Поль  Арнольд
 История  розенкрейцеров
и  истоки  франкмасонства

Перевод  с  французского
Владилена  Каспарова

Ion  Арнольд
 История
 розенкрейцеров
и истоки
франкмасонства
 «ЭНИГМА» 	Москва, 	2011

УДК  133:061.251
ББК  86.42
 А  84
 Арнольд,  Поль
 А  84 	История  розенкрейцеров  и  истоки  франкмасонства  /
 Поль  Арнольд;  пер.  с  франц.  В.  Каспарова.  —  М.:  Энигма,
2011.-336  с.
 ¡БВИ  978-5-94698-088-3
 Эта  книга  исследователя  оккультных  традиций  Поля
Арнольда  (1909—1992)  интересна  новым  взглядом  на  ис¬
торию  возникновения  розенкрейцерского  движения  и
истоки  франкмасонства,  а  также  роль  И.  В.  Андреэ.  Автор
проштудировал  и  проанализировал  огромный  пласт  ро¬
зенкрейцерской  литературы,  исторических  свидетельств,
переписки  и  других  малоизвестных  и  труднодоступных  ис¬
точников.  Выводы,  к  которым  приходит  независимый  исто¬
рик,  отличаются  от  популярных  теорий  и  от  официальной
версии  организаций  масонского  толка,  склонных  мифоло¬
гизировать  свою  историю.
 Все  права  защищены.  Никакая  часть  данной  книги  не  может
быть  воспроизведена  в  какой  бы  то  ни  было  форме
без  письменного  разрешения  владельцев  авторских  прав
 1БВЫ  978-5-94698-088-3 	© 	В.  Каспаров,  перевод,  2011
 ©  В.  Серебряков,  оформление,  2011
©  ООО  Издательство  «Энигма»,  2011
©  ООО  «ОДДИ-Стиль»,  2011

СОДЕРЖАНИЕ
 Вступление 	 9
 ИСТОРИЯ  И  ЛЕГЕНДА
 Дело  о  парижских  листовках  (1623).  —  Откровения  «Ужасаю¬
щего  соглашения».  —  Расследование  Габриэля  Ноде.—Мнение
отцов  Голтье  и  Гарасса,  мнение  Ришелье.  —  Мнение  Жака  Дю¬
пюи.  —  Изменение  позиции  и  фальсификации  школы  Папюса.
 ЧАСТЬ  I
 ИСТОКИ  РОЗЕНКРЕЙЦЕРСТВА
 Глава  1 	 25
 ПЕРВЫЕ  МАНИФЕСТЫ  БРАТСТВА  РОЗОВОГО  КРЕСТА
 Предисловие  к  Fama.  —  Анализ  и  смысл  «Всеобщей  реформа¬
ции».  —  Мнение  Юлиана  Кампийского  о  двух  сочинениях.—
Анализ  Fama:  вступление,  продвижение  наук,  возврат  к  язы¬
честву,  жизнь  Христиана  Розенкрейца,  обнаружение  склепа,
призыв  к  христианам.  —  Ответ  Адама  Хазельмайера.  —  Ана¬
лиз  «Исповедания».  —  Общедоступность  манифестов.  —  Воп¬
рос  об  источниках  и  авторах  манифестов.
 Глава  2 	 45
 ТЮБИНГЕНСКИЙ  КРУЖОК
 Якоб  Андреэ.  —  Юность  Иоганна  Валентина  Андреэ.  —  Его
первые  путешествия.  —  Ополчение.  —  Путешествие  в  Швей¬
царию  и  Италию.  —  Возвращение  в  Тюбинген  и  христианские
союзы.  —  Внешность.  —  Христиан  Безольд  —  Вейгель,  Бёме  и
«энтузиасты».  —  Иоганн  Арндт.  —  Вильгельм  Вензе.  —  Жизнь
Кампанеллы.  —  Тобиас  Адами,  переводчик  трудов  Кампанел-
лы.  —  Идеи  Кампанеллы.  —  Кампанелла,  Боккалини  и  испан¬
цы.  —  Их  участие  в  розенкрейцерском  движении.
 Глава  3 	 70
 МИФ  О  ХРИСТИАНЕ  РОЗЕНКРЕЙЦЕ
И  ПОДДЕЛЬНЫЕ  ПРЕДАНИЯ
 Откровения  брата  Синтетикуса.  —  Мнение  Майера  и  аноним¬
ного  автора  трактата  1624  года.  —  Предшественники,  мнение

Агностуса,  Майера,  Элифаса  Леви.  —  История  ордена  от  Ки-
зеветтера  и  Папюса.  —  Другие  поддельные  предания.  —  Веро¬
ятная  дата  написания  Fama.
 Глава  4 	 87
 АВТОРЫ  МАНИФЕСТОВ  И  ОСНОВАТЕЛИ  РОЗЫ  И  КРЕСТА
 Бездоказательные  гипотезы  относительно  авторов  манифес¬
тов.  —  Выводы,  сделанные  Кинастом  на  основании  филоло¬
гических  исследований  манифестов.  —  Критические  выводы:
продукт  совместного  творчества.  —  Публикации  того  време¬
ни,  указывающие  на  Андреэ  как  главу  движения.  —  Завуали¬
рованные  признания  Андреэ.  —  Причины  его  скрытности.—
Группа  из  тридцати  лютеран.  —  Список  Андреэ  (письмо  от
27  июня  1642  года).  —  Иоганн  Герхардт  и  Беллармино.  —  По¬
ликарп  Лизер-старший.  —  Поликарп  Лизер-младший  и  Веге-
лин.  —  Хайнлин,  Шикард.  —  Бернеггер  и  учение  Таулера.  —
Ревностные  защитники  Розы  и  Креста:  Швайгхардт,  Юлиан
Кампийский  и  Агностус.  —  Выводы.
 Глава  5 	 119
 ВЕЧНОЕ  ЕВАНГЕЛИЕ
 Предвестники,  Иоахим  Флорский,  его  пророчества:  три  эпо¬
хи,  четыре  империи,  возвращение  Илии,  биография  Розен-
крейца.  —  От  святого  Франциска  до  бегардов.  —  Экхарт  и
Рюйсбрук.  —  Друзья  Бога,  Таулер,  Рульман  Мерсвин  и  светс¬
кие  братья  Зеленого  Острова.  —  Гроот  Флорентикус  и  Братья
Общей  Жизни.  —  Фома  Кемпийский,  даты  рождения  и  смер¬
ти  Розенкрейца  и  формулировки  манифестов.  —  Парацельс
и  Илия  Художник.  —  «Энтузиасты»,  Студион,  Фигулус  и
алюмбрадос.  —  Источники  манифестов.
 Глава  6 	 139
 ДРУЗЬЯ  И  НЕДРУГИ  РОЗЫ  И  КРЕСТА
 Нападки  на  розенкрейцеров.  —  Их  возражения.  —  Михаэль
Майер  и  Роберт  Фладд.  —  Михаэль  Потье.
 Глава  7 	 147
 НЕБЕСНОЕ  БРАТСТВО
 Ludibrium  и  fictitia.  —  Сведения  Раленбека.  —  Никто  не  на¬
зывает  себя  розенкрейцером.  —  Способ  привлечения  новых
братьев.  —  Условия  допуска.  —  Субботы.  —  Истинный  смысл

розенкрейцерской  притчи  и  объяснение  очевидных  фактов:
несуществующее  братство.
 Глава  8 	 171
 УЧЕНИЕ  О  СПАСЕНИИ
 Зарождение  духа  и  монизм.  —  Посредник  алхимиков  и  Михаэля
Майера.  —  Смерть  в  Боге.  —  Три  ступени  лествицы  к  совершенс¬
тву.  —  Обитель  Духа  Святого.  —  Знак  Розы  и  Креста  и  знак  ал¬
химиков.  —  Вероятное  происхождение  названия  Розы  и  Креста.
 Глава  9 	 183
 ДУХОВНАЯ  СВАДЬБА  ХРИСТИАНА  РОЗЕНКРЕЙЦА
 Мнения  о  «Химической  Свадьбе»  Андреэ.  —  Анализ  произ¬
ведения.  —  Аналогии  с  «Королевой  фей»  Спенсера  и  анализ
поэмы.  —  Общие  источники.
 Глава  10 	 193
 ЗАКАТ  ДВИЖЕНИЯ
 Различные  мнения.  —  Смута  1617  года.  —  Свидетельства
Андреэ  и  Коменского.  —  Христианские  союзы.  —  Последние
всплески  в  Германии.  —  Роза  и  Крест  во  Франции  и  Голлан¬
дии:  Торрентиус.  —  В  Англии.
 Глава  11 	204
 ХРИСТИАНСКИЕ  СОЮЗЫ
 Признания  Андреэ  в  надгробном  слове  Вензе.  —  Христианс¬
кое  общество  1617  года  и  приглашение  в  Христово  братство.—
Dextra  porrecta.  —  Проект  истинного  союза  в  Иисусе  Хрис¬
те.—  Переиздание  «Приглашения»  в  1628  году.  —  Немецкая
Антилия.  —  Английская  Антилия.  —  Братство  Святого  Крес¬
та.—  Заключение,  замечание  Коменского.
 ЧАСТЬ  II
 СОВРЕМЕННЫЕ  РОЗЕНКРЕЙЦЕРЫ
 Глава  1 	 221
 ТАЙНЫЕ  ОБЩЕСТВА
 Собрания  алхимиков  и  сходки  тайных  обществ.  —  Палата
парламента  Гермеса.  —  Астральные  ученики  Парацельса.  —
Призыв  Барно.

Глава  2
 231
 РОЗЕНКРЕЙЦЕРСТВО  И  ФРАНКМАСОНСТВО
 Лондонские  ложи.  Дезагюлье,  Рамсей  и  распространение
франкмасонства.  —  Тамплиеры,  Жак  Моле.  —  Оперативные
и  спекулятивные  ложи  —  Франкмасонство  и  розенкрейцерс¬
тво.—  Книга  Стоу.  —  Ашмол.  —  Книга  Плота:  1686  год.  —  Сходс¬
тво  обрядов.  —  Миф  о  Хираме.  —  Инициатические  беседы.
 Глава  3 	 252
 СОВРЕМЕННОЕ  РОЗЕНКРЕЙЦЕРСТВО
 Томас  Воган  по  прозванию  Евгений  Филалет.  —  Старки,  он
же  Ириней  Филалет.  —  Реабилитация  движения  в  Германии  в
1660  году.  —  В  Голландии,  во  Франции.  —  Столетие  Fama:  Са¬
муил  Рихтер,  или  Ренатус  Сансерус,  и  орден  розенкрейцеров.—
Фридрих  Розе  и  опала  Розенкрейца.  —  Фиктульд  и  реформа
обрядов.  —  Борьба  розенкрейцерства  с  франкмасонством.  —
Мартинес  де  Паскуалли  и  Виллермоз.  —  Элифас  Леви,  Папюс,
Станислас  де  Гуайта  и  каббалистический  орден  Розы  и  Крес¬
та.—  Жозефен  Пеладан  и  орден  Розового  Креста,  Храма  и  Граа¬
ля.  —  Конституция  ордена.  —  Провал  движения  и  перспективы
на  возрождение.
 Приложение 	 274
 ИСТИННЫЕ  И  МНИМЫЕ  АДЕПТЫ
РОЗОВОГО  КРЕСТА  В  XVII  ВЕКЕ
 Декарт.  —  Его  связи  с  Фаульхабером  и  розенкрейцерским
движением  в  Германии.  —  Обвинения  против  Декарта  во
Франции.  —  Его  мнение  о  розенкрейцерстве.  —  Новые  мему¬
ары  Даниэля  Юэ.  —  Высказанные  предположения.  —  «Сны»
Декарта.  —  Параллели  с  розенкрейцерскими  мифами  и  пре¬
жде  всего  с  «Химической  Свадьбой»  Андреэ.  —  Декарт  и  Бекман.
Фрэнсис  Бэкон.  —  Фладд  и  Бэкон.  —  «Новая  Атлантида».  —
Коменский.  —  Спиноза.  —  Лейбниц.
 Библиография 	 309
 Библиографические  ссылки  на  источники
 327

Вступление
История  и  легенда
 Как  сообщает  Габриэль  Ноде,  августовским  утром
1623  года  парижане  с  удивлением  читали  на  перекрес¬
тках  написанные  от  руки  и  наспех  расклеенные  объяв¬
ления  в  шесть  строк:
 «Мы,  посланцы  главной  Коллегии  братьев  Креста-
Розы,  по  милости  Всевышнего,  к  коему  обращены  сер¬
дца  праведных,  зримо  и  незримо  присутствуем  в  этом
городе.  Мы  показуем  и  научаем  без  всяких  книг  или
знаков,  как  говорить  на  всех  языках,  на  которых  гово¬
рят  в  тех  странах,  где  бы  мы  желали  пребывать,  и  как
отвращать  человеков  от  ошибок  и  смерти»  (1).
 В  некоторых  случаях  авторы  объявлений  изъяс¬
нялись  еще  более  открыто  и  еще  более  удивительным
языком:
 «Мы,  посланцы  Коллегии  Креста-Розы,  даем  знать
тем,  кто  пожелает  вступить  в  наше  Общество  и  Кон¬
грегацию,  что  мы  будем  учить  их  совершеннейшему
знанию  Всевышнего,  во  имя  которого  мы  ныне  соб¬
рались  на  совет.  Мы  и  будем  превращать  их  из  види¬
мых  в  невидимых  и  из  невидимых  в  видимых  —  этими
свойствами  обладаем  и  мы  сами.  Мы  будем  посылать
их  в  другие  страны,  в  какие  будет  нужно.  Однако  же
мы  предуведомляем  читателя,  что  нам  ведомы  все  его
мысли,  и  ежели  в  познании  сих  диковинных  чудес  им
движет  одно  любопытство,  то  связаться  с  нами  ему  не

удастся.  Если  же  движет  им  желание  стать  воистину
нашим  сотоварищем,  мы,  проверив  его  мысли,  сдер¬
жим  обещания,  не  раскрывая  своего  местоположения,
ибо  мысли  читателя  вкупе  с  истинной  его  волей  све¬
дут  его  с  нами,  а  нас  с  ним»  (2).
 Если  верить  автору  книжонки  «Ужасающие  согла¬
шения,  заключенные  между  дьяволом  и  теми,  кто  вы¬
дает  себя  за  невидимых»,  изданной  в  том  же  1623  году,
то  и  простецы,  и  ученые  покатились  со  смеху.  Неко¬
торые,  впрочем,  всерьез  заинтересовались  этой  пре¬
словутой  невидимостью  и  возможностью  говорить  на
иностранных  языках,  не  приложив  к  их  изучению  ни
малейших  усилий.  Кто-то  почитал  Розу  и  Крест  еще
одной  реформистской  сектой,  кто-то  верил,  что  эти
люди  и  впрямь  посланцы  Святого  Духа.  Большинс¬
тво  полагали,  что  имеют  дело  с  шарлатанами  и  про¬
ходимцами.  Одни  с  ходу  отвергали  умение  узнавать
чужие  потаенные  мысли,  ссылаясь  на  то,  что  это  пре¬
рогатива  Бога.  Другие  возражали:  дьявол,  мол,  тоже
всеведущ  и  в  силах  передать  это  ведение  своим  при¬
спешникам.
 Находились  наивные  —  а  то  и  лукавые  —  души,
которые  принимали  таинственные  послания  бук¬
вально  и  надеялись,  что  «братья»  поделятся  с  ними
своим  умением  без  труда  сколачивать  состояние.
Им  это,  как  мы  увидим,  выйдет  боком.  Все  жаждали
больше  разузнать  о  братстве,  ставшем  вдруг  притчей
во  языцех.
 Анонимный  автор  «Соглашений»  решил  удовлет¬
ворить  любопытство  парижан  и  описать  им  жизнь
невидимых  в  мельчайших  подробностях,  умолчав,  ра¬
зумеется,  об  источнике  столь  обстоятельных  и  пора¬
зительных  сведений.
 Всего  невидимых,  утверждает  он  (3),  тридцать
шесть,  они  распределились  по  всему  свету  группами
по  шесть  человек.  23  июля  1623  года  все  они  собра¬
лись  в  Лионе  и  договорились  послать  своих  людей  в
Париж.  Сборище  это  проходило  в  глубочайшей  тайне

Вступление 	II
 «в  шесть  часов  вечера,  за  два  часа  до  Великого  шаба¬
ша.  По  призыву  их  главаря  людоеда-нигроманта  на
сборище  явился,  блистая  великолепием,  в  одеянии
из  света,  дабы  не  распугать  своих  новых  пособников,
один  из  князей  преисподней  Астарот».  Нигромант
дал  понять,  что  это  «посланец  от  Вышних,  не  уточ¬
няя,  от  Бога  он  или  от  дьявола».  Адепты  простерлись
ниц  перед  «демоном»  и  опять  же  через  наставни¬
ка  поклялись,  что  готовы  послужить  хозяину,  если
тот  скрепит  своей  подписью  договор,  который  они
ему  представят.  Вот  текст  договора:  «Мы,  нижепод¬
писавшиеся,  в  присутствии  духов  наших  заверяем
Всевышнего,  что  заключаем  следующий  договор  и
соглашение:  мы,  тридцать  шесть  слуг  Всевышнего,
розенкрейцерская  коллегия,  отныне  признаем  власть
и  закон  Верховного  жреца  Риспуха  и  отрекаемся  от
крещения  и  миропомазания,  которое  мы  получили
в  купели  во  имя  Иисуса  Христа.  Нам  ненавистны  и
мерзки  любые  молитвы,  исповедь,  церковные  таинс¬
тва  и  вера  в  воскресение  плоти.  Обязуемся  во  всех
уголках  мира  открыто  возвещать  повеления  жреца
и  привлекать  к  себе  ближних  наших,  погрязших  в
заблуждении  и  обреченных  смерти.  В  залог  мы,  от¬
вергнувшие  любое  прощение,  благодать  и  милость,
отдаем  наши  честь  и  жизнь.  В  доказательство  мы
вскрываем  вену  на  руке  и  кровью  подписываем  в  кон¬
це  каждого  раздела  свои  имена  и  фамилии.  Мы  дела¬
ем  это  добровольно»  (4).  Астарот  в  ответ  взял  на  себя
следующие  обязательства:  «Приняв  сии  обещания,
самолично  обязуюсь  всех  и  каждого  из  вышеупомя¬
нутых  посланцев  мгновенно  переносить  от  восхода
до  заката,  от  стран  полуденных  до  стран  полночных
всякий  раз,  когда  появится  в  том  нужда.  Обязуюсь,
что  научу  их  легко  разговаривать  на  языках  всех  на¬
родов  земли,  облачу  в  одеяния  жителей  тех  стран,  где
они  будут  находиться,  дабы  они  ничем  от  тех  не  отли¬
чались,  и  всегда  и  в  любом  месте  прослежу,  чтобы  не
оскудевали  их  кошельки.  Обязуюсь  также  делать  их

12  Вступление
 невидимыми  —  каждого  в  отдельности  и  всех  сразу,  —
чтобы  они  могли  входить  и  выходить  через  закрытые
и  запертые  двери  дворцов  и  домов,  комнат  и  кабине¬
тов.  Обязуюсь  наделить  их  красноречием,  дабы  мог¬
ли  они  привлекать  к  себе  людей,  проповедовать  им
те  же  взгляды,  обещать  им  именем  Всевышнего,  что,
принеся  такую  же  клятву  и  взяв  на  себя  такие  же
обязательства,  они  смогут  творить  те  же  чудеса.  Я
также  обучу  их  не  только  составлять  гороскопы  для
прошлого  и  будущего,  но  и  читать  потаенные  мысли
людей.  Даю  также  зарок,  что  присными  моими  будут
восхищаться  ученые  мужи  и  любопытные  станут  до¬
могаться  встречи  с  ними.  Их  сочтут  выше  древних
пророков,  проповедовавших  всякий  вздор.  Обучу
людей  моих  совершенному  знанию  чудес,  как  только
они  дадут  клятву  верности  через  того,  кто  явится  им
от  Всевышнего.  Каждому  из  них  он  вручит  золотое
кольцо  с  сапфиром,  в  котором  будет  обитать  демон-
вожатый.  Под  сим  полагаю  подпись  руки  моей  и  пе¬
чать  моего  хозяина,  удостоверяющую  оное  соглаше¬
ние»  (5).
 После  этих  слов  Астарот  принимает  более  привле¬
кательный  вид,  приглушает  заемный  свет,  уподобляет
себя  юному  Аполлону,  некоему  божеству.  Он  принуж¬
дает  своих  клевретов  поклясться,  что  «они  не  станут
более  слушать  проповедников  Христова  Евангелия  и
будут  открыто  —  изустно  и  в  писаниях  своих  —  про¬
славлять  пред  всеми  народами  истину  Царства  Все¬
вышнего,  чьим  посланцем  я  являюсь,  дабы  через  их
наставления  на  собраниях  и  в  частных  беседах  рас¬
сеялись  заблуждения  века  сего,  касающиеся  бессмер¬
тия  души».  И  тут  Астарот  исчезает,  «ему  предстоит
участвовать  во  всеобщем  шабаше,  который  будет  про¬
исходить  вблизи  пиренейского  лабиринта  накану¬
не  Иванова  дня  с  одиннадцати  вечера  до  часа  ночи».
Нигромант  дуновением  низводит  на  присутствующих
дух.  «Ритуал  таков.  Наши  невидимые  разоблачаются
догола  и  ложатся  ниц.  Мазями  и  жиром  из  коробки

нигромант  натирает  им  затылок,  подмышки,  копчик,
причинное  место,  заднепроходное  отверстие,  потом
дует  каждому  в  правое  ухо  со  словами:  «Идите  и  ра¬
дуйтесь,  памятуя  о  моих  обещаниях».  Дав  каждому  аг¬
нца,  он  говорит:  «Теперь  вам  надлежит  познакомиться
с  двором  нашего  хозяина,  что  в  сотне  лье  отсюда.  Там
хозяин  уведомит  вас,  кому  куда  отправляться.  Нынче
ночью  вашим  вожатым  буду  я»  (6).  Тут  же  порыв  ветра
уносит  всех  на  сборище  колдунов  и  чернокнижников,
число  которых  превышает  всякое  вероятие.  Все  не¬
видимые  получают  по  особой  метке  (в  то  время  рас¬
пространено  было  поверье,  будто  Сатана  метит  своих
пособников  языком),  и  каждому  сообщают,  в  какой  из
католических  стран  ему  предстоит  проповедовать  но¬
вую  религию  (7).
 Шестерым  выпала  Франция,  и  14  июля  они  при¬
были  в  Париж.  Поначалу  каждый  из  них  нанял  от¬
дельную  квартиру,  но  встречались  они  ежедневно  —
на  Монпарнасе  близ  «Дьябль  Вовер»,  на  Монмартре
или  где-нибудь  в  другом  месте.  Вскоре,  однако,  они
поведали  друг  другу  о  трудностях,  с  которыми  они
столкнулись,  насаждая  новую  религию.  Одни  расхо¬
ды  тянули  за  собой  другие,  а  между  тем  никто  не  же¬
лал  идти  по  их  стопам.  Пришлось  продать  лошадей  и
всем  вместе  поселиться  в  меблированных  комнатах  в
квартале  Марэ.  После  этого  они  решили,  что  настала
пора  действовать  решительнее,  решительнее  привле¬
кать  людей  века  сего  к  их  учению.  И  «под  покровом
ночи»  они  расклеили  воспроизведенные  выше  объяв-
леньица  (8).
 Кое-кто  принял  сумасбродные  обещания  брать-
ев-розенкрейцеров  буквально.  Первым  попался  один
обремененный  долгами  адвокат  из  парижского  парла¬
мента,  который  надеялся  стать  невидимкой  для  своих
кредиторов  и  каким-нибудь  чудодейственным  обра¬
зом  поправить  свое  финансовое  положение.  Когда  он
соединил  мысль  с  волей,  в  его  кабинете  появился  некто
невидимый  и  назначил  ему  на  восемь  вечера  свидание

в  Марэ,  неподалеку  от  мясной  лавки.  На  месте  невиди¬
мый  завязывает  адвокату  глаза  и  по  лабиринту  улочек
ведет  его  к  жилищу  братьев.  Там  перед  ним  предста¬
ют  пятеро  степенных  величественных  особ.  Они  при¬
нуждают  его  клятвенно  отречься  от  самого  себя,  дуют
ему  в  ухо,  с  помощью  дьявольских  ухищрений  пока¬
зывают  множество  чудес,  научают  проклинать  матерь
нашу  Церковь,  научают  молитвам,  с  коими  следует  об¬
ращаться  к  Всевышнему,  и  заговорам,  которые  в  нуж¬
ный  момент  обращают  в  невидимок.  Потом  натирают
его  мазями  и  жиром  и  наказывают  на  заре  окунуться
в  речную  воду,  чтобы  «смыть  прежнюю  грязь».  Все  это
время  за  счет  злополучного  простака  они  предаются
обильным  трапезам  и  возлияниям.  Когда  рассвело,
пьяного  в  стельку  адвоката  посылают  к  реке,  где  он,
разумеется,  тонет  (9).
 ***
 Я  так  подробно  описываю  этот  анекдотический
случай  —  но  ведь  нет  дыма  без  огня,  —  потому  что  он
как  нельзя  лучше  показывает,  с  каким  недоверием
встретила  Европа  первые  обращения  таинственного
братства  к  публике.
 Немногим  более  серьезной  представляется  рабо¬
та  модного  журналиста  Габриэля  Ноде  «Поучение
Франции  касательно  истины  об  истории  братьев
Креста-Розы»(10),  изданная  в  1623  году.  Автор  поста¬
вил  себе  целью  просветить  французов  относительно
«первопричины  шквала,  обрушившегося  на  наши  се¬
ления»,  с  тех  пор  как  несколько  ученых  мужей  и  вра¬
чей  занялись  изучением  пресловутых  алхимических
трактатов,  недавно  приобретенных  на  франкфурт¬
ском  рынке.
 Ноде  пролистал  опубликованный  в  1615  году  во
Франкфурте  манифест  «Братства»1^!)  и  ничего  не
 1  Имеется  в  виду  второе,  латинское  издание  Fama  frater¬
nitatis.  Первое,  немецкое,  появилось  в  1614  году  в  Касселе.  —
Здесь  и  далее,  если  не  указано  иное,  примеч.  автора.
 14  Вступление

Вступление 	15
 понял.  Он  в  шутливом  тоне  пересказывает  легенду  о
Христиане  Розенкрейце,  предполагаемом  основате¬
ле  ордена,  поминает  безудержные  упования  братьев,
предсказавших  близкое  всеобщее  преображение  мира
(12),  и  отвергает  их  необоснованные  притязания  на
обладание  ясновидением.  Не  зная  немецкого  языка  и
не  имея  достаточно  времени,  Ноде  не  заметил,  что  го¬
ворящее  имя  основателя  ордена  соотносится  с  Розой  и
Крестом1,  и  упрекнул  анонимных  авторов  манифеста
в  недостатке  воображения,  в  том,  что  они  даже  не  удо¬
сужились  подобрать  для  своей  секты  оригинальное
название  и  остановили  свой  выбор  на  «иллюминатах»,
а  между  тем  название  это  нигде  в  Fama  fraternitatis  не
встречается.
 Ноде,  однако,  дорожит  своей  репутацией  вдум¬
чивого  журналиста.  Он  не  скрывает,  что  не  знает
немецкого  и,  следовательно,  не  может  в  должной
мере  оценить  розенкрейцерские  сочинения  на  этом
языке,  а  их  «превеликое  множество»  (13).  Ноде,
правда,  не  преминул  ознакомиться  с  выполненным
«книготорговцем»  переводом  одного  из  этих  тру¬
дов  —  «Пансофии»  Теофила  Швайгхардта  и  опять-
таки  ровным  счетом  ничего  не  понял.  Тем  не  менее
Ноде  считает  себя  вправе  поучать.  Авторитеты?
Майерус  (Михаэль  Майер),  чьи  писания  «покры¬
ты  копотью  от  алхимических  печей»  и  напичканы
баснями  вроде  басен  о  Мелузине  и  Ослиной  шку¬
ре?  —  «Он  не  заслуживает  уважения,  если  верит  в
столь  явную  чушь»  (14).  Комбах?  —  Да,  он  настоя¬
щий  знаток  Аристотелевой  философии,  но  в  бой  он
вступил  «скорее  забавы  ради,  а  также,  чтобы  про¬
дать  свою  книгу»  (15).  Мишель  Потье?  —  Дерзкий
бесстыжий  субъект,  приписывающий  себе  знание
тайны  Философского  камня  и  «по  примеру  наших
невидимых»  заявляющий,  что  готов  без  всяких
 1  Яозеп-СгеШг  (в  старой  орфографии)  —  букв.  «Розовый
Крест»  или  «Роза  и  Крест».

16  Вступление
 ухищрений  и  уловок  общаться  со  всяким  за  соот¬
ветствующее  вознаграждение  (16).
 Вывод  напрашивается  сам  собой.  «Их  учение,  по
сути  эпикурейское,  такая  же  ересь,  как  воззрения  ита¬
льянского  философа,  сожженного  в  1619  году  в  Тулузе.
Проблему  ереси,  впрочем,  разрешили  три  иезуита,  в
частности  отцы  Готье  и  Гелессий,  подробно  разобрав¬
шие  взгляды  розенкрейцеров  (17).  Речь,  по  их  мнению,
идет  ни  больше  ни  меньше,  как  о  новой  секте  анабап¬
тистов,  «стае  саранчи  из  апокалипсиса,  порожденной
высокопарными  речениями  Лютера».  «Нелепому  гер¬
манскому  безумцу,  который  стоит  у  истоков  фантас¬
тической  истории  Розового  Креста,  не  пришлось  осо¬
бо  напрягаться,  чтобы  ублаготворить  поверхностных
и  легковерных  сторонников  реформы  с  зарейнских
территорий».  Итог  Ноде  подводит,  помещая  на  фрон¬
тисписе  книги  стихи  одного  своего  рьяного  едино¬
мышленника  (18):
 Вы,  следующие  прихоти  своего  воображения,
 Таящие  лелеемую  вами  гордыню,
 Изливайте  свой  яд  в  немощные  умы,
 Не  подозревающие  о  вашем  лицемерии,
 Ни  Европа,  ни  Азия  не  попадутся  больше  на  ваш  обман.
С  вас  сорвана  маска,  презрение  уготовано  вам,
 С  тех  пор  как  автор  в  ученейших  своих  писаниях
Разоблачил  ослепление,  в  которое  впали  ваши  души1.
 Когда  Ришелье  принялись  докучать  вопросами  об
объявлениях,  он  ответил  напрямик:  «Я  лучше  поло¬
жусь  на  мнение  отца  Готье  и  многих  других,  судивших
о  розенкрейцерской  братии,  нежели  сам  стану  разби¬
раться  в  этом  вздоре».
 Суждения  видных  иезуитов  не  отличались,  разуме¬
ется,  беспристрастием  и  соблюдением  меры.  В  своем
«Хронологическом  описании  положения  дел  в  христи¬
 1  Перевод  подстрочный.  —  Примеч.  пер.

Вступление 	17
 анстве»,  в  главе  «О  братьях  Р.  К.,  которых  некоторые
нарекают  розенкрейцерами,  невидимыми  и  бессмерт¬
ными»  (19),  отец  Готье  приходит  к  следующим  выво¬
дам  о  «суетном  безумии,  которое  в  1623  году  породили
во  Франции  авторы  парижских  листовок.
 Эта  тайная  секта  существует  в  Германии  уже  не¬
сколько  лет,  о  ней  мы  знаем  немногое,  главным  об¬
разом,  потому,  что  такие  люди  распространяют  свою
заразу  исподволь  и  заботятся  о  том,  чтобы  их  не  рас¬
крыли.  В  эту  крамолу  внесла  свою  лепту  и  книжонка
Михаэля  Майера  под  названием  Themis  aurea...,  кото¬
рую  в  1618  году  иждивением  Люка  Иенниса  выпустил
во  Франкфурте  Николас  Хоффман».  По  невежеству
своему  отец-иезуит  все  алхимические  аллюзии  по¬
нимает  буквально.  Так,  он  говорит,  будто  «знакомец
автора  сотворил  в  печи  младенца,  который  прожил
несколько  часов».  Далее  следует  вердикт:  «Все  эти
замысловатые  речи,  частью  дерзкие,  частью  ерети¬
ческие,  наводящие  на  мысль  о  колдовстве,  дают  по¬
вод  предположить,  что  сие  пресловутое  братство  не
столь  древнее,  за  какое  себя  выдает,  что  оно  есть  по¬
бег  лютеранства,  к  которому  Сатана  привил  черенки
эмпиризма  и  магии,  дабы  легче  было  совращать  вет¬
реные  любопытные  умы».  И,  отсылая  к  отцу  Гарассу,
мнение  которого  я  сейчас  приведу,  отец  Готье  со  всею
резкостью  заявляет:  «Их  верования  суть  эпикурейс¬
кие  и  походят  больше  на  атеизм,  чем  на  учение  испан¬
ских  мистиков».
 Отец  Гарасс  также  осудил  —  местами  в  шутливом
тоне,  местами  с  карающей  яростью  —  все  проявления
«Забавного  учения  благих  духов  века  сего  или  тех,  кто
ими  притворяется»,  в  особенности  же  он  заклеймил
«злокозненных  обманщиков,  именующих  себя  брать¬
ями  Розового  Креста»  (20).  Хорошо  осведомленный
о  «смутьянах  и  пустозвонах,  рыщущих  по  Германии»,
отец  Гарасс  сообщает  нам,  что  именуют  их  «братьями
Розового  Креста,  а  могли  бы  именовать  братьями-за-
говорщиками,  братьями-крамольниками,  братьями-

18  Вступление
 пропойцами».  В  общем,  все  яснее  ясного:  «Братьев
Розового  Креста  от  лжеименных  духов  богословс-
твующих  отличает  одно  —  первые,  члены  братства,
вошедшие  в  antrum  fraternitatis,  как  говорят  они  сами
в  своих  проповеднических  книгах,  должны  хранить
целомудрие.  Вот  как  дьявол  играет  этими  глупцами,
примешивая  к  их  ужасным  кощунствам  видимость
блага».  Опасные  еретики  не  заслуживают  снис¬
хождения.  «Некоторые  из  братии  Розового  Креста
были  осуждены  в  Малине  как  чернокнижники,  как
pernitisiossime  magorum  societas,  зловреднейшая  шай¬
ка  колдунов  и  чародеев.  Эта  публика  особенно  сетует
на  иезуитов,  что  их  кознями,  мол,  один  из  их  глава¬
рей,  будто  бы  просвещеннейший  и  превосходящий
во  всем  своих  гонителей,  Адам  Хазельмайер1  был  со¬
слан  на  галеры.  Если  сетования  этих  людишек  обос¬
нованны,  мы  должны  благодарить  (иезуитов)  за  то,
что  они  оказали  немалое  благодеяние  религии  и  всем
гражданам  вообще».
 Вывод?
 «Я  полагаю,  коль  скоро  братья  Розы  виновны  в  зло¬
деяниях  и  осуждены  как  колдуны,  коль  скоро  эти  на¬
глые  людишки  участвовали  в  сговоре,  подрывающем
основы  религии,  светской  власти,  общественной  мора¬
ли,  нет  для  них  наказания  слишком  сурового».  Так  как
«учение  этих  якобы  благих  духов,  которое  они  втайне
пестуют,  —  самый  настоящий  атеизм»  (21),  а  их  «Лю¬
тер  —  атеист  в  квадрате»  (22),  лучше  было  бы  их,  как  и
братьев  Розового  Креста,  колесовать  или  повесить».
 Больше,  однако,  к  подобной  расправе  над  розен¬
крейцерами  не  призывали.  Когда  в  1639  году  некий
ученик  из  адресной  палаты  (это  что-то  вроде  оратор¬
ской  школы)  взял  в  качестве  темы  для  своей  речи  бра-
тьев-розенкрейцеров,  он  ограничился  обвинениями,
заимствованными  у  Ноде,  добавив  от  себя  лишь  неко¬
торые  соображения  общего  характера  (23).
 1  О  нем  см.  с.  38.

Вступление
 19
 Более  здравомыслящие,  а  то  и  более  прозорли¬
вые  мнение  свое  открыто  высказывать  не  отважи¬
вались.  Удивительные  суждения  по  этому  поводу
были  найдены  в  бумагах  Жака  Дюпюи  (1586—1656),
библиотекаря  судьи  Ту,  увлекавшегося,  как  извест¬
но,  эзотерическими  учениями  и  каббалой.  Дюпюи,
столь  же  плохо  знакомый  с  предметом,  впал  в  дру¬
гую  крайность,  превознося  таинственное  братство
как  сообщество  анахоретов  самых  высоких  мис¬
тических  устремлений.  «Немцы  полагают,  что  это
протестантские  монахи,  прежде  принадлежавшие  к
цистерианскому  ордену,  живущие  на  холме,  на  бере¬
гу  Дуная,  в  месте  почти  недоступном,  где  они  преда¬
ются  созерцанию,  посту  и  великим  самоистязаниям,
придавая  тем  больший  вес  своим  воззрениям.  Глав¬
ное  их  занятие,  в  котором,  как  многие  считают,  они
преуспели,  —  поиск  Философского  камня.  Обитель
эта  —  место  встречи  братьев  и  основное  их  приста¬
нище.  Начальствующие  никогда  ее  не  покидают  и
предоставляют  другим  все  необходимое  для  жизни.
Все  у  них  общее,  в  личном  пользовании  нет  ниче¬
го.  Они  не  пьют  вина  и  сохраняют  целомудрие,  но
исключительно  для  здоровья.  В  остальном  они  без
зазрения  совести  предаются  различным  наслажде¬
ниям,  не  противным  природе,  ни  от  чего  не  отказы¬
ваются,  даже  от  самых  ужасных  вещей,  если  почита¬
ют  их  полезными.  Они  хвалятся  тем,  что  беседуют
с  духами,  коих  величают  своими  братьями.  Эти  мо¬
нахи  постоянно  озабочены  стяжанием  благодати  и
строго  подчиняются  уставу.  Пяти  лет  не  минуло,  как
двое  из  этих  мудрецов  спустились  с  холма,  чтобы
проповедать  покаяние,  угрожая  народам  страшной
карой,  если  они  не  изменят  свои  религиозные  убеж¬
дения  и  образ  жизни.  Они  везде  открыто  заявляли,
что  не  далее  как  через  шесть  лет  человечество  пре¬
образится,  будет  восстановлена  исконная  чистота
мира,  и  самые  его  основы  обновятся.  Так  передают
немцы»  (24).

20
 Вступление
 Было  бы  непросто  установить,  какие  именно  немцы
так  думали.  И  в  том,  что  касается  Ноде,  и  в  том,  что
касается  иезуитов,  мы  явно  имеем  дело  с  неверным
толкованием  событий  и  буквальным  пониманием  ро¬
зенкрейцерских  притч.
 Вновь  заговорили  о  розенкрейцерах  во  Франции
лишь  в  конце  века  в  связи  с  делом  известной  отра¬
вительницы  Бринвилье.  То  была  не  самая  славная
страница  в  истории  движения.  Только  в  последней
четверти  XVIII  века,  в  эпоху  процветания  масонс¬
ких  лож,  Розовый  Крест  и  соответствующая  тради¬
ция  —  беззастенчиво,  как  мы  увидим,  присвоенная
другими,  —  возвращают  доверие  к  себе.  Нелепые  ле¬
генды  более  не  упоминаются.  Но  именно  с  этой  поры
история  Розы  и  Креста  начинает  фальсифициро¬
ваться.  Кульминации  этот  процесс  достигает  в  конце
XIX  века:  во  времена  Папюса  люди,  выдававшие  себя
за  историков,  сочиняют  или  бесстыдно  подтасовы¬
вают  связанные  с  Розой  и  Крестом  документы.  Розу
и  Крест  полагают  теперь  тайным  обществом,  седую
древность  которого  пытаются  доказать  писаниями,
достоверность  которых  никто  не  берет  на  себя  труд
проверить.  Скороспелые  исследования,  всегда  при¬
страстные,  внедряют  в  сознание  публики  —  прежде
всего  французской  —  миф,  который  мы  до  сих  пор
принимаем  за  чистую  монету  и  который  вдохновляет
все  новых  и  новых  тружеников  пера  во  всем  мире,  за
исключением,  может  быть,  Германии,  где  проблема  в
некоторой  степени  лучше  изучена1.  Скрупулезный  и
беспристрастный  анализ  огромного  количества  ли¬
тературы  на  немецком,  французском,  английском
языках  и  на  латыни  мог  бы  уже  давно  выявить  жуль¬
 1  В  своем  недавнем  историческом  труде  «Франкмасонство  в
эпоху  лилий»  (1953)  Роже  Приоре  принимает  на  веру  все  тра¬
диционные  заблуждения  на  этот  счет,  добавляя  многочислен¬
ные  неточности  в  деталях.

ничество  историков,  отделить  подлинные  факты  от
легенды,  истоки  франкмасонства  от  истоков  розенк¬
рейцерства,  в  результате  чего  история  Розы  и  Креста
предстала  бы  перед  нами  в  истинном  свете.  К  такому
анализу  я  со  всей  непредвзятостью  приступил,  под¬
вергая  систематическому  и  критическому  рассмот¬
рению  все  документы  —  независимо  от  того,  ссыла¬
ются  на  них  или  нет,  —  время  появления  и  степень
достоверности  которых,  впрочем,  не  так  сложно  оп¬
ределить.
 ***
 Однако  прежде  мне  хотелось  бы  кое-что  объяс¬
нить  читателям,  следящим  за  моим  творчеством.  На
первый  взгляд  ничто  не  предвещало  моего  обраще¬
ния  к  истории.  Но  только  на  первый  взгляд.  Я  вообще
считаю,  что  историком  может  быть  любой  человек,
стремящийся  к  совершенной  точности,  желающий
докопаться  до  основ,  при  условии,  что  он  не  лишен
проницательности  и  смотрит  на  вещи  без  предубеж¬
дения.  А  тут  еще  поставлена  под  удар  наша  словес¬
ность.  Все  мы,  право,  сталкивались  с  «хорошо  осве¬
домленными  интеллектуалами»,  которые,  если  дело
касалось  кого-нибудь  из  выдающихся  писателей
прежних  эпох,  нашептывали  нам  на  ухо:  «Утвержда¬
ют,  что  он  был  розенкрейцером»,  подразумевая,  что
он  был  истинным  тайным  мастером,  посвященным
высокого  ранга.  Так  говорят  про  Шекспира.  И  мы
нередко  киваем  в  знак  согласия.  Но  я  проверил  и  об¬
наружил,  что  все  тому  доказательства  поддельные.
Я  счел  необходимым  досконально  изучить  факты  и
написал  эту  книгу,  в  некоторой  степени  предваряю¬
щую  мой,  выходящий  одновременно  с  ней,  труд  «Эзо-
теризм  Данте».
 Но  дело  касается  не  только  Шекспира  и  его  сов¬
ременников.  Ди,  Фладд,  Бэкон  у  англичан,  Декарт,
Спиноза,  Коменский,  Лейбниц  у  нас  на  континенте,
утверждают  знатоки,  были  приверженцами  Розы  и

22  Вступление
 Креста.  В  конце  этой  книги  я  вкратце  выскажусь  на  ату
тему.  Я  не  рассматривал  спорные  случаи,  касающиеся
мыслителей  и  писателен  более  позднего  времени.  Они
творили  уже  в  масонскую  эпоху  и  действительно  мог¬
ли  —  по  крайней  мере,  некоторые  из  них,  —  входить  в
какое-нибудь  тайное  общество.

Часть  I
 Истоки
 розенкрейцерства

Глава  1
 Первые  манифесты
братства  Розового
Креста1
 движение  Розового  Креста  впервые  заявило  о
себе  в  1614  году,  когда  в  Касселе  вышла  в  свет  неболь¬
шая  книжка  на  немецком  языке  без  указания  автора
под  названием  «Всеобъемлющая  и  всеобщая  рефор¬
мация  всего  этого  пространного  мира  в  целом,  вкупе  с
Fama  Fraternitatis  («Откровением  братства»)  Высокоч¬
тимого  ордена  Креста  Розы,  составленным  для  уве¬
домления  всех  ученых  мужей  и  государей  Европы».
К  книжке  присовокуплялся  краткий  ответ  господина
Хазельмайера,  за  который  он  был  схвачен  иезуитами
и  закован  в  железа  на  галере.  Теперь  он  опубликован  и
обращен  ко  всем  искренним  сердцам»  (25)2.
 Сложному  названию,  —  которое  не  следует  дробить,
как  это  делалось  до  сих  пор,  в  ущерб  действительному
 1  Пусть  читатель  извинит  нас  за  монотонное  повествова¬
ние  в  первой  главе,  но  без  простого,  непритязательного,  ли¬
шенного  комментариев  изложения  основных  манифестов
розенкрейцеров,  каким  бы  неблагодарным  на  первый  взгляд
ни  представлялось  чтение  зачастую  темных  и  замысловатых
оборотов,  смысл  которых  прояснится  лишь  впоследствии,  не
обойтись  (Манифесты  цитируются  в  переводах  Б.  Кожевни¬
кова  (Fama)  и  А.  Ярина  (Confessio),  воспроизведенных  в  книге:
Йетс  Ф.  Розенкрейцерское  просвещение,  М.  Алетейа:  Эниг-
ма,  1999.  —  Примеч.  пер)  .
 2  Цит.  по:  Йетс  Ф.  Указ.  соч.  С.  89.  —  Примеч.  пер.
 25

26  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 смыслу  тройного  манифеста,  —  предшествовала  за¬
ставка  в  виде  якоря  (надежды),  обвитого  змеем  Мерку¬
рия.  К  этому  эзотерическому  символу  мы  еще  вернемся.
Текст  предваряло  довольно  загадочное  предисловие1:
«Настоящим  представляю  вам  для  прочтения  вы¬
шедшие  из  печатного  станка,  на  что  есть  особые  при¬
чины,  следующие  труды.  И  хотя  на  первый  взгляд  сии
труды  покажутся  не  совсем  серьезными,
in  recessu2  содержат  они  весьма  много.  Не
будучи  профанами,  вы  легко  поймете  и
уловите,  что  это  означает  на  день  сегод¬
няшний  и  время  настоящее.  Тем  не  менее
есть  такие,  кто  принял  это  за  басню,  ра¬
зыгранную  на  философской  сцене.  Они
утверждают,  что  исходящее  от  братства
Р.  К.  (Розового  Креста)  все,  опубликован¬
ное  им,  —  выдумка.  Некоторые  полагают
даже,  что  иезуиты  захотели  сим  способом  выведать,
что  требуется,  у  господина  Хазельмайера,  служившего
секретарем  эрцгерцога  Максимилиана,  и  схватили  это¬
го  самого  Хазельмайера.  О  приидите,  приидите,  досто¬
почтенные,  верные  души,  иезуиты,  никогда  не  лгущие,
сделайте  выводы  сами.  Ибо  братья  Р.  К.  —  иезуиты,  ко¬
торые  не  лгут.  Откуда  вытекает,  что  сами  иезуиты  лгут.
Разъярившись,  иезуиты  ударили  сего  христианнейше¬
го  Хазельмайера  по  голове  и  заковали  в  железа  на  га¬
лерах.  Знатные  особы,  проведав  о  сем  деле,  замыслили
вызволить  его  посредством  немалых  денег.  Сей  Хазель-
майер  составил  компиляцию  богословских  штудий
Теофраста  из  Гогенхайма,  сиречь  Парацельса,  и  сам
написал  малый  трактат  под  названием  „Иезуит”,  где  он
высказывает  пожелание,  чтобы  каждый  христианин
был  истинным  иезуитом,  то  есть  чтобы  он  шествовал,
жил  и  пребывал  в  Иисусе.  Vale.  (26)».
 1  Перевод  дословный,  без  изысков,  как  и  в  других  немецких
текстах,  дабы  читатель  получил  более  точное  представление
об  оригинале.
 2  В  глубине  своей  (лат.).  —  Примеч.  пер.

Кажется,  что  это  написано  в  едином  порыве,  туман¬
ным,  путаным  языком,  достойным  Cabinet  Noir,  словно
наводит  на  мысль  о  том,  что  предисловие  написано  че¬
ловеком  неученым  или  что  это  некая  сатира.
 Затем  следует  «Всеобъемлющая  реформация  все¬
го  этого  пространного  мира,  каковая  по  велению  бога
Аполлона  была  издана  и  изложена  семью  греческими
мудрецами  и  другими  ученейшими  мужами».  Этот
сатирический  кусок  занимает  около  половины  тома  и
попросту  представляет  собой  перевод  части  LXXYII
Ragguagli  di  Parnasso  («Парнасских  ведомостей»)  Бок-
калини,  изданных  в  Венеции  в  1612  году  (27).  Начи¬
нается  этот  фрагмент  (28),  источник  которого  наши
анонимные  публикаторы  не  потрудились  назвать,  так:
«Император  Юстиниан,  по  наущению  которого  были
составлены  дигесты  и  кодекс  римских  законов,  ис¬
просил  у  бога  Аполлона  позволения  выпустить  один
новый  закон,  по  которому  людям  строжайшим  обра¬
зом  запрещалось  проявлять  по  отношению  к  себе  жес¬
токость,  способную  сократить  их  жизнь».  Аполлон
горестно  вздохнул,  услышав,  что  люди  устали  жить,
несмотря  на  все  его  старания,  дабы  привлечь  на  служ¬
бу  бесчисленное  количество  философов  и  проповед¬
ников  добрых  нравов  с  одной  лишь  целью  —настав¬
лениями  и  писаниями  побуждать  людей  не  бояться
так  уж  сильно  смерти  и  не  колебаться,  если  возникнет
необходимость  принять  ее.  Тогда  Юстиниан  решил
призвать  семерых  греческих  мудрецов,  присовокупив
к  ним  Катона  и  Сенеку,  и  распорядился,  чтобы  они
изучили  возможность  с  помощью  законодательных  —
чисто  внешних  —  мер  полностью  преобразовать  мир  и
вернуть  человечеству  первоначальную  чистоту  (29).
 Наш  ареопаг  просит  каждого  мудреца  высказать
свои  соображения.  Первый  считает,  что  все  зло  про¬
исходит  от  неискренности,  он  предлагает  в  груди  у
каждого  прорезать  небольшое  окошко,  тогда  все  сразу
увидят,  если  кто-нибудь  начнет  врать.  От  столь  хит¬
роумного  проекта  пришлось,  однако,  отказаться,—
 Глава  I.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  27

2В  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 воспротивились  хирурги  (30).  Потом  предлагалось
перераспределить  богатства  (31),  упразднить  золото
и  серебро  (32),  побороть  лицемерие  (33).  Хотели  даже
учредить  общество,  основанное  на  достоинствах,  доб¬
родетелях,  верности  идеалам  (34).  Но  все  это  был  си¬
зифов  труд.  Тогда  Катон,  никогда  не  уходивший  от
радикальных  решений,  предложил  упросить  Бога  ус¬
троить  новый  потоп  или  какую-нибудь  иную  напасть,
которая  сразу  истребила  бы  всех  злодеев,  и  прежде
всего  женский  пол.  Этому,  правда,  собравшиеся  вос¬
противились  и  на  коленях  умолили  Господа  не  захо¬
дить  так  далеко  и  прекрасную  половину  человечества
сохранить  (35).  А  так  как  что-то  надо  было  все-таки
предпринять,  сошлись  на  регулировании  цен  (36).
 Хлесткая  сатира  на  реформы  в  социальной  и  нравс¬
твенной  сфере,  дерзкая  демонстрация  бесплодности  фи¬
лософских  воззрений  и  никчемности  самих  философов.
Колоритный  способ  показать,  что  искупления  человека
нельзя  достигнуть  воздействием  извне.  Вопреки  тому,
что  думают  законодатели  и  мыслители,  оно  совершается
лишь  изнутри,  путем  личных  духовных  усилий  каждого
отдельного  индивидуума  —  не  через  прагматические  об¬
ряды,  не  через  громоздкую  церковную  структуру,  а  через
религию  сердца  и  мистический  порыв.
 Именно  поэтому  Юлиан  Кампийский  (за  этим  псевдо¬
нимом  прячется  один  из  главных  ученых  мужей  из  стана
розенкрейцеров)  пишет  уже  в  1615  году  (37):  «В  „Рефор¬
мации”  есть,  разумеется,  что-то  подспудное,  условное,
скрытое  от  посторонних  глаз.  Обнародование  двух  этих
писаний  (Reformation  и  Fama)  вместе  было  предпринято
по  зрелом  размышлении  и  с  особым  умыслом.  В  резуль¬
тате  каждый  новый  брат,  каждый  оппонент  сразу  на¬
правляется  к  основе  основ  ордена  и  определяет  для  себя,
подходит  ли  ему  орден,  поможет  ли  он  ему  найти  древо
познания  добра  и  зла,  ведь  установить,  где  истинное  доб¬
ро,  а  где  истинное  зло,  —  задача  не  из  простых».  Други¬
ми  словами,  по  мнению  Юлиана  Кампийского,  внешние
средства,  программа  реформ  в  социальной  и  моральной

сферах,  которую  некоторые  современные  комментаторы,
рассуждая  о  Fama,  как,  впрочем,  и  об  уставах  франкма¬
сонства,  пытаются  вычитать  в  розенкрейцерских  мани¬
фестах,  заведомо  тщетны,  недейственны,  пагубны,  осно¬
вываются  наложных  посылах.  Появляется  возможность
отделить  истинных  соискателей  на  право  вступления  в
орден  от  суесловов,  ибо  стезю  добра  разумнее  искать
внутри  самого  человека.  Внутренний  путь,  представ¬
ленный  в  Fama  Fraternitatis  R.  С.  в  форме  притчи,  мы  и
должны  будем  обсудить  с  читателем.
 ***
 Fama  —  своего  рода  открытое  письмо  искателям
мудрости,  «преданным  сердцам».  Начинается  оно  сло¬
вами:  «Мы,  братья  ордена  Р.  К.1,  шлем  всем  и  каждому,
в  христианском  разумении  читающим  наше  открове¬
ние,  наш  привет,  любовь  и  молитвы»  (38).
 После  общих  предварительных  замечаний  обраща¬
ется  внимание  на  то,  что,  хотя  представление  о  природе
как  макрокосма,  так  и  микрокосма  в  определенной  сте¬
пени  расширилось,  обстоятельство  это  лишь  в  малой
степени  служит  преображению  погрязшего  в  неразу¬
мии  дольнего  мира,  в  котором  не  перестают  множиться
порок  и  ложь.  Даже  ученые  мужи  с  каждым  годом  все
более  коснеют  в  гордыне,  и  в  начале  века  люди  образо¬
ванные  возвращаются  к  перепевам  «допотопных  взгля¬
дов»  папы,  Аристотеля,  Галена.  Самые  чудовищные  и
опасные  заблуждения,  какие  только  существовали  под
солнцем,  обретают  статус  закона  (39).  Повсюду  на  зем¬
ле  давний  наш  супостат  проявляет  коварство  и  злобу,
плодя  «энтузиастов»  —  секту,  ненавистную  для  люте¬
ран,  —  людей  ненасытных,  с  блуждающими  мыслями,
 1  Словосочетания  Rosen-Creutz  (Розовый  Крест)  нет  ни  в  пре¬
дисловии,  ни  в  тексте  Fama.  Оно  приводится  лишь  в  заголовке
«ответа»  Адама  Хазельмайера  в  последней  части  сборника.  По¬
добное  умолчание  породит  впоследствии  многосложные  рассуж¬
дения  относительно  имени  Христиана  Розенкрейца  (см.  с.  71).
Я  принимаю  здесь  первоначальную  орфографию  этого  имени.
 Глава  I.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  29

30  Чость  /.  Истоки  розенкрейцерства
 и  препятствуя  тем  самым  поступательному  движению
человечества  вперед.  Сатане,  однако,  бросил  вызов
Христиан  Розенкрейц,  который  долгое  время  чудесным
образом  трудился,  дабы  приблизить  время  истинного  и
всеобщего  преображения  мира  (40).
 Fama  кратко  описывает  жизнь  Розенкрейца.  Сын
бедных,  но  благородных  родителей,  он  с  шести  лет
воспитывался  в  монастыре,  где  приобрел  кое-какие
знания  в  греческом  и  латинском  языках.  Его  посвяти¬
ли  в  начатки  магии.  В  шестнадцать  лет  он  отправлил-
ся  в  Святую  землю  вместе  с  братом  Р.  A.  L.,  который
по  дороге,  на  Кипре,  умер.  Христиан  продолжил  свой
путь  уже  в  одиночестве,  но  из-за  болезни  задержался  в
Дамаске,  где  познакомился  с  мудрецами  Дамкара1.
 Они  обучили  его  тайнам  природы  и  по  настоятель¬
ной  просьбе  Христиана  привели  в  свой  город,  город  фи¬
лософов.  Он  оставался  там  три  года,  чтобы  досконально
познакомиться  с  их  учением.  Потом,  распрощавшись  с
ними,  Христиан  пересек  арабский  залив,  Египет,  Ли¬
вию  и  добрался  до  Феса,  —  о  великих  мудрецах  этого
города  ему  доводилось  слышать  много  хорошего  (42).
 Далее  в  тексте  Fama  следует  отступление,  в  котором
с  возмущением  говорится  о  гордыне  и  разобщенности
ученых,  магов,  каббалистов,  врачей  и  философов  Гер¬
мании,  ничего  не  ведающих  друг  о  друге,  друг  от  друга
скрывающихся,  таящих  секрет  своего  эликсира.  Между
тем  арабы  не  только  охотно  проповедуют  общие  поло¬
жения  своего  учения,  они  передают  также  свои  сокро¬
венные  знания  людям  доброй  воли  и  время  от  времени
собираются  вместе,  чтобы  познакомить  друг  друга  со
 ‘  Как  справедливо  отмечает  Кинаст  (41),  Дамкар  —  единс¬
твенное  место,  упомянутое  (причем  в  том  же  контексте,  что
и  в  Fama  )  в  описании  Arabia  felix  Ортелия.  Он  полагает,  что
Дамкар  символизирует  страну  царицы  Савской  и  сабеев,  а
также  секту  язычников  —  сабеев  Харрана,  известных  своими
астральными  учениями.  Fama  намекает  на  веру  в  то,  что  Бог,  не
влияя  непосредственно  на  движение  звезд,  с  их  помощью  от¬
крывает  истинно  верующим  будущее.

своими  открытиями.  Полное  единение  арабских  муд¬
рецов  наводит  Христиана  Розенкрейца  на  мысль  о  со¬
здании  братства  (43).
 «Отец  Розенкрейц»  провел  в  Фесе  два  года.  Он  поз¬
накомился  с  так  называемыми  «элементарными  оби¬
тателями»,  проживающими  в  этом  городе.  Те  обучили
его  основам  веры,  зиждящейся  на  мировой  гармонии
и  запечатленной  в  каждом  периоде  истории  (намек  на
учение,  которое  мы  рассмотрим  далее).  Христиан  Ро¬
зенкрейц  получил  откровение  о  всеобщей  связи  чело¬
века  с  Богом,  небесами  и  землей  (44).
 После  этого  «отец»,  посвященный  в  великие  тай¬
ны  мира,  покинул  африканскую  землю  с  намерени¬
ем  принести  в  Европу  освященное  традицией  знание
и  основать  общество,  «имеющее  достаточно  золота  и
драгоценных  камней,  общество,  которое  могло  бы  при
надлежащих  условиях  приобщить  к  тайнам  также  и
государей»  (впоследствии  мы  увидим,  о  чем,  собствен¬
но,  идет  речь).  Высадившись  в  Испании,  он  столкнулся
с  непониманием  со  стороны  испанских  ученых  мужей,
поэтому  не  задержался  на  негостеприимной  испанс¬
кой  земле,  где  правили  бал  иезуиты,  и  возвратился  на
родину,  в  Германию.  Там  Христиан  Розенкрейц  пос¬
троил  себе  уютное  жилище,  где,  пребывая  в  полном
одиночестве,  изготовил  множество  замечательнейших
инструментов  (духовное  наитие  не  покидало  его)  (45).
 По  прошествии  пяти  лет  уединения  Розенкрейц
вспомнил  о  своем  плане  всеобщей  реформации,  который
он  теперь  вознамерился  претворить  в  жизнь  с  помощью
верных  соратников.  «Для  этого  привлек  он  из  своего  мо¬
настыря  (ибо  к  нему  особое  расположение  питал),  тро¬
их  из  своих  собратьев  (МкЬгш1ег)  —  Бр.  в.  V.,  Бр.  I.  А.  и
Бр.  I.  О.,  которые  не  более,  чем  в  то  время  обычно  было,  в
Искусствах  знаний  имели».  Этих  троих  он  обязал  быть
всецело  ему  преданными,  усердствовать,  жить  в  безмол¬
вии  и  все  его  указания  с  великим  тщанием  записывать,
чтобы  потомки,  которые  в  будущем  через  особое  откро¬
вение  к  этому  допущены  будут,  ни  единой  буквой  не
 Глава  1.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  31

32  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 были  обмануты...  Но  приходило  множество  больных,  и
это  препятствовало  их  работе,  хотя  к  тому  времени  было
уже  построено  новое  здание  Sanctis  Spiritus  (здание  Свято¬
го  Духа).  Тогда  Розенкрейц  решил  призвать  в  свое  «обще¬
ство  и  братство»  еще  братьев.  Эти  братья,  как  и  прежние,
дали  обет  целомудрия  и  не  знали  женщины  (46).
 Вместе  они  составили  книгу  пожеланий  человеческих
(впоследствии  мы  увидим,  что  разговор  идет  не  об  обще¬
ственных  установлениях,  саму  идею  о  которых  манифест
отвергает,  а  об  установлениях  Божественных),  после  чего
братья  отправились  в  разные  страны  для  научения  людей
и  расширения  своих  знаний,  коими  они  по  примеру  ара¬
бов  делились  друг  с  другом,  раз  в  год  собираясь  в  неко¬
ем  месте.  Ведя  жизнь  паломников,  объединенные  общей
целью,  братья,  «Богом  и  всеми  небесными  силами  вместе
собранные  и  избранные  из  мудрейших  мужей,  которые  в
каких-либо  веках  жили,  в  величайшем  единении,  вели¬
чайшей  молчаливости  и  посильной  благотворительнос¬
ти,  как  между  собой,  так  и  между  другими,  живут».
Розенкрейц  учредил  для  своего  общества  устав:
никто  не  должен  заниматься  ничем,  кроме  как  ле¬
чить  больных,  причем  лечить  безвозмездно;
 везде  следует  сообразовываться  с  местными  нрава¬
ми  и  обычаями  и  носить  одежду,  принятую  в  тех  краях;
 ежегодно  в  день  С1  являться  в  место,  определенное
Святым  Духом;
 каждый  из  братьев  должен  избрать  себе  преемника,
который  заступил  бы  на  его  место  после  его  смерти;
Розовый  Крест  —  знак  и  символ  братства;
братство  должно  сто  лет  пребывать  в  тайне  (49)2.
 1  Уитмане  (47),  объясняющий  все,  что  касается  розенкрейцеров,
с  масонской  точки  зрения  и  с  использованием  масонского  словаря
расшифровывает  С  как  convent  (франкмасонское  собрание).  Мы
увидим  ниже,  в  чем  тут  дело.  Кач  (48),  впрочем,  также  утверждает,
что  С  —  это  некий  прообраз  масонского  праздника  Святого  Иоанна.
 2  В  этих  правилах  некоторые  хотели  увидеть  прообраз  сов¬
ременных  масонских  уставов.  Ниже  я  приведу  источники  и
укажу  на  истинную  подоплеку  этих  правил.

Между  тем  братья,  увы,  смертны.  /.  О.  умер  в  Ангельлан-
де  (игра  слов:  Engel-land  —  страна  ангелов  и  EnglanD,  Ан¬
глия),  где  он  чудесным  образом  исцелил  от  золотухи
молодого  герцога  Норфолкского.  Другой  брат  почил  в  Нар-
боннекой  Галлии.  В  это  время  брат  N.  N.  объявил,  что  братс¬
тво  вскоре  перестанет  скрываться  и  поспешит  на  помощь
немецкому  народу,  ибо  он  обнаружил  гробницу,  в  которой
120  лет  назад  был  погребен  отец  Христиан  Розенкрейц.  К
замурованной  двери  была  прикреплена  металлическая
пластинка  с  надписью:  «Через  120  лет  отверзнусь»  (50)1.
 Сделанные  во  время  появления  Fama  расчеты  оп¬
ределяют  дату  этого  важнейшего  события  —  1604  год.
Получается,  что  наш  герой,  умерший  в  возрасте  ста
шести  лет,  родился  в  1378  году.
 Дабы  никто  не  обманывался  в  значимости  этого
события,  Fama  добавляет,  что  «и  в  Европе  откроется
дверь  —  низвергнута  будет  стена,  и  сию  дверь  все  узрят».
 Братья  поспешили  внутрь  чудесной  гробницы.
Склеп  был  сводчатый,  семигранный,  каждая  стена
длиной  пять  и  высотой  восемь  футов.  «Хотя  солнце
никогда  не  освещало  склеп,  вверху,  в  самом  центре  по¬
толка  светило  другое  солнце  (искусственное,  духов¬
ное),  бравшее  пример  с  солнца  природного».  Потолок
украшали  четыре  круга,  расположенных  в  виде  креста
и  вписанных  в  больший  пятый.  В  кругах  на  латыни
было  начертано:  «Иисус  для  меня  все»,  «Пустоты  ниг¬
де  нет»,  «Ярмо  закона»,  «Свобода  Евангелия»,  «Слава
Божия  незыблема»  —  постулаты  эзотерической  до¬
ктрины,  о  которой  мы  поговорим  позже.  Постулаты
дополняли  вписанные  в  десять  треугольников  фразы
вроде:  «Если  Бог  сподобит»,  «Вы  должны  воочию  уви¬
деть  (Бога)».  Fama  обрывает  на  полуслове  и  описание,
и  полные  тайного  смысла  фразы,  дабы  не  «профаниро¬
вать  перед  лицом  безбожного  вульгарного  мира»  тай¬
ную  «силу  и  власть  князя  мира  дольнего»  —  таинства
высшей  магии  (51).
 1  Post  СХХ  annos  potebo  (лат).
 Глава  1.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  33

34  Часть  1.  Истоки  розенкрейцерства
 Кругом  шкафы  с  множеством  книг  по  тайным  наукам,
в  частности,  «Магический  словарь»  Парацельса.  (Как
утверждает  Fama,  Парацельс,  хотя  и  не  принадлежал  к
братству,  но  был  одним  из  величайших  борцов  за  уста¬
новление  государства  истинных  ученых,  противостоя¬
щих  разного  рода  шарлатанам.  Парацельс  досконально
знал  учение  о  всеобщей  гармонии.)  В  шкафах,  кроме
всего  прочего,  находились  «Жизнеописание»  Христи¬
ана  Розенкрейца,  зеркала  с  различными  свойствами,
колокольчики,  неугасимые  лампады,  ноты  песнопений.
Благодаря  этим  символическим  предметам,  изречениям,
сокровенным  писаниям  можно  было  бы  воссоздать  само
учение,  даже  если  бы  все  братья  погибли.
 На  покрытом  медным  листом  круглом  престоле,  рас¬
положенном  посреди  необычной  гробницы,  было  на¬
чертано  (надпись  основополагающая,  как  мы  увидим):
Hoc  universi  compendium  nisus  mihi  sepulcrum  fui  (эту  ма¬
лую  часть  мира  я  отвел  для  своей  гробницы)  (52).  Мед¬
ная  плита  под  престолом  скрывала  нетронутое  тленом
тело  Христиана  Розенкрейца.  В  руке  он  держал  книгу,
написанную  золотом  на  пергаменте,  озаглавленную  Т.
«После  Библии  она  наше  высшее  сокровище  составляет
и  посему  не  должна  мирскому  рассмотрению  легкомыс¬
ленно  подвергаться».  На  надгробной  плите  было  высе¬
чено  длинное  похвальное  слово  основателю  братства:
 «Семя,  в  сердце  Иисусово  посеянное.
 Здесь  пребывает  тело  Христиана  Розенкрейца,  на
120  лет  от  очей  мира  друзьями  его  скрытое1.  Он  про¬
исходил  из  благородной  и  знатной  немецкой  фамилии
и  был  великим  мужем  своего  времени.  Благодаря  Бо¬
жественному  откровению,  возвышенному  обучению  и
неустанному  стремлению  (запомним  этот  триединый
путь  достижения  озарения,  мы  обнаружим  его  в  не¬
посредственных  источниках  нашего  манифеста,  у  не¬
мецких  и  фламандских  мистиков.  —  Примеч.  автора)
 1  В  переводе  Б.  Кожевникова  «от  очей  мира  и  друзей».  —
Примеч.  пер.

нашел  он  доступ  ко  всему  тайному  и  скрытому  в  небе  и
человеческой  природе.  Во  время  своих  странствий  по
Аравии  и  Африке  собрал  он  сокровище  превыше  коро¬
левского  и  царского,  кое  для  его  времени,  однако,  не
было  предназначено  и  потому  им  для  более  достойно¬
го  потомства  скрыто  было.  После  того  как  он  его  пра¬
вильно  поставил,  верных  и  друг  с  другом  надежно  свя¬
занных  наследников  своих  высоких  знаний  и  своего
имени  назначил,  а  также  обновленный  мир  построил,
что  всем  движениям  Вселенной  вполне  гармонично
соответствовал  и,  наконец,  всему  случившемуся,  слу¬
чающемуся  и  долженствующему  в  будущем  случиться
надежную  сводку  составил,  после  того,  как  более  ста
лет  длилось  его  паломничество,  без  недугов  и  болез¬
ней,  которых  он  никогда  на  своем  теле  не  испытывал,
ни  от  чего  другого  не  страдая,  но  по  зову  Духа  Божия  —
приняв  объятие  и  последнее  лобзание  от  своих  бра¬
тьев,  —  он,  наш  возлюбленный  отец,  дражайший  брат,
вернейший  учитель  и  искреннейший  друг,  отдал  свою
просвещенную  душу  в  руки  Господа  и  творца  своего».
 Далее  следуют  инициалы  шести  братьев  первого
круга:  брата  I.  А.,  брата  С.  Н.,  избранного  главы  братс¬
тва,  брата  С.  V.  М.  Р.  А.,  брата  К.  С.-младшего  (Розенк-
рейца-младшего),  наследника  Духа  Святого,  брата  Е  В.
М.  Р.  А.,  живописца  и  архитектора,  брата  в.  в.  М.  Р.  I.',
каббалиста,  и  троих  —  второго  круга:  Р.  А.,  преемника
I.  О.,  математика;  А.,  преемника  Р.  П.;  и  Я.,  преемника
отца  Христиана  Розенкрейца,  почившего  во  Христе.
 В  конце  же  приведена  формула,  в  которой,  как  мы
увидим,  кратко  представлено  учение  мистиков,  как
его  проповедовали  Майстер  Экхарт  и  Рюйсбрук,  пре¬
вратно  понятая,  как,  впрочем,  и  само  учение:  «В  Боге
рождаемся,  в  Иисусе  умираем,  в  Духе  Святом  жизнь
обретаем».  Эта  фраза  —  ключ  к  розенкрейцерскому
эзотеризму  и  завет  братства.
 1  Кинаст  (53)  предлагает  читать  М.  —  «магистр»,  Р  —  «про¬
винции»  и  далее  соответственно  в  —  «Германия»,  А—  «(Анг¬
лия»,  I  —  «Италия».
 Глава  1.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  35

36  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Братья  выбрали  несколько  книг  для  публикации  и
расстались,  оставив  сокровища  законным  наследникам
с  тем,  чтобы  будущие  адепты  смогли  вновь  отыскать  и
открыть  запечатанную  гробницу,  ибо,  как  утверждает  на
своем  герметическом  языке  Fama  (почему,  станет  понят¬
но  дальше),  гробница  отверзнется  лишь  для  душ  достой¬
ных,  недостойным  же  никакой  пользы  не  будет  (54).
 Скроется  от  посторонних  глаз  гробница  отца  Розен-
крейца,  но  и  каждый  ученик  должен  хранить  в  тайне
место  своего  захоронения.  Гробницы  братьев  I.  О.  и  D.,
которые  не  упомянуты  на  надгробном  камне,  пока  не
обнаружены.  Fama  призывает  читателей  «задаться  воп¬
росом:  кто  были  эти  люди?  и  отыскать  их  гробницы».
Так,  возможно,  кто-то  из  стариков  откроет  тайну  снадо¬
бья,  память  о  котором  еще  не  стерлась,  увеличив  число
братьев  или,  по  крайней  мере,  приумножив  их  знания
(55).  (Здесь  нетрудно  заметить,  что  «гробница  братьев»
уподобляется  эликсиру  жизни;  мы  увидим,  что  в  обоих
случаях  речь  идет  о  нравственном  совершенстве,  ко¬
торое  Рюйсбрук,  в  частности,  именует  смертью  в  Боге,
единением  с  Богом).
 Братство  ждет  теперь  отклика  со  стороны  читате¬
лей,  как  просвещенных,  так  и  простых.  В  наши  дни
рассвет  уже  занялся,  так  пусть  возрастает  число  бра¬
тьев,  значимость  самого  братства,  пусть  неофиты  с  ве¬
ликой  радостью  приобщатся  к  философскому  учению
Христиана  Розенкрейца  и  в  смирении  и  любви  насла¬
дятся  нашими  сокровищами.
 Никто  да  не  обманывается,  пусть  каждый  христи¬
анин  знает,  какой  религии  мы  придерживаемся.  Мы
исповедуем  Иисуса  Христа,  как  это  принято  в  Герма¬
нии  (не  так  как  «энтузиасты»  и  другие  еретики).  Для
Fama,  выражающего  христианское,  евангелическое,
лютеранское  вероучение,  существуют  два  таинства
Аугсбургского  канона  —  крещение  и  евхаристия.  В  по¬
литике  признаются  Римское  царство  и  четвертая  мо¬
нархия,  или  империя.  Этот  термин  я  объясню  потом,
вся  тайна  заключается  в  нем  (56).

Глава  1.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  37
 Мы  знаем,  какие  грядут  изменения,  и  охотно  поведа¬
ем  о  них  ученым  мужам,  посвященным  в  Божественное
знание.  Сии  мудрецы  без  труда  обнаружат,  что  наша  фи¬
лософия  не  новая,  а  та  самая,  какую  обрел  изгнанный
из  рая  Адам,  какой  придерживались  Моисей  и  Соломон.
Да  приидут  к  нам  сии  мудрецы!  Речь  идет  не  о  прокля¬
том  искусстве  златоделания,  а  о  том,  чтобы  увидеть  небо
отверстым,  увидеть  восходящих  и  нисходящих  ангелов
Божиих,  о  том,  чтобы  имена  наши  были  записаны  в  кни¬
гу  жизни  (57)1.  (Dass  ersietet  den  Himmel  offen,  und  die  Engel
Gottes  auf  fund  absteigen,  und  sein  Nahmen  eingeschrieben  im
Buch  des  Lebens.)  В  свое  время  все  эти  выражения,  заимс¬
твованные  авторами  Fama  у  великих  мистиков  минув¬
ших  веков  почти  дословно,  найдут  свое  объяснение.
 Пусть  люди  подумают  над  предложением  Fama,  ко¬
торое  на  пяти  языках  рассылается  во  все  концы  зем¬
ли.  Пусть  ученые  всей  Европы  узнают  друг  друга  либо
лично,  либо  как  члены  единой  корпорации.  Хотя  мы
не  открываем  теперь  наших  имен  и  мест  наших  собра¬
ний,  до  нас,  конечно,  дойдут  соображения  на  этот  счет
каждого,  независимо  от  языка,  на  котором  они  будут
записаны.  Тот,  кто  назовет  себя,  обязательно  всту¬
пит  в  сношения  с  одним  из  нас  либо  непосредственно,
либо  через  письма  (это,  кстати,  и  есть  начало  легенды
о  невидимых).  Люди  разумные  и  искренние  обретут
радость  во  благо  тела  и  души.  Но  лживые  сердцем,
корыстолюбивые  не  сделают  нам  зла,  более  того,  они
сами  себя  подвергнут  величайшей  опасности.  Хотя
сотня  тысяч  людей  видели  воочию  наше  здание,  оно
навечно  останется  нетронутым,  нерушимым,  невиди¬
мым,  скрытым  от  безбожного  мира.  Sub  alarum  tuarum,
Jehova2.  Оно  подобно  ковчегу  Завета  (58).
 '  Некоторые  историки  иод  впечатлением  сходства  этих  фор¬
мул  с  ритуальным  языком  франкмасонов  пытаются  истолко¬
вать  их  в  литургическом  смысле.  Мы  увидим,  что  масонские
заимствования  чисто  внешние,  и  одни  и  те  же  слова  у  розенк¬
рейцеров  и  масонов  зачастую  выражают  разные  понятия.
 2  Под  сенью  крыл  твоих,  Иегова  (лат).  —  Примеч.  пер.

38  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 ***
 Краткое  изложение  розенкрейцерской  библии,  вы¬
звавшей  самые  разноречивые,  порой  причудливые  —
ниже  я  приведу  примеры  —  отклики,  озадачивает
не  меньше,  чем  оригинальный  текст.  Однако  все  эти
темные  диковинные  выражения  суть  традиционный
язык  мистиков  и  содержат  аллюзии  на  пророчества  и
чаяния,  на  которые  можно  наткнуться  едва  ли  не  в  лю¬
бой  книге  той  эпохи.  Простого  чтения  других  розенк¬
рейцерских  манифестов  достаточно,  чтобы  в  какой-то
степени  ввести  нас  в  курс  доселе  превратно  толко¬
вавшихся  обстоятельств  дела.  Прежде  всего,  чтения
«ответа»,  составленного  Адамом  Хазельмайером,  «до¬
сточтимому  братству  теософов  Розового  Креста»  (59),
который  снабдит  нас  ключом  к  самым  важным  тайнам.
 Хазельмайер  —  имя,  бесспорно,  вымышленное1  —
писал  от  лица  «простецов  Теофрастовой  школы  и  ти¬
рольских  минеральных  гор».
 Она  существует  на  самом  деле  и  даже  знамени¬
та  своими  целебными  источниками  {Heiligenkreuz  bei
Hall).  Но  «ответ»  помещает  в  «тирольских  минераль¬
ных  горах»  явно  мифическую  «Теофрастову»  школу
(школу  последователей  Парацельса),  между  тем  как
Парацельсово  пророчество,  лежащее  в  основе  посла¬
ния,  заимствовано  из  «Книги  минералов»  Парацельса.
 Именно  в  Тироле  в  1610  году  Хазельмайер  получил
рукописную  копию  Fama.  И  теперь  он  испытывал  пот¬
ребность  ответить  этим  «апостолическим  мужам»,  вы¬
разить  им  свой  энтузиазм,  но  и  свою  тревогу.  Ведь  он
ясно  провидел  будущее,  яснее,  чем  наши  проповедни¬
ки.  Бог  желает,  чтобы  мы  умерли  озаренные  истиной,
как  его  пророки  и  апостолы,  как  сивиллы,  философы,
святые  маги.  Он  желает,  чтобы  мы  умерли  врагами
дьявола  и  просвещенными  детьми  Божьими.  Поэтому
 1  Об  этом  свидетельствует  не  только  странная  история  с  га¬
лерами,  но  и  место  событий.  Деревушка  Сент-Круа  близ  Халла,
что  в  Тироле,  где  проживает  наш  герой,  вовсе  не  выдумана  (вы¬
сказывалось  и  такое  предположение).

Он  предписал  нам  основать  святое  братство.  Так  как
вы  пришли  по  слову  евангелиста  именем  Христа  отде¬
лить  свет  от  тьмы,  не  таитесь  более,  о  грозные  братья,
иезуиты,  не  знающие  лжи1,  ибо  Божественный  свет
явился  вам,  как  звезда  —  (трем)  магам,  чтобы  вы  ука¬
зали  заблудшему  человечеству  истинную  стезю  вечной
философии,  на  которой  оно  познает  Мессию,  познает
природный  свет,  и  случится  это  ВО  ВРЕМЕНА  ВЛА¬
ДЫЧЕСТВА  ДУХА  СВЯТОГО,  —  имеется  в  виду  упо¬
мянутая  в  Fama  четвертая  империя.  Весьма  древняя
традиция,  чрезвычайно  распространенная  в  ту  эпоху,
основанная  на  пророчествах  Апокалипсиса,  провозг¬
лашает  скорое  пришествие  Царства  Божьего  и  гибель
мира  после  страшных  потрясений.  На  братьев  Розового
Креста  возложено  объявить  об  этих  временах,  подгото¬
вить  к  ним  людей.  «Вы  избранники  Божьи,  вам  суждено
распространить  вечную  Божественную  истину  Теоф-
растову,  чудесным  образом  сохранившуюся  до  наших
дней,  соотносимых  со  временем  Илии  Художника».
Речь  идет  о  важнейшем  пророчестве,  точный  смысл  и
источники  которого  я  еще  укажу,  пророчестве,  о  коем
написаны  целые  ворохи  всяческой  ерунды.  Вкратце
истинный  его  смысл  заключается  в  установлении  чет¬
вертой  империи,  или  Царства  Духа  Святого,  которому
предшествует  возвращение  на  землю  пророка  Илии.
 Знамением  этих  времен,  продолжает  Хазельмайер,
станет  пришествие  Бога.  Произойдет  множество  собы¬
тий,  в  частности,  Бог  ускорит  падение  папы,  врага  Хрис¬
това,  и  «вавилонского  полчища  прелатов  и  иезуитов».
Он  осудит  неправых  и  возвысит  малое  стадо  верных,  во
главе  которых  восшествует  Лев  полуночи  —  Христос  во
Славе.  Он  «воскресит  к  жизни  мертвое»,  —  традицион¬
ное  выражение,  означающее  искупление  человеков.
 1  Из  этого  и  других  подобных  отрывков  делалось  заключе¬
ние,  что  речь  идет  о  «тайном  обществе  просвещенных  детей
Божьих»,  которые  выходят  из  подполья  к  публичной  деятель¬
ности,  чтобы  «легче  было  вербовать  себе  сторонников».  Далее
мы  увидим,  что  это  не  так.
 Глава  1.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  39

40  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Когда  это  случится?  В  самом  ближайшем  будущем.
«Три  сокровища  Теофрастовы  (полное  просвещение
человека  и  его  мистический  союз  с  Богом)  обнару¬
жатся  вскоре  после  смерти  последнего  (нынешнего)
австрийского  императора  Рудольфа  II».  Тогда  среди
апокалиптических  ужасов  и  невыразимых  страданий
восстанет  Царство  Святого  Духа.  «Наступит  время
мучений,  империи  падут,  людей  будут  угнетать,  бед¬
ных  —  притеснять,  властители  погрязнут  в  мирских
удовольствиях  и  возгордятся».  В  конце  послания  —
даты,  когда  все  эти  ужасы  произойдут:  «1612  год  —  па¬
дение  верных,  1613  год  —  судей,  1614  год  —  год  суда,
исходящего  от  мирного  глагола  мудрецов»  братства
Розового  Креста,  избранных  Богом  во  спасение  людей.
 Так,  благая  весть,  представленная  в  Fama  в  завуа¬
лированной  форме,  принимает  свойственный  эпохе
откровенно  мистический  и  апокалиптический  вид.
Ведь  все  последние  четыреста  лет  мистики  и  визионе¬
ры  предрекали  конец  света.  Из  года  в  год  отдельные
люди  или  группы  людей  призывали  к  покаянию,  го¬
товя  народ  к  пришествию  Духа  Святого.  Далее  по
большинству  источников,  использованных  авторами
розенкрейцерских  манифестов,  будет  дан  историчес¬
кий  обзор  того  времени  —  времени  невероятного  воз¬
буждения  масс.
 ***
 Это  послание,  наводящее  страх,  но  и  дарующее  на¬
дежду,  в  1615  году  нашло  свое  продолжение  в  «Испове¬
дании»  в  выражениях,  зачастую  еще  более  недвусмыс¬
ленных  (60).  Его  появление,  предсказанное  в  Fama,
было  тем  более  неотложным,  что  «Всеобщая  реформа¬
ция»  вызвала  бурю  насмешек,  оскорблений,  как,  впро¬
чем,  и  одобрительных  суждений.  Братство  обвиняли
во  всевозможных  пороках,  из  коих  невежество  было
самым  невинным,  подозревали  в  ереси  и  даже  в  предо¬
судительной  политической  деятельности,  —  оно  нуж¬
далось  в  действенной  защите.

«Исповедание»  братства,  образцом  для  которого
послужило,  без  сомнения,  аугсбургское  исповедание
веры,  написанное  около  сотни  лет  назад  Меланхто-
ном,  разделялось  на  несколько  пунктов1.  Защищаясь
от  нападок,  братство  заявляло,  что  ввиду  близящегося
конца  света  следует  раскрыть  арканы  всем  верным,  а
затем  и  всем  людям,  а  не  предназначать  их  только  для
ученых  мужей,  как  это  делали  до  сих  пор  алхимики.
 Каждый  должен  быть  призван  спастись,  ибо  длань
Бога  может  коснуться  не  только  сильных  мира  сего,
но  и  простецов.  В  преддверии  конца  света  Богу  угодно
умножить  число  братьев  (63).
 Таким  образом,  братство  ратует  за  передачу  своих
несравненных  сокровищ  мудрецам.  Через  Божествен¬
ное  откровение,  с  помощью  ангелов  и  духов,  благодаря
также  проницательности  своего  ума,  размышлениям
и  изысканиям  явлена  была  Христиану  Розенкрейцу
истина  о  величии  мира,  которую  человечество  не  одно
тысячелетие  взыскует  на  извилистых  путях  и  тропин¬
ках,  ведущих  в  никуда.  Открыв  эту  великую  истину,
отец  Христиан  решил  приобщить  к  ней  мудрых  мужей.
И  правда,  разве  не  лучше  не  страдать  более  от  голода
и  нищеты,  от  недугов  и  старческого  бессилия,  стать
вездесущим,  знать  все,  что  содержится  в  книгах  уже
написанных  и  тех,  что  еще  только  будут  написаны?
Собирать  не  камни,  а  жемчуг  и  алмазы,  властвовать
не  над  зверями,  а  над  духами?  Братство  готово  совер¬
шить  все  эти  чудеса,  лишь  бы  люди  их  оценили,  лишь
бы  не  перестали  усердствовать  в  своих  поисках,  хотя
бы  из  жалости  к  собственным  чадам,  ибо  нечаянные
эти  блага  нельзя  унаследовать,  нельзя  и  передать  че-
 1  Во  франкфуртском  издании  деление  на  главы  не  сохране¬
но,  причем  между  латинским  и  немецким  изданием  есть  неко¬
торые  расхождения  (61).  Существовало  независимое  от  Fama
издание  «Исповедания».  Этот  текст  появился  в  качестве  при¬
ложения  к  труду  некоего  Филиппа  Габелло,  озаглавленному
Secretioris  philosophiae  consideratio  brevis  («Краткое  изложение
тайной  философии»).  Кассель,  1615  (62).
 Глава  ?.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  41

42 	Чость  /.  Истоки  розенкрейцерства
 ловеку  случайному  (64).  Нетрудно  угадать  природу
чудодейственных  благ,  обретаемых  путем  аскетизма,
но,  вопреки  мнению  простодушного  Ноде  (65),  блага
эти  —  блага  скрытые.
 Дабы  ими  овладеть,  следует  со  вниманием  отнес¬
тись  к  тайным  знакам,  которыми  Бог  снабдил  свое  тво¬
рение.  Сегодня  только  братство  в  состоянии  их  про¬
честь.  Тот,  однако,  кому  на  стезе  к  совершенству  Бог
дозволил  созерцать  великие  буквы  и  знаки,  начертан¬
ные  Им  на  Здании1,  уже  близок  к  братству,  хотя,  может,
и  не  подозревает  о  его  существовании  (другими  слова¬
ми,  он  еще  не  проделал  духовного  пути,  позволяющего
лицезреть  корпорацию  единомышленников).
 Да  будет  известно,  что  Бог  твердо  решил  перед  ги¬
белью  мира  открыть  истину,  одарить  людей  светом,
жизнью,  сиянием,  которыми  он  наделил  Адама  до  его
падения.  Тьма  рассеется,  заблуждения  и  разногла¬
сия  истребятся.  Будет  провозглашен  справедливый,
строго  определенный  устав  (66).  Времена  эти  гря¬
дут.  Их  приметы  уже  налицо.  В  созвездиях  Дракона
и  Лебедя  появились  новые  звезды.  Человек,  постиг¬
нувший  Библию,  живущий  подлинно  христианской
жизнью,  которую  проповедует  братство,  с  ликованием
устремится  навстречу  восходящему  солнцу  (67).  Он
вступит  во  владение  всеми  благами  земли  и  рассеет
всяческий  мрак.  И  хотя  существует  средство  от  всех
болезней,  которое  каждому  обеспечивает  спасение,
братству  нельзя  никому  открывать  его  без  Божьего  на
то  изволения.  Никто  не  сможет  приобщиться  к  славе
Божьей  против  и  помимо  Божьей  воли.  Всуе  такой  че¬
ловек  станет  отыскивать  братство,  всуе  станет  пытать¬
ся  обрести  желаемое  блаженство  (68).  Почему  —  будет
понятно  позднее.
 1  Мы  совершенно  уверены,  что  речь  тут  идет  не  о  каббалис¬
тических  знаках  на  стене  и  не  о  какой-либо  подпольной  ложе.
На  языке  той  эпохи  Здание  просто-напросто  означает  Вселен¬
ную,  а  знаки  и  великие  буквы  указывают  на  связь  между  мик¬
рокосмом  и  макрокосмом.

***
 Пророчество  об  апокалиптических  событиях,  пред¬
шествующих  появлению  четвертой  монархии  —  Царс¬
тва  Божия,  Царства  Святого  Духа,  —  о  страшном  не¬
минуемом  будущем,  к  которому  надо  готовиться  без
лицедейства,  не  внешними  реформами,  а  путем  внут¬
реннего  преображения,  медленного  восхождения  через
самоотречение  и  аскетизм  к  мистическому  слиянию  с
Божеством  —  такой  при  первом  знакомстве  мыслится
цель  розенкрейцеровских  манифестов.  Отвергая  тщет¬
ные  домыслы  лжеалхимиков,  привязанных  к  земным
благам,  притязания  науки  с  ее  поверхностными  выво¬
дами,  братство  перед  грядущим  скончанием  веков  при¬
зывает  всех  мудрых  откликнуться  на  его  призыв,  начать
незамедлительно  приуготовлять  свое  духовное  спасе¬
ние,  открыть  для  себя  гробницу  Розенкрейца,  увидеть
небо  отверстым  и  ангелов,  восходящих  и  нисходящих
на  землю,  как  в  новом  Иерусалиме,  и  по  примеру  «отца»
Христиана  обеспечить  себе  обитель  на  небесах.  Такова
задача  братства.  По  словам  Михаэля  Майера,  одного  из
самых  ревностных  защитников  Розы  и  Креста,  братс¬
тво,  согласно  воле  своего  создателя,  может  и  должно  от¬
крыто  проявить  себя,  лишь  когда  начнется  последний
акт  земного  бытия,  в  преддверии  грядущего  светопре¬
ставления  и  преображения  мира  (69).
 В  дальнейшем  мы  увидим,  новы  ли  призывы,  новы
ли  взгляды,  изложенные  в  манифестах,  и  в  какой  сте¬
пени  их  авторы  следуют  общим  местам  средневековой
мистической  литературы.  Мы  попробуем  установить,
нужно  ли,  по  мысли  авторов,  для  духовного  преуспе¬
яния  вступать,  как  зачастую  утверждают,  в  реальное,
более  или  менее  тайное  общество  или  братство,  или,
напротив,  подобное  откровение  —  результат  благодати
Божией  и  предполагает  строго  индивидуальную  рабо¬
ту.  Мы  узнаем,  возникало  ли  в  истории  нечто  подобное
легенде  о  Розенкрейце,  чреватой  идеями  о  настоящем
или  мифическом  братстве,  и  не  заимствовали  ли  соста¬
вители  розенкрейцерских  манифестов  эти  идеи  у  своих
 Глава  1.  Первые  манифесты  братства  Розового  Креста  43

44  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 предшественников,  если  таковые  были.  В  конце  кон¬
цов,  читатель  не  без  некоторого  удивления  обнаружит,
сколь  мало  действительно  своего  привнесли  эти  люди.
 Сначала,  однако,  мы  должны  разрешить  одну  из  не
дающих  многим  покоя  загадок  из  истории  Розы  и  Крес¬
та,  определить,  кто  же  все-таки  написал  манифесты.  Со
времени  их  появления  по  этому  поводу  велись  нескон¬
чаемые  споры.  Не  утихают  они  и  теперь,  правда,  пре¬
обладает  мнение,  что  написал  манифесты  и  основал
орден  один  и  тот  же  человек.  Чаще  всего  всплывает  имя
двадцативосьмилетнего  лютеранина  из  Вюртемберга  —
с  1614  года  пастора  —  Иоганна  Валентина  Андреэ.
 Впрочем,  все  не  так  просто.  Тщательный  анализ  до¬
кументов,  которого  никто  до  сих  пор  не  проводил,  позво¬
лит  нам  установить  имена  и  цели  людей,  в  большей  или
меньшей  степени  связанных  с  этими  необычными  собы¬
тиями.  Что  же  касается  Андреэ,  не  подлежит  сомнению
лишь  тот  факт,  признаваемый,  кстати,  им  самим,  что
он—  автор  книги,  дополняющей  миф  о  Христиане  Ро-
зенкрейце  самым  важным  эпизодом  из  его  жизни.  Кни¬
га  эта  —  «Химическая  Свадьба  Христиана  Розенкрейца,
год  1459»  (70)  —  удивительная  и  превратно  понятая,  вы¬
шла  в  Страсбурге  в  1616  году  у  Цетцнера,  издавшего  не
только  Андреэ,  но  и  большое  число  полемических  работ
о  братстве  Розового  Креста.  Некоторые  сочли  «Химичес¬
кую  Свадьбу»  памфлетом,  порочащим  братство.  Впос¬
ледствии  мы  разберем  это  крайнее  суждение.  Так  или
иначе,  Андреэ  был  с  обществом  связан  —  либо  как  его
приверженец,  либо  как  его  недруг.  Потому  желательно
прежде  проследить  жизнь  этого  человека  —  то  ли  единс¬
твенного  основателя,  то  ли  завзятого  противника  перво¬
начального  розенкрейцерского  братства.  В  результате
мы  сможем  прийти  к  весьма  существенным  выводам.

45
 Глава  2
 Тюбингенский
кружок
 Иоганн  Валентин  Андреэ  был  внуком  Якова  Ан¬
дреа,  которого  в  свое  время  называли  вюртемберг¬
ским  Лютером,  того  самого  Якова  Андреэ,  который  в
1577  году  ратовал  за  союз  протестантских  городов  на
основе  согласительной  формулы,  выработанной  под
его  руководством.  Старый  пастор  действовал  реши¬
тельно,  используя  свой  авторитет  ректора  Тюбинген¬
ского  университета.  Он  свел  к  нулю  противоречия  —
действительные  или  мнимые  —  между  доктринами
Лютера  и  Меланхтона  и  придал  политический  вес  гер¬
манскому  лютеранству.  Благодаря  браку  он  получил
доступ  во  влиятельные  круги  высшего  протестантско¬
го  духовенства  и  оказался  вскоре  одним  из  главных
выразителей  реформистских  идей.  Как  профессор  те¬
ологии,  а  затем  и  ректор  Тюбингенского  университета,
он  воспитал  большинство  выдающихся  деятелей  лю¬
теранского  движения  конца  XVI  —  начала  XVII  века
и,  в  частности,  тех,  кто  впоследствии  сыграл  основную
роль  в  розенкрейцерской  эпопее.
 За  четыре  года  до  его  смерти,  17  августа  1586  года,
в  семье  наименее  известного  из  его  сыновей,  Иоганна,
скромного  пастора  в  вюртембергском  городке  Геррен-
берге,  родился  его  внук  Иоганн  Валентин.  Сам  Иоганн
интересовался  не  столько  реформой,  тактикой  борь¬
бы  за  нее,  разногласиями  между  ее  приверженцами,

46  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 сколько  наблюдениями  за  природой,  таинственной
гармонией  между  миром  чувств,  или  микрокосмом,
и  воспринимаемым  миром  макрокосма  (71).  Игнори¬
руя  официальное  лютеранство  с  его  схоластикой,  он
посвятил  себя  алхимическому  искусству  и  тайным
наукам  вообще.  При  этом  он  заручился  поддержкой
вюртембергского  правителя  Фридриха  I  (умер  в  1608
году),  тоже  их  горячего  поклонника.  Именно  через
отца  Иоганн  Валентин  рано  приобщился  к  астроло¬
гии,  высокой  алхимии  и  разного  рода  эзотеризму.  В
1601  году  отец  умер,  оставив  жену  и  семерых  детей  в
крайней  нужде.
 Чтобы  детям  легче  было  учиться,  вдова  обоснова¬
лась  в  Тюбингене.  Иоганну  Валентину  к  тому  времени
стукнуло  лишь  пятнадцать.  В  своей  автобиографии
(72)  он  описывает  тяготы  переезда  в  самый  разгар
зимы,  в  лютый  мороз.  Юноша  плелся  рядом  с  повоз¬
кой,  где  ехала  его  семья  со  всем  добром.  Изнемогая  от
усталости,  он  попытался  забраться  на  повозку  и  чуть
не  свалился  под  колеса.
 Родственники  и  друзья  собрали  средства,  дабы
облегчить  устройство  семейства  Андреэ  в  универси¬
тетском  городе.  Иоганн  Валентин  был  в  те  годы  непо¬
седливым  парнем,  его  привлекало  множество  разных
вещей,  одну  задругой  он  проглатывал  книги  из  библи¬
отеки  своего  друга  Кристофа  Безольда,  который  был
старше  его  на  девять  лет.  Кроме  занятий  по  програм¬
ме,  Иоганн  Валентин  брал  частные  уроки  у  Балтазара
Плиссинжера,  брата  своей  будущей  жены  (73).  Вопре¬
ки  желанию  Иоганна  Валентина  его  прочили  в  бого¬
словы,  хотя  его  самого  больше  влекло  к  литературно¬
му  творчеству.  В  шестнадцать  лет  «для  упражнения»
он,  подражая  английским  драматургам,  пишет  «с  де¬
рзостью  юнца»  две  пьесы  —  «Эсфирь»  и  «Гиацинт»,  о
которых  позже  скажет  (74):  «Не  так  дурны,  если  при¬
нять  во  внимание  мой  тогдашний  возраст».  Далее  пос¬
ледовали  «Проклятие  Венеры»  и  диалог  «Слезы»  в
трех  частях.  Их  он  сочинял  в  одно  время  с  «Химичес-

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  47
 кой  Свадьбой  Христиана  Розенкрейца»  (75),  то  есть
около  1604  года1.
 Иоганн  Валентин  обратился  к  изучению  астроно¬
мии,  математики,  оптики,  философии.  Он  посещал
астрономические  и  математические  лекции  Местлина,
у  которого  учился  также  Кеплер.  С  Кеплером,  высоко
оценившим  достоинства  Андреэ,  тот  сошелся  позже.
Работая  на  износ  в  ущерб  здоровью,  недосыпая,  Ио¬
ганн  Валентин  получил  в  1605  году  диплом  (76)  и  на¬
чал  зарабатывать  на  жизнь,  отправляя  богослужения
в  окрестных  селах.  Он  пользовался  покровительством
почти  всех  своих  университетских  преподавателей,
ему  учредили  стипендию  (77).
 И  тут  «поднялась  ужасная  буря,  едва  не  увлекшая
его  на  дно»  (78).  По  словам  самого  Андреэ,  кое-кто
из  его  товарищей  частенько  распутничал  в  обществе
проституток,  совратили  они  с  пути  истинного  и  не¬
сколько  юнцов.  «Я  оказался  замешан  в  это  постыдное
дело  и,  когда  все  вышло  наружу,  навлек  на  себя  на¬
казание  и  позор.  Уязвленный  тем,  что  его  воспитан¬
никам  брошен  упрек  в  недостойном  поведении,  Ма¬
тиас  Энслин  (ректор)  обрушил  свой  гнев  на  правых
и  виноватых»  (79).  В  отношении  Андреэ  это  был  не
более  чем  предлог.  Приверженец  абсолютной  монар¬
хии,  Энслин  вступил  в  открытый  конфликт  с  городс¬
кими  властями,  местной  буржуазией,  лютеранскими
кругами,  влиятельными  семействами  богословов,  не
последними  среди  которых  значились  Андреэ.  Дело
о  нарушении  моральных  норм  позволило  Энслину
изгнать  Иоганна  Валентина  из  рядов  духовенства,  а
потом  и  с  факультета.  Впрочем,  молодой  человек  в
глубине  души  и  сам  того  желал.  В  1607  году  он  поки¬
нул  Тюбинген.
 Дальнейший  путь  Иоганна  Валентина  пролегал
по  значимым  местам  Европы.  Сначала  он  отправил¬
ся  в  Страсбург  (80),  где  у  его  семьи  были  верные  дру¬
 1  Об  этом  важнейшем  моменте  см.  ниже.

48  Часть  /.  Истоки  розенкрейцерства
 зья  —  университетские  профессора  и  богословы.  Там
он  подружился  с  будущим  историком,  математиком  и
плодовитым  писателем  Бернегером,  автором  важных
трудов  по  истории  и  культуре  Эльзаса.  В  следующем
году  Иоганн  Валентин  возвратился  в  Тюбинген,  завел
знакомство  с  Поликарпом  Лейзером,  о  котором  мы  не
раз  еще  будем  говорить,  сблизился  с  миром  художни¬
ков  (81),  начал  обучаться  игре  на  гитаре  и  лютне.  Его
бывшие  преподаватели,  в  частности  Хафенреффер,
проявляли  к  нему  отеческую  привязанность  (82).  Он
подружился  и  с  Тобиасом  Гессом,  и  Абрахамом  Хел-
зелем.  Первый,  как  скажет  позднее  Иоганн  Валентин,
был  незаурядной  личностью,  человеком  широких  зна¬
ний  и  пылкой  веры,  второй  —  австрийским  дворяни¬
ном,  «их  связывала  исключительная,  поистине  хрис¬
тианская  дружба»  (83).
 Новые  связи  вновь  навлекли  на  Андреэ  злобу  и
клевету.  Гесс  и  Хелзель,  верную  дружбу  с  которыми
он  сохранит  навсегда  —  Гессу  он  посвятит  надгробное
слово,  —  проявляли  интерес  к  движению  иллюмина¬
тов,  что  выражалось  в  тайной  передаче  с  факульте¬
та  на  факультет  книг  мистической  направленности.
Своеобразный  протест  объединял  многих  студентов
Германии,  Австрии  и  даже  Венгрии.  Гесс  и  Хелзель
посвятили  в  тайну  Андреэ  и  Безольда  —  те  и  так  увле¬
кались  подобными  сочинениями.  Об  этом  прослышал
Иоганн  Фридрих,  новый  ректор  Тюбингенского  уни¬
верситета1.
 Этого  было  достаточно,  чтобы  начать  тяжбу,  в  кото¬
рую  оказались  втянуты  Андреэ  и  Безольд.  Фридрих
счел  сие  удобным  поводом  для  окончательного  отстра¬
нения  Иоганна  Валентина  от  церковных  должностей,
так  как  одно  только  подозрение  в  хилиазме  и  «энтузи¬
азме»  автоматически  выводило  подозреваемого  из  ря¬
дов  лютеранского  духовенства.  Лишь  вмешательство
 '  Некоторые  историки  путают  этот  эпизод  с  делом  о  нару¬
шении  моральных  норм,  о  котором  мы  упоминали  ранее  (84).

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  49
 герцога  Вюртембергского  Фридриха,  верного  памяти
Иоганна  Андреэ,  позволило  Иоганну  Валентину  избе¬
жать  формального  осуждения.  Случившееся,  однако,
помешало  ему  вернуться  в  университет,  как  он  того
хотел  (85)1.
 Андреэ  решает  окончательно  отказаться  от  занятий
богословием.  Чтобы  заработать  на  хлеб,  он  становится
воспитателем  сначала  в  Бавьере,  в  семействе  барона
Катинорума  Лавиньи,  затем  у  Фридриха  Вюртемберг¬
ского.  Совсем  недалеко  —  в  Диллингене,  средоточии
немецкого  католицизма,  после  схизмы  обосновал¬
ся  епископ  Аугсбургский.  Андреэ  входит  в  контакт  с
иезуитами,  устроившими  в  Диллингене  что-то  вроде
университета  в  изгнании,  откуда  они  вели  полемику
со  сторонниками  реформации.  Это,  однако,  ни  к  чему
не  привело.  В  католицизм  Иоганн  Валентин  не  обра¬
тился  в  отличие  от  Безольда,  который  двадцать  лет
спустя  стал  католиком.  Отнюдь  (91).
 1  Некоторые  исследователи  пытались  увидеть  в  движе¬
нии  так  называемых  ополченцев  зачатки  тайного  общества,
заявляя,  что  именно  Гессу  и  Хелзелю  обязан  Андреэ  своей
пресловутой  склонностью  к  секретным  организациям  (86).
Однако  никаких  доказательств  они  не  приводили.  Утверж¬
далось  еще,  что  «трое  друзей  участвовали  в  работе  тайного
общества  наометров»  (87).  На  самом  деле  книга  Студиона
«Наометрия»  (88),  порицавшая  «папу  и  сына  погибели  Маго¬
мета»  и  описывавшая  «внешний  и  внутренний  храм»,  то  есть
Священное  Писание  и  Натуру  через  диалоги  ангелов,  наме¬
кала  не  на  собрание  Militia  crucifera  Evangélica  (конференцию
евангелических  ополчений),  имевшее  место  в  Люнебурге  в
1586  году,  а  на  ожидание  второго  пришествия  Христо¬
ва  (Adventus  secundus  illi  Christi),  связанное  с  появлением  в
1572  году  звезды  (Prognosticus  —  stellae  illius  matutinae  аппо
Domini  1572  conspectae  ductu  —  demonstratur  Adventus  illi  Christi
ante  Diem  novissimum  secundus).  Нет  указаний  на  то,  что  опол¬
чение  существовало  на  самом  деле.  Пристрастные  поиски
подтверждений  данной  версии  (89)  результатов  не  принесли.
Столь  же  сомнительно,  что  рассудок  Студиона  помрачили  ви¬
дения,  о  которых  он  повествует  (90).  Он  всего  лишь  пользуется
символическим  языком,  обычным  для  того  времени.

SO  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Очевидно,  впрочем,  что  в  духовном  развитии  Ан-
дреэ  наступил  переломный  момент.  По  примеру
Безольда,  Хелцеля  и  Гесса,  он  склонялся  к  мистициз¬
му  Арндта  —  официальное  лютеранство  вызывало  у
него  лишь  презрение  и  ненависть.  Не  привлекал  его  и
продажный  Рим.  Душой  он  тянулся  к  чистому,  неза¬
мутненному,  бескомпромиссному  евангельскому  уче¬
нию.  Кальвинистов  немецкая  евангелическая  церковь
поносила  едва  ли  не  чаще,  чем  папу.  Иоганну  Вален¬
тину  хотелось  самому  разобраться,  в  чем  тут  причина.
В  1611  году,  после  путешествия  по  Франции,  северу
Италии  и  Испании  он  отправился  в  Лозанну  и  Женеву.
 Путешествие  произвело  на  Андреэ  ошеломляющее
впечатление,  он  с  восторгом  пишет  о  нем  в  своей  ав¬
тобиографии  (92).  Некоторые  историки  в  своей  пред¬
взятости  потом  на  это  ему  пеняли  (92).  В  суровости
кальвинистского  учения  Иоганн  Валентин  видел  под¬
ражание  Иисусу  Христу,  в  то  время  как  в  лютеранстве
религиозный  дух  был  выхолощен  сухой  казуистикой
и  прагматизмом.  Разумеется,  выдающиеся  личности
вроде  его  деда  и  Иоганна  Арндта,  добровольно  уеди¬
нившегося  в  захолустном  Эйслебене,  составляли  ис¬
ключение.  Именно  в  Женеве,  скажет  впоследствии
Андреэ,  он  впервые  осознал  свою  миссию:  juvare  res
Christiana,  споспешествовать  торжеству  христианства.
 Из  Швейцарии  он  направился  во  Францию.  Благо¬
даря  библиотеке  Безольда  он  немного  знал  француз¬
скую  литературу.  Ему  нравился  независимый,  живой,
изобретательный  склад  ума  французов,  столь  похо¬
жий  на  его  собственный.  На  некоторое  время  он  обос¬
новался  в  Париже.  Но  в  1612  году,  выучив  между  дву¬
мя  своими  странствованиями  итальянский  язык  под
руководством  все  того  же  Безольда,  он  пересек  Альпы,
имея  на  руках  рекомендации  влиятельных  особ,  дабы
воочию  увидеть  распущенность  римского  духовенс¬
тва,  которую  ему  расписывали  в  самых  мрачных  крас¬
ках.  Скоро  он  убедился,  что  все  так  и  есть.  Светская,
подчас  развратная  жизнь  прелатов,  оставшаяся  тако-

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  51
 вой,  несмотря  на  все  потуги  контрреформации,  окон¬
чательно  отвратила  его  от  католицизма  и  укрепила
веру  в  правоту  Лютера.  Теперь  он  уже  не  сомневался
в  своем  предназначении:  он  должен  служить  церкви
(евангелической)  и  миру,  а  не  потакать  своим  прихо¬
тям  по  примеру  эпикурейцев  (94).
 Отринув  свое  «я»,  больной  и  несчастный,  Иоганн
Валентин  возвратился  в  Тюбинген.  Настало  наконец
время  для  старика  Хафенреффера,  профессора  тео¬
логии,  вернуть  блудного  сына  на  правую  стезю.  Ха-
фенреффер,  приютивший  в  этот  раз  Иоганна  Вален¬
тина,  был  давним  добрым  другом  семьи  Андреэ.  Он
держал  на  коленях  юного  Иоганна  Валентина,  еще
будучи  сборщиком  пожертвований  в  Херренберге  в
1586  году.  Старца  немало  огорчила  история  с  «опол¬
ченцами».  Теперь  он  взялся  подогревать  рвение  явно
в  том  нуждавшегося  юного  богослова,  который  в  не¬
плохой  ученической  работе  под  названием  «Сумма
христианской  доктрины»  (96)  подытожил  взгляды
своего  учителя.  Работу  приняли  хорошо.  «Заблужде¬
ния  юности»  Иоганна  Валентина  были  преданы  забве¬
нию.  Весной  1614  года  его  послали  отправлять  службу
в  небольшой  вюртембергский  городок  Вайхинген.  В
том  же  году  он  женился  (97).  Все  говорило  о  том,  что
молодой  человек  взялся  за  ум.  А  между  тем  именно  в
1614  году  появился  розенкрейцерский  манифест,  авто¬
рство  которого  большинство  историков  приписывает
Андреэ,  хотя  сам  он  это  отрицал.
 Опущу  пока  1614  и  1615  годы  —  об  этом  периоде  его
жизни  известно  мало  —  и  1616  год,  когда  появилась
«Химическая  Свадьба  Христиана  Розенкрейца»,  яко¬
бы  созданная  им  в  юные  годы.  С  1616  по  1619  год  Анд¬
реэ  старается  убедить  всех,  что  братство  Розы  и  Крес¬
та  не  более  чем  шутка.  Множатся  памфлеты  и  сатиры
под  его  именем,  написанные  на  латыни  и  по-немецки
весьма  бойким  пером  с  редкой  выдумкой  и  пылом.
Наряду  с  этим  он  пытается  основать  другое  общество,
что-то  вроде  «христианского  града,  противостояще-

52  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 го  недостойному  фарсу  Fama»  (98).  В  1617  и  1618  го¬
дах  он  выпускает  две  части  «Приглашения  Христова
братства  стремящимся  стяжать  священную  любовь»
(99).  Манифест  выступал  за  сплоченный  союз  едино¬
мышленников,  которые,  возрастая  в  братской  любви  и
молитве,  сообща  трудились  бы  для  обретения  истин¬
но  христианской  жизни.  Он  призывал  возвратиться  к
простоте  нравов,  созерцанию,  самоотречению,  совер¬
шенному  братству  людей.  Если  исключить  легенду  о
Христиане  Розенкрейце,  манифест  ставил  те  же  цели,
что  и  Fama.
 Своими  идеями  Андреэ  увлек  многих  друзей,  име¬
на  их  он  нам  сообщает  (100).  Он  строит  воображаемое
«государство  Христианополис»  (101),  нечто  вроде  Но¬
вого  Иерусалима  на  земле,  находящейся  под  эгидой
самого  Бога.  Труду  предшествует  великолепное  опи¬
сание  схожего  с  монастырем  града.  Эту  работу  Андреэ
посвятил  своему  наставнику  Иоганну  Арндту,  как  его
во  всем  превосходящему,  подчеркивая,  что  он  многим
обязан  изобретателю  «Иерусалимского  поселения».
Сам  он  лишь  еще  раз  явил  миру  картину  будущего
града.  Чертеж  был  составлен  с  помощью  одного  сак¬
сонца  —  Вильгельма  Вензе.  Небольшая  по  объему  ра¬
бота  была  напечатана  в  1620  году  и  разослана  во  все
концы  Европы,  чтобы  «дать  читателю  повод  для  раз¬
мышления»  и  поспособствовать  его  духовному  пре¬
ображению.  Однако  вскоре  на  всей  территории  Гер¬
мании  вспыхнула  война.  Друзей  раскидало  в  разные
стороны,  большинство  экземпляров  книги  пропало.
До  нас  дошло  лишь  название  —  «Десница  христианс¬
кой  любви,  протянутая  людям»  (102),  —  часто  упоми¬
наемое  в  письмах  Андреэ  того  периода,  в  частности  в
датированных  1642  годом  письмах  его  покровителю
принцу  Августу,  князю  Брауншвейгскому  (103).
 В  том  же  1620  году  Иоганна  Валентина  назначи¬
ли  управляющим  монастыря  в  Кальве  (Вюртемберг).
Война  была  в  самом  разгаре.  Кальв  был  предан  огню.
Андреэ  лишился  ценных  рукописей,  в  частности  ру-

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  53
 копией  «Теофила»,  которого  он  как  раз  заканчивал.
Никакой  надежды  претворить  в  жизнь  амбициозный
план  построения  идеального  града  не  оставалось.
Предстояло  заняться  более  неотложными  делами.
Андреэ  основал  общество  оказания  помощи  местным
рабочим,  студентам,  больным  и  неимущим.  Однако
он  не  порвал  и  с  высокой  мистикой.  В  1622  году  это
принесло  ему  новые  неприятности.  Издатель  Тюбин¬
генского  университета  Иоганн  Вид  подпольно  выпус¬
тил  большое  количество  мистических  и  теософских
трудов,  среди  которых  были  труды  Арндта  —  как  мы
еще  увидим,  духовного  учителя  Андреэ  и  его  друзей,  —
Вейгеля  (официальное  лютеранство  его  отвергало),  а
также  мистиков  Фомы  Кемпийского,  Таулера  и  дру¬
гих.  Вид  распространял  свои  книги  по  всей  Германии
и  Австрии,  вплоть  до  Венгрии,  так,  словно  возроди¬
лось  движение  «ополченцев».  По  запросу  Страсбург¬
ского  университета,  в  Тюбингене  началось  расследо¬
вание  тайной  деятельности  Вида.  Было  установлено,
что  тот  устраивал  у  себя  сходки,  в  которых  участвова¬
ли  Андреэ,  Безольд,  их  друг  профессор  права  Мартин
Риммелин  и  некий  Георг  Циммерман,  проживавший
у  Вида  и  учивший  его  детей.  Бывший  университетс¬
кий  преподаватель,  изгнанный  из  Марбургского  уни¬
верситета  за  проповедь  хилиазма  и  Фотиевой  ереси,
Циммерман  представлял  собой  законченного  «энту¬
зиаста».  Началась  тяжба,  в  которую  вовлекли  Андреэ
и  Безольда  (104).
 Однако  Иоганн  Валентин  не  впал  в  уныние.  В
1624  или  1625  году  со  своими  нюрнбергскими  друзь¬
ями,  по-прежнему  верными  планам,  представленным
в  «Деснице»,  он  воссоздал  христианский  союз  теперь
уже  состоящий  из  четырех  человек,  преданных  обще¬
му  делу  и  готовых  биться  за  идею  насмерть  (105).  По¬
литическое  и  военное  положение  вскоре  улучшилось,
и  в  1628  году  Андреэ  выпустил  новый  манифест  и  пе¬
реиздал  те,  что  появились  в  1617—1618  годах.  Новый
манифест  носил  название  «Пример  истинного  хрис-

54  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 тнанского  союза».  Впрочем,  усилия  Андреэ  ни  к  чему
не  привели,  и,  хотя  он,  несмотря  на  все  сопутствую¬
щие  трудности,  не  отказался  от  самой  идеи  союза,  в
1642  году  все  же  признал,  что  «общество  так  и  оста¬
лось  на  бумаге»  (106).  Наступил  момент,  когда,  потря¬
сенный  происшедшими  событиями  (смертью  Густава-
Адольфа  в  1629  году),  внезапно  вызвавшими  крушение
всех  надежд,  и  в  связи  с  пошатнувшимся  здоровьем  он
уже  намеревался  отступиться.  В  трогательном  письме
своему  большому  поклоннику  Коменскому  он  сетует
на  новую  неудачу,  говорит,  что  слишком  слаб,  чтобы
возобновить  борьбу  и  «очистить  авгиевы  конюшни»,  и
добавляет:  «Передаем  вам  все,  что  у  нас  осталось  пос¬
ле  нашего  поражения.  Будем  рады,  если  предприятие
наше  хоть  как-нибудь  выживет»  (107)*.
 Такой  вот  был  человек  Иоганн  Валентин  Андреэ:
неутомимый  идеалист,  с  юности  до  старости  лелею¬
щий  одну  мечту  —  выпестовать  образцовое  общество,
живущее  по  заветам  Христа  и  через  преображение  че¬
ловека  готовящее  почву  для  нового  Иерусалима,  для
четвертой  империи.  Причем  в  каждой  из  неудавшихся
попыток,  коими,  как  вехами,  отмечена  его  жизнь  после
крушения  собственно  розенкрейцерского  движения  в
1620  году,  мы  видим,  если  судить  по  манифестам,  по¬
пытку  воплотить  самые  важные  и  действенные  цели
братства  Розы  и  Креста.
 Умер  Иоганн  Валентин  Андреэ  24  июня  1654  года,
несколько  месяцев  спустя  после  того  своего  назначе¬
ния  настоятелем  адельбергского  аббатства.  Ссылаясь
на  пошатнувшееся  здоровье,  он  тщетно  умолял  князя
Августа,  избавить  его  от  столь  почетной  должности.
К  тому  времени  сломленный  человек,  он  пишет  авто¬
биографию,  которую  ему  уже  не  суждено  было  окон¬
чить.  Андреэ  имел  право  назвать  пройденный  им  путь
сотканным  из  «множества  заблуждений  и  всяческих
 1  Здесь  я  л  ишь  в  общих  чертах  касаюсь  истории  основанных
Андреэ  «союзов».  Более  подробно  эта  тема  будет  рассмотрена
в  главе  11.

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  55
 перипетий,  когда  он  сталкивался  с  препятствиями,
несправедливостью,  клеветой,  преследованиями,
нападками,  притеснением,  болезнями,  неблагопри¬
ятными  поворотами  судьбы»  (108).  На  портрете,  да¬
тируемом  последними  годами  жизни,  изображен
подточенный  болезнью  человек  с  широкоскулым
изможденным  лицом.  Грудь  прикрывает  борода  пат¬
риарха  —  седая,  густая,  ухоженная.  Высокий  прямой
лоб,  доброжелательный,  мягкий,  чуть  усталый  взгляд,
направленный  вдаль,  словно  высеченный  из  камня
мощный  нос  с  горбинкой,  длинные  усы  клином,  гус¬
тые  вьющиеся  волосы  с  проседью,  крупными  прядя¬
ми  обрамляющие  виски  и  ниспадающие  на  широкий
гофрированный  воротник  в  стиле  Генриха  IV.  Голова
мечтателя,  Дон  Кихота,  борца  за  правду  —  скорее  со¬
зерцателя,  чем  созидателя.
 Андреэ  пользовался  большим  уважением  непред¬
взятых,  достойных  доверия  современников,  им  вос¬
хищались  самые  выдающиеся  умы  той  эпохи,  просве¬
щенный  государь  поддерживал  его.  Простодушный
от  природы,  часто  дававший  повод  для  клеветы,  Ио¬
ганн  Валентин  ни  в  коей  мере  не  заслуживал  суро¬
вого  осуждения  некоторых  историков,  которые  в  ос¬
леплении  своем  не  могли  ему  простить  того,  нем  он
занимался  после  спада  розенкрейцерского  движения
(109).  Именно  ему  —  хотя,  скорее  всего,  не  ему  одно¬
му  —  братство  Розы  и  Креста  обязано  своим  возникно¬
вением,  и  мы  не  видим  ничего  зазорного  в  следующем
свидетельстве  о  нем:  «Даже  его  дети,  как  бы  приветлив
он  с  ними  ни  был,  приближались  к  нему  с  опаской  и
трепетом»  (110).  Просто  он  излучал  суровость,  посто¬
янно  возвещая  близость  предела,  скончания  времен.
 ***
 Во  всех  духовных  предприятиях  Андреэ  рядом
с  ним  всегда  был  его  лучший  друг  Кристоф  Безольд.
Вместе  они  были  замешаны  и  в  деле  «ополченцев».
Безольда  Андреэ  упоминает  одним  из  первых  среди

56  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерства
 своих  соратников  при  организации  Христианского
союза.  Некоторые  из  исследователей,  ссылаясь  на  то,
что  никто  из  современников  чаще  его  не  упоминает
Ragguagli  Боккалини,  несколько  поспешно  заключа¬
ют,  что  Безольд  и  есть  анонимный  переводчик  этого
произведения,  в  частности  главы  LXXVII,  напечатан¬
ной  перед  Fama  (111).  Гипотеза  вполне  правдоподоб¬
ная,  тем  более  что  определенные  обстоятельства,  ка¬
залось  бы,  подтверждают  такое  мнение.  Однако  точно
утверждать  это  не  представляется  возможным.
 Безольд  на  девять  лет  старше  Андреэ,  родился  в
1577  году  в  Тюбингене  и  никогда  не  покидал  родного
города,  где  изучал  историю  и  право,  потом  стал  юрис¬
консультом,  а  с  1610  года  преподавал  право  в  универ¬
ситете.  Неразговорчивый,  но  приятный  в  общении,
он  терпеть  не  мог  никакого  проявления  гордыни.  На
Иоганна  Валентина  он  постоянно  и  во  многих  отно¬
шениях  оказывал  глубокое  влияние.  Эрудиция  у  него
была  феноменальная:  Безольд  владел  девятью  языка¬
ми,  древними  и  современными,  интересовался  самы¬
ми  разнообразными  сферами  духовной  деятельности
и  оставил  не  менее  девяноста  двух  работ  по  широкому
кругу  вопросов  (112).
 Безольд  был  выдающимся  эллинистом,  знатоком
философии  пифагорейцев  и  платоников,  а  также  гер-
метистов,  стоиков,  неоплатоников.  Он  знал  древне¬
еврейский  и,  вероятно,  арабский  языки.  Как  и  соста¬
вители  Fama,  он  утверждал,  что  греки  заимствовали
большую  часть  своих  знаний  из  древнееврейской  и
египетской  традиций,  оплодотворивших  также  арабс¬
кую  мысль  и  непосредственно  восходящих  к  Божест¬
венному  источнику.  Безольд  полагал,  что  первые  фи¬
лософы,  в  частности  Орфей,  распространяли  тайное
учение  посредством  эзотерических  символов,  подоб¬
ных  тем,  которые,  по  словам  каббалистов,  содержатся
в  Ветхом  Завете  (113).  Fama  свидетельствует  именно
об  одной  из  сторон  таких  сокровенных  письмен  и  сим¬
волов.

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  57
 Для  Безольда  иудейская  традиция,  древнееврейс¬
кий  язык  —  остатки  богатств  Эдема,  и  в  книгах  каб¬
балы  он  рассчитывал  обнаружить  настоящий  кладезь
мудрости.  Нам  неизвестно,  читал  ли  он  их  на  языке
оригинала,  но  среди  ближайших  сподвижников  Ан¬
дреэ,  преподававших  в  Тюбингене,  было  несколько
виднейших  гебраистов  того  времени.  Безольд  инте¬
ресовался  различными  религиозными  традициями,
собирал  всевозможные  сведения  о  верованиях  клас¬
сического  Востока,  Вавилона,  Персии  и  даже  Индии  —
мудрость  брахманов  внушала  в  те  годы  столь  же  без¬
мерное  уважение,  что  и  сегодня.
 Безольд,  впрочем,  метил  выше,  отдавая  предпочте¬
ние  мистике  перед  простой  эрудицией  и  спекулятив¬
ной  философией.  Его  подстегивал  пример  великих
мистиков  Запада.  Он  штудировал  не  только  мастеров
сокровенных  наук  —  Парацельса,  Рамуса,  Луллия,
Пико  делла  Мирандолы,  но  и  великих  богословов  —
Майстера  Экхарта,  Таулера,  Рюйсбрука  Великолепно¬
го  (114),  которым  посвятил  важные  работы.  Благодаря
им  он  сумел  отречься  от  «рая  суетных  развлечений»,
мирских  удовольствий,  удерживающих  тело  и  дух
в  рабстве.  Именно  здесь,  а  не  в  ничтожном  соперни¬
честве  конфессий  и  ритуалов  прозревал  он  истинное
поле  брани.  Для  него  существовала  нерасторжимая
связь  между  тайными  доктринами  иудаизма,  Плато¬
ном,  Гермесом  и  Зороастром,  на  чем  в  заключительной
своей  части  настаивает  и  Fama.  Несмотря  на  внешние
различия,  они,  по  Безольду,  части  единственно  вер¬
ной  религии,  однако  достичь  наивысшего  откровения
мешает  грубое  строение  наших  органов  чувств,  наше
рассудочное  мышление.  Достичь  его  можно  лишь  че¬
рез  самоотречение  (115).  Следует  умерщвлять  плоть,
следует  убедить  себя,  что  красота  всего  лишь  пустая
видимость,  вводящая  нас  в  заблуждение,  что  власть  —
самообман,  а  точные  науки  ведут  человечество  в  ту¬
пик.  Надо  развивать  в  себе  способность  к  экстатичес¬
ким  состояниям,  дабы  непосредственно  соединиться

58  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 с  единым  и  неделимым  Богом,  осознать  сложность,
присущую  абсолюту,  взаимопроникновение  субъек¬
та  и  объекта,  единого  и  множественного,  конечного  и
бесконечного.  Совершенствовать  нужно  одну  только
душу.
 Эти  идеи  нам  уже  знакомы  —  отзвуки  их  мы  нахо¬
дим  в  Fama.
 Разумеется,  чтобы  стать  мистиком,  одного  желания
мало.  Нужна  благодать,  особая  предрасположенность.
Их-то  как  раз  Безольду  не  хватало,  поэтому  он  и  не  смог
продвинуться  дальше  начальной  ступени.  Его  фило¬
софское  видение  кажется  натужным,  в  нем  преоблада¬
ет  эрудиция.  «Как  только,  —  пишет  он,  —  незыблемый
природный  закон  вкупе  с  извечно  противостоящими
друг  другу  Согласием  и  Раздором  (равновесием  проти¬
воположностей,  фундаментальным  принципом  магии
и  алхимии)  создали  и  образовали  ограниченные  вещи,
Всемогущий  и  Премудрый  Творец  увидел,  что  его  пре¬
краснейшее  творение  преисполнено  совершенства,  что
наложение  вечных  небес  на  тленный  и  непостоянный
мир  образует  своеобразное  зерцало  для  непреходящих
вещей  и  вещей,  подверженных  гибели,  и  тогда  создан
был  микрокосм,  благодаря  искусству  и  изобретатель¬
ности  Создателя  символизирующий  и  отображающий
макрокосм,  основанием  которому  служат  небо  и  зем¬
ля.  Об  этом  говорили  Зороастр  и  Гермес  Трисмегист:
“О  Человек,  чудесное  произведение  дерзновенной  при¬
роды!  Пропитав  тебя  собою,  природа  создала  чудо  из
чудес,  достойное  восхищения.  В  тебе  сочетаются  веч¬
ные  небеса  и  смертная  персть”.  И  потому  человек  есть
некий  Божественный  дух,  привязанный  к  земле,  или,
по  словам  Сенеки,  часть  Божественного  духа,  заклю¬
ченного  в  плоть»  (116).
 Здесь  Безольд  ясно  выражает  основную  идею  всех
сокровенных  традиций  —  от  первых  философов  до
христианских  мистиков  Экхарта  и  Рюйсбрука,  идею,
которую  должны  были  осудить  и  римская,  и  реформи¬
рованная  церковь,  —  о  божественности  человеческой

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  59
 души.  Подспудно  она  нашла  отражение  в  розенкрей¬
церских  манифестах,  ею,  безусловно,  проникнуто  пер¬
воначальное  учение  Розы  и  Креста.
 Эклектичность  взглядов  Безольда,  которая,  каза¬
лось,  делала  его  более  терпимым  к  взглядам  недру¬
гов  Лютерова  учения,  не  уберегла  его  от  постепенно¬
го,  но  глубокого  перелома  в  сознании.  В  1630  году  в
Хейльбронне  он  перешел  в  католицизм  (117).  Этот  шаг
внес  разлад  в  его  отношения  с  Андреэ  и  привел  к  раз¬
рыву.
 В  1612  году,  возвратившись  в  Тюбинген,  Иоганн  Ва¬
лентин  нашел  нового  друга.
 Молодой  саксонский  дворянин  Вильгельм  Вензе;
как  и  Андреэ,  был  последователем  Иоганна  Арндта  и
ярым  приверженцем  его  учения.  Арндт  —  одна  из  са¬
мых  заметных  фигур  того  времени.  На  мой  взгляд,  его
смело  можно  считать  духовным  отцом  тех,  кто  стоял  у
истоков  общества  Розы  и  Креста.  Арндт  (1555—1621)
(118)  изучал  богословие  в  Тюбингенском  университе¬
те  под  руководством  ученика  Якова  Андреэ,  Поликар¬
па  Лейзера-старшего,  чей  сын  фигурирует  у  Иоганна
Валентина  в  списке  основателей  Христианского  сою¬
за.  Затем  он  продолжил  учебу  в  Страсбурге,  где  смог
ближе  познакомиться  с  мистицизмом  Йоханна  Тауле-
ра,  великого  страсбургского  проповедника  XVI  века.
Арндт  перенял  его  религию  сердца,  не  столь  проник¬
нутую  метафизическими  видениями,  как  у  Майстера
Экхарта,  но  алчущую  христианского  идеала,  полную
стремления  подражать  Иисусу  Христу,  полную  веры
и  сердечного  рвения,  которые  открывают  человеку
мистический  путь.  Арндт  усвоил  главный  принцип
системы  Таулера  с  разделением  адептов  на  служи¬
телей,  друзей  и  тайных  сынов  Божиих.  Он  посвятил
пространные  труды  Майстеру  Экхарту,  чьи  писания,
наряду  с  писаниями  святого  Бернарда,  Фомы  Кем-
пийского  и  Рюйсбрука,  постоянно  подпитывали  его

60  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 творчество.  Отвергая  догматизм,  в  котором  погрязло
официальное  лютеранство,  и  стремясь  оживить  в  сер¬
дце  источник  веры  и  истинного  добра,  Арндт  обратил¬
ся  к  учению  своего  старшего  современника  Валентина
Вейгеля  (1533—1588),  оказавшему  глубокое  влияние
на  многие  великие  умы  того  времени,  в  частности  на
Якова  Бёме  (1575—1624)1,  и  породившему  ненавист¬
ную  духовным  властям  секту  «энтузиастов».
 В  противовес  сухой  ортодоксии  Вейгель  тоже  под¬
черкивал  важность  религии  сердца,  внутреннего  све¬
та,  дающих  знание  и  обусловленных  присутствием  в
нашей  душе  Бога,  помазанием  Святым  Духом,  —  об¬
раз,  который  мы  находим  в  «Исповедании».  Вейгель
ратовал  за  духовную  смерть  человека  и  его  возрож¬
дение  во  Христе,  в  котором  и  с  которым  мы  должны
жить.  Вейгеля2  вскоре  нарекли  одним  из  самых  опас¬
ных  еретиков  своего  времени,  его  книги  неоднократно
 1  Бёме,  названного  тевтонским  философом,  сына  бедного
крестьянина,  быстро  увлекли  парацельсовский  мистицизм
и  учение  Вейгеля.  В  своей  книге  «Аврора»,  написанной  в
1612  году  и  опубликованной  только  в  1634  году,  он  проповеду¬
ет  полное  слияние  мистики  и  естественной  науки  —  монизм,—
помещая  непосредственно  в  глубины  Божьи  противоположе¬
ние  добра  и  зла  и  утверждая  таким  образом  Божественную
сущность  процесса  творения  мира,  которая  в  один  прекрасный
день  приведет  к  его  преображению.  Лютеранское  духовенство
Герлица,  раздраженное  такой  ересью,  учинило  над  Бёме  цер¬
ковный  суд.  Книгу  было  решено  сжечь.
 2  После  учебы  в  Лейпциге  и  Виттенберге  Вейгель  служил
пастором  в  Шоппау  близ  Шемница.  Его  многочисленные  тру¬
ды  появились  лишь  между  1604  и  1619  годом  (время  начально¬
го  этапа  истории  розенкрейцеров),  но  с  молниеносной  быстро¬
той  его  учение  распространилось  во  второй  половине  XVI  века.
Наперекор  суровой  ортодоксии  официального  лютеранства
Вейгель  прославлял  внутренний  свет,  исходящий  от  Божье¬
го  присутствия  и  исполненности  Святым  Духом.  Только  этот
свет  дарует  истинное  знание.  Вейгель  желал  смерти  «ветхого
человека»,  чтобы  в  людях  родился  и  жил  Христос.  Отрицая
правоту  как  имманентное  качество,  он  выступал  за  правую
жизнь  верующего,  соединившегося  с  Христом.

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  61
 сжигали.  Правда,  его  учение,  зачастую  плохо  понятое,
со  временем  приобрело  достаточно  странные  черты.
 Один  из  его  последователей  даже  объявил  себя  воп¬
лотившимся  Христом  и  архангелом  Михаилом1.
 Лютеране  так  ненавидели  вейгелиан  и  «энтузиас¬
тов»,  что  даже  Fama  упоминает  их  как  врагов  религии.
В  начале  XVII  века  вызывали  подозрение  и  подверга¬
лись  преследованиям  все,  кто  так  или  иначе  шел  этим
путем.  Не  избежал  нападок  и  Арндт.  После  появления
в  1605  году  его  первой  «Книги  об  истинном  христи¬
анстве»  (119)  ему  пришлось  покинуть  Брауншвейг,  где
он  дотоле  пребывал.  Он  принял  приглашение  князя
Мансфельдского  и  укрылся  от  недругов  в  Эйслебене
(Пруссия),  его  подозревали  —  с  полным  основанием,
кстати,  —  в  вейгелианстве.  Нападки  возобновились
после  смерти  Арндта,  и  если  бы  не  отпор  со  стороны
его  последователей  —  Андреэ,  Лейзера-младшего  и
Герхардта,  —  ортодоксальные  лютеране  вытравили  бы
из  памяти  потомков  имя  этого  философа.
 Как  и  «Исповедание»  Розы  и  Креста,  Арндт  ут¬
верждал,  что  для  спасения  достаточно  прочесть  Биб¬
лию,  понять  ее  и  жить  по  ее  заветам.  Он  говорил,  что
Бог  создал  человека  чистым,  невинным,  непорочным
душой  и  телом,  чтобы  тот  узрел  в  себе  образ  Бога  не¬
видимого  (120).  Если  путем  духовного  брака  с  Хрис¬
том,  как  выражался  Арндт,  человек  распознавал  в  себе
образ  Божий,  он  соединялся  с  Богом  и  в  этом  слия¬
нии  обретал  отдохновение,  покой,  блаженство,  жизнь
вечную  (121).  Это  «распознавание»,  или  воскрешение
Адама,  должно  стать  целью  истинного  христианина,
оно  представит  его  внутреннему  взору  Троицу,  запе¬
чатленную  в  нем  трояко  —  через  разум,  волю  и  сердце,
соответствующие  Господней  святости,  справедливос¬
ти,  доброте  и  ангелической  любви,  силе  и  чистоте  (122).
Эту  классификацию  Арндт  заимствовал  в  хорошо  зна¬
комой  ему  алхимической  традиции.  Для  него  она,  од-
 1  Эзекия  Метен  (умер  в  1640  году).

62  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 нако,  не  была  простым  умственным  построением.  Для
достижения  этой  духовной  лепоты  следовало,  пола¬
гал  он,  покаяться,  возлюбить  ближнего,  отрешиться
от  земных  благ  (123).  Тот,  кто  привязан  к  земному,  по
мнению  Арндта,  сумеет  постигнуть  лишь  буквальный
смысл  Священного  Писания,  ему  не  откроются  истин¬
ная  Мощь  и  сокровенная  Манна  (124).
 Поэтому,  утверждает  Арндт,  следуя  основным  сво¬
им  наставникам  —  Вейгелю  и  Фоме  Кемпийскому,
ветхий  человек  в  нас  должен  умереть,  дабы  жил  чело¬
век  обновленный  (125).  Только  тогда  возродится  ис¬
тинный  христианин  (126),  сознающий  тщету  всякой
науки  и  всякого  знания,  о  которой  возвещают  и  розен¬
крейцерские  послания.
 Так  через  учение  Вейгеля  в  Арндте  находили  отклик
идеи  Майстера  Экхарта,  Рюйсбрука,  Таулера,  Фомы
Кемпийского,  чьи  труды  он  тщательно  штудировал.
 Арндт  с  глубоким  уважением  относился  к  Андреэ,
который  всегда  почитал  его  своим  учителем  и  духов¬
ным  отцом  и  обращался  к  нему  за  советом  относи¬
тельно  своих  планов  и  затруднений,  с  которыми  ему
приходилось  сталкиваться.  Арндт  отечески  ободрял
Андреэ,  когда  тот  был  в  ссылке,  побуждая  его  вернуть¬
ся  на  богословскую  стезю.  Андреэ,  в  свою  очередь,  был
одним  из  наиболее  рьяных  защитников  своего  старше¬
го  товарища  и  даже  потом,  когда  недруги  попытались
очернить  память  Арндта  и  обвинить  его  в  ереси,  Анд¬
реэ  продолжал  заступаться  за  своего  великого  пред¬
шественника  и  превозносить  его  труды.  Андреэ  еще
припомнят  его  отвагу  в  этом  деле.
 Благоговение  Вильгельма  Вензе  перед  проповед¬
ником  из  Эйслебена  сыграло  не  последнюю  роль  в
дружбе  двух  молодых  людей,  их  общая  привязанность
оказалась  одной  из  главных  побудительных  причин
для  всех  предприятий  Иоганна  Валентина.  «Именно
Вильгельм  Вензе  подвигнул  меня  на  создание  христи¬
анских  обществ»,  —  скажет  он  в  1642  году  своему  пок¬
ровителю  князю  Августу  (127).

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  63
 Саксонский  дворянин,  «украшение  благородного
сословия»,  лишь  немногим  старше  Андреэ,  Вензе  на¬
чал  изучать  право  в  Тюбингене  в  1613  году,  после  того
как  прошел  другие  дисциплины  в  Виттенберге,  Базе¬
ле  и  Страсбурге.  Он  сразу  снискал  расположение  пра¬
воведа  Безольда,  с  которым  в  первый  раз  встретился,
когда  вместе  с  компанией  молодых  дворян  проживал
на  Грисбахском  курорте  в  Бадене.  Безольд  находился
там  с  Хетцелем  и  Андреэ,  Первые  двое,  по  всей  вероят¬
ности,  оплачивали  пребывание  Андреэ  в  этом  заведе¬
нии  (129).  Вензе  с  Андреэ  сразу  прониклись  взаимной
симпатией,  ведь  оба  они  шли  одним  и  тем  же  духов¬
ным  путем.  Поначалу  Вензе  больше  привлекали  путе¬
шествия,  живопись,  которой  он  особенно  интенсивно
занимался  в  Страсбурге,  механика,  искусство  форти¬
фикации,  языки  мертвые  и  живые  —  итальянский,  ис¬
панский.  Но  с  некоторых  пор  главным  для  него  стали
«сакральные  медитации»  (130).  Страсть  эта  сближала
Вензе  с  Иоганном  Валентином,  хотя  характеры  у  них
были  разные.  «Боевой  петушок»  Вензе  —  все  в  их  се¬
мье  были  такие  (131),  —  порывистый,  стремящийся  во
что  бы  то  ни  стало  добиться  своего  (однако  все  его  лю¬
били  за  пылкий  нрав),  —  полная  противоположность
мыслителю  и  мечтателю  Андреэ.
 Вступив  на  путь  подражания  Иисусу  Христу,  Вен¬
зе  под  руководством  старика  Хафенреффера  взялся
за  изучение  богословских  проблем,  хотя  его  занятия
не  были  упорядоченными.  Он  все  время  подстеги¬
вал  Андреэ  в  его  начинаниях,  так  ему  не  терпелось
увидеть  Царство  Божие  на  земле.  Его  воодушевляли
самые  разные  проекты,  он  постоянно  пытался  согла¬
совать  между  собой  усилия  окружающих.  Именно
Вензе  предложил  назвать  христианский  союз,  мысль
о  котором  вынашивал  Андреэ,  Городом  солнца  (132).
Название  это  Вензе  заимствовал  у  Кампанеллы,  ита¬
льянского  философа,  к  чьим  идеям  он  приобщился
во  время  своего  первого  путешествия  в  Неаполь  в
1614  году.  Вензе,  которому  быстро  опостылела  пуб-

64  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 личная  жизнь  советника  при  альтенбургском  дворе,
поощрял  любые,  даже  заведомо  бесперспективные
идеи  своего  друга.  «Если  кое-где  любознательным
умам  представляют  некое  вымышленное  братство,  —
приводил  впоследствии  слова  своего  приятеля  Ан-
дреэ  (133),  —  и  если  подобное  публика  принимает
благосклонно,  почему  бы  тогда  не  попытаться  без  про¬
медления  сотворить  нечто  более  существенное?»
 Между  тем  в  Альтенбурге  саксонский  дворянин
близко  сошелся  еще  с  одним  другом  Андреэ,  местным
уроженцем  Тобиасом  Адами,  правой  рукой  Кампанел-
лы.  Без  сомнения,  именно  Адами  первым  направил
Вензе  к  итальянскому  философу.  О  несчастьях  Кам-
панеллы  в  ту  эпоху  знали  все,  так  же  как  в  XIX  веке
знали  о  жизненных  перипетиях  Пеллико.
 Поначалу  Томаззо  Кампанелла  (1568—1639)  препо¬
давал  философию  Фомы  Аквинского  в  доминиканс¬
ком  монастыре  в  своей  родной  Калабрии.  В  Козенце  он
открыл  для  себя  философию  Телезио,  пока  еще  сохра¬
нившуюся  в  школах,  основанных  его  великим  стар¬
шим  современником.  После  этого  Кампанелла  порвал
с  Аристотелевой  схоластикой  и  загорелся  идеями  Те¬
лезио.  Теперь  он  стремился  не  правильно  рассуждать,
а  перестроить  христианское  общество  на  новый  лад.
 И  он  перешел  к  действиям,  —  так,  по  крайней  мере,
утверждали  его  испанские  хулители  и  преследователи,
хозяйничавшие  в  то  время  в  Неаполе.  В  Калабрии  он
вместе  с  несколькими  монахами  и  дворянами  замыс¬
лил  «злодейский  заговор»  с  целью  освободить  страну
от  иностранного  гнета.  Во  всяком  случае,  именно  в
этом  его  обвинили  в  1599  году  испанские  власти  и  бро¬
сили  в  темницу.  Ему  пришлось  пробыть  там  двадцать
семь  лет,  мужественно  снося  мучения,  которым  его,
особенно  на  первых  порах,  подвергали,  —  менее  вы¬
носливый  на  его  месте  давно  бы  отдал  богу  душу.  Но¬
вая  власть,  не  столь  суровая,  сделала  ему  поблажку:
ему  разрешили  писать.  Среди  созданного  им  в  тюрьме
труды  по  философии,  естественным  наукам,  астроно-

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  65
 мии,  астрологии  и  политической  этнологии.  Лишь  в
1626  году  папа  Урбан  VII,  сжалившись  над  ним,  сумел
вызволить  его  из  неапольской  тюрьмы.  Для  этого  он
прибегнул  к  уловке  —  заявил,  что  Кампанелла  как  ере¬
тик  должен  предстать  перед  трибуналом  инквизиции.
Для  вида  папа  заключил  Кампанеллу  под  стражу,  дав
ему  возможность  доказать  каноничность  своих  взгля¬
дов,  и  выпустил  на  свободу,  облачив  доверием  и  назна¬
чив  ему  внушительную  пенсию.  Испанцы  поняли,  что
их  обвели  вокруг  пальца,  и  попытались  снова  его  схва¬
тить.  Кампанелле  пришлось  бежать  во  Францию,  где
Людовик  XIII  предоставил  ему  более  надежный  при¬
ют.  Умер  Кампанелла  в  Париже  в  1639  году.
 После  1610  года  Кампанелле  в  его  неапольской
тюрьме  позволили  свободно  принимать  друзей  —  лю¬
дей  просвещенных,  философов.  Доверенным  лицом
его  стал  Тобиас  Адам  и.  Произошло  это  между  1611  и
1615  годом;  точнее  сказать  невозможно  (134)'.
 Во  всяком  случае,  после  1613  года  Адами  привез  в
Тюбинген  рукописи  своего  духовного  наставника,  на¬
писанные  им  в  большинстве  своем  по-итальянски.  Он
перевел  их  на  латынь  и  немецкий  язык  и  издал,  снаб¬
див  полными  патетики  предисловиями.  Так  наши  тю¬
бингенские  друзья  познакомились  с  трудами  и  взгля¬
дами  Кампанеллы,  в  частности  с  «Городом  солнца».
 Кампанелла  вопреки  Платону  учил,  что  идей  как
прообразов  всех  вещей  не  существует  —  есть  только
бытие  и  небытие,  ничто2.
 Диалектические  и  схоластические  спекуляции  не
могут,  по  его  мнению,  отточить  человеческую  муд-
 1  С  1611  по  1613  год  Адами  в  качестве  домашнего  учителя
вместе  с  Рудольфом  фон  Бммау  путешествует  по  Греции,  Си¬
рии,  Палестине,  Италии.  Странствуя  по  Италии,  он  несколько
раз  посещает  Кампанеллу  (135).
 2  Представляется,  что  Жан-Поль  Сартр  в  пьесе  «Дьявол  и
Господь  Бог»  не  только  создал  пародию  на  «Город  солнца»,  но
и  заимствовал  у  Кампанеллы  основные  понятия  своей  фило¬
софии.

66  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 рость,  которая  основывается  на  одних  лишь  наблю¬
дениях.  Однако  и  ошибки,  свойственной  тогдашним
философам,  Кампанелла  призывал  избегать.  В  «Фи¬
лософии,  подтвержденной  чувствами»  (136)  и  в  более
поздних  своих  работах,  Кампанелла  различает  два
способа  постижения  мира,  принимая  одну-единствен-
ную  трансцендентную  реальность.  Органы  чувств,
полагает  он,  позволяют  нам  узнать  лишь  вещи  мира
физического;  внутреннее  чувство  или  интуиция,
свойство  сугубо  человеческое,  дает  нам  возможность
постичь  мир  Божественный.
 Но  в  основе  своей  две  эти  области  знаний  суть  одно.
Бесконечное  бытие  —  источник  всего  конечного  —  и
конечное  сосуществуют  как  в  сфере  бесконечного,  так
и  в  противоположной  ей  сфере  проявленного.  У  бес¬
конечного  бытия  три  атрибута:  сила,  премудрость  и
любовь,  которые  в  латентном  и  ослабленном  виде  при¬
сутствуют  и  в  конечном  бытии.  В  своем  становлении
человек  укрепляет  эти  три  качества  с  тем,  чтобы  на
земле  с  помощью  и  по  образу  животворящего  и  воинс¬
твующего  Христа  воцарилось  Царство  Божие.
 Нетрудно  заметить,  насколько  идеи  католика
Кампанеллы  близки  идеям  лютеранина  Арндта  и,
как  мы  впоследствии  покажем,  всей  традиции  хрис¬
тианских  иллюминатов.  И  для  Кампанеллы,  и  для
Арндта  —  как  и  для  составителей  розенкрейцерских
манифестов—  общество  должно  воплощать  в  себе
христианские  идеалы,  стремиться  как  можно  пол¬
нее  причаститься  бесконечному  бытию  с  поправкой
лишь  на  телесные  нужды.  Подобное  идеальное  об¬
щество  полностью  противоположно  обществу  сов¬
ременному,  в  котором  почти  безраздельно  царят  зло,
заблуждение,  ложь,  проистекающие  из  людского  эго¬
изма  и  частных  интересов.
 Кампанелла  знакомит  читателя  с  утопическим  Го¬
родом  солнца  (Civitas  Soli)  (137),  который  Вензе,  как
мы  видели,  взялся  воплотить  в  жизнь  на  основе  одно¬
го  из  христианских  союзов,  задуманных  Андреэ.  Иде-

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  67
 альный  город  Кампанеллы,  очевидно,  вдохновил  Ио¬
ганна  Валентина  на  создание  «Описания  государства
Христианополнса»1,  немного  напоминающего  «Новую
Атлантиду»  Фрэнсиса  Бэкона.
 Бог  предстает  у  него  правителем,  обитающим  за
пределами  мира,  избранным  народом  и  правящим  че¬
рез  своих  представителей  —  Силу,  Премудрость,  Лю¬
бовь.  В  городе  царит  настоящий  коммунизм.  Эгоис¬
тические  интересы  отдельного  индивидуума  всецело
подчинены  интересам  общества,  что  ведет  к  упраздне¬
нию  частной  собственности.
 Политика  тут  ни  при  чем,  мы  имеем  дело  с  прямым
приложением  идей  изначального  христианства.  Кам-
панелла  утверждает,  что  его  взгляды  не  выходят  за
рамки  католического  учения,  каким,  по  крайней  мере,
он  себе  его  представляет.  Однако  он  полагает  —  и  это
не  самое  меньшее  из  его  притязаний,  роднящее  дав¬
нюю  калабрийскую  традицию  с  реформой  и  через  нее
с  Fama,  —  что  именно  современная  Римская  церковь
как  организация  препятствует  пришествию  Бога  на
землю.  По  примеру  многих  до  него  Кампанелла  почи¬
тает  папу  Антихристом.  Лишь  после  1633  года,  когда  к
нему  проявил  благосклонность  Урбан  VII,  из-под  пера
Кампанеллы  выходят  труды  по  защите  папской  власти,
в  частности  «Царство  Мессии».  При  этом  Кампанел¬
ла  обрушивается  на  превратившееся  к  тому  времени
в  фарс  розенкрейцерское  движение,  которое  никому
уже  в  голову  не  приходит  защищать  (139).  Об  отноше¬
нии  итальянского  философа  к  авторам  Fama  следует
судить  не  по  парижскому  периоду  его  жизни,  как  это
делает  Седир  (140).  Впрочем,  не  надо  впадать  и  в  про¬
тивоположную  крайность,  как  Кинаст  (141),  который,
совершенно  напрасно,  ограничиваясь  лишь  работами
современников  Андреэ,  решил,  что  Кампанелла  стоял
у  истоков  розенкрейцерского  движения.  И  все  же  во
 1  Влияние  «Города  солнца»  на  «Описание  государства
Христианополнса»  было  полностью  доказано  (138).

68  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 взглядах  Кампанеллы  и  розенкрейцеров  было  слиш¬
ком  много  общего,  слишком  тесно  они  были  связаны
друг  с  другом  —  это  позволяет  думать,  что  Кампанел-
ла  одобрительно  относился  к  Тюбингенскому  кружку,
в  который  входили,  по  крайней  мере,  некоторые  из
авторов  манифеста,  и  вдохновлял  его  членов  на  поиск
истины.
 Возможно,  не  только  общей  неприязнью  лютеран  к
Испании,  но  и  памятью  о  пребывании  Кампанеллы  в
тюрьме  объясняется  та  ненависть  к  испанцам,  которая
сквозит  во  многих  местах  Fama  и  Confessio,  особенно
описаниях  испанских  злоключениий  Христиана  Ро-
зенкрейца,  который  по  возвращении  с  Востока  и  из
Африки  вынужден  был,  во  избежание  худшего,  спа¬
саться  бегством  из  Испании.
 Антииспанские  настроения  присутствуют  и  в  са¬
тире  Боккалини.  Итальянский  полемист  был  завзя¬
тым  врагом  испанцев  —  понятно,  что  папа  не  мог  дол¬
го  держать  во  властных  структурах  городов  папского
подчинения  фигуру  столь  неудобную.  Попав  в  опалу,
Боккалини  вынужден  был  даже  укрыться  в  Венеции,
где  и  погиб  в  1613  году  в  уличной  драке.  В  последние
годы  жизни  он  написал  хлесткую  политическую  сати¬
ру  «Новости  Парнаса»  (142),  в  которой  затрагивались
также  проблемы  философии  и  морали.  Сатира  была
опубликована  в  1612  году  и  стала  одной  из  самых  чи¬
таемых  книг  во  всей  Европе.  В  1615  году  появился  ее
отличный  французский  перевод  Т.  де  Фугасса  (143).
В  1617  году  вышел  в  свет  немецкий  перевод  —  без  ука¬
зания  переводчика  и  места  издания  (144).  Этот  текст
не  полностью  идентичен  тексту  «Всеобщей  и  полной
реформации»  (главе  LXXVII),  помещенному  перед
Fama,  как  утверждалось  ранее  (145),  хотя  и  очень  к
нему  близок.  Ясно,  впрочем,  что  их  написал  один  и
тот  же  человек,  который  впоследствии  лишь  слегка
улучшил  первоначальный  вариант.  Я  уже  упоминал
о  предположении,  будто  единственный  автор  обеих
версий  —  Кристоф  Безольд  (146).  Основой  этой  ги¬

Глава  2.  Тюбингенский  кружок  69
 потезы  послужило  простое  недоразумение1  —  ничего
не  значащая  констатация  того  факта,  что  Ragguagli  di
Parnasso  ни  в  одном  труде  столь  часто  не  цитируются,
как  в  Opus  politicum  Безольда»  (149).  Впрочем,  частые
поездки  Вензе  и  Адами  в  Италию,  откуда  они  приво¬
зили  последние  книги  и  рукописи  Кампанеллы,  наво¬
дят  на  мысль  о  том,  что  именно  в  Тюбингенском  круж¬
ке  следует  искать  распространителей  и  переводчиков
«Всеобщей  и  полной  реформации»  и  «Новостей  Парна¬
са».  Снабжая  некоторые  из  своих  писаний2  надписью
Helicon  juxta  Parnassum3,  Иоганн  Валентин,  возможно,
отдавал  дань  итальянскому  полемисту,  указывая  на
подспудную  связь  между  своим  и  его  творчеством.
Так  или  иначе,  столь  хрупкие  доказательства  не  дают
основания  доподлинно  установить,  кем  на  самом  деле
были  анонимные  авторы  манифестов.  Это  столь  же
рискованно,  как  утверждать,  будто  творчество  Кампа¬
неллы  в  наибольшей  степени  подвигло  розенкрейце¬
ров  на  их  деяния  (151).
 Причины  тут  не  столь  очевидны  и  не  столь  просты.
 1  Бегеманн  с  подачи  Кача  (147)  приписывает  Безольду  суро¬
вую  отповедь  розенкрейцерам,  которую  на  самом  деле  в  книге,
переведенной  Адами,  высказал  Кампанелла  (148).
 2  Например,  Turbo  (150).
 3  Геликон  возле  Парнаса  (лат.).  —  Примеч.  пер.

70
 ГЛАВА  3
 Миф  о  Христиане
Розенкрейце
и  поддельные
предания
 |J§Jолгие  годы  после  публикации  розенкрейцер¬
ских  манифестов  люди  ученые  совершенно  серьезно
обсуждали  даты  рождения  и  смерти  «основателя  ор¬
дена»  Христиана  Розенкрейца.  Предположения  мало
отличались  друг  от  друга.  В  общем,  все  соглашались,
что  открытие  гробницы  приходилось  на  1604  год,  в  ка¬
кой-то  степени  знаменующий  собой  год  1-й  от  начала
Спасения.  С  учетом  того,  что  гробница  находиласть
под  спудом  в  течение  ста  двадцати  лет,  а  патриарх
умер  в  возрасте  ста  шести  дет,  получается,  родился  он
в  1378  году,  покинул  этот  мир  в  1484-м,  или,  как  неод¬
нократно  потом  отмечалось,  спустя  год  после  рожде¬
ния  Мартина  Лютера  (152).  Поэтому  врач  Рудольфа  II
Михаэль  Майер,  рьяный  защитник  зарождавшегося
розенкрейцерства,  с  полным  основанием  мог  утверж¬
дать,  что  эпоним  движения  был  современником  зна¬
менитых  алхимиков  Альберта  Великого,  Арнольда  из
Виллановы  и  Раймонда  Луллия  (153).  Однако,  если  не
считать  сведений  в  Fama  и  «Химической  Свадьбе»  Ан-
дреэ,  никаких  иных  следов  пребывания  Розенкрейца
на  нашей  грешной  земле  не  обнаружено.
 Нельзя,  разумеется,  брать  на  веру  заметку  в  гол¬
ландском  масонском  журнале  «Свастика»  за  1912  год,
где  помещен  портрет  Христиана  Розенкрейца,  «сде¬
ланный  по  очень  редкой  древней  гравюре»  (154).  Нет

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предония  71
 никаких  подтверждений  тому,  что  философ,  размыш¬
ляющий  над  черепом,  действительно  Христиан  Ро-
зенкрейц.  В  то  же  самое  время  в  другом  голландском
журнале  (155)  масон  брат  Синтетикус  поделился  уди¬
вительными  откровениями  о  реинкарнациях  души
Розенкрейца:  «Дух  основателя  братства,  —  утверждает
он,  —  после  смерти,  вновь  приняв  телесную  оболочку,
появлялся  в  разных  странах  Европы.  Когда  возника¬
ла  необходимость  или  если  того  требовала  какая-либо
новая  сторона  его  деятельности,  он  покидал  одно  тело
и  вселялся  в  другое.  В  первый  свой  приход  он  основал
розенкрейцерский  орден.  Несколько  веков  спустя  он
рука  об  руку  с  алхимиками  служил  как  бы  повиваль¬
ной  бабкой  современной  науки».  Это  столь  показа¬
тельное  свидетельство,  подтвержденное  и  госпожой
Безант,  автор  последней  «Истории  розенкрейцеров»
Фр.  Виттеман  воспринял  как  якобы  неопровержимое
доказательство  реального  существования  Христиана
Розенкрейца.  Как  бы  то  ни  было,  других  доводов  он  не
приводит.
 Михаэль  Майер  недалек  от  истины,  когда  в  своем
розенкрейцерском  каноне  {Themis  aurea,  1618)  (156)
делает  попытку  объяснить  происхождение  имени
Розенкрейц:  «Братья  Розового  Креста  —  утвержда¬
ет  он,—  пользуются,  согласно  предписаниям  орде¬
на,  знаком  из  двух  букв  Р.  К.  ...как  вспомогательным
средством,  этот  знак  каждый  волен  интерпретировать
по  своему  усмотрению.  Между  тем,  как  только  появи¬
лись  первые  писания  братства,  нашелся  ревностный
толкователь,  приписавший  буквам  Р.  К.  значение  „Ро¬
зенкрейц”.  Вскоре  это  объяснение  стало  общим  мес¬
том,  хотя  сами  братья  впоследствии  заявляли  в  своих
работах,  что  их  напрасно  называют  розенкрейцерами,
так  как  буквы  Р.  К.  обозначают  имя  их  основателя
лишь  символически».
 Собственно  говоря,  в  первом  манифесте  речь  идет
лишь  о  братстве  Р.  К.  и  об  отце  К.  Р.  К..  Официальное
название  братства  появилось  только  в  «ответе»  Адама

72  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 Хазельмайера  (в  обоих  изданиях  —  1612  и  1614  годов),
прилагаемом  к  Fama.  Получается,  Хазельмайер  и  есть
тот  «ревностный  толкователь».  Возникает  подозрение,
что  такого  человека  никогда  не  было  и  перед  нами  чис¬
тейшая  мистификация.
 От  внимания  кропотливых  исследователей  ускольз¬
нул  отрывок  из  одного  анонимного  трактата,  опублико¬
ванного  в  1624  году  в  ответ  на  памфлет  Нейхауза  (157).
Там  черным  по  белому  написано:  «Если  создатель  и  ос¬
нователь  их  общества  не  Христиан  Розенкрейц,  если  они
его  просто  придумали,  то  этим  они  хотели  сказать  —  по
крайней  мере,  я  так  думаю,  —  что  для  них,  наделенных
наивысочайшей  мудростью,  простой  крест  преобразил¬
ся  в  этой  жизни  в  благолепную  цветущую  розу.  Ведь  что
такое  для  других  крест,  как  не  телесные  недуги,  а  зачас¬
тую  душевные  невзгоды  и  мучения?  Мудрецы,  милос¬
тью  Божией  стяжавшие  нанвысшее  озарение,  от  подоб¬
ных  напастей  избавлены.  Для  них  отверстым  пребудет
тайный  смысл  Священного  Писания».
 Этот  текст  —  весьма  поздний,  как  мы  увидим,  —
прекрасно  отражает  глубинный  смысл  учения  ро¬
зенкрейцеров  и  стремлений  ученейших  представите¬
лей  братства.  Он  практически  не  оставляет  камня  на
камне  от  привычной  легенды,  утверждая,  что  имя  и
жизнь  Христиана  Розенкрейца  —  вымысел  состави¬
телей  Fama,  миф,  искусная  притча,  которая  должна
объяснить  миру  доктрину  и  чаяния  розенкрейцеров,
представленные  красноречивым  двойным  символом
креста  и  розы.  В  слове  «Розенкрейц»  (Розовый  крест)
заложено  основание  розенкрейцерской  мудрости.
 Отвергнув  легенду  о  Розенкрейце,  естественно,  за¬
даешься  вопросом,  существовали  ли  розенкрейцерс¬
кое  учение  и  само  братство,  никак  не  связанные  с  этой
лнчностыо,  до  публикации  манифестов  в  1614  году.
И  тут,  как  обычно,  нет  недостатка  в  довольно  смелых
предположениях.
 Так,  Ириней  Агностус  в  те  же  годы  утверждал:
«Наш  орден  появился  задолго  до  Христиана  Розенк-

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предания  73
 рейца.  Он  его  лишь  преобразовал.  Как  философу  ему
не  было  равных,  а  вот  познаний  в  вопросах  веры  ему
недоставало.  Он  основатель  нашего  общества  не  более
чем  Соломон,  потому  что  сначала  возникает  учение  и
лишь  потом  рождаются  люди,  которым  суждено  стать
их  выразителями».  Рассуждая  таким  образом,  теоре¬
тик  розенкрейцерства  как  бы  лишал  общество  основа¬
теля,  а  заодно  и  каких-либо  исторических  характерис¬
тик,  возводя  его  появление  к  незапамятным  временам.
Тем  самым  он  недалек  от  Майера,  который  объявлял
розенкрейцеров  наследниками  брахманов,  египтян,
элевсииских  евмолнидов,  самофракийских  мистов,
персидских  магов,  эфиопских  гимнософистов,  пифа¬
горейцев  Великой  Греции  и  мудрецов  Аравии  (158),
другими  словами,  всех  когда-либо  существовавших
мистиков.  Виттемансу  (159)  и  этого  показалось  мало,
и  он  дополняет  список:  «Можно  в  связи  с  этим  упомя¬
нуть  также  школы  неоплатоников  (Аммония  Саккаса,
Плотина,  Порфирия,  Ямвлиха,  Прокла),  гностические
общества,  альбигойцев,  рыцарские  ордена,  тамплие¬
ров,  беггардов  и  гуситов»,  то  есть  всех  тех,  кто  хоть  в
какой-то  степени  занимался  эзотерическими  пробле¬
мами.  Давайте,  однако,  условимся,  что  мы  будем  иметь
в  виду,  пытаясь  проследить  историю  строго  опреде¬
ленного  движения  —  историю  братства  и  историю  его
учения.  Мы  не  ставим  знак  равенства  между  всеми  бо¬
лее  ранними  или  современными  розенкрейцерам  фи¬
лософскими  течениями,  которые  могли  так  или  иначе
поспешествовать  разработке  розенкрейцерских  идей.
И  даже  когда  речь  пойдет  об  источниках  этой  фило¬
софии  —  а  таковых,  на  удивление  явных  и  непосредс¬
твенных,  мы  обнаружим  достаточно,  —  мы  не  ограни¬
чимся  туманными  аналогиями  и  констатацией  более
или  менее  сходных  устремлений.
 Если  довольствоваться  этими  узкими  рамками,
трудно  прийти  к  согласию  в  вопросе  о  происхожде¬
нии  «братства».  Упомяну  лишь  утверждение  Спенсе¬
ра  Лыоиса,  главы  американского  общества  Розового

74  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Креста,  который  в  1915  году  заявил,  будто  истинным
основателем  их  общества  является  не  кто  иной,  как
фараон  Тутмос  III,  и  что  известный  крест,  увенчанный
петлей,  есть  просто-напросто  разновидность  символа
розенкрейцеров  (160).  Можно  возразить,  что  анкх  с
его  строго  определенной  ролью  в  египетской  религии
существовал  задолго  до  Тутмоса  III,  да  он  и  совсем  не
походит  на  символическую  фигуру,  которую  розенк¬
рейцеры  в  1614  году  переняли,  как  мы  впоследствии
увидим,  у  алхимиков  XVI  века.  Упомянем  еще  роман¬
тическую  картину  Элифаса  Леви,  выполненную,  от¬
дадим  ему  должное,  рукою  мастера  (161):  «Пока  мир
раздирали  религиозные  войны,  тайные  общества  ил¬
люминатов  —  теургические  организации,  общества
высокой  магии  —  пустили  корни  в  Германии.  Наибо¬
лее  древними  из  них,  по-видимому,  были  розенкрей¬
церы,  символика  которых  восходит  к  временам  гвель¬
фов  и  гибеллинов».  Роза  и  крест  вовсе  не  нуждались
ни  в  гвельфах,  ни  в  тайных  обществах  вообще,  чтобы
стать  привычными  символами  в  кругах  мистиков.  Не
стоит  придавать  значение  и  бездоказательному  ут¬
верждению  в  «пастырском  послании  братьев  Розового
Креста»  XVIII  века,  будто  орден  вот  уже  две  тысячи
лет  выпускает  свое  ежегодное  издание  (162):  розенк¬
рейцерские  библиотеки  XVIII  века  кишат  свежевы-
полненными  подделками.
 Ничто  не  подтверждает  также  версий  об  основании
ордена  Таулером,  Фомой  Кемпийским  или  аноним¬
ным  автором  «Германской  теологии»,  то  есть  самим
Лютером,  в  гербе  которого,  как  и  в  гербе  Андреэ,  крест
сочетается  с  розой.
 На  самом  деле  источник  всех  этих  нелепостей,  для¬
щихся  уже  около  полувека,  —  писания  немца  Карла
Кизеветтера,  автора,  впрочем,  важной  и  во  многом
примечательной  истории  тайных  наук  (163).  В  конце
XVIII  века  в  журнале  Папюса  «Инициация»  появи¬
лась  «История  ордена  розенкрейцеров»  (164),  вышед¬
шая  из-под  пера  Кизеветтера  и  на  скорую  руку  пере¬

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предания  75
 веденная  Барле.  Тема  чрезвычайно  интересовала  всех
троих  —  Папюс  и  Барле  в  то  время  возглавляли  каб¬
балистический  орден  Розового  Креста,  за  десять  лет
до  тех  событий  основанный  маркизом  Станисласом  де
Гуайтой.  От  этого  ордена,  в  свою  очередь,  отпочкует¬
ся  католический  орден  Розового  Креста  «сара»  Жозе-
фена  Пеладана.  Новоиспеченному  ордену  надо  было
во  что  бы  то  ни  стало  обзавестись  доказательствами
своего  древнего  происхождения.  За  дело  взялся  Кизе-
веттер.  Он,  вероятно,  из  самых  лучших  побуждений,
прибегнул  к  целому  ряду  фальшивок.  Ладно  бы  толь¬
ко  это,  но  все  последующие  авторы,  вплоть  до  недав¬
них,  не  гнушаются  тиражировать  эту  ложь,  не  потру¬
дившись  даже  проверить  ее  происхождение.
 Кизеветтер  называл  себя  правнуком  последнего
«императора»  общества  Розового  Креста,  жившего  в
XVIII  веке.  Его  предок  якобы  собрал  все  сведения  о
розенкрейцерах  за  период  с  1764  по  1802  год.  Среди
них  попадались  совершенно  замечательные,  напри¬
мер  история  одного  «брата»  розенкрейцера,  которому
в  1748  году  удалось  алхимическим  способом  полу¬
чить  не  менее  четырех  центнеров  золота  для  курфюр¬
ста  Саксонского.  После  этого  чудодей  как  сквозь  зем¬
лю  провалился,  оставив  несколько  капель  эликсира.
Именно  от  прадеда,  столь  же  мифического,  как  и  это
золото,  Кизеветтеру  перепали  бесценные  книги  и
уникальные  рукописи.  Подлинные  документы  крас¬
норечиво  опровергают  сведения  Кизеветтера,  кото¬
рые,  не  исключено,  существовали  лишь  в  его  пылком
воображении.  Так,  заявляя,  что  Раймунд  Луллий,
Арнольд  из  Виллановы  и  многие  другие  известные
оккультисты  «старались  расширить  свои  познания»,
Кизеветтер  полагает,  что  «этого  нельзя  было  достичь,
не  состоя  в  тайном  обществе».  И  с  места  в  карьер  пе¬
реходит  к  так  называемым  фактам.  Названия  тайных
обществ,  утверждает  Кизеветтер,  черным  по  белому
прописаны  в  известном  сборнике  алхимических  тру¬
дов,  публиковавшемся  рядом  авторов  в  Страсбурге

76  Часть  /.  Истоки  розенкрейцерства
 начиная  с  1613  года  под  общим  названием  «Химичес¬
кий  театр»  (165).  На  странице  1028  в  4-м  томе  сборни¬
ка  Кизеветтер  якобы  обнаружил  (166)  текст  под  на¬
званием  «Полное  изложение  философии  и  алхимии
братства  Розового  Креста,  подготовленное  сиятель¬
нейшим  графом  де  Фалькенштейном,  нашим  импера¬
тором,  в  году  1374  от  Рождества  Христова»,  предваря¬
ющий  алхимический  трактат  XIV  века.  В  1937  году
Седир  (167),  даже  не  взяв  на  себя  труд  обратиться  к
первоисточнику,  который  наверняка  имеется  в  любой
серьезной  библиотеке,  воспроизвел  на  латыни  назва¬
ние  этой  работы,  но,  правда,  убрал  слова  «братство
Розового  Креста»,  сочтя  их  поздней  вставкой.  А  раз
в  1374  году  —  год  рождения  Христиана  —  существо¬
вал  некий  «император»,  то  существовали  в  XIV  веке
и  тайные  общества  масонского  типа,  с  необыкновен¬
ной  легкостью  заключает  историк.  Однако  в  первоис¬
точнике  написано  буквально  следующее:  «Тут  берет
начало  истинная  Practica  chimica  мэтра  Орталануса
Парижского,  испытанная  и  опробованная  в  году  1358,
каковая  Practica,  была  изложена  и  представлена  в  са¬
мом  кратком  виде  Жеаном  Дамблером  Английским
по  книгам  вышеупомянутого  мастера  по  наказу  слав¬
нейшего  и  сиятельнейшего  принца,  отца  философов,
сеньора  графа  де  Фалькенштейна,  Божественным
провидением  архиепископа  святого  города  Трира  в
год  1386  от  Рождества  Христова».  Ни  о  розенкрейце¬
рах,  ни  об  «императоре»  нет  ни  слова.  Да  и  выражение
«отец  философов»  —  обычная  в  духе  времени  лесть  по
отношению  к  князю  церкви,  епископу,  интересовав¬
шемуся,  как  и  все  богословы  и  прелаты  той  эпохи,  ал¬
химией  и  философией.  Кизеветтер  просто-напросто
сфабриковал  требуемый  текст,  будучи  уверен  в  том,
что  никому  из  читателей  в  голову  не  придет  прове¬
рить  столь,  казалось  бы,  правдоподобную  цитату.  Мы
не  преминем  указать  на  массу  других  столь  же  бессо¬
вестных  фальшивок,  которые  продолжают  кочевать
из  работы  в  работу.

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предания  77
 Переходя  к  истории  о  Розенкрейце,  Кизеветтер
развивает  тему  Fama  и  приводит  следующие  детали
(возможно,  почерпнутые  им  в  своей  розенкрейцер¬
ской  «библиотеке»):  «Заручившись  в  их  верности  и
молчании,  Розенкрейц  (sic)  раскрыл  членам  (первого
кружка)  свои  тайны,  тайны  эти  были  записаны  в  осо¬
бые  книги,  и  хотя  впоследствии  обретены  были  и  дру¬
гие  рукописи,  эти  манускрипты  остались  стержнем,
основой  библиотеки  ордена.  В  моем  собрании  есть  не¬
сколько  таких  манускриптов,  восходящих  приблизи¬
тельно  к  1450  году,  с  обозначением  года  и  имени  главы
ордена,  по  чьему  распоряжению  они  были  созданы».
Случай  с  графом  де  Фалькенштейном,  который  легко
проверить,  наводит  на  определенные  размышления
относительно  других  документов,  которых  никто  ни¬
когда  не  видел.  Впрочем,  не  исключено,  что  Кизевет¬
тер  сам  стал  жертвой  мистификации.  Я  своими  гла¬
зами  видел  микрофильм  одной  подобной  фальшивки,
бережно  хранимой  Британским  музеем  под  шифром
Harleian  6485  среди  неизданных  работ  Джона  Ди
(1527—1608),  написанных  до  раскола  в  розенкрейцер¬
ском  движении.  На  полях  «Трактата  о  тайне  Розово¬
го  Креста»  (168)  стоит  имя  автора,  а  в  конце  трактата
приведен  год  1713,  который  администрация  Британс¬
кого  музея  связывает  с  именем  автора,  утверждая,  что
речь  идет  о  поздней  копии.  Этот  трактат  озадачива¬
ет.  В  конце  вполне  обычного  алхимического  труда,  —
оригинал  я  не  искал,  —  где  нет  и  намека  на  Розовый
Крест,  кроме  как  в  предисловии,  явно  более  позднем
и  тенденциозном,  составитель  этой  фальшивки  вос¬
производит  буквальный  английский  перевод  Themis
aurea  u  Ex  legibus  Fraternitatis  Roseae  Crucis  Михаэля
Майера  (1618).  Фальшивку  —  из  желания  возвести  ис¬
торию  Розового  Креста  к  XVI  веку  и  приписать  к  нему
такую  знаменитость,  как  Ди,  —  выполнил  какой-ни¬
будь  «брат»  в  XVIII  веке.  «Библиотека»  Кизеветтера,
по-видимому,  содержала  документы  именно  такого
рода.

78  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 Разобравшись  с  Розенкрейцером  и  мистическим
«Домом  Святого  Духа»,  который  он  считает  чем-то
вроде  масонской  ложи  братства,  наш  историк  пере¬
ходит  к  единственному  известному  ему  главе  ордена
XV  века  Иоганну  Карлу  Фризену,  скрепившему  своей
подписью  рукопись  1468  года  под  названием  «Ключ
мудрости».  Нетрудно  догадаться,  как  сочинялась  эта
новая  фальшивка.  В  XVIII  веке  —  на  этом  я  еще  оста¬
новлюсь,  —  когда  легенда  о  Розенкрейце  стала  казать¬
ся  совсем  уж  неправдоподобной,  придумали  розенк¬
рейцера  Иоганна  Карла  фон  Фризау.  Седир  возвел  его
в  главу  ордена  (тот  якобы  был  им  в  1622  году),  тщетно
пытаясь  заменить  нелепую  выдумку  об  «отце»  Хрис¬
тиане  Розенкрейце  историей  о  новом  кумире,  —  этот
забавный  текст  я  приведу  позднее.
 Далее  следует  великая  эпоха  Парацельса  и  Корне¬
лия  Агриппы,  мимо  которой  Кизеветтер  не  мог  прой¬
ти.  Приняв  на  веру  слова  Корнелия  Агриппы  о  том,
что  в  1507  году  в  Париже  он  познакомился  с  некими
Ландольфом  и  Гальбианом  (более  о  них  ничего  не  из¬
вестно),  которых  будто  бы  приобщил  к  тайным  наукам,
Кизеветтер  (169)  делает  вывод:  «В  начале  XVI  века  (в
1507  году)  знаменитый  Корнелий  Агриппа  основал  в
Париже  тайное  общество,  схожее  с  орденом  Розового
Креста.  В  1650  году  (то  есть  150  лет  спустя)  розенкрей¬
цер  Ириней  Филалет  определенно  называет  Агриппу
императором»,  —  свидетельство,  которое  мы  напрасно
стали  бы  искать  в  трудах  англичанина  Филалета,  ду¬
того  апостола  движения  розенкрейцеров  в  период  его
упадка.  В  другой  своей  работе  Кизеветтер  добавляет,
что  «общество  быстро  распространилось  вплоть  до
Германии,  Италии  и  Англии»  (170).  Предположение  о
разветвленной  сети  общества,  еще  менее  доказатель¬
ное,  чем  существование  самой  парижской  организа¬
ции,  основывается  лишь  на  перемещениях  Агриппы,
который,  подвергаясь  преследованиям  из-за  своих
оккультистских  взглядов,  на  одном  месте  подолгу  не
сидел.

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предания  79
 Неудивительно  также,  что  Кизеветтер  задался
целью  сделать  отцом  розенкрейцерской  традиции
Парацельса,  наиболее  значительного  оккультиста
XVI  века.  «Теперешний  вид  Розе  и  Кресту,  —  не  ут¬
руждая  себя  доказательствами,  заявляет  Кизевет¬
тер,—  придал  Парацельс.  Во  время  своих  путешест¬
вий  по  Азии  он,  без  сомнения,  приобщился  к  тайным
учениям  Индии.  В  Европе  Парацельс  обзавелся  боль¬
шим  числом  учеников  из  числа  людей  образованных
и  даже  ученых.  К  сожалению,  связи  его  организации
с  розенкрейцерскими  обществами  прежнего  толка
проследить  уже  невоможно.  Парацельса,  этого  Лю¬
тера  от  медицины,  в  моих  манускриптах  называют  не
просто  императором  ордена,  но  и  его  преобразовате¬
лем.  Немаловажное  значение  имел  титул  monarcha
secretorum,  —  именно  так  Парацельс  называл  себя  сам,
хотя  его  и  упрекали  за  это  в  мании  величия».
 Сегодня  мы  знаем,  что  Парацельс  не  бывал  в  Индии.
Кстати,  в  своей  более  осторожной  «Истории  оккуль¬
тизма»  (171)  Кизеветтер  не  повторил  чужих  измышле¬
ний  на  этот  счет,  хотя  и  не  преминул  включить  их  в
«Историю  Розы  и  Креста».  Парацельс  никогда  не  на¬
зывал  себя  ни  monarcha  secretorum,  ни  императором,  ни
тем  более  преобразователем  Розы  и  Креста.  Это  Зем-
лер  (172)  в  1786  году  объявил  Парацельса  и  тем,  и  дру¬
гим,  и  третьим,  присовокупив  еще  и  титул  rex  physicus,
которым  с  древних  времен  наделяли  себя  наиболее
видные  алхимики.  Сам  Парацельс  писал:  «Знаю,  что
подобает  мне  Monarchia,  подобает  мне  честь.  Но  не  я
себя  возвышаю,  Естество  возвышает  меня»  (173).  Это
значит,  что  для  грядущих  поколений  он  станет  непре¬
рекаемым  авторитетом  в  сокровенных  науках,  —  тако¬
вым  и  впрямь  почти  на  два  столетия  прослывет  Пара¬
цельс,  открывший  тайну  Великой  Природы.  Однако
из  этого  не  следует,  что  он  руководил  каким-либо  сек¬
ретным  обществом.  У  нас  нет  ни  одного  достоверного
документа,  связывающего  Парацельса  с  таким  обще¬
ством,  даже  если  предположить,  что  оно  существо¬

80  Чосгь  /.  Истоки  розенкрейцерства
 вало1.  Его  последователями,  коих  набралось  немалое
количество,  —  позже  мы  разберем,  что  означает  выра¬
жение  «последователи  в  астрале»,  —  стали  врачи,  при¬
нявшие  его  учение.
 «К  1590  году,  —  продолжает  Кизеветтер,  —  орден
Розы  и  Креста  приобрел  широкую  известность.  Мы
знаем,  что  в  этот  и  последующие  годы  французский
алхимик  Барно  путешествовал  по  Германии  в  поис¬
ках  мэтров-герметиков  из  Rosae  Crucis,  дабы  вступить
в  их  общество».  Кизеветтер  ссылался  на  предисловие
к  «Известиям  братства  розенкрейцеров»  от  1597  года.
На  самом  деле  речь  идет  о  вышедшем  в  1616  году  труде
с  предисловием,  датированным  1597  годом,  на  кото¬
ром  я  подробно  остановлюсь  в  соответствующем  мес¬
те.  Сразу  оговорюсь,  что  ни  Барно,  ни  братство  Розы  и
Креста  тут  ни  при  чем.  В  предисловии  (под  которым
стоит  более  поздняя  дата)  делается  первая  попытка,
впрочем  неудачная,  основать  философическое  обще¬
ство  —  пока  без  названия  —  прототип  будущего  братс¬
тва.  Из  письма  того  же  Барно,  продолжает  Кизеветтер,
«следует  заключить,  что  он  вступил  в  тесное  сношение
с  Розой  и  Крестом.  Не  исключено,  что  он  даже  стал
„императором”  и  что  Генрих  IV  (упомянутый  здесь  со¬
вершенно  некстати),  и  Морис  де  Нассау  тоже  не  были
чужды  братству».  Единственно,  слегка  портит  ра¬
дужную  картину  то,  что  «император  Рудольф  И,  рев¬
ностный  приверженец  магии,  алхимии  и  астрологии,
как  ни  странно,  не  вошел  в  контакт  с  орденом,  хотя  у
него  во  врачах  подвизались  розенкрейцеры  Джеральд
Дорн,  Тадеуш  де  Хайек  и  Михаэль  Майер».  У  нас  бу¬
дет  случай  успокоить  Кизеветтера.  Письмо  же  Барно
я  впоследствии  подвергну  тщательному  анализу,  так
как  это  единственный  документ,  на  основании  которо¬
го  обычно  делают  заключение,  будто  бы  в  XVI  веке  су¬
ществовали  тайные  общества.  Мы  увидим,  однако,  что
письмо  это  ровным  счетом  ничего  не  доказывает.  Пока
 1  Об  этом  см.  223.

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предания  8t
 заметим  лишь,  что  ни  в  письме,  ни  в  работах  Барно  нет
ни  малейшего  намека  на  братство  Розы  и  Креста.
 Дабы  покончить  наконец  с  первой  частью  «Истории
Розы  и  Креста»,  составленной  Кизеветтером,  добавлю,
что  этот  последний  заявляет,  будто  владеет  мануск¬
риптом  Иоганна  Арндта,  большого  друга  Андреэ.  Ру¬
копись  якобы  нельзя  было  отдавать  лютеранам,  тем
более  и  среди  розенкрейцеров  нашлись  богословы.
Название  этого  таинственного  манускрипта  —  «Вто¬
рой  трактат  о  silentium  dei»x.  Он  был  написан  в  опро¬
вержение  нашумевшей  книги  Silentium  dei  небезызвес¬
тного  пастора.  Далее  в  «Истории»  речь  идет  об  упадке
братства  в  1624  году  и  о  его  связях  с  франкмасонством.
 ***
 Мне  пришлось  обречь  читателя  на  чтение  длинно¬
го  комментария  к  фальшивкам  и  нелепостям,  потому
что,  повторюсь,  на  них  одних  сегодня  и  строится  во
Франции  история  розенкрейцеров,  причем  вплоть  до
последнего  времени  статья  Кизеветтера  служила  едва
ли  не  единственным  источником,  а  сам  он  —  непрере¬
каемым  авторитетом  для  историков.  Следует,  впрочем,
заметить,  что  фальшивкам  мы  обязаны  не  только  Ки-
зеветтеру,  я  уже  не  говорю  о  тех  загадочных  докумен¬
тах,  благодаря  которым  современные  розенкрейцеры
возводят  свою  историю  ни  много  ни  мало  к  самим  там¬
плиерам.  Без  тамплиеров,  судя  по  всему,  тут  вообще
не  обойтись,  и  мы  уже  без  особого  удивления  узнаем,
что  в  1414  году  они  объявили  себя  рыцарями  Розы  и
Креста.  Ни  одна  оккультная  организация  не  обходит¬
ся  без  прнукрашателей  своей  истории.
 Верхом  беспардонности  кажется  попытка  Седира
(174)  возвести  в  императоры  ордена  розенкрейцеров
сорок  семь  посвященных,  которые,  согласно  Агнос-
тусу  (175),  получили  тайные  знания  о  мире  от  само¬
го  Бога.  Перечислим  лишь  самых  известных:  Авраам,
 1  Молчание  Бога  (латп.).  —  Примеч.  пер.

82  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Давид,  Соломон,  Ездра,  Филон  Иудеи,  Христос  и  че¬
рез  него  святой  Иоанн,  Петр  Дамиани,  Якоп  Ворагин-
ский.  Кроме  того,  автор,  словно  ему  мало  фальшивок
Кизеветтера,  приводит  выдержки  из  «Известий  братс¬
тва  иллюминатов»  Юлиуса  Спербера  (1597),  которые
сам  же  Седир  и  выдумал,  опираясь  на  уже  цитировав¬
шиеся  «Известия  братства  розенкрейцеров»  за  1616
год,  второе  предисловие  которого,  помеченное  тем  же
годом,  появилось  за  подписью  «Ю.  Сп.».
 Единственным  оправданием  тут  может  служить
лишь  то,  что  в  XVIII  веке  такие,  с  позволения  сказать,
приемы  использовались  сплошь  и  рядом.
 В  1720  году  Толанд  ничуть  не  сомневался,  что  за¬
долго  до  Fama  существовали  центры  (ложи)  розенк¬
рейцеров  в  Голландии  и  Венеции,  где  якобы  и  поя¬
вилась  их  первая  книга  (176).  Никто,  разумеется,  ее
в  глаза  не  видел,  но  через  сто  лет  после  Fama  для  ре¬
анимации  Розы  и  Креста  во  что  бы  то  ни  стало  надо
было  вдохнуть  в  миф  новую  жизнь  и  переосмыслить
манифест  —  оба  уже  не  пользовались  прежним  до¬
верием.
 В  1742  году  Гермипус  Кохаузен  неожиданно  заявил,
что  в  действительности  у  истоков  ордена  розенкрей¬
церов  стоял  проживший  триста  лет  алхимик  Артефий,
ученик  еще  одного  Мафусаила,  алхимика  Боленуса
 (177).  В  1751  году  вышла  в  свет  книга,  приписываемая
Луи-Конраду  Мотанусу,  иначе  Бергену,  якобы  сочи¬
ненная  в  1635  году.  В  вышедшем  посмертно  произведе¬
нии,  проникнутом  масонскими  образами  и  масонской
терминологией,  Мотанус  жалуется,  что  в  1622  году  в
Гааге  его  исключили  из  ордена  розенкрейцеров  из-за
форменного  пустяка.  Розенкрейцеры,  заявляет  он,  до¬
нимали  его  своими  облыжными  обвинениями  целых
тридцать  лет.  Простой  расчет,  сделанный  Землером
 (178)  в  1801  году,  указывал  на  1592  год  как  дату  осно¬
вания  ордена.  Позже  я  остановлюсь  на  том,  почему  в
1740  году  прежнюю  дату  —1622  год  —  понадобилось
изменить.

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предания  83
 В  1782  году  некий  автор  (179)  поведал  публике,  буд¬
то  в  Лейпцигской  библиотеке  хранился  манускрипт
Михаэля  Майера,  впоследствии,  разумеется,  утерян¬
ный,  согласно  которому  «братство  древних  магов,  или
мудрецов»  возродилось  в  1570  году  под  названием
«братья  Золотого  Розового  Креста».  Дело  в  том,  что  в
1780  году  была  предпринята  попытка  основания  ма¬
сонской  организации  Золотого  Розового  Креста  на  ру¬
инах  утратившего  доверие  общества  розенкрейцеров,
и  нужно  было  доказать,  что  ее  корни  уходят  в  глубь
веков.
 В  общем,  история  розенкрейцерства  менялась  в
зависимости  от  обстановки.  Так,  Кизеветтер  отнюдь
не  был  лицом  незаинтересованным.  В  то  самое  вре¬
мя,  как  я  уже  говорил,  Станислас  де  Гуайта  старался
поднять  престиж  только  что  образованного  им  кабба¬
листического  ордена  Розового  Креста.  Надо  было  по¬
жертвовать  второстепенным,  чтобы  спасти  основное.
Дабы  не  стесняться  своего  прошлого,  отстоять  кото¬
рое,  казалось  бы,  уже  невозможно,  надо  было  доказать,
что  орден  значительно  старше  французских  лож  Вели¬
кого  Востока.  Кизеветтер  отлучает  манифесты  Fama
и  Confessio  от  розенкрейцерской  традиции  и  предает
анафеме  «Химическую  Свадьбу»  Андреэ.  Основание
ордена  Розы  и  Креста  отодвигают  в  далекое  прошлое,
заменяя  дату  рождения  мифического  Розенкрейца  на
дату  создания  манускрипта  Франкенштейна.  Ясно,
что  нашему  исследованию  эти  фиктивные  данные  не
помогут.
 ***
 Может,  мнения  о  происхождения  Розы  и  Креста
совпадали  хотя  бы  в  эпоху  появления  Fama?  —  Ничуть.
 Одно  очевидно:  списки  Fama  ходили  по  рукам  за  не¬
сколько  лет  до  ее  выхода  в  1614  году.  В  конце  XVIII  века
немецкому  ученому  Бегеману  (180)  удалось  раздобыть
экземпляр  «ответа»  Адама  Хазельмайера  (названного
Хазельмейером).  Он  датирован  1612  годом,  место  из-

84  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 дания  не  указано1.  Поэтому  вполне  правдоподобно,
что  автор,  как  он  утверждает,  уже  в  1610  году  видел
рукопись  Fama,  созданную  никак  не  позже  этого  года.
Во  всяком  случае,  она  появилась  раньше  «Ответа  Ха-
зельмайера»  (1612).
 Чаще  всего  первые  розенкрейцеры  ссылаются,  как
я  уже  говорил,  на  1604  год  —  дату,  «когда  нашли  склеп
отца  Розенкрейца»,  по  одному  исчислению,  и  дату,
когда  началась  эра  Спасения,  —  по  другому.  Никто
никогда  не  объяснял,  почему  именно  этот  год  выбран
за  точку  отсчета.  В  автобиографии  Иоганн  Валентин
Андреэ  (181)  относит  «Химическую  Свадьбу  Христи¬
ана  Розенкрейца»  к  своим  юношеским  трудам  1602—
1604  годов,  называя  ее  написание  —  по  причинам,  на
которых  мы  остановимся  позже,  —  мальчишеской  вы¬
ходкой.  Андреэ  ничего  не  говорит  о  том,  почему  про¬
изведение,  о  котором  он  отзывается  так  пренебрежи¬
тельно,  вышло  в  свет  у  его  страсбургского  издателя
только  в  1616  году.  Объяснить  само  имя  Розенкрейца
и  многочисленные  намеки  на  символику  розы  и  креста
позднейшими  вставками  трудно,  хотя  такие  попытки
предпринимались  (182),  поэтому  предположили,  что
в  1603  году  уже  существовал  первоначальный  вари¬
ант  Fama,  познакомившись  с  которым  Андреэ  напи¬
сал  «Химическую  Свадьбу»  (183).  Чтобы  согласовать
признание  Андреэ  с  расхождениями  в  датах,  вовсе  нет
нужды  в  таком  недоказуемом  и  замысловатом  пред¬
положении.  Совпадение  дат  (1604  год  или  около  того)
написания  «Химической  Свадьбы»  и  «обнаружения»
склепа  Розенкрейца  и  самого  послания  довольно  явс¬
твенно  доказывает:  именно  тогда  родилась  розенкрей¬
церская  идея,  а  возможно,  и  легенда  о  Розенкрейце.
Между  1604  и  1610  годом  идею  и  легенду  развили  и
распространили  Андреэ  и  те,  чьи  имена  мы  попытаем¬
ся  определить.  В  окончательном  виде  манифест  поя¬
 1  Ответ  досточтимому  братству  теософов  Розы  и  Креста.  В
оригинальном  названии  de,  а  не  de  la  Rose-Croix  и  von,  а  не  vorn
Rosencreutz,  как  в  издании  1614  года.

Глава  3.  Миф  о  Христиане  Розенкрейце  и  поддельные  предония  85
 вился  не  раньше  1612  года,  то  есть  не  раньше  выхода
в  свет  раздела  LXXVII  «Новостей  Парнаса»,  который
представлен  в  манифесте  1614  года.
 Начиная  с  1616  года,  некоторые  апологеты  Розы  и
Креста  стараются  все  запутать,  утверждая,  что  орден
значительно  древнее  и  его  образование  следует  от¬
нести  к  1597  году.  Такой  целью  задаются  «Известия
братства  Розы  и  Креста»  (184),  изданные  в  Данциге  в
1616  году  с  предисловием  I.  SP.  V.  Н.  (по  мнению  неко¬
торых,  Юлиуса  Шпербера,  к  тому  времени  уже  умер¬
шего),  которому  предшествовало  письмо  без  подписи,
помеченное  1597  годом  (185).  В  этом  последнем,  цен¬
ном  для  нас  по  ряду  причин  послании  говорится,  что  в
1597  году  —  в  пору,  когда  оно  создавалось,  —  никакого
братства  еще  не  было,  а  между  тем  оно  было  необхо¬
димо  для  спасения  мира,  поэтому  автор  пытается  соб¬
рать  единомышленников  под  свои  знамена.
 Документ  содержит  одно  указание,  которое  помо¬
жет  нам  понять,  почему  выбрана  именно  эта  дата.  Ав¬
тор  утверждает,  что  видел  в  Швабии  книгу  (рукопись
книги)  некоего  Эгидия  Гутмана,  о  котором  мы  ничего
не  знаем.  Седир  (186),  правда,  по  своему  обыкновению,
из  ничего  скроил-таки  ему  биографию.  По  всему  вы¬
ходило,  что  Гутман  —  человек  в  высшей  степени  оза¬
ренный  истиной  и  наделенный  Божественной  муд¬
ростью.  Труд  этот  автор  приобрел  бы  за  любую  цену,
однако  не  нашел  его  в  продаже.  Это  немудрено,  если
дело  происходило  в  1597  году:  книга  «Раскрытие  Бо¬
жественного  величия»,  приписываемая  Гутману  (187),
появилась  лишь  в  1619  году  в  Данциге1.  Подготовка  же
к  ее  изданию  велась  с  1616  года.  Совершенно  очевид¬
но,  что  тут  опечатка  —  опечаток,  причем  самых  удиви¬
тельных,  там  множество,  особенно  в  немецких  словах
(редактор  и  корректор  явно  несведущи  в  немецком
языке)  —  или  просто  ошибка  (на  той  же  странице  есть
 1  Лангле  дн  Френуа  в  своем  каталоге  книг  о  розенкрейцерах
упоминает  ганноверское  издание  от  1609  года  (188).

86  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 и  другие).  Именно  в  это  время,  как  мы  увидим,  Андреэ,
которого  считали  тогда  основателем  и  главой  братс¬
тва,  идет  на  попятный  и  заявляет,  что  бессмысленная
затея  или  «комедия»,  связанная  с  Fama  и  «фиктивным
братством»1,  зашла  слишком  далеко.  Розе  и  Кресту
надо  было  отмежеваться  от  Андреэ,  независимо  от
того,  писал  он  свои  труды  с  серьезными  целями  или
в  шутку.
 В  своем  «Раскрытии  Божественного  величия»  псев¬
до-Гутман  обыгрывает  некоторые  предсказания  Пара-
цельса,  утверждавшего,  в  частности,  что  через  пятьдесят
восемь  лет  после  его  смерти,  то  есть  в  1598  году,  про¬
изойдет  выдающееся  событие.  Так  как  ничего  знаме¬
нательного  в  тот  год  не  случилось,  появилась  возмож¬
ность  назначить  на  эту  дату  создание  Розы  и  Креста,
подтвердить  задним  числом  пророчество  Парацельса.
Не  в  пример  Землеру  (189)  мы  в  эту  ложь  не  поверили.
 Короче  говоря,  братство,  если  таковое  существо¬
вало,  или,  по  крайней  мере,  розенкрейцерская  фило¬
софия  и  легенда  о  Христиане  Розенкрейце  возникли
никак  не  раньше  начала  XVII  века,  причем  разрабаты¬
вались  они,  скорее  всего,  между  1602  и  1612  годом.
 Кто  же  все  это  придумал?  Попробуем  разобраться.
 1  См.  с.  194.

Глава  4
 Авторы  манифестов
и  основатели
Розы  и  Креста
 Кто  же  автор  розенкрейцерских  манифестов?  Ис¬
торики  выдвигали  и  до  сих  пор  выдвигают  самые  раз¬
нообразные  предположения  на  этот  счет.
 В  XVII  и  в  начале  XVIII  века  проблема  выглядела
столь  же  запутанно,  как  и  сейчас.  По  мнению  одних,
Fama  вышло  из-под  пера  Юлиуса  Шпербера,  по  мне¬
нию  других,  на  этом  поприще  отличился  Юлиан  Кам-
пийский.  Некоторые,  впрочем,  утверждали,  что  это
одно  и  то  же  лицо  (190).  Кое-кто  не  сомневался,  что  на¬
писал  манифесты  Иоахим  Юнг,  математик  из  Гамбур¬
га,  хотя  от  него  (по  крайней  мере,  под  его  именем)  не
осталось  никаких  работ  касательно  розенкрейцеров.
Выдвинул  эту  гипотезу  Фабрициус,  выпустивший
в  1698  году  труд  об  ученых  того  времени  (191).  Ему,  в
свою  очередь,  поведал  тайну  его  родственник  Ян  Фаб¬
рициус,  который  сам  узнал  об  этом  со  слов  «управля¬
ющего  делами  Гейдельбергского  университета».
 Для  кого-то  это  был  Вейгель,  богомерзкий  глава
«энтузиастов»,  умерший  в  1588  году  (192),  для  кого-то
Арндт  (193)  —  Арндт  якобы  по  секрету  поведал,  что  он
опубликовал  под  псевдонимом  несколько  розенкрей¬
церских  книг  (194),  а  может  быть,  его  коллега  Хирш,
тоже  проповедник  из  Эйслебена.  Современные  исследо¬
ватели  разделились  на  два  непримиримых  лагеря.  Одни
видят  в  братстве  Розы  и  Креста  прототип  современного
 87

88  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 франкмасонства  и,  будучи  в  замешательстве  от  прочных
связей  Андреэ  с  официальным  лютеранским  духовенс¬
твом,  мешают  его  с  грязью,  рьяно  отрицая  какое  бы  то  ни
было  его  участие  в  создании  ордена  и  составлении  мани¬
фестов  (195).  К  тому  же  то,  что  Андреэ  признавал  свое
авторство  в  случае  «Химической  Свадьбы»  и  отрицал  в
случае  Fama,  не  доказательство  (196)?  Более  того,  разве
позиция  Андреэ  начиная  с  1616  года  не  свидетельствует
о  том,  что  Fama  исходит  из  враждебных  ему  кругов  (197)?
 Другие  столь  же  ревностно  и  столь  же  голословно
объявляют  Андреэ  и  основателем  ордена,  и  автором
обоих  манифестов.  Криптографы  даже  утверждают,
будто  разгадали  его  подпись  в  конечных  словах  Fama:
«Sub  umbra  alarum  tuarum  Jehova»  (Под  сенью  крыл  тво¬
их,  Иегова)  они  ничтоже  сумняшеся  читают  какJ  (Ио¬
ганн)  V  (Валентин)  А  (Андреэ)  S  (стипендиат)  Т  (тю¬
бингенский)  (198).  Что  называется,  без  комментариев.
 В  результате  скрупулезного  исследования  профес¬
сор  Кинаст  (199)  пришел  к  однозначному  выводу,  что
Fama  и  Confessio  написаны  разными  людьми,  ни  одного
из  которых  нельзя  отожествить  с  автором  «Химической
Свадьбы»,  то  есть  с  Андреэ.  Кинаст  полагает,  что  рас¬
познал  в  обоих  манифестах  следы  швабского  диалекта,
и  подчеркивает,  что  «по  стилю  они  в  корне  отличны  как
от  “Химической  Свадьбы”,  написанной  полностью  на
этом  диалекте,  так  и  от  других  произведений  Андреэ».
Наконец,  он  считает,  что  установил  непосредственную
чисто  языковую  связь  между  манифестами,  с  одной
стороны,  и  переводом  «Всеобщей  реформации»  —  с
другой.  Основываясь  на  упомянутых  ранее  довольно
сомнительных  доводах,  Кинаст  допускает,  что  перевод¬
чиком  в  данном  случае  выступил  Безольд,  которому  он
приписывает  также  авторство  «Исповедания»  (200).
 Я  не  столь  сведущ  в  филологии,  тем  более  в  особен¬
ностях  того  или  иного  диалекта,  но  с  немецким  язы¬
ком  знаком  не  понаслышке  и  могу  утверждать,  что:
 1. 	Все  части  обоих  манифестов  —  а  их  пять,  не  счи¬
тая  предисловий,  —  написаны  разными  лицами;

2.  Ни  одна  из  пяти  частей  не  выказывает  ни  столь
безудержной,  столь  искусной  даже  в  самых  глубоких
местах  выдумки,  ни  того  индивидуального,  ярко¬
го,  язвительного,  изящного  стиля,  в  высшей  степени
четкого  и  живого,  не  отягощенного  латинизмами,  —
стиля,  характерного  для  «Химической  Свадьбы»  и,
кроме  последней  детали,  для  латинских  сочинений,
со  всей  определенностью  приписываемых  Лндреэ:
Turris  Babel,  Turbo,  Mythologia  Christiana,  Republicae
christianopolitanae,  Civis  christianus',
 3.  Стиль  «Реформации»  выдает  автора  дотошно¬
го,  точного  в  выражениях,  внимательного  к  деталям,
лишенного  естественности  и  воображения,  пуриста  с
ограниченным  в  какой-то  степени  запасом  слов  (201).
Отмечалось,  что  переводчик  привносит  специальную
юридическую  терминологию  (202),  отсутствующую  в
оригинале;
 4.  По  стилю  «Исповедание»  больше  всего  напомина¬
ет  «Реформацию».  И  тут  и  там  виден  человек,  понато¬
ревший  в  логических  изысканиях  на  отвлеченные  темы,
развивающий  до  последнего  легенду  о  Розенкрейце.  В
тексте,  впрочем,  мы  обнаруживаем  нападки  на  папскую
власть,  астрологические  аллюзии,  резкие  выпады  про¬
тив  алхимиков.  Создается  впечатление,  что  все  это  поз¬
днейшие  вставки  в  ровный,  взвешенный  текст  с  чуть  тя¬
желовесной  рассудочной  мистикой,  как  если  бы  кто-то  в
запальчивости  вздумал  править  труд  Безольда;
 5.  В  то  же  время  предисловие  к  «Исповеданию»  на¬
писано  —  как  представляется  —  пылким,  воинствен¬
ным  юношей,  стремящимся  настоять  на  своем  и  на¬
глядно  изложить  собственные  взгляды;
 6.  Общее  предисловие  к  первому  манифесту,  ут¬
верждающее,  что,  вопреки  первому  впечатлению,  пос¬
ледующий  труд  таит  в  себе  глубокий  смысл,  вовсе  не
являясь  философским  иносказанием,  а  затем  вдруг
обрушивается  на  иезуитов,  травящих-де  Хазельмайе-
ра,  —  результат  совместной  работы  двух  или  более
непохожих  друг  на  друга  умов.  Начало  принадлежит,
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  89

90  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 скорее,  уравновешенному  человеку  со  слабым  вообра¬
жением,  затем  перо  переходит  к  личности  страстной,
темпераментной,  желчной,  пытающейся  придать  ма¬
нифесту  характер  памфлета;
 7.  Fama,  по  сути,  —  произведение  неоднородное,  над
ним,  несомненно,  работало  несколько  человек.  Все,
что  касается  Христиана  Розенкрейца,  перипетий  его
жизни,  описания  его  гробницы,  удивительно  напоми¬
нает  фантазии  Андреэ,  однако  тон  повествования  уме¬
ренный,  нейтральный.  Эта  часть  начинена  латински¬
ми  словами,  как,  впрочем,  и  все  произведение,  а  также
сложными  математическими  символами  и  перемежа¬
ется  довольно  тяжеловесными  суждениями  о  Пара-
цельсе,  чье  учение,  да  и  сама  личность,  безусловно,  на¬
ложили  отпечаток  на  «Химическую  Свадьбу»,  хотя  и
не  ярко  выраженный.  Представляется,  что  остальные
части  Fama  написаны  более  воинственным  пером;
 8.  Ответ  Хазельмайера  более  ровен,  по  стилю  и  духу
он  близок  к  «Исповеданию».  Воодушевление,  прини¬
мающее  местами  апокалиптическую  окраску,  слегка
подпорчено,  как  и  в  предисловии,  безудержными  на¬
падками  на  папскую  власть.
 Следовательно,  можно  утверждать,  что  все  пять
частей  составлены  разными  людьми.  Над  Fama  рабо¬
тал  коллектив  авторов,  одним  из  которых  был  Андреэ,
затем  рукопись  просматривали  один  или  два  редак¬
тора,  после  чего  все  опять  перепроверялось.  Попытки
доказать  —  а  таковые  неоднократно  предпринимались
и  предпринимаются,  —  что  кто-то,  и  в  частности  Ан¬
дреэ,  —  единственный  автор  Fama,  основаны  на  лож¬
ном  посыле.  Надо  устанавливать  не  личность  автора,  а
среду,  в  которой  было  создано  Fama.
 Мы  уже  приводили  соображения,  позволяющие
думать,  что  именно  Андреэ  в  юности  сочинил  леген¬
ду  о  розенкрейцерах.  По  причинам,  которые  мы  рас¬
смотрим  позднее,  Андреэ  отмежевался  от  движения  в
1616  году,  сразу  после  выхода  «Химической  Свадь¬
бы»,  завершенной  в  декабре  1615  года,  если  верить

документу,  опубликованному  тогда  же1.  В  постскрип¬
туме  сказано:  «Когда  я  уже  заканчивал  письмо,  мне
для  ознакомления  передали  труд  на  немецком  языке,
озаглавленный  «Nuptiae  Chymicae,  или  Химическая
Свадьба  Христиана  Розенкрейца  в  году  1459»,  вне
всякого  сомнения,  вышедший  из-под  пера  нашего  бра¬
та,  основателя  ордена.  Трактат,  вобравший  в  себя  все
искусство  алхимии,  так  пришелся  мне  по  душе,  что  я
счел  его  достойным  печатания,  хотя  найдутся  люди,
которые  покроют  его  язвительными  насмешками».  Из
сказанного  вовсе  не  следует,  что  орден  основал  Андреэ,
автор  книги.  Просто  повествование  ведется  от  лица
Христиана  Розенкрейца.  Розенкрейцерская  литерату¬
ра  первых  лет  рассматривалась  как  ludibrium,  игра.  И
Агностус,  как  бы  подхватывая  шутку,  делает  вид,  что
верит  мистификации  (203).  Однако,  несмотря  на  его
осторожные  высказывания  по  этому  поводу  после  1620
года,  несмотря  на  его  отпирательство,  Андреэ  в  ту  пору,
справедливо  или  нет,  принимали  за  одного  из  главных,
если  не  главного,  зачинателей  розенкрейцерского  дви¬
жения.  Андреэ  сам  признался  в  автобиографии  (204),
что  именно  он  написал  сатиру  «Менипп»  (1617),  в  кото¬
рой  обрушился  с  критикой  на  розенкрейцерское  братс¬
тво.  В  том  же  году  профессор  Каспар  Бухер  выпустил
в  Тюбингене  своего  «Антимениппа»  (205),  в  котором
напоминает  перебежчику  о  его  первоначальной  роли  в
истории  с  Fama.  «Ты  же,  —  пишет,  без  сомнения,  хорошо
осведомленный  оппонент,  —  августейший  Менипп,  из
монахов  возвысься  до  монарха  (ex  monacho  monarcham)
и  реформатора  Вселенной».  Недвусмысленный  намек
на  «Всеобъемлющую  и  всеобщую  реформацию  мира»,
предваряющую  первый  манифест.  В  том  же  году  поя-
 1  Письмо  Агностуса,  помеченное  3  декабря  1615  года,  в  под¬
боркеJudicia  clarissimorum  aliquot  ас  doctissimorum  virorum  de  statu
et  religione  Fraternitatis  celebrissimae  de  Rosea  Cruce  («Суждения
некоторых  славнейших  и  ученейших  мужей  о  положении  и  ре¬
лигии  знаменитейшего  братства  Розы  и  Креста»).  Франкфурт,
1616,  издательство  Брингерена.  Он  же  издал  Fama  в  1615  году..
 Глава  Л.  Авто  о  ы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Кпеста  91

92  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерство
 вились  впоследствии,  к  сожалению,  утерянные  «Диа¬
логи  о  неслыханной  мировой  химере  розенкрейцеров
и  великом  фантазере  Мениппе»1  (206).
 Резкая  перемена  взглядов  Андреэ  в  1616  году  стала
излюбленным  предметом  насмешек,  которые  свиде¬
тельствуют  о  его  активном  участии  в  движении  розен¬
крейцеров  и  о  нападках,  которым  он  подвергся.  Ти¬
пичный  пример  тому  —  отрывок  из  Regula  Vitae,  1619
год  (207):  «В  этом  (речь  идет  о  нелепом  заблуждении
относительно  подспудной  миссии  розенкрейцеров)
Менапий  тоже  обманулся  и  причинил  нам  зло,  но,  по¬
лучив  должный  отпор,  повинился  и  покаялся».
 Поворот  Андреэ  на  сто  восемьдесят  градусов  —  ключ
к  портрету,  который  живописал  Гризман  в  начале  своего
ядовитого  пасквиля,  вышедшего  в  1623  году  (208).  Совре¬
менники,  думается,  не  могли  не  узнать  тут  Иоганна  Ва¬
лентина:  «Согласно  заслуживающим  доверия  источни¬
кам,  устным  и  письменным,  которые  достигли  моих  ушей
и  глаз,  самый  видный  из  вождей  братства  (розенкрейце¬
ров)  переметнулся  в  другой  лагерь,  отрекся  от  прежних
глупостей,  публично  отмежевался  от  заблуждений,  кото¬
рые  он  ранее  разделял  и  распространял,  словом  и  делом
предал  их  анафеме.  Однако  не  только  из  частных  посла¬
ний,  но  и  из  трудов  —  напечатанных  и  изданных  —  явству¬
ет,  что  покаяние  сие  —  очередная  его  блажь,  подобная  той,
когда  он  публично  и  без  всяких  оговорок  подписал  в  Вит¬
тенберге  пресловутые  двадцать  тезисов.  Однако,  вернув¬
шись,  он  тайно  предоставил  своим  собратьям  чрезвычай¬
но  причудливое,  состряпанное  в  его  новом  пророческом
стиле  объяснение,  которое  начинается  словами:  «Яхин,
постоянное  исповедание  веры,  которое  живым  глаголом
будет  запечатлено  на  колонне  Бохас».
 Между  тем  известно,  что:
 Один  только  Андреэ  публично  отрекся  от  братства
Розы  и  Креста  —  в  Turris  Babel  (1619)  (209),  в  отрывке,
 1  Gespräche  von  der  ungeheuem  Weltphantasey  der  Rosen-
creutzerischen  und  von  dem  grossen  Phantasten  Menippo  (Тюбин¬
ген,  1617).

который  у  нас  еще  будет  случай  прокомментировать
(«так  как  я  порываю  теперь  с  самим  братством...»).
 В  Turbo,  Turris  Babel  и  «Христианской  мифологии»
Андреэ  жестко  и  недвусмысленно  осудил  некоторые
положения  розенкрейцерского  учения,  которые  он
сам  только  что  поддержал,  опубликовав  «Химичес¬
кую  Свадьбу  Христиана  Розенкрейца».
 В  «Христианской  мифологии»  (210)  он  во  всеуслы¬
шание  заявил,  что  подчиняется  лютеранской  церкви
и  разделяет  ее  вероучение:  «Я  в  высшей  степени  при¬
знаю  addictissimus  —  аугсбургское  исповедание  веры,
данное  в  формуле  обретенного  Согласия...».
 Кач  (311)  уже  сопоставлял  жизнь  Христиана  Ро¬
зенкрейца  с  жизнью  Фомы  Кемпийского  и  братьев  об¬
щей  жизни.
 Наконец,  в  1617,1618  и  1620  годах  Андреэ  выпускает
манифесты  своего  христианского  общества  (или  союза),
в  которых  в  новой  форме  возрождает  идеал  Fama.  Делая
вид,  что  подвергает  его  критике,  он  на  самом  деле,  по
выражению  Гризмана,  возвращается  к  прежней  блажи.
 Нет  никакого  сомнения,  что  и  в  1617,  и  в  1623  году
Андреэ  считали  одним  из  главных  выразителей  идей  и
даже  главой  («вождем»)  братства  Розы  и  Креста.
 Впрочем,  он  и  не  скрывает  этого  в  своих  сочинени¬
ях.  Жалуясь  в  «Христианской  мифологии»  (1619),  что
его  уже  несколько  лет  (то  есть,  по  крайней  мере,  с  1616
года)  донимают  клеветой,  Андреэ  упоминает,  что  его
нарекали  «братом  неизвестно  какого  братства»,  «учи¬
телем  без  учеников»  и  так  далее.  В  1634  году  в  Кальве,
боясь  отдать  богу  душу  во  время  эпидемии  чумы,  Анд¬
реэ  пишет  в  завещании  касательно  обвинения,  будто  он
«то  ли  был  основателем,  то  ли  просто  входил  в  братство
Розы  и  Креста».  Мы  вскоре  увидим,  сколь  двусмыслен¬
но  он  на  него  ответил.  При  этом  он  хорошо  осведомлен
о  скрытых  сторонах  дела:  «Когда  некто  из-за  кулис  за¬
теял  среди  сведущих  людей  хитроумную  игру,  меж  тем
как  новые  идеи  так  и  витали  в  воздухе,  многие  разрази¬
лись  ответными  писаниями  за  и  против,  и  я,  забавляясь,
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  93

94 	Чость  I.  Истоки  розенкрейцерство
 наблюдал,  как  число  полемистов  растет.  Но  ссоры  мно¬
жились,  спорщики  то  и  дело  давали  волю  подозрениям,
пускали  в  ход  ложные  обвинения,  оскорбления,  ого¬
воры,  и  я  самоустранился,  дабы  по  неосторожности  не
подвергнуть  себя  опасности».  По  «Химической  Свадь¬
бе»  мы  знаем,  на  чьей  стороне  он  поначалу  выступал1.
Андреэ,  по-видимому,  не  первый  прибегнул  к  шутли¬
вому  тону,  принятому  у  розенкрейцеров,  и  не  он  автор
легенды  об  отце-основателе.  Никто,  впрочем,  лучше
не  умел  насмешничать,  но,  оправдывая  легкомыслен¬
ный  тон  Turbo  и  Turris  Babel,  он  проговаривается  от¬
носительно  истинной  причины  создания  манифестов:
«Мною  всегда  двигала  христианская  идея  и  я  всеми  до¬
ступными  мне  средствами  старался  споспешествовать
ее  торжеству.  Но  так  как  я  не  мог  совершать  сие  напря¬
мую,  то  и  прибегал  к  окольным  путям  и  разного  рода
шутовству,  но  не  просто  из  желания  позубоскалить,
как  представляется  некоторым,  а  по  примеру  многих
благочестивых  людей  через  внешнюю  веселость  и  лу¬
кавство  достигая  серьезной  цели  —  внушить  читателю
любовь  к  христианскому  учению»  (211).  Лучше  затею
(ludibrium)  с  Fama  не  объяснить,  как  скажет  сам  Андреэ
в  1629  году2.  Высказывались,  разумеется,  мнения,  что
основатель  или  даже  простой  член  братства  не  стал  бы
так  его  клеймить,  как  после  1616  года  это  делал  Андреэ.
Но  надо  хорошенько  ознакомиться  с  писаниями  того
времени  и  трудами  самого  Андреэ.  Ниже  я  рассмотрю
памфлеты,  в  которых  разоблачались  «мошенничество»
и  даже  «гнусности»  братьев-розенкрейцеров.  Не  было
такого  оскорбления,  которому  бы  их  не  подвергали.
Среди  хвалы  и  хулы  один  только  Андреэ  —  после  рез¬
кого  изменения  своей  позиции  —  осмелился  опублико¬
вать  непредвзятые  суждения,  в  которых  не  порицает¬
 1  Делались  попытки  представить  «Химическую  Свадьбу»  как
некий  гротеск,  памфлет,  цель  которого  изобразить  братство  Розы
и  Креста  в  нелепом  виде.  Когда  мы  впервые  раскроем  и  проанали¬
зируем  источники  данного  произведения,  то  у  видим,  что  это  не  так.
 2  Письмо  к  Коменскому  см.  с.  147.

ся  все  розенкрейцерство  в  целом,  а  делается  различие
между  сочинениями  добротными  и  низкопробными,
между  похвальными  намерениями  и  опрометчивыми
утверждениями:  «Некоторые  из  этих  работ,  —  говорит
он  в  Turris  Babel  (212),  —  откровенно  постыдны,  иные
путаны,  есть  непродуманные  и  лукавые,  но  встречают¬
ся  среди  них  благочестивые  и  разумные.  В  каждой  есть
что-либо  полезное.  Кое-где  подводятся  итоги  всему
делу,  а  иные  сочинения  изобилуют  ложью  и  вымыслом.
Обманываются  те,  кто,  будучи  не  в  состоянии  отличить
истину  от  неправды,  принимают  все  без  разбора»  (213).
Отступник  и  «величайший  лицемер»  (а  именно  так  ве¬
личали  Андреэ)  такого  говорить  не  станет.  Те,  кто  знает,
какие  нешуточные  страсти  кипели  в  то  время,  подобное
просвещенное  и  умеренное  суждение  воспринимают
едва  ли  не  как  защиту  здравых  сторон  розенкрейцерс¬
тва.  Об  этих  здравых  сторонах  Андреэ  высказался  в
своей  Turris  Babel  устами  рассудительного  персонажа:
«Я  порываю  (mitto)  теперь  с  самим  братством  Розы  и
Креста,  но  не  с  христианским  братством,  которое,  осе¬
ненное  крестом,  благоухает  розой  и  полностью  отвер¬
гает  мерзости  века  сего,  суету,  заблуждения,  гордыню.
Напротив,  вместе  со  всеми  истинно  верующими  я  же¬
лал  бы  таковое  братство  учредить,  возводя  его  уже  на
более  разумных  основаниях»  (214).  Этим  братством,  по
задумке  Андреэ,  должен  был  стать  его  первый  христи¬
анский  союз1.  «Мне  не  советовали  вступать  в  орден,  не¬
достаточно  известный,  недостаточно  исследованный  и
изученный.  Но  я  сделал  что  смог,  вслед  за  другими  вы¬
сказав  свои  соображения  на  этот  счет.  Неудивительно,
если  я  ошибался,  многие  сегодня  обманываются  сами
и  обманывают  окружающих».  Видимо,  Андреэ  знаком
с  положением  дел,  однако,  разоблачая  обманщиков,  он
сохраняет  шутливый  тон.
 1  О  непредвзятости  автора  свидетельствует  также  текст
посвящения,  адресованного  Гейну,  —  тот  будет  соратником
Андреэ  во  всех  его  последующих  предприятиях  (кое-кто  видел
в  нем  публичное,  прямое  отречение  Андреэ).
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  95

96  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерство
 После  таких  заявлений  можно  не  сомневаться,  что
Иоганн  Валентин  Андреэ  сыграл  первостепенную
роль  во  всем  этом  деле,  но  ведь  не  он  один.  О  соавторах
забывают,  отсюда  и  недоразумения.  Сочинения  само¬
го  Андреэ  сомнений  не  оставляют.  В  1619  году  в  час¬
тично  уже  цитированном  отрывке  из  «Христианской
мифологии»,  где  он  жалуется,  что  его  нарекли  «братом
неизвестно  какого  братства»,  облили  грязью,  Андреэ
восклицает:  «Я  надеялся  на  безмятежное  отдохнове¬
ние,  благословенный  покой,  но  какие  смерчи,  какие
бури  на  меня  обрушились!  В  то  время  нельзя  было
решить,  забавлялись  мои  друзья  или  вправду  сокру¬
шались.  Одно  было  ясно:  приходить  мне  на  выручку
они  не  захотели  —  разбежались,  испугавшись  злобных
нападок»  (215).  В  1634  году  он  касается  своего  участия
в  деятельности  братства  в  завещании:  «Меня  обвиня¬
ли  в  таких  безумствах  и  авантюрах,  что  те,  кто  меня
не  знал,  обходили  меня  стороной»  (216).  Андреэ  был
замешан  в  авантюрах  не  один,  но  именно  ему  больше
чем  кому-либо  другому  они  вышли  боком.
 ***
 Почему  же  впоследствии  он  столь  усердно  старался
замести  следы,  все  отрицал,  опровергал?  Некоторые  по¬
лагали,  что  в  этом  был  свой  резон:  братья  хотели  уйти
в  тень,  ведь  речь  шла  о  тайном  обществе  (217).  Однако
подобное  предположение  зиждется  на  незнании  обста¬
новки  в  Германии  того  времени,  незнании  документов.
 В  лютеранской  Германии,  изобиловавшей  ересями
и  сектами,  царила  небывалая  нетерпимость  и  подозри¬
тельность.  Протестантский  священнослужитель  из-за
форменного  пустяка  мог  погубить  свою  карьеру  и  впасть
в  немилость.  Каждое  слово  могло  быть  превратно  истол¬
ковано,  каждый  письменный  труд  рисковал  прослыть
еретическим,  если  он  не  содержал  самых  недвусмыслен¬
ных  уверений  в  правоверии.  Достаточно  прочесть  любой
памфлет  того  времени  против  розенкрейцеров  (начиная
с  1615  года  Германия  ими  кишела),  чтобы  увидеть,  какой

угрозе  подвергался  человек,  отважившийся  защищать
Розу  и  Крест.  Достаточно  перелистать  монументальную
«Историю  церкви  и  ересей»  (218)  Готфрида  Арнольда,
написанную  в  конце  XVII  века,  чтобы  представить  себе,
какие  бурные  страсти  тогда  кипели,  сколь  многочислен¬
ные  обвинения  предъявляли  прежде  всего  розенкрейце¬
рам  первого  призыва.
 Мы  уже  упоминали,  что  Андреэ  сам  в  юности  пос¬
традал  от  наскоков  фанатиков.  Младший  соратник  и
друг  проповедника  Иоганна  Арндта,  внушавшего  не¬
доверие  официальным  кругам,  Андреэ,  обвиненный  в
связях  с  движением  «ополченцев»,  которых  подозре¬
вали  в  «энтузиазме»  и  хилиазме,  с  трудом  преодолел
сопротивление  высшего  лютеранского  духовенства,
прежде  чем  стал  священнослужителем.  Опороченный
в  деле  с  Fama,  он  должен  был  до  конца  своих  дней  тер¬
петь  тягчайшие  оскорбления  и  не  единожды  клясться
в  верности  лютеранскому  учению.  В  1619  году  он  за¬
явил  в  «Христианской  мифологии»  (я  уже  упоминал
эти  его  слова):  «Я  всем  сердцем  принимаю  аугсбург¬
ское  вероисповедание  и  формулу  обретенного  согла¬
сия...»  —  и  чуть  далее  противопоставляет  истинных
лютеран  «анабаптистам,  обманщикам-вейгелианцам,
обманщикам-розенкрейцерам  и  лжехимикам»  (219).
На  закате  дней  в  воспоминаниях  Андреэ  так  изложил
свой  символ  веры:  «Во  всей  моей  жизни  не  было  у  меня
более  любимого  занятия,  нежели  сличать  со  Священ¬
ным  Писанием  евангелическую  веру,  кою  великий
Лютер  вызволил  из  тьмы  и  кою  я  впитал  с  молоком
матери  и  в  полной  мере  осознал  после  знакомства  с  ис¬
тинным  аугсбургским  исповеданием  веры,  дополнен¬
ным  согласительной  формулой...  Свидетельствую  и  в
молчании,  и  публично  при  свете  христианской  церкви
против  ненавистников  света  и  заявляю,  что  не  имел,
не  имею  и  не  буду  иметь  ничего  общего  с  папистами  с
их  мерзостями,  кальвинистами  с  их  непомерной  гор¬
дыней,  погрязшими  в  грехах  приверженцами  Фотия,
лицемерными  швенкельдианцами,  безумными  вейге-
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста 	97

98  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 лианцами,  анабаптистами  с  их  нелепостями,  энтузи¬
астами  с  их  фантазиями,  отвергаю  ухищрения  злых
духов,  грязь  синкретистов,  заблуждения  либертинис-
тов,  короче,  пустые  выдумки  и  наваждения  всевоз¬
можных  обманщиков»  (220).
 Вот  сколь  непрочно  было  его  положение,  вот  какие
страхи  непрестанно  донимали  Андреэ,  хотя  и  стоял  он
во  главе  большого  аббатства  и  пользовался  покрови¬
тельством  принца.  По  отрывку  из  «Христианской  ми¬
фологии»  видно,  что  с  1619  года  он  уподобляет  розен¬
крейцерство  чудовищным  ересям  —  вейгелианству  и
анабаптизму.
 Нетрудно  поэтому  сообразить,  что  произошло  в
1616  году.  Дело  принимало  дурной  оборот,  каждую  ми¬
нуту  можно  было  опасаться  худшего  (некоторые  пам¬
флетисты,  как  отец  Гарасс  во  Франции,  даже  еще  бо¬
лее  решительно  требовали  искоренить  новоявленное
братство  огнем  и  мечом),  приходилось  защищаться
даже  от  обвинений  в  политической  крамоле.  Неуди¬
вительно,  что  среди  отцов-основателей  братства  на¬
чалась  паника.  Старались  не  напоминать  о  себе,  если
печатались,  то  под  псевдонимом.  Некоторых,  однако,
удавалось  выявить.  И  Андреэ  первого.  Выпутывайся,
как  знаешь.  «В  то  время  нельзя  было  решить,  забав¬
лялись  мои  друзья  или  и  вправду  сокрушались.  Одно
было  ясно:  прийти  мне  на  выручку  они  не  захотели  —
разбежались,  испугавшись  злобных  нападок».
 Попытки  Андреэ  оправдаться,  непредвзятость  его
суждений  вызвали  раздражение  всех  —  и  друзей,  и
врагов  Розы  и  Креста:  безжалостно  изобличая  лжебра-
тьев,  он  настроил  против  себя  апологетов  движения,
защищая  положительные,  по  его  мнению,  стороны  ро¬
зенкрейцерского  движения,  возбудил  гнев  противни¬
ков.  Так  и  получилось  после  выхода  в  свет  «Мениппа»,
произведения,  написанного  с  независимых  позиций,
но  вполне  безобидного,  встреченного,  однако,  неод¬
нозначно  —  людям  благонамеренным  оно  пришлось
по  душе,  глупцов  же  вывело  из  себя.  «Возлюбивших

истину,  —  добавляет  Андреэ,  —  располагает  к  себе
чистосердечное  раскаяние,  злобствующие,  напротив,
памятуя  о  своих  прегрешениях,  воспринимают  рас¬
каяние  других  как  личное  оскорбление.  Даже  если  в
стан  моих  недругов  попали  люди  достойные,  обливая
меня  желчью,  они  лишь  выставляют  себя  на  посмеши¬
ще,  более  того,  они  подают  дурной  пример,  развязывая
языки  завистникам  с  нечистой  совестью.  Людей  доб¬
ропорядочных  я  тем  не  менее  никогда  не  лишу  своего
уважения,  но  не  прощу  низкопробного  шутника,  кото¬
рый  под  чужим  именем  оклеветал  меня,  несмотря  на
услуги,  что  я  ему  прежде  оказывал»  (221).
 В  высшей  степени  вероятно,  что  друг,  которого  не¬
льзя  простить,  —  это  Ириней  Агностус,  последний
защитник  розенкрейцерской  ludibrium,  —  именно  он
нападал  на  Андреэ,  называя  того  по  имени:  «И  пусть
Андреэ  из  Валенсии,  чье  настоящее  имя  Иоганн  Ва¬
лентин  Андреэ,  высмеивает  нас,  сколько  ему  вздума¬
ется,  в  своем  Turbo.  Он  думает,  нам  невдомек,  что  на
самом  деле  он  тюбингенский  stipendiarius»  (222).  На
студенческом  жаргоне  stipendiarius  —  всего  лишь  «по¬
лучающий  стипендию».  Андреэ  действительно  полу¬
чал  ее  до  1607  года  и  с  1612  по  1614  год.  Но  на  классичес¬
кой  латыни  —  и  Агностус,  конечно  же,  это  знал  —  быть
stipendiarius  означало  «быть  на  содержании».  Агностус
не  просто  намекал  на  бедность  Иоганна  Валентина,  он
коварно  утверждал,  что  университет  или  высшее  лю¬
теранское  духовенство  специально  наняло  Андреэ,
дабы  он  ополчился  на  братство  Розы  и  Креста.  В  до¬
вершение  всего  в  конце  своего  труда  Агностус  за  под¬
писью  Менапий  —  хорошо  известный  псевдоним  Ан¬
дреэ  —  помещает  восемьдесят  шесть  стихотворений,
полных  компрометирующих  автора  эскапад.
 Это  был  удар  ниже  пояса.  Андреэ  мог  упрекнуть
себя  лишь  в  излишней  откровенности  и  неосторожнос¬
ти,  столь  свойственной  юному  возрасту.  Напомнив,  что
в  Turbo  и  Turris  Babel  он  принял  шутливый  тон  с  одной
лишь  целью  —  «привить  любовь  к  христианской  рели-
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  99

100  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 гии»,  Андреэ  восклицает:  «Таковы  были  мои  намере¬
ния,  таковы  были  мои  цели.  И  если  я  действовал  недо¬
статочно  осмотрительно,  виной  тому  мой  незрелый  в  ту
пору  возраст  и  излишняя  пылкость  стремлений»  (223).
 Андреэ  сам  давал  повод  к  нападкам,  и  потребовалось
вмешательство  могущественных  друзей,  чтобы  слегка
утихомирить  страсти  и  прекратить  кампанию  клеветы
и  оскорблений,  которая  едва  не  стоила  Андреэ  карьеры
священнослужителя.  Первым  вступился  за  него  вер¬
ховный  судья  Вильгельм  фон  Ремшинген  (224).
 Этого,  однако,  оказалось  недостаточно.  Клевета
вкупе  с  подозрением  в  ереси  продолжали  преследовать
Андреэ.  В  ответ  он  выступал  со  все  более  недвусмыс¬
ленными  заявлениями.  Вот  заявление  от  1634  года,  от¬
рывки  из  которого  я  уже  приводил:  «Меня  обвиняли
в  различнейших  безумствах  и  авантюрах,  так  что  те,
кто  меня  не  знал,  обходили  меня  стороной,  —  говорит
он  по  поводу  своего  участия  в  создании  розенкрейцер¬
ского  братства.  —  Ничего,  кроме  презрения,  эти  люди
не  заслуживают,  я  не  знаю,  о  чем  они  вообще  толкуют.
Любые  обвинения  подобного  рода  я  решительно  от¬
вергаю».  Андреэ  осторожен,  уклончив,  отрицает  все,
что  действительно  бросает  на  него  тень,  но  его  слова
вопреки  утверждавшемуся  ранее  (225)  не  исключают
его  участия  в  написании  Fama  и  создании  розенкрей¬
церского  движения.  Попытка  защитить  себя  от  по¬
рочащих  обвинений  даже  при  выражении  последней
воли  —  не  предназначавшемся,  естественно,  для  пе¬
чати  —  показывает,  до  какой  степени  задевала  Андреэ
клевета,  которая  не  затухала  даже  в  1634  году,  когда
братство  Розы  и  Креста,  окончательно  прекратившее,
как  мы  увидим,  свое  существование,  перестало  быть
притчей  во  языцех.  Позже,  в  автобиографии,  жалуясь
в  предисловии  своему  покровителю  принцу  Августу,
Андреэ  назовет  себя  «без  вины  виноватым»  (226).  Ан¬
дреэ  не  сомневается,  всему  причиной  —  гадкие  завис¬
тники,  давно  допекающие  его  своим  злоречием,  между
тем  как  в  своих  писаниях,  не  лишенных,  впрочем,  из¬

вестной  остроты,  он  душой  и  телом  клянется  в  право¬
верии  —  залоге  грядущей  жизни.  Лишний  раз  напоми¬
ная,  что  он  признает  лишь  аугсбургское  исповедание
веры,  Андреэ  вздыхает:  «Тем  не  менее  я  не  смог  оста¬
новить  злобный  вой  завистников  (Андреэ  повторяет
то,  что  говорил  в  1619  году),  оскорбительных  измыш¬
лений,  открытых  упреков.  Мне  вменялись  в  вину  ере¬
тические  взгляды,  к  коим  на  самом  деле  я  испытываю
величайшее  отвращение,  тайный  сговор1  или  что-то
вроде  этого»  (227).  Тут  явный  намек  на  участие  в  де¬
ятельности  братства  и  различных  христианских  сою¬
зов,  у  истоков  которых  он  стоял  впоследствии.
 Подозрения  казались  не  беспочвенными,  по  край¬
ней  мере,  на  первый  взгляд.  Причины  не  скрывает  и
сам  Андреэ:  «Мое  непростительное  преступление  за¬
ключалось  в  том,  что  я  более  других  воспринял  идеи
Иоганна  Арндта  (разве  он  того  не  заслуживал?),  не¬
превзойденного  глашатая  истинного  христианства»,—
которого,  как  мы  знаем,  подозревали  в  «энтузиазме»  и
вейгелианстве,  —  «и  превосходного  богослова  Иоган¬
на  Герхардта»,  —  занимавшегося  в  основном  эзотериз-
мом  святого  Иоанна  и  его  апокалипсисом  (о  Герхардте
у  нас  еще  будет  случай  поговорить).  Таким  образом,
«преступным»  представлялось  «религиозное  направ¬
ление»,  следы  которого  отчетливо  видны  в  обоих  ма¬
нифестах,  —  их,  так  сказать,  духовная  закваска.
 Нет  ничего  удивительного  в  том,  что  Андреэ  с  чрез¬
вычайной  осторожностью  упоминает  о  своей  якобы  не¬
благовидной  деятельности  и  стремится  приуменьшить
свое  участие  в  розенкрейцерской  эпопее,  которое  он,
безусловно,  не  может  отрицать  полностью.  В  незакон¬
ченной  автобиографии  —  по  существу,  защитительной
речи,  предназначенной  для  принца  Августа,  —  Андреэ
не  просто  умалчивает  о  своей  причастности  к  движе¬
нию,  он  систематически  и  довольно  изобретательно
 1  Конкретно  о  подозрениях,  касавшихся  христианских  со¬
юзов  см.  с.  182.
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  101

102  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 умаляет  и  принижает  те  из  своих  сочинений,  которые
имеют  отношение  к  данному  делу.  Порой  он  даже  под¬
правляет  их  задним  числом,  изменяя  последователь¬
ность  событий.  Речь  идет,  напомним,  о  периоде  с  1602
по  1604  год,  когда  Андреэ,  по  его  словам,  написал  «Хи¬
мическую  Свадьбу»  —  «шутливый  опус  с  авантюрным
сюжетом».  «К  вящему  моему  изумлению,  нашлись
люди,  которые  оценили  его  высоко  и  истолковали  са¬
мым  изощренным  образом,  меж  тем  как  детище  мое
весьма  ничтожно  и  свидетельствует  разве  что  о  суетном
любопытстве»  (228).  Андреэ  явно  лукавит.  Впрочем,  он
не  объясняет,  почему  «весьма  ничтожное  детище»  шес¬
тнадцатилетнего  юноши  его  издатель  публикует  две¬
надцать  лет  спустя,  в  1616  году,  в  разгар  самой  заварухи,
подвергая  автора  всяческим  напастям.
 В  полемических  творениях  1616—1619  годов  Ан¬
дреэ  частично  перекладывает  ответственность  на
других.  По  настоянию  друзей,  утверждал  Андреэ,  он
опубликовал  «Сражения  христианского  Геркулеса»,
где  изобразил  дорогого  ему  Тобиаса  Гесса  и,  так  как
друзья  не  отступались,  дал  согласие  на  выпуск  Turbo  —
труда,  написанного  уже  давно  (в  1611  году,  уточняет
он  через  несколько  страниц)  в  доме  Хафенреффера  и
под  его  руководством  (название  также  якобы  предло¬
жил  Хафенреффер)»  (229).  Достаточно,  однако,  обра¬
титься  к  тексту  Turbo,  чтобы  понять:  по  крайней  мере,
часть  книги  —  следствие  розенкрейцерских  распрей,
вспыхнувших  лишь  в  1614  году.  Уловка  Андреэ  —  по¬
пытка  заслониться  от  критики  ссылкой  на  старого
профессора  теологии  —  никого  не  обманет:  раз  в  шес¬
тнадцать  лет  Андреэ  был  способен  написать  «Хими¬
ческую  Свадьбу»,  в  тридцать  он  вряд  ли  нуждался  в
добрейшем  господине  Хафенреффере,  дабы  сочинить
диатрибу  под  стать  своей  Turris  Babel.
 **♦
 Пойдем  дальше.  После  Turbo,  если  верить  авто¬
биографии,  сразу  за  обоими  Invitatio  ad  Fraternitatem

Christi  —  как  бы  противовесами  розенкрейцерской  за¬
баве  —  следует  Menippus,  породивший  такие  страсти
(230).  Между  тем  Menippus  датируется  1616  годом,  пер¬
вое  Invitatio  —  1617,  второе  —  1618  годом.  Сознательная
ошибка  или  нечаянная  обмолвка?  Если  обмолвка,  то
в  чем  причина  явно  притянутого  за  уши,  неправдо¬
подобного  объяснения  касательно  второго  Menippus
(1619  год),  который  якобы  не  могли  простить  автору
Invitationes?  «Когда  я  увидел,  насколько  болезнен¬
но  лечение  (речь  идет  об  атаке  на  недругов  в  первом
Menippus),  я  и  сам  принял  это  близко  к  сердцу  и  решил
пойти  на  попятную.  Однако  любопытство  (желание
узнать,  кто  обрушился  на  него  с  нападками)  взяло
верх  и  подвигло  меня  на  реанимацию  Menippus  (уже
следующего),  в  противном  случае  тот  так  бы  и  остался
почивать  в  могиле».  Андреэ  отделывается  шуточка¬
ми.  А  так  как  его  версия  объясняет  не  все,  он  просто
замалчивает  факты,  связанные  с  Turris  Babel,  которые
так  или  иначе  бросали  бы  на  него  тень.
 Можно,  следовательно,  считать  окончательно  уста¬
новленным,  что  у  истоков  учения  и  всей  розенкрейцер¬
ской  мистификации  стояла  компания  друзей,  не  пос¬
ледним  из  которых  был  Андреэ.  Они-то  и  составляли
различные  манифесты.  После  появления  Fama  «на  это
поприще  постоянно  вступали  все  новые  и  новые  люди».
Всего  за  два  года  это  привело  к  такой  смуте  в  умах,  что
братство  Розы  и  Креста  —  эта  поистине  Вавилонская
башня  —  примерно  в  1620  году  рухнула  окончательно.
Наша  уверенность  в  том,  что  авторов  манифестов  и  ос¬
нователей  братства  было  несколько1,  а  руководителем
или  инициатором  их  действий  был  Иоганн  Валентин,
как  ни  странно,  придает  вес  документу,  достоверность
которого  чаще  всего  ставится  под  сомнение,  —  письму
 '  Между  1614  и  1617  годом  Fama  издавалось  не  менее  девяти
раз:  четыре  раза  в  Касселе,  дважды  во  Франкфурте,  по  одному
разу  в  Данциге  и  Марбурге,  не  считая  вышедших  во  Франк¬
фурте  латинского  и  голландского  переводов.  Отмечаются  зна¬
чительные  разночтения  (разобранные  Качем).
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  103

104  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Арндта,  адресованному  Хиршу  (231).  Не  без  основа¬
ния  утверждалось,  что  «с  учетом  трудностей  передви¬
жения  в  то  время  едва  ли  можно  поверить,  будто  одно
частное  лицо  было  в  состоянии  проследить  за  много¬
численными  изданиями  в  городах,  столь  отдаленных
друг  от  друга»  (232).  В  письме  говорилось,  что  Андреэ
признался  sub  rosa,  будто  с  тридцатью  соратниками  он
первый  раз  выпустил  Fama  Fraternitatis  в  Вюртемберге,
дабы  узнать  положение  дел  в  Европе,  посмотреть,  где  и
какие  тайные  почитатели  истинной  мудрости  проявят
себя  в  связи  с  этим.  Предполагаемое  письмо  было  на¬
печатано  в  «Истории  Церкви  и  ересей»  Готфрида  Ар¬
нольда  в  1699  году  (233).  Арнольд  заверял,  что  нашел
письмо  в  «бумагах  Хирша».  Тут  же  Андреэ  Давид  Ко-
ролюс  высказал  сомнение  в  его  подлинности  (234).  В
том  же  источнике  (236)  приводился  и  другой  отрывок
(235),  где  со  слов  философа  Беклина  утверждалось,
будто  Арндт  открыл  Хиршу,  какие  тайные  теософы
(verborgene  Theosophi)  скрывались  (latitirten)  в  Герма¬
нии  под  именем  розенкрейцеров,  тридцать  из  кото¬
рых  издали  в  Вюртемберге  Fama  Fraternitatis  с  целью
пробудить  от  спячки  других  почитателей  мудрости.
Действительно  ли,  как  высказывалось  предположе¬
ние  (237),  Готфрид  Арнольд  сам  написал  письмо  Арн¬
дта  на  основании  свидетельств  Беклина?  И  следует  ли
с  ходу  отбрасывать  эти  свидетельства  из-за  того,  что
«Беклин  не  приводит  никаких  доказательств»?  Довод
явно  неубедительный,  но  и  подлинность  письма  уже
не  подтвердить.  Однако  его  содержимое  совпадает  с
результатами  нашего  исследования,  и  заявление  Анд¬
реэ  о  «некоем  человеке,  пожелавшем  остаться  неизвес¬
тным,  который  задумал  искусное  предприятие  с  учас¬
тием  ученейших  людей  своего  времени»,  совпадает  с
приведенными  в  письме  целями  Fama.
 Это  наводит  на  размышления.  Впоследствии  мы  еще
более  утвердимся  во  мнении,  что  христианские  союзы,
которые  Андреэ  создавал  с  1617  года,  якобы  «противо¬
поставляя  их  пустой  затее  с  Fama»,  не  что  иное,  как  пов¬

Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  IOS
 торная  попытка  претворить  в  жизнь  мистические  чая¬
ния,  изложенные  в  обоих  манифестах.  Можно  заведомо
утверждать,  что,  по  крайней  мере,  некоторые  из  друзей
Андреэ,  участвовавшие  в  его  новых  предприятиях,  со¬
трудничали  с  ним  и  при  начале  розенкрейцерской  опе¬
рации.  Андреэ  оставил  список  друзей,  который  нико¬
му  не  пришло  в  голову  проанализировать,  хотя  в  числе
примерно  тридцати  имен  есть  неотделимые  от  имени
Андреэ,  как,  например,  Безольд  и  Вензе.
 «Двадцать  три  или  даже  двадцать  четыре  года  назад
(то  есть  в  1618  или  1619  году,  во  времена  Invitationes),  —
пишет  Иоганн  Валентин  принцу  Августу  27  июня
1642  года  (238),  —  с  помощью  Вильгельма  Вензе  и  по
его  подсказке...  я  замыслил  создать  христианское  об¬
щество,  которое  мы  решили  противопоставить  пустой
затее  с  мнимым  братством  Розы  и  Креста.  <...>  Собы¬
тия  в  стране  разметали  в  разные  края  небольшой  круг
лиц  (тут  автор  отсылает  к  списку  в  конце  письма),  до
которых  дошло  наше  послание».  Вот  перечень  этих
лиц:  И.  Арндт,  Герхардт  из  Иены,  Кристоф  Шлейпнер
из  Хофена,  Иоганн  Зауберт  из  Нюрнберга,  Поликарп
Лизер  (Ляйзер)  из  Лейпцига,  Даниэль  Зенерт  из  Вит¬
тенберга,  Лаурентий  Лелиус  из  Хундебаха,  Вильгельм
Вензе,  Тобиус  Адами  из  Альдебурга,  Конрад  Теодо-
рикус,  Бальтазар  Кокелиус  из  Ульма,  Томас  Вегелин,
Матиас  Бернеггер  из  Страсбурга,  Кристоф  Безольд,
Вильгельм  Шикард,  Тобиас  Гесс,  И.  Я.  Хайнлин  из
Тюбингена,  Вильгельм  Биденбах  из  Штутгарта,  Георг
Акатиус  Эненкель  барон  Хохнакский,  Хиклер  из  Лин¬
ца,  Михаэль  Теллер  из  Вены,  Балтас  барон  де  Зекен-
дорф  из  Вены,  Иоахим  Викефорт  из  Амстердама,  Эр¬
хард  Вахтель  из  Дурлаха.  В  самом  письме  в  качестве
активных  деятелей  упоминаются  также  аристократ  по
происхождению  Конрад  Байер  и  Кристоф  Лейбниц  —
оба  из  Нюрнберга.
 Если  допустить,  что  с  некоторыми  из  соратников  по
Fama  Андреэ  затем  порвал,  —  с  теми,  которые  «то  ли  за¬
бавлялись,  то  ли  и  вправду  сокрушались»,  когда  дело

t06  Часть  /.  Истоки  розенкрейцерство
 приняло  опасный  оборот,  —  не  исключено  также,  что  в
этом  списке  есть  некоторые  из  его  первых  сподвижни¬
ков  или  хотя  бы  представители  той  интеллектуальной
среды,  где  зарождался  и  обретал  плоть  сам  замысел.
Поэтому  небезынтересно  приглядеться  к  жизни  и  твор¬
честву  тех  из  перечисленных,  кто  оставил  свой  след  в
истории.  Большинство  из  этих  людей,  ранее  нами  не
упоминавшихся,  наведут  нас  на  нужный  след.
 ***
 Иоганн  Герхардт  —  дружба  с  ним  принесла  Андреэ  не
меньше  огорчений,  чем  его  привязанность  к  Арндту1,—
одна  из  главных  фигур  в  лютеранстве  (239).  Родился
Герхардт  в  1582  году,  стало  быть,  он  старше  Иоганна
Валентина,  родившегося  в  1586-м  и  младше  Безольда,
появившегося  на  свет  в  1577-м.  Философию,  теологию
и  медицину  он  начал  изучать  в  Виттенберге  в  1599  году.
Своим  духовным  отцом  Герхардт,  как  и  Андреэ,  считал
Арндта:  именно  Арндт  подвигнул  Герхардта,  как,  впро¬
чем,  и  Иоганна  Валентина,  на  теологические  штудии.
Под  руководством  Арндта  Герхардт  продолжил  свои
занятия  в  Иене,  где  в  1605  году  приступил  к  преподава¬
тельской  деятельности.  Уже  в  следующем  году  вышли
из  печати  его  размышления  о  великих  мистиках  —  свя¬
том  Августине,  святом  Бернарде,  Фоме  Кемпийском.
За  ними  следуют  соображения  об  аскетической  жиз¬
ни.  Решающее  влияние  на  его  писания  оказал  Арндт.
В  результате  на  Герхардта  и  на  его  наставника  посыпа¬
лись  упреки  в  вейгелианстве.  От  подобных  же  упреков
впоследствии  пришлось  защищаться  братству  Розы
и  Креста,  а  затем  и  Андреэ.  Именно  влияние  Арндта
сближает  Герхардта  с  учением  апостола  Павла,  Иоанна
 1  Это,  без  сомнения,  объясняет,  почему,  лишний  раз  пере¬
дергивая  факты,  Андреэ  говорит  в  автобиографии,  что  он  поз¬
накомился  с  Герхардтом  лишь  в  1630  году,  хотя  из  письма  от
27  июня  1642  года  явствует,  что  они  поддерживали  отношения,
по  крайней  мере,  со  времени  Fama.  Последующие  свидетельс¬
тва  подкрепляют,  как  кажется,  такую  точку  зрения.

Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  107
 Богослова,  с  Апокалипсисом,  с  эзотерической  стороной
Священного  Писания,  которой  он  посвящает  трактат
за  трактатом.  Активная  литературная  (из-под  его  пера
вышло  около  пятидесяти  сочинений)  и  эпистолярная
(известно  более  десяти  тысяч  его  писем)  деятельность
не.  помешала  ему  участвовать  в  церковном  совете,  ре¬
дактировать  новое  церковное  уложение,  утишать  бого¬
словские  страсти,  договариваться  о  мире  с  иезуитами
Диллингена,  будучи,  впрочем,  ярым  их  противником,  и
прежде  всего  противником  иезуита  Беллармино,  кото¬
рого  лютеране  люто  ненавидели.
 Дело  в  том,  что  недавно  канонизированный  Роберт
Беллармино  (1542—1621)  в  ту  пору  воплощал  собой
контрреформацию.  Это  был  самый  блестящий,  самый
грозный  полемист  католической  партии.  Григорий
XIII  сделал  умный  ход,  призвав  в  1576  году  тридца¬
тичетырехлетнего  Беллармино  в  Рим  и  доверив  ему  в
новой  римской  коллегии  вопросы  борьбы  с  еретиками.
Никакая  аргументация  противника  не  заставала  этого
томиста  врасплох.  Ни  должность  кардинала,  ни  обя¬
занности  архиепископа  Капуи  не  ослабили  его  апос¬
тольского  рвения.  Поэтому  Павел  V,  которого  судьба
германской  церкви  занимала  ничуть  не  меньше,  чем
завершение  строительства  базилики  св.  Петра,  в  на¬
чале  XVII  века  назначил  Беллармино  инспектором
германской  церковной  коллегии.  В  этом  качестве  на¬
деленному  талантом  иезуиту  было  удобнее  защищать
Римскую  церковь  в  Германии,  для  чего  он  подготовил
диспут  в  Дурлахе  и  диллингенский  договор  о  мире,  в
обсуждении  которого  позже  принимали  участие  Гер-
хардт  и  другие  друзья  Андреэ.
 С  самого  начала  своей  карьеры  Герхардт  сцепился
с  этим  человеком,  создавшим,  между  прочим,  первый
католический  катехизис.  Всего  за  несколько  лет  Гер¬
хардт  стал  в  лютеранском  мире  тем,  кем  Беллармино
был  в  католическом.  В  1598  году  он  закончил  состав¬
ление  синопсиса  (iharmonía  evangélica  —  свода  еванге¬
лий),  начатого  Кемницем  и  Поликарпом  Ляйзером,  с

108  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 чьим  сыном  —  тоже  Полнкарпом  —  дружил  Иоганн
Валентин.  Ляйзер-старший  (240)  был  человек  не  столь
уравновешенный.  Прошедший  выучку  у  Якова  Анд¬
реэ,  деда  Иоганна  Валентина,  он  без  конца  ввязывался
в  довольно  неприятные  ссоры,  будучи  сначала  пропо¬
ведником  в  Австрии  и  Брауншвейге,  а  затем  профес¬
сором  теологии  в  Виттенберге.  Зачастую  неразборчи¬
вый  в  средствах,  он  каждый  раз  одерживал  верх.  Так,
например,  воздавая  посмертную  хвалу  знаменитому
кальвинисту  Везенбеку,  он  заявил  с  кафедры,  что  на
смертном  одре  усопший  отрекся  от  своих  еретических
взглядов  и  вернулся  к  ортодоксальному  лютеранству.
Наследники  Везенбека  публично  обвинили  Ляйзера
в  обмане,  но  тщетно.  Ляйзер  быстро  приобрел  извес¬
тность  и  поднялся  во  мнении  сильных  мира  сего.  При
дрезденском  дворе  ему  предложили  должность  пропо¬
ведника,  император  Рудольф  II  удостоил  его  всевоз¬
можных  почестей.
 Впрочем,  делу  Лютера  Ляйзер  оказал  неоценимые
услуги,  составив  лютеранский  катехизис  или  так  на¬
зываемую  тройственную  декларацию.  Кроме  того,
Ляйзер  всегда  был  в  первых  рядах  борьбы  с  кальви¬
нистами  и  иезуитами.  Когда  в  1595  году  Элиас  Хазен-
мюллер  попросил  его  написать  предисловие  к  своей
более  чем  тенденциозной  «Истории  иезуитов»  (241),
направленной  как  раз  против  Беллармино  и  иезуитов
Диллингена,  Поликарп  Ляйзер,  начав  было  за  здравие,
под  конец,  все  больше  распаляясь,  обратился  с  под¬
стрекательским  призывом  к  светским  властям,  дабы
те  оградили  честных  людей  от  этого  «проклятого  от¬
родья»:  «Берегитесь,  чтобы  силы  ада  не  пришли  па  по¬
мощь  иезуитам,  которые  пытаются  застращать,  запу¬
гать,  прогнать  с  кафедр  наших  взывающих  к  помощи
старичков-пасторов.  Кроме  вас,  их  некому  защитить.
Они  вверяют  вам  свою  судьбу,  полагаются  на  ваше
решение,  возлагают  на  вас  свои  надежды.  Лишиться
всего  —  величайшее  несчастье.  Подумайте  также  о
бедствиях,  угрожающих  всем  другим  старым  людям  —

Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  109
 дворянам  и  простолюдинам,  —  у  которых  уже  отняли
их  добро.  Нельзя  давать  иезуитам  захватывать  отцов¬
ское  имущество  у  сыновей-наследников,  привлекать  к
себе  дочерей.  Они  умоляют,  заклинают  вас  сжалиться
над  их  страданиями  в  память  о  ваших  родителях,  на
благо  вашим  детям.  Смилуйтесь,  проявите  снисхож¬
дение.  Все  сословия  нашего  отечества  умоляют  и  за¬
клинают  вас,  наделенные  властью  сенаторы,  подумай¬
те  о  спасении  нашей  родины.  Наши  свободы  в  ваших
руках.  На  кону  жизни  наших  соотечественников  и
всеобщее  благосостояние.  Испанские  и  итальянские
иезуиты  удовлетворяют  свою  алчность  с  нечелове¬
ческой  жестокостью.  Если  вы  не  положите  предел  их
домоганиям,  ваша  мудрость,  ваша  сила  окажутся  не¬
востребованными  в  то  самое  время,  когда  в  них  более
всего  нуждается  наша  страна,  нуждаемся  и  мы,  коим
вы  столь  многим  обязаны»  (242).
 Обличительным  пафосом  книга  Хазенмюллера  не
уступала  предисловию.  В  ней  приводилась  история
«новой  братии»  {fraterculi  —  эта  кличка  скоро  приста¬
нет  к  самим  розенкрейцерам),  которые,  навязывая
себя  всем  под  именем  иезуитов,  не  останавливаются
ни  перед  какой  бранью  (243).  Папу  иезуиты  почита¬
ют  отцом,  лживый  Рим  —  матерью.  Они  дети  Сатаны,
злейшие  враги  евангелической  церкви,  которые  «ры¬
щут  аки  львы  рыкающие».  Злобные  псы  папы,  чьи  пре¬
ступления  и  жалкую  смерть  Хазенмюллер  описывает
с  особым  удовольствием.  В  том  же  году  Хазенмюллер
нападает  непосредственно  на  самого  Беллармино.  Об¬
ращаясь  к  словам  Апокалипсиса,  он  задается  вопро¬
сом,  «к  какому  роду  животных  относятся  папа  и  его
клевреты»  (244).
 Такое  ожесточение  не  помешает,  однако,  Ляйзеру
изменить  свою  позицию,  когда  того  потребуют  инте¬
ресы  лютеранской  церкви.  В  1620  году  его  сын  публи¬
кует  от  имени  отца  (если  только  это  не  мистификация
и  сын  не  хочет  просто  спрятаться  за  его  спину,  чтобы
придать  больше  веса  «пробе  своего  пера»)  записку,  где

110  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 ставится  важный  и  очень  злободневный  в  столь  тре¬
вожное  время  вопрос,  а  именно:  как  и  почему  следу¬
ет  вступать  в  союз  с  папистами,  более  достойными
доверия,  нежели  кальвинисты  (245)?  Далее,  правда,
уточняется,  что  сказанное  не  распространяется  на  ие¬
зуитов.  С  этой  оговоркой  все  средства  хороши,  чтобы
заключить  мир  с  внешним  врагом,  коль  скоро  кальви¬
нисты  толкают  паству  на  ложный  путь.
 Ярая  неприязнь  к  иезуитам  при  достаточно  терпи¬
мом  отношении  ко  всем  другим  католикам  —  общая
черта  наших  тюбингенских  друзей.  Не  случайно  в
1630  году  один  из  вероятных  авторов  манифестов
Кристоф  Безольд  обратился  в  католичество.
 В  этой  среде  рос  и  мужал  Поликарп  Ляйзер-млад-
ший  (246),  сверстник  Иоганна  Валентина.  По  прибы¬
тии  в  Тюбинген  в  1608  году  он  сошелся  с  Иоганном  Ва¬
лентином  после  дела  «ополченцев»,  когда  изгнанный
из  университета  Андреэ  зарабатывал  себе  на  жизнь  в
качестве  проповедника.  С  1610  года  Ляйзер-младший
преподавал  в  Виттенберге,  а  в  1613  году  поселилися  в
Лейпциге,  где  получил  кафедру  теологии.  Однако  тес¬
ные  отношения  с  Андреэ  не  прервались,  и  в  Тюбинген¬
ском  кружке  его  по-прежнему  считали  главным  борцом
с  иезуитами.
 Столь  же  рьяным  противником  иезуитов  был  и
фигурировавший  в  списке  Томас  Вегелин  из  Аугс¬
бурга  (247).  Ровесник  Безольда,  он  был  на  девять  лет
старше  Андреэ.  Диплом  теолога  Вегелин  получил  в
1608  году.  С  1611  года  профессор  истории,  а  под  конец
уже  председатель  церковного  совета,  Томас  Вегелин
прославился  своими  стычками  с  иезуитами.  В  том  же
самом  1613  году,  когда  разрабатывался  первый  мани¬
фест  против  иезуитов  в  его  окончательной  редакции,
Вегелин  выпустил  в  Тюбингене  «Мнение  о  новом
амулете  иезуитов  против  всех  ересей»  (248),  неисто¬
вый  памфлет,  затем  трижды  выходивший  во  Франк¬
фурте  и  Страсбурге.  Ему-то  и  поручили  руководить
делегацией  лютеран  на  диспуте  в  Дурлахе.

Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  111
 Итак,  сначала  Ляйзер-отец  с  Хазенмюллером,  за¬
тем  Герхардт,  Ляйзер-сын  и  Вегелин  —  две  ударные
бригады  в  войне  с  иезуитами  в  1595—1620  годах.  Ан-
тииезуитскую  направленность  манифестов  можно
было  бы  объяснить  участием  в  их  разработке  троих
последних  деятелей  или,  по  крайней  мере,  кого-то  из
них  (из  предисловия  и  намеков  и  истинных  и  ложных
иезуитов  явно  видно,  что  детищу  Игнатия  Лойолы
противопоставляется  братство  «отвергающих  неправ¬
ду  подлинных  иезуитов»).
 В  манифестах  отчетливо  проступают  хилиасти-
ческие  идеи,  к  которым  тяготели  отец  и  сын  Ляйзеры.
Они  верили  в  то,  что  настанет  время  четвертой,  а  пос¬
ле  второго  Христова  пришествия  и  пятой  империи.  В
1609  году  Ляйзер-старший  опубликовал  любопытный
небольшой  трактат  о  «вавилонском  исполине,  пред¬
ставляющем  четыре  мировые  монархии»  (249).  Бог
раскрыл  Даниилу  тайну  царского  сна,  говорится  в
трактате,  и  научил  его  постигать  смысл  всех  видений
и  снов.  Поэтому  Даниил  иносказательно  сообщил  нам
годы  создания  четырех  мировых  монархий  и  время
грядущего  Царства  Божия.
 Вера  в  тысячелетнее  царство  Бога  на  земле,  мисти¬
ческая  у  Герхардта,  принимает  более  строгий,  логи¬
ческий  вид  у  Иоганна  Якова  Хайнлина  из  Тюбингена
и  Вильгельма  Шикарда  (250),  фигурирующих  далее
в  списке  Андреэ.  Шикард  заявляет,  что  в  его  руках
«ключ,  которым  в  течение  семи  дней  Данииловых  были
замкнуты  священные  мистические  времена»  (251).
Точные  расчеты  позволяют  ему  расположить  по  по¬
рядку  все  события  мира  от  его  создания  до  последнего
часа,  который,  согласно  Шикарду,  вот-вот  наступит.
 Хайнлин  и  Шикард  —  давние  друзья  Иоганна  Ва¬
лентина,  а  с  Шикардом  они  еще  и  земляки.  Оба  ро¬
дились  в  Херренберге  —  Шикард  в  1592  году,  шестью
годами  позже  Иоганна  Валентина.  Однако  по  службе
он  продвигался  быстрее,  так  что  дьяконами  (в  цер¬
квях  близ  Тюбингена)  они  стали  одновременно  —  в

112  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 1614  году.  Кроме  теологии,  Шикард  изучал  математи¬
ку,  причем  у  того  же  учителя,  что  и  Андреэ,  —  у  Мест-
лина,  которого  он  впоследствии  сменил  в  университе¬
те.  Когда  же  Шикард  умер,  этот  пост  занял  Хайнлин
(пишут  еще  Хейнлин  или  Хайнляйн).  Иоганн  Яков
Хайнлин  (252)  родился  в  Кальве,  где  долгое  время  ис¬
полнял  церковные  обязанности.  С  Андреэ  они  вместе
учились.  Став  дьяконом  на  год  раньше  Андреэ  —  в  1613
году,  —  Хайнлин  работал  сначала  в  Тюбингене,  затем
в  Херренберге,  после  чего  заменил  Шикарда  в  универ¬
ситете  и,  наконец,  занял  место  Андреэ  во  главе  Бебен-
хофенского  аббатства.  Всю  свою  жизнь  Хайнлин  был
одним  из  самых  близких  друзей  Андреэ.  Трудно  пред¬
ставить  себе  судьбы,  более  тесно  связанные  между  со¬
бой,  нежели  судьбы  Андреэ,  Хайнлина  и  Шикарда.
 Через  несколько  лет  после  Fama  Хайнлин  тесно  со¬
шелся  с  Кеплером,  с  которым  познакомился  в  Обер-
риксингене  близ  Вайхингена.  На  Кеплера  ученик
Местлина  (у  Местлина  учился  и  сам  Кеплер)  произвел
сильное  впечатление.  Новый  знакомый  еще  больше
подогрел  интерес  Кеплера  к  математике  и  астрологии,
в  которой  большим  докой  был  Шикард.  Последний
особенно  хорошо  знал  еврейскую  астроскопию.  Вели¬
кий  гебраист,  переводчик  и  издатель  многочисленных
текстов  на  иврите,  а  также  раввинских  толкований,
Шикард  в  компании  Безольд  —  Андреэ  —  Вензе  слыл
знатоком  каббалы  и  астрологии,  игравших  столь  зна¬
чительную  роль  в  розенкрейцерских  манифестах.
 Он  был  тесно  связан  с  Матиасом  Бернеггером
(1582—1640)  (253),  который  тоже  фигурирует  в  списке
Андреэ.  Бернеггер  привел  нас  в  Страсбург.  Этот  авс¬
триец,  избравший  себе  родиной  Эльзас,  был  сведущ
в  математике.  Он  также  дружил  с  Кеплером.  Именно
он  в  1616  году  выпустил  в  свет  труды  Галилея,  кото¬
рые  сам  перевел  с  итальянского,  ибо  родной  язык  Бок-
каччо  знал  так  же  хорошо,  как  и  Безольд  с  Шикардом.
Бернеггер  специализировался  еще  по  истории,  ко¬
торую  он  вкупе  с  древними  языками  и  математикой

Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  113
 преподавал  в  Страсбурге  —  сначала  в  лицее,  потом  в
университете.  Бернеггер  пользовался  особым  уваже¬
нием  Гроциуса,  которого  после  его  осуждения  в  связи
с  делом  ремонтантов  и  бегства  из  Голландии  принял
и  открыто  поддержал  Людовик  XIII.  По  многим  до¬
ктринальным  вопросам  мнения  Бернеггера  и  Гроци¬
уса  совпадали.  Оба  верили  в  спасение  праведников  и
действие  Святого  Духа  в  противовес  кальвинистской
теории  о  предопределении.  Именно  радушие  короля
подвигло  Бернеггера  написать  историю  его  правления.
Еще  больше  его  привлекала  история  Эльзаса,  поэтому
он  и  выбрал  этот  край  местом  своего  пребывания.
 Именно  Бернеггера  первым  посетил  Андреэ  в  на¬
чале  своей  ссылки  в  1607  году.  Оба  они  преклонялись
перед  страсбургским  мистиком  Иоханном  Таулером,
которого,  как  мы  помним,  почитал  и  Арндт.  После
своей  смерти  Таулер  никогда  не  пользовался  такой
известностью,  как  во  втором  десятилетии  XVII  века.
Дело  зашло  столь  далеко,  что  в  это  время  под  его  име¬
нем  стали  появляться  произведения,  которые  совре¬
менная  критика  считает  не  принадлежащими  Таулеру.
Так,  в  1621  году  вышла  в  свет  «драгоценная  книжеч¬
ка»  о  том,  как  «человеку  стать  мудрым,  ревностным,
освященным  Духом  и  провидящим  Господа»  (254).
Текст  этой  брошюры,  приписываемый  Таулеру,  был
установлен,  согласно  предисловию,  по  оригиналу,  пе¬
реданному  в  монастыри  Страсбурга  и  Кельна  неким
П.  5.  Вероятно  это  был  Даниэль  Зенерт  из  Виттенберга,
которого  Андреэ  упоминает  в  одном  из  писем,  а  в  ав¬
тобиографии  называет  «всемирно  известным  врачом».
 Бернеггер  в  этой  компании  не  единственный  исто¬
рик.  Был  еще  горячо  преданный  общему  делу  Иоганн
Зауберт.  Зауберт  (255)  упоминается  не  только  в  спис¬
ке,  но  и  в  самом  письме  принцу  Августу  среди  четы¬
рех  нюрнбергских  членов  последнего  христианского  .
союза.  Из  четырех,  свидетельствует  Иоганн  Валентин,
он  был  «самым  упорным  в  достижении  цели».  Зауберт
издал  произведения  Меланхтона.  Он  лучше  других

114  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 знал  аугсбургское  исповедание  веры,  языку  которого
подражает  исповедание  веры  розенкрейцерское.
 Таковы  наиболее  значительные  персонажи  из  спис¬
ка  Андреэ.  Но  и  другие  люди  в  нем  не  случайные:  пред¬
ставители  двух  самых  знаменитых  вюртембергских
династий  лютеранских  теологов  —  уже  известный  нам
Тобиас  Гесс,  потомок  Иоганна  Гесса,  большого  друга
и  соратника  Лютера  и  Меланхтона,  и  Вильгельм  Би-
денбах,  только  что  эмигрировавший  из  Тюбингена  в
Штутгарт;  выдающийся  вюртембергский  юрист  Ак-
тиус  Эненкель,  барон  Хохнакский;  Балтас,  барон  де
Зекендорф  из  Вены,  из  старинного  благородного  се¬
мейства,  чьи  родичи  жили  в  Австрии,  Венгрии,  Юж¬
ной  Германии.  Впрочем,  не  все  члены  этого  семейства
перешли  в  протестантизм,  один  из  них  с  1590  по  1595
год  был  католическим  епископом  в  Айхштетте  в  Ба¬
варии.  Рядом  с  Балтасом  Андреэ  называет  еще  двух
австрийцев  —  Даниэля  Хиклера  из  Линца  и  Михаэля
Теллера  из  Вены,  а  также  голландца  Иоахима  Вике-
форта  из  Амстердама.  Думается,  именно  он  способс¬
твовал  появлению  в  1615  году  голландского  перевода
Fama  во  Франкфурте,  как  и  французской  версии  Fama
в  Амстердаме  (в  1616  году).
 **♦
 Мы  вовсе  не  утверждаем,  что  все  люди  из  списка
Андреэ  непременно  были  членами  Розы  и  Креста  и
авторами  Fama.  Впрочем,  были  и  такие,  кто  принимал
участие  в  работе  над  манифестами,  но  после  раскола
1616  года  «вместе  с  забавниками»  вернулся  к  своим  де¬
лам  и  потому  отсутствовал  в  списке.  Свои  христианс¬
кие  союзы  Андреэ  основывал  уже  без  них.  Но  были  и
другие,  которые  продолжали  «игру»  несмотря  на  при¬
зыв  Андреэ  ее  прекратить.  Они  рассорились  с  Андреэ
и  не  прекращали  перебранку  с  ним,  кто  в  шутливой
форме,  кто  на  повышенных  тонах.  Это  Теофил  Швай-
гхардт,  Ириней  Агностус,  Исайя  sub  cruce,  Михаэль
Майер  и,  возможно,  Юлиан  Кампийский.

Швайгхардт  (если  это  псевдоним,  то  чей?)  публи¬
куется  также  под  именем  Флорентинус  из  Валенсии1,
по-видимому,  передразнивая  Андреэ,  подписавшего
свой  задиристый  памфлет  Turbo  именем  Андреас  из  Ва¬
ленсии  (256).  В  1618  году  Швайгхардт  выпустил  книгу,
весьма  ценную  для  понимания  первоначальной  исто¬
рии  подлинного  братства  Розы  и  Креста  —  «Зерцало
мудрости  Розо-Крестовой,  сиречь  Новейшее  Откро¬
вение  о  коллегии  и  аксиомах  весьма  просвещенного
братства  Христиана  Розенкрейца  для  дополнительного
уведомления  всех  чающих  узнать  истинную  мудрость
и  к  стыду  всех  презренных,  лишенных  разума  хулите¬
лей»  (257).  Это  книга  человека  прямодушного,  который,
несмотря  на  раскол  в  движении  и  то,  что  после  1616  года
Розу  и  Крест  выставили  на  посмешище,  по-прежнему
верит  в  полезность  игры,  в  полезность  легенды  и  до¬
вольно  откровенно  указывает  на  ее  действительный
мистический  смысл.  Нам  еще  не  раз  представится  воз¬
можность  привести  выдержки  из  этого  труда.
 Юлиан  Кампийский  в  своей  красноречивой  манере
представляет  эту  книгу  в  качестве  рупора  розенкрейцер¬
ских  идей.  Кто  скрывается  под  именем  Юлиана  Кампий-
ского,  не  установлено.  Один  современный  историк  (258)
утверждает,  что  это  Юлиус  Шпербер,  ценимый  многими
мыслитель,  умерший  в  1616  году.  Он  прославился  «пос¬
ланием»  от  1615  года,  составленном  в  шутливом  тоне
(259),  где  он  называет  братьев  «теософами-мистиками»
и  приводит  очень  важные  и  недвусмысленные  для  нас
свидетельства  относительно  подлинной  природы  братс¬
тва.  Появившееся  в  1615  году  «послание»  было  добавле¬
но  к  Fama  в  изданиях  1616  (Кассель)  и  1617  (Данциг)  го¬
дов.  Юлиан  Кампийский  (псевдоним  выбран  по  примеру
Фомы  Кемпийского)  является,  таким  образом,  наряду
со  Швайгхардтом  одним  из  основных  защитников  Розы
и  Креста  после  раскола  1616  года.
 1  То,  что  это  одно  и  то  же  лицо,  ясно  из  работы  1619  года,  где
есть  такие  слова:  «Флорентинус  из  Валенсии,  иногда  называю¬
щий  себя  Теофилом  Швайгхардтом...»
 Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  115

116  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Однако  наиболее  воинственный  полемист  братс¬
тва—  Ириней  Агностус  (то  есть  Неизвестный).  Кто  это
на  самом  деле  (Ириней  Агностус  часто  подписывался
«Недостойный  немец,  секретарь  братства»),  остается
тайной1.  Седир  (261)  заявил,  что  к  1586  году  это  был
лучший  католический  богослов.  Дело  в  том,  что  не  зна¬
ющий  удержу  в  своих  причудах  Ириней  с  его  манерой
превращать  все  в  игру  как  кость  в  горле  для  тех,  кто
хочет  видеть  в  братстве  некую  структуру,  предшеству¬
ющую  франкмасонству.  Так,  Кач  (262)  утверждает,  что
для  истории  розенкрейцерства  Агностус  опасней  и  па¬
губней  всех  недругов,  вместе  взятых.  По  его  мнению,
этот  человек  (якобы  чтец  рукописей  в  страсбургском
издательстве  —  так,  во  всяком  случае,  можно  понять
из  постскриптума  к  письму  от  3  декабря  1615  года)  был,
по  всей  вероятности,  лазутчиком  вражеских  сил,  на¬
ходившихся  под  эгидой  католиков.  Согласно  Качу,  Аг¬
ностус  повел  себя  столь  вероломно  из-за  того,  что  его
просьбу  о  вступлении  в  братство  (а  таковым,  по  сущес¬
тву,  было  письмо  от  1615  года,  к  нему  мы  еще  вернемся)
проигнорировали,  оставили  без  ответа.  Последующие
его  нападки  на  братство  будто  бы  объясняются  оскор¬
бленной  гордостью  стареющего  господина  (263).  Мы
увидим,  что  все  это  не  более  чем  выдумки.  В  1615  году
он  тесно  сотрудничал  с  Андреэ.  Он  не  раз  и  не  только  в
письме  от  3  декабря  1615  года,  которое  появилось  в  ро¬
зенкрейцерском  сборнике,  изданном  Брингереном  из
Франкфурта  (издателем  Fama,  1615  год),  как  бы  про¬
должая  игру,  называет  своих  тогдашних  соратников
«истинными  и  просвещеннейшими  теософами»,  а  в
постскриптуме  к  письму  предваряет  выход  в  свет  «Хи¬
мической  Свадьбы»:  «Когда  я  заканчивал  письмо,  мне
принесли  для  просмотра  немецкий  трактат  «Nuptiae
Chimicae,  или  Химическая  Свадьба  Христиана  Розен-
крейца,  год  1459»,  от  начала  и  до  конца  написанный  —  в
 1  Землер  (260),  попытавшийся  раскрыть  аббревиатуру
С.  W.,  думает,  что  это  C(hancelier  de)  W(estphalie),  то  есть  Канц¬
лер  Вестфальский.

Глава  4.  Авторы  манифестов  и  основатели  Розы  и  Креста  117
 этом  нет  сомнения  —  нашим  братом,  основателем  орде¬
на.  Трактат,  вобравший  в  себя  в  виде  иносказания  все
алхимическое  искусство,  так  пришелся  мне  по  душе,
что,  посоветовавшись  со  знакомыми,  я  решил,  что  ра¬
бота  достойна  публикации,  хотя  она  наверняка  вызовет
насмешки.  Пусть  щенки  зубоскалят,  книга  сия  для  лю¬
дей  ученых  и  благонамеренных».
 После  раскола  Агностус  —  плодовитейший  и  язви¬
тельнейший  полемист.  В  своих  неуемных  нападках  на
Андреэ,  в  стремлении  всеми  способами  его  опорочить
Агностус  выходит  за  рамки  разумного,  за  рамки  при¬
личий.  Это  продолжается  до  1619  года,  когда  он  пре¬
кращает  розенкрейцерскую  деятельность.
 Других  авторов,  скрывшихся  под  псевдонимом,  ото¬
жествить  еще  труднее,  например  Исайю  sub  cruce1  или
автора  замечательной  притчи  Raptus  philosophicus,  по¬
явившейся  за  подписью  Rodophilis  Staurophores,  то  есть
друга  Розы  и  Креста  (266).  О  Майере  мы  поговорим  ниже.
 Кое-кто  из  этих  людей,  возможно,  участвовал  в  вы¬
работке  розенкрейцерского  учения,  легенды  о  Розенк-
рейце  или  даже  самих  манифестов.
 ***
 Из  результатов  нашего  исследования  ясно  видно,
что  мнения  тех,  кто  окружал  Иоганна  Валентина,  нахо¬
дят  отражение  в  обоих  манифестах.  Мнения  эти  про¬
тиворечили  точке  зрения  официального  лютеранства  и
навлекали  на  многих  близких  друзей  Андреэ  и  на  него
самого  обвинения  в  ереси,  которые  сказались  на  репу¬
тации  Fama.  Определенный  вклад  Андреэ  в  дела  братс¬
тва  на  первых  этапах  его  существования,  признание
им  авторства  «Химической  Свадьбы  Христиана  Ро-
зенкрейца»,  написанной,  по  его  словам,  в  1604  году,  его
почти  очевидное  участие  в  разработке  самой  идеи  Розы
 1  Исаия  столь  резок  в  суждениях,  как  Агностус,  и  столь  же
часто  приводит  исследователей  в  замешательство.  Некоторые,
в  частности  Вильгельм  ад  Индагнне  и  Буле  (265),  причисляют
его  к  врагам  братства.

118  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 и  Креста  и  легенды  о  Христиане  Розенкрейце,  явное
следование  Андреэ  прежним  заветам  и  после  раскола  в
1616  году,  на  этот  раз  путем  образования  христианских
союзов,  —  все  это  наводит  на  мысль  о  том,  что  некото¬
рые  из  его  друзей,  соратников  по  христианским  союзам,
помогали  ему  и  во  время  выхода  в  свет  Fama.
 По-видимому,  именно  Андреэ  придал  всей  этой  ис¬
тории  характер  розыгрыша,  шутки  —  никто  в  те  годы
не  пользовался  мифом  столь  изобретательно,  как  ав¬
тор  Turbo  и  Turris  Babel,  с  «серьезной  целью  внушить
читателю  любовь  к  христианскому  учению».
 Опрометчиво  было  бы,  основываясь  на  наших  вы¬
водах,  попытаться  определить,  кто  автор  какой  части
манифестов,  например  приписать  Адами  или  Безоль-
ду  перевод  «Всеобщей  реформации»,  Андреэ,  Безоль-
ду,  Герхардту  и  Бернеггеру  —  формулировки  идей  с
оглядкой  на  почитаемых  ими  средневековых  мистиков,
юристу  Безольду  —  выработку  юридических  сторон  де¬
ятельности  братства,  Вензе  и  Ляйзеру  —  обличитель¬
ные  антипапистские  и  антииезуитские  высказывания,
Шикарду  и  Андреэ  —  математические  и  геометричес¬
кие  рассуждения.  Выглядело  бы  это  правдоподобно,  но
проверке  не  поддавалось  бы.  Впрочем,  вряд  ли  подле¬
жит  сомнению,  что  Андреэ  был  скорее  теоретиком,  а
Вензе  —  ярым  вдохновителем  движения,  страстно  же¬
лавшим  перейти  к  практическим  действиям.  С  самого
начала  Андреэ  приходилось  брать  на  себя  роль  посред¬
ника  и  примирителя  крайних  точек  зрения,  что  явству¬
ет  из  его  письма  принцу  Августу  (267)  касательно  хрис¬
тианского  союза  1617—1620  годов:  «Мы  видели  только
тебя  руководителем  и  главой  нашего  общества  (Вензе
стал  бы  тогда  твоим  активным  помощником),  ведь  в
германской  земле  нет  никого,  кому  можно  с  большим
основанием  доверить  как  разрешение  христианских
вопросов,  так  и  сферу  словесности».

Глава  5
 Никто  никогда  не  задавался  целью  исследовать
более  подробно,  какое  влияние  на  авторов  розенк¬
рейцерских  манифестов  оказали  великие  мистики
прошедших  веков,  особенно  XIV  века.  Никто  никог¬
да  не  пытался  толком  узнать  —  если  не  считать  при¬
страстных  и  совершенно  невероятных  рассуждений
на  эту  тему  (один  из  примеров  мы  уже  приводили),  —
не  существовало  ли  в  прежние  годы  чего-либо  такого,
что  предвосхищало  бы  учение,  образ  действия  и  само
братство  розенкрейцеров.  Странная  нелюбознатель-
ность  Буле,  Кача,  Седира,  Виттеманса  и  иже  с  ними
позволяла  им  предположить,  будто  Fama  fraternitatis
возникло  буквально  из  ничего.
 Однако  на  глубокое  влияние  предшественников
указывает  множество  очевидных  признаков  —  псев¬
донимы:  Юлиан  Кампийский  и  Флорентинус—  не¬
которых  из  защитников  Розы  и  Креста,  время  дейс¬
твия  легенды  о  Розенкрейцере,  первое  издание
подложных  произведений  Таулера,  глубокие  иссле¬
дования  Безольда,  Герхардта,  Арндта  о  святом  Ав¬
густине,  Экхарте,  Рюйсбруке,  Фоме  Кемпийском  и
его  учителях  Грооте  и  Флорентинусе,  первый  пере1
вод  «Подражания  Иисусу  Христу»  Фомы  Кемпий-
ского,  выполненный  Арндтом,  наконец,  намеки  на
Парацельса  в  Fama.
 Вечное
 Евангелие
 119

120  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 Рассмотрение  наследия  великих  предшествен¬
ников  позволит  нам  установить  точные  и  непосредс¬
твенные  источники  манифестов,  объяснить  их  ино¬
сказательный  метафорический  язык,  пророчества,
мессианство,  странную  неразгаданную  тайну  Илии
Художника.  Оно  приведет  нас,  с  одной  стороны,  к
Иоахиму  Флорскому  и  к  собственно  иоахимовскому
учению,  источнику  всех  хилиастских  пророчеств,  и  с
другой  —  к  Дионисию  Ареопагиту,  неоплатонизм  ко¬
торого  наследовали  Экхарт,  Таулер,  Рюйсбрук,  Фома
Кемпийский.
 ***
 Иоахима  Флорского,  наряду  с  Фомой  Кемпийским,
можно,  вероятно,  считать  прототипом  Христиана  Ро-
зенкрейца.  Иоахим  родился  в  1132  году  в  зажиточной
семье  в  Калабрии  (как  и  Кампанелла,  который  почитал
его  за  образец  и,  разумеется,  знал  и  ценил  его  труды).
Подобно  Розенкрейцу,  в  юности  он  предпринял  путе¬
шествие  на  Восток,  в  Святую  землю.  В  Константино¬
поль  он  явился  состоятельным  путешественником
в  сопровождении  друзей  и  слуг,  полный  решимости
вкусить  все  радости  бытия.  Однако  по  неясным  при¬
чинам  —  возможно,  под  влиянием  каких-либо  фило¬
софов,  религиозных  деятелей  —  он  полностью  преоб¬
разился,  отрекся  от  суетного  мира  и  всецело  посвятил
себя  Богу,  не  принимая,  впрочем,  обета.  Как  Розенк-
рейц  потерял  на  Кипре  своего  спутника,  «брата»,  так  и
не  добравшегося  до  Святой  земли,  Иоахим  расстался  с
друзьями  и  слугами  и  продолжил  путешествие  в  оди¬
ночестве  —  паломником  в  монашеском  одеянии.  О  его
пребывании  в  Святой  земле  известно  немного.  В  свет¬
лое  воскресенье  утром  на  горе  Фавор,  в  пещере,  пишет
Иоахим,  его  осенила  благодать.  Он  понял,  что  будет
пророчествовать,  и  понял  о  чем.  Другими  словами,  как
и  Христиан  Розенкрейц,  он  лицезрел  жизнь  отшель¬
ников  и  аскетов,  и  на  него  снизошло  озарение.  Как  и
Розенкрейц,  Иоахим  возвратился  домой,  в  Калабрию,

Глава  5.  Вечное  Евангелие  121
 и,  полностью  затворившись  от  мира  (в  Пьетральте),
предался  размышлениям  и  сочинению  своих  основ¬
ных  пророческих  трудов.  Он  поднимался  все  выше  и
выше,  в  самое  сердце  «морозных  Альп»,  на  плато  Сил-
ла,  где  в  созерцании  и  посте  сподобился  самых  возвы¬
шенных  видений  (эпизод  из  легенды,  вдохновивший
Андреэ  на  «Химическую  Свадьбу  Христиана  Розенк-
рейца»).  После  этого,  опять-таки  подобно  основателю
Розы  и  Креста,  Иоахим  решил  обзавестись  учениками
и  начал,  совсем  как  Fama,  проповедовать  толпе  гряду¬
щее  явление  Святого  Духа,  которому  будут  предшест¬
вовать  апокалиптические  бедствия  (268).
 Лишь  впоследствии  Иоахим  вступил  в  монашес¬
кий  орден.  Но  и  тогда  он  не  стал  подчиняться  прави¬
лам.  Уже  аббатом  Кораццо  он  ходил  из  монастыря  в
монастырь,  проповедуя  реформу  духовенства  и  рас¬
пространяя  свое  учение.  Потом,  покинув  орден,  он
окончательно  поселился  в  глуши  калабрийских  гор  и,
как  Розенкрейц,  учредил  религиозное  братство  аске¬
тов.  Братство,  как  и  сам  Иоахим,  было  названо  Флорс-
ким  (de  Fiore)  по  названию  первого  монастыря,  в  кото¬
ром  подвизался  наш  мистик  (269).
 С  тех  пор  его  учение  нарекли  Вечным  Евангелием.
Как  и  Fama,  Иоахим  обрушивался  на  докторов  Церкви,
теологов,  духовенство,  схоластов,  заявляя  о  тщете  на¬
уки:  человеческий  разум,  утверждает  Иоахим,  не  в  со¬
стоянии  подобраться  к  Божественным  тайнам.  Как  и
Fama,  он  учит,  что  вещи,  скрытые  от  мнимых  мудрецов
и  умников,  легко  открываются  малым  сим,  живущим
в  кротости  и  вере.  Как  и  Fama,  Иоахим  в  Откровении
Иоанна  Богослова  черпает  знание  о  будущем  и  веру  в
осуществление  надежд,  противопоставляя  их  тщесла¬
вию  лжемудрецов.
 Исходя  из  идеи  о  тройственной  природе  Троицы1,
Иоахим  разделяет  мировую  историю  на  три  эпохи.  В
 1  Эту  гипотезу  в  своей  работе  о  Иоахиме  выдвинул  Поль
Фурнье  (270).

122  Часть  I.  И  стоки  розенкрейцерство
 царство  Отца  или  первую  эпоху  —  от  Адама  до  Авра¬
ама  и  затем  до  Осии  —  господствовали  плоть  и  закон.
Выразитель  этой  эпохи  —  Моисей.  Ее  сменило  царс¬
тво  Сына,  оно  началось  с  Осии,  вобрало  в  себя  Вопло¬
щение  Христа  и  длилось  примерно  до  времени,  когда
проповедовал  Иоахим,  точнее,  до  1260  года  (271).  В
эту  эпоху  плоть  сосуществовала  с  Духом.  Выразитель
ее  —  Иоанн  Креститель.  Это  также  эпоха  белого  духо¬
венства.  И  наконец,  грядет  третья  эпоха,  царство  Свя¬
того  Духа,  когда  взойдут  ростки  из  семян,  посеянных
со  времени  святого  Бенедикта.  Это  эпоха  чистого  духа,
эпоха  монахов.  Выразителем  ее  будет  Илия,  которому
суждено  вернуться  на  землю  (272).
 Вот  ключ  ко  всем  пророчествам  Парацельса,  кото¬
рые  находят  свое  продолжение  в  Fama,  письме  Хазель-
майера,  в  «Исповедании»:  грядущее  явление  Святого
Духа  во  времена  Илии  Художника  (по  Парацельсу,
алхимическое  перевоплощение  пророка).  Здесь  также
предвосхищается  время  братства,  эпоха  чистого  духа
и  монахов,  предшествующая  концу  света.  При  исчис¬
лении  времени  четырех  «империй»1  в  соответствии
с  тремя  эпохами  Иоахима  происходит  слияние  двух
традиций,  которое  осуществил  еще  Парацельс.  Сходс¬
тво,  однако,  этим  не  ограничивается.  Как  и  Хазель-
майер  в  своем  ответе,  Иоахим  утверждает,  что  тре¬
тьей  эпохе  (или  соответственно  четвертой  империи)
будет  предшествовать  падение  нового  Вавилона  (273).
До  недавних  изысканий  П.  Денифля  и  Поля  Фурнье
считалось,  что  Иоахим  имеет  в  виду  папскую  власть
и  римское  духовенство,  которое  отшельник  не  пере¬
ставал  обвинять  в  мздоимстве.  Это  толкование  при¬
нималось  Реформацией  со  времен  Лютера,  и  «ответ»
 1  Речь  идет  о  четырех  империях  из  сна  Навуходоносора
(Даниил,  II,  37-40),  представленных  истуканом  с  головой  из
чистого  золота,  туловищем  из  серебра  и  меди  и  глиняными  но¬
гами:  «И  четвертое  царство  будет  крепко,  как  железо;  ибо  как
железо  разбивает  и  раздробляет  все,  так  и  оно...  будет  раздроб¬
лять  и  сокрушать».

Глава  5.  Вечное  Евангелие  123
 Хазельмайера  тут  не  исключение.  Подобно  розенкрей¬
церскому  манифесту,  отшельник  предвидит  потрясе¬
ние  всех  основ,  которое  случится  до  явления  Илии  и
Духа.  Все  претерпят  муки,  говорит  он  вместе  с  Хазель-
майером,  но  в  конце  нечестивцы,  богачи  и  властители
будут  сокрушены,  а  кроткие,  немощные  и  благочес¬
тивые  узрят  падение  тиранов.  После  всех  потрясений
воцарится  мир  субботний  (еще  одно  выражение,  кото¬
рое  позаимствует  «Исповедание»).  И  с  этого  времени
Святой  Дух  будет  освещать  своим  светом  и  согревать
своим  теплом  всех  верных,  переживших  мытарства.
Тогда  появится  религиозный  орден,  для  которого  все
монахи  со  времени  святого  Бенедикта  —  лишь  пред¬
течи.  Ордену  сему  будет  дана  вся  власть  под  небом.  И
царствие  это  продлится  до  последних  дней.  Человек
соединится  со  Святым  Духом  и  будет  беспрепятствен¬
но  движим  его  благотворным  действием.  Ему  откро¬
ется  будущее.  Появление  явного  прототипа  братства
Розы  и  Креста  ознаменует  день,  когда  на  развалинах
града  зла  вновь  отстроится  Град  Божий  (274).
 Таким  образом,  жизнь  и  учение  Иоахима  Флорс-
кого  предстает  как  бесспорная  основа  для  легенды  о
Христиане  Розенкрейце,  взглядов  и  пророчеств,  изло¬
женных  в  манифесте,  основных  характеристик  ордена.
Далее  мы  отыщем  и  другие  столь  же  неопровержимые
источники  розенкрейцерских  посланий.
 *♦*
 В  1202  году  Иоахим  Флорский  умер,  но  знамя  из
рук  калабрийца  подхватил  святой  Франциск  Ассиз¬
ский,  проповедовавший  кротость  и  бедность.  Стоило,
однако,  Франциску  в  1226  году  почить  в  бозе,  как  его
последователи  разделились  на  конвентуалов,  призна¬
вавших  владение  имуществом  при  условии,  что  оно
общее,  и  спиритуалов,  верных  духу  учения  святого
Франциска.  Эти  последние,  алчущие  абсолюта,  ру¬
ководимые  святым  Бонавентурой  и  Якопоне  да  Тод¬
ди,  вдохнули  новую  жизнь  в  суровое  учение  Иоахима

124  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Флорского.  Папы  Бонифаций  VIII  и  Иоанн  XXII,  рас¬
ценив  это  как  угрозу  своей  мирской  власти,  осудили
спиритуалов,  а  некоторых  из  наиболее  ревностных
учеников  Франциска  вообще  сожгли  на  костре.  В  гла¬
зах  общества  это  лишь  подтверждало  истинность  Ио-
ахимовых  предсказаний.  Простой  люд  воспринимал
теперь  Рим,  как  новый  Вавилон,  земную  церковь  —
как  церковь  Сатаны,  жаждущую  крови  святых,  Иоан¬
на  XXII—  как  Антихриста,  спиритуалов  —  как  новую
Церковь,  кладущую  начало  третьему  царству,  Царс¬
тву  Святого  Духа,  бедности  и  любви.  Такова  была  ис¬
ходная  точка  духовного  движения,  которое  —  пусть  и
причудливым  путем,  но  и  через  многочисленные  мис¬
тические  взлеты  —  пришло  в  конце  концов  к  лютеран¬
ской  реформе  и  розенкрейцерским  манифестам  (275).
 Герардо  Сегарелли,  ремесленник  из  Альцано,  что
близ  Пармы,  в  1260  году,  по  примеру  Иоахима  и  Яко-
поне,  по  примеру  апостольских  братьев,  которые  с  III
века  призывали  возвратиться  к  апостольской  просто¬
те  и  утверждали,  что  те,  кто  живет  в  браке  и  владеет
собственностью,  спасения  не  достигнут,  отказался  от
имущества  и  нищенствующим  монахом  отправился
по  стране  проповедовать  свое  учение.  Количество  его
сторонников  так  быстро  умножалось,  что  церковные
власти  вынуждены  были  вмешаться.  Однако  это  воз¬
будило  у  тех  еще  большее  рвение.  Основываясь  на  От¬
кровении  Иоанна,  они  вновь  стали  пророчествовать  о
падении  папской  власти.  В  1294  году  Сегарелли  схва¬
тили,  а  в  1300  году  сожгли.  Его  последователи  объеди¬
нились  вокруг  брата  Дольчино  из  Милана  (отцом  его
был  священник,  а  матерью  —  некая  Маргарита).  Они
объявили  1303  год  началом  третьего  царства.  Дабы
подготовиться  к  нему,  необходимо  было  отказаться
от  имущества,  иметь  все  общее,  заменить  брак  духов¬
ным  союзом  мужчины  и  женщины,  отбросить  обряды
и  строить  свою  жизнь  на  основе  любви  к  ближнему,
другими  словами,  заложить  фундамент  Города  солнца
(276).

Глава  5.  Вечное  Евангелие  125
 В  какой-то  момент  их  противостояния  римской
власти  к  ним  примкнули  фратичеллы  —  нищенствую¬
щие  братья  из  числа  спиритуалов  святого  Франциска.
Однако  у  дольчинистов  с  их  бродячим  образом  жизни
мужчины  и  женщины  жили  вместе,  и  это  многих  отпу¬
гивало.  Дольчинистов  обвиняли  в  ужасных  оргиях.  У
них  был  странный  способ  вырабатывать  воздержание:
подражая  первым  христианам,  мужчины  и  женщины
спали  голые  бок  о  бок.  Лишь  Крестовый  поход  епис¬
копа  Версейльского  покончил  с  фанатиками.  Их  тра¬
вили  по  горам,  загоняли  в  снега,  заставляли  питаться
мышами,  вареной  травой  и  даже  трупами  товарищей,
умерших  от  истощения.  Мятежники  гибли  тысячами,
последних  перебили  в  1307  году.  Фратичеллов  едва  не
постигла  та  же  участь.  Но  идея  осталась  жива:  Петрус
Иоаннес  да  Олива  вновь  сплотил  вокруг  себя  спири¬
туалов  Франции,  а  Убертино  Казальский  объявил
в  Италии  Святой  престол  блудницей  Апокалипси¬
са.  Произведения  Убертино,  осужденные  в  1312  году,
нашли  широкий  отклик.  Спустя  сто  лет  после  смерти
Иоахима  Флорского  его  идеи  —  через  писания  Убер¬
тино  Казальского  и  Арнольда  из  Виллановы  —  вновь
овладели  умами  людей  (277).
 Несмотря  на  преследования,  фратичеллы  просу¬
ществовали  до  XV  века.  Они  объединились  с  лионс¬
кими  вальденсами,  последователями  Пьера  Вальдо,
проповедовавшего  на  юге  Франции,  в  Пьемонте  и
Ломбардии.  Секта  процветала,  хотя  постоянно  под¬
вергалась  атакам  инквизиции  (в  Гренобле  в  один  день
сожгли  до  150  вальденсов).  Вскоре  к  ним  прибились
бегарды,  или  братья  Свободного  Духа,  коих  подозре¬
вали  в  аверроизме  (278)1.  Здравые  элементы  всех  этих
мечтаний  и  учений  породили  наиболее  яркую  мис-
 1  Диссертация  Меллин  д'Асбек  (279).  Бегарды,  как  и  валь-
денсы,  искали  союза  с  Богом  и  утверждали,  что  совершенный
человек  будет  домом  для  Духа  Святого  и  восстановит  в  себе
адамическую  чистоту.  Инквизиция  и  на  них  наложила  свою
руку  (280).

126  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 тическую  школу,  какую  когда-либо  знала  Европа.  От
нее  к  первым  розенкрейцерам  перешли  самое  возвы¬
шенное  эзотерическое  христианское  учение,  а  также
основные  принципы  созерцания  и  единения  с  Богом.
 Мистики  этого  толка  обогатили  иоахимитскую
традицию  чистейшим  неоплатонизмом,  заимствован¬
ным  из  писаний  Дионисия  Ареопагита,  который,  в
свою  очередь,  оплодотворил  и  построения  первых  ро¬
зенкрейцеров.
 В  давние  времена  автора  Ареопагитик  отожествляли
со  святым  Дионисием  и  обращенным  апостолом  Павлом
в  христианство  Дионисием,  судьей  ареопага.  Теперь  из¬
вестно,  что  это  христианин  V  века,  современник  Прокла,
испытавший  влияние  Порфирия,  его  учителя  Плотина
и  древнегреческих  мистерий.  Как  Безольд,  как  розен¬
крейцеры,  Дионисий  верил  в  неизреченное  Единое  —
первопричину  сущего  и  источник  всего,  —  породившее
душу.  Именно  поэтому  та  имеет  Божественную  природу,
которая  по  окончании  своих  странствий  возвращается
в  лоно  сверхсущностного  Бога  —  в  лоно  Единого.  Путем
постоянного  совершействования  душа  достигает  слия¬
ния  с  Богом  уже  после  смерти.  Но,  как  до  него  Плотин,
как  восточные  мудрецы  и  как  в  конечном  итоге  розенк¬
рейцеры,  Дионисий  полагал,  что  в  экстатическом  состо¬
янии  человек  может  преодолеть  множественное  и  погру¬
зиться  в  неизреченное  Единое  (281).
 Таково  учение  монизма,  весьма  далекое,  думается,
от  католичества.  Мы  встречаем  это  учение  у  Экхарта,
из  произведений  которого  Рюйсбрук  почти  дословно
перенимает  все  лучшее1.
 Рюйсбрук  (1293-1381),  принявший  постриг  в  двад¬
цать  четыре  года,  в  1343  году,  уже  пятидесятилетним,
уединился  в  брабансонских  лесах.  В  тот  же  год,  в  сре¬
ду  после  Пасхи,  он  вместе  с  двумя  другими  священ¬
нослужителями  в  двух  лье  от  Брюсселя  основал  свою
 1  Эти  заимствования  описала  Меллин  д'Асбек,  окончатель¬
но  прояснив  данный  вопрос  (282).

Глава  5.  Вечное  Евангелие  127
 знаменитую  Грёнендальскую  (Грёнендаль  —  зеленая
долина)  пустошь  (283).  Там  он  предавался  размышле¬
ниям  и,  познав  радости  экстаза,  написал  свои  лучшие
произведения,  в  частности  книгу  «Украшение  духовно¬
го  брака»,  заголовок  да  и  тема  которой,  если  не  брать  в
расчет  легенду  о  Розенкрейце,  до  странности  напоми¬
нает  «Химическую  (духовную)  Свадьбу»  Андреэ  (284).
 Задолго  до  Хуана  де  ля  Крус  Рюйсбрук  описал  все
стадии  озарения  и  постепенной  смерти  в  Боге  (Sterven
in  Gode)  (285),  которую  Fama  выдвигает  в  качестве
цели.  К  экстазу  и  единению  с  Богом,  к  спасению  души
(286)  возводит  он  Иисусову  жертву.  Иисус,  говорит  он,
был  предан  смерти  для  того,  чтобы  каждый  мог  полу¬
чить  в  вечное  владение  свое  новое  имя.  Рюйсбрук  при¬
открывает  нам  Книгу  Жизни,  куда  вписаны  имена  из¬
бранных  (287).  Ни  одно  из  них  не  будет  стерто,  так  как
они  составляют  единое  целое  с  Книгой  Жизни,  кото¬
рая  есть  Сын  Божий.  Вот  непосредственный  источник,
где  изложены,  пусть  на  первый  взгляд  и  туманно,  цели
розенкрейцерского  братства:  «узреть  небо  отверстым,
узреть  восходящих  и  нисходящих  ангелов,  узреть  имя
свое  вписанным  в  Книгу  Жизни».  Рюйсбрук  предла¬
гает  нам  следующее  толкование  этой  тайны,  заимс¬
твуя  его  у  Майстера  Экхарта:  «Все  мы  разные,  потому
у  каждого  свое  имя.  Живая  книга  извечной  Божьей
мудрости  будет  отверста,  если  мы  последуем  за  Богом
на  гору  Фавор  по  примеру  Иоахима  Флорского».  Фа¬
вор  означает  «приумножение  света».  Тогда  мы  услы¬
шим  слова  Господни:  «Вот  сыны  мои  возлюбленные,  в
которых  мое  благоволение»  (288).
 Сыны  возлюбленные  —  те,  кого  Рюйсбрук,  сле¬
дуя  за  Экхартом,  называет  «сокровенные  сыны  Бога»
(verborghene  sone  Gods)  (289),  воистину  озаренные,  —
как  бы  предвосхищают  братьев-розенкрейцеров.
 Также,  следуя  за  Экхартом  (290)  и  Таулером,  Рюй¬
сбрук  говорит  о  лествице  совершенства  и  делит  людей
на  служителей,  друзей  и  сынов  Божиих.  Манифест
частично  воспроизводит  такое  деление.

128  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Одна  из  ступенек  —  друг  Божий  —  во  времена,  когда
жил  отшельник,  считалась  достаточно  высокой.  В  те
годы  другом  Божиим  обычно  называли  людей  исклю¬
чительно  благочестивых,  но  в  отличие  от  Сына  Божия
еще  не  соединившихся  с  Богом.  Повсеместно—  в  Гер¬
мании,  Эльзасе,  Швейцарии,  и  прежде  всего  в  Базеле  и
Страсбурге  (291),  —  появлялись  объединения,  кружки,
где  слушали  советы  братьев,  дальше  продвинувших¬
ся  по  стезе  совершенства,  делились  назидательными
книгами,  обсуждали  необходимость  скорой  рефор¬
мы  духовенства  и  всего  христианского  мира.  В  таких
объединениях  часто  видели  некое  изначальное  ядро
тайных  обществ.  Вряд  ли  дело  обстояло  именно  так.
Ничто  не  доказывает  наличие  какой-либо  связи  меж¬
ду  кружками  благочестивцев  и  философскими  обще¬
ствами  XVIII  века.
 Таулер  у  себя  в  Страсбурге  испытал  их  влияние,
даже  воздействие  с  их  стороны  (292).  Один  из  самых
любопытных  случаев  мистического  XIV  века  —  ис¬
тория  страсбургского  торговца  Рульмана  Мерсвина,
который,  видимо,  вследствие  раздвоения  личности,
обменивался  письмами  с  таинственным  и,  без  сом¬
нения,  мифическим  другом  Божьим  из  Оберланда
(Gottesfreund  vom  Oberland).  Таулер  говорит,  будто  тот
привлек  Рульмана  к  иллюминизму  (294).  Мерсвин  ут¬
верждает,  что  этот  человек  достиг  озарения  после  пя¬
тилетних  усилий  (295).  (Розенкрейц,  промедитировав
столько  времени,  основал  братство.  Пятилетний  срок
все  мистики  считают  необходимым  для  достижения
единства  с  Богом.)  После  этого  он  создал  в  Оберланде
монастырь  для  мирян  (296),  написал  множество  книг
об  экстазе  и  своих  видениях,  в  том  числе  почти  до¬
словный  вариант  «Духовного  брака»  Рюйсбрука  (297),
который  в  1350  году  послал  друзьям  Божьим  в  Страс¬
бург.  Я  убежден,  что  именно  пример  брабансонского
отшельника  и  его  писаний  то  ли  подвиг  Мерслина
на  обман,  то  ли  повредил  его  разум.  Явно  по  примеру
Рюйсбрука  он  основал  1368  году  на  Зеленом  остро-

Глава  5.  Вечное  Евангелие  129
 ве  близ  Страсбурга  монастырь  смешанного  типа.  Он
ждал  конца  света  в  1380  году  и  поведал  другу  Божьему
из  Оберланда,  сколь  странным  образом  он  и  его  бра¬
тья  снискали  расположение  Бога,  отсрочив  гибельное
для  людей  событие  при  условии,  что  те  посвятят  себя
духовной  жизни  (298).  В  1356  году,  когда  на  Рождество
случилось  мощное  землетрясение,  мифический  друг
Божий  обратился  к  христианскому  миру  с  посланием
(299),  по  сути  предваряющим  Fama.  Первым  делом  в
нем  перечислялись  пороки  христианского  общества:
гордыня,  похоть,  мздоимство  священников  и  верую¬
щих.  «Но  пусть  при  том  никто  из  мирян  не  покусится
на  роль  судьи  и  не  дерзнет  приступать  к  реформам!»
(Мы  помним,  что  Fama  с  самого  начала  утверждает,
что  поползновения  людей  изменить  существующий
порядок  вещей  обречены  на  провал.)  «Придет  время,
сам  Бог  преобразует  мир,  улучшит  его,  в  корне  его
изменит».  Мы  уже  знаем,  что  истинное  преображе¬
ние  —  преображение  внутреннее,  плод  усилий  самого
человека.  «Воззрите  на  себя  со  всем  вниманием  и  не
возлагайте  на  других  вину  за  свои  грехи,  исследуйте
закоулки  своего  сознания,  и  вы  не  станете  искать  при¬
чину  в  ближних  своих,  лишь  в  самих  себе».  И  подобно
тому,  как  Fama  в  качестве  примера  описывает  жизнь
Христиана  Розенкрейца,  мифический  автор  посла¬
ния  говорит  о  своем  обращении,  об  отказе  от  желаний,
пятилетней  духовной  борьбе  с  целью  достичь  совер¬
шенства,  достичь  экстатического  состояния,  и  далее  о
четырех  годах  духовных  упражнений,  после  которых
сподобился  он  несказанных  видений  о  Божественной
природе  души.  Да  послужит  это  примером  для  других!
«Да  не  останется  человек  по  своему  произволу  привя¬
зан  к  мирским  соблазнам!»  «Потрудитесь  одержать
верх  над  своими  пороками,  ибо  время  великих  сра¬
жений  при  дверях  есть!  Пусть  тот,  кто  пока  не  готов
к  битве,  усердно  посещает  проповеди  и  читает  благо¬
честивые  труды.  Пусть  отыщет  он  людей,  кому  ведома
вечная  истина,  кому  даровано  выслушивать  советы

130  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Духа  Святого,  кто  полностью  отринул  корысть».  Ра¬
зумеется,  «люди,  способные  наставлять  других,  редки
и  малочисленны,  но  они  есть.  Подлинно  говорю,  если
найдется  в  стране  хоть  один  такой,  страна  сия,  прекло¬
нив  слух  к  его  наставлениям,  избавится  от  грядущих
бедствий».  Потому  и  превозносили  себя  так  первые
розенкрейцеры,  что  столь  редки  были  истинные  бра¬
тья  и  столь  славный  пример  они  подавали  миру.
 Знакомы  ли  были  с  этим  документом  и  вообще  с
приключениями  Мерсвина  авторы  розенкрейцерских
манифестов?  Не  подсказали  ли  им  эпизод  с  гробницей
Розенкрейца  и  шкафами,  полными  книжных  дико¬
вин,  труды  страсбургского  мистика,  найденные  после
его  смерти  тоже  в  шкафах?  Трудно  сказать  что-либо
определенно  по  этому  поводу.  Иоанниты,  занявшие
монастырь  на  Зеленом  острове,  передали  набожным
паломникам  кое-какие  из  писем  и  рукописей  Мерсви¬
на,  а  также  краткое  описание  его  жизни  (300).  Очень
вероятно,  что  страсбургскому  историку  Бернеггеру
удалось  ознакомиться  хотя  бы  с  некоторыми  из  этих
трудов  и  писем.  Если  это  так,  он  вполне  мог  поведать
их  содержание  своему  другу  Андреэ.  Впрочем,  есть
все  основания  полагать,  что  само  «письмо»  от  1356  го¬
да,  которое  тем  или  иным  способом  попало  к  членам
Тюбингенского  кружка,  было  составлено  по  обычному
для  того  времени  образцу.  В  первые  века  этого  тыся¬
челетия  по  рукам  ходило  неисчислимое  количество
всякого  рода  мистических  писаний.
 Конечно,  у  Рюйсбрука  было  множество  подража¬
телей,  более  основательных,  нежели  Мерсвин,  про¬
изведших  самое  сильное  впечатление  на  первых  ро¬
зенкрейцеров.  В  1377  году  Рюйсбрука,  бывшего  уже
в  преклонных  годах,  впервые  посетил  в  Грёнендале
тридцатисемилетний  Герт  Гроот,  изучавший  до  этого
в  Париже  теологию,  философию  и  магию.  Рюйсбрук
вышел  к  нему  навстречу  и,  хотя  никогда  прежде  его  не
видел,  тут  же  выделил  Гроота  среди  товарищей  (301).
Рюйсбрук  приветствовал  Гроота  по  имени  и  открыл

ему,  что  тот  скоро  уразумеет  вещи,  недоступные  для
понимания  его  друзей.
 Гроот  был  личностью  удивительной.  Родился  он  в
Девентере  (Голландия)  в  1340  году  в  состоятельной  се¬
мье  и  поначалу  видел  в  профессии  священника  лишь
удобный  способ  зарабатывать  на  жизнь.  Но,  будучи
обращен  на  истинный  путь  одним  картезианским  мо¬
нахом,  он  раздал  все  свое  имущество  бедным,  устроил
у  себя  в  доме  что-то  вроде  добровольного  монастыря
для  девственниц  и  отправился  по  стране,  проповедуя
народу  с  пылом  и  страстностью  Савонаролы,  нападая
на  мздоимцев-священнослужителей  и  призывая  к  по¬
каянию.  Он  был  большой  любитель  чтения  и  всегда
путешествовал  с  неимоверным  количеством  книг,  ко¬
торыми  набивал  бочку,  чтобы  не  лишиться  их  в  слу¬
чае  кораблекрушения.  Гроота  всегда  сопровождал
нотариус,  защищавший  его  от  клеветников  и  сутяг,
так  как  он  постоянно  служил  мишенью  для  злобных
выходок,  прежде  всего  со  стороны  доминиканцев.
Рано  или  поздно  это  должно  было  плохо  кончиться.  В
1383  году  папа  запретил  Грооту  проповедовать.  Более
послушный,  чем  Таулер,  которого  за  двадцать  лет  до
него  постигла  та  же  кара,  Гроот  удалился  в  Девентер  и
посвятил  себя  братьям,  общинной  жизни.  Братство  уч¬
редить  ему  настоятельно  советовал  его  друг  Флоренс
Радеванс  по  прозвищу  Флорентинус.  Это  имя  послу¬
жило  псевдонимом  одному  из  самых  ревностных  за¬
щитников  Розы  и  Креста  Теофилу  Швайгхардту.
 Новое  братство  представляло  собой  общину  мирян,
принявших  лишь  два  обета  —  бедности  и  братской
любви.  Первый  устав  составил  для  него  Гроот.  Братья
должны  были  выполнять  все  религиозные  обязан¬
ности  вплоть  до  самых  тяжелых,  причем  совершенно
безвозмездно,  не  слоняться  бесцельно  в  угоду  своему
любопытству,  заниматься,  не  выходя  из  стен  монас¬
тыря,  каким-нибудь  честным  трудом  и,  наконец,  вре¬
мя  от  времени  встречаться  и  обмениваться  мнениями
с  целью  просвещения  друг  друга.  В  целом,  устав,  как
 Глава  5.  Вечное  Евангелие  131

132  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 у  Христиана  Розенкрейца.  Собрания  совмещались  с
трапезой  (303),  на  которую  Fama  (304)  приглашало  и
своих  читателей.
 Гроот  хотел  рядом  с  вольной  общиной  создать,  по
примеру  Грёнендаля,  настоящий  монастырь,  куда
принимались  бы  братья,  стремящиеся  окончательно  и
бесповоротно  отречься  от  мира  (305).  Но  в  1384  году
он  заразился,  ухаживая  за  больными  чумой,  и  умер,
так  и  не  воплотив  в  жизнь  свой  план.  Первый  монас¬
тырь  на  горе  Сент-Агнесс  в  Виндесхайме  основал  Ра-
деванс  Флорентинус,  который  стал  впоследствии  пер¬
вым  учителем  и  наставником  Фомы  Кемпийского.
 Если  Радеванс  подсказал  Швайгхардту  его  псевдо¬
ним  Флорентинус  из  Валенсии,  то  Фома  сделал  то  же
самое  для  Юлиана  Кампийского,  таинственного  чле¬
на  розенкрейцерского  братства  на  первом  этапе  его
существования,  его  глашатая,  своеобразного  апостола
Петра.  Фома  жил  примерно  в  те  же  годы,  что  Христи¬
ан  Розенкрейц.  Он  родился  в  1380  году  (Розенкрейц
якобы  —  в  1378-м),  в  1400  году  вступил  в  монастырь
Сент-Агнесс  (тогда  же  Розенкрейц  будто  бы  возвра¬
тился  в  Германию  с  Востока  и  на  пять  лет  уединился  в
глуши)  и  умер  девяностооднолетним  в  1471  году  (Ро¬
зенкрейц  умер  в  1484  году  в  возрасте  ста  шести  лет).
Сочинения  Фомы  «Рассуждения  о  душе,  или  Диалог
Теофила  (друга  Божия)  с  Возлюбленным  (Иисусом)»,
«Три  скинии»  и,  прежде  всего,  «Подражание  Иисусу
Христу»  (в  последнем  случае  авторство  Фомы  оспа¬
ривается)  снискали  большую  популярность  (и  поль¬
зуются  ею  по  сей  день)  во  всем  мире.  В  этих  книгах
выразительным  языком  изложены  принципы  про¬
свещенного  аскетизма.  «Я  еще  не  полностью  умерла
для  мира,—  жалуется  душа,  —  ветхий  человек  еще
обитает  во  мне,  возбуждает  тысячу  противоречи¬
вых  дурных  желаний,  —  из-за  него  горьки  мои  ночи
и  тоскливы  дни».  Так  и  будет,  пока  душа  не  последует
псалмопевцу:  «Я  удалился  и  сделал  себе  жилище  в  уе¬
динении».  Мудрость  в  ответ:  «Человек,  умерший  для

Глава  5,  Вечное  Евангелие  133
 мира,  почитает  видимые  вещи  за  ничто,  ибо  они  бес¬
полезны  и  скоропроходящи.  Невидимое  же  истинно  и
вечно»  (306).  Будущим  братьям  Fama  и  Confessio  пред¬
лагают  невидимые  сокровища.  Фома  Кемпийский,
используя  метафору,  столь  ценимую  Fama,  устами
Возлюбленного  уточняет:  «Да  приблизится  больной
и  исцелен  будет.  Да  приклонит  ухо  к  моим  словам  лю¬
бящий  мудрость.  Да  приидет  ищущий  богатства  и  по¬
лучит  сокровища  вечные  и  нетленные.  Да  подступит
к  нам  любящий  почести  и  почтен  будет  именем  бес¬
смертным  на  небесах»  (307).  Алчущий  блаженства  да
овладеет  им  без  страха  и  опаски.  Да  приидет  ко  мне
жаждущий  благ  в  изобилии  и  получит  благо  высшее,
вечное,  изрядное  (308).  Потому  что  Возлюбленный
дарует  временные  блага  и  сверх  того  блага  вечные.
«Я  легко  выполню,  что  обещал,  если  люди  будут  стро¬
го  следовать  моим  повелениям»  (309).  Отсюда  —  как  и
для  Fama  —  тщетность  всякой  науки,  всякой  деятель¬
ности  вообще:  «Оставьте  тщетные  изыскания  и  при¬
лепитесь  к  тому,  в  ком  обретете  все  блага»  (310)1.
 Мы  видим  все  те  обещания  и  уверения  в  их  испол¬
нении,  коими  пестрят  манифесты,  и  особенно  «Испо¬
ведание».  Так  же,  как  они,  даже  еще  яснее  высказы¬
вается  у  Фомы  Возлюбленный:  «Если  вы  обладаете
великим  сокровищем,  ценнее  которого  нет  ничего  ни
на  небесах,  ни  на  земле,  храните  его,  потому  что  ради
него  вы  пренебрегли  всем  остальным.  С  ним  ничто
иное  не  будет  вам  нужно»  (312).  Далее  Фома  гово¬
рит  о  Возлюбленном  едва  ли  не  на  языке  алхимиков,
к  которому  тяготел  Михаэль  Майер:  «Он  лекарь  для
больных  и  вечное  спасение  для  слушающих  его.  Он
свет,  который  во  тьме  светит,  лампа,  озаряющая  ночь
(еще  одна  метафора,  которая  встретится  в  манифес¬
тах).  Он  наилучшее  снадобье  для  болящих  душ.  Он
жизнь,  дарующая  радость  скорбящим»  (313).  Авторы
 ‘  Кач  (311)  уже  сопоставлял  жизнь  Христиана  Розенкрейца
с  жизнью  Фомы  Кемпнйского  и  братьев  общей  жизни.

134  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 манифестов  лишь  слегка  переиначили  многие  из  этих
выражений.
 У  Фомы  Кемпийского  обильно  черпали  они  ка¬
чества,  необходимые  для  совершенного  христианина,
который  должен  обладать  сердечной  чистотой,  подав¬
лять  страсти,  бодрствовать  духом,  быть  чистым  сер¬
дцем,  целомудренным,  готовым  к  лишениям,  мило¬
сердным,  любящим,  постоянным  в  дружбе,  он  должен
пренебрегать  людским  мнением,  внимать  Божествен¬
ному  глаголу,  отрекаться  от  самого  себя,  уметь  тер¬
петь,  учиться,  размышлять,  молиться,  со  смирением
взирать  на  собственные  достижения  на  пути  духов¬
ной  жизни  и  надеяться,  несмотря  на  все  свои  несовер¬
шенства,  потому  что  все  в  итоге  освящается  Божьей
благодатью.  Фома  одно  за  другим  развивает  все  эти
положения.  Такие  же  качества  обязательны  и  для
вступающих  в  орден  Розы  и  Креста.  Особо  подчер¬
кивается  требование  целомудрия  «первых  братьев»,
соратников  Христиана  Розенкрейца.  Известно,  что
целомудрие  —  главное  условие  для  человека,  стремя¬
щегося  к  просветлению.
 Я  уже  упоминал  о  том,  что  Фома  Кемпийский  ока¬
зал  решающее  влияние  на  Арндта,  духовного  отца  ро¬
зенкрейцеров.  Арндт  не  только  —  подобно  Безольду
и  Герхардту  —  посвящает  ему  пространные  исследо¬
вания,  но  и  первым  переводит  «Подражание  Иисусу
Христу»,  книгу,  которую  одобряли  лютеране  и  папис¬
ты,  Герхардт  и  Беллармино  (314).
 Желающих  стать  братьями  Розы  и  Креста  Теофил
Швайгхардт-Флорентинус  отсылает  к  трудам  Фомы
Кемпийского:  «Вернись  к  самому  себе,  отринь  все  зем¬
ное,  изучи  две  давние  работы  Фомы  Кемпийского,  на¬
писанные  сто  пятьдесят  лет  назад,  следуй  его  настав¬
лениям...  Если  ты  в  состоянии  сделать  это  и  сделаешь,
ты  уже  наполовину  розенкрейцер  и  вскоре  постигнешь
Magnalia1  макрокосма  и  микрокосма»  (315).
 1  Великие  дела,  чудеса  (лат.).  —  Примеч.  пер.

Глава  5.  Вечное  Евангелие  135
 *♦*
 Полноправным  наследником  средневековой  мис¬
тики  явил  себя  тот,  кому  суждено  было  стать  своего
рода  святым  Розы  и  Креста,  —  Теофраст  Бомбаст  фон
Гогенхайм,  или  Парацельс  (1493—1541).  Fama  пре¬
возносит  его  как  великого  предшественника  братс¬
тва.  С  точки  зрения  Fama  Парацельс  —  воскресший
Илия  Иоахима  Флорского,  Илия  Художник,  которо¬
го  упоминает  Хазельмайер,  обращаясь  к  источнику.
Хазельмайер  объявляет  себя  «учеником  из  школы
Теофрастовой  (Парацельсовой),  отвергнутой  всеми,
и  минеральных  гор  тирольских»  и  приводит  следую¬
щее  пророчество  из  De  mineralibus  Парацельса  (316):
«Второстепенное  Богом  уже  проявлено,  но  главное
еще  не  вышло  из  тьмы  и  не  выйдет,  пока  не  придет
Илия  Художник».  И  в  другом  месте:  «Бог  в  мудрости
свой  держит  под  спудом  великое  Откровение  до  при¬
шествия  Илии  Художника».  Тогда  прежде  сокровен¬
ное,  или  невидимое  до  времени,  как  сказано  в  Fama,
откроется1.  Парацельс  позаимствовал  эту  мысль  —
вплоть  до  слов,  которыми  она  выражена,  —  у  Иоахи¬
ма  Флорского.
 Следуя  Экхарту  и  Рюйсбруку,  Парацельс  утверж¬
дает,  что  человек  должен  стать  единым,  подобно  тому,
как  Бог  представляет  собой  единство  Трех  Лиц:  «Ты
станешь  единым»  (318).  Возвращение  к  метафизи¬
ческому  единству  придает  человеческому  существу
полноту:  «Покой  обретается  лишь  в  Единице  и  ни  в
каком  другом  числе,  все  множественное  исполнено
тревогой»  (319).  Это  возвращение  к  ночи  чувств,  к
скончанию  царства  рассудка,  о  котором  еще  до  Fama
возвещает  эзотерическое  учение  Парацельса.  Чело¬
век,  «чья  душа  имеет  Божественное  происхождение»
(320),  способен  к  бесконечному  совершенствованию,
 1  Та  же  самая  идея  фигурирует  и  в  другом  месте  «Трактата  о
минералах»:  «Нет  ничего  тайного,  что  не  стало  бы  явным.  По¬
этому  тот,  кто  придет  после  меня  и  чьи  Magnalia  еще  не  обрели
жизнь,  откроет  многое»  (317).

136  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 и  совершенства  он  достигнет,  когда  воцарится  Дух,  во
времена,  которые  предрекают  Fama  и  Confessio,  призы¬
вая  людей  готовиться  к  ним:  «Грядет  обновление,  пре¬
ображение  мира,  которое  превратит  нас  в  детей,  не  ве¬
дающих  хитрости  и  лукавства  стариков...  Блаженны
будут  кротцие  яко  дети,  ибо  человеческое  знание  по¬
рождает  лишь  тревогу  и  мучение»  (321).  Времена,  ког¬
да  будет  царствовать  Дух,  он  именует  золотым  веком
 (322)  и  скрытым  третьим  сокровищем,  более  ценным,
чем  двадцать  четыре  царства.  Это  последнее  выраже¬
ние  тоже  будут  использовать  розенкрейцеры.
 Однако  счастливые  времена  наступят  после  испы¬
таний.  «Счастлив,  кто  родится  в  эпоху  сна  (неведения
и  мрака).  Он  не  узнает  зла,  потому  что  ты  очистишь
его  ценою  больших  усилий  и  больших  страданий»
 (323).  О  временах  апокалиптических  страданий  гово¬
рит  в  своем  ответе  Хазельмайер,  который,  по-видимо-
му,  рассматривал  розенкрейцерское  движение  сквозь
призму  Парацельсова  учения.  Именно  через  Пара-
цельса  Fama  должно  было  приобщиться  к  опыту  вели¬
ких  средневековых  мистиков.
 Парацельс  не  единственное  и  не  последнее  звено
в  цепи  передачи  апокалипсического  духа  к  Fama.  Его
современник  Мартин  Лютер  тоже  говорил  о  потрясе¬
ниях,  которые  будут  предшествовать  грядущей  эпохе
четвертой  монархии,  Царству  Духа,  —  именно  таким
образом  иоахимитское  пророчество  нашло  отражение
в  розенкрейцерском  манифесте.  В  XVI  веке  эти  пред¬
ставления  были  широко  распространены.  Ученики
Вейгеля  («энтузиасты»)  объявили,  что  конец  века  оз¬
наменуется  Страшным  судом  и  что  в  скором  времени
низойдет  на  землю  Христианский  Град,  Новый  Иеру¬
салим.  Языком  зодчего,  заимствованным  из  Библии,
чудеса  возвещенного  Иерусалима  и  «размеры  Храма»
опишет  в  1604  году  философ  и  богослов  Симон  Сту-
дион  (324).

Три  года  спустя  скорое  всеобщее  преображение
мира  через  посредство  духа  предрекает  немецкий  ал¬
химик  Фигулус  (325).
 Следовательно,  прототип  розенкрейцерского  брат¬
ства  вовсе  не  обязательно  искать  в  сектах  иллюмина¬
тов,  подобных  испанским  Alumbrados.  Нет  вообще  ни¬
каких  оснований  утверждать,  что  между  братством  и
ими  существовала  какая-либо  преемственность  или
историческая  связь.  Мы  увидим,  что  любая  такая  па¬
раллель  привнесла  бы  в  розенкрейцерский  орден  черты,
в  высшей  степени  ему  не  свойственные.  Алюмбрадос
(озаренных),  предшественников  квиетистов  Молино-
са,  Барно  обнаружил  в  Испании  около  1560  года.  Они
известны  прежде  всего  по  осудившему  их  в  1623  году
эдикту  мадридской  инквизиции.  В  этом  пристрастном
документе  речь  идет  о  еретиках,  которые  «устраива¬
ли  сборища  и  сходки,  как  тайные,  так  и  открытые,  как
дневные,  так  и  ночные,  в  некоторых  церквах  и  домах.
Они  именовали  себя  членами  религиозного  братства,
иллюминатами,  блаженными,  или  совершенными,
отвергали  обряды,  свободно  толковали  Евангелие  и
ни  во  что  не  ставили  богословов.  Они  полагали,  что
для  спасения  достаточно  внутреннего  наития  и  люб¬
ви  к  Богу.  Совершенствуя  свою  душу,  человек  может
достичь  определенного  уровня,  когда  им  уже  непос¬
редственно  руководит  Святой  Дух.  В  этом  состоянии
благодать  пропитывает  душу,  и  человек  испытывает
экстаз  и  соединяется  с  Богом.  Алюмбрадос  утверж¬
дали,  что  в  упоении  (они  еще  называли  это  «восхище¬
нием  души»)  способны  уже  в  этой  жизни  лицезреть
Божественную  сущность  столь  же  отчетливо,  как
сам  Бог  видит  себя  во  славе,  и  постигать  то,  что  сам
Бог  постигает  в  себе.  Прозрев,  человек  уже  никогда
не  теряет  способности  ясно  видеть.  Вся  эта  иллюми-
нистекая  философия  находится  под  явным  влиянием
Аверроэса,  арабского  философа  XII  века  из  Кордовы,
чьи  взгляды  всегда  были  популярны  в  Испании.  Эта
традиция  имеет  лишь  чисто  внешнее  сходство  с  хрис¬
 Глава  5.  Вечное  Евангелие  137

тианской  иллюминистской  традицией,  к  которой  в
1614  году  причислило  себя  братство  Розы  и  Креста.
 *  *  *
 Из  нашего  беглого  анализа  явствует,  что  авторы
розенкрейцерских  манифестов  (будем  считать  их  так¬
же  основателями  братства,  пока  нет  данных,  это  оп¬
ровергающих)  хотели  лишь  вдохнуть  новую  жизнь  в
эсхатологические  идеи  и  апокалиптические  видения,
в  эзотерическое  учение  о  достигаемом  через  экстаз
спасении,  призывая  уповать  на  второе  Христово  при¬
шествие.  Все  это  было  характерно  для  христианского
мира,  начиная  с  XII  века.  Эти  люди,  чьи  имена  уже
не  составляют  для  нас  загадки,  во  многом  опирались
на  жизнь  и  творения  Иоахима  Флорского,  Майстера
Экхарта,  Таулера,  возможно,  также  Рульмана  Мерсви-
на  из  Страсбурга  и  уж  совершенно  точно  Рюйсбрука,
Гроота,  Фомы  Кемпийского,  а  затем  и  Парацельса.  Из
этих  источников  черпали  они  все  детали  легенды  и
иллюминистской  доктрины  Христиана  Розенкрейца,
мысль  о  которых,  несомненно,  впервые  пришла  в  го¬
лову  Андреэ.  В  смутные  времена  апокалиптических
страхов  они  попытались  путем  мистификации  создать
движение,  целью  которого  были  бы  духовное  преобра¬
жение,  покаяние  и  просветление,  —  движение,  которое
ускорило  бы  приход  Царства  Святого  Духа.
 Нам  остается  установить,  стремилось  ли  духовное
движение,  первые  шаги  которого  мы  попытаемся  про¬
следить,  создать  общество  —  тайное  или  нет,  —  осно¬
вать  действительное  братство  или  подготовить  пред¬
посылки  для  его  образования,  и  удалось  ли  ему  это.
 138  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства

Глава  VI
 Появление  манифестов  вызвало  настоящую  бурю:
породило  надежду  у  одних,  ругань  и  насмешки  у  дру¬
гих,  а  кое-кого  встревожило.  Богословы,  философы,
алхимики,  врачи  наперебой  выражали  возмущение,
восхищение,  страх.  Была  ли  нужда  в  подобных  играх,
чтобы  еще  более  реформировать  общество,  когда  «ре¬
формация»  и  так  не  прекращалась  вот  уже  сто  лет?  Да
и  что  это  были  за  люди,  скрывшие  свои  лица,  занимав¬
шиеся  всем  понемножку  и  не  смыслившие  по  боль¬
шому  счету  ни  в  одном  деле?  Обычными  занятиями
они  пренебрегали,  в  науках  никакого  толка  не  видели.
Если  подобные  идеи  распространятся,  «дети  поброса¬
ют  в  костер  буквари,  а  воспитателей  вытолкают  вон  из
школы».  Более  того,  если  в  один  прекрасный  день  эта
пресловутая  книжица,  в  которой,  если  верить  авторам,
содержится  альфа  и  омега  всякого  знания,  станет  до¬
ступной  всем,  не  следует  ли  тогда  опасаться  всеобщего
голода?  Ведь  ремесленник,  булочник,  портной,  сапож¬
ник,  вместо  того  чтобы  трудиться  в  поте  лица,  забро¬
сят  свои  дела  и,  принявшись  читать  сие  творение,  по¬
грузятся  в  призрачные  мечтания.
 Что  же  касается  врачей,  то  ставилась  под  удар  сама
профессия.  Fama  обещало  исцеление  от  всех  болезней
и,  кроме  того,  ратовало  за  бесплатную  медицинскую
помощь.  Подтверждались  наихудшие  опасения:  не
 Друзья  и  недруги
Розы  и  Креста
 139

140  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 один  хронический  больной,  не  один  подагрик  возла¬
гал  вдруг  все  свои  надежды  на  ученых  авторов  Fama,
оставляя  врачей  без  заработка.
 Повсюду  раздавались  суровые  голоса  с  требовани¬
ем  образумить  легковерных  и  покарать  нарушителей
спокойствия.  Кристиан  Гилберт  де  Спеньарт  пожелал
«так  называемым  братьям-розенкрейцерам»,  чтобы  у
них  «под  ногами  разверзлась  земля,  чтобы  они  обрати¬
лись  в  соляные  столпы,  чтобы  их  сжег  небесный  огонь,
чтобы  их  на  худой  конец  растерзали  львы»  (326).  Он
же  полагал  их  обманщиками,  которые,  меняя  обличье,
шляются  из  края  в  край,  не  оставаясь  на  одном  мес¬
те  более  чем  на  двое  суток,  дабы  никто  и  нигде  не  мог
их  изобличить  (327).  Для  Исайи  sub  cruce,  воевавшего
сразу  за  оба  лагеря  (тоже  своеобразная  забава!),  ро¬
зенкрейцеры  что-то  вроде  фокусников.  Он  задавался
вопросом,  «отбрасывают  ли  в  солнечную  погоду  не¬
видимые  братья  тень»  (328),  иными  словами,  сущес¬
твуют  ли  они  в  действительности.  Кое-кто  со  знанием
дела  доказывал,  что  розенкрейцеры  всего  лишь  неве¬
жественные  алхимики,  чьи  писания  наряду  со  всеми
другими  подобными  опусами  обратятся  в  прах  и  пе¬
пел.  Доктор  Либавий  (Либау),  защитник  традицион¬
ной  алхимии,  обвинил  розенкрейцеров  в  том,  что  они
полные  невежды  в  химии  и  медицине.  Но  это  еще  пол¬
беды.  Либавий  заявил,  что  они  наиопаснейшие  из  ере¬
тиков:  проповедуя,  что  Антихрист  явится  на  землю  во
всем  великолепии,  они  сами  разоблачают  себя  как  его
прислужников  (329).
 Либавий  был  не  одинок.  Розенкрейцеров  многие
обвиняли  в  ереси.  Одни  говорили,  что  братья  заодно
с  Эзекией  Метеном,  ужасным  евреем,  вообразившим
себя  Иисусом  Христом  и  архангелом  Михаилом.  Не¬
даром  церковный  совет  призвал  его  к  ответу  (330).
Для  других  розенкрейцеры  были  колдунами,  дура¬
чившими  людей  с  помощью  дьявольского  наважде¬
ния  и  черной  магии  (331).  Для  Нейхауза  (Нейгузия),
на  которого  ссылается  Габриэль  Ноде,  они  анабап¬

тисты,  кальвинисты,  приверженцы  Цвингли,  адепты
Вейгеля  и  ярые  сторонники  иудеев-социниан  (332).  В
проповедях  своих  лютеранские  священнослужители
нарекали  их  воплощениями  бесов.  Были  и  такие,  кто
призывал  искоренить  этих  людей  огнем  и  мечом  (333).
 А  пока  не  дошло  до  душегубства,  их  подвергали  ос¬
корблениям,  изводили  насмешками.  Придумали  це¬
лый  раблезианский  словарь:  они  братья-бездельники
во  Кресте  (Rosse-Croix),  ослы-крестовики,  крестовые
птицы,  братья-ослы,  изменники  без  креста,  розанчи¬
ки,  опростоволосившиеся  пророки,  пацаны-трутни,
шестидесятилетние  сорванцы,  новоиспеченные  бра-
бра-братья,  братишки-молокососы,  арабо-мавританс-
кое  братство,  юные  калигулы,  отродья  василиска,  рас¬
путники,  бесы  бесстыжие,  которых  дух  ада  не  захотел
держать  при  себе  и  превратил  в  людей-блудодеев,  и
так  далее  (334).
 Им  приписывали  самые  непотребные  желания,
говорили,  будто  они  спали  и  видели,  тсак  бы  заполу¬
чить  место  священника  в  богатом  приходе.  Подводя  в
1623  году  итог  пятилетней  возмутительной  деятель¬
ности  этих  «извергов»,  Гризман  заявил,  что  те  «вына¬
шивают  у  себя  в  чреве  будущие  бедствия»  (да  устроит
Господь  так,  чтобы  они  породили  тельца,  который  их  же
погубит,  как  они  того  заслуживают!).  Кто  же  они  на  са¬
мом  деле?  Гризман  желает  установить  это  со  всей  опре¬
деленностью.  «Мне  не  хочется,  —  признается  он,  —  вы¬
слеживать  этих  лисиц  в  их  норах.  Лучше  поставить  сеть
в  кустах.  Может,  с  помощью  других  загонщиков  удас¬
тся  выманить  их  из  щелей  и  логовищ,  дабы  поймать  и
посмотреть,  черные  это  лисицы  или  рыжие»  (335).
 Розенкрейцеры  вовсе  не  подставляли  щеки  обид¬
чикам,  а  защищались  тем  же  оружием,  причем  язви¬
тельностью,  как  правило,  превосходили  противников.
Даже  серьезнейший  Михаэль  Майер  нападал  в  од¬
ной  из  своих  книг  («Безмолвие  после  зовов»  (336)  на
«разного  рода  горлопанов,  которые  тщетно  пытались
пробраться  в  розенкрейцеры».  Выказывать  остроумие
 Глава  6.  Друзья  и  недруги  Розы  и  Креста  141

142  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерства
 было  тем  проще,  что  движение  с  самого  начала  заду¬
мывалось,  как  некая  игра.  Майер  сам  в  подзаголовке
некоторых  своих  книг  писал  «lusus»  (шутка,  игра).  Но
игра  это  была  модная,  и  едва  ли  не  каждый  философ,
алхимик,  врач  считал  своим  долгом  порассуждать  о
братстве,  —  кто  порицая,  кто  превознося  его  до  небес.
 Трудно  решить,  не  лукавил  ли  Майер,  когда  в
1617  году  утверждал,  что  «великое  множество  людей
приняли  Fama  и  Confessio  на  веру»  (337).  В  том  году
Андреэ  отошел  от  Розы  и  Креста,  более  того,  он  стал
предостерегать  читателей,  чтобы  они  не  сделались
жертвами  обмана,  друзья  же  его  «поспешили  к  сво¬
им  делам».  Правда,  однако,  и  то,  что  в  одной  связке
с  Майером,  преданным  защитником  розенкрейцер¬
ского  братства,  братства  с  алхимическим  уклоном,
выступали  Теофил  Швайгхардт  (Флорентинус  из
Валенсии),  скрывшийся  под  псевдонимом  Ириней  Аг-
ностус,  Исайя  sub  cruce,  Родофил  Стаурофорус,  Иосиф
Стеллатус,  Георг  Мольтхер,  Чирнессус,  автор  Assertio,
или  «Утверждения  братства  Розы  и  Креста»  (об  этом
труде  мы  еще  поговорим).  Все  эти  решительные,  иног¬
да  чересчур  неосторожные  апологеты  братства,  заяв¬
лявшие,  впрочем,  что  сами  они  в  нем  не  состоят,  про¬
тивостояли  целой  своре  полемистов,  стремившихся
всеми  силами  его  уничтожить.  В  начале  следующего
века  в  библиографии  к  своей  «Истории  герметичес¬
кой  философии»  (338)  Лангле  Дюфренуа  приводит
девятьсот  сорок  семь  работ  за  и  против  Розы  и  Креста,
большинство  из  которых  относились  к  первым  годам
существования  ордена.
 Михаэль  Майер,  безусловно,  самый  глубокий  и
самый  стойкий  приверженец  розенкрейцерского  уче¬
ния.  Мы  не  знаем,  какие  отношения  связывали  его  с
Андреэ  и  его  друзьями.  Он  взял  сторону  алхимиков-
герметиков,  вступив  в  полемику,  правда,  лишь  пос¬
ле  1615  года.  Когда  в  1614  году  Майер  выпустил  свое
Arcana  arcanissima  («Тайное  тайных»),  он  явно  ничего
еще  не  знал  о  Розе  и  Кресте.  То,  в  каких  выражениях

Глава  6.  Друзья  и  недруги  Розы  и  Креста  143
 он  говорит  о  братстве,  выдает  в  нем  скорее  вольного
стрелка,  связанного,  впрочем,  с  людьми,  знакомыми
со  всей  подоплекой  дела,  и  пользующегося  возникшей
перепалкой,  чтобы  изложить  сходные  с  розенкрейцер¬
скими,  но  собственные  теории,  пронизанные  высокой
алхимией  и  частью  Платоновой,  частью  восточной
посвятительской  мифологией  (Осирис,  Соломон,  Ат¬
лант,  Эдип  и  другие).  Мы  обязаны  Майеру  обилием
ценнейшей  информации  об  эзотерическом  смысле
большого  количества  мифов  и  преданий,  появляв¬
шихся  в  английской  литературе  того  времени.  Внося
таким  образом  эллинистическую  логику  в  богослов¬
ские  построения  тюбингенцев,  более  склонных  к  мис¬
тической  экзальтации,  чем  к  философским  спекуля¬
циям,  Майер  придает  розенкрейцерскому  движению
примечательный,  но,  по  сути,  чуждый  ему  интеллек¬
туальный  облик.
 Майер  родился  в  Хиндсбурге  (Гольштейн)  в  1568  го¬
ду.  В  1597  году  стал  доктором  философии  и  медици¬
ны,  практиковал  в  качестве  врача  в  Ростоке,  потом  в
Праге,  получив  в  конце  концов  должность  личного
врача  и  советника  Рудольфа  II.  Майер  снискал  рас¬
положение  увлекавшегося  тайными  науками  монарха
«по  причине  превосходнейшего  знания  алхимических
арканов,  в  чем  мало  кто  мог  с  ним  соперничать»  (339).
Он  комментировал  Гермеса  Трисмегиста  и  вместе  с
императором  приступил  к  разгадке  природных  тайн.
После  смерти  Рудольфа  II  Майер  в  1612  году  перешел
на  службу  к  немецким  принцам,  в  частности  принцу
Нассау,  страстному  поклоннику  алхимической  уче¬
ности.  В  1620  году  Майер  поселился  в  Магдебурге,  где
в  1622  году  умер  в  возрасте  пятидесяти  четырех  лет,
оставив  множество  неизданных  трудов.
 На  портрете  1617  года  (340)  в  правой  руке  у  Майе¬
ра  книга,  левая  же  покоится  на  эфесе  шпаги.  Со  сво¬
ей  бородкой  клинышком,  прямым,  живым  и  ясным
взглядом  он  больше  походит  на  ученого  эрудита,  чем
на  вдохновенного  мистика.

144  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерство
 Официальное  положение,  которое  занимал  Майер,
делало  его  поддержку  еще  более  ценной  для  Розы  и
Креста.  Утверждалось,  хотя  никаких  убедительных
доказательств  этому  не  приводилось,  что  именно
Майер  приобщил  к  розенкрейцерству  англичанина
Роберта  Фладда.  Так  или  иначе,  у  Майера  были  в  Лон¬
доне  обширные  связи,  ведь  именно  там  в  1614  году  вы¬
шло  его  Arcana  arcanissima.
 Фладд  (1577-1637),  сын  сэра  Томаса  Фладда,  ро¬
дился  в  Милгат-Хаузе  (графство  Кент).  Деятельный
характер  и  жажда  знаний  скоро  заставили  его  рас¬
проститься  с  мирной  жизнью  сельского  помещика.
Закончив  изучать  медицину  и  философию,  он  путе¬
шествовал  по  Франции,  Испании,  Италии,  Германии,
работая  учителем  в  благородных  семействах.  В  1605
году  стал  членом  Церкви  Христа  в  Оксфорде.  В  следу¬
ющем  году,  так  и  не  получив  диплома,  он  практиковал
в  качестве  врача  (в  те  годы  он  разделял  взгляды  Га¬
лена),  но,  по  требованию  университета,  свернул  свою
деятельность  как  незаконную.  Ему  было  предписано
вернуться  в  учебное  заведение  и  получить  диплом:  на
это  ушло  несколько  месяцев,  и  к  концу  года  Фладд  по¬
селился  в  Лондоне.  Резкие  обвинения,  брошенные  Ли-
бавием  братству  Розы  и  Креста,  пробудили  у  Фладда
интерес  к  новому  философскому  движению.  В  Лондо¬
не  он  написал  обстоятельный  ответ  Либавию:  «Апо¬
логетический  трактат,  защищающий  безупречное
сообщество  Креста  и  Розы»  (1617  год)  (341).  Подобно
Майеру  и  всем  другим  защитникам  розенкрейцерско¬
го  учения,  Фладд  заявил,  что  сам  он  не  член  братства  и
говорит  о  нем  как  человек  со  стороны.  Подобно  Майе¬
ру,  он  присовокупил  к  розенкрейцерскому  посланию
свою  собственную  метафизику,  в  которой  больше  иу¬
дейской  каббалы,  нежели  эллинского  герметизма.
 Приверженец  Парацельса,  он  призывал  надеять¬
ся  верующего,  который,  говоря  словами  «Исповеда¬
ния»,  «радостно  шествует  навстречу  солнцу».  Если
верить  Фладду,  в  преддверии  апокалипсиса  братья

Глава  6.  Друзья  и  недруги  Розы  и  Креста  145
 Розы  и  Креста  возложили  на  себя  задачу  обратить  ве¬
рующих  к  покаянию,  «возвестить  о  пришествии  Льва,
наследника  Мирового  Царства,  восславить  и  воспеть
приход  Феба  с  небес  на  землю»  (342).  По  правде  ска¬
зать,  Фладд  розенкрейцерам  не  более  чем  попутчик,
решительно  вступившийся  за  дело  не  совсем  свое.
Одна  из  наиболее  укоренившихся  ошибок  в  истории
Розы  и  Креста  —  считать  Фладда  «организатором  дви¬
жения»  в  Англии.  Фладд  был  философом  и  защищал
философские  взгляды,  которые  представлялись  ему
очевидными.  Но  Фладд  и  полемист,  в  бой  он  ринулся
ничтоже  сумняшеся,  резко  возражая  Гассенди,  Кеп¬
леру,  Мерсенну  (другу  Декарта),  которые  обвиняли
братство  во  всех  мыслимых  грехах.  Он  заступался  за
движение,  на  тот  момент  единственно  плодотворное,
с  его  точки  зрения,  но  стал  первым,  кто  с  нескрывае¬
мым  презрением  отшатнулся  от  него,  когда  движение
прибрали  к  рукам  «все  эти  фигляры»,  по  выражению
Андреэ.
 Из  французов  открыто  встал  на  сторону  братства
известный  в  ту  пору  философ  Мишель  Потье.  Он  уже
несколько  лет  обитал  в  Германии  и  так  хорошо  там  при¬
жился,  что  сам  называл  себя  «дортмундским  мещани¬
ном».  В  1610  году  вышла  первая  его  работа  —  краткое
изложение  философских  взглядов,  опирающееся  на
высокую  алхимию  (343).  Раскол  в  розенкрейцерском
движении  не  оставил  его  равнодушным.  В  1617  году  во
Франкфурте  вышел  его  «Новый  трактат  о  Философ¬
ском  камне»  (344)  —  тот  самый,  который  подвергся
нападкам  Габриэля  Ноде,  —  посвященный  братьям
Розы  и  Креста.  В  восторженном  предисловии  (345)  он
приветствует  «возлюбленных  братьев,  досточтимых,
обладающих  Божественным  знанием».  Потье  признал
себя  невеждой  по  сравнению  с  ними,  он  восхищался
Fama  и  Confessio,  защищал  основные  их  идеи  и  нахо¬
дил  вполне  естественным,  что  вершители  столь  слав¬
ных  дел  таятся  от  людей,  в  чем  их  постоянно  упрекают.
Потье  пригласил  братьев  начать  проповедовать  в  его

146  .  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 родной  стране.  В  1619  году  он  переиздал  свою  аполо¬
гию  и  привал  заклятых  врагов  братства  одуматься  и
отказаться  от  своих  облыжных  обвинений  (346).
 Потье  несколько  запоздал  со  своими  выступлени¬
ями:  основные  авторы  Fama  сочли  разумным  оставить
поле  боя.  Как  и  многие  другие,  Потье  стал  жертвой
мистификации.  Он  считал  братство  сообществом
философов,  задавшихся  целью  вернуть  свободным
искусствам  (и  в  частности,  алхимии)  прежний  блеск,
восславить  Бога  и  сделать  людей  счастливыми  через
сострадание  к  ближним  и  милосердие.  Мы  еще  уви¬
дим,  так  ли  обстояло  дело  в  действительности.

147
 Глава  7
 Небесное
 братство
 В своем  «Мениппе»  (1617)  Андреэ  заверяет,  что
«все  истинные  христиане  уже  суть  члены  ордена  (Розы
и  Креста)»,  а  «братство  всего  лишь  забавная  шутка»
(ludibrium  curiosorum)  (347).  В  уже  цитировавшемся
отрывке  из  «Христианской  мифологии»  (1619)  он  ут¬
верждает,  что  «некий  человек,  который  предпочел
остаться  неизвестным,  затеял  остроумную  игру  (Розу
и  Крест),  вовлекши  в  нее  людей  ученых».  В  «Вави¬
лонской  башне»  (1619)  устами  персонифицированно¬
го  Fama  он  же  возглашает:  «Независимо  от  того,  есть
ли  на  самом  деле  братья  или  нет  (я  скорее  думаю,  что
нет)...».  В  1629  году  в  дружеском  письме  рассказывая
Коменскому  о  зарождении  в  1617—1620  годах  Христи¬
анского  общества  Андреэ  говорит,  что  это  случилось
уже  «после  пустой  шутки  с  Fama»  (348).  О  шутке  с
несуществующим  братством  Розы  и  Креста  (349)  он
пишет  также  принцу  Августу  в  1642  году.  В  том  же
году  в  надгробном  слове,  посвященном  Вензе,  Анд¬
реэ  упоминает  о  «пресловутом  братстве,  одурачившем
многие  головы,  падкие  до  сенсаций»  (350).  Наконец,  в
автобиографии  (351)  он  заявляет,  что  выдумка  про  ро¬
зенкрейцеров  всегда  вызывала  у  него  смех.
 Прекрасно  осведомленный  у  себя  в  тюрьме  обо  всем,
что  творится  в  Европе,  Кампанелла  пишет  в  «Испан¬
ской  монархии»  (1620)  (352)  относительно  братства

148  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Розы  и  Креста  следующее:  «Хотя  по  многим  местам
Fama  и  Confessio  совершенно  ясно,  что  это  не  более  чем
досужие  выдумки  праздного  ума  (lusus  ingenii  nimiam
lascivientis),  когда  эта  басня  была  выпущена  в  свет,...  на
удочку  попались  многие  ученые  и  набожные  люди  во
всех  странах,  они  предложили  свои  услуги  и  помощь,
некоторые  даже  открыто».  Эта  работа  Кампанеллы
появилась  в  Германии  в  1623  году  в  переводе  Адами.
 В  конце  века  в  письме  Кокьянски  (353)  Лейбниц
признается:  «У  меня  подозрение,  что  братья  Розы  и
Креста  —  вымысел  (или  шутка  —  fictitid).  Мои  догад¬
ки  подтвердил  Гельмонт»  (отец  Гельмонта  жил  в  одно
время  с  Андреэ).  Тогда  же  примерно  Готфрид  Арнольд,
собрав  многочисленные  свидетельства  и  прочитав
всю  литературу  о  розенкрейцерах,  пришел  к  выводу,
что  братство  никогда  не  существовало,  что  это  просто
мистификация.  «Заклятые  враги  розенкрейцеров,  —
пишет  он  (354),  —  по  сей  день  заблуждаются,  прини¬
мая  мифическое  общество  за  реальное  и  произвольно
приписывая  ему  самые  разнообразные  ереси.  Между
тем  те  лишь  фантазеры,  пустые  мечтатели,  не  более
того.  <...  >  Никакой  такой  ереси  нет,  как  нет  ее  в  rerum
naturam,  как  нет  ее  в  суждениях  простецов.  Нет  в  при¬
роде  и  самих  розенкрейцеров»1.
 Столь  редкое  единодушие  по  этому  поводу,  как,
впрочем,  во  всем,  что  касается  истории  Розы  и  Креста,
вроде  бы  наводит  на  мысль,  что  историки  ошибаются,
ставя  уже  у  истоков  движения  некое  братство  наподо¬
бие  пифагорейских  союзов,  греческой  Академии  или
масонских  обществ.  Однако  наряду  с  подделками  и
предвзятыми  толкованиями  мы  встречаемся  и  с  не¬
оспоримыми  свидетельствами  о  решениях  и  деятель¬
ности  ордена.  Эти  свидетельства  обычно  предаются
забвению  или  искажаются.
 Впрочем,  сначала  об  откровенных  подлогах.
 1  Разумеется,  Готфрид  Арнольд  пытается  в  первую  очередь
обелить  Андреэ,  обвиненного  в  ереси,  но  его  слова  подкрепля¬
ются  документами.

Глава  7.  Небесное  братство  149
 28-29  марта  1888  года  при  активном  участии  Ста-
нисласа  де  Гуайты,  Папюса  и  Пеладана  в  Брюсселе
была  проведена  Международная  конференция  розен¬
крейцеров,  на  которой  Шарль  Раленбек  (355)  предста¬
вил  доклад  об  истоках  розенкрейцерства,  где  он,  ловко
скомпоновав  отрывочные  сведения,  уверял,  что  орден
основали  в  1615  году.  Я  уже  упоминал  об  открытом
письме  Барно  от  1601  года,  в  нем  он  говорит  об  интере¬
се  к  алхимии  со  стороны  многих  принцев  и  монархов,
в  частности  речь  шла  о  Морице,  ландграфе  Гессенс¬
ком,  действительно  увлекавшемся  тайными  науками
(его  врачом  и  близким  другом  был,  напомним,  Майер).
Присовокупив  сюда  известие  о  выходе  в  Касселе,  сто¬
лице  прусского  государства  Гессен-Кассель,  первого
издания  Fama,  Раленбек  так  переиначивает  сказанное
Барно:  в  1615  году  Мориц,  ландграф  Гессенский,  буд¬
то  бы  основал  в  Касселе  «розенкрейцерский  капитул»,
преобразовав  им  же  в  1601  году  образованное  общество
трезвости  (!).  В  капитул  якобы  вошли  все  те  политичес¬
кие  деятели,  которые,  по  словам  Барно,  проявляли  ин¬
терес  к  алхимическим  изысканиям,  плюс,  разумеется,
Андреэ,  Майер  и  все  остальные  известные  и  анонимные
защитники  розенкрейцерского  учения.  Нет  смысла
подробней  останавливаться  на  этих  домыслах,  достой¬
ных  какого-нибудь  Кизеветтера.  Достоверности  им  не
добавляет  и  то,  что  их  едва  ли  не  дословно  повторяют
современные  исследователи.
 Если  вернуться  к  первоисточникам,  следует  пре¬
жде  всего  признать,  что  как  вероятные  авторы  мани¬
фестов  во  главе  с  Андреэ,  так  и  известные  защитни¬
ки  братства  в  период  с  1614  по  1622  год  (год  смерти
Майера)  в  один  голос  заявляют,  что  сами  в  братстве
не  состоят.  Майер,  Швайгхардт,  Шпербер,  Юлиан
Кампийский,  Агностус  и  Фладд  во  всеуслышание  го¬
ворят,  что  они  недостойны  быть  братьями1.  Отвечая  в
 1  Аноним,  скрывавшийся  под  именем  Иреней  Агностус,
называет  себя  недостойным  секретарем-немцем  (unwirdiger
Notarius  Germanicus).  Автор,  подписывавший  свои  труды  <*Ро-

150  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 1616  году  на  прямой  вопрос,  принадлежит  ли  он  сам
братству,  теолог  из  Ростока  Иоганн  Тарновий  (356)
напоминает  слова  апостола  Павла:  «Помилование  за¬
висит  не  от  желающего  и  не  от  подвизающегося,  но
от  Бога  милующего»  (Рим.  9,  16).  Швайгхардт  молит
Бога  о  том,  чтобы  он,  «пребывающий  в  постоянстве
отец  всякой  премудрости,  подал  благодать  свою  и
Дух  Святый  через  Сына  своего  Иисуса  Христа,  ис¬
тинного  и  доподлинного  брата  Розового  Креста,  дабы
славно  начатая  реформация  счастливо  продолжена
была»  (357).  Чего  стоят  перед  этими  заявлениями  ле¬
генды  вроде  той,  какую  воспроизвел  семьдесят  пять
лет  назад  доктор  Вескотт  (358),  сделав  из  Фладда
«первого  мага  розенкрейцерского  сообщества»?  По¬
добными  легендами  изобилуют  масонские  архивы
всех  стран.  Тексты  самого  Фладда,  как,  впрочем,  и  его
современников,  никоим  образом  не  подтверждают
таких  заключений  *.  Более  того,  все  они  в  один  голос
заявляют,  что  в  жизни  не  видели  ни  одного  розенк¬
рейцера,  а  между  тем  лжерозенкрейцеры  множились
с  невиданной  силой  —  ни  дать  ни  взять  строители
новой  Вавилонской  башни.  Своего  рода  анекдотом
выглядит  случай  из  забавной  книжицы  Георга  Мол-
теруса,  опубликованной  сначала  отдельно  (1616),  а
потом  в  приложении  к  третьему  изданию  Fama  (1617),
где  автор  повествует  о  том,  как  в  1615  году  в  Ветзларе
он  якобы  повстречал  «странного»  человека,  до  того
долгое  время  подвизавшегося  монахом,  но  после  се¬
милетнего  послушания  уже  в  возрасте  восьмидесяти
одного  года  принятого  в  орден  Розы  и  Креста.  Боль¬
ше  чем  на  два-три  дня  в  одном  городе  этот  чудак  не
останавливался.  Астроном,  астролог,  искуснейший
алхимик,  визионер,  он  говорил  на  всех  языках,  исце¬
лял  любого  больного  простым  наложением  рук,  уда¬
ром  хлыста  изгонял  из  домов  мышей  и  крыс  (мыши
 дофил  Стаурофор»,  говорит  о  себе  как  о  «ничтожнейшем  слу¬
жителе  братства»  (Fraternitatis  SS  ordinis  R.C.  indignus  cliens).
 i  Об  этом  см.  237.

Глава  7.  Небесное  братство  151
 и  крысы  были  настоящим  бичом  тех  времен),  с  помо¬
щью  трав  вызывал  бурю  и  совершал  массу  других  чу¬
дес  (359).
 Есть,  правда,  еще  «письмо»  Юлиана  Кампийско-
го.  Юлиан  рассказывает,  как  во  время  своих  скита¬
ний  встретил  троих  людей,  коим  была  доверена  тайна
ордена,  и  «не  существовало  во  всем  обширном  мире
больше  никого,  достойного  посвящения.  Разумеется,
добавляет  он,  мудрости  розенкрейцеров  суждено  в
один  прекрасный  день  быть  явленой  миру,  но  никог¬
да  не  станет  она  притчей  во  языцех  на  торжище»  (360).
Нужно  быть  легковерным  Седиром,  чтобы  обнару¬
жить  тут  намек  на  высшие  степени  масонской  иници¬
ации.  Лишь  улыбку  вызывает  притянутое  за  уши  объ¬
яснение  Кача  (361).  Он  объявляет,  что  автор  «письма»
путешествовал  с  «миссионерскими  целями»,  причем
«вполне  вероятно,  проследовал  он  по  областям,  где
братство  имело  пока  мало  приверженцев».
 Есть  еще  сочинение  Чирнессена,  озаглавленное
«Assertio,  или  Апология  братства  Р.  К.»  (362).  «Мно¬
гие  сомневаются,  существуют  ли  на  самом  деле  братья
Р.  К.,  —  восклицает  он.  —  Пишущий  эти  строки  —  один
из  братьев,  один  из  членов  общества,  и,  хотя  наш  орден
укрывается  в  самом  центре  Германии,  слух  о  нем  до¬
стиг  всех  стран  за  ее  пределами.  Недавно,  впрочем,  ма¬
лое  число  братьев  пополнилось  еще  десятью,  людьми
зело  достойными  и  умелыми».  Под  сочинением  сто¬
ит  подпись  «В.  M.J.,  ничтожнейший  из  братьев  Р.  К.».
Написано  оно  якобы  22  сентября  1614  года  во  время
третьего  путешествия  автора  в  Гагенау,  когда  из-за  не¬
скончаемых  дождей  ему  пришлось  несколько  дней  си¬
деть  на  одном  месте.  Брат  В.  М.  J.  прибавляет  свое  имя
к  списку  из  шести  таинственных  лиц,  расписавшихся
на  надгробии  Христиана  Розенкрейца.  Вряд  ли  стоит
вслед  за  Качем  (363)  говорить  о  «скромном  начале»
движения.  Плохо  верится  в  то,  что  тайное  общество
могло  сообщать  всему  свету  о  столь  незначительном
своем  пополнении.

152  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Что  же  касается  Майера,  то  вряд  ли  можно  утверж¬
дать,  что  «он  имел  смелость  открыто  назвать  себя  ро¬
зенкрейцером»  (364),  даже  с  оговоркой,  тоже  взятой
с  потолка,  будто  «он  был  принят  в  братство  лишь  на
закате  своих  дней».  За  розенкрейцера  Майер  никогда
себя  не  выдавал.  О  братстве  он  всегда  рассуждал  как
бы  со  стороны.  Когда  он  уточняет  (365),  что  «многие
просились  в  братство,  но  так  и  не  удостоились  ответа»
и  что  «из  шести  тысяч  кандидатов  принимался  едва
ли  один»,  это,  естественно,  наводит  на  мысль  о  широ¬
комасштабной  операции  по  набору  новых  членов,  ко¬
торая  не  могла  остаться  незамеченной  даже  в  Герма¬
нии  XVII  века.  Очевидно,  здесь  иносказание,  смысл
которого,  поначалу  не  совсем  понятный,  проясняет¬
ся  впоследствии:  «Но  если  в  братство  приглашали  не
всякого,  нельзя  говорить,  будто  ни  одна  из  кандидатур
не  обсуждалась».  Мы  скоро  уясним,  о  чем,  собственно,
тут  идет  речь.
 Майер  упоминает  о  братьях  в  связи  с  необычным,
явно  легендарным  событием,  из-за  которого  братству
пришлось  выйти  из  тени  и  выпустить  Fama.  Брат  Мюл-
лей,  или  Хемет,  с  горсткой  безоружных  людей  атако¬
вал  близ  Феса  многочисленное  войско  марокканского
царя  Мюллея  Седана  и  одержал  победу.  Мы  бы  тщетно
искали  упоминание  об  этом  событии  в  марокканских
анналах.  Брат  этот,  прежде  бывший  султаном,  пере¬
брался  со  своими  людьми  в  Испанию,  где  инквизиция
как  раз  взялась  за  иллюминатов  (алюмбрадос).  Защи¬
щаясь  от  обвинений,  которым  подверг  секту  и  афри¬
канских  братьев  Святейший  престол,  общество  было
вынуждено  опубликовать  манифест.
 Очевидно,  перед  нами  едва  ли  не  калька  с  легенды
о  Розенкрейце,  который  прошел  инициацию  в  Фесе,
подвергся  преследованиям  в  Испании,  основную  же
свою  деятельность  развил  в  Германии.  Основываясь
именно  на  этом  мифе,  обязанном  своим  возникнове¬
нием  всеохватному  уму  Майера,  современные  истори¬
ки  вообразили,  будто  между  алюмбрадос  и  розенкрей-

Глава  7.  Небесное  братство  153
 церским  посланием  существовала  некая  подспудная
связь.  Не  будем,  однако,  забывать,  что  Майер  в  глаза
не  видел  братьев-розенкрейцеров.
 Остается  один-единственный  памфлет  Генриха
Нейхауза,  который  подвиг  сначала  Фиктульда,  а  за¬
тем  Седира,  Виттеманса,  Уэйта  и  иже  с  ними  на  самые
невероятные  толкования.  Нейхауз  доводит  до  нашего
сведения  (366),  что  искать  братьев-розенкрейцеров  в
Германии  нет  никакого  резона,  так  как  вскоре  после  ос¬
нования  ордена  истинные  «братья»  перебрались  в  Ин¬
дию,  а  затем  обосновались  на  Тибетском  высокогорье.
В  1747  году  Фикдульф,  о  котором,  придет  время,  мы
много  чего  поведаем,  воспринял  этот  анекдот  совер¬
шенно  серьезно  и,  обосновав  им  свой  разрыв  с  масонс¬
кими  розенкрейцерскими  ложами,  с  воодушевлением
встретил  только  что  зародившееся  движение  золотого
розенкрейцерства.  Седир,  тоже  уверовав  в  1937  году,
что  некоторые  братья  расселились  по  Индии  и  Тибету,
лишь  несколько  сдвинул  легендарные  события  во  вре¬
мени:  исход  розенкрейцеров  в  Азию  произошел,  по  его
мнению,  после  начала  Тридцатилетней  войны,  то  есть
в  1618  году,  как  раз  когда  увидел  свет  труд  Нейхауза.
 «Посланцы»,  которых  братство  якобы  направляет  к
алчущим  влиться  в  его  ряды,  столь  же  неуловимы,  как  и
сами  братья.  В  открытом  письме  от  29  ноября  1618  года,
появившемся,  правда,  в  году  1619,  Агностус  не  только
задним  числом  предсказал  прилет  кометы,  провоз¬
вестницы  великих  бед,  он  еще  объявил  о  том,  что  29
ноября  1619  года,  то  есть  ровно  через  год,  от  братс¬
тва  прибудет  (только  куда?)  посланец  по  имени  Эл-
ман  Затта  (367).  На  основании  этого  письма  делается
поспешный  вывод  о  некой  организации,  о  ежегодных
собраниях,  о  том,  что  Элман  Затта  ни  много  ни  мало
«благородный  принц»,  «неведомый»  (unbekannte)  или
«скрытый  мастер»  {der  geheime  Obere)  (368).  Спраши¬
вается,  зачем  тайному  обществу  оглашать  через  прес¬
су  подобные  сведения,  пусть  и  под  псевдонимом?  Это,

154  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 впрочем,  тоже  часть  игры  {ludibrium).  Именем  «араба»
Элмана  Затты,  так  же  как  мифического  фриза  Юго  де
Альверда  и  не  менее  мифического  француза  Франсуа
де  Бри,  подписаны  труды,  которые  обычно  связыва¬
ют  с  Агностусом.  Мы  узнаём,  что  Альверда  прожил
579  лет  (495,  поправляет  Исайя,  который  дает  Затте
463  года,  а  Бри  —  все  576).  Нас  явно  дурачат,  если  толь¬
ко  речь  —  на  оккультном  языке  не  идет  об  архангелах-
мироправителях,  которые,  если  верить  Тритемию  (см.
у  Менастора)  и  его  ученику  Агриппе,  правят  пооче¬
редно  в  течение  354  лет  и  четырех  месяцев  (369).
 Не  удалось  напасть  на  след  истинных  розенкрей¬
церов  не  только  нам,  но  вообще  всем  сколько-нибудь
достойным  доверия  людям.  Поговаривали,  будто  с
ними  вошел  в  сношения  Декарт,  впоследствии  это
беспочвенное  утверждение  будет  нами  опровергнуто
(см.  с.  275).  Будь  Раленбек  прав,  Декарт,  призванный
в  армию  принца  Мориса  Нассауского,  как  никто  дру¬
гой  имел  бы  все  шансы  войти  в  контакт  с  кем-нибудь
из  братьев  Розы  и  Креста.  Тем  не  менее,  возвратив¬
шись  из  Германии,  он  заявил,  что  так  и  не  сумел  за¬
вязать  подобные  отношения,  пришлось  ему  довольс¬
твоваться  чтением  розенкрейцерских  писаний.  Когда
же  в  начале  XVIII  века  Казауэр  (370),  убежденный  в
существовании  оккультного  общества,  захотел  под¬
крепить  доказательствами  свои  высказывания,  он  не
нашел  ничего  лучше,  как  буквально  воспроизвести  те
же  самые  басни.  По  тому  же  пути  идут  и  современные
исследователи.  Качу  (371),  к  примеру,  мало  показалось
увидеть  тут  свидетельство  существования  братства,
так  сказать,  in  corpore,  он  еще  разглядел  в  этих  россказ¬
нях  вполне  определенные  признаки  трех  основных
масонских  степеней.  Он  вычитал  это  в  эпитафии  отцу
Христиану  Розенкрейцу,  которого  Fama  характеризу¬
ет  как  Pater  dilectissimus,  Frater  suavissimus,  Praeceptor
fidelissimus,  Amicus  integerissimus  (милосерднейший
Отец,  любезнейший  Брат,  надежнейший  Наставник,
безупречнейший  Друг)  —  это  якобы  и  есть  четыре  сте-

Глава  7.  Небесное  братство  155
 пени.  Заключение  произвольное  и  не  выдерживает
критики.
 В  общем,  если  отбросить  легенды,  откровенные
подделки  и  мистификацию,  никто  в  период  между
1614  и  1620  годом  не  видел  ни  одного  брата-розенкрей-
цера,  защитники  же  братства  не  устают  повторять,  что
они  недостойны  находиться  в  его  рядах.
 ***
 Как  же  пополняется  число  невидимых  братьев?  Пе¬
чатаются  открытые  письма  с  просьбой  о  вступлении
в  необычное  тайное  общество,  затем  эти  письма  тыся¬
чами  рассылаются  по  всей  Европе.  Великолепный  об¬
разчик  —  «письмо»  Агностуса,  которое  современные
исследователи  принимают  на  веру.  Вот  его  основная
часть.
 Заявив  о  своем  стремлении  к  совершенству  и  от¬
метив,  что  «щедротами  своими,  знаменитые  собра¬
тья,  вы  предоставляете  необходимые  средства  для
достижения  этой  цели»,  автор  письма  в  следующих
выражениях  просит  принять  его  в  братство:  «Если,
проверив  меня  Лидийским  камнем  (камнем  испы¬
таний),  вы  дадите  понять,  что  я  достоин  вступить  в
ваши  ряды,  и  если  несокрушимой  преданностью  и
беспорочностью  души  я  смогу  обеспечить  соблюде¬
ние  ваших  законов  (в  чем  у  меня  нет  сомнений),  то
откликнитесь  на  многочисленные  мои  просьбы,  ока¬
жите  мне  честь  и  уведомите  меня  письменно,  обещая
и  взяв  на  себя  труд  указать,  что  мне  подобает  делать,
дабы  стать  человеком  доброй  воли,  человеком  благо¬
честивым,  приобщившимся  Божественной  мудрости.
Вкратце  поведаю  вам  о  своем  положении  и  состоя¬
нии.  Фамилия  моя  означает  Благодать  и  Мир.  Имя
мое  обычное  для  детей.  И  хотя  я  старик,  желаю  Бо¬
жественной  мудростью  обрести  юность  и,  подобно
орлу  (или  фениксу),  возродиться  в  духе  и  истине.
Вам,  братья,  с  вашей  прозорливостью  ничего  не  стоит
определить,  кто  я  и  какова  моя  природа.  Убедитель-

156  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 но  прошу  не  разглашать  мою  фамилию,  буде  таковая
станет  вам  известна»  (372).
 Мы  знаем,  что  последовало  за  этой  «просьбой  о
вступлении,  оставшейся  без  ответа»,  какой  лютой  не¬
навистью  в  результате  воспылал  к  братству  Агностус.  В
действительности  же,  на  языке  игры  речь  шла  об  обяза¬
тельствах  человека  по  отношению  к  самому  себе,  необ¬
ходимых  для  восхождения  по  пути  к  совершенству.
 Не  ограничившись  публикацией  личных  «просьб
о  вступлении»,  Брингерен,  издатель  Fama  и  сборника
Judicia,  куда  входило  «письмо»  Агностуса,  знакомит
читателя  с  «коллективным  ходатайством»,  якобы  со¬
ставленным  в  Амстердаме  «несколькими  мастерами  и
подмастерьями»  (читай:  членами  гильдий),  ожидаю¬
щими  братьев-розенкрейцеров  в  Голландии.  Не  при¬
ходится  сомневаться,  что  никакое  это  не  ходатайство,
а  самая  откровенная  мистификация,  преследующая
вполне  определенную  роль,  которую  нам  еще  предсто¬
ит  установить.
 До  нас  дошел  документ  о  самой  процедуре  приня¬
тия  в  общество,  многих  сбивший  с  толку.  Это  поме¬
ченная  1597  годом  записка-вступление  к  анонимным
«Известиям  розенкрейцерского  братства»,  вышедшим
в  1616  году  в  Данциге.  Из  этой  фальшивки  мы  узнаем,
что  организовать  общество  типа  розенкрейцерского
автор  впервые  попытался  в  1597  году.  С  этой  целью  он
обратился  сначала  к  официальным  властям,  призвав
их  создать  и  поддержать  учебные  заведения,  где  во
главу  угла  ставилась  бы  реформа  морали  и  религии  по
примеру  предложенной  семью  мудрецами  Боккалини,
или  где  «на  худой  конец  людей  просвещенных  учили
бы  языкам  латинскому  и  немецкому  (чувствуете,  в
чем  тут  хитрость!),  по  возможности  также  греческому
и  древнееврейскому  и  другим  важным  вещам:  заботе
о  земле,  работе  на  ней,  молитве,  чтению  и  толкованию
Священного  Писания,  дабы  подготовить  людей  к  вос¬
приятию  Божественной  мудрости»  (другими  слова¬
ми,  теософия  должна  прийти  на  смену  богословию).

Начать  можно  с  одного  учебного  заявления,  а  затем
распространить  эту  практику  на  всю  Германию  (373).
Ничего  нового  в  анонимном  предложении  не  было.
Списано  оно  у  Лютера.  Таков  был  первый  шаг  рефор¬
мы,  первое  его  требование  и  настояние.  В  1524  году
Лютер  обратился  с  открытым  письмом  к  членам  го¬
родских  советов  по  всей  Германии,  призывая  «создать
и  поддержать  христианские  школы».
 В  сущности,  предисловие  к  «Известиям»  повторяет
«Всеобъемлющую  и  всеобщую  реформацию»  мани¬
феста  1614  года.  Оно  также  говорит  о  тщетности  вне¬
шних  и  социальных  реформ.  Автор  сетует,  что  власти
остались  глухи  к  столь  замечательным  предложениям,
потому  он  обращается  равно  к  благородному  сосло¬
вию  и  простым  горожанам:  если  кто  не  в  состоянии
работать  самостоятельно,  пусть  свяжется  с  ним.  «При
известных  условиях  я  смогу  помочь  им,  разослать  на¬
ставления  и  необходимые  сведения,  дабы,  пожелай
они  стать  privatim  моими  учениками,  сии  наставления
не  остались  бы  втуне  и,  чаем  мы,  приносили  бы  им  все
более  ощутимую  пользу».  Так  сделаются  они  «спод¬
вижниками  его  в  вечности».  Мы  возвращаемся  в  при¬
вычные  для  нас  рамки,  к  проповедуемому  всеми  мис¬
тиками  преображению  личности.  Те  же,  продолжает
автор  предисловия,  кому  жизненные  условия  или  род
занятий  не  позволяют  стать  «сподвижниками  в  веч¬
ности»,  послужить  этим  последним,  длинным  путем
направиться  к  мудрости,  пусть  ознакомятся  с  основ¬
ными  положениями  в  конце  книги  и  с  правилами  орде¬
на.  Тогда  они  смогут  спросить  себя,  действительно  ли
сильно  их  желание  вступить  в  священное  сообщество,
достойны  ли  они  этого,  шествуют  ли  они  прямой  сте¬
зею.  Если,  испросив  свою  совесть,  они  удостоверятся
в  этом,  пусть  обратятся  к  нему:  они  узнают  больше  и  в
надлежащей  мере  откроется  им  все,  что  касается  клят¬
вы  молчать  и  других  условий,  которые  следует  соблю¬
дать,  чтобы  быть  принятыми,  и  получат  они  многочис¬
ленные  и  великие  преимущества,  ставши  учениками.
 Глава  7.  Небесное  братство  157

158  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 (Об  этих  преимуществах  мы  читали  в  «Исповедании»
и  у  Фомы  Кемпийского.)  После  этого  кандидата  при¬
мут  в  общество,  и  он  услышит  от  автора,  узнает  пре¬
краснейшие,  глубочайшие,  полезнейшие  истины,  при¬
общится  к  величайшим  тайнам.  Общество  одарит,
будем  надеяться,  нового  своего  члена  всеми  благами
жизни  и  всеми  сокровищами  несравненной,  высокой
науки.  «И  если  все  три  сословия  останутся  равнодуш¬
ны  к  столь  многообещающему  посланию,  тогда,  подоб¬
но  Иисусу,  отвергнутому  фарисеями  и  вынужденному
обратиться  к  рыбарям,  я  привлеку  к  себе  бедных,  убо¬
гих,  параличных,  слепых,  чтобы  такое  высокое  учение
к  вящей  славе  Господней  распространилось  по  миру,
даже  если  это  придется  не  по  нраву  дьяволу  в  аду  и
всем  присным  его».
 И  вот  этот  текст  берут  в  качестве  доказательства:
существовало,  мол,  тайное  братство,  члены  которого
давали  клятву  молчать,  братство  со  своими  ритуала¬
ми  посвящения,  философскими,  политическими,  со¬
циальными  взглядами,  демократическими  идеалами
итак  далее  —  прообраз  франкмасонства,  почитай.
 Не  нужно  быть  очень  проницательным,  чтобы  по¬
нять:  перед  нами  краткая  версия  Fama  и  Confessio,  при¬
зывающая  всех  вернуться  к  самим  себе,  придерживать¬
ся  свободы  суждений,  размышлять,  подражать  первым
братьям  —  только  так  можно  сделаться  «сподвижника¬
ми  в  вечности»,  то  есть  людьми,  посвятившими  свою
жизнь  благочестивым  упражнениям,  приобщению  к
Божественным  тайнам,  созерцанию,  одаряющему  уже
известными  нам  духовными  «сокровищами»:  экстазом
и  единением  с  Богом.  Затрагивая  излюбленную  тему
манифестов,  автор  предисловия  ставит  крест  на  обы¬
вателях,  слишком  привязанных  к  благам  мира  сего,
«имеющих  уши,  но  не  слышащих».  Подобно  Иисусу,
он  ищет  себе  учеников  среди  кротких,  благоговейных,
бедных,  немощных,  способных  вобрать  в  себя  Божье
слово  и  огонь  Божественной  благодати.  Именно  в  ок¬
ружении  таких  людей,  не  имеющих  ничего  общего  с

Глава  7.  Небесное  братство  159
 сильными  мира  сего,  упоминавшимися  Раленбеком,
он  хочет  достичь  цели,  о  которой  вещают  «Известия»:
да  родятся  богословие  и  религия  третьей  империи  или
мира  последних  времен  {letzte  Welt).
 Как  мы  видели,  то  же  самое  отлично  выразил  Те-
офил  Швайгхардт,  когда  настоятельно  советовал  ал¬
чущим  розенкрейцерского  посвящения  вернуться  в
самих  себя  и  следовать  учению  Фомы  Кемпийского.
Соблюдающий  сие,  по  его  мнению,  уже  наполовину
розенкрейцер.
 Assertio  Чирнессена  по  поводу  условий  вступления
в  орден  выражается  весьма  туманно,  тем  не  менее  рас¬
суждения  эти  весьма  показательны:  «Лишь  немногие
(из  желающих  присоединиться  к  нам)  сподобятся
этого,  ведь  мы  выбираем  после  долгих  испытаний  и
только  СВОБОДНЫХ  ЛЮДЕЙ,  ПОВЕЛЕВАЮЩИХ
СВОИМ  ТЕЛОМ1.  Они  будут  связаны  очень  суровы¬
ми  условиями,  причем  на  всю  жизнь.  Также  нашим
сотоварищем  (Mitgesell)  станет  тот,  кого  один  из  нас
изберет,  сочтя  его  достойным,  своим  добрым  другом»
(374).  Здесь  нетрудно  заметить  сходство  с  Fama,  где
«отец»  Розенкрейц  требует  от  каждого  брата  избрать
себе  преемника.  Также  и  друг  Божий  избирает  себе
друга-ученика.  Налицо  прямая  противоположность
принятию  в  тайное  общество.  Само  условие  —  быть
человеком  свободным  и  повелевать  своим  телом  —  за¬
имствовано  у  Фомы  Кемпийского:  истинный  мистик
обязан  уметь  повелевать  своим  телом  и  своими  страс¬
тями  и  предаваться  длительным  духовным  упражне¬
ниям,  прежде  чем  ему  суждено  будет  обрести  надежду
преуспеть  на  пути  к  совершенству.
 Что  же  это  за  таинственные  «очень  суровые  усло¬
вия»,  которые  братство  налагает  на  желающего  в  него
вступить,  да  еще  на  всю  жизнь?  Об  этом  свидетельс¬
твуют  другие  тексты,  и  прежде  всего  «Краткое  сооб¬
щение  о  времени  и  дне,  когда  можно  вступить  в  благо¬
 1  В  оригинале  выделено  жирным  шрифтом.

160  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 словенное  братство  Розы  и  Креста,  с  чего  начинается
стезя  к  спасению  и  совершенству»  (375).
 «Трепещите,  говорит  послание,  ибо  надлежит  вам
три  месяца  провести  под  землей  с  мертвецами,  —  толь¬
ко  так  вы  полностью  отринете  (Ablegung)  свои  несо¬
вершенства.  Вам  надлежит  также  прервать  все  связи
с  погрязшим  в  грехах  человечеством  и  жить  жизнью
первых  братьев  в  кротости,  справедливости,  истине,
чистоте,  добродетели  и  целомудрии».  Пока  же  пусть
перед  вашими  глазами  всегда  будет  Евангелие,  «тог¬
да  только  вы  познаете  самих  себя,  и  умрут  в  вас  все
плотские  вожделения,  и  всепобеждающая  мудрость
накроет  вас  своими  крылами».  Избавление  придет
спустя  год.  «Благоволением  Христа,  Бога  нашего,  в
вас  обитать  будет  Царство  Божие.  Господь  восстано¬
вит  разрушенное,  призовет  изгнанных,  воссоединит
разбитое,  смягчит  страдания».  Рассуждения  хорошо
нам  знакомые:  не  может  быть  духовного  озарения  без
самоотречения  и  аскетического  умерщвления  плоти.
Наивно  искать  в  тексте  какие-либо  указания  на  «ис¬
пытания»  при  вступлении  в  орден.
 Добавлю  сразу  слова  Михаэля  Майера  (376)  о  та¬
ковых  «испытаниях»,  которые,  в  урезанном  виде  и
плохо  переведенные,  сто  пятьдесят  лет  назад  послу¬
жили  Бюле  (377)  одним  из  самых  веских  аргументов
для  соотнесения  первых  розенкрейцеров  с  нарож¬
давшимся  в  ту  пору  франкмасонством:  «Много  зва¬
ных,  но  мало  избранных.  Наставники  Розы  и  Креста
(а  не  наставники  ордена,  как  Бюле  переводит  magistri
R.C)  и  впрямь  указывают  на  Розу,  но  предлагают  они
Крест.  Много  клеветы  раздается  в  адрес  розенкрейце¬
ров  из-за  того,  что  общество  испытывает  даже  самых
достойных  пятилетним  (чего  и  Пифагор  требовал  от
своих  учеников),  а  то  и  более  долгим  молчанием,  с  тем
чтобы  научались  они  повелевать  своими  страстями  и
языком,  прежде  чем  принять  участие  в  мистериях».
(Бюле  переводит:  «Перед  дарованием  высших  сте¬
пеней  общество  испытывает  претендента  не  меньше

Глава  7.  Небесное  братство  161
 пяти  лет,  дабы  те  научались  держать  язык  за  зубами».)
«Общество  благожелательно  относится  к  приему  ху¬
дожников»,  —  один  такой  упоминается  в  Fama  среди
первых  братьев,  —  «и  других  непросвещенных,  лишь
бы  были  они  людьми  порядочными  и  умели  хранить
тайну.  Прежде  чем  принять  кого-либо  в  орден,  жизнь
кандидата  тщательно  изучают,  а  его  самого  подверга¬
ют  длительным  испытаниям.  Принять  или  не  принять
в  орден  решают  не  общим  голосованием,  каждый  вы¬
сказывает  свое  мнение  особо».
 Вопреки  уверениям  (378),  эти  «условия  вступле¬
ния»  не  имеют  ничего  общего  с  принятыми  во  франк¬
масонстве.  Великие  мистики  Средневековья  наста¬
ивали  на  том,  что  для  достижения  совершенства  и
слияния  с  Богом  необходимы  пятилетнее  умерщвле¬
ние  плоти  и  духовные  упражнения.  Именно  столько
лет  готовил  себя  Христиан  Розенкрейц.  По  истече¬
нии  этого  срока,  по  словам  первого  из  цитированных
авторов,  наступает  избавление  (освобождение,  как
выражаются  современные  мистики)  или,  по  словам
второго,  приобретается  «умение  повелевать  своими
страстями  и  языком».  Таков,  по  мнению  Рюйсбрука,
Фомы  Кемпийского,  Хуана  де  ля  Круса,  Вивекананды,
Ауробиндо,  первый  этап  на  пути  к  озарению.  Завершая
свой  несколько  двусмысленный  текст,  Майер  говорит
о  мистической  инициации,  на  которой  заострял  наше
внимание  автор  предисловия  к  «Известиям».  Принять
ли  в  орден,  решают  не  все  вместе,  требуется  одобрение
каждого.  Коль  скоро  много  званых,  но  мало  избран¬
ных,  особого  расположения  следует  ждать  лишь  лич¬
ности  исключительной.
 Ученика,  свидетельствует  «Краткое  сообщение»
(379),  принимают  на  субботнем  собрании,  куда  тот
является  «в  молчании,  после  долгих  размышлений  и
упражнений,  дабы  и  дальше  восходить  узкой  тропин¬
кой  к  вечности»  (образ  узкой  тропинки  —  общий  для
западных  и  восточных  мистиков),  «а  не  следовать  по
нисходящей  широким  дольним  путем».  С  этих  пор

162  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 станет  он  храминой  Святого  Духа  («Царство  Божие
внутри  нас»),  вновь  обретет  адамическое  состояние
(«Господь  воссоздаст  поврежденное»)  и,  взвалив  на
рамена  крест,  узрит,  наконец,  розу.
 Превосходно  обрисовывает  путь  Розы  и  Креста  Те-
офил  Швайгхардт:  «Вернись  в  себя,  отбрось  все  мир¬
ское,  изучи  два  старинных  богословских  труда  Фомы
Кемпийского,  написанных  сто  пятьдесят  лет  назад,
следуй  их  наставлениям...  Способен  ты  на  сие?  Тогда
ты  уже  наполовину  розенкрейцер,  тогда  узнаешь  ты
все  чудеса  макрокосма  и  микрокосма.  Смею  утверж¬
дать,  что  в  этом  случае  один  из  братьев  предстанет  пе¬
ред  тобой  in  corpore  (in  Gestalt)».
 Совершенно  лишенной  основания  кажется  пос¬
ле  всего  сказанного  гипотеза  Кача  (381),  будто  обряд
принятия  в  братство  Розы  и  Креста  был  такой  же,  как
сегодня  во  франкмасонстве.
 ***
 Как,  когда  и  где  проходят  таинственные  субботние
собрания  братства?
 По  поводу  их  предполагаемой  периодичности  мы
можем  сослаться  лишь  на  шутку  Агностуса  относи¬
тельно  прибытия  Элмана  Затты.  О  так  называемых
опознавательных  знаках,  коими  обмениваются  бра¬
тья,  мы  в  состоянии  судить  —  если  оставить  в  стороне
искусную  фальшивку  XVIII  века,  к  которой  мы  еще
вернемся,  —  только  по  соответствующим  образом  ис¬
толкованному  тексту  Майера:  «Символ  и  опознава¬
тельный  знак  предписан  им  их  основателем  (то  есть
Розенкрейцем)  и  состоит  из  двух  букв  (literarum  notis),
а  именно  R.C.».  Опознавательным  знаком  служит,  та¬
ким  образом,  название  братства,  ставшее  общеизвест¬
ным  со  времени  первого  манифеста1.  Улыбку  в  связи
 1  «Сразу  после  ухода  Розенкрейца  из  нашего  мира  родились
сомнения  касательно  смысла  двух  этих  букв»,  —  добавляет
Майер.  Кое-кто  предположил,  что  это  Роза  и  Крест,  но  мне  сда¬
ется,  что  это  скорее  Роза  Креста.

Глава  7.  Небесное  братство  163
 с  этим  вызывают  стенания  некоторых  приверженцев
братства  (382),  сетовавших,  что  в  1619  году  (?)  «розен¬
крейцеры  разгласили  знак  своего  братства».
 Наконец,  о  месте  собрания.  Его  описание  даст  нам
ключ  ко  всей  тайне.  Упомяну,  кстати,  нелепое  объяс¬
нение  М.  Виттемансом  (383)  апологетического  сочи¬
нения,  выпущенного  в  1617  году  в  Голландии  таинс¬
твенным  L.  D.  V.  Z.  де  Вармондом.  Восхвалив  братство,
«отверзающее  врата  Нового  Иерусалима»  (см.  в  Fama:
«увидеть  небо  отверстым  и  ангелов  восходящих  и
нисходящих»  —  смысл  этих  слов  нам  уже  известен)
и  «заставляющее  бить  источник  Божественной  при¬
роды»,  этот  провинциальный  распространитель  идей
братства  приглашает  всех  его  сторонников  и  недругов
«на  север  Гааги  к  некоему  жителю  долины,  где  они  как
свидетели  предстанут  перед  духом  Сократа,  Плато¬
нова  наставника,  перед  духом  Яна  Гуса,  перед  духами
героев  Ветхого  и  Нового  Заветов,  аргонавтов,  фило¬
софов  и  священнослужителей,  не  только  чтобы  услы¬
шать  мелодичный  звон  колокольцев  и  дивное  небес¬
ное  пение  и  уразуметь  все  тайны  каббалы,  но  чтобы
восшествовать  вместе  с  раввинами  встречь  Мессии  и
Помазаннику,  положив  тем  самым  предел  злу  прямо¬
му  и  злу  ответному».  Если  верить  Виттемансу,  здесь
скрытое  указание  на  дворец  Фредерика  Генри,  прави¬
теля  Гааги,  на  севере  города.  Впрочем,  не  один  Витте-
манс  в  ответе  за  это  недоразумение.  Орвиус  в  1737  году
уверял,  что  у  розенкрейцеров  был  в  Гааге  великолеп¬
ный  дворец,  —  для  той  эпохи  в  этом  не  было  ничего  не¬
правдоподобного.
 Если  на  основании  предыдущего  символического
текста  установить  место  розенкрейцерских  собраний
не  представляется  возможным,  то  к  следующему  от¬
рывку  из  «послания»  Юлиана  Кампийского  (в  неко¬
торых  изданиях  послание  следует  сразу  за  Fama  (384),
что  в  какой-то  степени  придает  ему  официальный  от¬
тенок,  во  всяком  случае  для  времени  сразу  после  рас¬
кола  1616  года)  следует  приглядеться  повнимательнее:

164  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 «Что  же  до  того,  где  пребывает  братство  и  где  можно
встретить  самих  братьев-розенкрейцеров,  хочу  вкрат¬
це  уведомить  тебя,  что  из  их  писаний,  —  в  чем  ты  сам
можешь  убедиться,  —  явствует,  что  в  настоящее  время
не  уготовлено  (angestellt),  нет  особого  места  для  об¬
щих  собраний  (keine  incorporierte  Versammlung)  розен¬
крейцеров».  Тут,  конечно,  намек  на  значительно  более
расплывчатые  слова  Fama:  «Хотя  мы  не  раскрываем
сейчас  своих  имен  и  мест  наших  собраний,  до  нас  на¬
верняка  дойдут  рассуждения  каждого,  независимо  от
языка,  на  котором  они  будут  написаны».
 Далее  Юлиан  Кампийский  выражается  еще  яс¬
нее:  «Мы  обитаем  в  монастыре  (Kloster)‘,  построенном
нашим  отцом  и  названном  им  в  честь  Святого  Духа»
(вспомним  «здание  Святого  Духа»,  воздвигнутое  Ро¬
зенкрейцером  для  принятия  новых  братьев).  «Это  на¬
звание  в  конце  концов  было  заменено  другим,  но  наши
monumenta,  наши  анналы  сохранили  и  прежнее  наиме¬
нование».  Поостережемся,  следуя  штампу,  видеть  тут
некий  прообраз  масонского  храма.  Юлиан  Кампий¬
ский  меж  тем  продолжает:  «Здесь  мы  живем  сообща,
сокрывшись  под  священным  одеянием.  <...>  Вокруг
поля  и  леса,  рядом  тихая  речка,  хорошо  известная  в
округе,  а  чуть  поодаль  знаменитый  город,  где  мы  при¬
обретаем  все  необходимое».
 Пейзаж  типичный  (мифическое  обиталище  в  Гааг¬
ской  долине  —  его  вариант)  и  до  странного  напоминает
гору  анахорета,  откуда  виден  Новый  Иерусалим2.  На¬
поминает  он  также  леса  и  реку,  мифический  пейзаж
Друга  Божия  из  Оберланда  (385).
 Вновь  обращаясь  к  намекам  Юлиана  Кампийского,
внося  свои  коррективы,  Теофил  Швайгхардт  ставит
последнюю  точку  в  распространившейся  в  ту  пору  в
Германии  полемике:  существуют  ли  братья  на  самом
деле  и  если  да,  то  где  собираются.  Это  одна  из  основ¬
 1  Источник  ложного  толкования  в  рукописи  Жака  Дюпюи.
 2  См.  ниже  с.  189.

Глава  7.  Небесное  братство  165
 ных  тем  его  Speculum,  в  начале  которого  помещена
гравюра,  необходимая  для  понимания  текста.  На  ней
видно  здание  коллегии  братства  —  укрепленный  фе¬
одальный  замок  с  подъемным  мостом,  на  фронтоне
замка  призыв  братьев:  Venite,  digni!  («Приидите,  до¬
стойные!»).  Претендующие  на  вступление  в  братство,
выбравшиеся  из  кладезя  заблуждений  с  помощью  ле¬
бедки,  шкив  которой  закреплен  на  стене  замка,  смогут
через  многоразличные  вещи  (памятуя  об  их  всеобъ¬
емлющем  единстве)  получить  доступ  к  дому  братьев.
Шпага  в  грозной  руке  Юлиана  Кампийского,  торча¬
щая  из  окна  крепости,  не  позволяет  приблизиться  к
замку  людям  недостойным,  мракобесам,  с  двоящими¬
ся  мыслями  (386).
 «Пусть  каждый  любящий,  как  должно,  согласно
заветам  Всевышнего,  знает,  —  пишет  затем  Швайг-
хардт,—  что,  вопреки  заявлениям  неких  господ,  еди¬
ного  места,  где  собирались  бы  все  члены  (incorporiert)
Розы  и  Креста,  нет.  Впрочем,  люди  доброй  воли,  бла¬
гочестивые,  чистые  сердцем  могут  легко,  без  особых
хлопот  войти  в  сношения  с  fratres  (братьями),  —  имен¬
но  благочестивые  и  чистые  сердцем,  а  не  погрязшие  в
гордыне.  Если  ты  спросишь,  как  все-таки  связаться  с
ними,  послушай,  что  говорит  об  этом  в  своем  посла¬
нии  Юлиан  Кампийский:  «Я  проехал  множество  коро¬
левств,  герцогств,  областей,  поместий,  бился  в  восточ¬
ных,  южных,  западных,  бился  в  полночных  странах.
<...>  Слова  сии  ясно  укажут  тебе,  где  пребывает  колле¬
гия  братства.  Если  посетишь  ты  все  города  имперские,
все  порты  морские,  что  тебе  с  того,  если  братом  быть
ты  недостоин»?  Далее  Швайгхардт  переходит  к  гра¬
вюре:  «Посмотри  на  изображение  созвездия  Дракона
и  Лебедя»  (согласно  манифестам,  появление  новых
звезд  в  этих  созвездиях  предрекло  начало  апокалип¬
тических  времен)  —  «вот  уже  тринадцать  лет»  (1604
год  —  время,  когда  якобы  была  обнаружена  гробница
Розенкрейца),  «как  указали  тебе  путь  к  Духу  Святому
и  возгласили  благословенное  Videamini  (Покажитесь!)

166  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 братьев.  Если  помыслы  твои  нечисты,  если  тобой  вла¬
деет  себялюбие,  не  помогут  тебе  ни  колокольный  звон,
ни  трубный  глас.  И  даже  если  узришь  ты  перед  собой
двери  отверсты,  права  войти  не  обрящешь.  Ибо  начер¬
тано:  Приидите,  достойные!  Ты  же  Христофил  (хрис-
толюбец)  недостойный,  по  сути  Хризофил  (златолю-
бец).  Поспешай,  но  медленно.  Молись,  утруждай  себя,
уповай,  если  то  угодно  Богу,  зри  за  пределы  многораз-
личия  вещей.  Тогда  увидишь,  что  коллегия  братства
пребывает  свободно  в  воздушном  пространстве,  где
того  захочет  Господь.  Он  истинный  ее  глава,  сама  же
коллегия  пребывает  в  одном  месте  и  не  пребывает  в
оном,  место  ее  постоянно  и  непостоянно.  Полагается
она  на  свои  крылья  (alas)  и  колеса  (rotas).  И  хотя  бра¬
тья  восклицают  Venite  и  призывно  звучит  труба,  Юли¬
ан  Кампийский  на  страже  и  ты  должен  подчиниться
его  решению.  Посему  будь  начеку.  Если  ты  не  выдер¬
жишь  испытания,  если  совесть  твоя  нечиста,  мост  и
вервие  не  помогут  тебе.  Поднявшись,  ты  вновь  погру¬
зишься  в  кладезь  заблуждений  и  двоящихся  мнений.
Бери  пример  с  птиц  небесных.  Двигайся  постепенно.
Опасно  не  промедление,  опасна  спешка».  И  в  заверше¬
ние  двустишие:  «Если  словам  моим  последуешь,  явит¬
ся  тебе  брат»  (Thust  dies  und  folgst  der  Lehre  mein,  Wirt
bald  ein  Bruder  bey  dirseyn)  (387).  Не  зная,  что  и  думать
о  подобном  тексте,  который  никак  не  вяжется  с  тради¬
ционным  представлением  о  братстве  in  corpore,  Землер
(388),  по  существу,  называет  Швайгхардта  лгуном,  в
то  время  как  Седир  ловко  выпутывается  из  затрудне¬
ния,  заявляя,  что  «слова  Швайгхардта  нужно  пони¬
мать  с  точки  зрения  оккультной»  (389).
 Сказанное  в  первой  части  подтверждает  в  ясных
выражениях  знакомые  нам  соображения  касательно
самих  испытаний  и  их  целей:  братство  в  нас  самих,  мы
вольемся  в  него,  лишь  если  будем  морально  и  духовно
к  этому  готовы,  лишь  если  уразумеем  высокую  тайну
всеобщей  гармонии  и  необходимость  самоотречения.
Высоты  такой  достигают  путем  долгих  упражнений,  и

Глава  7.  Небесное  братство  167
 спешка  тут  опаснее  промедления  —  максима,  которую
мы  встречаем  у  всех  великих  мистиков.
 Для  тех,  кому  текста  Юлиана  Кампийского  недо¬
статочно,  чтобы  определить  местоположение  розенк¬
рейцерского  замка,  вообразить  себе  его,  Швайгхардт
добавляет:  «Это  здание  крупных  размеров,  без  окон,
без  дверей,  —  настоящий  княжеский,  даже  королевс¬
кий  замок,  видимый  отовсюду  и  в  то  же  время  скрытый
от  человеческого  взора»  (390)  (на  память  приходят
схожие  выражения  из  последнего  абзаца  Fama),  «укра¬
шенный  всякого  рода  Божественными  и  природными
вещами  во  всей  их  мощи  (naturuermoglich),  смиренное
созерцание  —  как  умозрительное,  так  и  непосредс¬
твенное  —  которых  доступно  всякому  без  какой-либо
мзды  и  воздаяния.  И  хотя  падкому  на  новизну  неис¬
кушенному  взору  здание  представляется  скверным,
никуда  не  годным,  прежде  виденным,  само  по  себе  оно
так  ценно,  так  дивно,  искусно,  так  блистательно  соору¬
жено,  что  в  целом  мире  не  найти  ни  одного  художества,
ни  одной  науки,  ни  одного  богатого  предмета  из  золо¬
та,  драгоценных  каменьев,  серебра,  ни  одного  блага,
чести,  авторитета,  доброй  славы,  которые  наилучшим
образом  не  нашли  бы  отражение  в  этом  дворце»  (391).
 Как  бы  комментируя  это,  вообще  говоря,  класси¬
ческое  описание  мистического  дворца,  Фладд  в  ответ
на  колкие  замечания  Мерсенна  и  Гассенди,  допыты¬
вавшихся,  как  и  прочие,  где  именно  располагается
братство,  говорит:  «Розенкрейцеры  живут  в  замке  или
храме  Мудрости  на  горе  Разума.  Водительством  Духа
Святого,  подобно  Соломону,  сподобились  они  ведения
тайн  истинной  магии,  истинной  каббалы,  истинной
алхимии.  О  дворце  или  обители  братства  в  Писании
сказано  следующее:  «Взойдем  на  гору  Разума  и  соору¬
дим  на  ней  храм  Премудрости.  В  основании  будет  кра¬
еугольный  камень,  отринутый  от  горы,  нерукотвор¬
ный,  который  сам  стал  великой  горой,  покрывшей  всю
землю,  после  того  как  раздроблены  были  ноги  колос¬
са»  (речь  идет  про  библейский  сон  о  колоссе  на  гли¬

168  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 няных  ногах  или  творениях  рук  человеческих,  разру¬
шенных  мышцей  Божией).  «Камень  сей  —  скала,  дом,
о  котором  сказал  евангелист:  когда  мудрец  строит  дом,
он  строит  вглубь  (то  есть  в  глубь  себя,  своей  души),  и
полагает  он  землю  на  скалу.  Скала  —  Христос,  на  кото¬
ром  стоит  духовное  жилище  и  святилище».  Псалмопе¬
вец  так  воспел  этот  дом:  «Милостью  твоей  хочу  войти
в  дом  твой,  Господи,  люблю  место  твердыни  твоей,  где
обитает  твоя  благость.  Лучше  мне  стеречь  дверь  Бога
моего,  чем  пребывать  с  идолопоклонниками».  Под  жи¬
лищем  этим  Соломон  разумел  не  рукотворный  дом,  а
жилище  духовное,  по  образу  которого  был  сооружен
не  только  ковчег  Завета,  но  и  храм  Соломонов  и  каж¬
дый  человек,  храм  Духа  Святого  (см.  Fama:  дом  Sancti
Spiritus).  Отсюда  следует,  что  СОЗИДАНИЕ  ДОМА  С
ПОМОЩЬЮ  ИСТИННОГО  БРАТА  НЕ  ЧТО  ИНОЕ,
КАК  ОБРЕТЕНИЕ  СОКРЫТОЙ  В  СКАЛЕ  МУД¬
РОСТИ  ИЛИ  МИСТИЧЕСКОЙ  МУДРОСТИ  КАМ¬
НЯ  патриарха,  называемого  домом  Божьим.  То  есть
истинно  на  горе  Разума  воздвигается  дом  духовный
или  дворец.  Вифлеемом  нарекаем  мы  это  мистическое
сооружение  из  камня.
 Когда  братья  из  камней  внешних  превратятся  в
камни  внутренние  и  духовные,  или  особливые  кам¬
ни  единой  скалы,  ВСЕМ  СМЕРТНЫМ  ДАДУТ  ОНИ
ЖИЗНЬ  (см.  у  Хазельмайера:  воскресить  к  жизни  то,
что  мертво).  Созидающий  дом  сей  зовется  зодчим,  и
уже  как  зодчий  трудится  брат  над  завершением  здания
по  слову  апостола:  «Я  по  данной  мне  от  Бога  благода¬
ти,  как  мудрый  строитель,  положил  основание,  а  дру¬
гой  строит  на  нем,  но  каждый  смотри,  как  строит.  Ибо
никто  не  может  положить  другого  основания,  кроме
положенного,  которое  есть  Иисус  Христос»  (392)1.
 Вот  она,  тайна,  ярким  светом  высвеченная.  Братс¬
тво  —  прекрасный  мир,  библейская  аллегория,  такая
 1  О  языке,  заимствованном  франкмасонством  у  масонства
оперативного  см.  с.  247.

Глава  7.  Небесное  братство  169
 же,  как  дворец  —  небесный  чертог,  где,  согласно  Кни¬
ге  Сияния  (БерИег  ка  2окаг)  (393),  великой  книге  иу¬
дейской  каббалы,  посвященный  будет  присутствовать
на  Свадьбе  Невесты  с  Богом,  другими  словами,  он
получает  последнее  посвящение,  осуществляет  мис¬
тическое  слияние  с  Богом.  Этот  дворец  описывает
Рюйсбрук,  предвосхищая  Фладда,  для  которого  ков¬
чег  Завета  также  символизирует  мистическую  жизнь
и  паломничество  души  к  Богу.  Почти  в  том  же  году
описывает  дворец  святой  Хуан  де  ля  Крус,  в  своем  вос¬
хождении  к  экстазу  (на  гору  Кармель)  вспоминающий
слова  Писания:  «Если  соблюдешь  мои  предписания,
как  раб  мой  Давид,  буду  с  тобой,  как  с  ним,  и  выстрою
тебе  дом,  как  выстроил  рабу  моему  Давиду»  (394).  В
этом  же  дворце,  как  мы  позднее  увидим,  Христиан  Ро-
зенкрейц  присутствовал  на  «Свадьбе  короля»  («Хи¬
мическая  Свадьба»).
 Таким  образом,  для  авторов  и  защитников  мани¬
фестов  братство  не  есть  нечто  реальное,  скорее  вы¬
мысел,  высокий  символ,  выразительная  аллегория.
Таким  образом,  становится  понятно,  почему  они,
словно  сговорившись,  называют  собственные  писа¬
ния  шуткой,  забавой,  почему  они  словно  не  всерьез
рассказывают  о  братстве,  о  жизни  братьев,  о  проце¬
дуре  вступления,  почему  никто  из  них  никогда  бра¬
тьев  не  встречал,  почему  и  сами  они  не  почитали  себя
братьями,  почему  противники  все  время  призывали
братьев  обнаружить  себя,  те  же  предпочитали  не  вы¬
ходить  из  тени  и,  наконец,  почему,  по  словам  Андреэ,
есть  на  свете  лишь  мнимые  братья,  строители  новой
Вавилонской  башни.  Понятно  становится,  почему  все
серьезные  авторы  говорят  о  вымышленном  братстве,  и
нужна  изобретательность  Кизеветтера,  чтобы  воисти¬
ну  высосать  из  пальца  некое  подобие  доказательства
его  действительного  существования.  Понятно  также,
почему  на  вопрос,  розенкрейцер  ли  он  сам,  Тарновий
отвечает:  «Правду  сказать,  я  этого  не  заслужил,  впро¬
чем,  милость  эта  зависит  от  благодати  Божьей».

170  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Вначале  никакого  розенкрейцерского  братства  не
было.  Одна  сплошная  аллегория  и  учение  о  спасе¬
нии,  представленное  в  виде  шутки,  «преследующей,
однако,  серьезную  цель  и  внушающей  любовь  к  хрис¬
тианской  религии».  Эта  затея,  надеялись,  позволит
увидеть,  как  занимается  заря  Духа,  о  которой  свиде¬
тельствует  «Исповедание»  и  о  которой  пространно
повествует  Фладд  (395):  «Так  узрели  мы  рассвет,  пер¬
вые  проблески  утренней  зари,  предвестницы  райского
блаженства,  или,  скажем  еще,  узрели  мы  и  сняли  пе¬
чать  с  Божественного  книгохранилища,  где  сокрыты
тайны  Божьи  и  где  заключены  все  сокровища  мира,
действительные  и  желаемые.  Следует  нам  теперь  по¬
ведать  о  ключе,  без  которого  нельзя  получить  доступ
к  райским  усладам,  к  этому  святилищу,  этому  кладезю
Божественных  красот,  книгохранилищу,  где  сокрыто
все  истинное  знание,  ковчегу  со  столькими  богатства¬
ми  и  драгоценностями.  Без  ключа  мы  не  внидем  в  это
царство  наслаждений,  где  перед  глазами  предстает
дух  Мудрости  со  всеми  своими  дарами,  во  всем  своем
великолепии,  во  всей  красе  и  мощи,  во  всей  своей  Бо¬
жественной  сути.  Ключ  сей  Христос,  истинный  ключ
Давидов,  открывающий  всем  без  исключения  или  не
открывающий  никому.
 Пришла  пора  разобрать  учение  о  спасении,  сфор¬
мулированное  Фладдом  на  языке  мистиков,  а  вовсе  не
на  языке  масонов,  как  считалось  до  сих  пор  (396).

171
 Глава  8
 Учение
о  спасении
 Все  вещи,  —  говорил  Майстер  Экхарт,  —  су¬
ществуют  в  Боге.  Он  связует  все  вещества.  Он  неосо-
зданное  и  несотворенное,  но  сама  жизнь»  (397).  Для
Экхарта,  наследника  неоплатоника  Плотина,  вопрос
о  сотворении  из  ничего  (ex  nihilo)  не  стоит.  Как  толь¬
ко  Бог  явил  себя  и  породил  совечного  единосущного
Сына,  он  создал  также  мир  (398).  Рождение  Слова  и
творение  мира  суть  события  единовременные,  творе¬
ние  же  вечно,  —  папа  Иоанн  XXII  осудил  два  эти  по¬
ложения  (399).  Между  тем  Экхарт,  а  с  ним  преподоб¬
ный  Рюисбрук  и  вся  череда  фламандских  мистиков,
вдохновлявших  Тюбингенский  кружок,  восходили
тем  самым  через  Плотина  к  учению  об  эманации,  со¬
держащемуся  в  самой  тайной  из  книг  иудейской  каб¬
балы—  Книге  Творения  (Сефер  Иецира)  (400).
 На  этом  метафизическом  основании  Рюйсбрук  воз¬
водит  свое  представление  о  единосущной  Троице:  «Отец
вечно  порождает  Сына,  не  будучи  сам  порожденным.
Сын  порожден,  сам  же  он  порождать  не  может.  От  Отца
и  Сына  исходит  (gheesten,  букв,  «бестелесно  истекает  или
эманирует»)  Дух,  представляющий  их  единую  волю  и
взаимную  любовь.  Дух  не  порождает  и  не  рожден,  но  веч¬
но  исходит  из  них  (uutvloyende),  бестелесно  истекая»  (401).
 Неизбежное  следствие  этого  монистического  уче¬
ния  о  неизреченном  и  сверхсущностном  Едином,  ис¬

172  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерства
 точнике  и  месте  упокоения  всего  сущего,  —  эллинис¬
тическое,  герметическое  и  антихристианское  понятие
о  божественности  человеческой  души,  которое  про¬
поведовал  Дионисий  Ареопагит  (402),  а  затем  Экхарт
(403)  и  Рюйсбрук.  Такова  основная  загадка  розенкрей¬
церской  доктрины.  Во  времена  Рюйсбрука  такая  пози¬
ция  не  всегда  рассматривалась  как  несовместимая  с
доктриной  Церкви.  Однако  в  какой-то  момент  именно
она  навлекла  на  брабансонского  мистика  подозрение  в
ереси  (404).
 В  этом  отношении  лютеранские  богословы  еди¬
нодушны  с  богословами  католическими,  и  неуди¬
вительно,  что  в  розенкрейцерских  манифестах  есть
лишь  скрытые  намеки  на  подобные  взгляды,  как  и  на
поэтапное  возвращение  души  к  Богу  (405),  неизбежно
вытекающее  из  предыдущего.  Впрочем,  Безольд  (406)
излагает  это  учение  совершенно  недвусмысленно.
 Именно  в  паломничестве  души  от  темных  живот¬
ных  радостей  к  слиянию  очищенной  души  с  Богом  в
мистическом  экстазе  заключается  внутренняя  стезя,
на  которую  указывают  страждущему  человечеству
розенкрейцеры.  Мы  увидим,  что  эта  эзотерическая  до¬
ктрина  совпадает  с  концепциями  высшей  алхимии,  из
которых  у  авторов  манифестов  вызывают  неприятие
лишь  выродившиеся  представления  о  трансмутации
металлов.
 Для  всей  череды  христианских  мистиков,  начиная  с
Блаженного  Августина,  Святой  Дух  есть  «высочайшая
любовь,  сочетающая  Отца  и  Сына  и  подчиняющая  нас
своей  власти»  (407).  Он  «неизреченное  объятие  Отца
и  его  образа»,  Сына,  источник  Божественной  радос¬
ти  и  Божественных  услад  (408)  (услад,  которые  вслед
за  Фомой  Кемпийским  обещает  людям  Fama).  Сло¬
во-Сын  рождается  вместе  с  сотворением  мира  через
посредство  Духа  Святого  (ipsius  muñere),  и,  значит,  мы
составляем  одно  целое  друг  с  другом  и  единый  дух  с
Богом»  (409).  Через  него  мы  обитаем  в  Боге  и  Бог  оби¬
тает  в  нас  (410).  Поэтому  всякая  любовь—  отражение

Глава  8.  Учение  о  спасении  173
 Троицы,  которая  воссоздает  нас,  согласно  апостолу
Иоанну  (1  Ин.  IV:  7):  «Любовь  от  Бога,  и  всякий  лю¬
бящий  рожден  от  Бога  и  знает  Бога».  Любовь  способна
всякую  вещь  возвратить  к  единству  (411).  По  Виктори¬
ну  (412),  главному  наряду  с  Дионисием  Ареопагитом
авторитету  для  средневековых  мистиков  (413),  Дух
Святой  становится  «связующим  звеном».  Тем  самым
Викторин  способствовал  созданию  алхимической  те¬
ории  о  звене,  соединяющем  неподверженную  измене¬
ниям  вечную  сущность  с  сущностью  летучей,  сиречь  с
преходящим  творением.  Иногда  идею  Августина  вы¬
тесняла  у  алхимиков  мысль  о  Сыне  как  посреднике
между  Отцом  и  тварным  миром.
 Михаэль  Майер  использует  этот  двойной  симво¬
лизм  розенкрейцерской  алхимии  в  своих  удивитель¬
ных  «Духовных  кантиленах  о  возрождающемся  фе¬
никсе»  (414):  «Твердые  тела  никогда  не  сочетаются  с
веществами  летучими,  ...  если  нет  подспудной  связи,
сближающей  противоположности...  Необходим  пос¬
редник».  На  алхимическом  языке  он  носит  название
ртути  {mercure)  по  аналогии  с  Меркурием  -  Гермесом
Трисмегистом,  символизирующим  озарение  или  Духа
Святого,  овладевающего  человеческой  душой.
 Другими  словами,  Святой  Дух  должен  возродить
душу  человека.  Ей  придется  пройти  через  «второе
рождение»,  как  говорил  Рюйсбрук  (415)  (совсем  как
брахманы  или  «дважды  рожденные»),  чтобы  возвра¬
титься  в  первоначальное  состояние,  «к  истоку»1,  к
исходному  глубинному  {grondelose,  букв,  «бездон¬
ному»)  круговороту  Единого  (Рюйсбрук)  (418).  Для
этого  человеку  надо  «выйти»  из  повседневной  жизни
и  вернуться  в  лоно  невыразимого  Единого  (419).  «Вы¬
ход»  знаменует  мистическую  смерть,  «смерть  к  миру»
(Фома  Кемпийский)  (420),  «смерть  в  Боге»  {steruen  in
Gode)  (Рюйсбрук)  (421).  Это  подсказало  авторам  Fama
 1  Vita  reccurens  in  Patrem  (Викторин)  (416).  Подобное  выра¬
жение  встречается  у  розенкрейцера  Флорентинуса  из  Вален¬
сии  (Швайгхардта)  (417).

174  Часть  i.  Истоки  розенкрейцерства
 прекрасную  метафору,  вложенную  в  уста  Розенкрей-
ца:  «Живому  мне  служит  гробницей  жалкий  образ
вселенной».  Именно  к  такой  жизни-смерти  следует
призывать  христианские  народы,  проповедуя  истинно
христианскую  жизнь  («Исповедание»).  По  существу,
это  слегка  переиначенные  слова  апостола  Павла:  «Вы
мертвы,  и  ваша  жизнь  сокровенна  с  Христом  в  Боге».
 Поэтому  Экхарт,  а  следом  за  ним  Рюйсбрук  назы¬
вают  людей,  дальше  других  продвинувшихся  на  пути
к  совершенству,  «тайными,  или  сокровенными,  де¬
тьми  Божьими»  (vergorghene  sone  Gods)  (422).  Fama  и
Confessio  неоднократно  приводят  эту  метафору  высо¬
кой  духовности,  отсюда  нелепое  недоразумение,  когда
невидимых  принимали  за  членов  тайного  сообщества.
 На  языке  той  эпохи  обладание  чудесным  камнем  есть
символическое  свидетельство  совершенной  созерца¬
тельной  жизни.  Метафора  взята  из  Апокалипсиса:  «По¬
бедившему  дам  сокровенную  манну  небесную,  дам  ему
также  сверкающий  камень,  на  котором  написано  будет
новое  имя,  которое  никто  не  знает,  кроме  получающе¬
го»  (с  символизмом  имени,  подхваченным  Fama,  мы  уже
встречались).  Комментируя  в  своем  «Кольце,  или  Камне
светящемся»  этот  стих,  породивший  всю  средневековую
и  розенкрейцерскую  литературу  о  «Камне»,  «Философ¬
ском  камне»,  «Камне  философов»  или  «Карбункуле»,
Рюйсбрук  говорит,  что  все,  получающие  Камень,  вместе
с  ним  обретают  Свет,  Истину  и  Жизнь  (вечную)  (423),—
те  самые  сокровища,  которые  братья-розенкрейцеры
предполагают  разделить  с  призванными.  («Тогда  приоб¬
щитесь  вы  ко  всем  благам  земным  и  рассеете  мрак  чело¬
веческого  разумения»)  (424).
 ***
 Такова  конечная  цель.  Рассмотрим  теперь  путь,  ко¬
торый  предстоит  пройти.  Именно  о  пути  повествуют
Fama  и  Confessio,  он  находит  отражение  в  основопола¬
гающей  алхимической  идее  о  тройственной  природе
человека,  сопрягающейся  с  Божественной  Троицей.

Все  мистики  различают  на  этой  стезе  три  фазы:
деятельная  жизнь,  в  которой  человек  аскетическими
приемами  подчиняет  себе  свое  тело,  страсти,  влечения;
жизнь  внутренняя,  когда  он  приобщением  к  знаниям,
размышлениями  и  молитвой  возводит  свою  душу  к
Богу,  и,  наконец,  созерцательная  жизнь,  соединяющая
с  Богом,  когда  человек  живет  в  нетварном  единстве  с
Богом.  Деятельная  жизнь  есть  очищение,  внутренняя
жизнь  —  возношение  души,  созерцательная  —  союз  с
Богом.  На  средневековом  Западе,  у  розенкрейцеров,
на  Востоке,  древнем  и  современном,  это  медленное
восхождение  символизируют  на  мистическом  языке
дороги  или  пути  (обычно  их  три).  Отсюда  аллегория
о  трех  путях  человека,  о  которых  повествует,  как  мы
увидим,  Андреэ  в  «Химической  Свадьбе».
 Восходя  по  духовной  лестнице,  стремящийся  вой¬
ти  в  розенкрейцерское  братство  должен  обуздать  свое
тело,  свои  страсти,  как,  к  слову,  напоминает  Чирнессен
(«подчинить  свое  тело»),  или,  как  говорится  в  «Крат¬
ком  сообщении»,  «жить  с  мертвецами  под  перстью
земной,  полностью  отринув  всякое  несовершенство»,
жить  по  примеру  первых  братьев  «в  кротости,  истине,
целомудрии,  скромности»,  соблюдая  справедливость,
честно,  невзирая  на  людские  мнения,  не  привязыва¬
ясь  к  земным  благам  и  радостям.  Целомудрие,  я  уже
упоминал  об  этом,  столь  настоятельно  рекомендуе¬
мое  Fama  и  всеми  мистиками  вообще,  —  первое  усло¬
вие  духовного  восхождения.  Для  Рюйсбрука,  Фомы
Кемпийского  и  всех  других  целомудрие  —  отправная
точка,  вступительная  молитва  на  пути  к  совершенс¬
тву,  без  которой  нечего  думать  об  успехе.  Человек  дол¬
жен  быть  по-детски  чистым,  в  противном  случае  он,
по  словам  Фладда,  «слеп,  и  сердце  его  помрачено.  Дух
Святой  не  низойдет  на  него  до  тех  пор,  пока  вмести¬
лище  сердца  и  души  не  будет  очищено,  освобождено
от  всякой  скверны»  (425).  Лишь  тогда  он  будет  досто¬
ин,  по  выражению  Швайгхардта,  «быть  принятым  в
братство,  достоин  помощи  братьев».
 Глава  8.  Учение  о  спасении  175

176  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Представление  о  помощи  —  одна  из  важнейших  тем,
заимствованных  розенкрейцерами  у  мистической
традиции,  В  «Украшении  духовного  брака»  Рюйсбрук
заявляет,  что  способный  обрести  второе  зрение  дол¬
жен  сам  подчинить  свою  волю  Богу.  Тогда  сознание,
очищенное  от  смертных  грехов,  тут  же  озарится  бла¬
годатью,  которая  посетит  человека,  и  Бог  изольется  в
душу  сокрушенну.  Божественная  помощь,  если  заслу¬
жит  ее  человек,  «озарит  душу  вне  времени,  и  душа  сво¬
бодно,  сама  собой,  в  мгновение  ока  обратится  к  Госпо¬
ду.  Так  рождается  любовь  Бога  к  душе  человеческой  и
души  к  Богу,  ибо  любовь  есть  нить  связующая»  (426).
Этой  теме  посвящены  «Духовные  кантилены»  Михаэ¬
ля  Майера,  пространно  воспевающие  пламя  любви,  в
котором  сгорает  феникс,  прежде  чем  возродиться  еще
более  прекрасным  (второе  рождение),  так  как  любовь
«сладостно  связует»  душу  с  Богом.
 Обуздав  свое  тело,  можно  приступать  к  внутренней
жизни.  («Исповедание»  выражается  еще  определен¬
нее:  «Не  благая  ли  участь  —  не  бороться  уже  с  голо¬
дом,  нищетой,  старческими  недугами  и  приобщиться  к
редкостным  „сокровищам”  братства?»)  Тем  же  самым
алхимическим  языком  внутреннюю  жизнь  описыва¬
ют  Рюйсбрук  и  Майер.  «Наивысшее  действие  (вели¬
кое  делание  алхимиков)  огненного  жара  (мистической
любви),  —  говорит  Рюйсбрук,  —  это  когда  он  доводит  до
кипения  воду  или  другую  какую-нибудь  жидкость.  Так
же  действует  внутренний  огонь  Духа  Святого»  (427).
В  этом  состоянии  душа  воспринимает  Божественную
природу  сначала  как  некое  единство,  затем  как  Троицу.
Озаренному  уму  она  в  итоге  предстает  как  гармония,  та
самая  гармония  сфер  пифагорейцев,  высочайшее  согла¬
сие  Бога  и  совокупного  творения,  символом  которого  у
Пифагора  (428),  Андреэ  (429)  и  Фладда  (430)  служит
музыка.  Рюйсбрук  называет  единую  жизнь  (ghemeine
leven)  живительной  силой,  которая  животворит  и  вос¬
соединяет  все  вещи  поверх  их  «кажущегося  различия»
(многообразия  вещей,  по  выражению  Швайгхардта):

Глава  8.  Учение  о  спасении  177
 «Бог  в  своей  непознаваемой  сущности  есть  соликова-
ние  его  самого  и  всех  святых.  Троица  —  общая  жизнь,
распространяющаяся  в  природе  и  за  ее  пределами  в
каждом  месте,  в  каждый  час,  в  святых  и  простых  смерт¬
ных,  на  небеси  и  на  земли,  во  всех  мыслящих,  чувству¬
ющих  и  сугубо  материальных  существах.  Бог  един  для
всех,  но  он  целиком  отдает  себя  каждому»  (431).
 Согласно  розенкрейцерским  манифестам,  ясное
видение  этой  тайны  делает  человека  в  высшей  степени
счастливым.  («Исповедание»:  «Как  было  бы  велико¬
лепно,  будь  мы  вездесущими,  знай  мы  все,  что  написа¬
но  в  книгах...»)  Это  промежуточное  состояние  имеет  в
виду  «Исповедание»,  когда  говорит:  «Кому  дано  созер¬
цать  буквы  и  знаки,  которые  начертал  Бог  на  Здании
(во  Вселенной),  тот,  сам  того  не  ведая,  очень  близок  к
братству,  хотя  и  не  живет  он  еще  целостной  жизнью».
 Лишь  потом,  на  последней  стадии,  душа  получает
доступ  к  наивысшему  откровению,  которое  Рюйсбрук
и  все  мистики  вообще  называют  жизнью  созерцатель¬
ной  или  целостной.  «Когда  любовь  (Божья)  делает  нас
невосприимчивыми  к  тварному  миру  и  все  наши  чувс¬
тва  угасают  во  мраке  неведения  («дом  без  окон  и  две¬
рей»,  по  выражению  Швайгхардта,  или  «заколочен¬
ный  дом»,  «темная  ночь»,  как  говорит  Хуан  де  ля  Крус
(432),  Дух  вечный,  от  Отца  исходящий,  преображает
нашу  душу»  (433).  Западные  и  восточные  мистики  на¬
зывали  пустотой  это  неведение,  которое  превозносил
также  Парацельс,  а  следом  за  ним  теоретики  розенк¬
рейцерства:  дух  должен  быть  свободен  от  забот  (от  ка¬
ких-либо  внешних  воздействий),  пребывая  в  полном
покое.  Даже  если  ум  занимают  заботы  благочестивые,
возникают  образы,  которые,  будучи  постоянно  перед
глазами,  препятствуют  созерцанию  (scouwen)»  (434).
Так,  Андреэ  завершает  свою  «Химическую  Свадьбу»
словами  «Summa  scientia  nihil  scire»  («высшая  муд¬
рость—  ничего  не  знать»)  (435).
 В  этом  состоянии,  когда  плоть  преодолевается  —  как
и  вся  греческая  эзотерическая  традиция,  розенкрей¬

178  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 церы  придают  большое  значение  мифу  о  гермафроди¬
те,  —  к  человеку  приходит  озарение.  «В  самые  глубины
нашего  сознания,  —  продолжает  Рюйсбрук,  —  где  нет
места  вещам,  проникает  тогда  неизреченный  свет.  Он
преобразовывает  нас,  пронизывает  лучами,  подобно
солнцу.  Этот  свет  и  есть  БЕСКОНЕЧНОЕ  СОЗЕРЦА¬
НИЕ.  При  этом  мы  созерцаем  то,  чем  мы  являемся,  и
мы  являемся  тем,  что  мы  созерцаем.  Опростившись,
наша  жизнь  и  наша  сущность  восходят  вверх  и  соеди¬
няются  с  истиной,  которая  есть  Бог.  Поэтому,  созерцая
в  душевной  простоте,  мы  сосуществуем  с  Господом,  со¬
ставляем  с  ним  один  Дух  (436).  В  Боге  душа  умирает,
испытывая  неизъяснимое  блаженство.  Бог  дарует  нам
бесценные  несказанные  сокровища,  безграничную  не¬
сказанную  радость,  ибо  дарует  он  самого  себя.  Глаза
души  раскрываются  так  широко,  что  им  уже  никогда
больше  не  закрыться.  Дух  проницает  такие  глубины,
что  сам  становится  глубиной.  Таково  Божье  ведение
и  видение  им  самого  себя.  В  этом  наше  блаженство»
(437).  Таковую  надежду  дает  читателям  Fama,  обещая,
что  те  «увидят  небо  отверстым,  и  ангелов  нисходящих
и  восходящих  на  небо».  Таковые  «богатства»  и  «со¬
кровища»  манифест  обещает  праведным.  О  таковом
блаженном  состоянии  говорит  «Исповедание»:  «Уже  в
этой  жизни  человек  волен  обрести  блаженное  состоя¬
ние,  вполне  определенное,  непреложное».
 Человек  воспаряет  над  телесными  нуждами.  Подобно
индийским  йогам,  он  достигает  совершенного  состоя¬
ния  Великого  Мудреца  из  розенкрейцерской  притчи:
«Не  страждет  он  ни  от  голода,  ни  от  жажды,  и  обиталище
его  в  грубой  твердой  скале.  Зной  и  мороз  ему  нипочем.
Мрак  обнимает  его,  погруженного  в  созерцание»  (438).
 Таково  в  действительности  здание  Святого  Духа,
согласно  Fama.  Таков  храм-гробница  Христиана  Ро-
зенкрейца,  который  каждому  ищущему  предстоит  за¬
ново  обнаружить,  когда  придет  к  нему  озарение.
 Вожди  розенкрейцерства  1614  года  унаследовали
это  учение  от  великих  мистиков.  В  то  же  время,  нахо-

Глава  8.  Учение  о  спасении  179
 дясь  под  впечатлением  от  пророчеств  Иоахима  Флор-
ского  и  Парацельса,  они  решили,  что  на  заключитель¬
ном  этапе  существования  нашего  помраченного  мира,
накануне  его  гибели  и  пришествия  Духа  Святого,  ду¬
ховное  пребражение  следует  ускорить1.  Поэтому,  собс¬
твенно,  авторы  розенкрейцерских  манифестов  долж¬
ны  были  стать  новыми  ловцами  человеков,  поэтому
прибегли  они  к  идее  вымышленного  братства,  указуя
с  помощью  этой  и  многих  других  уловок  наилучший,
единственный  путь  к  спасению.
 Согласно  Михаэлю  Майеру  (440),  у
братьев  был  знак,  в  кратком  виде  вы¬
ражающий  их  учение.  Знак  этот  легко
удержать  в  памяти.  Майер  толкует  его
следующим  образом:  «Тут  нет  ничего
произвольного.  R  означает  Robies  (ис¬
ступление,  страсть),  “С”  в  середине  —  Luna  (луна).  И
если  солнце  (О)  становится  между  ними  (посредни¬
ком),  рождается  сердце  (cor),  главенствующее  в  чело¬
веческом  сердце.  Чистое  же  сердце  по  своей  воле  ста¬
новится  бесценной  жертвой,  угодной  Богу».
 На  более  ясном  языке  это  означает:  солнце,  или  огонь,
сиречь  мистическая  любовь  —  посредник  между  челове¬
ком,  подверженным  страстям  (R),  и  ночью  (С,  луна),  или
первоединством.  Под  действием  воли,  чья  сила  умноже¬
на  благодатью,  любовь  человека  (сердце)  превращается
в  жертву,  угодную  Богу,  которую  не  нужно  возобновлять
снова  и  снова,  ибо  она  никогда  не  престанет.
 Буквы  JE  в  левом  верхнем  углу  обозначают,  по-ви¬
димому,  Иисуса,  который,  воплотившись,  создает  еще
одну  связь  между  R  и  С.  Эту  символику  С  —  луна  —
 1  Точно  так  же  Шри  Ауробиндо,  пытаясь  примирить  разви¬
тые  им  учения  йоги  и  веданты  с  современной  западной  наукой,
заявляет,  что  теперешнее  человечество  породит  людей  пре¬
ображенных,  способных  входить  в  экстатическое  состояние.
Если  верить  некоторым  визионерам,  новый  вид  человеческих
существ  возникнет  в  результате  скорых  апокалиптических
потрясений  (439).

180  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерство
 единство  имеет  в  виду  Розенкрейц,  когда  наказывает
братьям  ежегодно  собираться  в  день  “С”,  что  Виттеманс
расшифровывает  как  «конвент»,  масонское  собрание.
 В  действительности  этот  знак  —  видоизмененный
алхимический  символ,  принятый  на  вооружение
первыми  духовными  вождями  розенкрейцерства:  он
изображен  на  первой  странице  «Химической  Свадьбы
Христиана  Розенкрейца»  как  обозначение  Бога  в  пись¬
ме,  приглашающем  Христиана  Розенкрейца  принять
участие  в  духовном  празднестве,  цель  которого  —  оза¬
рение.  В  1564  году  в  своей  «Иероглифической
монаде»  (441)  Джон  Ди  дает  исчерпывающее
толкование  этого  традиционного  знака.  Как
у  розенкрейцеров,  круг  (или  “О")  у  него  сим¬
волизирует  солнце,  перевернутый  полукруг
(перевернутое  “С”)  —  луну  в  соединении  с
дневным  светилом.  Точка  внутри  солнечного
диска  означает  землю,  вокруг  которой  движутся  не¬
бесные  тела.  Крест  в  середине  представляет  квартенер,
или  четыре  элемента,  то  есть,  согласно  античной  тра¬
диции,  пифагорейскую  и  Платонову  тетрактиду  (чет-
верицу)  —  творение,  в  котором  участвует  также  чело¬
век.  Основание,  в  свою  очередь,  символизирует,  —  как
обычно  трактуют  астрономы,  —  додекатеторию  Овна,
или  тройственное  действие  огня.  «Солнце  и  луна,  —
говорит  Джон  Ди,  —желают,  дабы  те  их  элементы,  в
которых  доминирует  отношение  к  десяти  (совершен¬
ная  вселенная),  были  разделены,  что  достигается  с
помощью  огня».  Или,  проще  говоря,  творение  будет
разрушено  огнем  духа1.  Таким  образом,  учение  Розы
и  Креста  лишь  воспроизводит  сокровенные  учения
предыдущих  веков.  Также  и  Майер  заимствует  у  ал¬
химиков  свой  сигл,  в  удобной  для  запоминания  форме
представляющий  розенкрейцерское  учение  о  спасе¬
нии,  достигаемом  через  самоотречение.
 1  Ниже  я  еще  коснусь  ложного  буквенного  обозначения,
приписываемого  Розе  и  Кресту  начиная  с  XVIII  века.

Откуда  произошло  само  название  Розы  и  Креста
(Розенкрейц)?  По  этому  поводу  выдвигались  самые
различные  предположения,  вытекавшие  главным  об¬
разом  из  представлений,  какие  сложились  о  розенк¬
рейцерском  движении.  Упоминают,  что  из  креста  и
розы  состоял  герб  Лютера,  зачастую  добавлявшего  к
ним  такое  двустишие:
 Сердце  христианина  покоится  на  розах,
 Когда  оно  находится  под  самим  крестом.
 (.Der  Christen  Herz  auf  Rosen  geht
Wenns  mitten  unterm  Kreuze  steht)
 Между  тем  в  гербе  Якова  Андреэ  (этого  «вюртем¬
бергского  Лютера»)  —  Иоганн  Валентин  опубликует
его  в  1630  году  (442)  —  мы  видим  Андреевский  крест
с  розой  в  каждом  углу,  то  есть  С  четырьмя  розами.  В
«Химической  Свадьбе»  Розенкрейц  использует  в  ка¬
честве  опознавательного  знака  прикрепленные  к  шап¬
ке  четыре  розы  (443).
 Отмечалось,  что  в  начале  «Химической  Свадьбы»
Андреэ  говорит  о  «братьях  красного  Розового  Креста»
(;vom  rotem  Rosencreutz)  (444).  Укажем  на  созданную
двадцатью  пятью  годами  раньше  английскую  версию
легенды,  разработанной  Андреэ.  В  этой  версии  повес¬
твуется  о  таких  же  приключениях  «Рыцаря  Красного
Креста»  (Knight  of  the  Red-Cross).  Если  наши  догадки
об  истоках  движения  и  о  роли  Андреэ  верны,  то,  рабо¬
тая  в  1604  году  над  розенкрейцерским  учением  и  са¬
мой  легендой,  Андреэ  держал  в  уме  общий  источник
английской  и  своей  версии  и  в  соответствии  с  ним
избрал  своим  героем  «Отца  Красного  Креста».  Затем
автор  «Химической  Свадьбы»  поменял  Rotes-  Creutz  на
Rosen-Creutz,  явно  памятуя  о  гербах  своей  семьи  и  Лю¬
тера,  —  Иоганн  Валентин  не  мог  не  знать,  что,  именно
следуя  Лютеру,  Яков  Андреэ  начертал  на  своем  гербе
крест  и  розу.
 Глава  8.  Учение  о  спасении  181

Глава  9
 Хотя  «Исповедание»  обещало,  что  в  скором  време¬
ни  о  жизни  Христиана  Розенкрейца  будет  рассказано
подробнее,  новые  сведения  о  нем  содержались  лишь
в  «Химической  Свадьбе  Христиана  Розенкрейца,  год
1459»,  появившейся  в  Страсбурге  —  у  Цетцнера  —  в
1616  году  без  указания  автора.  В  автобиографии  Анд¬
реэ,  правда,  свое  авторство  признал.
 В  книге  в  виде  притчи  показан  путь  Христиана  Розен¬
крейца  к  конечному  озарению.  Книга  вызвала  и  до  сих
пор  вызывает  живейшие  споры.  Некоторые  вычитывали
в  ней  искусно  зашифрованную  алхимическую  опера¬
цию  по  получению  «белого  или  красного  порошка,  обла¬
дающего  наивысшей  преобразующей  силой»  (445).  Для
большинства  это  простая  мистификация,  переиначива-
ние  Fama  с  целью  высмеять  братство  (446).  Наилучшим
доказательством,  по  их  мнению,  служит  время  дейс¬
твия  —  1459  год.  Получается,  что  Розенкрейц  отважился
на  столь  тяжкие  приключения  в  возрасте  восьмидесяти
с  лишним  лет:  он  карабкался  по  скалам,  залезал  на  лест¬
ницы,  цеплялся  за  веревки  и  при  инициации  подвергал
себя  серьезным  испытаниям,  коими  так  гордился.  Довод,
который  вызвал  бы  улыбку  у  Андреэ  и  его  современни¬
ков,  более  чутких  к  символическому  языку.  Есть  такие,
для  которых  «Химическая  Свадьба»—  плод  безудерж¬
ной  фантазии.  Кизеветтер,  довольный  тем,  что  можно  не
 Духовная  свадьба
Христиана
Розенкрейца

Глава  9.  Духовная  свадьба  Христиана  Розенкрейца  183
 принимать  в  расчет  новый  манифест,  созданный  в  столь
ненавистное  для  него  время,  видит  в  ней  лишь  «алхими¬
ческую  заумь,  в  которой  нет  ни  толики  смысла»  (447).
Ключ  к  этой  книге  он  так  и  не  подобрал.
 Христиан  Розенкрейц  рассказывает,  как  его  при¬
гласили  на  свадьбу  короля,  как  того  обезглавили,  и
как  король  с  помощью  избранных  воскрес.
 Взревевшая  труба  ввергает  предавшегося  размыш¬
лениям  рассказчика  в  экстатическое  состояние,  и  ангел,
принявший  вид  прекрасной  девушки  в  лазоревом  пла¬
тье  (Virgo  lucifera)\  кладет  ему  на  стол  письмо,  пригла¬
шающее  Розенкрейца  на  скорое  бракосочетание  короля.
На  письме  в  качестве  печати  —  описанный  выше  алхи¬
мический  знак  (448).  Перед  тем  как  отправиться  в  путь,
Розенкрейц  облачается  в  холщовый  кафтан  и,  в  память  о
Господе  нашем,  препоясывается  по  чреслам  алой  лентой,
перекинув  ее  крест-накрест  через  плечи.  Чтобы  его  было
легче  опознать  в  толпе,  он  втыкает  в  шляпу  четыре  розы
(449).  В  таком  виде  он  направляется  к  лесу,  где  ему  пред¬
стоит  выбрать  одну  из  трех  дорог.  Первый  путь  короток,
но  опасен.  Второй  путь  —  царский,  предназначенный  для
немногих.  Третий  —  очень  длинный,  но  ровный  и  легкий,
однако  нужно  тысяча  лет,  чтобы  добраться  до  цели,  при¬
чем  здесь  ничего  не  стоит  заблудиться.  Четвертый  путь
недоступен  для  смертных.  Розенкрейца  предупреждают,
что  он  может  выбрать  любую  из  дорог,  но,  сделав  выбор,
передумать  уже  будет  нельзя  (450).  Розенкрейц  решает
положиться  на  судьбу.  Он  следует  в  лес  за  вороном,  пре¬
следующим  белого  голубя.  Теперь  он  уже  не  может  рас¬
считывать  на  чью-либо  помощь.  Он  полностью  предался
Господней  воле,  и  та  указует  ему  царский  путь.  После  це¬
лого  ряда  перипетий  дорога  выводит  Розенкрейца  к  под¬
ножию  горы,  на  которой  высится  царский  чертог  (451).
 Розенкрейц  с  усилием  забирается  наверх  и  уже  в
сумерки  оказывается  у  дворцовых  врат.  Врата  как  раз
 1  Я  выделяю  детали,  которые  слово  в  слово  повторяются  в
английской  версии  легенды.

184  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 запирают  на  ночь.  Согбенный  годами,  смиренного
вида  страж  принимает  его  благосклонно.  На  пальце
у  стража  перстень,  удостоверяющий  его  ранг,  а  на  ус¬
тах  замирает  покаянная  молитва.  Затем  Розенкрейц
видит  девушку,  пригласившую  его  на  празднество,
она  затепляет  подвешенные  на  деревьях  лампады,
дабы  путники  не  сбились  с  дороги.  Через  простран¬
ный  двор  она  ведет  Розенкрейца  к  царскому  жилищу
(452).
 Миновав  вторые  врата  с  двумя  статуями  по  бокам  —
одной  веселой,  другой  печальной,  —  над  которыми
было  начертано  «Давайте,  и  дастся  вам»,  Розенкрейц
видит  множество  людей,  пришедших,  как  и  он,  на
Свадьбу  в  большинстве  своем  прямым  путем.  Но  не
все  оказались  чисты.  Потом  появилась  Дева.  Упругим
шагом  двигалась  она,  облаченная  в  сверкавшее  белиз¬
ной  платье  с  золотыми  блестками,  такими  яркими,  что
больно  было  смотреть,  и  озарявшими  ночь  подобно
солнцу  (453).  Она  объявила  приглашенным,  что  завтра
их  ждет  испытание,  которое  отделит  праведных  от  не¬
праведных.  Истинно  благочестивые,  достойные  праз¬
днества  ночь  провели  в  страхе  и  покаянии,  погружен¬
ные  во  мрак,  моля  Бога  о  помощи  (454).  На  следующий
день  прибывших  взвешивают,  дабы  узнать,  каковы  их
добродетели.  Розенкрейц  выдерживает  испытание:  он
самый  беспорочный.  С  него  снимают  цепи,  ему  устра¬
ивают  торжественный  прием.  Мало  кто  удостаивается
подобной  чести.  Остальных,  безрассудно  проникших
в  королевский  чертог,  передают  стражникам  и  приго¬
варивают  к  смерти  (445).
 Прошедших  испытание  наградили  орденом  Зо¬
лотого  руна1  (456),  мнимым  же  братьям,  с  трепетом
ожидавшим  казни,  дали  выпить  из  кубка  забвения,
после  чего  их  с  позором  изгнали  вон,  строго-настрого
 1  Миф  о  золотом  руне  и  об  аргонавтах  —  один  из  самых  рас¬
пространенных  символов  озарения  в  античности,  прежде  все¬
го  у  пифагорейцев.  Об  этом  см.  книгу  Каркопино,  посвящен¬
ную  «Пифагорейской  базилике  главных  врат»  в  Риме  (457).

Глава  9.  Духовная  свадьба  Христиана  Розенкрейца  185
 запретив  в  этой  жизни1  являться  во  дворец  (458).  Из¬
бранным  же  Дева  предлагает  решить  алгебраическую
шараду  и  угадать  ее  имя.  Первым  шараду  в  конце  века
решит  Лейбниц.  К  его  разочарованию,  она  будет  озна¬
чать  всего-навсего  АЛХИМИЯ  (459)2.  Вскоре  показа¬
лись  несколько  кротких  дев.  На  одной  была  голубая
мантия,  усыпанная  золотыми  звездами.  Последней
шла  дева  с  маленькой  короной  на  голове,  не  сводившая
глаз  с  небес.  Это  она  завела  потом  речь  о  всемогущест¬
ве  Божьем  и  о  том,  как  обрести  знание  о  нем  (460).
 На  следующий  день  избранные  предстали  пред  очи
короля,  который  поблагодарил  их  за  то,  что  они  «при¬
были  к  нему  с  риском  для  жизни»,  и  принял  от  них
присягу  на  верность,  грозя  всяческими  наказаниями,
посмей  они  ее  нарушить.  Рядом  с  королем  восседала
прекрасная  юная  королева,  а  чуть  дальше  —  пожилая
женщина,  окутанная  вуалью.  В  глубине  залы  резвил¬
ся  Купидон.  Прямо  перед  королевой  стоял  алтарь,  на
нем  лежала  книга  в  черном  переплете,  рядом  —  сосуд
с  кроваво-красной  жидкостью,  череп  со  змеей,  голова
которой  высовывалась  из  одного  его  глаза,  а  хвост  —  из
другого3.  Все  предметы  на  алтаре  змея  обвила  кольца¬
ми  (461).  Клятва  произнесена,  и  имена  избранных  за¬
писаны  в  черную  книгу.  (Мы  помним  символику  име¬
ни  иллюмината,  занесенного  в  Книгу  Жизни).  После
чего  вместе  с  королем  и  придворными  они  пьют  из
чаши  вино  безмолвия  (462).
 Затем  всю  залу  затягивают  черным.  Королевской
чете  и  четырем  рядом  сидевшим  королям  и  королевам
 1  Этот  случай  —  одно  из  недвусмысленных  указаний  на  то,
что  розенкрейцеры  верили  в  метемпсихоз:  душа,  не  очищенная
духовными  упражнениями,  возвращается  на  землю,  она  долж¬
на  принять  плоть  во  искупление  своих  грехов.  Лишь  в  следую¬
щей  жизни  ей  будет  дозволено  вступить  на  путь  освобождения.
 2  О  Лейбнице  см.  с.  307.
 3  Череп  со  змеей  представлен  на  заставке  титульного  листа
«Богословско-философского  трактата  о  жизни,  смерти  и  вос¬
кресении»  Роберта  Фладда  (1617).

186  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 завязывают  глаза.  Вносят  шесть  гробов.  С  топором  в
руке  входит  мавр  в  черном.  Он  обезглавливает  шес¬
терых  властителей,  чьи  тела  и  головы,  завернутые  в
плат,  помещают  в  гробы  вместе  с  их  кровью,  собран¬
ной  в  золотой  кубок.  Потом  один  из  придворных  сле¬
дует  за  мавром  и,  в  свою  очередь,  отрубает  ему  голову,
которую  тоже  заворачивают  в  плат.  Дева,  не  покинув¬
шая  охваченных  страхом  избранников,  заявляет,  что
жизнь  их  в  их  собственных  руках  и  что  если  они  будут
ее  слушаться,  то  «станут  еще  более  живыми».  Мы  зна¬
ем,  что  имеется  в  виду  (463).
 Розенкрейц  оказывается  единственным  свидете¬
лем  великой  тайны:  шесть  гробов  под  покровом  ночи
грузят  сначала  на  лодки,  потом  на  корабли  с  погашен¬
ными  огнями  (464).  На  следующий  день  избранные
присутствуют  на  мнимых  похоронах  королей  под  зна¬
менем  с  изображением  феникса.  Дева  призывает  их,
соблюдая  клятву  верности,  отправиться  с  ней  к  Олим¬
пийской  башне  на  поиски  целебного  средства,  которое
вернет  обезглавленных  королей  к  жизни  (465)
 Вместе  с  ней  они  плывут  на  корабле  к  Олимпий¬
ской  башне,  расположенной  на  уединенном  острове
посреди  озера.  Это  семиэтажное  сооружение  являет
собой  как  бы  семь  башен,  сведенных  воедино  (466).  В
башне  избранные  участвуют  в  серии  алхимических
операций.  Тела  королей  и  голову  мавра  кипятят.  С
избранными  трудится  древний  старец-садовник,  ко¬
торый  будет  сопровождать  их  до  конца  плавания.  В
итоге  получают  они  красный  шар,  который  на  следу¬
ющем  этаже  выставляется  на  солнце.  После  охлажде¬
ния  из  шара  вынимают  яйцо,  из  которого  вылупится
феникс.  На  седьмом  этаже  (куда,  как  и  на  другие,  все
добираются  с  превеликим  трудом,  с  помощью  лест¬
ниц  и  веревок)  из  пепла  сожженной  птицы  готовят
двух  гомункулов.  В  них  переносится  душа  шести
обезглавленных  королей.  Они  оборачиваются  коро¬
левской  четой,  воскрешенной  при  звуках  нежной  му¬
зыки  (467).

Глава  9.  Духовная  свадьба  Христиана  Розенкрейца  187
 Возвратившись  в  свое  королевство,  молодые  ко¬
роль  и  королева  берут  с  избранных  слово  неустанно
бороться  за  чистоту.  Избранных  нарекают  рыцарями
золотого  камня.  Но  для  Розенкрейца  час  освобожде¬
ния  не  пробил.  Его  сочли  виновным  в  проступке,  соде¬
янном  им  до  отплытия  к  Олимпийской  башне.  Теперь
в  искупление  своей  вины  он  должен  заступить  место
стража  у  первых  врат  и  смиренно  ожидать,  когда  при¬
дет  его  время  (468).
 Некоторые  эпизоды  этой  любопытной  притчи  воз¬
вращают  нас  к  знакомым  темам,  —  Андреэ  не  от  нача¬
ла  до  конца  все  придумал1.  Изучение  совсем  других
вопросов  вывело  меня  на  схожую  легенду,  по  крайней
мере,  на  двадцать  семь  лет  более  раннюю.  Я  имею  в
виду  первую  книгу,  и  прежде  всего,  песнь  X  «Коро¬
левы  фей»  Эдмунда  Спенсера  (469),  поэму,  по  поводу
смысла  которой  современные  критики  теряются  в  до¬
гадках.
 В  первой  книге  этого  неоконченного  произведе¬
ния  нам  рассказывают  странную  «легенду  о  рыцаре
Красного  Креста  (Knight  of  the  Red  Crosse)2  и  о  святос¬
ти».  Рыцарь,  честный  и  прямодушный,  ехал  по  равни¬
не.  Светлая  печаль  отражалась  в  его  взоре.  В  память
о  Господе  нашем  он  носил  на  груди  кроваво-красный
крест  (a  bloodie  Crosse).  Пряча  под  вуалью  лицо,  его  со¬
провождала  «прекрасная  дама»  по  имени  Уна,  пото¬
мок  короля,  изгнанного  из  своего  королевства  драко¬
ном,  «врагом  из  ада»,  чудовищем,  опустошавшим  мир.
Она  хотела,  чтобы  рыцарь  возвратил  ей  трон,  уничто¬
жив  дракона  (470).
 Буря  заставляет  их  покинуть  открытую  местность
и  углубиться  в  лес,  где  рыцарь  убивает  змея  Заблуж-
 1  Профессор  Кинаст  в  своем  ценном  исследовании  (1926)
попытался  с  помощью  античных  мифов  и  некоторых  мисти¬
ческих  понятий  объяснить  «Химическую  Свадьбу»  эпизод  за
эпизодом.  Многие  из  его  толкований  вполне  приемлемы,  но
все  же  главное  от  него  ускользнуло.
 2  Я  воспроизвожу  орфографию  оригинального  издания.

188  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 дения  (471),  избегает  ловушек  Архимаго,  властелина
иллюзий,  и  спасается  от  гибели,  или  Двоицы  (472)
(два  —  множественность  в  противовес  Уне,  изначаль¬
ному  единству  души  с  Богом),  после  чего  принцесса
Уна  отводит  его  в  «дом  святости»  (473).  Как  и  замок
Андреэ,  это  уединенный  дом,  «славящийся  во  всем
мире  священным  сводом  правил,  чистой  незапятнан¬
ной  жизнью  его  обитателей,  мудростью  убеленной
сединами,  степенной  хозяйки,  чья  единственная  отра¬
да  —  облегчать  страдания  бедняков».  Звали  ее  Келия
(Сое/га  —  «небесная»):  все  думали,  что  она  спустилась
с  небес  и  время  от  времени  наведывается  на  свою  не¬
бесную  родину  (474).
 Из  боязни  перед  неприятелем  ворота  в  крепостной
стене  запирались  на  ключ.  Уна  и  рыцарь  стучат.  «Тут
же  является  привратник,  пожилой,  седовласый,  гла¬
за  опущены  долу,  медленная  походка  —  воплощенная
кротость.  Он  отворяет  врата,  затем,  как  и  стражник
у  Андреэ,  ведет  гостей  через  «пространный  двор»
(475)1.  Их  встречают  Усердие  и  Вежество  и  ведут
к  Келии.  Та  тепло  принимает  их,  оказывая  Уне  как
явившейся  свыше  знаки  уважения.  «Здесь  так  редко
можно  увидеть  странствующих  рыцарей,  —  замечает
хозяйка.  —  Редко  кто  избирает  узкий  путь,  редко  кто
взыскует  прямую  стезю2.  Люди,  как  правило,  всту¬
пают  на  широкий  путь,  им  больше  нравится  идти
в  толпе.  Держаться  особняком  им  не  по  нраву.  Они
предпочитают  сталкиваться  с  тяжкими  преградами
и  чураются  восходить  прямой  тропой  с  несколькими
единомышленниками.  Безумцы,  почто  алчете  вы  сво¬
ей  погибели?»  (476).
 1  Различные  уровни,  различная  обстановка  символизиру¬
ют  многообразные  «области»  мира,  через  которые  человечес¬
кая  душа  восходит  к  Единому.
 2  Образ  прямого  и  узкого  пути,  противостоящего  пути  ши¬
рокому  и  легкому,  обозначает  в  Индии  крутую  тропу,  сразу
приводящую  к  спасению,  к  Единому,  чего  так  упорно  добива¬
лись  йоги.

Глава  9.  Духовная  свадьба  Христиана  Розенкрейца  189
 Сразу  после  такого  приветствия  рука  об  руку  уп¬
ругим  шагом  входят  Фиделия  (Верность)  и  Операн¬
да  (Надежда).  Спенсер  так  описывает  Фиделию:  «Ее
лицо  как  бы  испускало  солнечные  лучи,  способные  ос¬
лепить  дерзкий  взор,  вокруг  ее  головы  сиял  небесный
свет.  На  деве  было  снежной  белизны  платье,  в  правой
руке  она  держала  золотой  кубок,  наполненный  вином
и  водой,  где  извивалась  ужасного  вида  змея.  Страха,
однако,  дева  не  выказывала.  В  правой  руке  она  сжи¬
мала  книгу,  написанную  кровью,  с  кровавой  печа¬
тью,  на  которой  поступали  трудные  для  понимания
таинственные  знаки.  Ее  сестра  Сперанца  в  голубом
одеянии,  которое  ей  очень  шло,  с  серебряным  якорем1
в  руке  не  спускала  глаз  с  небес»  (477).  По  настоянию
Уны  Фиделия  зачислила  рыцаря  в  «свою  школу».  Она
преподала  ему  «небесную  науку,  просветила  его  взор,
который  заволокла  было  тьма  неведения».  Дева  на¬
учила  его  читать  «священную  книгу»  (мир,  другими
словами),  открыла  многое  о  Боге,  Благодати,  Истине,
Свободе  воли,  во  что  самому  человеку  по  слабому  его
разумению  вникнуть  нет  никакой  возможности.  Сло¬
ва  сии  могли  «убить,  но  могли  и  возвратить  к  жизни
охваченное  трепетом  человеческое  сердце».  Всемогу¬
щий  Господь  одарил  ее  такой  силой  великой,  что  могла
она  совершить  любое  чудо,  остановить  солнце  на  не-
беси,  заставить  расступиться  волны,  горы  сдвинуть  с
места,  в  общем,  совершить  все  те  чудеса,  на  которые,
если  верить  «Исповеданию»,  будут  способны  люди
благочестивые  (478).
 Наставления  сестер  вскоре  принесли  свои  плоды.
Рыцарь  настолько  воспарил  духом,  что  жалкий  доль¬
ний  мир  представился  ему  достойным  презрения,  а
бренную  жизнь  он  уже  ни  во  что  не  ставил.  Пришло
осознание  грехов,  угрызения  совести  терзали  его,  но
молитва  и  пост  вызволили  рыцаря  из  беды.  Уна  отвела
 1  Хорошо  известный  символ  надежды,  якорь,  обвитый  зме¬
ей,  как  мы  помним,  представлен  в  начале  первого  розенкрей¬
церского  манифеста.

190  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 очистившегося  через  покаяние  рыцаря  к  третьей  до¬
чери  Келии  Кариесе,  Сострадательности.  Та  недавно
разрешилась  от  бремени.  Полная  бесконечной  любви,
но  целомудренная  в  делах  и  намерениях,  лютой  нена¬
вистью  ненавидела  она  злые  купидоновы  козни.  Так
как  «рыцарь  прошел  муки  ада  и  долгая  ночь  испыта¬
ний  не  сломила  его»,  Кариеса  согласилась  принять
его  в  ученики  и,  наставляя  его  в  милосердии  и  люб¬
ви,  указала  самый  скорый  путь  на  небо  —  стезю  уз¬
кую,  усеянную  терниями  и  шипами,  которые,  впрочем,
Сострадательность  отстранила,  чтобы  рыцарю  было
легче  идти.  Они  достигли  «священного  укрытия»,  где
обитали  семеро  молитвенников,  посвятивших  себя
службе  Всевышнему.  Каждый  из  них  возвел  рыцаря
на  новую  ступень  совершенства,  подобно  тому  как  Ро-
зенкрейц  возрастал  в  добродетели  на  каждом  из  семи
этажей  Олимпийской  башни,  столь  же  уединенно  от¬
стоявшей  от  остального  мира  (479).
 «Крутой  тропой»  ведет  Сострадательность  рыцаря
вверх  к  вершине  «отвесной  высокой»  горы.  «На  горе
часовня,  рядом  с  часовней  келья,  такая  крошечная,  что
в  ней  впору  было  только  лежать.  В  келье  жил  святой
старец,  денно  и  нощно  предававшийся  молитве».  Имя
ему  Божественное  Созерцание.  Без  устали  размыш¬
лял  старец  о  Боге  и  добре.  Стяжал  он  наивысшую  бла¬
годать,  так  как  «часто  лицезрел  Бога  в  вышних».  Его
плотские  очи  не  видели,  но  внутренние  были  зоркие,
как  у  орла.  От  беспрерывного  поста  старец  исхудал,
стал  кожа  и  кости,  как  великий  мудрец  из  розенкрей¬
церской  притчи.  Умерщвлением  плоти  сохранял  ста¬
рец  свое  целомудрие  (480).
 После  долгих  молитв  и  поста  старец  повел  рыца¬
ря  на  «самую  высокую  из  гор»,  вроде  той,  на  которой
перед  принятием  скрижали  закона  провел  сорок  дней
Моисей.  Там  он  показал  рыцарю  —  весь  в  жемчугах  и
драгоценных  каменьях  —  неземной  красоты  Новый
Иерусалим  с  ангелами,  его  посещающими.  (Это  и  есть,
по  Fama,  то  самое  «небо  отверстое  с  восходящими  и

Глава  9.  Духовная  свадьба  Христиана  Розенкрейца  191
 нисходящими  ангелами».)  Так,  подобно  воскреше¬
нию  королей  у  Андрёэ,  совершается  для  рыцаря  чудо
второго  рождения.  Он  очарован  видением  и  желает
остаться  в  его  власти.  Но,  как  и  для  Розенкрейца,  его
время  еще  не  наступило.  Как  Розенкрейц,  он  должен
сразиться  с  драконом  и  умертвить  его  (481),  только
после  этого  он  сможет  обручиться  с  Уной.
 Явно  по  одной  канве  вышивали  Спенсер  и  Андреэ
свои  легенды.  При  этом  у  английского  поэта  последо¬
вательные  степени  озарения,  известные  нам  по  Рюй-
сбруку,  выявлены  еще  более  отчетливо,  чем  у  немец¬
кого  богослова.  Но  и  там  и  там  они  легко  узнаваемы.
В  своей  прекрасной  книге  Иоганн  Валентин  Андреэ
обстоятельно  описывает  тернистый  путь  к  спасению
через  экстатическое  озарение.  Вряд  ли  можно  лучше
подвести  итог  всей  розенкрейцерской  эпопее.
 Очевидная  параллель  с  на  редкость  выразитель¬
ным  произведением  Спенсера  неопровержимо  дока¬
зывает,  что  Андреэ  был  знаком  с  древнейшей  системой
образов,  восходящей  к  великим  мистикам  Средневе¬
ковья.  «Химическая  Свадьба»,  таким  образом,  вовсе
не  пародия,  а  одно  из  блистательных  свидетельств
богословских  устремлений  первопроходцев  Розы  и
Креста,  доказывающее  к  тому  же,  сколь  большую  роль
в  разработке  розенкрейцерской  легенды  и  в  розенк¬
рейцерском  движении  вообще  сыграл  Андреэ.

192
 Обычно  историками  принимается  та  картина
упадка  розенкрейцерского  движения  в  период  1617  —
1635  годов,  которую  рисует  Эпиналь.  Я  отбрасываю
нелепую  гипотезу  Кача  (482),  сочинившего  целую  но¬
вую  главу  в  деятельности  братства  на  основании  под¬
правленного  издания  Fama,  датированного  1617  годом.
В  нем  «мы  признаем  два  таинства»  заменено  на  «мы
признаем  таинства».  В  лютеранской  Германии  под
церковными  таинствами  подразумевали  лишь  те  два,
которые  признавались  в  аугсбургском  исповедании
веры.  Кач,  напротив,  видит  тут  сознательную  замену,
сознательное  снятие  наложенных  Лютером  ограниче¬
ний,  открывающее  братство  верующим  всех  конфес¬
сий  и  «закладывающее  фундамент  современного  ма¬
сонства».  Николаи,  в  свою  очередь,  видит  здесь  следы
иезуитского  влияния.  Вряд  ли  стоит  принимать  все
это  всерьез.
 Однако  что  ни  говори,  но  одно  существенное  со¬
бытие  в  1616  году  произошло:  Андреэ  и  его  верные
соратники  от  движения  отмежевались.  Верящих  в  ре¬
альность  существования  братства  коробят  излишне
суровые,  по  их  мнению,  суждения  Андреэ  о  положении
дел  в  Розе  и  Кресте.  Они  порицают  его  за  то,  что  он,  по
существу,  уничтожил  розенкрейцерство  или,  выра¬
жаясь  витиеватым  языком  Виттеманса  (483),  «нанес
 Глава  10
 Закат
движения

Глава  10.  Закат  движения 	193
 смертельный  удар  духовному  младенцу  (предвосхи¬
щающему  собой  франкмасонство),  чьему  рождению
он  больше  кого  бы  то  ни  было  споспешествовал».  В
1620  году  Андреэ  создал  ненавистный  христианский
союз.  «Даровитый  сочинитель  из  Герренберга  был  из
тех,  кто,  стяжав  истинный  свет,  не  отважился  пропо¬
ведовать  его  миру  из-за  возможных  тягот»  (484).  Мы
помним,  как  негодовал  Кач  на  «несравненного  лице¬
мера»,  посягнувшего  своей  «Химической  Свадьбой»
нанести  Розе  и  Кресту  гибельный  удар.  Другие,  на¬
против,  не  соглашаясь  с  Виттемансом,  наградили  Ан¬
дреэ  мученическим  венцом,  потому  что  «он  на  своей
шкуре  испытал,  чего  стоит  разоблачать  заблуждения
своих  современников»  (485).
 Более  приземлено  мысливший  Землер  нашел  иное
объяснение  внезапному  исчезновению  розенкрейцерс¬
кого  братства  с  исторической  сцены  в  1620  году:  якобы
во  избежание  преследований  со  стороны  религиозных
мракобесов  был  распространен  слух  о  том,  что  исто¬
рия  с  Розой  и  Крестом  не  более  чем  шутка.  На  самом
деле  братство,  не  имеющее  уже  возможности  рекрути¬
ровать  новых  членов,  ушло  в  подполье,  где  оно  доселе
и  пребывает  (486).
 Все  это  не  соответствовало  действительности,  без
сомнения  не  столь  драматичной:  не  было  никакого  ро¬
зенкрейцерского  братства,  которому  Андреэ  мог  бы
нанести  смертельный  удар.  Затеянная  интеллектуа¬
лами  игра  имела  целью  побудить  людей  возвратиться
к  самим  себе.  Затея  быстро  выродилась,  так  как  появ¬
лялись  все  новые  фигуранты,  «бесстыдные  писаки»,
по  словам  Андреэ,  которые  «под  заемными  именами
упражнялись  в  многоумии  и  с  неуемной  энергией  из¬
давали  свои  опусы  в  расчете  на  полную  безнаказан¬
ность»  (487).
 Мы,  впрочем,  уже  видели,  сколь  непредвзято  су¬
дил  об  этой  литературе  «за  и  против»  сам  Андреэ,  го¬
товый  выискивать  крупицы  истины  во  все*м  этом  хла¬
ме.  Если  уж  в  чем-то  упрекать  автора  «Химической

194  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерства
 Свадьбы»,  так  это  в  излишней  снисходительности  и
благодушии.
 Свидетельств  дошло  до  нас  много,  и  нетрудно  в  об¬
щих  чертах  восстановить,  в  какой  обстановке  проис¬
ходили  эти  события.  В  переходные  времена,  когда  над
людьми  довлеет  страх  (мы  на  пороге  самых  страшных
потрясений,  когда-либо  обрушивавшихся  на  Европу),
нет  недостатка  в  мечтателях  и  шарлатанах.  Именно
такие  персонажи  стряпали  свои  миниманифесты  по
примеру  превратно  понятого  Fama  и  основывали  ми¬
ни-братства  с  оглядкой  на  Розу  и  Крест.  Неразборчи¬
вый  в  средствах  полемист  Гризман  имел  все  основа¬
ния  утверждать,  что  в  ту  пору  всевозможные  общества
и  братства  так  расплодились,  что  какое-нибудь  новое
братство  было  уже  не  придумать.  Это  отвечало  чая¬
ниям  общества  и  объяснялось  его  легковерием.  Мир
страстно  желал  облегчить  свою  жизнь  и  готов  был
принять  подделку,  любую  химеру.  Андреэ  дал  пора¬
зительное  описание  восторженного  и  наивного  состо¬
яния  умов  в  те  времена.  «Вопреки  воле  Либавия,  чу¬
десное  братство,  ломавшее  комедию  по  всей  Европе,
добралось  недавно  до  Фрейштадта1  и  звуками  трубы
привлекло  к  себе  разного  рода  бездельников.  Впрочем,
поначалу  было  среди  них  несколько  благочестивых
людей,  которым  опостылела  человеческая  ложь,  и  они
мнили  обрести  в  братстве  забвение  своих  невзгод.  За
ними,  однако,  понабежал  всякий  сброд,  лишившийся
разума  или  денег  и  рассчитывавший  возвратить  здесь
себе  и  то  и  другое.  Тут  как  тут  оказались  неумехи-ал¬
химики,  потерявшие  в  результате  своих  занятий  здо¬
ровье  и  зрение  и  возлагавшие  теперь  все  свои  надежды
на  братство.  Подтянулись  подагрики  и  пораженные
другими  неизлечимыми  недугами,  желавшие  вернуть
молодость,  облегчить  боли.  Не  счесть  было  обманщи¬
ков,  задуривших  мозги  сильным  мира  сего  тайнами,  в
 1  По-видимому,  игра  слов.  Фрейштадт  означает  буквально
«свободный  город».

Глава  10.  Закат  движения 	195
 которые  они  якобы  посвящены,  и  обещавших  изгото¬
вить  питьевое  золото»  (488).
 Вот  вкратце  каково  было  положение  дел.  В  том  же
духе  высказался  в  1657  году  Коменский  (489),  упомя¬
нув  «обманщиков  из  Розы  и  Креста,  вознамеривших¬
ся  разжиться  деньгами,  как  свидетельствует  Андреэ  в
своей  Turñs  Babel».
 Ни  истинные,  ни  мнимые  друзья  никогда  не  могли
ввести  Андреэ  в  заблуждение.  Бесстыдные  поползно¬
вения  разного  рода  ловкачей  он  видел  насквозь,  видел
«их  дерзкие  попытки  воспользоваться  недоступными
им  знаниями  для  того  лишь,  чтобы  снискать  незаслу¬
женные  похвалы».  Он  разоблачал  людскую  глупость
и  убогость  тех,  кого  «толпа  почитает  за  мудрецов».
Упрямство,  ослепление,  скудоумие  и  обман  подняли
превратно  понятое  Fama  на  щит.  Весть  о  спасении  пре¬
вратилась  в  мгновение  ока  в  повод  для  шутовства,  «не¬
достойную  комедию»,  стала  уделом  самозванцев  и  не¬
вежд.  Алхимических  трактатов  тогда  выпекалось,  что
сегодня  романов.  Удобная  уловка,  чтобы  под  вывеской
братства  сбывать  сомнительного  качества  товар.  Ноде
был,  вероятно,  недалек  от  истины,  когда  подозревал
кое-кого  из  философов  в  сговоре,  в  который  они  всту¬
пили  шутки  ради  или  из  желания  продать  повыгоднее
свои  опусы».
 К  1617  году  движение  полностью  себя  дискредити¬
ровало.  Розу  и  Крест  всюду  поднимали  на  смех.  По¬
этому  люди  серьезные  поспешили  отмежеваться  от
столь  одиозной  компании.  Закат  движения,  если  ве¬
рить  Андреэ,  начался  в  1617  году,  хотя  некоторые  важ¬
ные  книги,  например  книга  Швайгхардта,  появлялись
еще  в  1618  году.  В  1619-м  мы  уже  видим  полный  раз¬
вал.  Даже  Майер  уже  не  ставит  Розу  и  Крест  в  пример
в  своих  многочисленных  герметических  сочинениях.
За  пределами  Германии  дела  обстоят  не  лучше.  Бла¬
годаря  самозваным  адептам  вроде  тех,  о  которых  пи¬
сал  Андреэ,  на  Розу  и  Крест  обрушились  во  Франции
памфлеты  Ноде  (1628)  в  Голландии  —  обвинения  в

196  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 ереси  и  колдовстве  (1624).  В  Англии  Фладд  в  1617  го¬
ду  выпустил  в  защиту  Розы  и  Креста  один  за  другим
два  объемистых  трактата,  где  под  эгидой  братства  раз¬
рабатывает  свои  собственные  идеи.  И  это  уже  конец.
Приписываемый  иногда  Фладду  «Трактат  о  высшем
благе  или  подлинной  магии,  каббале  и  алхимии  ис¬
тинного  братства  Розы  и  Креста»  (1629)  на  самом  деле
принадлежит  перу  Иоахима  Фрициуса1.  В  1633  году  в
своем  «Философском  ключе»  сам  он  говорит:  «Те,  кого
прежде  называли  братьями-розенкрейцерами,  теперь
предпочитают  именоваться  Мудрецами  (Sophos),  так
как  сами  слова  Роза  и  Крест  вызывают  теперь  такое
отвращение,  что  их  предпочитают  предать  забвению».
К  этому  тексту,  которым,  впрочем,  не  раз  злоупотреб¬
ляли,  я  еще  вернусь.
 В  1617  году  возникла  критическая  ситуация.  Дабы
люди  доброй  воли  не  разуверились  в  самом  розенк¬
рейцерском  братстве,  в  исповедуемом  братством  эзо¬
терическом  учении  о  спасении,  не  впали  в  отчаяние,
надо  было  покончить  с  неудавшейся  затеей,  отказать¬
ся  от  неправильно  понимаемой  и  не  к  месту  исполь¬
зуемой  легенды.  Розенкрейцерская  притча  уже  ничего
не  говорила  уму,  не  вела  мир  к  мудрости,  не  готовила
к  обещанному  преображению.  Теперь  она  лишь  за¬
бавляла  бездельников  и  доставляла  обманщикам
средства  к  существованию.  Необходимо  было  отвер¬
гнуть  сложившийся  искаженный  образ  братства,  к
которому  прибегали  недобросовестные  публицисты
с  нездоровым  воображением,  ничего  не  смыслившие  в
символизме  Розы  и  Креста,  столь  ясно,  впрочем,  пред¬
ставленном  в  «Исповедании».  Чтобы  идея  не  умерла
в  веках,  приходилось  начинать  все  заново,  отринув
двусмысленный  миф,  который  дерзали  защищать  те¬
перь  лишь  из  упрямства,  глупости  или  корысти.  Сле¬
довало  раз  и  навсегда  похоронить  «бесплодную  затею
с  Fama».
 1  О  его  участии  в  работе  см.  с.  241.

«С  помощью  Fama  вас  долго  водили  за  нос,  —  пи¬
шет  Андреэ  в  Turris  Babel.  —  Мы  вызволим  угодивших
в  ловушку,  придадим  уверенность  сомневающимся,
восставим  упавших,  поддержим  споткнувшихся,  ис¬
целим  занедуживших.  Не  уповайте,  смертные  души,
ни  на  какое  братство.  Комедия  закончена.  Fama  под¬
няло  занавес,  Fama  его  и  опустило.  Fama  сказало  «да»,
настала  пора  сказать  «нет».  Пытливые  вы  зрители  или
с  ленцой,  все  равно  хлопайте,  ведь  представление  вам
понравилось»  (490).
 Или,  выражаясь  яснее:
 Нет  для  смертных  душ  никакого  братства.
 С  Fama  покончено.  Самозванцы  не  смогут  больше
им  прикрываться.
 Спасение  обретается  уже  на  иных  путях.  Прежний
путь  превращен  в  шутовство.
 Пусть  знают  наконец,  восклицает  Андреэ  в  своем
«Мениппе»  (491),  что  братство  Розы  и  Креста  «всего
лишь  забава  для  любопытных  (ludibrium  curiosorum),
для  тех,  кто  прямому  Христову  пути  предпочел  путь
надуманный,  неестественный».
 В  «Христианской  мифологии»  (1619)  Андреэ  го¬
ворит,  что  вышел  из  игры,  «потому  что  все  свелось  к
пустым  словопрениям,  да  и  подвергать  себя  лишней
опасности  стало  не  резон»  (492).
 Андреэ  порывает  с  теми,  кто  превратил  его  начина¬
ние  в  нелепый  балаган,  но  терпение  его  неистощимо,  он
предпринимает  новую,  с  большими  шансами  на  успех
попытку  проповедать  спасение.  «Я  выхожу  из  Розы  и
Креста,  —  заявляет  он  устами  Кающегося,  —  но  вовек
не  покину  истинное  христианское  братство,  которое,
обретаясь  под  крестом,  благоухает  розами,  братство,
полностью  свободное  от  грязи,  заблуждений  и  скверны
этого  мира»  (493).  Анонимный  автор  «Мениппа»  хоро¬
шо  знает:  «Все  настоящие  христиане  суть  члены  ордена
(розенкрейцеров),  во  всех  делах  они  руководствуются
Христовыми  заповедями»  (494).  Истинное  христиан¬
ское  братство  «я  желал  основать  вместе  со  всеми  бла-
 Гпава  10.  Закат  движения 	197

198  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 гочестивцами,  чистыми  сердцем,  благоразумными».
Благоразумными!  Воодушевленный  новым  проектом,
Андреэ  воспевает  добродетели  подлинного  союза  крес¬
та  и  розы.  «Устроим  себе  обитель  под  сенью  Христова
закона,  в  полной  мере  предписывающего  нам  полезное
для  душ  наших.  <...>  Есть  ли  на  свете  братья-розенк¬
рейцеры,  нет  ли  (я  склоняюсь  к  тому,  что  их  нет),  я  хочу
быть  братом  лишь  самому  Христу  и  истинным  христиа¬
нам,  хочу  исповедовать  религию  Христа,  хранить  заве¬
щанный  им  строй  жизни,  желаю  возлюбить  мудрость
христианскую,  жить  сообразно  с  ней,  вдыхать  аромат
Христовых  роз.  Хочу  нести  крест  христианский,  соблю¬
дать  заповеди  христианские,  хранить  культуру  христи¬
анскую.  Хочу  жить  и  умереть  по-христиански»  (495).
 Из  прежней  затеи  Андреэ  вынес  полезные  уроки.
Он  лишний  раз  убедился  в  правильности  основных
положений  манифестов:
 —  записные  ученые  невежественны,  самоуверенны,
самонадеянны,
 —  повседневные  привычки  мешают  нам  раздуть  ис¬
корку  набожности  и  благочестия,
 —  людские  обиды  коренятся,  прежде  всего,  в  вооб¬
ражении  (то  есть  они  не  столько  реальные,  сколько
воображаемые),
 —  Царство  Христово  не  подчиняется  логике,  оно
противополагает  себя  вещам  и  обычаям  этого  мира,
другими  словами,  поступки  людей  идут  вразрез  с  ус¬
тановлением  Царства  Божия  на  земле  (496).
 Именно  отталкиваясь  от  приобретенного  опыта,
Андреэ  явно  вместе  с  теми  же  друзьями  пытается  на¬
чиная  с  1617  года  создать  в  противовес  Розе  и  Кресту
одно  за  другим  три  новых  христианских  союза,  чтобы
подготовить  человечество  ко  второму  пришествию,
ибо  он  отчаялся  «вдохнуть  христианскую  любовь»  с
помощью  шутки1.  До  сих  пор  историки,  убежденные
 *  Об  этой  обновленной  розенкрейцерской  философии  см.
с.  204.

Глава  10.  Закат  движения 	199
 в  несовместимости  розенкрейцерского  учения  с  уче¬
нием  официальной  Церкви,  пытались  доказать,  что
братство  Розы  и  Креста  и  христианские  союзы  Андреэ
не  имели  друг  с  другом  ничего  общего.  Но  хотя  со  вре¬
мени  раскола  (1616)  и  вплоть  до  1623  года  (года  смерти
Михаэля  Майера)  некоторые  из  приверженцев  дви¬
жения  продолжали  игру,  не  переставая  верить  в  дейс¬
твенность  розенкрейцерского  мифа,  хотя  Швайгхардт,
по  выражению  недругов  (497),  объявил  войну  розенк¬
рейцерским  совам,  рыщущим  в  ночи,  многие  признаки
свидетельствовали  о  том,  что  публику  сбить  с  толку
не  удалось  и  немало  было  тех,  кто  воспринимал  но¬
вые  усилия  Андреэ  как  попытку  реанимировать  пре¬
словутую  сову.  И  впрямь,  когда  в  1620  году  появилась
«Протянутая  десница  христианской  любви»,  которая
вкупе  с  двумя  «Приглашениями»  составила  манифест
первого  христианского  союза  (или  общества),  понача¬
лу  ее  восприняли  как  еще  одно  выступление  Розы  и
Креста.  Еще  в  1642  году  принц  Август,  получив  новую
посылку  с  брошюрой,  как  бы  в  подтверждение  это¬
го  пишет  Андреэ:  «Тогда  многие  невежды  приписали
сей  труд  нещадно  расплодившимся  в  ту  пору  братьям
Розы  и  Креста,  хотя  с  первого  взгляда  было  ясно,  что
он  скорее  полемизировал  с  ними»  (498).  Отвечая,  Ан¬
дреэ  не  скрывал  своего  удовлетворения:  «Смиренно
радуюсь  и  благодарю  за  то,  что  Ваша  Милость  не  пос¬
тавила  идеи  христианского  сообщества  на  одну  доску
с  суетными  фантазиями  розенкрейцеров  и  разного
рода  фанатиков»  (499).  Такая  благодарность  и  смире¬
ние  ясно  показывают,  до  какой  степени  связь  с  Розой
и  Крестом  выглядела  в  тогдашней  Германии  компро¬
метирующей.
 Андреэ  упрекали  —  ни  много  ни  мало  —  в  том,  что,
открыто  отмежевавшись  от  Розы  и  Креста,  он  впос¬
ледствии  впал  в  те  же  заблуждения.  Так,  в  1623  году
Гризман  язвительно  замечает:  «Напечатанные  и  из¬
данные  сочинения  убедительно  свидетельствуют:  ка¬
залось  бы,  открестившись  от  Розы  и  Креста,  Андреэ

200  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 выкидывает  очередное  коленце  и  по  возвращении  из
Виттенберга  тайно  связывается  с  прежними  соратни¬
ками  и  выдвигает  в  ставшей  для  него  привычной  про¬
роческой  манере  нелепое,  притянутое  за  уши  объясне¬
ние  своих  поступков».  Сам  Андреэ  в  надгробном  слове
Вензе  в  1642  году  сетует,  что  христианские  союзы,  ко¬
торые  он  намеревался  противопоставить  братству
Розы  и  Креста,  стоили  ему  много  крови.  В  «Автобио¬
графии»  он  тоже  жалуется,  что  его  среди  прочего  об¬
виняли,  будто  он  замышлял  создать  тайное  общество.
В  общем,  и  розенкрейцерское  движение,  и  христианс¬
кие  союзы  встретили  один  и  тот  же  прием,  и  основной
удар  приходился  на  Андреэ,  бывшего  душой  обоих
предприятий.
 Разумеется,  многие  окончательно  порвали  с  Анд¬
реэ  и  терпящим  бедствие  братством  и  «поспешили  к
своим  делам».  Однако  среди  не  обозначенных  в  списке
Андреэ  некоторые  сохранили  верность  Розе  и  Кресту.
Так,  в  1616  году  Морсиус  (под  псевдонимом  Анастасий
Филарет  Космополит)  пишет,  что  предоставляет  себя
в  распоряжение  братства,  которое  он  именует  по-гре¬
чески  Rodostaurotices  (500).  В  письме  от  1629  года  (501)
он  утверждает,  что  получил  от  Андреэ  один  из  мани¬
фестов  христианского  союза  и  обещал  распространить
двенадцать  экземпляров  Dextra  porrecta  («Протянутой
десницы»).
 Между  тем  розенкрейцерская  затея  продолжалась
вплоть  до  1623  года  уже  без  Андреэ,  занявшегося  дру¬
гими  делами.  За  два  года  до  этого  в  Германии  от  имени
братства  было  выпущено  множество  памфлетов,  весь¬
ма  резких  и  странных.  Но  свои  самые  замечательные
страницы  Швайгхардт  и  свои  самые  любопытные  мис¬
тификации  о  деятельности  братства  Агностус  выпус¬
тили  в  1618—1619  годах.  Военные  события,  завоевание
Германии,  и  в  частности  Вюртемберга,  положили  ко¬
нец  полемике  и  вообще  всей  игре  в  розенкрейцеров.
Братство  не  ушло  в  подполье,  как  бездоказательно
заявляют  некоторые,  оно,  в  1633  году  скажет  Фладд,

Глава  10.  Закат  движения  201
 «просто  кануло  в  Лету».  Тему  братства  затрагивали
только  в  частных  беседах,  чтобы  лишний  раз  кольнуть
Андреэ  и  иже  с  ним,  обжегшихся  на  этом  деле.
 Как  только  утихла  буря  в  Германии,  пристальный
интерес  к  Розе  и  Кресту  вспыхнул  в  других  странах.
Во  Франции1  в  1623  году  появились  розенкрейцерские
объявления,  которые  впоследствии  описал  Ноде.  Объ¬
явления  только  рассмешили  публику.  В  Голландии  к
Розе  и  Кресту  отнеслись  не  столь  милосердно,  сподобив
братьев  мученического  венца.  В  1621  году  в  Вармонде
вышло  «Зерцало  братьев-розенкрейцеров»  (502),  кото¬
рое,  иллюстрируя  отношение  напичканного  суевери¬
ями  общества,  настроенного  к  Розе  и  Кресту  подозри¬
тельно,  называет  невидимых  братьев  «приспешниками
дьявола,  еретиками  и  негодяеми».  В  1623  году  доктор
Вассенауэр  в  своем  Historisch  Verhael  (503)  почти  слово
в  слово  повторяет  памфлет  Ноде,  дополнив  его  новыми
нападками.  В  том  же  году  объединенный  Совет  Голлан¬
дии,  Зеландии  и  Фрисландии  делает  то,  к  чему  недруги
Розы  и  Креста  призывали  в  Германии,  —  официально
рассматривает  деятельность  братства.  Совет  заклю¬
чает,  что  «некие  люди,  именующие  себя  братьями-ро-
зенкрейцерами,  обосновавшиеся  поначалу  в  Париже,
перебрались  в  провинции  (Нидерланды)  и  разверну¬
ли  вредоносную  деятельность,  наносящую  непосредс¬
твенный  урон  государственным  интересам»2.  Именно
из-за  этих  несчастных  подозрений,  спровоцированных
парижскими  объявлениями—делом  рук  нескольких
фанатиков,  а  то  и  вовсе  розыгрышем,  —  Совет  напра¬
вил  запрос  на  богословский  факультет  Лейденского
университета  относительно  приписываемого  так  на¬
зываемым  братьям  Розового  Креста  учения,  о  котором
можно  судить  по  голландскому  переводу  Fama.  Вер-
 1  Об  «Апологии  братства  Розы  и  Креста»,  якобы  вышедшей
в  1617  году  во  Франции,  известно  одному  Седиру.
 2  Не  имея  доступа  к  самому  источнику,  я  цитирую  его  в  пе¬
редаче  Виттеманса  (504).  Думаю,  в  этом  случае  Виттемансу
можно  доверять.

Д02  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 дикт  университетских  богословов,  чрезвычайно,  надо
сказать,  суровый,  был  передан  представителям  власти
в  Гарлеме  с  особой  отметкой,  чтобы  те  взяли  под  осо¬
бый  контроль  некоего  Торрентиуса,  или  Ван  дер  Бека,
художника,  известного,  как  утверждал  Виттеманс,  тем,
что  он  изобрел  новый  способ  писать  натюрморты,  ко¬
торый  —  а  он  держал  его  в  тайне  —  «заключался  всего
лишь  в  использовании  темного  помещения»  (?).  Худож¬
ника,  занимавшегося,  по-видимому,  алхимией,  сочли
одним  из  главных  «сектантов».  «В  действительности
Торрентиус  был  кутила  и  распутник.  Он,  как  утверж¬
дал  один  свидетель,  даже  пил  за  здоровье  дьявола.  Оп¬
рометчивое  поведение  художника  делало  его  удобной
мишенью.  Обвинение  в  богохульстве  он  отверг,  и  его
подвергли  пытке.  Торрентиус,  однако,  продолжал  на¬
стаивать  на  своей  невиновности.  Дело  передали  на  рас¬
смотрение  пяти  известным  гаагским  адвокатам  (sic/).
Те  заявили,  что  Торрентиус  вел  развратную  жизнь  и  его
запирательство  ничего  не  значит.  Наконец,  25  января
1628  года  в  результате  процесса,  длившегося  пять  лет,
Торрентиуса  вместе  с  его  молодым  другом  Коппенсом,
также  объявленным  розенкрейцером,  приговорили  к
сожжению  на  костре»  (505).
 Нет  ничего  удивительного  в  том,  что  бедняга  Тор¬
рентиус,  жертва  людских  предрассудков  и  легковер¬
ности  судей,  все  отрицал.  Из  сказанного  явствует,  что
уже  в  1623  году  никакого  братства  на  самом  деле  не
было,  а  Торрентиуса  обвиняли  в  сношениях  с  дьяволом.
 Этот  жестокий  случай,  по  существу,  подвел  черту
под  историей  Розы  и  Креста.
 В  Англии,  как  отмечает  в  1633  году  Фладд,  трактат
Summum  bonum  (506),  вышедший  в  1629  году  за  подпи¬
сью  Иоахима  Фризиуса  и  приписанный  розенкрейце¬
рам,  вызвал  всеобщее  осуждение  и  сделал  само  имя
Розы  и  Креста  ненавистным  для  истинных  философов
(507)'.  Настоящие  Роза  и  Крест  приказали  долго  жить,
 1  Обо  всех  этих  событиях  см.  с.  237.

и  мы  увидим,  что  вовсе  не  это  движение,  заключенное
в  строго  определенные  временные  рамки,  породило
современное  франкмасонство.  Те,  кто  позднее  при¬
числял  себя  к  продолжателям  дела  розенкрейцеров  и
принимал  их  имя,  не  имеет  с  ними  никакой  преемс¬
твенной  связи.
 Духовное  и  мистическое  движение,  зародившееся
в  1614  году,  в  период  с  1614  по  1616  год  называвшееся
Розой  и  Крестом  и  связанное  с  легендой  о  Христиане
Розенкрейце,  продолжало  свою  деятельность  в  совсем
ином  виде,  а  именно  в  виде  основанных  Андреэ  хрис¬
тианских  союзов.  Далее  мы  расскажем  историю  и  про¬
ясним  природу  этих  союзов,  о  которых  столь  много
спорили  и  в  которых  кое-кто  пытался  распознать  за¬
чатки  будущих  тайных  обществ.
 Глава  10.  Закат  движения  203

204
 Глава  11
 Христианские
союзы
 Предваряя автобиографию,  Андреэ  пишет:  «Мне
вменяли  в  вину  еретические  воззрения,  к  коим  я  пи¬
таю  великое  отвращение,  а  также  будто  я  вступал  в
тайные  сношения  и  тому  подобное»  (508).  Далее  он
упоминает,  какой  поток  злобы  и  клеветы  вызвала  его
связь  с  глашатаями  ополчения  Гессом  и  Хётцелем,
которых  «соединяла  редкостная  и  самая  настоящая
христианская  дружба».
 Первый  из  этих  отрывков  никогда  прежде  не  цити¬
ровали,  а  на  основании  второго  решили,  будто  ополче¬
ние  входило  в  состав  тайного  общества  и  будто  именно
у  Гесса  и  Хётцеля  Андреэ  позаимствовал  пристрастие
к  оккультным  братствам.  Первый  отрывок  подтверж¬
дает,  что  уже  в  то  время  Андреэ  подозревали  в  созда¬
нии  тайного  общества,  опасного  для  правоверия,  а  то  и
для  самого  государства,  отсюда  те  меры  предосторож¬
ности,  к  которым  прибегают  Fama  и  Confessio.
 Насколько  все  это  отражало  действительное  по¬
ложение  вещей?  Мы  мало  что  можем  почерпнуть  из
нескольких  сохранившихся  писем,  где  лишь  иноска¬
зательно  упоминаются  события,  в  которые  не  желают
посвящать  других.  Кроме  того,  люди  не  в  меру  темпе¬
раментные  и  предвзятые  напустили  тут  немало  тумана.
 По  этому  поводу  достаточно  подробно  и  откровен¬
но  Андреэ  высказался  в  1642  году  в  надгробной  речи  в

Глава  11.  Христианские  союзы  205
 память  Вензе,  одного  из  главных  организаторов  хрис¬
тианских  союзов,  а  возможно,  и  розенкрейцерского
братства.  Вензе,  по  словам  Иоганна  Валентина,  не
удовлетворяло  показное  христианство.  Он  призывал
к  деятельной  вере  в  духе  покойного  Иоганна  Арндта.
С  этой  целью  он  пытался  объединить  в  своего  рода
общество  людей,  которые  хотели  бы  и  могли  работать
сообща  над  совершенствованием  мира.  Разбросанные
по  городам  и  весям  Германии,  они  должны  были  свя¬
зываться  друг  с  другом,  дружески  обмениваться  мне¬
ниями,  обсуждать  жалкое  состояние  науки  и  особенно
христианского  общества,  а  также  меры  по  изменению
сложившейся  ситуации.  «Как  и  в  то  время,  когда  мно¬
гие  люди,  падкие  на  сенсации,  увлекались  легендой  о
розенкрейцерском  братстве,  Вензе  решил,  что  настала
пора  действовать,  —  я  упоминал  об  этом  в  „Христиано-
полисе”,  —  и  утверждал:  „Коли  за  этим  что-то  есть,  мы
можем  выступить,  не  дожидаясь  братьев”.  Он  исходил
из  того,  что,  пожелай  мы  на  самом  деле  последовать
примеру  Христа  и  улучшить  людские  нравы,  нам  ни¬
чего  не  стоит  по  примеру  многих  благочестивых  душ
взяться  за  дело  с  Евангелием  в  руках.  На  основании
подобных  соображений  появились  оба  „Приглаше¬
ния  в  Христово  братство”  и  такие  нарочито  коротень¬
кие  работы,  как  „Образец  христианского  общества”  и
„Протянутая  десница  христианской  любви”.  Сочине¬
ния  сии  написаны,  разумеется,  мною,  но  Вензе  был
полностью  согласен  с  их  направлением.  Наше  сооб¬
щество  мы  назвали  Civitas  Soli.  Мы  рассчитывали  при¬
гласить  туда  всех,  кто,  независимо  от  их  положения  в
обществе,  желает  трудиться  над  улучшением  нравов,
возрождением  пришедшей  в  упадок  литературы,  уси¬
лением  христианской  любви  и  взаимопомощи.  Благо¬
даря  моим  и  Безольда  стараниям,  к  нам  присоедини¬
лись  Шикард,  Бернеггер,  Кеплер,  Даниэль  Швентер  и
многие  другие.  Вензе  тоже  постоянно  приводил  новых
членов».  Но  тут  разразилась  война.  «Кое-что  из  наших
планов  просочилось  наружу,  последовали  неприят¬

206  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 ности.  Тем  не  менее  я  по-прежнему  не  отказываюсь
от  этого  предприятия,  ибо  не  вижу  в  нем  ничего  не¬
сообразного  или  неподобающего»  (509).  Публичное
признание  со  стороны  пастора,  который,  будучи  по¬
дозреваем  в  ереси,  всегда  держался  настороже,  долж¬
но  рассеять  наши  сомнения.  Речь  не  шла  —  просто  не
могла  идти  —  о  заговорах  или  тайных  обществах.  Мы
имеем  дело  с  открытыми  и  свободными  объединения¬
ми,  приглашавшими  в  свои  ряды  людей  доброй  воли,
готовых  проповедовать  моральные,  социальные  и  ре¬
лигиозные  идеи.
 ***
 Вот  перечень  различных,  в  конечном  итоге  прова¬
лившихся,  попыток  Иоганна  Валентина  Андреэ  воп¬
лотить  в  жизнь  свои  чаяния.
 В  «Автобиографии»  (510)  Андреэ  датирует  1618  го¬
дом  свой  самый  важный  замысел,  а  именно  создание
организации,  которая  выдержала  бы  все  жизненные
передряги.  «Годом  раньше  —  в  1617  году  —  я  разрабо¬
тал  проект  христианского  общества1.  Членов  обще¬
ства  я  подбирал  среди  сограждан».  Они  собрали  ощу¬
тимую  сумму  денег,  чтобы  можно  было  помогать  друг
другу.  В  первый  год  она  составила  18  тысяч  гульденов
и  впоследствии  только  увеличивалась.  Сообщество
ставило  перед  собой  «духовные  и  литературные»  цели.
Одновременно  с  этим  —  в  1617  и  1618  годах  —  Андреэ
выпустил  «Приглашение  в  Христово  братство»  (511),
которое,  отвлекаясь  от  символических  категорий,
призывает  читателя  к  истинной  христианской  жизни,
самоотречению,  размышлению,  молитве  —  другими
словами,  призывает  готовить  мир  к  пришествию  Свя¬
того  Духа.  Сочинение  Андреэ,  выпущенное  в  Страс¬
бурге  его  постоянным  издателем  —  издателем  «Хими¬
ческой  Свадьбы»,  —  начинается  словами:
 ‘  Неизвестно,  идет  ли  речь  об  утерянном  Christianae
societatis  Imago  или  о  Civitas  Christiana.

Глава  1  1.  Христианские  союзы  207
 «По  многим  причинам  люди  объединяются  и  всту¬
пают  в  более  тесные  отношения.  Причина  дружбы  в
большинстве  случаев  —  сходство  нравов,  интересов
или  даже  темпераментов.  Но  сия  дружба  поднимается
на  высшую  ступень  совершенства  и  приводит  к  без¬
граничному  счастью,  если  Бог  подспудно  связывает
людей  единым  желанием  следовать  его  Божествееной
воле  и  законам  Натуры,  и  они  жертвуют  ради  этой
любви  всеми  богатствами  мира».
 Нетрудно  заметить,  сколь  надежда  эта  близка  FamaK
Упор  здесь,  правда,  делается  на  скорое  осуществление
ее  в  душе  христианина.  Мысли  эти  тут  же  излагаются
печатно.  У  Кампанеллы  заимствуется  название  «Го¬
род  солнца».  Друзья  Андреэ  —  Безольд  и  Вензе  —  бе¬
рутся  пропагандировать  книгу.
 Основы  были  заложены,  теперь  предстояло  претво¬
рить  идею  христианского  града  в  жизнь.  Андреэ  посвя¬
тил  этому  «Протянутую  десницу  христианской  любви»
(Christiani  amoris  dextra  porrecta)  —  труд,  до  наших  дней
не  дошедший.  Замысел  «Десницы»  пришел  Андреэ  в
голову  1  октября  1620  года2.  Труд  был  напечатан  в  том
же  году  по  инициативе  Вензе.  Он  содержал,  по  словам
Андреэ  (514),  «план  создания  христианского  сообщества
в  противовес  недостойной  затее  с  мнимым  розенкрей¬
церским  братством.  Мы  не  хотели  устанавливать  какие-
либо  правила  (букв,  «законы»),  Целью  нашей  было  дать
благоразумному  и  рассудительному  читателю  пищу  для
тщательных  размышлений,  чтобы  он  сам  предпринял
усилия  на  пути»  к  христианскому  совершенству.
 Это  было  не  простое  реформаторство.  «Мы  заду¬
мали  дело,  возможно,  более  великое,  чем  сооружение
 1  Кача,  уверенного  в  том,  что  Андреэ  —  противник  розенк¬
рейцерства,  это  сходство  повергает  в  изумление.  Он  озадачен¬
но  восклицает:  «Не  розенкрейцерство  ли  это  в  квадрате?  <...>
Андреэ  вовсе  не  спорит  с  Розой  и  Крестом.  Слегка  видоизменяя
идеи  братства,  он  расцвечивает  их  новыми  красками»  (512).
 2  «1620  год,  1  октября.  Christianae  societ.  Idea.  Dextra  porrecta*
(513).

208  Часть!.  Истоки  розенкрейцерства
 храма,  некогда  замысленное  Давидом»,  —  в  мину¬
ту  отчаяния  признавался  Коменскому  Андреэ  (515).
Символическим  храмом  называли  они  подготовку  —
которую  они  начали  на  сей  раз,  как  должно,  с  фунда¬
мента,—  к  созданию  четвертой  империи,  пришествию
Святого  Духа,  к  чему  призывало  еще  Fama.
 Движение  могло  рассчитывать  на  поддержку  мно¬
гих.  Андреэ  признается  Коменскому,  что  «после  шу¬
товской  выходки  с  Fama  несколько  вполне  достойных
людей  объединили  свои  усилия.  Позднее  к  ним  пола¬
гали  примкнуть  и  другие».  Доверенным  лицом  (или
посредником  —  pararius)  общества  должен  был  стать
Вензе.  Надеялись  на  покровительство  принца  Авгус¬
та.  «Уже  тогда,  —  напишет  принцу  в  июне  1642  года
Андреэ,  —  мы  видели  только  тебя  руководителем  и
главой  нашего  общества».
 Планам,  однако,  не  суждено  было  сбыться  по  двум
совершенно  различным  причинам.  Во-первых,  поме¬
шала  война,  во-вторых,  Андреэ  так  и  не  сумел  рассе¬
ять  подозрения  на  свой  счет,  и  его  писания,  как  мы  уже
видели,  тут  же  причислялись  к  розенкрейцерским.
Если  внимательно  прочесть  письмо  Андреэ,  возника¬
ют  сомнения,  действительно  ли  он  обращался  в  свое
время  к  принцу  Августу  за  покровительством.  Разве
что  посылал  тому  «Десницу».  В  1642  году,  подтверж¬
дая  получение  книги,  принц  уточняет:  «В  этот  раз  я
получил  трактат,  напечатанный  в  1620  году».  Из  того,
что  он  говорит  о  публике,  ошибочно  принявшей  это
сочинение  за  розенкрейцерское,  создается  впечатле¬
ние,  будто  принц  не  подтвердил  в  свое  время  получе¬
ние  первого  опуса  исключительно  из  осторожности  и
теперь  пытается  обелить  своего  нынешнего  протеже,
рекомендованного  ему  Вензе.
 Как  бы  то  ни  было,  путаница  в  головах  у  читате¬
лей  во  многом  повредила  движению  и  помешала  его
дальнейшему  распространению.  Остальное  доверши¬
ла  война.  «Пожар  (войны)  полыхал  по  всей  Германии,
и  все  наше  предприятие,  даже  экземпляры  книжки,

Глава  11.  Христианские  союзы  209
 погибло  в  его  огне.  Малое  число  людей,  до  которых
дошла  «Протянутая  десница  христианской  любви»,
невзгоды  разбросали  по  свету.  Они  вынуждены  были
покинуть  страну,  прекратить  литературную  деятель¬
ность.  Многих  подстерегла  смерть,  на  многих  обруши¬
ла  свое  негодование  толпа».
 Андреэ  несколько  сгущает  краски.  «Десница»  по-
прежнему  ходила  по  рукам.  В  1629  году  Морсиус  ра¬
зослал  двенадцать  экземпляров.  Книгу  обсуждали
даже  в  Англии:  в  написанном  вскоре  после  этих  собы¬
тий  письме  к  Хартлибу  Джон  Бил  сетует,  что  «модель
христианского  общества,  да  и  любопытная  книжица
“Протянутая  десница  христианской  любви"»  не  полу¬
чили  должной  известности  в  Англии  (516).
 Не  забудут  манифеста  1620  года  и  верные  друзья
Андреэ,  которым  удалось  пережить  ужасные  перипе¬
тии  войны.  Мы  уже  упоминали,  что  Морсиус  взялся
распространить  двенадцать  экземпляров  «Десницы».
В  1636  году  в  далеком  силезском  Дорпате  преподавав¬
ший  там  в  ту  пору  бывший  наставник  Андреэ  Хайн¬
рих  Хайн,  которому,  как  мы  знаем,  Андреэ  посвятил
Turris  Babel,  привлек  новое  пополнение,  в  частности
молодого  дворянина  Пёмера  из  Нюрнберга,  друга
Хартлиба.  Книжица  восхитила  его.  «Несколько  раз
он  получал  ее  в  руки.  Он  и  сам  жадно  интересовался
такими  вещами,  как  превосходнейшая  идея  создания
философского  общества».  Пёмер  отдал  себя  в  распоря¬
жение  Андреэ  (517)'.  Пёмер  употреблял  в  письмах  та¬
кие  выражения,  что  некоторые  (519)  подумали,  будто
 1  Хайн,  со  своей  стороны,  пытался  придать  христианскому
союзу  более  монашеский  вид,  —  к  этому  пути  и  впрямь  вскоре
будет  тяготеть  движение.  В  письме  из  Стокгольма,  адресован¬
ном  Хартлибу  (M.S.  Bodleian  Rawlinson  191),  Дюри  сообщает,
что  повстречал  Мориана  и  что  тому  пришла  в  голову  мысль  по¬
ехать  в  Россию  проповедовать  протестантизм  и  учредить  там
коллегию.  Для  этого  он  ищет  покровительства  принца  Голь-
штейнского.  Мориан  предполагает  обосноваться  на  острове
Руне  близ  Риги,  принадлежащем  набожному  и  добродетельно¬
му  шведскому  генералу  (518).

210  Часть  I.  И  стоки  розенкрейцерства
 Хайн  звал  его  присоединиться  к  закрытому  тайному
обществу.  На  самом  деле  он  сказал  лишь,  что,  предвку¬
шая  встречу  с  Андреэ,  «мог  сделать  только  одно,  взять
на  себя  обязательство  {syngrapha)  проложить  дорогу
христианской  дружбы  между  нами,  если  таково  твое
желание»,  обязательство  трудиться  над  совершенс¬
твованием  общества  вообще  и  так,  чтобы  дружба  сто¬
яла  на  первом  месте,  как  того  требовало  «Приглаше¬
ние».  Это  совсем  непохоже  на  формальное  вступление
в  какое-либо  тайное  общество1.  Верно  и  то,  что  тяго¬
ты  Тридцатилетней  войны  быстро  остановили  —  по
крайней  мере  до  1628  года  —  развитие  христианского
движения,  которому  дали  толчок  «Приглашение»  и
«Протянутая  десница».  В  1628  году  к  этой  идее  снова
вернулись.  Появились  новые  публикации.  Цетцнер,
страсбургский  издатель  Андреэ,  переиздал  вторую
часть  «Приглашения»  (первая  часть  будет  переиздана
в  следующем  году).  Кроме  того,  вышел  в  свет  еще  один
манифест:  «Проект  истинного  союза  в  Иисусе  Хрис¬
те»  (521),  который  «преподобнейший  и  ученейший
И.  В.  Андреэ  посвятил  наиболее  испытанным  друзь¬
ям».  Такое  представление  автора  свидетельствует,  что
публикация  —  в  данном  месте  и  у  данного  издателя  —
осуществлена  кем-то  другим.  В  письме  принцу  Авгус¬
ту  от  1642  года  (522)  Андреэ  упоминает,  что  он  «спус¬
тя  восемь  лет  после  „Протянутой  десницы”  —  то  есть
в  1628  году,  —  вновь  встретившись  с  нюрнбергскими
приятелями,  свел  „христианский  союз”  к  кружку  из
четырех  соратников  {Sociorum),  куда  вошли  Зауберт,
самый  настойчивый,  не  ослаблявший  все  это  время
своих  усилий,  нюрнбергский  дворянин  Конрад  Байер
 1  Квасала  (520)  в  своей  крайне  предвзятой  работе  ссыла¬
ется  на  письмо  Хюбнера  Бистерфельду,  где  утверждается,  что
Пёмер  стал  членом  {Mitglied)  общества  Протянутой  десницы.
Мне  не  удалось  ознакомиться  с  самим  текстом,  который  Ква¬
сала  пересказывает  своими  словами.  Манера,  с  какой  этот  ис¬
торик  толкует  другие  факты,  наводит  на  мысль,  что  первоис¬
точник  он  исказил.

Iлова  1  1.  Христианские  союзы  211
 и  Кристоф  Лейбниц,  богослов  редкого  усердия  и  доб¬
родетелей,  затем  скончавшийся».
 Иоганн  Валентин  «свел  союз  к  четырем  членам»  не
потому,  как  утверждали  некоторые  (523),  что  предпо¬
читал  узкий  круг  единомышленников,  он  изначально
хотел  ограничиться  лишь  надежными  и  деятельными
сторонниками.  Они  не  только  напечатали  и  распро¬
странили  «Проект  истинного  союза»,  но  и  развили  бур¬
ную  агитацию  в  его  поддержку.  Морсиус,  получивший
«Проект»  вместе  с  экземплярами  «Десницы»,  разослал
их  немецким  князьям  и  иностранным  —  шведским  и
датским  —  высшим  государственным  чиновникам  и
церковникам,  представителям  знати.  Андреэ  задумы¬
вал  реформу  общества,  задумывал  перестроить  его
на  христианских  началах.  Морсиус  говорит  (524),  что
большинство  адресатов,  «не  представляя  себе,  откуда
пришла  посылка,  хвалили  сии  сочинения  и  выражали
пожелание,  чтобы  работа  в  этом  направлении  продол¬
жалась  и  чтобы  на  основании  написанного  был  создан
христианский  союз».
 Книжица  посвящалась  принцу  Августу,  который
подтвердил  ее  получение  лишь  27  июня  1612  года,  не
высказавшись,  впрочем,  относительно  ее  содержания1.
Андреэ  сам  посылает  манифест  Яну  Коменскому.  Тот
сообщает  о  его  получении  и  спрашивает,  может  ли  он,
будучи  иностранцем,  принять  участие  в  движении  в
качестве  «почитателя  и  духовного  сына»  Андреэ.  Ан¬
дреэ  успокаивает  его  в  выражениях,  которые  впос¬
ледствии  толковались  по-разному:  «Я  приму  тебя  как
друга  (te  in  amicitiam  suspicio),  если  ты  всецело  предашь
себя  совершенной  истине  и  подчинишь  любви  свою
свободу  христианина»  (526).  В  этих  словах  нет  и  на¬
мека  на  официальную  формулу  принятия  в  тайное
 1  «Я  вскоре  напишу  о  присланном  вами  небольшом,  но
емком  трактате,  чтение  и  усвоение  которого  требуют  totem
hominem  (всего  человека)»  (525).  Второе  письмо,  если  оно  вооб¬
ще  было  написано,  до  нас  не  дошло.

212  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 общество1.  Что  же  представляет  собой  новый,  столь
щедро  раздаваемый  текст?
 В  нем  подводится  итог  всем  усилиям  Андреэ.  На¬
илучшее  подтверждение  тому  автобиография  Иоганна
Валентина,  в  которой  в  отличие  от  манифеста  1628  го¬
да  «Приглашение»  и  «Протянутая  десница»  вообще
не  упоминаются.  В  манифесте  учтен  отрицательный
опыт  1620  года.  Андреэ  явно  принимает  все  меры  пре¬
досторожности,  объявляет  себя  сторонником  аугс¬
бургского  исповедания  веры,  отрекается  от  ересей,
прежде  всего  от  вейгелианства  и  розенкрейцерства.
«Фанатиков-розенкрейцеров»  он  вообще  клеймит  по¬
зором,  осуждая  их  «пустые  мечтания  и  видения».
 Кроме  того,  манифест  в  очередной  раз  описывает
подлинно  христианский  град.  «Под  действительным
союзом  я  разумею  священное  единение  всеобщего
христианского  духа  с  целью  очищения  и  покаяния,  а
также  для  созидания  единственно  истинной  религии,
основанной  на  вере  и  безоглядном  служении  в  какой-
либо  законной  организации,  лишь  бы  та  противостоя¬
ла  козням  Сатаны».
 И  если  до  сих  пор  речь  шла  лишь  о  повторении  ма¬
нифестов  1617—1620  годов,  то  данная  книжица  пред¬
полагает,  что  люди,  преданные  делу  Христа,  ведут  сов¬
местную  жизнь,  правда,  без  особых  правил  и  законов,
другими  словами,  в  некоем  фаланстере  или  монасты¬
ре  смешанного  типа  подобно  «братьям  общей  жизни».
 Воодушевленный  этой  идеей,  Пёмер  вскоре  сооб¬
щает  Андреэ,  что  «Хайн  с  малым  числом  сотоварищей,
 1  Квасале  (527)  представляется,  что  «Проект»  (,Specimen)  —
только  «вывеска»  тайного  общества,  и  тут  делается  попытка
связаться  с  «ликующими  во  Христе»  с  Коменским  во  главе,
чтобы  привлечь  их  в  свою  организацию.  Это  маловероятно,
тем  более  что  посылка  книги  совпала  у  Андреэ  с  периодом  ду¬
шевного  упадка,  когда  он  подумывает  о  том,  чтобы  возложить
на  Коменского  дальнейшее  попечение  о  христианских  союзах.
Причин,  которыми  Коменский  объясняет  публикацию  письма
Андреэ  в  своих  Opera  didáctica,  мы  коснемся  ниже.  См.  с.  303.

Глава  11.  Христианские  союзы  213
 подобно  ему  самому  христиан  до  мозга  костей,  отыс¬
кивает  пещеры,  где  бы  реализовать  hoc  agere  и  тру¬
диться  на  христианской  ниве  не  за  страх,  а  за  совесть
с  еще  большей  пользой  для  общины»  (528).  Подобное
намерение  должно  было  показаться  Андреэ  чрезмер¬
ным,  ведь  он  высказывался  явно  символически.  Пёмер
тут  же  делает  оговорки,  как  бы  отвечая  на  возможные
возражения,  ведь  на  монастырскую  жизнь,  католичес¬
кую,  по  сути,  в  лютеранстве  смотрели  косо.
 Как  в  случае  с  розенкрейцерским  братством,  тут
нет  ни  малейшего  намека  на  тайное  общество.  Разни¬
ца  же  была  в  том,  что  Роза  и  Крест  не  более  чем  миф,
а  христианский  союз  осуществлял  (или  старался  осу¬
ществить)  на  практике  идею  христианского  града,
объединяя  вокруг  себя  не  «братьев»,  а  пропагандис¬
тов,  распространителей  социального  и  религиозного
учения.  Эти  последние,  разочаровавшись  в  скудных
результатах  своей  деятельности,  задумали  в  конце
концов  удалиться  от  мира  и  превратиться  в  назидание
другим  в  монахов,  пусть  и  не  связанных  обетами.
 В  1629  году  Андреэ,  как  мы  помним,  уверенный,  что
уцелевшим  соратникам  «авгиевых  конюшен  уже  не
очистить»,  делает  попытку  —  не  доведя,  правда,  ее  до
конца,  —  самоустраниться  от  дел  и  «передать  Коменс-
кому  то,  что  еще  держалось  на  плаву,  еще  и  радуясь,  что
предприятие  его  провалилось  не  полностью»  (529).
 Высказывалась  гипотеза  (530),  что  причиной  тому
было  отчаянное  положение  протестантов  после  эдик¬
тов  о  реституции,  которое,  впрочем,  вскоре  изменилось
к  лучшему  —  пусть  и  ненадолго  —  после  побед  Густава-
Адольфа.  Гипотеза  не  такая  уж  неправдоподобная.
 Так  или  иначе,  Андреэ  не  отошел  от  дел  совсем.
«Я  по-прежнему  не  отказываюсь  от  этой  затеи»,  —  вос¬
клицает  он  в  1642  году.  Но  работа  в  этом  направлении
ведется  уже  негласно.  Андреэ  имел  впоследствии  все
основания  написать  принцу,  что  задуманное  обще¬
ство  так  и  не  увидело  свет.  Вот  уже  десять  лет  (то  есть
приблизительно  с  1630  года)  «оно  влачит  подспудное

214  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 существование.  Тем  не  менее  оно  отваживается  се¬
годня  предстать  пред  твои  светлейшие  очи,  дабы  ни¬
жайше  поблагодарить  тебя  за  щедрость  и  милосердие.
Во  имя  согласия  нашего  во  Христе  чаю,  что  ты  присо¬
единишься  к  нам,  так  что  величественнейшим  и  пре¬
восходнейшим  станет  наш  союз  во  Христе,  еще  более
сплоченный  и  гармоничный  через  твое  высокое  проис¬
хождение  и  положение,  коли  мы  восхотим  и  отвергнем
одни  и  те  же  вещи.  Не  по  дерзости  и  неблагоразумию
припадаю  к  тебе  с  просьбой,  но  по  христианской  вере
нашей,  которая  в  преддверии  вечности  удостоит  нас  —
нас  и  сотоварищей  наших  —  наследия  Иисуса  Христа
и  вдали  от  мест  стародавних,  разрушив  все  дольнего
мира  различия,  примет  нас  в  чертог  блаженства».
 Язык  хорошо  нам  знакомый.  И  впрямь  трудно  пред¬
ставить  большее  совпадение,  если  сравнить  основной
замысел,  учение,  стремления  Fama  и  Confessio  с  пос¬
ледними  попытками  Андреэ  создать  христианский
союз  уже  к  концу  жизни  —  спустя  двадцать  лет  пос¬
ле  первых  манифестов.  В  обоих  случаях  мы  на  пороге
апокалиптических  событий,  «в  преддверии  вечности»
и  должны  подготовить  себя  и  всех  благочестивых  к
тому,  чтобы  истинно  сохранить  Иисуса  в  сердце,  отри¬
нуть  видимость,  воспринимаемую  нашими  чувствами
(«дольнего  мира  различия»  —  выражение  розенкрей¬
церского  комментария,  принадлежащего  перу  Швайг-
хардта),  дабы  «быть  принятыми  в  чертог  блаженства»,
земное  Царство  Божие  («знаменитые  царские  палаты»
Швайгхардта  и  Фладда)  и  удостоиться  второго  рожде¬
ния  и  озарения.
 Но  это  поползновение  последнее.  Об  идее  христиан¬
ских  сообществ  мы  услышим  теперь  только  в  автобио¬
графии  Андреэ,  где  он  походя  отдает  должное  замыслу
образовать  истинный  союз.  Этим  все  и  ограничилось.
 **♦
 Уже  сообщалось  (531)  о  связях  Андреэ  и  его  друзей
с  другим  предприятием  того  же  толка  —  Антилией.

Глава  1  I.  Христианские  союзы  215
 Уверялось  —  или  предполагалось,  —  что  оно  было  ор¬
ганизацией  тайной,  откуда  делали  вывод,  что  такой  же
тайный  характер  носили  христианские  союзы.
 Вот  то  немногое,  что  достоверно  известно  об  этом
деле.
 Из  письма  Андреэ  принцу  Августу  от  19  марта
1645  года  мы  узнаем  о  существовании  организации  под
названием  «Антилия»,  а  из  письма  Хартлиба  (о  нем  см.
с.  216)  о  том,  «что  она  возникла  в  Богемии  незадолго
до  войны.  Слово  „Антилия”,  судя  по  всему,  использо¬
валось  лишь  членами  сообщества  в  качестве  пароля.
Я  не  доискивался,  —  добавляет  Хартлиб,  —  до  смысла
названия.  Общество  прервало  свою  деятельность  из-
за  войны  в  Богемии  и  Германии».  Известно,  что  цели
его  —  к  ним  я  еще  вернусь  —  были  примерно  те  же,  что
и  у  основанных  Андреэ  христианских  союзов.  Кроме
того,  Хайн  и  Пёмер  живо  интересовались  работой  об¬
щества  и  часто  упоминали  его  в  своих  письмах,  из  чего,
однако,  никак  не  вытекает,  что  Пёмер  «был,  разумеет¬
ся,  адептом»  Антилии  (532).  Так,  в  1642  году  Пёмер
пишет  Андреэ,  что  Антилия  не  сильно  отличается  от
общества,  которое  Андреэ  описывал  в  «Протянутой
деснице»  и  «Христианополисе»  (533).  Правда,  «не¬
смотря  на  все  старания  и  труды,  несмотря  на  значи¬
тельные  расходы,  результат  ничтожен»,  остается  толь¬
ко  уповать  на  милость  Божью,  «а  вот  Хайн  сдаваться
не  собирается»  (534).  Из  письма  нетрудно  догадаться,
что  до  его  получения  Андреэ  не  имел  ни  малейшего
представления  об  Антилии.  Он  отсылает  Пёмеру,  по
просьбе  последнего,  экземляр  своего  проекта,  запра¬
шивая,  в  свою  очередь,  у  Пёмера  дополнительные  под¬
робности  о  характере  этой  организации.
 Если  добавить  сюда  довольно  сумбурное  письмо
Морсиуса  (535),  где  он  валит  в  одну  кучу  «третью
часть»  «Протянутой  десницы»  (за  две  первые  он  явно
принимает  две  части  «Приглашения»),  Imago  Societatis
evangélica  (другой  проект,  от  1618  года,  впоследствии
утерянный),  Themis  aurea  (Майер  притянут  тут  за  уши,

216  Часть  I.  Истоки  розенкрейцерства
 если  только  не  предположить,  что  Морсиус  ставит
знак  равенства  между  Розовым  Крестом  и  союзами)
и  постановления  андилианские  (правильно  —  анти-
лианские)  —  вот  и  все,  что  мы  знаем  об  Антилии.  Из
письма,  а  также  из  того,  что  Пёмер  сравнивает  Анти-
лию  с  христианскими  союзами,  с  достаточным  основа¬
нием  вытекает,  что  речь  идет  о  сходном  духовном  дви¬
жении.  Однако  столь  краткие  сведения  не  позволяют
прояснить  его  природу  и  тем  более  сделать  вывод  о  его
оккультном  характере.
 Некоторый  свет  на  проблему  проливают  наши  зна¬
ния  об  одноименном  английском  обществе,  созданном
наподобие  немецкого.  Мы  увидим,  что  эти  сведения
ни  в  чем  не  подтверждают  гипотезу  Квасалы.
 Вдохновителем  движения  в  Англии  был  Сэмю¬
эл  Хартлиб.  Хартлиб  родился  в  Германии  в  начале
XVII  века.  Он  всецело  посвятил  себя  религиозной
и  социальной  реформе.  В  1623  году  он  обосновался
в  Лондоне,  где  вместе  с  шотландцем  Джоном  Дьюри
стал  трудиться  над  объединением  протестантских
конфессий,  а  с  Коменским,  чьи  первые  работы  вышли
при  его  участии,  —  над  изменением  системы  препода¬
вания  в  Англии.  В  1647  году  он  представил  в  парла¬
мент  «Соображения,  которые  должны  споспешество¬
вать  успешному  реформированию  английской  церкви
и  государства»,  где  ставил  примерно  те  же  цели,  что
и  Андреэ  с  единомышленниками.  За  несколько  лет
до  этого,  в  1641  году,  Хартлиб  выпустил  нечто  вроде
«Новой  Атлантиды»  Бэкона,  где  описал  христианское
государство  Макарию.
 Хартлиб  придумал  английскую  Антилию  (в  пись¬
мах  он  именует  ее  также  Макарией),  чтобы  осущест¬
вить  на  практике  гражданский  идеал.  За  образец  он,
несомненно,  брал  Антилию  немецкую.  В  1660  году  в
письме  Уортингтону  (536)  Хартлиб  отмечал:  «Слово
„Антилия”  я  позаимствовал  у  австрийского  общества
(об  этом  речь  уже  шла),  преследовавшего  почти  те  же
цели».

Глава  1  1.  Христианские  союзы  217
 Сведения  об  обществе  активно  распространялись  и
в  самой  Англии,  и  за  ее  пределами.  Хартлиб  поведал
о  нем  Коменскому1  (537).  Все,  однако,  пошло  прахом.
Движение  вскоре  сошло  на  нет.  Знай  он  об  этом  зара¬
нее,  пишет  Хартлиб,  он  ни  за  что  не  назвал  бы  так  об¬
щество.  Впрочем,  настоящим  обществом,  признается
он,  Антилия  никогда  не  была.  «Так,  одна  имитация»,
и  «Макария  —  чересчур  хорошее  (too  good  a  word)  для
него  слово».
 Одновременно  мы  узнаем,  что  Антилию  в  Англии
основали  отчасти  в  пику  братству  Святого  Креста
(Fraternity  of  the  Holy  Cross).  Историки  даже  путали
эти  две  организации,  когда  стремились  показать  все¬
общий  и  непреходящий  характер  братства  Розового
Креста  (538).  Поступали  опрометчиво.  Впрочем,  то
немногое,  что  мы  знаем  об  английском  Fraternity,  до¬
казывает:  это  братство  —  такая  же  мистификация,  как
и  братство  розенкрейцеров.  Хартлиб  без  обиняков
говорит  о  так  называемых  мистериях  братства,  как
о  «надувательстве»  и  «обмане»  (cheats).  С  горечью
сетует  он,  что  обманщики,  дабы  утаить  свою  пусто¬
ту,  «прибегали  к  бесконечным  уловкам  и  хитростям»
(539).  В  письме  от  29  ноября  1660  года  (540)  Уортинг¬
тон  открыто  это  подтверждает:  «Один  из  наших  дру¬
зей  полагал,  что  все  сведется  только  к  разговорам.  По-
моему,  люди  нацеливались  на  высокие  свершения,  на
удивительные  результаты.  Строили  же  на  шатком,  еле
видимом  основании,  так  что  сказать  что-либо  опреде¬
ленное  я  не  могу.  Я  бы  и  не  подумал,  что  за  этим  стоит
что-то  реальное,  если  бы  не  мнение  одного  достойно¬
го  человека,  моего  друга,  чье  острое  чутье  непремен¬
но  подсказало  бы  ему  правильный  ответ,  разузнай  он
все  сам,  а  не  через  посредников  (per  internuntios).  Вина,
следовательно,  лежит  на  посредниках».  «Их  вполне
можно  упрекнуть  в  излишней  доверчивости,  —  вторит
 1  И  неудивительно,  ведь  они  тесно  сотрудничали,  работая
над  социальными  реформами  и  проблемами  христианского
образования.

Д1>  Чость  I.  Истоки  розенкрейцерство
 Уортингтону  Хартлиб,  —  ведь  они  и  впрямь  решили,
что  за  этим  стоит  что-то  серьезное».
 То  ли  тем,  кто  находился  у  истоков  братства  Свя¬
того  Креста,  дурную  службу  сослужил  пример  мисти¬
фикаторов  1614  года,  то  ли  им  просто  не  хватило  реши¬
мости  создать  что-либо  путное.
 ***
 Исконному  истинному  розенкрейцерству,  стре¬
мившемуся  создать  общество  на  евангельских  на¬
чалах,  наследовали,  согласно  нашим  выводам,  раз¬
личные  организации  и  союзы,  основанные  Андреэ.
У  нас  есть  свидетельство  об  этом,  пусть  отрывочное,
недостаточно  веское,  чтобы  поставить  точку  в  споре.
Коменскнн,  проявлявший,  как  мы  помним,  интерес  к
христианским  союзам  Андреэ,  из  первых  рук  знавший
всю  подоплеку  событий,  связанных  с  Розой  и  Крес¬
том,  оставил  в  конце  жизни  —  не  ранее  1665  года  —  за¬
пись,  к  сожалению,  краткую,  где,  выражая  надежду,
что  Божьим  произволением  воссияет  у  нас  (в  течение
нашей  жизни)  великий  свет  (речь  идет  о  Царстве  Бо-
жнем),  отмечает:  «Свет  этот  будет  способствовать  со¬
зданию  истинно  католической  (то  есть  вселенской)
Церкви,  детища  Премудрости  Божией.  Основание
сей  Церкви  заложило  около  полувека  назад  братство
Розы  и  Креста»  (541).  Слова  эти  позволяют  по-особо¬
му  взглянуть  на  то,  какие  тайные  упования  возлагали
на  Розу  и  Крест  в  первую  пору  своей  деятельности  его
основатели  с  Андреэ  во  главе.

Часть  II
 Современныерозенкрейцеры

Глава  I
 Теперь,  когда  стало  очевидным,  что  братство  Розо¬
вого  Креста,  якобы  основанное  авторами  манифеста
1614  года,  не  более  чем  миф  и  на  самом  деле  его  ни¬
когда  не  было,  остается  показать,  что  в  те  времена  и
даже  раньше  вообще  не  существовало  организаций
подпольного  или  тайного  характера,  какой  приписы¬
вали  Розе  и  Кресту.  Иначе  нельзя  исключить,  что  в
них  входили  приверженцы  розенкрейцерского  уче¬
ния  (по  крайней  мере,  некоторые)  или  что  подобные
братства  отчасти  руководствовались  розенкрейцерс¬
кими  идеями.
 Последние  лет  сто  пятьдесят  предпринимаются
невероятные  усилия,  дабы  доказать  относительную
древность  современных  инициатических  тайных  об¬
ществ  масонского  типа.  Если  отвлечься  от  теории  упо¬
добления  франкмасонских  лож  строительным  —  на
этом  я  еще  остановлюсь,  —  отправная  точка  подобных
рассуждений  следующая.  Алхимики  никогда  особо
не  распространялись  о  своем  искусстве  и  передавали
ученикам  знание  об  арканах  лишь  при  условии  соб¬
людения  теми  тайны.  В  книгах  же  они  излагали  свои
мысли  в  символической  или  иероглифической  форме.
Кроме  того,  есть  упоминания  о  собраниях  алхимиков,
а  также  о  королевских  привилегиях  алхимикам,  в  час¬
тности,  в  Англии  в  XIV  веке.
 221
 Тайные
 общества

222  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 Однако  сама  по  себе  передача  профессиональных
или  философских  секретов  от  учителя  к  ученику  или
просто  от  одного  человека  к  другому  вовсе  не  предпо¬
лагает  наличия  тайного  общества.  Сообщение  о  соб¬
рании  алхимиков  в  Вестминстере  в  1444  году  (542)
ничего  не  доказывает,  ведь  алхимия  сродни  медици¬
не,  и  наилучшим  свидетельством  в  этом  отношении
как  раз  и  служат  королевские  привилегии,  на  которые
так  часто  ссылаются.  Речь  шла  о  конгрессе  —  явлении,
впрочем,  исключительном  —  профессионалов-фило-
софов.  Тайные  инициатические  общества  конгрессов
не  устраивают.
 Землер,  Бюле,  а  затем  Кач,  Кизеветтер  и  Седир  с
упорством,  достойным  лучшего  применения,  собира¬
ли  по  сусекам  доказательства  существования  подоб¬
ных  сообществ  по  меньшей  мере  с  XV  века.  Вот  в  хро¬
нологическом  порядке  сведения,  которые  им  удалось
отыскать.
 Прежде  всего,  довод,  который  видится  им  опреде¬
ляющим:  анонимный  алхимический  трактат  XV  века,
опубликованный  Барно  в  1613  году,  сообщает,  что
27  января  1447  года  неизвестный  автор  решился  пред¬
ставить  арканы  в  палате  парламента  Гермеса.  Автор
добавляет,  что  незнающий  «камня»  недостоин  име¬
новаться  философом  и  не  должен  «заниматься  вместе
с  нами  философскими  штудиями».  Далее  он  предает
анафеме  «с  извращенной  фантазией  делателей»,  воз¬
намерившихся  получить  питьевое  золото  из  навоза.
Добавим,  что  в  одном  из  своих  писаний  Раймонд  Лул-
лий  утверждает,  что  в  1293  году  в  Неаполе  в  присутс¬
твии  брата-иоаннита  с  Родоса,  Бернарда  де  ля  Бре,  тех
physicus  и  других  socii,  ему  удалось  фиксировать  ртуть
(543).  Если  присовокупить  сюда  предисловие  к  сочи¬
нениям  Ортолануса,  составленным  с  подачи  принца-
епископа  Франкенштайна,  «отца  философов»1,  то  вот
и  весь  интересующий  нас  перечень  отрывков  на  дан¬
 1  Речь  идет  об  известной  подделке  Кизеветтера,  см.  с.  74.

Глава  1.  Тайные  общества  223
 ную  тему.  Заметим  сразу,  что  в  те  времена  титулы  гех
physicus  (physicorum)  или  pater  philosophorum  не  озна¬
чали  должности.  За  витиеватым  слогом  здесь  скры¬
валось  желание  почтить  человека,  который  занимал
высокое  положение,  обладал  властью  или  выделялся
исключительными  профессиональными  достоинства¬
ми.  «Брат-иоаннит»  с  Родоса  —  вовсе  не  посвященный,
а  просто  монах  всем  известного  ордена.  Socii  перево¬
дят  как  «ассоциированных  членов»  организации,  в  то
время  как  подразумеваются  обычные  сотрудники.  Не
стоит  искать  особый  смысл  и  в  выражении  «делатели
с  извращенным  воображением»,  автор  явно  указыва¬
ет  на  кишмя  кишевших  в  ту  пору  безумцев  и  шарла¬
танов,  заявлявших,  что  они  умеют  изготовлять  золо¬
то.  Истинных  служителей  и  сомнительных  делателей
разделяла  не  неприступная  стена  сообщества,  тайного
или  нетайного,  а  презрение,  какое  испытывали  к  полу¬
образованным  невеждам  настоящие  ученые.  Ничего,
кроме  своего  нежелания  «заниматься  с  такими  людь¬
ми  совместными  философскими  штудиями»,  аноним¬
ный  автор  в  виду  не  имел.  Остается  палата  парламен¬
та  Гермеса,  в  которой  некоторые  норовили  усмотреть
что-то  вроде  храма  или  оккультной  ложи.  Вряд  ли  так
можно  говорить  из-за  полного  отсутствия  сведений  на
сей  счет.  Согласиться  с  этим  можно  было  бы,  имей  мы
другие  свидетельства  о  подобных  храмах  или  ложах  в
последующем  или  последующих  веках,  но  таких  сви¬
детельств  нет.  Раз  так,  то  это  скорее  философская  ака¬
демия  вроде  той,  что  была  во  Флоренции  при  Козимо
I  (платоновская  академия)  или  в  Калабрии,  когда  там
трудился  Телезио,  то  есть  собрание  профессионалов,  в
котором  не  было  ничего  тайного.  Более  того,  примерно
в  то  же  самое  время  Джованни  Баттиста  Порта  (умер  в
1615  году)  основывал  в  Неаполе  Академию  тайн,  кото¬
рая,  несмотря  на  свое  название,  была  не  чем  иным,  как
философской  школой  (544).
 Теперь  о  словах  Парацельса:  «Сие  говорю  я  для  ас¬
тральных  адептов  {astrales  discipuli),  способных  ура-

224  Чость  II.  Современные  розенкрейцеры
 зуметь  написанное  для  своей  пользы  и  наставления»
(545).  Эта  фраза,  предваряющая  некие  сведения  о
спагирии,  об  извлечении  эликсира  жизни,  по  мнению
некоторых,  относится  к  «адептам»  астрального  обще¬
ства  с  «императором»  Парацельсом  во  главе,  членам
особого  братства.  Здесь  явно  выдает  себя  незнание
языка  эпохи,  когда  «адептами»,  сынами  учения,  име¬
новали  без  разбора  всех,  кто  всерьез  занимался  алхи¬
мией.  Уточним,  что  «астральные  адепты»  для  Пара-
цельса  суть  алхимики  или  философы,  принявшие  его
теорию  о  сотворении  мира,  по  которой  все  вещи  имма¬
нентны  в  Боге,  Отце  всего,  что  вечно,  и  всего,  что  пре¬
ходяще.  Илиастре  (от  Hyle,  материя,  и  astrum,  астраль¬
ная  эманация),  по  терминологии  Парацельса  (546),
исходящая  от  Бога  астральная  эссенция  «проницает
все  творение,  соединяя  все  вещи  воедино».  Речь,  стало
быть,  идет  о  приверженцах  Парацельса,  а  не  о  «брать¬
ях»  в  узком  смысле  слова.
 Не  стоят  внимания  разглагольствования  Кизевет-
тера  о  деятельности  Парацельса  и  Агриппы  во  главе
пресловутого  братства  Розового  Креста.  Это  чистой
воды  выдумка.
 Перехожу  к  основному  документу.  В  1599  году
французский  философ  Барно  опубликовал  в  Лейде¬
не  манускрипт  любопытного  алхимического  тракта¬
та  своего  соотечественника  Риплея.  В  послесловии
Барно  говорит,  что  выпустил  книгу  в  помощь  фран¬
цузским,  английским,  немецким,  итальянским,  поль¬
ским,  чешским  и  многим-многим  другим  философам,
за  исключением  разве  что  испанских,  у  которых  есть
другие,  более  земные  способы  обогащения,  оплачен¬
ные  испанской  и  индейской  кровью.  Возлюбленные
же,  в  чьих  сердцах  будет  обитать  Дух  Божий,  коим  не
достанет  сей  упряжки,  сей  квадриги  (четырех  частей
трактата),  пусть  подождут  другой,  которая  «не  без  со¬
гласия  богов  (поп  sine  numine)  не  преминет  прибыть  и
вознести  их  к  наивысочайшему  Парнасу  химических
муз».  Он,  Барно,  предъявит  новую  упряжку  (то  есть

Глава  1.  Тайные  общества  225
 опубликует  новый  труд)  в  скором  времени,  если  на  то
будет  воля  принцев  (si  principibus  placuisse)  (547).
 Утверждалось,  что  Парнас  этот  представлял  собой
тайное  общество  алхимиков,  в  чьи  арканы  посвяща¬
лись  избранные.  Толкование  чересчур  предвзятое.  На
самом  деле  Барно  подразумевал  горние  радости  ис¬
тинного  знания.  И  numine  означало  не  опознаватель¬
ные  знаки  (как  в  современных  тайных  обществах),  а
именно  благословение  богов  на  духовное  путешест¬
вие.  Барно,  как  все  его  современники,  думал,  что  без
Божественной  благодати  немыслимы  ни  великое  де¬
лание,  ни  озарение.
 Землер  идет  в  своем  толковании  дальше.  В  словах
«если  на  то  будет  воля  принцев»  он  видит  доказательс¬
тво  того,  что  сильные  мира  сего  уже  вступали  в  то  вре¬
мя  в  гипотетическое  тайное  общество.  И  будто  бы  их
вступление  больше  всего  беспокоило  Барно.  В  откры¬
том  письме  от  1  января  1601  года  (548)  он  доводит  до
нашего  сведения,  что  сам  император  Рудольф  II,  герцо¬
ги  Баварский,  Вюртембергский,  Брауншвейгский,  при¬
нцы  Гессенский  и  Нассауский  ревностно,  без  какой  бы
то  ни  было  личнои  заинтересованности  стремились  ов¬
ладеть  знанием  «высшей  медицины»,  «таинством  муд¬
рости»,  хотя  и  владели  в  изобилии  земными  благами.
«Надобно  во  всеуслышание  воздать  хвалу  владыкам,
которые  не  в  пример  многочисленным  лжеименным
мудрецам,  неискушенным,  исполненным  гордыни,  пре¬
зирающим  недостойное,  по  их  мнению,  звание  doctor
medicinae,  не  считают  зазорным  смиренно  беседовать
с  бедным  Мастером»  (549).  И  добавляет:  «Чтобы  спод¬
ручнее  тебе  было  достичь  (спасения  через  алхимию),  я
желаю  для  твоей  пользы  и  для  пользы  всех  философов
объединенных  провинций  (Голландии)  присовоку¬
пить,—  ведь  одна  книга  помогает  понять  другую,  —  са¬
мое  дорогое,  что  у  меня  есть,  то,  в  чем  заключается  рас¬
крытие  тайны.  Но  при  условии,  которое  я  уже  прежде
поставил  французским  философам,  тем,  кого  я  подвиг¬
нул  работать  во  славу  Божию,  для  возвеличения  Хрис¬

226  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 товой  церкви,  повинуясь  во  всем  христианнейшему  го¬
сударю  Генриху  Великому  (Генриху  IV),  а  именно:  если
Бог  сочтет  кого-нибудь  из  вас  достойным  дара,  пусть
тот,  как  и  подобает  человеку  благоразумному,  богопос¬
лушному,  по  своей  воле  передаст,  предоставит,  вручит,
дарует  результат  своих  трудов  —  Философский  камень
его  светлости  принцу  Морису  Нассаускому,  правите¬
лю  провинций...  Тот,  кто  так  поступит  (как  и  должен
поступить  человек  благонамеренный,  следуя  примеру
самаритянина,  который  принес  раненого  к  себе  домой),
сопричтен  будет  к  ближайшим  друзьям  Бога  и  своей
отчизны.  Пользу  и  радость  принесет  это  мириадам  душ.
Непотребно  разглашать  тайну,  верных  же  одаривать
милостыней  благолепно.  А  я,  в  свою  очередь,  сделаю
так,  что  его  светлость  принц  Морис,  правитель  объеди¬
ненных  провинций,  и  люди  высшего  сословия  станут  к
нему  расположены,  наградят  его  своей  дружбой  и  поза¬
ботятся  о  том,  чтобы  в  храмине  мира  воздвигнуть  в  его
честь  колонну,  дабы  вечно  сохранялась  память  о  таком
великом  деянии»  (550).
 Из  одной  этой  страницы  сделали  целый  роман  с
далеко  идущими  выводами,  которые  нельзя  вычитать
даже  между  строк.  Якобы  философы  объединились  в
общество,  которое  Генрих  IV  и  принц  Нассау  взяли
под  свое  покровительство.  Однако  потом  между  вид¬
нейшими  членами  коллегии  начались  распри,  и  Бар¬
но  призвал  всех  к  согласию,  призвал  вернуться  под
опеку  принцев  и  духовных  вождей  ордена,  к  которому
примкнула  вся  высшая  немецкая  аристократия.  Ор¬
ден  этот  якобы  сохранил  демократические  традиции,
столь  ценимые  франкмасонством  со  времени  Землера
(551).  Распри,  ничтоже  сумняшеся  уточняет  прозор¬
ливый  Землер,  возникли  из-за  самого  Барно,  пола¬
гавшего,  что  «общество»  способно  достичь  более  ам¬
бициозных  целей,  если  откроет  свои  тайны  королям  и
принцам,  и  что  только  адепт  новообразованной  орга¬
низации  обладает  знанием  истинных  арканов.  Такая
организация  будто  бы  в  состоянии  создать  предпо¬

Глава  1-.  Тайные  общества  227
 сылки  для  великой  социальной  революции  и  соору-
дить  храмину  мира  (552).
 И  пошло  поехало.  Свою  лепту  внесли  продолжа¬
тели  дела  Землера.  Так,  для  Седира  письмо  Барно
означает,  что  «алхимики  должны  были  открыть  Ген¬
риху  IV  и  Морису  Нассаускому  тайну  Камня  при  ус¬
ловии,  что  оба  правителя  войдут  в  основанное  им  во
Франции  сообщество».  Отсюда  можно  заключить,  что
латынь  Седир  знает  столь  же  приблизительно,  как  не¬
мецкий.  В  унисон  с  Кизеветтером  Седир  утверждает,
что  призыв  Барно  «в  действительности  обращен  ко
всем  розенкрейцерам,  ведь  орден,  никогда  не  работая
в  открытую,  собрал  в  своих  рядах  самых  видных  алхи¬
миков  и  герметиков»  (553).
 Маловероятно  уже  то,  что  философы  способны  объ¬
единиться  в  какое-либо  общество,  тайное  или  нетайное.
Наличие  такого  общества  отнюдь  не  вытекает  из  пись¬
ма  Барно,  написанного  «на  пользу  всем  философам»  и
адресованного  «как  французским  философам,  так  и
философам  объединенных  провинций».  Сама  форма
подобного  обращения  предполагает,  что  оно  предназна¬
чено  не  узкому  тайному  кружку,  а  всем  занимающимся
философией,  под  которой  в  ту  пору  понимали  либо  по¬
иск  Философского  камня,  либо  богопознание.  Нет  ни¬
каких  признаков  и  того,  что  Барно  был  общепризнан¬
ным  вождем  гипотетического  братства.  Выражение  «я
подвигнул  к...»  подтверждает  мысль  не  о  «формальной
власти»,  а,  скорее,  об  авторитете  видного  деятеля,  ко¬
торым  обладал  Барно  в  глазах  европейских  алхимиков.
Он  обращается  к  своим  собратьям  не  как  начальству¬
ющий,  а  как  выдающаяся  личность,  заслуженная  зна¬
менитость  или  просто  как  человек,  известный  своей
беспристрастностью  и  бескорыстием.
 Именно  отсутствие  корысти  определяет  его  пос¬
тупки.  Поиски  Философского  камня  —  предприятие
само  по  себе  тайное,  даже  в  ту  закатную  пору,  когда
начали  смешивать  натуральную  алхимию  и  алхимию
метафизическую.  Авторы  манифеста  1614  года  как  раз

228  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 задались  целью  положить  конец  путанице,  в  которой
Барно,  судя  по  всему,  не  совсем  отдает  себе  отчет.  Рас¬
крывать  мистический  опыт,  как  и  результаты  алхими¬
ческих  поисков,  не  следует,  чтобы  недоучка,  мнимый
посвященный  не  использовал  это  знание  во  зло.  «Не
бросайте  жемчуга  вашего  перед  свиньями»,  —  пре¬
дупреждает  Евангелие.  Андреэ  напишет  эти  слова  на
титульном  листе  «Химической  Свадьбы».  Такое  соб¬
людение  тайны  не  имеет  ничего  общего  с  подпольной
деятельностью.  Его  диктует  сам  предмет.  Но  Барно
намеревается  осчастливить  все  человечество,  точ¬
нее,  «всех  благочестивцев»  (вовсе  не  адептов  тайного
братства)  открытием,  относящимся  скорее  к  области
науки.  Природу  открытия  или  «милости»  нетрудно
разгадать.  Мы  знаем,  что  цель  трудов  этих  «художни¬
ков,  рецепт  этих  титулованных  врачей,  то,  чего  следу¬
ет  домогаться  со  всем  рвением  и  несмотря  на  хлопоты,
откровение  к  пользе  и  радости  мириад  душ»  не  что
иное,  как  путь  к  спасению,  способ  достичь  озарения,
который  позволит  соорудить  «храмину  мира»  —  не  ка¬
кую-то  подпольную  ложу,  а  Царство  Божие  на  земле.
 Да,  сильных  мира  сего  в  немалой  степени  занима¬
ла  великая  тайна,  и  они  «не  считали  зазорным  бесе¬
довать  о  ней  с  бедным  Мастером»,  но  это  не  значит,
что  общались  они  с  ним  в  клубе,  как  это  будет  сто  лет
спустя.  Просто,  как  Морис  Гессенский  в  1608  году,  «ис¬
полненные  истинного  благородства,  они  испытывали
большое  желание  обладать  самым  возвышенным  из
преходящих  благ  земной  мудрости»  (554).  Из  того,  что
«благородных  кровей  королева  Наваррская,  кардинал
Турнонский,  кардинал  Лотарингский  и  многие  другие,
в  том  числе  знатные  дамы,  упорно  занимались  благо¬
честивой  работой  по  христианскому  усвоению  этого
искусства»  (555),  не  следует,  что  к  предполагаемому
обществу  присоединялось  все  больше  и  больше  знати.
В  иерархическом  обществе,  где  власть  сосредоточена
в  руках  аристократии,  дабы  поставить  власть  имущих
в  пример  другим,  принято  было  похвально  отзывать¬

Глава  ].  Тайные  общества 	229
 ся  об  их  интересе  к  алхимическому  искусству,  исклю¬
чительной  набожности,  страстном  желании  обрести
блага  духовные,  почтительном  отношении  к  истин¬
ным  мудрецам.  И  все  это  ради  того,  чтобы  приблизить
чаемое  в  те  времена  преображение  общества,  о  кото¬
ром  заговорят  вскоре  розенкрейцерские  манифесты.
О  возможной  социальной  революции,  которую  через
полторы  сотни  лет  станут  готовить  ложи,  тогда  ник¬
то  не  думал.  Вот  почему  работу,  о  которой  идет  речь,
дблжно  было  совершать  не  для  личной  выгоды,  а  «во
славу  Божью,  для  возвеличивания  Христовой  церкви,
повинуясь  во  всем  государю1.  В  результате  от  аргумен¬
тов  Землера,  Седира  и  иже  с  ними  не  остается  кам¬
ня  на  камне,  ибо  основывались  они  на  субъективной,
предвзятой  точке  зрения  и  на  полном  незнании  языка
и  духа  той  эпохи2.  Таким  образом,  крайне  сомнитель-
 1  Само  собой  разумеется,  что  под  «высшими  кругами  об¬
щества»,  почитающими  вместе  с  принцем  человека,  которому
посчастливилось  открыть  тайну,  Барно  подразумевает  не  пос¬
вященных  высших  степеней,  а  соответствующие  сословия.
 2  Землер  (556)  высказал  еще  более  причудливую  догад¬
ку.  Дело  в  том,  что  одну  из  своих  книг,  вышедшую  в  1607  году,
Фигулус  сопроводил  словами:  «Написана  в  период  правления
на  Олимпе  ангела  Хагита  в  году  197».  Землер  делает  отсюда
вывод,  что  имеется  в  виду  время  создания  тайного  общества.
Полученный  таким  образом  1410  год  якобы  означает  дату,  ког¬
да  была  учреждена  коллегия,  которая,  —  тут  он  идет  на  уступ¬
ки,—  не  называлась  тогда  розенкрейцерской  и  была,  без  сом¬
нения  (откуда  такая  уверенность?),  образована  «за  пределами
Германии».  Христиан  Розенкрейц  возвратился  с  востока  в
1400  году  и  спустя  пять  лет  учреждил  братство:  совпадение  тем
более  разительное,  что  розенкрейцерское  послание  появилось
лишь  через  семь  лет  после  книги  Фигулуса.  Конечно,  все  это  не
просто  так.  Фигулус,  более  осведомленный,  чем  Землер,  при¬
менял  на  практике  астрономическое  учение  аббата  Тритемия
из  Спанхайма,  восстановленное  и  развитое  Корнелиусом  Аг-
риппой.  Тритемий,  помнится,  полагал,  что  земля  поочередно
находится  во  власти  одного  из  семи  (или  восьми)  «начальни¬
ков»,  или  ангелов  (архангелов),  каждый  из  которых  правит  в
течение  354  лет.  Смена  правителя  (олимпийского,  по  Фигулу-
су)  приводит  к  смене  мировой  эпохи  и  духовных  ориентиров.

230  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 но,  чтобы  во  времена,  когда  появился  розенкрейцер¬
ский  манифест,  существовали  реальные  общества,
будь  то  тайные  или  нет,  способные  в  одночасье  соста¬
вить  послание,  выработать  учение,  сочинить  легенду
и  название  и  придумать  обряды  и  ритуалы  на  основе
собранных  Спенсером,  а  затем  Андреэ  легенд  и  мифов.
И  совершенно  неправдоподобной  представляется  вер¬
сия  (557),  будто  «соратников  Кампанеллы,  Вензе  и
Адами  воодушевили  на  создание  тайного  общества
подпольные  организации  Италии».

Неопровержимо,  с  помощью  документов,  доказано,
что  в  1717  году  в  Лондоне  существовало,  по  крайней  мере,
четыре  масонские  ложи,  вскоре  объединившиеся  в  одну.
В  1723  году  их  насчитывалось  уже  двадцать  пять.  Тогда
же  была  составлена  первая  конституция  франкмасонов
{The  Constitution  of  the  Freemasons),  послужившая  образ¬
цом  для  всех  последующих  масонских  конституций,
кроме  тех,  что  разработали  уклонисты  шотландского
ритуала,  в  1735  году  отколовшиеся  от  лондонской  вет¬
ви.  В  период  между  1720  и  1730  годом  стараниями  Де-
загюлье  и  Рамсея1  франкмасонство  распространилось
 1  Теофил  Дезагюлье,  сын  французского  пастора,  бежав¬
шего  в  Лондон  после  отмены  Нантского  эдикта,  сменил  в
1719  году  Джона  Пейна,  второго  после  Антуана  Сейера  Вели¬
кого  Магистра  Лондонской  ложи.  Он  активно  использовал
франкмасонство  для  распространения  идей  «естественной
религии»  и  нравственного  ригоризма.  Работая  без  устали,  он
способствовал  созданию  в  европейских  странах  и  даже  в  Ин¬
дии  лож  сначала  на  основе  местных  английских,  а  потом  и
национальных  сообществ.  Во  Франции  первые,  по-видимо¬
му,  адепты  объединились  в  период  с  1730  по  1734  год  вокруг
герцогини  Портсмутской.  7  сентября  1734  года  в  английской
газете  Saint-James  Evening  Post  повилось  сообщение  о  собрании
вольных  каменщиков  в  салоне  герцогини  Луизы  де  Керуаль.
Вербовка  французских  членов  ложи  началась,  по  всей  вероят¬
ности,  с  1730  года.  Монтескье  был  посвящен  в  масоны  в  Англии
 Глава  2
 Розенкрейцерство
и  франкмасонство
 231

232  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 по  многим  европейским  странам:  Франции  (1730),  Пор¬
тугалии  (1727),  Испании  (1728),  Италии  (1730).  Логич¬
но  предположить,  что  между  появлением  первых  лож
и  их  объединением  в  1717  году  прошло  какое-то  время.
Но  защитники  масонства,  масонские  историки  с  самого
начала  старались  отодвинуть  зарождение  масонского
движения  в  седую  древность,  в  частности  связывая  его
непосредственно  с  исходным  братством  Розового  Крес¬
та,  каким  они  его  себе  представляли,  или  с  ложами  и
гильдиями  строителей  и  каменщиков.  Как  следствие,
на  сегодня  наряду  с  подтвержденной  источниками  ис¬
торией  франкмасонства  существует  и  легендарная.
 Короче  говоря,  делается  попытка  показать  двойную
преемственность  масонства.  Строительные  ложи  и  там¬
плиеры  образуют  как  бы  первый  ряд  его  предшественни¬
ков.  Роза  и  Крест  оказывается  звеном  промежуточным.
Сменив  в  1630  году  в  Англии  вывеску,  Розовый  Крест
официально  или  полуофициально  обрел  статус  спеку¬
лятивного  франкмасонства.  Переход  от  одного  братства
к  другому  окончательно  оформили  в  1650  году  розен¬
крейцерский  философ  Воган  и  антиквар  Элайас  Ашмол.
Смерть  Ашмола,  последовавшая  в  1692  году,  еще  больше
скрепила  связь  между  первыми  масонскими  клубами  и
ложами,  следы  которых  просматриваются  с  1705  года.
 Однако  более  или  менее  внимательный  анализ  ис¬
точников  это  построение  полностью  опровергает.
 ***
 Сообщается,  что  английские  масонские  ложи,  ис¬
тория  которых  особенно  изобилует  неподдающимися
 между  октябрем  1729  и  августом  1731  года.  3  апреля  свидетель¬
ство  о  регулярном  характере  было  выдано  ложе  «Серебряный
Людовик»,  члены  которой  собирались  в  английском  ресторане
Хура  на  улице  Бушри  в  Париже.  13  июля  1733  года  в  Валансь¬
ене  была  учреждена  ложа  «Совершенного  Союза».  С  1737  года
вождем  французского  франкмасонства  становится  шотландец
Рамсей  (1686—1743),  бывший  секретарь  и  апологет  Фенелона.
Об  этих  двух  персонажах  см.  у  Р.  Приуре  (558).

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  233
 проверке  документами  и  странными  преданиями,  за¬
родились  еще  до  тысячного  года.  В  926  году  в  Йорке
якобы  состоялась  представительная  франкмасонская
ассамблея,  которая  выработала  первую,  так  назы-
 и
 ваемую  Йоркскую,  конституцию  лож.  В  это,  однако,
верится  с  трудом.  Как  и  в  то,  что,  после  раскола  дви¬
жения  на  континенте,  франкмасоны  обосновались  в
XII  веке  в  Шотландии.  Тут,  без  сомнения,  дублируется
легендарная  история  тамплиеров,  которые  в  XIII  веке
после  брошенного  им  французским  королем  обвине¬
ния  в  антихристианской  ереси,  были  осуждены  папой:
Жан  Моле,  великий  магистр  ордена,  взошел  на  костер
в  1313  году.  Эта  трагедия,  политическая  и  религиоз¬
ная,  послужила  основой  одного  из  основных  мифов
шотландского  франкмасонства,  которое  будто  бы  за¬
далось  целью  отомстить  за  убийство  тамплиера.
 По  второй  версии  спекулятивное  масонство  восхо¬
дит  к  строительным  ложам,  у  которых  оно,  собствен¬
но,  и  заимствовало  строительную  терминологию,  коей
насыщены  масонские  обряды.  Такова  официальная
точка  зрения,  которая  приводится  в  первой,  вышед¬
шей  из-под  пера  Джеймса  Андерсона,  конституции,
опубликованной  в  Англии  в  1723  году.
 В  XV  веке  строители  —  по  примеру  других  профес¬
сиональных  сообществ  —  действительно  создали  свои
отдельные  гильдии  со  строгой  иерархией.  С  одной  сто¬
роны,  они  защищали  профессиональные  интересы  и
соблюдение  производственной  дисциплины  опытны¬
ми  работниками,  и  с  другой  —  заботились  о  передаче
от  учителя  к  ученику  профессиональных  секретов,
среди  которых  числилось,  как  мы  теперь  знаем,  золо¬
тое  сечение,  или  золотое  число  Пифагора  (559).  Тайна
эта,  лежавшая  в  основе  пифагорейской  философии,  во
все  времена  служила  мостом  между  строительным  де¬
лом  и  философией.
 Первая  гильдия,  по-видимому,  была  учреждена  в
Страсбурге.  Его  примеру  вскоре  последовали  многие
германские,  австрийские  и  венгерские  города.  25  ап¬

234  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 реля  1456  года  магистры  всех  строительных  лож  соб¬
рались  в  Ратисбоне.  Они  выработали  единый  для  всех
лож  устав,  оформились  в  братство  с  зодчим  страсбург¬
ского  собора  во  главе  и  решили  раз  в  год  собираться
по  провинциям  и  время  от  времени  всем.  Такие  общие
собрания  состоялись  в  1464  и  1469  годах  (560).
 Профессиональная  гильдия  получила  привиле¬
гии  от  Максимилиана  I,  который  3  октября  1497  года
взял  братство  под  свое  покровительство:  известны  его
пристрастие  к  оккультным  наукам  и  длительные  свя¬
зи  с  аббатом  Тритемием.  Гильдия  работала  всю  пер¬
вую  половину  XVI  века.  В  1563  году  собравшиеся  в
Базеле  семьдесят  два  магистра  приняли  новый  устав
лож  и  пересмотрели  их  иерархию.  Главной  осталась
страсбургская  ложа,  за  ней  по  старшинству  следовали
три  великие  ложи:  венская,  цюрихская  и  кельнская,
и  только  затем  шло  множество  других,  менее  значи¬
мых.  Также  подтверждена  была  иерархия  внутри  лож:
мастер,  подмастерье,  ученик,  —  которая,  как  мы  зна¬
ем,  станет  основой  и  во  франкмасонстве.  Собравши¬
еся  в  Базеле  установили  также  опознавательные  зна¬
ки  между  различными  степенями  и  внутри  степеней,
а  также  ритуальную  символику.  Нет  указаний  на  то,
что  в  тогдашних  ложах  знали  легенду  о  двух  храмо¬
вых  колоннах—  Боасе  и  Яхине  —  и  легенду  о  Хираме,
строителе  храма,  убитом  рабочими  и  найденном  мас¬
терами.  В  спекулятивном  франкмасонстве  эта  леген¬
да  всегда  сопутствует  инициации  мастера.  Легенда
о  двух  колоннах,  утверждают  масоны,  соотносится  с
двумя  башнями  страсбургского  собора  (закончена  из
них  лишь  одна),  а  легенда  о  Хираме  —  с  создателем
собора  мастером  Эрвином,  который  был  убит  своими
помощниками  в  день  его  торжественного  открытия.
Названия  Боас  и  Яхин  заимствованы  из  Ветхого  За¬
вета  (Цар.  7,  14),  где  дается  описание  Соломонова  хра¬
ма.  Хотя  Элифас  Леви  и  воспроизвел  в  своей  работе
манускрипты  якобы  VIII  века  (561),  на  самом  деле
поддельные,  миф  о  Хираме  достоверно  восходит  лишь

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  235
 к  XVIII  веку1.  Можно  ли  серьезно  говорить  о  том,  что
спекулятивные  ложи  образовались  путем  расширения
оперативных  за  счет  людей,  не  имевших  отношения  к
строительной  профессии?  До  1686  года  ничто  не  ука¬
зывает  на  такую  возможность.  Упоминался,  впрочем,
так  называемый  Кельнский  акт  от  1535  года.  «Если  мы
со  всем  вниманием  обратимся,  —  написано  в  этом  до¬
кументе,  вышедшем  из  братства  строительных  лож,  —  к
нашему  времени—  сложному,  смутному  из-за  того,  что
люди  пренебрегают  долгом,  деградируют  <...>  и  так  как
нас  связывают  тайны  и  нерасторжимые  договореннос¬
ти,  и  нам  бросают  обвинения  чужаки  и  профаны,  мы
заявляем,  обращаясь  как  к  просвещенным,  так  и  к  не¬
просвещенным  членам  общества,  что  мы  —  недуховные
потомки  тамплиеров,  наша  история  начинается  в  эпоху
гораздо  более  раннюю».  Сразу  бросается  в  глаза,  что
это  фальшивка  и  ее  сфабриковали,  дабы  она  послужи¬
ла  аргументом  в  споре  конкурирующих  лож.  Ни  один
из  уважающих  себя  исследователей  в  подлинность  сего
памфлета  уже  не  верит.
 Более  хитроумный  на  первый  взгляд  довод  выдвинул
в  конце  прошлого  века  Кач  (562).  Отбросив  не  выдержи¬
вающее  критики  предположение  о  прямой  и  непосредс¬
твенной  преемственности,  он  пытается  доказать,  что,  «по
крайней  мере,  в  Англии  наряду  с  гильдиями  оператив¬
ного  масонства  всегда  существовали  оккультные  обще¬
ства  масонов  королевского  искусства»  (563).  Для  пущей
убедительности  он  ссылается  на  конституцию  Андерсо¬
на,  где  членов  общества  именуют  «сынами  королевского
искусства»,  что  якобы  означает,  будто  франкмасонство
к  тому  времени  уже  несколько  лет  назад  возникло  в  ре¬
зультате  чисто  внешнего  преобразования  общества  «сы¬
нов  королевского  искусства»  (564).  В  рассуждения  Ан¬
дерсона  о  протоистории  спекулятивных  лож,  зачатком
которых  были  ложи  строительные,  замечает  Кач,  вкра¬
лись  такие  грубые  ошибки,  если  ориентироваться  на  из-
 1  О  сообщении  Леви  касательно  царя  Хирама  см.  с.248.

236  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 вестную  нам  историю  гильдий  каменщиков,  —  в  Англии
этих  последних  было  принято  называть  Freemasons,  фри-
масонами,  —  что  «историю»  эту  следует  признать  скорее
символической.  По  сути,  это  иносказательная  истинная
история  «тайных  союзов,  состоявших  из  довольно  узко¬
го  круга  людей  свободных,  вовсе  не  замышлявших  ни¬
чего  опасного  для  государства,  история  эта  начинается
никак  не  ранее  1630  года»  (565).
 Доводы  Кача  в  пользу  гипотезы  об  иносказательном
характере  истории  чрезвычайно  шаткие.  Конституция,
на  этот  раз  действительная,  не  позволяла  принимать
женщин.  А  между  тем  кое-кого  из  знаменитых  женщин,
королеву  Елизавету,  к  примеру,  в  гильдию  зачислили.
Тут  есть  лишь  одно  объяснение,  уверяет  Кач,  речь  идет
о  спекулятивных  гильдиях,  которые  совпадали  с  опе¬
ративными  гильдиями  каменщиков  лишь  по  названию.
Однако  о  «вступлении»  Елизаветы  в  гильдию  мы  можем
судить  лишь  по  одной,  двусмысленной  по  меньшей  мере,
фразе  Андерсона.  Королева,  пишет  он,  очень  печалилась,
что,  будучи  женщиной,  не  может,  как  она  того  хочет,
стать  каменщикам  сестрой  (566).  Как  на  решающее  до¬
казательство  ссылаются  также  на  мнение  Гульда,  основ¬
ного  английского  историка  франкмасонства  (567):  «В
рукописной  конституции  Lodge  of  Antiquity  за  подписью
„Уильям  Брей,  freeman  of  London  and  Freemason”  говорит¬
ся,  что  записана  она  в  1686  году  секретарем  лондонско¬
го  общества  франкмасонов  (Clearke  to  the  Workshippfull
Society  of  the  Free-Masons)  по  имени  Роберт  Паджет.  Меж¬
ду  тем  секретарем  оперативной  гильдии  каменщиков
числился  в  ту  пору  некий  Стамп.  Речь,  стало  быть,  идет
о  двух  разных  ложах  —  спекулятивной  и  оперативной.  К
сожалению,  однако,  никакой  гарантии,  что  упомянутая
рукопись  подлинная,  нет.  Мы  знаем,  какое  множество
документов  подделывалось  в  английских  ложах  первой
половины  XVIII  века1.  Вплоть  до  получения  каких-либо
 1  О  вероятности  существования  спекулятивных  лож  в  1686
году  будет  сказано  на  с.  248.

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  237
 новых  сведений  на  этот  счет  приходится  констатиро¬
вать:  между  строительными  и  спекулятивными  ложами
нет  никакой  зримой  —  реальной  или  символической  —
связи.  А  очевидные,  неоспоримые  терминологические
заимствования  —  чисто  искусственные,  они  относятся
к  более  позднему  времени  и  носят  сугубо  внешний  ха¬
рактер.  Возможно,  впрочем,  что  эти  заимствования,  как
и  язык  ритуалов  —  если  только  источник  их  не  Библия
(описание  храма  Соломона,  колонны  Боас  и  Яхин  и  тому
подобное),  —  внушены  эзотеризмом  некоторых  строи¬
тельных  традиций  (например,  что  касается  представле¬
ния  о  золотом  сечении,  или  золотом  числе,  положенном
в  основу  всей  храмовой  архитектуры).
 ***
 Теперь  о  третьей  стадии  масонской  протоистории.
Итак,  Роза  и  Крест  1614  года,  истинно  оккультное
братство,  к  1630—1635  годам  (отсюда  произвольно
предложенная  Качем  предельная  дата  возникновения
«союзов  свободных  людей»)  становится  франкмасонс¬
ким.  Этому  превращению  (оно  произошло  в  Лондоне)
способствовал  Роберт  Фладд,  а  затем  целая  когорта
«истинных»  розенкрейцеров  с  Воганом  и  Ашмолом  в
первых  рядах.  Оба  они  личности  известные  и  потому
лучше  других  подходили  на  роль  связующих  звеньев
при  переходе  от  братства  1614  года  к  масонской  конс¬
титуции  1723  года.
 Такая  точка  зрения  опирается  в  основном  на  текст
Фладда1,  —  я  его  упоминал,  когда  говорил  об  осужде¬
нии  Фладдом  в  1633  году  братства  Розы  и  Креста.  Из
него  обычно  цитируют  только  одну  фразу  (я  ее  вы¬
деляю),  которая  позволяла  сделать  желаемый  вывод.
 1  На  пресловутых,  собранных  Уэйтом  в  лондонских  ложах,
тайных  документах  (568),  из  которых  вытекает,  что  в  1620  году
спекулятивная  ложа  собиралась  недалеко  от  жилища  Фладда,
я  даже  не  буду  останавливаться.  Перечень  членов  ложи  и  все
ее  архивы  сгорели,  разумеется,  во  время  большого  пожара  в
1666  году.

238 	Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 Вот  отрывок  полностью:  «Не  созревшие  плоды  не  со¬
бирают.  Появление  братьев-розенкрейцеров  само  по
себе  не  гарантирует  возрождения  мира,  один  лишь  Бог,
обитающий  в  вышних,  Творец  всяческих,  дает  знаме¬
ния  на  небеси  и  на  земли.  Только  мудрые  (sapientes)
способны  увидеть  их  и  распознать.  Братья-розенкрей¬
церы  (так  некогда  именовали  тех,  кого  сегодня  мы  на¬
рекаем  мудрецами,  потому  что  из-за  невежественных
жалких  людишек  слово  “розенкрейцер”  стало  прези¬
раться  современниками  и  было  предано  забвению)  не
в  состоянии  изменить  европейское  общество.  Однако
они  отваживаются  открыто  заявить,  какие  беды  обру¬
шит  на  жителей  Европы  длань  Господня.  Указуют  же
им  на  это  новые  светила  и  другие  чудеса  натуры,  как
новая  звезда  указала  трем  магам,  что  родился  царь  иу¬
дейский,  имущий  власть  духовную,  что  склонятся  пе¬
ред  ним  грядущие  века  и  верные  обретут  блаженную
жизнь.  Ныне  близятся  сроки  последней  монархии,
предвещанной,  согласно  Даниилу,  царю  во  сне.  Не
говорю,  будто  новое  созвездие  предрекает  появление
братьев-розенкрейцеров.  Оно  свидетельствует  лишь  о
том,  что  нынешние  мудрецы,  как  и  древние  маги,  мо¬
гут  прочесть  грядущее  по  звездам  и  дать  знать  о  нем
миру»  (569).
 Какие  только  выводы  на  основании  этого  отрывка
не  делали!  Выхватив  из  него  несколько  выделенных
слов,  кое-кто  (570)  решил,  что  к  1633  году,  когда  вы¬
шла  книга,  «Розовый  Крест  был  преобразован  в  ок¬
культное  франкмасонство  (франкмасоны  шли  здесь
под  именем  мудрецов),  которое  уже  при  Кромвеле
приняло  вид  тайных  клубов,  или  лож».  В  появившем¬
ся  в  1629  году  за  подписью  «Фризиус»  опусе  Summum
Bonum  (к  трактату,  написанному,  как  считается,  с  по¬
дачи  братства  Розового  Креста,  Фладд,  по  крайней
мере,  приложил  руку)  приводится  «программа  пре¬
образования  общества».  Другие  исследователи  (571)
видят  здесь  еще  более  лихо  закрученную  интригу:  Ан-
дреэ  создал  в  1620  годы  христианские  союзы  для  от¬

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  239
 вода  глаз,  чтобы  вывести  из-под  огня  Розовый  Крест,
представляя  его  некой  шутейской  организацией.  Про¬
ведя  публичную  акцию,  чтобы  привлечь  к  себе  потен¬
циальных  сторонников,  братство  ушло  в  тень.  Фладд
пенял  на  легкомыслие  современников,  не  понявших,
«какими  великими  сокровищами  обладают  мудрецы,
прежде  именовавшиеся  розенкрейцерами».  Некото¬
рые  добавляют  (572),  что  преобразованное  общество
либо  поменяло  название,  либо  сохранило  прежнее,  —
название  еще  не  вошло  в  употребление,  иначе  Фладд
не  преминул  бы  привести  его  в  своей  работе.
 Нам  пытаются  внушить,  что  покров  таинственнос¬
ти  (573)  обусловлен  опасностью  подвергнуться  поли¬
тическим  преследованиям,  так  как  Стюарты,  с  одной
стороны,  пуритане  —  с  другой,  со  все  большей  нетерпи¬
мостью  обрушивались  на  каббалистов,  подозревая  их  в
безбожии.  Подобный  взгляд  на  исторические  события
противоречит  фактам:  каббалистов  изводили  именно
при  Елизавете  —  взять  среди  прочего  убийство  Кайда
и  Марлоу,  —  в  то  время  как  по  воцарении  Якова  I  кабба-
листы  публиковали  свои  творения  беспрепятственно1.
На  самом  деле  все  эти  гипотезы  суть  чистая  выдумка
и  к  тексту  Фладда,  который  свидетельствует  скорее  об
обратном,  никакого  отношения  не  имеют.  Если  кратко,
Фладд  утверждает:  не  во  власти  евангельских  магов,  не
во  власти  сегодняшних  мудрецов,  прежде  именовав¬
шихся  братьями-розенкрейцерами,  было  ускорить  или
приблизить  приход  тысячелетнего  царства,  явление
Святого  Духа.  Одному  Богу  ведомы  времена  и  сроки,
лишь  он  истинно  славен.  Братья-розенкрейцеры,  муд¬
рецы  и  маги  способны  только  наблюдать  Божьи  знаме¬
ния  и,  толкуя  их,  предугадывать  грядущее.  Но  видение
апокалиптических  событий  в  принципе  отвергает  ка¬
кую-либо  совместную  работу,  оно  даруется  отдельным
людям,  либо  наделенным  особыми  психическими
 1  Об  оккультизме  в  литературе  во  времена  Елизаветы  см.
мою  работу  «Эзотеризм  Шекспира»  (Mercure  de  France,  1955).

240  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 Или  мистическими  способностями,  либо  стяжавшим
Божью  благодать.  Уподобляя  братьев-розенкрейцеров
мудрецам  и  магам,  Фладд,  хорошо  осведомленный  в
том,  что  касается  братства,  подчеркивал  обособлен¬
ность  этих  мудрецов.
 Однако  это  еще  не  все.  Роберт  Ф.  Гульд  (574)  обна¬
ружил  во  втором  (1603),  третьем  (1618)  и  последнем
(1633)  изданиях  книги  Джона  Стоу  «Описание  Лондо¬
на»  (575)  существенные  различия  в  том,  что  касается
сведений  о  гильдии  вольных  каменщиков  (freemasons).
Издание  1633  года  действительно  утверждает  (576),
что  «Товарищество  каменщиков,  прежде  называвшее¬
ся  Freemasons,  известное  своей  давней  историей  и  соб¬
раниями,  славящимися  царившими  на  них  учтивос¬
тью  и  обходительностью,  досточтимое  братство  это  {а
loving  Brotherhood)  часто  устраивало  общие  заседания
на  двенадцатом  году  благословенного  царствования
короля  Генриха  IV».  Гульд,  в  уверенности,  что  ему  по¬
верят  на  слово,  отмечает,  что  в  издании  1603  года  эти
исторические  детали  не  приводятся,  более  того,  ав¬
тор  заявляет,  что  «ничего  не  знает  о  древности  этого
сообщества»  {but  of  what  antiquietie  that  Compagny  is
I  have  not  read).  Подхватив  поддельную  цитату,  кото¬
рую  он  не  удосужился  проверить,  Кач  (577)  увидел  в
ней  неопровержимое  и  наглядное  свидетельство  того,
что  «искусная  легенда»  соединяет  в  одну  две  даты  об¬
разования  спекулятивного  франкмасонства,  которое
скрывалось  под  маской  профессиональной  гильдии.
Достаточно,  однако,  заглянуть  в  первоисточники,  что¬
бы  убедиться:  издание  1603  года  не  приводит  истори¬
ческих  данных  ни  об  одной  из  многочисленных  гиль¬
дий,  которые  оно  только  перечисляет  (578).  В  нем  нет
никаких  упоминаний  о  том,  есть  ли  подобные  сведе¬
ния  о  гильдии  вольных  каменщиков  или  нет.  Слегка
дополненное  издание  1618  года  перечень  воспроизво¬
дит,  а  в  конце  добавляет  (579),  что,  насколько  известно
автору,  самая  древняя  из  гильдий  —  гильдия  ткачей,
чьи  права  были  подтверждены  еще  Генрихом  II,  далее

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  241
 следуют  гильдии  портных  и  оружейников,  утвержден¬
ные  Эдуардом  III.  Затем  говорится:  «Остальные  гиль¬
дии  были  утверждены  в  качестве  сообщества,  братс¬
тва  или  цеха  при  Эдуарде  III,  Ричарде  II,  Генрихе  IV,
Генрихе  V,  Генрихе  VI  и  Эдуарде  IV,  а  некоторые  и  того
позже».  Последнее  же  издание  1633  года  —  великолеп¬
ный  in-folio  —  более  полное  во  всех  отношениях.  В  нем
приведены  гербы  каждой  из  гильдий,  дан  историчес¬
кий  очерк.  История  гильдий  зачастую  повторяется
слово  в  слово,  и  вольные  каменщики  тут  ничем  не  от¬
личаются  от  других.
 К  этим  мнимо  историческим  доводам  добавляют  до¬
вод  идеологический,  приводя  завершающую  часть  так
называемой  программы  тайного  общества,  Summum
bonum  Фризиуса,  повторенной  Фладдом*.  Помянув  раз¬
деление  христианских  церквей,  Фладд  задается  воп¬
росом,  какой  религии  придерживаются  таинственные
«мудрецы»:  «Все  различия  в  верованиях  остаются  для
них  за  пределами  незыблемых  законов  истинно  мис¬
тической  мудрости  (iSapientiae  mysticae).  Мы  полагаем,
что  таких  людей  —  одни  из  них  принадлежат  к  низшим
сословиям,  другие  —  к  знати  —  можно  найти  в  любой
из  конфессий.  Независимо  от  конфессии,  в  которой  они
состоят,  эти  достойные  люди  свято  чтят  как  нравствен¬
ный  закон,  данный  в  Писаниях,  так  и  заключенный  в
них  мистический  смысл  и,  следуя  заповедям  Спаси¬
теля  нашего,  полностью  отдают  себя  благоговейному
страху  перед  Господом,  почитанию  Господа  и  любви  к
ближнему  в  самом  широком  значении  слова».
 1  Что  касается  участия  Фладда  в  подготовке  этого  текста,  тот
сам,  в  ответ  на  полемические  замечания  Мерсенна  и  Гассенди,
заявил  (580):  «Признаюсь,  что  автор  книги  Фризиус  —  по  рож¬
дению  шотландец  —  мой  верный  друг,  мы  с  ним  почти  как  Гас¬
сенди  с  Мерсенном.  Он  сочинил  книгу  на  шотландском  языке,
взяв  под  защиту  мои  труды.  Я  лишь  перевел  ее  на  латынь.  Не
стану  отрицать,  кое-что  я  добавил  от  себя,  но  сущие  пустяки».
В  какой  степени  за  именем  Фризиус  (Фладд  пишет  то  Frisius,  то
Frizius)  скрывается  сам  Фладд,  мы  судить  не  беремся.

242  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 Эти  строки,  как  считается  (581),  представляют
обобщенный  идеал  «тайного  общества,  по  сю  пору
находящегося  под  эгидой  Януса»:  свобода  совести,
принадлежность  к  любой  из  конфессий,  общечелове¬
ческие  нравственные  законы,  —  все  это  основные  при¬
нципы  современного  франкмасонства,  закрепленные
в  конституции  1723  года.
 Рассуждения  надуманные.  Мы  имеем  дело  не  с  чле¬
нами  тайного  общества,  а  с  мыслителями-одиночками,
обретающими  духовную  радость  в  стяжании  «мисти¬
ческой  мудрости»,  которая  не  зависит  от  обрядов  и
догм.  Согласно  этому  идеалу,  необходимо,  придержи¬
ваясь  Писания,  следовать  примеру  Фомы  Кемпийско-
го  и  предаваться  благочестивым  упражнениям,  воз¬
носящим  к  мистическим  высотам.  Это  единственный
розенкрейцерский  текст,  столь  подробно  говорящий
собственно  о  мистике.
 ♦  **
 Перенесемся  на  полвека  вперед  в  Англию,  ко  вре¬
мени  розенкрейцерского  возрождения,  связанного
с  именами  двух  Филалетов:  Иринея  и  Евгения1.  Тог¬
да-то,  уверяют,  на  сцене  появился  истинный  основа¬
тель  современного  спекулятивного  франкмасонства
Элайас  Ашмол.
 Ашмол  родился  в  Лишфилде  (графство  Стаффорд¬
шир)  в  1617  году.  В  девятнадцать  лет  он  приехал  в  Лон¬
дон  и  завел  знакомство  с  несколькими  астрологами,  —
некоторым  исследователям  (582)  этого  оказывается
достаточно  для  того,  чтобы  сделать  заключение,  буд¬
то  Ашмол  стал  членом  «(предполагаемого)  франкма¬
сонского  братства»2.  На  самом  деле  он  обосновался  в
 1  См.  с.  253  и  с.  255.
 2  О  жизни  Ашмола  мы  знаем,  во-первых,  из  его  собственных
работ,  во-вторых,  из  вышедших  в  свет  в  1717  году  «Воспомина¬
ний  о  жизни  ученейшего  антиквария  Элайаса  Ашмола,  состав¬
ленных  им  самим  в  виде  дневника».  Труд  сей  принадлежит
перу  масонского  биографа  Кемпбелла  (1708—1775).  Эта  мни-

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  243
 столице  с  целью  опубликовать  кое-какие  алхимичес¬
кие  манускрипты,  чем  он  и  занимался  с  1650  года:  это
и  есть  «Химическая  коллекция»  (Chymical  collection),
выпущенная  под  псевдонимом  Джеймс  Хезолл.  Затем
последовал  уже  под  именем  самого  Ашмола  «Британ¬
ский  химический  театр»  (583),  чье  название  пере¬
кликается  с  «Химическим  театром»,  выходившим  в
Страсбурге  с  1613  года.
 В  предисловии  к  этому  компендиуму,  датирован¬
ном  26  января  (1651—1652),  с  которым  биографы  не
утруждают  себя  ознакомиться,  Ашмол  предпринял
попытку,  правда,  в  несколько  легкомысленном  тоне,
защитить  Розу  и  Крест  1614  года  и  Fama.  Так,  он  до¬
водит  до  нашего  сведения  новые  подробности  о  ме¬
дицинских  подвигах  первого  соратника  Христиана
Розенкрейца,  брата  I.O.,  который,  если  верить  Fama,
излечил  от  проказы  молодого  герцога  Норфолкского.
Ашмол  у  известно,  что  брат  I.O.  спас  таким  образом  не
только  герцога  Норфолкского,  но  и  доктора  Б.,  личного
врача  королевы  Елизаветы,  которая  дважды  заражала
того  оспой.  Ашмол  сокрушается,  что  брат  7.0.  прибыл
в  Англию  лишь  для  того,  чтобы,  по  словам  Михаэля
Майера,  переложить  латинскими  стихами  «Устроение
алхимии»  Томаса  Нортона,  алхимический  гримуар,
английским  текстом  которого  открывался  «Химичес¬
кий  театр».  В  предисловии  Ашмол  сожалеет,  что  пури¬
тане,  осаждавшие  монастыри,  предавали  огню  любую
книгу  с  красными  буквами  на  обложке  или  содержа¬
щую  математические  выкладки  как  заведомо  папист¬
скую,  а  то  и  инспирированную  самим  дьяволом.  Аш¬
мол  рассказывает  также  об  обычае  «знатоков  натуры»
избирать  себе  «сына»,  которому  они  передавали  свое
тайное  учение,  предварительно  связав  его  клятвой  не
раскрывать  тайн  тем,  кто  захочет  извлечь  их  них  мате¬
риальную  выгоду  (584).
 мая  автобиография  изобилует  явными  нелепицами  и  небыли¬
цами,  изобличающими  в  ней  очередную  фальшивку.

244  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 Эти  общие  места,  сдобренные  бессмыслицей,  под¬
вигли  кое-кого  из  историков  (585)  на  утверждение,
будто  они  «стоят  целой  современной  апологии  об  ис¬
токах  франкмасонства».  На  мой  же  взгляд,  они  ничего
не  доказывают.  Передача  алхимических  секретов  от
учителя  к  ученику  стара  как  мир,  и  вряд  ли  простое
упоминание  Ашмолом  этого  факта  позволяет  заклю¬
чить,  что  он  был  посвящен  в  какое-либо  масонское  об¬
щество.
 Откровения  его  дневника,  опубликованного  в  1717
году,  почти  ничего  к  уже  известному  не  добавляют.
Ашмол,  как  уверяют,  был  знаком  с  мастером  Баркха-
узом,  главой  (философом)  розенкрейцеров,  называв¬
шего  его  своим  «сыном»,  который  приобщил  Ашмола
к  Великому  таинству.  13  мая  1653  года,  сказано  в  днев¬
нике,  Баркхауз,  почувствовав,  что  умирает,  «поведал
мне  изустно  истину  о  Философском  камне  и  передал
ее  мне  в  наследство»  (586).  Разве  не  следует  отсюда,
что  Ашмол  стал  личным  учеником  алхимика  Уильяма
Баркхауза  (1593—1662),  его  любимцем?
 К  этим  сведениям  о  достаточно  традиционных  от¬
ношениях  между  учителем  и  учеником,  сиречь  «ду¬
ховным  сыном»,  биограф  присокупляет  несколько  уже
более  спорных  документов.  Среди  бумаг  антиквария
якобы  обнаружили  две  записи,  единственные,  как  ни
странно,  свидетельства  его  принадлежности  к  франк¬
масонству.  Вот  они:  «16  октября  1646  года.  Во  франк¬
масоны  меня  посвятили  в  Уоррингтоне  (графство  Лан¬
кашир)  на  пару  с  полковником  Генри  Мейнворингом
из  Картишема  Чешинского.  В  ложе  в  то  время  состо¬
яли  Ричард  Пелкем  Уорден,  Джеймс  Кольер,  Сенки,
Генри  Литлер,  Джон  Элам  и  Хьюго  Бревер».  «10  марта
1682  года.  Меня  позвали  на  собрание  ложи,  которое
должно  состояться  завтра  в  лондонском  Мэзонс-
холле»,  и,  как  продолжение:  «11-е.  Я  откликнулся  на
приглашение  и  утром  оказался  в  компании  франкма¬
сонов...»  Затем  следует  перечень  новых  членов.  «Сре¬
ди  них  я  был  старшим  подмастерьем  (приняли  меня

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  245
 (admitted)  тридцать  пять  лет  назад).  Со  мной  были...»
(далее  идут  фамилии).  «Обедали  мы  в  таверне  Полу¬
месяца  в  Чипсайде.  Обед  в  благородном  собрании  был
дан  на  средства  новообращенных»  (587).  Тут  только
меню  не  хватает.  Совершенно  невероятно,  чтобы  Аш¬
мол  записывал  (на  отдельных  листках)  подобные  мело¬
чи  и  одновременно  доверял  бумаге  —  явно  сознательно
—  секретные,  по  существу,  сведения,  например,  о  сро¬
ках  своего  членства  в  «обществе».  Надо  быть  очень  лег¬
коверным,  чтобы  признать  подлинность  этих  записей,
не  подкрепленных  сколько-нибудь  надежной  инфор¬
мацией.  Из  содержания  записей  ясно  видно,  с  какими
целями  они  были  сфабрикованы  в  1717  году  наряду  с
другими  фальшивками.  Есть,  впрочем,  один  серьез¬
ный  источник,  позволяющий  отодвинуть  возникнове¬
ние  масонских  лож  ко  времени  до  1686  года.  Именно  в
этом  году  появляется  в  Оксфорде  увесистый  фолиант
под  названием  «Естественная  история  Стаффордши¬
ра».  Автор,  Роберт  Плот  (588),  хранитель  музея  Аш¬
мола  и  профессор  химии  в  Оксфордском  университе¬
те,  собрал  для  государя  множество  сведений  о  родной
провинции  Ашмола.  На  двух  страницах  он  рассуждает
о  ложе  вольных  каменщиков,  которая,  судя  по  всему,
вовсе  не  носила  оперативного  характера.  «Среди  про¬
чего  в  графстве  распространена  традиция  вступать  в
общество  вольных  каменщиков  (Society  of  Freemasons),
обычай,  как  мне  известно,  в  большей  или  меньшей  сте¬
пени  прижившийся  по  всей  стране,  но  здесь  особен¬
но.  У  нас  не  чураются  вступать  в  братство  (Fellowship)
люди  самого  высокого  положения».  Когда  принима¬
ют  нового  члена,  «созывают  собрание  или  ложу  (they
call  a  meeting  or  Lodg)  и  перед  пятью-шестью  старыми
членами  и  в  присутствии  его  супруги»  кандидату  вру¬
чают  перчатки,  присуждают  степень  и  сообщают  ему
некие  тайные  знаки.  Знаки  эти  распознавались  посвя¬
щенными  всего  королевства,  и  нуждающемуся  тут  же
предоставлялась  помощь.  «Есть  также  тайные  предме¬
ты,  известные  лишь  посвященным  (that  none  know  but

246  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 themselves),  может,  столь  же  опасные,  как  история  ор¬
дена»,  запечатленная  «в  свитке  или  на  пергаменте»  и
возводящая  общество  к  святому  Амфибалию  (589).
 Очень  вероятно,  что  мы  обнаруживаем  тут  следы
тайной  ложи,  сетью  своей  к  1686  году  покрывшей  Ан¬
глию,  —  достаточно  мощной,  чтобы  обеспокоить  влас¬
ти.  Когда  возникло  ядро  этой  ложи?  Трудно  сказать.
Блисс  (590),  правда,  передает,  что  в  1716  году  Кристо¬
фер  Рен,  родившийся  в  1632  году,  в  присутствии  Херна
заявил,  что  во  времена  его  молодости  никаких  масо¬
нов  в  Лондоне  не  было  и  в  помине.
 Отмечалось,  впрочем,  как  удивился  Плот  (591)  —  а
кому,  как  не  ему,  было  знать,  франкмасон  Ашмол  или
нет,—  когда  в  1686  году  очутился  в  Стаффордширской
ложе.  Для  него  это  явно  было  новостью,  во  всяком  случае,
чем-то  непривычным,  недавно  возникшим.  Факты,  соб¬
ранные  Гульдом,  позволяют  отнести  появление  масонской
организации  к  1650—1660  годам,  времени  бурного  распро¬
странения  политических  и  философских  клубов.
 В  это  время  розенкрейцерское  учение  и  писания
1614—1620  годов  снова  обретают  в  Англии  расположе¬
ние  публики.  Так,  в  1652  году  Джон  Хейдон  выпустил
первый  английский  перевод  Fama,  в  разряд  розенкрей¬
церских  попали  псевдоалхимические  творения  Тома¬
са  Воана.  Нет  ничего  невозможного  в  том,  что  побор¬
ники  розенкрейцерских  идеалов,  прямо  не  связанные
с  Розовым  Крестом  1614  года,  приказавшим  в  Англии
долго  жить  самое  позднее  в  1628  году,  передали  пер¬
вым  клубам  или  ложам  часть  своих  идей,  часть  своей
терминологии.  Прямой  преемственности  тут  нет,  но
опосредованное  влияние  не  исключено.
 Вот  такой  представляется  связь  между  изначаль¬
ным  Розовым  Крестом  и  спекулятивным  франкма¬
сонством.  Даже  беглый  сравнительный  анализ  двух
движений  —  их  учений,  обрядовой  стороны,  —  под¬
тверждает  это  со  всей  очевидностью.
 Если  кто-нибудь  возымеет  желание  обнаружить
точный  сколок  с  розенкрейцерского  наследия  в  мифах,

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  247
 ритуалах,  обиходе  и  языке  масонов,  он  быстро  разоча¬
руется1.  Сначала  о  столь  оригинальном  и  красочном
языке  довоенного  масонского  ритуала.  Он,  как  извес¬
тно,  изобилует  профессиональными  терминами,  за¬
имствованными  у  строителей  и  камнерезов:  дом,  храм,
камень,  мастерок,  раствор,  угольник,  фартук  и  т.д.  Та¬
ким  же  языком,  полагают  некоторые,  написаны  пос¬
лания  и  другие  тексты  первых  розенкрейцеров.  Раз¬
ве  не  идет  в  них  речь  о  созидании  дома  Святого  Духа
{Sancta  Spiritus),  созидании,  видимом  или  невидимом,
нерукотворного,  вечного  {Fama),  величественного  зда¬
ния  без  окон  и  дверей  (Швайгхардт),  о  краеугольном
камне,  фундаменте  (Фладд)  и  т.д.  (592)?  Говорить  так,
значит  не  учитывать,  что  масонские  ритуалы  исполь¬
зуют  в  систематизированном  и  обобщенном  виде  мета¬
форический  язык,  который  у  первых  розенкрейцеров
носит  исключительный  характер  и  заимствован  не  у
строителей  —  как  в  случае  франкмасонов,  —  а  непос¬
редственно  из  Священного  Писания.  Источники  при
желании  мы  можем  найти  у  Фладда.  Так  что  сходство
здесь  сугубо  внешнее.
 В  мифическом  братстве,  как  его  описывали  первые
адепты  розенкрейцерского  движения,  не  было  никако¬
го  намека  на  привычное  масонское  разделение  членов
ложи  на  три  степени,  или  ступени:  ученик,  подмасте¬
рье,  мастер2  (593).  Достойные  доверия  документы  упо¬
минают,  как  принято  у  мистиков,  лишь  учеников  и
учителей.  Поэтому  от  одних  только  строительных  лож
франкмасонство  могло  перенять  словарь,  структуру,  а
также,  по-видимому,  порядок  посвящения,  необходи-
 ‘  Проводя  параллели,  я  беру  в  расчет  лишь  подлинные  ро¬
зенкрейцерские  документы  1614—1620  годов  и  решительно
отметаю  живописные  описания  ритуалов  и  обрядов  первого
братства,  выдуманные  в  XVIII  веке.  Все  эти  фальшивки  я  раз¬
беру  в  последней  главе  книги.
 2  К  предвзятому  толкованию  поддельного  предисловия
1579  года  к  «Известиям  братства»  (см.  с.  84)  не  стоит  и  возвра¬
щаться.

248  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 мость  держать  язык  за  зубами,  опознавательные  зна¬
ки  —  все  то,  что  черным  по  белому  записано  в  уставах
гильдий.
 Действительно  ли  розенкрейцеры,  как  утвержда¬
ют,  знали  легенду  о  Хираме  (594)?  Знали,  но  не  более
того.  Разумеется,  в  книгах  по  тайным  наукам  даже  до
1614  года,  до  XVII  века  приводились  посвятительные
диалоги  между  Соломоном,  царем  Израиля,  и  Хи¬
рамом  в  роли  посвятителя,  —  иногда  в  присутствии
царицы  Савской  (595).  На  титульном  листе  одного
из  трудов  Майера  можно  увидеть  Хирама  и  царицу
Савскую,  стоящих  соответственно  справа  и  слева  от
трона  Соломона,  фон  же  испещрен  розенкрейцерски¬
ми  записями  об  их  беседе  с  царем  (596).  Однако  при
этом  часто  не  принимают  во  внимание,  что  Хирам  тут
не  строитель  храма,  присланный  царем  Тира,  а  сам
царь  Тира,  о  коем  не  единожды  говорится  в  Ветхом
Завете,  где,  в  частности,  упоминается  о  том,  что  фини¬
киец  прислал  Давиду  и  Соломону  строительный  ма¬
териал  и  рабочих  для  возведения  храма  и  крепостей.
Очень  вероятно,  что  миф  о  Хираме,  создателе  храма,
по  крайней  мере,  в  той  форме,  в  какой  он  представлен
в  легендах  конца  XVII  века,  был  разработан  в  масон¬
ских  ложах  на  основе  библейских  текстов.  Мы  можем
даже  подробно  проследить  за  работой,  проделанной
в  недрах  лож,  задавшихся  целью,  опираясь  на  стро¬
ительную  тематику,  создать  ex  nihilo  свои  ритуалы  и
мифологию.  Не  исключено,  что  сцена  с  обезглавли¬
ванием  королей  в  «Химической  Свадьбе»,  близкая
некоторыми  деталями  к  легенде  о  Хираме,  отражает
уже  следующую  стадию  этой  работы  по  синтезу  раз¬
личных  элементов,  проводившейся  в  оккультистской
среде  и  завершенной  в  первых  спекулятивных  ложах1.
 1  Не  выдерживают  критики  доводы  Кача  (597),  усмотрев¬
шего  в  одном  фрагменте  «Устроения»  (Ordinal)  Нортона,  опуб¬
ликованного  Ашмолом,  некий  прообраз  легенды  о  Хираме.  В
алхимической  поэме  Нортона  алхимик  Долтон  отказывается
посвятить  короля  в  таинства,  ссылаясь  на  то,  что  король  к  это¬

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  249
 И  наконец,  Де  Квинси  утверждает,  что  большинство
эзотерических  символов  перешло  к  франкмасонам
от  розенкрейцеров  (598).  Это  и  лествица  Иакова,  и
солнце  с  луной,  и  многие  другие.  В  свою  очередь  ро¬
зенкрейцеры  1614—1622  годов,  да  и  Майер,  переняли
эти  символы  у  алхимиков.  Те  же  прибегали  к  ним  и  до
того,  как  псевдо-братство  стало  притчей  во  языцех,  и
много  лет  спустя.  Это  было  чем-то  вроде  общего  запа¬
са,  откуда  черпали  все,  видимая  сторона  эзотеризма,
наличие  которой  вовсе  не  доказывает  прямую  преемс¬
твенность  одного  движения  от  другого  (599).
 Получается,  решающего  звена,  соединяющего  два
философских  течения,  мы  так  и  не  нашли.  Есть  лишь
некоторая  смутная  атмосфера,  некая  направленность
ума,  сама  по  себе  не  связанная  с  учениями  и  ритуа¬
лами.  Особенно  отчетливо  это  проглядывает  в  сходс¬
тве  некоторых  посвятительных  диалогов,  которые  до
сих  пор  никто  между  собой  не  сравнивал.  Так,  один
из  фрагментов  розенкрейцерской  притчи  1619  года
Raptus  philosophus  (600)  предвосхищает  «странствие»  в
некоторых  посвятительных  масонских  обрядах.  Ано¬
нимный  рассказчик  представляет  героя,  который  от¬
правляется  узкой  и  тернистой  стезей  на  поиски  братс¬
тва  Розы  и  Креста.  В  конце  пути  после  различных
испытаний  он  видит,  как  приближается  к  нему  кортеж
Натуры  и  ее  служительниц.  Ему  вручают  книгу  зна¬
ний,  но  сначала  следует  беседа.
 Натура.  Куда  вы  направляетесь?  Какой  дух  привел
вас  сюда?  Ведь  место  это  неведомое,  уединенное,  опасное.
 Кандидат.  Я  взыскую  братьев  Розы  и  Креста.
 Натура.  Ты  дерзнул  на  многое.  Но  твое  желание  не
будет  исполнено,  если  ты  не  узнаешь,  почему  явилась
тебе  я  вместе  с  этими  целомудренными  женами.
 Кандидат.  Умоляю  поведать  мне  об  этом,  если  это
не  противно  богам.  Пусть  я  ничтожен,  но  буде  у  меня
 му  недостаточно  готов.  Когда  же  ему  угрожают  смертью,  он  за¬
являет,  что  скорее  умрет,  чем  выдаст  тайну.

250  Часть  //.  Современные  розенкрейцеры
 возможность  тебе  услужить,  я  в  благодарность  готов
во  всякое  время  сделать  все,  что  ты  пожелаешь.
 Натура.  Разумеется,  ты  сможешь  мне  услужить.
Но  сначала  ты  должен  следовать  за  мной.  От  всех  вер¬
ных  своих  требую  я  этого.  Соблюдай  мое  повеление  и
будь  осмотрителен.
 Эта  беседа  во  многом  схожа  по  тону  с  ритуальными
беседами  в  ложах.  Думается,  зарождавшееся  франк¬
масонство  изыскало  во  внешней  стороне  розенкрей¬
церского  и  других  иллюминистских  движений  некий
изначальный  каркас,  который  впоследствии  предпола¬
галось  облечь  плотью.  Преемственность  выходит  очень
зыбкой.  Еще  более  очевидно  это  в  том,  что  касается  са¬
мого  учения.  Я  не  столь  осведомлен,  как  Седир  (601),
чтобы  настаивать  на  том,  будто  все,  что  «после  обще¬
ства  1614  года»  (речь  все  о  том  же  пресловутом  братстве,
которое,  по  мнению  того  же  автора,  обнаружив  себя,
тут  же  ушло  в  тень,  подчиняясь  требованиям,  им  же  на
себя  наложенным)  именовало  себя  Розовым  Крестом,
не  имело  ничего  общего  с  истинным  исходным  объеди¬
нением.  Нет  никаких  оснований  утверждать,  будто  «в
Англии  усилия  Фладда,  Пордеджа,  Томаса  и  Сэмюэля
Нортонов,  чьи  писания  читались  с  жадностью,  вопло¬
тились  в  ритуалах  вольных  каменщиков,  что  они  вли¬
ли  свежую  кровь  в  общество,  известное  с  незапамятных
времен,  и  отметили  его  печатью  прагматизма  и  прак¬
тицизма,  столь  характерного  для  всех  свершений  ан¬
глосаксонской  расы1.  Чтение  масонской  конституции
1723  года,  однако,  наводит  на  мысль  о  том,  что  два  обще¬
ства  по  своей  направленности  в  корне  разнились.  «Ма¬
сон,  —  говорится  в  ней,  —  обязан  блюсти  добрые  нравы,
и,  понимая  искусство,  он  ни  за  что  не  станет  ни  глупым
отрицателем  Бога,  ни  неподобающе  ведущим  себя  рас¬
путником.  Независимо  от  того,  обязаны  были  или  нет
масоны  давних  лет  разделять  верования  своей  страны,
 1  Эти  пристрастные  суждения  лишь  эпизод  в  борьбе  между
ложами,  основанными  Станисласом  де  Гуайтой  и  Папюсом,  и
Великой  ложей  Востока  английского  толка.

Глава  2.  Розенкрейцерство  и  франкмасонство  251
 своего  народа,  полезнее  было  бы  не  принуждать  их  ис¬
поведовать  ту  или  иную  религию,  пусть  исповедуют
они  лишь  религию,  общую  для  всех,  а  право  на  частное
мнение  следует  оставлять  на  совести  каждого,  другими
словами,  да  будут  они  людьми  добропорядочными,  пре¬
данными,  людьми  прямодушными  и  честными,  а  веро¬
вания,  убеждения  их  пусть  будут  какие  угодно.  Тогда
масонство  пребудет  стержнем  нашего  союза,  поводом
для  тесной  дружбы  между  людьми,  которые  иначе  ос¬
тались  бы  друг  другу  чужими».
 Столь  подробное  описание  сути  учения  отрицает
какую-либо  внутреннюю  связь  между  изначальным
розенкрейцерством  и  спекулятивным  франкмасонс¬
твом.  В  отличие  от  Блаватской1  (602),  мы  не  станем
настаивать  на  близости  масонских  ритуалов  иезуитс¬
ким,  скажем  тем  не  менее,  что  нет  абсолютно  никакой
причины  объявлять  масонов  прямыми  наследниками
розенкрейцерского  учения,  изложенного  в  манифестах
1614  года.  Перед  нами  всецело  новое  изобретение,  искус¬
ственный  продукт,  черпавший  идеи  во  всевозможных
оккультных  течениях.  Новое  братство  созидалось  по
примеру  реально  существовавших  или  прекративших  к
тому  времени  свою  деятельность  строительных  лож.
 '  Это  не  просто  ругань.  Чтобы  эффективно  бороться  с  рас¬
пространением  расцветшего  в  XVIII  веке  масонского  движе¬
ния,  осужденного  папами  в  1738  и  1751  годах,  компания  Иисуса
вздумала  создавать  масонские  организации  под  своей  эгидой.

Глава  3
 Современное
 розенкрейцерство
 Седир,  судящий  об  изначальном  розенкрейцерс¬
тве  как  о  некой  масонской  организации,  уверяет,  что
после  1648  года,  если  не  считать  активности  Иринея
Филалета,  «розенкрейцерство  лет  пятьдесят  пребы¬
вало  в  спячке»  (603)  и  возобновило  свою  деятельность
лишь  по  случаю  столетия  Fama.  Впрочем,  оно  в  какой-
то  степени  заслужило  подобную  участь,  замечает  дру¬
гой  историк  (604),  ибо  вожди  первого  призыва  были
все  как  на  подбор  люди  ничем  не  примечательные.  В
XVIII  веке  всех  их  предали  забвению  —  и  поделом.  Пе¬
ред  нами  разворачивается  мрачная  картина,  будто  бы
в  XVII  веке  в  недрах  братства  созрело  несколько  рас¬
колов.  «Информация  обо  всех  этих  мелких  ячейках,
о  договоренностях  между  ними,  о  местопребывании
отдельных  групп  меркнет  перед  главным:  в  результате
расколов  звезда  изначального  розенкрейцерства,  о  ко¬
тором  повествуют  старые  немецкие  документы  движе¬
ния,  закатилась.  Оно,  по  существу,  самораспустилось.
Сколь  бы  усердно  ни  возводили  здание  первые  немец¬
кие  розенкрейцеры  —  своими  обращениями  к  импе¬
раторам  и  королям  Европы,  к  множеству  германских
князей,  своими  остроумными  писаниями  {Fama  и
Confessio),  в  которых  широковещательно  заявляли(!)  о
необходимости  всеобщей  реформации,  которая  долж¬
на  коснуться  всех  сословий,  своими  последующими
 252

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  253
 трудами,  ...  политические  преобразования^)  посте¬
пенно  были  отодвинуты  на  задний  план  и  к  настоя¬
щему  времени  все  свелось  к  превращению  металлов...
Так  что  в  начале  XVIII  века  розенкрейцерский  импе¬
ратор  Иоганн-Карл  фон  Фризау»  (о  нем  я  еще  доложу
читателю)  «мог  без  зазрения  совести  отбросить  столь
благоговейно  и  скрупулезно  составленную  легенду  о
брате  Христиане  Розенкрейце».  При  этом  Германия
потеряла  почетное  право  претендовать  на  звание  ко¬
лыбели  масонского  розенкрейцерства.
 Действительное  положение  дел,  как  представляет¬
ся,  совершенно  иное.  Мы  уже  видели,  что  к  1620  году
были  полностью  дискредитированы  и  мифическое
братство,  и  само  имя  Розы  и  Креста,  и  пресловутые
ученейшие  братья-розенкрейцеры.  Люди  серьезные
отвернулись  от  розенкрейцерства  и,  зажав  нос,  дума¬
ли  лишь  о  том,  как  отделить  эзотерические  идеи  от
этого  зловонного  месива.  За  редчайшим  исключени¬
ем,  —  речь  идет  о  нескольких  запоздалых  защитников
движения  вроде  англичанина  Фризиуса,  —  под  эгидой
розенкрейцерского  братства  никаких  основательных
работ  уже  не  публиковалось.  Розовый  Крест  теперь
уже  не  просто  название,  а  ругательство,  обвинение  в
шарлатанстве.  Во  Франции  вновь  заговорили  о  Розе  и
Кресте  л  ишь  в  1639  году,  когда  один  шутник  подхватил
нелепые  высказывания  Ноде  в  его  ораторском  опусе  от
адресной  палаты.  Мы  уже  видели,  как  обернулось  дело
в  Германии,  где  движение,  собственно,  зародилось.  В
Англии,  спустя  двадцать  лет  после  осуждающих  дви¬
жение  слов  Фладда  (1633),  кое-кто  из  тех,  кто  не  был
свидетелем  упадка  Розового  Креста,  проявил  к  нему  и
некоторым  его  писаниям  определенный  интерес.
 Родившийся  в  Шотландии  в  1622  году  Томас  Воган
(псевдоним  Евгений  Филалет)  выпустил  в  1652  году
первый  английский  перевод  Fama  и  Confessio,  который,
надо  думать,  нашел  своего  читателя.  Воган  также  ут¬
верждал,  что  он  не  розенкрейцер,  поэтому  он  мог  спо¬
койно  рассуждать  о  движении,  не  навлекая  на  себя

254 	Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 неодобрение  ученой  братии.  При  чтении  его  творений
представляется,  впрочем,  неоспоримым,  что  закат  ок-
культистской  философии  не  за  горами.  Его  книги  —
непрожеванная  смесь  розенкрейцерских,  Парацельсо-
вых,  Тритемиевых  (правители  мира)  и  алхимических
доктрин.  Сами  названия,  вроде  «Евфрат,  или  Воды
Востока.  Краткое  слово  о  тайном  источнике,  чьи  воды,
текущие  из  огня,  несут  в  себе  бальзам  Солнца  и  Луны»
(605),  красноречиво  свидетельствуют  об  уровне  этих
оккультистских  компиляций.  Воган  причисляет  себя
к  поборникам  истинного  откровения  и  традиции  свя¬
того  Павла.  Он  заявляет,  что  официальный  протес¬
тантизм  (и  католицизм)  непрестанно  строит  козни
против  эзотерического  христианства  и,  защищая  этот
последний,  немудрено  прослыть  анабаптистом  (606).
Именно  в  этом,  кстати  начиная  с  1615  года,  обвиняли
ученых  мужей  Розы  и  Креста.  Под  влиянием  идей  о
тысячелетнем  царстве  Воган  в  своем  Introitus  apertus
(607)  с  воодушевлением  описывает  Новый  Иерусалим.
Нужно  было,  однако,  выделить  какое-либо  событие  со
времени  появления  братства  в  1614  году,  поэтому  Во¬
ган  объявил,  что  Илия  Художник  уже  родился.  Таким
образом,  парусил  уже  грядет,  и  при  этом  —  хитроумие
тут  сродни  простодушию  —  ученые  изыскания  необ¬
ходимо  продолжать.
 Именно  этот  жалкий  персонаж  впоследствии  пы¬
тались  представить  новым  и  чуть  ли  не  единственным
настоящим  поборником  розенкрейцерского  учения.  Не
преминул  Воган  найти  и  своих  агиографов.  «Один  пос¬
вященный  из  Нюрнберга,  —  рассказывает  Седир,  —  от¬
мечает,  что  в  1747—1748  годах  Воган  был  еще  жив.  Он
видел  его  на  ежегодном  собрании  европейских  иллю¬
минатов,  коих  тот  возглавляет  по  сей  день.  Легенда  гла¬
сит,  что  Воган  еще  не  покинул  наш  бренный  мир»  (608).
Седир,  разумеется,  толкует  об  астральной  форме.
 Воган  публиковал  свои  работы  при  Кромвеле,  в
бытность  того  сначала  лейтенантом-генералом,  а  за¬
тем  диктатором.  В  ту  пору  стали  возникать  первые

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  255
 лондонские  клубы  —  в  какой-то  степени  отдаленный
прообраз  масонских  лож.  Не  исключено,  что  Воган
больше  других  способствовал  привнесению  перера¬
ботанного  розенкрейцерского  наследия  на  философс¬
кую  почву,  которая  позже  будет  питать  спекулятивное
франкмасонство.
 Его  иногда  путали  с  другим  английским  иллюми¬
натом  Георгом  Старки,  эмигрировавшим  в  Америку.
Тот  тоже  писал  под  псевдонимом  Ириней  Филалет.
Воган  и  Старки  положили  начало  целой  галерее  Фи-
лалетов  (друзей  истины),  которые  в  конце  XVIII  века
дали  свое  имя  многочисленным  масонским  ложам.
Примерно  в  то  же  время  в  Англии  появился  еще  один
защитник  так  называемой  розенкрейцерской  тради¬
ции  —  Джон  Хейдон,  известный  созданием  подложной
«Новой  Атлантиды»  (см.  с.  299).  Беззастенчиво  обоб¬
рав  предшественников,  вплоть  до  Корнелия  Агриппы,
он  между  1660  и  1664  годами  выдал  под  эгидой  братс¬
тва  серию  трудов,  в  частности  «Неопровержимые  ак¬
сиомы  розенкрейцеров»  (609),  «Священноводитель»
(610),  «Сакральная  магия,  или  Храм  мудрости»  (611).
Этот  изощренный  мистификатор  тоже  заявлял,  что  он
не  розенкрейцер,  хотя  долгое  время  общался  с  брать¬
ями,  прежде  всего  с  Уолфордом  и  Уильямсом.  Хейдон
с  воодушевлением  описывает  розенкрейцерский  дво¬
рец,  который  он  выдумал,  так  же,  впрочем,  как  и  са¬
мих  братьев.  Налицо  новый  неожиданный  виток  игры
1620  года.
 К  60-м  годам  XVII  века  на  континенте  началась
реабилитация  розенкрейцерского  движения  или,  по
крайней  мере,  имени  Розы  и  Креста.
 В  Германии  наряду  с  новыми  комментариями  вы¬
шли  ранее  не  издававшиеся  —  не  всегда  подлинные  —
труды  первых  разработчиков  розенкрейцерского
учения.  В  1660—1661  годах  Бенедикт  Бхансон  опуб¬
ликовал  трактат  Шпербера,  в  котором  объявляется  и
описывается  начало  новой  золотой  эпохи,  эпохи  треть¬
ей  монархии.  В  1687  году  появились  богато  иллюстри¬

256  Чость  II.  Современные  розенкрейцеры
 рованные  БсгиНпит  скутгсит  («Химические  изыска¬
ния»)  Михаэля  Майера  —  труд,  чрезвычайно  важный
для  понимания  розенкрейцерского  учения  и  мифов.  В
то  же  самое  время  официальное  лютеранство,  обеспо¬
коенное  возродившимся  интересом  к  Розовому  Крес¬
ту,  подвергло  тщательной  проверке  деятельность  Тю¬
бингенского  кружка.  В  1672  году  на  «розенкрейцеров,
возлюбивших  тьму»,  набросился  Ж.Ф.  Бюдде,  лишь
ненамного  опережая  мстительную  ярость  Жерома
Кромайера.
 По  словам  французского  философа  Сорбьера,  в
Голландии,  где  еще  в  1642  году  сожгли  двух  несчаст¬
ных  розенкрейцеров,  отказавшихся  выдать  алхими¬
ческие  тайны  (612),  зародилось  широкое  движение
за  веротерпимость.  Путешествие  на  родину  Спинозы
убедило  Сорбьера  в  том,  что  «нет  на  свете  страны  бо¬
лее  подходящей  для  розенкрейцеров,  нежели  Голлан¬
дия,  страны,  где  сведущие  в  Великом  делании  чувс¬
твовали  бы  себя  вольготнее».  Видимо,  уже  тогда  под
розенкрейцерами  начали  понимать  алхимиков,  зани¬
мавшихся  чистой  философией.  Но  даже  если  сведения
Сорбьера  верны,  они  вовсе  не  означают,  что  в  ту  пору
существовали  тайные  общества,  как  кое-кому  хоте¬
лось  бы  представить,  скорее  наоборот.
 Во  Франции  в  те  же  годы  входит  в  моду  иллюми-
низм,  который  пребывал  в  тени  со  времени  Барно  и
Ришелье.  Не  без  влияния  Лондона  множатся  закры¬
тые  клубы.  Имя  «розенкрейцер»,  реабилитированное
за  границей,  вновь  будоражит  умы.  Не  случайно  апте¬
карь  и  алхимик  с  говорящей  фамилией  Жак  Роз  назы¬
вает  основанное  им  в  1660  году  в  Париже  общество  ро¬
зенкрейцерским.  Все,  однако,  кончилось  плачевно.  В
1672  году  при  подозрительных  обстоятельствах  умер
кавалер  общества  Святого  Креста  Жан-Батист  Годен.
Расследование  установило,  что  он  нечаянно  отравил¬
ся,  когда  готовил  яды  вместе  со  своей  любовницей
маркизой  де  Бринвилье,  которая  до  того  постепенно
свела  в  могилу  всю  семью.  Для  полиции  это  послужи-

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  257
 ло  прекрасным  поводом,  чтобы  закрыть  алхимичес¬
кие  лаборатории  и  закрытые  клубы,  в  том  числе  клуб
Жака  Роза  (613).
 ***
 Столетие  Fama  дало  новый  толчок  пресловутому
розенкрейцерскому  братству.  Оно  совпало  с  зарож¬
дением  франкмасонства  и  само  понятие  розенкрей¬
церства  стало  ассоциироваться  не  просто  с  учением,
но  и  с  действительными  сообществами,  так  или  иначе
входившими  в  масонские  организации.  Возникла  не¬
обходимость,  привязав  оккультный  орден  к  настояще¬
му  или  мнимому  братству  1614  года,  показать,  что  он
имеет  свою  историю,  подстраиваясь  тем  самым  к  си¬
юминутным  вкусам  и  присваивая  чужое  наследство  с
бесцеремонностью,  на  которую  горько  сетовал  Землер
(614).  По  существу,  масонская  традиция  складывалась,
опираясь  отчасти  на  реальный,  а  отчасти  на  сфабрико¬
ванный  исторический  материал.
 Не  в  последнюю  очередь  мы  обязаны  этим  силез¬
скому  пастору  Самуилу  Рихтеру,  который  под  по¬
лучившим  впоследствии  известность  псевдонимом
Синсерус  Ренатус  выпустил  «Всеобщую  и  полную
передачу  Философского  камня  братством  Розового
Креста  и  Розы»  (615).  Дабы  просветить  «сынов  уче¬
ния»,  Ренатус  обрушивает  на  их  головы  информацию,
будто  первоначальная  коллегия  состояла  из  двадцати
одного  члена,  но  сейчас  их  насчитывается  шестьдесят
три  и  во  главе  их  стоит  император.  Адепты  проходят
двухлетний  испытательный  срок  и  только  затем  их
принимают  —  после  соблюдения  сугубо  масонских
ритуалов,  которые  автор  любезно  расписывает.  После
трех  месяцев  ученичества  претендента  вводят  в  храм,
где  его  ожидают  шестеро  братьев.  Ему  вручают  знак
мира  —  пальмовый  лист  и  велят  молчать.  После  чего
претендент  в  торжественном  одеянии  преклоняет  ко¬
лени  —  мастер  справа,  его  помощник  слева  —  перед
императором  и  клянется  не  выдавать  никому  тайны,

258  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 которые  ему  будут  открыты.  Мастер  отрезает  ему  семь
прядей  и  кладет  каждую  в  особый  конверт  с  именем
претендента.  Конверты  запечатывают.  Потом  в  ти¬
шине  все  трапезничают  и  со  словами:  «Брат  Золотого
Креста  и  Розы,  да  пребудет  с  тобой  Господь  в  вечном
безмолвии,  которое  ты  обещал  Богу  и  нашей  священ¬
ной  конгрегации  свято  хранить»  расстаются  (616).
 К  вышеприведенной  автор  присовокупляет  дру¬
гие  подобные  церемонии,  а  также  описание  опознава¬
тельных  знаков,  порой  довольно  странных.  Так,  когда
в  чужом  городе  брат  желает  дать  о  себе  знать  членам
ордена,  он  должен  на  Троицу  утром,  до  восхода  солнца
пройти  недалеко  от  восточных  врат  и,  если  он  брат  Зо¬
лотого  Креста,  показать  красный  крест,  а  если  он  брат
Розового  Креста,  —  зеленый.  Не  берусь  судить,  есть  ли
тут,  как  полагают  некоторые  современные  исследова¬
тели,  «явные  следы  иезуитства»  (617).
 Сообщение  Ренатуса  об  ордене  —  не  знаю  уж,  на
основании  каких  документов  Седир  (618)  утвержда¬
ет,  что  тот  по-настоящему  начал  свою  деятельность
только  с  1756  года,  —  лишь  первое  в  ряду  посланий  и
свидетельств,  опубликованных  действительными  или
мнимыми  розенкрейцерами.  Пересмотр  традиции
ставится  на  широкую  ногу.  В  1737  году  появляется
алхимический  трактат  Ж.Г.Телтиуса  Coelum  chymicum
reseratum  («Отверстое  химическое  небо»)  (619).  Ис¬
пользовалась,  как  поясняет  издатель  (620),  рукопись
1612  года.  Специально  была  выбрана  дата  до  1614  года,
когда  вышло  Fama,  содержание  которого  в  трактате  ос¬
паривалось.  В  письме-предисловии,  помеченном  тем
же  годом,  некий  мифический  Иоганн  Карл  дон  Фри-
зауJ.F.R.C.  —  Седир  величает  его  императором  (621),  —
заявляет,  что  рукопись  попала  к  издателю  до  Fama.
Братство,  однако,  воспротивилось  публикации  и  пе¬
рекупило  рукопись  за  баснословную  сумму  в  шесть
тысяч  дублонов.  В  предисловии,  кроме  того,  говорит¬
ся,  что,  вопреки  крикливым  заявлениям  захватившей
власть  клики,  Розовый  Крест  основал  не  Христиан

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  259
 Розенкрейц,  а  Фридрих  Розе.  Впрочем,  история  братс¬
тва,  в  которое,  по  традиции,  не  может  входить  более
семидесяти  членов,  восходит  к  эпохе  Диоклетиана.
 Новоиспеченный  основатель  братства  не  выдуман,
правда,  первые  сведения  о  нем  датируются  1630  го¬
дом.  Именно  тогда  некий  Мормий  публикует  в  Лей¬
дене  «Сокровеннейшие  всей  природы  тайны,  раскры¬
тые  коллегией  Розы»  (622).  В  предисловии  Мормий
рассказывает,  как  встретил  ветхого  днями  старца  по
имени  Фридрих  Розе.  Старец  назвался  уроженцем  До¬
фине  и  членом  Золотого  Розового  Креста,  который  он
основал  в  1622  году.  Первоначальное  братство  тради¬
ционно  возводят  ко  времени  Диоклетиана.  По  словам
старца,  сначала  в  братстве  состояли  лишь  трое.
 Такими  были  попытки  отделить  новую  легенду  от
громоздкой  розенкрейцерской  мифологии  1614  года,
которая  теперь  представлялась  ересью,  дикой  вет¬
вью  на  вековом  дереве,  за  которую  нечего  и  держать¬
ся.  Клику  1614  года  постарались  представить  в  самом
отвратительном  виде.  В  1751  году  Иоганн  Людольф
аб  Индагине  выпускает  еще  одну  «неизданную  руко¬
пись»  с  отметкой  «1635  год»,  приписываемую  Людви¬
гу  Конраду  фон  Бергену  по  прозвищу  Монтанус  (623).
Судя  по  предисловию,  Монтанус  был  одним  из  пер¬
вых  розенкрейцеров  и  не  раз  принимал  участие  в  их
собраниях.  В  1622  году  по  надуманным  причинам  его
изгнали  из  ордена.  Нетрудно  догадаться,  какую  цель
преследовала  эта  сомнительная  публикация:  от  псев-
до-Монтануса  мы  узнаем,  что  к  тому  времени,  то  есть
к  1622  году,  орден  существовал  уже  три  десятилетия.
Историки  подсчитали  (624):  из  1622  вычесть  трид¬
цать,  получается,  что  дата  основания  Розы  и  Креста  —
1592  год,  —  год,  когда  появилось  «сообщение»  Барно
о  гипотетическом  голландском  «обществе  Исаака».
Столь  ненавистная  дата  —  1612  год  —  намного  превзой¬
дена,  имя  изменника  Андреэ  можно  вычеркнуть  из
памяти  и  непосредственно  привязать  Розовый  Крест
к  (мнимой)  цепи  тайных  обществ  со  столетней  исто-

2вО 	Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 рией.  Псевдо-Монтанус,  не  скрывая,  что  сводит  счеты
с  Андреэ,  заявляет,  что  в  отместку  за  его  изгнание  из
ордена  «розенкрейцеры  попали  в  лапы  к  дьяволу,  как
же  иначе  объяснить,  что  они  опубликовали  „Химичес¬
кую  Свадьбу  Христиана  Розенкрейца”,  полную  вся¬
ческих  небылиц».
 Итак,  «отец  Розенкрейц»  с  пьедестала  сброшен!
Когда  в  1785  году  анонимный  автор,  назвавший  себя
«братом  из  братства»  выпустит  в  свет  свои  «Тайные
фигуры  розенкрейцеров  XVI  и  XVII  веков»  (625),  он
под  названием  Mons  Philosophorum  (626)  воспроизве¬
дет  рисунок  из  Scrutinum  chymicum  Майера  с  Великим
Адамом,  заключенным  в  гробницу.  На  рисунке  стоит
1604  год  —  год,  как  мы  помним,  «обретения»  гробницы
Розенкрейца.  Автор,  однако,  тщательно  избегает  упо¬
минания  о  главном  персонаже  Fama.
 Зря  Землер  в  начале  XIX  века  будет  возмущаться
тем,  что  главную  розенкрейцерскую  легенду  так  сразу
взяли  и  отвергли  (627).  Тем,  кто  это  сделал,  пришлось
отвечать  на  запросы  дня,  делая  при  этом  вид,  что  ни¬
каких  новшеств  они  не  вводят.
 После  основополагающего  розенкрейцерского  мифа
наибольшие  неудобства  причинял  алхимический
язык,  дававший  повод  к  насмешкам.  За  реформу  язы¬
ка  взялся  Герман  Фиктульд.  В  1747  году  на  месте  Фи¬
лософского  камня  в  качестве  эмблемы  общества  или
братства  Золотого  Розового  Креста  появляется  золо¬
тое  руно‘(628).  Первичную  материю  или  primum  ens
Швайгхардта  (629)  ничтоже  сумняшеся  превратили  в
Бога,  хаос  парацельсовой  hyle  стал  Словом,  Солнце  и
Луна  из  Themis  aurea  Майера  —  Ветхим  и  Новым  За¬
ветами,  четыре  элемента  —  четырьмя  евангелистами
 1  В  желании  как-то  перескочить  через  ненавистную  эпоху
Fama  Фиктульд  придумывает,  будто  после  смерти  герцога  Бур¬
гундского  обладатели  великой  тайны  ув1ли  в  подполье  и  тай¬
ны  своей  не  выдали.  Между  тем  под  названием  общества,  или
братства  Золотого  Розового  Креста  был  создан  новый  орден
посвященных  в  герметические  таинства.

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  261
 или  в  качестве  оккультных  фигур  четырьмя  силами,
или  добродетелями,  двенадцать  знаков  зодиака  —  две¬
надцатью  столпами  веры  и  так  далее  (630).
 Наконец  изобретательный  Фиктульд  снабдил
орден  Золотого  Розового  Креста  замечательным  об¬
рядом,  подсказанным,  вне  всякого  сомнения,  ма¬
сонскими  ритуалами.  Золотые  розенкрейцеры  об¬
матывают  шею  голубой  лентой,  на  которую  вешают
золотой  крест  с  розой.  Принимая  в  орден  новых  чле¬
нов,  император  подчеркнуто  торжественно  вручает
им  собственноручно  запечатанный  и  скрепленный
подписью  тайного  секретаря  пергамент.  У  них  теперь
будет  опознавательный  знак  и  зеленое  знамя  победы.
Но  собираться  они  смогут  лишь  в  крупных  городах,
чтобы  не  привлекать  внимания.  Отбор  новых  членов
очень  жесткий:  из  ста  тысяч  кандидатов  принимает¬
ся  от  силы  один  (631).
 Так  же  изменилась  эмблема,  воспроизведенная,  как
мы  помним,  Михаэлем  Майером  (еще  в  1713  году  она
была  в  чести  у  английских  оккультистов,  если  судить
по  рукописи,  которую  безосновательно  приписывают
Джону  Ди).  В  1719  году  «Незатейливые  новости»  сооб¬
щают,  что  привычной  эмблемой  братьев-розенкрейце-
ров  был  и  остается  крест  святого  Андрея  с  четырьмя
«С»  на  каждом  из  концов,  под  которым  помещалась
роза  с  шипами,  а  вокруг  помещались  слова,  раскрыва¬
ющие  смысл  четырехкратного  «С»  (некогда  символа
Луны):  Crux  Christi  Corona  Christianorum  (Крест  Хрис¬
тов  —  корона  христиан).  Иезуитские  штучки,  как  ска¬
зала  бы  госпожа  Блаватская.
 Несмотря  на  все  реформы,  розенкрейцерство  про¬
должало  утрачивать  доверие.  Возможно,  масла  в  огонь
подливало  конкурировавшее  с  ним  масонство.  В  пос¬
ледней  четверти  XVIII  века  между  ложами  тлеет  глу¬
хая  вражда.  Каждая  объявляет  себя  продолжательни¬
цей  подлинной  традиции,  в  существование  которой
верит  или  делает  вид,  что  верит.  Сендивогий  заявляет,

262 	Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 что  Ренатус  был  истинным  розенкрейцером,  Филалет,
напротив,  посвященным  его  не  считает.  Новые  ордена
плодятся,  как  грибы.  В  1777  году  некий  иллюминист  ос¬
новывает  в  Германии  еще  одно,  свое  общество  Золотого
Розового  Креста.  В  1787  году  некий  шваб  пытается  об¬
разовать  коллегию  по  примеру  «эмиссаров  Верховного
ордена  Розы  и  Креста».  Отметая  все  эти  потуги,  Кизе-
веттер  вытаскивает  на  божий  свет  тайные  архивы  свое¬
го  предка,  книгу  записей  о  последних  деяниях  братства
Креста  и  Розы,  о  котором  не  появлялось  никаких  досто¬
верных  сведений  вплоть  до  1762  года.  К  этому  времени
последние  настоящие  розенкрейцеры  замыкаются  в  со¬
зерцании,  будучи  «страстными  приверженцами  хрис¬
тианской  философии».  Внедрение  иллюминистских
и  масонских  элементов,  утверждает  Кизеветтер,  под¬
точило  изнутри  прежнюю  структуру  ордена.  Поэтому
в  1792  году  якобы  было  решено  освободить  братьев  от
клятвы  соблюдать  молчание,  «раскрыть  архивы»  (632).
Проверке  это  не  поддается.
 На  деле,  Золотой  Розовый  Крест  Фиктульда,  в
1770  году  бывший  на  подъеме  —  тогда  в  него  вступил
Фридрих-Вильгельм  II,  —  вскоре  опустился  во  мнении
окружающих,  а  его  поиски  эликсира  долголетия  ста¬
ли  служить  предметом  насмешек.  В  1801  году  Мунье
даже  позволяет  себе  в  Тюбингене  написать  следую¬
щее:  «Розенкрейцеры,  если  таковые  еще  существуют,
самые  презираемые  из  масонов.  Не  из-за  их  неверия,
они,  наоборот,  верят  всему  подряд,  не  питая  при  этом
никакого  интереса  к  общественным  делам.  Просто
это  —  скопище  глупцов  и  проходимцев».
 ***
 Во  Франции,  среди  полного  смешения  масонских
орденов  и  ритуалов,  которому  герцог  Люксембургский
пытался  положить  предел  созданием  Великой  ложи
Востока,  возрождения  розенкрейцерства  не  состоялось.
 В  1780  году  в  Тулузе  объявилась  странная  и  весь¬
ма  темная  личность,  неизвестно  откуда  взявшаяся  и

неизвестно  чего  добивавшаяся.  В  столице  Лангедока
Мартинес  де  Паскуалис,  о  котором  нельзя  даже  ска¬
зать  француз  он,  испанец  или  португалец,  иудей  или
христианин,  тщетно  пытался  организовать  новую
масонскую  ложу.  В  Фуа  он  потерпел  новую  неудачу,
затем  обосновался  в  Бордо,  где  в  1706  году  учредил
Всемирный  орден  избранных  рыцарей  Коэн  с  высшей
степенью  Рео-Крест.
 В  том  же  году  Мартинес  де  Паскуалис  встретил  в
Париже  уроженца  Лиона  Жан-Батиста  Виллермоза  и
вместе  с  ним  заложил  основы  Верховного  трибунала,
прообраза  Великой  ложи  своего  ордена.  По  возвраще¬
нии  в  Бордо,  он  привлек  в  качестве  секретаря  Клода
де  Сен-Мартена,  тоже  увлекавшегося  мистикой  и  ок¬
культизмом.  Он  устроил  с  десяток  капитулов  и  с  по¬
мощью  Сен-Мартена  взялся  за  «Трактат  о  реинтегра¬
ции  существ  в  их  первоначальных  качествах  и  силах
духовных  и  божественных»,  сумму  всей  своей  мисти¬
ческой  философии.
 В  трактате  Мартинес  де  Паскуалис  излагает  учение
о  последовательной  эманации  существ  из  Бога  вплоть
до  Великого  Адама  или  Peo  (могущественного  жреца).
Постепенно  в  Адаме  взяла  верх  гордыня,  и  он  возже¬
лал  сделаться  демиургом,  что  привело  к  его  падению,
превращению  из  существа  во  славе  в  существо  тлен¬
ное,  превращению  Великого  Адама  во  второго  Ада¬
ма,  «человека  желания».  Дабы  возвратиться  к  началу
цикла,  человеку  следует  восстановить  в  себе  Великого
Адама  внешним  путем  через  степени  избранных  Коэн
и  внутренним  «деятельным»  путем,  через  оккультный
ритуал,  католический  по  форме,  в  основе  которого  ле¬
жат  физические  приемы,  сходные  с  индийской  йогой.
Подобные  практики  якобы  вводили  посвященного  в
соприкосновение  с  потусторонним,  которое  Паскуа¬
лис  именовал  «Вещью»  (633).
 В  1772  году  этот  странный  персонаж,  о  котором  не
скажешь  даже,  мистик  он  или  фантазер,  медиум  или
шарлатан  (634),  отправился  в  Санто-Доминго  всту-
 Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  263

264  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 пать  в  права  наследства.  Там  он  через  два  года  умер,
оставив  Виллермозу  ядро  организации,  а  Сен-Марте¬
ну  —  канву  своего  учения.
 И  тому  и  другому  полученное  пришлось  кстати.
Виллермоз,  претендуя  на  роль  вождя  мощной  ма¬
сонской  организации,  поначалу  старался  избегать
смешения  с  возникавшими  то  тут,  то  там  розенкрей¬
церскими  ложами,  которые  составляли  независимые
структуры  Великой  ложи  Востока,  стремившейся  к
унификации.  Но  так  как  французские  розенкрейцеры,
о  которых  мы  ровным  счетом  ничего  не  знаем,  по-ви¬
димому,  представляли  в  ту  пору  определенную  силу,
а  в  Германии  существовало  братство  Золотого  Розо¬
вого  Креста,  Виллермоз  принялся  лавировать  и  даже
не  погнушался  вступить  в  одну  из  их  лож  и  принять
участие  в  капитуле  Черного  Орла  в  качестве  посвятив¬
шего  себя  оккультизму  верховного  принца  розенкрей¬
церов.  В  1772  году  он  равно  именует  себя  и  розенкрей¬
цером  и  реокрейцером.  Однако  несколько  лет  спустя,  в
1780  году,  в  письме  к  принцу  Гессенскому,  он  уточня¬
ет,  что  он  не  розенкрейцер,  а  реокрейцер:  «Я  признаю,
говорит  он,  что  розенкрейцерам  многое  известно,  но
знания  их  зиждятся  на  преходящем.  Они  имеют  дело
лишь  со  смешанной  материей,  то  есть  смешивают  ду¬
ховное  с  материальным,  поэтому  их  результаты  более
зримы,  чем  у  реокрейцеров,  которые  работают  лишь  с
духовным,  и  результаты  их  деяний  предстают  в  виде
иероглифов»  (635).  Другими  словами,  верный  учению
Мартинеса,  Виллермоз  пытается  сообщаться  с  «неви¬
димым»,  используя  магию  и  магнетизм.
 Несмотря  на  все  его  рвение,  Виллермозу  не  удает¬
ся  достичь  широкого  распространения  мартинизма,
хотя  он  вместе  с  Сен-Мартеном  проповедует  его,  читая
лекции,  знакомя  желаюших  с  аскетическими  упраж¬
нениями.  Сен-Мартен  быстро  разочаровался  в  этой
деятельности,  ушел  в  медитацию  и  разработал  —  уже
как  Неизвестный  Философ  (под  этим  именем  он  вско¬
ре  прославится),  —  основу  своего  собственного  учения,

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  265
 мартинизма.  Виллермоз  же  обратился  за  поддержкой
к  немецкому  ордену  Строгого  Послушания,  объявив¬
шему  себя  преемником  средневекового  ордена  тамп¬
лиеров.  Орден  Строгого  Послушания  шотландского
обряда  делил  всю  Европу  на  девять  провинций,  на
одну  из  которых  —  Овернь  —  приходилось  две  трети
Франции  и  часть  Италии.  Такая  обширная  вотчина
соблазняет  Виллермоза.  Он  ходатайствует  о  своем
принятии  в  орден  и  в  1774  году  получает  согласие.  В
надежде  привить  мартинизм  к  учению  ордена  Строго¬
го  Послушания,  более  свободному  по  духу,  Виллермоз
устраивает  в  1778  году  в  Лионе  собрание  галльского
конвента  с  делегатами-французами.  В  присутствии
членов  ложи  Великого  Востока  Виллермоз  предла¬
гает  признать  основной  целью  франкмасонства  в  бу¬
дущем  изучение  высших  оккультных  наук.  Его  идеи
берут  верх.  Вершина  усилий  Виллермоза  —  образо¬
вание  ордена  рыцарей-благотворителей  Священного
Града.  Ему  сразу  придаются  три  английские  степени
и  все  степени  Храма.  Высшими  в  иерархии  лионско¬
го  ордена  становятся  две  профессиональные  степени,
обладателям  которых  вменено  в  обязанность  изучать
воззрения  Мартинеса.  Вскоре  одним  из  них  стал  Жо¬
зеф  де  Местр.  Реформа  коснулась  большого  числа
лож,  но  набравший  силу  Виллермоз  по-прежнему  ос¬
торожен,  он  не  хочет  резко  порывать  с  Великой  ложей
Востока  и  назначает  герцога  Шартрского,  тогдашнего
Великого  Магистра,  «протектором  объединенных  и
исправленных  лож».  Розенкрейцерство  в  ту  пору  за¬
нимает  скромное  место  в  качестве  одной  из  степеней
шотландского  обряда  (636).
 ♦  **
 Переходим  к  последним  пертурбациям  понятия
«розенкрейцер».  В  1860  году  в  Англии  появляется  ро¬
зенкрейцерское  общество,  члены  которого  рекрутиру¬
ются  из  франкмасонства,  начиная  со  степени  масте¬
ра.  Новое  общество  включает  в  себя  девять  степеней

266  Чость  II.  Современные  розенкрейцеры
 и  трех  магов.  Мы  уже  говорили  о  том,  что  его  амери¬
канский  собрат  заявляет,  что  его  история  восходит  ни
много  ни  мало  к  самому  Тутмосу  III1.  В  Германии  док¬
тор  Гартман  основывает  в  1888  году  общество  эзотери¬
ческого  Розового  Креста,  который  вскоре  сливается  с
орденом  восточных  тамплиеров  (637).
 Но  наиболее  громогласное  движение  возникло  во
Франции.  Оно  противопоставляло  себя  франкмасонс¬
тву  и  в  рамках  католического  мира  затрагивало  все  об¬
ласти  духа.  Речь  идет  о  предприятии  маркиза  де  Гуай-
ты  и  сара  Пеладана.  Почву  для  него  подготовил  аббат
Констан  (Элифас  Леви),  к  середине  века  заявивший  о
себе  как  признанный  вождь  оккультизма.  Его  «Догмы
и  ритуалы  высокой  магии»  (638)  стали  классикой.  Для
него  символ  розы  и  креста  наилучшим  образом  пере¬
давал  сущность  мира.  Я  уже  упоминал,  что  касательно
этой  эмблемы  взгляды  были  достаточно  сложившиеся,
восходившие  еще  к  гвельфам  и  гибеллинам.  Элифас
Леви  не  остановился  перед  тем,  чтобы  основать  новое
общество  розенкрейцеров,  и  оно  прижилось.  Именно
Леви  приобщил  к  оккультизму  Станисласа  де  Гуай-
ту  сразу  после  того,  как  тот  прибыл  в  Париж  вместе
с  Морисом  Барресом.  Идеалогически  обработал  он  и
Жозефена  Пеладана.
 Леви  объявил  войну  приземленному  франкмасонс¬
тву  Великого  Востока  и  Великой  ложи,  проводнику
идей  английского  масонства  во  Франции.  Поддержан¬
ный  Гуайтой  и  Папюсом  (впоследствии  те  его  сменят),
 1  См.  с.  74.  В  настоящее  время  в  США,  в  Сан-Хосе  (штат  Ка¬
лифорния)  существует  International  Rosicrucian  Order  (Между¬
народный  розенкрейцеровский  орден),  или  AMORC,  который
«рассчитывает  раскрыть  тайну  мира,  занимаясь  алхимией  —
алхимией  духовной  —  и  преобразуя  изначальные  элементы
в  золото».  Орден  уверяет,  что  «нашел  ключи  жизни  и  смерти,
ключи  здоровья  и  болезни,  неудачи  и  успеха,  власти  и  господс¬
тва».  Если  верить  его  заявлениям,  «это  очень  древнее  и  очень
почитаемое  братство».  Изощренный  в  пропаганде,  орден  вкла¬
дывает  свои  брошюры  в  книги,  даже  в  книги  Национальной
Библиотеки,  чтобы  распространить  «Великий  Свет».

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  267
 Леви  противопоставляет  практицизму  этих  лож  воз¬
вышенный  спиритуализм,  основанный  на  магических
опытах,  проводимых  им  на  пару  с  Гуайтой.  В  конце
века  в  проникновенном  надгробном  слове,  посвящен¬
ном  Гуайте  (639),  доктор  Папюс  в  патетическом  тоне
описывает  эту  борьбу.  Тогда  вообще  на  сцену  вышли
люди  пылкие,  ревностные.  Папюс  и  его  друзья  ста¬
вили  задачу  вернуть  Парижу  духовный  авторитет,  на
который  с  1884  года  покушались  «иностранные  обще¬
ства».  Для  кружка  Папюса  Париж  —  это  Бар-Изида,
корабль  инициации.  Разве  можно  лишать  Париж  пра¬
ва  быть  истинной  столицей  масонства?  Разве  можно
давать  себя  одурачивать  английским  франкмасонам
и  уступать  Лондону  верховенство  над  европейским
оккультизмом?  Папюс  со  товарищи,  действительные
наследники  лионского  мартинизма,  под  водительс¬
твом  Сент-Ив  д’Альвейдра,  «личности  мощной,  благо¬
родной»,  перегруппировывают  силы  спиритуалистов,
сплачивая  воедино  разрозненные  группы  розенкрей¬
церов,  основанные  Элифасом  Леви,  разрозненные
группы  мартинистов,  оставшиеся  от  Виллермоза  пос¬
ле  1810  года,  группы  сведенборгианцев.  Вместе  эти  ма¬
сонские  ячейки  налаживают  сопротивление  лондонс¬
ким  «доброхотам  из-за  бугра»,  которые,  по  уверению
Папюса,  разработали  план,  как  за  десять  лет  извести
спиритуализм  в  недрах  французского  франкмасонс¬
тва.  К  1897  году  и  впрямь  лишь  одна  эзотерическая
ложа  —  Мисраим  —  сохранила  Великий  аркан  на  сво¬
их  скрижалях.  «Великая  ложа  Франции  убила-таки
во  франкмасонстве  спиритуализм».
 Но  Папюс  и  иже  с  ним  не  дремлют.  В  противовес
«языческой  традиции  Аристотеля  и  Пифагора»,  внед¬
рявшейся  английской  ложей,  Станислас  де  Гуайта
поднимает  на  щит  незаслуженно  отринутую  «тради¬
цию  христианскую»  и,  возвращаясь  к  уже  знакомой
нам  теме,  провозглашает  синархию  —  так  он  называ¬
ет  наступление  эпохи  спиритуализма,  предваряю¬
щей  Царство  Божие.  В  1889  году  он  основывает  каб¬

Д$8  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 балистический  орден  Розового  Креста,  объединяя
в  одну  структуру  силы,  до  той  поры  действовавшие
вразнобой.  Гуайта  принял  на  себя  интеллектуальное
руководство  движением  в  его  «оккультной  состав¬
ляющей».  Барле  бросили  на  «научные  разработки  и
социологию».  Папюс,  теоретик  и  историограф  дви¬
жения,  организовал  выходивший  в  1883—1911  годах
масонский  журнал  «Инициация»,  в  котором  была
напечатана  «История  братства  Розового  Креста»  Ки-
зеветтера.  Орден  располагал  тремя  степенями,  их  по¬
лучали  выдержавшие  экзамен.  В  орден  допускались
лишь  обладатели  трех  мартинистских  степеней:  ба¬
калавра,  лицензиата  и  доктора  каббалы.  Орденом  уп¬
равлял  Высший  совет,  состоявший  из  трех  палат,  при
верховной  власти  Великого  Магистра  Станисласа  де
Гуайты.  Одновременно  последний  входил  в  Высший
совет  мартинистского  ордена.  Так,  семена,  посеянные
Мартинесом  де  Паскуалисом  и  Виллермозом,  дали
двойные  всходы.  Орден  постоянно  следил  за  уровнем
образования  своих  членов,  которых  отбирали  в  про¬
цессе  обучения  и  по  результатам  экзаменов.  Внешне
это  проявлялось  в  публикации  «докторских  диссерта¬
ций  по  каббале»,  которые  редактировал  сам  Станис-
лас  де  Гуайта.  Орден,  по  выражению  Папюса,  «служил
настоящей  французской  эзотерической  коллегией,  и
его  влияние  быстро  распространялось».  Кроме  того,
орден  предполагал  выявлять  и  наказывать  негодяев,
прибегающих  к  зловредному  магнетизму  для  нанесе¬
ния  ущерба  ближним.  Правда,  задача  доводить  этих
гнусных  типов  до  гибели  не  ставилась.  «Никогда,  вос¬
клицает  Папюс,  просвещенный  брат-розенкрейцер
никого  не  околдовывал.  Когда  принималось  решение
о  наказании,  оно  заключалось  в  оглашении  мерзких
выходок  и  злодейских  деяний  сих  некромантов».
 Однако  магические  опыты  ученика  Элифаса  Леви
способны  были  навлечь  подозрения.  Затаившиеся
недруги  не  переставали  строить  козни.  Одна  подоз¬
рительная,  вызвавшая  скандал  смерть  дала  им  долго¬

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  269
 жданный  повод  в  открытую  бросить  ордену  обвине¬
ние  в  вызывании  духов  и  наведении  порчи.  Орден  был
возмущен  «подлыми  слухами,  которые  распускали
невежды,  ни  аза  не  смыслившие  в  оккультизме».
 Эти  наивные  стороны  деятельности  ордена  не  пере¬
черкивали  его  высоких  целей,  возвышенного  учения.
Противостоя  «материалистической  школе»,  следова¬
ло  «восстановить  тягу  к  спиритуализму  и  мистикам
от  Бёме  до  Сен-Мартена».  В  русле  последнего  как  раз
и  развивал  свое  учение  Станислас  де  Гуайта.  «Сущ¬
ность  человеческая  и  явленный  Бог  суть  одно  и  то  же.
По  своей  природе  Слово,  или  Ихоах-Элохим  Моисея,
это  человек  как  вид,  Адам-Кадмон  или  изначальный
принцип  всех  живых  тварей.  С  точки  зрения  физичес¬
кой  природы  Слово  есть  явленный  Бог,  его  мы  почита¬
ем  под  именем  Иешуа  (Иисуса).  У  догмата  о  воплоще¬
нии  Христа  таким  образом  вполне  реальный  и  точный
смысл,  прежде  всего  в  том,  что  касается  собственно
человеческой  души.  Она  проходит  через  все  слои  мира
от  самых  тонких  до  самых  плотных,  облачаясь  во  все
более  жесткие  одежды,  пока  не  добирается  до  цели
своего  путешествия,  до  нашей  земли,  откуда,  следуя
вечному  закону  бинарности,  возращается  к  исходной
точке»  (640).
 Перенимая  идеи  Мартинеса  де  Паскуалиса,  Гуайта
утверждает,  что  мы  в  состоянии  достичь  инициации
или  полного  просветления  деятельным  экстатическим
путем  через  постепенное  совершествование  сначала
физического,  потом  астрального  и,  наконец,  духовного
тела.  Достичь  их  можно  также  через  отречение  своей
воли.  Основываясь  на  личном  опыте,  Гуайта  рекомен¬
довал  прибегать  к  двум  этим  способам  одновременно
или  поочередно.
 Источники  таких  взглядов  легко  угадываются.
Взгляды  эти  никак  не  вытекают  из  розенкрейцеров-
ских  манифестов  1614—1615  годов.  Кнзеветтер,  пом¬
нится,  взял  на  себя  труд  подыскать  Розе  и  Кресту
предшественников,  а  труды  Андреэ  и  его  друзей  сме¬

270  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 шать  с  грязью.  Впрочем,  между  двумя  учениями  мно¬
го  общего,  это  и  ожидание  Царства  Божия,  и  Божес¬
твенная  сущность  души,  метемпсихоз,  экстатическое
озарение  при  аскетической  жизни.  И  это  не  случайно
и  объясняется  общими  источниками,  а  не  прямой  пре¬
емственностью.
 ***
 Весной  1890  года  Жозеф  Пеладан,  он  же  принцесса
А.Динска,  мисс  Сара,  маркиз  де  Валонь,  cap  Меродак
Жозефен  Пеладан,  член  Высшего  совета  ордена  Гуай-
ты  основывает  орден  розенкрейцеров  и  расстается  с
орденом  Храма  и  Грааля  или  католического  Розово¬
го  Креста.  «Я  официально  воссоздал  розенкрейцерс¬
тво»,  —  заявил  он.  Это  и  есть  так  называемое  великое
возрождение  ордена,  решающее  звено  в  непрерывной
цепи,  идущей  от  «Вемического  трибунала  через  ор¬
дена  госпитальеров  и  тамплиеров,  тосканских  и  си¬
цилийских  верных  любви,  розенкрейцеров,  немец¬
ких  иллюминатов  вплоть  до  франкмасонов  и  тайных
обществ»  (641).  Генеалогия  еще  более  блистательная,
чем  у  Кизеветтера.
 Несмотря  на  столь  разношерстных  предшествен¬
ников,  Жозефен  прежде  всего  католик.  Главное  для
него  —  создание  эзотерического  католичества.  «Са¬
мый  прекрасный  союз,  который  сможет  восславить
будущий  век,  союз  христианства  и  оккультизма.  Он
навечно  соединит  в  единый,  непобедимый  кулак  ме¬
тафизическую  власть  папы  и  мага.  В  католическом
учении,  лишенном  эзотерической  глубины,  немало  не¬
увязок  и  ограничений,  но  католические  обряды  —  не¬
сравненное  чудо.  Следовательно,  мысля  как  оккультис¬
ты,  мы  должны  принимать  участие  во  всех  церковных
таинствах.  Тогда  будет  положен  предел  великой  схизме,
зародившейся  в  Александрии,  когда  коренным  образом
разошлись  пути  религии  и  оккультизма»  (642).
 Возвращение  Пеладана  к  идеям  иезуита  Белларми-
но,  служившим  жупелом  для  лютеран  и  первых  уче-

Глава  3.  Современное  розенкрейцерство  271
 ных  мужей  Розы  и  Креста,  явление  парадоксальное  в
истории  розенкрейцерства.  Тем  не  менее  определенно¬
го  родства  между  воззрениями  Сара,  как  и  Станисласа
де  Гуайты,  и  доктриной  манифестов  1614—1615  годов,
отрицать  нельзя.  Идею  всеобщей  гармонии  и  нашего
возвращения  в  согласный  хор  светил  Пеладан  заимс¬
твовал  у  Пифагора  и  Плотина.  Однако  авторитет  свя¬
того  Иоанна  и  его  Евангелия  перевешивал  для  него
все  остальное.  Следуя  чистому  учению  Викториана
и  Дионисия  Ареопагита,  Пеладан  проповедует  эзо¬
терическую  Троицу,  добавляя,  что  «неоплатоничес¬
кие  вкрапления  освещают  догмат  необычным  светом.
Первое  начало  —  создатель,  второе  —  сознание.  Мысля
о  себе,  он  производит  активные  идеи,  архетипы,  воз¬
действующие  в  качестве  сверхчувственных  сущнос¬
тей,  третье  начало  —  душа  мира,  начало  небесное,  ди¬
намическое.  Душа  сия  есть  сила  освящающая»  (643).
Ориентируясь  на  великих  средневековых  мистиков,
он  заявляет,  что  «логос  —  это  еще  не  ставшее  станов¬
ление»  (644),  а  «дух  (Святой  Дух)  —  стяжание  воедино
Отца  и  Сына,  именуемое  в  богословии  любовью»  (645).
Каждое  слово  тут  воскрешает  в  памяти  Рюйсбрука  и
Майстера  Экхарта.
 Переосмысливая  на  свой  лад  три  стадии  мистичес¬
кой  жизни,  Пеладан  выражается  следующим  образом:
«С  Отцом  приобретают  заслуги,  с  Сыном  завоевыва¬
ют;  Дух  Святой  дарует»  (646).  Он  точно  описывает
горний  путь,  о  котором  говорил  еще  Рюйсбрук,  одна¬
ко  при  этом  основополагающую  роль  придает  магии:
«Магия  —  это  аскеза,  благодаря  которой  случайные
второстепенные  обстоятельства  уступают  место  тяге
к  невещественному»,  и  сила  зависит  от  степени  само¬
отречения  (647).
 «Организация  Розы  и  Креста,  Храма  и  Грааля
(1893)»  Пеладана  (648)  провозглашает  идеал  и  при¬
водит  программу  ордена:  совершать  дела  милосердия,
обучать  «законам  прекрасного»,  отыскивать  и  сплачи¬
вать  людей  исключительных,  низвергать  с  пьедестала

Д7Д  Часть  II.  Современные  розенкрейцеры
 половую  любовь  (649).  Устанавливает  степени  (пре¬
тендент  на  посвящение  в  рыцари  Розы  и  Креста,  ры¬
царь  и  командор),  для  каждой  предусматривает  одну
или  несколько  униформ  (туник)  и  строгий  церемониал.
Каждой  из  степеней  сопутствует  сообщество  подмас¬
терьев.  Орден,  который  Пеладан  открыл  для  женщин,
предполагал  проявление  себя  через  ежегодные  салоны
для  всех  родов  искусств  (650):  эти  «эстетические  сало¬
ны  Розы  и  Креста»  не  что  иное,  как  притязания  сара  на
звание  мага,  станут  вскоре  поводом  для  насмешек.
 Ярый  приверженец  своего  учителя,  «величайшего
гения»  (651)  Элифаса  Леви,  Пеладан  соединил  пута-
ность,  легковесность,  полузнание  мага-аббата  с  напы¬
щенностью.  Тюбингенцы  проповедовали  смирение,
Пеладан  же  выставлял  себя  исполненным  вдохновения
высшим  авторитетом.  «Мы,  —  заявляет  он,  —  по  Божь¬
ему  изволению  и  с  согласия  братьев  стоим  во  главе  ор¬
ганизации,  будучи  великим  магистром  Розы  и  Креста,
Храма  и  Грааля,  римокатолическим  общником  Иосифу
Аримафейскому,  Хуго  Пейнскому  и  Данте...»  Он  —  ве¬
ликий  магистр  «Аристии,  духовной  организации  ми¬
рян  католического  ордена  Розы  и  Креста»  (652),  ассо¬
циации  потаенной,  что  позволяет  ей  развиваться  без
каких  бы  то  ни  было  препон.  Организация  эта  презира¬
ет  масонских  глупцов,  ибо  владеет  сокровищами  Крес¬
та-Розы.  Облаченный  в  свое  мнимое  достоинство,  Пе¬
ладан  за  подписью  сара  Меродака  рассылает  по  всему
миру  послания  своей  ассоциации,  в  которых  то  отвер¬
гает  обвинения  в  лояльности  к  католической  церкви
(например,  в  обращении  к  архиепископу  Парижскому)
(653),  то  «изгоняет»  неугодных.  Так,  он  объявляет  бой¬
кот  жене  Ротшильда  за  ее  святотатство  и  иконоборчес¬
тво1.  Подобные  эксцентрические  выходки  скоро  диск-
 1  14  мая  1890  года:  «От  имени  всех  религий...  всех  видов  ис¬
кусств,  Роза  и  Крест  заявляет,  что,  приобретя  древний  Божон-
ский  замок,  жена  Ротшильда  должна  была  сохранить  домовую
церковь  Сен  Николя,  редкий  образец  перехода  от  стиля  Лю¬
довика  XVI  к  стилю  ампир.  Роза  и  Крест  объявляет  поведение

Глово  3.  Современное  розенкрейцерство  273
 редитировали  и  самого  Пеладана,  и  его  «движение»,
которое  теперь  то  поднимали  на  смех,  то  всячески  игно¬
рировали.  Со  смертью  Станисласа  де  Гуайты  выдохся  и
каббалистический  орден  Розы  и  Креста.
 На  этом  перепевы  названия  «розенкрейцер»  не  пре¬
кратились,  и  никогда,  по-видимому,  не  перестанут  то
там,  то  здесь  появляться  под  этой  маркой  все  новые
и  новые  организации.  В  1912  году  в  Англии  члены
английской  франкмасонской  ложи  смешанного  об¬
ряда  основали  орден  храма  Розы  и  Креста.  Это  было
всецело  детище  Анны  Безант,  вице-президента  Вы¬
сшего  совета  ложи.  Именно  Анне  Безант  мы  обязаны
удивительным  сообщением  о  последовательных  ин¬
карнациях  отца  Христиана  Розенкрейца.  Орден  этот,
как  и  следовало  ожидать,  объявил  себя  наследником
тамплиеров  и  розенкрейцеров  1614  года.  В  США  к
розенкрейцерскому  обществу  и  международному  ро¬
зенкрейцерскому  братству  в  1934  году  добавляется
розенкрейцерское  братство  (Rosicrucian  Fraternity).  Во
Франции  до  войны  еще  действовал  Розовый  Крест,
отпочковавшийся  от  ордена,  основанного  Станисла-
сом  де  Гуайтой.  Будет  удивительно,  если  крайне  вы¬
разительное  и  привлекательное  имя  «розенкрейцер»
не  соблазнит  завтра  новые  группы  иллюминатов.  По
примеру  тех,  кто  приходил  на  смену  друг  другу  после
раскола  первоначального  движения  1614  года,  они  ста¬
нут  претендовать  на  почетное  родство  с  ним,  присвоят
себе  его  евангелие,  его  авторитет.
 этой  дамы  кощунственным...  Роза  и  Крест  призывает  литера¬
торов  и  люден  искусства  не  общаться  с  женой  Ротшильда,  не
подавать  ей  руки.  Если  она  войдет  в  церковь,  библиотеку,  му¬
зей,  концертный  зал,  у  любого  есть  полное  моральное  право
выставить  ее  вон...»  (654).

274
 Приложение
 Истинные  и  мнимые  адепты
Розового  Креста  в   XVII веке
 ДЕКАРТ,  БЭКОН,  КОМЕНСКИЙ,
СПИНОЗА,  ЛЕЙБНИЦ
 Если  верить  современным  историкам  и  теорети¬
кам  розенкрейцерства,  не  сомневающихся  в  глубокой
древности  ордена,  большинство  великих  философов
XVII  века,  прежде  всего  Декарт,  Коменский,  Бэкон,
Спиноза  и  Лейбниц,  входили  в  таинственное  братс¬
тво.  По  крайней  мере,  предположительно.  С  учетом
сказанного  в  нашей  книге  такая  постановка  вопроса
кажется  лишенной  смысла,  ведь  очевидно,  что,  во  вся¬
ком  случае,  во  времена  Декарта,  Коменского,  Бэкона
братства  не  существовавало.  Остается  установить,  в
какой  степени  эти  люди  разделяли  философские  и
мистические  взгляды  первых  ученых  мужей  Розы  и
Креста  и  были  ли  они  знакомы  с  последними.
 I.  ДЕКАРТ
 По-видимому,  сложнее  всего  составить  в  этом  отно¬
шении  мнение  о  Рене  Декарте.  Франция  равнодушно
отнеслась  к  розенкрейцерскому  движению,  когда  оно
только  зарождалось.  С  тем  большей  энергией  наши
современники  пытаются  доказать,  что  Декарт  состо-

ял  в  пресловутом  братстве,  куда  он  вступил  то  ли  в
бытность  свою  в  Германии  в  1619  году,  то  ли  позже,  в
Голландии,  Франции  или  Швеции.  Поверхностные,
если  не  сказать  тенденциозные,  данные  на  этот  счет
исказили  суть  одной  из  самых  любопытных  проблем
в  истории  нашей  литературы.
 Вышедшая  в  1691  году  «Жизнь  Декарта»  (655)  Ад¬
риана  Байе  —  лучший  и  едва  ли  не  единственный  ис¬
точник  сведений  об  авторе  «Рассуждения  о  методе».
Эта  биография  не  просто  богато  документированное  и
почти  всегда  надежное  повествование  о  жизни  Декарта,
она  еще  и  защищает  его  от  иезуитов,  от  их  пасквилей,
зачастую  весьма  дурного  пошиба.  С  поразительной
легкостью,  наперекор  здравому  смыслу,  —  чему  в  насто¬
ящей  книге  мы  привели  массу  примеров,  —  историки
литературы,  историки  Розы  и  Креста  непроверенную
информацию  черпали  откуда  попало.  Из  нее  затем
стряпали  увлекательнейший  роман,  правда,  без  всякой
связи  с  действительным  положением  вещей.
 Если  кратко,  Декарта,  как  утверждает  Шарль  Адан
в  прекрасном  издании  «Полного  собрания  сочинений»
 (656),  посвятил  в  тайное  братство  Розы  и  Креста  мате¬
матик-розенкрейцер  Фаульхабер.
 Теперь  факты.  Добровольцем  в  армии  принца  Нас-
сауского,  —  о  чьем  интересе  к  алхимии  мы  знаем,  вот
только  Декарт  никогда  с  ним  не  встречался,  —  буду¬
щий  философ,  тогда  двадцатитрехлетний,  исходил
всю  Германию,  в  частности  Баварию  и  Вюртемберг.  В
1620  году  он  искал  «особого  знакомства  с  людьми  ис¬
кусными,  как  считалось,  в  философии  и  математике»
 (657).  Собственно,  за  два  года  до  этого,  в  1618  году,  он
уже  завязал  отношения  с  Исааком  Бекманом,  подвиг¬
нувшим  его  на  научные  занятия,  по  существу,  соав¬
тором  его  первых  работ1  (658).  Так  он  познакомился  с
 1  «Вы  один  воистину  пробудили  мой  доселе  праздный  дух,
вы  заставили  меня  вспомнить  все  то,  что  почти  стерлось  из
моей  памяти,  и  направили  мой  заблудший  ум  на  верную  до¬
рогу»  (659).
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  275

276
 Приложение
 господином  Фаульхабером,  «главным  из  тех,  кому  он
нанес  визит».  «Тот  принял  его  со  всей  любезностью.
Был  столь  учтив,  что  Декарту  захотелось  посещать  его
почаще.  В  беседах  Фаульхабер  не  раз  замечал,  что  Де¬
карт  разбирается  в  математических  науках,  отзывает¬
ся  о  сем  предмете  со  знанием  дела.  Однажды  Фаульха¬
бер  поинтересовался,  не  слышал  ли  Декарт  о  его  труде
„Анализ  геометрических  понятий”.  Декарт  заговорил  о
нем  так,  что  поразил  Фаульхабера  широтой  своих  поз¬
наний  и  скоростью,  с  какой  он  решал  самые  непростые
задачи».  Декарт  даже  помог  Фаульхаберу  справиться
с  вопросами,  которые  задал  тому  коллега,  нюрнберг¬
ский  математик  Петер  Ротен.
 Мы  не  видим  тут  ни  слова  о  философии  или  о  каб¬
бале  и  тем  более  о  розенкрейцерах,  —  об  участии  Фа¬
ульхабера  в  их  сварах  нет  никаких  публикаций  или
достоверных  доказательств.
 Впрочем,  на  розенкрейцеров  Декарт  обратил  вни¬
мание  не  в  этот  год,  а  в  предыдущий,  иначе  и  быть  не
могло,  именно  тогда  в  Германии  велась  острая  поле¬
мика  на  эту  тему  и  на  латыни,  и  на  немецком.  В  же¬
лании  обрести  философскую  истину  Декарт  испытал
настоящий  кризис  убеждений,  тем  более  возбуждали
его  любопытство  слухи  о  пресловутых  братьях,  пос¬
вященных  в  великую  тайну.  «В  это  время  он  сильно
колебался  в  выборе  средств  достижения  истины,  рас¬
сказывает  Байе  (660),  поэтому  его  так  задела  история  с
розенкрейцерами,  которые  вызывали  у  Декарта  чувс¬
тво  соперничества».  «Зимой  1619  года  (661)  он  поста¬
вил  себе  задачу  связаться  с  кем-нибудь  из  этих  новых
мудрецов,  узнать  их  поближе,  пообщаться  с  ними»
(662),  однако  «розыски  розенкрейцеров  в  Германии  ни
к  чему  не  привели»  (663),  так  как  не  ведал  он,  что  «не
в  их  правилах  являть  миру  свое  подлинное  лицо».  Не¬
удивительно,  что  «Декарт  так  и  не  удовлетворил  свое
любопытство,  все  его  старания  остались  втуне,  он  не
обнаружил  ни  одного  человека,  кто  объявил  бы  себя
членом  братства,  кого  можно  было  бы  хотя  бы  заподоз¬

Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  277
 рить  в  этом».  Сомнения,  впрочем,  остаются.  «Он  чуть
было  не  записал  братство  в  разряд  химер»,  —  обратите
внимание  на  это  новое  свидетельство,  —  «но  этому  ме¬
шали  отзвуки  множества  уже  опубликованных  сочи¬
нений  и  тех  писаний  в  поддержку  Розы  и  Креста  —  на
латыни  и  на  немецком  языке,  —  которые  продолжали
выходить»  (664).
 Это  все,  что  известно  нам  наверняка  о  взаимоотно¬
шениях  Декарта  и  розенкрейцеров.  Декарт  был  пора¬
жен  больше  других,  когда  в  1623  году,  по  его  возвраще¬
нии  во  Францию,  прошел  слух,  что  он  «стал  братом».
Байе  пересказывает  нам  все  обстоятельства  этого
скандального  дела:  «Незадолго  до  этого  в  Париже  за¬
говорили  о  братстве  Розового  Креста,  которое  Декарт
тщетно  искал  в  Германии  зимой  1619  года.  Злые  языки
утверждали,  что  он  записался  в  братство.  Декарт  очень
удивился,  тем  более  что  это  не  вязалось  с  его  харак¬
тером,  да  и  вообще  он  всегда  склонялся  к  тому,  чтобы
считать  розенкрейцеров  либо  обманщиками,  либо  на
худой  конец  фантазерами.  Декарт  тут  же  решил,  что
за  порочащими  его  слухами  стоит  какой-то  злонаме¬
ренный  тип,  выдумавший  все  на  основании  одного
из  писем  трехлетней  давности,  где  он  делился  с  дру¬
зьями  своим  суждением  о  немецких  розенкрейцерах
и  рассказывал  о  трудностях,  с  какими  ему  пришлось
столкнуться,  когда  он  пытался  найти  кого-нибудь  из
этой  секты.
 Надо  сказать,  что  от  Германии  до  Парижа  мнение
публики  относительно  розенкрейцеров  изменилось.
Так,  в  1619  году  во  всей  Германии  оно  было  довольно
благоприятным,  лишь  Декарт  и  несколько  избранных
умов  составляли  исключение.  Как  назло,  в  Париже
весть  о  розенкрейцерах  пришла  вместе  с  рассказами  об
алюмбрадос  (испанских  иллюминатах),  что  способс¬
твовало  их  дурной  славе.  Их  подвергли  насмешкам,
окрестили  невидимыми,  вкривь  и  вкось  стала  толко¬
ваться  их  история.  Когда  Декарт  прибыл  в  Париж,  о  ро¬
зенкрейцерах  уже  зубоскалили  в  Бургундском  дворце,

278
 Приложение
 на  Пон-нёф  о  них  уже  пели  песенки.  Чуть  ли  не  в  первый
день  на  жилых  домах,  на  общественных  зданиях  Декарт
прочитал  листовки,  где  проходились  на  их  счет»  (665).
Далее  следует  содержание  листовки,  «составленной  ка¬
ким-то  фигляром  с  богатым  воображением»,  и  краткий
пересказ  «Ужасного  сговора».  Языки  тем  временем  про¬
должали  молоть,  выводя  Декарта  из  себя.  «То,  что  прибы¬
тие  в  Париж  пресловутых  невидимых  совпало  с  приездом
Декарта,  сослужило  бы  плохую  службу  его  репутации,
начни  он  скрываться,  вести  посреди  Парижа  затворни¬
ческую  жизнь,  какую  он  вел  во  время  своих  путешествий.
Но  Декарт  умело  смешал  карты  тем,  кто  хотел  восполь¬
зоваться  для  своей  клеветы  неблагоприятным  для  него
стечением  обстоятельств.  Декарт  постоянно  появлялся  в
свете,  виделся  с  друзьями,  убедив  тем  самым  всех,  что  он
не  невидимый  из  братства  Розы  и  Креста.  Невидимостью
розенкрейцеров  Декарт,  кстати,  объяснял  любопытным,
почему  он  так  и  не  отыскал  ни  одного  из  них  в  Германии.
 Его  присутствие  на  глазах  у  всех  успокоило  смятен¬
ный  ум  близкого  друга  Декарта  отца  Мерсенна,  мона-
ха-францисканца,  —  того  самого,  который  набросился  с
нападками  на  Роберта  Фладда.  Отца  Мерсенна  слухи  о
Декарте  очень  огорчили,  тем  паче  что  он  не  был  располо¬
жен  считать  розенкрейцеров  невидимыми  или  плодом
фантазии  после  того,  что  написали  в  их  защиту  многие
немцы,  да  и  англичанин  Роберт  Фладд.  Заключив  при
встрече  Декарта  в  свои  объятия,  отец  Мерсенн,—  вся
эта  история  лишь  подтверждает  недостаток  у  него  эле¬
ментарной  проницательности,  —  не  мог  скрыть  своей
радости.  Со  времени  их  расставания  в  конце  1614  года
он  пребывал  в  монастыре  в  Невере,  где  три  года  пре¬
подавал  монахам  философию  и  год  —  теологию».  Ког¬
да  Декарт  вернулся  в  Париж,  Мерсенн  как  раз  писал
комментарий  на  Книгу  Бытия.  «В  нем  нашлось  место
и  розенкрейцерам,  с  ббчьшим,  безусловно,  основани¬
ем,  чем  многим  другим  темам,  не  так  тесно  касавшимся
связи  религии  с  исследованием  тайн  природы.  Декарт
пришелся  Мерсенну  кстати,  чтобы  должным  образом

осветить  проблему,  которую  он  хотел  затронуть,  и  хотя
Декарт  уверял,  что  он  не  знал  о  розенкрейцерах1  ни¬
чего  определенного,  он  не  мог  отрицать,  что  был  пре¬
красно  осведомлен  о  слухах,  прокатившихся  по  всей
Германии.  Отец  Мерсенн,  не  нуждавшийся  в  особых
подробностях,  составил  себе  мнение  на  основании  книг,
написанных  как  противниками,  так  и  приверженцами
движения»  (666).  Отметим,  сколь  легковесно  судили  о
предмете  французские  богословы.
 Сплетни,  ложное  толкование  писем  не  в  меру  рети¬
выми  друзьями,  совпадения  во  времени  —  вот  истоки
подозрений,  до  сих  пор  не  смытых  с  Декарта.
 Разумеется,  Декарт  по  складу  характера  не  был
склонен  к  фанатизму,  откуда  бы  тот  ни  исходил.  Од¬
нако  что-то  в  книгах  розенкрейцеров  его  глубоко
поразило,  посеяло  сомнения.  Не  мог  он  решиться  за¬
клеймить  розенкрейцеров  без  должных  на  то  основа¬
ний.  «Если  розенкрейцеры  —  обманщики,  —  написал
он  в  своей  неоконченной  работе  о  здравом  смысле,  —
несправедливо  давать  им  сохранять  добрую  славу  в
глазах  доверчивого  обывателя,  но  если  они  привнесли
в  мир  нечто  новое,  достойное,  чтобы  о  том  прознали,
бесчестно  было  бы  презреть  все  их  знания,  ссылаясь
на  бездоказательность  некоторых  их  доводов»  (667).
 Откровенная  позиция  непредвзятого  человека2.  В
1692  году  Даниэль  Юэ,  тогдашний  епископ  Авраншс-
 1  То  же  самое  см.  и  в  другом  месте  (Байе,  I,  110):  Necdum  de
illis  quidquam  certi  compertum  habeo.
 2  Замечание  отца  Николя  Пуассона  под  «Соображениями
о  речах  из  „Рассуждения  о  методе”,  в  месте,  где  сказано  «Из-
за  войны  я  тогда  очутился  в  Германии»,  ничего  нового  не  до¬
бавляет  (668).  Монах  пишет:  «Прослышав  о  немецких  ученых,
совместно  трудившихся  над  проблемами  физики,  проводив¬
ших  опыты,  необходимые  для  того,  чтобы  сделать  эту  науку
полезной  для  человечества,  он  решил  отправиться  на  их  поис¬
ки.  Найти  их  оказалось  непросто,  то  ли  они  делали  тайну  из
места  своего  пребывания  —  их  даже  прозвали  невидимыми,—
то  ли  боялись,  что  сношения  с  людьми  замедлят  их  работу,  а
может,  вместе  с  древним  философом  полагали,  что  уедине-
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  279

280  Приложение
 кий,  выпустил  под  псевдонимом  Г.  Де  л’А.  небольшую
изящную  сатиру  «Новые  воспоминания,  лепта  в  исто¬
рию  картезианства»  (669).  В  памфлете  местами  шут¬
ливом,  местами  ядовитом  автор  сообщает  нам  (670),
что  Декарт  не  умер,  что  он  отправился  в  глушь,  к  ло¬
парям,  посвященным  в  магию,  где  подвизается  под  на¬
чалом  своих  учителей  из  братства  розенкрейцеров.  Об
этом  свидетельствует  господин  Шаню,  французский
посол  в  Швеции.  В  книжице  приводится  забавный
диалог  между  «господином  де  Картом»  и  дипломатом.
«Поведаю  вам,  месье,  —  говорит  послу  философ,  —  что
в  юности  отправился  я  в  Германию  и  завербовался  в
войско  герцога  Баварского,  дабы  послужить  ему  не
в  качестве  солдата,  а  скорее  в  качестве  философа,  то
есть  я  собирался  не  воевать,  не  подвергаться  преврат¬
ностям  судьбы,  а  созерцать,  стоя  над  схваткой.  С  само¬
го  начала  я  расположился  на  зиму  в  меблированных
комнатах  и  погрузился  в  философские  размышления.
В  разгар  их,  ночью,  после  дня  святого  Мартина,  наку¬
рившись  чуть  больше  обычного,  с  воспаленным  моз¬
гом,  почувствовал  я,  что  засыпаю  и  поднимает  меня
 ние—  первая  ступень  на  пути  к  мудрости.  Все  же  Декарт  на
основании  молвы  или  как-то  еще,  но  составил  свое  суждение.
Он  счел  розенкрейцеров  чудаками,  которые  неправомерно
полагали  себя  всезнайками,  ибо  ничтожные  знания  никак  не
подтверждали  их  амбиций,  высокого  мнения  о  себе.  И  не  могли
создать  им  добрую  славу  ученых.  Вряд  ли  Декарт  с  его  тонким
умом  мог  подружиться  с  подобного  рода  фантазерами,  кото¬
рые  эмпирические  факты  противопоставляли  рассуждению,
сделаться  союзником  и  собратом  людям  со  столь  отличным
подходом  к  изучению  природы.  И  впрямь  из  трактата  Майера,
опубликованного  во  Франкфурте  в  1618  году  под  названием
Themis  aurea,  можно  заключить,  что  предписания  этой  секты
кишат  такими  несообразностями,  что  полагать,  будто  Декарт
мог  вступить  в  их  общество,  значило  проявить  к  нему  неува¬
жение.  Пусть  отец  Гарасс  расследует,  еретики  ли  эти  сектанты,
surculusLiteranorum,  по  выражению  Спонде,  или  обыкновенная
кучка  ученых».  Пуассон,  написавший  все  это  в  1671  году,  сле¬
дуя  Ришелье  и  Ноде,  по  сути,  не  знает  ничего  определенного  о
связях  Декарта  с  Розовым  Крестом.

как  бы  волна  энтузиазма,  и  сподобился  я  видений  и
чудесных  откровений.  Дух  истины  низошел  на  меня
и  открыл  мне  сокровища  всех  наук,  и  даже  сообщил  о
событиях,  что  уготованы  мне  в  грядущем.  Среди  про¬
чего  мне  подарили  дыню,  предвещавшую  сладость
моего  пребывания  в  уединении.  Это  подвигло  меня
впоследствии  поселиться  на  севере  Голландии,  а  за¬
тем  и  вовсе  в  Лапландии.  Правду  сказать,  эти  виде¬
ния  породили  в  моей  душе  немалый  страх,  хотя  мой
Гений,  восхитивший  меня,  предсказал  мне  мои  сны
еще  до  того,  как  я  лег  в  постель.  Ум  мой  успокоился,
лишь  когда  я  дал  обет  совершить  паломничество  к
Нотр-Дам  де  Лоретт,  который  я  и  выполнил  некото¬
рое  время  спустя.
 Прервав  де  Карта,  господин  Шаню,  поинтересо¬
вался,  откуда  тому  известно,  что  это  были  видения  от
Бога,  а  не  обыкновенные  сны,  порожденные  табачным
зельем,  пивом  или  меланхолией.  Я  применил  мой  ме¬
тод,  применил  анализ  и  сделал  сие  заключение,  тут
же  ответствовал  де  Карт.  Откровения  я  почел  истин¬
ными,  ибо  признал  их  таковыми.  Я,  в  частности,  рас¬
смотрел  все  причины,  которые  могли  возбудить  во  мне
сомнения.  Проанализировал  ход  своих  рассуждений,
начиная  с  самых  простых.  Перебрал  все  трудности,  не
упустив  ни  одной.  Это  и  есть  ваш  метод?  —  спросил
Шаню.  Да,  ответил  де  Карт,  и  он  столь  надежен,  что  с
его  помощью  я  удостоверяюсь  в  любой  истине».  Пос¬
ле  пародии  на  метод  Декарта  Даниэль  Юэ  ведет  нас
дальше  по  задуманному  пути.  С  не  меньшей,  чем  у  нас,
долей  скептицизма  господин  Шаню  замечает:  «Уж  не
знаю,  почему  вы  решили,  что  дыня  означает  одиночес¬
тво.  Сомневаюсь  также,  что  лопари  поделятся  с  вами
тайной.  Тем-то  и  замечателен  мой  метод,  заметил  фи¬
лософ,  что  благодаря  ему  я  в  состоянии  обнаруживать
истины,  не  воспринимаемые  человеческим  разумом.
Моя  система  открывает  множество  других  подобных
истин,  понятных  лишь  людям  особого  склада,  истин,
которые  я  сам  уразумел  с  ее  помощью.  Как  бы  то  ни
 Истинные  и  мнимые  одепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  281

282  Приложение
 было,  впечатление  от  этих  видений  так  глубоко  укоре¬
нилось  в  моей  душе,  что  несколько  дней  я  жил  только
ими.  И  будучи  еще  под  этим  впечатлением,  я  в  первый
раз  услышал  про  братьев-розенкрейцеров.  Надеюсь,
вы  знаете,  мсье,  что  это  за  люди.  Я  слышал,  ответил
Шаню,  что  люди  эти  делятся  на  две  категории:  на  об¬
манщиков  и  обманутых.  Это  неправда,  возразил  де
Карт,  поначалу  я  думал  как  вы,  но  потом  свое  мнение
изменил.  Это  люди  в  высшей  степени  одухотворенные,
подвигнутые  Богом  на  преобразование  наук,  полез¬
ных  для  человека,  —  медицины,  химии,  всех  разделов
физики.  К  своим  знаниям  примешивают  они  немного
каббалы  и  оккультных  наук.  На  первый  взгляд  живут
они  как  все,  на  деле  же  разница  весьма  велика.  Они  не
состоят  в  браке,  любят  уединение,  не  извлекают  бары¬
ша  из  своих  медицинских  занятий  и  каждый  год  обяза¬
ны  появляться  в  общем  капитуле  братства.  Много  чего
я  услышал  о  них,  и  очень  захотелось  мне  составить  с
ними  знакомство.  Особенно  заинтересовали  меня  их
таинственные  способности:  при  желании  делаться
невидимыми,  доживать  без  болезней  до  четырехсот—
пятисот  лет,  читать  чужие  мысли.  Они  тщательно
скрываются  от  людей,  и  мне  стоило  превеликого  труда
обнаружить  кого-либо  из  их  секты,  но  в  конце  концов
я  своего  добился.  Меня  познакомили  с  одним  из  бра¬
тьев.  Тот,  в  свою  очередь,  познакомил  меня  с  другими,
и  в  итоге  я  предстал  перед  высшим  начальством.  Меня
поразили  показанные  чудеса  и  я,  не  колеблясь,  поп¬
росил  принять  меня  в  братство.  Они  оценили  мои  да¬
рования,  и  я  без  труда  заручился  их  согласием.  После
послушания  я  был  принят,  прошел  все  ступени,  после
чего  меня  избрали  одним  из  инспекторов.  Чести  такой
я  сподобился,  потому  что  исправно  исполнял  все  ор¬
денские  установления.  Я  обрек  себя  на  безбрачие,  вел
скитальческий  образ  жизни,  предпочитал  безвест¬
ность  и  уединение.  Я  бросил  геометрию,  другие  науки
и  занялся  исключительно  философией,  медициной,
химией,  каббалой  и  другими  тайными  предметами.

Хорошо  помню,  заметил  Шаню,  как  в  Париже  прошел
слух,  что  вы  стали  братьем-розенкрейцером  и  намере¬
ваетесь  укоренить  эту  секту  во  Франции,  но  говори¬
ли  также,  что  эти  речи  вам  не  нравились  и  вы  делали
все  возможное,  чтобы  разубедить  публику.  Как  со¬
единить  это  с  вашими  теперешними  словами?  Очень,
просто,  ответил  де  Карт,  а  вы  что,  советовали  бы  мне
признаться?  Будто  вы  не  знаете  людей!  Меня  сразу  бы
записали  в  колдуны.  И  потом,  я  же  упоминал,  что  ус¬
тановления  секты  запрещали  братьям  заявлять  о  себе.
Своим  добрым  друзьям,  отцу  Мерсенну  и  аббату  Пико,
я  все  же  открылся,  показал  им  несколько  розенкрей¬
церских  трюков,  чем  изрядно  напугал  славного  мо¬
наха,  которого  и  так  терзали  сомнения.  Раз  двадцать
я  оказывался  у  него  в  келье,  когда  он  думал,  что  я  в
Пуату,  раз  двадцать  пересказывал  не  только  его  слова,
произнесенные  в  мое  отсутствие,  но  и  его  мысли.  Зна¬
ли  бы  вы,  как  некоторые  из  моих  друзей  переживали  в
ту  пору  за  меня,  не  ведая,  где  я,  что  со  мной.  Меж  тем
я  был  среди  них,  в  самом  центре  Парижа.  Я  наслаж¬
дался  тем,  чего  не  могут  позволить  себе  даже  короли.
Я  мог  слышать,  что  без  лести  думают  обо  мне  люди,  и
различать,  где  мои  настоящие  друзья,  а  где  враги.  Уж
не  говорю  о  других  преимуществах,  что  я  извлек  для
себя  из  этой  секты.  Главное,  я  обеспечил  себя  пятью¬
стами  годами  жизни  и  возможностью  по  их  оконча¬
нии  продлить  этот  срок.  Жизнь  мою  теперь  будет  со¬
провождать  бесконечная  приятность,  ибо  и  без  кольца
Гигеса,  без  Плутонова  шлема  я  с  радостью  проникну  в
тайное  тайных  людских  поступков  и  даже  мыслей.  Ло¬
пари,  как  вам  известно,  с  помощью  своих  магических
барабанов  переносятся  куда  хотят  и  уже  через  сутки
доставляют  оттуда  достоверные  новости  и  свидетель¬
ства  своего  там  пребывания.  Я  стану  отправлять  этих
людей  на  разведку,  узнавать,  каково  положение  на¬
шей  секты  в  Париже,  Лейдене,  Утрехте,  узнавать,  что
говорят  обо  мне  в  Стокгольме  и  при  необходимости
отправляться  туда  сам.  Я  буду  представать  перед  сво¬
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  283

284
 Приложение
 ими  мудрыми  друзьями  и  верными  учениками,  давать
советы,  полезные  наставления,  споспешествующие
распространению  моей  секты  и  искоренению  Аристо¬
телева  учения.  За  пятьсот  лет  многое  можно  успеть...»
Это  уже  переходило  всякое  вероятие.  «И  какого  бы
хорошего  мнения  не  был  Шаню  о  мудрости  де  Карта,
эти  беспорядочные  речи  его  покоробили.  Он  уже  ду¬
мал,  что  зря  преклонялся  перед  философом  и  решил,
что  непрерывные  размышления  и  длительная  концен¬
трация  столь  возвышенного  ума  слегка  притупили  его
остроту».
 Похоже  на  продолжение  «Графа  Габалиса»  —  чи¬
татель  не  преминет  вспомнить  руку  Габриэля  Ноде,  —
с  присовокуплением  приключений  Декарта  во  сне
(к  сну  я  еще  вернусь).  Современные  исследователи,
хотя  и  не  принимают  эту  пародию  буквально  и  вместе
с  Юэ  не  объявляют  Декарта  насадителем  Розы  и  Крес¬
та  во  Франции  и  посвященным  страшно  сказать  какой
степени,  тем  не  менее,  нисколько  не  колеблясь,  поль¬
зуются  этим  текстом.
 Как  только  версию  о  существовании  в  начале
XVII  века  настоящего  тайного  ордена  розенкрейцеров
сочли  доказанной,  вообразили  (на  основании  каких
ручательств?),  что  посвятителем  Декарта  был  не  кто
иной,  как  Фаульхабер.  Умудрились  даже  обвинить
Байе  в  намеренном  умолчании,  так  как  тот,  по  словам
Шарля  Адана,  ставил  себе  задачей  полностью  снять
с  Декарта  подозрения  в  связях  с  таинственной  псев-
домасонской  организацией.  Так,  издатель  сочинений
философа  в  1910  году  ничтоже  сумняшеся  принял  за
истину  циркулировавшие  в  ложах  слухи,  совершенно
бездоказательные,  если  не  считать  доказательством
несколько  поддельных  свидетельств.  «Фаульхабер,
утверждает  Байе  в  “Жизни  Декарта”  (671),  присоеди¬
нился  к  розенкрейцерам».  Сама  формулировка  выдает
всю  нелепость  этого  утверждения,  поскольку  ни  Фа¬
ульхабер,  ни  кто  другой  не  мог  «присоединиться»  к
никогда  не  существовавшей  конгрегации.  Виттеманс,

Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  285
 разумеется,  тут  же  этот  тезис  подхватывает  (672).
Один  только  Седир,  тоже,  правда,  не  отличавшийся
осмотрительностью,  поместит  Декарта  в  ряды  против¬
ников  Розы  и  Креста,  —  заблуждение  прямо  противо¬
положного  характера  (673).
 Гюстав  Коан,  которому  мы,  как  увидим,  обязаны
весьма  любопытными  находками  и  предположениями,
отталкиваясь  от  этого  допущения,  верность  которого
он  сомнению  не  подвергал,  сочинил  целую  сентимен¬
тальную  историю.  «Главным,  —  пишет  он  во  “Фран¬
цузских  писателях  в  Голландии”  (674),  —  возможно,
были  не  связи  французского  философа  с  баварской
школой,  колыбелью  стольких  немецких  математиков,
а  тот  факт,  что,  преодолев  мистический  кризис  (отго¬
лоски  которого  Коан  с  полным  на  то  основанием  об¬
наруживает  в  “снах”),  Декарт  встретился  с  одним  из
членов  розенкрейцерского  братства  —  Фаульхабером.
Ученый  старец  из  Ульма  положил  предел  безудерж¬
ному,  отчасти  нескромному  любопытству  молодого
француза,  который  в  своем  “Studium  benae  mentis”  оп¬
равдывался»  в  выражениях,  уже  знакомых  нам  по  пе¬
реводу  Байе.
 Апогея  высосанная  из  пальца  легенда  о  розенкрей¬
церской  «инициации»  Декарта  достигла  в  публикаци¬
ях  Г.  Персигу.  Этот  исследователь,  интересовавшийся
иллюминизмом  и  масонской  историей,  выпустил  око¬
ло  1938  года  серию  работ,  наследующих,  конечно  же,
все  заблуждения  Седира  и  Виттеманса  касательно
того,  что  он  полагал  тайным  сообществом.  Он  не  огра¬
ничился  уверениями,  будто  Декарта  посвятил  в  розен¬
крейцеры  «Фаульхабер,  розенкрейцер,  занимавшийся
каббалой  и  гемантрией»  (документальных  подтверж¬
дений  этому  нет,  но  без  особого  риска  ошибиться  ут¬
верждать  подобное  можно  о  любом  математике  того
времени,  так  как  оккультизм,  философия  и  математи¬
ка  составляли  в  ту  пору  почти  нерасторжимое  целое).
Взявшись  нанести  на  карту  «капитулярные  центры
тогдашней  Германии»,  Персигу  вообразил,  будто  глав-

286  Приложение
 ной,  если  не  единственной  целью  всех  перемещений
Декарта  было  паломничество  к  «розенкрейцерским
центрам»  и  «масонским  ложам»  тех  лет  (675).
 Мы  уже  знаем,  что  все  это  чистейшей  воды  фан¬
тазии,  сдобренные  путаницей,  следствием  живучего,
широко  распространенного  еще  со  времени  Кизевет-
тера  заблуждения,  когда  розенкрейцеров  причисляли
к  обыкновенным  оккультистам.  На  самом  деле  ни  Фа-
ульхабер,  ни  какой-либо  другой  немец  ритуал  посвя¬
щения  молодого  философа  провести  не  могли.
 Остается,  правда,  последнее,  наделавшее  столько
шума  «свидетельство».  В  Голландии,  говорят,  Декарт
был  связан  с  доктором  Вассенаэром,  «знаменитым  ро¬
зенкрейцером»,  автором  Historisch  Verhael,  книги,  ко¬
торую,  не  потрудившись  ее  прочитать,  многие  счита¬
ют  розенкрейцерским  евангелием.  На  самом  деле  эта
работа  1624  года  —  просто-напросто  переиздание,  гол¬
ландский  вариант  «Наставления  Франции»  Габриэля
Ноде,  уснащенное  новыми  шутками,  например  такой:
«Обороняло  розенкрейцеров  от  врагов  облако  Господ¬
не,  и  они  могли  подчинить  себе  духов,  даровавших  им
многоценные  сокровища»  (676).  Кроме  того,  там  раз¬
бираются  дело  о  листовках  и  легендарный  эпизод  о
том,  как  «братьев»  привлекли  к  своей  работе  фарма¬
цевты  из  квартала  Сен-Жермен.  Лишь  по  своему  лег¬
коверию  историки  разных  поколений  не  замечали,  что
перед  ними  один  из  многочисленных,  наводнивших
тогдашнюю  Европу  памфлетов,  издевавшихся  над
превратно  истолкованным  философским  движени¬
ем,  которое  становилось  в  ту  пору  предметом  колких
насмешек  (677).  Как  бы  то  ни  было,  частые  встречи  с
Вассенаэром  вряд  ли  могли  послужить  инициации
Декарта,  да  и  просто  расположить  его  в  пользу  якобы
существовавшей  секты.
 Воздав  по  заслугам  приводимым  доводам,  рассмот¬
рим  теперь  косвенные  доказательства,  черты  харак¬
тера,  душевные  склонности  французского  философа,
способные  подкрепить  предложенную  гипотезу.  Адан

подытоживает  известную  версию  довольно  четко
(678):  «С  его  любознательностью  он  просто  не  мог  хотя
бы  не  заглянуть  в  книги  по  алхимии,  астрологии  и  ма¬
гии.  И  потом,  то  немногое,  что  известно  о  правилах,
которыми  руководствовались  братья-розенкрейцеры,
хорошо  согласуется  с  привычными  фактами  из  жиз¬
ни  Декарта:  он  тоже  пользовал  больных  безвозмездно,
тоже  не  извлекал  барыша,  ставя  оккультные  науки  на
службу  страждущему  человечеству».  И  наконец,  «его
личная  печать  с  двумя  переплетенными  инициалами
R  и  С  (Рене  де  Карт)  точно  соответствует  печати  братс¬
тва  розенкрейцеров».  Эти  общие  места,  эти  домыслы,
которые  раз  за  разом,  ничего  существенного  не  добав¬
ляя,  приводят  разные  исследователи,  —  всего  лишь
видимость  аргументации.  Все  философы,  начиная  с
Барно,  подчеркивали  необходимость  бескорыстного
служения  делу.  Практически  все  они  не  просто  инте¬
ресовались  магией,  но  глубоко  ее  изучали.  Что  же  ка¬
сается  печати,  Декарт  всегда  писал  свое  имя  и  фами¬
лию  как  «Рене  де  Карт»,  и  тут  не  более  чем  случайное
совпадение  с  аббревиатурой  Розы  и  Креста.
 Ссылаются  также  на  то,  с  какой  уверенностью  фи¬
лософ  говорил,  что  проживет  столько,  сколько  ему
заблагорассудится,  благодаря,  как  считают,  знанию
секретов  долголетия,  которыми  владели  «братья».
Подобные  утверждения  строятся,  однако,  на  недо¬
разумении.  Ученые  мужи  Розы  и  Креста  обещали  не
долголетие  in  corpore,  а  приобщение  к  вечности  через
озарение.  Часто  цитируют  следующий  отрывок  из
Байе,  касающийся  Декарта:  «Аббат  Пико  был  совер¬
шенно  убежден  в  действенности  его  знаний  (о  долго¬
летии),  он  мог  поклясться,  что...  если  не  случится  что-
нибудь  невообразимое  и  страшное,  Декарт  проживет
пятьсот  лет,  так  как  обладает  искусством  продлевать
жизнь  на  несколько  веков»  (679).  Свет  на  эти  слова
неожиданно  проливает  другой  отрывок  из  того  же  ав¬
тора  (680):  «Господин  Декарт  не  был  привередлив  или
капризен  в  выборе  еды».  По  его  мнению,  полезно  при-
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  а  XVII  веке  287

288  Приложение
 учать  организм  к  труду.  Он  рекомендовал  преимущес¬
твенно  обильную,  но  малокалорийную  пищу.  Аббат
Пико,  продолжает  Байе,  прожил  вместе  с  ним  три  года
в  «Эгмондском  уединении»  и  «ему  так  понравилось,
что  по  возвращении  во  Францию  он  наотрез  отказал¬
ся  от  дорогих  продуктов,  к  которым  прежде  имел  при¬
страстие,  вознамерившись  последовать  примеру  Дека¬
рта,  так  как  полагал,  что  это  единственное  найденное
философом  средство  продлить  человеческую  жизнь
до  четырехсот—пятисот  лет».  Секретом  этим  Декарт
поделился  с  Гюйгенсом.  По  его  словам,  он  рассчиты¬
вает  прожить  сто  лет,  так  как  «для  него  очевидно,  что,
откажись  мы  от  некоторых  заблуждений,  связанных
с  нашим  режимом  питания,  мы  без  каких-нибудь  до¬
полнительных  усилий  смогли  бы  отдалить  нашу  ста¬
рость  и  сделать  ее  более  счастливой»  (681).
 Таким  образом,  все  эти  якобы  дополнительные
доводы  в  пользу  принадлежности  Декарта  к  иници-
атическому  обществу  со  своими  ритуалами  и  чудо¬
действенными  научными  достижениями  совершенно
беспочвенны  и  рассыпаются  в  прах  при  ближайшем
рассмотрении.  Собственно,  так  мы  и  думали.
 ***
 Прения  тем  не  менее  продолжаются.  Нам  известно
наверное,  что  Декарт  интересовался  учением  розен¬
крейцеров,  что  в  Германии  он  прочел  массу  книжек  на
латыни,  развивающих  или  оспаривающих  это  учение.
Мы  знаем  даже,  что  занимался  он  этим  весьма  ревнос¬
тно.  «Розенкрейцеры  возбуждали  в  нем  дух  соперни¬
чества».  Весть  об  их  манифестах  «дошла  до  него  в  то
время,  когда  его  самого  обуревали  сомнения  в  выборе
средств  для  достижения  истины».  Дело  происходи¬
ло  зимой  1619  года,  а  10  ноября  1619  года,  как  уверя¬
ет  Декарт,  он  увидел  за  одну  ночь  три  сна,  чудесную
притчу,  наставившую  его  на  путь,  которым  надлежало
следовать.  Совпадение  должно  было  подвигнуть  ис¬
следователей  на  разгадку  снов,  давших  пищу  для  це-

Истинные  и  мнимые  одепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  289
 лой  полемики.  Кажется  вполне  вероятным,  что  «сны»,
увиденные  Декартом  в  ту  пору,  когда  он  вникал  в  ро¬
зенкрейцерское  учение,  каким-то  образом  отражают
его  тогдашние  искания  и  круг  чтения.  Многие  небе¬
зызвестные  люди  желали  осмыслить  эту  проблему,
истолковать  необычные  «сны»,  однако  они  так  и  не
сумели  воссоздать  историческую  обстановку  тех  лет,
и  их  противоречивые  субъективные  высказывания
лишь  выдают  их  неуверенность.
 Декарт,  придававший  этим  «снам»  особое  значение,
отметил,  при  каких  обстоятельствах  все  происходило.
Дело  же  было,  повторюсь,  в  Германии  в  ночь  с  10  на
И  ноября  1619  года.  От  Байе  мы  знаем,  что  десятого
числа  Декарт  предавался  интенсивным  размышлени¬
ям  в  жарко  натопленной  комнате.  Медитация  увен¬
чалась  успехом,  философу  «открылись  основы  за¬
мечательной  науки»  {numerabilis  scientiae  fundamenta
reperirem).  Принципы  этого  нового  знания,  объеди¬
нившего  все  науки  в  единое  целое,  Декарт  впоследс¬
твии  опишет  в  своем  «Рассуждении  о  методе».
 Как  бы  то  ни  было,  Байе  (682),  которому  мы  обяза¬
ны  сведениями  о  «снах»,  поведал  нам,  что  на  исходе
дня  Декарт  почувствовал  жар,  когда  же  он  заснул  и  во
сне  увидел  себя  бредущим  по  улице,  его  взору  предста¬
ли  призраки,  изрядно  его  напугавшие.  Ему  пришлось
наклониться  влево,  правый  бок  словно  парализовало,
он  еле  держался  на  ногах.  Ему  стало  стыдно  за  свою
слабость,  и  он  сделал  усилие,  чтобы  выпрямиться,  но
тут  порывами  ветра  его  словно  затянуло  в  водоворот,—
стоя  на  левой  ноге,  он  несколько  раз  прокрутился  вол¬
чком.  Страх  обуял  Декарта.  Продвигаться  вперед  было
невероятно  трудно,  он  чуть  не  падал  на  каждом  шагу.
Тут  на  пути  показалось  здание  коллежа,  Декарт  вошел
в  открытые  врата,  он  так  нуждался  в  пристанище,  из¬
бавлении  от  невзгод.  Первой  мыслью  его  было  вознес¬
ти  молитву,  и  он  попытался  добраться  до  видневшейся
церкви.  Однако  заметив,  что  прошел  мимо  знакомца
не  поздоровавшись,  он  хотел  было  приличия  ради  вер-

290  Приложение
 нуться,  но  ветер,  дувший  у  церкви,  ударил  ему  в  спину.
В  то  же  время  посреди  двора  какой-то  человек  учтиво
назвал  его  по  имени  и  сказал,  что  ему  надо  найти  М.Н.,
тот  должен  ему  что-то  передать.  Декарт  вообразил,  что
это  дыня  из  далекой  страны.  Впрочем,  Декарта  больше
всего  поразило,  что  все  кругом  стояли  твердо  и  прямо,
меж  тем  как  он,  по-прежнему  согнувшись  в  три  поги¬
бели,  качался  из  стороны  в  сторону,  хотя  ветер,  не¬
сколько  раз  чуть  не  сбивший  его  с  ног,  стих.
 Видение  вдруг  исчезло,  и  Декарт  почувствовал  теп¬
ло.  Вряд  ли  это  злой  бес-искуситель,  подумал  он,  по¬
вернулся  на  правый  бок  (он  спал  на  левом)  и  воззвал
к  Господу,  чтобы  тот  защитил  его  от  дурного  действия
сна,  оборонил  от  толиких  бед,  готовых  обрушиться
ему  на  голову  в  наказание  за  грехи.  Молнии  с  небес
заслуживал  он,  хотя  внешне  жизнь  его  выглядела  без¬
упречной.  Часа  через  два  в  размышлении  о  добре  и  зле
в  мире  сем  он  вновь  забылся  сном.
 Тут  же  Декарта  посетило  новое  сновидение.  Пос¬
лышался  оглушительный  шум,  который  он  принял
за  раскаты  грома.  Декарт  как  бы  очнулся  и  увидел
множество  искорок,  плывущих  по  комнате.  Такое  с
ним  прежде  случалось:  когда  он  просыпался  по  ночам,
у  него  часто  искрилось  в  глазах  и  он  различал  вещи
в  самой  непосредственной  близости  от  себя.  В  этот
раз,  однако,  он  захотел  взглянуть  на  окружающий
мир  философически  и  извлечь  полезные  для  ума  уро¬
ки.  Он  желал,  поочередно  раскрывая  и  смежая  глаза,
разобрать,  что  именно  представало  перед  его  взором.
Страх  мало-помалу  рассеялся,  и,  умиротворенный,
Декарт  вновь  погрузился  в  сон.
 В  третьем  сновидении  не  было  ничего  страшного,
не  то  что  в  первых  двух.  На  этот  раз  он  увидел  на  столе
книгу.  Кто  ее  туда  положил,  Бог  весть.  Декарт  открыл
ее,  это  был  словарь.  Декарт  обрадовался,  надеясь,  что
словарь  сослужит  ему  добрую  службу.  Вдруг  откуда
ни  возьмись  появилась  еще  одна  книга.  Оказалось,  это
«Сборник  стихотворений  различных  авторов»,  озаг-

Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  291
 давленный  Corpus  Poetarum.  Захотелось  Декарту  про¬
честь  что-нибудь  из  книги,  и,  раскрыв  ее  наугад,  он  на¬
ткнулся  на  строки:  Quod  vitae  sectabor  iter?  (  Какой  путь
мне  в  жизни  избрать?).  Тут  заметил  он  незнакомца,
который  показывал  ему  стихотворение,  начинавшее¬
ся  со  слов  «Есть  и  нет».  Незнакомец  всячески  превоз¬
носил  стихотворение.  Декарт  ответил,  что  встречал
его  в  книге  на  столе  среди  «Идиллий»  Авсония.  И
он  принялся  листать  книгу,  хвастаясь,  что  изучил  ее
вдоль  и  поперек.  Незнакомец  спросил,  откуда  у  него
книга.  Декарт  сказал,  что  ему  и  самому  невдомек,  но
за  секунду  до  ее  появления  у  него  буквально  из  рук
исчезла  другая  книга,  про  которую  он  тоже  не  знает,
ни  кто  ее  принес,  ни  кто  ее  забрал.  Не  успел  он  произ¬
нести  это,  как  словарь  вновь  появился  на  другом  конце
стола.  Правда,  теперь  он  показался  Декарту  не  таким
толстым,  как  в  первый  раз.  Тем  временем  он  добрался
в  сборнике  до  Авсония,  но  среди  его  стихотворений  ни
одно  не  начиналось  со  слов  «Есть  и  нет».  Декарт  ска¬
зал  тогда,  что  знает  одно  стихотворение  этого  автора,
еще  более  красивое,  которое  начинается:  Quod  sectabor
iter?  На  просьбу  незнакомца  показать  его  Декарт  сно¬
ва  принялся  листать  книгу.  Листая,  он  натыкался  на
небольшие,  искусно  гравированные  портреты.  Книга
показалась  ему  еще  прекрасней,  с  каким-то  другим
тиснением.  Тут  и  незнакомец,  и  книги  разом  исчезли,
сон,  однако,  не  прервался.  Как  ни  удивительно,  Декарт
сразу  решил,  что  это  просто  сон,  а  не  видение,  и,  еще  не
пробудившись,  взялся  его  истолковать.
 Байе  добавляет:  «Все  эти  треволнения  произвели
на  Декарта  такое  впечатление,  что  наутро  он  призаду¬
мался  над  тем,  что  ему  теперь  предпринять.  В  затруд¬
нении  Декарт  обратился  с  молитвой  к  Богу,  открыть
свою  волю,  просветить  его  ум,  наставить  его  на  путь
истины».  Потом  он  обратился  к  Деве  Марии.  Пола¬
гая,  что  наступил  самый  важный  момент  в  его  жизни,
он  решил  совершить  паломничество  в  Италию,  куда
позже  он  действительно  отправился.  В  отрывке  этом

292  Приложение
 мы  видим  те  же  слова  (сомнения,  поиски  истины),  ко¬
торыми  Байе  описывал  состояние  Декарта,  когда  тот
только  увлекся  розенкрейцерским  учением.
 Вскоре,  если  верить  Байе,  философ  сумел  истолко¬
вать  свои  сны.  Дыня,  оказывается,  символизировала
всю  «прелесть  уединения».  «Ветер,  подталкивавший
спящего  к  церкви,  олицетворял  злого  гения,  который
насильно  влек  его  туда,  куда  Декарт  намеревался  пос¬
ледовать  добровольно.  Поэтому  Бог  не  позволил  Дека¬
рту  двигаться  дальше  —  даже  к  месту  священному  —  по
воле  духа,  которого  сам  Господь  не  посылал.  Правда,
Декарт  был  убежден,  что  поначалу  именно  Дух  Божий
направлял  его  шаги  к  церкви»  (683).
 Во  втором  же  случае,  уверяет  Байе,  «поразивший
Декарта  страх  выявляет  потаенный  смысл  —  угрызе¬
ния  совести  из-за  грехов,  кои  он  мог  совершить  пре¬
жде».  Поэтому  Декарт  «принял  первые  два  сна  как
грозные  предупреждения  относительно  прожитых
лет,  когда,  судя  по  всему,  он  не  был  таким  безгрешным
в  глазах  Господа,  каким  казался  людям.  Отсюда,  решил
он,  и  тревога,  и  ужас,  сопутствовавшие  обоим  снам».
 В  последнем  же  сне,  продолжает  Байе,  «под  сти¬
хотворениями  Декарт  разумел  Откровение  и  Вдохно¬
вение,  которые,  как  он  надеялся,  не  обойдут  его  сто¬
роной...  Совершенно  ясно,  однако,  что  книга  прежде
всего  олицетворяла  для  него  Философию  и  Мудрость,
слившиеся  воедино.  И  он  находил  вполне  естествен¬
ным,  что  даже  в  творениях  поэтов,  звезд  с  неба  не  хва¬
тавших,  можно  обнаружить  более  важные,  более  муд¬
рые,  более  искусно  составленные  сентенции,  нежели
у  философов.  Таковым  чудесам  мы  обязаны  божеству
вдохновения  и  силе  воображения,  которые  пробужда¬
ют  семена  мудрости  (обитающие  в  сознании  каждого
человека  подобно  искоркам,  таящимся  в  камнях),  про¬
растающие  более  живо  и  дающие  более  крепкие  рост¬
ки,  чем  у  философов  с  их  Разумом».
 Разве  это  свидетельство,  достоверность  которого
никто  еще  не  ставил  под  сомнение,  не  доказывает,  что

Истинные  и  мнимые  одепгы  Розового  Креста  в  XVII  веке  293
 Декарт  предвидел  здесь  единство  всех  знаний  и  тво¬
рения  вообще,  которое  в  различной  степени  посредс¬
твом  ритмов  и  гармонии  осуществляют  мистик  и  поэт.
Понятно  отсюда,  что  за  год  до  этого  толкнуло  Декарта
написать  «Трактат  о  музыке».
 Впрочем,  ключ,  который  Байе  предлагает  для  раз¬
гадки  слов  философа,  не  приближает  нас  к  скрытому
смыслу  его  снов,  которые  обычно  принимают  за  на¬
стоящие  видения  или  грезы.  Много  усилий  было  пот¬
рачено  на  их  объяснение  на  основании  самого  текста.
Однако  из  него  мало  что  можно  почерпнуть,  разве  что
некоторые  общие  места,  касающиеся  связи  снов  с  кар¬
тезианским  методом.  Сути  вопроса,  несмотря  на  всю
свою  предвзятость,  сумел  коснуться  лишь  Персигу.
Он  обратил  внимание  (684)  на  некоторые  параллели
с  притчей  «Химической  Свадьбы»  Андреэ.  Однако  он
скоро  покинул  эту  верную  стезю  и,  решив,  что  и  там,  и
там  речь  идет  о  ритуалах  инициации,  углядел  в  раз¬
личных  стадиях  сновидений  инициатические  путе¬
шествия  кандидата  в  франкмасоны.  В  те  времена  так
вопрос  не  стоял.  Сходство  же  между  «Химической
Свадьбой»  и  масонскими  ритуалами  чисто  внешнее,
так  как  эти  последние,  как  и  масонский  словарь,  офор¬
мившиеся  в  значительно  более  позднюю  эпоху,  были
заимствованы  у  строительных  гильдий.
 Точные  параллели  с  «Химической  Свадьбой  Хрис¬
тиана  Розенкрейца»  имеет  не  только  эпизод  со  встреч¬
ным  ветром,  но  и  многие  другие  события  из  первого
и  второго  «снов»  Декарта.  Единственное  затруднение
заключается  в  изменении  их  последовательности,  вер¬
нее,  в  некоторой  противоречивости  второго  сна.
 Рассказчик  и  у  Декарта,  и  у  Андреэ  подчеркивает,
что  он  погрузился  в  размышления  до  начала  символи¬
ческих  происшествий.  Розенкрейца  из  летаргического
состояния  выводит  звук  трубы,  тут  же  дверь  отворя¬
ется,  и  в  залу  вплывают  тысячи  огоньков,  следом  за
ними  вступает  юная  дева-посвятительница  в  синем
платье,  усеянном  звездами  наподобие  небесного  свода.

294  Приложение
 Дева  приглашает  его  на  «королевскую  Свадьбу»  (сим¬
вол  озарения)  и  исчезает,  издав  трубный  глас,  «отоз¬
вавшийся  в  горной  выси  с  такой  силой,  что  и  спустя
четверть  часа  я  едва  слышал  свой  собственный  го¬
лос».  Письменное  приглашение,  которое  ангел  (Virgo
lucifera)  вручил  Розенкрейцу,  угрожало  смертью  тому,
«кто  окажется  слишком  легок»,  кто,  будучи  нечист,  по¬
кусится  на  тайну  озарения.  После  звука  трубы  новые
огоньки  предварили  приход  ангела,  возвестившего  о
великом  испытании  для  гостей,  которым  надлежит
провести  ночь  в  трепете  душевном  и  раскаянии.  С
полным  на  то  основанием  Байе  ссылается  на  объяс¬
нение  самого  философа:  «Поразивший  Декарта  страх
выявляет  потаенный  смысл  —  угрызения  совести  из-
за  грехов,  кои  он  мог  совершить  прежде».  События  же
первого  сна  происходили  в  той  же  последовательнос¬
ти,  что  и  у  Андреэ  в  первый  день  символического  пу¬
тешествия.  Порыв  ветра  подхватил  Декарта  и  закру¬
жил.  Философ  с  трудом  добрался  до  открытых  врат
коллежа  и  вошел,  чтобы  передохнуть.  Повернуть  об¬
ратно  не  было  никакой  возможности,  так  неистовство¬
вал  ветер.  Декарт  прошел  мимо  знакомого,  потом  во
дворе  встретил  еще  одного,  тот  назвал  его  по  имени  и
отослал  к  Н.,  который  должен  был  вручить  ему  дыню.
Так  и  Розенкрейц,  перейдя  рубеж,  по  случайному  сте¬
чению  обстоятельств  сбился  с  пути,  но  вынужден  был
идти  дальше,  так  как  сильный  ветер  не  давал  повер¬
нуть  назад.  По  окончании  изнурительного  дневного
перехода  Розенкрейц  увидел  замок  на  вершине  горы,
на  которую  с  большим  трудом  взобрался.  Стражник  у
ворот  сердечно  приветствовал  его,  провел  через  двор
ко  второму  стражнику,  который,  оказывается,  давно
уже  поджидал  Розенкрейца.  Он  пригласил  его  в  замок,
где  на  пергаменте  начертано  его  имя.  С  этого  момента
начинаются  многочисленные  испытания,  которыми
полна  «Химическая  Свадьба»:  ночь,  проведенная  Ро-
зенкрейцем  в  размышлениях,  страхе,  молитвах,  как
две  капли  воды  похожая  на  два  часа  размышлений,

страха,  молитв,  разделивших  первый  и  второй  сон  Де¬
карта,  затем  «взвешивание»  испытуемых,  осуждение
нечестивых,  возвышение  достойных  (страха  больше
нет),  которым  на  следующий  день  надлежит  посе¬
тить  библиотеку  замка  и  его  залы.  Они  увидят  «кни¬
ги,  содержащие  символы  и  тайны  замка»,  кроме  того,
огромный  глобус,  внутри  которого  можно  средь  бела
дня  созерцать  звезды.  Не  на  этот  ли  глобус  намекает
эпизод  с  дыней,  а  может,  под  дыней  следует  понимать
золотой  шар,  из  которого  избранные  извлекут  феник¬
са,  а  потом  и  гомункула  —  знак  искупления  и  заверше¬
ния  испытаний?  Трудно  сказать  определенно.  Однако
«прелести  уединения»  каким-то  образом  указывают
на  плоды  медитации,  на  конечную  цель  созерцания  —
духовное  озарение.
 Не  вызывает  сомнения,  что  Декарт  был  знаком
если  не  с  самой  «Химической  Свадьбой»  (ее  содержа¬
ние  ему  могли  вкратце  пересказать),  то  —  и  это  более
вероятно  —  с  эзотерической  традицией,  которая  вдох¬
новляла  Андреэ,  а  за  двадцать  пять  лет  до  него,  как  мы
убедились,  и  Спенсера.
 С  третьим  сном,  однако,  все  не  так  просто.  С  одной
стороны,  рассказ  и  комментарии  Байе  говорят  о  том,
что  философ  рассматривал  первые  два  сна  вместе,  а
третий  —  как  бы  сам  по  себе.  С  другой  стороны,  опре¬
деленная  параллель  между  двумя  снами  и  «Химичес¬
кой  Свадьбой»  наводит  на  мысль,  что  речь  тут  идет  о
передаче  некой  притчи,  пущенной  (или  вновь  пущен¬
ной)  в  оборот  немецкими  учеными  мужами  из  Розы  и
Креста.  Не  знаю,  какой  именно.  Кроме  эпизода  с  «кни¬
гами,  содержащими  символы»  («Химическая  Свадь¬
ба»),  есть  еще  несколько  намеков  в  опубликованном
в  1619  году  Raptus  philosophicus  на  сон-восхищение  ис¬
пытуемого  в  иной  мир,  о  котором  речь  у  нас  уже  шла.
В  нем  повествуется,  как  после  многих  мытарств,  сим¬
волизирующих  вызывающие  подчас  ужас  испытания,
главный  герой  видит  на  дороге  к  братству  карету,  в
коей  восседает  увенчанная  короной  дама  —  почтен¬
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  Д95

296
 Приложение
 нейшая  Природа  собственной  персоной.  Она  задает
испытуемому  вопрос,  схожий  с  (Quod  vitae  sectabor
iter?):  «Куда  вы  направляетесь?  Какой  дух  влечет  вас
сюда?»  После  того  как  тот  клянется  в  верности,  кля¬
нется  покориться  ее  воли,  она  извлекает  книгу,  в  ко¬
торой  записано  все,  что  только  есть  на  небесах  и  на
земле,  но  не  просто  перечисление...  По  существу,  книга
хранит  сведения  обо  всех  возможных  видах  искусства,
часто  никому  не  известных.  «Я  очень  удивился,  книга
почти  во  всем  походила  на  Speculum  Archetypo.  Не  раз
я  держал  ее  в  руках,  но  в  ослеплении  своем  так  и  не
признал».  Лучше  словарь-сборник  известных  и  в  то  же
время  неизвестных  стихотворений  из  сна  Декарта  не
изобразить.  «Я  не  смог  сразу  все  прочесть,  —  продол¬
жает  розенкрейцерский  текст,  —  шедший  впереди  мо¬
лодой  человек»  (на  протяжении  всего  символического
пути  испытуемый  следовал  за  незнакомцем-вожатым,
появившимся  вдали,  как  только  он  вступил  на  путь
истины),  «остановившись,  подождал,  пока  я  подойду.
Мне  пришлось  засунуть  книгу  в  карман,  дабы  меня
не  лишили  столь  многоценного  сокровища».  Именно
молодой  человек  открывает  испытуемому,  что  «дама
сия  и  есть  неведомая  ученым  и  философам  Природа,
которую  встретит  лишь  тот,  кто  последует  за  мной  по
благой  стезе».
 Налицо  параллели  с  основными  обстоятельствами
Декартова  сна:  присутствие  незнакомца  при  внезап¬
ном  появлении  известной  и  в  то  же  время  неизвестной
книги-архетипа,  главную  тайну  которой  тот  сообщает,
ее  исчезновение,  пусть  не  окончательное,  в  тот  момент,
когда  герой  приступает  к  чтению.  Байе  уведомляет  нас,
что  «философ  дерзновенно  вообразил»,  будто  незнако¬
мец,  вручивший  ему  книгу,  на  самом  деле  «Дух  Истины,
сновидением  этим  возжелавший  открыть  ему  сокрови¬
ще  всех  наук».  От  того  же  Байе  мы  знаем,  что  под  «Есть
и  нет»  Декарт  понимал  подлинность  и  ложность  чело¬
веческих  знаний  или,  как  справедливо  заметил  Гюстав
Коан,  «да»  и  «нет»  —  пифагорейское  nai  kai  ои.

Третий  сон,  таким  образом,  полностью  построен  по
типу  притч,  во  множестве  ходивших  в  ту  пору  в  Гер¬
мании,  и  можно  со  всей  уверенностью  утверждать,  что
третий  сон,  как  и  первые  два,  не  видения  вроде  тех,  что
посещали  святую  Терезу,  как  выразился  один  критик,
а  скорее  фантазия,  измысленная  Декартом  по  извест¬
ному  образцу.
 Эти  соображения  придают  новый  смысл  замеча¬
нию  Гюстава  Коана.  Декарт  выделил  день  10  ноября
1618  года  —  день  встречи  с  Бекманом  —  как  осново¬
полагающий,  как  отправную  точку  своего  существо¬
вания  в  качестве  философа;  день  10  ноября  1619  года,
когда  «ему  открылись  основы  великой  науки»,  когда
он  увидел  сны,  знаменующие  переломный  момент  его
жизни,  и,  наконец,  10  ноября  1620  года,  когда  он  «начал
уяснять  себе,  что  открытие  это  возвещает  единство
всех  наук  вообще».  Совпадение  дат  отражает  харак¬
терный  для  того  времени  символизм.  Представляется
очевидным,  что,  не  познакомься  молодой  философ  с
розенкрейцерским  иллюминизмом  в  его  самой  чистой
форме  (с  «Химической  Свадьбой  Христиана  Розенк-
рейца»),  прямым  наследником  средневекового  мисти¬
цизма,  не  было  бы  и  картезианского  метода.
 О  каких-либо  контактах  Бекмана  с  учеными  мужа¬
ми  Розы  и  Креста  нам  ничего  не  известно,  однако  сим¬
метрия  дат  позволяет  думать,  что  философия,  отра¬
женная  в  Декартовых  снах,  была  ему  близка.  По  мысли
философа,  в  его  учении  нашло  отражение  единство
всех  наук,  переворот  же  в  его  сознании  датируется
10  ноября  1619  года.  Очевидно,  что  между  знакомс¬
твом  Декарта  с  учением  Розы  и  Креста  и  «душевным
кризисом,  касающимся  средств  достижения  истины»,
имеется  вполне  определенная  связь.  Это  и  впрямь
было  самое  важное  событие  в  его  жизни.
 Байе  добавляет,  что,  «задумавшись  наутро  о  том,
что  ему  теперь  делать»,  Декарт  «обратился  за  помощью
к  Господу,  дабы  тот  открыл  ему  свою  волю,  просветил
его,  направил  на  путь  истины».  Знакомство  с  монист-
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  297

298  Приложение
 ским  учением  Андреэ  и  его  соратников  поразило  мо¬
лодого  философа,  породило  душевный  кризис,  выйдя
из  которого  Декарт  решил  предаться  Богу,  воззвать  к
Деве  Марии.
 При  этом  искать,  кто  именно  посвятил  —  в  самом
широком  смысле  слова  —  философа  в  розенкрейцер¬
ские  тайны,  значит  попусту  тратить  время.  Фаульха-
бер,  как  и  любой  другой  математик,  встречавшийся  в
ту  пору  с  Декартом,  штудировал,  разумеется,  какие-то
розенкрейцерские  писания.  Таковых  на  латыни  (их
авторами  числились  Майер,  Фладд,  другие)  ходило  по
рукам  не  мало,  и  чтобы  прочесть  их,  не  было  никакой
нужды  в  тайных  сборищах.
 II.  ФРЭНСИС  БЭКОН
 Теперь  о  Бэконе.  Право,  нас  сильно  удивила  книга
Уигстона,  который  в  стремлении  одним  махом  убить
двух  зайцев  заявляет,  что  Шекспир  на  самом  деле  Бэ¬
кон,  а  Бэкон  на  самом  деле  был  розенкрейцером.  Так
автор  «Гамлета»  вдруг  оказался  членом  «таинствен¬
ного  братства»  (685).
 В  работах  Фрэнсиса  Бэкона,  много  занимавшегося
проблемами  микрокосма  и  макрокосма,  вопросами
метафизическими,  нет  ни  малейшего  намека  на  братс¬
тво  Розы  и  Креста.  Скажут,  что  же  тут  удивительного,
ведь  речь  идет  о  подпольной  организации.  Надо,  мол,
читать  между  строк.  Мало  того,  что  Роберт  Фладд,  ко¬
торого,  разумеется,  представляют  основателем  ордена
в  Англии,  в  поддержку  своих  теософских  построе¬
ний  целых  два  раза  ссылается  на  Бэкона  и  его  фило¬
софскую  систему,  Уигстон,  обращаясь  к  Кизеветтеру,
толкует  это  следующим  образом:  «Бэкон  очень  помог
Фладду  в  деле  распространения  учения  Розы  и  Крее1-
та».  Тут  еще  искусный  изготовитель  фальшивок  Джон
Хейдон  выпускает  в  1660  году  «Путешествие  в  страну
Розы  и  Креста»,  —  местами,  слегка  подправленное  пе-

реложение  «Новой  Атлантиды»  Бэкона  (686).  Наго¬
тове  вывод:  Хейдон  так  проникся  истинным  смыслом
«Новой  Атлантиды»,  что  решил  восстановить  ее  под¬
линное  лицо1.  Согласившись  со  всеми  мыслимыми  до¬
водами  в  пользу  того,  что  Шекспир  и  Бэкон  одно  и  то
же  лицо,  Уигстон  нежданно-негаданно  обрывает  спор
отрывком  из  «Исповедания  достохвального  братства».
В  -переводе  Уигстона  место,  где  братство  призывает
читателей  остерегаться  алхимиков,  звучит  так  (688):
«Наше  время  породило  множество  шарлатанов.  Один
из  известнейших  —  весьма  изобретательный  обман¬
щик,  —  по  профессии  комический  актер»  (689).  Между
тем  в  оригинале  написано  совсем  другое:  «Завершая
наше  “Исповедание”  усердно  вас  увещеваем  отложить
если  не  все,  то  хотя  бы  большую  часть  книг  ложных
алхимиков,  которые  почитают  простой  забавой  и  шут¬
кой  использовать  всуе  святую  и  всехвальную  Троицу
или  с  помощью  диковинных  фигур  и  темных  таинс¬
твенных  речей  морочить  людей  и  выманивать  деньги
у  простецов,  ибо  вышло  в  свет  уже  немало  подобных
книг,  которые  враг  человеческого  благоденствия  рас¬
сеивает  среди  добрых  семян,  дабы  труднее  было  уве¬
ровать  в  истину2.  Авторы  таких  книг  —  скоморохи
и  комики...»  (690).  «Скоморохи  и  комики»  тут  явно
метафора,  нацеленная  против  алхимиков  вообще  и,
возможно,  против  какого-то  конкретного  знатока  ал¬
химических  наук,  вещавшего  перед  многочисленной
публикой.
 Готов  побиться  об  заклад,  что  составителей  «Испо¬
ведания»  нимало  не  заботили  шекспировские  драмы,
как  никому  в  елизаветинской  Англии,  им  и  в  голову
 1  Хендон  был  либо  обманщиком,  который  заимствовал
«Атлантиду»  Бэкона,  чтобы  придать  своим  писаниям  новые
краски,  либо  и  впрямь  розенкрейцером,  и  тогда  он  знал,  как
обстояли  дела  в  действительности.  Так  или  иначе,  его  всегда
признавали  умелым  апологетом  розенкрейцерства  (687).
 2  Перевод.  А.Я.  Ярина,  цит.  по  книге:  Йейтс  Ф.  Розенкрей¬
церское  просвещение.  М.,  1999.
 Истинные  и  мнимые  одепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  299

300  Приложение
 не  приходило,  что  драматург  и  философ  одно  и  то  же
лицо.
 Дополнительные  аргументы  Уигстона  столь  же
невразумительны.  Он  обращает  внимание  на  то,  что
Фладд  в  вопросах,  тесно  связанных  с  основной  мыс¬
лью  «Нового  Органона»,  иногда  ссылается  на  автори¬
тет  Бэкона.  Но  тут  как  раз  нет  ничего  удивительного:
Бэкон  считался  первым  философом  своего  времени.
Трудно,  однако,  спорить  с  тем,  что  мифическое  путе¬
шествие  в  «Новую  Атлантиду»  очень  схоже  с  путешес¬
твием  Христиана  Розенкрейца  в  Святую  землю.  Это
видно  невооруженным  глазом.  Потерпевших  кораб¬
лекрушение  крест  с  небес  препровождает  на  остров
Бенсалем  (анаграмма  Нового  Иерусалима).  Они  обна¬
руживают  там  идеальное  инициатическое  общество,
что-то  вроде  Христианополиса.  После  нескольких
бесед  с  местными  жителями,  в  большей  или  меньшей
степени  просветлеными,  а  потом  и  с  иудеем  Иоабином,
каббалистом  в  полном  смысле  этого  слова,  они  бук¬
вально  влюбляются  в  это  уменьшенное  подобие  зем¬
ного  рая.  Иоабин,  человек  широких  взглядов,  «припи¬
сывает  Спасителю  самые  совершенные  добродетели»,
но  Богом  его  не  признает.  Рожденный  от  непорочной
Девы,  Иисус  превосходит  любого  смертного,  он  «гла¬
ва  серафимов,  обитающих  у  трона  Божия».  Подобная
каббалистическая  иерархия,  видимо,  отражала  под¬
спудные  воззрения  самого  автора.  Тем  временем  по¬
терпевшие  кораблекрушение  посвящаются  в  самые
возвышенные  арканы.  Есть  на  острове  и  тайное  обще¬
ство.  Его  члены  ставят  себе  целью  постичь  главные
принципы  и  скрытые  свойства  природы  и  содейство¬
вать  расцвету  человеческого  разума.  Они  исследуют
глубины  земли  и  горные  вершины.  На  привычном  для
алхимиков  языке  нам  рассказывают  о  том,  что  в  низ¬
менных  областях  вещества  сгущаются,  затвердевают,
охлаждаются  и  в  таком  виде  сохраняются  (известная
алхимическая  теория  о  так  называемых  оболочках,
или  о  постепенном  нисхождении  души  из  эмпиреи

на  землю).  Выше,  в  воздушных  областях  находятся
новые  металлы  и  бальзам,  обеспечивающий  долголе¬
тие  (долгую  духовную  жизнь  «свободного»  человека).
И  наконец,  совсем  высоко,  в  областях  запредельных,
воздвигнуты  башни  для  исследований  и  астрологи¬
ческих  наблюдений.  Там,  словно  избранники  Андреэ
в  Олимпийской  башне,  ученые  мужи  производят  свет,
сходный  с  солнечным,  и  с  его  помощью,  окруженные
диковинными  музыкальными  инструментами,  осве¬
щенные  необычным  светом,  совершают  величайшие
чудеса.  Всего  их  двенадцать  —  странствующих  Отцов,
дарователей  света.  Связанные  клятвой,  они  время  от
времени  собираются,  чтобы  распознать  новый  свет,
глубже  постичь  природу.  Они  исполняют  священный
обряд  и  хранят  в  тайне  великое  откровение,  которое,
когда  придет  время,  обещают  разгласить  на  благо  всех
народов.  А  пока,  подобно  сокрытым  сынам  Божьим
(Рюйсбрук),  они  «обитают  потаенно  от  всех  в  лоне
Божьем».  Но  вот  до  ушей  жертв  кораблекрушения
доходят  мрачные  пророчества  об  апокалиптических
временах.  В  видениях  им  является  ангел-губитель.  Не
готовые  войти  в  Царство  Святого  Духа,  они  в  страхе
спасаются  бегством.
 Во  всем  этом  явно  проглядывает  традиционная
алхимическая  основа.  В  другой  работе  (691)  мне  уже
представлялся  случай  показать,  до  какой  степени  вся
английская  литература  конца  XVI—первой  четверти
XVII  века  пронизана  влиянием  оккультизма  и  эзоте-
ризма.  Так,  у  Лили  прослеживается  очевидное  влияние
аббата  Тритемия  и  его  «Стеганографии»,  у  Хейвуда  при¬
водится  весьма  знаменательная  версия  процесса  ини¬
циации,  развитая  до  того  Спенсером,  а  затем  Андреэ,  у
Шекспира  в  полном  виде  представлен  эзотерический
миф  о  фениксе,  —  вплоть  до  точных  формулировок,  —
который  в  конце  своей  жизни  подробно  разберет  Миха¬
эль  Майер.  Эти  глубинные  соответствия  позволили  мне
установить  прямую  параллель  между  метафизическими
построениями  большинства  елизаветинских  авторов
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  301

302  Приложение
 и  учением  Розы  и  Креста.  Но  влияние  здесь  обратное.
Большая  часть  произведений  Елизаветинской  эпохи,
отмеченные  эзотеризмом  и  в  явном  виде  использующие
темы,  идеи  и  формулы,  подхваченные  учеными  мужами
Розы  и  Креста  в  1614  году,  появились  раньше  этой  даты,
то  есть  до  того,  как  возникло  само  розенкрейцерское
движение,  восходящее  к  тем  же  источникам.  Неудиви¬
тельно  на  первый  взгляд,  что  в  самом  эзотерическом  тру¬
де  Бэкона,  постоянно  занятого  метафизическими  и  кос¬
мологическими  проблемами,  встречаются  совпадения  и
аналогии  с  розенкрейцерской  литературой.
 Добавим  также,  что  «Новая  Атлантида»  и  розенк¬
рейцерское  послание  близки  также  по  времени  напи¬
сания.  Есть  надежные  свидетельства  того,  что  утопия,
вышедшая  в  1627  году,  через  год  после  смерти  Фрэн¬
сиса  Бэкона,  была  закончена  до  1617  года.  Латинское
издание  Fama  датируется  1615  годом,  «Химическая
Свадьба»  выходит  на  немецком  языке  в  1616  году.  Бэ¬
кону  она  была  практически  недоступна.  Таким  обра¬
зом,  появившаяся  в  наиболее  благоприятную  для  ро¬
зенкрейцерства  пору  «Новая  Атлантида»,  уделявшая
особое  внимание  апокалиптической  тематике,  ко¬
торая  елизаветинцев  волновала  не  в  пример  меньше,
могла  в  какой-то  степени  отражать  розенкрейцерскую
атмосферу.  Но  не  более  того.  Бэкон,  как  Фладд,  как
Майер,  не  входил  в  братство  по  той  простой  причине,
что  никакого  братства  на  самом  деле  не  было.  Однако
можно  сказать,  что  Бэкон  и  авторы  манифестов  черпа¬
ли  из  одного  и  того  же  источника.
 III. 	КОМЕНСКИЙ
 Случай  Коменского  вроде  бы  не  столь  очевиден.  На
долю  великого  чешского  педагога  и  богослова  Комен¬
ского  (Комениуса)  (1592—1671),  лютеранского  пастора
и  основателя  современной  педагогики,  выпало  немало
испытаний.  Превратности  военного  времени,  а  веро¬

ятно,  и  личная  бескомпромиссность  навлекли  на  Ко-
менского  такое  ожесточенное  преследование  со  сторо¬
ны  католиков,  что  его  впору  счесть  мучеником  борьбы
за  свободную  мысль.
 Однако  делом  розенкрейцеров  Коменский  интере¬
совался  лишь  со  стороны.  Слухи  о  них  почти  не  дости¬
гали  его  родной  Богемии,  где  он  пребывал  безвыездно
с  1614  по  1619  год.  Коменский  был  так  далек  от  всех
этих  событий,  что,  получив  в  1628  или  1629  году  от
Андреэ  «Десницу  христианской  любви»,  он  попросил
у  того  разъяснений,  желая  узнать,  какую  цель  пресле¬
довал  автор,  как  произведение  зародилось.
 Когда  и  где  Коменский  познакомился  с  Андреэ?  Воз¬
можно,  в  1619  году  в  Австрии,  куда  по  распоряжению
герцога  Вюртембергского  Иоганн  Валентин  отправился
бороться  с  кальвинистами.  Так  или  иначе,  несколько  лет
спустя  Коменский  выказывает  по  отношению  к  Андреэ
величайшее  почтение  и  величайшее  восхищение.  Стра¬
ницей  духовного  учителя  он  предварит  свой  основной
труд,  объемистые  Opera  didáctica,  которые  впоследствии
некоторые  хотели  использовать  против  Андреэ.  Комен¬
ский  выпустит  Opera  didáctica  в  Амстердаме  в  1657  году,
то  есть  через  три  года  после  смерти  Иоганна  Валентина.
 Тесных  связей  с  Андреэ,  обстоятельств,  при  кото¬
рых  Коменский  говорит  о  его  письме,  наконец,  того,
что  принято  называть  «розенкрейцерским  духом»  в
сочинениях  Коменского  —  введения  в  научный  оби¬
ход  народного  языка,  методологии,  наставлений  всем
готовым  их  слушать  и  других  общих  положений  свет¬
ской  демократии,  —  оказалось  для  розенкрейцерского
франкмасонства  достаточно,  чтобы  причислить  чешс¬
кого  мыслителя  к  своим1.  В  письме  Коменскому,  кото¬
 1  Вряд  ли  можно  принять  всерьез  досужие  выдумки  Кача
 (692),  якобы  основывавшиеся  на  передвижениях  по  Европе
спасавшегося  от  преследований  Коменского.  Разъезжая  по
разным  странам,  фантазирует  историк,  Коменский  наверняка
проник  в  тайное  тайных  Розы  и  Креста.  Установить,  стал  ли
он  формально  членом  братства,  невозможно,  но  если  это  про¬
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  303

304  Приложение
 рое  тот  позже  опубликует  (693)  (это  письмо  я  уже  имел
случай  частично  процитировать),  Андреэ  и  впрямь
рассказывает  вкратце,  как  в  1620  году  появился  мани¬
фест:  «Нас  было  несколько  человек  —  людей  достой¬
ных,  которые  объединились  после  дурацкой  выходки
с  Fama,  многие  потом  рассчитывали  к  нам  присоеди¬
ниться»,  но  грянула  война,  которая  всех  разбросала
по  свету.  «Те,  из  нас,  кто  выжил,  выбились  из  сил  и
уже  не  могли  очистить  авгиевы  конюшни.  Мы  пере¬
даем  вам  оставшееся  после  крушения  наших  надежд,
передаем  охотно  и  будем  счастливы,  если  наше  пред¬
приятие  не  рухнет  окончательно»1.  Это  письмо  напи¬
сано,  мы  помним,  в  минуту  отчаяния.  Андреэ  тщетно
пытался  основать  третье  по  счету  духовное  движе¬
ние,  движение  «образа  истинного  единения  в  Иисусе
Христе»  (1628).  Письмо  принцу  Августу  (1642)  пока¬
зывает,  впрочем,  что  Андреэ  взял  себя  в  руки  и  пол¬
ностью  от  проекта  христианского  союза  отступаться
не  стал.  Из  комментария  Коменского  к  письму  от  1629
года,  где  он  объяснял  причины  его  публикации,  было
сделано  довольно  странное  заключение.  Коменский
пишет:  «Люди  сведущие  меня  поймут.  Бюстов  мне
устанавливать  не  надо,  признайте,  что  я  невиновен,  и
дело  с  концом.  Эразм  резонно  говорил,  что  раз  бого¬
словам  он  пришелся  не  по  душе,  следует  остерегаться
выносить  поспешные  суждения.  Поэтому  я  не  питаю
ни  к  кому  ненависти  и  никого  не  лишаю  своей  любви».
 изошло,  то  якобы  никак  не  раньше  его  прибытия  в  Англию,  где
как  раз  в  то  время  было  много  выдающихся  ученых,  либо  вхо¬
дивших  в  братство,  либо  поддерживавших  с  братством  тесные
отношения.  «История  оккультного  братства»  пестрит  подоб¬
ными  измышлениями.
 1  Я  перевел  эту  фразу  дословно.  У  Виттеманса  она  звучит
так:  «Мы  добровольно  передаем  вам  то,  что  осталось  после
крушения  наших  надежд.  Соберите  остатки  и  с  помощью  пре¬
данных  учеников  сделайте  все  возможное  и  воздвигните  па¬
мятник,  дабы  мы  знали,  по  крайней  мере,  что  наши  труды  не
остались  втуне».  Тут  видно,  какой  оттенок  хочет  придать  Вит-
теманс  вполне  ясным  словам.

Виттеманс  толкует  это  замысловатое  высказывание  в
том  смысле,  что  Коменский  «обвиняет  Андреэ»  в  из¬
мене  правому  делу,  подразумевая  гипотетическое  ок¬
культное  братство,  которое  чешский  мыслитель  буд¬
то  бы  старался  защитить  от  всех  и  вся,  и,  в  частности,
от  Иоганна  Валентина.  Это  не  серьезно.  Трудно  себе
представить,  что  Коменский  коварно  выспрашивает
у  своего  старшего  товарища  Андреэ,  и  только  у  него,
подробности  предприятия,  преемником  которого
тот  предлагает  ему  стать,  а  потом,  через  год  после  его
смерти,  чернит  его  память.  Мы  можем  пойти  дальше
и  заявить,  что  Коменский  остался  чужд  розенкрей¬
церскому  движению,  а  вот  христианскими  союзами,
которые  Андреэ  основал  в  противовес  розенкрейцер¬
скому  шутовству,  живо  заинтересовался.  Настолько
живо,  что,  как  убеждаешься  при  внимательном  про¬
чтении  комментария  к  письму,  нажил  себе  тем  самым
множество  врагов,  упрекавших  чешского  мыслителя
за  поддержку  новых  затей  Иоганна  Валентина.  Таким
образом,  лишь  отвергнув  доводы  Виттеманса,  мы  при¬
ближаемся  к  истине.
 IV. 	СПИНОЗА
 Перехожу  к  Спинозе  (1635—1677).  Он  жил  в  Гол¬
ландии  во  времена,  когда  эта  страна,  по  выражению
Сорбьера,  «благоволила  к  розенкрейцерам  и  прочим
алхимикам».  Это  утверждение  можно  принять  лишь  с
известными  оговорками,  ведь  в  1641  году  двух  пред¬
полагаемых  «братьев-розенкрейцеров»,  отрицавших,
правда,  как  и  Торрентиус  в  1623  году,  свою  прина¬
длежность  к  какому-либо  тайному  обществу,  сожгли
заживо  за  то,  что  они  отказались  выдать  свои  секреты.
Нас  уверяют,  будто  многое  доказывает,  что  Спиноза
был  розенкрейцером:  личный  перстень  с  розой,  его
желание  быть  незаметным,  как  пристало  истинному
брату,  равнодушие  к  мирским  благам,  в  общем,  весь
 Истинные  и  мнимые  адепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  305

набор  розенкрейцерских  добродетелей.  Этот  аргумент
не  выдерживает  критики.  Утверждают  также,  будто
он  опубликовал  одно  из  своих  сочинений  под  псевдо¬
нимом  Генрих  Кунрат  (Кунрата  при  этом  называют
знаменитым  розенкрейцером  XVI  века)  (694).  Но,  во-
первых,  великий  иллюминист  Кунрат  не  был  розенк¬
рейцером,  ибо  в  его  время  розенкрейцеров  не  было  и
в  помине,  а  во-вторых,  предположение,  касающееся
псевдонима,  основывается  на  двойном  недоразуме¬
нии.  Обратимся  к  фактам.  В  1663  году  Спиноза  выпус¬
кает  под  собственным  именем  свой  первый  труд,  где
он  поддерживает  философские  воззрения  Декарта.  В
1670  году  появляется  его  «Богословско-политический
трактат»  (695)  уже  без  упоминания  автора.  В  одном  из
изданий  на  титульном  листе  внизу,  где  в  те  годы,  как,
впрочем,  и  сегодня,  ставилось  имя  издателя,  напеча¬
тано  Hamburg  apud  Henricum  Kunrat,  на  другом  —  то  же
самое,  но  с  опечаткой  (Kunraht),  другими  словами,  «из¬
дано  в  Гамбурге  у  Генриха  Кунрата»  («и»  соответству¬
ет  французскому  «ои»).  Вот,  собственно,  и  все.
 Можно  ли  всерьез  называть  учение  Спинозы  ро¬
зенкрейцерским?  Разумеется,  Спиноза  ближе  к  Розе  и
Кресту,  чем  Декарт,  к  чьим  ученикам  он  открыто  себя
причислял.  Согласно  Спинозе,  существует  лишь  одна
субстанция  —  Бог.  Явленный  мир  —  его  ограниченная,
конечная  форма.  В  человеке  воплощен  Бог.  Блаженс¬
тво  в  самой  человеческой  природе,  а  познание  Бога  есть
последняя  стадия  познания  природы.  Если  присово¬
купить  сюда,  что  Спиноза  принимал  идею  откровения
и  свободного  толкования  Священного  Писания,  то
следует  признать  некоторое  сходство  с  розенкрейцер¬
ской  доктриной  манифестов  1614—1615  годов.  Однако
сходство  весьма  приблизительное,  и  зиждется  оно  на
понятиях,  которые  не  изначальное  розенкрейцерство
придумало  и  не  оно  одно  в  XVII  веке  защищало.  Мы
видели,  что  после  1619  года  люди  обстоятельные  от¬
вернулись  от  Розы  и  Креста,  и  уму  непостижимо,  за¬
чем  Спинозе  могло  понадобиться  заимствовать  у  тех,
 306  Приложение

V. 	ЛЕЙБНИЦ
 Остается  Лейбниц.  С  ним  проще,  так  как  он  единс¬
твенный,  кто  напрямую  высказался  о  Розе  и  Кресте.
Ошибочное  представление  о  Лейбнице  как  розенкрей¬
цере  —  результат  того,  что  в  Нюрнберге  он  примкнул
к  обществу,  задавшемуся  целью  получить  Философс¬
кий  камень  (696).  Даже  если  допустить,  что  так  оно  и
было,  нет  никаких  оснований  видеть  в  этом  обществе
Розу  и  Крест.  На  самом  деле  Лейбниц  отозвался  о  ро¬
зенкрейцерах  довольно  резко.  26  марта  1696  года  он
пишет  Коханскому  следующие  строки  (начало  отрыв¬
ка  я  приводил  ранее):  «Подозреваю,  что  братья  Розы  и
Креста  не  более  чем  fictitia,  того  же  мнения  Гельмонт.
Утверждать,  что  знаешь,  где  тайные  места  земли  (име¬
ется  в  виду  Новый  Иерусалим)  и  что  умеешь  превра¬
щаться  в  неуязвимого  невидимку,  значит  либо  при¬
знаваться  в  своем  неразумии,  либо  насмехаться  над
людьми»  (697).  Из  контекста  ясно,  что  под  fictitia  под¬
разумевается  фикция  или  даже  шутка.  Текст,  во  вся¬
ком  случае,  свидетельствует,  что  Лейбниц  обратился
к  Гельмонту,  чей  отец  был  современником  Андреэ,  за
разъяснениями  об  изначальном  розенкрейцерстве,
потому  что  в  его  время  розенкрейцерства  уже  не  было.
Видно  также,  что  он  не  проникся  духом  манифестов,  а
их  символические  обещания  понял  буквально.
 Не  больше  проницательности  или  интереса  во  вто¬
ром,  чуть  более  пространном  тексте:  «Представляет¬
ся,  что  все  слухи  о  братьях-розенкрейцерах  —  чистая
фантазия  чьего-то  изобретательного  ума»  (lusus  ingenii
lascivientis  Кампанеллы).  «Мне  попадалось  на  глаза
вышедшее  в  те  годы  немецкое  сочинение  «Химичес¬
кая  Свадьба».  Поначалу  действительно  кажется,  что
автор  повествует  о  вещах  чудесных,  но  очень  скоро  по-
 Истинные  и  мнимые  одепты  Розового  Креста  в  XVII  веке  307
 кто  полностью  себя  дискредитировал,  и  так  бывшие  в
ту  пору  в  ходу  эзотерические  идеи.

308  Приложение
 нимаешь,  что  на  самом  деле  это  просто  роман,  где  вы¬
смеиваются  химические  тайны.  Я  даже  разгадал  одну
загадку  в  книге,  решил,  так  сказать,  алгебраическую
задачу  и  получил  ответ  «алхимия».  Бессмысленно
искать  в  «Химической  Свадьбе»  тайну  Философско¬
го  камня.  По  правде  говоря,  тамошние  адепты  сильно
смахивают  на  католических  святых,  тоже  якобы  со¬
вершавших  множество  чудес».
 Лейбниц,  по  сути,  подписывался  под  всеми  неле¬
пицами,  которые  говорились  по  поводу  смысла  розен¬
крейцерских  посланий  и  открыто  выказывает  свое
презрительное  отношение  к  учению,  смысл  и  язык
которого  остались  ему  недоступны.  И  что  толку,  если
в  официальной  истории  немецкого  франкмасонства
Лейбница  величают  адептом  Золотого  Креста-Розы.
Ничего  не  стоят  и  так  называемые  розенкрейцерские
места  в  его  работах,  еще  более  сомнительные,  чем  в
случае  Спинозы.  В  ту  пору  эзотерический  монизм  ле¬
жал  в  основе  почти  любой  философской  системы.

309
 Библиография
 Содержит  только  те  работы,  которые  были  использованы
 в  данной  книге.
 Названия  с  устаревшей  орфографией  или  какими-то
нарушениями  точно  воспроизводят  названия  тех  книг,
которые  находятся  в  Национальной  библиотеке,
в  Библиотеке  Сорбонны,  в  Национальной
и  Университетской  библиотеке  Страсбурга.
 I.  Об  истоках  розенкрейцерства
(Первая  половина  XVII  века)
 I.  Allgemeine  und  General  Reformation  der  gantzen  weiten  Welt.  Bene-
ben  der  Fama  Fraternitatis,  dess  Löblichen  Ordens  des  Rosencreutzes,
an  alle  Gelehrte  und  Häupter  Europas  geschneben  (Cassel,  Wessen
éd.,  1614).
 II.  Fama  Fraternitatis.  Beneben  Confession  oder  Bekanntmss  dersel¬
ben  Fratemitet,  an  alle  Gelehrte  und  Häupter  in  Europa  geschneben
(Francfort,  J.  Bringeren,  éd.,  1615).
 III.  Antwort  Adama  Haselmeyers  an  die  Lobwürdige  Bruderschaftder
Theosophen  vom  Rosencreutz  (paru  à  la  suite  de  I).
 IV.  Vier  Hauptschriften  der  alten  Rosenkreuzer:  A.  Chymische  Ho¬
chzeit  Christiani  Rosenkreuz,  B.  Allemeine  Reformation  dergant-
zen  Welt,  C.  Fama  Fraternitatis,  D.  Confessio  Fraternitatis.Préface
de  Ferdinand  Maack  (Coll.  Geheime  Wissenschaften,  tome  I,  Ber¬
lin,  1913).
 V.  Fama  fraternitatis  ou  Voyage  de  Christian  Rosenkreuz.  Traduit  de
l’allemand  du  texte  original  par  E.  Coro  (Paris,  1921).  (Traduction
infidèle  et  incomplète.)
 VI.  Johann  Andreæ:  Summa  doctrinæ  christianæ  trigemina  ex  Matthiæ
Hafenrefferi  locis  communibus  contracta  (Lunebourg,  1644,  rééd.).
 VII.(Johann  Valentin  Andreæ):  Chymische  Hochzeit  Christiani  Rosen¬
creutz:  Anno  1459  (Strasbourg  L.  Zetzners  Erben,  1616).
 VIII.  Andréas  de  Valentia  (Johann  Valentin  Andreæ):  Turbo,  sive  moleste
et  frustra  per  cuncta  divagans  ingenium,  in  theatrumproductum  (He¬
licone  juxta  Parnassum,  1616).

IX.  Johann  Valentin  Andreæ:  Invitatio  ad  Fraternitatem  Christi-Première
partie,  Strasbourg,  Zetzner,  1617  et  1629;  deuxième  partie,  1618  et
1628.
 X.  Andrea  (Johann  Valentin  Andreæ):  Menippus,  sive  Dialogorum  saty-
ricum  centuria,  inanitum  nostratium  speculum  (Helicone  juxta  Par¬
nasso,  1617).
 XI.  I.  V.  A.  (Johann  Valentin  Andreæ):  Turris  Babel,  sive  Judiciorum  de
Fraternitate  Rosacae  Crucis  chaos  (Strasbourg,  Zetzner,  1619).
 XII.  Johann  Valentin  Andreæ:  Reipublicæ  Christianopolitanæ  descriptio
(Strasbourg,  Zetzner,  1619).
 XIII.  Johann  Valentin  Andreæ:  Civis  Christianus,  sive  Peregriniquondam
errantis  restitutiones  (Strasbourg,  1619).
 XIV.  Johann  Valentin  Andreæ:  Mythologia  christiana  (Strasbourg,1619).
 XV.  Johann  Valentin  Andreæ:  Veræ  unionis  in  Christo  Jesu  specimen
(s.l.  1629).
 XVI.  Johann  Valentin  Andreæ:  Fama  Andreana  reflorescens,  sive  Jacobi
Andreæ...  vita...  (Strasbourg,  1630).
 XVII.  Johann  Valentin  Andreæ:  Vita  ab  ipso  conscripta,  ex  autographo
primum  ed.  F.  H.  Rheinwald  (Berlin,  1849).
 XVIII.  Selbstbiographie  Johann  Valentin  Andreäs,  aus  dem  Manuskript
übersetzt  in  Selbstbiographien  berühmter  Männer  (tome  II),  publ.et
ann.  par  le  Prof.  Seybold  (Winterthur,  1799).
 XIX.  Henke:  Johann  Valentin  Andreæ,  in  Allgemeine  Deutsche  Biogra¬
phie  (tome  I,  p.  141-147).
 XX.  Trajano  Boccalini:  De  Ragguagli  di  Parnaso  (Venise  1612  et  Milan
 1614).
 XXI.  Trajano  Boccalini:  Les  cent  premières  Nouvelles  et  Advis,  de  Par¬
nasse,  traduit  en  françois  par  Thomas  de  Fougasses  (Paris,  A.  Périer,
 1615).
 XXII.  Trajano  Boccalini:  Relation  auss  Parnasso,  oder  Politische  und
moralische  diseurs,  wie  dieselbe  von  allerley  welthändeln  darinnen
ergehen.  Erstlisch  Italienisch  beschrieben  von  Trajano  Boccalini
(s.  1.1617).
 XXIII.  Valentinus  Tschimessen:  Assertio  oder  Bestätigung  der  Frater¬
nität  vom  Rosen-Creutz...  item  Schnelle  Botschaft  an  die  Philoso¬
phische  Fratemitet  vom  Rosen-Creutz,  durch  Valentinum  Tschernes-
sum  (Dantzig,  1617).
 XXIV.  Judicia  Clarissimorum  aliquot  doctissimorum  virorum  de  statu
et  Religione  Fraternitatis  celebrissimæ  de  Rosea  Cruce  (Francfort,
Bringeren,  1616).
 XXV.  Michael  Maier:  Arcana  arcanissima  (Londres,  1612).
 XXVI.  Michael  Maier:  Lusus  serius  quo  Hermes  sive  Mercurius  rex
mundanorum  omnium  sub  homine  existentium...  judicatus  et  consti¬
tutus  est  (Oppenheim,  1616).
 310  Библиография

Библиография  31t
 XXVII.  Michael  Maier:  Silentium  post  clamores,  hoc  est  tractatus  apolo-
geticus  (Francfort,  1617).
 XXVIII.  Michael  Maier:  Symbola  aurea  mensæ  duodecim  nationum
(Francfort,  1617).
 XXIX.  Michael  Maier:  Themis  aurea,  hoc  est  De  Legibus  Fraternitatis  R.
C.  tractatus  (Francfort,  1618).
 XXX.  Michael  Maier:  Septimana  philosophica  (Francfort,  1620).
 XXXI.  Michael  Maier:  Cantilenae  intellectuales  de  phoenice  redivivo
(Rome,  1622).
 XXXII.  Michael  Maier:  Chansons  intellectuelles  sur  la  résurrection  du
Phénix  traduites  en  françois  par  M.  L.  L.  M.  (abbé  Le  Mascrier)  (Pa¬
ris,  1758).
 XXXIII.  Michael  Maier:  Tractatus  posthumus  sive  Ulysses  (Francfort,
1624).
 XXXIV.  Michael  Maier:  Scrutinium  chymicum,  per  oculis  et  intellectui
accurate  accomodata,  figuris  cupro  appositissime  inciso  (Francfort,
1687).
 XXXV.  Johann  Möller:  Cimbria  1  iterata  (Hanovre,  1744).
 XXXVI.  Echo  der  von  Gott  hocherleuchteten  Fraternitet  dess  löblichen
Ordens  R.  C.,  das  ist  Exemplarischer  Beweiss  das  nicht  allein  das¬
jenige  was  jetzt  in  der  Fama  und  Confession  der  Fraternitet  R.  C.
aussgebotten  nüzlich  unnd  war  sey  sodem  schon  für  neuntzichen  und
mehr  Jaren  solche  Magnalia  Dei  ehrlichen  Gottesfürchtigen  Leuten
mitgetheilt  gewesen,  und  von  ihren  Privatschrifften  depraediciret
worden  (précédé  d’une  préfacesignée  I.  Sp.  V.  H.)  (Dantzig,  1616).
 XXXVII.  Ægidius  gutmann:  Offenbarung  göttlicher  Majestet,  darinnen
angezeiget  wird  wie  Gott  anfänglich  sich  allen  seinen  Geschöpften
mit  Worten  und  Wercken  offenbahret  (Dantzig,  1619).
 XXXVIII.  (Irenaeus  acnostus):  Spéculum  Constantiæ,  das  ist  eine  no-
thwendige  vermahnung  an  diejenige  so  ihre  Namen  bereits  bey  der
heiligen,  gebenedeiten  Fraternitet  dess  Rosen-Creutzes  angege¬
ben,  dass  sie  sich  durch  etliche  böse  verkehrte  Schrifften  nicht  irr
lassen  machen,  sondern  vest  halten  und  gehört  stehen  bleiben  sol¬
len—  Mehrertheils  auff  den  Tractât  dessen  Tittel:  Speck  auff  der  Fall,
etc.,  so  wider  diese  Fraternitet  aussgegangen  gerichtet.  Auss  sonder¬
barem  Geheiss  unnd  befelch  hochgedachter  Gesellschafft  ad  S.  S.
verfertiget  durch  ihren  unwirdigen  Notarium  Germanicum  Irenæum
Agnostum  C.  W.  (1618).
 XXXIX.  Irenaeus  Agnostus:  Clipeus  Veritatis  (1618).
 XL.  (Irenaeus  Agnostus):  Fons  gratiae,  das  ist:  Kurtze  Anzeyg  und  Be¬
richt  wenn,  zu  welcher  Zeit  und  Tag  derjenigen,  so  von  der  heiligen
gebenedeyten  Fraternitet  dess  Rosen  Creutzes  zu  Mitbrüdern  auffge-
nommen,  völlige  Erlösung  und  perfection  anfangen  und  hergeben,
wessen  sie  sich  in  principio  dess  Heyls,  unnd  der  Gnaden  zu  verhal-

3tZ  Библиография
 ten  haben  (signé  Irenaeus  Agnostus,  Alep,  29  novembre  1618)  (s.  1.
1619).
 XLI.  Irenaeus  Agnostus:  Frater  non  Frater,  das  ist:  eine  hochnotdürfftige
Verwarnung  an  die  gottselige  fromme  Discipul  der  H.  gebenedeyten
Societet  des  Rosen  Creutzes,  das  sie  sich  für  den  falschen  Brüdern
unnd  Propheten  fleissig  vorsehen,  so  unter  dem  Namen  und  Deck¬
mantel  wolermelter  Gesellschafft  ad  S.  S.  in  der  Welt  herumbstrei-
chen  (Irenaeus  Agnostus,  auss  unserer  unsichtbaren  Wohnung  in
Agro  Damasceno,  16  märz  1619)  (si.  1619).
 XLII.  (Irenaeus  Agnostus):  Thesaurus  fidei,  das  ist:  ein  nothwendiger
Bericht  und  Verwarnung  an  die  Novitios  oder  junge  angehende  Dis-
cipel,  welche  von  der  hochlöblichen  gesegneten  Fraternitet  dess  Ro-
sencreutzes  auff-  und  angenommen  (Irenæus  Agnostus,  Fès  2  mars
1619)  suivi  d’une  lettre  signée  F.  G.  Menapius  et  datée  d’Amsterdam,
3  avril  1619  (s.  1.  1619).
 XLIII.  Demütiges  Sendschreiben  an  die  H.  G.  H.  Fraternitet  des  Rosen
Creutzes,  suivi  d’une  Parabole  (daté  de  N.  14  juin)  (1619).
 XLIV.  Rhodophilus  Staurophorus:  Raptus  Philosophicus,  das  ist  Philo¬
sophische  Offenbarungen  gantz  Simpel  und  Einfältig  gestellet,  und
an  die  Hochlöbliche  und  berühmte  Fraternitet  R.  C.  unterthänig  ges¬
chrieben  (1619).
 XLV.  Théophile  Schweighardt:  Spéculum  sophicum  rhodostauroticum,
das  ist:  Weitläuffige  Entdeckung  dess  colleggi  und  axiomatum  von
der  sondern  erleuchten  Fraternitet  Christ.  Rosencreutz,  allen  der  wa¬
hren  Weisheit  Begirigen  Expectanten  zu  fernerer  Nachrichtung,  den
unverständigen  Zoilis  aber  zu  unausstöschhcher  Schandt  und  Spott
(s.  1.  1618).
 XLVI.  Florentius  de  Valentia  (Theophile  Schweighardt):  Rosa  Florescens,
contra  F.  G.  Menapii  calumnias  (1618).
 XLVII.  Theophilus  Philaretus:  Pyrrhone  clidensi  redivivo  (Leipzig,
 1616).
 XLVIII.  Georg  Molter:  Von  einer  fremden  Mannsperson  welche  im
jüngst  verflossenen  MDCXV  lar  durch  des  H.  Reichs  Stadt  Wetzlar
gereist...  (1617).
 XLIX.  Hisaia  sub  Cruce:  Miracula  naturæ  (Strasbourg,  1619).
 L.  Mundus  Christophori  Filius:  Speck  auff  der  Fall  (1617).
 LI.  Christianus  Gilbertus  de  Spaignart:  Theologisches  Wächter-hörnlein
wider  das  eingelegte  Feuer  der  selbst-gewachsenen  neuen  Propheten
und  Rosencreutz-brüder.
 LU.  Spéculum  ambitionis  oder  Spiegel  des  Ehrgeizes:  wie  der  Teufel  von
Anfang  der  Welt  durch  dies  Laster  die  grösste  Abgötterey,  Ketzerey,
Rotten  und  Secten...  zuwege  gebracht  hat...  Auff  etliche  ausgespreng¬
te  Schrifften  der  neuerstandenen  Sect  Fratres  Rosacæ  Crucis  genannt,
zur  Refutation  angestellt  (s.  1.  1619).

Библиография  313
 LIII.  Joseph.Stellatus:  Pegasus  firmamenti,  sive  introductio  brevis  in
veram  sapientiam...  hodie  a  venerabili  fraternitate  roseae  crucis
pansopbia  recto  vocatur  (1618).
 LIV.  Caspar  Bücher:  Antimenapius  (Tübingen,  1617).
 LV.  Heinrich  Neuhaus  (Henricus  Neuhusius):  Pia  et  ultimissima  admo-
nestatio  de  Fratribus  Rosae-Crucis,  nimirum:  an  sint?  quales  sint?
unde  nomen  illiud  sibi  asciverint  (1618).
 LVI.  Rosa  jesuitica  oder  Jesuitische  Rotgesellen.  Das  ist  eine  Frag  ob  die
zween  Orden  der  genannten  Ritter  von  der  Heerscharen  Jesu  und  die
Rosen  Creutzer  ein  einziger  Orden  sey  (Prague,  1620).
 LVII.  Henry  Neuhous:  Avertissement  pieux  et  très  utile  Des  Frères  de  la
Roze-Croix,  à  savoir:  s’il  y  en  a?  Quels  ils  sont?  D’où  ils  ont  pris  ce
nom?  (Traduction  de  Neuhaus  LV)  (Pans,  1623).
 LV11I.  Eucharius  Cygnaeus:  Conspicilium  notitiæ,  in  servicus  oculis
ægris,  qui  lumen  veritatis  ratione  subjecti,  objecti,  medii  et  finis  ferre
recurant  oppositum  admonitioni  futili  Henrici  Neuhysii  De  Fratribus
Rosae  Crucis  (1624).
 LIX.  Colloquium  Rhodostauroticum  trium  personarum,  per  Famam  et
Confessionem  quodammodo  revelationem  de  Fraternitate  Roseae
Crucis,  in  quo  videre  est  quid  tamen  de  tot,  diversisque  ipsorum  no¬
mine  publicatis  scriptis,  atquc  adeo  ipsa  de  Societate  statuendum  sibi
(s.  1.,  1624,  à  la  suite  de  XXXI,  p.  43  à  161).
 LX.  Valentin  Griesmann:  Prodromos  eumenès  kai  apotrepdikos,  exhi¬
bens  enneadem  quaestionum  generalium  de  haeresibus  ex  orco  redi¬
vivis,  das  ist  getrewer  Eckhart,  welcher  in  den  ersten  neun  gemeinen
Fragen  der  wiedertäufferischen,  stenckfeldischen,  weigeiianischen
und  calvino-photinianischen  rosencreutzerischcn  Ketzereyen  im
Lande  herumbstreichende  und  streiffende  Wüste  Heer  zu  fliehen  und
aïs  Seelenmördcrische  Räuberey  zu  meyden  werwarnt  (Gera,  1623).
 LXI.  Johann  Jacob  Hainlin:  Sol  temporum,  sive  Chronologia  mystica
(Tübingen,  1646).
 LXII.  Johann  Gerhardt:  Bellarminus  orthodoxias  (Iena,  1658,  rééd.).
 LXIII.  Johann  Gerhardt:  Tractatus  theologicus,  in  quo  praecipua  chilias-
mi  fundamenta  solide  destruuntur,  pariterque  de  Gog  et  Magog  (Iena,
1667,  rééd.).
 LXIV.  Christoph  Besold:  Dissertationum  philologicarum  Oentas  (Tübin¬
gen,  1620).
 LXV.  Christoph  Besold:  Orbe  condito  gestarum  synopsis,  juncta  disser¬
tatione  de  verae  philosophiae  fundamento  (Strasbourg,  Zctzner,  1623).
 LXVI.  Christoph  Besold:  Opus  politicum  (Strasbourg,  Zetzner,  1626).
 LXVII.  Christoph  Besold:  Christliche  und  Erhebliche  Motiven  (Ingols¬
tadt,  1637).
 LXVIII.  Andréas  Libau  dit  Libavius:  Appendix  necessaria  syntagma-
tis  arcanorum  chymicorum...  V.  Amonitio  de  regulis  novae  rotæ  seu

harmonicae  sphaerae  Fratrum  de  Societate  Roseae  Crucis  juxta  famae
editae  indicem  (Francfort,  1615).
 LXIX.  Andreas  Libau  (Libavius):  Analysis  confessionis  fraternitatis  de
Rosea  Cruce  (Francfort,  1615).
 LXX.  Gunther  Christoph  Schelhammer:  Widerlegung  der  Post-Weigelii.
 LXXI.  Matthias  Bernegger:  trad.  Consiliorum  jesuiticorum  cecono-mia
(Strasbourg,  1658).
 LXXII.  Matthias  Bernegger:  Hugonis  Grotii  et  Matthiae  Berneggeri  epis¬
tolae  mutuae  (Strasbourg,  1667).
 LXXIII.  Johann  Saubert:  Prodromus  philologiae  sacrae  (Helmstadt,  1663).
 LXXIV.  Thomas  Wegelin:  Judicium  de  novo  Jesuitarum  contra  omnes
haereses  amuleto  (Tubingen,  1613).
 LXXV.  Wilhelm  Schickard:  Purim,  sive  Bacchanalia  Judaeorum  (édition
de)  (Tubingen,  1634).
 LXXVI.  Robert  Fludd:  Tractatus  apologeticus  integritatem  societatis  de
Rosea  Cruce  defendens  (Leyde,  1617).
 LXXVII.  Robert  Fludd:  Schutzschrift  fiir  die  Aechtheit  der  Rosenkreu-
zergesellscharft,  traduction  de  l’ouvrage  précédent  avec  annotations
d’Adamah  Booz  (Leipzig,  1782).
 LXXVIII.  Robert  Fludd:  Tractatus  theologo-philosophicus  in  libros  tres
distributus  quorum  1.  de  Vita;  II.  de  morte;  III.  de  resurrectione...  sa¬
pientiae  veteris,  fragmenta  collecta  fratribusque  a  Cruce  Rosea  dictis
dedicata  (Oppenheim,  1617).
 LXXIX.  Robert  Fludd:  Philosophia  sacra  et  vere  Christiana  (Francfort,  1626).
 LXXX.  Robert  Fludd:  Utriusque  cosmi,  majoris  et  minoris,  metaphysica,
physica  atque  technica  historia  (Oppenheim,  1617).
 LXXXI.  Robert  Fludd:  Etude  du  Macrocosme,  trad.  annotée  de  Pierre
Piobb  (Paris,  1907).
 LXXXII.  Robert  Fludd:  Clavis  philosophiae  et  alchymiae...  ad  epistolicam
Petri  Gassendi  exercitationem  responsum  (Francfort,  1633).
 LXXXIII.  Robert  Fludd:  Philosophia  moysaica  (1638).
 LXXXIV.  Joachim  Frizius:  Summum  bonum  quod  est  verum  magiae,
cabalae,  alchymiae  verae  fratrum  Roseae;  Crucis  verorum,  subjectum,
in  dictarum  scientiarum  laudem,  et  insignis  calumniatoris  fratris  Ma¬
rini  Mersenni  dedecus  (1629).
 LXXXV.  Dictionary  of  National  Biography,  Vol.  XIX,  Vo  Fludd  Robert.
 LXXXVI.  Alstedt:  De  mille  Annis  apocalypticis  liber  vitae  seu  praedesti¬
nationis  in  extremo  judicio  aperietur  (1630).
 LXXXVII.  Georgius  Pictorius:  Opera  nova  (Bále,  s.  d.).
 LXXXVIII.  Georgius  Pictorius:  Isagoge  (Pantopólion...)  (Bále,  1563).
 LXXXIX.  John  dee:  Monas  hieroglyphica  (Anvers,  1654).
 XC.  John  Dee:  La  monade  hiéroglyphique  de  Jean  Dee  de  Londres,  tra-
duit  du  latin  par  Grillot  de  Givry  (Paris,  Chacornac,  1925).
 XCI.  Nicolás  a  Wassenaer:  Historisch  Verhael  (Année  1624).
 314  Библиография

Библиография  315
 XCII.  Michel  Potier:  Compendium  philosophicum  in  comitate  Trevisa-
num  (1610).
 XCIII.  Michel  Potier:  Novus  tractatus  chymicus  de  vera  materia  veroque
processu  lapidis  philosophici...  cui  accessit...  de  fraternitate  Roseæ
crucis  judicium  (Francfort,  1617).
 XCIV.  Michel  Potier:  Philosophia  pura...  accessit  sub  calcem  judicium  de
fratribus  Roseae  Crucis  (Francfort,  1619).
 XCV.  P.  Jacques  Gaultier:  Table  Chronographique  de  Testât  du  christia¬
nisme  depuis  la  naissance  de  Jésus-Christ  (Lyon,  1633)
 XCVI.  Gabriel  Naudé:  Instruction  à  la  France  sur  la  vérité  de  l’histoire
des  Frères  de  la  Roze  Croix  (Paris,  1623).
 XCVII.  Effroyables  pactions  faites  entre  le  Diable  et  les  prétendus  Invi¬
sibles  (Paris,  1623).
 XCVIII.  P.  François  Garasse:  La  doctrine  des  beaux  esprits  de  ce  Temps
ou  prétendus  tels  (Paris,  1624).
 XCIX.  Peter  Mormius:  Arcana  totius  naturæ  secretissima  пес  hactenus  un¬
quam  detecta,  a  Collegio  Rosiano  in  Lucem  produntur  (Leyde,  1630).
 C.  Recueil  général  des  questions  traitées  es  conférences  du  Bureau  d’Adresse
(lundi  16  mai  1639:  Des  Frères  de  la  Rosé-Croix).  T.  IV,  (Paris,  1660).
 CI.  Jacques  Du  puy:  Note  sur  les  Rosé-Croix  allemands,  Bibi.  Nat.  MS.
fr.  Coll.  Dupuy  550,  p.  70-73,  publié  par  Charles  Adam  et  Tanneray,
Œuvres  de  Descartes,  t.  X,  p.  199.
 CII.  J.  A.  Komensky  (Comenius):  Opera  didactica  omnia  (Amsterdam,
 1657).
 CIII.  J.  A.  Komensky  (Comenius):  Korrespondence  (Tomes  I  et  V)  de
«Spisy  Jana  Amosa  Komenskeho»,  édité  par  Jan  Kvaçala,  (Prague,
1887-1902).
 CIV.  Crossby:  The  Diary  and  Correspondence  of  Dr  John  Worthington,
Chetham  Society,  volume  XIII,  1847.
 CV.  Nicolas  Lenglet  du  Fresnoy:  Histoire  de  la  philosophie  hermétique
(tome  III,  Paris  1742).
 CVI.  Adrien  Baillet:  La  vie  de  M.  Des  Cartes  (Paris,  1691).
 CVII.  René  Descartes:  Œuvres,  édition  annotée  d’Adam  et  Tanne-
curieuses  (10  mai  1659)  s.  d.  ni  1.
 CVIII.  P.  G.  Daniel:  Voyage  du  monde  de  Descartes  (Paris,  1690).
 CIX.  M.  G.  de  TA.  (Daniel  Huet):  Nouveaux  mémoires  pour  servir  à
l’Histoire  du  cartésianisme  (Paris,  1692,  2e  édition  1693).
 CX.  Francis  Bacon:  New  Atlantis,  a  work  unfinished  (Londres,  1635).
 II. 	G  второй  половине  XVII  века
 CXI.  Samuel  Sorbière:  Lettres  et  Discours  sur  diverses  matières  curieuses
(10  mai  1659)  s.  d.,  s.  1.

316  Библиография
 CXII.  John  Heydon:  A  new  method  of  Rosie  Crucian  physick  (Londres,
 1658).
 CXIII.  John  Heydon:  The  R.  C.  infallible  Axiomata  (Londres,  1660).
 CXIV.  John  Heydon:  Voyage  to  the  Land  of  the  Rosi-crucians  (Londres,
1660).
 CXV.  John  Heydon:  The  holy  guide  (Londres,  1662).
 CXVI.  John  Heydon:  Theomagia,  or  the  tempel  of  Wisdome  in  three
parts:  spiritual,  celestical  and  elemental  (Londres,  1662-1664).
 CXVII.  Elias  Ashmole:  Theatrum  Chemicum  Britannicum  containing
several  poeticall  Pieces  of  our  Famous  English  Philosophers,  who
have  written  the  Hermetique  Mysteries  in  their  own  Ancient  Lan¬
gage.  Faithfully  collected  into  our  Volume,  with  annotation  thereon,
by  Elias  Ashmole  esq.  qui  est  Mercunophilus  Anglicus  (Londres,
1652).
 CVIII.  James  Hesoll  (Elias  Ashmole):  Chymical  Collection  (Londres,
1650).
 CXIX.  (Elias  Ashmole):  Memoirs  of  the  life  of  the  learned  antiquary
Elias  Ashmole  drawn  by  himself  by  way  of  Diary,  publié  par  le  Dr
Campbell  (Londres,  1717).
 CXX.  Dictionnary  of  National  Biography,  vol.  2.  V°  Ashmole  Elias.
 CXXI.  Thomas  Vaughan  dit  Eugenius  philalethes:  Euphrates  or  the  wa¬
ters  of  the  east  (Londres,  1655).
 CXXII.  Thomas  Vaughan,  dit  Eugenius  philalethes:  Introitus  apertus  ad
occlusura  regis  palatium,  traduit  en  français  par  Langlet  Du  Fresnoy
(Histoire  de  la  Philosophie  hermétique,  tome  II,  1699).
 CXXIII.  Irénée  Philalethes:  Enaratio  methodica  trium  gebri  medicina¬
rum  (1675).
 CXXIV.  John  Stow:  A  Survay  of  London,  contayning  the  originali,  an¬
tiquity,  mcrease,  moderne  estate  and  description  (resp.  éd.  1633:
government)  of  that  citie,  written  in  the  year  1598  (éd.  1633:  afte¬
rwards  inlarged  by  the  care  of  A.  M.),  (Ire  édition,  Londres,  1599,  in
4°,  484  p.;  2e  édition,  Londres,  1603,  in-4°,  581  p.;  3e  édition,  Londres,
1618,  in-4°,  983  p.;  4e  édition,  Londres,  1633,  in-fol.  939  p.).
 CXXV.  Robert  Plot:  The  Natural  History  of  Staffordshire  (Oxford,  1686).
 CXXVI.  Baruch  Spinoza:  Tractatus  theologo-politicus  (Hamburg,  Kün-
raht,  1670).
 CXXVII.  Baruch  Spinoza:  Renati  Des  Cartes  principiorum  philosophiae
(Amsterdam,  1663).
 CXXVIII.  Montfaucon  de  Villars:  Le  Comte  de  Gabalis  ou  entretiens  sur
les  sciences  secrètes  (Cologne  s.  d.)  (1670).
 CXXIX.  Montfaucon  de  Villars:  La  suite  du  Comte  de  Gabalis  ou  nou¬
veaux  entretiens  sur  les  sciences  secrètes  touchant  la  nouvelle  philo¬
sophie  (Amsterdam,  s.  d.).

III. 	Новое  розенкрейцерство
 CXXX.  S.  Richter  dit  Renatus  Sincerus:  Capitulatio  (Breslau,  1710-1714).
 CXXXI.  Die  Pflichten  der  Gold-  und  Rosenkreuzer  alten  Systems
(Altona,  1792).
 CXXXII.  Hermann  Fictuld:  Aureum  Vellus  oder  Goldenes  Vlies
(1747).
 CXXXIII.  Hermann  Fictuld:  Des  längst  gewünschte  und  versprochene
chymisch-philosophischen  Probiersteins  erste  Klasse  (3e  éd.,  Dresde,
1784).
 CXXXIV.  J.  G.  Toeltius:  Cœlum  reseratum  chymicum  (Francfort  et  Leip¬
zig,  1737).
 CXXXV.  Hirtenbrief  an  die  wahren  und  ächten  Freimaurer  alten  Sys¬
tems,  attribué  au  Comte  von  Haugwitz)  (Leipzig,  1785).
 CXXXVI.  Johann  Heinrich  Cohausen:  Hermippus  redivivens  (Francfort,
1742).
 CXXXVII.  Geheime  Figuren  der  Rosenkreuzer  aus  dem  16  ten  und  17  ten
Jahrhundert,  von  einem  Bruder  der  Fraternität  (Altona,  1785-1788).
 CXXXVIII.  Louis-Claude  de  Saint-Martin:  Traité  de  la  Réintégration
des  Etres  (Paris,  Chacomac,  1699).
 CXXXIX.  Alice  Joly:  Un  mystique  lyonnais  (J.-B.  Willermoz)  et  les  se¬
crets  de  la  Franc-Maçonnerie,  1730-1824,  (Maçon,  1938).
 CXL.  Gérard  van  Rijnberk:  Martinès  de  Pasquali  (Alcan,  1935).
 CXLI.  Louis-Claude  de  Saint-Martin:  Tableau  Naturel  (Paris,  Griffon
d’Or,  1946).
 CXLII.  M.  Matter:  Saint-Martin,  le  Philosophe  inconnu  (Paris,  1862).
 CXLIII.  Robert  Amadou:  Louis-Claude  de  Saint-Martin  et  le  Marti¬
nisme  (Paris,  Griffon  d’or,  1946).
 CXLIV.  Emile  Dermenghem:  Joseph  de  Maistre  mystique  (Paris,
1946).
 CXLV.  Eliphas  Lévi  (abbé  Alphonse-Louis  Constant):  Dogme  et  rituel  de
la  haute  magie  (Paris,  1856).
 CXLVI.  Eliphas  Lévi  (abbé  A.-L.  Constant):  Histoire  de  la  magie  (Paris,
1860).
 CXLVII.  Eliphas  Lévi  (abbé  A.-L.  Constant):  Philosophie  occulte  (1862—
1865).
 CXLVIII.  Eliphas  Lévi  (abbé  A.-L.  Constant):  La  clef  des  grands  mys¬
tères  (Paris,  1861).
 CXLIX.  Eliphas  Lévi  (abbé  A.-L.  Constant):  Clefs  majeures  et  clavicules
de  Salomon  (Paris,  Chamuel,  1895).
 CL.  Eliphas  Lévi  (abbé  A.-L.  Constant):  Le  grand  Arcane  ou  l’Occul¬
tisme  dévoilé  (Paris,  Chamuel,  1898).
 CLI.  Eliphas  Lévi  (abbé  A.-L.  Constant):  Le  livre  des  Splendeurs  (Paris,
1894).
 Библиография  317

CLII.  H.  Jennings:  The  Rosicrucians,  their  rites  and  mysteries,  with
chapters  on  the  ancient  fire  and  serpent  worshippers  (Londres,
1870).
 CLIII.  Compte  rendu  de  la  Conférence  internationale  de  la  Rosé-Croix,
mars  1888  in  Initiation,  1888.
 CLIV.  Stanislas  de  Guaita:  Essais  de  sciences  maudites:  I.  Au  seuil  du
mystère;  II.  Le  serpent  de  la  Genèse  (Paris,  1886-1897).
 CLV.  Paul  Sédir:  Doctrine  de  Stanislas  de  Guaita,  in  Initiation,  janvier
1898,37-48.
 CLVI.  Joséphin  Péladan:  La  Décadence  Esthétique  (Hiérophanie)  XIX:
Le  Salon  de  Joséphin  Péladan  (9e  année),  suivi  de  trois  mandatements
(II.  Lettre  à  l’archevêque  de  Paris;  III.  Excommunication  de  la  femme
Rotschild)  (Paris,  1891).
 CLVII.  Joséphin  Péladan:  Catalogue  du  Salon  de  la  Rose+Croix,  1892.
 CLVIII.  Joséphin  Péladan:  Constitution  de  la  Rose+Croix,  le  Temple  et
le  Graal  (Paris,  1893).
 CLIX.  Joséphin  Péladan:  Théâtre  de  la  Rose+Croix  (Paris,  Chamuel,
1895-1896).
 CLX.  Joséphin  Péladan:  Amphithéâtre  des  sciences  mortes:  V.  L’Occulte
catholique  (Paris,  1899).
 CLXI.  Papus  (Dr  Gérard  encausse):  Clef  absolue  de  la  science  occulte
(Paris,  1889).
 CLXII.  Papus  (Dr  Gérard  encausse):  Martinésisme,  willermozisme,  mar¬
tinisme  et  franc-maçonnerie  (Pans,  Chamuel,  1899).
 CLXIII.  Papus  (Dr  Gérard  encausse):  La  Franc-Maçonnerie,  in  Initia¬
tion,  1889.
 CLXIV.  Papus  (Dr  Gérard  encausse):  Stanislas  de  Guaita,  in  Initiation,
janvier  1898,  p.  21-31.
 CLXV.  Papus  (Dr  Gérard  encausse):  La  cabbale,  tradition  secrète  de
l’Occident  (collaboration  d’Ehphas  Lévi,  Stanislas  de  Guaita,  Marc
Haven,  Sédir,  etc.)  Paris,  Chacornac,  1903).
 CLXVI.  H.  P.  Blavatski:  La  clef  de  la  théosophie,  trad.  H.  de  Neuville
(Paris,  1895).
 CLXVII.  H.  P.  Blavatski:  La  doctrine  secrète  (Paris,  1899).
 CLXVIII.  Frantz  Hartmann:  Au  seuil  du  sanctuaire.  Résumé  de  l’histoire
des  véritables  et  des  faux  Rosé-Croix.  (Traduit  de  l’anglais  par  Ro¬
nald  Jaquemot,  Paris,  1920).
 CLXIX.  Frantz  Hartmann:  Philosophie,  Yoga,  Rosé-Croix  et  Alchimiste,
trad.  R.  Jaquemot  (Paris,  1920).
 CLXX.  Constitution  et  Règlement  général  de  la  Fédération  du  Grand-
Orient  de  France  (Paris,  1920).
 318  Библиография

IV. 	Предшественники  розенкрейцеров
 CLXXI.  Pseudo-Denys:  Œuvres  Complètes  (Paris,  Aubier,  1943,  trad.:
Maurice  de  Gandillac).
 CLXXII.  Joachim  de  Flore:  Expositio  magni  prophète  abbatis  Joachim  in
Apocalipsim  (Venise,  1527).
 CLXXIII.  Paul  Foumier:  Etudes  sur  Joachim  de  Flore  et  ses  doctrines
(Paris,  1909).
 CLXXIV.  M.  M.  Smirin:  Thomas  Münzer  und  die  Lehre  des  Joachim
von  Fiore  (in  Sinn  und  Form,  Berlin,  1952,  p.  69-143).
 CLXXV.  Charles  Schmidt:  Meister  Eckart  (s.  1.  1839).
 CLXXVI.  Charles  Schmidt:  Johannes  Tauler  von  Strasburg  (Hambourg,
1841).
 CLXXVII.  Charles  Schmidt:  Rulman  Merswin,  le  fondateur  de  la  Mai¬
son  de  Saint-Jean  de  Strasbourg  (Colmar,  1856).
 CLXXVIII.  Charles  Schmidt:  Nicolaus  von  Basel  (Vienne,  1866).
CLXXIX.  Charles  Schmidt:  Nicolaus  von  Basel,  Berichte  von  der
Bekehrung  Taulers  (Strasbourg,  1875).
 CLXXX.  Auguste  jundt:  Les  Amis  de  Dieu  au  XI  Ve  siècle  (Paris,  1879).
 CLXXXI.  Auguste  Jundt:  Rulman  Merswin  et  PAmi  de  Dieu  de  l’Ober-
land  (contenant  la  plupart  des  œuvres  de  Merswin)  (Paris,  1890).
 CLXXXII.  Père  Denifle:  Meister  Eckharts  lateinische  Schriften  und  die
Grundanschauung  seiner  Lehre  (in  Archiv  für  Literatur  und  Kirchen¬
geschichte  des  Mittelalters.  Berlin,  1888,  tome  II,  p.  533-615).
 CLXXXIII.  Jan  Ruysbroeck:  Œuvres,  traduites  du  flamand  par  les  Béné¬
dictins  de  Saint-Paul  de  Wisques:  I.  Le  Miroir  du  salut  éternel.  Les
sept  clôtures.  Les  sept  degrés  de  l’échelle  d’amour  spirituel  (1917).
 IV. 	Le  livre  du  tabernacle  spirituel  (1928-1930).
 CLXXXIV.  Jan  Ruysbroeck:  L’Ornement  des  noces  spirituelles  (trad.
Maurice  Maeterlinck,  Bruxelles,  1891).
 CLXXXV.  Melline  d’Asbeck:  La  mystique  de  Ruysbroeck  l’Admirable,
un  écho  du  néoplatonisme  au  XIVe  siècle  (Paris,  Leroux,  1930)
 CLXXXVI.  (Johann  Tauler):  Ein  edles  Büchlein  des  von  Gott  hoch¬
erleuchten  Doctor  Johann  Tauler  (s.  1.  1621).
 CLXXXVII.  (Johann  Tauler):  Das  Buch  von  geistlicher  Armuth  (attribué
à  J.  Tauler,  édité  par  le  P.  Denifle,  Munich,  1887).
 CLXXXVIII.  Thomas  a  Kempis:  Œuvres  spirituelles:  I.  Entretiens  en
forme  de  méditation;  II.  Sermons  aux  novices  réguliers  et  aux  frères;
 III. 	Imitation  de  Jésus-Christ;  IV.  Le  petit  jardin  des  rosés.  La  vallée
des  Lis.  Le  Soliloque  de  l’Ame;  V.  Dialogue,  exercices  spirituels  et
autres  opuscules;  VI.  Les  trois  tentes  (Paris,  1858-1861).
 CLXXXIX.  Thomas  a  Kempis:  Traité  des  Vertus  fondées  par  Jésus-
Christ  sur  l’humilité  (Œuvres  spirituelles  traduites  par  l’abbé  Belle-
garde,  deuxième  partie,  Paris,  1738,5e  édit.).
 Библиография  319

CXC.  Bernard  Bahring:  Thomas  von  Kempen  (Berlin,  1849).
 CXCI.  Joannes  Trithemius:  Steganographia  (Francfort,  1606).
 CXCII.  Joannes  Trithemius:  Polygraphie  et  universelle  écriture  caba¬
listique  (Paris,  1561).
 CXCIII.  Joannes  Trithemius:  Traité  des  causes  secondes  (Paris,  Cha-
muel,  Bibl.  rosicrucienne,  n°  I,  1897).
 CXCIV.  Dr  Silbernagel:  Johannes  Trithemius,  eine  Monographie  (Lands-
hut,  1868).
 CXCV.  Henri  Cornélius  Agrippa  de  Nettesheym:  La  philosophie  occulte
(traduit  du  latin  par  A.  Levasseur,  La  Haye,  1727).
 CXCVI.  Henri  Cornélius  Agrippa:  Déclamation  sur  l’incertitude  et  la
vanité  des  sciences  (traduit  du  latin  par  Louis  de  Mayerne-Turquet,
Paris,  1582).
 CXCVII.  Henri  Cornélius  Agrippa:  La  magie  d’Arbalète,  traduite  de  H.
C.  Agrippa  par  le  Dr  Marc  Haven  (Paris,  1910).
 CXCVIII.  Pierre  d’Alban:  Les  œuvres  magiques  d’Henri-Corneille
Agrippa  (Liège,  1788).
 CXCIX.  Joseph  Orsier:  Henri  Cornélius  Agrippa,  sa  vie  et  son  œuvre
d’après  sa  correspondance  (1486-1535)  (Paris,  1911).
 CC.  Theophrast  Bombast  von  Hohenheim,  dit  paracelse:  Etliche  Tractat
Philippi  Theophrasti  Paracelsi:  IV,  Von  Mineralibus  der  erste  Tractat
(Strasbourg,  1582).
 CCI.  Theophrast  Bombast  von  Hohenheim,  dit  paracelse:  Samtliche
Werke,  édité  par  Karl  Sudhoff  (Munich,  1923-1933).
 CCII.  Theophrast  Bombast  von  Hohenheim,  dit  paracelse:  La  Prognosti¬
cation  (traduite  sur  le  texte  de  l’édition  de  1549  par  Jean  Chuzeville,
Paris,  Hippocrate,  1933).
 CCIII.  Dr  med.  Ferdinand  Maack:  Elias  Artista  redivivus  oder  Das  Buch
vom  Salz  und  Raum  (Geheime  Wissenschaften,  tome  IV,  Berlin,
1913).
 CCIV.  Duplessis  d’Argentre:  Collectio  judiciorum  de  novis  erroribus  (Pa¬
ris,  1728).
 CCV.  Bernardo  Telesio:  Consentini  de  rerum  natura  juxta  propria  prin-
cipia  (Naples,  1586).
 CCVI.  Tommaso  Campanella:  De  sensu  rerum  et  magia,  pars  mirabilis
occultæ  philosophiæ  (édité  par  Tobias  Adami,  Francfort,  1620).
 CCVII.  Tommaso  Campanella:  Prodomus  philosophiæ  instaurandæ,  id
est  dissertationis  de  natura  rerum  compendium,  secundum  vera  prin-
cipia  (préface  de  Tobias  Adami,  Francfort,  1617).
 CCVIII.  Tommaso  Campanella:  Civitas  solis  poetica,  idea  reipublicæ
philosophé  (Francfort,  1623,  Utrecht,  1643).
 CCIX.  Tommaso  Campanella:  La  cité  du  Soleil  ou  idée  d’une  république
philosophique  (trad.  Villegardclle),  Paris,  Levavasseur,  1840).
 CCX.  Tommaso  Campanella:  Von  der  Spanischen  Monarchy  (1623).
 320  Библиофофия

Библиография  321
 CCXI.  Tommaso  Campanella:  Astrologicorum  libri  VI  (Lyon,  1629).
 CCXII.  Tommaso  Campanella:  Monarchia  Messiæ  (Iesi,  1633).
 CCXIII.  Chnstianus  Weigel:  ad  disputandum  propositus  a  Weigelo,  édité
par  Godefroy  Büchner  (Wittenberg,  1595).
 CCXIV.  Jacob  Andreæ:  Gründlicher  Bericht  auff  Johann  Sturmii,  Rec¬
tors  der  Hohenschul  zu  Strassburg,  kurtze  schrifftliche  Verantwor¬
tung  vom  Buch  der  Concordien  und  denselben  anhangenden  Sachen
(Tübingen,  1581).
 CCXV.  Roberto  Bellarmino:  Du  bonheur  étemel  des  Saints  (trad.  M.  P.
David,  Paris,  1863).
 CCXVI.  Roberto  Bellarmino:  Cathéchisme  et  ample  déclaration  de  la
doctrine  chrestienne  (trad.  P.  Anthoine  Pacot,  Douai,  1619).
 CCXVII.  Roberto  Bellarmino:  Disputationes  Roberti  Bellarmini  de
controversiis  christianæ  fidei  adversus  hujus  temporis  haereticos  (In¬
golstadt,  1588-1593).
 CCXVI1I.  Roberto  Bellarmino:  Doctrina  christiana  (Rome,  1613).
 CCXIX.  Jean  Boucher:  Couronne  mystique  ou  Armes  de  piété  contre
toutes  sortes  d’impiété  (Tournay,  1623-1624).
 CCXX.  Jean  Bodin:  La  démanomanie  des  sorciers  (Paris,  1580).
 CCXXI.  Jean  Bodin:  Heptaplomère  (Paris,  1580).
 CCXXII.  Jen  Bodin:  Le  Théâtre  de  la  Nature  universelle  (1596).
 CCXXIII.  Reginald  Scot:  Discovery  of  Witchcraft  (Londres,  1584).
 CCXXIV.  Reginald  Scot:  A  discourse  concerning  devils  and  spirits,  (ap¬
pendice  à  la  troisième  édition  de  CCXXIII).
 CCXXV.  Elias  Hasenmuller:  Historia  ordinis  jesuitici,  in  qua  de  socie¬
tatis  jesuitarum  authore,  nomine,  gradibus  (préface  de  D.  Polycarp
Leyser,  Francfort,  1595).
 CCXXVI.  Elias  Hasenmuller:  Commentario  historica  de  Jesuiticum  jeiu-
nium,  sive  Commentario  historica  de  jesuitarum  jeiunio  et  exercitiis
(Francfort,  1595).
 CCXXVII.  Elias  Hasenmuller:  Oratio  qualisnam  animal  sit  papa  roma-
nus  ejusque  devotorii,  ex  capite  nono  Apocalypseos  opposite  Bellar¬
mino  (1595).
 CCXXVIII.  Polycarp  Leyser,  dit  l’Ancien:  Colossus  babylonicus,  qua¬
tuor  mundi  monarchias  repraesentans,  seu  Ecclesiastica  expositio
secundi  capitis  Danielis  (Darmstadt,  1609).
 CCXXIX.  Polycarp  Leyser,  dit  l’Ancien:  Eine  Predigt  über  der  Leich  des
Matthæi  Wesenbecks  (Wittenberg,  1587).
 CCXXX.  Polycarp  Leyser,  dit  l’Ancien:  Eine  wichtige  und  in  diesen  ge¬
fährlichen  Zeiten  sehr  nützliche  Frag:  ob,  wie  und  warum  man  lieber
mit  den  Papisten  Gemeinschafft  haben  und  gleichsam  mehr  Vertrauen
zu  ihnen  tragen  solle  denn  mit  und  zu  den  Calvimsten  (Breslau,  1620).
 CCXXXI.  Nicolas  Barnaud:  De  occulta  Philosophia  epistola  cujusdem
patris  ad  filium  (Leyde,  1601).

322  Библиография
 CCXXXII.  Nicolas  Barnaud:  Quadriga  aurifera  (Leyde,  1599).
 CCXXXUI.  Nicolas  Barnaud:  Triga  chemica:  de  lapide  philosophico
tractatus  tres  (Leyde,  1599).
 CCXXX1V.  Edmund  Spenser:  The  poetical  works  I.  The  færie  Quecne.
Edition  préfacée  et  annotée  de  J.  C.  Smith  et  E.  de  Selincourt  (Oxford
University  Press,  1916).
 CCXXXV.  Paul  Arnold:  Occultisme  Elisabéthain,  in  Les  Cahiers  du  Sud,
(n°  308,1951,  p.  88).
 CCXXXVI.  Paul  Arnold:  Occultisme  et  Shakespeare,  in  France-Asie,
août  1951.
 CCXXXVII.  Paul  Arnold:  Esotérisme  de  Shakespeare  (Mercure  de
France,  1955).
 CCXXXVIII.  Simon  Studion:  Naometria  (1604).
 CCXXXIX.  Benedikt  Tœpfer,  dit  Benedictus  Figulus:  Rosarium  novum
olympicum  et  benedictum,  ein  newer  gebendeyter  philosophischer
Rosengart  (Bâle,  1608).
 CCXL.  Theatrum  chemicum  præcipuos  seclectorum  auctorum  tractatus
de  chemiae  et  lapidis  philosophici  antiquitate,  veritate...  (Strasbourg,
Zetner,  à  partir  de  1613).
 CCXLI.  Julius  Sperber:  Isagoge  in  veram  triunius  Dei  et  naturae  cogni¬
tionem  (Hambourg,  1674,  éd.  or.  1608).
 CCXLI  I.  Julius  Sperber:  Kabalisticæ  precationes  sive  selectiores  sacro¬
sancti  nomims  divini  glorificationes  (Magdebourg,  1600).
 CCXLIII.  Johann  Arndt:  Vier  Bûcher  vom  wahren  Christenthumb,  heil¬
samer  Busse,  hertzlicher  Rewe  und  Leid  über  die  Sünde,  und  wa¬
hren  Glauben,  auch  heiligem  Leben  und  Wandel  der  rechten  Christen
(Gosslar,  1605,  rééd.  1620).
 CCXLIV.  Edict  d’Espagne  contre  la  détestable  Secte  des  Illuminez.  Edict  de
grâce  avec  terme  de  30  jours  concédé  aux  coupables  des  faits  de  la  Confré¬
rie  los  Alumbrados  ou  Illuminez  de  l’archevêché  de  Séville  et  évêché  de
Cadix  en  Espagne,  donné  à  Madrid  le  29  mai  1623  par  l’Inquisiteur  aposto¬
lique  général  du  Saint-Office  (Paris,  1623,  à  la  suite  de  XCVI).
 V. 	Об  эзотерических  традициях
 CCXLV.  Sepher  ha  Zohar:  Doctrine  ésoténque  des  Israélites  (trad.  Jean
de  Pauley,  Paris,  Leroux,  1906).
 CCXLVI.  Sepher  Ietzirah:  trad.  Calomira  de  Cimara  (Paris,  Durville,
1913).
 CCXLVII.  Pythagore:  Les  Vers  Dorés  (trad.  Mario  Meunier,  Paris,  l’Ar¬
tisan  du  livre,  1930).
 CCXLVIII.  Hieroclès:  Commentaire  sur  les  Vers  Dorés  des  pythago¬
riciens  (trad,  et  préface  de  Mario  Meunier)  (à  la  suite  de  CCXLVII).

CCXLIX.  Armand  Delatte:  Etudes  sur  la  littérature  pythagoricienne  (Pa¬
ris,  Bibl.  de  l’Ecole  des  Hautes  Etudes,  1915).
 CCL.  Matila  C.  Ghyka:  Le  Nombre  d’Or:  I.  Les  rythmes;  II.  Les  Rites
(Paris,  1931).
 CCLI.  Matila  C.  Ghyka:  L’Esthétique  des  proportions  dans  la  nature  et
dans  les  arts  (Paris,  1927).
 CCLII.  Aristote,  Clianthe,  Proclus:  Hymnes  philosophiques  (trad.  Mario
Meunier.  Paris,  1935).
 CCLIII.  Léon  Robin:  La  pensée  grecque  (Paris,  1932.  Coll.  L’Evolution
de  l’Humanité).
 CCLIV.  Hermès  Trismégiste:  I.  Poimandrès,  II.  Asclepius  (éd.  Festugière,
Paris,  Belles  Lettres,  1945).
 CCLV.  Thassilo  de  Scheffer:  Mystères  et  oracles  helléniques  (trad.  Jundt,
Paris,  1943).
 CCLVI.  Victor  Magnien:  Les  mystères  d’Eleusis  (Paris,  Payot,  1938).
 CCLVII.  O’Briem:  Les  sociétés  secrètes  de  mystère  (Paris,  Payot,  1941).
 CCLVIII.  Le  livre  de  Jambhque  sur  les  mystères  (trad.  Pierre  Guillard,
Paris,  1895).
 CCLIX.  Pierre  de  Labriolle:  La  réaction  païenne,  étude  sur  la  polémique
antichrétienne  du  1er  au  Vie  siècle  (Paris,  1942).
 CCLX.  Jérôme  Carcopino:  Aspects  mystiques  de  la  Rome  païenne  (Paris,
1941).
 CCLXI.  Jérôme  Carcopino:  La  Basilique  pythagoricienne  de  la  Porte  ma¬
jeure  (Paris,  1927).
 CCLXII.  Brice  Parain:  Essai  sur  le  Logos  platonicien  (Paris,  1942).
 CCLXIII.  Saint  Augustin:  De  Civitate  Dei  (Firmin-Didot,  s.  d.  Coll.  les
Auteurs  Latins).
 CCLXIV.  Charles  Autran:  La  Préhistoire  du  Christianisme  (Paris,  Payot,
1941-1946).
 CCLXV.  Le  Bardo  Thôdol,  livre  des  morts  tibétain  (Paris,  Maisonneuve,
1933).
 CCLXVI.  Le  Yoga  tibétain  et  les  doctrines  secrètes  ou  les  sept  livres  de
la  Sagesse  du  Grand  Sentier  (édité  par  le  Dr  W.  Y.  Evans-Wentz,  trad.
Marguerite  La  Fuente,  Paris,  Maisonneuve,  1938).
 CCLXVII.  Romain  Rolland:  Essai  sur  la  mystique  et  l’action  de  l’Inde  vi¬
vante:  I.  La  Vie  de  Ramakrishna;  II.  La  vie  de  Vivekananda  et  l’Evan¬
gile  Universel  (Paris,  1929-1930).
 CCLXVIII.  Alexandra  David:  Le  Modernisme  bouddhiste  et  le  Boud¬
dhisme  du  Bouddha  (Paris,  Alcan,  1911).
 CCLXIX.  Alexandra  David-Neel:  Initiations  Lamaïques  (Paris,  1930).
 CCLXX.  Swâmi  Vivekananda:  I.  Conférences  sur  Bhakti-Yoga  (trad.
Raymond  et  Herbert,  Belgique,  1939).  II.  Jnana-Yoga  (trad.  Herbert,
Belgique,  1938).  II.  Karma-Yoga  (trad.  Herbert,  Belgique,  1938).  IV.
Raja-Yoga  (trad.  Herbert,  Belgique,  1939).
 Библиография  323

324  Библиография
 CCLXXI.  Shri  Aurobindo:  La  synthèse  des  Yogas  (1939).
 CCLXXII.  Shri  Aurobindo:  Les  bases  du  Yoga  (1939).
 CCLXXIII.  Marcel  Granet:  La  pensée  chinoise  (Paris,  1934,  Coll.  l’Evo¬
lution  de  l’Humanité).
 CCLXXIV.  Henri  Delacroix:  Les  grands  mystiques  chrétiens  (Paris,  Al-
can,  1938).
 CCLXXV.  Jean  Chuzeville:  Les  mystiques  italiens  (Paris,  1942).
 CCLXXVI.  Jean  de  la  Croix  (saint):  Les  œuvres  spirituelles:  la  Montée
du  Carmel  ;  la  Nuit  obscure  (édit.  P.  Lucien-Marie  de  Saint-Joseph
(Paris,  1942).
 CCLXXVII.  Jean  Baruzi:  Saint  Jean  de  la  Croix  et  le  problème  de  l’expé¬
rience  mystique  (Pans,  Alcan,  1931).
 CCLXXVIII.  Emile  Bréhier:  La  philosophie  du  Moyen  Age  (Paris,  1937.
Coll.  l’Evolution  de  l’Humanité).
 VI. 	Истоки  розенкрейцерства  и  франкмасонства
 CCLXXIX.  Gottfried  Arnold:  Unpartheyische  Kirchen-  und  Ketzer-His¬
torien,  von  Anfang  des  Neuen  Testaments  biss  auf  das  Jahr  Christi
1688  (den  I.  Mertz  1697)  (Schafthouse,  1740-1742,  rééd.).  Spéciale¬
ment  tome  II  et  tome  IV.  Première  édition  en  deux  volumes  1699.
Nous  citerons  dans  l’édition  de  1740.
 CCLXXX.  Heidegger:  Historia  vitaæ  Joh.  Lud.  Fabricii  in  acta  erudi¬
torum,  avril  1698,  p.  171  sqq.
 CCLXXXI.  Chnstoph  Stephan  Kazauer:  Disputatio  historica  solennis  de
Rosae-Crucianis...  (Wittemberg,  1715).
 CCLXXXII.  Philipp  Burk:  Vollständiges  Verzeichniss  aller  in  Druck
gekommenen  lateinischen  und  teutschen  Schriften  des  D.  Johann  Va¬
lentin  Andre*  (Tübingen,  1793).
 CCLXXXIII.  Christophe  Friedrich  Nicolai:  Versuch  über  die  Beschuldi¬
gungen  welche  dem  Tempelherrenorder  gemacht  worden...  (Berlin  et
Stettin,  1782).
 CCLXXXIV.  Johann  Salomo  Semler:  Unparteiische  Samlung  zur  Histo¬
rié  der  Rosenkreuzer  (Leipzig,  1786-1788).
 CCLXXXV.  Schelzbach:  De  la  véritable  origine  des  Rosé-Croix  (1803).
 CCLXXXVI.  Christoph  Gottlieb  von  Murr:  Uber  den  wahren  Urs¬
prung  des  Rosenkreuzer-  und  des  Freimaurerordens  (Sulzbach,
 1803).
 CCLXXXVII.  W.  Hossbach:  Johann  Valentin  Andre*  und  sein  Zeitalter
(Berlin,  1819).
 CCLXXXVIII.  Histoire  et  Statuts  de  la  Société  des  Francs-Maçons  la
manière  de  les  recevoir  avec  leur  serment,  puisés  dans  les  mémoires
secrets  du  Grand-Maître  de  France,  le  14  juin  1743  (Londres).

CCLXXXIX.  Guhrauer:  Kritische  Bemerkungen  über  Verfasser,  Sinn  u.
Zweck  der  Fama  fraternitatis  des  Ordens  der  Rosenkreuzer,  in  Zeits¬
chrift  für  historische  Theologie,  1852.
 CCXC.  Johann  Gottlieb  Buhle:  Uber  den  Ursprung  und  die  vomehm-sten
Schicksale  der  Orden  der  Rosenkreutzer  und  Freymaurer  (Göttingen,
 1804).
 CCXCI.  Jérôme  Kromayer:  Scrutinium  religiorum  (Leipzig,  1673).
 CCXCII.  Robert  Freke  Gould:  The  History  of  Masonry  (6  vol.)  (Londres,
1882-1887).
 CCXCIII.  W.F.C.  Wigstone:  Bacon,  Shakespeare  and  the  Rosicrucians
(Londres,  1888).
 CCXCIV.  Dr  Wescott:  Data  of  the  History  of  the  Rosicrucian  (Londres,
1886).
 CCXCV.  Arthur  Edward  Waite:  The  real  History  of  the  Rosicrucians
(Londres,  1882).
 CCXCVI.  Karl  Kiesewetter:  Geschichte  des  neueren  Occultismus,
Geheimwissenschaftliche  Système  von  Agrippa  von  Nettesheym  bis
zu  Car  du  Prel  (Leipzig,  1891-1895).
 CCXCVII.  Karl  Kiesewetter:  Histoire  des  Rosé-Croix  (trad.  F.  Ch.  Bar-
let)  in  Initiation,  juillet  1898.
 CCXCVIII.  Ferdinand  Katsch:  Die  Entstehung  und  der  wahre  End-zweck
der  Freimaurerei  (Berlin,  1897).
 CCXCIX.  Johann  Kvaçala:  Johann  Valentin  Andreses  Anteil  an  gehei¬
men  Gesellschaften,  in  Acta  et  Commentationes  imp.  universitatis
jurevensius,  7*  année,  Jurjew  1899,  cahier  n°  2.  p.  1-50).
 CCC.  W.  Bëgemann:  Johann  Valentin  Andreæ:  und  die  Rosenkreuzer  (in
Monatsheften  der  Comeniusgesellschaft,  Band  VIII,  n°  5  et  6,  1899,
p.  145-168  et  307  sqq).
 CCCI.  R.  Pusta:  Uber  Joh.  Val.  Andreæs  Anteil  an  der  Sozietätsbewe¬
gung  des  17.  Jahrhunderts  (in  Monatshefte  der  Comeniusgesellschaft,
Band  XIV,  1905,  p.  240^248).
 CCCII.  R.  Kienast:  Johann  Valentin  Andreæ  und  die  vier  echten  Rosen-
kreuzer-Schriften  (m  Palaestra  152,  p.  1-284,  Leipzig.  1926).
 CCCIII.  Le  Forestier:  La  Franc-Maçonnerie  occultiste  au  XVIII*  siècle
(Paris  1932).
 CCCIV.  A.  Espinas:  Descartes  de  seize  à  vingt-quatre  ans  (in  Revue  Po¬
litique  et  Littéraire,  1907,  p.  390).
 CCCV.  Henri  Gouhier:  Essais  sur  Descartes  (Aubier,  1937).
 CCCVI.  Henri  Gouhier:  La  pensée  religieuse  de  Descartes  (Aubier,  1924).
 CCCVII.  Gustave  Cohen:  Ecrivains  français  en  Hollande  (Paris,  1920).
 CCCVIII.  G.  Persigout:  Rosicrucisme  et  Cartésianisme;  «X  Novem¬
bris  1619»  (Paris,  La  Paix,  1938)  et  Les  Annales  Maçonniques
Universelles,  sept.  1937  (p.  73-87);  Les  «épreuves»  du  Songe  car¬
tésien.
 Библиография  325

326  Библиография
 CCCIX.  G.  Persigout:  «Renatus  Picto»  le  «Noble  Voyageur»  fin  Les  An¬
nales  Maçonniques  Universelles)  (juin  1938,  p.  141-152).
 CCCX.  G.  Persigout:  L’Illumination  de  René  Descartes  rosicrucien  (in
Travaux  du  IXe  Congrès  International  de  Philosophie  II.  Etudes  car¬
tésiennes,  2e  partie,  p.  123-130)  (Paris,  Hermann,  1937).
 CCCXI.  A.  Koyré:  Essai  sur  l’idée  de  Dieu  et  les  preuves  de  son  existence
chez  Descartes  (Paris,  1922).
 CCCXII.  Pierre  Lachieze-Rey:  Les  Origines  cartésiennes  du  Dieu  de
Spinoza  (Paris,  Alcan,  1932).
 CCCXIII.  Gaston  Martin:  Manuel  d’histoire  de  la  Franc-Maçonnerie
française  (Paris,  Presses  universitaires,  1929).
 CCCXIV.  Albert  Lantoine:  Les  Sociétés  secrètes  actuelles  en  Europe  et
en  Amérique  (Paris,  Presses  universitaires,  1940).
 CCCXV.  Fr.  Wittemans:  Histoire  des  Rosé-Croix  (Paris,  Adyar,  1925).
 CCCXVI.  Paul  Vulliaud:  Les  Rosé-Croix  lyonnais  au  XVIIIe  siècle
d’après  leurs  archives  originales,  précédé  d’une  étude  sur  les  origines
es  Rosé-Croix  (Paris,  1929).
 CCCXVII.  Paul  Sédir:  Histoire  et  doctrine  des  Rosé-Croix  (Rouen,  Bibl.
des  amitiés  spirituelles,  1932).
 CCCXVIII.  Albert  Cherel:  Un  aventurier  religieux  au  XVIII*  siècle:  An-
dré-Michel  Ramsay  (Paris,  1926).
 CCCXIX.  A.-G.  Bord:  La  Franc-Maçonnerie  française  (Paris,  1909).
 CCCXX.  Albert  Lantoine:  Histoire  de  la  Franc-Maçonnerie  française
(3  vol.)  Paris,  1925-1935).
 CCCXXI.  Roger  Priouret:  La  Franc-Maçonnerie  sous  les  lys  (Paris,  1953).
 Общие  сборники  и  журналы
 CCCXXII.  Allgemeine  deutsche  Biographie  (Leipzig,  1875-1912).
CCCXXIII.  Leslie  stephen  and  Sidney  lee:  Dictionary  of  National  Bio¬
graphie  (Londres,  1885-1901).
 CCCXXIV.  L’Initiation,  revue  philosophique  des  Hautes  Etudes  (Pans,
1889-1911).
 CCCXXV.  Les  Annales  Maçonniques  Universelles.

Ссылки
 Цифры  в  скобках  отсылают  к  цифрам  в  тексте,  римские  цифры
отсылают  к  произведениям,  указанным  в  библиографии,
арабские  цифры  отсылают  к  странице  процитированного
 произведения.
 (1)  XCVI,  27.
 (37)  Cité  CCXCVIII,  149.
 (2)  XCVII,  16.
 (38)  IV,  C,  47.
 (3)  XCVII,  6.
 (39)  IV,  C,  48.
 (4)  XCVII,  7.
 (40)  IV,  C,  48.
 (5)  XCVII,  9.
 (41)  CCCII,  114-1116.
 (6)  XCVII,  12.
 (42)  IV,  C,  48-50.
 (7)  XCVII,  13.
 (43)  IV,  C,  50-52.
 (8)  XCVII,  16.
 (44)  IV,  C,  50.
 (9)  XCVII,  17-20.
 (45)  IV,  C,  51-52.
 (10)  Ainsi,  ce  qu’il  dit  sur  pseudo-
 (46)  IV,  C,  52-53.
 Moltherus  (XCVI,  63-64).
 (47)  CCCXV,  17.
 (11)  XCVI,  31.
 (48)  CCXCVIII,  373.
 (12)  XCVI,  32.
 (49)  IV,  C,  53-54.
 (13)  XCVI,  58.
 (50)  IV,  C,  55-57.
 (14)  XCVI,  55.
 (51)  IV,  C.  58-60.
 (15)  XCVI,  56.
 (52)  IV,  C,  58.
 (16)  XCVI,  57.
 (53)  CCCII,  113.
 (17)  XCVI,  60.
 (54)  IV,  C,  60-62.
 (18)  XCVI,  1.
 (55)  IV,  C,  62.
 (19)  XCV,  889,  sqq.
 (56)  IV,  C,  63.
 (20)  XCVIII,  83-91.
 (57)  IV,  C.  65.
 (21)  XCVIII,  35.
 (58)  IV,  C,  65-66.
 (22)  XCVIII,  42.
 (59)  III  ш  I,  130  sqq.
 (23)  C,  t.  IV,  105  sqq.
 (60)  II  et  IV,  D
 (24)  CI,  in  CVII  tome  X,  199.
 (61)  CCXCVIII,  163.
 (25)  I  et  III.
 (62)  Loc.  cit.
 (26)  IV,  B,  3-4.
 (63)  IV,  A  71-73,81.
 (27)  XX  à  XXII.
 (64)  IV,  A  72-74.
 (28)  IV,  B,  5.
 (65)  IV,  A  79.
 (29)  IV,  B,  8.
 (66)  IV,  A  79-80.
 (30)  IV,  B,  9-10.
 (67)  IV,  A  78-79.
 (31)1V,B,  13-15.
 (68)  IV,  A  83-84.
 (32)  IV,  B,  16-17.
 (69)  XXVII,  66.
 (33)  IV,  B,  18-19.
 (70)  VII.
 (34)  IV,  B,  19-21.
 (71)  CCCII,  10.
 (35)  IV,  B,  35-38.
 (72)  XVIII,  10.
 (36)  IV,  B,  45-46.
 (73)  XVIII,  15.
 327

(74)  XVlll,15.
 (75)  XVIU,  16.
 (76)  XVIII,  21.
 (77)  XVI11,21.
 (78)  XVIII,  21.
 (79)  XVIII,  22-23.
 (80)  XVIII,  23.
 (81)  XVIII,  29.
 (82)  XVIII,  31.
 (83)  XVIII,  31-32.
 (84)  Ainsi  CCC1I,  33.
 (85)  CCCII,  33.
 (86)  XIX,  146.  Contra  CCXCVIII
232,  note  1  et  260.
 (87)  CCLXXXVII,  8  et  9.  Contra
CCXCVIII,  232  note  1.
 (88)  CCXXXVIII.
 (89)  CCXCVIII,  232.
 (90)  CCLXXXIV,  20.
 (91)  CCCII,  34.
 (92)  XVII,  10.
 (93)  CCXCVIII,  251.
 (94)  CCCII,  35.
 (95)  XVIII,  42.
 (96)  VI.
 (97)  XVIII,  36.
 (98)  CIII,  tome  V,  75  (Lettre  du  27
juin  1642).
 (99)  IX.
 (100)  Lettre  du  27  juin  1642,  in
CIII,  tome  V,  75.
 (101)  XII.
 (102)  Christiani  amoris  dextra  por¬
recta.
 (103)  Lettre  du  27  juin  1642,  in
CIII,  tome  V,  75.
 (104)  CCCII,  31-32.
 (105)  Lettre  du  27  juin  1642.
 (106)  Loc.  cit.
 (107)  CII,  284.
 (108)  XVIII,  3.
 (109)  CCXCVIII,  223-226.
 (110)  CCLXXXVII,  214.
 (111)  CCCII,  26.
 (112)  Muther,  in  CCXXII,  t.  II,
556-558  et  CCCII,  21-33.
 (113)  CCCII,  23-25.
 (114)  CCCII,  25.
 (115)  CCCII,  30.
 (116)  CCCII,  29.
 (117)  CCCI1,  33.
 (118)  Wagenmann  in  CCCXXII,  t.
 1,  548-552.
 (119)  CCXLIII.
 (120)  Ibid.,  3
 (121)  Ibid,  7.
 (122)  Ibid.,  2-3.
 (123)  Ibid.,  5  et  23.
 (124)  Ibid.,  36-37.
 (125)  Ibid.,  95  et  CLXXXVIII,  t.
IV,  37.
 (126)  CCXLIII,  5.
 (127)  Lettre  du  27  juin  1642,  in
CIII,  t.  V,  75.
 (128)  XVIII,  60.
 (129)  Loc.  cit.
 (130)  Cité  in  CCCI,  241.
 (131)  Cité  CCCII,  35.
 (132)  Lettre  d’Andreæ  au  Prince
Auguste,  du  19  mars  1645,  cf.
CCXCIX,  28.
 (133)  Cité  CCCII,  36.
 (134)  CCCII,  148.
 (135)  Loc.  cit.
 (136)  CCVI.
 (137)  CCVIIIet  CCIX.
 (138)  CCCII.
 (139)  CCX,  Anhang,  48.
 (140)  CCCXVII,  83.
 (141)  CCCII,  140  et  149.
 (142)  XX.
 (143)  XXI.
 (144)  XXII.
 (145)  CCC,  167.
 (146)  Ibid.  Adde  CCCII,  138.
 (147)  CCC,  167  et  CCXCVIII,  234
 (148)  CCX,  Anhang,  48.
 (149)  CCCII,  26.
 (150)  VIII.
 (151)  Dans  ce  sens,  CCCII,  132.
 (152)  XXVI,  168.
 (153)  Ibid.,  chap.  XI.
 (154)  Swastika,  janvier  1912  et
CCCXV,  18.
 (155)  Licht  en  Waarheid,  32e  an¬
née,  n°  845.
 328 	Ссыпки

(156)  XXIX,  chap.  XVI.
 (157)  L1X,  156-157.
 (158)  XXVII,  36  sqq.
 (159)  CCCXV.4.
 (160)  The  Channel  (Los-Angelès)
1915-1916,  n°3  et  4.  Adde
 CCCXV,  10  et  169.
 (161)  CXLV1,  364.
 (162)  CXXXV.
 (163)  CCXCVI.
 (164)  CCCXXIV,  vol.  40,  juillet
1898,  P.  11-31.
 (165)  CCXL.
 (166)  CCXCVII,  12.
 (167)  CCCXVII,  27.
 (168)  Brit.  Mus.  MS  Harleian  6485.
 (169)  CCXCVII,  18.
 (170)  CCXCV4.I,
 (171)  CCXCVI,  44-45  et  CCXCVII,
18.
 (172)  CCLXXXIV,  1.1,  35.
 (173)  Liber  Paramirtim,  Introd.
 (174)  CCCXVII,  80.
 (175)  XXXIX,  47.
 (176)  Cf.  CCCXV,  52.
 (177)  Cf.  CCCXVII,  32.
 (178)  CCLXXXIV,  1.1,  95.
 (179)  Fessier  et  Pianio  :  der  Rosen-
kreuzer  in  Seiner  Bloesse,  cité
CCCXVII,  31.
 (180)  CCC,  165.
 (181)  XVIII,  16.
 (182)  CCLXXXVI,  24  et
CCLXXXV,  230-231.
 (183)  CCCII,  141.
 (184)  XXXVI.
 (185)  Cité  in  extenso  CCLXXXIV,
t.  I,  82  sqq.
 (186)  CCCXVII,  345.
 (187)  XXXVII.
 (188)  CV,  279.
 (189)  CCLXXXIV,  1.1,  95.
 (190)  CCLXXXI,  38.
 (191)CCLXXX,  172  et  CCLXXXI,  17.
 (192)  Cité  CCLXXIX,  t.  Il,  245.
 (193)  Opinion  de  Johann  Corvinus
de  Dantzig,  cf.  CCLXXIX,
1.11,253.
 (194)  CCCXVII,  73,  citant  mal
CCLXXIX,  t.  II,  903.
 (195)  Ainsi  CCXCVIII,  223  sqq.
 (196)  CCXCIX,  21.
 (197)  Ibid.,  29.
 (198)  Opinion  de  Beerk,  cf.  Ibid.,
16-17.  Contra  CCC,  156.
 (199)  CCCII,  3,  137,  151-230.
 (200)  Ibid.,  140.
 (201)  Ibid.,  150,  note  147.
 (202)  II,  5.
 (203)  Cité  CCXCVIII,  271.
 (204)  XVIII,  71.
 (205)  LIV.
 (206)  Cité  CV,  282.
 (207)  Cité  CCXCVIII,  291.
 (208)  LX,  préface  s.  f.
 (209)  XI,  70.
 (210)  XIV,  30.
 (211)  XVIII,  73.
 (212)  XI,  70.
 (213)  Ibid.,  69.
 (214)  Ibid.,  70.
 (215)  XIV,  220.
 (216)  Cité  CCLXXXVII,  119.
 (217)  CCCXVII,  101.
 (218)  CCLXXIX.
 (219)  XIV,  290.
 (220)  XVIII,  Préface  III.
 (221)  XVIII,  71.
 (222)  XXXIX,  fol.  B  2.
 (223)  XVIII,  73.
 (224)  XVIII,  74.
 (225)  CCXCVIII,  258.
 (226)  XVIII,  préface  II.
 (227)  Ibid.,  III.
 (228)  Ibid.,16.
 (229)  Ibid.,  71.
 (230)  Loc.  cit.
 (231)  CCXCVIII,  126-143.
 (232)  Ibid.,  126.
 (233)  CCLXXIX,  t.  II,  763.
 (234)  Cf.  CCLXXIX,  t.  III,  346.
 (235)  CCC,  154.
 (236)  CCLXXIX,  t.  Il,  903.
 (237)  CCC,  155.
 (238)  CIII,  t.  V,  75.
 (239)  XXVIII,  123.  Sur  Gerhardt
 Ссылки 	329

voir  Wagenmann,  in  CCXXII,
t  VIII,  767-771  V°  Gerhardt
Johann.
 (240)  Pünjer,  CCCXXII,  t.  XIII,
523-526  V°  Leyser  Polycarp.
 (241)  CCXXV.
 (242)  Ibid.  Pr?f.  fol.  3  b,
 (243)  CCXXVI.
 (244)  CCXXVII.
 (245)  CCXXX.
 (246)  Pünjer  in  CCCXXII,  t.  XIII,
526.  V°  Leyser  Polycarp  junior.
 (247)  Tschackert,  Ibid.,  t.  XLI,
426.  V°  Wegelin  Thomas.
 (248)  LXXIV.
 (249)  CCXXVIII.
 (250)  Günther  in  CCCXXII,  t.
XXXI,  174-175,  V°  Schickard
Wilhelm.
 (251)  LXXV.
 (252)  Wagenmann,  in  CCCXXII,
t.  XI,  p.  371,  V°  Heini  in  Jacob.
 (253)  Wegele,  Ibid.,  t.  II,  412-413
V°  Bernegger  Matthias.
 (254)  CLXXXVI.
 (255)  Wagenmann,  in  CCCXXII,
t.  XXX,  413-415,  V  Säubert
Johann.
 (256)  Cf.  CCXCVII?,  256.
 (257)  XLV.
 (258)  CCLXXXI,  38.
 (259)  CCXCVIII,  200-205.
 (260)  CCLXXXI  V,  1.1,99.
 (261)  CCCXVII,  76.
 (262)  CCXCVIII,  274.
 (263)  Ibid.,  275-276.
 (264)  Cité  Ibid.,  271.
 (265)  Cf.  CCCXVII,  78.
 (266)  XLIV.
 (267)  Lettre  du  27  juin  1642,  CIII,
t.  V,  75.
 (268)  CLXXIII,  17.
 (269)  CLXXXV,  23-24  et
CLXXIII,  1.
 (270)  CLXXIII,  17.
 (271)  Ibid.,  24.
 (272)  CLXXII  et  CLXXIII,  18-19.21.
 (273)  CLXXIII,  21.
 (274)  Ibid.,  22-23.
 (275)  CLXXXV,  24-26.
 (276)  Ibid.,  26-27.
 (277)  Ibid.,  27-28.
 (278)  Ibid.,  28-29.
 (279)  Ibid.,  30-35.
 (280)  Ibid.,  36.
 (281)  Ibid.,  128-155.
 (282)  Ibid.,  92-98.
 (283)  Ibid.,  59.
 (284)  Ibid.,  62-65.
 (285)  Le  Livre  du  Royaume  des
Amants  de  Dieu,  chap.  33.
 (286)  CXC,  23-26.
 (287)  CLXXXV,  232.
 (288)  L’Anneau  de  la  Pierre  Etin¬
celante,  chap.  XII.
 (289)  Loc.  cit.,  chap.  VIII  et  IX.
 (290)  Maître  Eckart,  Sermon  VII.
 (291)  CLXXX,  34-70.
 (292)  CLXXV,  164-208,  CLXXVIII,
61.  CLXXX,
 403,  417,  442.  CLXXXI,  45.
 (293)  CLXXX,  174  sqq.  et
CLXXXI,  33-38.
 (294)  CLXXIX,  61.
 (295)  CLXXX,  140.
 (296)  CLXXX,  253-271.
 (297)  CLXXXI,  69  sqq.
 (298)  CLXXX,  313-318.
 (299)  Ibid.,  203-210.
 (300)  Ibid.,  26.
 (301)  CXC,  26.
 (302)  Ibid.,  16-22,26-37.
 (303)  Ibid.,  37.
 (304)  IV,  C,  64.
 (305)  CXC,  37.
 (306)  CLXXXVII,  t.  IV,  (Solioque
de  l’Ame),  37-38.
 (307)  Ibid.,  t.  V  (Dialogue  de  Théo¬
phile  et  du  Bien-Aimé),  118.
 (308)  Ibid.,  t.  V,  119.
 (309)  Loc.  cit.
 (310)  Ibid.,  t.  IV  (Soliloque  de
l’Ame),  60.
 (311)  CCXCVIII,  194.
 (312)  CLXXXVIII,  t.  IV  (Solioque
de  l’Ame),  61.
 330 	Ссылки

Ссылки
 331
 (313)  IbiD,,  63.
 (314)  CXC,  187.
 (315)  XL1V,  10.
 (316)  De  Mineralibus,  traité  VIII,
cité  CCIII,  42.
 317)  CC,  401-402.
 (318)  CCII,  36.
 (319)  Ibid.,  20.
 (320)  Cité,  CCXCVI,  52.
 (321)  CCII,  40.
 (322)  Ibid.,  36.
 (323)  Ibid.,  40.
 (324)  CCXXXVIII.
 (325)  CCXXXIX.
 (326)  LI,  52.
 (327)  LXX.  Cf.  CCXXX.  t.  11,
257.
 (328)  XLIX,  Secret  V.  fol.  C.  IV  a.
 (329)  Cité  CCLXXIX,  t.  II,  39.
 (330)  Cf.  Ibid.,  257.
 (331)  Himmel,  Disp.  Anti  Enth.,
Disp.  I,  10.
 (332)  LV,  43,  44,  46,  61.
 (333)  LX,  181.
 (337)  Cité  CCLXXIX,  t.  II,  257.
 (335)  LX,  13.
 (336)  XXVII.
 (337)  Ibid.,  91.
 (338)  CV,  t.  III.
 (339)  XXXV,  V°  Maierus.
 (340)  XXVIII  frontispice.
 (341)  LXXVI  et  LXXVII.
 (342)  LXXVIII,  125-126.
 (343)  XCII.
 (344)  XCIII.
 (345)  Ibid.,  fol.  A  2,  sqq.
 (346)  XCIV.
 (347)  X,  chap.  XII,  30.
 (348)  Cil,  t.  II,  284.
 (349)  Lettre  du  27  juin  1642,  in
CHI,  t.  V,  75.
 (350)  Cité  CCCI.
 (351)  XVIII,  183.
 (352)  CCX,  Anhang  48.
 (353)  Cité  CCLXXXIV,  t.  IV,  54
et  111.
 (354)  CCLXXIX,  t.  II,  246.
 (355)  CLIII.
 (356)  Et  non  Frizius,  comme  l’as
sure  Wittemans  CCCXV,  94.
Cf.  CCLXXIX,  t.  II,  255.
 (357)  XLV,  12  (pour  21).
 (358)  CCXCIV.
 (359)  XLVIII.
 (360)  I,  éd.  1616,  P.  217.  Cité  in  ex¬
tenso  CCXCVIII,  200-205.
 (361)  Ibid.,  190.
 (362)  XXIII  (CitV  in  ex.  CCXCVIII
201-203.
 (363)  CCXCVIII,  190.
 (364)  Ibid.,  185.
 (365)  XXIX,  X.
 (366)  LV.  Cf.  CCCXVII,  40  et  82.
 (367)  XL,  8.
 (368)  CCXCVIII,  320  et  373.  Adde
CCCXVII,  85.
 (369)  XL,  8.  CXCIV,  124.  CXCV,
1.1,  417  sqq.
 (370)  CCLXXXI.
 (371)  CCXCVIII,  340.
 (372)  Lettre  Agnostus,  in  XXIV.
Cf.  CCXCVIII,  271.
 (373)  Analysé  in  CCLXXXIV,  1.1,
82  sqq.
 (374)  XXIII  reproduit  CCXCVIII,
201.
 (375)  XL,  12.
 (376)  XXVII,  115
 (377)  CCXC,  205
 (378)  CCXCVIII,  340
 (379)  XL,  23.
 (380)  XLV.  10.
 (381)  CCXCVIII,  340.
 (382)  CCXCVIII,  52.
 (383)  CCCXV,  54-55.
 (384)  Fama,  3e  édition,  Cassel.
1616,  p.  217  sqq.  et  édition
Dantzig,  1617,  57  sqq.,  citée
i.  e.  CCXCVIII,  200-205.
 (385)  CLXXX,  253  passim.
 (386)  XLV,  fontispice.
 (387)  Ibid.,  6  (7),  8  et  11.
 (388)  CCLXXXIV,  t.  II,  75  passim.
 (389)  CCCXVII.  79.
 (390)  XLV,  8.
 (391)  Ibid.,  9.

332
 Ссылки
 (392)  LXXXI1,  82.
 (393)  CCXLV,  1,8.
 (394)  CCLXXVI  (Montée  du  Car-
mel,  Livre  II,  chap.  XX),  230.
 (395)  LXXVIII,  chap.  XVII.
 (396)  CCXCVIII,  327,  notes  1  et  2.
 (397)  CLXXXII,  460.
 (398)  Cité  CLXXXV,  125.
 (398)  CCXVIII,  327,  notes  1  et  2.
 (399)  CLXXXII,  474  et  CCIV,  I,
312-314.
 (400)  CCXLVI.
 (401)  Ornement  des 	Noces
 spirituelles,  chap. 	XXX-
 VII  et  Maître  Eckhart,  citî
CLXXXV,  92.
 (402)  CLXXXV,  130.  Denys  est  suivi
par  saint  Augustin  qui  dit  :  «Dieu
se  fit  homme,  afin  que  l’homme
devienne  (un)  Dieu»  (Deus  homo
factus  est,  ut  homo  Deus  fieret)
(Sermo  CCCLXXI).
 (403)  Loc.  cit.
 (404)  Loc.  cit.
 (405)  Ornement  des  Noces  spiri¬
tuelles,  cf.  CLXXXV,  168.
 (406)  Cité  CCCII,  112.
 (407)  Saint  Augustin  De  Trinitate,
VII,  3.
 (408)  Ibid.,  VI,  10.
 (409)  Ihid.,  VI,  5.
 (410)  Ibid.,  XV,  17.
 (411)  CLXXXV,  176.
 (412)  Victorinus,  De  Trinitate,
Hymni  I,  apud  P.L.  VIII,  114.
 (413)  CLXXXV,  132  passim.
 (414)  XXXI.
 (415)  Ornement  des  Noces  spiri-
tudles,  cité  CLXXXV,  264.
 (416)  Victorinus,  Adv.  Ar.  I,  60  ap.
P.L.,  1079-1080,
 (417)  XLVI.
 (418)  CLXXXV,  175.
 (419)  Loc.  cit.
 (420)  CLXXXVIII,  t.  IV  (Solilo¬
que  de  l’Ame),  37.
 (421)  Le  livre  du  Royaume  des
Amants  de  Dieu,  chap.  XXXI.
 (422)  L’Anneau  ou  la  Pierre  étin¬
celante,  chap.  VIII  et  IX.
 (423)  Loc.  cit.  Cf.  CLXXXV,  228-
232.
 (424)  IV,  D,  83-84.
 (425)  LXXVII,  103.
 (426)  Ornement  des  Noces  spiri¬
tuelles,  cf.  CLXXXV,  247.
 (427)  Loc.  cit.
 (428)  Cf.  notamment  Quintilien  :
De  Mus  ica,  II.
 (429)  P.  ex.  VII,  104.
 (430)  LXXVII,  284  sqq.
 (431)  Ornement  des  Noces  spiri¬
tuelles,  chap.  XXXVIII.  Adde
CLXXXV,  258  et  note  4.
 (432)  CCLXXVI  :  (Montée  du
Carmel)  59-115  et  (Nuit  Obs¬
cure)  481  sqq.
 (433)  L’Anneau  ou  la  Pierre
étin-celante,  chap.  IX.  Adde
CLXXXV.  230.
 (434)  Cité  CLXXXV,  263  note  3.
 (435)  VII.  139.
 (436)  L'Anneau  ou  la  Pierre
étince-lante,  chap.  IX,  trad.  in
CLXXXV,  230.
 (437)  Ibid.,  265.
 (438)  XLIII,  appendice  B,  2  b.
 (439)  Cf.  Jean  Herbert  :  Shri  Au-
robindo,  in  France-Asie,  n°  83.
 (440)  XXIX,  160-161.
 (441)  XC.
 (442)  XVI.
 (443)  VII,  14.
 (444)  Ibid.,  20  Cf.  CCC,  166.
 (445)  Ferdinand  Maack,  préface  à
 IV.
 (446)  CCXCVIII,  235  et  241.
 (447)  CCXCVII,  21.
 (448)  VII,  3-5.
 (449)  Ibid.,  1.
 (450)  Ibid.,  16-17.
 (451)  Ibid.,  19.
 (452)  Ibid.,  21.
 (453)  Ibid.,  23-29.
 (454)  Ibid.,  29-33.
 (455)  Ibid.,  37-42.

Ссылки 	333
 (456)  Ibid.,  43.
 (457)  CCLXI.
 (458)  VII,  49-52.
 (459)  Ibid.,  68.
 (460)  Ibid.,  69.
 (461)  Ibid.,  71-77.
 (462)  Ibid.,  91.
 (463)  Ibid.,  92-93.
 (464)  Ibid.,  93.
 (465)  Ibid.,  99-100.
 (466)  Ibid.,  101-105.
 (467)  Ibid.,  107-131.
 (46%)  Ibid.,  131-142.
 (469)  CCXXXIV.
 (470)  Ibid.,  Livre  I,  I,  1-5.
 (471)  Ibid.,  Livre  I,  I,  6-14.
 (472)  Ibid.,  Livre  I,  II,  34.
 (473)  Ibid.,  Livre  I,  X.
 (414) 	Ibid.,  Livre  I,  X,  1-4.
 (475)  Ibid.,  Livre  I,  X,  5-6.
 (416) 	Ibid.,  Livre  I,X,  10.
 (411) 	Ibid.,  Livre  I,  X,  11-14.
 (41%)  Ibid.,  Livre  I,X,  15-19.
 (479)  Ibid.,  Livre  I,  X,  20-44.
 (480)  Ibid.,  Livre  I,  X,  45-50.
 (481)  Ibid.,  Livre  I,  X,  51-67.
 (482)  CCXCVIII,  310.
 (483)  CCCXV  45.
 (484)  Ibid.,  46.
 (485)  CCXC,  169.
 (486)  CCLXXXIV,  t.  III,  78,  note  1
et  Préface  p.  XXIII  et  XXIV.
(486)  XI,  70.
 (487)  X,  chap.  VI,  15.
 (488)  Coménius,  Orbis  pictus,
chap:  XIII.
 (489)  XI.  70.
 (490)  X,  chap.  XII,  30.
 (491)  XIV.
 (492)  XI,  70.
 (493)  X,  chap.  XII,  24-25.
 (494)  XI,  71-72.
 (496)  Loc.  cit.
 (497)  Regida  Vitee.
 (498)  Cité  CCC,  163.
 (499)  Loc.  cit.
 (500)  CCLXXIX,  t.  II,  234.
 (501)  Ibid.  ,232.
 (502)  Miroir  des  Frîres  R.  C.  ana¬
lysé  in  CCCXV,  56.
 (503)  XCI.
 (504)  CCCXV,  56.
 (505)  Ibid.,  57.
 (506)  LXXXIV.
 (507)  LXXXII,  27.
 (508)  XVIII,  p.  111.
 (509)  CCCI,  241.
 (510)  XVIII,  100.
 (511)  IX.
 (512)  CCXCVIII,  260  note  1  et
262.
 (513)  Brevarium  vitœ  J.  V.  Andrœ
(Bibl.  Wolfub.  Ext.  294),  cf.
CCXCIX,  36,  note  127.
 (514)  Lettre  du  27  juin  1642,  in
CIII,  t.  V,  75.
 (515)  Cil,  284.
 (516)  CIV,  156.
 (517)  Lettre  de  Nuremberg,  1636,
in  CIII,  t.  V,  8.
 (518)  CCXCIX,  39.
 (519)  Ibid.,  38.
 (520)  Loc.  cit.
 (521)  XV.
 (522)  Lettre  du  27  juin  1642.
 (523)  CCXCIX,  34.
 (524)  Ibid.,  36-37.
 (525)  Cité  CCLXXXVII,  163.
 (526)  Cité  CCXCIX,  35.
 (527)  Loc.  cit.
 (528)  Cité  Ibid.,  42.
 (529)  CXXII,  284.
 (530)  CCXCIX,  37.
 (531)  Ibid.,  29.
 (532)  Ibid.,  41.
 (533)  Lettre  de  Nuremberg,  CIII,
1640,  t.  V,  65-66.
 (534)  Cité  CCXCIX,  41.
 (535)  Ibid.,  36.
 (536)  CIV,  239.
 (537)  Brit.  Mus.  MS  Sloane  648.
 (538)  CCXCIX,  47.
 (539)  CIV,  239-241.
 (540)  Ibid.,  238.
 (541)  Cité  CCXCIX,  48.  Contra
CCC,  153.

334
 Ссылки
 (542)  CCLXXXIV,  t.  III,  2-4.
 (543)  Ibid.,  t.  III,  16-23  et  t.  II,
35-37.  Adde  CCXL,  t.  IV,  139.
 (544)  CCLXXXVI,  10.
 (545)  Paracelse,  Manuale  de
lapide  philosophico  (cité
CCLXXXIV,  1.1,  70).
 (546)  CCXCVI,  51.
 (547)  Cité  i.  e.  CCLXXXIV,  t.  II,
38-42.
 (548)  Cité  i.  e.  ibid.,  t.  II,  52.
 (549)  Ibid.,  t.  II,  54.
 (550)  Ibid.,  t.  II,  66-69.
 (551)  Ibid.,  t.  II,  57,  note  I.
 (552)  Ibid.,  t.  II.,  69-71.
 (553)  CCCXVII,  31.
 (554)  Reinhart,  cité  CCLXXXIV,
t.  II,  65.
 (555)  CCXL,  t.  IV.  Cf.
CCLXXXIV,  t.  II,  54,  note  3  et  55.
 (556)  CCLXXXIV,  1.1,  36-37.
 (557)  CCXCIX,  28.
 (558)  CCCXXI,  8  sqq.  et  27  sqq.
 (559)  Notamment  CCL  et  CCLI.
 (560)  CCXC,  257-261.
 (561)  CLI,  162-163.
 (562)  CCXCVIII.  14-64.
 (563)  Ibid.,  58.
 (564)  Ibid.,  54.
 (565)  Ibid.,  58.
 (566)  Ibid.,  60.
 (567)  CCXCII,  t.  III,  149.
 (568)  CCXCV.
 (569)  LXXXII,  fol.  50.
 (570)  CCLXXXVI,  69  et
CCLXXXV,  473.
 (571)  CCLXXXIV,  t.  III,  78  note  1.
 (572)  CCXCVII,  24.
 (573)  CCXCVIII.  447.
 (574)  CCXCII,  t.  III,  176,  note  4.
 (575)  CXXIV.
 (576)  Ibid.,  éd.  1633,630.
 (577)  CCXCVIII,  473.
 (578)  CXXIV,  éd.  1603,  540-542.
{519)  Ibid.,  éd.  1618,977.
 (580)  LXXXII,  27.
 (581)  CCXCVIII,  477.
 (582)  Ibid.,  488.
 (583)  CXVII.
 (584)  Ibid.  Préface,  s.  f.
 (585)  CCXCVIII,  497.
 (586)  CXIX,  cf.  CCLXXXIII,  156.
 (587)  Cités  CCXCVIII,  504.
 (588)  CXXV.
 (589)  Ibid.,  316-317.
 (590)  Philippe  Bliss,  Reliquiœ
Hearniani  œ,  I,  336,  cité  CCX-
CII,  t.  III,  98.
 (591)  CCXCVIII,  77.
 (592)  Pour  l’identité  :  CCLXXXVI
69,  et  CCXC,  55-66  et  281.
 (593)  Contra  CCXC,  207.
 (594)  CCLXXXVI,  75.
 (595)  Ainsi  CCXXI  frontispice.
 (596)  XXXIV.
 (597)  CCXCVIII,  500.
 (598)  Cf.  CCCXV,  96.
 (599)  Adde  CCXC,  2,214.
 (600)  XLIV,  11.
 (601)  CCCXVII,  102.
 (602)  Cf.  CCCXVII,  102.
 (603)  Ibid.,  93.
 (604)  CCLXXXIV,  t.  III,  76.
 (605)  CXXI.
 (606)  Ibid.,  Préface.
 (607)  CXXII.
 (608)  CCCXVII,  84.
 (609)  CXIII.
 (610)  CXV.
 (611)  CXVI.
 (612)  CCCXVII,  89.
 (613)  CCCXVII,  96  et  CCCXV,  57
 (614)  CCLXXXIV,  t.  III,  76.
 (615)  Analysé  CCLXXXIV,  t.  I;
121-182.
 (616)  Loc.  cit.
 (617)  CCCXVII,  93.
 (618)  Loc.  cit.
 (619)  CXXXIV.
 (620)  Cf.  CCLXXXIV,  t.  III,  126.
 (621)  CCCXVII,  81  et  90.
 (622)  XCIX.
 (623)  Awalysé  in  CCLXXXIV,
1.1,114.

Ссылки
 335
 (624)  CCLXXXIV,  1.1,  114  et  122.
 (625)  CXXXVI1.
 (626)Ibid.,  11.
 (627)  CCLXXXIV,  t.  III,  76.
 (628)  CXXXII.
 (629)  XLV,  22.
 (630)  Analysé  CCLXXXIV,  t.  III,
157  sqq.
 (631  )Ibid.,  t.  1,  122.
 (632)  Cf.  CCXCV1I.  Adde  CCCXVII,
103-104.
 (633)  CCCXVI,  47  sqq.
 (634)  CXLIV,  42.
 (635)  CCCXVI,  28.
 (636)  CCCXXI,  76  sqq.
 (637)  CCCXVII,  106.
 (638)  CXLV.
 (639)  CLXIV,  21-31.
 (640)  CCCXXI  V.janv.  1898,37-48
 (641)  CLX,  54.
 (642)  Ibid.,  20.
 (643)  Ibid.,  319.
 (644)  Ibid.,  73.
 (645)  Ibid.,  314.
 (646)  Loc.  cit.
 (647)  Ibid.,  102.
 (648)  CLVIII.
 (649)  Ibid.,  21  sqq.
 (650)  Ibid.,  36.
 (651)  CLX,  15.
 (652)  CLV1,  titre.
 (653)  Ibid.,  70-72.
 (654)  Ibid.,  73-75.
 (655)  CVI.
 (656)  CVII.  t.  X,  176-177.
 (657)  CVI,  1.1,  68-69.
 (658)  Lettres  à  Bceckman,  23  avril
1619,  CVII,  t.  X,  162.
 (659)  Ibid.,  162-163.
 (660)  CVI,  1.1,  87.
 (661)  Ibid.,  107.
 (662)  Ibid.,  90.
 (663)  Ibid.,  107.
 (664)  Ibid.,  90.
 665)  Ibid.,  107.
 666)  Ibid.,  108.
 (667)  Ibid.,  87.
 (668)  CVII,  t.  X,  197.  (669)  CIX.
 (670)  CIX,  lre  àdit.,  p.  41  sqq.,  2C
edit.,  p.  61-78.
 (671)  CVII,  t.  XII,  48.
 (672)  CCCXV,  64.
 (673)  CCCXVII,  83.
 (674)  CCCVII,  395  sqq.
 (675)  CCCVIII  et  CCCIX.
 (676)  XCI,  120.
 (677)  CCCXV,  28.
 (678)  CVII,  t.  XII,  48.
 (679)  CVI,  t.  II,  452-453.
 (680)  Ibid.,  448.
 (681)  Lettre  à  Huyghens,  in  Cor¬
respondence  of  Descartes  and
Constantvn  Huyghens  (Oxford
1926),  P.  63,  et  CVII,  1.1,  507.
 (682)  CVI,  t.  1,  81-86.
 (683)  Ibid.,  85.
 (684)  CCCVIII,  16-30.
 (685)  CCXCIII.
 (686)  CX.
 (687)  CCXCIII,  16.
 (688)  Ibid.,  33.
 (689)  Thèse  adoptée  par  Witte-
mans,  CCCXV,  68-87.
 (690)  IV,  D,  82.
 (691)  CCXXXV,  CCXXXVI  et
CCXXXVII.
 (692)  CCXCVIII,  269.
 (693)  CII,  284.
 (694)  CCCXV,  59-60.
 (695)  CXXVI.
 (696)  CCXC,  236.
 (697)  CCLXXXIV,  t.  IV,  54  et  111

Поль  Арнольд
 История  розенкрейцеров
и  истоки  франкмасонства
 Редактор  Г.  Гармаш
Художественное  оформление  В.  Серебряков
Компьютерная  верстка  £.  Меркиной
Корректор  Т.  Медведева
 Подписано  в  печать  08.07.11.  Формат  8-1  х  108/32
Бумага  офсетная.  Гарнитура  «  Petersburg*'
Печать  офсетная.  Объем  10,5  и  .л.
 Тираж  2000  экз.  Закал  363G
 Издательство  «Энигма»,
 ООО  «ОДДИ-Стнль*
 129110.  Москва,
ул.  Гиляровского,  39
(495)  68*4-5334
 http://aenigma.ru
 Отпечатано  в  ОАО  «Первая  Образцовая  типография*,
филиал  «Дом  печати  —  ВЯТКА*  в  полном  соответствии
с  качеством  предоставленных  материалов.
610033,  г.  Киров,  ул.  Московская,  122.
 Факс:  (8332)  53-53-80,  62-10-36
http://wwvv.gipp.kirov.ru;  e-mail:  pto@gipp.kirov.ru