/
Author: Кейн Г. Вильямс Ч. Мэйо Д.
Tags: периодические издания и издания, которые продолжаются роман художественная литература романы зарубежная литература криминальный роман
ISBN: 5-86780-12-8
Year: 1996
Text
КРИМИНЯПЬНЫИ
иг
Ч. ВИЛЬЯМС
д. мэйо
Г.КЕЙН
ББК 95.7 США
Художник
Феногенов В.И.
Редактор
Головина Е.В.
Художественный редактор
Селиванова Н.Н.
Технический редактор
Ларионова Н.А.
В очередной выпуск сборника «Зарубежный криминаль-
ный роман» включены впервые публикуемые на русском
языке произведения.
В романе Ч. Вильямса в море от сердечного приступа
скончался матрос. Капитан яхты недоумевает почему это
событие привлекло пристальное внимание не только поли-
ции, но также спецслужб и бандитов. И чтобы остаться жи-
вым, он вынужден решать эту головоломку.
В романе Д. Майо герой-одиночка не останавливается
перед насилием, ему предстоит сразиться с кровавым монст-
ром, ведь в его руках находится тайна сокровищницы древ-
них вавилонских царей. Развернувшаяся на Востоке драма
до самого конца держит читателя в напряжении.
В повести Г. Кейна частного детектива Питера-Чёмбёрса
нанимает знаменитый банкир для своей охраны, получив
задаток, детектив сразу же лишается своего клиента. *
ISBN 5-86780-12-8
© «Грэгори», 1996
ПАРУСИНОВАЯ
НИТЬ
Ч. ВИЛЬЯМС
© Перевод с английского А. Помогайбо
1
Когда субботним утром, где-то около одиннадцати
часов, полицейская машина вырулила на причал, я
чистил наждачной бумагой гротмачту “Топаза”. По-
скольку в субботу док не работал, я здесь был, если не
считать сторожа у ворот, в одиночестве. Машина
остановилась прямо на пирсе, и из нее вышли двое.
Я глянул на них без особого интереса и продолжал
счищать старую краску. Возможно, они разыскивают
какую-то яхту,- подумал я. Напротив, у того же пирса,
стояла шикарная яхта с надписью на борту “Лейла М”
Кроме этой яхты и моей, других судов в доке не было.
Выбравшись из автомобиля, двое остановились
напротив моего судна. На обоих были легкие костюмы,
с явно различимыми следами пота.
- Вас зовут Роджерс?- спросил один. Это был че-
ловек средних лет с квадратным красным лицом и
невыразительными серыми глазами.- Стюарт Роджерс?
- Совершенно верно,- ответил я.- Чем могу быть
полезен?
- Мы из полиции и хдтим с вами поговорить.
- Пожалуйста.
- Для этого вам лучше спуститься.
Я пожал плечами и сунул наждачную бумагу в
карман рабочих брюк, затем отстегнул страховочный
ремень и спрыгнул на палубу. От того, что я шкурил
мачту, в воздухе стояла пыль, и она прилипла к лицу и
телу. Я постарался вытереть пыль носовым платком,
но это мало помогло. Затем я выбрался на пирс, достал
сигарету и протянул пачку полицейским. Они отри-
цательно покачали головами.
- Меня зовут Уиллетте,- представился более
пожилой.- А моего коллегу Джо Рамирез.
Рамирез кивнул. Это был молодой человек с
выразительными синими глазами и красивым римским
профилем. Было видно, что “Топаз” ему нравится.
- У вас красивая шхуна.
5
- Кеч,- поправил я, но не стал продолжать эту
тему. Какая польза в обсуждении этого?- Какое у вас
ко мне дело?
- Вы знаете человека по фамилии Кифер?- спросил
Уиллетте.
- Конечно,- я щелкнул зажигалкой и усмехнул-
ся. - Он опять подрался?
Уиллетте игнорировал мой вопрос.
- Как хорошо вы его знали?
- Я был' знаком с ним не больше трех недель,-
ответил я и кивнул на кеч.- Он помогал мне, когда я
перегонял судно с Панамы.
- Вы можете его описать?
- Ему примерно тридцать восемь. Серые волосы,
синие глаза. Рост - около пяти футов десяти дюймов,
вес - от ста шестидесяти до ста семидесяти фунтов.
Отсутствует передний зуб. На правой руке татуиров-
ка - сердце и женские имена над ним. Я помню среди
них Дорин, Чарлен. Почему это вас так интересует?
Но и этот мой вопрос остался без ответа. На их
лицах даже не изменилось выражение.
- Когда вы видели его в последний раз?
- Пару дней назад, я думаю.
- Вы думаете? Вы не знаете точно?
Меня начала немного раздражать их манера ве-
дения разговора, но я постарался это скрыть. На поли-
цию сердиться может только дурак.
- Я не вносил это в вахтенный журнал,- сказал я.-
Но, поскольку сегодня суббота, а расстались мы в среду,
то это было два дня назад.
Детективы обменялись взглядами.
- Вам следует отправиться с нами.
- Для чего это?
- Для опознания.
. - Опознания?
- Морской патруль нашел сегодня утром труп на
берегу у седьмого пирса. Мы предполагаем, что это -
ваш друг Кифер, но мы хотим быть в этом уверены.
6
Я уставился на них с изумлением.
- Вы имеете ввиду, что он утонул?
- Нет,- коротко бросил мне Уиллетте. - Кто-то
его убил-
- О,- только и смог произнести я.
Поверхность моря выглядела, как стекло, пере-
ливающееся под лучами солнца. Только след танкера,
двигающегося от нефтеперерабатывающего завода,
резал ровную гладь моря.
- Нам надо идти,- повторил Уиллет.- Вам нужно
переодеться?
- Да.- Я бросил сигарету в воду и отправился
обратно на палубу. Детективы последовали следом. Они
стояли позади, когда я доставал вещи и полотенце.
Уиллетт спросил:
- У вас здесь есть душ?
- В данный момент там нет воды,- ответил я.-
Я использую душевую дока.
- Вот как,- сказал Уиллетт и они оба последовали
за мной на пирс.- Мы подождем вас в машине.
Душевая находилась в небольшом здании рядом с
автостоянкой. Я разделся и включил воду. Могло ли с
Кифером действительно случиться такое? Он мог
напиться и упасть в воду, но чтобы быть убитым и
брошенным на берегу? И к тому же сейчас у него вряд
ли больше нескольких долларов. Мог ли этот человек
быть Кифером.
Я вытерся полотенцем и натянул на себя шорты и
рубашку с широкими рукавами. Затем нацепил на руку
часы, рассовал по карманам бумажник, сигареты, зажи-
галку, и документы на “Топаз”. Потом вышел.
Машину вел Рамирез. Сторож с удивлением
оторвался от газеты и мы проследовали мимо него через
ворота. Уиллетте обернулся с переднего сидения:
- Вы взяли этого человека в Панаме, верно?
Я зажег сигарету и кивнул:
- Он опоздал на свое судно в Кристобал и хотел
вернуться обратно в Штаты.
7
- Почему он не полетел на самолете?
- У него не было ни гроша.
- Что?
- У него не было денег на билет.
- Сколько вы ему заплатили?
- Сто долларов. Почему вас это интересует?
Уиллетте не ответил. Машина пересекла желез-
нодорожный путь и поехала вдоль ангаров и мастерских
порта. -
- Я не понял,- произнес я.- У него не было при
себе каких-нибудь документов, удостоверяющих лич-
ность?
- Нет.
- Тогда почему вы думаете, что это - Кифер?
- По паре причин,- коротко бросил Уиллетс.- Вы
не думаете, что этот город был родным городом
Кифера?
- Вряд ли,- ответил я.- Он говорил мне, что от-
плыл из Филадельфии.
- Что еще вы о нем знаете?
- Он - бакалавр естественных наук. И его полное
имя - Франкис Л. Кифер, но его звали чаще просто
Блэки. Он сказал, что у него были проблемы с проф-
союзом потому что он не являлся на суда, где работал.
На этот раз он нанялся на сухогруз, направлявшийся в
Сан Педро. Вышел на берег в Кристобале, погорячился
в баре и попал в тюрьму. Корабль отправился без него.
- И он попросил работу?
- Совершенно верно.
- Странно, не правда ли? Моряки торгового фло-
та обычно не используют такие суда, как ваше, не
так ли?
- Думаю, тут особый случай. У него не было
средств, чтобы подождать какой-нибудь попутный
корабль. Все, чем он располагал - это одежда, которую
он носил, и бутылка виски. Мне пришлось одолжить
ему двенадцать долларов, чтобы он купил себе рабочую
одежду.
8
- И на яхте было только три человека? Вы, Кифер
и еще один человек, который умер в океане? Как было
его имя? ,
- Бакстер,-ответил я.
- Он был тоже моряком торгового флота?
- Нет. Он был служащим или кем-то в этом роде.
Думаю, бухгалтер - хотя это только догадки.
- Неужели он не сказал, кто он?
- Он был неразговорчив. Он оказался хорошим
моряком, но я не думаю, что работал им раньше.
- У вас были какие-то проблемы с Кифером?
- Нет.
Блеклые глаза задержались на моем лице, такие
же выразительные, как камень.- Совершенно никаких?
Судя по тому, что было написано в газете, для вас это
было довольно трудное путешествие.
- Да, это был не пикник,- согласился я.
- У вас не было стычек на борту, или чего-нибудь
в этом духе?
- Нет. Конечно, я не похвалил его, когда из-за его
оплошности порвался парус, но это нельзя назвать
стычкой. Он заслужил, и знал это.
Машина замерла на мгновение на перекрестке,
свернула и принялась обгонять другие автомобили,
направляясь к центру города. - А что случилось с
парусом?
- Он неправильно его поставил, и перекладина
треснула. Это было сразу после того, как умер Бакстер,
я был взвинчен и наорал на него.
- После того, как вы прибыли в порт, вы с ним не
виделись?
- Нет. Я не видел его с тех пор, как расплатился с
ним, кроме нескольких минут позавчерашним вече-
ром.
Машина замедлила ход и нырнула в подземный
гараж, где стояло несколько полицейских автомобилей
и машина скорой помощи. Мы въехали в огороженную
секцию с написанным на асфальте номером. Затем
9
выбрались из машины, поднялись на лифте и про-
следовали по темному коридору. Уиллетте открыл
передо мной дверь.
Я увидел залитое светом ламп холодное поме-
щение с цементными стенами. У стен стояли здоро-
венные металлические шкафы, в полках которых нахо-
дились неопознанные трупы. С противоположного
конца виднелась лестница, ведущая наверх. Около
лестницы стояли столы - четыре металлических и один
деревянный, за которым сидел пожилой человек в
белом халате. Он поднялся и подошел к нам.
- Четвертый,- произнес Уиллетте.
Пожилой человек выкатил на роликах четвертый
ящик из шкафа. Тело закрывала простыня. Рамирез
взялся за край простыни и повернулся ко мне.
- Если вы завтракали, постарайтесь,.чтобы вас не
вырвало.
И он поднял простыню. Я непроизвольно издал
возглас, он странно прозвучал в этой тишине. Да, тако-
го еще мне видеть не приводилось. Я заставил себя
еще раз посмотреть на это лицо. Да, это был Влеки, в
этом не было сомнений, несмотря на то, что лицо было
очень изуродовано.. Конечно, крови не было видно,
прежде чем труп прибило к берегу, волны все смы-
ли - но отсутствие крови не скрывало, как тяжело был
избит этот человек прежде, чем превратился в труп.
- Ну?- спросил Уиллетте своим спокойным голо-
сом, без тени эмоций.- Это Кифер?
Я кивнул.- А можно глянуть на татуировку?
Рамирез поднял простыню выше, показывая
обнаженное тело. На руке синел контур сердца, а над
ним располагалась красная надпись «Дарлен». Так оно
и должно быть. Я вспомнил шторм и то, что я говорил
тогда. Прости меня, Влеки. Я хотел бы, чтобы этого
не было.
- У вас в этом нет никаких сомнений?- спросил
Уиллетте:- Это тот самый парень, которого вы взяли в
Панаме?
10
- Абсолютно никаких сомнений,- ответил я.-
Это - Кифер.
- О’ кей. Тогда идемте наверх.
Вверху я оказался в комнате со спертым воздухом,
окно глядело на крышу смежного дома. Единственной
мебелью было несколько стальных сейфов, стулья с
прямыми спинками и стол.
Уиллетте кивнул на Рамиреза
- Джо, скажи лейтенанту, что мы уже здесь.
Рамирес вышел. Уиллетте бросил свою шляпу на
стол, снял пиджак и расстегнул ворот рубашки. Потом
достал пачку сигарет и показал на стул:
- Садитесь.
Я сел на стул. Комната не проветривалась и я чувст-
вовал, как по моему лицу сбегает пот. Перед глазами
продолжал стоять Кифер, и это видение никак не про-
ходило.
- Бог мой, почему же они били так Кифера? Из-за
этого он умер?
Уиллетте чиркнул спичкой и выпустил облачко
дыма.
- Он был убит ударом твердого предмета по голове.
Но давайте мы сначала зададим вопросы? Я не советую
вам пытаться скрыть правду. Если мы узнаем это, то
сделаем так, что вы пожалеете, что появились на свет.
Я сдержал вспышку гнева, которую у меня вызвали
эти слова.
- Я не пытаюсь скрыть правду. Если от меня тре-
буется какая-нибудь помощь, я постараюсь ее вам
оказать. Что вы хотите знать?
- Начнем с того, кто вы такой. Что вы здесь де-
лаете? И почему вы плыли именно на этом судне из
Панамы?
- Я купил ее в зоне канала,- сказал я. Затем вынул
бумажник и выложил на стол все свои документы -
водительские права, выданные в штате Флорида, членский
билет спортивного клуба Майами Бич и Торговой палаты
Майами. Уиллетте списал с них все адреса.
11
- Я имею еще шхуну “Орион”. Она зарегистри-
рована в городском яхт-клубе Майами и совершает
чартерные рейсы до Багамских островов...
- Тогда зачем вы приобрели еще одно судно?
- Если вы немного потерпите, я расскажу о своей
комбинации. Сейчас не очень хороший сезон для
рейсов на Багамы, поэтому моя шхуна стоит на якоре.
От своего друга - брокера - я услышал о “Топазе”.
Чей-то богатый отпрыск из Оклахомы купил этот кеч
пару месяцев назад, чтобы совершить путешествие до
Бискайского залива. Но он добрался только до Панамы,
поскольку обнаружил у себя морскую болезнь, поэтому
он оставил ее и улетел назад. Я понимаю в судах и
знаю, что в Америке за нее можно запросить вдвое
больше, чем в Панаме. Поэтому я занял деньги в банке,
прилетел в Панаму и купил ее.
- Почему же вы привели ее сюда, а не во Флориду?
- Тут быстрее можно найти покупателя. В Майами
полно судов.
- И вы наняли Кифера и второго, Бакстера, чтобы
они помогли вам?
- Именно так. Этот кеч трудноват для управления
одним человеком, да и плавать одному - это слишком
смело. Но на четвертый день после отплытия Бакстер
внезапно умер от инфаркта...
- Я читал об этом в газетах,- сказал Уиллетте. Он
сел на стул и положил на стол руки.- Но вернемся к
Киферу. Я хочу знать - где он хранил свои деньги.
Я глянул на него.- Деньги? Он не...
- Знаю, знаю! - прервал меня Уиллетте.- Знаю,
что вы собираетесь мне сказать. Вы подобрали его на
пляже с поджатым хвостом. У него не было ни денег,
ни багажа, ничего, кроме одежды, в которую он был
одет. И все, что вы заплатили ему -это сто долларов.
Верно?
-Да.
Уиллетте опустил руку с сигаретой.- Подумайте
еще раз. Нам известно, что когда он поднялся на борт
12
вашего корабля, у него было где-то между тремя и
четырьмя тысячами долларов.
- Не может быть. Может, мы говорим о двух разных
людях?
- Послушайте, Рождерс. Когда Кифера нашли на
берегу, на нем был костюм ценой сто семьдесят пять
долларов. Последние четыре дня своей жизни он водил
взятый в аренду “Тандерберд” и жил в отеле “Уорвик”,
в котором могут останавливаться только богатые люди,
уж поверьте мне. Он и сейчас - один из самых богатых
трупов мира. В сейфе отеля хранится его пакет с
двадцатью восьмью сотенными банкнотами. А теперь
вы мне все расскажите.
2
Я помотал головой в недоумении.- Я не верю в
это. Вы уверены, что это так?
- Конечно, уверены. Где, как вы думаете, мы
получили первую нить для опознания? У нас было тело,
не было имени. Дорожная служба обнаружила повреж-
денный “Тандерберд” с номерами, которые нам под-
сказали обратиться в агентство по аренде автомашин.
Служащий агентства, очень недовольный, сообщил
фамилию и адресовал нас в отель. Поскольку стало
известно, что со среды постояльца не было в номере,
мы предположили, что он и есть тот труп, который
дожидается своего опознания. Этого человека хорошо
запомнили по щедрым чаевым, и мы нашли одного
служащего в гостинице, который помнил рассказ
постояльца, что тот прибыл на частной яхте и тут мы
вспомнили дело, которое было связано с этим и попало
в газеты. И вот мы видим вас, и вы здесь сообщаете
нам, что Кифер был просто моряком торгового фло-
та. Итак. Кифер вас обманывал или вы пытаетесь во-
дить нас за нос. Если это так, я советую вам помо-
литься.
Все это показалось мне нереальным.- Зачем мне
13
вас обманывать?- сказал я - Я говорил вам, что он -
моряк. Разве он не оставил свои вещи в отеле?
- Нет. Только несколько вещей, которые он купил
в городе, и новую одежду. Если у него й были какие-
нибудь бумаги, должно быть, он носил их на себе тогда,
когда был убит. Единственное, что мы знаем - его во-
дительские права были выданы в штате Пенсильвания.
Это сейчас проверяется. Но вернемся к вопросу о
деньгах.
- Ну, может быть, что он имел счет в банке. Хотя
это на него не похоже...
- Нет. Послушайте. Вы прибыли сюда в понедель-
ник в полдень. В среду утром вы оба явились в поли-
цейское управление по делу Бакстера. Значит, вы рас-
платились с Кифером в среду. В какое именно время?
- Три часа. Может, чуть позже.
- Понятно. Если он просил прислать ему деньги,
то он должен был сделать это через банк. А банк был
уже закрыт к этому времени. Но когда он появился в
отеле, а это было в четыре, у него уже были деньги.
Наличными.
- Ума не приложу,- сказал я,- Совершенно не
представляю, где он достал деньги. Но я определенно
знаю, что он - моряк. И он расписывался у меня в су-
довом журнале под моими записями как свидетель.
- Мы проверим и это,- коротко бросил Уиллетте.-
Подумайте - мог ли он хранить где-нибудь деньги на
корабле?
- Конечно.
- Как? Это не очень большой корабль, и вы на-
ходились на нем две недели.
- Ну, естественно, я не стал бы проверять его
личные вещи. На своей полке он имел право хранить
все, что хотел. Но я еще раз говорю, что у него их не*
было. И, насколько я знаю, не было и денег.
- Откуда вы это знаете?
- По двум причинам. Если бы у него были деньги,
он не стал бы возвращаться в Штаты на маленьком
14
кече. Он раньше работал только на больших судах. О па-
русах он знал мало. Он бы просто купил билет на са-
молет - или, по крайней мере, подождал бы какое-ни-
будь большое судно. Когда я повстречал его, он не
мог купить себе даже на опохмелку. А он в ней нуж-
дался.
- Хорошо. Итак, он покинул Панаму пустым, а по
прибытии внезапно обнаружил около четырех тысяч
долларов. Сколько денег было у вас на судне?
- Около шести тысяч.
- Тогда он мог взять эти деньги у Бакстера.
Я отрицательно покачал головой. - Когда Бакстер
умер, я сам осмотрел его личные вещи и занес их опись
в судовой журнал. У него в бумажнике было сто семь-
десят долларов. Я передал эти деньги в полицейское
управление, вместе с другими вещами.
- Возможно, Кифер вас опередил.
- Бакстер не мог иметь много денег; это вне
вопросов. Он был такой же босяк, как и Кифер.
- Босяк?
- У него не было багажа и приличной одежды. Он
не распространялся о себе особо, но по нему было
видно, что удача долго отворачивалась от него. И он
отправился в плавание потому, что хотел сэкономить
деньги на авиабилет. Но почему мы так много говорим
о деньгах? Он был убит именно из-за них?
Уиллетте хотел мне ответить, но Рамирез под-
нялся и кивнул ему на дверь. Они оба вышли. Некото-
рое время было слышно, как за дверью о чем-то бесе-
дуют.
Я встал и подошел к окну. У окна жужжала муха,
колотясь о стекло. Если у Кифера действительно
появились деньги, то это так похоже на него, при его
мечтах о “богатой жизни” - остановиться в дорогом
отеле, взять напрокат “Тандерберд”.- Н самый раз для
тридцативосмилетнего неудачника, которому немного
повезло. Но трудно и предположить, чем было вызвано
такое зверское убийство.
15
Детективы вернулись в комнату и один жестом
предложил мне присесть. - Итак,- сказал Уиллетте,-
Вы видели его еще и в среду вечером. Где это было?
- Пивная рядом с портом, под названием «Доми-
но», - ответил я.- Совсем недалеко от судоверфи, в
паре кварталов и через дорогу. Думаю, это было в поло-
вине двенадцатого. Я смотрел фильм и, возвращаясь,
заглянул туда. Кифер был там с какой-то девушкой,
которую он подцепил.
- А кроме девушки с ним кто-то был?
- Нет.
- Расскажите нам об этой встрече подробнее.
- Тай было довольно много народа, но я нашел
место у стойки. Только я заказал пиво, как заметил
Кифера и девушку за столиком позади меня. Он был
уже порядком пьян, а девушка выглядела очень усталой.
Они о чем-то спорили.
- Вы знаете ее имя?
- Он не представил нас. Я постоял у стойки неко-
торое время, потом она покинула бар.
- Опишите ее.
- Довольно эффектная. Блондинка, возраст -
двадцать с небольшим. Дешевые сережки, подкра-
шенные брови, слишком много косметики. Помнится,
она говорила, что работает кассиршей в ресторане.
И, похоже, бармен ее знал.
- Кто ушел первым - они или вы?
- Она ушла одна. Я не знаю, что они не поделили,
но она внезапно поднялась, крикнула ему что-то и
ушла. Тогда Кифер направился к стойке бара. Похоже,
он был рад, что от нее избавился. Мы немного
поговорили. Я спросил, зарегистрировался ли он насчет
работы, и он ответил, что сделал это, но пока ему
ничего не предложили. Он спросил меня, предлагал
ли кто-нибудь купить у меня «Топаз», но я ответил,
что должен сначала привести судно в порядок.
- Он разбрасывался деньгами?
- При мне - нет. Пока мы беседовали, он зака-
16
зывал пиво, но я не разрешил ему платить, поскольку
думал, что он без денег. Потом я решил, что он уже
порядком пьян и хотел переключить его на то, чтобы
заказать что-нибудь поесть, но он этого не захотел.
В портовых пивных бывает комнатка, где можно нор-
мально поесть. Я повел его туда и заказал ему гам-
бургеры и кофе. Он выпил кофе...
- Минутку,- прервал меня Уиллетте.- Он ел
гамбургеры?
- Только откусил от одного. А что?
Они переглянулись, проигнорировав мой вопрос.
Рамирез поднялся, чтобы выйти из комнаты, но
Уиллетте покачал головой.- Подожди минуту, Джо.
Давай дослушаем всю историю, а потом ты попросишь
лейтенанта помочь тебе все проверить.
Потом он повернулся ко мне.- Вы и Кифер
покинули бар вместе?
- Нет. Он ушел первым. Сразу, как выпил кофе.
Он пошатывался, и я хотел вызвать ему такси, но он
отказался. Когда я стал настаивать, он обозлился.
Сказал, ему не нужна надоедливая сиделка, и он пил
тогда, когда я был еще в пеленках. Так он утверждал.
Через десять минут он вышел, а когда я вышел, то на
улице его не увидел.
- Кто-нибудь вышел за ним?
- Нет. Я никого не заметил.
- Это было около двенадцати?
Я ожидал этот вопрос. - Да. Я вернулся в две-
надцать, когда у сторожей была пересменка и они
разговаривали у ворот друг с другом.
- Они видели вас?
- Конечно. Они пропустили меня.
- И вы выходили куда-нибудь той ночью?
Я отрицательно покачал головой. - Никуда до
половины седьмого следующего утра, когда отправился
на завтрак.
Уиллетте повернулся к Рамиресу.- Давай, Джо.
Рамирес вышел.
17
- И не существует другой возможности выйти с
причала, кроме как мимо сторожа?- спросил Уиллетте.
- Не думаю.,- ответил я.
Рамирес вернулся, в его руках был лист бумаги,
который он протянул Уиллеттсу.- Вот результаты. Все
верно.
Уиллетте внимательно глянул на лист и кивнул.
Затем обратился ко мне.- Ваша каюта запирается?
- Да,- сказал я.- А что?
- Дайте Джо ключи. Мы хотим ее осмотреть.
Я холодно глянул не него.- Чего это ради?
- Ради расследования убийства, друг. Если вы
настаиваете, мы выпишем ордер на обыск. Вы запрете
каюту, как только мы завершим обыск. Как бы вы это
ни воспринимали - нам прийдется это сделать.
Я пожал плечами и достал ключи. Рамирез
удовлетворенно кивнул, сгреб ключи и вышел. Уиллетте
еще раз поглядел в лист бумаги и побарабанил
пальцами по столу. Затем свернул листок.
- Ваш рассказ соответствует этому.
- Чему - этому? - спросил я.
- Протоколу вскрытия. В желудке действительно
нашли кусок гамбургера. Обычно трудно определить
время смерти, особенно если тело было в воде, и это
стараются сделать по тому, что содержится в желудке.
Но и это бесполезно, если мы не знаем, когда он ел в
последний раз. Но, зная, что он ел в “Домино”, мы
можем теперь определить время довольно точно. Кифер
был убит где-то между двумя и тремя часами ночи.
- Это не могло быть много позднее нашей
встречи,- произнес я.- Его не стали бы сбрасывать с
пирса при дневном свете, а рассветает сейчас в пять
часов.
- Его нашли сегодня в половине восьмого, и около
суток он был в воде.
Я кивнул.- С четырьмя переменами течения воды.
Вам повезло, что его прибило так быстро.
- Чисто случайно, как сказали в морской охране.
18
Буксиры подводили корабль к седьмому причалу,
зацепили тело и вытащили его на поверхность. Потом
позвали охрану.
- А где была найдена машина?
- Около военного склада. Это на полпути между
берегом и пивной, где вы расстались. Патрульная
машина обнаружила автомобиль в час двадцать пять в
среду ночью. Это было спустя полтора часа после того,
как он покинул пивную. Машина выскочила на обо-
чину, ударилась о заграждение и отскочила обратно,
проехала еще пятьдесят футов, потом снова ударилась
об ограду и остановилась. Может быть, это просто
потому, что водитель был нетрезв, но я подозреваю,
что это не так. Думаю, его машину заставила это сделать
другая машина.
- Подростковое хулиганство?
Уиллетте покачал головой. - Не в это время. Если
кто начинает лихо кататься после полуночи, он
попадает в полицейский участок. И у этого человека
нет царапин на руках - он ни с кем не боролся. Похоже,
в этом деле замешаны профессионалы.
- Почему же они убили его?
- Это мы и сами хотим знать.- Уиллетте поднялся
и взялся за шляпу.- Нам надо пройти в кабинет
лейтенанта Бойда. Он хочет с вами поговорить.
Мы прошли по коридору до двери в'самом его
конце. За дверью оказалась комната с несколькими
столами и металлическими полками, заполненными
папками. На стене белели расписание дежурств и
служебная информация. Два раскрытых окна глядели
на улицу. Стеклянная дверь в дальнем конце комнаты
вела в другое помещение. За столом на машинке по-
лицейский отстукивал рапорт; он без интереса глянул
на нас и продолжил свою работу. За годы расследо-
ваний этот кабинет основательно прокурился табачным
дымом, да и пыль от дел на полках не делала воздух
здесь приятней. Уиллетс показал мне на стул перед
одним из свободных столов. Я сел, раздумывая, сколько
19
еще займет это дело. У меня было еще немало дел на
борту “Топаза”. Но я вспомнил изуродованное лицо
Кифера на металлической полке и почувствовал
угрызения совести. Мне ли жаловаться?
Уиллетте тяжело опустился на стул, достал
несколько бумаг из стола и некоторое время вни-
мательно их изучал. - Кифер и Бакстер знали друг
друга?- спросил он.- Я имею ввиду, перед тем, как
отплыли с вами?
- Нет,- сказал я.
- Вы уверены в этом?
- Насколько я знаю, они не видели друг друга
прежде.
- Кого из них вы взяли на работу первым?
- Кифера. Я даже не был знаком с Бакстером до
вечера, когда мы отплыли.
Уиллетте погрузился в бумаги. Наступила тишина.
Я слышал шум на улице. За окном пекло полуденное
солнце. Я закурил следующую сигарету и устроился
на стуле поудобнее, приготовившись к долгому
ожиданию. Два детектива вошли в комнату с плачущей
девушкой. Я мог слышать, как они задают ей вопросы
в другом конце комнаты.
Уиллетте отложил свои бумаги и откинулся на
стуле.- Я до сих пор не очень уяснил, что за случай у
вас произошел с телом Бакстера. Он умер только через
четыре дня после того, как вы покинули Канал?
Я вздохнул. Опять повторять то, что я говорил
Береговой охране. Когда вы нанимаете матроса, вы не
можете знать о нем все. Вы можете только надеяться,
что он хорошо управляется с парусом, ориентируется
в картах, неплохо готовит и к тому же является
волшебником, извлекающим попутный ветер из рукава.
Я вдруг почувствовал, что мне трудно рассказывать про
Бакстера. Должно быть, потому что я не мог под-
твердить ничем свои слова. -Я записал то, что про-
изошло, в судовой журнал,- сказал я нервно. Когда.
Зазвонил телефон, и я замолчал.
20
- Самоубийство, Уиллетте... Да... Совсем ничего?...
Да... Да... Разговор продолжался в таком-же духе две-
три минуты. За-тем Уллетте произнес:- Окей, Джо.
Можешь продолжать.
Он положил трубку и повернулся ко мне.- Прежде
чем я забыл - ключ передан сторожу. Сейчас давайте
пройдем к лейтенанту Бойду.
Комната за стеклянной дверью оказалась зна-
чительно меньше, в ней стоял только один стол. Че-
ловеку за столом перевалило за тридцать. У него была
довольно массивная фигура, рукава его рубашки были
закатаны. Глаза лейтенанта не выражали никаких
чувств - ни дружелюбия, ни враждебности.
- Это Рождерс,- представил меня Уиллетте.
Бойд выпрямился и протянул мне руку. - Я читал
про вас,- коротко произнес он.
Мы сел Иг Бойд закурил сигарету и обратился к
Уиллеттсу:- У вас есть что-нибудь еще?
- Роджерс опознал труп, как и хозяин бюро проката
машин. А еще посыльный из отеля. Так что это - Кифер.
Никто не знает, откуда у Кифера по-явилось столько
денег. Роджер клянется, что у него не было такой суммы,
когда они покидали Панаму. - И он пересказал то, что я
ему сообщил.
Когда он закончил, Бойд спросил:- Как эту исто-
рию можно проверить?
- Похоже, в ней все правда. Мы еще не нашли
девушку, но бармен ее знает, и помнит их всех троих у
себя в баре. Он помнит, что Кифер и Роджерс покинули
бар примерно в одно время. Когда Кифер начал
браниться после предложения Роджерса вызвать такси,
бармен посоветовал ему заткнуться и убраться из бара.
Сторож сообщил, что Роджерс прибыл в пять минут
первого и никуда не выходил после этого. Кусок,
который упоминается в протоколе вскрытия, позволяет
определить время убийства примерно между двумя и
тремя часами утра.
Бойд кивнул. - И вы думаете, что Кифер при-
парковал тогда “Тандерберд” у пивной?
21
- Похоже на это,- заключил Уиллетте.
- Возможно, он не хотел выдавать, что у него
появились деньги. И начал ссориться с Роджерсом,
чтобы не выходить с ним из пивной вместе. Что-нибудь
обнаружено на борту?
- Нет. Джо говорит, что все чисто. Ни оружия, ни
денег, ничего. Но это ничего не доказывает.
- Ничего. Кроме того, что нам не за что
задерживать Роджерса.
- Но все же стоит, пока мы не проверим все насчет
Майями? И не получим информацию с места, где
работал Кифер?
- Нет,- отрывисто бросил Бойд.
Уиллетте раздраженно махнул рукой, в которой
держал сигарету. - Но, черт побери, Джим, тут явно
душок чего-то, во всем этом деле.
- Душок - это еще не вещественное доказатель-
ство.
- Но посмотри на вещи!- возразил Уиллетте. - Три
человека покидают Панаму и у них примерно восемь
тысяч долларов. Один исчезает посредине океана,
другой сходит с корабля с четырьмя тысячами дол-
ларами, и четырьмя днями позже он уже мертв.
- Погодите!- вмешался я.- Если вы меня в чем-то
обвиняете, то должны сперва меня выслушать. Никто
не “исчезал”, как вы это назвали. Бакстер умер от
сердечного приступа. Я давал показания по этому
вопросу, и этот вопрос уже улажен.
- Но у вас тогда был свидетель. Теперь он убит.
- Хватит!- громко сказал лейтенант.- Наша
юрисдикция не распространяется до Карибского моря.
Смерть Бакстера была расследована соответствующей
службой, и если они не нашли в этом ничего, я этот
вопрос поднимать не буду. Теперь дайте сопровождаю-
щего Бакстеру, чтобы он отвез его на корабль. Если
он нам понадобится, мы всегда можем его забрать.
Я выпрямился. - Спасибо. Я буду здесь, по крайней
мере, еще неделю. Может, две.
22
- Хорошо,- произнес Бойд. Зазвонил телефон, и
Бойд жестом показал, что мы можем идти. Но не успели
мы пересечь внешнюю комнату, как услышали крик:-
Подождите минутку! - Мы вернулись. Бойд сидел с
трубкой в руке. - Да... Он еще здесь... В кабинете...
Хорошо.
Он положил трубку и сказал мне:- Вам придется
еще ответить на несколько вопросов. На сей раз для
ФБР.
Я с удивлением глянул на него:
- Что им нужно?
- Вы думаете, они это говорят? Они просто
попросили задержать вас до того, как пришлют за вами
своего человека.
3
По крайней мере, здесь есть кондиционеры,-
подумал я с облегчением, выходя из лифта в
помещений ФБР. Если вы собрались провести остаток
жизни на допросах по поводу смерти Кифера, будет
лучше, если он пройдет в комфорте. Я не то, чтобы не
любил жаркую погоду, да еще в подобном заброшенном
уголке страны, где можно не обременять себя
галстуками, но сегодня солнце пекло, как на
сковородке в аду.
Сопровождал меня агент ФБР Соамес - аккурат-
ный, подтянутый, в тщательно выглаженном костюме.
За те десять минут, как он забрал меня из офиса
лейтенанта Бойда, мне так и не удалось выведать у
него, по какому поводу они меня забрали. Я по-
интересовался этим еще на улице, но получил только
вежливую улыбку и реплику, что надо выполнить
несколько формальностей и мне все объяснят по
прибытии. Соамесу было всего около тридцати, но в
нем не было ничего мальчишеского, взгляд же был
холодным, а выражение лица мрачным.
Мы прошли по коридору и мои резиновые
23
шлепанцы довольно звучно хлопали по линолеуму.
Затем Соамес открыл дверь, пропуская меня внутрь.
Я увидел седоволосую женщину за столом, которая
стучала на машинке. Рядом со столом виднелась дверь
в другое помещение, а направо уходил коридор с целым
рядом дверей. Соамес посмотрел на часы и что-то
записал в журнал, лежащий на маленьком столике.
Затем показал мне дорогу:- Сюда, пожалуйста.
Я проследовал по коридору до последней двери.
Комнатка оказалась небольшой, прохладной, с зе-
леноватыми стенами, с серым линолеумом на полу и с
одним окном. У стола стояли два кресла. Соамес по-
казал на одно и сказал:- Садитесь, пожалуйста.
Я скоро вернусь.
Я зажег сигарету, и, опустив зажигалку в карман,
поинтересовался: - Не пойму, почему Кифером
заинтересовалось ФБР?
- Кифер?- на секунду Соамес задержался в двери.-
О, этим занимается местная полиция.
Я с удивлением уставился на него. Если их не
интересует Кифер, тогда что они хотят знать? Через
минуту Соамес вернулся с большим пакетом. Из него
он выложил судовой журнал, который я вел во время
плавания, подписанные мной показания по поводу
смерти Бакстера и опись его имущества.
Соамес бросил на меня взгляд. - Полагаю, вы
узнаете это?
- Да, конечно,- произнес я.- Но как это оказалось
здесь?
- Нас интересует Уенделл Бакстер.- Соамес
принялся изучать бумаги.- У меня не было времени
изучить это внимательно, поэтому вам нужно немного
потерпеть. Вы не возражаете?
- Нисколько,- ответил я.- Но я думал, это дело
завершено. В полицейском управлении...
- О, да,- заверил меня Соамес.- Дело в том, что
они не смогли найти его родственников и поэтому
обратились к нам.
24
- Ясно.
Он продолжал: - Отсюда видно, что вы - капитан
сорокафутового кеча “Топаз”, который приобрели в
Кристобале, в зоне Панамского канала. Это произошло
двадцать седьмого мая этого года, и продавца пред-
ставлял Джозеф Хиллиер, брокер из Майами. Верно?
- Все правильно.
- Вы отплыли из Кристобаля первого июня, в
десять-двадцать утра, наняв двух матросов. Первым из
них был Франкис Л. Кифер, моряк торгового флота,
имеющий степень бакалавра гуманитарных наук и
удостоверение на право работать на грузовых судах.
Американец по национальности, родившийся в
Буффало, Нью-Йорк, двадцатого сентября двадцатого
года. Другим был Уинделл Бакстер, род занятий
неизвестен, но предположительно служащий, у
которого не было никаких документов, дающих право
работы на судах, но который, тем не менее, имел
навыки управления яхтой. Его домашний адрес - Сан-
Франциско, штат Калифорния. Через четыре дня после
того, как вы покинули Кристобаль, он упал на палубу.
Это было примерно в три-тридцать дня. Через двадцать
минут он был мертв. Вы ничем не могли ему. помочь.
Аптечка у вас содержала только то, что можно
использовать для первой помощи, и вы были на
расстоянии в несколько сотен миль от ближайшего
доктора.
- Это так,- сказал я.- Никогда не чувствовал себя
настолько беспомощным.
Соамес кивнул.- В это время вы были под следую-
щими координатами - 16* 10' северной широты, 8Г 40'
западной долготы, приблизительно в четыреста милях от
берегов Гондураса. От любого американского порта вас
отделяло, по крайней мере, шесть дней пути, поэтому вы
решили повернуть обратно, к зоне Канала, но через три
дня пришли к выводу, что не успеете это сделать.
- За три дня мы сделали всего восемьдесят пять
миль,- сказал я.- И в каюте было очень жарко.
25
- Вы не могли зайти в какой-нибудь порт Гонду-
раса?
Я нетерпеливо взмахнул руками.- Это я уже
объяснял Береговой охране. Эти порты были в двух
сутках плавания. Но у меня не было никаких до-
кументов на Бакстера. Если бы я предъявил мертвое
тело, нас бы задержали в карантине, и мы бы
оставались там, пока у нас бы у нас бороды не отросли
до колен. Я не говорю о том, что пришлось бы платить
штраф. Единственное, что мы могли - это вернуться к
Каналу.
- Но вам не повезло и на этот раз?
- Знаете, мы просто устали. Мы делали все, что
могли, пока были на это способны. Поверьте мне.
Я не хотел брать на себя ответственность за то, что
похоронил человека в море. Это не очень, приятно -
встретиться позднее с его семьей. И нам пришлось бы
сталкиваться с расследованием по этому поводу.
Вообще, похороны в море - это не редкость, особенно
раньше. Да и сейчас это происходит, и здесь нет ничего
особенного, поскольку на больших судах всегда
находится достаточное количество свидетелей. Правда,
когда на корабле всего три человека, это требует
больших объяснений, чем простого сообщения, что
“Билл упал на палубу и мы выбросили его за борт”.
По этой причине я записал все симптомы, которые
сопровождали сердечный приступ у Бакстера. Я записал
их сразу, когда понял, что нам придется сбросить труп
за борт.
Соамес кивнул. - Это было довольно подробное
описание. Доктор, который его прочитал, не имел
проблем в постановке диагноза, и написал, что это -
инфаркт, предположительно, вызванный коронарным
тромбозом. А вы не расскажете, что было дальше, когда
вы отправились назад?
- Ну, самое запомнившееся - то, что у нас порвал-
ся парус,- сказал я. Еще перед тем, как у Бакстера
случился приступ, погода испортилась. Я видел, что
26
тучи идут на восток. Они не выглядели очень грозными,
и я не стал убирать парус, только подтянул рифы.
И сразу после этого начался дождь. Я как раз пошел к
рулю, чтобы направить нос против ветра, а Кифер
затягивал последние узлы. Это и моя вина, что я не
проверил, но я глядел на тучи, и когда повернулся,
было уже поздно. Фал натянулся и его могло перетереть
об лебедку. Я крикнул ослабить фал, но Кифер меня
не слышал из-за дождя. Это случилось потому, что он
неправильно завязал два узла. Из-за этого парус
натянулся с одного края. Я снова крикнул, но Кифер
повернулся и сделал знак, что ничего не слышит. Тогда
я бросил руль, по-бежал к парусу, а в это время фал и
лопнул. Это было, как удар клюшкой - шкотовый угол
резко развернулся и парус треснул. Мне потом удалось
поставить на нем заплату, разрезав старый парус, но
это заняло два дня. Хотя эту остановку все равно
пришлось бы сделать, поскольку потом наступил
штиль. С таким ветром можно двигаться только,
пожалуй, на веслах. После того, как мы исчерпали все
топливо, мы просто дрейфовали. Кифер все время
приставал ко мне, что не может спать в каюте с
покойником. И мы оба не могли готовить в, каюте
пищу. И в конце концов мы вытащили его на палубу.
В воскресенье - это было восьмого июня -я решил,
что это дело должно быть сделано. Я зашил его в то,
что осталось от старого паруса, с грузом в ногах. У нас
не было Библии, но я сказал несколько слов при
погребении. Мы в самом деле его побрили и надели
на него свежую рубашку, но это все, что мы для него
могли сделать. И опустили его за борт в час дня.
Координаты места записаны в бортовом журнале, и я
старался, чтобы они были точными. Погода улучшилась
в тот же вечер и шестнадцатого мы прибыли в порт.
Личные вещи вместе с заявлением я предоставил в
полицейское управление. Но я не знаю, почему они
не могут найти его родственников - я же сообщил его
адрес - 1426 пр Роланд Авеню в Сан-Франциско.
27
- К сожалению,- сказал Соамес,- в Сан-Фран-
циско нет улицы под названием Роланд Авеню.
- О,- только и произнес я.
- Поэтому мы и обратились к вам, чтобы вы нам
помогли.
Я нахмурился, чувствуя, что влип в неприятную
историю. Перед глазами встал тот солнечный день,
когда мы опускали мешок в воду.- Это удивительно, -
сказал я.- Но я не знаю про него больше ничего.
- За четыре дня он мог сообщить о себе что-нибудь
еще.
- Все, что я знаю,- можно рассказать за сорок
секунд. Он.говорил, что является американским граж-
данином. Его дом находится в Калифорнии. И при-
был в зону Панамского канала, работая два месяца
на какой-то работе, которая кончилась через два
месяца. И он хотел сэкономить на авиабилете,
возвращаясь в Штаты, отправившись в плавание со
мной.
- И он не упоминал название какой-нибудь фирмы -
или правительственного агентства?
- Ни слова. Я рассудил, что он работал в учреж-
дении или священником. Такое у меня создалось
впечатление. Его руки были очень мягкие.
- Он ничего не говорил о жене? Детях? Братьях?
- Ничего.
- И ничего не говорил во время сердечного
приступа?
- Нет. Похоже, он пытался,, но ему не хватало
дыхания: И боль была такой, что он потерял сознание.
- Понятно.- Соамес нахмурился.- Вы можете его
описать?
- Я бы сказал; что ему - около пятидесяти. Рост
примерно мой - шесть футов один дюйм, но он был
довольно плотный - я думаю, вес у него больше ста
семидесяти фунтов. Карие глаза. Коричневые волосы,
довольно много седины, особенно у висков, но никаких
залысин и проплешин. Узкое лицо, довольно высокий
28
подбородок, правильный нос и вообще неплохое
сложение. Он был неразговорчив и имел тихий голос.
Если бы он снимался в фильмах, то ему пошло бы
играть адвоката или доктора, или же главу какой-
нибудь английской фирмы. Он не говорил много не
потому, что был высокомерен - просто был сдержан.
Он не лез в чужие дела и ожидал, что никто не полезет
в его. И поскольку удача от него явно отвернулась, я
не хотел его особо расспрашивать о том, что ему было
бы неприятно.
- А что вы можете сказать о его речи?
- Пожалуй, только то, что он был немногословен.
Но, без сомнения, он был хорошо образован. И я не
мог заметить какого -либо акцента.
- А было ли в нем что-нибудь иностранйое? Что-
нибудь странное в поведении?
- Нет,- ответил я.- Он был американец.
- Ясно,- Соамес побарабанил карандашом по
столу.- Вы сказали, что он был опытным моряком. Но
у него не было бумаг и вы сказали, что он не был
моряком торгового флота прежде. Вы над этим не
думали? У вас не было догадок - где он приобрел опыт?
- Да, я думал над этим. Полагаю, у него была своя
собственная яхта, причем класса океанских яхт. Моряк
торгового флота не может знать многих вещей, которые
знал Бакстер, если не ходил под парусом. Кифер здесь
хороший пример. Он был квалифицированным
моряком; мог выполнять простые работы, вязать узлы,
управлять парусами, прокладывать курс по компасу.
Но если надо маневрировать навстречу ветру, он
совершенно не знал, что делать. Не имел не малейшего
представления.' А Бакстер имел. Даже я бы сказал, что
он - один из лучших в искусстве ставить паруса. Кроме
природного чутья, это искусство требует много опыта,
который вы не получите нигде, кроме как на яхте.
- Он знал навигацию по звездам?
- Да,- сказал я.- Забавно, но я в этом уверен. Он *
ничего мне про это не говорил, но он явно знал о су-
довождении больше меня.
29
- А не использовал ли он какие-нибудь термины,
которые могли бы в нем выдать бывшего нацистского
офицера? Какой-нибудь особый сленг?
- Не-ет. По крайней мере, я не могу вспомнить.
Но когда вы сказали это, я подумал, что в нем к этому
определению подошло бы все. Я даже уверен, что он
изучал судовождение в какой-нибудь академии.
- Я так и думал. У вас не было на борту фото-
камеры?
- Нет,- ответил я.
- Это плохо. Фотография очень бы помогла.
А как насчет отпечатков пальцев? Есть ли такое место
на корабле, где мы бы могли это сделать? Я понимаю,
что прошло шестнадцать дней...
- Нет. Не думаю. Последние четыре дня мой кеч
находился в доке и был тщательно помыт.
- Ясно.- Соамес выпрямился.- Ладно, мы попы-
таемся найти в зоне панамского канала кого-нибудь,
кто его знал. Спасибо за то, что пришли сюда, мистер
Роджерс. Возможно, мы потревожим вас попозже, и я
бы был признателен, если бы вы еще раз внимательно
обдумали те четыре дня, и если вспомните что-нибудь
интересное, сообщили бы это нам. Вы живете на судне?
-Да.
- Подумайте, не упоминал ли он каких-то кон-
кретных адресов - яхт-клуба, название города, или что-
нибудь в этом роде.
- Я постараюсь,- сказал я. - Хотя не понимаю,
почему он дал мне фальшивый адрес. Вы полагаете,
это было не его настоящее имя?
Лицо Соамеса оставалось любезным, но было
видно, что он считает разговор оконченным.
- Я могу только сказать, что думать так у нас пока
нет оснований.
Я поймал такси перед отелем “Уорвик”. В те десять
минут, которые заняла дорога до дока, я пытался
сделать выводы из то-го, что узнал. Может, Уиллетте
был прав и Кифер украл эти деньги из вещей Бакстера.
30
Если Бакстер лгал, говоря - откуда он, ложью может
оказаться и остальное. Хотя он никогда не утверждал,
что у него нет денег; он просто об этом не распро-
странялся. Вообще, сейчас многое в его поведении
выглядит загадочным.
А Кифер? Трудно допустить, что он украл деньги
у мертвого. Он, конечно, не семи пядей во лбу, но
вполне мог сообразить, что о деньгах Бакстера знает
кто-нибудь еще - какой-нибудь друг или родственник,
и все это грозит расследованием и обвинением в
воровстве. Может, он знал, что никто эти деньги не
спросит? Но как он это узнал? Ладно. Я не буду об
этом думать. По крайней мере, доказательств, что
Кифер взял деньги, нет.
Такси остановилось на обочине. Я выбрался у
ворот дока и расплатился с водителем. В субботний
полдень в этой части залива не было видно ни
суденышка. В половине мили дальше находился
городской яхттклуб, и там высился лес мачт и раз-
вешенные сети. Дальше располагалась пристань для
паровых судов, с длинными бетонными пирсами,
которые тянулись далеко по морскому побережью.
Пожилой сторож распахнул ворота.- Вот ваш ключ,-
сказал он.- Ко мне они подошли, когда обыскали
судно.
- Спасибо,- сказал я.
- Они не сказали, что искали,- продолжал он.
- Они не сказали этого и мне,- ответил я.
Я взобрался на борт «Топаза» и переоделся. Пока
никакие неприятности мне особо не грозят. И еще
довольно рано, я успею сегодня много сделать.
Я загрузил карманы наждачной бумагой и вышел на
палубу. Начав работу, я почти сразу забыл о Кифере,
Бакстере, и всем этом странном деле. Кроме вождения
судна, больше всего мне нравиться делать что-нибудь
на судне, ремонтировать его, красить и драить так, что-
бы оно буквальна сверкало.. Вот это я люблю. Я не хо-
тел предлагать покупателю второй сорт. И не пожалею
31
денег для того, чтобы “Орион” был в своей лучшей
форме.
На всю работу мне понадобится дня четыре. Мне
предстояло заменить два фала, надраить песком мед-
ные детали, заменить парус, закончить покраску и
поставить новый холодильник, который будет здесь ко
вторнику.
И в следующую среду в газете появится мое
объявление. Цену кеча я оценивал примерно в 15 тысяч
долларов. Если за десять дней у меня его никто не
купит, я отдам его какому-нибудь перекупщику за
двенадцать тысяч и вернусь обратно в Майами. Жаль,
что пришлось тратиться на новый парус и холодильник,
но даже с учетом расходов на авиабилет все мои затраты
в сумме составят -девять тысяч.
Шесть тысяч прибыли - это неплохо - за два месяца
работы. Это означает новые батареи и новый генератор
для “Ориона”. А также кожаную мебель в салоне... От
этих мыслей руки двигались сами, счищая старую
краску.
- Мистер Роджерс!
Я глянул сверху. С конца пирса меня звал сторож,
и я с удивлением узнал того сторожа, который должен
дежурить только, с четырех. Я и не заметил, как
пролетело время.
- Телефон,- крикнул он.- Международная из Нью-
Йорка.
4
Нью-Йорк? Должно быть, это ошибка, - подумал
я, выбираясь на пирс. Я не знаю никого, кто мог бы
мне сейчас сюда звонить. Конурка сторожа была у
ворот, с большим окном на дорогу. Трубка лежала на
подоконнике.
Я поднял трубку.- Привет. Говорит Роджерс.
Я услышал женский голос.- Это - мистер Стюарт
Роджерс, владелец яхты “Топаз”?
32
- Совершенно верно.
- Хорошо.- Заметно было, какое облегчение вызвал
мой ответ. Затем она продолжила тише:- Мистер
Роджерс, я очень волнуюсь. Я до сих пор о нем не
получила никаких известий.
- О ком?- удивился я.
- О, простите. Это потому что я очень волнуюсь.
Это Паула Стаффорд.
Видимо, она предполагала, что это имя объяснит
все. - Я не понимаю,- сказал я.- Что вы хоТите?
- Он же говорил вам обо мне, не так ли?
Я вздохнул.- Мисс Стаффорд - или миссис
Стаффорд - я не знаю, о чем вы говорите. И кто говорил
мне о вас?
- Вы чересчур подозрительны, мистер Роджерс.
Я уверяю вас, что я - Паула Стаффорд. Уже прошло
две недели, и я не имею никаких вестей дт него. Мне
это совсем не нравится. Что-то произошло?
-Давайте начнем сначала,- предложил ей я. - Меня
зовут Стюарт Роджерс, мне тридцать два года, мужского
рода, холост, капитан чартерной яхты.
- Вы бы не могли...- начала она, потом замолчала
и продолжила медленней.- Ладно, возможно вы правы,
что не верите без доказательств. К счастью, я за-
резервировала билет на самолет. Я прибываю в два
двадцать ночи и остановлюсь в отеле “Уорвик”. Вы не
можете со мной встретиться как можно скорее после
того, как я приеду в отель? Это крайне важно.- И она
повесила трубку.
Я пожал плечами, положил на место трубку и
закурил сигарету. Странная дама.
- Это чья-то шутка?- спросил Джонс. Это был
массивный, беловолосый человек с синими глазами.
Прислонившись к шкафу, он раскуривал трубку. - Мой
зять - полицейский, он прочитал в газете, что вы
попали в большие неприятности.
- Это какая-то пьяная,- предположил я.
- Жаль этого парня, Кифера,- продолжал Джонс.- -
2 Парусиновая пить
33
Я говорил вам, что он был здесь прошлым вечером и
искал вас?
Я с удивлением глянул на него.- Он искал? Когда
это было?
- Хмм. В тот же вечер, когда, как говорят, его
убили. Это было во вторник. '
- В какое время он был здесь?
- Около семи, в семь-тридцать. Немного позже
того, как вы ушли отсюда.
Я нахмурился. Странно, что Блэки не упомянул
этого, когда мы встретились с ним позднее в “Доми-
но”.- Вы уверены, что это был Кифер?
- Так он себя назвал. У него были черные волосы.
Он сказал, что приплыл сюда из Панамы. Я сказал,
что вы отправились в город посмотреть фильм и не
вернетесь до примерно одиннадцати.
- Он был в машине?- спросил я.- С ним была
девушка?
Джонс отрицательно покачал головой.- Он пришел
один. И я не видел никакой машины; я видел его только
на своих двоих. Он был недоволен, что я не пустил его
на ваше судно. Говорил, что он ваш друг и прибыл
вместе с вами из Панамы, но я ответил, что для меня
нет никакой разницы - откуда он прибыл - хоть из
Омахи штата Небраска.
- И что ему было нужно?- спросил я .- Он это
говорил?
- Сказал, что забыл взять свою бритву, когда
получил расчет. Я ответил, что ему надо встретиться с
вами. Он ушел” и больше здесь не появлялся.
- Вот как,- произнес я.- Но я запираю шкаф для
вещей команды; он все равно ничего бы не достал.
И он должен был об этом знать.
Я вернулся на борт “Топаза”. Уже наступило шесть
часов; пожалуй, хватит работы на сегодня. Я отпра-
вился в душевую, принял душ, побрился и переоделся
в чистое белье. Укладывая принадлежности для бритья
в шкафчик, я подумал о Кифере. Странно, что имея
34
такие деньги, как у него, он вернулся за принадле-
жностями для бритья, которые приобрел в Панаме.
Я замер. А ведь после ухода Кифера я брит-венных
принадлежностей Кифера и не видел. Может, это был
просто предлог? И Кифер действительно был вором?
Я обыскал все полки шкафчика. Никакой бритвы я не
нашел. Интересно... Впрочем, рано делать выводы -
может, бритва находится где-то еще на судне., Я от-
правился к умывальнику и открыл шкафчик с медика-
ментами. Вот и они - бритва и набор лезвий. Мои из-
винения, Влеки.
Я вышел на воздух. На палубе уже лежали тени от
зданий на берегу, легкий бриз с залива сделал воздух
несколько холоднее. Я присел на крышу кубрика и
достал сигарету.
- Паула.
- Паула Стаффорд.
Слышал ли я это имя раньше? Было ли в нем что-
нибудь знакомое? Или у меня разыгралось. вообра-
жение? Я бросил зажигалку обратно в карман и вы-
пустил клуб дыма. Возможно, Кифер упоминал это имя.
Или Бакстер.
Бакстер... Да, сегодня я испытал не самые при-
ятные минуты в ФБР. Я глянул на место на палубе,
где я, сняв фуражку, сто-ял, глядя, как мешок с телом
Бакстера медленно .уходит в глуби-ну, в абсолютную
тьму и под невероятное давление, которые ожидают
его на глубине два километра. А ведь и в самом деле
может остаться неизвестным, кто он был на самом деле.
От него не осталось ни фотографий, ни отпечатков
пальцев, ни нормального описания, ничего. Он ушел,
ушел навсегда, не оставив следов. Будет ли меня теперь
весь остаток жизни терзать этот факт -что я не доставил
тело в порт, а сбросил его в море?
Нет, черт побери,- подумал я раздраженно,- это
просто болезненная впечатлительность. Я сделал все,
что в силах был сделать. Дело сделано. Я был в трехстах
милях от Канала. И жара сделала бы так, что при-
35
сутствие трупа не было бы просто неприятным; оно
стало бы опасным.
Но должны же быть какие-нибудь зацепки. За
четыре дня даже такой неразговорчивый человек, как
Бакстер, должен был сказать что-нибудь, что дало бы
ниточку - откуда он. Подумаем еще. Начнем с того
момента, когда я увидел Бакстера в первый раз, а потом
попытаемся восстановить последовательно каждую
минуту.
Я остановился. А почему мне это нужно? Почему
я подсознательно уверен, что поиски ФБР в Панаме
ничего не дадут? Этот человек говорил, что он там
работал. Если это так, ФБР будет иметь информацию
на него через какой-то день. У меня сомнения потому,
что я узнал, что адрес фальшивый? Нет, тут дело в
чем-то другом...
В тот день все утро шел дождь, мощный тро-
пический ливень, который барабанил по палубе. Но
сейчас уже тучи пропали и в ясном небе горели звезды.
“Топаз” стоял на якоре рядом с деревянным причалом,
и чуть слабо освещался огнями фонарей, начи-
нающихся в половине квартала дальше и убегающих
вдоль обсаженной пальмами дороги.
Было восемь часов вечера. Кифер ушел в бли-
жайший бар с двумя или тремя долларами из тех
двадцати, которые я дал ему в аванс. Я спустился в
каюту, чтобы посмотреть карты, которые купил для
путешествия. Включив свет, я посмотрел вперед. Сквозь
стекло был виден контур носа судна, и я подумал, что
яхта весьма неплохо выглядит, и Высота каюты в шесть
футов два дюйма прекрасно соответствует общим
пропорциям.
Со стороны кормы в каюте находились умы-
вальник и плита на балонном газе, ниже них - хо-
лодильник и полки для вещей. Со стороны правого
борта располагался Небольшой диван. Спереди был
радиотелефон и столик для карты, который склады-
вался, когда в нем не было необходимости. Ближе к
36
стене находились две скамейки. Занавешенная дверь
вела в более узкую каютку, в которой было только две
скамейки.
Рулон карт лежал на диванчике. Я разрезал
связывающую их веревку и стал расстилать на столике
одну за одной. В каюте было душно и жарко, и по
моему лицу сбегали капли пота.
Расстелив карту Карибского моря, изданную Гид-
рографическим департаментом, я закурил сигарету, и
вдруг услышал негромкий голос с берега:- Эй, на борту
“Топаза”
Я высунул голову из двери каюты. Хоть человек
был высок, свет бил ему в спину, и я не мог разглядеть
лица. Но, судя по произношению, он был американцем
и, похоже, пришел сюда с одной из яхт.- Поднимай-
тесь на борт,- пригласил я его.
Я отступил назад, и человек спустился по лест-
нице в каюту - сначала высокие ботинки, потом-длин-
ные ноги в синих фланелевых брюках и следом -
коричневый твидовый жакет. Странное одеяние для
Панамы,- подумал я, где все ходят в белом и не тя-
желее, чем в полотняном. Наконец показалась его
голова - и человек слегка нагнулся, поскольку его рост
превышал высоту каюты. У незнакомца оказалось
приятное правильное интеллигентное лицо. Из под
бровей глядели карие глаза, а его коричневые волосы
уже начали седеть.
' - Мистер Роджерс?- вежливо спросил он.
- Совершенно верно,- сказал я.
- Мое имя - Бакстер. Уинделл Бакстер.
Мы пожалй друг другу руки. - Добро пожаловать
на борт,- сказал я.- Как насчет кофе?
- Нет, благодарю вас.- Бакстер немного отступил
от лестницы.- Я перейду сразу к делу, мистер Роджерс.
Я слышал, вы ищете помощника для того, чтобы
перевести судно на север.
Я удивился, но постарался это скрыть. Бакстер не
выглядел как матрос. У него был вид студента кол-
37
леджа, если не брать в расчет, что его возраст
уже достиг пятидесяти.- Я уже нанял одного,- произ-
нес я.
- Ясно. И вы не собираетесь нанять двух? Я имею
ввиду - разделить вахты.
- Не собирался. У вас есть опыт?
- Да.
- У берега? Карибское море - довольно трудное
испытание для сорокафутового яла.
Бакстер перевел взгляд с карт на меня, но сохранил
любезное выражение лица.- Ял?
Я улыбнулся. - У меня было два претендента,
которые называли мое судно шхуной и один, кто спра-
шивал, буду ли я бросать каждую ночь якорь.
Легкая улыбка тронула губы Бакстера - Ясно.
- Вы видели мо.е судно при дневном свете?-
спросил я.
- Да. Я видел его утром.
- И что вы о нем думаете?
- Я, конечно, могу только догадываться, но похоже,
что ее сделали в Новой Англии, меньше десяти лет
назад. Оснастка в прекрасном состоянии, кроме того,
что ванты внизу кое-где истерты или порваны.
Я кивнул. У меня уже был припасен канат, чтобы
поправить ванты перед отплытием. Бакстер явно не
был фермером. Я показал подбородком на карту.- Что
вы думаете о курсе, который я проложил?
Некоторое время он изучал карту.
- Большую часть пути нет никаких особых труд-
ностей. Если вы выберете на своем пути Грациаса Диас,
вы могли бы воспользоваться Юкатанским каналом.
У вас есть спиннакер?*
- Нет,- сказал я.- Мы примерно через двадцать
дней или чуть больше будем в Саутпорте и все, что я
могу вам предложить - это сто долларов за все плавкие.
Вы принимаете такие условия?
• Спиннакер - треугольный парус
38
- Оплата мне не так важна,- ответил он.- Я хочу
главным образом съэкономить деньги на авиабилет.
- Я полагаю, вы - американский гражданин?
- Да. Мой дом находится в Сан-Франциско.
Я прибыл сюда на работу, но она не выгорела и я хочу
вернуться так дешево, как возможно.
- Ясно,- произнес я. Я чувствовал, что мое ре-
шение Бакстер принял с заметным облегчением.
Почему нет? Этот человек, без сомнения, опытен, и я
могу себе позволить заплатить дополнительные сто
долларов, чтобы не стоять вахту от шести до шести. -
Тогда договорились. Вы будете на борту рано утром?
Я намереваюсь отплыть до десяти.
Он кивнул. - Я могу прибыть сюда через час.
Он ушел и вернулся через сорок пять минут, дер-
жа кожаную сумку. - Кифер и я спим на тех скамьях,-
сказал я, показав на каютку за занавеской.- Вы можете
разместиться на скамье в каюте. А на другой скамье
положить свои вещи.
- Спасибо. Это то, что мне нужно,-ответил он. Он.
снял твидовый жакет и открыл люк наверху. Пока я
сверял свои часы со временем, передаваемому по радио,
он закурил сигарету.
- Думаю, вы много времени провели на яхтах?-
поинтересовался я.
- Это верно,- ответил он.
- В Карибском море?
- Нет. Я никогда не плавал здесь раньше.
- Я сейчас живу на Багамах,- продолжал я.- Это -
удивительная страна.
- Да. Думаю, действительно удивительная.- Он
сказал это все тем же любезным тоном, но по краткости
его ответов было видно, что он не хочет вести разговор
дальше.
Ладно,- подумал я.- Если не хочешь, то и не надо.
Хоть и не стоит ко мне относиться, как к старой
сплетнице, жаждущей сенсаций. Но мгновением позже
я решил, что думать так было бы несправедливо. Если
39
человеку пятьдесят, ему вряд ли интересно рас-
сказывать историю своей жизни посторонним. Бакстер,
при всей его неразговорчивости, казался неплохим
человеком.
Примерно через час вернулся Кифер. Я пред-
ставил их друг другу. Бакстер был вежлив и сдержан.
Кифер, несколько разгоряченный пивом, не скрывал
своего мнения, что каждый, кто живет на берегу,
понимает в судовождении не больше фермера. Я дал
ему понять, что Бакстер разбирается в этом деле не
меньше его. После десяти мы улеглись спать.
Проснувшись на завтра на рассвете, я увидел, что
Бакстер уже встал и оделся. Он сидел на своей скамье
и писал что-то на авиаконверте, используя свою сумку
как письменный стол.
- Почему вы не используете столик?- спросил я.
Он оглянулся на меня.- О. Не беспокойтесь.
Я не хотел вас будить.
Я бросил третью сигарету за борт и выпрямился.
В воспоминаниях не удалось найти ничего странного,
кроме того, что Бакстер был одет в фланелевую и
твидовую одежду, что не при-нято в Панаме. Но может,
он просто не хотел тратить деньги на лишнюю одежду,
особенно если понял, что работа не окажется
постоянной.
Уже стемнело и на небе огоньки очертили силуэт
города. Я закрыл замок на ограждении причала у моей
яхты и подошел к воротам дока. Джон глянул на меня
поверх газеты.- Собираетесь на ужин?
- Да. Здесь есть ресторан с хорошими кондицио-
нерами и баром?
- Загляните в “Золотой фазан”, на перекрестке
Третей и Сан Бенито. Вызвать такси?
Я отрицательно покачал головой.- Спасибо.
Я пройдусь немного и сяду на автобус.
Я пересек железнодорожную ветку и вышел на
улицу. До автобусной остановки нужно было пройти
два квартала направо и пол квартал а в центр города.
40
Этот район занимали предприятия и склады, и потому
в наступившей темноте немноголюдная дорога еле
освещалась. Я повернул и прошел половину квартала,
мимо площадки, заполненной разбитыми автома-
шинами, когда на улицу вырулила машина, осветив
меня на мгновение фарами. Затем она съехала на
обочину и остановилась.- Эй, ты,- прорычал голос.
Я повернулся и глянул на темную фигуру за рулем.
У ее обладателя была тяжелая боксерская челюсть и
короткие волосы.-Залезай,- приказал голос.
На улице было больше ни души на квартал в обоих
направлениях. За спиной - высокая, непреодо-лимая
стена автосвалки.-Ладно. Бумажник - в кармане брюк...
- Нам не нужен твой бумажник. Я сказал - залезай!-
На меня уставился пистолет, у машины открылась
задняя дверь. Я подошел к ней и, как только нагнулся,
из темноты протянулись две руки и потащили меня
внутрь. Что-то ударило меня по левому плечу.
В моей руке боль отдалась даже до кончиков пальцев.
После следующего удара моя голова как будто
взорвалась.
Голова была полна нестерпимой болью. Эта боль
то немного отпускала, то возвращалась снова, сдав-
ливая череп. Я открыл глаза. Но ничего, кроме туман-
ного света, глаза разглядеть не могли.
- Подопри его,- произнес голос.- Ты хочешь, чтобы
он лежал, как бревно?
Я почувствовал, что меня кто-то схватил сзади и
поднял за плечи. Но я не смог удержаться на ногах и
повалился вниз. -Плесни на него воды,- скомандовал
голос.- Он почти труп.
Я услышал, как звук шагов удалялся, затем шаги
проследовали обратно. От воды я откинул голову назад.
Капли сбегали по носу; вода вымочила рубаш-
ку. Я снова открыл глаза. Сильный свет ударил мне
в глаза; я протянул руку, но не смог его заслонить.
41
Может, этот свет - от солнца. Может - от адского пла-
мени.
Откуда-то сзади от моего микрокосмоса нестер-
пимой боли и непереносимого света какой-то голос
спросил:- Ты слышишь меня, Роджерс?
Я хотел что-нибудь произнести, но снова пова-
лился. Вода опять плеснулась мне в лицо. Когда капли
скатились с носа и рта, я попытался снова произнести
что-нибудь. Теперь я был способен внятно произнести
несколько слов.
- Рождерс, я с тобой разговариваю,- произнес
голос.- Где ты высадил его на берег?
Я постарался понять смысл этих слов, но мне это
не удалось.- Кто? О чем вы говорите?
- Уинделл Бакстер. Где ты высадил его на берег?
5
- Бакстер?- Я поднял руку, чтобы прикрыть глаза
от света.- На-берег?
- Он не может быть так глуп.- Похоже, это произ-
нес другой голос. Более твердый, со скрипучими нот-
ками.- Давай, я его ещё ударю.
- Погоди. - Это был первый голос - повелитель-
ный и громкий.
До меня донеслись отрывочные фразы их раз-
говора, вперемешку с ощущением боли и моими собст-
венными путанными мыслями... Профессиональный
убийца... Полицейский сказал это... Уиллард? Уил-
летте? Именно это...
- Рождерс, где ты его высадил? В Мексике? На
Гондурасе? На Кубе?
- Я не понимаю, о чем вы говорите,- произнес я.
- Мы говорим о Уинд ел ле Бакстере.
- Бакстер мертв,- сказал я.- Он умер от сердечного
приступа...
- И вы погребли его в океане. Хватит, Роджерс;
мы читали бумаги. Где он?
42
Боль немного отступила. Я не мог представить, где
нахожусь, но уже осознал, что сижу на полу, прислоненый
к стене, и в глаза мне бьет свет фонаря, направленного
прямо на меня. Все, что я мог еще разглядеть - это серые
брюки и дорогие ботинки, а справа от них - еще другая
пара ботинок, очень больших. Я глянул налево и увидел
еще одну пару. Это были черные ботинки, почти такие
же большие, как те, которые находились справа, но один
ботинок пересекала трещина. В моем состоянии внимание
привлекали все мелочи, как ребенка, видящего мир в
первый раз. Я понял, что сижу в луже воды, которая
потекла с моей одежды. Мои волосы и лицо были все
еще в воде, и, облизнув губы, я обнаружил, что вода
соленая. Должно быть, мы - на пирсе или на борту какого-
нибудь судна.
- Куда Бакстер направлялся?
Может, они ненормальные? - Он мертв,- терпеливо
повторил я.- Мы похоронили его в океане. Зачем мне
надо вам лгать?
- Потому что он тебе заплатил.
Я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь; но так
ничего не сказав, сомкнул, челюсти. Легкий холодок
пробежал по моей спине, когда я начал понимать.
- Дай, я его заставлю говорить.
- Погоди, я тебе сказал. Ты опять хочешь выбить
из него мозги, чтобы нам ждать еще час? Он будет
говорить. Ладно, Роджерс, ты хочешь, чтобы я повторил
свой вопрос по буквам?
- Мне неважно, как вы его зададите. Бакстер мертв.
- Слушай. Бакстер появился на 'борту “Топаза”
тридцать первого мая в Кристобале. На следующее
утро, первого июня вы отплыли, но сюда прибыли
только ты и Кифер. Это было шестнадцатого. Бакстер
заплатил тебе десять тысяч долларов для того, чтобы
ты высадил его где-нибудь на берегу Центральной
Америки, или Мексики, или Кубы, и сочинил историю
о сердечном .приступе и о том, что ты похоронил его в
океане...
43
- Я говорю вам, что он мертв!
- Заткнись, пока я не кончу говорить. Бакстеру не
стоило доверять такой глупой твари, как Кифер. Мы
знаем о нем все.- Вечером перед вашим отплытием в
Панаму он потратил последние доллары в баре. Когда
же вы прибыли сюда через шестнадцать дней, он
поселился в самом дорогом отеле города и начал сорить
деньгами. В сейфе отеля хранилось тве тысячи долларов
для него, и еще шестьсот долларов было в его карманах.
Я думаю, ты получил больше, чем он. Это - твой
корабль. Где Бакстер сейчас?
- Лежит на дне океана, на глубине две тысячи
футов,- с безнадежностью произнес я. Что толку
отвечать? Они никогда мне не поверят. Я вспомнил,
как изуродовал лицо Кифера выстрел в голову, и
вздрогнул. Именно эти люди сделали это, и они
сделают то же самое и со мной.
- Ладно,- произнес голос из темноты над фона-
рем.- Может быть, лучше его немного потрясти.
Здоровенный кулак обрушился на мое лицо.
Я попытался подняться на ноги, но рука схватила мою
рубашку и резко потянула вверх. Другая рука, подобная
куску кирпича, ударила меня в живот. Я наклонился,
упал и стал кататься от боли.
- Где Бакстер?
Я был не способен говорить. Меня снова вернули
в сидячее положение и ударили так, что моя голова
стукнулась о стену. Пока я восстанавливал дыхание,
свет фонаря изучал меня, как огромный внимательный
глаз.
- Зачем валять дурака? - спросил голос.- Все, что
мы хотим знать, это - где ты высадил его на берег. Ты
ему ничего не должен; ты выполнил свою часть сделки.
Он поставил тебя под удар; ты же не ожидал, ,что тебе
предстоит такая встреча?
- Тогда зачем мне вам врать? Если бы я высадил
его на берег, я бы вам это сказал.
- Он не предлагал тебе еще денег позднее?
44
- Он не предлагал мне ничего и не давал мне
ничего. Я не знаю, где Кифер мог взять деньги, разве
что украсть из портфеля Бакстера. Но я точно знаю,
что Бакстер мертв. Я сам зашивал его и опускал за
борт.
Меня прервал резкий голос.- Хватит, Роджерс! Мы
не спрашиваем тебя, высаживал ли ты его на берег.
Мы знаем, что это было, от Кифера. Но он не-знал -
где, потому что именно ты прокладывал курс. Это было
устье какой-то реки, но он не знал, какой именно, и в
какой это был стране.
- Он сказал это после того, как вы разбили ему
лицо? - Спросил я.- Может, вы знали Бакстера? Он не
мог иметь сердечных приступов раньше?
- Нет.
- Бакстер - это его настоящее имя?
- Неважно, какое у него имя.
- Нет, это важно. Вы уверены, что ищете именно
этого человека?
- Его видели в Панаме.
- Это могла быть ошибка.
- Взгляни,- из темноты появилась рука с фотогра-
фией.
Я взял ее. Это был фотографический снимок че-
тыре на пять человека на борту судна. Человек был
одет в шорты цвета хаки и шапочку с длинным козырь-
ком. И, без сомнения, это был Бакстер. Но мое вни-
мание привлекло судно и окружающая обстановка -
мне показалось в ней что-то знакомое.
- Ну?- холодно спросил он.
- Это Бакстер,- сказал я. Ложь была бы смер-
тельно опасна.
- Умный мальчик. Теперь ты будешь нам го-
ворить?
- Я уже сказал вам. Он мертв.
- Я не понимаю тебя, Роджерс. Ты же не так глуп,
чтобы думать, что мы блефуем. Ты видел Кифера.
- Да, я его видел. И что вы хотите? Этот парень от
45
боли сказал вам то, что вы хотели услышать. Это вы
хотите и от меня? Я нисколько его не смелее, поэтому
я сделаю что-нибудь такое же.
- Мы тратим время зря!- прорычал еще один
голос.- Бери его за руки!
Я постарался оценить дистанцию до фонаря и
собрался. Это было почти безнадежно, но я должен
был что-нибудь сделать. Когда руки потянулись ко мне,
я оттолкнулся от стены и ринулся прямо на фонарь.
Рука схватила меня за рубашку, и та порвалась. Пятно
света метнулось в сторону, и я увидел пол, но не выход
отсюда. Я повернулся и увидел сбоку открытую дверь,
и за ней - пару кнехтов и дальше - контур баржи. Потом
я почувствовал удар, который вывел меня из
равновесия, но я удержался на ногах и ринулся к двери.
За собой я услышал скрип шагов по половицам. От
второго удара - в голову - я потерял равновесие совсем,
упал на дверь и выкатился наружу. Как-то мне удалось
подняться. Вверху светили звезды, передо мной
плескалась темная вода.
Только я намеревался повернуться, чтобы побежать
по пирсу, как получил удар сзади, и меня обхватили
за талию. Мы оба повалились на пирс, но моя нога
зацепилась за канат и я полетел в воду.
Над головой сомкнулись волны. Я постарался,
насколько хватает воздуха, отплыть под водой дальше
и, когда всплыл, оказался около железной фермы,
держащей настил пирса.
- Принесите свет! Кто-нибудь, принесите фо-
нарь!- Этот крик раздавался прямо надо мной. Навер-
но, этот человек схватился за канат и не упал в воду.
Я услышал удаляющиеся шаги. Они не могли меня
здесь видеть, но течение выталкивало меня назад, к
барже. И оно было слишком сильным, чтобы ему
сопротивляться.
Свет упал на воду рядом со мной.- Где он? Где
этот ублюдок?- крикнул кто-то.- Вон его рука! -
Я глубоко вдохнул и пог-рузился в глубину. Больше
46
мне некуда было плыть. Я мог двигаться только по
течению. Если бы я делал это на поверхности, я бы
оказался в свете фонаря. Поэтому я нырнул под баржу.
Скоро уши начали болеть, что я всегда чувствую, когда
погружаюсь на глубину двенадцати футов. Конечно,
жутко было погружаться в темноту, но единственным
для меня выходом было проплыть под баржей.
Возвращаться к этим троим было просто смертельно
опасно. Да к тому же повернуть назад я уже не мог -
меня влекло за собой течение. Я решительно двинулся
под днище баржи и ощутил, как мой затылок скользит
по металлу.
Скоро я почувствовал грязь под руками. На
мгновение меня охватила паника, но я взял себя в руки,
вспомнив, что сейчас могу двигаться только вперед.
Течение уже не позволит мне вернуться. И я реши-
тельно направился вперед. Мои колени погрузились в
землю, а голова скользила, по днищу баржи.
Внезапно я почувствовал, что впереди меня -
только вода. Я стал двигаться быстрее. Легкие раз-
рывались от желания вдохнуть чистый воздух. Я вы-
нырнул из-под плоского днища и устремился наверх.
Наконец, голова достигла поверхности и я глубоко
вдохнул - один раз, второй - и снова нырнул, поскольку
пятно света показалось в десяти футах. Они перебежали
на другой борт и искали меня с этой стороны. С силой
работая руками и ногами, я плыл под водой по
направлению течения. Когда я вынырнул еще раз, то
был уже в пятидесяти футах от баржи. Они еще искали
меня у борта. Я поплыл на поверхности, направляясь
к темной полосе берега. Довольно быстро я по-
чувствовал под руками твердую землю и встал на ноги.
Потом повернулся и глянул назад.
Теперь я был в двухстах ярдах от пирса и баржи.
Свет фонаря приближался в моем направлении.
Я отступил назад и снова опустился в воду, так что на
поверхности осталась только голова. До берега
доносился их разговор. Когда луч фонаря почти дошел
47
до меня, он повернул в сторону. Несколькими ми-
нутами позже где-то в том направлении завелась
машина. Луч фонаря сделал круг и исчез. Я выбрался
на берег. Ноги дрожали<я чувствовал себя невероятно
усталым, и сел на землю.
Немного отдышавшись, я стянул ботинки и вылил
из них воду. При мне оказались и бумажник и
зажигалка. Я постарался аккуратно выжать воду из
бумаг и банкнот и положил все на пачку папирос. Но
остальную одежду я снимать не стал - комары жужжали
прямо в ухо. Я поднялся, нашел Полярную звезду,
чтобы определить направление, куда мне нужно
двигаться, и отправился в дорогу.
- Где это?- спросил Уиллетте.- Вы можете описать
это место?
- Да,- ответил я.- Это приблизительно в восьми
или десяти милях от города. Я прошел три мили, пока
не повстречал патрульную машину. Там - один-
единственный деревянный пирс. У его восточного
конца стоит стальная баржа. Сооружения на берегу
очень старые - от них остались только фундаменты и
развалины.
Уиллетте переглянулся с Рамирезом и они
кивнули:- Похоже, это - старый сахарный завод Боуэна.
Это - за пределами города, но мы можем съездить туда
взглянуть. Вам лучше поехать с нами, чтобы мы могли
быть уверены. Вы теперь в порядке?
- Конечно,- кивнул я.
Было десять часов вечера. Мы находились в
окружной больнице, куда меня привезла полицейская
патрульная машина. Они передали информацию обо
мне по радио и им дали распоряжение задержать меня
до того, как я буду допрошен. Врачи меня обследовали;
у меня нашли сильный ушиб задней части черепа, но
обошлось без переломов. Так что я получил только
перебинтованную голову и две таблетки аспирина.
- Вы будете жить,- без особого интереса к моей
судьбе сказал врач.
48
Как долго?- подумал я. Сейчас мне удалось выр-
ваться, но когда они узнают, что я не утонул, то вер-
нуться. И что мне теперь делать? Ходить под защитой
полиции всю оставшуюся жизнь? Это неплохо для
шутки. Взрослый человек, ищущий защиту от трех пар
ботинок.
Кем же был Бакстер? Почему они хотят его за-
получить? И почему, черт побери, у них возникла идея,
что мы высадили его на берег? Я двадцать минут ломал
голову над этими вопросами, пока не появились
Уиллетте и Рамирез. Их прислали, вызвав из дома,
потому что именно они вели дело Кифера. Я повторил
им всю историю.
-Понятно. Поехали,- сказал Уиллетте.
Мы вышли и сели в машину. Рамирез сидел за
рулем. Он ехал довольно быстро, но сирену не включал.
Моя одежда была уже вы-жата и прохладный ветер
приятно холодил. Головная боль почти прошла.
Большую часть дороги мы проехали по магистрали, и
все путешествие не заняло больше пятнадцати минут.
Как только мы миновали небольшой отрезок ухабистой
и каменистой дороги, я узнал место, где был прошлым
вечером.
В барже было пусто и темно. Угол, где на меня
лили воду, еще не высох. Рядом лежало пожарное
ведро, которое они использовали. К ручке ведра был
привязан канат. Уиллетте взял ведро для того, чтобы
поискать отпечатки пальцев. На этом месте не было
видно следов крови или чего-нибудь, что свидетельст-
вовало бы, что Кифер был убит именно здесь. Мы
вышли на пирс. Рамирез посветил фонарем в воду.-
И вы проплыли под баржей? Бог мой!
- У меня не было выбора,- ответил я.
Мы вернулись назад в полицейский участок, в
кабинет, где я был утром. Мои показания были запи-
саны.
- Вы совсем не видели их лиц?- спросил Уиллетте.
- Нет. Они направляли свет мне в глаза все время.
49
Но я знаю, что их было три, и, по крайней мере, двое
были довольно массивными.
- И они подтвердили, что они убили Кифера?
- Вы повторили их слова,- сказал я.- Я бы сказал,
у меня нет в этом никаких сомнений.
- У вас есть какие-нибудь мысли - почему они
ищут Бакстера?
- Нет.
- Или кем Бакстер является в действительности?
- Кто в действительности Бакстер был,- сказал я.-
Нет, не знаю.
- Но теперь вы думаете, что он был из Майами?
- Когда-нибудь в своей жизни. Я не знаю, как
давно были сделаны фотографии, но определенно его
снимали н^ Бискайн Бай. Я почти уверен в этом.
- И они не предполагали, по какой причине вы
высадили Бакстера на берег?
- Нет.
Он зажег сигарету и оперся на стол. - Послушай-
те, Роджерс. Это просто совет. Если что-то произошло
в Панаме или в океане, то это за пределами нашей
юрисдикции. Но у вас самого могут быть серьезные
неприятности, если вы знаете что-нибудь и не говорите.
Вам лучше рассказать нам, пока вас не нашли в какой-
нибудь аллее, где на вас сидят вороны.
- Я не знаю, что я вам еще не сообщил,- ска-
зал я.
- Ладно. Поверим вам на слово. Вы - единствен-
ный, кто остался и у нас нет никаких свидетельств,
которые давали бы ос-нование вам не верить. Но я
чувствую, что что-то здесь не так. И не думаю, что эти
парни - местные. Я навел справки везде, где мог, и
никто о них не знает. Единственный шанс разыскать
их - это узнать, кем Бакстер был на самом деле и куда
он делся.
- Я с вами полностью согласен,- сказал я. - Но
Бакстер действительно на дне моря.
- Больше всего меня удивляет - что он делал на
50
борту вашего судна? Похоже, Кифер украл у него
деньги. Если это так, то какой смысл Бакстеру, имея
наличными по крайней мере четыре тысячи долларов,
плыть на вашем судне, которое делает пять миль в час,
да и то - с’горы. Я бы взял что-нибудь побыстрее.
- Не знаю,- сказал я.- Каждый раз, когда я думаю
об этом, мне становится все это только непонятнее.
Единственное, что я действительно бы хотел - это
никогда больше не слышать ни о Бакстере, ни о
Кифере.
- Ладно. Тогда у нас на сегодня все. Мне кажется,
ФБР захочет вас повидать еще раз, но они заберут вас
утром. Мы вер-нем вас на борт в нашей машине.
И если захотите опять ночью шляться по городу, ради
Бога, возьмите такси.
В двадцать минут первого ночи полицейская
машина подвезла меня к воротам и уехала. Я глянул
по сторонам и постарался отогнать мысль, что, может
быть, за мной кто-то в этот момент наблюдает. Все
здесь казалось таким мирным,, и на берегу не было ни
души, кроме старины Ральфа, восьмидесятилетнего
сторожа, читавшего журнал под светом лампы. Он с
удивлением посмотрел на полицейский автомобиль и
на мои грязные ботинки, но ничего не сказал. Я по-
желал ему спокойной ночи и прошел на причал. Когда
я ступил на борт “Топаза”, то направился в носовую
часть, по дороге вынимая ключ. Но здесь я понял, что
в ключе нет нужды.
Дверца шкафа была сломана и замка не было вообще.
Я глянул в темЯое стекло каюты и по-чувствовал, что на
моей голове встают волосы. Я замер на месте, но потом
подумал, что если кто-нибудь здесь есть, то он уже меня
услышал. Ладно, я могу об этом узнать. Включатель света
в каюте был прямо рядом с лестницей. Я шагнул к нему,
протянул руку и щелкнул выключателем. Зажегся свет,
но ничего не произошло. Я глянул внутрь. Никого там
не было. Но они здесь побывали. Каюта выглядела как
если бы здесь прошелся паровой каток.
51
6
Обшивка скамеек была надрезана, постельное
белье сорвано и брошено на полки и в умывальник.
Содержимое мой сумки лежало на скамейках и полу.
Шкафчики с едой были пусты. На полу были раз-
бросаны карты, записи, журналы и книги. Я глядел на
все это с растущей яростью. Что толку в службе охраны,
которая здесь, когда один пенсионер сидит, уткнувшись
в журнал, а твой корабль рвут на части. Потом я
сообразил, что это - не вина охраны. Вор на этот раз
был неординарный и он проник сюда не через ворота.
Раз в час сторож обходит пристань, но не заглядывает
на корабли. Я схватил фонарик и выбежал на палубу.
Отсюда не было видно въездных ворот - другое судно
блокировало вид. Док окружала проволока, так что
кроме как через ворота, сюда невозможно было
проникнуть с суши. Но с моря мог проникнуть любой,
у кого есть судно.
“Топаз” стоял к пристани правым бортом, поэтому
я стал исследовать левый, и почти сразу нашел, что
искал. Я совсем недавно красил этот борт белой
краской, и теперь отчетливо увидел вмятину, в которой
отчетливо были видны маленькие кусочки зеленой
краски от корпуса какого-то другого судна. Наверное,
они подобрались на ялике, заглушив мотор на подходе,
и дальше гребли. Это, должно быть, произошло во
время дежурства Отто, сразу после того, как я ушел.
И это значит, что их, по крайней мере, четверо. Но
что они здесь искали?
Когда я выпрямился, то увидел еще кое-что.
Я направил туда свет фонарика, чтобы разглядеть
лучше. Это была еще одна вмятина, в десяти футах от
первой. Что за черт, что это за рикошет, как они
двигались? Я подошел ближе, чтобы разглядеть
внимательнееи увидел остатки желтой краски. Два
судна? Это вообще не имеет смысла. Должно быть,
один след остался от какого-то другого столкновения,-
52
рассудил было я, но тут же вспомнил, что красил этот
борт в среду.
Впрочем, какая разница. В любом случае, кто-то
был здесь, и он может вернуться. Если я хочу
выспаться, то прийдется перебраться в отель. Это место
слишком доступно. Я вернулся назад, чтобы навести
порядок. Надо сказать, сторожу, чтобы ничего не
пропало. Я переоделся в легкий костюм -
единственный, какой у меня был и набил сумку веща-
ми, которые мне пригодятся на берегу. Затем туда же
запихнул секстант и хронометр - единственные ценные
вещи на борту - и отправился к воротам.
Сторож был потрясен и встревожен, когда я ему
все рассказал.- Я ничего не слышал, мистер Роджерс,-
сказал он.
- Возможно, это случилось во время смены Отто,-
предположил я. - Но это неважно; никто бы ничего не
услышал в любом случае. Пожалуйста, положите мой
хронометр и секстант в ваш шкафчик до того, как
Фролих прийдет сюда утром.- Фролих руководил
работами в доке.- Попросите его поставить новые замки
на мои шкафы и положить туда эти вещи. За счет дока,
конечно. Пусть он только дождется полиции, чтобы
они сняли отпечатки пальцев. Я вернусь назад
примерно в девять.
- Да, сэр,- произнес сторож.- Конечно, я сделаю
это. Я очень сожалею о том, что произошло, мистер
Роджерс.
- Ладно, забудем,- ответил я, затем позвонил по
телефону в полицию, и попросил сообщить об этом
случае Уиллеттсу,' когда наступит его смена. Пришлось
объяснять, в чем дело, поскольку Уиллетте занимался
расследованиями убийств, а не взломами. Наконец, я
все объяснил и следующим звонком вызвал такси.
Водитель порекомендовал мне “Болтон”, как хороший
отель, где обычно останавливаются коммерсанты.
Когда мы проезжали по пустым улицам, я разгля-
дывал здания складов и промышленные постройки по
53
сторонам дороги. Никто за нами не следовал. Даже
мысль о каком-либо насилии казалась нереальной.
“Болтон” располагался в центре деловой части города,
в трех кварталах от “Уорвика”. В отеле сразу чувст-
вовалась работа аэрокондиционеров. Я зарегисти-
ровался в два часа ночи и последовал за служащим
отеля по пустынному коридору, вспомнив описане
отелей у Фолкнера. Ряд кубиков для сна. Номер на
самом деле оказался кубическим по размерам, но зато
у него был замок и дверная цепочка. Когда служащий
ушел, я запер дверь на цепочку, принял душ и лег на
кровать с сигаретой.
- Кто такой Бакстер?
Хорошее же он оставил мне наследие,- подумал я.
Весь этот кошмар, который я унаследовал через
посредство Кифера. От Бакстера к Киферу и Роджерсу
- это звучит как передача мяча в футболе. Почему он
появился на борту “Топаза”? Очевидно, что он лгал
по поводу работы и о том, что хотел сэкономить деньги
на билет. Но тем не менее мне не хотелось думать о
нем, как о лгуне. И как о возможном преступнике.
Я определенно относился к нему с симпатией.
А кто были эти люди, которые искали его?
И почему они не верили, что он умер от инфаркта?
И что мне нужно делать сейчас? Провести остаток
своей жизни, заглядывая под кровать, запираться для
сна на верхних этажах отеля? Ужасающе было
сознавать, как мало полиция может делать на самом
деле, если я только не захочу жить в тюремной камере.
Конечно, я не мог противостоять тем, кто меня пре- -
следовал. Это были профессионалы. И это не спорт,
где существуют правила, и игра прерывается, когда
кому-то нанесено повреждение. Даже если бы у меня
был пистолет и разрешение его носить, это было бы
бесполезно; я не представляю, как буду стрелять в
человека.
Я зажег еще сигарету и глянул на часы. Было почти
три часа ночи.
54
Единственная возможность из этого выбраться -
это узнать - откуда был Бакстер. Надо начать вспо-
минать все с того дня, когда мы отплыли,- подумал я.
После завтрака мы принялись менять нижние ванты.
Бакстер работал с удовольствием и хорошо вязал канат;
его руки были крепкими и он не пользовался перчат-
ками. Помнится, он работал в серых фланелевых
ботинках. Как раз в это время подъехала машина из
магазина, которая привезла нам припасы на путешест-
вие. Я решил на этой же машине съездить в магазин
еще раз, и, когда выбрался на берег, Бакстер окликнул
меня и подошел к борту.
Он протянул мне двадцать долларов.- Вы не
возражали бы купить для меня две пары рабочих брюк
в городе? Прошлым вечером магазины были закрыты.
- Конечно,- ответил я. - Какой размер?
- Тридцать второй, и чем длиннее, тем лучше.
- Хорошо. Но почему вы не хотите съездить сами?
Вы здесь не привязаны.
Он вежливо отклонил это предложение. - Спасибо,
но я лучше останусь здесь и закончу работу.
Он еще достал письмо и попросил меня бросить
его в почтовый ящик...
Паула Стаффорд!
Я сел в кровати так быстро, что выронил сигарету
и мне пришлось поднимать ее с пола. Вот когда я
слышал это имя! Или видел. Когда я отправлял письмо,
то заметил, без особого интереса, что оно адресовано
кому-то в отеле Нью-Йорка. Запомнил я это, потому
что удивился, как далеко отправлено письмо - в Нью-
Йорк. Я глянул на письмо. Станффорд? Станффорд?
Стаффорд? Что-то в этом роде, без сомнения.
Бог мой, как вовремя я это вспомнил! Я совсем
забыл про ее звонок. Она, наверное, уже в отеле
“Уорвик”, и может мне объяснить все загадки за пять
минут. Я немедленно схватился за трубку телефона.
- Добрый день,- произнес мелодичный голос.-
Отель “Уррвик”.
55
- У вас зарегистрировалась Паула Стаффорл?-
спросил я.
- Подождите минутку, пожалуйста... Да, сэр...
- Вы не соедините меня с ней?
- Сожалею, сэр, но ее линия занята.
Возможно, она звонит мне в док,- подумал я.
Я вскочил с кровати и принялся натягивать одежду.
До “Уорвика” только три квартала. За окном было
видно, что дорога почти пуста - по ней ехали только
автобус и машина скорой помощи. За тридцать минут
я добрался до “Уорвика”. Вестибюль в этот час был
тихим - все магазины были закрыты, огни не горели,
кроме приемной стойки и одного лифта, работающего
и в этот час. Я направился к телефону, который стоял
на стойке.
Она ответила почти сразу, как будто стояла рядом
с телефоном.- Да?
- Мисс Станффорд?- спросил я.
- Да,- с готовностью ответила она.- Кто это?
- Стюарт Роджерс. Я внизу в вестибюле...
- О, благодарение Небу!- Ее голос звучал немного
с истеричными нотками.- Я старалась найти вас на
пристани, ко мне ответили, что вы уехали неизвестно
куда. Но неважно. Где вы?
- Внизу в вестибюле,- повторил я.
- Поднимайтесь наверх! Комната 1508.
Служащий сказал, что это направо от лифта.
Поднявшись на этаж, я пошел по мягкому ковру к
нужному номеру, и, когда постучал, мне немедлен-
но открыли дверь. Сразу же меня поразила ее внеш-
ность - особенно глаза - пронизывающие и синие, с
длинными черными ресницами, но в них чувствовалась
усталость и сонливость.
- Входите, мистер Роджерс!- Она отступила от
двери, улыбнулась мне - дружелюбно, но несколько
нервно - но эта улыбка, быстро исчезла. Ей было
примерно тридцать пять. Темные волосы были спутаны,
как будто она их не расчесывала. Синее платье было
56
туго схвачено ремнем. Паула Стаффорд оказалась очень
привлекательной женщиной.
Пок^ я закрывал дверь, Паула проглотила
несколько таблеток и запила их водой. Я заметил на
столе два пузырька с таблетками, сигарету в мунштуке
и неоткрытую бутылку “Джека Даниелз”. Слева от меня
была приоткрыта дверь в ванную. Позади -нее - двух-
спальная кровать с цветастым покрывалом. Противо-
положную стену почти полностью занимало окно из
венецианского стекла с легкими занавесками. На
кровать было брошено платье, и сумка.
- Расскажите мне о нем!- потребовала она.- Вы
думаете, с ним все в порядке? - Но перед тем; как я
открыл рот, она улыбнулась мне еще раз и показала
на кресло. Затем взялась за бутылку и принялась ее
раскупоривать.- Простите. Не хотите ли присесть?
Разрешите вам налить?
Я взял бутылку у нее из рук и поставил обратно
на стол.- Спасибо, я.не хочу пить. Но я хотел бы кое-
что узнать.
Она, казалось, не слышала меня, и не заметила,
что я взял у нее из рук виски. Она продолжала
говорить:- ...Должно быть, что-то случилось, если он
не подает о себе вестей столь долгое время.
- Кто?- спросил я.
Эти слова до нее дошли. Она остановилась, с
удивлением глянула на меня и сказала:- Как, кто -
Брайан... Я имею ввиду, Уинделл Бакстер.
Теперь была моя очередь говорить. Не может быть,
что она не знала. Мне было жаль, что именно мне
придется поставить ее в известность.- Мне жаль, мисс
Стаффорд. Я думал, вы читали это в газетах. Уинделл
Бакстер мертв.
Она улыбнулась.- О, конечно! Как это глупо с моей
стороны.- Он повернулась и стала что-то искать в своей
сумке.-Должна сказать, он не ошибся, доверившись
вам, мистер Роджерс.
Я с удивлением уставился на нее, затем достал
57
сигарету и зажег ее. У меня было ощущение, что то,
что она говорит, воз-можно понять, если имеешь к
этому какой-то ключ.
- Ах, вот это,- сказала она и протянула мне синий
конверт. Мне стало немного жутковато, когда я увидел
почтовый штамп Зоны Панамского канала. Именно это
письмо я отправил для него. Но, по крайней мере, я .
мог теперь что-нибудь узнать.- Это развеет ваши
сомнения по поводу того, кто я такая.
Я развернул письмо.
Кристобал, Зона Канала,
1'&юня
Драгоценнейшая Паула:
У меня мало времени писать тебе подробно. Слиделл
здесь, в зоне, и он меня видел. Они держат под контролем
аэропорт, но я нашел путь, как отсюда ускользнуть.
Я пишу это письмо на борту кеча “Топаз ”. который
скоро отбывает в Саутпорт, штат Техас. Я нанялся на
него под именем Уинделл Бакстер. Они, конечно, об этом
узнают, но когда кеч прибудет в порт, меня на нем уже
не будет. Когда мы выйдем в море, я попрошу капитана
Роджерса высадить меня на берег где-нибудь на берегу
Центральной Америки. Конечно, может быть, он не
захочет, но я постараюсь его в этом убедить. У меня с
собой 23 000 долларов. Как только я снова появлюсь на
берегу - в Саутпорте или в Центральной Америке, я
напишу тебе. До этого времени помни, что я жив,
несмотря на то, что ты обо мне услышишь, и что я
люблю тебя.
Брайан.
Двадцать три тысячи долларов...Я стоял, ошелом-
ленный, пока она забирала у меня письмо, складывала
и засовывала обратно в конверт.
•58
Она глянула на меня.- Теперь,- энергично про-
изнесла она.- Где он, мистер Роджерс?
Мне на это надо было что-нибудь ответить.- Он
мертв. Он умер от сердечного приступа...
Она прервала меня жестом, который показывал
ее крайнее раздражение.- Как вы можете быть так
подозрительным? Вы читали письмо; вы знаете, кто я.
Где вы высадили его на берег? Куда он ушел?
Я взял ее за руку. - Послушайте! Бакстер был
сумасшедшим?
- Сумасшедшим? О чем вы говорите?
- Кто такой Слиделл? Что ему надо?
- Не знаю,- произнесла она.
- Вы не знаете?
Она выдернула руку и отступила назад.- Он
никогда не говорил мне.. Слиделл был одним из них,
но я не знаю, что им нужно.
- Кто-нибудь читал письмо, кроме меня?
- Мистер Роджерс, это вы - сумасшедший. Конеч-
но, никто это не видел.
- Хорошо,- продолжал я.- вы думаете, что у него
было двадцать три тысячи долларов?
- Да, конечно. Но зачем вы задаете все эти
вопросы? И почему не отвечаете на мои? Где он?
- Я уже говорил,- ответил я. Он умер от инфаркта
на четвертый день после того, как мы покинули
Кристобал. И в эти четыре дня мы не говорили с Ним
о том, чтобы спуститься на берег. Я сделал опись его
личного имущества и не нашел никаких двадцати трех
тысяч долларов. У него было где-то около ста двадцати
пяти. Или у Бакстера было что-то с головой, либо мы
говорим о разных людях.
Ее лицо стало неподвижным, только глаза стано-
вились все шире и шире. - Вы убили его,7 прошептала
она.- Вот почему я не получила от него известий.
- Хватит! - решительно сказал я.- Это должен был
быть ...
- Вы убили его! - Она взялась руками за шею, как
59
будто ее душила веревка.- Вы убили его! Вы убили
его!
- Слушайте!
Она продолжала кричать. Судя по ее глазам, она
совершенно помешалась.
Я ушел.
7
Я прошел по коридору до двери, но лифт был
занят. Вероятно, по нему сейчас наверх поднимается
кто-нибудь из охраны отеля. Я пошел вниз по лестнице;
крики все еще стояли у меня в ушах. Когда я наконец
вышел в вестибюль, в нем было тихо. Гостиницы того
класса, к которому принадлежал “Уорвик”, пред-
почитают не беспокоить посетителей видом снующих
повсюду детективов, если они могут этого избежать.
Я спокойно пересек вестибюль, чувствуя на своей
спине взгляд дежурного. Меньше чем через пять минут
я был в номере своего отеля в “Болтоне”. Я запер дверь
на цепочку и упал на кровать. Затем достал сигарету.
Что теперь? Не было никакого смысла пытаться
поговорить с ней снова. Даже если она успокоится,
мой вид снова выведет ее из себя. Мне, пожалуй, стоит
позвонить в ФБР. Затем я подумал о письме. Если они
видели его...
Это дело мне не нравилось совсем; и чем боль-
ше я думал о нем, тем больше не нравилось. Кто те-
перь мне поверит? Бакстер отплыл на “Топазе” с
23 000 долларов и никто не видел его снова. Затем
откуда-то у Кифера появилось 4 000, и его убили.
Выжил я один. Я ничем не могу подтвердить свои слова
о том, что Бакстер умер от инфаркта и не знаю, куда
пропали 19 000 долларов.
Меня могли заподозрить в краже денег у мертвеца,
захоронении его в море и в том, что я предоставил
неверные данные о нем, чтобы скрыть акт кражи. Или
в том, что я высадил Бакстера на берег и сочинил
60
фальшивые показания о смерти. Но хуже всего было
бы обвинение в том, что я с Кифером совершили
убийство. Может, меня в этом и не обвинят, поскольку
у них столько же доказательств этого, сколько у меня
доказательств противного - но даже подозрение может
совершенно загубить мою репутацию, репутацию
человека, совершающего чартерные рейсы. Круиз на
Багамы с капитаном Роджесом, который обеспечит
ваше исчезновение. Мою лицензию аннулируют. А еще
возможен такой исход, что эи громилы убьют меня до
того, как против меня будет выдвинуто хоть какое-
нибудь обвинение. Я сел на кровати и обхватил голову
руками.
Вдруг мне в голову пришла странная мысль. Кто
дал им идею, что я высадил Бакстера на берег?
Насколько я знаю, он написал только одно письмо и
эта женщина говорила, что никто другой его не видел.
Я закрыл глаза и представил перед собой Бакстера.
Бакстер у руля, смотрящий на компас, Бакстер,
моющий посуду, Бакстер, встряхивающий простыни,
Бакстер с сигаретой, спокойно глядящий на линию
горизонта. Почему же он, написав письмо Пауле
Стаффорд, никогда за четыре дня не упомянул о своем
желании сойти на берег? Мог он изменить свое
намеряние? И если у него было 23 000 долларов, где
он их хранил? И если Кифер взял только 4 000; что его
остановило от того, чтобы взять все?
Если он изменил свое намерение, то почему он
сделал это? На одно короткое мгновение у меня было
ощущение, что я знаю ответ. И что знаю, кем Бакстер
был в действительности. Но этот момент прошел. Хоть
бей по голове кулаками.
Ладно,- сердито подумал я,- что я о нем знаю в
итоге? Он был из Майами, или был в Майами какое-
то время. Я сам был из Майами и знал там множество
людей, особенно тех, кто был близок к морскому делу.
Его имя было Брайан. На фотографии он был на палубе
судна, которое используется для спортивной рыбной
61
ловли, и это определенно был ключ, поскольку я
представлял себе внешний вид судна и видел две
последние буквы названия. Мо-жет, я видел его раньше
или слышал о нем. Почему бы не вернуться сейчас на
Майами, вместо того, чтобы сидеть здесь, как мишень
в тире? Я протянул руку к телефону.
Отсюда до Флориды было два рейса. Первый рейс
- в двенадцать-тридцать дня. Я спросил про второй.
- Да, сэр,- ответила мне девушка из отдела
заказов.- У нас есть еще места на рейс 302. Он отпра-
вляется в пять-пятьдесят пять утра и в Майами
прибывает в час сорок пять, с посадками в Новом
Орлеане и Тампа.
Я глянул на часы. Было двадцать минут пятого.-
Хорошо,- сказал я.- Меня зовут Стюарт Роджерс.
Я возьму билет в аэропорту как только до него доберусь.
Я нажал на рычажок, разъединяясь, и потом набрал
номер дежурного по отелю.- Соедините меня с
междугородним телефоном, пожалуйста.
Оператору междугородней я сказал:- Я хотел бы
позвонить в Майами.- И продиктовал ей номер.
- Хорошо. Подождите у телефона.
Я подождал, слыша в трубке разговоры операторов.
Билл Рёдмоунд обожает, когда его поднимают из
кровати в это время утра. Он был моим старым дру-
гом - мы жили в одной комнате в Университете Майа-
ми -, работал репортером “Геральд”, и в это время,
должно быть, только что лег спать. “Геральд” - это
утренняя газета.
- Алло,- это голос девушки. Очень сонной
девушки.
- У меня междугородний вызов из Саутпорта, штат
Техас...- начал оператор.
- Я не знаю никого в Техасе...
- Лоррен,- вмешался я,- это - Стюарт.
- О, Боже.
- Ты не можешь позвать Билла? Это очень важно.
- Постараюсь. Подожди, я ткну в него чем-нибудь.
62
Я услышал какую-то возьню. Потом:- Послушай,
приятель, ты знаешь, сколько сейчас времени?
- Это неважно,- поизнес я.- Будешь спать, когда
состаришься. Мне нужна твоя помощь. Это касается
моей поездки в Кристобал за кечем, который я хотел
купить.
Он прервал меня, на этот раз его голос не был
сонным.- Я знаю об этом. Ассошейтед Пресс передало
несколько строк и мы поместили эту новость. Парень
умер от сердечного приступа. Как было его имя?
- Его имя? Предполагалось, что Бакстер, но потом
оказаломсь, что это не так. Вокруг него заварилась
каша, и я в эту кашу попал. Как только я доберусь до
тебя, то все объясню. Мне нужно узнать, кто он был.
Думаю, что он из Майами, и у меня есть подозрение,
что я что-то слышал про него раньше. Ты слушаешь
меня?
- Давай дальше. Как он выглядел?
Я дал ему краткое описание и продолжил:- Мысль
о Майами появилась, когда я увидел его фотографию.
Я уверен, что фон, на котором он снялся, принадлежит
острову Макартур Каузуэй или какому-нибудьюстрову
рядом. Он стоял на судне для спортивной рыбалки.
Оно очень большое и выглядит дорогим, так что это
может быть изделие фирмы Рибовича. За его спиной
был спасательный круг и я смог разобрать две послед-
них буквы. Это “а” и “т”. Судя по размерам букв,
название должно быть длинное. А самого парня зовут
Брайан. Понял все?
- Да.
- Еще надо расспросить об одном человеке по фа-
милии Слиделл. Может, кто-нибудь про него слышал.
Я буду рад, если ты разузнаешь хоть что-нибудь.
- Хорошо. Не принимай все близко к сердцу,
моряк.
Упаковывать мне было нечего - я ничего не рас-
паковывал. Я позвонил, чтобы мне выписали счет и
вызвали такси. В вестибюле гостиницы не было никого,
63
кроме клерка. Я расплатился и показал жестом, что не
нуждаюсь в сдаче, когда вошел водитель. Он взял багаж
и мы вышли. На улице уже начало рассветать. После
прошедшего дождя воздух был прохладен и свеж.
Я огляделся; ни одного прохожего не было видно,
только невдалике стоял один случайный автомобиль.-
В аэропорт,- сказал я водителю и мы отправились в
дорогу. Я глядел в стекло заднего вида, когда мы стали
поворачивать за угол, й заметил, что машина, стоящая
до того на обочине, двинулась следом. Поскольку фары
тут же зажглись, я не успел разглядеть, что это была за
машина и какого цвета. Через два квартала мы
повернули еще раз, то же сделала машина. Некоторое
время по дороге за мной ехали две машины, потом
три, потом снова одна - та же самая. Она шла на
фиксированной дистанции, примерно в один квартал.
Мы сделали еще один поворот, выехав на магистраль,
ведущую от города, м то же сделала и машина.
Меня это начало волновать. До аэропорта было
еще довольно далеко, и без сомнения, они могли на
пустынной улице постараться догнать нас и прижать к
обочине. Единственным шансом для меня было -
выпрыгнуть где-нибудь на повороте и бежать. Но об
этом надо предупредить водителя. Если он попытается
уйти от них, они могут его убить. Когда я увидел, что
преследователи стали набирать скорость, я попросил
водителя остановиться.
И тогда я подумал, что я - настоящий ребенок,
ввязавшийся в игру, которую ведут профессионалы.
Должно быть, они за мной следили. Когда машина
остановилась, уже было ясно, что я еду в аэропорт. Когда
я ушел с пристани, они просто обзвонили отели и
определили, где я остановился; отелей здесь - не больше
полдюжины. Я почувствовал себя совсем беспомощным.
Но если они следуют за мной, то какой может быть
лучший план? Как сказал Уиллетте, они не любят
свидетелей. Поэтому нужно находиться на открытом
месте, в окружении людей,- подумал я.
64
Мы снова въехали в город и проехали по другой
дороге - мимо домов, вдоль береговой линии, застроен-
ной промышленными зданиями. Когда мы прибыли в
аэропорт, солнце только поднималось из-за линии го-
ризонта. Я расплатился с водителем и вошел в здание
аэровокзала.
Это было протяженное здание, полное людей даже
в этот час. Слева от меня распологалось несколько
магазинчиков, газетный киоск и ресторан, в то время
как кассы располагались справа. Я подошел к окошку
и расплатился за заказанный билет.
- Спасибо, мистер Роджерс,- произнесла девушка.
Она протянула мне багажный чек и сдачу. - Седьмые
ворота. Посадка будет объявлена приблизительно через
семь минут.
Я купил газету, подошел к кожаной скамье и сел.
Если они следуют за мной, то они должны постараться
попасть на этот рейс, если не все, то хотя бы один.
К двум окошечкам касс продолжали подходить люди.
Поверх газеты я внимательно следил за ними. Первым
был аккуратный, седой человек с портфелем в руках.
Затем.подошли две девушки, возможно учительницы
на каникулах. Пожилая женщина. Тучный человек с
портфелем. Два военных моряка в белой форме. Квад-
ратный, плечистый человеке пид-жаком , перекинутым
через руку. На нем мои глаза остановились. Девушка
за стеклом о чем-то ему громко говорила. Я поднялся
и подошел.
- ...уже проданы. Но вы можете подождать. Еще
четыре человека из тех, кто заказывали билеты, не
пришли.
Человек кивнул. Я мог видеть у него только его
спину.
- Ваше имя?- спросила девушка.
- Д. К. Боннер.
У него был приятный баритон, без каких-то
неприятных ноток или выражения угрозы. Впрочем,
почему у моих преследователей должен быть именно
3 Парусиновая нить
65
такой голос? Да и о голосе ничего нельзя сказать из
одного или двух слов. Я глянул вниз на его обувь. Это
были черные, большие ботинки, но я не мог видеть их
спереди. Я вернулся к газете, делая вид, что читаю.
Как раз в этот момент он повернулся от стойки.
Я глядел на него рассеянно, как глядят на посторонних.
Если не брать в расчет массивные плечи и руки,
он мог бы быть кем угодно - как судьей в футболе, так
и боссом компании по выпуску металлоконструкций.
На нем была белая рубашка с голубым галстуком-;
пиджак и брюки были строгими, синего цвета. Он
выглядел где-то под сорок, может - сорок пять, и его
вес приблизительно составлял около двухсот фунтов,
но он передвигался легко, как большой кот. Его глаза
на мгновение встретились с моими - и я не увидел в
них ничегопустота, как в открытом космосе - и он
глянул в другую сторону, а затем уселся на скамью,
слева от меня. Я уткнулся в газету. Какую информацию
можно извлечь-из наружности? Он может быть,
готовится нанести удар, или же думает, где купить
плюшевого мишку для пятилетней дочери. Я глянул
на его ботинки, и тут смог разглядеть их хорошо. На
одном ботинке была трещина.
Я сложил газету, поднялся и прошёл мимо него.
Он не обратил никакого внимания. Я глянул в окно -
на посадку шел самолет DC-7, поблескивая крыльями
в лучах восходящего солнца. В свете дня и в деловитой
и мирной атмосфере аэропорта все происходящее со
мной казалось нереальным. Но еще более нереальным,
как я подумал, является то, что я не в силах ничего
сделать. Предположим, я позову полицию. Арестуйте
этого человека - у него порез на ботинке.
Я подумал - есть ли у него оружие. Не похоже,
что где-то есть место, куда он его прячет, если только
не в кармане пиджака, который он держит перекину-
тым через руку. Большая доля вероятности, что он все
же попадет на борт. И тогда он будет следить за мной
до тех пор, как не подоспеют другие и не схватят меня.
66
Ладно, он еще не на борту. Может, и не попадет.
Я пошел по зданию аэровокзала, чувствуя его взгляд
на спине, хотя он мог на меня и не смотреть. Зачем
ему это? Он знал, куда я собираюсь.
Самолет рейса 302 здесь делал только промежу-
точную остановку, поэтому только несколько человек
ожидали у седьмых ворот. Наконец она была объявлена
и служащий аэропорта начал проверять наши билеты.
Я был последним в очереди. Проходя дальше, я с
трудом поборол желание обернуться. Они навярняка
глядят мне в спину, чтобы удостовериться, что я сел
на самолет. В самолете я заметил несколько пустых
мест. Но это ничего не значит. Два, должно быть,
предназаначаются стюардессам, а остальные - запоз-
давшим пассажирам. Я сел и стал ждать. С моего кресла
выход из терминала был почти не виден. Капли пота
начали сбегать по лицу. На борт поднялся еще один
пассажир, женщина. Затем человек в форме, майор
военно-воздушных сил. Я начал верить в то, что все
обойдется благополучно. По проходу прошли пилот и
штурман. Дверь в кабину закрылась. За две минуты до
того, как отъехал трап, в дверь вошел Боннер. Он взял
билет на последнее пустое кресло.
В восемь десять мы приземлились в Нью-Орлеане
для двадцатиминутной остановки. Боннер играл свою
роль очень хорошо - он отправился в вокзал на время
посадки, хоть я оставался на своем месте. Впрочем, он
мог видеть трап из здания аэропорта, и знал, сижу ли
я в самолете или пытаюсь скрыться. Если бы он
оставался на борту и я внезапно собрался бы в аэро-
вокзал, ему пришлось бы выдать то, что он следит за
мной и отправиться следом. Он - хитрый парень.
Я покинул самолет и вошел в аэровокзал. Там я его
увидел. Он читал газету, не обращая на меня никакого
внимания. Я прошелся перед рядом такси и лимузинов.
Он также не обращал на меня никакого внимания.
Больше не было никаких сомнений. Возможно, я
должен позвать полицию, чтобы она его забрала. Нет,
67
это не сработает. У меня нет доказательств. У него
наверняка окажеться хорошая история, и документы
будут в порядке - полиция не сможет задержать его
больше, чем на десять минут. Мне нужно как-то от
него избавиться. Но как? Он был профессионалом и
знал все трюки; я был любителем. Но все же у меня
возникла одна идея. Если я применю что-нибудь новое,
у меня появится шанс.
В Тампа мы приземлились в одиннадцать сорок
утра. Как только дверь открылась, я поднялся и пошел
к вокзалу. Некото-рое время я лениво рассматривал
книжные обложки в киоске, а затем вышел наружу.
Была почти безнадежная мысль, что мне удастся взять
такси, и оно будет здесь единственным, но удача здесь
мне не улыбнулась. У вокзала стояло четыре такси.
Води-тель первой сидел, однако, за рулем. Боннер
вышел из дверей где-то в двенадцати футах от меня и
закурил сигарету, поглядывая куда угодно, но только
не на меня. Я решительно направился к первой маши-
не, открыл дверь и сел в машину. - В центр города.
- Да, сэр.- Он нажал на стартер, и мы быстро
покинули зону парковки. Когда мы были уже на улице,
я глянул назад. Бон-нер забирался во второе такси.
Мы проехали примерно квартал. Я вынул из бумажника
двадцать долларов и положил на сидение шофера.
- За нами едет такси,- сказал я.- Мы можем от
него оторваться?
Его гляза блеснули, когда он глянул на деньги, и
он выпрямился.- Но только если он - не “коп”.
- Нет.
- Тогда - как скажете.
- Зачем “копу” брать такси?- сказал я.- Полицейс-
кая машина стоит рядом с терминалом.
Он кивнул и нажал на акселератор.- Считайте, что
он нас потерял, мистер..
Я глянул назад. Преследующее такси зигзагами
вилось в квартале от нас. У меня не было шансов рань-
ше, когда у них за рулем был профессионал, но сейчас
68
наши шансы равны. Нет, больше, чем равны. Мы
знали, куда направляемся, преследователи же должны
были следовать за ними. Это заняло десять минут.
Когда мы пересекли перекресток при перемене цвета
на светофоре, наш преследователь выскочил на
перекресток при красном свете и ударился бампером
об грузовик.
- Отличная работа,- сказал я.- Теперь к автовок-
залу.
Я вынул бумажник и прибавил плату по счетчику.
Как только такси скрылось из вида, я взял другое такси
до агенства Герца. Тридцатью минутами позже я уже
ехал во взятом напрокат “Шевроле” на юг, по дороге
41. Не знаю, как долго мне будет везти, но до сих пор
мне удавалось избежать опасности.
Вдруг я понял, что голова у меня болит нестерпи-
мо, и остановил машину. Я ведь не спал с пятницы, а
сегодня уже воскресение. Тогда я доехал в Пунта Корда
и остановился там в мотеле. После шести часов сна я
поднялся и добрался в Майами в два часа утра. Ехать в
аэропорт и требовать свой багаж было слишком опасно.
За багажем мог следить Боннер или кто-нибудь из его
людей. Я решил остановиться под именем Говарда
Саммерса, приехавшего из штата Орегон. На этот раз
меня не вычислят, обзванивая отели. Я попросил
комнату, глядящую окнами на Байфронт Парк, купил
“Геральд” и проследовал за боем к своему номеру.
Комната оказалась на двенадцатом этаже. Как только,
бой ушел, я подошел к окну и распахнул его. Направа
от меня открывался вид на гавань, заполненную яхтами.
Высокие мачты “Ориона” были видны отсюда над
лесом мачт других судов. Это тяжело - быть рядом и
не иметь возможности подняться на свой корабль.
Я отвернулся и подошел к телефону. Он ответил
после первого звонка.
- Стюарт...- начал я.
Он прервал меня.- Боже правый, ты где?
Я сказал ему название отеля.- Комната 1208.
69
- Ты - в Майами? Ты не читал газеты?
- Я купил “Геральд”, но еще не читал...
- Прочитай. Я еду к тебе.- Он положил трубку.
Газета лежала на кровати, куда я бросил ее, когда
входил. Я развернул ее и достал сигарету. Затем увидел
то, что искал.
Капитан яхты разыскивается для
объяснения таинственного исчезновения.
У полиции было письмо Бакстера.
8
Вот как начиналась заметка:
Аура тайны окутывает путешествие яхты “Топаз”,
чья удивительная история продолжается и по сей день,
требуя новых жертв.
В местном госпитале в критическом состоянии
находится молодая девушка, которая назвалась в
гостинице как мисс Паула Стаффорд из Нью-Йорка.
Полиция полагает, что она была близка Уинделлу
Бакстеру, таинственной фигуре, чья смерть или
исчезновение во время путешествия на яхте “Топаз”
стало одной из самых загадочных историй последнего
времени...
Остаток статьи быд на другой странице. Я вскочил,
но взял себя в руки и перевернул страницу.
Детектив отеля вошел в комнату в три-тридцать,
когда соседи сообщили о каком-то шуме. Он нашел
обитательницу номера в крайне возбужденном со-
стоянии, выкрикивающие малосвязные фразы о том,
что кто-то был убит. Поскольку не было свидетельств,
что здесь что-то произошло, и никого в номере больше
не было, детектив постарался успокоить хозяйку номера
и проследил за тем, чтобы она приняла снотворное.
В десять часов он решил справиться о ее самочуствии
еще раз, но , поскольку никто не отвечал, дверь была
70
отперта запасным ключом и хозяйку номера нашли
лежащей на полу без сознания. Послали за доктором.
Он нашел еще таблетки, лежащие рядом с кроватью, и
увез ее в больницу. Неизвестно, что стало причиной
приема большого количества снотворного - случайная
передозировка или попытка самоубийства, поскольку
не было оставлено никакой записки. Тем не менее
полиция обнаружило письмо от человека по имени
Бакстер. И тогда все закрутилось.
Про мой визит стало известно. Служащий отеля
дал мое описание. Меня начали искать, но на судне
не нашли. Письмо Бакс-тера было в газете приведено
полностью. Также было рассказано о Кифере и о том,
что у него неведомо откуда появилось четыре тысячи
долларов.
Статья кончалась тем, что исчезло 19 000 долларов,
исчез я, и никто не знает, что в реальности произошло
с Бакстером.
... В свете того, что произошло после смерте Уин-
делла Бакстера, его исчезновение стало значительно
более загадочным. Полиция отказалась ответить на
вопрос - предполагают ли они, что Бакстер жив. Лей-
тенант Бойд сказал нам: “Есть только один человек,
который может ответить нам на все вопросы, и этого
человека мы ищем”.
В местном отделении ФБР нам сообщили только
то, что они занимаются поисками капитана Роджерса.
Я отложил газету. Статья сама по себе не так для
меня опасна; поскольку меня видели в гостинице, мне
могли предьявить обвинения и посерьезней.. Сейчас я
в положении преследуемой газели. В это время, они
наверное, уже знают, что я заказывал билеты в аэро-
порту. Я брал напрокат машину под своим собственным
именем, и когда в агенстве Герца прочитают газету,
они им сообщат. Водитель такси может сообщить, что
привез меня в отель. Похоже, я загнан в угол. Все
против меня. Все ли?
Здесь я услышал легкий стук в дверь.
71
Я вышел:- Кто это?
- Билл.
Я впустил его и запер дверь. Он вздохнул и потряс
головой.- Приятель, ну и в переделку ты попал.
У нас был одинаковый возраст и мы были знакомы
с третьего курса. Он был худым малым, с порывистыми
движениями, с присущим многим интеллектуалам ци-
низмом и пессимизмом. Женщины находили его
красивым. У него были ироничные синие глаза,
правильное лицо и черные волосы, начинающие седеть.
Он выкуривал три пачки сигарет в день и каждую
неделю пытался бросить. Но ни капли спиртного он в
рот не брал.
- Да, похоже это так,- сказал я.
И я рассказал ему всю историю.
В конце он тихо присвистнул. Затем сказал:-
Первое, что надо сделать - это забрать тебя отсюда
прежде, чем тебя отсюда забрали другие.
- Почему?- спросил я.- Если ФБР меня ищет,
может, лучше будет явиться к ним? По крайней мере,
они меня не убьют. Другие могут.
- Это может подождать, по крайней мере, до утра,
если ты так решишь. А пока мне надо с тобой
поговорить. О Бакстере.
- Ты что-нибудь, про него узнал?- спросил я.
- Я не уверен,- ответил он.- Поэтому я и хочу с
тобой поговорить. Если я сообщу в полицию, что узнал,
они могут привлечь меня как твоего соучастника.
Поэтому пошли.
- Куда?- спросил я.
- Домой. Лоррен сделает яишницу и приготовит
кофе.
- Отлично. “Будьте нашим гостем в чарующей,
великолепной Атланте.”
- Ладно, Синяя борода. Откуда я знаю, Что ты не
топишть всех подряд?
Я настоял на том, чтобы мы покинули отель по'
отдельности. Он объяснил, где находится его машина
72
и ушел. Через пять минут покинул номер и я. На улице
было безлюдно. Я забрался в машину, и мы выехали
на Бискайн Бульвар, ведущую на юг. Билл жил
неподолеку от деловой части города, в небольшом
домике на Брикелл Авеню. По вновь приобретенной
привычке смотреть в заднее секло я следил за дорогой.
Никто не ехал за нами следом.- Эта женщина,
Стаффорд, еще жива,- сказал Билл.- Но она еще не
способна отвечать на вопросы.
- У меня впечатление, что она сама его плохо
знала,- произнес я.- Она говорила, что не знает людей,
которые преследовали меня и его, и, похоже, говорила
правду. Я уже начинаю по-дозревать, что Бакстера и
не существовало. Это - галлюционация, которую люди
видят перед тем, как потерпеть кораблекрушение.
- Ты еще меня не выслушал,- ответил Билл.- Когда
ты выслушаешь меня, ты поймешь, что мы оба почти
на скамье подсудимых.
- Хорошо, рассказывай свою тайну.
- Подожди, пока мы не войдем внутрь. - Он про-
ехал мимо пальм с разветвленными кронами и
припарковался позади дома. В нем располагалось
четыре квартиры, каждая - со свом отдельным входом.
В комнате было тихо; кондиционер навевал прохладу.
Свет мы не включили, но его было достаточно, чтобы
пробраться мимо полок с керамикой, которую делала
Лоррен, а также мимо радиаппаратуры и стойки с
пластинками.
В это мгновение Лоррен, брюнетика с темно-
коричневыми волосами и большими серыми глазами,
в которых светился юмор, делала яичницу. На ней были
бермуды, сандалии и белая рубашка.
Она выглянула, чтобы поцеловать меня и показать
рукой на стол: - Припарковывайся, убийца. Что это за
шум вокруг тебя?
- Бабы,- сказал Билл.- Всегда суют нос.- Он
поставил передо мной бутылку “бурбона” и стакан.
Я наполнил стакан почти доверху, опустошил его, затем
73
отхлебнул черного кофе и почувствовал себя на много
лучше. Лоррен поставила яичницу на стол, положила
локти на стол и улыбнулась.
- Похоже, Роджерс, земная жизнь не для тебя. Как
только ты сходишь на берег, тотчас начинаются
неприятности. На тебя надо повесить плакат: ”Не боит-
ся воды.-Но пользоваться только в открытом море”.
- Я обязательно сделаю это,- пообещал я.- Но это
дело началось в море.
- Ты ему уже сказал?- спросила она Билла.
- Я собираюсь это сделать сейчас. - Он переложил
свою нетронутую яичницу в мою тарелку и зажег сига-
рету.- Скажи мне, если я ошибаюсь - твой знакомый
был от сорока восьми до пятидесяти лет, шести футов
высотой, сто семьдесяти футов весом, с коричневыми
волосами с легкой сединой, коричневыми глазами,
усами, тихий, интеллигентный, немногословный и
помешанный на судах?
- Верно,- сказал я.- Все, кроме усов.
- Кто-нибудь мог сказать тебе, что существуют
бритвы. Он прибыл в этот город примерно два с
половиной года назад, и, судя по всему, у него было
много денег. Он снял домик на одном из островов -
большой дом с собственным доком - и купил корабль
для спортивной рыбной ловли, а еще тридцатифутовый
шлюп и какое-то небольшое парусное судно. Он был
холостяк - вдовец или разведенный. Семейная пара
кубинцев присматривала за его домом и садом. У него
был также человек по имени Чарли Гриме, служивший
шкипером на его корабле. У твоего знакомого опре-
деленно не было много работы - свое время он тратил
на рыбную ловлю и хождение под парусом. У него было
несколько подружек, кое-кто охотно пошел бы за него
замуж, если бы он предложил, но похоже, что он и им
не сказал ничего больше, чем говорил остальным. Его
имя было Брайан Харди и корабль назывался “Прин-
цесса Пат”. Сходится?
- Пока сходится,- нетерпеливо произнес я,-
Сходится все. Это - Бакстер, без сомнения.
74
- Этого я и боялся,- ответил Билл.- Брайан Харди
умер два месяца назад. И дальнейшее тебе понравится
больше. Он пропал в океане.
Опять эта история повторяется!- Нет!- сказал я.-
Ничего...
Лоррен похлопала меня по руке.- Бедный старина
Роджерс. Почему ты не женишься и не перестанешь
впутываться в разные неприятности?
- Я давно мечтаю об этом,- сказал я.- Но мои
подруги все замужем. Я не могу жениться еще раз.
- Это произошло в апреле. Я думаю, ты в это время*
был где-то на островах,- продолжал Билл.- Но ты,
возможно, слышал об этом.
- Да,- сказал я.- Взрыв и огонь? Где-то в Проливе.
- Верно. Он плыл в одиночку. До того он подрался
с Гримсом, а потому повел “Принцессу Пат” сам. Он
кому-то говорил, что планировал нанять другого
шкипера и кого-нибудь для рыбной ловли. В тот день
была хорошая погода, и поверхность Пролива была
ровной, как пляж. Он отплыл в полдень и должен был
вернуться часа через четыре. Потом владельца двух
судов сообщили, что он проплыл мимо, но они не
получали никаких просьб о помощи. Перед рассветом
он вызвал береговую охрану...
- Конечно,- прервал я.- Теперь я вспомнил. Он
разговаривал именно в Гот момент, когда судно
взорвалось.
Билл кивнул.- Когда он был с ними на связи, то
говорил, что у него неприятности с двигателем. Грязь
или ржавчина в топливном баке. Скорее всего, он
прочищал в это время какой-нибудь шланг. Он,
конечно, понимал, что при этом нельзя курить* но
вполне вероятно, что взрыв произошел от искры в
радиопередатчике или сети его питания. Так решили в
береговой охране.. В любом случае, он погиб в середине
предложения. Потом примерно через пятнадцать минут
нефтяной танкер сообщил, что заметил к востоку от
себя горящее судно. Они изменили курс и прибыли на
75
место раньШе береговой охраны. Но они ничего не
могли сделать. Судно было охвачено пожаром и за счи-
танные минуты затонуло. Береговая охрана несколько
часов искала владельца судна, надеясь, что он успел
выпрыгнуть, но ничего не обнаружила. Но не было
никакого сомнения, что это за судно. Оно горело имен-
но в тех координатах, которые были даны.
- Значит, они не обнаружили его тела?- спро-
сил я.
- Нет.
- Кому выплатила страховку компания по страхо-
ванию имущества?
- Никому, поскольку никто не объявился.
Мы молча поглядели друг на друга. И оба кивнули
головой.
- Когда за вами прийдут,- сказала Лоррен,- попро-
сите их меня взять тоже. Я тоже так думаю.
- Понятно, - произнес я.- Это именно то, что меня
так мучало - почему эти громилы так были уверены,
что я высадил его на берег? Это потому, что он уже
проделывал этот трюк.
- Не так быстро,- предостерег Билл.- Помни, это
произошло, по крайней мере, в двадцати милях от
берега. На своеми пути он останавливался заправится
на морской заправочной станции, и они уверены, что
у него не было никакого плавательного средства на
борту.
- Это ни о чем ни говорит,- кроме того, что мы
правы,. Он хотел, чтобы стало известно, что с ним нет
никакого судна. Кто-то снял его с судна, и я готов
поставить десять против пяти, что это была Паула
Стаффорд. Ночью она могда просто дрейфовать,
ожидая когда, как появятся знакомые огоньки.
- Но ни танкер, ни береговая охрана не видели
никакого судна, когда прибыли на место.
- Они и не могли,- произнес я. Они решили, что
взрыв произошел во время разговора. Но радио могло
замолчать просто по-тому, что его выключили. Потом
76
он вылил бензин на палубу, зажег его и спокойно сошел
на другое судно. Танкер прибыл на место только через
десять минут после того, как заметили огонь. На катере
Бакстер за это время мог отойти на пять - семь миль,
двигаясь без огней, чтобы его не заметили. К тому
времени, как прибыла береговая охрана, он уже
попивал коктейль на берегу. Вот по этой причине я
спросил о страховке жизни. Подобное дело сделать так
просто, что часто страховка не выплачивается на
протяжении семи лет, если сумма страховки очень
большая.
- Ну, никто страховку не потребовал,- ответил
Билл,- так что здесь все чисто. У него не объявилось и
наследников, и все, чем он располагал, как оказалось,
составляли стоимость кораблей и счет в банке на
одиннадцать тысяч долларов.
- Что еще вы узнали?- спросил я.
- Я решил поспрашивать людей. Полиция до сих
пор пытается найти кого-нибудь из его семьи. Его дом
стоит пустой - срок аренды кончается только в феврале
и аренда полностью оплачена. Никто не представляет,
•какие у Харди были источники существования. У него
не нашли ни акций, ни документов на недвижимое
имущество, ничего. Только счет в банке.
- Но банк должен знать, как этот счет появился.
- Конечно. Путем переводов денег из различных
загородных банков.
- Похоже, что он был в бегах от кого-то. Если у
него было много денег, он должен был взять их с собой.
- Полиция подумала об этом так же. Он здесь -не
единственный.
Я закурил сигарету.- Мне нужно взглянуть на этот
дом. Ты знаешь адрес?
Он кивнул.- Я знаю адрес, но ты не можешь войти
в дом. Это будет трудно, даже для профессионала. Дом
стоит около семидесяти тысяч долларов, И его
тщательно берегут от взломщиков.
- Я попаду туда! Из-за Бакстера меня могут убить,
77
посадить в тюрьму, если я сам не сойду с ума. Там
должно быть объяснение всему. Если я не раскрою
все, то, по крайней мере, буду знать, откуда начать.
Он отрицательно покачал головой.- Ты там ничего
не найдешь. Полиция осмотрела каждый дюйм, и они
абсолютно ничего не нашли, что дало бы им
путеводную нить. Ни письма, ни листка бумаги, ни
даже чего-нибудь, что он купил перед прибытием в
Майами. Они проверили даже ярлыки на одежде и
узнали, что все куплено здесь. Он появился здесь, как
новорожденный - голый, без вских свидетельств о том,
где проживал раньше.
Я кивнул.- Так же он вел себя и на борту “Топаза”.
Не говорил совершенно ни о чем из своего прошлого.
- Но я не все еще сказал тебе по поводу дома.
Я был в нем сегодня днем и кое-что обнаружил.
Я быстро глянул на него.- Что?
- Не очень надейся. Тысяча к одному, что это
ничего не даст. Это только письмо и книга с
автографом.
- Как ты попал в дом?- спросил я.
Он закурил еще одну сигарету.- Войти мне разре-
шила полиция. Я обратился к лейтенанту, с которым
знаком. Я хотел поместить в газете информацию про
Харди, и это могло бы полиции помочь. Подобная
публикация всегда пригодится, когда вы разыскиваете
друзей или родственников кого-нибудь, кто мертв. Ты
знаешь. В любом случае, они согласились. Со мной
послали человека, у которого были ключи. Мы провели
в доме целый час, обшаривая шкафы и прочее. Это
было обыскано раньше, и мы, конечно, ничего не
нашли. Но когда мы уже уходили, я заметил, что что-
то есть в почтовом ящике в прихожей. Когда дверь
открыта, она скрывает этот ящик. Очевидно, письмо
пришло во время между прибытием полиции и тем,
как почту уведомили о смерти адресата. В любом
случае, на ней стоял апрельский штамп. Детектив,
который был со мной, рассмотрел почту, но не нашел
78
совершенно ничего полезного. Там было два или три
счета, это письмо и книга. Книга и письмо от ее автора
были со штампом Санта-Барбары, штат Калифорния.
Запись в письме была обычная - автор благодарил за
выраженный к книге интерес, поставил автограф, как
о том просили, и это все. Детектив, конечно, все забрал,
но разрешил мне снять копию. А такую же книгу я
взял из городской библиотеки.
Он отправился в соседнюю комнату и вернулся с
книгой. Я немедленно ее узнал. Точно такая же книга
была у меня на борту “Ориона”. Это была одна из
самых полных коллекций фотографий различнных
типов судов. Поскольку большая часть книги
посвящалась гоночным яхтам, книга носила название
“Музыка ветра”. Большинство фотографий автор
сделала сама. Ее звали Патриция Рейган.
- Я знаком с этой книгой,- сказал я, с удивлени-
ем глядя на Билла. Не понимаю, чем она его заинте-
ресовала.- Прекрасные фотографии. Не думаешь
же ты...
Он отрицательно покачал головой.- Нет. Здесь нет
ничего, что касается Брайана Харди. Я уже смот-
рел ее.
- Тогда в чем дело?
- Тут есть две детали,- ответил он.- Обе показались
мне странными. Первая - у него было множество книг,
но только на одной был автограф. А вторая - это имя.
- Патриция!- воскликнул я.
Он кивнул.- Я проверил это. Когда он купил свое
судно, у него было название “Дольфин Щ”, или что-
то в этом духе. Но он изменил его на “Принцессу Пат”.
9
- А как было написано письмо?- спросил я. -
В нем было что-то, говорящее, что она его знает?
- Нет. Вежливое, но абсолютно нейтральное.
Наверное, он послал книгу с просьбой поставить на
79
ней автограф. Что она и сделала. Но она, впрочем,
могла его знать под другим именем.
- Ты не помнишь адрес?
Его этот вопрос уязвил.- Странный вопрос репор-
теру. Он здесь.- Он открыл бумажник и вручил
мне листок. На нем было выведено: “Патриция Рейган,
16 Бельведер пл., Ст. Барб., Калиф.”
Я глянул на часы и подумал, что сейчас в Кали-
форнии, должно быть, час ночи.- Черт, нам надо ей
позвонить сейчас,- сказал Билл. - Я отправился в со-
седнюю комнату, набрал номер междугородней, дал
оператору имя и адрес и стал ожидать, когда оператор
выяснит номер в справочной. Я подумал - как бы я
сам отреагировал, если бы кто-нибудь за три тысячи
миль от моего дома разбудил меня в час ночи и спросил
- слышал ли я о каком-нибудь Джо Блоу? Наверное,
она просто повесит трубку.
Телефон сделал три звонка. Затем девушка сонно
произнесла:- Хелло?
- Мисс Патриция Рейган?- спросил оператор.- Вас
вызывает Майами.
- Пат, это ты?- спросила девушка.- Что ...
- Нет,- сказал оператор. - Вызывают мисс...
Я вступил в разговор.- Это неважно, оператор.
Я поговорю с любым, кто поднял трубку.
- Хорошо, продолжайте.
- Здравствуйте,- сказал я. - Мне^нужна мисс
Рейган.
- О, мне жаль,- ответила девушка.- Ее здесь нет,
но я тоже живу здесь. Оператор сказал “Майами”,
поэтому я подумала, что звонит Пат.
- Вы имеете ввиду, что она в Майами?
- Да. Вернее, во Флориде. Около Майами.
- Вы знаете адрес?
- Да. Я получила от нее письмо вчера. Минутку.
Я подождал. Через некоторое время ее голос снова
послышался в трубке.- Алло? Вот оно. Этот город
называется Марафон. Вы знаете, где это?
80
- Да. Это к югу от Кей Ларго.
Мне продиктовали адрес.
- У нее есть телефон?- спросил я.
- Может быть. Но у меня нет этого номера.
- Она там гость?
- Она остановилась в этом доме, пока хозяева в
Европе. Там она работает над несколькими журналь-
ными статьями. Я не знаю, как близко вы ей знакомы,
но я бы не советовала прерывать ее, когда она работает.
- Нет,- сказал я.- Только когда она спит. Большое
вам спасибо.
Я повесил трубку. В комнату вошли Билл и Лоррен.
Я рассказал им все и набрал телефон междугородной.
Там снова некоторое время искали телефон по
указанному адресу. Наконец в трубке раздались звонки.
Пять звонков. Шесть. Семь. Наверное, это был
большой дом или же она глубоко спала.
- Алло.- Голос был приятным, но несколько
озадаченным.- Мисс Рейган?- спросил я. -
- Да. А кто это?
- Должен извиниться за то, что бужу вас в это
время утра, но это жизненно важно. Дело касается
человека по имени Брайан Харди. Вы знаете его?
- Нет. Никогда не слышала.
- Пожалуйста, подумайте еще раз. Он жил в
Майами и просил вас оставить автограф на вашей
книге. Эта действительно великолепная книга. У меня
самого есть один экземпляр.
- Спасибо,- произнесла она более любезным тоном.-
Теперь, когда вы напомнили о книге, я что-то вспоминаю.
Честно говоря, немногие обращаются ко мне за авто-
графом и я вспоминаю, что он посылал эту книгу мне.
- Совершенно верно. Но насколько я знаю, вы
никогда не встречались с ним?
- Нет. Я в этом уверена. Он в письме не упоминал,
что меня знает.
- Его письмо было написано от руки или напеча-
тано на машинке?
81
- На машинке. Я так думаю. Да, я в этом уверена.
- Ясно. А вы когда-либо знали человека по имени
Уинделл Бакстер?
- Нет. А вы не будете так любезны сказать, кто вы
и зачем вам это нужно? Вы пьяны?
- Я не пьян,- ответил я.- У меня из-за этого чело-
века крупные неприятности и я ищу кого-нибудь, кто
его знал. Я предполагал, что хотя бы вам про него что-
нибудь известно. Вы не разрешите описать его?
- Ладно,- сказала она не очень дружелюбно.-
И кого раньше? Мистера Харди или другого?
- Это один и тот же человек,- сказал я.- Ему
примерно пятьдесят лет, довольно стройный, чуть
больше шести футов высотой, карие глаза, коричневые
седеющие волосы, внимательный взгляд и хорошее
образование. Вам это ничего не говорит?
- Нет.- Мне показалось, что я уловил слабое ко-
лебание.- Я не могу вспомнить. Это очень общее
описание.
- Постарайтесь’- попросил я ее.- Послушайте еще.
Он был очень тихий человек, очень сдержанный и де-
ликатный. У него не было очков, даже для чтения. Но
он был заядлым курильщиком. Курил “Честерфильд”,
две или три пачки в день. Еще он был прирожденным
яхтсменом, я подозреваю, что он провел много времени
в море. Это напоминает вам кого-нибудь?
- Нет,- холодно произнесла она.- Не напоминает.
- Вы уверены? Ни одного?
- Ну, это довольно хорошее описание моего отца.
Но если вы решили пошутить, то у вас плохое чувство
юмора.
- Что?
- Мой отец мертв.- И гудки ударили меня в ухо,
поскольку она повесила трубку.
Я положил трубку на место и машинально полез
за сигаретой. Затем посмотрел на Билла. Как это по-
лучилось нелепо.
Я взялся за телефон и повторил свой вызов. Но в
82
течении трех минут я слышал только звонки. К те-
лефону никто не подходил.
- Здесь твой билет,- сказал Билл.- Но я все еще
думаю, что тебе нужно взять машину. Или разрешить
мне тебя отвезти.
- Тогда, если они меня возьмут, ты тоже попадешь
в тюрьму. Со мной ничего не случится и в автобусе,
здесь я далеко от Майами.
Уже вставал рассвет, когда мы припарковались
рядом с автобусной станцией в Хомстеде, в тридцати
милях к югу от Майами. Я уже побрился и переоделся
в спортивную рубашку Билла, а так-же взял его
солнечные очки.
- Не будь таким беспечным,- предостерег меня
Билл.- Это очень странная история. Она считает, что
ее отец мертв.
- Я знаю, но думаю, что нужно с ней поговорить.
- Но если ничего не узнаешь? Тогда позвони мне
и я приеду за тобой.
- Нет,- сказал я.- я позвоню в ФБР; Если я буду
бегать от властей, пользы мне это не принесет. Да и
Боннер и его громилы могут меня поймать раньше.
Автобус подъехал к остановке. Билл поднял руку:-
Удачи, друг.
- Спасибо,- произнес я. Потом выбрался из
машины. Автобус был заполнен на две трети. И не-
сколько пассажиров читали “Геральд” с моим опи-
санием на первой странице, но никто не обратил на
меня никакого внимания. Благодарение Богу, моей
фотографии не было. Я нашел пустое место в конце
автобуса и сел рядом со спящим моряком.
Довольно быстро мы доехали до Кей Ларго, и
повернули на дорогу Оверсиз Хайуэй. Было теплое
июньское утро с ясной погодой. Я с тоской смотрел
на море, меняющее свет у берега. Как бы я хотел сейчас
на “Орионе” отплыть отсюда куда-нибудь на Багамские
острова! Сколько времени прешло с начала всей этой
истории? И что сегодня задень? Понедельник? Прошло
83
всего-навсего сорок восемь часов. Казалось, прошла
вечность. И дальше дела будут еще хуже. У меня был
один мертвый - Бакстер, сейчас, похоже, их уже три.
И что я смогу доказать, найдя, кем он был? Это
ничего не изменит. Против всех обвинений я могу
поставить тодько свое слово без каких-либо сви-
детельств. Я ломаю голову неизвестно ради чего. Что
бы я ни узнал, у меня нет никаких свидетелей.
Мы миновали Истаморада и Марафон. В двенад-
цатом часу мы объехали Спаниш Кей и остановились
на остановке между заправочной станцией и большим
магазином. Я вышел из автобуса, почувствовав, как
резко прохлада автобусного салона сменилась на жару,
и автобус тронулся дальше. Передо мной было две
дороги. Обе они уходили в деревья. По какой мне надо
идти? Я обратился с этим вопросом к тучному человеку
в комбинезоне, который мыл стекла своей машины.
- Идите по левой дороге.- Он показал рукой.- Вам
надо пройти полторы мили.
- Спасибо,- поблагодарил я.
Первые полмили я не встретил ни одного дома.
Простая проселочная дорога вилась между деревьев,
среди которых я пару раз разглядел берег. Затем я
вышел ближе к берегу и тут уже было много домиков.
Шум автострады затих вдали. Да,- подумал я,- если
она решила уйти от мира, она этого достигла.
Скоро дорога стала прямой - она шла парралельно
берегу. Только на последнем домике я увидел нужный
адрес. Дом стоял в сотне ярдов от дороги, с большим
зеленым газоном перед ним. Дом был построен из
бетонных блоков и ослепительно сверкал на солнце
алюминиевой дверью, рамами и крышей. Рядом с
Домом стояла машина с калифорнийскими номерами.
Хозяйка была дома.
Я поднялся на приступок и позвонил. Но ответа
Не было. Я нажал кнопку еще раз и стал ждать. Но
Никакого звука не послышалось за дверью. Я мог.только
сДышать, как на берег набегают волны, и где-то далеко
84
работает лодочный мотор. Ярдах в двухстах я увидел
другой дом, чем-то похожий на первый, но перед ним
не было машины и он казался необитаемым. Из дома
все еще не раздавалось ни звука. За жалюзями были
видны тяжелые шторы. Звук мотора, как мне пока-
залось, стал ближе. Я оглянулся и заметил моторный
катер, на котором была женщина в желтом купальном
костюме.
Я глянул на море. Вдалеке виднелись рифы, и я
рассудил, что сейчас здесь так безлюдно, потому что
дует довольно сильный бриз. Далеко в море виднелась
длинная баржа, идущую к Проливу. На берегу было
несколько раскладных стульев и у моря находился
единственный деревянный пирс. Девушка направлялась
как раз к нему. На ней была маска для подводного
плавания и камера для съемок под водой.
Она ступила на пирс, и я увидел, что у нее до-
вольно большой рост. Кожа была смуглой от загара.
Она повернулась ко мне, и я увидел, что сходство с
Бакстером у нее явно есть - если не полное, то она
определенно могла быть его дочерью..
- Добрый день,- сказал я.- Миссис Рейган?
Она холодно кивнула.- Да. А в чем дело?
- Мое имя - Стюарт Роджерс. Я хотел бы погово-
рить с вами минутку.
- Вы - тот человек, который звонил мне этим
утром.- Это было больше утверждение, чем вопрос.
- Да. Я хотел бы задать вам несколько вопросов
относительно вашего отца.
- Зачем?
- Почему бы нам не отойти в тень и не присесть?-
предложил д.
- Хорошо,- Ъна протянула руку к камере. Я взял
камеру и пошел следом. Она села на раскладной стул,
положила ногу на ногу и вопросительно глянула на
меня. Я предложил сигарету, она взяла одну и по-
благодарила.
Я сел на стул напротив. - Это не займет много
85
времени. Я вынужден влезать в ваши личные дела
потому что у меня нет иного выхода. Вы сказали, что
ваш отец умер. Вы можете сообщить -когда это
произошло?
- В пятьдесят седьмом году,- ответила она.
Харди появился в Майами в феврале пятьдесят
шестого.- В каком месяце?- спросил я.
- В январе,- последовал ответ.
Я вздохнул. Похоже, мы говорим об одном че-
ловеке.
Похоже, в этих карих глазах загорелся огонек.-
Если вы не объясниете, чем вызван ваш интерес,
мистер Роджерс...
- Я объясню. Но вы не могли бы ответить раньше
только на один вопрос? Вы присутствовали на похо-
ронах?
Она разинула рот.- Почему вы об этом спраши-
ваете?
- Я думаю, вы об этом уже догадались,- сказал я.-
Похорон не было, не так ли?
- Нет,- она нетерпеливо наклонилась ко мне.- Что
вы хотите сказать? Вы думаете, что он еще жив?
- Нет,- сказал я.- Мне очень жаль. Теперь он мертв.
Он умер от сердечного приступа пятого числа на моем
судне в Карибском море.
Ее лицо так побелело, что мне подумалось, что
она может упасть в обморок. Но она этого не сделала,
впрочем. И отрицательно качнула головой.- Нет. Это
невозможно. Это - кто-нибудь другой...
- Что произошло в пятьдесят шестом?- спросил
я.- И где?
- Это было в Аризоне. Он ушел.в пустыню на охоту
и не вернулся.
- Аризона? Что он там делал?
- Он там жил,- ответила она.- В Фениксе.
У меня закралось сомнение, о том ли человеке я
говорю. Вряд ли это - Бакстер. Он был, яхтсменом,
человеком моря; его невозможно было представить в
86
пустыне. Я вспомнил “Музыку ветра”. Так понимать
красоту парусов может только человек, которы видел
их не на слайдах.- Но он не всегда жил там?- сказал я.
- Нет. Он из Массачусетса. Он переехал в Феникс
в пятидесятом году.
Это уже кое-что.- Послушайте, мисс Рейган,-
произнес я.- Вы подтвердили, что описание, которое
я дал, соответствует вашему отцу. У вас нет
определенных свидетельств, что он мертв; он просто
исчез. Тогда почему вы отказываетесь верить, что он
может быть тем человеком, о котором я говорю?
- Думаю, это очевидно,- коротко ответила она.-
Имя моего отца - Клиффорд Рейган. Не Харди - как
вы сказали еще.
- Он мог сменить имя.
- Зачем ему это надо?- Ее карие глаза снова загоре-
лись огнем, но я почувствовал какую-то неуверенность
в ее тоне.
- Я этого не знаю,- сказал я.
- Было несколько причин думать, что он мертв,-
продолжала она.- Он не смог бы выжить в пустыне
больше, чем два дня. Поиски закончились лишь после
того, как стало ясно, что они бесполезны. Это было
два с половиной года назад. Если он нашел воз-
можность оттуда выбраться, то, вы полагаете, он бы
мне не сообщил об этом? Или то, что человек, который
умер у вас на корабле, страдал от амнезии и не помнит,
кто он такой?
- Нет,- сказал я.- Он знал, кто он такой.
- Тогда я полагаю, этот вопрос исчерпан,- сказала
она, поднимаясь.- Это - не мой отец. Так что извините
меня...
- Не так быстро,- холодно произнес я.- У меня
уже достаточно неприятностей и то, что вы вызовите
полицию, хуже мне не сделает. Поэтому не старайтесь
меня выпроводить до того, как мы окончили разговор.
А мы окончим разговор. Думаю, вам лучше рассказать,
как он исчез.
87
На мгновение мне показалось, что я переборщил
и она ударит меня по лицу. В ней чувствовалось
присутствие духа. Но она взяла себя в руки.- Ладно,-
сказала она.
- Он отправился охотиться на перепелов,- про-
должала она.- В какой-то гористой и пустынной
местности в девяноста или ста милях к югу от Таксона.
Он ушел один. Это было в субботу утром, и его начали
искать, когда он не появился в понедельник.
- А вы или ваша мать не знали, где он ? - спросил я.
- Он и моя мать развелись в пятидесятом,- ответила
она.- И тогда же он переехал в Феникс. Он женился1
еще раз, но потом стал жить отдельно от своей второй
жены.
- О,- произнес я.- Извините, Продолжайте.
- Тогда к нему домой позвонили из банка. Там
полагали, что он болен. -Когда не получили никакого
ответа, то обратились к управляющему этим много-
квартирным домом. Он сказал, что видел, как мой отец
покинул дом с ружьем в руках и одежде для охоты, но
управляющий не был в курсе, что он планировал этим
заниматься. Тогда позвонили в полицию и они
определили, что в пятницу отец купил патроны в одном
магазине. Он сказал продавцу, где собирался охотцться.
Была организована поисковая группа, но этот район -
такой большой, и он был так далеко, что только в среду
они нашли машину. Она была на заброшенной авто-
дороге, по крайней мере в, двадцати милях от бли-
жайшего ранчо. Он , вероятно, потерял дорогу во время
охоты и не смог вернуться назад. Они использовали
машины, лошадей и даже самолеты, чтобы его искать,
но до следующего воскресения так его и не нашли.
Примерно через год была случайно найдена его курт-
ка - это было в шести или семи милях от места, где
был оставлен автомобиль. Теперь вы получили все, что
желали знать.
- Да,- сказал я.- И даже больше. Вы читали
сегодняшние газеты?
88
Она отрицательно покачала головой.- Они еще в
почтовом ящике.
- Я принесу,- сказал я.- Мне нужно, чтобы вы
кое-что прочитали.
Скоро я вернулся с газетами.- Я - тот самый
капитан Роджерс, о котором здесь идет речь.- Я про-
тянул ей газеты.- Человек, которого здесь упоминают
как Брайана, мне был знаком под именем Уинделла
Бакстера.
Она прочитала статью. Затем сложила газету.-
Это - абсурд,- произнесла она.- Это произошло два с
половиной года назад. И у моего отца не было двадцати
трех тысяч долларов. Никаких оснований называть себя
Брайаном.
- Послушайте,- сказал я.- Через месяц после того,
как ваш отец исчез, человек, полностью похожий на
него, прибыл в Майами, снял большой дом на острове,
купил судно для спортивной рыбной ловли за сорок
тысяч долларов и назвал его “Принцесса Пат”...
Она разинула рот.
Я продолжал:- ...и жил, как индийский принц с
неизвестными источниками доходов, до седьмого
апреля этого года, пока не исчез. Он был в море, когда
“Принцесса Пат” взорвалась и затонула в двадцати
милях от берегов Флориды. И снова тело не было
найдено. Имя этого человека было Брайан Харди и
это он послал вам книгу, чтобы вы оставили на ней
свой автограф. Чуть меньше чем два месяца спустя,
тридцать первого мая Брайан Харди всходит на борт
моего кеча в Кристобале под именем Уинделл Бакстер.
И это не мои догадки, поскольку я видел фотографию
Харди, и это был тот же самый человек. А у вас есть
какая-нибудь фотография?
Она покачала головой.- Здесь нет. Кое-какие есть
в моей квартире в Санте-Барбаре.
- Теперь вы согласны, что это был ваш отец?
- Не знаю. Все это выглядит так нелепо. Зачем
ему делать это?
/
89
- Он от кого-то бежал,- сказал я.- В Аризону,
потом в Майами, и снова в Панаму.
- Но от кого?
- Не знаю,- сказал я,- Я думал - знаете вы. Но
одну вещь я хотел бы от вас еще узнать - у него были
инфаркты?
- Нет,- сказала она.- Я о них не слышала.
- А в семье бывали такие случаи?
Она отрицательно покачала головой.- Не думаю.
Я закурил сигарету и глянул на облака, плывущие
в вышине. Все, что мне надо доказать - это то, что
этот человек в третий раз - на борту'“Топаза” - дейст-
вительно умер - окончательно и бесповоротно. Кто
теперь в это поверит, если тело опять предьявить
невозможно?
- Имя Слиделл что-нибудь для вас значит?-
спросил я.
- Нет, - сказала она. Похоже, она говорила правду.-
Я никогда о нем раньше не слышала.
- Вы можете предположить, где он получил столько
денег?
Она пригладила свои волосы и поднялась.- Нет.
Мистер Роджерс, мне кажется, что все это не имеет ко
мне ни малейшего отношения. Этот человек не мог
быть моим отцом.
- И тем не менее он был. Верно?
Она промолчала.
- Вы говорили, что он работал в банке?- Спро-
сил я.
- Да. В кредитном отделе банка “Дроверз Нацио-
нал”:
- У него не было недостачи?
Мгновение я думал, что ее гнев вспыхнет снова.
Но она сказала:- Нет. Не в этот раз.
- Этот раз?
Она сделала нетерпеливый жест.- Поскольку из-
за него у вас, похоже, неприятности, я думаю, вы
имеете право знать. Он действительно брал как-то
90
деньги, из другого банка. Я не знаю, что он предоставил
в обеспечение кредита, но, должно быть, такое
обеспечение было. Если вы подождете, пока я приму
душ и переоденусь, я расскажу вам об этом.
10
Она смахула песок с босых пяток и открыла дверь.
Кухня была залита светом, который проникал через
цветистые занавес-ки. Я последовал за ней по коридору
в просторную гостиную. -Пожалуйста, садитесь,-
сказала она. - Я не задержусь. - И она исчезла в двери.
Я закурил сигарету и оглядел комнату. Она была
довольно комфортабельной. Единственным звуком,
который слышался здесь, было жужжание кондиционе-
ра. Между мной и окном располагался шкафчик с
радиоаппаратурой. В центре комнаты стоял кофейный
столик, его окружали кресла.. Стены были сверху донизу
заполнены книжными полками. На длинном столе
справа от меня располагались телефон, машинка,
несколько пачек бумаги и две фотокамеры -
“Роллифлекс” и какая-то небольшая, для пленки
35-миллиметров. Я ’подошел к столу и увидел
коробочки с цветными слайдами и черно-белые и
цветные фотографии. Я вспомнил “Музыку ветра” и
подумал, что эта девушка была настоящим художником
фотографии. Из-за стены слышался приглушенный
звук падающей воды.
Через несколько минут она вернулась. Она была в
легком летнем платье из какой-то бледно-синей ткани.
Ее волосы казались много темнее, чем когда я видел
ее под лучами солнца. Патриция Рейган показалась
мне весьма привлекательной особой. Она уже взяла
себя в руки и теперь даже улыбалась.- Простите, что
заставила себя ждать.
- Нисколько,- сказал я. Мы сели и закурили*.
- Как вы меня нашли?- спросила она.
Я рассказал.- Мне этот адрес дали по вашему
91
телефону и сказали, что вы здесь пишете статьи для
газет.
Она махнула рукой.- Ну, это сильно сказано.
Я еще не профессионал. Один редактор пообещал
посмотреть мои статьи о городе Кей Ларго, и я рада
была возможности немного пожить в этом городе, пока
хозяева находятся в Европе. Они - мои соседи в
Массачусетсе. Пока я занимаюсь тем, что делаю слайды
и снимаю под водой у рифов.
- Погружаться под воду в одиночку - это опасное
занятие,- заметил я.
- О, я не погружаюсь глубоко. Да и погода
прекрасная, и все здесь восхитительно.
Я усмехнулся.- Вам стоит посетить Багамы. Цвет
воды при определенном угле падения солнечных лучей
покорит вас навсегда.
Она кивнула.- Я была там однажды, когда мне
было двенадцать. Мои отец и мать совершали там круиз
в течении месяца на яле.
- Это был чартерный рейс?- спросил я.
- Нет. Это была наша яхта.
- И какое было у нее название?
Ее карие глаза встретились с моими. Но она
отрицательно качнула головой.- Она называлась
“Очарование”. Принцесса Пат - это так он называл
меня. И об этом никто не знал. Отцы любят подтру-
нивать над своими дочерями, когда они маленькие.
- Мне жаль, что приходится вам о всем этом
напоминать,- сказал я.- Но как он попал в Феникс?
Она рассказала все. Семейство Рейган жило в
маленьком городке по названию Эллистон на берегу
Массачусетса. В роду у'них все были моряками -
профессиональными и любителями; некоторые из них
были корабельными мастерами в эпоху клипперов в
40-X-50-X годах прошлого века. Клиффорд Рейган был
членом яхт-клуба и участвовал в нескольких гонках на
собстенных судах.
Я понял, что ее дед был довольно состоятельным
92
человеком, хоть она и не очень распространялась на
этот счет. Он занимался недвижимостью, имел
порядочную долю акций ведущего городского банка и
был в совете его директоров. Клиффорд Рейган начал
работать в банке, как только окончил колледж. Он
женился на девушке из того же города, и Патриция
была единственным ребенком. Семья была очень
дружной, когда Патриция была маленькой. Но когда
Патриции исполнилось шестнадцать, семья распалась.
Отец и мать развелись, но это было только начало
несчастий. Когда адвокаты матери стали оценивать
имущество, чтобы его разделить, то обнаружилось, что
он потерял не только деньги, вложенные в канадские
угольные шахты, но также и 17 000 долларов, которые
взял из банка.
- Никто не знал об этом, кроме президента банка
и семьи. Мой дед возместил нехватку, так что отец не
попал под суд. Но он, конечно, вынужден был уйти из
банка.
- Но в Фениксе он тоже* работал в банке,- ска-
зал я.
Она кивнула.- К сожалению, не было возможности
его от этого отговорить. Что мог сделать, мой дед?
Предупредить, что он уже потерял деньги? И тем самым
погубить последнюю возможность снова сделать
карьеру и восстановить доброе имя?
- Но как мог человек, кому за сорок, устроиться в
банке без рекомендаций?- спросил я.
- Ему помогла женщина. Его вторая жена.
Рейган поселился в Аризоне, и как будто оборвал
связь со своей предыдущей жизнью, как будто она
происходила на другой планете. Он работал в банке в
отделе брокерских операций и скоро обрел большое
количество знакомств, в том числе в самых богатых
домах Феникса. В 1951 году он женился на миссис
Каннинг. Она была вдовой, приехала из Колумбуса,
штат Огайо, и владела недви-жимостью и ранчо, на
котором выращивались племенные лошади. Также у
93.
нее был значительный пакет акций в “Дроверз
национал”, так что не было ничего удивительного, что
Рейган стал работать в банке, когда она того захотела.
Но этот брак длился недолго - они расстались в
1954 году - но Рейган продолжал работать в банке. Там
к нему относились хорошо. На его работу не было
нареканий, к тому же он имел приятную внешность,
был всегда дружелюбным, -его манеры говорили о
хорошем происхождении, и то, что он всегда старался
предложить лучшие условия ценным клиентам, тоже
ему не вредило. Его быстро повышали, и в 1956 году
он стал руководить кредитным отделом.
- Но, я думаю, он чувствовал себя там плохо,-
продолжала она.- Думаю даже, очень несчастным. Но
я не могла с ним говорить об этом. Я видела его очень
редко - раз в год, на две недели в школьные каникулы,
и мы стали почти чужими. Когда девочка маленькая, с
ней очень интересно играть, но когда она вырастает,
отношения меняются, и навсегда. Мы вместе играли в
гольф, ездили на лошадях, ходили на вечеринки, но
прежних отношений уже не было.
Но она поняла в чем дело сама. Он ненавидел
пустыню. Но он считал, что слишком стар, чтобы куда-
то переезжать и начинать все сначала. Она думает, что
вряд ли он много пил в это время - он был не такой
человек. Но она полагает, что у него было много
девушек, одна моложе другой, и он был довольно
частым гостем в Лас-Вегасе, хоть все в его банковых
делах продолжало быть безупречно.
Она училась в колледже второй год, когда вдруг
раздался звонок из полиции. Она полетела в Феникс
на самолете.- Я очень боялась,- сказала она.- Как и
дед. Мы уже не надеялись, что найдем его живым. Оба
мы подумали о самоубийстве, хоть и по.разным при-
чинам. Дед думал, что он опять попал в неприятности.
Что он взял деньги в банке.
- Но он не брал?- спросил я.
- Нет,- сказала она.- Если бы это было так, то
94
немедленно бы обнаружилось. Но у него даже осталось
несколько сотен долларов на его счете в банке и, кроме
того, месячная зарплата.
Вот как. Опять загадка,- подумал я. Он исчез, не
взяв ничего из банка, но когда появился снова, то
оказался весьма богатым.
Она замолчала. Я закурил сигарету. Похоже, здесь
все; теперь я могу звонить в ФБР. Но она тихо спро-
сила: -Вы могли бы рассказать про него?
И я рассказал, упустив, как мучительно больно
было ему, когда начался сердечный приступ. Я рас-
сказал о том, что порвался парус, что после его починки
опустился штиль, и через некоторое время мне при-
шлось похоронить его в открытом море. Я сказал, что
имею некоторое представление о похоронах в море, и
думаю, сделал все правильно. Также я объяснил, в
каком месте это произошло, и в какое время. Тут она
вскрикнула и отвернулась. Я смотрел на свою сигарету,
когда она внезапно встала и отправилась на кухню.
Я остался сидеть, чувствуя себы не в своей тарелке.
К этому человеку я испытывал симпатию, несмотря
на все, что из-за него пережил, и испытывал симпатию
к ней тоже.
Да, это неприятно - сообщать родственникам о
смерти их близкого. И все же даже сейчас у меня были
сомнения - где же действительно сейчас находится
Рейган? В пустыне или в океане, под двухкилометровой
толщей воды? И, что бы с ним ни случилось, почему
он оказался именно там? Что случилось? От кого он
бежал?
Она вернулась через минуту, и если она и плакала,
то тщательно скрыла все следы этого. Она достала две
бутылки Кока-Колы из холодильника.- Что вы соби-
раетесь делать сейчас?- спросила она.
- Не знаю,- ответил я.- Позвоню в ФБР, наверное.
Лучше пусть подозревают меня они, чем эти гориллы.
Я полагаю, это безнадежный вопрос, но вы когда-ни-
будь слышали о человеке по имени Боннер? Д.Р. Бон-
95
нер?- Имя, конечно, могло быть и не настоящим. И я
описал его.
Она отрицательно покачала головой.- Нет. Мне
очень жаль.
- Я не хочу вовлекать вас в это дело,- сказал я,-
но мне прийдеться рассказать им все. Они могут
имтересоваться вашим отцом.
- Это ничего не даст.
Я закурил сигарету.- Вы - единственная, кто не
подозревает меня в том, что я его убил, украл его деньги
или выпустил его на берег и лгу о его смерти. Вы
действительно так думаете, или это просто вежливость?
Она улыбнулась на мгновение.- Я не верю, что вы
все это могли бы сделать. Я вспомнила, что вас знаю -
по крайней мере, знаю, какая у вас репутация.
Некоторые мои друзья в Линне очень высоко о вас
отзывались.
- Кто?- спросил я.
- Тед и Франкез Хольт. Они плавали с вами два
или три раза.
- На протяжении последних трех лет,- добавил
я. - Они сняли несколько прекрасных фильмов про
жизнь под водой.
- Должна сказать, что мир действительно тесен,-
произнесла она.- Мистер Роджерс...
- Стюарт,- сказал я.
- Стюарт. Вы не думаете, что Кифер забрал все
деньги себе? Кажется, у него была внушительная сумма
денег, которую никто не может объяснить.
- В сумме, если считать то, что он потратил и то,
что хранилось в сейфе, это насчитывало четыре тысячи
долларов. Но даже пьяный не мог как-то растратить
неизвестно куда девятнадцать тысяч долларов. Я уве-
рен, что он не взял деньги, когда уходил с корабля.
У него совсем не было багажа, поскольку все его вещи
остались на корабле, на который опоздал. Все, что у
него было - это пара рабочих брюк, и когда он скатывал
их, я как раз стоял рядом и видел, как он это делает.
96
У него не было пиджака. Он, конечно, мог распихать
деньги по карманам, но-двадцать три тысячи, если это
не ассигнации на большие суммы, займут большой
объем. Но с большими ассигнациями люди обычно не
путешествуют - это вызывает ненужный интерес, когда
вы стараетесь разменять что-нибудь больше, чем сто
долларов.
- Может, он взял эти деньги на берег, как только
вы пристали к берегу?
- Нет. Тогда я тоже был с ним.
Она нахмурилась.- Тогда эти деньги должны быть
на борту “Топаза”.
- Нет,- сказал я.- Там уже дважды обыскивали.
Знатоки своего дела.
- Тогда, похоже, остается только одно объяснение,-
сказала она, и, помолчав, продолжила:- Об этом
нелегко говорить, но, учитывая все обстоятельства...Он
мог быть не в себе?
- Не думаю,- сказал я.- Хотя какое-то время я так
тоже думал. Он писал про двадцать три тысячи дол-
ларов, но никто их не видел. Он упомянул, что хотел
меня попросить высадить его на берегу, но не сделал
этого. А это было надо сделать перед началом плава-
ния - я мог и не согласиться. Но потом я подумал обо
всем этом еще раз и переменил свое суждение. Он
определенно имел большую сумму денег. Если
обнаружилось четыре тысячи, вполне вероятно, что у
него было значительно больше. И то, что он дого-
ворился со мной сразу, могло быть вызвано тем, что
он боялся, что я его не возьму с собой вообще. А ему
прежде всего надо было выбраться из зоны канала.
И он отложил все остальное на потом.
- Может быть и так. Мы можем только пред-
полагать.
- Верно,- сказал я.- И у нас остаются два те же
вопроса. Где остальные деньги? И почему он изменил
свое намерение?
Раздался звонок.
4 Парусиновая нить
97
Мы с удивлением переглянулись и поднялись на
ноги. За стенами не было слышно звука приближаю-
щейся машины. Она жестом показала мне на коридор
и отправилась к двери, но не успела дойти, как дверь
распахнулась и ей навстречу шагнул высокий человек
в сером костюме и темно-зеленых очках. В то же
мгновение я услышал, что ударила о стену еще одна
дверь - сзади.Я повернулся. В двери на кухню стоял
широкоплечий человек, одетый в долгополую спор-
тивную рубашку и шапочку с длинным козырьком. Его
глаза тоже закрывали темно-зеленые очки. Он снял их
и холодно мне улыбнулся. Это был Боннер.
- Бежать было невозможно. У первого был пистолет,
который тяжело оттопыривался в кармане. Патриция
открыла рот и отступила, ее глаза широко раскрылись
в изумлении. Боннер и второй человек шагнули ко мне.
Второй достал пачку сигарет.- Мы ждали вас, мистер
Роджерс,- сказал он и протянул мне пачку.- Сигарету?
Я оглянулся, пытаясь найти что-нибудь, что могло
бы служить оружием или помогло мне бежать, и тут
мой взгляд задержался на Патриции, и это меня
поразило даже больше. Но помешать ей я не мог. Она
схватила телефонную трубку и стала набирать номер.
В это время я схватил бутылку “Кока-колы”. Но только
раздался гудок в трубке, как Боннер схватил трубку,
положил ее и наотмашь ударил Патрицию по лицу.
Получился резкий звук, как из ружья; она повернулась
в воздухе и упала на пол, так что подол платья задрался,
открывая длинный ноги. Я ударил Боннера бутылкой
по голове, и он отпрянул; его шапочка упала. Но он
выпрямился, и я ударил его снова. Удар пришелся ему
по лбу, но в тот же момент он ударил меня в живот.
Из меня, казалось, выбили весь воздух, но я
ухитрился устоять на ногах, и снова ударил его
бутылкой - в лицо. Он отпрянул, так что бутылка не
нанесла ему особого вреда, и ухмыльнулся, доставая
из кармана кастет. Им он действовал с. ловкостью
опытного хирурга. После первого удара - в плечо - я
98
почувствовал, что моя рука безвольно повисла, другой
удар сорвал у меня со лба кусок кожи, залив глаза
кровью. Я попытался схватиться с ним. Но он оттолк-
нул меня назад и нанес тяжелый резкий удар мне в
челюсть. Я упал рядом с кондиционером и растянулся
на полу. Патриция Рейган вскрикнула. Я вытер кровь
с лица и попытался подняться. В это время я увидел
второго. Он даже не затруднял себя борьбой. Он накло-
нился к столу и перебирал фотографии.
Я все-таки смог вскочить на ноги и ударил Бон-
нера. Но он снова нанес мощный удар; я отлетел к
стене и снова упал. Он не стал ждать, когда я встану,
и нанес мне мощный удар в лицо правой. Это было,
как удар бетонным блоком. Несколько моих зубов были
выбиты. Вся комната стала кружиться перед глазами.
Я постарался подняться еще раз, но смог только на
колени. Он ударил меня ботинком в лицо. Я упал на
пол, хватая воздух ртом, полным крови. Он глянул вниз
на меня:- Это тебе за Тампа, придурок.
Другой человек отложил несколько фотографий и
выпрямился.- Достаточно,- сказал он скрипучим
голосом.- Посади его на стул.
Боннер поднял меня за руку!и опустил в стул в
центре комнаты. На мое лицо бросили полотенце.
Я вытер кровь.
- Ладно,- сказал второй,- возвращайся в мотель и
привези Флаверса. Потом спрячь куда-нибудь машину.
Тут неподалеку есть деревья.
Патриция Рейган тоже сидела на стуле. Боннер
повернул голову к ней.- А что с ней?
- Она останется здесь, пока мы не закончим дело.
- Зачем? Она будет мешать.
- Поработай головой. У Роджерса есть друзья в
Майами, которые знают, куда он отправился. Когда
он не вернется домой, они начнут звонить сюда. Пусть
сядет на софу.
Боннер показал пальцем:
- Припарковывайся сюда, детка.
99
Она только мрачно глянула на него.
Он пожал плечами, схватил ее за руку и рванул.
Она, задев угол кофейного столика, упала на софу.
Боннер вышел.
- Мне жаль,- сказал я ей.- Это моя вина. Но я
думал, что оторвался от них.
- Ты это сделал, на время,- вставил человек,- но
мы не следовали за тобой сюда. Мы тебя здесь ждали.
Я с удивлением глянул на него.
Он взял стул, отодвинул его от кофейного столика
и поставил его туда, где мог наблюдать за нами обоими.
Если Боннер, без сомнения, был профессионалом по
мокрым делам, то сейчас передо мной наверняка бЪш
один из высших чинов преступной иерархии. Это было
видно во всему - по одежде, манерам, умному лицу, а
также по безжалостным, уверенным глазам. Ему было
где-то между сорока и пятидесятью; он был невысоким,
с волнистыми рыжими волосами, стальными серыми
глазами и с узким загорелым лицом.
- Она ничего не знает об этом деле,- произнес я.
- Мы это понимаем, но нас интересует, что знаешь
ты. Когда мы потеряли тебя в Тампа, мы стали ждать
тебя в разных местах, в том числе и в этом.
Кровь продолжала течь по лицу и капала на мою
рубашку. Мне было трудно говорить, потому что губы
были разбиты. Я раздумывал, как долго Боннер будет
в дороге. Я был очень сильно избит и чувствовал себя
совсем плохо, так что не мог бы даже подняться со
стула, но после небольшого отдыха я мог бы прийти в
себя, и сделать что-нибудь, чтобы, по крайней мере,
позволить ей выбраться отсюда. Он, как бы прочитав
мои мысли, достал из кармана пистолет.
- Не трогайся с места, Роджерс,- Ты слишком
ценен для нас, чтобы тебя убивать, но ты далеко не
уйдешь, если я прострелю тебе колено.
В комнате наступила тишина. Только ровно гу-
дел аэрокондиционер. Лицо Патриции было блед-
ным, но она смотрела на человека напротив без стра-
100
ха, и довольно спокойно достала сигарету и закури-
ла ее.
- Это вам с рук не сойдет,- сказала она.
- Не говорите глупостей, миссис Рейган,- ответил
он.- Мы все знаем о том, как вы работаете обычно;
никто сюда не приезжает, чтобы вас не беспокоить.
Никто сюда не позвонит, кроме как если будут искать
Роджерса. В этом случае вы скажете, что он был здесь
и ушел.
Она спокойно глянула на него.- А если я не скажу?
- Скажете. Поверьте мне.
- Это вы - Слиделл?- спросил я.
Он кивнул.- Вы можете меня так называть.
- Почему вы охотились за Рейганом?
- Мы и сейчас за ним охотимся,- поправил он.-
Рейган украл полмилиона долларов в ценных бумагах
у меня и нескольких других человек. Мы хотим вернуть
деньги назад, или что от них осталось.
- Надо думать, это были деньги, которые надо было
отмыть?
Он пожал плечами.- Можете считать так. Я по-
встречал Рейгана в Лас-Вегасе. Когда я узнал, кто он,
у меня возникла идея подобной операции. Все, что
ему требовалось - провести их через банк. Поначалу
он отказывался. Но мы предложили хорошие комис-
сионные и довольно ощутимо на него нажали. Но
потом...Я думаю, вы в курсе, что произошло?
Я кивнул.
Он продолжал.- Конечно, мы за ним следили, и
когда он отправился на охоту в субботу утром, мы
следовали за ним для того, чтобы быть уверенными,
что он не хочет от нас улизнуть. Но он оказался гораздо
хитрее, чем мы думали. У него была другая машина,
спрятанная в укромном месте. Думаю, ему в этом кто-
то помог. И целых два года у нас заняло найти его
снова, даже с помощью частных детективов, которые
обшарили все пред-полагаемые места. Поскольку он
избегал ночных клубов и всяких людных мест, то мы в
101
Майами нашли его случайно. Нам повезло. Кто-то
снимал для рыболовного журнала в этих местах, и на
одном снимке нам показалось что-то знакомое. Мы,
естественно, нашли фотографа, и внимательно изучили
негатив. Но Рейган ушел от нас снова. Возможно, он
тоже видел этот снимок, и когда мы примчались в
Майами, то узнали, что двумя неделями раньше он
погиб во время взрыва на своем судне, где-то между
Флоридой и Багамами. Поначалу мы не знали - что
это - правда или подделка? Но после обыска его дома,
и узнав, что на его счету почти нет денег, мы начали
проверять всех его подружек и обнаружили, что в день
взрыва одна из них улетела в Швейцарию. Так она
всем говорила. Но эта дама оказалась неосторожной.
В ее квартире, в корзине, мы нашли квитанцию на
заказ билетов на имя мистера и миссис Чарльз Уэйн
на авиабилет до Сан Хуана. Должно быть, он нас видел,
поскольку, к тому времени, как мы оказались в этом
городе, он оттуда уехал. Мы последовали за ним в Нью-
Йорк. Они расстались, и он где-то ее спрятал,
поскольку понимал, что мы дышим ему в спину, и сам
улетел в Панаму. Мы отставали от него на один день,
и опоздали всего на двенадцать часов, когда он покинул
Кристобал.
- И теперь он мертв,- сказал я.
Он холодно улыбнулся.- В третий раз.
- Я говорил вам...- Я замолчал. Что пользы гово-
рить? Я подумал о другом.- Но он где-то оставил деньги.
- Очевидно. Все деньги, кроме двадцати трех
тысяч, которые взял с собой.
- Тогда вам не повезло. Как вы этого не понимаете?
Вы же знаете, где находится его подруга - она в
больнице Саутпорта, и если она выживет, полиция
Саутпорта узнает у нее всю историю, Она скажет и где
деньги.
- Вряд ли она это знает.
- Знаете, почему она приехала в Саутпорт?- сказал
я.- Она хотела увидеть меня, потому что она не
102
получила от него никаких вестей. Это значит, что я
говорю вам правду. Если бы он был жив, он бы ей
позвонил.
- Да. Если только он не бежал и от нее тоже.
Я откинулся на спинку стула. Бесполезно пытаться
в чем-нибудь его убедить. И даже если я убежу их, что
с того? Они убьют меня в любом случае.
- Однако,- сказал он, есть одно подтверждение
ваших слов. Если он хотел от нее бежать, то какой
смысл было писать это письмо из Кристобаля?
- Вы допускаете, что он умер?
- Допускаю. Есть много вопросов в этом деле,
Роджерс, но через несколько часов мы получим ответы
на них. Он может быть мертвым по разным причинам.
Вы и Кифер, к примеру, могли его убить.
- Бог мой...
- Ваши рассказы выглядят очень неубедительными.
И каждый раз, когда вы пытаетесь что-то доказать,
мои подозрения крепнут. Зачем вы так подробно
записали симптомы, когда он умирал? Мы узнали, что
от коронарного тромбоза умер ваш дядя, когда вам
было около пятнадцати...
- Но я там даже не присутствовал,- сказал я.- Это
произошло в его оффисе в Норфолке, штат Вирджиния.
- Я знаю. Но вы присутствовали при его
предыдущем приступе. Годом раньше, когда вы, ваш
отец и дядя отправились ловить рыбу на чартерном
судне в Майами Бич. Странно все это, Роджерс. Все
это странно.
В" первый раз за все время я об этом вспомнил.
Я хотел сказать это, но случайно глянул на лицо
Патриции Рейган. На нем было выражение сомнения,
и ч&го-то похожее на ужас. При таких обстоятельствах,-
подумал я,- кто может ее в этом винить? Но в эту
минуту открылась дверь, и в нее вошли Боннер и
невысокий человек с круглыми глазками, в руках у
которого был металлический чемоданчик размером с
большой магнититофон.
103
11
- Вы оба оставайтесь на своих местах,- отдал
распоряжение Слиделл. Он поднялся и повернулся к
Боннеру.- Принеси Флаверсу стол.
Боннер нырнул в соседнюю комнату и вернулся с
маленьким столиком. Он поставил столик рядом со
мной. Затем закурил сигарету и прислонился к двери,
потеряв к происходящему интерес.
- Этот “джаз” - только трата времени,- заме-
тил он.
- Я так не считаю,- коротко бросил Слиделл.
Боннер пожал плечами. Я глянул на Патрицию
Рейган, но она избегала моего взгляда, и поглядывала
на Флаверса с таким же удивлением, как и я. Это был
невзрачный человек, возрастом где-то под тридцать.
На помятом лице поблескивали черные глаза. Он
положил свой чемоданчик на стол и снял крышку.
Я увидел металлическую панель с кучей переклю-
чателей и стрелочных индикаторов. Часть чемоданчика
была заполнена бумагой.
Я глянул на Слиделла, и обнаружил, что он вни-
мательно на меня глядит.- Теперь мы будем искать то,
что ищут все великие философы. Истину.
- О чем вы говорите?
- Это - детектор лжи.
- Вы считаете, что можете им определить правду?
- Да, детектор сделать может каждый. Но
расшифровать его записи - это целая наука. И тут нам
повезло. Флаверс - это настоящий гений. Так о нем
говорят.
Выражение лица Флаверса от этих слов не изме-
нилось. Он развернул электрический шнур и включил
свой аппарат. Затем стал присоединять ко мне раз-
личные щупы так аккуратно и методично, как будто
мы находились в полиции. Перед ним стояла только
чисто техническая проблема. Он поднял мою правую
руку и надел на нее что-то вроде наручника. Потом
104
застегнул у меня на груди кожаный ремень с
электродами. Затем включил тумблер, и бумага стала
двигаться. Как я понял, здесь регистрировался мой
пульс, давление крови и дыхание. В комнате было тихо.
Флаверс сделал какие-то пометки карандашем и тронул
ручки, осуществляя настройку. Затем опустился на стул
и замер неподвижно, с лицом священника перед
молитвой.
- Хорошо, Роджерс,- сказал Слиделл- Все, что от
тебя требуется - это ответить на вопросы, которые я
тебе задам. Отвечай так, как это тебе нравится, но
отвечай. На случай, если ты откажешься, посмотри на
мой пистолет.
- Давайте,- сказал я, подумав, что поступил глупо,
не предоложив ФБР тест на детекторе лжи.
- Неужели она на это способна?- подал голос
Боннер.
- В случае лжи показания детектора отличаются
от нормы,- ответил Слиделл. - А теперь заткнись.
Боннер утих.
- Как ваше имя?- спроси Слиделл.
- Стюарт Роджерс.
- Где вы родились?
- Корал Гэйблз, Флорида.
- Где вы проходили учебу?
- В университете Майами.
- Каким бизнесом занимается ваш отец?
- Он был присяжным поверенным.
- Вы имеете ввиду, что сейчас он мертв?
- Да.- ответил я.
- От чего он умер?
- Он погиб в автомобильной аварии.
Было еще около пятнадцати или двадцати вопро-
сов. Все это время Флаверс внимательно изучал кри-
вые на бумаге. Затем Слиделл спросил - Вы знае-
те человека, который назвался Уинделлом Баксте-
ром?
- Да,- сказал я.
105
- И вы отплыли с ним из Кристобаля первого июня
на борту судна?
-Да.
- И высадили его на берегу где-то в Центральной
Америке или Мексике?
- Нет,- сказал я.
Слиделл наклонился к Флаверсу, глядя на бумагу.
Но Флаверс коротко отрицательно качнул головой.
Слиделл нахмурился, глядя на меня.
- Где вы высадили его на берег?
- Я не делал этого,- сказал я.
- Где он?
- Он мертв.
Флаверс глянул на Слиделла и показал ему на
бумажную ленту пальцем.
- У вас совсем нет изменений?- спросил Слиделл.
- Нет. Конечно, невозможно сказать абсолютно
точно с одно короткой записи...
Боннер подошел ближе.- Я говорил, что это не
будет работать. Давайте, я заставлю его сказать прав-
ду. - И он ударил меня по голове, так что я откинулся
на спинку. По губам потекла кровь.
- Вам следует убрать этого дурака,- с раздражением
сказал Флаверс.- Посмотрите, что он сделал.
На бумаге кривые стали больше по амплитуде.
- Это - ненависть,- объяснил Флаверс.
Я вытер кровь и глянул на Боннера.? Скажите
вашей машине, чтобы она сказала это еще раз.
- Уберись от него,- приказал Слиделл.
- Дай мне пистолет, и через пять минут...
- Конечно,- холодно произнес Слиделл.- Ты.
убьешь его раньше, чей мы что-нибудь узнаем, как
ты это сделал с Кифером. Ты можешь понять, что
Роджерс - это последний шанс? Он - единственный
человек на Земле, который может ответить на эти
вопросы.
- Что толку, если он врет?
- Я не уверен, что это так. На этот раз Рейган
106
действительно может быть мертв. Я говорил тебе об
этом. Так что убирайся.
Боннер вернулся к двери. Слиделл и Флаверс
молча ждали, когда кривые станут такими же, как и
раньше. Патриция Рейган отвернулась и закрыла лицо
руками. Не могу сказать - плакала ли она.
- Слушайте, Роджерс,- сказал Слиделл.- Мы узнаем
правду, даже если это займет неделю, и мы можем
проверить каждый час вашего пребывания на борту.
Мы будем задавать вопросы, пока не начнем получать
правдивые ответы. Вы это понимаете?
- Да,- сказал я.
- Хорошо. Рейган мертв?
- Да.
- Когда он умер?
- Через четыре дня после отплытия из Кристобаля.
Пятого июня, примерно в три тридцать дня.
- Вы с Кифером его убили?
- Нет.
- Как он умер?
- Какой-то приступ. Доктор, который прочитал
симптомы, сказал, что это, возможно, был коронарный
тромбоз.
- Это вы составили,описание?
- Я.
- Это правда?
- Это правда. Именно так все и произошло.
Слиделл повернулся к Флаверсу.- Что-нибудь
новое?
Тот отрицательно качнул головой.- Совершенно
никаких изменений.
- Ладно, Роджерс. Вы читали письмо, написанное
Пауле Стаффорд. Он писал, что с ним - двадцать три
тысячи долларов, и что он хочет попросить вас вы-
садить его на берег. Девятнадцать тысяч долларов из
этой суммы исчезли. У Кифера их не бы-ло, нет и на
вашем корабле. Если Рейган умер, то где они?
- Не знаю,- ответил я.
107
- Вы украли их.
: Я их никогда не видел.
- Рейган просил вас высадить его на берег?
-'Нет.
- И за пять дней он даже не упоминал об этом?
- Нет.
- Почему?
- Откуда я знаю?
Флавер поднял руку.- Повторите все вопросы.
Здесь что-то забавное.
Я с удивлением глянул на него. Кто-то из нас со-
шел с ума.
- Вы лжете, мистер Роджерс,- сказал Слиделл.-
Рейган сел на ваше судно специально для того, чтобы
вы высадили его где-нибудь на берег. Он даже написал
об этом Пауле Стаффорд. Вы читали письмо.
-Да.
- И вы хотите сказать, что он вас даже не просил
об этом?
- Он никогда об этом не говорил.
- Почему?
- Не знаю,- ответил я.
- Снова,- сказал Флаверс.- Определенное
изменение эмоций. Я думаю, он знает.
- Ты убил его, верно?- крикнул Слиделл.
- Нет!
Я вспомнил, как стоял тогда у борта, глядя, как
мешок с телом уходит в воду и снова меня посетило
какое-то странное ощущение. Я глянул на бумагу. Там
след карандаша увеличил амплитуду.
Слиделл приблизил свое лицо к моему.- Ты и
Кифер убили его!”
- Нет!- крикнул я.
Флаверс кивнул.- Он лжет.
Я сжал кулаки и закрыл глаза. Что-то было в моих
мыслях такое, в чем я хотел разобраться. Бог мой, что
же я никак не могу вспомнить? Это было что-то в
подсознании. Вода сомкнулась над ним, и пузырьки
108
воды поплыли по воде, пока мешок погружался в
глубины. Я услышал, как вскрикнула Патриция Рейган.
Бон-нер схватил меня за рубашку, наполовину поднял
и что-то кричал мне в лицо. Но его прервал Слиделл,
резко скомандовав что-то, и Боннер бросил меня.
В комнате стало тихо.
- Когда ты его убил?- резко спросил Слиделл.
- Я не делал этого.
Он вздохнул. - Ладно. Начнем с первого дня.
Мы вышли из гавани, пройдя мимо больших ка-
менных волноломов. Бакстер был на руле, а я и Кифер
управляли парусами. Дул легкий бриз. Когда мы
свернули и пошли вдоль берега, кеч слегка наклонился
на правый борт.
- Как она в управлении?- спросил я Бакстера.
Он стоял босиком и без рубашки, как и мы, и по
его лицу было видно, что эта работа доставляет ему
удовольствие.- Прекрасно,- ответил он.- Я только
слегка управляю рулем.
- Похоже, нам дует попутный ветер,- заметил я.
- Он будет немного относить нас к востоку, когда
мы отплывем от берега,- ответил Бакстер.
Несколько минутя я наблюдал, как он стоит на
руле и потом обратился к Блеки:- Если ты хочешь
учиться управлять яхтой, то сейчас хорошая возмож-
ность взять первый урок.
Он усмехнулся и взялся за руль.
- Управлять этим деревянным тазом? Я могу
управиться с ним даже с веслом для каноэ.
Я модча спустился приготовить кофе и сделать
сэндвичи. Потом поднялся наверх. Бриз стал холоднее
и дул сильнее. В четыре часа холмы Панамы скрылись
из виду. На кече были установлены все паруса и он
быстро несся вперед. Иногда мне на лицо попадали
брызги. Я внимательно глянул на парус. Бакстер улыб-
нулся и отрицательно покачал головой. Я был с ним
согласен. Лучше паруса с этим ветром не поставишь.
- Какая у него длина ватерлинии?- спросил он.
109
- Тридцать четыре.
Существует формула, по которой можно, исходя
из длины ватерлинии, определить максимальную
скорость, безотносительно от типа судна. Я видел, что
Бакстер старается ее вычислить.
- На бумаге,- сказал я,- получилось бы немного
больше семи с половиной миль в час.
Он кивнул.
- Я бы сказал, что сейчас он делает около шести.
Когда я спускался вниз, то глянул на Бакстера.
Я заметил, что на его лице было явно ощущение
облегчения и даже радости, которое сменило его
обычное тревожное выражение.
Бриз немного утих после того, как выглянуло
солнце, но кеч продолжал быстро нестись по волнам.
Около одиннадцати часов на руль встал Кифер. Я вы-
шел проверить его работу в полночь, и почувствовал
на палубе только легкий ветерок...
- Что за черт?- громко сказал Боннер.- Мы будем
вспоминать все это путешествие из Панамы минуту за
минутой?
- Шаг за шагом, если нам это понадобится,-
коротко бросил Слиделл,- пока не определим, что
случилось.
- Мы ни к чему не прийдем. Эта машина неисправ-
на. Он нас просто дурачит.
Флаверс глянул на него крайне неприязненно.- Эта
машина непревзайденна. Когда он начинает лгать, она
сразу об этом говорит.
- Да. Конечно. Когда он сказал, что Бакстер умер
от сердечного приступа.
- Заткнись,- произнес Слиделл.- Не мешай мне.
Забери, девку на кухню, пусть она сделает кофе. И не
лапай ее руками.
- Почему?
- Это понятно любому, кроме идиота. Она начнет
визжать и эмоции у Роджерса опять выйдут из нормы.
Мы все сошли с ума,- подумал я. Возможно, все,
ПО
кто имел дело с Бакстером, кончает этим. Хотя нет,
не с Бакстером. Его имя было Рейган. Я сижу здесь,
как корова, подключенная к доильной машине. Какие
сведения они хотят выдоить из меня? Я не убивал
Рейгана. Но почему эта машина утверждает обратное?
Что-то я хочу скрыть. Что? И когда это случилось?
Я приложил руки к голове и тут же почувствовал боль
- там, где коснулся. Мои глаза были полузакрыты.
Я так устал. Часы показывали, что сейчас два часа дня.
Мне пришло в голову, что, если бы они явились сюда
на пять минут позже, я бы уже позвонил в ФБР. Но
теперь я мог об этом только мечтать.
Боннер дернул головой, и Патриция прошла на
кухню, напоминая своими движениями лунатика или
механическую куклу.
- У вас еще есть бумаа?- спросил Слиделл Фла-
верса. Последний кивнул.
- Ладно, Роджерс,- сказал Слиделл и сел на стул
напротив меня.- Рейган был жив и на следующий
день...
- Он был жив до трех-тридцати четвертого дня
нашего путешествия.
Он оборвал меня.- Не прерывать. Он был жив на
второй день, и ничего не говорил о том, чтобы его
высадили на берег?
- Ни слова,- ответил я.
Он кивнул Флаверсу,- Продолжаем.
И мы продолжили. В комнате было тихо, кроме
моего голоса и легкого жужжания аэрокондиционера.
На- закате земли на горизонте уже не было видно.
Я вышел определить курс по звездам. Кифер стоял у
руля. Вернувшись к картам, я подумал, что хорошо,
что у меня два матроса. Мы были в восьмидесяти
четырех милях от Кристобаля и кеч делал чуть больше,
чем четыре с половиной узла. Но нас немного отнесло,
и я скорректировал курс.
111
В семь я начал жарить яичницу с беконом. Когда
я доставал их из холодильника, то заметил, что в нем
совсем не холодно. После завтрака я проверил батареи
и запустил на некоторое время генератор. Затем я и
Бакстер легли спать. Кифер был на утренней вахте.
В половине двенадцатого я его сменил. Бросив пустой
пакет от молока за борт, я попытался оценить нашу
скорость, затем закурил сигарету. Скоростью можно
было быть более чем довольным.
Стоял прекрасный день. Светило солнце. Я увидел
на палубе Бакстера. - Вы не спите?- спросил я.
- Такой день жалко терять,- ответил он.- Лучше
принять солнечную ванную. - Он свернул рабочую
одежду наподобие подушки и растянулся на палубе.
На нем были только шорты. Бакстер закрыл глаза.
- Я только что глядел на карту,- сказал он.- Если
мы будем делать четыре-пять узлов, то прийдем к
Юкатанскому Каналу не позже воскресения.
- Может быть,- рассеянно произнес я. Воскресение
или понедельник - это не имело значения. Я не спешил.
Когда ставишь паруса и следишь за ветром, как будто
каждый узел - это вопрос жизни и смерти, это не
значит, что спешишь. Это просто вопрос мастерства
управления судном.'
Несколько минут он молчал. Затем спросил:-
Какой тип судна у вашего “Ориона”?
- Это пятидесятифутовая шхуна. Она берет шесть
человек, не считая двух матросов.
- Она очень старая?
- Да. Ей больше двадцати лет. Но она прекрасно
выглядит.
- Но скоро у вас будет немало проблем,- задумчиво
сказал он.- Когда она станет еще немного старше.
Сколько вы берете за чартерный рейс?
- Сто долларов в неделю, плюс накладные расходы.
- Понятно,- произнес он.- Мне кажется, вы бы
могли брать больше, если бы у вас была яхта или кеч,
но больше по размерам, чем этот. С высотой порядка
112
шестидесяти футов. Конечно, если у него будет
хорошая отделка. Вам бы не пришлось много тратиться
на поддержание судна в хорошем состоянии.
- Да, я знаю,- ответил я.- Я искал одно время что-
то подобное, но понял, что не в состоянии себе этого
позволить. Мне не хватит пятнадцати или двадцати
тысяч долларов после того, как я продам “Орион”.
- Да,- согласился он.- Это довольно дорого.
Наступила тишина. Он сел, чтобы достать сигарету
из рабочей одежды. Мне показалось, что он что-то
сказал, и я глянул на него.- Прошу прощения?
Он не ответил. Он отвернулся от меня так, что я
мог видеть только его затылок. Хоть он держал в руке
сигарету, он не торопился ее зажигать. Я видел, что
он чуть откинул голову и взялся рукой за шею.
- Что случилось?- спросил я.
Прошло около минуты прежде, чем он ответил.
Я глянул на корпус и чуть изменил положение руля.-
О,- произнес он.- Просто рези в желудке.
Я улыбнулся.- Мне тоже не понравились сендвичи
Кифера.- Затем я с беспокойством подумал о неис7
правности холодильника -если что-то испортиться до
такой степени, что станет отравой, это в океане бу-
дет особенно опасно. Но мясо было из консервной
банки - оно не могло испортиться. И молоко на вкус
было нормальным.
- Должно быть, это лук,- сказал он.- Мне не следо-
вало его есть.
- У нас в ящике над умывальником есть бикарбо-
нат,- сказал я ему.
- У меня есть кое-что с собой,- ответил он. Затем
медленно положил зажигалку обратно в карман и
достал маленький пузырек с таблетками. Выкатив одну
на ладонь, он отправил ее в рот.
- Присмотрите за рулем,- сказал я.- Я принесу вам
воды.
- Спасибо,- произнес он. - Не нужно.
Он откинулся на свою свернутую одежду и закрыл
113
глаза. Раз или два он переменил положение. Но
на мой вопрос, лучше ли он себя чувствует, он отве-
тил:- Да.
' Через некоторое время он достал еще одну таблетку
и затем лежал неподвижно около получаса - вероятнее
всего, дремал. На его лице я увидел капли пота и стал
опасаться, что он может сжечь кожу на солнце.
Я подошел и тронул его за плечо.
- Не стоит перебирать в первый день,- сказал я.
Как оказалось, он не спал.- Да, думаю, вы правы,-
ответил он.- Думаю, мне надо в каюту. - Он встал -
немного нетвердо -и спустился вниз по лестнице. Тут
я заметил, что он забыл свою одежду. Я свернул ее
плотнее и положил так, чтобы она не смогла выка-
титься за борт. Стайка бурых дельфинов догнала нас и
некоторое время шла рядом, игриво взмывая в воздух
у бортов. Я с интересом глядел на них, наслаждаясь их
обществом, как всегда, когда встречал дельфинов в
море. Примерно через полчаса Кифер поднялся на
палубу, держа чашку с кофе.
- Хочешь чашечку?- спросил он.
Я глянул на часы. Было уже три.- Нет, спасибо.
Я выпью, когда Бакстер выйдет на вахту.
- Нам следует убрать паруса и снизить ход. На
такой скорости мы йожем наскочить на дельфина или
барракуду.
- Я тоже об этом думал,- сказал я.- Но, думаю, не
стоит.
Мы поговорили немного о рыбной ловле с блес-
ной. Сейчас, когда практически все корабли делают
шестнадцать узлов и выше, это, конечно, неосущест-
вимо, но раньше, когда он только начинал плавать, а
это было как раз перед Второй мировой войной, на
танкерах, делающих по восемь - десять узлов на пути
от Техаса до Восточного побережья, они иногда бросали
за борт леску в Гольфстриме. Часто рыбы срывалась с
крючка, но иногда им доводилось выуживать довольно
крупные экземпляры.
114
Он выпрямился.- Кажется, сейчас я полностью
отрублюсь и меня ничто не разбудит.
Он отправился вниз. Но тут мои глаза упали на одеж-
ду Бакстера.- Погоди,- позвал я его.- Возьми это вниз.
Я поднял одежду, но, когда Кифер протянул руку,
порыв ветра забрался в одежду, она мгновенно
раздулась, как парус, и вылетела у меня из рук прямо
в воду. Я прыгнул к борту, ругая себя последними
словами. Одежда уже была в десяти футах от кормы.
- Встань к бакштагу!- крикнул я Киферу.- Мы
сделаем круг и подберем ее.
Но тут я вспомнил, что Кифер не участвовал ни в
одной смене курса с того времени, как мы вышли из
Кристобаля. Пока я обьяснял Киферу, как спустить
бакштаг, а потом поднять его на другой стороне, одежда
уплыла за сотню футов. Я побежал к рулю и повернул
его. Паруса захлопали на повороте. Я спустил кливер
и переложил право на борт.
- Ты видишь ее?- крикнул я Киферу.
- Прямо впереди, в сотне ярдов,- ответил он.- Но
он начинает тонуть.
- Берись за руль!- приказал я. Одежду еще было
видно - примерно в пятидесяти ярдах впереди, но
только небольшой край ее оставался на поверхности.-
Еще немного!- крикнул я.- Давай, прямо туда.
Одежда исчезла. Я заметил где, и, когда мы
подошли совсем близко, наклонился, сжимая в руке
багор и другой держась за поручень. Когда я увидел
одежду прямо передо мной, в трех-четырех футах в
глубине, белое пятно, медленно дрейфующее сквозь
синюю воду... >
- Погляди!- крикнул Флаверс.
12
Они стояли у стола, глядя на бумагу, на которой
были видны резкие всплески, вычерчиваемые аппара-
том.
115
Я сжал кулаки. Теперь все вставало на свои места.
Я понял, что меня подсознательно мучало последнее
время. То, что тогда произошло на палубе, было похоже
на то, что я видел, когда в пятнадцать лет находился
на палубе чартерного корабля. Я действительно убил
Бакстера. Или, по крайней мере, ответственен за его
смерть.
Боннер прорычал что-то, потом схватил меня за
рубашку.- Ты лжешь! Теперь говори, что случилось на
самом деле!
Я хотел ударить его в лицо, но Слиделл схватил
меня за руку до того, как моя рука сбросила бы аппарат
на пол за провода.- Заткнись!- крикнул я.- Убери руки,
ты, глупая свинья! Я пытаюсь понять это сам!
Слиделл махнул рукой Боннеру.- Отойди! - Боннер
отступил, и Слиделл обратился ко мне:- Вы не по-
добрали одежду?
- Нет,- сказал я. Я почувствовал, что очень устал.
Закрыв глаза, я откинулся на спинку стула. - Я дотро-
нулся до нее багром, но нс смог поддеть.
Так вот что я старался забыть, когда вспоминал
уходящий в воду мешок с телом Бакстера. То, что я не
сумел поймать эту одежду. __
- У него не было других?- спросил Слиделл.
- Думаю, нет.
Подал голос Боннер.- О чем это вы говорите?
Слиделл не обратил на него никакого внимания.
Или, может, он жестом приказал его замолчать. Мои
глаза до сих пор оставались закрытыми.
- И ты не вспоминал, где они находились?- про-
должил Слиделл.- Ты не знал, где они, пока у него не
произошел второй инфаркт, который его убил...
- Слушайте! - сердито крикнул я.- Тогда я этого
не знал! Откуда я мог знать? Он сказал, что у него бо-
лит желудок, и он принимал таблетки от желудка. Он
же не стонал, не кричал. Просто взял таблетку, потом
еще одну, и полежал с полчаса. Не было похоже, что
ему очень плохо, или что у него плохо именно с
116
сердцем. И я не связал эти два события. Теперь я
понимаю, по-чему он ничего не сказал. Он боялся,
что я вернусь в Панаму, и решил рискнуть провести
еще десять дней в море без своих таблеток. Но откуда
я мог сделать такой вывод? Все, что я о нем знал - это
то, что он мне говорил. Его звали Уинделл Бакстер, и
у него заболел желудок от лука.
Нет, подумал я. Это не вся правда. Но раньше,
чем я смог себя поправить, Флаверс воскликнул: -
Подождите минутку...
Он на меня даже ни разу не взглянул,- подумал я.
Реальный человек для такого рода людей не имеет
значения - это только объект, к которому можно под-
ключить щупы. Может, правильно говорят, что все
гении - односторонние.
- Ладно,- произнес я.- Здесь я лгу. Или лгал.
Я лгал самому себе. Была причина, по которой можно
было определить, что это был сердечный приступ, но
до сегодняшнего дня я о ней не думал, до того, как
вспомнил о своем дяде.
- И что это за причина?- спросил Слиделл.
- Он не глотал эти таблетки,- ответил я.
- Почему?- спросил Боннер. - А что же он с ними
делал?
- Это был нитроглицерин,- с раздражением про-
изнес Слиделл. Я выпрямился в кресле и механически
полез за сигаретой.
- Думаю, это сидело в моей голове все это время,-
продолжил я.- То, что мой дядя не глотал таблетку, а
держал ее под языком. Рейган делал то же самое, но
до сих пор я об этом не сообразил. Я просто подумал
тогда, что он проглотил ее без воды.
Слиделл сел, зажег сигарету и глянул на меня,
улыбнувшись.- Жаль, что ваше подсознание и ваши
защитные механизмы больше понимают в медицине,'
чем вы, Роджерс. .Это бы сэкономило нам немало
времени. Таблетки нитроглицерина оказывают очень
слабое действие. Они, скорее, делают менее болез-
117
ненными симптомы. Знаки опасности. А, судя по ваше-
му описанию, это был серьезный приступ, и с тем же
успехом вы могли пытаться лечить его аспирином.
- Откуда вы об этом столько знаете?- спросил я.
- Я посетил того доктора и расспросил о сердечном
приступе так подробно, как мог,- ответил он.- Когда
вы имеете дело с суммой в полмиллиона долларов, вы
изучаете все факты. Но не-важно. Надо с этим кончать.
Мне не стоило труда понять, что стоит за этими
словами. Теперь было ясно, что Рейган мертв и лежит
на дне Карибского моря, навсегда унеся с собой свой
секрет, но пока это было еще неясно, Патриция и я
могли быть живы. Теперь же от нас они могли отде-
латься.
- Теперь мы знаем, почему Рейган не просил вы-
садить вас на берег. После сердечного приступа - и
того, что вы выронили за борт его таблетки с одеж-
дой - он изменил свои планы. Воз-можно, у него даже
просто была ангина - нитроглицерин нужен и при этой
болезни. Но ему стало плохо - и он не захотел риско-
вать, высаживась на пустынном берегу.
- Да,- произнес я. Это было похоже на правду.
- Во что он был одет, когда умер?
- В рабочие брюки,- ответил я.
- А на нем был какой-нибудь пояс с деньгами,
знаете, бывают такие?
- Знаю. Но я не видел пояса.
Флаверс и Боннер молча смотрели на показания
машины. Я украдкой глянул на Патрицию Рейган. Ее
лицо было бледным, но она уже не избегала глядеть
на меня. Это было уже кое-что. Может, она уже не
проклинает меня за его смерть.
- Вы надевали на него какую-то еще одежду?
- Нет,- ответил я.
- И все, что у него было, вы передали в полицейс-
кий участок?
- Это так.
Он выпустил клуб дыма и задумчиво посмотрел
118
на потолок.- Итак, девятнадцать тысяч долларов
до сих пор находятся неиз-вестно где. Они не попада-
ли на берег с его вещами, не были захоронены с ним.
Их не было у Кифера, вы их тоже не брали, и я не ду-
маю, что они есть на вашем корабле. Что отсюда сле-
дует?
- Ничего,- произнес я.- Кроме того, что он их
вообще не брал.
Он холодно улыбнулся.- Но я думаю, что он это
сделал.
Что же тогда?- подумал я. Вряд ли девятнадцать
тысяч долларов были для него большой суммой, и он
стал бы ухищряться, чтобы спрятать эти деньги. Но,
вместе с этим, он понимал, что есть вероятность, что
не доберется до Штатов живым.
Я чуть не подскочил от возбуждения. Похоже, я
уловил связующее звено и теперь знаю, где деньги.
И не только деньги. И я бы давно понял это, если бы
Подсознательно не отвергал мысль, что есть и моя вина
в смерти Рейгана.
- Здесь что-то есть,- тихо произнес Флаверс.
Я глянул на аппарат и только тут понял^ какую
дьявольскую ловушку они мне приготовили. Даже
мысль об ответе могла меня убить. Тяжелый взгляд
Боннера упирался мне в лицо, Слиделл глядел на меня
глазами притаившегося в засаде кота.
- О чем вы подумали?- спросил он.
В эту секунду зазвонил телефон.
Нежданный телефонный звонок, как мне пока-
залось, буквально взорвался в тишине, и все, кроме
Слиделла, повернулись к нему. Он поднялся и коротко
кивнул Патриции Рейган.- Ответте по телефону и
избавьтесь от них, кто бы то ни был. Вы не знаете, где
Роджерс, ясно?
Мгновение она стояла лицом к нему, затем кивну-
ла и нетвердым шагам пошла к .столу. Он стоял поза-
ди, когда она поднимала трубку. Боннер внимательно
следил за мной. - Алло,- сказала она. Затем:- Да. Верно.
119
Последовала долгая пауза. Затем она произнесла:-
Да. Он был здесь. Но ушел... Нет, не сказал...
Значит, это был Билл. Некоторое время она молча
слушала, в то время, как Слиделл наклонился к трубке.
Он вдруг закрыл микрофон рукой и сказал:- Скажи
ему - нет. Такого не могло быть. И повесь трубку.
Она повторила эти слова.- Пожалуйста,- добавила
она в конце и положила трубку.
По видимому, Билл звонил просто как репортер,
который хотел выяснить - что я узнал у Рейган и со-
бираюсь ли звонить в ФБР? Пройдет немало времени,
пока он сообразит, что что-то, не то и начнет меня
искать на самом деле.
Слиделл сам поднял трубку.- Саутпорт,- сказал
он, - отель “Рандалл” дайте, пожалуйста. Я хочу пого-
ворить с мистером Шоу.
Некоторое время он ждал. Патриция сидела на
краю дивана и когда заметила мой взгляд, попыталась
улыбнуться. Я кивнул и тоже попытался, но тоже не
достиг успеха.
- Алло?- произнес Слиделл.- Да. Кое-что выяс-
нили. Мы встретились с нашим старым другом, и не-
много поговорили. У тебя есть что-нибудь новое?...
Ясно... Они все еще не могут ее допросить?.. Хоро-
шо... А как другой? Прекрасно... Ладно, оставайся на
месте, Я позвоню, когда мы кое-что выясним.- И он
повесил трубку.
Из разговора я понял немного. Еще один их че-
ловек находится в Саутпорте. Паула Стаффорд еще
жива, но полиция пока не может ее допросить. Но я
не понял , что значит “другой”?
Он вернулся к своему стулу и сел. Я подумал - что
он собирается делать, и сколько это будет длиться?
- Теперь' восстановить ход мыслей Рейгана. Он
понимал, что может умереть раньше, чем доберется до
Штатов. Вы предъявите его вещи полиции, и там най-
дут деньги. С.одной стороны, ему все равно, что про-
изойдет после смерти с его вещами. Но я внимательно
120
изучил Рейгана - а любой, кто крадет полмилиона
долларов, этого заслуживает - и понял, что это был
сложный человек. Это был вор, но вор-любитель, и
ему не были свойственна какая-то особенная пси-
хология. В общем, это был обычный человек, и этот
обычный человек любил свою дочь. Наверняка он не
хотел причинять ей вред.
Патриция чуть вскрикнула. Слиделл равнодушно
глянул на нее и продолжил.
- Если же в вещах, которые вы бы передали, наш-
лись значительные деньги, началось бы основательное
расследование, и рано или поздно раскрылось, кто он.
Огласку бы получил и факт исчезновения денег,
которые передали мы, и предыдущий случай. И дочери
бы пришлось его хоронить как одного из самых
знаменитых воров. Так что тогда он решил сделать?
Бросить деньги за борт? А если он прибудет в порт в
добром здравии? Спрятать на судне? Это гораздо лучше,
поскольку по прибытии в порт он мог просто достать
деньги из потайного места. Но найти потайное место
на таком маленьком судне нелегко. К тому же к вам
могла явиться Паула Стаффорд, которая начнет
требовать своего друга, что приведет к расследованию.
Потому, если он спрятал деньги, он должен был сделать
это так, чтобы Паула Стаффорд их нашла. Но как?
Или я в чем-то неправ?
Он пришел к тем же выводам, что и я, но с другой
стороны.
Слиделл перевел глаза с детектора лжи на меня,
глаза такие же круглые и без выражения, как у
большого кота.- Мы не знаем, как он пытался сделать
это. Но Кифер, вероятно, об этом как-то узнал.
Сколько времени прошло с того, как начался приступ,
до его смерти?
- Полагаю, около двадцати минут,- сказал я.-
Естественно, я не смотрел на часы. Это происходит
совсем не так, как пока-зывают на киноэкране. Только
через пять или десять минут мы поняли, что он мертв.
121
Спасибо, доктор,- сказал Слиделл с легкой ус-
мешкой.- Примерно сколько времени он был в соз-
нании?
- Только несколько минут. Не больше пяти.
- Он ничего не говорил?
- Нет. - Ничего связного, хотел я сказать, но решил
не уточнять. Ей лучше не слышать, что за слова он
произносил.
- Кифер оставался с ним один в это время?
- Нет, - сказал я.
- Значит, именно он отправился искать лекарства
в сумке?
- Да.
Флаверс смотрел на бумагу очень внимательно, но
не делал никакого движения.
- Когда вы сделали опись его вещей?
- На следующее утро.
- Но до следующего утра вы провели много
времени на палубе, у руля, а он ошивался в каюте?
- Если вы имеете ввиду - мог ли он порыться в
вещах Бакстера,- холодно ответил я,- то, конечно, мог.
Наверно, он так и сделал, поскольку у него появилось
четыре тысячи долларов, когда мы прибыли в Саутпорт.
Но он не мог взять все деньги сразу, поскольку вряд
ли они были в крупных купюрах. И он не взял их,
поскольку иначе полиция бы их нашла.
- Я знаю это,- прервал он.- Вы причалили сразу к
доку?
- Нет,- ответил я.- Мы пристали к причалу
городского яхт-клуба.
- И сошли на берег?
- Я не сходил. Это сделал Кифер. Он занял у меня
еще двадцать долларов и отправился в город.
- Тогда он не совсем глуп. Вы знали, что он без
денег, и чтобы у вас не возникло подозрений, он вас
немного пощипал. Он мог именно тогда унести с собой
деньги?
- Не очень много,- сказал я.- Я был в каюте, ког-
122
да он умывался и одевался. И я видел его коше- >
лек, когда он положил туда мои двадцать долларов.
Кошелек был пуст. Он не мог унести много в карма-
нах.
- В какое время Кифер вернулся?
- На следующее утро, около восьми. Порядком
пьяный.
- Тогда у него должно было быУь много денег,
иначе он поставил бы мировой рекорд по опьянению
на двадцать долларов. Что было в следующее утро?
- Он побрился, выпил чашку кофе, и мы от-
правились в полицейский участок. Все утро мы провели
с главой участка и в управлении береговой охраны, и
вернулись в примерно два-тридцать. Я заплатил ему
всю сумму, он завернул две пары рабочих брюк, единст-
венный свой багаж, и я проводил его на пирс. Он не
мог ничего засунуть в эти рабочие брюки. Я, конечно,
специально за ним не следил; я просто с ним разго-
варивал все время. Он уехал в кабине грузовика, кото-
рый приехал с доков Харлей, который привез мне
бензин. Мои баки были пусты, поскольку мы пытались
вернуться в Кристобал, когда это произошло. В по-
лиции мне говорили, что он определенно имел три-
четыре тысячи долларов, когда появился в гостинице
через полчаса. Должно быть, в это время они были у
него в бумажнике.
- И в тот же день вы перевели свое судно в док
Харлей? И выходили на берег в тот вечер?
- Нет.
- А в среду вечером?
- Нет,- сказал я.- Днем я оба дня заходил в
“Домино”, чтобы перекусить, это занимало максимум
сорок минут, но возвращался обратно оба раза до
темноты. У меня слишком много работы для ночной
жизни.
- И вы не видели Кифера* все это время?
- Нет,- сказал я.
- Но вы сошли на берег в четверг вечером и не
123
возвращались до двенадцати. Кифер мог тогда забраться
на корабль.
- Мимо сторожа?- подумал я, подумав, что это не
так уж и трудно.- В любом случае, кабина заперта на
ключ.
- Такой замок можно открыть проволокой.
- Но при этом надо повозиться, и это будет и
слышно и заметно от ворот,- ответил я. - По этой
причине ваши люди использовали подход с моря.
Допрос, по всему было видно, подходил к развязке,
и я в следующие несколько минут мне надо было
принимать решение - что делать дальше.
- Сколько ключей было от шкафа?- спросил он.
- Только один,- ответил я,- насколько я знаю.
- Но должен быть, по крайней мере, еще один.
Шкафы всегда продаются с двумя, и когда вы покупаете
корабль, вам дают все в полном комплекте. Где ваш
ключ хранился, когда вы были в море?
- На полке в камбузе.
- Тогда, если Кифер был уверен, что позднее
вернется, у него было десять дней для того, чтобы
научиться открывать замок. Или сделать отпечаток
ключа, чтобы потом сделать дубликат. Эта работа ведь
не требует выдающегося интеллекта, не так ли?
- Да,- сказал я.
- Хорошо. Он спрятал деньги где-то в каюте, чтобы
забрать на берег, когда вас не будет на борту. Днем вы
и ваши помощники работали, поэтому два дня Киферу
не везло. Но в среду вы отправились в кинотеатр.
Только вы исчезли из виду, как он явился к воротам и
попытался пройти мимо сторожа. Но тот не разрешил.
Тогда Кифер сделал то же, что и мы - забрался в
“скиф”, стоящий в следующем доке и вернулся по
морю.
- Это возможно,- сказал я.- Но это только догадки.
- Нет. Шоу разговаривал с той девушкой, с которой
он был в “Домино”. Она сказала, что Кифер наме-
ревался заехать за ней в восемь-тридцать. Он сказал,
124
что может немного задержался, но задержался он
порядком - до десяти. Теперь подумайте, где он мог
пропадать.
- - Ладно,- сказал я.- Но если он и забрался на
борт и взял все, то что же дальше? В десять он заехал
за этой девушкой; он был с ней, когда я его встретил
около полуночи, но вы же знаете, что случилось с ним
потом.
Он холодно улыбнулся.- Это последнее, что мы
хотели бы знать. Он не отдавал эти Деньги девушке.
Мы также знаем, что он не выбросил их из машины,
когда двадцатью минутами позже Боннер и Шоу
прижали его машину к обочине. Таким образом, он не
взял деньги. Когда он забрался на корабль, их там не
было.
- Не было?- спросил я.- Вы имеете ввиду, что я их
нашел?
Он отрицательно покачал головой.- Что было
увезено с корабля во время ремонта?
- Холодильник,- ответил я.
Он глянул на Флаверса и медленно потянул руку
за пистолетом.
13
Я кинулся на лего. Руку дернули провода, и я
услышал, как детектор лжи со стуком упал на пол.
Флаверс издал крик - ужаса или гнева, не могу ска-
зать - и бросился к двери.
Слиделл вскочил, его стул упал и, пока мы боро-
лись за револьвер, путался у нас под ногами. Слиделлу
удалось вынуть револьвер из кармана, я же сумел*
схватившись за барабан, направить дуло в сторону. Мой
удар правой оказался слабым - руку тянули назад
провода. К нам подскочил Боннер. Его кастет обру-
шился на мою голову и скользнул по плечу. От боли
на мгновение я замер, и этим воспользовался Слиделл,
опрокинув меня на пол. Лежа на полу, я увидел диван.
125
Патриции на нем не было. Благодарение Богу, она
смогла бежать.
Боннер ударил меня кастетом еще раз, и тут я уви-
дел ее. Она не бежала. Она схватила трубку телефона
и пыталась набрать номер. Я услышал ругательство
Боннера. Слиделл и я схватились на полу, и я потерял
ее из поля зрения, но почти сразу услышал звук удара
и ее вскрик, а потом звук падения.
Теперь моя рука была свободна. Я ударил Слиделла
по лицу. Он захрипел, но продолжал крепко держать
револьвер. Я ударил его еще раз и почувствовал, как
поддается его револьвер. Я продолжал наносить ему
удары. Отпустит ли он пистолет? Но здесь над нами
появился Боннер, который принялся тянуть пистолет
вверх. Позади него я видел Патрицию Рейган, которая
поднялась с пола и протянула руку за чем-то. Я хотел
крикнуть ей, чтобы она бежала отсюда. Если бы она
это сделала, эти двое могли бы понять, что им пора
убираться, и они бы оставили и меня..;
Именно в то мгновение, когда Боннер достал
пистолет, ему в голову ударила фотокамера. Она попала
прямо над ухом, и Бон-нер упал на колени. Револьвер
выпал из его рук. Я и Слиделл схватили его с разных
концов.
- Беги!- крикнул я ей.- Убирайся! В полицию!
Она наконец поняла. Стремительно повернулась
и распахнула дверь.
Слиделл яростно крикнул Боннеру:- Догони ее!
Боннер тряхнул головой, как боксер при счете
“девять”, вскочил на ноги и оглядел комнату. Затем
вытер лицо рукой и ринулся к задней двери.
- К передней двери!- крикнул Слиделл. Он рванул
пистолет и попытался ударить меня в пах. Я увернулся,
и ударил в ответ в его лицо. Тут же всю руку пронзила
боль. Боннер в это время хлопнул входной дверью.
Я рванул револьвер на себя, и на этот раз мне удалось
освободить его от захвата Слиделла. Я откатился от
него и вскочил на ноги. Колени дрожали. Все плыло
126
перед глазами и я никак не мог отдышаться. Я по-
вернулся к передней двери, но провода детектора лжи
потянули назад. В это время Слиделл поднялся на ноги
и ударил меня в ребра. Я снова упал на пол, револьер
оказался подо мной, Слиделл навалился сверху.
Я схватил револьвер, высвободил руку и выстрелил.
Он опрокинулся назад.
Я встал на ноги. Провода потянули вниз, и я при-
нялся освобождаться от зажимов, но руки у меня дро-
жали, поэтому я просто оборвал провода. Осво-
бодившись, я бросился к передней двери. Ребра в месте
удара болели. Я приложил к ним руку и выбежал из
дома.
Солнце почти ослепило после полумрака поме-
щения. Чуть оглядевшись, я заметил Боннера. Он бежал
уже в сотне ярдов, бежал очень быстро для человека
таких габаритов. Я ринулся следом. Патрицию не было
видно., но, судя по тому, что он повернул налево, к
шоссе, он гнался именно за ней.
Все мое тело болело, как будто его наполнили
яичной скорлупой. Каждый вдох был мучением, и мне
казалось, что я разрезан где-то посредине и две мои
части двигаются по отдельности, поскольку мне с
трудом удавалось удерживать равновесие. Скоро я
увидел ее. Она бежала по проселочной дороге в
пятидесяти футах впереди него, и расстояние быстро
сокращалось. Когда я достиг этой дороги, она как раз
обернулась, чтобы глянуть назад. Потом она бросилась
прямо через кусты. Я бы не смог бы догнать их обеих.
Поэтому я поднял револьвер и выстрелил, зная, что
на этом расстоянии не смогу в него попасть, но надеясь,
что звук выстрела его остановит. Но Боннер не обратил
на него никакого внимания. Он тоже ринулся через
кусты, и почти ее догнал.
Я снова бросился бежать. На мгновение я их
потерял из виду, и это меня ужаснуло. Почему она не
кричит? Продравшись через кусты, я увидел их обоих
на открытом пространстве. Она пересекала вброд
127
небольшой пруд. Вода была чуть выше ее колен. Но
она подскользнулась и упала, и в это время он прыгнул
на нее - раньше, чем она смогла подняться. Боннер
нагнулся, схватил ее за волосы и стал держать ее голову
под водой.
Я хотел крикнуть, но в легких, казалось, совсем
не было воздуха. Корень дерева зацепил мою ногу, и я
упал прямо на кромку воды. Боннер услышал меня.
Он выпрямился и оглянулся. Она попыталась под-
няться, но снова упала, ее голова была под водой.
- Подними...подними...- Я разевал рот, не в силах
произнести это громко.- Достань ее...
Он глянул мне в лицо.- Ты сам придешь и под-
нимешь ее.
Я поднял пистолет, придерживая свою правую руку
левой, и выстрелил ему в грудь. У Боннера согнулись
ноги, и он упал в воду. Когда я добрался до Патриции,
вода вокруг нее была красной. Боннер дергался в
конвульсиях. Несмотря на то, что я был уже почти без
сил, мне все же удалось ее поднять и вытащить на
песчаный берег. Только когда я убедился, что она
дышит, я сделал несколько шагов в сторону и упал.
Прошло немало времени прежде, чем мы пришли
в себя. Тогда мы добрались до магистрали и я позвонил
по телефону. Когда полиция прибыла к дому, она
нашла среди сосен неподалеку от дома Слиделла,
безуспешно пытавшегося открыть дверцу взятой
напрокат машины. Ключи от нее находились в кармане
Боннера.
Когда приехали из ФБР, доктор ставил пластыри
на мои порезы. Меня привезли в специальную
больницу, где мне были сделаны рентгеновские снимки
и где была специальная комната, заполненная людьми,
которым не терпелось задать мне вопросы. Как мне
сказали, с Патрицией Рейган оказалось все в порядке.
Сейчас она находилась в отеле. После допроса я лег
спать и проснулся поздно. Лицо у меня так раздулось
за ночь от порезов, что я с трудом мог глядеть на белый
128
свет. Левый бок болел и был твердым, как сталь. Вскоре
появились люди из ФБР. Они уточнили еще кое-что
и, уходя, разрешили войти Биллу.
- Бог мой, ну и лицо,- произнес он.- Если это -
единственный путь стать знаменитым, я по нему не
пойду.
Как он мне сообщил, Соамес, агент ФБР, нашел
письмо Рейгана. Оно было в дверце холодильника
“Топаза”, вместе с большим пакетом с 19 000 дол-
ларами. У холодильника, который стоял на складе дока
Харли, была толстая дверца - металлическая снаружи
и деревянная внутри. В дверце была изоляция. Кифер
отвинтил винты, вынул часть изоляции и запихнул туда
пакет. Конечно, не это вызвало поломку - холодильник
был неисправен с первого дня. Если бы Кифер не был
равнодушен ко всему, что происходит на борту, он бы
знал, что я собирался выгрузить холодильник по
прибытии на место.
Письмо Рейгана находилось в отдельном конверте
с маркой и адресом Паулы Стаффорд, но не было
запечатано. Что касается денег, то они небольши-
ми суммами были помещены в отдельные конверты, и
эти конверты были уложены в пакет. Пакет был
запечатан - до того, как его надорвал Кифер.
В письме говорилось:
Яхта “Топаз”
Море, 3 июня
Моя дорогая Паула:
Я в самом деле не знаю, с чего начать.
Я пишу это письмо с тяжелым сердцем, поскольку
то, что ты получишь это письмо, будет означать, что
я мертв. Я долго болел ангиной, а вчера мне стало плохо
с сердцем. Поскольку есть вероятность, что я не доберусь
до порта живым, то думаю, мне следует написать тебе
это письмо, поскольку это последний шанс сказать тебе
“Прощай ”.
5 Парусиновая нить
129
Я все еще храню все твои бесценные письма ко мне.
Они - в пакете в моей сумке, который будет послан
тебе в случае, если сердечный приступ повторится.
Дорогая моя, я надеюсь, что это письмо не будет
нужды отправлять никогда. Но если это все же
произойдет, помни, что я люблю тебя, и что мои
последние мысли были о тебе.
Всегда, Уинделл.
- Очень трогательно,- произнес Билл.- Это было
единственное письмо, которое лежало^ открытым в
сумке, и на нем был адрес, по которому надо было
переслать все его вещи. Конечно, предполагалось, что
никто не откроет пакет со старыми любовными
письмами. Внутри пакета лежало другое письмо к ней,
подпи-санное именем Брайан, в котором говорилось,
где именно хранится его сумка - в сейфе “Рейни
Сторадж энд Трансфер Кампани” в Нью-Йорке. Таже
там было распоряжение вернуть сумку предъявителю
письма. Он написал, чтобы она оставила их у себя, но
если Слиделл нашел бы ее, вернуть все содержимое
сумки и не пытаться бежать.
- Я кивнул. Тут же у меня заболели мышцы на
лице. - Наверное, мы были - не правы, полагая, что
Кифер увидел деньги, когда искал лекарства. Тогда
пакет был уже запечатан. Видимо, он подглядел, когда
Рейган прятал деньги.
Билл улыбнулся. - Да, это удача, что он не бросил
письмо за борт. Иначе тебе до конца жизни пришлось
бы доказывать, что у Рейгана было плохо с сердцем, и
не ты его убил.
- Ладно,- сказал я.- Я не хочу об этом думать.
А узнали, кем был Слиделл?
Билл закурил сигарету и жестом показал на бу-
маги.- Преступник очень высокого ранга из Лос-Анже-
лоса. Несколько арестов за попытки вымагательстава
и пара - за подозренние в убийстве, но доказать ничего
130
не удавалось. Деньги, о которых идет речь, были
получены в результате трех или четырех ограблений в
Техасе и Оклахоме. Они еще не уверены, принимал
ли в них участие Слиделл или только планировал эти
ограбления. Он жил под личи-ной степеного владельца
дома в Феникса. Забавно, что Слиделл и Рейган -
выходцы из одного и того же слоя общества. Слиделл
имел неплохое образование и окончил два курса
медицинского колледжа. Представители ФБР уже
поговорили со Стаффорд прошлым вечером и достали
сумку, но не вскрывали, поскольку надо будет со-
ставить отдельный акт и пересчитать деньги. Она, как
выяснилось, не имела ни малейшего представления о
его прошлом, и о том, что настоящее имя ее друга -
Клиффорд Рейган. Когда он обрывал концы, он
обрывал их полностью.
Я глянул в окно. - А что насчет Боннера? Никто
меня про него еще не спрашивал.
- У Патриции взяли показания. Мог ты стоять и
наблюдать, как убивают человека? Так что здесь нет
никаких сомнений.
Я ничего не ответил. В кино и по телевизору все
это выглядит иначе. Однако у меня не было выбора.
Но я долго не забуду, как краснела вода у меня под
ногами. Если забуду это вообще.
Этим же днем меня навестила Патриция Рейган.
Перед этим она съездила в дом забрать свои вещи. Она
полностью пришла в себя, и выглядела прекрасно, если
не считать пореза на лице. Я выразил желание
заплатить за тот ущерб, который произвел в доме. Мы
поспорили друг с другом - шутливо - и решили
поделить расходы пополам. Потом немного поговорили
на тему, нам обоим близкую - о кораблях и плавании
под парусом, но скоро разговор угас.
Она пришла и на следующий день и показалась
мне еще привлекательнее, чем раньше. Она улыбну-
лась - вероятно, тоже ждала этой встречи - и мы пого-
ворили о Багамских островах, о ее будущем в качестве
131
фоторепортера, о том, как она отправиться на Багамы,
чтобы попытаться снять несколько действительно
потрясающих фотографий, но мне показалось, что наш
разговор стал к концу довольно формальным, с
вежливыми оборотами.
Когда она уходила, появились Билл с Лоррен. Бил
уже встречался с ней, но я представил ее Лоррен.
После того, как она ушла, Лоррен пристально на
меня посмотрела.- Это потрясающая девушка, Роджерс.
Что вас объединяет?
- Ее отец,- ответил я.'
Я получил почтовую карточку после того, как она
вернулась в Санта-Барбару, но больше я ее не видел
никогда.
СЕРЖАНТ -
СМЕРТЬ
д. мэйо
© Перевод с анлтийского Е. Никиненко
Глава первая
На самой южной окраине Тегерана вдоль дороги
тянутся печи для обжига кирпича. Над их высоченными
трубами постоянно курится легкий дымок, и все вокруг
завалено грудами земли, черной и красноватой, горками
золы, целыми холмами глины, гравия и булыжника. Там
и сям среди неуклюжих сооружений, обмазанных землей,
притулились лачуги курильщиков опиума и землянки, где
ютится всякий сброд. Все это вместе взятое, производит
довольно зловещее впечатление.
Капитан Махмуд из полиции Тегерана не спеша
отошел от печи, тень которой совершенно скрывала
лежащее тело, вытряхнул из скомканной пачки сигарету
и оглядел убегающую в даль дорогу.
— В жизни не видел, чтобы человека душили
колючей проволокой, — заметил его напарник, мужчи-
на лет пятидесяти. — Что за странный способ!
— Может быть, он хорошо помогает развязывать
языки.
— П‘о-вашему, этот тип здешний?
— Нет. Его сюда привезли, — капитан наклонился,
разглядывая следы шин на обочине.
— А способ выбрали варварский...
Капитан искоса глянул на него. Место, где они
сейчас находились, порождало множество мрачных
историй. Не каждый соглашался работать здесь, копая,
формуя и обжигая то, что считалось не столько глиной,
сколько перегнившими останками людей, зарытых в
землю безо всякого гроба. Капитана такие истории
только раздражали. Он распрямил сигарету и как
следует затянулся, ожидая возвращения машины,
уехавшей за фотографом.
Тени дымоходов лежали поперек куч гравия, как
лезвия гигантских ножей. Далеко за ними, на севере,
виднелись снежные шапки гор. Утреннее небо своим
зеленоватым оттенком напоминало воду в пруду возле
мечети.
135
Высоко над головами полицейских пронзительно
посвистывали ласточки, их тени стремительно чертили
взад и вперед землю, розовато подкрашенную рас-
светом.
Рано утром Чарльз Хоуд подошел к зданию с вы-
веской «Кристоби: аукционная торговля антиквариа-
том». Внутри витало ощущение назревающего кризиса.
Буквально каждый из присутствующих выглядел
слишком спокойным и беззаботным и держался с той
неестественной веселостью, которая сопровождает
скрытое нервное напряжение.
— Доброе утро, мистер Хоуд, — церемонно сказал
швейцар, одновременно буравя его подозрительным
взглядом, словно в ожидании каких-то новых бедст-
вий. — Славный сегодня денек, сэр.
— Доброе утро, Хукер.
Поднявшись по ступеням, он предстал перед
столом мисс Куэйн, секретарши, весьма независимой
девицы, которая приветствовала его усталой улыбкой.
— Как добрались?
— Неплохо. Что скажете, Изабель?
— Ничего хорошего. Он только что говорил с
Римом, а теперь ждет вас.
Она посмотрела куда-то за спину Хоуда, тот по-
вернулся и увидел выходящего из смежной комнаты
Уолтера Юнга, старшего аукциониста. Это был человек
с громадными красными ручищами, добродушный и
грубоватый.
— А вот и Чарльз, — мрачно хмыкнул тот, — чело-
век ниоткуда, неуловимый, как лунный отблеск на тра-
ве, но наш человек тем не менее.
— Уолтер, привет! Поверни ко мне свою физио-
номию сфинкса, смогу ли я прочесть на ней что-ни-
будь?
Юнг ухмыльнулся, избегая смотреть Хоуду в глаза.
В офисе Ричарда Остина -- второго человека в «Крис-
136
тоби» раздался телефонный звонок, и дверь тотчас
захлопнули изнутри. Юнг вышел, не сказав ни слова.
Секретарша Изабель бросила на Хоуда быстрый взгляд,
который тот перехватил.
— Хотите кофе? — поспешно спросила она.
— Пожалуй, рановато.
— О, вас вызывают! — Изабель засуетилась,
щелкнула одним тумблером, потом другим. — Прой-
дите, пожалуйста.
Подойдя к внутренней двери, она пропустила его
и быстро отступила.
Гильдерштейн стоял у стола в глубине комнаты.
— Чарльз... Господи, да проходите же!
Комната была одной из красивейших в Лондоне,
с живописными панелями, камином от Эдама, по-
толком от Анжелики Кауфман и обширным балконом-
фонарем как раз за спиной Гильдерштейна. Но она
была плотно увешана картинами и забита антиквариа-
том как свежеприобретенным, так и ожидающим про-
дажи. Новым — и не слишком живописным — допол-
нением к прежнему изобилию были газеты и телеграм-
мы, загромождавшие стол.
— Хотелось бы знать, когда это кончится? Звонок за
звонком! Газеты — вечерние и утренние, шведское
представительство, бразильское посольство! — Гильдер-
штейн обошел стол и протянул руку. — Рад вас видеть.
Хоуд-привык считать Гильдерштейна невозмути-
мым, как скалы Гибралтара. Этот человек славился
также редкостным чутьем, и в течение двенадцати лет
агентство процветало под его руководством. Но сейчас
на его щеках проступил нездоровый румянец, а под
глазами набрякли мешки.
— Читали газеты?
— Вон ту статью в «Экспресс;», которая называется
«Беспорядки в «Кристоби»? Что же случилось на самом
деле?
Гильдерштейн указал ему на стул и сам уселся с
тяжелым вздохом, прикрыв глаза рукой.
137
— Мне доселе не случалось видеть ничего подоб-
ного — никогда. Настоящий кошмар, иначе не назо-
вешь! Разумеется, мы никому ничего не объясняли.
Просто когда был объявлен номер очередной дико-
винки, мы извинились и сообщили о снятии предмета
с продажи. После обещания не производить закулисных
сделок это, конечно, выглядело довольно неловко, но...
такое, в общем-то, в порядке вещей. Короче говоря,
возникла пауза — что-то вроде спешного совещания —
а потом немного пошумели. Ничего из ряда вон
выходящего. Но немного погодя кто-то из публики
начал возмущаться во весь голос, выкрикивать в наш
адрес всякие эпитеты — словом, раздувать скандал.
Сначала их было только двое, причем женщину никто
никогда раньше не видел, к ним присоединились
другие.
Среди публики оказались четверо американцев,
которые сенсацию чуют за версту. Они тут же заявили
протест: публика, мол, имеет право знать подроб-
ности — шум к тому времени стоял такой, что их едва
было слышно. Мы и глазом не успели моргнуть, как
начался настоящий бедлам. Я вышел в зал и попробовал
навести порядок, но было поздно. К моему величай-
шему сожалению, никто не догадался предупредить
персонал, так что следующих по порядку предметов
не оказалось на месте. Прошло минут двадцать — черт
побери! — пока они были доставлены. Мы понятия не
имеем, как такое могло случиться. Как раз сейчас
ведется внутреннее расследование. Ужасно, просто
ужасно! На аукционе присутствовали герцог, шесть
послов!.. Мы считаем, что скандал — это часть каких-
то махинаций, и крикуны оказались в зале не случайно.
Двое из них пробрались в соседнюю комнату и
выбросили оттуда поднос со стаканами шампанского.
- Что?!
— По-моему, это был условный знак. В задних
рядах сразу же начался разгром: полетели стулья,
зрители повскакивали, завязалась потасовка. Потом
138
опрокинулся один из столов с напитками — можете
себе представить, какой получился грохот, — и уж тут
начался ад кромешный!..
Гильдерштейн помедлил, зажигая сигарету.
— «Телеграф» утверждает, что в давке были ранены
жена пэра и две богатые южноамериканки. Думаю, это
не преувеличение. Дочери шведского посла порвали
платье и сломали лодыжку.
— Черт возьми!
— Это был удар в спину, Чарльз, заранее подготов-
ленный удар в спину.
— Кого-нибудь удалось задержать?
Гильдерштейн мрачно покачал головой. ’
— Никого. Как только началась свалка, они незамет-
но смылись. Никаких следов, можете себе представить?!
Американцы все люди известные: Байтман, Льюис и
другие, — они утверждают, что*в их протесте не было
ничего необычного, и это дейст-вительно так. Думаю,
они тут ни при чем.
— Выходит, нас обложили со всех сторон, — сказал
Хоуд.
— Выходит. И это еще не конец;
Хоуд только что вернулся из Соединенных Штатов.
Он отправился туда два дня назад, когда в «Кристоби»
были высказаны первые сомнения по поводу предмета,
вызвавшего такой интерес к аукциону.
Это была шкатулка слоновой кости, длиной три-
надцать дюймов, шириной семь — вещь исключитель-
ная, соединявшая в себе два стиля сразу: поздний
романский и ранний византийский, — являясь как бы
связующим звеном между двумя историческими перио-
дами в искусстве. Слухи о ней просочились в «Кристо-
би» из Нью-Йорка. Владельцем шкатулки оказался
американец греческого происхождения, некто Контос,
обосновавшийся в Инглвуде, штат Флорида. Шести-
десятилетний брокер на покое, он охотно показал ее
нью-йоркскому агенту «Кристоби» и после некоторого
колебания признался, что купил «эту штучку» за десять
долларов у старьевщика.
139
Это случилось лет тридцать пять назад в Алеппо.
Единственное, что Контос мог сообщить о
происхождении шкатулки^ было то, что ее «откопали
в какой-то могиле», так что ему пришлось даже объяс-
няться с местными властями. Из чистого упрямства
он добился разрешения на вывоз, хотя не считал свое
приобретение сколь-нибудь ценным. Все тридцать пять
лет он не знал, что делать с вещицей, и только пере-
кладывал ее из угла в угол, но, когда агент предложил
ему выставить шкатулку на аукционе, он только замахал
руками. Семь месяцев прошло в уговорах и увеще-
ваниях, но, даже согласившись, Контос потребовал не
оглашать имени владельца: он, мол, не хочет, чтобы
налоговая служба потом обобрала его до нитки.
В Лондоне шкатулку тщательно осмотрели
эксперты «Кристоби». Она была признана уникальной,
с 1742 года в архивах'не упоминалось изделия из сло-
новой кости, представлявшего подобную ценность.
Хотя условие, поставленное Контосом, строго соблюда-
лось и шкатулка не попала на предварительную
экспозицию, слухи просочились и ценители антиква-
риата заволновались. Это, разумеется, было только на
руку «Кристоби». Полгода назад епископский наперс-
ный крест слоновой кости пошел на торгах за тридцать
пять тысяч фунтов, хотя принадлежал к не слишком
далекому от нас семнадцатому столетию. Можно было
надеяться, что стоимость шкатулки превысит сто
двадцать тысяч фунтов.
Наконец была назначена дата аукциона. Агентство
также выставило превосходную подборку менее
ценного антиквариата. Толпы дилеров всех националь-
ностей слетелись в Лондон в надежде заполучить какой-
нибудь лакомый, кусочек. Однако за два дня до торгов
Райнер — тот самый нью-йоркский агент — позвонил
с известием, что со шкатулкой что-то нечисто. Гиль-
дерштейн немедленно связался с Хоудом, и тот ночным
рейсом вылетел во Флориду, «страну Лимонию», где
пустил корни Контос.
140
Хоуд не стал с ним церемониться, и после хоро-
шего внушения в запертой на ключ комнате тот
«раскололся». Как и вилла, которую он только снимал,
шкатулка не принадлежала ему. Она была собствен-
ностью дочери последнего из партнеров Контоса, много
лет назад помещенной в клинику для душевнобольных.
Контос был ее попечителем и не имел права продавать
шкатулку. Правда, он утверждал, что ему «посове-
товали» отобрать несколько ценных предметов из ее
имущества в качестве оплаты попечительских услуг.
Чутьё подсказывало Хоуду, что и это только часть
правды. Он срочно связался с Гильдерштейном, и тот
решил нарушить выставленное Контосом условие.
Были приглашены специалисты со стороны, один из
которых заявил, что налицо явная подделка, другой
так и не смог прийти к окончательному выводу.
Кракелюр — сеть тончайших трещин, которая с тече-
нием времени образуется в слоновой кости — выглядел
подлинным. Подделать его крайне трудно, как и
естественное изменение оттенка, тоже не вызывавшее
сомнений. Более того, потертости вполне соответст-
вовали износу от продолжительного пользования.. Зато
состав клея, крепившего золотые детали орнамента,
был неподходящий, и некоторые из отверстий казались
совсем свежими. Один из экспертов предположил, что
их просверлили бормашиной.
Получив данные экспертизы, Хоуд помахал ими
перед физиономией Контоса. Тот не растерялся и
устроил целое представление. Он, мол, и не утверждал,
что шкатулка подлинная. Все это махинации «Кристо-
би», чтобы взвинтить цену. Разве не потому он потре-
бовал не оглашать имени владельца? Ни о какой
налоговой службе он даже не заикался!
Но теперь с него хватит! Если «Кристоби» и дальше
будет его преследовать, он обратится в прессу!
Агентство попробовало выкрутиться, сняв шкатул-
ку с торгов — тщетная мера, так как скандал, видимо,
был задуман изначально...
141
Гильдерштейн протянул Хоуду пачку, и тот охотно
вынул сигарету.
— И кто же за всем этим стоит?
— Кто бы ни стоял, он хочет пустить нас ко дну.
Все рассчитано до тонкостей и выполнено мастерски.
Эта шкатулка... ее появление не сопровождалось всякой
чушью типа того, что некий почтенный коллекционер
пожелал в частном порядке продать одну из своих
редкостей. Именно такие истории сопровождают все
грандиозные М2шенничества. Кто-то что-то слышал...
потом владелец, пожелавший остаться неизвестным,
так как эта часть наследства не указана в завещании.
Или, скажем, он до смерти боится быть ограбленным.
Или — если он иностранец — в его стране запрещен
вывоз антиквариата. Или он не хочет, чтобы в обществе
знали, что он на финансовой мели... какой нибудь
обанкротившийся частный музей — они ведь существу-
ют до сих пор.
И, конечно, всегда присутствует некий документ
или даже несколько. Вон в том шкафу целая стопка
каталогов частных коллекций, все фальшивые. Хотя
бывает и так, что предмет «только что с раскопок».
Если мошенник видит, что его стряпня расходится не
хуже, чем работы Доссены, Ван Меегерена или
Рухомовского, будьте уверены, что скоро «редкости»
будут следовать одна за другой. Ничего подобного в
нашем случае! Единственная бесценная вещь. Для того
чтобы преуспеть в мошенничестве, в наши дни умнее
всего сфабриковать «связующее звено» — вещь, которая
возможна, но еще не обнаружена. Вроде пресловутой
шкатулки.
— Но почему слоновая кость? Странный выбор.
— Очень ловкий выбор! Не существует достаточно
проверенного метода для экспертизы слоновой кости,
касается ли дело возраста, происхождения или чего-то
иного. Кусок можно просто оставить на солнце, и он
приобретет достаточно древний вид. Можно добиться
того же результата, если положить его в форму для
142
выпечки, заполненную сосновыми углами, и поставить
в духовку. Можно закопать, завернув в кусок кожи.
А если собрать подлинно древнюю пыль — скажем,
поскрести обломок античной слоновой кости — и вте-
реть ее в трещинки вашей подделки, ни один эксперт
не сможет с уверенностью сказать «да» или «нет».
Труднее всего подделать естественный износ. Тот, кто
сработал шкатулку, был настоящим специалистом
своего дела.
— Вы говорили, что это не первый случай.
— Не первый? Да нас засыпали великолепными
подделками! Это просто подтачивает агентство! У нас,
конечно, есть свой штат специалистов, но не во всех
областях. Невозможно ведь скрупулезно проверять
каждое поступление, особенно когда время поджимает!
Люди перестанут к нам обращаться, ведь аукционы
организуем не только мы. Да и затраты на экспертов
слишком велики. Вы знаете, какова в нашем деле
конкуренция!?
Гильдерштейн резко отодвинул стул и направился
к двери.
— Пойдемте со мной.
В элегантно обставленной комнате с длинными
узкими окнами стояло .несколько шкафов со стеклян-
ными дверцами и четыре массивных старомодных
сейфа.
Гильдерштейн открыл один из них и вынул амфору
с изображением конного лучника.
— Греция. Пятый век до нашей эры.
Он протянул амфору Хоуду, потом повернулся к
шкафу, где рядами стояли пузырьки и бутылочки, и
выбрал одну из них. Кисточкой, укрепленной в пробке,
он мазнул по изображению лучника, подождал и протер
прозрачную жидкость тряпкой. Поперек амфоры
расплылось безобразное пятно.
— Подделка, — с горечью сказал Гильдерштейн. —
Не слишком хорошего мастера. Глазурь — просто
синтетический каучук, который легко снимается аце-
тоном.
143
Он вернулся к сейфу.
—- А теперь взгляните на эту.
Он держал в руках небольшую этрусскую вазу, с
которой’ проделал ту же операцию. Ацетон не оказал
на орнамент никакого воздействия.
— Понимаю, — сказал Хоуд. — Эта ваза подлин-
. ная.
— Вовсе нет. Тоже подделка, но более высокого
класса. Я бы сказал, очень высокого. Глазурована
оксигидратом магния, который не растворяется прак-
тически ничем. Иногда в процессе обработки глазурь
собирается к основанию и ручкам, и опытный эксперт
может заметить это на глаз — именно так мы и засекли
эту подделку, черт бы ее побрал!
Из следующего сейфа Гильдерштейн достал се-
ребряную пластину с тонко выполненной гравировкой
сцены распятия.
— Пятнадцатый век. Символ мира, к которому
пилигримы «прикладывались устами». Великолепная
вещь, не правда ли?
— Совершенная.
— Увы, их поцелуи, должно быть, оказались не
слишком искренними. Бесчисленные прикосновения
губ изнашивают серебро мягко и нежно, а здесь замет-
ны следы шлифовки, — он поморщился и добавил: —
Фальшивые поцелуи, можете себе представить?
Повернувшись к стене, на которой висел женский
портрет, он сказал:
— Великолепный Хальс.
— Пожалуй, — осторожно согласился Хоуд.
— Прошел четыре экспертизы и все-таки оказался
поддельным. Большая часть полотен Хальса до сих пор
в частных коллекциях. Кто-то очень толково делает
копии. Определить почти невозможно.
— Но ведь это удалось.
— Чистое везение. Тетка Остина живет в Вашинг-
тоне и знакома с владельцем оригинала, — Гильдер-
штейн яростно расплющил окурок в пепельнице. —
144
А вон в том сейфе венецианский кубок пятнадцатого
века, прекрасно сохранившаяся вещица. Вот только
золотая финифть на кубке — материал для пломби-
рования зубов, окрашенный и покрытый лаком. Работа
редкая. Когда я подумаю, на какой риск мы пошли с
этим кубком, у меня волосы встают дыбом.
Вернувшись в кабинет, Гильдерштейн выдвинул
нижний ящик стола и извлек из него рифленую сереб-
ряную вазу с ручками в виде козерогов. Он осторожно
поставил ее на стол.
Хоуд небрежно скользнул по ней взглядом.
— Так... сделано в Бирмингеме и...
— Сделано в Персии эпохи Ахеменидов. Пятый
век до нашей эры, подлинность бесспорна.
— Не вижу связи.
Гильдерштейн посмотрел ему в глаза и заговорил,
медленно и тяжело:
— Ее предложил нам тот же дилер, который
повесил на шею «Кристоби» поддельный византийский
кубок. В Париже его считают «темной лошадкой», от
него не часто можно получить что-то стоящее. Мы
постарались сделать все, что в наших силах, чтобы
вычислить, откуда эта лавина подделок, надеялись, что
мошенник клюнет, если узнает, что кубок пошел на
аукционе за солидную цену. Разумеется, мы купили
его сами под вымышленным именем. А теперь
персидская ваза. Вероятно, это задумано как приманка.
— В каком смысле?
— Мы удостоверимся, что вещь подлинная, начнем
брать все, что он предложит, и влипнем так, что потом
не выпутаемся.
— Другими словами, если выяснится^ кто
предложил вазу дилеру, это и будет источник подделок?
— Вот именно. Кто-то определенно хочет
разделаться с нами. Способ прост: доказать, что мы
неразборчивы как в подлинности предметов, выстав-
ляемых на продажу, так и в источниках их приобрете-
ния. Если произойдет нечто подобное вчерашнему
145
скандалу, это прикончит «Кристоби». Совет директоров
в полном составе висит на телефоне с самого утра, как
только вышли первые газеты.
Гильдерштейн снова закурил и устало откинулся
на стуле.
— Я прошу вас немедленно выехать в Париж,
Чарльз, и разобраться с тем, кто заварил всю эту
кашу.
Хоуд не ждал ничего другого. Не случайно именно
он, а не нью-йоркский агент отправился выколачивать
информацию из Контоса. Неприятные задания такого
рода были его работой, и никто не мог лучше него
справиться с ней., Во всяком случае, так считали в
громадном синдикате лондонских фирм, известном как
«Круг», в который входило и агентство «Кристоби».
Гильдерштейн, не глядя на Хоуда, продолжал
попыхивать сигаретой.
— Это может быть опасным, — сказал он наконец.
Если он чего-то недоговаривал, то в расспросах
не было смысла — что-что, а это Хоуд хорошо понимал.
— Согласен.
— Вот и отлично! — Гильдерштейн поспешно
нажал кнопку селектора. — Пригласите мистера Остина
и мистера Хефнера, Изабель, и захватите с собой
блокнот. Да, и предупредите мисс Прайс, чтобы нас
не беспокоили ни под каким видом, даже если
выяснится, что жене французского посла поставили
вчера фонарь под глазом!
Глава вторая
То, что американцы облюбовали «Клуб приезжих»,
привело к бесспорному улучшению качества
подаваемого мартини.
Хоуд следил, как бармен смешивает ему первый
из дневной нормы. Кроме него, в баре было только
два других посетителя. За зеркальными окнами
вестибюля двигался по Елисейским полям плотный
146
вечерний поток транспорта, но внутрь не проникал
даже приглушенный шум.
— Оливку, сэр?
— Конечно.
Хоуд сделал хороший глоток, устроился поудобнее
и закурил. Весь день он провел на ногах, но пока
хвалиться было нечем. Удалось выяснить, что никто
из солидных дилеров понятия не имел о персидской
вазе и что за последние месяцы всплыли всего две
персидские редкости, обе первого тысячелетия нашей
эры: чаша из терракоты и агатовая печать. Он так и не
сумел узнать их дальнейшую судьбу.
В баре Хоуд оказался не случайно. Он ожидал
Майка Мерсье, агента «Круга» в Париже — вот уже
два дня они работали вместе. Оказалось, что дилеру
по имени Пероне, о котором шла речь в кабинете
Гильдерштейна, принадлежит солидный магазин в
лучшей части улицы Фюрстенберг. Мерсье удалось
разговориться с блондинкой, несколько часов в день
работавшей там — женщиной лет тридцати пяти, со
вкусом одетой, разговорчивой и при этом весьма
недоверчивой.
Мерсье вытянул из нее, что вазу принес «один
американец», но имени так и не добился. Хозяин
магазина, немолодой человек, страдал сердечной
недостаточностью, поэтому не так давно делами стал
заправлять новый партнер — корсиканец Сарда.
— У которого, похоже, есть крутые друзья, —
добавил Мерсье. — Он состоит на учете в полиции.
Сарда жил за счет азартных игр, сбыта краденых
машин и других темных делишек.. Можно было
предположить, что антикварный магазин служил ему
удобным прикрытием...
Мерсье вошел в бар, когда Хоуд уже допивал свой
стакан.
— Прошу прощения: час пик. Что вы пьете? Мар-
тини? Мне то же самое.
Мерсье, в прошлом неплохой игрок в регби,; вы-
147
глядел внушительно: громадный и краснолицый, обла-
датель ранней лысины и могучего подбородка. Устроив-
шись за одним из столиков, он быстро ввел Хоуда в
курс последних новостей.
Три дилера, о которых он за день навел справки,
оказались никак не причастны к персидским редкос-
тям. Хоуд, в свою очередь, поделился собственными
неутешительными результатами. Оба согласились на
том, что пока не продвинулись в своем расследовании
ни на шаг.
Мерсье задумчиво вертел пустой стакан.'
— Блондинка рассказала еще кое-что, — заметил
он наконец. — Этот Сарда бывает в одном заведении
в Сен-Жермен де Пре. Там есть девчонка, о которой
блондинка отозвалась не слишком лестно. «Свободного
доступа» или что-то в этом роде.
— Так и сказала? — засмеялся Хоуд.
Мерсье усмехнулся:
— Неплохо, правда?
— Как называется заведение?
— «Гвоздь». Может, поспрашиваем девчонку?
— А что это даст? Послушай, время поджимает.
Лучше заняться этим Сардой напрямую. Я сделаю это.
— Договорились.
Что касается Мерсье, он должен был выяснить все,
что возможно, о Пероне. Поразмыслив, Хоуд решил
встретиться с Сардой в «Гвозде».
— Когда-то там собиралась молодежь, — пояснил
Мерсье, — но в последнее время перешли на систему
«девочек по вызову». Владелец, кто бы он ни был, в
прекрасных отношениях с полицией. Я месяцев шесть
туда не заглядывал.
— Ладно, разберемся.
Договорившись, чьим именем Хоуд воспользуется
для этой цели, и прикончив по второму мартини, ровно
в семь они разошлись.
Хоуд двинулся по направлению к отелю «Лотти»,
наслаждаясь прекрасным парижским вечером. Он ду-
148
мал о том, что в последнее время город как-то сник.
Ничего похожего на привычную живость, непредска-
зуемость и темперамент.
Парижская жизнь медленно дрейфовала в стоячие
воды. Идеи, новшества, побуждения — все поступало
извне. Невольно приходила на память дерзкая предпри-
имчивость лондонцев, не говоря уже об энергии, ко-
торой так и бурлил Вашингтон.
А здесь бросались в глаза магазины с бессмыслен-
ными названиями, такие, как «Туннель», «Сундучок»,
«Коляска» или «Остановка», пивные бары точь-в-точь
как в Англии, небольшие театры, где шли нью-йоркс-
кие и лондонские шоу; здесь мелькали странные при-
чески и мини-юбки, но не было ничего истинно фран-
цузского. Французы, похоже, перешли на подражание
банальностям со всего света.
Поднявшись в номер, Хоуд полежал в ванне, потом
дождался десяти и отправился на другой берег Сены.
Заведение под вывеской «Гвоздь» располагалось на
улице Драгунов.
Неулыбчивая брюнетка у входа окинула его
подозрительным взглядом.
— Кто вам нужен?
— Мсье Пьер Толэ, — это было имя, предложенное
Майком.
Она кивнула и нажала кнопку. За открывшейся
дверью Хоуд увидел бар с высокими сиденьями и сто-
ликами, пепельницы на которых поражали своей
массивностью. В глубине помещения сидела парочка,
поближе — девушка в полном одиночестве. Хоуд сразу
же закурил и заказал неизменный мартини. Он решил,
что бар был местом встреч и ожидания, пока осво-
бодится столик в ресторане наверху. Он ничем не
отличался от любого из бесчисленных баров, в которых
приходилось бывать Хоуду — унылый, дорогой и
предельно скучный для посетителей старше девят-
надцати лет. Не спеша прихлебывая мартини, он
наблюдал, как заполняется помещение. Все вновь
149
прибывшие были явно завсегдатаи: французы, не-
сколько алжирцев, корсиканцы, — и ни одного амери-
канца.
Позже он поднялся в ресторан. Зал выглядел до-
вольно внушительно благодаря затемненному стеклян-
ному потолку и пурпурным расписным панелям, тоже
стеклянным. Освещение было очень приглушенное.
Хоуд сразу понял, что имел в виду Майк под
«специфической атмосферой». Большинство посетите-
лей были накоротке, а за некоторыми столиками
царила непринужденность, граничащая с бесцеремон-
ностью. В углу зала сидела настоящая красотка, чем-
то похожая на женщину-жиголо. Хоуд решил, что она,
должно быть, с Мартиники.
Время от времени из-за изящно задрапированной
портьеры появлялся мужчина с толстенной золотой
цепочкой на запястье — без сомнения, управляющий —
и по-хозяйски обходил зал. Официант называл его
«мсье Паскуаль».
Хоуд заказал лососину, запеченную на решетке, и
бутылку сухого вина. Дождавшись, когда Паскуаль
окажется поблизости, он обратился к нему по-
французски.
— Добрый вечер.
Тот любезно кивнул.
— Нельзя ли отнять у вас пару минут?
Паскуаль огляделся, сунул в рот сигарету и
подошел к столику, подвергнув Хоуда короткому, но
тщательному осмотру. Впечатление, видимо, у него
осталось благоприятное, так как он поправил без того
идеально сервированный прибор и протянул руку для
пожатия.
— Добрый вечер, — произнес он голосом человека,
страдающего от застарелого ларингита. Широкая
улыбка обнаружила целый ряд золотых коронок. Рука
едва шевельнулась в ладони Хоуда.
— Сарда сегодня здесь?
— Пока не видно. А в чем дело?
150
— Бизнес, — небрежно ответил Хоуд. — Могу я
вас просить, если он появится, передать ему, что я жду.
Паскуаль вынул сигарету и вопросительно припод-
нял бровь.
— Дело в том, что я ищу парочку приличных древ-
ностей и на днях получил кое-какие сведения. Возмож-
но, мне лучше сразу обратиться к нашему американско-
му другу?
Сверкающая золотом улыбка не дрогнула, но разом
потеряла всякое тепло. Паскуаль, казалось, превратился
в соляной столб, только глаза медленно двигались,
заново изучая каждую деталь внешности Хоуда. Нако-
нец он снова сжал зубами сигарету, кивнул, словно
завершая дружескую беседу, и пошел прочь. Хоуд про-
водил взглядом его уверенную, неспешную походку.
За портьерой, где он исчез, вероятно, находился каби-
нет.
Минут через пять в ресторан поднялась компания
из восьми человек и шумно разместилась за столиком
в углу. В зале к тому времени стало многолюдно, гул
голосов становился все громче. Свободных столиков
не оставалось совсем. Хоуд подозвал пролетавшего
мимо официанта.
— Мне кажется, я вижу за дальним столиком мсье
Сарда, — спросил он, блефуя.
Официант всмотрелся в слабо освещенный угол
зала:
— Джентльмен в самом углу? Да, это он.
Сарда оказался смуглым'и длиннолицым челове-
ком лет тридцати. Его узкий нос, казалось, делил лицо
пополам, а рот напоминал прямую линию. Хрупкость
его сложения подчеркивали громадные манжеты с
кроваво-красными запонками и высокий ворот рубаш-
ки. В одежде он явно предпочитал розовые оттенки.
Хоуд доел лососину и сидел в ожидании со стака-
ном вина. Дважды из-за портьеры появлялся Паскуаль
и недолго беседовал с компанией в углу. На Хоуда он
не смотрел. Тому показалось, правда, что Сарда бросил
151
в его направлении несколько коротких взглядов, но с
такого расстояния легко можно было ошибиться.
Становилось ясно, что знакомство не состоится.
Хоуд написал несколько слов и передал записку
официанту. Сарда прочел, скомкал бумажку и возобно-
вил разговор с соседкой по столу. Зато два плотно сби-
тых субъекта за соседним столиком уставились на Хоуда
тяжелым взглядом.
Неожиданно в зале стало почти темно, зато освети-
лось пространство между столиками, куда порхнула де-
вушка-конферансье в белоснежном трико. Начиналась
вечерняя программа. Хоуд был удивлен: он не привык
к тому, чтобы в заведениях такого рода публику еще и
развлекали.
Появились две красотки, обтянутые сеткой телес-
ного цвета, и весьма зажигательно исполнили танце-
вально-акробатический номер. В едва теплящемся по-
лусвете Хоуд заметил, как из-за хорошо знакомой ему
портьеры появилась девушка, задрапированная в шелк.
Это был номер-стриптиз.
Исполнительница была рыжая, с ногами от самой
шеи, притворявшаяся неопытной и застенчивой. Хоуд
одобрительно кивнул, отдавая должное ее мастерству:
почти можно было поверить, что девушка впервые
раздевается публично.
Подергав застежку бюстгальтера, она замешкалась,
краснея от собственной неловкости, и несмело
обратилась к ближайшему посетителю: «Не могли бы
вы?..» Вокруг захлопали.
Мужчина уставился на ее грудь под прозрачной
тканью и выразил готовность помочь. Когда застежка
подалась, девушка повернулась так, что груди почти
коснулись его лица, и движением плеч сбросила бюст-
гальтер. Мужчина протянул руку, но она увернулась.
Такая же незадача случилась с трусиками и, само
собой разумеется, с чулками. Последний из них никак
не удавалось отстегнуть, и девушка обратилась за по-
мощью к очередному зрителю, сидевшему со спутни-
152
цей. «Не могли бы вы?..» — со все той же милой застен-
чивостью начала она, коснувшись бедром его локтя.
Тот покосился на свою даму и неопределенно пожал
плечами, делая вид, что происходящее не возбуждает,
а забавляет его. «Пожалуйста...» — и девушка снова
толкнула его бедром. Под пояском хорошо просмат-
ривался подбритый треугольник рыжеватых волос.
Мужчина принялся отстегивать чулок, а она при этом
слегка изогнулась животом навстречу ему.
Что-то задело руку Хоуда, и он прищурился, всмат-
риваясь в полумрак. Оказалось, это был потрясающий
женский зад.
— О, простите! — его обладательница повернулась,
и Хоуд узнал красивую мартиниканку. Он решил, что
она не хочет отвлекать внимание зрителей от стриптиза,
пробираясь к своему столику.
— Присядьте, — предложил он.
— Спасибо, — она устроилась рядом, лицом к ос-
вещенной площадке.
Некоторое время оба молча следили за представ-
лением.
— Она просто прелесть, — сказал Хоуд.
— Согласна.
— Вы здесь давно?
— Первую неделю. Мы устраивались вместе, — она
кивнула на девушку, исполнявшую стриптиз.
Хоуд внимательно посмотрел на соседку и решил,
что она сказала правду: в ней чувствовалась неопыт-
ность, а смелости явно недоставало... что ж, этому
учатся быстро.
Он подозвал официанта. Гостья заказала только
сок.
— Та, что выступает, ваша подруга?
Она кивнула.
— Может, проводите меня к ней в уборную? Я бы
не прочь с ней познакомиться.
— Это нелегко.
— А в чем проблема? Там прописался Паскуаль?
153
— Нет, он не имеет к ней отношения, но следит
за всеми нами. Надо сказать, с ним шутки плохи.
Хоуд незаметно вынул из бумажника пару банкнот
по двести франков и под столом протянул их гостье.
— Я пробуду у нее не больше пяти минут. Отвле-
ките Паскуаля, о’ кей?
— Попробую. Идите к первой двери направо и
стукните четыре раза.
Раздались аплодисменты — номер был окончен.
Когда оркестр заиграл, заполняя паузу между отде-
лениями, мартиниканка поднялась и пошла между сто-
ликами по направлению к Паскуалю. Они заговорили.
Хоуд, стараясь держаться тени и не выпуская из виду
спину Паскуаля, проскользнул за портьеру. Там начи-
нался короткий коридор. За первой дверью направо
была другая, побольше, с табличкой «Дирекция». Он
повернул ручку. Офис совсем не имел окон. Это был
вызывающий клаустрофобию двойник офиса любого
ночного клуба, со стандартным светильником и давно
не мытыми желтыми стенами. И обстановка была под
стать: стол, стулья, дешевый ковер с прогоревшей
дырой, сейф и стальной шкаф для документов.
Приоткрытая дверь вела в туалет.
Хоуд быстро осмотрел содержимое ящиков стола,
обнаружив множество бумажного мусора, чековых
корешков, счетов, а также револьвер тридцать восьмого
колибра и дубинку со свинцовым набалдашником. Пра-
вый нижний ящик оказался запертым. Он осмотрел
ящик повыше, ища встроенный запор, но его не оказа-
лось. Сейф тоже был заперт. В угол одной из полок
шкафа, за картонные папки, была засунута дамская
театральная сумочка с несколькими банкнотами по
доллару и коробкой из-под ушных затычек, напол-
ненной порошком, очень смахивающим на героин. На
полу возле шкафа стоял массивный прямоугольный
сверток. Картина в раме, решил Хоуд, но у него не
было времени в этом убедиться.
Снаружи донесся слабый отголосок аплодис-
154
ментов. Тишина — и новые хлопки, более оживлен-
ные.
Понимая, что время уходит, Хоуд вернулся к столу
и полистал настольный календарь. Некоторые листки
были испещрены именами и цифрами, некоторые
пусты.
Два последних листка были особенно густо испи-
саны. Он вырвал штук восемь или десять и сунул в
карман. На полу позади стола стояла картонная
коробка. Едва он наклонился, как раздался телефонный
звонок, всего один — вероятно, телефон был спарен-
ный. Хоуд бесшумно поднял трубку.
— ...говорит? — спросил женский голос.
— Бастио, — ответил мужской.
Хоуд вернулся к коробке. Это была упаковка из-
под блока сигарет «Лаки страйк», обмотанная корич-
невой клеящей лентой и вдобавок перевязанная ве-
ревкой. Это не были сигареты: коробка почти ничего
не весила. Хоуд собрался было распечатать ее, но из
коридора донеслись голоса.
С коробкой под мышкой он на цыпочках про-
скользнул в туалет и притаился за полуоткрытой
дверью. Кто-то вошел, сопровождаемый взрывом ап-
лодисментов, донесшихся из зала.
Потом наружная дверь плотно закрылась, отсекая
звук.
Трубку подняли.
— Я же предупреждал: не раньше завтрашнего
вечера, — сказал по-французски сиплый голос Паскуа-
ля. — Где тебя можно найти?
Бастио пустился в объяснения, куда управляющий
время от времени вставлял свои «да... да...» Хоуд
старался не дышать, разглядывая дверь напротив,
которая очень напоминала черный ход. В замке торчал
ключ, но невозможно было определить, заперт ли
сложный засов. '
Кто-то еще вошел в комнату как раз тогда, когда
Паскуаль повесил трубку.
155
— Звонил Бастио; — пояснил он. — Встреча завтра
в шесть. Пока все идет нормально.
— А где тот тип? — спросил вошедший по-ан-
глийски.
— Ты о ком?
— Четвертый столик.
— А что, его там нет?
Очевидно, последовал отрицательный кивок, пото-
му, что Паскуаль недовольно хмыкнул.
— Между прочим, он не заплатил. Что ему было
нужно?
— Он искал Баньона, — ответил Паскуаль. — И спра-
шивал про Сарду. Тот его не знает. Его вообще никто
раньше не видел.
— Ты же говорил, что Баньон уехал.
— Собирался уехать, и как раз сегодня.
Очень на это надеюсь. Вчера он вел себя слиш-
ком шумно.
Наступила пауза, потом послышался удивленный
голос Паскуаля.
— Что за черт? Где же?..
Что-то стукнуло, и Хоуд поспешно потянулся к
двери черного хода.
— Перекройте вход! — рявкнул Паскуаль и с
треском бросил трубку.
Хоуд повернул ключ и вцепился в рукоять засова.
В комнате слышался грохот выдвигаемых ящиков.
Дверь черного хода открылась как раз тогда, когда в
туалет ворвался один из тяжеловесов, косившихся на
него в ресторане, и всей тяжестью навалился на него.
Стараясь удержать дверь открытой, Хоуд уронил
коробку. Воротник затрещал, рубашка впилась в горло,
он отклонился и изо всех сил рванул дверь на себя.
Рукоять засова с размаху ударила его противника под
глаз, раздался хруст раздробленной кости, и Хоуд
почувствовал, что свободен. Он распахнул дверь.
Выстрел оглушительно прозвучал в узком про-
странстве.
Пуля ударилась в засов со звенящим звуком. Не
156
дожидаясь дальнейших боевых действий, он бросился
к ступенькам, едва заметным в полумраке. Паскуаль
загрохотал следом. Первый пролет Хоуд миновал одним
прыжком и приземлился не слишком удачно. За новым
выстрелом последовала боль в шее, похожая на ожог.
Господи, подумал он, меня зацепило!
Впереди, в открытой арке черного хода, сверкнул
кусочек звездного неба, и Хоуд устремился туда,
чувствуя внезапное головокружение. Сжав зубы, он
пронесся по мощенному булыжником дворику, едва
освещенному тусклым фонарем, налетел на ряд му-
сорных ящиков, раскидав их во все стороны с оглу-
шительным грохотом. Сверху кто-то закричал по-фран-
цузски.
В дальнем углу дворика находилась дверь из тех,
что открываются изнутри нажатием кнопки. Двигаясь
в тени стены, Хоуд достиг двери и нажал кнопку
прежде, чем грохот шагов по булыжнику приблизился
к нему. Очутившись на улице, он бросился бежать изо
всех сил.
— Похоже, это то, что нам нужно.
Мерсье положил трубку, нацарапал несколько слов
и протянул листок Хоуду. Комната, где находился
кабинет Мерсье, числилась в каталоге изящных ис-
кусств благодаря фрескам на стенах и потолке. За че-
тырьмя высокими окнами открывался великолепный
вид на дворец Вандом, чьи окна ослепительно сверкали
в лучах утреннего солнца.
Хоуд сидел неестественно прямо из-за перевязан-
ной шеи. Пуля Паскуаля вырвала оттуда кусочек — не
опасная, но болезненная ранка. Он пребывал не в
лучшем настроений.
Хорошенькое начало: дюймом поглубже, и его
унесли бы ногами вперед!
Все утро он и Мерсье пытались вычислить, кто
такой Баньон, тот самый «американский друг». Имя
попадалось несколько раз на листках перекидного ка-
157
лендаря. Выходило, что Баньон и Паскуаль встречались
по крайней мере дважды.
Безрезультатно обзвонив девятнадцать отелей, они
решили обратиться за помощью к одному из близких
друзей Мерсье.
Он не только сам работал портье в одном из оте-
лей, но и являлся немалой фигурой в профсоюзе
гостиничного персонала — «Золотом ключе». Несколь-
ко минут назад он сообщил долгожданную новость.
— Мистер Ллойд Баньон, — повторил Мерсье,
постукивая по блокноту кончиком карандаша. — Он
остановился в номере двести первом гостиницы
«Лютеция» в понедельник. Вчера выехал. Американец.
Карточка уже уничтожена, так что других деталей нет,
но портье припомнил, что он заказывал билет на
авиарейс до Тегерана.
Хоуд кивнул.
— Это нетрудно проверить.
Он закурил и отошел к окну, чтобы поразмыслить.
В дверь постучали, и появилась жизнерадостная
секретарша Мерсье с одним из листков перекидного
календаря.
— Вы были правы, — она показала на два столбика
цифр. — Это расписание полетов на Тегеран, со-
ответственно вылет и прибытие.
Мерсье посмотрел на Хоуда.
— Все сходится, — сказал тот. — Мистер Ллойд
Баньон отправился в Тегеран. Нужно сообщить Гиль-
дерштейну.
В пять часов следующего утра Хоуд открыл глаза
и обнаружил, что сидит в салбне самолета. Солнце за
окошком выглядело красным, как кровь.
— Хотите охлажденное полотенце? — спросила
стюардесса.
Она выглядела необыкновенно милой. Лицо с
золотистой кожей, совершенное, как цветок, скло-
158
нилось к нему, выражая мягкую заинтересованность.
Интересно, откуда она? Токио, быть может? Он вспом-
нил, что ее называли Чоко-сан.
— Охлажденное полотенце, сэр? — повторила
китаянка.
— Что?.. О, спасибо!
Хоуд только сейчас почувствовал, как болезненно
впивается в шею спинка сиденья. Рана горела. Он
приподнялся и взял с подноса одно из полотенец,
свернутое, как блинчик. Девушка пошла вдоль прохода,
а он снова уселся, неуклюжий от долгой неподвиж-
ности. Обычно он не спал во время полета, но тут
поддался расслабляющему действию звука двигателей,
провалившись даже не в сон, а в какой-то ступор. Рейс
обслуживали стюардессы-китаянки, все очень хо-
рошенькие, но Хоуд все равно чувствовал себя в
глубине души каким-то ублюдком. Из-за стюардесс он
ненавидел самолеты. Ни один человек из тех, кого он
когда-либо знал, не улыбался так непрерывно, не был
так неизменно приветлив, ни один не выдержал бы
сотню пробежек вдоль прохода с тяжелым подносом в
руках, который эти девушки даже роняли с любезной
улыбкой, и всегда, что бы ни случилось, они ухитрялись
выглядеть, как Мисс Рейнголд, Мисс Вселенная или
. Мисс Колинос! От этого вся подаваемая еда ста-
новилась на вкус еще более однообразной, чем обычно,
а все напитки приобретали привкус апельсинового
сока.
Он протер лицо холодным полотенцем. Поверх-
ность земли, проплывающая под крылом, была зеле-
новато-коричневая, как спина осла, кое-где вспоротая
низкими горными хребтами, почти бесснежными. Там
и тут на равнинах, словно после бомбежки, темнели
кратеры с разбегающимися во все стороны нитями:
примитивная, но действенная оросительная система.
Накануне, позвонив Гильдерштейну, Хоуд успел
на вечерний рейс до Тегерана. Звонок настроил его на
тревожный лад. Гильдерштейн был в ярости: разра-
169
зившийся скандал начал обрастать запросами адвока-
тов. Становилось ясно, что замять его не удастся. Бел-
лами, агенту «Круга» в Тегеране, был немедленно
отправлен факс о прибытии Хоуда...
Мокрое полотенце несколько улучшило его само-
чувствие. Одна из стюардесс прошла мимо, проверяя,
у всех ли пристегнуты ремни, и скоро самолет начал
снижаться. Внизу проплывали пригороды, разделенные
на клетки линиями шоссе, словно гигантская
шахматная доска. Там, внизу, простиралась Азия: дру-
гие краски, другие запахи, которые он, казалось, уже
мог уловить. Земля выглядела иссушенной и знойной.
Хоуд не был в Тегеране несколько лет. Город раз-
дался вширь, продвинувшись ближе к горам, и вытянул
несколько щупальцев-улиц с домами-кубиками на юг
и запад, в пустыню.
Вместе с другими пассажирами Хоуд прошел в
здание аэропорта и остановился в ожидании, пробуя
на вкус первую за утро й оттого едкую сигарету. Голоса
порождали слабое эхо среди пастельных стен
обширного зала, и несмотря на ранний час в воздухе
носилось едва уловимое дуновение приближающейся
жары.
Первые минуты в новом месте! Он их особенно
любил, считая лучшими в своей жизни. Это было все
равно что стоять в начале дороги, повороты которой
обещали множество загадок, и промежуток между тем,
что уже осталось в прошлом, и тем, что еще не насту-
пило, был полнее насыщен ожиданием и предвкуше-
нием, чем дорога к нему. Каким бы усталым или
разочарованным ни был Хоуд за несколько минут до
прибытия, этот момент передышки неизменно наступал
и заново волновал его.
— Чарльз Хоуд?
Он повернулся на голос, оказавшись лицом к лицу
с девушкой в белом льняном костюме с очень короткой
юбкой.
У нее была фигура гимнастки.
160
— Да, это я.
— Меня зовут Дебра Ансель. Надеюсь, вы хорошо
долетели? Мистеру Беллами нездоровится. Я получила
известие о вашем прибытии.
— Тогда здравствуйте.
Она выглядела прехорошенькой и как-то сразу
чувствовалось, что сухая деловитость — не ее стиль
поведения.
Хоуд давно не встречал девушки с такой ориги-
нальной внешностью и таким живым улыбчивым ли-
цом. Глаза у нее были карие, почти цвета волос, корот-
ко подрезанных на затылке и обрамляющих лицо двумя
скошенными крыльями. Крепкая шея и развитые плечи
выдавали спортсменку. Хоуд сразу решил, что они
найдут общий язык.
— Надеюсь, вы не обязаны встречать каждого, кто
прилетает к мистеру Беллами в пять утра?
— Летом пять утра — лучшее время дня.
Акцент был почти неуловим, но Хоуд не удержался:
— Вы австралийка?
— Как вы догадались? — она охотно улыбнулась.
— Скажем так: вас легко представить проплы-
вающей по четыре мили каждое утро, чтобы нагнать
аппетит.
Теперь она засмеялась.
— Не совсем так. Я предпочитаю забраться повыше
и нырнуть.
— Имеется в виду, с вышки? Потрясающе!
Она снова засмеялась, покачиваясь на каблуках.
Ноги у нее были одновременно сильные и стройные.
— Что же случилось с Беллами?
Дебра помрачнела.
— Дело плохо. Две недели назад он ехал из
Луристана и остановился на ночь прямо на обочине.
Какой-то бродяга решил ограбить его, но Беллами
проснулся. В драке его ударили ножом^ Сама по себе
рана не была серьезной, но позже воспалилась. Его
отправляют в Англию для лечения.
6 Парусиновая нить
161
Хоуд выразил сочувствие. Вскоре объявили выдачу
багажа, и к тому моменту, когда он прошел таможен-
ный досмотр и иммиграционный контроль, Дебра
ждала снаружи возле яркого лилового «кадиллака».
— Мы как будто взяли хороший темп, — заметил
он с удовлетворением.
— Это ничего не значит, — Дебра выехала на шоссе
и медленно повела машину на восток. — Сами видите,
какое здесь бестолковое уличное движение. Давайте
подумаем, где вы остановитесь. Номер я не заказывала:
мест в здешних отелях хватает. Какой из них вы пред-
почитаете: «Дарбанд», «Ванак», «Шимран» или «Коман-
дар»? Есть еще вилла, принадлежащая нашей компа-
нии, она находится в предгорьях, примерно в получасе
езды от города.
— Это то, что нужно.
Она одобрительно кивнула.
— Там удобно. Бассейн, кондиционирование,
слуги, сад с настоящими деревьями, музыкальный
центр — словом, всё, что душа пожелает.
— Прекрасно. А где живете вы сами?
— У меня квартира в Тайрише. Это почти там же,
чуть дальше по дороге.
На развилке машина повернула к северу и пом-
чалась наконец с приличной скоростью. Дебра была
хорошим водителем. Хоуд достал сигареты и предложил
ей, но получил в ответ отрицательный кивок. Тогда он
закурил сам и с удовольствием откинулся поудобнее.
Все ему нравилось в это утро: удобная машина, сим-
патичная и общительная спутница, солнце и прибли-
жающиеся горы.
— Вам объяснили, зачем я здесь? — спросил он.
— Нет.
— Тогда я сам расскажу как только приму душ и
переоденусь.
Они миновали деревеньку из нескольких поко-
сившихся лачуг, потом мечеть с чистым прудком,
выложенным зеленой плиткой, старика, ведущего за
162
собой караван из трех ослов. Хоуд задавал вопрос за
вопросом, и Дебра охотно отвечала. Он узнал, что она
уже два года в Иране как официальный помощник
Беллами и успела влюбиться в эту экзотическую страну.
— А вы, мистер Хоуд, когда-нибудь уже бывали
здесь?
— Бывал. Первый раз во время суда над Муссаде-
ком. Помню, тогда отличился один австралийский
репортер по имени Гейдж. Он отправил телеграмму в
Сидней, в газету, где работал: «Завтра Муссадек будет
повешен. Эксклюзивный материал». Газета раструбила
об этом на всю страну. На другой день редактор послал
ему запрос: «Почему ваш материал до сих пор
эксклюзивный? Муссадек не повешен». Гейдж пред-
почел отмолчаться. Еще через день последовала новая
телеграмма от редактора: «Одно из двух: или сегодня
будет повешен Муссадек, или вы».
Оба засмеялись.
— Похоже на анекдот от Фрэнка Пакера.
— Да нет же, это чистая правда!
Дебра притормозила и осторожно свернула на
аллею, совершенно затененную низко нависшими
ветвями. Вилла представляла собой двухэтажное
современное здание ослепительной белизны, плавно
изогнувшееся вокруг обширной лужайки с густой,
аккуратно подстриженной травой. Сквозь колеблемые
ветром прозрачные занавеси виднелись светлые
мраморные полы, от которых, казалось, должно было
веять прохладой, и мебель в чехлах. Слуга в свободном
бело-голубом одеянии, невысокий и широколицый,
вышел им навстречу.
— Познакомьтесь с Али, — сказала Дебра, и тот
ответил широкой добродушной улыбкой.
С одной стороны от главного входа была рас-
положена столовая овальной формы, с другой — про-
сторный зал с видом на лужайку. Хоуд обвел взглядом
кресла в льняных чехлах, несколько низких столиков
и книжные полки. При виде трех роскошных ширазс-
163
ких ковров он одобрительно кивнул, а персидская
ширма в углу выглядела подлинной редкостью.
Зал был обставлен с большим вкусом.
— Там еще уютнее.
Дебра прошла дальше, ко входу в комнату меньших
размеров. В распахнутые двери можно было видеть
зелень газона вокруг бассейна. Несколько тентов и
шезлонгов выглядели очень белыми на изумрудной
траве. Левее Хоуд заметил качели с удобными
матерчатым сиденьем и пару надувных матрацев.
Лужайку окружала стена величественных деревьев.
Другая дверь соединяла комнату с помещением,
замыкающим левое крыло виллы и выходившим во
дворик с колоннами. Там буйно разрослась глициния,
обрамляя крохотный пруд с фонтаном. Тонкие струйки
воды стекали с его замшелых боков, наполняя тишину
мелодичным журчанием.
— Если вы не успели позавтракать в самолете, —
сказала Дебра, — то могу предложить вам отличный
чай с медом, лучше которого не найти во всей Персии.
— Чудесно. Мне понадобится несколько минут на
душ, и я тотчас вернусь.
— Али, перенесите столик под деревья. Не
возражаете, если я немного поплаваю?
— Все, что вам будет угодно, — ответил Хоуд.
Дебра поднялась на вышку, пробежала по доске,
сделав последний шаг в пустоту с такой непринуж-
денностью, словно собиралась двигаться дальше по
воздуху, легко перегнулась в талии, соприкоснувшись
кончиками пальцев рук и ног, потом распрямилась
почти лениво и исчезла в глубине. Хоуд не успел еще
прервать свой восторженный присвист, как она
появилась на поверхности, в два быстрых гребка
достигла края бассейна и ловко подтянулась.
Сняв с головы шапочку, она тряхнула волосами и
пошла через лужайку к столику под деревьями. Кожа
164
ее, покрытая загаром цвета темного меда, была вся
усеяна каплями влаги. Хоуд подумал, что такие
•скромные купальники можно увидеть скорее на
соревнованиях, чем на пляже, как, впрочем, и такую
непринужденную, грациозную походку. Незаметно
разглядывая фигуру девушки, он решил, что не
слишком тонкая талия ей даже идет, иначе грудь
казалась бы чересчур тяжелой. Он пришел к выводу,
что она чертовски хорошо выглядит.
Набросив на плечи халат, Дебра присела на
соседний стул. Хоуд .успел переодеться и теперь
блаженствовал в легкой шелковой рубашке с коротким
рукавом и светлых слаксах.
— Бонзэ! (Высший класс!) — сказал он на
австралийском сленге.
Она засмеялась, довольная. Лицо ее тоже было все
в каплях воды, зубы очень белые, а губы яркие, и белки
глаз слегка отливали голубизной.
— Позвольте налить вам чаю, — предложила
она. — И можете наконец ознакомить меня со своей
миссией.
— Мы с вами должны отыскать человека по имени
Баньон. Ллойд Баньон.
Глава третья
Ллойд Баньон припарковал свой зеленый «шевро-
ле» у входа в офицерский клуб, поставил его на ручной
тормоз и выбрался наружу. Он намеренно развернул
автомобиль так, чтобы обеспечить себе возможность
выезда, а ключи оставил на виду, чтобы пресловутый
майор Колонна, который так носится с правилами
парковки, мог их сразу заметить.
Он пошел по направлению блока А, двигаясь
несколько косолапым шагом мимо казарм, окруженных
газонами. На первом из зданий виднелась табличка
«Американская военно-воздушная база Мирзан».
Баньон был человек высокий и массивный, но хотя он
165
весил немало, это был вес не жира, а могучих мышц.
Его плечи и грудная клетка выглядели чрезмерно
выпуклыми, так что казалось даже, что Баньон носит
специальный пояс-набрюшник — мысль, которая
показалась бы ему нелепой.
Красивое лицо с резкими чертами портили только
глубоко посаженные глаза, блекло-голубые и бес-
покойные. Густые, очень черные волосы слегка вились
вокруг скошенного лба, а шея сделала бы честь не-
большому бычку. Мощные ноги, не знавшие усталости,
и странно маленькие руки составляли резкий контраст,
смущавший его.
Блок А представлял собой казарменное строение,
ничем не отличавшееся от других. Здесь Баньон пе-
ребросил сигару в другой угол рта, открыл решетчатую
дверь и пошел по коричневому линолеуму к своему
кабинету. Все двери до одной были распахнуты, ис-
крящиеся солнечные квадраты на полу заставляли
щуриться.
Кабинет Баньона был в самом конце коридора,
обрамленный с одной стороны американским флагом,
с другой — столом, за которым сидел дежурный. За-
метив его приближение, тот вытянулся в струнку.
Баньон кивнул и раскрыл дверь нараспашку, потом
прошел в комнату. Там работал кондиционер —
контраст с духотой коридора был поразительный. Он
постоял, наслаждаясь опасливой почтительностью
дежурнЬго, которую чувствовал всей спиной.
Кабинет, занимавший всю ширину сборного зда-
ния казармы, когда-то принадлежал майору Крейсу,
второму по команде на базе, и Баньон не сделал
никаких усовершенствований. Кабинет и так выглядел
по-своему роскошно благодаря полированной мебели,
толстенному ковру и бархатным гардинам. В дальнем
углу стояли сейф, холодильник и автомат с холодной
газированной водой, подробная карта Ирана занимала
целую стену. Позади стола красовался комплект
американских флагов, перемежавшийся горшками с
166
синей и красной геранью, а на самом столе стояла
лицом к двери табличка «старший сержант Ллойд
Баньон, ВВС США».
Сделав еще один шаг, Баньон снова остановился
и, наклонившись, оглядел поверхность стола.
— Мак-Кон! — крикнул он, выпрямляясь.
— Здесь, сэр! — откликнулся тот дрожащим
голосом.
— Разве я не приказал отполировать мой стол?
Приказал? Так почему это не сделано? Кто, черт возь-
ми, убирал сегодня кабинет? Ну-ка иди сюда! Полюбуй-
ся! Вся крышка залапана!
Он воздвигся над дежурным, как воплощение
карающей силы.
— Насколько я знаю, на полировку отпускается
лак по три доллара за баллон. Так в чем дело?
— Я полировал, сержант, сэр, я...
— Не ври мне, Мак-Кон! Когда ты заступил на
дежурство?
— Ровно в семь.
— Так-с! — Баньон презрительно оттопырил
губу. — Я вижу, и телефон весь облапан. Ты, может,
думаешь, что он здесь поставлен для того, чтобы ты
хватался за него своими грязными лапами? Немедленно
протереть! — взревел он и направился в личный туалет,
а когда вышел оттуда, дежурный уже заново отполиро-
вал стол, протер телефон и теперь на цыпочках удалял-
ся за дверь.
Баньон изучил поступившие бумаги, отложил одну
и взялся за телефон.
— Военный интендант слушает.
— Дэниелс?
— Да, сержант.
— Распорядись, чтобы.шесть ящиков «Шенли»
было отправлено в магазин для гражданских лиц, прямо
сейчас. И несколько банок паштета из лосося.
— Слуш’сэр.
— Телевизоры «Аякс» уже получены?
167
Да, сержант.
— Тогда отправь также один телевизор. Да пусть
его проверят перед отправкой.
— Сержант, их получено три...
— Пусть проверят, я сказал! Понятно?
— Слуш’сэр.
— И вот что, Дэниелс: холодильник, который ты
мне поставил, — настоящее дерьмо. Я хочу, чтобы его
заменили на дип-фризер приличной фирмы, да по-
крупнее. Передай Камински, что все должно быть
готово не позже сегодняшнего вечера.
— Слуш’сэр.
— И чтобы работал, как часы.
— Разумеется, сэр.
Баньон повесил трубку и усмехнулся. Те, у кого
котелок варил, соблюдали правила игры. Дэниелс был
парень неглупый.
По-прежнему стоя, он просмотрел оставшиеся
документы, время от времени делая короткие пометки.
Бумажная работа была его самой ненавистной
обязанностью, й он старался избегать ее любым спо-
собом. Что-то в этом занятии оскорбляло его до-
стоинство, как-то попирало его мужественность, низ-
водя до уровня клерков, этих бесчисленных недоче-
ловеков, которые были не способны ни на что другое.
Хватало и того, что он был штабной — впрочем,
для этого существовала достаточно веская причина.
К тому же отсюда было легко держать под контролем
то грандиозное дело, которое он организовал и которым
руководил. Да, черт возьми, он руководил теперь целой
торговой корпорацией!
Баньон нажал интерком.
— Дайте мне Джей си...
Когда нужный человек явился, он сказал:
— Джейси, завтра прибудет партия из пятнадцати
игровых автоматов. Сообщи мне сразу, как только их
примешь.
— Слуш’сэр.
168
— Я хочу, чтобы они были в полной сохранности.
Никаких непредвиденных случайностей, понятно?
— Слуш’сэр.
— Бензоколонка в Чебеле работает?
— Но, сержант, я думал...
— Я же приказал, чтобы перебоев не было! Туда
то и дело заезжают важные чины. Скажем, какой-ни-
будь тип из посольства не сможет заправиться — кого,
по-твоему, возьмут за задницу? Меня, олух ты эдакий!
— Да, сержант.
— Тогда, черт возьми, займись этим! — сжав губы
в нитку, Баньон некоторое время свирепо смотрел на
Джейси. — А теперь мне понадобятся данные на
радиодетали, затр.ебованные восьмой ротой: когда,
сколько и прочее.
— Общие данные или за последнюю неделю?
— Ты хочешь сказать, что данных за неделю у тебя
нет?
— Есть, конечно. Я принесу.
— И поторопись, парень, черт тебя побери!
Баньон продолжал сверлить спину Джейси
взглядом, и только когда дверь закрылась, отбросил
окурок. Из стоящей на столе полупустой упаковки
«Упмана» он достал другую сигару, выдвинул стул и
поставил на него ногу, намереваясь снова заняться
бумагами, насколько хватит терпения.
...Баньон провел в Тегеране четыре года. До сих
пор ему не приходилось оставаться так долго на одном
месте, но бешеная активность, которую удалось
развить, помогала примириться с однообразием. Он
сумел сосредоточить в своих руках почти весь черный
рынок, процветавший под прикрытием военного
интендантства. Для этой цели существовала целая
система фальшивых счетов, включавших буквально все
статьи снабжения, от электронного оборудования до
спиртных напитков для офицерского клуба. Кроме того,
Баньон контролировал валютные махинации, азартные
игры и игровые автоматы на территории базы и в
169
городских увеселительных заведениях, а также большую
часть всех транспортных перевозок базы. Это последнее
позволяло ему периодически запускать руку в
интендантский фонд, и постепенно весь офицерский
состав оказался связан по рукам и ногам денежными
ссудами и поставкой деликатесов.
Впервые в жизни у него появились денежные из-
лишки, не так чтобы очень много, но счет потихоньку
рос. Впрочем, он не умел экономить, как и не умел
сорвать по-настоящему крупный куш. Что делать: это
было ему не дано.
Тем не менее на сей раз он неплохо устроился,
очень неплохо.
В 11.15 джип, в котором Баньон объезжал магазины
и склады, остановился перед офицерской столовой. Он
прошел на свое обычное место, прихватив журнал из
стопки у входа. Он очень проголодался. Еще с утра
повару был заказан кебаб с рисом, и Баньон очень
надеялся, что не будет разочарован.
Он раскрыл журнал, но думал о другом. Поездка в
Париж оказалась удачной. Этот Сарда не дурак: когда
он понял, что к чему, его и уговаривать не пришлось.
Затея с антиквариатом — золотое дно. Баньона давно
преследовало ощущение, что он упускает нечто мно-
гообещающее, — так и оказалось. Достаточно вспом-
нить, какой навар имел этот пройдоха Малик. Целое
состояние он сделал на контрабанде редкостей! Куда
только не пошли эти его горшки, побрякушки и
статуэтки: в Штаты, Россию, Европу, Латинскую Аме-
рику! Именно бешеный спрос на все это заставил
хитрого иранца обратиться к нему за помощью.
— Мы можем вместе делать бизнес, сержант.
Я слышал, вы человек деловой, — он не засмеялся,
как сделали бы на его месте большинство иранцев:
Малик был не из тех, кто легко смеется. — Здесь, на
базе, есть средства транспорта с неограниченным
правом доступа, а у меня есть то, что можно на них
вывезти. Ничего громоздкого, картонные коробки.
170
Я договорюсь, чтобы в месте назначения ждал надеж-
ный человек.
— Наркотики?
— Вовсе нет, сержант. Те, кто занимается опиумом,
сейчас в убытке. Слишком рискованно. Иногда я берусь
за это, но не в этот раз.
Я предпочитаю знать.
— Даю слово: это не наркотики.
— Меня интересует ценность груза.
— Неплохой навар, причем в долларах.
С тремя коробками обошлось без проблем, и
Баньон решил вскрыть четвертую по счету. В ней ока-
зались серебряная ваза и два золотых браслета с
украшением в виде головы льва. Он немедленно
вылетел во Франкфурт, к одному знакомому антиквару,
и выяснил, что все предметы — персидские древности.
Цена, которую антиквар предложил за них, поразила
Баньона. Он выждал некоторое время, потом вскрыл
еще одну коробку и вывез ее содержимое в Париж, где
риск попасться был меньше, а цены — выше. Со вре-
менем он взял за правило утаивать каждую четвертую
коробку.
В Тегеране Малик был заметной фигурой. После
первой встречи с ним Баньон навел справки и выяснил,
что именно Малик был известен под кличкой «Кон-
вейер». Среди иранцев о нем ходили легенды как о че-
ловеке, который мог вывезти за границу все что угодно:
антиквариат, наркотики, валюту. Крепко сбитый мрач-
ный тип с серым лицом, изрезанным морщинами, уже
немолодой, который сходит с ума по своей красотке-
жене... впрочем, речь не об этом.
Речь о том, что с ним не советовали связываться^
Малик никому не прощал нечестной игры. Погова-
ривали об иранце, который имел глупость распустить
язык, а потом протянул ноги за печью для обжига
кирпича с ошейником из колючей проволоки.
Что ж, может, у кого-то от таких историй мороз
идет по коже, но только не у него. Баньон хладнокровно
171
листал глянцевитые страницы, прикидывая, каким
способом будет удобнее разобраться с Маликом, если
до этого дойдет.
Подошел официант с наполненным доверху
блюдом риса и громадной порцией ягненка, жаренного
на вертеле. Баньон следил за тем, чтобы обед был
сервирован именно так, как он любил.
— Больше соуса, приятель. Ты что, не слышишь?
Больше — я сказал! Черт возьми, тебе что, жалко соуса?
Вот так. И принеси холодного пива. «Будвайзер».
Баньон с жадностью накинулся на еду. Тарелка
опустела, казалось, в мгновение ока, и он тут же напол-
нил ее снова. Потом последовали пирог и кофе, и,
наконец, он закурил неизменную сигару, удовлет-
воренно откинувшись поудобнее. Насколько приятнее,
чем курить за едой — самая паршивая привычка.
Малышка однажды вздумала проделать такую штуку —
пришлось влепить ей затрещину.
Сытый и вполне довольный собой, Баньон
почувст-вовал сексуальное возбуждение. Уж это
девочка так девочка! Стоит только представить, как
после обильного ужина, горячего и острого, он входит
в комнату, убавляет мощность кондиционера, чтобы
слегка прошибло потом — ну, вы понимаете! А потом
долгий вечер любовных игр... От таких мыслей встанут
дыбом даже волосы внизу живота! Она свела с ума
старину Малика — что тут странного? Она и его, его
самого, свела с ума. Что она вытворяет задом, чертовка!
Ему вспомнилась та девчонка в нью-йоркской
подземке... это было что-то — иначе не скажешь... их
прижали друг к другу, и он чувствовал, как ее попка
трется об него в унисон с качанием вагона. Сначала
совсем легонько... но люди все набивались в вагон,
так что в конце концов у него началась сумасшедшая
эрекция. Дело было в том, что тогда он сидел на мели
и целую неделю близко не подходил к женщинам.
Невозможно было не почувствовать такую
дубинку, но девчонка не отодвинулась. Она продолжала
172
прижиматься к нему, даже когда народ повалил из
вагона и давка уменьшилась. Станция за станцией
пролетала мимо, и он начал бояться, что не выдержит
и все выльется прямо в брюки, как вдруг, на одной из
остановок, она просто взяла и вышла.
Несколько секунд он стоял, не веря своим глазам,
потом выскочил следом.
Где же это было?.. На линии Пелам-бэй-парк, к
северу от Бронкса — кажется, Бур-авеню или что-то в
этом роде.
Он знал тогда одно: что не он это начал и что
останавливаться поздно. Уже стемнело. Он пристроился
к девчонке и сказал: «Привет!», — но она начала
выпендриваться. Тогда он отстал и незаметно пошел
следом, пока она не свернула в темный переулок. Тогда
он в два прыжка догнал ее, одной рукой схватил
поперек талии и рук, а другой зажал рот и стащил с
тротуара в кусты. Там он навалился на нее и просто
лежал, пока она не перестала брыкаться. Сердце у нее
билось, как бешеное, и он едва удержался, чтобы не
сдавить ей горло... в тот момент он был способен на
все.
Она была здорово перепугана и начала просить:
— Не делайте мне больно, мистер! Я позволю вам
все, что хотите, если вы пообещаете, потом отпустить
меня!
— Что я хочу, ты прекрасно знаешь, детка. Ты
сама завела меня до неба в этой чертовой подземке!
Она все отрицала. Она, мол, и не думала его
дразнить. Тогда он разозлился по-настоящему.
— Вот что, киска, ты терлась об меня своим задом
всю дорогу. Так тому и быть. Давай, поворачивайся!
Она закричала, но умолкла, получив пару тяжелых
оплеух. Теперь она была в таком ужасе, что покорно
стянула трусики. Черт возьми, это было круто! После
первого захода она попробовала вырваться, но он
подмял ее под себя.
«А теперь отпустите меня!» — повторяла она снова
173
и снова, но он продолжал лежать на ней, прижимаясь
к горячему заду.
В последний раз он потерял всякий контроль над
собой. Смутно он сознавал, что девчонка в обмороке,
но не мог остановиться и снова и снова насаживал на
себя ее обмякшее тело. Лицо ее терлось взад-вперед
по траве, и когда он с рычанием разжал руки, она
рухнула мешком. Застегнувшись, он наклонился и
перевернул ее. Дыхание было слабым, но
прослушивалось. Ничего с тобой не случится, подумал
он, вынул деньги из ее сумочки и убрался восвояси...
Баньон потянулся. Сегодня вечером ему просто
необходима встреча с Зарин. Он нетерпеливо пе-
редернул могучими плечами. Ощущение приятной
расслабленности начало сменяться внутренним
напряжением, которое постепенно должно было
зациклить его на одной-единственной потребности.
— Эй, Джоуи, дай-ка мне еще чашку кофе!
Откусив кончик сигары, Баньон выплюнул его на
пол.
Глубоко затянувшись, он заставил себя думать о
Париже.
Там есть такой Фрэнклин Дельгадо, который
скупает антиквариат. Богатый чертяка — один дом чего
стоит! Они могли бы сговориться. До сих пор дел
хватало и без Дельгадо, но он, Баньон, не из тех, кто
складывает идеи в долгий ящик.
Опустошив вместительную чашку, он небрежно
отодвинул стул. Официант-иранец почтительно открыл
перед ним дверь.
Глава четвертая
Ахмад Малик ушел пить кофе в комнату с окнами
на крышу, где можно было без помехи поговорить с
агентом.
Наконец тот ушел, но Малик продолжал стоять
неподвижно, уставившись в окно. Он только что
174
получил сведения, которые подтвердили его подозре-
ния насчет приближения серьезной опасности.
Малик подошел к столу и взялся за кофейник.
Оттуда вылилась только струйка густого осадка, он с
досадой оттолкнул чашку и выпрямился — невысокий
энергичный человек сорока трех лет с крупной головой
и массивным телом. Лицо у него было морщинистое,
с толстым носом и по-детски пухлыми губами,
розовеющими из-под густых усов.
Он весь состоял из черт самых противоречивых.
На первый взгляд молчаливый и кроткий, даже не-
сколько унылый типчик, с едва тлеющими эмоциями,
которого, казалось, глубоко расстраивали человеческие
пороки, он мог так взглянуть на людей своими свиными
глазками, что впечатление тотчас менялось. Такие глаза
могли принадлежать палачу, как и эта скупая точность,
как и полная отстраненность, близкая к бесчувст-
венности. Становилось ясно, что это человек со
стальными нервами, не знакомый с колебаниями и
презирающий великодушие. Впрочем, добродушная и
терпеливо-всепрощающая маска почти не покидала его
лица, так что проходило немало времени, пока
выяснялось, что Малик совсем не таков, каким казался.
Сейчас он продолжал стоять у окна, лишь изредка
переступая с ноги на ногу. Ему казалось нелепым, что
ситуация так неожиданно стала опасной. Молодой и
ретивый тегеранский адвокат, Рашид Зазани, начал под
него подкапываться. Поначалу Малик не придал этому
значения, а когда тот раскопал кое-какие факты,
попробовал от него избавиться. Покушение не удалось.
Тогда он устроил аварию, но хотя шофер погиб, Зазани
отделался парой царапин. Малик выждал немного,
потом через некое влиятельное лицо передал ему
предложение о перемирии. Зазани прекратил расследо-
вание.
Малик едва успел испытать чувство удовлет-
ворения, как вдруг был оштрафован на огромную сумму
за неуплату налогов. Он решил было, что это простое
175
совпадение, и обратился к влиятельным друзьям, но
те только развели руками: в данном случае они ничего
не могут поделать. Тогда он попытался бороться в
одиночку, но сумма выплаты только увеличилась на
стоимость судебных издержек. Удар явно был нанесен
все тем же Зазани, и это вывело Малика из себя.
Следующий месяц принес новые неприятности.
Министерство торговли обвинило его в коррупции. Это
было неслыханно! Малик снова обратился к высо-
копоставленным друзьям с требованием объяснений,
которых так и не получил. В конце концов он сумел
разнюхать, что Зазани связан с армией, политическое
влияние которой в последнее время резко возросло.
Друзья Малика растерялись. Поддержка, которой он
просил, могла пошатнуть их положение. Малик
затаился, решив действовать в одиночку.
Сведения, полученные сегодня, дали ему новую
пищу для размышлений. Агент сообщил, что Зазани
усиленно раскапывает историю с убийством, которое
было совершено по приказу Малика. Это была
необходимая акция, но теперь въедливый адвокат
добрался до вдовы убитого! Нужно было поскорее
заткнуть ей рот, невзирая на риск.
Последние события истощили ресурсы Малика.
Еищ до выплаты штрафа он вложил деньги ъ роскош-
ный отель и загородный клуб, строящиеся для нужд
тегеранского аэропорта.
В долю вошли также три официальных лица. Когда
здания были возведены почти наполовину, прави-
тельство закрыло проект, оставив партнеров с подпи-
санным контрактом на завершение строительства, а
значит, с угрозой банкротства.
Впервые в жизни у Малика оказались серьезные
финансовые проблемы.
Он вздохнул. Множество дел ожидало его решения,
но он не мог заставить себя сосредоточиться.
Снизу доносился звук музыки — одна из пласти-
нок, которые жена скупала без разбора. Ох уж эта
176
Зарин! Она была целиком и полностью поглощена
только собой: своей внешностью, своей одеждой, своим
телом и своими наслаждениями. Еще до свадьбы он
понял, что ей нужно постоянное внимание, но и
предположить не мог, что в этом может заключаться
весь смысл жизни. Его безумная страсть означала для
нее лишь подтверждение ее места в жизни. Все
остальное было менее важным, чем она, все могло
подождать.
Зарин только что исполнилось восемнадцать, и
хотя они были женаты два с половиной года, Малик
находил, что она стала еще обольстительнее. Она была
из тех женщин, от которых невозможно отвести взгляда.
Замужество слегка округлило ее фигуру, грудь налилась
и выглядела поразительно высокой, плечи, шея и эти
нежные местечки под коленями оформились как раз
до полного совершенства. Талия, однако, осталась
тонкой, а бедра гладкими и крепкими. Лицо Зарин
было круглым, с очень черными бровями,’белыми
мелкими зубами, о которых так и хотелось сказать —
зубки, и полным, чувственным ртом женщины,
помешанной на сексе.
Так как она настояла на продолжении обучения в
колледже, учебники и тетради валялись повсюду
вперемешку с косметикой, бельем и теми немногими
журналами, которые составляли весь круг ее чтения.
Малик вспомнил, как однажды вечером ей взбрело в
голову появиться в гостиной на вечеринке, которую
он давал для чисто мужской компании, приехавшей
из Франции с деловой целью. Зарин спустилась к ним,
задрапированная в только что купленный кусок шелка,
с просьбой помочь выполнить домашнее задание по
французскому. Конечно, это был всего лишь предлог,
чтобы показать себя. Она часто пользовалась своим
положением «освобожденной женщины Ислама», когда
хотела добиться своего.
Часто бывало, что ее мина обиженной девочки,
от которой его мутило, мгновенно сменялась едким
177
сарказмом или откровенным хамством. Порой он
просто не знал, как сладить с Зарин, и проклинал день,
когда она попалась ему на глаза.
Первое время после свадьбы Малик сходил по ней
с ума. Он принимал ее студенческую жизнь как шаг к
развитию, ее любовь к дорогим тряпкам как
неотъемлемую черту женщины со вкусом, а увлечение
поп-музыкой считал болезнью роста.
Шли дни, и он понял, до чего безмозглым, тупым
и тщеславным существом была Зарин. Когда они спали
каждый в своей комнате, она включала проигрыватель,
едва проснувшись, и он знал, что нечленораздельный
вой ее волосатых любимцев будет продолжаться весь
день. Домашние дела вызывали у нес отвращение, и
когда он пытался увещевать ее по этому поводу, она
просто поворачивалась спиной. Иногда ему хотелось
задать ей хорошую трепку, но стоило увидеть это
потрясающее тело голым — увидеть матовую кожу,
красивое лицо, змеиные движения бедер, — и он
забывал обо всем на свете, кроме плотского желания...
Малик отвернулся от окна и уселся за письменный
стол. Он заставил себя вернуться к делам и решил, что
настал последний возможный момент еще раз рискнуть.
Главное сейчас — не высовываться. Кое-что еще можно
поправить.
Раздался уверенный стук, и когда слуга открыл
дверь, в комнату быстро прошел Баньон.
— Привет, Ахмад! Прячешься от меня? Парень
внизу сказал, что не знает, дома ли ты.
Малик поднялся.
— Я велел, чтобы меня не беспокоили.
— Да ну? — Баньон потряс его руку, пристально
глядя в глаза. — Как обстоят дела?
Тот пожал плечами, как бы говоря: неплохо,
насколько это возможно при текущих обстоятельствах.
Не выпуская руки Баньона, он провел его к софе.
— Виски?
— Попозже, — Баньон снял кепи, уселся и перед-
178
винул сигару в другой угол рта. — Мне передали, что
я тебе нужен. В чем дело?
Малик издал неприятный сосущий звук.
— У меня накопилось некоторое количество
вещей, нуждающихся в вывозе. Позаботишься об этом?
— Конечно, почему нет?
— На этот раз предметов будет много, большая
партия. Я мог бы заняться этим сам, но дела буквально
заели: фабрика, магазины... словом, ни минуты сво-
бодной. У меня совсем не будет времени присмотреть
за перевозкой. Если тебя не пугает размер партии,
возьми хлопоты на себя.
Баньон весь превратился в слух, изучая выражение
лица сидевшего напротив азиата.
— Темнишь? Что-то не так с этой партией?
' — Все в полном порядке. Я же сказал, что могу
заняться этим сам. Дело в том, что сейчас у меня нет
времени. В чем дело? Если не хочешь, просто откажись.
— Я не собираюсь отказываться. Хотелось бы
только знать, с чем мне придется связаться.
Малик поколебался.
— Хм... антиквариат. Вазы, камешки, резные
вещицы — словом, скучища.
Баньон повозился на софе, жуя сигару и пытаясь
вычислить, что задумал Малик. Он знал, как опасно
недооценивать «деловых партнеров», а Малик был
похитрее многих.
Что-то скрывалось за этим лакомым предло-
жением. Морщинистое лицо напротив было бесстраст-
но. Ох уж этот Малик — тоска зеленая, фыркнул он
про себя. Наверное, Зарин в последнее время не дает
ему.
— Ладно, — сказал он, расслабившись. — Я обо
всем позабочусь.
— Хорошо.
— А для кого партия?
— Для одного друга. Сначала груз придет ко мне,
а уж я оставлю его в удобном для тебя месте.
179
Баньон решил, что Малик хочет сначала осмотреть
и учесть предметы.
— Согласен, — ответил он.
— Некоторые будут в ящиках, некоторые в
свертках, но все должны быть доставлены в Европу и
Штаты. Тебе сообщат, откуда их забрать.
— То, что в ящиках, конечно, опечатано?
Наверное, дорого стоит?
Малик посмотрел ему в глаза.
— Будет лучше, если все предметы до единого
прибудут к месту назначения.
— Не понимаю.
— Кое-что из того, что я пересылал, исчезло,
сержант.
— Да ну? Как это возможно?
— Те, кто заказывал вещи, не получили их. Думаю,
тебе известно, что с ними сталось.
— Что ты имеешь в виду? — Баньон вынул сига-
ру. — Каждая из коробок была доставлена по назначе-
нию.
— Я повторяю: пропала часть коробок. Шесть или
семь из тех, которые я передавал с тобой.
Баньон уставился на Малика испепеляющим
взглядом.
— Все доставлены, кроме шести или семи! По-
твоему, я подложил бомбы в те самолеты? Что ты
пытаешься на меня повесить? Учти, я не куплюсь на
это. Ты пришел ко мне с предложением, я оказал тебе
кое-какие услуги — как другу, понимаешь? Я не обязан
был это делать, поскольку не был у тебя в долгу и твоя
плата не стоила риска, так ведь? И вот ты оказался в
убытке. Теперь, значит, я становлюсь козлом отпуще-
ния? Не лучше ли поискать среди тех, кому ты
отправляешь свои посылки? Впрочем, дело твое.
Запомни только, что все — все, понимаешь? — что ты
передал через меня, дошло до получателей.
Малик заставил себя незаметно разжать стиснутые
челюсти. Даже мимолетная тень неприязни, которую
180
он чувствовал к американцу, не отразилась на его лице.
Тот между тем снова сунул в рот сигару и поднялся,
собираясь демонстративно удалиться.
— Сроду не слышал такой ерунды, — сказал он, с
шумом отодвинув с дороги столик. — Большая партия,
говоришь? Вот и занимайся ею сам!
Малик измерил его взглядом, как портной заказ-
чика.
Баньон был ему еще нужен.
— Я понятия не имел, что ты так оскорбишься.
Некоторое время тот смотрел на него, потом разра-
зился громовым хохотом.
— Да ладно тебе, Ахмад! Кто из нас не ошибался?
Будем считать, что ничего не было, о’ кей? Давай свое
виски, и забудем этот неприятный разговор.
— У меня есть настоящий «Баллантэйн», — сухо
ответил Малик.
Хоуд направил лиловый «кадиллак» под низко
нависшие ветви аллеи, ведущей к вилле. Услышав шум
мотора, Али спустился по ступеням.
— Мисс Ансель здесь, Али?
— Да, сэр. Она плавает, сэр.
Хоуд прошел' к бассейну. Солнечные зайчики
суматошно метались по воде, взбаламученной кролем.
Хоуд присел на корточки, дождался, когда загорелое
плечо скользнуло мимо, и.слегка шлепнул по нему.
Дебра сделала несколько гребков по инерции, потом
круто развернулась, сказав «Привет!»
— Предполагается, что двести десять раз туда и
обратно — как раз ширина Ла-Манша?
— Что? — спросила она, приподнимая шапочку
над ухрм.
— Я сказал, что потрясен.
Она улыбнулась, выбираясь наружу.
— Теперь я знаю, как ты проводишь свое свободное
время.
181
— Я жду тебя целый час, надо же что-то делать. 1
Она выглядела восхитительно свежей в купальнике
и шапочке, покрытой каплями влаги.
— А я знаю, кто такой Баньон.
— Я тоже.
И оба разом сказали:
— Старший сержант ВВС США.
— Я знаю еще кое-что, — добавила Дебби. —
В четыре часа он появится в клубе «Толедо».
— Что за клуб?
— Обслуживает американцев. Почему «Толедо»,
одному Богу известно.
— Как тебе удалось выяснить, что Баньон будет
там?
— Справилась у его подчиненных. Они всегда в
курсе его передвижений. Что касается тебя, не мешало
бы побольше расторопностй.
— Сейчас я отправлю тебя туда, где тебе самое
место!
Хоуд сделал выпад, но она увернулась.
— Умираю с голоду! Ты собирался обедать здесь,
и я покорно ждала.
— Тогда за чем же дело стало? За пиццей будет
самое время обсудить твою пикантную информа-
цию.
На этот раз Али перенес стол под один из обшир-
ных зонтиков. Усаживаясь, Хоуд снова подумал, что
никогда не встречал женщины более естественной, чем
Дебби. С ней можно было не опасаться томительных
минут ожидания, пока она «приведет в порядок» свои
волосы, лицо, одежду. Буквально через пару минут она
появилась одетая, слегка взбив волосы, чтобы
просушить.
— Ты мне напомнила ангела с картины Ботти-
челли.
Дебби только улыбнулась.
В процессе обмена информацией она рассказала, (
что Баньон уже несколько лет находится в Тегеране и
182
за это время превратился в крупную «шишку» местного
масштаба.
— Насколько мне удалось узнать, он очень рослый
итакой здоровенный, что в некоторые двери вынужден
проходить боком.
— Я тоже понял так, что в толпе он не затеряется.
И еще — он все время носится взад-вперед, как
навозная муха.
Больше о его занятиях никто не знал ничего
конкретного..
Баньон жил не на территории базы Мирзан, как
большая часть офицерского состава.
— Он квартирует где-то по дороге к аэропорту
Мехрабае — точнее выяснить пока не удалось.
— Давай навестим «Толедо» сегодня же вечером, —
предложила Дебби и задумчиво добавила: — Там есть
бассейн...
— Я вижу, что-то пробуждается в самых глубинах
твоей наследственной памяти при одном упоминании
о бассейне!
— Просто потому, что у меня есть членская
карточка, которой до сих пор не было случая
воспользоваться.
— Очень кстати. Попробуем познакомиться с
мистером Сержантом.
В половине четвертого «кадиллак» уже катился по
направлению к северным предгорьям, где в шести
милях от города по дороге Гульхек находился клуб
«Толедо». Место было выбрано удачно, и два про-
сторных белых здания в форме буквы L прекрасно
смотрелись в окружении живописной южной
растительности. Даже подъездные дороги из мелкого
галечника были чисто промыты, а лужайки выглядели
на редкость ухоженными. Клуб состоял из вме-
стительного ресторана, громадной гостиной, бистро,
бара для чисто мужского общества, кинозала на двести
мест, кегельбана и гимнастического комплекса с
роскошными душевыми. Помимо зала с тренажерами,
183
к услугам членов клуба «Толедо» были площадка для
игры в ручной мяч и теннисные корты, причем утом-
ленные любители спорта могли приятно расслабить-
ся в маленьком баре, чьи столики и откидные кресли-
ца располагались на открытой террасе вокруг бас-
сейна.
Иранец возле турникета глянул на карточку Дебби
и кивнул, потом нахмурился, разглядывая Хоуда. Тот
поспешно прошел внутрь, не дожидаясь вопросов. Они
направились к бассейну и там разделились, чтобы
принять душ и переодеться. Хоуд едва успел распо-
ложиться за одним из столиков на террасе, как по-
явилась Дебби. Он почти ахнул, но прикусил язык. На
ней был самый крохотный купальник-бикини, который
ему приходилось видеть. Грудь, приподнятая тесными
чашечками, выглядела восхитительно высокой, а когда
он зажмурился на секунду и снова открыл глаза, черный
треугольник материи внизу плоского мускулистого
живота на миг показался чем-то гораздо более пи-
кантным.
— Господи! — воскликнул он. — Что же будет с
этими кусочками ткани, когда ты нырнешь с самой
высокой доски?
— Риск, конечно, есть, — она лукаво усмехну-
лась. — Ничего, позже я надену купальник поскромнее.
Но иногда хочется почувствовать себя более
непринужденно.
Она села и огляделась. День клонился к вечеру, и
жара основательно спала. Безоблачное небо почти не
уступало цветом яркой воде бассейна. На террасе
сидели человек двадцать военных с женами или
подругами, еще несколько человек располагались
прямо на траве или плавали в бассейне. Инструктор в
плавках и полосатой майке распекал помощника-
иранца, человек в светлом костюме — вероятно,
управляющий — прошел мимо, озабоченно озираясь.
Ничего похожего на Баньона не просматривалось. Хоуд
принес два бокала холодной «Кока-колы».
184
— Он только что вошел, — вполголоса предупреди-
ла Дебби. — Идет сюда.
К ним приближалась внушительная фигура в сол-
нечных очках — гора мышц и костей с необычайно
массивной грудной клеткой, темноволосой квадратной
головой и загоревшей до черноты шеей. Двигался
Баньон косолапо, несколько наклонившись вперед и
прижимая к груди целую охапку вещей: полотенца,
сумку, магнитофон и фотоаппарат. Его красноватое
лицо было не то чтобы мрачным, но он поглядывал по
сторонам не слишком одобрительно, словно все вокруг
принадлежало ему и он готов был без церемоний
вышвырнуть любого, кто не понравится.
— Да, это точно он, — сказала Дебби и тихонько
добавила на американском сленге, очень похоже. —
Крутой ублюдок!
В нескольких метрах от них Баньон помедлил,
кого-то разглядывая. Послышалось поспешное «При-
вет, сержант!», он сухо кивнул в ответ и отвернулся.
Солнце коротко блеснуло на инициалах Л. Д. Б. на его
сумке.
— Что будем делать? — спросил Хоуд.
— Подождем.
Проходя мимо, Баньон замедлил шаг. Нетрудно
было предположить, что его глаза движутся за темными
стеклами, разглядывая Дебби. Он продолжал бесце-
ремонно коситься, пока не миновал их. Выждав пару
минут; Хоуд оглянулся. Баньон усаживался за столик
неподалеку, вещи лежали грудой на соседнем стуле.
Официант-иранец вырос рядом с ним, как из-под зем-
ли. Лениво развалившись на стуле, Баньон небрежно
помахал рукой, отдавая заказ.
— Слуш’ сэр, — и слуга бросился прочь.
— «Шишка» на отдыхе, — иронически проком-
ментировал Хоуд.
Когда он отворачивался, Баньон снова оглядел
Дебби с головы до ног. Та возлежала в креслице в самой
раскованной позе, медленно затягивая покрепче узел
185
бикини на бедре. Хоуд заметил тонкие голубые прожил-
ки вен в ложбинке между ее грудями и не спешил
отвести взгляд. Поправив лямки на плечах, она легко
поднялась, сказала:
— Никуда не уходи, - и не спеша пошла по
направлению к вышке.
Она шла непринужденной походкой человека,
полжизни проводящего в воде, и Хоуд подумал, что
мало кто из спортсменок выглядит так женственно,
так привлекательно. Легкое колыхание ее груди,
плавный шаг и широкий разворот плеч буквально
завораживали.
Баньон не остался равнодушным к столь волную-
щему зрелищу. Он приподнялся и снова смерил Дебби
откровенным взглядом. Поравнявшись с ним, она
подняла руки, поправляя шапочку, так что грудь
приподнялась еще выше. Когда он отпустил какое-то
замечание, она коротко глянула на него и молча прошла
мимо с самым непринужденным видом. На проти-
воположной стороне бассейна она плавно свела руки
над головой и очень просто, без затей, нырнула.
Хоуд заметил, что Дебби плыла тоже не слишком
профессионально, и неумело, но грациозно разверну-
лась, почти поравнявшись со столиком Баньона. Она
сразу выбралась на бортик и немного постояла,
поправляя бикини. Он не сумел подавить улыбку одоб-
рения: мокрая ткань особенно ей шла, полная грудь
эффектно натягивала ее, а треугольник внизу выглядел
просто обольстительно. Это сработало. Баньон снял
очки и смотрел во все глаза. Какая-то женщина —
рыжеволосая американка в полосатом открытом
купальнике — остановилась рядом с его столиком, но
он даже не взглянул на нее. Когда Дебби приблизилась,
он довольно громко обратился к ней.
— Эй, крошка! Откуда ты такая тут взялась? Не
часто встретишь девочку в такой великолепной
физической форме.
Она слегка улыбнулась.
186
— Я, пожалуй, поплаваю, — сказал. Хоуд, когда
она подошла к их столику. — Пусть пользуется воз-
можностью.
— Точно.
— Если он клюнет, спускайтесь вместе в бассейн.
— Купальник стоит сменить, — она набросила на
плечи полотенце и вышла в раздевалку, а Хоуд пере-
брался поближе к бассейну. Нырнув и немного
поплавав, он решил, что на первый раз достаточно, и
выбрался из бассейна. Рыжеволосая непрошеная гостья
всё еще не оставила Баньона в покое. Он рассеянно
кивал в ответ на ее болтовню и время от времени
вставлял свои «хм» и «угу». Заметив выходящую из
раздевалки Дебби, он круто повернулся, дав разоча-
рованной собеседнице снисходительный шлепок по
заду. Она разразилась неестественным смехом, но он
уже потерял к ней последние остатки интереса.
Дебби была в своем скромном голубом купальнике
и плотной шапочке. Дружески помахав Хоуду, она
направилась к вышке, где с самой нижней доски только
что прыгнул кто-то из мужчин. С обдуманной
медлительностью она поднялась на восьмиметровую
высоту, прошла на краешек доски и секунду-другую
постояла, захватывая пальцами ног ее край..Вид у нее
был самый непринужденный. Потом вскинула руки на
уровень плеч — и словно взлетела в воздух над яркой
водой бассейна, как фигурка на бушприте поднятого
волной корабля.
— О, черт! — крикнул Баньон.
В последнюю минуту Дебби изогнулась и исчезла
в глубине, очень прямо и почти бесшумно. Вынырнув,
она свободно, едва ли не по-собачьи, подплыла к краю
и подтянулась, не проделав ни одной из ужимок
примадонны: отлаживания купальника, стряхивания
капель с бедер — просто приподняла шапочку, что-
бы вытекла вода. Баньон не сводил с нее глаз. Она
не смотрела в его сторону — не смотрела ни на кого,
как профессионал, думающий только о следую-
187
щем прыжке. Немного постояв, она начала подни-
маться снова.
Хоуд заметил, что рыжеволосая наконец ушла.
Баньон сидел теперь на подлокотнике кресла, скрестив
ноги и не отрывая от Дебби завороженного взгляда.
Впрочем, на нее смотрели буквально все. На этот раз
она повернулась спиной, подвигалась, удерживаясь,
казалось, только на кончиках пальцев, и проделала
потрясающий прыжок в два оборота, сопровождаемый
дружным возгласом одобрения. Увидев, что она
вынырнула, кто-то громко зааплодировал.
Баньон встал и двинулся к вышке. Там уже тол-
пились несколько энтузиастов, спорящих, кому пер-
вому прыгать с нижней доски. Дождавшись Дебби, он
что-то сказал ей, получив в ответ ослепительную
улыбку. Он принялся оживленно жестикулировать, и
Хоуд, внимательно наблюдавший, решил, что про-
изойдет продолжительная беседа. Однако Дебби только
улыбнулась, кивнула и начала подниматься наверх для
нового прыжка.
Этот последний — отточенный прыжок винтом с
разбега — в ее исполнении выглядел легчайшей вещью
на свете. Она вынырнула, смеясь, довольная собой, и
Баньон бросился к краю, чтобы помочь ей выбраться.
Она не взяла протянутую руку, только со смехом
сказала что-то явно поддразнивающее. Он сделал вид,
что бросается в воду прямо в очках и с часами на руке.
Дебби засмеялась. Оставив часы и очки мальчишке-
иранцу, Баньон ринулся с бортика вниз.
Вынырнув в фонтане брызг, он огляделся в поисках
Дебби и поплыл к ней. Неожиданно неловкая, она не
успела увернуться. Хоуду показалось, что Баньон при-
жал ее слишком крепко, но через мгновение она со
смехом высвободилась и в два гребка оказалась вне
его досягаемости. Движения ее были слишком неуклю-
жими для такого опытного ныряльщика, но Баньон не
Понимал, что с ним играют. Фыркая и отдуваясь, он
Преследовал ее тяжеловесным «треджином», разгоря-
188
ченный видом близкой и недоступной «добычи».
Наконец, когда Дебби без малейшего усилия сделала
несколько кругов, он отказался от борьбы и постарался
проиграть с достоинством, посмеявшись над собой. Она
откинулась на спину, ровно дыша, словно сирена,
подстерегавшая изнуренную жертву.
Жадно ловя воздух ртом, Баньон что-то сказал и
медленно поплыл к ней. Дебби кротко дожидалась его.
Вместе они подплыли к краю. Дебби выпорхнула
первой, Баньон легко подтянулся и выбрался следом.
Выносливый ублюдок, подумал Хоуд, не слишком
тренированный, но выносливый.
Немного посидев, они вместе вернулись к столи-
ку Баньона. Было видно, что тот что-то пишет в кни-
жечку.
После короткого разговора — причем Баньон
быстро повел себя с обычной фамильярностью — Деб-
би подвела его к Хоуду.
— Чарльз, познакомься с Ллойдом Баньоном.
— Привет, — сказал Хоуд.
— А это Чарльз Хоуд, — продолжала Дебби.
— Привет, — небрежно ответил Баньон, надел тем-
ные очки и повернулся к ней. — Слушай, Дебби, пой-
дем-ка лучше в бар. Здесь, я вижу, у тебя только «Кока-
кола». Пойдем, крошка, не упрямься.
— Мне и здесь неплохо. Садись, — она махнула
рукой на свободный стул.
Баньон продолжал настаивать, но так ничего и не
добился. Тогда он неохотно уселся и щелкнул паль-
цами, подзывая официанта. Тот уже торопился
перенести его вещи.
— Я вижу, здесь все пляшут под вашу дудку, —
заметил Хоуд.
— И не только здесь.
Баньон вставил в рот сигару, откусил кончик и
выплюнул с громким неаппетитным звуком. Краем
глаза Хоуд заметил гримаску, тенью скользнувшую по
губам Дебби.
189
— Англичанин? — Баньон выпустил дым в направ-
лении Хоуда.
-Да.
— По делам здесь?
— Можно так сказать. Купля-продажа... всего по
немножку.
Баньон искоса посмотрел на него, водя кончиком
языка изнутри щеки.
— Я имел в виду, как ты оказался в этом клубе?
Сюда допускаются только служащие американских
ВВС.
— Я привела его, — ответила Дебби.
— У тебя есть членская карточка, так ведь? А вот
у него ее нет. Правда, приятель?
— Зато у меня есть словесное приглашение, —
заметил Хоуд.
— Оно ничего не стоит, так что давай катись
отсюда. Этот клуб только для американцев.
Дебби поднялась.
— Мы как раз собирались уходить.
Баньон поймал ее за запястье.
— Тебе не о чем беспокоиться, детка. Ты тут у
себя дома, раз я так хочу. Сейчас мы спрыснем наше
знакомство. Ну, пошевеливайся.
Дебби попробовала высвободиться, но безуспешно.
Баньон неприятно хихикнул.
— Отпусти ее, — спокойно сказал Хоуд.
Наступила угрожающая тишина, и взгляд Баньона
‘ медленно переместился в сторону Хоуда.
— Слышал, что я сказал? — спросил тот.
Громадная ручища Баньона вынула сигару, рот
сжался в прямую линию.
— Ллойд, ты не собираешься?.. — раздалось совсем
рядом, и рыжеволосая торопливо засеменила к ним. —
О, я не думала...
Дебби высвободила руку. Хоуд сухо сказал:
— Увидимся, — и они пошли прочь.
— Ллойд, скажи, пожалуйста... — продолжала
американка.
190
— А, черт! — послышалось в ответ.
Удаляясь вдоль лужайки, Хоуд спросил:
— Как насчет его адреса?
— Он дал номер телефона, но только в обмен на
мой. Надеюсь, он потеряет его.
Глава пятая
Солнце уже склонялось к закату, когда старший
сержант Баньон оставил клуб «Толедо». Там как раз
наступил час наивысшей активности, который он осо-
бенно любил. Он предпочитал сидеть на террасе
бассейна с выпивкой в руке и бабенкой на соседнем
стуле. Впрочем, жены и дочери офицеров опротивели
ему до тошноты, а жена капитана Лавеля была для
него как самая настоящая боль в заднице. Он никогда
особенно не любил рыжих, а эта вообще ничего собой
не представляла. Ей нужно было только затащить его
в постель, и когда это наконец случилось, она начала
взревывать, как гудок большегрузного фургона, и
совсем оглушила его. К тому же она все время что-то
из себя строила: сначала никак не могла завестись, а
потом ныла, что он ее «совсем раздавит!» Словом, она
напомнила ему дамочку по имени Вэйвз из Аркона,
которая совала себе внутрь порошок алюминия, чтобы
трение было, как у девчонки. Сколько сосунков она
одурачила этим фокусом, а ведь была шлюхой из шлюх!
Н-да...
Зато австралийка стоит того, чтобы .ею заняться.
Пусть не думает, что от Баньона можно просто отмах-
нуться.
Иранец на автостоянке уже сорвался с места и
бежал к зеленому «шевроле». Баньон небрежно
швырнул вещи на сиденье и сел за руль, наслаждаясь
подобострастным вниманием служителя, хотя ни разу
даже не взглянул на него. Машина начала набирать
скорость, и вместе с ней росла потребность, которая
зародилась в Баньоне от зрелища изощренных прыжков
191
строптивой девчонки. Ладно, она подождет пока ему
есть куда отправиться...
Ллойд Баньон был человек сексуально нена-
сытный. Его юношеские способности поражали и
порой пугали женщин. Даже сейчас, в тридцать четыре,
он едва мог контролировать потребности своего тела.
В шестнадцать лет он жил в Кэнтоне, штат Огайо,
где примкнул к печально известной банде Мендосы и
очень скоро оказался в колонии для несовер-
шеннолетних. Закалка, полученная там, позже не раз
приходила ему на помощь. В армии — а именно в
ВВС — ’Баньон дослужился только до чина капрала,
зато научился ловко сбывать резервное материальное
имущество на черный рынок. Выдвинутое против него
обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений
двоим подчиненным доказать так и не удалось, зато
другая история принесла ему благодарность начальства.
Это случилось в Германии, где он проходил службу.
Однажды грабители в британской военной форме
пытались обчистить фургон, везущий в Дармштадт
зарплату, а Баньон очень кстати оказался поблизости.
Попытка не увенчалась полным успехом, и злоу-
мышленники скрылись «всего-навсего» с пятнадцатью
тысячами долларов.
Герой-капрал вернулся в родное Огайо с «Пур-
пурным сердцем», отличным отзывом и без единого
пенса.
Некоторое время он переходил из гаража в гараж,
каждый раз получая расчет за грубость или драку. Ему
до смерти надоела постоянная нехватка денег, но
внутренняя неуравновешенность мешала заняться чем-
то серьезным. Наконец, один из воротил Кэнтона,
Кертис Кэтлин, решил сменить телохранителя и
остановил свой выбор на здоровяке Баньоне. Тот
быстро разобрался в тонкостях местной политики и
законах преступного мира.
Двадцать три месяца прошли безоблачно, но потом
произошла неприятность. Распекая Баньона за не-
192
большую провинность, Кэтлин назвал его психически
неуравновешенным и получил в ответ крепкую оплеуху.
Только невероятное усилие воли удержало Баньона от
настоящего избиения. На этом его карьера в Кэнтоне
закончилась. Он прекрасно понимал, что ему сумеют
отравить существование, и предпочел сменить штат.
Именно в Вэйкфилде, где он теперь обосновался,
случилось то, что должно было произойти рано или
поздно.
Поначалу Баньону подвернулась парочка выгодных
заказов, потом удалось угнать грузовик с трубами, но
он не вылезал из долгов, когда встретил Барбару
Таскон. Ей только-только исполнилось шестнадцать,
и она думала только о сексе, а поскольку девочка была
еще и голубоглазой, грудастой и отлично сложена,
Баньон сразу обратил на нее внимание.
Впрочем, его намерения шли гораздо дальше секса.
Отец Барбары был человек влиятельный, обладатель
пакета акций стекольной компании, кроме того, он
контролировал местное кораблестроение. Возможность
для вымогательства сама плыла в руки.
Записавшись как мистер и миссис Баньон в
гостинице городка Латимер, милях в тридцати от
Вэйксфилда, Баньон провел с Барбарой целую ночь,
попутно снимая ее и себя во всех немыслимых позах,
а на закуску соорудил что-то вроде любительского
порнофильма. Он не сомневался, что ее родители —
люди глубоко религиозные —- хорошо заплатят за
возможность избежать скандала. Его план состоял в
том, чтобы пригласить девчонку на выходные, потом
оставить ее под каким-нибудь благовидным предлогом,
съездить к ее старикам и предложить им сделку.
Водительские права у Баньона были просрочены,
поэтому он нуждался в помощи человека с машиной.
Таковой не замедлил подвернуться. Эрл Спротт,
мойщик с заправочной станции, согласился отвезти
их в рыбацкую хижину, которую Баньон приспособил
под любовное гнездышко. Место было уединенное, и
7 Паруси новая нить
193
если родители начали бы артачиться — что было
маловероятно, — девчонку можно было держать там
до благополучного завершения операции.
Милях в двух от дома Тасконов находился про-
точный пруд, где Баньон и Барбара несколько раз
плавали голышом.
Там он должен был встретиться с ней и выйти к
машине Спротта, укрытой за пригорком. Тому было
строго-настрого наказано не высовываться, пока
Баньон и девчонка не появятся вместе. Договорились
на семь тридцать, то есть за час до захода солнца.
Вечер наступил удушливый. Воздух, казалось,
висел над землей, как тягучая патока. Баньон первым
добрался до условленного места, Спротт опоздал на
пятнадцать минут и сразу начал нести всякую чушь.
Он, мол, подумал как следует, и считает, что их могут
обвинить в похищении. Баньон заспорил с ним. Как
это случается с безвольными людьми, Спротт проявил
редкое, но непробиваемое упрямство и в ходе спора
вообще решил выйти из игры. Баньон, подогреваемый
мыслью о том, что они опаздывают, распалялся все
больше. Он буквально ощущал, как деньги выскаль-
зывают из рук.
Как раз тогда по дороге проехал какой-то ком-
мивояжер в красном «Олдсмобиле». Он спросил дорогу
на Мэрриэт и прекрасно рассмотрел спорщиков и
машину. Это решило дело.
Едва звук мотора стих, как Спротт заявил, что с
него хватит, и собрался уезжать.
Баньона затрясло от ярости. Он вцепился Спротту
в волосы и с размаху треснул его лбом о приборную
доску.
Тот врезался в откинутую пепельницу и взвыл от
боли.
Баньон смутно помнил, что было дальше. Перед
глазами колебалась красная пелена, а единственным
чувством была слепая, неуправляемая ненависть. Он
продолжал дубасить Спротта головой обо что попало,
194
потом выволок его наружу и швырнул о ветровое
стекло, так что тело пролетело насквозь и застряло
между сиденьями.
Припадок кончился так же внезапно, как и
начался.
Дыхание вырывалось из горла короткими частыми
хрипами, и общее состояние было в точности такое,
как после интенсивного секса и мощного оргазма.
Дорога была пустынна.
Баньон стоял й трясся, мокрый насквозь. Горло
саднило, сердце билось, как бешеное. Постепенно он
взял себя в руки, вспомнив о девчонке Тасконов, все
еще ждущей, быть может, так соблазнительно близко
от него, но потом подумал о коммивояжере, свидетеле
его спора со Спроттом. Надо было уносить ноги.
Он постарался умять тело так, чтобы оно пол-
ностью скрылось из виду, потом тщательно осмотрел
свою одежду.
Она почти не испачкалась. На дороге тоже было
всего несколько крупных пятен. Баньон присыпал их
пылью.
Водительское сиденье было чересчур продвинуто
вперед. Попытка подать его назад не удалась: что-то
заело в механизме. Ему пришлось буквально втис-
киваться между спинкой и рулем. Вся неразбитая часть
ветрового стекла была покрыта сплошной сетью
трещин. Баньон тронул машину и попытался продумать
свои дальнейшие действия, но странная апатия мешала
соображать. Дорога лежала впереди, прямая и
совершенно пустая, и у него было все время в мире,
чтобы сосредоточиться.
То, что случилось через пятнадцать минут, пугало
его и по сей день. Он просто вырубился. Только что
все было на месте: и дорога, и «баранка» в руках, и
тело Спротта между сиденьями. А потом что-то черное,
ревущее и кромешное затопило мозг и словно взорвало
его изнутри.
Баньон пришел в себя от света, направленного в
лицо.
195
Это был фонарик полицейского, а вокруг стояли
машины, в том числе «скорая». Санитары укладывали
его на носилки, рядом маячила искалеченная машина
Спротта. Он не мог шевельнуть ни одним мускулом,
как парализованный.
Восемнадцать дней Баньон провел в клинике
Блуминдэйл в Мэрриэте. У него оказалось серьезное
сотрясение мозга, перелом предплечья и множество
мелких ран. Вскоре последовал визит полиции.
Спидометр, сказали ему, был заклинен на девяноста
милях, так что он мог считать себя счастливчиком.
О смерти Спротта ему тоже сообщили и задали
множество вопросов, на которые он ответил без труда.
Полиция уже имела свою версию: авария вследствие
превышения скорости — и не мечтала ни о чем другом,
как закрыть дело.
Выйдя из клиники, он подался в Канзас-сити, даже
не заехав в Вэйкфилд.
Снова начался период дрейфа, сопровождаемый
нехваткой денег, внутренним беспокойством и нена-
сытной потребностью в женщинах. С этими послед-
ними ему особенно не везло. После короткого
начального увлечения все они бывали шокированы, а
потом и испуганы его сексуальными запросами и
бросали его. Не важно — он еще скорее от них уставал.
В Айове ему пришлось водить скотовозы, в Спринг-
филде — возить главаря небольшой банды и время от
времени защищать его в потасовках, выполнять работу
вышибалы и крупье в разных городах Иллинойса, а в
Индиане даже сбывать наркотики.
Второе убийство тоже было, можно сказать, слу-
чайностью. Баньон оказался в Цинциннати без гроша,
после того как основательно отделал в ссоре одного
ростовщика, имевшего влиятельных друзей в преступ-
ном мире. Ему пришлось убираться из Миннеаполиса
в спешке, бросив машину и все имущество. Стоял
апрель. Дождь шел весь день, и ночь наступила по-
зимнему холодная. Друга, на помощь которого
рассчитывал Баньон, в городе не оказалось.
196
Женщина стояла у окна одной из квартир, и он
заметил ее, когда угрюмо брел по кварталу Куин. Под
едва завязанным, плотно облегающим халатом на ней
ничего не было надето — это отлично просматривалось
против какого-то светильника на столе. Она была
блондинкой с маленькой грудью и широкими бедрами.
Баньон застыл на тротуаре, наблюдая за ней. Вот она
повернулась, и шелк халата обтянул все то, чем ему
никогда не удавалось насытиться. Он облизнул губы и
огляделся, высматривая запоздалых прохожих, выжи-
дая...
Потребность была такой неукротимой, что он даже
испугался слегка. Нечего было и стараться подавить
этот голод. Свет в комнате был розоватый — свет
спальни. Женщина наклонилась, высматривая кого-
то на улице, и халат распахнулся. При виде голой груди
и темной развилки бедер Баньон начал мелко дрожать.
Он не мог ждать дольше.
Он вошел в парадное и прошел вглубь мимо
превратницкой так уверенно, словно жил в этом здании
всю жизнь.
Впоследствии ему не раз приходила в голову
мысль, что какая-то сила указывала дорогу к цели. Он
поднялся по черной лестнице и беззвучно приподнял
окошко в кухне второго этажа, потом миновал
небольшой коридор. Женщина двигалась в комнате, и
рот у него мгновенно пересох от этих звуков.
Дверь в глубине коридора была приоткрыта, клин
розоватого света лежал на полу. Баньон вошел, все так
же беззвучно. Женщина задергивала гардины, стоя к
нему спиной. Кровать находилась левее. Наконец она
повернулась и вздрогнула, увидев его. Ей было лет
тридцать, и единственные морщинки на ее лице как
бы заключали рот в круглые скобки. Для Баньона это
был безошибочный признак сексуального опыта, но
даже не это, а вид ее широкого таза почти заставил
его ноги подкоситься от вожделения.
— Что вам нужно? Ступайте вон! — спокойно
197
сказала она, явно не собираясь биться в истерике.
И не тронулась с места.
— Детка... Я все равно уже здесь... — он едва мог
говорить и дышал тяжело и шумно.
Потом он пошел к ней. Она отступила. Баньон
протянул руку — она резко отвела свою, сжатую в ку-
лак, и с силой ударила его в лицо. Он даже не по-
чувствовал удара. Колени подгибались, перед глазами
все плыло. Он рванул халат вниз, ощутив ее кожу,
твердость ее сосков, ее возбуждающее сопротивление.
Колено ударило в пах, потом еще раз, но и это не не
остановило Баньона. С силой заведя обе ее руки за
спину, он с размаху придавил ее к постели. Плечи
женщины ударились о край, и она рухнула на пол с
противоположной стороны, но он тут же бросил ее
обратно. Через секунду он вонзился в нее с такой
силой, что оба едва снова не скатились на пол.
Некоторое время спустя он отодвинулся и сполз
на пол. Голая нога женщины свесилась рядом с его
лицом. Он подтянулся, схватив ее за колено. Она не
шевельнулась.
Баньон присмотрелся.- Женщина была мертва.
Хуже всего, что теперь она не выглядела ни со-
блазнительной, ни даже просто симпатичной. Почти
брезгливо он перевернул ее на живот.
Пот каплями стекал на глаза, и он то и дело выти-
рал лоб ладонью. Отчаянно хотелось выпить. Баньон
постоял, вслушиваясь в звук вновь разразившегося
дождя. На столике у окна лежала сумочка. Обшарив
ее, он обнаружил сорок девять долларов и сунул в
карман. Потом повернулся — и увидел женщину.
Зрелище заставило его замереть. *
Она стояла на коленях, перегнувшись через край
кровати и уткнувшись в скомканые простыни лицом,
совершенно скрытым спутанными волосами. Халат,
сбился к шее, оставив голыми широко раздвинутые
ноги и зад, словно она предлагала ему себя, наконец
смирившись. Это была самая бесстыдная картина,
198
какую только приходилось видеть Баньону за всю его
жизнь. Пот пропитал его насквозь, он затрясся — и
вдруг что-то подошло совсем близко... встало за спи-
ной... что-то кромешное и бездонное... дурнотная
слабость и бешеная ярость заполнили его одно-
временно, и Баньон рухнул на женщину, царапая ее и
кусая и ввинчиваясь в нее, как громадный живой
штопор...
Казалось, он принял в себя что-то от мертвой
неподвижности тела, с которым совокупился. Свин-
цовая тяжесть навалилась, не давая шевельнуться, и
он не сразу сумел выдрать себя из того, что казалось
могильными тисками.
Шатаясь, он воздвигся над своей жертвой. Дождь
продолжал падать за окном.
Через пару минут Баньон вышел из квартиры. Он
никого не встретил ни на лестнице, ни в холле. На
другой день газеты сообщили, что бывшая стюардесса
миссис Гейл Дэвис, разведенная, была изнасилована
и убита в собственной квартире. Читая заметку, Баньон
получил ужасающий шок.
Репортер писал, что полиция нашла в комнате
небольшой вещмешок, очевидно, принадлежащий
убийце. Он был пуст, потому что Баньон выпоторошил
его сразу после того, как украл из припаркованной
машины, но его потрясло то, что только в эту минуту
он вспомнил о существовании вещмешка.
Выехав в Сент-Луис, он немедленно завербовался
в ВВС.
Миновав железнодорожную станцию, Баньон
обогнул пруд и остановился на тихой улочке, напротив
дома под номером 12. Зажатое между двумя магази-
нами, вытянутое вверх блочное здание выглядело не
слишком опрятно. Замусоренные ступени вели на
третьем этаже к единственной двери. Баньон вошел.
В коридоре было темно, но он крикнул «Эй,
199
детка’», уверенный, что она ждет. Что это было? Может
быть, слабый след ее запаха — нечто такое, что всегда
заставляло его дышать судорожно, как выброшенная
на берег рыба. За дверью первое, что бросилось ему в
глаза, были туфельки и перекинутые через подлокотник
чулки.
Она покосилась через плечо — семнадцатилетняя
совершенная плоть в черном кружевном пояске, для
виду читающая журнал, но на деле застывшая в
ожидании посреди раскрытой постели. Ее круглый зад
был зазывно приподнят, словно говоря: ну, скорее!
Прекрасное полудетское лицо в рамке черных волос,
тугие, словно резиновые, груди, изящный изгиб спины
и точеные бедра... Баньон воздвигся над ней,
бессознательно причмокивая. Зарин, как всегда,
изобразила из себя обиженную девочку, глядя снизу
вверх большими наивными глазами.
— Заждалась своего папочку? Папочка немного
задержался.
Он присел на край кровати, но ей хотелось
продлить игру. Она отпрянула, испуганно прикрываясь.
Усмехнувшись, он протянул руку — она издала возглас
ужаса и снова отпрянула. Он сообразил, что плутовка
повторяет сценку из какого-нибудь фильма, и начал
раздеваться. Зарин следила за ним, сжавшись в комок.
При виде его внушительной эрекции она
приоткрыла рот и тяжело задышала, превосходно
имитируя животный страх.
Баньон медленно пошел к кровати, в то время как
Зарин отползала в самый угол. Последовала короткая
борьба, но потом, словно в полуобмороке, она
откинулась на постель.
Руки робко обвились вокруг его шеи, колени
поднялись.
— Хочешь папочку? — спросил он.
— Мне больно! — захныкала Зарин. — Ой, какой
он у тебя здоровый!
Через пару секунд хныканье изменилось, все
200
больше напоминая стоны. Ее упругие стройные икры
сжали его поясницу, и толчки тела становились все
яростнее: она хотела больше, глубже, сильнее. Черный
поясок сбился, расстегнулся и в конце концов свалился
на пол, кровать сотрясалась. Наконец, несколько
особенно сильных завершающих толчков — и тишина.
— Я сейчас, — сказала Зарин, тяжело дыша. .
Выскользнув из-под него, она потянула простыню
на себя. Баньон перекатился на спину. Он почувствовал
прикосновение прохладного льна, когда она вытирала
его, потом влажное движущееся кольцо губ и тиски
пальцев. У него никогда не было трудностей с
эрекцией. Скоро Зарин уже оседлала его и осторожно
опускалась, издавая жалобные звуки. Ей, без сомнения,
было по-настоящему больно, и только через минуту
она отважилась двинуться — приподняться и вновь
медленно опуститься на мощный стержень, слегка
вздрагивая и сжимая ладонями груди. Потом движения
ускорились, она легла на широкую грудь Баньона и
совершенно отдалась неистовой скачке. Ее губы
приоткрылись в жутковатом оскале, глаза слегка
закатились, а тело стало скользким от пота. Наконец,
он попытался сбросить ее, но она откинулась назад,
хрипло шепча: «Я кончаю... я кончаю...» Баньон без
церемоний опрокинул ее на спину. Несколько секунд
их тела сталкивались с глухим шлепающим звуком,
потом она выгнулась, словно в судороге, сжимая и
разжимая пальцы с длинными яркими ногтями.
В этот день у него было слишком много воспо-
минаний, слишком много возбуждающих мыслей,
поэтому во второй раз Зарин пришлось испугаться по-
настоящему. Он никак не мог насытиться и после
каждого своего оргазама, едва остановившись, снова
хватал ее громадными ручищами, насаживая на себя.
В какой-то момент она попробовала вырваться, но он
только зарычал и так рванул ее за бедра, словно хотел
разорвать пополам. Прошло довольно долгое время,
пока миновал этот типичный для Баньона приступ
201
безумия. Зарин устала и лежала без сил, пока он
устраивался поудобнее.
Он чувствовал себя превосходно, сидя у стены с
подушкой под поясницей и глядя на нее снизу вверх.
Что-то в ней напоминало ему девчонку Тасконов.
К сексу обе относились одинаково, только у Зарин
были более извращенные потребности. Кое о чем из
того, что ей нравилось, Барбара не могла и помыслить.
Он спросил себя, как ей удается водить Малика
за нос, четыре вечера в неделю проводя в этой постели.
Впрочем, женщины это умеют. Какая-нибудь девочка
с ангельским личиком живет в доме, где весь день
слоняются ее родители, братья и сестры, а в соседях
одни любопытные старые девы и школьные учителя —
и что же? Если копнуть, то выяснится, что каждую
ночь она занимается этим со своим партнером по
теннису!
В один прекрасный день дверь распахнется, и
Малик появится на пороге. Порой, услышав шаги на
лестнице, Зарин белеет, как мел, и шепчет, что он убьет
их обоих, если дознается. Чувство опасности придает
их встречам остроту. Баньону не раз приходилось
пользоваться чужой женщиной, но эта была особенной.
Он рисковал, потому что она была местной, и не просто
местной, а женой крупного воротилы и большого
мерзавца. Баньон тихо, с удовлетворением хихикнул.
Квартира, где они находились, состояла из двух
комнат, едва обставленных. Баньон снимал ее для
встреч с Зарин, у которой был свой ключ. Если
представлялась дополнительная возможность, она
звонила ему на базу. Девчонка никогда не упускала
случая.
Кроме спальни, в квартире было что-то вроде под-
собного помещения со шкафом для одежды, столом,
двумя стульями и крохотной душевой. Район был до-
вольно глухой, к тому же, если приходилось пользо-
ваться личной машиной, Баньон из осторожности
парковал ее на соседней улице.
202
Наклонившись к Зарин, он ласково похлопал ее
по плечу.
— Между прочим, я сегодня здходил к Ахмаду.
Она сделала вид, что встревожена.
— Чего ради?
— Рассказал ему все про нас с тобой.
— Прекрати! — она стукнула его кулачком.
Баньон захохотал. Зарин покачала головой, устало
вздохнула и уткнулась лицом в его волосатый живот.
— Кто этот тип, который посылает ему столько
антиквариата?
Она только скучливо зевнула.
— Всякие горшки, бирюльки, а? Ты ведь знаешь,
откуда они?
Баньон понимал, что Зарин вовсе не глупа и
неплохо разбирается в делах мужа. Он не раз видел,
как Малик обращается с ней — как с глупой гусыней.
Она умела состроить из себя дурочку и ловко натянула
нос старому пройдохе.
— От одного друга.
— Эй, ты меня щекочешь!
Она хихикнула в ответ.
— Говорят же, щекотно! Что за друг? Мне надо
знать, я же займусь перевозкой.
— Англичанин. Филип Хелпман.
— Ну? И чем он занимается?
— Он археолог.
- Кто?!
— Археолог. Ну, ты понимаешь... тот, кто
выкапывает редкости из-под земли.
— А! Так вот кто снабжает Малика всеми этими
штуками!
Не сразу Баньон сообразил, какой ценной была
полученная информация. Малик был вынужден обра-
титься к нему в этот раз, чтобы не потерять возмож-
ность транспортировки.
Он был заинтересован в этом настолько, что готов
был к определенному проценту потерь. Похоже, он
203
собирался затаиться, перейдя полностью на анти-
квариат, но затаиться лишь на время. Потому он и не
сказал ничего об эт.ом Хелпмане, археологе. Собирался
в одиночку черпать из золотого колодца, старый
ублюдок!
Но тогда... Постой, постой! Да тут можно сорвать
хороший куш! Почему бы не выйти на Хелпмана
напрямую? Кому тогда будет нужен Малик? Его можно
будет сбросить со счетов. Минуточку! Какое дельце
наклевывается, черт возьми!
Этот парень Хелпман вообще ничего не будет знать
об утечке, потому что не имеет своих покупателей,
иначе ему не нужен был бы Малик. Итак, Хелпман и
раскопки — Баньон и перевозка — Сарда и сбыт...
Трудно даже представить, какие их ждут барыши!
— Этот Хелпман сейчас в городе?
— Нет, но он приезжает.
— А где он остановится?
— Зачем тебе?
Он притянул ее к себе, навалился всей тяжестью.
— Ллойд... ты такой тяжелый... не надо...
— Зачем говорить «не надо», крошка, если тебе
этого хочется?
Глава шестая
Ровно в восемь тридцать лифт остановился на
верхнем этаже. Хоуд поспешно вышел вслед за Дебби
и облегченно вздохнул, когда грохот музыки оборвался
за сдвинувшимися створками дверей.
— Я бы расстрелял того, кто это придумал, —
заметил он.
— Ужасная штука! Примерно раз в месяц кто-
нибудь из наших ломает ее, но ненадолго. Ремонтники
появляются, как из-под земли.
На Дебби было очень простое шелковое платье —
кремовое в коричневый листочек, стянутое на талии
витым шнурком. Она выглядела потрясающе.
204
За широким пространством роскошного ковра
находился офис с табличкой «Лингард Мак-Киннон» —
представительство «Круга» в Тегеране — занимавший
половину верхнего этажа одного из зданий деловой
части Тегерана. Секретарша в приемной дружески
приветствовала Дебби, когда они проходили к кабинету
в дальнем конце внутреннего коридора. Обширная
комната выглядела одновременно уютно и очень
современно. Стильная мебель и несколько полотен
абстракционистов неожиданно сочетались с японским
садиком у окна, за которым во всей красе высились -
горы. Наклонившись, можно было увидеть красные
двухэтажные автобусы, неторопливо огибаюшие сквер.
Появилась секретарша, чтобы предложить чай или
кофе.
Хоуд энергично покачал головой, и Дебби с
улыбкой отказалась.
— Однообразие утомляет, не так ли? — спросил
Хоуд, когда они остались одни. — Стоит опустить
жалюзи, чтобы не видеть гор, и покажется, что мы где
угодно, в любой точке света: Брюсселе, Бангкоке,
Лондоне или Британской Академии. «Не хотите ли чаю
или кофе?» Еще пятьдесят лет — и эта фраза станет
обязательной, как приветствие.
— К тому времени нам уже будет все равно.
Ранним утром они проводили Беллами на самолет 1
до Лондона. Накануне Хоуд отправил факс Гильдер- I
штейну с просьбой раскопать все, что возможно, насчет V
Баньона. Он не особенно надеялся на успех, но кто /
мог знать? У «Кристоби» имелись свои источники
информации.
— Не могу поверить, что все дело крутится вокруг
Баньона, — вслух размышлял Хоуд, стоя с сигаретой у
окна. — В его руках сосредоточена лишь перевозка,
благодаря чему удается обойти запрет на вывоз
археологических находок. Тот, кого мы ищем, прячется
где-то в его обширной тени. Кто же он, черт его побери,
а, Дебби?
205
— Придется попотеть.
— Как скажете, начальник! Что там с «Кристоби»?
— Пока молчат.
Дебби позвонила, и секретарша, симпатичная
смуглянка по имени Джоан Ясами, ответила, что факс
уже работает.
Через пару минут Хоуд и Дебби изучали ответ
Гильдерштейна.
«Самый тщательный поиск не дал никаких сведе-
ний о Баньоне. Никто из дилеров никогда о нем не
слышал. Его послужной список в ВВС безупречен. Вы
уверены, что взяли верный след? Попытки связаться с
археологическим составом в Иране считаю нежелатель-
ными. Для этого существуют веские причины. Надеюсь
в скором времени услышать что-нибудь конкретное.
Гильдерштейн.»
— Ну, как тебе это нравится? — мрачно спросил
Хоуд.
— Похоже, он не слишком нами доволен.
Хоуд вернулся к окну. Буквально накануне отъезда
Беллами собрал сведения о нескольких археологах —
двух братьях-американцах и англичанине — надеясь,
что они смогут пролить какой-то свет на источник,
откуда Баньон черпал свои персидские редкости. Запрет
Гильдерштейна наглухо перекрывал этот канал.
— Остается потрошить Баньона Мальчика-с-
пальчик. -
— Очень мило!
— Хочу наведаться на базу... может, сумею что-
нибудь выяснить в этом «клубе только для амери-
канцев». Ты кого-нибудь знаешь, кто может помочь?
— Я? Хм... уже нет.
Хоуд покосился на Дебби. Он не раз задавал себе
вопрос, как может девушка с такой внешностью
оставаться незанятой, и ее реплика прозвучала как
ответ. Неожиданно для себя он ощутил укол ревности.
— Позвоню ровно в час, — хмуро сказал он,
направляясь к двери.
206
— Хорошо.
Дебби посмотрела ему вслед с понимающей
улыбкой.
Сердитый стук ботинок старшего сержанта Баньо-
на вдоль коридора блока А заставлял каждого, кто
находился в пределах слышимости, втягивать голову в
плечи. Баньону хотелось рвать и метать. Бедняга Мак-
Кон, которому достаточно не повезло, чтобы дежурить
в данный конкретный день, слышал, как он сыпал
проклятьями, просматривая почту. Дежурный понятия
не имел, что случилось, и не собирался задавать
вопросы. Он только сочувственно кивал Девису и
другим, выходившим из кабинета Баньона с ошалелым
видом.
Среди корреспонденции оказалось две очень не-
приятных бумаги, одна из которых была от лейтенанта
Нильсона. Он выражал живейший интерес, «почему
склад номер 2 забит ящиками, некоторые из которых
находятся там больше месяца? Если их содержимое до
сих пор не отправлено по назначению, то в со-
ответствии с действующей инструкцией его следует
вернуть в пункт отправки. И кто заказал столько
ненужных материалов?» Проклятый Колонна снова
копает под него! Никогда Нильсон не осмелился бы
лично составить такую бумагу. А этот идиот Харрис и
его ребята со склада! Они что, с ума сошли? С какими
кретинами приходится работать! Если не заниматься
каждой чертовой мелочью самому, скоро все дело
развалится!
Была еще неофициальная записка от капрала
Орина Паско с летной площадки Арестан. Он
предупреждал, что накануне нагрянул майор Колонна
с инспекцией и наткнулся на списанное оборудование
с не вышедшим сроком годности. Он потребовал
документы, но их, разумеется, не оказалось.
Боже милостивый! Он, Баньон, истер себе язык,
207
повторяя идиоту Паско снова и снова, как следует
поступать в таких случаях! Подумаешь, инспекция...
Ребенок справится, если не дурак. А этот олух
ухитрился засветиться, да не с кем-нибудь, а с
Колонной!
В данный момент Колонна находился в Масхуре,
но перед отъездом потребовал представить ему
объяснение в письменном виде. Паско спрашивал, как
ему теперь быть. От всего этого хотелось блевать!
Баньон решил лично отправиться на место и уладить
дело. У него все было схвачено: доказать ничего не
удастся. Но нельзя и просто махнуть рукой на Колонну.
Баньон издал утробный звук глубочайшего недо-
вольства. Придется разобраться с этим хмырем.
Он вышел на дорожку и зашагал к автостоянке
офицерского клуба. Механик-иранец вышел ему
навстречу — тощий печальный тип с большими
залысинами. Баньон уставился на «шевроле», не веря
своим глазам.
— Чт-т-то? — у него буквально отвисла челюсть. —
Я же приказал вымыть машину? Приказал или нет?
— Нет, оэр.
— Ты врешь! Не только вымыть, но и сменить
масло!
Хоть масло ты сменил?
Механик нервно крутил в руках промасленную
ветошь, уже понимая, что допустил ошибку.
— Да, сэр, я сменил масло.
Баньон в ярости швырнул сумку на сиденье и
открыл капот. Механик бормотал что-то в свое
оправдание, но он и не думал слушать.
— Сменил, говоришь? А это что? Ну-ка, дай свою
тряпку! Вот, вот и вот! Сменил, да? Думал меня про-
вести? У тебя хватило наглости?..
— Я немедленно сменю масло, сержант, сэр.
Я был занят с майором Адамсом.
— А это что такое? — захлопнув капот, Баньон
тыкал пальцем в царапину на дверце. — Твоя работа?
208
Поцарапал мне машину, не выполнил приказ, а теперь
врешь, чтобы выкрутиться? Эй, Джейси! Джейси!
Проходивший мимо Джейси обернулся.
— Давай сюда, Джейси. Ты знаешь этого типа?
— Да, сержант.
— Лишить его права входа в солдатский клуб на
десять дней. Нет, что я говорю — на пятнадцать дней!
— Сэр, майор Колонна разрешил...
— Если я услышу, что его видели даже проходящим
мимо!.. Присмотри за этим, Джейси.
— Слуш’сэр.
— В следующий раз вычту из жалованья!
— Слуш’ сэр.
— Черт бы тебя побрал!
Баньон с ненавистью глянул на механика и полез
в машину. Только когда он отъехал на несколько метров
по направлению к воротам базы, Джейси и механик
решились перевести дух.
Несмотря на утро, было уже очень жарко. Баньон
опустил боковое стекло, но ветерок нес в себе дыхание
полуденной топки. Стадо козлов, разбежавшееся по
шоссе, и преследующий их пастух тоже не улучшили
его настроения.
Ярость отступала и вновь накатывала короткими
приступами. Эти ублюдки! Он их приведет к общему
знаменателю! Время от времени он уговаривал себя
успокоиться, но ничего не получалось, а между тем в
это утро ему особенно требовалось самообладание.
Надо было решить, как вести себя во время пред-
стоящей встречи, хотя бы в общих чертах. Баньон вел
машину быстро, но умело. Опытный водитель, он
управлялся со своим «шевроле», как со стандартным
автомобилем, хотя тот имел мотор повышенной
мощности.
Хаос на иранских дорогах не представлял для не-
го проблемы. Заметив голубой «мерседес», тащивший-
ся за несколькими машинами, которые он никак
не мог обогнать, Баньон демонстративно прибавил га-
209
зу и ухмыльнулся, чувствуя, что постепенно смягча-
ется.
Добравшись до центра города, он оставил машину
рядом с громадой отеля «Командар» и вошел внутрь.
В холле было оживленно: вновь прибывшие толпились
у конторки, кое-кто слонялся у витрин, распоряжался
насчет багажа или справлялся с расписанием авиа-
рейсов. Почти все кресла были заняты. Баньон уверен-
но направился к лифтам. Нужный номер находился на
пятом этаже, указатель на стене привел его в левое
крыло. Он постучал во вторую дверь с краю.
Моложавый человек с прядью русых волос,
упавшей на лоб, открыл дверь и вопросительно посмот-
рел на Баньона.
Его розовая рубашка была расстегнута, запонки
на рукавах свободно свисали.
— Мистер Хелпман? Меня зовут Ллойд Баньон.
Мне нужно срочно переговорить с вами. Не возражаете,
если я войду?
Удивление на лице Хелпмана сменилось неудо-
вольствием.
— Принято звонить снизу, прежде чем заходить в
номер, не так ли?
— Случай чрезвычайный. Можно?
Хелпман убрал руку, которой опирался о косяк, и
Баньон бесцеремонно прошел внутрь.
— Минуточку!..
— Да бросьте!
Он прошел через коридорчик в комнату с
неубранной кроватью, на которой валялись вперемешку
книги, полотенца, рубашки. Прикрыв входную дверь,
Хелпман вошел следом и увидел, как Баньон небрежно
бросил кепи в кучу на кровати и вынул из кармана
сигару.
— Ну вы и фрукт! Что это вы о себе возомнили?
— Приятно познакомиться, Хелпман, — Баньон
скусил кончик сигары, повертел его в руке и уронил
на пол. — На мой взгляд, нам бы следовало встретиться
гораздо раньше.
210
Тот смотрел на него, не скрывая отвращения.
— Может, вы поскорее мне расскажете, зачем
пришли, и уберетесь восвояси?
Хелпману было лет тридцать пять. Узколицый, с
крупным носом и серыми глазами, он был из тех почти
красивых и довольно циничных людей, внутри которых
постоянно бурлит нервная энергия. Он двигался быст-
ро, порывисто, то и дело отбрасывая со лба непослуш-
ную прядь. Своим телосложением он скорее напоминал
женщину, а тяжеловатые бедра придавали его походке
двусмысленное покачивание. Женственной выглядела
также его периодическая застенчивость.
Однако, голос Хелпмана был глубокий, низкий и
превосходно поставленный.
— Хорош бы я был, если бы пришел сюда и не
сказал, зачем, — Баньон покосился через плечо, обна-
ружил стул и уселся, дымя, как паровоз. — Садитесь.
— Нет, спасибо, я лучше...
— Сядь, черт побери! — взревел Баньон.
Хелпман осторожно присел на краешек стула. Он
был человек опытный и почувствовал угрозу.
— Знаете что, Хелпман? Вам бы стоило броситься
мне навстречу с распростертыми объятиями.
Ответа не последовало.
— Мы с вами заняты одним и тем же делом, и уже
довольно давно. Я не блефую. Антиквариат. Понятно,
о чем речь? Я тот, кто вывозит ваши бирюльки. Ну,
что скажете?
Баньон запыхтел сигарой и положил ногу на ногу.
— Не понимаю, о чем вы, — тихо сказал Хелпман.
Баньон неприятно хихикнул.
— Имя Ахмад Малик что-нибудь говорит вам? Он
действует через меня. Может, дать вам список имен,
чтобы освежить память? Оссиан... там у вас заправляет
очень активный мальчик. Постоянный покупатель, не
так ли? Последний заказ был как раз от него. Ну,
вспомнили? А как насчет Перретти в Риме?
— Я не знаю этих людей.
211
— О“кей. Может, это и не ваши люди. Их ведь
много. Я знаю, что буквально все пользуются услугами
Малика, чтобы вывезти, что нужно. Вы ведь тоже
частенько к нему обращаетесь?
Хелпман поднялся и поспешно прикрыл дверь в
коридорчик. Губы его были сжаты так плотно, что
побелели.
— Продолжайте.
— Это ведь незаконный бизнес. Вам это известно?
Молчание.
— Отвечай, Хелпман! — рявкнул Баньон.
Тот, вздрогнул.
— Мне нечего сказать, — тихо ответил он.
— Да? Может, горло болит? Или косноязычие
напало? У сторожа на складе язык и то лучше
подвешен.
Хелпман молчал, очень бледный.
— Короче, ты попался, приятель. Тебя посадят, и
все забудут, что на свете был такой великий деятель
культуры как Хелпман. Тебе зададут кучу вопросов, и
не просто зададут. Иранская тюрьма — штука парши-
вая. Ребятам вроде тебя там несладко приходится. Кто-
нибудь догадался намекнуть тебе об этом?
— Пожалуйста, тише!
—- Я думал, у тебя и со слухом проблемы.
— К чему вы клоните?
— Я клоню к тому, что тебе стоит отнестись ко
мне с большим уважением, приятель. Ты слишком завяз
в этом деле с горшками и прочим барахлом.
— Поймите, здесь очень тонкие стены! Кто-нибудь
может услышать.
— Да? Будем шептаться, как школьницы? Вот что,
Хелпман: я единственный человек во всем Иране,
которые знает, куда отправлены твои штучки. У меня
есть подробный список, понимаешь? — Баньон умел
и любил блефовать. — Надеюсь, ты понял теперь, как
я для тебя важен. Я прав?
Хелпман молчал.
212
— Если полиция спросит меня: «Кто и где?», ты
окажешься в дерьме по самуюмакушку.
— Но и вы тоже, — буркнул Хелпман.
— Я? — изумился Баньон. — Не тешь себя несбы-
точной надеждой, дурашка. Я свидетель — и только.
Я буду им нужен. Без меня они ничего не сумеют до-
казать. Так что у меня на руках все карты. Я — я, по-
нятно? — контролирую ситуацию.
— Тогда зачем вы утруждали себя разговором со
мной?
Баньон приподнялся.
— Выбирай тон, когда обращаешься ко мне!
Хелпман напрягся, беззвучно шевеля губами.
— Я жду.
— Понял.
— Громче.
— Понял!
— Я не штатский, у меня чин сержанта.
— Понял, сержант!
Баньон откинулся на стуле. Покачался на нем.
Пыхнул сигарой. Все это он проделал, не отводя он
Хелпмана пристального взгляда.
— Я решил оказать тебе услугу, Хелпман. Тебе это
покажется странным, но я так решил. Ты бы хотел и
дальше заниматься этой выгодной работенкой?
— Разумеется, сержант.
— Я так и думал. Это означает, что у нас общие
интересы. Черт, неплохо излагаю: общие интересы! Так
вот, в дальнейшем будешь иметь дело только со мной.
Понятно? Наш приятель Малик отпадает. Он просто
лишнее звено в нашей цепочке. Подумай сам: ты
откапываешь, я вывожу — проще простого. И не со-
ветую даже пробовать одурачить меня.
Хелпман нервозно похрустывал суставами.
— Откуда вы узнали мое имя?
— А вот это тебя не касается, — усмехнулся
Баньон. — У меня везде свои люди, запомни это. Когда
ты сможешь подготовить к отправке первую партию?
213
— В течение недели. Насколько я понимаю, Малик
предложил вам постепенно переправить все?
— Именно так мы действовали до сих пор. На этот
раз через него ты передашь только первую партию,
ясно? Скажешь ему, что возникли трудности с раскоп-
ками. Остальное передашь прямо мне. Возможно, мне
придется уехать на пару дней, но как только я вернусь,
мы возьмемся за дело.
— Да, сержант.
— Запиши мой номер телефона. База, 7176, до-
бавочный 6091. Позвонишь мне в понедельник, шесто-
го, ровно в полдень.
Баньон подождал, пока Хелпман запишет номер,
и потянулся за кепи. х
— Надеюсь, мы обо всем договорились. И не валяй
дурака со мной, Хелпман. Я тебя крепко держу за
задницу. О Малике забудь. Если я узнаю, что ты был у
него, полиция очень скоро получит горшок с
отпечатками твоих пальцев и много, много интересных
сведений.
— Я все понял.
— Понедельник, шестое, полдень. Если забудешь,
тебе же будет хуже.
Баньон рывком распахнул дверь, миновал ванную,
попутно стряхнув пепел в раковину, и оглянулся.
— Приятно было познакомиться.
Едва он исчез за поворотом коридора, Хелпман
закрыл и запер дверь. Весь дрожа, он прислонился к
ней с отчаянным выражением лица, сжимая ладонями
виски. Через несколько минут тошнота и голово-
кружение прошли, и он смог, покачиваясь, пройти в
комнату, но там снова замер в полной неподвижности.
Хелпман понятия не имел о существовании Баньона,
и его появление явилось ошеломляющей неожидан-
ностью. Вспоминая свои жалкие попытки сопротив-
ления, он содрогнулся от стыда и отчаяния. Не может
быть, чтобы не было никакого выхода!
Чисто механически Хелпман глянул на часы и
214.
вздрогнул. Он опаздывал. Кое-как натянув пиджак, он
бросился было вон из номера, но вернулся и тщательно
запер свои чемоданы и кейс. Повернув за угол кори-
дора, он остановился на полушаге — возле лифта, все
еще ожидая, стоял Баньон. Хелпман сделал движение
повернуться, но тот уже увидел его. Одновременно
дверь лифта открылась. Баньон сделал приглашающий
кивок.
— Извините, что заставил вас ждать, сэр, но звонок
не работает, — пояснил лифтер. — Я уже сообщил в
отдел ремонта.
Вместе они вошли в лифт и спустились в холл, не
обменявшись ни словом.
Из своего наблюдательного пункта в углу Хоуд
заметил Баньона, выходящего из лифта с незнакомым
человеком. Он следовал за ним от самой базы в том
самом голубом «Мерседесе», который никак не мог
выбраться из пробки. Тем не менее, Хоуд с. риском
для жизни успел на стоянку и даже заметил, что Баньон
поднялся на пятый этаж.
Теперь он шел напрямик к выходу на улицу. Его
спутник, длинный, широкобедрый и очень загорелый,
направился к конторке. Нужно было решать, кого из
двоих преследовать. Есть ли между ними какая-то
связь? Еще секунда — и делать выбор будет поздно.
Спутник Баньона украдкой глянул ему вслед и подал
ключ портье. Хоуд прикинул, что тот повесил его во
второй ряд сверху, на первое или второе место справа.
Баньон уже вышел на улицу, другой направился следом.
Хоуд выждал, пока он тоже оказался за дверью, немного
постоял с непринужденным видом и подошел к
конторке.
— Могу я быть вам полезен, сэр? — спросил
портье. _
— Как мне попасть на авеню Атарод? Я предпочел
бы пешком.
215
— Минутку. Вот наш отель... — портье склонился
нае картой города, объясняя маршрут, а Хоуд пока
изучил расположение ключа.
— Спасибо, — сказал он, дослушав, и прошел через
холл к невысокому лестничному пролету, ведущему в
бар под вывеской «Исфахан». Большое помещение,
отделанное голубой и зеленой плиткой, было почти
пустынно. Пара завсегдатаев расположилась за одним
из низких черных столиков. Хоуд сел у стойки и заказал
«Кампари» с содовой. .
Он неспеша закурил. Никто как будто не обратил
на него внимания в холле, но стоило выждать хотя бы
минут пять. Персонал отеля составляли американцы,
а значит, и техника могла быть американской. Лучше
было сразу предположить наличие видеокамер. Один
из завсегдатаев, тощий обветренный мужчина лет пяти-
десяти, дружески ему кивнул поверх своего мартини и
заметил:
— А сегодня как будто прохладнее.
— Еще успеет разогреться.
— Я только что из Персеполиса. Не бывали там?
Если надумаете, я вам посоветую вот что...
Бармен принес заказ Хоуда. Тот выпил бокал
мелкими глотками, время от времени кивая, пока
собеседник делился своими впечатлениями. Это
раздражало, но он заставил себя расслабиться. Вряд
ли спутник Баньона вышел, чтобы вернуться через пять
минут. К тому же могло оказаться, что он не имеет
никакого отношения к антиквариату. Наконец, бокал
опустел.
— Принимаете туристские чеки?
— Разумеется, — ответил бармен.
Выписав чек и дождавшись сдачи, Хоуд дружески
кивнул американцу и вышел. Как он и ожидал, в конце
коридора, противоположном выходу в холл, была дверь
на лестницу. Он поднялся этажом выше и вызвал лифт.
Найти искомую дверь оказалось нетрудно, но та часть
коридора, где она находилась, заканчивалась тупиком.
216
К счастью, поблизости никого не было, только не-
сколько горничных заканчивали ежедневную уборку в
номерах, ближайших к лифту. Хоуд прошел мимо них
с уверенностью завсегдатая гостиниц. С одной из
соседних дверей он снял табличку «Не беспокоить» —
простейшее средство против взломщиков — и
прихватил с собой.
Можно было, конечно, просто спросить ключ у
портье, и в девяносто случаях из ста тот подал бы его.
Особо недоверчивый мог спросить имя, и тогда было
бы достаточно улыбнуться и ответить: «Уильямс».
В редчайшем случае портье мог сказать, что в номере
510 не проживает никакой Уильямс.
Хоуд всегда был готов изобразить удивление: «Как
не проживает? Мистер Джон Уильямс, номер 510, отель
«Сина»! Тогда последовало бы объяснение, что отель
«Сина» расположен дальше ло улице. Но Хоуд не хотел
рисковать: могло случиться, что ему пришлось бы снова
побывать в «Командаре», и не стоило оставлять следов.
В любом случае, все было достаточно просто и без
ключа.
Нужная дверь послушно открылась, когда он сунул
в щель ребро кредитной карточки. Повесив знак «Не
беспокоить», Хоуд вошел и снова тщательно запер
дверь.
Номер был одноместный. В коридоре стояли два
больших чемодана и висела куртка. В комнате царил
беспорядок: одежда, коробки, журналы и множество
бумаг было разбросано повсюду. Ничего из того, что
просмотрел Хоуд, не выглядело многообещающим. На
небольшом письменном столе валялась неотправленная
открытка на имя мисс Марты Райт, в Остин, штат Те-
хас. «Удачная поездка. Завтра снова на работу. Попроси •
маму, чтобы повидалась с Гарри Айзером. С нежной
любовью, папа».
На кровати лежал кейс, набитый исписанными
бланками нефтяной компании «Атлас». Хоуд про-
смотрел несколько изних: что-то насчет новых буриль-
217
ных установок. Вернув кейс на место, он послушал у
двери, тихо вышел и прошел к двери номера 512.
В тот момент, когда кредитная карточка снова
скользнула в щель между косяком и дверью, за углом
коридора послышались голоса.
Повернувшись так, чтобы не было видно, чем он
занят, Хоуд с силой нажал на карточку. Замок от-
крылся, но дверь не подалась: карточка застряла, за
что-то зацепившись. Он попробовал потянуть, но
безуспешно. Говорили теперь совсем близко. Двое
мужчин появились из-за угла и двинулись по на-
правлению к Хоуду.
Сунув одну руку в карман и стараясь выглядеть
непринужденно, как человек, ожидающий замеш-
кавшегося спутника, он незаметно продолжал осво-
бождать карточку. Оставалось надеяться, что двое,
говорившие по-английски, идут не к последнему но-
меру. Было бы трудно скрыть половину карточки,
торчащую из дверной щели. Они забренчали ключом
возле номера, откуда он только что вышел, и Хоуд тихо
поздравил себя с удачей. Карточка, наконец, уступила,
дверь открылась. В соседней двери едва успел щелкнуть
замок, как он уже был внутри номера 512.’
В коридоре горел свет. Хоуд взялся было за щекол-
ду, но та оказалась сломанной. Его это не порадовало:
куда удобнее было бы запереться изнутри — найдя
дверь запертой, неожиданно вернувшийся жилец
обычно спускался к портье и тем самым давал время
незаметно исчезнуть.
В комнате сохранился слабый запах сигарного
дыма, а между тем на подоконнике стояли три
неиспользованные пепельницы. Это означало, что он
на верном пути. Конечно, существовал риск, что соседи
позвонят вниз насчет подозрительной личности,
ошивающейся в коридоре, но другого случая могло не
представиться. Хоуд огляделся. Если предыдущий
номер был в беспорядке, то здесь царил настоящий
развал. Вещи валялись повсюду грудами, неубранная
218
постель выглядела развороченной. Оба чемодана были
заперты, в ящиках не было ничего интересного, только
рубашки и белье.
На ночном столике лежало несколько книг. Хоуд
подошел ближе. Р. Дж. Брэйдвуд, «Антиквариат Ира-
на», том 1. «Дополнения к бюллетеню американского
института археологии и искусства Персии». «Предва-
рительный отчет о начальном этапе раскопок в Турень-
тепе». Е. Герфельд, «История Ирана в археологических
находках».
Человек, который жил в номере 512, был тем, кого
они искали.
В шкафу висела только куртка, ничего больше.
Обшарив карманы, Хоуд нашел два конверта, один на
имя Филипа Хелпмана, 81А, Пембрук Род, Ричмонд,
другой со штампом кредитного общества «Лайонэ», в
Марселе. Он вернулся в комнату и заметил на полу
табличку «Не беспокоить», которую уронил в спешке.
Разорвав ее пополам и выбросив в окно, он собрался
заняться чемоданом.
Из коридора донеслись голоса, в двери повернулся
ключ. Хоуд поспешно отпрыгнул от чемодана и принял
непринужденную позу. В номер вошли коридорный в
полосатой униформе и с ним еще двое.
— Что вы здесь делаете? — спросил высокий русый
человек в темном костюме и повернулся к коридор-
ному. — Этот джентльмен здесь проживает?..
— Нет, нет, сэр! — заторопился тот. — Номер
занимает совсем другой господин.
— А кто вы? — все трое, сгрудившись у двери,
пристально разглядывали Хоуда. Тот подумал, что это,
вероятно, менеджер и охранник.
— Этот джентльмен даже не с моего этажа, сэр, —
добавил коридорный.
Трое дружно окинули взглядом комнату, которую,
казалось, перетряхнули в поисках чего-нибудь ценного.
— Пойман с поличным, а, приятель? — сказал
охранник. — А ну, говори...
219
— Минутку, минутку! — вмешался его спутник.
Хоуд напряженно искал выход из ситуации.
В проеме наружной двери виднелись зеваки, уже
почуявшие скандал, среди них он узнал двоих, так
некстати появившихся в коридоре несколько минут
назад.
— Сюда нельзя! Закройте дверь! — русый снова
повернулся к Хоуду. — Я помощник менеджера. Как
выяснилось, вы не имеете права находиться в этой
комнате. Можете ли вы предоставить какое-нибудь
объяснение?
В его речи слышался французский акцент, и это
натолкнуло Хоуда на интересную мысль. Он
многозначительно ухмыльнулся, достал сигарету и
непринужденно прикурил.
— Мне неловко признаться...
Охранник иронически хмыкнул.
— Вы не из нашего отеля, так ведь?
— О, нет, —- ответил Хоуд с досадой, словно вда-
ваясь в неприятную подробность. — Я просто зашел
выпить в здешний бар. Там сидел один тип, порядоч-
ный на вид, который спросил, не желаю ли я девочку.
Он запросил сорок долларов. Я дал ему эту сумму. Все,
что от меня требовалось, это пройти наверх, в номер
512, и подождать несколько минут.
Тот тип уверил меня, что дверь будет открыта. Ну,
я подошел, постучал, а когда никто не ответил, вошел.
Дверь и правда оказалась открытой, но прошло уже
десять минут, а девочки все нет. Похоже, меня обули.
Трое посмотрели на него — Хоуд смущенно отвел
глаза.
Помощник менеджера приподнял бровь и улыб-
нулся слегка, потом шире. Коридорный отвернулся,
тоже скрывая насмешливую ухмылку.
— Не верю! — хмуро заметил охранник. — Не ме-
шало бы проверить.
Он осмотрел комнату и карманы Хоуда, обнару-
жив, что ничего не пропало. Вместе они спустились в
220
бар, где удостоверились, что он действительно туда
заходил и разговаривал с каким-то приличным муж-
чиной. К счастью, тот уже ушел. Оплаченный чек
довершил картину. Осталось только поставить выпивку
и вместе посмеяться над тем, как облапошили
простачка. Хоуду предложили указать на своего
обидчика, если он еще раз появится в «Исфахане», и
тот благодарно согласился.
Дебби как раз собиралась выйти пообедать, когда
он вернулся в офис.
— Не раньше, чем через пятнадцать минут, —
сказал он, мягко поворачивая ее за плечи. — Нужно
срочно дать факс Гильдерштейну. Теперь у нас есть,
чем его озадачить. Пусть поспрашивает насчет Филипа
Хелпмана.
Глава седьмая
Филип Хелпман был наделен потрясающим даром
воображения. Это качество во многом определяло его
успех как археолога. Наткнувшись на обломок горшка
размером с мизинец, он без труда мог представить себе
поселение, исчезнувшее с лица земли три тысячи лет
назад.
Сейчас воображение в ярких красках рисовало ему
катастрофу, к которой неизбежно должно было при-
вести посещение Баньона.
Впрочем, он не был лишен также и здравого смыс-
ла и обычно соображал быстро, цинично и расчетливо.
Но не в этот день. Двигаясь в потоке машин вдоль
авеню Шемиран, он лихорадочно искал и не мог найти
решения, хотя ситуация требовала стремительных
действий.
Хелпман вырос в Александрии, в семье своего
дяди, британского консула, и уже к пятнадцати годам
свободно владел арабским. Поскольку он тяготел к
истории, ему не составило труда освоить также
греческий и латынь. Обучение в Британском архео-
221
логическом институте было не самым приятным
воспоминанием его жизни. Безденежье заставило его
жить за счет подружки, и он едва дождался диплома,
чтобы немедленно оставить негостеприимный город.
Позже он объездил весь “Средний Восток, участвовал в
британских, американских и французских экспедициях,
быстро обучился тонкостям археологии и углубил свои
знания в области истории. Со временем к известным
ему языкам прибавились санскрит и персидский.
Хелпман получил степень доктора философии и
возглавил крупные раскопки, начатые университетом
Корнелла.
Друзей у Хелпмана не было — для этого он слиш-
ком сторонился людей. Все те, кто не обладал талантом
к археологии, вызывали у него только презрение.
Коллеги завидовали его наметанному глазу и легкости,
с которой он завязывал контакты с местными жите-
лями. К сожалению, Хелпман не выносил рутины рас-
копок. Его энергичная натура не могла примириться с
медлительностью современных методов работы. Снятие
грунта слоями со всей намеченной области поисков
навевало на него скуку. Он предпочитал поверх-
ностный поиск, делая общие выводы на основании
немногочисленных крупных находок — метод, который
был признан ненадежным. Впрочем, блестящий дар
индукции прославил Хелпмана в мире археологии.
Раз за разом его смелые предположения, сделанные
на основании полета фантазии, приводили к стычкам
с коллегами. Разумеется, случались и ошибки, но чаще
его теории блестяще подтверждались.
В одной из экспедиций, занимавшейся раскопками
многообещающего захоронения в Сирии, Хелпман
впервые попал в некрасивую историю. Пропала одна
из находок — золотое ожерелье — и в конце концов
выяснилось, что Хелпман продал его. Скандал замяли.
Годом позже он работал ня территории Турции в
составе британской археологической партии. Местный
специалист, приписанный к составу экспедиции, занес
122
в каталог шесть ценных бронзовых изделий, но перед
выездом экспедиции из страны только одно из них
было предъявлено властям. К тому времени Хелпман
уже покинул Турцию. Пять пропавших вещиц позже
объявились в Америке.
В январе следующего года Хелпмана арестовали в
Бангкоке по подозрению в несанкционированных
раскопках на территории Восточного Ирака. После двух
месяцев в тюрьме его освободили за отсутствием
доказательств, но это стоило ему членства в Британском
археологическом институте.
Так Хелпман стал настоящим одиночкой. К этому
моменту его способности были так отточены, что он
мог с первого взгляда определить, является осколок
частью касситской погребальной чаши или сосуда для
воды из Наватии. Щурясь против красно-бурого
солнца, оседающего за выжжженные холмы, он
способен был заметить намек на древнюю тропу и уже
утром убедиться, что обнаружил поселение, занесённое
песком тысячу лет назад.
В выцветшей рубашке цвета хаки и бесформенных
штанах он шел по пустыне пешком или ехал на
мотоцикле, прихватив с собой только канистру с
питьевой водой и запас горючего. Он не гнушался
беседой с жителями нищих деревень и без отвращения
останавливался на ночлег в их лачугах, кишащих
насекомыми. Ни одна редкая посудина в их небогатом
хозяйстве не ускользала от его внимания. Он вни-
мательно изучал древние предания и путешествовал
вместе с кочевниками, потому что они пользовались
теми, же тропами, что и их античные предки. Со
временем он научился находить воду в пустыне, зная,
что с незапамятных времен источники давали приют
караванам и паломникам. Это были богатейшие места
для археолога.
Весь научный мир всколыхнулся, когда в один
прекрасный день Хелпман заявил об открытии
-поселения, датированного, как он полагал, шестым
тысячелетием до нашей эры.
223
Его высмеяли. И хотя Хелпман провел тесты в
присутствии специалистов и блестяще доказал свое
предположение, его репутация оставалась запятнанной.
Ирак и Иордания отказывали ему в проведении рас-
копок. Однако нельзя сказать, что Хелпман руко-
водствовался меркантильными интересами. Он был
абсолютно равнодушен к деньгам, и, как правило,
понятия не имел о состоянии своего банковского счета.
Просто глубоко в его душе жила страсть к риску и
тайным махинациям, и он ненавидел общепринятые
правила.
В Иране Хелпман находился уже два года. Немало
находок он успел переправить через Малика, но
основная часть работы шла в строжайшей тайне.
В одном из холмов близ Нейна Хелпман однажды
обнаружил часть свитка, в котором упоминался
Навуходоносор, правитель Вавилона (считалось
историческим фактом, что Кир, первый царь мидийцев
и персов, покорил Вавилон через двадцать четыре года
после смерти Навуходоносора). Через шесть месяцев
после первой находки Хелпман выкопал украшение,
на котором был изображен персидский царь —
вероятно, Дарий III, последний из династии, основан-
ной Киром — стоящий рядом с саркофагом, окружен-
ным вооруженной охраной.
Во время завоевания Персии Александром Маке-
донским, бежавший из Персеполиса Дарий оставил
сокровища ценой в двадцать восемь миллионов фунтов
стерлингов (в пересчете на современный эквивалент).
Александр задержался в Персеполисе на четыре месяца,
и это позволило Дарию благополучно перевезти
остальную часть сокровищ на север. Свидетельство,
обнаруженное Хелпманом, гласило, что их зарыли близ
Рагеса, древнего города, расположённого южнее
современного Тегерана. Вскоре после этого армия
Дария была уничтожена, а сам он убит.
Хелпман немедленно начал поиски. Двенадцать
месяцев прошло впустую, но наконец, к востоку от
224
Тегерана удалось обнаружить мавзолей, разграбленный
еще в древние времена.
Это была любопытная находка. Полуразрушеное
кирпичное сооружение скрывалось под зданием более
поздней постройки, к которому уже в последнее
десятилетие был пристроен склад. В нескольких метрах
приходил в упадок покинутый домик смотрителя.
В течение трех дней Хелпман осматривал руины,
потом киркой пробил одну из стен мавзолея. Пе-
ребравшись черезгруду античного кирпича, весь покры-
тый паутиной и пылью, он повел вокруг фонариком —
и замер.
Луч выхватил из темноты арки, украшенные
росписью, за которыми чернел проход в усыпальницу.
По всей его длине громоздились погребальные урны,
сосуды и чаши. На каменном постаменте стоял
саркофаг, частично скрытый под обрушившейся кров-
лей. То, что оставалось на виду, почернело от времени,
но опытный глаз Хелпмана узнал медь и серебро. Он
едва не закричал от радости, обнаружив на стенке
вавилонского златокрылого льва, маску и корону.
Вдоль стен, покрытых ассирийскими фресками,
стояло множество ваз из серебра и электрона, лежали
груды драгоценностей, богатое парадное оружие и
большой золотой диск с изображением бородатого
героя, схватившегося со львом.
Хелпман обошел усыпальницу, не в силах на-
глядеться.
Он видел идолов с жертвенниками у ног, ба-
рельефы из чеканного золота, фигурки священных
животных из слоновой кости и терракоты, шкатулки,
украшенные драгоценными камнями. Краски фресок
совершенно не поблекли, изображенные на них
персидские лучники должны были, видимо, выполнять
роль стражей при сокровищах. Рельефное изображение
показывало персидского царя во время религиозней
церемонии, изливающим священное масло на головы
распростертых львов.
8 Парусиновая нить
225
Хелпман присел над каменной осыпью, заметив
что-то под ней. Это оказались две статуэтки жриц
Мардука, одного из древнейших вавилонских богов, и
часть дощечки, покрытой вавилонской клинописью,
на которой можно было различить слова «царь» , и
«здесь». Неужели он нашел могилу Навуходоносора?
Вне всякого сомнения, это была царская усыпальница,
хотя и устроенная тайно и на время.
Хелпман был вне себя от восторга. Он вспомнил
Шлимана, Картера, других великих археологов и их
находки. Это была одна из самых значительных. Он
мог заявить, перефразируя Шлимана: «Я заглянул в
лицо Навуходоносора».
Во время персидского ига Вавилон был постоян-
ным источником смуты. Дарий и Ксеркс по очереди
вынуждены были подвергнуть город разрушению после
крупных волнений на религиозной почве. Эмблема
Мардука — наконечник копья была в усыпальнице
повсюду. Хелпман предположил, что погребение имело
особый религиозный смысл.
Кир, покоритель Вавилона, поклонялся Мардуку
с особым фанатизмом, благодаря чему культ этого бога
исторически связан с Вавилоном. Жрецы Мардука
обладали громадной властью, причем именно Наву-
ходоносор восстановил древние храмы.
Религиозные волнения Вавилона всегда оставались
одной из величайших загадок того периода. Согласно
легенде, наследники Кира перенесли могилу Наву-
ходоносора в Персию, чтобы защитить от осквернения
и грабежа. Могло ли так случиться, что, спасаясь от
армии Александра Великого, Дарий III забрал с собой
саркофаг как символическую часть национального
достояния? Возможно, он хотел этим умилостивить
бога, который даровал могущество его династии.
Хелпман понимал, что сделал величайшее
открытие своей жизни. Он потерял сон и аппетит,
потрясенный и испуганный до полусмерти. Находка
была, в сущности, воплощенной смертью. Любой
226
крестьянин мог, не колеблясь, убить его за свято-
татство. Даже если бы ему удалось вывезти сокровища
из страны, не так просто было потом распорядиться
ими. И все-таки другого пути не было. Хелпману была
невыносима сама мысль о том, что его величайшая
находка будет распихана по полкам тегеранского музея.
Он замаскировал вход в захоронение, снял ветхий
домик смотрителя и обосновался там. Место было
уединенное, так что можно было работать, не
привлекая внимания, к тому же тяжелого труда не тре-
бовалось. Нужно было всего лишь постепенно ос-
вободить усыпальницу от осыпавшейся земли. Хелпман
собирался расчистить ее, сфотографировать, проделать
самую необходимую обработку, каталогизировать
находки и немедленно вывезти в Тегеран. Остальное
было дело Малика.
Требовалось также принять какие-то меры без-
опасности. Страх попасться прежде, чем сокровище
покинет пределы страны, держал Хелпмана в по-
стоянном болезненном напряжении. Он не отважился
нанять помощника. Книги, фотоаппарат и немно-
гочисленное оборудование он тщательно спрятал,
чтобы случайный прохожий не догадался о цели его
пребывания в столь уединенном месте. Подгото-
вившись таким образом, он отправился к Малику и
договорился о переправке большого количества
предметов. Все они должны были постепенно оказаться
в определенном месте, откуда позже Хелпман соби-
рался их забрать.
Все это случилось месяц назад. Он уже сделал
множество фотографий и вывез два великолепных
золотых меча в Тегеран для отправки, когда, как снег
на голову, на него свалился Баньон.
Вернувшись в офис чуть позже пяти часов вечера,
Хоуд первым делом позвонил в «Командар». Справоч-
ная ответила, что Хелпман уже выехал.
227
— Чтоб меня черти взяли! Не успел найти, как
уже и потерял! — Хоуд с досадой бросил трубку.
— Вероятно, ему передали историю с неявившейся
девочкой — и спугнули.
— Надо было лучше соображать и сразу выставить
наблюдение. Надеюсь, кто-нибудь сидит на хвосте у
Баньона?
— В разумных пределах. Наш человек шофер по
профессии.
Вошла Джоан Ясами с очередным факсом от Гиль-
дерштейна. Дебби прочла его вслух. В основном, это
была информация о карьере Хелпмана. В конце была
приписка: «За последние два года сведений нет.’Вполне
возможно, что он поставляет антиквариат, но
определенно не подделки. Держите меня в курсе.
Гильдерштейн.»
Она задумчиво посмотрела на Хоуда.
— Вот что, — сказал он, — съезжу-ка я в Манджил,
где копают те двое. Может, Хелпман один из них.
Дебби кивнула. Им удалось установить, что к
северу от Тегерана, в долине Сефид Руд, ведут раскопки
сразу два археолога, причем независимо друг от друга.
Такое случалось нечасто и требовало проверки. Дебби
прикинула время на дорогу туда-обратно и разговор с
каждым археологом.
Получалось, что на поездку уйдет не менее суток.
— Лучше всего заправить полный бак. Я распо-
ряжусь.
Она вышла. Хоуд позвонил на виллу и попросил
Али подготовить все необходимое. Он расчитывал
захватить вещи примерно через час. Дебби проводила
его до лифта. Вид у нее был несколько подавленный,
и это перекликалось с настроением самого Хоуда, но
он постарался встряхнуться.
— Боже мой, Дебби, эта юбка почти ничего не
прикрывает! Потрясающее зрелище, но как отреагирует
полиция?,
Она улыбнулась.
228
— Удачной поездки!
— А ты будь осторожна, когда ныряешь.
Створки начали сдвигаться, и она помахала вслед.
До семи часов Дебби сосредоточенно работала,
потом поправила косметику и прическу, отключила
кондиционер и покинула офис. Швейцар у парадного
пожелал ей доброй ночи, и она тепло улыбнулась ему.
Вечер выдался чудесный. Безупречно прямая
стрела шоссе, была относительно пустынна, далеко
впереди разгорался закат, очертив неровную линию гор.
Дебби вздохнула, прибавляя скорость. Почему ей не
пришло в голову отправиться вместе с Чарльзом?
Жизнь как-то разом потеряла значительную часть своих
красок.
Она вдруг осознала, что почти все время находи-
лась рядом с ним — сколько? Три дня? Не может быть!
Казалось, прошли недели, и неожиданная пустота,
которая поселилась в ней с его отъездом, говорила сама
за себя. Все изменилось. Он изменил все. Проклятье!
Дебби сжала руль, борясь с искушением повернуть к
вилле и забраться в бассейн. Какой смысл? Без Чарльза
это не будет то же самое.
Она включила радио и поймала саксофон, потом
голос объявил «Коктейль для двоих». Звук саксофона
напоминал сливки на черном бархате — очень
старомодный, спокойный он вернул ей что-то от
прежней безмятежности... нет, не совсем. Темнеющий
воздух за окошком, теплый и душистый...
Хрипловатый шепот саксофона... юбка, о которой
он сказал, что она почти ничего не прикрывает...
Внутри медленно разливалось сладкое напряжение, и
Дебби понимала, что влюбилась, и ничуть не была
против.
Квартира, где она жила, находилась в элегантном
доме в Тайрише — небольшом живописном городке
среди холмов к северу от Тегеране. Открытые про-
сторные балконы здания выходили на ярко зеленею-
щую лужайку, внизу располагались встроенные гаражи.
229
Всего квартир было четыре, по одной на каждом этаже.
Позади был разбит садик, на который имел право
жилец нижнего этажа. Этим жильцом была Дебби.
К тому времени, когда она поставила машину и
поднялась к себе, наступили сумерки. Итальянка Ева,
ежедневно приходившая убирать квартиру, еще не
ушла. Это была симпатичная девчонка, невысокая и
черноглазая. Она сразу поинтересовалась, не встретила
ли сеньорина по дороге мужчину, который приходил
дважды в течение дня. Такой верзила, американец. Он
не выпускал изо рта сигару. В какое время он заходил?
Последний раз минут пятнадцать назад.
Нет, он ничего не просил передать, но прежде чем
уйти, прошел внутрь и хорошенько огляделся.
Дебби постаралась ободряюще улыбнуться.
— Да, я его знаю. Все в порядке, Ева.
Девушка явно не поверила ее последнему утверж-
дению.
Она торопливо подхватила плащ, попрощалась и
вышла. Дебби слышала, как часто стучат по лестнице
ее каблучки. Итак, сержант Баньон. Хорошо, что он
не застал ее. Она поскорее задернула в спальне плотные
шторы. Кондиционер постукивал — надо было вызвать
мастера. Дебби сняла платье и бюстгальтер, который
оставил красный рубчик на одном плече, потом пустила
в ванну прохладную воду.
Помедлив, она накинула халат и взялась за трубку
телефона. Может быть, он не успел еще выехать.
Некоторое время длились гудки, потом голос Али
ответил:
— Алло?
— Это мисс Ансель, Али. Мистер Хоуд еще на
вилле?
— Нет, мисс. Хозяин уехать.
— Понимаю. Спасибо, Али. Нет-нет, ничего.
Доброй ночи!
Она медленно положила трубку. Под окном скрип-
нул гравий садовой дорожки . Дебра невольно поежи-
230
лась, надеясь, что Ева не забыла задвинуть створку
задней двери.
Плотно запахнувшись в халат, она прошла в свою
комнату.
«Кадиллак» повернул в аллею, ведущую к вилле.
Большая машина была вся в пыли, капот и стекла по-
крыты останками насекомых. В свете фар сад выглядел
декорацией на сцене, с ненатурально зеленой травой
и деревьями, застывшими в полной неподвижности.
Часы показывали половину одиннадцатого. Легкая
головная боль сдавила виски, а пыль, казалась, забилась
в каждую пору. Поездка, длившаяся тридцать часов,
оказалась бесплодной. Оба археолога слышали о
Хелпмане, оба заинтересовались тем, что он в Иране,
но не смогли предложить никакой полезной инфор-
мации.
В зале горел свет, мягко падая на лужайку через
распахнутые окна.
— Чарльз!
Хоуд круто повернулся. Дебби бежала вниз по
ступеням.
— А еще спорят, существует ли телепатия! Давно
ты здесь?
— Примерно полчаса.
Она выглядела несколько растерянной, не такой
хладнокровной, как обычно. Простое ситцевое платье
в полоску было помято, а одна из босых ног при-
храмывала.
— Что случилось, милая?
Она нервно засмеялась.
— Ничего особенного.
Хоуд взял ее за плечи, отстранил и внимательно
оглядел с головы до ног.
— Нет, случилось. Рассказывай!
— Баньон пытался вломиться ко мне, и я убежала
сюда в надежде, что ты уже вернулся.
231
— Баньон? — теперь он ясно видел, что она при-
ходит в себя после серьезного потрясения. — Он тебя
обидел?
— Нет, он не видел меня. Я успела сбежать, но
здорово испугалась. Еще вчера, когда я была на работе,
он заходил дважды. Я звонила, но ты уже уехал.
А сегодня он явился снова. Хорошо, что я заметила,
как он слоняется вокруг!
Все-таки я везучая! Он забрался в сад и начал
взламывать дверь, прекрасно зная, что я дома.
— Вызвала полицию?
— Я .пыталась, но они неохотно снимают трубку
после наступления темноты, а ждать было некогда: он
мог войти в любую секунду. Этот человек... он не
просто из ада, а из самого глубокого адского подвала!
Мне пришлось дождаться, пока он не окажется почти
внутри, чтобы выскользнуть незамеченной. Я сразу
бросилась сюда.
— А что делал тот олух, который следит за ним?
— Должно быть, он его потерял.
— Как ты думаешь, Баньон сейчас в твоей
квартире? Думаю, пора с ним разобраться.
— Нет, Чарльз! Не надо, прошу тебя!
— Что значит, «не надо»? Он там сейчас...
— Он наверняка уже ушел!'
— С тобой все в порядке, Дебби?
Она кивнула, обняла его одной рукой и прижалась
изо всех сил. Они прошли в дом.
— Останешься здесь? — спросил Хоуд, наклоняясь
поцеловать ее. — Тебе здесь будет лучше.
— Мне уже лучше, теперь, когда ты со мной.
— Я весь в пыли. Нальешь выпить, пока я приму
душ?
Она счастливо улыбнулась.
— Налью. А потом пойду немного поплаваю.
— О, господи!
Позже Хоуд выбрал в баре бутылку шампанского,
сунул в ведерко со льдом и понес наверх. Дебби стояла
232
у окна в его пижамной рубашке, застегнутой на одну
пуговицу. Он поставил ведерко возле разворошенной
постели, в которой они совсем недавно занимались
любовью. Горел только крохотный голубоватый
ночник, и деревья за окном чернели на фоне закатного
неба.
Когда он остановился за спиной Дебби, она завела
руки за спину и притянула его к себе. Хоуд легонько
поцеловал ее в шею.
— Я опять завелся до неба, подружка.
— Ничего, я выносливая, — Дебби мягко
улыбнулась.
х — Ты просто чудо, и я люблю тебя.
Они снова оказались, в постели. Он расстегнул
единственную пуговицу у нее на груди и отбросил
пижамную рубашку. «Господи, как хочется!» сказала
Дебби ему на ухо и содрогнулась, когда он вошел в
нее...
Ветерок время от времени врывался в открытое
окно и касался разгоряченных тел, когда они потом
лежали рядом.
— Мне кажется, так никогда, не было. Я умираю,
когда ты кончаешь.
— Просто все гораздо слаще, если человек
влюблен. Это совсем не похоже на чисто физическое
желание. Наверное, поэтому каждый хочет любить, хотя
чаще получает больше страданий, чем счастья.
Впрочем, говорят, «человек лишь тогда чувствует себя
по-настоящему живым, когда испытывает боль».
Согнутая нога Дебби провела по его животу.
— Не все мужчины могут так долго... может, они
просто не хотят?
— Это, знаешь ли, непросто, с такими внутрен-
ними вибрациями, как у тебя.
Она засмеялась.
— Нет, правда. Это ведь тоже дано не каждой
женщине.
Могу рассказать, как все ощущается: такой чудес-
233
ный маленький спазм — и потом как будто волны,
словно кто-то пробегает пальцами по моему старому
приятелю, почти пощипывает... С ума можно сойти.
— Продолжай. Просто какая-то лекция по
анатомии’
— Если это получается непроизвольно, счаст-
ливчик тот, кому достанется такая женщина. Думаю,
непросто развить в себе такую способность. Некоторые
пытаются, ‘но большинству это даже не приходит в
голову. А жаль! Тогда, быть может, каждая пара
получала бы максимум удовольствия! — Он повернулся
и поцеловал ее. — А вот тебе не о чем беспокоиться.
Все получается именно так, как надо.
— Ты уверен, что в этом весь секрет? Что как раз
этого больше всего хочет каждый мужчина?
— Ну, есть еще одна тонкость... у тебя с ней тоже
все в порядке.
— И что это?
— Хороший тугой захват.
Дебби засмеялась. Хоуд выбрался из постели и
принес два бокала шампанского.
— Вот что, — сказала она, насмешливо наморщив
нос, выпьем-ка за твоего «старого приятеля»!
Старший сержант Баньон остановил машину в
тени единственного дерева, выбрался наружу и глянул
на часы.
Четыре двадцать восемь. Такого жаркого дня давно
не бывало даже в Тегеране. Куда приятнее было бы
поплескаться в бассейне! Скажем, с той австралийкой.
Или с Зарин. Хотя... похоже, он начал уставать от нее
в последнее время.
Он был в штатском:, майке и брюках, на ногах
сандалии. Очки то и дело сплывали вниз по носу, и
приходилось вытирать лицо платком, уже мокрым
насквозь. Дорога была пустынна, только ветхий
грузовичок переползал из колдобины в колдобину,
234
переваливаясь, как утка. Тегеран вдали, окутанный
маревом, напоминал зависший над пустыней мираж.
Баньон вспомнил, как холодно Дельгадо говорил
с ним по телефону. Чересчур холодно. Он позвонил
ему в контору, предлагая встречу, и тот настоял на
этом уединенном месте. Что ж, в этом были свои
плюсы. Например, дорога просматривалась вдаль на
целые мили. Возможно, в этом вся причина. Крона
дерева была не слишком густой, и тени как таковой
почти не было.
Баньон едва не расплавился за десять минут
ожидания.
Наконец, вдали появился автомобиль — словно
выплыл из марева, внутри которого колебались очер-
тания города. Даже с такого расстояния было заметно,
что это не заурядная машина. Баньон вышел под
палящее солнце, чтобы его заметили. Кремовый «лин-
кольн-континенталь» с зеленым брезентовым верхом
полз теперь почти шагом, огибая выбоины. Помимо
необычного дизайна, длиннющий автомобиль отличал
личный знак Дельгадо на дверцах. Владелец сам сидел
за рулем.
Не обращая на Баньона не малейшего внимания,
он осторожно подвел машину под негустую тень кроны,
потом дернул подбородком в сторону «шевроле».
— Нельзя ли отодвинуть это?
Баньон поспешно отъехал метра на полтора, по-*
вернулся и, увидев, что «линкольн» все еще крадется
вперед, продолжал двигаться до тех пор, пока не ока-
зался почти целиком на солнце. Зато машина Дельгадо
полностью скрылась в тени.
— Что ж, приятно познакомиться, мистер Дель-
гадо, — с несколько ненатуральным оживлением
Баньон шагнул вперед, вытягивая руку.
Дельгадо едва коснулся ее, явно не собираясь
покидать машину. Его длинное хищное лицо не
выражало ничего, глаза невозможно было разглядеть
за темными стеклами в золотой оправе. Рот, ка-
235
завшийся короткой тонкогубой щелью на сухой, избо-
рожденной морщинами коже, выглядел безжизненным,
выдвинутая вперед треугольная верхняя губа придавала
ему сходство с марсианином Уэллса. Брови, странно
кустившиеся на концах, почти касались седеющих
волос на висках. Одет Дельгадо был с исключительной
тщательностью, простой белый ремешок придерживал
настоящие «картье» на запястье.
— Я опоздал на пять минут, — сказал он холодно
с легким иностранным акцентом. — Деловая встреча.
— Конечно, конечно! — Баньон замахал руками,
словно извиняясь за то, что помешал.
Тем не менее животный инстинкт подсказывал
ему, что Дельгадо подспудно подтвердил наличие между
ними определенных взаимоотношений. Можно было
закрыть глаза на его привычку изображать из себя
милостивого монарха.
— Сегодня чертовски жарко.
— Да, — сухо подтвердил Дельгадо.
Баньон собрался с мыслями.
— Мистер Дельгадо, насколько я помню, вы го-
ворили тогда в Париже, что заинтересуетесь... хм...
антиквариатом, если я смогу поставить вам его в
надлежащем количестве. Надеюсь, вы не передумали?
Дело в том, мистер Дельгадо, что я как раз 'могу
предоставить вам это самое надлежащее количество.
Тот молча смотрел на него, непринужденно сидя
в машине. Его рука свободно свешивалась с приоткры-
той дверцы.
— Вот для чего я просил вас о встрече, мистер
Дельгадо.
— Понимаю.
— Н-да... — Баньон переступил с ноги на ногу.
Стояла удушающая жара. Ему ужасно хотелось
опереться на дверцу «Линкольна», но мешала рука
Дельгадо, а тот как будто собирался молчать и дальше.
— Я имею в виду регулярные поставки, мистер
Дельгадо.
236
Предметов чертовгГ уйма, понимаете? Могу дать
вам гарантии... Да, и все вещи высшего качества. Вы
будете довольны.
Жара, казалось, не производила на Дельгадо
никакого действия. От него веяло прохладой.
— Как насчет вывоза за пределы страны? — вдруг
спросил он.
— Что? — Баньон не сразу сориентировался,
инстинктивно чувствуя какой-то подвох, который не
мог определить. — Ах, да, разумеется!
— В Париж?
— Почему бы и нет?
Дельгадо кивнул.
— Тогда так и договоримся. Присылайте предметы
в Париж, а я уж решу, нужны ли они мне. Тогда и
обговорим цену.
- Хм...
чБаньон не понимал, почему чувствует себя
разочарованным, подавленным. Возможно, дело было
в том, что Дельгадо не выразил никакого энтузиазма.
Он представлял себе эту встречу совсем иначе. Похоже,
он столкнулся с по-настоящему хладнокровным
мерзавцем. Что касается отправки в Париж... Дельгадо
хочет, чтобы рисковал только сам Баньон.
— Вот что, мистер Дельгадо: предметы находятся
здесь, в Тегеране. И здесь находится моя база. Это,
так сказать, моя штаб-квартира. Понимаете, к чему я
клоню? Не лучше ли будет, если я покажу вам все
прямо здесь, мы обговорим условия, а уж потом я
вывезу все, что вас заинтересует.
— Меня это не устраивает. Или Париж — или
разговор окончен. И еще: решать вопрос о качестве
предметов и о цене буду я сам. Никаких споров на
этот счет. Слишком много дешевки появилось в
последнее время.
— Но не на этот раз! Все предметы...
— И чтобы никаких разговоров о транспортных
расходах.
237
Баньон впился взглядом в темные стекла очков,
но увидел только два крохотных отражения собствен-
ной головы.
Дельгадо сидел в своей роскошной машине, как
на троне, черт бы его побрал! Как можно говорить с
человеком, который так держится? Что бы ты не сказал,
все равно останешься в дураках! Чувствуешь себя
каким-то попрошайкой! «Не найдется монетки для
бедного сержанта, мистер?»
— Э-э... я думаю... ну, ладно, мистер Дельгадо.
Я согласен на ваши условия. Если не возражаете,
действовать будем через Сарду. Я буду пересылать вещи
ему, и ему же вы будете передавать деньги. В месяц
удастся уложиться, я думаю. Надеюсь, вас это устроит?
Дельгадо кивнул.
— Первую партию я расчитываю отправить в
понедельник, шестого. Кое-что будет в ящиках — самое
крупное.
— Такое, как?..
— Ну... я точно не знаю, что именно будет
отправлено в этот раз. Но я уверен, что вы будете в
восторге. 4
— У вас сохранился тот номер телефона, который
я дал вам в Париже?
— Конечно, сохранился. Он у меня в кармане,
постойте-ка...
Баньон полез в карман за своей записной книжкой.
— Тогда почему вы позвонили в контору? — голос
Дельгадо был сух, как земля пустыни.
— Что? — Баньон захлопал глазами.
— Я спрашиваю, почему вы звонили в контору?
Струйки пота поползли подмышками и в паху
Баньона.
— О черт, прошу прощения! Я... я ошибся.
— Настоятельно прошу вас в будущем использовать
только мой личный номер.
— Будьте спокойны, мистер Дельгадо. Я запомню.
Больше такое не повторится.
238
Тот коротко кивнул и убрал руку с дверцы.
— Если предметы, о которых вы говорите, пред-
ставляют действительную ценность, мы сговоримся.
В противном случае, забудем этот разговор.
— Да-да, конечно, мистер Дельгадо. Спасибо за
то, что согласились встретиться со мной. Большое
спасибо.
Дельгадо повернул ключ зажигания. Баньон от-
ступил, оказавшись на солнцепеке. Лучи коснулись
плеч, как расплавленная лава. Мимо, фыркая и под-
вывая, протащился грузовик. Дельгадо легко и умело
повел машину назад к городу. Не отводя угрюмого
взгляда, Баньон наблюдал, как он исчезает в ко-
лышащемся мареве.
Ничего себе тип! Поехал себе, а ты стой тут, как
оплеванный. Не сказал ни «спасибо», ни «пока», даже
рукой не махнул на прощанье! Впервые в жизни Баньон
чувствовал себя не в своей тарелке, чувствовал себя
маленьким и ничтожным. Дельгадо напомнил ему
Кертиса Кэтлина, но более высокого полета. Гораздо
более высокого. Просто дальше некуда высокого, черт
возьми! И что еще хуже, у Дельгадо было ледяное
самообладание.
Баньон достал платок и долго вытирал шею и лицо,
попрежнему не отводя взгляда от того места, где
скрылся «Линкольн», уменьшившийся до размеров
точки. Проклятье, этот тип даже не вспотел!
Он косолапо двинулся к своему «шевроле», но
приостановился и придал своей походке всю
непринужденность, на которую был способен. Он тоже
кое-что умеет, так-то вот!
Краем глаза он заметил, что давешний грузовичок
разворачивается метрах в двухстах выше по дороге.
“Постой-постой, не тот ли это самый, который уже
проехал здесь, пока он ждал Дельгадо? Это что же, за
ним следят?
Очень похоже на то. Вот, значит, как? Ладно, раз-
беремся и с этим.
239
Все той же непринужденной походкой Баньон
приблизился к «шевроле» и устроился на сиденье. Он
делал все неспеша, давая грузовичку возможность про-
ехать вперед, что тот и сделал. Челюсть Баньона
воинственно выпятилась. Он чувствовал, что негодо-
вание, которое вызвал в нем Дельгадо и которое ему
едва удалось подавить, перерастает в слепое бешенство.
Чарльз Хоуд прошел вдоль больничного коридора
по пятнистой резиновой дорожке, постеленной в
центре, миновал двух сиделок с передвижными
носилками и спустился в фойе.
Большие часы над входной дверью показывали
десять минут седьмого вечера. Кругом царила суета,
типичная для часа пик. Хоуд заглянул в швейцарскую.
— Разрешите воспользоваться телефоном?
Получив кивок, он уселся в ожидании, пока
телефон освободится, и незаметно задумался.
Дебби была нужна сейчас, как воздух, но ее срочно
вызвали в Абадан, в местное отделение конторы
«Лингаре Мак-Киннан». Она вылетела утренним
рейсом, а вскоре после этого Хоуд получил известие,
что шофер-наблюдатель зверски избит на городской
окраине.
Сейчас он лежал в палате для тяжело больных с
раздробленной челюстью и переломанными ребрами.
Его нашли в бессознательном состоянии на пустыре.
Ни денег, ни документов при нем не оказалось, и.
полиция не сразу смогла выяснить, кто он такой.
В конце концов его опознали как шофера грузовика,
обнаруженного дальше по дороге, и скоро новость
достигла Хоуда.
Нечего было и думать приставать к бедняге с
вопросами. Хоуд похлопотал, чтобы его устроили как
можно удобнее в палате на четверых. Шофер был
крупный веселый человек лет тридцати пяти, и
оправился он довольно быстро. В этот вечер Хоуд
240
вместе с Али пришли навестить его и выслушали
невнятный рассказ о неудачной слежке. Сначала
Баньон съездил по двум адресам, потом направился
по дороге на Гармзар. Тут шофер попытался что-то
объяснить, но не смог. Лицо его исказилось от боли.
Однако он продолжал делать жесты, пока Али не
догадался протянуть ему ручку и блокнот. На листке
появились каракули, в которых с трудом можно было
узнать автомобильный номер.
Женщина, звонившая по телефону, углубилась в
длительное описание симптомов чьей-то болезни, и
Хоуд решил пройтись по фойе, от которого веером
расходились прямые, как спицы, коридоры. Больница
выглядела совсем новой, хорошо оборудованной, а
персонал — опытным. Минут через пять он вернулся
в швейцарскую. Телефон уже освободился.
Он набрал номер рабочего телефона Дебби.
Ответила Джоан Ясами.
— Это вы, мистер Хоуд? Как наш человек?
— Ему лучше. Завтра его переведут в отдельную
палату.
Послушайте, Джоан, я хочу, чтобы вы позвонили
в полицию.
Вы ведь знаете, куда следует обратиться? Ничего
не говорите им об избитом шофере. Скажите вот что:
я ехал по городу в сумерках, одна из машин нарушила
правила и ободрала «кадиллаку» весь бок. Я записал
ее номер и хочу выяснить имя и адрес владельца.
Словом, дело касается страховки. Если будут
упрямиться, скажите, что я в бешенстве. Да, и марку
машины я вам не называл. Запишите номер.
— Нет смысла звонить, — заметила Джоан. — От
меня отмахнутся и повесят трубку. Лучше пойти лично.
— Буду ждать вас в офисе.
Хоуд вышел к машине, где дожидался Али. Они
добрались до агентства «Лингард Мак-Киннон»
довольно быстро. Сотрудники еще не разошлись,
предпочитая работать в более прохладное время дня.
241
В кабинете Дебби Хоуд уселся в кресло с сигаретой и
приготовился ждать.
Он надеялся, что полиция не задаст слишком
много вопросов насчет инцидента с ободранной
машиной. Он также не хотел, чтобы против Баньона
выдвигались какие бы то ни было обвинения, в том
числе в избиении. Начатое расследование могло завести
слишком далеко. Другим поводом для беспокойства
являлись обшаренные карманы шофера. Было ли в них
что-нибудь, что могло привести Баньона к «Лингард
Мак-Киннон», а значит, и к Дебби? Путевой лист или,
скажем, конверт с печатью? Хватит и того, что он
заметил слежку. Если Баньон сойдет со сцены, все
расследование просто-напросто заглохнет.
Пока он ждал, сотрудники понемногу разошлись
и здание опустело. Наконец, появилась Джоан.
— Удалось?
— Не без драки.
— Поздравляю!
Она вынула из кармана листок бумаги. Хоуд прочел
адрес: Фрэнклин Дельгадо, 20, авеню Кхайбан, Е. Шах
Реза, Тегеран.
— Это адрес его конторы. Кажется, она называется
«Меркатор Лайнз».
Хоуд задумчиво направился к окну. Может ли это
быть?
Фрэнклин Дельгадо, глава корпорации «Меркатор
Лайнз, грузовые воздушные перевозки», прославив-
шийся тем, что по неопытности скупал копии полотен
Эль Греко, Клода де Лорэна, Кватроченто? Что еще
было о нем известно? Хоуд лихорадочно рылся в
памяти. Ага... не он ли на одном из аукционов у
«Кристоби» устроил настоящий скандал, остановил
торги, чтобы оспорить цену? Что-то в этом роде
случилось несколько лет назад, теперь он ясно помнил
это.
Впервые за все последние йни Хоуд почувствовал
возбуждение ищейки, взявшей верный след.
242
Глава восьмая
«Линкольн-континенталь» двигался к пригороду,
пробираясь через плотный вечерний поток машин. На
заднем сиденье Дельгадо с бесстрастным лицом слушал
отчет секретаря. Секретарь, молодой человек в белом
летнем костюме, пересказывал телефонные разговоры
с Лондоном и Нью-Йорком, стараясь не упустить ни
одной самой мелкой детали.
Фрэнклин Дельгадо, в прошлом Фрэнсис Дель-
гаджян, был сыном бедняка из Ливана, наполовину
грека, наполовину армянина. При первой возможности
он оставил родителей и эмигрировал в Рио-де-Жа-
нейро, где устроился официантом в одной из за-
бегаловок. Одновременно он организовал крохотную
экспортно-импортную фирму. Деловая хватка и чутье
Дельгадо проявились рано, он был прирожденный
коммерсант.
Не прошло и двух лет, как он решил пойти ва-
банк и пустился в рискованную операцию. Заняв
довольно крупную сумму денег, он вложил ее в импорт
бразильского чая — излюбленного напитка аргентин-
цев. Ему удалось сорвать крупный куш, и далеко не
последний. Еще четыре года спустя он занялся од-
новременно недвижимостью, воздушными грузопере-
возками и рыболовством. К тому времени его можно
было смело назвать солидным дельцом, но не более
того. Настоящая удача — крупный и рискованный
шанс — выпала ему спустя шесть месяцев после
окончания войны.
Однажды Дельгадо оказал небольшую услугу Уор-
рену Хьюберу, главе совета директоров американской
корпорации по производству военного оборудования.
Это было могущественное объединение, субсидируемое
правительством. Неожиданно тот узнал, что тяжело
болен и не протянет дольше нескольких месяцев. Всю
жизнь Уоррен Хьюбер довольствовался скромным
жалованьем и пожелал окончить свои дни в роскоши.
243
В его распоряжении оказалось в то время многочис-
ленное оборудование, проходящее по статье «излишки
военного имущества», в том числе 32 новехоньких
грузовых самолета DC-4 и 2 400 шестиколесных
грузовиков. Он предложил Дельгадо получить все это
за пятнадцатую часть стоимости. Не без усилий сделку
удалось провести к обоюдному удовлетворению, а через
одиннадцать месяцев Хьюбер скончался прямо у стола
с рулеткой во французском казино. Он успел потратить
ровно 33 000 долларов, пользуясь предоставленным ему
Дельгадо кредитом. Существовала, правда, угроза
расследования касательно военных излишков, которое
Конгресс готовил в неопределенном будущем, но
Дельгадо благоразумно решил обосноваться в Европе.
В тот.период больших авиакомпаний, как таковых,
не существовало. Они переживали период становления.
Грузоперевозки Дельгадо пришлись в Европе весьма
кстати. Прошло два года — и сеть его авиарейсов охва-
тила не только Европу, но и Средний Восток и Африку.
В пятидесятые годы он решил заняться транспор-
тировкой нефти и скоро устроил настоящий бум,
спустив на воду первые семь нефтяных танкеров.
Постепенно в распоряжении «Меркатор лайнз»
оказалось пять супертанкеров и множество более
мелких. Воздушные грузоперевозки Дельгадо охватили
весь мир.
х Это имя знали теперь по всему земному шару.
Дельгадо женился на красивой бразильянке, оставив
ей независимый капитал. Жена была на пятнадцать
лет моложе него, но брак оказался вполне сносным.
Детей у супругов Дельгадо не было, й они предостав-
ляли друг другу полную свободу. Женщины охотно
дарили Дельгадо' свое внимание, а он проявлял по
отношению к ним подлинную щедрость. Прекрасные
дома в Париже и Нассау и холостяцкий домик в
Тегеране были к его услугам. Но был ли он счастлив?
Увы! Жизнь Дельгадо была отравлена горечью
несбывшихся надежд. -
244
Он потерпел неудачу именно в той сфере, где осо-
бенно хотел преуспеть. Его единственной подлинной
страстью были предметы искусства и антиквариат. Это
пришло к нему не сразу, уже в зрелом возрасте — сей-
час ему было пятьдесят три — и постепенно вылилось
в мечту о личной коллекции.
Рынок быстро прослышал о том, что богач Дель-
гадо занялся покупками такого рода, и его завалили
предложениями. Картины, редкости потекли к нему
рекой. Нашлись и «эксперты», и «обнищавшие наслед-
ники», и «удачливые археологи».
Несколько аукционов было организовано спе-
циально для него. Дело кончилось тем, что этот лива-
нец, пройдоха из пройдох, потерял на подделках четыре
миллиона. У великого коммерсанта начисто отсутст-
вовало чутье относительно подлинности предметов
искусства.
Разумеется, его выпотрошили не сразу, а в течение
нескольких лет и очень мастерски, поскольку он был
по натуре недоверчив. Три дилера особенно’ нагрели
на этом руки: один в Нью-Йорке и двое в Амстердаме.
Когда же, наконец, мошенничество вскрылось,
Дельгадо обнаружил, что не может сквитаться с ними
законным путем. Он остался с кучей фальшивок всех
сортов, не стоящих ни гроша, и жестоким сознанием
того, что сам себя выставил на посмешище.
Для человека с такой гипертрофированной
гордостью это были адовы муки. Он сделал еще одну
попытку восстановить свое лицо — и попал в новую
ловушку. Он приобрел три полотна Эль Греко, а через
год после того, как они были выставлены на обозрение,
было доказано, что это опять-таки копии. За Дельгадо
укрепилась слава человека, скупающего лучшие
подделки.
Казалось, он изведал всю степень унижения, но
нет! Последовало то, что его просто-напросто добило.
Пять из восьми картин датских мастеров семнадцатого
века, подаренных Дельгадо одной из благотворитель-
245
ных организаций, были объявлены поддельными. Он
услышал эту сокрушительную новость, когда напра-
влялся на аукцион у «Кристоби», чтобы купить полотно
Латура, чьи картины крайне редко продавались на
торгах. Чтобы смягчить горечь недавнего удара,
Дельгадо решил заполучить Латура во что бы то ни
стало.
Он торговался ожесточенно, но аукционист не
расслышал за шумом последнюю предложенную им
цену, и картина перешла к другому покупателю. Более
того, кто-то сделал замечание, что, мол, тем лучше
для картины: теперь можно быть уверенными, что она
подлинна. Дельгадо решил, что его намеренно
подставили.
Помимо самолюбия, одной из ярко выраженных
черт его характера была мстительность. Он затаил
ненависть к «Кристоби» и скоро нанес ответный удар.
Он начал скупать подделки у мошенников высшего
класса. Еще до истории со шкатулкой Контоса он уже
причинил агенству значительный убыток, ловко всучив
несколько великолепных фальшивок.
Позднее, в Париже, на него вышел Сарда, извест-
ный любитель всякого рода махинаций, и предложил
купить две персидские вазы. Дельгадо не мог сказать
точно, подлинны они или подделаны с исключитель-
ным мастерством. На вопрос, откуда они, Сарда отве-
тил, что их доставил «приезжий американец».
На другой день Баньон явился лично в его парижс-
кий особняк, о котором Сарда понятия не имел. Инте-
ресуется ли мистер Дельгадо иранским антиквариатом?
Откуда Баньон знает о нем? Ха-ха! Он лично зани-
мается перевозкой коробок, которыми его снабжает
лучший друг Ахмад Малик. Дельгадо понял, что речь
идет о персидских редкостях, которые он копил для
следующей атаки на «Кристоби». -
То, что Баньон собирается облапошить Малика,
Дельгадо сообразил сразу. Ему было известно, что
Малик — главная спица в колесе преступного мира
246
Тегерана и что в его руках находятся все артерии утечки
антиквариата за пределы страны. Слышал он и о его
финансовых неприятностях, но сомневался, что кто--
то может безнаказанно перейти дорогу этому матерому
хищнику.
Он решил пока подыграть Баньону: сказал, что
предложение интересное, дал ему номер телефона
холостяцкого домика в Тегеране. Баньон отбыл, весьма
обнадеженный.
Тем временем Дельгадо начал собирать сведения
о нем.
Он давно убедился, что следует знать уязвимые
места не только врагов, но и деловых партнеров. Эта
информация может никогда не пригодиться, но мало
ли что? Чутье подсказывало, что против человека вроде
Баньона лучше держать в запасе сильное оружие.
Шесть человек были внедрены в состав иранского
обслуживающего персонала базы Мирзан. Как раз в
этот вечербыла получена многообещающая инфор-
мация.
«Линкольн» двигался медленно. Наконец, Дельгадо
закончил давать указания секретарю и махнул рукой.
Автомобиль рванулся вперед, по направлению к
дорогому отелю «Дарбанд», одно крыло которого
занимали роскошные апартаменты. Там временно
проживал Дельгадо. Здание отеля располагалось у входа
в ущелье, из окон открывался величественный вид, по
ночам освещаемый прожекторами. Швейцар издали
заметил свет фар, петляющий по серпантину дороги,
и придержал лифт в ожидании Дельгадо. Тот сни-
сходительно кивнул. _
Комната, куда он прошел, имела стеклянные сте-
ны. Вечернее небо наполнило ее голубоватым
сумеречным светом.
Цветы в нескольких вазах тоже пахли по-вечер-
нему, более насыщенно. Как только Дельгадо устроился
в удобном кресле со стаканом виски и содовой,
появился секретарь.
247
— Тот человек ждет, сэр.
— Проводите его сюда.
Секретарь вернулся с двумя иранцами, один из
которых работал на базе смотрителем автостоянки. Он
и его спутник нерешительно остановились в дверях.
Дельгадо настоял, чтобы они сели, и предложил
сигареты. Роскошная обстановка явно смущала обоих.
Смотритель по имени Сафа был одет в свой лучший
костюм: с нелепыми лацканами, пузырившимися на
коленях брюками и ужасающе немодной рубашкой. Его
привел приятель, который занимался для Дельгадо
слежкой на территории базы. Оба взволнованно
заговорили по-ирански сначала друг с другом, потом с
секретарем.
— Он очень напуган, — пояснил тот, кивая на
приятеля Сафы.
— Здесь он в полной безопасности.
Секретарь перевел ответ Дельгадо, но иранец
продолжал испуганно озираться и беззвучно шевелить
губами.
— Он чинит машины офицерского состава, в том
числе машину Баньона, — сказал секретарь. — Он
говорит, что тот его просто преследует, постоянно
урезает жалованье и пищевое довольствие, придирается
на каждом шагу. Он даже обвинил его в воровстве и
угрожал вышвырнуть с работы.
Дельгадо оглядел иранца с головы до ног.
— Я не вор! — вдруг сказал Сафа прерывающимся
голосом, по-английски. — А вот сержант все время
увозить из склада при столовая. Ящик, ящик и снова
ящик. Увозить, продавать. Много продавать. Не только
столовая, магазины тоже. Это малость, ерунда. Много
кто воровать. Только сержант продавать часто, крупные
вещи. Вот!
Он выудил из кармана два листка с колонками
наименований.
— Продавать все это. Увозить, потом продавать.
Только за один день. И еще жульничать с бензин. Боль-
248
шая афера. Я давно знать, но молчать — сохранять ра-
боту. Сержант большая власть.- Я говорить все это и
получать много неприятности. Я не хотеть неприятнос-
ти, мистер. Вы не делать неприятности!
— Никаких неприятностей не будет, — заверил его
Дельгадо. — Потеряешь работу — будешь служить у
меня.
Иранец почувствовал себя уверенее и начал
подробно описывать деятельность Баньона, перемежая
рассказ проклятиями в его адрес. Он уже пять лет
работал на базе и многие связи успел завязать еще до
появления на базе Баньона. Он знал, конечно, что тот
не первый занимался подобными махинациями, так
как часть времени работал при складе, а часть — на
автозаправке. Но никогда он не встречал жулика
подобного масштаба.
Дельгадо некоторое время слушал сидя, потом
заходил по комнате. Полученная информациия была
ценной вдвойне.
Благодаря ей он мог заставить Баньона работать
на себя и заткнуть ему рот, если бы тот вздумал его
шантажировать или поднял бы шум насчет его атаки
на «Кристоби».
Выслушав, он уселся напротив Сафы и начал
задавать вопросы. Дельгадо умел выудить сведения до
последней крупицы. Насколько он понял, не все они
были точными, но большая часть имела безусловную
ценность. Ни одна подробность не могла ускользнуть
от его пристального внимания, и он не оставил иранца
в покое, пока не выяснил распорядок жизни базы, на-
вязанный Баньоном, новые правила и все происшедшие
перемены.
Через полтора часа он почти досконально знал о
двух главных аферах Баньона. В процессе разговора
Сафа все больше распалялся от негодования. Однажды
ночью Баньон даже дал ему увесистого пинка. Подавать»
жалобу не имело смысла — они попадали на стол к.
старшему сержанту.
249
Допив свой стакан, Дельгадо поднялся. Сафа тут
же с готовностью вскочил,’шепча, что есть еще кое-
что, о чем он не скажет в присутствии остальных.
Только один мистер Дельгадо узнает, никто больше.
В его глазах появился дикий блеск.
Как только они остались одни, Сафа, озираясь,
подошел к Дельгадо вплотную.
— Сержант путаться с жена Ахмад Малик, — он
сделал неприличный жест и еще больше понизил
голос. — Если Малик узнать...
Схватив себя за горло, Сафа выкатил глаза.
— Где? — тихо спросил Дельгадо.
Иранец отступил, весь трясясь и вытянув руку
ладонью вперед, словно отстраняя от себя дальнейшие
вопросы. Он и так сказал слишком много.
Дельгадо вынул из бумажника две купюры по
тысяче реалов и протянул ему. Сафа жадно схватил
деньги. Он все еще трясся.
— Что бы ты ни узнал, немедленно приходи ко
мне.
— Да, сэр.
— Мартин! — крикнул Дельгадо секретарю. —
Проводи его и возвращайся.
Стоя на коленях перед громоздким старомодным
сейфом, Малик пересчитал толстую пачку долларовых
бумажек, разложенных по сотням, потом вернул их.на
полку и со вздохом запер сейф. Взятка была крупная,
а гарантии успеха ничтожны. Зафрулла — всего лишь
чиновник в составе службы безопасности, пусть даже
главный. Но выбора не было.
Плотные шторы защищали комнату от палящего
полуденного солнца, здесь было сумрачно и прохладно.
Вокруг громоздилась безЪбразная старинная мебель,
которая казалась Малику особенно удобной: плетеные
кресла девятнадцатого века, круглый стол, покрытый
красной плюшевой скатертью с бахромой, принад-
250
лежавший еще его матери, французский буфет. Это
было единственное место в доме, где Малик мог поду-
мать в одиночестве, его любимое убежище. В магазине
на первом этаже и в смежной конторе бурлила жизнь,
которую он не слышал, но угадывал всей душой. Что
бы ни случилось, что бы ни пошло не так, он звериным
чутьем узнавал в тот же миг и спускался раньше, чем
за ним успевали послать.
Малик наполнил стакан холодной водой из тер-
моса. Ему очень хотелось знать, чего ради за ним следит
этот английский сыщик, Чарльз Хоуд. Баньон, сооб-
щивший ему об этом, тоже понятия не имел, в чем де-
ло. Никогда прежде Баньон не выглядел так нервозно,
и в этом беспокойстве Малик угадывал фальшь. Как
бы то ни, было, пока Хоуд шатался вокруг, сержант
наотрез отказался заниматься перевозкой. Все уве-
шивания Малика разбились о его тупое упрямство.
Некоторые из заказов просто необходимо было срочно
вывезти из страны. Баньон ответил, что об этом и речи
быть не может.
Выпив воду, Малик покрутил стакан в руке. Что
же сказать Хелпману? Предложить подождать? Баньон
был уверен, что Хоуду уже многое известно. Ну и год!
Мало всего остального — так еще и это!
Малик направился в кабинет, который был дальше
по коридору, и, открыв дверь, увидел Зарин. Она по-
кошачьи свернулась в кресле у окна и смотрела на ули-
цу, приподняв занавеску. Он подумал, что она стано-
вится все более наглой. Год назад он ее застукал, когда
она шарила в ящиках стола. Она многому научилась
за год. Теперь он понятия не имел, чтоПпроисходило в
кабинете в его отсутсвие.
Взгляд Малика скользнул по голым ногам Зарин.
Юбки ее раз от раза становились все короче, а те, что
она носила теперь, едва прикрывали бедра.
Ресницы приподнялись, и большие черные глаза
взглянули на него по-детски наивно. С притворным
зевком.она откинулась назад, как бы невзначай еще
251
выше приподняв подол мини-юбки. Все обошлось. Он
ничего не заметил. Острый слух помогал ей слышать
его шаги издалека и вовремя убираться от стола. Зарин
вытянула длинные точеные ноги, выгнувшись
навстречу приближающемуся мужу.
т
После полудня жара стала буквально удушающей.
Пока Хелпман работал, солома липла к его потной
груди и голым ногам. В наглухо закупоренной комнате
была настоящая топка. Он был в шортах и парусиновых
тапочках, и все равно из подмышек ползли горячие
струйки.
Над его годовой свисала голая горящая лампочка.
От нее тоже веяло жаром. Воздух был совершенно
неподвижен и словно полностью лишен кислорода.
Время от времени Хелпман прекращал стучать молот-
ком и ненадолго открывал дверь нараспашку, чтобы
проветрить комнату.
. Эта обширная комната с земляным полом и камен-
ными стенами когда-то служила кузницей. Единствен-
ное окно было забрано решеткой, увешанной фестона-
ми паутины. Кругом валялись ящики, коробки, инстру-
мент, пучки соломы и баночки с краской. В углу, возле
тяжелого каменного резервуара для воды, лежал фо-
тоаппарат и коробки с пленкой.
Целая неделя поисков понадобилась Хелпману,
прежде чем он обнаружил это место. Он обшарил едва
ли не весь Тегеран. Ему требовалось убежище, где
можно было без опаски проявлять фотографии, пако-
вать отдельные предметы и оставлять их Малику для
дальнейшей транспортировки.
За кузницей находился изолированный дворик.
Ворота выходили к чайному магазинчику, владелец ко-
торого выполнял также роль сторожа. Фургон Хелпмана
пробирался по узким улочкам, задом въезжал в ворота
и упирался прямо в дверь кузницы. Таким образом,
можно было не опасаться случайных свидетелей.
252
Привозимый груз укладывался в резервуар, сверху над-
вигалась каменная крышка. Чтобы совершенно обезо-
пасить сокровище, Хелпман ввинтил в стену стальное
кольцо с толстенной цепью, другое было вделано в
пол перед каменным «сейфом». Кусок цепи плотно
прижимал крышку, а к кольцу в полу присоединялся
замком.
Наконец, ящик с двумя золотыми мечами был
опечатан.
Хелпман бросил молоток, вытер лицо грязным
полотенцем и шумно осушил стакан теплой несладкой
газировки. Другой стакан он вылил на голову. Завтра
Малик получит мечи. А дальше начнется кошмар.
Хелпман распахнул дверь и уселся на пустой ящик.
Он находился в постоянном болезненном возбуждении
от беспокойства, духоты и лихорадочной деятельности.
Мысли о том, что он должен как-то избавиться от
Баньона, не покидали его ни на минуту, но он понимал
и то, что остановить такого человека может только
убийство. Он не раз думал об этом после роковой
встречи в номере гостиницы и постепенно свыкся с
этой мыслью. Он сделал открытие, которому почти не
было равных, и не мог допустить, чтобы сокровище
уплыло из рук.
Разумеется, Хелпман чувствовал озноб при одной
мысли об убийстве. Хватит ли у него духа? Человек с
развитым интеллектом, он умел создавать в своем во-
ображении виртуозные заговоры, но осуществить хотя
бы один из них!..
Если бы полиция пронюхала о его махинациях,
он сумел бы выкрутиться — он был способен на многое,
когда дело касалось поединка интеллектов, но грубое
физическое столкновение... Одна только мысль о том,
чтобы остаться один на один с Баньоном, заставила
Хелпмана похолодеть вопреки дышащему жаром дню.
Его враг был громаден, колоссален, ужасен!
К тому же, каким образом они могли остаться один
на один? Может быть, заманить его в усыпальницу и
убить там?
253
Место было весьма уединенное, и от этого идея
казалась особенно пугающей. Рядом с мавзолеем
находился древний высохший колодец, как бы самой
судьбой предназначенный для того, чтобы спрятать
тело. Присыпать его сверху землей из усыпальницы...
Впрочем, кто будет совать нос в какой-то старый ко-
лодец?
Это были тяжелые раздумья, мрачные и пугающие.
Найдет ли он в себе силы спуститься в мавзолей с Ба-
ньоном за спиной? Но разве у него есть выбор?
Хелпман снова потянулся за газировкой. Рот его
то и дело пересыхал, а на языке сохранялся неприятный
привкус, который — он знал — был привкусом страха.
Справочная «Меркатор лайнз» ответила, что Дель-
гадо находится за пределами Ирана и что он не сообща-
ет подчиненным о своих передвижениям. Хоуд чувст-
вовал, что этот ответ выдуман самим Дельгадо. Человек
вроде него предпочитал обделывать тайно даже самые
законные дела. К тому же, парижская жизнь должна
была еще больше приохотить его к скрытности. Только
там было столько телефонных номеров, не указанных
ни в одном справочнике, и столько людей, культиви-
рующих уединение.
За зданием «Меркатор лайнз» была, установлена
слежка.
Утром у подъезда остановился светлый «линкольн»,
подхватил молодого человека и двинулся к западу.
Суматошный транспорт Тегерана не способствовал
преследованию, и возле одного из светофоров дорогой
автомобиль был потерян извиду. Наблюдатель решил
попытать счастья в аэропорту, но безуспешно. Тогда
он позвонил Хоуду, спрашивая дальнейших указаний.
Поскольку был час дня, тот направил его назад в ве-
стибюль «Меркатор лайнз».
Хоуд, сидевший в офисе Дебби и за ее столом,
между тем досадливо отвернулся к окну. Проклятое
254
дело топталось на месте! Все утро он вынужден был
провести в ожидании, пока ремонтировали факс. Ин-
формация о Дельгадо, которую должен был прислать
Гильдерштейн, могла пролить на происходящее хоть
какой-то новый свет. Однако до сих пор от «Кристоби»
ничего не было.
Хоуд совершенно забыл о том, что договорился
пообедать с Диком Линдси из посольства, и выругал
себя, когда снизу позвонили о том, что Линдси ждет.
Он поспешно спустился вниз. Они отправились в
предгорья, в клуб «Шираз», где отлично кормили, а
столики стояли в прохладе крытой галереи, среди
небольших фонтанов. Рядом обедали две хорошенькие
девушки, но даже это не могло отвлечь Хоуда от его
проблем. Линдси подтвердил, что Дельгадо точно
находится в городе, но где именно, понятия не имел,
к великому разочарованию Хоуда.
В три часа десять минут Линдси высадил его у
подъезда. Помахав на прощанье, Хоуд повернулся было
к дверям, но заметил, что его «мерседеса» нет на месте.
Ключи, однако, находились у него в кармане. При-
шлось обратиться в полицию, общение с которой заня-
ло двадцать минут. От Гильдерштейна по-прежнему
ничего не было. Не выдержав, Хоуд облегчил душу
витиеватым проклятием. Единственное, что удерживало
его от окончательной хандры, было скорое возвращение
Дебби.
Около шести часов вечера вошла Джоан с извес-
тием, что полиция звонит из местечка Рэйи, южнее
Тегерана. Они задержали иранца с дорогим кожаным
кейсом, в котором оказались бумаги, авиабилет на имя
Чарльза Хоуда и конверт со штампом «Лингард Мак-
Киннан». Есть ли там человек с таким именем, инте-
ресовалась полиция.
— Кейс? Никакого кейса у меня... Постойте, это
может быть большая кожаная папка из «Мерседеса».
А что с машиной?
Хоуд прошел в приемную и подождал, пока Джоа«
объяснится с полицией.
255
— Машина пока не обнаружена. Они сейчас ищут
еще одного, кто как будто крутился рядом с ней. Тот,
с папкой, его помощник. Вам придется съездить для
опознания бумаг и папки.
— Они что, не могут прислать все это сюда?
Снова началась продолжительная беседа.
— Опознание необходимо, чтобы задержать того
человека по официальному обвинению.
— Ладно, — вздохнул Хоуд. — Куда ехать?
В семь часов пятнадцать минут он спустился в
подземный гараж к «кадиллаку». Самолет Дебби должен
был приземлиться в половине восьмого. Если повезет,
он мог вернуться на виллу через час и пообедать с ней
в саду. Она, конечно, скажет в какой-то момент, что
не прочь немного поплавать... Хоуд нетерпеливо
поежился в предвкушении вечера вдвоем с Дебби. Ни
одна девушка не волновала его так, как она. Если бы
еще это чертово дело сдвинулось с мертвой точки!
«Кадиллак» мягко выкатился на проспект, где уже
горели фонари. Вечер был очень тихий, какой-то
особенно южный, даже краски его были непривычны —
не серо-синие, а желто-коричневые. Набрав скорость,
машина понеслась на юг, куда указывали дорожные
знаки. Верамин и Рэйи лежали на знаменитом Золотом
Пути, ведущем в Самарканд. Вечерняя пустыня, куда
уходила дорога, бросала на нее довольно мрачный,
совсем не золотой отсвет.
Улицы пригорода были намного уже городских
авеню, здесь было обиталище бедноты. Асфальт
потрескался, покрылся выбоинами, и в приоткрытое
окно то и дело врывались слишком густые и пряные
запахи.
Хоуд сверился с указаниями, которые Джоан
записала на листке из блокнота, и скоро оставил позади
последние дома пригорода. Впереди замаячили
дымоходы печей, вырисовываясь на фоне темнеющего
неба, как странный зловещий лес.
Он снизил скорость, высматривая полицейский
256
пост. Место как будто было то самое, где его должны
были ждать. На обочине темнели кучи пепла, угля и
земли, за ними там и тут виднелись костры перед
лачугами и шалашами. Здесь жили одни подонки и
отщепенцы, надломленные опиумом.Отблеск костров
выхватывал из темноты черные дыры их землянок.
Место было унылое и зловещее — полицейский
пост был здесь просто необходим.
Дорога вильнула в сторону, и «кадиллак», выныр-
нув из ущелья между двумя громадными угольными
холмами, едва не врезался в бок машины. Хоуд успел
нажать на тормоз и остановился буквально в метре от
препятствия, потом посигналил. Старик выглянул из-
под капота и беспоможно развел руками. Хоуд вышел
из «кадиллака» и едва успел сделать пару шагов, как
из-за машины, перегородившей дорогу, выскочили
двое. Он сразу все понял. Они стремительно огибали
машину — мордовороты, один из которых держал что-
то в руке.
Хоуд не взял с собой оружия. В кармане был только
серебряный шариковый «Паркер», который он
выхватил за неимением ничего другого. Правый верзила
прыгнул на него, Хоуд увернулся и дал ему прдножку,
а когда тот споткнулся, обеими руками всадил
авторучку ему под подбородок. Потом как следует
рванул.
Второй нападающий наткнулся на первого и
выбросил вперед руку. Что-то вцепилось Хоуду в
плечо — он вывернулся и охнул от боли. Колючая
проволока! Он бросился к машине, но его схватили за
ноги. Началась возня среди угля и пепла. Хоуд
извернулся и навалился сверху, сдавив противнику
шею. Здоровяк яростно забился и сбросил его с себя.
В самое последнее мгновение, когда петля из колючей
проволоки уже почти коснулась лица, Хоуд успел
защититься рукой. Снова он оказался сверху, всей тя-
жестью придавив противника. Тот отбросил проволоку
и обеими руками так сжал его горло, что Хоуд едва не
9 Парусиновая Н1гть 257
потерял сознание. Его дыхание прервалось, руки
беспомощно шарили в воздухе. Вот они коснулись чего-
то мягкого — длинных густых усов — он как следует
дернул за них. На короткое мгновение тиски на горле
ослабли, потом закрылись снова. Обладатель усов
пытался освободиться, крутя головой.
Намотав пряди усов на пальцы обеих рук, Хоуд
собрался с силами. Он чувствовал, что наплывает дур-
нотная тьма, но заставил себя снова дернуть за усы,
на сей раз вверх. Голова противника запрокинулась,
рот открылся. Освобожденный Хоуд, задыхаясь, дернул
снова, оголив розовые десны.
Послышался треск рвущихся тканей в углах губ.
Освободив одну руку, Хоуд набрал горсть пепла и
углей и засунул глубоко в разинутую глотку. По-
слышался кашель и рвотные спазмы. Он добавил еще
пригоршню, а третью высыпал в глаза. Он был теперь
совершенно свободен и, пошатываясь, поднялся на
ноги. Рядом кричали, и еще две фигуры спускались к
месту драки с гребня угольного холма. Хоуд заковылял
к машине.
Мотор продолжал работать. Самый первый из
нападавших снова спешил к нему, размахивая ножом.
Свет фар выхватил из темноты еще несколько бегущих.
Наконец, «кадиллак» дал задний ход... и вперевалку
вполз задним бамперов в угольную кучу. Хоуда
тряхнуло, мотор взревел. Задние огни едва тлели и
невозможно было разглядеть, куда движется машина.
Та, что преграждала путь вперед, начала разво-
рачиваться.
Еще минута — и «кадиллак» задом выскочил на
шоссе. Стремительно развернувшись, он понесся по
направлению к городу.
Уф! Хоуд дышал все еще с трудом, измученный,
грязный и взвинченный: Разорванные колючей
проволокой, плечо и правая рука отдавались жгучей
болью. Чьи люди напали на него? Не Дельгадо — тот
не знал, что им интересуются. ;
258
Баньон вряд ли затеял бы что-то подобное. Шайка
бандитов, заманивающая жертву при помощи фик-
тивного телефонного звонка? Глупо. Должно быть, это
все-таки Дельгадо. Но откуда он мог узнать?.. Все это
было в высшей степени странно.
Движимый запоздалой яростью, Хоуд все прибав-
лял скорость. Он вихрем пронесся через город и попал
в пробку на выезде рядом с университетом. Пока она
не рассосалась, он успел снять пиджак и галстук, потом
осторожно закатал рукав на поврежденной руке. Едва
дорога освободилась, он снова рванулся вперед и
последний отрезок пути миновал на скорости девяносто
миль.
Еще под деревьями аллеи его встретила музыка, а
первое, что бросилось в глаза, была Дебби, идущая
навстречу в коротеньком платье, больше похожем на
рубашку.
— Добрый вечер, милый, — сказала она, наклоня-
ясь к окошку машины.
' Хоуд неуклюже выбрался наружу.
— Прости, что не смог тебя встретить. Выглядишь
потрясающе!
В один миг вся смесь отрицательных эмоций уле-
тучилась, не оставив даже воспоминаний. Музыка тоже
была спокойной и прекрасной — как Дебби.
— Господи, что случилось? — она уставилась на
рваные ранки с уже подсохшей кровью, а когда он при-
тянул ее к себе, высвободилась. — Говори же, в чем
дело!
— Издержки профессии, не более того.
— Говори яснее! А одежда, ты только погляди на
себя!
Наливая в стакан хорошую порцию виски, Хоуд
вкратце пересказал недавние события.
— Надо поскорей промыть порезы и забинто-
вать.
Дебби потянула его в ванную и без церемоний при-
жгла ранки спиртом, не обращая внимания на проте-
259
стующее рычание. Потом раскрасила кожу йодом, за-
сыпала стрептоцидом и заклеила пластырем.
— И не думай, что удастся обойтись без проти-
востолбнячной инъекции. Я знаю поблизости одного
приличного эскулапа.
Выяснилось, что сосед-доктор минут через двад-
цать поедет мимо. Он согласился заехать на виллу.
— Но чьих рук это дело? Баньон снова?
— Я бы скорее предположил, что Дельгадо.
— Дельгадо?
— Ах, да, ты ведь не в курсе.
— Фрэнклин Дельгадо?!
— У тебя такой потрясенный вид, словно он твой
старый приятель. Погоди-ка, он не из числа тех, с кем
ты раньше проводила время?
— Нет, но он очень старался войти в их число.
Очень.
— Расскажешь мне?
— Думаю, так будет лучше.
...Вскоре после того, как Дебби прибыла в Тегеран,
-Беллами устроил прием на высоком уровне. Среди
приглашенных было несколько министров, разного
рода важные птицы.
Дельгадо появился с группой молодых людей, ко-
торые буквально смотрели ему в рот. Они показались
Дебби довольно занятными, и она охотно присоедини-
лась к компании, а через некоторое время предложила
съездить куда-нибудь поплавать (Хоуд ухмыльнулся,
услышав это). Идея понравилась.
Три-четыре машины молодежи отправились на
поиски ближайшего бассейна.
Дебби, Дельгадо и шумная юная троица оказались
в одной машине. Минут через пять ребята раздумали
купаться и попросили высадить их у какого-то ресто-
рана. Некоторое время Дельгадо кружил по городу,
простаивая у каждого светофора, как бы в нереши-
тельности. Потом, словно приняв решение, он повер-
нул к выезду из города. Ее, естественно, заинтере-
260
совало, куда они -направляются. Оказалось, Дельгадо
решил показать ей свой холостяцкий домик.
— Он не позволял себе никаких вольностей, вел
себя очень корректно. Что до меня, я и в мыслях не
держала никакого кокетства. Я была не в восторге от
предложения, но не выскакивать же на ходу из машины!
Ехали долго. Начинался рассвет, когда машина
свернула в очень уединенную аллею, почти скрытую в
зарослях, миновала что-то вроде поста охраны и
вырулила к футуристическому комплексу среди скал.
Ничего более изысканного Дебби не приходилось
видеть.
— Сначала все было элегантно, и Дельгадо вел
себя как джентльмен, но потом все изменилось, очень
постепенно, незаметно. Мы пили и смотрели какой-
то приличный фильм вдруг на экране пошла незатей-
ливая порнуха. Я поднялась и хотела уйти, и тогда на-
чалась основная часть приключения.
Она сопротивлялась изо всех сил, но скоро оказа-
лась почти голой и хуже того — связанной.
— Он был как безумный, как настоящий демон
зла! Лицо налилось кровью, глаза выпучились... взгляд
стал совершенно бессмысленным. У него жилистое
тело, твердое, как стальной прут! Справиться с ним
нечего было и думать.
Словом, он содрал с меня блузку и юбку, порвал
пополам белье, а руки связал шнуром с грузиками на
концах.
— Бола?
— Я не знаю названия, но эта штука впилась, в
кожу чуть не до крови, пока этот ненормальный при-
вязывал мои ноги к столу... он сунул голову между
ними, потом навалился сверху... я почувствовала в се-
бе его член — но я так билась, что веревка ослабла.
Я сбросила его в самый последний момент и... словом,
это продолжалось еще час, все по кругу, и я просто
изнемогла. Он прижал меня к полу... и он это сделал.
На том все и кончилось. Он отвалился и лежал, как
261
мертвый. Я кое-как прикрылась тем, что оставалось
от одежды — немногое, скажу честно. Я думала только
о том, чтобы поскорее скрыться. В-общем, поехала
в одной из машин, стоявших перед домом, но воро-
та на выезде были заперты. Охранник отказался от-
крыть их.
Дебби была просто в ужасе, когда он позвонил
Дельгадо, однако тот явился снова в облике безуко-
ризненного джентльмена. Ей ничего не оставалось, как
вернуться к дому, но там он лишь галантно помог ей
пересесть в самую шикарную машину и приказал
шоферу отвезти ее туда, куда она пожелает. На про-
щанье он попросил ее забыть о случившемся. Если бы
не синяки и рваная одежда, Дебби, пожалуй, реши-
ла бы, что весь кошмар просто-напросто померещил-
ся ей.
— И где же находится место, куда он тебя возил?
— Понятия не имею.
— Дебби, мы должны найти его! — Хоуд взволно-
ванно зашагал с сигаретой перед открытым окном. —
Думаю, там находится все, что нас интересует. Надо
вменить, где этот чертов холостяцкий домик!
— Не вижу, как это можно сделать — разве что
использовать меня в виде приманки.
— Перестань! Постарайся лучше вспомнить.
— Я правда не могу.
— Но дорога, по которой вы ехали? Хотя бы на-
правление? Вряд ли в окрестностях Тегерана много
домов, принадлежащих европейцам.
— К востоку как будто... среди холмов. Часа три
езды, нс меньше.
— Ты узнаешь местность?
— Узнаю, конечно, но...
— Тогда мы возьмем «кадиллак» и будем искать,
пока не найдем/ Направление и радиус •— этого более
чем достаточно.
— Мне не нравится эта затея.
— Почему?
262
— Потому что я боюсь Дельгадо. Он опасный че-
ловек. Кстати, он тебя пытался убить сегодня.
—- Это могли быть люди кого-то другого.
— Или его.
— Я тоже работаю не в одиночку. Короче, начнем
рано утром. Я предупрежу Али.
— Я не смогу завтра, Чарльз. Мне надо отчитаться
за командировку. Весь день придется провести в офисе.
Хоуд внимательно посмотрел на нее. Никогда еще
Дебби не выглядела так смущенно и обеспокоенно.
Неужели она просто старается уклониться от не-
приятной задачи?
— Ладно, я завтра еще раз произведу разведку
среди военно-воздушных сил, но если результат будет
нулевой, нам придется пойти по следу Дельгадо.
Третьего пути нет, Дебби.
— Надеюсь, этот второй путь не понадобится.
А теперь хватит говорить на эту тему.
Глава девятая
Сержант Баньон захлопнул дверцу «шевроле» и
пошел по улочке, выискивая методистскую церковь и
недоумевая, чего ради Дельгадо понадобилось на-
значать встречу в таком странном месте. Он надеялся,
что правильно понял указания: поворот с авеню Хо-
расан,,сразу за перекрестком.
Стояло утро, уже, по-обыкновению, жаркое. Мимо
тянулись магазинчики, лавка серебряных дел мастера,
сапожная мастерская, лотки продавцов плетеных
изделий и игрушек. У самой.кромки тротуара брадобреи
брили двоих иранцев разбойничьего вида.
— Эй, мистер, вы покупать ковер?
Вот и угол, но все еще никаких признаков церкви.
С досадой Баньон взялся за неизменный платок, уже
влажный и тут заметил через дорогу белую глухую стену
с дверью и ступенями, ведущими к ней. Он при-
близился, щурясь. Действительно, церковь. Значит, он
попал туда, куда надо.
263
Дверь оказалась запертой. Неприметная дверца
метрах в четырех дальше по стене была закрыта тоже.
Баньон подергал за колокольчик и нетерпеливо пнул
дверцу ногой. Застучали шаги. Бородатый человек,
благостно улыбаясь, кивнул и отступил, пропуская его.
Баньон оказался в крытой галерее церкви, справо
от которой находился сад. Бородатый без единого слова
запер дверь и пошел вперед, сделав знак следовать за
собой. Под развесистым деревом стояла скамья, на
которой сидел Дельгадо. Сад был тенистый и очень
прохладный, с густой травой и цветущей клумбой
посредине. Откуда-то доносилось тихое журчание
текущей воды.
— Доброе утро, — холодно сказал Дельгадо.
— Доброе, доброе, мистер Дельгадо! А здесь
недурно, правда? — Баньон одобрительно огляделся. —
И как прохладно!
— Садитесь.
Рядом со скамьей стоял неудобный деревянный
стул, специально принесенный из церкви. На Дельгадо
был элегантный шелковый костюм и прекрасно
начищеные ботинки. Он явно чувствовал себя не-
принужденно. Из-под нависающей треугольником губы
свисала сигарета, почти лежа на длинном подбородке.
— Угу, — Баньон уселся. Стул издал жалобный
треск и накренился. — Здесь мирно. Похоже, в городе
немало таких уютных местечек, о которых сроду не
догадаешься.
Он вынул изо рта сигару, выплюнул кусочек листа.
— Прошу прощения. Знал я одного парня в Шта-
тах, неудачника, по правде сказать. Тоже все пропо-
ведовал о спасении души...
— Сегодня вы займетесь переправкой первой
партии, если я не ошибаюсь?
— Совершенно верно. Сразу после того, как мы с
вами разойдемся отсюда. Признаюсь, мистер Дельгадо,
у меня уже есть пара шикарных вещиц для вас. Золотые
мечи. Н-да...
264
Видели бы вы их, мистер Дельгадо. Обалдеть мож-
но! Они вам понравятся.
Дельгадо свесил руку со спинки скамьи, как когда-
то с дверцы своего «линкольна».
— Вам придется вплотную заняться перевозкой.
Я спешу.
— Ну да, ну да. Как скажете, — что-то скользнуло
во взгляде Баньона, словно тон собеседника озадачил
его. — Я тоже хотел бы закончить дело побыстрее.
— Только не ждите за это платы. Вы оказываете
мне услугу — вот и все. По дружбе.
У Баньона отвалилась челюсть. Дельгадо впился в
него ледяным взглядом и продолжал:
— Потому что вы и так неплохо наживаетесь на
черном рынке.
Баньон попытался взять себя в руки.
— Что все это значит, мистер Дельгадо?
— Это значит, что ваша незаконная деятельность
на базе Мирзан приносит вам достаточно хороший
доход. Я имею в виду все то, что вы пускаете налево
через Дж. П. Атчарию и братьев Мазани.
Баньон, казалось, превратился в тяжеловесную
потную статую. Он только таращился выпученными
глазами.
— Продолжать?
— Я... я не понимаю...
— У меня на вас обширное досье, на все фиктивно
списанное оборудование и материалы, на весь бензин,
проданный с прошлого ноября. Проданный на сторону
и списанный.
Шея Баньона начала густо багроветь.
— У вас на меня что? — хрипло переспросил он.
— Досье. Если хотите, я пришлю вам копии.
— Что вы такое городите?
— Вы прекрасно знаете, что.
— Вам не удастся ничего мне пришить!
— Не стройте из себя дурачка. Если знать, где
смотреть, утечку легко проследить. По крайней мере,
шесть таких мест мне известны.
265
— Не понимаю! — тупо повторил Баньон.
— Назвать какое-нибудь? Экспортно-импортная
компания Кермана. Торговая фирма «Иран». И это не
считая мелких подрядчиков, таких как «Тахири и
сыновья» или С. М. Нури.
— Чего вы хотите?
• — Кто ваш начальник, майор Колонна? Говорят,
он пронырливый тип. Скоро он поймет, что это только
то, что лежит на поверхности. Потом всплывут все ваши
штучки с валютой, вся возня на складах, в офицерской
столовой, в магазинах.
Дельгадо изящным движением вынул сигарету из-
под верхней губы, стряхнул пепел, и вставил ее назад —
все это, не отрывая взгляда от Баньона. Тот, разумеется,
получил хороший удар под дых; но отблеск в бегающих
темных глазах подтверждал подозрение, что удар этот
был своевременным. Баньон был опасным партнером.
Скорее всего, он вывез бы антиквариат, а потом занялся
шантажом. Но теперь можно было успокоиться. Он
укротил эту хитрую бестию.
Баньон, часто мигая, жевал сигару, лицо вслед за
шеей постепенно наливалось кровью. Потом он
странно вытянул шею и задвигался на своем неудобном
стуле. Дельгадо подобрался в ожидании нападения. Он
понимал, как опасно недооценивать силу Баньона, и
замер, готовясь к схватке.
Тот, между тем, обмяк и как будто взял себя в
руки. Необъятная грудная клетка тяжело вздымалась.
— Ради Бога, мистер Дельгадо! — сказал он с уси-
лием, вынув изо рта сигару. — Что я вам сделал? Мо-
жет, наступил нечаянно на ногу? Я ведь во всем с вами
соглашался! Зачем так со мной поступать?
— Я не собираюсь объясняться.
— Но я просто хочу понять...
— А не хотите пятнадцать лет в тюрьме за хищения
в особо крупных размерах?
Тяжелая челюсть Баньона с каплями пота на
подбородке выдвинулась вперед.
266
— Но, постойте!..
— И это еще будет минимальный возможный срок.
- Но...
— Самый наименьший! — повторил Дельгадо резко
и сухо.
Баньон собрал все силы, чтобы подавить бешенст-
во и страх.
— Я все понял. Вот зачем эта сволочь Хоуд, этот
дешевый сыщик, всюду совал свой нос! Это он все
разнюхал! А я, дурак, не понял...
В бесстрастном взгляде Дельгадо не мелькнуло
даже искры удивления, но он мысленно взял слова
Баньона на заметку. Кто такой сыщик Хоуд? Какой-
нибудь американец, который висит на хвосте этого
простофили... Надо будет выяснить, кто он такой.
— Через две недели я буду в Париже, — сказал
Дельгадо, разглядывая вену, вздувшуюся и пульсирую-
щую на шее Баньона. — Двадцатого, не днем позже.
Я немедленно отправлюсь к Сарде за обещанными
предметами. Очень надеюсь, что их там будет доста-
точное количество. Достаточно большое, ясно?
Шумное дыхание Баньона, казалось, заполнило
садик, заглушив все остальные звуки.
— И никаких промахов.
Тишина в ответ.
— Ясно?
— Ясно, — прозвучал еле слышный ответ.
— А теперь убирайтесь.
Несколько секунд Баньон не двигался, потом не-
ловко поднялся. Он почти ослеп от подавленных
эмоций, которые грозили задушить его изнутри.
Пошатываясь,-он воздвигся во весь свой громадный
рост. Дельгадо холодно смотрел на него снизу вверх.
Не сразу Баньон заставил себя направиться к.двери,
ощупью нашел щеколду и почти выпал в удушливую
жару трущобной улочки. Пот заливал и щипал глаза,
как слезы унижения и ненависти. Может быть, это и
были слезы. В голове билась одна единственная мысль:
267
Боже милостивый, почему он не размозжил голову
этому ублюдку?
Он не понимал, как случилось, что он, всегда такой
скорый на расправу, сумел на этот раз сдержать себя,
испив всю чашу унижения. Он вынужден был уйти
неотомщенным, вынужден был подчиниться, смолчать!
Он внутренне извивался от ярости, кусая губы, чтобы
не закричать от бессилия. Сукин сын! Проклятый сукин
сын!
Постепенно мысли Баньона приобрели некоторую
связность. Как удалось Хоуду так много разнюхать?
Все ли он знал? Дыхание продолжало болезненно, с
шумом рваться из груди, как после долгого изнури-
тельного бега, подошвы ударяли о тротуар так, что
отдавалось в гудящей голове.
С Дельгадо придется разобраться. Проклятый су-
кин сын должен умолкнуть навсегда. Но как справиться
с ним? Он сидит на вершине, знает всех сильных мира
сего. Да, и даже кое-кого из правительства. Придется
как следует пошевелить мозгами. Но другого пути нет:
этот мерзавец, эта бескровная медуза, этот ублюдок
без нервов должен исчезнуть. Любой ценой надо
оторвать этого клеща.
Новый приступ бешенства налетел, заставив Ба-
ньона заскрипеть зубами. Он приостановился, судо-
рожно сжимая и разжимая кулаки. Спокойно, спокой-
но, уговаривал он себя.
Без плана тут не обойтись, так что думай головой,
приятель. А пока придется подыграть, отправить еще
хотя бы одну партию. Ну, с этим проблем не будет.
Как раз сегодня, буквально через час, состоится встреча
с Хелпманом.
Договориться с ним о следующей партии, отпра-
вить ее — а Между тем придумать подходящий способ
укокошить Дельгадо.
Ах, как хотелось почувствовать под руками его
шею, услышать хруст позвонков...
Баньон шел и шел вперед, вызывающе вскинув
268
голову, а когда опомнился, вокруг тянулся незнакомый
грязный квартал. С обеих сторон возвышались неопрят-
ные стены хибар, а под ногами вместо тротуара хрустел
едва разровненый гравий. Куда, черт побери, его за-
несло? «Шевроле» в видимом пространстве не про-
сматривался. Баньон понял, что заблудился.
Некоторое время он бродил, забираясь все глубже,
потом начал спрашивать дорогу. Третий прохожий,
услышав «авеню Хорасан», махнул рукой назад и
налево. Когда удалось добраться до машины, тень
успела уползти в сторону.
Ручка дверцы обожгла пальцы, и Баньон устало
выругался.
Давно потухшая сигара так и свисала изо рта, пока
он не выплюнул ее из окошка. Обмякнув на сиденье,
он попробовал собраться с мыслями, но тщетно.
Бутылка виски под сиденьем была теплой на ощупь,
но хороший глоток пролился в горло, как живая вода.
Несколько раз приложившись к бутылке, Баньон нашел
в себе достаточно энергии, чтобы тронуть машину.
Ветерок, хотя и теплый, постепенно прочистил
голову.
Мысли, сначала вялые, становились все лихора-
дочнее. Надо было поскорее выяснить, как удалось
Хоуду раскопать так много. Этот тип — полицейский,
сомневаться не приходится.
Но как именно он ухитрился подобраться так
близко? Придется развязать ему язык. j
У ворот базы пришлось ждать, пока три больших 1
грузовика не выедут наружу. Джейси уже ждал у двери 1
кабинета.
Майор Колонна проверяет отчетность и цепляется
к каждой букве, подняты все документы, начиная с
прошлого января.
И так далее, и тому подобное.
— Он дважды звонил вам, сержант, таким ядови-
тым тоном!
Баньон только сверкнул на Джейси глазами.
269
— Он прислал вам меморандум, который долж-
ны подписать все служащие, до единого человека.
И немедленно.
— Какой еще меморандум?
— Он озаглавлен «Неразрешенная утечка имущест-
ва с базы».
— Клянусь, я ему!.. Ладно, Джейси. Пока свободен.
Звонок Хелпмана раздался одну минуту спустя
после полудня.
— Вот и молодец, — мрачно ответил Баньон. —
Я рад, что ты не забыл. Встретимся в баре отеля «Ко-
мандар» через полчаса. Я имею в виду бар нижнего
этажа.
— Но, сержант, я не...
— Я не повторяю два раза. Советую оказаться там
вовремя! — Баньон с грохотом бросил трубку на рычаг.
Минут пять он стоял, поставив одну ногу на стул,
и просматривал накопившиеся бумаги. Зазвонил
телефон.
Баньон не обратил на это никакого внимания. Чуть
позже раздался осторожный стук в дверь, и появилась
голова Джейси.
Майор Колонна, сержант. По второй линии.
Баньон сделал судорожный вдох.
— Чертов ублюдок не обедает, что. ли? У меня
встреча.
Скажи, что меня нет.
Джейси помедлил.
— Вон отсюда! — взревел Баньон.
Бумаги веером разлетелись по столу. Сжимая зу-
бами сигару, Баньон вышел в коридор. Если проклятый
Колонна сейчас попадется навстречу — ему же хуже!
На стоянке смотритель суетился возле «шевроле»,
протирая стекла. Он подобострастно улыбнулся.
— Передние шины слегка просели, сержант. Я их
подкачал.
Баньон покосился, но промолчал, подумав: из ко-
жи вон лезет. Научился, наконец, вести себя прилично,
270
ленивая свинья. Выходит, сработал пинок по заднице?
Что ж, запишем на будущее. Давай-давай, работай,
заднее стекло тоже в пыли. Вот теперь порядок.
Краем глаза Баньон заметил майора Колонну,
который направлялся -к офицерской столовой. Это
означало, что в запасе у него час. Он пожалел, что
майор не женат. Не худо бы ему после обеда еще часок
поваляться с женой. Но час — тоже неплохо.
Бар «Самарканд» в холле отеля «Командар» за-
полняла обычная обеденная суета. Все столики были
заняты и даже у стойки не оставалось ни одного
свободного места. Кивая знакомым, Баньон прошел
через желто-голубой зал, похожий на аквариум своими
стеклянными стенами, и в самом конце стойки заметил
Хелпмана. Тот натянуто его приветствовал.
— Привет. Как продвигаются дела?
— У меня все в порядке, сержант. Что-то случи-
лось?
— Сначала я выпью виски с лимоном.
Пока Хелпман отдавал заказ, Баньон разглядывал
его похудевшее лицо, влажную прядь на лбу, легкую
дрожь рук.
Особенно беспокойными были глаза. Он заметил,
что высокий бокал джина на стойке почти пуст, а вода
даже не тронута.
Сиденье Баньона было крайним, и он откинулся,
привалившись к стене; Небрежно сунув кепи под ре-
мень на плече, заложив ногу на ногу, он окинул взгля-
дом посетителей бара. Девчонка за соседним столиком
неплоха. Здоровые сиськи. Одна из тех, с кем можно
неплохо порезвиться. С неохотой Баньон вернулся
взглядом к нервному лицу Хелпмана.
— Мне нужно поскорее заполучить следующую
партию, — сказал он,.понизив голос.
Беспокойные глаза уставились на него.
— Но мне нечего вдм предложить, сержант.
- Что?
— Пока ничего нет.
271
— Так пусть будет. Предметы нужны мне Сегод-
ня же.
— Как это — сегодня?
— Сегодня — это значит, сегодня.
Хелпман некоторое время молчал, то и дело
облизывая губы.
— Да, но...
Он поспешно обернулся, когда бармен ска-
зал: «Виски с лимоном, сэр», и подвинул стакан Ба-
ньону.
— У тебя что, гвоздь в заднице? — спросил тот,
глядя, как он суетится.
— Я не го... у меня ничего не готово.
Баньон сделал глоток, пожевал сигару.
— Слушай, я сказал: сегодня. Ты же знал, черт те-
бя побери, что встреча назначена на шестое! Сегодня
шестое или нет? Мне нужно заполучить твое барахло —
и притом в изобилии. Лучше не дразни меня, Хелп-
ман!
— Вы сами увидите, что я прав, — сказал тот, ставя
пустой стакан и бегая глазами. — Могу показать вам
место раскопок.
— Показать что? — опешил Баньон.
— Место раскопок.
— Ах, вот как! Да. Ага. Конечно. Ага. Почему бы
и нет? Отлично, отлично! — Он залпом осушил стакан
и глубоко затянулся, не сводя глаз с Хелпмана. — Это
далеко?
— Не очень.
— Это меня устраивает.
— Хотите еще стаканчик?
- Что?
Проклятый британский акцент! «Хосите есе са-
кантик?»'
—. Еще виски?
— Нет, с меня хватит. Поехали.
Хелпман положил деньги на стойку, соскочил со
стула и направился было следом за Баньоном, потом
272
вернулся и жадно выпил свой стакан воды. Пока он
шел до двери, язык его двигался, беспрерывно об-
лизывая губы.
«Шевроле» стоял в самом углу площадки, раз-
линованной косыми белыми полосками.
— Держите правей, — сказал Хелпман, когда
Баньон направился к своей машине. — Поедем в моем
фургоне.
— Чего ради? Садись ко мне.
— Я предпочитаю ехать в фургоне. Мне он нужен.
— Хватит спорить, садись,'— Баньон уселся за
руль, бросив кепи на заднее сиденье.
Хелпман остался стоять рядом с открытой дверцей.
— Машина вам не понадобится, сержант. Я довезу
вас туда и обратно. Будьте благоразумны. Переса-
живайтесь в фургон и поехали.
Баньон окинул его озадаченным взглядом.
— Вот чудно-то! У меня есть права и-водить я умею.
— Поймите же, фургон мне нужен! Что я буду
делать без него в пустыне? Будьте благоразумны.
— Ты сказал, что вернешься в город. Я тебя
подброшу назад. Садись, черт возьми!
— Я вернусь не сразу... О чем мы спорим? Неужели
вы пару часов не можете обойтись без своей машины?
— Не пойму, что ты имеешь против нее.
— Как что? Я работаю там. Местные жители
привыкли к моему фургону, а ваш «шевроле» сразу
заметят. Зачем мне лишнее внимание? Теперь ясно?
— Ну и что? А у меня слишком насыщенный ра-
бочий день, чтобы зависеть от чьей-то машины. Черт
возьми, сколько можно препираться! Садись немед-
ленно!
Хелпман отказался. Баньон вылез из машины, и
они продолжали спорить. Наконец, белый, как бумага,
Хелпман, согласился на обе машины. Он выехал пер-
вым. Следуя за ним в своем «Шевроле», Баньон
273
размышлял о том, что довело археолога до такого
взвинченного состояния. Опиум, быть может? Такой
неуверенный, бегающий взгляд он видел у тех, кто
слишком любил это зелье.
На бензоколонке, куда они были вынуждены за-
вернуть, Хелпман молча и угрюмо ходил взад-вперед,
даже не глядя на то, как заправляют фургон.
Дорога вела сначала на юг, через Рэйи, потом свер-
нула к востоку, огибая предгорья. Кругом простиралась
пустыня, без каких бы то ни было признаков жилья,
блекло-голубое небо над ней казалось высохшим, как
и земля, поросшая колючкой. Дорога вела вперед и
вперед, однообразная до тошноты. Пыль вздымалась
волнами от колес фургона и не желала оседать, так
что Баньону пришлось сильно отстать. Под колеса
плыли песчаные наносы, выбоины и гравий, гравий,
гравий...
Миновали несколько указателей: Семнан, Дамгхан.
Дорога, как сообщал один из знаков, вела на Хорасан.
Справа тянулась унылая коричневато-серая пустыня,
слева в жарком мареве колебались очертания гор, над
которыми как бы парил в воздухе пик Демавенд.
Фургон Хелпмана неутомимо двигался вперед,
подскакивая на выбоинах. Миновали несколько убогих
деревень, потом пересекли рельсы одноколейки.
Удерживая одной рукой руль, Баньон достал термос с
холодным чаем и сделал несколько глотков, смывая с
языка налет пыли. Постепенно в нем нарастало глухое
раздражение: они находились в пути дольше, чем он
расчитывал — гораздо дольше.
Помимо вездесущей пыли, одежда начинала
пропитываться потом, и мысли становились все более
мрачными. База, меморандум, майор Колонна...
Дельгадо. Баньон изо всех сил старался не думать о
Дельгадо. В рот снова набилась мелкая пыль и
неприятно поскрипывала на зубах. Будет когда-нибудь
конец или это кругосветное путешествие? Упрямо
выставив подбородок, он поднял боковые стекла и дал
274
газ, нырнув в пыльный вихрь, клубившийся впереди.
Внутри машины сразу стало нечем дышать, но скоро
она выскочила на обочину и понеслась рядом с
фургоном, отчаянно подскакивая. Баньон завопил на
Хелпмана и дал продолжительный гудок, но тот даже
не замедлил хода, только махнул рукой вперед. Баньон
выругался. Приближающийся грузовичок заставил его
снова пристроиться в хвост фургону и отстать на
приличное расстояние. Плюнуть на все и повернуть
назад? С мрачным упорством он вцепился в руль,
понимая, что слишком далеко заехал для возвраще-
ния.
Выматывающая душу езда продолжалась. Дорога
снова стала безлюдной и заброшенной на вид. Терпение
Баньона грозило истощиться окончательно. Какой-то
идиотизм! Даже если они достигнут цели в следующую
минуту, он не успеет вернуться на базу до темноты!
Еще пятнадцать миль — и пыльный смерч впереди
свернул налево. Под колесами была теперь даже не
дорога, а-скорее тропа, машина вихляла по неров-
ностям, скорость резко упала. Холмы вокруг стано-
вились все выше и круче, обрываясь террасами и угро-
жающе нависая сверху. Крохотная деревенька приту-
лилась к боку одного из них, медленно уползла назад
за боковым стеклом. Перевалили через гребень и дви-
нулись вниз, на пыльную и на редкость безрадостную
равнину, с другой стороны ограниченную горами.
Наконец, почти сразу за следующей нищей дере-
вушкой, Хелпман затормозил.
Впереди белел оштукатуренный домишко, а за ним
возвышалось нечто похожее на деревянный фабричный
склад. Остатки мечи с половиной трубы торчали посре-
ди россыпи битого кирпича. Фургон остановился рядом
с сараем. Едва успев выскочить из машины, Баньон
обрушился на Хелпмана с ругательствами.
— Что все это значит, черт побери? Что за необ-
ходимость была тащиться сюда? Это черт знает какая
даль! Я что, по-твоему, в недельном отпуске? Да я до
275
ночи не успею вернуться на базу, олух ты эдакий! Так
бы и врезал, ей-богу!..
— У меня другое понятие о расстояниях, — ответил
Хелпман, едва разжав губы. — Если бы вы спросили,
сколько миль придется преодолеть, я бы не стал врать.
— Да кому могло в голову прийти, что эта дыра на
самом краю света!
Закатные лучи красиво -золотили пространство
равнины.
Стояла полная тишина. Тропа убегала дальше, к
горам, и кроме нее, в виду не было ничего интересного.
Продолжая бормотать проклятия, Баньон недоверчиво
крутил головой.
Хелпман вытер потное лицо. На спине и под-
мышками его рубашка пропотела насквозь.
Пойдемте внутрь.
. — А что там интересного? — зло спросил Баньон.
Хелпман выдавил из себя кривую улыбку.
— Мне нужно выпить. А вам?
— Выпивка у меня с собой. .
Баньон пошарил под сиденьем, достал виски,
сделал, пару глотков прямо из горлышки и протянул
бутылку Хелпману.
— Простите, но я не привык так пить.
— Фу ты, ну ты! — презрительное хмыканье — и
бутылка снова отправилась под сиденье. — Слушай,
Хелпман,'мне еще ехать назад, и я не собираюсь оста-
ваться здесь ни одной лишней минуты. Давай неси
барахло и грузи в машину. Или ты думаешь, что я сюда
притащился видом любоваться?
Тот продолжал стоять, словно в ступоре.
— Да что с тобой?
На мгновение Хелпмана охватила паника. По до-
роге он пробовал как-то спланировать дальнейшие
действия, но не слишком преуспел в этом. Идея
убийства, теперь уже совсем близкого и неизбежного,
приводила его в такой ужас, что он не мог заставить
себя разработать детали. Сама поездка явилась для него
276
едва ли не большей неожиданностью, чем для Баньона,
и вот она закончилась — а в голове все еще ни одной
рациональной мысли. Почему-то ему казалось, что
всегда останется время что-то придумать, а теперь сама
потенциальная жертва торопила его к ужасному
финалу.
— Со мной ничего, — ответил он тихо. — Пойдем-
те внутрь.
—- Внутрь чего? <
— Туда, — он махнул рукой на сарай. — Все там.
Баньон пристально посмотрел на него.
— Там, говоришь? Ладно, пойдем.
Они прошли к тяжелой двери, запертой на
большой висячий замок. Ключ со скрипом повернулся
в запыленном отверстии, и еще непрятнее заскрежетали
петли открывшеся двери. Сарай был пуст, его незатей-
ливая структура освещалась единственным отверстием
в крыше. В одной из боковых стенок виднелись прос-
тые двойные двери, другая представляла собой часть
округлого кирпичного сооружения. Изначально оно
высилось над землей, но теперь было наполовину за-
несено пылью и песком. Кирпич осыпался, а во многих
местах провалился внутрь, купол частично рухнул.
Хелпман прикрыл за собой дверь. Изнутри она
тоже была снабжена дужками для замка, и он тря-
сущимися руками начал запирать ее. Он едва не забыл
об этом. Кто-нибудь мог случайно войти...
— Это еще зачем?
— Мимо ходят люди. Мало ли, что им взбредет в
голову... Они бедны и склонны к воровству.
На гвоздях у двери висели лампы, карбидная и
«молния». Хелпман снял их. Баньон прошелся вдоль
сарая, не обнаружил ничего хоть сколько-нибудь
интересного и вернулся к двери, где Хелпман все еще
возился с лампами.
— Слушай, ты первый раз их зажигаешь, что ли?
— Готово!
Он выпрямился и протянул Баньону «молнию».
277
Тот, уже в который раз, посмотрел на него с
удивлением, все больше убеждаясь, что дело нечисто.
— Туда.
Хелпман направился к руинам куполообразного
здания и исчез в довольно широком проеме. Баньон
последовал за ним через груду обломков, потом вниз
по грубо вырубленным ступеням. Они оказались в
обширном помещении, где царили мрак и пустота. Свет
ламп выхватил ниши вдоль стен. Проход, ведущий в
усыпальницу, был старательно замаскирован.
Баньон уставился на мокрое от пота лицо своего
спутника.
Тот беспрерывно облизывал губы.
— Где мы?
— В мавзолее. Он пуст, как вы сами можете убе-
диться. Разграблен сотни лет назад, — ответил Хелп-
ман.
И вдруг с ним случилось нечто странное. Не-
удержимое желание показать свою находку хоть кому-
то, пусть даже Баньону, охватило его. Это могло также
дать ему лишнее время и подсказать какую-нибудь
идею. Возможно, перед лицом своего величайшего
открытия он сумеет почувствовать свое превосходство
и с легкостью пройдет через ужасный момент убийства.
— Ну, а дальше-то что? — говорил, между тем,
Баньон.
— Дальше, сержант, я покажу вам то, о чем человек
может только мечтать — мое великое открытие.
Тот смотрел недоверчиво. Хелпман быстро прошел
в угол й вернулся с киркой.
— Подержите мою лампу.
Как быстро теперь неслись его мысли! Кирка была
не нужна, но пришлась прямо к месту. Обе руки
Баньона теперь были заняты. Сейчас? Нет, сначала
пусть увидит усыпальницу. Хелпман сознавал, на-
сколько это неосторожно, но не мог сопротивляться
своей безумной идее. Сделав вид, что усердно работает
киркой в темном углу, он скоро крикнул:
278
— Сюда!
Забрав карбидную лампу, он первым прошел в
отверстие и начал спускаться по ступеням. Под аркой,
ведущей в усыпальницу, он остановился и поднял
лампу повыше.
— Вы видите могилу царя, возможно, вавилонского
царя Навуходоносора, и сокровища, похороненные,
вместе с ним свыше пяти тысяч лет тому назад.
Лампы высветили золотую маску и корону на
саркофаге.
Драгоценности, которыми было украшено оружие,
шкатулки и отделанные золотом фигурки переливались
яркими отблесками. На стенах виднелись превосходно
сохранившиеся изображения лучников.
— Господи Боже! — воскликнул Баньон и умолк.
Он медленно поворачивал голову из стороны в
сторону, не в силах поверить в то, что видит. Он поня-
тия не имел, что такое место раскопок, но даже если и
представлял нечто особенное, самые смелые фантазии
не шли ни в какое сравнение с действительностью.
Некоторое время он просто не мог подобрать под-
ходящих слов, потом выдавил из себя:
— Это и есть твоя находка?
- Да.
— Кто-нибудь еще видел все это? Кто-нибудь был
здесь, кроме тебя?
— Э-э... конечно, со мной было шесть рабочих.
Врешь, подумал Баньон, никого с тобой не было.
Но теперь с тобой я. Он шагнул вперед. Хелпман вски-
нул руку, преграждая дорогу. '
— Дальше нельзя. Кровля может обрушиться. Один
обвал уже случился, сами видите.
Баньон поводил лампой и повернулся.
— Тогда за работу. Я увезу, сколько смогу.
— Не трогайте ничего... пока. Я уже вынес наверх
достаточно.
— Что именно?
— Корону... золотые вазы.
279
— Да? Ты же сказал, что ничего не готово.
— Я имел в виду, что предметы нуждаются в
хорошей чистке. Если вас устроит...
Баньон, не дослушав, быстро пошел назад к
ступеням.
Он был радостно возбужден, от усталости не
осталось и следа. Ничто в жизни не производило на
него подобного впечатления. Надо быть идиотом,
чтобы делиться этим с Дельгадо. Просто взять и отдать
ему часть сокровищ, ничего не получив взамен? Надо
быть даже не идиотом, а полным кретином!
Нет уж, он, Баньон, заберет сокровища себе. За
все вместе можно выручить не меньше миллиона...
впрочем, что это он? Два миллиона, не меньше! Вот
это куш так куш!
Хелпмана тоже придется устранить. Ну, с этим
проблем не будет... Господи, два миллиона! Вывезти
разом, так, чтобы никто не знал. Никто.
Добравшись до ступенек, он вспомнил о Хелпмане
и обернулся. Тот спешил следом. Баньон пропустил
его вперед. Кирка несколько раз кликнула о камень
стен. В мавзолее Хелпман замешкался.
* Надо пройти наверх.
— Ну, так иди.
— После вас.
Баньон выбрался внутрь сарая. Он снова погру-
зился в планы и расчеты и лишь мельком глянул на
темнеющее отверстие в кровле.
— Я прикрыл вещи мешками, — сказал за спиной
голос Хелпмана.
Баньон шагнул к набросанным в углу пустым
мешкам, поставил лампу и наклонился. В то же
мгновение ужасающий удар обрушился на его голову
повыше уха. С криком он повернулся, защищаясь ру-
кой, и увидел мелькнувшее острие кирки, испачкан-
ное красным. Кожу головы запоздало пронзила резкая
боль.
Хелпман занес кирку для нового удара. Его лицо
280
казалось белой маской с широко открытым,
оскаленным ртом.
Вторично обрушив кирку вниз, он издал вопль
ужаса. Баньон успел отвести голову и наполовину
отразить удар поднятой рукой. Когда острие вонзилось
глубоко в плечо, он взревел от боли, вцепился в кирку
и вырвал ее из рук Хелпмана.
Тот бросился к двери и подхватил валявшийся там
деревянный брус. Он успел размахнуться и разорвать
торчащими гвоздями руку Баньона по всей длине, а
обратным движением процарапать по животу. Когда
Баньон ринулся вперед, Хелпман увернулся и ударил
его по лицу карбидной лампой.
В самое последнее мгновение Баньон уклонился.
Лампа только коснулась лица и, упав на пол, погасла.
Громадные плечи и бычья шея Баньона напряглись,
кровь струйками текла по груди и животу. Он тяжело
дышал. Заметив, что Хелпман пробирается к проходу
в мавзолей, он вложил все силы в один прыжок.
Последнее, что тот успел сделать, ударить своего
врага в лицо обломком кирпича. В следующее
мгновение Баньон сжал его голову двумя руками и с
размаху' ударил о каменную стену. Послышался
громкий хруст, тело содрогнулось и обвисло, но Баньон
продолжал бить и бить его о стену, время от времени
встряхивая, как тряпичную куклу.
А потом словно гигантский локомотив начал
набирать скорость внутри его существа, все оглуши-
тельнее стуча колесами и издавая непрерывный гудок,
пока, казалось, сам мозг не закричал от боли и не
взорвался.
Баньон очнулся в полной темноте. Что-то острое
вонзилось там и тут в ноги и спину. Он лежал обес-
силенный, с гудящей головой и болью, кусавшей его
одновременно как будто сразу в тысяче точек.
Он находился неизвестно где, неизвестно когда —
281
и это самое «неизвестно где» вращалось вокруг, то
быстрее, то медленнее, словно воронка гигантского во-
доворота. Баньон сжался в комок, стараясь справиться
с головокружением, и тогда память очнулась. Он лежал
на груде битого кирпича в сарае, а где-то рядом на-
ходился Хелпман, мертвый и, должно быть, уже совсем
холодный.
Он вспомнил усыпальницу, неожиданное напа-
дение, хруст сломанной шеи... и потом‘ничего. Потом
он отключился.
Баньон приподнялся на локте. В сарае стояла
кромешная тьма, только отверстие в кровле слабо вы-
делялосьна общем бархатно-черном фоне. Поблизости
раздался шорох..
Там что-то двигалось, но после мгновения инстин-
ктивного страха он узнал крысиную возню. Сделав
усилие, он уселся и потер лоб и виски. В голове от-
давались удары гонга, ощущение было такое, что череп
пульсирует, как резиновая груша.
Сколько он так пролежал? Стрелки показывали
три минуты первого. Господи, прошло несколько часов!
Баньон пошарил рукой по окружающим кирпичам,
коснулся неподвижного тела. Отчаяние захлестнуло его
с такой силой, что он глухо застонал, открыв рот,
словно в приступе удушья.
Осторожно поднявшись на ноги, он нашел в кар-
мане спички и зажег одну. Тело Хелпмана лежало в
неестественной позе, голова представляла собой месиво
из крови и мозгов. Кровью была залита одежда и куски
кирпича. Спичка догорела. Ощупью добравшись до
стены, Баньон привалился к.ней и зажег другую спичку.
Где-то рядом должна была валяться карбидная лампа...
Спичка погасла, и он заставил себя зажечь следующую,
хотя жаждал только одного: рухнуть на пол и уснуть.
Лампа, действительно, была совсем рядом. С бес-
конечной медлительностью Баньон зажег ее и осмотрел
себя. Разорваная рубашка', залитая кровью, уже
заскорузла. Поперек живота тянулись запекшиеся
282
рубцы, еще Хоудшие украшали предплечье. Волосы на
виске свалялись толстой податливой лепешкой.
С равнодушием предельного опустошения Баньон
представил себе, что было бы, если бы он не уклонился
в последнюю секунду. Он понял и то, зачем Хелпман
пригласил его с собой к месту раскопок. Чтобы его
убить.
Снова он посмотрел на часы, еле двигая рукой, в
которую вонзилась кирка. Без пяти час. Невозможно!
Что с ним происходит? Уже час, как он в сознании, и
за это время едва сумел разжечь лампу, а впереди еще
дорога назад! Надо поскорее избавиться от тела и
инструмента, захватить побольше сокровищ и надежно
припрятать остальное. Это казалось непосильной за-
дачей. Никогда ему не собрать столько сил, да и
времени в запасе почти не было. Он никак не мог
предвидеть событий, и не подготовил никакого
оправдания для такой продолжительной отлучки. База!
Это слово взревело в голове, как Ниагарский водопад.
Подтащившись к телу Хелпмана, Баньон начал
обшаривать карманы: вытащил из брюк связку ключей,
потом бумажник и конверт из пропитанной кровью
рубашки. Он едва держался на ногах. В голове про-
должало реветь и пульсировать, руки не могли ничего
удержать. Надо было как-то собраться с мыслями.
Глоток-другой виски мог бы помочь.
Баньон поплелся к двери.
Ключ оставался в замке и оглушительно заскре-
жетал, поворачиваясь. Что-то случилось со слухом:
каждый звук казался во много раз более громким. Дверь
с грохотом распахнулась, и Баньон подпрыгнул от
неожиданности. Что-то огромное надвигалось на сарай.
Не сразу он понял, что это неподвижная тень дома, о
котором он совершенно забыл. Где-то поблизости была
его машина.
Половинка луны хорошо освещала окрестности.
Стояла полнейшая тишина, далеко разносившая скрип
шагов по грарию. Машина обнаружилась за углом
283
сарая. Баньон протянул руку — и увидел, что в ней
зажаты ключи, конверт и бумажник Хелпмана. Он со-
брал всю силу воли, приказывая сознанию включиться
и придать его действиям осмысленность.
Так... спрятать все это в багажник, с глаз долой.
В багажнике оказалась коробка со всяким доб-
ром — он понятия не имел, откуда она взялась. Поло-
жив окровавленные вещи рядом с ней, он открыл
дверцу машины, нашел виски и сделал три больших
глотка Сдавленный крик вырвался из его горла:
казалось, в желудок пролился расплавленный свинец.
Уронив бутылку на сиденье, он скорчился, держась
руками за живот.
В этот момент ему почудилось движение за сараем.
Кто-то присел метрах в пяти от стены. Баньон тоже
замер, забыв о боли, потом выругался и бросился к
сидящей тени. В кустах колючки что-то чернело, но
это не был затаившийся человек. Старые доски
прикрывали полуразрушенный кирпичный цилиндр с
черной дырой посредине. Баньон швырнул туда камень.
Слабый стук донесся с большой глубины.
Путь в сарай и обратно длился, казалось, целую
вечность. Тело Хелпмана было тяжелым, как камень,
и влажным от полузастывшей крови, голова тяжело
моталась. Рубцы на животе начали отдаваться пульси-
рующей болью. Добравшись до колодца, Баньон начал
пристраивать тело на край, стараясь не повредить
окружающую хрупкую растительность. Теперь Хелпман
сидел на краю, ногами вниз, как гротескная пьяно
Покачивающаяся кукла. Толчок — и он исчез в черной
Дыре, послышался треск обрываемых ползучих
Растений и тупой удар о дно.
Баньон выпрямился, полный отчаяния. Он никогда
Не закончит, никогда! Уже без десяти два! Но никакая
Паника в мире не могла заставить его двигаться быстрее.
Это походило на кошмар, когда бежишь и бежишь на
Месте, не в силах ни на шаг удалиться от пресле-
дователя. Надо спешить, думал Баньон, но не мог
284
вспомнить, что именно надо делать. Ах, да: в сарае
полно вещей Хелпмана — комбинезоны, развешанная
по стенам одежда, инструмент, пустые бутылки из-под
газировки. Все это придется уничтожить. Свалив то,
что могло гореть, в большую кучу, Баньон поднес к
ней лампу, но когда одежда занялась, поспешно
затоптал язычки огня. Это была ошибка,, глупая
ошибка! Где он возьмет столько времени, чтобы ждать,
пока барахло прогорит? -
В ярости Баньон начал топтать уже потухшую кучу.
Летаргическое состояние кончилось, сменившись
лихорадочной деятельностью. Его прошиб пот, целые
реки влаги потекли по груди, защипало свежие рубцы.
Самое главное замаскировать усыпальницу. Придется
взять что-то с собой, чтобы заткнуть рот Дельгадо,
остальное оставить до более благоприятного случая.
Баньон вышел к машине, впервые ощутив, как холоден
воздух ночной пустыни. Содержимое коробки он вы-
валил на кучу одежды Хелпмана: пачки салфеток,
баллончики аэрозольной краски и лака, жестянки
бисквитов, журналы — потом спустился вниз и за-
полнил ее вазами. Их вошло четыре, причем за неиме-
нием времени пришлось схватить первые попавшиеся.
Выбравшись в помещение с пустыми нишами, он
начал спешно маскировать вход в усыпальницу досками
и брезентом. Пот продолжал течь, теперь уже холодный.
Все вокруг наплывало и удалялось, мысли путались,
только необходимость спешить никуда не уходила,
подстегивая его, как кнут. Поднимаясь по ступенькам,
он споткнулся и едва не покатился вниз, но сумел
удержаться на ногах, облившись с головы до ног новым
градом пота. Наконец, он снова оказался у двери сарая.
Господи, а фургон? Он совсем забыл о машине
Хелпмана! Что с ней делать? Вспомнился спор о том,
в чьей машине ехать. Имелось в виду, что ему не при-
дется возвращаться. Но что же все-таки делать с фур-
гоном? Нет времени прятать его!
Челюсть Баньона отвисла, дыхание прерывалось.
285
Он топтался на месте с коробкой в руках, не зная, что
предпринять. Придется рискнуть и оставить фургон на
виду.
Хелпман говорил, что местные жители привыкли
к его машине. Позже, как только удастся, он вернется
и как-нибудь избавится от нее. Сейчас некогда. И без
того придется гнать, как сумасшедшему.
Коробка с вазами отправилась в багажник. Под-
катив фургон поближе к сараю, Баньон забрал с перед-
него сиденья пиджак Хелпмана, запер дверцы и забрал
ключи. Потом хорошенько осмотрел сарай изнутри,
держа лампу над головой.
Что ж, он сделал все, что мог.
Уже занося ногу внутрь «шевроле», Баньон содрог-
нулся от неожиданно пришедшей мысли. Его внешний
вид! Господи, да что же такое с ним делается? Он только
сейчас вспомнил о том, о чем следовало позаботиться
в первую очередь! Руки были все в засохших пятнах
крови. Должно быть, он покрыт ими с головы до ног.
Слишком поздно думать об этом!
Вода в сарае была только на дне графина, и ее
едва хватило, чтобы кое-как очистить руки и лицо. По-
копавшись в мешке с грязным бельем, Баньон вытащил
рубашку и трусы, потом достал аккуратно сложенную
запасную форму и переоделся. Почему в машине мешок
с грязным бельем? Он должен был сдать его?.. Впрочем,
это был не единственный провал в его памяти. Скатав
окровавленную одежду в комок, Баньон бросил ее в
багажник.
Запирая замок, он вспомнил, что забыл в сарае
пиджак Хелпмана, и вынужден был снова отпереть
сарай. Часы показывали уже без пятнадцати три.
Холодный пот стекал теперь даже по ногам. Он обязан
к утру добраться до базы, иначе майор Колонна
воспользуется случаем и пришьет ему дезертирство. Он
только и ждет подходящего предлога, этот Колонна.
Если на утренней поверке... Нет, невозможно, чтобы
это случилось именно теперь,, когда ему выпала такая
грандиозная удача.
286
Баньон вывел машину на дорогу и дал полный газ.
Но еще хуже Дельгадо, этот ублюдок. От него надо
избавиться любой ценой, иначе зачем было проходить
через все испытания этой ночи? Будет слишком
несправедливо, если выгоду от этого получит один
Дельгадо.
Баньон низко склонился над рулем и погнал
машину так, как не ездил со времен своей юности,
когда от скорости зависела сама жизнь. Вдруг он от-
дернул ногу от педали газа, чувствуя приближение
нового обморока. Чернота медленно отступила, и он
снова прибавил скорость.
Было десять минут девятого, когда машина въеха-
ла, наконец, в ворота базы. Сафа заметил, что Баньон
припарковал машину не на своем обычном месте, а
как можно дальше от дверей офицерского клуба. Он
оставил свое занятие и поспешно подошел к «шевроле».
— Доброе утро, сержант.
Баньон даже не оглянулся. Он устало двинулся к
блоку А, провожаемый озадаченным взглядом Сафы.
Потом смотритель стоянки повернулся к машине. Она
была покрыта толстым слоем пыли.
Глава десятая
Сафа медленно обошел «шевроле», перебирая в
руках ветошь. За одним из окон с крючка свисал
комплект обмундирования, на заднем сиденье лежал
полупустой мешок с грязным бельем, на переднем —
легкий летний пиджак. Баньон никогда не носил пид-
жаки, Сафа был уверен в этом.
Он прошел к багажнику, склонился над ним. Ручка
была испачкана чем-то клейким, пыль густо осела на
пятно. Сафа достал спичку и соскреб верхний слой.
Кровь. Другое пятно было на номерном знаке, густое
пятно полусвернувшейся крови. Сафа огляделся. Двое
офицеров шли к столовой, один направлялся к складу.
Баньона не было видно.
287
Обмотав руку ветошью, Сафа подергал за ручку
багажника. Заперто. Он потянул из кармана ключи и
снова огляделся. Незнакомый штатский приближался
от ворот. Голубой «мерседес» был припаркован на
месте, отведенном для полковника Ван Ховера. Спрятав
ключи, Сафа отошел от «шевроле», незаметно наблюдая
за чужаком. Высокий и широкоплечий, одетый легко
и вместе с тем элегантно, он шел уверенно, словно
привычной дорогой. Более того, он был без сопровож-
дающего. Поскольку он явно не принадлежал к числу
штатских сотрудников базы, это означало, что у него
имеется пропуск.
Кровавые ли пятна на машине Баньона или общее
нервное напряжение последних дней были тому виной,
но неяркое сознание Сафы озарила догадка, что на
базу прибыл сотрудник ФБР. Не то чтобы штатский
был похож на фэбээровца, но что-то в его трениро-
ванном теле и непринужденно-спортивной походке
наводило на такую мысль. Сотрудники ФБР частенько
появлялись на базе для проверки груза на контрабанду
наркотиков, но он знал их всех. Этот был не из их
числа. Сафа сделал вид, что усердно чистит ближайшую
,к «шевроле» машину.
Хоуд сразу заметил припаркованную машину
Баньона и то, что над ней склонился иранец, котороый
поспешно отошел, когда он приблизился. Он прибыл
на базу намеренно рано, надеясь на то, что майор Ко-
лонна не найдет подходящего предлога, чтобы от него
отделаться. Было время завтрака. Часовой у ворот,
разомлевший в этот период полного безделья, начал
было звонить, но услышав, что Хоуд знает дорогу,
махнул рукой и разразился серией зевков. Тот оставил
«мерседес» на ближайшем свободном месте.
Гравий дорожки приятно похрустывал под ногами.
Вокруг тянулись ухоженые газоны, солнце еще не ра-
зогрело воздух. Проходя мимо «шевроле», Хоуд отметил
про себя, что его неплохо бы вымыть. Включилась
оросительная система, тихонько журча и поблескивая
сотнями крохотных солнечных зайчиков.
288
Сафа подождал, пока шаги чужака не удалились
по дорожке, и только тогда оглянулся. Тот свернул к
блоку С.
Этот его голубой «мерседес»... Откуда он знал, что
полковник Ван Ховер в отъезде? Он из ФБР, яснее
ясного. Сафа бочком подобрался к «Мерседесу». Номе-
ра тегеранские, естественно. В воротах стоял на часах
его приятель Кайзер.
Подойти, поспрашивать? Вдруг он что-нибудь
знает?
— Привет, Сафа, — оживился полусонный Кайзер,
заметив его приближение. — Как твой пацан? Кстати,
возьми это.
Он показал на мятый номер журнала для мужчин.
— Ничего себе молочные бурдюки, правда?
Сафа глянул на обложку, где красовалась голая
блондинка с огромными сиськами..
— Большое спасибо, капрал! И за номер от
прошлый месяц тоже. Вы не знать, чей это «Мерседес»?
Кайзер махнул рукой на бумажку, вложеную в
журнал.
Сафа попробовал прочесть имя.
— Да Хоуд его зовут, понял? Хоуд. Ему нужен
Колонна.
У ворот загудел грузовик. Кайзер вышел открыть,
а Сафа в раздумье вернулся на стоянку. Как раз вчера
мистер Дельгадо спрашивал, не появлялся ли на базе
человек по имени Хоуд с вопросами насчет сержанта
Баньона. Он сказал, что Хоуд сыщик. Значит? интуиция
не подвела, и этот тип правда из ФБР. Сафа снова
склонился над багажником «шевроле», разглядывая
кровавые пятна. Потом, закусив губу, достал ключи и
выбрал нужный. Замок щелкнул. Сафа, разинув рот,
уставился на бумажник и конверт, залитые кровью,
захватанные пальцами. Кровь запеклась на дне, а кар-
тонная коробка вся была покрыта кровавыми отпе-
чатками пальцев.
Сердце иранца бешено забилось. Он так и стоял,
10 Парусиновая кип» 289
наклонившись, чувствуя подступающую к горлу тош-
ноту. Мистер Дельгадо дал ему две тысячи реалов. Он
хотел знать о Баньоне все. Сафа ни на минуту не забы-
вал об этом. Теперь ему есть с чем пойти к мистеру
Дельгадо. Может быть, за это он даст ему даже больше...
не важно, пусть даст хотя бы тысячу или пятьсот. Надо
спешить. Через сорок пять минут завтрак закончится,
но при хорошей скорости можно уложиться. Нервное
напряжение начало охватывать его.
Услышав звук двигателя приближающейся
машины, он поспешно захлопнул багажник и притво-
рился, что чистит его. Из машины вышел капитан
Райан и направился к столовой.
— Доброе утро, капитан.
— Привет, Сафа.
Отойдя шагов на пять, Райан обернулся.
— Слушай, Сафа, ты не посмотришь, прибыл ли
аккумулятор, который я заказывал? Если да, поставь
его.
— Конечно, капитан.
Райан ушел. Сафа снова полез в багажник Баньона,
весь дрожа и борясь с тошнотой. Он взял двумя па-
льцами бумажник, потом конверт и осторожно положил
на ладонь левой руки. Время летело стрелой. Скоро
появится сержант Баньон и будет поздно.
— Привет сержант.
Сафа выпрямился, как ужаленный, захлопнул
багажник и начал шаг за шагом отступать вдоль ряда
машин. Не сразу он осмелился поднять взгляд. На
дорожке разминулись сержант Кандески и трое
рядовых. Сафа чуть не рухнул от облегчения. Левую
руку он держал за спиной. Никто и не подумал обра-
щать на него внимание.
Что делать дальше? Он не мог пойти в комнату,
где переодевался, потому что там всегда ошивался
какой-нибудь из водителей грузовиков, и его могли
пристроить к делу на все утро. Надо было скорее
убираться с базы.
290
Неподалеку, за живой изгородью, находилось
укромное местечко, где были припрятаны мелкие вещи,
которые часто забывали в припаркованных машинах.
Сафа выбрал книжку комиксов, сделал из нее кулек и
пошел к воротам. Черт с ним, с капитаном Райаном.
Он часа три проторчит в столовой и офисе. А если
появится раньше... что ж, пусть будет так, что за
аккумулятором пришлось ехать в город. Через пару
минут серый «Додж» капитана выехал за территорию
базы.
К счастью, на дороге было немного транспорта.
Сафе никогда раньше не приходилось управлять
машиной этой марки, разве что выводить ее со стоянки
или заводить в гараж. Мощный мотор подвывал и
взревывал, словно негодуя на неумелое обращение.
Перспектива автокатастрофы добавила Сафе нервного
напряжения. Всю дорогу он проклинал собственную
неосторожность и безумную идею, которой поддался.
Слуга не сразу допустил его в апартаменты
Дельгадо.
Все было так странно, так нереально. В этот самый
момент он должен был чистить машины на стоянке
базы. Не лучше ли повернуться и уйти... но тут его
провели внутрь. Дельгадо, босой, в белом купальном
халате, курил у окна.
— Привет, — он махнул рукой на кресло.
Сафа не стал садиться. Он на цыпочках прошел к
столику, положил книжку комиксов и открыл ее.
Подняв взгляд на Дельгадо, он поразился происшедшей
перемене. От утренней томности не осталось и следа.
Дельгадо подобрался, как хищник перед добычей,
морщины на его лице углубились и странно обвисли,
губы сжались в тонкий штрих.
— Что это? — тихо спросил он.
— Я находить сегодня в машина сержант Баньон,
сэр.
Светлая кожа бумажника почти не просмат-
ривалась под толстым слоем засохшей крови. На общем
291
грязно-буром фоне выделялся отпечаток большого
пальца и несколько более мелких и расплывчатых.
Конверт казался почти черным.
Дельгадо некоторое время молча смотрел на оба
предмета.
— Сержант иметь одежда с кровь, в машина, сзади.
— Ты хочешь сказать, что он попал в аварию?
— Нет, сэр. Не авария. Машина в порядке. Кровь
внутри, сзади... — Сафа сделал движение руками,
словно поднимая что-то.
— В багажнике?
— Да, сэр. Машина пыльная, очень пыльная.
Сержант ехать далеко. Не прибыть на базу вечером.
Дельгадо потушил сигарету, подошел к столику и
поднял двумя пальцами комиксы.
— Не прикасайся к этому.
Он кивнул на бумажник и конверт и вышел, потом
вернулся с пинцетом. Осторожно открыв бумажник,
он выудил оттуда права с маленькой фотографией в
углу. Хелпман смотрел чуть-чуть в сторону, серьезно
и даже несколько мрачно. Права были выписаны в
Иране. Имя не вполне просматривалось сквозь пятна
крови, но что-то в памяти Дельгадо подсказало, как
именно оно пишется.
Хелпман... безусловно, что-то такое было, что-то
связанное с этим именем. Неужели тот самый Хелп-
ман — гениальный археолог? Да-да, теперь он ясно
помнил все, что было связано с этим именем. Выходит,
это и есть... был источник контрабандных редкостей,
вывозимых Баньоном.
— Я не ждать больше, сэр, — умоляюще сказал
Сафа. — Я вернуться в лагерь.
Дельгадо рассеянно кивнул, снова наклоняясь над
бумажником. Следующей была кредитная карточка на
имя Ф.
Хелпмана. Затем вырезка. Иронический заголовок
гласил:
«Только один сезон в Турции!» — и фотография
Хелпмана сбоку.
292
— Моя вернуться в базу прямо сейчас, сэр, прошу
вас! Сержант видеть, что я не на месте — много не-
приятности для меня.
— Я тебя не держу. Оставлю только вещи.
— Нет, сэр, нет! — в панике воскликнул Сафа. —
Сержант Баньон заметить. Убить меня за это. Прошу
вас отдать, сэр!
Дельгадо взял его за руку и мягко повлек к двери,
говоря:
— Оставь их мне. Увидишь, ничего с тобой не
случится.
Не надо бояться.
— Сержант видеть: вещи нет в багажник. Говорить
майор, что я вор.
Дельгадо слегка улыбнулся.
— Ты ведь так не думаешь, Сафа. И я не думаю,
что он кому-то скажет.
Незаметно они оказались перед дверью. Заметив
это, иранец сделал еще одну попытку.
— Хоуд из ФБР приходить сегодня.
— Значит, они уже знают о том, что он натворил?
— Он идти к майор Колонна. Неприятности у
сержант Баньон... Сэр, я человек бедный. Я... потерять
работа.
Дельгадо вывел его в коридор.
— Подожди минутку.
Вскоре он вышел с банкнотами в руке. Отсчитав
три по тысяче реалов, он протянул их Сафе, который
просиял от радости. Через минуту коридорный
проводил его вниз. Оказавшись в машине, Сафа начал
дрожать, но теперь уже не от страха, а от радости.
«Додж» ринулся вперд с такой быстротой, на какую
только мог отважиться иранец. Несколько раз ему едва
удалось избегнуть столкновения со встречным
автомобилем. По мере приближения к лагерю радость
снова начала уступать место страху. Он слишком долго
отсутствовал. Было ли это кем-то замечено,, особенно
сержантом?
293
Проверил ли он багажник? Что можно ответить
на вопрос, трогал ли он, Сафа, лежащие там вещи? До
Самой базы он так и не перестал трястись.
У ворот висели большие часы, они показывали
десять.
Десять, Господи Боже! Именно в этот момент Сафа
вспомнил, что не запер багажник «шевроле».
У майора Колонны было квадратное лицо с
пуговкой носа, черные, расчесаные на аккуратный
пробор волосы, очки без оправы и сухая манера дер-
жаться. Разглядывая его поверх стола, Хоуд подумал,
что он очень похож на Роберта Макнамару
— Мне очень жаль, мистер Хоуд, — говорил майор,
вертя между пальцами линейку, — но я равно не вправе
отказать вам и удовлетворить вашу просьбу. Есть правила,
которые я не могу обойти, и уверен, что вы меня поймете.
— Разумеется, есть правила. Однако они не ме-
шают вам вести раследование?
— Я не говорил, что веду расследование.
— Другими словами, майор, я все равно не смогу
сообщить вам ничего такого, что вам неизвестно?
— Если,хотите...
Ну, до чего же увертлиывй тип, подумал Хоуд с
чем-то вроде восхищения. Уже минут двадцать, он
пытался разговорить его, но безуспешно: майор Ко-
лонна зациклился на уклончивых ответах.
— Если вам уже было известно, что сержант по-
льзовался транспортным, парком базы для контра-
бандного вывоза антиквариата, вы, конечно, искали
его поставщика? Ну же, майор, скажите хотя бы, знали
вы о контрабанде до моего появления?
Колонна окинул взглядом кабинет и снова опустил
глаза на линейку, которую вертел в руках. Он так и не
сказал ни слова.
— Я частный сыщик и не имею права вести
расследование, в котором замешан военослужащий.
294
Удачно, не так ли, что меня интересует не сам Баньон,
потому что он — всего лишь промежуточное звено?
— То, что происходит вне территории базы,
находится вне моей компетенции.
— Значит, все складывается 'как нельзя более
удачно.
Взаимный обмен информацией принесет пользу
каждому из нас.
Колонна сжал губы в куриную гузку, словно пробуя
кусок особенно кислого лимона.
— Все данные внутреннего расследования секрет-
ны. Если бы я вознамерился предоставить их человеку
извне, мне понадобилось бы разрешение на уровне
Вашингтона.
—• Так испросите его! Объясните, что...
— Сэр, я не могу обещать вам ничего подобного.
Это вне моей, компетенции. Советую вам самому
обратиться в министерство обороны. Если соответст-
вующее распоряжение будет получено, я с готовностью
пойду вам навстречу, — он отодвинул стул и поднял-
ся. — Любые сведения, которыми вы согласны
поделиться, передайте в распоряжение местной по-
лиции. Они сами сделают вывод, представляет ли
информация какой-либо интерес для администрации
базы. Все формальности, разумеется, будут соблюдены.
Если в прошлом и позволялись действия в обход
существующих правил, то не при мне, мистер Хоуд.
Мой долг — восстановить строгое их соблюдение.
Майор сделал любезную мину и протянул руку.
— Позвольте мне подписать ваш пропуск. Как, у
вас его нет? В таком случае, капрал Пателли, проводите
джентльмена до ворот и скажите дежурному, чтобы
немедленно мне позвонил. Счастливого пути, сэр.
Старший сержант Баньон вынул из ящика стола
бутылку «Шенли» и понес к холодильнику. Высыпав в
стакан пригоршню льда, он налил себе щедрую порцию
295
и уставился на собственное отражение в большом
зеркале. Надвинутое на ухо кепи скрывало большую
часть раны на голове. Разумеется, какие-то вопросы
могли последовать. Джейси, например, все косился на
залихватский залом его головного убора, пока Баньон
не заметил небрежно, что слегка перебрал накануне,
упал и расшибся. При этом он разразился хохотом, и
получил в ответ несколько почтительных смешков.
Со стаканом в руке Баньон прошел к столу. Можно
было надеяться, никто ничего не заподозрил. Майор
Колонна, правда, заходил вечером, но у Джейси хватило
сообразительности выдумать инспекторскую поездку
по складам. На вопрос, по каким именно, он ответил,
что «старший сержант не оставил точного маршрута».
Хотя майор и горел желанием повидать Баньона, в
кабинете он больше не появился и даже не позвонил.
По правде сказать, именно это особенно не понра-
вилось сержанту, принесло ощущение тревоги и уязви-
мости. Майор Колонна копил силы для удара. Что ж,
если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то
оставалось время на укрепление своих позиций, время
на то, чтобы организовать защиту.
Баньон сделал несколько глотков. Он пил уже
второй стакан, но иначе было нельзя. Рубцы на животе
и плече жгло огнем, а голова просто' раскалывалась.
О визите к врачу не могло быть и речи, рассчитывать
приходилось только на себя. И никакого бассейна, пока
все это дерьмо не заживет! Бассейн... Ох, какой у него
будет бассейн, и какой шикарный дом — когда удастся
вывезти все барахло из той могилы. Два миллиона
долларов... или даже больше.
Сколько женщин можно купить с такими деньга-
ми! И к чертовой матери покончить с ВВС.
Вернувшись к зеркалу, Баньон снова проверил, все
ли в порядке. Его не оставляло ощущение, что он что-
то забыл, что-то очень важное. Едва войдя в дверь
кабинета, он внимательно осмотрел ботинки и нашел
на одном из них кровяную кляксу. Пришлось
296
тщательно вымыть оба над раковиной. Но ощущение
большого промаха не уходило. Больше всего
нервировало то, что никак не удавалось восстановить
последовательность событий и заполнить множество
пустых мест в памяти. Откуда, например, эта рана на
виске? И как вообще он оказался в сарае? Что, если
были и другие, более важные пробелы? Но как ни
старался Баньон шевелить мозгами, это только
усиливало головную боль.
Выпить хотелось с каждым глотком все больше,
но он заставил себя остановиться. Ставя на стол пустой
стакан, он вдруг странно дернулся и окаменел, не
закончив движения. Пиджак Хелпмана! Он так и
валяется на сиденье! Неужели он мог забыть его там?
В дверь заглянул Дэниелс, и Баньон подскочил от
неожиданности.
— Сержант, там...
Баньон прошел мимо, уставив невидящий взгляд
прямо перед собой,, и направился к двери казармы.
Пот снова заструился из подмышек, и пока он шел до
стоянки офицерского клуба, на форме появилось два
больших пятна.
Возле «шевроле» кто-то копошился. Баньон
ускорил и без того торопливый шаг. Словно стальной
обруч туго сжимал виски, и мысли грозили оконча-
тельно потерять связность.
Обогнув «шевроле», Баньон оказался лицом к лицу
с Сафой, смотрителем-иранцем. Тот выпрямился с
искаженным от ужаса лицом и застыл в странной позе,
вытянув одну руку по направлению к багажнику.
— Эй! Какого черта?
Иранец двинул вверх-вниз кадыком, отвесил че-
люсть и начал что-то лепетать, но Баньон, не слушая,
сграбастал его за воротник.
— Ты шарил в машине, ублюдок!
— Нет, сержант, нет!
— Ты шарил внутри, скотина, сознайся!
— Сержант, один человек рыскать тут... Я замечать,
297
проверять... Я никогда не шарить, сержант! Только
проверять, и все!
— Да ну? — прорычал Баньон, оскалившись Сафе
в самое лицо.
Тот совершенно позеленел от страха и при-
танцевывал на цыпочках, не решаясь даже на попытку
вырваться. Его рубашка выползла из брюк, оголив
впалый смуглый живот.
Баньон в бешенстве приподнял его над землей и
хорошенько тряхнул, вызвав заячий писк животного
ужаса.
— Ты врешь, я это вижу!
— Моя говорить правда!
— Тогда говори, кто это был! Кто это был?
— Хоуд. Мистер Хоуд, сержант! Приходить к майор
Колонна!
— Лживая сволочь!
— Правда, сержант, правда! Приходить сегодня
утром! Вы проверять!
Баньон бешено сверкнул глазами в дюйме от
потного лица, потом отстранил полуживого от страха
Сафу на вытянутой руке, а левой подергал ручку
багажника. Заперто.
Тычок — и смотритель отлетел в сторону,
ударившись о соседнюю машину.
— Убирайся!
— Может, я мыть ваша машина?
— Убирайся, я сказал! Проваливай!
— Да, сержант! — Сафа боком заковылял в
сторону, сдерживая рвотные позывы, и скоро исчез за
углом ближайшего здания.
Баньон, между тем, разглядывал ладонь, которой
дергал за ручку багажника. Он была вся в полузасохших
сгустках крови. Господи ты Боже мой! А впрочем...
теперь-то он точно знает, что никто не лазил в ба-
гажник. Баньон, озираясь, вытер ладонь и ручку
носовым платком. Потом обошел машину и заглянул
в окно. Пиджак лежал на сиденье, куда был брошен
298
ночью. Убедившись, что вокруг пусто, Баньон достал
его, скатал валиком и сунул в багажник. Поско-
рее проверить, все ли в порядке внутри. Так... вазы
в ко-робке, окровавленная форма. Вроде все на мес-
те. Кстати, куда он положил ключи Хелпмана?..
И кровь! Черт возьми, надо же поскорее отчистить
кровь!
Неожиданно сдавило горло. Баньон попробовал
сделать глубокий вдох, но не мог. Хотелось выпить.
Думай же, думай! Все ли в порядке? Как будто да, но
надо быть уверенным до конца. С каждым разом этих
пробелов в памяти становится все больше —- значит,
возрастает и риск.
Баньон заставил себя еще раз проверить каждый
предмет в багажнике, пытаясь припомнить, как он там
оказался и почему. Точно, все в порядке. Теперь
захлопнуть и запереть. Подергать для контроля*. Эта
полицейская сволочь! С самой поездки в Париж
проклятый Хоуд наступает на пятки ясно, что уже тогда
Дельгадо нанял его для слежки. Через день после
возвращения на базу пришло письмо Сарды с советом
опасаться Хоуда. Тогда это” не казалось серьезной
угрозой, но теперь... Теперь Дельгадо пытается запугать
его, делает вид, что решил рассказать все майору
Колонне.
Хочет подстегнуть, проклятый ублюдок!
Баньон, стараясь остаться незамеченным, отпра-
вился к воротам, где в это время дня дежурили капрал
Уэльс и рядовой Кэппер.
— Сегодня были какие-нибудь штатские посетите-
ли, Уэльс?
— Можете справиться в журнале, сержант.
Он нашел в списке имя Хоуда, прочел о цели его
посещения и запомнил время. Уходя, он чувствовал
на спине взгляд двух пар глаз и с трудом удержался,
чтобы не поежиться.
Солнце жарило вовсю, голова трещала, а мысль о
холодной выпивке сводила рот. Уже у самой двери
.299
блока А, Баньон приостановился и зашатался, получив
очередной шок.
Ключи Хелпмана! Он уже вспоминал о них, но
мысль не удержалась в больной голове и затерялась
среди других сумбурных, беспокойных мыслей. Теперь,
когда остальное было пое контролем, она обрушилась
на него с такой силой, что к горлу подкатила тошнота.
Где же проклятые ключи, где они могут быть? Рука
судорожно зашарила в кармане и наткнулась на что-
то металлическое. Баньон обмяк, едва не осев на до-
рожку. Все тело неприятно заныло, и он с трудом заста-
вил себя повернуть к машине, где хранил бытылку
виски.
Нужно было выпить что-то крепкое — пусть даже
теплое и тошнотворное на вкус, но крепкое. Не-
терпеливо схватив бутылку за горлышко, он затрясся
в ознобе, несмотря на горячую духоту машины. Бутылка
была почти пуста и вся покрыта кровавыми отпе-
чатками. Тем не менее он откупорил ее и осушил в
один глоток, озираясь по сторонам. Дело было плохо:
он совершил слишком много промахов, чтобы
разобраться с каждым из них. Бутылка со стуком
покатилась назад под сиденье.
Он чувствовал, что и это не все. Барахло из короб-
ки, в которой он привез вазы — оно так и валяется на
куче одежды, там, в сарае. Если кто-то войдет... Нельзя
терять контроль над ситуацией! Надо обязательно
забрать все лишнее во время следующей поездки.
И надо как-то, справиться с этими проклятыми
пробелами в памяти.
Фрэнклин Дельгадо расположился за поздним
завтраком на балконе своих апартаментов. От солнеч-
ных лучей столик защищал тростниковый навес и
изобилие зелени — целый маленький сад с цветущими
кустами, лианами и небольшой пальмой. На бело-
снежной скатерти стояла тарелка с охлажденным
300
грейпфрутом, разделенным на дольки и почищенным,
яйцо всмятку, вазочка с несладким мармеладом и
несколько ломтиков ржаного шведского хлеба в
плетенке.-Две крохотных чашки черного боливийского
кофе завершили завтрак.
Закурив сигарету, Дельгадо откинулся поудобнее
и предался размышлениям.
Допустим, бумажник принадлежит жертве Баньо-
на. Налицо убийство. В таком случае, какова должна
быть дальнейшая линия поведения?
Баньон помогал Малику переправлять антиква-
риат, используя транспортные средства базы. Ему, оче-
видно, надоела роль простого исполнителя, и он по-
пробовал облапошить Малика сперва по мелочам. Как
именно? Присвоил пару коробок с товаром и удачно
их пристроил. Потом решил найти в Париже по-
стоянного покупателя и остановил свой выбор на нем,
Фрэнклине Дельгадо. Хотя с самого начала было ясно,
что он пытается обойти Малика, он уехал обна-
деженным, и лозже, наткнувшись на что-то крупное,
вышел на него, Дельгадо, уже в Тегеране, уверенный,
что встретит благоприятный прием. Похоже, он
выследил того, кто поставлял Малику антиквариат —
этого парня Хелпмана. Почему же тот не пожаловался
Малику? Хм... может, Баньону было чем его шанта-
жировать...
Ну, а дальше? Почему дошло до убийства? Он сам
так прижал Баньона, что тот вынужден был срочно
потребовать от Хелпмана больших поставок. Он боялся,
что в случае отказа или задержки будет разоблачен
перед своим начальством’ Итак, Баньон, в свою оче-
редь, нажал на Хелпмана, а тот заартачился? Возможно,
дело дошло до драки, во время которой Хелпман был
убит. Весьма вероятно. Но какова бы ни была причина,
для Баньона это самоубийство. Очевидно, у него не
было выхода... скажем, он не так крепко держал
Хелпмана в руках, раз тот нашел в себе смелость
отказаться. Если так, почему он с самого начала этого
не сделал^ и не пошел искать защиты у Малика?
301
Странно. Не все так просто, как кажется поначалу.
В окровавленном конверте содержится фотография
каких-то раскопок. Не это ли ключ ко всему? Баньон
упоминал о двух золотых мечах...
Что, если Хелпман обнаружил нечто такое, что
Баньон решил заполучить для одного себя? Какая
интересная идея!
Допустим, Баньон собирался заняться крупными
поставками, а Хелпман решил отделаться от него парой
золотых мечей?
Очень может быть. Если дело дошло до убийства,
речь явно идет не о каких-то вшивых глиняных горшках
и десятке побрякушек!
Дельгадо почувствовал волнение, жадно докурил
сигарету и тут же зажег другую. Она так и осталась
свисать, бесполезно дымясь, из-под его треугольной
губы.
Хелпман, как известно, был гений-одиночка. По
этой причине каждое его открытие яростно оспа-
ривалось светилами археологии. Его всегда упрекали в
отсутствии доказательств, в ненадежности методов. Тот,
в свою очередь, устраивал показательные выступления,
приглашая специалистов и, по большей части,
выигрывал в схватках с оппонентами.
Но в нескольких последних случаях эксперты
разошлись во мнениях, и Хелпман буквально бес-
новался. Он мог затаить жажду мести...
Допустим, в своем одиноком поиске ему удалось
наткнуться на что-то по-настоящему большое?
Возможно, он решил представить авторитетам фо-
тографию в качестве доказательства... не сразу,
поскольку он намерен был заняться контрабандой
находок. Что ж, Шлиман тоже вывез немало сокровищ
Трои. А скорее всего, он хотел предоставить снимки
возможным покупателям, чтобы гарантировать
подлинность находок. Существовало немало музеев,
которые не стали бы задавать слишком много
вопросов...
302
Появился слуга, низенький смуглый человек. Он
принес телефонный аппарат на длинном шнуре. Зво-
нили из «Меркатор Лайнз». Мартин, секретарь, по-
маячил на балконе, но деликатно удалился, видя босса
занятым. Не успел Дельгадо положить трубку, как он
вырос рядом, словно из-под земли.
Вчера, разглядывая содержимое бумажника,
Дельгадо обнаружил клочок бумаги с тегеранским
адресом и дал секретарю задание выснить, что это за
место.
— Итак? — спросил он.
— Это что-то вроде мастерской. Одноэтажное зда-
ние с двориком. Время от времени Хелпман привозил
туда вещи в фургоне. Я выяснил это у чайханщика,
который был нанят также сторожем при мастерской.
Он, конечно, сделал вид, что не имеет ключа, но я
объяснил, что перекупаю мастерскую и хочу ее
обновить. Надо, мол, сделать кое-какие измерения и
прочее. Дал ему денег, конечно. Думаю, он мне не
поверил, но ключ нашел. Внутри целые груды
упаковочного материала: ящики, инструмент, солома,
вощеная бумага. Я захватил вот что.
Секретарь положил на стол сверток, добавив:
— Кроме этого, ничего интересного.
Дельгадо развернул сверток, снова охваченный
приятным волнением человека, чья логическая цепочка
оказалась безошибочной. На этот раз фотографий было
множество. Медленно, тщательно, он начал про-
сматривать их одну за одной, время от времени за-
держивая дыхание, словно боясь спугнуть невероятную
удачу.
Фотографии запечатлели всю работу Хелпмана по
раскопкам усыпальницы, каждый этап ее. Вот
отверстие, пробитое в стене мавзолея — даже пыль еще
не успела осесть вокруг. Вот арочная галерея, ведущая
к основному помещению, прекрасно видны по-
гребальные сосуды вдоль стен. Вот общий вид усы-
пальницы с порога, виды правой и левой ее части.
303
Превосходные фотографии саркофага с трех сторон и
затем, один за другим, каждый предмет в том виде, в
каком был обнаружен.
Никогда Дельгадо не приходилось сталкиваться с
чем-то даже отдаленно похожим. Он был потрясен.
Губы его непроизвольно шевелились, пальцы дрожали,
взгляд приобрел хищную жесткость.
Наконец, он поднял взгляд на секретаря.
— Да, это... интересные фотографии.
— Хелпман не появлялся в мастерской уже дня
два.
— Понимаю. Можешь быть свободен. Фотографии
оставь.
Мартин не успел еще прикрыть за собой дверь, а
Дельгадо уже вскочил на ноги и заходил по балкону,
стараясь справиться с волнением. Ему пришла в голову
мысль, что судьба дает ему шанс расквитаться за все
свои поражения, за все неудачи. Новый удар по
престижу «Кристоби» вдруг показался ему незна-
чительной мелочью. То, на чем следовало сосредото-
читься, лежало сейчас на столе в виде фотографий.
Пока в виде фотографий.
Такая грандиозная находка будет подобна извер-
жению Везувия. Он расскажет миру о ней — он, Фрэнк-
лин Дельгадо, пресловутый коллекционер подделок и
фальшивок. Он будет купаться в славе, а те, кто
насмехался над ним, съедят собственные локти от
зависти! Какие откроются возможности! Кто знает, не
захотят ли так называемые эксперты пересмотреть свое
мнение о его прежних покупках. Это будет такая месть,
о которой он не смел даже мечтать.
Но сначала надо найти место раскопок. Ни на
фотографиях, ни среди бумаг не нашлось ничего, что
определяло бы его даже приблизительно. Попробовать
выжать сведения из Баньона? Нет, это слишком опасно.
Дело не в том, что у того висит Хоуд на хвосте — речь
теперь идет еще и об убийстве. Впрочем, и Хоуда нельзя
сбрасывать со счетов: если ФБР арестует Баньона, все
304
пойдет прахом. И если даже он не фэбээровец, это
дела не меняет. Раньше Баньон служил в Европе —
может, и там успел нашалить. Какая разница, кто и за
что его арестует? Сейчас он особенно нужен на свободе.
Дельгадо зло сжал губы. Такой великолепный
шанс — и надо же: висит на волоске. Надо как-то
выяснить, где находится эта усыпальница, и выяснить
как можно скорее.
Неожиданная идея заставила его остановиться.
Поразмыслив, он отбросил погасшую сигарету и
крикнул слуге:
— Вызови мне машину.
Глава одиннадцатая
К великому удивлению Малика, его неприятности
начали рассасываться буквально на глазах. Взятка, на
которую он возлагал так мало надежд, сработала. Дело,
которое на него успели завести, было закрыто. Вдова
убитого согласилась оставить Тегеран и вернуться к
родителям. Зазани был предложен высокий пост в
Басре, и он благосклонно согласился. Не то, чтобы он
был в восторге от такого поворота в своей карьере, но
поговаривали, что он не держит на Малика зла. Отель
в Пассави, на который Малик уже решил махнуть
рукой, вдруг решено было превратить в культурный
центр. Правительство обещало в самом скором времени
возобновить субсидии.
Не удивительно, что Малик не ходил, а летал, как
на крыльях. Сейчас он стоял, разглядывая сержанта
Баньона и насмешливо думая, что тот стал настолько
громаден, что скоро сам в себе перестанет умещаться.
— Еще кофейку?
— О, черт! У меня уже из ушей эта дрянь лезет!
Они находились в комнате с окнами на плоскую
кровлю и спорили вот уже двадцать минут. Ставни были
открыты, но шторы задернуты, ветерок колыхал их,
приятно проносясь по комнате и замирая. Баньону не
305
сиделось в узком кресле эпохи Людовика XV, он
беспрерывно ерзал, так что старое дерево скрипело и
потрескивало. Сигарный дым застоялся в комнате.
Малик терпеть не мог этот запах, который не под-
давался проветриванию и позже перерождался во что-
то вроде запаха тления.
Баньон выглядел неважно — не просто устало, а
почти изможденно. Едва зажившую рану на виске он
объяснил падением. Под глазами у него набрякли
мешки, лицо опухло. Он вскидывался буквально от
каждого слова. По его словам, его буквально завалили
работой. Малик прекрасно понимал, что это вранье
чистой воды.
— Вчера в обед тебя видели в отеле «Командар», —
сказал он.
— Ну и что?
— Ты разговаривал с одним моим другом.
— Ха! Уж не думаешь ли ты, что, кроме тебя, я
никого не знаю во всем Тегеране?
•— Это особенный друг.
Кто?
— Мистер Хелпман.
— Ну и что с того, что я тоже его знаю? Нам что,
и парой слов нельзя перекинуться?
.Внезапно Баньон притих в своем кресле. Надо
было думать о том, что кругом шляются люди Малика.
Разумеется, их засекли. Поза его не изменилась, но
мозги лихорадочно заработали.
— У вас с Хеллманом общие дела?
— Дела? Да ты с ума* сошел! Я его почти не знаю.
Так, здороваемся — и только.
— А мне говорили, что вы спорили.
— Подумаешь! Я как-то раз оказал ему услугу.
— Услугу человеку, с которым едва здорова-
ешься?
— Я сказал, что. почти не знаю его! Почти, понял!
— А что ты бесишься? Я вроде не повышал на
тебя голос.
306
Баньон взял себя в руки, с минуту незаметно пере-
водил дыхание, потом заговорил более спокойно.
— Я не бешусь. Ну да, я его встречал пару раз,
этого типа. Я ему... хм... достал кое-что. Деликатесы.
Да. Несколько банок икры по дешевке и прочее. Ну, а
он начал выделываться. То не так, это не эдак. Я ему
высказал пару ласковых, конечно.
— Сегодня утром мы должны были встретиться.
Он не пришел. Быть может, ты знаешь, где он?
— Откуда мне знать? И почему ты спрашиваешь
меня?
— Я скажу почему, — Малик упер руки в бока. —
Я думаю, ты надеешься выжать из Хелпмана кое-что:
старинные вазы, статуэтки. Отхватить кусок для себя
лично. Вот только это может плохо отразиться на твоем
здоровье. Последний раз напоминаю, что я контро-
лирую этот бизнес. Я один. Понятно?
— Что ты имеешь в виду?
— О, ты прекрасно понимашь, что именно!
Баньон встал.
— Ты, похоже, спятил. И ради этого мне пришлось
тащиться сюда с базы?
— Повторять не буду. Те два ящика, что я прислал,
отправлены?
— Я же сказал, что да. Но это был последний раз!
Теперь сам занимайся вывозом, а с меня'хватит!
Восточные глаза Малика сузились.
— Это мы еще посмотрим.
— Вот и смотри. Можешь организовать все так,
как вздумаешь. Интересно, что получится.
Схватив кепи, Баньон двинулся через комнату,
стараясь не споткнуться о толстый ворс ковра.
— В следующий раз, когда окажешься в моем доме,
сержант...
— Пошел к черту!
Он спустился по лестнице на подкашивающихся
ногах, думая только о том, чтобы не свалиться мешком.
-Мышцы, казалось, превратились в желе, и хотелось
307
спать, по крайней мере, неделю. Нет, еще больше хо-
телось видеть Зарин. Может, Малик и об этом уже
пронюхал. Ну и что он сделает, вошь иранская? Он и
Дельгадо немало добра переправили из страны, в том
числе наркотики. Их тоже можно прижать к ногтю!
Зарин наверняка что-то знает... она такая пронырливая
сучка. Он им еще покажет! Соберет побольше сведений
и возьмет обоих за жабры. Если надо, он и ее хоро-
шенько тряхнет, чтоб заговорила. Да уж, ей придется
заговорить.
Сегодня же^
Ровно в четыре тридцать Зарин Малик обогнула
маленький пруд, направляясь к месту встреч с Ба-
ньоном. На ней было удлиненное европейское платье,
неброского бежевого цвета и такого скучного фасона,
который не удерживался в памяти. Она намеренно
одевалась так в подобных случаях и старалась каждый
раз немного варьировать маршрут. Впрочем, в этом
отдаленном районе ее никто не знал; так что риск
сводился практически к нулю.
И все же в этот вечер она была напугана. Ее не
оставляла мысль о том, что случится, если Ллойд узнает
о ее свидании с мистером Дельгадо. Она боялась себя
самой, боялась как-то обмолвиться и навести его на
подозрения.
Странно, но этот страх уживался с желанием того,
чтобы он про все это узнал. О, его реакция могла быть
ужасна, но как же хотелось на миг увидеть его лицо в
тот первый момент, когда он поймет... увидеть ужасную
маску бешенства и ревности... Если бы только на этом
все и кончилось, если бы не было ничего более
страшного...
Само существование подобной возможности уже
возбуждала. Разумеется, она не собиралась ничего го-
ворить, но просто помечтать об этом — так восхити-
тельно! Можно было даже вообразить, что они обсужда-
308
ют случившееся, и то, что Ллойд в восторге от того,
что Дельгадо сходит по ней с ума. Она могла бы все
ему подробно описать и посмотреть на его реакцию.
Зарин давно замечала интерес, который проявлял
к ней мистер Дельгадо. Приходя к Ахмаду, он всегда
наблюдал за ней, но искоса, и едва только начал тайком
шептать ей на ушко, что она чудесная девочка, само
очарование.
А вчера они втроем сидели за столом, разговаривая,
как вдруг рука мистера Дельгадо легла ей на ногу под
столом. Она ничего не могла поделать и просто замерла
в растерянности. Ахмад ничего не замечал, потому что
стол был накрыт длинной скатертью. Пальцы медленно
двинулись вверх по ноге, отодвинули тонкое белье и
начали трогать ее... там. При этом он продолжал, как
ни в чем ни бывало, вести светскую беседу. Она сидела
с горящими щеками, в ужасе ожидая, что муж за-
метит — потом не выдержала и встала, поднялась в
свою комнату и некоторое время лежала на кровати,
зажав ладони между ног, изнемогая от желания.
Несмотря на двойной риск ситуации, было не-
обыкновенно приятно вскружить голову человеку
настолько богатому.
Воспоминание о сумасшедшей скорости его рос-
кошной машины, о его удивительном домике в скалах,
о громадной постели до сих пор приводило ее в трепет.
Раздевая ее, он дрожал от нетерпения, как подросток.
Потом он подложил подушку ей под бедра, раздвинул
ноги и начал целовать ее всю там тоже — с такой
жадностью, словно не мог насытиться.
Его член был твердый, как металлический прут,
но, оказавшись внутри, он не спешил, то и дело
замедляя темп и совсем замирая, чтобы это длилось
дольше, дольше... Сначала она относилась к нему
чуточку снисходительно, потому что он был намного
старше нее, но постепенно завелась даже сильнее, чем
с Ллойдом. В какой-то момент он отстранился и лег
рядом, а она в исступлении умоляла его продолжать,
309
лаская его, тиская и сжимая, а потом с отчаянным
возгласом оседлала, как Баньона. И она кончила три
раза подряд, сама себе не веря, чувствуя только, как
наслаждение круг за кругом расходится по всему ее
телу. С Ллойдом так никогда не бывало, и она, конечно
же, не сказала бы ему этого, даже если бы могла
рассказать все остальное.
Позже мистер Дельгадо предложил уехать с ним в
Стамбул. Она только засмеялась в ответ, а он принялся
умолять ее-снова и снова. О, не забыть бы, что он
просил ее также узнать, куда Ллойд ездил позавчера.
Сначала она разозлилась: он, оказывается, знал, что
она встречается с Ллойдом. Больше того, он отказался
объяснить, откуда ему это известно. Но на что тут
злиться? Мистер Дельгадо куда умнее Ахмада. Да,
насчет Ллойда. Это очень важно, куда именно он ездил,
сказал ей мистер Дельгадо. Интересно, зачем ему это
знать?
Вечер был нежаркий. Зарин шла мимо небольших
магазинов, думая о предстоящей встрече с Баньоном
И о сексе с ним. Поднявшись на нужный этаж, она об-
наружила, что он уже ждет.
— Зарин, детка, — сказал он, выходя навстречу. —
Рад тебя видеть.
Но когда она прижалась к нему в поцелуе, он
отстранился с болезненным стоном.
— Что с тобой?
Баньон заранее отрепетировал рассказ о драке с
бандой грабителей, которые напали на его машину.
Увидев рубцы на его теле, Зарин ахнула и прижала
руку к губам.
— Тебе надо к доктору! Начнется заражение...
— Потом, потом. Снимай все это, а то я с ума
сойду!
Она разделась. Она всегда делала это медленно,
затягивала процесс, как могла. Ей нравилось снимать
с себя вещи одну за одной под жадным мужским взгля-
дом. Пояс, чулки и туфли она оставляла напоследок и
310
любила пройтись в них, чувствуя себя красивой и
желанной, ожидая, чтобы любовник набросился на нее.
— Давай же, детка!
Навалившись на нее, Баньон издал крик боли.
Странно, она так ждала встречи, так хотела заняться
любовью, но не смогла отдаться удовольствию, как бы
наблюдая за происходящим со стороны. Она даже
близко не подошла к оргазму — потому, быть может,
что никак не могла забыть о роскошной светлой
машине, о прохладной коже сидений и белом атласе
простыней в доме мистера Дельгадо... Он тоже безумно
хотел ее. Что же теперь будет? В момент секса с
Баньоном она думала о следующей встрече с мистером
Дельгадо... Фрэнком. Он сказал, что отныне она должна
называть его Фрэнк.
Отпустив ее, Баньон мгновенно уснул. Никогда
прежде с ним не случалось такого. Зарин закурила. Он
лежал рядом неподвижный, как труп. Когда она
перебиралась через него, он даже не шелохнулся.
Потушив окурок, она прошлась по комнате. Одежда
Баньона валялась на стуле. Она обшарила карманы,
нашла деньги и какие-то бумажки — ничего инте-
ресного. Немного постояла, как была, голая, потом
выудила из кармана ключи от «шевроле». Не спуская
глаз со спящего, быстро оделась, взяла сумочку и
вышла.
Машина была припаркована довольно двлеко,
перед лавкой зеленщика. Зарин открыла дверцу. Быстро
осмотрев содержимое «бардачка», она брезгливо
поморщилась и запихнула все назад. Опять ничего.
Багажник тоже был пуст и выглядел свежевымытым.
Вот жалость-то! Ллойд не был особенно разговорчив,
сегодня тем более, так что вряд ли ей удастся что-то
выяснить. А так не хочется разочаровывать Фрэнка.
Заперев машину, Зарин направилась было назад,
но остановилась в раздумье. Невозможно было уйти
вот так, без всякой зацепки, без малейшего результата.
Она не привыкла к неудачам такого роДа. Снова
311
забравшись внутрь машины, она выудила из мешанины
в «бардачке» карту автомобильных дорог Ирана. Бумага
истерлась на сгибах и изрядно запачкалась, к тому же
кто-то всю ее залапал красными чернилами. Отвра-
тительное зрелище! Тем не менее, на карте хорошо
просматривалась неровная линия, проведенная ша-
риковой ручкой. Она тянулась вдоль дороги на Хорасан,
мимо Лазгирда и Дамгхана, и заканчивалась дрожащим
овалом чуть в стороне от дороги, в предгорьях. Зарин
сложила карту, сунула в сумочку и отправилась назад.
Баньон лежал все в той же странной неподвиж-
ности, и она не сразу заметила, что он наблюдает за
ней из-под ресниц.
— Куда это тебя носило? — спросил он тихо и
угрожающе.
Поколебавшись долю секунды, Зарин выпуталась
из платья, которое снимала, и устремила на него
невинный взгляд.
— Хотела купить что-нибудь, чтобы помазать твои
рубцы. Ни одной аптеки кругом, вот ужас-то!
— Неужели? Как мило! Ну-ка, иди сюда. Врешь,
сучка! Ведь врешь? Где ты была? Отвечай!
— Не надо! Больно!
Баньон вскочил и сжал оба плеча Зарин.
- — Вот что, крошка, нам надо кое-что обсудить.
Тебе придется многое мне порассказать про мистера
Дельгадо. Надеюсь, тебе знакомо это имя?
Она высвободила одну руку в отчаянной попытке
вырваться. Баньон схватил ее снова, сжал больней.
— Не надо, не надо! Я не виновата! Я не хотела
ехать с ним!
- Что?!
— Это было всего один раз!
— Что было один раз?
— Мы с ним... Я не хотела...
Баньон влепил ей пощечину, потом еше одну и
швырнул на постель. С силой припечатав Зарин к
железной спинке, он ударил ее кулаком в грудь.
312
— Не надо! — она начала истерически рыдать.
Баньон стоял, вытянув шею, выпучив глаза,
медленно проникаясь сознанием случившегося. Он и
помыслить не мог ничего подобного. Дельгадо и этот
милый ребенок! Она села в этот его роскошный
«Линкольн»... может, там все и началось... и она позво-
лила ему, этому ублюдку с рыбьей кровью, этому
старику... да он старше ее отца! Она ему позволила
взять это нежное, сладко пахнущее тело... этому уб-
людку, который ударил его под дых своим шантажом...
Она...
— Он тебя трахал, сука!
Зарин открыла рот для вопля, но руки Баньона
стиснули ей горло. Постепенно ее голова запрокинулась
через невысокую спинку кровати, глаза начали за-
катываться... и тут он отшвырнул ее и отступил, свесив
РУки.
Он задыхался. Зарин съежилась у стены, тоже
стараясь отдышаться. Ее била крупная дрожь. Глядя
на Баньона с ужасом, она поползла вдоль кровати. Он
схватил ее за руку, снова опрокинул и воздвигся над
ней во весь свой громадный рост.
— Говори!
Она не издала ни звука.
— Говори, ну! Все, от начала до конца.
Тогда Зарин начала рассказывать. Единственное,
о чем она умолчала, была просьба Дельгадо выяснить,
куда Баньон ездил позавчера. Потом она спросила, как
он узнал. Он оскалился в ответ и сам начал задавать
вопросы.
Теперь он знал, как избавиться от Дельгадо. Толь-
ко это удержало его в последний момент, вытащило
из очередного приступа безумия, помогло справить-
ся с собой. В один миг вся интрига возникла в созна-
нии, словно кто-то отправил факс прямо в голову Ба-
ньона.
Малик получит анонимное письмо. Пара намеков,
не больше — ничего конкретного. Этот иранец сумеет
313*
выбить из своей сучки признание в том, что она пу-
талась с Дельгадо.
Зарин не такая дура, чтобы признаться, что у нее
был не один любовник, а два. Ну, а если это все-таки
случится, он будет далеко... но мистер Дельгадо, можно
сказать, уже труп.
Пока Баньон размышлял, Зарин лежала молча,
тихонько дрожа. У нее был такой вид, словно события
развернулись именно так, как ей хотелось. Ну и сука,
подумал он.
— Дельгадо занимается наркобизнесом?
— Нет.
— Не ври мне! Он наркоделец, как и твой муж.
Вывозит в Европу опиум. Так ведь?
— Уже нет.
— Не делай из меня дурака! Не может быть, чтобы
они занимались вместе только старыми горшками. Твой
старикашка...
— У них другой общий бизнес.
— Так расскажи, какой.
Пока Зарин рассказывала, Баньон все больше
проникался уверенностью, что сумеет справиться с
Дельгадо. Он разберется с ним, будьте спокойны! Зарин
шевельнулась, как бы случайно коснулась рукой его
бедра. Он рывком приподнял ее, засунул пальцы под
бюстгальтер и порвал его пополам. Бросив его под
кровать, махнул рукой на крохотные трусики.
— Снимай.
Она подчинилась. Потом свернулась клубочком и
начала отодвигаться вглубь постели, прикрывая руками
голые груди и глядя снизу вверх большими испуган-
ными глазами.
— Хм... — сказал Баньон, покачав головой.
Сучка опять играла девочку, которую вот-вот
изнасилуют! У него началась стремительная эрекция,
и когда он схватил Зарин, она беспомощно откинулась,
робко обвивая руками его могучую шею и покорно
раздвигая ноги.
314
...Хоуд сунул в карман карту и выглянул из
машины на Дебби, которая вытирала волосы.
— Я бы лошадь съела, честное слово, — ее голос
далеко разнесся в неподвижном воздухе.
— Лошадь вряд ли, но вот что ты скажешь о паре
форелей, поджареных на решетке?
' — Когда ты меня накормишь, мучитель?
— Чем скорее двинемся — тем скорее что-нибудь
подвернется.
Миновала вторая ночь, проведенная в машине.
«Кадиллак» был припаркован на склоне; мягко
убегающем вниз, к стремительной речке. Утро выдалось
необычно влажное, дали затянула дымка, размыв
очертания голубоватых склонов Эльбурца и дальше к
юго-востоку — Демавенда. Было даже прохладно,
поскольку они поднялись уже довольно высоко в
предгорья. Вокруг буйно цвели красные и белые цветы.
Два дня они колесили вверх-вниз по горным
дорогам, переваливали через невысокие хребты, за
которыми синел Каспий, подскакивали на сиденьях,
пробираясь по проселкам, которые заканчивались
тупиками, почти шагом двигались по узким террасам
над пропастями и накручивали мили и мили
«серпантина». Каждый дом и домик, попадавший в поле
зрения, был обследован, но итог все еще равнялся
нулю.
Обиталище Дельгадо словно сквозь землю про-
валилось.
— Не осталось бисквитика? — жалобно-спросила
Дебби.
Она вдоволь наплавалась в быстрой холодной воде
и теперь сушилась, привалившись спиной к покатому
валуну.
Хоуд усмехнулся, думая о том, какой естественной
она выглядит в этом непривычном окружении: на-
стоящая наяда, откинувшая голову мягко и грациозно,
вся золотистая на фоне темной поверхности камня.
Он был уверен, что она очень фотогенична.
315
Он нашарил пачку с остатками бисквитов и вышел
из машины. Губы Дебби были нежные и холодные.
Она прикрылась полотенцем.
— Как ты думаешь, что говорит иранский закон
насчет мужчин, которые целуют голых женщин прямо
под открытым небом?
— То же, что и австралийский: если зайти за валун,
то все в порядке.
Дебби потянулась за бельем.
— Куда теперь, доктор Ливингстон? — спросила
она через пару минут, жуя бисквит.
— В любом случае, придется спуститься к дороге
на Месхед. Она ведет на восток, туда и проедемся.
— Ладно. Но если сегодняшний день опять пройдет
впустую, завтра я...
— Дебби, мы должны продолжать. В этом
спектакле Дельгадо — главный отрицательный персо-
наж, и я найду его берлогу, даже если придется месяц
таскаться по дорогам.
Она кивнула, и он поцеловал ее еще раз. Скоро
«кадиллак»‘неспеша катился вниз по склону, шурша
щебнем узкой проселочной дороги.
Мягко петляя, дорога спускалась все ниже, огибая
деревню. Там Хоуд купил персики, сливы и две ле-
пешки из муки грубого помола, которые назывались
«ноон». Чуть ниже от дороги ответвилась хорошо
наезженая тропа, на которую они свернули — и со-
вершенно напрасно. Выбраться из тупика удалось
только к двум часам дня. Шоссе на Месхед было
немногим оживленнее, чем горные дороги. Навстречу
попалась пара грузовиков, потом «кадиллак» пронесся
мимо группы кочевников, неспешно шагающих бок о
бок со своими тяжело нагружеными ослами. Чер-
ноглазые дети вытянули шеи из груды узлов, глядя
вслед машине.
Шоссе углубилось в скалистое ущелье, когда Дебби
внезапно сказала:
— Это здесь-.
316
Справа приближалась густая роща деревьев и
желтоватого кустарника, совершенно непроницаемая
для глаза.
— Медленнее... Видишь дорогу?
Хоуд ни за что бы не подумал, что эта узкая дорога
без покрытия, почти тропа, свернувшая в гущу рас-
тений, ведет к чему-то более значительному, чем пара
лачуг. Он искоса глянул на Дебби, которая сидела в
напряженной позе, и повернул руль.
Дорога извивалась между беспорядочно растущими
деревьями. По большей части, на ней едва хватило бы
места для машины более широкой, чем «кадиллак».
Вокруг стояла неподвижная стена зелени без малейшей
прогалины. То и дело под колеса попадались неглу-
бокие выбоины, и общее впечатление было такое, что
тропа вот-вот оборвется.
— Теперь я уверена — это здесь.
Через пару минут дорога резко вильнула в сторону.
Впереди воздвиглись стальные ворота с пустой
будкой охранника. Ее стеклянная передняя часть была
укреплена частой решеткой. Как ни странно, ворота
были открыты, и поблизости никого не просматрива-
лось. Хоуд прибавил скорость.
— Воспользуемся ситуацией... — пробормотал он.
— Мне кажется, это сделано нарочно, — тихо
сказала Дебби. — Он знает о нашем появлении.
Дорога позади ворот была ровной, с хорошим по-
крытием, но сузилась до предела. Kpoi\ie того, она
состояла из бесчисленных извивов и поворотов —
нельзя было отвлечься даже на мгновение. Хоуд
подумал, что именно на это и расчитано. Наконец,
они выбрались на открытое пространство широкую
ровную площадку на склоне горы, метрах на сорок
выше дна ущелья.
Хоуд притормозил с невольным возгласом восхи-
щения. На самом, краю площадки, над пропастью,
находилось здание в форме лежащего овального камня,
словно расколотого сбоку единственным окном.
317
Другое — фантастическое сооружение из камня и
бетона, озаренное солнцем — словно прильнуло к
могучему боку утеса. Несколько зданий меньшего
размера органично вписывались в общий дизайн.
— Разве не потрясающе? — спросила Дебби.
Площадка поросла неухоженой травой, деревья
росли в кажущемся беспорядке, усиливая, однако,
общее ощущение дикой гармонии. Также естественно
вписывались в картину деревянные скамьи и непри-
метные каменистые тропки. Каменные ступени ве-
ли вниз, к небольшой террасе, где поблескивала
вода бассейна. Ущелье и предгорья терялись в серо-
голубоватой дымке. Царила тишина и полное без-
людье.
Хоуд остановил машину возле здания-булыжника.
Две ступени вели к открытой створчатой двери. Он
уже собрался войти, когда Дебби тронула его за руку.
— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
Хоуд повернулся на голос. Это был слуга в белом,
широкоплечий смуглый парень.
— О, добрый день! Мистер Дельгадо дома?
— Нет, сэр. Могу я узнать ваше имя?
— Тебе даны какие-нибудь указания насчет посе-
тителей? — спросил другой здоровяк в белом, прибли-
жаясь к первому с таким видом, словно, кроме них
двоих, вокруг никого не было.
—- Никаких указаний. Итак, сэр, ваше имя?
— Да мы просто ехали мимо! Решили заглянуть на
пару минут.
Хоуд заметил в глубине комнаты нечто такое, что
заставило его покрепче сжать руку Дебби и потянуть
ее за собой. Комната была великолепна. Огромное окно
прекрасно освещало картину на стене. Хоуд едва
удержался от возгласа. Ему показалось, что это под-
линный Бонар. Полотно изображало обнаженную
женщину с зеленой вазой. Еще картина — Никола де
Сталь. Л что там, дальше? Вийяр? Хоуд медленно шел
вдоль стены, не зная, что и думать об увиденном.
318
— Простите, сэр, но мистер Дельгадо не сказал
ни слова о вашем визите.
Это копии, думал Хоуд, не слушая. Но какое мас-
терство! Человек, способный создать копии настолько
совершенные, почти равен по таланту самому мастеру...
Снова подделки, увы. Дельгадо никак не мог заполу-
чить подлинник картины Вийяра, который украшал
Пти-Палэ в Париже. И тут он вспомнил. Вот именно
украшал — в прошедшем времени.
Картина была украдена несколько лет назад. Ка-
жется, ее временно сняли, чтобы освободить место для
выставки, и позже она так и не была обнаружена. Он
не мог припомнить деталей истории... вероятно, со
временем картину все-таки нашли. Это не могла быть
она, ведь Дельгадо был печально известен своей
коллекцией подделок. •
Он вернулся к Бонару. Какая копия! Даже при
самом пристальном рассмотрении невозможно было
усомниться в подлинности редкого мазка мастера, его
особенной передаче настроения. Это была подделка,
выполненная гением.
Дебби потянула Хоуда за рукав. Тот оглянулся. На
ее лице была написана тревога. В комнате собралось
уже человек шесть слуг. Тот, что встретил их первым,,
что-то негромко говорил по-ирански.
Хоуд сделал успокаивающий жест и перешел к
длинной полке, укрепленной на стене. На ней, под
стеклом, лежал золотой скипетр в форме крюка, очень
типичной для Древнего Египта. Неужели скипетр
Тутанхамона, тот самый, что был украден из Музея
античного искусства в Каире? Его ведь так и не нашли,
на этот раз он помнил точно.
Двое из слуг приблизились.
— Будьте добры удалиться, — было заявлено ими
на этот раз безо всякого «сэр».
Хоуд помедлил еще пару секунд, потом кивнул.
— Очень жаль, но придется заехать в другой раз.
Они пошли к двери. Дебби старалась держаться
319
как можно ближе к нему. Слуги вышли следом.
«Кадиллак» уже двигался к началу извилистой дороги,
а они все стояли, глядя вслед.
Хоуд вел машину так медленно, как только мог, и
за вторым поворотом заметил боковое ответвление
дороги к гаражам и небольшой станции обслуживания.
Группа слуг уже скрылась из виду за домом-булыж-
ником, и можно было повернуть и притормозить.
— Дебби, я возвращаюсь. Чертовски странные
вещи здесь творятся. Надо удостовериться, что я не
ошибся.
— Не делай этого! У этих ребят вид настоящих
головорезов.
— Прости, милая, но другого выхода нет. Это
слишком важно. Надо заглянуть в другое здание.
— Но ведь они сейчас звонят к воротам!
— Вот и пусть звонят, а я пока увижу все, что
нужно.
— Не оставляй меня одну!
— Тогда пойдем со мной.
Дебби поспешно начала выбираться из машины.
— Не хлопай дверцей.
Они бесшумно вышли на дорогу и спустились по
склону к дому, стараясь держаться поближе к деревьям.
Внизу Хоуд остановился и огляделся. Никого. Дорожка,
.затененная кустарником, вела к зданию из камня и
бетона.
— Пригнись, — сказал Хоуд, и они побежали по
- дорожке, пригнувшись.
Примерно на'полдороге, под низким деревом,
ветви которого почти касались земли, Хоуд остановился
оглядеться.
В здании, куда они направлялись, кто-то был. Си-
луэт мелькнул за окном, послышался мужской голос,
но солнце так щедро заливало светом утес, что раз-
личить подробности было невозможно. Достигнув
входа, оба некоторое время прислушивались, при-
никнув к шершавой стене, потом проскользнули
320
внутрь — и вовремя. Кто-то из слуг вышел из здания-
булыжника. Шагов больше не было слышно: вероятно,
он осматривался.
Хоуд поманил Дебби за собой, к стеклянной
внутренней двери. За ней находился короткий проход
в длинную, наполненную солнечным светом комнату,
одну стену которой образовывала стена утеса со всеми
ее неровностями и гранями.
Потолок был стеклянный, совершенно прозрач-
ный, этажом выше покрытый коврами. Помещение
выглядело буквально сияющим, так что изящная
итальянская и скандинавская мебель словно парила в
воздухе. Противоположная узкая сторона комнаты была
занята шахтой лифта, тоже стеклянной.
Хоуд сразу направился к ближайшей картине. Это
был «Святой Лука» Хальса. Наполненный светом воздух
создавал эффект сияния, исходящего от холста. Это
просто не могла быть копия. Эмоциональное
воздействие картины было безошибочным, мощным.
Он попробовал вспомнить. Да, конечно!
«Святой Лука» был украден в 1965 году из Пуш-
кинского музея в Москве. Далее по стене висели «Свя-
той Иосиф и ангел» Фра Анжелико и «Вид с Сан-
Джорджо Маджоре» Каналетто. Обе картины исчезли
во время перевозки, после экспозиции в Токио.
— Почему тебя так интересуют эти картины? —
спросила Дебби.
— Почему? Все они краденые. Посмотри туда —
это ведь Ван Эйк, «Праведный суд», часть грандиозного
полиптиха из собора в Генте. Украдена много лет назад,
еще в тридцатые годы. Я и помыслить нс мог, что
когда-нибудь ее увижу! А вот Сутин, который исчез во
время налета на галерею в Пембруке.
— Да, но я думала...
— Знаю, что ты скажешь: когда-банда грабит музей,
большинство картин рано или поздно объявляется, не
важно где и как. Но видишь ли, в последние годы все
больше их исчезает бесследно. Знаешь, что принято
11 Парусиновая шпь
321
говорить после того, как была украдена вещь
бесценная, исключительная? Что это не принесет гра-
бителям никакой выгоды. Такие вещи, мол, невоз-
можно продать. Так считают не только страховые ком-
пании, но и сами владельцы. «Что толку воровать то,
что после никуда не удастся пристроить?» А зачем про-
давать? Можно просто получить за воровство авансом,
если кто-то хочет иметь картину, скажем, в своей
личной коллекции. Не знаю, есть ли еще такие ловкие
парни, но мы с тобой наткнулись на крупную рыбку.
Может быть, на самую крупную.
Раздался негромкий звук, и оба поспешно
обернулись.
В проеме двери стоял Дельгадо. Он был одет
безукоризненно: светлые слаксы, зеленоватая шелковая
рубашка, мягкие ботинки. Револьвер, который он
держал в руке, был снят с предохранителя.
— Что вам здесь нужно? — спросил он спокойно.
— Добрый день, — ответил Хоуд вежливо. — Вот,
проезжали мимо и решили взглянуть на вашу кол-
лекцию.
Он узнал это лицо по фотографиям в разделах
светской и скандальной хроники. Оно и сейчас вы-
глядело так же бесстрастно. Дельгадо великолепно
владел собой.
— Поднимите руки' Немедленно.
Хоуд подчинился.
— Вы английский полицейский?
— Не совсем. Но уточнять я не стану.
— На кого вы работаете?
— Это слишком долгая история.
— Понимаю. Вы — тот, кто приезжал разбираться
с Контосом. Я вас недооценил. Теперь мне многое
понятно.
— Нам, обоим теперь понятно очень многое.
. Дельгадо сделал знак трем внушительного вида
парням, ожидающим поодоль. Один из них обыскал
Хоуда, забрав его револьвер, записную книжку, ключи,
даже сигареты и ручку.
322
Отступив на пару шагов, он проверил, заряжено
ли оружие, и направил его на Хоуда, в то время как
Дельгадо листал записную книжку.
— У вас тут неплохая коллекция, — заметил Хоуд.
— Вы о картинах? Это все копии. Я ведь коллек-
ционер подделок.
Во взгляде Дельгадо не мелькнуло и тени усмешки.
Его маленькие глаза между сморщенных век выглядели
странно круглыми и немигающими, как глаза ящерицы.
Хоуду стало противно, но он не мог не признать, что
Дельгадо действовал в соответствии с определенной
извращенной логикой.
Разочарованный^ с отравленной гордостью, он
сумей расквитаться с миром искусства тем, что собрал
коллекцию шедевров — произведений, которые невоз-
можно скопировать. Он никому не мог их показать,
но это было не важно. Достаточно было сознавать, что
они принадлежат ему. Это было нездоровое удовлет-
ворение, но в определенном смысле он мог сказать,
что восторжествовал надо всеми. Тот, кто стал притчей
во языцех, кто считался самым одураченным богачем
в мире, в-сущности, одурачил своих насмешников.
Легко было представить, как он проходит мимо
величайших произведений искусства, ласкает их
взглядом и смеется в глубине души, чувствуя себя
отомщенным. Что ж, это даже можно было понять.
Теперь, как никогда прежде, Хоуд понимал,
насколько ошибались те, кто считал, что никто не ста-
нет собирать краденые картины, потому что их якобы
невозможно никому показать. Они не задумывались
о том, что есть глубокое, ни с чем не сравнимое
наслаждение в тайном обладании. Для того, чтобы
пожелать создать коллекцию краденых картин, доста-
точно просто быть одиночкой.
— Выходите! — приказал Дельгадо, отступая и
вновь наставляя на Хоуда револьвер.
Тот сделал Дебби знак глазами, чтобы держалась
поближе к нему. Перед зданием стоял «линкольн», и
323
пару секунд он прикидывал, не броситься ли в ту сто-
рону, потом подавил импульс. Они никогда не смогли
бы оба уйти живыми. Слуги переговаривались по-
ирански, и один поспешил в дом-булыжник. Остальные
повели следом Хоуда и Дебби, причем один держался
спереди, другой сзади. Вся группа направилась к боко-
вой двери, в то время как Дельгадо пошел к главному
входу.
Хоуд немного отстал, чтобы заставить замыкаю-
щего приблизиться. Тот так и сделал, ткнув его для
острастки дулом в поясницу. У самой двери Хоуд
подобрался для рывка, качнулся влево. Он все еще
держал руки над головой и теперь резко опустил левую,
схватив своего стража за запястье. Вывернув руку, с
револьвером себе за спину, он одновременно ударил
молодчика правой в челюсть. Падая, тот успел
выстрелить. Пуля ударила в стену за спиной Хоуда.
— Беги, Дебби!
Держа падающего противника за руку, в которой
был зажат револьвер, он швырнул его на того, что шел
в авангарде. Послышался хруст кости, хватка ослаб-
ла, и Хоуд выхватил револьвер. Не теряя ни секун-
ды, он бросился вверх по склону вслед за Дебби. Если
бы им удалось достигнуть деревьев, они были бы спа-
сены.
Она неслась впереди, легкая и быстрая, как лань.
Позади послышались крики и странный свистящий
звук. Что-то мгновенно оплело ноги, и Хоуд на полном
ходу рухнул в кусты, размахивая руками в поисках
опоры.
Все вокруг расплылось и отдалилось. Из беско-
нечного далека послышался слабый крик Деббй. Он
приподнял голову, но тут же снова уронил лоб на ост-
рый камень. Ужасная слабость охватила каждую кле-
точку тела, и не осталось сил на то, чтобы освободиться.
Вокруг затопали шаги, зашуршали кусты, и Хоуда по-
волокли за ноги на открытое место. Он еще успел
рассмотреть бола, оплетавшую его ноги, но тут его при-
324
подняли и так стукнули по голове, что он мгновенно
отключился...
Холодное, мокрое — удивительно приятное —
ощущение появилось в районе лба и постепенно
привело Хоуда в чувство. Он собрался с мыслями.
Дебби. Она положила ему на голову мокрое полотенце.
Надо встать. Попытка подняться принесла новую волну
слабости и такое тяжелое и болезненное ощущение в
затылке, что он решил было, что снова получил удар
по голове.
— О, черт!
— Лучше тебе полежать.
Хоуд подчинился, но через несколько минут
попытался снова. Голова продолжала пульсировать в
подобии чудовищного похмелья.
— Они тебя поймали... — сказал он с сожалением.
— Угу. Не разговаривай. Ты уже один раз приходил
в себя... не помнишь?., потом как будто задремал.
— Теперь -мне лучше. Где мы?
Он огляделся, стараясь не делать резких движений.
Они находились в комнате с умывальником,
диваном и единственным стулом. Окон не было.. Он
обнаружил, что сидит на полу рядом с диваном.
— Мы где-то в доме, где и должны были быть из-
начально. Нас даже пронесли через ту же самую дверь,
возле которой ты затеял драку, — Дебби улыбнулась. —
Я не все видела, но зрелище было потрясающее. Тому
парню с револьвером здорово досталось.
— А кто бросил бола?
— Какой-то тип, маленький и коричневый, как
орех. Я видела, как он распутывал твои ноги.
— Южноамериканский индеец. Черт бы его
побрал, мы ведь почти преуспели!
— Хм, не уверена. Там везде высоченная ограда
из толстой проволоки и, насколько я знаю, собаки, —
Дебби чмокнула, его в щеку. — Иди-ка лучше сюда.
Хоуд встал на ноги — и тут же опустился на диван.
Бесполезно. Только минут через пять ему удалось
325
доковылять до умывальника, опираясь на Дебби. Он
подставил голову под холодную воду, потом улегся на
диван лицом вниз, пока она разминала его затылок,
шею и плечи. Его не особенно удивило ее мастерство
массажиста, он просто лежал, преисполненный
благодарности, пока ловкие пальцы выглаживали боль
и напряжение.
— Очень профессионально сделано, — заметил он,
когда Дебби закончила массаж.
— Тебе лучше?
— Лучше, чем когда бы то ни было. Ты — кладезь
сюрпризов, милая.
Одеться удалось без неприятных неожиданностей.
Мышцы слушались, тяжесть в голове уменьшилась.
— Не помнишь, эти картины уже были во время
твоего прошлого визита?
— Две или три. Но я не была тогда внутри этого
здания... и вообще, мне было не до того.
Хоуд напряженно размышлял, застегивая рубашку.
Теперь, когда они знали так много, Дельгадо не
позволит им убраться живыми. Можно не сомневаться,
что у него есть целый штат местных умельцев, которые
организуют «несчастный случай». Может статься, что
они оба просто исчезнут бесследно, и вряд ли местная
полиция расшибется в доску, пытаясь отыскать следы.
Хоуд подергал запертую дверь. Она не казалась
особенно увесистой, но была сделала из крепкого
дерева. Стены комнаты выглядели однообразно го-
лыми, бетонный пол тоже не предлагал никакой
зацепки для фантазии. Диван, вероятно, был просто
вытащен сюда во время смены меблировки: вряд ли
кто-то решил бы спать в помещении, которое никак
не проветривалось. Похлопав по карманам, Хоуд
убедился, что из них исчезло все до последнего
предмета.
За дверью слышались неразборчивые, приглу-
шенные голоса. Нужно было поскорее что-то пред-
принимать.
326
— Слушай, Дебби, могу я воспользоваться твоим
бюстгальтером?
Она посмотрела на него с явным беспокойст-
вом.
— Воспользоваться чем?
Хоуд поцеловал ее, приподняв за подбородок.
— Я не свихнулся, милая, не волнуйся. Твой бюст-
гальтер нужен мне для дела. Может и не сработать, но
попытка — не пытка.
Дебби продолжала странно смотреть на него. Тогда
он нетерпеливо обошел ее и с силой потянул застежку
через платье.
— Постой, сломаешь! — она сразу вышла из
столбняка.
Опустив верх платья на талию, она расстегнула и
протянула ему бюстгальтер. Хоуд окинул ее взглядом
и улыбнулся.
— Так намного лучше.
— Что ты задумал?
Хоуд сосредоточенно ощупывал мягкий шелк.
— Я так и думал. То, что нужно, — он бесцере-
монно надорвал ткань в нужном месте, извлек изог-
нутую проволочную дужку и показал Дебби. — От-
мычка!
Она с усмешкой следила за тем, как он придает
проволоке нужную форму, пользуясь ребром ме-
таллического стула.
Потом, пару минут послушав у двери, он озада-
ченно покачал головой.
— Что-то происходит. Точно расслышать не могу,
но что-то необычное. Как только мы отсюда выберемся,
держи курс прямо к машине. Даже если не удастся ей
воспользоваться, гаражи все равно находятся по
направлению к выходу. Поняла?
— Да. Знаешь, Чарльз, я...
- Что?
— Я люблю тебя.
На секунду он сжал ее в объятиях.
327
— Желаю каждому из нас по порции удачи. Она
нам очень не помешает сейчас, Дебби.
Хоуд занялся замком. Дважды пришлось менять
форму отмычки, пока раздалось долгожданное
щелканье. Осторожно повернув ручку, Хоуд выглянул
в образовавшуюся щель.В крохотном вестибюле никого
не было. Где-то очень близко слышались возбужденные
голоса.
— Баньон! — прошептал он, еще немного приот-
крывая дверь.
Теперь было ясно, что позади вестибюля находится
зал с картинами. Именно там Баньон о чем-то ожесто-
ченно препирался с Дельгадо. Еще одна дверь, нахо-
дившаяся напротив, была снабжена сразу двумя
замками сложного вида.
— Хватит меня запугивать, Дельгадо! — прорычал
в зале голос Баньона. — Я не такой трус, как тебе
могло показаться!
— С меня тоже довольно! — выкрикнул тот в ответ.
Хоуд поманил Дебби за собой и на цыпочках
вышел в вестибюль. — Держись поближе к стене... —
прошептал он.
Что-то с треском упало за полуоткрытой дверью
зала, и оба вздрогнули. Дебби отпрянула назад в ком-
нату, потом осторожно двинулась вдоль стены. Можно
было видеть сумерки за окнами зала, и Хоуд с удивле-
нием осознал, что прошли часы со времени их неудач-
ной попытки спастись. Огромная комната была осве-
щена лишь частично и потому полна мечущихся теней.
— Я выяснил, что вы с Маликом занимаетесь конт-
рабандой наркотиков! — ревел голос Баньона. — К тому
же, ты — самый крупный, скупщик краденых картин,
тот самый, кто!..
— Да ты рехнулся!
—• Повтори это еще раз, Дельгадо — и, клянусь
Богом, я... Слушай, ты, у меня есть, что сказать, и ты
будешь слушать, нравится тебе это или не нравится!
— Я слышал достаточно, теперь послушай ты!
328
Место раскопок — мое, и мое все, что находится
внутри. Мое, понял? Я заплатил Хелпману авансом...
— Лживый ублюдок! Ты даже не знаешь, где оно
находится! Те два меча — ты понятия не имел, что они
существуют!
— ...и я в последний раз предупреждаю...
— Там все мое, Дельгадо — если хочешь знать, я
собираюсь немедленно вывезти все до последнего
горшка, и тебе не удастся мне помешать!
— Тронь пальцем хоть одну из вещей и я тебя
раздавлю! Слышишь, Баньон? Я раздавлю тебя!
— У меня тоже есть кое-что в запасе, приятель.
Если Малик узнает то, что известно мне, он быстро с
тобой разберется!
Внезапная тишина заставила Хоуда и Дебби заме-
реть, прижавшись к стене. Потом снова послышался
голос Баньона.
— Ах, вот оно что... Не надо махать на меня этой
штукой, Дельгадо. Я из тебя кишки выпущу раньше.,
чем...
— Отойди вон туда, к стене.
— Слышал, что я сказал? Я из тебя...
— Ты убил Хелпмана, так ведь? У меня есть
доказательства. Столько доказательств, что их хватит
на десяток судов! Ты убил не тдлько его, но и Хоуда с
его девчонкой!
- Что?!
— Я сказал, Хоуда и девчонку! — голос Дельгадо
поднялся до наполненного ужасом дисканта. — У меня
хватит доказательств на три электрических стула для
тебя! Отойди к стене!
Хоуд едва успел прошептать: «Держись поближе
ко мне — у него пистолет...», как раздался при-
глушенный звук выстрела, рев Баньона и грохот метал-
ла: видимо, Дельгадо выронил револьвер. Началась
возня, сопровождаемая проклятиями, шарканьем и
стуком. Хоуд осторожно заглянул в щель.
Тени, как бешеные, метались по потолку и стенам
329
зала. Два тела катались по полу, поднимались и снова
падали, пока, наконец, полузадушенный голос Дельгадо
не простонал:
«Нет... нет...»
Раздался отвратительный хруст ломающихся кос-
тей, удар, потом другой.
Хоуд не сразу заметил, как глубоко впились в его
плечо ногти Дебби. Стала тихо, и в этой тишине, как
гром, звучало хриплое неровное дыхание. Потом
затихло и оно.
Несколько неясных звуков. Гигантская тень дви-
нулась по потолку прямо к ним. Затопали неуверенные
шаги.
— Господи Боже... — едва слышно сказала Дебби.
Теперь Хоуд мог видеть Баньона. Он шел, ози-
раясь, колоссальный в обманчивом полусвете зала, весь
блестящий от пота. Тяжелые плечи и голова клонились
вперед, словно под тяжестью невидимого груза, глаз
не было видно. Хоуд напрягся для прыжка, но Баньон
внезапно свернул и пропал из виду. Раздались не-
понятные звуки.
— Надо убираться отсюда, — прошептал Хоуд.
Оба затаили дыхание, прислушиваясь.
— Ничего не слышно. Надеюсь, он ушел.
Хоуд неслышно подобрался к двери. Зал был тих
и безлюден. Виднелись белые спинки кресел, стол с
опрокинутой лампой, затененный угол за софой.
Баньон мог скрываться где угодно: за мебелью, в тени.
Хоуд сделал Дебби знак подождать и настороженно
прошел в дверь.
Двойная дверь в противоположной стене была
распахнута, коридор за ней терялся во тьме. Ни единого
звука. Где же все слуги? Возможно, Дельгадо намеренно
отослал их, боясь подслушивания? Он был чересчур
уверен в’том, что сможет запугать Баньона... вообще
чересчур уверен в себе.
Пройдя дальше внутрь комнаты, Хоуд увидел
Дельгадо.
зза
Он лежал в темной луже и выглядел мертвее мерт-
вого с половиной черепа, вдавленной внутрь. Лампа с
тяжелым металлическим основанием — вся в крови —
валялась рядом. Все вокруг было в полнейшем
беспорядке: перевернутая мебель, разбитые вазы,
разбросанные безделушки.
Где-то довольно далеко послышались звуки
деятельности. Хоуд прошел по темному коридору и вы-
глянул в дверь. За ней был холл и выход на улицу. Он
поманил Дебби, все еще стоявшую в дверях.
— Скорей сюда! Он чем-то занят, но надо торо-
питься.
Тебе лучше идти прямо к машине. Веди себя очень
тихо. Я догоню.
- — Пойдем вместе!
— Без ключей нам не выбраться. Я скоро. Иди!
Выглянув и убедившись, что снаружи никого нет,
Хоуд мягко подтолкнул Дебби в спину, а сам вернулся
к телу.
Брюки Дельгадо были в кровавых отпечатках,
карманы вывернуты. Немногочисленное содержимое
валялось на полу. Никаких ключей. Поднявшись на
ноги, Хоуд огляделся. Вокруг не было ни письменного
стола, ни бюро, ни секретера..
Внезапно в доме прекратились всяческие звуки.
Хоуд стоял в нерешительности, стараясь точнее
припомнить диалог Баньона и Дельгадо. «Раскопки»...
«место раскопок»... Слово настойчиво возвращалось —
что оно означало? Вполне вероятно, что Баньон убил
Хелпмана, чтобы завладеть чем-то таким, что тот
обнаружил во время раскопок. Что же нужно было ему
в доме Дельгадо? Ему следовало поскорее смыться с
места нового преступления, а он продолжал заниматься
поисками. Что мог он искать? Конечно! Он ищет улики!
Те самые, о которых говорил Дельгадо: доказывающие,
что он — убийца Хелпмана:
Хоуд прошел к последней из дверей, ведущих из
комнаты. Еще один небольшой коридор, тоже темный.
33 Г
За ним находился кабинет с единственной зажженной
лампой на внушительном рабочем столе. Баньон успел
хорошо поработать в кабинете: стулья валялись, ящики
стола громоздились на полу.
Под одним изх стульев что-то поблескивало в не-
ярком свете лампы. Хоуд наклонился. Две фотографии,
слипшиеся вместе, показывали общий вид какого-то
захоронения с саркофагом на переднем плане. Это и
есть «место раскопок»?
Хоуд присвистнул.
Быстро просмотрев содержимое ящиков и не об-
наружив ключей, он повернулся, собираясь уйти. Не-
ловкое движение подтолкнуло пресс-папье, стоявшее
на самом краю стола, и оно со стуком свалилось на
пол. Хоуд схватил то, что, оказывается, было скрыто
под тяжелым мраморным предметом — ветхую, за-
лапаную кровью карту. Неровная линия вдоль дороги
на Месхед сразу привлекла его внимание.
Снаружи донесся крик, едва слышный в такой
глубине дома. Что это, голос Дебби? Еще крик и звук
мотора заставили Хоуда сорваться с места й ринуться
через зал к выходу. В проеме наружной двери он сбил
кого-то с ног — вероятно, одного из слуг. Хоуд успел
увидеть машину, исчезающую за поворотом, когда
упавший вцепился ему в ноги. Еще кто-то, крича,
спешил на помощь. Раньше надо было бегать и орать,
с мрачной иронией подумал Хоуд, развернулся и с
размаху*стукнул лежащего сцепленными пальцами по
шее. Тот обмяк. Неподалеку от входа маячил светлый
«линкольн». Одним прыжком он оказался внутри,
протянул руку и — о чудо! — наткнулся на ключи. За
спиной вспыхнул внешний свет. Не теряя ни минуты,
Хоуд отпустил тормоз и дал полный газ.
Машина стрелой рванулась вперед.
Включив на ходу фары, он пронесся по узкой
извилистой дороге, едва удерживая мощный «лин-
кольн» на поворотах: Он пытался вспомнить, что за
машина у Баньона. Серый или зеленый «шевроле», ка-
332
жется... Ворота выскочили из темноты, казалось, в
мгновение ока. Они были открыты. Охранник стоял
на обочине, держась за бок. Он махнул рукой, но Хоуд
пронесся мимо, даже не притормозив. Ветви с обеих
сторон хлестали по бокам машины, но он продолжал
удерживать скорость, рискуя не вписаться в какой-
нибудь поворот.
Вот и шоссе. Справа исчезали вдали красные
огоньки.
Баньон, конечно. А карта? Неужели забыл? Хоуд
судорожно зашарил по карманам. Слава Богу, вот она!
Остановившись на обочине, он проследил нанесенный
шариковой ручкой маршрут. Если те красные огни
принадлежали машине Баньона, это означало, что он
едет как раз туда. Но что, если он знает более короткий
путь, минуя Семнан? Мгновенный приступ нереши-
тельности заставил Хоуда заскрипеть зубами.
Чьи же это были огни? Преследовать их или нет?
Потом, не в силах оставаться в неопределенности, он
выехал на асфальт и набрал скорость, двигаясь по-
прежнему направо.
Шоссе было не в лучшем состоянии, и Хоуду
пришлось сбросить скорость. Он выругался сквозь
упрямо сжатые зубы. Красные огни так и не появились
впереди. Проклятый Баньон был поистине адский
водитель! Как ему удалось схватить Дебби? Должно
быть, он заметил ее из другого здания.
Постепенно предгорья справа сменились холмами,
потом однообразной каменистой пустыней. Ветер
налетал порывами, неся колючие частички пыли,
оседавшие на губах, попадавшие в глаза. Из темноты
выплыли огни Семнана. Некоторое время машина
двигалась сквозь огни реклам, вечернюю городскую
суету и аппетитные запахи, потом дорога резко свер-
нула правее. В Семнане сходилось два самых южных
шоссе Ирана, оба на Месхед. То, по которому ехал
сейчас Хоуд, вело в Тегеран.
«Линкольн» то и дело содрогался, подскакивая на
333
неровностях и проваливаясь в рытвины. Хоуд старался
сохранять максимальную возможную скорость и упорно
боролся с рулем, не давая машине съехать на обочину.
Глаза слезились от пыли, и он боялся пропустить
поворот. Впереди замаячили низкие холмы.
Наконец, вправо ответвился пыльный проселок,
ведущий в кромешную тьму. Дорога имела такой
заброшенный вид, словно вела в никуда. Хоуд при-
тормозил, сверяясь с картой.
Получалось, что именно туда следует повернуть.
Секунду поколебавшись, он съехал с шоссе и снова
осторожно набрал скорость. Проселок вел в предгорья.
Мимо скользнула деревушка, чуть позже другая. Теперь
«Линкольн» двигался через кромешно черную равнину.
Хоуд начал терять надежду, но упорно продолжал свой
безрадостный поиск, пока свет фар не отразился от
чего-то стеклянного, чего, казалось, никак не могло
быть посреди этой унылой, как само отчаяние,
равнины. Впереди было строение с припаркованной
рядом машиной!
Хоуд нажал на тормоза. Строение, оказывается,
было не одно: большая структура высилась поблизости.
Что за машина, неужели «шевроле»? Выходит, он все-
таки нашел их!
Впрочем, облегчение тут же сменилось тревогой.
Дебби могла быть уже мертва или...
Кругом стояла непроницаемая тьма, особенно
бархатно-черная по контрасту со светом фар «лин-
кольна». Хоуд выключил их и вышел из машины, ста-
раясь не дышать. Тишина стояла почти нереальная,
затихли даже цикады и мелкие ночные животные,
вспугнутые шумом мотора. Приблизившись к дому, он
заглянул в окно. Ничего внутри, кроме темноты. Дверь
оказалась запертой. Стоявшая рядом машина была
пуста.
Глаза постепенно приспособились к темноте и
теперь различали слабое свечение позади двери
большего по размеру сооружения. Хоуд потянул дверь
334
на себя. Громкий скрип прорезал окружающую ти-
шину.
Откуда-то справа пробивался слабый свет, едва
освещая обширную внутренность сарая. Хоуд при-
смотрелся. Свет шел из бреши в куполообразном кир-
пичном строении, которое выглядело очень древним.
Двигаясь в ту сторону, Хоуд нечаянно пнул что-
то круглое, со стуком покатившееся по полу. Аэрозоль-
ный краситель. Несколько баллонов было разбросано
по полу среди упаковок «Клинекса», плиток шоколада
и журналов. Типичное барахло с американского склада.
Стараясь не шуметь, Хоуд начал пробираться через
россыпь битого кирпича, но вдруг остановился. Свет
двигался.
Кто-то поднимался ему навстречу. Присев на
корточки, он зашарил вокруг в поисках любого оружия.
Поблизости Валялся только увесистый обломок доски
с торчащими остриями гвоздей. А в следующее
мгновение из бреши выступил Баньон с лампой в одной
руке и револьвером в другой.
В полумраке, со своей бочкообразной грудной
клеткой, он выглядел, как горилла. Под расстегнутой
рубашкой кустились волосы на груди и животе. Он
тотчас заметил Хоуда и вскинул револьвер. Тот отско-
чил, размахнувшись обломком доски. Треск выстрела,
стук упавшего оружия и рев Баньона раздались почти
одновременно.
Выпустив лампу, он ринулся на Хоуда, который
попробовал применить свой коронный удар, но попал
по вздутым мышцам вовремя вскинутой руки. Оба рух-
нули в битый кирпич. Баньон задергал коленом, пы-
таясь ударить Хоуда в пах, тот изо всех сил старался
навалиться сверху и покрепче сдавить ему шею. Ни
один не преуспел: оба были слишком сильными
противниками. Наконец, Баньон изловчился и отбро-
сил Хоуда. На несколько секунд тот оказался на четве-
реньках — и получил мощный удар ногой в челюсть.
Хоуд свалился навзничь, в последнюю минуту
335
ухитрившись перевернуться через голову. Но встать он
уже не сумел и упал на бок почти без сознания. Он
смутно сознавал, что Баньон надвигается, подняв что-
то над головой.
Он вяло уклонился, но левую руку пронзила резкая
боль.
Инстинкт самосохранения заставил встряхнуться.
Теперь Хоуд ясно видел окровавленный обломок дерева
с гвоздями, только что выдернутый из его руки и вновь
занесенный для удара.
Последний крик Дельгадо: «Нет... нет!..» эхом
прозвучал в памяти, и Хоуд собрал все силы, чтобы
увернуться и вскочить на ноги. Частое хриплое дыхание
Баньона походило скорее на рычание — как гротескная
машина убийства с оскаленными зубами, с залитым
потом лицом, он сделал шаг вперед для решающего
удара. Хоуд невольно отступил, обо что-то споткнув-
шись и едва снова не потеряв равновесие.
Это была кирка, которую он схватил одной рукой.
Не в состоянии как следует размахнуться, он из
последних сил нанес удар снизу вверх. Острие с хрустом
вонзилось Баньону пониже глаза, опрокинув его
головой прямо в брешь в стене мавзолея.
Раздался звон стекла, и наступила кромешная тьма.
Хоуд стоял, покачиваясь, стараясь не поддаться
головокружениию. Кирка исчезла вместе с Баньоном.
Слышно было, как тот возится на куче битого кирпича.
Неожиданно последовала вспышка, ослепительная в
полном мраке, и звук выстрела. Баньон снова добрался
до револьвера.
Короткая тишина наполнилась хрустом. Стараясь
сориентироваться по звуку, Хоуд пригнулся в ожидании
дальнейших событий. Чиркнула спичка, осветив руку
со свернутым в трубку журналом. Глянцевитая бумага
не хотела разгораться, но было ясно, что скоро у
Баньона окажется не только револьвер, но и факел.
Хоуд отступил подальше в темноту, стараясь не осту-
питься на обломках.
336
Пламя вдруг занялось, осветив фигуру Баньона,
револьвер в его руке и ближайшее пространство сарая.
Хоуд затаил дыхание. Дело принимало совсем уж
неприятный оборот. Он не сводил глаз с приближаю-
щегося противника, отчаянно шаря вокруг в поисках
оружия — оружия, которое не могло уже помочь. Еще
секунда, и он будет подстрелен, как цыпленок!
И ничего, кроме пары аэрозольных баллончиков!
С решимостью отчаяния Хоуд сорвал крышку с одного
из них, произнес беззвучную молитву и поднялся во
весь рост. Кирпич громко хрустнул под нсгами. Баньон
повернулся, и Хоуд нажал на колпачок. В следующее
мгновение сарай озарился до самого дальнего уголка.
Факел в руке Баньона и его голова превратились в один
огненный шар.
Нечеловеческий рев вырвался из могучей глотки.
Не теряя ни секунды, Хоуд направил на него другой
баллончик, и скоро пламя обволокло всю гигантскую
фигуру. Такого эффекта Хоуд не ожидал. Он покрутил
баллончик в руках. Лак!
Он удивился бы еще больше, если бы мог знать,
что пару недель назад рядовой Мак-Коннан полировал
этим лаком стол сержанта Баньона. Огромный живой
факел свалился прямо на очередной баллончик,
который взорвался с оглушительным треском. Раздался
отчаянный вопль — последний. После этого груда на
полу не шевелилась, догорая вместе с тряпками и
бумагами. Отблески прыгали по стенам сарая.
Хоуд проковылял к отверстию в стене мавзолея.
— Дебби! Ты внизу?
— Да... Да!
Он спустился по ступеням и обнаружил ее,
связанную, на полу у стены.
— Как ты, милая? Все в порядке?
Он не мог справиться с собой и, прежде чем начать
распутывать веревки, крепко прижал ее к себе на
несколько минут.
— Все нормально, не волнуйся... только я даже не
надеялась, что ты с ним справишься!
337
Хоуд развязал узлы. Дебби привалилась к его
плечу, но отшатнулась.
— Чарльз! Какой ужас!
— Он тебя обидел?
— Да я про твою руку!
— Подержи минутку.
Он отдал револьвер и замотал предплечье носовым
платком. Дебби погладила его по щеке, отвела со лба
пыльные волосы.
— Как ты нас нашел? Если бы ты знал, что там
внизу! Настоящая пещера с сокровищами! Он
собирался все это вывезти не то в Южную Америку,
не то в Турцию.
— Он предложил тебе кругосветное путешествие?
— Дорогой, ты льстишь Баньону. Его намерения
были далеко не такие серьезные.
— Может, я смогу предложить кое-что более
достойное? Только, пожалуй, чуть позже. По-моему,
наверху начался пожар.
Сарай был полностью заполнен дымом. Огонь
добрался до кучи барахла и перекинулся на деревянную
стену. Было ясно, что скоро пламя охватит все
сооружение. Чтобы добраться до двери, им пришлось
пригнуться к самому полу.
Тела Баньона не было видно за клубами дыма.
Очертания «линкольна» едва просматривались в
темноте, особенно чернильной после зрелища языков
пламени. Хоуд уже взялся за ручку дверцы, когда позади
раздался оглушительный треск. Обернувшись, он увидел
фонтан искр, вылетевший сквозь отверстие в кровле.
В машине Дебби прижалась к нему поближе,
сдерживая дрожь.
— Вес позади, милая, — сказал Хоуд. — Все уже
позади...
' — Что ж, дело сделано, — Гильдерштейн удовлет-
воренно откинулся на стуле и глубоко втянул щеки,
затягиваясь сигаретой. — Вы прекрасно справились,
Чарльз.
338
Солнце сияло за окном, приглушенный звук лон-
донского транспорта доносился сквозь плотно прикры-
тые окна. Хоуд не успел позавтракать и с вожделением
думал о предстоящем обеде. В комнате было не про-
дохнуть от табачного дыма, так как совещание продол-
жалось все утро. Все, кто на нем присутствовал: пред-
ставители Скотланд-Ярда, Интеллидженс Сервис, ми-
нистерства иностранных дел, полковник ВВС из
американского посольства — уже покинули кабинет.
Хоуд с нетерпением ожидал, когда сможет последовать
их примеру.
— Надеюсь, у вас в рукаве не припасен еще один
Баньон? Я, знаете ли, не хотел бы слишком испытывать
свою удачу.
Гильдерштейн приподнял кустистую бровь. В его
глазах за последние часы успел появиться прежний
иронический блеск.
— Вам бы стоило остаться в Тегеране. Это захоро-
нение... потрясающая находка! Со времен находки
гробницы Тутанхамона никто не делал подобного
открытия. Нам причиталась пара редкостей на льготных
условиях, разве не так? А теперь? Хорошо, если хоть
что-то удастся заполучить!
— И это вместо благодарности! — хмыкнул Хоуд.
— Насколько мне известно, вы вернулись не
один?
— Совершенно верно, — Хоуд глянул на часы, —
и как раз сейчас мисс Ансель подъезжает к «Кристоби»,
чтобы мы вместе отправились обедать. Открытый
бассейн в Уэмбли... или что-то в этом роде.
На аскетическом лице Гильдерштейна мелькнула
гримаса язвенника, схваченного коликой.
— И часто вы обедаете, хм, при бассейнах?
— В последнее время регулярно.
- И?
— Потрясающе! Весьма рекомендую. Чему только
не научишься в этих бассейнах! Например, трах-тарарах
в два оборота...
339
Гильдерштейн выглядел шокированным. Хоуд
направился к двери.
— Знаете что, — спросил он, взявшись за ручку и
широко улыбаясь, — мне кажется, вы засиделись в этом
кресле, дорогой мой.
Вы свободны.
— Еще бы, ведь имеете дело со всяким старьем...
— Убирайтесь вон!
— Вам бы поменять одну миссис на двух мисс в
разных районах.
— Да что же это такое!..
— Ладно-ладно! Только не покупайте больше
пластмассовых статуй Микеланджело.
Гильдерштейн зашарил по столу в поисках
предмета потяжелее, чтобы запустить в Хоуда. Тот,
смеясь, выскочил за дверь и поскорее захлопнул ее за
собой.
— Чарльз! Ты готов?
Он обернулся. Дебби стояла в приемной в кро-
хотном платье в бело-голубую полоску.
— Господи, Дебби, а я-то думал, что уже видел
самую короткую в мире юбку! Ты разишь наповал!
Она только улыбнулась, и через минуту оба поки-
нули агенство «Кристоби».
КРОВАВЫЙ
ТРИПТИХ -3
Г. КЕЙН
© Перевод с английского О. Алякринского
ФАЛЬШИВАЯ НОТА
Это был огромный кабинет: квадратный, с высоки-
ми потолками и отличной звукоизоляцией. Стены тем-
но-красного цвета были обшиты деревянными пане-
лями, на полу лежал серый ковер с высоким ворсом.
Мебель, хотя и незамысловатая, была солидная и очень
дорогая. Всякому, кто попадал в этот кабинет, сразу
бросались в глаза несколько украшений. На одной
стене бледным пятном виднелся Ван-Гог — старый
прямоугольный холст в большой коричневой раме
(после смерти владельца полотно должно было перейти
в коллекцию музея «Метрополитен»). На противопо-
ложной стене висело письмо, также обрамленное в ко-
ричневую узкую рамку. Письмо, подписанное бывшим
президентом Соединенных Штатов, было адресовано
Адаму Вудварду Уолл-стрит, 20, Нью-Йорк. Руко-
писный текст письма гласил:
«Дорогой Адам,
Ты был другом*, гражданином, патриотом и верным
советником. Благодарю тебя за долгую неизменную по-
мощь. Люди вроде меня вечно нуждаются в таких, как
ты, и всегда будут испытывать в них нужду; ты в служе-
нии правительству проявил себя как самоотверженный
и — невознагражденный по достоинству — гражданин.
Благодарю тебя и всего тебе хорошего».
Адаму Вудварду было семьдесят лет. Он был чело-
век-легенда, бесстрашный и всемирно известный. Все
представители клана Вудвардов с 1800 года были банки-
рами — все, за исключением Адама, который в ранней
юности посвятил себя политике: восемь лет он проси-
дел в кресле конгрессмена и еще восемь лет — прослу-
жил губернатором одного штата на Западе, а затем ушел
с политической сцены и стал журналистом. В своих
репортажах он никогда не кривил душой. Его считали
провозвестником политических бурь. Будучи незави-
343
симым благодаря своему фамильному состоянию, человек
независимых суждений и независимых политических
воззрений, двадцать лет он отдал журналистскому ремес-
лу, двадцать лет он был доверенным лицом и сочинителем
речей для многих высокооплачиваемых чиновников,
двадцать лет являлся членом национальных и между-
народных комитетов и комиссий, двадцать лет считался
политическим деятелем мирового уровня, и все эти
двадцать лет изо дня в день с редкими перерывами его
колонка появлялась в газетах всей страны и ее читали
миллионы.
В половине десятого утра, в ветреный мартовский
понедельник Адам Вудвард простер дрожащий палец
над своим массивным столом красного дерева и, своим
дребезжащим голосом, проспиртованным хорошим
виски и прокуренным лучшим табаком, пронзительно
закричал:
— Да я на весь мир раструблю, что ты кремлевский
агент! Нация содрогнется! Я же газетчик и как газетчик
я в восторге от этой новости, но ^сак американец я
стыжусь этого. Я не бью ниже пояса. Я не шпионю за
людьми. В третий раз я д ал тебе возможность доказать
мне, что изложенные мной факты неверны. И в третий
раз ты не смог представить мне доказательств. Теперь
я напечатаю четырнадцать колонок подряд и разоблачу
твое истинное лицо. Я восемь месяцев потратил на
тщательное расследование, и у меня теперь на тебя
вот такое толстенное досье. Факты, факты и неопро-
вержимые документы. И я знаю, кто стоит за тайным
обыском в моем кабинете и в моем доме. Но ты там
ничего не нашел, верно? И не найдешь. И мне известны
твои попытки наложить арест на мои банковские
сейфы, но и это тебе не.поможет, потому что там тоже
ничего нет. Я на время положил досье на хранение в
место, где никто — ни одна живая душа — даже и не
подумает искать. Даже ты не догадаешься, что это за
место. И после того как я все это опубликую, от начала
до конца, со своими блестящими комментариями,
344
понятное дело, я передам это досье в надлежащие ру-
ки — и тогда уж твое будущее будет зависеть только от
тебя самого. Все и все. А теперь убирайся отсюда!
Это была длинная речь.
И как оказалась, последняя длинная речь, какую
когда-либо произносил Адам Вудвард.
I
Понедельник — не для холостяков. Понедельник
в календаре холостяков следовало бы отменить... но,
разумеется, тогда, к несчастью, остается вторник. По-
недельник — это пытка,"всю свою жизнь я изо всех
сил тщетно пытался избежать муки пробуждения утром
в понедельник и сразу же прорваться — пусть и трудом,
но неумолимо — в звенящий мир суетливого вторника.
Уикэнд я провел среди зелени за городом на’какой-
то вечеринке с возлияниями — то было веселье впере-
мешку с головной болью, коктейль забав и похмелья
— и теперь, в понедельник, я возлежал на своей кровати
под одеялом, надежно защищавшим меня, как хотелось
надеяться, от золотой несносности рассвета и прон-
зительной наглости телефонных звонков. Что касается
солнечных лучей, то защита была глухой. А вот телефон
довел менячдо исступления. В конце концов я вы-
тряхнулся из стеганнрго кокона, бросил опасливый
взгляд на часы —.Боже, уже половина второго! —
И, бросившись к телефону, поднял трубку, снова
бросил на рычаг и после этого зарыл аппарат.под по-
душками набивного кресла, чтобы заглушить невы-
носимый вой этого мерзавца.
Но это. не помогло.
Я вернулся в постель, принял исходное положение
под одеялом, прикрыл глаза и уже начал было про-
валиваться в сон — но тут разверзся ад... Затрубил
дверной звонок, и чья-то могучая рука стала выде-
лывать на дверной панели снаружи барабанную дробь.
Я отшвырнул одеяло и, ругаясь на чем свет стоит,
345
побежал к двери, распахнул ее и — мой гнев тотчас
испарился при виде скорбного выражения лица мисс
Миранды Фоксуорт, моей секретарши.
— Вы? — только спросил я.
— Я.
Миранда Фоксуорт, невысокая, крепенькая, пух-
ленькая и запыхавшаяся от торопливой прогулки.
— Вы, уж кому-кому, но вам-то должно быть
известно, что я не люблю, когда ко мне врываются в
столь ранний час...
— Уже половина четвертого!
Взгляд на часы подтвердил ее правоту.
— Бежит же время... И ни на миг не остановится.
Ладно. Только не смотрите на меня так укоризненно.
Входите.— Закрыв за ней дверь, я натянул пижаму.—
Кто остался в лавке?
— Никого.
— Великолепно! Ваш босс всегда считал вас от-
личной секретаршей, а теперь вы пришли и все раз-
рушили. Я же могу нанять другую секретаршу, вам это
известно?
— Когда я могу взять расчет?
Ну вот, только этого мне не хватало. Я быстро
спустил пары.
— Простите, Миранда. Что-то я разворчался. Вы
же понимаете — понедельник. Утро.
— Уже половина четвертого.
— Ну я и говорю, вы же понимаете, понедельник,
время к вечеру. Что-то очень срочное — раз вы бросили
офис и пришли ко мне?
— В этом не было бы необходимости, если бы вы
подходили к телефону— Она оглядела комнату,
подошла к креслу, освободила телефон из. узилища,
положила трубку на рычаг и водрузила аппарат на
надлежащее место.— Звонил Адам Вудвард.
- Кто?
— Адам Вудвард.
Я тупо уставился на нее, ничего не понимая, но
346
когда до меня дошло, я запрыгал на одной ноге, точно
со мной случился припадок буйного помешательства.
— Говорите, Адам Вудвард?
— Именно.
— Тот самый?
— Есть только один влиятельный Адам Вудвард.
— И что ему надо?
— Вас.
Я нашел сигареты, вскрыл пачку, закурил и затя-
нулся.
— Миранда, как же так — Питеру Чемберсу звонит
не кто-нибудь, а сам Адам Вудвард, а я сплю как бревно
среди дня. Я вынужден просить прощения — у вас, у
Адама Вудварда, у всего света.
Ее голос подобрел.
— Вы с ним знакомы?
— Никогда в жизни не встречал. Странно, как это
он узнал о моем существовании. Когда он звонил?
— В полдень.
— В полдень,— простонал я.— Всемирно извест-
ный клиент — вполне вероятно, что клиент — а я дрых-
ну без задних ног.
— Он уже два раза перезванивал.
— Но что ему надо? Миранда, он не говорил, по
какому вопросу?
— Я была сама вежливость. Я сказала, что вы за-
нимаетесь очередным расследованием, что вас нет на
месте, но я постараюсь вас найти: Еще я сказала, что
вы скорее всего сами ему позвоните.
— И что он?
— Сказал, что бы вы позвонили. Сказал, что это
очень срочно. Сказал, что хотел бы просить вас
заняться его делом. Сказал, что у.него на примете есть
еще три частных детектива, но что список возглавляете
именно вы, и что он готов подождать до четырех, но
больше ждать не станет, и что если к четырем вы не
появитесь, он будет вынужден обратиться к другому...
Я одним прыжком оказался у телефона.
347
— Он оставил номер?
— Оставил.
Она назвала номер и я набрал цифры. В трубке
послышался женский голос, я попросил мистера Вуд-
варда и когда голосок спросил, кто его просит, я отве-
тил: «Питер Чемберс» — и голосок прощебетал: «Одну
минутку» — после чего наступила пауза, а потом хрип-
ловатый мужской голос произнес:
— Мистер Чемберс?
— Да, это Питер Чемберс.
— Вы звоните из офиса, мистер Чемберс?
— Нет, сэр.
— Тогда откуда же?
— Из дому.
— Ладно. Повесьте трубку. Я перезвоню.
’ — Вам назвать мой номер?
— Не надо.
— Но он не значится в справочнике.
— Повесьте трубку. Я сейчасперезвоню. Не зани-
майте линию.
Он дал отбой, а я положил трубку и сказал Ми-
' ранде:
— А клиент-то чем-то обеспокоет. Даже я у него
вызываю недоверие.
— Что вы имеете в виду?
Я передал ей наш с ним разговор.
— Что-то я не понимаю,— удивилась Миранда.
— Он обеспокоен. Меня он не знает. Когда он
звонил мне в офис, он был уверен, что к телефону по-
дойду я. Когда я сам ему звоню, он понятия не имеет,
кто звонит. Я ему говорю, что я дома. Вот он и про-
веряет. Для таких больших шишек, как он, не сущест-
вует незарегистрированных телефонных номеров. Сей-
час он про меня все узнает, а потом перезвонит. И бу-
дет знать наверняка, что к телефону подойдет нужный
ему человек.
Вызвать у Миранды восхищение столь же не-
просто, как получить согласие миллионера на брак его
единственной дочери с нищим, но она одарила ме-
348
ня кивком, вздернутой бровкой и легким подобием
улыбки — для Миранды это очень много. Миранда в
грош не ставит современную разновидность частного
дознавателя. Миранда — почитательница Шерлока
Холмса. Но сполна упиться самодовольством мне не
удалось. Зазвонил телефон.
Я схватил трубку.
— Алло?
— Мистер Чемберс?
-Да.
— Это мистер Вудвард. Я звоню вам вот почему...
— Я знаю.
— Вы так думаете?
Я ему вкратце сообщил.
— Замечательно. Вы молодец. Я бы хотел вас ви-
деть у себя в офисе.
— Когда?
— Как можно скорее. Дом 20 по Уолл-стрит. Ка-
бинет 1901. Но туда не входите.
— А куда?
— В моем кабинете есть несколько приемных, с
разных сторон. Когда я обсуждаю сугубо личные дела,
я предпочитаю не сообщать рвоим секретарям, кто ко
мне придет. Мой кабинет расположен у угла коридора.
Позвоните мне снизу из фойе, предупредите о своем
приходе, а потом вы* постучите в 1901, и я вам открою
дверь. Вы меня поняли, мистер Чемберс?
— Да, сэр.
— Когда вас ждать?
— В течение часа.
— Отлично. Чем скорее, тем лучше. Тогда до
встречи.
— До встречи.
II
Дом 20 по Уолл-стрит выглядел так, как и должно
было выглядеть подобное здание: сооружение из стекла
и бетона, устремленное в небо. Облицованный мра-
349
мором парадный подъезд, людской поток, текущий в
обе стороны через массивные вертящиеся двери, об-
шитые бронзой, сотни окон, пылающих отблеском за-
катного солнца. Я позвонил ему из фойе и был вознесен
на роскошном лифте к девятнадцатому этажу, потом
совершил путешествие по длинному Г-образному
коридору и, очутился перед дверью 1910, постучал.
Дверь мне открыл лично Адам Вудвард. Описывать
его внешность нет нужды: вы же сами видели ее в ки-
нохронике: высокий, долговязый, длинный тонкий
нос, выдающийся подбородок, кустистые брови.
Но меня поразила моложавая энергия его движе-
ний, пронзительные подвижные глаза, гладкая кожа
лица. (
— А, вы Чемберс. Вы, оказывается, моложе, чем я
думал,— заметил он.— Ну, проходите.
Он сел за стол и сунул сигарету в мундштук. Я дал
ему прикурить.
— Благодарю. Мне вас рекомендовали как весьма
дельного специалиста...
— Кто, позвольте спросить?
— Фогерти, из Вашингтона.
— О, исключительный человек этот Фогерти,—
отозвался я.
— Да, просто подарок судьбы для тех, на кого он
работает, золотая голова, но это все лирика, давайте-
ка перейдем к нашему делу:
— Давайте, сэр.
— Садитесь. Я узнавал о ваших обычных расцен-
ках. Я заплачу вам больше того, что вы обычно по-
лучаете.
— За что?
— Я хочу чтобы вы... стали моим телохранителем,
что ли. Я хочу чтобы вы были моим телохранителем
до дальнейших распоряжений. Мне потребуется все
ваше время, двадцать четыре часа в сутки. Я понимаю,
что оторву вас от прочих дел -*• вот потому-то я и наме-
рен платить вам сто долларов в день, начиная с этого
во/ момента. Вы согласны?
350
- Ну...
Он полез в левый карман брюк, достал бумажник,
вынул оттуда семь сотенных и протянул мне.
— Недельное жалованье в виде аванса. Хорошо,
мистер Чемберс?
Попробуйте сами отказаться от семи сотен на-
личными! Я не отказался и только смиренно сказал:
— Я работаю на вас, сэр. Позвольте узнать, в чем
будет заключаться работа?
— Я вам вкратце сейчас изложу. Я разоблачил ком-
мунистического агента, но не совсем обычного. Я по-
лагаю, это будет весьма шумной сенсацией, безумно
шумной сенсацией. Я задумал .серию статей, ос-
нованных исключительно на фактах, которые посте-
пенно подведут читателя к заключительной статье, где
я во всеуслышанье обнародую имя агента. К тому вре-
мени я уже передам весь собранный компромат в со-
ответствующие инстанции и тогда-то, полагаю,— тут
его губы искривила угрюмая усмешка, придавшая ему
сходство с сытым волком,— я более не буду нуждаться
в ваших услугах.
— В таком случае я могу предположить, что лицо,
которое вы намерены разоблачить, подозревает о вашем
намерении.
— Более чем подозревает, мистер Чемберс. Я от-
крыто признался в своем намерении этому лицу.
Я предложил лицу доказать мне мою неправоту и я
оттягивал публикацию трижды, в последний раз —
сегодня утром. Я абсолютно убежден, что у этого лица
нет никаких опровержений
— И вы полагаете, что он может прибегнуть к
насилию против вас?
— Да, потому что к насилию прибегают в момент
сильного нервного напряжения. При этом насилие
может быть направлено против меня, но оно может
получить и прямо противоположную направленность
и иметь своим следствием самоубийство. Это уже не
мое дело, но я нанял вас с целью пресечь всякую воз-
351
можность первого варианта. Я впрочем, не верю, что
подобная попытка может иметь место, но все же...—
он пожал плечами.— Все мы психологически отрицаем
факт насилия, направленного против нас, а я хочу
избежать этой психологической ловушки — вот я и
прибег к вашей помощи.
— А как зовут это лицо?
— Мне бы не хотелось этого говорить.
— Хорошо, но это мужчина или женщина?
— Давайте оставим этот разговор, мистер Чемберс.
Но я вам вот что скажу. С того момента, как я объявил
этому лицу о своем намерении, в моем доме в Ри-
вердейле был учинен тайный обыск, кто-то пытался
проникнуть в мой офис и очень может быть, что мой
банковский сейф также был вскрыт. Банковские сейфы,
увы, не столь уж неприступны, несмотря на два ключа
от замка и внушительный антураж банковского хра-
нилища. Ведь если некто обладает достаточно больши-
ми связами — а в моем случае эти связи могут быть
очень и очень большими...
— И за чем же они охотятся?
— За компрометирующими документами, о ко-
торых я упомянул. Я составил солидное досье на эту
птицу, там все документировано, и из этих строго до-
кументированных улик впоследствии может получиться
очень занятная публикация с эффектом разорвавшейся
бомбы. Но до поры до времени я, как говорится,
схоронил все бумаги в надежном месте. И я хочу
получить ваш совет, вы же специалист. Может быть,
мне следует куда-то перенести этот тайник и поско-
рее — тут я буду целиком полагаться на ваше мнение
и на предложеннный вами способ транспортировки
материалов. Мы об этом еще поговорим.
— Когда, сэр?
Он усмехнулся, вынул сигарету из мундштука, вмял
ее в пепельницу и встал.
— Нам пора. Не откажетесь поужинать со мной?
У меня дома. Я живу в Ривердейле, о чем уже упоминал.
Идемте, мистер Чемберс.
352
Он подошел к массивной двери, в которую я. вошел
к нему, и закрыл ее на три разных замка.
Я постучал по дверной панели.
— Солидная защита!
— Внутри листовая сталь. И посажена на особые
петли. Как и эта! — с этими словами он подвел меня
ко второй двери, толкнул ее и вывел в крошечную
прихожую, после чего запер дверь тоже на три замка.
— А вы сказали, что кто-то учинил обыск в вашем
офисе,— заметил я.
— Я не сказал, что в офисе учинили обыск. Я ска-
зал: кто-то влез. Неизвестным удалось проникнуть в
приемные. Но сюда они влезть не смогли. Они — она
или он — просто не предвидели, что на их пути воз-
никнет стальная дверь.
— Значит, вы их прячете здесь?
— Что?
— Компрометирующие материалы.
— Не-ет. Можно проникнуть и сквозь стальную
дверь, если очень надо. Нет. Перво-наперво они стали
искать в офисе. Я же сказал: я говорил с этим лицом
трижды. Когда мы разговаривали вторично, я убедил
своего оппонента, что интересующая его информация
находится не здесь и что было бы глупо пытаться снова
вслепую пробить стальную дверь. Полагаю, мои
заверения возымели действие, потому что сюда больше
не пытались вламываться. К тому же я за дополни-
тельную плату поручил сторожу этого здания раз в
полчаса осматривать офис в ночное время — чтобы
пробраться сквозь эти двери в мой личный кабинет
потребуется не меньше получаса.
— Тогда почему же вы не спрятали эти документы
здесь?
— Потому что кто угодно может подкупить сто-
рожа; Или убить его.
— Вот тут вы правы, мистер Вудвард.
Он провел меня через несколько помещений, где,
склонив головы над какими-то бумажками, работали
12 Парусиновая нить
353
его клерки и секретари, и он со всеми прощался и с
ним прощались, и наконец он помахал своей секре-
тарше в приемной, мы спустились на лифте и вышли
через вращающиеся двери на улицу, и скоро я уже с
трудом поспевал за ним. Мы двигались в восточном
направлении.
— Мой гараж находится недалеко от Перл-стрит,—
пояснил он. Я попытался поддержать разговор на ходу.
— А «Нью-Йорк буллетин» — вы там печатае-
тесь, да?
— Угу.
— Очень люблю эту газету. Ваши колонки никогда
не пропускаю.
— Хорошо.
— Никого там не знаю — только одного репортера.
— Кого же?
— Парня, который ведет колонку бродвейских
сплетен. Пол Кингсли.
Он резко остановился и я машинально проскочил
вперед. Нагнав меня, он пробурчал:
— Весьма честолюбивый молодой человек.
- Кто?
— Кингсли.
— Неужели?
— Очень честолюбивый.
— Я и не знал.
На Перл мы свернули направо, я потом еще раз
направо к реке и оказались на сумрачной широкой
улице, сплошь застроенной оптовыми складами и про-
пахшей ароматами специй из бакалейных лавок.
— Гараж вон там! — сказал Вудвард. И тут я увидел
большой черный автомобиль, который, набирая ско-
рость, мчался прямо на нас, а в следующее мгновение
я увидел высунувшуюся из окна черную палку, и тут я
сильно ударил старика по спине — он покатился на
тротуар и я за ним, и только во время падения я задрдал
голову, забыв о всякой предосторожности, и заметил,
как палка плюнула огнем, а потом услышал выстрелы
354
и противный визг летящих пуль, а затем видел их обо-
их — одного с обрезом в руках и другого за рулем,
после чего черный автомобиль-убийца пронесся мимо
И; отчаянно визжа тормозами, на повороте, скрылся
за углом. Я узнал обоих.
Потом наступила тишина, ужасная мертвая тишина
после смертоносного визга, лязга и выстрелов. Потом
послышался топот бегущих ног и вопли людей и вокруг
нас начала собираться толпа, а я, вскочив на ноги, тут
же стал безымянным, безликим зевакой, быстро
растворившимся в толпе.
Адам Вудвард был мертв, три пули засели у него в
черепе. Он лежал недвижно с волчьим оскалом муки
на лице. Вдали раздался вой сирены «скорой помощи».
Я поспешил прочь и толпа лишилась одного очевидца
происшествия. '
Я узнал обоих: за рулем сидел Гарри Страм, а из
обрез палил педрила, отчаянный и хладнокровный
убийца, имевший привычку по-девчачьи хохотать,
известный в городе только под фамилией Фейгл.
Я поймал такси и поехал домой, мучимый сом-
нениями.
III
Дома я вступил в поединок со своими сомнениями.
Я выпил два хайболла, потом разделся, .наполнил ванну,
сварганил еще один хайболл, прихватил пачку сигарет
и погрузился в ванну вместе со своими сомнениями.
Я пил, курил и сражался со своим вторым «я».
Итак, Адам Вудвард нанял себе телохранителя. Да
это ж смех! Телохранитель, у которого даже пушки при
себе не оказалось. Хотя, конечно, у меня для этого
нашлись оправдания: телохранитель же не знал, что
его собираются нанять в этом качестве. У меня было
намерение по пути в Ривердейл заскочить к себе домой
и взять ствол. У меня также было намерение задать
ему кое-какие вопросы — конкретно, самый естест-
355
венный: зачем он обращается к услугам частного
детектива, почему не идет в полицию. Впрочем, я за-
ранее знал ответ. Он же опасался связей «лица» и он
опасался ненужных сплетен. Когда просишь полицию
приставить к тебе охрану, надо пускаться в объяснения
и никогда не знаешь, останутся ли твои страхи и твои
объяснения в стенах полицейского участка или нет, и
ты не будешь знать, что за человека тебе предложат —
у тебя не будет выбора и придется брать что дают.
Все эти доводы лишь усилили мои сомнения. Что
•я имел — семьсот зеленых, мгновенно умершего клиен-
та — уже, бывшего — и неспокойную совесть. Самое
меньшее, что я мог сделать — это посавить полицию
на уши и пустить их по следу головорезов, которые
пришили Адама Вудварда. Что вновь возродило мои
сомнения. Я узнал киллеров и был уверен, что меня
они не узнали. Фейгл мастерски управлялся с нарезным
оружием, и на этот раз он воспользовался автоматом
без суеты и уложил только конкретную жертву, хотя,
разумеется, вполне мог бы потратить и на меня
несколько пуль, если бы он знал, кто я такой, памятуя
о первом правиле гангстерской науки: лучший
свидетель — мертвый свидетель. Но ребята сидели в
мчащейся на бешенной скорости машине, их клиент
находился прямо перед ними на линии огня, на улице
было не слишком светло, а я Мог оказаться просто
долговязым хымырем, который случайно оказался
рядом с Адамом, шагающим навстречу собственной
смерти. Итак — опять — сомнения: идти ли мне в по-
лицию? Полиция, стрекот телетайпа, федеральный
розыск, описание примет убийц переданы по радио и
ТВ. Ребят повяжут и все обернется очередной блестяще
провернутой полицейской операцией.
Меня же такой ход событий совсем не устраивал.
Я хотел, чтобы все было шито-крыто, ни улик, ни сви-
детелей — ничего. Я хотел, чтобы ребята отправздно-
вали с блеском исполненнное заказное убийство, чтобы
они потратили честно заработанные бабки, чтобы по-
356
том они ходили по улицам не таясь, расслабились и
тепленькими попали прямехонько ко мне в лапы.
Я вздыхал, пил виски и курил одну за одной. Я шел
против принципа. Вообще-то я не сторонник той идеи,
чтобы становиться вершителем правосудия в одиночку.
Так я себя убеждал. Я готов был стать помощником
правосудия, его правой — или левой — рукой. Мне
надо было найти их, сесть им на хвост — во всяком
случае, зайти к ним с тыла — а потом уж навести на
них правоохранительные органы, а себя предложить
в качестве главного свидетеля совершенного ими
убийства.
Так что вот. Никаких полицейских. Пока.
Я вылез из ванны й вытерся. Потом побрился, одел
рубашку-апаш. Часы показывали восемь. Я позвонил
в кафе на первом этаже и заказал ужин в комнату.
Было еще слишком рано отправляться в джунгли на
поиски хищников. Да и джунгли-то еще не были джунг-
лями, это был пока что большой город с восьмимил-
лионным — причем благочинным — населением, по-
святившим себя честному труду и пристойным отдыху
и удовольствиям. Потом, значительно позже, когда
многие из них отправятся мирно спать, наступит час
моей охоты. 1
Но что делать теперь? С чего начать? За что хва- I
таться? С кем поговорить? У кого узнать побольше ин- *
формации об Адаме Вудварде? Я позвонил кое-кому,
но результаты оказались неутешительными. Старик,
давно вдовец, детей нет. Я сделал еще один звонок —
в приемную «Дейли ньюс» и попросил Эла Дэвиса,
моего старинного приятеля, сотрудника с двадцатилет-
ним стажем. Меня соединили довольно быстро.
— Привет, Эл. Пит Чемберс.
— А здорово, сыскарь!
— Окажи услугу, старинЗ.
— Так, что еще?
— Ты знаешь Пола Кингсли?
Да кто же не знает Пола Кингсли.
357
— Ну и что скажешь?
— Желторотый гаденыш с неуемным темпера-
ментом. Но далеко пойдет. Ведет довольно-таки
мерзкую колонку и знает всех и каждого, как наверху,
так и внизу. Работает как крот, но при этом лезет
только вверх. Любит газетное дело, но мечтает
оказаться среди сильных мира сего. Готов отдать
правую руку лишь бы сесть в руководящее кресло.
Умеет играть жестко, но знает, когда и кого нужно
умаслить... слышал, он в прекрасных отношениях со
своим боссом.
— Кто такой?
— Линкольн Уитйи, владелец «Бул лети на».
— А что он за птица?
— Это я хотел бы от тебя услышать: слишком
высоко летает. А я простой репортер.
— А что Кингсли?
— Что именно?
— Ну, я хочу спросить, что он за человек, Эл. Ты
же меня понял.
— Как я сказал, гаденыш.
— И что сие означает в данном конкретном слу-
чае?
— Означает, что он интриган, пробивной малый,
готовый плясать под любую дудку. Короче, за душой
ничего, ни достоинства, ни чести.
— Эк ты его любишь!
— Я его ни люблю, ни ненавижу.
— А как войти с ним в контакт?
— У нас что сегодня?
— Понедельник.
— Ну тогда считай, тебе повезло.
— Это почему?
— А потому, что в понедельник вечером наш Оча-
рованный принц устраивает аудиенции у себя дома.
Интервью, взятки, оплата долгов. Вечер понедельника
он сидит дома.
— А где это?
358
— Дай-ка посмотрю,— он ушел, но скоро
вернулся.— Пит?
— Я все еще тут:
— Западная Сентрал-Парк, дома 262.
— Какая квартира?
— Это частный дом.
— Спасибо тебе, Эл.
— С тебя ужин в приличном ресторане.
— Заметано. Пока.
Я видел Пола Кингсли в злачных местах, которые
сам любил посещать, а однажды стал героем его
колонки. За последние два года он раз пять или шесть
обращался ко мне за незначительной информацией и
почему был моим должником. Теперь я собрался
истребовать этот долг. Адам Вудвард был знаком с
Полом Кингсли, и меня разбирало любопытство,
насколько хорошо. Поэтому я надел рубашку с
воротником, повязал галствук, облекся в портупею,
проверил обойму пистолета, прежде чем сунуть его в
кобуру, затем надел пиджак, поверх него легкое пальто
и отправился в дом 262 по Западной Сентрал-Парк.
Означенный -дом оказался светлокориченевым трех-
этажным особняком с большой белой кнопкой звонка
справа от полированной черной двери. Я вонзил палец
в кнопку и услышал, как на весь дом заголосил звонок.
Слушал я довольно долго, но ничего не произошло.
Тогда я оторовал палец от кнопки, отступил назад и
здрал голову вверх. В верхнем этаже горел свет, поэтому
я подшел к черной двери, подергал за ручку и, удо-
стоверившись, что дверь заперта, стал звонить. Звонил
я долго — ведь все равно в столь ранний час других
дел у меня не было. Наконец лязгнул замок и дверь
распахнулась.
— Вы долго звоните,— заметила молодая особа.
— Ну, не преувеличивайте!
— Простите.
— Милая, если вы горничная, то будь я вашим
хозяином, я бы вас немедленно уволил.
359
— Я не горничная.
— А я не ваш хозяин,— вздохнул я.
Малышка была одета в туго обтягивающий свитер-
водолазку белого цвета, черную бархатную юбку, из
под которой виднелись ножки в нейлоновых чулках и
в черных кожаных туфельках на шпильках. Вместе с
каблуками росту в ней было пять футов два дюйма, но
выглядела она ужасно миленько. У нее были сереб-
ряные короткие волосы, нелепые черные очки в огром-
ной оправе, живые голубые глаза, бледные щеки без
тени макияжа, крошечный надутый ротик и всем своим
видом эта особа словно хотела доказать, что она —
воплощенная чопорность.
— Простите, вам кого? — спросила чопорная
малютка.
— Я пришел к Полу Кингсли.
— Вам назначено?
— Разумеется.
— Как ваше имя?
— Питер Чемберс.
— Входите, пожалуйста.
Я очутился в квадратной прихожей с настенными
бра и голубым ковром и последовал за ней, мягко
ступая по ковру. Мы миновали арку, за которой
оказался просторный холл — на полу все тот же голубой
ковер, стены желтые, свет струился сверху от тяжелой
люстры на толстой цепи. Холл был обставлен со вкусом
подобранной современной светлой мебелью. Справа и
слева располагались двери, а прямо в середине холла
начиналась ведущая на второй этаж лестница, уст-
ланная, разумеется, голубым ковром. Она пошла к
правой двери. У нее были тонкие изящные лодыжки,
а бархат юбки соблазнительно обхватывал округлость
зада. Она дважды постучала и обернулась. Впервые за
все время ее личико осветила улыбка, и от чопорности
не осталось и следа.
— Когда он занят, то даже на стук не отвечает,—
сказала она. Пройдите сюда,—, с этими словами она
360
указала пальчиком на вторую дверь.— Это что-то вроде
приемной.
Она открыла левую дверь и на этот раз моя нога
утонула в ковре, а глаза уперлись в темно-зеленые
стены. Помещение освещалось лампами в кованых
подставках, вокруг стояла темная резная мебель —
комоды, .шкафчики, масса стульев,— а в углу столик-
бар с батареей бутылок. Мой взгляд, должно быть,
слегка задержался на этикетках, потому что как только
я взглянул на нее, она сказала:
— Угощайтесь!.
— А вы?
— Если вы настаиваете, то немного брэнди.
— Я не настаиваю.
-г- Брэнди.
Льда я не нашел й сделал себе хайболл безо льда,
а ей налил брэнди в широкий бокал.
— Я Марсия Кингсли,— представилась она.
— Жена Пола?
— Нет.
— Сестра?
— Нет.
— Но не мать же!
— Я сводная сестра. Меня удочерили родители
Пола. Давно. Они уже умерли.
— Ясно.— Я прошелся по комнате.— И долго мне
тут предстоит ждать?
— Он за вами придет как только освободится. Мне
нравится ваша походка.
— Простите?
— Она такая легкая, пружинистая.
— Это хорошо?
— О, да! Вы похожи на тигра. А знаете, почему вы
так долго стояли на улице под дверью?
— Почему же?
— Сегодня у горничной выходной. У нас есть и
дворецкий. Но сегодня у него тоже выходной. По
понедельникам, начиная с пяти вечера, все домашние
361
собираются наверху. У Пола по понедельникам много
разных посетителей, и мы не хотим болтаться под
Ногами. Он сам открывает дверь.
— Моего звонка он, видно, не расслышал?
— Иногда он бывает страшно занят и тогда ни на
что не обращает внимания. Я к вам спустилась с
третьего этажа.
— Спасибо. Я могу как-то вас отблагодарить —
ну, походить перед вами пружинисто и легко как тигр?
— Сядьте.
Она села и я тоже сел, а когда уже почти совсем
расслабился, она вдруг брякнула:
— А что вы думаете по поводу Адама Вудварда?
Этот вопрос заставил меня буквально выпрыг-
нуть со стула и я с трудом удержал в руках стакан.
Я постарался скрыть свое изумление.
— Вудвард? — отозвался я как можно более
спокойно, но слово прозвучало точно вороний крик.—
А что?
— Он мертв.
— Адам Вудвард?
— Убит на улице. Из проезжающей машины.
— А вы откуда знаете?
- — По радир и в теленовостях только об этом и
говорят.
— Адам Вудвард,— задумчиво протянул я,
усаживаясь обратно.
— Вы были с ним знакомы?
— Раз как-то встречался. А вы:
— О да! Чудесный был человек. Бедняжка Эдвина.
— Эдвина?
— Эдвина Грейсон.
— Танцовщица?
— Да-да.
— А какого хрена... Мм... простите... Какое от-
ношение Эдвина Грейсон имеет к Адаму Вудварду?
— Надо думать, теперь по всему городу поползут
сплетни...
362
— О чем?
— Об их отношениях.
— Каких?
Она отпила брэнди. Я уже успел составить о ней
некоторое впечатление: ей двадцать шесть лет, окон-
чила частную начальную школу, среднюю школу и
колледж. Она обладала приятным глубоким голосом с
немного горловым выговором, и в ее манере говорить
ощущалась та унаследованная культура, которая точно
прилипает к человеку — так южный акцент не исчезает
даже много спустя после того, как Южная Каролина
остается в одних воспоминаниях о детстве.
— Они были очень долго знакомы...— начала она,
но осеклась и по ее решительному кивку головой я
понял, что вдаваться в подробности она не намерена.
Я встал и долили виски в стакан.
— У Пола, я смотрю, дела идут неплохо. Хорошую
берлогу он себе устроил.
— Этот особняк не его.
— А чей?
— Виктора Барри.
Имя показалось мне знакомым, но я не смог увя-
зать его с кем-то определенным.
— Барри?
— Редактор «Буллетина».
— Ах, ну да. Богатенький?
— Не так что бы уж очень.
— Но такой дом...
— Да у него больше ничего нет. Получил его по
наследству. Мы тут вроде как квартиросъемщики. Пол,
Рита, я...
— А кто такая Рита?
— Жена Пола. Еще тут живет Марк Дворак. Мы
платим каждый за себя.
— Это какой Дворак? Ученый?
— Да, мой коллега.
— Бросьте!
— А вы женоненавистник?
363
— Я женообожатель.
— Тогда что плохого в ученой даме?
— Ничего. Если она похожа на вас.
— Я вундеркинд. Колледж окончила в шестнадцать,
это истинная правда, сэр! Потом защитила диссерт
тацию, получила несколько стипендий от универ-
ситетов с мировым именем. Моими руководителями
были крупнейшие светила. Пусть вас не смущает мой
вид маленькой девочки. Я брэнди пью уже лет десять.
В своей области я большой авторитет. Работала в Оук-
Ридже. Теперь работаю вместе с Двораком в составе
группы гражданских специалистов в лаборатории
корпуса связи в Форт-Монмуте.
— Ну...— начал я и тут моя челюсть отвалилась,
точно к нижней губе привесили гирю.
— Нет, я правда знаменитость. Можете как-нибудь
почитать справочники.
- Ну...
— А чем вы занимаетесь?
- Я?
— Вы.
— Я частный детектив.
— Правда? — тут у нее отпала челюсть.— Впервые
в жизни.
— Я тоже впервые в жизни вижу женщину-ученого.
Она поставила бокал.
—Пойдемте навестим Пола.
Я поставил свой пустой стакан рядом с ее бокалом
и последовал за ней к двери Пола. Она постучала.
Потом еще раз.
— Не надо! — остановила она меня, когда я взялся
за дверную ручку. Но я не послушался: если Пол был
занят с посетителем, то ему предстояла встреча с
очередным.
Но посетителей у Пола не было.
Пол был в одиночестве. Он сидел в большом
кожаном кресле. На нем был синий костюм белая
рубашка, красный галстук и черные остроносые.туфли.
364
У него был широкий двугорбый подбородок, длинный
тонкий нос, песочные волосы коротко подстрижены.
Он смотрел прямо на нас с далеко не веселой усмеш-
кой. Он сидел, широко расставив ноги, и каблуки его
остроносых туфель глубоко вонзились в коричневый
ковер — такой же, как в соседней комнате. У него были
белые как воск уши, вокруг глаз виднелись белые круги,
а на рубашке слева расползлось красное пятно. Даже
издали мне стало ясно, что он мертв.
Она пронзительно вскрикнула. Раз, другой.
Я и не подозревал, что у этой малышки-ученой
такие могучие легкие.
Потом в комнату начали сбегаться люди.
IV
В особняке по-прежнему толпилось много людей,
труп уже унесли, а из полицейский осталось только
трое детективов: Абрамович, старший детектив,
здоровенный молчун, Кэссиди, и лейтенант Луис Пар-
кер, тощий говорун. Прочими присутствующими были
Рита Кингсли, Виктор Барри и Марк Дворак. Среди
присутствующих находились также Марсия Кингс-
ли и я.,
Рита Кингсли была высокой блондинкой с белым
лицом, чья полная фигура покоилась в пижаме желтого
шелка. Виктор Барри оказался высоким шатеном с
карими глазами, плотно сжатыми губами и бегающими
желваками. На нем были мокассины, светлокоричневые
брюки и белая спортивная рубашка. Марк Дворак:
седые виски, серые глаза, черные ресницы, римский
нос и тонкие черные усики. Долговязый и широко-
плечий, в черном бархатном блейзере, черных брюках
и черных же шлепанцах с кисточками. По моей грубой
прикидке Рите было тридцать, Виктору тридцать пять,
Марку чуть за сорок.
— ...Вы все находились в доме, так что каждый из
вас мог его убить,— говорил Паркер.— Мой долг пре-
'365
дупредить вас, что все вы находитесь под подозрением
и все, сказанное вами, может быть использовано против
вас.
— А не кажется ли вам, что он мог покончить жизнь
самоубийством? — спросил Марк Дворак. Говорил он
с едва уловимым иностранным акцентом, мягким как
патока и мелодичным голосом. Он нервно ходил
кругами, мягким и энергичным шагом спортсмена.
— Мы не отметаем никакую возможность. Пока.
Но' по первому впечатлению это не самоубийство.
Предварительный анализ отпечатков пальцев показал
отсутствие отпечатков на рукоятке ножа. Самоубийца
не стирает свои следы. А если он убивал себя в пер-
чатках, то должен был в них и остаться. А их на нем
нет.
Марсия отерла ладони о юбку.
— Отпечатки пальцев вообще очень трудно рас-
познать на рукоятке ножа, в особенности такой риф-
леной, как эта.
— Тут вы правы, леди. Потому-то я и отправил
нож в лабораторию. Да и вскрытие кое-что нам про-
яснит на этот счет.— Паркер подошел к ней вплотную.—
А откуда вам известно, как выглядела рукоятка ножа?
— Я же видела. Когда нож был воткнут в тело... .
Паркер огляделся вокруг.
— Кто-нибудь из вас еще видел нож?
Никто не ответил. Рита Кингсли поежилась. Пра-
вая половина ее пижамного жакета чуть откинулась и
обнажила верхнюю часть полной груди — кожа была
юная и лоснящаяся. Она поправила жакет, продев боль-
шую пуговицу в петлю. В ее больших голубых глазах
не было ни слезинки. Она приходилась женой убитому,
но не плакала.
— Вы совершите большую ошибку, если ограни-
чите'круг подозреваемых нами,— произнесла она.
У нее был высокий голос и говорила она с чуть утри-
рованными интонациями. Каждое слово у нее полу-
чалось как круглый камешек, но текли они одно за
366
другим. Она говорила — точно выплевывала горо-
шинки.— У моего мужа весь вечер были посетители.
В дверь звонили не переставая.
— Кто-нибудь знает, что это были за люди?
Никто не ответил. Так оно было после приезда
Паркера: все его вопросы присутствующие в основном
встречали молчанием.
— Ладно,— продолжал лейтенант.— Давайте тогда
разберемся, с ^версией самоубийства. Здесь присутствует
его жена, сестра, два его друга. Все вы живете в этом
доме. У него были причины покончить с собой?
Никто не ответил.
Тут раздался звонок в дверь. Долгий и резкий.
— Это, должно быть, мистер Уитни,— сказал Пар-
кер и кивнул Кэссиди.— Откройте.
Кэссиди вышел и вернулся с высоким мужчиной
могучего телосложения. Весь он был какой-то квад-
ратный. Квадратные плечищи едва умещались в темно-
сером костюме, сшитом на заказ..Толстая шея бревном
торчала из белого воротничка и переходила в широкое
складчатое и тщательно, до блеска, выбритое багровое
лицо. Квадратный обрубок носа, квадратный агрес-
сивный подбородок, квадратная верхняя губа над
большим ртом. А черная шляпа-котелок и черный
галстук придавали ему вид священника. Брови у него
торчали уголком и волосы топорщились в разные сто-
роны, точно усики насекомого. Арки бровей высились
над глазами — маленькими, голубыми юркими, как у
жучка, имевшими капризно-повелительное выражение.
Глазки-жучки обежали всех присутствующих и мгно-
венно выхватили из толпы главное лицо — лейтенанта
Паркера.
— Я Линкольн Уитни. Это ужасно. Просто ужасно.
Куда катится этот город?! Двое в один день!
—Двое? — отозвался Кэссиди.
Уитни на каблуках развернулся к детективу.
— Адам Вудвард. Пол Кингсли. Двое! — Он снял
котелок и бросил его на письменный стол. Под ко-
367
телком оказались расчесанные на прямой пробор
светлые волосы и высокий лоб, убегающий к почти
плешивому темени. Он подошел к Паркеру.— Полагаю,
вы лейтенант Луис Паркер.
— Так точно, сэр.
Уитни обвел всех рукой и его напряженное лицо
немного разгладилось.
—Полагаю, вы не будете слишком долго отнимать
время у этих людей. Вряд ли вы найдете убийцу среди
них.
— Мы попытаемся прояснить вариант с само-
убийством,— сказал Паркер.
— Самоубийство? Чепуха!
— Почему же, мистер Уитни? — спросил Марк Дво-
рак. Он нервно крутил кончик своих усиков.
—Потому что у него было все, ради чего стоит жить.
Вот почему.— Взгляд Уитни прыгнул на Виктора Бар-
ри.— Ты им не сказал еще?
Барри держался спокойно. Это был сухощавый
приятный на вид мужчина с добрыми, почти нежными
карими глазами. Но было видно, что под маской спо-
койствия скрывается могучее самообладание — только
беспокойные желваки выдавали его волнение. Он даже
говорил будничным голосом.
— Нет.
— Отчего же?
— Просто мне казалось, что такая новость не долж-
на исходить от меня. Официального сообщения еще
не было. Знали только вы, он и я. К тому же вы могли
и передумать. Я в этом бизнесе не первый год. Не люб-
лю лезть без очереди...
— О чем это вы? — вмешался Паркер.
*7 Бергер, мой выпускающий редактор, уволился
на прошлой неделе. А сегодня я вызвал Пола Кингсли
и объявил ему о новом назначений. На должность
выпускающего редактора. Но попросил помалкивать
пока я не поставлю в‘ известность сотрудников.
— А он не выдержал,— подхватил Барри.— Он
368
рассказал мне, а я пошел к мистеру Уитни и сказал
ему, что Пол мне проболтался.
— Зачем? — спросил Паркер.
— Наябедничался. Я сам рассчитывал на это место.
Я никогда не скрываю своего мнения и на этот раз не
скрыл.
— Как бы там ни было,— заговорил Уитни,— Пол
Кингсли получил то, о чем давно мечтал. И вряд ли он
пошел домой и всадил себе нож в сердце от радости.
Так что самоубийство можете вычеркнуть из списка,
лейтенант. Ваш капитан все мне рассказал по телефону.
Нет, это не было самоубийством, но и все эти люди не
были убийцами. Пол вел колонку, довольно скан-
дальную, и нажил себе немало врагов. Вот где бы я
искал, лейтенант,— не среди друзей, а среди врагов.
— Правильно, сэр! — с готовностью кивнул Паркер.
Он знал, когда надо подыграть. Уитни подошел ко мне.
— А кто вы, молодой человек?
— Питер Чемберс.
— Он частный детектив,— пояснил Паркер.
— Как, уже? — лоб Уитни покрылся морщинами, а
брови еще больше выгнулись.— И что же вы тут
делаете?
— Меня пригласил мистер Кингсли. Я пришел по
его просьбе. И я обнаружил тело.
—Пон "но. Вы находились в этой комнате с ним
одни?
— Н< яйдет, мистер Уитни! К тому же я предпо-
читаю уЬивать людей не ножом — слишком много
крови. Лучше всего удушить веревкой.
Уитни улыбнулся, протянул веснушчатую руку и
похлопал меня по плечу.
— Он не при чем,— заявил Паркер.
— Не сомневаюсь,— отрезал Уитни.— Полагаю, вы
можете отпустить этих людей ^с миром, лейтенант.—
Он взглянул на часы.— Уже почти полночь
— Так точно, сэр!
— Мне можно уйти? — осведомился я у Паркера.
— Уходи, но не.пропадай.
369
V
Я совершил круг почета по самым что ни на есть
злачнейшим заведениям города и только в пол-третьего
утра наконец-то обнаружил искомое колечко. Два
колечка, точнее говоря. Я упустил их в паре мест, но я
сорил деньгами как Рокфеллер на курорте и по крайней
мере выяснил, что они шатаются по городу вместе и,
самое главное, вызнал, что они держат путь к «Бенджи».
Заведение «Бенджи» представляло собой двухэтажный
барак на углу Томпсон-стрит в Гринвич-Виллидж. Дом
был частный, но никто никогда в глаза не видел вла-
дельца: на самом же деле заведение принадлежа-
ло мафии и здесь привечали друзей, но с одним услови-
ем — карманы у друзей должны были быть набиты
зеленью. Цены тут явно завышали, но .подавали все
что душе угодно — любого цвета, любого размера, лю-
бого пола; можно было удалиться в отдельный кабинет,
можно было окунуться во всеобщий бедлам, можно
было поиметь бутылку, иглу, трубку, цепь, плетку;
можно было вести тихую спокойную беседу, можно
было горланить непотребные песни, можно было
выписать себе целый оркестр и он наяривал бы тебе
одному всю ночь, можно было окружить себя целой
сворой лучших стриптизерок страны и они ублажали
бы тебя одного своими порочными прелестями. Но все
это при условии, что ты — друг, неважно откуда — с
самой вершины социальной лестницы или из-под
забора, и от тебя ждали, что ты будешь разбрасывать
доллары как пшено птицам. Все помещения от тан-
цевального зала до приватного кабинета были даже
снабжены надежной звукоизоляцией; на всех окнах
висели плотные черные занавески. Наружу не проникал
ни единый лучик.
Словом, я попал куда надо. Я отпустил такси за
квартал до нужного дома и остаток пути прошел пеш-
ком. От «Бенджи» вышли двое. Один из них оказался
Гарри Страм. Его спутником оказался вовсе не Фейгл.
370
Он появился в компании фигуристой блондинки,
которая висела у него на руке и он ее поддерживал.
Страм был высокий, худой и7 смазливый и никогда не
напивался до потери пульса. Он довел ее через улицу
к симпатичному неброской расцветки новенькому
седану, одной рукой открыл дверцу, другой втолкнул
ее внутрь, захлопнул дверцу, обошел автомобиль
спереди, сел за руль и укатил.
Я вошел в заведение.
Чистенькое фойе имело весьма благопристойный,
даже консервативный вид — приятное освещение, гро-
бовая тишина.
На полу лежал толстый бежевый ковер, он же
устилал ступени ведущей на второй этаж лестницы.
Мебель была простенькая. Лифта не имелось, Справа
располагалась небольшая комнатенка с раскрытой
дверью. Комната имела девственно чистый вид:
дубовый полированный пол, овальный китайский ковер
в желтых, розовых и черных тонах, изящная мебель из
тикового дерева, и тиковый же письменный стол. На
столешнице виднелись шесть кнопок и телефонный
аппарат — и ничего больше. Телефон этот был способен
вызвать радость и смех, а кнопки — смерть и суматоху.
В дальнем конце комнаты виднелась дверь. Я понятия
не имел, что было за той дверью, да и не хотел знать.
За столом восседал седой мужчина с добродушным
лицом херувима. Звали его Дэнни Мэдисон.
У Дэнни Мэдисона была внешность удачливого
миссионера лет шестидесяти, посвятившего свою жизнь
спасению заблудших душ. На деле же Дэнни Мэдисон
трижды проигрывался в прах, расстратил крупную
сумму, после чего надолго сел — но все это случилось
с ним тридцать лет назад. С тех пор Дэнни нашел свое
место в жизни. Он, наверное, видел все зло, на какое
только способен человек, но после всех передряг у него
осталось лицо улыбающегося ангелочка. Мужая и
матерея, Дэнни усвоил ряд золотых житейских правил
как нельзя лучше соответствующих его натуре: гляди в
371
оба, но держи рот на замке, запоминай все, но держи
рот на замке, живи как хочешь, но держи рот на замке.
И Дэнни Мэдисон ничего не ведал ни сном ни ду-
хом — а уж его и записные бандюгни ставили на
цугундер и жгли ему пятки раскаленными утюгами,
он попадал и в лапы противоположного лагеря — вы-
сиживал часами в комнате для допросов под свирепыми
рожами легавых — но Дэнни Мэдисон как всегда ни
сном ни духом... Поговаривали, что ему нравилось
испытывать боль и он держался до последнего, пока
не терял сознание — но при этом ни сном ни духом...
Он только моргал, недоуменно пожимал плечами,
сладко улыбался и... Можно было только подивиться
проницательности и многомудрию высших заправил
мафии, посадивших Дэнни Мэдисона за этот тиковый
стол у «Бенджи», где он и восседал последние пят-
надцать лет.
Когда я вошел, Дэнни поднял глаза и — ну, дога-
дайтесь сами — широко улыбнулся. Я знал Дэнни, как
и прочие аксессуары у «Бенджи», стоил очень дорого.
Я выудил из кармана одну из сотенных Адама Вудварда
и положил ее на стол перед Бенджи.
— У меня послание для Фейгла,— сказал я.
-Да?
— Я видел, как только что отсюда вышел Гарри
Страм.
-Да?
— Страм попросил меня кое-что ему передать.
-Да?
Я вытащил две сотни и положил их рядом с первой.
— У меня мало времени, Дэнни. Мне надо передать
послание.
— Он гнида.
- Кто?
— Фейгл. Противный грубиян. Очень хорошо, что
у тебя для него послание. Не нравится мне этот задира,
у него плохие манеры, не уважает стариков. Посмотри
в комнате 1-G.
372
— На первом этже ?
—Угу.
— Стучать надо?
— Не надо, еслиу тебя есть ключ.— Он выдвинул
ящик. Там лежал ключ. Я его взял.— .Оставь ключ в
замке. Если возникнет шухер, я скажу что ты меня
огрел дубинкой и забрал ключ. Синяки у меня редко
выскакивают — а если меня правильно бить, то вообще
следов не остается.
— Спасибо.
— Иди передай ему свое послание. И не волнуйся
ни о чем. Там его не найдут. Его найдут в сточной
канаве, где ему самое место.
— Это не то послание.
— Заранее кто может знать...— Я пошел к две-
ри.— Эй!
- Что?
— Он с оперением.
— Спасибо, Дэнни, я учту.
— Да пошел ты...
Мне не было нужды идти на цыпочках: толстые
ковры в коридорах заглушали мои шаги. В левой я
держал пушку, а правой подергал дверную ручку. Ключ
мне не понадобился. Дверь отворилась. Фейгл был в
этот вечер беспечен. С одного взгляда на него я понял
причину.
Комната являла собой пейзаж кошмара из новеллы
Боккаччо: золотые гобелены на красных стенах, диван
с золотой обивкой и четырьмя зелеными подушками,
из золотых бра струился красный свет, пол и потолок
представляли собой сплошное зеркало. Как и
потолок. Из невидимых динамиков струилась сладкая
музыка. На позолоченном столике с изящными нож-
ками стояла бутылка виски, ведерко со льдом, сифон
с содовой и стаканы. Еще там лежал «люгер». Фейгл
сидел за столиком в непосредственной близости от
«люгера». На нем были черные ботинки, черные брюки
в обтяжку (под штанинами вздымались бугры мышц),
373
черный широкий пояс и белая шелковая рубашка с
открытым горлом. Сидящая рядом с ним дама удачно
вписывалась в атмосферу комнаты: обтягивающее
зеленое платье с одной лямкой, широкий золотой пояс,
золотые туфли на каблуках, рыжие короткие волосы в
мелких завитках, обильная косметика на лице, наклад-
ные ресницы. Да только дама оказалась не совсем
дамой. На щеках у нее красовалась суточная щетина.
Я переложил свою пушку в правую руку. Стоя в
дверях, я позволил им как следует меня рассмотреть.
— Как тебе живая картина, ублюдок? Гы! —
осведомился Фейгл.
Рыжее с щетиной спросило:
— Ты его знаешь?
— Строгий дядя с пушкой. Стоит ему шевельнуть
пальцем, как он свалится замертво от перепугу. Гы!
— Ты! — тихо сказал я.
— Я? — пропищало рыжее.
— Вон отсюда. Живо!
У Фейгла было приплюснутое узкое лицо и длин-
ный подбородок. Светлые волосы конским чубом ни-
спадали на лоб. Глаза у него были бледно-серые, но
серый цвет переходил в какой-то” белесый вокруг
неестественно расширена ix зрачков. У него была при-
вычка поджимать верхнюю губу к деснам, отчего обна-
жались желтые, широко расставленные, точно волчьи
клыки, зубы. Он хихикнул и хлопнул рыжее по спине.
— Слыхал? Строгий дядя с пушкой желает потол-
ковать. С глазу на глаз. Вали отсюда. Жди наверху.
Давай, не заставляй дядю ждать.
Рыжее встало со стула и прошмыгнуло мимо меня.
Я закрыл дверь и прислонился к косяку. Фейгл под-
нялся,* пошатнулся, оперся рукой о столик. Ладонь
легла рядом с «люгером».
— Ну что стряслось, приятель?
— Кто тебе заплатил за Вудварда?
Верхняя губа поджалась Он засопел.
— Это тебе кто насвистел?
374
— А что?
— А то, что у легашей нет ничего. У легашей
полный ноль. Мне доложили.
— Так кто платил, Фейгл?
— А тебе-то что за дело?
— Я работаю с этим делом.
— Тогда работай на соседней улице, приятель.
А кто тебе насвистел про Фейгла?
— А тебе нужен офицер с блестящим значком? Тебе
приятнее с ним потолковать, чем со мной?
Фейгл больше не раздумывал. Он все сказал. Он
схватил «люгер» и выстрелил, но Фейгл был дока по
части длинноствольных — с пистолетом у него явно
были нелады, но ему могло повезти, поэтому я опустил
ствол и пальнул ему по ногам, но Фейгл резко
превзошел сам себя. Я-то решил, что если заставлю
его хромать, у него язык вмиг развяжется, но Фейгл,
видно, в детстве насмотрелся вестернов и, сделав два
отчаянных прыжка и походя разгромив зеркальную
секцию потолка, он бросился на пол и там схлопотал
свинцовую плюху в глаз. Кровь брызнула точно из
гейзера — и он умер.
Я обтер ключ носовым платком, положил его на
стол, потом тщательно вытер дверные ручки внутри и
снаружи и, спустившись вниз, вышел от «Бенджи».
Прошагав сотню-другую ярдов по улице, поймал такси.
VI
Протяжный вопль будильника вырвал меня из
объятий сна. Было одиннадцать часов утра вторни-
ка, но труба звала в поход. Я принял душ, и вода
окончательно разбудила меня. Я побрился, позавтракал
и отправился в управление полиции. Вид у Паркера
был усталый.
— Как идут дела? — спросил я.
— Хреново.— Он сощурил свои черные глазки.—
А у тебя что за интерес?
375
— Я нашел убийцу. И у меня профессиональный
интерес.
— Нет, мистер. Из-за этого ты в такую рань не
стал бы вылезать из постели и не поперся бы сюда
через весь город.
— Я вострю свой топорик. И пока не хотел бы
вдаваться в подробности.
— Но ты же поделишься со мной?
— Непременно.
—.Мы старые знакомцы, Пит.
— И до сих пор не перебегали друг другу дорогу.
Не будем портить отношения, Луи.
— Ладно.
— Так как продвигается дело?
— Говорю — хреново. Начальство на психику давит.
Линкольн Уитни большая шишка, и он уж брызжет
слюной.
— Вудвардом тоже ты занимаешься?
— Нет, Бог уберег. Только Кингсли. Самоубийство
исключено. Экспертиза показала, что нож тщательно
обтерли. Ну и убийца был в перчатках.
— А вскрытие?
— Ничего особенного. Да и тело у нас забрали. Он
в часовне Мэннинга, на Семьдесят девятой.
— Что за нож?
Тут его глаза заблестели.
— Здесь есть кое-что интересное, но я пока держу
эту карту про запас, и ты тоже помалкивай.
— Конечно, Луи.
— Нож иностранного производства. Вроде наших
«перышек» с выбрасывающимся лезвием — но евро-
пейский. Я двадцать человек послал по следу. Этот
ножичек — хорошая зацепка.
— Что-нибудь еще?
— Ничего. А у тебя есть что-нибудь для меня?
— Пока ничего. Не узнаешь для меня один
адресочек?
— Давай.
376
— Эдвина Грейсон. Балерина.
Он нажал кнопку переговорного устройства
и повторил имя в микрофон. Потом -устало улыб-
нулся.
— Связано с нашим делом?
— Нет. С Вудвардом.
— Вудвард? — он даже подпрыгнул.— А что, есть
связь между Вудвардом и Кингсли?
— Не знаю. Мой основной интерес — Вудвард.
Вошел полицейский в форме с информацией для
меня. Эдвина Грейсон. Адрес и телефон. Она жила на
той стороне парка Восточная Восемьдесят четвертая
улица, 15. Я поблагодарил Паркера и полицейского и
снизу позвонил ей. Если уж для частного сыщика час
был ранний, то и для балерины тем более. Ее надо
было заранее предупредить о визите. Я представился,
сказал, что это связано со смертью Вудварда, сказал,
что это срочно. Она попросила дать ей полчаса. Я со-
гласился. Потом позвонил в свой офис. Миранда пе-
редала мне, что звонил Линкольн Уитни. Он просил
зайти к нему в три. Я поблагодарил Миранду, вышел
на улицу и купил у старушки в киоске на углу свежий
номер «Буллетина». Адаму Вудварду была посвящена
большая статья. Полу Кингсли — поменьше, а на по-
следней странице в девяти строках сообщалось об
убийстве гангстера Уоррена (Фейгла) Слитерхауса —
что определенно явилось итогом бандитской разборки.
Его труп обнаружили в сточной канаве на Ривингтонг
стрит с пулей в глазу. Я вернулся к статье об Адаме
Вудварде. В ней не содержалось ничего существенно-
го, кроме одного: было объявлено вознаграждение
в пять тысяч долларов за информацию об убийце
или убийцах Вудварда. Топорик, который я вострил,
потяжелел. Я свернул газету и вернул ее старушке-
газетчице, которая тревожно посмотрела на меня, точ-
но я намеревался потребовать у нее назад свой пята-
чок.
VII
Дом номер 15 Восточной Восемьдесят четвертой
улице оказался высоким узким зданием белого цвета с
мраморным вестибюлем и псевдожемчужными
кнопочками звонков около начищенных медных
табличек с фамилиями жильцов. Я тронул кнопочку
рядом с фамилией ГРЕЙСОН и дверной замок тут же
лязгнул. Я поймал дверь, взглянул на номер кварти-
ры — 6В. Небольшой чистенький лифт бесшумно вознес
меня на шестой этаж. Она уже ждала у раскрытой двери.
Меня поразила холодная стрела, точно мой желудок
затеял внезапную игру с сердцем. Описать внешность
Эдвины Грейсон точнее всего можно было только
одним словом — ого!
Начну снизу: белые туфельки на пробковой плат-
форме, мускулистые, но стройные загорелые бедра —
голые под чистенькими теннисными шортами, стя-
нутыми на талии белым плетеным ремешком, гладкий
загорелый животик, короткий свитерок белой шерсти,
начинавшийся там, где руки переходили в плечи, и
заканчивающийся ровно под выдающейся вперед
грудью.
— Мистер Чемберс?
-Да.
— Входите.
Она была смуглая, черные волосы уложены сзади
в кольцо, вздернутый носик, чей кончик чуть шеве-
лился когда она говорила, высокие скулы, подбородок
с ямочкой, полные губы, нижняя чуть оттопыренная и
влажная. И глаза. Глаза занимали чуть не половину
лица. Огромные черные, миндалевидные, сияющие,
смелые, властные... Они были широко посажены и в
уголках чуть загнуты кверху; губы были темно-алые,
ресницы густые и длинные. Беспокойные глаза, прон-
зительный, пожирающий взгляд.
— Вы сказали, что дело серьезное, мистер Чемберс.
— Я частный детектив.
378
— Вы сказали, что речь идет о мистере Вудварде.
— Он нанял меня вчера. В качестве телохранителя.
— Вчера?
— Перед тем, как его убили.
Она отвернулась, я же не спускал с нее глаз. Это
было все равно что смотреть на сцену: каждое ее дви-
жение было точно выверенным, грациозным па тан-
цовщицы.
— Почему же вы пришли ко мне?
— Потому что, как я слышал, вы были друзьями,
добрыми друзьями.
~ Верно! — в ее голосе прозвучал вызов. Она по-
вернулась ко мне. — Я знала Адама Вудварда десять
лет. Он был мне предан.
Я даже не пытался угадать ее возраст. У Эдвины
Грейсон — у всех Эдвин Грейсон — нет возраста. Я не
раз видел ее на сцене. Это была актриса с большой
буквы, великая актриса, красивая, раскованная,
своенравная, презиравшая общественные условности
нашего времени, живущая в собственном мире,
устроенном по ее разумению. Для нее не существовало
никаких преград. Она сама устанавливала для себя
правила. Ее имя было постоянно связано со скан-
далами, которые никогда, впрочем, не потрясали мо-
ральных устоев, а всегда оказывались довольно
забавными, и она неизменно была выше пересудов и
недомолвок — даже люди, падкие на скандалы, знали
это. Но мне никогда не доводилось ничего слышать о
ее связи с Адамом Вудвардом.
Я предложил ей сигарету, которую она отвергла.
Тогда я закурил сам и начал ходить по комнате.
Комната была просторная, хорошо обставленная.
Типично женская комната: белый ковер, голубые сте-
ны, серо-розовые портьеры под цвет мебели, мягкие,
уютные и очень удобные посадочные места.
— Вы никогда не танцевали, мистер Чемберс?
— Нет.
— Мне нравится ваша походка.
379
— Это цитата?
— Простите?
— Нет, ничего.
Она приблизилась ко мне.
— Вы высокий красивый мужчина с романтической
профессией. Готова поспорить, вы пользуетесь успехом
у женщин.
— Есть немного.
Она тронула меня за руку.
— И такой сильный.— Ее длинные красные ногти
впились мне в кожу. Я выпустил струю дыма ей в
лицо.— Вам больно?
-Да.
— Тогда почему же вы не отойдете?
— Только не от вас, сестра.
— Сестра! — Она рассмеялась, зубы у нее были
белые, ровные и правильной формы.— Все что угод-
но — только не сестра-монашка. У меня возникло
безумное желание, мистер Чемберс — поцеловать вас.
Ну и балерина!
— Шутите? — недоверчиво спросил я.
— А вы попробуйте.
— Как-нибудь в другой раз.
Когти впились глубже.
— Ну же!
— В другой раз! — я отбросил ее ладонь и отошел.
— А знаете, я сама себе нравлюсь.
— Слушайте, леди, перестаньте. Я на работе.
— Да зачем вам?
Она на миг одержала надо мной верх.
— Он же был старик. Быстрая смерть. Так и должно
быть. Я бы хотела так же умереть.
— Но ведь... его убили. Кто-то его убил., И должен
ответить за это перед законом.
— Вы полицейский?
— Я частный детектив.
—Вы полицейский?
— Нет.
380
— Тогда надзор за исполнением законов — не ваша
прерогатива. Зачем вы вообще занимаетесь этим?
— Он же нанял меня. В качестве телохранителя.
— Но раз он умер — раз его убили, вы оплошали.
Нет правда, выходит, не такой-то вы умелый...— дерз-
кие глаза оглядели меня с ног до головы, носик на-
прягся.—...телохранитель. Моя интуиция подсказывает,
что вы куда способнее в качестве... мужчины.
Когда имеешь дело с артисткой, оказываешься в
другом мире.
— Леди, я бы попросил вас...
— Так почему вы этим занимаетесь?
Я зашагал по комнате. Потом затушил сигарету в
пепельнице. Я излагал ей причины, которые, как мне
казалось, она была способна понять. Я уже собрался
встать перед ней на четвереньки. И даже попытался.
— Оплошал как телохранитель — возможно. Но у
меня есть оправдание. Масса оправданий. Но давайте
пока не будем об этом. Вы актирса. У вас есть
профессиональная гордость. Не могу себя причислить
к актерам, но и у меня есть профессия, как и у вас, и
у меня тоже есть некая профессиональная гордость.
Мистер Вудвард заплатил мне семьсот долларов.
Возможно, для вас это мелочь, но неважно. Его убили
и мне это не по душе. Вот я и хочу добраться до тех,
кто его убил. Можете назвать это профессиональной
гордостью. Мне наплевать, как вы это назовете. Но
мне надо довести дело до конца.
Она уперла руки в боки, грудь ее вздымалась, глаза
засверкали, и она глядела на меня точно добрая
матушка на сыночка, который пришел с ней проститься
перед отъездом в колледж.
— Я люблю вас,— сказала она.
— В другой раз.
— Нет, все-таки, что вам надо?
— Спасибо.
— Вы произнесли такую замечательную речь.
— Спасибо.
381
Ее улыбка превратилась в девчачью ухмылку.
— Я просто уверена, что вы великолепный лю-
бовник.
— В другой раз.
— Обещаете?
— Слово чести!
— Так что же вам надо?
Я сложил ладони. Они были влажными. Я насило-
вал свою природу, изображая труднодоступного.
— Вам известен кто-нибудь, кто ненавидел Адама
Вудварда настолько, что желал его смерти?
— Нет.
— Это очень быстрый ответ.
— Я уже думала об этом. Как ваше имя, мистер
Чемберс?
— Питер.
— Питер, я думала об этом с того самого момента,
как это случилось. Если бы я кого-то знала, то сразу
бы пошла в полицию, невзирая на то, что тем самым я
бы... пошли бы сплетни, и весьма ядовитые... о нас с
Адамом. Но нет никого — никого, мне известного. Он
участвовал в большой политике, он был незаурядным
человеком, у него конечно же были враги, но нет
никого, кого я бы знала лично. Вот и все. Жаль. Но я
ничем не могу вам помочь.
Здесь мне больше нечего было делать. До поры до
времени.
— Спасибо большое.
— Выпьете чего-нибудь?
— Нет, спасибо.
— Знаете, кроме шуток, вы мне нравитесь. Я бы
хотела вас узнать поближе.— Она подошла к столу,
выдвинула ящик, достала бумагу, перо, что-то
нацарапала.— Вот. Это в-театр. «Уэбстер». Приходите
поужинаем после спектакля. Ждите меня в моей
уборной.
Я взял записку не глядя. Сложил и сунул в карман.
— Слышали о Поле Кингсли?
382
— Да. Ужасно.
—Вы знали его?
— Конечно. Я частенько бывала у него в доме на
Западной Сентрал-Парк. Как и Адам. Та еще семейка!
— ее глаза сузились и она улыбнулась уголками рта.—
Да, кстати, а кто из них рассказал вам обо мне... и
Адаме?
— Виктор Барри.— Терять мне было нечего.
— Та-ак.— Теперь ее рот злобно изогнулся.— А о
себе и Рите он вам тоже рассказал?
— О какой Рите?
— Жене Кингсли. Он разве не рассказал вам, что
Рита ненавидела Пола? Он не рассказал вам, что они
трахались прямо у Пола под носом? Что три года они
просили Пола дать Рите развод, а он ни в какую?
— Почему?
— Из вредности, по-моему. У Риты к Полу не
осталось никаких чувств. Пол бегал за каждой новой
юбкой из Техаса. Но развод ей не давал, хотя оба —
Рита и Виктор — буквально умоляли его об этом.
Я двинулся к двери.
— Что ж, это мотив.
—Для чего?
— Для убийства Пола.
Ей почему-то такая мысль не пришла в голову.
Она же была балерина, а не следователь. Глаза у нее
расширились и лицо приняло виноватый вид.
— Вряд ли. У них бы духу не хватило.— Возможно,
эта мысль не пришла ей в голову, а может быть, она
сделал вид, что нс пришла.— Мне надо сожалеть?
— Отчего?
— Оттого, что у меня появилось мстительное
искушение распустить сплетни.
— Обсудите это со своей совестью.— Я дотронулся
до замка. На ее двери был только один замок.
• Она широко улыбнулась.
— Я это уже обсудила.
Взглянув на замок, я сказал:
383
— Пора идти.
— Сегодня вечером увидимся?
— Буду стараться изо всех сил.
— А я ждать.
— Пока! — я закрыл за собой дверь.
Один замок. Старомодный. "
VIII
К Уитни идти было еще рано. День стоял чудес-
ный. Я пошел по аллее на другую сторону Центрального
парка и нажал на белый дверной звонок дома 262 по
Западной Сентрал-Парк. Дверь открыла круглолицая
негритянка.
— Кого вам нужно, сэр?
— Мистер Дворак дома?
— Нет, сэр.
— Мистер Барри?
— Нет, сэр.
— Последняя попытка. Марсия Кингсли?
Она широко улыбнулась.
— Да, сэр, она дома. Входите, пожалуйста.— Она
провела меня в комнату с зелеными стенами и сто-
ликом-баром.— Как мне вас представить, сэр?
— Питер Чемберс.
— Спасибо.
Бутылка виски и бутылка бренди стояли на сто-
лике, причем к бутылке бренди, похоже, в последнее
время частенько прикладывались. Льда не было, не
было и содовой воды, поэтому я опрокинул стопку
чистого скотча. И тут рядом со мной выросла Марсия
Кингсли, источая аромат терпких духов и бренди.
— Привет! Можно мне бренди?
Чопорное выражение лица все то же, щеки без
тени макияжа те же, но голубые широко раскрытые
глаза блестели, что не скрывали даже большие очки с
темными стеклами, и еще в ней появилась какая-то
живость, чего вчера не было. Я подумал, как она вы-
384
глядит без очков. Она была неотразима в черных вель-
ветовых джинсах, светловолосую головку обхватывала
красная лента, на ножках были красные туфли. Ее
одеяние завершали красный пояс и красная блузка с
открытым горлом, причем под блузкой угадывался
бюст, размер коего был тревожно велик для столь
миниатюрного создания.
Я налил ей бренди в бокал, но она поправила меня:
— Еще!
Я долил, она взяла у меня бокал и припала мне на
грудь:
— Я должна вам кое-что сказать,— прошептала
она.— Я нализалась.
— А что в этом такого?
— О, мне не пристало так переживать по поводу
его смерти, у нас с Полом давно уже все было кончено,
но все так неожиданно произошло...
— Знаю.
Она еще теснее прижалась ко мне. У нее было
мягкое теплое тело.
— Хорошо, что вы пришли. Я думала о вас. Даже
пыталась вам позвонить. Но в книге указан только ваш
офисный номер. Вас не оказалось на месте. Я попро-
сила дать мне ваш домашний, но ваша секретарша мне
отказала. И я не оставила записки.
— Что-то срочное?
Я назвал ей свой адрес и номер телефона.
— Запишите!
— Я и так запомню.
— Ага.
— На днях я к вам зайду.
. — Конечно. А где все?
Она отшатнулась, и я сразу почувствовал пустоту.
Она отпила бренди.
— Мы с Марком взяли отгул, но он ушел. И Рита
ушла. А Виктор сегодня изображает больного человека.
— Это как?
- Ну, он же получил то, о чем всегда мечтал.
13 Парусиновая югть
385 •
Мистер Уитни назначил его выпускающим редакто-
ром.
— Я смотрю, смерть Пола обернулась выгодной
для него.
— А вот это не смешно!
— Простите.
Она села в кресло, поджав под себя ноги.
— А вы милый. Походите! Своей тигриной по-
ходкой.
Но я не собирался изображать тигра. Сегодня. Се-
годня мне предстояло прояснить кучу запутанных дел.
Я глотнул виски, которое согрело мне желудок. Я по-
смотрел на свернувшуюся клубочком в кресле жен-
щину. Я бы с радостью походил перед ней тигром, мне
бы это очень даже понравилось, но только не сегодня.
Как-нибудь в другой раз. Я хмыкнул.
— Что такое?
— Как-нибудь в другой раз... Сегодня я вынужден
все откладывать на потом. Наверное у меня раз-
мягчение мозгов.
— Говорите загадками’ Но все равно вы милый.
— До скорого!
— Вы куда?
— По делам.
Дела привели меня ровно в три часа к дверям ре-
дакции «Буллетина» на Восточной Тридцать четвертой
улице, где я выдержал поединок с тамошним цербером,
после чего очутился в многооконном офисе Линкольна
Уитни. Уитни был в голубом пиджаке и голубом галсту-
ке с жемчужной булавкой.
— Очень рад, что нашли время, молодой чело-
век,— улыбнулся он. Солнечный свет освещал его
круглое красное лицо точно прожектор. Ему на вид
можно было дать не больше пятидесяти: напыщен-
ный самоуверенный пятидесятилетний дядя с пове-
лительными манерами, а ведь вчера вечером он вы-
глядел куда старше.
— Отложил все прочие дела,— отозвался я.
' 386
— Ценю, ценю. Дело, конечно, идет о Поле. По-
лиция делает все что в их силах.
— Как всегда.
Он почесал пальцем бровь.
— Я бы хотел иметь подробйую информацию, я
хочу быть в курсе расследования. Полиция, конечно,
с нами сотрудничает, но это ведь закрытая организация.
— Вы предлагаете мне работу, мистер Уитни?
— Да. Я навел о вас справки. Вы справитесь. Вы
как предпочитаете, твердый гонорар в конце или
поденную оплату?
— На ваш выбор.
— Пятьсот?
— Звучит заманчиво, если только дело не слишком
затянется.
— Если затянется, непременно попросите над-
бавку.— Он выдвинул ящик, достал пачку банкнот,
отсчитал пять и передал мне. Иногда вот такое случает-
ся — ежедневно платят наличными и только сотенными.
А бывает, считаешь каждый центик.
Он дал мне листок бумаги махнул на мраморную
подставку для карандашей и ручек.
— Напишите расписочку, пожалуйста.
— Конечно.
Пока я писал, он поинтересовался:
— А что от вас хотел Пол?
— Не знаю,— я отдал ему расписку.
— Простите?
— Я не знаю. Он позвонил и попросил меня прий-
ти. Он не сказал, зачем.
Уитни встал — крупный» и какой-то шкафообраз-
ный в своем простом голубом пиджаке.
- Мне необходимо получать от вас отчет ежеднев-
но, мистер Чемберс. И я полагаю, у вас есть связи...
Я хочу знать, как продвигается расследование. Кстати,
вам известно, что объявлено вознаграждение за поимку
убийц Вудварда?
— Да, я читал.
387
— Вознаграждение объявили мы через наших ад-
вокатов. Пять тысяч. Так что имейте в виду, молодой
человек. Если вы не будете манкировать там, за что я
вам плачу, займитесь и этим тоже.
— Спасибо, сэр.
Он улыбнулся уголками губ и протянул мне свою
. веснушчатую толстенькую лапу.
— Ну что ж, тогда...
Мы обменялись рукопожатием и я ушел, а по до-
роге спросил, где находится кабинет выпускающего
редактора. Мне объяснили, и я, войдя без стука, обна-
ружил Виктора Барри в объятиях Риты Кингсли. Они
даже не слышали, как я открыл дверь.
— Ай-яй-яй! — воскликнул я.— Тело еще не предали
земле...
Они расцепились — лицо Барри вспыхнуло и обра-
тилось в маску гнева, он двинулся на меня, играя жел-
ваками, но она встала между нами и оттащила его в
сторону.
— Напрасно вы не дали ему помахать кулаками,—
усмехнулся я. Она повернулась ко мне спцной и стала
отгонять его растопыренными ладонями назад, пока
не усадила за стол. Только после этого она сама уселась
в кресло. Выглядела она очень клево, в узкой кирпич-
но-красной юбке и крохотной шляпке с вуалеткой, а
когда она закинула ногу на ногу, обнаружилась весьма
соблазнительная икра и чуточку пухловатые лодыжки,
в целом нога оказалась очень стройненькая.
Уперев ладони в стол, Барри проскрежетал:
— Что вам угодно?
— Поболтать. О Поле Кингсли.
— А вам-то какое до этого дело?
— Сотрите губную помаду со щеки!
— Убирайтесь вон!
Я склонил голову набок.
— Значит, разговора не получится?
— Разговора? О чем нам говорить? Вы ворвались
ко мне без спроса. Убирайтесь пока я не приказал вас
вышвырнуть силой.
388
Он был высокий, худой и такой весь аккуратнень-
кий в полосатой рубашке с воротничком на пуговках,
но кровь еще клокотала в нем: лицо было красное и
на лбу выступили бусинки пота.
— Ворвался без спроса, говорите ? Да не совсем.
Убийство Кингсли входит в круг моих интересов.
У меня клиент.
— Какой еще клиент?
— Линкольн Уитни.
Костяшки пальцев, упертых в стол, побелели.
— Для убийства необходим удобный момент. У вас
обоих таких моментов сколько угодно. Для убийства
также требуется мотив. Вот эта дама с вуалью не-
навидела своего мужа, а смерть ничуть не хуже развода.
Вот вам и мотив. У перемазанного губной помадой
парня с грозными желваками — тот же мотив. К тому
же он получает наконец место, с которого его почти
что согнали. Вот вам еще мотив! — я направился к
двери.— Хороший сегодня денек, ребята. Ну, про-
должайте миловаться!.
Выйдя на улицу, я поймал такси и отправился к
себе в офис и выслушал нотацию Миранды. Когда она
замолчала, чтобы перевести дух, я сообщил ей, что
голоден, и строгая матушка в душе Миранды оттеснила
проповедника, и она ушла купить мне что-нибудь на
обед. Я набрал номер Эдвины Грейсон. Телефон звонил
и звонил, пока наконец не прозвучал щебечущий
голосок:
— Резиденция Грейсон.
— Мисс Грейсон, пожалуйста.
— Нет дома, сэр,— пропел голосок.— Ей что-нибудь
передать?
Все телефонистки секретарской службы щебечут
одинаково.
— Это секретарская служба?
— Да, сэр.
— А когда она вернется?
— А кто спрашивает?
389
— Питер Чемберс. Это по делу. И очень важно.
— Ее нет дома. Простите, сэр!
— Ей можно куда-нибудь позвонить?
— Нет! Ее не будет весь день. А вечером с ней
можно связаться в театре.
— Спасибо. Огромное.
— Спасибо, сэр.
Я открыл сейф и вытащил чемоданчик с инстру-
ментами и проверил набор оборудования, которому
позавидовал бы любой опытный взломщик. Я выбрал
нужную отмычку, и в ту же секунду ощутил при-
косновение щеки Миранды, которая потерлась о мою
щеку с неодобрительным мычанием.
—Рано или поздно вас отправят за решетку.
— Миранда, прошу тебя...
— Рано или поздно...
— Да брось! Я же не облечен никакой властью.
Я не полицейский. Так что мне не возбраняется иногда
взять фальшивую ноту.
— Рано или поздно,— возразила она.
— Миранда, я рыцарь без копья, герой без героль-
дов, гладиатор без победных труб. Такие как я,
встречаются в любом бизнесе. Я то, что стыдливо на-
зывают частная ищейка. Стоит тебе сказать, чем ты
занимаешься, как все вокруг начинают хохмить, ка-
ламбурить, хихикать, поднимать брови. Я действую в
пределах,очень строго, кодекса чести — моего собст-
венного — и по-моему, я делаю немало добра. Да-да,
можешь фыркать сколько угодно, но ведь даже ты,
милая Миранда, должна признать, что... убийство
омерзительно...
— Вот ваш обед, гладиатор!
Я проглотил пару сандвичей и, прихватив отмычку,
помчался к дому 15 по Восточной Восемьдесят
четвертой улице. Я позвонил в несколько квартир, и
сразу из нескольких мне открыли входную дверь, потом
я прождал минут десять в вестибюле, потом поднялся
на шестой этаж и приступил к отмыканию замка
390
квартиры 6В. Потом я проник внутрь, заперев за собой
дверь. Жалюзи были опущены, и в комнатах было
прохладно и темно — идеальные условия для работы.
И я поработал на славу. За час я узнал ничуть не
меньше, чем за то же время могут узнать девочка с
мальчиком на заднем сиденье автомобиля ночью.
Ничего. Ни малейшей мелочи, представляющей хотя
бы какой-то интерес, и признаюсь, я был страшно этим
разочарован, потому что у меня было сильное по-
дозрение, что я что-то найду. Я уже собирался сделать
ноги, как вдруг услышал звук вставляемого в замок
ключа. Я бросился в коридор и встал так, чтобы
отворившаяся дверь скрыла меня, и уже приготовил
объяснительную речь для хозяйки дома, но это была
вовсе не дама, а мужчина, так что я, естественно, напал
на него сзади. Мы сцепились как два борца в
телевизионном поединке, но вскоре я уложил его на
обе лопатки и смог заглянуть в лицо. Это был Марк
Дворак. И я был ему больше удивлен, чем он при виде
меня.
— Боже ты мой, да что вы, в самом деле...
Отпустите!
Я повиновался. Он встал.
— Какого черта вы тут делаете? — спросил я.
Он поправил пиджак и легким движением руки
привел в порядок усы. И на его лице вновь заиграла
улыбка, и он заговорил привычным мелодичным
голосом, по-старомодному протяжно выговаривая
слова:
— У меня ключ. А что у вас?
— Ключ?
- Ну да.
Даже современный болван способен уловить
намек, если ему этот намек разжевывают и кладут в
рот. Я бросил на Дворака восхищенный взгляд.
— Ключ... А я-то думал, это Вудвард.
— Вудвард был стариком.
— А вы молоды?
391
— Как посмотреть,— Он достал пачку сигарет и
закурил.— Ну так что вы тут делаете?
— Может быть, я ваш преемник.
Он и бровью не повел.
— Сомневаюсь, что преемник в данном случае
подходящее слово, вокруг Эдвины любовники ходят
стаями. Конкурент, я бы сказал, а не преемник. Что
ж, примите мои поздравления.
— Спасибо, конечно. И уж раз вы тут оказались и
мы с вами вроде как братья по классу, давайте по-
болтаем.
— О чем?
— Да так, ни о чем. Давайте выберем какую-нибудь
отвлеченную тему. Например; убийство.
Парень оказался кремень.
— Убийство — отлично. Кого убили?
— Давайте ближе к делу. Скажем, Кингсли.
— Вполне подходяще.— Он затянулся и выпустил
дым через ноздри.— Мы сосредоточимся на каком-то
определенном участке интересующей нас темы?
— Давайте поговорим об орудии убийства. Похоже,
никто еще не заинтересовался орудием.
— Ножом, что ли?
— Именно.
— Увы, я не могу это обсуждать, поскольку у меня
не было возможности рассмотреть его. Марсия завиз-
жала, мы все бросились туда, но вы — так решитель-
но! — заставили нас остановиться на значительном
расстоянии от трупа, чтобы ничего не трогать. К со-
жалению, нам придется оставить этот предмет в сто-
роне.
— Принято. Тогда перейдем к более традиционному
предмету. Мотив убийства.
— Давайте для начала включим свет. А то я вас
уже не вижу.
Он был прав. Уже стемнело.
-— Это не праздное любопытство,— пояснил я,
щелкнув выключателем.— Мистер Уитни нанял меня
разобраться в убийстве Кингсли.
392
— Уитни? — Магическое имя! Он постарался скрыть
свое изумление, но не смог.
— Ладно, мистер Дворак, в интересах дела начните
вы первый.
— Хорошо, сэр. Первым я назову вам Виктора
Барри, достойного джентльмена, для которого,
впрочем, смерть Кингсли открывала дорогу к занятию
должности, на которую он давно уже метил.
Я захлопал.
— Браво! А я назову вам Риту Кингсли. У нее роман
с Виктором, она ненавидела Пола. И после смерти
Пола ей тоже открывается дорога к браку с Виктором.
Он явно опешил. И нервно затянулся сигаретой.
— А вы и впрямь поработали. Снимаю шляпу, сэр.
— Ваша очередь.
— Марсия. Пол отплатил Рите за ее нелюбовь
вдвойне. Он застраховал свою жизнь, кажется, на пять-
десят тысяч, и оформил страховку в пользу Марсии, а
не Риты. Как, по вашему, есть тут мотив?
— Пожалуй, да. Итак, три члена семьи имели
прямую выгоду в результате смерти Пола Кингсли.
А что скажете о четвертом?
Он щелкнул каблуками и с улыбкой отвесил
поклон.
— Обаятельный джентльмен, ученый, занимаю-
щийся исключительно важными исследованиями и
абсолютно равнодушный к смерти или жизни соседа
по дому, которого он считает велеречивым, ультра-
современным занудой.
— Вы его не любили?
— Мягко говоря. Но моя антипатия не была столь
сильной, чтобы я желал его смерти, если вам хочется
знать именно это.
— А как вы вообще оказались в этом доме?
— Очень просто. Барри получил в наследство
большой многокомнатный дом, а доходов у Барри с
гулькин нос — только жалование, которое он получает
за работу в газете. Туда въехали Пол с Ритой это
393
было давно — они стали платить ему колоссальную
ренту. Потом, когда Марсия вернулась из Оук-Риджа,
она тоже поселилась там за, спешу добавить, весьма
приличную плату. Я работал в Монмуте. Марсия вошла
в мою группу и она настояла, чтобы я пожертво-
вал роскошью гостиничного номера ради более уют-
ной комнаты в городском доме.— Он усмехнулся.—
Я снимаю у них тоже за немалые деньги.
— Спасибо за откровенность, мистер Дворак.
— Не стоит благодарности. А теперь позвольте вам
задать практический вопрос?
— Слушаю.
— Кто из нас двоих все-таки останется?
— Ну, это просто! — Я пошел к двери.— Будем
соблюдать протокол. Вы все еще занимаете место во
главе стола. Поцелуйте ее за меня.
— Извините. Я ее поцелую за себя.
IX
Потеплело. На небе высыпали звезды. Мне хоте-
лось спать и подышать свежим воздухом, и я не мог
решить, в чем нуждаюсь больше. Поэтому я пошел по
улице. Прошагал я много', мысленно перебирая все
события дня. И очень скоро я очутился перед театром
«Уэбстер» и с удовольствием стал разглядывать на афи-
ше портрет Эдвины Грейсон во весь рост. Внизу была
приклеена табличка «Билеты проданы». Надо же,
представления были рассчитаны на-двадцать недель,
они уже отыграли три недели и все равно каждый вечер
аншлаг. Эдвина Грейсон. Ценой нашего знакомства
было убийство, нет два убийства, а я-то корчил из себя
труднодоступного... Я передернул плечами. Нет, оп-
ределённо, когда я работаю, у меня начинаются нелады
с сообразилкой. Я пошел на угол, сел в такси и по-
просил отвезти меня домой. Расплатившись с шофером
и перекинувшись шуткой с швейцаром, я поднялся на
лифте, открыл дверь, зажег свет и увидел Гарри Страма,
развалившегося на моем диване.
394
— Руки за голову! Хреновый у тебя замок. Ребенок
может его вскрыть.
Я положил ладони на затылок.
— Все замки хреновые. Я знал одного мужика,
который наставил у себя железные двери, да все равно
ему всадили две пули в башку.
Гарри Страм. Высоченный и худющий, он сидел
на низком диване и колени его торчали вверх, а локти
покоились на торчащих коленях и в руках он держал
тупорылый револьвер 38-го калибра. Он спокойно и
даже небрежно держал револьвер обеими изящными
белыми руками, да и вообще он был спокойный парень
с лицом зловещим, как у каменного идола, и белым,
как у прокаженного, но все же смазливым, надо при-
знать. Глубоко запавшие черные глаза, прямые черные
брови над ними, впалые щеки, тонкий большой рот,
точно шрам, и торчащий вперед подбородок. Гарри
Страм в безукоризненно пошитом черном костюме,
ослепительно белой рубашке, узком желтом галстуке,
начищенных до блеска черных штиблетах и узких чер-
ных носках. Гарри Страм, худой и длинный, с револь-
вером в белых руках, казавшимся продолжением
его тела,— этакий сапфир, сияющий на розовом сафь-
яне.
— Ты мусор,— у него была манера тихо, убаюки-
вающе говорить одними губами, а лицо при этом оста-
валось неподвижным как камень, а глаза пустыми.—
Ты уже труп. Обрубок. Дуршлаг.
Гарри Страм с револьвером. Нет револьвера — нет
и Гарри Страма.
— Полегче, Гарри-дружок. Ты ошибся дверью.
—Может быть. Но я так не считаю. Ты с пушкой?
- Да.
— Честный малый. Люблю честных. Ценю. Я тебе
сделаю хорошо. Не больно. Ты же знаешь Гарри. Гарри
многих угрохал. Гарри может сделать больно. А тебе
больно не будет. Я люблю честных ребят.
Один ноль в мою пользу. Гарри Страм любил по-
395
чесать языком. Мне это было на руку. Он встал с дива-
на, весь из себя высокий, худой, гибкий, спокойный,
подошел ко мне и сунул свой тупорылый мне в ухою.
Потом запустил руку в мою кобуру, вытащил пистолет,
отошел к дивану, бросил мой пистолет на пол, сел.
Я шагнул вперед и тупорылый встрепенулся, точно
черепашья голова.
— Ты куда, приятель?
— Руки с головы можно опустить, Гарри?
— Валяй.
Но я все же сумел подойти к нему еще на шаг.
— Ты что тут делаешь, Гарри?
— Ты ж меня пригласил.
— Что-то не припомню.
— Ах ты. А чего же ты ждал? Что я к тебе с медалью
приду?
— За кого?
— За Фейгла.
— Гарри, ты сотрясаешь воздух. Но все без толку.
Теперь в его лице появилось выражение. Печали.
У Гарри была ранимая душа.
— Ты со мной так не разговаривай, хмырь! Гарри
всегда говорит с толком. Гарри не какой-то там вшивый
хмырь из глухой деревни. Гарри городской. И не мочит
хохмы ради. Гарри мочит либо по заказу, Либо по-
личному. У Гарри итак дел по горло.
— А сейчас-то мочить собрался как?
— По-личному.
— Кто-то дал тебе не тот адресок, приятель.
— Я так не считаю.
Я мотнул головой на столик, где лежала пачка
сигарет.
— Закурить можно? — и сделал шаг вперед.
— Нет.
Но я уже сделал еще два шага. То, что мне и
нужно. Он был в пределах досягаемости. Теперь только
бы он продолжал балагурить. В таком случае я смог
бы отвлечь его хоть на мгновение...
396
— Если это не по заказу, Гарри, то можешь идти
заниматься своими делами. Тебя надули.
— Ты мне мозги не крути! Ты же нас вчера искал,
мне доложили. И ты нашел Фепйгла у «Бенджи». Его
рыжий дружок целый день сегодня рыдает, но в
перерывах между рыданиями он описал гостя. Это был
ты. А теперь скажи, что ты вчера не виделся с Фейглом
у «Бенджи».
— Конечно, виделся.
—Зачем?
— А он пустил феню, что хочет встретиться со
мной.
— Шутишь, парень.
— Мне с тобой шутки шутить нечего, Гарри.
— А с чего бы это ему с тобой встречаться?
— Он хотел сговориться.
— С кем? С тобой?
— С законом.
— Да у тебя мозги закипели!
— Слушай меня внимательно, Гарри. До Фейгла
дошло, что полиция вешает на вас обоих мокрое дело,
которое вы вчера провернули. Фейгл получил верную
информацию — вас опознал незаинтересованный
свидетель. У Фейгла-то котелок всегда варил. Он знал,
что у меня большие связи. Вот он и шепнул, что хочет
меня видеть. Ты сам подумай, Гарри. Как бы я сам
додумался пойти к «Бенджи»? Ты спроси у его дружка.
Рыдальщика. Сам спроси, разве Фейгл не приказал ему
оставить нас вдвоем, что он захотел поговорить с глазу
на глаз.
— У тебя была пушка. Ты ее вытащил!
— Ну да. Я же не знал, что ему от меня надо. Пока
он сам не сказал. А когда я сегодня вечером прочитал
в газете, что его замочили, я подумал на тебя.
Я подбирался все ближе.
— .И чего он хотел? — теперь в его глазах сверкнул
огонек.
— Он хотел, чтобы я пошел в полицию и предложил
397
сделку. Он был готов им сдать тебя в обмен на
помилование.
Гарри напрягся.
— Сволочь! — потом он успокоился.— Врешь, па-
рень.— Потом он стал хитрить.— А кого вчера замочили?
Как?
— Адама Вудварда. В центре у Перл-стрит. Ты был
за рулем. Фейгл стрелял из обреза.
Он соединил колени и дернулся. Тут я на него
прыгнул.
Я выбил у него револьвер из рук, одновременно
рванул его вверх: оторвал от дивана и врезал ему в
рот. Кожа на костяшках моих пальцев лопнула, но
его зубы порвали ему верхнюю губу, и у него появилась
какая-то чудовищная нечеловеческая улыбка, кровь
хлынула ручьем и он повалился на пол. Я схватил его
за шиворот и поднял голову вверх. Я схватил двумя
пальцами его порванную верхнюю губу и оттянул
вниз... Дыра была знатная, правда, зубы больше не
белели.
— Ну, а теперь побеседуем спокойно, приятель,—
сказал я.
Его трясло точно в лихорадке. Без револьвера
Гарри был тьфу.
— Давай! — я толкнул его на диван и подобрал
оружие, взяв свой пистолет в правую руку. Чемберс-
двустволка, в роли шерифа. Мне недоставало только
шпор, шляпы, лошади и прерий за спиной. И краса-
вицы-подружки. А в грозном противнике я не нуждал-
ся. Грозный противник корчился передо мной на ди-
ване, глотая кровь сквозь дыру на верхней губе — у него
точно появились алые усищи.— Давай потолкуем,
Гарри.
— Слушай, сыскарь, по рукам, давай по-мирному,
я зла не держу.— Он шепелявил, кровь стекала струями,
по подбородку. Он провел ладонью по губам и вымазал
все лицо красными полосами.
Я опустил его.револьвер в карман, переложил свою
398
пушку в другую руку и приподнял его с дивана за
черные волосы.
— Кто сделал заказ, Гарри? Теперь ты будешь гово-
рить, приятель, или я тебя здесь же и кончу,— и я
отпустил его. Гарри плюхнулся на диван.
Он смотрел на пистолет.
— Стреляй, сволочь! Стреляй, гад! — прошипел он.
Я с размаху чиркнул пистолетом по его лицу, не
сильно, но на щеке образовался короткий кровавый
овраг. Мне это не доставляло никакой радости, но я
начинал тихо закипать. Вот этого парень уже не смог
вынести — я же говорю: Гарри без револьвера — тьфу!
Из глаз у него брызнули слезы.
— Ты убийца, Гарри,— рявкнул-я.— Ты мокрушник.
Ты же не такой уж силач, вообще-то говоря. Я же совсем
другое дело. Посмотри на меня, Гарри. Я не буду стрелять.
Я из тебя отбивную котлету сделаю, Гарри! — Я приподнял
его, схватил за галстук.— Последний раз спрашиваю,
Гарри, кто сделал тебе заказ.
— Пол Кингсли.
Я так и ахнул, и выпустил его. Он рванул галстук
вбок, расстегнул рубашку. Он задыхался. Потом стал
трогать лицо, нашел рваные раны и осторожно их
ощупал, потом взглянул на окровавленные пальцы.
— Мне нужно к врачу, сыскарь. Я задыхаюсь, кровь
в^глотку льется.
— Пол Кингсли. А зачем ему?
— Он не сказал. Он сделал нам заказ. И заплатил
хорошо.
— Сколько?
— Шесть штук. По три. Мне и Фейглу.
Я бросил ему носовой платок.
— Приложи к губе.
— Мне надо к врачу.
— Сейчас вызову, не плачь.
Я пошел в кладовку,, нашел там магнитофон и
приказал ему все повторить. Он все повторил. Потом
я позвонил в полицию.
399
X
В квартире у меня толпились полицейские. Гарри
Страма зачинили и заплатали. Четыре раза запись с
его показаниями была прослушана. К ней добавился
новый материал — беседа Паркера со Страмом. На-
конец Паркер сказал:
— Ладно, мы проведем опознание и на этом
закончим.
После чего вся компания двинулась в часовню
Мэннинга с миссией извлечения тела из гроба и
предъявления его Гарри для опознания. Гарри опознал,
и его повезли в управление, а мы с Паркером
отправились в кафе по соседству, где он заказал себе
чай с лимоном и бутерброд с салями и соленым
огурцом. Я рассказал ему все, начав со звонка Вудварда.
Паркер закурил сигару.
— Первое что приходит на ум,— заметил он.—
Кингсли был коммунистическим агентом, Вудвард его
раскусил и Кингсли его убрал.
— Замечательно, но кто тогда убрал Кингсли?
— Мы почти у цели.
— Каким образом?
— Мы получили данные о продавце ножа.
Иностранец, сейчас проживает на Стейтен-айленде, а
в Нью-Йорке у него антикварная лавка. Мои ребята
как раз сейчас им занимаются.
— Посвятишь меня?
— Как только, так сразу. Аты молодец. Пять тысяч
вознаграждения твои. Что ж, желаю тебе удачи. У тебя
нет случаем пушки, из которой пришили Фейгла?
— А то! Прошу, лейтенант! — с этими словами я
вытащил из кобуры свой пистолет.— Глаза продавца
за прилавком едва не вылезли из орбит. Паркер заметил
это и крикнул через зал:
— Спокойно, приятель! — и посветил ему полицейс-
ким значком.
— Да, сэр,— пролепетал тот. Глаза у него все еще
грозили выскочить наружу.— Это честь для нас.
400
— Давай-ка двинемся отсюда,— предложил Пар-
кер.— Расплатись — ты у нас сегодня богач.
— С превеликим удовольствием.
На улице он спросил меня:
— Не хочешь проехаться со мной в управление?
Я взглянул на часы.
— Не могу. Дела.
— Вечно у тебя дела,— вздохнул он.— Я смотрю,
твой бизнес идет в гору. Где тебя искать, когда мы
возьмем продавца ножа?
— Дома.
— Ладно. Я позвоню. Тебя подбросить куда-
нибудь?
— К театру «Уэбстер».
Он иронически взглянул на меня. Мы^ сели в
машину и я отлично прокатился по Нью-Йорку с
полицейском сиреной.
— Не забудь поставить меня в известность,— сказал
я ему на прощанье.
— Не забуду.
Я пошел к служебному входу, отдал охраннику
записку, которую даже не разворачивал, но там, вероятно,
было написано все что надо, потому что он сказал:
— Ясно, сэр. По коридору направо. Артистические
уборные на втором этаже. Первая дверь направо.
Я вошел в уборную и увидел Эдвигу Грейсон,
лежащую на кушетке в костюме, который едва прикры-
вал ее тело, длинные полные изящные ноги были об-
нажены до бедер. Она обратилась к своей костюмерше,
пухлой седой женщине;
— Спасибо, Анна. Можешь пойти за кулисы.
И подожди меня там, мне после следующего номера
понадобится твоя помощь.
— Слушаюсь, мисс Грейсон. У вас есть пять минут-.
— Я буду через три.
Костюмерша вышла. Грейсон села и одарила меня
ослепительной белозубой улыбкой. Она потянулась и
провела ладонями по своим грудям.
401
— Отдыхаю. У меня еще два выхода. Надеюсь, вы
меня подождете.
— Обязательно.
Эдвина соскочила с кушетки. Я наслаждался каж-
дым дюймом ее тела. Она присела к туалетному столику
и начала приводить в порядок лицо. Я огляделся.
Уборная как уборная: кушетка, стулья, стол, телефон,
туалетный столик, ширма, дверь в туалет с душем и
огромный чемодан. Я кивнул на него.
— Не верю, что всеми вашими костюмами можно
набить его доверху.
— Вы правы,— Она разговаривала с тремя моими
отражениями в трехстворчатом зеркале.— В этом
сундуке хранятся вещи, которые я годами не вынимаю.
Чемодан актрисы — это как чердак старого фермерского
дома. — Она встала.— Ну, мне пора идти изображать
балерину. Ждите.
— Есть!
Я закрыл за ней дверь и задвинул засов. Свой
осмотр я начал с туалета и тщательно все исследовал.
'На это ушло немало времени, но я ничего не обна-
ружил, потом я обратился к чемодану — он был не за-
перт, и на его осмотр тоже ушло много времени, но я
выудил со дна толстенький и дорогой на вид саквояжик.
У саквояжика был медный замок и как только я заметил
золотые инициалы А. В., по спине у меня заструился
холодный пот.
Я водворил все вещи обратно в чемодан, отодвинул
засов и открыл дверь — и столкнулся с ней. Эдвина
шла вместе со своей костюмершей. В руках у меня был
саквояжик.
— Вы же не уходите? — спросила она.
Они вошли, а я незаметно положил саквояжик
инициалами вниз на туалетный столик.
— Мне пора. Я позвонил и... Мне надо идти.
Черные бездонные глаза буквально пожирали
меня.
— Но у меня еще только один выход.
402
— Мне надо быть дома. Может быть, запишете кое-
какие цифры.
Седая костюмерша принесла мне карандаш и
бумагу, и я продиктовал ей свой адрес и номер
телефона.
— Жаль, что я не могу остаться! — с этими словами
я двинулся к двери.
— Вы забыли свой саквояж! — крикнула она.
Я вернулся и пристально посмотрел на нее. У нее
на лбу возникла поперечная морщинка.
— Я и не заметила, что вы с ним пришли. Ох уж
эта работа. Даже отдыхая, постоянно о ней думаешь.
Вы попали не в самый лучший момент, Питер. Обык-
новенно я не принимаю гостей во время спектакля.
Я-то думала, вы придете после.
Она даже не взглянула на саквояж. Подхватив его,
я бросил:
— Люблю вас, сестра!
Сверкнули зубы и один глаз торжественно под-
мигнул мне:
— Взаимно, брат!
— Вам надо переодеться, мисс Грейсон,— сказала
костюмерша.
— Пока! — попрощался я.
Она махнула рукой.
— Я позвоню. Не знаю, когда, но позвоню. И ни-
чему не удивляйтесь. Никогда. Не зря же говорят, что
я непредсказуема.
Я спустился по железной лестнице и вышел мимо
охранника на улицу. Сев в такси, я стал думать об Ада-
ме Вудварде. Конечно же, он сам припрятал саквояж в
таком месте, где никто бы не стал искать — даже
хозяйка чемодана. Она выступала здесь в течение
двадцати недель и он мог бы забрать его в любое удоб-
ное время. Кому бы пришло в голову искать там? Но,
пожалуй, он сделал это импульсивно — скорее всего,
сунул саквояж в чемодан пока она выступала на сцене.
Именно об этом он и хотел поговорить со мной и
услышать мой совет.
403
Такси подкатило к моему дому, я расплатился, дал
огромные чаевые и, прошмыгнув мимо швейцара,
взлетел наверх, а вбежав к себе, сразу же приступил к
замку саквояжа. Только я его открыл, как зазвонил
телефон. Это был Паркер.
— Если поторопишься, успеешь к финалу!
- Куда?
— В дом, где жил Кингсли. Я их всех собрал.
Поживее, дружок!
— Лечу, лейтенант!
Я схватил саквояж, запер дверь и заметил, между
прочим, что Страм не оставил на замке ни царапинки.
Швейцар сказал мне:
— Это для вас.— и вручил мне белый конверт.
— Где вы его взяли?
— Посыльный принес.
— Спасибо! — я сунул письмо в карман, выбежал
на улицу, поймал такси, назвал водителю адрес и
включил в салоне. Едва я успел перерыть содержимое
саквояжа, как водитель объявил:
— Дом 262, сэр!
Я снова звонил в белый звонок. Дверь открыл
Виктор Барри. Он поглядел на меня так, словно про-
глотил кусок ваты, думая, что это мороженое.
— Имейте в виду, я вас не приглашал! — после
чего он проводил меня в комнату с зелеными стенами.
Они все были тут, включая и Линкольна Уитни, и
все они выглядели как и раньше, за исключением Мар-
сии, та была просто сногсшибательная в обтягивающем
вечернем платье на узких бретельках. Был тут и Паркер
в сопровождении целого взвода полицейских.
— Ну, вот у нас кворум,— объявил Паркер и
обратился к полицейскому.— Введите его!
Полицейский вышел и вернулся с низеньким
лысым человечком в темном/костюме. Лицо у него было
все в морщинах как жилетка толстяка.
— Так, ну начнем,— сказал Паркер.— Назовите
ваше имя, сэр.
404
— Антон Амстердам.— Чудно, что такой маленький
человечек обладал столь низким голосом. Говорил он
со странным акцентом, вроде бы французским.
— Вы давно живете в Соединенных Штатах?
— Восемь лет. Но я теперь американский граж-
данин и горжусь этим.
— Чем вы занимаетесь?
— Я торгую антикваром.
— Откуда вы родом?
— Из Антверпена. В Антверпене у меня был
процветающий бизнес, я...
— Ладно,— перебил его Паркер.— Сейчас я покажу
вам нож — узнаете ли вы его? — Паркер вытащил оз-
наченный предмет из кармана и передал его Амстер-
даму.
— О да! — Лысый коротышка любовно держал
нож.— Я же уже заявил вам, что узнал его.
Паркер ухмыльнулся.
— Помню. Но сейчас мы все повторяем. Чтобы
все было по закону. И так, вы узнаете этот нож?
— Да, это разновидность ножа с выбрасываю-
щимся лезвием, отличная от аналогичных ножей аме-
риканского производства. Он был сделан в Италии в
эпоху позднего Ренессанса, возможно, в шестнадцатом
веке. Он золотой, ручной работы с хитроумно спря-
танным лезвием, которое выталкивается пружиной,
после нажатия потайной кнопочки вот здесь^ Вот
так! — и лезвие исчезло в рукоятке. Теперь нож был
похож на золотую безделушку с искусным орнаментом.
Этот нож был одной из достопримечательностей моей
коллекции в Антверпене. Там я и продал его.
— Квитанция сохранилась?
— Конечно. И фамилия покупателя.
— Вы ведете такой строгий учет?
— Да, сэр. Я привез все свои бумаги с собой в
Америку.
— Могу я увидеть эти записи?
— Да, сэр.
405
— Передайте их мне, пожалуйста.
— Не могу.
Паркер озадаченно смотрел на коммерсанта.
— Послушайте, мистер Амстердам...
— Я ведь уже передал, сэр. Они у вас.
Паркер громко расхохотался.
— Полицейский я, может, и хороший, но юрист
дрянной.— Он вытащил из кармана листок бумаги и
отдал его Амстердаму.— Вот лист бумаги. Вы можете
сказать, что это?
— Это мои записи. Я вел такие записи в своем
магазине в Антверпене. Здесь содержится информация
о продаже ножа эпохи Ренессанса.
Наши стройные ряды дрогнули. Марк Дворак
подошел к Паркеру и сказал возмущенно:
— Полагаю, довольно ломать комедии. Можно
взглянуть на нож? — Паркер передал ему нож. Тот
осмотрел его и вернул. Потом подойдя к Амстердаму,
вперил в него взор, улыбнулся и проговорил сквозь
зубы:
— Ну конечно! — Потом заговорил с Амстердамом
по-французски, тот в ответ улыбнулся и они быстро
залопотали друг с другом по-французски и чуть не
обнялись. -
После этого Амстердам подошел к Паркеру и,
указав пальцем на Дворака, произнес извиняющимся
тоном:
— Это Марк Дворак. Знаменитый ученый. Это он
купил у меня в Антверпене нож.
— Хорошо,— произнес Паркер.— Мистер Амстер-
дам, вы свободны. Уведите!
Полицейский вывел Амстердама из комнаты.
А Паркер обратился к Двораку.
— Ну, приятель, теперь ваша очередь.
— Я действительно купил этрт нож в Антверпене,—
заявил Дворак.— Мне он показался очень красивой
вещицей. И полезной.— При этих словах Рита охнула.
Дворак повернулся к ней.— Для вскрытия писем, а не
406
для убийства! Тем не менее, мой дорогой лейтенант,
уже год как он мне не принадлежит.
— Нам понадобятся доказательства более веские,
чем ваши слова.
— Вы их получите.
— Итак, нож вам не принадлежит. Как это по-
нимать?
— Я подарил его.
— Да что вы? А теперь вы будете меня уверять,
что счастливый обладатель ножа недавно пропал без
вести с экспедицией в Гренландию!
— Напротив. Обладатель ножа присутствует в этой
комнате.— Он поклонился и простер руку в направ-
лении Уитни.
У Паркера заклокотало в глотке.
— Линкольн Уитни? — прохрипел он.
Уитни приблизился к нему.
— Позвольте взглянуть?
Паркер передал ему нож. Уитни повертел нож в
руках и с улыбкой вернул его лейтенанту.
— Совершенно верно, сэр. Марк подарил мне эту
вещь еще около года назад. Я использовал его в качест-
ве пресс-папье у себя в офисе.
— Вы не обнаружили его пропажу?
— Честно говоря, нет. На моем рабочем столе
всегда царит страшный бедлам — это может подтвердить
любой из здесь присутствующих.
— Так... Но ведь вы могли бы проинформировать
меня, что имеете к этому ножу некоторое отношение,—
недовольно проговорил Паркер.
Уитни повысил голос.
— Проинформировать вас, сэр? Разумеется, я бы
вас проинформировал, если бы мне показали этот нож!
Но этого не сделали! — Его внушительное лицо по-
багровело, складки на щеках затряслись.— Если это
косвенное обвинение, офицер, то вы просто с ума
сошли. Да любой мог стащить у меня со стола этот
нож. Ежедневно сотни людей приходят ко мне в ка-
бинет...
407
— Я вас ни в чем не обвиняю, мистер Уитни.
— А я обвиняю! — раздался в комнате мой голос.
Воцарилась тревожная тишина. Все замерли.
У Паркера отвалилась челюсть. Уитни подскочил ко
мне.
— Послушайте, вы, маленький...— его веснушчатая
рука потянулась к моему горлу.
Я ударил.
Я ударил его по одной складчатой щеке, и складки
второй щеки затряслись как желе, и он покатился по
полу точно пивной бочонок, и когда он вскочил на него,
в руке у него блеснул маленький пистолет 22-го калиб-
ра, а боковой карман пиджака свисал клоком вниз.
Я же был безоружен. И снова его ударил. Он тяжело
выдохнул — так автобус дает выхлоп, потом я сильно
ударил его по руке с пистолетом и «двадцать второй»
полетел на ковер. В дело вмешались полицейские и
заломили мне руки за спину. На ковре рядом с писто-
летом Уитни валялся мой кожаный саквояж. Паркер
подскочил ко мне с перекошенным лицом и сверкаю-
щими глазами. Он заорал, брызжа слюной:
— Пит! Ты спятил? Ты совсем свихнулся? Что ты
себе позволяешь?
Высвободившись из объятий полицейских, я спо-
койно сказал:
— А ты загляни в этот саквояж. Саквояж принад-
лежал Адаму Вудварду.— Паркер нагнулся и поднял
саквояж.— Там полно документов^ все они говорят об
одном, что...— тут я указал пальцем на Уитни,— этот
гад — коммунистический агент. Там факты, даты, имена
его сообщников.
— Уитни? — задохнулся Паркер.
Уитни забарахтался, но полицейские цепко держа-
ли его.
— Старея, люди иногда выживают из ума. Богатым
иногда требуется что-то еще помимо денег. Может
быть, власть. Возможно, наше государство1 перестало
устраивать этого ублюдка. Возмбжно, ему захотелось
408
купить себе звание комиссара или стать суперменом
всех времен и народов. Я сам не знаю, чего ему надо
было, но этот негодяй затесался в группу «агентов
влияния» Москвы. И Вудвард каким-то образом про
это узнал.
— Это невероятно! — подал голос Виктор Барри.
— Вудвард тоже так считал. Он считал поначалу,
что все улики, какими бы достоверными они ни ка-
зались, возможно, были провокацией. И он вызвал к
себе Уитни на откровенный разговор. И все ему вы-
ложил. И дал ему шанс искупить свою вину, отмыться.
Да Уитни не пожелал. Трижды Вудвард заводил с ним
этот разговор. В последний раз он вызвал его вчера
утром. Вчера утром он предупредил Уитни, что
собирается напечатать серию разоблачительных статей
и опубликовать их по всей стране, а потом передать
все компрометирующие Утни материалы властям.
— Линкольн Уитни...— обескуражено протянул
Дворак.
— Да, Линкольн Уитни. И кстати, вы-то что здесь
делаете?
Он улыбнулся.
— Я позвонил сюда от своей знакомой. Мне пе-
редали, что полиция хочет меня видеть. Вот я и при-
ехал. Продолжайте!
— Да-да,— заторопил меня Паркер.— Продолжай.
— Утни попытался замять дело, предприняв по-
пытку заполучить документы. Он проник в дом к Вуд-
варду, устроил там обыск, потом вломился к нему в
офис и уже собрался, наверное, проникнуть в личный
депозитный ящик Вудварда в банке. Но бумаги были
вовсе не там.
— А где? — спросил меня Паркер.
— Это не для всеобщего сведения, лейтенант.
Я сообщу об этом в полицейском управлении.
— Ладно.
— Итак, вчера утром он начал действовать. Он
избавился от Вудварда и сильно надеялся, что бумаги
409
уже не всплывут, а если и всплывут, то он как-нибудь
разберется и с этой незадачей. Но главной проблемой
был Вудвард. И Уитни надо было действовать быстро.
И он обратился к Кингсли, завсегдатаю всех злачный
мест, приятелю гангстеров, умнику с непомерными
амбициями. Далее я могу только догадываться...
— Продолжай играть в угадайку,— заметил Пар-
кер.— Ты только посмотри на него!
Пот градом катился по лицу Уитни, он осел в руках
полицейских, его маленькие глазки налились кровью
и, не мигая, смотрели на меня — его точно загипно-
тизировали.
— Так вот,— он обратился к Кингсли, и тот сделал
ему следующее предложение: убери Вудварда и я сделаю
тебя выпускающим редактором, а вдобавок хорошо
заплачу. Кингсли нанял двух бандитов — Фейгла и
Страма — и они выполнили заказ. Фейгл убит — я его
убил. А Страм признался в убийстве и назвал имя
заказчика — Кингсли.
— Вернемся ко вчерашнему дню,— заметил Паркер.
— Да. Вудварда убили, но за убийством стоял
Кингсли. Но наш московский агент не лыком шит.
Кингсли был краном, который в любую минуту мог
дать течь. Живой Кингсли представлял угрозу — двой-
ную: с одной стороны он знал, что Уитни через него
замешан в убийстве Вудварда, плюс Кингсли мог до-
копаться до истинной причины, побудившей Уитни
организовать убийство Вудварда. По понедельникам
Кингсли обычно устраивал вечер приемов, причем
никто из домочадцев ему не мешал, и Кингсли сам
открывал входную дверь. И вот к нему явился наш
кремлевский заговорщик и коварно всадил ему в грудь
свой клинок. Вот и все.
— Молодец! — похвалил Паркер.
— Он даже меня сегодня нанял. Я должен был за-
няться собственным.расследованием убийства Кингсли.
И мимоходом он задал мне вопрос: а не сообщил ли
мре Кингсли, зачем он хотел меня видеть? Хитрый
410
старый пройдоха готов был залезть в каждую дыру. Если
угодно знать, то Кингсли мне и не звонил. Я пришел в
этот дом по делу Вудварда. Старик нанял меня как
телохранителя, но он пришел к этому решению
слишком поздно, и его убили вскоре после того, как
мы вышли из его кабинета. А наш кремлевский заго-
ворщик занял круговую оборону — ведь он вменил мне
в обязанность информировать его о том, как продви-
гается официальное следствие по делу Кингсли.
— Уведите его! — приказал Паркер.
— Я с тобой! — кивнул я ему.
XI
Я был дома в два часа утром -и пребывал в отличном
настроении. Мне даже спать уже не хотелось: пере-
возбудился. Я обещал Паркеру утром приехать в управ-
ление дать показания для протокола. Я пил виски с
водой и думал о том, что адвокаты Уитни, вероятно,
вытащат его из петли, потому что Кингсли был мертв,
а Страм понятия не имел, кто стоит за Кингсли,
впрочем обвинения в государственной измене так или
иначе никто с него снять не может, и Уитни был весь
в дерьме как детский подгузник. Хотя это уже меня не
касалось. Моя работа была завершена. У меня осталось
чистыми четыреста с гонорара Вудварда, еще у меня
были пятьсот Уитни и еще предстояло получить пять
тысяч вознаграждения. И в сумме это было пять тысяч
девятьсот баксов, а за окном вот-вот должно было за-
брезжить утро вторника, а я сидел дома в перевозбуж-
денном состоянии. И я стал думать о приятной ком-
пании и перебирать в уме номера телефонов тех, кто
бы мог не спать в столь поздний — или ранний — час.
И тут я вспомнил про конверт, который передал мне
швейцар.
Я нашел его, вскрыл и прочитал следующее:
В три часа утра ведьмы не колдуют, но я заскочу к
вам в три.
411
Надеюсь застать вас дома.
Я разорвал записку в мелкие клочки и протанцевал
с ними к мусорной корзинке, потом принял душ,
побрился и надел черные брюки, черные тапки и белую
футболку — в таких девочки бегают по гаревой дорожке.
И тут я вспомнил ее сильные упругие ноги танцовщицы
и безумные черные глаза и загорелую кожу — и заранее
возликовал. Я достал бутылку шампанского, заготовил
льда, сделал бутерброды и вытер везде пыль. Часы
показывали три часа и зуммер домофона приветливо
задребезжал, я бросился в коридор, распахнул дверь
и — увидел Марсию Кингсли.
Я остолбенел. Дубина!
— Ну, что вы стоите? Записку получили, надеюсь?'
Вы себе многих можете вообразить, знаю, но
многих не можете, но я вот ручаюсь, что вы не можете
себе вообразить тип- ученой дамы в очках, без всякой
косметики на лице и со строгим выражением лица.
Ребята... этих вы себе и представить не можете.
Даже в розовом сне.
СОДЕРЖАНИЕ
Чарльз Вильямс
Парусиновая нить...................... 3
Перевод с английского А. Помогайбо
Джеймс Мейо
Сержант-Смерть...................... 133
Перевод с английского Е. Никитенко
Генри Кейн
Кровавый триптих — 3................ 341
Перевод с английского О. Алякринского
Оригинал-макет подготовлен
в издательском центре фирмы
«Грэгори-Пэйдж»
Издательский центр осуществит по вашему
заказу набор, верстку и вывод на бумагу
оригинал-макета в программе
Aldus PageMaker 5.0
Контактные телефоны: 124-64-44, 129-52-63
Москва, «Грэгори», 1996
Зарубежный криминальный роман
Выпуск № 18
Издание литературно-художественное
Отпечатано с оригинал-макета. Подписано в
печать 25.01.96. Формат 84x108/32. Бумага типографская.
Гарнитура «Таймс». Печать высокая. Усл. печ. л. 21,84.
Тираж 20 000 экз. Заказ № 3767.
Лицензия № ЛР- 060241.
Издательство «Грэгори».
125047, Москва, ул. 2-ая Тверская-Ямекая, 15.
Ордена Трудового Красного Знамени
' ПО «Детская книга» Госкомпечати.
127018, Москва, Сущевский вал, 49.
Отпечатано с фотополимерных форм «Целлофот»