя рассматривать как последо¬ вательного выразителя настроений, враждебных новой, совет¬ ской действительности, советской литературе. Чуждые влия¬ ния, усугублявшиеся богемной обстановкой, в которой нахо¬ дился Есенин, не могли затемнить основного положительного начала, которое, выразившись в революционных стихах поэта 1918—1920 гг., в его «Кантате», «Небесном барабанщике», «Пантократоре», все отчетливее давало себя знать в ряде позд¬ нейших произведений Есенина («Песнь о великом походе», «Русь советская», «Возвращение на родину», «Баллада о два¬ дцати шести», «Капитан земли» и др.). Молодой советской литературе приходилось преодолевать сопротивление враждебной идеологии, бороться с футуристами, с литературно-богемными группами и группками вроде имажи¬ нистов, с разнообразной и активной проповедью буржуазного индивидуализма и декадентства (вроде «Переписки из двух углов» М. Гершензона и Вяч. Иванова, деятельности Е. Замя¬ тина, журнала «Вестник литературы», выступлений А. Белого в «Записках мечтателей»). Для периода гражданской войны характерно широкое раз¬ витие поэтического творчества. Вышедший в 1925 г. библиогра¬ фический указатель «Рабоче-крестьянские писатели» назы¬ вает более 200 новых имен, более 1500 произведений п около 100 сборников, вышедших в эти годы на периферии. Достоинство этой массовой поэзии — в ее революционном пафосе. Недостатком ее являлось неумение передать живые черты реальной жизненной обстановки периода гражданской войны. Среди поэтической молодежи, которая вступала в эти годы в литературу, наиболее значительное место занимал рано умер¬ ший поэт Николай Полетаев, выпустивший в 1919 г. книгу «Стихи», автор известного стихотворения «Портретов Ленина не видно». Значение его творчества состояло в том, что он уже в эти годы шел по пути развития реалистической лирики, умел сочетать романтический пафос с отражением реальной обстановки. Большую роль играла в эти годы и драматургия. «Вряд ли можно указать еще другую эпоху,— говорилось в журнале «Художественная жизнь» (1920),— в которую театр занимал бы такое исключительно большое место в жизни народа, входил такой существенной частью в его культурный обиход, как сейчас в России... Повсюду, на всем протяжении Республики — вели¬ кая, неутомимая жажда театра, театральных впечатлений, и жажда эта не только не убывает, но все увеличивается в силе. Из забавы немногих театр стал потребностью всех»1. 1 «Художественная жизнь», 1920, № 4—5, стр. 26. 77
В театре с особенной полнотой могло быть использовано на¬ следие классической драматургии. В первом же после револю¬ ции сезоне в Малом театре более двух третей всех представ¬ лений было отдано классике. Классика стояла на первом месте- и в репертуаре самодеятельных театров. Главное место среди постановок занимали классические произведения, имевшие яркую романтическую и революционную окраску. Именно они находили глубокий отклик в сердцах многочисленных зрителей, воспитанных высокой революционно¬ эмоциональной атмосферой эпохи гражданской войны. Яркие примеры живого отклика зрительного зала на романтический пафос великих произведений классической драмы были впослед¬ ствии даны Алексеем Толстым, показавшим в «Хождении по мукам» восприятие красноармейской аудиторией пьесы Шил¬ лера «Разбойники», и К. Фединым в «Необыкновенном лете». Одновременно с этим развивалась драматургия, ставившая задачей непосредственное отражение современной действитель¬ ности. Именно в области драматургии начинал свою деятель¬ ность Всеволод Вишневский, выступивший в 1921 г. с драма¬ тургическим произведением «Суд над кронштадтскими мятеж¬ никами». В 1920 г. написал свою первую агитационную пьесу «Бифштекс с кровью» В. Билль-Белоцерковский1. Пьеса была отмечена премией на конкурсе революционных пьес в 1921 г. Ряд своих пьес в театрах тех лет поставил А. В. Луна¬ чарский. Из них наиболее интересной была пьеса «Королев¬ ский брадобрей» (1906)1 2. В годы гражданской войны зарождается и историческая драма, представленная пьесой Ю. Юрьина «Сполошный зык» (1920) о Степане Разине. Ближе к задаче конкретного отображения строительства нового стояли пьесы П. Арского «За Красные Советы», В. Вер- мишева3, «Красная правда», А. Неверова «Бабы» и «Захарова смерть». В этих произведениях авторы, хотя и в далеко еще несовершенной форме, пытались отразить современные события, борьбу Красной Армии, перестройку деревни. Наиболее зна¬ чительными среди этих произведений были пьесы А. Неверова, еще до Октября вступившего в литературу. В период граждан¬ ской войны формировались и те советские драматурги, деятель¬ 1 Рассказ под этим названием был напечатан в «Правде» 16 января 1919 г. 2 Положительная рецензия на пьесу «Королевский брадобрей» была дана в «Правде» 5 января 1919 г. • Погиб на фронте в 1920 г. 78
ность которых в первой же половине 20-х годов обогатила со¬ ветский театр рядом значительных художественных произведе¬ ний (К. Тренев, В. Билль-Белоцерковский, В. Вишневский). 9 В 1918—1920 гг. четко проявилась реалистическая основа советской литературы, отражавшей основные черты новой, социалистической эпохи. Строительство социалистической культуры предполагало прежде всего воспитание народных масс, освобождение их от чуждых идеологических влияний. Стремление враждебных революции сил дезорганизовать народные массы в их движении к культуре, направить их в неверную сторону отчетливо проявилось в деятельности так называемых «пролеткультов» (пролетарских культурно-просве¬ тительных организаций), организованных «впередовпем» махи¬ стом А. Богдановым еще до Октябрьской революции1. Дея¬ тельность «пролеткультов» была тем более вредна, что они пы¬ тались использовать широкое движение народных масс к новой культуре, к литературе и искусству, которое с такой силой про¬ явилось с первых же шагов Советской власти. «Пролеткульты» стремились подчинить своему влиянию многочисленные куль¬ турные организации, которые распространились по всей стране. Достаточно сказать, что в 1920 г. насчитывалось 3 тыс. театров1 2 (не считая большого их количества в Красной Армии), много¬ численные «пролеткультовские» студии, клубы, университеты, курсы, рабочие дворцы и т. д. В обращении международного бюро «пролеткульта», подписанном А. Луначарским, указыва¬ лось, что в «пролеткультах» объединено не менее 400 тыс. чело¬ век, из которых 80 тыс. не просто примкнули к движению, а реально участвуют в студиях, что «пролеткульт» издает 15 жур¬ налов и издал до 10 млн. экземпляров своей литературы 3. Опасность «пролеткультов» состояла в том, что, спекулируя на стремлении народных масс к культуре, пролеткультовцы пытались навязать им антиленинское отношение к культуре, проповедуя прежде всего разрыв с ^культурой прошлого. 1 Первые попытки объединения «пролеткультов» имели место в июне 1917г. на III Всероссийской конференции профессиональных сою¬ зов и на собравшейся в апреле 1917 г. Второй общегородской конферен¬ ции «пролеткультов». В марте 1918 г. было организовано оргбюро по созыву Всероссийской конференции «пролеткультов», состоявшейся 12—20 сентября 1918 г. ( «Грядущее», 1918,№8,стр. 13—16).5—Ноктября 1920 г. в Москве состоялся I Всероссийский съезд «Пролеткульта». 2 «Вестник театра», 1920, № 71. 3 «Горн», 1920, книга V, стр. 90. 79
«...Духовный рост пролетариата, — провозглашал один из тео¬ ретиков «пролеткульта», — базируется прежде всего на духовном разрыве с прошлым...»* 1 «...Что мог написать ценного и поучительного для комму¬ ниста, например, писатель-помещик или бюрократ-чиновник?» — вопрошал один из сотрудников журнала «Грядущее» и прихо¬ дил к полному отрицанию значения литературы прошлого, счи¬ тая ее полезной только со стороны техники 2. В журнале «Про¬ летарская культура» говорилось: «Если кто обеспокоен тем, что пролетарские творцы не стараются заполнить пустоту, ко¬ торая отделяет творчество нового от старого, мы скажем — тем лучше, не нужно преемственной связи»3. Так «пролеткультов- цы» скатывались на позиции футуристов, декадентов. Представление о социализме у «теоретиков» «пролеткульта» по сути дела восходило к буржуазной клевете на него. Социа¬ лизм подменялся машинизмом. «Пролеткульт» провозглашал слияние пролетария с машиной. А. Богданов в статье «Простота или утонченность?» развивал нелепую теорию о том, что вопрос о ритме в поэзии определяется для рабочего тем, каков ритм той машины, на которой он работает. «...Правильные ритмы,— писал он,— естественнее и ближе для индустриально-проле¬ тарского поэта при нынешней организации производства...»4 Характерно, что, отгораживая пролетариат от культурного процесса в целом, «пролеткультовцы» приходили к теории клас¬ сового языка, перекликались в этом отношении с вульгариза¬ торскими антимарксистскими воззрениями Марра. В статье «Пролетарская культура и международный язык» (1919) А. Бог¬ данов заявлял, что «язык есть основная из организующих со¬ циально-идеологических форм...», т. е. классовая надстройка. А в «пролеткультовском» журнале «Грядущая культура» это неправильное положение развивалось еще дальше. Задача пролетариата, говорилось там, состоит в «выработке пролетар¬ ского языка, который в силу своей непонятности для буржуазии будет самой надежной защитой против буржуазных навыков и методов творчества»8. Выступая с антиленипской концепцией развития пролетар¬ ской культуры, «пролеткультовцы» с достаточной откровенно¬ стью обнаруживали свои политические позиции, выдвигая прин¬ цип «независимости» пролеткультовских организаций от пар¬ тийных и советских органов. В то время как В. И. Ленин при¬ зывал искусство к теснейшей связи с жизнью народных масс, 1 «Пролетарская культура», 1920, № 13—14, стр. 80. 1 «Грядущее», 1919, № 5—6, стр. 18. 8 «Пролетарская культура», 1918, № 3, стр. 3. ‘ «Пролетарская культура», 1920, № 13—14, стр. 66. 6 «Грядущая культура», 1919, № 2, стр. 13. 8о
«пролеткульты» выдвигали вреднейшую теорию о возможности создания социалистического искусства в оторванных от партий¬ ной и советской работы «пролеткультовских» студиях. Понятно, что в творческом плане эти установки приводили к индивидуализму, формализму, некритическому отношению к декадентскому искусству и т. д. Не случайно в «пролеткуль¬ товских» журналах вопросы литературной теории разрабаты¬ вали именно символисты (Андрей Белый, Владислав Ходасе¬ вич и др.), а «теоретики» «пролеткульта» возрождали вредней¬ шую теорию богостроительства: «Мы изобразим Бога-Человека, Богородицу-Машину, Иисуса Мессию — как Социалистиче¬ ского Героя — Сознательного Пролетария»,— писалось в жур¬ нале «Грядущее» Г Полный отрыв формы от содержания провозглашала и тес¬ нейшим образом связанная с «пролеткультами» литературная группа «Кузница», сформировавшаяся в феврале 1920 г. В пер¬ вом номере журнала «Кузница» (май 1920г.) пролетарским поэ¬ там предлагалось сначала «набить руку во внешних органи¬ зационных технических приемах и методах» поэтического мастерства, а уже после этого ставилась задача «вковать в ори¬ гинальные поэтические формы, создать оригинальную пролетар¬ скую поэзию». В «Кузницу» входили поэты В. Казин, С. Обрадо- вич, В. Александровский, Г. Санников, Н. Полетаев, прозаики Ф. Гладков, Н. Ляшко, В. Бахметьев и др. В своем творче¬ стве многие из них преодолевали вредные теоретические уста¬ новки «Кузницы», но в целом она, несомненно, являлась од¬ ним из проводников пролеткультовских «теорий» в литературе. Поэты «Кузницы» провозглашали полный отрыв от культуры прошлого: Мы во власти мятежного, страстного хмеля; Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты». Во имя нашего завтра — сегодня сожжем Рафаэля, Разрушим музеи, растопчем искусства цветы, призывали к «планетарности», полностью отрываясь от задачи изображения реальной жизненной обстановки первых лет рево¬ люции. Говоря о пролетарском искусстве, «кузнецы» прида¬ вали ему узко-цеховой характер, договариваясь до того, что оно разрабатывает «металлическую тему» и что «пролетарские писатели проникают в душу металлов, в их историю, в их интимный мир и характер» (статья Н. Ляшко в газете «Куз¬ ница», 1922). Подобного рода выступления были прямо направлены про¬ тив политики партии в области создания социалистической 1 «Грядущее», 1918, № 8, стр. 17. 6 Очерк истории русской сов. лит. 8т
культуры. «На деле именно борьбу с марксизмом прикрывают все фразы о «пролетарской культуре»»,— писал В. И. Ленин еще в 1910 г.1 Деятельность «пролеткультов» привлекла к себе особепное внимание партии и встретила самый резкий отпор со сторовы В. И. Ленина. Ленин дал резкую отповедь «пролеткультовцам» в своей речи на I Всероссийском съезде по внешкольному обра¬ зованию а. Отношение В. И. Ленина к «пролеткультам» выразилось в составленном им проекте резолюции для съезда «пролеткуль¬ та», состоявшегося в октябре 1920 г. В этом проекте Ленин писал: «Марксизм завоевал себе свое всемирно-историческое значение как идеологии революционного пролетариата тем, что марксизм отнюдь не отбросил ценнейших завоеваний бур¬ жуазной эпохи, а, напротив, усвоил и переработал все, что было ценного в более чем двухтысячелетием развитии челове¬ ческой мысли и культуры»1 2 3. На основе этих ленинских указаний было составлено письмо Центрального Комитета партии. «... В пролеткульты,— говорилось в этом письме,— нахлы¬ нули социально-чуждые нам элементы, элементы мелкобуржу¬ азные, которые иногда фактически захватывают руководство пролеткультами в свои руки. Футуристы, декаденты, сторонники враждебной марксизму идеалистической философии и, наконец, просто неудачники, выходцы из рядов буржуазной публицистики и философии стали кое-где заправлять всеми делами в пролет¬ культах. Под видом «пролетарской культуры» рабочим преподносили буржуазные взгляды в философии (махизм). А в области искусства рабочим прививали нелепые, извращенные вкусы (футуризм). ...Далекие по существу от коммунизма и враждебные ему художники и философы, провозгласив себя истинно-пролетар¬ скими, мешали рабочим, овладевши Пролеткультами, выйти на широкую дорогу свободного и действительно пролетарского творчества»4. «Пролеткульты» были ликвидированы как самостоятельная организация и слиты на местах с отделами народного образо¬ вания Наркомпроса. Значение письма Центрального Комитета, естественно, не¬ сравненно шире того непосредственного повода, который 1 В. И. Ленин. Соч., т. 16, стр. 185—186. 2 См. В. И. Ленин. Соч., т. 29, стр. 308 и др. 3 В. И. Ленин. Соч., т. 31, стр. 292. 4 О партийной и советской печати. Сборник документов. М., 1954, стр. 220—221.
вызвал его появление. В нем сформулированы основные прин¬ ципы политики партии в области литературы как в годы граж¬ данской войны, так и в последующие периоды жизни страны. Свободное развитие литературного процесса, основанного на преемственной связи со всем, что было ценного в предшествую¬ щие периоды развития человеческой культуры,— таков был йуть, на который партия выводила социалистическое искусство с первых же шагов его развития. Борьба партии с «пролеткуль- тами» была борьбой за культурную революцию, борьбой за массы, за перевод искусства на широкую дорогу народности и коммунистической партийности. В условиях гражданской войны получили дальнейшее разви¬ тие намеченные еще в дореволюционном творчестве Горького новые черты отношения писателя к жизни,которые позволили ему найти свое место в рабочем строю. В работе В. Маяковского в РОСТА, в размахе агитационной деятельности Демьяна Бедного, в неустанном целеустремленном труде Серафимовича, в мас¬ совом звучании, которое обрела поэма Блока «Двенадцать», обнаружились черты литературы, обращенной, по словам В. И. Ленина, не к «верхним десяти тысячам», а к миллионам и десяткам миллионов трудящихся. Писатели начали проходить ту политическую школу, кото¬ рая была необходимым условием развития советской литературы, вооруженной коммунистическим пониманием жизни. В острой идеологической борьбе с чуждыми влияниями советская литера¬ тура отстаивала и утверждала свои творческие принципы. Путь ее в этом направлении отчетливо обозначается уже в годы гражданской войны. 6*
{Глава впкуэая ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА ПЕРЕХОДА НА МИРНУЮ РАБОТУ ПО ВОССТАНОВЛЕНИЮ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА 1921-1925
{Глава впкуэая ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА ПЕРЕХОДА НА МИРНУЮ РАБОТУ ПО ВОССТАНОВЛЕНИЮ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА 1921-1925
1 1921 год — знаменательная веха в истории советского об¬ щества. После окончания гражданской войны наша страна пе¬ решла к мирному строительству, к восстановлению разрушен¬ ного народного хозяйства. Борьба на мирном фронте, борьба под новым лозунгом — «В сё для народного хозяйства», сменившим старый лозунг— «Всё для войны», требовала не меньшей самоотверженности, чем на военных фронтах. Это был героизм каждодневной, будничной работы в области хозяйственной, экономической, культурной. Трудность заключалась в том, что восстановление народ¬ ного хозяйства происходило в сложной политической обстановке, в острой борьбе с капиталистическими элементами внутри страны, поддержанными международным империализмом и белой эмиграцией. В Сибири, на Украине и в Средней Азии вспыхивали кулацкие восстания, в Кронштадте белогвардейцы организовали контрреволюционный мятеж. В этих условиях X съезд партии (8—16 марта 1921 г.) при¬ нял по докладу В. И. Ленина важнейшее решение о переходе от продразверстки к продналогу, о переходе к новой экономической политике (нэп). Введение нэпа обеспечивало восстановление хозяйства, упро¬ чивало союз рабочего класса и крестьянства — основу совет¬ ского общества, создавало возможности для успешного строи¬ тельства социализма. В то же время новая экономическая политика вызывала оживление капиталистических элементов, и это возрождало надежды всех врагов социализма как внутри страны, так и за рубежом. Временное отступление было необходимо для того, чтобы подготовить силы для дальнейшего наступления. Уже через год, на XI съезде партии (27 марта —2 апреля 1922 г.), В. И. Ленин 87
1 1921 год — знаменательная веха в истории советского об¬ щества. После окончания гражданской войны наша страна пе¬ решла к мирному строительству, к восстановлению разрушен¬ ного народного хозяйства. Борьба на мирном фронте, борьба под новым лозунгом — •«Всё для народного хозяйства», сменившим старый лозунг— «Всё для войны», требовала не меньшей самоотверженности, чем на военных фронтах. Это был героизм каждодневной, будничной работы в области хозяйственной, экономической, культурной. Трудность заключалась в том, что восстановление народ¬ ного хозяйства происходило в сложной политической обстановке, в острой борьбе с капиталистическими элементами внутри страны, поддержанными международным империализмом и белой эмиграцией. В Сибири, на Украине и в Средней Азии вспыхивали кулацкие восстания, в Кронштадте белогвардейцы организовали контрреволюционный мятеж. В этих условиях X съезд партии (8—16 марта 1921 г.) при¬ нял по докладу В. И. Ленина важнейшее решение о переходе от продразверстки к продналогу, о переходе к новой экономической политике (нэп). Введение нэпа обеспечивало восстановление хозяйства, упро¬ чивало союз рабочего класса и крестьянства — основу совет¬ ского общества, создавало возможности для успешного строи¬ тельства социализма. В то же время новая экономическая политика вызывала оживление капиталистических элементов, и это возрождало надежды всех врагов социализма как внутри страны, так и за рубежом. Временное отступление было необходимо для того, чтобы подготовить силы для дальнейшего наступления. Уже через год, на XI съезде партии (27 марта —2 апреля 1922 г.), В. И. Ленин 87
заявил, что отступление кончено, что «та цель, которая отступ¬ лением преследовалась, достигнута». Наметившийся после XI съезда подъем во всех областях народного хозяйства, культуры, образование в 1922 г. Союза Советских Социалистических Республик встревожили зарубеж¬ ных империалистов, пытавшихся экономически закабалить Советскую Россию и создать против нее единый фронт. Одновре¬ менно усилилось сопротивление социалистическому строитель¬ ству со стороны эксплуататорских классов внутри страны. Эту обстановку пытались использовать троцкистские и иные антипартийные группки. Стремясь к реставрации капитализма, они ставили своей задачей внести разложение в ряды Коммуни¬ стической партии, расколоть ряды рабочего класса. Характеризуя задачи партии и народа на новом историче¬ ском этапе, В. И. Ленин говорил о том, что, победив на фронтах гражданской войны, мы еще не всех врагов разбили. Разверты¬ валась борьба за выкорчевывание корней капитализма в стране. Врагом являлся «анархический капитализм и анархический товарообмен». «Надо ясно понимать,— говорил Ленин, высту¬ пая в октябре 1921 г. на II Всероссийском съезде политпро- светов,— эту сущность борьбы и добиваться, чтобы самые ши¬ рокие массы рабочих и крестьян эту сущность борьбы ясно понимали —«кто кого? чья возьмет?»1. Этот решающий вопрос «кто кого?» определил особен¬ ности борьбы на идеологическом фронте не только данного исто¬ рического периода, но и последующего, вплоть до окончания первой фазы развития Советского государства, до ликвидации эксплуататорских классов. В острой, ожесточенной борьбе между капитализмом и коммунизмом совершался процесс превращения России нэповской в Россию социалистическую. Спаянность Коммунистической партии, правильность ее по¬ литической линии, связь с народными массами дали ей возмож¬ ность при таком повороте, как нэп, избежать раскола и твердой рукой повести молодую Советскую республику по пути социа¬ лизма. В годы мирного строительства борьба за культурную рево¬ люцию, за коммунистическое воспитание масс приобретала важ¬ ное значение. Нужно было ликвидировать наследие прошлого — неграмотность, поднять культурный уровень трудящихся масс, воспитать их в духе марксизма-ленинизма, ликвидировать культурную отсталость ранее угнетенных народов. Ленинско-сталинская национальная политика, образование Союза Советских Социалистических Республик обеспечивали формирование социалистических наций, приобщение отсталых 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 33, стр. 45. 88
прежде народов к социалистической культуре, бурный рост национального искусства. За 1921—1925 годы развернулась сеть национальных школ. К концу восстановительного периода начальные школы в Советском Союзе работали на 62 языках. Среди ряда культурных мероприятий выдвигается на первый план борьба за ликвидацию неграмотности. «Безграмотный человек стоит вне политики,— говорил В. И. Ленин,— его сначала надо научить азбуке»1. В 1923 г. было учреждено Все¬ российское общество «Долой неграмотность». Работа по ликви¬ дации неграмотности приобретала с каждым годом все большие масштабы. В 1922 г. неграмотных взрослых в СССР обучалось 463 300 человек, а в 1925 г.—1 383 ООО. Широко развертывается организованное на новых, социа¬ листических началах школьное образование, создается развет¬ вленная сеть библиотек, рабочих клубов и других культурно- просветительных учреждений Огромную роль в налаживании смычки города с деревней приобретало культурное шефство рабочих над деревней. Избы- читальни, дома крестьянина, сельскйе школы и библиотеки, делегатские собрания крестьянок — это были те ячейки, в кото¬ рых сосредоточивалась все углублявшаяся политико-воспита¬ тельная работа в деревне. В 1923 г. открылись первые школы крестьянской молодежи. XI съезд РКП(б) в резолюции «О печати и пропаганде» под¬ черкнул огромное значение политико-просветительной работы в деревне, указав на необходимость связать эту работу с зада¬ чей поднятия сельскохозяйственного производства. Одновременно шло строительство высшей школы. В 1925/26 учебном году в СССР насчитывалось 139 вузов. Организованные в эти годы многочисленные рабфаки помогали пролетарской молодежи овладевать основами научного знания и. подготав¬ ливаться к поступлению в высшую школу. Партия всячески содействует развитию советской науки, проявляет большую заботу о ее деятелях. 24 января 1921 г. Совнарком принял постановление, подписанное В. И. Лениным, о создании условий, обеспечивающих научную работу выдаю¬ щегося русского физиолога академика И. П. Павлова и его со¬ трудников 1 2. В ноябре 1922 г. В. И. Ленин запрашивает о работах и опытах великого преобразователя природы И. В. Мичурина. Перед Российской Академией наук, превращенной 27 июля 1925 г. в высшее всесоюзное научное учреждение (Академия наук СССР), было выдвинуто требование перестроить работу в свете задач, стоящих перед Советским государством. Крупнейшие 1 В. И. Л енин. Соч., т. 33, стр. 55. 2 См. В. Й. Лени н. Соч., т. 32, стр. 48. 89
ученые широко привлекаются партией и правительством к ра¬ боте по руководству народным хозяйством, по изучению при¬ родных богатств СССР и т. д. Поднятию политической сознательности народных масс спо¬ собствовала в огромной степени советская печать. В резолюции XII съезда партии (17—25 апреля 1923 г.) «По вопросам пропаганды, печати и агитации» указывалось на не¬ обходимость увеличить тиражи газет и наладить их распростра¬ нение прежде всего в деревне1. Широко стали распространяться газеты на языках народов братских республик. За годы восстановления хозяйства вокруг большевистской печати вырос многочисленный отряд рабочих и сельских коррес¬ пондентов. Росту рабселькоровского движения партия прида¬ вала большое значение. Передовая статья «Правды» 18 апреля 1925 г. отмечала: «...наша печать стала не только печатью для трудящихся, но и печатью самих трудящихся»* 2. Благодаря заботам партии и правительства к концу восста¬ новительного периода б,ыли достигнуты значительные успехи в развитии советской культуры. 2 Боевым идейным оружием в строительстве социализма яв¬ лялась художественная литература, правдиво отражающая жизнь, воспитывающая советских людей в социалистическом духе. Появление в начале 20-х годов таких произведений, как «Падение Дайра» А. Малышкина (1921), «Партизаны» и «Бро¬ непоезд 14-69» В. Иванова (1921), «Мои университеты» (1922—1923) и «Дело Артамоновых» (1925) М. Горького, «Чапаев» (1923) и «Мятеж» (1925) Д. Фурманова, «Железный поток» А. Серафимовича (1924), «Цемент» Ф. Гладкова (1925), поэтические гимны, марши, агитпоэмы, сатирические стихи В. Маяковского и Д. Бедного, баллады Н. Тихонова и т. д., подтвердило пророческие слова В. И.Ленина, сказанные в 1905 г. о развитии в будущем свободной социалистической литературы. В центре внимания писателей в эти годы находились и только что закончившаяся, небывалая по своему героизму гражданская война, и жизнь советской деревни на переломе, и многообраз¬ ная деятельность рабочего класса, перенесшего главные тяготы гражданской войны и теперь призванного бороться с хозяй¬ ственной разрухой, и настроения интеллигенции, преодолеваю¬ щей сомнения и колебания на пути к социализму. uij 1 См. КПСС в резолюциях..., ч. I, М., 1954, стр. 736. 2 «Правда», 1925, 18 апреля, № 89. 90
Под влиянием оживления капиталистических элементов уси¬ лились и буржуазные влияния на литературном фронте. В эти годы еще продолжали существовать декадентскиежурналы вроде «Записок мечтателей» (1919—1922); буржуазные эстеты печата¬ лись в таких изданиях, как «Вестник литературы» (1919—1922) и «Летопись Дома литераторов» (1921—1922), еще раздавались элегические вздохи, а иной раз и истерические вопли враждеб¬ ных элементов о «гибели русской культуры». Активизация буржуазии в годы нэпа отчетливо сказалась в так называемом сменовеховском течении1. .Сменовеховцы, с их буржуазно-националистической сущностью, выражали, по словам В. И. Ленина, «настроение тысяч и десятков тысяч всяких буржуев или советских служащих, участников нашей новой экономической политики»1 2. «Сменовеховство, это — идеология новой буржуазии, рас¬ тущей и мало-помалу смыкающейся с кулаком и со служилой интеллигенцией»,^- указывал И. В. Сталин в отчетном докладе на XIV съезде партии3. Сменовеховские тенденции просочились и в художествен¬ ную литературу начала 20-х годов. В 1922—1925 гг. выхо¬ дили журналы сменовеховского толка «Россия» (с 1926 года — «Новая Россия»), «Литературные записки» (1922) и др. Партия повела решительную борьбу с возросшей в годы нэпа опасностью влияния буржуазной идеологии на развитие советской культуры и литературы. Резолюция XI съезда партии «О печати и пропаганде» подчеркнула неотложную необхо¬ димость создания «литературы для рабоче-крестьянской моло¬ дежи, которая могла бы быть противопоставлена влиянию на юношество со стороны нарождающейся бульварной литературы и содействовать коммунистическому воспитанию юношеских масс» 4. Вопросам развития советской литературы, как и социалисти¬ ческого искусства в целом, партия уделяет все больше внимания. В резолюции XIII съезда партии (23—31 мая 1924 г.) «О печати» было указано «на необходимость создания массовой художественной литературы для рабочих, крестьян и красно¬ армейцев»5. Резолюция подчеркивала роль рабочих и крестьян¬ ских писателей в развитии молодой советской литературы. Резерв, откуда будут выдвигаться новые рабочие и крестьян¬ 1 Сменовеховцы получили свое название от изданного ими в июле 1921 г. в Праге сборника «Смена вех». Авторы этого сборника, белоэми¬ гранты, расценивали нэп как возвращение к капитализму. Они считали, что советская власть стала на путь .перерождения. 2 В. И. Ленин. Соч., т. 33, стр. 257. 3 И. В. Сталин. Соч., т. 7, стр. 341. 4 КПСС в резолюциях..., ч. I, стр. 645. 6 Там же, ч. II, стр. 64. 91
ские писатели, партия видела в массовом движении рабкоров и селькоров. XIII съезд партии указал на необходимость «продолжать ведущуюся систематическую поддержку наиболее даровитых из так называемых попутчиков, воспитывающихся школой, товарищеской работой совместно с коммунистами» \ Эти указания партийного съезда получили развитие в ре¬ золюции ЦК РКП(б) «О политике партии в области художествен¬ ной литературы» (18 июня 1925 г.)— историческом документе, подводившем итоги литоратурного процесса за данный период и сыгравшем огромную роль в дальнейшем развитии советской литературы. Одним из основных условий роста советских писателей партия считала наличие выдержанной партийной критики, кото¬ рая, «выделяя и поддерживая талантливых советских писателей, вместе с тем указывала бы их ошибки, вытекающие из недоста¬ точного понимания этими писателями характера советского строя, и толкала бы их к преодолению буржуазных предрас¬ судков» 1 2. Большое внимание уделяла партия и вопросам детской лите¬ ратуры. В резолюции XIII съезда партии говорилось: «Необ¬ ходимо приступить к созданию литературы для детей под тща¬ тельным контролем и руководством партии, с целью усиления в этой литературе моментов классового, интернационального, трудового воспитания»3. За процессом развития советской литературы внимательно следили В. И. Ленин и И. В. Сталин. Их оценки отдельных про¬ изведений советской литературы («Прозаседавшихся» В. Мая¬ ковского—В. И. Лениным, «Тяги» Д. Бедного, пьесы «Вири- нея»Л. Сейфуллиной—И. В. Сталиным) давали направление для дальнейшей деятельности не только данных писателей, но и помогали развитию художественных принципов социалисти¬ ческого искусства в целом. Максимальное приближение к жизни, к интересам народа — таково было основное требование, которое партия предъявляла советским литераторам. В. И. Ленин, как известно, советовал Горькому в свое время окунуться в гущу жизни, прикоснуться непосредственно к самой действительности. В 1924 г. И. В. Сталин рекомендует Демьяну Бедному посе¬ тить Баку, чтобы изучить на месте «богатейший материал» действительности 4. 1 КПСС в резолюциях..., ч. II, стр. 63. 2 Там же, стр. 63—64. 3 Там же, стр. 61. 4 И. В. С т а л и п. Соч., т. 6, стр. 275. 92
Передать опыт героической работы на трудовом фронте, вос¬ питать советского читателя на живых и конкретных приме¬ рах социалистической стройки, в духе советского патриотизма, в коммунистическом духе — в этом была главная задача искусства и литературы. Изображение правды жизни связано было с выявлением недо¬ статков, выкорчевыванием пережитков капитализма, созданием отрицательных типических образов, развитием сатиры. Партия призывала к критике недостатков в строительстве новой жизни, на это неизменно указывали в своих выступлениях В. И. Ленин и И. В. Сталин. Высокая оценка В. И. Лениным стихотворения Маяков¬ ского «Прозаседавшиеся» определялась тем, что поэт сумел в резко сатирической форме выступить против одного из наи¬ более устойчивых пережитков прошлого — бюрократизма в государственном аппарате. В речи «О «Дымовке»» на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) 26 января 1925 г. И. В. Сталин указал как на большую заслугу «Правды» и, в частности, Демьяна Бедного на то, «что у них хватило мужества вытащить кусок живой жизни и показать всей стране...» И. В. Сталин резко критиковал стремление показать, «что всё у нас, будто бы, обстоит благополучно», стремление «при¬ крывать язвы», ибо критика будто бы «дискредитирует мест¬ ную власть, местных работников...» Далее И. В. Сталин указывал: «...я думаю, что здесь надо говорить не о недо¬ статках и не об увлечениях отдельных писателей, вскрывающих изъяны в нашей работе, а об их заслугах»1. Партия призывала советских писателей неразрывно связы¬ вать вопросы литературы и политики. Рассматривая советскую литературу как орудие коммуни¬ стического воспитания, партия нацеливала писателей на борьбу с буржуазными тенденциями в искусстве, с эстетскими «теориями», формализмом, со всем грузом буржуазной идео¬ логии, которая имела почву в условиях нэпа. Как и в предшествующий период, партия продолжает реши¬ тельно бороться с вульгаризаторским отрицанием великого наследства классической литературы. В «Страничках из дневника» В. И. Ленин, призывая народ¬ ные массы к овладению всеми достижениями культуры, ирони¬ 1 И. В. Сталин. Соч., т. 7, стр. 20, 22, 23. Речь произнесена в связи с обсуждением вопроса о событиях в с. Дымовке (Николаевского округа, Одесской губ.), где 28 марта 1924 г. шайка преступных элементов под влиянием кулаков убила селькора Григория Малиновского. На эту тему Демьян Бедный написал стихи «Памяти селькора Григория Мали¬ новского». 93
чески отзывается о «пролеткультовцах», о всех тех, «кто витал и витает в эмпиреях «пролетарской культуры»»1. О сектантской непролетарской идеологии, неизжитой еще до конца «пролет- культовщине» писала Н. К. Крупская в статье, напечатанной в 1922 г. в «Правде»: «Пролетарская идеология и Пролет¬ культы» 1 2. Борьба партии с нигилистическим отношением к классиче¬ скому наследию проявлялась, в частности, в разоблачении вредной теории о том, будто бы язык классиков устарел, в кри¬ тике «пролеткультовцев», заявлявших о существовании особого- «пролетарского языка». Борьба за повышение культуры язы¬ ка, за чистоту литературного языка являлась уже тогда одной из насущных задач. В 1924 г. в «Правде» была напечатана известная заметка- В. И. Ленина «Об очистке русского языка» (написанная ранее, в 1919 или 1920 г.), которая была направлена против засоре¬ ния языка употребленными без надобности иностранными сло¬ вами 3. В этом же году на Всесоюзном совещании крестьянских корреспондентов газеты «Беднота» против вульгаризатор¬ ских тенденций в языке газеты и художественной литературы выступил М. И. Калинин. Он указал на несостоятельность взгляда о существовании какого-то специфического «языка для крестьян». М. И. Калинин призывал корреспондентов га¬ зеты учиться языку, на котором писали Пушкин и Тургенев. Необходимость острой борьбы за чистоту русского язы¬ ка вызывалась также формалистическими влияниями на твор¬ чество ряда советских писателей — Л. Сейфуллиной, А. Не¬ верова, Вс. Иванова, К. Федина, М. Шагинян, Л. Леонова, М. Слонимского и др., увлеченных в те годы так называемой «орнаментальностью стиля». Перегруженность диалектными и жаргонными словами, порой вульгаризмами, игра словес¬ ными формами, обилие инверсий, усложненная конструкция фразы характеризовали стилевую манеру ряда писателей в начале 20-х годов. В годы становления советской прозы ее творческому росту во многом мешало отрицательное влияние на стиль ряда пи¬ сателей декадента А. Белого, калечившего в своих произведе¬ ниях русский язык. Нарушавшее законы русского языка словотворчество, «сказовая» интонация, отнюдь не всегда оправдываемая содержанием произведений, становились с'воего рода «литературной модой» тех лет. 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 33, стр. 422. 2 «Правда», 1922, 8 октября, № 227. 3 См. В. И. Ленин. Соч., т. 30, стр. 274. 94
Против подобных «словесных выкрутасов» не раз выступал В. И. Ленин. За точное, меткое слово неустанно ратовал Горь¬ кий. Правильно найденное, адекватное мысли слово, неодно¬ кратно повторял он, — активное орудие борьбы, орудие куль¬ туры. Маяковский, освободившись от «словесной шелухи» некоторых своих ранних стихов, боролся за боевое, действен¬ ное слово («слово — полководец человечьей силы»). В речи на Всесоюзном совещании пролетарских писателей в январе 1925 г. Д. Бедный, напомнив слова Ленина о демокра¬ тической сущности искусства, сказал: «Простой и ясный язык — это язык победителя, это язык силы, уверенной в себе»1. Политика партии в области художественной литературы была направлена на то, чтобы, учитывая закономерности литературного процесса, всемерно помочь развитию идейной, высокохудожественной литературы, которая, отражая инте¬ ресы народа, воспитывала бы его в духе коммунизма, укреп¬ ляла его национальную гордость, его революционное само¬ сознание, развивала бы его эстетические вкусы. 3 Революция активизировала творчество народных масс, В статье «О работе Наркомпроса» В. И. Ленин писал в 1921 г.: ««Снизу», т. е. из той массы трудящихся, которую капитализм отстранял — и путем открытым, путем насилия, и средствами лицемерия и обмана — отстранял от образования, идет могу¬ чий подъем к свету и знанию. Мы вправе гордиться тем, что помогаем этому подъему и служим ему»1 2. Эта неустанная помощь партии творчески растущим народ¬ ным массам содействовала созданию благоприятных условий, для выращивания молодых писательских сил. В литературе ста¬ новятся популярными новые имена—Д. Фурманов и А. Фадеев, Вс. Иванов и В. Вишневский, К. Федин и Н. Тихонов, Л. Лео¬ нов и М. Шолохов, А. Малышкин и Б. Лавренев и многие другие. Любовь к революционной Родине, сознание ответ¬ ственности за ее судьбы, активная ненависть к прошлому эксплуататорскому строю определяли творческое мироощуще¬ ние молодых советских писателей. «Со своим временем надо чувствовать сращенность и сле- говать не отставая — шаг в шаг», — записывал в своем днев¬ нике в августе 1921 г. Д. Фурманов3. 1 «Правда», 1925, 15 января, № 12. 3 В. И. Ленин. Соч., т. 32, стр. 105. 3 Ц. А. Фурманов. Соч. в трех томах, т. 3. М., 1952, стр. 204,. 91
«Подлинным писателем современности может быть только тот, кто способен глубоко чувствовать биение пульса нашей эпохи, кто вжился в нее, кто способен не только объяснять ее, но и преображать, не только жить настоящим, но и уметь видеть будущее»1, —писал в эти годы Ф. Гладков о задачах советского писателя. Характерно, что большинство лучших со¬ ветских писателей проходило свою литературную учебу в фрон¬ товых газетах. Работа в красноармейской печати Д. Фурмано¬ ва, Л. Леонова, А. Фадеева, В. Лебедева-Кумача и других, как и работа в РОСТА В. Маяковского, политически воспиты¬ вала писателей, содействовала сближению их с народным чита¬ телем. Переход к мирному строительству, быстрый подъем куль¬ туры, выдвижение молодых творческих сил, широкое развер¬ тывание литературных споров и дискуссий — все это способ¬ ствовало интенсивному развитию литературной жизни. В эти годы были созданы новые советские издательства: «Красная новь» (1921), «Московский рабочий» (1922), «Молодая Гвар¬ дия» (1923) и другие, которые стали выпускать разнообразную научную и художественную литературу. В Государственном издательстве организуется специальный Отдел детской лите¬ ратуры. Одновременно возникает ряд крупных литературно-худо¬ жественных журналов, сыгравших значительную роль в ста¬ новлении советской литературы и критики. В июне 1921 г. в Москве вышел первый номер двухмесячного журнала «Красная новь». В составлении первых номеров ближайшее участие принял Горький. Помещение в первом номере статьи В. И. Ленина «О продовольственном налоге» показывало, какое значение придает партия советскому литературному журналу1 2. В 1921 г. начинает выходить критико-библиографический журнал «Печать и революция», объединивший вокруг себя критиков, литературоведов, театральных работников и дру¬ гих представителей культурных сил страны. Однако журнал не выработал четкой принципиальной линии и не смог удовле¬ творить тех требований, которые предъявляла партия к литературной критике. Объективизм и эклектика были харак¬ терны для этого органа, в который постепенно стали прони¬ кать троцкистские влияния. 1 «Журналист», 1925, № 10, стр. 8. 2 В дальнейшем журнал, редактировавшийся троцкистом Воров¬ ским, потерял свою коммунистическую направленность и стал содейство¬ вать обособлению беспартийных писателей-интеллигентов от развиваю¬ щейся пролетарской литературы. 96
В 1923 г. начали издаваться журналы «Огонек», «Прожек¬ тор», «Красная нива», в 1924 г. — «Звезда» и «Октябрь», с 1925 г. — «Новый мир», «30 дней» и др. Возникает ряд сати¬ рических журналов: «Крокодил», «Красный перец» и др. Наряду с ними существовали и юмористические журналы, которые, стремясь удовлетворить вкусы нэпманской публики, не поднимались выше простого зубоскальства. В эти годы организуется периодическая пресса для де¬ тей (газета «Пионерская правда», журналы «Барабан», «Пио¬ нер», «Мурзилка» и др.). Специально для крестьянского читателя с 1923 г. издается «Крестьянский журнал», с 1924 г.—сатири¬ ческий журнал «Лапоть» и др. Тяга к культуре широких народных масс отразилась в росте периферийной печати. В 1922 г. вышел первый крупный краевой журнал «Сибирские огни», в котором появились произведения Л. Сейфуллиной, Вс. Иванова и других совет¬ ских писателей. Весной 1922 г. организуется ежемесячный журнал «Моло¬ дая Гвардия». ЦК партии, помогая укреплению этого журна¬ ла и связанного с ним издательства «Молодая Гвардия», и в постановлении «О работе комсомола в области печати» (1925) указывает на необходимость объединения молодых поэтов, писателей, а также способных юнкоров вокруг «Молодой Гвар¬ дии» и возникших позднее других комсомольских журналов («Смена», «Журнал крестьянской молодежи»)1. Многие критики были объединены в журнале «На посту» (1923—1925), позднее—«На литературном посту» (1926—1932). Однако в эти журналы проникли троцкистские агенты, вреди- тельски искажавшие политику партии в области литературы. Уже в первых номерах журнала сказались сектантские взгляды будущих рапповцев, утверждавших, что пролетарские лите¬ ратурные организации не должны допускать в свои ряды никого из писателей непролетарских. Журнал «Октябрь» издавался Всесоюзной и Московской ассоциацией пролетарских писателей (МАПП), возникшей в 1923 г. Впоследствии в «Октябре» .были напечатаны выдаю¬ щиеся произведения советской литературы, в том числе «Разгром» А. Фадеева, «Тихий Дон» М. Шолохова, «Бруски» Ф. Панферова. Классовая борьба этих лет, отразившаяся на всем литера¬ турном фронте, определила и характер журналистики. На страницах журналов и газет развертывались многочис¬ ленные литературные дискуссии. Наиболее злободневным во- 1 О советской и партийной печати. Сборник документов. М. 1954, стр. 353. Очерк истории русской сов. лит. 97 7
просом являлся вопрос о пролетарской культуре, о ее социали¬ стическом содержании, о связи искусства и жизни, о роли гак называемых писателей- «попутчиков» 4, об отношении к ним и т. д. В борьбе с вульгаризаторами марксизма, с «пролеткуль- товцами», а также с врагами народа — троцкистами и буха- ринцами, пытавшимися идейно разоружить советских писа¬ телей, передовые силы советской литературы и критики отстаи¬ вали принцип партийного искусства, боролись за искусство, связанное с жизнью, с народом, за повышение художествен¬ ного мастерства. На эти животрепещущие вопросы отвечали многочисленные статьи А. В. Луначарского, напечатанные в журналах «Печать и революция», «Красная новь» и др.1 2 Несмотря на некоторые неточные и ошибочные мысли и форму¬ лировки, статьи Луначарского в основном опирались на ленин¬ ское учение о партийности литературы. Вопросам эстетики посвящается ряд статей в периодиче¬ ской прессе. В 1922 г. была напечатана в «Правде» статья про¬ грессивного датского писателя Мартина Андерсена-Нексе на тему «Пролетариат и искусство»3. Учитывая интерес совет¬ ского читателя к вопросам теории, редакция «Звезды» в 1925 г. публикует текст доклада Клары Цеткин «Искусство и проле¬ тариат»4, написанного еще в 1910 г., в котором теоретически обосновывается роль и значение социалистического искусства. С необыкновенной страстностью и остроумием защищая партийные позиции в литературе, В. Маяковский проводит в рабочих клубах, в высших учебных заведениях, в домах куль¬ туры, Политехническом музее диспуты на злободневные лите¬ ратурные темы, обсуждение своих стихов и стихов других советских поэтов. Идейнаяборьба, происходившая в литературевосстаповитель- пого периода, захватила и театр. Партия боролась за новый, со¬ ветский театр, за приближение его к широким народным массам, учила театральных работников творчески осваивать прогрес¬ сивные традиции русского театра и драматургического ис¬ кусства. В «Правде» в связи с постановкой в Московском Художественном театре пьесы М. Е.- Салтыкова-Щедрина «Смерть Пазухина» указывалось на значение классического наследия для развития советской сатиры: «Вместе с Гоголем 1 Так назывались в эти годы писатели, не изжившие еще до конца идейных колебаний и противоречий. а А. Луначарский. Свобода книги и революция. «Печать и революция», 1921, кн. 1, стр. 3—9; Марксизм и литература. «Красная новь», 1923, № 7 (17), стр. 233—241. 3 «Правда», 1922, 3 декабря. № 274. 1 «Звезда», 1925, № 1, стр. 237—248. 9»
и Сухово-Кобылиным, Щедрин сейчас указывает пути драматур¬ гии, и если говорить о традициях, то традиция Гоголя—Щед¬ рина самая крепкая. Ее не обойти тому, кто хочет работать для нашего театра»1. Московский Художественный театр, руководимый Стани¬ славским и Немировичем-Данченко, вместе с Малым театром, продолжавшим лучшие традиции Щепкина, Садовского, Мо¬ чалова, Ермоловой и других мастеров русской сцены, являлись в те годы оплотом реалистического искусства. Развивая прогрессивные традиции театральной культуры прошлого, утверждая на сцене новое, советское искусство, эти театры, поддержанные партией, вели борьбу с формализ¬ мом, с эстетством таких театров, как, например, Камерный и театр Мейерхольда. В восстановительный период больших успехов достигло киноискусство, которому партия придавала особенное значе¬ ние как самому массовому искусству, имеющему огромное куль¬ турно-воспитательное значение. Уже к концу восстановитель¬ ного периода на советском экране появились такие выдающиеся фильмы, как «Мать» (по роману Горького), «Броненосец По¬ темкин», ряд содержательных хроникальных фильмов («Кино¬ правда», «Кино-газета»). Внимание писательской общественности привлекают в эти годы вопросы детской литературы. Еще в предшествующий период, в годы гражданской вой¬ ны были сделаны первые шаги на пути создания книги для де¬ тей. В 1918 г. вышел сборник рассказов Горького «Дружки», а в 1919 г. — «Дети». В первой половине 20-х годов над созданием детской кни¬ ги работает В. Маяковский: он пишет «Сказку о Пете, тол¬ стом ребенке, и о Симе, который тонкий» (1925), сказку, рас¬ крывающую сатирически остро, в доступной детям художест¬ венной форме тему классовой борьбы. Вслед за этим вы¬ ходит другая его книжка — «Что такое хорошо и что такое плохо». Деятельное участие в борьбе за художественное качество детской литературы принимает в эти годы С. Маршак, высту¬ пивший с первыми пьесками для маленьких детей и первыми стихотворными сказками и рассказами («Книжка про книжки», «Сказка о глупом мышонке», «Пожар» и др.). Над созданием веселой книжки-сказки для дошкольников работает К. Чуковский («Мойдодыр»). К этому же времени от¬ носится создание научно-художественной и историко-револю¬ ционной литературы для детей (В. Видики, А. Алтаев и др.). 1 «Правда», 1924, 12 сентября, № 207. 7 99
В первой половине 20-х годов в работу над книгой для под¬ растающего поколения активно включаются такие писатели, как А. Толстой, А. Неверов, А. Свирский, С. Григорьев. Под знаком творческого роста, в процессе напряженной идейной борьбы развивалась литература восстановительного периода. Характеризуя положение в драматургии начала 20-х годов, А. В. Луначарский в 1924 г. в одном из своих выступле¬ ний сказал: «Наши дни — это суровая весна будущего рос¬ кошного лета»1. Эти слова могут быть отнесены ко всему искусству тех лет. 4 Идеологическая борьба в литературе 20-х годов находила выражение в деятельности различных литературных группи¬ ровок, существовавших в эти годы1 2. Борьба литературных групп, получившая отражение и в журналистике, связана была прежде всего с вопросами пар¬ тийности искусства, соотношения искусства и жизни, критерия художественной правды. Свою политику в области искусства и литературы Коммуни¬ стическая партия осуществляла исходя из основ марксистской эстетики, утверждающей, что в классовом обществе нет и не может быть нейтрального, внеклассового искусства. Передовые советские писатели горячо восприняли указания партии. Горький, величайший художник социалистического ис¬ кусства, для которого жизнь всегда была синонимом «деяния», борьбы, положил в основу всего своего творчества принцип партийности искусства. Как «оружие класса, оружие рево¬ люции» осознавал литературу Маяковский, требовавший в своих «приказах по армии искусства» создания искусства боевого, агитационного, помогающего строить социализм. Демьян Бедный, Серафимович, Фурманов, Гладков горячо за¬ щищали идею активной связи писателя с общественно-полити¬ ческой жизнью советской страны. Продолжая традиции революционных демократов, совет¬ ские художники исходили в своей деятельности из принципа неразрывной связи искусства с народом. Анализируя «Желез¬ ный поток» Серафимовича, Фурманов писал: «Художественная правда заключается в том, чтобы без утайки рассказывать все необходимое, но рассказывать правильно, то есть под определен¬ 1 «Правда», 1924, 21 ноября, № 265. 2 «Серапионовы братья» п ВОКП (с 1921 г.), МАПП, «Перевал» и «Леф» (1923 г.), «Литературный центр конструктивистов» (с 1924 г.), РАПП (с 1925 г.). ТОО
ным углом зрения»1. Под этим «определенным углом зрения» Фурманов понимал партийность советского художника, пока¬ зывающего в своих произведениях правду новой жизни. На диаметрально противоположных позициях стояла груп¬ па «Серапионовы братья»1 2, объединившаяся в начале 1921 г. под знаменем реакционно-буржуазных идей о мнимой «над¬ классовости», «беспартийности» художника, независимости ис¬ кусства от политики. Проповедью «гнилого аполитицизма, ме¬ щанства и пошлости» назвал А. А. Жданов деятельность этой группы в своем известном докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» (194&). Взгляды, чуждые советской литературе, с циничной откро¬ венностью излагал один из членов группы, М. Зощенко, в твор¬ честве которого советские люди изображались как обыватели, прячущиеся от революции в мещанских закоулках. «Теорети¬ ческую платформу» группы, опиравшуюся на реакционные философские учения Запада, обосновывал в своих статьях и манифестах Л. Лунц. Состав группы был неоднороден. В боль¬ шинстве своем она состояла из литераторов, не оставивших заметного следа в литературе. Однако в группу входили и такие талантливые советские писатели, как В. Иванов, К. Фе¬ дин, Н. Тихонов, В. Каверин. Формалистические влияния сказывались в произведениях этих писателей главным обра¬ зом в неоправданной усложненности композиции, отвлеченно¬ сти отдельных образов, увлечении словесным «орнаментом». Сила самой революционной действительности, влияние Горь¬ кого, с которым многие из членов этой группы были лично связаны, помогли им в конечном счете изжить временные фор¬ малистические увлечения. Яростная борьба против принципа партийности литературы велась руководством группы «Перевал» (группа была очень малочисленна), во главе которой стоял приспешник Троцкого— Воронений. Контрреволюционная идейка невозможности создания социалистической литературы, угодничество перед буржуазными литераторами последовательно проводились в теории и практике ряда «перевальцев». Требование «свободы» художника, независимости его от общества, отрицание роли сознания в искусстве, призыв к интуитивному, иррациональ¬ ному творчеству, к выражению «непосредственных впечатле¬ ний» вытекали из сознательного стремления врагов народа 1 Д. А. Фурманов. Соч. в трех томах, т. 3. М., 1952, стр. 252. 2 «Серапионовы братья» — заглавие одного из произведений Э. Гоф¬ мана, реакционного немецкого романтика начала XIX в. Назвав так свою литературную группу, участники ее подчеркивали сознательный отказ от идеалов общественного искусства, уход от жизни. IOI
подчинить советскую литературу своим контрреволюционным замыслам. «Теории» перевальцев на практике превращались в пропа¬ ганду «классового мира», жалости к кулаку, в попытки идей¬ ного разоружения пролетариата. Литературные группы «Серапионовы братья» и «Перевал» открыто выражали в своих творческих декларациях отказ от идейного искусства. Но сложность литературной борьбы в 20-х годах сказывалась и в том, что истинные задачи социа¬ листического искусства грубо искажались и теми литера¬ турными объединениями, которые прикрывались лозунгами революционного искусства. Такова была группа «Леф»1, которая, выступая против тех, кто утверждал «надпартий¬ ность» художника, сама также приходила к отрицанию воспи¬ тательной роли литературы в советском обществе. Вульгаризируя само понятие искусства, рассматривая его как «выработку вещи», как воспроизведение голого факта, как выполнение потребительского «заказа», лефовцы скатыва¬ лись на позиции безидейного искусства. Эти «теории» получили развитие во второй половине 20-х годов, когда лефовцы, противопоставив «искусству вымысла»— «литературу факта», куда они включили только документальные жанры (очерк, фельетон, газетную корреспонденцию), фактически отказались от типизации, от художественного обобщения. Внешне отстаи¬ вая «правду в искусстве», эти сторонники «литературы факта» приходили к лжереализму, к «ползучему реализму», к натуралистическому искусству. Следует подчеркнуть, что Маяковский в своем творчестве уже в то время фактически отказался от лефовских «теорий» и его произведения явились реальным опровержением лефов¬ ских «принципов». В борьбе против партийности искусства смыкались между собой литературные группы, которые исходили как будто из диаметрально противоположных позиций. Так, «факто¬ графия» «Лефа» перекликалась с теорией «непосредственных впечатлений» перевальцев. Проповедь.безидейного искусства «серапионовцев» смыкалась с «литературой факта», «утилита- . ризмом» лефовцев. Питательной средой для серапионовских и лефовских «теорий» была буржуазно-формалистическая эстетика груп¬ пы литературоведов и критиков (Б. Эйхенбаум и др.), входив¬ ших в так называемое «Общество изучения теории поэтиче¬ ского языка» (ОПОЯЗ). Сведение искусства к сумме «приемов» 1 В состав группы входили В. Маяковский, Н. Асеев, G. Кирсанов, В. Шкловский, О. Брик и др. 102
приводило этих воинствующих формалистов и эстетов к пол¬ ному отрицанию идейной стороны произведений, к отрыву литературы от общественной жизни. ✓Глубоко порочна была теория и практика литературной группы «конструктивистов». В эту группу входило всего несколько литераторов1, что не мешало ей афишировать себя как одну из главных литературных групп. Космополитиче¬ ские тенденции, борьба против марксистской точки зрения на общественные явления, низкопоклонство перед капитали¬ стическим Западом и в особенности Америкой определяли разрыв конструктивистов с принципами реализма. Все эти группы объединяло буржуазно-нигилистическое отношение к классическому наследству. Организация крестьянских писателей (ВОКП)1 2 ставила задачей объединение «писателей-самородков из народа». Партия, придавая огромное значение союзу пролетариата с крестьянством, учитывая влияние крестьянских писателей на деревенского читателя, уделяла большое внимание этой группе, воспитывая ее в пролетарском духе. Крупнейшим литературным объединением, сыгравшим боль¬ шую роль в идейно-творческой борьбе этих лет, явилась массовая организация пролетарских писателей — РАПП 3. Осуществляя поставленные партией задачи, РАПП боролась против буржуазно-реакционных направлений и тенденций, отстаивала принцип партийности в искусстве. В период нэпа, когда в литературе активизировались буржуазные элементы, когда еще были слабы кадры пролетарских писателей, «партия всемерно помогала созданию и укреплению особых пролетарских организаций в области литературы и искусства в целях укрепления позиций пролетарских писателей и ра¬ ботников искусства»4. На определенном этапе эти организа¬ ции сыграли свою положительную роль. Однако троцкисты, находившиеся в РАППе, всячески способствовали превраще¬ нию пролетарских организаций в сектантские группы, практи¬ ковали зажим самокритики, подменяли воспитательную задачу голым администрированием, насаждали вредные и гнилые 1 Основными участниками группы были И. Сельвинский, Б. Агапов, В. Инбер, Э. Багрицкий, Е. Габрилович, К. Зелинский и др. 2 В состав ВОКП входили А. Неверов, А. Дорогойченко, П. Замой¬ ский и др. 3 РАПП оформилась в 1925 г., но фактически основное ее ядро образовалось в 1923 г. В РАПП входили Д. Фурманов, А. Фадеев, ф. Панферов, А. Безыменский, В. Ставский, В. Ермилов, А. Афино¬ генов и др. 4 О перестройке литературно-художественных организаций. Поста¬ новление ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. «Правда», 1932, 24 апреля, № 114. юз
теории. Д. Фурманов, работавший с 1923 г. в качестве секретаря МАПП, упорно боролся против извращения политики партии, против зажима самокритики и других «методов», насаждав¬ шихся в РАППе. В непримиримой борьбе с буржуазными тенденциями, под влиянием самой жизни, трудового подъема масс, самоотвер¬ женно боровшихся за восстановление хозяйства, выковыва¬ лись творческие идеи социалистической эстетики. «Пробуждение новых сил, работа их над тем, чтобы со¬ здать в Советской России новое искусство и культуру, — го¬ ворил В. И. Ленин об этом времени, по воспоминаниям Клары Цеткин, — это — хорошо, очень хорошо. Бурный темп их развития понятен и полезен. Мы должны нагнать то, что было упущено в течение столетий, и мы хотим этого... Но, понятно, мы — коммунисты. Мы не должны стоять, сложа руки, и давать хаосу развиваться, куда хочешь. Мы должны вполне планомерно руководить этим процессом и формировать его результаты»х. Партия планомерно руководила литературным процессом, поддерживала его передовые тенденции, укрепляла достиг¬ нутые результаты на основе конкретных задач, выдвигаемых жизнью советского общества. Литература в 20-х годах была своеобразной ареной общест¬ венно-политической борьбы, в которой сталкивались теоретико¬ эстетические позиции участников различных литературных групп. Но с наибольшей отчетливостью позиции писателей, конечно, выявлялись в их творчестве. В этом отношении осо¬ бенно характерным было изображение нэпа в литературе тех лет. Трактовка нэпа, понимание задач мирного строитель¬ ства характеризовали в какой-то мере идеологию писателя, правильность его идейно-творческих позиций. Политически наиболее зрелые писатели — В. Маяков¬ ский, Ф. Гладков, А. Безыменский и др. — правильно поняли нэп как особую политику Советской власти, рассчитанную на временное допущение капитализма при наличии команд¬ ных высот в руках пролетарского государства, как политику, рассчитанную на конечную победу социализма над капи¬ тализмом. В восстановительный период, когда торговля являлась одним из основных звеньев в цепи задач, стоявших перед страной, когда необходимо было развернуть товарооборот между городом и деревней, когда В. И. Ленин говорил о не¬ обходимости учиться торговать по-советски, Маяковский призы¬ 1 «Ленин о литературе», М., 1941, стр. 273—274. Ю4
вал в своих стихах не только сражаться с купцами, но и перени¬ мать их опыт: Пусть от мыслей торгашских морщины — ров. В мозг вбирай купцовский опыт! Мы еще услышим по странам миров революций радостный топот. О наступательной силе революционных масс писал Д. Бед¬ ный в «Главной улице» вскоре после XI съезда партии. Уверенностью в силах советского народа были проникнуты и стихи комсомольского поэта А. Безыменского, не сомне¬ вавшегося в краткости и эфемерности нэпманского «бла¬ гополучия». В романе «Цемент» Ф. Гладков разоблачает колеблющих¬ ся, идейно-неустойчивых, растерявшихся в период нэпа интел¬ лигентов, противопоставляя им образы рабочих, самоотвер¬ женно сражающихся на мирном фронте. Однако некоторые советские писатели, отражая колеба¬ ния мелкобуржуазных слоев советского общества, пали духом, оплакивали будто бы потерянные завоевания революции. Эти капитулянтские настроения резче всего сказались в стихах поэтов «Кузницы». О таких растерявшихся поэтах говорил В. И. Ленин на XI съезде партии: «Самая опасная штука при отступлении — это паника. Ежели вся армия (тут я говорю в переносном смысле) отступает, тут такого настроения, которое бывает, когда все идут вперед, быть не может. Тут уже на каждом шагу вы встретите настроение, до известной степени подавлен¬ ное. У нас даже поэты были, которые писали, что вот, мол, и голод и холод в Москве, «тогда как раньше было чисто, красиво, теперь — торговля, спекуляция». У нас есть целый ряд таких поэтических произведений»1. Эти упадочные настроения, связанные с непониманием нэпа, находили отголосок и позднее — в отдельных лириче¬ ских стихах Н. Асеева, М. Светлова и особенно в поэзии Э. Ба¬ грицкого, которому всюду чудилось торжество «хозяев еды», который за «воспаленными витринами» с жирной «оголтелой жратвой» не увидел творческих будней революции. Капитулянтские настроения поддерживали и распростра¬ няли троцкистско-зиновьевские агенты. Но кроме прямых 1 В. И. Ленин. Соч., т. 33, стр. 252. Ю5
«апитулянтов, стремившихся укрепить позиции капитализ¬ ма в советской стране, имелись и «левые» крикуны, которые в силу своего политического невежества и пезнания объектив¬ ных законов экономического развития впадали в панику и распространяли упадочнические настроения. Пропаганда реакционно-буржуазных идей, неверие в воз¬ можность социалистического развития нашей страны оказыва¬ ли влияние на неустойчивые слои интеллигенции, в том числе -на некоторых писателей. За внешними признаками, отдель¬ ными фактами, преходящими явлениями они не видели глав¬ ного — подлинной социалистической действительности. В процессе ожесточенной борьбы, которая происходила на литературном фронте, росла и крепла передовая советская литература, создавалось новое искусство, искусство социали¬ стического реализма. 5 Молодым советским писателям помогал великий творче¬ ский опыт М. Горького. В период восстановления народного хозяйства Горький жил за границей, куда уехал на лечение по настоянию В. И. Ленина. Живя вдалеке от Родины, Горький ни на день не порывал связей с нею. Он переписывался с десятками со¬ ветских людей, пристально следил за развитием молодой советской литературы, за творчеством многих писателей — Д. Фурманова, К. Федина, Л. Леонова, Н. Тихонова, С. Серге- ева-Ценского, Ф. Гладкова и др. Горький настойчиво пропаган¬ дировал на Западе русскую литературу, выступая инициатором переводов на иностранные языки произведений русских писа¬ телей и снабжая издания этих произведений своими преди¬ словиями. О неразрывной связи Горького с жизнью родной страны свидетельствовало его художественное творчество, переживавшее в рассматриваемый период новый замеча¬ тельный подъем. В эти годы Горький создал книги «Заметки из дневника. Воспоминания», «Рассказы 1922—1924 гг.», ряд литературных портретов, среди которых особенно большое значение имеет очерк о В. И. Ленине, автобиографи¬ ческую повесть «Мои университеты» (1922—1923), завершив¬ шую начатую еще до Октября автобиографическую трилогию. Увенчивается горьковское творчество этих лет гениальным произведением, оказавшим большое влияние на все советское искусство, — романом «Дело Артамоновых» (1925). Большинство названных произведений построено на ма¬ териале дооктябрьской действительности, но среди них есть .рассказы и очерки, подводящие читателя к событиям Октябрь- юб
ской ревлоюции. В произведениях о прошлом также звучит взволнованный голос современника, оценивающего вчерашний день с точки зрения сегодняшнего и бичующего в сегодняш¬ нем дне остатки вчерашнего. Еще в статье «Вчера и сегодня», опубликованной в 1919 г., Горький писал: «Силою взрыва терпения народов изгнившая жизнь разру¬ шена, и ее уже нельзя восстановить в старых формах. Все ли старое убито? Нет! Оно будет убито завтра»1. Нечего и говорить, что произведения, в которых под таким углом зрения воспроизводилась капиталистическая действи¬ тельность, должны были занять важное место в литературе, призванной содействовать путем беспощадной борьбы с пере¬ житками прошлого и с прямыми проявлениями буржуазной и мещанской идеологии превращению «России нэповской» в Россию социалистическую. Мировое значение русской революции, роль масс в истории, взаимоотношение масс и ге¬ роев, интеллигенция и народ — таковы были главнейшие про¬ блемы, которые ставились в горьковских произведениях 20-х годов и волновали в то время многих советских писателей. Творчество Горького продолжало лучшие традиции русской классической литературы, неустанно напоминая о необходи¬ мости учиться у Пушкина и Лермонтова, Гоголя и Щедрина, Толстого и Чехова. Но оно учило и тому, чему не мог учить опыт русской классической литературы: изображению людей и событий эпохи революционной ломки человеческих отноше¬ ний, утверждению социалистического идеала, утверждению с позиций революционного пролетариата новых форм жизни, нового общественного строя. Книга «Заметки из дневника. Воспоминания» писалась с конца 1922 до середины 1923 г. Горький хотел сначала назвать ее «Книгой о русских людях, какими они были», затем дал ей название «Русские портреты», но отказался и от него. Оба эти заглавия показались ему слишком громкими, как показа¬ лось когда-то «слишком широким и требовательным» загла¬ вие «Русь» для замечательного цикла рассказов, названного в конце концов скромно: «По Руси». Все эти колебания стано¬ вятся понятными, если вспомнить, какую проблему хотел поставить Горький в обоих циклах: проблему русского на¬ ционального характера, судьбы русского народа. С присущей ему скромностью и требовательностью к себе писатель осозна¬ вал, что эта огромная проблема не была охвачена им в пол¬ ном объеме, что он коснулся лишь отдельных ее сторон. В «За¬ метках из дневника» Горький создал великолепную серию 1 «Коммунистический Интернационал», 1919, № 1, стр. 29. Ю7
индивидуальных и групповых портретов, позволяющих судить о противоречиях, характерных для русской действительности. Здесь достаточно сослаться на очерк «Н. А. Бугров», за¬ печатлевший образ одного из крупнейших волжских капита¬ листов, «удельного князя нижегородского», которого все бо¬ лее тревожила и выводила из душевного равновесия мысль, что жизнь «непрочна». Самая косная социальная среда — среда захолустного, «окуровского» мещанства — показана Горьким в состоянии внутреннего смятения, вызванного пред¬ чувствием близкого краха всех стародавних устоев. Вместе с тем необходимо отметить, что «Заметки из дневника» несут на себе следы ошибочных суждений Горького, связанных с’его позицией 1917—1918 гг. В состав «Заметок» автор прямо включил отдельные свои дневниковые записи тех лет. Его внимание было сосредоточено главным образом на явлениях отрицательного характера, и это не позволило писателю в полной мере раскрыть избранную тему. Нельзя считать слу¬ чайным тот факт, что Горький почти не дал в этой книге' порт¬ ретов людей, противостоящих миру гниения и распада. Однако портреты положительных героев, которые даны здесь, напри¬ мер портрет сормовского рабочего-большевика Дмитрия Пав¬ лова, ясно указывают на главную причину гибели старого мира и рождения нового, на главный источник силы и красоты русской нации: революционную энергию народа. И книга закономерно завершается пламенными словами художника, полными революционной национальной гордости: «...я вижу русский народ исключительно, фантастически талантливым, своеобразным...» Горький твердо верит, что «когда этот удиви¬ тельный народ отмучается от всего, что изнутри тяготит и путает его», когда он поймет все значение творческого труда, — «он будет жить сказочно героической жизнью и многому научит этот и уставший и обезумевший от преступлений мир»х. Более широко тема русского народа раскрыта в автобиогра¬ фических произведениях Горького, особенно в повести «Мои университеты» (1922—1923). Как и в двух первых частях три¬ логии («Детство» и «В людях»), Горький, рисуя различных представителей мещанской и буржуазной среды, противо¬ поставил им галерею представителей народа и людей, внося¬ щих в сознание народных масс идеи революции. Среди этих людей мы видим марксиста Федосеева, народника Ромася и многих других, в их числе — самого Алексея Пешкова, приходящего через ряд тяжелых сомнений и духовных кризи¬ сов к пониманию великих творческих способностей народных масс, к обретению смысла жизни в революционных деяниях, г М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 15. М., 1951,стр. 336, ю8
в борьбе против старого мира. Особенностью третьей части трилогии, как и некоторых примыкающих к ней мемуарных произведений 1 («Время Короленко», «Сторож», «О первой любви» и др.), которые должны были, по первоначальному замыслу автора, составить четвертую часть автобиографического цикла под заглавием «Среди интеллигенции», явилось то, что здесь на первый план была выдвинута проблема взаимоотно¬ шений интеллигенции и народа. Это объяснялось прежде всего самим материалом названных автобиографических про¬ изведений, рисующих Алексея Пешкова уже в момент его духовного возмужания, когда он определяет свое отношение к различным идейным системам и их носителям. Но большую роль играл при этом и обостренный интерес Горького к ука¬ занной проблеме именно в 20-е годы, когда писатель, побуж¬ даемый к этому критикой В. И. Ленина и уроками самой жизни, пересматривал свои недавние ошибочные взгляды на роль интеллигенции в революции. Отбрасывая в сторону иллю¬ зию о революционности всякой интеллигенции как носитель¬ ницы культуры, Горький вместе с тем осуждал нигилисти¬ ческое отношение к интеллигенции, осуждал взгляд на нее как на «вредную категорию» (об этом говорится, в частности, в одном авторском отступлении «Моих университетов»)1. Известно, что, ставя в те годы проблему взаимоотношений личности и массы, некоторые советские писатели допускали одну из двух наиболее типичных ошибок. Они либо призы¬ вали к жертвенному растворению человека в массе, либо, наоборот, ратуя за мнимую свободу личности, считали, что масса стирает индивидуальное своеобразие человека. И в том и в другом случае сама народная масса выступала как нечто сплошное, аморфное, безликое или одноликое. Повесть Горь¬ кого «Мои университеты» дала верное решение проблемы личности и массы потому, что масса выступала здесь как со¬ вокупность своеобразных и богатых индивидуальностей, каж дая из которых вносит свою особую долю и в борьбу против всего мира угнетения и эксплуатации и в мучительные иска¬ ния истины — миропонимания, которое осветило бы настоя¬ щее и указало путь к будущему. Старый ткач Никита Рубцов с его «беспокойной, умной душой», с «ненасытной жадно¬ стью знать» и еще не изжитыми иллюзиями насчет возмож¬ ности «помириться» с царем, дождаться от него управы на хозяев и т. п.; больной слесарь Яков Шапошников, истратив¬ ший весь остаток своей энергии, своей ярости на «уничто¬ жение бога», на осмеяние попов и монахов; крестьянин Изот, в котором трогательная нежность и мягкость души сочетались 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 13, стр. 548—550. Ю9
с лютой ненавистью к мироедам, — эти и другие представи¬ тели народной массы показаны Горьким во всей сложности их характеров и жизненных путей. Именно в сопоставлении с этими образами раскрывались в своем истинном значении нарисованные в «Моих университетах» фигуры интеллиген¬ тов, содействующих духовному подъему массы или тормо¬ зящих этот процесс, — это сопоставление лежало в основе типизации образов. В автобиографической трилогии, в особенности в «Моих университетах», Горький показал, какую огромную роль и процессе воспитания народа играет «героическая поэзия тру¬ да». Яркой иллюстрацией этого является известная сцена разгрузки баржи: «восторг делания», охвативший трудовой коллектив, занятый этой разгрузкой, преображает его. «Каза¬ лось, что такому напряжению радостно разъяренной силы ничто не может противостоять, она способна содеять чудеса на земле, может покрыть всю землю в одну ночь прекрасными дворцами и городами, как об этом говорят вещие сказки». — Гораздо более широкое значение, чем просто воспомина¬ ния, имели очерки Горького о писателях, например литератур¬ ные портреты явно противопоставленных друг другу В. Г. Ко¬ роленко и Леонида Андреева: портрет писателя, стремивше¬ гося неразрывно связать свою судьбу с судьбой народных масс и черпавшего в этом цельность и силу, и портрет писа¬ теля, оторвавшегося от народа и действительности и пришед¬ шего к духовному краху. Здесь был поставлен вопрос о самом типе писателя и о тех традициях русской литературы, традициях служения народу, которые следовало развивать советским писателям. Сложен по содержанию и не может быть сведен к одной- теме цикл «Рассказы 1922—1924 гг.». Часть этих рассказов посвящена теме мещанства, которая в условиях нэпа приоб¬ рела особую остроту. Ряд рассказов ставит другие полити¬ ческие вопросы. В рассказе «Карамора» дана история рене¬ гатства и предательства человека, представшего перед судом народа в 1917 г. Исключительно интересен «Рассказ о герое» — рассказ о том, как «выдуманный» своими родителями и «вы¬ думавший» себя буржуазный юноша Макаров (страницы, посвященные его характеристике, предвосхитили историю воспитания Клима Самгина) обрел своего «героя» в историке Милин Новаке, проповеднике идей Карлейля и Ницше, видев¬ шем единственных двигателей истории в «героях» — тиранах, властвующих над массой при помощи устрашения и террора. В конце концов оказывается,- что сам Новак находится во власти страха, что это—мелкое, но тем не менее вредное и опасное, на¬ секомое. Нельзя не видеть, как сказались на красках на тон& I го
этого рассказа впечатления Горького от Германии и Италии 20-х годов, где уже выступил на политическую арену фашизм. Боевой характер имели и те рассказы Горького 20-х го¬ дов, которые были посвящены эстетическим проблемам. Осо¬ бенно интересен в этом отношении рассказ «Репетиция», посвященный изображению дореволюционного декадентского театра, но имевший самую актуальную боевую направленность. Это становится ясно при сопоставлении данной в рассказе ха¬ рактеристики декадентского режиссера с прямым выступле¬ нием Горького в 1924 г. (в предисловии к нью-йоркскому из¬ данию пьесы «Старик») против режиссеров-формалистов. «Рассказы 1922—1924 гг.» и близкие к ним произведения Горького этих лет носят противоречивый характер. В некото¬ рых из них, как и в «Заметках из дневника», дают о себе знать элементы натурализма. Однако лучшие из рассказов Горького 20-х годов дали образец сочетания реалистической правди¬ вости, конкретно-исторической точности с боевым наступатель¬ ным духом и с тщательнейшей отделкой формы. Одно из самых важных мест среди горьковских произведе¬ ний рассматриваемого периода занимает очерк «В. И. Ленин», имевший в рукописи заглавие «Человек»Еще в пору подготовки первой русской революЦийТорький создал фило¬ софскую поэму «Человек», в которой воплотил свой положи¬ тельный идеал, свое представление о человеке' как о носителе всепознающего материалистического разума и всепобеждаю¬ щей революционной энергии, как о выразителе творческой мощи народных масс, ведущем эти массы за собой. Спустя двадцатилетие Горький смог воплотить свой положительный идеал в образе конкретного человека — величайшего вождя народных масс В. И. Ленина. Горький написал свой очерк «В. И. Ленин» под непосредственным впечатлением смерти вождя. Первая редакция этого очерка еще существенно отлича¬ лась от его окончательного текста, относящегося к 1930 г. Очерк содержал в себе вначале отдельные неточные утверждения и неудачные сопоставления и параллели, от которых Горький позднее отказался. При переработке очерка Горький ввел в него рассказ о том, как он на Лондонском съезде был в первую минуту «разочарован» обликом Ленина, его манерой держать¬ ся, которая разрушала своей простотой обычные представле¬ ния о «вожде», и как он увидел потом в этой простоте одно из самых замечательных ленинских качеств, — рассказ, очень близкий к известной характеристике Ленина, которую дал И. В. Сталин. Сделав такие дополнения, уточнив и углубив ряд выводов и придав новый характер всему очерку, Горький снял свою прежнюю оговорку: «...Не мое дело говорить о Владимире Ленине — политике, мне дорог и близок Ленин — in
Человек». В новой редакции очерка Ленин-политик и Ленин- человек уже неотделимы друг от друга. Было бы все же неверно недооценивать ту роль, которую сыграл очерк Горького о вожде уже в первой своей редак¬ ции, в 20-е годы. Огромное значение имела основная идейная направленность этого очерка, противоречившая отдельным его неточным формулировкам. Горький нанес в своем очерке удар эсеровским представлениям о «вожде» и «герое» — представлениям, которые кое-кто пытался возродить после смерти Ленина в различных «воспоминаниях» и суждениях о нем. Горький показал, что простота Ленина, в которой сормовский рабочий-революционер Дмитрий Павлов видел «самую резкую» его черту, была выражением его нерастор¬ жимого единства с массами, а это единство явилось основой его величия. Чтобы подвести к этому выводу, Горький пока¬ зал Ленина в самых различных ситуациях: и в стычках с про¬ тивниками, и в беседах с друзьями и противопоставил его руководителям иного типа, ставящим себя над массами^ Горький раскрыл облик Ленина как высшее воплощение русского национального характера, как величайшее выра¬ жение мирового значения русской революции. Неразрывная связь с народными массами объясняет, почему Ленин оказал такое могучее влияние на судьбы миллионов людей: он был воплощением энергии этих миллионов, выразителем «воли истории». Именно потому, что всеми поступками Ленина руководили лишь интересы многомиллионных масс, он дал величайший образец революционного гуманизма. Очерк «В. И. Ленин» явился важной вехой в творчестве Горького. Маяковский в поэме «Владимир Ильич Ленин» писал: Я себя под Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше. То же самое мог бы сказать о себе и Горький: вдумываясь в смысл дела Ленина, в итоги его жизни и в главный из них — Великую Октябрьскую социалистическую революцию, Горь¬ кий окончательно освобождался от своих прежних сомнений в исторической подготовленности социалистической револю¬ ции 1917 г. Не случайно именно в 1924—1925 гг. Горький приступил к осуществлению своих давних творческих замыс¬ лов, волновавших его в течение десятилетий («Дело Артамо¬ новых», «Жизнь Клима Самгина»). В этом сказалось и разви¬ тие самой жизни, бросившее яркий свет на весь предшествую¬ щий исторический период, и идейное развитие писателя, IT2
позволявшее ему увидеть величие и бесповоротность совер¬ шившихся исторических перемен. Одной из тем, занимавших Горького еще с 90-х годов, была тема смены поколений буржуазной семьи, переживающей процесс деградации и распада. Горький подошел к этой теме в ряде своих ранних рассказов и дал первую широкую разра¬ ботку ее в повести «Фома Гордеев». Но ни эти его произведе¬ ния, ни более поздние («Жизнь Матвея Кожемякина», «Зы¬ ковы» и др.) не исчерпали возникшего у него замысла. Извест¬ но, что Горький делился этим замыслом с В. И. Лениным в 1908 или 1910 г.1 и что Ленин одобрил эту тему, но посове¬ товал писателю отложить ее разработку до революции, кото¬ рая одна могла дать «конец» задуманному им произведению. В. И. Ленин увидел в замысле Горького возможность пока¬ зать не просто вырождение буржуазного класса, а процесс разложения и гибели всего капиталистического строя. Именно указанным Лениным путем и пошел Горький, когда присту¬ пил к работе над романом «Дело Артамоновых» (начат в се¬ редине 1924 г., закончен до* 15’марта 1925 г.). В «Деле Арта¬ моновых» Горький запечатлел в художественных образах историю падения буржуазного класса от первоначального расцвета до гибели как непосредственное следствие напора революционных сил. Роман осветил исторический процесс, подготовивший крушение капитализма, и явился замечатель¬ ным художественным утверждением исторической закономер¬ ности, неизбежности и спасительности Октябрьской револю¬ ции. Именно это сделало роман не просто историческим, а остро актуальным произведением, активно вторгавшимся в идейную и политическую борьбу 20-х годов. В финале романа арестованный Петр Артамонов слышит голос одного из красно¬ гвардейцев: « — Назад, товарищи, оборота нет и не будет для нас...» В этих словах, подчеркивающих полный крах эксплуататорского строя, царского самодержавия, выражен глав¬ ный пафос романа. Галерея характеров, данная в романе и заключающая в себе широчайшее типическое содержание, открывается фи¬ гурой Ильи Артамонова. В короткий срок этот человек, со¬ четающий незаурядные деловые способности с повадками круп¬ ного хищника, становится одним из «хозяев» города Дремова и всех окрестных деревень, дающих лен для его фабрики. Горький показал силу характера «неистового» Ильи. Делая прогрессивное дело, взрывая мещанскую «окуровщину» и 1 М Горький. Письмо к Н. К. Крупской от 16 мая 1930 г. 15 статье: Н. К. Крупская. Ленин и Горький. «Правда», 1936, 19 июня, № 167. 8 Очерк истории русской сов. лит. ИЗ
застой патриархальной деревни, Илья выражает при этом и свою хищническую природу, с самого начала проводящую грань между ним и народом и вносящую в его характер черты раздвоенности и ущербности. В Илье Артамонове возникает глубокое беспокойство за будущее «дела», и это беспокой¬ ство постепенно разрушает его веру в себя. Увлечение строи¬ тельством постепенно заменяется у него хвастливой крикли¬ востью, и самая гибель Ильи дает повод сказать, что его сила «хвастовством изошла». Таким образом, уже в самом родона¬ чальнике «дела» начинается тот процесс деградации артамо- новского рода, который затем доводят до конца наследники Ильи. Продолжатель его «дела» — старший сын Петр лишен его делового задора. Жажда накопления заставляет его продол¬ жать дело отца, но он мечтает о деревенской тишине, которая взорвана усилиями Ильи Артамонова. История все большего раздвоения Петра и постепенного опустошения его души занимает основное место в романе — эта история особенно ясно показывает измельчание самого типа буржуазного че¬ ловека и угасание энергии всего класса буржуазии. Второй сын Ильи — Никита оказывается совсем неспособным про¬ должать отцовское дело. Он идет в монастырь, но не находит очищения души в религии, а утрачивает в монастыре всякую веру и приходит к полнейшей пустоте. В племяннике Але¬ ксее медвежья напористость Ильи заменяется лисьей повад¬ кой, деловой размах — биржевым азартом, и он умирает «на бегу», как жил. Третье поколение завершает процесс деградации артамоновского рода. Только один представитель этого поколения — молодой Илья, похожий некоторыми чер¬ тами на Илью-деда, находит выход к настоящей жизни. Но находит он его потому, что рвет со своим классом и вступает в ряды революционеров. Образ Ильи-младшего — образ исклю¬ чительный, в котором, однако, обобщено широкое типиче¬ ское содержание. Сходство внука с дедом, с тем лучшим, что было в нем, подчеркивает важную мысль: ничто подлинно творческре, подлинно талантливое уже не может найти для себя места в среде гниющего буржуазного класса. Этот процесс гниения, духовного вырождения класса буржуазии Горький раскрыл в самых различных проявлениях индивидуальности каждого из Артамоновых — и в том, как они относятся к «делу», и в том, как они любят и как ненавидят, как защи¬ щаются в минуты опасности, как встречают свой последний час. Уже самая многосторонность раскрытия всех этих характеров, самая способность Горького проводить социальный анализ каждого типа сквозь его «индивидуальный стержень» явила замечательный образец художественного мастерства. И4
В отличие от ряда западноевропейских буржуазных писа¬ телей-реалистов, подчеркивавших при изображении распада буржуазных семей действие биологического закона вырожде¬ ния или других законов, не связанных с самой природой капиталистического строя, Горький показал процесс деграда¬ ции буржуазии как социально-историческую закономерность. Критическая направленность его произведения была поэтому гораздо более глубокой и острой: Горький отрицал существо¬ вание в самой буржуазной среде каких-либо сил, противобор¬ ствующих процессам гниения и распада. Разрыв с буржуаз¬ ным классом мог явиться в глазах Горького единственным спасением для людей типа Ильи Артамонова-младшего. Вместе с тем за процессом падения буржуазного класса Горький показал подъем классов трудящихся, несущий в себе залог обновления всей жизни. Такому подходу к действительности подчинена вся сложная композиция романа «Дело Артамо¬ новых», построенная на сочетании разных, взаимно дополняю¬ щих сюжетных линий. Об одной из этих линий, о той, которая развертывается на первом плане романа — об истории семьи Артамоновых, речь шла выше. Эта линия занимает основное место, но она становится вполне понятной лишь в связи со второй сюжетной линией, рисующей историю подъема рабочей массы. Через роман проходит цепь эпизодов, показывающих обострение протеста в рабочей среде. Вначале этот протест носит стихийный характер, внушая, однако, с самого начала тревогу и страх «хозяевам жизни». Затем, в преддверии революции 1905 г., рабочие начинают проникаться сознанием своего историче¬ ского назначения. «Все — от нас пошло. Мы — хозяева!» — передает Тихон Вялов Петру Артамонову слова рабочих. — «Ты гляди, Петр Ильич, это верно: все от них!»— И он же го¬ ворит Артамонову, когда отряд красногвардейцев, возглав¬ ляемый одним из артамоновских рабочих, приносит в город Дремов знамя Октября: «Это—против тебя война, Петр Ильич». Из общей массы рабочих Горький выделяет семью Морозо¬ вых, история которой обрисована несколькими короткими, но резкими штрихами. История многих людей рабочего класса раскрывается перед нами, когда мы сопоставляем древ¬ него ткача Бориса Морозова, который еще видел в Илье Ар¬ тамонове своего — только более способного и удачливого — собрата («Ты — нашего дерева сук, — катай! Тебе удача — законная жена...»), с представителем следующего поколения Морозовых — Иваном, в искренность похвал которого уже не верили Артамоновы, и, наконец, с представителем третьего по¬ коления этой семьи — командиром красногвардейцев Захаром Морозовым, положившим конец власти артамоновского рода.
Особое композиционное место занимает в романе история жизни Тихона Вялова, выходца из патриархальной крестьян¬ ской среды, сбитого со стародавних устоев наступающими капи¬ талистическими порядками. Горький отнюдь не стремится дать в образе Тихона Вялова обобщенное изображение всей крестьян¬ ской массы; его интересует в данном случае лишь та часть крестьянства, которая с особенной силой цеплялась за патри¬ архальную неподвижность и обособленность и противостояла нарождающемуся капитализму как консервативная сила. Но в том-то и дело, что при всей консервативности и обреченности попыток этой части крестьянства остановить ход истории справедливым был ее гнев против капиталистического хищни¬ чества, против тех варварских методов, посредством которых капиталисты осуществляли свое исторически-прогрессивное «дело». Тихон Вялов идет служить к Артамоновым, побуждае¬ мый вначале лишь желанием отомстить Илье за смерть сво¬ его брата. Затем это желание заменяется другим: понять, в чем сила этих людей, решившихся нарушить привычную старую жизнь. Наконец, Тихон осознает слабость, гни¬ лость ненавистных ему порядков, и его главным стремлением становится одно: увидеть своими глазами, как придет к буржу¬ азному классу историческое возмездие. И хотя сам Тихон хочет остаться «в стороне» от борьбы, выполняя лишь роль свидетеля на суде истории, рост его сознания входит в общую сумму тех обстоятельств, которые обостряют тревогу Артамоно¬ вых за прочность их бытия и ускоряют процесс их распада. В романе «Дело Артамоновых» с особенной глубиной, проявился творческий метод, родоначальником которого был Горький, — метод социалистического реализма. Здесь все подчинено одной задаче: дать йравдивое, конкретно-истори¬ ческое изображение действительности, взятой •3’’ ее рево¬ люционном развитии — в поступательном движении, опреде¬ ляемом конфликтом противоборствующих социальных сил. Роман начинается с резкого столкновения контрастно противо¬ поставленных друг другу Артамоновых и дремовцев: напо¬ ристых, «разбойных» зачинателей буржуазного дела и кос¬ ных, «осторожных» мещан. Почти одновременно начинают раскрываться конфликты внутри артамоновского рода, чре¬ ватые важными последствиями для него. Однако в ходе развер¬ тывания романа все эти противоречия оказываются подчинены другим, главным, решающим, именно — противоречиям меж¬ ду всеми представителями собственнических классов, с одной стороны, и представителями народных масс — с другой. «Дело Артамоновых» явилось вехой в развитии всей стилевой системы Горького. Роман этот создавался после того, как Горький, готовя в 1922 г. первое послеоктябрьское пб
издание своих сочинений, .подверг основательной правке почти всю свою прежнюю прозу. Характер этой правки об¬ условлен стремлением еще больше усилить реалистичность письма (Горький устранял из своих произведений все, что мешало предельной конкретности и предметности образов: злоупотребление гиперболами, приемом антропоморфизма и т. п., а также — все то, что могло помешать простоте и яс¬ ности языка: излишние, с точки зрения Горького, эпитеты, причастные обороты и т. д.). Эта эволюция литературного стиля Горького, получившая закрепление в романе «Дело Артамоновых», имела исключительно большое значение для всей советской литературы, в которой происходил процесс роста реалистического мастерства. Для прозаиков, освобож¬ давшихся от влияния «орнаментальной» прозы и других формалистических влияний, для поэтов, преодолевавших в своем творчестве остатки футуризма и прочих «измов», при¬ мер Горького — великого реалиста, неустанно продолжавшего оттачивать свой реалистический метод, имел глубоко поучи¬ тельный и убедительный смысл. Борьба Горького за реалистический, зримый и конкрет¬ ный образ, соединенная с постоянной и непримиримой борь¬ бой против всех и всяких формалистических и натуралисти¬ ческих извращений, способствовала формированию нового, со¬ циалистического искусства. 6 Одновременно с Горьким огромное влияние на формирова¬ ние советской литературы, в особенности поэзии, оказывало творчество Маяковского. Со всем присущим ему полемическим темпераментом Мая¬ ковский борется за социалистическую поэзию, за литературу, корнями своими уходящую в толщу народных масс и призван¬ ную служить этим массам. Поэт агитирует за новое искусство, страстно и непримиримо воюет с эстетами, любителями «чи¬ стой поэзии». В политической действенности искусства, в его активном вторжении в жизнь и видел Маяковский прямое назначение поэзии. «Для нас, мастеров слова России Советов, маленькие задачки чистого стиходелания отступают перед широкими целями помощи словом строительству коммуны», — писал Маяковский в 1923 г. в предисловии к сборнику «Вещи этого года»1. 1В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, т. 2. М., 1939, стр. 507. и7
В 1921—1923 гг. начинается активное сотрудничество поэта в газетах и журналах. Он работает в газетах: «Известия ВЦИК», «Гудок», в журналах «Крокодил», «Красная нива», «Журналист», «Огонек», в Прессбюро Агитпропа ЦК РКП(б), выпускавшего специальные бюллетени (городские и деревен¬ ские) для местных газет, и др. Стремясь стать ближе к массовому читателю, Маяковский с 1923 г. предпринимает ряд поездок по городам Союза. Про¬ верить доходчивость своей поэзии путем непосредственного обращения к живой, взыскательной аудитории, стать самому поэтом-агитатором, несущим идеи нового искусства в массы, — таковы были цели его поездок по стране. К 1922 г. относятся его первые поездки за границу. Мень¬ ше всего походили они на обычные туристские путешествия. Выступления Маяковского за рубежом преследовали те же цели борьбы за искусство революции, поэтической пропаган¬ ды идей социализма. В стихах, отразивших заграничные впечатления поэта, с огромной силой утверждалось превосходство социалисти¬ ческого строя, социалистической культуры над буржуазной «демократией», над бесчеловечной цивилизацией капиталисти¬ ческой Европы и Америки, где ...жизнь была одним — беззаботная, другим — голодный протяжный вой. Теснейшая связь искусства с насущными задачами социали¬ стического строительства, сочетание злободневности и актуаль¬ ности с широким идейно-художественным обобщением — эти качества поэзии Маяковского, достаточно отчетливо и ярко проявившиеся уже в период гражданской войны, в первой по¬ ловине 20-х годов получают дальнейшее развитие и углубление. Творчество Маяковского этих лет характеризуется расшире¬ нием кругозора, обогащается новыми темами и идеями. Борьба за восстановление народного хозяйства глубоко и многогранно отражена в произведениях Маяковского 1921— 1925 гг. В стихотворении «Последняя страничка гражданской войны» (1921), Маяковский, славя «краснозвездного героя», особенно подчеркивает, что окончательная победа на военных фронтах обеспечивает возможность мирного созидательного труда: и8
Не только тобой завоеван Крым п белых разбита орава,— удар твой двойной: завоевано им трудиться великое право. Откликаясь на новые задачи, поставленные временем, Мая¬ ковский существенно изменяет и основную направленность своих ростинских плакатов, созданных в 1921 г. Восстановление промышленности и транспорта, борьба за повышение произво¬ дительности труда, разъяснение основных декретов и поста¬ новлений Советского правительства, принятых в первый год мирного строительства,— таков круг вопросов, который при¬ влекает внимание Маяковского при работе над рисунками и текстами плакатных «окон». Маяковский постоянно подчеркивает, что «будничная» тру¬ довая работа не менее значительна, чем борьба на фронтах гражданской войны, и что она требует не меньшего героизма. В простом рабочем, который вдохновенно трудится на «вершоч- ном незаметном фронте», видит поэт героя современности: Кто герой? Тот, кто лучше других уголь долбит под землей, кто за рудою прошел горой,— тот герой! Обогащение поэтического словаря общественно-политиче¬ ской лексикой, лозунгами партийной печати, широкое обраще¬ ние к народным жанрам — все это позволяло поэту делать стихи более емкими, содержательными, богатыми и точными и тем самым усиливало широкую популярность плакатов Маяков¬ ского в народных массах. Опыт работы над плакатами «Окон РОСТА» нашел свое не¬ посредственное продолжение в стихах и поэмах Маяковского, написанных по специальным агитзаданиям и обращенных к ши¬ рокому читателю, главным образом крестьянам («Ни знахарь, ни бог, ни ангелы бога — крестьянству не подмога», «Вон самогон!» и др.). Подчеркивая трудности, которые приходилось преодолевать при восстановлении разрушенного хозяйства, Маяковский по¬ казывает, что именно теперь, в повседневной напряженной ра¬ боте, советский народ вплотную приступил к строительству со¬ циализма. Такова, например, основная идея стихотворения «Ра¬ бочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского» (1923). Прославляя первые трудовые победы, поэт вместе с тем видит в них начало будущего грандиозного строительства. П9
Умение заглянуть в будущее, всегда «рваться в завтра, вперед» позволяет Маяковскому показать, как узье в те годы закладывались основы социализма, развертывалась созида¬ тельная работа, рождались новые люди и новые города, меня¬ лось отношение людей к труду. В стихотворении «Киев» (1924), контрастно сопоставляя облик города в прошлом и в настоя¬ щем, Маяковский рельефно изобразил, как новый уклад, новые отношения все глубже входили в нашу жизнь и укоренялись в ней. Такие стихотворения, как «Рабочим Курска, добывшим пер¬ вую руду...», «Баку», «Боровский», «Киев», «Владикавказ — Тифлис» и др., свидетельствовали о росте реалистического ма¬ стерства поэта. Преодолевая отвлеченность, которая проявля- лась-в некоторых произведениях этого времени (например, поэма «Пятый Интернационал», 1922), Маяковский добивается боль¬ шей конкретности, поэтической убедительности, реалистичности рисунка. В неповторимом облике изображаемых им советских людей обобщаются типические черты социалистического чело¬ века. Рассказывая о гибели бакинских комиссаров, о подвиге со¬ ветского полпреда, о труде курских рабочих, о советском Киеве, над которым реет «стяг червонный», Маяковский открыто, с огромной силой выражает свое отношение' к изображаемому. Нейтральность, объективизм чузкды поэту. То, о чем он расска¬ зывает, вызывает у него или страстное сочувствие, или едкую иронию, или глубочайшую нежность, горячую любовь, или гнев и ненависть. Характерное заглавие одного из сборников поэта — «Мая¬ ковский улыбается, Маяковский смеется, Маяковский изде¬ вается» — свидетельствует об активной позиции автора. Значительно позднее, в связи с критикой пьесы «Баня», Маяковский говорил: «Что касается прямого указания, кто преступник, а кто нет, у меня такой агитационный уклон, я не люблю, чтоб этого не понимали. Я люблю сказать до конца, кто сволочь»1. Этот «агитационный уклон», эта открытая тенденциозность проявляется со всей силой не только в сатире Маяковского, но и в его лирике и в героико-эпических поэмах, придавая особую выразительность и действенность его поэзии, всегда, независимо от жанра, заостренной полемически, окрашенной в публицисти¬ ческие тона. В лирике Маяковского обобщаются характерные черты пе¬ редового советского человека, патриота, гражданина своей 1В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, т. 11. М., 1947, стр. 505. 120
страны, для которого ненавистно пассивное восприятие жизни, которому чужды растерянность, равнодушие. Необычайно разнообразны поэтические интонации и стили¬ стические средства поэта-агитатора, поэта-борца. Ироническое изображение нэповской буржуазии с помощью словесных калам¬ буров, переосмысления фразеологического оборота речи («Она — из мухи делает слона и после продает слоновую кость») сочетается с воспеванием великого будущего. Героическая и сатирическая струя присутствует у Маяков¬ ского не только в стихах и поэмах одного периода. Героика и сатира, вдохновенная патетика и гневная ирония уживаются рядом в одном стихе, в одной поэме, органически сосуществуют друг с другом. Передавая пафос трудового строительства, показывая рож¬ дение нового человека, Маяковский одновременно резко обрушивается на активизировавшееся в годы нэпа мещан¬ ство, в котором он видит, угрозу великим завоеваниям рево¬ люции. Глубоко разрабатывается тема мещанства в поэме «Про это» (1923). Толчком к созданию поэмы послужили личные обстоя¬ тельства, но значение ее переросло рамки биографии поэта. Решая вопросы об отношении личного и общего, о перевоспи¬ тании человека в эпоху социализма, Маяковский ведет борьбу с мещанством, которое осмысляется поэтом в широком социальном плане. В обстановке первых лет нэпа эти вопросы приобретали особую остроту и актуальность. Со всей страстью и гневом отвергает и разоблачает поэт эгоистическое, кро¬ хотное «счастье» мещан, равнодушных собственников, вы¬ ступает против «благополучия» людей, окопавшихся от рево¬ люции в своем мышином уюте. Он требует великой любви, больших чувств и идей, преодолевающих личный эгоизм, «любвишку наседок», которая отгораживает человека от мира. Против этой собственнической, эгоистической психологии и обращена поэма: Сомнете периной и волю и камень. Коммуна и то завернется комом. Столетия жили своими домками, и нынче зажили своим домкомом! Поэт говорит, что сила мещанства еще велика и борьба с ним потребует длительного времени. В поэме звучат и трагические- 121
мотивы. В борьбе с мещанством лирический герой поэмы по¬ казан одиноким, не связанным с массами, с народом; он отчасти напоминает героя дореволюционной поэмы «Человек». Тем не менее Маяковский в поэме «Про это» далек от «паниче¬ ских» настроении, появившихся в период нэпа у Багрицкого, поэтов «Кузницы» и др. Наперекор возникающим нотам смятения, произведение в целом утверждало неизбежность победы новых человеческих отношений. Гуманистическая мечта поэта с огромной силой выражена в заключитель¬ ной части, которая звучит как гимн новому человеку. В последних строках раскрывается философский смысл поэмы: Чтоб жить не в жертву дома дырам. Чтоб мог в родне отныне' стать отец — но крайней мере, миром, землей, по крайней мере,— мать.! Однако зашифрованность отдельных образов, субъективность поэтических ассоциаций определяют стилевую усложненность поэмы, которая местами трудна для понимания и нуждается в специальных комментариях. Нельзя не видеть в этом реци¬ дивов старого в творчестве поэта. Сила Маяковского заключа¬ лась в том, что он умел преодолевать их и последовательно развивать свое реалистическое мастерство. Во внутреннем единстве с основной проблематикой творче¬ ства поэта развивалась и его сатира. Пафос борьбы Маяков¬ ского-сатирика с пережитками прошлого, с мещанскими настрое¬ ниями периода нэпа — это пафос борьбы за утверждение революционной действительности, за новые, социалистические отношения. В условиях перехода к восстановлению народного хозяйства борьба с мелкобуржуазной стихией, неорганизованностью, с бюрократизмом приобретала особенно важное значение.. В статье «Новые времена, старые ошибки в новом виде» (1921) В. И. Ленин писал: «Враг в данную минуту и на данный период времени не тот, что вчера. Враг — не полчища белогвардейцев под командой помещиков, поддерживаемых всеми меньшевика¬ ми и эсерами, всей международной буржуазией. Враг — обыден¬ щина экономики в мелкокрестьянской стране с разоренной крупной промышленностью. Враг — мелкобуржуазная стихия, 122
которая окружает нас, как воздух, и проникает очень сильно в ряды пролетариата»1. Маяковский быстро и верно реагирует на эту перестановку сил. Он пишет в известном стихотворении «О дряни» (1921): Утихомирились бури'революционных лон. Подериулась тиной советская мешанина. И вылезло из-за спины РСФСР мурло мещанина. «Мурло мещанина», бюрократизм, «неразбериха» — таковы новые враги, борьба с которыми сразу: же после окончания гражданской войны становится одной из главных .задач сатиры Маяковского. Высказывание В. И. Ленина о стихотворении «Прозаседавшиеся» показывает, насколько актуальной и поли¬ тически зрелой была сатирическая работа Маяковского уже в начале 20-х годов. В. И. Ленин высоко оценил это стихотво¬ рение. «Вчера я случайно прочитал в «Известиях» стихотворение Маяковского на политическую тему, — говорил Ленин. — Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своем стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они все заседают и перезаседают. Не знаю, как насчет поэ¬ зии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно» 1 2. Маяковский правильно понимал своеобразие новой истори¬ ческой обстановки, направляя свое сатирическое оружие про¬ тив «дряни», против общественного зла, борьба с которым при¬ обрела большое политическое значение. Политическая острота и актуальность сатирических стихо¬ творений «О дряни», «Прозаседавшиеся», «Тресты» и др. были неразрывно связаны с их выразительной художественной фор¬ мой. В стихотворении «Прозаседавшиеся» Маяковский «вдрызг высмеивает» бюрократические порядки, пороки бюрократизма в остро сатирическом плане, применяет метод художественного преувеличения: предметом долгих обсуждений в некоем учреж¬ дении становится «покупка склянки чернил Губкооперативом»; неуловимый «товарищ Иван Ваныч» занят на заседании «а-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома» и т. д. В конце стихотворения эта гиперболизация достигает предельного сгущения. Терпение ли- 1 В. И. Ле н и н. Соч., т. 33, стр. 3. 2 Там же, стр. 197. 123
рического героя, «исколесившего сто лестниц», лопается, он «лавиной» врывается на заседание, и его глазам предстает чудо¬ вищная картина («сидят людей половины»), смысл которой самым спокойнейшим образом объясняется «секретарем»: Они на двух заседаниях сразу. В день заседаний на двадцать надо поспеть нам. Поневоле приходится разорваться! До пояса здесь, а остальное там. Борясь с пережитками прошлого, Маяковский одновременно направляет свое сатирическое оружие на разоблачение зарубеж¬ ного капиталистического мира. В течение первой половины 20-х годов им были написаны такие стихотворные фельетоны на внешнеполитические темы, как «На земле мир, во человецех благоволение» (1922), «Баллада о доблестном Эмиле» (1922), «Срочно. Телеграмма мусье Пуанкаре и Мильерану» (1923), «Дипломатическое» (1924) и др. Разоблачая агрессивность капи¬ талистических стран, Маяковский нередко прибегает к сати¬ рическому славословию, с особой наглядностью и остротой вскрывая несоответствие между речами и делами иностранных дипломатов. Создавая фельетоны на внешнеполитические темы, Маяков¬ ский широко использовал газетный материал, обычно приурочи¬ вая каждое из стихотворений к определенному международ¬ ному событию. Такая тесная связь с конкретными политическими событиями характерна и для цикла памфлетов «Маяковская галлерея» (1923), в которых давалось сатирическое изобра¬ жение крупнейших представителей капиталистического мира. Важно, однако, подчеркнуть, что Маяковский не просто исполь.- зовал газетно-хроникальный материал: он служил поэту только исходным пунктом для его больших художественных обобщений. В стихотворении «О том, как у Керзона с обедом разрасталась аппетитов зона» (1923), исходя из конкретных фактов, изложен¬ ных в газете, Маяковский развертывает целую сатирическую фабулу, разоблачая агрессивность капиталистического мира в целом. В органическом сочетании злободневности, публици¬ стичности с широким идейно-художественным обобщением — один из секретов долголетия сатиры Маяковского, которая так политически остро звучит и в наши дни. Тема капиталистического мира особенно глубоко и всесто¬ ронне разрабатывается Маяковским в стихах и очерках, создан¬ 124
ных под непосредственным впечатлением поездок за границу. В очерке «Парижские провинции», относящемся к началу 1923 г., Маяковский писал: «Только в поездке по Европе, в сравнении видишь наши гулливеровские шаги»1. Сопоставление двух социальных миров позволило Маяков¬ скому с новой силой ощутить преимущества страны социализма, ее успехи, ее «гулливеровские шаги». Вместе с тем это сопостав¬ ление подчеркивало реакционность капиталистического мира. Широко используя поэтическую иронию, антитезу и гипербо¬ лу, «хлысты рифм», Маяковский в своих стихах о загранице показывает истинную цену буржуазной «свободы слова», «сво¬ боды манифестаций» и т. д. Посещая буржуазные страны, Маяковский находил там не только врагов, но и друзей. Мотивы интернационализма, друж¬ бы пролетариев капиталистических стран и трудящихся страны социализма особенно сильно звучат в стихах Маяковского о за¬ границе, написанных в первую половину 20-х годов. Характер¬ но само название одного из стихотворений этого периода: «Солидарность» (1923). Историческим оптимизмом, верой в силы революционного народа, в солидарность «французских блуз- ников», немецких рабочих проникнуты так называемые загра¬ ничные стихи поэта. В этих стихах ярко проявился патриотизм Маяковского. Контрастное противопоставление разоблачаемого капитали¬ стического мира и утверждаемого поэтом мира социализма особенно характерно для таких стихотворений Маяковского, как «Париж» (1922—1923), «Флаг» (1925). Цикл стихов о Париже (1924—1925) заканчивался знаменитыми строками, в которых с большой лирической силой были выражены патриотические чувства поэта: Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли — Г Л/осква/j Эта патриотическая тема’ непосредственно сближает и объ¬ единяет «заграничные» стихи Маяковского с другими произве¬ дениями поэта, в которых давалось изображение советской действительности. ’ При всем богатстве и многообразии творчество Маяковского было едино в своей основной идейной целеустремленности. 1В В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, т. 12. М., 1941, стр. 79. 125
Живая, активная заинтересованность в судьбах Родины, пафос строительства нового общества, преклонение перед мощью созидательного труда, борьба со всем, что враждебно великому делу революции,— вот что характеризует творчество поэта. Эти основные тенденции творчества Маяковского получили наиболее глубокое и полное воплощение в поэме «Владимир Ильич Ленин» (1924). Являясь как бы своеобразным итогом идейно-художественных исканий, которыми характеризовалась поэтическая работа Маяковского в предшествующие годы, поэма о Ленине знаменовала вместе с тем начало нового, наиболее плодотворного этапа в творческом пути поэта. В гениальном произведении Маяковского образ Ленина раскрывается в неразрывной связи с историей революцион¬ ного движения, с историей роста классового самосознания пролетариата: у Бился об Ленина темный класс, тек от него в просветленьи, и, обданный силой и мыслями масс, с классом рос Ленин. ч Это понимание единства пролетариата с его вождем который выражает волю масс, учится у народа и вместе с тем руководит «грозой и бурей будущих восстаний», определяет идейную глубину, масштабность, эпический размах поэмы. Так же, как и Горький в очерке «В. И. Ленин», Маяковский, решая проблему вождя и народа, исходил из единственно правильного марксистского понимания роли исторической личности, сила которой заключается в нерасторжимой связи ее с народом. Идея несокрушимого единства вождя, партии и народа — основная идея поэмы. В архиве журнала «Леф» сохранилась неопубликованная пе¬ редовая статья, написанная Маяковским. «Учитесь у Ленина,— писал Маяковский,— но не канонизируйте его. Не создавайте культа именем человека, всю жизнь боровшегося против всяких культов»1. *В. Маяковский. Поли. собр. соч., т. VI. М., 1934, стр. 233 126
Поэма Маяковского о Ленине, раскрывающая историческое величие вождя передовых масс, враждебна культу личности. Поэма утверждает могущество коллектива, безмерно увеличи¬ вающего силу связанной с ним личности: Партия— рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак. Развенчивая ложный взгляд на роль личности в истории,. Маяковский решительно отказался от попытки раскрыть ве¬ личие Ленина при помощи поэтических аналогий и паралле¬ лей. Поэт глубоко убежден в несравнимости Ленина с историче¬ скими и мифологическими героями прошлого. В Ленине Мая¬ ковский видит начало новой героической традиции, какой но было и не могло быть в прошлом. Вот почему он высмеивает попытки подойти к Ленину с готовым набором «высоких» сравнений и метафор: «пророк», «царственный вид», «дар бо¬ жий», «вождь милостью божьей», «эра», «эпоха» и т. п. Все эти сравнения воскрешали легенды о герое как о существе необыкно¬ венном, противостоящем простым смертным, «толпе». Самого человечного человека («он был человек до конца человечьего»), самого земного («мы хороним самого земного изо всех прошедших по земле людей») характеризует Маяковский простыми словами, эпитетами, сравнениями, лишенными под¬ черкнутой торжественности и выспренности. «Скуластый и лысый», «как будто даже заспанный», голос его «бодрый и зычный», «бочком прошел незаметный Ленин»— так описывает поэт великого вождя, боясь, чтобы он «конфет¬ ной не был красотой оболган». Ни в его внешности, ни в его поступках, подчеркивает поэт, нет ничего таинственного и «сверхъестественного»: Он, как вы и я, совсем такой же, только, может быть, у самых глаз мысли больше нашего морщинят кожей, да насмешливей и тверже губы, чем у нас. 127
Маяковский придает огромное значение вопросу о предпо¬ сылках появления гениального вождя революции и при¬ чинах его исключительного влияния на судьбы человечества. Поэт не просто декларирует свой взгляд на роль Ленина, он ищет такого художественного решения задачи, чтобы каждый элемент стиля помогал раскрыть идейную кон¬ цепцию поэмы. В этом отношении показательна композиция поэмы. В первой части утверждается мысль: Ленин рожден народом— творцом истории. В этой части еще нет самого Ленина, но все повествование подготавливает его появление. Маяковский слы¬ шит первые вести о Ленине «далеко... годов за двести» до начала его исторической деятельности. Рост капитализма и между¬ народного рабочего движения — таковы в освещении поэта объективные исторические условия, подготовившие деятель¬ ность Ленина. . / В каждой из трех частей поэмы принцип историзма прояв¬ ляется по-разному. В первой части, раскрывающей предисто- рию вождя, исторический процесс выступает скорее в основных закономерностях, чем в конкретных фактах. Это — своеоб¬ разный историко-философский экскурс, облеченный в пуб¬ лицистическую форму. На основных эпизодах этой части отчетливо видно влияние «Манифеста Коммунистической партии». Раскрыв историческую закономерность появления Ленина, Маяковский во второй части переходит к непосредственному изображению его деятельности. Повествование о жизни и дея¬ тельности Ленина неразрывно связано с освещением историче¬ ских событий. Ленин встает во весь рост как гигантский исторический дея¬ тель, воплотивший в себе разум и волю революционного про¬ летариата. Величие и сила Ленина — в нераздельной связи с партией и народом. Только эта неразрывная связь между вождем, партией и народом и могла обеспечить победу социали¬ стической революции, организатором и вдохновителем которой выступает в поэме Ленин. В третьей части Ленина нет среди живых, но все живое несет на себе следы его великих дел. Изображая похороны Ленина, поэт углубляет и конкретизирует мысль поэмы о том, какое огромное значение может иметь для человечества великий деятель, отдавший все свои силы борьбе за счастье народа. Из трех основных частей поэмы прямому изображению дея¬ тельности вождя отводится одна, но зато центральная часть; в двух£других показаны думы и чувства народных масс, устрем¬ ленных к нему. Ленин предстает перед взором читателя 128
не простокак-выдлющийся деятель, а как величайший вождь народных MacCj какого до него не знала история. Идейной глубине и широте поэмы способствовало изучение Маяковским речи И. В. Сталина о Ленине, произнесенной на вечере кремлевских курсантов 28 января 1924 г. Высказывания И. В. Сталина о Ленине как «руководителе высшего типа»1 легли в основу поэмы Маяковского. Одновременно исторический образ вождя является идеаль¬ ной мерой всего, что есть в человеке чистого, возвышенного и прекрасного. В середине 20-х годов, когда советская литература делала первые шаги в изображении положительного героя, опыт Маяковского, как и Горького, приобретал исключительное значение. Создание Маяковским поэмы «Владимир Ильич Ленин» определило дальнейшее совершенствование и всей системы его изобразительных средств. Обогащение поэтического слова и одновременно поиски Маяковским «речи точной и нагой» реализовались в поэме с особенной силой. Это сказалось и в максимальном единстве слова и мысли, в тщательном подборе стилевых оттенков, выражающих обычно и авторское отношение к изображаемому; это сказалось и в концентрации отдельных словесных образов вокруг основного, центрального. Таким центральным словесным образом-метафорой явился для поэмы образ революции — бури, революции — бушую¬ щего океана. Законно возникают в связи с этим у Маяковского и образ всемирной грозы, и Ленина — штурмана, повернув¬ шего колесо рулевое, и образ страны, переходящей от «абор¬ дажей штурма» к трудовой осаде, и т. д. К развернутой реализованной метафоре, к «разматыванию» метафоры, к своеобразным «метафорическим гнездам» обращал¬ ся Маяковский не впервые. Вспомним, например, «пожар сердца» в поэме «Облако в штанах». В поэме «Владимир Ильич Ленин» существенно изменился, однако, самый характер мета¬ фор: ое^и приобретают гораздо большую точность и конкретность. Поэт обновляет метафору, расширяет сферу ее применения, орга¬ нически вводит ее в поэтическую ткань, неожиданно связывая разные факты и явления действительности. Поэма отличается необыкновенным многообразием, полифо¬ нией ритмов. Принцип Маяковского «наново ритма мерка», по отношению к новому содержанию, широко применяется в поэме. Введение в стихотворную ткань и политических 1 См. И. В. С т а л и н. Соч., т. 6, стр. 52—64. 9 Очерк истории русской сов. лит. 129
лозунгов, и революционной песни, и траурного марша, и исторического документа, и прямой речи обусловило своеобра¬ зие ритмики. С необычайной легкостью, почти незаметно переходит Мая¬ ковский от иронической лексики (пол — «а мпиристы й», потолок — «р о к о к о в ы й», «царь на балкон выходит с м а- нифестико м»), от обличительных интонаций в отношении прошлого к ораторскому пафосному, к лирически взволнован¬ ному, напряженному стиху, адресуемому настоящему и буду¬ щему. —Мы прорвемся небесам в распахнутую синь. Мы пройдем сквозь каменный колодец. Будет:— с этих нар рабочий сын — пролета риатоводец. — Подчиненность ритма, как и остальных художественных средств, основной идее произведения, смысловая значитель¬ ность рифмы характеризуют реалистическую поэтику этого замечательного произведения, открывшего новый этап в твор¬ ческом развитии поэта. Поэмой о Ленине Маяковский прокладывал новые пути развития советской поэзии. Творчество Маяковского, его эстетическая концепция, пуб¬ лицистическая заостренность, агитационная выразительность его поэзии — основные темы и образы, его поэтика — жанры, рифмы и ритмы, отношение к слову, его поэтические инто¬ нации, ораторские приемы, синтаксис разговорной речи и т. д. оказали огромное влияние и на прогрессивную зарубеж¬ ную литературу. (' 7 «Историю творят теперь самостоятельно миллионы и десятки миллионов людей»1,— писал В. И. Ленин еще в 1918 г. На эту дорогу самостоятельного^ творчества новой жизни выводит народные массы партия, направляющая и руководящая сила 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 27, стр. 136. 130
советского народа. Проблема народа и партии становится основ¬ ной проблемой произведений, посвященных гражданской вой¬ не. Образ бесстрашного советского воина, защищающего свое отечество — важнейший образ советской литературы, художе¬ ственно обобщающей опыт периода гражданской войны и иностранной интервенции. «Никогда не победят того народа,— говорил В. И. Ленин в апреле 1919 г.,— в котором рабочие и крестьяне в большин¬ стве своем узнали, почувствовали и увидели, что они отстаивают свою, Советскую власть — власть трудящихся, что отстаивают то дело, победа которого им и их детям обеспечит возможность пользоваться всеми благами культуры, всеми созданиями чело¬ веческого труда»1. Таков источник советского героизма, небывалого в истории, разгадка того «исторического чуда», о котором неоднократно писал В. И. Ленин в своих работах. Этот героический подвиг советского народа и запечатлен в произведениях А.Малышкина, Б. Лавренева, Вс. Иванова, Д. Фурманова, А. Фадеева, А. Се¬ рафимовича, Д. Бедного, Н. Тихонова, А. Безыменского, М. Светлова, М. Голодного, В. Билль-Белоцерковского и ряда других писателей. В. И. Ленин определял гражданскую войну как наиболее острую форму классовой борьбы, как самую серьезную и жесто¬ кую войну. Конфликт антагонистических классов приобретает максимальную напряженность и остроту. Перед.социалистиче¬ ской армией, защищающей независимость Родины, стоит альтер¬ натива: победа или смерть. «Либо победа в гражданской войне над эксплуататорами, — писал В. И. Ленин,— либо гибель революции»1 2. Сама действительность 1918—1920 гг. обусловила напря¬ женность и остроту большинства сюжетных конфликтов. Этот конфликт решался чаще всего на материале фронтовой борьбы, военных столкновений советского народа с его врагами. Типические конфликты в литературе о гражданской войне не только являлись непосредственным отражением недавнего прошлого, но и приобретали особое значение для своего вре¬ мени, когда еще не был решен основной вопрос «кто кого», когда еще происходила борьба между социализмом и капита¬ лизмом внутри страны. Одним из первых произведений, отразившим основной конф¬ ликт периода гражданской войны — борьбу советского народа с белогвардейцами,— была повесть А. Малышкина «Падение Дайра» (1920—1921). 1 В. И. Ленин. Соч., т. 29, стр. 292. 2 В. И. Л е н и н. Соч., т. 26, стр. 393. ^31 9*
Малышкин, сам участвик гражданской войны и знамени¬ того героического штурма Перекопа, повествует об овладении Красной Армией Перекопским перешейком, о разгроме войск ставленника империалистов Антанты барона Врангеля. Писатель рисует героический подъем масс, под бешеным натиском которых в полном смятении бегут разбитые вранге¬ левские полчища. Пафос «Падения Дайра» — в поэтизации массы, героя-на¬ рода, объединенного несокрушимой волей к победе. Не об отдельных героях, а о великих «множествах» рассказывает повесть («У красных были множеств а...», «Ринуть мно¬ жества в обход террасы...», «Все шло своим чередом, как хотелось молоту м н о ж е с т в...» и т. д.). Сила этих «множеств» — в их сплоченности. На противопоставлении обреченности белогвардейских пол¬ чищ, потерявших веру в успех, и неотвратимости победы крас¬ ных, «пронизанных трепетом идущего»; на столкновении «по¬ следних черных сил» с «великими множествами», слитыми в едином порыве к победе, строится конфликт повести. За пле¬ чами одних — белых — встает призрак смерти («...Идя в бой, мы должны себя считать уже убитыми за Россию», «День оттуда восходил, как смерть»), других ждет жизнь («солнечные ру¬ бежи», 8а которыми «счастье, хлеб и вечера, как золотеющая рожь»). И хотя будущее еще рисуется писателю в виде отвле¬ ченного, далекого от реальной жизни и борьбы идеала, но самая суть конфликта, исторического противоречия схвачена и намечена верно. Повесть Малышкина овеяна духом героизма советского народа, победителя под Перекопом. Писатель увле¬ чен силой коллектива, эпическим размахом, масштабностью сражений, непобедимостью советских войск. Поэтическая перекличка со «Словом о полку Игореве»; использование архаи¬ ческой лексики («Как это? Русь еще за шеломянем еси?») под¬ черкивает преемственность героических традиций русского народа, его патриотического подвига. I Однако народная масса в повести изображена безликой. Отвлеченный характер «множеств», образа, так широко исполь¬ зованного автором, соответствует характеру изображения этой массы. Никто из героев, за исключением Юзефа и Микешина, боевая дружба которых символизирует единство борющегося народа, не имеет даже имени («Шел некто в скомканном картузе со звездой», «И лежали еще безликие»). Сам командир в «Па¬ дении Дайра» — безыменный, лишенный индивидуального лица. Он представляет собой монументальное воплощение масс, он пассивно отражает волю «множеств». «Каменный торжествен¬ ный командарм»— бездейственная фигура, потому что дейст¬ венность принадлежит, по мысли Малышкина, только массе 132
в целом: приказы командира не нужны, они не доходят до ча¬ стей — фельдъегери не успевают до них доскакать, потому что «дивизии уже шли сами». Писателем поэтизируется не со¬ знательное руководство, а стихийное движение масс, которое не случайно сравнивается с движущейся «красной лавой», «ощетинившимся потоком». Образы «дикого кочевья», «древ¬ ней орды», «темного становища», «двинутого по дикой земле»,— образы, на которых лежит печать неизжитых символистских влияний («Грядущие гунны» Брюсова, «Скифы» Блока), свя¬ заны у Малышкина с недостаточным пониманием сущности исторических процессов, с недооценкой революционного созна¬ ния, организующей роли партии. Все это определило черты условности, романтической абстрактности образов, отвлеченной символики в повести Малышкина. 8 Борьба сибирских партизан с белогвардейцами лежит в ос¬ нове сюжета повести «Бронепоезд 14-69» (1921), входящей в со¬ став цикла «Партизанских повестей» В. Иванова. Партизаны показаны в повести как носители могучей силы народных масс. Они воплощают в себе беспредельную самоот¬ верженность народа, его любовь к Родине, мужество, здоровый оптимизм, неутомимость в борьбе. Сквозь дремучие леса, по ска¬ листым, голым сопкам пробираются они для того, чтобы в суро¬ вых боях завоевать свое счастье. Народ в повести — не аморф¬ ная, безликая масса. Партизаны Знобов, Васька Окорок, пар¬ тизанский вожак Никита Вершинин, китаец Син Бин-у — это индивидуализированные образы. Мир борцов за народные интересы противопоставлен жал¬ ким, обреченным представителям белогвардейского лагеря. Обреченность этого мира подчеркивается мечущимся взад и вперед бронепоездом, в стальных коробках которого заперты обезумевшие от ужаса люди, ощущающие себя, подобно бело¬ гвардейцам из повести «Падение Дайра», «трупами завтрашнего дня». Героические партизаны сравниваются в повести с многоцвет¬ ным красочным миром природы, насыщенным животворящими силами. При изображении белогвардейцев, этих отщепенцев человеческого общества, писатель прибегает к другому типу сравнения. Костлявый капитан Незеласов напоминает никому ненужную смятую жестянку из-под консервов; руки прапорщика Обаба, «длинные и ровные, как веревка», «потные, острые скулы» похожи «на обломки ржавого сухаря», а мысли Обаба — «тупые, как носок американского сапога». 133
На противопоставлении двух борющихся лагерей строится конфликт повести. Разрешение этого конфликта связано с утвер¬ ждением закономерности победы партизанских масс. В борьбе с белогвардейской контрреволюцией и иностранной интервенцией Советская страна не была одинока. Победа советского народа над соединенными силами врагов объясня¬ лась также тем, что борьба советской власти и ее успехи вызы¬ вали сочувствие и помощь трудящихся всего мира. В. Иванов показывает, как великие идеи социалистической революции скрепляют представителей различных народов. Китаец Син Бин-у — «человек чужих земель» — стал своим родным чело¬ веком в среде русских бойцов. Подвиг китайца, пожертвовав¬ шего своей жизнью во имя общего дела — замечательное прояв¬ ление пролетарского интернационализма. Картина гибели Син Бин-у контрастно противостоит кар¬ тине смерти белогвардейца Незеласова. Духовно просветлен¬ ному герою-китайцу противостоит ослепший перед смертью ка¬ питан Незеласов, в образе которого символизирован обречен¬ ный на гибель мир прошлого. «А здесь на глазах —тьма. Ослеп капитан... И глазами, и душой ослеп». Одним из лучших эпизодов повести, связанным с темой про¬ летарского интернационализма,является сцена встречи рус¬ ских партизан с пленным американским солдатом. Партизанам трудно договориться со своим пленником, не знающим русского языка, растолковать ему пролетарскую правду. Но, наконец, общий язык был найден. Партизан Знобов произнес слово — Ленин. В. Иванов, рассказывая о постановке в МХАТе пьесы. «Бро¬ непоезд 14-69», вспоминает, как Станиславский учил актера произносить слово «Ленин» в этой сцене: «Ленин! Вы восклицаете свободно, с восторгом, с восхище¬ нием. Вы видите не только американского солдата,— вы ви¬ дите весь мир за этим словом... Весь мир должен вас понять... — Ленин — слово, которое гигантским горным хребтом встало над миром. При звуке этого слова друзья советской революции чувствуют дрожь восторга, а враги—холод страха» *. А за «Лениным» у бойцов находятся и другие общие слова: «пролетариат», «советская республика» и др. В одной из своих речей в марте 1919 г. В. И. Ленин говорил: «Мы достигли того, что слово «Совет» стало понятным на всех языках» 2. С помощью этих слов, которые одинаково произносятся на всех языках, 1 Вс. Иванов. От сцены «На колокольне» к «Бронепоезду 14-69». В сб. Идейность и мастерство, М., 1953, стр. 200—201. 1 В. И. Ленин. Соч., т. 29, стр. 34. 44
поняли друг друга и нашли общую правду русские партизаны, китаец Син Бин-у и американский солдат. Эта тема пролетарского интернационализма, поднятая в со¬ ветской прозе В. Ивановым, прозвучала уже в ранней поэме Н. Тихонова «Сами» (1920), рассказавшей советскому читателю об индусском мальчике, согнувшемся под тяжестью злых уда¬ ров стэка своего господина. Эта поэма о маленьком рабе, почув¬ ствовавшем себя человеком, когда он узнал, что в далекой стране, на севере, живет Человек по имени «Ленни» (так индусы произносят имя «Ленин»). ' Он дает голодным корочку хлеба, Даже волка может сделать человеком, Он большой Сагиб перед небом И совсем не дерется стэком. Позднее эта тема с новой силой была развита в стихотворе¬ нии М. Светлова «Гренада» (1926) о красноармейце, покинув¬ шем родную землю, свою хату, ушедшем на войну, «чтобы землю в Гренаде крестьянам отдать». Тема единства революционных интересов народов мира в «Бронепоезде 14-69» органически включается в поэтическое повествование о самоотверженной борьбе крестьянских масс, вставших на защитусвоей Родины, своейземли. Писательизобра- зил тот ранний этап крестьянского движения в период револю¬ ции, когда все крестьянство целиком встало на борьбу с поме¬ щиками. В повестях В. Иванова выступает крестьянство, еще объединенное общей борьбой за землю, за пашню. И Антон Селезнев в «Партизанах» и Вершинин в «Бронепоезде 14-69»— это крестьяне крепкие, зажиточные. Так же, как и Малышкина, В. Иванова привлекает стихий¬ ность народного движения. Эта поэтизация стихийного начала сказывается и в образах партизан, в которых подчеркивается их «земная сила», их непосредственная близость к природе («Род¬ ная земля радостно прижимала своих сынов...»), и в образе главаря отряда Вершинина («Вершинин — туча, куда ветер, там и он с дождем... Куда мужики — значит, и Вершинин...»), и в массовых сценах, и в диалогах, перерастающих в нерасчле- ненный гул, и в хаотических выкриках толпы, и в пейзаже, строящемся на постоянных параллелизмах с миром людей. В. Иванов, как и ряд других писателей в эти годы (В. Шиш¬ ков, Б. Лавренев, А. Малышкин), увлеченный героизмом масс, недооценивал значение пролетарского руководства, роли пар¬ тии в революционной борьбе. Глухо упоминается в повести «Партизаны» о городской большевистской ячейке, с которой так и не удалось связаться восставшим крестьянам. 135
В «Бронепоезде 14-69» выведен образ коммуниста Пеклева- нова, возглавляющего подпольный большевистский ревком, но партизанское движение развивается по существу независимо от руководства ревкома. Пеклеванов пытается поставить вопрос о необходимости дисциплины в отряде, однако не проявляет при этом никакой настойчивости. Образ Пеклеванова, этого интеллигента в очках, с портфе¬ лем, со впавшей грудью, слабым голосом, с веснущатым лицом, краснеющим пятнами, носит несколько полемический характер: писатель хотел противопоставить своего героя отвлеченным героям ряда произведений начала 20-х годов, героям, в которых подчеркивалась обычно лишь одна черта — железная, несги¬ баемая воля. В этом смысле образ Пеклеванова отчасти предва¬ ряет образ Левинсона из романа А. Фадеева «Разгром». Однако задача, поставленная В. Ивановым, оказалась нере¬ шенной до конца. Писателю не удалось выявить героическую сущность руководителя большевистского подполья, его влияние на массы, его организаторские способности. Только в дальней¬ шем В. Иванов, создав на материале повести пьесу того же названия (1927), значительно обогатил и углубил образ комму¬ ниста Пеклеванова. Одной из первых попыток запечатлеть образы коммунистов, их самоотверженную борьбу за советскую власть в дни, когда в стране еще хозяйничали белые банды, когда голод и разруха угрожали молодой Советской республике, явилась повесть Ю. Либединского «Неделя» (1921). Повесть в свое время была очень популярна. Советского чи¬ тателя она привлекала пафосом героики, колоритом времени, переданным в описании первых субботников, картинами суро¬ вого быта тех незабываемых лет. Однако страдальческий ореол, печать жертвенности и обре¬ ченности, которые характерны для героев «Недели», лишили их жизненной убедительности и обобщающей силы. По мере творческого роста советской литературы, движения ее по пути социалистического реализма все глубже и разносто¬ роннее, все богаче и шире раскрывается одна из основных тем литературы данного периода — тема гражданской войны. Над этой темой работает и А. Серафимович, и впервые выступающий на писательском поприще А. Фадеев, который к этому времени прошел школу революционного подполья на Дальнем Востоке, и бывший политкомиссар Чапаевской дивизии Д. Фурманов, уже известный читателю как автор военных корреспонденций, очерков и статей. Этих, очень разных и по стилю, и по манере письма, и по творческой зрелости писателей объединяло общее стремление: художественно осмыслить проблему исторической борьбы масс 13б
в революции, показать рост их сознания, раскрыть руковод¬ ство партии народными массами, вставшими на защиту социали¬ стического отечества. Правильное раскрытие роли партии, организующей миллионные массы, борющейся со всякими проявлениями стихийности, показ взаимосвязи партии и на¬ рода — важнейшее завоевание искусства социалистического реализма на данном историческом этапе. Вопрос о роли организующего начала, о значении железной дисциплины в условиях гражданской войны решается молодым А. Фадеевым в его ранних произведениях еще очень прямоли¬ нейно, художественно несовершенно. В первой повести «Раз¬ лив» (1922—1923) действие происходит в далеком Уссурийском крае в начальный период революции. Большевик Неретин успешно борется и с природной стихией (разлив реки), и с взбун¬ товавшейся крестьянской массой, подстрекаемой к восстанию мелким лавочником. Схематичность образов делает повесть художественно малоубедительной. В основу второго произведения А. Фадеева — «Против тече¬ ния» (1923), также страдающего еще известной схематичностью, легли впечатления писателя от партизанского движения на Дальнем Востоке, в котором он сам принимал участие. Исто¬ рия партизанского отряда, отказавшегося повиноваться комис¬ сару Челнокову и дезертировавшего с фронта, составляет сюжет рассказа. Развертывающийся конфликт строится на противо¬ поставлении стойких, целеустремленных, неуклонно идущих- «против течения» большевиков (комиссары Челноков и Соболь, Никита Селезнев), анархическому, недисциплинированному партизанскому отряду. В утверждении организованной, большевистской воли — пафос этого произведения. 9 Наиболееполноиглубокоборьба народа за советскую власть- получила отражение в создававшихся почти одновременно клас¬ сических произведениях советской литературы — «Железном потоке» А. Серафимовича (1924) и «Чапаеве» Д. Фурманова. (1923). В основу «Железного потока» положен конкретный истори¬ ческий факт — поход Таманской армии, пробивавшейся в 1918 г. через охваченный контрреволюционным восстанием Кубанский край вдоль Черного моря и затем через Кавказский хребет на соединение с основными силами Красной Армии. Произведение Серафимовича благодаря силе типизации получает огромный обобщающий смысл, подчеркнутый автором: «...отрезанные неизмеримыми степями, непроходимыми горами, дремучими 137
лесами, они творили — пусть в неохватимо меньшем размере,— но то самое, что творили там, в России, в мировом,— творили здесь...»1. Советская литература ко времени создания «Железного по¬ тока» уже была подготовлена предшествующим опытом к обоб¬ щенному изображению народного коллектива, народной массы, борющейся за социалистическую Родину. Но Серафимович, в отличие от своих предшественников, показал эту массу в ее социально-исторической конкретности. Он не только дал ее социальную характеристику, выяснив ее состав («Подавляющая масса — все-таки крестьянская»), ее чаяния и надежды, но и очертил ее «социальную биографию». Серафимович останавли¬ вается на обрисовке сложной общественно-политической обста¬ новки Кубанского края, заставившей таманцев покинуть родные места, в частности — на взаимоотношениях казаков и пришлых русских крестьян, так называемых «иногородних», на внутрен¬ ней, разжигавшейся царским правительством розни между ними, которая существовала на Кубани, так же как и на Дону, в прошлом. Творческой победой писателя, его подлинным новаторством явилось изображение народной массы в развитии, в непрерыв¬ ном изменении. Процесс перевоспитания, превращения стихий¬ ной полукрестьянской, полуремесленной массы во время герои¬ ческого, нечеловечески-трудного похода в целеустремленную боевую силу, сплоченную единой целью борьбы за свою Родину, за революцию, и составляет главное содержание произведения Серафимовича. Происходит огромный рост сил, энергии и эн¬ тузиазма народа под влиянием осознания великих идей рево¬ люции. Главная мысль произведения — революционное преобра¬ жение народных масс — определяет его композицию: обрамляю¬ щие главы, в которых дается описание митинга в начале и конце похода, позволяют писателю рельефно подчеркнуть то новое, что приобрели таманцы во время перенесенных испыта¬ ний, преодолевая 500-верстный тяжелый путь: «Только т о г- д а буйное разливалось по степи человеческое море, а теперь затаилось и молча стояло в железных берегах». Эту композиционную функцию первой и последней глав отмечает сам писатель. «Начало и конец,— пишет он,— орга¬ нически связаны. В первой главе начинается процесс, в последней этот процесс заканчивается психологическим напором на читателя. В конце и начале заключалась вся сущность вещи»2. 1 А. Серафимович. Собр. с,оч., т. IX. М., 1948, стр. 161—162. ‘ Там же, стр. 173. 138
Для усиления основной идеи автор прибегает также к повто¬ ряющимся ситуациям, позволяющим выяснять в процессе повест¬ вования, как меняется отношение бойцов к своему командиру, как преодолевают они религиозные предрассудки (сцены по¬ хорон убитых бойцов), как растет и углубляется военный опыт самого Кожуха (Кожух перед картой). Процесс перевоспитания Таманской армии тесно связан с выковыванием новой, пролетарской дисциплины, которую В. И. Ленин называл сознательной дисциплиной, дисциплиной товарищеской, дисциплиной «всяческого уважения», дисципли¬ ной «самостоятельности и инициативы в борьбе»1. «Выберите начальников, но только раз, а потом они будут над жизнью и смертью вольны — дисциплина шоб железная, тогда спасение...». «Дисциплина—железная, пощады никому...». Этому приказу Кожуха, который он проводит неукоснительно, подчиняются все участники похода, потому что этот приказ отвечает их собственным интересам. Серафимович показывает возросшую к концу похода созна¬ тельность, дисциплинированность таманцев, объединенных мо¬ гучей волей Кожуха, воплощающего в своем лице организован¬ ное большевистское руководство. Ненависть к врагу, вера в счастливое будущее, которое несет советская власть, заставили невиданную еще в истории ар¬ мию, состоящую из бойцов и их семей — седобородых стариков, изможденных старух, кормящих матерей, шустрых ребятишек,— двигаться вперед и вперед на соединение с основными силами Красной Армии. Эта народная армия преодолевает на своем пути и неприступные горы, и отвесные скалы, и бушующие по¬ токи, она бьется насмерть с немецкими оккупантами, белым казачеством, грузинскими меньшевиками, преодолевает нестер¬ пимый палящий зной, невыносимый голод, смертельную уста¬ лость и болезни. Нагнетание словесных гипербол («безумное», «исступлен¬ ное» солнце, «нечеловечески-горластый рев орудий», «невыно¬ симо-ослепительно сверкает море», «тысячеголосный, тысяче- крат отраженный голодный скрип в голодных скалах» и т. д.) подчеркивает небывалую напряженность борьбы. Исключитель¬ ность ситуаций, сменяющих друг друга, острота нарастающих конфликтов, трагических сцен полнее раскрывают типическое, сильнее его подчеркивают. Героизм народа, учит В. И. Ленин, возможен только в про¬ летарской революции, когда «массы знают, за что воюют, и хотят воевать, несмотря на неслыханные тяготы... зная, что 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 27, стр. 475. 139
приносят отчаянные, непосильно-тяжелые жертвы, защищая свое социалистическое дело...»1. Серафимович в своем романе и раскрыл этот героизм народа, способного во имя великой цели на неслыханные жертвы. «— Так за що я; терпели тысячи, десятки тысяч людей цыи муки?., за що?!»— обращается Кожух к бойцам после соеди¬ нения с Красной Армией. «Он опять посмотрел на них и вдруг сказал неожиданное: — За одно: за совитску власть, бо вона одна крестьянам, рабочим, нэма у них билш ничого...». В соответствии с общим замыслом эпопеи писатель стремится отразить массовость движения. С этой целью вводится мно¬ жество массовых сцен, в которых реплики героев не персонифи¬ цированы. В «Железном потоке» почти нет индивидуальных порт¬ ретов участников похода, но есть портрет собирательный, портрет массы. Писатель зарисовывает ряд выразительных дета¬ лей, относящихся к коллективу в целом: то «злобно-кричащие глаза», то «тысячи блестящих глаз», то «чернокричащие рты», то «бесчисленные босые, истрескавшиеся, почерневшие ноги». Из всего людского потока крупным планом, за исключением командира Кожуха, писатель выделяет фигуру крестьянки — бабы Горпины, в которой обобщены основные черты массы, стоящей за ней. Образ бабы Горпины помогает также проясне¬ нию основной идеи «Железного потока»: за время мучительно¬ трудного похода его участники прошли школу воспитания, ко¬ торая помогла им освободиться от глубоко укоренившихся соб¬ ственнических инстинктов, от рабской привязанности к своему покинутому домашнему скарбу. Эта новаторская тема преодоле¬ ния собственничества в сознании крестьянских масс решается в те же годы в произведениях Сейфуллиной, Неверова, молодого Шолохова. В отличие от Малышкина Серафимович, одновременно с Фурмановым, автором «Чапаева», художественно правильно ре¬ шил вопрос о взаимосвязи народной массы и ее руководителя. «Кожух — герой и не герой,— говорит писатель в ответ на одну из читательских записок.— Он не герой потому, что если бы. его не сделала масса своим вожаком, если бы она не влила в него своё содержание, то Кожух был бы самым обыкновенным человеком. Но в то же время он и герой, герой потому, что масса не только влила в него свое содержание, но и шла за ним и под¬ чинялась ему, как командующему»8. Кожух воплощает организованную волю пролетариата, хотя, по словам писателя, это руководство пролетариата только. 1 21 В. И. Ленин. Соч., т. 29, стр. 48. 2 А. Серафимович. Собр. соч., т. IX. М., 1948, стр. 181. 140
«молчаливо подразумевается» и недостаточно ярко подчеркнуто- Кожух как руководитель противопоставлен не только гру¬ зинскому меньшевику, князю Микеладзе, нарочито отдаляю¬ щему себя от солдат; железный командир чужд и анархически настроенному Смолокурову, своей недисциплинированностью, дешевой демагогией разлагающему отряд. Несмотря на то, что характер Кожуха не раскрыт во всем многообразии, несмотря на то, что на нем лежит печать неко¬ торой абстрактности (ср. внешний портрет с постоянным подчер¬ киванием «железных челюстей», «железных желваков», «же¬ лезного голоса» героя), в целом образ положительного героя, созданный Серафимовичем, явился значительным достижением советской литературы. Автор показывает Кожуха как прозор¬ ливого стратега, прекрасного организатора, как воспитателя масс, знающего, что только на основании собственного жизнен¬ ного опыта народ убеждается в правоте тех или иных идей. Сын «вековечного батрака», он отдает себе отчет в том, что руководит невиданной еще в истории армией, которая управ¬ ляется небывалыми еще законами, армией, которая способна творить чудеса. «Железный поток» Серафимовича отличается художественной завершенностью, строгой и последовательной подчиненностью всех его компонентов единому целому, основной идее. На эту «соразмерность частей» как на одно из достоинств произведе¬ ния указывал Фурманов в статье, посвященной «Железному потоку»1. И композиция произведения с его обрамляющими главами, и принцип изображения массы и отдельных героев, и характер пейзажа с преобладанием образа шумящего потока, и особен¬ ности лексики с настойчиво повторяющейся метафорой, свя¬ занной с потоком («льется человеческий поток», «выливались воинские массы», «растекается людское море»), с метафориче¬ ским эпитетом «железный», напоминающим о железной воле железных людей, завоевывающих свое счастье,— все стилевые особенности подчинены основному замыслу этой героической эпопеи. Серафимовичу удалось передать с помощью неожиданного сочетания глубоко трагических сцен и народно-бытовых, жанро¬ вых картин, овеянных теплом, задушевным юмором, с помощью контрастов в языке (высокой, книжной, торжественной ле¬ ксики, ораторского синтаксиса, соответствующего героическому пафосу произведения, и народного просторечия, вульгаризмов, разговорных интонаций) своеобразие, колорит времени, пест¬ рую картину живой, бурлящей жизни. Д. А. Фурманов. Соч. в трех томах, т. 3. М., 1952, стр. 253. 141 1
Незаметные переходы от речи^героев к авторской речи, приближающейся порой к народному сказу, подчеркивают единство интересов художника и его народа и связаны с народно-эпической традицией, отчетливо ощущающейся в произведении. Фольклорные образы, в свое время творчески использован¬ ные Гоголем в его эпопее «Тарас Бульба», вновь оживают на страницах «Железного потока», повествующего о революцион¬ ном, патриотическом подвиге народных масс. Отчетливо ощу¬ щаются в произведении Серафимовича и непосредственные традиции героического эпоса Гоголя с его пафосом, поэти- чески-вдохновенными интонациями. «Железный поток» широко переводится за рубежом. Осо¬ бенной популярностью он пользуется в Китае. Эпический раз¬ мах повествования, показ пробуждения революционного созна¬ ния народных масс отвечал самым сокровенным запросам китай¬ ского народа в его борьбе с японской агрессией. «Железный поток» издавали в Китае несколько раз большим тиражом. Эту книгу читали многие бойцы и командиры, участники «Великого похода». Она стала книгой, на которой учились и воспитыва¬ лись воины Народно-освободительной армии Китая. В переводе на китайский язык писателя Лу Синя книга Серафимовича читается и сейчас китайскими читателями, кото¬ рые ценят в ней прежде всего ее патриотический революционный пафос, помогающий в борьбе за новую жизнь. «Железный поток» был и остается одним из любимых произ¬ ведений и в других странах. Так, например, тотчас после освобождения Чехословакии от оккупантов в национальных чешских театрах была поставлена инсценировка «Железного потока». 10 Почти одновременно с «Железным потоком» советская лите¬ ратура обогатилась таким замечательным произведением, как «Чапаев» Д. Фурманова. Впервые Фурманов показал гражданскую войну в своей по¬ вести «Красный десант», опубликованной в 1922 г. В новом произведений на эту тему автор, бывший комиссар Чапаевской дивизии, создал незабываемый образ народного героя, вопло¬ тившего в своем лице лучшие черты пробужденного револю¬ цией народа, русского национального характера. Фурманов поставил задачей раскрыть судьбы народа преимущественно через судьбу Чапаева. Тем самым образ этого героя получает огромный обобщающий смысл. «По заголовку «Чапаев» не надо представлять,— писал Фурманов,— будто здесь дана жизнь 142
одного человека — здесь Чапаев — собиратель¬ ная личность»1. Книга Фурманова — одно из первых произведений совет¬ ской литературы, раскрывших на материале гражданской вой¬ ны, «живой истории», пробуждение творческой энергии, ини¬ циативы, революционной активности, патриотический подъем народных масс. В образе Чапаева Фурманов показал, как революция будила скрытые народные силы. Распрямление человека, вышедшего из социальных низов, из угнетенных при царизме народных масс, его «второе рождение» в эпоху революции, в борьбе за социалистическую Родину — такова сущность идейной концеп¬ ции произведения Фурманова, непосредственно продолжаю¬ щего революционно-гуманистические идеи Горького, развитые в его романе «Мать». 4 Чапаев — народный гёрой. «Он полнее многих,— писал Фурманов,— в себе воплотил сырую и геройскую массу «своих бойцов»». Подчеркивая исключительность Чапаева, Фур¬ манов тем самым обобщает в нем сущность той социальной сре¬ ды — трудовых крестьянских масс, которые он представляет. Исключительность героизма Чапаева не вступает в противо¬ речие с массовым характером этого героизма. В Чапаеве с наи¬ большей силой были выражены те черты, которые были присущи его боевым соратникам. Этот принцип типизации характерен для творческого метода Фурманова. В боевой обстановке, в борьбе с Колчаком, поддержанным империалистами-интервентами, развернулось блестящее даро¬ вание Чапаева как выдающегося полководца, талантливого стратега и тактика, политического оратора, организатора масс. В кипучей трудовой деятельности, в бою, во время бессонных ночей за картой, за военными выкладками, за чертежами и бое¬ выми расчетами, на жарких митингах изображает Фурманов своего героя. Революция разбудила в Чапаеве чувство человеческого до¬ стоинства, научила его впервые ценить свою жизнь, нужную для общего дела. «Шалишь, брат, зря умирать не хочу»,— заявляет Чапаев, но он готов отдать жизнь во имя Родины, во имя счастья народа. Писатель поэтизирует в своем герое не бессознательную удаль, а то настоящее мужество, которое является высшей ступенью человеческого сознания. Он подчеркивает в Чапаеве черты русского национального характера: его острый ум, творческую инициативу, богатую одаренность, революцион- 1 Архив Фурманова, хранящийся в Институте мировой литературы^ им. А. М. Горького. П 62—1956. 143
яый размах, сметливость, выдержку, лукавый юмор, любовь к народному искусству, к русской песне. В образе Чапаева ясно проступают его социально-классовые черты: беспредельная преданность делу революции, неистре¬ бимая ненависть к эксплуататорам, ко всем врагам трудового народа. Поэтизируя образ народного героя, типичного в своей исклю¬ чительности, Фурманов не боится показать противоречия его сознания, социально-исторически объяснимые. Своеволие Ча¬ паева, его вспыльчивость, перераставшая иной раз в недисци¬ плинированность, его детская наивность в некоторых вопросах политики сочетались одновременно с сознательным героизмом, упорством в достижении цели, с ясностью мысли, с неуемной жаждой знания. Все Эти противоречия даны писателем не как механическое сочетание положительных и отрицательных черт героя, а как подлинно жизненные противоречия, обусловленные конкретной социально-исторической обстановкой. Несмотря на противоречия, Чапаев выступает как глубоко цельная натура. Типичность Чапаева, его связь с народными массами писа¬ тель подчеркивает рядом массовых сцен, в которых командир дивизии дан в кругу своих боевых товарищей, замечательных соратников народного полководца. «И что за народец собрал¬ ся! Как только лицо — так тебе и тип: садись да пиши с него «тепную поэму»1. Так возникают рядом с Чапаевым поэтические портреты командира бригады Сизова, мужественной героини Маруси Ря¬ бининой, безногих бойцов-пулеметчиков, бесстрашного слепого красноармейца, подростка Петьки Исаева, беспредельно предан¬ ного своему командиру. В кровной, нерушимой связи Чапаева с чапаевцами — источник его силы и непобедимости. Весной 1919 г., как известно, Колчак дошел почти до Волги. С Колчаком надеялся соединиться в Саратове Деникин. На призыв В. И. Ленина бросить все силы против Колчака страна ответила мобилизацией коммунистов, организацией рабочих полков. Именно этот конкретный исторический факт2 запечат¬ лел Фурманов, придав ему огромный обобщающий смысл. Кни¬ га открывается сценой проводов на фронт иваново-вознесенских ткачей (глава «Рабочий отряд»), которая подчеркивает с самого начала идейный смысл произведения, значение пролетарского руководства, организованного, сознательного начала в борьбе за социализм. 1 Д. А. Фурманов. Соч. в трех томах, т. 1, М., 1951, стр. 83. 1 См. речь В. И Ленина, обращенную к слушателям Свердловского университета, в которой рассказано о проводах иваново-вознесенских ткачей на фронт (В. И. Ленин. Соч., т. 30, стр. 63). 44
Рисуя образ талантливого русского самородка Чапаева, Фурманов вместе с тем подчеркивает ту роль, которую сыграли рабочие-ткачи в боевых делах Чапаевской дивизии. Фурманову чужда идеализация партизанской «вольницы». В «Чапаеве» утверждается сила пролетарской организованности. Рабочий Иваново-Вознесенский отряд в своих зеленых «шлемах с огромными звездами во лбу» помогал превращению «вольных крестьянских полков» в сознательных борцов. Фурманов сам был среди тех иваново-вознесенских ткачей, проводы которых на фронт описаны в первой главе книги. Писатель обобщил свой политический опыт, и в образе Клыч¬ кова показал политического комиссара, осуществляющего партийное руководство в Чапаевской дивизии. Используя авто¬ биографический материал, Фурманов непосредственно про¬ должает традиции горьковской трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты». Этот же принцип типизации разви¬ вается в дальнейшем в творчестве Н. Островского, А. Мака¬ ренко и др. Политкомиссар Клычков показан Фурмановым в тесном единении с иваново-вознесенскими ткачами. Эта близость ска¬ зывается не только во внешних фактах, но прежде всего в той внутренней организованности, спокойной выдержанности, са¬ мокритическом отношении к себе, в высокой сознательности — в тех чертах, которые в Клычкове даны как типические черты выразителя интересов пролетариата. Новаторство Фурманова заключалось не только в том, что он показал роль Клычкова в перевоспитании Чапаева, но и в изображении политического роста самого комиссара, который в общении с талантливым полководцем и его соратниками зака¬ лил свою волю, научился выдержке и мужеству, «способности схватывать обстановку и быстро разбираться в ней». В этой творческой связи народа и партии, типизированных в образах Чапаева и Клычкова,— сила Советского государства, источник его непобедимости. — Основой композиции произведения является постепенное раскрытие многогранной натуры ^ародного героя, как бы пово¬ рачивающейся к читателю разными своими сторонами. В этой связи интересны записи Фурманова: «Весь характер сразу не раскрывать, а только по частям и намеками». «Каждая черта характера должна быть изображена наиболее выпукло, так сказать, конденсированно в одном месте, а в других — лишь оттеняться. И на каждую черту характера хорошо отвести отдельную, наиболее для этой черты яркую сцену»1. 10 очерн истории русской con. лит. 1 Д. А. Фурманов. Соч. в трех томах, т. 3. М., 1952, стр. 211, 212.
По мере развития повествования образ Чапаева проявляется в новой ситуации, в новых свойствах своего характера. Творческое завоевание Фурманова выразилось в ярком художественном раскрытии марксистской идеи о том, что не от¬ дельные герои, а народ творит историю. Чтобы подчеркнуть роль массового народного героизма, Фурманов не заканчивает книгу гибелью героя — смертью Чапаева. Писатель показывает Чапаевскую дивизию и после смерти любимого командира, в бою, который чапаевцы уже без Чапаева продолжают под хутором Янайским. «Другого боя, подобного янайскому, не было», — за¬ мечает автор, подчеркивая силу и непобедимость народных масс. В образе народного героя, овеянном легендарной славой, обобщены писателем характерные черты народа-созидателя, народа-бойца, вставшего, как один человек, на защиту социали¬ стической Родины. Книга Фурманова вдохновила режиссеров Г. Н. и С. Д. Ва¬ сильевых на создание кинофильма «Чапаев». Образ легендар¬ ного героя, созданный писателем, нашел высокохудожественное реалистическое воплощение в этой замечательной кинокартине. Роман «Чапаев» и одноименный кинофильм пользуются огром¬ ной популярностью в зарубежных странах. Пример боевого подвига Чапаева вдохновлял бойцов испанского народа, боров¬ шегося в 1936—1939 гг. против фашистских мятежников. Мно¬ гие батальоны носили имена Чапаева и его комиссара Фурма¬ нова. Песня Чапаевского интернационального батальона закан¬ чивалась словами: «Мы все сыны Чапаева, мы все бьемся против Гитлера и Франко. Вперед, в атаку, штурмовой батальон!». Именем пламенного большевика, героического комиссара Ча¬ паевской дивизии (которого в Испании называли не Клычковым, а Фурмановым, отождествляя автора с героем) называли и наи¬ более прославленных испанских комиссаров. В 1937 г. выходившая в Валенсии газета «Вердад» («Правда») напечатала испанский перевод «Чапаева», назвав это произведение настольной книгой для бойцов народной испанской армии. Имя Чапаева присваивалось в Корее наиболее прославленным воинам и отличившимся в боях подразделениям. В 1925 г. Фурманов создал второе значительное произведе¬ ние — «Мятеж», в котором он обобщил опыт своей работы в Се¬ миречье, куда был послан в 1920 г. в качестве уполномоченного Туркестанского фронта. .«Мятеж» Фурманова — это книга о партии, о ее победе над разъяренной стихией, над взбунтовавшейся анархической тол¬ пой, натравленной кулаками, контрреволюционными элемен¬ тами на советскую власть. Острота конфликта отражает очень сложную общественно- политическую обстановку в эти годы в Средней Азии. 146
Советская власть победила в Туркестане. Потерпели крах попытки заклятых врагов революции— троцкистов, белогвар¬ дейцев, кулаков, поддерживаемых английскими империали¬ стами, отторгнуть Туркестан от Советской России. Но не преодо¬ лены еще были многие трудности. В ряде мест орудовали остатки белогвардейских банд, буржуазные националисты, кулаки, разжигавшие национальную рознь между коренным населе¬ нием, казаками и русскими крестьянами. В этой сложной обстановке классовой борьбы и националь¬ ной вражды особая ответственность возлагалась на местных пар¬ тийных и советских работников. Одним из таких самоотвер¬ женных партийных работников был Фурманов, рассказавший в своей книге о работе партии в Средней Азии. Образ коммуниста, от имени которого ведется повествование в «Мятеже»,— одно из несомненных завоеваний искусства со¬ циалистического реализма на данном этапе. Герой «Мятежа» показан не только в напряженной боевой обстановке, но и в по¬ вседневной партийной работе, в общении с самыми различными людьми, в самых различных условиях. И всюду проявляется целеустремленность этого человека, вся жизнь которого подчи¬ нена служению народу, делу партии. Целостность его личности сочетается с многогранностью: человеку сильной и суровой боли, ему присуще поэтическое восприятие природы, жизне¬ любие, романтическая мечта, веселый юмор. В условиях напряженной борьбы, когда на карту ставится судьба революции, с особой силой раскрываются лучшие ка¬ чества коммуниста. Во время семидневного мятежа, когда Семиреченская армия под влиянием вражеской агитации отказа¬ лась выполнить приказ центра, когда пятитысячная вооружен¬ ная толпа, казалось, сомнет и поглотит горстку борцов-комму¬ нистов, отчетливо проявилась героическая сущность людей боль¬ шевистской закалки. Не о сохранении своей жизни думают Фурманов и его товарищи: предотвратить мятеж, не дать ему разгореться, подавить его — такова их единственная задача. В самой драматической сцене, представляющей собой куль¬ минацию конфликта, в сцене митинга в крепости, когда группа коммунистов сталкивается лицом к лицу с мятежной толпой, наэлектризованной кулацкими провокаторами, во всем величии проявляются характер и поведение большевика. Глубокое созна¬ ние партийного долга, ясность цели, продуманность тактики придают силу Фурманову и его товарищам. Отважное поведе¬ ние перед лицом опасности, мужественное отношение к смерти характеризуют действия героя и его друзей. «Если быть концу — значит, надо его взять таким, как лучше нельзя. Погибая под кулаками и прикладами, помирай агитационно! Так умри, чтобы и от смерти твоей была польза». 10* 147
В образах героев «Чапаева» и «Мятежа» проявились нова¬ торские черты метода социалистического реализма. И Клычков и герой «Мятежа» принципиально отличны от «каменного тор¬ жественного командарма» Малышкина и от людей механического действия, лишенных человеческого обаяния, людей геометриче¬ ских схем из ранних произведений И. Эренбурга («Жизнь и гибель Николая Курбова»), К. Федина («Города и годы») и др. В образе героя — рассказчика «Мятежа» — отражены черты характера, особенности поведения, свойственного передовым представителям народа. Герой показан в тесной связи с партий¬ ным коллективом, спаянным нерушимой дружбой, выдержавшей испытания борьбы («У каждого — свое. У многих — общее. И у всех — одно»). Тема дружеской связи, как одной из основ коллектива, была поставлена уже А. Малышкиным в «Падении Дайра». В полную силу эта тема, которая в дальнейшем займет немалое место в произведениях А. Фадеева, М. Шолохова и др., раскрыта в «Мятеже» Д. Фурманова. Образ партийного коллектива дан в динамике. Из «дюжинки друзей», политработников, вырастает в процессе напряженной борьбы мощная, хотя и малочисленная, группа коммунистов, познавшая психологию мятежной толпы и победившая ее своей моральной стойкостью, убежденностью и преданностью инте¬ ресам народа. В победе пролетарской, революционной сознательности над разбушевавшейся стихией и заключается основная идея «Мя¬ тежа», определившая сущность конфликта, драматизм сюжета. Композиция книги (первая глава, напоминающая путевой днев¬ ник, освещает причины мятежа, вторая глава — подготовку его и третья — самый мятеж) подчеркивает все усиливающееся, возрастающее напряжение борьбы. Стилевая окраска — на¬ сыщенность метафорическими образами, особенно в третьей части, обилие лирических отступлений, эмоциональных обраще¬ ний к читателю — способствует передаче напряженности и драматизма событий. Произведения о гражданской войне запечатлели не только героические страницы борьбы за Родину, но обобщили истори¬ ческий опыт, выдающуюся роль многомиллионных масс тру¬ дящихся, сплоченных вокруг Коммунистической партии. В луч¬ ших произведениях советской литературы судьбы героев раскры¬ ваются в их связях с судьбой народа, создателя и творца исто¬ рии. Тяготение к большим эпическим жанрам характерно для советской прозы первой половины 20-х годов. Добролюбов в свое время предсказывал появление «эпопеи народной жизни», в которой самосознание народных масс долж¬ но «выразить всего себя поэтическим образом». О создании эпи¬ ческой поэзии писал Белинский, определяя этот жанр как 148
изображение «такого исторического события, в котором при¬ нимал участие весь народ...»1. Стремление к охвату больших исторических событий, к изоб¬ ражению судеб народных масс, переживающих творческий подъем, было характерно для большинства советских писателей этих лет. Серафимовича не удовлетворяют уже его очерки, кор¬ респонденции, написанные на фронтах гражданской войны. «...Какой-то нужен размах,— писал он, задумывая «Железный поток»,— размах хоть в каком-нибудь соответствии с тем, что гигантски творилось среди развалин, обломков старого, кото¬ рое выкорчевывалось... Но и в литературе нужно было как-то широко захватить»1 2. «Необходимы эпические произведения вровень эпохе»3,— записывал Фурманов, приступая к «Чапаеву». Известно, что писатель собирался в дальнейшем «Чапаев» и «Мятеж» включить в задуманную им обширную эпопею о гражданской войне. В записях К. Тренева, относящихся к 1920 г., мы читаем: «Написать эпопею большую — симфонию». «Герой! Нам нужен герой нашего времени... Мы не должны бояться широких жестов и больших слов»4,— писал в 1924 г. А. Толстой, призывавший в это время к созданию произведе¬ ний «монументального реализма». Великие традиции русской классической литературы в изоб¬ ражении народа — от Радищева и до революционных демокра¬ тов — во многом помогли советским писателям обогатить свой творческий опыт. Героический пафос «Тараса Бульбы» Гоголя, изображение патриотического подъема русского народа Львом Толстым в его гениальной эпопее «Война и мир» творчески опло¬ дотворяли советских писателей, изобразивших подвиги совет¬ ского народа в годы гражданской войны и иностранной интер¬ венции. Эти эпические тенденции, характерные для Горького, Маяковского, Серафимовича, Фурманова, получают свое даль¬ нейшее развитие в творчестве М. Шолохова, А. Толстого, А. Фадеева и др. И Острая и упорная классовая борьба, происходившая в де¬ ревне в 1917—1920 гг., в период гражданской войны, становится в центре внимания ряда советских писателей — А. Неверова («Андрон Непутевый», 1922; «Гуси-лебеди», 1923), Л. Сейфул¬ линой («Перегной», 1922; «Виринея», 1924), Л. Леонова («Бар¬ суки», 1924), М. Шолохова («Донские рассказы», 1925) и др. 1 В. Г. Белинский. Поли. собр. соч., т. XII, 1926, стр. 46 а А. С. Серафимович. Собр. соч., т. IX. М., 1948, стр. 164. ' Д. А. Ф у р м а н о в. Соч. в трех томах, т. 3. М., 1952, стр. 216. 4 А. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 13. М., 1949, стр. 288. г 49
В годы гражданской войны ломались вековые устои старой деревенской жизни, в процессе напряженной классовой борьбы складывались новые отношения, создавалась новая психология трудового крестьянства. Необычайной сложностью отличалась политическая обста¬ новка в деревне этих лет. В 1917 г., когда власть перешла в руки Советов, крестьянство «все в целом повернуло против помещи¬ ков, поддержало рабочий класс»1. Именно этот период борьбы запечатлен, как мы видели выше, в повести Вс. Иванова «Бро¬ непоезд 14-69». Однако чем дальше, тем сильнее разгорается классовая борьба в деревне, все более ожесточенный характер приобретает непримиримый классовый конфликт между кулаками и бедней¬ шими крестьянами, осложняющийся колебаниями середняцкой части крестьянства. Этот конфликт лег в основу большинства произведений, посвященных деревне первых послеоктябрьских лет. Одно из наиболее характерных произведений этого типа — незаконченный роман А. Неверова «Гуси-лебеди» (задуман он был автором еще в 1918 г., работа над ним продолжалась вплоть до смерти писателя — 1923 г.). Само заглавие произведения подчеркивает замысел автора: среди крестьянства есть «лебеди», рвущиеся вперед к новой жизни, но есть еще и «гуси», тянущие к «земле», которым чужды порывы свободно подымающихся ввысь лебедей. В романе противопоставлены две социальные силы, представленные, с одной стороны, крестьянином-бедня¬ ком Федяниным и его товарищами и, с другой^— местными кула¬ ками, действующими в союзе с духовенством. Основному конфликту подчинен и не менее существенный конфликт, связанный с теми колебаниями, которые характерны были для крестьянина-середняка. Образ Кондратия Струкаче- ва, пытающегося остаться в стороне от классовых боев, укрыть¬ ся в своем доме, мечущегося между большевистской правдой и злыми наговорами кулаков, является одной из больших удач Неверова. В этом герое уже намечены черты, которые в дальней¬ шем будут развернуты и углублены в шолоховском образе Григория Мелехова и в ряде образов романа Ф. Панферова «Бруски». Много внимания уделяет Неверов и колебаниям неустойчивой интеллигенции, еще живущей предрассудками прошлого, зараженной идеями ложного гуманизма. Недолгое господство белогвардейцев и эсеров в описанной А. Неверовым поволжской деревне очень скоро выявляет вра¬ гов и друзей советской власти. Известно, что восстановление старых порядков, террор приводили в захваченных белогвар¬ 1 В. И. Ленин. Соч., т. 30, стр. 112. iyo
дейцами и интервентами деревнях к росту числа сторонников советской власти. Эта историческая правда отражена в романе Неверова. Процесс перестройки деревни («жизнь ворочает на¬ лево») и составляет содержание последних глав романа. Неверов правильно вскрывает основные закономерности, основные конфликты в жизни деревни в период гражданской войны. Образ деревенского коммуниста, борца за новую, со¬ циалистическую деревню, намеченный уже в ранней повести «Андрон Непутевый», получил свое дальнейшее развитие в лице Федякина. В романе «Гуси-лебеди» писатель преодолел ложногумани¬ стические настроения, которые заметны в повести «Андрон Не¬ путевый». В этом произведении также показан острый разворот классовой борьбы. В ответ на действия отпускника-красноар¬ мейца Андрона, старающегося по-новому повернуть жизнь деревни, организовать бедноту, комсомольскую молодежь, актив женщин,— кулаки поднимают восстание. Восставшие убивают товарищей Андрона, ранят его, сжигают его избу. Лирические раздумья Андрона, стоящего на пепелище своего дома, характеризуют не только героя повести, но и авторскую позицию («Лежит дорога дальняя, непосильная — тяжело идти. Давит горе мужицкое, заливают сердце слезы и жалобы. Не жалеть нельзя и жалеть нельзя»). Роман «Гуси-лебеди» был шагом вперед в творчестве писателя не только в идейном отношении, но и в плане художественном. Искусственный сказ, кудреватость стиля, условная стилизация под народную речь преодолеваются Не¬ веровым, хотя не всегда оправданное увлечение диалектными словами, вульгаризмами встречается и в романе «Гуси-лебеди». Наибольшей популярностью, особенно среди юного чита¬ теля, пользуется до сих пор повесть А. Неверова «Ташкент — город хлебный» (1923). Это повесть, запечатлевшая обр^з сме¬ лого, волевого, энергичного мальчика, преодолевшего в тяже¬ лые годы голода и разрухи ряд препятствий, лишений и труд¬ ностей для того, чтобы привезти домой хлеб и накормить семью. В образе Мишки Додонова — героя повести — Неверов обобщил черты советского подростка с присущими ему чертами коллек¬ тивизма, настойчивости и целеустремленности. Очень близки по тематике, по характеру конфликтов, по общей стилевой манере (преобладание устного сказа) к произ¬ ведениям Неверова написанные примерно в те же годы повести Л. Сейфуллиной («Перегной», 1922; «Виринея», 1924). Заслугой Л. Сейфуллиной, так же как и А. Неверова, является то, что писательнице удалось передать силу револю¬ ции, ломающей застоявшийся быт деревни и вырывающей с кор¬ нем накопленные в быту и в сознании крестьян вековые пред¬
рассудки, привычки и навыки. «Порядки, новизной пугавшие, налетали неустанно в приказах. Все старое на слом обрекали». «Еще живут за печью бабкины поверья, но уже пугаются и пря¬ чутся от криков новых деревенских коноводов». Сейфуллина показывает, как растет революционная сила в деревне, выли¬ ваясь иной раз в стихийную месть за все пережитое в прошлом, за годы неисчислимых страданий, лишений, унижений, за годы беспросветного прозябания во тьме. В «Перегное» и нарисованы картины этой «взъерошенной», «взметнувшейся деревни», которую «чудным хмелем допьяна напоила революция». Не свободен от анархических настроений и главный герой повести — руководитель бедноты, большевик, вернувшийся с фронта,— Софрон. С одной стороны, его деятельность полезна: Софрон сплачивает бедноту, организует «коммуны», борется против тунеядцев и эксплуататоров. С другой стороны, недоста¬ точное политическое развитие приводит его к крупным ошиб¬ кам и срывам. Жертвой его необузданных страстей становятся сельские интеллигенты — учительница, врач и его жена, кото¬ рых он воспринимает как классовых врагов. Сейфуллина показывает сложность политической обстановки в деревне первых лет Октября, не обходит трудных вопросов, не упрощает и не лакирует действительность. В образе Софрона с его противоречиями воспроизведена правда жизни. Серьез¬ ный недостаток «Перегноя» — в натуралистической сгущенности красок, в пристрастии автора к описаниям кровавых эксцес¬ сов, жестокостей. Социальный подход к явлениям жизни в изоб¬ ражении деревни подменяется иной раз «биологическим». В авторских отступлениях славится мудрая и вечная «власть земли» («здесь у людей крепок хребет, густ в жилах настой крови, плодовито, как у земли чрево»), подчеркивается неразрыв¬ ное единство жизни крестьянина с природой, погибшие герои гражданской войны сравниваются с «перегноем», на котором вырастают побеги будущего, и т. д. Жизнь деревни в изобра¬ жении Сейфуллиной оторвана от революционного города, роль пролетариата — союзника трудовых крестьянских масс, вносив¬ шего организованное планомерное начало в деревню, выпала из поля зрения автора. Но все же, несмотря на эти крупные недостатки, Сейфул¬ линой удалось выявить еще не окрепшие, пробивающиеся ростки нового. Картины покоса, праздничного коллективного труда, распрямляющего людей,— это одни из первых зарисовок тру¬ довых процессов советской деревни, зарисовок, которые в раз¬ вернутом виде найдут свое место в дальнейшем творчестве советских писателей. Произведение завершается трагически: от руки белых каза¬ ков, налетевших на село, гибнут местные большевики и совет- IJ2
ские активисты. Тем не менее повесть заставляет верить в тор¬ жество революции, разбудившей старую закостенелую деревню. Она заставляет верить, что вследза погибшими смельчаками вста¬ нет новая смена героев. Будущее связано с Ванькой, сыном Соф- рона, которого «судьба укрыла»: «В город перед Ильиным днем уехал». Эта концовка повести утверждает победу нового в жизни. В другом, более зрелом своем произведении — повести «Ви- ринея» Сейфуллина показала, как революционная действитель¬ ность формирует и обогащает человека. По замыслу «Виринея» непосредственно примыкает к повести А. Неверова «Марья- большевичка» (1921), посвященной духовному раскрепощению женщины в деревне под влиянием Октябрьской революции. Сейфуллина глубже и многостороннее подошла к той же теме, Виринея — это незаурядная, одаренная женщина-крестьянка, которая не находила применения своим силам, своей энергии в рабской действительности прошлого. Протест Виринеи против надругательства над человеком, против закрепощения личности выливался в уродливые фор¬ мы — в буйство и озорство. Процесс просветления ее сознания, духовного выпрямления крестьянки, которая включилась в ре¬ волюционную борьбу, и отображен в повести. Вдохновенную статью о «Виринее» написал Д. Фурманов. Ему, как автору «Чапаева», дорога и близка была тема творче¬ ского роста человека, приобщающегося к революции. Расска¬ зывая о драматическом конце повести, о гибели Виринеи, Фур¬ манов пишет: «И когда ее уже больше нет, вы особенно явствен¬ но начинаете чувствовать и понимать, что это ушла большая, сильная личность, что дремавшие и пробужденные в ней рево¬ люцией силы и в десятой доле не нашли еще своего приложения, что вся она была в будущем»1. Герой этой повести — большевик Павел также во многом обогащает наше представление о деревенском вожаке, комму¬ нисте — воине периода гражданской войны. В дальнейшем «Виринея» была переделана автором в пьесу: в 1926 г. она была поставлена на сцене театра им. Вах¬ тангова. В книге почетных посетителей сохранилась запись И. В. Сталина, который отметил, что пьеса — «выхваченный из живой жизни кусок жизни». 12 Глубокую правду о революционной деревне в переломные годы рассказал Л. Леонов в своем романе «Барсуки» (1924). Это роман о победе сознательного, организованного революцион- Д. А. Фурманов. Соч. в трех томах, т. 3. М., 1952, стр. 271. 113 1
ного начала над контрреволюционной стихией. Роман Леонова не только явился знаменательной вехой в его творческом пути, но и сыграл известную роль в развитии советской литературы. Ярко показана в романе обреченность мира прошлого: и неко¬ гда сильного купеческого Зарядья, и деревенского кулачества, и всего старого, полупатриархального уклада жизни. В ранних рассказах Леонова, написанных в первые годы нэпа— «Бурыга» (1922), «Петушихинский пролом» (1923), «Гибель Егорушки» {1922) — чувствовалось любование старой, патриархальной де¬ ревней. «Барсуки» — это первая попытка Леонова отказаться от внесоциальной трактовки жизненных явлений, от метафизиче¬ ского подхода к национальному характеру; это первая попытка писателя дать правильное решение вопроса «кто кого», художественно осознать соотношение сил в классовой борьбе. В столкновении двух братьев — Семена, ушедшего из вос¬ питавшего его мещанского Зарядья в ряды контрреволюцион¬ ных мятежников — «барсуков», и большевика Павла, закалив¬ шегося в «сопротивлении среде», в борьбе с Зарядьем, писатель воплощает основной конфликт романа. К сожалению, образ Павла, выразителя большевистского начала, пролетарской воли, лишен реалистической полноты и дан значительно беднее, чем образ «барсука» — Семена. Разные пути двух братьев вполне закономерны. В изображении этих контрастных судеб двух братьев сказалась традиция Горького, автора романа «Трое». Однако путь Семена дан со всей реалистической обосно¬ ванностью, а процесс преображения Павла из жертвы Зарядья в победителя этого мира, в товарища Антона, раз¬ рушившего барсучьи гнезда, только намечен. Перед нами во многом традиционный для этого времени литературный образ коммуниста, в котором особенно акцентируется одна черта — неукротимая воля. «Камнеобразным», негибким человеком рисует Леонов своего положительного героя. Бегло обрисован и другой положительный персонаж романа, представитель новой, перестраивающейся деревни — Панте¬ лей Чмелев. И он и другие передовые люди деревни (председатель сельсовета, бойкий и смелый парнишка Васятка Лызлов) даны мимоходом, вскользь,слабо включены в основной конфликт, в развитие сюжета. Внимание Леонова сосредоточено на отри¬ цательном образе руководителя мятежников Семена. От за- рядьевских гнезд, непроницаемых для солнечных лучей, недо¬ ступных для свежего воздуха,— прямой путь в барсучьи норы, в которых укрываются люди, не понявшие смысла великой ре¬ волюции, ставящие свое маленькое благополучие превыше об¬ щего дела. Творческой удачей писателя является разоблачение Зарядья, этого чадного мира, в котором господствуют «запа¬ ли — плотные, медленные, как откормленные зарядские коты», 44
в котором «душный запашок сопревающего картофеля» переме¬ шивается с прелым запахом ткани, «кислым — железа, горк¬ лым — масла, с просфорным — от пыльного божественного сора». Леоновские картины Зарядья заставляют вспомнить «Городок Окуров». Это тот же мир, где копейка решает все, где жадность убивает человеческие чувства, где накопительство становится единственной целью жизни, где страсть к наживе толкает на преступление. Роман Леонова «Барсуки» — это книга о конце «Зарядья» и о торжестве новых, революционных сил. Непосредственные нити связывают Зарядье с поднявшейся кулацкой стихией деревни. Семен, воспитанный в купеческом мире Быхаловых, становится вожаком контрреволюционного мятежа. В барсучьи норы уходит зарядьевский торгаш — Егор Брыкин. Леонов показал всю сложность процесса приобщения деревни к революции, полную обреченность вражеских попыток задер¬ жать ее поступательный ход. Однако конкретные формы классовой борьбы в деревне должным образом не воплощены в романе. Действие романа происходит в конце гражданской войны. К этому времени, как известно, возросла активность деревен¬ ской бедноты. Эта важнейшая сторона действительности не была в достаточной степени учтена писателем. Он слабо пока¬ зал те силы, на которые опирались большевики в борьбе с мятежниками. Недостаточно было показать всю беспочвенность борьбы «барсуков» (это сделано Леоновым превосходно), надо было изобразить передовые силы деревни, которые, являясь союзником пролетариата, возглавили революционную борьбу в те годы. В изображении исторически сложившегося в прошлом у крестьян недоверия к городским людям Леонов, несомненно, сгустил краски. «Вся история мятежа,— пишет Леонов,— стоя¬ ла в причинной зависимости от страха перед городом, вершите¬ лем судеб страны». Не раскрыв социальные конфликты, Леонов пришел к неполноценному изображению барсучьего мятежа. Леонов силен, когда он показывает обреченность мятежников, которые в конце концов восстают против своего же вожака, однако сущ¬ ность кулацкой пропаганды осталась невскрытой в романе. Несмотря на некоторые неровности романа, «Барсуки» заслужили высокую оценку Горького, Луначарского и др. Горький ценил у Леонова то, что он сумел подойти к изобра¬ жению деревни без той «жалостной, красивенькой и лживой «выдумки», с которой у нас издавна принято писать о деревне, о мужиках». Вскоре после выхода «Барсуков» Горький писал: «В Леонове предчувствуется большой русский писатель, очень большой». 155
Весь роман выдержан в форме сказа. Обращение к этой форм© характерно было, как мы видели, и для Неверова, и для Сей- фуллиной, и других писателей первой половины 20-х годов. Но если в ранних своих произведениях Леонов отдавал извест¬ ную дань формализму, условному стилизаторству, то в «Барсу¬ ках» он обнаружил прекрасное знание народного языка, из ко¬ торого он черпал и лексические богатства, и фразеологию, и выразительные художественные средства. Стремление понять живую действительность революционной деревни определяло интерес писателя к народной речи. В первой половине 20-х годов, почти одновременно с появ¬ лением произведений А. Неверова, Л. Сейфуллиной, Л. Лео¬ нова, обратили на себя внимание рассказы о жизни револю¬ ционной деревни на Дону молодого, тогда неизвестного автора —. Михаила Шолохова. Эти рассказы, печатавшиеся в 1924— 1926 гг. и включенные в сборники «Донские рассказы» (1925) и «Лазоревая ©тень» (1926), подкупали живостью, драматиче¬ ской напряженностью, сочным бытовым колоритом, поэтиче¬ ской образностью. Талантливость молодого писателя сразу же отметил А. Сера¬ фимович. В предисловии к «Донским рассказам» он писал: «Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шоло¬ хова. Просто, ярко и рассказываемое чувствуешь — перед гла¬ зами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды. Чувство меры в острых моментах, и оттого они пронизывают. Огромное знание того, о чем рассказывает. Тонкий, схватываю¬ щий глаз. Умение выбрать из многих признаков наихарактер¬ нейшие». Сам уроженец станицы Вешенской, Донской области, участ¬ ник гражданской войны на Дону, Шолохов прекрасно знал жизнь и быт донского казачества. Гражданская война, раско¬ ловшая казачество на два непримиримых лагеря, и начало вос¬ становительного периода, когда классовая борьба продолжала разгораться, изображены писателем в его рассказах. Сложность социально-исторической, политической обстановки на Дону в этот период, как известно, связана была со специфическими осо¬ бенностями этого казачьего края, оторванного «от общерус¬ ской демократии»1. Антагонизм между казачеством и пришлым русским населением, сословные предрассудки, поддерживае¬ мые долгие годы царским правительством, давали себя знать после Октября. Классовая борьба, характерная для всего кре¬ стьянства, приобретала на Дону еще более острые формы. 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 26, стр. 15. цб
С одной стороны, именно здесь укрепился зажиточный слой на¬ селения, сохранивший, по словам В. И. Ленина, «особенно много средневековых черт жизни, хозяйства, быта». «Здесь,— писал Ленин,— можно усмотреть социально-экономическую основу для русской Вандеи»1. И вместе с тем в 1918 г. В. И. Ленин указывал, что даже на Дону, где больше всего кулаков, где больше всего надежд на контрреволюцию, даже там руководитель контрреволюционного восстания Богаевский вынужден был публично признать, что их дело проиграно, потому что за большевиков громадное большинство населения1 2. Этот сложный переплет классовой борьбы в казачьей деревне периода гражданской войны, хозяйничанья белых банд и взял¬ ся изобразить М. Шолохов. Однако уже ранние рассказы писа¬ теля далеко выходили за «областнические» рамки и приобретали широкий обобщающий смысл. Художественным принципом Шолохова на- протяжении всей его творческой деятельности является борьба с лакировкой дей¬ ствительности, со штампами, с упрощенностью в искусстве, стремление к правдивому изображению всей сложной диалек¬ тики жизни, не укладывающейся в придуманные схемы. Вни¬ мание молодого Шолохова привлекают острые социальные конфликты в среде казачества. «Словно кто борозду пропахал и разделил на две враждебные стороны»,— так характеризовал писатель жизнь Дона в пореволюционные годы. Это размежевание сил, ломку закостенелого, средневеково¬ го уклада под влиянием революции показывает Шолохов обыч¬ но в пределах одной казачьей семьи. Семейный конфликт, при¬ обретающий самые напряженные формы, превращающийся нередко в кровавую междоусобицу, всегда получает у Шолохова социальное обоснование. Писатель ставит своих героев в исключительные положения. В борьбе за собственность отец-кулак вместе со старшим сыном убивает младшего — комсомольца («Червоточина»), белогвар¬ дейский офицер расстреливает попавших при отступлении в плен своего отца и родного брата, сражавшихся в рядах Крас¬ ной Армии («Коловерть»), атаман банды убивает в бою своего сына, красного командира («Родинка»), красноармеец не оста¬ навливается перед убийством любимой женщины, когда узнает, что она изменила народу («Шибалково семя»). Изображению драматических столкновений внутри казачьей семейной ячейки посвящены рассказы «Бахчевник», «Двухмужняя» и др. Эти, казалось бы, исключительные конфликты отражают характерные стороны действительности того бурного времени, 1 В. И. Ленин. Соч., т 26, сгр. 15. * 2 См. В. И. Л е н и н. Соч., т. 27, стр. 443. 47
когда разламывались устоявшиеся отношения, когда классовая борьба неумолимо вторгалась в пределы даже отдельной семьи, когда буря народного движения разбивала семьи. Рассказы Шолохова разоблачали звериную сущность ку¬ лака, заражали неукротимой ненавистью к врагам трудового народа. Одновременно молодой писатель показывал растущие передовые силы в среде трудового крестьянства, тот актив молодежи, которому принадлежит будущее. Несмотря на драматизм сюжета, на трагические иной раз концы рассказов Шолохова, они насыщены жизнелюбием, жизнеутверждающим пафосом. Основы гуманистической кон¬ цепции писателя, верящего в неодолимость нового, в победу творческих сил народа, уже заложены в его раннем творчестве. В 20-е годы продолжает свою деятельность популярный еще до революции писатель С. Подъячев, во многом развивающий традиции Гл. Успенского. Писатель посвящает большинство своих новых произведений («Сон Калистрата Степановича», «Проповедник» и др.) борьбе с пережитками прошлого в быту, в сознании крестьянина, разоблачению кулачества, продолжаю¬ щего грезить о возврате былого «рая». В послеоктябрьских произведениях Подъячева нет уже тех настроений безвыходности, горечи, отчаяния, которые характер¬ ны были для его дореволюционной прозы. Сама жиань, пере¬ стройка деревни, происходящая на его глазах, вносила кор¬ рективы в творчество писателя, окрашивая его произведения в жизнерадостные и бодрые тона. Мастер рассказа и очерка, он создает в эти годы ряд юмористических зарисовок старого отживающего деревенского быта, окостеневших нравов («Па¬ паша хресный», «Критик» и др.). Тема современной деревни была широко затронута высту¬ пившим также еще в дореволюционные годы В. Шишковым в ряде очерков («С котомкой», 1922; «Приволжский край», 1924) и в юмористических «Шутейных рассказах». С большой симпатией, с сочным народным юмором рисует он людей труда, для которых начинает приоткрываться новая жизнь, крестьян, жадно тянущихся к культуре (один из наиболее популярных рассказов этого цикла «Спектакль в селе Огрызове», 1923). В сатирических тонах изображает писатель деревенских попов, кулаков-богатеев и других врагов трудового люда. Шишков — мастер комических положений, неожиданных конфликтов, смеш¬ ных ситуаций. Горький, положительно оценивший «Шутей¬ ные рассказы», в одном из писем писал их автору: «Умный смех — превосходный возбудитель энергии... Посмеяться — дело доброе, оздоровляющее»1. 1 М. Горький. Письма в Сибирь (1903—1936). Новосибирск, 1946, стр. 87. 1$8
Все шире в эти годы становится круг писателей, обращаю¬ щихся в своем творчестве к деревне. П. Замойский, А. Карава¬ ева, позднее К. Горбунов вслед за А. Неверовым, Л. Сейфулли¬ ной, М. Шолоховым, Л. Леоновым рисуют ожесточенную клас¬ совую борьбу в деревне периода Октября, гражданской войны и первых лет мирного строительства. Правда, творчество многих писателей, изображавших советскую деревню, отличалось в эти годы натурализмом, сказывающимся в отсутствии типиче¬ ских обобщений, в перегруженности деталями быта, растянуто¬ сти повествования, в злоупотреблении диалектизмами, просто¬ речной лексикой и т. д. Но при всех слабых сторонах художе¬ ственная проза о деревне показала уже в эти годы много нового, интересного, уловила черты социалистического уклада, социа¬ листических отношений в среде трудового крестьянства, новых форм союза рабочих и крестьян и тем самым подготовила появившийся позднее роман о советской деревне — «Бруски» Ф. Панферова (1926—1936, первая книга вышла в 1927 г.), а в дальнейшем — классическое произведение о переходе тру¬ довых крестьянских масс на путь социализма — «Поднятую целину» М. Шолохова (первая часть — 1932). 13 Рядом с изображением истории недавних лет советские пи " еатели обратились в своем творчестве к живой, текущей совре* менности, к сложным процессам революционной действитель- ности, которые были связаны с мирным созидательным трудом, с восстановлением хозяйства, с жизнью города, с деятельно¬ стью рабочего класса. Одним из первых советских писателей к теме труда, теме восстановления хозяйства подошел Ф. Гладков, создавший роман «Цемент» (закончен в 1924 г., опубликован в 1925 г.) — одно из этапных произведений советской литературы. Роман был задуман Гладковым в начале 20-х годов. Живя в Новорос¬ сийске после изгнания интервентов, писатель стал сам участ¬ ником героического труда по восстановлению цементного за¬ вода. ««Субботники» и «воскресники» на горной территории за¬ вода незабываемы,— вспоминал впоследствии Гладков.— Эти картины потрясли меня, как музыкальная героическая сюита». Роман «Цемент» насыщен поэзией трудового подвига, выпрям¬ ляющего людей, делающего их подлинными творцами жизни. Роман Гладкова отличает живое чувство эпохи. И хотя в ос¬ нове сюжета — борьба за воскрешение остановившегося в годы войны завода, роман поднимал и другие существенные вопросы своего времени. Ломка старого и строительство нового быта, привлечение к работе буржуазных специалистов, преодоление 159
мелкособственнических настроений в среде самих рабочих, переход к новой экономической политике, ликвидация остат¬ ков белогвардейских, кулацких банд — таков круг вопросов, затронутых в романе, которые делали его по-настоящему злобо¬ дневным. Но «Цемент» был не просто картиной текущей жизни. В нем воплотился всеобъединяющий пафос строительства социалисти¬ ческих форм жизни, и каждая частная тема передавала этот общий наступательный боевой порыв. «Цемент» — первая большая книга, которая в советской литературе по-горьков¬ ски раскрывала тему труда. Творческий труд освобожденного человека делает его всесильным; с помощью труда изменяет он природу, организует жизнь и украшает мир. Эта идея легла в основу романа Гладкова. Отмечая недостатки в языке романа, Горький вместе с тем писал в письме к автору «Цемента», что в этой книге «впервые за время революции крепко взята и ярко освещена наиболее значительная тема современности — труд. До Вас этой темы никто еще не коснулся с такой силой»1. Та же мысль выска¬ зана и в письме Сергееву-Ценскому: ««Цемент» и я похвалил, потому что в нем взята дорогая мне тема—труд. Наша лите¬ ратура эту тему не любит, не трогала, м. б. потому, что она требует пафоса... И если б удалось почувствовать трагическую прелесть жизни, изумительнейшую красоту деяния — далеко ушли бы мы!»2. Эту «изумительнейшую красоту деяния» революционного пролетариата после окончания гражданской войны в накален¬ ной атмосфере классовой борьбы и раскрывает Гладков в своем романе. Поэзия освобожденного труда определяет героический ха¬ рактер всего произведения. Своеобразным гимном этому осво¬ божденному труду звучат слова Глеба Чумалова, рабочего- коммуниста, только что вернувшегося с фронта гражданской войны: «...Я привык к ветрам и непогоде... привык к движению и борьбе... Перед нами сейчас стоит борьба похлеще кровавых боев,— борьба за восстановление хозяйства... Перед нами открывается целый мир, который уже завоеван на земле. Пройдут года, и он весь заблещет дворцами и невиданными машинами. Человек будет уже не раб, а владыка, потому что основой жизни будет свободный и любимый труд». Созидательный труд, процесс строительства, восстановление остановившегося во время войны завода показаны в атмосфере острой, трудной, требующей максимального напряжения сил борьбы. Глеб Чумалов,главный герой произведения, возвращаясь 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 29. М., 1954, стр. 391. г С. Сергеев-Ценский. Избранное. М., 1941, стр. 548. тбо
с фронта домой, убеждается, что «надо и тут завоевывать жизнь», «драться, не щадя сил». «Партия и армия приказали мне: иди на свой завод и бейся за социализм, как на фронте». Надо было все создавать по-новому, сокрушать врага, преодоле¬ вать труднейшие препятствия, неустанно идти к цели — вос¬ кресить жизнь. В романе все герои проходят своеобразную про¬ верку их готовности и способности «биться за социализм». Этот дух борьбы, составляющий отличительную черту совет¬ ской литературы, пронизывает все повествование. В романе «Цемент» утверждается могущество социалистического труда, который изменяет моральный облик людей, дисциплинирует их, сплачивает и организует в творческий коллектив. Эта идея в дальнейшем разовьется в произведениях советских писате¬ лей о труде, в романах и повестях Малышкина, Макаренко, Крымова, Ажаева и др. Решающая черта в облике Глеба — это его новое, хозяй¬ ское отношение к труду, к заводу, к стране. В нем живет ост¬ рое чувство личной ответственности за восстановление завода, и этим чувством он заражает окружающих. В образе Глеба Чу- малова отображены типичные черты передового героя револю¬ ционной эпохи. Его кипучая деятельность, неиссякаемая энер¬ гия, революционный энтузиазм выражали характерные черты рабочего класса. По в изображении героя есть и существенные недостатки. Подчас на плечи Глеба Чумалова автор накладывает непомерно тяжелую ношу. Глеб действует напористо, рьяно, но стоит ему чуть отойти, как все дело приостанавливается. Создается впечатление, что воля одного человека превышает возможности коллектива. Переделывая окружающий мир, рабочий класс переделывает свою психологию, мораль, ломает старые бытовые устои, бытовые навыки. Вопросы этики и новой морали, неразрывно связанные с общим процессом борьбы за социалистическое преобразование жизни, также отражены в романе. Художественно убедительно изобразил Гладков неизбежные трудности и уродства быта, которые возникают в процессе ломки обветшалых форм жизни. Однако попытка писателя показать новые формы, в которые выльется будущая семья, оказалась неудачной. Даша — раскрепощенная революцией женщипа, активная коммунистка-общественница — заражена нигилистическим от¬ ношением к семейной жизни. Ее боязнь потерять независимость и рабски подчиниться Глебу привела в конпе концов к полному разрушению, распаду семьи. Поставив в своем романе нужный и важный вопрос о новых семейно-бытовых отношениях, Глад¬ ков сосредоточинает внимание на самом процессе ломки старых основ. Слова Даши: «Да... все порвалось, все спуталось... Надо 161 11 Очерк истории русской сов. лит.
как-то по-новому устраивать любовь... А как — я еще не знаю. Подумать надо...»,— раскрывают позицию героини романа, ищущей, но не знающей пока путей к созданию крепкой семьи, основанной на новых, социалистических отношениях. Заслуга Гладкова в том, что он первый в советской литера¬ туре в широкой эпической форме изобразил созидательную деятельность рабочего класса в условиях победы Октябрьской революции. Роман «Цемент» осветил среди других серьезных вопросов того времени существенный вопрос об использовании старой тех¬ нической интеллигенции, ее перевоспитании, переделке, пре¬ вращении в подлинно советскую интеллигенцию. В 1920 г. на IX съезде партии В. И. Ленин говорил: «Мы должны управлять с помощью выходцев из того класса, кото¬ рый мы свергли,— выходцев, которые пропитаны предрассуд¬ ками своего класса и которых мы должны переучить. Вместе с этим мы должны вербовать своих управителей из рядов своего класса» *. Задачу перевоспитания буржуазной технической интелли¬ генции, пропитанной классовыми предрассудками, в «Цементе» берет на себя Глеб. Инженер Клейст, отгородившийся в своем кабинете от всего мира, в продолжение ряда лет с «презрением и тревожной ненавистью следил сквозь пыльную муть стекол» за рабочими, которые, по его мнению, принесли стране разру¬ шение. «Для настоящего он омертвел так же, как оледенев¬ шая созданная им архитектура завода»1 2,— пишет Гладков, объясняя поведение Клейста в годы гражданской войны. В романе и показано, как под влиянием самой революцион¬ ной действительности, под влиянием большевика Глеба, преодо¬ левшего в своем сознании чувство личной ненависти к Клей- сту, изменяется сознание старого инженера, почувствовавшего несокрушимую силу рабочего класса. В «Цементе» главное — это люди, перестраивающие жизнь, одушевленные большой идеей. Труд здесь показан в своем со¬ циальном историческом содержании как сила, преобразующая все стороны бытия. Пафос героического труда определяет стиль романа. В изоб¬ ражении характеров Гладков, по собственным словам, стре¬ мился к синтезу наиболее примечательных особенностей со¬ циальной среды, которую представляет данный герой. «Типи¬ зируя своих героев, я старался «высекать» их. Мне хотелось, чтобы они «не таяли», чтобы контуры их не смывались...»3. Автор добивается такого сгущения характерных черт в образах 1 В. И. Л е н и н. Соч., т. 30, стр. 428. 2 «Литературная учеба», 1931, № 9, стр. 98. ’ Там же, стр. 103. 1б2
героев, которое способствует их типизации. 'Резкими мазками рисует Гладков своих героев. И в образе Глеба — олицетворе¬ нии «победной силы рабочего класса», и в образе «крепкой про¬ летарки» Даши, и в контрастирующих с ними образах мягко¬ телого, вечно сомневающегося Сергея, мятущейся, живущей эпохой штурма Меховой, зараженного комчванством Бадьина и других синтезированы наиболее типичные для данного исто¬ рического периода черты психологии людей, представляющих разные слои советского общества. Драматически напряженные конфликты, которыми изоби¬ лует роман, исключительные положения, в которые попадают герои (ср. названия глав: «Прыжок через смерть», «Ставка на кровь»), отражают напряженность борьбы, суровую обста¬ новку тех лет, когда каждый шаг вперед завоевывался упор¬ ным трудом. Отдельные реалистические детали портрета, пейзажа, до¬ машней обстановки приобретают характер нарочито обобщен¬ ного образа. Так, в своего рода символ вырастает красная, пылающая, как огонь, повязка Даши и всегда закрытое окно в квартире Клейста (до его включения в общую трудовую жизнь). Порой автор несколько риторичен. Этим отличаются, в ча¬ стности, описания производственных процессов. Стремясь передать «симфонию ударного труда тысячных масс», Гладков пишет о «железных струнах канатов», о «воскресшей музыке машин», о «пении колес» на электропередачах. В первом изда¬ нии текст романа был насыщен неоправданными вульгаризмами, особенно обильно вкрапленными в речь персонажей. В дальней¬ шем Гладков упорпо и тщательно работал над языком своего романа, и в последних изданиях ему удалось во многом осво¬ бодиться от натуралистических тенденций языка и стиля. Вслед за «Цементом» появились и другие произведения о рабочем классе, о трудовом подъеме народных масс в восста¬ новительный период. Живым вниманием читателей пользовались очерки А. Тол¬ стого («Волховстрой»), М. Шагинян («Невская нитка», «Фаб¬ рика Торнтон»), В. Шишкова («По советской земле»), В. Став- ского, И. Жиги, рассказы В. Бахметьева («Одна ночь») и др. и написанная одновременно с «Цементом» Гладкова повесть Н. Ляшко «Доменная печь» (1925), посвященная также восста¬ новлению производства. Значение «Доменной печи» — в рас¬ крытии роли труда, революционизирующего сознание человека. Как и Чумалов, герой «Доменной печи» Коротков, возвращаясь к труду после гражданской войны, застает полную разруху. Засучив рукава, он принимается за восстановление завода. Ляшко сумел передать духовный рост рабочих, почувствовав¬ ших свою ответственность за труд, за завод. 163 11*
Натуралистические тенденции повести, сказавшиеся как в изоб¬ ражении характеров, так и в стиле произведения, во многом ослабили ее художественную ценность. «Цемент» остается самым значительным произведением 20-х годов о рабочем классе, об освобожденном труде, преобра¬ зующем сознание людей. Новаторство «Цемента» обусловило его мировое значение. Роман переводился на иностранные языки. О том, как он был воспринят зарубежным читателем, свидетельствует испанский писатель-коммунист Сесар М.Арконада в статье «Чем я обязан Октябрю». Он оценивает «Цемент» Гладкова как одно из лучших реалистических произведений, продолжающих традиции рус¬ ских классиков: «В лице его героев я восхищался растущей мощью Советской страны... Я вправе сказать, что Октябрьская революция и ее литература разогнали окружавший меня мрак, позволили мне ощутить землю под ногами, указали путь, по которому идти»1. 14 Тема перевоспитания старой технической интеллигенции, широко развернутая в романе «Цемент», была тесно связана с более широким вопросом о роли и судьбах интеллигенции в революции, о ее месте в борьбе за социализм. Переходное, неустойчивое, противоречивое положепие этого общественного слоя в прошлом определило резкое размежева¬ ние старой интеллигенции в первые годы после Октября. Наиболее передовая, прогрессивная ее часть откликнулась на призыв партии и пошла в ногу с народом. Но была и другая часть, в прошлом тесно связанная с помещиками и капитали¬ стами, которая открыто повела борьбу против нового строя, сражаясь в рядах белой армии или занимаясь саботажем на заводах, в государственных учреждениях. Значительная часть интеллигенции не смогла сразу осмыслить всемирно-историче¬ ский поворот, происшедший в общественном развитии России, и заняла в первые годы Октября половинчатую позицию. Партия указывала на трудности перехода старых специалистов на путь социализма, подчеркивала необходимость перевоспитания этих кадров на живых фактах и примерах самой действительности. Эти сложные процессы, происходившие в среде интеллиген¬ ции, включая и писательскую, закончившиеся решительным по¬ воротом ее в сторону Советской власти, определяли характер развития темы интеллигенции в литературе первой половины 20-х годов. 1 «Литературная газета», 1939, 7 ноября, № 61. 164
Действие большинства произведений об интеллигенции в этот период связано с годами гражданской войны. Однако многих писателей меньше интересуют конкретные события эпохи, общественно-политическая жизнь страны, они заняты больше выяснением своего, авторского отношения к происходя¬ щему, переоценкой своих старых воззрений, которые вступают в столкновение с бурно развивающейся революционной дейст¬ вительностью. Так, в своего рода авторскую исповедь превра¬ щаются произведения об интеллигенции М. Шагинян, В. Вере¬ саева, отчасти К. Федина и в меньшей степени А. Толстого, автора романа «Сестры» (первого варианта, написанного в 1919—1921 гг. в эмиграции). Большие социально-исторические вопросы решались в зависимости от судеб интеллигенции, ее путей в революции. Поэтому писатели переоценивали значение интеллигенции в общественном развитии и недоучитывали решающую роль народных масс в истории. В ряде произведений об интеллигенции, сюжет нередко свя¬ зывается с переходом города или какого-нибудь населенного пункта из рук в руки, от красных к белым или наоборот. Герои, а с ними и автор, сравнивают, сопоставляют две противополож¬ ные, враждебные друг другу системы, два антагонистических социальных строя и решают коренной вопрос жизни — с кем идти, «в каком бороться стане». Так задуманы произведения М. Шагинян «Перемена», «Приключение дамы из общества», В. Вересаева «В тупике» (1920—1923). В. Вересаев был одним из писателей, которые начали свой творческий путь задолго до революции и сразу же после Октября перешли на сторону Советской власти и отдали все свои силы, всю свою творческую энергию освобожденному на¬ роду. Горький всегда ценил Вересаева как честного, принци¬ пиального писателя. 3 июня 1925 г. он писал Вересаеву: «...я всегда чувствовал в лице Вашем сопутника, коего привык ува¬ жать и за твердость шага и за неуклонность со своей тропы». Раздумьям над судьбами интеллигенции, над ее отношением к народу, к революции посвящено почти все дореволюционное творчество Вересаева. Все эти вопросы, но только на новом исто¬ рическом этапе, снова встают перед писателем в его первом послеоктябрьском романе «В тупике». Действие романа происходит в Крыму, во время граждан¬ ской войны, когда власть на юге страны переходила из рук в руки. В романе широко представлены самые различные слои интеллигенции. Среди них и революционеры-большевики, и махровые белогвардейцы, и приспособляющиеся к любому ре¬ жиму беспринципные обыватели, и мечущиеся между двумя лаге¬ рями в поисках несуществующего третьего пути — колеблю¬ щиеся интеллигенты. Вересаев показывает, как под влиянием тб;
революции раскалывались интеллигентские семьи. Такова семья врача Ивана Ильича Сартанова, укрывающаяся от революционных событий в белогвардейском Крыму. Типичный представитель старой интеллигенции, по-своему честный, не способный на компромиссы, Иван Ильич далек от понимания истинного смысла революции, которая, с его точки зрения, несет гибель культуры, разрушение незыблемых для него мораль¬ ных устоев. Он выгоняет из дома своего племянника-большеви¬ ка, он порывает со своей дочерью-коммунисткой Верой. Наибо¬ лее развернуто дан в романе образ Кати, младшей дочери Сар¬ танова. В ее лице автор показал тип русской интеллигентки- «правдоискательницы», которой глубоко чужды и отвратительны белые, продающие Россию, занимающиеся грабежом и изде¬ вательством над мирными гражданами; но, с другой стороны, ей, воспитанной в буржуазно-интеллигентской среде, непонят¬ на новая правда, правда коммунизма. Несмотря на то, что Катя идет работать с большевиками, она полна сомнений и колебаний. Образ Кати во многом предварил образ будущих героинь из трилогии А. Н. Толстого «Хождение по мукам». Но то, что значительно позже сумел сделать А. Толстой,— показать, как его героини, честные патриотки, «сестры», стали сознательными советскими гражданами,— того еще «не дого¬ ворил» в самом начале 20-х годов В. В. Вересаев. Катя в романе остается на распутье. Показательна концовка романа: в неиз¬ вестном направлении, «неизвестно куда», ни с кем не простившись после смерти отца, уезжает Катя из поселка, вновь занятого белыми. И концовка романа, и заглавие («В тупике»), и эпиграф к нему (строки из «Ада» Данте об ангелах, которые «остались сами по себе... Небо их отринуло, и ад не принял серный»), и та авторская симпатия, которой овеян образ Кати,— все это го¬ ворит об известной двойственности позиции самого Вересаева по отношению к колебаниям буржуазной интеллигенции. Роль народа в историческом процессе для писателя остается еще неясной. Вопрос о роли интеллигенции в революции, о ее месте, о ее судьбах представлялся писателю главным и решающим в революции, в историческом процессе. Несколько особняком по своей тематике среди других наи¬ более значительных произведений первой половины 20-х годов стоит роман «Города и годы» (1922—1924) К. Федина, писателя, уже известного в это время советскому читателю по его ран¬ нему сборнику рассказов «Пустырыз (1923). Вопрос о судьбах интеллигенции в Октябрьской революции далеко не исчерпывает сложной и многосторонней проблема¬ тики этого произведения, необычайно широкого по диапазону. Роман охватывает предвоенные годы, империалистическую i66
войну, первые годы революции. Действие его развертывается и в провинциальных немецких городах, и в революционном Петро¬ граде, где в суровой борьбе завоевывалось право на новую, счастливую жизнь, и в красной Москве, и в далеком, заброшен¬ ном городе Семидоле. В центре романа — судьба интеллигента Андрея Старцова, не нашедшего, как и героиня романа Вересаева, выхода из своего «туника», «человека, с тоской ждавшего, чтобы жизнь приняла его». Трагедия Старцова — это трагедия индивидуали¬ ста, безвольного, пассивного человека, мечущегося в поисках своего места в революции. Отвлеченная мораль, идеи ложного буржуазного гуманизма, непонимание революционного долга привели в конце концов Старцова к предательству, к преступ¬ лению. Он спасает активного врага революции маркграфа Мюлен-Шенау из-за ложно понятого чувства чести, руковод¬ ствуясь абстрактной моралью. «Он не смог,—пишет Федин в комментарии к своему рома¬ ну,—подчинить личную жизнь суровым, по и великим задачам времени, и это ему отомстилось. Слабость привела его к пре¬ ступлению. Гибель его была судом над ним»1. Федин осуждает своего героя, не нашедшего места в жизни, ставшего жертвой идеалистического сознания. Значительно резче и определеннее, по сравнению с Вересаевым, разоблачает Федин иллюзии пассивного, внутренне раздвоенного интелли¬ гента. Но порицая Андрея Старцова, не выдержавшего испыта¬ ния революционной борьбы, писатель не мог отрешиться от чувства жалости к своему герою. Он хочет вызвать симпатии к нему, как бы просит снисхождения к его слабости. В этом оправдании прекраснодушия, в нотках обреченности при обри¬ совке судеб интеллигенции в революционную эпоху, которые звучат в лирических отступлениях, сказалось еще не до конца ясное понимание Фединым великого гуманистического смысла нашей революции. Показывая несостоятельность Старцова, писатель утверж¬ дает правоту коммуниста Курта Вана, казнившего своего друга за нарушение революционного долга, за антипатриотический поступок. Но в изображении именно этого, казалось бы, поло¬ жительного героя проявилась творческая слабость писателя. Обращает на себя внимание то, что Федин сделал главным положительным героем, воплощающим в себе пафос и силу Октябрьской революции, немецкого революционера Курта Вана. Правда, в романе присутствует русский коммунист Голосов, но он остается эпизодическим лицом, почти не связанным с сю¬ жетной основой романа. 1 К. Федип. Соч. в шести томах, т. 1. М., 1952, стр. 406. 167
Мало оправдана в романе и жизненная эволюция Курта. Как немецкий шовинист превратился в твердокаменного больше¬ вика,— остается для читателя полной тайной. Стремясь соз¬ дать положительный образ активного деятеля революции и про¬ тивопоставить его мягкотелому, расхлябанному интеллигенту, Федин не достиг своей цели. Образ Курта получился обеднен¬ ным: это «хорошо организованный человек», у которого «го¬ лова ясна и сердце проветрено». Оторвав своего положитель¬ ного героя от России, скомкав его биографию, Федин начертил схему большевика, у которого внутренний разум и желез¬ ная воля уничтожили человеческие эмоции, способность лю¬ бить, страдать, глубоко чувствовать. «Они ничего не замечают под ногами, они вечно — вперед и вверх. И с таким напряжением, точно они не люди, а какие-то катушки, румкорфовы катушки»— эти слова Старцова о Курте и его товарищах в какой-то мере отражают и мнение самого автора. 13 дальнейшем Федин, преодолев эти ложные тенденции, на основе подлинного знания жизни создаст типические образы коммунистов Кирилла Извекова и Рагозина («Первые радо¬ сти» и «Необыкновенное лето»). Так же как М. Шагинян и В. Вересаев, Федин показывает различные слои интеллигенции в ее отношении к Октябрю. Сатирически изображена фигура действительного статского советника Щепова, обозленного на революцию, нарушившую его привычный и уютный уклад жизни. Рядом действует безы¬ менный профессор, предшественник Горностаева в пьесе К. Тре¬ нева «Любовь Яровая», а также интеллигентов из пьес А. Афи¬ ногенова, увидавший в революции оправдание высших идеалов человечества, прозревающий в малых делах великий историче¬ ский смысл. Этот образ во многом помогает раскрытию позиции Федина, который воспринимал революцию прежде всего как «необъятное человеческое счастье». Роман «Города и годы» — новая ступень в творческом раз¬ витии писателя. Федин выходит уже здесь далеко за рамки своего первого сборника рассказов, ограниченного пределами обывательского пустыря. «Па этой книге («Пустырь»),— писал в дальнейшем К. Фе¬ дин,— сказались все тормозы, замедлившие мой рост,— за мной все еще тянулся накопленный до войны старый материал, не переработанный воображением, не воплощенный в меру сил, какими я обладал»1. «Города и годы» и явились таким «освобож¬ дением» писателя от старою материала. Человек и время, люди и история — эта тема уже отчетливо вырисовывается в его пер¬ вом крупном произведении эпического плана — «Города и годы». 1 К. Федин. Соч. в шести томах, т. 1. М., 1952, стр. 15. т68
В автобиографии Федин указывал, что его всегда привлека¬ ло создание «образа времени...», что его интересовала задача включить время в повествование «на равных и даже предпочтительных правах с героями повести...»1. Эту задачу он разрешил позднее в своей дилогии, но уже в раннем рома¬ не запечатлены образы тех бурных лет, когда в огне револю¬ ции закладывались основы нового, еще невиданного в исто¬ рии мира. В романе «Города и годы» ромаптика суровой борьбы сосу¬ ществует с остро-сатирическим изображением милитаристской Германии периода первой мировой войны. Еще на раннем этапе революции А. Блок, В. Брюсов, В. Маяковский обращались к теме Запада для того, чтобы ска¬ зать о мировом значении Октября, о том, что отныне центр культуры переместился на Восток, в революционную Россию. Тема капиталистического Запада получает продолжение и раз¬ витие в литературе 20-х годов. К ней обращается И. Оренбург в своих политических романах-памфлетах «Необычайные по¬ хождения Хулио Хуренито и его учеников» (1922), «Трест Д. Е. История гибели Европы» (1923), в которых писатель, искаженно представивший советскую действительность, сумел, однако, верно запечатлеть ряд картин, рисующих продажный мир капи¬ талистической Европы с ее лицемерной буржуазной моралью и культурой. Алексей Толстой в эти годы окончательно убеждается в ма¬ разме реакционной буржуазной культуры и в ряде романов и повестей, обычно построенных на основе авантюрного сюжета с напряженной и стремительной интригой, воссоздает «мир¬ ную» обстановку послевоенной Европы, ее биржевой азарт, бешеные спекуляции, жажду золота и наживы («Черная пят¬ ница», «Убийство Антуана Риво» и т. д.). В ряде произведений, посвященных белоэмигрантам («Рукопись, найденная под кро¬ ватью» и др.), Толстой обнажил духовный цинизм, космопо¬ литизм и предательство этих «жителей без отечества». К этой же теме капиталистического общества по-своему по¬ дошел Федин в романе «Города и годы». Сначала перед нами Германия «идиллическая», где бюр¬ геры живут размеренно и спокойно, где «жизнь — это Герма¬ ния». Но эта «идиллическая» Германия поворачивается неожи¬ данно новой своей стороной — оголтелым шовинизмом, крово¬ жадностью. Историческая прозорливость писателя помогла ему увидеть в зародыше тенденции, которые привели затем к гер¬ манскому фашизму. «Если говорить только о главах, посвя¬ щенных Германии,— писал впоследствии Федин,— то содержа- 1 К. Федин. Соч. в шести томах, т. 1. М., 1952, стр. 18. 169
ние их, кажется мне, в том, что они касаются истоков катастрофы, в которую мир был ввергнут нацизмом»1. В романе показана и другая, истинная Германия, народ, страдающий от войны и накапливающий гнев против своих угнетателей. Неслучайно, что перевод романа «Города и годы» был встречен крайне враждебно консервативной печатью Германии в 20-х годах. В 30-е годы фашисты сожгли роман на кострах. Антигуманистический характер буржуазной цивилизации показывает Федин и на судьбе русского солдата Федора Лепен- дина, очутившегося в немецком плену. В этом образе запечатлены черты русского национального характера. Подвергаясь истязаниям и издевательствам со сто¬ роны «цивилизованных» варваров, он сохраняет и внутреннее достоинство, и твердость, и присущее ему жизнелюбие, и весе¬ лый юмор. Образ Лепендина вызвал самую сочувственную оцен¬ ку Горького, который в письме к Федину подчеркнули типич¬ ность этого образа и мастерство изображения. В романе «Города и годы» сказались формалистические влия¬ ния, которым был еще подвержен молодой Федин, участник груп¬ пы «Серапионовы братья». Постоянные сдвиги во времени, не¬ оправданные перестановки глав являются данью формализму. «...Форма романа (особенно — его композиция),— писал впо¬ следствии сам К. Федин,— явилась отражением тогдашней литературной борьбы за новшества»1 2. Печать формализма лежит и на языке романа, иной раз переходящем в рит¬ мизированную речь, насыщенную звуковыми повторами (см., например: «Город шелушился железной шелухой»), вычур¬ ными метафорами. При всей противоречивости роман сыграл, несомненно, прогрессивную роль в истории развития советской прозы и свидетельствовал об искреннем стремлении писателя художе¬ ственно осмыслить исторические процессы современной ему действительности. Начиная с романа К. Федина, тема интеллигенции в творче¬ стве лучших советских писателей перестает быть уже «само¬ стоятельной» темой и приобретает гораздо более широкое эпиче¬ ское звучание. Соотнесение судеб интеллигенции после Октября с судьбами народных масс определяет в дальнейшем развитие конфликта, сюжета, развитие действия в ряде произведений, в которых образам интеллигентов принадлежит заглавная роль. В наибольшей степени именно такой поворот темы характери¬ зует трилогию А. Н. Толстого «Хождение по мукам». 1 К. Федин. Соч. в шести томах, т. 1. М., 1952, стр. 414. 2 Там же, стр. 15. 170
15 Так же как прозаики, советские драматурги ставили зада¬ чу — средствами своего искусства воссоздать на сцене героиче¬ ские страницы борьбы народа за независимость, передать напря¬ женный драматизм событий суровых лет гражданской войны. Одной из первых попыток раскрыть в драме героизм русского народа, черты русского национального характера явилась историческая пьеса К. Тренева «Пугачевщина» (1924). Обратившись к одному из самых крупных крестьянских вос¬ станий — восстанию Пугачева, драматург искал в этом далеком прошлом истоки революционной современности. Тренева увле¬ кали вольнолюбие русского народа, мощь и размах освободи¬ тельного движения, всколыхнувшего угнетенные массы. В этом была сильная сторона пьесы. Однако трактовка самого образа Пугачева была неправиль¬ ной. По мысли драматурга, руководитель народного восста¬ ния был человеком ничем не замечательным, просто вынесен¬ ным на гребень исторической волны случайными обстоятель¬ ствами. Влияние «школы» Покровского привело Тренева к искажепию образа Пугачева, лишенного замечательных черт на¬ родного героя. Неправильная авторская интерпретация Пуга¬ чева во многом предопределила неудачу постановки пьесы в 1925 г.1 Первой по времени выдающейся пьесой, посвященной совет¬ ской действительности, явилась пьеса В. Билль-Белоцерков¬ ского «Шторм» (закончена в 1924 г., впервые поставлена в театре МГСПС зимой 1925 г.). Стремительно сменяющиеся, полные драматизма эпизоды пьесы передают напряженную атмосферу «штормовых» лет, когда Советская республика боролась и с внешними врагами, стиснувшими ее в железное кольцо, и с внутренними, пытавши¬ мися путем контрреволюционных заговоров и восстаний взо¬ рвать еще не окрепший новый строй. Действие развертывается в маленьком уездном городке, где сплоченный боевой штаб большевиков ведет непримиримую борьбу с контрреволюцией, стремясь всеми силами предотвратить нависшую угрозу со стороны врагов, готовящихся к восстанию. «Когда шторм надвигается, то заранее снасти крепят» — эта реплика матроса, одного из центральных персонажей пьесы, воплощающего типические черты русского революционного ха¬ рактера, горячую преданность народному делу, бесстрашие и стойкость, пламенное жизнелюбие,— подчеркивает основную тенденцию пьесы. 1 «Пугачевщина» была первой советской пьесой, поставленной в Московском Художественном театре. 171
В. Билль-Белоцерковский увидел в революции не разбуше¬ вавшуюся стихию народного гнева, а сознательную борьбу на¬ родных масс, организованных и руководимых партией. В центре пьесы образы коммунистов: председателя укома, старого боль¬ шевика Раевича и матроса—«братишки», одного из тех, кто в 1917 г. направлял пушки «Авроры» на Зимний дворец. Яркие образы представителей двух лагерей (с одной стороны, красочная фигура «братишки», с другой — мещанки-спекулянт¬ ки, бюрократа и т. д.), характерные бытовые сцены и эпизоды (заседание уездного совета, где на повестке дня стоят рядом борьба с диверсантами, бандитизмом, тифом и вопрос о церков¬ ном браке, массовые субботники и т. д.),стремительная смена событий воссоздают исторический колорит эпохи. Пьеса доно¬ сит и до наших дней дыхание полной трудностей и лишений жизни, накаленную атмосферу времени. Б «Шторме» органически уживается революционно-романти¬ ческая струя, связанная с образами героев-коммунистов, жи¬ вой взволнованный пафос суровых исторических дней, подчерк¬ нутый патетическим финалом (гибель председателя укома в мо¬ мент победы), с гротескно-сатирической струей, обнажающей лицо презренного врага. Одна из первых значительных пьес, посвящепных совет¬ ской действительности, содержала и существенные ведостатки. Она несвободна от мелодраматизма (образ старого партийца Раевича и др.). На всей пьесе лежит еще печать некоторой обез- личенности. Стремясь к выделению основного конфликта двух противо¬ стоящих друг другу и борющихся лагерей, драматург недоста¬ точно учитывал значение индивидуальных характеристик пер¬ сонажей. Отсюда — широкое использование массового диалога без прикрепления тех или иных реплик к персонажу («голо¬ са» в массовых сценах), включение в число действующих лиц персонажей без имени («Из центра», «Высокий парень», «Под¬ девка», «Крестьянка» и т. д.). Позднее при переделке «Шторма», в связи с возобновлением постановки пьесы на спене, писатель углубляет характеристики отдельных действующих лиц. Путь к утверждению реализма в советской драматургии шел через преодоление формализма и эстетства, мещанского приспособленчества и псевдореволюционности, в разнообраз¬ ных формах и обличиях проникавших в репертуар советского театра. Наряду с такими явно ремесленническими и приспособ¬ ленческими пьесами, как «Железная стена» Рында-Алексеева и «Иван Козырь и Татьяна Русских» Смолина, в первой поло¬ вине 20-х годов появились драмы писателей, искренно стре¬ мившихся дать театру «созвучный» революционной современ¬ ности материал, но не умевших отразить типические, наиболее 172
существенные стороны действительности, подменявших реа¬ лизм абстрактной условностью, мелодраматическими эффек¬ тами. Таковы были, например, «Озеро Люль» А. Файко, «Под¬ жигатели» А. Луначарского. Среди первых пьес, свидетельствовавших о повороте совет¬ ской драматургии к реализму, к большим социальным пробле¬ мам современности, необходимо назвать «Эхо» и «Лево руля» В. Билль-Белоцерковского, появившиеся одна за другой в 1925—1926 гг. Эти пьесы, построенные в виде серии драматиче¬ ских картин, изображали эпизоды революционной борьбы аме¬ риканского и английского пролетариата. Центральной темой их являлась тема международной рабочей солидарности, воздей¬ ствие Октябрьской революции па борьбу трудящихся за рубежом. Развивая первые успехи советской драматургической сатиры, связанные прежде всего с «Мистерией-Буфф» Б. Маяковского, драматургия середины 20-х годов делает дальнейшие удачные шаги и в этом направлении. В 1925 г. появляется сатирическая комедия молодого автора Б. Ромашова «Воздушный пирог», с успехом поставленная на сцене Московского театра Револю¬ ции. Средствами острого комического осмеяния в ней были разоб¬ лачены мещанское уродство и хищническая жадность спекулян¬ тов и торгашей, всплывших на поверхность в годы нэпа и тешив¬ ших себя вадеждами на долговременное процветание, про¬ жектами «коммерческих предприятий мирового масштаба». «Космические» аппетиты и вместе с тем полное бессилие и обречен¬ ность этих «героев» нэпа с особенной яркостью показаны драма¬ тургом в образе Семена Яковлевича Рака, имя которого недаром приобрело в те годы нарицательное значение. Комедию Ромашо¬ ва отличали живость действия и сочность жанровых красок. Если в таких пьесах, как «Воздушный пирог», отчетливо ощущалась ненависть авторов к буржуазно-мещанской на¬ кипи, то совсем иная идейная направленность характеризовала комедии типа «Мандата» Н. Эрдмана или появившейся несколь¬ ко позже «Зойкиной квартиры» М. Булгакова, где советская действительность изображалась в нарочито оглупленном виде, где вместо разоблачения мещанства было любование мещанским бытом, смакование его. Отметая прочь все гнилое и чуждое, передовая советская драматургия к концу восстановительного периода выходила на путь правдивого и глубокого изображения жизни советского народа. 16 Под знаком максимального приближения искусства к дей¬ ствительности развивалась советская поэзия восстановитель¬ ного периода. 173
Рядом с именами В. Маяковского, Д. Бедного зазвучали новые имена поэтической молодежи — А. Безыменского, А. Жарова, М. Светлова, И. Уткина, популярным стало имя Н. Тихонова. Творчество Маяковского, его эстетические принципы, его «приказы» — подчинить поэтическую работу насущным нуж¬ дам молодой республики — оказали прямое влияние на разви¬ вающуюся советскую поэзию. После фронтовых частушек, агитпоэм, массовой песни, по¬ литической сатиры, обличающей военных интервентов и их приспешников — белых генералов, Демьян Бедный направляет свои усилия на показ мирного созидательного труда советских людей. Демьян Бедный не знает «скучных», непоэтических тем. Он умеет найти героизм в повседневном быту, в напряженных трудовых буднях. Каждый мелкий факт рассматривается им в плане общих за¬ дач борьбы за социалистическое общество. Внимательно следит он за ростками нового, появляющегося в советской действи¬ тельности. Жанр стихотворного фельетона, построенного обычно на конкретном злободневном факте, наиболее ха¬ рактерен для поэта. Эпиграф из газет, прозаические вставки, вывод-обобщение в конце фельетона — таковы обычные признаки этого жанра. В стихотворных фельетонах появляется образ советского трудового человека. Образ такого труженика, станционного рабочего в Евпатории, «приветливого, бодрого, проворного» советского гражданина, хозяина своей страны, гордого сознанием своего превосходства «над любым Рот¬ шильдом, Фордом», вырисовывается в известном стихотво¬ рении «Тяга» (1924), названном И. В. Сталиным жемчу¬ жинкой1. Новая, советская деревня, в которой впервые зажигаются электрические огни, в которой «железный самопахарь» уверенно и твердо поднимает целину полей, также находит свое отраже¬ ние в поэзии Д. Бедного. В стихотворении «Разгадка» (1925) поэт, своеобразно переосмыслив сказочные фольклорные обра¬ зы — «жар-птицы», «скатерти-самобранки», «гуслей-самогу- дов», показывает реализацию народной мечты в советской дей¬ ствительности. Фантастика, по слову Горького, превращается в реальность. Не умолкает в это время и сатира Д. Бедного, разящая нэп¬ манов, жиреющих в своей «Спекуляндии», кулаков, утаиваю¬ щих хлеб («Вражья броня»), нашептывающих «всяк зол гла¬ гол про вред колхозов и школ», и т. д. 1 См. И. В. С т а л и н. Соч., т. 6, стр. 275. 174
Но особой остроты достигают сатирические стихи Д. Бед¬ ного, обращенные против империалистической своры. Высту¬ пая страстным борцом за мир, он разоблачает в ряде фельето¬ нов, «дипломатических посланий», басен, баллад, в политиче¬ ской «элегии» колониальную политику империалистического лагеря, его борьбу с демократическим движением, весь «оса¬ танелый рой» врагов, готовых в любой момент напасть на Со¬ ветскую страну («Вашингтонское разоружение», «Великий па¬ мятник», «Львиное угощение» и др.). Д. Бедный срывает маски с империалистов, обнажает их происки и махинации, направ¬ ленные против Советского Союза. Поэт твердо верит в непобе¬ димость своей Родины, границы которой охраняет от врагов зоркий советский часовой. Там, над Днестром, во мгле туманной, Все с той же песнью боевой, Все той же поступью чеканной Советский ходит часовой! Как и в предшествующий период, в поэзии Д. Бедного орга¬ нически сосуществуют сатира и героика. Наиболее яркое выра¬ жение героическая тема получает в эти годы в поэме «Главная улица» (1922). Поэма передает то торжественно-уверенную гроз¬ ную поступь миллионных масс, то испуганные, озлобленные, истерические выкрики врагов революции, вновь заглушаемые победным маршем пролетариата, вышедшего на «Главную- улицу» — на арену мировой истории. Движутся, движутся, движутся, движутся, В цепи железными звеньями нижутся, Поступью гулкою грозно идут, Грозно идут, Идут, Идут На последний! всемирный редут!.. К этому же периоду относится выделяющееся по своей ли¬ рической тональности, проникновенности, мягкости поэтиче¬ ского тембра стихотворение «Снежинки» (1925), глубоко выра¬ зившее скорбь народа по поводу смерти Владимира Ильича. Шли лентою с пригорка до ложбинки, Со снежного сугроба на сугроб. И падали, и падали снежинки На ленинский — от снега белый — гроб. Демьян Бедный принимает в эти годы активное участие в борьбе на литературном фронте. Он выступает против 175
теоретиков «пролеткульта», против всякого рода эстетов и снобов, против «литературных маклеров». В ряде стихов («О соловье», 1924, «Вперед и выше», 1924 и др.) он пропагандирует поэзию, понятную народной массе, лишенную вычурности, «заумной новизны», «литературщины гнилой». На чем стоял, на том стою, И, не прельщайся обманной красотою, . Я закаляю речь, живую речь свою, Суровой ясностью и честной простотою. Произведения Бедного, близкие по своей идейной направлен¬ ности, по эстетическим принципам агитационной поэзии Мая¬ ковского, вызывали его сочувственную оценку. «Стихи Демьяна Бедного,— писал Маяковский в статье «Как делать стихи?» (1926),— это правильно понятый социальный заказ на сегодня, точная целевая установка — нужды рабочих и крестьян, слова полукрестьянского обихода (с примесью отмирающих поэти¬ ческих римфований), басенный прием». Однако плодотворные художественные тенденции Бедного не всегда достаточно полно им реализовались. Кроме того, уже в 20-х годах в его поэзии проскальзывали ложные идеи о прош¬ лом России, приведшие его в дальнейшем к серьезным ошибкам. Поэтическая практика Д. Бедного стала временами отставать ют развивающегося, творчески растущего передового читателя, от его возросших требований к искусству. В некоторых его произведениях дают себя знать однообразие художественных средств, прозаические обороты, утяжеляющие стих, словесная неряшливость, упрощенность формы. Утверждением новых творческих путей, знаменовавших по¬ ворот советской поэзии к реальной действительности, явились и стихи комсомольских поэтов А. Безыменского, А. Жарова, И. Уткина, М. Светлова и др. С творческим лозунгом Маяковского — «надо в каждой пылинке будить уметь большевистского пафоса медь», с обоб¬ щающим заглавием его статьи «С неба на землю» (1923) перекли¬ каются поэтические призывы этих молодых поэтов, выступивших от лица нового поколения. В 1922 г. передовая писательская молодежь, в частности комсомольские поэты, объединилась в литературные группы «Молодая гвардия», «Октябрь», «Ра¬ бочая весна», впоследствии влившиеся в Ассоциацию пролетар¬ ских писателей. Творческие лозунги «Октября» и «Молодой гвардии» были направлены против отвлеченной поэзии «Кузницы», с одной стороны, и против всяких проявлений буржуазного эстетства— с другой. 176
Юным задором, лирической взволнованностью, горячей убе¬ жденностью пронизано творчество этих поэтов, рожденное Октябрем. Уже их первые поэтические опыты, порой еще худо¬ жественно слабые, далекие от поэтической завершенности, насыщены революционным пафосом, крепкой верой в победу ком¬ мунизма. Заглавие одного из ранних сборников стихов А. Безы¬ менского «Как пахнет жизнь» (1924) хорошо передает общую направленность его поэзии, обращенной к реальной жизни, рисующей обновление страны. Выступая от лица молодого поколения советских поэтов, Безыменский в стихотворении «Поэтам «Кузницы»» (1925) про¬ тестует против отвлеченной, космической поэзии «кузнецов» и агитирует за поэзию революционных будней: Довольно неба И мудрости вещей!.. Откиньте небо! Отбросьте вещи! Давайте землю И живых людей. В мелочах реальной жизни, в буднях строительства, в «ра¬ ботишке шершавой» видел поэт отражение великих идей ми¬ ровой революции, видел подлинную героику народных масс. Только тот наших дней не мельче, Только тот на нашем пути, Кто умеет за каждой мелочью Революцию мировую найти. Комсомолу, его борьбе в дни военного коммунизма посвя¬ щена поэма Безыменского «Комсомолия» (1923). В этой поэ¬ ме особенно ярко отразились новые творческие лозунги моло¬ дой пролетарской литературы. Поэма, пронизанная радост¬ ным настроением, рисует коллектив комсомольцев, спаянный общими целями, готовый ко всяким трудностям ради победы социализма. Движение сюжета связано с изображением сменяющихся картин жизни и быта комсомольской молодежи; перед нами про¬ ходит группа комсомольцев, подавляющих кулацкое восстание, комсомольцев в райкоме, в клубе, в командировке, во время мобилизации, совершающих суд над провинившимся товарищем. Сочетание торжественно-пафосных стихов с шуточно-комиче¬ скими, смена ритмов — то величаво-плавных, то частушечных, плясовых — придает большое своеобразие п®эме. 1 2 Очерк истории русской сов. лит. 177
Однако и в стихотворениях и в поэме ощущается еще поэти¬ ческая незрелость автора, натуралистичность языка, деклара¬ тивность, иногда засилие штампованных образов, неоправдан¬ ных прозаизмов. Стремление Безыменского создать групповой образ молодежи, комсомольского коллектива привело автора к отказу от индивидуализации героев. Большим достижением поэта явилась его песня «Молодая гвардия» («Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе!»), на¬ писанная им в 1922 г. Эта песня, любимая комсомольцами, не утратила своей свежести и силы до сих пор. Песни А. Безыменского, М. Голодного, М. Светлова вместе с песнями Д. Бедного прочно вошли в быт советского народа и положили начало развитию массовой песни, получившей ши¬ рокое распространение в 30-х годах. Лирический герой песен н стихов М. Голодного («В тылу врага» и др.), И. Уткина («Рас¬ стрел», «Песня о матери» и др.), М. Светлова — это мужествен¬ ный советский воин, защитник Родины. К числу популярных среди молодежи поэтов принадлежал и А. Жаров. Стихи поэта привлекали своей бодростью, буйной молодостью, так и брызжущей в каждой строке: Полно, звезды, стыдливо скрываться, Хорониться за облачный дым! Сколько лет вам? А мне восемнадцать! Хорошо погулять с молодым! Бодрое утверждение жизни выражается у Жарова часто в форме призывов, боевых лозунгов, в повелительных интонациях. Любимый образ поэта, шествующего веселым комсомольцем но «солнечным путям»,— солнце. Солнце — «старый и доб¬ рый приятель» поэта-комсомольца, оно будит его товарищей, провожает их до «каменного крыльца фабзавуча», «принимает парад над первомайской трибуной», в деревенскую страду «ви¬ сит на граблях и косах». «Солнцекудрый», «солнцеглазый», «солнценосный» и просто «солнечный» — любимые эпитеты поэта. В письме к Д. Бедному в июле 1924 г. И. Б. Сталин писал: «Философия «мировой скорби» не наша философия. Пусть скорбят отходящие и отживающие. Нашу философию довольно метко передал американец Уитман: «Мы живы, кипит наша алая кровь огнём неистраченных сил»»1. Вот это кипение «неистраченных сил», это кипение молодо¬ сти, выражающее чувство уверенности, ясности цели, правоты и реальности своих идеалов, насыщало не только творчество Д. Бедного, но и комсомольскую поэзию. 1 И. В. Сталин. Соч., т. 6, стр. 273. 178
Конечно, многое в этой поэзии было несовершенным. Мно¬ гое у молодых поэтов было еще декларативным. Идейная незре¬ лость поэтической молодежи давала себя звать в очень проти¬ воречивом сочетании пафоса революционной борьбы с просачи¬ вающимися порой мещанскими настроениями. Так, например, в лирике Уткина воспевание героического подвига бойца, от¬ давшего жизнь Родине, храброго партизана, выполнившего свой революционный долг, чередовалось с обывательскими, «гитарными» мотивами, мотивами дешевого романса. Маяковский в стихотворениях «Письмо к любимой Молча¬ нова, брошенной им», «Послание пролетарским поэтам» и в дру¬ гих резко критиковал молодых поэтов в тех случаях, когда в их стихи проникали чуждые пролетариату идеи. Борясь за качество стихов, он звал своих товарищей по искусству совершенствовать свое мастерство, «мерить по коммуне стихов сорта». Широкой популярностью, особенно среди молодежи, поль¬ зовались в эти годы жизнерадостные стихи молодого поэта В. Казина, собранные в сборнике «Рабочий май» (1922). Пусть томятся радуги, зарницы По родимым небесам своим, Если радостные светлицы ' На земле мы выстроить хотим. Эти заключительные строки сборника, так же как его «весеннее» заглавие — «Рабочий май», выражают общую тональ¬ ность книжки. Лирический герой стихов Казина, своеобразных песен о труде, это рабочий, влюбленный в свою работу, легко и ра¬ достно выполняющий свой труд, ощущающий усталость после трудового дня, как сладкое, приятное бремя. Формирование советской поэзии, как и прозы, связано было с усилением героического начала, которое проявлялось и в лирике и в эпических поэмах. Самый характер героической действительности способство¬ вал возрождению в советской поэзии жанра баллады с ее сюжет¬ ной напряженностью и драматизмом, жанра, имеющего свои традиции в русской классической поэзии. В начале 20-х годов большую популярность приобрели революционные баллады молодого поэта Николая Тихонова, в годы гражданской войны защищавшего Петроград от банд Юденича. В чеканных, лаконичных балладах (сборники «Орда», 1919—1921, и «Брага», 1921—1922) поэт создает образ героя эпохи, мужественного «солдата революции». 12* 179
Герой Тихонова — это его современник, человек настоя¬ щего мужества, человек революционного долга: , Тонким кружевом голубым Туман обвил виноградный сад. Четвертый год мы ночей не спим, Нас голод глодал, и огонь, и дым, Но приказу верен солдат. В литых строках своих баллад поэт-воин рассказывает о бессмертных подвигах героев гражданской войны, о славных страницах ее истории. Во имя воинского долга солдат революции не останавливает¬ ся ни перед каким препятствием. Такова идея «Баллады о си¬ нем пакете». Преодолевая все преграды на пути, верный бое¬ вому приказу, мчится гонец к своей цели, он доставляет «си¬ ний пакет» в Кремль. В сосредоточенном драматизме действия, в мужественном, волевом ритме стиха утверждается роман¬ тика подвига. Однако и в этой балладе, как и в других ранних стихах Ти¬ хонова («Баллада о гвоздях», «Песня об отпускном солдате», «Перекоп» и др.), героико-романтическая устремленность поэта носит еще во многом отвлеченный характер. Идея долга, рево¬ люционной верности, -выполнения боевого приказа зачастую не сопровождается здесь ясным раскрытием цели подвига. Неотчетливость социалистического идеала в поэзии моло¬ дого Тихонова рождала причудливое сочетание в его стихах пафоса революционной дисциплины с поэтизацией романтиче¬ ского своеволия: И был я беспутен, и был я хмелев, Еще кровожадней, чем рысь, И каменным солнцем до ног опален — Но песнями губы зажглись. И одновременно в других стихах того же периода: Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей. Отвлеченным является образ самого героя — мужественного, стойкого, закаленного солдата,— лишенный конкретных черт советского воина. Отсюда налет традиционной романтики, на¬ лет книжности в поэзии Тихонова тех лет. В творчестве раннего Тихонова отчетливо прозвучала тема дружбы народов, пролетарского интернационализма, намечен¬ ная уже в поэме «Сами» (1920). Советский солдат, умирая на поле боя, в последние минуты жизни (А у сердца осталось ударов сто, И сердце запрут на 180
ключ) вспоминает своих далеких угнетенных братьев, которые с надеждой взирают на Родину бойца, социалистическую Родину трудящихся всего мира («Смерть бойца», 1922). В 20-е годы заметное место в советской поэзии занимает творчество Николая Асеева. До революции он выступал в ря¬ дах футуристов. Отголоски футуризма звучат еще в отдельных стихах Асеева послеоктябрьского периода («Стальной соловей», 1922). Но постепенно революционные мотивы становятся веду¬ щими в его поэзии, посвященной социалистической Родине, советской молодежи, героическим будням. Боевые стихи Асеева зовут идти в ногу с жизнью, с револю¬ ционной эпохой, пе отставать, не замедлять шага. Идти заодно с годами всегда, где руки не слабнут, глаза не смежаются. Широкую популярность в народе получила в зги годы песня Н. Асеева «С неба полуденного» (1923). Никто пути пройденного назад не отберет, конная Буденного армия — вперед! В 20-е годы Асеев выступает как автор героических поэм. Поэма «Двадцать шесть» (1925) — это гимн мужественным, стой¬ ким большевикам Закавказья во главе со Степаном Шаумяном, расстрелянным в 1918 г. британскими империаливтами и пре¬ дателями народа — меньшевиками и эсерами. Песнь о «два¬ дцати шести» призывала советских патриотов еще теснее спло¬ титься вокруг партии, еще тверже крепить завоеванную свободу: И в родном Баку вы погребены, ваши кости — гранит свободной страны. И мой вольный стих вашу смерть хранит, как венок, ложась на ее гранит. Боль и гнев круша, ночь и смерть круша, ваш последний шаг — все звенит в ушах. Той стране не пасть, ■ той стране цвести, где могила есть двадцати шести. i81
Усиление героических мотивов, поэтизация труда, прибли¬ жение искусства к жизни, углубление образа лирического ге¬ роя, в котором обобщены черты советского бойца, черты тру¬ женика, тенденция к реалистической конкретности, сочетаю¬ щейся с романтическим пафосом, характеризуют социалисти¬ ческую поэзию восстановительного периода. Все отчетливее начинают звучать в поэзии этих лет обличи тельно-сатирические мотивы. К стихам Майковского-сатирика присоединяется сатира Д. Бедного, ранние сатирические опыты А. Безыменского и др. Особое место в поэзии этих лет занимала лирика С. Есенц^ на. Противоречия его творчества, наметившиеся в первые годы Октябрьской революции, с еще большей силой и резкостью выявились в 20-х годах, в последний период его творческой жизни. Певец русской природы, ее безбрежных просторов, золотых полей и голубых далей, по-сыновнему связанный с родиной, органически вобравший в свою лирику народно-песенную сти¬ хию, Есенин после Октября искренне рвется к тому, чтобы пойти в ногу с современностью, примкнуть к молодой советской поросли, включиться в бурлящую жизнь страны, принять уча¬ стие в «кипении веселом» («Возвращение на родину», «Русь советская» и др.). Постепенно тускнеет в его глазах выдуманная романтика «ситцевой» России, патриархальной деревни. Равнодушен я стал к лачугам, И очажный огонь мне не мил, Даже яблонь весеннюю вьюгу Я за бедность полей разлюбил. Мне теперь по душе иное... И в чахоточном свете луны Через каменное и стальное Вижу мощь я родной стороны. Жадно пытается поэт осмыслить новые деревенские порядки. В лирической поэме «Анна Снегина» (1925), в которой воссоз¬ даны отдельные картины революционной деревни 1917 г., есть замечательные строки, свидетельствующие об идейном созревании Есенина. На вопрос крестьян, обращенный к поэту-рассказчику: «Скажи, Кто такое Ленин?» Я тихо ответил: «Он — вы». 182
Чутьем художника осознав высокую роль, нравственную и идейную силу новой России, Есенин, побывав за границей (1921—1923), в разлуке с родиной, понял цену машинного «рая» Америки. В напечатанных после возвращения очерках с выра¬ зительным, говорящим за еебя заглавием «Железный Мирго¬ род», Есенин рисует бесчеловечный захолустный уклад капита¬ листической Америки («Сила железобетона, громада зданий стиснули мозг американца и сузили его зрение»). Однако, сочувствуя новой созидающейся жизни, поэт не мог найти в ней для себя настоящего места. Влияние окружавшей его буржуазной литературной бо¬ гемы, отсутствие связи с революционным народом, выключен- ность из коллектива утверждали в нем болезненное ощущение своей неполноценности, отчужденности, одиночества, неустроен¬ ности в новом мире. Все чаще.и чаще, параллельно с жизнелю¬ бивыми мотивами, звучат в его лирике, в культивируемом им жанре романса мотивы скорби, надвигающейся старости, рас¬ траты прежних сил, декадентские мотивы увядания. Лирический образ героя ранней поэзии Есенина — образ народного странника, бредущего по бескрайним дорогам Рос¬ сии, по стежкам полей, сменяется в эти годы образом «бездом¬ ного» героя, бесприютного, гонимого отщепенца, «угрюмого пилигрима». На смену синим далям прежних стихов о России появляется мрачный городской пейзаж, кривые переулки Москвы, воспри¬ нимаемой поэтом в ее старом обличье («Золотая дремотная Азия опочила на куполах»). Так возникают темы, мотивы и образы «Москвы кабацкой»— одного из самых мрачных сборников стихов Есенина. Лириче¬ ский герой этого цикла — пьяный скандалист «в цилиндре и модных штиблетах». В раздвоенности поэта, в осознании разрывающихся связей с родиной, а главное — вины перед ней и заключалась тра¬ гедия Есенина, этого в сущности горячего патриота. И тогда из его уст вырываются трагические признания: Язык сограждан стал мне как чужой, В своей стране я словно иностранец. И тогда с надрывом и болью говорит он о себе: Я человек не новый 1 Что скрывать? Остался в прошлом я одной ногою. Стремясь догнать стальную рать, Скольжу и падаю другою. 183
«...Он,— писал о Есенине Маяковский,— с некоторой за¬ вистью относился ко всем поэтам, которые органически спая¬ лись с революцией, с классом и видели перед собой большой и оптимистический путь»1. Поэт-лирик, с его гуманистическим восприятием природы, поэт, для которого живым был каждый колос, каждая беревка, каждая былинка в поле, который умел в своих стихах воспроиз¬ вести настоящее, почти человеческое горе «собаки, потерявшей своих щенят», С. Есенин оставил ряд подлинных поэтических шедевров, которые любит и ценит советский читатель. А. М. Горький в воспоминаниях о Есенине сказал о своем талантливом современнике: «...Сергей Есенин не столько чело¬ век, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой «печали полей», любви ко всему живому в мире и милосердия, которое — более всего иного — заслужено человеком»1 2. Но в 20-е годы именно слабые стороны поэзии Есенина, его упадочные мотивы стали своего рода знаменем для тех, кто в период нэпа поддался буржуазным влияниям, в частности для некоторых неустойчивых слоев молодежи. Буржуазные критики, критики-троцкисты сознательно раздували и куль¬ тивировали эти нездоровые настроения, пользуясь эмоцио¬ нальной заразительностью лирики Есенина. Против есенинской «богемной романтики», поэтизации хули¬ ганства и «бездорожья», получивших название «есенинщины», всячески боролись партия, советская общественность, наши писатели во главе с Горьким и Маяковским. Против больных на¬ строений, вызванных самоубийством поэта (1925), явившимся результатом того душевного тупика, в который он зашел, вы¬ ступил Маяковский в своем замечательном стихотворении «Сергею Есенину» (1926). Поэтический образ революционной деревни, строящейся, ме¬ няющей свой облик, возникает в талантливых стихах молодого поэта М. Исаковского. Эти стихи, благодаря своей внут¬ ренней мелодичности, музыкальности и лаконизму, близки к иесне, к тому жанру, мастером которого Исаковский станет позднее, в 30-е годы. Тенденция к песенному жанру намечалась уже в ранних стихах поэта. Стихи Исаковского 1924—1925 гг. (некоторые из них печа¬ тались на страницах «Правды»)3, позднее были собраны им в сборник с выразительным заглавием «Провода в соломе» (1927), замеченный и высоко оцененный Горьким. 1 В. В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, г 10, М., 1941, стр. 225. 2 М. Горький. О литературе М., 1953, стр. 251. 3 Радпомост — J 7 марта 1924 г.; Ореховые палки—24 сентября 1924 г 184
Пафос стихов М. Исаковского, выросшего в Смоленщине в семье бедняка-крестьянина, прошедшего в детстве и ранней молодости тяжелую школу лишений, материальной нужды,— это пафос обновленной, рожденной революцией деревни. Идея уничтожения вековой пропасти между городом п деревней в социалистическую эпоху, еще недоступная во всей полноте многим писателям этих лет, объединяет весь сборник. В Москве звенят такие ж песни, Такие песни, как у нас. В селе Оселье и на Пресне Цветет один и тот же сказ. И оттого-то все напевней Шумит полей родных простор, Что в каждой маленькой деревне Теперь московский кругозор. В ранних стихах Исаковского можно уловить отдельные есе¬ нинские интонации; лирические образы, связанные с русским пейважем, иной раз напоминают есенинские, тем не менее об¬ щая направленность этих стихов иная. И полемически по отношению к мрачным строчкам стихов Есенина («Стонет поле в тоске волоокой, телеграфными стол¬ бами давясь») звучат веселые, задорные, написанные в ритме плясовой песнй строки Исаковского: Вдоль деревни, от избы и до избы, Зашагали торопливые столбы; Загудели, заиграли провода,— Мы такого не видали никогда; А в деревне и веселье, и краса, И завидуют деревне небеса. Исаковский никогда не жалел «уходящей Руси». Он сразу понял созидательную мощь новой России. Его творчество с са¬ мого начала — это мажорная песня, это гимн всему передовому, героике труда, перекраивающего старую деревню, искалеченную капитализмом. Поэт радуется вместе с народом, что общественная молотил¬ ка сменила устарелые цепы («Ореховые палки»), его волнует трактор, впервые прорезавший поля, он вглядывается в огни, которые плывут по медным проводам и освещают его хату, он жадно ловит радиоволну, он вслушивается «в углу про¬ 185
куренном Иардома» в доклад, который делает по радио ■работник Совнаркома, он ждет нетерпеливо, когда Снимутся с причалов хутора И друг другу полетят навстречу. Исаковский славит в своих стихах победоносный коллектив¬ ный труд, объединяющий народ и творящий, по словам Горь¬ кого, чудеса на земле. Органическая связь поэта с народными массами, песни, кото¬ рые он слышал и слушал с раннего детства, помогли окрепнуть его поэтическому голосу и в дальнейшем вернуть в обновлен¬ ном виде эти песни советскому народу. 17 За годы мирного строительства советская литература до¬ стигла значительных успехов. Горьким были созданы такие произведения, как «Дело Артамоновых» и очерк «В. И. Ленин». Маяковский в эти годы написал поэму «Владимир Ильич Ленин». Ближайший -соратник Горького — Серафимович в «Железном потоке» передал пафос движения самих народных масс, вершителей истории. В начале 20-х годов в литературу пришел молодой отряд талантливых советских прозаиков, поэтов и драматургов— Д. Фурманов, Л. Леонов, А. Фадеев, М. Шолохов, В. Билль- Белоцерковский, В. Иванов, А. Малышкин, К. Федин, Н. Ти¬ хонов, которые воспели в стихах и прозе героические дни гражданской войны. Классовая борьба в деревне в период Ок¬ тября и гражданской войны показана впервые в творчестве А. Неверова, Л. Сейфуллиной, М. Шолохова и др. Роман Ф. Гладкова «Цемент», продолжая горьковскую тему, зажигал читателя пафосом освобожденного социалистического труда, творческого созидания, героических будней. В литературе первой половины 20-х годов закладывались основы советской реалистической драмы. Традиции Маяковского озаряли творчество и зрелых и мо¬ лодых, начинающих поэтов. Сатирические жанры развивались в эти годы не только в поэзии (Маяковский, Д. Бедный), в дра¬ матургии (Б. Ромашов), но и в прозе. Как мастер советской сатиры выступает, после возвращения на родину, А. Толстой («Похождение Невзорова, или Ибикус», 1924). В гротескном образе безликого мещанина Невзорова разоблачил писатель многоликого врага революции. Актуаль¬ ная, действенная сатира А. Толстого была нацелена не только т86
на белоэмигрантов, этих «жителей без отечества», но и на всякого рода мещан, в годы нэпа временно почувствовавших под ногами почву. Сталовление советской литературы шло в трудной и напря¬ женной борьбе с буржуазными влияниями, активизировавши¬ мися в период нэпа. И писатели-сменовеховцы, и кулацкие поэты, и декадентские эстеты пытались задержать творческий рост молодого социалистического искусства, идейно разоружить писательские силы. Вредительская деятельность врагов народа — троцкистов, действовавших в литературных организациях (РАПП, «Пере¬ вал» и др.), их попытки доказать невозможность создании социалистической культуры и литературы содействовали усилению антинародных, буржуазных тенденций в искусстве. В литературной борьбе, отражавшей классовую борьбу в обществе, огромную роль сыграла резолюция ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 г. «О политике партии в области художественной литературы» х. Учитывая закономерности литературного процесса за истек¬ шее время, Центральный Комитет партии выдвинул ряд важ¬ нейших задач в Области художественной литературы — прежде всего создания большой литературы, правдиво отражающей жизнь, рассчитанной на массового читателя — рабочего и крестья¬ нина. Одним из важнейших являлся вопрос о соотношении между пролетарскими писателями, крестьянскими и так называемыми «попутчиками». Провозгласив историческое право пролетарских писателей на гегемонию, ЦК отмечал, что крестьянские писатели «долж¬ ны встречать дружественный прием» и пользоваться всяческой поддержкой. По отношению к писателям- «попутчикам» резолюция выдвигала требование тактичного и бережного подхода к ним, «который обеспечивал бы все условия для возможно более быстрого их перехода на сторону коммунистической идеологии». Политика партии в отношении к самим пролетарским писа¬ телям заключалась во всемерной поддержке их организаций и одновременно в предупреждении всякого проявления комчвак- ства среди них «как самого губительного явления». Борьба за гегемонию пролетарской литературы выдвигалась партией в качестве одной из основных задач. Резолюция развивала, в противоположность рапповцам, ленинское понимание пролетарской литературы как литературы 1 «Правда», 1925, 1 июля, № 147. 187
социалистической, а не цеховой, классово-замкнутой и осуж¬ дала пренебрежительное отношение к культурному наследству. ЦК партии отметил, что классовая природа искусства выра¬ жается в формах, бесконечно более разнообразных, чем, на¬ пример, в политике. Особое внимание резолюция обратила «на развитие нацио¬ нальной литературы в многочисленных республиках и обла¬ стях нашего Союза». К этому времени под непосредственным влиянием русской литературы выросли литературы братских пародов. Имена Янки Купалы, Якуба Коласа, Павла Тычины и многих других становились уже известными широкому чита¬ телю. С другой стороны, рождение советской литературы в на¬ циональных республиках и областях происходило также в об¬ становке ожесточенной идеологической борьбы. Отдельные ли¬ тературные группировки превращались в центр притяжения буржуазно-националистических элементов. Особый пункт резолюции был посвящен задачам литератур¬ ной критики. Требуя от нее идейной непримиримости, беспо¬ щадной борьбы с буржуазной идеологией, контрреволюцион¬ ными проявлениями в литературе, со «сменовеховским либера¬ лизмом» и т. д., партия в то же время обязывала критику «из¬ гнать из своего обихода тон литературной команды», «всякое претенциозное, полуграмотное и самодовольное комчванство» и подойти с величайшим тактом, осторожностью, терпимостью к тем литературным прослойкам, которые могут идти и пойдут вместе с пролетариатом. Центральный Комитет партии боролся за поднятие не толь¬ ко идейного уровня литературы, но и ее художественного качества. В резолюции уделено особое внимание вопросам худо¬ жественной формы. Партия призывала советских писателей, «используя все технические достижения старого мастерства, вырабатывать соответствующую форму, понятную миллио¬ нам». И, наконец, в партийном документе, подытоживавшем литературный процесс истекшего периода и определив¬ шем перспективу будущего развития художественной литера¬ туры, утверждалась необходимость развития нового метода искусства, который должен был соответствовать требованиям эпохи. Этим методом и был метод социалистического реализма, как через несколько лет определил его И. В. Сталин. Резолюция ЦК РКП(б) была встречена с большим сочув¬ ствием писательской общественностью. «На днях в «Правде» опубликована — вполне своевременно — резолюция ЦК «О по¬ литике партии в области художественной литературы», — писал М. Горький 13 июля 1925 г.,— резолюция эта, несомненно, 188
будет иметь огромнейшее воспитательное значение для литера¬ торов и сильно толкнет вперед русское художественное творче¬ ство...» 1 «...Резолюция ЦК РКП... дает простор для проявления та¬ лантов как пролетарских и крестьянских писателей, так и по¬ путчиков»* 1 2, — писал А. Новиков-Прибой. «На нас, русских писателей, падает особая ответственность»3,— заявлял А. Тол¬ стой, выражая благодарность за доверие, которое партия оказы¬ вала писателям. С большой радостью приветствовал опубликова¬ ние постановления Л. Леонов: «Политика наскока и полу- административного нажима в литературе, а порой и просто подсиживания,— отмечал он,— осуждена партией так же, как и бесшабашная кружковская распря, истощавшая попусту наши общие силы»4. Резолюция ЦК РКП(б) «О политике партии в области худо¬ жественной литературы» сыграла первостепенную роль в даль¬ нейшем развитии социалистического искусства. а 1 «Правда», 1954, 10 октября, № 283. 2 «Журналист», 1925, № 8—9, стр. 32. 3 Там же, № 10, стр. 13. ‘ Там же, № 8—9, стр. 31.
етъя ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА БОРЬБЫ ЗА СОЦИАЛИСТИЧЕСКУЮ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЮ СТРАНЫ ' 1926-1929
етъя ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА БОРЬБЫ ЗА СОЦИАЛИСТИЧЕСКУЮ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЮ СТРАНЫ ' 1926-1929
1 Вторая половина 20-х годов характеризуется важными событиями в истории Советского государства- и советской куль¬ туры. К середине этого десятилетия, в основном завершив вос¬ становление народного хозяйства, разрушенного империали¬ стической и гражданской войной, Советская страна вступила на путь социалистической индустриализации. Необходимо было возможно быстрее преодолеть технико¬ экономическую отсталость страны и реконструировать все народное хозяйство — в городе и деревне — на основе высшей техники, создать ряд отраслей тяжелой промышленности, кото¬ рых не было в царской России. От темпов развития промышленности, в первую очередь — тяжелой индустрии, машиностроения, зависела окончатель¬ ная победа социализма. С необычайной стремительностью раз¬ вертывается в эти годы строительство крупнейших промышлен¬ ных предприятий. В декабре 1926 г. торжественно открылась Волховская гидро¬ электростанция, которая в то время была самой крупной в СССР. Постепенно вся страна превращается в грандиозную стройку. На Украине строились Краматорский и Горловский заводы; на Урале — Магнитогорский металлургический, в Си¬ бири — Кузнецкий заводы-гиганты. Строятся Уральский завод тяжелого машиностроения, автомобильные заводы в Горьком и Москве, Березниковский и Соликамский химические комби¬ наты, создаются вторая угольная база Советского Союза — Куз¬ басс, бумажный комбинат в Балахне. В 1926 г. началось строи¬ тельство 1500-километровой Туркестано-Сибирской железной дороги. Воздвигается Днепрогэс и ряд других крупных электро¬ станций — мощная энергетическая база для промышленности, крупный шаг в осуществлении ленинского плана электрифи¬ кации. 13 Очерк истории русской сов. лит.
1 Вторая половина 20-х годов характеризуется важными событиями в истории Советского государства- и советской куль¬ туры. К середине этого десятилетия, в основном завершив вос¬ становление народного хозяйства, разрушенного империали¬ стической и гражданской войной, Советская страна вступила на путь социалистической индустриализации. Необходимо было возможно быстрее преодолеть технико¬ экономическую отсталость страны и реконструировать все народное хозяйство — в городе и деревне — на основе высшей техники, создать ряд отраслей тяжелой промышленности, кото¬ рых не было в царской России. От темпов развития промышленности, в первую очередь — тяжелой индустрии, машиностроения, зависела окончатель¬ ная победа социализма. С необычайной стремительностью раз¬ вертывается в эти годы строительство крупнейших промышлен¬ ных предприятий. В декабре 1926 г. торжественно открылась Волховская гидро¬ электростанция, которая в то время была самой крупной в СССР. Постепенно вся страна превращается в грандиозную стройку. На Украине строились Краматорский и Горловский заводы; на Урале — Магнитогорский металлургический, в Си¬ бири — Кузнецкий заводы-гиганты. Строятся Уральский завод тяжелого машиностроения, автомобильные заводы в Горьком и Москве, Березниковский и Соликамский химические комби¬ наты, создаются вторая угольная база Советского Союза — Куз¬ басс, бумажный комбинат в Балахне. В 1926 г. началось строи¬ тельство 1500-километровой Туркестано-Сибирской железной дороги. Воздвигается Днепрогэс и ряд других крупных электро¬ станций — мощная энергетическая база для промышленности, крупный шаг в осуществлении ленинского плана электрифи¬ кации. 13 Очерк истории русской сов. лит.
История еще не знала такого размаха промышленного строи¬ тельства, которое стало осуществимо благодаря невиданному трудовому героизму рабочих масс. Социалистическая индустриа¬ лизация, строительство Сталинградского тракторного завода и выпуск первых отечественных тракторов положили начало со¬ зданию могучей технической базы для сельского хозяйства, той базы, без которой был немыслим переход деревни на социали¬ стический путь. Великие начинания, настойчиво проводимые Коммунистиче¬ ской партией и Советским правительством, встречали бешеное сопротивление со стороны врагов народа, врагов социализма. Троцкисты и зиновьевцы, бухаринцы и заговорщики-вреди¬ тели пытались подорвать социалистическое строительство. Им¬ периалистические государства стремились всеми мерами вос¬ препятствовать осуществлению социалистических планов, в успешном выполнении которых они видели угрозу для' существования капиталистической системы. Буржуазные элементы внутри Советского Союза — бывшие капиталисты и помещики, кулачество, нэпманы всячески сопро¬ тивлялись социалистической индустриализации, предчувствуя неминуемую гибель своих последних надежд на реставрацию капитализма. Смелая новаторская деятельность партии и пра¬ вительства, приступивших к построению экономического фун¬ дамента социализма в технически и культурно отсталой, разо¬ ренной многолетней войной стране, вызывала сомнения и коле¬ бания и в среде старой интеллигенции. Отсутствие технических' кадров, недостаток квалифицированных рабочих, необходи¬ мость сосредоточить все силы на строительстве тяжелой про¬ мышленности — все это рождало трудности в деле индустриа¬ лизации страны. Продвижение вперед по пути социализма сопровождалось во второй половине 20-х годов обострением классовой борьбы. Агитация врагов народа, троцкистско-зиновьевского блока против социалистического строительства, против коллективи¬ зации вызывала самый живой отклик среди капиталистических элементов страны и прежде всего кулачества. Сопротивление кулачества по мере роста успехов в сельском хозяйстве, возник¬ новения массового колхозного движения стало все более уси¬ ливаться. Кулаки отказывались продавать государству излишки, хлеба, поджигали колхозы, ссыпные государственные пункты, прибегали к террору против партийно-советских работни¬ ков в деревне. Следуя директивам XV съезда, состоявшегося в декабре 1927 г., партия перешла в решительное наступление против кулачества. В 1928 г. была раскрыта и предана суду вредительская организация буржуазных специалистов в Шахтинском районе- 194
Донбасса, непосредственно связанная с бывшими собственни¬ ками предприятий и с иностранной военной разведкой. Своими вредительскими действиями шахтинцы пытались сорвать государственные планы и помешать социалистическому стро¬ ительству. Полный крах потерпели попытки враждебных элементов по¬ дорвать единство партии, внести разложение в ее ряды, зара¬ зить массы неверием в победу социализма, помешать практиче¬ скому осуществлению социалистического строительства. Партия и после смерти своего гениального вождя В. И. Ленина сохранила величайшее единство. Разоблачив вражескую, контр¬ революционную сущность троцкистов и других антипартийных групп, партия под руководством великого продолжателя дела Ленина И. В. Сталина с каждым днем все более и более спла¬ чивала свои ряды, все теснее связывалась с широчайшими народными массами. Индустриализация в СССР имела ясно выраженный социали¬ стический характер: к концу 20-х годов вопрос «кто кого» в области промышленности был решен в пользу социализма. XV съезд партии, как известно, выработал директивы по со¬ ставлению первого пятилетнего плана народного хозяйства и поручил Центральному Комитету обеспечить разработку этого плана. К этому же времени наметился определенный поворот крестьянских масс в сторону колхозов. Возможность этого по¬ ворота определялась успехами промышленности, успехами сель¬ ского хозяйства. План первой пятилетки строился с учетом широкого внедрения техники в сельское хозяйство. Коллекти¬ визацию сельского хозяйства обеспечивало растущее доверие масс к политике партии и Советского правительства. Период борьбы за социалистическую индустриализацию страны был одновременно периодом дальнейшего подъема советской культуры и приобщения к ней широких народ¬ ных масс. В стране продолжала развертываться культурная революция. Успешно развивалось школьное образование. В 1926/27 г. насчитывалось почти 11 млн. учащихся, в 1929/30 г.— 13,5 млн. Во многих городах и рабочих районах все дети школьного воз¬ раста были охвачены начальным образованием. Значительно расширилась сеть массовых библиотек. В го¬ родах, промышленных центрах открывались прекрасные дома и дворцы культуры, в том числе Дворец культуры имени М. Горького и Выборгский дом культуры в Ленинграде. Широкое распространение получила печать. К этому вре¬ мени появилась целая армия рабочих и крестьянских коррес¬ пондентов, смело бичевавших различные недостатки на всех участках работы. 13* 195
Мощный размах индустриального строительства требовал подготовки кадров специалистов. Воспитание новых кадров технической интеллигенции из рабочей среды стало одной из насущных задач. Была проделана большая работа по органи¬ зации и усовершенствованию высших технических учебных заведений, техникумов и рабочих факультетов. Значительные успехи были достигнуты в развитии наукп. Мировая наука обогатилась к этому времени новыми трудами И. П. Павлова, новыми открытиями смелого преобразователя природы И. В. Мичурина, научными достижениями великих русских ученых Н. Д. Зелинского, А. Н. Баха, С. А. Чаплы¬ гина и многих других. Растущие потребности народного хозяйства 1 требовали со¬ здания мощных научных баз. В 1929 г. в СССР насчитывалось четыре Академии наук, 406 научно-исследовательских инсти¬ тутов и 32 их филиала. 2 Вторая половина 20-х годов ознаменовалась большими дости¬ жениями в области искусства и литературы. Широкую популяр¬ ность в эти годы приобретает творчество А. Фадеева, автора «Разгрома», М. Шолохова, начавшего печатать свою эпопею «Тихий Дон», А. Толстого, продолжавшего трилогию «Хождение по мукам» («Восемнадцатый год»), К. Тренева, обогатившего репертуар советских театров пьесой «Любовь Яровая», Б. Лав¬ ренева, В. Иванова, М. Светлова, Н. Асеева, Э. Багрицкого и многих других. Творческого расцвета достигает поэзия В. Маяковского: к десятилетию Октябрьской революции поэт создает бессмерт¬ ную поэму «Хорошо!». Появились в эти годы и новые, еще мало или совсем не зна¬ комые советскому читателю имена Ф. Панферова, А. Карава¬ евой, Б. Горбатова, В. Ставского, И. Ильфа, Е. Петрова, П. Павленко, А. Афиногенова и др. Созданные в эти годы два тома эпопеи «Жизнь Клима Самги¬ на», очерки «По Союзу Советов», публицистические и критиче¬ ские статьи Горького являлись образцами искусства социали¬ стического реализма, которые непосредственно учили советских писателей мастерству. В произведениях второй половины 20-х годов все чаще и чаще, наряду с образом воина, появляются образы героев- тружеников. Тему рабочего класса и его созидательного труда разраба¬ тывали многие писатели (очерки М. Горького, И. Жиги, М. Ша- 196
гннян, повести В. Бахметьева, II. Ляшко, А. Караваевой, стихи В. Маяковского, Д. Бедного, А. Безыменского, II. Асе¬ ева и др.). Заметное место в советской литературе перед годом великого перелома занимает тема деревни, ее социалистического станов¬ ления, величайших преобразований. О деревне, ломающей^ вековые устои, переходящей под руководством партии на путь социализма, пишет Ф. Панферов в своем романе «Бруски» (I т, — 1927—1928 гг., II т.— 1929—1930 гг.). Канун года великого' перелома, когда назревает револю¬ ционная перестройка деревни, когда растущие передовые силы крестьянства под руководством рабочего класса ломают сопро¬ тивление кулачества, отражен в повестях и романах К. Горбу¬ нова «Ледолом», А. Караваевой «Двор» и «Лесозавод», А. До- рогойченко «Большая Каменка», П. Замойского «Лапти», в поэзии М. Исаковского. Огромную политическую важность приобретал вопрос о даль¬ нейших путях развития интеллигенции. Эта тема нашла отра¬ жение в «Разгроме» А. Фадеева, ей посвящены «Севастополь» А. Малышкина, «Разлом» Б. Лавренева, «Любовь Яровая» К. Тренева и др. Судьбы интеллигенции, «потерявшей», а затем «нашедшей родину», ее пути в революции освещала вторая часть трилогии А. Толстого —роман «Восемнадцатый год». В связи со сложной международной обстановкой, с попыткой империалистов затормозить, сорвать индустриализацию Совет¬ ской страны большое политическое значение приобретает в эти годы разоблачение капиталистического Запада в боевой публи¬ цистике М. Горького, в пламенных стихах и статьях В. Маяков¬ ского, в стихотворных фельетонах Д. Бедного, в художествен¬ ной прозе А. Толстого. В 1926 г. А. Толстой опубликовал приключенческий роман утопического характера «Гиперболоид инженера Гарина». Несмотря на типично авантюрную фабулу с таинственными убийствами, похищениями, преследованиями, это произведе¬ ние имело глубокий социальный смысл. Проявив большую про¬ ницательность, советский художник показал зарождение фа¬ шизма в буржуазных странах, стремление главного героя ро¬ мана Гарина добиться власти путем насилия, грабежа и подку¬ па, использовать чужое научное изобретение — гиперболоид — для того, чтобы стать диктатором мира. Ложь буржуазной демократии, агрессию империалистов, цинизм буржуазных отношений, гниль и продажность буржуазного искусства разоблачает А. Толстой в ряде своих публицистических статей, очерков и рассказов этого периода. 197
Советская литература все сильнее и решительнее проникает- ся духом классовой борьбы, становится активно-действенной боевой силой не только против внешних врагов, ио и против внутренних. Постепенно овладевая новым мировоззрением, А. Толстой в 20-е годы направляет острие своего удара на притаившегося в годы нэпа цепкого, липкого мещанина, пытающегося разру¬ шить реальную мечту советского человека, помешать ему со¬ здавать «голубые города» будущего («Голубые города», 1925; «Гадюка», 1928). Борьба с обывательщиной, бюрократизмом, мещанством, ря¬ дящимся в «красные» одежды, с пережитками капитализма, особенно усилившимися в годы нэпа, вызвала появление талант¬ ливых сатирических комедий В. Маяковского «Клоп» и «Баня», злободневной пьесы «Выстрел» и поэмы «День нашей жизни» А. Безыменского. Характерной чертой литературы этих лет являлось разви¬ тие больших эпических жанров, романа-эпопеи. Во второй по¬ ловине 20-х годов начинают печататься «Жизнь Клима Сам¬ гина» М. Горького, «Тихий Дон» М. Шолохова, «Бруски» Ф. Панферова, появляются вторая часть трилогии А. Толстого «Хождение по мукам», первая книга «Последнего из Удэге» А. Фадеева. Во всех этих произведениях в центре внимания писателей — народ и его исторические судьбы. История России за четыре десятилетия, предшествующие Октябрю, у М. Горь¬ кого, история трудовых казачьих масс у М. Шолохова, история борьбы трудового крестьянства за социалистическое переустрой¬ ство деревни у Ф. Панферова, пути русского народа и интел¬ лигенции d гражданской войне у А. Толстого, пробуждевие ре¬ волюционного сознания у отсталых в прошлом народов в романе А. Фадеева — даются на широком общественно-полити¬ ческом фоне. Личные судьбы героев рассматриваются в связи с судьбами всего народа. Трагедия Григория Мелехова («Тихий Дон») выступает как трагедия человека, оторвавшегося от народа. Историческая обреченность Самгина — результат смешных и жалких попыток мещанина стать «над» народными массами, поставить себя в центре мира. Изменение и движение характера раскрывается в романе- эпопее в связи с движением самой истории. Это история не отодвинутая в далекое прошлое, это живая, «современная исто¬ рия», «дымящаяся история», по выражению А. Толстого. Тяготение к жанру эпопеи определяется стремлением писателей социалистического реализма показать действительность в ре¬ волюционном развитии, выяснить то, что отмирает в жизни, что уходит безвозвратно в прошлое, и разглядеть ростки нового, 198
зарождающегося, того, что развернется в будущем. Историче¬ ские документы, исторические факты закономерно и органиче¬ ски входят в художественную ткань советского романа-эпопеи, написанного по горячим следам жизни. Основа этого жанра в советской литературе была заложена еще в предыдущий период в произведениях Д. Фурманова «Чапаев», А. Серафимовича «Железный поток». Однако на новом этапе эпос о советском народе и его партии приобретает гораздо больший размах, большую масштабность. Эпические тенденции развиваются и в поэтических жан¬ рах этого периода. Советская поэзия обогащается поэмами В. Маяковского «Хорошо!», Д. Бедного «Клятва Зайнет», Н. Асеева «Семен Проскаков», Э. Багрицкого «Дума про Спанаса» и т. д. Характерно, что и Б. Пастернак, поэт интимно¬ лирического, узко-субъективистского плана, пишет в эти годы поэмы на материале революционного движения в царской России («1905 год», «Лейтенант Шмидт»), поэмы, передающие •взволнованный пафос эпохи первой русской революции. В тесной связи с русской литературой и под огромным ее влиянием развивалась советская литература в братских рес¬ публиках. Партия заботливо помогала писателям национальных рес¬ публик освобождаться от пережитков реакционной идеологии прошлого, особенно от идеологии буржуазного национализма. Руководящая роль партии в литературной жизни страны, развертывание культурной революции, укрепление советской школы благотворно сказались на дальнейшем росте детской литературы. Этому способствовала активная деятельность М. Горького, обращение к литературе для детей В. Маяковского, ■С. Маршака, М. Пришвина, Н. Асеева, А. Новикова-Прибоя, В. Каверина и др. К этому времени относится и начало творче¬ ской деятельности Аркадия Гайдара, сыгравшего выдающуюся роль в истории создания советской книги для детей. Особенно плодотворно работал в эти годы В. Маяковский, создавая новые книжки для детей («Гуляем», «Что ни страни¬ ца — то слон, то львица», «Конь-огонь», «Кем быть?», «Прочти и катай в Париж и в Китай», «Эта книжечка моя про моря и про маяк»). В непринужденном, дружеском и веселом разговоре с детьми В. Маяковский ставил перед ними большие вопросы жизни, развивал в детях гордое чувство советского патриотизма и страстную ненависть к миру капиталистического рабства. Большую роль в развитии советской детской литературы играли талантливые произведения С. Маршака. В веселом поэтическом диалоге, маршевой песенке, увлекательной игре «оэт знакомит детвору с окружающим их миром вещей и природы, с поэзией созидательного труда. 199
В эти годы значительно расширилась проблематика детской книги. Создавалась новая историко-революционная и истори¬ ческая повесть (В. Каверин «Осада дворца», М. Слонимский «Черниговцы», С. Григорьев «Мальчий бунт», «Берко-канто¬ нист» и др.). Развивался жанр научно-художественной книги о вещах, технике и истории культуры, в котором успешно работал М. Ильин. Большой популярностью пользовались у детского читателя рассказы и повести Б. Житкова о морской жизни («Морские истории»). Для развития детской литературы и поворота ее к социа¬ листической современности особое значение имела активная деятельность А. М. Горького, подымавшего в своих статьях 1927—1928 гг. теоретические и практические вопросы детской книги.'Великий писатель резко осудил ряд нездоровых явлений в детской литературе этих лет, левацкие «педагогические» загибы в вопросе о сказке, занимательности и фантазии в детской книге, вульгаризацию революционной темы и т. д. Одновременно с развитием литературы шло и обогащение,, как уже отмечалось выше, театрального искусства. Вторая половина 20-х годов — это период творческого созревания советской реалистической драмы. Наряду с постановкой клас¬ сических пьес, в репертуар театров прочно входят советские пьесы. Торжеством молодой советской драматургии явились в эти годы такие спектакли, как «Любовь Яровая» К. Тренева в Малом театре (1926), «Барсуки» Л. Леонова и «Разлом» Б. Лавренева в театре им. Вахтангова (1927), «Бронепоезд 14-69» В. Иванова в МХАТе (1927), «Мятеж» Д. Фурманова в театре МГСПС и т. д. Постановка на сцене Малого театра пьесы К. Тренева «Лю¬ бовь Яровая» открыла новую страницу в истории старейшего русского театра. Не меньшее значение имел для Художествен¬ ного театра спектакль «Бронепоезд 14-69». Постановка пьесы В. Иванова знаменовала поворот этого .замечательного театра к советскому репертуару. Становление советской драматургии, ее утверждение на путях социалистического реализма происходило в обстановке острой классовой борьбы на литературном и театральномфронте. Рядившиеся в революционные одежды, но на деле глубоко враждебные советскому искусству театральные течения (про- леткультовщина, мейерхольдовщина и пр.) пытались увести советский театр в сторону буржуазно-реакционного форма¬ лизма. Нигилизм по отношению к великому культурному на¬ следию русского народа, проявившийся в извращении лучших произведений драматургической классики («Лес» и «Горе от ума» на сцене мейерхольдовского театра, «На всякого мудреца довольно простоты» в театре «Пролеткульта»), соче¬ 200
тался в практике антинародных «левых» театров с космополи¬ тическим увлечением модпыми футуристически-конструкти- вистскими веяниями, порожденными реакционным буржуаз¬ ным искусством современной Америки и Западной Европы. Развитие советской музыки (постановка в Большом театре балета «Красный мак» Глиера, где впервые в искусстве танца прозвучала тема интернациональной солидарности народов; участие советских музыкантов в международных конкурсах и т. д.), развитие советского изобразительного искусства (скульптуры Мухиной, картины Герасимова, Рижского, Иогансона и др.), советского кино, получившего уже к этому времени мировую известность,— все это свидетельствовало о творческом подъеме, который переживало советское искусство в этот период. 3 Успехи социалистического строительства, укрепление союза рабочих и крестьян на новой экономической основе, вытесне¬ ние частного капитала в торговле, успешная борьба за пере¬ делку деревни вызывали самое отчаянное, бешеное сопротив¬ ление буржуазных элементов, остро ощутивших близость своего конца. Активизация враждебных элементов в искусстве выражалась в усилении реакционного культа личности, в воз¬ рождении декадентских настроений, утверждении торжества иррационального начала, подсознательных инстинктов в че¬ ловеческой психике. Буржуазные влияния в этот период про¬ сачивались даже в творчество тех писателей, которые были глубоко преданы революции и в начале 20-х годов создали ценные произведения. Непонимание сущности новой экономиче¬ ской политики приводило ряд советских писателей к серьезным идейным колебаниям и ошибкам. Некоторые писатели расте¬ рялись перед лицом новых трудностей, перед теми будничными, но не менее великими задачами, которые стояли перед страной, вступившей на путь реконструкции. Упадочные настроения сказались в ряде стихотворений Н. Асеева и Э. Багрицкого. Л. Леонов, утверждавший победоносную силу революции в романе «Барсуки», создал в 1927 г. роман «Вор», проникну¬ тый пессимистическими настроениями. В. Иванов, отразивший героический пафос гражданской войны в своих партизанских повестях, выступил со сборником «Тайное тайных» (1927), в котором фаталистически оценивал человека как слепую иг¬ рушку в руках судьбы. К. Федин, вчерашний участник красно¬ армейской печати, автор романа «Города и годы», в новой повести «Трансвааль» (1926) проявил растерянность перед силой собственнических инстинктов крестьянства и якобы рас¬ тущим могуществом кулачества. И. Эренбург сосредоточил все 201
-свое внимание на мещанской жизни «проточных переулков», яа типах старого, уродливого мира, заслонивших для него ■образы новых, советских людей. В ряде произведений Л. Леонова, В. Иванова, К. Федина, В. Шишкова советская деревня показана была вне револю¬ ционного развития, как нечто незыблемое, не подверженное никаким переменам. Над крестьянами, изображенными в «Рас¬ сказах о мужиках» Л. Леонова, в рассказах В. Иванова («Поле», «Жизнь Смокотинина» и др.) властвуют извечные звериные инстинкты, неодолимая стихийная страсть к земле. Такая внеисторическая трактовка приводила писателей к антиреа¬ лизму, к созданию отвлеченных, мертвых образов-схем, к ста¬ тическому изображению деревни, лишенной каких бы то ни было исторических примет времени. У В. Шишкова в повести «Дикольче», построенной на анекдотическом конфликте, мы сталкиваемся с своего рода окарикатуриванием советского быта, подчеркивающим, что за внешней новой формой скрывается погрязшая в своей косности старая, ничуть не изменившаяся деревня. Идейная борьба против буржуазных тенденций в литера¬ туре не должна была, однако, выливаться в административные формы. «Конечно, очень легко «критиковать» и требовать запрета в отношении непролетарской литературы,— писал И. В. Сталин в феврале 1929 г. драматургу В. Билль-Белоцер- ковскому.— Но самое лёгкое нельзя считать самым хорошим. Дело не в запрете, а в том, чтобы шаг за шагом выживать со сцены старую и новую непролетарскую макулатуру в порядке соревнования, путём создания могущих её заменить настоящих, интересных, художественных пьес советского характера. А со¬ ревнование — дело большое и серьёзное, ибо только в обста¬ новке соревнования можно будет добиться сформирования и кристаллизации нашей пролетарской художественной литера¬ туры»1. Вопрос о создании большой советской литературы, могущей по праву занять ведущее место, сделать новый шаг в развитии искусства, был основным вопросом политики партии в области художественной литературы. Острая борьба на литературном фронте, происходившая в эти годы, находила отражение в существовавших тогда литератур¬ ных объединениях и группах. Наиболее значительной организацией была Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), объединявшая самую сильную группу писателей и имевшая разветвленную ■сеть организации на местах (в РАПП и ВОАПП входило более 4 тыс. человек). 1 И. В. С т а л и и. Соч., т. 11, стр. 328. 202
Однако троцкисты, орудовавшие в РАППе, подменяли ^воспитательную работу администрированием, зажимали критику, всячески поддерживали и раздували сектантские лозунги, порочные теории, выдвигаемые рапповцами. К концу 20-х годов были разоблачены продолжавшие свою «деятельность» враги народа, пробравшиеся в руководство группы «Перевал». Они проповедовали бухаринскую «теорию» затухания классовой борьбы и мирного врастания кулачества в социализм (сборник «Ровесники» и др.). Группа конструктивистов издала в 1929 г. сборник «Биз¬ нес». Само заглавие сборника и даже обложка с изображением небоскребов и больших, американского типа, роговых очков, от¬ четливо выражали основные устремления этой группы, пропове¬ довавшей идеи буржуазного техницизма и зараженной болезнью низкопоклонства перед зарубежной буржуазной культурой. Продолжала существовать и группа «Леф», переименован¬ ная впоследствии в «Реф» («Революционный фронт искусств»), но не изменившая своих основных установок. Все эти литературные группировки, выдвигая свои «теории», суть которых в общем сводилась к отрицанию высокоидейного реалистического искусства, вели между собой ожесточенную полемику и борьбу. Вскоре после опубликования резолюции ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» все литературные организации (РАПП, Всероссийский союз писателей, Общество крестьянских писателей, «Леф», «Пере¬ вал», группа конструктивистов и др.) были объединены в Фе¬ дерацию объединений советских писателей (ФОСП), призван¬ ную положить начало совместной работе писателей, объединить политико-воспитательную работу среди них, создать почву для совместного обсуждения творческих вопросов. Однако в силу вражеской деятельности троцкистов в наиболее крупной ■и массовой литературной организации, какой являлась РАПП, а также благодаря вылазкам вражеской агентуры в других организациях фактические результаты этого объединения были невелики. На деле подготовка к объединению всех писателей Совет¬ ского Союза в одну организацию проходила не благодаря существующим организационным формам, которые постепенно становились тормозом развития советской литературы, а во¬ преки им, благодаря мудрому руководству партии, благодаря успехам социалистического строительства, благодаря все более и более тесной связи писателей с развивающейся социалисти¬ ческой действительностью. Непосредственно наблюдая гигантскую работу по социали¬ стической реконструкции страны, принимая в этой работе 203
участие, осознавая всемирно-историческое значение событий,, происходящих в родной стране, честные и талантливые писа¬ тели, вне зависимости от своего происхождения и партийности, все теснее и непосредственнее связывали свое творчество с жизнью народа, со строительством социализма, все яснее и глубже понимали и усваивали коммунистические идеи. Этой растущей связью с народом и партией определяется рост советской литературы во второй половине 20-х годов, рост, подготовивший создание единого Союза советских писателей. 4 Крупнейший вклад в советскую литературу внес Максим Горький, чье творчество во второй половине 20-х годов имело огромное принципиальное значение. Главное место в творчестве Горького рассматриваемого периода заняла его работа над романом «Жизнь Клима Сам¬ гина», явившимся самым замечательным художественным про¬ изведением нашей эпохи. Первый том «Жизни Клима Самгина» создавался в 1925—1926 гг., второй — в 1926—1928 гг., тре¬ тий — в 1928—1930 гг., а с 1931 г. и до конца жизни Горький работал над четвертым томом. Замысел «Жизни Клима Сам¬ гина», как и «Дела Артамоновых», вынашивался Горьким в течение многих лет. В 1931 г. Горький писал: «Эта книга затеяна мною давно, после первой революции пятого-шестого года, когда интеллигенция, считавшая себя революционной,— она и действительно принимала кое-какое фактическое участие в организации первой революции,— в седьмом-восьмом годах начала круто уходить направо. Тогда».появился кадетский сборник «Вехи» и целый ряд других произведений, которые указывали и доказывали, что интеллигенции ' е рабочим клас¬ сом и вообще с революцией не по дороге. У меня явилось желание дать фигуру такого, по моему мнению, типичного интеллигента»1. Первоначально роман Горького имел цдзвание «История пустой души», позднее — «Сорок лет», затем это название пе¬ решло в подзаголовок, подчинившись Онончательному загла¬ вию — «Жизнь Клима Самгина». Смена этих заглавий весьма поучительна: в ней получили отражение разные стадии работы Горького над первой частью романа. В ранней редакции исто¬ рический фон занимал еще сравнительно скромное место, и все композиционное построение, в частности деление романа на главы, было подчинено «истории пустой души». Затем 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 19. М., 1952., стр. 541. 204
Горький стал расширять исторический материал, подчиняя ему в ряде случаев композицию; в своих письмах Горький стал все чаще называть роман «исторической хроникой». В конце концов определился главный принцип сложной «архитектоники» произведения, в котором соотнесены друг с другом «история пу¬ стой души», история «разрушения личности» Клима Самгина и ему подобных, с одной стороны, и логика развития истории — с другой. Считая себя «невольником» ц жертвой истории, Самгин пытается спрятаться от нее в мнимую внутреннюю «свободу» п в мнимую независимость своего «я», для чего мобилизует все и всякие аргументы буржуазной идеологии, все течения и оттенки индивидуалистического миросозерцания. В той смене настроений, через которую проходит Самгин, определяющим является ощущение, которое он никогда не может в себе за¬ глушить и которое особенно обостряется в моменты подъема революции,— что действительность становится все более враждебной ему, «выжимает» его куда-то в сторону и пытается раздавить. Чем выше поднимаются волны исторических собы¬ тий, тем ниже падает Самгин. Чем ближе становится социали¬ стическая революция, тем дальше Самгин отшатывается от нее. Чем больше выходит на авансцену истории народ, тем резче .противопоставляет Самгин свою «неповторимую» личность массе. Этот «революционер поневоле», как назвал Самгина Горький, все больше проявляет себя как «контрреволюционер по натуре», по горьковскому же определению. В образе Самгина Горький дал огромное обобщение, создал тип, равный по значению бессмертным образам мировой лите¬ ратуры. Имя Самгина стало уже нарицательным — мы говорим яе только о Самгине, но и о «самгинщине» как о типичном явлении буржуазной действительности периода империализма, периода войн и революций. «Самгинщина» — это банкротство индивидуализма как орудия самозащиты буржуазии и бур¬ жуазной интеллигенции, банкротство мещанской психологии, которую Горький клеймил в течение всей своей творческой жизни в образах различных «мудрецов», «умников» и «зрите¬ лей» и которая была теперь разоблачена им в одном мону¬ ментальном типическом характере. «Самгинщина» — это страх перед революцией, перед поднимающимся на борьбу народом, тот страх, который доводит до предела ненависть к народу и заставляет облечь эту ненависть в фальшивые одежды псевдо¬ демократических и псевдосоциалистических фраз. И прежде всего «самгинщина» — это претензия на роль некоей «третьей силы», стоящей между враждебными лагерями и сохраняющей «независимость» от них. «Я не могу заставить себя верить в спасительность социализма,— говорил Самгин.— Я уважаю свою внутреннюю свободу... Поэтому я — чужой среди людей, 2OJ
которые включают себя в партии, группы». О том, какова» истинная цена подобной «внутренней свободы», с исчерпываю¬ щей ясностью сказал В. И. Ленин: «Беспартийность в буржу¬ азном обществе есть лишь лицемерное, прикрытое, пассивноег выражение принадлежности к партии сытых, к партии господ¬ ствующих, к партии эксплуататоров» *. Чтобы разоблачить «самгинщину», раскрыть ее реальное классовое содержание, Горький окружил Клима Самгина» десятками и сотнями персонажей, находящихся в постоянном; взаимодействии с ним. Некоторые из них появляются лишь на мгновение, чтобы обронить одну-две фразы, один-два; запоминающихся афоризма. Другие выступают неоднократно— каждый раз в новом обличии, соответствующем происшедшим историческим переменам. Третьи являются более или менее постоянными спутниками Самгина. Все эти многочисленные и многообразные персонажи являются носителями различных принципов, верований, идей — политических, философских, эстетических и иных. Эти идеи определяют формирование со¬ знания Самгина либо тем, что подчиняют его себе, либо темР что отталкивают от себя и побуждают защищаться. Так, напри¬ мер, в юности на сознание Самгина больше всего повлияли: отец — представитель либерального народничества, пустой фразер, приучивший сына «выдумывать себя» и внушивший ему мысль об его превосходстве над другими детьми; мать— «по¬ умневшая» после разгрома народовольцев и привившая Сам¬ гину мещанскую «трезвость»; учитель Томилин — идеалист, декадент, первый подсказавший Самгину идею «независимости», «беспартийности»; наконец, капиталист Варавка с его взглядом на народ как на пассивный материал истории, как на слепое орудие в руках «сильных» людей. В то же время вследствие той «социальной педагогики», которая с самого начала форми¬ рует характер Самгина, его отталкивают от себя все проявления подлинной одаренности, оригинальности, цельности, ему вну¬ шает тревогу и страх то, еще для него не ясное, что скрывается за емким словом «народ». Так и в дальнейшем, на каждом новом этапе его жизни Самгин воспринимает ряд перекре¬ стных влияний, положительных и отрицательных токов, переживая процесс опустошения души, процесс, который внешне выражается в беспрерывном раздувании в Самгине его «я» и означает по существу неуклонное сжимание этого «я», превращение его в систему чужих фраз, в склад чужих идей, в резервуар всего самого реакционного и контррево¬ люционного, что только выработали буржуазные и мещанские «идеологи». 1 В. И. Ленин, Соч., т. 10, стр. 61. 20б
Многочисленные персонажи романа могут быть подразде¬ лены на несколько групп в соответствии с тем, как они взаимо¬ действуют с Климом Самгиным. Некоторые персонажи могут рассматриваться как его прямые двойники, обнажающие ка¬ кие-либо из его черт и помогающие понять его истинную сущ¬ ность. Таков, например, Безбедов, в котором Самгин не может не видеть «некоторого, так сказать, пародийного совпадения» с ним самим — совпадения, оскорбляющего и пугающего- Клима, ибо в Безбедове цинично обнажена самгинская сущ¬ ность: полная бездарность, прикрываемая потугами на ориги¬ нальность, и самый мелкий и подлый эгоизм («Валяйте, делайте- революции, а мне ее не нужно, я буду голубей гонять...»). Черты, близкие Самгину, открываются и в провокаторе Нико¬ новой, с которой Климу было лучше, легче, чем со всеми другими женщинами; и в шпике Митрофанове, который при¬ влекал к себе Клима своими «здравыми» суждениями о жизни. Характерно, что именно такие люди, для которых предатель¬ ство стало профессией, оказывались психологически наиболее близкими Самгину. Однако гораздо больше в романе персона¬ жей, которые могут быть названы двойниками Самгина лишь с очень большими оговорками. Это — люди совсем иных, характеров и судеб, но люди, которые свихнулись на том же. что и Самгин: на индивидуалистическом отношении к жизни. Одним из самых постоянных спутников Самгина в романе является его товарищ по детским играм и по гимназии — Иван Дронов, «кухаркин сын», выгнанный из гимназии и не приня¬ тый в «высшее» общество буржуазной интеллигенции. Дронов озлобляется и отдает все свои недюжинные способности и всю силу своего характера (все то, чего нет у Самгина) одному делу обогащения и завоевания для себя места среди тех, кто его отверг. Дронов признается в том, что он чувствует себя вправе жить подло, не считаясь ни с какими моральными со¬ ображениями. Он так и живет, быстро продвигаясь к богатству и власти. И вот такой-то человек говорит Климу и говорит с полным правом, что чувствует свое «сродство» с ним. В Дро¬ нове обнажено то, что скрыто в Самгине, то, в чем Самгин и сам себе открыто признаться не хочет: стремление примкнуть «к партии сытых, к партии господствующих, к партии эксплу¬ ататоров». В иных взаимоотношениях находится Клим с дру¬ гим человеком, столь же часто встречавшимся на его пути,— с Иноковым. Этот юноша, носящий разлетайку-вхламиду», странствует (учась «прохождению жизни» и желая «знать Рос¬ сию») по югу страны и пишет своеобразные лирико-юмористи¬ ческие стихи и едкие газетные корреспонденпии, возбуж¬ дающие злобу «власть имущих». Вначале Иноков своимк- 207
мучительными исканиями правды вызывает сочувственное вни¬ мание революционерки Спивак. Но в конце концов в Инокове побеждают его анархические стремления, он совершает пере¬ ход к эсерству и терроризму и вынужден, подведя итоги, признаться самому себе в бесплодности прожитой жизни. В 90-е’ годы в рассказе «Читатель» Горький писал о необхо¬ димости для каждого человека, желающего участвовать в •обновлении жизни,— иметь свою «общую идею», свою идейную программу, указывающую путь вперед. Что явилось причиной духовной гибели Инокова? То, что в решающий, переломный момент он не обрел «общей идеи», не усвоил революционное мировоззрение. Горький словно говорит читателю: такая же опасность возникала перед каждым, кто останавливался на пороге революционного мировоззрения, как это произошло с Иноковым. Самгин меньше всего стремился овладеть таким мировоззрением, глубоко ему враждебным. Он стремился доказать себе и другим, что «общая идея» — это общая фраза, ■одна из тех «систем фраз», которыми умел с искусством фо¬ кусника пользоваться Самгин. Но он не мог не почувствовать, что для Инокова стало трагедией приближение к естественному состоянию Самгина, к его «безответственности» по отношению к истории, к судьбам народа. Особое место занимают в романе фигуры капиталистов, хозяев той жизни, в которой хочет найти для себя спокойное место Самгин, хозяев тех идей, которые составляют главное питание его ума. Среди этих персонажей есть и такие, которые выражают открыто и полно буржуазные принципы. Таков один из пионеров капиталистического «прогресса» в России Варавка и представитель агрессивной империалистической буржуазии, один из поджигателей мировой войны Бердников. Есть среди этих персонажей и представители «выламывающих¬ ся» из своей среды буржуа. Наиболее значительна в этом ряду фигура мятущегося Лютова, похожего рядом черт на Савву Морозова и кончающего, как и он, самоубийством. Особенно сложен образ купчихи Марины Зотовой, играющей очень большую роль в жизни Самгина. Зотова занимает в романе своеобразное место — между Варавкой (Самгин называет ее «Варавкой в юбке») и Лютовым (нечто сходное с этим «лишним человеком» буржуазии подметил в ней тот же Самгин). С Варав¬ кой ее роднит энергия стяжательства, с Лютовым — обострен¬ ное ощущение того, что «разваливается бытишка наш с верха до низа». На первый взгляд может показаться, что Зотова идет гораздо дальше Лютова в отталкивании от своего класса и что в ней есть нечто очень здоровое и сильное, разрывающее путы буржуазных представлений. Она называет себя «ученицей» большевика Кутузова и в чем-то помогает ему; многие ее рас¬ 208
суждения кажутся Самгину революционными и непонятными в устах богатой купчихи; именно ей, прекрасно осознающей цену «революционности» Самгина, принадлежат самые меткие оценки этого человека: «временно обязанный революционер», «неизлечимый умник», «невольный зритель» и т. п. Но в то же время выясняется, что «в делах она — палач» (это утверж- дает Бердников, и в этом ему можно поверить), что она спокойно вызывает в случае надобности карателей, что эта «приятель¬ ница» Кутузова — глава религиозно!! секты, хлыстовская «богородица», использующая свое положение «кормчей ко¬ рабля» не только для обогащения, но и для осуществления определенной идейной программы. В минуту откровенности, оговариваясь, что «для этих мыслей Степан (т. е. Кутузов) не открыт», Марина Зотова раскрывает перед Самгиным свое «тайное тайных», объясняющее всю кажущуюся противоре¬ чивость ее поведения: она считает необходимым — для того чтобы спасти капиталистический строй — спровоцировать преждевременный революционный взрыв, а затем «обуздать» людей и с помощью штыков и с помощью утонченных форм религии. Если Самгин, чувствовавший сначала, что Зотова «занимает первое место в его жизни», стал затем относить¬ ся к ней с все большей враждебностью, то только потому, что она не оправдала его надежд. «План» Зотовой оказывается беспочвенной авантюрой, и тем самым обнаруживается полная несостоятельность главных самгинских расчетов, получивших выражение в его провокаторской формуле: «революция нужна для того, чтоб уничтожить революционеров». Кроме многочисленных образов, в которых подчеркнута и обнажена та или иная черта Самгина или проясняются источ¬ ники его идейных стремлений, большое место занимает в романе галерея характеров, противостоящих ему и несущих гибель «самгинщине», как и всему старому миру. Следует оговориться, что образы романа нельзя рассматривать лишь в связи с фи¬ гурой Клима Самгина. Такое рассмотрение было бы достаточ¬ ным, если бы содержание этого произведения исчерпывалось показом и разоблачением «самгинщины». Но это содержание гораздо шире. «Жизнь Клима Самгина» потому и снабжена подзаголовком «Сорок лет», что Горький стремился дать ши¬ рокую эпическую картину «сорока лет русской жизни», «рас¬ сказать — по возможности — обо всем, что пережито в нашей стране за 40 лет», «изобразить с возможной полнотою сорок лет- жизни России, от 80-х годов до 918-го»1. Горький недаром колебался в определении жанровой природы своего произве¬ 1 Горьковские чтения. М., 1951, стр. 30, 31, 27. 14 Очерк истории русской сов. лит. 209
дения. Работая над первой частью «Жизни Клима Самгина», он писал разным адресатам: «...Это будет вещь громоздкая и, кажется, не роман, а хроника»; «кажется это будет нечто по¬ добное хронике, а не роман»; «...питаю намерение написать нечто вроде хроники»; «пишу... некий роман-хронику...»1 и т. п. В то же время он сам ограничивал применение к его произведению термина «хроника». В «Заметке для печати» Горький указывал, что введение в это произведение «в ряд эпизодически действующих лиц» таких исторически существовавших личностей, как Николай II, Савва Морозов и др., «придает роману отчасти характер хроники»2. Как известно, в печати «Жизнь Клима Самгина» получила обозначение: «повесть». Определяя своеобразную жанровую природу этого произведения, следует сказать, что «Жизнь Клима Самгина» включает в себя и социально-психологический роман, освещающий историю становления самгинского харак¬ тера, и хронику, запечатлевающую ряд исторических лично¬ стей и фактов. Однако «Жизнь Клима Самгина» не покрывается этими определениями. И этот роман и эта хроника являются составными частями произведения, которое в целом имеет все основания называться эпопеей в самом широком смысле этого понятия. Белинский говорил, что эпопеей нового времени является роман, и это было совершенно верно для первой половины XIX в., хотя и тогда уже требовало дополне¬ ний по отношению к такому роману, как «Евгений Онегин», названному Белинским «энциклопедией русской жизни». После ряда произведений литературы XIX в., возглавляемых «Войной и миром» Льва Толстого, и ряда произведений совет¬ ских писателей, особенно «Жизни Клима Самгина», стало верным другое: подлинным романом нашего времени является эпопея нового типа. Снова делая 4своим; главным героем народ, эта эпопея показывает его как решающего участ¬ ника борьбы классов, как творца истории, революционно преобразующего мир. С очень сложной и своеобразной жанровой природой «Жизни Клима Самгина» связано и ее композиционное своеобразие, то, что действительность дана здесь сквозь призму самгинского сознания. Понятно, какое значение имеет для разоблачения Самгина показ исторического процесса, но гораздо менее понятно другое: вачем нужна для этого показа самгинская — все обесцвечивающая и все искажающая — призма? В романе о Самгине говорится: «Он жил среди людей, как между зеркал, 1 Горьковские чтения. М., 1951, стр. 29—30. ’ Там же, стр. 28. 210
каждый человек отражал в себе его, Самгина, и в то же время хорошо показывая ему свои недостатки. Недостатки ближних очень укрепляли взгляд Клима на себя как на человека умного, проницательного и своеобразного». Человек, рассматривающий всех окружающих людей, как зеркала, отражающие его достоинства и недостатки, сам является кривым веркалом жизни,— таков и есть Самгин. Зачем же понадобилось Горь¬ кому, пожелавшему «изобразить с возможною полнотою сорок лет жизни России», подобное зеркало? Необходимо прежде всего отметить, что в горьковской эпопее дано не одно, а два зеркала, в которых попеременно, а иногда и одновременно отражаются все люди и события: самгинское, искажающее действительность, и авторское, возвращающее читателя к под¬ линной реальности. Автор осуществляет критику и исправление самгинского восприятия жизни с помощью нескольких приемов. Во-первых, впечатления и оценки Самгина корректируются впечатлениями и оценками других персонажей — главное значение имеют при этом суждения, высказываемые представителями народа, дея¬ телями Коммунистической партии, особенно Кутузовым. Вспо¬ мним хотя бы, что рассказ Самгина о революционных событиях 1905 г., сосредоточивающий внимание на крови и жертвах и подсказывающий мысль о бесплодности их, оценивается боль¬ шевиком Дунаевым как «штучка, устрашающая для обывате¬ лей». Потом и Кутузов рнзбивает подобного рода взгляды словами о необходимости понесенных жертв для грядущей победы. Во-вторых, сама жизнь беспрерывно вносит поправки в самгинское восприятие ее. Так, декабрьские события 1905 г. показали всю несостоятельность стремления Самгина увидеть в похоронах Баумана символ похорон революции. Наконец, роль постоянного корректировщика играет тон романа, та «сокровенная» сатира, о которой говорил А. В. Луначарский в статье «Самгин». Горький нередко раскрывает самую механику искажения действительности в самгинской призме. Рассказывая о том, как поразила Самгина сила чувства Маракуева, Горький пишет: «...В искренности этого чувства Клим не смел, не мог сомневать¬ ся, когда видел это живое лицо, освещаемое изнутри огнем веры. Потом про себя Самгин все-таки называл огонь этот бенгальским, а речи Маракуева — фейерверком». Такую же роль играют и многие пейзажи романа, в которых раскрывается (и тут же корректируется) самгинское восприятие мира как чего-то зыбкого, колеблющегося, готового обрушиться и за¬ давить. То же самое можно сказать и о сложной системе изре¬ чений — лейтмотивов, проходящих через весь роман. Связан¬ ные с эпизодами, весьма неприятными для Самгина, эти ивре- 14* 211
чения постепенно утрачивают в его сознании свой реальный смысл и превращаются в один из способов «преодоления» действительности. «Да был ли мальчик-то, может мальчика-то и не было?» — эта фраза, десятки раз возникая в памяти Клима, служит ему средством оттолкнуться от всего враж¬ дебного ему. Но читатель не забывает, что мальчик-то был, а перестал быть только из-за малодушия, из-за подлой трусости Самгина. Самгинская призма не мешает в романе изображению реаль¬ ной действительности, ибо сама является здесь предметом беспощадно критического изображения. Однако дело не только в том, что эта призма, корректируемая указанными способами, не мешает правдивому изображению жизни; в определенном смысле она и помогает ему. создается один из возможных, идей¬ но и художественно «выгодных» аспектов отображения бурной революционной эпохи. Корректировка самгинского вйдения мира превращается у Горького в разоблачение тщетных потуг Самгина не замечать поступательного хода истории, не замечать ничего, что несет гибель старому миру. В своих попытках опро¬ вергнуть неопровержимое Самгин отнюдь не безоружен. Нет такой буржуазной идейки, которую он не использовал бы, нет такого реакционного «учения», которое он не подхватил бы. В силу своей бездарности и безликости он собрал воедино в сво¬ ей мозговой шкатулке все течения, все оттенки буржуазной идеологии, все аргументы мещанских «умников» и «мудрецов». И вот, несмотря на все это, действительность крушит все сам- гинские идеологические заслоны и заставляет его трепетать перед ней. Может ли быть более наглядное свидетельство ду¬ ховного банкротства всего старого мира и непобедимости новых общественных сил, новых идей, овладевших многомил¬ лионными массами? Все художественные средства, исполь¬ зуемые Горьким в романе, в том числе и «сокровенные» сатири¬ ческие элементы, служат в конечном счете одной цели: вдохно¬ венному утверждению победы нового мира, торжества идей коммунизма. Говоря о «хроникальном» материале романа, следует вспо¬ мнить, что в нем запечатлено множество исторических событий и эпизодов: Всероссийская нижегородская выставка, Ходынка, 9 января, похороны Баумана, декабрьское восстание в Москве ит. д., вплоть до картины Октябрьской революции и эпизодов начала гражданской войны, которыми должен был, по замыслу Горького, осуществленному лишь в черновых набросках, за¬ кончиться роман. Вся эта историческая панорама, все портреты исторических деятелей (в «Жизни Клима Самгина» был падведен итог творчества не только Горького-романиста, но и Горького- мемуариста) вырастали не просто из памяти писателя: они 212
были результатом тщательного изучения работ В. И. Ленина об эпохе империализма, трудов историков, мемуарной литера¬ туры и т. п. Однако историческая «хроника» в «Жизни Клима Самгина»— лишь фундамент, над которым возвышается широ¬ кое, обобщенное, подлинно эпическое изображение судеб различных классов в условиях развертывающейся народной революции, руководимой Коммунистической партией. На про¬ тяжении четырех частей романа Самгин неоднократно стано¬ вится свидетелем народных демонстраций, и каждый раз он убеждается в усилении сплоченности людей, в росте их реши¬ мости и силы. Меняются по своему характеру и революцион¬ ности выступления масс, становясь все более организованными и мощными. Меняется народ в лице его различных предста¬ вителей, даже таких, как неграмотная прислуга Анфимьевна: Самгин видел в ней безропотную, терпеливую «рабыню» и считал ее поэтому типичнейшей представительницей народа, но она разрушила все его представления на этот счет, когда стала в 1905 г. помогать «своей баррикаде». Наибольшее значение в ряду положительных героев горь¬ ковской эпопеи имеют фигуры большевиков — Кутузова, Елизаветы Спивак, Якова и др. Говоря в 1925 г. о начатом •романе «Жизнь Клима Самгина», Горький указывал: «...На всем протяжении романа показываю, как формируются боль¬ шевистские идеи»1. Формирование этих идей раскрыто особен¬ но широко на примере Кутузова. Опираясь на мысли Ленина, Кутузов развивает целую систему идей, враждебных «самгин- щине» и разоблачающих ее. Представлению о «духовно свобод¬ ном» человеке как о «неповторимой», «выдающейся» личности, стоящей над массами, он противопоставляет свое представле¬ ние о духовной свободе — свободе служения народу в качестве «мастерового революции». Мнимому «героизму» фразы и позы, «героизму на час» он противопоставляет «героизм на всю жизнь», героизм повседневный, «будничный», свойственный борющейся народной массе. Появляясь в самые напряженные моменты повествования — в моменты решающих исторических собы¬ тий, Кутузов как бы осуществляет суд истории над Самгиным и «самгинщиной», предуказывая то возмездие, которое долж¬ на была принести социалистическая революция ренегатам и отщепенцам самгинской породы. А за Кутузовым и его това¬ рищами вырисовывается гигантская фигура, вызывающая все большую ненависть у Самгина и ему подобных: фигура под¬ линного вождя масс, черпающего свою силу в единстве с ни¬ ми,— В. И. Ленина. Характерна следующая заметка о Ленине 1 «Красная газета» (веч. выпуск), 1925, 4 июня. 2ТЗ
из набросков финала романа: «Он как-то врос в толпу, исчез, растаял в ней, но толпа стала еще более грозной и как бы выросла»1. Значение этой заметки станет еще более ясным, если вспомнить, что вслед за ней идет другая, противопоставляю¬ щая великому вождю народных масс мнимого «вождя» и «героя» эсеровской фабрикации. «Жизнь Клима Самгина» не могла не оказать огромного влияния на все развитие литературы. Уже сама эпическая широта этого произведения, само умение соотнести все инди¬ видуальные судьбы с поступательным движением истории явило высокий образец искусства социалистического реализма. Столь же важен был и пример исключительной широты .и глу¬ бины типизации, данный в образе Клима Самгина и ряде дру¬ гих персонажей романа. Главное же заключалось в богатейшем идейном содержании «Жизни Клима Самгина» — в изображе¬ нии банкротства буржуазного индивидуализма, духовного краха мещанского «строя души». Актуальность романа, его боевую направленность против носителей индивидуалистической, мещанской психологии по¬ могает понять публицистика Горького рассматриваемого пе¬ риода, разоблачавшая современных .самгиных — «механиче¬ ских граждан», «умников», «старичков», «зрителей» и т. п. Это же помогают понять и некоторые высказывания Горького по вопросам истории литературы, в частности высказывания, связанные с изданной по инициативе Горького серией «Истории молодого человека XIX столетия». Указывая, что тип буржуаз¬ ного интеллигента-индивидуалиста широко раскрылся в пе¬ риод реакции, последовавшей за первой русской революцией, Горький при этом замечал, что он знал этого интеллигента и «...исторически, литературно, знал его как тип не только нашей страны, но и Франции и Англии. Этот тип индивидуалиста, человека непременно средних интеллектуальных способностей, лишенного каких-либо ярких качеств, проходит в литературе на протяжении всего XIX века»1 2. Говоря о западноевропейской литературе, Горький называл при этом целую серию созданных ею характеров от Ренэ — Шатобриана и Жюльена Сореля — Стендаля до «Милого друга» Мопассана и «Ученика» Бурже, а касаясь русской литературы, отмечал эволюцию ее героев «от Печорина до Санина и далее». В одном из своих писем к Р. Роллану Горький прямо указывал, что связывает Самгина с такими героями, как Жюльен Сорель, «Сын века» Мюссе и др. Горький отнюдь не приравнивал Самгина к людям, подобным 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 22. М., 1953, стр. 551. 2 Там же, т. 19. М., 1952, стр. 541. 214
Жюльену Сорелю, и еще меньше — к таким, как Онегин, Пе¬ чорин и другие «лишние люди». Мысль Горького была совсем иная: он утверждал, что человек, пытающийся в наше время, время великого революционного преобразования действитель¬ ности, стать в позу «лишнего человека», неизбежно превра¬ щается в Самгина. Иными словами, и горьковская концеп¬ ция «истории молодого человека», отразившаяся на романе «Жизнь Клима Самгина», обладала весьма актуальной направ¬ ленностью: она имела в виду задачу предохранить читателей, в первую очередь молодежь, от яда индивидуализма. vZB 1928 г. в жизни Горького произошло внаменательное событие, ставшее важным в истории всей советской лите¬ ратуры, во всей культурной жизни страны: Горький в пер- вый раз после шестилетнего пребывания за границей приехал в СССР. Великий писатель был восторженно встречен всем советским народом. За день до его приезда в Москву, 27 мая «Правда» в редакционной статье, озаглавленной «Алексею Максимовичу — привет», писала: «Горький приезжает к нам не как гость. Он нам нужен как работник... Находясь за гра¬ ницей, Горький сотнями нитей связал себя с советской жизнью и литературой...» Г Горький, действительно, приехал как работ¬ ник, как активный участник строительства социалистического общества. Он выступил инициатором ряда изданий («Истории гражданской войны», «Истории фабрик и заводов», журнала «Наши достижения» и др.), широко развернул свою публи¬ цистическую деятельность и одним из первых создал целую серию очерков, изображающих победу новых, социалистиче¬ ских начал в жизни Советской страны — картину грандиозной социалистической стройки. Эти очерки, отразившие впечатле¬ ния Горького от поездок по СССР (по Волге, Кавказу, Украине и другим местам) летом 1928 и 1929 гг., оказали большое влия¬ ние на всю советскую литературу, привлекая внимание писа¬ телей к боевому оперативному жанру очерка и к современной «текущей» тематике. Сохранилось несколько ранних названий этого цикла очер¬ ков: «По старым местам», «На родине» и др. Горький остановил¬ ся на заглавии «По Союзу Советов», вероятно, потому, что оно ассоциировалось с названием его старого цикла рассказов- очерков: «По Руси». Эта ассоциация побуждала читателя со¬ поставлять новую Россию со старой, а именно в таком сопостав¬ лении видел Горький главную задачу своих очерков. «Может быть, молодым читателям не нравится, что я так часто возвра¬ щаюсь к прошлому? Но я делаю это сознательно,— писал 1 «Правда», 1928, 27 му я. 2IJ
Горький.— Мне кажется, что молодежь недостаточно хорошо знает прошлое, неясно представляет себе мучительную и герои¬ ческую жизнь своих отцов, не знает тех условий, в которых работали отцы до дней, когда их организованная воля опро¬ кинула и разрушила старый строй»х. «Я — свидетель тяжбы старого с новым,— развивал он ту же мысль.— Я даю показа¬ ния на суде истории перед лицом трудовой молодежи, которая мало знает о проклятом прошлом и поэтому нередко слишком плохо ценит настоящее, да и недостаточно знакома с ним»1 2. Старый Баку — «грязная сковорода», где кипели, поджари¬ вались тысячи измученных рабочих людей, и новый Баку, «настоящий город рабочих, где они — хозяева, как это и должно быть во всех городах, на всей земле Союза Советов, во всем мире»3 — вот один из тех контрастов, которые дают главную окраску горьковским очеркам и определяют их основной тон. Из этого совсем не следует, что Горький изображал в них новую жизнь лишь в розовом свете, не видя ее недостатков. Горьковские очерки — боевое вмешательство великого писа¬ теля, выразителя мыслей и чувств «новых хозяев жизни», во все стороны советского бытия. Все дело в. том, что новое берется Горьким в конфликте, в «тяжбе», в яростной борьбе со старым. И главное внимание при этом обращено на человека, на его внутренний мир. «...Мне говорили очень много оглу¬ шительных цифр, показывали чудовищные машины, еще более чудовищные пушки,— писал Горький в очерке «Советская эскадра в Неаполе», описывая свое посещение советских ко¬ раблей,— но, как всегда и везде, меня всего более интересо¬ вали и волновали молодые люди, которые живут на этой сталь¬ ной штуке и управляют ею среди бешеных волн...»4 А над всей нарисованной в очерках картиной жизни советских лю¬ дей, картиной роста советского человека возвышается вели¬ чественный образ партии — руководящей силы советского народа, образ основателя и вождя партии — Ленина. «Его образ, — говорил Горький о Ленине в очерках «По Союзу Советов»,— часто встает в памяти на богатой этой земле, где рабочий класс трудится, утверждая свое могущество»5. Очерки Горького явились вдохновенным гимном наступающему и побеждающему социализму. 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 17. М., 1952» стр. 125—126. 2 Там же, стр. 190. 3 Там же, стр. 129. 4 Там же, стр. 255 5 Там же, стр. 123. 2l6
3 Ко второй половине 20-х годов относится наиболее пло¬ дотворный период творчества Маяковского. Наряду с большой творческой работой, с участием в газе¬ тах— «Известиях» и особенно «Комсомольской правде», Мая¬ ковский продолжает поездки по Советскому Союзу с чтением своих произведений и лекций. В автобиографии под рубрикой «1926-й год» он писал: «В ра¬ боте сознательно перевожу себя на газетчика. Фельетон, ло¬ зунг. Поэты улюлюкают — однако сами газетничать не мо¬ гут... Пишу в «Известиях», «Труде», «Рабочей Москве», «Заре Востока», «Бакинском рабочем» и других. Вторая работа — продолжаю прерванную традицию тру¬ бадуров ы менестрелей. Езжу по городам и читаю. Новочеркасск, Винница, Харьков, Париж, Ростов, Тифлис, Берлин, Казань, Свердловск, Тула, Прага, Ленинград, Москва, Воронеж, Ялта, Евпатория, Вятка, Уфа и т. д., и т. д., и т. д.»1 О кипучей трудовой жизни Маяковского говорит хотя бы простая фактическая справка о том, что только за последние четыре года своей жизни он посетил 55 городов и провел в них несколько сот авторских выступлений, зачастую выступая по три-четыре раза в день в самых различных аудиториях. Поэту огромного революционного темперамента, Маяков¬ скому было присуще в необычайной степени чувство времени, чувство эпохи, ее масштабности, ее величайших горизонтов. Вместе с людьми Кузнецка («Рассказ о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка», 1929), воздвигающими индустриальный гигант, он ясно видит тот новый город, который вырастает на месте глухой непроходимой тайги. И к «гордому шопоту» первых строителей Кузнецка, которые посиневшими от холода губами уверенно произносят: «Через четыре года здесь будет город-сад», присоединяет свой взволнованный голос поэт: Я знаю — город будет, я знаю — саду двесть, когда такие люди в стране в советской есть! 1 В. В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, т. 12. М., 1941, стр. 30. 217
Дыхание времени ощущает поэт в каждодневных будничных мелочах. Вместе со своим героем Иваном Козыревым, вселяю¬ щимся в новую квартиру, приходит поэт «к социализму в гости» («Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», 1928). Для Маяковского не существовало мелких, незначимых тем. С одинаковой страстью и увлеченностью писал он и о социа¬ листическом соревновании, и о подписке на заем, и об укрепле¬ нии обороноспособности нашей страны, и о развитии советского спорта. Для поэта-агитатора, для зодчего «новых отношений и новых любовей» поэзия всегда являлась ареной борьбы, острых конфликтов, драматических столкновений. И нередко обличи¬ тельный пафос его сатирических стихов приобретал звучание оды и переходил в торжественно-героические интонации, когда поэт обращался к социалистическому настоящему и коммуни¬ стическому будущему. И слова его, отточенные, жгучие, секли, как бичи, а поэтические строки, начиненные порохом, приобре¬ тали силу взрыва. Острое чувство современности, точный учет реальных задач сегодняшнего дня, определявших злободневность, «сиюми¬ нутность» его поэзии, сочетались у Маяковского с всегдашним устремлением в будущее, которое он воспринимал как ото¬ двинутую временем реальность. Выполнение сегодняшнего задания пронизывалось пафосом этого будущего, пафосом завтрашнего дня: У нас поэт событья берет — опишет вчерашний гул, а надо рваться в завтра, вперед, чтоб брюки трещали в шагу! Чувство будущего позволило Маяковскому в годы, когда только началось осуществление плана строительства социа¬ листического общества, прозорливо увидеть величественный расцвет Советского государства. Устремленность к коммунизму определяет не только тема¬ тику поэзии Маяковского, но и характер ее лирического героя, В стихах Маяковского встает облик нового, советского человека. 218
горячо любящего свою Родину, упорного и смелого в твор¬ ческом труде, непримиримого к врагам, полного кипучей деятельности и оптимизма. Своеобразие лирики Маяковского заключается в том, что действительность показана в ней глазами нового, советского человека. Авторское «я», даже при всей своей автобиографи¬ ческой подчеркнутости, приобретает в поэзии Маяковского огромную емкость, сливаясь с сознанием передовых предста¬ вителей советского народа, строителей коммунизма. Образ нового человека, особенно полно и ярко раскрываю¬ щийся в произведениях Маяковского, посвященных изобра¬ жению советской действительности, играет чрезвычайно важ¬ ную роль и в цикле «заграничных» стихов поэта. Глубоко зако¬ номерно, что среди стихов Маяковского о загранице мы встре¬ чаем, например, такое стихотворение, как «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» (1928). Поэт в этом произведении раскрывает богатый духовный мир советского человека, глубину и чистоту его чувств. Себя до последнего стука в груди, как на свиданьи, простаивая, прислушиваюсь: любовь загудит — человеческая, простая. Во второй половине 20-х годов Маяковский создал наиболее значительные произведения «заграничного цикла». По воз¬ вращении из поездки в США поэт выпустил книгу очерков «Мое открытие Америки» (1926) и книгу стихов «Испания. Океан. Гаванна. Мексика. Америка» (1926). «Цель моих очерков — заставить в предчувствии далекой борьбы изучать слабые и сильные стороны Америки»1, — говорил Маяковский, предсказывая, что американская буржуазия возглавит лагерь международной реакции в его борьбе против социализма. Отталкиваясь от поверхностных описаний, сде¬ ланных многочисленными буржуазными туристами, поэт ставил своей задачей показать подлинное лицо Америки, раскрыть подлинный смысл американского «процветания», «свободы», образа жизни. Той же мыслью проникнут и цикл стихов об Америке. Как бы приглашая своего читателя в свидетели, Маяковский 1 В. В. Маяковский. Поля. собр. соч. в двенадцати томах, •т. 7, стр. 422. 219
показывает ему то, что скрывается за парадной внешностью Нью-Йорка: Видишь — воп выгребают мусор — на объедках с детьми проняньчиться, чтоб в авто, обгоняя «бусы»1, ко дворцам неслись бриллиантщицы. В стихотворениях «Блек энд уайт» и «Сифилис» Маяковский нарисовал картины эксплуатации и бесправия, принимавшие в условиях полуколониального режима предельно обнаженные формы. Но те же законы царят и в самих Соединенных Штатах, где рядом с грандиозными сооружениями техники вроде Брук¬ линского моста на каждом шагу встречаются нищета, голод, безработица. Политической остроте и тематическому многообразию за¬ граничных стихов Маяковского соответствовали новизна и богатство художественных средств, используемых поэтом. В тезисах одного своего доклада, связанного с поездками за границу, Маяковский писал: «Поэтами о Европе писано мало. Иллюзии замечательной жизни, романы для грез». Разоблачать эти ложные иллюзии — такова основная уста¬ новка стихов Маяковского о загранице, в которых преобладают гневные, обличительные интонации. Сдергивая маску лицеме¬ рия с американского капиталиста, поэт показывает его настоя¬ щую сущность, его подлинный нравственный и общественный облик. Отсюда и физиологическая конкретность, неприкра- шенность образов: «хозяин», бизнесмен — липкий студень — с мордой, вспухшей на радость чирю!.. Давая резкое обличение «капитала — его препохабия», Маяковский обращается и к гневной патетике, и к сатириче¬ скому «славословию», и к тонкой иронии, и к разящему сарказму. Во время поездок по Европе и Америке Маяковский вни¬ мательно следил за развитием революционного движения и за ростками новой литературы, связанной с рабочим классом. В очерках и стихах он рассказывает о борьбе угнетенных на¬ родов, о жизни многочисленных зарубежных друзей Советского 1 См. примечание: Бусы-автобусы. 220
Союза. Выразительный образ передовой американской моло¬ дежи нарисован в стихотворении «Кемп «Нит гедайге»» — одном из лучших произведений заграничного цикла. Своими револю¬ ционными песнями американские комсомольцы напоминают поэту о далекой любимой родине, заставляют плыть в Москву Гудзон. Своего читателя Маяковский видел в многомиллионных массах всего мира. Вот почему многие произведения поэта непосредственно обращены к народам зарубежных стран: . Сметай с горбов толстопузых обузу — ацтек, креол и метис! Скорей над мексиканским арбузом1, багровое знамя, взметнись! Капиталистическому миру Маяковский всегда противо¬ поставлял мир строящегося социализма. Через все стихи о за¬ границе проходит лейтмотивом тема: «мы» и «они», дается срав¬ нение страны победившего социализма и капиталистического Запада. Глубоко закономерно, что разделы заграничных стихов Маяковского завершаются стихотворениями, в которых поэт «во весь голос» говорит о своей Родине. Таково одно из про¬ граммных стихотворений Маяковского «Домой!» (последнее стихотворение цикла об Америке). Таковы «Стихи о советском паспорте», которыми заканчивается весь заграничный цикл стихов. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза. Этими словами, полными чувства гордости за страну социа¬ лизма, Маяковский подвел основной итог своему многолетнему знакомству с капиталистическим миром. Опираясь на крупнейшие идейно-творческие завоевания, достигнутые в поэме «Владимир Ильич Ленин», Маяковский 1 «Цвета мексиканского знамени — цвета арбуза: зеленый, белый, красный». Примечание Маяковского. 221
в своем творчестве 1926—1930 гг. с особенной глубиной и прав¬ дивостью раскрывает новое мироощущение человека, рожден¬ ное сознанием единства интересов личности, государства и народа. Наиболее полное выражение этого нового ощущения мира, когда слово «мое» стало обозначать не собственническую ограниченность, а наполнилось новым содержанием, означаю¬ щим заботу человека об общем, народном благе, ставшем для него cBOHMj личным, передано Маяковским в поэме «Хорошо!», утверждающей этот пафос нового отношения к миру. Маяковский сам отмечал в автобиографии «программность» этой поэмы. Поэма «Хорошо!» была написана в 1927 г. в ознаменование первого десятилетия Октябрьской революции. Это — поэма о Родине, о социализме, о новой, счастливой жизни народа, о великом героическом десятилетии. Беспредельная любовь к Советской Родине пронизывает всю поэму, определяя ее идейную и художественную структуру, все ее образы. Поэма «Хорошо!» писалась Маяковским в год напряженной борьбы, которую вела партия с оппозиционерами, пытавшимися отравить клеветой и ложью сознание трудящихся масс, сабо¬ тировать и срывать планы партии, направленные на разверты¬ вание социалистической индустриализации. Созданная в то время, когда со всей остротой встал вопрос о судьбах социа¬ лизма в Советском Союзе, поэма «Хорошо!» утверждала воз¬ можность и необходимость построения социализма в нашей стране. Маяковский показал в своей поэме, как создавалось в крепло Советское государство в борьбе с контрреволюционе¬ рами и интервентами, как закладывались основы социализма, нарисовал широкую историческую картину борьбы за социа¬ листическую революцию, за укрепление Советского государства. Этот историзм подхода поэта к теме обусловил и отличитель¬ ные особенности жанра и художественного метода поэмы. Героем ее являются трудящиеся массы, создающие новое, социалисти¬ ческое государство. Каждая главка, отражающая определенный момент в посту¬ пательном движении истории, определенную сторону жизни, представляет по содержанию и по композиции законченный фрагмент, который органически включается в общее повество¬ вание, приближающееся к исторической хронике. «Для пере¬ бивки планов», указывал Маяковский, в поэму введены «факты различного исторического калибра»: то действие развертывается в масштабе всей страны, то изображается одно событие (штурм Зимнего, эвакуация врангелевских войск из Крыма и т. д.), то в центре внимания поэта оказываются факты, связанные с его личной биографией. В соответствии с этим меняется тон 222
повествования, его ритмико-интонационный строй. Такое по¬ строение поэмы позволило Маяковскому передать все много¬ образие жизненных явлений, связей и противоречий, создать произведение огромного исторического диапазона. Историзм поэмы совмещается у Маяковского с глубоким чувством современности, с умелым раскрытием перспективы событий, их значения для будущего. Это придает окрыленность его поэме, поэтическую взволнованность и глубокую содержа¬ тельность отдельным образам. Изображение подвига советского народа, создавшего первое в мире социалистическое государство, определило героиче¬ ское, патетическое звучание поэмы. Вместе с тем поэме Мая¬ ковского присуща острая сатирическая направленность, свя¬ занная с разоблачением лагеря, враждебного революции. В гро¬ тескно-сатирическом плане изображен «вертлявый пострел» Керенский, «усастый нянь» Милюков и другие представители буржуазии. Сочетание героической и сатирической струи опре¬ деляет многие особенности художественной структуры поэмы, которая характеризуется постоянной сменой тональностей, резкими стилевыми контрастами. Железной диктатуре проле¬ тариата Маяковский противопоставляет в одной из глав поэмы предательскую сущность мещан и обывателей, готовых в лю¬ бую минуту переметнуться в лагерь врага. Это противопостав¬ ление подчеркивается и оттеняется стилистическими средства¬ ми. Своеобразные сатирические афоризмы, раскрывающие нехитрую психологию мещанства («Бли-и-и-зко беленькие, береги керенки!» «Мы обыватели — нас обувайте вы...»), контрастно сменяются чеканными стихами, которые по офор¬ млению близки к политическому лозунгу и призыву: Лапа класса лежит на хищнике,— Лубянская лапа Че-ка. — Замрите, враги! Отойдите, лишненькие! Обыватели! Смирно! У очага! Важнейшая особенность поэмы «Хорошо!», вытекающая из общей идейной концепции этого произведения,— изобра¬ жение революции как организующего, созидательного процесса. Уже на самых первых страницах поэмы Маяковский под¬ черкивает, что организатором и вдохновителем побед трудового 223
народа явилась партия большевиков. В главе, характеризую¬ щей настроение масс в период первой империалистической войны, в описании штурма Зимнего, в картине коммунистиче¬ ских субботников и в ряде других эпизодов раскрывается связь партии с широчайшими народными массами, показывается ее авангардная роль в борьбе на военном и трудовом фронтах. Через картины и образы гражданской войны, голода, холода проходит героический лейтмотив всей поэмы — тема социалистической Родины. Мещанскому собственническому лжепатриотизму буржуа¬ зии, для которой «отечество, райские кущи»: «жена, да квар¬ тира, да счет текущий», Маяковский противопоставляет под¬ линный патриотизм трудящихся, думающих обо всей стране, об интересах всего народа, о его будущем. Патриотическая тема, проходящая через всю поэму, с особой силой звучит в ее заключительных главах и завершается подлинным гимном, прославляющим страну молодости, созидания, страну радости. Изображая основные этапы борьбы за создание социалисти¬ ческого государства, раскрывая своеобразную историческую панораму, поэма «Хорошо!» отличается подлинно эпическим размахом. Вместе с тем она имеет ярко выраженную лириче¬ скую окраску, что непосредственно связано с большой ролью, которую играет в произведении образ самого повествователя. Рассказ о событиях, об этапах революции ведется как рассказ о лично пережитом поэтом. Эпос и лирика выступают в поэме в нерасторжимом един¬ стве. Маяковский вводит в ткань повествования события авто¬ биографического порядка, но этот «личный» план все время разрастается, сливаясь с судьбами Родины, с судьбами народа. Автор не просто свидетель, но и участник общей борьбы за построение нового, социалистического общества. Лирическое «я» легко и естественно переходит в обобщенное «мы», рас¬ крывающее теснейшую связь поэта с широкими трудящимися массами: Посреди винтовок и орудий голосища Москва — островком, и мы на островке. Мы — голодные, мы — нищие, с Лениным в башке и с наганом в руке. 224
С любовью говорит Маяковский о своей стране. Это — лю¬ бовь, выпестованная суровыми годами борьбы и лишений. Патриотическая тема достигает в поэме особой глубины и вы¬ разительности благодаря тому, что она раскрывается через личное восприятие поэта, образ которого имеет широко обоб¬ щающее значение, воплощая в себе типические черты передового советского человека. Вот почему отдельные восклицания, выражающие, казалось бы, только личные чувства («Улица — моя. Дома — мои»; «Моя милиция меня бережет»), приобре¬ тают огромную смысловую емкость, афористическую обобщен¬ ность и выразительность, раскрывая новое, социалистическое мироощущение, единство личных и общественных интересов, со¬ знание ответственности за большие и малые дела своей Родины. Поэма Маяковского — подлинно новаторское произведе¬ ние. В ней поэт раскрывал содержание целой эпохи, показы¬ вал народные массы в историческом развитии, в их движении к социализму. Историческая точность сочетается в поэме «Хорошо!» с широкой обобщенностью образов. Смелые по выразительной силе поэтические метафоры, сравнения Маяков¬ ского необычайно конкретны, реалистичны. Точный и вместе с тем широко обобщенный словесный образ рисует движение революционных сил восставшего Петербурга в день 25 октяб¬ ря к Зимнему дворцу — цитадели реакции и царизма: Отряды рабочих, матросов, голи дошли, штыком домерцав, как будто руки сошлись на горле, холевом горле дворца. Этот зримый и конкретный образ рабочих рук, сжавших «холеное горло» дворца, в то же время выражает глубокое понимание характера революции, уверенность в победе масс. Столь же лаконично переданы ярким метафорическим сравнением паника, неуверенность буржуазного правитель¬ ства перед напором восставших войск рабочих: И редели защитники Зимнего, как зубья у гребешка. 22J 15 Очерк истории руссной сов лит.
В «Мистерии Буфф» победа революционного пролетариата показана была еще в аллегорических условных образах, в: поэме «Хорошо!» торжество социализма передано реалисти¬ чески полнокровно, в живых, волнующих своей глубиной картинах героической борьбы советского народа за новый строй жизни. О значительном росте реалистического мастерства Мая¬ ковского свидетельствует не только поэма «Хорошо!», не толь¬ ко лирика поэта, но и его сатира. Во второй половине 20-х годов Маяковский особенно широко обращается к оружию сатиры для борьбы с враждебными элементами и пережитками капитализма в быту и сознании людей. В эти годы поэт создает многочисленные сатирические стихотворения, в которых всесторонне разоблачает и осмеивает бюрократизм, мещанство, обывательщину, вредные настрое¬ ния среди молодежи («Даешь изячную жизнь», «Маруся отра¬ вилась»), чуждые явления в области искусства и литературы («Галопщик по писателям», «Птичка божия»). Расцвет сатиры Маяковского во второй половине 20-х годов был неразрывно связан с установкой партии на уси¬ ление критики и самокритики, которые в условиях обост¬ рившейся классовой борьбы приобретали особенно важное значение. Горячо откликнувшись на призыв партии, Маяковский выступил с циклами сатирических стихотворений, направлен¬ ных против бюрократизма, культурной отсталости и т. д. Многие сатирические стихи Маяковского были органической частью тех материалов, которые печатались в газетах в связи с развертыванием критики и самокритики1. Подчеркивая всю важность борьбы с «дрянью», Маяковский отстаивал определенное понимание целей и задач сатирического, творчества. Выступая на диспуте «Больные вопросы советской печати» (декабрь 1925 г.), он с презрением упомянул о «легких фельетончиках адюльтерного характера», а в дру¬ гом своем выступлении (март 1926 г.) с тревогой конста¬ тировал «некоторое мелководье нашей сатирической работы». Но особенно полно свои позиции Маяковский сформулировал в стихотворении «Мрачное о юмористах» (1929), где он обрушивается на «беззубую» сатиру, в которой смако¬ 1 Так, стихотворение «Критика самокритики» было напечатано в «Комсомольской правде» 22 июня 1928 г в подборке: «Подымем ярость рабочих масс. Смеем ли мы молчать’»; стихотворение «Баллада о бюро¬ крате и о рабкоре» в подборке: «Деритесь, как черти: с классовыми врагами, бюрократами — душителями самокритики!» («Комсомольская правда», 29 августа 1928 г.) и т. д. 226
вались «гробовые анекдоты», противопоставляя ей сатиру, направленную против всех кто зря сидят на труде, на коммунизме! Осуществлением этих принципов и явилось сатирическое творчество самого Маяковского, которое было органически связано с социалистическим строительством, с лозунгом партии о развертывании критики и самокритики. Сила Маяковского-сатирика заключалась в том, что он не просто бичевал те или иные пороки, а показывал людей — носителей этих пороков. Примечательны сами названия ряда его сатирических стихотворений; «Сплетник», «Служака», «Трус», «Подлиза», «Ханжа», «Новый тип» и др. Политическая зрелость борьбы Маяковского-сатирика с бюрократизмом заключается в том, что поэт не довольствуется поверхностным изображением, а схватывает данное явление в его сущности, в его наиболее сложных, а поэтому опасных формах. Разоблачая бюрократиям как один из пережитков капита¬ листического общества, Маяковский показывает его разлагаю¬ щее влияние на человеческую личность. Сплетня, трусость, подхалимство — таковы постоянные спутники бюрократизма. Так борьба Маяковского-сатирика против бюрократизма смы¬ калась с другой очень большой темой его сатиры — разобла¬ чением мещанства, обывательщины. В ряде сатирических стихотворений Маяковский рисует фигуру мещанина, кото¬ рый, будучи всеми своими корнями связанным со старым обществом, сумел «осесть» и «приспособиться» в «славной смелыми стране». Мещанство и обывательщина осмысливаются Маяковским политически, они рассматриваются как силы и традиции ста¬ рого общества, которые мешают нашему движению вперед. Чрезвычайно разнообразны жанровые формы сатиры Майкове,кого, которая представлена и короткой эпиграммой, и крупными драматургическими произведениями, и стихотвор¬ ными фельетонами, строящимися на определенной сатирической фабуле, и сатирическими портретами. Не менее разнообразны и художественные приемы Маяков¬ ского. Он широко использует и меткие каламбуры, и фанта¬ стическую гиперболу, и приемы пародии, шаржа, переосмысле¬ ния словесного образа и т. д. Итогом многолетней работы поэта в области сатиры явились его комедии «Клоп» и «Баня». «Разоблачение сегодняшнего 1Б* 227
мещанства»,— так определял он основную проблему «феери¬ ческой комедии» «Клоп», написанной в 1928 г.1 Маяковский не только высмеивал затхлый обывательский быт, уродливую психологию мещанина, мечтавшего о тихой уютной жизни: он разоблачал социальную сущность мещанства, его политическую враждебность делу рабочего класса. Цен¬ тральный персонаж пьесы — Присыпкин представлен как де¬ зертир, перебежавший с фронта социалистического строитель¬ ства в лагерь врага. Сатирическая заостренность этого образа усиливается тем, что в пьесе обнажено резкое несоответствие между обыватель¬ ской сущностью Присыпкина и его претензией на роль передо¬ вого человека, который «весь свой класс своим благоустрой¬ ством» возвышает. Присыпкин любит употреблять иностранные словечки, выражаться «аристократическо-кинематографиче¬ ски», на манер героев бульварных романов и мещанских ро¬ мансов. Вместе с тем он, готовясь к «красной свадьбе» с дочерью парикмахера Эльзевирой Ренесанс, желает «жениться в орга¬ низованном порядке», и особенно «в присутствии особы секре¬ таря завкома». Эти стилистические контрасты придают речи Присыпкина яркую сатирическую окраску, служат средством его разоблачения. Присыпкину и его окружению противопоставлены образы рабочих и комсомольцев — среда, которая выбрасывает вон перерожденца. Всем развитием действия пьесы Маяковский утверждает обреченность мещанства в нашей стране. Наиболее убедитель¬ но это показано во второй части комедии, которая «переносит на десять советских пятилеток вперед». В картинах, посвящен¬ ных будущему коммунистическому обществу, развернутых в условном, фантастическом плане, Присыпкин предстает как единственный, случайно уцелевший экземпляр мещанина — породы, навсегда исчезнувшей с лица земли. Вырванный из родной стихии и в качестве редчайшего экспоната, «самого поразительного паразита», помещенный в зоологический сад, он выглядит особенно смешным и жалким. Так Маяковский доводит до конца разоблачительную тенденцию пьесы, предель¬ но заостряет ее основную идею: мещанство должно быть уни¬ чтожено как явление, враждебное поступательному движению истории. Острая критика вредоносных явлений действительности сочеталась в сатире Маяковского с утверждением неизбежной победы социалистического идеала. И хотя в сатирических пье¬ сах основное внимание писателя сосредоточено на изображении 1 В. В. Маяковский. Поля. собр. соч. в двенадцати томах т. И, стр. 417. 228
чуждых советскому обществу людей, он дает правильную исто¬ рическую перспективу и отчетливо показывает соотношение положительного и отрицательного в нашей жизни. Сами отри¬ цательные персонажи поставлены автором в такие положения, чтобы у читателя и зрителя пьесы складывалось ясное представ¬ ление о том, что главной и решающей силой в советском обществе являются народные массы, строящие социализм. В этом и заключается важнейшая особенность сатиры социа¬ листического реализма. «...Борьба с узостью, с делячеством, с бюрократизмом, за героизм, за темп, за социалистические перспективы»,— так сформулировал Маяковский основную политическую идею пьесы «Баня» (1929) \ Действие пьесы развертывается вокруг грандиозного изобре¬ тения — «машины времени», могущей возить «в будущее и обратно». Фантастические образы помогали Маяковскому показать закономерности советской действительности, стреми¬ тельное развитие социализма в нашей стране. Реальные явле¬ ния жизни всегда составляют основу фантастики Маяковского, и «машина времени» символизировала в его пьесе темпы со¬ циалистического строительства, трудовой энтузиазм советских людей, своей повседневной работой приближающих коммуни¬ стическое будущее. В пьесе «Баня», как и в комедии «Клоп», центральное место занимают отрицательные персонажи, бюрократ Победоносиков и его приближенные, которые тормозят работу изобретате¬ лей, рабочих, комсомольцев, создающих «машину времени». В финале пьесы эти не нужные для коммунизма люди отброшены прочь движением истории. Драматург сатирически заостряет речь персонажей, сопро¬ вождает ее множеством комических эффектов, ведущих к пол¬ ному развенчанию таких «героев», как Победоносиков, Опти- ми стенко и др. Их реплики настолько выразительны, что за¬ частую приобретают форму саморазоблачения. Отрицательные персонажи как бы сами себя высмеивают, не догадываясь об этом. Рисуя Победоносиковых, Присыпкиных и им подобных, Маяковский смело пользуется гиперболой и другими средствами сатирического заострения, опираясь при этом на традиции русского народного театра, сатиры Гоголя и Щедрина. Он выступает против бескрылого натурализма в театральном искусстве, отстаивает право художника-реалиста на сгущение красок, на преувеличение. Его борьба за публицистически- 1 В. В. М а я к о в с к и й. Поли. собр. соч. в двенадцати томах т. И, стр. 434. 229
острую, тенденциозную, действенную драматургию, за обо¬ гащение советского театра новыми драматургическими жанрами и формами сыграла большую роль в развитии метода социа¬ листического реализма. Ставь прожектора, чтоб рампа не померкла. Крути, чтоб действие мчало, а не текло, театр не отображающее зеркало, а — увеличивающее стекло. Эти слова Маяковского раскрывают тот основной художе¬ ственный принцип, которым он руководствовался как драматург. Утверждая красоту новой, советской действительности и давая сатирическое разоблачение всего, что было враждебно нашему «краснофлагому строю»,’Маяковский^ в 1926—1930 гг. достигает исключительно широкого охвата основных явлений современности. «Поэт тот, кто в нашей обостренной классо¬ вой борьбе отдает свое перо в арсенал вооружения пролета¬ риата»,— так формулирует Маяковский основной принцип своей поэзии и всей советской литературы в целом. Маяковский утверждает новый тип поэта — «народного слуги» и «водителя народа», поэта, который выражает инте¬ ресы, требования, волю миллионных масс трудящихся и вместе с тем указывает им путь в будущее, отражая действительность в ее стремительном движении к коммунизму. Эстетические взгляды Маяковского, его требования к со¬ временной поэзии были высказаны им в разнообразных статьях и выступлениях, в многочисленных стихах об искусстве. Наи¬ более значительные произведения и теоретические работы на эту тему относятся к 1926—1930 гг. В 1926 г. Маяковский со¬ здает большой цикл стихотворений, посвященных вопросам искусства: «Сергею Есенину», «Марксизм — оружие, огнестрель¬ ный метод. Применяй умеючи метод этот!», «Разговор С фин¬ инспектором о поэзии», «Четырехэтажная халтура», «Передовая передового», «Послание пролетарским поэтам» и др. В том же году была написана статья «Как делать стихи?» Поэма «Во весь_-голос» (1929—1930) завершает тему искус¬ ства в творчестве Маяковского. Это замечательное произведение, задуманное как первое вступление к поэме о пятилетке, под¬ водит итоги всему творческому пути поэта. Во многих стихах Маяковский говорит о «месте поэта в рабочем строю», о его ответственности перед народом, о роли 230
искусства в общественной жизни. Большое внимание он уде¬ ляет вопросам художественного мастерства, литературной критики, деятельности литературных организаций/ и ряду других насущных для советского искусства проблем. Маяков¬ ский борется против тех, кто изолирует поэзию от жизни, от; современной действительности, кто считает работу поэта его «личным делом». Для Маяковского поэзия—это общее дело, нужное народу, как хлебГПодчеркивая действенную силу поэ¬ зии, выступая за расширение ее идейных и тематических рамок, Маяковский особое внимание уделял проблеме новаторства в области художественной формы. «Новизна в поэтическом произведении обязательна»,— настойчиво повторял поэт, руководствуясь этим принципом в своей художественной практике *. Однако эту «обязательную новизну» Маяковский противо¬ поставлял лженоваторству. «Новизна,— писал он,— конечно, не предполагает посто¬ янного изречения небывалых истин. Ямб, свободный стих, аллитерация, ассонанс создаются не каждый день. Можно ра¬ ботать и над их продолжением, внедрением, распространением»1 2. Продолжая и углубляя тенденции, отчетливо наметившиеся еще в классической поэзии, Маяковский стремится к дальней¬ шей демократизации поэтического языка, к решительному сближению языка поэзии с живой разговорной речью. Это находит свое отражение не только в расширении словаря, но и в особенностях синтаксического строения фразы, в обогаще¬ нии интонационного и ритмического богатства стиха, который многими своими чертами близок к ораторской речи, к полити¬ ческому лозунгу и призыву. Открыв новые возможности стихосложения, Маяковский добился исключительного разно¬ образия ритмов, широты созвучий и новизны рифм. Ритмический строй стиха Маяковского с необычайной гиб¬ костью передает все переходы живой речевой интонации. Восприняв культуру русского классического стихосложения, Маяковский вместе с тем развивает и обогащает ее при помощи новых поэтических выразительных средств. Для ритмики сти¬ хов Маяковского характерно прежде всего непосредственное обращение к так называемой силлабо-тонической системе стиха, господствовавшей в русской классической поэзии («Крым», «Ну, что ж!» и др.). В ряде случаев, однако, Маяковский, не изменяя основной структуры силлабо-тонического стиха, вместе с тем существенно ее осложняет и придает ей новое звучание. Это достигается им благодаря широкому применению внутри¬ 1 В. В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, т. 10, стр. 216. 2 Там же. 231
строчных пауз, усиливающих выразительность выделяемых при их помощи слов. Так, например, в основе ритмики стихо¬ творения «Товарищу Нетте — пароходу и человеку» лежит хорей, но звучит этот хорей, благодаря внутристрочным паузам, свободному чередованию количества стоп в стихо¬ творной строке и т. д., уже совсем иначе, чем хорей в класси¬ ческом стихосложении. Еще более широко применяет Маяковский трехсложные размеры силлабо-тонического стиха, опять-таки придавая им существенное своеобразие благодаря широко применяемым пропускам безударных слогов, резким внутристрочным пау¬ зам и т. д. В особенности своеобразен тонический стих Маяковского (например, «Послание пролетарским поэтам»), в котором отпа¬ дает какая-либо симметричность в соотношении ударных и безударных слогов. Характерно для Маяковского и одновременное использова¬ ние силлабо-тонического и тонического стиха («Сплетник», «Чье рождество?» и т. д.), причем различие ритма использует¬ ся им и композиционно. Ритмика поэзии Маяковского чрезвычайно многообразна и с исключительной тонкостью передает все выразительные оттенки смысловой и интонационной структуры его произ¬ ведений. Отказываясь от «виньеточных», «самоценных» образов своего раннего творчества, Маяковский стремился подчинить каждый образ идейному смыслу произведения, его боевой нацеленности. «...И образ должен быть тенденциозен,— писал он,— т. е., разрабатывая большую тему, надо и отдельные образишки, встречающиеся по пути, использовать для борьбы, для литературной агитации»'. Поиски новых средств выразительности вытекали из общих принципов поэзии Маяковского, из стремления поэта художе¬ ственно воплотить черты новой эпохи, динамику революцион¬ ных изменений, глубину и масштабность изображаемых со¬ бытий, из стремления максимально усилить боевую действен¬ ность своих стихов. «Стихотворение должно иметь в себе полный политически- идейный заряд.,. Я лично по двум жанровым картинам проверяю свои стихи,— писал Маяковский в статье «Стихи с примечания¬ ми».— Если встанут из гробов все поэты, они должны сказать: у нас таких стихов не было, и не знали, и не умели. 1 В. В. Маяковский. Поли. собр. соч. в двенадцати томах, т. 10, стр. 239. 232
Если встанет из гроба прошлое — белые и реставрация,— мой стих должны найти и уничтожить за полную для белых вредность. Пропорция этих моментов — пропорция качеств стиха!» Творческие принципы Маяковского — это принципы нашей поэзии, выражающие ее партийность и народность, ее рост и развитие на путях социалистического реализма. Поэтому Маяковский остается лучшим поэтом советской эпохи, «пол¬ предом стиха», представителем новой, социалистической куль¬ туры, наиболее полно выражающим ее основные черты. Творческое наследие поэта имеет огромное значение. «Сто томов партийных книжек» стихов Маяковского, как он сам определил их в своем поэтическом завещании, вдохновляют наш народ на самоотверженную борьбу за построение коммунисти¬ ческого общества, во имя которого так страстно и напряженно боролся Маяковский. 6 Появление в 1927 г. отдельного издания романа А. Фа¬ деева «Разгром» стало большим событием в советской литерату¬ ре. Вслед за книгами Д. Фурманова, «Железным потоком» А. Серафимовича «Разгром» был произведением, развивающим лучшие традиции классической ‘литературы, традиции Горь¬ кого, произведением, в котором с большой силой были вы¬ ражены идеи великой социалистической революции. Писатель показал, что партия, являясь руководящей силой в революции, черпает свою мощь в народных массах — опираясь на них и одновременно воспитывая их. В «Разгроме» рассказано о борьбе партизан против белогвар¬ дейцев и японских интервентов, о гибели большей части отря¬ да, из которого в живых остается маленькая группа закаленных бойцов — 19 человек. Боевые эпизоды, военные сцены не за¬ нимают в романе большого места; в центре внимания писателя не столько события, сколько характеры, переживания людей, участвующих и формирующихся в процессе ожесточенной борьбы против сил контрреволюции. Движение сюжета под¬ чинено задачам характеристики действующих лиц. Это под¬ черкнуто в названии ряда глав романа: «Морозна», «Мечик», «Левинсон» и др. Острые конфликты в романе — это столкновения резко очер¬ ченных социально-типических характеров. Одни и те же события, эпизоды даны через восприятие людей, мыслящих по-разному (Левинсон и Мечик, Мечик и Морозна, Морозна и Варя). На этих своеобразных психологических противопоставлениях, контрастных характеристиках, перекрещивающихся взаимо- оценках и строится композиция романа. 233
В образе командира отряда коммуниста Левинсона Фадеев раскрывает направляющую роль партии. В обрисовке этого образа четко выражена и главная особенность творческого подхода к жизни самого писателя. Смотреть правде в глаза, не скрывать и не забывать недостатков людей и вместе с тем верить в возможность перевоспитания людей в процессе борьбы, показывать их рост и закалку — так понимает Фадеев задачу реалистического искусства нашей эпохи. Так понимает и свою партийную работу Левинсон: «Видеть все так, как оно есть, для того чтобы изменить то, что есть, приближать то, что рождается и должно быть,— вот к какой — самой простой и самой нелегкой — мудрости пришел Левинсон»,— пишет Фадеев о своем герое. В создании образа положительного героя Фадеев как худож¬ ник социалистического реализма сделал новый шаг вперед. Он раскрыл богатство духовного мира своего героя, показал его изнутри, со всеми его глубинными переживаниями. Решительно выступив против литературных штампов в изобра¬ жении положительного героя, Фадеев продолжает и значи¬ тельно углубляет художественные принципы Д. Фурманова, удачно решившего задачу всестороннего показа героического комдива Чапаева. Полемический характер героя «Разгрома» подчеркнут нарочито будничным, обыкновенным портретом Левинсона, «маленького», «незаметного», «рыжего», в «больших ичигах», с «чуть ковыляющей походкой». Физическая слабость, ноющая боль в боку и, наконец, выступающие порой на глазах слезы— все эти черточки дополняют его внешний портрет, который впервые дается через восприятие Мечика, пораженного обыден¬ ной внешностью партизанского командира. Но эта «негероическая» наружность еще сильнее, еще резче подчеркивает его героизм, его большую нравственную силу. Источник этой силы — партия и народ. Сильная воля и целе¬ устремленность Левинсона сочетаются с большой гибкостью, заставляющей его менять тактику в зависимости от конкретной реальной обстановки. Глубокая человечность придает обаяние этому образу. Мечта о новом человеке будущего, свободном от всех пережит¬ ков капиталистического строя, заставляет Левинсона еще го¬ рячее любить сегодняшних, окружающих его, доверившихся ему людей. Каждый из партизан для него — это не только «боевая единица», но прежде всего живая человеческая личность.. Ему дорога улыбка, которую он приметил ночью на лице спящего дневального, выйдя проверить посты. Он боится спугнуть эту улыбку бойца, потому что она для него — залог человеческой радости, человеческого счастья. 234
Гуманизм Левинсона — ив его глубокой вере в людей, в своих партизан, за которых он несет полную ответственность. Юн «глубоко верил в то, что движет этими людьми не только ■чувство самосохранения, но и другой, не менее важный ин¬ стинкт, скрытый от поверхностного глаза, не осознанный даже большинством из них, по которому все, что приходится им пере¬ носить, даже смерть, оправдано своей конечной целью и без которого никто из них не пошел бы добровольно умирать в улахинской тайге». Связать эту присущую народным массам стихийную рево¬ люционность с высоким революционным сознанием призван большевик Левинсон, опирающийся на передовое ядро отряда— на рабочих-шахтеров, на «угольное племя». Выдвинув на одно из ведущих мест в романе образ Левин¬ сона, показывая его руководящую и направляющую роль как представителя партии, воспитателя масс, Фадеев в то же время подчеркивает, что Левинсон силен только связью с этими мас¬ сами, силен только в коллективе. Диалектическая связь лич¬ ности и коллектива, взаимная их обусловленность изображена в романе с глубокой исторической конкретностью и правди¬ востью. Умение Левинсона «управлять людьми», чьи интересы и желания он выражает, со всей полнотой раскрывается в самой напряженной и трагической сцене романа, когда отряд, на¬ стигаемый идущим по пятам врагом, неожиданно попадает в глубокую трясину. Внутренняя сила, целеустремленность и авторитет командира сплачивают людей, подавляют панику. И за фигурой Левинсона, с горящим факелом в руке прорываю¬ щегося вместе со своим отрядом через вязкие, затягивающие болота, чудится знакомый образ героя горьковской сказки — легендарного Данко. Поэзия нового человека, сила которого в связи с коллекти¬ вом, сочетается в «Разгроме» с последовательной острой кри¬ тикой враждебного пролетариату сознания и практики, с раз¬ облачением буржуазного индивидуалиста Мечика, закономер¬ но вступившего на путь предательства. «Срывая маску» с этого мелкобуржуазного интеллигента, подчеркивая разлад его обывательской мечты с революционной действительностью, Фадеев продолжает горьковскую традицию развенчивания мнимых и ложных иллюзий буржуазного общества. Проблема этическая перерастает в проблему политическую. Путь Мечика — это путь двурушника, путь предателя Родины и революции. Мечик в «Разгроме» противостоит не только Левинсону, но и партизану Морозке, представителю масс трудящихся, беззаветно борющихся эа победу революции, духовно растущих 23$
в этой борьбе. Рисуя этот образ, писатель с особенной полнотой раскрывает огромную роль социалистической революции в формировании людей. Пробужденные революцией простые люди вырастали в сознательных, преданных народу борцов.В то время как революция беспощадно разоблачала и отбрасывала таких людей, как Мечик, она поднимала и воспитывала таких, как Морозна. В образе Морозки Фадеев с предельной ясностью раскрывает мысль о влиянии партии на массы, мысль о том, что стихийная революционность осталась бы бесплодной, если она не была бы направлена революционным сознанием. В образе Морозки Фадеев выражает и свое понимание новой нравствен¬ ности: мерилом нравственности является преданность народу, революции, идеям коммунизма. «Морозна — человек с тяжелым прошлым,— говорил о своем герое Фадеев,— человек, прошедший очень суровую школу дореволюционной жизни. Он мог украсть, мог-грубо выругаться, мог грубо обойтись с женщиной, очень многого в жизни не понимал, мог врать, пьянствовать... Но в трудные, решающие моменты борьбы он поступал так, как нужно для революции, преодолевая свои слабости» х. Его влечет в отряд не ложный, надуманный героизм Мечика, а сознание необходимости борьбы, неразрывной связи с шахтер¬ ским племенем. И когда Левинсон за неповиновение угрожает выгнать его из отряда, Морозна с убежденностью человека, понимающего смысл борьбы и свое место в ней, угрюмо отве¬ чает: «Уйтить из отряда мне никак невозможно, а винтовку сдать — тем паче...». И хотя в дальнейшем у него были отдельные срывы, которых он мучительно потом стыдился, тем не менее он на деле доказал свою преданность революции, свою связь с народом, свою рабо¬ чую шахтерскую сущность. Участие в революционной борьбе формировало его личность, его нравственность, освобождало от пережитков проклятого прошлого. Горьковская идея, поло¬ женная в основу этого образа, определила и его динамику. «...В гражданской войне,— писал Фадеев,— происходит отбор человеческого материала, все враждебное сметается рево¬ люцией, все неспособное к настоящей революционной борьбе, случайно попавшее в лагерь революции, отсеивается, а все ра¬ стущее из подлинных корней революции, из миллионных масс народа закаляется, растет, развивается в этой борьбе»1 2. Фадеев в своем романе достигает резкой очерченности персо¬ нажей, глубокой индивидуализации образов при их огром¬ 1 А. Фадеев. Литература и жизнь. Статьи и речи. М.,, 1939, стр. 153. 2 Там же, стр. 151—152. 236
ной обобщающей силе. В этом сказались дальнейшие завоева¬ ния метода социалистического реализма. Каждый из участни¬ ков отряда — и Бакланов, и Дубов, и Гончаренко, и Метели¬ ца — имеют свой характерный, неповторимый облик, хотя всех их объединяют общие цели борьбы, преданность револю¬ ционному делу. Романтически окрашен героический образ Метелицы, ко¬ торый, по признанию Фадеева, был сначала задуман как образ второстепенный. Но впоследствии, разрабатывая характер Левинсона, Фадееву в образе Метелицы «показалось необхо¬ димым воплотить те черты характера, которых нехватает у Ле¬ винсона»‘. В связи с этим Метелица приобрел в романе гораздо большее значение и стал одной из центральных фигур романа. Это человек из народа, полный энергии и жизненных сил, с цельным и открытым характером, самоотверженный и простой, способный на подвиг, твердо верящий в победу того дела, за которое он борется. Фадеев подчеркивает, что Метелица как бы дополняет Левинсона: «Когда он видел перед собой его быструю, всегда готовую к действию фигуру или знал, что Метелица находится где-то тут рядом, он невольно забывал о собственной физической слабости, и ему казалось, что он может быть таким же крепким и неутомимым, как Метелица». В образе взводного командира Метелицы писатель раскры¬ вает красоту, внутреннюю окрыленность человека из народа, готового пожертвовать жизнью во имя победы и ощущающего свое превосходство над врагом даже в минуту поражения. Геройская гибель Метелицы знаменует силу этого человека, силу того дела, за которое он отдал жизнь. Роман Фадеева — выдающееся произведение социалисти¬ ческого реализма, в котором действительность изображена в ее революционном развитии, с подлинной художественной силой обобщения конкретно-исторических явлений. Впервые в совет¬ ской литературе так глубоко и всесторонне были затронуты вопросы новой, коммунистической этики. Противопоставив малодушную «жалостливость» Мечика человечности Морозки, высокому гуманизму Левинсона, Фадеев показал мнимость существования вневременной морали. «Неморально все то, что нарушает интересы революции, интересы рабочего клас¬ са»1 2,— таков убедительный вывод романа. Наряду с горьковскими традициями, которые играют в творчестве Фадеева крупную роль, в «Разгроме» отчетливо ощущается использование писателем лучших традиций русского 1 А. Фадеев. 2 Там же, стр. литература 237
классического реализма, в частности реализма Льва Толстого. Сам Фадеев говорит об этом: «...Толстой всегда пленял меня живостью и правдивостью' своих художественных образов, большой конкретностью, чувственной осязаемостью изображаемого и очень большой простотой. Работая над произведением «Разгром», я в иных местах в ритме фразы, в построении ее невольно воспринял некоторые характерные черты языка Толстого»1. Но, разумеет¬ ся, не только ритм фразы и ее синтаксическая конструкция были восприняты Фадеевым. Самый характер так называемой «разоблачительной фразы», в которой вскрывалась существен¬ ная сторона факта, явления, использовался Фадеевым лишь постольку, поскольку это было необходимо для раскрытия «диалектики души», для глубокого проникновения в противоре¬ чивый и сложный внутренний мир своих героев, для изображе¬ ния душевных движений людей, для обнажения моральной подоплеки, а иногда изнанки человеческих поступков. Оптимистическое (несмотря на трагический финал — раз¬ гром отряда) звучание романа, непосредственно сближающее это произведение с романом «Мать», достигнуто Фадеевым благодаря тому, что он, следуя горьковской традиции, раскры¬ вает явления действительности в их неодолимом революцион¬ ном развитии, в их исторической закономерности. Подобно тому как Горький изобразил рост сознания рабочих масс, показал проникновение революционной теории в стихий¬ ное рабочее движение, наметил пути связи рабочего класса с крестьянством и интеллигенцией и тем самым обосновал непобедимость того дела, за которое борются Павел Власов и Ниловна, так и Фадеев, раскрыв историческую закономерность роста партизанской борьбы и роста людей в этой борьбе, обосно¬ вал непобедимость народа. Трагическая гибель отряда воспри¬ нимается как частный, единичный случай, не исключающий, а лишь подтверждающий закономерность победы. Это особенно подчеркнуто заключительными словами романа: «Левинсон обвел молчаливым, влажным еще взглядом это просторное небо и землю, сулившую хлеб и отдых, этих далеких людей на току, которых он должен будет сделать вскоре такими же своими, близкими людьми, какими были те восем¬ надцать, что молча ехали следом,— и перестал плакать: нужно было жить и исполнять свои обязанности». Сочетание классических традиций с разработанными Горь¬ ким принципами социалистического реализма оказалось в вы¬ сокой степени плодотворным и позволило Фадееву создать произведение, по праву вошедшее в фонд советской классики 1 А. Фадеев. Литература и жизнь. Статьи и речи, стр. 156 238
7 Советский роман в эти годы приобретает все больший эпи¬ ческий размах и масштабность. Как роман-эпопея задумано классическое произведение Михаила Шолохова «Тихий Дон», первые два тома которого вышли в конце 20-х годов (I т.— в 1928 г., И т,— в 1929 г.). Первоначальный замысел «Тихого Дона» был связан с по¬ слереволюционной жизнью казачества. Но начав свою эпопею с теперешней второй книги, где описывалось участие казаков в белогвардейском корниловском движении, Шолохов пришел к сознанию необходимости показать читателю предшествующую историю казачества, уяснить историческую закономерность появления контрреволюционных настроений и противостоящих им революционных сил в среде казачества после Октября. Не мог быть и в достаточной степени уяснен сложный путь Григория Мелехова, если бы писатель ограничился изображе¬ нием Мелехова в зрелом уже возрасте и не показал среду, в ко¬ торой формировался его герой. Это заставило Шолохова, отложив уже написанные части романа, вернуться к более раннему историческому периоду. В окончательной, увидев¬ шей свет редакции хронологические рамки первого тома опре¬ деляются 1912—1916 гг., второго — 1916 — весна 1918 г. В последующих томах описаны 1918—1922 гг. Таким образом, роман охватывает целое десятилетие жизни донского казачества (с 1912 по 1922 г.), имевшее первостепенное историческое значение в судьбах не только казацкого Дона, но и всей России. Об этом десятилетии В. И. Ленин писал в 1922 г. в связи с десятилетием газеты «Правда»: «Только десять лет прошло с тех пор! А прожито по содержа¬ нию борьбы и движения за это время — лет сто... Основная причина этого громадного ускорения мирового развития есть вовлечение в него новых сотен и сотен миллио¬ нов людей... Это большинство теперь проснулось и пришло в движение, которое не в силах остановить самые сильные и «могуществен¬ ные» державы»х. Появление первых двух томов «Тихого Дона» знаменовало вступление советской литературы на новый этап. Действитель¬ ность предреволюционных и революционных лет здесь впервые становилась объектом широкого эпического обобщения. Личная судьба Григория Мелехова и его семьи далеко выходит за рамки узкого казачьего круга и осмысляется в свете большой морально-философской проблематики. Типизация направлена 1 В. И. Ленин. Соч., т. 33, стр. 312—313. 239
па раскрытие таких коренных жизненных явлений, как борьба противостоящих друг другу сил революции и контрре¬ волюции, богачей и бедняков. Эпическое обобщение раскрывало основные процессы исторического развития России в предреволюционные и в первые революционные годы. В романе показаны судьбы всего народа, всей России, изображенные с необыкновенным проникновением и глубиной. Одной из особенностей творческого метода Шолохова с самого начала его писательской деятельности является обра¬ щение к решающим, поворотным, переломным моментам исто¬ рии. Ему чужда какая-либо лакировка действительности, тенденция к «округлению» жизни. Люди в произведениях Шолохова показаны в их противоречиях, в столкновениях, в борьбе, в исканиях. Грандиозные исторические события пере¬ секаются с повседневной, будничной жизнью. В бытовых явлениях, в психологических коллизиях находят свое вопло¬ щение социально-политические конфликты. Изображая жизнь и характеры людей в моменты ломки, в движении, Шолохов, как художник социалистического реа¬ лизма, никогда не теряет исторической перспективы, правиль¬ ного понимания реальных путей истории, путей дальнейшего революционного развития. «Тихий Дон» — роман, написанный в широкой эпической манере, унаследованной Шолоховым от классического и русского реализма,— пронизан идеями глубокой народности и безза¬ ветного патриотизма х. По широте эпического замысла непосредственно к «Тихому Дону» примыкает трилогия А. Толстого «Хождение по мукам» (I т.— «Сестры»— написан в эмиграции, опубликован в 1920— 1921 гг.; II т.— «Восемнадцатый год» — создан в 1927—1928 гг.; III т. был завершен в 1941 г.). И так же как «Тихий Дон» далеко выходит за рамки романа о казачестве, так и трилогия А. Толстого — это книга не только о русской интеллигенции и ее путях в революции, это книга о судьбах Родины, о русском народе, защищающем свою свободу и независимость от пося¬ гательств внутренних и внешних врагов. «Первая часть трилогии «Хождение по мукам» («Сестры»),— писал впоследствии ее автор,—... по существу начинает новый этап моего творчества. Эта книга — начало понимания и худо¬ жественного вживания в современность»1 2. С огромной силой художника-реалиста А. Толстой показал в «Сестрах» разложение русского буржуазного общества перед империалистической войной и революцией, гниль декадент- 1 Анализ «Тихого Дона» М. Шолохова см. в гл. V. 2 А. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 13. М., 1949, стр. 493. 240
щины — этого порождения буржуазной реакции и мрако¬ бесия, безидейность и пошлость изживающего себя буржуаз¬ ного искусства. Именно этот роман явился результатом реши¬ тельного идейного поворота писателя, поворота, начавшегося еще за границей и определившего возвращение Толстого на родину1. Уже первая книга трилогии далеко выходит за рамки се¬ мейно-бытового романа. Эпиграф из «Слова о полку Иго- реве» — «О, русская земля» — конкретно воплощен в произве¬ дении. Личные судьбы героев изображаются в связи с судьба¬ ми Родины. Хотя автор устами своих героев утверждает любовь как единственную устойчивую ценность жизни среди бурь войны и революции, тем не менее для Телегина — предста¬ вителя демократических слоев интеллигенции, русского пат¬ риота,—судьбы Родины являются решающими. В своей вере в русский народ, который вынес самые тяжелые испытания истории и не сломился, черпает Телегин внутреннюю силу. С другой стороны, Рощин с его лжепатриотизмом — это человек, далекий от народа, искаженно воспринимающий смысл происходящих событий. Тема Родины, только намеченная в «Сестрах», получила свое развитие, социально-историческую конкретизацию и фило¬ софское осмысление в двух следующих книгах трилогии. «Для того чтобы приступить ко второму тому — «Восем¬ надцатый год»,— вспоминал впоследствии Толстой,— нужно было очень многое увидеть, узнать, пережить. То, что называет¬ ся «собиранием материалов», неприменимо к этой предваритель¬ ной работе, потому что помимо документов, книг, знакомств с участниками гражданской войны, посещения мест, где про¬ исходило действие романа,— Царицына, Сальских степей, Краснодара, Кубани, мне нужно было сделать основное, а именно: определить свое отношение к материалу. Иными словами, нужно было все заново пережить самому, продумать и прочувствовать»1 2. Новое художественное зрение писателя, новое понимание действительности, мощных темпов ее развития определили углубление замысла трилогии, ее социально-исторического смысла. Широко раздвигаются рамки романа: из петербург¬ ской гостиной Смоковниковых с мебелью из «птичьего глаза» и экстравагантной футуристической «картиной» на стене, из уютной синенькой спальни Телегиных действие переносится на широкие просторы России. 1 Впоследствии первый вариант «Сестер» был значительно перера¬ ботан писателем, но основной сюжет остался почти без изменения. 2 А. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 14. М., 1950, стр. 376—377. 16 Очерк истории русской сов. лит. 241
Писатель воссоздает образ страны в период острой напря¬ женной борьбы, в которой рождалось социалистическое го¬ сударство. События развертываются то в революционной сто¬ лице в Петрограде, то в Москве, то на Украине, то на Дону, на Кубани, на Волге. В романе описаны корниловщинаг деникинщина, банды Махно, Мамонтова, зеленые, сорокин- ская армия, наступление чехословаков, интервентов и т. д.,— все те тяжкие этапы, через которые прошла Советская Россия в борьбе за свободу, за сохранение своей независимости. Как па экране, проходят перед читателем исторические картины: мятеж Корнилова, крах Каледина, контрреволюционное восстание Савинкова, потопление героического Черноморского- флота, злодейское покушение на Ленина... Это уже не отдель¬ ные эпизоды гражданской войны, это огромный синтетический охват исторических событий. Наряду с ростом анархии, разложением белогвардей¬ щины писатель показал, как из разрозненных, плохо органи¬ зованных красногвардейских отрядов формировались и крепли железные полки и дивизии Красной Армии. По мере разверты¬ вания трилогии все отчетливее и слышнее становятся «шаги истории». «В 1927 г.,— писал Федин,— приступая ко второму роману трилогии, Толстой уже впустил во все двери и окна бурю истории, и она забушевала во взбудораженной, трепе¬ щущей жизнью книге, завертев, как песчинки, маленькие,, милые и отчаянные судьбы героев романа»1. Разбилось хрупкое личное счастье Даши и Кати, Телегина и Рощина. Для того чтобы завоевать настоящее, полноценное счастье, нужно было вместе с народом пройти весь трудный путь борьбы и побед. Эпиграф к роману «Восемнадцатый год»— «В трех водах топлено, в трех кровях купано, в трех щело¬ ках варено. Чище мы чистого» — и говорит об этой очиститель¬ ной силе революции. Через глубокие страдания, через борьбу пришли к понима¬ нию Родины, ее настоящего и ее исторических перспектив ге¬ рои трилогии, каждый своим трудным, сложным, а иной раз. извилистым путем. «Восемнадцатый год» — это книга о том, как исчезло в сознании героев противопоставление России и революции. В «большой мир» вступают не только Телегин, который становится командиром Красной Армии, но и Рощин, на практике понявший преступную сущность «белых рыцарей», и Даша, после долгих и мучительных скитаний разобравшаяся в настоящей правде, и Катя, воочию увидевшая и «быт» махновцев, и кулацкую «душу» Алексея Кра¬ сильникова. 1 «Литература и искусство», 1943, 27 марта. 242
В соответствии с общим замыслом меняется композиция второй части трилогии. Не личные судьбы Даши и Кати, Телегина и Рощина, их переживания, встречи опреде¬ ляют движение романа, а, наоборот, «историческое» ста¬ новится ведущим началом в романе. Повествование о вымы¬ шленных героях включается в своеобразную историче¬ скую раму. Мы видим Катю, разговаривающую с Махно, Рощпна на допросе у Махно и, с другой стороны, Дашу, слушающую на митинге речь В. И. Ленина. Каждый пз этих эпизодов, в осо¬ бенности последний, важен не только сам по себе, по опреде¬ ляет движение образа и развертывание сюжета. Этот принцип повествования подчеркивает идейную сущ¬ ность и смысл трилогии — о соотнесенности судьбы личной с историей, о неотделимости личного счастья от счастья народного, о проверке «личного» историческим, общественным. Народ показан в «Хождении по мукам» не только в образах отдельных его представителей — в образах рабочих Рубле¬ вых — отца и сына, матроса Чугая, крестьянина-труженика Семена Красильникова, партизана Пьявки и других людей из народа, широко введенных в текст второй, а главным образом третьей книги; изображение роли народа в историческом разви¬ тии подчеркнуто массовыми сценами, в которых действуют безыменные герои, крестьяне, фронтовики, воссоздающие образ Красной Армии. В авторских отступлениях, выдержанных иной раз в фольклорной традиции, писатель приемами публици¬ стики раскрывает роль народа в революции и граждан¬ ской войне. Однако эпический характер трилогии, ее народное начало связаны прежде всего с соотнесенностью личных судеб героев с судьбами народными. В отрыве Григория Мелехова от народа — трагедия отщепенца, к этому выводу приводит читателя эпопея Шолохова. В найденных связях с народом — источник счастья Телегина и Даши, Рощина и Кати,— таков итог трилогии А. Толстого. При переиздании романа А. Толстой, возвращаясь к перво¬ начальным вариантам, как всегда, многое дополнял, изменял, усиливал. Переработка «Восемнадцатого года» шла преимуще¬ ственно по линии более углубленного, индивидуализиро¬ ванного изображения людей из народа и связанных с ними руководителей партии. В 1934 г., перерабатывая «Восемнадцатый год», А. Тол¬ стой писал: «В этой книге, начатой в 1927 году, много недо- 16* 24J
статков, главный — это недостаточный показ организующей роли партии»1. Изучение реальной жизни, включение в современность, овладение передовой наукой марксизма,— все это позволило А. Толстому в дальнейших изданиях «Восемнадцатого года», в повести «Хлеб» и в романе «Хмурое утро» глубже и полнее раскрыть роль Коммунистической партии в Октябрьские дни, в дни гражданской войны и интервенции. Социальная пестрота героев, обусловливающая много¬ численность различных связей, столкновений, социальных коллизий и конфликтов, получивших отражение в трилогии, определяет обращение писателя к многообразным языковым стилям как в авторской речи, так и особенно в речи персонажей. Замечательный мастер языка, умеющий тонко и точно передать стилевой колорит эпохи, А. Толстой не только индивидуализи¬ рует речь персонажей, но и подкрепляет ее обычно авторской речью, широко используя так называемую «несобственно¬ прямую речь». Толстой применяет в трилогии самые разнообразные язы¬ ковые стили, начиная от книжно-литературного, документально¬ точного, информационно-делового и кончая живой разго¬ ворной речью, просторечной фразеологией, народно-фольклор¬ ной лексикой. Выпуклые речевые характеристики, точный продуманный жест персонажа — все это помогает созданию пластического, зримого образа. Появление в 20-е годы таких произведений, как «Восемна¬ дцатый год» А. Толстого, «Разгром» А. Фадеева, «Тихий Дон» М. Шолохова, живо свидетельствовало об успехах, которых достигли советские писатели в изображении человека, в част¬ ности положительного героя. Советские писатели, в том числе А. Фадеев, А. Толстой, М. Шолохов, учились мастерству психологического анализа, изображению сложной диалектики человеческой души у вели¬ ких художников-реалистов — Л. Н. Толстого и А. М. Горь¬ кого. Показать человека советской эпохи «изнутри», раскрыть богатство его душевного мира, внутренние, подчас острые кон¬ фликты, драматизм его переживаний, страстность и напряжен¬ ность его исканий — такова была основная задача, стоявшая перед художниками социалистического реализма. 1 А. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 13. М., 1949, стр. 504. 244
8 Непосредственно примыкая к романам, в которых отраже¬ ны были исторические события революционных лет, во второй половине 20-х годов появился ряд произведений, посвященных проблеме отношения интеллигенции к революции, роли и места искусства в революционной действительности. Актуальность этой проблематики определялась тем, что новые кадры советской интеллигенции тогда были еще немно¬ гочисленны и вопрос о связи старой интеллигенции с жизнью народа, о ее участии в созидании социализма был крайне важным. Поэтому и произведения, с одной стороны, разоблачающие буржуазную интеллигенцию, а с другой — по¬ казывающие перестройку ее лучшей части, имели в те годы большое идейно-политическое значение. Они отразили также те сдвиги, которые происходили в со¬ знании некоторых писателей, связанных с буржуазной интелли¬ генцией и искавших, подобно своим героям, решения вопроса о своем месте в революции и о роли искусства в условиях новой жизни. В 1929—1930 гг. был опубликован роман А. Малышкина «Севастополь». Это — книга о русском интеллигенте, опреде¬ ляющем свои позиции в дни Октябрьской революции, во время решающей исторической битвы классов. Под влиянием разверты¬ вающихся событий герой романа Шелехов ясно осознает, что для него есть один путь к настоящему и прочному счастью — общий со всем народом путь революционной борьбы. Значение романа А. Малышкина состоит в развенчании ложных «романтических» иллюзий буржуазного индивидуализ¬ ма. Шелехов, бывший студент, воспитанный на идеалистиче¬ ской философии Канта, затем юнкер военно-морского училища, живет мечтой о соблазнах буржуазного мира, о дразнящих, недоступных для него наслаждениях. Но тяга к этому миру сочетается у Шелехова с ненавистью к нему. И когда наступает февральская революция, его мечты о счастье выливаются в жажду власти над человеческой массой, над толпой, над матросами. Противоречивые чувства борются в душе героя. С одной стороны, ненависть к тупому и самодовольному буржуазному миру властно тянет его к матросам, к великой большевистской правде, с другой — распаленный мечтами о власти, он видит себя «вождем», стоящим над массой, ее водителем, обладателем тех ценностей, которых лишила его обездоленная юность. Самоупоение бывшего мичмана, стремившегося завоевать матросские сердца, полностью рассеивается в дни Октябрьской революции. Пропасть между буржуазией и пролетариатом 245
растет, и он начинает понимать, что «третьего пути» для интел¬ лигенции нет и не может быть. И именно в эти дни со всей очевидностью обнаруживается для самого Шелехова непрочность его связи с матросами, с ре¬ волюционным народом, его полное одиночество. История освобождения героя от лживых и призрачных мечтаний, от индивидуалистических вожделений и составляет дальнейшее содержание романа. Только мужественный разрыв с прошлым помогает ему найти свое место в настоящем. Решив отправиться на фронт гражданской войны, Шелехов чувствует себя частицей матросского коллектива, народной массы, иду¬ щей отстаивать свое настоящее и завоевывать будущее. Малышкин показывает не только внутренний рост героя, по и рост политического сознания народных масс, севастополь¬ ских матросов, освобождающихся, так же как и Шелехов, в процессе борьбы с контрреволюцией от власти мелкобуржуаз¬ ных предрассудков, от иллюзий по отношению к соглашатель¬ ским партиям. С особенной силой описаны в романе стихийные порывы народпых масс, характерные для первых месяцев революции. В «Падепии Дайра» писатель еще поэтизировал это стихийное начало. В «Севастополе» он видит уже опасность, которая таится в разгулявшейся слепой стихии. Малышкину не удалось показать в романе роль партии в руководстве матросской массой. Образ коммуниста матроса Зинченко, воплощающего это руководство,— образ бледный, невыразительный, художест¬ венно слабо разработанный. Написанный в основном в реалистической манере роман Малышкина не свободен от элементов декадентского импрессио¬ низма, который сказывается и в описаниях и в несколько вычурном языке произведения. Более сложным путем в разработке вопроса о судьбах ин¬ теллигенции шел в романе «Братья» (1928) К. Федин. В романе Федина центральной темой является отношение искусства к революционной действительности. Писатель-реа¬ лист развертывает эту тему на широком фоне жизни: его произведение охватывает время с 1910 г. до первых лет революции включительно, события войны и революции, смену двух эпох. Новый роман К. Федина выражал глубокие противоречия, которые были присущи писателю на данном этапе. С одной стороны, Федин утверждает единство национального и револю¬ ционного искусства, его патриотическую сущность. Но в то же время изображение судьбы главного героя музыканта Никиты Карева, долгого пути его исканий, утрат, восхождений проник¬ нуто идеей независимости искусства от жизни. 246
Когда-то в дореволюционные годы, пережив страшные дни погромов в Смурыгином царстве, Никита погрузился в музыку, ■ставшую для него настоящим миром, не ограниченным ни небом, ни землей. Для него связь «со всем тем, что лежало дальше скрипки, была ничтожна». Искусство спасало Карева от Сму¬ рыгина царства, от мещанского мертвого застоя. Но Карев спасался в искусстве в равной мере и от войны и от революции, он прошел мимо больших современных событий, существуя «в своей пылинке». Революционный Петроград дан в романе в восприятии холодного, скептического Матвея Ка¬ рева, его брата, который во всем видит «развал». И хотя в конечном итоге Никита Карев не мог не придтп к новому, не мог не почувствовать великой силы революции, однако он остается индивидуалистом, для которого восхожде¬ ние к вершинам искусства идет путем личных страданий, трагических утрат, тяжелых испытаний. Другого пути герой пе видит, другого пути автор не намечает. В образе большевика Родиона писатель стремился показать нового человека — носителя новой, народной морали. Это — живое лицо с особой биографией, человек большой убежден¬ ности и силы. Он ненавидит прошлую уродливую жизнь, порождавшую людей никчемных, людей диких. Федин под¬ черкивает в соответствии с правдой жизни, что Родион всегда н постоянно ощущает неправоту Никиты Карева. Но автор не сумел противопоставить друг другу два типа поведения — активной борьбы за революцию Родиона и невмешательства Никиты, не сделал столкновение двух противоположных харак¬ теров и победу одного из них (Родиона) драматической основой романа. Поэтому новая мораль, олицетворяемая Родионом, мораль народная, составляющая силу и правду советского искусства, хотя и замеченная Фединым, не освещает своим светом все содержание романа и в первую очередь центральную тему искусства и жизни. Позднее Федин в романах «Первые радости» и «Необыкно¬ венное лето» вернулся вновь к теме искусства и действитель¬ ности, раскрыв ее с правильных революционных позиций. Он показал творческое бесплодие, умирание художника, замкнув¬ шегося в своем узком мирке, оторвавшегося от парода, от инте¬ ресов Родины, и противопоставил этому индивидуалистическому искусству расцвет искусства народного, революционного, вдохновляемого идеями коммунизма. Если в лучших книгах советских писателей непримиримо разоблачались предрассудки прошлого, если в «Жизни Клима Самгина» Горького были окончательно сорваны маски с буржу¬ азного индивидуалиста, то в ряде произведений, на которых сказались усилившиеся в период нэпа буржуазные влияния 247
(«Художник неизвестен» В. Каверина, «Зависть» Ю. Олеши и др.), индивидуалистические пережитки в сознании людей поэтизировались, получали ложное изображение. В противоположность советской прозе, посвященной боль¬ шим социальным темам и имеющей общенародное значение, произведения, ратующие за буржуазно понятую свободу лич¬ ности, были ограничены изображением узкого мира пережи¬ ваний интеллигента. Широкий мир борьбы и труда остается недоступным писателям, занятым оправданием своего героя- одиночки, вступившего в конфликт с социалистической действи¬ тельностью. Жизнь современного общества показана в этих произведениях неверно, узко. В книгах «Гамбургский счет» В. Шкловского и «Охранная грамота» Б. Пастернака откровенно прокламировалась идея «свободы творчества» в духе буржуазного эстетства. Повесть Ю. Олеши «Зависть» (1927), породившая много критических статей, примечательна для всей этой группы произведений, полемизировавших с социализмом во имя ложно понятой свободы личности. Основной конфликт повести — бунт индивидуалистов Кавалерова и Ивана Бабичева против новой действительности, против новых людей — коммуниста-хозяй¬ ственника Андрея Бабичева, комсомольца Володи Макарова. Кавалеров мучается завистью к преуспевающему Андрею Ба¬ бичеву — «колбаснику», как он его называет. Он жалуется, что ему, Кавалерову, нет места в новой действительности, где «дороги славы», по его мнению, «заграждены шлагбаумами», где «одаренный человек либо должен потускнеть, либо решиться на то, чтобы с большим скандалом поднять шлагбаум», где даже «самая замечательная личность — ничто»1. Неприязнь к новой действительности сочетается у Кавалерова с тягой к капиталистическому Западу, где, как он думает, «большой простор для достижения славы». Нарочито огрубленными рисуются через восприятие Кава¬ лерова люди, олицетворяющие новую эпоху. Андрей Бабичев — узкий практик, человек рассудка, и мечта его ограничена постройкой «Четвертака», гигантской закусочной. Футболист Володя Макаров мечтает стать «человеком-машиной». Кава¬ леров якобы убеждается в своем эмоциональном, духовном превосходстве над людьми новой эры. В этом — пафос повести. Правда, в конечном счете автор должен был показать бессмысленность «заговора чувств», бунта Кавалерова. Кавалеров оказывается по одну сторону с «королем пошляков» Иваном Бабичевым, и оба находят приют в объятиях мещанки Анички Прокопович. 1 Ю. О л е ш а. Зависть. М.—Л., 1929, стр. 24. 248
Противоречия в повести Ю. Олеши показывают, что почва для пропаганды индивидуализма уже была значительно по¬ колеблена, но в то же время они наглядно обнаруживали, что над сознанием некоторых писателей все еще тяготел груз пережитков прошлого, мелкобуржуазных иллюзий, и это. порождало недоверие к новому в жизни, к социалистической действительности. Защита предрассудков индивидуализма проводилась и в прямой форме противопоставления личности обществу и кос¬ венно, через постановку темы судеб искусства. Вопреки Мая¬ ковскому, утверждавшему «место поэта в рабочем строю», убедительно доказавшему действенное значение художника на стройке социализма, вопреки всему жизненному опыту, всенародному признанию роли литературы в советском обще¬ стве, среди некоторых писателей имела хождение «идея» O’ несовместимости искусства с социализмом. Она нашла свое воплощение, например, в произведениях И. Сельвинского. В «Декларации прав поэта», опубликованной в конце 1930 г., Сельвинский вступил в прямую полемику с Маяковским относительно роли поэта в социалистическом государстве и выдвинул право поэта на конфликт с новой действительно¬ стью. В то время как наша советская литература, начина» с Горького, утверждала, что только социализм создает истин¬ ную почву для искусства, в некоторых произведениях дела¬ лись попытки полемизировать с этим положением («Художник неизвестен» В. Каверина, «Сумасшедший корабль» О. Форш, и др.). 9 Успехи социалистического строительства нашли отражение в литературе в развитии темы мирного труда, мирной жизни советского народа. Жизни рабочего класса и крестьянства посвящены романы А. Караваевой «Лесозавод» (1927), К. Горбунова «Ледолом» (1927), повести М. Чумандрина «Фабрика Рабле» (1928) и «Бывший герой» (1929), «Ячейка» Б. Горбатова (1928), сборник стихов М. Исаковского «Провода в соломе» (1927), очерки И. Жиги, М. Шагинян и др. Послереволюционной деревне был посвящен роман Панфе¬ рова «Бруски» (I т.— 1927—1928 гг., II т. —1929—1930 гг., III т. — 1933 г., IV т,— 1937 г.). Первые его части показывают начало переделки крестьян¬ ского сознания, продолжая в этом отношении традиции, сло¬ жившиеся еще в литературе начала 20-х годов («Андрон Не¬ путевый», «Гуси-лебеди» А. Неверова, «Виринея» Л. Сейфул¬ линой и др.). 249
Выход в свет первой книги «Брусков» критика того времени почти единодушно признала началом перелома в литературе о крестьянстве. И это, действительно, было так. «Бруски» резко выделялись на фоне современных им произведений о деревне своим идейно-художественным новаторством. Автор «Брусков» к этому времени уже выступил в печати с рядом очерков и пьес о деревне. Изображая крестьянство, Панфе¬ ров не теряет общей перспективы развития советского общества и советского человека. Тема романа Панферова — это путь советского крестьянства к социализму. В «Брусках» воспроизведена жизнь советской деревни за 20 лет — от конца гражданской войны до 1937 г. Пестрота первоначального экономического уклада деревни, яростное сопротивление новому со стороны классового врага и, с другой стороны, неуклонное наступление передового — создание коммуны, мощное индустриальное строительство, рож¬ дение нового города — все это, раскрытое в своем движении, и составляет содержание «Брусков». Панферов правдиво отражает сложный, мучительный и противоречивый процесс, который переживает трудовое кре¬ стьянство в борьбе с собственническими навыками и привыч¬ ками. «Панферов хорошо понимает мужицкую силу, которая питается стихийной «властью земли»,— властью, особенно глубоко понятой и убедительно изображенной Глебом Успен¬ ским»,—писал Горький по поводу романа «Бруски»1. В разоблачении слепой стихии собственничества, владеющей душой крестьянина,— самого страшного пережитка прошлого,— одна из сильных сторон романа, особенно первых двух частей. В столкновении героев и их судеб вырисовывалась основ¬ ная идея первых книг романа: собственническое начало может быть преодолено только силой противостоящей ему государ¬ ственной организованности, силой передового социалистиче¬ ского сознания, воплощенного в большевистском партийном руководстве 1 2. Положительную оценку А. М. Горького получил роман К. Горбунова «Ледолом» (1928—1929), посвященный кануну года великого перелома (см. предисловие А. М. Горького «Хорошая книга»)3. Как сильную сторону романа Горький отмечал правдивое изображение («без молодецкого щегольства словами, без вычурных затейливых фраз») «тяжелой драмы борьбы кол¬ 1 М. Горький. О литературе. М., 1953, стр. 648. 2 Анализ «Брусков» Ф. Панферова си. в гл. IV. 3К. Горбунов. Ледолом. М., 1931, стр. 2. 2JO
лективистов с индивидуалистами». Горький хвалил писателя за яркое изображение вражеского лагеря, лагеря кулаков, которые «в книге чувствуют, хитрят, действуют именно так беспощадно, как в действительности, и читатель убеждается, что борьба с ними тоже должна быть беспощадной». Однако главное достоинство романа Горький видит в изображении передовых людей деревни, борцов за новую жизнь, за новый деревенский уклад. Таким типичным героем революционной деревни, сознательным борцом за социализм выступает в книге бывший красноармеец Семен Гасилин. Не страшась кулацких угроз, не идя ни на какие компромиссы, этот скромный, креп¬ кий деревенский коммунист ведет трудную борьбу с коварным, изворотливым врагом. Убедительно показан рост этого героя, вчерашнего пастуха, превращающегося в процессе классовой борьбы в вожака крестьянских трудовых масс. «Ах, Анка! — обращается он к любимой девушке.— Думали ли, чаяли ли!.. От кнута, от овечьих подпасков в государст¬ венные пастухи!..» Острая конфликтность романа, связанная с крутым пово¬ ротом деревни к новой жизни, усугубляется и конфликтом личного порядка. Горбунов уловил возникшую в самой действительности тех лет закономерную потребность в коллективном хозяйстве, шедшую «снизу» и ускорившую коллективизацию деревни. Возникновение и первые нелегкие шаги маленькой артели, •объединившей десять бедняцких дворов,— это только начало великого перелома. В романе не обойдены трудности борьбы с кулачеством, преодоления собственнических инстинктов в психологии крестьянина и т. д. Но бурное движение ломаю¬ щейся жизни, которое подчеркивается символическим назва¬ нием книги, залог будущих побед: «Ломает. Идет ледолом! ■Старый лед пошел погибать на Каспий. А на смену ему идет полая вода... Старое трещит, трется в порошок. А новое, Анка, хлещет в берега!» Картина разлива Волги после ледохода, картина ранней весны, на фоне которой показаны Семен и Анка, выехавшие вместе рыбачить, завершает роман. В противоположность некоторым идейно-ошибочным про¬ изведениям второй половины 20-х годов, утверждавшим неиз¬ менность деревни, ее быта, непробудную косность, извечную власть земли над крестьянином, роман К. Горбунова пронизан идеей революционного преобразования и обновления деревни. Этот пафос движения к новому, убедительно запечатленный Горбуновым, был близок и дорог А. М. Горькому. О деревне переломных лет, о сложных социальных процес- •сах, происходивших в жизни трудовых масс крестьянства 2JI
в эти годы, много и плодотворно писала Анна Караваева («Медвежатное», «Двор», «Лесозавод»). Наибольшей популяр¬ ностью пользовался последний роман. «Лесозавод» — это книга, посвященная изображению ин¬ дустриализации страны, коренным образом меняющей жизнь, и быт деревни. Основной конфликт романа строится на столк¬ новении новых, революционных сил деревни с силами прошлого, с кулачеством. Писательница показывает, как под влиянием передовых идей, принесенных представителями ра¬ бочего класса, зарождаются в деревне новые, социалистиче¬ ские отношения, развивается коллективный труд, социалисти¬ ческое сознание крестьянства. Передовые рабочие, пришедшие из города на строительство лесозавода — первую в округе индустриальную стройку, оказывают решающее влияние на крестьянство, переворачивают его старый уклад. Анна Караваева правильно понимала сложные процессы, происходившие в деревне, и стремилась к большим реалисти¬ ческим обобщениям. Однако этому мешали натуралистические тенденции, проявившиеся и в недостаточно продуманном от¬ боре материала, и в хроникальной композиции романа, и в> языке, насыщенном диалектизмами и вульгаризмами. Во второй половине 20-х годов появляется ряд очерков, посвященных социалистическому строительству. Очерки И. Жиги «Думы рабочих, заботы, дела» (1927— 1928) и «Новые рабочие» (1927), очерки М. Шагинян «Прогулки по Армении» (1927) имели большое значение. Эти очерки, сыграв «оперативную» роль, послужили материалом для дальнейшей творческой работы авторов. Так на основе своих больших наблюдений М. Шагинян впоследствии создала роман- «Гидроцентраль» (1930). Тема социалистической индустриализации получила широ¬ кое развитие в творчестве советских писателей в 30-е годы. 10 Во второй половине 20-х годов получает развитие жанр исторического романа и повести. Несмотря на обращение к далекому прошлому, они объединены с произведениями других тематических циклов общим патриотическим пафосом, интересом к жизни и деятельности народных масс. Развитие исторического жанра в советской литературе связано с могучим подъемом национально-исторического самосознания народов СССР. Миллионы простых людей участвовали в огромных исто¬ рических событиях, связанных с пролетарской революцией. 2J2
■Никогда раньше история не входила с такой силой в повседнев¬ ную жизнь народных масс, поднявшихся на защиту социали¬ стического Отечества, впервые ощутивших себя действитель¬ ными хозяевами своей судьбы и своей Родины. Развитие национального исторического сознания народов Советского Союза проявилось, в частности, в интересе к ге¬ роическому прошлому нашей Родины. Уже в первые годы революции в памяти народа оживились воспоминания о народ¬ ных восстаниях в прошлом. Неслучайно фурмановский Чапаев вспоминает Пугачева и Разина, а ивановские ткачи, отправ¬ ляясь на фронт, мысленно обращались к революции 1905 г. В сознании народных масс естественно возникала мысль об исторической преемственности революционной борьбы, о свя¬ зях Октябрьской революции с освободительным движением в прошлом. Все это подготовляло плодотворную почву для развития исторического жанра в советской литературе. Однако в первые годы революции, в годы гражданской войны историческая тема не нашла сколько-нибудь широкой художественной разработки. Первыми заметными произведениями исторического жанра явились драматическая поэма В. Каменского «Стенька Разин» (1919), поэма С. Есенина «Пугачев» (1922) и героические драмы А. Луначарского «Оливер Кромвель» (1920), «Фома Кампа- нелла» (1922). Произведения В. Каменского и С. Есенина были проникнуты прославлением стихийного начала в рево¬ люции, героизацией буйного разгула, разбойных элементов в движениях Разина и Пугачева. В историко-героических драмах А. Луначарского намечалась более правильная трак¬ товка революционного прошлого. Однако и в его пьесах было много условного, абстрактно-героического. Для развития советского исторического романа большое значение имел опыт советской литературы начала 20-х годов в изображении гражданской войны. Широкие эпические кар¬ тины и массовые сцены в таких произведениях, как «Железный поток», «Чапаев» и др., способствовали разрешению художе¬ ственных проблем, возникших и перед историческим жанром. Появление советского исторического романа приветствовал Горький. В 1926 г. он писал автору романа «Одеты камнем» О. Форш: «Исторического романа, в подлинном смысле этого понятия, у нас еще не было, и вот он является как раз вовремя. Это — замечательно»1. Главной темой большинства советских исторических ро¬ манов было революционное прошлое, «родословная» революции. 1 «Звезда», 1941, № 6, стр. 154. 2J3
Особое внимание писателей привлекли, с одной стороны, стихийные крестьянские восстания XVII — XVIII столетий и, с другой — деятельность русской революционной интел¬ лигенции конца XVIII и XIX в. Освободившись от царской цензуры, получив доступ к открытым революцией секретным историческим архивам, писатель в советскую эпоху приобрел возможность глубоко, раскрыть в художественных образах пути русского рево¬ люционного движения XVII — XIX столетий, осветить его особенности тем светом, который проливали на прошлое опыт социалистической революции и марксистско-ленинское пони¬ мание исторического процесса. Первым советским романом, показавшим массовое народно© движение, стихийную крестьянскую революцию, был роман А. Чапыгина «Разин Степан» (1925—1926). Буржуазная белле¬ тристика стремилась изобразить восстание Разина как чист© разбойничье движение, всячески затушевывая его антифео¬ дальное классовое содержание. Образ самого Степана Разина рисовался не в социальном, а в морально-психологическом, зачастую мелодраматическом плане. Разина наделяли то чертами чрезмерной религиозности, то чертами звериной жестокости. Его инициатива и непреклонность в борьбе с боярской Московией оценивались как проявление личной мести за казненного брата. Выпячивалась роль самого Разина, а участие народных масс в его движении оставалось е тени. Таким образом, стихийная крестьянская революция, ее осо¬ бенности получили у буржуазно-либеральных писателей невер¬ ное, искаженное изображение. Чапыгин, на протяжении всего своего творчества занимав¬ шийся изучением жизни и быта русского крестьянства, первый сделал серьезную попытку художественно воспроизвести крестьянские восстания в прошлом в свете историческог© опыта русского революционного движения. Восстание Степана Разина изображено в романе как один из значительнейших исторических эпизодов многовековой борьбы «верхов» и «низов» русского общества. Чапыгину уда¬ лось показать широкий размах, антикрепостнический характер движения Разина, потрясшего боярско-дворянское государ¬ ство, и вместе с тем ограниченность и неорганизованность, восстания Разина. Однако Чапыгин увлекся изображением казацкой голытьбы, казацкой вольницы и не раскрыл роли крепостного крестьянства как основы восстания. Отсюда проистекает некоторая романтическая идеализация образа самого Разина. С большим художественным мастерством обрисованы пи¬ сателем талантливость, сильный характер, неустрашимость 2J4
и богатырский размах деятельности вождя казацкой вольницы, глубокая ненависть Разина к боярам и дворянам, героизм и самоотверженность, проявленные самим Разиным и другими участниками восстания. Значение личности Разина раскры¬ вается в романе в духе народных песен и сказаний о нем. Однако Разину приписаны такие взгляды, которые не могли быть у него (атеизм, антицаристские настроения). Вскрывая причины поражения восстания, писатель главную роль отводит не столько особенностям стихийного крестьян¬ ского движения, сколько предательству казацкой верхушки и личным отношениям Разина. Роман Чапыгина явился первым большим достижением в истории советского исторического романа. Горький, по его- признанию, был «в совершенном восторге» от «Разина» Чапы¬ гина. Бурная полноводная стихия русской народной жизни с большой силой бьет в романе. Автор свободно переносит читателя из боярской Москвы на Дон, на Волгу, в Закаспий, понимая движение Разина как народное движение, охватившей широкие просторы России, имевшее не местное, а общегосу¬ дарственное значение. Писатель достигает большого мастерства в исторической и портретной живописи, в обрисовке массовых народных и банальных сцен, в передаче драматизма событий, в изображении бытовой обстановки, в описаниях Москвы, в страшных картинах жестоких нравов эпохи. Широко исполь¬ зовано в романе народное творчество. Однако в «Разине Степане», а также в другом своем романо «Гулящие люди» (1934—1937) о русской жизни XVII в. Ча¬ пыгин не избежал влияния натурализма, стремления к экзо¬ тике, к декоративной стилизации. Натуралистические тенден¬ ции автора особенно сильно сказались в неоправданной ар¬ хаичности языка, затрудняющей восприятие книги. В «Повести о Болотникове» Г. Шторма (1929) нашел свое художественное воплощение и другой замечательный деятель крестьянского движения XVII в.— Болотников, не привлекав¬ ший внимания дворянско-буржуазной беллетристики. Одной из основных тем советского исторического романа с самого начала его возникновения оказалась тема истори¬ ческих судеб передовой русской интеллигенции, ее роли в. развитии русской революции и русской культуры. Этой теме посвящены романы «Одеты камнем» (1925) и «Современники» (1926) О. Форш, «Кюхля» (1925) Ю. Тынянова. Роман «Одеты камнем», рассказывающий о трагической судьбе революционера-шестидесятника, преданного другом и проведшего жизнь в каземате Петропавловской крепости, про¬ никнут сочувствием к борцам революции. Однако Форш не¬ столько интересует образ заключенного революционера Бей- 255
демана как представителя определенного этапа в развитии русского революционного движения в прошлом, сколько нравственный облик и переживания предателя Русанина, дожившего до Октябрьской революции и раскаявшегося в своем преступлении. Форш раскрыла не драматическую ■судьбу революционного движения определенной эпохи, а трагедию революционера-одиночки. В другом своем романе— «Современники»— Форш по существу утверждала ложную идею о примате искусства над жизнью, о несовместимости искусства и политики. Облик художника А. Иванова, творца замечательной картины «Явление мессии народу», оказался в романе исторически неверным. Более глубокое и реалистическое освещение судьбы пере¬ довой русской интеллигенции в прошлом дается в первом романе К). Тынянова «Кюхля» — о жизни поэта-декабриста, друга Пушкина, В. К. Кюхельбекера. Роман Тынянова, полу¬ чивший одобрительную оценку А. М. Горького, положил начало историко-биографическому жанру в советском истори¬ ческом романе. В романе воссоздается облик целого поколения дворянских революционеров. Драма жизни Кюхельбекера раскрыта в романе как столкновение высоких идеальных стремлений, веры в людей и свободу с «жестоким веком», с феодально-крепостни¬ ческой действительностью, постепенно разбившей все надежды и иллюзии поэта-декабриста. Причину гибели дворянских революционеров Тынянов видит в оторванности от народа, в их боязни «бессмысленной и беспощадной», как им казалось, крестьянской революции, в том, что «горячий песок дворянской интеллигенции...» не смешался с «молодой глиной» народа. Кюхельбекер приходит в ужас от одной мысли о возможности новой пугачевщины. Однако в романе утверждалась ошибочная идея бесплодности дела декабристов. С особой силой пессимистические взгляды писателя про¬ явились в следующем его романе— «Смерть Вазир-Мухтара» (1927). В этом произведении вульгарно-социологическая трак¬ товка движения декабристов и деятельности Грибоедова сочеталась с формалистическими приемами необычной, «остра- ненной» подачи исторического материала. . Раскрывая истоки революционных движений в прошлом, советские писатели правильно подчеркивали значение соци¬ ально-экономической основы исторических событий. Чапыгин, художественно воплощая в Разине и других образах романа многовековую мечту народных масс о свободе, дает очень выразительные картины тягостного положения и эксплуатации народа, нищеты, голода и пр. губ
Как на недостаток, нужно указать на то, что в истори¬ ческом романе этого периода нередко недооценивались нацио¬ нальные, культурные и моральные особенности и факторы революционной борьбы и вообще общественной жизни в ту или другую эпоху, что обедняло историческую картину, влекло за собой натуралистические тенденции. В некоторых романах вульгаризаторски игнорировались объективно¬ прогрессивные тенденции в развитии русского государства до XIX в. С другой стороны, революционные деятели прош¬ лого нередко наделялись чертами современного революцион¬ ного сознания. И та и другая ошибки зачастую приводили к искажению действительного значения исторических событий. Эта утрата подлинной историчности была главным образом следствием вредного влияния на некоторых беллетристов вуль¬ гарно-социологической трактовки русской истории «школой» историка М. Н. Покровского. С самого начала возникновения советского исторического романа в нем обнаружилось явное стремление к большим художественным обобщениям, в противоположность эмпирич¬ ности и фактографичности буржуазной исторической прозы периода ее упадка. Для советского писателя главной была дума о судьбах революции. Сквозь красочную реалистическую живопись чапыгинских романов проступает революционная романтика, столь свойственная советской литературе. Однако в художественном отношении, в частности в области языка, советскому историческому роману приходилось, как мы уже указывали, преодолевать натуралистические и формалистиче¬ ские влияния, шедшие от буржуазной исторической беллетри¬ стики начала XX в. 11 В советской литературе второй половины 20-х годов видное место по праву заняла драматургия. Есть все основания для соотнесения лучших произведений драматургического жанра этих лет («Любовь Яровая» К. Тренева, «Разлом» Б. Лавре¬ нева, «Бронепоезд 14-69» — пьеса, переделанная из повести, В. Иванова) с такими выдающимися произведениями прозы, как «Чапаев» Фурманова, «Разгром» А. Фадеева и т. д. Героическая борьба Красной Армии против белых и интер¬ вентов; могучее народное партизанское движение в тылу у врага; первые шаги молодой советской власти, борющейся с разрухой, голодом, вылазками контрреволюционных заго¬ ворщиков и твердо закладывающей основы нового, социали¬ стического строя; классовая борьба в деревне — вот тот новый жизненный материал, почерпнутый из самой гущи револю- 2J7 '•7 Очерк истории русской сов. пит.
ционной современности, который стремились художественно осмыслить и перенести на сценические подмостки зачинатели советской реалистической драматургии, продолжавшие горь¬ ковские традиции острой, конфликтной социально-политической драмы. Новые пьесы К. Тренева, Б. Лавренева, В. Иванова, так же как созданные в предшествующий период «Шторм» В. Билль-Белоцерковского, «Виринея» Л. Сейфуллиной, представляли собой новый тип героической драмы, овеянной пафосом социалистической революции. В правдивых и жизнен¬ ных образах была воссоздана смертельная борьба двух миров, рождение нового, советского общества. Слова Вл. И. Немиро¬ вича-Данченко, сказанные по поводу драмы Тренева «Любовь Яровая»: «Сквозное действие пьесы... — торжество револю¬ ции»,—могут быть распространены и на другие лучшие пьесы о гражданской войне. Зрелостью политической мысли, широтой исторических об¬ общений, типизирующей силой образов особо выделяется среди этих пьес «Любовь Яровая». Как впоследствии говорил сам К. Тренев, он «установил и выразил отношение писателя и гражданина к революции в своей пьесе «Любовь Яровая»»1. Это отношение характеризо¬ валось полным и безоговорочным принятием правды больше¬ визма, исторической справедливости Великого Октября, принесшего народным массам свободу и раскрывшего перед ними безграничные просторы творчества и духовного роста. События гражданской войны в маленьком южном городке, перипетии борьбы красных и белых, развертывающиеся на протяжении нескольких дней, выросли под пером талантли¬ вого драматурга в огромное художественное социальное и бытовое полотно, правдиво отразившее жизнь Советской страны, глубоко обобщившее сущность происходивших в ней великих исторических перемен-. «Задачей пьесы,— утверждал драматург,— было дать прежде всего политический и социальный фон, а уж на нем, в органи¬ ческой зависимости от него,— историю и драму героини и героя»1 2. В центре драматических событий, развертывающихся в пьесе — образ и судьба Любови Яровой, имя которой и дало название произведению Тренева. «Романтическая прелесть пьесы,— писал ее постановщик в Московском Художественном театре Вл. И. Немирович- Данченко,— заключается в том, как эта замечательная жен¬ щина, лучшая женщина, какую только можно себе представить в современности, способная ощутить в себе огромную любовь..., 1 К. Тренев. Избр. произв. М., 1951, стр. 782. 2 Там же, стр. 800. 2J8
заражается огромной ненавистью к прежде, дорогому человеку на почве политической розни. Яровая, ни на секунду не заду¬ мываясь, подставляет под выстрел свою грудь, защищая Кошкина. Весь ее героизм необычайно прост, совершенно лишен показного пафоса, а между тем ее сердце еще кровоточит ранами пережитой личной драмы»1. Народная учительница Любовь Яровая принадлежит к той трудовой, демократической интеллигенции, которая, испытав на себе всю тяжесть эксплуататорского строя, с первых же дней Октября встала в ряды активных защитников и строителей советской власти. Но только в ходе революционной борьбы, в суровых испытаниях Яровая получает настоящую боевую закалку, вырабатывает в себе качества подлинного большевика, освобождаясь от прекраснодушия, политической незрелости. Именно в этом и заключается тот сложный путь внутреннего роста, который проходит Яровая в пьесе. Высокая нравствен¬ ная сила, заложенная в этой женщине, позволяет ей выйти победительницей из тяжелых испытаний. Огромное потря¬ сение, пережитое ею, не сломило ее, а укрепило и закалило. По меткому определению первой исполнительницы роли Любови Яровой — В. Н. Пашенной, героиня «как бы заново рождает¬ ся»2. Заключительная реплика Яровой, обращенная к Кош¬ кину: «Нет, я только с нынешнего дня верный товарищ»,— знаменует и подтверждает эту мысль о новом рождении ге¬ роини пьесы, которая вместе с любовью к мужу-белогвардейцу стряхнула с себя окончательно все прошлое. Глубоко неверно видеть в поведении Любови Яровой проявление жертвенности, отказ от счастья во имя революционного долга. Все дело как раз в том, что в честном и безраздельном выполнении этого долга для Любови Яровой открылось истинное и высшее счастье, приводящее к подъему и расцвету всех ее душевных сил. Цельность характера, кристальная душевная чистота, предельная искренность и честность, благородное чувство долга, личной ответственности и требовательности к себе — все это роднит Любовь Яровую с героическими образами русских женщин, созданными в произведениях Некрасова и Чернышевского, Тургенева и Островского. Но Любовь Яро¬ вая не повторяет эти образы, а развивает их лучшие, благо¬ роднейшие черты, отражая духовный рост русской женщины, происходящий в условиях победившей революции, в новую, советскую эпоху. 1 Вл. И. Немирович-Данченко. Статьи. Речи. Беседы. Письма. М., 1952, стр. 275. а В. Пашенная. Моя Любовь Яровая. «Народное творчество», 1937, № 6, стр. 14. 17* 2J9
Неизбежность прихода к революции лучших, демократи¬ ческих слоев интеллигенции Тренев убедительно показал не только на судьбе Любови Яровой, но и на судьбе старого ученого Горностаева, который при всех своих заблуждениях и колебаниях, упрямом ворчании по адресу нового и вздохах о старом, в конечном счете убеждается в необходимости заменить «тысячу маленьких правд» «одной большой правдой» — прав¬ дой социалистической революции. Наряду с интеллигенцией, в пьесе К. Тренева широко выведены люди из народа, представители трудящихся масс, пробужденных революцией, приобщаемых ею к сознательному историческому творчеству. Наиболее яркие из этих образов — матрос Швандя и солдат из крестьян Пикалов. Имя Шванди стало популярным сразу после появления пьесы. Беззаветная храбрость, высокое чувство товарищества, боевой задор в преодолении любых трудностей и преград, оптимизм, жизнерадостность — вот характерные черты совет¬ ского человека, обобщенные в образе Шванди. Драматург сумел показать, как революция раскрыла ему глаза, дала цель и смысл жизни. Чем тяжелее и напряженнее борьба, тем радостнее, счастливее, окрыленнее чувствует себя Швандя, впервые осознавший себя хозяином судьбы, полноправным участником строительства нового мира. Многие речи его еще звучат наивно. Но за ними слышится уже пробужденная ре¬ волюцией мысль человека, понимающего свою ответственность перед историей. Роль Шванди — это роль отнюдь не ко¬ мическая, как она иногда неверно интерпретируется некото¬ рыми актерами, а роль подлинно героическая. От образа Шванди протягиваются нити в дальнейшем к образу советского бойца времени Отечественной войны — к Василию Теркину. Пикалов пришел в царскую армию из глухой деревни; затем он был мобилизован в белую армию. С трудом он преодолевает в себе власть темной, убогой патриархальщи¬ ны и начинает приобщаться к новой жизни, рожденной революцией. Тренев с большой художественной силой от¬ разил процесс втягивания в политику, активное револю¬ ционное творчество самых отсталых, наиболее угнетенных при капитализме масс. И все эти столь различные люди — -Любовь Яровая и Гор¬ ностаев, Швандя и Пикалов — обретают своего учителя и наставника в жизни, непреложный политический и моральный авторитет в лице комиссара Кошкина, занимающего очень значительную роль в идейно-художественной структуре пьесы Тренева. Образ комиссара Кошкина — один из первых (наряду с предукома из «Шторма») образов партийных руководителей 260
в советской драматургии. Человек несгибаемого мужества и кипучей энергии, Кошкин отдает все свои силы борьбе за утверждение нового строя. Кошкин твердо знает, что «без наганов революции не сделаешь», и он не выпустит из своих рук оружия, пока не будет сломлено сопротивление врагов народа. Но и в самые горячие дни вооруженной борьбы с на¬ ступающими белогвардейцами комиссар поглощен планами «поголовного всеобщего народного образования» и «электрифи¬ кации в ударном порядке». Страстная мечта о счастье народа — вот что движет всеми поступками Кошкина, заставляет его быть суровым и непреклонным. Правдиво воплотив в типических образах силы нового, революционного мира, К. Тренев вместе с тем остро разобла¬ чил враждебный лагерь — белогвардейскую контрреволюцию. Моральное разложение врагов революции ярко показано в образах поручика Михаила Ярового и озлобленной мещанки Пановой. Тренев беспощадно обнажил внутреннюю опусто¬ шенность, цинизм, социальный паразитизм белого офицера, прикрывающего высокопарной революционной фразой свое шкурничество, свою ненависть к народу. В своей омерзительной звериной сущности предстало в «Любови Яровой» грязное отребье человеческого рода: каратели и авантюристы, спекулянты и провокаторы, пытавшиеся встать на пути народа к счастью и свободе. В изображении Кутовых и Елисатовых, Дунек и Закатовых проявился замечательный сатирический дар драматурга. Смехом, исполненным' презрения и гнева, Тренев провожал в историческое небытие эти осколки разбитого вдребезги ста¬ рого мира. Многообразие нового жизненного материала революционной действительности выражено в многоплановой композиции пьесы и эпической широте развертывания действия. Обилие жанро¬ вых сцен, не имеющих на первый взгляд прямого отношения к сюжету пьесы, быстрое чередование разнохарактерных эпизодов создают впечатление калейдоскопичности, но автор сумел мастерски объединить этот разнородный материал, раскрытый в своеобразной динамической манере. Богатое содержание пьесы сцементировано единым идейным замыслом, придающим ее композиции внутреннюю целостность. Свое превосходное знание общенародного языка во всем богатстве его красок и оттенков Тренев широко использовал в «Любови Яровой» как для яркой и точной социальной и психологической характеристики образов пьесы, так и для воспроизведения неповторимого колорита времени, общей картины эпохи гражданской войны. Особо примечательны средства речевой характеристики, примененные для обрисовки 261
таких персонажей, как Швандя, Пикалов, в языке которых драматург контрастно сталкивает старые, отмирающие лекси¬ ческие элементы с тем новым, что внесла в язык широких масс революция. Первое сценическое воплощение «Любови Яровой» было осуществлено Малым театром: премьера состоялась 22 декабря 1926 г. Эта постановка явилась праздником советского театраль¬ ного искусства. «Правда» писала: ««Любовь Яровая» — блестящий, красочный спектакль о суровых и незабвенных днях гражданской войны, спектакль, красота и сила которого никогда не увянут». Вслед за Малым театром пьесу Тренева поставили сотни театров Советской страны. В 1936 г. «Любовь Яровую» поставил МХАТ. Сценическая жизнь «Любови Яровой» продолжается уже свыше четверти века. Пьеса Тренева по праву заняла одно из первых мест в истории советского театра. J Большим достижением советской драматургии явилась и пьеса Б. Лавренева «Разлом» (1927). Революционная действитель¬ ность предстала в ней в исторически-правдивых конфликтах, в богатстве углубленно обрисованных характеров. Жизненная правда и высокое драматургическое мастерство сочетались в пьесе Лавренева с коммунистической идейностью, с револю¬ ционным пафосом. Лавренев придал «Разлому» напряженную действенность, четкое сюжетное построение. В основу пьесы Лавренев положил подлинные исторические факты: события на крейсере «Аврора», связанные с походом в Петроград для участия в Октябрьском восстании. Близкое знакомство с военно-морской средой дало возможность драма¬ тургу создать яркую и достоверную в своей социальной и бытовой конкретности и вместе с тем широко обобщенную картину. £ Народ, творящий революцию, представлен в «Разломе» в образе матросской массы с ее бурным и неукротимым духом, жгучей ненавистью к старому строю, непреклонной волей к борьбе за новую, справедливую жизнь. Плоть от плоти этой массы — герой пьесы Годун, рево¬ люционный моряк, председатель большевистского судового комитета на крейсере. Созданием этого образа Лавренев сде¬ лал новый шаг в советской драматургии в художественной разработке характера большевистского руководителя. Образ Годуна свидетельствовал о значительном идейно¬ художественном росте Лавренева, о преодолении писателем его недавнего пристрастия к романтическим фигурам анархи¬ ствующих моряков, выразителей стихийной партизанской вольницы, вроде Гулявина («Ветер»). В Годуне утверждалась 262
как главная его черта высокое революционное самосознание, чувство большевистского долга и ответственности. Среди бурного потока революционных событий Годун проявляет «упрямую и добротную прочность». Его ясный ум отчетливо видит цель и перспективу борьбы. Его воля хорошо организована, его энергия сосредоточена и подчинена главному делу жизни. В Годуне, как и в других лучших образах большевиков в нашей литературе и драматургии, нет рационалистической сухости и «железобетонности». За его внешней сдержанностью ощущается горячий революционный порыв, за непреклонной суровостью — светлая мечта о будущем, любовь к людям. Большое обаяние придают Годуну простота и скромность, органически присущие ему как революционеру, вышедшему из народа. Наделенный яркими конкретно-индивидуальными чертами, характер Годуна дан, однако, с самого начала как бы уже в сложившемся виде и мало развивается в ходе пьесы. Драматургическая зрелость «Разлома» проявляется в за¬ мечательном единстве действия и композиционной целостности произведения. Основному конфликту — «разлому» старого мира, борьбе революционного народа против угнетателей — подчи¬ нены все конфликты и сюжетные линии, включенные в пьесу. Как прямое следствие главного исторического конфликта эпохи обрисовано расслоение в среде интеллигенции. Острота и напря¬ женность в развитии этой темы усугубляются тем, что идейное размежевание, политическая борьба проникают в недра семьи, ставят на противоположные стороны баррикад близких людей. В лице кадрового морского офицера, командира крейсера Берсенева Лавренев изобразил представителя передовой части старой русской военной интеллигенции. Патриотическое чувство долга и близость к народу, честность и мужество капитана Берсенева позволяют ему порвать с прошлым и перейти на сторону революции, правоту и животворящую силу которой он ощутил. Следуя жизненной правде, драматург не смягчает при этом сложности внутренней перестройки таких людей, как Берсенев, которому для окончательного сближения с рево¬ люционными моряками приходится преодолевать в себе немало предрассудков и ложных понятий старого кастового офицерства. Своим особым, трудным, но открытым и бесстрашным путем идет к правде революционного народа, к правде боль¬ шевизма и старшая дочь Берсенева Татьяна, напряженно ищущая и находящая, наконец, свое место в «разламываю¬ щемся», обновляющемся мире. Бесповоротность своего при¬ хода к революции, преданность народному делу она подтвер¬ 263
ждает разрывом с мужем — организатором контрреволюцион¬ ного заговора. Муж Татьяны — лейтенант Леопольд Штубе — олицетво¬ ряет в пьесе враждебный народу слой интеллигенции, реакцион¬ ное офицерство, которое в недалеком будущем станет оплотом белогвардешцины. Истерическая озлобленность, звериная нена¬ висть к трудящимся, страх перед народным возмездием делают этих людей готовыми к любому предательству и измене. Лавренев подчеркивает обреченность лагеря врагов революции: это «мертвецы», которых народ сбросит со своего пути. Художественное своеобразие «Разлома» определилось со¬ четанием масштабности изображаемых в пьесе событий с тонкой и тщательной психологической разработкой характеров. Яркие и динамичные массовые сцены на корабле органически чередуются в пьесе с «камерными» сценами в квартире Бер¬ сенева. Атмосфера революционного предгрозья овевает в разной степени и те и другие. Реалистическая по своему стилевому строю пьеса проникнута подлинным романтическим пафосом. Первые постановки «Разлома» — в театре им. Вахтангова, в Большом драматическом театре им. Горького (Ленинград) — были приурочены к празднованию десятилетия Октябрьской революции. Пьеса затем вошла в репертуар многих театров. Постановка «Разлома» во МХАТе в 1951 г., многочисленные возобновления ее на периферии подтвердили жизненность и современность пьесы, которая заслуженно признана класси¬ ческим произведением советской драматургии и сыграла круп¬ ную роль в развитии всей советской литературы. Обогащению советской драматургии способствовало также появление ряда пьес, созданных на основе завоевавших при¬ знание народа произведений художественной прозы. Таковы были впервые поставленные театрами в 1927 г. «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова, «Барсуки» Л. Леонова, «Мятеж» Д. Фур¬ манова и С. Поливанова. Особенный успех выпал на долю «Бронепоезда 14-69», постановка которого во МХАТе стала крупным художествен¬ ным событием в жизни Советской страны и этапным спектак¬ лем не только для МХАТа, но и для всего советского театра в целом. Образы талантливой повести Вс. Иванова получили в пьесе более глубокую и социально четкую обрисовку, углу¬ билась и уточнилась вся идейная направленность произведения. Писатель и театр создали подлинную народно-героическую драму, овеянную суровым, мужественным пафосом революцион¬ ной борьбы. Ее центральными фигурами стали вожак сибир¬ ских партизан, таежный крестьянин Вершинин, получивший замечательное сценическое воплощение в игре В. И. Качалова, и председатель подпольного революционного комитета Пекле- 264
ванов, роль которого проникновенно исполнял тогда еще молодой актер Н. П. Хмелев. «Два эти человека,— писал впоследствии, вспоминая о спектакле МХАТа, Вс. Иванов,— встречаются в течение всей пьесы только однажды, в первом акте. Однако и зритель, и автор видят их все время идущими рука об руку. Большевистская воля и правда, наполняющая Пеклеванова до краев, оказалась достаточной для того, чтобы и стихийный Вершинин стал внутренне организованным героем русской истории, героем борьбы за социализм». Постановщик пьесы К. С. Станиславский сумел поднять до патетической высоты ее массовые, народные сцены — «на колокольне» и «на насыпи», с огромной глубиной вскрыв их внутренний, идейный смысл — тему международного братства трудящихся. Подобно «Шторму», «Любови Яровой» и «Разлому», «Бро¬ непоезд 14-69» надолго стал одноц из наиболее любимых пьес советского зрителя. Он сохранил живой интерес и волнующую силу и до настоящего времени, о чем свидетельствуют его многочисленные новые постановки в послевоенные годы. Особое место среди пьес, посвященных гражданской войне, занимали «Дни Турбиных» М. Булгакова (1926), напи¬ санные по мотивам романа «Белая гвардия». В результате большой работы, проделанной автором совместно с Московским Художественным театром, пьеса приобрела самостоятельное и во многом принципиально-отличное звучание по сравнению со своим литературным первоисточником. Если в романе ощущалось стремление оправдать белогвардейщину, окружить белое офицерство ореолом благородства и жертвенности, то пьеса, особенно в том художественном воплощении, которое она получила на сцене МХАТа, в значительной степени преодолела эту ложную, антиисторическую тенденцию. Центр тяжести в ней был перенесен на показ сложного процесса расслоения, который происходил в среде интеллигенции, очутившейся в рядах белой армии. На одной стороне зритель видел не знающих колебаний врагов революции, таких, как полковник Алексей Турбин, на другой — людей вроде капи¬ тана Мышлаевского, порвавшего с белыми и перешедшего в лагерь защитников советской власти. Пьеса показывала тот внутренний крах, который был неизбежным уделом «ры¬ царей белой идеи», и приводила к выводу об исторической неотвратимости гибели белогвардейщины. В изображении интервентов, грабивших Украину, банд гетмана Скоропадского и Петлюры в пьесе звучали сатириче¬ ские краски, усиленные театром. И все же «Дни Турбиных», даже в превосходном сцениче¬ ском исполнении МХАТа, не освободились полностью от внутренних противоречий, от объективизма, преобладания 26$
отвлеченного морального критерия над политическим и соци¬ альным в оценке событий и поведения людей. Глубокую характеристику объективной роли, которую пьеса сыграла в те годы, дал И. В. Сталин в письме В. Билль- Белоцерковскому: «Что касается собственно пьесы «Дни Турбиных», то она не так уж плоха, ибо она даёт больше пользы, чем вреда. Не забудьте, что основное впечатление, остающееся у зрителя от этой пьесы, есть впечатление, благо¬ приятное для большевиков: «если даже такие люди, как Тур¬ бины, вынуждены сложить оружие и покориться воле народа, признав своё дело окончательно проигранным,— значит, большевики непобедимы, с ними, большевиками, ничего не поделаешь». «Дни Турбиных» есть демонстрация всесокрушаю¬ щей силы большевизма»1. Наряду с произведениями о гражданской войне в драматур¬ гии второй половины 20-х годов возникают пьесы, непосред¬ ственно переходящие к изображению советской действитель¬ ности сегодняшнего дня. Наиболее значительными из них были «Конец Криворыльска» (1926) и «Огненный мост» (1928) Б. Ромашова, «Человек с портфелем» А. Файко (1928). В пьесе «Конец Криворыльска» Б. Ромашов показал последние дни старой российской провинции и строительство нового, социалистического города, воздвигаемого руками молодежи, комсомольцев. Это было одно из первых произве¬ дений нашей драматургии о трудностях и успехах восстано¬ вительного периода, о новых формах и условиях борьбы за социализм — борьбы не менее напряженной и острой, чем в годы гражданской войны, требующей разоблачения пред¬ ставителей старого мира, подчас тщательно приспособляющихся и ловко прячущих свое настоящее лицо. Драма «Огненный мост» по своей проблематике в извест¬ ной мере продолжала мотивы «Любови Яровой» и «Разлома», так как видное место в ней занимала тема интеллигенции и революции. Своеобразие «Огненного моста» заключалось в том, что его действие, начинаясь событиями Октябрьских дней и гражданской войны, развивалось на протяжении целого десятилетия — вплоть до 1927 г. Разлом, расколовший надвое буржуазно-интеллигентскую семью Дубравиных, по¬ казан драматургом как отражение непримиримой, смертельной борьбы двух классов, двух враждебных политических лагерей, борьбы, определившей историческое содержание всей этой эпохи. В лице молодой женщины Ирины Дубравиной, порвав¬ шей со своей семьей, разоблачающей брата — врага народа, 1 И. В. Сталин. Соч., т. 11, стр. 328. 266
воплощена лучшая часть интеллигенции, отколовшаяся от старого мира и всей душой перешедшая на сторону социализма. Как отщепенец и изменник Родины заклеймен Геннадий Дуб- равин, белый офицер, проникающий после краха интервенции в Советскую страну с шпионскими и диверсионными целями. Остро звучит в пьесе призыв к политической бдительности по отношению к врагам социалистического общества. Пьеса Б. Ромашова долгие годы не сходила со сцены Московского Малого театра, положив начало тесному творче¬ скому содружеству драматурга с коллективом «Дома Щепкина». В последнее время многие театры Советской страны снова обра¬ тились к «Огненному мосту», с успехом возобновив его постановку. Видное место в театральном репертуаре конца 20-х годов завоевала пьеса А. Файко «Человек с портфелем» (1928). Эта пьеса ставила серьезные, животрепещущие вопросы современной жизни. В ней проявилось умение драматурга строить острый, богатый событиями и действием сюжет, искус¬ ство динамического, насыщенного диалога. Пьеса показывала жизнь научной интеллигенции. Конфликт строилсй на борьбе ученых-коммунистов (Башкиров, Тополев) и искренно преданных советской власти старых ученых, продолжающих демократические и патриотические традиции русской науки (Андросов), против людей, враждебных советскому обществу, советской науке. С большой силой в пьесе был разобла¬ чен образ такого «ученого» в лице профессора Гранатова, буржуаз¬ ного индивидуалиста, исповедующего циничную «философию» господства в жизни сильных и «избранных» натур и не оста¬ навливающегося ни перед какими, самыми жестокими и пре¬ ступными средствами для своего «самоутверждения». Пове¬ дение Гранатова в общественной и личной жизни основано на презрении к людям, отказе от всех моральных норм, уве¬ ренности в том, что миром правят «волчьи законы» взаимной ненависти и вражды. Страх перед разоблачением заставляет Гранатова приспо¬ собляться, изворачиваться, прятать концы в воду, избавляться от своих вчерашних единомышленников. Однако в любой подходящий момент он возобновит свою борьбу против со¬ ветского общества, будет снова вредить и пакостить. Драма¬ тургу удалось ярко раскрыть в Гранатове те черты характера и психологии, которые делают подобных людей опасными и коварными врагами, потенциальными фашистами. Конец 20-х годов принес советской драматургии яркие успехи в одной из самых действенных и жизненно важных ее областей — в области сатирического жанра. Этапную роль в развитии советской драматургической сатиры сыграли заме- 267
нательные комедии В. Маяковского — «Клоп» (1928) и «Баня» (1929). Эти комедии послужили вдохновляющим образцом для драматургов молодого поколения, о чем свидетельствует успех стихотворной^ сатирической, пьесы А. Безыменского «Выстрел». 12 Социалистическая действительность оказывала все большее определяющее влияние на развитие и рост советской поэзии. В этом процессе значительную роль играло многогранное новаторское творчество В. Маяковского, его неутомимая борьба за действенную, партийно-направленную поэзию. Успешно продолжалась поэтическая работа Демьяна Бед¬ ного. Поэт откликался на самые разнообразные вопросы политической, хозяйственной и культурной жизни страны. Страстный борец за мир, он разоблачал происки поджига¬ телей войны, всячески стремившихся сорвать грандиозные созидательные планы Советского Союза («Другу милому» и др.). С наступлением периода индустриализации выдвигается тема творческого труда, героизма народных масс на трудовом фронте: Нынче темы иные мне любы: Взбудораженный творчеством мощный народ, Богатырский строительный наш разворот. Подлинным героем жизни провозглашает поэт «советского богатыря», простого и скромного человека, каждодневно совер¬ шающего огромный подвиг («Товарищ борода»). Ряд своих стихов и поэм («Кузькина мать», «Клятва Зайнет» и др.) Д. Бедный посвящает новой, раскрепощенной женщине, вчера еще темной и забитой. Одним из основных жанров его поэзии является, как и в предшествующие годы, стихотворный фельетон. Широко использует Д. Бедный документальный материал, газетные сооб¬ щения, вводя их в поэтический текст и создавая своеобразные поэтические композиции. Д. Бедный продолжает разрабатывать свободный стих типа «раешника», умело вставляет в фельето¬ ны прибаутки, народные изречения и пословицы, краткие, динамические диалоги действующих лиц. 268
Добиваясь простоты и доходчивости стиха, Д. Бедный под¬ час огрублял, упрощал тему, не всегда взыскательно работал над формой своих произведений. Вследствие этого многие из них, не подымаясь до высоты обобщений, быстро утрачивали художественное значение, приобретали характер однодневки, «агитки» на случай. Поэт слабо удовлетворял выросшим за¬ просам массового читателя. Но именно в это время вульгариза¬ торы марксизма — рапповцы выбросили лозунг «одемьянива- ния» поэзии. Такая злободневная, порой упрощенная «агитка» представлялась им лучшим достижением советской поэзии и противопоставлялась всем остальным ее формам, в частности поэзии большого политического содержания и художествен¬ ного мастерства, каким было творчество Маяковского. Это было тем более вредно и недопустимо, что призыв к «одемьяниванию» совпал во времени и с грубоошибочными политическими фельето¬ нами Д. Бедного «Слезай с печки», «Без пощады», «Перерва» и др. Вних Д. Бедный вопреки исторической правде показал дооктябрь¬ скую Россию как страну «одичавшую» в непроглядной темноте, погрязшую в непреодолимой косности и лени, и неправомерно обобщал отдельные нездоровые явления советской действитель¬ ности. И. В. Сталин в письме Д. Бедному, разъясняя смысл его ошибок, писал: «В чём существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлёкши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее»1. И, раскрывая Демьяну Бедному всю «высоту задач певца передового пролетариата», И. В. Сталин напоминал ему, что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию и революционеры всех стран «с надеждой смотрят на СССР, как на очаг освободительной борьбы трудящих¬ ся всего мира, признавая в нём единственное своё отечество», а революционные рабочие всех стран «единодушно рукопле¬ щут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому ра¬ бочему классу, авангарду советских рабочих, как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить пролетарии других стран»1 2. И. В. Сталин указывал на недопустимое забвение того, что в историческом прошлом нашей страны существовала, кроме России реакционной, Россия революционная, «Россия Радище¬ 1 И. В Сталин. Соч., т. 13, стр. 24. 2 Там же, стр. 24—25. 269
вых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых». И. В. Сталин отмечал, что и в ошибочных фелье¬ тонах Демьяна Бедного «имеется ряд великолепных мест, бью¬ щих прямо в цель». Но неверно обобщать отдельные отрицатель¬ ные факты и превращать всю нынешнюю Россию в сплошную «Перерву», выдавая «лень» и стремление «сидеть на печке» чуть ли не за национальную черту русских вообще, и тем самым клеветать на народ, развенчивать славное прошлое и настоящее русского пролетариата. Во второй половине двадцатых годов творчески выросло вто¬ рое поколение поэтов, вошедшее в литературу в первые годы советской власти. С каждым новым сборником («Пути-дороги», 1926; «Парт¬ билет № 224332», 1928; «Сердце человечье», 1928 яснее вы¬ ступали характерные черты поэзии А. Безыменского, стремив¬ шегося раскрыть в своем творчестве богатый душевный мир передовой советской молодежи, бодрой, жизнерадостной, с сильной волей и неукротимым стремлением добиться победы. Безыменский подчеркивал партийную направленность своей поэзии: «Прежде всего член партии, а стихотворец— потом...» Юношеский задор и юмор, характерные для лирики А. Безы¬ менского, сочетались в его творчестве с едкой сатирой, разоб¬ лачающей все чуждое в советской действительности. Некото¬ рые сатирические портреты и меткие определения в поэме «День нашей жизни» (1928), в стихотворной пьесе «Выстрел» (1929) стали популярны, особенно после постановки пьесы на сцене. Сатира Безыменского, перекликающаяся с сатирическими произведениями Маяковского, вызвала яростные нападки на поэта со стороны рапповцев. Партия поддержала поэта, и И. В. Сталин в письме Безыменскому, отмечая в его произ¬ ведениях «некоторые остатки комсомольского авангардизма», назвал «Выстрел» и «День нашей жизни» «образцами революционного пролетарского искусства для настоящего времени» А А. Безыменскому удалось создать в своей поэзии образ пе¬ редовой жизнедеятельной молодежи, преимущественно рабо¬ чей, наиболее ему близкой. Нов эти годы в творчестве поэта ска¬ зывалась недоработанность стихотворной формы, небрежность в языке, засоренноминогда специфическими «псевдокомсомольски- ми» словечками и выражениями, и тот характерный для Безымен¬ ского рационализм, который давал себя чувствовать и в сухова¬ том звучании его стиха. Большую популярность, особенно среди сельской молодежи, завоевала поэзия А. Жарова, выступившего в эти годы с новы¬ 1 И. В. Сталин. Соч., т. 12, стр. 200. 270
ми сборниками стихов («Строй», 1926; «Рост», 1927; «Весенний день», 1928; «Стихи о любви», 1929; лирическая поэма «Гармонь», 1926). Пафос молодости, картины бодрого, дружного труда, весен¬ ний, солнечный пейзаж, тема любви привлекали к его творче¬ ству внимание читателей. Жизнеутверждающая лирическая тема была характерна и для И. Уткина, автора «Первой книги стихов» (1927). Лири¬ ческие стихи И. Уткина о подвигах на фронте, о дружбе комсомольцев, эмоционально-насыщенные, мелодичные, нра¬ вились советской молодежи. Проскальзывавшие иной раз в этих стихах «гитарные мотивы» в духе сентиментального мещанского романса справедливо вызывали ряд остроумных пародий (В. Маяковский, А. Архангельский). Романтика боевого подвига и боевой дружбы, воспоминания о незабываемых днях революции и гражданской войны широко отражены в поэзии М. Светлова, В. Саянова, М. Голодного и других комсомольских поэтов. С этой темой входили в литературу и начавшие в те годы свой творческий путь А. Сурков, Н. Дементьев и др. Патриоти¬ ческие, революционные мотивы в стихах поэтов были связаны с глубоким осмыслением Октябрьской революции как явления величайшего мирового исторического значения. Об этом с осо¬ бенной силой свидетельствовало одно из лучших стихотворе¬ ний М. Светлова «Гренада» (1926), стихотворение о красно¬ армейце, для которого борьба за свободу своей родины нераз¬ рывно связана с борьбой за освобождение народов всего мира. Героя «Гренады» поэт полушутливо называет «мечтателем». Но все стихотворение говорит о реальности этой мечты, застав¬ ляющей бойца покинуть родной дом, уйти воевать, постичь «грамматику боя» и «язык батарей», отдать свою жизнь за сча¬ стье своей Родины и за счастье далекого, незнакомого трудового народа «Гренадской волости»: Я хату покинул, Пошел воевать, Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать. Поэтический голос М. Светлова в эти годы окреп. Его сти¬ хотворения, баллады, маленькие поэмы, сборник «Ночные встре¬ чи» (1927), «Книга стихов» (1929) отличались тонким лириче¬ ским рисунком, глубокой эмоциональностью, острой иронией, своеобразной поэтической интонацией. Некоторые стихи М. Светлова, в том числе написанная зна¬ чительно позже известная «Песня о Каховке» (1936), полная 271
романтики гражданской войны, стали популярными народными песнями. Широко распространилась по стране в эти годы знаменитая «Партизанская» С. Алымова («По долинам и по взгорьям», 1929). Темы гражданской войны и революции поэтически разраба¬ тывал в своем творчестве и Эдуард Багрицкий. Участие поэта во фронтовой печати, работа в ЮгРОСТе помогали ему освобож¬ даться от пережитков декадентской поэзии. Однако творчество Багрицкого развивалось неровно. На творческом развитии поэта отрицательно сказалось его пребывание в литературных группах «Перевал» и «Литературный центр конструктивистов». Идейно-творческие противоречия Багрицкого отчетливо ска¬ зались на поэме «Дума про Опанаса» (1926). Поэма привлекает рядом значительных поэтических достоинств. Использование традиций народного творчества, особенно традиций украинской лирической песни, ритма и мелодики стиха Шевченко помогло писателю ярко передать национальный колорит Украины. Тополей седая стая, Воздух тополиный... Украина, мать родная, Песня — Украина!.. Идейный замысел поэмы связан с образом хлебороба Опана¬ са, уклонившегося от революционного пути народа и потому закономерно попавшего во вражеский лагерь, к Махно. Сильная сторона поэмы — в раскрытии трагической обре¬ ченности Опанаса, этого отщепеипа, изменника Родины. Опанас, твоя дорога — Не дальше порога...— говорит поэт о своем герое, осуждая его, вынося ему суровый приговор, предрекая неизбежную гибель. Но, поставив Опанаса в центре поэмы, не показав подлинных типических представи¬ телей революционного украинского народа, Багрицкий одно¬ сторонне изобразил гражданскую войну на Украине. Художе¬ ственно неполноценно обрисован в поэме легендарный полко¬ водец Г. И. Котовский, чья слава прогремела по всей Украине: фигура комбрига дана в условно-стилизованном плане. По замыслу автора в лице комиссара Когана должен был быть типизирован представитель Коммунистической партии, но героизм его снижен чертами пассивности и жертвенности. Поэзия Багрицкого, несмотря на отдельные срывы, разви¬ валась под знаком творческого роста. Поэт под влиянием рево¬ 272
люционной действительности изживал свои юношеские увлече¬ ния абстрактной романтикой. В его лирике, отличающейся богатством ритмов и образов, разнообразием ярких «предмет¬ ных» эпитетов и сравнений, во всей выразительной ритмической и образной системе зазвучали страстная любовь к жизни, радостные мотивы бытия. Поэт окончательноразвенчиваетвста- рую романГику, черное перо» («Разговор с комсомольцем Н. Де¬ ментьевым», 1928) и находит, наконец, своего героя, нового, советского человека, неутомимого в творческом труде и преоб¬ разовании жизни: Механики, чекисты, рыбоводы, Я — ваш товарищ, мы одной породы! Напряженные и упорные творческие искания характеризуют в эти годы поэзию Й. Тихонова, назвавшего книгу своих сти¬ хов «Поиски героя». Речь шла даже не столько о самом герое, сколько о поисках художественного метода. «Разведчиком» называет себя поэт в одном из своих стихотворений, подчерки¬ вая тем самым творческую задачу — искания новых поэтиче¬ ских путей. Его не удовлетворяют теперь художественные до¬ стижения первых книг его стихотворений. Для полнокровного изображения жизни поэту кажется уже недостаточной некото¬ рая условность и однолинейность его баллад, их «голая ско¬ рость». Он стремится дать более глубокий психологический пор¬ трет героя. Поэт не сразу нашел правильное художественное решение и, идя подчас не от жизненной правды, а от формали¬ стических «теорий», заслужил справедливые упреки1 в том, что его новые произведения после известных революционно-герои¬ ческих баллад не увлекают, мало понятны, искусственно ус¬ ложнены по форме. Такой упрек был в известной мере спра¬ ведлив и по отношению к его поэмам «Лицом к лицу» (1926) и «Выра» (1927), посвященным трагической гибели комиссара- рабочего Ракова, выданного предателем. Только к концу 20-х годов поэт сумел воплотить в своей поэзии реальные черты нового героя, советского труженика. Источником поэтического вдохновения становится для Н. Тихонова живая, бурлящая, горячая жизнь, в которую зорко вглядывается поэт во время своих путешествий по стране в начале первой пятилетки. Все заметнее в эти годы становилось поэтическое творчество М. Исаковского, сумевшего выразительно показать черты новой деревни. 1 См. А. Луначарский. Предисловие. В кн.: А. Жаров Ледоход. М., 1925, стр. 10. 18 Очерн истории русской сов. лит. 273
Сборник М. Исаковского «Провода в соломе» (1927) был прин¬ ципиально важным явлением в развитии нашей поэзии. У Иса¬ ковского совершенно отсутствует противопоставление города и деревни, выражавшееся у разных поэтов по-разному: то в фор¬ ме реакционной идеализации патриархального крестьянского быта, характерной для кулацких бардов типа Н. Клюева, С. Клычкова, П. Орешина, то в виде изображения мрачного, подавляющего человеческую личность «бездушного города», то в надрывных расставаниях с «уходящей Русью». Наоборот, и самим названием сборника и почти каждым своим стихо¬ творением поэт утверждает плодотворность союза рабочих и крестьян, смычки города и деревни. Десятилетняя работа в смоленской газете «Рабочий путь» (в качестве корреспондента, инструктора рабкоровского дви¬ жения, заведующего литературным отделом) дала поэту воз¬ можность глубоко познакомиться с новым бытом, культурным ростом народа, первыми шагами колхозов. В стихах, написанных в 1925—1930 гг., поэт правдиво отра¬ зил жизнь родной Смоленщины, резко противопоставил новое, пробуждающееся к счастливой жизни село — старой, безрадост¬ ной, нищей деревне: Поселок спит... Он здесь рожден, Чтоб сделать жизнь светлей и выше. И чисто вымыты дождем Его чешуйчатые крыши. Над ним,— пойдя на смелый риск,— Антенны вытянулись в нитку. ...Но вот высокий тракторист Ладонью выдавил калитку. Еще сквозит ночная лень В его улыбке угловатой. Он изучает новый день, Облокотись на радиатор... В стихах Исаковского отражен сложный процесс перехода крестьянства на новый путь. В стихотворении, написанном от лица молодого крестьянского парня, вступающего в колхоз, Исаковский выразительно передает душевное состояние героя, порывающего со своим «сумрачным» прошлым: В этой сумрачной хате для меня ничего не осталось. Для моей головы эта темная хата низка... 274
В своей лирике Исаковский поэтически рассказал о чувствах и мыслях крестьянина и в дни, предшествовавшие «великому перелому», и в дни самого великого революционного перево¬ рота, происшедшего в деревне. Близость к жизни, к героям своей поэзии, с которыми поэт ежедневно встречался, ясное понимание цели своей поэтиче¬ ской работы, как одной из форм служения народу, обусловили глубокую народность творчества Исаковского. В его стихах нет погони за искусственной новизной: картина новой жизни, новые слова входят в его поэзию органически, как правдивое отражение советской действительности. Исаковский в своей поэзии продолжает и творчески раз¬ вивает некрасовские традиции, считая себя учеником и последо¬ вателем революционного поэта. Тесно связано его творчество и с фольклором. Все это объясняет близость стиха Исаковского к народно-песенному строю и органическое появление песни как наиболее характерного жанра в его дальнейшем поэтическом творчестве. Поэзия Исаковского встретила горячую поддержку М. Горь¬ кого, который писал: «Михаил Исаковский не деревенский, а тот новый человек, который знает, что город и деревня — две силы, которые отдельно одна от другой существовать не могут, и знает, что для них пришла пора слиться в одну, необоримую творческую силу,— слиться так плотно, как до сей поры силы эти никогда и нигде не сливались»1. Новая, социалистическая действительность оказывала свое благотворное воздействие и на поэтов, ранее связанных с футу¬ ристическими группировками и отстаивавших в 20-е годы на страницах «лефовских» изданий пресловутые теории «факта» и «социального заказа». Активный отклик на политическую современность, к чему настойчиво звал поэтов своим творчеством и выступлениями на дискуссиях В. Маяковский, обращение к историко-революцион¬ ным событиям прошлого благотворно сказались на творчестве Н. Асеева. Поэт освобождался от бессодержательного «перебора рифм», как назвал он одно из своих стихотворений, и создавал в эти годы лирические произведения, освещающие новые, ре¬ волюционные темы. В его поэзии зазвучали идеи пролетарского интернационализма, несомненно связанные с плодотворным влиянием Маяковского. В своей политической лирике Н. Асеев воспевает револю¬ цию («Десятый Октябрь»), говорит о счастливой судьбе рас- 1 М. Горький. О литературе. М., 1953, стр. 269. 8* 271
нрепощенной женщины («Три Анны»), о свободной советской молодежи («Эстафета», «Звени, молодость»). Ряд произведений Н. Асеева выдержал длительную проверку времени («Русская сказка», «Синие гусары», поэма «Двадцать шесть»). К ним относится и большая поэма «Семен Проскаков» (1926—1928), повествующая о борьбе красных партизан против Колчака. Поэт воссоздает образ рабочего-шахтера, большевика Се¬ мена Проскакова, активного участника борьбы с колчаковскими бандами. Поэма Н. Асеева перекликается во многом с поэмами Маяковского. Но фактографичность, введение в поэму простран¬ ных, утяжеляющих поэтический текст цитат из архивных материалов снижает силу художественного обобщения. Порой поэт впадает в абстрактность, в декларативность (например, концовка, обращенная к погибшему герою). Широкий диапазон тем, разнообразие поэтических средств, выразительность образов, богатство ритмов отличали поэзию И. Сельвинского, мастера стиха, выступившего в 20-е годы с лирическими стихами, поэмой «Улялаевщина», стихотворной драмой «Командарм 2» идр. Но влияние формализма пагубно сказывалось на ряде его произведений, на которых лежала печать своеобразного «экспериментаторства» — игра диалектизмами, жаргонизмами. Творческой неудачей оказалось крупное произведение Сельвинского тех лет — роман в стихах «Пуш- торг» (1927). Стремление к активному участию в социалистической строй¬ ке все нарастало среди писателей к «году великого перелома». В этом движении, отразившем пафос строительства, «лихорадку буден», захватившую страну, приняли активное участие многие поэты. Рост политической актуальности советской поэзии сочетал¬ ся с поисками новых форм стиха, с обогащением классических размеров, стихотворных жанров, с повышением художествен¬ ного мастерства. 13 Двадцатые годы — годы широкого становления советской литературы у многих наций и народностей Советского Союза. После освобождения национальных окраин страны от войск белогвардейцев, националистов, интервентов, после окончания гражданской войны у всех народов СССР начинается строитель¬ ство новой культуры, национальной по форме и социалистиче¬ ской по содержанию. Вопросы созидания этой новой культуры обсуждались на X и XII съездах партии. Рабочий класс цен¬ тральной России и весь русский народ пришли на помощь 276
и экономическом и культурном отношениях более отсталым ра¬ нее национальным окраинам. Национальная политика партии, направленная на скорейший и всесторонний подъем экономики и культуры освобожденных народов, приводит к подлинной культурной революции, к преобразованию буржуазных наций в передовые социалистические нации. Данные о развитии печати на национальных языках могут иллюстрировать этот процесс культурной революции. Если на Украине в 1913 г. общий тираж всех книг на украин¬ ском языке составлял около 400 тыс., то уже в 1928 г. в УССР вышло свыше 24 млн. украинских книг. До революции книги на белорусском языке почти не выходили, а в 1928 г. они вышли тиражом свыше 1800 тыс. экземпляров. Узбекских книг в том же году было напечатано в 19 раз больше, чем в 1913 г., грузин¬ ских— в шесть раз больше, армянских — в 20 раз больше* 1. В шести союзных республиках до революции вовсе не издавалась литература на языках коренного населения (в Кир¬ гизии , Туркмении, Молдавии, Карело-Финской республике и др.). В 20-х годах возникает письменность у народов Дальнего Се¬ вера, у кочевых народов Дальнего Востока (ненцев, нанайцев, эвенков и многих других). «...Социалистическая революция,— говорил И. В. Сталин в 1925 г.,— не уменьшала, а увеличивала количество языков, ибо она, встряхивая глубочайшие низы человечества и вытал¬ кивая их на политическую сцену, пробуждает к новой жизни целый ряд новых национальностей, ранее неизвестных или мало известных. Кто мог подумать, что старая царская Россия пред¬ ставляет не менее 50 наций и национальных групп? Однано, Октябрьская революция, порвав старые цепи и выдвинув на сцену целый ряд забытых народов и народностей, дала им новую жизнь и новое развитие»2. В 20-е годы создаются национальные театры. Для них пи¬ шутся первые пьесы на национальных языках. Во всех республиках и национальных областях вознинли газеты на языках коренного населения. На страницах этих газет появляются первые стихотворения, рассказы, очерки со¬ ветских писателей. В редакциях газет и журналов проходили ли¬ тературную учебу новые кадры из молодежи, выходцев из сел, аулов, кишлаков, улусов, той молодежи, которая получала образование в педагогических институтах, открывавшихся тогда в десятках городов. Это типический путь писателя в националь¬ ных республиках в те годы. Его прошли и узбекский поэт Ха¬ мид Алимджан, и киргизский прозаик Тугельбай Сыдыкбеков, 1 По данным Всесоюзной книжной палаты. 1 И. В. С т а л и н. Соч., т. 7, стр. 139. 277
и туркменский писатель Чары Аширов, казахские, мордовские, удмуртские, чувашские и многие другие поэты. Повсеместно выступают писатели, завоевывающие признание читателей, авторы стихов, пьес, повестей, романов, в которых отразилась великая революционная ломка. На Украине особой популярностью пользуются П. Тычина, А. Головко, В. Сосюра, в Белоруссии — народные поэты Янка Купала и Якуб Кол ас, в Грузии — Галактион Табидзе, в Армении — Акоп Акопян, Наири Зарян, в Азербайджане—Джафар Джабарлы, в Таджикистане—Садриддин Айни, в Кирги¬ зии — Аалы Токомбаев, Джоомарт Боконбаев, в Казах¬ стане — Сабит Муканов. В произведениях этих писателей отразилось то новое, что вошло в жизнь после социалистической революции. Тематика произведений на языках народов СССР во многом оказывается близкой тому, о чем писали в те годы и русские писатели. Это— изображение краха и гибели старого мира, разоблачение былых эксплуататоров и религии как опоры уничтоженного строя, изображение гражданской войны, новых героев и нового, револю¬ ционного быта. Но своеобразие исторических условий, в кото¬ рых зарождался социалистический реализм у разных народов, определяло и своеобразие творчества национальных писателей. Не только в форме — в языке и других ее элементах — прояв¬ лялась национальная специфика каждой литературы, она про¬ явилась и в тематике, в сюжетах, в выборе жизненных кон¬ фликтов и т. д. Так, в литературах тех народов (узбекского, таджикского, казахского и др.), которые до 1917 г. не успели пройти пути промышленного капитализма, актуальными оказались сюжеты, связанные с разоблачением патриархально-феодального уклада и его пережитков. Пафос произведений основоположника узбек¬ ской советской литературы, поэта и драматурга Хамзы Хаким- Заде Ниязи виждился на остром разоблачении старого, еще со хранившего пережитки феодализма быта, на критике мусульман¬ ства с позиций революционного народа. Такова его пьеса «Бай и батрак»,сохранившаяся в репертуаре узбекских театров свыше 30 лет. В художественных образах Хамза показал феодально¬ байскую эксплуатацию трудящихся в дореволюционном Узбе¬ кистане и ту революционную творческую силу, носителем кото¬ рой являются прежде угнетенные трудящиеся массы. Хамза Хаким-Заде был убит мусульманскими изуверами по подстрека¬ тельству мулл. Первые советские рассказы п повести основоположника узбекской и таджикской художественной прозы Садриддина Айни посвящены изображению уродства недавнего феодаль¬ ного прошлого, экономической и духовной кабалы, в которой 278
держали народ баи, ханы, ростовщики, купцы. В 20-е годы Айни начал писать роман «Дохунда», рисующий жизнь таджик¬ ского народа с дореволюционных времен вплоть до образования Таджикской ССР. Создатель азербайджанской советской дра¬ матургии Джафар Джабарлы в своих лучших пьесах талантли¬ во показал революционную ломку жизни в Азербайджане, рас¬ крепощение женщины, формирование новой интеллигенции в борьбе с феодальными пережитками и националистическими предрассудками. В национальных литературах этого периода преобладала поэзия. В поэтических сборниках П. Тычины («Плуг», «Ветер с Украины» и др.) широко представлена тема народной борьбы за социализм. Большую популярность приобретает его стихо¬ творение «На майдане», в котором поэтически сжато и сильно передан революционный подъем народа, дана красочная зари¬ совка революционного митинга в украинском селе тех лет. Поэма В. Сосюры «Красная зима» (1921) посвящена теме граж¬ данской войны. В белорусской литературе большое значение имели поэтиче¬ ские произведения Янки Купалы (поэма «Бондаровна» и др.) и Якуба Коласа, в которых громко звучит голос трудящегося белоруса, сбросившего гнет старого и почувствовавшего себя хозяином новой жизни. В 20-х годах происходит процесс творческого взаимодей¬ ствия и взаимообогащения национальных литератур,который по¬ лучает особенно широкий размах в последующей истории совет¬ ской многонациональной литературы. Первостепенное значе¬ ние для развития литератур народов СССР приобретает освоение опыта ведущих русских писателей и поэтов во главе с М. Горь¬ ким и В. Маяковским. Поэзия Маяковского оказала огромное революционизирующее воздействие на творчество многих, вы¬ ступивших впервые советских поэтов союзных республик. Это относится к творчеству узбекских поэтов Хамида Алимджана и Гафура Гуляма, украинского поэта Павла Тычины, азербайджанского поэта Самеда Вургуна и многих других. Освоению традиций реализма во многом содействовала работа передовых поэтов союзных республик над переводами произведений русской классической и советской поэзии на свои родные языки. Становление советской художественной прозы в литерату¬ рах народов СССР происходит в 20-е годы. Проза развивается прежде всего у народов, имевших и в прошлом развитые лите¬ ратурные традиции. Так, в начале 20-х годов с первыми круп¬ ными прозаическими произведениями на Украине выступают А. Головко, П. Панч, Ю. Яновский, Ю. Смолич, И. Ле. В пове¬ сти «Пасынки степей» (1924) Головко рассказал, как изменилась 279
после революции судьба сельской бедноты и батраков. Еще не¬ давно это были «пасынки степей», а теперь они создавали новую жизнь; партия и Советская власть подняли бедняков и батра¬ ков на борьбу с кулачеством, вывели их на широкую дорогу. Повесть «Пасынки степей» была одним из первых произведений, которые художественно раскрывали стремления трудового кре¬ стьянства к дружному социалистическому труду на колхозных полях. Одним из примечательных явлений в литературах народов СССР был роман А. Головко «Бурьян» (1927). Писатель исполь¬ зовал в своем романе материалы об убийстве кулаками в селе Дымовке Одесской области селькора Малиновского. Изобра¬ жая «куркулей» (кулаков) как непримиримых врагов совет¬ ского строя, автор показывал их историческую обреченность. Идея романа выражена в словах: «Когда хозяин приходит на ниву и видит, что ее глушат бурьяны, то он забредает в хлеб и вырывает их с корнем». Центральный образ ро¬ мана — демобилизованного красноармейца Давида Мотуз- ки—раскрывается в драматических обстоятельствах классовой борьбы. Мотузка тесно связан с народом. Он — пропагандист партии, разъясняющий ее лозунги и решения. Своей принци¬ пиальностью и в личных и в общественных отношениях, своей человечностью и простотой Мотузка завоевывает доверие кре¬ стьян. В образе крестьянина-коммуниста А. Головко показал,, что идеи коммунизма стали родными для народа. Проза возникает в те годы и у народов, не имевших до рево¬ люции своей литературы и даже письменности. Так, с рассказа¬ ми и повестями на темы советской жизни выступил марийский писатель М. Шкетан (Майоров). Для развития литератур Средней Азии, Кавказа, Поволжья, Сибири характерно обращение не только к опыту русской ли¬ тературы, но и к родному фольклору как источнику поэтиче¬ ских образов, арсеналу изобразительных средств. Широкое распространение получила в эти годы устная поэзи» ашугов и акынов, поэзия ранее бесписьменных народов, которая достигла больших успехов как в идейном, так и художественном отношении (Сулейман Стальский, Джамбул, Токтогул и др.). Развитие литературы социалистического реализма у всех народов Советского Союза происходило в условиях ожесточен¬ ной классовой борьбы. Главным идейным и политическим» противником молодой советской литературы являлся буржу¬ азный национализм. Именно в эти годы, выражая сопро¬ тивление остатков низвергнутых классов, националисты, проникшие в литературные организации, проводили подрыв¬ ную работу. 280
В письме И. В. Сталина от 26 апреля 1926 г., адресо¬ ванном Л. М. Кагановичу и другим членам Политбюро ЦК КГ1(б) Украины, была дана глубокая политическая оценка враждебного советской культуре выступления против Москвы националиста Хвилевого. И. В. Сталин подчеркнул, что только в беспощадной борьбе с буржуазным национализмом и его проявлениями «можно превратить подымающуюся украинскую- культуру и украинскую общественность в культуру и общест¬ венность советскую»1. В республиках и в большинстве национальных областей- в 20-е годы создаются отделения РАПП, которая на Первом съезде пролетарских писателей (1926) преобразуется во Все¬ союзное объединение ассоциаций пролетарских писателей (ВОАПП). В развитии литературы социалистического реализма в республиках и национальных областях, как и в централь¬ ной России, громадное значение имело направляющее руко¬ водство Коммунистической партии. Партия помогала писа¬ телям бороться против пережитков буржуазной идеологии и особенно буржуазного национализма, глубже понимать зако¬ номерности строительства социализма, осваивать метод социалистического реализма. В резолюции ЦК РКП(б) о литературе от 18 июня 1925 г. подчеркивалась необходимость «обратить усиленное внимание и на развитие национальной литературы в многочисленных республиках и областях нашего Союза». К концу 20-х годов советская литература приобретает подлинно многонациональный характер. 14 Произведения, созданные советскими писателями в 20-х го¬ дах, вызвали огромный интерес за рубежом. В годы временной стабилизации капитализма упадок бур¬ жуазной культуры продолжал углубляться. О бесплодии ис¬ кусства, служащего империалистической реакции, о разложе¬ нии буржуазной литературы убедительно свидетельствовали1 такие модные в 20-х годах произведения, как бесконечно затя¬ нутый роман Пруста «В поисках утраченного времени», заум¬ ный циничный роман Джойса «Улисс», а также истерическая книга Шпенглера «Закат Европы», в которой страх перед буду¬ щим переплетался с призывами к новым агрессивным войнам,, к фашистскому наступлению на народы. 1 И. В. Сталин Соч., т. 8, стр. 153. 281
Предельным духовным опустошением отличались молодые буржуазные литераторы 20-х годов, именовавшие себя «по¬ терянным поколением». Всячески раздувалась псевдолитера¬ тура, прославлявшая колониальную экспансию, политику империализма — иногда под маской слащавого пацифизма. Против империалистической реакции, против ее прислуж¬ ников в литературе выступили передовые зарубежные писатели 20-х годов. Они стремились разъяснить простым людям подлин¬ ные причины первой мировой войны, они разоблачали непроч¬ ность капиталистической стабилизации. Борясь против литературы буржуазного декаданса, прогрес¬ сивные писатели зарубежных стран отстаивали лучшие тра¬ диции реалистического искусства, развивали их в своих новых произведениях. В эти годы начинается работа Р. Роллана над романом «Очарованная душа», печатается «Американская трагедия» Драйзера, разбивающая миф об американском «процвета¬ нии». А. Барбюс в книге «Палачи» выступает против фаши¬ стского террора на Балканах. В своих публицистических статьях писатель вскрывает тайные антисоветские замыслы империали¬ стической реакции. Все эти произведения, как и другие книги Роллана, Драй¬ зера, Барбюса, получали широкое распространение в СССР. На языках народов Советского Союза выходят также произведения Анатоля Франса, Рабиндраната Тагора, Генриха Манна, Томаса Манна, Стефана Цвейга, Бернгарда Келлермана, Бернарда Шоу, Герберта Уэллса, Джона Голсуорси, Мартина Андерсен а- Нексе. Молодая советская литература развивалась в тесном взаимо¬ действии с творчеством передовых писателей других стран. Она завоевала внушительный международный авторитет как лите¬ ратура первой в мире социалистической страны. Произведения советских писателей проложили себе дорогу к миллионам про¬ стых людей за рубежом. Деятельным пропагандистом достижений советской литера¬ туры выступил великий китайский писатель Лу Синь — зна¬ ток русской классической литературы. Он переводил Горького, Серафимовича, Шолохова, А. Толстого, Фадеева, Федина. Лу Синь много писал о значении опыта советской литературы для передовых писателей современности. Он выражал уверенность в том, что никакие силы не могут воспрепятствовать растущему международному влиянию литературы освобожденного народа. «Мы должны брать образцы у тех, кто ушел вперед раньше нас»,— говорил Лу Синь. Произведения советской литературы издаются в 20-х годах в странах Восточной и Западной Европы, в Азии, в Америке. 2S2
Особенно много переводят советских писателей в Китае, в славянских странах Европы, а также во Франции и Гер¬ мании. Новую действительность, новых героев показывала зару¬ бежным читателям советская книга. Широко известны стали за пределами СССР «Железный поток» Серафимовича, «Чапаев» Фурманова, «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова, увлекавшие изо¬ бражением подвигов советских людей — участников революции и гражданской войны. На многие языки мира был переведен роман Гладкова «Це¬ мент». Он вызвал большой интерес правдивым описанием мир¬ ного труда в СССР, трудового энтузиазма советского народа, раскрытием новых общественных и личных отношений, возни¬ кавших в Советской стране. Особенно большое распространение получили произведения Горького и Маяковского. В 20-х годах за рубежом печатаются новые переводы «Фомы Гордеева» и повести «Мать», публикуются переводы автобиогра¬ фической трилогии и «Дела Артамоновых», издается публици¬ стика Горького. В Берлине начинает выходить на немецком языке восьми¬ томное собрание сочинений Горького — наряду с изданиями его крупнейших произведений и сборников рассказов. Произведе¬ ния Горького, написанные после Октября, его публицистика были ярким доказательством мощи молодой советской литера¬ туры. Находясь в начале 20-х годов за рубежом, Горький высту¬ пал как пропагандист советской литературы, был учителем передовых зарубежных писателей. Многие из них были постоян¬ ными корреспондентами Горького. Особый интерес представ¬ ляет его переписка с Р. Ролланом, свидетельствующая о сер¬ дечной дружбе, связывавшей этих двух великих людей. Не раз Горький выступал в защиту писателей, которым угро¬ жала расправа со стороны реакции. Когда немецкие мрако¬ бесы затеяли процесс против поэта И. Бехера с обвинением в государственной измене, Горький высмеял и разоблачил их перед всем миром. Международное признание завоевала в 20-е годы поэзия Маяковского. Она воспринималась за рубежом как образец революционного реалистического искусства. Большое значение для прогрессивных зарубежных писателей имело и личное об¬ щение с поэтом. Во время своих поездок в Польшу, Чехосло¬ вакию, Францию, Америку он много сделал для пропаганды социалистического искусства. Широко было известно за ру¬ бежом издание поэмы Маяковского «150000 000» в переводе И. Бехера (1925). 283
Заметное воздействие оказал Маяковский на поэзию брат¬ ских славянских стран. Над переводами его стихов работали чешский поэт Иржи Тауфер, болгарский поэт Гео Милев, в Польше — Юлиан Тувим. Популярно было творчество Маяковского в странах Латин¬ ской Америки. Пабло Неруда писал: «Когда мы были молоды,, раздался поразивший нас голос Маяковского». «Молот строи¬ теля» — называл Маяковского чилийский поэт. Реакционеры во всех капиталистических странах всячески стремились помешать распространению советской литературы, рассказывающей правду о нашей действительности. Не было недостатка в клеветнических выпадах буржуазной печати против советской литературы в США. В боярской Румынии, санационной Польше, хортистской Венгрии реакционеры пытались опорочить произведения совет¬ ских писателей, осуществить организованный бойкот литера¬ туры страны социализма. Правительство буржуазной Чехословакии, враждебно на¬ строенное в отношении СССР, запрещало издание советских книг. Правящие круги Чехословакии намеревались помешать приезду Горького в страну в 1923 г. Испугавшись общественного мнения, они согласились на его приезд только с тем условием, чтобы он не выступал на открытых собраниях. Разоблачая клеветников, зарубежные прогрессивные писа¬ тели рассказывали правду о Советском Союзе, об успехах в об¬ ласти экономики и культуры, о достижениях литературы и искусства. «Навстречу молодому дню» (1923) — так назвал Мар¬ тин Андерсен-Нексе книгу очерков о СССР, выпущенную им после первой поездки по Советской стране. «Ничто нельзя сравнить с тем счастьем, как дождаться осуществления мечты своей жизни и видеть ее осуществленной, как величайшее со¬ бытие в истории человечества»,— писал Нексе о своих впечат¬ лениях от советской действительности. Со статьями о жизни в СССР выступал А. Барбюс. В книге «Месяц в красной Москве» (1925) Поль Вайян-Кутюрье, зна¬ комя французских читателей с жизнью советской столицы, дал живую и верную характеристику состояния советской литера¬ туры, указал на выдающуюся роль Маяковского, упомянул о творческих успехах Д. Бедного и Серафимовича. В книге «Драйзер смотрит на Россию» (1927) с глубоким чувством восхищения описана советская жизнь. Автор противопоставлял расцвет социалистического обще¬ ства в СССР нарастающему кризису капитализма. Драйзер го¬ ворил о многонациональной культуре народов Советского Союза, о высоком уровне советского театра, о большом значе¬ нии поэзии Маяковского. 284
С момента, возникновения советской литературы демократи¬ ческие писатели зарубежных стран видели в ней литературу подлинно свободную, плоть от плоти народа, свергнувшего капиталистическое иго. «С 1917 г.,— писал французский поэт Поль Элюар, участник движения, Сопротивления,— поэзия в Советском Союзе стала такой поэзией, какой юна должна быть по своей природе... поэзией труда без эгоизма, поэзией борьбы за свободу... поэзией человеческого величия» Восхищавшая своей творческой новизной, правдивостью и оптимизмом, широко распахнувшая двери в новый мир, моло¬ дая литература социалистического реализма в 20-х годах вдох¬ новляла трудящихся зарубежных стран, поднимала их веру в свои силы. 1 «Звезда», 1950, № 10, стр. 117.
3~л авач ет тая ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА БОРЬБЫ ЗА КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЮ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА 1930-1934
3~л авач ет тая ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА БОРЬБЫ ЗА КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЮ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА 1930-1934
1 Год великого перелома явился началом нового историче¬ ского этапа в нашей стране. Основной вопрос предшествующих периодов —«кто кого?»— был бесповоротно решен и в городе и в деревне в пользу социализма. XVI съезд партии, состояв¬ шийся летом 1930 г., «вошел в.историю партии, как «съезд развернутого наступления социализма по всему фронту, лик¬ видации кулачества, как класса, и проведения в жизнь сплошной коллективизации»»х. В короткий исторический срок под руко¬ водством партии были осуществлены техническая реконструкция социалистической промышленности, перевод крестьянства на путь колхозной жизни. В годы первой пятилетки вошли в строй действующих пред¬ приятий гиганты промышленности: Сталинградский тракторный, Ростовский сельмаш, Днепрогэс, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, Горьковский автомобильный за¬ вод, Березниковский химкомбинат и многие другие. Трудовой подъем рабочего класса ярко проявился в социалистическом соревновании, ударничестве. Лозунг «темпы решают всё» выражал волю партии и народа к победе, к быстрейшему решению исторической задачи построения социализма в нашей стране. В 1934 г. XVII съезд партии, вошедший в историю как «съезд победителей», отметил, что в нашей стране достигнута полная победа социализма. Из аграрной страны СССР превра¬ тился в индустриально-колхозную социалистическую державу. Были окончательно ликвидированы эксплуататорские классы и уничтожена навсегда эксплуатация человека человеком. «На базе победы социализма развернулись и окрепли такие 1 История ВКП(б). Краткий курс. Госполитиэдат, 1952, стр. 296. 289 19 Очерн истории руссной сов. лит.
1 Год великого перелома явился началом нового историче¬ ского этапа в нашей стране. Основной вопрос предшествующих периодов — «кто кого?»— был бесповоротно решен и в городе и в деревне в пользу социализма. XVI съезд партии, состояв¬ шийся летом 1930 г., «вошел в.историю партии, как «съезд развернутого наступления социализма по всему фронту, лик¬ видации кулачества, как класса, и проведения в жизнь сплошной коллективизации»»\ В короткий исторический срок под руко¬ водством партии были осуществлены техническая реконструкция социалистической промышленности, перевод крестьянства на путь колхозной жизни. В годы первой пятилетки вошли в строй действующих пред¬ приятий гиганты промышленности: Сталинградский тракторный, Ростовский сельмаш, Днепрогэс, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, Горьковский автомобильный за¬ вод, Березниковский химкомбинат и многие другие. Трудовой подъем рабочего класса ярко проявился в социалистическом соревновании, ударничестве. Лозунг «темпы решают всё» выражал волю партии и народа к победе, к быстрейшему решению исторической задачи построения социализма в нашей стране. В 1934 г. XVII съезд партии, вошедший в историю как «съезд победителей», отметил, что в нашей стране достигнута полная победа социализма. Из аграрной страны СССР превра¬ тился в индустриально-колхозную социалистическую державу. Были окончательно ликвидированы эксплуататорские классы и уничтожена навсегда эксплуатация человека человеком. «На базе победы социализма развернулись и окрепли такие 1 История ВКП(б). Краткий курс. Гогполитиэдат, 1952, стр. 296. 289 19 Очерн истории русской сов. лит.
могучие движущие силы советского общества, как морально- политическое единство, дружба народов СССР, советский патрио¬ тизм»1. Построение социализма было осуществлено в решительной борьбе с классовыми врагами, в борьбе с трудностями. Потер¬ пев поражение, капиталистические элементы стали действовать «тихой сапой», пробираясь в колхозы, взрывая шахты, под¬ жигая заводы. Партия, рабочий класс повышали революцион¬ ную бдительность, вели непримиримую борьбу против кулаче¬ ства, вредителей, бюрократов, троцкистско-бухаринских пре¬ дателей, шпионов и диверсантов, засылаемых иностранными разведками. Успехи социалистического* строительства в Советском Сою¬ зе имели всемирно-историческое значение- В то время как СССР добился гигантских достижений в социалистической реконструк¬ ции, в странах капиталияма разразился (в конце 1929 г.) небывалый по разрушительной силе экономический кризис. Трудящиеся всех стран все более убеждались в преимуществах социалистической системы хозяйства перед капиталистической,, убеждались в том, что социализм обеспечивает прогресс, созда¬ ние необходимых условий для зажиточной и культурной жизни народных масс. Пролетариат всего мира видел в рабочем классе СССР свою «ударную бригаду» и поддерживал нашу страну всеми СИЛ ЭМИ. После ликвидации капиталистических элементов внутри страныСоветское государство вступило во вторую фазу развития. Функция культурно-воспитательной работы государственных органов, направленная на перевоспитание людей в духе социа¬ лизма, приобретает в это время особенно серьезное значение. Партия ставила своей задачей усиление темпов куль¬ турного созидания соответственно общему размаху строитель¬ ства народного хозяйства. Решающим шагом в деле культурной революции явилось осуществление, начиная с 1930—1931 гг., всеобщего обязатель¬ ного начального обучения, развитие среднего и высшего образования. Коренной поворот произошел и в деятельности Ака¬ демии Наук СССР: согласно новому уставу, утвержденному правительством в 1930 г., вся работа Академии теснейшим образом связывалась с задачами социалистического строи¬ тельства. 1 «Пятьдесят лет Коммунистической партии Советского Союза (1903—1953 гг.)». Госполитпздат, 1953, стр. 21. 290
«То, что мы зовем культурной революцией,— писала «Правда» в 1929 г.,— имеет почти необозримый охват—от ликвидации неграмотности до сложнейших проблем философии и науки»1. Борьба за чистоту марксистско-ленинской теории, углубление связи теории с практикой, развитие политической и трудовой активности трудящихся, широкое вовлечение масс города и деревни в строительство социализма, создание новой, советской интеллигенции — таковы различные стороны развития советской культуры в эти годы. Дальнейшее развитие культурной революции невозможно было без усиления борьбы с проявлением буржуазной идеологии. Партийная печать, советская общественность подвергли кри¬ тике вульгаризаторские взгляды представителей «школы» Покровского в области истории, разгромили мепьшевиствую- щих идеалистов и механицизм в философии, идеалистические извращения в политической экономии, попытки троцкистов фальсифицировать историю партии. Все это имело огромное значение для работников идеологического фронта, мобилизуя их на непримиримую борьбу с враждебными марксизму- ленинизму теориями. 2 Партия воспитывала писателей’в духе высокой ответствен¬ ности за свою работу, в духе понимания того, что в советском обществе писатель делает большое общественное, государствен¬ ное дело, выступает как революционный деятель. Писатель нового типа ярко представлен в лице А. М. Горь¬ кого. Его многогранная творческая деятельность художника— автора больших эпических полотен и очерков, драматурга, публициста, литературного критика, теоретика, редактора, ор¬ ганизатора литературы, учителя писательской молодежи, советника и друга зрелых мастеров слова — являлась образ¬ цом для всех советских писателей. Страстную пропаганду всего растущего, передового, достижений социалистического обще¬ ства Горький практически осуществлял в своих статьях и ре¬ чах, в редакторской и организаторской деятельности. По ини¬ циативе Горького и под его редакцией начал выходить журнал «Наши достижения» (с 1929 г.), «СССР на стройке» (1930), «За рубежом» (1930), «Колхозник» (1934) и др. Уделяя много внимания работе с молодыми писателями, Горький организует и возглавляет с 1930 г. журнал «Литера- 1 Боевые задачи культурной революции. «Правда», 1929, 5 февраля, № 29. 19* 291
туриая учеба», пишет предисловия к книгам начинающих, выступает редактором их рукописей и т. д. Горький выступает также инициатором й участником кол¬ лективных работ, посвященных истории труда и революцион¬ ной борьбы в России («История гражданской войны», «История фабрик и заводов»), издательских серий («Жизнь замеча¬ тельных людей», «Библиотека поэта», «История молодого человека XIX столетия», «Библиотека романов»), ежегодных литературных альманахов («Год XVI», «Год XVII» и т. д.). В годы первой пятилетки появляются новые талантливые произведения советских писателей, завоевавшие признание и любовь народа. В центре внимания советской литературы — прежде всего социалистическое строительство, человек сегод¬ няшнего дня. В книгах тех лет жизнь предстает как деяние, как борьба, как непрерывное созидание. При этом само напряжение борьбы сопровождается сознанием роста сил, творческих возможностей советского человека, радостью достигнутых побед. Главный герой литературы 30-х годов — это человек, рож¬ денный революцией, ее защитник, творец и строитель нового общества. И Павел Корчагин («Как закалялась сталь»), и Давыдов («Поднятая целина»), и Петр Сурков, и Алеша Маленький («Последний из удэге»), и герои «Педагогической поэмы» устремлены к будущему, поглощены мечтой о перестройке мира во имя счастья людей. Лучшие произведения этих лет, сохраняя верность действи¬ тельности, пронизаны романтическим пафосом, той поэтич¬ ностью, которая органически сочетается с изображением су¬ ровой жизненной правды. Тема созидательного труда, распрямляющего человека, формирующего его сознание, пробуждающего его творческую энергию и инициативу, становится ведущей темой современности. Грандиозное строительство в нашей стране, его невиданные масштабы, трудовые подвиги советских людей отражены в ряде художественных произведений, появляющихся вслед за годом великого перелома: «Гидроцентраль» М. Шагинян, «Соть» Л. Леонова, «Время, вперед!» В. Катаева, «День второй» И. Эренбурга, «Энергия» Ф. Гладкова (т. I), «Большой кон¬ вейер» Я. Ильина, «Ведущая ось» В. Ильенкова и т. д., ряд пьес Н. Погодина —«Темп», «Поэма о топоре» и др. Характерно, что пафос творческой трудовой деятельности проникает и в произведения 30-х годов, посвященные граждан¬ ской войне. В образах героев войны есть и черты человека- труженика, описания боевых эпизодов переплетаются с карти¬ нами трудовой жизни. Это, например, заметно в романе А. Фадеева «Последний из удэге» (в эти годы вышел пер¬ 292
вый том). Тема гражданской войны, образы бойцов революции, защищающих социалистическую Родину, запечатлены в самых разнообразных жанрах литературы данного периода: «Мое поколение» Б. Горбатова, «Первая конная» и «Оптимистиче¬ ская трагедия» Вс. Вишневского, «Падение Кимас-озера» Г. Фиша, в стихотворениях А. Суркова, А. Прокофьева, М. Светлова и др. Первая половина 30-х годов ознаменовалась появлением выдающегося романа М. Шолохова «Поднятая целина» (1932), романа, в котором тема социалистического строительства в де¬ ревне, тема партии и народа решалась на новом, животрепе¬ щущем материале еще незаконченной истории. В это же время создается третья книга романа Ф. Панфе¬ рова «Бруски», посвященная также году великого перелома в деревне. Героями произведений предшествующего периода были в основном люди, делавшие революцию, грудью защищавшие ее завоевания на фронтах гражданской войны в жестоких, кро¬ вопролитных боях с белогвардейцами и интервентами. В произ¬ ведениях 30-х годов о труде действуют те же люди, но они теперь строят заводы и шахты, колхозы и фабрики, зажигают новые домны, возводят здания и благоустраивают города, украшают, по словам Горького, землю. Лучшие произведения советской литературы этих лет раскры¬ вают советского человека во всем богатстве его индивидуально¬ сти. Расцвет человеческой личности обусловлен связью ее с кол¬ лективом, с массой, с народом. В слитности общего и личного — сила положительных героев М. Горького, Н. Островского, А. Макаренко, А. Фадеева, Ф. Гладкова и других писателей, вы¬ ступавших в эти годы. В литературе все сильнее и отчетливее звучит утверждение права человека на счастье, основанного на глубокой связи личности и коллектива. Проблема формирования нового человека, рождение социа¬ листической личности становится ведущей и определяющей проблемой литературы этих лет. Наиболее полноценно и художественно убедительно она была решена в это время Н. Островским в его книге «Как закалялась сталь» и А. Макаренко в «Педагогической поэме»— произведениях, заслуживших всеобщее признание и особенно горячо любимых советской молодежью. В произведениях, посвященных современности, художник рас¬ крывал преимущества социалистического строя; обращаясь к истории, он прославлял великое прошлое своего народа, пока¬ зывал героические черты национального характера. Не толь¬ ко образы социалистического настоящего, но и исторического прошлого укрепляли в читателе чувство советского пат¬ 293
риотизма. Тем самым обращение советских писателей к жанру исторического романа имело глубоко позитивное зна¬ чение. В 30-е годы советская литература обогащается таким шедевром, как роман А. Толстого «Петр I» (вышли в это время два тома), который получил лаконичную, но исчер¬ пывающую оценку Горького: «книга — надолго». Тематическое богатство, разнообразие художественных форм, жанров, стилевых особенностей — все это наглядные показате¬ ли интенсивной жизни литературы данного периода. 3 В 30-е годы продолжается борьба партии со всякими извра¬ щениями в литературной теории и критике, с чуждыми влия¬ ниями в творчестве отдельных писателей. В начале 30-х годов были окончательно разоблачены троц¬ кистские агенты, возглавлявшие литературную группу «Пере¬ вал». В это же время усилилась борьба с «формалистами», которые пытались сохранить свои порочные позиции, перекра¬ сив вывеску: вместо открытого и прямого отрицания общест¬ венного содержания литературы и сведения искусства к сумме «приемов» они стали теперь развивать теорию «литера¬ турного быта», подменяя марксистское изучение произ¬ ведения установлением биографически-бытовых связей его автора. В 20-е годы сложилась «школка» литературоведов во главе с профессором Переверзевым, извращавшая марксистскую эсте¬ тику, выдававшая за марксизм в литературоведении идеалистиче¬ ские, меньшевистские взгляды на искусство. Переверзевцы отри¬ цали идейность литературы, они сводили функцию литературы лишь к выражению психологии тех или иных социальных групп. Вместо изучения конкретных исторических условий работы художника, процесса классовой борьбы и отражения его в ли¬ тературе, переверзевцы занимались наклеиванием на писателей вульгарно-социологических ярлыков. Перевер¬ зевцы распространяли неверные, порочные взгляды на клас¬ сическую литературу, отрицали активную роль литера¬ туры в обществе, возможность перевоспитания писателей из среды буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции. В ходе острой дискуссии, развернувшейся в 1929—1930 гг. в печати и литературоведческих учреждениях, была вскрыта антимаркси¬ стская вульгаризаторская сущность «теории» переверзевцев. «Школка» переверзевцев прекратила свое существование, хотя рецидивы их воззрений проявлялись в работах некоторых литературоведов и в последующее время. 294
В начале 30-х годов в литературных организациях давала о себе знать групповая борьба. Партийная печать неоднократно подвергала резкой критике руководство РАПП, допускавшее серьезнейшие ошибки и идео¬ логические извращения, но положение не улучшалось. По¬ добно тому как «Пролеткульт», выступая против ленинского принципа партийности литературы, провозглашал свое исклю¬ чительное право на руководство культурой, так и руководи¬ тели РАППа объявляли себя единственными выразителями пар¬ тийной политики в литературе. Другим пунктом, в котором рапповцы по существу смыкались с «Пролеткультом», был во¬ прос о кадрах пролетарской литературы. «Пролеткультовцы», как известно, отрывая пролетарскую культуру от классического культурного наследства, провозглашали необходимость созда¬ ния пролетарской культуры силами исключительно проле¬ тариата в замкнуто-цеховых студиях. Рапповцы, несколько изменив эти «теории» применительно к новой обстановке, пытались отколоть от пролетарской литературы писателей так называемых попутчиков, насаждали групповую рознь среди литераторов. Рапповские «руководители», подменяя воспитательную работу администрированием, делили писа¬ телей-попутчиков на «правых» и «левых», огульно охаивали тех, кого не считали «союзниками». Рапповцы не останав¬ ливались даже перед нападками на крупнейших советских писателей — Горького и Маяковского, объявляли их непроле¬ тарскими писателями. Рапповцы нигилистически относились к классической рус¬ ской литературе и старались дискредитировать самую идею преемственности русской классики и советской литературы. Начав шумную демагогическую кампанию «призыва ударников в литературу», рапповцы вскоре объявили «ударника» «цент¬ ральной фигурой» литературного движения. Тем самым они, с одной стороны, дезориентировали молодых писателей и, с другой — умаляли значение ведущей, признанной группы советских писателей старшего поколения. Троцкистские «теоретики» из РАППа насаждали чуждые мар¬ ксизму эстетические теории, смыкавшиеся с платформой «Пере¬ вала»—организации, против которой рапповцы лицемерно, на словах боролись. На самом же деле выдвинутая раппов¬ цами теория «живого человека» мало чем отличалась от интуи- тивистской теории «непосредственных впечатлений» группы «Перевал». Правильной мысли о том, что в литературе необходимо показать не схему, не абстракцию, а живой образ человека, рап¬ повские «теоретики» придавали ошибочное толкование. Их рассуждения приводили к отрыву человека от социально-исто¬ 29?
рической среды, к обязательности внутренних противоречий, якобы свойственных человеку «вообще» и социально не обуслов¬ ленных, к поискам «червоточины» в положительном герое и т. д. Изображение человека в его реальных связях и поступ¬ ках, в его социальной среде, исторической конкретности под¬ менялось абстрактным анализом чувств и настроений, повышен¬ ным интересом к сфере подсознательного, интуитивного. Так например, Ю. Либединский в романе «Рождение героя», опубликованном в 1930 г., показал своего героя (по авторской ха¬ рактеристике — большевика) вне общественной деятельности, в отрыве от кипучей жизни страны в период первой пятилет¬ ки. Герой дан изолированно, погруженным в мелкие пережива¬ ния. Такой «психологизм» приводил писателя к утрате в твор¬ честве актуального жизненного содержания. Либединский при¬ нижал идейность советского человека, объясняя поведение свое¬ го героя подсознательными стремлениями, инстинктами. Этот метод «индивидуального психологизма» связан был с недооцен¬ кой разума, с превознесением инстинктов, «подсознательного» начала, с пропагандой реакционной идеалистической философии Фрейда и Бергсона. В 1931 г. рапповские политиканы, спекулируя терминами нашей философии, выдвинули лозунг: «За метод диамата в литературе» . Этот лозунг был неправилен, схоластичен, не учитывал специфики литературы, не нацеливал писателей на изучение действительности, на изображение многообразной творческой жизни советского народа. Нужно было изменить положение на литературном фронте, ликвидировать монопольное положение РАПП, которая посте¬ пенно стала тормозить дальнейшее развитие литературы. Основная масса старой интеллигенции, писательской в том числе, в годы первой пятилетки перешла на позиции социа¬ лизма. «Правда» в 1932 году писала в одной из редакционных статей: «Решающие успехи социализма за последние годы вызвали решительный переход подавляющего большинства старой тех¬ нической интеллигенции на сторону советской власти, открытый и последовательный переход на эти же позиции крупнейших ученых страны, отдающих свои богатые знания делу социа¬ лизма... В области.литературы этот поворот выразился в активном участии широких писательских кадров, стоящих на платформе советской власти, в социалистическом строительстве, что нашло отражение в их художественном творчестве (Л. Леонов, Н. Тихонов, М. Шагинян, А. Малышкин и др.)»1. 1 На уровень новых задач. «Правда», 1932, 9 мая, № 127. 296
Рапповцы, игнорируя коренной поворот художественной ин¬ теллигенции в сторону советской власти, выдвинули поли¬ тически вредный лозунг «союзник или враг», раскалывая тем самым ряды советских писателей. В новых исторических условиях существование отдельных разрозненных литературных организаций не только потеряло свой смысл, но и задерживало рост художественной литера¬ туры. К началу 30-х годов назрели условия для создания еди¬ ной писательской организации. 4 23 апреля 1932 г. ЦК ВКП(б) принял постановление о пе¬ рестройке литературно-художественных организаций. РАПП была ликвидирована и организован единый Союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем. Создание единого Союза писателей знаменовало идейный рост советской литера¬ туры и ее возросшее значение в жизни страны. Создались усло¬ вия для дружной, совместной творческой работы писателей коммунистов и беспартийных. Постановление ЦК ВКП(б) было восторженно встречено писательской общественностью. В период до I Всесоюзного съезда писателей был создай Оргкомитет во главе с почетным председателем А. М. Горьким. Кружковщина, вредная замкнутость писательских организа¬ ций, отрывавшихся от насущных задач социалистической дейст¬ вительности, отходили в прошлое вместе с ликвидацией РАПП. Литературная жизнь, проникнутая стремлением писателей к активному участию в социалистическом строительстве, начала развиваться интенсивнее и живее. Широко проводились лите¬ ратурные диспуты, читательские конференции на заводах, в кол¬ хозах, воинских частях, клубах, учебных заведениях, библио¬ теках и т. д. Развернулась оживленная работа по подготовке к съезду писателей. Решение ЦК партии способствовало дальнейшему расцвету литературы и искусства в Советском Союзе, успешной твор¬ ческой работе писателей. Так же как резолюция ЦК РКП(б) 1925 г. о политике партии в области художественной лите¬ ратуры, постановление о перестройке литературных орга¬ низаций проникнуто мыслью о необходимости создания- революционной литературы, отражающей новую эпоху в ис¬ тории человечества. Партия вырастила и воспитала мно¬ гочисленные кадры писателей. Творчески окрепли писатели, начавшие свою деятельность еще до революции или в первые годы Октября. 297
Сложный творческий путь прошел к этому времени мастер слова А. Н. Толстой. О нем В. М. Молотов с трибуны Чрезвы¬ чайного VIII Всесоюзного съезда советов в 1936 г. сказал; «Передо мной выступал всем известный писатель А. Н. Тол¬ стой. Кто не знает, что это бывший граф Толстой. А теперь? Один из лучших и один из самых популярных писателей земли советской — товарищ Алексей Николаевич Толстой»1. В литературу входят молодые талантливые писатели из рабочих, крестьян, интеллигенции: Н. Островский, А. Твар¬ довский, А. Макаренко, С. Михалков и другие. Публикуют новые произведения писатели, вступившие в литературу еще в 20-е годы: М. Исаковский, П. Павленко, Б. Горбатов, Я. Ильин, В. Гусев, А. Афиногенов, Н. Погодин и многие другие. Советские писатели накопили большой творческий опыт и еще активнее включились в борьбу за социализм. Яснее выявились в эти годы особенности социалистической литературы, ее специфика, ее связи с традициями русской классики и одно¬ временно новаторский характер. Все это создавало благоприятные условия для дальнейшего подъема художественного творчества. В 1932 году И. В. Сталин, обобщая опыт советского искус¬ ства и литературы, дал известное определение художествен¬ ного метода советской литературы, как метода социалисти¬ ческого реализма, и роли советских писателей в борьбе за коммунизм, как «инженеров человеческих душ». В сталинском определении метода нашей литературы под¬ черкивается ее социалистическая идейность, неразрывная связь с традициями классического реализма. Правдивое реалисти¬ ческое изображение жизни во всем ее многообразии, в ее рево¬ люционном развитии — такова главная черта метода советской литературы. «Пишите правду», ответил И. В. Сталин на вопрос о том, что значит овладеть методом социалистического реализма. Верность жизненной правде, —правде коммунизма,— это и есть важнейший творческий принцип советских писателей. По воспоминаниям режиссера Г. Александрова, И. В. Сталин в 1929 г. говорил на встрече с киноработниками, что «нельзя ничего выдумывать сидя у себя в кабинете, надо знать жизнь, а чтобы правильно разбираться в жизни, в том, что тебя окру¬ жает, надо изучать марксистско-ленинскую теорию, законы 1 В. М. Молотов. Статьи и речи, 1935—1936. Партивдат, 1937, стр. 255. 298
развития общества»1. Писатель должен глубоко изучать жизнь, разбираться в событиях, людях. «Поймите, если писатель чест¬ но отразит правду жизни, он непременно придет к марксизму»1 2, говорил И. В. Сталин в 1932 г., подчеркивая этим решающее значение в творческой работе писателя пе книжных, вычитан¬ ных знаний, а глубокого осмысления жизни, конкретного изу¬ чения и знакомства с действительностью. 5 Новый этап в развитии советской литературы нашел ярчай¬ шее выражение прежде всего в творчестве М. Горького. Возвращение в СССР обогатило писателя новыми впечатле¬ ниями, а общение с руководителями партии и правительства, участие в проведении важных государственных мероприятий (в частности, в перестройке литературно-художественных ор¬ ганизаций) и руководство несколькими журналами и дру¬ гими изданиями — помогли ему обобщить эти впечатления и увидеть в великой современности залог еще более великого будущего. В эти годы Горьким были созданы произведения, которые могут быть по праву отнесены к вершинам русской и мировой литературы. В 1930 г. была закончена третья, а в 1931 г. начата четвертая часть «Жизни Клима Самгина». В 30-е годы Горький вернулся к драматургическому творчеству, написав замеча¬ тельные пьесы, обогатившие репертуар советского театра: «Егор Булычов и другие», «Достигаев и другие», второй вариант «Вассы Железновой». Ряд горьковских произведений этих лет был посвящен советской действительности: «Рассказы о героях», пьеса «Сомов и другие» (опубликованная лишь после смерти писателя, в 1941 г.) и др. К этому же периоду относятся глубокие и яркие очерки Горького о социалистическом строительстве и о жизни современного Запада, а также сотни пламенных, имевших огромный общественный резонанс, литературно-критических и публицистических статей. Последнее десятилетие жизни Горького — период наивыс¬ шего расцвета его публицистической деятельности. Горьков¬ ская публицистика этих лет теснейшим образом связана своей проблематикой с художественным творчеством писателя и на¬ сыщена сама элементами художественного творчества. В публи¬ цистических статьях Горького этого периода находят место эпи¬ зоды1 мемуарного характера, воспроизводимые в образпой форме, 1 См. «Советское искусство», 1949, 21 декабря. 2 «Октябрь», 1933, № 10, стр 199. 299
и яркие портретные зарисовки, соперничающие с горьковскими литературными портретами. Замечателен язык этих статей,— вспомним хотя бы их кры¬ латые афористические формулы, вошедшие, наряду с афоризмами горьковских художественных произведений, в речь миллионов: «Если враг не сдается,— его уничтожают», «Жизнь есть дея¬ ние», «Героическое дело требует героического слова» и т. п. Вошли в широкий обиход и такие горьковские определения, как «мастера культуры», «механические граждане» и т. п. Эти краткие характеристики вырастали у Горького от статьи к статье в своеобразные, публицистически очерченные типы, которые дополнили галерею созданных писателем художест¬ венных типов. Исключительна сатирическая острота ряда публицисти¬ ческих статей Горького. Некоторые его статьи 30-х годов явились гениальными пам¬ флетами, продолжавшими и развивавшими традиции таких вели¬ ких мастеров этого жанра, как Герцен и Щедрин. Известно, какой огромный международный резонанс имел, например, памфлет Горького «С кем вы, «мастера культуры»?». Ряд важных тем современности, связанных с разоблачением фашизма и с борь¬ бой за мир, получили первоначальную творческую разработку именно в публицистике Горького, оказавшей в этом отношении большое влияние па всю советскую литературу. Тематика статей Горького многообразна. Его публицистика является прежде всего гимном в честь новых людей, нового строя и его руководящей силы — Коммунистической партии. «Мне скажут: «Это дифирамб!»—шисал Горький в 1927 г. в статье, посвященной десятилетию Советского государства.— Да, ди¬ фирамб! Всю мою жизнь я видел настоящими героями только людей, которые любят и умеют работать, людей, которые ставят целью себе освобождение всех сил человека для творчества, для украшения нашей земли, для организации па пей форм жиз¬ ни, достойных человбка» *. Воспевая героические деяния строи¬ телей социализма, Горький широко развернул тему «малень¬ ких великих людей»,— он противопоставил скромный буд¬ ничный героизм масс тому индивидуалистическому реакционному представлению о «героях», при котором героическое оказывает¬ ся антиподом массового, «герои» — антиподом толпы. Горький не раз возвращался к этой теме в своей публицистике, показы¬ вая, что новый строй, новые, социалистические отношения рож¬ дают новых героев, новых руководителей и вождей, в которых концентрируются воля, мужество, ум многомиллионного совет¬ 1 М. Гор ь к и й. Собр. соч. в тридцати томах, т. 24. М., 1953, стр. 289. 300
ского народа. Горький писал: «Героем наших дней является человек из «массы»... На массу, на воспитание в ней таких героев и должно быть обращено главное внимание»1. С исключительной силой звучал голос Горького-публициста, когда он говорил о коллективном вожде советского народа — о Коммунистической партии. Но разработка вопросов, связанных с великой созидательной работой советского народа (развитие новых форм труда, преобра¬ зование природы, развертывание культурной революции и т. д.), составляло лишь одну сторону публицистики Горького. Дру¬ гой ее стороной было страстное боевое наступление писателя на все то, что мешало росту нового в жизни, что стояло на пути строительства социализма в нашей стране и на пути свободо¬ любивых стремлений народов за рубежом. Часто в одних и тех же статьях Горького, как это было и в некоторых его худо¬ жественных произведениях, героический пафос по отношению к новому миру и его героям сочетался с гневом, с убийственной иронией по отношению к старому миру и его защитникам, — «дифирамб» соединялся с памфлетом. В период решительного боя сил социализма в нашей стране с капиталистическими элементами города и деревни, поддерживаемыми зарубежными капиталистами, публицистическое творчество Горького ставило самые' актуальные, самые боевые вопросы, возникавшие перед советским народом. Современная тема, первоначально отображенная в публици¬ стике Горького и в его очерках, вошла вслед за тем и в другие жанры его художественного творчества. В 1930—1931 гг. Горький создал цикл «Рассказы о героях». У Горького были до этого рассказы со сходными заглавиями: «Герой», «Рассказ о герое» и др., однако заглавия эти имели иронический харак¬ тер, ибо в рассказах шла речь о мнимых героях, оказавшихся на поверку пустышками, ничтожествами. В цикле «Рассказы о героях» Горький противопоставил «учению» о «героях и толпе» образы героев из толпы — выразителей массового героизма советского народа. Горький обратился в своем цикле и к эпизодам гражданской войны и к эпизодам классовой борьбы более поздних лет. При этом он прибегнул к своеобразному приему, позволившему раскрыть с особенной глубиной взятую тему: в первом из рас¬ сказов он показал факты массового героизма через восприятие самих его носителей, во втором — через восприятие интелли¬ гента, преодолевающего (под влиянием этих фактов) свои «самоколебания», в третьем — через восприятие убежденного 1 Там же, т. 25, стр. 28. 301
собственника, относящегося с острой неприязнью к героям новой жизни. В 30-е готгы драматургия Горького пережила как бы второе свое рождение. Это выразилось не только в появлении его новых пьес, но и в том, что вся его драматургия прочно заняла с тех пор ведущее место в репертуаре советских театров. Такие за¬ мечательные спектакли, как постановка пьесы «Егор Булычов и другие» в театре им. Вахтангова с Щукиным в заглавной роли; новое глубокое сценическое прочтение некоторых старых пьес Горького, например, «Врагов» в Художественном театре при участии Качалова, Книппер-Чеховой, Хмелева, Тарханова, Та¬ расовой и др.; бурные дискуссии вокруг горьковских пьес и спектаклей, разыгравшиеся в 30-е годы на различных твор¬ ческих конференциях и в печати,— во всем этом ярко проявился идейный и художественный рост всего советского искусства. Характерно, что новый этап своего драматургического твор¬ чества Горький начал с создания произведения на современ¬ ную остро-актуальную тему — произведения о яростном со¬ противлении остатков капиталистических классов наступающему по всему фронту социализму. Этим произведением, которое Горь¬ кий закончил в марте 1931 г., явилась пьеса «Сомов и другие». Конфликт пьесы «Сомов и другие» строится на разоблачении группы инженеров-вредителей, связанных с бывшими «хозяе¬ вами жизни» и иностранными капиталистами. Основной ма¬ териал для пьесы дали процессы вредителей, особенно процесс «Промпартии», на который Горький откликнулся в ноябре 1930 г. знаменитыми статьями «Если враг не сдается,— его уни¬ чтожают» и «К рабочим и крестьянам». В пьесе воспроизведена обстановка периода «великого перелома»: грандиозное строи¬ тельство, массовый героизм народа, страстное стремление молодежи к знаниям, к культуре, замечательный духовный рост советских людей и, как ответ на все это,— злобное вреди¬ тельство врагов народа, их попытки затормозить стройку, вы¬ звать голод, внести разложение в ряды советских работников, нарушить единство советского народа, ускорить кровавое на¬ шествие иностранных полчищ на Советский Союз. Горький показывает, что «деятельность» Сомова и других свидетель¬ ствует не о силе их, а о слабости, выражая отчаяние остатков разбитых эксплуататорских классов, обреченных историей на гибель. Таким образом, за картиной разоблачения вредителей в пьесе «Сомов и другие» открывается более широкая карти¬ на решающей схватки советского народа с остатками капиталистических классов в пору «великого перелома». Однако и этим не исчерпывается содержание произведения: для пол¬ ной его характеристики мы должны вскрыть третий «слой» 302
пьесы, связанный с ее международной направленностью. Глав¬ ная тема пьесы «Сомов и другие» — тема идейного, духовного банкротства буржуазии и буржуазной идеологии перед лицом великих побед социализма. Главный вывод пьесы: буржуазия неспособна противопоставгЛъ побеждающим коммунистическим идеям иные «идеи», кроме пресловутого «учения» о героях и толпе, неспособна противопоставить строителям нового мира иных «идеологов» и «героев», кроме политических авантюристов фашистского толка. Инженер-вредитель, фашистский агент Сомов воображает себя «идеологом» и «вождем». «Рабочие за¬ хватили власть, но они не умеют хозяйничать...»,— говорит он своей жене в кульминационной сцене пьесы, раскрывая свое истинное лицо. «Власть — не по силам слесарям, малярам, ткачам, ее должны взять ученые, инженеры. Жизнь требует не маляров, а героев... Я — это я! Я — человек, уверенный в своей силе, в своем назначении. Я — из племени победителей...» Но Сомов оказывается не «героем» и «победителем», а жалким авантюристом, проигравшимся игроком. Разоблаченный, он не находит в себе сил даже на то, чтобы предстать перед судом народа: он пытается кончить жизнь самоубийством. В 1931 г. в очерке «Иван Вольнов» Горький заклеймил Чернова — злоб¬ ного врага советского народа, прозванного «Наполеончиком», одного из эсеровских главарей, пропагандировавшего теорию «героев» и «толпы». Сомов тоже пытается играть роль подоб¬ ного Наполеончика и также позорно проваливается. Обанкротившемуся Сомову и ему подобным противостоят в пьесе коммунисты Терентьев и Дроздов, ставшие вожаками, но не утратившие теснейшей связи с массами, и такие строители социализма, как старый рабочий Крыжов, выражающий глу¬ бочайшее презрение к буржуазно-индивидуалистическому пред¬ ставлению о героизме. Процессу опустошения, духовному краху Сомова и ему подобных в пьесе противопоставлен процесс роста сил социализма, духовного подъема народных масс. Этот рост, этот подъем и страшит более всего сомовых, являясь источником их растущего страха перед будущим, страха, который опреде¬ ляет все их поведение и свидетельствует о бессилии и банкрот¬ стве буржуазии и буржуазной идеологии. Горький не был удовлетворен этим произведением, которое показалось ему недостаточно острым, слишком «бытовым». Прервав работу над пьесой «Сомов и другие», он отложил ее на время в сторону. Горький был уже захвачен тогда широким творческим замыслом: показать банкротство буржуазии и бур¬ жуазного миросозерцания в целой серии пьес, которые отразили бы период от кануна Октябрьской революции до событий совре¬ менности. Еще до окончания «Сомова», в начале 1931 г., Горький приступил к работе над первой пьесой задуманного им драматур¬ 3°3
гического цикла; она называлась в рукописи «Накануне», а в печатной редакции получила название «Егор Булычов и другие» (пьеса закончена летом 1931 г., опубликована впервые в 1932 г., последняя авторская правка сделана в 1933 г.). В цент¬ ре этой пьесы —капиталист, стоящий, по выражению Горького, «боком» к своему классу и имеющий многочисленных предшест¬ венников в горьковском творчестве в лице Гордеевых, Коже¬ мякиных, Зыковых, Артамоновых, Быковых (рассказ «Анек¬ дот»), Букеевых (наброски к неосуществленной пьесе) и др. Егор Булычов поставлен перед лицом начавшегося кризиса капиталистической системы и кануна социалистического пере¬ ворота: действие пьесы протекает в конце 1916 — начале 1917 г. и завершается событиями февральской революции. Основой основ миросозерцания Булычова было убеждение, что жизнь — «кулачный бой», что «все друг друга обижают, иначе нельзя», что «каждый сам собой держится... своей силой», что сильный всегда господствует над слабым, а слабый подчи¬ няется сильному и что этот порядок дан людям навеки. Нетрудно увидеть, что такое представление о жизни является основой буржуазного миросозерцания, выражением волчьего закона капитализма. В этот «закон» и поверил Булычов в юности, когда решил с волками жить и по-волчьи выть. Он уверовал в то, что человек прав, когда силен, когда богат, и что справедливость этого «закона»— в его незыблемой прочности, в его вечности. Но вот оказывается, что этот «закон» не только не вечен, а до¬ живает последние дни. Тогда-то к Булычову и приходит пони¬ мание того, что он жил «мимо настоящего дела», приходит то просветление, которое воспринимается окружающими его «нормальными» буржуа, как «затемнение ума». Крах веры в волчий закон капитализма, банкротство всего буржуазного миросозерцания под влиянием кризиса капиталистической си¬ стемы и победоносного наступления революции — таков глав¬ ный смысл переживаний и раздумий центрального персонажа пьесы. На первом плане в пьесе «Егор Булычов и другие» — стол¬ кновение Егора Булычова, «выламывающегося» из обычного бытия своего класса, с теми, кто яростно защищает основы это¬ го бытия, конфликт между человеком, теряющим веру в незыб¬ лемость капиталистических порядков, и людьми, стремящимися всеми силами и средствами спасти эту веру от разрушения, спасти самый капитализм. В статье, написанной в начале 1932 г., Горький указывал, что идеологические защитники капита¬ лизма «почти равномерно делятся на две группы: одна утешает, другая—пугает»х. Противники Булычова в пьесе подразделяются 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 26. М., 1953, стр. 243. 3°4
именно на такие две группы. В «утешающую» группу входят Павлин, Звонцов, в «пугающую» — Мелания с ее агентами, подобными пугливому устрашителю Пропотею. Против Булы- чова выступают, таким образом, носители двух сил, призван¬ ных привести человека к смирению перед буржуазным порядком вещей,— силы лжи и силы страха. Драматургии Горького была с самого начала присуща важная черта: все коллизии индивидуально-семейного и внутриклассового порядка обусловливались в конечном счете главными социально-политическими процессами, совершающими¬ ся в большом мире истории. В драматургии Горького советской эпохи эта черта получила новое замечательное развитие. Все, что происходит в доме Булычова, насквозь пропитано мыслями и разговорами о войне и революции, предчувствиями великих исторических перемен. Наиболее близкие Булычову люди — его дочь Шура и любимая женщина Глафира — находятся под влиянием революционных идей, воспринятых ими от большевика Лаптева. Да и сам Булычов признается, что он заимствовал у Лаптева некоторые свои важные выводы. И вот оказывается, что даже в таком своем отражении, революционные идеи обладают силой, которую нельзя преодолеть ни ложью, ни устрашением: ничто не способно восстановить в сознании Булычова утраченной веры в законность и прочность капиталистического строя. Принять новый мир Булычов не может, но и вернуться к ста¬ рому не способен. Единственное, что ему остается — выражать свою ненависть к тому классу, с которым он связал когда-то свою судьбу, погубив свою жизнь. И он выражает эту ненависть с все возрастающей сцлой, срывая маски со своих собратьев по классу и издеваясь над их жалкими попытками «остановить солнце». Во второй пьесе цикла —«Достигаев и другие»— главный конфликт эпохи, конфликт между силами революции и защитни¬ ками капиталистического строя, выходит непосредственно на передний план. В первой пьесе главный интерес сосредоточи¬ вался на попытке Булычова оттолкнуться от своего класса, от его философии и религии, от всех его «норм» и «догм». В конце концов оказывалось, что эти попытки не могут увенчаться успе¬ хом, но этот трагический финал не затемнял общего оптимисти¬ ческого вывода пьесы — о величии тех коренных сдвигов истории, которые ведут к полному краху «царства, где смрад». Во второй пьесе главное внимание сосредоточивается на попыт¬ ках Достигаева «перестроиться» в связи с победой революции и «приспособиться» к новому миру, т. е. обмануть его и нанести ему удар в спину. В конце концов оказывается, что эти попытки заведомо бесплодны, хотя и могут причинить советским людям немало вреда. Этот вывод звучит как предупреждение против зоу 20 Очерк истории русской сов. лит.
какой бы то ни было паники, против преувеличения сил врагов и как призыв к бдительности, к защите великих завоеваний Октября. Действие начинается с июльских дней 1917 г., когда остает¬ ся позади мирный период революции и возникают все более острые столкновения мобилизующейся реакции и растущих ре¬ волюционных сил. Пьеса открывается картиной растерянности и разброда в лагере защитников старого мира. Значение широ¬ кого обобщения приобретает финал первого акта — сцена при¬ хода древней старухи-купчихи Чугуновой, взывающей к своим братьям по классу: «В колокола ударить надо. Крестный ход вокруг города надо... Все кричите... Всем миром надо кричать». Вся старая Россия взывает устами этой злобной старухи, но игу¬ менья Мелания только и может ответить: «А где он мир? Нет — мира». Самый хитрый из защитников старого мира — Достигаев, капиталист, нажившийся на войне и заинтересованный в продол¬ жении империалистических авантюр, понимает, что старые сред¬ ства борьбы с революцией уже бессильны остановить ее ход. Уже не помогут ни грубая сила, ни религия, ни демагогия мест¬ ного Керенского — Звонцова, действующего по указке контрре¬ волюционного лагеря. «Взглядовнет, взглядов»,— делает вывод Достигаев. Во втором акте, где происходит прямое столкно¬ вение Достигаева с руководителем местной революционной организации — большевиком Рябининым, раскрывается истин¬ ный смысл достигаевских «взглядов». Именно в этой сцене, составляющей кульминацию пьесы, выясняется, что Достигаев вовсе не просто «приспособленец», каким он себя изображает, а воинствующий защитник старого мира. Его отнюдь не прель¬ щает возможность «спастись» путем честной капитуляции. «Которые поумнее, спасутся, значит... — рассуждает он после встречи с Рябининым.—Это все-таки утешение... для дураков...» И признавая, что на открытое насилие в данный момент рассчитывать уже нельзя, что Рябининых уже «не схватишь», не уничтожишь —опоздали, Достигаев при¬ ходит к своему главному выводу: «Н-да, не схватишь. А вот, если ножку им подставить на крутом-то пути... на неведомой дороге?» Третий акт показывает Достигаева, действующего согласно новой, выработанной им тактике — тактике двурушничества и обмана. Разоблачение Достигаева — пример замечательного художественного мастерства Горького, виртуозной работы над языком персонажа. В первом акте Достигаев увертывался от ответов при помощи встречных вопросов, прятался в «ерундо¬ вых словах»— прибаутках, поговорках и т. п., создавая вокруг себя густую словесную дымовую завесу. Во втором акте он впервые заговорил «своим языком», чтобы надеть на себя 306
в третьем новую словесную маску. G каким цинизмом произно¬ сит он патетические фразы, долженствующие засвидетельст¬ вовать его народолюбие перед представителями новой власти, с каким «пафосом» «обличает» он Нестрашного и Губина в «пре¬ ступлении перед народом»! Горький разоблачает не просто Достигаева, а «достигаевщину»,— он показывает, как в усло¬ виях победоносного наступления революционных сил буржуазия вырабатывала свою новую тактику, гнусную тактику действия «тихой сапой». Во главе представителей нового мира, показанных в пьесе «Достигаев и другие», стоит революционер-подпольщик Рябинин, в образе которого Горький воплотил характерные черты народ¬ ного вожака-ленинца. В Рябинине железная воля сочетается с исключительной простотой и скромностью, свидетельствую¬ щими о неразрывной связи его с народными «низами». Горький показал Рябинина как политического воспитателя и пропаган¬ диста. В пьесе даны удивительно яркие и наглядные примеры влияния Рябинина на формирование сознания и характеров лю¬ дей. Донат проявляет нередко подлинно народную мудрость, но ему иногда еще нехватает политической твердости, он еще до¬ пускает возможность «примирения» с эсерами, за что и получает дружескую, но резкую отповедь со стороны Рябинина. Шура Булычова не может избавиться от анархических повадок,— Рябинин учит ее «взнуздать волю», подчиниться революционной дисциплине. Тятин, который любит Шуру, во многом противо¬ положен ей по характеру: ему как раз недостает воли,— и Рябинин помогает ему освободиться от интеллигентской мягкотелости, дряблости. Забитая, запуганная монастырская служка Таисья обретает под влиянием Рябинина бесстрашие: ее бунт против Мелании в конце второго акта — картина большой обобщающей силы. Горький рассказывает в своей пьесе о гигантской работе Коммунистической партии в период между февралем и октябрем 1917 г., когда партия упорно и неустанно помогала широчайшим массам освобождаться от всех и всяких иллюзий, дав невиданный в истории пример воздействия передовых идей на многомиллион¬ ные людские пласты. Изображение этого процесса увенчивается в пьесе Горького эпической фигурой Бородатого солдата, представителя многомиллионной массы, повернувшей по призыву партии штыки против «своих» капиталистов. Бородатый солдат заявляет Достигаеву: «Мы решили уговорить все народы: до¬ лой войну, братья-товарищи...». Так поднимает Горький в своей пьесе благородную тему борьбы за мир. И так раскрывается здесь картина мощного подъема народных масс, прихода новых «хозяев жизни», заставляющих старых «хозяев» отступить, уйти в подполье. 20* 307
Необходимо подчеркнуть важную художественную особен¬ ность горьковской драматургии, связанную с изображением жизненных конфликтов и получившую наиболее полное разви¬ тие именно в советские годы. Горький изображает своих героев обычно в таких жизненных ситуациях, когда главным и решаю щим для людей становится идейное самоопределение: переоценка тех духовных ценностей, которыми прежде определялась вся их жизнь, или попытка мобилизации всех своих идеологических ресурсов. Этот своеобразный угол зрения, присущий горьковской драматургии, проявился в полной мере в пьесе «Егор Булычов и другие». Горький широко показывает борьбу за булычовское наследство, развернувшуюся между разными персонажами, но эта остро и напряженно начатая сюжетная линия затем как буд¬ то обрывается, не получая развязки в пьесе. Так же обстоит дело и с другой сюжетной линией, связанной с борьбой Булычова за жизнь: эта линия тоже кажется оборванной на полуслове. Эти особенности пьесы и породили версию об отказе Горького от «острого сюжета» и «законченной композиции», об его прин¬ ципиальной установке на разрозненные «сцены» и т. п. Между тем в пьесе есть и четкий, острый сюжет и четкая, удивительно стройная композиция, только сюжет и композиция, на которых лежит печать общего своеобразия горьковской драматургии Егор Булычов изображен в момент страстной и мучительной пе¬ реоценки ценностей, когда главным для него становится вопрос об истинности основного закона буржуазного бытия — закона взаимного пожирания и истребления людей, того закона, который казался прежде Булычову установленным навеки. Нарастание в Булычове духовного кризиса, являющегося отзвуком великих исторических перемен, и составляет главное сквозное действие пьесы, получающее замечательно последова¬ тельное и напряженное развитие. Подругой процесс, связанный уже не с попыткой оттолкнуться от буржуазного класса, а с по¬ пытками спасти его, не с самоотрицанием, а с самозащитой, определяет главный конфликт и в пьесе «Достигаев и другие» и в пьесе «Сомов и другие». Характерно, что в пьесе «Сомов и другие», где показана ожесточенная схватка двух враждеб¬ ных лагерей и разоблачена жалкая попытка агента фашизма Сомова мобилизовать все «идеологические» ресурсы буржуазии, кульминационной сценой является сцена объяснения Сомовз с женой, когда он, проверяя себя самого, раскрывает свои «идейную» платформу. Внимание Горького к указанного рода конфликтам определило многие особенности его драматурги¬ ческого мастерства, его стиля и языка. В частности, в несомнен¬ ной связи с этим своеобразием драматургии Горького находится исключительная насыщенность языка его персонажей афориз¬ мами; в этих афоризмах персонажи выражают свою подлинную 308
пли мнимую мудрость, свою идейную платформу, систему своих представлений о мире. Появление в 30-е годы новых пьес Горького сыграло исклю¬ чительно большую роль в развитии советской драматургии: эти пьесы подняли ее на новую идейную и художественную вы¬ соту. «Именно таким должно быть искусство,— о самом важном, словами, идущими из мозга,— прямо и просто — без условности форм»1,— писал А. Толстой Горькому по поводу пьесы «Егор Булычов и другие». Новые пьесы Горького показали значение широкой типи- аации характеров, сочетающейся с разносторонней их инди¬ видуализацией. Своими пьесами Горький подчеркнул важность глубокого раскрытия душевного мира героев для освещения острейших политических тем: ведь именно в изображенных Горьким душевных сдвигах, переломах, подъемах персона¬ жей даны наиболее яркие отражения «геологических» переворотов истории. Пьесы Горького показали, насколько важно в драма¬ тургическом творчестве отображение острых жизненных кон¬ фликтов. «Мы живем в эпоху, глубоко, небывало, всесторонне драматическую»,— писал Горький в статье «О пьесах»,— в эпоху напряженного драматизма процессов разрушения и созидания». В одном из своих1 выступлений, относящихся как и эта статья, к началу 30-х годов, Горький призывал драматургов как можно более резко «подчеркивать разноречие старого и нового». Эти советы Горького, а главное его творческая практика 30-х годов, указали тот путь, по которому должна была разви¬ ваться советская драматургия. В 30-е годы Горький подробно раскрыл систему своих взглядов на литературу, на ее тради¬ ции, современное положение и задачи. Выступления его, посвя¬ щенные этим вопросам, явились программными для советских писателей и для всех прогрессивных писателей мира. Наиболее развернутое выражение эта система взглядов получила в до¬ кладе Горького на I съезде советских писателей. Через статьи Горького этих лет, через его выступления на различных собраниях и переписку с писателями красной нитью проходит мысль о том, что важнейшие художественные завое¬ вания советской литературы связаны с признанием коммунизма «единственной, боевой, руководящей идеей в творчестве, в жи¬ вописи словом». Поясняя эту мысль в заключительной речи на I съезде советских писателей, Горький говорил: «Я высоко ценю эту победу, ибо я, литератор, по себе знаю, как своевольны мысль и чувство литератора, который пытается найти свободу творчества вне строгих указаний истории, вне ее основной 1 См. М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 18. М., 1952, <«р. 420. 309
организующей идеи». Исходя из такого понимания партийности творчества, Горький говорил о высоте точки зрения, с которой писатель — представитель социалистического реализма—мо¬ жет и должен смотреть на действительность, чтобы освещать настоящее светом будущего и показывать жизнь в ее револю¬ ционном развитии. С гордостью и радостью он отмечал, что передовые советские писатели отвергают и натуралистическое ковыряние в отрицательных сторонах действительности и «приукрашенное», обходящее действительные трудности изоб¬ ражение жизни. Приветствуя победы советской литературы,отме¬ чая расширение и углубление ее тематики, богатство и многооб¬ разие ее форм, Горький гневно обличал тех «критиков», которые «по умственной слепоте и духовной малограмотности своей не могут все еще понять, какое удивительное явление — современ¬ ная наша литература и как надобно любить и беречь нашего литератора...» Как в докладе на съезде, так и в ряде других своих выступ¬ лений, бесед, статей Горький не ограничивался общей высокой оценкой достижений советской литературы, а прямо и открыто говорил о ее недостатках, о всем, что мешает ее развитию и росту. Исключительно большое теоретическое ипрактически-творческое значение имела серия статей Горького, посвященных вопросу о языке советской литературы («По поводу одной полемики», «О прозе», «По поводу одной дискуссии», «Открытое письмо А. С. Серафимовичу», «О бойкости», «О языке» и др.). Выступив против засорения русского «общеплеменного», общенародного языка излишними диалектизмами и жаргонными словечками, а также продуктами скороспелого, противоречащего духу рус¬ ского языка, «словотворчества», Горький повел последователь¬ ную борьбу за чистоту и богатство языка художественных произ¬ ведений, борьбу, поддержанную основной частью советских пи¬ сателей, начиная с А. Толстого, М. Шолохова, К. Федина, А. Суркова и др. В редакционном примечании «Правды» к статье Горького «О языке» говорилось: «А. М. Горький в своих по¬ следних статьях вполне своевременно поднял вопросы исключи¬ тельной важности — вопросы качества советской художе¬ ственной литературы, в частности, литературного языка... Ре¬ дакция «Правды» целиком поддерживает А. М. Горького в его борьбе за качество литературной речи, за дальнейший подъем советской литературы. Всему фронту советской литературы, наряду с борьбой за высокий идейный уровень художественных произведений, с борьбой против враждебной пролетариату идео¬ логии, надо крепко взяться за решение проблем мастерства, проблемы овладения ярким, красочным и богатым языком»1. 1 «Правда», 1934, 18 марта, № 76. ЗЮ
Выступая 17 августа 1934 г. с приветствием от имени ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР на I съезде советских писателей, А. А. Жданов говорил: «Нам нужно высокое мастерство худо¬ жественных произведений и в этом отношении неоценима помощь Алексея Максимовича Горького, которую он оказывает партии и пролетариату в борьбе за качество литературы, за культурный язык»х. Все выступления Горького по вопросам литературы были проникнуты глубочайшим пониманием мирового значения со¬ ветской литературы, огромной важности ее задач в борьбе за социалистическое строительство и против агрессии мирового империализма, против изуверской фашистской «идеологии». В этом отношении одна из последних статей Горького «О фор¬ мализме», опубликованная в апреле 1936 г. в «Правде», явилась как бы завещанием великого писателя, с новой силой повторив основную мысль его творческой программы о необходимости все большего подъема «активного настроения в литературе нашей». Горький чутко замечал и ярко выражал требования народа к литературе и, глубоко понимая политику партии в области художественного творчества, умел правильно решать актуаль¬ нейшие вопросы нашего литературного развития. 6 Начиная с 30-х годов литература все активнее, смелее и на¬ стойчивее вторгается во все области социалистического бытия. Широкое распространение получили уже в годы первой пятилетки творческие поездки писателей. В речи на XVI съезде партии А. Серафимович говорил, что «многие писатели рассеялись по эаводам, колхозам, на стройках, чтобы непосредственно видеть, чтобы дать в творчестве жизнь» 1 2. Л. Леонов совершил поездки на строительство бумажных ком¬ бинатов на Сяси и в Балахне, и это помогло ему создать ро¬ ман «Соть». М. Шагинян работала на строительстве Дзорагэс в Армении, прежде чем принялась за написание романа «Гид¬ роцентраль». Ф. Гладков в 1927 г. находился на Днепрострое; результатом его творческой работы на этой крупной стройке явился роман «Энергия». А. Малышкин в 1929 г. работал в одном из подмосковных совхозов; в это время у него накапли¬ вались богатые впечатления для будущего романа «Люди из эахолустья». Весной 1930 г. группа писателей посетила Туркмению. Эта поездка дала материал для ряда живых очерков Н. Тихонова, 1 А. Жданов. Советская литература — самая идейная, самая передовая литература в мире. Госполитиздат, 1953, стр. 10. 2 XVI съезд ВКП(б). Стенографический отчет, стр. 705. ЗИ
П. Павленко, Вс. Иванова и др., рисующих новую жизнь совет¬ ского Востока, новых людей, новые отношения. Под впечатле¬ нием этой поездки был написан ряд повестей, поэм и циклов сти¬ хов (повести Л. Леонова «Саранчуки» и П. Павленко «Пустыня», «Повести бригадира М. Синицына» Вс. Иванова, цикл стихов Н. Тихонова «Юрга», сборники стихов В. Луговского «Боль¬ шевикам пустыни и весны» и др.). В день пуска Днепро¬ гэса 10 октября 1932 г. Д. Бедный опубликовал в «Известиях» стихотворение «Пороги», рисующее историю строительства этой крупнейшей гидроэлектростанции и прославляющее творче¬ скую энергию советского народа. Вторжение литературы в новую действительность повышало ее общественное значение. Стремление писателей активно содействовать социалисти¬ ческому строительству наглядно проявилось в развитии очерко¬ вого жанра, популярного уже в 20-е годы (очерки М. Шагинян, И. Жиги, В. Шишкова, В. Ставского и др.), а в начале 30-х годов чрезвычайно распространенного. Серию очерков открыл в эти годы, как известно, А. М. Горький, который после поездок по Советской стране напечатал в журнале «Наши достижения» за 1929—1930 гг. очерки «По Союзу Советов». К очерку обращаются беллетристы и поэты — Ф. Гладков, М. Шагинян, К. Паустовский, П. Павленко, Л. Леонов, Н. Тихо¬ нов и др. В это время складывается уже значительная группа советских писателей, специализирующихся в жанре очерка. Это — Б. Агапов, В. Ставский, И. Соколов-Микитов, Б. Галин, Я. Ильин, Б. Горбатов и др. Широко открывают очеркам свои страницы журналы, газеты; некоторые очерки печатаются целы¬ ми циклами, представляя собой летопись славных дел совет¬ ского народа. Несколько лет в «Известиях» печатались очерки Ф. Гладкова о Днепрострое, превратившиеся в своеобразную хронику жизни и труда днепростроевцев. В сущности большими очерками, построенными по единому плану, являются многие появившиеся в те годы коллективные книги по истории фабрик и заводов. Страницы журнала «Наши достижения» в основном наполнялись очерками. Первоначально многие, очерки давали лишь описание работы вавода, предприятия,колхоза, технико-экономических процессов. В дальнейшем очеркисты больше внимания уделяют человеку — строителю социализма. Советский человек, его трудовая дея¬ тельность постепенно становятся идейным и композиционным! центром очерков. Очерки 30-х годов воссоздавали текущую действительность, повествовали о социалистическом преобразовании страныf о наших достижениях. Изображая людей труда, они рассказы¬ вали о росте кадров строителей социализма, о преодолении пред- 312
рассудков и укреплении нового в жизни советских людей. Очерк явился оперативным, боевым жанром нашей литературы. Нередко опубликованные очерки оказывались первым наброском, фраг¬ ментом будущих романов и повестей. Популярностью пользовалась книга очерков Н. Тихонова «Кочевники» (1931), состоящая из ярких зарисовок нового быта народов Туркмении. Хотя автор и не до конца избавился от тра¬ диционной восточной экзотики, но он сумел убедительно показать столкновение крепнущего советского уклада жизни с косностью «первобытного кочевья», победу новых форм жизни в своеобраз¬ ных условиях социалистического строительства в Средней Азии. К числу значительных очерковых произведений этих лет принадлежат произведения В. Ставского «Станица» (написан¬ ная еще в 1927 г.), «Разбег» (1931) и «На гребне» (1933). В очер¬ ках Ставского показана классовая борьба в деревне накануне и в период коллективизации. Очерк иногда приближается к рассказу, повести. В этом отно¬ шении характерна известная книга К. Паустовского «Кара-Бу- газ» (1932), представляющая собой историю открытия и освоения богатств Кара-Бугазского залива. Автор показывает строитель¬ ство мощного промышленного комбината, осуществляемое в таких масштабах, какие были немыслимы в условиях царской России. «Кара-Бугаз» — это книга о советских людях, которые преобра- вуют.природу, о рождении нового быта, новых отношений под вли¬ янием индустриализации среди кочевого туркменского населе¬ ния. Книга документально точна, насыщена цифрами, справками. Очерковые записи автор соединяет порой с сюжетной новеллой, легендой, психологическим этюдом, бытовой зарисовкой. В произ¬ ведении Паустовского показаны энтузиасты социалистического строительства — инженеры, изыскатели, ученые. Они страстно мечтают о будущем, борются за быстрейшее претворение меч¬ ты в действительность. Очерк вырастает в своеобразную повесть о коллективном человеческом деянии, преобразующем жизнь, меняющем лицо природы. «Широкий поток очерков,— писал А. М. Горький в 1931 г.,— явление, какого еще не было в нашей литературе. Никогда и нигде важнейшее дело познания своей страны не разви¬ валось так быстро и в такой удачной форме, как это совер¬ шается у нас. «Очеркисты» рассказывают многомиллионному читателю обо всем, что создается его энергией на всем1 огромном пространстве Союза Советов, на всех точках приложения творческой энергии рабочего класса... Очерк у нас — большое, важное дело»х. ИЗ 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 25. М., 1953, «тр. 257.
По пути социалистического реализма развивалось и твор¬ чество такого замечательного и своеобразного мастера совет¬ ской литературы, как М. Пришвин. Пришвину принадлежит ряд книг самых различных жанров, от очерков, дневниковых за¬ писей и новеллистических миниатюр до автобиографического романа. Фенолог, охотник, краевед и путешественник, Пришвин с удивительной поэтической силой, и в то же время почти научной достоверностью воссоздает лицо своей ро¬ дины, проникновенно пережитый им мир природы. Тонкий художник слова, с замечательным мастерством претворив¬ ший в своем стиле богатства народной поэзии, живой и мет¬ кой народной речи, Пришвин почти все свое творчество по¬ святил изображению лесов, рек и полей, любовному и присталь¬ ному наблюдению скрытой от поверхностного взгляда жизни природы. Но с самого начала своего долгого писательского пути Пришвину было глубоко чуждо пантеистическое превознесение стихийных биологических сил в противовес миру человече¬ ских, общественных отношений. Наоборот, мысль о человеке неизменно руководила Пришвиным во всех его описаниях природы. «Но я ведь, друзья мои, пишу о природе, сам же только о людях и думаю»,— заявлял писатель в конце своей жизни. В теме «Человек и природа» Пришвин ищет и находрт не взаимоисключающие, а родственные начала, перекидывающие мост от стихийного природного творчества к культурному творческому человеческому труду. Эти идеи наметились уже в первых произведениях писателя. Но со всей глубиной раскрыть их смог Пришвин только после Октября и особенно в 30-е годы, когда окончательно созрело его дарование, когда книгой «Журавлиная родина» завершился его автобиографический роман «Кащеева цепь» и появилась одна из лучших его повестей «Жень-шень». В этих произведениях, в особом, пришвинском ключе прозвучала одна из центральных тем всей советской . лите¬ ратуры — тема творческого труда человека, овладевающего миром природы. М. Горький, необычайно высоко ценивший искусство Пришвина, именно это подчеркивал в своем письме писателю: «...В Ваших книгах я не вижу человека коленопреклонен¬ ным пред природой. Да, на мой взгляд, и не о природе пишете Вы, а о большем, чем она,— о Земле, Великой Матери нашей. Ни у одного из русских писателей я не встречал, не чувствовал такого гармонического сочетания любви к Земле и знания о ней, как вижу и чувствую это у Вас. ...Ваши слова о «тайнах земли» звучат для меня словами ЗМ
■будущего человека, полновластного владыки и Мужа Земли, творца чудес и радостей ее. Вот это и есть то совершенно ори¬ гинальное, что я нахожу у Вас и что мне кажется и новым и бесконечно важным. Обычно люди говорят Земле: — Мы — твои. Вы говорите ей: Ты — моя!»1 Своими особыми путями Пришвин очень близко подошел « горьковской идее созидательного труда. Так, герой его авто¬ биографического романа, в детстве поклявшийся снять с чело¬ вечества «Кащееву цепь» — символический образ сил принуж¬ дения и разъединения людей в капиталистическом обществе,— через ряд поисков и метаний приходит к идее «благословенного труда», согласованного с творчеством живых природных сил. Сложная логика поэтических образов повести «Жень-шень» говорит о том, что смысл подлинной культуры — в возвращении вооруженного многовековым научным опытом человека к радост¬ ной близости с природой, близости, утраченной в условиях ущербной капиталистической цивилизации, но необходимой для «творчества новой, лучшей жизни на земле». Эта борьба за «новую, лучшую жизнь на земле», за пре¬ вращение «весны света» в «весну человека» и связывает орга¬ нически творчество Пришвина с той поэзией социалистического созидания, которая в годы первой пятилетки получила вопло¬ щение в самых разнообразных литературных жанрах. 7 Тема социалистического строительства, бурного индустри¬ ального роста нашей Родины привлекает внимание самых различных писателей. Если в годы восстановления народного хозяйства эта тема творчески разрабатывалась только в отдельных произведениях («Цемент» Ф. Гладкова, «Доменная печь» Н. Ляшко, «Одна ночь» В. Бахметьева и т. д.), то в годы первой пятилетки она стала основной и наиболее значительной. Поворот писателей к изображению действительности рекон¬ структивного периода опровергал имевшую хождение в середине 20-х годов среди части писателей ложную теорию «пафоса ди¬ станции», которую так страстно бичевал и отрицал Маякои- 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 24. М., 1953, стр, 266. ЗИ
ский, теорию, порожденную непониманием активной, дейст¬ венной роли передовых идей и оправдывавшую отставание ли¬ тературы от жизни, оторванность писателя от социалистической современности. Рост социалистической индустрии, победа в де¬ ревне колхозного строя, воспитание в людях нового отношения к труду нашли широкое отражение в ряде значительных ро¬ манов. Одним из первых по времени крупным произведением, по¬ священным изображению нового этапа в жизни страны — пе¬ риода социалистической реконструкции,— был роман Л. Лео¬ нова «Соть» (1930). Появление этого романа свидетельствовало о серьезном пе¬ реломе в идейно-творческой эволюции Леонова, характерном в эти годы не только для него, но и для многих советских писа¬ телей. «Соть» Л. Леонова явилась творческим взлетом писателя. Роман написан в течение 1929 г., после поездок Леонова на строй ки бумажной промышленности. В основе романа лежали «факты социалистического творчества», к художественному отраже¬ нию которых неустанво призывал писателей М. Горький. Обратившись к новой действительности, окунувшись в жизнь, писатель, порой шедший в стороне от главного потока жизни, вышел теперь на новый творческий путь, дал яркое реалистиче¬ ское произведение о первой пятилетке. В романе рассказывается о строительстве крупного целлю¬ лозно-бумажного комбината на берегу реки, где стоят «леса темные от земли и до неба...». Запоминаются начальные строки романа: «Лось пил воду из ручья. Ручей звонко бежал сквозь тишину. Была насыщена она радостью, как оправдавшаяся надежда. Стоя на раскинутых ногах, лось растерянно слушал свое сердце. С его влажных пугливых губ падали капли в ручей, рождая призрачные круги по воде. Вдруг он метнулся и канул в лесные сумраки, как камень в омут». Леонов не обольщается «отреченной красотой» этих пустынных мест. Он показывает, что «первобытность» связана с убогой, грязной, нищей жизнью. Радостная тишина природы, картиной которой открылся роман, сменяется могильной тишиной монастырского скита, обосно¬ вавшегося тут же на берегу Соти. Выразительно рисует Леонов его обитателей— монахов, врагов новой жизни. Их внешность — «ноздратые носы, вислые уши», «огромные цинготные рты» как бы подчеркивает сущность этих душевно искривленных людей, потерявших человеческое обличье. Такая же грязь, запустение царят и в деревне Макариха, где начинается строительство комбината. Последовательным снятием «поэтичности» дикого, нетронутого цивилизацией бытия подготовляется в романе разоблачение защитников патриар 316
хальной Руси — монахов, кулаков, бывшего белого офицера Виссариона Буланина. Буланин — защитник первозданной при¬ роды и яростный враг угрожающего ей сотинского строитель¬ ства, символа культуры. Он истерически кричит, что цивили¬ зация — это путь к вырождению, что нужно вернуться назад, к тезису: «к голому человеку на голой земле». Писатель пока¬ зывает, что защитниками отсталости выступали классово-враж¬ дебные силы, те, кто хотел реставрировать прошлое; их требо¬ вание взорвать культуру расшифровывалось Леоновым как призыв к разрушению советских фабрик и заводов. Столкновение старого косного мелкособственнического быта и новой культуры, которую несли большевики, передовые со¬ ветские люди, разрешается в романе победой нового. Шум и грохот машин врывается в первобытную глушь, ти¬ шина разбужена скрипом телег и громкими голосами возбуж¬ денной рабочей толпы. Вместе с природой разбужены и люди, жители местных деревень. И если вокруг Виссариона сплачи¬ вались все враждебные Сотьстрою силы, то рабочий коллектив стройки объединял вокруг себя «новую... людскую поросль». Пронька, Егор Мокроносов и другие представители крестьян¬ ской молодежи представляли собой «сплоченный отряд, готовый к любому бою», К числу активных участников стройки при¬ надлежали и береговой десятник, вчерашний крестьянин, и глав¬ ный инженер Бураго, захваченный энтузиазмом социалисти¬ ческого труда, специалист, в образе которого Леонов показал приобщение к социализму старой интеллигенции, и целая армия рабочих, побеждающих сопротивление стихии — раз¬ лив Соти, натиск плывуна,— и бытовые трудности, и вреди¬ тельские действия классового врага. Следует, однако, заметить, что рабочий коллектив изображен в романе схематично. Леонов раскрывает основной социальный смысл происхо¬ дящих на Соти изменений, движение страны по пути социализма. На собрании крестьян Макарихи коммунист Увадьев под¬ черкивает, что Сотьстрой является для них «столбовой дорогой во всепролетарскую семью». Изображая самоотверженную от¬ вагу рабочих во время строительной катастрофы, автор как бы объясняет удивленному старому инженеру Бураго причины этого энтузиазма: раньше, до революции, «гибло чужое». Последней, заключительной фразой своего произведения Леонов формулирует главную мысль романа: «изменялся лик Соти и люди переменились на ней». В «Соти» переданы пафос нового строительства, характерный для периода социалистической реконструкции, красота трудо¬ вого русского народа, талантливо и умело перестраивающего свою Родину, создающего условия для счастливой жизни людей. 317
Превосходство нового мира раскрывается Леоновым в об¬ разах инициаторов и руководителей Сотьстроя — большевиков Потемкина и Увадьева. Потемкин — это патриот сотинского края, страстный мечтатель и неукротимый в своей энергии деятель, «гражданин эпохи и сын своего класса». Увадьев — потомственный пролетарий, большевик со стажем подпольщика. Он полон несокрушимой внутренней силы, железной волиг упорства и настойчивости. Спокойно, размеренно, целеустрем¬ ленно делает Увадьев свое большое дело, сочетая подлинно ре¬ волюционный размах с деловитостью. Он целиком отдался стро¬ ительству, но не превратился в дельца: для него практическая работа освещена коммунистической идеей, благородной целью, завоеванием счастья для будущих поколений, народа, во имя которого «он шел на бой и муку». Писатель видит в Увадьеве героя нашей эпохи —«строителя людского блага», разумного и деятельного хозяина своей страны, созидателя, носителя благо¬ родных идеалов социалистического гуманизма. Недостатком этого образа является некоторое обеднение внутреннего мира, чувств героя, поверхностность душевных переживаний. Идейный рост писателя оказал благотворное влияние на со¬ вершенствование его реалистического мастерства, на преодоле¬ ние элементов натурализма в его творчестве. Роман Леонова получил высокую оценку М. Горького: «Л. Леонов написал книгу «Соть», взяв для нее материалом именно текущую действительность,— говорил Горький.— И — представьте! — получилось именно «подлинное творчество», — замечательная вещь, написанная вкуснейшим, крепким, ясным русским языком, именно — ясным, слова у Леонова светятся»1. В 1932 г. появляется новый роман Л. Леонова — «Скутарев- ский», отразивший в своей тематике поворот основной массы старой технической интеллигенции к социализму. Уже в «Соти» писатель наметил образ честного специалиста-ивженера Бураго. В новом романе включение интеллигенции в социалистическое строительство показано значительно шире, глубже и много¬ стороннее. Герой романа, выдающийся физик Скутаревский, изживает аполитичность, становится на позиции рабочего класса, прео¬ долевает пережитки индивидуализма. Он сознает ошибочность отрыва науки от жизни, от социалистической практики и вклю¬ чается в активную работу по решению грандиозных задач техни¬ ческого прогресса, вставших в годы первой пятилетки. Он убеждается, что только в советском обществе обеспечены неограниченное развитие науки, расцвет духовной культуры. 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 25. М., 1953,. стр. 255. 318
Показывая процессы классовой дифференциации среди ста¬ рой интеллигенции, Леонов остро разоблачает контрреволюцион¬ ную часть специалистов, их моральное разложение, духовную ущербность, их низкопоклонство перед заграницей. В романе затронут важный вопрос о воспитании молодежи,идущей в науку и выступающей преемником традиций передовой русской науки. Однако писателю не удалось создать художественно полнокров¬ ные образы молодой советской интеллигенции: они играют в ро¬ мане по преимуществу «служебную» роль, оттеняя эволюцию главного героя. Роман Леонова «Скутаревский», как и другие произведения, посвященные этой теме (Ф. Гладков «Энергия», В. Каверин «Исполнение желаний», В. Ильенков «Солнечный город», В. Лидин «Великий или Тихий»), показал, как под влиянием успехов социалистического строительства менялась психоло¬ гия старой интеллигенции. В отличие от произведений 20-х годов («В тупике» В. Вере¬ саева, «Перемена» М. Шагинян, «Братья» К. Федина, «Зависть» Ю. Олеши и др.), где в центре стоял вопрос о судьбе и месте интеллигенции в революции, о роли личности в социалисти¬ ческом обществе, в 30-е годы в связи с изменением самой жизни проблема интеллигенции непосредственно связывалась с во¬ просом социалистического созидания. 8 Грандиозные планы социалистического преобразования на¬ родного хозяйства нашей страны нашли отражение в творчестве М. Шагинян. В 20-е годы теме строительства был посвящен ряд ее талантливых очерков. В годы первой пятилетки она создает роман «Гидроцентраль» (напечатан в 1931 г.), в основу которого положена история одной из социалистических строек — Дзора- гетской электростанции в Армении. Прекрасно зная историю и быт Армении, писательница сумела показать специфические условия этой республики, ее природу, хозяйство, национально¬ бытовой колорит. Будни социалистического строительства с их повседневными заботами и треволнениями, поражениями и побе¬ дами определили содержание романа, новизну и богатство его жизненного материала. Автор стремился раскрыть сущность происходящих перемен. Это подчеркнуто в реплике одного из героев «Гидроцентрали», который, в ответ на злопыхательские клеветнические рассуж¬ дения немецкого туриста, говорит: «Вы вот сказали: Европа делает вещи дешевле и лучше нашего. Да, но ведь Европа делает вещи, а мы делаем вовсе не только вещи! В этом вся суть!.. На каждой фабрике, на каждом строительстве, в каждом произ- 319
водстве...— выделывается... вещь плюс наше новое общество... Вот новый принцип, который вы искали и не нашли,— хозяй¬ ство без собственника!., увлекательный мир, а вы посетили его и не увидели!» М. Шагинян убедительно показывает, что строительство Мизигэса (название электростанции) — это органическая часть единого плана переустройства страны на социалистических на¬ чалах. «Задачей книги,— писал автор,— было дать кусо¬ чек социалистического строительства в плановом разрез е...»1. Ярко отражен в романе коренной перелом в жизни нашей страны, движение ее по пути социалистической индустриализации. Основная идея романа — идея социалистического труда, как труда творческого, насы¬ щенного подлинным энтузиазмом, согретого высокой целью. Писательница подчеркивает творческую сущность и физического и умственного труда, который увлекает человека, одухотво¬ ряет его. Труд советских людей, по выражению Шагинян, это труд «вкусный», «заразительный», это труд, делающий чудеса. Носителями творческого труда выступают люди различных про¬ фессий: художник Аршак Гнуни, учительница Ануш Малхазян, главный инженер строительства. В основе конфликта романа — столкновение советских людей с классово-враждебными эле¬ ментами, борьба между творческим подходом к делу и рутинным, бюрократическим отношением к обязанностям. Автор показы¬ вает крах носителей рутины и косности, врагов социалистиче¬ ского строительства. Однако в романе чувствуется недостаточно глубокое знание людей, героев стройки. Рабочие представлены пас¬ сивной массой. Почти все руководители стройки не находятся на уровне стоящих перед ними задач: начальник участка инже¬ нер Левон Давыдович — виновник аварии моста, председатель месткома Агабек, субъективно честный работник, неспособен повести за собой массу. Секретарь ячейки, выведенный в ро¬ мане, дает правильную оценку причин происшедшей на строи¬ тельстве катастрофы. Однако этой речью на производственном собрании и ограничивается его функция в романе. В период создания романа Шагинян утверждала, что «ни один реальный человек... стройки не годился для фабульной интриги» и что «только условная фигура могла вынести на себе чисто литературный условный сюжет», необходимый для того, чтобы придать занимательность роману. Писательница и ввела в свой роман условную фигуру — образ Арно Арэвьяна (Рыжего), полуармянина, полунемца, в прошлом парикмахера, 1 М. Шагиияи. Как я работала над «Гидроцентралью». V , 1933, стр. '23—24. 320
ныне человека без определенных занятий. Так возникли в романе, по словам автора, два сюжета: «реальный сюжет» — история Дзорагэса, и «литературный сюжет», связанный с ис¬ торией Рыжего. Такая композиция лишила роман стройности, ослабила его реалистическую основу. Эти недостатки романа в свое время были отмечены нашей критикой. В 1949 г. Шагинян коренным образом переработала роман. В новой редакции убедительно показана руководящая роль коммунистов на строительстве. Образ Рыжего получил более четкую характеристику: это честный интеллигент, приобщив¬ шийся к социализму. Введены новые герои, усилена тема влияния социалистической индустриализации на деревню, на крестьянство. Теме социалистического строительства посвящен роман В. Катаева «Время, вперед!» (1932), который знаменовал новый этап в деятельности талантливого художника. В предшествующие годы писатель разрабатывал зачастую мелкие, незначитель¬ ные сюжеты, порой ограничивался созданием произведений, построенных на приемах внешней развлекательности (коме¬ дия «Квадратура круга»). В основу романа «Время, вперед!» положены факты социа¬ листического соревнования строителей Магнитогорска с рабо¬ чими Харькова. Писателю удалось показать в отдельных эпизодах неповторимые героические дни первой пятилетки, огромный трудовой подъем масс, боровшихся за ускоренное строительство социалистической' экономики. Роман ярко отражает самую атмосферу той эпохи, борьбу за высокие темпы. Невиданные темпы характерны именно для нашего общества, в жизнь которого органически вошло понятие энтузиазма, способного творить чудеса. Идее темпа, решающего все, подчинены композиция романа, характеристика героев, пейзажи, картины быта, стилистические средства, предельно короткие, иногда сведенные к одному слову фразы. Компози¬ ция романа, напоминающая развертывание киносценария с его быстрой сменой кадров, удачно передает сюжетную напряжен¬ ность, динамику событий. Катаев рассказывает о людях стройки, об их энтузиазме, творческом горении, неутомимости, целеустремленности, новаторском отношении к труду и технике (бригада бетонщиков, инженер Маргулиес). Одновременно автор разоблачает врагов социализма — ан¬ тисоветски настроенного инженера Налбандова и богатого аме¬ риканца туриста Рай Рупа, считающих себя представителями истинной культуры. Рай Рун называет технику величайшим злом мира, негодует против вторжения человека в природу, восхваляет патриархальность, «теплый первобытный рай», выступает защитником отсталости, дикости, врагом культуры. 21 Очерк истории русской сов. лит. 321
Катаев правильно говорит о росте людей в процессе труда: «новобранцы становились бойцами, бойцы — героями...». Но¬ не раскрытая в своем глубоком психологическом содержании и конкретности, эта формула звучит лишь как декларация. Образы ударников в романе показаны неглубоко. Слабо пере¬ дан драматизм конфликта между Маргулиесом и Налбандо- вым. Несмотря на эти недостатки, роман В. Катаева сохра¬ няет свое значение как увлекательное повествование о непо¬ вторимых днях борьбы советского народа за темпы, за выпол¬ нение первой пятилетки в четыре года. Отражением развернувшегося гигантского строительства в Советской стране явился роман И. Эренбурга «День второй» (1934), написанный после посещения писателем Кузнецкого металлургического комбината. В 20-е годы И. Оренбург лишь наездами бывал на родине, и эта оторванность от новой жизни мешала его росту. В годы нэпа он, преувеличив силу мещанской стихии, оказался на позициях гнилого интеллигентского скептицизма («В Проточ¬ ном переулке»). Творчество писателя находилось под несомнен¬ ным влиянием декадентской прозы. Успехи социализма в СССР, углубление общего кризиса капитализма, наглядно заметное в Западной Европе, побудили его в корне пересмотреть свои взгляды. Решающую роль в формировании мировоззрения Эрен¬ бурга сыграло знакомство с жизнью Советского Союза, поездки по стройкам пятилетки, встречи с новыми людьми. Итогом этих впечатлений и явилось создание романов «День второй» и «Не переводя дыхания» (1935). В «Дне втором» И. Эренбург рассказывает о новом мире социализма, рождающемся в Советском Союзе, о новых людях Советской страны. «На стройке росли не только кауперы, росли и люди»,— говорит автор. Ростки нового писатель видит прежде всего в молодежи. В центре внимания — студенты Васька Смолин, Ирина, ударник стройки Колька Ржанов. Все они противопоставлены Володе Сафонову, человеку с упадочной психологией, чуждому нашей эпохе, индивидуалисту, чув¬ ствующему себя изгоем в советском обществе. Эренбург стре¬ мится показать историческую обреченность этого героя, его никчемность, внутреннюю опустошенность, его бесплодный скептицизм. Но автор, явно увлекшись обстоятельной разработ¬ кой этого образа, выдвинул его на передний план и по су¬ ществу заслонил тем самым образы передовой советской моло¬ дежи. Печать жертвенности и какого-то преднамеренного аскетизма, которая лежит на образе старого большевика Шора, ослабляет жизненное содержание этого образа руко¬ водителя, друга молодежи. В романе мелькают разнообразные люди, их индивидуальные биографии, события, эпизоды, факты. 322
Эта внешняя динамика приводит к известной поверхностности изображения характеров. В. Ильенков в романе «Ведущая ось» (1931) одним из первых в эти годы показал жизнь завода, заводского коллектива. Пар¬ тийное руководство предприятиями района, рост новых кадров специалистов (инженер Платов), борьба с вредителями в про¬ мышленности, перевоспитание крестьянства на производстве, проблемы овладения техникой — таковы важнейшие вопросы, о которых идет речь в романе. Сильно снижают значение романа засоренность языка вульгаризмами, упрощенное изображение рабочих, однобокое, неправильное представление о старой тех¬ нической интеллигенции как о почти сплошь вредительской. Горький сурово критиковал недостатки этого романа. К циклу произведений о труде в годы первой пятилетки при¬ мыкает книга Я. Ильина «Большойконвейер» (1933), оставшаяся незавершенной (писатель умер в 1932 г.) Созданная в ре¬ зультате длительного пребывания Я. Ильина на Сталинград¬ ском тракторном заводе, во многом документальная, эта книга рассказывает о том, как советские люди осваивали новейшую технику, налаживали ритмичную работу конвейера, каков их духовный мир, представление о счастье. Произведение Ильина построено как хроника, как запись живых впечатлений авто¬ ра. Но материал отобран недостаточно тщательно, многие характеры показаны схематично. В лучших книгах о социалистическом строительстве, при всех их недостатках, хроникальности, описательности, увле¬ чении картинами производственных процессов, возникает вели¬ чественный образ советской Родины, осуществившей в кратчай¬ шие исторические сроки огромные социальные преобразования. В цикле произведений о творчестве трудовых масс наглядно выражена патриотическая направленность советской литературы. 9 Революционный переворот, который произошел в деревне в период развернутого социалистического наступления и кото¬ рый был равнозначен революционному перевороту в октябре 1917 г., получил широкое разностороннее отражение в со¬ ветской литературе. Драматизм и острота борьбы антагонистических социальных сил определили характер основного конфликта в произведе¬ ниях о деревне 30-х годов. В связи с переходом от частнособ¬ ственнического хозяйства к коллективному, в литературе этого времени развивается и другой конфликт, наметившийся уже в литературе 20-х годов,— конфликт в сознании крестьянина- середняка, борьба в нем души собственника с душой труже- 21® 323
ника. Развитие сюжета и характера определяется постепенным преодолением пережитков прошлого, победой нового, социа¬ листического сознания. Деревня периода гражданской войны была изображена в произведениях 20-х годов (Неверов, Сейфуллина, «Донские рассказы» Шолохова). Кануну года великого перелома посвя¬ щены «Ледолом» К. Горбунова, «Лесозавод» А. Караваевой, первые две книги «Брусков» Ф. Панферова. Однако великие перемены, происходившие в деревне, тре¬ бовали от писателей новых произведений, которые воссозда¬ вали бы сложный процесс социалистического переустройства крестьянской жизни и могли помочь воспитанию трудовых масс в социалистическом духе. В 1930—1931 гг. М. Шолохов, прервав работу над «Тихим Доном», по «горячим следам истории» пишет свой роман «Под¬ нятая целина» (первая книга опубликована в 1932 г.) — одно из самых замечательных произведений советской литературы. Книга Шолохова — это пример сочетания в литературе акту¬ альности и злободневности с широким обобщением явлений, глубоким раскрытием сущности происходящего. Книга Шоло¬ хова — это убедительное и наглядное доказательство того, что «дистанция времени» отнюдь не обязательна для большого художника, улавливающего основные процессы жизни, отме¬ тающего частное и несущественное в сегодняшнем дне. Действие романа происходит на Дону в 1930 г. Как бы про¬ должая тему «Тихого Дона», Шолохов в «Поднятой целине» повествует о донском казачестве, которое уже рассталось с былыми сословными предрассудками и окончательно сроднилось с новой, советской жизнью. Но как и в «Тихом Доне», в но¬ вом романе писатель, рисуя специфические черты быта каза¬ ков, условия их жизни, широко используя краски «местного колорита», отражает типические явления жизни крестьянства определенного исторического периода в масштабе всей страны. «Поднятая целина» Шолохова — это эпос о народе и его партии, совершивших революционный переворот в деревне, ликвидировавших старый, собственнический строй и создаю¬ щих вместо него новое, коллективное хозяйство. Шолохов убедительно показал, что победа колхозов обеспе¬ чена была поддержкой широких трудовых масс, начинавших уже к этому времени осознавать всю невыгодность единоличного мелкого хозяйства. Агитационная речь рабочего — двадца¬ типятитысячника, коммуниста Давыдова на собрании крестьян хутора Гремячий Лог о преимуществах коллективного хо¬ зяйства падает во многом на подготовленную почву. «—Да ты нас не агитируй!—прерывает Давыдова бывший красный партизан — Павел Любишкин. — Мы с потрохами 324
в колхоз пойдем. ...Я сам до колхозного переворота думал Калинину письмо написать, чтобы помогли хлеборобам начинать какую-то новую жизню». Тем не менее, верный жизненной правде, Шолохов отнюдь" не скрывает тех трудностей, которыми сопровождался сложный процесс перехода крестьянских масс к социалистическому хо¬ зяйству. В напряженной, мучительной борьбе рождалось новое, тяжелой ценой добывались первые успехи колхозного движения. На местах допускались порой серьезные ошибки, нарушался принцип добровольности вступления в колхоз, производилось обобществление домашней птицы, недостаточно бдительны были передовики деревни к проискам кулацких элементов. Писатель смело говорит о всех этих ошибках, искривлениях партийной линии, вскрывает их причины. Z' Само заглавие романа подчеркивает глубину переворота жизни деревни. Глубоко забирающий плуг вспахивает целину 1 старой деревенской жизни. Древняя земля, усеянная курга¬ нами — памятниками седой старины, — эта земля меняет об¬ лик, и скоро по ней, врываясь в вековую тишину степи, пойдут шумные тракторы, закипит новая жизнь сплоченного в коллектив крестьянства. Весенний лирический пейзаж, которым открывается роман, картины ледохода, разлива бурлящей реки, таяния снегов, оголившего «пласты тучного чернозема», «взвороченного ле¬ мехами», описание нетронутой девственной земли, ожидающей пахоты, — эти образы природы как бы оттеняют основную идею романа, посвященного пробуждению сознания в народных массах. Сложный процесс изживания собственнических навыков и привычек показан Шолоховым на примере Кондрата Майданни- кова. Труженик, всю свою жизнь не разгибавший спины, он сроднился со своим хозяйством, прирос к нему, хотя и видел убогие результаты своего труда. Перед вступлением в колхоз Майданников размышляет: «Как будет в колхозе? Всякий ли почувствует, поймет так, как понял он, что путь туда —• един¬ ственный, что это — неотвратимо? Что, как ни жалко вести и кинуть на общие руки худобу, выросшую вместе с детьми на земляном полу хаты, а надо вести. И подлюку-жалость эту к своему добру надо давить, не давать ей ходу к сердцу...». И тем не менее этот суровый, мужественный казак плачет, как ребенок, уводя из своего опустелого скотного двора лю¬ бимых быков в колхоз. «Со слезой и с кровью рвал пуповину, соединявшую его с собственностью, с быками, с родным паем земли...». В колебаниях Кондрата слились и непреодоленные до конца собственнические чувства, и естественные раздумья о том, как сложится жизнь в колхозе — неизведанная, новая 32J
жизнь крестьянина, и эмоциональное тяготение к старому, привычному крестьянскому быту. Но трезвое сознание застав¬ ляет Кондрата бороться с самим собой, вытравлять «подлюку- жалость» из своего сердца. Мучительно-трудно изживая в своей психологии пережитки прошлого, того, что прививал людям капитализм, Майданников все теснее срастается с жизнью колхоза, с его интересами и нуждами. В этом образе Шолохов раскрывает типические явления нашей эпохи: раскрепощение человека, формирование новой личности, осознающей себя частицей великого народа, строящего коммунизм. Но не только этот конфликт, связанный с противоречиями, с борьбой «двух душ» крестьянина-середняка, характерный для данного исторического периода, запечатлен в романе Шолохова. Ожесточенная классовая борьба в период коллективизации между трудовыми крестьянскими массами и кулаками, опирав¬ шимися на внутренних и внешних врагов Советской власти, определила решающий конфликт романа. Острое столкновение двух антагонистических лагерей нашло свое выражение в сюжете и композиции «Поднятой целины». Основной замысел произведения — показать сложный раз¬ ворот классовой борьбы, ее «путанные узлы и зачастую потаенно¬ скрытые формы» — обусловил характер сюжета, связанного не с частными судьбами героев, а с общественно-политической жизнью страны. Завязкой романа служит приезд на хутор Гремячий Лог рабочего-двадцатипятитысячника Давыдова и белогвардейца Половцева. Утром, при свете солнечных лучей,' как хозяин домой, приезжает Давыдов, посланный партией помочь крестьянам, объединяющимся в колхоз. Темной ночью, в зловещей тишине, озираясь по сторонам, пробирается на хутор Половцев — организатор контрреволюционного кулацкого восстания. Появление этих персонажей в один и тот же день намечает основные сюжетные линии романа. Драматическую напряженность романа создают острые социальные конфликты. Ликвидация кулаков — выселение их из куреней, сопротивление их с оружием в руках, убийство Половцевым Хопрова, разгром общественных амбаров — наи¬ более драматические эпизоды романа. В каждом из них спле¬ таются обе сюжетные линии, связанные с руководителями двух борющихся лагерей. Зависимость развития сюжета от исторических событий, конкретных политических фактов (директива партии о развер¬ тывании массовой коллективизации деревни и ликвидации кулачества, статья И. В. Сталина «Головокружение от успехов» и т. д.) определила хронологическую последовательность в развитии действия. С исторической основой сюжета связана и точная датировка изображаемых событий («по крайнему в 326
■степи переулку январским вечером 1930 года въехал в хутор Гремячий Лог верховой...». «...Яков Лукич 8 февраля приказал подводчику второй бригады выде¬ лить четыре подводы с людьми...», «2 0 марта утром кольцевик привез в Гремячий Лог запоздавшие по случаю поло¬ водья газеты со статьей товарища Сталина «Головокружение от успехов» и т. д.). Широко изображена автором классовая борьба этих лет, ожесточенное сопротивление кулачества, активизация бело¬ гвардейских элементов, их попытки терроризировать совет¬ ских людей, вызвать панику. Автор разоблачает врагов народа, их коварные методы подрывной деятельности, их попытки ис¬ пользовать в своих антисоветских целях отсталые настроения среди крестьян. С необычайной прозорливостью Шолохов разглядел и художественно убедительно показал классового врага на новом историческом этапе, когда открытая борьба против колхозов потерпела неудачу. Яков Островнов — это кулак, проникающий в колхоз, втирающийся в доверие колхоз¬ ников и под маской благожелательства совершающий вреди¬ тельские дела. Драматизм сюжета «Поднятой целины» своеобразно соче¬ тается с мягким, тонким юмором. Юмор Шолохова, глубоко ■народный по своему характеру, служит и средством показа жиз¬ ненных противоречий и своего рода разрядкой в самых напря¬ женных остро-драматических сценах, и способом осмеяния пе¬ режитков и навыков прошлого. Юмористическая струя в романе тесно связана с одним из самых ярких, запоминающихся обра¬ зов, созданных Шолоховым, — дедом Щукарем. С добродуш¬ ным юмором рисует автор своего героя, в душе которого при¬ чудливо сочетается тяга к новой жизни с приверженностью к предрассудкам прошлого. Огромная заслуга писателя состоит в том, что он дал обшир¬ ную галерею народных характеров, создал ряд великолепных массовых сцен, передал думы и чаяния народа, его образное мышление, выразительную речь. В «Поднятой целине» Шолохов показал рождение нового, коммунистического отношения к труду в среде колхозников. В людях рождается неведомая прежде трудовая гордость, труд из тяжелого бремени превращается в дело чести и славы. Коллективизация сельского хозяйства означала не только глубокий переворот в экономике деревни, но и коренные сдвиги в сознании крестьянства. Преодоление частнособственнических стремлений и предрассудков — вот что было одной из важных .задач строительства социализма в деревне. Внимательно отмечает писатель черты нового в сознании кре¬ стьянина. Вот бедняк Демка Ушаков говорит Демиду Молчуну, 327
сбивающему замок с кулацкого амбара: «—Ты притолоку-то не руби! Наш теперя амбар, ты по-хозяйски. Легше! Легше!». Вот Майданников распекает нерадивого Атаманчукова: «—Вреда колхозу делать не дам!.. Он говорит: «Не мои быки, колхоз¬ ные!» А ежели колхозные, значит, и шкуру с них сымай! Отступись от быков, вражина!». Тема народа органически связана в романе с темой партии. В «Поднятой целине» запечатлена героическая работа комму¬ нистов в период коллективизации. Большим достижением писателя является образ Давы¬ дова, ленинградского рабочего, прошедшего закалку в боях гражданской войны, затем на Путиловском заводе и принес¬ шего на Дон боевые революционные традиции рабочего класса. Рядовой труженик партии, твердо идущий к намеченной цели, Давыдов, действуя в условиях жестокой классовой борьбы, не сразу находил верное решение задач, которые ставила перед ним жизнь. Вначале Давыдову было непонятно, почему Титок Бородин, который вчера был партизаном, сегодня стал кула¬ ком, врагом, почему Тимофей Борщов, будучи бедняком, вы¬ ступил на защиту кулака? Не смог Давыдов сразу разгадать и кулака Островнова, пробравшегося в колхоз и вредившего «тихой сапой». «Хутор был для него (Давыдова) — как слож¬ ный мотор новой конструкции, и Давыдов внимательно и на¬ пряженно пытался познать его, изучить, прощупать каждую деталь, слышать каждый перебой в каждодневном неустанном напряженном биении этой мудреной машины...» В образе Давыдова с особой рельефностью отмечены черты большевика-воспитателя. Он зорко всматривался в людей, стремился глубоко проникнуть в ход их мыслей, распознать со¬ кровенные движения их души. Твердо веря в человека, он умеет сплотить вокруг общего дела надежных людей, опереться на них. Он помогает укрепиться росткам нового в сознании Кон¬ драта Майданникова, Любишкина, Демида Молчуна, кузнеца Ипполита Шалого и многих других. Давыдов суров и нетерпим к людям, обманывающим колхоз и советскую власть, вроде Атаманчукова. Революционный гуманизм, носителем которого является в романе Давыдов,— это гуманизм ясных, осознанных целей, беспощадной борьбы против всего, что мешает движению вперед. Он неустанно трудится над воспитанием людей в советском духе, упорно работает над собой, не отступая ни перед какими трудностями. В тех случаях, когда слово не помогает Давы¬ дову, он старается воздействовать на казаков собственным примером. Когда не ладится с севом на колхозном поле,, он сам берется за плуг, чтобы подтолкнуть отстающих. 328
Внимание к человеку, большевистская забота о нем харак¬ терны для Давыдова. Один из соратников Давыдова, партизан-красноармеец Макар Нагульнов, секретарь гремяческой ячейки, заклятый враг частной собственности, весь поглощен идеей мировой револю¬ ции; он видит врага чуть ли не во всяком, кто «медленно по¬ спешает к ней», кто не очистился еще целиком от «корысти-соб¬ ственности». Опыт гражданской войны он прямолинейно и механически переносит в новую обстановку. В результате Нагульнов оказывается виновником ряда перегибов. Он при¬ бегает к насилию там, где необходимо воспитательное воздей¬ ствие. Давыдов видит серьезные недостатки Макара, понимает, что его все время надо держать в руках, но он ценит и всю пре¬ данность Нагульнова партии, делу революции. «Путаник, но ведь страшно свой же»,— думал о нем Давыдов. И как опытный наставник он помогает дружеским советом Нагульнову, на¬ правляет его кипучую энергию в верное русло. Коммунист Андрей Разметнов, в прошлом жестоко пострадавший от белых во время гражданской войны, потерявший замученную белыми любимую жену, неожиданно проявляет мягкость в борьбе с врагами. Давыдов — человек новой, социалистической морали, со свойственной ему страстностью разъясняет Разметнову сущность классовой борьбы, великие цели социализма. Судьбу каждого человека Давыдов обдумывает, стараясь найти ключ к его внутреннему миру, помочь ему идти вперед. Давыдов дает почувствовать людям конкретность своей мечты. «Поднятая целина» — замечательный пример художествен¬ ной типизации характеров и обстоятельств. Поражает широта кругозора художника, умение изобразить события сегодняшнего дня в свете исторической перспективы движения страны к социализму. Роман проникнут действенной, реальной мечтой о преобразовании жизни. Давыдов, смотря на детей, с нежностью и любовью мечтает об их светлом будущем, сознает себя строителем счастья людей. «Хорошую жизнь им построим, факт!»—думает Давыдов.— «Бегает сейчас Федотка в отцовском картузе казачьего фасона, а лет через двадцать будет электроплугом наворачивать вот эту землю... Счастли¬ вые будут Федотки, факт!». Как и в «Тихом Доне», в «Поднятой целине» проявилось замечательное мастерство художника, его умение создавать напряженный драматический сюжет, сталкивать в острых кон¬ фликтах резко очерченные характеры, добиваться глубокого раскрытия внутреннего мира героев. Творчески продолжая традиции Льва Толстого, Шолохов мастерски показывает вну¬ тренние противоречия людей, сложность их душевной жизни. Этому служит и колоритный художественный портрет и выра¬ 329
зительная речевая характеристика персонажа. Такова, напри¬ мер, речь Давыдова с ее особенными интонациями оратора-про¬ пагандиста, с его любимым словечком «факт», оттеняющим и правдивость героя, и уверенность действий, и его волю; эмо¬ ционально-взволнованная речь Нагульнова, употреблявшего книжные слова, переиначенные им на свой лад («Все на шаг ближе было бы к расправе над мировой капитализмой») и т. д. Порой краткое образное сравнение дает ключ к пониманию сущности характера. Характеризуя белогвардейца Половцева, его обреченность, Шолохов замечает: «...Сидит Половцев, как коршун-стервятник на могильном кургане, хмурый и страшный в своем одиночестве...». Красочность, выразительность и самобытность шолоховского языка (использование богатств народной речи, ее тончайших и выразительных оттенков, фольклорные элементы образов, взволнованный лиризм авторской речи и т. д.), необычайная конкретность, реалистическая точность словесных образов, передающих местный колорит, бытовую атмосферу,— все это придает роману Шолохова огромную художественную силу. «Поднятая целина» покоряет читателя своей поэтичностью, завершенностью и отточенностью художественных образов. Взыскательный художник, Шолохов в 1952 г. переработал текст романа, устранив излишние диалектизмы, некоторые на¬ туралистические описания. Роман стал стилистически строже и художественно совершеннее. Шолохов дал пример активного вторжения подлинного ис¬ кусства в новую жизнь. Сразу же по выходе в свет книга была взята народом на вооружение, многие сельские райкомы партии рекомендовали ■книгу писателя как ценное обобщение опыта деятельности пар¬ тии в деревне в период коллективизации. Книга Шолохова, вскоре изданная миллионными тиражами, помогла партии в •борьбе за социалистическое преобразование страны. «Поднятая целина» — этапное произведение в развитии искусства социа¬ листического реализма, оказавшее глубокое влияние на ли¬ тературу 30-х годов, в частности на разработку колхозной темы в творчестве многих писателей национальных республик •(Т. Сыдыкбекова «Кен-Су», Л. Киачели «Гвади Бигва» и др.). 10 Значительным произведением о советской деревне являет¬ ся роман Ф. Панферова «Бруски» (1928—1937). Первые две •книги «Брусков», рисующие путь советской деревни в период восстановления народного хозяйства, изданы в конце 20-х тодов. В начале 30-х годов вышла третья книга, посвященная ЗЗо
периоду коллективизации. Над последней, четвертой книгой, ■изображающей колхозную деревню, Панферов работал в се¬ редине 30-х годов. История советской деревни осмыслена писателем в свете основного социального конфликта — грандиозного наступле¬ ния социализма на капиталистические элементы. Панферов показал ожесточенную классовую борьбу в де¬ ревне. Новое побеждало старое в острой борьбе с ним. Лагерь врагов советской власти многочисленен и разнохарактерен. Это прежде всего кулачество: жадный, глупый, жуликоватый ско¬ пидом Егор Чухляв; осторожный, расчетливый, хитрый Илья Плакущев; мрачный, злобный Маркел Быков; краснобай, «идео¬ лог» кулаков Илья Гурьянов. Кулаков организует и подстре¬ кает к восстанию участник контрреволюционной организации — бывший офицер-колчаковец Подволоцкий. С ним тесно связаны члены троцкистско-бухаринской оппозиции Жарков и Лемм. И, наконец, от них через диверсантов тянется нить за границу. •Их общая цель — реставрация капитализма. В образе Никиты Гурьянова, проходящем через весь роман, •отражены главные черты середняка — основной фигуры де¬ ревни, воплощена одна из центральных проблем романа— про¬ блема «двух душ» крестьянина. Никита — вечный труженик, раб земли, невероятными муками и тяготами создающий свое хозяйство, свой дом, свою жизнь. Он боролся за торжество со¬ ветской власти в годы гражданской войны, понимая, что •советская власть принесла крестьянству освобождение, дала ■землю. Когда кулаки развертывают антисоветскую агитацию и вредительские действия,Никита Гурьянов активно разоблачает врагов. Но эти черты Никиты-труженика вступают в противо¬ речие с присущими ему чертами собственника. Собственнические инстинкты в Никите вскрыты автором пол¬ но и всесторонне. Во время поисков «страны Муравии» он с бес¬ смысленной настойчивостью маньяка подбирает ржавые гвозди. В романе есть потрясающая сцена: лежа на мешке с зерном и украдкой съедая по горсточке зерна, Никита равнодушно смотрит на умирающую рядом от голода дочку Нюру. В этом страшном эпизоде с особенной заостренностью выявляется до¬ веденная до предела звериная жадность собственника. Больше¬ вик Кирилл Ждаркин говорит Никите: «...Две дороги есть у мужика. Первая дорога... в одиночку... По первой дороге мож¬ но бежать, только не всем, этаким, как ты, и то до поры до вре¬ мени, да ежели можно будет продать и купить землицу. Этого у нас нет, да и не будет. Стало быть, первая дорога никудышная; дышать на ней трудно». И судьба многих героев книги подтвер¬ ждает правоту этих слов Кирилла. Такова горькая участь Захара Катаева, Пахома Пчелкина и др. 331
История коммуны «Бруски» образует основную линию повествования романа, его сюжет. Проблему коллективизации писатель раскрывает прежде всего как проблему борьбы с соб¬ ственнической психологией и ее пережитками. Эта проблема наиболее глубоко раскрыта в первых книгах романа. Возни¬ кает острая драматическая ситуация, решается практический вопрос, на какой основе должно быть построено хозяйство коммуны: по «едоцкому принципу» или по принципу сдель¬ щины. Защитником «едоцкого», уравнительного принципа в коммуне является Степан Огнев — ее организатор и первый председатель. Система Огнева проваливается, и хозяйство приходит в полный развал. «Едоцкая» система приводит к торжеству эгоистического начала, к антигосударственным тенденциям. Сменивший Огнева Ждаркин уничтожает «едоцкую» систему и заменяет ее сдельщиной. Он — носитель прогрессивного начала. Хозяйство коммуны поднимается, но неумело осуще¬ ствленная сдельщина разжигает стремления к наживе у людей, не преодолевших еще инстинктов стяжательства. Показывая разгул стихии собственничества, . автор обо- сновывает необходимость противопоставить ей умело органи¬ зованный отпор. Так возникает одна из важнейших тем романа — тема партийного руководства, организующей роли партии. Кирилл, прошедший школу заводской работы, свободен от настроений Огнева. Он добивается выполнения хлебозагото¬ вок, добивается поднятия хозяйственного благосостояния ком¬ мунаров. Ошибки его состояли в том, что он оторвался от масс, забежал вперед, стал администрировать и в результате, подобно Степану Огневу, оказался вождем без армии. Уже в первых книгах романа показана трудность борьбы за новую, социалистическую деревню, сложность руковод¬ ства процессом перестройки деревни. В третьей книге, охватывающей период сплошной коллек¬ тивизации, достигает своей кульминации сопротивление кула¬ чества, организующего восстание в Полдомасове; обостряются собственнические пережитки внутри колхозов. Но возросли, укрепились силы социализма. Символическая сцена в конце этой книги как бы обобщает грандиозные измене¬ ния, происшедшие за эти годы в стране. Кирилл Ждаркин сидит на пне и смотрит на долину реки Алай. Постепенно он заме¬ чает, что долина, которая всего два года назад была разорвана на части загончиками, полосками, лоскутами владений муче¬ ников, рабов земли, стала уже не той. По ней уже гордо шество¬ вали мощные тракторы, величавые комбайны, высился но¬ выми кирпичными постройками Чапаевск. «Дымились трубы цементного завода... и шли люди, тысячи людей, поднятые не 332
рожком пастуха, а пронзительными гудками». Кирилл чув¬ ствует себя выросшим, ему надо идти вперед. На первый план выдвигается задача перевоспитания людей. В этом именно и видит свою задачу Кирилл — теперь секретарь горкома, рабо¬ тающий на строительстве металлургического и тракторного заводов. Как «опрокинуть старую душу», добиться замены соб¬ ственнических стимулов другими? Что такое это «другое»? Это другое — творчество: «Волну творчества и надо поднять в на¬ роде, тогда отпадет охота копить деньгу». Идея социалистического творчества и составляет главную идею четвертой книги. Художественное воплощение эта идея получила во многих персонажах романа, в образах стахановца Павла Якунина, Никиты Гурьянова. Раскрываются и расцве¬ тают в Никите его драгоценные черты труженика. Умением, талантом, старанием опытного хозяина добивается Никита ре¬ кордного урожая. И вместе с благосостоянием и почетом при¬ ходит к нему и радость. И вот Никита в Кремле, на совещании знатных колхозников; он говорит, что большевики «мечту в факт превратили». Растет чувство человеческого достоинства, гордо выпрям¬ ляется человек. Многие Герои романа обретают в колхозе от¬ сутствовавшее у них раньше ощущение своей человеческой цен¬ ности. Травимый всеми калека Епиха Чанцев становится знат¬ ным комбайнером. Гордая и свободолюбивая Стеша Огнева не может примириться с утратой своего человеческого достоин¬ ства в результате неудавшейся семейной жизни. Самостоя¬ тельной трудовой жизнью она стремится восстановить столь необходимое ей чувство независимости и начать создание новой семьи, основанной на взаимоотношениях равных, уважающих друг друга людей. В ценном, социально-значительном романе Панферова есть ряд недостатков. В последних книгах романа писатель не всегда убедительно раскрывает победу новых сил в жизни и психологии крестьянских масс. Особенно этот недостаток сказывается в четвертой книге «Брусков», для которой характерны сглажи¬ вание конфликтов, идиллические ноты, противоречащие правде жизни. В «Брусках» отчетливо выступают натуралистические тен¬ денции: засоренность языка диалектизмами, о которых говорил Горький в своих статьях 1934 г., композиционная рыхлость, слабая, чисто внешняя связь между отдельными звеньями романа, перегрузка (особенно в четвертой книге) несуществен¬ ными деталями. В дальнейшем автор несколько ослабил недо¬ статки романа, устранив, хотя и далеко не все, погрешности языка, опустив ненужные подробности, дав более четкую характеристику образу Ждаркина. 333
11 В 30-е годы проблема формирования характера нового, со¬ циалистического человека становится в центре внимания со¬ ветских писателей. Идея активного гуманизма, развиваемая советской литера¬ турой, связывает лучшие качества человека с его участием в. общественно-революционной деятельности, в социалистическом созидании. В свое время Маркс писал о том, что «уничтожение^ частной собственности представляет полное освобождение всех человеческих чувств и свойств...»1. Спобедой социализ¬ ма, с развитием новых, социалистических отношений связано многогранное развитие личности, ее духовной жизни, ее чело¬ веческих качеств. Этот процесс роста людей, изменение харак¬ тера человека под влиянием коллектива, трудовой деятельности, участия в революционной борьбе ярче всего запечатлен был в. первой половине 30-х годов в романах «Как закалялась сталь» Н. Островского и «Педагогическая поэма» А. Макаренко. Оба эти произведения проникнуты пафосом воспитания нового, человека, объединены пониманием того, что в нашей стране воз¬ никают новые отношения между людьми, новая мораль, новые характеры. Роман «Как закалялась сталь» (публиковался в 1932— 1934 гг.) возник как повествование писателя-большевика о событиях и делах, в которых самое активное, непосредственное участие принимал он сам. Но как и «Чапаев» Фурманова, произ¬ ведение Островского не сводилось к описанию собственной жизни и собственного опыта: в нем глубоко и ярко отражены типические явления нашей эпохи, типические характеры совет¬ ского народа. «...Я хочу, чтоб в книге была не моя биография, а биогра¬ фия молодого рабочего-революционера. Я беру свою жизнь и жизнь тех парней, которых я знал, и даю ее в тех условиях, в которых нам приходилось жить и сражаться»1 2,— говорил Н. Островский о замысле своего романа. Книга Островского — это книга о герое нашего времени, написанная на основе творчески преображенной биографии автора. Роман был написан в необычайно трудных, невыносимо тяжелых условиях: писатель потерял зрение, способность дви¬ гаться. Только страстное желание не отступать перед, казалось бы, непреодолимыми трудностями, благородное стремление быть 1К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. III, стр. 626. 2 Воспоминания Г. Алексеевой Рукопись. Цитируется по кн.: Н. Венгров. Николай Островский, М., 1952, стр. 66. 334
полезным народу в строительстве новой жизни, в коммунисти¬ ческом воспитании народа могли привести к созданию этого- произведения. Величие духа нового человека, его мужество и безграничная преданность коммунизму ярко выражены в об¬ лике самого Н. Островского. Нет надобности подробно расска¬ зывать об истории создания этой первой и замечательно талант¬ ливой книги писателя: эта история в основном изложена в самом произведении. Роман Островского «Как закалялась сталь» — книга о рож¬ дении нового человека, новой индивидуальности, кровно свя¬ занной с народом, активно борющейся за освобождение чело¬ вечества от капиталистического рабства, за счастье людей на земле. Островский с огромной художественной убедительностью раскрывает силу социалистического сознания, черты героиче¬ ского характера, рожденного революцией, закалку и воспита¬ ние человека в революционной борьбе, в процессе преодоле¬ ния трудностей и лишений. «Человек делается человеком, если он собран вокруг какой-нибудь настоящей идеи,— говорил Островский,— тогда человек живет не по частям... а единым целым»1. Эта «собранность» вокруг единой идеи, беспредельная преданность делу коммунизма и определяла нравственную силу, непобедимость героя романа. Павел Корчагин стал для совет¬ ских людей, и в первую очередь для молодежи, образцом поведения, живым примером жизни и труда. В романе «Как закалялась сталь» показаны положитель¬ ные черты не только основного героя, но и его современни¬ ков — товарищей по борьбе и труду. Развитие этих положи¬ тельных качеств обусловлено ходом исторических событий, влиянием самой жизни, революционной действительностью. Героические черты присущи не только Корчагину, но и всем тем, с кем он идет в одном строю. Образ героя дан в движении. Павел Корчагин рос вместе с Родиной. В романе отражены важнейшие этапы истории Советской страны. Писатель показывает, как герой-воин стано¬ вится героем-строителем. В эпизодах его биографии выражает¬ ся то общее, что характеризовало развитие советской молодежи, комсомольцев старшего поколения. Для Корчагина характерны постоянная забота о своем идейном росте, о расширении кру¬ гозора, знаний, стремление глубоко разобраться в происходя¬ щем, понять смысл событий, их закономерность. Корчагина отличает высокая идейность, ясное понимание целей борьбы. Корчагин и его сверстники мужали, духовно росли под руковод¬ ством партии. В романе показаны большевики — учителя и руководители ■ молодежи: первый председатель подпольного 1 Альманах «Дружба народов», 1947, № 14, стр. 180. 331
волостного ревкома столяр Долинник, матрос Федор Жухрай, «налитой силой, как старый дуб», член РСДРП с 1915 г., под¬ польщик Токарев и др. Образы романа дают яркое представление об облике герои¬ ческого народа. Отчетливо выступает этот героический образ в массовых сценах, к которым постоянно обращается Остров¬ ский. Батальные картины, грозный рейд на Житомир и бой под Львовом, сцены строительства железнодорожной ветки в невиданно трудных условиях, партийно-комсомольское собра¬ ние, дающее отпор вражеской вылазке троцкистов, «ленинский рабочий призыв», праздничная демонстрация на польской границе — все это массовые сцены, органически связанные с событиями личной жизни героев романа. Островский показал жизнь своего героя с детских лет. Постепенно меняется, обогащается его внутренний мир, растет сознание, рождается чувство долга перед Родиной, на¬ родом. Смелость и самоотверженность Павла Корчагина выступа¬ ют как его характерные черты. Он освобождает большевика Федора Жухрая, героически ведет себя па допросе, смел в бою, самоотвержен на постройке узкоколейки, на партийно¬ комсомольской работе, тверд и стоек в борьбе с тяжелой болезнью. В начале, в первые годы революции, самоотверженное слу¬ жение революции им было ложно понято как необходимость отказа от всего личного в жизни. Павел подавляет в себе любовь. Но вскоре он осознает ошибочность своих взглядов. Само¬ забвенное служение народу, общественное сливается с личным в жизни Павла. В романе освещаются проблемы коммунистической нрав¬ ственности. Высокая сознательность неотрывна от высокой морали, подлинной человечности — говорит своим романом писатель. Нравственная чистота характеризует отношение Павла к женщине, матери, друзьям. Тема любви, товарищества прохо¬ дит через весь роман, начиная от сцен встречи Павки с Тоней, рисующих зарождение молодого чувства, до показа отно¬ шений его с Таей— женой и другом. Женские образы — Риты Устинович, Анны Борхард и др. озарены светом моральной чистоты новых, человеческих отношений. Суровое осуждение всего эгоистического, уничтожающего человека отчетливо звучит в разговоре Павла с Дубавой, в сцене исключения Развалихина из комсомола и в других эпизодах. Островский раскрыл органическую связь между политическим вредительством, двурушничеством и моральным разложением в быту (Дубава), грязным отношением к женщине. 336
В целостном гармоничном образе Павла Корчагина на¬ ходил свое выражение процесс формирования типа нового человека. Островский показывает Корчагина 9 самых различных жизненных обстоятельствах, в многочисленных поворотах судь¬ бы. Характер, душевный мир нового, советского человека, все силы которого «отданы самому прекрасному в мире — борь¬ бе за освобождение человечества», выступают в романе во всем своем богатстве, силе, красоте. Разнообразны применяемые писателем способы реалисти¬ ческого изображения действительности. Повествование ведется в различных интонациях в соответствии с раскрытием тех или иных сторон жизни. Героико-романтическим пафосом на¬ сыщен рассказ о мужественной революционной борьбе народа в годы гражданской войны. Лиричны зарисовки родной при¬ роды, сцены, изображающие зарождение юношеской любви. С презрением и негодованием пишет автор о мещанстве, соб¬ ственническом индивидуализме, обо всем чуждом и враждебном рабочему классу. Гневные, сатирические ноты отчетливо звучат в обрисовке врагов и изменников. Островский использовал в романе различные художествен¬ ные средства: индивидуальный портрет и массовую сцену, публицистический комментарий исторических событий, лириче¬ ские отступления и дневниковые записи. В первом издании роман был засорен жаргонными сло¬ вами и диалектизмами. В дальнейшем, под влиянием статей А. М. Горького о литературном языке, Островский проводит тщательную редакционную работу. Не все образы, созданные Островским, показаны с такой же выразительностью, как Павел Корчагин: некоторые из них бледны, лишены худо¬ жественной конкретности. Писатель иногда не показывает событий, а только рассказывает о них. Но все это — отдель¬ ные недочеты, которые не лишают художественной убеди¬ тельности всего произведения и его основного образа, с замечательной силой воплотившего героический характер советского народа. «Роман понравился мне многими сторонами,— писал А. Фа¬ деев Островскому 28 июня 1936 г.,— и прежде всего глубоко понятой и прочувствованной партийностью, которую я только у Фурманова (из писателей) видел так просто, искренно и прав¬ диво выраженной; новым видением и чувствованием мира, выраженным, главным образом, в Павле Корчагине, который всем своим обликом противостоит молодым людям XIX столе¬ тия, так> хорошо изображенным в ряде романов русских и ино¬ странных писателей. Скажу больше — мне кажется, что во всей советской литературе нет пока что другого, такого же 22 Очерк истории русской сов. лит. 337
пленительного по чистоте и в то же время такого жизненного образа»1. Книга Островского «Как закалялась сталь» оказала огром¬ ное воздействие н^ только на целые поколения советских людей, но и на зарубежного читателя. Она была издана в 23 странах мира. В музее Н. Островского хранится ее экземпляр на китайском языке с надписью: «С этой книгой шли в бой за свободу солдаты Китайской народно-освободи¬ тельной армии». 12 О воспитании человека в условиях социалистического об¬ щества, в условиях творческого труда и коллективной жизни, вдохновенно рассказал талантливый советский педагог и писа¬ тель А. Макаренко в книге, заслуженно названной им «Педа¬ гогической поэмой» (1933—1935). «Педагогическая поэма» выросла непосредственно из педа¬ гогической практики А. С. Макаренко и отразила его богатый жизненный опыт. ««Педагогическая поэма»— это поэма всей моей жизни...»,—писал автор в одном из своих писем к А. М. Горь¬ кому1 2. Писатель начал работать над «Педагогической поэмой» в тот тяжелый для него период, когда его противники — реакцион¬ ные педагоги-лжетеоретики добивались отстранения Макаренко от работы в колонии имени Горького, организатором и руково¬ дителем которой он был с 1920 г. Именно в этот момент ожесто¬ ченной борьбы за свои педагогические убеждения берется Макаренко за перо, как за боевое оружие. В «Педагогической поэме» раскрыта сознательно и последо¬ вательно осуществляемая в социалистическом обществе прак¬ тика коммунистического воспитания. Нигде, быть может, в литературе 30-х годов активный социалистический гуманизм не противопоставлен пассивному отношению к человеку так остро и глубоко, как в «Педагогической поэме». Идея не только возможности, но и необходимости переделки человека, утвер¬ ждение активной роли социальной жизни в этом процессе, от¬ каз от упования на всесильную «природу» человека — опреде¬ ляют содержание произведения Макаренко. Своеобразие «Педагогической поэмы» заключается в том, что процесс воспитания юных правонарушителей, вся жизнь колонии тесно связаны с жизнью Советской страны. В письме 1 Материалы музея Н. Островского в Сочи. Цитируется по кн.: Н. Венгров. Николай Островский. М., 1952, стр. 78. 2 А. С. Макаренко. Соч., т. 7. М., 1952, стр. 410. 33»
к Горькому (февраль 1935 г.) Макаренко, сообщая о том, что он задумал писать новую пьесу на педагогическую тему, говорил: «Ведь теперь перевоспитываются не только дети ...потому, что вся атмосфера, весь тон жизни и отно¬ шений новые»1. В том, что наша страна сумела ликвидировать беспризор¬ ность, сказалась сила советского строя, обеспечивающего рост материального благосостояния народа, воспитывающего членов общества в духе любви к труду, коллективизма, орга¬ низованности. Макаренко показывает историю коммуны, и в ее истории — с момента ее создания и до ее расцвета — ярко отразились типические черты советского общества, типические процессы борьбы за социалистического человека. В «Педагогической поэме» речь идет не только о перевоспи¬ тании правонарушителей, но и о воспитании новых людей. «Нужно нового человека по-новому делать»— таков прин¬ цип воспитания Макаренко. И этот принцип продиктовал та' лантливому педагогу особый прием, вызвавший восхищение Горького,— не «копаться» в прошлой жизни воспитанников. «Давно уже у нас,— писал Макаренко,— вывелись разговоры между хлопцами об их уголовных подвигах, всякий новый колонист со стороны всех встречает только один интерес: какой ты товарищ, хозяин, работник? Пафос устремления к будущему совершенно покрыл все отражения ушедших бед»1 2. Борьба за создание коллектива, за его деятельную, органи¬ зованную, творческую жизнь составляет основу романа. Пи¬ сатель показывает, как руководители колонии умело включают бывших беспризорников в трудовую жизнь коллектива, приви¬ вают им чувство долга и ответственности перед обществом, вос¬ питывают сознательную дисциплину, укрепляют дружбу и то¬ варищество. Вместе с ростом коллектива росли и отдельные члены его. Судьба каждого из них в достаточной степени характерна. Так, например, Бурун, попав в колонию за участие в воровской шай¬ ке, продолжает и в колонии нагло и систематически расхищать имущество. В начале книги он кажется «последним из отбросов, который может дать человеческая свалка». Но как «величе¬ ственно красив» он в конце «Поэмы» — командир косарей, «маститый, заслуженный Бурун, не впервые водящий вперед рабочие отряды колонии... действительный командир, кото¬ рый внает, кого ведет за собой и куда ведет». Такой же путь прошли в колонии Карабанов, Волохов, Задоров, Таранец и многие другие. 1 Там же, стр. 411. 2 Там же, стр. 362. 22* 339
В «Педагогической поэме», этом гимне во славу коллектива, мы находим слова, полные глубокой любви к каждому его члену, к отдельному человеку: «Человек не может жить на све¬ те, если у него нет впереди ничего радостного. Истинным сти¬ мулом человеческой жизни является завтрашняя радость»1. Эта завтрашняя радость человека лежит не в узко личной сфере, она теснейшим образом связана с его отношением к коллективу: «Чем шире коллектив, перспективы которого являются для человека перспективами личными, тем человек красивее и выше». Человек, воспитанный как полноценный член общества, оказывается вместе с тем и полноценной индивидуальностью. Другой важнейший фактор формирования нового человека — труд. Советская действительность превратила труд в источник радости и творчества, в дело чести, геройства. Однако, наряду с утверждением поэзии труда, Макаренко трезво подчеркивает и другую его сторону, связанную иной раз с тяжестью, с не¬ обходимостью проявлять выносливость, терпение и т. д. Пре¬ одоление этих трудностей во имя интересов коллектива ста¬ новилось также одним из способов духовного роста личности, превращения эгоиста, лентяя в полноценного члена социалисти¬ ческого общества. От простого самообслуживания колонистов в первые годы до труда общегосударственного масштаба —та¬ кова эволюция трудовых процессов в колонии, воспитывающих коммунистическое сознание ее членов. Нового человека формирует также крепкая, сознательная дисциплина. Дисциплина раскрывается у Макаренко (как и труд) во всей ее суровой правде, как обязанность человека согласовывать свое поведение с требованием коллектива. Социалистическая дисциплина является не формой подав¬ ления личности, какой была старая дисциплина, а фактором морального роста человека, выявления его индивидуальных особенностей. Таковы те основные факторы — коллектив, труд, дисципли¬ на, которые сделали человека счастливым. Но эти факторы не действуют автоматически. Они пущены в ход умелым воспи¬ тателем, осуществляющим идеи науки, воспитателем, чуж¬ дым догматики, вдохновленным доверенным ему делом. Сущность советского метода «делания» человека Макаренко охарактеризовал следующим образом: «Как можно больше тре¬ бования к человеку и как можно больше уважения к нему» г. Этой верой в человека проникнуто отношение Макаренко к колонистам. 1 А. С. Макаренко. Соч., т. 1. М., 1930, стр. 567. * Там же, т. 7, стр. 328. 34°
«Видеть хорошее в человеке,— писал автор «Педагогиче¬ ской поэмы»,— всегда трудно. В живых будничных движениях людей, тем более в коллективе сколько-нибудь нездоровом, это хорошее видеть почти невозможно, оно слишком прикрыто мелкой повседневной борьбой, оно теряется в текущих конфлик¬ тах. Хорошее в человеке приходится всегда проектировать, и педагог это обязан делать. Он обязан подходить к человеку с оптимистической гипотезой, пусть даже и с некоторым риском ошибиться. И вот этому уменью проектировать в человеке лучшее, более сильное, более интересное нужно учиться у Горького»х. Макаренко не только учился у Горького, — так же, как и Н. Островский, он активно продолжал горьковские традиции. Дело не в том, что в «Педагогической поэме» часто упоминает¬ ся имя Горького, что колонисты зачитывались его «Детством», переписывались с ним, трепетно ждали его приезда,—все произ¬ ведение Макаренко вдохновлено и пронизано горьковскими идеями о труде, о человеке, о творчестве новой жизни. «Я крепко верю, что для мальчика в шестнадцать лет на¬ шей советской жизни самой дорогой квалификацией является квалификация борца и человека»2, так по-горь- ковски сформулировал цель воспитания в «Педагогической поэме» ее автор. Движение коллектива, который представляет собой один из основных факторов воспитания молодежи, обусловливает раз¬ витие сюжета. Героическим подвигом коллектива — «завоева¬ нием» Куряжа — завершается поэма о воспитании людей — «смелых зачинателей новой жизни». Рисуя историю целого коллектива, автор, по его словам, ставил в то же время задачу «не растерять отдельных людей, не притушить их яркости». Благодаря конкретности изображения характера, мастер¬ ству портрета, выразительности речевых характеристик «чудо» преображения человека выступает во всей неотразимой реаль¬ ности подлинного искусства. В достаточной степени рельефны и образы отдельных воспитанников, и образы ряда воспитате¬ лей, в том числе самого автора-рассказчика. Несмотря на то, что Макаренко не фиксирует внимания на фактах своей био¬ графии, скупо и лаконично рассказывает о своих переживаниях («как-то страшно выворачивать свою душу перед публикой с такой щедрой искренностью»3), в поэме воссоздан типи¬ 1 Там же, т. 7, стр. 342. • Там же, т. 1, стр. 379. • Письмо к Горькому от 5 октября 1932 г. (Там же, т. 7, стр. 397) 341
ческий образ советского педагога, отдавшего всю свою жизнь любимому и достойному делу воспитания человека-борца. Лиризм Макаренко проявляется не в авторских отступле¬ ниях, а в теплом юморе, который отметил как большое достоин¬ ство Горький. «...Вы.— писал Горький в одном из писем к Макаренко, — нашли верный, живой искренний тон расска- Bat в котором юмор Ваш — уместен, как нельзя более»х. Этот жизнелюбивый, иной раз лукавый юмор придает всей поэме оптимистическое звучание, отражает атмосферу бодрости, ра¬ дости, веселья, которой были насыщены творческая плодотвор¬ ная жизнь и работа колонии. Но общий тон повествования нарушается иногда гневными сатирическими нотами, когда Макаренко говорит о врагах на¬ шей Родины, тормозящих движение жизни, когда он обнажает тяжкие пережитки прошлого. Являясь высоким образцом искусства «человековеденья», «Педагогическая поэма», высоко оцененная Горьким, вместе с романом Н. Островского отвечала на важнейший вопрос, поставленный историей перед советской литературой: как про¬ исходит рождение нового человека. 13 Развитие социалистического строительства определило и основное содержание поэзии этого периода. Лучшие поэти¬ ческие произведения начала 30-х годов проникнуты пафосом социалистического преобразования, который так сильно звучал в творчестве Маяковского. Все более тесное сближение с дей¬ ствительностью, все более активное вмешательство в жизнь, борьба за утверждение социалистического идеала, борьба с пережитками буржуазно-индивидуалистического сознания ха¬ рактеризуют поэзию этого времени, отразившую героические дела строителей первой пятилетки. Уже в начале 30-х годов вышли сборники стихов, посвящен¬ ные новым явлениям социалистической жизни: А. Безыменский— «Стихи делают сталь» (1930) и «Стихи мобилизованы» (1931), первая и вторая «книга отчетов» о работе поэта на Сталинград¬ ском тракторном заводе; сборник А. Жарова «Стихи и уголь» (1931) — опыт литературной работы в Донбассе; «Электроза¬ водская газета» И. Сельвинского и др. На строительстве Дне¬ прогэса была задумана и написана поэма А. Безыменского «Трагедийная ночь» и стихотворения для детей о социалисти¬ 1 Письмо Горького к Макаренко (конец 1933 г.). А. С. Макарен¬ ко. Соч., т. 7. М„ 1952, стр. 400. 342
ческом строительстве С. Маршака; работа на Химическом комбинате в Бобриках вызвала к жизни «Рассказы в стихах» Н. Дементьева; в результате изучения работы транспорта составился сборник сатирических стихотворений М. Исаков¬ ского «Вдоль да по дороге, вдоль да по Казанке» (1934). Впе¬ чатления от развивающейся социалистической нови в Туркме¬ нистане породили новые лирические темы и образы в поэзии Н. Тихонова и наполнили новым содержанием поэтическое творчество В. Луговского. В эти годы выступили со своими первыми книгами стихов и новыми стихотворными циклами С. Щипачев, В. Гусев. В непосредственной связи с развитием колхозного движе¬ ния обогащалась поэзия М. Исаковского. С темой борьбы за развитие и укрепление колхозной деревни приходили в литера¬ туру новые поэты—А. Твардовский, А. Прокофьев и др. Победо¬ носное социалистическое наступление усилило разоблачение буржуазного индивидуализма в поэзии, борьбу против злоб¬ ного затхлого мира мещанства и обывательщины. Запечатлевая в своих произведениях напряженную борьбу за построение социализма, поэты стремились передать пафос этого героического времени, показать существенные, новые черты советского человека, воплотить его новые чувства и думы. Герой лучших поэтических произведений начала 30-х годов — это самоотверженный строитель социалистического общества) рабочий, колхозник, инженер, советский работник, помогаю¬ щий укреплению новых общественных отношений в труде и в быту. Его облик часто еще нарисован скупыми чертами: прежде всего запоминаются в нем простота, повседневный тру¬ довой героизм, преданность советской власти, за которую бился он в гражданскую войну, упорство в достижении поставленной цели, уменье преодолеть трудности. Образ этого героя и его ду¬ шевный мир по-разному раскрываются в стихах А. Безыменского, Н. Тихонова, В. Луговского, М. Исаковского, Э. Багрицкого, Н. Асеева, Н. Дементьева, А. Суркова, А. Жарова и других поэтов. Среди произведений начала 30-х годов, посвященных теме социалистического строительства, следует отметить поэму А. Бе¬ зыменского «Трагедийная ночь» (1930). В этой поэме автор правдиво передает трудовой подъем и напряженную атмосферу борьбы на первых социалистических стройках, грандиозные масштабы большевистского наступления, рождение новых мето¬ дов труда, творческий рост советского человека. «Трагедий¬ ная ночь» — произведение, направленное против врагов социа¬ листического строительства — поборников уходящей старины, против тех, кто хотел, «чтоб земли не менялось обличье», чтоб сохранились во всей своей неприкосновенности многовековая 343
отсталость и косность. Раскрывая обреченность старого мира, бессильного помешать строительству новой жизни, поэт пока¬ зывает строительство Днепрогэса как расцвет новых сил, ожив¬ ляющих природу и вдохновляющих человека на самоотвержен¬ ный труд. А. Безыменский создал в поэме запоминающийся образ со¬ ветского рабочего, ударника первых лет социалистической стройки. С большой теплотой рисует он образ Демы Токарева, его напористость в труде, стремление к знаниям, его кровную связь с коллективом. В поэме «Трагедийная ночь» отчетливо сказались результаты творческой учебы поэта у Маяковского. Прежде всего это проявилось в умении выбрать большую совре¬ менную, острую тему, показать отдельные жизненные факты в свете больших задач строительства социализма. Безыменский творчески использовал в поэме и отдельные поэтические приемы Маяковского: многообразие ритмов, в которых поэт стремился передать многоголосый шум стройки, и очарова¬ ние украинской природы, и разнообразные оттенки пережи¬ ваний своих героев. Но и в «Трагедийной ночи» он отдал известную дань риторике, которая ослабила эмоциональное звучание поэмы. Образ нового героя возникает и в стихотворениях Н. Де¬ ментьева. В сборнике «Рассказы в стихах» (1934), название которого подчеркивает характерную для поэта повествователь¬ ную интонацию, автор стремился показать высокие нравствен¬ ные черты простых советских людей, новое отношение к труду, к человеку-труженику, которые складываются в условиях кол¬ лективной борьбы за социализм ( «Новый метод», «Инженер», «Закон» и др.). Наиболее значительным произведением Дементь¬ ева является поэма «Мать» (впервые опубликована в «Правде» 27 июня 1933 г.). С большой любовью нарисовал Дементьев из¬ можденную старуху-крестьянку, престарелую мать «инженера, начальника, большевика» — образ, подымающийся до боль¬ шого художественного обобщения. Поэма построена на контраст¬ ном сопоставлении горькой жизни безвестной труженицы и радостного, дружного труда советских людей. Переживая горе старшего товарища по работе как свою личную утрату и провожая в последний путь «изможденную темную мать не¬ имущих», рабочие-строители проходят мимо возведенных ими светлых зданий и как бы заново осознают все величие своей деятельности: Это мм возводили, Чтоб крепче дышалось, Чтобы легче работалось, Лучше жилось... 344
Тема смерти, тема горького и беспросветного труда, в котором прошла вся жизнь старухи-матери, отступает перед бодрым и радостным утверждением новой, социалистической действительности, творцами которой являются простые совет¬ ские люди, сыны и дочери таких же скромных, работящих матерей. Повествование звучит то торжественно, когда речь идет о социалистической нови, то полно задушевного лиризма, когда поэт рассказывает о старенькой «матери неимущих». В поэме нет усложненных оборотов речи, вычурных образов, нет и намеренных прозаизмов, встречающихся в других стихотво¬ рениях поэта. Новое звучание и дальнейшее развитие получает в эти годы тема колхозной деревни в поэтическом творчестве М. Исаков¬ ского. Изобразив в «Поэме ухода» переживания передового крестьянина, твердо вставшего в год великого перелома на путь коллективизации, поэт воссоздает теперь новые черты совет¬ ской действительности в колхозной деревне. Они отражены в жизненных картинах и лирических мотивах, в образах бойкой Маруси, «колхозницы-энтузиастки» («Юбка»), девушки, овла¬ девшей первой «научной книгой — букварем» («Первое письмо»), Вани Грая — парня, которого радует колхозный сад, посажен¬ ный его руками, и новый только что купленный велосипед («Ваня Грай»), и других героев стихотворений. Тепло, с характерной для поэта доброй улыбкой, рисует их Исаковский как типиче¬ ские фигуры новой деревни. Поэт в эти годы все ближе подходил к простоте и точности поэтического слова, к творческому овла¬ дению искусством народной песни, сюжетной лирики. Юмор поэта, иногда еще построенный на комическом звучании неос¬ военных в деревне слов и терминов, переходил в тонкий психологический юмор, характерный для его дальнейшего творчества. Стихи Исаковского этих лет полны настроением победы социализма над тяжелым прошлым, к картинам ко¬ торого поэт подчас возвращался, чтоб резче подчеркнуть контраст с настоящим («Догорай, моя лучина», «Разговор с лошадью» и др.). Одно из таких стихотворений поэт заканчи¬ вал следующими строками: Наша жизнь поднялась словно прспя болыпая-болыпая,— Та, которую хочется слушать и хочется петь самому. Тема борьбы за колхозный строй привлекала и молодыхг начинающих поэтов. На страницах смоленских газет уже об¬ ращали на себя внимание острые корреспонденции и стихо¬ 345
творения А. Твардовского. В этих стихотворениях и первых поэмах Твардовского возникали поэтические мотивы и образы созданной им позднее поэмы «Страна Му равия» (1934—1936), сделавшей имя поэта широко известным в стране. В эти годы начинают свою поэтическую деятельность К. Симонов, М. Алигер, Е. Долматовский. С первыми кни¬ гами стихов выступает А. Сурков («Запев», 1930; «Ровес¬ ники», 1932). Герой стихотворений, собранных в этих «сборниках, ...ходил в рядовых при большой революции, Подпирая плечом боевую эпоху. Поэт, сам прошедший школу гражданской войны, под¬ черкивал в ее картинах («О нежности», «Рассказ фронтовика» и др.), в портретах боевых товарищей («Командир Исаев», «Смерть минера Синицы»), в обобщенном образе своего лири¬ ческого героя черты рабочего человека, «прикипевшего сердцем» к революции, стойкость, беспримерное мужество, верность ленинскому знамени, беспощадную ненависть к врагам. Введение в стих лексики разговорного, народного языка было полеми¬ чески направлено против приукрашивания действительности, литературщины, книжной экзотики, еще увлекавшей иных литераторов-современников. Молодой поэт боролся за су- .ровую жизненную правду, овеянную подлинной револю¬ ционной романтикой, против романтики ложной, фальшивой. Образ бойца революции, отстоявшего в жестокой схватке •советскую Родину, сменяется в его стихах образом стро¬ ителя заводов, колхозной нови, новой, социалистической действительности, которую он создает держа наготове «и винтовку, и сердце». А. Сурков упорно ищет простое, «обжигающее сердца» слово, и его песня «пуще огня», как пишет поэт, боится «пло¬ ской фальши и громкой фразы». Уже в этих первых стихотворных сборниках Суркова про¬ являются черты поэта-песенника; об этом говорила не только песенная форма отдельных стихотворений («Армейские за¬ певки»), но и название первого сборника («Запев»), обращение к народно-песенной поэтике. Некоторые из его стихотворений тех лет, положенные композиторами на музыку, вскоре стали широко известными в стране песнями (например, «Чапаевская», 1932). В начале 30-х годов Сурков под руководством А. М. Горь¬ кого редактирует журнал «Литературная учеба», принимает активное участие в литературной жизни, в борьбе за утверж¬ дение поэзии социалистического реализма против буржуазно¬ индивидуалистической и формалистической лирики. 346
В поэзии, как и в прозе начала 30-х годов, получает отра¬ жение процесс перестройки жизни в братских союзных респуб¬ ликах. Социалистическое преобразование отсталых в прошлом национальных окраин показано в цикле стихотворений Н. Ти¬ хонова «Юрга» (1930) и сборнике «Стихи о Кахетии» (1934). Революционная борьба на Востоке, жизнь Советского Востока всегда привлекали писателя. Поездка, в Туркмению весной 1930 г. дала ему новый богатый материал, который лег в основу книги очерков «Кочевники» и стихотворений, вошедших в цикл «Юрга». По циклу «Юрга», объединившему и стихи, написанные в 1925 г., когда поэт впервые побывал в Средней Азии, и сти¬ хотворения 1930 г., созданные в итоге поездки поэта в Туркме¬ нию, можно проследить творческий рост талантливого писа¬ теля, новые черты его лирического героя. Тихонов умеет «жи¬ вописать словом», по выражению Горького, и с увлечением рисует среднеазиатский пейзаж, черты национального быта. В стихотворениях 20-х гг. подчас еще сказывалось былое увле¬ чение автора ложной восточной экзотикой. В новых произ¬ ведениях он отказывается от этих романтических штампов, ют литературщины: Ананасы и тигры, султаны в кирасе, Ожерелья из трупов, дворцы миража — Это ты наплодила нам басен, Кабинетная выдумка, дохлая ржа. В стихотворениях о Туркмении («Люди Ширама», «Иска¬ тели воды», «Аму-Дарья» и др.) по-новому звучат свойственные поэзии Тихонова героические мотивы. Вспоминая одно из стихо¬ творений сборника, поэт говорил: «Меня поразили люди с ко¬ лодца ГОирама повседневным героизмом своей жестокой, от¬ ветственной работы». Вот этот повседневный героизм строителей новой жизни и стремился передать Тихонов. Его героем становится рядовой советский человек. Поэта давно не удовлетворяют романтически отвлеченные образы. Он стремится насытить поэтический рисунок конкретным, жизненным содержанием, чертами повседневной, особенно трудной в условиях Востока, борьбы за утверждение социализма. В его стихотворениях зву¬ чит не голос туриста, знакомящегося с интересными местами, а голос участника событий, участника борьбы за социалистиче¬ ское преобразование страны, для которого обычные факты по¬ вседневной жизни (доставка товаров в отдаленные кооперативы Туркмении, ночная пахота тракторами и т. д.) полны роман¬ 347
тики преобразования природы, говорят о рождении нового человека, насыщены глубоким общественным значением. С этим новым взглядом на жизнь связано заметное в цикле «Юрга» стремление Тихонова преодолеть характерную для его ранних стихов усложненность образов и поэтической речи. В «Стихах о Кахетии» поэт раскрывает перед читателем великолепную природу Кавказа, суровый и мужественный быт горцев. В его произведениях видна горячая заинтересован¬ ность жизнью братских пародов; их настоящим и прошлым. Так, в стихотворении «Гомборы», открывающем сборник, кар¬ тины жизни современной Грузии чередуются с воспоминаниями о минувшем, о годах борьбы за установление советской власти, о героях революционных битв. Мысль поэта закономерно об¬ ращается к образу одного из руководителей революционной борьбы на Кавказе — С. М. Кирова. В «Стихах о Кахетии» поэт отмечает вошедшие в быт черты новой жизни: машины на дорогах Кахетии («Шофер»), самолеты средь горных вершин («Лезгин»), хлопковые поля («Цинан¬ дали»); он подчеркивает братские отношения среди народов Кавказа («Ночной праздник в Алла-Верды»). В отдельных зарисовках людей, в образе лирического ге¬ роя, который возникает в «Стихах о Кахетии», выступают ха¬ рактерные черты советского человека, ощущающего всю нашу многонациональную страну как свою любимую Родину, с гор¬ достью отмечающего расцвет ее творческих сил. О жизни советской Туркмении рассказывает в своих стихо¬ творениях и В. Луговской. Темой его сборников стихов «Боль¬ шевикам пустыни и весны» (1930—1933) является социалисти¬ ческое преобразование прежней закабаленной окраины России, борьба против вылазок классового врага, против отсталых тра¬ диций и взглядов. Пафос его стихов — это пафос человека,, побеждающего природу. Поэт любит изображать резкие жизненные контрасты, ост¬ рые столкновения многовекового уклада жизни в пустыне с новым бытом («Туркмения»). В его лучших стихах показав образ передового советского человека Туркменистана, перед которым Советская власть открыла новые широкие горизонты («Сын кулябского нищего», «Учитель» и др.). Лирический герой стихотворений В. Луговского — активный участник преобра¬ зования векового косного уклада, человек, который не жале» своих сил борется за новую жизнь. Сборники «Большевикам! пустыни и весны» — значительная веха в творческом развитии В. Луговского. В эти годы продолжалась деятельность и старейшего проле¬ тарского поэта Демьяна Бедного. На страницах «Правды» 348
и «Известий» появлялись его острые, сатирические фельетоны на внутренние и международные темы. Несколько крупных ■произведений Д. Бедного было посвящено теме социалистиче¬ ского строительства: «Темпы» (1930); «Шайтан-арба» (1930)— о постройке Туркестано-Сибирской железной дороги, «По¬ роги» (1932) — в связи с пуском Днепрогэса. Много внимания поэт уделял в эти годы критике пережит¬ ков старого в нашей жизни. В ряде произведений, как уже ■было сказано, Д. Бедный допустил серьезные ошибки. Далеко не сразу поэт сумел преодолеть эти ошибки в своем дальнейшем творчестве. Об этом свидетельствует написанное им идейно-по¬ рочное либретто к опере «Богатыри» (1936), вызвавшее резкую а справедливую критику. Под влиянием победоносно развивающейся социалистиче¬ ской действительности в литературе усилилась борьба с буржуазным миром. С большой поэтической силой разобла¬ чается собственническое индивидуалистическое сознание, ме¬ щанские заповеди в поэмах Э. Багрицкого («Последняя ночь», 1932; «Человек предместья», 1932), явившихся большим шагом вперед в его творческом пути. Старому миру, ввергнутому в хаос и отчаяние империализмом, поэт противопоставлял светлый мир социализма, людей нового, передового сознания, гармоничного целеустремленного характера. В «Человеке предместья» эта тема борьбы и победы над старым, собственническим миром дана не только в историче¬ ском аспекте, но и как боевая тема современности. «Человек предместья» — стяжатель, хищник, выразитель того собственнического, мещанского, заплесневевшего, «густого» мира, который чувствует свою обреченность и судорожно цеп¬ ляется за жизнь. «Человек предместья» — это олицетворение вастоя, духовного убожества, всего чуждого и враждебного вы¬ сокому идеалу коммунизма, счастью борьбы за новую жизнь. В победоносные годы первой пятилетки этот образ символизи¬ ровал черные силы прошлого, отступающие под мощным на¬ тиском нового, социалистического уклада. Победу над собственническим, эгоистическим началом показал Багрицкий в своей поэме «Смерть пионерки» (1932), проникнутой оптимизмом, утверждением романтики подвига. Мотивы торжества социалистического строя, зву¬ чавшие уже в «Человеке предместья», здесь приобретают особую силу. В поэме «Смерть пионерки» центральное место занимает образ девочки Вали, в которой воплощена идея нового,, социалистического человека. Это одновременно и конкретный образ советского ребенка и олицетворение молодости совет¬ ского века. 349
Умирающая девочка отвергает просьбу матери надеть перед смертью нательный крестик, в котором символизированы от¬ жившие предрассудки косного, затхлого «мира предместья». В поэме нет ответных слов Вали, но всей заключительной сценой поэт подчеркивает невозможность для Вали принять мертвую правду ее матери. Всеми помыслами связана она с новой жизнью, с своими друзьями пионерами. В предсмертном бреду гроза, движущаяся за больничными окнами, кажется ей ве¬ черним сбором отряда. Образы природы в поэме переплетаются с пионерскими образами («молнии, как галстухи, по ветру летят»), гром сливается с звуком труб, пионерский салют врывается в грозовые звуки. «Я всегда готова!» Слышится окрест. На плетеный коврик Упадает крест. Умирающая пионерка торжествует победу над «миром пред¬ местья». Песня пионеров, весенняя гроза, картины революционных боев и походов, когда завоевывают право на счастливую жизнь, сливаются в единый поэтический образ советской эпохи, встаю¬ щий в финале поэмы, овеянной высокой революционной романти¬ кой. И то, что Багрицкий сумел показать мир через восприятие девочки-пионерки, сообщает поэме пленительный лиризм, тро¬ гательную простоту. Наряду с большими достижениями в поэзии этих лет в творчестве отдельных поэтов имели место такие нездоровые яв¬ ления, как выдвижение на первый план техники, заслоняющей собой людей, а также подмена глубокого раскрытия пережива¬ ний строителей социализма абстрактной риторикой («Электро¬ заводская газета» И. Сельвинского, «Пятилетка» С. Кирсанова и др.). В камерно-эстетской лирике Б. Пастернака противопостав¬ лялся замкнутый мирок болезненно-утонченных переживаний поэта большому миру народной борьбы и строительства социа¬ лизма. Поэзия социалистического реализма укреплялась и завое¬ вывала свои позиции в борьбе с буржуазно-индивидуалистиче¬ ской лирикой. Создавая образ нового героя, поэты все же еще недостаточно глубоко раскрывали его душевный мир; изображая новый взгляд на труд, новое отношение к созидательному труду, они зача¬ стую оставляли в тени все многообразие стремлений и чувств советского человека. Недостаточно настойчиво велась борьба 3jo
за высокое мастерство, за полновесное поэтическое слово., за ясный художественный образ. Не до конца преодоленные формалистические, эстетские взгляды мешали творческому росту ряда поэтов. 14 Новых успехов добиваются советская драматургия, театр. Разоблачение вульгаризаторских рапповских литературных, и театральных «теорий» расчищало почву для развития теат¬ рального искусства. Произведения драматургии первой половины 30-х годов про¬ никнуты пафосом социалистического наступления. Он внутренне роднит и объединяет такие различные по своей проблематике, жанровым и стилевым особенностям пьесы, как сатирическая комедия «Выстрел» А. Безыменского; пьесы Н. Погодина о строителях социалистической индустрии; социально-психологи¬ ческие пьесы А. Афиногенова, изображавшие разлом в среде интеллигенции и ее вовлечение в социалистическое строитель¬ ство; первые драматургические произведения о коллективиза¬ ции и людях колхозного села. Зачинателем новой темы в драматургии — борьбы передо¬ виков, энтузиастов социалистического строительства против бюрократизма, смыкающегося с классово-враждебными сила¬ ми,—по праву следует считать В. Маяковского, выступившего» уже в 1929 г. со своей сатирической комедией «Баня». Непосредственное продолжение эта драматургическая ли¬ ния находит в упоминавшейся нами ранее стихотворной пьесе А. Безыменского «Выстрел», опубликованной в 1929 г. и постав¬ ленной во многих театрах страны в 1930 г. Эту преемственную связь между «Выстрелом» и «Баней» подчеркивал Маяковский, говоря, что Безыменский продолжает его (Маяковского) путь использования театра «в целях классовой борьбы — за темпы, за ударность, за социалистическое строительство, за показ сегодняшнего дня»х. Комедия Безыменского «Выстрел» сочетала в себе сатиру и обличение с утверждающим, пафосным, героическим началом. Пьеса изображала ожесточенную борьбу между новым и старым, между силами социализма и бешено сопротивляющимся их на¬ ступлению вражеским охвостьем. Герои «Выстрела» — комсо¬ мольцы трамвайного парка, объединившись в ударную брига¬ ду, показывают высокие образцы подлинно социалистического отношения к труду и стремятся увлечь своим примером всех остальных рабочих, но на их пути встают явные и скрытые- 1 «Литературная газета», 1930, 24 марта. 3JI
враги советской власти — бюрократы, карьеристы, перерож¬ денцы, пробравшиеся к руководству трамвайного парка и его партийной организации. Они всячески препятствуют почину ударников-комсомольцев, срывают их работу, не останавливаясь в своем вредительстве и саботаже ни перед какими преступле¬ ниями. Построенная на острых драматических коллизиях напряжен¬ но развивающейся борьбы, пьеса заканчивается победой ком¬ сомольцев, которые при поддержке партии разоблачают вра¬ гов и добиваются признания новых, социалистических форм труда. Создавая сатирические образы бюрократа, рвача и аван¬ тюриста (заведующего трамвайным парком Пришлецова), рото¬ зея и примиренца (секретаря партячейки Гладких), «черниль¬ ницы на двух ногах» (технического секретаря Дуньди), ханже¬ ствующих обывательниц с партийным билетом (парттети Моти и парттети Авдотьи), Безыменский прибегал к сознательному заострению, гиперболизации, помогавшим драматургу полнее и ярче обнажить сущность обличаемых явлений, поднять «ярость масс на проклятых бюрократов». Меткости и действенности са¬ тирических характеристик способствовала афористичность стихотворного языка комедии. Недостатком пьесы «Выстрел» были элементы комсомоль¬ ского авангардизма, проявлявшиеся в неправильном изобра¬ жении взаимоотношений между комсомолом и партией. Острая сатирическая направленность «Выстрела» вызвала злобные нападки со стороны рапповской критики, которая об¬ виняла Безыменского в «мелкобуржуазности», «антипартий¬ ности» и т. п. Оценку «Выстрела» дал в письме к поэту И. В. Сталин. Указы¬ вая на остатки комсомольского авангардизма в пьесе «Выстрел», а также в поэме «День нашей жизни» Безыменского, И. В. Сталин писал: «Но не этот недостаток составляет основную черту, пафос этих произведений. Их пафос состоит в заострении во¬ проса на недостатках наших аппаратов и в глубокой вере в воз¬ можность исправления этих недостатков. В этом главное и в «Выстреле» и в «Дне нашей жизни». В этом же их основное достоинство. А это достоинство с лихвой перекрывает и остав¬ ляет далеко в тени их маленькие, мне кажется, отходящие в прошлое недостатки»1. Развитие в драматургии начала 30-х годов темы героического труда советского рабочего класса, социалистического строи¬ тельства связано с именем Н. Погодина. Погодин пришел в драматургию из газеты. Работая коррес¬ 1 И. В. Сталин. Соч., т. 12, стр. 200—201. 352
пондентом «Ираиды», он много ездил постране, непосредствен¬ но наблюдал рождение новых заводов, новых городов. В 1929 го¬ ду появилась первая пьеса Погодина «Темп», родившаяся из одноименного очерка. За ней последовали «Поэма о топоре» (1930) и «Мой друг» (1933). Эти пьесы имели большой успех и горячо воспринимались зрителем, видевшим в них живое и правдивое отражение трудо¬ вых будней героев пятилетки. Героями первой пьесы Погодина были крестьяне-сезонники, костромичи, «лесные антиллегенты», превращающиеся настрой¬ ке сталинградского тракторного гиганта в сознательных со¬ ветских рабочих, активных борцов за пятилетку. В основу сюжета автор положил социалистическое соревнование между металлистами и строителями. Это им, металлистам, старым рабочим-кадровикам, удается воодушевить своих новых това¬ рищей — строителей-крестьян — идеей борьбы за большевист¬ ские темпы, страстным стремлением к тому, чтобы «наш завод, наша пролетарская гордость была воздвигнута за полтора года». Пафос второй погодинской пьесы «Поэма о топоре» — в но¬ ваторстве, в творческом дерзании советских людей, охваченных патриотическим стремлением создать в кратчайшие историче¬ ские сроки свою передовую и могучую социалистическую про¬ мышленность. Пьеса рисовала историю открытия советской не¬ ржавеющей стали. Талантливые русские люди—рабочий-саморо¬ док Степан, старый мастер Евдоким, токарь Анка, инженер Кваша (главные действующие люди «Поэмы о топоре») — про- лагают новые пути в технике, совершают выдающиеся откры¬ тия, перебрасывающие «все производство... на десять лет впе¬ ред». Многообразные трудности, сопротивление вредителей не останавливают этих людей. Ими движет не корысть, не тще¬ славие, а горячая любовь к Родине, высокий трудовой энтузиазм строителей социализма. Избранный Погодиным жанр «пьесы-очерка» казался ему на первых порах наиболее удачным. Однако подобный «очеркизм» таил в себе опасность фотографирования действительности, иллюстративности, драматургической аморфности. Эти недо¬ статки сильно давали себя чувствовать в первых пьесах Пого¬ дина. «Не сценические биографии краснознаменцев надо нести в театры,— писал Погодин вскоре после премьеры «Поэмы о топоре»,— не хроники заводских побед, а полновесные драматургические произведения о новом человеке». Путь к созданию таких произведений драматург правильно видел во всестороннем овладении драматургическим мастерством, в творческом усвоении традиций русской классической драмы. 23 Очерк истории русской сов. лит. 353
Шагом вперед в творчестве Погодина была его третья пьеса — «Мой друг». Действие пьесы развертывается на одной из новостроек первой пятилетки. Погодину удалось не только увлекательно и ощутимо воспроизвести огромный масштаб, передать напря¬ женную, полную воодушевления атмосферу строительства, но и создать правдивые и жизненные образы его командиров и рядовых участников. В центре пьесы — ярко обрисованная фигура начальника новостройки Григория Гая. Драматург впервые добивается успеха в показе сложного человеческого характера, данного во всей полноте его проявлений. Гай — это человек горячего темперамента, кипучей энергии, страстный, увлекающийся, несдержанный в выражении своей радости и во вспышках своего гнева. Он любит жизнь, его захватывает счастье твор¬ ческого труда, созидания. Он не знает пощады в борьбе с ханжами, лицемерами, карьеристами, склочниками, бюрокра¬ тами— всеми, кто мешает жить и строить. В увлечении своим героем Погодин подчас, однако, проявляет чрезмерную снис¬ ходительность и к явным недостаткам и ошибкам Гая, про¬ щая ему своеволие и анархизм поведения. В пьесах Погодина о людях первой пятилетки ярко опре¬ делились его характерные черты: зоркость и острое чувство нового, умение видеть нашу действительность в ее стремитель¬ ном развитии, резкость портретных характеристик, сочность жанровых красок, насмешливый, колючий юмор. Из других драматургических произведений, воплощавших строительный пафос первой пятилетки, рисовавших образы ее героев — передовых рабочих-ударников, наиболее значитель¬ ными были пьесы «Время, вперед!» В. Катаева (по моти¬ вам одноименного романа), «Голос недр» В. Билль-Бело¬ церковского. Тема социалистического наступления легла в основу содер¬ жания, конфликтов, проблематики также и тех пьес первой половины 30-х годов, которые отражали жизнь советской интел¬ лигенции. Таковы «Чудак» и «Страх» А. Афиногенова, «Ску¬ таревский» Л. Леонова (на основе романа того же названия), «Бойцы» Б. Ромашова и др. Значение пьес А. Афиногенова в развитии советской драма¬ тургии обусловливается умением этого писателя сочетать ост¬ рую проблематичность, публицистичность с углубленной пси¬ хологической разработкой характеров, мастерством в показе общественно значимых конфликтов, правдиво и смело отражаю¬ щих противоречия реальной действительности. Недостатки этих пьес были связаны с увлечением молодого драматурга ошибочными теориями и лозунгами РАПП («о живом человеке», 354
«за диалектико-материалистический метод в искусстве» и др.), противоречившими здоровий реалистическим тенденциям твор¬ чества Афиногенова и уводившими его к схематизму и умозри¬ тельности. Пьеса «Чудак» (1929) переносила зрителя на небольшую бумажную фабрику в провинциальном городке Загряжске. Ге¬ рой пьесы — беспартийный служащий, 26-летний Борис Вол¬ гин. Выходец из той части рядовой интеллигенции, которая сразу же после Октября присоединилась к народу и пошла за Советской властью, Волгин видит в строительстве социализма свое родное дело, всем сердцем верит в его победу. Он создает среди рабочих фабрики кружок энтузиастов и проявляет ини¬ циативу в борьбе за выполнение пятилетнего плана фабрики в четыре года. Борьба Волгина против рутинеров и бюрократов, оказы¬ вающих ожесточенное сопротивление инициативе энтузиастов, составляет основу драматического конфликта пьесы. Образ Волгина обрисован драматургом с большой симпатией и теплотой. Он привлекал зрителя искренностью устремления к новому, чистотой и бескорыстием побуждений, прямотой и принципиальностью. С этим образом связан взволнованный лиризм пьесы, составляющий ее художественное своеобразие. Политическую действенность пьесы усиливали удачно на¬ рисованные сатирические образы, особенно образ «заплесне¬ вевшей», обюрократившейся председательницы фабкома Тро- щиной, отгородившейся от живой жизни и живых людей горой бумажных инструкций и циркуляров. Недостатком «Чудака» являлась бледность, схематичность образов коммунистов, рабочих. В пьесе «Страх» (1930) Афиногенов обратился к проблемам классовой борьбы на фронте науки, к процессам, происходив¬ шим в среде научной интеллигенции. С большой остротой ставились в «Страхе» вопросы идейно¬ политического перевоспитания старых ученых, их перехода на позиции социализма. В пьесе показаны разгром остатков контрреволюционных и вредительских элементов в научной среде, создание новых кадров ученых из рабочих и крестьян. Напряженным драматизмом отмечен конфликт пьесы: острая идейная борьба, происходящая в одном из научно- исследовательских институтов. Молодые ученые-коммунисты Елена Макарова и Кимбаев, старая большевичка Клара вступают в резкое столкновение с научным руководителем института профессором Бородиным, апологетом «чистой науки», противником марксизма, выдвигавшим реакционную теорию «вечных» физиологических стимулов — «любви, голода, гнева и страха» и создававшим для ее подтверждения «лабораторию 23* 355
людского поведения». В пьесе со всей ясностью показано, что вдохновителями Бородина, превратившегося в их слепое орудие, являются замаскированные шпионы и вредители, лжеученые Захаров, Варгасов, Кастальский. Пьеса завершается победой представителей передовой советской науки и политическим прозрением профессора Бородина, осознающего ошибочность своих прежних буржу¬ азно-реакционных взглядов на науку и встающего на путь честного служения народу. Бесспорной удачей Афиногенова, свидетельством его умения типизировать явления действительности было создание централь¬ ного образа пьесы — профессора Бородина, верное изобра¬ жение его сложного идейного пути, убедительный показ пе¬ релома, происходящего, в его мировоззрении и психике под воздействием советской действительности и уроков классовой борьбы. Удался драматургу и образ Клары — старой большевички, прошедшей трудный путь подпольной борьбы, тюрем, ссылок и пронесшей через все испытания любовь к жизни и людям, революционную стойкость, силу духа. Несмотря на то, что идейный замысел пьесы не во всех своих элементах получцл полноценное художественное вопло¬ щение (в частности, лишенными жизненной полноты оказались образы молодых ученых-коммунистов), «Страх» Афиногенова сыграл положительную роль в драматургии 30-х годов и занял видное место в репертуаре таких крупнейших театров, как Московский Художественный театр, Ленинградский Государ¬ ственный Академический театр драмы. Драматургия этого периода обращается и к прошлому, воскрешая незабываемые страницы борьбы советского народа и его армии против сил буржуазно-помещичьей контрреволю¬ ции, исторические бои за свободу и независимость социалисти¬ ческой Родины. Традиция героической драмы из эпохи граждан¬ ской войны получает развитие в таких пьесах, как «Первая Конная» (1930) и «Оптимистическая трагедия» (1933) В. Виш¬ невского и др. Участник Октябрьских боев 1917 г., пулеметчик Буден¬ новской конницы, командир военного флота, коммунист- политработник В. Вишневский первое свое признание в качестве драматурга приобрел пьесой «Первая Конная». Об этой пьесе тепло отозвался С. Буденный: «Без выдумки, без прикрас, без ложного пафоса боец рас¬ сказал о бойцах, герой — о героях, конармеец — о конармей¬ цах. Воспитанный Конармией, Вишневский говорит ее словами, мыслит ее мыслями. Он берет материал от самой жизни, широко используя документы, воссоздавая подлинные события, вводя 356
в действие подлинных людей». «Бойцу-пулеметчику Вишнев¬ скому выпала на долю большая заслуга — претворить в худо¬ жественные образы дела и слова его товарищей по великим походам»1. Крупным достижением советской драматургии явилась «Оптимистическая трагедия». Эта пьеса горячо и взволнованно ассказывала, как воору¬ жалась пролетарская революция, как побеждала в ее воору¬ женных силах организующая роль партии, как сознательное торжествовало над стихийным, социалистическая дисциплина над анархией. Животрепещущая тема созидания вооруженных сил Совет¬ ской республики, взятая непосредственно из жизни, из не¬ давнего исторического прошлого, глубоко и правдиво вопло¬ щена в «Оптимистической трагедии». В пьесе изображается один из типических эпизодов граждан¬ ской войны. Анархиствующий партизанский отряд моряков под воздействием коммунистов превращается в регулярную часть Красной Армии, в стойкий и дисциплинированный матросский полк, который самоотверженно и бесстрашно борется в Крыму с белыми, защищая завоевания Великого Октября. Олицетворением высоких идеалов большевизма, непобедимой силы партии, ее железной воли является в пьесе Вишневского образ женщины-комиссара. В создании этого образа драматургу удалось подняться на большую художественную высоту. Простота и скромность сочетаются в этой физически слабой, совсем еще молодой женщине с огромным самообладанием, мужеством, готовностью к самоотверженному подвигу. В ее душе живут рядом ненависть к врагам и горячая любовь к своим боевым товарищам. Понимание человеческой психологии помогает ей в трудном искусстве воспитания и руководства массой. Победа, которую одерживает женщина-комиссар над мелкобуржуазной, анархической стихией, непреложно вытекает из идейного и морального превосходства большевизма над силами, ему противостоящими. Погибая в конце пьесы от руки врагов, женщина-комиссар принимает смерть «не сгибаясь», «смолчав до конца, не выдав», с единой мыслью о партии, о Родине. Своим поведением она доказывает, что для большевика «и смерть бывает партийной работой». Ее последние слова, обращенные к товарищам, выражают гордость коммуниста и патриота, выполнившего свой долг: «... Реввоенсовету сообщите, что Первый... морской 1 С. Буденный. О пьесе пулеметчика Вишневского. В ь'н Вс. В и ш п е в с к и й. Избранное. М., 1950, стр. 3—4. 317
полк сформирован... и разбил противника... (Последним дыханием.) Держите марку военного флота...». Бесстрашная гибель комиссара оптимистически утверждала жизнь, утверждала непреложность победы революции, совет¬ ского народа, Коммунистической партии. Именно в этом и заключался идейный смысл пьесы Вишневского, подчеркну¬ тый в ее заглавии. Оптимизм не вступал в противоречие с трагическим исходом судьбы ее героя, он органически вытекал из всей исторической и политической концепции произведения. Героико-романтическая драма Вишневского насыщена боль¬ шой реалистической правдой и мужественным пафосом. Остро¬ та драматических коллизий, стремительное развитие действия, рельефная отчетливость характеров, выразительность массовых сцен, лексическое и интонационное богатство языка — все это составляет бесспорную силу «Оптимистической трагедии». «Оптимистическая трагедия» с большим успехом обошла театры Советского Союза и вошла в репертуар многих про¬ грессивных театров за рубежом. В 1935—1936 гг. она вооду¬ шевляла на революционную борьбу испанских антифашистов. Ее с увлечением смотрят в наши дни китайские патриоты на сцене своих отечественных театров. В 1949 г. постановка втой пьесы удостоилась национальной премии имени Гете в Германской Демократической Республике. 15 Победы социализма в СССР рызвали в советских людях могучий подъем патриотических чувств и повысили их интерес к историческому прошлому нашей Родины. Уже в 20-е годы появились первые крупные советские исторические романы О. Форш, А. Чапыгина, Ю. Тынянова. В 1931 г. А. М. Горький писал: «Незаметно, между прочим, у нас создан подлинный и высокохудожественный исторический роман. В прошлом, в старой литературе — слащавые, лубочные сочинения Загоскина, Масальского, Лажечникова, А. К. Тол¬ стого, Всеволода Соловьева и еще кое-что, столь же малоцен¬ ное и малоисторическое. В настоящем — превосходный роман А. Н. Толстого «Петр I», шелками вытканный «Разин Степан» Чапыгина, талантливая «Повесть о Болотникове» Георгия Шторма, два отличных, мастерских романа Юрия Тынянова — «Кюхля» и «Смерть Вазир-Мухтара» и еще несколько весьма значительных книг из эпохи Николая Первого. Все это по¬ учительные, искусно написанные картины прошлого и решитель¬ ная переоценка его. Я не знаю в прошлом десятилетия, которое вызвало бы к жизни столько ценных книг. Повторяю еще раз: 35»
создан исторический роман, какого не было в литературе дореволюционной...» *. С 30-х годов, когда создаются две книги романа А. Тол • стого «Петр I», первая книга «Цусимы» А. Новикова-Прибоя, «Баррикады» П. Павленко, рисующие эпизоды из истории Парижской коммуны, «Капитальный ремонт» Л. Соболева и другие талантливые произведения о прошлом, можно гово¬ рить о расцвете исторического жанра. Роман видного советского писателя-мариниста Л. Соболева «Капитальный ремонт» (1932) посвящен дореволюционному прошлому русского флота. Не являясь, строго говоря, истори¬ ческим романом, «Капитальный ремонт» дает верную картину жизни и быта русских моряков накануне Октябрьской рево¬ люции, социальных отношений в царском флоте. Писатель показывает, как честные представители морской офицерской среды, преодолевая кастовую замкнутость, прони¬ каются сочувствием к народу. В романе подчеркивается мысль, что героические традиции русского флота поддерживались теми моряками, которые приходили к отрицанию царизма. Этапным произведением в области исторического романа явился «Петр I» А. Толстого, с которого начинается целый цикл новых исторических романов, глубоко, с позиций мар¬ ксизма, изображающих славное прошлое нашей страны и нашего народа, вскрывающих истоки революционной совре¬ менности, закономерности исторического процесса. К эпохе и личности Петра I Толстой обращается еще в 1917 г. По собственному признанию, он «искал в этой теме разгадки русского народа и русской государственности». Одна¬ ко Толстой в то время не смог глубоко понять историческое прошлое. Дело Петра оценивалось им как бессмысленное и бесплодное, а сам Петр представлялся писателю как одино¬ кий, обреченный на трагическую неудачу человек, вздернув¬ ший Россию на дыбу. В дальнейшем Толстой решительно рвет с пессимистической философией в понимании истории. В 1929 г. начинается работа Толстого над романом «Петр I». Первая и вторая книги были закончены в 1934 г. Незадолго до смерти, в 1944—1945 гг. писатель работал над третьей книгой романа, которую ему не удалось завершить. Огромное значение для работы писателя над темой о Петре, для освобождения его от идеалистических тенденций в пони¬ мании истории имели известные высказывания В. И. Ленина и И. В. Сталина о Петре I и его эпохе. Усвоение марксистского взгляда на историю, понимание закономерности и необходи- 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 25. М., 1953, стр. 254. 359
мости пролетарской революции и социалистического строитель¬ ства сделали возможным и глубокое проникновение художника в историческое прошлое. Тема Петра I казалась писателю чем-то «созвучной совре¬ менности». Обращаясь к эпохе Петра I, Толстой, по его при¬ знанию, хотел подойти к современности с ее «глубокого тыла». Грандиозна по историческому масштабу, широте размаха и охвату событий, по разносторонности и полноте картина петровской эпохи, нарисованная в романе. Роман охватывает три с лишним десятилетия. Россия показана в «Петре I» снизу доверху в бурном водовороте исторических событий, в столкно¬ вении общественных сил, в кипении политических страстей. Драматически быстро развиваются события, затрагивающие самые различные социальные слои и бытовые уклады допет¬ ровской и петровской Руси. Роман переносит читателя из глу¬ хой и нищей деревушки па боярский двор и в царские палаты, с поля сражения под Нарвой — в раскольничьи скиты, из старой Москвы — в новую столицу Петербург, из России — за границу. Везде чувствуется биение пульса огромной страны, повсюду кипит жизнь народа, решаю¬ щей силы в истории. Массовые сцены народной жизни яв¬ ляются у Толстого не только историческим фоном. Они раскры¬ вают источники, питающие силу и слабость политических лагерей, борьба которых изображена в романе. В своей трактовке личности и деятельности Петра I Тол¬ стой в известной степени следует за традициями русской просветительской мысли — Пушкина, Белинского Герцена, Чернышевского, Добролюбова, видевших в Петре I гениального реформатора, патриота, «великого исторического деятеля, понявшего и осуществившего действительные потребности сво¬ его времени и народа...»1. В то же время Толстой стремился осветить эпоху Петра критически, показать историческую ограниченность деятельности Петра, раскрыть экономиче- /скуго и социальную основу петровских реформ, их классовое содержание. Петр I в изображении Толстого — выдающийся государ¬ ственный деятель, чьи мысли и воля направлены на уничто¬ жение отсталости России, на превращение ее в могучую державу. В изображении писателя преобразовательная деятельность Петра не есть, однако, проявление его личных стремлений: она подготовлена всем предшествующим развитием России и является национальной задачей. Толстой, не принижая величие Петра, рисует его личность как выражение этой закономерности. Художественно убедительно показано в романе. 1 Н. А. Добролюбов. Поли. собр. соч., т. III. М., 1936, стр. 130. Збо
как назревала историческая необходимость реформ Петра: все были недовольны, страна представляла собой картину развала, нищеты и запустения, все ожидало перемен, и чита¬ тель понимает, что появление Петра и его победа над Софьей— результат всей сложившейся обстановки. Всесторонне показывает Толстой, как на рубеже XVII и XVIII столетий в борьбе с отжившей старой боярской Русью и с сильными соседями развивалось и крепло русское госу¬ дарство, строителем которого был Петр I. Идея независимо¬ сти, самостоятельности русского государства — одна из цен¬ тральных идей романа. Толстой четко раскрывает классовое содержание того государства, которое создавал Петр I. В первой книге романа, вышедшей в 1930 г., социальную основу петровского государ¬ ства Толстой, под влиянием ошибочной концепции Покров¬ ского, видит в торговом капитале, в купечестве. В последую¬ щей работе над романом писатель исправил ошибку и дал правильное освещение классового содержания реформы Петра I. Прогрессивный характер петровских реформ, их истори¬ ческое значение для развития России Толстой раскрывает через изображение общего подъема жизни страны, появление новых талантливых людей — Меншикова, Демидовых, худож¬ ника Голикова и др. Исторический процесс показан как про¬ цесс распада старых и рождения новых устоев, обычаев, прин¬ ципов. В особенностях судьбы новых людей, выдвинутых делом Петра, раскрыт феодально-крепостнический характер петров¬ ских реформ. Выдвижение Меншикова, семьи Бровкиных и других сподвижников Петра почти не связано ни с какими высокими целями: деятельностью их руководит 1лавным обра¬ зом жажда наживы, власти, почестей. Их возвышение сопровож¬ дается грубым обманом государства, хищничеством, плутнями, презрением к низшим, притеснением и закабалением трудового люда. И новый сановник Меншиков, и новый купец Бровкин беспощадно грабят: один—казну, другой — крестьян. Харак¬ терно, что и Меншиков и Бровкин мечтают о том, чтобы породниться с тем самым боярством, антагонистами которого они как будто являлись. Толстой убедительно показывает, что реформы Петра, при всей своей прогрессивности, не осво¬ бождали народ от вековой кабалы, но совершались за счет усиления его эксплуатации. Однако реформы Петра были политическим и культурным переворотом. И Толстой изобразил это чрезвычайно от¬ четливо и конкретно. Боярство было лишено власти. Страной стало править дворянство, изменилась система управления, начало развиваться просвещение, стали цениться культурные 361
люди. Роман Толстого убеждает, что русское самодержавие XVII века не похоже на самодержавие XVIII века. Переме¬ ну эту создали реформы Петра. Петру пришлось вести жестокую и настойчивую борьбу с самыми различными силами:' с внешним врагом (шведами) и внутренней реакцией (боярством), со стрелецкими загово¬ рами и упорством раскольников. Старая московская боярская аристократия обрисована в романе трагикомически (образы князей Лычкина, Буйносова и др.). Это вполне соответствовало исторической истине. Толстой правильно показывает также, что стрелецкие выступления против Петра, раскольнические самосожжения были преимущественно проявлением реакцион¬ ных сил конца XVII в. В романе недостаточно широко раз¬ вернут образ социального антагониста петровской рефор¬ мы — крепостного крестьянства. Слабо звучит тема кресть¬ янской революции. Колодник Федька Умойся Грязью не воспринимается как подлинный выразитель крестьянского протеста. Роман дает лишь общее представление о том, как в ходе петровских реформ растут недовольство и ропот народных масс, брожение и смута, бегство крестьян в леса, на Дон. Толстой использовал указание В. И. Ленина о том, что «Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы про¬ тив варварства»1. Однако главное внимание писателя привле¬ кают светлые стороны личности Петра, его интерес к талантли¬ вым людям из народа, своим трудом создающим мощь России. Эти черты Петра раскрываются в сценах, рисующих его отно¬ шения с трудовым людом — кузнецом, плотниками и т. д. В начале романа, при изображении допетровской Руси, Толстой дает несколько идиллическое изображение западно¬ европейского начала, представленного Немецкой слободой в Москве и образом Лефорта. В последующем феодальная Западная Европа при всей своей внешней изысканности и утонченности выступает ущербной, ограниченной. Жалкое впечатление производят прусский король Фридрих, игрушеч¬ ные немецкие государства или ограниченные педанты вроде герцога де Крюи и фельдмаршала Огильви. В то же время в романе ярко показаны размах, удаль, талантливость, нерастраченные и непочатые силы только начинающей жить России. Писатель выразительно рисует картины диких нравов, эгоизма, отсталости и избегает ложнопатриотической сусальности. Но постепенно он дает почувствовать, что Россия сильнее Запада. Толстой художе- 1 В. И. Ленин. Соч., т. 27, стр 307. 362
ственно реализует в романе известные пушкинские слова о том, что Перетерпев судеб удары, Окрепла Русь. Так тяжкий млат, Дробя стекло, кует булат. Однако, раскрывая отношение Петра I к Западу, к иностранцам, Толстой несколько идеализировал эти отношения, не показав чрезмерности и, во многих случаях, необоснованности увлечений Петра всем европейским, переоценки царем роли иностранцев в преобразовании русской жизни. В романе не подчеркнуто, что именно к петровскому времени исторически восходит то рабское преклонение перед всем иностранным и пренебрежение к родному, национальному, которое было присуще господ¬ ствующим классам царской России. Третью книгу «Петра I» Толстой считал наиболее важной частью романа: «...она относится,— указывал писатель,— к наиболее интересному периоду жизни Петра. В ней будет показана законодательная деятельность Петра I, его новатор¬ ство в области изменения уклада русской жизни, поездки царя за границу, его окружение, общество того времени. В третьей части будут даны картины не только русской жизни, но и Запада того времени — Франции, Польши, Голландии»1. Этот план не осуществился. Роман остался незаконченным. В нескольких главах третьей книги, написанных незадолго до окончания Отечественной войны, сильно звучит военно- патриотическая тема. В победах Петра над шведами отражается торжество его дела, успех предпринятого им преобразования России, раскрыты талантливость и мужество русского чело¬ века, превосходство русской военной мысли. Роман Толстого — выдающееся достижение советской лите¬ ратуры, свидетельствующее о том, каких блистательных результатов в изображении прошлого может добиться талантли¬ вый писатель, стоящий на позициях исторического материализ¬ ма. ««Петр I»— первый в нашей литературе настоящий истори¬ ческий роман. Книга — надолго»1 2, — писал Горький. Блестящую оценку роман получил у Романа Роллана и других передовых зарубежных писателей. Произведение Толстого приобрело важное значение в разви¬ тии советского исторического романа по всеобъемлющему харак¬ теру своей проблематики. Борьба классов в прошлом, проб¬ лемы государства, внешней политики, военно-историческая тема, проблема русского национального характера и русской 1 А. Н. Толстой. Поля. собр. соч., т. 14. М., 1950, стр. 378. 2 Алексей Толстой — кандидат в депутаты Совета Союза Верхов¬ ного Совета СССР. 1937, стр. И- ЗбЗ
культуры — все то, что получило дальнейшую разработку в советских исторических романах, ярко освещено Толстым на материале одной из самых важных и поворотных эпох русского исторического прошлого. В романе Толстого правильно решалась важнейшая проб¬ лема соотношения современности и истории. Толстой решительно отвергал метод «проекции современности» на прошлое, считая его «ложноисторическим и антихудожественным». В равной степени в романе нет и равнодушного, объективистски бесстраст¬ ного воспроизведения исторической действительности. Не чувствуется уТолстого и апологетического любования прошлым. Толстой увлечен личностью и эпохой Петра I. Но в изображении царя и его сподвижников всегда чувствуется писатель социа¬ листической эпохи, критически относящийся к прошлому, понимающий достоинства и недостатки изображаемых им героев, меру величия и ограниченности их деятельности. Как и «Хождение по мукам», роман «Петр I» — крупный вклад в развитие жанра героической эпопеи, столь типического для советской литературы. Народ и его исторические судьбы стоят в центре внимания художника. Писатель высоко оцени¬ вает волевые, нравственные силы и качества народа. Толстой достигает высочайшего мастерства в изображении массовых сцен, групповых портретов, в передаче размаха событий, в батальной живописи. Роман «Петр I» богат действием, герои его полны жизни, характеры их определенны, проявляясь во всем от поступка до жеста; личная жизнь персонажей романа органически и естественно сливается с историческими событиями, показана писателем всесторонне. В изображении исторической лично¬ сти Толстой проявляет мастерство психологической характе¬ ристики и глубокое понимание того, что чем значительнее эта личность, тем шире и многостороннее должна быть раскрыта эпоха — поле ее деятельности. Толстой преодолевает нату¬ ралистические тенденции в изображении исторического прош¬ лого. Он широко использует исторические документы, вводит их в текст романа, но это не является для него ни средством для формалистического обыгрывания, ни заменой художествен¬ ного типизирования. Толстой верен исторической детали, но она не заслоняет перед ним существа исторического мате¬ риала. Прекрасный мастер и знаток языка, Толстой ориенти¬ руется в своем романе не на книжный язык XVII — XV111 вв., а на живую разговорную речь петровского времени, гораздо более близкую к нашему современному языку. Архаические слова и обороты, устаревшие грамматические формы вводят¬ ся писателем (чаще в речь персонажей) строго взвешенно и скупо для передачи колорита эпохи. Роман Толстого соче¬ 364
тает в себе лучшие традиции классической реалистической литературы с опытом и достижениями советского истори¬ ческого романа. 16 Воспитательная задача, выдвигавшаяся на передний план с переходом страны социализма в новую фазу своего развития, усиливала значение литературы для детей и юношества. В дет¬ ской книге все большее место занимает тема социалистического строительства. Постановление ЦК ВКП(б) об издательстве «Молодая гвардия» (1931), о работе пионерской организации (1932), создание специального Государственного издательства детской литературы (1933) определяли направление работы над дет¬ ской книгой. Первая Всероссийская конференция по детской литературе (1931) и дискуссия в связи со статьями А. М. Горького о сказ¬ ках и фантазии, выступления Горького в защиту языка художественных произведений от словесного мусора и псевдо¬ новаторства—помогли выправить левацкие, рапповские пере¬ гибы, заставили требовательнее относиться к художественному слову, обращенному к детям. Горький принимал в эти годы особенно активное участие в создании детской книги, продол¬ жая разрабатывать в своих статьях («Литературу—детям», 1933 и др.) основные вопросы теории советской детской лите¬ ратуры и выдвигая перед Детгизом ряд ответственных задач. Он наметил для этого издательства широко задуманные тема¬ тические планы («О темах» и др.). Эти тематические планы отвечали проводимой в те годы партией решительной пере¬ стройке школы и ее оздоровлению от левацких извращений. Тема социалистической современности находила свое выра¬ жение и в поэзии для детей (С. Маршак — «Война с Днепром», «Доска соревнования»), и в художественных очерках (Л. Кас¬ силь— «Вкусная фабрика», «Лодка-вездеходка» и др.), и в рас¬ сказах и повестях для подростков и юношества. Среди новых повестей выделялась повесть А. Гайдара «Школа», называвшаяся в первом издании «Обыкновенная биография» (.1930). В этой повести, с быстро развивающим¬ ся сюжетом, в центре внимания — внутренний мир подростка, формирующегося в годы острой революционной борьбы. Борис, 1ерой повести, в характере и биографии которого проступают типические черты первого поколения комсомола, проходит через суровые испытания, чтобы завоевать себе право быть настоящим солдатом революционной армии. Ост¬ рый, жизненно-правдивый конфликт дает возможность глу¬ боко раскрыть характер. Мальчишеская безрассудная храб¬ 365
рость и недисциплинированность, в результате которой гибнет товарищ, сменяется чувством ответственности, осознанием своего долга, готовностью отдать свою жизнь не за славу храбреца, а за освобождение Родины от белых. Живой, ове¬ янный революционной романтикой образ Бориса, подростка с прекрасными человеческими качествами; школа мужества и верности, которую проходит он на фронте; характерность и вместе с тем естественная простота языка; человеческая теплота повествования, в котором чувствуются острый глаз художника и глубоко пережитая правда, сделали книгу Гай¬ дара одной из самых любимых наших детских книг. Вслед за ней вышла его повесть «Дальние страны» (1932). Действие ее развертывается на глухом железнодорожном разъезде. Рассказывая о жизни двух мальчиков, с завистью провожаю¬ щих каждый день поезда и самолеты, летящие в «дальние страны», Гайдар искусно передал романтику социалисти¬ ческого созидания. Новые повести отходили от схематизма и условности изоб¬ ражения действительности в детской книге первых лет рево¬ люции, вводили детей в большую жизнь, углубляли образ советского ребенка. Этого героя — члена дружного детского коллектива, окруженного заботой народа, изобразил К. Чу¬ ковский в повести «Солнечная», посвященной жизни детского санатория. Острым противопоставлением миру советских детей, трудовой школе выступила старая царская гимназия, сатирически показанная Л. Кассилем в повестях «Кондуит» (1930) и «Швамбрания» (1933). Образ советского ребенка, живущего в мире новых чело¬ веческих отношений, вставал и в стихах для детей 3. Алексан¬ дровой, О. Берггольц, Е. Благининой и др. Наряду с ласковой, шутливой интонацией, согревающей детскую поэзию, в ней зазвучала и сатирическая нота. С. Маршак в мастерски напи¬ санном политическом стихотворном памфлете «Мистер Тви- стер» разоблачил в доступной для детей форме звериные нравы капиталистической Америки. Сатирические стихи А. Барто, высмеивающие болтливость, хвастовство, всезнайство, гру¬ бость со старшими, быстро приобрели популярность среди детей (сборник «Мальчик-наоборот»). Научно-художественная литература для детей обогатилась «Рассказом о великом плане» (1930) М. Ильина, политически остро и убедительно разъясняющем на доходчивых сопостав¬ лениях черты социалистического хозяйства, значение и сущ¬ ность первой пятилетки. Воспитательное и пропагандистское значение этой книги выходило далеко за пределы детской литературы: эту талантливую книгу читали с интересом и дети и взрослые, ее перевели во многих странах за рубежом. 366
17 В 1930—1934 гг. советская литература поднимается на новую ступень развития. Литература отображает социалистическое переустройство страны и происходящую вокруг него острую классовую борьбу. Усиливается действенная роль литературы в общественной жизни, в воспитании народа в духе социализма; писатели раз¬ вертывают борьбу с буржуазной идеологией и пережитками капитализма в сознании людей. Под влиянием примера Горь¬ кого все большее число писателей включается в активную публицистическую, общественно-политическую деятельность. Особенности нового периода в развитии страны накладывают отпечаток и на литературу начала 30-х годов, на ее жиз¬ ненное содержание, тематику, образы. И. В. Сталин указывал в 1929 г., в начале первой пятилетки: «Каждый период в национальном развитии имеет свой пафос. В России мы имеем теперь пафос строительства»1. Этот пафос строительства, грандиозной ломки старого и лихорадочной стройки нового передан в лучших произведе¬ ниях начала 30-х годов. В эти годы решалась трудная задача преодоления эконо¬ мической и культурной отсталости страны. Большое значение в мобилизации народа иа решение этой задачи имели такие произведения, как «Поднятая целина» М. Шолохова, «Соть» Л. Леонова, пьесы Н. Погодина, стихи Н. Тихонова и др., правдиво показавшие, как советский народ под руководством партии преодолевал отсталость страны, создавая крупную со¬ циалистическую промышленность, осуществляя культурную революцию, превращая нашу страну в могучую индустриаль¬ но-колхозную державу. Литература первой половины 30-х годов начала широко показывать переделку психологии людей в условиях социа¬ листического строя, формирование нового, социалистического сознания, многогранность, богатство, духовную силу социа¬ листической личности. Советская литература 20-х годов дала первые художествен¬ ные образы коммунистов-руководителей в условиях восстано¬ вительного периода («Цемент» Ф. Гладкова, «Лесозавод» А. Караваевой). Литература 30-х годов значительно обогатила галерею образов передовых людей нашего общества, вдохно¬ вителей и руководителей мирного строительства, творческого труда в условиях социализма. 1 И. В. С т а л и п. Соч., т. 13, стр. 149. 367
Достижения литературы этих лет не могли заставить за¬ быть о существенных недостатках в творчестве ряда писателей. На них указала партийная печать, неоднократно писал о срывах в работе писателей Горький. Литература отставала от жизни, насыщенной героическими делами простых советских людей. В некоторых произведениях сказывались натуралисти¬ ческие тенденции, неумение отделить главное, ведущее, харак¬ терное от второстепенного, случайного, нетипического. Этот недо¬ статок заметен был, например, в творчестве Панферова. Ряду произведений, посвященных изображению первой пятилетки, свойственен был и другой недостаток: хорошо показывая произ¬ водственную деятельность советских людей, многие писатели неглубоко изображали перемены, которые происходили в самих людях, в их психологии. Слабо развивалась сатира. Сатирические произведения (рассказы, памфлеты) печатались в журнале «Крокодил». Крупных произведений сатирического жанра появлялось мало. Из них можно назвать роман И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок», написанный с целью обличения пережитков прошлого в сознании людей, разоблачения жуликов, негодяев, приспо¬ собленцев. Основной персонаж книги — пройдоха и накопи¬ тель Остап Бендер, фигурировавший в предшествующем произ¬ ведении этих же авторов «Двенадцать стульев». Однако вместо гневного обличения этого отрицательного героя в романе про¬ скальзывает любование «изобретательством» этого плута и проходимца, выходящего сухим из воды в самых слож¬ ных ситуациях. Книга не поднималась до подлинной сати¬ ры, бичующей и высмеивающей все старое, гниющее, омерт¬ вевшее в общественной жизни. Новое содержание, подсказанное самой жизнью, требовало новой художественной формы, разработки новых приемов изображения. Некоторые писатели остро ощущали противо¬ речие между новым содержанием и старой формой. Л. Леонов говорил в 1930 г.: «Есть какой-то разрыв между его (писателя) внутренним ростом и его мастерством. Мастерство не только не поспевает за временем, за головокружительным бегом событий, но не поспевает за восприятием их самим писателем, поскольку он не только обозреватель, а участник этих событий»1. По-новому нужно было решать и вопросы психологического анализа, основанного на правильном понимании связи внут¬ реннего мира человека с процессами общественной жизни, и проблемы сюжета как своеобразного отражения новых типи¬ ческих явлений в жизни советского общества, и вопросы языка и стиля, и многие другие. Значительные актуальные темы 1 «Литературная газета», 1930, 24 сентября, № 43. 36S
требовали яркой, высокохудожественной формы, обеспечи¬ вая тем самым доходчивость произведения до широкого чита¬ теля, глубину влияния на него. Наглядной иллюстрацией творческого роста литературы, ее усилившегося влияния на широкие народные массы явился Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Созданный в 1932 г. после ликвидации РАППа организа¬ ционный комитет Союза советских писателей во главе с Горь¬ ким вел подготовку к съезду. Первый Всесоюзный съезд писа¬ телей собрался в августе 1934 г. На съезде присутствовало 597 делегатов — представителей литературы 52 братских нацио¬ нальностей СССР. В работе съезда участвовали передовые писатели зарубежных стран. На съезде ярко проявился подлинно массовый характер нашей литературы. Большое внимание съезду уделили совет¬ ская общественность, печать; на съезде выступили читатели, представители фабрик и заводов, шахт и колхозов, юные пионеры и старые большевики. Писательский съезд превратился в настоящий праздник советской многонациональной культуры. С гордостью говорил Горький на открытии съезда о великом призвании и ответственности писателя Страны социализма: «Мы выступаем в стране, освещенной гением Владимира Ленина, в стране, где неутомимо и чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина»1. На съезде выступил А. А. Жданов, охарактеризовавший основные черты советской литературы — «самой идейной, самой передовой и самой революционной» литературы мира. Ее силу, ее передовой характер он объяснял теснейшей связью с успехами социалистического строительства, с достижениями нашего социалистического строя. Писатели должны повышать художественное мастерство на основе критического усвоения классического литературного наследства, бороться ва культуру языка. А. А. Жданов говорил: «Наша литература ещё не отвечает требованиям нашей эпохи. Слабости нашей литературы отражают отставание сознания от экономики, от чего, разу¬ меется, не свободны и наши литераторы. Вот почему неустанная работа над собой и над своим идейным вооружением в духе социализма является тем непременным условием, без которого советские литераторы не могут переделывать сознания своих читателей и тем самым быть инженерами человеческих душ»1 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 27, М., 1953, стр. 297. * А. Ждав о в. Советская литература — самая идейная, самая передовая литература в мире. Госполитиздат, 1953, стр. 10. I69 24 Очерк всторивруеоква еов.'лвт
В социалистическом реализме правда сегодняшней дей- ствительности и идеал будущего не противоречат друг другу: сама действительность обосновывает реальность идеала, идеал освещает смысл сегодняшней борьбы. А. А. Жданов подчерк¬ нул, что советской литературе чужд романтизм старого типа, который «изображал несуществующую жизнь и несуществу¬ ющих героев, уводя читателя от противоречий и гнёта жизни в мир несбыточного, в мир утопий»1. Наши советские писатели черпают материал для своих художественных произведений, тематику, образы, художественное слово и речь из нашей советской жизни, «из творческой деятельности, кипящей во всех уголках нашей страны» а. Значит ли это, что советской литературе чужда всякая романтика? Нет, указывал А. А. Жда¬ нов, советской литературе присуща романтика нового типа. Эта романтика не уводит от жизни, она коренится в самой жизни, в романтике нашей борьбы за коммунизм: «...вся жизнь нашей партии, вся жизнь рабочего класса и его борьба заключается в сочетании самой суровой, самой трезвой прак¬ тической работы с величайшей героикой и грандиозными пер¬ спективами. Наша партия всегда была сильна тем, что она соединяла и соединяет сугубую деловитость и практичность с широкой перспективой, с постоянным устремлением впе¬ рёд, с борьбой за построение коммунистического общества»1 * 3. Отсюда задача советской литературы: «Советская литература должна уметь показать наших героев, должна уметь загля¬ нуть в наше завтра. Это не будет утопией, ибо наше зав¬ тра подготовляется планомерной сознательной работой уже сегодня» 4. Основной доклад на съезде сделал А. М. Горький. В нем было четко определено отношение советской литературы к культур¬ ному наследию, широко разработана программа дальнейшего роста и совершенствования литературы социалистического реализма. Горький прежде всего подчеркнул решающую роль народ¬ ных масс . в процессе возникновения искусства и литературы и указал на непреходящую идейную и художественную цен¬ ность народного творчества. Прослеживая далее основные этапы развития литературы и искусства, Горький глубоко обосновал свой вывод о том, что «роль буржуазии в процессах культурного творчества 1 А. Жданов. Советская литература'—самая идейная, самая пе¬ редовая литература в мире. Госполитиздат, 1953, стр. 9. 8 Там же, стр. 8. • Там же, стр. 9. 4 Там же. 37о
сильно преувеличена, а в области литературы — особенно сильно...»х. Различая в буржуазной литературе в пору ее расцвета два течения: критический реализм, создан¬ ный «блудными детьми» буржуазии, и «чисто мещанскую литературу», Горький показал, как процесс гниения буржуаз¬ ного класса, процесс его деградации и духовного банкротства привел буржуазную литературу к полному творческому бес¬ силию. Дав беспощадную критику буржуазного декадентского искусства, питающегося идеями крайнего индивидуализма и все более резко противопоставляющего «независимую» личность буржуазного художника чуждой и ненавистной ему народной массе, Горький подчеркнул глубокую народность многонациональной литературы Советского Союза, основным героем которой является человек массы и основной темой — величественная трудовая героика социа¬ листического строительства. Важное место в докладе Горького заняла характеристика социалистического реализма в сопоставлении со старым «критическим» реализмом. Желая резче подчеркнуть новаторскую природу социалистического реализма, Горький предложил в докладе, как и в некоторых других своих выступлениях, недостаточно четкие определения сущности реализма дореволюционной русской литературы. Так, например, он указывал, что эта форма, «все критикуя — ничего не утверждала или же — в худших случаях — воз¬ вращалась к утверждению того, что ею же отрицалось»2. Сам Горький в ряде статей замечательно показал народность и высокий идейный и моральный пафос великих реалистов прошлого. Отдельные спорные формулировки и оценки не могут снизить принципиальное значение творческих выво¬ дов Горького, сделанных в его докладе на съезде, в част¬ ности данной им характеристики искусства социали¬ стического реализма: «Социалистический реализм утвер¬ ждает бытие как деяние, как творчество, цель которого — непрерывное развитие ценнейших индивидуальных способностей человека ради победы его над силами природы, ради его здо¬ ровья и долголетия, ради великого счастья жить на земле, которую он сообразно непрерывному росту его потребностей хочет обработать всю как прекрасное жилище человечества, объединенного в одну семью»3. На съезде были заслушаны также доклады о литературе народов СССР, о драматургии, о детской литературе и др. 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 27, М., 1953, стр. 302. z Там же, стр. 329. • Там же, стр. 330. 24* * 371
На съезде выступали почти все ведущие писатели. Созна¬ нием ответственности за свою работу, пониманием существа социалистического реализма, горячим стремлением верно слу¬ жить народу, быть активным борцом за победу коммунизма были проникнуты речи Ф. Гладкова, Д. Бедного, Н. Асеева, Л. Леонова и многих других. С резким ответом на дезориен¬ тировавший поэтов вредительский доклад Бухарина, пытав¬ шегося опорочить наследие Маяковского, выступили Д. Бед¬ ный, А. Сурков и другие поэты. «Давайте не будем размаг¬ ничивать молодое красногвардейское сердце нашей хорошей молодежи интимно-лирической водой»,— призвал Сурков, вы¬ ступивший в защиту воинствующего революционного гума¬ низма и глубокого социалистического содержания советской лирики. «...Не будем забывать,— добавил он,— что не за го¬ рами то время, когда стихи со страниц толстых журналов должны будут переместиться на страницы фронтовых газет и дивизионных полевых многотиражек. Будем держать лири¬ ческий порох сухим!» Был дан также отпор рецидивам груп¬ повщины и формалистических воззрений, сказавшихся в твор¬ честве отдельных представителей ранее существовавших «школ» и групп. Одним из важнейших итогов съезда явилась наглядная демонстрация идейного роста широких кругов советских писателей, признание ими основной целью искусства служе- йие делу социализма, делу народа и его партии. «В чем вижу я победу большевизма на съезде писателей?— спрашивал Горький и отвечал:— В том, что те из них, которые считались беспартийными, «колеблющимися», признали... большевизм единственной боевой руководящей идеей в твор¬ честве...» х. Вс. Иванов подчеркивал в своей речи: «Мы — за больше¬ вистскую тенденциозность в литературе». «Художественная литература,—сказал Л. Леонов,— становится одним из самых важных орудий в деле ваяния нового человека». «Партия и пра¬ вительство дали советскому писателю решительно все,— гово¬ рил Соболев.— Она отняла у него только одно — право плохо писать». Съезд принял устав Союза советских писателей СССР. В уставе говорится о том, что советские писатели руковод¬ ствуются коммунистическим мировоззрением. Решающим усло¬ вием роста литературы является «тесная и непосредственная связь литературного движения с актуальными вопросами политики партии и советской власти, включение писателей 1 М. Горький. Собр. соч. в тридцати томат, т. 27. М., 1953, гтр. 338. 172
в активное социалистическое строительство, внимательное и глубокое изучение писателями конкретной действительности». В уставе были сформулированы основные принципы соци¬ алистического реализма, которые являются ключом к пони¬ манию нашего искусства: «Социалистический реализм, являясь основным методом советской художественной литературы и литературной критики, требует от художника правдивого, исторически-конкретного изображения действительности в ее революционном развитии. При этом правдивость и историче¬ ская конкретность художественного изображения действитель¬ ности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспи¬ тания трудящихся в духе социализма». Значение съезда писателей было чрезвычайно велико. Съезд конкретно сформулировал., задачи и_ пути _развития советской литературы на ближайший" исторический период, содействовал разработке проблем_ социалйстатескбго~реализма, еще теснее сплотил писателей вокруг партии. Съезд продемонстрировал единение братских литератур на¬ родов СССР, укрепил связи русских писателей с писателями национальных республик. С трибуны съезда выступали писа¬ тели Украины, Белоруссии, Грузии, Дагестана, Казахстана, Туркмении, Таджикистана и других братских республик. Съезд наглядно показал, как многообразна советская много¬ национальная литература, каких огромных успехов добились в культурном развитии народы, которые до революции невольно не имели своей литературы, но даже письменности. Волную¬ щим было выступление на съезде ашуга Сулеймана Стальского, которого Горький назвал «Гомером XX века». В творчестве Сулеймана Стальского, блестяще владевшего традиционными национальными формами лезгинских рубаи (четверостишия), ярко сказывалось наполнение творчества национальных писа¬ телей новым содержанием, удачное сочетание национальных художественных традиций с выражением новых идей эпохи социализма. Съезд имел огромное международное значение. На съезде присутствовало 40 писателей, представителей от 13 стран: Германии, Франции, Дании, Китая, Японии, Швеции, Англии, США, Италии, Голландии, Норвегии, Чехословакии, Испании. Первый съезд советских писателей продемонстрировал воз¬ росший авторитет нашей литературы среди прогрессивных литератур всего мира. Вокруг советской литературы как бое¬ вого отряда литературы мира сплотился фронт революционных писателей многих стран. На съезде выступали Мартин Андерсен Нексе, Луи Арагон, Рафаэль Альберти,^Иоганнес Бехер, Вилли Бредель, Эми Сяо, Жан Ришар Блок, В. Незвал и др- 373
С трибуны съезда Мартин Андерсен Нексе говорил, обра¬ щаясь к советским писателям: «На пролетарских писателях лежит большая ответственность, и на вас — наибольшая, потому что вы являетесь передовым отрядом, вы — аван¬ гард человечества. Я приветствую в вас этот авангард, я восхищаюсь тем, что вы уже создали, и желаю вам дальнейших великих успехов». Зарубежные писатели не только рассказывали об успехе советских книг в своих странах, но и подчеркивали, чем они обязаны советской литературе. Французский критик Фревилль писал о международном значении съезда: «Съезд советских писателей показал, почему советская литература так превосходит литературу буржуаз¬ ную. Это происходит потому, что она отражает героическую жизнь масс, потому что она читается массами, потому что писатель не смотрит на себя, как на жреца искусства, а высту¬ пает бок-о-бок с рабочим, строящим социализм...». Выразительными фактами подчеркнули иностранные писа¬ тели авторитет и силу советской литературы. Эми Сяо сообщил, что Горький был избран на втором съезде китайских советов почетным членом президиума. Выступая от имени Ассоциации революционных писателей и художников Франции, Луи Арагон заявил с трибуны съезда: «Наша ассоциация сумеет выразить в национальных условиях французской культуры лозунг социалистического реализма, выдвинутый в СССР не только в масштабе национальностей СССР, но в масштабе национальностей всего земного шара». Съезд укрепил интернациональные связи советской литера¬ туры, ярко показал мировое значение ее успехов. Советская литература оказывала все возрастающее влияние на пере¬ довую литературу буржуазных стран, выступала провов- вестником новой, социалистической морали, пропагандистом самых передовых идей современности, открывала новую эпоху в развитии мировой литературы.
СОДЕРЖАНИЕ От редакции о Введевие 7 ГЛАВА I Литература периода иностранной интервенции и гражданской войны (1918—1920) 31 ГЛАВА II Литература периода перехода на мирную работу по восстановле¬ нию народного хозяйства (1921—1925) 85 ГЛАВА III Литература периода борьбы за социалистическую индустриализа¬ цию страны (1926—1929) 191 ГЛАВА IV Литература периода борьбы за коллективизацию сельского хозяй¬ ства (1930—1934) 287
Утверждено к печати Институтом мировой литературы им. А. М. Горькое» Академии Наук СССР • Редактор ивдательства И. В. Латыши Технический редактор Н. А. Невраева Корректор В. Г. Боеословский Оформление художника Б. А. Липина • РИСО АН СССР М 39-69-В. Т-08518. Иадат. 14 915. Тип. аакаа № 803. Подп. к печ. 29/XI 1954 г. Формат бум. 60x92*/.,. Бум. л. 11,75. Печ. л. 28,5 Уч.-ивдат. 22,8. Тираж 25000. Цена по прейскуранту 10М а. 11 руб. 2-я тип. Издательства Академии Наук СССР Ыосква, Шубинский пер., д. 10