Сфера Евразии
В.Н. Усов
СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ
30-е ГОДЫ XX века
Товарищество научных изданий КМК Москва ♦♦♦ 2007


Серия «СФЕРА ЕВРАЗИИ»
Редакторы серии: C.JI. Кузьмин, К.Г. Михайлов
В.Н. Усов. Советская разведка в Китае: 30-е годы XX века. — М.: Товарищество научных изданий КМК. 2007. — 454 с., 31 с. вкл.
Книга известного российского китаиста-историка В.Н. Усова «Советская разведка в Китае: 30-е годы XX века» является продолжением его первой монографии «Советская разведка в Китае в 20-е годы XX века», вышедшей в Москве в 2002 г. и переведенной на китайский язык в КНР. Эта работа — первое в России оригинальное исследование, рассказывающее о деятельности советской внешней разведки в лице сотрудников Коминтерна, ГРУ и ОГПУ на широком историческом фоне Китая того времени. В новой книге широко используются материалы и документы из архивов Коминтерна, МИДа, внешней разведки, а также воспоминания советских и зарубежных участников тех событий, рассказывается, против кого персонально и против каких конкретных организаций велись разведывательные действия в Китае 30-х годов. Данная работа дополняет картину взаимоотношений СССР с Китаем, показывает всю сложность и многогранность разведывательной работы, ее успехи и провалы.
ISBN 978-5-87317-367-9
© В.Н. Усов, 2007
© Т-во научных изданий КМК, издание, 2007


Введение
Вашему вниманию предлагается вторая книга на тему «Советская разведка в Китае», охватывающая период 30-х годов XX в., первая вышла в издательстве «Олма-пресс» в 2002 г.1
В последние годы в России и за рубежом появились новые книги, документы и материалы о советской разведке, включая ее работу на Дальнем Востоке. В первую очередь, хотелось бы отметить вышедшую в нашей стране шеститомную серию «Очерки истории российской внешней разведки», выпускаемую Службой внешней разведки (СВР) под редакцией академика Е.М. Примакова. Выпущен уже пятый том, охватывающий хронологически 1945-1965 гг. В 2003 г. вышел подготовленный Институтом Дальнего Востока РАН совместно с Российским государственным архивом социально-политической истории и Восточным семинаром Свободного университета Берлина очередной четвертый том документов Коминтерна «ВКП(б), Коминтерн и Китай» в двух частях, охватывающий период 1931-1937 гг., в который включены новые рассекреченные документы советской разведки в Китае. Появился подготовленный Институтом Дальнего Востока РАН совместно с Историко-документальным департаментом МИДа Российской Федерации и Федеральной архивной службой Российской Федерации, очередной четвертый том (в двух книгах) материалов и документов «Русско-китайские отношения в XX веке». Он охватывает документы советско-китайских отношений в 1937-1945 гг. — периода войны сопротивления китайского народа японской агрессии и Великой Отечественной войны советского народа. Кроме того, вышла серия книг, касающихся деятельности советской разведки на Дальнем Востоке: сборник «Дело Рихарда Зорге, неизвестные документы»: работы С. Голякова и М. Ильинского «Зорге. Подвиг и трагедия разведчика»; Е.А. Горбунова «Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке», И. Линдера, Н. Абина «Операция “Восточный ветер”», В. Усова «Китайский Берия Кан Шэн» и некоторые другие2. Появились новые книги и статьи, в которых в той или иной степени затрагиваются вопросы работы советских разведчиков в Китае3.


4
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Интерес к работе внешней разведки СССР и разведок мира в Китае давно проявляется за рубежом. На Тайване недавно издана книга «70 лет войны между гоминьдановской и коммунистической разведками», в КНР вышло четыре книги о руководителях гоминьдановской разведки 30-40-х годов XX в.4
К середине 20-х годов внешняя разведка России сумела создать неплохие агентурные позиции в ряде стран, в том числе в Китае. Разведывательная информация из-за рубежа помогала советскому руководству увереннее проводить курс на выход страны из дипломатической изоляции, в которой она оказалась.
После провокаций и захвата территорий дипломатической миссии и консульств СССР на территории Китая, практического разрыва дипломатических отношений между двумя соседними граничащими друг с другом странами, захвата КВЖД, когда Япония стала активно готовиться к агрессии в Маньчжурии в 1929 г., перед советской разведкой встали новые задачи, которые ей пришлось решать другими средствами и методами уже в 30-х годах XX в.
Важное значение в истории становления советской внешней разведки имело решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. К этому периоду советская внешняя разведка уже накопила определенный опыт, в том числе в работе с белой эмиграцией, могла получать довольно важную политическую и военную информацию из-за рубежа. И все же работа разведки не удовлетворяла руководство страны, оно считало, что ее следует укреплять и развивать. Эти вопросы и были рассмотрены на заседании Политбюро, а сама деятельность разведки была подвергнута тщательному анализу. Руководство страны проявляло серьезное беспокойство за ее внешнюю безопасность, и это нашло свое отражение в задачах, поставленных перед внешней разведкой. Вопрос подготовки войны против СССР на долгие годы стал главным предметом озабоченности советской внешней разведки. Выявление позиций, планов и намерений правящих кругов основных капиталистических стран занимало приоритетное место в деятельности разведки. На Востоке источником опасности для мира считалась Япония. Начав с захвата Маньчжурии и создав на ее территории марионеточное государство Маньч- жоу-го в 1932 г., японцы превратили его в плацдарм для подготовки нападения на СССР, независимую Монголию и расширения агрессии против Китая. Поэтому на Дальнем Востоке главное внимание уделялось Японии и ее устремлениям.
1933 год стал поворотным в истории Европы. К 1933 г., когда в Германии Гитлер пришел к власти, внешняя разведка СССР была уже вполне развитой структурой, располагая оформившимся центральным аппаратом и почти четырьмя десятками зарубежных резидентур с довольно широкой агентурной сетью.


ВВЕДЕНИЕ
5
Одной из важнейших задач внешней разведки СССР в предвоенные годы была работа по Китаю. Исходя из принципов своей политики, Советский Союз поддерживал те силы в Китае, которые боролись за независимость страны, выступали против расчленения ее территории. Гоминьдану со стороны Советского Союза оказывалась военная и политическая помощь, поставлялись оружие и боеприпасы, в ее воинские части направлялись военные советники. При этом советская сторона постоянно подчеркивала, что предоставляет помощь для отпора японским агрессорам, а не для использования ее во внутренней борьбе между гоминьдановцами и коммунистами.
Часть этой помощи шла по каналам разведки, одно время она координировала свою работу против японцев с разведкой Чан Кайши.
Автор данной книги ставил своей целью обобщить уже имеющийся в нашей стране и за рубежом доступный материал по данной теме, ввести в научный оборот новые секретные документы из архивов, с большинством из которых еще не знаком наш читатель.
Как и в первой книге, мы будем рассматривать деятельность советской разведки по трем каналам: 1) по линии ГПУ, ОПТУ; 2) по линии военной разведки Красной армии (ГРК); 3) по линии Коминтерна (линия НКИД и Министерства иностранных дел в книге не рассматривается).


ГЛАВА ПЕРВАЯ
Органы советской внешней разведки
Коминтерн
Коминтерн, взявший на себя функции мировой партии, был довольно громоздкой организацией. Поэтому он время от времени занимался упорядочением своих структур и контактов, сокращением аппарата, постепенно выстраивая систему отношений по принципу усиления централизма и внедрения строгой иерархичности.
Разбухавшие штаты аппарата ИККИ время от времени сокращались. На начало 1920 г. в Москве насчитывалось 736 сотрудников ИККИ, в Петрограде — более 120 человек. В феврале-марте 1920 г. было произведено первое сокращение штатов. В Москве осталось 455 человек, в Петрограде — 112, в Иркутске — 55. Впоследствии, после ликвидации Петроградского отделения ИККИ, часть его сотрудников была переведена на работу в другие ведомства. Была создана временная Комиссия по вопросам реорганизации аппарата ИККИ.
Первая крупная реорганизация Коминтерна произошла в середине 20-х годов. Она началась на V конгрессе Коминтерна (17 июня - 8 июля 1924 г.). Конгресс с неохотой и довольно робко констатировал начало стабилизации капитализма. В тезисах «Вопросы тактики» говорилось, что стало очевидным «начало некоей демократическо-пацифистской полосы» в развитии капиталистических стран. «На деле, — утверждалось в этом документе, — то, что происходит, отнюдь не является началом стабилизации капиталистического “порядка” на основе “демократии” и “мира”. Это только одна из форм, которой маскируется дальнейшее обострение всемирной буржуазной реакции...»6
В таких условиях перед руководством Коминтерна встали новые задачи: усиление идеологической, политической и организационной мощи компартий: превращение их в массовые организации, способные решительно влиять


Глава I. Органы советской внешней разведки
7
на развитие революционного движения и возглавить революционную борьбу за власть.
Главная оргдиректива V конгресса состояла в «большевизации» коммунистических партий («большевизация партии — это означает перенесение в наши секции того, что в русском большевизме было и есть международного, общезначимого»), т.е. их перестройке и укреплению по образцу российской большевистской партии, и превращении Коминтерна в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно.
Жесткая директива относительно «большевизации» компартий подразумевала дальнейшую централизацию руководства коммунистическим движением. Изменения, внесенные V конгрессом в Устав Коминтерна, гласили:
«Международное товарищество рабочих представляет собой объединение коммунистических парий различных стран в единую пролетарскую партию и, являясь вождем и организатором революционного движения пролетариата всех стран, борется за завоевание большинства рабочего класса и широких слоев крестьянства на сторону принципов и целей коммунизма, за установление диктатуры пролетариата...»
«В каждой стране может быть только одна коммунистическая партия, входящая в состав Коминтерна». Тем самым предотвращались попытки любой оппозиции в коммунистическом движении создать организацию на правах компартии вопреки руководству Коминтерна.
Ограничивались дискуссии: «Партийные вопросы могут дискутироваться членами партии и партийными организациями, — говорилось в Уставе, — только до принятия решения соответствующими органами»7.
Новые права были даны Исполкому Коминтерна и его аппарату именно в целях еще большей централизации полномочий. Центральные органы партий, входящих в Коминтерн, объявлялись ответственными не только перед своими съездами, но и перед ИККИ. Правом ИККИ являлось и утверждение программ (и программных документов) всех партий, входящих в состав Коминтерна. Было более прямо и откровенно сформулировано право ИККИ исключать из Коминтерна партии, группы, а также отдельных членов, нарушивших Программу и Устав Коминтерна.
В Уставе определялись права и функции руководящих органов ИККИ: Президиума, Оргбюро, Секретариата. Оргбюро обсуждает и решает организационные и финансовые вопросы, а Секретариат ИККИ является «исполнительным органом ИККИ, его Президиума и Оргбюро».
Президиум и Оргбюро ИККИ без сомнения становились более властными структурами, чем до V конгресса. Конгрессы по новому Уставу должны были теперь созываться не ежегодно, а «не реже одного раза в два года». Количество членов и кандидатов в члены ИККИ возросло с 37 до 72 человек:


8
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
от компартий Японии — С. Катаяма, от Индии — М.Н. Рой, от Китая Чэнь Дусю8.
С 1925 г. установилась практика посылки инструкторов (эмиссаров) Орготдела ИККИ на съезды всех компартий с передачей им директив ИККИ. Эти эмиссары имели полномочия ИККИ отменять любые решения съездов национальных компартий и определяли судьбу мандатов делегатов на конгрессы Коминтерна от национальных секций.
VI конгресс Коминтерна (17 июля - 1 сентября 1928 г.), уделивший основное внимание обсуждению и принятию программы Коммунистического Интернационала, принял и новый Устав, в котором закреплялись основные организационные изменения, осуществленные в 1926-1928 гг. Содержание нового Устава подтверждало курс на дальнейшую централизацию руководства международным коммунистическим движением. Устав содержал ряд параграфов, провозглашающих обязательность строгой международной партийной дисциплины и безотлагательного исполнения постановлений Коммунистического Интернационала (параграфы 5 и 7). Верховным органом Коминтерна, как и раньше, являлся Всемирный конгресс, а руководящим органом между конгрессами по новому Уставу — «Исполнительный комитет, дающий всем секциям Коммунистического Интернационала директивы и контролирующий их деятельность»9. «Постановления ИККИ, — подчеркивалось в параграфе 13, — обязательны для всех секций Коммунистического Интернационала и должны ими немедленно проводиться в жизнь»10. Секции имели право обжаловать решения ИККИ на Всемирном конгрессе, однако до отмены конгрессом решений секции не освобождались от обязанности их выполнения. То же самое относилось к решениям постоянных бюро ИККИ, т.е. Президиума ИККИ, Политсекретариата, региональных бюро Коминтерна.
Президиум ИККИ начал терять свое былое влияние, которое все больше переходило к Политсекретариату. Под видом коллегиальности в его руках практически сосредоточивается вся реальная власть.
В новом Уставе Коминтерна был расширен по сравнению с прежней редакцией пункт о правах уполномоченных ИККИ в отдельных секциях Коминтерна. Эти уполномоченные, отвечавшие за свои действия только перед ИККИ, могли выступать на съездах, конференциях и совещаниях секций «и против Центрального комитета данной секции, если линия Центрального комитета расходится с директивами ИККИ»11. ИККИ и его Президиум по новому Уставу имели также право посылать в секции инструкторов, ответственных за свои действия только перед ИККИ. В 1929 г. в связи с борьбой против так называемых правых и «примиренцев» в зарубежных компартиях ИККИ еще больше расширил полномочия своих представителей, давая право «налагать вето на те решения Политбюро ЦК» зарубежных компартий, «которые будут расходиться с решениями президиума ИККИ»12. В новом Ус¬


Глава /. Органы советской внешней разведки
9
таве, таким образом, был закреплен механизм централизованного руководства зарубежными компартиями из единого центра — ИККИ. По Уставу значительно сократилась периодичность заседаний ИККИ — не реже одного раза в шесть месяцев.
Новое положение получила Интернациональная Контрольная комиссия (ИКК). Если по старому Уставу она не являлась самостоятельным органом, то теперь уже не ограничивалась, как прежде, представлением в ИККИ своих предложений по вопросам единства, сплоченности секций и поведения их членов, а вполне самостоятельно рассматривала эти важные вопросы.
В параграфе 7 нового Устава был закреплен тезис о подчинении коммунистических фракций «соответствующим партийным органам». Коммунистические фракции Профинтерна, Межрабпома, МОПРа, КИМа и других международных организаций подчинялись непосредственно Исполкому Коминтерна.
Устав закреплял сложившуюся уже организационную структуру ИККИ (без перечисления имеющихся отделов), в том числе существование региональных бюро ИККИ (Западноевропейское, Южноафриканское, Восточное и др.) и региональных секретариатов (лендерсекретариатов), т.е. структуру, приспособленную к централизованному руководству международным коммунистическим движением.
Сразу же после окончания VI конгресса Коминтерна, в сентябре 1928 г. Л.Д. Троцкий написал очерк «Кто руководит нынче Коминтерном?». Он интересен тем, что написан человеком, прекрасно знающим ситуацию в стране и Коминтерне (хотя и обозленного на И.В. Сталина отстранением от власти):
«При Ленине непосредственное ведение дел Коминтерна сосредоточивалось в руках Зиновьева, Радека и Бухарина. При решении сколько-нибудь существенных вопросов принимали участие Ленин и автор этих строк, — писал Троцкий. — Незачем говорить, что камертон по всем основным вопросам Коминтерна был в руках Ленина. Из нынешних членов Политбюро, не считая Бухарина, никто не принимал никакого участия в руководстве Коминтерном, и, разумеется, не случайно. А между тем все знают, что действительно влияние Бухарина на конгресс было очень близко к нулю... Остается Сталин. Но здесь мы из одного парадокса попадем в другой: ибо тот, кого называют сейчас известным основателем Коминтерна, вообще не появлялся на конгрессе, а в позднейших докладах отделывался от вопросов программы и стратегии Коминтерна несколькими ничего не значащими фразами. И это опять- таки не случайно. ...Без всякого знакомства с историей и внутренней жизнью иностранных государств, без личного знакомства с их рабочим движением, даже без возможности следить за иностранной печатью Сталин призван ныне вязать и решать вопросы международной революции...»13
21 сентября 1928 г. Политсекретариат ИККИ вновь предложил определенную реорганизацию и изменения в составе лендерсекретариатов ИККИ.


10
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
8 июля 1927 г. уже проводилась одна реорганизация лендерсекретариатов ИККИ, в результате ее они были укрупнены и количество их сокращено (ранее было 11 лендерсекретариатов, действовавших под руководством Президиума ИККИ) до шести. Некоторые работники ИККИ раньше считали, что создание лендерсекретариатов, «передача крупных инициатив большим партиям» ослабляют централизованное управление. А. Курелла 8 декабря 1927 г. писал, что произошла «атомизация руководства» и что необходимо «ограничить дифференциацию» руководства, внести «более централизованное управление»14.
Итак, было создано шесть лендерсекретариатов.
1. Среднеевропейский лендерсекретариат, куда входили такие страны, как Германия, Чехословакия, Австрия, Венгрия, Скандинавия (в 1928 г. добавились Швейцария и Голландия). Руководитель — Н. Бухарин, члены: О. Пятницкий, А. Эверт, И. Корнблюм, Г. Реммеле, Г. Нейман, Б. Шмераль, Г. Сил- лен, К. Маннер, Д. Пеппер.
2. Балканский лендерсекретариат: Болгария, Югославия, Румыния, Албания, Греция и Турция (в 1928 г. добавился Кипр). Руководитель — Б. Шмераль, члены: О. Пятницкий, Маджи, Б. Ферди (псевдоним, настоящая фамилия Э. Дженнари), Г. Реммеле, В. Мицкевич-Капсукас, А. Бадулеску, В. Коларов, Ф. Петров и представитель Компартии Польши.
3. Латинский (позднее — Романский) лендерсекретакриат: Франция, Бельгия, Швейцария, Испания, Португалия, Италия, Южная Америка, Центральная Америка, французские и бельгийские колонии (с 1928 г. прибавился Люксембург). Руководитель — Ж. Эмьер-Дро, члены: Маджи, А. Бернар, В. Кодоилья, С. Степанов, В. Васильев, А. Бук, X. Валецкий, Д. Пеппер, Е. Первухин.
4. Британско-Американский (с 1928 г. Англо-Американский) лендерсекретариат: Англия, Ирландия, США, Индия, Южная Африка, Япония, Канада, Корея, Голландская Индонезия (в 1928 г. добавились Австралия, Новая Зеландия, Аргентина). Руководитель — Д. Петровский, члены: Д. Мэрфи,
A. Эверт, С. Катаяма, Г. Войтинский, М.Н. Рой, Д. Пеппер, В. Кодовилья,
B. Райт, Г. Нейман, Г. Фейнберг, X. Вурм, Ратбоун, Б. Рейнштейн.
5. Лендерсекретариат окраинных (приграничных) государств (с 1928 г. сменил название на Польско-Прибалтийский): Польша, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва. Руководитель — Б. Шмераль, члены: В. Молотов, П. Шубин (настоящая фамилия Виленский, 1878-1937), Ф. Петров, В. Мицкевич-Капсукас, К. Маннер, Я. Анвельта, 3. Ангаретис, П. Крастынь и представитель Компартии Польши.
6. Восточный лендерсекретариат: Китай, Монголия, Персия, Сирия, Палестина, Египет и арабские страны. Руководитель — Ф. Петров, члены: Н. Бухарин, М.Н. Рой, С. Катаяма, В. Райт, Маджи, Б. Ферди (псевдоним, настоя¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
11
щая фамилия Шерин Мехмет Хюсни-оглы), А. Бернар, Д. Мэрфи, Д.С. Ахунд- заде, В. Васильев, Г. Войтинский, П. Шубин, А. Курелла15. С сентября 1928 г. в нем работало три секции: а) Дальневосточная, включавшая такие страны, как Китай, Япония, Корея, Монголия и Филиппины. Заведующий — П. Миф, члены: Страхов (псевдоним, настоящая фамилия Цюй Цюбо), С. Катаяма, Като (псевдоним, настоящая фамилия Сано Манабу), В. Кучумов; б) Средневосточная секция: Индия, Индокитай, Индонезия. Заведующий — П. Шубин, члены: Р.П. Арнот, М. Муссо; в) Ближневосточная секция: Турция, Палестина, Сирия, Персия, французские колонии. Заведующий — Страхов, заместитель — Вильямс, члены: Б. Васильев, Л. Мадьяр, представители компартий стран региона.
Помимо секций, в Восточном лендерсекретариате в 1929 г. были созданы постоянно действующие комиссии: китайская, японская, корейская, ближневосточная, индийская, негритянская, которые непосредственно занимались проблемами «своих» стран16.
Состав китайской комиссии: Миф (ответсекретарь), Арнот, Страхов, Чан Пиау, Кучумов, Абугов, Като, Шубин, Насонов, Берзин, Геллер (Эйдус), Фрейер, Волин, Мадьяр, Васильев, Мазут (Абугов) Дэн, Лю Дэни, Немцов, Ю Феу17.
Ответственный сотрудник аппарата ИККИ Петр Абрамович Шубин, работавший в Восточном секретариате, в письме Генеральному секретарю ИККИ Н.И. Бухарину подчеркивал недостаточное и непропорциональное внимание, уделявшееся Востоку, по сравнению с Западом, высказывал недовольство перетасовкой сотрудников в секретариатах.
«1. После II конгресса вопрос о колониальной работе был поставлен на
V конгресс. Но по содержанию это был скорее доклад по национальному вопросу (ни доклад, ни прения не учитывали даже фактического положения в различных колониальных странах). На всех расширенных пленумах после
V конгресса ставился китайский вопрос, но не колониальный вопрос в целом: наша тактика в других странах не подвергалась всестороннему обсуждению...
Такой же недостаток внимания к колониальному вопросу и на заседаниях других инстанций Коминтерна...
2. В самом аппарате несоответствие между сложнейшими и труднейшими задачами восточной работы и наличными силами сказывалось и продолжает сказываться с исключительной остротой. Отдельные колониальные страны перебрасываются из одних секретариатов в другие и обратно: отсутствие или... слабость референтов по колониальным странам, полное отсутствие в Агитпропе постановки работы для колоний: их оторванность от общей работы в аппарате ИККИ; одним словом, совершенно не пропорциональное распределение внимания нашего аппарата между “Западом” и “Востоком”. Если и Запад оказался не в достаточной мере изученным, то что же сказать о Востоке, где одно фактическое знакомство с материалами требует специально¬


12
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
го внимания и сил, — писал он. — ...Общий вывод: значение колониального вопроса, растущая трудность работы в колониях, гораздо лучше, чем раньше, вооруженность наших противников, специальное внимание II Интернационала к этому вопросу — все это требует от нас действительно коренного перераспределения внимания Коминтерна между Западом и Востоком.
Добиться представительства восточных секций, организации связи с ними, расширить аппарат на этой линии. Специальное внимание агитпроп- работе в колониях и, наконец, организация Восточного секретариата, который, как вам известно, до сих пор существует только формально, без связи между отделами и без руководства»18.
Восточный лендерсекретаритат отвечал также за подготовку китайских слушателей в военно-учебных заведениях РККА. Приведем его директиву от 20 мая 1929 г.
«1. Задачами подготовки китайцев-коммунистов в военно-учебных заведениях РККА являются:
а) воспитание руководителей военных отделов парткомов не ниже уездного масштаба:
б) командиров отдельных военно-революционных отрядов;
в) организаторов и командиров регулярных частей Рабоче-крестьянской Красной армии Китая.
Эти задачи УВУЗ может осуществить лишь при условии усиленной парт- воспитательной работы, ставящей себе целью воспитать из китайских товарищей стойких марксистско-выдержанных большевиков.
2. 	В соответствии с изложенными выше задачами военно-учебные заведения ставят своей целью:
а) Военная академия — подготовить руководителей военных отделов парткомов губернского и областного масштаба, командиров отрядных соединений масштаба полка, бригады и дивизии, военных руководителей и организаторов регулярных частей РККА Китая.
б) Военно-Политигеская академия — подготовить руководителей военных отделов парткомов губернского и областного масштаба, военно-политических руководителей военно-революционных отрядов и комиссаров регулярных частей.
в) Нормальные школы (общевойсковые. — В. У.) — подготовить руководителей военных отделов парткомов не ниже уездного масштаба, командиров отдельных военно-революционных отрядов и командиров регулярных частей РККА.
г) Школа связи — подготовить радистов-слухачей, умеющих обеспечить партию радиосвязью между крупнейшими городами Китая, для чего они должны: строить приемно-передающие установки из американской и немецкой аппаратуры и наладить и практически осуществлять связь»19.


Глава /. Органы советской внешней разведки
13
Согласно этой директиве КУТВ, КУТК должны были разработать соответствующие программы занятий и согласовать их с Управлением военно-учебных заведений РККА. Аналогичные программы должны быть разработаны также в Марксистско-ленинской школе (МЛШ) и Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада (КУНМЗ). Их задачей являлась подготовка военных и политических руководителей двух уровней: команди- ра-организатора и комиссара-пропагандиста партийного военно-революционного отряда, а также руководителя военного отдела компартии уездного (районного) масштаба.
Член военной комиссии ИККИ Тууре Лехен, видимо, в развитие этой директивы 19 сентября 1929 г. подготовил специальную записку «О военном обучении», где предлагалось создать специальные курсы военных работников (продолжительностью от одного до шести месяцев; численность групп 10-30 человек, «для китайцев такого типа специальные курсы сейчас вряд ли будет целесообразным устроить, потому что имеется масса китайских военных работников без применения»20), военизировать все учебные заведения, где обучаются иностранцы, осуществлять обучение в местных военных школах.
«Что касается таких национальностей, как китайцы, поляки, финны, латыши, эстонцы и пр., то они с избытком имеются в рядах Красной армии на самых различных командных постах, — говорилось в записке “О военном обучении”. — Особые новые мероприятия по привлечению иностранцев в военные учебные заведения могли бы касаться членов западноевропейских и таких колониальных компартий, как индусов, сирийцев и т.п., т.е. таких, которые вообще не владеют русским языком. Кроме того, нужно иметь в виду, что товарищ, который целые годы будет откомандированным в Красную армию, в течение этих лет, безусловно, будет известным и может у себя после этого существовать нелегально.
Поэтому я считаю, что для прохождения курса в наших военных школах должны быть главным образом привлечены товарищи, которые не могут работать у себя. Товарищей же нескомпрометированных нужно посылать на “переподготовку” на специальные краткосрочные курсы»21.
Вся работа по специальной военно-политической подготовке в военных школах и на специальных курсах Коминтерна основывалась на Положении об особых курсах, разработанном в конце 20-х годов. В пункте 2 этого Положения говорилось, что «подготовленные на курсах товарищи подлежат использованию, как правило, в крупных секциях в масштабе района, области, а... други[е] — в масштабах страны».
«Курсы комплектуются переменным (курсанты) составом, как правило, из состава студентов международных вузов (МАШ, КУН[М]3, КУТВ), отобрав лучших, показавших большой интерес к военным предметам и имеющих


14
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
опыт борьбы, — говорилось в пункте 3 Положения. — Для этой же цели во всех между нар [одных] вузах вести обучение элементам военного дела (стрелковое] дело, топография, элементы организации и тактики РККА)»22.
В следующем пункте говорилось, что «подготовка курсантов ведется, как правило, в соответствующих учебных группах, на особых, на это отведенных загородных точках. На одной точке, в один курс, как правило, обучаются курсанты одной национальности (секции)». В документе также говорилось, что курсы осуществляют и индивидуальную военную подготовку по особому на это заданию руководства ИККИ. Сроки обучения — 4-6 месяцев.
Военная подготовка осуществлялась в двух направлениях: часть военнополитических и военных дисциплин изучалась в рамках спецкурсов МЛШ, КУНМЗ, КУТВ и КУТК. Специальные военные дисциплины изучались на спецкурсах (лагерных сборах) и в рамках спецшкол ИККИ; после их окончания наиболее способные курсанты направлялись для дальнейшего обучения в военные учебные заведения нашей страны. Спецшколы и спецкурсы Коминтерна курировались Орготделом ИККИ.
Была создана специальная комиссия по просмотру курсантского состава военно-политических курсов (ВПК) при КУТВ. В 1928 г. ее председателем был ответственный работник Разведупра А.Ю. Гайлис23.
«Считать целесообразным командировать в УТК для прохождения курса у-та следующих (преимущественно из рабочих и крестьян), кои в силу своего низкого общего развития и политической подготовки до поступления на ВПК не сумели в процессе учебы в достаточной мере усвоить курс учебы на ВПК и требующих дополнительной подготовки (список уточнить после лаг- сбора в количестве 70 человек), — говорилось в протоколе № 1 этой комиссии от 8 июня 1928 г., определявшем состав учащихся на 1928-1929 гг. — Считать возможным и целесообразным отправить в Китай на практическую работу остальных курсантов как удовлетворительно окончивших курс учебы на ВПК»24. Предлагалось «в отношении лиц, командируемых в Китай, составить окончательные характеристики с указанием, на какую работу может быть назначен командируемый».
28 октября 1934 г. Восточный секретариат ИККИ выступил с тезисами- предложениями о работе в Китае. В них предлагалось постепенно расширить сеть радиосвязи с ЦК КПК; изучить материалы по провалам в Китае и выработать соответствующие инструкции нелегальной работы; предложить ЦК КПК схему подготовки соответствующих кадров для пяти бюро на территории Китая: Кантонского, Северного, Центрального, Маньчжурского и Прибрежного. Кроме того, необходимо было разработать предложения по усилению аппарата самозащиты партаппарата (особые отделы), план диверсий, инструкции: по партизанской войне, советскому строительству, политвоспитанию Красной


Глава 1. Органы советской внешней разведки
15
армии, вопросам тактики регулярного боя, оперативному искусству; по работе в войсках противника, по вопросам военного восстания в сельских местностях; создать точки наблюдения и информации. Ставилась задача издать ряд монографий: по борьбе с воздушными силами, по борьбе с химическими средствами, по борьбе с танками и техническими средствами, методы обучения и воспитания бойца и командира, по разведке, по связи, по устройству тыла, по устройству боевых припасов25.
В тот же день, 28 октября 1934 г., Восточный секретариат ИККИ выступил с предложением о создании Восточного оперативного центра, на который возлагались определенные функции.
1. Оперативный центр занимается вопросами, касающимися вооруженной борьбы в странах Востока. В основу берется опыт китайской Красной армии.
2. Оперативный центр есть отдел Восточного секретариата. По известным соображениям место работы может быть перенесено на соответствующую точку вне стен здания.
3. Оперативный центр по соответствующим рекомендациям привлекает отдельных товарищей в порядке кооптации и распределяет между ними плановую работу. Путем участия в обсуждении оперативных вопросов, путем изучения конкретных материалов, путем обмена мнениями на очередных собраниях Оперативного центра со временем вырабатывается группа специалистов, из которых можно черпать оперативных работников и работников по обучению кадров.
4. Оперативный центр распределяет привлеченных к работе товарищей на секции и на бригады (по три человека).
5. Оперативный центр держит связь с Востфаком Военной академии, с Разведупром и персонально с отдельными партийными командирами центральных управлений.
6. Создается Китайская секция и соответствующее количество бригад: Индокитайская бригада,
Индийская бригада,
Филиппинская бригада,
Малайская бригада,
Среднеазиатская бригада,
Ближневосточная бригада,
Аравии бригада,
Северной Африки бригада.
7. Проверенный состав представителей соответствующих партий, находящихся при ИККИ, выделяется в распоряжение Оперативного центра для прохождения курса обучения по специальным вопросам военной работы.
8. Оперативный центр разрабатывает стандартные типы курсов — полугодичных и годичных. Путем отбора дальнейшее повышение квалификации дается курсантам в соответствующих школах и в Академии.


16
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
9. 	Руководитель ВОЦ является работником Востсекретариата, остальные привлекаемые к работе товарищи выполняют свои функции в порядке соц- партнагрузки26.
В период между IX пленумом ИККИ и VI конгрессом Коминтерна был вновь создан Скандинавский лендерсекретариат27: Швеция, Норвегия, Дания, Исландия. Руководитель — Г. Реммеле, заместитель — Ю. Сирола. Члены: К. Маннер, А. Гансен.
В сентябре 1928 г. был создан еще один лендерсекретариат (все они просуществовали до 1935 г.).
Кроме того, был создан Латиноамериканский лендерсекретариат, включавший такие страны, как Мексика, Аргентина, Бразилия, Куба, Чили, Уругвай, Парагвай, Колумбия и др. Руководитель — А.К. Барбе, заместитель —
О. 	Грольман. Члены: Б. Гитлоу, Сера, Степанов.
В составе лендерсекретариатов за период с сентября 1928 г. до июля 1935 г., когда состоялся VII конгресс Коминтерна, произошли значительные изменения. Чистка рядов Коминтерна от так называемых «правых» оппортунистов и «примиренцев», длившаяся более двух лет начиная с конца 1928 г., привела к определенным изменениям в составе руководства: из него были выведены А. Таска, Б. Гитлоу, А. Барбе и некоторые другие, к ноябрю 1932 г. в состав руководства были включены В. Кнорин (заведующий Среднеевропейским лен- дерсекретаритатом), его заместитель Г. Смолянский, Б. Кун (заведующий Балканским лендерсекретариатом), его заместитель X. Валецкий, С. Гусев (заведующий Англо-Американским лендерсекретариатом), Ф. Денгель (заведующий Скандинавским лендерсекретариатом), В. Мицкевич-Капсукас (заведующий Польско-Прибалтийским), С. Степанов (заведующий Романским), Г. Синани (заведующий лендерсекретариатом Центральной и Южной Америки), О. Куусинен (заведующий Восточным лендерсекретариатом), его заместители: П. Миф, Г. Сафаров, Л. Мадьяр28. Об этом говорит выписка из протокола № 224(A) заседания Политкомиссии Политсекретариата ИККИ от 21 февраля 1932 г.: «Коллегия Восточного л[ендер]с[екретариата ИККИ] должна состоять из тт. Мифа, Мадьяра, Сафарова и кандидата в члены коллегии Фрейера, — говорилось в документе. — Утвердить т. Фрейера членом коллегии на время отсутствия т. Мадьяра. Тов. Куусинен должен по-прежнему осуществлять общее руководство работой Восточного лендерсекретариата.
Для обсуждения вопросов Индии должны привлекаться тт. Вильямс (Б.Д. Михайлов. — В.У.) и Мазут, а для обсуждения вопросов Китая — тт. Ван Мин, Герхард (Г. Эйслер) и Рыльский»29.
В связи с передачей ряда функций в распоряжение лендерсекретариатов задачи некоторых отделов ИККИ и, соответственно, штабов значительно сократились.


Глава 1. Органы советской внешней разведки
17
В августе 1929 г. из состава Политсекретариата ИККИ выделяется Полит- комиссия Политсекретариата ИККИ, состоящая из трех членов: О. Куусинена, Д. Мануильского, представителя Компартии Германии (по должности и по согласованию с ЦК КПГ) и одного кандидата — О. Пятницкого. В ее обязанности входили подготовка вопросов для их рассмотрения Политсекретариа- том, а также обсуждение и решение важнейших оперативных политических вопросов. Кроме того, на нее возлагались функции контроля за деятельностью Коминтерна.
Основными руководителями деятельностью Коминтрена в этот период являются Отто Куусинен и О. Пятницкий. Первый отвечал за политические вопросы и информацию по политическому и экономическому развитию капиталистических стран. О. Пятницкий контролировал тайную деятельность Коминтерна, финансы, кадры, управление аппаратом ИККИ. Постепенно возрастала и роль Мануильского, который представлял ЦК ВКП(б) и отвечал за деятельность ИККИ во Франции и Бельгии30.
Таким образом, в период с 1929 по 1935 г. руководящие органы Коминтерна представляли собой многоступенчатую иерархическую пирамиду: конгрессы Коминтерна — ИККИ — Президиум ИККИ — Политсекретариат ИККИ — Политкомиссия Политсекретариата ИККИ.
Отдел международной связи (ОМС) (иногда в литературе его называют также Отделом международных связей) Коминтерна, созданный под этим названием в июне 1921 г., продолжал руководить всей конспиративной деятельностью Коминтерна, имея разветвленную систему прямых и косвенных связей с большинством руководства национальных компартий всего мира. Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и зарубежными коммунистическими партиями, что включало в себя пересылку секретной информации, документов, директив и материалов, денег (по данным В. Пятницкого до 1935 г. деньги зарубежным компартиям переправлялись через ОМС31), переброску функционеров из страны в страну и т.д. Сеть уполномоченных ОМСа охватывала весь мир. Его уполномоченные передавали зарубежным компартиям средства, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность, пропаганду, тайно перевозили запрещенную коммунистическую литературу и т.д. Чисто внешне копируя любую разведслужбу, он располагал штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и расшифровкой донесений. Ему подчинялись все тайные торговые предприятия ИККИ и секретные службы информации. ОМС был связующим звеном между Коминтерном и Разведслужбой Генерального штаба РККА, а также между Коминтерном и ОГПУ- НКВД, активно сотрудничая с этими органами. В качестве примера можно


18
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
привести несколько телеграмм И.Я. Пятницкого, посланных Р. Зорге, находившемуся в Китае.
3 мая 1932 г. отослана шифротелеграмма Рамзаю (Р. Зорге. — В.У.) лично от Михаила (И.А. Пятницкого. — В.У.) «С декабря [1931 г.] по январь [1932 г.] мы передали вашим (имеются в виду сотрудники IV управления Штаба РККА. — В.У.) 30 ООО ам. долл. для передачи друзьям (имеются в виду члены КПК. — В.У.). Сообщите, сколько вы всего получили и сколько точно вручили местным друзьям»32.
Через два месяца, 25 июля 1932 г. аналогичная шифротелеграмма Рамзаю от Михаила. «Мне сообщили, что Вы получили 20 ООО амов (ам. долл. — В.У.) через ваш аппарат (IV управление Штаба РККА. — В.У.). Из них 10 ООО дайте сейчас же для передачи кит[айским] друзьям (членам КПК. — В.У.). Если получили только десять тысяч, выдайте их кит[айским] друзьям, вторые десять скоро получите»33.
Руководителями ОМСа в 20-е годы: после III конгресса Коминтерна с июля 1921 г. заведующим отделом был назначен О. Пятницкий: его заместителем — П.А. Вомпе (1890-1925), который с декабря 1922 г. был назначен заведующим отделом. С августа 1925 г. заведующим ОМСа стал М. Грольман, затем до июня 1926 г. — А.Е. Абрамович (известный также как Альбрехт, Александр, Четуев, Арно, Вудро, М. Хабер). После ухода из ОМСа А. Абрамовича (он в 1926-1931 гг. стал референтом Орготдела ИККИ) О. Пятницкий, который к этому времени возглавлял одновременно Бюджетную комиссию Коминтерна, Орготдел, оргбюро и Секретариат ИККИ, вызывал в Москву из Берлина руководителя одного из первых опорных пунктов ОМСа за рубежом A.JI. Абрамо- ва-Мирова (1895-1937), который в 1926 г. был назначен заведующим ОМСа.
Количество штатных сотрудников ОМСа постоянно росло. В 1926 г. их было 33 человека, в 1927 г. — 45, в середине 30-х годов уже 65 человек34.
За время с 1928 по 1935 г. в работе ОМС произошли значительные изменения. В конце 1929 г. был создан новый секретно-инструкторский подотдел. В специальном Положении о его создании говорилось, что на него возлагались общее руководство, инструктирование и контроль за секретным делопроизводством во всех отделах и лендерсекретариатах ИККИ, Исполкоме КИМа и родственных организациях. Подотдел находился в подчинении заведующего ОМСом, непосредственное руководство им было возложено на заместителя заведующего отделом С.А. Сиротинского. Все указания и распоряжения секретно-инструкторского подотдела, касавшиеся мероприятий, обеспечивающих конспиративность ведения секретного делопроизводства и обращения с конспиративными материалами для отделов и организаций, были обязательными.
В течение нескольких месяцев в 1930 г. подотделом была разработана и утверждена органами ИККИ целая серия специальных документов: Инструк¬


Глава I. Органы советской внешней разведки
19
ция уполномоченным по секретному делопроизводству в отделах, лендерсек- ретариатах ИККИ и родственных организациях, Инструкция о порядке печатания (размножения) секретных документов, Инструкция по приему и отправке секретной почты канцелярией Бюро Секретариата ИККИ, Инструкция о порядке стенографирования секретных документов, Основные правила конспирации для наших интернациональных вузов (МЛШ, КУНМЗ, КУТВ), Правила обращения с конспиративными документами и материалами, посылаемыми ИККИ за границу секциям Коминтерна и фракциям родственных организаций35 и т.д.
Смета расходов ОМСа, утвержденная Политбюро ЦК ВКП(б) в 1930 г., составляла 265 тыс. 494 руб., что равнялось 26,5% от суммы сметы расходов всего ИККИ, составлявшей 1 ООО ООО руб., а на 1932 г. она увеличилась до 28,2% (411 ООО руб. - бюджет ОМСа, 1 456 ООО руб. - ИККИ)36.
ОМС расширял свои связи с зарубежными компартиями. В 1929 г. в столице Ирана Тегеране открылся новый пункт ОМСа по связям с компартиями Ирана, Индии и Ирака. В том же году начали работу новые пункты связи в Гонконге и Сингапуре, через которые ИККИ осуществлял связи с коммунистическими элементами в Тайланде и Бирме37.
Шире развернул работу пункт связи ОМСа в Шанхае — крупнейший в Азии, стремившийся наладить контакты с революционными организациями Китая, Кореи, Японии и других стран региона. Шанхайский пункт связи занимался получением и отправкой почты, зашифровкой и расшифровкой шифротелеграмм (в связи с усложнением работы после налетов на наши представительства в 1927 г. представитель ОМСа в Шанхае предлагал Пятницкому усилить конспирацию, «чтобы каждая телеграмма имела собственный ключ, так как в наших условиях неудобно хранить телеграммы»)38, распространением коммунистической литературы, финансовыми операциями, в том числе передачей денег из Москвы руководителям компартий. Шанхайский пункт связи занимался также приемом и отправкой работников ИККИ и обеспечением их квартирами, включая явочные, отправкой китайских студентов в Международную ленинскую школу (МЛШ), Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ) и другие специальные заведения СССР, переброской командированных из Москвы работников в созданный китайскими коммунистами Особый район Китая, обслуживанием представителей Профинтерна, КИМа, МОПРа, Антиимпериалистической лиги. Пункт связи ОМСа в Шанхае, как и некоторые другие, действовал через подставные экспортно-импортные фирмы. Так, в 1928 г. это была «Метрополитен трейдинг К». «У нас здесь имеется довольно солидное предприятие, — отчитывался агент ОМСа Альбрехт Пятницкому, имея в виду данную фирму, — которое мы используем для получения средств и некоторых материалов»39.


20
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Когда в Шанхае 15 июня 1931 г. полицией были арестованы Я.М. Рудник и И.Н. Моисеенко, то Политкомиссия Политсекретариата ИККИ 3 июля 1931 г. приняла решение об оказании помощи товарищам, арестованным в Шанхае. Специальным постановлением, подписанным секретарем ИККИ Пятницким, было решено «деньги, необходимые для освобождения арестованных в Шанхае товарищей, выделить из средств ОМС»40. И эта акция была осуществлена. Это видно из телеграммы ЦК КПК из Шанхая в Москву Ван Мину от 24 июля 1932 г. «Ван Мину. Срочно. В течение четырех месяцев мы не получали денег. Мы находимся в безвыходном финансовом положении. В ходе нынешнего 4-го похода против советов транспортная связь между ЦК КПК и советскими районами прервана, советские районы сами нуждаются в денежных средствах, и поэтому мы не можем получить финансовой помощи от советских районов. Надеемся на скорейшую отправку денег. 10 ООО ам. долл., полученные недавно, были направлены на спасение супругов Нуленс (Я.М. Рудника и И.Н. Мо- исеенко-Великую. — В.У.), и нам ничего не осталось»41.
Основной костяк работников азиатских пунктов связи составляли европейцы, за которыми нередко местная полиция устанавливала слежку (к примеру, в Китае работали американцы Юджин Денис (он же Уолдрон Френсис, Врансис Валдро, Тим Райян, Мильтон, в начале 30-х работал также в ЮАР и на Филиппинах), Эрл Брауден (Джордж Морис), канадка Кэтрин Харрис (Алиса Рид, считавшаяся любовницей Эрла) Гаррисон Джордж (работал также на Филиппинах), Филипп Аронберг, Джим Долсон, Стив Нелсон (работал также в Индии), супруги Маргарет Унжюс и Чарльз Крумбэй, Паскаль Косгрейв, Марион Эмерсон, Рольф Гамбургер и его супруга Рут Вернер (настоящее имя — Урсула Кучински) и др.)42.
«Присылайте сюда (в Шанхай. — В.У.) только людей, которые могут сойти за европейцев (немцев, французов, англичан и т.д.), — просил агент ОМСа в Шанхае, — но ни в коем случае чехов, болгар, югославян и т.д.»43 Причем предлагалось их соответствующим образом проинструктировать, чтобы они держались «подальше от наших «соседей»44, под которыми подразумевались сотрудники ИНО ОГПУ и IV управления Штаба РККА. Эта оговорка была сделана не случайно.
Известно, что с начала 20-х годов работники ОМСа, как правило, являлись сотрудниками посольств СССР, торгпредств, представительств ТАСС и иных советских организаций за границей, активно сотрудничавших на местах с представителями других разведывательных органов. Однако положение изменилось в 1927 г. «До 1927 г. в страны, где имелись дипломатические представительства, работники ОМСа посылались легально с дипломатическими служебными паспортами, т.е. для властей и остальных сотрудников учреждения они числились обыкновенными сотрудниками, на деле же вели работы исключительно для ОМСа, — писал в докладной записке один из руководите¬


Глава /. Органы советской внешней разведки
21
лей службы связи ИККИ Б. Орлов 4 марта 1939 г. — Вся связь с Москвой — деньги, телеграммы, посылка почты и печатного дела — производилась через аппараты НКИД, и часть своей работы сотрудники ОМСа выполняли в стенах посольства. После обыска помещений Аркоса в Англии, советского посольства в Пекине в 1927 г. (где было изъято много компрометирующих советские службы материалов. — В.У.) решено было реорганизовать работу ОМСа во всех странах на новых, более конспиративных началах. Работникам ОМСа было запрещено встречаться с иностранными коммунистами в советских учреждениях, держать там нелегальные архивы или заготовлять фальшивые паспорта. Диппочтой можно было пользоваться только для получения денег и посылки шифрованных денежных отчетов, а также по вопросам въездных виз в СССР для иностранцев по линии Коминтерна»45.
Довольно часто европейцы были недостаточно подготовленные в профессиональном отношении люди, пЛохо знакомые с особенностями местных условий жизни, обычаями и традициями данного народа, что послужило причиной ряда провалов и арестов работников пунктов связи ОМСа в Шанхае, Харбине, Ханькоу, Сингапуре. (Об этом подробнее мы расскажем в следующих главах.)
В эти годы активизировалась деятельность пункта связи ОМСа в Стокгольме, который действовал не только с помощью курьеров, но и использовал вступившую в строй в 1932 г. радиостанцию. В 1933 г. радиостанция была также установлена в пункте связи в Праге.
После VII конгресса Коминтерна деятельность Отдела международной связи претерпела определенные изменения. В 1936 г. он был переименован в Службу связи Секретариата ИККИ. Были реорганизованы его пункты связи за рубежом. Секретариат ИККИ ориентировал эти пункты на обеспечение устойчивой связи с центром. Учитывая усиливавшуюся напряженность международной обстановки, провалы и аресты в ряде зарубежных компартий, рекомендовалось полностью отделить все легальные связи от нелегальных (хотя такие рекомендации давались и раньше, но, судя по всему, они не всегда выполнялись), а представителям «эмигрантских партий» — выделить ответственных лиц для связи с нелегальным аппаратом; этим лицам запрещалось посещать легальные помещения партии. Принимались и другие меры конспирации («резервный партаппарат» не привлекался к нелегальной работе, переговоры по всем вопросам нелегальной работы должны были вестись на нелегальных квартирах).
Пункты связи в Париже, Праге, Брюсселе, Стокгольме, Стамбуле, Цюрихе, Афинах, Шанхае и других городах имели курьерские службы, специалистов по «паспортной технике» и тайнописи, шифровальщиков.
В 1937 г. шифровальная работа (шифровка и расшифровка телеграмм и писем) была выделена в отдельную шифровальную часть, которая была


22
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
изъята из ведения Службы связи и передана в непосредственное подчинение Генерального секретаря ИККИ. В целях конспирации в 1938 г. была закрыта одна из подмосковных радиошкол, готовивших радистов для зарубежных пунктов связи (их обучение теперь проходило на местах).
Руководителями Отдела международной связи (Службы связи) были: до октября 1936 г. — А. Абрамов, до мая 1937 г. — Б. Мельников, до декабря 1937 г. — Я. Анвельт, позднее — К. Сухарев, И. Морозов (ранее работавший в НКВД)46.
В годы сталинских репрессий становились все теснее контакты Службы связи Секретариата ИККИ с НКВД. Советские карательные органы и Службы связи ИККИ регулярно обменивались информацией об иностранцах и гражданах СССР, заподозренных в «неблагонадежности», «двурушничестве», «классовой враждебности» и прочих приписанных им грехах. Служба связи продолжала пользоваться фельдъегерской службой НКВД, а также другими специальными службами этого наркомата. Вот только несколько примеров. 26 декабря 1935 г. заведующий Службой связи ИККИ Мюллер просил начальника особого отдела НКВД Гендина «установить перлюстрацию писем, идущих из Стокгольма в адреса...»; далее указывалось два московских адреса. Несколько дней спустя такая же просьба последовала в отношении писем, полученных из Ирана. Предлагалось «проверить возможную тайнопись, а о содержании писем сообщить»47.
В этот же период Служба связи ИККИ пополняла свой персонал за счет кадровых работников НКВД. Так, А. Абрамов в 1935 г. просил руководство НКВД откомандировать в его распоряжение работника Уфимского управления НКВД И.П. Козакова48.
В период сталинских репрессий, когда многие сотрудники ИККИ были арестованы и расстреляны как «враги народа», «иностранные шпионы», «за связь и защиту арестованного брата, мужа» и т.д. (только с начала января по конец июля 1937 г. из аппарата ИККИ, насчитывавшего 606 человек, были уволены 102 человека, т.е. каждый шестой) Д. Мануильский 1 октября 1937 г. обратился в ЦК ВКП(б) к Г. Маленкову относительно следующих работников для аппарата ИККИ: «1) Заведующий отделом международной связи. Нужен крупнейший организатор, знающий один из основных языков (немецкий, английский, французский), знающий заграницу, бывавший продолжительное время там, имеющий опыт подпольной работы. Лучше всего подошел бы бывший работник Наркомвнудела или IV управления РККА.
2) 	Начальник кадрового отдела ИККИ, знающий один из основных языков (немецкий, английский, французский), знающий заграницу, работник типа начальника областного (управления) НКВД или начальника одного из важнейших отделов центрального аппарата НКВД.


Глава I. Органы советской внешней разведки
23
3) 	Управляющий делами аппарата Коминтерна, по возможности со знанием одного из основных иностранных языков, работник типа управляющего делами ЦК ВКП(б). В этом же письме Мануильский перечислял и другие должности сотрудников, в которых остро нуждался в то время аппарат ИККИ: семь политических помощников для секретарей ИККИ; пять политических работников на должности политических референтов для работы в Отделе печати и агитации и в редакции журнала «Коммунистический Интернационал», восемь работников отдела кадров49.
В начале 1939 г. Служба связи Секретариата ИККИ стала частично (в ее снабженческо-хозяйственной части) именоваться «Институт № 301». Причину этого объяснял Г. Димитров в своем письме председателю Совнаркома СССР В. Молотову от 13 декабря 1938 г. В этом документе говорилось, что Служба связи Секретариата ИККИ до сих пор получала непосредственно целевой фонд на все материалы и оборудование. Все они, предназначенные для специальных секретных целей, поступали непосредственно в адрес Службы связи Секретариата ИККИ из многочисленных заготовительно-сбытовых и снабженческих организаций. Такая система снабжения приводила к тому, что потребности Коминтерна и назначение поступающих материалов становились известными большому кругу лиц и учреждений, не имеющих никакого отношения к Коминтерну. Во избежание этого, сообщалось в письме Г. Димитрова, в дальнейшем Служба связи Секретариата ИККИ будет проводить всю работу по снабжению и строительству под маркой Института № 301. Г. Димитров просил Молотова утвердить в закрытом списке центральных учреждений при СНК СССР Институт № 301 и дать указание наркоматам зарегистрировать по спецлинии существование настоящего института. Институту № 301 после регистрации были переданы ряд подразделений, а также дом отдыха Коминтерна в подмосковном Пушкино и дом отдыха НИИ национальных и колониальных проблем в подмосковном Нагорном50.
Начальником нового Института № 301 стал Н. Шевельков, его заместителем — К. Сухарев51.
Организационный отдел вышел из Оргбюро ИККИ. Последний состав Оргбюро был избран 17 марта 1926 г., в его состав входили: О. Куусинен,
А. 	Трэн, О. Гешке, Ж. Эмбер-Дро, Ф. Петров, М.Н. Рой, Б. Шмераль, О. Пятницкий, Д. Мануильский, Эрколи (псевдоним, настоящая фамилия П. Тольятти), Г. Димитров, А. Фергюссон. Кандидатами в члены Оргбюро ИККИ были избраны: А. Жакоб, Д. Пеппер, И. Корнблюм и представитель Спортин- терна. На конец 1926 г. в составе Оргбюро ИККИ был 21 член и четыре кандидата в члены. Все заведующие отделами ИККИ также входили в состав Оргбюро с правом решающего голоса. Председателем Оргбюро был избран (26 марта 1926 г.) О. Пятницкий52. В решении кадровых и некоторых других вопросов Оргбюро ИККИ имело тесные контакты с Оргбюро ЦК ВКП(б).


24
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В конце 1926 г. Оргбюро ИККИ было ликвидировано, а его функции временно были распределены между Президиумом ИККИ и Политсекретариа- том ИККИ. Затем был создан Орготдел ИККИ.
Организационному отделу ИККИ ставилась задача оказывать постоянную помощь компартиям в их реорганизации на основе производственных ячеек, в совершенствовании организационной структуры всех органов партии, расстановки кадров компартий, в создании коммунистических фракций в непартийных организациях трудящихся и в армии, в налаживании работы этих фракций. Согласно решению Президиума ИККИ от 20 декабря 1926 г. именно Орготдел должен был принимать и анализировать организационные отчеты компартий и после предварительной проработки и согласования с лендер- секретаритатом представлять предложения на решение Политсекретариата или Президиума ИККИ.
Вот «общие задачи», сформулированные в разделах плана Ортготдела на 1929 г.: «Инструктирование компартий по проблемам их реорганизации на основе заводских ячеек, построения партийного аппарата, работы в массовых организациях, работы в деревне, воспитания кадров, организационной работы среди иностранных рабочих, руководства партийной печатью, проведения забастовок; учет членов ЦК, Политбюро, Секретариата, редакторов газет, руководителей революционных профсоюзов и комфракций крупных реформистских профсоюзных объединений; учет провокаторов, имеющих международное значение; инструктирование на основе текущего материала организационной работы ВКП(б), сводки о партийных конференциях, перевыборах партийных комитетов и советов; статистика роста партий, тиража партийной печати, в том числе заводских газет, массовых организаций и фракций в них; участие в выработке программ партийного строительства в Международной ленинской школе, Коммунистическом университете трудящихся Востока, практическая работа со студентами; доклады в лендерсекре- тариатах об организационном состоянии и задачах компартий, разработка проектов уставов для секций Коминтерна, изучение материалов съездов компартий»53.
Общее руководство Орготделом осуществлял бывший руководитель Оргбюро ИККИ О. Пятницкий, его заместителем был В. Мицкевич-Капсукас (с 1927 г. — Б. Васильев, который впоследствии возглавил отдел)54.
Орготдел имел своих инструкторов в компартиях ряда стран: Англии, Германии, Чехословакии, Румынии, Франции, Италии, Скандинавии, Австрии, Швеции, Швейцарии, Голландии, Венгрии, Балканских стран, Китая, Индокитая и др. Текущие вопросы отдела решала Малая коллегия отдела, в которую в 1925-1928 гг. входили О. Пятницкий, В. Мицкевич-Капсукас, Э. Прух- няк, В. Ульюрихт, М. Грольман, Р. Пштнер. В составе отдела некоторое время работал Рихард Зорге.


Глава I. Органы советской внешней разведки
25
Специальные инструктора Орготдела помогали компартиям в налаживании военной работы на местах. Так, в Китае среди иностранных войск в Шанхае работали инструктора Дюкру и Леки, Дюкру работал также в Индокитае55 .
По решению Политкомиссии Политсекретариата ИККИ от 15 сентября 1933 г. Орготдел был реорганизован в Отдел партийного строительства, перед которым были поставлены задачи: обобщение международного опыта партийного строительства и передача через лендерсекретариаты опыта ВКП(б) в этой области зарубежным компартиям; подготовка материалов по вопросам партстроительства в журнале «Коммунистический Интернационал».
При Организационном отделе ИККИ существовала Постоянная антивоенная комиссия. В ее задачи входило оказание помощи в военной (и антивоенной) работе секций Коминтерна, особенно в связи с «усилением угрозы новой империалистической войны». Во многие страны для активизации антивоенной работы компартий в конце 20-х - начале 30-х годов были посланы инструкторы. Это требовало подготовки специальных военных кадров, в связи с чем с 1929 г. были созданы специальные курсы при ИККИ (немецкая и польская «М»-группы). Руководителями школы в разное время были финн Тууре Лехен, бывший инструктор при военном отделе Компартии Германии, немец Вильгельм Цайссер56, в дальнейшем участник войны в Испании. В 1931-1936 гг. руководителем спецкурсов был поляк Кароль Сверчевский (он же Вальтер, Ян Вольский)57. Его выбрал лично О. Пятницкий. Вот как это событие описывает в книге литературный критик В. Кардин.
«Перед встречей Пятницкий пролистал анкеты и характеристики Свер- чевского — за годы армии их немало накопилось в голубой папке. Но не хотел составлять мнение по бумагам. ...При свидании обнаружились совпадения, незначительные, однако породившие взаимную приязнь.
Увидев Сверчевского, Пятницкий рассмеялся:
— Вы, дорогой товарищ, по линии лысины меня догнали.
Обратил внимание на ладно сидящий френч:
— Не от Журкевича? У меня не праздное любопытство, чисто профессиональное.
Сверчевский объяснил: френч подогнал собственноручно, не выносит плохо сшитой одежды.
Пятницкий, дамский портной по давней специальности, похвалил работу.
...Легкий разговор, необязательный; того коснулись, другого. Но Свечев- ский безошибочно чувствовал: Пятницкий его прощупывает, неотступно остер взгляд из-под лохматых седеющих бровей. Стул Карла стоял против окна, свет падал на лицо, и Пятниций использовал его, пристально глядя на собеседника.


26
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
...В результате встречи свершился крутой поворот в судьбе Сверчевского, настолько крутой — даже фамилия обновилась: Вальтер...
Время от времени Вальтера вызывал Пятницкий, чаще — его помощник Васильев. Требовалась какая-нибудь справка о Польше.
Неожиданно Васильев полюбопытствовал, понимает ли Вальтер по-китайски.
— Жаль. Приходилось иметь дело с китайцами?
Да, вспомнил Сверчевский, в его батальоне когда-то была рота китайцев.
Пятницкого подобная подготовка не удовлетворила. Он продиктовал список книг. Объяснил обстановку, напомнил об измене Чан Кайши, поражении революции 1925-1927 годов.
— В Китае, в Азии зреют новые взрывы.
Вывод: необходимо помочь китайским товарищам.
Выполняя это поручение, Вальтер попал в особняк около Клементовского собора. Кроме него обучение в немногочисленной китайской группе вели командир Красной Армии Захаров и немецкий коммунист Тадер...»58.
В нашей стране издано две книги, посвященные К. Сверчевскому59. За 1929-1935 гг. в шести языковых группах был подготовлен 541 человек60.
За два года (с 1 января 1931 г. по 1 января 1933 г.) через спецкурсы прошли 194 человека. Среди них: немцев 72, поляков 56 (в том числе две женщины), финнов 22, украинцев 11, французов 10, чехов 10, итальянцев 7, испанцев 3, белорусов 2 и шведов 1 человек61. Окончившие спецкурсы сразу же направлялись в соответствующие партии для использования на работе в стране. Причем представительство стран год от года расширялось. Так, в
1933 г. на спецкурсах учились 26 немцев, 13 финнов, 10 китайцев, в
1934 г. — 2 бразильца, 3 китайца, 27 немцев, в 1935 г. — 24 немца, 11 испанцев, 8 китайцев62. В архивных документах отмечалось, что качественный состав поступающих на спецкурсы в 1931-1933 гг. разнится по отдельным национальностям. Лучше всего обстояло дело у немцев, за ними шли финны, наихудшими были поляки — малограмотные, с низкими политическими знаниями и моральными качествами, как отмечал референт ИККИ поляк К. Сверчевский, часто замеченные в выпивке и связях с женщинами, уличены в провокаторстве, о чем было известно в стране до их отправки на курсы63.
Известно, что школа имела самые тесные контакты с РУ РККА, в рамках которого существовал (строго засекретченный даже от апрарата РУ) спецотдел под руководством М.Ф. Сахновской64. «В этот период (1933 г.) я работал в Москве в отделе Мирры Сахновской, — вспоминал И.Г. Старинов. — Это была опытная, энергичная, мужественная женщина, награжденная в числе первых орденом Красного Знамени. За этот сравнительно небольшой промежуток времени мне удалось подготовить две группы китайцев и ознакомить


Глава 1. Органы советской внешней разведки
27
партийное руководство некоторых зарубежных стран — Пальмиро Тольятти, Вильгельма Пика, Александра Завадского и других — с применением минной техники»65.
«Опыт обоих курсов, а в особенности последних, говорит о настоятельной необходимости постановки перед польскими тт. вопроса о резком повышении кагественного состава кадров для будущих курсов, — сообщал в докладной записке К. Сверчевский. — Без такой гарантии средства и усилия затрагиваются в знагительной мере впустую»66.
Учебные планы курсов строились следующим образом: 25% времени курса на политическую учебу, 15 — на военно-политическую, 25 — на общую тактику, 30 — на военную технику, 5 — на партийную технику. Учитывались специфические условия страны курсанта. Главный упор в учебе делался «на теорию и практику вооруженного восстания, разложение вооруженных сил буржуазии, тактику, партизантку (так в тексте. — В.У.) и уличный бой, подрывное дело и полное овладение техникой материальной части и боя ручного и автоматического оружия»67. Военные преподаватели привлекались из работников IV управления РККА, политруки — из Коминтерна или его соответствующих секций. Наиболее слабое звено курсов — подрывное дело и методические пособия для слушателей. Предлагалось создать собственную подрывно-химическую лабораторию с постоянным штатом из двух специалистов; ассигновать средства на переводы и издание необходимых методических пособий по всем предметам учебного плана68. Помещения для курсов подбирались довольно тщательно. 29 декабря 1931 г. Берзин пишет Васильеву, что он считает «целесообразным и необходимым все курсы вынести за город в изолированное помещение (вроде Квятково)». При этом Берзин предлагал, чтобы все преподаватели работали, одеваясь только в штатское с целью «всячески маскировать связь с армией или советскими учреждениями»69.
Помещения для курсов были выделены на Пятницкой улице в Москве (они укрылись в глубине двора с акациями и липами в особняке за глухой оградой, над которой свешивались густые кроны лип, за железными двустворчатыми воротами и калиткой с узкой щелью глазка вблизи Клементов- ского собора) и на станции Баковка Белорусской железной дороги в Подмосковье. Школа в Баковке занимала большую территорию, отгороженную высоким двойным зеленым забором, на ночь между заборами спускали сторожевых собак70. Раньше это было чье-то имение и называлось то ли «Гусев- ская полоса», то ли «Гусевская просека». От ворот к старинному желтому помещичьему дому с белыми колоннами и высокими зеркальными окнами вела еловая аллея. За домом были большой луг с высокой травой и небольшой пруд, усеянный летом белыми лилиями и желтыми кувшинками. По


28
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
одну сторону забора тянулись фруктовый сад, огород и малинник, а по другую — смешанный лес. Были своя конюшня, тир.
Там готовили специалистов для будущих революционных армий капиталистических стран и военные кадры для национальных компартий, командиров партизанских соединений, командующих армиями вплоть до руководителей партизанских сил в масштабе отдельных стран. Курсантов обучали военному делу, тактике партизанской войны и уличных боев. Они должны были досконально знать вооружение, применяемое в армиях своих стран, уметь пользоваться и изготовлять взрывчатые вещества из легкодоступных материалов.
Многие из тех, кто закончил эти курсы, впоследствии отличились в Испании, Югославии, Польше, Китае, Вьетнаме и других странах.
Преподавали на курсах лучшие советские и иностранные специалисты. Так, курс подрывного дела и взрывчатых веществ преподавал лучший специалист подрывного дела в Красной армии капитан И.Г. Стариков71.
От «М»-групп стали собираться сведения о военных приготовлениях капиталистических стран, на основе их в ИККИ составлялись справки и даже схемы расположения вооруженных сил Японии, Чехословакии, Франции, Англии, Италии, Румынии, Польши, Финляндии.
31 июля 1933 г. представители ЦК Компартии Китая при ИККИ Ван Мин и Кан Шэн отправили письмо Пятницкому о зачислении китайских коммунистов в военные школы, академии, школы ОГПУ с просьбой увеличить количество китайцев, обучающихся в военных школах, академиях и спецкурсах, до 100 человек72.
На 1 января 1929 г. Коминтерн имел за рубежом 18 издательств, крупнейшие из них были в Европе и Америке, в плане коминтерновских изданий на 1929-1930 гг. было 398 названий на европейских языках тиражом около 20 млн экземпляров и около 50 изданий на восточных языках тиражом 2,2 млн экземпляров. Координировал всю работу Редакционно-издательский отдел, возглавляемый М. Крепсом. Отдел состоял из трех секторов: западный издательский сектор с пятью группами издательств; восточный издательский сектор с тремя группами издательств — дальневосточной, ближневосточной и средневосточной; редакционный сектор с четырьмя группами популяризации марксизма-ленинизма, учебной и популярно-теоретической литературы, популяризации СССР, актуальной политической литературы по международным вопросам, а также тремя редакциями — по передаче большевистского опыта, по художественной литературе, по истории международного революционного движения; имелся специальный сектор распространения изданий.
ИККИ выпускал свой журнал «Коммунистический Интернационал». Решение о его выпуске на трех языках (русском, немецком и французском)


Глава 1. Органы советской внешней разведки
29
было принято на первом заседании Бюро ИККИ 26 марта 1919 г. Ответственность за важнейшие направления работы журнала была возложена на М. Литвинова, М. Покровского, Н. Бухарина, И. Скворцова-Степанова. 20 января 1920 г. Бюро ИККИ пригласило на должность редактора журнала «Коммунистический Интернационал» Ю. Мархлевского, в Петрограде издательство возглавил М. Кобецкий.
В июле 1924 г. Президиум ИККИ утвердил новую редакцию журнала: О. Куусинен, А. Мартынов, Ф. Петров, однако уже в конце года она была реорганизована. Главным редактором был назначен Г. Зиновьев, редакторами отделов: общего — Куусинен и Мартынов, партийной жизни — Б. Кун, мировой политики — Д. Пеппер, экономического — Е. Варга, профсоюзного движения — Г. Смолянский, романских стран — Ж. Эмбер-Дро, Германии — Г. Нейман, Востока — Ф. Петров, библиографии — Я. Стэн. Ответственным секретарем был назначен Г. Смолянский73. Было решено, что журнал будет выходить два раза в месяц, объем его будет сокращен до 3-4 печатных листов.
В январе 1926 г. последовала новая реорганизация журнала: Г. Зиновьев,
Н. 	Бухарин, Д. Мануильский, Д. Пеппер, М.Н. Рой, О. Куусинен, А. Мартынов. Г. Смолянский был оставлен ответственным секретарем редакции.
В августе 1926 г. редакция вновь была реорганизована, постоянно в журнале работали: О. Куусинен, Д. Мануильский, Эрколи, Н. Бухарин, Г. Димитров, С. Катаяма, В. Мицкевич-Капсукас, Г. Смолянский, П. Шубин. Из его состава вывели Г. Зиновьева, главным редактором по предложению Секретариата ИККИ стал Н. Бухарин. Объем журнала вновь был сокращен, а периодичность увеличена (раз в неделю).
В решении Президиума ИККИ от 27 августа 1926 г. указывалось, что «журнал должен быть преобразован в действительный, политически-живой, популярный орган Исполкома. Всякий номер должен содержать редакционную руководящую статью и, кроме того, интернациональный политический обзор, литературную критику, обзор периодической печати и т.д.»74.
Требуя улучшения работы журнала, Постановление Политсекретариата ИККИ от 30 августа 1929 г. подчеркивало, что этот журнал должен стать более оперативным печатным органом и публиковать наряду с общеполитическими статьями материалы о текущих событиях, о деятельности компартий, давать обзоры печати компартий, больше внимания уделять вопросам КИМа и т.д.
Позднее по решению Президиума ИККИ журнал стал выходить реже — на русском языке два раза в месяц, на других языках (немецком, английском, французском, испанском), включая китайский, — один раз в месяц. Основным изданием, которое должно было выпускаться в первую очередь, считалось заграничное издание. Русское издание должно было редактироваться «особо и притом так, чтобы в него входила также часть статей, предназна¬


30
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ченных для заграничного издания, и, кроме того, возможно более разносторонняя информация о движении за границей»75.
Заграничное издание журнала в 1938 г. выходило на немецком, французском, испанском и английском языках. Каждое из этих изданий должно было иметь за границей ответственного редактора, назначенного Политбюро ЦК соответствующей партии. Журнал прекратил свое существование после роспуска Коминтерна.
В 1928 г. в аппарате ИККИ был создан Отдел переводов. Первоначально работа по переводу с иностранных языков выполнялась с нескольких отделах, затем ее сосредоточили в Отделе печати, а позже — в Издательском отделе и Бюро Секретариата ИККИ (бюро переводов). Однако новый Отдел переводов нередко получал нарекания за плохое качество переводов. 8 июня 1935 г. Политкомиссия Политсекретариата ИККИ приняла специальное постановление «Об улучшении работы Отдела переводов», где осуждалась все еще существовавшая недооценка значения работы Отдела. В документе подчеркивалось, что «эту работу нельзя рассматривать как простую техническую функцию, ибо высокое качество продукции Отдела переводов весьма важно для политической работы ИККИ»76.
В постановлении предлагались меры, направленные на улучшение условий, в том числе сотрудников отдела, и повышение качества их работы.
В аппарате ИККИ была создана специальная референтура. Референты считались ответственными политическими работниками ИККИ. Согласно постановлению Политкомиссии Политсекретариата от 21 марта 1935 г. они должны были «систематически изучать экономическую и политическую жизнь своей страны (или группы стран) и всю работу компартии: ее политическую линию, проведение ею решений ИККИ, ее подпольную и массовую работу, методы и формы этой работы, организационные и кадровые пробелы партии и т.п.», «проявлять инициативу, подмечая новые явления в политическом и экономическом положение страны и в работе компартии и чужих организаций, своевременно разрабатывая конкретные предложения, проекты резолюций и ставя их на обсуждение руководства лендерсекретариатов». Референты обязаны были готовить для Политкомиссии краткие сводки о новых явлениях в политической и экономической жизни стран77.
В период подготовки в VII конгрессу Коминтерна были введены две категории референтов: старшие референты — работавшие вполне самостоятельно: младшие референты — «не вполне еще самостоятельные в своей работе». Референты назначались заведующими лендерсекретариатами, их заместители руководили повседневной работой референтов, а старшие референты утверждались Политкомиссией. Референтам в работе помогали руководители лендерсекретариатов, обеспечивая их необходимыми материалами по стра¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
31
нам, которые они вели, а также советские научно-исследовательские институты, снабжая их аналитическими и информационными материалами и приглашая их на научные совещания, на которых обсуждались вопросы «их» стран. Старшие референты были, как правило, хорошо информированными о работе Коминтерна, они присутствовали на заседаниях Бюро лендерсекре- тариатов, приглашались на заседания Политкомиссии, Политсекретариата и Президиума, на которых обсуждались политические вопросы страны, которой они занимались. Отдельных референтов посылали с временными поручениями в соответствующие страны, ставя целью готовить из них будущих работников партий, которые они вели.
Нелегальная комиссия Политкомиссии Политсекретариата ИККИ в 1932 г. на основе горького опыта неправильного поведения арестованных коммунистов на следствии и суде (а таких случаев была масса) подготовила рекомендации компартиям о поведении арестованных коммунистов в экстремальных условиях перед судом и следствием, названные «Как коммунист должен держать себя перед следствием и судом». В его разработке принял активное участие О. Пятницкий, имевший колоссальный опыт, приобретенный лично при знакомстве с методами царского охранного отделения и арестах в дореволюционное время и полученный от зарубежных товарищей из разных стран мира.
«...Арестованный коммунист, обдумывая свой образ действий, должен прежде всего исходить из интересов партии и лишь потом строить планы, как легче ему отделаться от представленного следствием обвинения.
Один из труднейших вопросов, который выдвигает перед коммунистом его арест и привлечение к судебной ответственности следственными органами буржуазного государства, — это следует ли ему или нет заявить о своей принадлежности к коммунистической партии. Когда следствие обладает прямыми доказательствами о его принадлежности к партии, то это отрицать нельзя. Наоборот, надо решительно и без колебаний заявить о своей принадлежности к партии и твердой готовности остаться в ее рядах до конца при всех условиях и вопреки всем репрессиям. В тех же случаях, когда следственные органы не располагают достаточной информацией о принадлежности арестованного к компартии, следует действовать в зависимости от условий, в которых работает компартия. В тех странах, где она работает легально, а арестованный коммунист не выполнял секретной работы, он не должен скрывать свою принадлежность к партии. В тех же странах, где компартии загнаны в подполье и работают в нелегальных условиях, арестованный коммунист должен по возможности скрывать свою принадлежность к партии. Но это не дает ему права маскироваться некоммунистическими и тем более антикоммунистическими взглядами и поступками. Исключения из этих установок могут быть только по специальному решению ЦК своей компартии.


32
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Некоторые арестованные коммунисты считают, что лучше на следствии дать какие-нибудь показания и потом на суде от них отказаться. Такой взгляд совершенно ошибочен и очень вреден. Отказаться на суде от показаний, данных на следствии, нельзя, ибо, как правило, суд такие отказы не принимает во внимание, он им не верит. Поэтому первым и важнейшим правилом для арестованного коммуниста является следующее: если он не знает, какими материалами располагает следствие, и не имеет директив от своей партии, то он должен вообще отказаться от дачи каких-либо показаний.
Каждый коммунист должен быть заранее предупрежден, что с момента его ареста и на все время следствия, до самого суда, к нему, как правило, никто не будет допущен. А в тех странах, где к арестованным во время следствия все же допускают адвокатов, последние просто не имеют права разговаривать с арестованными о его “деле”, и такие свидания происходят в присутствии либо следователя, либо чиновников юстиции. Таким образом, арестованному коммунисту почти невозможно связаться со своим партийным комитетом. Но все же, находясь в заключении, он любым путем должен стремиться к установлению связи с другими политзаключенными и с волей. При этом следует постоянно помнить, что вся переписка, которая идет через судебные конторы, просматривается прокурорским надзором, поэтому к своим письмам следует относиться очень осторожно. И вообще, лучше совсем не пользоваться подобным методом связи и не давать полиции поводов и нитей для расширения арестов.
Настоятельно рекомендуется арестованным коммунистам ни в коем случае не оговаривать других лиц. Если же при аресте захвачены документы, компрометирующие других людей, то надо стремиться локализовать дело и быть очень осторожным в своих показаниях, дабы не дать следствию оснований для привлечения к суду других лиц. Надо помнить, что иногда, признаваясь в приписываемом ему “преступлении”, арестованный тем самым может ухудшить положение своих товарищей, привлеченных вместе с ним по одному делу. Но иногда, при других обстоятельствах, наоборот, будет правильным самому взять на себя всю тяжесть ответственности, выгораживая тем самым остальных арестованных.
Следует быть очень осторожным при вызове свидетелей, ибо они могут быть сразу же привлечены в качестве обвиняемых. Дело в том, что свидетель, в отличие от обвиняемого, не может отказаться давать показания. И если при даче показаний он будет уличен в поступках, караемых по закону, то он сам садится на скамью подсудимых. И за дачу неправдивых показаний свидетель тоже привлекается к судебной ответственности и строго наказывается, вплоть до каторжных работ.
Надо помнить, что прежде чем подписывать протокол допроса, его необходимо хорошенько прочитать, и если его содержание не соответствует дан¬


Глава /. Органы советской внешней разведки
33
ным показаниям, то такой протокол подписывать не следует. Ни в коем случае нельзя подписывать протоколы, содержание которых неизвестно. Гораздо безопаснее, если на протоколе будет сделана отметка следователя об отказе арестованного подписать протокол, чем своей подписью подтвердить вымышленные следствием факты. Это позволит арестованному на суде сослаться на несоответствие протокола данным показаниям.
При ведении дела следователи очень часто пытаются сбить арестованного с толка ссылками на показания других лиц, якобы уже подтвердивших правильность предъявленного обвинения. Этот следственный трюк необходимо всегда иметь в виду и никоим образом не попадаться на эту приманку, каждый раз категорически заявляя о полном игнорировании таких сообщений.
Из практики судебных преследований коммунистов известны бесчисленные случаи провокаций, вымогательств и других незаконных, даже с точки зрения буржуазной юстиции, действий полиции и судебных чиновников. Реальные факты показывали применение пыток к арестованным коммунистам в Румынии, Болгарии, Польше, Италии и в целом ряде других государств, которые ставили арестованных коммунистов перед очень тяжелыми испытаниями.
Напомним коммунистам всех стран, что для них интересы партии и революции всегда должны быть выше личных переживаний. Каждый арестованный коммунист в случаях, когда ему были нанесены побои, травмы, ранения и т.п., должен требовать врачебного осмотра. А соответствующая национальная компартия должна каждый такой случай предавать гласности всеми доступными средствами.
Голодовки как средство борьбы с тюремным режимом и за свое освобождение могут применяться только в совершенно исключительных случаях и каждый раз лишь с разрешения областных и центральных комитетов своих партий. Опыт показал, что голодовки чрезвычайно губительно отражаются на здоровье арестованных товарищей, очень часто совсем выводят их из строя и редко приносят положительные результаты. Наоборот, известны случаи, когда тюремная администрация сознательно провоцирует заключенных на голодовку и другие аналогичные выступления, которые дают ей повод к ухудшению тюремного режима или даже к физическому избавлению от наиболее нежелательных “преступников”, а это, как правило, наши лучшие товарищи. С другой стороны, если голодовка проводится недостаточно организованно, недружно и неполно, получается фарс, над которым потешается тюремная администрация и который дискредитирует политических заключенных.
На суде коммунисты должны использовать судебные заседания как трибуну для пропаганды программы и тактики своей партии. При этом они в обязательном порядке должны совершенно точно формулировать цели и за¬


34
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
дачи партии, одновременно опротестовывая и отрицая все извращения и неточности, умышленно допускаемые обвинением, защитой, судом и свидетелями. То же самое относится к изложению различных партийных решений. Это обязательное условие для каждого коммуниста, даже если он лично и не согласен с этими решениями. Но на суде он обязан их точно излагать и заявлять о своей солидарности с ними. В силу большой политической важности подобных выступлений на судебных заседаниях эти выступления должны делаться только с согласия и по директивам областных и центральных органов своих партий. А они, в свою очередь, должны тщательно взвешивать каждый такой случай, разрешая такие выступления только тогда, когда есть полная уверенность в правильном освещении позиции партии.
Коммунисты, которые по решению своих руководящих органов скрывают свою принадлежность к партии, могут на суде не выступать...»78
После всестороннего обсуждения этот документ в конце 1932 г. был принят на совместном заседании Секретариата ИККИ и ИКК, а затем в директивном порядке через лендерсекретариаты разослан всем национальным компартиям.
Следует отметить, что данный документ Коминтерна помог смягчить условия заключения и спас жизни многим арестованным коммунистам, в том числе и Георгию Димитрову на процессе, проходившем в фашистской Германии.
Применение пыток и избиений к арестованным коммунистам — в любой стране, — как правило, становилось предметом гласности. Когда об этом становилось известно в СССР, все средства массовой информации включались в бой, они обращались и к правительствам стран, в которых совершались беззакония, и к их трудящимся массам — «протестовать, выйти на улицы, требовать, наконец, строить баррикады», а братья по классу в Стране Советов всегда придут на помощь. В ряде случаев такое массированное воздействие на буржуазные правительства имело положительный результат.
Бюджетная комиссия Коминтерна была создана решением ИККИ от 14 июля 1921 г. В нее вошли Ф. Геккерт, Б. Кун, Г. Валецкий, М. Ракоши и Д. Попов. 19 июля в ее состав ввели О. Пятницкого, который решением Малого бюро от 1 августа 1921 г. был избран казначеем ИККИ, в конце августа был также введен генсек ИККИ О. Куусинен. В конце декабря того же года вместо О. Куусинена в комиссию вошел Ж. Эмбер-Дро. В следующем году в марте произошли изменения в составе бюджетной комиссии, состоящей из пяти человек: ее председателем стал Г. Брандлер79, секретарем — О. Пятницкий, Г. Валецкий, Ж. Эмбер-Дро и Д. Попов — ее члены80. В мае в комиссию вводятся Л. Лейсяг и Ф. Кон, в июне — Г. Эберлейн и И. Иорданов и выводятся Г. Брандлер и Д. Попов. Председателем комиссии утвержден Ф. Кон. Комиссия выносила предварительные решения по вопросам расходования средств, оказания финансовой помощи партиям и их изданиям.


Глава I. Органы советской внешней разведки
35
Малое бюро ИККИ 1 августа 1921 г. приняло решение о том, чтобы выдача денег осуществлялась через ИККИ, а не частями через ЦК РКП. 26 августа Малое бюро дало директивы Бюджетной комиссии Коминтерна о том, чтобы она «в высшей степени экономила и соответствующим образом подготовила все аффилированные партии, дабы они подготовились к работе на собственные средства...»81 Однако, как мы увидим из дальнейшего изложения, этого не произошло, и зарубежные компартии продолжали финансироваться из бюджета Коминтрена.
Итак, Бюджетная комиссия Коминтерна играла важную роль в распределении средств в аппарате ИККИ и для зарубежных компартий. Финансовая помощь всем компартиям мира и их печатным органам проходила через Бюджетную комиссию.
Известно, что деятельность Коминтерна и поддерживаемых им партий финансировалась советским правительством. Большую часть средств они получали из государственной казны. Но непосредственно деньги поступали из ЦК ВКП(б).
Откуда же брались деньги? Следует сказать, что еще до создания Коминтерна большевики начали широко финансировать зарубежные компартии и организации. Все делегации, миссии и курьеры, командировавшиеся за рубеж, несмотря на разруху и страшную бедность в России, снабжались крупными суммами денег или же, что было удобнее и чаще, конфискованными у представителей российской аристократии драгоценностями.
Выходец из Австро-Венгрии Яков Самуэлович Рейх, известный в Коминтерне как «товарищ Томас», когда в сентябре 1919 г. Исполком Коминтерна принял решение о создании своего Западноевропейского бюро в Берлине, был приглашен к В. Ленину, который ему заявил, что он должен ехать в Германию. «Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только делайте!» — напутствовал его В. Ленин. Он написал записку Ганецкому, который в то время заведовал партийной кассой («не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правительственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь. Ганецкий был человеком, которому Ленин передоверил технику хранения этой кассы».)
«Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 2 миллион рублей в валюте, — немецкой и шведской. Затем он повел меня в кладовую секретной партийной кассы... — писал Рейх в своих воспоминаниях “На заре Коминтерна”, опубликованных в журнале “Социалистический вестник” в 1964 г. — Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправ, лежали кучами на полках, кто-то


36
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвел фонарем вокруг и, улыбаясь, говорит: “Выбирайте!” Потом он объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц, — по указанию Ленина, Дзержинский их сдал сюда на секретные нужды партии. “Все это — добыто капиталистами путем ограбления народа, — теперь должно быть употреблено на дело экспроприации экспроприаторов” — так будто бы сказал Ленин.
Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. “А я, думаете, понимаю больше? — ответил Ганецкий. — Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз — сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы Вы взяли побольше...” Я стал накладывать — и Ганецкий все приговаривал: берите побольше — и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности. И действительно, я продавал их потом в течение ряда лет... Наложил полный чемодан камнями — золото не брал: громоздко.
Никакой расписки на камни у меня не спрашивали — на валюту, конечно, расписку я выдал...»82
Так как иностранной валюты у молодой Советской Республики по понятным причинам не хватало, приходилось часто пользоваться конфискованными у богачей драгоценностями. Однако и их явно не хватало. Для упорядочения работы по их сбору с августа 1922 г. даже была создана специальная комиссия по изъятию экспонатов высокоматериальной ценности из музеев. Ее работой руководили уполномоченные Советом народных комиссаров Базилевич, председатель Наркомфина и Гохрана Вейс и др. Комиссия производила осмотр крупнейших сокровищ страны. Всего было изъято 25 фунтов золота в изделиях, серебра в изделиях до 35 пудов и до 150 карат бриллиантов83.
Еще в октябре 1918 г. в строго секретных посланиях руководителю советской миссии в Швейцарии Яну Берзину (в будущем одному из руководителей Коминтерна и военной разведки РККА) В. Ленин писал: «Не жалейте миллионов на нелегальные связи с Францией и агитацию среди французов и англичан». В другом послании Берзину он советовал активно привлекать левых социалистов из разных стран. «Из них назначьте агентов, платите и за поездки, и за работу архищедро. На официалыцину начхать: минимум внимания. На издания и нелегальные поездки maximum внимания». Инструкции В. Ленина были краткими: «Возьмите как можно больше денег и действуйте!»
С созданием Коминтерна финансирование его и входящих в него компартий заметно увеличилось. В пункте 10 протокола заседания Оргбюро ЦК от 7 мая 1919 г. указана утвержденная смета III Коммунистического Интернационала — 3 млн руб.


Глава /. Органы советской внешней разведки
37
Решением Малого бюро Исполкома Коминтерна от 25 августа 1920 г. его председатель Г. Зиновьев и венгерский коммунист Бела Кун, отправлявшиеся на съезд народов Востока в Баку, получили 100 тыс. руб. золотом на проведение пропагандисткой работы в странах Азии.
А вот несколько выписок из протоколов заседаний Оргбюро ЦК РКП (б) по финансированию зарубежных компартий.
От 9 февраля 1920 г. «Пункт 28. Просьба ЦК Финляндской Коммунистической партии ассигновать им на партийную работу в Финляндии 25 млн рублей.
— Просьбу удовлетворить, выдать единовременно 5 млн и выдавать ежемесячно по 2 млн рублей.
Пункт 29. Просьба ЦК Латвии ассигновать им 20 млн рублей для зафрон- товой работы на год.
— Просьбу удовлетворить, выдать 5 млн и по 2 млн ежемесячно».
От 20 июля 1920 г. «Пункт 5. Просьба Исп. К-та III Интернационала о разрешении ему израсходовать 10 тыс. английских фунтов на поддержку Коммунистической партии Англии.
— Постановили: ходатайство Исп. К-та удовлетворить».
От 18 ноября 1921 г. «Отпустить Коминтерну 5 тыс. германских марок».
Из протокола заседания Пленума ЦК от 20 сентября 1920 г.:
«П.4. Предложение о помощи оружием Индии. Постановили: признать в принципе необходимым, дать оружие и золото...»
19 мая 1922 г. утверждается следующая смета ЦК РКП (б) на золотую валюту на август-сентябрь 1922 г. «1. ЦК КП Латвии — 20 тыс. рублей, ЦК КП Эстонии — 13 тыс. рублей, ЦК КП Финляндии — 15 тыс. рублей»84.
В вот еще один любопытный документ по распределению валюты (распределяли 5 536 400 золотых рублей) из бюджета Коминтерна на смешанной комиссии в марте 1922 г.
«Слушали:
1. Бюджет Компартии Германии.
2. Постановили:
3.1. За выдачу в 1922 году Германской компартии 446 592 золотых рублей (42 872 832 германские марки) голосовали Брандлер, Попов, Эмбер-Дро и Пятницкий: за 400 000 золотых рублей — Сольц и Михайлов.
Слушали:
2. Бюджет Компартии Франции.
Постановили:
2. Постановлено выдать на издательство 100 000 золотых рублей (638 000 французских франков). Принято единогласно.
Слушали:
3. Бюджет Ит. КП.


38
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Постановили:
3. 360 842 золотых рубля. Или 4 306 ООО лир.
Слушали:
4. Бюджет КП Чехо-Словакии.
Постановили:
За 250 ООО золотых рублей (7 910 ООО четких крон) голосовали Попов, Брандлер, Пятницкий (Эмбер-Дро к тому времени ушел), за 200 000 Сольц и Михайлов.
5. Бюджет ПК Англии.
Постановили:
За 200 000 золотых рублей единогласно голосовали все...»85
Далее следовало перечисление других партий.
Политбюро специальным решением от апреля 1922 г. по докладам Сокольникова и Пятницкого утвердило этот первый бюджет Коминтерна. Выписка за подписью И. Сталина была направлена в Народный комиссариат финансов для исполнения. Однако в те годы официальный бюджет Коминтерна составлял лишь часть ассигнований на его деятельность. Существовали еще «резервный фонд», фонд Политбюро и другие источники.
К примеру, в апреле 1922 г. Карахан докладывал И. Сталину, что он передал крупные суммы корейцам (дважды золотом на сумму 600 тыс. руб. и один раз царскими купюрами — 4 млн руб.) для создания двух типографий (в Шанхае и Пекине) и для непосредственной нелегальной работы в Корее против японцев, в том числе для организации вооруженного сопротивления86.
Когда постоянная Бюджетная комиссия ЦК ВКП(б), состоящая из двух секретарей ЦК — И. Сталина и В. Молотова и заведующего финансовым отделом ЦК Раскина, обсуждала и утверждала смету отделов ЦК, то приглашались заведующие отделами, которые пытались отстоять свои интересы, споря с председателем Бюджетной комиссии В. Молотовым. Когда же на заседании утверждались бюджеты братских иностранных партий, как сообщал в своей книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» бывший технический сотрудник Секретариата Политбюро ЦК ВКП(б) Б. Бажанов, ни один представитель этих партий не допускался. Докладывал только секретарь Коминтерна О. Пятницкий. «Молотов распределяет манну безапелляционно — соображения, которыми он руководствуется, для меня всегда неясны, — пишет Б. Бажанов. — Финансовую технику содержания братских компартий мне любезно разъясняет Раскин — скрытый перевод средств обеспечивается монополией внешней торговли...»
«Коминтерн пытался создать в мире впечатление, что он существует за счет партвзносов, чтобы ввести в заблуждение общественное мнение, каждой партии была определена сумма, которую та будто бы должна была вносить


Глава 1. Органы советской внешней разведки
39
ежегодно, — пишет бывшая жена Отто Куусинена Айно Куусинен, хорошо знавшая структуру Коминтерна от своего супруга. — Годовой финансовый отчет для печати составляли Пятницкий и Куусинен. В нем всегда была графа “Членские взносы братских компартий”. Но на самом деле, по словам Куусинена, Коминтерн никогда не получал ни одной копейки ни от одной иностранной компартии. Наоборот, поток иностранных коммунистов, приезжавших просить у Коминтерна финансовой поддержи, не прекращался. Обычно их направляли к Пятницкому, и, если он ставил на их заявлении свою резолюцию, “узкая комиссия” рассматривала этот вопрос на своем заседании. Только Пятницкий знал точно, какие суммы получали партии. Очень редко в это посвящали и двух других членов “узкой комиссии”»87.
Главную роль в бюджетной комиссии, как мы видим, играл О. Пятницкий.
«...В руках Пятницкого находился важнейший инструмент деятельности Коминтерна, — писал основатель й один из руководителей Компартии Палестины, ответственный работник еврейской секций Коминтерна Иосиф Бергер на страницах “Нового журнала” США за 1968 г. № 93. — Средства, которыми располагал Исполком Коминтерна, формально поступали от членских взносов различных компартий. Фактически же суммы в кассу Коминтерна направляла РКП(б)-ВКП(б)...
...Власть Пятницкого в вопросе об изменении субсидий (больше или меньше) была решающей если не для существования партий, то во всяком случае, для успеха отдельных акций. Удельный вес Пятницкого в ИККИ к середине 20-х годов вырос значительно».
Задачей комиссии в 30-е годы оставались определение основных расходов в соответствии со сметой, утверждавшейся Политбюро ЦК ВКП(б), а также решение конкретных вопросов о выделении средств компартиям и издательствам.
Вопрос о бюджете Коминтерна на предстоящий год после прохождения ряда инстанций ИККИ и ЦК ВКП(б) передавался на рассмотрение комиссии Политбюро ЦК. Окончательное решение по вопросу об общем бюджете Коминтерна принадлежало Политбюро. Бывало, что цифры бюджета Коминтерна, предложенные последним, комиссиями, избираемыми Политбюро ЦК, урезались. К примеру, на заседании комиссии, обсуждавшей 9 января 1926 г. вопрос о смете ИККИ, почти все испрашиваемые суммы были уменьшены: компартиям, комсомолам, Крестинтерну, Спортинтерну, представительствам ИККИ, на проведение пленумов ИККИ, Отделу международной связи ИККИ, библиотеке и архиву ИККИ, резервному фонду Коминтерна88.
Состав комиссии несколько раз претерпел существенные изменения.
Так, 12 июля 1924 г. Президиум ИККИ избрал Бюджетную комиссию в составе: О. Пятницкий, О. Куусинен, О. Гешке, А. Трэн; в нее вошли также представители компартий Чехословакии, Италии и Англии. В. Богуцкий был


40
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
избран кандидатом в члены Бюджетной комиссии. Казначеем ИККИ оставался О. Пятницкий.
20 декабря 1926 г. Президиум ИККИ избрал новый состав комиссии:
О. 	Куусинен, Г. Реммеле, О. Пятницкий, Эрколи, Б. Шмераль, В. Богуцкий и один представитель Интернациональной Контрольной Комиссии; кандидаты — Ж. Кремэ, Дункан, Д. Мэрфи, Р. Гйптнер89.
В дальнейшем состав комиссии продолжал меняться по решению руководящих органов ИККИ.
По решению Президиума ИККИ от 3 сентября 1928 г. в состав Бюджетной комиссии входили: члены — О. Пятницкий, Г. Реммеле, Б. Шмераль, Л. Пурман, Т. Белл, Сера, представитель Интернациональной Контрольной комиссии; кандидаты — А. Барбе, М. Горкич, представитель Компартии Китая90 .
При Коминтерне существовала Интернациональная Контрольная комиссия (ИКК), формирование которой первоначально IV конгрессом Коминтерна91 было поручено компартиям Франции и Германии (ИКК просуществовала до роспуска Коминтерна в 1943 г.). Она должна была являться высшим контрольным органом Коминтерна. Однако комисия практически работала мало. Основные дисциплинарные жалобы выносились, как правило, на обсуждение в ИККИ.
V конгресс признал необходимым существование ИКК и четче определил в новом Уставе ее задачи: а) проверка жалоб на действия отделов ИККИ; внесение в ИККИ своих предложений по устранению существующих недостатков; б) рассмотрение жалоб отдельных лиц или целых организаций о наложении на них секциями дисциплинарных взысканий и представление по этому поводу соображений в ИККИ; в) ревизия финансов ИККИ и отдельных секций92. Комиссия должна была стать одним из инструментов борьбы Коминтерна с оппозиционными течениями и группами в коммунистическом движении.
В то же время ИКК не дано было права вмешиваться в политические дела и административно-организационные конфликты как самих секций Коминтерна, так и между секциями и ИККИ.
V конгресс Коминтерна избран новый состав ИКК из 17 человек — 16 являлись представителями зарубежных компартий. Среди руководителей ИКК наибольшим влиянием пользовался представитель Компартии Литвы Зигмас (Алекс) Ангаретис (был ее секретарем с 1926 по 1937 г.).
На заседании 20 августа 1935 г. VII конгресс Коминтерна избрал новый состав ИКК, состоявший из 20 человек. Три представителя от ВКП(б) (М. Шкирятов, Е. Стасова, М. Цхакая) и 17 от зарубежных компартий (от Компартии Китая — Ду Госинь (Но Каоцзиан)93.


Глава 1. Органы советской внешней разведки
41
Со дня своей организации в 1924 г. по 1 апреля 1936 г. ИКК рассмотрела дела о 1114 членах партии, из них 228 по «фракционности и уклонам», не считая чистки студентов МЛШ, КУТВ и др. За редким исключением количество рассмотренных «дел» ежегодно нарастало. По годам это выглядит так: в 1924 г. был «привлечен» 21 человек, 1925 г. — 39, 1926 г. — 49, 1927 г. - 41, 1928 г. - 70, 1929 г. - 97, 1930 г. - 88, 1931 г. - 108, 1932 г. - 103, 1933 г. - 91, 1934 г. - 151, 1935 г. - 231, 1936 г. (1 квартал) — 34 человека.
По «характеру поступка» все дела квалифицировались следующим образом: «провокация и предательство» — 137 дел, «нарушение конспирации» — 75, «злоупотребления» — 59, «разные нарушения партийной дисциплины» — 124 дела. Результаты рассмотренных дел были таковы: исключены из партии — 407 человек, выговоры — 68, разные партийные взыскания — 116, реабилитированы — 51, не вынесейо решений — 472. Количество привлеченных к партийной ответственности (по зарубежным компартиям): по КП Англии — 12 человек, КП Венгрии — 36, КП Германии — 132, КП Италии — 16, КП Китая — 43, КП Польши — 97, КП Румынии — 39, КП Финляндии — 19, КП Чехословакии — 33, КП Югославии — 43 человека94. Итак, важнейшую часть рассмотренных по существу вопросов составляли «дела, касавшиеся предательства, провокаций, нарушения конспирации, фракционной борьбы». А «маловажные» дела передавались на рассмотрение партий, которые выносили по ним окончательные решения. Одним из главных недостатков в работе ИКК считалось то, что ИКК осуществляла главным образом «партийно-карательные функции и только в самой незначительной степени функции воспитательные».
«Дела о проступках» членов партии, работавших в аппарате ИККИ и ИККИМ, рассматривались на общем собрании или заседании парткома. В ИКК такие дела передавались «только в тех случаях, когда с проступком связаны секретные вопросы»95.
Чистки в аппарате Коминтерна, так же как и по всей стране, начались задолго до 1937 г. Часто органы должны были реагировать на заявления и письма трудящихся. Примером может служить заявление историка-востоковеда Г.С. Кара-Мурзы (1906-1945, в то время ст. науч. сотрудник ИМХиМП Кома- кадемии) в партком Института мирового хозяйства и мировой политики Коммунистической Академии 16 мая 1935 г. В нем автор обвинял П.А. Мифа и других в том, что они, будучи «двурушниками» и «скрытыми троцкистами», «умышленно извратили Ленина», «протащили» свои формулировки в Директивное письмо Политсерктераита ИККИ ЦК КПК по крестьянскому вопросу от 7 июня 1929 г., чтобы подорвать советское движение в Китае. В заявлении также утверждалось, что «скрытым троцкистом» был и связанный с П.А. Мифом Ван Мин. Обвинения в «троцкистской контрабанде» выдвигалось в адрес


42
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
большинства работников Восточного секретариата ИККИ и Института мирового хозяйства и мировой политики, поддерживающих «линию Мифа - Мадьяра - Сафарова» в крестьянском вопросе в странах Востока96. Определенные фрагменты этого заявления, связанные в большинстве случаев с бывшими работниками Коминтерна, мы процитируем:
«В дополнение к моему заявлению от 12 мая с.г., направленному затем в ЦК партии, где я дал развернутое разоблачение троцкистской контрреволюционной линии Мифа - Мадьяра - Сафарова в вопросах колониальной революции, считаю необходимым сообщить некоторые известные мне факты о работе Мифа в Институте, могущие помочь в деле его разоблачения как скрытого троцкиста. Эти факты следующие:
1. В 1932 г. Мифом была издана под маркой Института книга “Китайская революция”. Оставляя в стороне вопрос о правильности установок Мифа в целом, что связано с вопросом, поставленным в первом заявлении, нужно отметить, что в книге совершенно не дана критика троцкизма, хотя книга на три четверти посвящена вопросу революции 1925-27 гг., вопросу, который не может быть освещен правильно, если не разоблачить троцкизм, с которым партии пришлось выдержать огромную борьбу по этим вопросам. Во всей книге даже имя Троцкого упоминается чуть ли не единственный раз, причем дается неверное освещение его роли после революции 1925-27 гг. (подробнее см. первое заявление). В книге дана развернутая критика только правого уклона в ККП (почти половина всей книги). Больше того, в книге извращена цитата из т. Сталина о борьбе на два фронта в колониальном вопросе: приведено только то место из цитаты, где говорится о борьбе с правым уклоном, и опущена вторая гасть цитаты, говорящая о борьбе с "левыми” (стр. 89 книги). Даваемая в книге “критика” Ломинадзе (не называемого троцкистом) преподнесена так, что должна доказать правоту Ломинадзе.
2. Будучи руководителем Колониального сектора Института и ответственным редактором всех его изданий, Миф гитал, редактировал и подписывал в пегать всю троцкистскую контрабанду разоблагенных контрреволюционеров Мадьяра, Сафарова, Синани, Горшенина, Ульяновского и других, печатавшихся в “Колониальных проблемах”, “Проблемах Китая” и других изданиях института. Ныне эта контрабанда разоблачена (далеко не полностью, если подтвердится правильность моего первого заявления).
<...>
5. 	После ареста Сафарова, Мадьяра и других, т.е. в период особо ответственный для жизни Института, когда требовалось особо активное участие Мифа в нашей работе и помощь нам в разоблачении контрреволюционеров, работавших вместе с Мифом в качестве руководителей Колониального сектора, Миф отстранился от работы в Институте. Он не возглавил борьбы за


Глава /. Органы советской внешней разведки
43
разоблагение “наследства" Мадъяра, Сафарова и других, он ни разу не явился в Институт для доклада или беседы по этим вопросам, он не сгел нужным даже помогь нагатой парткомом и дирекцией работе по вскрытию троцкистской контрабанды, вышедшей под редакцией самого же Мифа. Тем более он не сгел нужным признать свои ошибки в этом деле и нести партийную ответственность за опубликование всех работ разоблаченных контрреволюционеров. Больше того, видимо, с целью обезопасить себя от возможных претензий со сторны Института по этим вопросам Миф назавтра же после ареста Мадьяра и Сафарова заявил о своем уходе из Института и отказался от по- лугения зарплаты, хотя продолжает вести ту работу, которую он вел и в прошлом (редакция, консультации). (Факт общеизвестный.)
6. 	Больше того, Миф не только не помогал разоблачать троцкистскую контрреволюцию Мадьяра, Сафарова и других, но прямо противодействовал этому, заявив совсем недавно т. Абрамсону (и, видимо, рассчитывая, что это “указание” будет принято как “директива”), гто мы напрасно “ищем” у Мадъяра и Сафарова контрабанду, так как они были двурушниками и вовсе не собирались нигего протаскивать и что если бы им в свое время указали на ошибки, которые мы находим сейчас, они их, несомненно, исправили бы. (Факт сообщен мне т. Абрамсоном.)
<...>
8. Миф принял на работу в Институт троцкиста Потепалова, прекрасно зная его троцкистское прошлое и оказав своим авторитетом несомненное давление на партком, возражавший против приема. (Факт известный парткому.)
9. Миф грезвыгайно энергигно защищал исклюгенного из комсомола троцкиста Мелналксиса, работавшего у нас...
10. Миф запретил дать задуманную мной развернутую рецензию на троцкистскую статью т. Насонова, опубликованную в “Революционном Востоке”...
11. Миф выкинул в одной из моих статей характеристику ошибок Ломи- надзе в вопросе о перманентной революции в Китае как троцкистских, равно как и всякое упоминание имени Ломинадзе...»41.
В связи с потоком подобных заявлений в январе 1936 г. решением Секретариата ИККИ была создана Комиссия по проверке квалификации работников аппарата ИККИ во главе с секретарем ИККИ Москвиным (14 лет до этого под своей настоящей фамилией М. Трилиссер возглавлял иностранный отдел ГПК - ОГПУ - НКВД). В состав комиссии вошли руководящие деятели ИКК, Отдела кадров и Управления делами ИККИ. Все сведения о проверяемых заносились в протоколы заседаний «комиссии Москвина», часто с таким заключением: «Снять с работы в аппарате ИККИ». 27 мая 1937 г. по решению Секретариата ИККИ была создана новая особая комиссия по про¬


44
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
верке работников аппарата ИККИ в составе Димитрова, Мануильского и Москвина (Трилиссера), которая функционировала два месяца, завершив свою деятельность в конце июля 1937 г.98 Только с начала января по конец июля 1937 г. из аппарата ИККИ были уволены 102 человека, т.е. каждый шестой (в штате аппарата ИККИ насчитывалось 606 человек).
8 марта 1937 г. Президиум ИККИ и БЮРО ИКК Коминтерна приняли совместное постановление «О центральных контрольных комиссиях». В нем говорилось, что «в целях содействия партии в деле укрепления ее единства и авторитета и поднятия партийной дисциплины, а также для борьбы с нарушениями партийной этики со стороны членов партии, — Интернациональная контрольная комиссия рекомендует легальным компартиям капиталистических стран создать центральные контрольные комиссии и установить порядок рассмотрения поступков членов партии».
Важнейшей задачей центральных контрольных комиссий согласно данному постановлению являлось «тщательное расследование и рассмотрение дел о членах партии: а) нарушающих единство и сплоченность рядов партии; б) нарушающих партийную дисциплину и конспирацию: в) проявляющих недостаточную классовую бдительность; г) не проявивших большевистской стойкости перед классовым врагом; д) скрывающих под видом внешней преданности партии свое антипартийной лицо (двурушники); е) об агентах классового врага, проникающих в ряды партии». На центральные контрольные комиссии возлагалась также обязанность ревизовать кассу и предприятия ЦК зарубежных партий.
В нелегальных партиях функции ЦКК исполнялись центральными комитетами партий. Решение Центральной контрольной комиссии являлось, как правило, окончательным. Интернациональная контрольная комиссия согласно упомянутому выше совместному постановлению Президиума ИККИ и Бюро ИКК Коминтерна от 8 марта 1937 г. рассматривала лишь апелляции по делам, указанным в Уставе Коминтерна99.
После репрессий, обрушившихся на деятелей ИККИ и ИКК в 1936- 1938 гг., Интернациональная контрольная комиссия существовала номинально. В списках штатных сотрудников аппарата ИККИ за 1941-1943 гг. в графе «ИКК» фигурировало всего две фамилии членов комиссии: М. Цхакая, Ф. Денгель.
Разработка Коминтерном новой стратегической линии, начатая в 1934 г. в ходе приобретаемого опыта антифашистской борьбы и подготовки к VII конгрессу, потребовала и постановки вопроса об изменении методов работы и руководства Коминтерна. В письме И. Сталину от 1 июля 1934 г. Г. Димитров сообщал, что такое изменение необходимо, «учитывая, что невозможно оперативно руководить из Москвы по всем вопросам всеми 65 сек¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
45
циями Коминтерна, находящимися в самых разнообразных условиях». Он предлагал укрепить компартии на местах работниками «за счет сокращения громоздкого бюрократического аппарата ИККИ».
Более подробно Г. Димитров изложил свой план изменения методов работы Коминтерна и структуры ИККИ в следующем письме И. Сталину от 6 октября 1934 г. Он предлагал центр тяжести работы руководства Коминтерна перенести на разрешение основных вопросов политики и тактики, на выработку основных общих установок, формулируемых при тщательном изучении и учете условий и конкретных особенностей положения зарубежных компартий. В письме делался акцент на принятие крупных политических решений, касающихся отдельных секций, при согласии руководства данной секции.
Последовал ответ И. Сталина, который выразил согласие с предложениями Г. Димитрова и рекомендо]вал придать положениям документа вид конкретного плана, в том числе плана по изменению личного состава органов ИККИ. «Я целиком согласен с Вами насчет пересмотра методов работы органов К.И., реорганизации последних и изменения их личного состава. Я уже говорил Вам как-то об этом во время беседы... Теперь дело в том, чтобы придать положениям Вашего письма конкретный вид, наметить новые формы органов К.И., наметить их личный состав и определить момент, к которому следовало бы приурочить практическое осуществление этого дела»100.
15 октября 1934 г. Г. Димитров завершил разработку своих предложений по реорганизации аппарата ИККИ с учетом замечаний И. Сталина. Они были положены в основу «Указания Политбюро ЦК ВКП(б) о работе делегации ВКП(б) в К.И.»
«...Используя огромный опыт работы ВКП(б) и популяризируя его среди компартий, необходимо, однако, избегать механического перенесения методов работы ВКП(б) на компартии капиталистических стран, работающие в совершенно иных условиях и стоящие на совершенно ином уровне развития». В документе подчеркивалась необходимость учитывать своеобразие условий и неравномерность развития коммунистического движения в отдельных странах, не допускать шаблонного подхода и подмены конкретного анализа общими положениями.
С 25 июля по 21 августа в Москве прошел VII конгресс Коминтерна. В докладах В. Пика и Г. Димитрова формулировались конкретные предложения по изменению методов работы Коминтерна и перестройке организационной структуры ИККИ. Эти предложения вошли в «Резолюцию о деятельности Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала», принятую по отчетному докладу В. Пика. Они легли в основу дальнейшей перестройки аппарата ИККИ. Решающая роль в их реализации принадлежала И. Сталину и Политбюро ЦК ВКП(б).


46
В.И. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Так, еще во время работы VII конгресса Коминтерна, 10 августа Политбюро ЦК ВКП(б) вынесло решение по вопросу делегации ВКП(б) в ИККИ:
«1. Ликвидировать Политсекретариат ИККИ, как орган, не оправдавший себя в политической работе.
2. Признать целесообразным создание должности генерального секретаря Исполкома Коминтерна.
3. Наметить генеральным секретарем Исполкома Коминтерна т. Димитрова.
4. Ввиду заявления тт. Димитрова и Мануильского, поддержанного т. Сталиным о невозможности совместной работы с т. Пятницким в руководящих органах ИККИ, признать целесообразным перевод т. Пятницкого на другую работу.
5. Принять следующий проект состава Секретариата ИККИ, предложенный тт. Димитровым, Сталиным, Мануильским и Кагановичем: 1) Димитров (генеральный секретарь), 2) Эрколи, 3) Мануильский, 4) Пик, 5) Марти,
6) 	Куусинен, 7) Готвальд.
В состав кандидатов в Секретариат тт.: 1) Трилиссера, 2) Флорина (немец), 3) Ван Мина (китаец).
6. В состав Президиума ИККИ от ВКП(б) ввести следующих товарищей:
1) 	Мануильского, 2) Сталина, 3) Трилиссера.
7. В состав Исполкома Коминтерна от ВКП(б) ввести следующих товарищей: 1) Мануильского, 2) Сталина, 3) Жданова, 4) Ежова, 5) Трилиссера»101.
21 августа 1935 г. был избран новый Секретариат ИККИ в следующем составе: Г. Димитров — генеральный секретарь; члены: Эрколи, Д. Мануильский, В. Пик, О. Куусинен, А. Марти, К. Готвальд; кандидаты в члены Секретариата: М. Москвин, В. Флорин, Ван Мин.
По качественно новой и менее ступенчатой и громоздкой структуре органами Секретариата ИККИ стали: Отдел кадров, Отдел пропаганды и массовых организаций, Отдел международной связи (Служба связи), Бюро Секретариата ИККИ, редакция журнала «Коммунистический Интернационал», Управление делами. Такая структура была более централизованной и облегчала всеобъемлющий контроль над деятельностью аппарата ИККИ со стороны И. Сталина.
Центральный Секретариат в свою очередь делился на девять секретариатов:
1) секретариат Г. Димитрова, который был непосредственно связан с представителем Компартии Китая, отвечал за решение вопросов по Китаю. В него входили один представитель от КПК, пять политических помощников, два референта и другие сотрудники — всего 13 человек;
2) секретариат Эрколи — ответственный за связи с компартиями Германии, Чехословакии, Австрии, Венгрии, Швейцарии, Голландии, Индонезии и за ре¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
47
шение вопросов этих компартий. В него входили шесть представителей от вышеназванных компартий (кроме Компартии Индонезии), а также два политических помощника, два референта и другие сотрудники — всего 13 человек;
3) секретариат Д. Мануильского — был ответствен за связи с компартиями Франции, Италии, Испании, Бельгии, Португалии, Люксембурга и колоний Франции, Италии и Бельгии. В него входили три представителя от компартий Италии, Испании, Португалии, три политических помощника, пять референтов и другие сотрудники — всего 14 человек. Д. Мануильскому вменялось в обязанность отвечать за работу Отдела кадров ИККИ;
4) секретариат В. Пика — ответствен за связи с компартиями Турции, Персии, Румынии, Югославии, Болгарии, Греции, Албании. В него выходило два представителя от компартий Греции и Турции, два политических помощника, три референта и другие сотрудники — всего 12 человек;
5) секретариат О. Куусинена — отвечал за связи с компартиями Японии, Индии, Кореи, Сиама. В него входили представитель Компартии Японии, два политических помощника, два референта и другие сотрудники — всего 10 человек. Кроме того, на О. Куусинена возлагалась ответственность за работу КИМа;
6) секретариат А. Марти — ответствен за связи с компартиями Англии, США, Канады, Южной Африки, Ирландии, Филиппин, Новой Зеландии и колоний Англии и США. В него входили три представителя от компартий Англии, США и Канады, три политических помощника, три референта и другие сотрудники — всего 12 человек. А. Марти также отвечал за руководство работой комфракции МОПРа;
7) секретариат М. Москвина — отвечал за связи с компартиями Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы. В него входили по два представителю от компартий, три политических помощника, два референта и др. — итого 11 человек. Кроме того, М. Москвин отвечал за финансы ИККИ, за работу Отдела международной связи (Службы связи) и администрации;
8) секретариат В. Флорина — был ответствен за связи с компартиями Швеции, Норвегии, Дании, Исландии. В него входили два представителя от компартий Швеции и Норвегии, два политических помощника, один референт и др. — всего 7 человек;
9) секретариат Ван Мина, отвечавший за связи с компартиями Аргентины, Бразилии, Мексики, Кубы, Пуэрто-Рико, Парагвая, Эквадора, Панамы, Гаити, Гватемалы, Гондураса, Сан-Доминго, Сан-Сальвадора, Боливии, Тринидада, Никарагуа, Уругвая, Чили. В него входили четыре представителя от компартий Бразилии, Аргентины, Мексики и Кубы, два политических помощника, два референта и др. — всего 11 человек102.
Генеральный секретарь подготавливал и ставил текущие политические и практические вопросы в руководящих органах ИККИ; вел переписку с компартиями; устанавливал повестку дня заседаний Секретариата ИККИ или же


48
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
определял, какой инстанции должны быть переданы различные вопросы для рассмотрения или их разрешения; подписывал все протоколы и документы руководящих органов ИККИ; осуществлял общий контроль за работой аппарата ИККИ. Ему было подчинено Бюро Секретариата ИККИ.
Устранение лендерсекретариатов, в которых раньше подготавливались основные конкретные решения по вопросам отдельных компартий, означало, что руководители ИККИ теперь более непосредственно контролировали деятельность руководства зарубежных компартий.
Отдел кадров был создан на основе изъятого сектора кадров Орготдела по решению Политкомиссии Политсекретаритата ИККИ от 15 июня 1933 г., а сам Орготдел был реорганизован в Отдел партийного строительства.
Незадолго до появления Отдела кадров, 11 сентября 1931 г., Постоянная комиссия Политсекретариата приняла решение «О порядке приема и увольнения работников аппарата ИККИ». В нем устанавливались три категории работников: 1) руководящие работники ИККИ (представители компартий, заведующие и заместители заведующих отделами и лендерсекретариатами, ответственные редакторы); они назначались на должности и освобождались от них Политкомиссией Политсекретариата ИККИ; 2) политические работники (референты, переводчики, секретари отделов, заведующие и их заместители технических отелов, практиканты); они назначались на должности и освобождались от них Малой комиссией Политсекретаритата ИККИ; 3) технические работники; назначались на должности и освобождались от них Штатной комиссией.
Создание Отдела кадров означало переход ИККИ к осуществлению более строгой и упорядоченной кадровой политики, к усилению контроля за подбором и расстановкой руководящих работников в зарубежных компартиях и в аппарате ИККИ. Тот факт, что в Отдел кадров влился так называемый Специальный отдел, ранее занимавшийся проверкой кадров и перепроверкой их через советские специальные службы, говорил о том, что Отдел кадров ИККИ не только сохранял, но и укрепил связь с советскими соответствующими органами. Заведующим отделом был назначен Антон Краевский (настоящая фамилия Владислав Штейн, 1886-1937), работал на этой должности до июля 1936 г., ранее он был руководителем Специального отдела. Его заместителями были назначены Я. Цируль (1885) (ранее заведовал сектором кадров Орготдела ИККИ) и М. Черномордик (1889 103-1937) (ранее был заместителем заведующего Специальным отделом)104. Каждый из них курировал группу референтов, занимавшихся кадровыми вопросами компартий определенных регионов. К примеру, Черномордик курировал референтов компартий Средней Европы, Балканских, Скандинавских и латиноамериканских стран, а также Японии и Китая.


Глава 1. Органы советской внешней разведки
49
С июля по декабрь 1936 г. зав. Отделом был М. Черномордик, с декабря 1936 г. до мая 1937 г. — армянин Геворк Алиханов (отец Елены Боннер) (1897-1938), с мая 1937 г. по январь 1938 г. — болгарин Г. Дамянов (псевдоним Георгий Белов, 1892-1981), с апреля 1938 г. по январь 1939 г. — Матвей Андреев (1888 г.), с мая 1939 г. по октябрь 1941 г. — Пантелеймон Гуляев (1903-1956). В 1937 г. были арестованы сначала А. Краевский, М. Черномырдин, затем в мае Г. Алиханов.
Работники секций подбирались непосредственно самими секциями, причем все кандидатуры предварительно проверялись Отделом кадров ИККИ и состояли на учете в Личном столе (Стол личного состава при Управлении делами был создан 13 февраля 1933 г.) Управления делами ИККИ.
Вызов работников на временную или постоянную работу из зарубежных компартий производился исключительно через Отдел кадров по постановлению Политкомиссии или Малой комиссии. Как правило, компартии присылали материал на направляемых работников, и только после согласования кандидатуры с Отделом кадров давалось согласие на направление данного работника на работу в ИККИ.
Отдел кадров был реорганизован после VII конгресса Коминтерна. Он состоял из секретариата из пяти человек и четырех секторов: 1) руководящих партийных кадров (заведующий М. Черномордик), в ней работали 25 человек, 2) подготовки кадров (зав. С. Гопнер), в ней работали четыре человека,
3) международных аппаратов (зав. Абрамян), в ней работали пять человек,
4) проверки и регистрации (зав. Леонтьев), работали восемь человек. (В 1940 г. имелось пять секторов: нелегальных партий (15 сотрудников), легальных партий (15 сотрудников), восточных партий (9 сотрудников), сектор информации (5 сотрудников), сектор подбора и проверки кадров аппарата ИККИ (4 сотрудника)105.
Отдел кадров из года в год рос численно (это было связано с усилившейся проверкой кадров в годы репрессий). В 1932 г. он включал 13 человек, в 1935 г. — уже 47, 1938 г. — 64, 1939 г. — 50, 1940 г. — 56 человек106. То есть вырос почти в пять раз с 1932 по 1938 г.
11 февраля 1936 г. Секретариат ИККИ принял специальное Положение об Отделе кадров. В документе, в частности указывалось, что отдел должен изучать и обобщать опыт кадровой политики и компартий, оказывать помощь в постановке изучения активом компартий учения Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина, руководить работой международных школ, контролировать подбор их аппарата и организацию набора студентов в школы. Отделу ставилась задача обобщения опыта зарубежных компартий по защите и охране своих организаций от провалов и репрессий и подготовки соответствующих рекомендаций и предложений по улучшению конспирации и т.д.107


50
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Данное Положение внесло изменения в структуру Отдела кадров. Отныне в него входили такие подразделения: референты по кадрам отдельных партий, находившихся под непосредственным руководством заведующего отделом и его заместителя, сектор подготовки кадров, сектор международных аппаратов и политэмиграции, группа спецшкол, секретариат.
В связи с усилением борьбы внутри коммунистического движения против «классово-враждебных элементов, проникших в компартии» Отдел кадров в декабре 1935 г. разработал специальную Инструкцию по работе кадров комиссий при ЦК компартий. В ней указывалось, что эти комиссии создаются при ЦК легальных партий «в целях улучшения работы партий, перестройки партийного аппарата и лучшей расстановки партийных сил, а также ввиду необходимой подготовки партий к переходу не нелегальное положение». Эти комиссии должны были состоять из трех человек, «намечаемых Политбюро партий и утверждаемых ИККИ». Был определен примерный состав кадровых комиссий: один из членов секретариата партии (председатель), заведующий организационным отделом, представитель Центральной контрольной комиссии (если таковая имелась).
В задачи комиссий входило «систематическое изучение руководящих кадров партий и массовых организаций... с точки зрения правильного их использования, их проверенности и преданности партии, возможности использования на секретной и нелегальной работе, разработка мероприятий и предложений по плановому перемещению партийных кадров, переподготовке старых кадров, подготовке и выдвижению новых, лучшему использованию отдельных работников»108.
По мере накопления материалов они должны были пересылаться в аппарат ИККИ как «особо конспиративные документы». Рекомендовалось при этом не указывать имен и фамилий товарищей в биографиях, а только проставлять на них порядковые номера. Список с расшифровкой этих пометок хранить особо, в другом надежном помещении. Предписывалось также все собранные материалы о провалах и арестах, имевших место в компартиях, пересылать в ИККИ для использования, рекомендовалось активнее изучать методы работы полиции по борьбе с коммунистами109.
В начале 1936 г. Секретариат ИККИ вменил в обязанность Отделу кадров «прекратить существующую до сих пор практику оставления на территории СССР лиц, подозреваемых в провокации и шпионаже, допуская исключение только в тех случаях, когда этого требуют соответствующие органы». Отделу было предложено «разработать и провести ряд мер по возвращению в капиталистические страны всех лиц, не проявивших в прошлом необходимой большевистской стойкости и преданности партии, в первую очередь тех, кто заподозрен в шпионаже и провокации». Запрещалось также оставлять в СССР «лиц, которые отсеялись по разным мотивам при наборе или выпус¬


Глава I. Органы советской внешней разведки
51
ке международных школ». В то же время подлежали «возвращению в свои страны все лица, ранее учившиеся в международных школах и оставшиеся на территории СССР»110.
Учебные заведения Коминтерна. Как и в прежние годы, ИККИ и сотрудники его аппарата принимали участие в разработке учебных программ и курсов для иностранных студентов Международной ленинской школы (МЛШ) (1925-1938), где учились китайцы и американские негры; Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ) (1921-1938), он имел отделения в Ташкенте, Баку и Иркутске, где учились африканские негры, корейцы, филиппинцы, малайцы, иранцы, турки, арабы, тибетцы, уйгуры, тувинцы, монголы, дунгане, афганцы. Индийская, индонезийская и японские группы были выделены в специальные курсы, существовавшие в системе специального сектора КУТВа, но совершенно изолированные от остальных студентов спецсектора как в жилом, так и в учебном отношениях.
Коммунистический университет трудящихся китайцев (первоначально назывался имени Сунь Ятсена) (КУТК) (1925-1930), где учились китайцы. В последние годы работой КУТК были недовольны представители делегации КПК в Коминтерне. Так, в марте 1929 г. в ИККИ от них поступило письмо, где говорилось, что за последние годы университет израсходовал на свои нужды 5 млн рублей. «А полученные достижения выражаются лишь в том, что среди 250 приехавших студентов только очень незначительное число можно использовать для работы, — говорилось в письме. — Их учеба так не соответствует действительности, и их теоретический уровень так беден». В документе сообщалось, что около 30 приехавших в Китай студентов выдали себя Нанкинскому (читай гоминьдановскому. — В.У.) правительству. «Они опубликовали в печати список студентов, обучающихся в Москве. Некоторые из них даже использованы и организованы Нанкинским правительством для шпионства среди студентов, вернувшихся из Москвы в Китай, в Шанхае, Дай- рэне (Дальним. — В.У.) и других портах», — утверждалось в письме111. Считая, что КУТК есть партийная школа Компартии Китая, китайская делегация требовала отчета о работе от ответственных товарищей университета, она настаивала на усилении военной учебы, введении в курс учебы особого предмета «вооруженное восстание», улучшении работы библиотеки, максимальном сокращении штата университета, состоящего из 396 работников. Кроме того, было заявлено, что «нынешнее состояние КУТК не удовлетворяет» китайскую сторону и что при определении курса университета «нужно исходить из спроса Китая»112.
6 ноября 1929 г. по решению Секретариата ЦК ВКП(б) вновь была создана комиссия по обследованию КУТКа во главе с К.И. Кирсановой. Комиссия указала, что «директива ЦК о необходимости мероприятий, ликвидирующих


52
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
неудовлетворительность социального состава студенчества КУТК, не выполнена, производственная и партийная практика для студентов не организована, КУТК не обеспечен кадрами научных работников, преподавателей, руководителей кафедр». Среди политических, практических и бытовых извращений в жизни ячейки КУТК были названы следующие: гоминьдановщина, ликвидаторство, упадничество, правоуклонистские взгляды в вопросах положения в Китае и задачах КПК, борьба против линии партии, призывы к борьбе против политики партии, примиренчество, троцкизм, национализм, нарушение партийной и учебной дисциплины, мелкобуржуазные требования абсолютной демократизации и справедливости, разрыв между массой и руководством, отсутствие минимального доверия к руководящим органам и, наконец, беспринципная групповая борьба, личные склоки и драки113. После обсуждения комиссия разделилась поровну: одна часть была за ликвидацию КУТК (Кирсанова, Петерс, Пшеницын), вторая — против ликвидации, за коренную реорганизацию (Булат, Гопнер и Таль). В конце концов победила первая группа, и КУТК был закрыт.
Коммунистический университет национальных меньшинств Запада им. Ю. Мархлевского (КУНМЗ) (1921-1937); имел отделение в Ленинграде; вел практическую работу со студентами, проверял работу специальных секторов коммунистических вузов, в которых обучались зарубежные коммунисты. Там были такие сектора, как белорусский, болгарский, венгерский, греческий, еврейский, итальянский, латышский, литовский, молдавский, немецкий, польский, румынский, скандинавский, финский, эстонский, югославский114.
С 1928 г. в составе КУТК действовал Научно-исследовательский институт по Китаю, созданный для изучения революционного движения в Китае.
25 октября 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) разрешило ИККИ учебную программу МЛШ «расширить путем введения новых военных дисциплин»; «открыть польские инструкторские курсы со сроком обучения 9 месяцев в составе 30 слушателей», а для 50 немцев — 5-месячные курсы; ввести военные дисциплины на 6-месячных курсах КИМа; подготовить специальную группу для компартий Великобритании и США»115.
В марте 1930 г. Спецотдел ОГПУ в связи с возросшим интересом иностранных разведок к вопросам подготовки коммунистов для партийной подпольной работы в интернациональных вузах Коминтерна произвел проверку состояния конспиративной работы в КУТВе. У ОГПУ имелись данные из показаний арестованных агентов и информации разведки о недостаточной постановке секретной работы в КУТВе. Проверка установила пренебрежительное отношение к элементарным требованиям конспирации. По итогам проверки руководство КУТВа получило предписание устранить выявленные недостатки:
1) 	всю секретную переписку (приемка, хранение, печатание и отправка) надлежало сконцентрировать исключительно в секретной части;


Глава I. Органы советской внешней разведки
53
2) все дела спецработников (спецсектора, парткомиссии, востоковедения, военного и администрации) — сдать в секретную часть;
3) запретить сотрудникам КУТВа получать секретные материалы из ИККИ и других источников помимо секретной части;
4) запретить всем без исключения сотрудникам КУТВа брать секретные материалы для работы на дом;
5) выдачу секретных материалов в секторы осуществлять на основании инструкции Спецотдела при ОГПУ;
6) согласовать со Спецотделом при ОГПУ программу курса по вопросам конспирации, преподаваемым в Спецсекторе КУТВа116.
10 апреля 1931 г. начальник Спецотдела при ОГПУ Г.И. Бокий направил ректору КУТВа И.Л. Райтеру и в ИККИ И. Пятницкому представление, в котором отмечал следующее:
«Несмотря на то, что с момента (предыдущего) обследования прошло уже более года, все же основные предложения Специального отдела остались не только не выполненными, но даже положение значительно ухудшилось. Со стороны руководства КУТВа и Секретной части не уделялось должного внимания секретной работе. Секретная часть превратилась в административноорганизационное звено аппарата КУТВа и, несмотря на недостаточность своих штатов, занималось главным образом работой по приемке, оформлению, учету и отправке студентов. Такое положение привело к тому, что благодаря халатно-небрежному обращению и хранению секретных документов работниками КУТВа имели место случаи пропажи, хищения, утери секретных документов и разглашения секретных данных о работе»117. Далее Бокий просил Райтера распорядиться о выполнении в месячный срок всех указаний Спецотдела ОГПУ и соответствующих комиссий ИККИ по упорядочению конспирации и секретной работе университета118.
Обследование в 1932 г. бригадой Восточного секретариата ИККИ спецсектора КУТВа выявило ряд недостатков в университете: неудовлетворительный студенческий состав по социальному положению, партийному стажу и опыту партийной работы, недостаточное внимание секций к подбору кандидатов в КУТВ, слабая постановка практических занятий студентов в Коминтерне, КИМе, Профинтерне, «чрезвычайно неудовлетворительное положение с конспирацией»119.
К февралю 1936 г. в МЛШ и КУТВ обучался 81 китаец (14 — в МЛШ, 67 — в КУТВ), предполагалось со стороны КПК направить в Москву на учебу еще 250 человек. Причем в КУТВ учились китайцы из Маньчжурии (52 человека), в большинстве своем партизаны, 9 человек — из советского Дальнего Востока и 6 человек — так называемая «особая группа». В МЛШ учились китайцы из гоминьдановских и советских районов Китая.


54
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В постановлении Секретариата ИККИ о международных школах от 27 апреля 1936 г. указывалось:
«I. По Коммунистигескому Университету Трудящихся Востока (КУТВу)
1) Выделить из Университета коминтерновскую часть и передать целиком руководство ее в руки Секретариата ИККИ.
2) Предложить тов. Рейтеру отказаться от какого бы то ни было увольнения и перемещения кадров КУТВа до окончательной реализации разделения Университета.
3) Утвердить следующий набор в КУТВ на 1936-37 годы:
4) По Китайскому сектору — 166 человек...
II. 	По МДШ
1) Отказаться от нового набора студентов из легальных секций (за исключением чехословацкой).
2) Сектору подготовки кадров совместно с МЛШ подготовить организацию партийных школ этих секций.
3) Для обеспечения возможности организации школ в этих странах организовать при МЛШ лекторские группы и развернуть их следующим образом: КП США — 10 чел., Англии — 5, Франции — 10, Испании — 10, Чехословакии — 10, Польши — 4, Скандинавских стран — 12, Китая — 6. Всего 67 человек.
4) Утвердить набор курсантов на 1936-37 гг. по командировке следующих компартий: КП Германии, Австрии, Китая, Болгарии, Чехословакии, Италии, Финляндии, Литвы, Греции, Румынии, Югославии, стран Латинской Америки»120.
В 1936 г. на базе зарубежного сектора КУТВа по постановлению Секретариата ИККИ был организован Научно-исследовательский институт национальных и колониальных проблем (1936-1939 гг.), который занимался исследовательской работой, готовил аналитические материалы для ИККИ, имел учебное отделение, научные кабинеты (арабский, африканский, индийский, персидский, турецкий, японский и др.) В 1927-1937 гг. КУТВ издавал журнал «Революционный Восток».
IV Разведывательное управление Штаба РККА - ГРУ РККА
С сентября 1926 г. Разведупр превратился в IV Разведывательное управление Штаба РККА, так как стали номерными наименования управлений Штаба РККА. Разведотделы военных округов были переименованы сначала в 7-е отделы, а с февраля 1930 г. стали 4-ми отделами.


Глава 1. Органы советской внешней разведки
55
Начальником IV управления являлся Я.К. Берзин; его помощниками — Б.Б. Бортниковский, Н.А. Семенов, с 1929 г. по 1932 г. — Р.А. Таиров, с февраля 1932 г. по июнь 1933 г. — Б.Н. Мельников, с июня 1933 г. по май 1934 г. — временно исполняющий должность (врид) зама В.В. Давыдов.
В управлении насчитывалось четыре отдела:
1-й (войсковой разведки) — начальник Н.А. Семенов, с февраля 1927 г. —
A.И. Гречаник, с марта 1930 г. — В.Е. Луцкевич, с мая 1931 г. — А.П. Трифонов;
2-й (агентурный) — начальник Б.Б. Бортниковский, с июля 1929 г. — Р.А. Таиров, с февраля 1932 г. — Б.Н. Мельников, с июня 1933 г. — врид
B.В. Давыдов;
3-й (информационно-технический, с февраля 1933 г. как информационно-статистический) — начальник А.М. Никонов, с марта 1930 г. — И.Г. Клоч- ко, с февраля 1931 г. — вновь А.М. Никонов;
4-й (внешних сношений, с 1934 г. как иностранный) — начальник
C.Р. Будкевич, с марта 1929 г. — Ф.П. Судаков, с октября 1930 г. — И.А. Ринк, с мая 1931 г. — В.Т. Сухорукое, с июля 1933 г. — В.В. Смагин, с июня 1934 г. —
А.И. Геккер.
Отдел внешних сношений работал с советскими военными представителями за границей и с зарубежными — в СССР. Однако с ноября 1931 г. по июль 1936 г. советские военные атташе находились в ведении Сектора по работе военных и военно-морских атташе за границей Секретариата Нарком- военмора и представителя РВС СССР (затем Сектор военных и военно-морских атташе НКО СССР). Причиной такого организационного решения стал провал в июле 1931 г. агентуры военного атташе в Польше В.Г. Богового; в начале августа Политбюро ЦК объявило Боговому выговор за раскрытие вследствие этого связей между IV управлением и военными атташе, поскольку формально те представляли за рубежом РВС СССР, а не военную разведку121.
К марту 1931 г. появился 5-й (дешифровальный) отдел; начальник с февраля 1931 г. П.Х. Харкевич.
Начальники отделов являлись помощниками начальника Управления каждый по своему направлению деятельности.
Имелась также шифровальная часть, которую возглавлял В.Я. Закис, с марта 1930 г. — Э.Я. Озолин.
К концу 1926 г. аппараты военного (ВАТ) и военно-морского атташе за рубежом были учреждены в 12 странах: Финляндии, Швеции, Прибалтике (один аппарат ВАТ на Латвию, Литву и Эстонию), Польше, Германии, Италии, Англии, Турции, Иране, Афганистане, Китае и Японии.
В первой половине 1930-х годов структура военной разведки существенно не менялась.


56
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В марте 1930 г. в составе IV Разведуправления появились три новые части: 2-я — производственная, начальник с мая 1930 г. — А.И. Гуревич (Горин); 3-я — административная, начальник — И.И. Пльчак; 4-я — финансовая, начальник А.И. Иванов, 1-я (шифровальная часть) возглавлялась
Э.Я. Озолиным, вошла как три новые в общую (административную) часть. В июне 1931 г. в ней появилась 5-я часть (радиоразведка) — начальник Я.А. Файвуш, которая существовала в составе Управления до февраля 1933 г.
К февралю 1933 г. имелась еще отдельная лаборатория — бывшая производственная часть, начальник С.М. Ляймберг, с февраля 1934 г. — А.У. Филимонов.
Командный состав IV Разведывательного управления Штаба РККА на март 1931 г. насчитывал 110 человек122.
Задачи и цели IV Управления пояснялись в первых восьми пунктах мартовского (1931) проекта Положения о IV Управлении Штаба РККА.
«IV Управление есть орган стратегической разведки Штаба РККА.
Ведению Управления подлежит:
1) Организация и ведение стратегической разведки.
2) Изучение иностранных государств с военной, военно-политической и экономической сторон, на основе материалов стратегической разведки и изучения иностранной литературы.
3) Учет и оценка работы военных атташе.
4) Участие в подготовке и инспектировании разведывательной службы войск и, в первую очередь, разведывательных органов штабов.
5) Подготовка и подбор кадров разведработников.
6) Изучение и распространение среди органов и частей РККА материалов, полученных на основе всех видов разведки, в виде: сводок, бюллетеней, справок, обзоров и т.д.
7) Выполнение специальных заданий Председателя Реввоенсовета СССР.
8) Участие в разработке операций и мобилизационных планов в области, касающейся разведки»123.
Пополнение кадров оперативных работников Разведывательного управления проводилось в эти годы, как правило, за счет командиров, оканчивающих восточный и основной факультеты Военной академии РККА и другие военные академии (с 4-5-летним сроком обучения), и лиц, прошедших специальную подготовку на годичных курсах усовершенствования комсостава при Разведывательном управлении и в специальной высшей школе разведслужбы.
Восточный факультет Военной академии РККА был открыт еще в начале 1920-х годов из-за резкой нехватки военных специалистов по Востоку. Его руководителем с 1922 г.124 стал Андрей Евгеньевич Снесарев125, бывший генерал-лейтенант царской армии, опытный разведчик и известный востоковед. На восточное отделение принимались выпускники основного отделения. Первый выпуск этого отделения (восемь человек), состоялся в 1923 г. Для рас¬


Глава I. Органы советской внешней разведки
57
ширения базы для подготовки военных специалистов по Дальнему Востоку в октябре 1926 г. начались занятия на специальных трехгодичных курсах при Дальневосточном университете. Там готовили разведчиков, которые могли бы работать в Японии, Китае и Корее126.
Кадры разведчиков готовили также на курсах усовершенствования по разведке при Разведупре Штаба РККА. Эти курсы готовили начальников разведки штабов округов, корпусов и дивизий и их помощников, а также давали командирам РККА некоторые специальные знания по агентурной и активной разведке и по контрразведке.
Оперативным разведработникам в целях повышения их квалификации предоставлялось также право льготного поступления во все военные академии и на военные факультеты гражданских вузов.
Пребывание разведработников на постоянной нелегальной работе за рубежом для выполнения специальных заданий приравнивалось к пребыванию на фронте в военное время, со всеми вытекающими отсюда для разведрабт- ников правами и преимуществами.
За время службы в разведорганах оперативные работники в те годы пользовались также прибавкой к окладам соответствующих категорий военнослужащих в РККА в размере: за 2 года службы — 20%, 4 года — 40%, 6 лет — 60%, за 10 лет и более — 100%127.
Оперативные работники разведотделов, потерявшие во время зарубежной работы здоровье, и их семьи получали пособия на лечение и в необходимых случаях обеспечивались пенсиями по персональному представлению начальника Управления, в размерах не ниже двойного оклада военнослужащих соответствующей категории и служебного стажа.
Семья погибшего на нелегальной работе за рубежом обеспечивалась за счет государства в размере ни ниже зарплаты погибшего работника.
К концу 20-х годов IV управление имело в своем распоряжении сильный заграничный аппарат, работавший по легальной линии, а также имеющий свою разветвленную нелегальную сеть. Например, в берлинской нелегальной резидентуре насчитывалось более 250 человек. На «специальную работу» в
1929-1930 гг. Управлению было выделено 750 тыс. ам. долл. и 515 тыс. руб. (в эту сумму не входили денежное содержание военных и военно-морских атташе и оплата научных командировок)128.
В марте 1930 г. в Москве состоялось специальное совещание по военнотехнической разведке (ВТР). Военно-техническая разведка уже во второй половине 20-х годов становится одним из приоритетных направлений советской военной разведки. С апреля 1926 г. Разведупр начал выпускать «Военно-технический бюллетень» с целью знакомить заинтересованные учреждения, штабы и войсковые части Красной армии с секретными новейшими техническими достижениями и их применением: в области артиллерии, руч¬


58
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ного оружия, броневого дела, военной химии, связи и электротехники, военно-инженерного дела, воздушного и морского флота, военной промышленности.
Для ведения ВТР использовались как легальные, так и нелегальные каналы. В 1930 г., например, создаются нелегальные резидентуры ВТР в Италии (миланская резидентура) во главе с JI.E. Маневичем и в Чехословакии во главе с И. Крекмановым. С легальных позиций широко использовались возможности Наркомата внешней торговли и НКИД. В то же время в советских торгпредствах создаются инженерные отделы (ИО), призванные обеспечивать РККА всем необходимым из-за рубежа — от новейшей военной техники до предметов культурно-бытового назначения.
По итогам обсуждения мартовского (1930) совещания АО ВТР было принято решение выделить IV Управлению дополнительные кредиты на ведение технической разведки; в случаях же, «когда представляется возможность купить интересующие нас готовые образцы, полный комплект рабочих чертежей, важных рецептов и т.д., заинтересованные учреждения отпускают IV Управлению необходимую для этой цели сумму сверх вышеуказанного кредита»129.
В 30-е годы советская военная разведка продолжала принимать самое активное участие в зарубежном военном сотрудничестве Красной армии, которое раньше всего распространилось на веймарскую Германию. Еще во времена Репалло, в 1922-1923 гг., в Москве были специально созданы акционерные общества «Берсоль» и «Метахим», через которые шли военные заказы. На территории СССР действовали совместные объекты «Томка» (военно-химический полигон на станции Причернавская), «Липецк» (подготовка летнего состава немецких ВВС и опытно-исследовательская работа), «Кама» (танковая школа в Казани)130.
В СССР всеми аспектами сотрудничества с Германией ведали начальники Разведотдела — Разведупра Штаба РККА А.Я. Зейбот и Я.К. Берзин и начальник 8-го (немецкого) отделения КРО ОГПУ О.О. Штейнбрюк131.
15 апреля 1925 г. германский Рейхсвер и Управление ВВС РККА подписали протокол о создании в Липецке секретной немецкой авиашколы (полное название этой школы «Научно-опытная станция для испытания летательных аппаратов»).
Для управления центрами Рейхсвера в СССР был создан секретный «Центр Москва», который возглавил полковник фон дер Лит-Томсен. Липецк для размещения школы был выбран немцами по ряду причин. Здесь базировалась Вторая высшая школа красных военных летчиков, которая располагала хорошими авиамастерскими и аэродромом. Липецк находился достаточно далеко от Москвы (более 500 км по железной дороге, в то же время на самолете до столицы можно было долететь за 2 часа). Учитывалось и то, что в этом районе имелись полноводная река Воронеж и большой Петровский


Глава /. Органы советской внешней разведки
59
пруд, сохранившийся от металлургических заводов XVIII в. На них можно было проводить испытания гидросамолетов и обучение военно-морских летчиков. Прагматичные немцы не сбрасывали со счетов и тот факт, что Липецк был старинным «генеральским» курортом России, где до 1917 г. офицеры царской армии лечились минеральной водой и целебными грязями. Авиашкола первоначально предназначалась для обучения асов Первой мировой войны, многие из которых имели и ранения, и травмы, и хронические профессиональные заболевания.
В целях маскировки командование Красной армии настояло на том, чтобы обучение немецких летчиков проводилось под «крышей» какого-нибудь советского военного объекта. Лит-Томсен в связи с этим вспоминал: «Следовало построить такое сооружение, которое отвечало бы самым широким потребностям... Позднее возникло условие пристроить школу к существующему аэродрому, дабы она не бросалась в глаза. Таким образом, вышли на Липецк, где пришлось смириться с уже имевшимся аэродромом»132.
Все расходы на оборудование и содержание секретной авиашколы возлагались на германскую сторону. Прикрытием для немецкого авиацентра стал
4-й авиационный отряд 38-й авиаэскадрильи ВВС РККА. В 1930-1930 гг. командиром этой части был В. Орлов133. Но между ним и начальником немецкой авиашколы майором Вальтером Штаром произошел серьезный конфликт, приведший к переводу обоих офицеров из Липецка. В 1931 г. новым командиром 4-го авиаотряда стал А. Томсон, а В. Штара сменил майор Макс Мор. Последним руководителем авиацентра Рейхсвера в 1932-1933 гг. был капитан Готлоб Мюллер134.
Приняв решение превратить Липецк в испытательный центр новейшего вооружения, германское руководство выделило немалые средства для расширения местного аэродрома, постройки необходимой инфраструктуры и обустройства полигона к северо-западу от города. Так, в 1928 г. под руководством немецкого инженера Эрнста Бормана (будущего генерала) были сооружены основные объекты: две взлетно-посадочные полосы, пять домов для персонала школы, семь бараков для курсантов, авиамастерская, два стенда для испытания моторов, телефонная станция, склады для горючего, а также казино и кирха. Позднее строительство продолжалось.
В 1928 г. в последний раз в Липецке прошли переподготовку 48 асов Первой мировой войны, которым в будущем предстояло занять высшие командные посты в военно-воздушных силах фашистской Германии — люфтваффе. С 1929 по 1932 г. в Липецк стали направлять молодых немецких курсантов и последние разработки ведущих немецких авиастроительных фирм. В 1929 г. впервые проводились опыты с новыми взрывателями авиабомб, прицелами, устройствами для бомбометания и т.д. Всего до 1933 г. в СССР было испытано и принято на вооружение германских ВВС около 800 различных компо¬


60
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
нентов авиатехники135. Новые задачи, возложенные германским командованием на липецкий центр, привели к значительному увеличению численности его персонала. В 1929 г. здесь трудились 267 советских сотрудников, тайно приезжали несколько десятков курсантов и 70-100 специалистов. Летом
1930-1931 гг. в Липецке работали и обучались до 300 немцев136. На момент закрытия школы в 1933 г. (последние германские офицеры покинули Липецк 14 сентября) были подготовлены сотни летчиков, имевших опыт применения боевого авиавооружения. В отечественной историографии принято считать, что в СССР прошли обучение 120 немецких военных летчиков и примерно 100 штурманов. Однако в Германии имелось две школы-дублера липецкого авиацентра, в которых использовались результаты испытаний и учений в Липецке. Участник событий начальник «Московского центра» Нидермайер, попав в советский плен, сообщил: «В школе (Липецка. — В.Н.) было обучено около 700 человек летчиков»137.
Особый режим секретности помог сохранить в тайне липецкий центр (это было грубое нарушение Версальского договора Германией и СССР), разведки многих европейских стран, особенно Англии, Франции, Чехословакии, Польши, упорно охотились за секретами Рейхсвера и РККА, но до 1932 г. тайна авиацентра не была раскрыта. СССР получил огромную пользу от сотрудничества с Рейхсвером, у него появился доступ к передовым европейским достижениям в самолетостроении138. Так, любой самолет, прибывший в СССР, вначале фотографировался и внимательно осматривался советскими специалистами. В Москве и Липецке были сформированы исследовательские группы, изучавшие результаты деятельности немецких коллег. В наиболее «сложных» случаях необходимые сведения поступали по каналам советских спецслужб. Некоторых немецких сотрудников секретной авиашколы удалось склонить к сотрудничеству со спецслужбами СССР139. Таким образом, ОГПУ знало почти все, что делалось у немцев. Очевидно, что полученная информация учитывалась советскими конструкторами при разработке новых моделей самолетов.
Продолжительным было и сотрудничество с японской армией. Нарком- военмор К. Ворошилов в январе 1930 г. докладывал Политбюро: «Вопрос об обмене командирами-офицерами между Японией и Красной Армией имеет уже значительную давность. Еще в 1925/26 году бывший японский военный атташе в СССР полковник Мике неоднократно выдвигал его по поручению Генштаба перед тов. Пугачевым (заместителем начальника Штаба РККА). При этом японцы основной упор делали на командирование офицеров-япон- цев в СССР «для изучения языка» и, очевидно, усматривали в этом с их стороны стремление обеспечить официальным путем более широкое развертывание агентурной сети. Мы возражали против этого, предлагая перенести центр тяжести вопроса на взаимное прикомандирование командиров-офице-


Глава /. Органы советской внешней разведки
61
ров к воинским частям. В этом смысле и состоялось решение Политбюро от 28 июля 1927 года, считавшее возможным допустить в наши части до пяти японских офицеров на основаниях полной взаимности с японской стороны... Очевидно, это не удовлетворило японцев... 10 декабря 1929 года на обеде, устроенном японским военным атташе полковником Комацубара, он официально заявил начальнику Отдела внешних сношений т. Судакову о том, что Японское военное министерство на основании доклада генерала Мацуи (начальник Генштаба) приняло решение согласиться на переговоры о взаимном прикомандировании каждой стороной по 2 человека (одного в пехоту и одного в кавалерию), переговоры поручено вести ему — Комацубара — в Москве. Не случайно, очевидно, и то, что возобновление разговора на эту достаточно старую тему совпало по времени с нашими военными успехами на Дальнем Востоке и обменом нотами с САСШ, ибо интерес японцев к РККА сильно возрос»140. К. Ворошилов предлагал пойти на предложение японцев, «учитывая, что японская армия представляет для нас большой интерес и что специфические японские условия крайне затрудняют изучение этой армии обычными методами»; соглашение было достигнуто, срок стажировки для каждого командира-офицера был определен в полтора года. 21 марта 1930 г. К. Ворошилов уведомил замнаркоминдела Л.М. Карахана о том, что «отъезд Мияко и Козумаро Хорите намечен на 30 марта... Возражений против прикомандирования к частям РККА указанных двух японских офицеров у меня нет. Назначенные для прикомандирования к японской армии командиры РККА Покладок141 и Козловский142 готовятся к отъезду в Японию 15 апреля»143.
Через три года данное соглашение было продлено, а в 1935 г. руководство СССР согласилось еще на одно предложение японцев. Теперь кроме двух командиров — офицеров, направлявшихся в воинские части, еще по двое с каждой стороны приезжали специально изучать язык. Несколько месяцев спустя была достигнута новая договоренность, что изучающих язык будет уже не двое, а четверо.
«Пребывание наших командиров в Японии себя оправдывает: люди изучают страну, язык, получают правильное впечатление о методах боевой подготовки частей, их сильных и слабых сторонах, условиях быта и нравах»144, — писал К. Ворошилов И. Сталину в декабре 1935 г.
Политика обмена стажерами с японцами продолжалась до 1938 г.145
Советских военных разведчиков (так же как и работавших по другим линиям — Коминтерна, ОГПУ), которые по разным обстоятельствам оказывались арестованными за рубежом, пытались освободить из-под ареста и вызволить из тюрем различными методами (нападение на конвой, сопровождавший разведчика, подкуп чиновников и судей, взятки лицам, которые могли помочь освобождению, наконец, обмен на тех, кто оказался арестованным и посажен¬


62
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ным в тюрьму в СССР, и т.д.). Вот только один из примеров. В конце сентября 1934 г. командир роты батальона связи 11-го стрелкового корпуса старший лейтенант Семен Николаевич Чернухо, который был прикомандирован к разведотделу Белорусского военного округа, на границе под Двинском при возвращении через Латвию из Польши по чешскому документу на имя Вольде- мана Давида был арестован латвийскими властями. Латыши решили его выдать польским властям. Тогда Вольдеман Давид решил послать заявление в Советское консульство в Риге с просьбой принять его в гражданство СССР и разрешить въезд в Советский Союз. И нарком Ворошилов в октябре 1934 г. пишет письмо в Политбюро ЦК на имя И. Сталина, где сообщает, что «латыши согласны выслать Вольдемана в СССР, однако лишь с условием, чтобы правительство СССР разрешило обменять его на одного из двух арестованных в СССР лиц: латвийского гражданина Перштейна Вольдемана, арестованного в Бигосово 2 июня с.г. и осужденного на 10 лет, или советского гражданина Витолса, недавно арестованного советскими властями» (последний являлся братом проректора Рижского университета). К. Ворошилов далее сообщал, что «тов. Агранов сообщил, что у НКВД не имеется возражений против выдачи латышам Перштейна в обмен на ст. лейтенанта Чернухо». «Последний успешно работал в Польше и хорошо держит себя на следствии, — писал К. Ворошилов. — Прошу утвердить обмен тов. Чернухо на латвийского гражданина
В. 	Перштейна». На копии письма стояла помета рукой Ворошилова: «Решено. К.В.»146 Из чего следует, что Чернухо147 был обменян.
Разведчики, которые отправлялись за рубеж под прикрытием НКИД или НКВТ, по логике вещей не должны были выделяться «из общей массы сотрудников полпредств и торгпредств». Но этого часто не было, и они как белые вороны выделялись из толпы. Вот что писал один из помощников уполномоченного Наркомвоенмора при Наркомате внешней торговли в 1934 г.: «В беседе с Т. Савченко (заведующий ИО в Берлине) выявилось следующее обстоятельство: когда приезжают командированные наши люди, то за ними бегают толпы мальчишек, настолько они своей одеждой выделяются из толпы. На заводах ведется агитация на этой почве, что вот, мол, “как одеты их инженера, директора, а рабочие, наверное, намного хуже". Я полагаю, что этот политический момент заставляет нас еще раз поставить вопрос во всю величину о выделении каких-то специальных фондов по линии ЦХУ (кооперация провалит дело) и увеличить денежный отпуск, с тем чтобы люди ехали за границу не похожие на белые вороны среди толпы...»148 Но и несколько лет спустя, когда молодого работника Управления С.К. Старостина направляли на полугодовую стажировку в советское посольство в Германии, этому «разведчику и сотруднику дипломатического корпуса не смогли подобрать гражданский костюм даже на складах оперативного имущества ГРУ (неточность: эта аббревиатура появилась много позже. — В.У.). Пришлось


Глава I. Органы советской внешней разведки
63
Старостину одеваться в комиссионке на Пятницкой и платить за костюм из собственного кармана»149. Очевидно, эта проблема продолжала существовать и позднее, видимо, плоть до 50-х годов. Как мне рассказывал разведчик А.С. Титов в 70-х годах, многих молодых разведчиков, которые прибыли в Европу в 40-е годы, зарубежные спецслужбы вычисляли по одинаковым носкам, которые, скорее всего, были выданы с одного интенданского склада, и их носили все посланные за рубеж молодые люди.
С упразднением 20 июня 1934 г. Реввоенсовета СССР и трансформацией Наркомата по военным и морским делам вскоре последовали организационные и кадровые перемены в военной разведке (Штаб РККА, входящий в состав Наркомат обороны, был переименован в Генеральный штаб). Руководство страны не без подачи НКВД (мы хорошо знаем, что эти два ведомства соперничали начиная со второй половины 20-х годов, и между ними шла конкуренция за «правильность», «достоверность» и «важность и ценность» сообщаемой наверх информации, получаемой от резидентов за границей150) сочло работу Управления неудовлетворительной. Военной разведке ставили в вину громоздкость агентурных сетей, их засоренность ненадежными и «засветившимися» кадрами (что якобы привело в начале 30-х годов к ряду провалов; утверждалось даже в отдельных документах, что в целом ряде стран агентура разгромлена полностью), недостаточную подготовку кадров, наконец, слабую увязку ее деятельности с Особым (ОО) и Иностранным (ИНО) отделами ОГПУ-НКВД и др.151. Спустя три года, в июне 1937 г. И. Сталин на Военном совете при Наркоме обороны, указывая на 1934 г., заявил, что «разведка — это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение»152. Так ли это было — мы увидим в дальнейшем.
Очевидно, что материалы НКВД по военной разведке (в частности, доклад Ягоды), представленные руководству страны, довольно тенденциозны. Разведупр обвинили в том, что штаты его центрального аппарата чрезвычайно раздуты по сравнению с ИНО. Но когда Артузов закончил реорганизацию Управления, сотрудников с его составе оказалось больше, чем раньше: 301 человек в 1934 г. и 403 в 1935 г. В ходе реорганизации был ликвидирован информационно-статистический отдел, необходимость которого, исходя из накопленного опыта, вряд ли нужно доказывать. Но Артузов не пожелал или не смог непредвзято взглянуть на опыт работы соперничавшей с ИНО военной разведки. Это подразделение было восстановлено в 1939 г. и существует в ГРУ до сих пор. А в ИНО такой отдел появился лишь в 1942 г. — с запозданием почти в 10 лет. В качестве негативного факта работы Разведупра указывалось на то, что он не имеет школы для подготовки кадров (создана в 1934 г.), а только курсы. Но такой школы не было и в ИНО, там она появилась только в 1938 г.153
В Разведывательном управлении РККА в ноябре 1934 г. произошли серьезные перестановки.


64
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Исправлять положение в Разведупре было поручено чекистам, которые были откомандированы на работу в Управление в 1934-1936 гг. Многолетний руководитель КРО и ИНО ОГПУ-НКВД СССР А.Х. Артузов назначается в мае 1934 г. заместителем начальника Управления (Артузов называл себя «глазами и ушами» И. Сталина в Разведупре154). А пришедшие с ним разведчики Отто Оттович Штейнбрюк и Федор Яковлевич Карин становятся в январе 1935 г. во главе основных агентурных отделов — западного и восточного.
Не очень понятно их рвение по разрушению военной разведки, возможно, их целью было забрать себе в НКВД Разведупр и лишить военных разведки (такие попытки уже делались в 20-е годы). Сотрудники военной разведки, естественно, относились к таким идеям отрицательно.
В ноябре 1935 г. были утверждены новые штаты и структура Разведупра РККА. Назначения по этим штатам произошли в феврале-марте 1936 г.155
Было сформировано 12 отделов: первый (западный), второй (восточный), третий (военно-техническая разведка), четвертый (военно-морская разведка), пятый (руководство разведкой округов и флотов), шестой (радиоразведка), седьмой (дешифровальный), восьмой (военная цензура), девятый (специальных заданий), десятый (специальной техники), одиннадцатый (внешних сношений) и, наконец, двенадцатый (административный). Помимо этого существовали семь отделений: спецотделение «А» (активная разведка), секретно-шифровальное отделение, отделение связи, регистрационное отделение, редакционно-издательское отделение, отделение кадров и финансовое отделение, а также НИИ по технике связи, курсы усовершенствования комсостава, Центральная школа подготовки командиров штаба156.
Начальники Разведупра — Я.К. Берзин (до 15 апреля 1935 г., затем он отправляется на Дальний Восток в качестве армейского командира, но в августе 1936 г. вновь возвращается в Москву, где назначается главой советского военного представительства при республиканском правительстве Испании), комкор С.П. Урицкий (с апреля 1935 г. по июнь 1937 г.), вновь армейский комиссар 2-го ранга Я.К. Берзин (июнь-август 1937 г.), затем старший майор ГБ С.Г. Гедин (и.о., сентябрь 1937 г. - октябрь 1938 г.) и, наконец, комбриг А.Г. Орлов (и.о., октябрь 1938 г. - апрель 1929 г.).
Заместитель начальника — корпусной комиссар А.Х. Артузов (май 1934 г. - январь 1937 г.), старший майор ГБ М.К. Александровский (январь- август 1937 г.), комдив А.М. Никонов (январь 1935 г. - август 1937 г.).
Помощники начальника — корпусной комиссар JI.H. Захаров (Мейер) (декабрь 1935 г. - июнь 1937 г.) A.JI. Абрамов-Миров (сентябрь 1936 г. - май 1937 г.).
Первый отдел, насчитывавший пять отделений (агентурная разведка на Западе):


Глава 1. Органы советской внешней разведки
65
начальники — корпусной комиссар О.О. Штейнбрюк (январь 1935 г. - апрель 1937 г.), комдив О.А. Стигга (апрель-ноябрь 1937 г.), комдив А.И. Ста- рунин (ноябрь 1937 г. - май 1939 г.);
заместитель начальника — полковник C.JI. Узданский (июль 1935 - лето 1936 г.), полковник А.А. Мазалов (июль 1935 г. - апрель 1937 г.), полковник С.Н. Степанов (июль 1938 г. - май 1939 г.)
Второй отдел, насчитывавший пять отделений (агентурная разведка на Востоке):
начальники — корпусной командир Ф.Я. Карин157 (январь 1935 г. - апрель 1937 г.), комбриг А.Ю. Гайлис158 (апрель-июль 1937 г.), врид начальника майор, затем полковник Н.В. Хабазов (апрель 1937 г. - июль 1938 г.);
заместитель начальника — комбриг П.А. Павлов (январь 1935 г. - сентярь
1936 г.), дивизионный комиссар JI.A. Борович159 (август 1935 г. - май 1937 г.), врид заместителя майор М.А. Шалин (1937-1938 гг.), полковник С.Н. Степанов (июль 1938 г. - июль 1939 г.), майор, затем полковник П.Д. Шленский (июль 1938 г. - июль 1939 г.).
Начальником специального (диверсионного) отделения в ноябре 1935 г. был назначен бригадный командир Гай Лазаревич Туманян, школы Разведуп- ра — полковник Федор Павлович Смирнов, НИИ по технике связи Разведуп- ра — бригадный инженер Александр Иосифович Гуревич160. До 1939 г. существенных изменений в структуре Разведупра не произошло. В 1937 г. был создан тринадцатый отдел (спецрадиосвязи), в 1939 г. — под № 4 паспортный отдел: вопросы морской разведки в 1938 г. были переданы в ведение НКВМФ, создан политотдел.
По составу руководящих органов разведки мы наглядно видим, какая чехарда с руководителями была в 1935-1939 гг., только в центральном аппарате Разведупра в 1937-1940 гг. было репрессировано более 300 человек161. Сразу же стала ощущаться резкая нехватка специалистов. Спешно набирались в военную разведку и ее руководящие органы молодые, часто неопытные и необстрелянные люди. Так, на заседании партактива Разведупра РККА 19 августа
1937 г. секретарь партбюро Управления Г.Л. Туманян докладывал, что «девять десятых работников РУ у нас молодые разведчики». На следующем собрании партактива 21 августа начальник отделения кадров Разведупра И.Ф. Туляков уточнил данные, приведенные Туманяном: «Новых разведчиков у нас 72%, это пришедшие с 1935 г.»; и это при том, что штат «на 50% не укомплектован»162.
В эти годы были репрессированы большинство военных разведчиков, работавших за рубежом. 13 декабря 1938 г. врио начальника 1-го отдела Разведупра полковник А.И. Старунин и его заместитель по агентуре Ф.А. Феден- ко докладывали наркому обороны К. Ворошилову, что РККА фактически осталась без разведки, поскольку агентурная сеть, лежащая в ее основе, почти вся ликвидирована163.


66
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Однако некоторые считали, что проведенных чисток аппарата еще недостаточно. Начальник Политотдела Разведупра И.И. Ильичев писал 5 марта 1939 г. начальнику Политуправления РККА Мехлису: «Я лично считаю, что очистка Управления не закончена. Никто из руководства Управлением этим вопросом по существу не занимается. Орлов по-прежнему на этот вопрос смотрит сквозь пальцы. Видимо, неправильно докладывает Народному Комиссару»164. Несмотря на такие высказывания, все-таки волна репрессий в это время пошла на убыль.
Во главе разведки вопреки его желанию поставили прекрасного летчика, Героя Советского Союза (1937), комдива И.И. Проскурова, отличившегося в период гражданской войны в Испании. Путь от старшего лейтенанта до комдива он прошел за три года. И.И. Проскуров никогда ранее не имел отношения к разведке, но быстро осваивал дело и становился талантливым руководителем165 . Начальниками основных подразделений Управления военной разведкой стали майоры или полковники, недавно произведенные из майоров. Да и майорами многие из них были всего лишь год.
Во время конфликта на КВЖД в 1929 г. и в последующие годы, учитывая исходящую опасность для страны с Дальнего Востока, был создан крупный центр агентурной разведки оперативно-тактического характера. ОКДВА была армией только по названию. Фактически в начале 1930-х годов, когда началось усиление дальневосточных рубежей, это был очень крупный и по территории, и по количеству войск пограничный военный округ. В Хабаровске находились командование и штаб армии, а в нем — разведывательный отдел, закамуфлированный под № 4 по аналогии с 4-м Управлением Штаба РККА. Летом 1932 г. Берзин назначил в Хабаровск своего соотечественника Августа Гайлиса (Валина) на должность начальника отдела штаба армии. Помощником Гайлиса Берзин сделал тоже латыша, но постарше и поопытнее. Им был Христофор Салнынь166. В 1920-1923 и в 1926-1929 гг. он был резидентом в Китае; участник конфликта на КВЖД — руководитель диверсионной работы в тылу китайских войск. С Гайлисом он проработал в Хабаровске до 1936 г.
Из источников тактической агентурной разведки 4-го (разведывательного) отдела штаба ОКДВА в Центр поступал довольно большой объем разведывательной информации. Как утверждает Е.А. Горбунов, «сеть тактической агентурной разведки очень плотно накрывала всю Маньчжурию и Корею, и о численности, вооружении и дислокации японских частей в этих районах в Хабаровске знали все»167. Хотя нам кажется, что такое заявление является определенным преувеличением: если бы мы «все знали», то не было бы стольких проколов в работе нашей разведки. Он при этом ссылается на комплекты разведывательных сводок штаба ОКДВА за 1924-1925 гг., подписанные начальником разведотдела Карповым (будущий военный советник Чан


Глава 1. Органы советской внешней разведки
67
Кайши, маршал, дважды герой Советского Союза, герой Сталинграда и Берлина В.И. Чуйков, позднее написавший свои мемуары168).
ИНО ОГПУ - ГУГБ НКВД
27 октября 1929 г. изменился состав заместителей председателя ОГПУ. Генрих Ягода стал из просто заместителя первым заместителем, а пришедший с должности полпреда ОГПУ по Ленинградскому военному округу С.А. Мес- синг — вторым заместителем. По постановлению Президиума ЦИК СССР М.А. Триллисер расстался со своей должностью запреда ОГПУ и начальника ИНО.
Причиной этого стало так называемое «сокольническое дело», когда на партийной конференции Сокольнического района Москвы (куда входили первичные парторганизации ОГПУ) выявилось «примиренческое отношение к правому уклону» со стороны некоторых партийных лидеров ячеек ОГПУ. Проведению конференции предшествовала широкая дискуссия на партсобраниях в ОГПУ, где М.А. Трилиссер, яростно боровшийся против «правого уклона», призывал к широкой самокритике в служебных делах Лубянки, включая даже оперативные вопросы. Позднее А.Х. Артузов в письме Менжинскому назвал эту дискуссию «трилиссеровской лихорадкой», носившей левацкий и «нечекистский» характер и проводившейся «недостойными средствами»169. Итак, за открытое выступление против Г. Ягоды Меер Трилиссер был снят со всех своих постов.
С 1930 г. на посту начальника ИНО стал Станислав Адамович Мессинг, назначенный одновременно вторым зампредом ОГПУ. 30 января 1930 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) деятельность внешней разведки была подвергнута тщательному анализу, в развернутом решении были определены приоритетные задачи разведывательной работы. В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) констатировалось, что СССР находится на пороге новой войны, в связи с чем рекомендовалось переводить работу заграничных аппаратов ИНО из советских учреждений на нелегальное положение. Под это решение резко увеличивалось и финансирование разведки. В 1930 г. ИНО получил на свое содержание и проведение заграничных операций 300 тыс. руб.170
Тем же постановлением партийного руководства было предписано развернуть «активные действия» по ликвидации предателей и перебежчиков, главарей белоэмигрантских террористических организаций171. Именно после этого решения Политбюро ЦК ВКП(б) Мессинг и провел полную реорганизацию Иностранного отдела. Был объявлен новый штат ИНО, состоящий из 121 сотрудника. В это же время создается резерв ИНО, в котором уже в 1932 г. насчитывалось 68 человек.


68
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Вместо прежних закордонной части и отделения иностранной регистратуры было создано восемь отделений: первое (нелегальная разведка) возглавил Л.Г. Эльберт, второе (вопросы выезда и въезда в СССР) — И.А. Бабкин, третье (разведка в США и осноных странах Европы) — М.Г. Молотковский, четвертое (разведка в Финляндии и странах Прибалтики) — А.П. Невский, пятое (разведка по белой эмиграции) — А.П. Федоров, шестое (разведка в странах Востока) — К.С. Баранский, седьмое (экономическая разведка) —
А.А. Нейман, восьмое (научно-техническая разведка) — JI.JI. Никольский (А.М. Орлов).
Начальником ИНО стал С.А. Мессинг, его заместителем — Артур Хрис- тианович Артузов, были назначены два помощника начальника — Абрам Аронович Слуцкий и Михаил Савельевич Горб. Мессинг, оказавшийся втянутым в групповую борьбу за власть в верхушке ОГПУ, 1 августа 1931 г. был снят со своей должности. Его на посту начальника ИНО сменил А.Х. Артузов, который за день до этого был введен в состав Коллегии ОГПУ. С апреля 1933 г. был введен новый штат ИНО, включавший в себя 110 сотрудников.
В ноябре 1932 г. А.Х. Артузов издал распоряжение об усилении нелегальной работы и о готовности легальных резидентур к переходу на нелегальные условия работы172.
Советский Союз стоял на пороге новой войны, в Германии к власти пришли нацисты, поэтому изменились и приоритеты внешней разведки. Важнейшим из них стало внедрение надежной агентуры в правительственные учреждения стран — вероятных противников в будущей войне, прежде всего, Германии и Японии. Эта агентура должна была добывать информацию как политического и военного, так и экономического и научно-технического характера. Среди других направлений работы ИНО сохраняли свое значение вскрытие шпионской и подрывной деятельности западных разведок и эмигрантских организаций в отношении СССР, контрразведывательное обеспечение советских загранпредставительств и т.д.
В начале 30-х годов было организовано объединенное подразделение ОГПУ и IV управления Генштаба — так называемого Специального отдела ОГПУ, активное участие в создании которого принимал Я. Берзин. Задачей этого подразделения был перехват гражданской и военной разведывательной информации. Возглавили его два человека — Глеб Бокий из ОГПУ и его заместитель, полковник IV управления П. Харкевич. Спецотдел был, пожалуй, самым секретным подразделением во всем ОГПУ и даже размещался вплоть до 1935 г. не на Лубянке, где находились другие отделы, а в здании Наркомата по иностранным делам на Кузнецком мосту. Сотрудникам этого секретного Спецотдела было строго запрещено сообщать адрес своего места работы даже своим родителям. Как считает разведчик О. Гордиевский, новый Спецотдел оставался самым крупным и мире и прекрасно оснащенным орга¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
69
ном перехвата и дешифровки. Он делал для советской разведки намного больше реальной пользы, чем его аналогичные ведомства на Западе173. Спецотдел ОГПУ, следуя примеру царской «охранки», сделал приобретение зашифрованных документов и материалов потенциального противника одной из своих приоритетных задач. В первые годы существования Спецотдела, как утверждает О. Гордиевский, наибольшее влияние на советскую внешнюю разведку оказали материалы, поступавшие из Японии и из японских посольств в Европе (Берлин, Прага и т.д.)174.
Хорошая работа по перехвату и расшифровке японских телеграмм помогала узнать замыслы потенциального противника.
Добытые ОГПУ документы усиливали опасения Москвы о возможном в ближайшем будущем нападении Японии на СССР. Тревога советского руководства была столь сильной, что в марте 1932 г. оно сделало весьма примечательное заявление: «В наших руках находятся документы, написанные лицами из высших официальных, в том числе военных, кругов Японии, в которых содержатся планы нападения на СССР и захвата ее территории»175.
Интересно, что к подготовке этой статьи приложил руку лично И. Сталин. Вот как это происходило, судя по нескольким рассекреченным делам с информацией ИНО ОГПУ и информацией Особого отделав ОГПУ, находящимся в сталинском фонде Архива Президента Российской Федерации (фонд 45. опись 1).
28 февраля на стол И. Сталина легла очередная информация ОГПУ, полученная из японского посольства в Москве. Сопроводительное письмо было подписано зампредом ОГПУ Балицким. В нем просили И. Сталина лично ознакомиться с подлинным документом, составленным для Генштаба в Токио японским военным атташе в Москве Юкио Касахара 29 марта 1931 г. и озаглавленным «Соображения относительно военных мероприятий империи, направленных против Советского Союза». Балицкий писал, что «Касахара входит в партию младогенштабистов, во главе которой стоят генерал-лейтенант Араки (автор лозунга “Забайкалье — японо-русская граница”) и Хасимото — начальник русского сектора Генштаба, один из нынешних руководителей политики японских военных кругов».
Юкио Касахара за полгода до начала оккупации Маньчжурии предлагал Генштабу как можно скорее начать войну против СССР.
И. Сталин внимательно прочитал данный доклад. Он подчеркнул отдельные фразы доклада, выделил карандашом отдельные важные абзацы документа, проставив у каждого определенную цифру. Под цифрой 2 был следующий абзац: «...Японо-советская война, принимая во внимание состояние вооруженных сил СССР и положение в иностранных государствах, должна быть проведена как можно скорее. Мы должны осознать то, что по мере прохождения времени обстановка делается все более благоприятной для них.


70
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Я считаю необходимым, чтобы имперское правительство повело бы политику с расчетом как можно скорее начать войну против СССР».
Под цифрой 3 был выделен следующий абзац: «Вполне возможно, что, несмотря на нашу стратегию сокрушения и стремление к быстрой развязке, в силу различных условий, нам нельзя будет проводить войну в полном соответствии с намеченным планом действий. Возникает чрезвычайной важности вопрос о конечном моменте наших военных операций. Разумеется, нам нужно осуществить продвижение до Байкальского озера, — подчеркнул И. Сталин. — Что же касается дальнейшего наступления на Запад, то это должно быть решено в зависимости от общей обстановки, которая создается к тому времени, и в особенности в зависимости от состояния государств, которые выступят с Запада. В том случае, если мы остановимся на забайкальской железнодорожной линии, — вновь заработал карандашом И. Сталин, — Япония должна будет включить оккупированный Забайкальский край и Дальний Восток полностью в состав владений империи. На этой территории наши войска должны расположиться в порядке военных поселений, то есть на долгие времена. Мы должны быть готовы к тому, чтобы, осуществив эту операцию, иметь возможность выжидать дальнейшего развития событий».
И, наконец, был отмечен еще один абзац: «Ввиду того что Японии будет трудно нанести смертельный удар по Советскому Союзу путем войны на советском Дальнем Востоке, — подчеркнул далее И. Сталин, — одним из главнейших моментов нашей войны должна быть стратегическая пропаганда, путем которой нам необходимо будет вовлечь западных соседей и другие государства в войну с СССР и вызвать распад внутри СССР путем использования белых группировок внутри и вне Союза, инородцев и всех антисоветских элементов. Нынешнее состояние СССР весьма благоприятно для проведения этих комбинаций...»176. (И это говорилось еще за полгода до маньчжурского инцидента и за два с лишним года до прибытия Р. Зорге в Токио.)
Во время работы над этим интересным донесением Сталин взял из архива предыдущий документ с резюме японского посла Хирота и добавил два отрывка из доклада Касахара. Все, что им было отмечено и выделено, и составило документальную основу статьи в «Известиях». На сопроводительном письме резолюция И. Сталина: «Из рук в руки. Членам ПБ (каждому отдельно) с обязательством вернуть в ПБ. Ст.». И на данном документе рядом подписи Ворошилова, Молотова, Куйбышева и Ягоды и надпись «читал». Из этого мы видим, что статья в «Известиях» появилась практически по решению Политбюро.
Аналогичные документы, представленные ОГПУ, появлялись и несколько позднее. «Оставим в стороне вопрос, следует Японии воевать с Советским


Глава 1. Органы советской внешней разведки
71
Союзом или нет, — говорил японский посол в Москве находившемуся с визитом в Москве японскому генералу, — можно в любом случае констатировать необходимость проводить по отношению к нему жесткую политику с намерением в любой момент начать войну. Ее целью, однако, должна явиться не столько защита от коммунизма, сколько оккупация Восточной Сибири»177.
Итак, «Известия» поместили расшифрованные места из японских телеграмм, где содержались предложение подполковника Ю. Касахары провести «быструю войну» и призыв японского посла в Москве Хироты к оккупации Сибири.
Публикация в «Известиях» 4 марта 1932 г. с выдержками из подлинных японских документов произвела определенное впечатление и в Токио, и в японском посольстве в Москве. Касахара сразу же понял, что он стал «героем» данной публикации. Это был грубый просчет для опытного разведчика. И чтобы несколько смягчить впечатление от публикации, где его выставили в неприглядном свете, он отправил 7 апреля телеграмму начальнику разведывательного управления генштаба за № 21: «Имеются основания подозревать, — сообщал военный атташе, — что посылаемые от Вас почтой секретные документы перлюстрируются в пути. Прошу Вас сугубо секретные документы пересылать другим способом».
Видимо, отчасти публикацию в «Известиях» можно объяснить тем, что японцы к этому времени узнали о расшифровке их дипломатических кодов и шифров советской службой перехвата. В течение нескольких последующих лет главной задачей для советских дешифровальщиков, так же как и наших зарубежных агентов, оставалось наблюдение за возможным нападением Японии на СССР.
Телеграмма, отправленная Кавабэ 19 апреля под № 616 начальником штаба Квантунской армии, была также перехвачена и расшифрована советскими спецслужбами. «Квантунская армия исходя из общей политики по возможности будет стремиться к установлению дружеских взаимоотношений с СССР и воздерживаться от мер, которые могут нервировать последних178, — говорилось в ней.
20 апреля Кавабэ послал две телеграммы начальнику штаба Квантунской армии, перехваченные нашей разведкой.
«...Можно считать, что СССР уже отказался от мысли распространять свое политическое влияние на Северную Маньчжурию, — сообщал он. — Но что касается оставления в своих руках КВЖД, то будет правильным считать, что Советский Союз по-прежнему проявляет большую привязанность к этой дороге... Я полагаю, исходя из внешней и внутренней ситуации, что программа действий Вашей армии сводится к тому, чтобы как можно меньше нервировать Советский Союз и сводить к минимуму угрозу в отношении советских границ. Коль скоро существует такая линия поведения, мы должны деклари¬


72
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ровать перед всем миром смысл акций японских войск и заставить представителей советского правительства ясно понять нашу линию. ...Выражаю пожелание, чтобы все наши военно-оперативные мероприятия гармонировали бы с этой декларацией»179.
Вскоре ОГПУ информировало членов Политбюро (И. Сталин был в отпуске), что получены новые материалы, которые могут заинтересовать руководство и лично И. Сталина. Японский военный атташе в Берлине сообщал 19 мая своему коллеге в Москве: «Имеется возможность купить здесь шифротел еграммы Коминтерна, зашифрованные по ныне действующему коду, а также кодовую книгу...»180 В ответной телеграмме Кавабэ ответил, что этот материал является чрезвычайно ценным для Токио, а также поблагодарил за присылку добытых в Берлине агентурных сведений о РККА.
Весной 1936 г. агент советской разведки в Берлине, находившийся на связи у резидента НКВД в Нидерландах В. Кривицкого, получил доступ к шифровальному блокноту японского посольства и содержавшимся в нем шифрам по германо-японским переговорам. «С тех пор, — не без гордости заявлял Кривицкий, — вся переписка между генералом Осимой и Токио регулярно проходила через наши руки». Телеграммы, которыми Токио обменивался со своим посольством в Москве, расшифровывались в объединенном Спецотделе перехвата и дешифровки НКВД/Четвертого управления. В результате этого наши службы знали подробно о ходе переговоров.
В 30-х годах, так же как и в 20-х, еще не существовало четкого разделения обязанностей между Четвертым управлением и ОГПУ/НКВД. Агенты Четвертого управления обычно собирали как политическую, так и военную информацию, тогда как ОГПУ/НКВД сбором военной информации занимался все же реже. При этом и тот и другой орган стремились постепенно переключить на себя агентурную сеть ОМС Коминтерна, занимавшуюся сбором разведывательных сведений.
Обучение китайцев в России
Обучение китайцев в вузах и военных учебных заведениях СССР продолжалось и в 30-е годы.
С 1921 г. в Москве по решению ЦК РКП(б) был открыт Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ). В 1921-1925 гг. и 30-е годы обучение китайцев осуществлялось целиком в рамках совместного обучения революционеров из разных стран Востока в общих учебных заведениях.
С 1921 по 1928 г. в КУТВ, по данным докладной записки И.Л. Райтера в Секретариат ИККИ, было подготовлено 119 человек: китайским сектором


Глава /. Органы советской внешней разведки
73
462 человека и специальными военно-политическими курсами — 687 человек181.
В 1925-1930 гг. в Москве был создан специальный вуз, предназначенный исключительно для подготовки китайских революционеров. Создание Университета трудящихся Китая им. Сунь Ятсена (так он назывался в 1925- 1928 гг.) было вызвано острой необходимостью в образованных в большевистском духе революционных работниках — участниках не только коммунистического, но и национально-освободительного движения — в связи с началом в Китае национальной антиимпериалистической революции. После поражения КПК в этой революции и установления в Китае «белого» террора УТК 17 сентября 1928 г. был переименован в Коммунистический университет трудящихся Китая (КУТК). Несколько ранее, в конце 1928 г., в него были переведены китайские студенты КУТВ. Летом 1929 г. русское наименование КУТК изменилось: он стал называться Коммунистический университет трудящихся-китайцев. К осени 1930 г. он был закрыт. В течение ряда лет после этого центром обучения китайской революционной молодежи была Международная ленинская школа (МЛШ), где функционировал специальный китайский сектор (сектор «Ц»).
13 сентября 1931 г. Политкомиссией ИККИ была утверждена инструкция «О большем соблюдении конспирации в МЛШ и студентами, посылаемыми из-за границы в комвузы (КУНМЗ, ЛОКУНМЗ (Ленинградское отделение КУНМЗ), КУТВ)». Через месяц документ уже поступил для исполнения в учебные заведения Коминтерна. Мы приведем несколько пунктов данного документа, которые наглядно показывают, в каких трудных условиях должны были жить иностранные учащиеся, обучающиеся в комвузах СССР.
«1. Секции (имеются в виду иностранные компартии — члены Коминтерна. — В.У.) обязаны всем посылаемым в МЛШ и комвузы разъяснить, что они никому, за исключением представителей своих секций и заведующих лендер- секретариатами ИККИ, не имеют права говорить о том, как их настоящая фамилия, не имеют права уточнять, где они родились, где работали, в каких тюрьмах сидели и т.п., а тем более не имеют права рассказывать о подпольных работниках, о партийных секретах и вообще должны вести себя сугубо конспиративно. Поступающие же в КУНМЗ, ЛОКУНЗМ и КУТВ... не имеют права рассказывать о том, что они присланы на учебу из своей страны, а обязаны себя вести так, как местные или в крайнем случае как политэмигранты, прибывшие в СССР за несколько лет до поступления на учебу.
2. 	Уезжающие на учебу никому, даже близким своим товарищам и родственникам, не имеют права говорить, что они едут на учебу в СССР. Товарищи из стран с нелегальными партиями обязаны всячески скрывать свой отъезд в СССР. В случае необходимости говорить, что партия перебрасывает его на работу в другое место или что вообще эмигрирует из страны как


74
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
политический или экономический эмигрант. Уезжающие из страны с легальными партиями могут говорить об эмиграции в СССР, но обязаны скрывать поездку на учебу.
3. В анкетах, заполняемых в школе и при переходе в ВКП(б), недопустимо ставить свою фамилию, партийную кличку, как равно давать такие сведения, которые могли бы способствовать расшифровке товарищей. Если в школах уже имеются анкеты или другие документы, расшифровывающие авторов анкет, таковые места из анкет и других документов должны быть изъяты. Необходимо выработать точные инструкции, как заполнять анкеты и как писать автобиографии.
5. Все присылаемые на учебу должны пройти через особую легитимиза- ционную комиссию, состоящую из представителя ИКК, соответствующей секции лендерсекретариата ИККИ и представителя школы.
6. При встречах со своими знакомыми курсанты MJIIII не имеют права говорить, где они учатся.
7. Курсанты МЛШ не должны посещать национальных клубов и принимать участие в общенациональных собраниях, созываемых в Москве.
9. Посещение знакомыми курсантов в помещении МЛШ запрещается, за исключением лиц, получивших особое разрешение секретного отдела МЛШ.
10. Студентам должно быть строго запрещено, без особого разрешения Секретной части школы или соответствующих секций КИ, фотографироваться, а тем более фотографировать друг друга. Групповые и личные снимки должны быть или уничтожены, или переданы в Секретную часть ИККИ. Все фотографические аппараты должны быть зарегистрированы, и ими пользоваться можно только с разрешения Секретной части школы.
12. Уезжающие в страну не имеют права никому, кроме как представителю своей секции, представителю ИККИ и секретному отделу школы, говорить о своем отъезде.
13. Прибывшие в страну из школы не имеют права никому, кроме представителя своего ЦК, говорить о том, где они учились, а товарищи из нелегальных партий не имеют права рассказывать, что они прибыли из СССР.
14. Товарищи, не подчиняющиеся правилам конспирации, привлекаются к партийной ответственности»182.
Подготовка кадров КПК продолжалась также в Центральной комсомольской школе. В апреле 1934 г. вновь была открыта китайская секция КУТВ, просуществовавшая, однако, всего два года.
К этому времени была разработана программа занятий КУТВа по конспирации иностранных студентов, проживающих в СССР. Она включала в себя следующие разделы.
1. 	Что делает КУТВ для конспирации студентов.


Глава 1. Органы советской внешней разведки
75
2. Личная конспирация студентов. «Отношение к товарищам в своей стране. Отношение к товарищам из других стран. Вред болтливости. Неуместное любопытство и отношение к нему. Изучение общественной и частной жизни товарищей, их настроений, интересов, связей и т.д. Сообщение сведений о себе товарищам и посторонним лицам — биографии, фамилии, места работы и т.д. Конспирация в деловых и товарищеских отношениях. Роль коллектива, соблюдение правил конспирации. Самопроверка и взаимопроверка. Старосты кружков и конспирация.
Переписка со своей страной. Краткие сведения о перлюстрации. Способы перлюстрации. Желательно полное отсутствие переписки. Переписка с родными и ее характер. Как писать письма (технические навыки)»;
3. Фото. «Шпионаж и фото. Уличные фотографы. Фотография на дому. Снимки на курортах. Система фотоаппарата. Работа шпиков с фотоаппаратами. Обмен фотосведениями между политическими полициями разных стран. Желательно вовсе не фотографироваться в СССР и не иметь на руках никаких фотокарточек. Потери, подарки, кражи фотокарточек. Случайные снимки на улицах, в театрах, на собраниях и т.д. Снимки в своем фотокружке. Отнеситесь внимательно к предлагающему сняться.
Отношение к русским студентам, преподавателям, случайным знакомым. Умение разбираться в характере интереса к себе. Что делать, если заблудился. Дача сведений врачу (значение особых примет), разговоры с посторонним об Университете, как держать себя на даче, в театре, в клубе, в столовой и т.д. Экскурсии и их организация. Наем прислуги к семейным. Хранение вещей, записок, корреспонденции, студенческой книжки, общих тетрадей, личных документов и т.д.»183.
Со стороны руководства КПК постоянно поступали просьбы об увеличении числа учащихся китайцев в учебных заведениях СССР. 20 декабря 1935 г. в ИККИ была подана очередная секретная записка делегации ИККИ об увеличении числа учащихся-китайцев в СССР.
«В целях лучшей организации помощи со стороны ИККИ в деле подготовки кадров КП Китая просим внести на рассмотрение Секретариата Коминтерна следующие предложения:
1. 	Исходя из существующей потребности и учитывая ближайшее развитие событий в Китае, взять курс на расширение китайской школы при КУТВ с доведением ее студенческого состава в 1936 г. до 200-250 чел.
В том числе:
а) Маньчжурскую группу, насчитывающую сейчас 40 чел., довести до 150 чел.
б) Северокитайскую (район оккупации) » 30 чел.
в) Советского Дальнего Востока 10 чел. 20 чел.
г) Руководящих работников 2 чел. 10 чел.


76
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
д) Аспирантуру 4 чел. 10 чел.
е) Особую (эмигрантскую) 6 чел. 15 чел.
2. Реорганизовать Китайский сектор МЛШ в самостоятельную школу при МЛШ (по типу КУТВ) с двумя отделениями: советского и несоветского Китая.
3. Возложить ответственность за подготовку кадров КПК на т. Кан Шэна, поручив ему, в частности, непосредственное руководство китайскими школами при КУТВ и МЛШ.
4. Разрешить набор аспирантуры из числа китайских товарищей как в стране, так и на территории СССР для подготовки преподавателей и квалифицированных переводчиков.
5. Обеспечить через Издательство иностранных] рабочих китайские школы всеми необходимыми учебными пособиями на китайском языке.
6. Поручить комиссии в составе тт. Мануильского, Гопнер, Мифа, Ван Мина, Кан Шэна, Ши Пина (Чэнь Юня), Кирсановой, Райтера, Мельмана пересмотреть учебные планы и программы китайских школ с целью их большего приближения к потребностям КПК и новым условиям.
7. Поддержать перед ЦК ВКП(б) просьбу МЛШ и особенно КУТВ, о предоставлении необходимых материальных средств и транспорта для китайских школ»184.
Копии документов были направлены также Г. Димитрову, П.А. Мифу и в МЛШ.
Сразу же по получении этого документа от ректора КУТВа И.Л. Райтера (1892-1940) потребовали написать докладную записку о подготовке в КУТВ кадров для Компартии Китая, которая был получена 25 декабря 1935 г. Ректор сообщал, что были мобилизованы все внутренние ресурсы. Дом, построенный специально для индийской школы, вынуждены были отвести под китайскую школу. Транспорт на 50-75% отдали на обслуживание этой школы, был организован Кабинет по Китаю.
«Сейчас мы ведем работу по подготовке киткадров в трех местах:
1. 	Основная школа (военно-политические курсы) находится в 30 км под Москвой и в подавляющем большинстве состоит из маньчжурских партизан и двух особых групп:
1) Особая краткосрочная группа из 6 человек, которые готовятся для работы в белых районах (Москва, ул. Горького) и
2) Дальневосточная (9 человек) (Новая Переведеновка). Студенческий состав очень хороший. По общеобразовательной] и полит[ической] подготовке очень пестрый. (Есть совершенно неграмотные.)
Основная школа разбита на семь групп: 4 группы со сроком обучения 18 месяцев, группа аспирантуры из 6 человек — срок обучения 2 года, молодежная группа — срок обучения 3 года и особая группа окончивших и ждущих отправки, с которыми ведется инструктивная работа.


Глава I. Органы советской внешней разведки
77
В соответствии с этим и построены учебные планы.
Большой удельный вес в учебных планах для основных групп занимают военное дело (800 час.) и общеобразовательные предметы».185
Через 20 дней 11 февраля 1936 г. по этому письму уже было принято секретное Постановление Секретариата ИККИ о подготовке кадров для Компартии Китая.
«Исходя из громадных задач КП Китая и учитывая ближайшее развитие событий в Китае, взять курс на расширение китайских секторов при КУТВ и МЛШ с доведением их студенческого состава к осени 1936 г. до 200-250 чел.»186, — говорилось в нем. Все просьбы по численности были удовлетворены, только уменьшена цифра по Маньчжурской группе со 150 до 100 человек.
К лету 1936 г. решили организовать Китайский сектор с двумя отделениями численностью 50 человек, предоставив каждому отделению совершенно изолированную территорию, не соприкасающуюся с другими секторами МЛШ.
ИККИ просил ЦК ВКП(б) организовать в Институте востоковедения им. Н.Н. Нариманова, Ленинградском институте живых восточных языков и других восточных институтах плановую подготовку работников для китайских партшкол и систематического ежегодного откомандирования определенного числа выпускников в распоряжение ИККИ для постоянной работы в китайских секторах международных школ.
Специальной комиссии поручалось пересмотреть учебные планы и программы с учетом необходимости дифференцирования их для разных школ и их большего приближения к задачам КПК, а также установить срок обучения для каждой группы.
И это не было случайностью. Отмечалось слабое наполнение учебных программ восточным, прежде всего китайским материалом. К примеру, удельный вес восточных проблем в курсе всеобщей истории даже в 1935-1936 уч. г. составлял в КУТВ всего 35% (а в предшествующие годы — 10%)187.
В связи с серией крупных провалов коммунистов в Китае в 1932-1935 гг. в представленных документах особое внимание уделялось конспирации обучающихся китайцев в СССР и борьбе с «враждебными элементами».
Так, отделу кадров поручалось «разработать для нового набора курсантов в китайские школы правила, обеспечивающие школы от проникновения провокаторов, чуждых, ненадежных и вообще враждебных элементов».
Как вспоминает интердомовка Лена Дин-Савва, «во всех учреждениях и учебных заведениях Советского Союза были внедрены агенты НКВД». КУТВ не только не был исключением, а наоборот, как средоточие иностранцев, был одним из главных объектов внимания НКВД. В КУТВе таким агентом был некий К. Новиков, который занимал пост начальника отдела кадров. Новиков вызвал ее мать и заявил: «Коминтерн — международная организация.


78
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Само собой разумеется, что его интересует состав Компартии Китая. А он очень разнородный, так как в первые годы существования компартия находилась в едином фронте с гоминьданом. Тогда члены обеих партий были как бы едины, то есть могли одновременно быть членами и той и другой партии. В то время как компартия, так и гоминьдан были членами Коминтерна, и в созданном в Москве Университете имени Сунь Ятсена коммунисты учились вместе с гоминьдановцами.
12 апреля 1927 г. гоминьдан предал революцию и превратился в контрреволюционную банду. Обо всем этом вы уже знаете. Но знаете ли вы, что в рядах компартии остались старые члены гоминьдана? Мы не уверены в лояльности этих людей и опасаемся, что они продолжают поддерживать связь с гоминьданом и работают на него. Более того, мы уверены, что некоторые из них профессиональные шпионы. В общем, мы должны их проверить. Вы понимаете меня?»188. Ей было поручено следить за заведующим китайской секцией Бурениным (У Юйчжаном), который характеризовался как бывший гоминьдановец, член ЦИК Гоминьдана, в 1925 г. он вступил в КПК. «Он бывал в Японии, Франции и других западных странах, в Москве второй раз. Ныне он кроме работы в вашей секции выполняет еще некоторые поручения Коминтерна, — заявил Новиков. — Однако мы в его лояльности не уверены, поэтому поручаем вам выяснить, с кем общается Буренин, о чем они говорят, ходит ли Буренин в гоминьдановское посольство. В вашу обязанность входит: все точно запоминать и докладывать нам — даты, место встреч, имена людей, содержание разговоров»189.
Когда мать Лены решила обратиться к Кан Шэну и выяснить, согласованы ли такие действия с китайской делегацией, тот принял ее в гостинице Люкс, где он жил, весьма недружелюбно, заявив: «Когда речь идет о наших людях, Коминтерн и НКВД предлагают сотрудничество лишь посоветовавшись с китайской делегацией при Коминтерне, это негласное правило определено Коминтерном»190.
Слежка была практически за всеми учащимися-китайцами. Доносы шли наверх один за другим. «ТТ. Козлов, Сиряченко и Смирнов — работники 8-го участка сообщают, что Дин-Мин (отец интердомовки Лены) был в хороших отношениях с Крымовым (Го Шаотан). Когда Крымов приезжал на 8-й участок, часто можно было видеть их поздней ночью, когда они вели какие-то разговоры, и, как только кто-нибудь входил, разговор прекращался»191.
Ставилась задача — привлечь на учебу в Москву наиболее проверенных партийцев китайцев из числа эмигрантов во Франции и США и вообще из стран Запада с целью подготовки из них работников среди китайцев-эмигран- тов во Франции и США.
Поддерживалась просьба МЛШ и КУТВа о предоставлении необходимых материальных средств и транспорта для китайских школ192.


Глава /. Органы советской внешней разведки
79
«Москва — единственное место, где теперь КПК может готовить кадры, — говорилось в докладной записке делегации КПК в ИККИ и ЦК ВКП(б) «О неотложных задачах подготовки кадров для Компартии Китая». — Большая партпросветительная и культурно-политическая работа, которая велась в старых советских районах как работа планомерная, пока не восстановлена».
В докладной записке подчеркивалось, что сейчас «с исключительной остротой стоит вопрос об укреплении конспирации путем максимальной децентрализации территории для различных групп учащихся и полная изоляция китайских студентов от студенчества других стран». «Положительный опыт КУТВ, расселившего китайские студенгеские группы по разным территориям и совершенно отделившего их от остальных секторов университета, надо всемерно расширять, — говорилось в документе. — Необходимо для студентов- китайцев МЛШ организовать совершенно особую территорию. ...Прием новой и притом многочисленной партии студентов потребует прежде всего большой жилплощади. Новое строительство абсолютно необходимо. Учитывая необходимость децентрализации (в интересах конспирации), необходимо построит еще минимум два новых дома.
Данные о прошлых наборах и об исключенных показывают, что до сих пор практиковавшиеся методы вербовки курсантов недостаточно гарантируют школы от проникновения в них враждебных элементов.
Отсюда необходимость разработки ряда новых правил, обеспечивающих школы от угрозы засорения их враждебными элементами и опасности провокации»193.
В специальной секретной записке П.А. Мифа по вопросу о кадрах КПК от 4 марта 1936 г. предлагалось: «Закончить расследование крупных провалов в 1934-35 гг. в Шанхае, Маньчжурии и других местах и обеспечить проработку уроков этих провалов во всех партийных организациях как советских, так и не советских районов. Добиваться, чтобы все партийные организации систематически изучали методы работы полиции и провокаторов, обсуждали каждый случай провала, нарушения конспирации и принимали мероприятия, предотвращающие возможность новых провалов и проникновения в свои ряды агентов классового врага»194. Здесь же отмечалось, что в СССР насчитывается около 100-120 человек китайцев, бывших студентов КУТК, МЛШ, КУТВ и разных военных школ, являющихся троцкистами, оппозиционерами, подозрительными элементами, исключенными из партии и т.д. Они работают главным образом на производстве в Сибири, на Дальнем Востоке, Урале, в Иваново-Вознесенске, Сталинграде, Москве, Горьком195.
25 мая 1936 г. зарубежный сектор КУТВ (тогда он назывался Отдел кадров) был выведен из состава данного университета и преобразован в Научно-исследовательский институт по изучению национальных и колониальных


80
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
проблем (НИИНКП), который взял на себя обучение студентов, прибывавших из-за границы. Китайцы из КУТВ (143 человека) перешли в новообразованный институт, составив примерно 80% всех его учащихся196.
В сентябре 1938 г., однако, по решению Секретариат ИККИ НИИНКП был ликвидирован.
С осени 1929 г. по весну 1930 г. Коминтерн провел первую в своей истории тотальную проверку иностранных коммунистов, находившихся на территории СССР, которая охватила и китайских студентов. ОГПУ и ИККИ в ходе этой кампании были собраны обширные сведения, касающиеся китайцев в СССР, особенно тех, кто принадлежал к троцкистам. Как пишет А.Пан- цов, «в целом под тем или иным влиянием троцкистских идей находилось более 20% общего числа китайцев, проходивших в то время обучение в Москве»197. Считалось, что их особенно много в КУТК. 20 октября 1929 г. начала работать специальная комиссия по чистке членов партии в КУТК, председателем которой был начальник IV (разведывательного) Управления Генерального штаба РККА Я.К. Берзин.
10 января 1930 г. в Исполком Коминтерна поступило письмо делегации КПК в ИККИ, подписанное Дэн Чжунся. «Некоторые соображения относительно партийной чистки вуз[овской] ячейки в КУТК». «Прежде всего, нужно обратить внимание на наличие в КУТК троцкистской группы. По нашим данным, документально доказанных троцкистов имеется ...(так в документе, количество не указано, — В.У.) человек (список таких представлен особо). Во время чистки к этим элементам следует отнестись со всей серьезностью. Нужно разоблачать их перед собранием, ибо они ведут очень хитрую тактику. Нужно попросить ГПУ снабжать комиссии (в помощь комиссии Берзина вскоре была образована еще одна — под председательством Аппена. — В.У.) по чистке вуз[овской] ячейки в КУТК материалом для справок. Этих троцкистов необходимо после проверки исключить из партии, информировав об этом общее собрание, чтобы массы имели ясное представление. Элементы, которые по ряду данных, несомненно, принадлежат к троцкистской группе, и тех, которые на самом деле являются вождями троцкистской группы, хотя у них пока не найдены документальные данные, надо арестовать и выслать в соответствующие места советской территории под надзором. В отношении же остальных, подозревающихся в троцкизме, не играющих большой роли, также нужно поставить вопрос об их исключении и в соответствующий момент отправить в Китай, заранее сообщая ЦК [КПК] их фамилии и краткие биографии с тем, чтобы они не могли попытаться тайным образом вновь проникнуть в ряды нашей партии».
К этому времени ректорат МЛШ, возглавляемый К.И. Кирсановой, получил донос от одного из студентов КУТК, который представил список данных на 81 человека, разделив его на три части: в первой (12 фамилий) перечне-


Глава I. Органы советской внешней разведки
81
лены те, о которых он якобы располагал весомыми доказательствами об их принадлежности к троцкистам; во второй (13 фамилий) он поместил перечень лиц, чье участие в троцкистской организации могло быть доказано конкретными свидетелями (у него отсутствовали документы об их подпольной работе), и в третьей группе (56 фамилий) привел информацию о тех китайских студентах, которых всего лишь подозревал в троцкизме, не имея, однако, явных доказательств и улик198. Этот документ вскоре был передан в делегацию КПК в Исполкоме Коминтерна. ОГПУ был подготовлен и свой список китайских студентов КУТК, являвшихся по их данным троцкистами или оппозиционерами, примыкавшими к троцкистам, насчитывавший 77 человек199.
8-13 февраля в КУТК были проведены аресты, за решеткой оказались 25 человек, в последующие три месяца — еще 11 китайцев.
Следователи старались, изнуряющие ночные допросы шли один за другим, и уже к 8 марта 1930 г. был собран материал на 171 «троцкиста-китай- ца, находящегося в СССР». Арестованные под пытками дали показания не только о деятельности своей группы, но и о других троцкистских организациях, включая Китай, назвав около 70 фамилий и раскрыв большое количество адресов и явок.
20 июля 1930 г. специальная комиссия ИКК в составе А.А. Сольца (председатель), З.И. Ангаретиса, М.А. Трилиссера, Я.К. Берзина и А.Х. Артузова (посмотрите какие люди! Только первые двое действительно представляли ИКК) в присутствии директора МЛШ Кирсановой рассмотрела дела 36 арестованных китайцев и решила 24 из них (впоследствии в эту группу вошли еще трое) поместить в концлагеря или отправить в ссылку, трех — отправить на производство, остальных (пять человек) — выслать из СССР200.
Уже после первых арестов началась волна добровольных признаний тех «оппозиционеров», которые оставались на свободе.
Финансовая помощь Коминтерна КПК в 20-30-е годы XX в.
До недавнего времени материалы о финансировании зарубежных коммунистических партии со стороны Коминтерна и СССР являлись совершенно секретными, чтобы не проглядывала рука Москвы в их создании и финансировании. Только во второй половине 80-х и в 90-х годах XX в. появились архивные материалы, рассказывающие о финансировании Коминтерном, советской Россией коммунистических и рабочих партий мира. На основании этих вводимых в научный оборот материалов сейчас стало возможным


82
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
представить реальную финансовую помощь в становлении и развитии зарубежных коммунистических партии и международного рабочего движения в 20-е годы.
Учитывая Гражданскую войну, ее последствия и трудности, испытываемые советским правительством в восстановлении народного хозяйства и мирной жизни страны, одной из наиболее сложных проблем в 20-е годы XX в. для советского правительства были вопросы финансирования. Судя по имеющимся документам, почти всегда РКП (б) и Коминтерн испытывали недостаток денег для закордонной работы.
Еще в начале 1919 г. заместитель Наркома иностранных дел Л.М. Кара- хан обратился с «совершенно секретным» меморандумом на имя В.И. Ленина по вопросам финансирования зарубежных организаций. Он просил на январь - март 1919 г. «отпустить Народному комиссариату по иностранным делам 200 тыс. золотых рублей на поддержку рабочих организаций Востока, посылку агитаторов для целей пропаганды на Востоке». Среди стран, перечисленных в данном меморандуме, куда планировалось направить «агитаторов» для поднятия масс на пролетарскую революцию, указывались Северный и Южный Китай, Корея, Персия, Индия201.
Сейчас хорошо известно, что деятельность Коминтерна, Коммунистического интернационала молодежи, а затем Профинтерна и Крестинтерна и поддерживаемых ими партий и организаций (МОПР — Международная организация помощи борцам революции и др.) финансировалась советским правительством. Большую часть средств они получали из бюджета правительства по решению Оргбюро ЦК РКП (б). Была сформирована постоянная бюджетная комиссия ЦК. В нее поступали просьбы различных компартий об оказании им финансовой помощи. И эта помощь оказывалась. Однако бухгалтерия бюджетной комиссии была первые годы крайне неряшливой. Вот пример оформления ею финансового документа:
«Венгерская компартия.
Руднянскому — 250 000 Эберлейну — 207 000 Браслер Калуш — 194 000 Чехия.
Рейху для Томаса — 300 500
Ему же — 100 000
Ему же — 3000
Ему же — 7500
Ему же — 65 000
Подпись неразборчива — 250 000 Р. Ротхель — 639 000 Розовскому для Рейха 275 000


Глава 1. Органы советской внешней разведки
83
Италия.
Любарскому для Карло — 15 200
Ему же — 331 800
Ему же — 13 ООО
Ему же — 300 000
Берзину — 487 000
Америка.
Котлярову — 209 000 Хавкину — 500 000 Андерсону — 1 011 000 Джону Риду — 1 008 ООО...»202.
После окончания Гражданской войны было решено разграничить функции между Наркоминделом и Комитерном. 19 ноября 1921 г. специальной комиссией при Политбюро было принято решение о недопустимости использования дипломатических каналов для финансирования зарубежных компартий и революционных профсоюзных организаций.
Однако в те годы официальный бюджет Коминтерна составлял лишь часть ассигнований на его деятельность. Существовали еще «резервные» и «секретные» фонды, фонд Политбюро и другие скрытые источники. Так, в июле 1921 г. Политбюро ЦК РКП(б) создается секретный Франкфуртский фонд в размере 50 млн марок. Общий контроль за его использованием был поручен комиссии из трех человек: В. Ленина, Л. Троцкого и Г. Зиновьева. Фактически деньгами распоряжался, как явствует из нижеприведенной расписки, один председатель Исполкома Коминтерна Г. Зиновьев. «50 миллионов марок денонсированы на условии, что о них будут знать Джеймс (Томас, он же Яков Рейх) и Стасова, — говорилось в расписке Г. Зиновьева. — Я буду давать указания о их выдаче согласно решениям Малого бюро (Исполкома Коминтерна)»203.
Порядок получения средств был таков: каждая компартия предоставляла смету с подробной аргументацией и доказательствами — зачем нужны деньги и сколько. Затем они перепроверялись специалистами-экспертами и передавались в Коминтерн, где и определялись суммы нужных дотаций и составлялась общая смета, которые передавались в ЦК РКП (б).
Часто на места Коминтерн посылал не денежные купюры, а драгоценности, бриллианты: их легче было нелегально перевозить через границу: они занимали меньше места. Драгоценности довольно часто заделывались в подметки ботинок и каблуки туфель агентов Коминтерна, направлявшихся в ту или иную страну. В коминтерновском архиве найден интересный документ от 18 августа 1919 г., как повторное письмо в канцелярию В. Ленина на имя Е. Стасовой с ответом на вопрос, зачем для нужд служб Коминтерна необходимо определенное количество кожи следующего содержания:


84
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
«Уважаемый товарищ Стасова! Кожа нам нужна для подметок, в которые мы будем заделывать ценности, главным образом бриллианты. У нас теперь имеется для этого вполне надежный человек.
Очень прошу Вас сделать соответствующую надпись на нашей бумаге. С товарищеским приветом управляющий делами Клингер»204. И видимо, необходимая коминтерновским работникам кожа была выделена.
Однако не всегда деньги попадали по назначению, часто они шли на иные цели. К примеру, руководитель Восточного отдела Коминтерна Г.И. Сафаров докладывал Сталину, что денежные средства и ценности выдаются совершенно «безответственным людям из отдельных групп». Он приводил пример, когда неким Ху Нан Гену и Ко Чи Иру было выдано 200 тыс. золотых рублей для поддержки национального движения в Корее, однако, как выяснилось, деньги пошли для продолжения фракционной борьбы в корейской эмиграции205.
Известен и другой случай. Таро Есихара (псевдоним — Ноги) приехал в Россию в 1920 г. из США, где он был активистом профцентра «Индустриальные рабочие мира», которым руководил Уильям Хэйвуд. В России он участвовал в I съезде народов Востока в Баку в 1920 г. и был делегатом III Конгресса Коминтерна в 1921 г. Осенью 1921 г. по поручению Коминтерна он был направлен в Японию для установления связи с японскими коммунистами, вез с собой драгоценные камни на крупную сумму для финансирования организационных мероприятий по созданию КПЯ, но растратил эти средства206.
Из переписки Сталина, Зиновьева и зам. наркома иностранных дел М.М. Литвинова явствовало, что из 750 000 лир, полученных для передачи Итальянской компартии, не без помощи уполномоченного Наркоминедела Любарского (Карло) исчезло 462 тыс. лир, так и не дойдя до адресата207.
Очевидно, злоупотребления были настолько очевидны, что В.И. Ленин вынужден был лично набросать проект секретного письма ЦК РКП (б) от 9 сентября 1921 г. следующего содержания:
«Нет сомнения, ч[то] денежные пособия от Коммунистического] Интернационала] компартиям буржуазных стран, будучи, разумеется, вполне законны и необходимы, ведут иногда к безобразиям и отвратительным злоупотреблениям.
Ведя беспощадную борьбу с этими злоупотреблениями, ЦК РКП обращается с этим секретным письмом ко всем членам партии, работающим за границей, находящимся там или знакомым ближайшим образом (тем или иным путем) с этой работой.
ЦК заявляет, ч[то] признает величайшим преступлением, за которое будут безоговорочно исключать из партии (не говоря об уголовном преследовании и об ошельмовании в прессе, при малейшей к тому возможности)


Глава 1. Органы советской внешней разведки
85
— не только всякое злоупотребление полученными от Коммунистического] И[нтернационала] деньгами (в смысле поддержки направления, желающего отличиться “левизной” или “революционностью”; в смысле обеспечения себе или другим лучших, чем средние для партработников, условия жизни и т.п.),
— но и малейшее сокрытие от ЦК подробностей насчет расходования этих денег, понимая под сокрытием всякое, прямое или косвенное, уклонение от аккуратнейшей и безусловно правдивой информации ЦК насчет каждой копейки расходуемых за границей и получаемых от Коммунистического] И[нтернационала] денег.
Всех виновных в подобного рода сокрытии правды, как умышленном, так и по небрежности, ЦК будет третировать как воров и изменников, ибо вред, приносимый неряшливым (не говоря уже о недобросовестном) расходованием денег за границей, во много раз превышает вред, причиняемый изменниками и ворами.
Всякий, берущий деньги от Коммунистического] И[нтернационала], предупреждается, что он обязан с абсолютной пунктуальностью выполнить все инструкции и условия, необходимые для безусловно полной, быстрой и правдивой информации ЦК РКП насчет каждой копейки расходуемых денег.
ЦК поручает членам РКП, работающим208 в ИККИ, немедленно выработать детальнейшую инструкцию насчет правил расходования денег, полученных от ИККИ, и отчетности в этом расходовании.
Основными положениями этой инструкции должны быть:
(1) расходование денег без ведома и согласия ЦК местной, аффилированной к Коммунистическому] Щнтернационалу], коммунистической] партии, объявляется воровством;
(2) всякий, берущий деньги, хотя бы только для перевозки, обязан давать расписку в ИККИ (или присылать ее), удостоверяющую получение и подчинение правилам расходования;
(3) всякий, получающий деньги, обязан осведомлять о каждой копейке расхода не менее как 2-х товарищей на месте расхода, из коих по кр[айней мере] 1 д[олжен] б[ыть] совершенно легален, т.е. не участвовать ни в малейшем нелегальном акте;
(4) не реже, как раз в три месяца, всякий получающий деньги должен личной явкой в Москву (или явкой одного из упомянутых в параграфе 3 лиц) отчитываться в Москве подробнейшим образом и письменно в каждой копейке»209.
Как утверждал В. Пятницкий, его отец, который стал председателем Бюджетной комиссии ИККИ, одновременно являясь секретарем делегации ЦК ВКП(б) в Коминтерне, руководителем его Оргбюро и руководителем личного секретариата при Исполкоме Коминтерна, якобы быстро навел порядок в финансовой сфере.


86
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Так, в ноябре 1922 г. И. Пятницкий предъявил уже упоминавшемуся Рейху следующие финансовые злоупотребления:
«1. Томас выдал Коммунистическому интернационалу молодежи и Германской компартии на 2 миллиона марок меньше, чем указал в своих расходных документах...
2. Томас скрыл от Коминтерна курсовую разницу около 5 млн марок, полученную в результате быстрого падения немецкой марки по отношению к другим валютам осенью 1921 года.
3. Томас не внес в статью расходов 8 млн 760 тыс. марок, полученных им через торгпредство РСФСР в Германии летом 1921 года»210.
Однако по воспоминаниям жены одного из лидеров Компартии Германии 20-30-х годов и деятеля Коминтерна Маргаретте Бубер-Нейман можно сделать вывод, что это не всегда было так. Она приводит пример, когда ее муж Нейман по поручению И. Сталина должен был встретиться с представителем Коминтерна в Китае (с июля по ноябрь 1927 г.) В.В. Ломинадзе211 и с ним поехать в Кантон и возглавить там руководство восстанием, одновременно они должны были привезти восставшим деньги. Итак, Ломинадзе и его друг Нейман встретились в китайском порту, предположительно в Шанхае. «На борту океанского лайнера они продолжили путешествие в Гонконг и здесь вскоре угодили в ловушку излишней конспирации, — вспоминала она. — Они, конечно, путешествовали под фальшивыми именами и вели себя, по возможности, так, чтобы не бросаться в глаза. Их больше всего занимала мысль о ценном содержимом чемодана. Кто-то один из двух постоянно дежурил в каюте. Но когда прибыли в следующий порт, корабль сделал остановку на несколько часов, и все пассажиры отправились на берег, чтобы осмотреть город, оба попали в затруднительное положение. Что им делать? Остаться на борту и навлечь на себя подозрение? Или оставить ценный багаж без присмотра? Они были молоды и легкомысленны. Ну что может случиться с чемоданом за такое короткое время? Наконец, они удостоверились, что за ними не было слежки, и сошли на берег. Когда они вернулись на пристань, их ожидала неприятная новость. Пассажирам сообщили, что взять их на борт невозможно, так как скоро разразится тайфун. Корабль отправился дальше, так как он должен следовать по расписанию, их же лишь завтра другим пароходом доставят в Гонконг. Само собой разумеется, что ответственность за их багаж берет на себя пароходство.
Что им делать? Оба эмиссара Коминтерна были в ужасе. Они ни в коем случае не могли передать свой чемодан “под ответственность пароходства”. В отчаянии ходили они от одного владельца джонки к другому. Каждый качал головой. Я же не самоубийца! Когда уже была потеряна всякая надежда, Нейман и Ломинадзе нашли оборванного владельца старенькой лодки, кото¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
87
рая едва ли вообще могла плавать по морю. Он согласился за большую сумму доставить их на борт, и действительно, доставил их на своей жалкой шлюпке на пароход, который уже собирался отплывать. Чемодан остался нетронутым, но случилось именно то, что они так не хотели. Они обратили на себя внимание. Впрочем, это не помешало им беспрепятственно достичь Гонконга и отправиться поездом дальше в Кантон»212. В гостиничном номере одного из отелей Кантона они встретились с «ответственными товарищами из Кантонской секции КПК», которым они должны были передать деньги. Китайцы дважды пересчитали доллары, взволнованно пошептались, зачем-то вышли в соседнюю комнату для беседы, затем посланцам Коминтерна сообщили, что в ожидаемой и уведомленной сумме не хватает 3 тыс. долларов. Последние были потрясены. Значит, в их отсутствие кто-то вскрывал чемодан. Они еще раз попросили китайцев пересчитать деньги. Сумма оставалась прежней. Тогда они потребовали, чтобы позвонили в Шанхай и узнали, сколько денег было в чемодане. Ответ из Шанхая был более чем неожиданным. Была названа сумма на 2 тыс. долларов меньше той, которую доставили Ломинадзе и Нейман. «Этот эпизод доказывал, — констатирует Нэйман, — какая хаотическая неразбериха в финансовых делах господствовала тогда в аппарате Коминтерна»213.
Решение финансовых вопросов поглощало порой значительную часть времени сотрудников Коминтерна. Так, на заседании Туркбюро Коминтерна 18 июня 1921 г. под председательством Рудзутака из девяти пунктов повестки дня три были посвящены решению финансовых проблем, в одном из них говорилось, что «выделена крупная сумма в китайской валюте и значительное количество опиума (!) для отправки агентов в Южный Китай»214.
Всеми операциями по доставке денег и драгоценностей за рубеж занимался Отдел международной связи (ОМС) Коминтерна.
Представители Коминтерна за рубежом иногда критиковали центр за получение помесячно разных сумм для нужд той или иной компартии.
Так, уполномоченный Коминтерна по работе в Китае Лидин докладывал в Отдел Дальнего Востока ИККИ 20 мая 1922 г. следующее: «Финансирование зарубежной работы и до меня, и при мене производилось без вполне определенного плана. Конечно, смета существовала, но каждая смета является жизненной лишь при условии, если она имеет за собой определенное содержание, т.е. строго определенную схему самой работы. Последнего не было, и надо это оговорить, в законченном виде не может иметь места по самим условиям работы.
Некоторые нарушения сметы, мне кажется, совершенно неизбежны. Является возможным лишь фиксировать определенный максимум расходов, а практическая разверстка средств должна производиться уполномоченным совместно с соответствующим ЦК.


88
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Существенными недостатками финансирования Дальневосточным секретариатом Коминтерна (ДВСК) зарубежной работы надо признать два обстоятельства: первое — преобладание расходов организационного порядка и второе — постоянное колебание сметных сумм, ассигнуемых различным ЦК. Так, например, корейский ЦК получал: 6000 в сентябре, 4000 в ноябре и декабре, 2000 в январе и 1000 в марте. В условиях китайской, например, работы такое колебание сметы оказывает прямо вредное влияние, не оставляет места для устойчивости, издательской хотя бы работы, которая могла бы иметь место при условии хотя бы минимального, но зато регулярного финансирования ЦК...»215.
Задачей Бюджетной комиссии в 30-е годы оставалось определение основных расходов в соответствии со сметой, утверждавшейся Политбюро ЦК ВКП(б), а также решение конкретных вопросов о выделении средств компартиям и издательствам.
Коминтерн имел за рубежом более десятка (на 1 января 1929 г. — 18) издательств, которые большей частью тоже субсидировались из Москвы. Крупнейшими из них были Verlag Karl Ноет (Berlin), Verlag fuer Literatur und Politik (Berlin), издательство Amstel (в Амстердаме — вместе с компартией), издательство в Нью Йорке и др.216
Финансовая помощь со стороны Коминтерна стала оказываться Китаю еще до основания КПК. Так, представитель Иностранного отдела Дальбюро РКП (б) Г. Войтинский по поручению Центра прибыл в Шанхай еще в апреле 1920 г. Там он оказал содействие созданию в мае первого в Китае коммунистического кружка из пяти человек во главе с Чэнь Дусю, при нем было создано три секции: издательская, информационно-агитационная и организационная. При его участии в августе в Шанхае был организован Союз социалистической молодежи и начат выпуск еженедельного журнала «Чжунго гунжэнь» («Китайский рабочий»), тиражом 2 тыс. экз. Одновременно Г. Войтинский помогал группе Ли Дачжао в работе по организации коммунистических кружков в Северном Китае217, для этих же целей им были направлены курьеры в Маньчжурию, Японию и Сеул. На все это нужны были дополнительные финансовые средства, которые Г. Войтинский и запрашивал.
В докладе председателя временного бюро Восточноазиатского секретариата В.Д. Виленского-Сибирякова ИККИ о зарубежной работе среди народов Восточной Азии от 1 сентября 1920 г. сообщалось, что «в мае месяце сего года был организован временный коллективный центр для руководства расширенной работой», который был «приурочен местопребыванием в Шанхае и получил название “Восточноазиатского секретариата III Коминтерна”». Подчеркивалось, что Шанхай является «главным центром коммунистического издательства в Китае». «Здесь секретариат располагает рядом газет и журналов, — говорилось в докладе. — Приобретены нами: “Шанхайская жизнь”,


Глава 1. Органы советской внешней разведки
89
из китайских газет — “Чжоубао", "Туй жибао”. Из журналов: “Синь Циннянь” (“Новая молодежь”) — ежемесячный журнал, издаваемый доктором Чэнь Дусю, профессором Пекинского университета, “Синь Чжунго” (“Новый Китай”) (последний перенесен сейчас в Пекин)»218. Из его же письма в ИККИ от 1 сентября 1920 г. становится ясно, что в Иркутске «создается перевалочный пункт для передачи директив Москвы и для передачи литературы, работников и средств». В этом же письме он просил изыскать средства (главным образом в валюте) и предоставить их в распоряжение Восточноазиатского секретариата219.
Первоначально за работу в Китае отвечала Секция восточных народов при Сиббюро ЦК РКП, созданная в августе 1920 г. в Иркутске. При ней было организовано три отдела: китайский (возглавлялся М. Абрамсоном), корейский и монголо-тибетский.
Из доклада ИККИ об организации и деятельности секции Восточных народов при Сиббюро ЦК РКП (б) явствует, что «было положено начало регулярных курьерских сношений с Китаем», первый курьер-секретарь китайского отдела B.JI. Хохловкин был послан в Шанхай «с ценностями для реализации, литературой и подробными инструкциями». Однако откомандирование следующего курьера было задержано из-за «неполучения от Сиббюро обещанной валюты и от Коминтерна литературы». В докладе говорилось: «До сего времени секция не получила от центральных органов ни одного доллара или другой валюты, без которой невозможно работать на Востоке. Для добывания последней секция была вынуждена прибегать к покупке валюты на частном рынке на романовские и советские рубли. Однако в последнее время никакие русские бумажные знаки не котируются, и секция лишилась этого единственного источника получения средств. Правда, от Сиббюро были получены ценности (бриллианты), которые были отправлены для реализации на Восток, и обещание на 100 ООО долларов. Однако первое (реализация) займет слишком много времени, а второе (обещание) до сих пор не выполнено»220.
30 сентября 1920 г. в телеграмме Секции восточных народов Сиббюро ЦК РКП(б) Г.Н. Войтинскому сообщалось, что «на днях посылается курьер с ценностями для реализации»221. В аналогичной телеграмме от 23 октября 1920 г. подтверждалось, что «деньги высланы». В следующей депеше ему же говорилось: «Ждем немедленного ответа, получены ли Вами от Юрина (глава Миссии ДВР в Китае И.Л. Юрин. — В.У.) согласно нашему распоряжению двадцать тысяч долларов»222.
Финансовая помощь в определенных размерах со стороны Советской России продолжала оказываться и дальше. Это явствует из Протокола № 1 заседания президиума ДВСК с китайской секцией и тов. Ян Хаодэ (Ян Мин- чжай. — В.У.), где говорилось, что «несмотря на все неблагоприятные условия, в которых протекает наша работа в Китае, нам все же удалось проделать


90
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
большую работу, которая приостановилась с некоторого времени с провалом тов. Григория (имеется в виду Г. Войтинский. — В.У.), который вез материалы и суммы на дальнейшую работу. Сейчас этот провал ликвидирован и работа снова пошла»223.
О значительной помощи со стороны Коминтерна можно судить по докладу генерального секретаря ЦК КПК Чэнь Дусю в Коминтерн 30 июня 1922 г. В нем говорилось: «Финансы партии. С октября 1921 г. по июнь 1922 г. из израсходованных аппаратом ЦК 17 тыс. 655 юаней — 16 тыс. 655 юаней — деньги, полученные от Коминтерна, 1000 юаней собраны самими. Использование: на движение трудящихся в разных районах истрачено примерно 10 тыс. юаней, на создание типографий — 1600 юаней, на печатные издания — 3 тыс. юаней, на съезд трудящихся (в июле 1921 г. КПК создает в Шанхае Всекитайский секретариат профсоюзов, а в мае 1922 г. созывается I Всекитайский съезд профсоюзов. — В.У.) около 1 тыс. юаней, на другие расходы более 2 тыс. юаней»224. Из этого можно сделать вывод, что расходы на обычную деятельность партии за семь месяцев составляли чуть более 6600 юаней, две трети расходов тратилось на рабочее движение и различные формы движения трудящихся. Собранные собственные средства партии от взносов и пожертвований составляли 6% от потраченной суммы, что хватило бы только на проведение Всекитайского съезда профсоюзов. Как нам кажется, здесь были указаны не все суммы, получаемые от Коминтерна, — это явствует из доклада Г. Маринга (X. Снефлит в 1921-1923 гг. представитель ИККИ в Китае), 13 октября 1922 г. посланного из Пекина в Москву. Он сообщает, что за три месяца с сентября по ноябрь 1922 г. КПК истратила 2300 ам. долл.225 Что из Москвы получено 3000 ам. долл., на транспортные расходы представителям. По словам Маринга, ежемесячно в это время КПК получала 1500 ам. долл. на оргработу, 1500 долл. — расходы на жизнь (которые, видимо, часто не учитывались), 500 — союзу молодежи, он просил еще присылать по 300 ам. долл. на работу среди женщин226.
Он также запрашивал Москву прислать еще как минимум от 1000 до 1200 руб. на оплату нужд представителей и КПК, как основу успешной работы227.
Чэнь Дусю в отчетном докладе на III съезде КПК подчеркнул, что «почти все финансовые средства для КПК получены от Коминтерна, средств, поступивших от членов партии, очень мало. В этом году мы от Коминтерна получили примерно 15 тыс., среди них 1500 потрачено на данный съезд»228.
По расчетам китайского историка Ян Куйсуна, если с I по II съезд средства Коминтерна для ежемесячной деятельности КПК не превышали 740 юаней, то за год со II по III съезд они увеличились до 1250 юаней.229
КПК должна была регулярно отчитываться перед Коминтерном за истраченные средства. Вот любопытный секретный документ — «Смета расходов


Глава 1. Органы советской внешней разведки
91
Коммунистической партии Китая на 1923 год», принятая Коминтерном в де¬
кабре 1922 г.
«Расходы на месяц Зол. рубл.
1. Поддержка еженедельника «The Weekly Guide» 210
2. Поддержка рабочей газеты (еженедельник) 40
3. Печатание агитлистовок, манифестов и т.п. 60
4. Расходы на организаторов и пропагандистов:
а) Ханькоу — 3 чел. 60 з.р.
б) Хунань — 3 чел. 60 з.р.
в) Пекин — 4 чел. 80 з.р.
г) Шанхай — 3 чел. 60 з.р.
д) Гонконг — 1 чел. 40 з.р.
е) Кантон — 1 чел. 40 з.р.
ж) Шаньдун — 2 чел. 30 з.р.
370
5. Разъезды двух членов ЦК 100
6. Содержание и путевые расходы двух постоянных лекторов-пропагандистов 120
7. Непредвиденные расходы 100
Итого в месяц 1000 з.р.
Итого в год 12 000 з.р.
Г. Сафаров»230
Начиная со II съезда КПК в финансировании компартии произошли определенные изменения, с этого времени красный Профинтерн, с которым у китайских профсоюзов уже были установлены отношения, стал финансировать китайское рабочее движение через его представителей в Китае Л. Геллера и Т. Мандаляна231. Это отражено в политическом докладе Чэнь Дусю на III съезде КПК и в архивных материалах Маринга (по ним Чжан Готао, Цай Хэсэнь и Чэнь Дусю получили на свою работу 9 сентября 1922 г., 30 апреля, 17,19 мая и 20 мая 1923 г. соответственно: 400 ам. долл., 1000 мекс. долл. (имеющих тогда широкое хождение в Китае. — В.У), 2940 гонконгских долл. и дважды по 3 тыс. кит. юаней. И Профинтерн выделил для КПК 3500 ам. долл.232
Итак, мы видим, что для оказания помощи рабочему движению в Китае стали поступать средства и от Профинтерна. Так, в декабре 1922 г. поступили средства в размере 1000 юаней для забастовщиков Тайшаня, а затем еще 400 юаней. После крупной забастовки, известной как события 7 февраля 1923 г., на счет забастовщиков поступило 30 тыс. руб. Для проведения II Всекитайского съезда профсоюзов в марте 1923 г. было выделено 1000 золотых рублей (данный съезд не смог состояться в то время и прошел только в мае 1925 г.). В мае 1923 г. Профинтерн передал ЦК КПК 2000 золотых рублей Для поддержки организаций профсоюзов в Китае, в июле Москва выделила


92
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
еще 1840 мекс. долл. для поддержки семей, испытывавших трудности в результате событий 7 февраля233. Таким образом, Профинтерн в мае 1923 г. выделил уже боее 3500 ам. долл.234
По расчетам китайского историка Ян Куйсуна, если с I по II съезд средства Коминтерна для ежемесячной деятельности КПК не превышали 740 юаней, то со II по III съезд за год они уже увеличились до 1250 юаней235.
C.JI. Вильде в письме Т.Н. Войтинскому от 11 марта 1923 г. из Шанхая сообщал, что «переведенные Вами через Сибвнешторг (Сибирское областное управление Наркомата внешней торговли СССР. — В.У.) 1300 мекс. долл. для Киткомпартии по смете за март и на телеграфные расходы получил»236.
22 мая 1923 г. от него последовало письмо с такой информацией: «Получил также из Москвы для Киткомпартии 278 анг. фунт, стерлингов и 3500 ам. долл. с подробной инструкцией о распределении сумм»237.
Через два месяца 26 июля 1923 г. C.JI. Вильде сообщает из Шанхая Г.Н. Войтинскому: «В конце мая мною получено из Москвы, через Пекин, 3500 ам. долл. и 278 анг. фунт, стерл., из них на работу Профинтрена — 278 фунт, стерл., помощь китайским рабочим, пострадавшим от жел. дор. забастовки, — 1000 ам. долл., Киткомпартии по смете за апрель, май и июнь — 1500 ам. долл., на созыв съезда — 1000 ам. долл. Все суммы переданы и израсходованы по назначению. Согласно полученному мною письму от тов. Чэнь Дусю, крайне необходимы средства по смете за июль - август - сентябрь»238.
Исходя из доклада Чэнь Дусю Коминтерну 9 апреля 1925 г. с января по июнь 1924 г. КПК получила: 800 ам. долл. и 10 174,93 юаня. Через C.JI. Вильде получено 5926,1 юаня и 400 ам.долл.; Г. Войтинским передано на съезд КПК 400 ам. долл., с июня по ноябрь ежемесячно на жизненные нужды израсходовано 2409,5 юаня. 500 долл. получено от Бородина на рабочий профсоюз железнодорожников, 500 долл. на национальное движение. 500 долл. получено от Профинтерна239 .
С июля по октябрь 1924 г. согласно смете КПК получила более 14 510 долл. Ежемесячно траты на партийную жизнь — 4000 долл. От Профинтерна получено на июль август, сентябрь половина суммы — 1575 долл., от Бородина — 2550, на национальное движение — 200 долл.240.
С ноября по декабрь 1924 г. КПК по разным каналам получила 740 ам. долл. и 8242,225 долл.241 Коминтерн и Профинтерн предоставили 2687,795 долл. и 740 ам. долл. На проведение IV съезда КПК Коминтерн предоставил еще 870 долл., Бородин — 1000 долл. В бюджет КПК конца 1924 г. перешел также остаток от прошлых сумм — 2456,93 долл.242
Из доклада № 2 Чэнь Дусю Исполкому Коминтерна от 20 марта 1925 г.:
«Дать нам дополнительное количество денежного содержания на следующее:
1. 	Для еженедельника “Сяндао” (“Гайд уикли”) — 200 долл.


Глава 1. Органы советской внешней разведки
93
2. Брошюра и агитационные листовки — 200 долл.
3. Инспектора-представители (2 чел.) от ЦК, путешествующие на местах, - 240 долл.
4. Тяньцзиньская парторганизация — 150 долл.
5. Чжэнчжоуская парторганизация — 70 долл.
6. Аньюаньская парторганизация — 30 долл.
7. Чаншаская парторганизация — 30 долл.
8. Ханькоуская парторганизация — 60 долл.
9. Шанхайская парторганизация — 60 долл.
10. Шаньдунская парторганизация — 60 долл.
11. Спец. представители для пропаганды в Хэнани (2 человека) — 60 долл.
12. Спец. представители для пропаганды в Шичжан (так в тексте. — В.У.) (2 человека) — 60 долл.
13. Спец. представители для пропаганды в Нанкине (1 человек) — 30 долл.
14. Спец. представители для пропаганды в Гуанси (92 человека) — 60 долл.
15. Спец. представители для пропаганды в Уси (1 человек) — 30 долл.
16. Спец. представители для пропаганды в Дайрен (1 человек) — 30 долл.
17. Спец. представители для пропаганды в Тончжоу (так в тексте. — В.У.) (1 человек) — 30 долл.
Всего: 1400 долл.
Увеличение сметы на такую сумму необходимо, просим ЦК утвердить. И надеемся, что с апреля месяца вместе с прежней утвержденной сметой, Вы нам по каждому месяцу вовремя присылайте всего 3650 (китайских долл.).
Далее, по прежней утвержденной смете 2250 долл. мы на 1, 2, 3 (видимо, имеются в виду месяцы: январь, февраль, март. — В.У.) три месяца должны получить 6750 долл., а которые Вы нам прислали 3423 ам. долл., только равняются 5887 кит. долл., поэтому еще не хватало 863 долл. И эту сумму мы еще просим дополнить. В дальнейшем просим прислать нам рубли или же американские доллары с добавкой»243.
Из этого отчета видно, что по смете КПК в 1924 г. должна была ежемесячно получать 2250 долл., однако по имеющимся данным эта смета была превышена, и в течение года КПК получала ежемесячно примерно по 2960 долл. Но руководство КПК в связи с увеличением работы на местах, подъемом национального движения требовало увеличить ежемесячную сумму до 3650 долл.244
На увеличении ассигнований для КПК настаивал и представитель Коминтерна в Шанхае Г. Войтинский. Это ясно видно из его письма Л.М. Караха- ну от 7 декабря 1924 г. из Шанхая.
«Было бы огромной ошибкой, — писал он, — если бы теперь я стал на формальную точку зрения... и стал бы настаивать, чтобы партия вела работу в рамках бюджета. Необходимо теперь отцедить для нас некоторую сумму из


94
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Гоминьдана (имеется в виду финансовая помощь, оказываемая СССР Гоминьдану. — В.У.). Что можем мы конкретно сделать? Увеличить в два или три раза тираж “Гайд викли”... Его тираж за последнее время уже увеличился в два раза. Еженедельно он выходит в размере 8000 экземпляров. Но теперь он будет распространяться (за плату) и в 20 ООО экземплярах. Необходимо увеличить тираж “Миньго жибао”. И также увеличить размер количества страниц) как журнала, так и “Миньго жибао". Необходимо выпускать десятки, сотни тысяч воззваний, листовок и маленьких популярных брошюр. ...Я прошу для всей этой работы отпустить мне под отчет за полной моей ответственностью 10 000 рублей»245.
Из-за сложностей пересылки финансов часто получение валюты задерживалось. Это наглядно видно из отрывка из письма Чэнь Дусю Г.Н. Войтин- скому от 7 сентября 1924 г. «Экономическое положение нашей партии весьма критическое, — писал Чэнь Дусю. — Из-за недостатка средств многие направления работы находятся в запущенном состоянии. Мы надеемся, что Вы немедленно вышлите нам деньги за июль, август, сентябрь и октябрь как от Коминтерна, так и Профинтерна. ...Мы рассчитываем получить от Вас через короткое время более тысячи долларов на покрытие расходов на проведение съезда»246.
С февраля 1925 г. бюджеты на КПК и китайское рабочее движение в Москве стали формироваться отдельно.
В 1925 г. по имеющимся данным в среднем Коминтерн передавал ежемесячно КПК около 6 тыс. долл.
Летом 1926 г. в связи со все возрастающими расходами на КПК и рабочее движение в Китае, а также финансовыми долгами на военно-политическую работу в Китае, которые сделал Карахан не представив конкретных данных, в Москве была создана комиссия, которая должна была «установить твердый порядок в расходовании денежных средств в Китае и правильного представления отчетности в их расходовании».
11 июня 1926 г. Г. Войтинский из Пекина шлет письмо И. Пятницкому, где вновь предлагает увеличить отпуск финансовых средств для КПК. Он «убедительно просит, чтобы смета китайской партии была увеличена, согласно просьбе ЦК, т.е. с 6 до 14 000 в месяц». При этом он ссылается на заседание Инстанции, «где было принято постановление о большей помощи ЦК Киткомпартии», заявляя что в Китае «ощущается неимоверная нужда в средствах»247. И вскоре КПК сумма была увеличена примерно до 12 тыс. долл. в месяц248.
Наглядно демонстрирует масштабы финансирования КПК, китайского комсомола и рабочего движения в 1927-1928 гг. секретное письмо И.А. Пятницкого И. Сталину в июне 1928 г.
И. Пятницкий сообщал: «ПБ Киткомпартии вручило мне докладную записку о финансовом положении Киткомпартии для Русской делегации.


Глава t. Органы советской внешней разведки
95
Я Вам посылаю один экземпляр этой докладной записки, которая содержит в себе следующие требования:
Всего
1) Начиная с августа — по 104 ООО кит. долл.
в месяц на партработу 520 ООО кит. (долл.)
2) Дополнительно за май и июнь — дополнительно
к ассигнованиям за май и июнь по 30 ООО кит. долл.,
всего
60 000
3) За июль
57 000
Таким образом, до конца года китайские товарищи просят на партработу
637 000
(1 кит. долл. равняется 89 коп.)
4) На военную работу — 30 000 кит. долл.,
если считать за 5 месяцев в августе
150 000
Что вместе составляет
787 000
5) Кроме того, на профдвижение они просят
23 000 кит. долл.
в месяц, до конца года
269 000
(МОПР249 такую сумму отпустить тоже, очевидно, не сможет за неимением средств)
7) От КИМ — 20 000 кит. долл. ежемесячно, до конца года 100 000
(тоже отпустить не сможет за неимением средств)
8) От Крестинтерна — 10000 кит. долл. в месяц, до конца года
50 000
(за неимением средств отпустить не может)
ВСЕГО
1 321 000
Кроме того, они просят предоставить им фонд в
1 000 000
Итого
2 321 000
За 1927 г. ИККИ выдал по 5.ХП.1927 г. 187 674 руб.
(полный отчет мы еще не имеем)
За 6 месяцев этого года выдано 125 ООО руб.
И съезд (имеется в виду VI съезд КПК. — В.У.), по всей вероятности, обойдется около 100 000 руб.
Еще нераспределенных из бюджета ИККИ на 1928 г. имеет 125 000 руб., которые, конечно, полностью не могут быть переданы в распоряжение Кит- компарии, чтобы не оставить другие компартии без помощи в случае нужды»250.
И.А. Пятницкому не нравилось, как был КПК составлен бюджет на 1928 г., он считал такую позицию китайских товарищей потребительской.
«Просмотрев бюджет очень внимательно, я пришел к заключению, что он составлен довольно-таки странно, — писал он. — Например, берут число уездов и умножают на определенное количество долларов, которые надо давать


96
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
уездному комитету, и таким образом получается сумма, которую нужно выдавать провинциальному комитету.
Имеются ли уездные комитеты, нуждаются ли комитеты в деньгах — это не принято во внимание; столько-то уездов, значит, столько-то нужно давать долларов.
В отчете об израсходованных деньгах, который имеется в докладной записке, не сказано, на что фактически израсходованы деньги, а он делится на 4 рубрики: такая-то провинция, столько-то на партийную, профессиональную, мопровскую работу и экстренные расходы.
Расходы в месяц на МОПР (с. 14, раздел 5) составлены таким образом: 4600 заключенных, по 3 долл. в месяц — составляет 13 800 долл.
10000 семей, для каждой по 4 долл. составляют 40 000,
вместе = 538 000 кит. долл.
Нуждаются ли все заключенные, все семьи? Могут ли обойтись без помощи? Это не принято во внимание.
Я не знаю, — продолжал И. Пятницкий, — имеется ли возможность предоставить им просимую сумму на всю работу. Во всяком случае, мне казалось бы, ассигновать им средства без детального обсуждения их бюджета я считал бы невозможным, так как опыт показал — чем больше денег мы давали партиям, тем меньше они были заинтересованы идти в массы, быть связанными с массами. А тенденция, которая изложена в этой докладной записке, такова: чтобы взять на партийное содержание большое количество товарищей, создать большой аппарат и все средства для этого целиком получить отсюда.
Удовлетворить их требование — значит, по-моему, погубить партию»251.
12 июня 1928 г. И. Пятницкий телеграммой из Москвы дал указание Арно (он же А.Е. Альбрехт, Вудро, Макс, Хабер, нас. фам. Абрамович — Четуев) выделить ЦК КП Китая «в счет их сметы на второе полугодие» 45 000 ам. долл.252, т.е. в среднем по 7500 ам. долл. в месяц.
Шифротелеграммой из Китая О.А. Миткевич сообщала в Москву, что «из денег Профинтерна выдавалось профсоюзам Китая мною по 8 тыс. мекс. долл. по 1 февраля (1928 г.). С 1 февраля по 15 апреля деньги союзам не выплачивались»253.
В секретном письме И.А. Пятницкого А.Е. Альбрехту в Шанхай 10 августа 1928 г. сообщалось: «КП Китая можно выдать за 2-е полугодие (все в ам. долл.) 128 205. (Это кроме 46000, посланных на экстренные нужды.) ...КСМ Китая на 3-ю четверть 3853, на 4-ю — 3666. ...Выдайте КСМ Китая 5128 (ам.) долл. — шефские суммы»254. Таким образом, на вторую половину 1928 г. ежемесячно КПК выделялось по 21 367 ам. долл.
Если раньше ежегодно КИМ посылал в Китай 24 тыс. долл., то в мае 1928 г. он принял решение посылать каждые три месяца по 7 тыс. долл.255, т.е. по 2333 ам. долл. в месяц.


Глава 1. Органы советской внешней разведки
97
29 сентября 1928 г. последовало следующее секретное письмо из Москвы А.Е. Альбрехту: «Просим передать представителю МОПР: “За 1928 г. Вам послано 158 ООО ам. долл. партиями — 19 ООО, 50 ООО, 14 ООО, 35 ООО, 40 ООО: Из них Китаю (за) январь-июнь по 6000, (за) июль-октябрь по 9000 и 59 ООО, собранных по кампании”».256
Созданная во второй половине 1928 г. Бюджетная комиссия ВКП(б) приняла решение о бюджетах на 1929 г., где на Китайскую компартию ассигновалось 205 128 ам. долл., что составляло в месяц 17 094 ам. долл., а с вычетами 16 581 ам. долл., явно меньше, чем в 1928 г. «Удерживаем 3% на расходы партии здесь и на возможные расходы по Восточному издательству. (Если последнее будет организовано, то часть расходов по Восточному издательству покрывается из бюджетов партии, получающих литературу.), — говорилось в письме И.А. Пятницкого А.Е. Альбрехту в Шанхай. — После вычета 3% остается 198 974 ам. долл., которые можете выдавать в 4 приема (на каждые 3 месяца).
Китай-Комсомол: На каждую четверть ординарный бюджет по 4120 ам. долл., за год — 16 408 ам. долл. Кроме того, будут еще шефские суммы. За первый квартал можете выдать шефских 5128 ам. долл. О шефских на следующие четверти сообщим дополнительно»257. То есть китайскому комсомолу ежемесячно выделялось из бюджета 1367 ам. долл., также меньше, чем в прошлом году.
В секретной телеграмме И.А. Пятницкого тому же адресату от 12 декабря 1928 г. сообщалось, что необходимо «выдать на первую четверть 1929 г.» КПК 49 743 ам. долл., а КСМК 4120 ам. долл.258 Таким образом, ежемесячно КПК выдавалось по 16 581 ам. долл., что в переводе на китайские юани составляло 36 800, а комсомолу — 1273 ам. долл., что составляло 3021 кит. юаня.
В последней декаде декабря 1928 г. ЦК КПК получила сообщение о ежемесячном сокращении финансирования КПК в 1929 г. почти на 33 тыс. юаней.259 Сокращение поступающих от Коминтерна сумм вызвало резкий протест со стороны руководства КПК.
26 декабря ЦК КПК направил специальное письмо руководству Исполкома Коминтерна, где говорилось, что нельзя сокращать финансирование из Москвы до 60 тыс. в месяц, так как нужны деньги на передвижение войск ежемесячно по 24 тыс. юаней, поэтому бюджет расходов на КПК в год должен составить не менее 1 млн юаней260.
12 февраля 1929 г. секретарь Политбюро ЦК КПК Сян Чжунфа направил телеграмму делегации КПК в ИККИ в надежде, что она выбьет обещанные деньги. «Мы получили телеграмму об урезании нашей сметы до 33 000 китайской валютой в месяц, — писал он. — Сообразуясь с китайскими условиями, которые требуют гораздо большей суммы, мы намереваемся еще раз изложить наши мотивы, прося увеличения сметы»261. В письме выражалась надежда, что делегация КПК в Москве приложит все силы, чтобы убедить


98
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ИККИ в увеличении суммы финансирования Компартии Китая. «Раньше мы договорились с представителем ИККИ в Шанхае т. Арно (А.Е. Альбрехт. -
В.У.) о том, что он нам выдаст 20 ООО специальных средств на усиление агитационной печатной работы. Новая типография должна была открыться в скором времени, и мы договорились о цене ее и уже дали небольшой задаток. Вдруг т. Арно получает телеграмму от ИККИ, запрещающую ему выдавать спецсредства. Он, повинуясь этому распоряжению, отменил свое прежнее решение, так что мы оказались в очень затруднительном положении, поскольку мы уже имели договоренность и сделали заказ»262.
27 февраля 1929 г. из Шанхая уже на имя И. Сталина и Исполкома Коминтерна было послано письмо ЦК КПК с выражением недовольства по поводу сокращения финансирования КПК, в котором сообщалось, что в результате «страшнейшего белого террора» из рядов партии было вырвано огромное количество работников. За последние два месяца были разгромлены провинциальные комитеты в 21 провинции, в том числе в Маньчжурии, Чжи- ли, Хэнани, Шаньси, Шэньси, Шаньдуне, Хубэе, Фуцзяни, Чжэцзяне, Гуандуне, Хунани. В ряде мест оказались пострадавшими все до одного члены провинциальных комитетов КПК, положение в низовых партийных организациях еще хуже. «Чтобы создать новые органы, — писали Сталину из Шанхая, — нужны люди и деньги. Вот в чем заключается наше первое затруднение»263. В письме неоднократно звучал призыв помочь партии деньгами, так как средств в КПК недостаточно, «ЦК сейчас переживает большую нужду в деньгах». «Все прошлые месяцы мы старались и были чрезвычайно экономными в расходах, сведя до минимума расходы на жизнь наших работников, тем не менее финансовых затруднений преодолеть мы все же не в состоянии»264 .
«Мы знаем, что средства партии должны извлекаться из масс же, а не из каких-либо других источников. Для нас еще более ясна опасность покупать людей для революции за деньги, т.к. это, в конце концов, привело бы к разложению партии, — сообщалось в письме. — Теоретически это совершенно ясно, практически мы тоже так стараемся делать. Но трудности, находящиеся перед нами... не дают нам возможности сдвинуть работу с мертвой точки... И вот в таком затруднительном положении ИККИ вдруг уменьшает нам смету. Мы знаем, что чрезмерно раздутая смета может повести к разложению партии. Мы знаем, с другой стороны, ограниченность средств у ИККИ. Но наша нужда, наши денежные затруднения так велики, что мы не можем преодолеть их»265.
В письме выражалась надежда, что И. Сталин предложит ИККИ восстановить сумму сметы для КПК, выделяемую ранее, и выдать еще специальные дополнительные средства на восстановление разгромленных парторганизаций в стране.
В такой ситуации КПК вынуждена была наладить лучшее взимание членских взносов. С члена партии, зарабатывающего в месяц менее 20 юаней, взи¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
99
малось 5 чохов (медная монета, около одной трети фэня), менее 30 юаней — 2 мао (20 фэней), менее 60 юаней — 3 мао, менее 100 юаней — 5 мао, с получающих более 100 юаней взималась особая плата266.
Распределение денег, поступающих из Москвы, было поставлено под более жесткий контроль. Каждой провинции выделялось по 19 тыс. юаней, Отделу пропаганды сумму сократили с 2,3 тыс. юаней до 2 тыс., комсомолу сумму уменьшили до 1000 юаней, спецотделу — с 3,6 тыс. юаней до 3 тыс., на транспортные расходы выделялось 4 тыс., на аппарат ЦК — 3,7 тыс., на жизненные расходы руководителям сумму уменьшили до 2 юаней, от тех, кто жил в больших квартирах и домах, потребовали, чтобы они переехали в маленькие267.
Письмо И. Сталину возымело действие. В ИККИ стали разбираться со сложившейся ситуацией.
3 апреля 1929 г. И.А. Пятницкому доложили, что «не совсем (все) благополучно с расходной частью бюджета» КПК. Оказалось, что, судя по отчетам,
А.Е. Альбрехт выдавал КПК больше, чем им полагалось. «Всего выдано больше на 15 500 ам. долл., — говорилось в документе. — Мы уже принимаем во внимание, что 46 000 ам. долл., посланных на экстренные нужды, он выдавал им по месяцам. Таким образом, за последние 4 месяца 1928 г. он выдавал им по 68 000 мекс. долл. Этим обстоятельством вызвано, по всей вероятности, отчаянное письмо китайских товарищей на имя Сталина, копия нам, что им почти вдвое сократили субсидию по сравнению с прошлым годом (им полагается теперь в месяц около 33 000 мекс. долл.). Разница получается действительно почти вдове, но: 1) они считают ассигнование только за 2-е полугодие 1928 г. и из него исходят на весь год, 2) они считают, по-видимому, и 46 000 ам. долл., которые им выдавались по месяцам вместе с очередной выдачей, как ординарную выдачу.
С другой стороны, мопровские суммы выдавались КП Китая вдвое меньше, чем им полагалось. Возможно, что излишек по партии взят из мопров- ских сумм...»268.
30 сентября 1929 г. Рыльский направил информационное письмо из Шанхая в Восточный секретариат ИККИ, где он сообщал, что китайские товарищи часто жалуются на плохое финансирование из Москвы. «Нам трудно говорить о правильности их жалоб, ибо мы не знаем отчетов. И мы, и Арно несколько раз просили товарищей представить для отправки вам отчет — безрезультатно. Для развития хорошей во всем Китае работы у них, без сомнения, недостаточно средств. Они имеют 18 провинций, поездки в которые стоят очень много, — говорилось в письме. — Имеют Красную армию. Издают четыре органа (печати. — В.У.). Печатают массу листовок. Мы не говорим, что кто-то должен давать деньги, они сами должны получать собственными средствами, но пока этого они не в состоянии сделать, то отсутствие Денег влияет на расширение работы. Во всяком случае, сокращение бюдже¬


100
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
та для них я себе не представляю. Это отразится на работе. Партийных работников они имеют 300 чел. Но эти люди получают ничтожный процент бюджета, и сокращение штатов ничего не даст. Квартирные условия китайцев не позволяют делать собрания в домах партийцев, и для этого нужно иметь специальные дома, а это стоит массу денег»269.
Китайский историк Ян Куйсун на основе новых материалов и документов Коминтерна, введенных в научный оборот, составил таблицу финансовой помощи Коминтерна КПК ежемесячно в 1921-1931 гг.270
Таким образом, по представленным документам вы видим значительную реальную финансовую помощь, оказываемую Коминтерном, КИМом, Про- финтерном КПК в 20-е годы XX в., которая ежегодно возрастала от 6 тыс. в 1921 г. до 440 тыс. долл. в 1930 г., и без нее навряд ли Компартия Китая смогла бы выжить. Только за 8 лет с 1821 г. по 1929 г., по самым скромным подсчетам, основываясь на таблице Ян Куйсуна, можно увидеть, что помощь Коминтерна составила более 1 млн 200 тыс. долл. А надо учитывать, что по тем материалам, которые мы привели, это не вся помощь, оказываемая КПК.
Годы
1921-
1922
1922-
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
Общая сумма денег (кит. долл.)
6 тыс. 600
15
тыс.
35
тыс.
около 40 тыс.
72 тыс.
180
тыс.
440
тыс.
400
тыс.
450
тыс.
450
тыс.
Количество членов партии
около
170
около
380
около
700
около
900
около 10 тыс.
58
тыс.
130
тыс.
В среднем на одного человека (кит. долл.)
около
40
около
40
около
50
около
40
около 7
около
3
около
3
Тема недостаточного финансирования КПК из Москвы продолжала подниматься и в начале 1930 г. Несмотря на то что члену Дальбюро ИККИ И.А. Рыльскому Пятницким было разъяснено, что он не должен вмешиваться в финансовые дела Коминтерна, Рыльский вновь поднимает перед Москвой этот вопрос. «Киттоварищам выплачивается там на месте 22 тысячи местных долларов. Эти 33 тысячи выплачивались тогда, когда американский доллар стоил 2,20, и та же сумма выплачивается сейчас, когда американский доллар стоит 2,80 (февраль), или, другими словами, партийный бюджет, ввиду снижения стоимости денег, сокращен почти на 30%. Разговоры там на месте с товарищем, заведующим деньгами (имеется в виду А.Е. Альбрехт. — В. У.), ввиду его специальных полномочий, не привели к результатам. Нам отвечали: “Не ваше дело”. Деньги выплачиваются частями. Это не позволяет партии распределять рационально деньги по провинциям и отделам (бюджет провинции рассылается частями). Это ведет за собой ненужные расходы на разъезды. Если партийный бюджет в этом сокращенном виде и частями выплачивается, то бюджет МОПР выплачивается нерегулярно. Товарищ, заведующий деньгами, через каждые 2-3 месяца заявляет о изменении бюджета МОПР. Пример: в


Глава I. Органы советской внешней разведки
101
январе, феврале и марте 1929 г. МОПР не получил ничего, кроме 440 местных долларов на выплату иностранному товарищу (имеется в виду Дж. Дольсен. —
В.У.). С нашим приездом (апрель 1929 г.) после долгих разговоров МОПР стал получать по 6 или 9 (хорошо не помню) тыс. долл. В июле или августе получили письмо от Пятницкого, после которого МОПР должен был получить 18 тыс. долл. Но это длилось до ноября. В ноябре под предлогом (того), что МОПР имеет 30 тыс. запасных денег, ему было выдано только 6 тыс., в декабре — 3 тыс., в январе 1930 г. — 3 тыс. В феврале товарищ (имеется в виду
А.Е. Альбрехт. — В.У.) заявил, что для МОПР денег нет, хотя была телеграмма о выплате МОПР 7 тыс. ам. долл.»271 И. А. Рыльский требовал увеличения партийного бюджета для активизации КПК использования легальных и нелегальных возможностей, создания партийных школ, откомандирования по стране инструкторов. Если этого невозможно сделать, то по примеру Польши выделять одновременные специальные субсидии для Компартии Китая на разные цели.
18 мая 1930 г. Сян Чжунфа по поручению ЦК КПК вновь пишет письмо И. Сталину, в котором поднимает вопросы, связанные с финансовыми трудностями партии. «ЦК КПК испытывает следующие финансовые трудности:
1. Причитающиеся нам деньги поступают нерегулярно и несвоевременно, не выплаченная за последние месяцы сумма уже весьма значительна.
2. Постоянно выплачиваемая сумма была чрезвычайно мала, так что не было возможности распределить ее планомерно.
3. Цена на золото растет, а выплачиваемая сумма в мекс. долларах, стоимость которых в значительной мере снизилась, остается неизменной. Вследствие этого первоначальная сумма является совершенно недостаточной. Каждый месяц расходуется на 30% больше, чем было предусмотрено предварительной сметой.
...С тех пор ЦК КПК старается сам финансировать партию. Однако чрезвычайно малый размер членских взносов и всегда очень нерегулярная поддержка со стороны красных районов не могут удовлетворить насущные потребности в работе. ...Мы надеемся, что Вы распорядитесь, — говорилось в заключение письма И. Сталину, — чтобы Президиум ИККИ и ответственные за этот вопрос товарищи обратили внимание на финансовые трудности и нашли соответствующее решение»272. К данному письму было приложено Письмо ЦК КПК в Президиум ИККИ по тому же вопросу. «До конца апреля нам было недоплачено 63 000 мекс. долл., а за май месяц мы до сих пор не получили причитающейся за полмесяца суммы, — говорилось в документе. — Каждый раз выплата проходила с опозданием, но и выплаченные суммы ЦК не мог планомерно распределить, так как эти суммы в большинстве случаев поступали отдельными малыми частями. От суммы, которую Коминтерн утвердил нам на создание прессы, мы до сих пор не получили ни цента. ...Недавно стало известно, что в мае и июне от Коминтерна денег вовсе не посту¬


102
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
пит, так что здешние товарищи должны были сами искать путь и средства». В письме говорилось, что от этого ужасно страдает работа партии. Вследствие финансовых трудностей переезд находившегося в опасности в связи с его раскрытием аппарата, поездки связных, финансирование провинциальных организаций, спасение арестованных работников осуществляются несвоевременно. В условиях «контрнаступления белого террора», когда «спасение арестованных с помощью денег становится более необходимым, чем прежде», задержка с поступлением даже незначительной суммы в наиболее важный момент может причинить огромный политический ущерб.
В письме ЦК КПК предлагалось Коминтерну «выплатить задолженную сумму, а также одобренную, но еще не высланную»; «регулярно выплачивать ежемесячные суммы в мекс. долларах, но по валютному курсу ам. доллара»; «сообщить здешним товарищам, что ежемесячная сумма выплачивается в конце предыдущего месяца... в крайнем случае она должна выплачиваться двумя частями»; «немедленно перевести соответствующие суммы за май и июнь»273. В приложении к документу давалась помесячно за февраль-апрель задолженность Коминтерна, равная 63 ООО мекс. долл.
В середине августа 1930 г. из Москвы последовала телеграмма в Дальбю- ро ИККИ в Китае, где сообщалось, что для «китайской (легальной или полулегальной) газеты» направляется 10 тыс. ам. долл., расходы на газету должны производиться через Дальбюро ИККИ, а не помимо него274.
17 августа 1930 г. Президиум ИККИ получил телеграмму из Шанхая, в которой ЦК КПК просил немедленно выделить 10 000 мекс. долл. для установки радиостанции для связи с Москвой275. 12 октября политбюро ЦК КПК направило письмо в три адреса: И. Сталину, В. Молотову и И. Пятницкому. В нем вновь ставился вопрос о недофинансировании КПК. Указывалось, что шанхайский уполномоченный Коминтерна начиная с января этого года очень много недоплатил Компартии. Далее приводились следующие конкретные цифры, сведенные в таблицу:
Месяц
Следует получить
Получено (мекс. долл.)
Недополучено (мекс. долл.)
Февраль
42 000 мекс. долл. (или 15 000 ам. долл.)
7000
35 000
Март
42 000 мекс. долл. (или 15 000 ам.долл)
31 000
И 000
Апрель
42 000 мекс. долл. (или 15 000 ам. долл.)
39 000
3000
Май
52 500 мекс. долл. (курс ам. долл. уже повысился)
30 000
22 500
Июнь
57 000 мес. долл. (курс ам. валюты еще повысился)
7000
47 000
Июль
57 000 мекс. долл. (курс ам. валюты еще повысился)
37 000
20 000
Август
52 000 мекс. долл. (курс ам. валюты еще повысился)
47 800
4700
Сентябрь
51 000 мекс. долл. (курс ам. валюты то же самое)
24 500
26 500
Специальные средства, разрешенные т. Пятницким, — 10000 мекс. долл — не получены совсем.
Итого: 79 700 мекс. долл. (52 800 ам. долл.)


Глава /. Органы советской внешней разведки
103
«Киткомпартия прекрасно знает, что реальные средства КИ имеют определенный предел, — говорилось в заключение письма. — Но мы только хотим получить реальные суммы в этих пределах, чтобы не получилось таких тяжелых затруднений, которых мы должны избежать. Расходы Киткомпартии за каждый месяц давно уже превышают 15 ООО ам. долл. За последние два месяца фактически мы уже расходовали свыше 60 ООО кит. долл. (это равняется приблизительно 20 ООО ам. долл.). Благодаря этому мы уже устроили заем от Всемирной федерации труда 22 693 кит. долл. Мы получили заем от МОПР 7630 кит. долл. Мы затратили средства ежедневной газеты на 25 576 кит. долл. Кроме того, мы еще не платили всем губкомам постоянные средства на сумму 58 648 кит. долл.»276.
В письме настоятельно требовали, чтобы им было уплачено сначала 20 000 ам. долл. за старые недополученные средства, а затем возмещали ежемесячно по 10 000 ам. долл. «в счет тех же недополученных средств» в размере 52 800 ам. долл.277
Через неделю 20 октября 1930 г. в Москву уже было послано следующее письмо от имени Дальбюро ИККИ с требованием урегулировать финансовый вопрос, где говорилось, что «если товарищи, на которых падает ответственность за такое положение, останутся безнаказанными, то это будет прямо чем- то неслыханным в истории КИ». Характеризуя находящегося в Шанхае
А.Е. Альбрехта, ответственного за передачу денег китайской стороне, авторы письма сообщали, что «не имея соответствующих квалификаций и будучи по природе своей человеком широкого размаха, он запутался в каких-то, для нас неясных, коммерческих операциях, которые он не только не в состоянии распутать, но которые могут привести дело к совершенно катастрофической развязке»278.
В тот же день в Москву на имя Я.К. Берзина было отослано письмо члена Дальбюро ИККИ, руководителя группы военных советников при ЦК КПК, сотрудника IV Управления Штаба РККА А.Ю. Гайлиса (он же Милин, Ней- берг, Том, Фрейлих), в котором также затрагивался финансовый вопрос и просьба — прислать 10 000 дол. «ЦК (Китайской компартии. — В.У.) денег не имеет. Чжоу [Эньлай] особенно просил этот вопрос поставить перед тобой (он тебя знает) и помочь им, — писал А. Гайлис. — Наше Бюро считает необходимым помочь, ибо дело с деньгами у китайцев действительно плохо. Регулярно денег по линии КИ не получают, в расходы большие. Вот, например, провалилась типография, а для того, чтобы поставить новую, надо 10 000 мекс. долл. (3000 ам. долл.). Лю Юань погиб, главным образом, из- за того, что не имел денег на квартиру... профработа сейчас требует больших расходов и т.п. Я прошу выслать эти 4000 долл.»279. Эти деньги требовались для организации «постоянных маршрутов, посылки людей, директив и т.д.» в советские районы.


104
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: ЗО-е годы XX века
На следующий день 21 октября из Шанхая от А.Е. Альбрехта было отправлено письмо И. Пятницкому с объяснениями по поводу финансовых вопросов. «Из моего отчета Вы увидите, что я всегда стремился выплачивать не только то, что Вы посылаете, но и всегда несколько больше (к сожаленью, не так много, как мне хотелось бы). ...К сожаленью, выплаченная сумма оказалась недостаточной. Из счета КП Вы увидите, что на этот год до 1 ноября Вам (имеется в виду КПК. — В.У.) было недоплачено примерно 50 ООО долларов, т.е. примерно 50000 (так в документе, следует читать 5000 в месяц. —
В.У.). Но если учесть, что с марта Вы выслали только 40 000, то выплачено было все-таки достаточно»280.
По линии военной разведки 28 ноября 1930 г. лично Я. Берзину было послано совершенно секретное очередное письмо А.Ю. Гайлиса из Шанхая, где вновь признавалось очень тяжелое финансовое положение руководства КПК: деньги, которые они получают из Москвы, не обеспечивают тех задач, которые ставятся. «В соврайонах у различных корпусов имеются деньги в виде ценностей (так, например, 10-й корпус, по докладу одного прибывшего оттуда товарища, накопил у себя ценностей на сумму 100 000 мекс. долл., — сообщалось в письме. — ...Ценности имеются также и в других частях, но при теперешних условиях связи мало надежды на то, чтобы Шанхай сумел получить кое-что оттуда. На местах (в соврайонах) недостатка в деньгах нет, но Шанхаю помочь они до сих пор не смогли»281. Автор сообщал, что на каждом свидании с Чжоу Эньлаем тот ставит вопрос о денежных средствах.
Вскоре А.Е. Альбрехта отозвали из Китая и заменили в начале 1931 г. на Я.М. Рудника (он же Анри, Генри, Марин, Нуленс. Руэгс), который стал представителем ОМС в Шанхае (арестован в Шанхае 15 июня 1931 г.). После этого положение с финансированием руководства КПК, как отмечают историки КНР, изменилось в лучшую сторону, хотя ежемесячная сумма, посылаемая из Москвы, осталась прежней — 15 тыс. ам. долл., но она уже выдавалась не в мексиканских долларах, а в американских282.
После ареста Я.М. Рудника 31 июля 1931 г. состоялось заседание политкомиссии Политсекретариата ИККИ, где был заслушан вопрос об оказании помощи арестованному Руднику и его жене Т.Е. Моисеенко283. Было решено: «Деньги, необходимые для освобождения арестованных в Шанхае товарищей, выделить из средств ОМС»284.
В связи с арестом представителя ОМС в Шанхае в Москве искали иные формы передачи денег китайцам. Об этом ясно говорит телеграмма И.А. Пятницкого представителю военной разведки в Китае Р. Зорге. «С декабря [1931 г.] по январь [1932 г.] мы здесь передали вашим 30 000 ам. долл. для передачи друзьям (имеются в виду члены КПК. — В.У.)»285.
В связи с гоминьдановским террором в Шанхае и других районах Китая постепенно большинство руководящих кадров КПК (более 60%) и членов


Глава /. Органы советской внешней разведки
105
партии переехали в советские районы или вступили в отряды Красной армии, положение с финансированием стало меняться. Руководство КПК теперь не так зависело от финансовых вливаний Коминтерна, хотя они и продолжались. Об этом говорил А.Ю. Гайлис на расширенном заседании коллегии Восточного секретариата ИККИ в Москве 7 мая 1931 г. «Был случай, что был прислан человек с очень сомнительным прошлым к Хэ Луну. Он там пробыл некоторое время, а потом его послали обратно в Шанхай, причем Хэ Лун послал с ним 30 тыс. долл. для поддержки ЦК. Он с этими деньгами исчез, — приводил пример докладчик. — ...Когда наш ЦК поставил вопрос относительно денежной поддержки, то в течение очень непродолжительного времени он получил от 1-й и 3-й армий, от армии Хэ Луна и армии Мао Цзэдуна 200 тыс. долл. не деньгами, а слитками. И на эту поддержку можно рассчитывать и в будущем»286.
За четыре месяца — с сентября по конец 1931 г. — от Коминтерна было получено КПК по ее данным 10 300 ам. долл. (включая 3000 для КСМК), 1000 таэлей (серебряных слитков в виде «башмачков»), 1000 мекс. долл. То есть ежемесячно по 2575 ам. долл. плюс 200 таэлей и 200 мекс. долл. (напомним, что И. Пятницкий сообщал Р. Зорге о переданных КПК 30 тыс. ам. долл. только за декабрь 1931 г. - январь 1932 г.). С января по конец марта получено 25 000 ам. долл., т.е. ежемесячно по 8333 ам. долл.287
Однако из-за трудностей с доставкой деньги поступали нерегулярно, поступающие суммы были разными (это мы видим по предыдущим телеграммам), что вызывало явное недовольство в Шанхае. «Сообщите нам, пожалуйста, какова предельная сумма на 1993 год, — говорилось в докладе представителя ИККИ в Китае А. Эверта И. Пятницкому. — Далее я очень прошу прислать как можно скорее побольше денег. Наш филиал получил только часть установленной на 1932 год суммы. Мы находимся сейчас в затруднительном положении из-за больших расходов, связанных с необходимостью реорганизации аппарата, вызванной преследованиями и предательством функционеров из молодежной организации (имеется в виду китайский комсомол. — В.У.). И профсоюзы уже два месяца без денег. Я предлагаю Вам каждые два месяца направлять курьера с деньгами, который, возвращаясь, может брать с собой почту»288.
Жалобы на нерегулярность поступления денег в Шанхай и недоплату продолжали поступать в Москву. Коминтерн реагировал на это и иногда довольно резко. Так, И. Пятницкий в телеграмме от 8 мая 1933 г. представителю ОМС в Шанхае Н. Герберту (он же Зедделер, Курт, Норский, Эрвин) сообщал: «За первое полугодие 1933 г. китайская молодежь (имеется в виду КСМК. —
В.У.) должна в общей сложности получить 5385 долл. Немедленно выплатите Деньги с учетом уже выданной суммы. [Ком] партия [Китая] должна ежемесячно получать по 7418 долл.»289


106
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Китайцы просили присылать деньги и от других организаций, подвластных Коминтерну, в частности от МОПР. «В этом (1933) году МОПР выделял китайскому МОПР по 1500 долл. ежемесячно, — сообщалось в телеграмме ОМС ИККИ Н. Геберту 17 июля 1933 г. — В конце мая МОПР послал Вам через соседей (имеются в виду работники IV Управления Штаба РККА и ИНО ОГПУ. — В.У.) 5000 долл. за январь - май. МОПР не в состоянии послать (так в документе. — В.У.). Пришлите адреса, и МОПР переведет деньги из Европы или из Америки»290.
Руководство КПК требовало пересмотреть посылаемые суммы в сторону их увеличения в связи с падением доллара. «Считаю крайне необходимым увеличение бюджета на работу [Кит]партии [Китая], профсоюзов и молодежи, — сообщал в Москву представитель ОМС из Шанхая 28 июля 1933 г. - Падение доллара сделало положение катастрофическим. Работы с каждым днем прибавляется. Средств из советских] районов вряд ли удастся еще получить»291.
Приобретение боеприпасов для китайских коммунистов также субсидировалось из Москвы. «Срочно вышлите 50 000 долл. Есть возможность купить боеприпасы, — телеграфировал Н. Геберт И. Пятницкому 30 октября 1933 г. в Москву. — Центральный [советский] район начал производство простейших противогазов. Необходимо использовать местные материалы»292. «Просим постоянно информировать о положении и о покупках орудия и медикаментов, — сообщалось в телеграмме из Москвы в Шанхай 17 июня 1934 г. — Начали посылать вам средства согласно просьбы ЦК пока в половинном размере (эта часть фразы написана от руки. — В.У.)»293.
Постепенно регулярная финансовая помощь Коминтерна КПК была прекращена, так как изменились конкретные условия, была потеряна радиосвязь с руководством КПК. Однако финансовая помощь и поддержка Коминтерна и советского правительства КПК и ее Красной армии в 1935-1937 гг. продолжалась, так как они испытывали нехватку военного снаряжения, медикаментов и т.п., особенно после перехода на северо-запад Китая. Еще в 1935 г. в ИККИ и военных ведомствах СССР разрабатывались планы военной помощи Красной армии, находящейся тогда в провинции Сычуань, через Синьцзян. Судя по письму Шэн Шицая Ван Мину от 15 марта 1936 г., подготовка к передаче оружия через Синьцзян велась в начале 1936 г.
В 1936 г. после начала японской агрессии в Китае летом созрела идея создания антияпонского народного фронта.
Осенью 1935 г. в Гонконге была создана Национально-революционная лига Китая, ставившая целью борьбу за национальную независимость Китая и создание демократического правительства. В ее задачи входили свержение Нанкинского правительства, концентрация всех национальных сил для завершения национальной революции, организация борьбы против японского им¬


Глава 1. Органы советской внешней разведки
107
периализма и возвращение захваченных территорий, вооружение масс, вербовка патриотических солдат для войны против Японии, антияпонский бойкот и высокая тарифная стена против японских товаров и т.п.
Весной 1936 г. она предложила провести переговоры с КПК о создании единого антияпонского фронта и подготовки к созданию единого правительства национального фронта. Национально-революционная лига Китая обратилась к КПК об оказании ей материальной помощи в сумме 100-150 тыс. кит. долл. Деньги должны были пойти на подготовку 1000 человек военных кадров (на каждого человека расходы — 100 долл., всего 100 тыс. кит. долл.), покупку военных материалов (2 тыс. винтовок вместе с патронами — 200 тыс. долл.), на секретные военные расходы (50 тыс. долл.), на другие военные расходы (50 долл. на человека, всего 1000 человек), расходы на культурную работу (20 тыс. долл.), расходы на дела лиги (агитационную, организационную и дипломатическую работу — 30 тыс. кит. долл.). Минимально лиге нужно было 350 тыс. кит. долл., из них 250 тыс. долл. лига будет доставать сама, а в отношении остальных сумм она просила помощи КПК294.
Однако в результате различных причин в позиции Коминтерна и делегации КПК в Коминтерне возникли изменения, и КПК решила предоставить лиге помощь только в размере около 20 тыс. ам. долл.295
ЦК КПК в 1936 г. принял план создания Северо-Западного правительства национальной обороны, опирающегося на Красную и Северо-Восточную армии Чжан Сюэляна. На содержание этой армии, насчитывавшей 200 тыс. бойцов и командиров, требовались значительные денежные суммы.
После восстановления к лету 1936 г. прерванной с октября 1934 г. радиосвязи между Москвой и руководством КПК последнее в первых же телеграммах поставило вопрос о помощи средствами и различными видами вооружения. «Мы считаем, что в настоящее время наиболее трудными для нас вопросами, — писали они, — являются вопросы финансирования и экономические. ...В провинции Ганьсу 6-мил[лионное] население, налоговые поступления которой также недостаточны для снабжения 200-тысячной Красной армии и Северо-Восточной армии (выплата ежемесячного жалования солдатам последней, по данным КПК, составляла 2 млн долл. — В.У.), после их вступления в объединенную антияпонскую армию 70-80 тыс. красноармейцам приходится выплачивать такое же жалованье, как Северо-Восточной армии, иначе Красная армия трудно расширяется.
Просим Вас узнать в Коминтерне, нельзя ли нам оказывать ежемесячную помощь в размере 3 млн долл., а также начать сбор пожертвований среди китайских эмигрантов за рубежом и рабочих всего мира. Мы на это очень надеемся.
Помимо финансового вопроса, также очень важный вопрос военный, — сообщалось в телеграммах ЦК КПК. — Мы надеемся получить самолеты, тя¬


108
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
желую артиллерию, снаряды, пехотные винтовки, зенитные пулеметы, понтоны... и т.д.»296.
От командования Красной армии Китая поступило два варианта плана операций с целью получения оружия из СССР. Первый (основной) план предусматривал прорыв к границам МНР через Нинся к декабрю 1936 г. Второй (и сомнительный с точки зрения ЦК КПК) план предусматривал организацию нового похода в Синьцзян. И. Сталин, Л.М. Каганович и В.М. Молотов считали возможным согласиться только с первым планом. В телеграмме Л. Кагановича и В. Молотова И. Сталину от 8 сентября 1936 г. утверждалось, что после занятия китайской Красной армией района Нинся «будет оказана помощь оружием в размере 15-20 тыс. винтовок, 8 пушек, 10 минометов и соответствующего количества боеприпасов иностранного образца». Предлагалось оружие «сосредоточить к декабрю 1936 г. на южной границе МНР и продать его через известную Урицкому иностранную фирму, подготовив транспорт для переброски его в Нинся»297. 9 сентября И. Сталин ответил согласием, и 11 сентября 1936 г. Секретариат ИККИ направил телеграмму Мао Цзэдуну, Ло Фу, Чжоу Эньлаю и Во Гу с согласием захвата района Нинся. Однако монгольский вариант военной помощи КПК оказался неосуществимым из-за невозможности Красной армии пробиться к границам МНР, а также в связи с возникшими к ноябрю 1936 г. опасениями, что это может вызвать конфликт между Японией и СССР. КПК предлагалось ориентироваться на получение помощи через Синьцзян, где в Хами будет сосредоточено около 1 тыс. тонн военных грузов. ЦК КПК считал этот маршрут труднопроходимым. И действительно, поход частей Красной армии в Синьцзян также потерпел неудачу. В Синьцзян удалось пробиться лишь небольшому отряду в 393 человека298.
Поскольку получить помощь оружием в сентябре-октябре 1936 г. не удавалось, ЦК КПК запросил у Коминтерна финансовую помощь. В телеграмме Секретариата ЦК КПК Ван Мину, Кан Шэну и Чэнь Юню от 9 ноября 1936 г. содержалась просьба срочно прислать денег (от 30 тыс. до 100 тыс. ам. долл.). В ответной телеграмме Коминтерна ЦК КПК от 12 ноября 1936 г. сообщалось о решении предоставить КПК финансовую помощь в размере 550 тыс. ам. долл. Первая часть помощи в сумме 150 тыс. ам. долл. планировалось в конце ноября передать в Шанхае Пань Ханьняню через Сун Цин- лин. В телеграмме Секретариата ИККИ в Секретариат ЦК КПК от 2 марта 1937 г. было обещано увеличить финансовую помощь КПК до 1 млн 600 тыс. ам. долл. Вместе с полученными до этого ЦК КПК двумя суммами в 150 тыс. и 50 тыс. ам. долл. размер обещанной помощи приближался к 2 млн ам. долл.299
Английским историком Джоном Холидеем в архивах найдена расписка Мао Цзэдуна о полученной от Коминтерна сумме следующего содержания:


Глава 1. Органы советской внешней разведки
109
«Расписка. Получил от т. Михайлова триста тысяч (300,000) американских долларов. Получил (Мао Тзе Дун) 28/IV.1938.» Подпись Мао Цзэдуна по- китайски и его печатка.300
Важным документом является запись беседы лечившегося в СССР Чжоу Эньлая с И. Сталиным 23 февраля 1940 г. Тогда он заявил, что ежемесячная финансовая «брешь» КПК составляет 58 280 ам. долл., а финансовая «брешь» армии — 300 тыс. ам. долл. И он просил И. Сталина в 1940 г. оказать помощь китайцам в сумме 350 ам. долл. и дать по этому поводу соответствующие указания. На что И. Сталин заявил, что «он очень занят, не успевает прочесть многие вещи», поэтому просит самим решить этот вопрос, что СССР предоставит в 1940 г. Китаю помощь в размере 300 ам. долл.301
Имеющиеся документы и материалы наглядно показывают тот объем финансовой помощи, который предоставлялся КПК в 20-30-е годы и смог реально поддерживать деятельность КПК и ее организации, помочь им выжить в сложной борьбе и превратиться в реальную силу на политической арене Китая в 40-е годы XX в.


ГЛАВА ВТОРАЯ
Положение в Китае и советско-китайские отношения
Сианьские события
То, что произошло в Сиани, для многих остается до сих пор неразгаданной загадкой, но последствия этой драмы предопределили дальнейшее развитие событий в Китае.
Осознание национальной угрозы среди населения страны становилось все более отчетливым.
1936 г. был отмечен не только подъемом движения народных масс против японского империализма, но и усилением антияпонских настроений в правящей верхушке Гоминьдана. Угроза расчленения и превращения Китая в японскую колонию становилась все более реальной. Все громче и настойчивее раздавались призывы к развертыванию сопротивления японской интервенции.
Нанкинское правительство заняло более твердую позицию в переговорах с японцами и отклонило требования японского правительства об установлении «особых отношений» и «сотрудничества» между Японией и Китаем.
В статье, опубликованной журналом «Эйша», видный идеолог китайской буржуазии Ху Ши откровенно писал: «В течение двадцати лет я был пацифистом... И вот я должен признаться, что за последние шесть-восемь месяцев мой пацифизм исчезает. Япония вынуждает Китай воевать, и я не вижу другого выхода, кроме войны».
Дай Цзитао, официальный идеолог Гоминьдана, известный своей близостью к Чан Кайши, в интервью корреспонденту «Рейтер» 29 мая 1936 г., касаясь японо-китайских отношений, также заявил, что настало время для действий, а не разговоров. Он выразил надежду, что каждый китаец готов защитить свою родину и в целом Китай готов бороться против всякого нападения.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
111
Таким образом, в Китае начала созревать идея о необходимости единых действий всех патриотических сил, о создании единого национального фронта в борьбе с японским милитаризмом. Чан Кайши, понимая, что без военно-политической поддержки СССР Китай не сможет оказать существенного сопротивления японским домогательствам, уже в 1932-1935 гг. по дипломатическим каналам стал зондировать возможность улучшения советско-китайских отношений.
Заняв пост главы правительства, Чан Кайши активизировал советско-китайские переговоры, однако со стороны Москвы ставилось условие о прекращении гражданской войны в стране. Чан Кайши было заявлено, что он сам без помощи СССР должен найти пути примирения с КПК.
Следует сказать, что Чан Кайши и возглавляемый им Гоминьдан в тех условиях проявили определенную трезвость и реалистичный подход к этой рекомендации. Они учитывали, что без прекращения гражданской войны в стране и борьбы против КПК нельзя рассчитывать на серьезное улучшение советско-китайских отношений, в которых перед угрозой японской агрессии они были объективно заинтересованы.
Первый контакт Чан Кайши с представителем КПК в Коминтерне Ван Мином был установлен через китайского военного атташе в Москве в начале 1936 г. Затем эти переговоры были перенесены в Китай, где в них принимали участие со стороны КПК Чжоу Эньлай и Пань Ханьнянь, а со стороны Гоминьдана — Чжан Цюнь и Чэнь Лифу. В ходе этих переговоров постепенно прояснились условия возможного компромисса между двумя противоборствующими сторонами: они сводились к признанию КПК трех народных принципов Сунь Ятсена, реорганизации Красной армии в одно из соединений НРА, реорганизации советов в местную администрацию. Москву волновала проблема потенциальной возможности объединения усилий Нанкинского правительства с японцами по требованию последних в выступлении против СССР. До Советского правительства по разным каналам доходили сведения о том, что на переговорах с Кавагоэ китайская сторона дала принципиальное согласие на предложенное Японией соглашение о «совместной борьбе с красной опасностью» в Северном Китае, причем прямо указывалось, что речь идет об опасности, угрожающей Китаю из СССР через Монголию. В связи с этим 14 ноября 1936 г. НКИД СССР поручил временному поверенному в делах СССР в Китае И.И. Спильванеку в отсутствие советского посла Д.В. Богомолова, находящегося в Москве, встретиться с Чэнь Лифу, который по поручению Чан Кайши принимал участие в переговорах с Д.В. Богомоловым, и прояснить позицию китайской стороны.
19 ноября 1936 г. И.И. Спильванек после встречи с Чэнь Лифу телеграфировал в Москву: «...Чэнь Лифу дал следующий ответ: “Ни согласия, ни соглашения о совместной японо-китайской борьбе с красной опасностью нет и


112
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
не будет. Прошу вас немедленно передать в Москву правительству, что сведения о заключении подобного соглашения между Китаем и Японией неправильны и необоснованны”».
Позиция руководства КПК по вопросу единого фронта была противоречивой. Продолжавшаяся фракционная борьба в КПК между двумя группами (одна возглавлялась Мао Цзэдуном, вторая — Чжан Готао) затрудняла приспособление к новым политическим условиям. Чан Кайши был обеспокоен поступавшими от разведки сообщениями о готовящемся союзе Чжан Сюэля- на и Ян Хучэна с китайскими коммунистами и об их намерении создать Северо-западное антияпонское автономное правительство.
На северо-западе сложилась коалиция антияпонских сил в составе Северо-восточной армии Чжан Сюэляна, Северо-западной армии Ян Хучэна и Красной армии КПК.
Осенью 1936 г. между Чжан Сюэляном, группой радикально настроенных «молодых офицеров» Дунбэйской армии, коммунистами и Ян Хучэном, видимо, уже обсуждался вопрос о возможности ареста Чан Кайши в случае, если он будет по-прежнему настаивать на своей политике подавления коммунистов. «Я чувствовал, — писал Чан Кайши впоследствии, — что если не будут предприняты серьезные меры, то ситуация может привести к мятежу».
В Восточном Китае в Шанхае было объявлено о создании Ассоциации спасения Родины, в которую вошли представители всех слоев населения. В ее исполком были избраны более 40 известнейших общественных деятелей, в том числе сестра жены Чан Кайши Сун Цинлин, Хэ Сяннин, Цзоу Таофэнь и др. В провинции Суйюань войска под командованием генерала Фу Цзои (1894-1974) наголову разгромили наступление японских марионеточных войск в восточных и северных районах этой провинции.
В г. Сиань (центр пров. Шэньси) были дислоцированы войска маршала Чжан Сюэляна, отступившие из Маньчжурии. Солдаты этой армии почти все были уроженцами Маньчжурии, с 1931 г. они находились вдали от родного края. Получая известия о том, что японцы согнали их семьи с земли и захватили ее, что в Маньчжурии царит невероятный террор, что многие из близких замучены и убиты, армия Чжан Сюэляна стала все больше проникаться антияпонскими настроениями. Чан Кайши предложил генералу Чжан Сюэля- ну двинуть войска против Красной армии. Он попытался оказать нажим на генерала, заявив, что в случае отказа он снимет Чжан Сюэляна с поста командующего Дунбэйской армией, а армию перебросит в Центральный Китай и реорганизует302.
Чжан Сюэлян обращался к Чан Кайши с просьбой направить его армию или хотя бы часть ее в Суйюань для поддержки войск Фу Цзои, успешно отражавших натиск японцев. Однако Чан Кайши ему в этом отказал, приказав ждать удобного случая. Чжан Сюэлян на этом не успокоился и в ноябре


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
ИЗ
1936 г. послал письмо Чан Кайши, в котором просил ускорить принятие решения о направлении его армии на суйюаньский фронт. «Под давлением страстных чувств моих войск и подгоняемый своей личной ответственностью, — писал он, — я дерзнул представить мое недавнее прошение, но Ваше превосходительство приказали мне ждать удобного случая. С тех пор я приказал своим войскам терпеливо ждать, хотя их желание бороться против японского империализма было уже пламенным... Чтобы сохранить контроль над нашими войсками, мы должны сдержать данное им нами обещание, что при первом случае им будет разрешено осуществить их желание бороться против врага. В противном случае они будут рассматривать не только меня, но и Вас, Ваше превосходительство, как обманщиков и не будут больше слушаться нас... Поэтому прикажите нам, пожалуйста, отмобилизовать по крайней мере часть, если не всю Дунбэйскую армию для немедленной отправки в Суйюань в качестве подкрепления тем, кто выполняет свою священную миссию, сражаясь там с японскими империалистами. В таком случае я и мои войска численностью свыше 100 тыс. человек будут до конца преданы Вашему превосходительству»303.
Чжан Сюэлян ходатайствовал также об освобождении семи руководителей Шанхайской ассоциации национального спасения, арестованных Чан Кайши 23 ноября 1936 г. по требованию японской стороны по подозрению в принадлежности к КПК и в организации антияпонских забастовок на японских предприятиях в Шанхае. «Недавно генералиссимус Чан Кайши арестовал и заключил в тюрьму семь руководителей Ассоциации национального спасения в Шанхае. Я просил его освободить этих руководителей, — рассказывал он позднее. — Ни один из них не являлся ни моим приятелем, ни моим родственником, и я даже не знал большинства из них. Но я протестовал против их ареста, поскольку их принципы являлись и моими принципами. Однако моя просьба об их освобождении была отвергнута. Тогда я заявил Чан Кайши: “Ваша жестокость в отношении патриотического движения является такой же, какая была присуща Юань Шикаю и Чжан Цзунчану”, на что генералиссимус ответил: “Это только твоя точка зрения. Я — правительство, и мои действия являются революционными”»304.
Итак, учитывая настроения солдат и офицеров своей армии, которые не хотели воевать против Красной армии и стояли за соглашение с ней ради борьбы с японскими захватчиками, Чжан Сюэлян предложил самому Чан Кайши приехать к нему в Сиань для переговоров.
Местные войска Ян Хучэна были также во многом настроены антияпонски и в какой-то мере античанкайшистки. На этой основе представители КПК сумели заключить тайное соглашение с Чжан Сюэляном и Ян Хучэном не только о перемирии, но и фактически о совместной борьбе с Нанкином. В начале декабря 1936 г. Чан Кайши прибыл в Сиань вместе со своим штабом,


114
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы. XX века
стремясь полностью восстановить свой контроль над этими армиями и надеясь немедленно направить войска в Северную Шэньси для «истребления коммунистов». Он чувствовал себя в безопасности, так как еще до своего прибытия направил в Сиань 1500 жандармов и так называемый полк «специальной службы», состоявший из синерубашечников.
9 декабря 10 тыс. сианьских учащихся устроили бурную демонстрацию. Они подали петицию, требуя остановить гражданскую войну и развернуть сопротивление японской агрессии. Гоминьдановские агенты «специальной службы» открыли огонь и ранили нескольких демонстрантов, это вызвало всеобщее негодование и подлило масла в огонь, многие решили идти к резиденции Чан Кайши «Хуацинчи» (в известном местечке Линьтуань близ Сиа- ни) для вручения очередной петиции. 11 декабря генералы Чжан Сюэлян и Ян Хучэн вновь обратились к Чан Кайши с рекомендациями о совместном выступлении против японцев, но последний обозвал их «преступниками и бунтовщиками». Тогда оба генерала пришли к выводу, что для того, чтобы избежать гражданской войны и начать сопротивление агрессии, остается единственный способ — прибегнуть к «уговорам под давлением военной силы» и ареста.
В ночь на 12 декабря Чан Кайши, живший в резиденции Хуанцинчи, был арестован офицерами войск Чжан Сюэляна. Ему были выдвинуты следующие требования: остановить гражданскую войну, освободить из заключения патриотических лидеров в Шанхае, выпустить из тюрем политзаключенных, разрешить массовое патриотическое движение, немедленно созвать конгресс национального спасения.
В то же день в Сиани был создан Временный северо-западный военный совет Объединенной антияпонской армии во главе с Чжан Сюэляном — орган высшей административной и военной власти в Шэньси, фактически ставший автономным правительством Северо-Запада. Целью этого объединения было ведение борьбы на два фронта — против японских захватчиков и за свержение Нанкинского правительства. Мао Цзэдун и руководство КПК поддерживали это выступление и готовились к физической расправе с Чан Кайши.
Эти события вызвали бурную политическую реакцию в Китае. «В результате “сианьских событий”, — писал в своей монографии детально исследовавший эти события российский историк Ю. Овчинников, — страна фактически была расколота на три лагеря. Часть гоминьдановских деятелей выступала за немедленные военные действия против Сиани (они предлагали разбомбить Сиань. — В.У.), за вооруженное подавление “мятежников” и не допускала никаких компромиссов в сианьцами. Другие считали, что следует пойти на переговоры с Чжан Сюэляном и добиваться компромиссного решения конфликта, не доводя дело до новой гражданской войны. Наконец, третья группа в Гоминьдане и среди общественности поддерживала выступление Чжан Сю-


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
115
эляна, требуя реорганизации Нанкинского правительства и объявления войны Японии».
Японофильские элементы в Гоминьдане и правительстве заметно оживились и требовали карательного похода, что могло бы привести к новой вспышке гражданской войны. Патриотические силы страны выступили за мирное разрешение этого инцидента.
В Японии некоторые средства массовой информации откровенно заявляли, что оба генерала уже «стали красными», энергично подталкивая Китай к гражданской войне.
После ареста Чан Кайши Чжан Сюэлян срочно телеграфировал ЦК КПК «в надежде узнать его мнение»305.
12 декабря в Секретариат ИККИ пришла телеграмма от ЦК КПК, подтвердившая арест Чан Кайши Чжан Сюэляном в Сиани. ЦК КПК информировал также о том, что Е Цзяньин и Ван Цзясян уже отбыли в Сиань, а Чжоу Эньлай отправится туда в самое ближайшее время.
Из воспоминаний сотрудника Коминтерна Го Шаотана (А.Г. Крымова): «12 декабря вечером в адрес ИККИ поступила радиограмма от ЦК КПК из Баоаня, в которой говорилось, что в тот день в Сиани были арестованы Чан Кайши и все сопровождавшие его генералы и политические деятели, а также все офицеры штаба главнокомандующего, из тюрем освобождены все политзаключенные, в том числе и пленные красногвардейцы. Чжан Сюэлян и Ян Хучэн направили обращенную к народу, правительству, местным властям и редакциям газет телеграмму следующего содержания: “Солдаты и офицеры нашей армии восстали. Они требуют: 1) реорганизации Нанкинского правительства и включения в него представителей всех партий и группировок в целях совместной борьбы за спасение родины; 2) полного прекращения гражданской войны; 3) немедленного освобождения арестованных в Шанхае лидеров патриотического движения; 4) освобождения для политических заключенных;
5) 	отказа от запрещения патриотического движения народных масс; 6) обеспечения народу свободы собраний, организаций и других политических свобод; 7) действительного осуществления и проведения в жизнь заветов Сунь Ятсена; 8) немедленного созыва конференции по спасению родины”.
Радиограмма ЦК КПК подтвердила существование союзнического соглашения КПК с Чжан Сюэляном и Ян Хучэном. В ней говорилось, что по просьбе последних ЦК КПК посылает в Сиань своих представителей в лице Чжоу Эньлая, начальника штаба Красной армии Е Цзяньина и члена ЦК КПК Бо Гу. ЦК просило руководство Коминтерна дать срочные указания о Дальнейших шагах и действиях партии»306.
Как вспоминал Крымов, эта радиограмма потрясла всех. «Члены делегации (имеется в виду делегация КПК в ИККИ. — В.У.) и некоторые работники ИККИ бурно обсуждали случившееся. Надо прямо сказать, что первая и


116
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
вполне понятная реакция была такова: надо кончать с Чан Кайши. Не нашлось никого, кто высказался бы против необходимости рассчитаться с этим злейшим врагом китайского народа. Дэн Фа стучал кулаком и неистово кричал: “Ша!” (“Убить!”). В коридоре здания ИККИ я встретил Мануильского. Он потирал руки и, обняв меня, воскликнул: “Попался голубчик, а!”. Таково было общее настроение. Позднее я узнал, что в Баоане царило такое же настроение, охватившее всех без исключения.
Утром 13 декабря мы снова бурно обсуждали события в ожидании Г. Димитрова. В тот день с опозданием вышла газета “Правда”. В передовой ее говорилось, что события в Сиани — дело рук агентов японских империалистов, стремящихся спровоцировать гражданскую войну в Китае, что сианьские события подрывают “процесс консолидации всех сил для защиты подлинной независимости Китая”, что необходимо мирное разрешение сианьского конфликта и т.д. С подчеркнутым почтением в статье говорилось о национальном правительстве Китая. Прочитав ее, мы все оказались в шоке. Вскоре пришел Г. Димитров и позвал нас всех к себе в кабинет. Он внимательно посмотрел на нас, вероятно, заметив в наших лицах растерянность. “Читали?” — спросил он. “Читали”, — ответили мы. “Ну как?” Все молчали. Он не спеша разъяснил нам, что это необходимый шаг, что ни в коем случае нельзя допускать возобновления гражданской войны, что нужно бдительно следить за развитием событий. Мы обсудили текст ответа на радиограмму ЦК КПК».
После ареста Чан Кайши Чжан Сюэлян сразу же направил руководству КПК телеграмму, в которой информировал о событиях в Сиане и сообщал, что послал самолет за Чжоу Эньлаем и другими представителями КПК, которые должны прибыть в Сиань для консультаций.
13 декабря Чжоу Эньлай, не дождавшись ответа из Москвы с реакцией на «сианьские события», вылетел вместе с Цинь Бансянем и Е Цзяньином в Сиань, куда он прибыл 17 числа на личном самолете Чжан Сюэляна.
14 декабря 1936 г. Г. Димитров написал секретное письмо И. Сталину, спрашивая его мнение. «Посылаю Вам докладную записку т. Дэн Фа, члена Политбюро Коммунистической партии Китая, посланного сюда для доклада о положении партии и Красной армии, — говорилось в документе. — Он выехал оттуда почти шесть месяцев тому назад. Его информация довольно устарела. В связи, однако, с последними событиями доклад Дэн Фа представляет интерес. Он показывает, что, несмотря на наши предостережения (вот что говорилось четыре месяца назад в посланной директиве ЦК КПК, и очевидно И. Сталин это знал: “Мы думаем, что неправильно ставить Чан Кайши на одну доску с японскими захватчиками. Эта установка политически ошибочна, ибо главным врагом китайского народа является японский империализм, борьбе с которым на данном этапе должно быть подчинено все, — говорилось в телеграмме секретариата ИККИ в Секретариат ЦК КПК от


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
117
15 августа 1936 г. — Кроме того, нельзя одновременно вести успешную борьбу и против японских захватчиков, и против Чан Кайши. Нельзя также считать весь Гоминьдан и всю армию Чан Кайши союзниками Японии. Для серьезного вооруженного сопротивления Японии необходимо также участие армии Чан Кайши либо ее подавляющей части.
Исходя из всего этого, нужно взять курс на прекращение военных действий между Красной армией и армией Чан Кайши и на соглашение с ней для борьбы против японских захватчиков. Это необходимо, несмотря на то, что Чан Кайши и Гоминьдан до сих пор все еще боятся пойти на антияпонское соглашение с кем бы то ни было.
В этих целях нам кажется необходимым, чтобы Компартия Китая и командование Красной армии официально предложили Гоминьдану и Чан Кайши вступить немедленно в переговоры о прекращении военных действий и заключении конкретного соглашения о совместной борьбе против японских захватчиков. Компартия и командование Красной армии должны сообщить о своей готовности немедленно послать делегацию для этих переговоров или принять делегацию Гоминьдана и Чан Кайши в советских районах.
...Контакт с Чжан Сюэляном необходимо поддерживать, используя его для развертывания нашей работы в армии Чжан Сюэляна, укрепления наших позиций во всех его частях, широкой пропаганды среди солдатской массы и офицерского состава идей единого антияпонского национального фронта. Однако самого Чжан Сюэляна нельзя рассматривать как надежного союзника... вполне возможны новые колебания Чжан Сюэляна либо даже прямое его предательство по отношению к нам”307), ЦК китайской партии вступил на деле в очень близкие, дружеские отношения с Чжан Сюэляном. Сам Дэн Фа проехал при помощи Чжан Сюэляна, был у него лично и считает его искренним сторонником единого антияпонского фронта. Хотя у нас еще нет непосредственно информации от ЦК [КПК], трудно себе представить, что Чжан Сюэлян предпринял свою авантюристическую акцию без согласования с нами или даже без их участия. ...Нам кажется, что нужно было бы посоветовать нашим китайским товарищам занять самостоятельную позицию, выступить против внутренних междоусобиц и для мирного урегулирования конфликта, Для соглашения и совместных действий на демократической платформе всех партий и группировок, стоящих за целостность и независимость Китая, подчеркивая занятую раньше партией позицию...»308.
16 декабря 1936 г. Секретариат ИККИ направил ЦК КПК телеграмму, где говорилось: «Рекомендуем занять следующую позицию:
1. 	Выступление Чжан Сюэляна, какие бы ни были его намерения, объективно может только повредить сплочению сил китайского народа в единый народный фронт и поощрить японскую агрессию в отношении Китая.


118
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
2. 	Поскольку это выступление совершилось и надо считаться с реальными фактами, Коммунистическая партия Китая выступает решительно за мирное решение конфликта на основе:
а) реорганизация правительства путем включения в правительство нескольких представителей антияпонского движения, сторонников целостности и независимости Китая;
б) обеспечения демократических прав китайского народа;
в) прекращения политики уничтожения Красной армии и установления сотрудничества с ней в борьбе против японской агрессии;
г) установления сотрудничества с теми государствами, которые сочувствуют освобождению китайского народа от наступления японского империализма.
Наконец, советуем не выставлять лозунга союза с СССР»309.
Информация о содержании телеграммы Коминтерна была передана Чжоу Эньлаю в Сиань. Ему рекомендовалось выяснить мнение Чжан Сюэляна и в зависимости от обстановки или действовать в соответствии с указаниями Коминтерна (если обстановка будет благоприятствовать этому), или зарезервировать возможность для дальнейших маневров КПК310.
19 января 1937 г. из Москвы от имени Секретариата ИККИ в адрес ЦК КПК была послана новая телеграмма: «Придаем исключительное значение мирному разрешению Сианьских событий. Однако это разрешение может быть сорвано не только благодаря проискам японских империалистов и их агентов, всячески разжигающих внутреннюю войну, но и в результате ошибочных шагов вашей партии.
Сейчас яснее чем когда-либо раньше видна неправильность прежней установки партии — добиться установления единого фронта путем устранения Чан Кайши и низложения Нанкинского правительства. Несмотря на коррективы, внесенные партией за последнее время в свою политику, партия еще не освободилась окончательно от этой ошибочной установки. ...Партия на самом деле ведет курс на раскол Гоминьдана, а не на сотрудничество с Гоминьданом. Само соглашение с Чан Кайши и Нанкином рассматривается как капитуляция Чан Кайши и Нанкина. Сотрудничество с сианьцами проводится как блок, направленный против Нанкина, а не совместные действия с ними против общего врага. Все это льет воду на мельницу прояпонских элементов.
Главная задача партии сейчас добиться практического прекращения гражданской войны, в первую очередь отказа со стороны Гоминьдана и Нанкинского правительства от политики уничтожения Красной армии, добиться совместных действий с Нанкином против японских захватчиков, хотя бы на первых порах и без формальных договоров.
...На территории сианьцев не следует проводить открытых коммунистических выступлений, не следует шуметь по поводу данных Чан Кайши в Си-


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
119
ани обещаний (секретные условия освобождения Чан Кайши из-под ареста были опубликованы 26 декабря 1935 г. в газете “Цзефан жибао”, издававшейся в Сиани. — В.У.)', не следует выставлять требования о немедленном объявлении войны Японии; нецелесообразно выпячивать лозунг заключения союза с СССР»311.
19 декабря Политбюро ЦК КПК официально выдвинуло курс на мирное разрешение вопроса312.
Нанкин 22 декабря прислал на переговоры в Сиань Сун Цзывэня и Сун Мэйлин.
После двухдневных переговоров делегатов КПК с гоминьдановцами последние дали обещание «прекратить карательные операции против коммунистов» и «через три месяца начать войну сопротивления».
Вечером 24 декабря 1936 г. Чжоу Эньлай в сопровождении жены и брата Чан Каши Сун Мэйлин и Сун Цзывэня, приехавших на переговоры, навестил арестованного. Последний подтвердил Чжоу Эньлаю, что он «прекращает карательные операции против коммунистов и объединяется с Красной армией против Японии». Информацию об обещаниях Чан Кайши Чжоу Эньлай 25 декабря 1936 г. послал Мао Цзэдуну. На этом завершились «сианьские события», продолжавшиеся 13 дней.
Четкая позиция Коминтерна и Советского Союза помогла руководству КПК пересмотреть свое отношение к этому восстанию, помогла участникам конфликта в конце концов принять разумное решение. 25 декабря 1936 г. Чан Кайши был освобожден.
На следующий день Чжан Сюэлян внезапно принял решение о том, чтобы лично сопровождать Чан Кайши в Нанкин, дабы «принести извинения людям своей страны». Он, не предупредив Чжоу Эньлая, без особых раздумий, смело взошел на трап самолета, в котором летел Чан Кайши в Нанкин, и улетел вместе с ним.
Однако генералу Чжан Сюэляну «сианьские события» дорого обошлись и стоили потери свободы. 25 декабря 1936 г. по прибытии в Нанкин Чжан Сюэлян был арестован и брошен в тюрьму. Его с ведома генералиссимуса продержали в застенках около 40 лет. Он вышел на свободу на Тайване только в 1975 г., когда Чан Кайши скончался от болезни. А генерал Ян Хучэн после 12-летнего заключения был убит в канун бегства Чан Кайши на Тайвань. Были убиты также 17-летний сын и 9-летняя дочь генерала, его секретари — семейная пара и их ребенок. В тюрьме от болезни скончались также его жена и два его адъютанта.
Открытая публикация коммунистами «обещаний Чан Кайши» вызвала недовольство и гнев Чан Кайши. Как сообщала в письме Ван Мину из Шанхая Сун Цинлин, она после освобождения Чан Кайши встречалась с Сун Цзы-


120
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
вэнем. «Он сказал мне, что Чан Кайши был освобожден на некоторых определенных условиях и что эти условия были согласованы как строго секретные и будут выполнены Чан Кайши по прошествии некоторого времени, - говорилось в письме. — Однако, сказал он, коммунисты неожиданно обнародовали их по сианьскому радио, а их английская версия была сообщена через Агнесс Смедли (А. Смедли выступила на английском и немецком языках по Сианьскому радио. Еще в письме Секретариата ИККИ от 19 января 1937 г. говорилось, что “кажется довольно подозрительным поведение Агнессы Смедли, следует, наконец, лишить ее возможности выступать от имени коммунистов и как их якобы доверенное лицо”). Мисс Смедли от своего имени публично подтвердила достоверность этих сведений и добавила, что Чжоу Эньлай вел переговоры с Чан Кайши, Сун Цзывэнем и т.д. и т.д. Мы договорились, заявил Сун Цзывэнь, что все эти факты совершенно секретны.
Чан Кайши был настолько разъярен этим “нарушением обещаний и отсутствием искренности со стороны коммунистов”, что решил не связывать себя обещаниями и выполнять какие-либо условия. Он сказал Сун Цзывэню, что безнадежно сотрудничать с такими людьми, “у которых нет элементарного чувства чести” и т.д. Это сильно взволновало Сун Цзывэня, поскольку он понял невозможность сохранить свое положение гаранта [сианьских соглашений] »313.
Складывающаяся новая ситуация в борьбе против Японии изменила ход событий.
«Сианьские события стали для Гоминьдана поворотным пунктом, — заявил Мао Цзэдун на заседании Политбюро ЦК КПК 27 декабря 1936 г. — Не будь их, поворот произошел бы, пожалуй, позже. Ведь здесь нужны известные силы, которые заставляли Гоминьдан его делать... Гражданская война шла 10 лет. Что положило ей конец? Сианьские события».
Война сопротивления японской агрессии
Милитаристская Япония вторжением в Северо-Восточный Китай (Маньчжурия) в ночь с 18 на 19 сентября 1931 г. развернула масштабную агрессию в Китае. Создав в 1932 г. марионеточное государство Маньчжоу-го во главе с бывшим императором Китая Пу И314, Япония старалась быстро превратить его в свой военно-стратегический плацдарм на континенте. СССР внешне старался соблюдать строжайший нейтралитет. Японцы, видимо, с целью разведать дальнейшие намерения Москвы распространяли слухи о поддержке Кремлем китайских войск в Северной Маньчжурии. 28 октября 1931 г. японское правительство запросило у Советского Союза объяснений по поводу слухов о военной поддержке генерала Ма. 30 октября заместитель наркома ино¬


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
121
странных дел Карахан сообщил послу Хироте, что слухи эти «беспочвенны и провокационны». Видимо, японцев наталкивали на эту мысль также сообщения японской разведки, что генерал Ма настойчиво добивается от советских дипломатических представителей в Маньчжурии оказания ему помощи оружием. Советские дипломаты действительно отправляли в Москву просьбы Ма о помощи. Чтобы пресечь нежелательные слухи и расставить все по своим местам, 16 апреля 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) дало поручение Наркомату иностранных дел «указать нашему консулу в Сахаляне т. Михайлову, что если он осмелится и впредь прислать хоть один запрос насчет Ма или его окружения и не откажется от каких бы то ни было разговоров с Ма, то он будет привлечен к строгой ответственности»315. Чтобы расставить все точки над «i», 23 февраля 1932 г. в передовой статье «Правды» прямо заявлялось: «Настоящая война между Китаем и Японией и захват японцами главных центров Маньчжурии были бы вполне достаточным основанием для царской России вмешаться в войну. Советское правительство, напротив, предложило Японии заключить пакт о ненападении. Никакие провокации не вынудят Советскую Россию отказаться от твердой и неизмененной политики мира».
Советские руководители, чрезвычайно обеспокоенные японской угрозой, старались, с одной стороны, вести аккуратную, осмотрительную дипломатическую игру, а с другой — наращивать военное присутствие в Дальневосточной регионе.
Серьезно встал вопрос о нарушении японцами советской границы и о том, как советской стороне реагировать на это. Эта проблема поднималась на Политбюро ВКП(б). «Телеграммы, идущие из Японии, вплоть до сегодняшнего интервью Сайто, — писал JI. Каганович И. Сталину 2 июня 1932 г., — показывают усиление как будто мирных настроений, но в то же время есть телеграммы о том, что японские аэропланы кружатся уж очень близко возле нашей границы, и как будто (еще не проверено) были факты перелета, хотя и незначительного по расстоянию, нашей границы на Амуре. Блюхер прислал телеграмму Ворошилову, в которой предлагает обстрелять японские аэропланы, как только они перелетят через границу, т.е. через середину реки Амур. Ворошилов ответил ему, что можно лишь в том случае обстрелять, если они действительно перелетят границу или будут летать в районе нашей флотилии. Мы собрали Дальневосточную комиссию и решили категорически запретить стрелять и точно информировать о всех случаях Москву. Приняли мы это потому, что нельзя дать возможность командиру роты или взвода определять, когда обстрелять, когда нет. Мы не гарантированы, что какая-либо незначительная группка японских фашистов-военных может нас пробовать провоцировать на войну, и решение таких вопросов должно быть в руках центра. Думаю, что мы Решили правильно. Не обошлось, к сожалению, без инцидента с Ворошило¬


122
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
вым: дело в том, что он не счел нужным этот вопрос не только поставить на обсуждение, но даже оповестить нас или прислать копию телеграммы. Узнав об этом, я предложил созвать заседание Дальневосточной комиссии. ...Я думаю, мы поступили правильно, собрав комиссию и приняв такое решение...»316. Уже через три дня 5 июня И. Сталин ответил, что «решение Дальневосточной комиссии насчет категорического запрета стрелять без разрешения Москвы (т.е. СНК и ЦК) совершенно правильно». «Ясно, что подобные вопросы и “инциденты”, которые таят в себе опасность “неожиданно” развязать войну, - писал И. Сталин, — должны решаться во всех мелочах исключительно Москвой. Советую держаться до конца этой установки и не поддаваться (ни в коем случае!) воплям т. Блюхера»317.
В письме от 9 июня 1932 г. Л. Каганович заверял И. Сталина, что «в отношении Дальнего Востока мы будем твердо придерживаться установки, которую Вы дали, как в таком вопросе, какой ставил Блюхер, так и в других вопросах будем держаться сугубо осторожно»318.
06 этом же наглядно говорят и инцидент, связанный с арестом японцами корейцев, и просьбы о помощи, поступающие от генералов из Китая в 1932 г.
Летом 1932 г. в Корее провалилась диверсионная группа Владивостокского оперсектора ОГПУ из числа агентов корейской национальности, направленная для подрыва железнодорожных мостов.
7 июля советник посольства Японии в СССР Амо передал заведующему 2-м Восточным отделом НКИД Козловскому документ, где говорилось, что арестованный японскими властями кореец Ли-Хак-Ун дал показания о том, что он вместе с тремя другими корейцами был завербован Владивостокским ГПУ, снабжен взрывчаткой и направлен в Корею с заданием взорвать ряд мостов319.
«Нельзя оставлять без внимания преступный факт нарушения директивы ЦК о недопустимости подрывной работы ОГПУ и Разведупра в Маньчжурии, — узнав об этом, заявил И. Сталин в письме Кагановичу в начале июля 1932 г. — Арест каких-то корейцев-подрывников и касательство к этому делу наших органов создает (может создать) новую опасность провокации конфликта с Японией. Кому все это нужно, если не врагам советской власти? Обязательно запросите руководителей Дальвоста, выясните дело и накажите примерно нарушителей интересов СССР. Нельзя дальше терпеть безобразие!
Поговорите с Молотовым и примите драконовские меры против преступников из ОГПК и Разведупра (вполне возможно, что эти господа являются агентами наших врагов в нашей среде). Покажите, что есть еще в Москве власть, умеющая примерно карать преступников»320.
10 июля Политбюро заслушало сообщение Карахана «О корейцах» и решило передать вопрос на обсуждение Дальневосточной комиссии.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
123
16 июля 1932 г. Политбюро поручило комиссии в составе трех человек (Молотова, Кагановича и Карахана) «составить текст ответа на запрос японского правительства о корейцах и согласовать его с т. Сталиным»321. В тот же день Политбюро рассмотрело «вопрос о Дальневосточной комиссии». В решении по нему говорилось: «Обратить внимание ОГПУ на то, что дело было организовано очень плохо; подобные люди не были должным образом проверены». Сотруднику ОГПУ, начальнику Владивостокского оперсектора
Н.А. Загвоздину, непосредственно отвечавшему за это дело, был объявлен выговор и предрешен его отзыв из Владивостока. ОГПУ было поручено укрепить кадрами военно-оперативный сектор. 17 июля текст ответа японскому правительству был направлен Сталину, который предложил дать следующий ответ японцам: «Хотя заявление корейца Ли-Хак-Ун, послужившее основанием японского официального обращения, при первом ознакомлении не оставило сомнений, что речь идет о провокационном деле, тем не менее советское правительство произвело во Владивостоке строгое расследование на основании сообщения японского правительства. Результаты этого расследования установили, что все сообщения корейца Ли с начала до конца являются злостным и провокационным вымыслом. Ни Владивостокское ГПУ, ни какое- либо другое советское учреждение во Владивостоке не могло давать и не давало тех поручений, о которых показывает Ли-Хак-Ун, ни каких-либо других аналитического характера ни корейцу Ли, ни каким-либо другим лицам.
Японское правительство хорошо помнит о тех неоднократных обращениях к советскому правительству, которое оно делало в связи с различными слухами, касавшимися мнимого вмешательства СССР в японо-китайский конфликт. Во всех этих случаях, как известно японскому правительству, слухи эти никогда не имели под собой никакого основания и распространялись с провокационной целью создания недоразумений между нашими странами.
Приведенное в сообщении японского правительства заявление Ли-Хак-Ун является одной из таких злостных провокаций.
Советское правительство надеется, что японские власти отнесутся должным образом к автору провокационного заявления и примет все необходимые и энергичные меры к выяснению вдохновителей и организаторов этого провокационного дела, имеющего несомненной целью ухудшение отношений между СССР и Японией»322.
23 июля в рамках разбирательства по факту провала диверсионной операции заместитель начальника ИНО ОГПУ А.А. Слуцкий в служебном письме полпреду ОГПУ в ДВК Т.Д. Дерибасу писал: «Препровождая при сем копию ноты, полученной от японского правительства по поводу покушения группы корейцев на взрыв моста в Корее, организованного якобы Владивостокским °персектором, ИНО ОГПУ просит срочно прислать нам для ответа НКИД Данные, доказывающие, что это дело создано с провокационными целями


124
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
самой японской полицией в Корее. Учитывая, что японское правительство просит НКИД о “тщательном расследовании”, необходимо, чтобы наш ответ был подтвержден хорошо обоснованными данными»323.
26 июля заместитель наркома иностранных дел СССР Карахан по поручению советского правительства сделал заявление послу Японии в СССР Ота, текстуально почти совпадающее с вариантом И. Сталина324.
17 июля 1932 г. И. Сталин принял шифровку от Молотова и Кагановича следующего содержания: «Первое. Бергавинов сообщает, что 9-го июля прибыл во Владивосток из Шанхая киткоммунист с делегацией из 5 человек от старогиринских генералов325 Ма Ли-ду, Идына-чао (правильно Дин Чао. - В.У.). Делегация имеет задание связаться со штабом нашей армии для получения организационной и материальной помощи. Делегация задержана во Владивостоке, переговоров с ней никто не ведет.
Мы предлагаем отправить их обратно в Шанхай, заявив, что мы держимся строгого нейтралитета и никакой помощи оказать им не можем.
Второе. При переходе границы задержан и доставлен в Хабаровск комбриг из армии Упэйфу с двумя письмами на имя Карахана — одно от Упэйфу, в котором последий сообщает, что решил начать борьбу за освобождение от империализма и просит содействия, а другое от генерала Чжана, назначенного Упеэйфу командующим “скрытыми” на северо-востоке силами, также просит содействия.
Комбригу Ли поручено повидать Карахана. Мы предлагаем Ли отправить обратно в Китай и передать Упэйфу, что мы держимся строго нейтральной позиции, не вмешиваемся в конфликт и поэтому всякие разговоры бесполезны.
Третье. За последнее время такого рода факты участились. Мы считаем, что на Дальний Восток надо дать строгое указание, чтобы во всех таких случаях, не вступая в переговоры, немедленно отправлять их обратно. Сообщите ваше мнение»326.
В тот же день Каганович отослал Сталину некоторые документы, полученные от ОГПУ. «Прошу Вас обратить внимание на то обстоятельство, что за последнее время приход к нам представителей различных китайских групп с просьбой о помощи принял широкий характер, — писал он в сопроводительной записке. — Мне кажется, что здесь необходимо проявить большую выдержку и строгость, не поддаваться сентиментальным настроениям, а рассматривать их, независимо от их субъективных настроений, как людей, провоцирующих войну»327.
Днем раньше Политбюро рассмотрело вопрос о приехавших во Владивосток представителях китайских генералов и постановило «считать необходимым отправить их обратно в Китай, не ведя с ними никаких переговоров», но запросить мнение Сталина. 18 июля Сталин ответил согласием на это предложение328.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
125
Армия Японии 7 июля 1937 г. начала «большую» войну в Китае, в Юго- Восточной Азии, на Тихом океане. Целью этой захватнической войны было порабощение народов Китая, других районов региона, использование материальных и людских ресурсов захваченных стран для дальнейших территориальных захватов в Азии и, главное, для войны против СССР, США и Великобритании. Эти планы в имперских документах значились как «политика построения сферы совместного процветания Великой Восточной Азии».
Вот как это происходило. 7 июля 1937 г., во время «ночных военных учений» японских частей, расквартированных в районе Бэйпина (Пекина), японская рота атаковала китайский гоминьдановский гарнизон (29 корпус) у старинного мраморного моста Лугоцяо (Марко Поло в западном варианте) (станция Лугоцяо по Бэйпин-Ханькоуской железной дороге) в 10 км юго-западнее Пекина. Китайские войска оказали сопротивление захватчикам.
Командующий японским гарнизоном в Бэйпине генерал Такэо Имаи предъявил 8 июля ультиматум Хэбэй-Чахарскому политическому совету, требуя наказания китайских военнослужащих за «нападение» на японцев, вывода всех китайских войск из зоны железной дороги Бэйпин - Тяньцзинь, подавления патриотического движения.
На следующий день после событий у Лугоцяо КПК призвала весь народ к сопротивлению японским агрессорам. «У нас есть только один выход — общенациональная война против японских захватчиков... — говорилось в воззвании ЦК КПК от 8 июля 1937 г. — Будем защищать родную землю до последней капли крови! Сплотимся воедино и воздвигнем нерушимую Великую стену единого антияпонского национального фронта для отпора японской агрессии! Пусть Гоминьдан и Коммунистическая партия в тесном сотрудничестве дадут отпор новому наступлению японских бандитов! Вся страна сверху донизу должна сейчас же отказаться от каких бы то ни было надежд и расчетов ужиться в мире с японскими бандитами»329. В тот же день в совместной телеграмме Чжу Дэ, Мао Цзэдуна, Пэн Дэхуая, Хэ Луна, Линь Бяо, Лю Бочэна и Сюй Сянцяня к Чан Кайши выражалась готовность красных воинов «отдать жизнь за Родину, стоять на смерть за родную землю».
14 июля 1937 г. посланный в Сиань Е Цзяньин от имени ЦК КПК сделал новое заявление Нанкинскому правительству: «Мы хотим под командованием Чана драться с врагом. Главные силы Красной армии готовы в любой момент выступить против японских захватчиков. Всем войскам отдан приказ за 10 дней закончить подготовку и ждать команды. Мы согласны взять на себя оборону Бэйпин-Суйюаньской железной дороги»330.
В Лушане начались переговоры о сотрудничестве в антияпонской борьбе между представителями КПК — Чжоу Эньлаем, Бо Гу, Линь Боцюем и Гоминьдана — Чан Кайши, Шао Лицы и Чжан Чуном.


126
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
«В момент смертельной опасности, нависшей ныне над всей нацией, - подчеркивалось в “Декларации ЦК КПК об установлении сотрудничества между Гоминьданом и Компартией”, переданной Чжоу Эньлаем 15 июля 1937 г. Чан Кайши, — только внутринациональная консолидация обеспечит победу в борьбе против агрессии японского империализма»331. Представители КПК предложили взять за политическую основу вышеназванную Декларацию и договорились, что текст ее будет опубликован центральным гоминь- дановским агентством.
Чан Кайши отлично понимал, что сил у него противостоять Японии явно не хватает. Японские войска превосходили армию своего противника по оснащению огневыми средствами в 4-5 раз, по авиации — в 13 раз, по танкам — в 36 раз332.
Под влиянием патриотического подъема, охватившего всю страну, а также в ответ на обращение КПК о сотрудничестве в войне против Японии Чан Кайши 17 июля выступил в Лушане с заявлением: «Если начнется война, то вся страна от края до края, весь народ от мала до велика, кто бы он ни был, будет обязан вести войну против японских захватчиков, идя на любые жертвы, защищая родную землю».
Однако в этом же заявлении Чан Кайши отметил, что еще не отказывается от надежды на урегулирование конфликта дипломатическими средствами, страна «еще не достигла границ терпения». Гоминьдановское правительство вступило в переговоры с интервентами и не спешило с посылкой подкреплений в Северный Китай. 19 июля МИД Национального правительства предложил японскому посольству, чтобы китайская и японская стороны прекратили военные действия и отвели войска на прежние позиции, а затем приступили к урегулированию вопроса дипломатическим путем. Японский МИД отверг китайское предложение. Пока шли переговоры, японцы сконцентрировали здесь 100-тысячную ударную группировку и в конце июля начали наступление на Пекин и Тяньцзин. Гоминьдановские войска не смогли противостоять натиску превосходящих сил противника и 28 июля оставили Пекин, а 29 июля — Тяньцзинь. Захват Пекина и Тяньцзина открыл японской армии дорогу вглубь китайской территории, он сделал невозможным продолжение переговоров. Японское наступление на Шанхай создало прямую угрозу ключевым районам, находящимся под контролем Гоминьдана, были затронуты и интересы Англии, США и других стран в Китае. В такой сложной ситуации под давлением бурного национального движения за отпор Японии МИД Национального правительства 14 августа 1937 г. заявил: «Беспредельная японская агрессия вынуждает Китай пойти на самозащиту и оказать сопротивление насилию». Нанкинским правительством было заявлено, что Китай «считает своим долгом приложить все силы для защиты своего суверенитета... Китай никогда не откажется ни от какой части своей территории».


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
127
Другими словами, было заявлено о начале войны против японских агрессоров.
Это явилось началом восьмилетней героической борьбы китайского народа против японских захватчиков.
Для мобилизации всей нации на антияпонскую борьбу и окончательную победу над японскими агрессорами основные силы Северо-Шэньсийской Красной армии в результате политических переговоров между КПК и Гоминьданом 25 августа 1937 г. были преобразованы в 8-ю армию Национальнореволюционной армии Китая. Были открыты ее представительства в ряде гоминьдановских районов, договорились об издании газеты «Синьхуа жибао». Чжу Дэ был назначен главнокомандующим, Пэн Дэхуай — его заместителем, Е Цзяньин — начальником штаба, Жэнь Биши — начальником политотдела, Дэн Сяопин — его заместителем. В 8-ю армию входили 115-я (командир Линь Бяо), 120-я (Хэ Лун) и 129-я дивизии (Лю Бочэн). В 115-ю дивизию вошли бывшие 1-я и 15-я армейские группы 1-го фронта Красной армии. Комдивом стал Линь Бяо, его заместителем — Не Жунчжэнь. В 120-ю дивизию вошел бывший 2-й фронт Красной армии. Комдивом стал Хэ Лун, его заместителем — Сяо Кэ. И наконец, в 129-ю дивизию вошел бывший 4-й фронт Красной армии. Комдивом стал Лю Бочэн, его заместителем — Сюй Сянцянь. В то время общая численность 8-й армии составляла 45 тыс. человек. Бойцы китайской Красной армии были переодеты в форму войск центрального правительства.
Каждый боец 8-й армии давал такую присягу: «Японский империализм — смертельный враг китайской нации. Империалисты стремятся поработить нашу страну и уничтожить нашу нацию, они убивают наших родных, близких, они насилуют наших матерей, жен и сестер, сжигают жилища, уничтожают наше хозяйство, инвентарь и скот. Во имя нашей нации, нашей страны, наших соотечественников, во имя наших детей и внуков мы клянемся сопротивляться до конца японским захватчикам.
Уже 6 лет (с 1931 г., когда Япония захватила Маньчжурию. — В.У.) мы боремся за спасение родины от японских захватчиков. Уже создан единый национальный фронт. Переименовав нашу армию в Народно-революционную (Национально-революционную. — В.У.) армию, мы отправляемся на передовые позиции для уничтожения противника.
Мы искренне поддерживаем национальное правительство и председателя военного совета Чан Кайши, возглавляющих оборону всей страны против японских захватчиков. Мы обязуемся подчиняться единому командованию военного совета, строго соблюдать дисциплину и не возвращаться домой до тех пор, пока из нашей страны не будут изгнаны японские захватчики, пока все национальные предатели не будут стерты с лица нашей земли.
Мы, сыны рабочих и крестьян, клянемся всегда служить интересам народа, по-братски относиться к воинским частям, сражающимся плечом к пле¬


128
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
чу с нами против общего врага, мы клянемся быть преданными революции. Мы готовы принимать критику товарищей, отвечать по всей строгости революционной дисциплины в случае нарушения нами интересов нации»333.
Обе стороны договорились насчет переименования революционной базы китайских коммунистов Шэньси-Ганьсу-Нинся в пограничный район Шэнь- си-Ганьсу-Нинся, куда входило 23 уезда с полуторамиллионным населением, о реорганизации правительства этого советского района в демократическое правительство Особого района с непосредственным подчинением центральному правительству (исполнительному юаню). Правительство Пограничного района и ЦК КПК территориально находились в Особом районе.
Это был первый практический шаг Гоминьдана на пути к установлению сотрудничества с коммунистами. 23 сентября Чан Кайши выступил с интервью, в котором фактически признал легальность КПК.
В сентябре 8-й армии был отдан приказ выступить на фронт в Северном Китае. В октябре гоминьдановское правительство согласилось на создание под руководством коммунистов еще одной, Новой 4-й армии из партизанских отрядов Центрального и Южного Китая. Командующим Новой 4-й армии был назначен Е Тин, его заместителем — Сян Ин. Вскоре эта армия, насчитывающая 12 тыс. бойцов, начала вооруженную борьбу в Центральном Китае.
Прибыв на фронт Северного Китая, 8-я армия развернула маневренные действия против наступающих японских частей в провинции Шаньси. Одна из дивизий 8-й армии под командованием Линь Бяо в первом же крупном сражении у горного прохода Пинсингуань (северо-восточная часть Шаньси) 25 сентября 1937 г. нанесла крупное поражение японцам. Она полностью разгромила одну из бригад отборной японской дивизии генерала Итагаки, уничтожив более 3 тыс. солдат и офицеров противника.
Победа 8-й армии произошла в тот момент, когда гоминьдановские войска терпели поражение. Она всколыхнула общественное мнение не только в Китае, но и за его пределами. Победа под Пинсингуанем развеяла миф о непобедимости японской армии, подняла боевой дух китайской армии.
Победа под Пинсингуанем, указывал Чжу Дэ, воодушевила весь китайский народ и нанесли тяжелый удар по теориям японского империализма «о свободном продвижении в глубь страны и в возможности легкого продвижения без какого-либо столкновения с противником». «После того как противник получил кровавые уроки поражения под Пинсингуанем, — писал Чжу Дэ, — ему пришлось изменить свой излюбленный метод форсированного наступления в глубь территории с фланговыми отходами по фронту с заранее сосредоточенными основными силами. Это дало нам возможность осуществить работу по обороне Тайюаня и привело к тому, что Тайюань не попал в руки врага тотчас же после падения Датуна»334.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
129
После сражения под Пинсингуанем 8-я армия стала переходить от маневренных действий регулярных частей к стратегии и тактике партизанской войны. Руководство КПК, рассредоточив части 8-й армии, приступило к осуществлению курса на создание опорных баз партизанской войны в горных и отдаленных сельских районах, труднодоступных для японских оккупантов.
Таким образом, единый национальный антияпонский фронт стал политической реальностью и важнейшим фактором сопротивления японским захватчикам.
115-я и 120-я дивизии 8-й армии, выйдя на фланги и в тыл противнику, непрерывно атаковали и многократно перерезали его тыловые транспортные коммуникации, уничтожая его военные машины и нанося удары по подразделениям противника. 129-я дивизия 8-й армии, где служил Дэн Сяопин, совершила ночью нападение на военный аэродром противника в Янминбао, уничтожив и повредив более 20 японских самолетов. 8-я армия многократно наносила удары по японцам из засады под Пиндином, Сияном, Юйцы.
Однако ввиду явного превосходства сил японцы 8 ноября взяли штурмом главный город провинции Шаньси Тайюань. Обширные районы Северного Китая оказались в руках Японии. Центр войны постепенно смещался в Центральный Китай. Чтобы сразу сломить сопротивление Китая и заставить Чан Кайши принять условия победителей, японское командование предприняло операцию в Центральном Китае с целью уничтожения главных сил китайской армии, захвата Шанхая и столицы — Нанкина.
Главные силы китайской армии сосредоточивались вокруг Шанхая, обеспечивая оборону города, часть национальной армии вела затяжную войну в Северном Китае, третья, самая малочисленная, готовилась к обороне различных портов Китая. Бои за Шанхай продолжались в течение трех месяцев — с августа по ноябрь. Под командованием японского генерала Мацуи было сосредоточено в общей сложности более 350 тыс. солдат и офицеров, 1200 орудий полевой артиллерии, с воздуха их прикрывали 150 самолетов. Оперативное построение японских войск было рассчитано на окружение всей шанхайско-нанкинской гоминьдановской группировки. У китайского командования в районе Шанхая насчитывалось около 500 тыс. войск, но они уступали японцам в вооружении. Шанхай долго и мужественно сопротивлялся. Лишь после того, как южная группа японских войск обошла оз. Тайху с юга, в северная, по существу, завершила окружение Шанхая, 12 ноября 1937 г. город был занят японцами. В этой битве японские потери составили 40 тыс. человек убитыми и ранеными, китайские примерно 200 тыс.335
Ровно через месяц к 13 декабря пала гоминьдановская столица Нанкин, где японские войска устроили кровавую расправу над десятками тысяч мирных жителей города. По разным оценкам было вырезано от 100 до 200 тыс.336 жителей — женщин, детей, стариков; людей расстреливали, сжигали, зажи¬


130
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
во закапывали в землю. Тысячи разлагавшихся трупов плыли по рекам Ху- анпу и Янцзы. Похоронные команды не успевали закапывать трупы в землю.
В период антияпонской освободительной войны китайского народа (1937-1945) при организации диверсий против японских войск оказывалась существенная помощь со стороны советской внешней разведки. Диверсионная работа велась в основном через китайские партизанские отряды, которые с советской стороны снабжались деньгами, вооружением и боеприпасами.
Большую работу по созданию разведывательно-диверсионных групп из китайцев, их заброске на территорию, контролируемую японцами, провела советская резидентура в Ханькоу. Наиболее успешно, к примеру, действовал отряд численностью в 1 тыс. человек под командованием агента «Сы Чэ» в уезде Пинлу, вооруженный и снаряженный на средства, полученные от рези- дентуры. Он совершал нападения на японские гарнизоны, однажды уничтожил батальон японских войск. Позднее партизанский отряд слился с 8-й Народно-революционной армией Китая337.
История подготовки и подписания советско-китайского договора
Летом 1937 г. Чан Кайши стал искать зарубежных союзников в будущей борьбе с Японией. Он верил, что если китайская армия окажет агрессору упорное сопротивление, в конфликт неизбежно вмешаются западные державы и Япония будет вынуждена отказаться от своих намерений. Чан Кайши заявил послам Англии, США и Германии, что единственный способ избежать войны в Китае — решительное вмешательство держав. Однако западные державы, несмотря на то, что их интересы серьезно ущемлялись японской агрессией, не заняли решительной позиции в отношении Японии и не оказали существенной поддержки Китаю.
Явная неудача китайской дипломатии в поисках заступников на Западе заставила Чан Кайши искать поддержку у Советского Союза, хотя советская помощь была для правительства Гоминьдана менее желательной из-за известного недоверия, которое оно питало в отношении СССР. Источником этого недоверия служило то, что в Китае шла вооруженная борьба за свержение гоминьдановского режима, которую вела КПК, опираясь на морально-политическую поддержку Москвы.
Известно, что советско-китайские дипломатические отношения в канун вторжения в Китай Японии переживали критическое состояние. Они были фактически прекращены в 1929 г. в результате захвата КВЖД китайскими милитаристами338. Дипломатические и консульские отношения удалось вое-


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
131
становить лишь в декабре 1932 г. под воздействием широкого национальнопатриотического движения в Китае за нормализацию связей с СССР, боязнью, что Советский Союз установит дипломатические отношения с Маньчжоу-го, опасениями усиления японской экспансии и стремлением получить помощь со стороны СССР.
В этом отношении характерно письмо Молотова и Кагановича И. Сталину от 12 июня 1932 г., написанное ими после получения по своим каналам информации следующего содержания:
«Первое. Из известных Вам достоверных источников известно, что Нанкин решил восстановить отношения с нами. Нанкин решил вступить с нами в переговоры о заключении договора о ненападении. Нанкин считает, что восстановление дипломатических отношений будет иметь место путем подписания договора о ненападении. Оставшемуся в Москве чиновнику китайской делегации Ван [Цзэнсы] поручено в порядке “личного мнения”, секретно и неофициально выяснить мнение совпра. Очевидно, во исполнение этой инструкции Ван [Цзэнсы] обратился в НКИД к заведующему Дальневосточным отделом Козловскому с просьбой о приеме.
Второе. Считаем, что решение Нанкина в основном определяется опасениями нашего сближения с Маньчжоу-го. Восстановление отношений, да еще путем подписания пакта о ненападении, будет ставить своей целью затруднить нам установление нужных нам отношений с Маньчжоу-го. Можно быть уверенным, что китайцы прямо включат в пакт о ненападении какие-либо пункты, прямо связывающие нас в нашей маньчжурской политике.
Третье. Считаем целесообразным, чтобы сейчас Козловский уклонился от свидания с Ван [Цзэнсы], а Ван [Цзэнсы] направить к сотруднику отдела, который предложит Ван [Цзэнсы], если у него будут запросы, сделать их письменно. Просим сообщить Ваше мнение»339.
В тот же день второе сообщение Сталину от Кагановича: «О Нанкине мы Вас вчера запросили телеграфно. То, что они начинают с вопроса о пакте о ненападении без возобновления дипломатических отношений, для нас вряд ли приемлемо, тем более что они наверняка в пакте о ненападении потребуют включение пакта о Маньчжурии. Затем, как нам известно, они поручили члену делегации Мо-де-Гуя (видимо, Мо Дэгуй. — В.У.) частным секретным образом прощупать настроение и отношение к их возможному предложению. Все это пока не производит серьезного впечатления. Возможно, что нанкинцы отражают здесь настроения в Америке, но это пока неизвестно. Во всяком случае, кажется, что нам торопиться не надо»340.
12 июня 1932 г. И. Сталин Молотову и Кагановичу:
«Насчет предложения нанкинцев о пакте ненападения согласен с вами. Если Ван сделает письменное предложение, пришлите копию по телеграфу. Сталин»341.


132
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
19 июня 1932 г. И. Сталину на основании шифровки из Японии сообщили, что «среди японцев имеется настроение пойти на пакт» с СССР.
20 июня И. Сталин сообщил Кагановичу и Молотову следующее: «Если японцы действительно пойдут на пакт, то это, возможно, потому, что они хотят этим расстроить наши переговоры с китайцами о пакте, в который японцы, видимо, серьезно верят. Поэтому нам не следует обрывать переговоры с китайцами, а наоборот, надо их продолжить и затянуть, чтобы попугать японцев перспективой нашего сближения с китайцами и тем самым заставить их поторопиться с подписанием пакта с СССР»342.
21 июня Политбюро принимает решение — разговоры с китайцами продолжить и затягивать, не обрывая их343.
26 июня И. Сталину присылают содержание письма представителя Чан Кайши Ван Цзэнсы к Козловскому с просьбой о его срочном приеме344. «Пусть Козловский назначает Вану время для свидания, — рекомендует И. Сталин. - Не мешает дать в печать краткое сообщение о том, что Ван предложил свидание Козловскому и получил на это согласие»345.
28 июня И. Сталин шлет телеграмму Молотову, Кагановичу, Ворошилову и Орджоникидзе: «Согласен, что в отношении Нанкина нужна сдержанность, но позицию сдержанности нужно проводить так, чтобы не получилось отталкивание нанкинцев в объятия Японии. Этот вопрос, как и вопрос о наших отношениях с Америкой, имеет прямое отношение к вопросу о нападении Японии на СССР. Если Япония благодаря нашей излишней сдержанности и грубости к китайцам заполучит в свое распоряжение нанкинцев и создаст единый фронт с ними, а от Америки получит нейтралитет, — нападение Японии на СССР будет ускорено и обеспечено. Поэтому сдержанность в отношении нанкинцев, а также американцев не должна превращаться в грубость и отталкивание, не должна лишать их надежды на возможность сближения. В связи с этим надо быть по возможности вежливым и ласковым к Вану, внимательно заслушать его... Во-вторых, мы должны давить на Японию перспективой сближения СССР с Нанкином и Америкой, чтобы заставить их поторопиться с заключением пакта с СССР. В связи с этим нужно дать в нашу печать краткое сообщение о свидании Вана с Козловским...»346.
В тот же день 28 июня 1932 г. по данному вопросу было собрано Политбюро ЦК ВКП(б), которое постановило: «а) Разрешить т. Козловскому принять Ван [Цзэнсы] в случае, если последний начнет разговоры о пакте и признании. Тов. Козловский, не вступая в разговоры, должен просить Ван [Цзэнсы] изложить пожелания Нанкина в письменном виде. Б) Дать в прессу следующее сообщение: “Член Китайской делегации в Москве Ван Цзэнсы обратился к заведующему 2-м Восточным отделом НКИД т. Козловскому с просьбой принять его для сообщения важного, по словам Вана, предложения китайского правительства. Тов. Козловский ответил на это обращение согласием”»347.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
133
Ван Цзэнсы получил согласие на прием к Козловскому. Перед приемом вопрос вновь срочно обсуждался на Политбюро для выработки ответного хода.
Читаем документ, полученный «Опросом членов Политбюро от 29.VI.1932 г. 51/40 — О предложении Нанкина.
1. В дополнение к решению ПБ от 18.VI., если Ван [Цзэнсы] поставит вопрос о пакте и признании, разрешить Козловскому заявить Ван [Цзэнсы], что, по его мнению, совпра не будет возражать против немедленного восстановления отношений без всяких условий, после чего пакт о ненападении придет как естественный результат восстановления отношений.
2. Послать Литвиному следующую телеграмму:
“Заявите Янь [Хуйцину], что, по Вашему мнению, совпра не будет возражать против немедленного восстановления отношений без всяких условий, после чего пакт о ненападении придет как естественный результат восстановления отношений”»348.
«29-го июня Ван был принят Козловским и сообщил ему, что нанкинпра намерено заключить с СССР пакт о ненападении, что должно будет означать одновременное восстановление нормальных дипломатических отношений, — сообщал Каганович И. Сталину. — Ван хотел бы поговорить о процедуре подписания пакта и восстановлении отношений.
Козловский ответил, что, по его мнению, совпра не будет возражать против немедленного восстановления отношений без всяких условий, после чего пакт придет как естественный результат восстановления отношений. ...В заключение Ван пытался выяснить нашу позицию в отношении Маньчжоу-Го, Козловский уклонился от разговоров на эту тему»349.
После беседы Козловского с Ван Цзэнсы и отчета наверх на следующий день 30 июня вновь принимается решение Политбюро, подписанное секретарем ЦК JI. Кагановичем: «85/48 — О беседе Козловского с Ван Цзэнсы.
Дать в печать следующее сообщение:
29 июня состоялась беседа между членом китайской делегации Ван Цзэнсы и зав[ведующим] Восточным отделом НКВД СССР т. Козловским. Во время беседы состоялся обмен мнений о намерении китайского правительства, сообщенном г[осподином] Ван [Цзенсы], заключить с СССР пакт о ненападении и восстановить отношения между СССР и Китаем»350.
И такое сообщение появилось в «Известиях» 1 июля 1932 г.
Чан Кайши продолжал зондировать почву для улучшения китайско-советских отношений. Он справедливо опасался того, что правительство СССР не захочет с ним разговаривать на эту тему, поскольку ухудшение и разрыв советско-китайских дипломатических отношений в конце 20-х годов явились Результатом проводимой им лично антисоветской политики. Поэтому Чан


134
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Кайши договорился с профессором Пекинского университета, историком Цзян Тинфу (позднее посол Китая в СССР), чтобы он отправился летом-осенью 1934 г. в Москву с неофициальной миссией для выяснения вопросов, способствующих улучшению отношений двух стран, и особенно об отношении правительства СССР лично к нему, Чан Кайши.
В беседе с одним из заместителей Наркома иностранных дел СССР Цзян Тинфу прямо спросил, не помешает ли улучшению отношений двух стран то обстоятельство, что во главе китайского правительства стоит Чан Кайши. Ему было официально заявлено, что Советское правительство никогда не руководствовалось в своих отношениях с другими странами чувствами личной антипатии к главам их правительств, а также не считало и не считает социально-экономические различия препятствием для нормализации связей между государствами351. Это заявление официального представителя НКИД СССР тогда воодушевило Чан Кайши, и он начал предпринимать меры к улучшению китайско-советских отношений. Ради этого он согласился и на создание единого антияпонского фронта с КПК, понимая, что без прекращения борьбы против компартии нельзя рассчитывать на доверие и активную разнообразную помощь со стороны СССР.
Сама дата подписания советско-китайского договора свидетельствует о том, что правительство Чан Кайши долго колебалось и пошло на этот шаг лишь после событий у моста Лугоцяо, убедившись в бесплодии всех попыток добиться вмешательства в китайско-японский конфликт США и Англии и отказа Японии идти на «компромисс» с Китаем.
В такой ситуации Чан Кайши стал настаивать не на заключении договора, предусматривающего взаимное ненападение, а на подписании двустороннего пакта о взаимопомощи с СССР и военном союзе. Умысел состоял в том, чтобы вовлечь СССР в войну с Японией и попытаться разбить японских агрессоров руками Советского Союза. Москва же, соглашаясь помогать Китаю, избегала прямого столкновения с Японией, более всего опасаясь войны на два фронта. В этом состояло одно из главным принципиальных противоречий между СССР и Китаем, и оно сохранялось в дальнейшем на всем протяжении Второй мировой войны и накладывало свою печать на общий характер советско-китайских отношений.
Во время переговоров с Советским правительством китайские представители, добивались согласия СССР на заключение военного союза, ссылались на то, что якобы такое «обещание» было высказано полпредом в Китае Д.В. Богомоловым и комкором А.Я. Лапиным, которые в беседах с китайскими руководителями будто бы заявляли о возможности того, что СССР пойдет на оказание «более существенной» военной помощи Китаю, имея в виду военный союз. Те вели переговоры в соответствии с полученной директивой из центра, где предлагалось заявить Чан Кайши, что «оставаясь по-прежне¬


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
135
му сторонниками сотрудничества между СССР и Китаем против общей опасности, мы считаем преждевременным оформление этого сотрудничества в виде двустороннего советско-китайского пакта взаимопомощи и вместо этого предлагаем на данном этапе заключение широкого пакта о дружбе»352, т.е. договора о взаимном ненападении. Но когда Богомолов своими словами передал ответ руководителям гоминьдановского правительства, они истолковал формулировки «преждевременно» и «на данном этапе» как оставляемую советской стороной возможность для продолжения переговоров по пакту о взаимопомощи и для достижения согласия советской стороны при энергичном нажиме на Советское правительство. Такая формулировка в директиве Центра давала также основания и Богомолову сделать логический вывод о том, что Советское правительство в принципе не отвергало напрочь идею заключения военного союза в будущем и при определенных обстоятельствах. Об этом полпредом было доложено в Москву. В беседе с министром иностранных дел Ван Чжунхуем 12 апреля 1937 г. Богомолов, отстаивая точку зрения СССР о Тихоокеанском пакте коллективной безопасности, который советская сторона планировала заключить с ведущими западными державами и Японией, и предложение о заключении на данном этапе двустороннего договора о взаимном ненападении, вместе с тем подчеркнул, в то «в случае если из Тихоокеанского пакта ничего не выйдет, то мы готовы в будущем вновь обдумать вопрос о возможности заключения между СССР и Китаем двустороннего пакта о взаимопомощи»353. Китайское правительство было не удовлетворено таким ответом и в ходе дальнейших переговоров продолжало наставать на военном пакте, оттягивало заключение договора о взаимном ненападении. В Москве это вызвало большое недовольство, а вся вина возлагалась на Богомолова. «Вы неправильно говорите китайцам о нашей готовности вести переговоры о двустороннем пакте о взаимной помощи, — говорилось в телеграмме от 19 июня, подписанной наркомом М.М. Литвиновым. — Мы на это согласия не давали, а говорилось лишь о возможности перехода к двусторонним переговорам в случае неудачи многосторонних»354.
В итоге Советское правительство согласилось заключить с Китаем договор, но не о военном союзе или о взаимной помощи, как хотел Чан Кайши, а договор о ненападении. Договор был подписан 21 августа 1937 г. сроком на пять лет с продлением каждый раз на два года, если одна из сторон не заявит о своем желании отказаться от его пролонгации355. Вскоре после заключения договора Богомолов и военный атташе А.Я. Лапин были отозваны из Китая и арестованы. Богомолов был обвинен также в том, что он неправильно информировал Советское правительство о положении дел в Китае356. И. Сталин в беседе с главой китайской делегации маршалом Ян Цзэ 18 ноября 1937 г. назвал Богомолова «плохим информатором». «Богомолов очень сильно тормозил заключение пакта о ненападении, — заявил Сталин. — Он


136
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
нас убеждал, что Чан Кайши заключать договора не хочет, что он стремится лишь разговорами о договоре шантажировать Японию. В процессе переговоров о договоре были неприятные моменты: мы говорили, что не дадим кредитов, пока не заключим договора. Чан Кайши волновался, но мы ему не верили. Так было потому, что Богомолов неправильно нас информировал. Я хочу, чтобы Чан Кайши понял, что мы имели от Богомолова неправильную информацию. Богомолов нас также уверял, что вся оборона Китая ничего не стоит, что Шанхай не продержится и двух недель, и что вообще Китай может сопротивляться не больше трех месяцев, что Чан Кайши колеблется. Но вот проходит месяц, Шанхай обороняется; мы вызвали Богомолова и спрашиваем: кто ты такой? Оказывается он троцкист, мы его арестовали»357.
А. 	Лапин был обвинен Сталиным в том, что посылает из Китая простые корреспондентские сообщения, «его информация правильна, но не конкретна», за что его и сменили.
Одновременно в развитие статьи 2 Договора, уполномоченные СССР и Китая обменялись устной, строго конфиденциальной декларацией, согласно которой Советский Союз взял на себя обязательство не заключать какого- либо договора с Японией до того времени, пока нормальные отношения Китайской Республики и Японии не будут формально восстановлены, а Китай взял обязательство в течение действия Договора не подписывать с третьей державой договора о совместных действиях против коммунизма, который был бы практически направлен против СССР358.
В статье 1 Договора обе стороны осудили «обращение к войне для разрешения международных проблем», отказались от войны «как орудия национальной политики в их отношениях друг с другом» и обязались «воздерживаться от всякого нападения друг на друга как отдельно, так и совместно с одной или несколькими другими державами». СССР и Китай взаимно обязались не оказывать ни прямой, ни косвенной поддержки державе или державам, совершившим нападение на одну из сторон, и в течение всего конфликта воздерживаться от всяких действий или соглашений, которые могли бы неблагоприятно отразиться на стороне, подвергшейся нападению.
Формулировки данного Договора были составлены таким образом, что не возлагали на СССР прямого обязательства помогать Китаю в войне против Японии, но и не лишали его такого права, не давая при этом Японии формального повода для агрессии против СССР.
Тем не менее и после заключения Договора о ненападении Чан Кайши не прекращал попыток втянуть ССССР в китайско-японскую войну. Он продолжал поднимать вопрос относительно военного союза двух держав или о подписании специального акта о взаимопомощи. Китайская сторона предлагала также заключить секретное соглашение о советско-китайском сотрудничестве на уровне генеральных штабов вооруженных сил двух стран.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
137
Гоминьдановские представители требовали от Москвы начать оказывать реальную материальную помощь Китаю (в первую очередь самолетами) еще до подписания договора, Москва же хотела дать понять, что помощь будет оказываться только после подписания договора и принятия соответствующего соглашения.
Так, 26 июля 1937 г. в Москве из Шанхая была получена телеграмма Д. Богомолова: «У меня был Чжан Чун. Он сказал, что приехал ко мне по поручению Чан Кайши, с которым виделся вчера. Чан Кайши просил меня ускорить ответ по вопросу о военных поставках. Чан Кайши считает, что решение всяких политических вопросов займет слишком много времени, и поэтому просит решить вопрос о военных поставках вне зависимости от всяких политических вопросов. Так как сейчас, по словам Чан Кайши, война между Китаем и Японией неизбежна, то китайское правительство не может больше рассчитывать на поставки Германии, которая является союзницей Японии. Своих же запасов у Китая хватит только на шесть-семь месяцев. Для Китая единственно возможный источник снабжения — СССР. Чан Кайши просит рассматривать этот вопрос как чисто коммерческий, без всяких политических обязательств со стороны СССР»359.
31 июля 1937 г. нарком иностранных дел СССР M.JI. Литвинов телеграфировал в Китай Д.В. Богомолову, что непременным условием военных поставок в Китай является предварительное заключение пакта о ненападении. «Поставки оружия готовы увеличить до 100 млн китайских долл. с доставкой в течение года», — сообщал Литвинов. В счет поставок он обещал дать 200 самолетов со снаряжением и 200 танков, давалась готовность принять для обучения китайских летчиков и танкистов360.
18 августа Чан Кайши спрашивал полпреда СССР в Китае Богомолова, не имеется ли ответа из Москвы по вопросу о соглашении о военных поставках, заявив, что «он заинтересован в скорейшем прибытии наших аэропланов ввиду крайней нужды в них», подчеркнув, что страна особенно заинтересована в тяжелых бомбардировщиках и истребителях361.
Уже в ходе переговоров о подписании договора стороны условились начать в Москве переговоры относительно соглашения о военных поставках СССР Китаю. Причем эти вопросы начали решаться в Москве буквально на следующий день после подписания договора.
«Сегодня в 22 часа (21 августа 1937 г. — В.У.) подписал акт о ненападении, — телеграфировал в Москву в день подписания совместного соглашения полпред СССР в Китае Д.В. Богомолов. — Сделал словесное заявление. Условились, что даем в печать 29 августа с таким расчетом, чтобы текст пакта появился в газетах 30-го утром.
Перед подписанием пакта о ненападении виделся с Чан Кайши. Он согласился со всеми моими предложениями, в частности, с тем, что соглашение о


138
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
военных поставках будет подписано в Москве. Комиссия Ван Шумина вылетит в ближайшие дни. Однако и он (Чан Кайши. — В.У.), и его жена (Сун Мэйлин. — В.У.) убедительно просят, не дожидаясь приезда в Москву миссии Ван Шумина, прислать по воздуху в счет поставок наши аэропланы (истребители) с нашими инструкторами. Я считаю крайне желательным удовлетворить просьбу Чан Кайши и прислать по возможности скорее, как я уже просил, 50 наших истребителей. Срочно сообщите решение»362.
Через два дня, 23 августа полпред СССР в Китае Д.В. Богомолов шлет в Москву следующую телеграмму, в которой передает очередную просьбу Чан Кайши «прислать хоть какое-нибудь количество наших самолетов немедленно»363.
Советская сторона пыталась сохранить переговоры о военных поставках Китаю в строжайшей тайне. Неожиданно 21 августа 1937 г. в Москве появляется полковник Шэнь Дэши, прибывший из Германии, которому якобы было поручено нанкинским правительством принять 200 истребителей, 100 бомбардировщиков и 30 летчиков. Это вызывает недоумение в Наркомате иностранных дел СССР. «Повидайте немедленно Чан Кайши или кого найдете нужным и скажите, что мы удивлены фактом посылки Шэня, о котором вообще никаких разговоров не было, — говорилось в телеграмме из Москвы, посланной Богомолову в Пекин 21 августа, — и что мы опасаемся, что при таком их отношении к делу наши переговоры получат широкую огласку, что совершенно недопустимо и может серьезно повредить нашим переговорам. Потребуйте от них принятия мер, чтобы соблюдалась секретность переговоров. ...Нас смущает и то обстоятельство, что полковник Шэнь прибыл к нам из Германии. Как бы он не разболтал о переговорах»364.
22 августа 1937 г. Богомолову из Центра отсылается новая телеграмма: «...Сообщаю, что китайское посольство в Париже запросило дипломатическую визу для генерала Ян Хучэна и двух сопровождающих, заявив, что генерал Ян является представителем военного министерства Китая и едет со специальной миссией в СССР. Таким образом, еще до того, как Вы договорились с китайцами, они уже направляют к нам из разных концов Европы приемщиков вооружения, которое еще должно быть закуплено в будущем. Посылка этих людей без нашего согласия сама по себе недопустима. Но самое главное, что при такой посылке сборной комиссии приемщиков с разных концов увеличивается опасность преждевременного разглашения»365.
Вскоре Богомолов встретился с Чэнь Лифу и высказал эти претензии. Чэнь Лифу ответил, что «он возмущен неосторожностью поведения китайского посольства в Париже, так как понимает, что успех дела зависит от сохранения его в тайне»366.
31 августа 1937 г. из Москвы на имя государственного секретаря США К. Хэлла ушла шифровка от временного поверенного США в Москве Л.У. Ген-


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
139
дерсона после его встречи с китайским послом в Москве с анализом откликов на подписанный Договор о ненападении между СССР и Китаем. В ней говорилось, что китайское правительство, начав переговоры еще в 1933 г., по причинам внутреннего и внешнего характера в течение четырех лет уклонялось от заключения этого договора. Вследствие нынешней сложной международной обстановки китайское правительство возобновило эти переговоры и довело их до успешного завершения.
«В беседе, состоявшейся вчера вечером, китайский посол в Москве при обсуждении Договора конфиденциально информировал меня, — сообщал Гендерсон, — что заключение его означает, по его словам, следующее:
а) Китай оставил все надежды прийти к какому-либо дружелюбному соглашению с Японией. Договор явился ясным ответом Японии. После заключения его национальное правительство не может, например, принять требование Японии о присоединении к антикоммунистическому фронту.
б) Центральное правительство окончательно решило сопротивляться японской агрессии силой оружия и поэтому готово использовать любое средство, чтобы укрепить свои международные позиции и получить помощь откуда бы то ни было...
в) Китай надеется достигнуть сближения с советским правительством, которое может иметь далеко идущие благоприятные возможности. Видимо, заключение данного Договора является лишь началом...»367.
Затем уже 30 сентября 1937 г. последовал более глубокий анализ значения заключенного договора для Японии, Нанкина и Москвы, посланный государственному секретарю США из Москвы. Лой Гендерсон в заключение документа, ссылаясь на китайского чиновника, писал, что, по мнению последнего, «план Нанкина сокрушить коммунистические армии в Китае отброшен и что в настоящее время эти армии воюют против японцев как самостоятельные части и зарекомендовали себя с хорошей стороны. По его данным “Китай надеется в ближайшем будущем получить военное снаряжение из Советского Союза, и что есть надежда на возможное получение помощи в других формах”. Китаец уверил его, что “конечно, Нанкин не забыл о коммунистической опасности и постарается держать своих коммунистических союзников под наблюдением”»368.
Итак, заключение Договора создало благоприятные условия для решения Целого ряда вопросов, связанных с оказанием военной помощи.
27 августа 1937 г. Чан Кайши встретился с советским послом в Китае Д.В. Богомоловым и в состоявшейся беседе просил передать Советскому правительству, что «китайское правительство приняло решение сопротивляться японской агрессии “до последнего” независимо от того, получит ли оно помощь от какого-либо государства или нет»369. Чан Кайши подчеркнул, что будет сопротивляться Японии даже в случае, если это сопротивление ничего не


140
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
принесет, кроме поражения, прозрачно намекая на необходимость дополнительной военной помощи со стороны СССР.
Заключение договора создало благоприятные условия для решения целого ряда вопросов, связанных с оказанием военной помощи. В дополнение к пакту о ненападении в соответствии с предварительной договоренностью 8 сентября 1937 г. в Москву для переговоров прибыла китайская военная делегация в составе 15 человек во главе с начальником Генерального штаба генералом Ян Цзэ, встречавшаяся с представителями Народного комиссариата обороны СССР.
2 сентября 1937 г. на стол полпреда СССР в Китайской Республике Д.В. Богомолова легла телеграмма от заместителя наркома иностранных дел СССР B.C. Стомонякова такого содержания: «Передаю для сведения, что, согласно полученной нами информации, Ван Чухой еще до опубликования пакта информировал о нем послов Франции, Англии, США, Германии и Италии и при этом заверил, что этот пакт является стереотипным, что содержание его ничего нового не дает, кроме осуществления цели Китая жить в мире со всеми соседями. Ван Чухой заверил, что пакт не означает отказа от традиционной “антикоммунистической” политики китайского правительства и что 3-я статья пакта подчеркивает сохранение в полной силе VI статьи Пекинского договора. Ван Чунхой заявил, что Китай не принял на себя никаких секретных обязательств в связи с пактом и что он готов подписать такой же пакт с Японией»370.
И.В. Сталин контролировал ход переговоров с китайской стороной о военной помощи. Так, 10 сентября он в своем кабинете читал секретный отчет К.Е. Ворошилова о беседе комиссии народного комиссариата НКО СССР с китайской делегацией, предложениях НКО СССР по организации доставки военной помощи Китаю, составу вооружения и запись первой встречи комиссии НКО СССР с китайской делегацией, сделанные на бланке Народного комиссариата обороны СССР.
«...2. Сообщить китайской делегации наше согласие продать:
СБ — 2 эскадрильи — 62 самолета,
И15 — 2 эскадрильи — 62 самолета,
И16 — 3 эскадрильи — 93 самолета,
УТИ (учебн. истребитель) — 8 самолетов Итого: 225 самолетов
3. Просьбу китайцев о продаже тяжелой артиллерии отклонить — этих калибров у нас самих мало. В крайнем случае, при настойчивых просьбах китайцев продать им не более 50-ти штук 122 мм гаубиц.
4. Разрешить показ китайской делегации и передачу ей тактико-технических данных: самолетов СБ, И15, И16, зенитных пушек с приборами, противотанковых пушек 45 мм и танков Т-26.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
141
5. Дать китайцам принципиально положительный ответ о возможности покупки у нас бензина и масла.
6. Согласиться на посылку в Китай инструкторов, количество и специальность которых должны быть уточнены после окончательного установления номенклатуры покупаемого вооружения». На этом документе Сталин с довольным выражением лица поставил свой автограф и написал в «Мой архив»371.
В ходе этих переговоров 14 сентября была достигнута договоренность о предоставлении Китаю советской военной техники, определены количество и типы поставляемой техники и вооружения, боеприпасов и снаряжения в счет кредитов, предоставленных Китаю Советским правительством. При этом было специально оговорено, что четвертая-пятая часть помощи оружием должна выделяться Нанкинским правительством армиям коммунистов372.
На основе достигнутого соглашения в марте — июле 1938 г. Китаю были предоставлены два кредита по 50 млн долл., в июне 1939 г. — еще один заем в 150 млн долл. для закупки военных материалов и снаряжения. Хотя первый договор о предоставлении кредита был подписан в марте 1938 г., боевая техника и оружие стали поступать в Китай, как мы отмечали, уже в сентябре-октябре 1937 г.
Как передавал помощник военного атташе США в Японии Дж. Векерлинг, японская пресса уже в сентябре 1937 г. сообщила, что 72 советских самолета за последнее время прибыли в Шэньси через Внешнюю Монголию, и ожидаются еще 144 самолета.
После объявления Нанкинским правительством 29 августа о подписании Советско-китайского договора о ненападении японцы заподозрили, что договор содержит секретные статьи, обязывающие Советский Союз оказывать Китаю военную помощь. Японская пресса сообщила, что в начале сентября или в конце августа 1937 г. командующий советской Дальневосточной армией маршал Блюхер летал в Улан-Батор, где встречался с Мао Цзэдуном и договорился о поставках военных материалов в Китай373.
Несмотря на попытки с советской стороны сохранять в секрете объем помощи Китаю, мы видим, что кое-что становилось известно за рубежом. В конце декабря 1937 г. на столе И. Сталина оказалось сообщение ТАСС из Женевы об интервью Чан Кайши германскому журналисту, ему уже сообщили о нем Ворошилов и Молотов. «Женева 29 декабря (ТАСС). Декларация маршала Чан Кайши. Ханькоу, 24 декабря (“Теле-пресс”), — читал Сталин. — В течение интервью, данного германскому журналисту, маршал Чан Кайши заявил, что китайский народ решил сопротивляться японской атаке. Китай потерпел большие потери в течение последних боев, но тем не менее в состоянии выставить новые дивизии. Китай получает военное снабжение и оружие в достаточном количестве в первую очередь из Советской России и из Индокитая...» Сталин


142
В Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
взял карандаш и на полях сделал помету: «тт. Ворошилову, Молотову. Я думаю, что не стоит больше заниматься вопросом об интервью Чан Кайши. Чан Кайши поступил не совсем осторожно, — ну и черт с ним. И. Сталин»374.
В феврале 1938 г. при встрече в Кремле и за ужином на квартире Молотова, которая продолжалась с 12 час. ночи до 5 час. 15 мин. утра, с председателем Законодательного юаня (палаты) Китайской Республики Сунь Фо в ответ на переданную ему просьбу Чан Кайши о расширении военной помощи И. Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова ясно заверил гостя: «Мы поможем вам всем, чем можем». При этом И. Сталин сформулировал два условия, которые, по его мнению, могут обеспечить победу Китая в войне сопротивления Японии: создание собственной военной промышленности и единство страны. «Единый Китай непобедим!», — подчеркнул он375. «История любит шутить, она иногда выбирает дурака, как палку, которая подгоняет исторический прогресс, — заявил И. Сталин, поднимая тост за гостя. — Японская военщина думает, что она сможет завоевать Китай, в действительности же она представляет собой такого дурака. Она не понимает этого, но ей придется в этом убедиться»376. Когда в конце ужина Сталина с Сунь Фо появились Н.И. Ежов и А. Микоян, хозяин, рекомендуя Ежова как руководителя советской разведки, подчеркнул, что он арестовал много японских шпионов и японцы его боятся как огня377.
В первой половине декабря 1938 г. Чан Кайши обратился к советскому правительству с просьбой направить в Китай в качестве главного военного советника Блюхера378. Москва никак не реагировала на это сообщение. Чан Кайши несколько раз просил через полпреда СССР в Китае И.Т. Луганца- Орельского ускорить решение этого вопроса. Полпред в беседе с Чан Кайши 15 декабря ответил, что просьба Чан Кайши о командировании Блюхера в Китай была сообщена в Москву, что Блюхер, вероятно, находится в Москве, куда он поехал после реорганизации ОКДВА. Чан Кайши сказал, что направление в Китай Блюхера было бы равносильно посылке на помощь Китаю 100 тыс. войск Красной армии. «Так мы его ценим», — подчеркнул он. Действительно, Чан Кайши хорошо знал Блюхера по совместной работе в 1925- 1927 гг., когда последний под псевдонимом Галин был главным военным советником в Китае379.
Луганц-Орельский ответил, что «Чан Кайши слишком переоценивает талант Блюхера, что сам Чан Кайши и его приближенные являются крупнейшими военными талантами», добавив, что эту просьбу передаст в Москву, и высказав предположение, что, «вероятно, Блюхер нужен родине»380.
В Москву пришла секретная шифровка советских разведчиков: «Китайцы настаивают на присылке Блюхера, мы уходим от ответа и прямого разговора. Свою задачу видим в сборе полной информации о японской армии, ее технике, последних достижениях японской военной мысли»381.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
143
Чан Кайши тогда не знал, что 22 октября 1937 г. Блюхер был арестован как «враг народа» и «японский шпион», и это происходило в то время, когда он просил прислать Блюхера в Китай.
Сейчас мы можем восстановить, что происходило, по появившимся новым архивным документам.
13 июня 1938 г. комиссар госбезопасности 3-го ранга Генрих Самойлович Люшков (1900-1945) во время инспектирования пограничного района самой южной оконечности Приморского края перешел маньчжурскую границу в посьетском участке (в районе озера Хасан), вблизи стыка границ СССР, Маньчжурии и Кореи. Он знал, что здесь расположен самый незащищенный участок границы, который по молчаливому согласию японской и советской сторон из-за низменной и болотистой местности и бездорожью практически не охранялся.
Еще заранее он сговорился с женой, оставшейся в Москве, о побеге ее в одну из европейских стран, и когда получил от нее условленную телеграмму: «Посылаю поцелуй дорогому мужу», он знал, что она уже была в безопасности. Что же заставило комиссара бежать за пределы страны?
Г.С. Люшков, выходец из Одессы, долгое время работал в чекистских органах Украины. Н. Ежов познакомился с Люшковым в декабре 1934 г., когда тот, как начальник секретно-политического отдела в составе следственный группы выезжал в Ленинград для расследования убийства Кирова. В Москве Ежов продолжал контакты с Люшковым, когда тот стал заместителем начальника секретно-политического отдела. За месяц до прихода на Лубянку Ежова Люшков приказом Ягоды был назначен начальником УНКВД по Азово-Черноморскому краю. Там в 1937 г. он провел большую чистку, за что по ходатайству Ежова получил орден Ленина и звание комиссара госбезопасности 3-го ранга. В августе 1937 г. его назначили начальником УНКВД по Дальневосточному краю (был в этой должности до 13 июня 1938 г.). Он прибыл на советский Дальний Восток в мае 1937 г. на смену снятого с поста Терентия Дерибаса. Считается, что именно Люшков провел выселение советских корейцев из Приморья.
В мае 1938 г. у Люшкова произошло столкновение с маршалом Блюхером, после чего ему вскоре пришло предписание отбыть в Москву якобы для назначения на новый пост.
В это время Ежов, являясь одновременно и наркомом водного транспорта, не мог уделять много внимания НКВД, и основными вопросами, включая кадровые, ведал М.П. Фриновский (расстрелян 4 февраля 1940 г.), который и решил избавиться от некоторых краевых и областных руководителей. Люшков узнал об этом, у него всегда были плохие отношения с первым зам- наркомвнуделом, и поэтому, задержавшись на месте на короткое время, он перешел границу с Маньчжурией и сдался японским оккупационным властям,


144
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
чем очень подвел Ежова, которого Сталин сразу же сместил со занимаемого поста и заменил на JI. Берию.
Люшков имел довольно ценную информацию, так как он был одним из высших офицеров НКВД. После перехода границы, когда он попал в руки японских жандармов, его доставили в Сеул, а затем отправили в Токио. Для его допроса была создана специальная комиссия. Уже на первых допросах Люшков одним из первых сообщил миру о чудовищных размерах сталинских чисток, жертвами которых стали тысячи военачальников Красной армии, десятки тысяч офицеров и солдат, а также гражданских лиц. Он подробно рассказал японцам о борьбе в руководстве, о своем участии в расследовании дела по убийству Кирова, задуманного самим Сталиным с целью ликвидации оппозиции в лице Зиновьева, Каменева и других, о пытках на Лубянке, о судьбе выдающегося молодого советского офицера, комкора А.Ю. Лапина (Сейфулина), занимавшего в свое время пост военного атташе при советском посольстве в Пекине. Лапин, по его словам, покончил жизнь самоубийством на Лубянке после изуверских пыток. Он своей кровью написал письмо, адресованное руководству ВКП(б), но переданное в руки Люшкова (оно так и осталось у него). Люшков подготовил большой письменный отчет о внутреннем положении в Советской России и дислокации советских войск в Сибири, на Украине и на дальневосточной границе. Он подробно изложил местоположение, организацию и вооружение каждой дивизии, которых, по утверждению Люшкова, было 25, дал информацию о применяемых военными радиошифрах. Он сообщил японцам обо всех сотрудниках советской разведки в консульстве в Даляне. Перебежчик сообщил о том, что якобы Сталин намерен ликвидировать В.К. Блюхера, так как мнение известного маршала («СССР должен нанести удар по Японии в интересах помощи национально-освободительному движению в Китае») расходилось с внешнеполитическими представлениями и планами «вождя народов». Показания Люшкова японцы оценили очень высоко. «Не будет преувеличением сказать, — писал японский историк Хияма Ёсиаки, — что на основе его показаний японская сухопутная армия получила полное представление о военной мощи, организационной структуре, вооружении, дислокации, основе тактики советской армии»382. (Затем Люшков работал в Токио в одном из бюро, находившемся в ведении Генштаба японской армии, советником 1-го отдела Квантун- ской армии. В августе 1945 г. убит начальником Дайренской военной миссии Японии Такеока.)
Протоколы допроса Люшкова японцы передали в германское посольство в Токио. На их основе там был составлен подробный отчет, с которым ознакомился Р. Зорге. Он сразу же понял всю важность этой информации и при первой возможности переправил ее в Центр. Однако Москва хотела знать детальные подробности — что теперь знают японцы, чтобы быть готовыми


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
145
к дальнейшим действиям. В конце года Р. Зорге предал необходимую подробную информацию в виде микрофильма в Центр.
В показаниях ведущего прокурора по делу Р. Зорге Йосикавы Мицусады есть некоторый намек на роль «Рамзая» в событиях на озере Хасан и в районе Халхин-Гола (Номонхана) — с катастрофическими и для Квантунской армии последствиями. Он утверждал, что операция планировалась с учетом полученной от Люшкова инфромации. Одной из причин провала, по мнению прокурора, было то, что Р. Зорге передал в Москву японские оценки боеспособности РККА383.
Как считают (и небезосновательно) некоторые японские историки (к примеру, К. Танака), командование Квантунской армии поверило Лушкову, но благодаря своевременной информации Р. Зорге о намерениях Японии и опыту боев на Хасане группировка советских войск в Монголии, так же как и монгольские части, в пределах 10 месяцев были оснащены более совершенной боевой техникой и вооружением384 .
Сразу после бегства Люшкова И. Сталин срочно направил на Дальний Восток заместителя наркома внутренних дел, начальника погранвойск НКВД М.П. Фриновского и начальника Главного политуправления РККА Л.З. Мех- лиса для расследования обстоятельств бегства и принятия необходимых мер по укреплению границы. Появившиеся в последние годы архивные документы не оставляют сомнения, что главной их целью было найти «компромат» на В.К. Блюхера, и последний это сразу понял.
По приезде в Хабаровск Мехлис, Фриновский вместе с членом Военного совета КДФ П.И. Мазеповым побывали на квартире Блюхера. «После [их] разговора, — вспоминала супруга Блюхера, — муж пришел в спальню за папиросами, напряженный, внутренне собранный, попросил принести сюда же коньяк... Василий Константинович сказал: “Ты знаешь... приехали акулы, которые хотят меня сожрать. Они меня сожрут, или я их, не знаю — второе маловероятно”»385.
С приездом на Дальний Восток Мехлиса усилилась борьба с «врагами народа» в армии. Накануне событий у озера Хасан в 32-й и 40-й стрелковых дивизиях были арестованы четверо из шести военкомов стрелковых полков, а во 2-й мехбригаде — командир и военком386.
Уже в конце июня первые конные дозорные появились на посьетском участке границы. Вскоре на высоте Заозерная (японское название — Чанку- Фын) высадились первые пограничники, которые вырыли окопы, установили пулемет, приступили к установке проволочных заграждений. 7 июля японская разведка впервые обнаружила 3-4 советских пограничников на вершине Заозерной, откуда они вели наблюдение за маньчжурской территорией (кстати, отсюда открывался великолепный вид на японские позиции на маньчжурской стороне, была хорошо видна железная дорога). Через несколько дней


146
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
количество пограничников увеличилось до 40 человек. Они установили телефонную связь и начали строить укрепления. Началось возведение укреп- районов и в окрестностях оз. Хасан.
14 июля министр иностранных дел Японии Угаки поручил японскому посольству в Москве потребовать от правительства СССР «немедленного отвода советских войск, оккупировавших территорию Маньчжоу-Го» в районе Чанкуфына. Представитель японского посольства временный поверенный в делах Ниси Харухито (в связи с отъездом из Москвы посла Сигэмицу) 15 июля дважды посетил заместителя наркома Б. Стомонякова, выразив ему протест. Стомоняков представил визитеру протоколы Хунчунского соглашения России с Китаем от 1886 г. с приложенной к ним картой. Из них следовало, что высоты Заозерная и Безымянная расположены на советской территории387.
16 июля в Сеул поступил императорский указ, предписывающий развернуть вооруженные отряды японских войск в районе Чанкуфына с целью блокирования возможного нарушения советскими войсками маньчжурской границы.
По требованию Токио посол Сигэмицу срочно вернулся в Москву, и уже 20 июля он посетил Литвинова и заявил ему протест, обвинив правительство СССР в нарушении статус-кво и потребовав в ультимативной форме «немедленного отвода советских войск в качестве необходимого условия для внесения спокойствия»388.
22 июля Советское правительство направило Японии ноту, в которой отвергло японские требования об отводе советских войск с занятой высоты. В ней указывалось, что СССР никому не угрожает, но и посягательств на свою территорию не допустит.
Как утверждает Б.Н. Славинский в книге «Бои у озера Хасан. Партийнополитическая работа в боевой обстановке», изданной Политуправлением РККА под грифом «для служебного пользования», говорится: «...Высоты Заозерная (Чанкуфын) и ее соседка с севера — Безымянная, по вершинам которых проходит граница, установленная Хунчунским договором...» Отсюда Славинский делает вывод, что даже по советской интерпретации Хунчунского протокола Советскому Союзу принадлежала только восточная часть высот Заозерная и Безымянная, а советские пограничники заняли их вершины целиком389.
На основании этих фактов маршал Блюхер «подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан». Стремясь избежать любого повода для провокаций со стороны Японии, Блюхер по собственной инициативе отдал распоряжение о назначении специальной комиссии из работников штаба 1-й армии для обследования и уточнения на месте линии границы на горе Заозерная, где 15 июля 1938 г. произошел конфликт, в результате которого был убит японский жандарм Мацусима.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
147
24 июля Блюхер в переданной Фриновскому записке сообщал: «На границе сейчас создалась обстановка, при которой всякая неосторожность со стороны погранвойск и частей РККА, не говоря уже об умышленных провокациях какой-нибудь сволочи, может привести к военным инцидентам, развитие которых трудно предвидеть»390.
Комиссия обнаружила нарушение нашими пограничниками границы на небольшую глубину (в три метра?!).
Основываясь на этом, командующий фронтом 26 июля 1938 г. направил донесение Сталину, Ворошилову и Ежову, в котором отмечал: «Факт нарушения нами корейской границы, судя по схеме, не подлежит сомнению»391. Здесь же объяснял мотивы, почему он потребовал «немедленно направить группу ответственных, грамотных командиров с обязательным участием топографов на восточные и северо-восточные склоны высоты, что западнее озера Хасан, и на месте, повторяю, обязательно на месте, установить точное нахождение вырытых окопов, точную линию на высоте, занимаемую пограничниками и их охранением»392.
В телеграмме на имя наркома обороны К.Е. Ворошилова Блюхер указывал, что вооруженный конфликт был вызван действиями советской стороны, и требовал «немедленного ареста начальника погранучастка» и других «виновников в провоцировании конфликта с японцами». В тот же день он получил записку Ворошилова, переданную по прямому проводу, которая заканчивалась словами: «Никого пока не арестовывать. Мероприятия по линии обороны оставить, [в] полной силе, принять меры к их улучшению»393. Блюхер сообщил в Москву, что с полным содержанием переданного им Инстанции доклада он не знакомил ни Фриновского, ни Мехлиса. Здесь же он сделал запрос наркому: «Прошу разъяснить, как понимать указание об усилении на горе Заозерная, то есть следует ли его понимать как приказ, в котором Должны принять участие и части войск фронта, или это должно быть сделано силами пограничных войск???»394. В тот же вечер Блюхер получил ответ: «Никакого особого усиления на горе Заозерная, кроме того, что уже там имеется, не предпринимать. Ворошилов»395.
Однако такие действия Блюхера вызвали резкий протест М.П. Фринков- ского, который считал вообще неправомерными какие-либо проверки погранвойск, находившихся в ведении НКВД. Его поддержал Л.З. Мехлис. 27 июля Ворошилов направил шифротелеграмму «лично Мехлису». В ней он излагал Донесение Блюхера о назначении комиссии и далее сообщал, что «неизвестно какими мотивами руководствовался Блюхер, не доложив это донесение Вам, моему заму и его старшему начальнику. Наконец, в Хабаровске находится Фриновский, с которым он должен был посоветоваться, прежде чем давать Москве столь радикальное предложение о 59 погранотряде (имеется в виду предложение Блюхера об аресте командования данного погранотряда. —


148
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В.У.)». «Ни я, ни другие товарищи ничего в этом понять не можем, — писал в заключении Ворошилов. — Очень прошу спокойно разобраться в этом деле и сообщить мне шифровкой Ваше мнение»396. После разговора с Мехлисом, где Блюхер уже должен был объясняться и оправдываться, Мехлис 28 июля сообщил в Москву, что маршал признал ошибочность занятой им позиции, свою излишнюю подозрительность и недоверие к местным кадрам.
Уже на следующий день, 29 июля Блюхер объяснял Москве причину совершенной им «политической ошибки» двумя обстоятельствами. Первое - особой подозрительностью к 59-му погранотряду, на участке которого перешел границу Люшков, и второе — тем, что после сделанного Литвиновым заявления нужно с особой осторожностью избегать какого бы то ни было, даже пустякового, формального и юридического повода или действия, за которые японцы могли бы формально или юридически уцепиться для внешнего оправдания подготавливавшейся и продолжающей подготавливаться военной провокации против СССР. Заканчивалась телеграмма признанием своей «бесспорной ошибкой» того факта, что он не поставил на обсуждение Военного совета фронта свои умозаключения, «тем более не доложил Мехлису, чего в будущем повторено не будет»397.
Мехлис и Фриновский по своим каналам связи резко осудили действия Блюхера.
«1. Позиция Блюхера более чем странная, льющая воду на мельницу японцев, — сообщал Сталину и Ворошилову Мехлис 29 июля. 2. Блюхер ведет себя двойственно. Такую же двойственную позицию он занимает и по ряду других важных вопросов. Порой трудно отличить, когда перед тобою выступает командующий или человек в маске. 3. Блюхер в своих требованиях оставить окопы и проволочные заграждения по сути готов отдать высоту японцам. 4. Требование наказать стрелявшего в нарушителя-японца ни на чем не основано. Линия Блюхера может лишь дезориентировать погранохрану, снизить ее бдительность в борьбе за нерушимость наших границ. 5. Позицию Блюхера в данном вопросе связываю с его общей линией как командующего. Любое указание наркома воспринимает болезненно»398.
В тот же день, 29 июля Фриновский шлет телеграмму в Центр: «1. Действия Блюхера односторонни и поверхностны. 2. Оставшись на позиции необходимости спуска нашего наряда на скаты высоты в нашу сторону, идет фактически на уступку гребня высоты японцам. 3. Он, по меньшей мере, лжец, обманывающий партию и правительство и боящийся... личного разоблачения, если не больше»399.
Таким образом, эти сообщения компрометировали Блюхера, формируя мнение в Москве о якобы его нерешительности и уступчивости. И это говорилось в отношении кавалера пяти орденов Боевого Красного Знамени (в том числе под № 1), Красной Звезды (№ 4), двух орденов Ленина (второй был


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
149
получен в феврале 1938 г. за проявленные мужество и самоотверженность в боях с врагами советской власти и за выдающиеся успехи и достижения в боевой, политической и технической подготовке частей и соединений ОКДВА) и других государственных наград.
Эта информация дошла до И. Сталина.
А в это время, пока шли переговоры между Москвой и Хабаровском, к 29 июля японцы по железной дороге вплотную подтянули к хасанскому участку границы несколько пехотных и кавалерийских соединений, три пулеметных батальона, отдельные танковые, артиллерийские и зенитные части, а также бронепоезда и 70 самолетов, технику, вооружение. Группировка насчитывала более 38 тыс. человек400.
Наступление они приурочили к началу периода проливных дождей, превращавших речки и ручьи в труднодоступные преграды.
31 июля японские войска силой полка с артиллерией сбили с высот наряды пограничников и батальоны поддержки, отбросив их на глубину до 4 км и выйдя на рубеж советских населенных пунктов. Утром 1 августа, опасаясь ответного удара, японцы оставили занятый рубеж и отошли к высотам Заозерная и Безымянная, спешно возводя там укрепления.
Такие действия японцев вызвали волнения и недовольство в Москве.
Во время разговора 1 августа 1938 г. по прямому проводу между Москвой и Хабаровском Сталин, выслушав доклад Блюхера об обстановке в районе
оз. 	Хасан, вдруг с неприкрытой угрозой спросил: «Скажите, товарищ Блюхер, честно, есть ли у Вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, я бы считал, что Вам следовало бы поехать на место немедля... Мне непонятна Ваша боязнь задеть бомбежкой корейское население, а также боязнь, что авиация не сможет выполнить своего долга ввиду тумана. Кто это Вам запретил в условиях военной стычки с японцами не задевать корейское население? Какое Вам дело до корейцев, если наших людей бьют пачками японцы? Что значит какая-то облачность для большевистской авиации, если она хочет действительно отстоять честь своей Родины. ...По нашему мнению, — главное теперь не дать японцам остаться на нашей территории, — продолжал Сталин. — Никто Вас не обязывает переходить границу, мы только советуем Вам пустить в ход большие силы нашей бомбардировочной авиации и бомбить непрестанно японцев, чтобы они не могли обосноваться хотя бы на короткий срок на нашей территории, включая Заозерную. Мы считаем, что такая сосредоточенная бомбежка, кроме того, что она истребит японцев, будет вместе с тем прикрытием для подвода наших войск и конечно артиллерии к нашим границам. Советую Вам и Мазепову401 немедленно вылететь на место происшествия и сделать все для того, чтобы в короткий срок перебить японцев и истребить их материальную часть на нашей территории. Если там где-


150
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
либо попадутся корейцы, китайцы, французы, англичане — бить всех безразлично. ...До свидания, — в заключение сказал Сталин, — желаем успеха. Ждем Ваших сообщений об истреблении японцев на нашей территории. Тов. Блюхер должен показать, что он остался Блюхером Перекопа»402.
Блюхеру ничего не оставалось делать, как выехать 1 августа 1938 г. в район конфликта, хотя еще раньше он направил туда начальника штаба фронта комкора Г.М. Штерна, который уже взялся за организацию управления войсками, согласуя свои действия по каналам связи.
Захватив пограничные высоты, японское командование посчитало задачу, поставленную генштабом армии, выполненной и, действуя по дипломатическим каналам, предложило прекратить огонь и сесть за стол переговоров. Но советская сторона в ноте протеста Японии условием урегулирования конфликта поставила безотлагательный отвод японских войск.
Для Москвы по-прежнему важнейшим оставался вопрос: собирается ли Япония превратить этот инцидент в полномасштабную войну с СССР? На него исчерпывающий ответ поступил от советского разведчика в Токио Р. Зорге. «Я очень сожалею, что мои предупреждения о нависающей угрозе локальных действий не лишили японцев возможности произвести внезапное нападение на пограничные посты, — сообщал он в Центр 1 августа 1938 г.
2) 	Отт403 и Шолль404 сообщили мне об обнаруженном японцами желании разрешить все неясные пограничные вопросы дипломатическими средствами только после захвата высот.
3) На иностранные круги, включая Отта и Шолль, действия японцев произвели сильное впечатление... (2-3 слова искажены) ...ослабление престижа»405.
3 августа другая шифровка: «Я... (1-2 слова искажены) слышал от (?) офицеров японского генштаба, что положение на границе не очень серьезно, если рассматривать... (2-3 слова искажены)... советскую бомбежку, но их советские самолеты действуют в пограничном районе. Если они атакуют более глубинные районы Кореи или Маньчжурии, то вопрос станет значительно более серьезным. Японский генштаб заинтересован в войне с СССР не сейчас, а позже (выделено мной. — В.У.). Активные действия на границе предприняты японцами, чтобы показать Сов. Союзу, что Япония все еще способна проявить свою мощь»406.
Итак, на основании полученной от Р. Зорге информации можно было предположить, что ни японское правительство, ни японская армия не желали, чтобы эти стычки переросли в настоящую войну. Это давало основание советскому командованию действовать более решительно. По приказу К. Ворошилова в полную боевую готовность были приведены соединения и части 1-й Приморской армии. В район о. Хасан начали выдвигаться соединения и части 390-го стрелкового корпуса: 32-я и 40-я стрелковые дивизии и 1-я механизированная бригада.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
151
6 августа начался штурм японских позиций. При этом широко использовалась бомбардировочная авиация. Более 250 орудий обеспечивали артиллерийскую подготовку наступления. В 16 часов 55 минут в атаку пошла пехота с танками.
В этот день из Токио в Москву поступила очередная телеграмма от Р. Зорге: «Отт выразил свое недовольство действиями японцев в районе Чанкуфан без... (1-2 слова искажены). Он слышал также, что причина отставки Койсо407 связывается с пограничным инцидентом, так как Койсо был против этого инцидента во время войны в Китае.
Отт и Шолль полагают, что урок для японской армии на севере... (3-4 слова искажены)... отказаться... (2-3 слова искажены)... пограничное столкновение не... (3-4 слова искажены) быть готовым к другим неожиданным нападениям японцев... (3-4 слова искажены) и Славянка для борьбы... (1-2 слова искажены)... в районе Куфын».
На этой телеграмме имеется следующая резолюция: «Надо решительно улучшить прием радиотелеграмм с Владивостоком. Ценнейшие данные пропадают из-за скверной работы радио»408.
В результате трехдневных ожесточенных и кровопролитных боев 9 августа японские войска были вытеснены с занятых ими позиций. Высоты Безымянная, Богомольная, Пулеметная были заняты советскими войсками, а на вершине сопки Заозерная был водружен красный флаг.
После жарких дипломатических переговоров в Москве было достигнуто соглашение о прекращении огня с полудня 11 августа.
Бои в районе озера Хасан привели к большим потерям с обеих сторон. По сообщению ТАСС от 15 августа 1938 г. японцы потеряли 600 человек убитыми и 2500 ранеными (официальное сообщение японского командования: 158 убитых и 740 раненых, в секретной сводке генштаба: 526 убитых и 913 раненых). Советские потери по данным ТАСС составили: 236 человек убитыми и 611 ранеными (по японским данным: 1200 — убиты, 2100 — серьезно ранены, 2200 — получили легкие ранения)409. Имеются и другие цифры: согласно последним данным 792 советских воина убиты и 3279 человек ранены410.
По оценке маршала Советского Союза М.В. Захарова, несмотря на некоторые недостатки и промахи, «советские войска в боях у озера Хасан показали высокие морально-боевые качества, неукротимую волю к победе, героизм и самоотверженность при защите священных границ своей Родины.
За мужество и отвагу 40-я стрелковая дивизия была награждена орденом Ленина, а 32-я дивизия и Посьетский пограничный отряд — орденом Красного Знамени, 26 участников боев получили высокое звание Героя Советского Союза, более 6000 советских войнов награждены орденами и медалями»411.


152
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Однако если исходить из новых документов, то успешность боевых операций у озера Хасан была под большим вопросом.
18 августа по требованию Ворошилова Блюхер отбыл в Москву. Ему вдогонку 20 августа была послана очередная телеграмма Мехлиса на имя Ворошилова. «По директиве ДВФронта, — говорилось в ней, — в каждом полку существует подсобное хозяйство, отрывающее от боевой подготовки ежедневно в зависимости от сезона на всякого рода работы до 40-100 человек. ...Красноармейцы и командиры военным делом не занимаются, а отвлечены хозяйственными работами. Боевая подготовка, я повторяю свои формулировки, на последнем месте»412.
21 августа Фриновский докладывает Ворошилову: «Состояние, в котором сейчас находится Дальневосточный фронт, не дает сколько-нибудь относительных гарантий того, что он будет способен выполнять задачи войны на Дальнем Востоке. Требуется принятие самых энергичных и решительных мер для приведения фронта в боеспособное состояние. В первую очередь необходимо решить вопрос о командовании фронта. Плохое состояние подготовки войск фронта, неумелое проведение боевой операции в районе озера Хасан, величайшая неорганизованность диктуют необходимость срочного решения вопроса о замене командующего фронтом»413.
24 августа Мехлис отправляет следующую телеграмму Сталину и Ворошилову: «Я мог бы исписать сотни страниц, характеризующих бездеятельность, граничащую с преступлением известного Вам лица (имелся в виду Блюхер. — В.У.)»414.
31 августа в Москве под председательством К. Ворошилова состоялось заседание Главного военного совета РККА, созданного по решению Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1938 г., на котором присутствовали его члены И.В. Сталин, Е.А. Щаденко, С.М. Буденный, Б.М. Шапошников, Г.И. Кулик,
А.Д. Локтионов, В.К. Блюхер и Д.Г. Павлов, с участием Молотова и Фринов- ского. Были обсуждены итоги событий у о. Хасан. Выступившие вскрыли серьезные недостатки в боевой и мобилизационной готовности, подготовке войск, штабов и командного состава Дальневосточного фронта. Среди главных упущений и ошибок назывались: недопустимый отрыв личного состава строевых подразделений на посторонние работы, неумение организовать выход войск в район боевых действий по боевой тревоге, низкий уровень тактической подготовки частей и подразделений. Во всех родах войск, особенно пехоте, отмечалось неумение действовать на поле боя, сочетать огонь и маневр, правильно использовать рельеф местности: общевойсковые командиры неумело использовали в бою танки и авиацию, а последние не сумели в полной мере проявить свои возможности415.
Блюхера также обвинили в том, что он до самого последнего момента не давал команду на применение авиации «из опасения поражения корейского населения».


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
153
Наконец, в вину Блюхеру было вменено то, что 10 августа он отдал приказ о призыве в армию 12 возрастов, несмотря на то, что Главный военный совет в мае 1938 г. принял решение о призыве в военное время на Дальнем Востоке всего лишь шесть возрастов. «Этот приказ Блюхера провоцировал японцев на объявление ими своей мобилизации и мог втянуть нас в большую войну с Японией. Приказ был немедленно отменен Наркомом»416.
Главный военный совет РККА принял решение упразднить фронтовое управление на Дальнем Востоке, а его командующего маршала Блюхера отозвать в распоряжение Главного военного совета РККА. Ворошилов сообщил Блюхеру, что с 1 сентября 1938 г. он освобожден от работы на Дальнем Востоке.
А через два дня в Москву пришла шифровка Р. Зорге с оценкой действий Красной армии. «Японский генштаб высказывает следующую критику боевых действий Красной армии:
1) У Красной армии недостает смелости для рукопашных атак.
2) Ночные атаки подготовлялись настолько неумело, что японцы всегда заранее знали, когда начнется атака.
3) Применение танков не произвело впечатления на японцев.
“Отто” имеет сведения, что части Красной армии, действующие вплоть до 9 августа, были обучены очень плохо, но позднее прибыли значительно более лучшие части»417.
По результатам заседания Главного военного совета был издан приказ наркома обороны СССР от 4 сентября 1938 г. В нем главным виновником крупных потерь советских войск на Хасане с ведома И.В. Сталина был объявлен В.К. Блюхер, якобы занявший «пораженческую» позицию, потворствовавший «врагам народа» и «заговорщикам», которые осуществляли «преступную работу по дезорганизации и разложению войск Дальневосточного фронта»418.
22 октября 1938 г. В.К. Блюхер и его младший брат, военный летчик, капитан П.К. Блюхер (погиб в заключении на Урале 26 мая 1943 г., а его жена была расстреляна) были арестованы419. Приказ об их аресте подписал
Н.И. Ежов без санкции прокурора. Арестованы были также первая жена Блюхера Г.П. Блюхер-Покровская (в браке с 1919 до середины 1927 г., погибла в заключении в лагере Казахстана), вторая жена Г.А. Кольчугина (в браке с 1927 по 1929 г.), третья жена — Г.Л. Блюхер-Безверхова (пробыла в Карла- ге восемь лет, затем работала на лесоповале). Постродали и пять детей маршала.
Но главными причинами больших потерь на озере Хасан, которые, естественно, умалчивалась, были массовые репрессии военных в войсках на Дальнем Востоке (были арестованы командующий 1-м корпусом ОКДВА, начальник Хабаровского гарнизона, соратник Блюхера по легендарному Уральскому рейду 1918 г. М.В. Колмыков, комиссар госбезопасности 1-го ранга Т.Д. Дерибас, начальник ВВС ОКДВА А.Я. Лапин, начальник бронетанковых войск


154
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ОКДВА И.И. Деревцов, командующий Тихоокеанским флотом, флагман 1-го ранга М.В. Викторов, соратник Блюхера по Волочаевке и службе в ОКДВА Я.З. Покус, секретарь парторганизации штаба ОКДВА И.И. Садовников, военный прокурор ОКДВА В.И. Иалкис, помощник командующего ОКДВА по материальному обеспечению Г.А. Дзыза, комкор, начальник штаба ОКДВА М.В. Сангурский, начальник медицинской службы ОКДВА, бригадный врач
В.Г. Куроедов и др.), всеобщее недоверие и подозрительность, боязнь командиров брать на себя ответственность за самостоятельные решения, которые в любой момент могли быть квалифицированы как «вредительские», жесткая опека и прямая подмена командных инстанций в районе конфликта приказами из Москвы (известно, что К. Ворошилов отдавал приказы войскам у оз. Хасан из Москвы и т.д.).
Следует также признать, что боевая подготовка советских войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказались на недопустимо низком уровне. Войсковые части были раздерганы и небоеспособны; снабжение войсковых частей не организовано. Обнаружилось, что Дальневосточный театр к войне плохо подготовлен (дороги, мосты, связь).
«В трудном и изолированном положении оказался В.К. Блюхер, — писал М.В. Захаров. — С одной стороны, ему было приказано лично осуществлять общее руководство боевыми действиями у озера Хасан и неотлучно находиться на своем командном пункте. С другой стороны, он должен был осуществлять руководство всем Дальневосточным фронтом, приводившимся в полную боевую готовность, поддерживать контакт с тихоокеанским флотом, местными властями, а также осуществлять контроль за деятельностью тыла
1-й армии, решить множество других вопросов. Все эти функции, лежавшие непосредственно на нем, можно было выполнить при наличии слаженно работающего штаба фронта. Этот же важный орган управления, по сути дела, был отнят у него и ослаблен до крайности»420.
В начале следствия Блюхер в приписываемых ему обвинениях виновным себя не признавал. Тогда против него были использованы ложные показания, полученные 10 сентября 1938 г. от арестованного заместителя наркома обороны И.Ф. Федько. Во время очной ставки, проводившейся заместителем наркома внутренних дел СССР JI. Берия 28 октября 1938 г., Федько заявил: «Преступные антисоветские связи с Блюхером я установил в ноябре месяце 1935 года, когда работал в Военном совете». — «Как Вам не стыдно, Федько. Все, что сказал Федько, я категорически отрицаю», — парировал Блюхер. В тот же день Блюхеру была устроена вторая очная ставка с арестованным членом Военного совета ОКДВА комкором Г.Д. Хаханьяном, который утверждал, что вместе с Блюхером участвовал в антисоветской заговорщической деятельности. После того как проведенные очные ставки не дали желаемых результатов, арестованный был подвергнут страшным избиениям и мучитель¬


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
155
ным пыткам. Была арестована и его жена Кольчугина-Блюхер. Во время очной ставки она увидела мужа до неузнаваемости избитого; находясь почти в невменяемом состоянии, он наговаривал на себя чудовищные вещи, а выглядел так, «как будто побывал под танком»421.
Бывший начальник санчасти Лефортовской тюрьмы НКВД СССР Розен- блюм в 1956 г. сообщала в КГБ, что в конце 1938 г. она оказывала медицинскую помощь находившемуся под стражей Блюхеру. На его лице имелись кровоподтеки, около глаза был огромный синяк. По заявлению Роземблюм, удар по лицу был настолько сильным, что в результате этого образовалось кровоизлияние в склеру глаза, а склера глаза была переполнена кровью. В целях получения показаний о «преступной» деятельности Блюхер подвергся обработке во время нахождения в камере тюрьмы. К нему в камеру был помещен начальник Управления НКВД по Свердловской области Дмитриев, имевший до своего ареста большой опыт по фальсификации дел. По заданию Берия он применял различного рода провокации — уговоры, угрозы, шантаж, с целью склонить Блюхера к самооговору. Вот запись разговора между Блюхером и Дмитриевым 26 октября 1938 г.:
«Блюхер: Физическое воздействие... Как будто ничего не болит, а фактически все болит. Вчера я разговаривал с Берия, очевидно, дальше будет разговор с народным комиссаром.
Агент: С Ежовым?
Блюхер: Да. Ой, не могу двигаться, чувство разбитости.
Агент: Вы еще одну ночь покричите, и будет все замечательно».
Когда Блюхер возвратился с очередного допроса, дежурный из надзорсо- става предупредил его, что он подлежит отправке в Лефортово.
«Деж.: Приготовьтесь к отъезду, через час вы поедете в Лефортово.
Блюхер: С чего начинать?
Деж.: Вам тов. Берия сказал, что от вас требуется, или поедете в Лефортово через час. Вам объяснено? Да?
Блюхер: Объяснено... Ну вот я сижу и думаю. Что же выдумать? Не находишь даже.
Агент: Вопрос решен раньше. Решение было тогда, когда вас арестовали. Что было для того, чтобы вас арестовать? Большое количество показаний. Раз это было — нечего отрицать. Сейчас надо найти смягчающую обстановку. А вы ее утяжеляете тем, что идете в Лефортово...
Блюхер: Я же не шпионил.
Агент: Раз люди говорят, значит, есть основания...
Блюхер: Я же не шпион.
Агент: Вы не стройте из себя невиновного. Можно прийти и сказать, что я подтверждаю и заявляю, что это верно. Разрешите мне завтра утром все рассказать. И все. Если вы решили, то надо теперь все это сделать...


156
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Блюхер: Меня никто не вербовал.
Агент: Как вас завербовали, вам скажут, когда завербовали, на какой почве завербовали. Вот это и есть прямая установка...
Блюхер: Я могу сейчас сказать, что я был виноват.
Агент: Не виноват, а состоял в организации...
Блюхер: Не входил в состав организации. Нет, я не могу сказать...
Агент: Вы лучше подумайте, что вы скажите Берия, чтобы это не было пустозвонством.... Кто с вами на эту тему говорил? Кто вам сказал и кому вы дали согласие?
Блюхер: Вот это письмо — предложение, я на него не ответил. Копию письма я передал Дерибасу (нач. УНКВД Хабаровского края).
Агент: Дерибас донес... Вы должны сказать.
Блюхер: Что я буду говорить?
Агент: Какой вы чудак, ей-богу. Вы знаете (называет непонятную фамилию). Три месяца сидел в Бутырках, ничего не говорил. Когда ему дали в Лефортова — сразу сказал....
Блюхер: Что я скажу?
Агент:... Вы меня послушайте, я вас считаю японским шпионом, тем более что у вас такой провал. Я вам скажу больше, факт, доказано, что вы шпион. Что, вам нужно обязательно пройти камеру Лефортовской тюрьмы? Вы хоть думайте»422.
Из дальнейших показаний свидетельствует, что ввиду нежелания дать ложные показания Блюхер был отправлен в Лефортовскую тюрьму. Во время пребывания там он подвергался жестоким истязаниям. «Я однажды лично был свидетелем, как он (Берия. — В.У.) с Кабуловым в своем кабинете избивали резиновой дубинкой заключенного Блюхера, — сообщил бывший начальник Лефортовской тюрьмы Харьковец в 1957 г. — Я лично видел... как Берия избивал Блюхера, причем не только избивал его руками, но с ним приехали какие- то специальные люди с резиновыми дубинками, и они, подбадриваемые Берия, истязали Блюхера, причем он сильно кричал: “Сталин, слышишь ли ты, как меня истязают”. Берия же, в свою очередь, кричал: “Говори, как ты продал Восток”», — вспоминал бывший начальник Лефортовской тюрьмы Зимин.
В результате издевательств и насилия, применяемых Берия и его сподручными к Блюхеру, он вынужден был оговорить себя и заявить о своих связях с правотроцкистской организацией. Во время нахождения под стражей 9 ноября 1938 г. Блюхер скончался. Как указывалось в акте судебно-медицинского исследования трупа, причиной смерти явилась закупорка легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза423.
А в это время Япония продолжала наращивать свою военную мощь в Китае. Из-за недостаточности тоннажа японского торгового флота для пере¬


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
157
броски военных грузов из Японии в Китай она в 1938 г. дополнительно зафрахтовала иностранные суда общей грузоподъемностью в 900 тыс. т, из которых почти половина (466 тыс. т фрахта) падало на английские суда.
Трасса «Зет» — китайская «дорога жизни»
Известно, что в сложной международной обстановке 30-х годов XX в. СССР не мог открыто оказывать военную помощь государствам, подвергшимся агрессии. Считалось, что в военных операциях за рубежом участвуют добровольцы. По существу, так оно и было, принцип добровольности был обязательным условием для командирования наших специалистов в районы боевых действий. Для соблюдения режима секретности советская помощь за рубежом кодировалась. Так, советская помощь в Испании в документах называлась «операция Икс», Китаю — «операция Зет» или «операция Игрек».
Руководство «операции Зет» (военная помощь Китаю) было поручено осуществлять Разведупру424.
В условиях довольно неблагоприятной обстановки, сложившейся в начальный период на фронтах войны, а также практически почти полной утраты Китаем возможностей постоянных сношений с внешним миром, полной блокады китайского побережья чрезвычайно важное значение во всей системе организации и осуществления советской военной помощи Китаю имели способы доставки нашего вооружения, боевой техники и военного снаряжения. СССР необходимо было в сжатые сроки перебросить на значительное расстояние огромное количество жизненно необходимых для китайской армии военных материалов.
После внимательного изучения обстановки как один из наиболее эффективных проектов был признан способ доставки военного имущества и техники по суше через Синьцзян (и он был взят в качестве основного метода доставки).
Для этого в ответ на настоятельную просьбу китайской стороны правительством СССР было принято предложенное Генеральным штабом РККА решение о срочном создании автомобильной трассы Сары-Озек — Урумчи — Ланьчжоу. Общая протяженность трассы должна была составлять 2925 км. Она начиналась в Советском Казахстане со станции Сары-Озек, на 230 км трасса тянулась по территории СССР до пограничного пункта с Синьцзяном — поселка Хоргос, далее ее прокладка должна была осуществляться по территории Китая — по Синьцзяну (1530 км) и провинции Ганьсу (1165 км).


158
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Для реализации этого проекта нужно было решить довольно сложную в инженерно-техническом отношении задачу — проложить трассу в районе горного хребта Кэнсай; в значительной части шоссе должно было быть проложено на высоте 1500-2000 м над уровнем моря, через многочисленные перевалы, а также в пустынях западной части Синьцзяна, где температура достигала 50-60 градусов по Цельсию в тени.
Особая воинская часть НКО № 8285 была определена как основная, которая отвечала за непосредственное проведение всех транспортных операций по доставке в Китай вооружения и боевой техники по строящейся трассе «Зет».
Руководство организацией и деятельностью автомобильной трансы Генеральным штабом РККА было возложено на специально назначенных людей - начальников оперативных пунктов Урумчи и Ланьчжоу, командированных из Москвы (они по указаниям Генштаба, через местные правительства провинций руководили организацией автомобильных перевозок, оборудования пунктов ночлега, питания, ремонта дороги), а также на созданный штаб экспедиции во главе с начальником и комиссаром экспедиции.
На всем протяжении трассы было организовано 20 пунктов ночевок, питания и заправки машин, из которых 18 располагалось на территории Китая, создана специальная служба охраны дороги.
Первоначально для доставки грузов из СССР в Китай были выделены три автомобильных батальона и одна отдельная автомобильная рота, оснащенные 750 автомашинами ЗИС-5 и ЗИС-6, а также определенным количеством специальных и легковых машин. Затем автопарк был увеличен, созданы дополнительные организации и подразделения (караульная служба, склады горючего, санитарная служба, имевшая три лазарета и девять фельдшерских пунктов в обеих провинциях и медицинский склад, специальный банно-прачечный поезд, служба материального обеспечения и др.). 1-й автомобильный батальон под командованием капитана Ноговицына дислоцировался в Сары-Озек,
2-й — под командованием капитана Семенцова и отдельная автомобильная рота под командованием Казакова располагались в Джаркенте, 3-й резервный автомобильный батальон — в Алма-Ате. Все спецгрузы на Китай для автотрассы направлялись на конечную железнодорожную станцию выгрузки Сары- Озек Туркестанско-Сибирской железной дороги. Под перевозку грузов для Китая было занято более 5640 товарных вагонов425. Для перевозки грузов и людей по трассе «Зет» только в 1939 г. потребовалось 3510 единиц подвижного состава (крытых вагонов — 1442, платформ — 1246, цистерн — 563), которыми в общей сложности было пройдено около 101 256 000 вагоно-ки- лометров. Пробег на каждый вагон составлял около 3 тыс. км.
В среднем ежегодно на трассе «Зет» трудились более 2,5 тыс. человек, за все время функционирования трассы в ее различных подразделениях (учи¬


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
159
тывая сменность состава) работали в общей сложности более 7 тыс. советских граждан.
Хронологически трасса работала с осени 1937 г. (первые партии военных грузов автотранспортом из Сары-Озека стали перебрасываться с 17 октября) по конец 1941 г. Был разработан примерный график доставки советских грузов по трассе «Зет», его общая продолжительность в 1937 г. составляла 24 суток (от Сады-Озека до Урумчи, расстояние 900 км — пять суток, из Урумчи в Хами, расстояние 690 км — шесть суток, из Хами в Аньси, расстояние 400 км — пять суток, далее в Сучжоу, расстояние 260 км — двое суток, из Сучжоу в Ляньчжоу, расстояние 490 км — четверо суток, и наконец, из Лянь- чжоу в Ланьчжоу, расстояние 260 км. — двое суток)426. График был довольно напряженным, учитывая сложный рельеф местности и климатические условия, чужую территорию, необходимый отдых и питание, в сутки нужно было проехать более 120 км.
А уже в 1938 г. все расстояние покрывалось за 18,5 суток, увеличился и среднесуточный пробег машин до 168 км.
Одними из первых военных грузов из СССР направлялись самолеты, запрошенные китайской стороной в первую очередь. Их транспортировка была довольно сложной из-за габаритов самолета и поэтому осуществлялась в разобранном виде. Фюзеляжи самолетов устанавливались на автомашинах ЗИС-6, а плоскости, хвостовое оперение, винты, запасные части и необходимые материалы, упакованные в ящики, доставлялись на автомашинах ЗИС-5. Как правило, автокараваны, перевозившие самолеты, насчитывали около 50 машин. Их движение было ограничено только светлым временем суток. Обгон этих машин во время движения категорически запрещался, а встречный автотранспорт задерживался для пропуска автокараванов с ценным грузом. При преодолении перевалов, рек и других трудных для прохождения участков автокараваны выставляли регулировщиков для пропуска машин.
Много проблем было с бензином, так как китайские власти его могли предоставить лишь в небольшом количестве. Поэтому частично бензин приходилось ввозить из СССР (только в 1937 г. его было отправлено на трассу 1704 т, в 1938 г. в 2,7 раза больше — 4718,8 т) за счет количества полезного военного груза.
Всего в 1937-1938 гг. общий пробег автомашин по трассе составил 17 221 260 км, при этом было перевезено и передано китайской стороне 10 965 т полезных грузов, за два года советской стороной было израсходовано 9 918 383 руб.427 на строительство, отправку имущества и людей, горюче-смазочные материалы и т.д.
За период с октября 1937 г. до середины февраля 1939 г. под перевозку грузов для Китая было занято более 5260 советских грузовых автомашин.


160
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Для доставки срочных грузов была организована авиация, обслуживающаяся транспортными самолетами ТБ-3.
Только в соответствии с постановлением Советского правительства № 815/132 от 8 июня 1939 г. через трассу «Зет» для Китая было доставлено 30 самолетов И-15, 3 групповых комплекса к И-15, 10 самолетов И-16 (пушечных), 20 самолетов И-16 (пулеметных), 36 самолетов СБ, 24 самолета ДБ-3, 15 моторов М-25В, 50 моторов М-87, 18 моторов М-103, боеприпасы из расчета 20 вылетов (общее количество авиационных бомб 16 458 шт.), патроны к авиационным пулеметам (5 074 тыс. шт.), звенья к ним (6 млн шт.).
Кроме того, в 1939 г. по этой трассе было доставлено значительное количество артиллерийского вооружения: 200 37-мм пушек образца 1930 г. с ЗИП, 400 тыс. выстрелов к ним, 50 76-мм горных пушек с ЗИП, 100 тыс. выстрелов к ним, 1 тыс. станковых пулеметов с ЗИП, 3 тыс. пулеметов Дегтярева с ЗИП, 400 пулеметов «Максим» Токарева, 70 млн 7,62 мм русских винтовочных патронов, 30 млн 7,9-мм германских винтовочных патронов.
(Иногда доставленные гоминьдановской армии боеприпасы шли не по назначению. «Из надежных источников получили известия, — говорилось в секретной шифровке, пришедшей из Китая в Москву, — что интенданты гоминьдановской армии перепродают боеприпасы и легкое стрелковое вооружение местным бандформированиям, бесчинствующим в восточных районах.
Все попытки указать гоминьдановскому руководству на недопустимость подобных действий остаются без видимого результата.
Предлагаем усилить контроль за поставками и распределением вооружения и боеприпасов. Китайских товарищей необходимо поставить под более жесткий контроль с нашей стороны, заставить их отчитываться за каждый полученный патрон и каждую винтовку»428.)
Всего с сентября 1937 г. по июнь 1941 г. СССР направил в Китай 1235 самолетов, 1600 орудий различных калибров, более 14 тыс. пулеметов, 50 тыс. винтовок, около 180 млн патронов, 31,6 тыс. авиабомб, около 2 млн снарядов429.
Для сравнения можно привести другие цифры. Между правительством Чан Кайши и Англией и США было также достигнуто соглашение о военной помощи. С июля 1937 г. по 15 января 1938 г. Китай получил 70 самолетов, 15 тыс. т взрывчатых веществ, 20 тыс. т железнодорожного оборудования, 20 тыс. т снарядов и бомб. Из них на долю Англии приходилось 40 самолетов и 800 т взрывчатых веществ, на долю США — 11 самолетов и 450 т пороха430.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
161
«Первым делом, первым делом самолеты...»
Вопрос о необходимости непосредственного участия советских летчиков в боях против японской авиации встал стразу же после начала оказания советской помощи китайскому народу.
14 сентября 1937 г. в телеграмме Чан Кайши в адрес Советского правительства имелась настоятельная просьба об ускорении решения вопроса об откомандировании в Китай летчиков-добровольцев. Мотивировалась она тем, что из-за отсутствия в стране летных кадров Китай не может использовать прибывающие из СССР самолеты, в которых крайне нуждается. И Чан Кайши можно было понять.
К началу японской агрессии китайские ВВС формально насчитывали около 500 самолетов, но реально в боях могли участвовать лишь около 100 машин, тяжелых бомбардировщиков не было совсем, средних насчитывалось 20 машин. Своей авиационной промышленности страна не имела (имелись три авиазавода и девять авиамастерских, занимавшихся ремонтом и выпуском учебных самолетов), не боевые самолеты не производились, не было даже запасных частей. Малейшая неисправность надолго выводила самолет из строя. Самолеты закупались в Англии, Франции, Германии, Италии и США. Эти страны, пользуясь безвыходностью положения Китая, поставляли ему самолеты устаревших конструкций, которые давно были списаны в их армиях. Так, купленные американские бомбардировщики могли находиться в воздухе не более четырех часов, довольно низкие тактико-технические характеристики имели также бомбардировщики «Мартини», «Хенкель», «Кап- рони-101», «Фиат-БЗ-З» и др. К началу войны в китайских ВВС насчитывалось всего 600 летчиков, но они не имели никакого боевого опыта.
Японская бомбардировочная авиация в 13 раз превосходила по своему количественному составу и летно-техническим характеристикам китайские силы ВВС. Из 840 японских самолетов, действовавших в Китае, 345 являлись бомбардировщиками (СБ-96 средний двухмоторный, двухкилевой с убирающимся шасси бомбардировщик, вооружен 3-5 пулеметами, экипаж 7 человек, бомбовая нагрузка 1000 кг, радиус действия 2000 км, максимальная скорость 330 км/час; «Савойя» — двухмоторный бомбардировщик, скорость 350- 380 км/час, бомбовая нагрузка 800 кг, 3 пулемета, экипаж 5-7 человек, запас горючего на 10 часов), что составляло 43% всех авиационных сил. В 1937 г. японские самолеты в отличие от имеющихся у Китая были оборудованы радиостанциями и приборами для ночных полетов. Самолеты были выкрашены в серо-серебристый или в темно-зеленый цвет. Летчики были неплохо обучены атаковать аэродромы противника, эффективно поддерживать наземные войска, они широко практиковали перебазирование на новые, незнакомые аэродромы. Ежедневно преимущественно истребители вели воздушную раз¬


162
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ведку противника, действуя при этом как с наземных аэродромов, так и с авианосцев. При наведении бомбардировщиков на объекты и цели японцы пользовались радиосвязью. На китайской территории работала шпионская радиостанция, дававшая сигналы для наведения самолетов противника на цель.
Использовав свои преимущества, японская авиация, захватив целиком и полностью господство в воздухе, безнаказанно бомбила китайские войска, укрепления, аэродромы. В первых же боях китайская авиация потеряла две трети самолетов, и к концу 1937 г. в строю осталось около 30 машин.
«Японская авиация господствует и на фронте и в тылу, — свидетельствовал военный атташе в Китае комбриг Иванов. — Основное, что давит китайцев, — это авиация. Она одним своим появлением на поле боя прекращает движение, стрельбу, снабжение, связь, дезорганизует людей, наводит ужас на тылы»431.
По данным штаба китайских ВВС, только за период с 1 февраля по 15 апреля 1938 г. японская авиация совершила более 500 налетов, в которых приняли участие 2336 боевых самолетов: налеты на аэродромы с бомбометанием 120 раз (при этом участвовало 188 самолетов): на города и промышленные центры — 171 раз (885 самолетов); на средства коммуникации — 141 раз (992 самолета): прочие налеты — 79 раз (271 самолет)432.
Китайская истребительная авиация насчитывала около 30 самолетов различных типов — все устаревших конструкций (английские «гладиаторы», «кэртис-хоуки», «Фиаты-32а»). Однако практически летать могли 5-6 потрепанных «кэртис-хоуков», которые боя не принимали, а если и взлетали, то только для того, чтобы атаковать японские бомбардировщики, прилетавшие на китайские аэродромы без сопровождения истребителей. Вся же остальная истребительная авиация была уничтожена японцами либо в боях, либо на аэродромах. Японская истребительная авиация по сравнению с китайской имела подавляющее четырехкратное превосходство по боевым машинам, а самолетов новых конструкций не было совсем.
От полного уничтожения истребительную авиацию Китая спасло лишь оперативное прибытие советских летчиков-добровольцев и новейшей по тем временам авиационной техники, в результате чего положение стало медленно меняться к лучшему.
В соответствии с настоятельными просьбами китайского руководства, в основе которых лежала жизненная необходимость защиты суверенитета и независимости Китая в войне против сильной, опытной и хорошо оснащенной армии Японии, Советский Союз помимо авиационной техники направил в Китай советских летчиков-добровольцев и авиационных инструкторов. Учитывая сложность ситуации, отбор, формирование и подготовка летчиков и инструкторов для работы в Китае были проведены в максимально сжатые


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
163
сроки — от недели до месяца. К кандидатам на поездку за рубеж предъявлялись высокие требования (в первую очередь учитывались накопленный боевой опыт, хорошая теоретическая, тактическая и специальная подготовка), в ходе отбора происходил отсев кандидатов, не отвечающих предъявляемым требованиям. Хотя, справедливости ради, следует сказать, что не обошлось и без ошибок, когда в первые партии летчиков-истребителей было включено значительное количество молодых, еще неопытных летчиков, недавних выпускников советских летных училищ; но они вскоре были исправлены.
Выезд из СССР первых партий летчиков-бомбардировщиков и летчиков- истребителей в Китай приходится на октябрь-ноябрь 1937 г. Каждая группа летчиков должна была находиться в стране не более восьми месяцев, плюс 2- 5 месяцев, затрачиваемых, как правило, на дорогу. Таким образом, ежегодное участие в боевых действиях в воздушном пространстве Китая принимало в общей сложности до 400-450 советских летчиков-добровольцев. К примеру, в середине мая 1938 г. в Китае находился 421 летчик, а в мае 1939 г. — 424. Оценивая общее число советских добровольцев-летчиков в Китае, следует отметить, что по архивным данным, приведенным военным историком
В.Н. Вартановым, с декабря 1937 г. по май 1940 г. в Китае находилось около 1800 советских летчиков-добровольцев (с декабря 1937 г. по июнь 1939 г. их было 1300, в том числе более 700 летчиков бомбардировочной авиации и около 700 летчиков-истребителей). К ним следует добавить более 200 авиационных инструкторов и техников, занимавшихся теоретическим и практическим обучением национальных кадров для китайских ВВС. Общая цифра приближалась к 2000 человек433. Это почти в три раза больше, чем приводимая ранее в отечественной исторической литературе явно заниженная цифра — 700 советских летчиков, включая технический персонал. Кстати, современные китайские публикации подтверждают общую цифру — более 2000 добровольцев советских летчиков, участвовавших в национально-освободительной войне Китая в те годы. Из них за самоотверженность и героизм только в 1939 г. были награждены около 430 человек: 11 стали Героями Советского Союза, 14 человек были награждены орденами Ленина, 193 — орденами Красного Знамени, 125 — орденами Красной Звезды, более 80 — медалями434.
Комплектование и отправка в Китай личного состава эскадрилий бомбардировочной авиации осуществлялись по группам, по мере подготовки летчиков. Личный состав первой эскадрильи скоростных бомбардировщиков (в составе 153 человек) под командованием Н.М. Кидалинского был отправлен в Китай менее чем через месяц после обращения китайской стороны к СССР — уже 10 октября 1937 г. В том же месяце убыла и вторая группа (24 человека), 1 ноября — третья группа (в составе 63 человек) под командованием капитана Ф.П. Полынина. Весной 1938 г. в Китай прибыли еще две гРУппы (31 марта и 12 мая в количестве 121 человека: 31 летчик, 28 штур¬


164
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
манов, 25 стрелков-радистов, 37 авиационных техников) во главе с капитаном Т.Т. Хрюкиным. В июне еще две группы: одна группа (66 человек), которую возглавил полковник Г.И. Тхор, незадолго до этого вернувшийся из республиканской Испании435, и группа (56 человек) майора Н.А. Зобова. И наконец, в июне 1939 г. в Китай прибыли группа из 24 дальних бомбардировщиков ДБ-3 (их сопровождал летный состав в 100 человек) под командованием капитана Г.А. Кулишенко, и группа (57 человек), возглавляемая ст. лейтенантом А.Е. Фединым436.
Руководил советскими военными специалистами в Китае главный советник и военный атташе комдив Михаил Иванович Дратвин (затем советским военным атташе по авиации в Китае стал Павел Федорович Жигарев, до этого он был начальником штаба Качинской авиационной школы). Возглавлял всю работу советских летчиков-добровольцев, формировал авиационные группы для распределения их по фронтам Центрального и Южного Китая, вел оперативную работу комбриг Павел Васильевич Рычагов. Военным комиссаром при нем был Андрей Герасимович Рытов.
Первый период пребывания советских летчиков на китайской земле характеризовался активными боевыми действиями сторон, масштабом и частотой воздушных боев, рекордным количеством участвовавших в них самолетов. Он был и наиболее ответственным и сложным для них. Летчики столкнулись с подавляющим количественным превосходством противника, с незнакомой тактикой японской авиации, с крайне ограниченной, слаборазвитой и плохо оборудованной аэродромной сетью Китая. Очень плохо была налажена разведка, что лишало летчиков необходимых знаний и информации о самолетах и аэродромах, зенитной артиллерии противника, заставляло бомбить японские войска почти вслепую. Летчики не знали, есть ли у цели зенитная артиллерия и истребительная авиация, сколько и где она расположена, цели давались не конкретно, иногда на расстоянии 30-60 км по дороге или в горах. В таких условиях приходилось бомбить объекты с высоты 2- 3 тыс. метров, хотя оптимальная высота с точки зрения безопасности не должна была опускаться ниже 4 тыс. метров. Именно на этой высоте моторы М-100, которыми были оснащены бомбардировщики, давали наибольшую мощность, что не позволяло японским истребителям их нагонять.
Поэтому данный этап характеризовался самым большим количеством потерь советской бомбардировочной авиации. За июль 1938 г. было сбито 162 самолета, в том числе 53 скоростных бомбардировщика и три ТБ-3. «В июле 1938 г. резко возросли потери бомбардировщиков, сбитых японскими истребителями над целью, — говорилось в директиве Центра. — За 12 дней июля сбито и безвозвратно потеряно 7 самолетов и 3 серьезно повреждены пулями, в то время как за вторую половину июня сбита только одна машина... за это же время результативность бомбометания снизилась вдвое, а


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
165
потери возросли в 7 раз... все это объясняю неправильной тактикой действия с вашей стороны...»437
Главной задачей летчиков была бомбардировка боевых порядков наступавших японских войск, их авиационных баз и аэродромов. Во время боев за Нанкин группы советских бомбардировщиков, возглавляемые капитанами Кидалинским, Полыниным и Козловым, со 2 по 12 декабря совершили серию налетов на японские войска, внося расстройство в их боевые порядки. В начале февраля 1938 г. китайской разведкой было установлено, что японцы создали в Ханчжоу крупную авиационную базу. Для дополнительной разведки цели на рассвете был послан один воздушный разведчик, который обнаружил на аэродроме около 50 японских самолетов. На обратном пути разведчик прошел над железнодорожной станцией и обнаружил там скопление вражеских эшелонов. Было принято решение о нанесении по японской базе бомбового удара. Разработка и руководство операцией было поручено старшему советнику по авиации П.В. Рычагову. По плану первая группа в составе девяти самолетов нанесла удар по центральному аэродрому, вторая — восемь самолетов — произвела налет на скопление эшелонов на железнодорожной станции Ханчжоу. Истребительная авиация прикрывала возвращение бомбардировщиков в случае преследования их истребителями противника. «Ранним утром бомбардировщики поднялись в воздух и взяли курс на восток, — вспоминал участник событий С.В. Слюсарев. — Погода в этот день стояла неважная, густая дымка затянула горизонт. Но вертикальная видимость была удовлетворительной.
Пролетев линию фронта на большой высоте, самолеты совершили маневр в сторону от цели, чтобы ввести в заблуждение службу наблюдения противника за воздухом. Пройдя в глубь тыла противника, они резко развернулись и оказались над целью со стороны солнца. Открыли огонь японские зенитки. Наши снизились, и им стало хорошо видно все летное поле со множеством стоявших на нем самолетов. Бомбы падали одна за другой, рвались на стоянках самолеты, в районе ангаров начались пожары. Когда аэродром затянуло дымом и боеприпасы кончились, советские бомбардировщики легли на обратный курс»438.
В результате операции было выведено из строя более 30 самолетов противника, сгорели ангары и склады с военным имуществом. Столь же эффективно прошел налет на железнодорожную станцию Ханчжоу. Это вызвало такой переполох у японского командования, что некоторое время его самолеты вообще не появлялись.
Тот же П.В. Рычагов детально разработал и руководил операцией по налету на главную базу японских ВВС, расположенную в 120 км от материка на
о. 	Тайвань. Для осуществления операции были выделены две группы бомбардировщиков: Наньчанская — 12 самолетов (смешанный состав) и Ханькоус-


166
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
кая — 24 самолета (только советские добровольцы). Налет был приурочен к 20-й годовщине РККА. Рано утром 23 февраля 1938 г. обе группы вылетели на задание. Однако Наньчанская группа из-за ошибок в расчетах не достигла цели и произвела посадку в Фучжоу. Вторая группа, возглавляемая Ф.П. По- лыниным, выполнила задачу блестяще. «Все летчики встали не по-праздничному — рано, — позднее рассказывал Ф.П. Полынин. — Надо было еще раз осмотреть самолеты, проверить заправку, подвеску бомб, уточнить маршрут полета и цели. Но вот Рычагов разрешил вылет. Надо особо подчеркнуть, что маршрут держался в строжайшей тайне и никто из китайского обслуживающего персонала о нем не знал. Ранним утром мы были над сверкающими водами Тайваньского пролива. Кислородных приборов у нас не было, и мы задыхались, но спуститься ниже было невозможно. Потеря высоты — потеря расстояния. Это все хорошо знали»439. «Вначале погода была хорошая, — вспоминал другой участник событий. — Шли точно намеченным курсом на высоте 5500 м. Когда прошли половину пути, над тайваньским проливом заглушили моторы и шли со снижением к цели до высоты 4100 м. При подходе к острову было видно, что восточная часть его закрыта облаками. Пик горного хребта торчал из-за облаков. Я начал готовить данные для бомбометания по расчету времени, и вдруг в облачности образовалось окно, цель открылась, и вдали показался большой город Тайбэй, в трех километрах севернее — аэродром. На цель вышли точно. Бомбы сбросили прицельно»440. «Создалось впечатление, что японцы приняли наши самолеты за свои: зенитки молчали, в воздухе не было ни одного истребителя противника, — продолжал вспоминать Ф.П. Полынин. — Мы развернулись и в спокойной обстановке стали прицельно бомбить, как было предусмотрено планом налета. Экипажи бомбардировщиков высыпали весь свой бомбовый груз на стоянки японских самолетов, по ангарам, портовым сооружениям и по стоянке военно-транспортных судов в порту. Аэродром окутало дымом. Продолжая атаковать, наши самолеты стали обстреливать пулеметным огнем уцелевшие от бомбометания самолеты противника и зенитные точки»441.
В результате налета было уничтожено около 40 самолетов на аэродроме и склады с авиационными запчастями, затоплено и повреждено несколько судов, разрушены электростанция, ангары и портовые сооружения. Сгорел трехгодичный запас горючего. Налет на Тайвань получил большой резонанс в мире. Все газеты пестрели красочными сообщениями об этом событии. Японское правительство сместило губернатора острова, отстранило от должности начальника военной базы и отдало его под суд. Комендант аэродрома сделал себе харакири. «Этим налетом вы показали, что русские не на словах, а на деле оказывают помощь китайцам и выручают их в тяжелой беде», — заявила жена Чан Кайши Сун Мэйлин на приеме в честь советских летчиков, устроенном в тот же день 23 февраля.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
167
27 февраля 1938 г. немецкая «Франкфуртер цэйтунг» дала следующую характеристику китайской авиации: «Первый раз с начала войны китайские летчики были на японской территории. Китайские бомбардировщики появились над Формозой и сбросили там свой опасный груз... Высчитано, что китайские летчики должны были лететь 700 километров от своих аэродромов до Формозы, а это — далекий путь для воздушных сил, которые еще молоды и не очень развиты. Во всяком случае, 8 месяцев назад никто бы не смог предполагать, что китайские самолеты полетят в такой далекий путь»442.
В течение месяца после шока — разгрома главной базы на о. Тайвань — японские самолеты с острова не вылетали.
Налеты на аэродромы противника продолжались и в дальнейшем. В марте 1938 г. советские летчики бомбили японский аэродром западнее Дантуна и уничтожили девять самолетов, в начале июля нанесли удар по японскому аэродрому Уху. Действия по уничтожению японской авиации на земле заметно активизировались с августа 1939 г. в связи с поставкой в Китай группы дальних бомбардировщиков ДБ-3 и прибытием летчиков во главе с капитаном Г.А. Кулишенко. Только за первые два налета на японские авиационные базы были уничтожены на земле 100 самолетов, 60 автомашин и много боевой техники противника; сожжены склады горючего, боеприпасов и сборочные самолетные мастерские. Во время налета этой же группой 14 октября было уничтожено 36 японских самолетов.
Советские бомбардировщики своими умелыми действиями нанесли также большой урон японскому морскому флоту. Только за 2-3 месяца боев было уничтожено и выведено из строя около 70 боевых кораблей и транспортных судов, в том числе такие крупные корабли, как авианосец, эскадренные миноносцы и др.
По неполным данным, к маю 1938 г. китайская авиация сбила в воздухе и уничтожила на аэродромах 625 японских самолетов, к концу 1938 г. потопила и повредила более 150 боевых кораблей и транспортов противника443.
В результате успешных действий советских летчиков резко снизилась активность японской авиации в Китае. Если в 1937-1938 гг. она действовала по ближним тылам китайских войск в составе 20-25 самолетов, а по крупным промышленным и административным центрам — группами до 100 самолетов, то уже к апрелю 1939 г. отмечались только эпизодические полеты одиночных самолетов и налеты мелких групп численностью до 10 самолетов. Во время боев особенно отличились бомбардировочные экипажи Аносова, Баб- ловского, Клевцова, Карпенко, Муравьева, Новодранова, Померанцова, Федорова, Шалимова, Скоромникова, Прокофьева.
Такая активная и успешная боевая деятельность советских летчиков-доб- ровольцев вынудила японское правительство обратиться к СССР по официальным дипломатическим каналам с предложением отозвать их из Китая, но


168
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
был получен отказ и заявлено, что Советский Союз вправе оказывать помощь любому суверенному государству: «Претензии японского правительства тем более непонятны, что по уверению японских властей в Китае нет сейчас войны и Япония вовсе не воюет с Китаем, а то, что в Китае происходит, квалифицируется Японией лишь как “инцидент” более или менее случайный, не имеющий ничего общего с состоянием войны между двумя независимыми государствами».
Успехи советских летчиков-добровольцев обусловили полную ликвидацию необходимости дальнейшего пребывания в Китае иностранных летчиков-на- емников, насчитывавших 12 человек во главе с Винсентом Шмидтом. 1 марта 1938 г. китайское правительство объявило о расформировании их 14-й бомбардировочной эскадрильи. Как отмечали военные обозреватели, «нанявшись на службу к китайскому правительству за большое жалование, многие из них оказались авантюристами, имеющими весьма отдаленное отношение к авиации». Когда одного из членов китайской делегации попросили охарактеризовать боевые качества английских летчиков, находившихся на службе в их стране, он ответил: «Чепуха. Сволочи. На аэродроме говорят, как надо драться, а в воздухе поворачиваются на 180 градусов и бегут, не принимая боя»444.
По неполным данным, только за период с осени 1937 г. по весну 1940 г. в Китае находилось помимо летчиков бомбардировочной авиации около 700 человек советских летчиков-добровольцев истребительной авиации и обслуживающего технического персонала. Первая группа таких летчиков в составе 101 человека под командованием Героя Советского Союза капитана Г.М. Прокофьева была направлена в Китай уже в середине сентября 1937 г. В ноябре-декабре 1937 г. и январе 1938 г. тремя группами всего 99 человек, в том числе 39 летчиков, был отправлен личный состав второй эскадрильи истребителей И-15 во главе с капитаном А. Благовещенским. Весной в Китай прибыла возглавляемая капитаном Е. Николаенко третья группа добровольцев в составе 73 человек, включая 26 летчиков. Затем прибыло еще 10 экипажей истребителей И-15 в составе 29 человек во главе с капитаном Якушиным. Летом 1939 г. на аэродромы провинции Сычуань прибыла еще одна эскадрилья истребителей И-15 — 50 самолетов, возглавляемая известным летчиком-испытателем С.П. Супруном с личным составом в 150 человек. Вместе с Супруном в Китай прилетел летчик-испытатель К.К. Кокинаки, летавший на новом самолете И-16. На вооружении их самолетов были по две 37-мм пушки, что было применено впервые. Самолеты, на которых они летали, были дневными скоростными машинами, не предназначенными для ночных полетов. Несмотря на это, они участвовали в ночных боях. Поскольку ночью атакующий истребитель, стреляя трассирующими пулями, обнаруживает себя, С.П. Супрун никогда не пользовался ими. Он подходил к японским самолетам как можно ближе и в упор расстреливал их445.


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
169
В июне 1939 г. прибыли еще три группы летчиков: первая — возглавляемая капитаном Г.С. Воробьевым в составе 41 человека, вторая — во главе с капитаном С.К. Бдайцевым в составе 41 человека для обслуживания истребителей И-16, третья — во главе с капитаном И.П. Степановым в составе 42 человек, также обслуживать самолеты И-16446. Замена личного состава в Китае происходила не сразу, а по частям, чтобы вновь прибывшие могли быстро изучить и освоить уже накопленный предшественниками боевой опыт, а затем уже сменить своих товарищей. Истребительная авиация буквально с первых часов своего пребывания в Китае включалась в активную боевую деятельность. Первое боевое крещение в небе Китая советские летчики получили уже 21 ноября 1937 г. во время налета японской авиации на Нанкин. В бою против 20 самолетов противника семь советских летчиков-истребите- лей на отечественных самолетах сбили два японских самолета. Это событие не могло пройти незамеченным. Уже на следующий день шанхайский корреспондент японского агентства «Цусин» сообщал в Токио: «Определенно установлено, что 10 бомбардировщиков и 40 истребителей с 11 летчиками прибыли в Китай из СССР. Советские летчики, присоединившись к китайским воздушным силам, сыграли известную роль во вчерашнем сражении под Нанкином. Они показали большое мастерство. Купленные в Советском Союзе самолеты имеют высокие летные качества. Скорость их достигает 450 миль в час».
С декабря 1937 г. по середину 1938 г. советские летчики-истребители участвовали в 16 воздушных боях, произвели 47 вылетов, доведя боевой налет до 1400 часов.
Только с 1 по 12 декабря 1937 г. советские истребители произвели семь боевых вылетов, во время которых сбили 10 японских бомбардировщиков. 30 января 1938 г. над Лояном они сбили еще один японский бомбардировщик и четыре истребителя; 18 февраля японская авиация потеряла в небе Уханя 12 самолетов. При попытке японцами произвести бомбардировку Ланьчжоу в феврале 1938 г. было сбито 30 японских самолетов, такие же потери понесли японцы в марте.
«24 февраля японская авиация во время налета на Кантон, Чжэнчжоу, Фучжоу и другие города потеряла 9 самолетов, — сообщали “Известия” 27 февраля 1938 г. — Из 36 японских самолетов, бомбардировавших железные дороги в районе Кантона, китайцами сбито 6 самолетов, 2 самолета сбито вблизи Тунцзян (провинция Гуандун)».
Японское командование после целого ряда крупных поражений в воздушных боях решило взять реванш, нанеся мощный бомбовый удар по трехгра- дью — городу Ухань, приурочив его ко дню рождения японского императора. К тому времени на аэродромы Уханя стали прибывать советские бомбардировщики СБ. Это стало известно японскому командованию через агентуру. 27 апреля 1938 г. японское командование решило нанести мощный


170
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
бомбовый удар по уханьскому авиаузлу и уничтожить новые бомбардировщики.
Этот план японцев стал известен из сообщений советской контрразведки за два дня до времени «X», и командование советских летчиков-добровольцев во главе с П.В. Рычаговым, А.Г. Рытовым вместе с командирами истребительных групп Ивановым, Благовещенским и Захаровым детально разработало план отражения массированного налета японской авиации и заблаговременно провело подготовку к воздушному сражению; предусматривалось скрытое сосредоточение более 100 самолетов типа И-15 и И-16 на опасном направлении в районе Уханя.
Более 60 японских самолетов, уверенные, что серьезного сопротивления в районе Ханькоу им оказано не будет, легли на боевой курс.
Вот как вспоминал этот бой участник событий С.В. Слюсарев447:
«Все экипажи находились в состоянии готовности № 1. Время тянулось томительно медленно: вдруг японцы не прилетят? Однако сведения оказались точными. Около 10 часов утра посты наблюдения донесли, что курсом на Ухань идут несколько групп бомбардировщиков под прикрытием истребителей. На командном пункте был поднят синий флаг — сигнал летчикам садиться в самолеты и запускать моторы. Через 5-7 минут взлетела красная ракета — на взлет. Командир группы А.С. Благовещенский поднялся в воздух первым. Потом по графику стали взлетать остальные самолеты, в том числе и с китайскими летчиками.
Внезапно на одну из наших групп из-за облаков начали пикировать японские истребители. Оказывается, они подошли на высоте порядка 4500- 5000 м, рассчитывая связать боем наших истребителей и заблаговременно расчистить пространство для своих бомбардировщиков. Но маневр японцам не удался. Наши летчики своевременно заметили и разгадали их замысел и частью сил сами перешли в атаку.
Основная группа наших истребителей под командованием Зингаева, набирая высоту, вышла навстречу первой девятке двухмоторных бомбовозов и с выгодной позиции атаковала их еще на подходе к городу и аэродрому. С первой атаки были сбиты два бомбардировщика, в том числе ведущий группы — японский полковник, которого атаковал и сбил Зингаев.
Оставшаяся семерка японских бомбовозов сомкнулась, чтобы легче было обороняться, но из-за непрерывных атак наших ястребков снова рассыпалась и, швыряя свой бомбовый груз куда попало, повернула обратно. Тем временем на всех высотах шел бой между истребителями. Причем в соответствии с планом боя последовательно происходило наращивание числа наших истребителей. Строй, конечно, рассыпался, каждый дрался самостоятельно. Самолеты И-15, более маневренные, вели бои на горизонталях и особенно на виражах, а И-16 — на вертикалях и вдогон. В небе беспрерывно трещали


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
171
пулеметные очереди. Японцы теперь не рвались к Уханю, а, наоборот, тянули к своему аэродрому. Но пути отступления им все время отсекали. Шедшие сзади еще две группы японских бомбардировщиков общим числом 19 двухмоторных самолетов, узнав о разгроме первого эшелона, сбросили бомбы в горах и повернули обратно. К этому времени в воздух поднялась большая группа советских летчиков под командованием Алексея Благовещенского, который заметил уходящие бомбовозы. Собрав свою группу, он на максимальной скорости бросился в погоню, удалившись на расстояние более 200 км. Наши летчики атаковали японцев и сбили несколько самолетов.... На земле кострами пылали 36 сбитых японских самолетов»448. Китайская авиация потеряла всего два самолета.
Была использована тактическая новинка (уже применяемая в боях в Испании) — истребители были поделены на две группы: одна связывала боем истребители противника, другая атаковала их бомбардировщики.
Вот как китайский очевидец событий Го Можо позднее описывал этот бой: «Высоко в голубом небе плыли белые облака, распускались цветы от разрывов зенитных снарядов. Треск зениток, рев самолетов, взрывы бомб, непрестанный стрекот пулеметов — все слилось в нескончаемый грохот. Ослепительно сверкали на солнце крылья машин, то взлетавших вверх, то стремительно падавших вниз, то бросавшихся влево, то вправо... Одни самолеты, внезапно объятые пламенем, врезались в землю, другие взрывались в воздухе. Небо стало полотном живой картины “Плач чертей и рев богов”. Тридцать напряженных минут, и снова все стихло».
Высокие профессиональные качества советские летчики продемонстрировали в мае 1938 г. во время полета шести бомбардировщиков над японскими городами Осака, Фукуока, Сасебо и Нагасаки, находившимися на расстоянии 1000 км от китайских аэродромов. На этот раз бомбовые люки самолетов были загружены специальными кассетами с миллионом листовок, в которых было напечатано обращение к японскому народу. «Народ Китая любит мир. Если и вы хотите мира, — говорилось в них, — мы приветствуем вас, как лучших Друзей... Восстаньте против своей военщины. Не посылайте своих солдат в Китай. Давайте жить мирно и улучшать свое благосостояние. Если вы не измените свое поведение, то эти миллионы листовок превратятся в тысячетонные бомбы». Когда самолеты уже покидали Японию, началась паника. Была объявлена боевая тревога в Токио, Кобэ, Иокогаме, Осака и в других городах Японии. «Ваш полет показывает, — заявил представитель китайского правительства Кун Сянси во время торжественной встречи вернувшихся советских летчиков, — что китайская авиация в любое время может достигнуть Японии. Вы сбрасываете листовки, а не бомбы, потому что Китай является поборником гуманизма. Ваш полет доказывает, что техника китайской авиации не ниже японской. Сегодня доказано, что китайская авиация может бомбардировать


172
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
японские города, но мы не делаем это потому, что нашим врагом является японский милитаризм, а не японский народ»449.
Через месяц японцы решили провести повторный массированный налет на Ханькоу, о чем через разведку вновь стали известно китайскому командованию. В результате ожесточенного воздушного боя 31 мая над Ханькоу, в котором участвовало 18 японских бомбардировщиков и 36 истребителей, было сбито 15 самолетов противника, остальные повернули назад. «Волонтеры, прибывшие в последнее время, — отмечало довольное китайское командование, давая оценку воздушному бою, — более опытны, более дисциплинированны и дерутся лучше, чем первые партии добровольцев». Тогда же впервые в истории советской авиации советский летчик-истребитель А.А. Губенко, проявив героизм и самоотверженность, совершил воздушный таран и благополучно приземлился на своем аэродроме. (За время, проведенное в Китае, он сбил семь японских самолетов и был награжден китайским правительством Золотым орденом, впоследствии он стал Героем Советского Союза.) В истории авиации это был второй воздушный таран после известного тарана Нестерова, причем с благополучным исходом для атакующего.
В августе 1938 г. в районе Уханя произошло самое крупное авиационное сражение: 40 советских истребителей вступили в бой со 120 японскими самолетами. Несмотря на трехкратное превосходство противника, советские летчики во главе с командиром эскадрильи Николаенко приняли бой, сорвав планы японского командования по массированной бомбардировке города.
Не менее успешными были бои истребительной авиации в районе Гуанчжоу весной 1938 г., в которых было сбито восемь самолетов противника, в июне в боях над северной частью Гуандуна — шесть японских машин.
«За последнее время налеты японской авиации на Наньчан прекратились, и их не было продолжительное время, — докладывал в начале марта 1938 г. главный военный советник в Китае комдив Дратвин. — Японцы, видимо, узнав о сосредоточении там сильной группы истребителей — 40 машин, прекратили налеты и лишь 25 февраля 1938 г. совершили налет в составе 36 бомбардировщиков и 23 истребителей, но, встреченные советскими истребителями, не сбросив своих бомб, ушли, потеряв семь своих истребителей и один бомбардировщик. Также были прерваны налеты на Ханькоу, когда во время последнего налета они потеряли в воздушном бою 12 истребителей»450. По данным китайских источников, с июля до октября 1938 г. японские ВВС потеряли 758 самолетов и 1064 летчика.
«Прибывшие в Китай советские летчики, — подводил итоги китайский историк Пын Мин, — совершили в воздухе незабываемые подвиги: 18 февраля 1938 г. в первом воздушном бою над городом Ухань было сбито 12 вражеских самолетов: 21 февраля была проведена бомбардировка Тайбэя (на


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
173
острове Тайвань); 24 февраля был проведен воздушный бой над северной частью провинции Гуандун; 10 апреля — воздушный бой над городом Гуйдэ; 13 апреля во время воздушного боя над Кантоном было сбито восемь самолетов противника; 29 апреля был сбит 21 самолет; 11 мая в боях над Южно- Китайским морем было сбито два самолета, потоплен один боевой корабль и повреждены два; 20 мая была совершена дальняя бомбардировка Японии; 31 мая, в третьем воздушном бою над городом Ухань, было сбито 14 самолетов, а 16 июня, во втором воздушном бою над северной частью провинции Гуандун, было сбито шесть самолетов»451.
За это время, согласно официальному отчету по личному составу истребительных авиаэскадрилий, находящемуся в командировке по линии «Зет», на 21 января 1939 г. в Китае погибли 63 советских добровольца. Всего же на китайской земле пали смертью героев более 200 советских летчиков. Среди погибших летчиков можно назвать такие имена, как А.И. Лысункин, капитан, осетин по национальности С.К. Бдайцев, С. Смирнов, Г.А. Кулишенко, Н. Рахманов, Матвеев, К. Китаев (он на самолете И-16 атаковал 27 японских бомбардировщиков, сбил два самолета, но и сам погиб), К. Опасов, молодой летчик Шустер, Е. Сухаруков, И. Гуров. С декабря 1937 г. по середину мая 1938 г. в воздушных боях и авиакатастрофах погибли 24 летчика-истребителя, были ранены девять человек. Было сбито 39 советских самолетов, пять самолетов было потеряно во время авиакатастроф. (Здесь уместно отметить, что в 1937-1939 гг. в Китае по данным, приведенным в книге «Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах», всего погибли и пропали без вести 195 советских граждан, из них 146 командиров, 33 младших командира и семь бойцов. Кроме того, пропали без вести 7 командиров и 2 младших командира).
Советским летчикам пришлось воевать против регулярной, хорошо вооруженной и обученной японской армии. По свидетельству тогдашнего комиссара истребительной группы А.Г. Рытова, летчиков «тяготило то, что им все время приходилось воевать с численно превосходящим противником». Одному советскому истребителю противостояло, как правило, 5-7 японских. Появление в небе Китая советских добровольцев заставило японское командование увеличить свои воздушные силы, и особенно истребительную авиацию. Численное превосходство противника и появление нового японского истребителя типа И-97 заставили китайское командование увеличить высоту полета до 7,5-8 км с использованием кислорода. Это вызвало определенные проблемы. Советский летный состав еще не был подготовлен к высоким полетам, и осваивать этот процесс приходилось сразу же во время боевых заданий. Тыловые технические части китайских ВВС не имели кислородных станций, а кислород, закупаемый в частных мастерских, был некачественный, с большим количеством различных примесей, в результате чего летчики во


174
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
время полета не раз теряли сознание. Советские летчики в отличие от японских практически были лишены возможности пользоваться радиосвязью (у противника была хорошо поставлена служба прослушивания), особенно между самолетами. Из-за отсутствия надежных переговорных устройств внутри самолета они вынуждены были применять переговорные шланги с рупором, однако на больших высотах на шлангах от дыхания намерзал лед и слышимость резко ухудшалась. Следует сказать, что по свидетельству советских летчиков часто «снабжение самолетов боеприпасами было плохое и не обеспечивало успешного проведения операций». Была отмечена, в частности, вредительская попытка китайского командования отправить пулеметные патроны из Ханькоу в Нанкин и оставить без патронов самолеты, находящиеся в Ханькоу. Приходилось сталкиваться также с явными провокационными действиями со стороны китайских властей. Нередко против советских летчиков применялись шантаж, угрозы и даже прямое вредительство и диверсии. Лет- чику-истребителю Г.М. Захарову, которому было разрешено лететь в СССР на довольно новом трофейном японском истребителе И-96 (скорость 350- 450 км/час), в бак с горючим был насыпан сахар, который в полете засорил бензопровод. В результате вынужденной посадки самолет вышел из строя, а Захаров серьезно повредил себе руку. «Командование китайской авиации от имени Чан Кайши настаивает летать три раза в день, нисколько не считаясь с сильной усталостью людей и состоянием материальной части, — сообщало в Москву руководство советских летчиков-добровольцев. — ...Летный состав СБ бывает в воздухе с небольшим перерывом по 6 часов, помимо этого по тревоге вылетает в день 2-3 раза при температуре 50-55 градусов».
Подобные факты действовали на психику советских летчиков. Так, в письме летчиков-истребителей М. Петухова, А. Пронченко, Н. Лушина, В. Ча- корина и К. Копшука на имя наркома обороны СССР от 21 мая 1938 г., в частности, отмечалось: «...за это время было много происшествий, которые происходили на наших глазах и, естественно, не могли не отразиться на нашей психике... пребывание на чужой территории, в глухой песчаной пустыне, отсутствие писем из дома и отпусков... в значительной степени подорвали моральное состояние группы...»452.
В создавшейся обстановке советской стороной было сделано несколько официальных заявлений китайскому послу в Москве Ян Цзе. Ему указывалось, что китайская военная администрация с халатностью, граничащей с преступлением, относится к выполнению обязанностей, связанных с оповещением советских летчиков о полетах японской авиации. Подчеркивалось, что за последнее время китайская авиация понесла ряд серьезных потерь в советских самолетах и в личном составе исключительно вследствие того, что оповещение о появлении японских самолетов передавалось за 5-10, в лучшем случае — за 15 минут до их подхода к нашим аэродромам. Не успевая


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
175
набрать необходимую высоту и занять наиболее выгодные позиции для встречи противника, советские летчики были вынуждены неоднократно принимать бой в невыгодных условиях.
В другом заявлении говорилось: «За последнее время мы имеем целый ряд сообщений из Китая о том, что местное авиационное командование предъявляет непосильные, явно неразумные и оперативно нецелесообразные требования к нашим людям... действия наших людей показали, что советский народ хочет помочь Китаю. Потери, понесенные нами в людском составе, доказывают полную искренность нашего желания... Если подобное положение будет продолжаться и впредь и не будут приняты надлежащие меры, то пребывание наших волонтеров в китайской армии может оказаться явно нецелесообразным...»453
Китайское правительство решило также доставлять часть боевой техники морским путем. Для этих целей были зафрактованны несколько английских пароходов, на которых оружие доставлялось в Гонконг для передачи китайским властям. В дальнейшем портами назначения избирались Хайфон и Рангун. (Летом 1940 г. вишистская Франция прекратила отправку грузов правительству Гоминьдана через Индокитай, а английское правительство под нажимом Японии перекрыло дорогу через Бирму. До начала войны на Тихом океане дорога через Синьцзян оставалась единственной «дорогой жизни», той артерией, по которой сражавшийся Китай получал необходимую помощь.)
От причалов этих городов боевая техника и вооружение доставлялись в Китай автомобильным или железнодорожным транспортом. Первые два парохода, выйдя из Севастопольского порта во второй половине ноября 1937 г., в конце января 1938 г. благополучно прибыли к месту назначения, избежав нежелательных встреч с японскими военными судами. На них было доставлено 20 стволов 76-мм зенитных орудий, 50 противотанковых пушек калибром 45 мм, 500 станковых пулеметов, столько же ручных пулеметов, 307 ящиков с приборами управления к зенитным орудиям, 4 прожекторные станции, 32 звукоуловителя, 40 запасных лейнеров, 100 зарядных ящиков, 40 тыс. выстрелов к 76-мм орудиям, 200 тыс. снарядов к 45-мм пушкам, 13, 6 млн винтовочных патронов, 82 танка Т-26, 30 моторов Т-26, столько же тракторов «Коминтерн», 10 автомашин ЗИС-6, 568 ящиков запчастей для танков Т-26. Этими же транспортами прибыло авиационное вооружение. Общий вес полученных грузов составил 6182 т454.
В конце 1937 г. китайское правительство решило полностью оснастить советским оружием 20 пехотных дивизий. В начале 1938 г. для этих целей из СССР было отправлено следующее вооружение: 76-мм пушек по 8 шт. на дивизию (т.е. на две батареи) — всего 160 орудий; 122-мм гаубиц по 4 шт. на Дивизию (т.е. на одну батарею) — всего 80 орудий; 37-мм пушек (противотанковых) по 4 шт. на дивизию (т.е. на одну батарею) — всего 80 орудий;


176
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
станковых пулеметов по 15 шт. на дивизию — всего 300 единиц; пулеметов ручных по 30 шт. на дивизию — всего 600 единиц.
Кроме того, из Советского Союза в Китай доставлялись запасные части, инструмент, снаряды и патроны.
Согласно имеющимся документам всего к указанному сроку для сухопутных войск было доставлено 297 самолетов (62 бомбардировщика СБ, 62 истребителя И-15, 93 истребителя И-16, 8 учебно-тренировочных истребителей УТИ-4, 6 тяжелых бомбардировщиков ТБ-3), 82 танка, 425 артиллерийских орудий, 1825 пулеметов, 400 автомашин, 360 тыс. снарядов и 10 млн винтовочных патронов455.
Только к лету 1940 г. Чан Кайши планировал получить еще 120 истребителей из СССР456.
9 июля 1938 г. посол Китая в Москве Ян Цзэ выразил желание своего правительства, чтобы в Урумчи с помощью СССР был сооружен авиасбороч- ный завод для удовлетворения потребностей военно-воздушных сил Китая. 11 августа 1939 г. протокол о строительстве такого завода был подписан. Первая очередь завода была построена к 1 сентября 1940 г., а 5 июня 1942 г. подписан акт о завершении строительства. Производительность завода к тому времени составляла 450 самолетов в год457.
Одним из направлений помощи Советского Союза Китаю была подготовка квалифицированных специалистов для молодой китайской авиации.
В связи с тем, что в первых же воздушных боях с японцами китайская авиация потеряла две трети своих самолетов и большую часть подготовленных летных кадров, китайское правительство обратилось к СССР с настоятельной просьбой оказать немедленную помощь в целях налаживания эффективного обучения китайских военнослужащих летному делу. «В целях усиления силы вооруженного сопротивления, — отмечалось в Меморандуме, — требующего пополнения летных кадров, китайское правительство предлагает открыть авиационную школу... ввиду этого просит правительство Советского Союза не отказать в посылке преподавателей и тренировочных аэропланов для школы...»
Советское правительство сразу же дало согласие на отправку в Китай 89 авиационных специалистов. Первая группа прибыла в страну уже а начале декабря 1937 г. Наши специалисты находились в Китае семь лет и убыли одними из последних в конце 1944 г. Так, в середине 1938 г. в авиашколе в Кульдже работали 18 советских инструкторов во главе с майором Н.М. Кожевниковым, в Ланьчжоу — тоже 18 во главе с со старшим лейтенантом П.И. Микелевым. В среднем ежегодно в стране находились до 30 советских инструкторов. Раньше китайские летчики готовились американскими и французскими инструкторами в течение двух лет в Куньмине (Юньнань), Гуйяне


Глава 2. Положение в Китае и советско-китайские отношения
177
(Гуанси) и Ляншане (Сычуань). Советские специалисты по просьбе китайской стороны сократили сроки обучения в три раза, внеся серьезные коррективы в организацию и осуществление учебного процесса.
Всего под руководством советских инструкторов в летных школах обучались более 1800 курсантов, в том числе 1204 летчика, 160 штурманов и 450 авиатехников.
Авиационная школа в Кульдже, организованная при помощи СССР, стала базовым учебным центром по подготовке летчиков. Осенью 1938 г. она получила 15 самолетов УТ-2,8 самолетов И-15,4 самолета УТИ-4,10 — СБ, 8-Р-10 и 30 спецмашин (автостартеры, бензозаправщики, водомаслозаправщики и др.). Кроме того, для учебных целей в школу из СССР были доставлены учебные кабины самолетов, моторы различных типов, макеты механизмов и электрооборудования и другие учебные пособия. Всего же для этой школы были отправлено имущества на общую сумму 3386,6 тыс. ам. долл. Школа должна была одновременно обучать 200 курсантов в течение 7-8 месяцев. В 1939 г. в ней учились уже 328 человек, количество выделенных СССР учебных самолетов и перегнанных из Алма-Аты в Кульджу увеличилось до 53.
В августе 1939 г. между китайским послом Ян Цзэ и наркомом обороны СССР Ворошиловым по настоятельной просьбе китайской стороны было заключено новое секретное соглашение о приглашении советских инструкторов в летную школу Кульджи на срок до года. Летом 1940 г. китайская сторона поставила вопрос о продлении еще на год соглашения об инструкторах для авиационной школы в Кульдже. Советская сторона ответила согласием. «Народный Комиссариат Иностранных Дел, свидетельствуя свое почтение Китайскому Правительству, — говорилось в Ноте наркомата иностранных дел 3 августа 1940 г., — сообщает в ответ на его ноту от 31-го июля 1940 года, что Правительство СССР соглашается на продление на один год договора о работе советских инструкторов в авиашколе в Кульдже, заключенного в августе м[еся]це 1939 года между бывшим китайским послом г-ном Ян Цзэ и Народным Комиссаром Обороны СССР»458.
Центральная авиационная школа в Куньмине была переведена до начала войны из Ханчжоу. Срок обучения в ней составлял три года. Она имела свой филиал в Люйчжоу, где проходил обучение 1-й курс — 450 человек. Курсанты 2-го (250-300 человек) и 3-го курсов (160-170) обучались в Куньмине. Общий состав курсантов составлял примерно 900 человек.
Имелась также офицерская школа, срок обучения в которой составлял четыре года, в ней насчитывалось более 600 курсантов и 97 инструкторов, в том числе из СССР. Школа располагала 114 самолетами различных типов.
К лету 1939 г. китайская авиация имела 1045 летчиков, 81 штурмана, 198 стрелков-радистов и 8354 авиационных техника, подготовленных советскими специалистами459 .


178
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Уже в феврале 1938 г. лондонские газеты писали: «Китайская авиация, как ожидается, в скором времени сделает серьезный вызов японскому превосходству в воздухе. Китайские воздушные силы с каждым днем становятся все более мощными, пополняясь новыми бомбардировщиками и истребителями и новыми летчиками, обучающимися в различных авиационных школах».
Помимо обучения летчиков в Китае, часть китайских летчиков-наблюда- телей и радистов обучалась в военных учебных заведениях ВВС СССР, к осени 1938 г. их число превышало 350 человек. Вот только несколько примеров: по свидетельству газеты «Франс милитер» в Воронежской школе парашютистов осенью 1938 г. проходили курс обучения 112 китайских летчиков, в Оренбургской военно-воздушной школе обучались по линии Коминтерна семь китайцев.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Советская разведка в Китае
Советские советники в Китае
В разные годы исследуемого периода в Китае были советские советники. Так, в начале 30-х годов КПК требовала от Коминтерна присылки в советские районы советников из Москвы. В этом отношении характерна телеграмма ЦК КПК из Шанхая 20 июня 1932 г. в ИККИ. «Просим вас прислать в помощь ЦК одного военного специалиста. Мы нуждаемся также в одном специалисте по подрывному делу. Мы можем переправить иностранца в советский район и надеемся, что вы вскоре направите специалистов»460.
Запросил советских советников и Чан Кайши.
В 1938 г. пост главного военного советника занимал М.И. Драткин. Начальником штаба (с ноября 1938 г. по ноябрь 1939 г.) при нем был А.А. Власов, в будущем (1943-1945) руководитель антисоветского движения.
В центральном аппарате китайской армии служили советники: по оперативным вопросам — Чижов и А.М. Ильяшов; старшие советники по родам войск: Г.И. Тхор — по авиации, Шилов — по артиллерии, А.Я. Калягин — по инженерным войскам, С.П. Константинов и его помощник майор М.С. Шмелев — по разведке, П.Д. Белов — по танковым делам, Бурков — по связи, Р.А. Панин — советник Юго-Западного направления и А.В. Васильев — советник Северо-Западного направления. При инспекторе артиллерии — майор И.Б. Голубев, при департаменте ПВО — майор Русских и его помощники — капитаны-артиллеристы Я.М. Табуненко и Гордый; при управлении связи — полковник Геранов, при медицинской управлении — военврач 1-го ранга П.М. Журавлев; при командующем инженерными войсками китайской армии — полковник А.Я. Калягин и его помощник военинженер 2-го ранга М.П. Батуров.
«После прибытия в начале мая и во второй половине июня 1938 года новых советнических групп во главе с полковником И.П. Алферовым и полковником Н.А. Бобровым, — вспоминал А.Я. Калягин, — были образованы группы советников в войсках при Ставке, укомплектованные различными


180
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
специалистами. Так, в Пятом военном районе, которым командовал генерал Ли Цзунжень, группу советников возглавлял полковник И.П. Алферов. В нее входили: артиллерист майор Ларин и связист капитан Власов, позже к ним присоединился сапер капитан Хошев. В 9-м военном районе (командующий Чэнь Чэн) группой советских военных советников руководил полковник Ф.Ф. Алябушев. В группу входили: связист капитан Исаев и артиллерист капитан Чуяшев; в группу резервных армий в районе Наньчана — полковник А.М. Ильяшов (Ильин), артиллерист полковник И.А. Шилов, сапер капитан Тюлев и связист капитан Филатов.
В армейской группе генерала Чжан Фа-куя состояли старший советник полковник Р.И. Панин и советники: связист капитан Фаринов и артиллерист капитан Кудрин. Старшим советником по подготовке ударных дивизий (район Наньчана) был назначен полковник А.В. Васильев, советниками майор М.А. Щукин, артиллерист майор Павлов. В центрах подготовки танкистов (район Сянтань) и артиллеристов (район Чанша) группу советников возглавил танкист майор П.Д. Белов, в качестве инструкторов в ее состав входили танкисты старшие лейтенанты Чесноков, Михайлов, Гробовский, Гальчин и Пижин; артиллеристы майоры Борисов и Малахов.
В оперативное управление Министерства обороны Китая и департаменты Ставки старшими советниками были назначены: майор П.П. Чижов (Чу- вахин) и полковник И.Г. Ленчик»461, по состоянию здоровья вскоре выехавший в СССР, где в скором времени скончался.
В мае приехали наши зенитчики Я.М. Табученко (в августе он был награжден китайским золотым орденом «Знамя в облаках», а позднее в СССР орденом Красной Звезды), инструкторы по зенитной артиллерии Рутковс- кий, Чуяшов, Гордиенко и др. (до них работали инструкторами Шиленков и Синявский, последний погиб во время одного из налетов японской авиации).
К концу 1938 г. приехали еще несколько советников: полковник С.П. Константинов и два сапера: капитаны А.П. Ковалев (10-й военный район) и
С.А. Гусев (4-й военный район). В первом полугодии 1939 г. в Китай прибыли полковники А.К. Берестов (2-й военный район), М.В. Устименур (8-й военный район), В.Д. Сергиенков (4-й военный район), майор М.М. Матвеев и др.
Для планирования военных операций в распоряжение Верховного командования Китая была командирована специальная группа высших военных советников, насчитывавшая к концу 1938 г. 75 человек462.
Во второй половине 1939 г. группа советских советников была пополнена новыми лицами: полковником А.Н. Боголюбовым, полковником С.В. Кукушкиным (танкист), капитаном П.Н. Анисимовым (авиация), майором Серовым (артиллерия), майором А.В. Трусовым (инженерные войска),


Глава 3. Советская разведка в Китае
181
снабженцем П.И. Пастернаком, артиллеристом капитаном К.П. Казаковым, майором П.Ф. Багрицким. Позже приехали полковники Ф.А. Феденко, М.Т. Блохин и Б.А. Рыбаков. Прибыли в Китай и специалисты по радиосвязи: И.Г. Данилов, П.В. Маховиков, А.Н. Сальников, И.Ф. Матвиенко, Ф.И. Ку- барев, Ф.И. Парийчук, К.М. Покровский. Таким образом, уже к середине февраля 1939 г. в Китае находились 3665 советских советников, инструкторов, военных летчиков и техников. В сентябре 1939 г. в Китай прибыл новый главный советник — комдив К.М. Качанов.
Перед советскими военными советниками стояла трудная и сложная задача: в короткий срок не только обучить личный состав китайской армии владению советским оружием, которое в большом количестве поступало в Китай, но и привить командному составу знания современных приемов и форм вооруженной борьбы, чему китайская армия не была обучена. Советские военные специалисты проделали большую и серьезную работу по оказанию помощи гоминьдановской армии и обучению ее личного состава. Военную переподготовку под руководством советских военных советников прошли более 80 тыс. китайских военнослужащих. При этом упор при обучении войск делался на полевую выучку, на использование современного оружия во всех видах боевой деятельности, на инженерное оборудование местности, самоокапывание и подготовку к обороне. По инженерной и фортификационной подготовке войск и командного состава обучение шло в следующих направлениях: выбор полосы обороны на местности и ее инженерное оборудование; огневые сооружения и их расположение; использование элементов долговременной фортификации; устройство заграждений и преодоление их; место крепости в системе полевых укреплений.
Советники по артиллерии и ПВО прививали китайским командирам навыки использования артиллерии в обороне и наступлении, обучали артиллеристов стрельбе с закрытых позиций, помогали в улучшении организационной структуры артиллерийских частей и изучении материальной части, а также в организации ПВО в войсках и населенных пунктах.
Советские танкисты помогали китайскому командованию сформировать механизированные части, наладить изучение материальной части танков и их вождения, а также применения танков в обороне и наступлении.
В штабной службе главное внимание обращалось на планирование операций, изучение прошлого опыта, организацию и планирование войсковой оперативной разведки, улучшение организационной структуры войск и органов управления.
Чан Кайши просил дополнительно прислать советских инструкторов.
Об этом свидетельствует беседа помощника заведующего 1-м дальневосточным отделом НКИД СССР Н.М. Лифанова с советником посольства Китайской Республики Лю Цзэжуном от 8 августа 1940 г. «В соответствии с вру¬


182
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ченной нотой Лю заявил, что китайское правительство для организуемой академии военно-воздушного штаба предполагает пригласить в качестве преподавателей советских инструкторов следующих дисциплин военно-воздушного дела.
1. Тактика бомбардировочной авиации и по совместительству — бомбардирование.
2. Тактика разведочной авиации и по совместительству — связь.
3. Тактика истребительной авиации и по совместительству — стрельба.
4. Командование массовыми воздушными силами.
5. Интендантское дело в авиации и по совместительству — авиационная военная история.
6. Служба штаба и авиации и по совместительству военная администрация в авиации.
7. Воздушная навигация»463.
Помимо этого, китайцы просили прислать еще двух инструкторов: одного по планерному и другого — по парашютному делу.
Эти просьбы были удовлетворены.
Как признавал главный военный советник в Китае В.И. Чуйков, «единого и централизованного руководства работой всех наших военных в Чунцине не было — не было органической оперативной связи между аппаратами военного атташе, главного военного советника и заместителя по разведывательной кооперации. Все три аппарата подчинялись непосредственно Центру — Москве»464. То есть мы видим, что существовала старая «болезнь» разведывательных органов в Китае, не изжитая со времен 20-х годов, — отсутствие координации действий.
В обращении Китайского правительства от 17 января 1940 г. Советскому правительству с просьбой дополнительно направить в Китай военных советников разных родов войск на 1940 г. выражалась благодарность советским советникам в Китае за их работу и признавалось, что «после того как оно (Китайское правительство. — В.У.) пригласило советников от Советского Правительства, отмечаются большие успехи в деле вооруженного сопротивления Китая против агрессии». «В связи с усилением обучения и увеличением боеспособности национальных войск Китая, — говорилось в документе, - Китайское Правительство, признавая, что имеющееся в настоящее время в Китае число советников недостаточно для выполнения этой работы, просит Советское Правительство продолжать посылать в Китай советников разных рангов войск. При сем прилагается список советников с указанием родов войск и числа для справки.


Глава 3. Советская разведка в Китае
183
Список советников, имеющихся в Китае в настоящее время и приглашаемых в будущем времени
По¬
рядок
Роды войск
Общее
число
Имеющееся число в Китае
Число приглаш. в будущем
1.
Пехота
56 ч.
27 ч.
29 ч.
2.
Кавалерия
6
6
3.
Артиллерия
48
14
33
4.
Инженеры
29
7
13
5.
Связь
17
6
И
6.
Танкисты
22
9
13
7.
Танковая артиллерия
6
3
3
8.
Противоздушная оборона
6
0
6
9.
Военно-химики
12
2
10
10.
Обозы
3
1
2
И.
Транспорт
4
2
2
12.
Агентурная служба
3
0
3
13.
Военная промышленность
4-8
0
4-8
14.
Радисты
6
6
0
15.
Военные врачи
2
2
0
16.
Военно-воздушные преподаватели
0
0
3
17.
Итого
224-228
79
138-142
...Кроме вышеуказанных советников, еще будут пригашены 1 командир орудия и 1 отделение артиллеристов».
В документе указывалось, что к «20 октября 1939 г. число советников дошло, кроме главного, до 80 человек»465.
Масштабы советской помощи Китаю, и это уже не было секретом, крайне беспокоили Японию. 2 июля 1940 г. японский посол в Советском Союзе С. Того, встретившись с В.М. Молотовым, внес предложение подписать договор о нейтралитете между двумя странами. При этом японская сторона увязывала свое предложение с тем, что «советская сторона по своей воле отказалась от предоставления помощи Чунцинскому правительству» Чан Кайши.
В ответе по вопросу о помощи Китаю В.М. Молотов заявил, что «касается СССР, то сейчас этот вопрос для СССР не является актуальным, поскольку в данный момент все разговоры о помощи Китаю не имеют под собой почвы». «Если бы СССР помогал Китаю, то Китай не находился бы в таком положении, в каком находится сейчас, — заявил нарком. — У СССР имеются свои нужды, и сейчас он занят обеспечением своих нужд по обороне страны»466. В ходе беседы В.М. Молотов еще раз повторил, что он не отрицает того факта, что раньше СССР оказывал Китаю помощь людьми, оружием, самолетами. Другое положение сейчас. Сейчас он не может сказать, что СССР


184
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
в настоящее время оказывает помощь чунцинскому правительству, так как Советскому Союзу необходимо укреплять оборону собственной страны467. Однако на просьбу японского посла официально обнародовать заявление СССР по данному вопросу последовал отказ.
В эти годы в Китае довольно успешно действовала разведка коммунистов. Кое-какую добытую информацию они передавали по разным каналам СССР. К примеру, когда Чжоу Эньлай в 1939 г. приехал в Москву, он передал японские секретные шифры, которыми пользовалась японская армия, сотрудникам Коминтерна. В архиве найдена следующая шифровка Г. Димитрова Л. Берия:
«Приехавший китайский тов. Чжоу Эньлай привез с собой три вида шифра, которым пользуется японская армия. Эти шифры были захвачены 8-й армией в боях с японцами.
Полагая, что указанные шифры могут представить интерес для Вас, посылаю их Вам с приложением к этому письму.
С товарищеским приветом Г. Димитров. 15 сентября 1939 г.»468
Сотрудничество Гоминьдана и КПК в 1937-1938 гг. выражалось, в частности, в том, что центральное правительство финансировало 8-ю и Новую 4-ю армии. При этом выделенные коммунистам суммы в соответствии с ростом вооруженных сил увеличивались. Так, в 1937 г. средства отпускались на 30 тыс. человек, а весной 1938 г. — на 55 тыс. В 1938 г. армии, руководимые КПК, получали от центральных властей ежемесячно 500 тыс. юаней469. В конце 1939 - начале 1940 г. правительство Гоминьдана прекратило материальное снабжение 8-й и Новой 4-й армий, возглавляемых китайскими коммунистами, и спровоцировало против них несколько вооруженных конфликтов. В этих условиях Советское правительство временно приостановило поставки вооружения и боевой техники, не желая, чтобы эта техника была использована против вооруженных сил КПК.
В дальнейшем, после заверений правительства Гоминьдана о поддержке единого национального фронта и лояльном отношении в КПК, поставки были возобновлены. В начале 1941 г. из Советского Союза прибыли еще 200 бомбардировщиков и истребителей.
В январе 1941 г. правительство Гоминьдана вновь предприняло вооруженное нападение на войска КПК. 6 января его войска нанесли внезапный удар по штабной колонне Новой 4-й армии; был арестован командующий Е Тина. Его заместитель Сян Ин был убит. 18 января 1941 г. Чан Кайши отдал приказ о расформировании «мятежной» Новой 4-й армии и предании Е Тин военному суду. (С разрешения Москвы советская резидентура, возглавляемая главным резидентом и послом СССР в Китае А.С. Панюшкиным, еще задолго до нападения гоминьдановских войск на Новую 4-ю армию передала Чжоу Эньлаю дос¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
185
товерную информацию о намерениях Чан Кайши потребовать от КПК отвести эту армию от района Шанхая и о возможной военной операции против нее470.)
Послу А.С. Панюшкину было поручено провести переговоры с Чан Кайши. В адрес последнего было также направлено обращение Советского правительства.
28 января 1941 г. личный представитель Чан Кайши в Москве генерал Хэ Яоцзу, а также китайский посол Шао Лицзы были вызваны в Наркомат иностранных дел, где произошел следующий разговор.
Заместитель наркома иностранных дел СССР С.А. Лазовский: «Советское правительство очень обеспокоено сообщениями относительно разгрома Новой 4-й армии и убийства значительного количества командного состава и рядовых бойцов. Эти действия являются началом гражданской войны, которая может ослабить борьбу за независимость Китая.
Как эти действия в отношении Новой 4-й армии будут восприняты в Японии, США, Англии, в других странах и в самом Китае? Какой отклик это найдет в рядах ванцзинвэевцев? (Ван Цзинвэй до начала антияпонской войны занимал высшие посты в гоминьдановском правительстве, являясь его главой, и занимал руководящую роль в партии Гоминьдан. Вскоре после начала войны Ван Цзинвэй перешел на сторону японцев. 18 декабря 1938 г. он бежал из Чунцина — временной столицы Китая и вскоре объявился в Ханое (тогда Французский Индокитай). Там Ван Цзинвэй согласился вступить с Японией в переговоры. 8 мая 1939 г. он прибыл в Шанхай, и после дружеских переговоров между ним и японской стороной с целью разрешения конфликта на базе ранее изложенного “курса” 30 марта 1940 г. в Нанкине было создано прояпонское Центральное правительство Китайской Республики, которое также стало называться Национальным правительством, с марионеточной армией, воевавшей на стороне японцев. — В.У).
Китайский посол Шао Лицзы: У меня нет сведений, как это воспринято в Японии, но полагаю, что Япония радуется. Мнение ванцзинвэевцев будет таким же, как у японцев.
Заместитель наркома: В.И. Ленин нас учил, что если враг радуется какому-либо твоему поступку — это значит, что ты поступил неправильно... Советское правительство хотело бы знать, какие меры принимает китайское правительство в направлении не только сохранения, но и укрепления единого фронта, без которого Китай никак не может добиться победы»471.
15 января 1941 г., сразу же после упомянутых событий, А.С. Панюшкин встретился с руководителями КПК Чжоу Эньлаем и Е Цзяньином. Он высказал мнение, что руководству КПК целесообразно было бы встретиться с Чан Кайши. Отвечая на реплику Чжоу Эньлая, что с Чан Кайши бесполезно встречаться и не о чем разговаривать, резидент и посол СССР подчеркнул, что «именно сейчас как никогда необходимо встретиться с Чан Кайши и не


186
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ждать, пока Чан Кайши сам придет на поклон к КПК». «Встретиться и поговорить по всем вопросам. Обстановка требует этого, — подчеркнул А.С. Панюшкин, — и эта встреча будет только на пользу КПК и Китаю». Далее он сказал, что такая инициатива со стороны КПК обезоружит ярых антикоммунистов, поддержит левых гоминьдановцев, выступающих за мирное урегулирование конфликта. Встреча с Чан Кайши позволит КПК откровенно высказать все свои претензии, продемонстрировать готовность к сотрудничеству в борьбе против японских агрессоров. Посол СССР посоветовал проводить более гибкую линию в отношении Гоминьдана, не восстанавливать против себя Чан Кайши, не развязывать таким образом руки наиболее реакционным элементам для борьбы с КПК472. Однако руководство КПК отказалось от встреч с Чан Кайши.
В Москве считали, что Чан Кайши — деятель правого буржуазного толка, но не самый правый, а среди противников КПК — не самый ярый. В Кремле полагали также, что пассивность Чан Кайши в войне против японцев объясняется отнюдь не его капитулянтством или же «прояпонскими» настроениями, а главным образом вооруженной оппозицией в лице КПК, для борьбы с которой гоминьдановское правительство вынуждено было прибегать к военной силе. Там считали, что Чан Кайши является не прояпонцем, не проамериканцем, что он — китайский националист, который по отношению к различным группировкам в правящих кругах Гоминьдана стоит на центристских позициях, уравновешивая все действующие в партии силы и представляя собой наиболее влиятельную и общепризнанную фигуру в Гоминьдане и в сравнении с другими — более твердого сторонника продолжения войны с японцами. С учетом всего этого советское руководство, не питая особых политических симпатий к Чан Кайши, считало целесообразным поддерживать с ним нормальные деловые отношения и по возможности влиять на него. (Не случайно, когда А.С. Панюшкина И. Сталин провожал в Китай, он бросил такую фразу: «Мы Вас посылаем под Чан Кайши»473.)
Советское правительство и Секретариат ИККИ проявляли максимальную осторожность и всячески стремились не допустить полного разрыва между КПК и Чан Кайши. 4 февраля 1941 г. Димитров по согласованию с Кремлем послал Мао Цзэдуну следующую телеграмму: «Мы считаем, что разрыв (с Чан Кайши. — В.У.) не является неизбежным. Вы не должны ориентироваться на разрыв. Наоборот, опираясь на массы, которые стоят за сохранение единого фронта, сделать все зависящее от Компартии и от наших военных, чтобы избежать развертывания междоусобной войны. Просим пересмотреть теперешнюю вашу позицию по этому вопросу и сообщить нам свои соображения и предложения»474.
Как отмечал советский дипломат, работавший тогда в Китае, известный ученый А.М. Дедовский, Мао Цзэдун и его ближайшее окружение в то время рассматривали Чан Кайши как самого опасного для себя противника. Они


Глава 3. Советская разведка в Китае
187
ревниво следили за отношениями Москвы с правительством Чан Кайши и всячески стремились их подорвать. В беседах с советскими представителями в Китае в годы войны Чжоу Эньлай мрачнел при одном упоминании имени Чан Кайши. Посол и резидент СССР в Китае А.С. Панюшкин в своих мемуарах писал, что Чжоу Эньлай постоянно стремился внушить недоверие к Чан Кайши, сообщал различные «компрометирующие» его сведения, которые чаще всего не подтверждались475.
25 января в ответ на эти действия посол СССР (он же главный резидент советской разведки476) в Китае А.С. Панюшкин посетил Чан Кайши и предупредил его, что действия против 4-й армии чреваты серьезными последствиями, в стране может вспыхнуть гражданская война. Советский Союз вновь полностью приостановил поставки вооружения Китаю. Были отозваны советские летчики-добровольцы, а также некоторые военные советники.
Многоплановая масштабная помощь, оказываемая СССР Китаю, затронула в конце 30-х годов и сферу совместной разведывательной деятельности, причем заинтересованность в установлении контактов и налаживании сотрудничества с советской разведкой проявила разведка центрального гоминьда- новского правительства, находившегося в Чунцине. В апреле 1938 г. во время переговоров с советским представителем начальник 2-го отдела Военного комитета (китайская внутренняя разведка), генерал Чжан Цзолин поднял вопрос о желательности сотрудничества между китайской и советской разведками в целях проведения следующей работы.
1. Китайцы передают нам материалы по белой эмиграции, иностранцам и троцкистам, а мы сообщаем им имена известных нам японских агентов.
2. Китайцы будут передавать нам японские шифровки, а мы наладим в Москве их расшифровку и передадим партнерам их содержание.
3. Для совместной работы против Японии советская резидентура в Шанхае и нелегальная китайская резидентура будут связаны непосредственно либо через связника.
Рассмотрев эти китайские предложения, советская сторона подписала соглашение на правительственном уровне по вопросам совместной борьбы с японцами.
В 1938 г. на паритетных началах было создано Объединенное бюро для проведения совместной разведывательной работы против Японии (руководитель — генерал Чжан Цзолин, его помощник — советский представитель). Объединенное бюро состояло из трех отделов: 1-й отдел занимался организацией разведывательной сети, подготовкой личного состава и изучением оперативной техники: 2-й отдел — информационный, обрабатывал агентурные сведения; 3-й отдел — хозяйственный. Расходы по содержанию агентурной сети в размере 20 тыс. ам. долл. в год распределялись поровну между договаривающимися сторонами.


188
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В мае 1938 г. 7-й отдел Главного управления государственной безопасности СССР командировал в Объединенное бюро под прикрытием РУ РККА двух оперативных работников. Они сообщали в Центр, что китайской разведкой созданы нелегальные резидентуры: в Нинся, Ханькоу, Тяньцзине, Гонконге, Пекине, Циндао и Цзинани. Связь с ними поддерживается по радио и через связных. От них получаются сведения о дислокации японских войск, их переброске, подготовке боевых операций, в том числе налетов японской авиации на китайские города.
Как отмечали наши оперативные работники, находящиеся в Китае, работа китайской разведки в то время страдала серьезными недостатками, наиболее существенными из них были: слабая подготовка агентов, забрасываемых в японский тыл, грубые нарушения правил конспирации как в резидентурах, так и в самом Объединенном бюро, халатность и безответственность сотрудников, медленная расшифровка агентурных сообщений, в результате чего донесения о подготовке рейдов японской авиации иногда поступали руководству уже после совершения налетов.
Однако в связи с попытками китайской стороны разрабатывать и вербовать советских разведчиков, настоятельными требованиями передачи советских рецептов тайнописи, шифров, оперативной техники для пеленгации нелегальных радиостанций японских шпионов и других специфических материалов при резком ограничении своего вклада в работу постепенно пришлось отозвать советских разведчиков. А само сотрудничество с китайской разведкой стало носить эпизодический характер.
В Чунцине находились шесть советских оперативных сотрудников в составе резидентуры, которую возглавлял посол и разведчик А.С. Панюшкин: работник Китайско-советского культурного общества, затем 2-й секретарь посольства Л.М. Миклашевский, П.И. Куликов, В.А. Жунев, B.C. Смирнов, Ф.М. Щеглов477. Именно они достаточно полно и своевременно информировали Центр о положении в Китае, о борьбе между Гоминьданом и КПК, о борьбе в Гоминьдане, о позиции Чан Кайши и его окружения, деятельности американцев, англичан и немцев в Китае.
Уже в мае 1941 г. Москва была поставлена в известность о готовящемся нападении Гйтлера на Советский Союз, а в июне 1941 г. Кремль получил оперативный план германского военного командования о главных направлениях продвижения фашистских войск, полученный от военного атташе Китая в Германии478.
Чаще всего в нашей исторической литературе сообщается, что дату начала наступления Гитлера на Советский Союз сообщил Рихард Зорге из Японии.
20 июня 1941 г. на стол начальнику разведывательного управления Генштаба Красной армии легла расшифрованная телеграмма Рамзая (псевдоним Зорге) под входящим номером 10216 из Токио следующего содержания:


Глава 3. Советская разведка в Китае
189
«Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна. Германское военное превосходство дает возможность разгрома последней большой европейской армии, так же хорошо, как это было сделано в самом начале... (искажение) потому, что стратегические оборонительные позиции СССР до сих пор еще более небоеспособны, чем это было в обороне Польши»479.
Однако по китайским данным в июне 1941 г. разведка КПК узнала из высокопоставленных гоминьдановских источников, что Германия нападет на СССР 21 июня 1941 г. Об этом было сообщено в Чунцин Чжоу Эньлаю, а тот 16 июня сообщил об этом в ЦК КПК. Из Гонконга в то же время поступила аналогичная информация. Когда вся эта информация была получена в Янь- ани, ее немедленно передали советским военным представителям, а те немедленно информировали об этом Москву480. После нападения Гитлера 22 июня 1941 г. на СССР в Яньань пришла телеграмма от Ворошилова, в которой он благодарил Чжу Дэ за это сообщение481.
Создание Особого отдела при ЦК КПК и его деятельность
После поражения революции 1925-1927 гг. в Китае наступила полоса белого террора.
На VI съезде КПК, проходившем под Москвой в июне-июле 1928 г., было принято решение «об образовании комитета по контрразведке, в состав которого вошли Сян Чжунфа, Чжоу Эньлай482 и Гу Шуньчжан»483, по типу советского ОГПУ. Все трое были членами Политбюро. Гу Шуньчжан был хорошо знаком с Чжоу Эньлаем и являлся его протеже, одно время работал личным охранником М. Бородина484.
Официально Особый комитет (Те У гунцзо zy) был сформирован по решению Политбюро ЦК КПК 14 ноября 1928 г.485 в Шанхае, куда в ноябре перебрался Чжоу Эньлай. В функции комитета входили охрана партии и ее руководящих органов и информационно-разведывательная работа, снабжение информацией о противнике революционных баз, вызволение арестованных членов партии, уничтожение предателей. В изданном извещении ЦК КПК № 25 от 31 декабря 1927 г. говорилось: «В соответсвии с принятым решением нашей партийной ячейки следует направлять одного-двух преданных товарищей внутрь Гоминьдана, а также в его важнейшие реакционные структуры и вести там подрывную и разведывательную работу»486.
При комитете был создан Особый отдел, отвечающий за безопасность руководства ЦК партии. Ответственным за работу отдела являлся Гу Шунь-


190
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
чжан (Ли Мин)487. В нем работали также сычуанец Кань Сыин, Хун Яншэн, Ван Шидэ, Чжан Суншэн, Цай Фэй (трое последних были арестованы в Шанхае в августе 1931 г.488), врач гуандунец Чэнь Цзякан, хозяин лавки древностей хунанец Чжу Шэн, отвечающий за связь чжэцзянец Цзоу Чжишу, работающий в лавке деревянной утвари чжэцзянец Дай Жунсинь, выходец из Цзянсу, отвечающий за подготовку помещения Ван Чжую, хозяин лавки деревянной утвари хэнанец Чжан Кэчэн (псевдоним), многочисленные родственники Гу Шуньчжана: его тесть Чжан Этао, теща Чжан Луши, дочь тетки со стороны матери Е Сяомэй, младшая двоюрдная сестра Чжан Айбао, единоутробный брат Чжан Вэйчжэнь, жена старшего брата У Юньлань, младший брат жены старшего брата У Кэчан489.
Одновременно У Хао (один из псевдонимов Чжоу Эньлая) было поручено руководить создаваемым Особый отделом со стороны ЦК партии.
Еще весной 1928 г. Чжоу Эньлай и Чэнь Гун установили контакты с Ян Дэнином (Бао Цзюньфу). Он в свое время учился в Японии, был известным человеком в шанхайском обществе, общался с представителями всех партий и течений, сотрудниками иностранных сеттльментов, уголовниками. Его даже прозвали «заслуженным сановником четырех дворов», потому что он общался и с гоминьдановцами, и с японцами, и с китайцами-компрадорами, и с коммунистами. Когда Чан Кайши начал создавать свою организацию по разведке, Ян Дэнину было предложено сотрудничество в деле ее организации. Однако, зная, что последний искренне сочувствует китайской революции, коммунисты решили привлечь его на свою сторону. Чэнь Гэну было поручено установить с ним связь в целях партийной разведки490.
Особый отдел ЦК КПК расширялся и улучшал свою структуру, а затем был поделен на четыре сектора.
Первый сектор (общий отдел) осуществлял общее руководство и координировал деятельность остальных секторов, его руководителем был Хун Яншэн491. Хун Яншэн в 1921 г. в Шанхае вступил в Социалистический союз молодежи. В 1924 г. был переведен в КПК. Отвечал за работу по связи в Шанхайском комитете КПК и в ЦК КСМК. В конце 1925 г. принял участие в курсах военной подготовки при ЦК, возглавлявшихся Не Жунчжэнем, затем был послан от ЦК КПК на работу в Дунбэй. В 1927 г. весной вернулся в Шанхай и стал работать в Особом отделе ЦК КПК492. Отдел был подчинен Чжоу Эньлаю.
Второй сектор занимался сбором информации и разведывательной деятельностью внутри Гоминьдана, руководил его работой Чэнь Гэн493. После вооруженного восстания в Наньчане 1 августа 1927 г. во время похода на юг он был тяжело ранен, ему перебило кость левой ноги. После выздоровления он получил от партии задание возглавить второй сектор Особого отдела. Подбор людей во второй сектор осуществляли трое: Ли Кэнун, Цянь Чжуан- фэй и Ху Ди. Во втором секторе, кроме этих троих, также работали: Чэнь


Глава 3. Советская разведка в Китае
191
Шоучан, Чэнь Яньшань, Лю Дин, Кэ Линь, Хэ Чэн. Этот сектор сделал очень важное дело, осуществив внедрение своих людей в гоминьдановские структуры.494 С января 1932 г. по февраль 1933 г. второй сектор был поделен на две части: военная разведка и политическая разведка.
Особые комитеты КПК были созданы в провинциях. Так, секретарем особого комитета на юге провинции Хубэй в 1927 г., секретарем особого комитета КПК на севере Цзянси в 1928 г. был член военной комиссии КПК провинции Хунань У Дэфэн495, секретарем особого комитета КПК в восточной части провинции Хунань в 1927-1928 гг., секретарем особого комитета КПК Советского района в 1928-1930 гг. был Тэн Дайюань496.
В конце 1927 г. среди детективов французского сеттльмента в Шанхае появился некий молодой человек по имени Ван Юнь, имевший хорошие рекомендации от высоких инстанций. Он был вхож в шанхайские учреждения секретной службы и полицейские участки французского сеттльмента, его почтительно именовали «господин Ван». Однажды театр, в котором проходило собрание с участием коммунистов, был окружен гоминьдановскими сыщиками и полицией французского сеттльмента. Ван Юнь тоже принимал участие в облаве. Он добился, чтобы ему поручили охранять один из выходов, и подал знак своим товарищам. Пользуясь возникшей суматохой, они благополучно выскользнули на улицу и скрылись в толпе. После этого, опасаясь разоблачения, Ван Юнь перестал появляться среди детективов, он ушел в глубокое подполье. Вскоре враги узнали, что под именем Ван Юнь скрывался Чэнь 1Ън497.
«Кан Шэн сообщает, что ему удалось перетянуть на сторону коммунистов большую часть Те У (позднее так коммунисты называли агентов гоминьдана. — В.У.): тех, кто отказывается сотрудничать с коммунистами, — ликвидируют. Чжоу (Эньлай) уведомлен и полностью одобряет действия Кан Шэна, — говорилось в секретной шифровке, пришедшей в Москву из Китая. — Чжоу по всей видимости, стремится подсидеть и Кана и даже Чан Кайши. Но это ему определенно не удастся»498.
Третий сектор руководил действиями специального отряда в составе 20- 30 человек по защите подпольных организаций и их кадров (также назывался «красным отрядом»), а кроме того, наказанием сыщиков, провокаторов и предателей. Во главе его в разное время стояли Гу Шуньчжан, совмещая с Другой работой, Чэнь Гэн, Ся Цайи. Гу Шуньчжан командовал бойцами «красного отряда», в своей среде его называли «китайским Камо», «легендарным смельчаком»499. Его курировали непосредственно Чжоу Эньлай и Чэнь Гэн. В 1930 г. на базе третьего сектора были проведены специальные учения и тренировки. Отрабатывались хорошее знание местности (улицы и переулки в Шанхае, знание местных бандитских группировок, нахождение органов власти, суда, полиции), хорошее владение оружием, правила конспирации и т.д.


192
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В начале 1931 г. Гу Шуньчжана по заданию партии направили в Ухань с целью осуществить покушение на Чан Кайши. Однако спецслужбы Гоминьдана раскрыли его. 25 апреля (С.Л. Тихвинский пишет, что это произошло 24 апреля500) 1931 г. по доносу бывшего рабочего-текстилыцика Ван Жуцяо (есть и иная версия, что он был обнаружен по фотографии501) он был арестован в Ханькоу гоминьдановской полицией. На первом же допросе он начал давать показания. Учитывая, что в его руках были явки и конспиративные квартиры центральных органов КПК в Шанхае и других городах, связь с советскими районами, радиосвязь, он был ценной добычей для гоминьдановской охранки. Он раскрыл явки ЦК, имена арестованных, но не опознанных руководителей КПК, в том числе Юнь Дайна. Именно из-за предательства Гу Шуньчжана 29 апреля 1931 г. был расстрелян Юнь Дайн502. Когда Чжоу Эньлай узнал о предательстве Гу, то была предпринята акция по уничтожению его близких родственников. Были убиты более 10 человек, трупы восьми из них были тайно ночью закопаны в саду французской концессии в Шанхае503 . Их обнаружили только пять месяцев спустя в развалинах дома на территории французской концессии, в яме, засыпанной трехметровым слоем земли и обломков бетона. Попавшие в руки гоминьдановцев в августе 1931 г. исполнители приговора (по данным В. Куо работники Спецотдела ЦК КПК Ван Шидэ, Чжан Суншэн и Цай Дэй) рассказали подробности убийства и подтвердили, что казнь состоялась по прямому указанию Чжоу Эньлая. В живых остался лишь младший сын изменника — да и то потому, что палачу не хватило решимости расправиться с ним. После допроса один тайный агент КПК указал еще пять мест, где были погребены трупы партийных работников, убитых по приказу Чжоу «для поддержания дисциплины». Так осуществлялся красный террор. Только когда из земли извлекли около тридцати трупов людей, уничтоженных коммунистами, местная полиция приняла решение прекратить дальнейшие поиски504. Газета «Шанхайская заря» 24 ноября 1931 г. красочно описывала это событие в статье «Кровавая месть коммунистов. Преступления, раскрытые полицией сеттльмена».
Позднее разнузданный красный террор был осужден некоторыми руководителями КПК. Так, Чжан Вэньтянь (До Фу) писал, что «в целом ряде районов красный террор превратился в беспорядочные убийства, так как «некоторые товарищи считают, что “убить по ошибке одного или двух — не беда”, или же “чем больше убьем, тем лучше”... однако ни один человек не решился исправить эти ошибки; даже ответственные организации, видя самоуправство, не вмешивались. Все боялись обвинения в случае вмешательства в правом оппортунизме или в соглашательстве по отношению к помещикам и капиталистам»505.
Исходя из данных, основанных на публикациях архивов гоминьдановской охранки («отдел расследований»), лишь благодаря тому, что один из членов КПК, нелегально работавший в охранке Гоминьдана на ответственной должно¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
193
сти, задержал телеграмму из Уханя с информацией Гу Шуньчжана и успел сообщить об этом в ЦК КПК, не было арестовано руководство КПК в Шанхае506.
Чтобы предотвратить возникшую в связи с арестом iy опасность для руководящих органов партии, угрозу провала ее связей, захвата документов и т.д., Чжоу Эньлай провел ряд срочных мер по смене явочных квартир, паролей, обеспечению отъезда из Шанхая лиц, известных Гу Шуньчжану. В результате удалось несколько уменьшить последствия его предательства. (По оценкам французского разведцентра в Шанхае, на протяжении трех месяцев в результате предательства Гу Шуньчжана погибли несколько тысяч членов КПК507.)
Вот как все эти события, связанные с состоянием конспирации в КПК и предательством Гу Шуньчжана излагались и оценивались в секретной записке Спецотдела ИККИ «О состоянии конспирации и специальной работе компартий стран Дальнего и Ближнего Востока» от 3 июня 1932 г., обнаруженной в архиве Коминтерна.
«В Китае до середины 1931 г. существовал довольно хорошо налаженный аппарат по борьбе со шпионажем и провокацией в рядах партии и по ведению деструктивной работы в организациях и армии противника. При ЦК [КПК] существовал так называемый Спецотдел, возглавляемый в течение четырех лет Гу (Гу Шуньчжан), — говорилось в записке. — Гу имел несколько постоянных помощников, работой которых он руководил и был ответственным перед Политбюро [ЦК КПК]. Указанный отдел сосредоточивал свое внимание на раскрытии провокаторов и на “деятельной” борьбе с последними. Кроме того, этот отдел обслуживал центральную технику ЦК, подыскивал квартиры для членов ЦК и ПБ, обслуживал заседания ЦК, ПБ, пленумов партии и комсомола и профсоюзов, ведал типографиями, складами литературы и т.д. В своей работе отдел опирался на довольно хорошо налаженную информацию о деятельности противника, получаемую либо путем отправки коммунистов на ответственные посты в гоминьдановские организации, либо используя личные связи некоторых ответственных товарищей в лагере Гоминьдана. На некоторых боевых постах Гоминьдана Спецотдел Киткомпартии имел своих информаторов, предупреждавших о планах Гоминьдана в отношении к компартии советского района. Основным недочетом в работе этого отдела была слишком большая централизация всей работы в руках одного человека, вся вредность чего выявилась тогда, когда Гу, будучи арестован в Ухане, предал все известное ему о содержании и методах работы компартий. Только благодаря имевшейся связи в нанкинской полиции (имеется в виду Цянь Чжуанфэй. — В.У.) партия была оповещена о предательстве iy раньше, чем ему удалось разгромить все известные ему партийные организации и звенья партийной работы.
Провал iy поставил перед Киткомпартией во всей остроте вопрос о необходимости реорганизовать технику партии на принципе усиления конспира¬


194
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
тивности, максимального разграничения отдельных звеньев и т.д. Реорганизован был также немедленно весь так называемый Спецотдел ЦК, причем он был разбит на три основных отдела: 1) партехника, 2) работа в армии и 3) борьба с провокацией. Во главе этих отделов стояли три товарища, назначенные Политбюро. Всей работой руководил т. М[осквин] (читай — Чжоу Эньлай. — В.У.). Эти руководители не были известны друг другу. Каждый отдел имел самостоятельный аппарат, квартиры, явки. Значительно сократился аппарат этих отделов. К тому же приблизительно времени относится реорганизация аппарата Секретариата ЦК и аппарата Шанхайского губкома партии (имеется в виду Комитет КПК в провинции Цзянсу. — В.У.) и профсоюзов, а также некоторых провинциальных организаций.
Провал некоторых звеньев аппарата, арест и расстрел секретаря [ЦК] партии т. Сян [Чжунфа], расстрел участников радиошколы и т.д., явившиеся результатом предательства Гу, послужили поворотным пунктом в борьбе партии с провокацией и шпионажем. Партия осознала необходимость мобилизации широких масс трудящихся на борьбу с явлением провокации, ЦК было издано воззвание с разоблачением роли Гу, кроме того, ЦК отправил письмо ко всем организациям в связи с предательством Гу, составил инструкцию, разосланную организациям, о конспирации в работе парторганизаций, в которой были учтены уроки тогдашних провалов КП Китая. ЦК призвал партийные организации поднять партийную дисциплину, наказывать за нарушение правил конспирации вплоть до исключения из партии и т.д.»508.
10 июня 1931 г. на заседании Политбюро ЦК КПК Чжоу Эньлай самокритично оценил свою деятельность по руководству разведкой и доложил об экстренных мерах, принятых по перестройке этой службы после предательства Гу Шуньчжана509.
После ареста и предательства Гу Особый отдел с апреля 1931 г. до января 1932 г. возглавил Ши Пин510. На руководящую работу в Особый отдел был переведен Пань Ханьнянь, где он проработал до 1933 г.511 Третий сектор возглавил Кан Шэн512. С января 1932 г. по февраль 1933 г. Кан Шэн стал курировать Особый отдел со стороны ЦК партии513.
Четвертый сектор занимался связью и передачей информации (в том числе радиосвязью). Руководителем сектора в разное время были Ли Цян, Чэнь Шоучан514, У Тэчжэн515 (он же У Дэфэн)516. В этом секторе работали китайцы, часть из которых в 1928 г. окончила радиошколы в Москве: Мао Ци- хуа, Чжан Чэньчуань (Чжан Яньмин), Фан Тинчжэнь (Фан Чжунжу), Чэнь Каньфу (Чэнь Баоли), Ли Юаньцзе, Чэн Цзуи517. Они осуществляли связь с ЦК КПК и провинциальными и городскими парткомами, советскими районами. У сектора в Шанхае были свои радиостанции, одна из них в доме под вывеской «Компании электроприборов Фули». 17 декабря 1930 г. эта компа¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
195
ния была разгромлена гоминьдановцами. Более 20 человек, в том числе с учившимся в Москве Чжан Чэньчуань, были арестованы.
Имелась своя школа радистов, в 1931 г. в ней учились около 10 человек, шесть человек в 1931 г. ее уже закончили518.
У Тэчжэн наладил различные формы связи между ЦК КПК и Коминтерном519. Члены КПК только с помощью работников четвертого сектора могли найти явки и установить связь с парторганизациями.
В Особом отделе были также сектор по печати, возглавляемый Гун Инь- бин520 (с осени 1930 г. — Чжан Кучэнь)521, и свои типографии и издания.
Особый отдел был создан на базе Особого сектора при Военной комиссии ЦК в Ухане. Руководителями сектора были Чжоу Эньлай, Ван Ифэй и Не Жунчжэнь. После переворота в Ухане работники сектора прибыли в Шанхай. Там Особый отдел стал расширяться за счет привлечения лучших представителей шанхайских вооруженных дружин, которые входили в состав рабочих- пикетчиков во время всеобщей стачки в Шанхае в мае 1925 г. Они стали костяком революционной рабочей гвардии Шанхая и период трех вооруженных восстаний шанхайского пролетариата в 1927 г. По данным сотрудника Коминтерна Го Шаотана (А.Г. Крымова), эти бойцы обладали большим опытом вооруженной борьбы. Из них формировались «красные отряды», которые в то время назывались «отрядами по истреблению псов». Их задачами были борьба с провокаторами, предателями, сыщиками, а также защита подпольных парторганизаций и партийных кадров522.
Когда после совещания 7 августа 1927 г. аппарат ЦК КПК переехал в Шанхай, руководители аппарата, учитывая, что Шанхай находился под властью противника, должны были постоянно менять свое местоположение, фамилии, заниматься конспирацией. К примеру, Чжоу Эньлай менял квартиры каждые полмесяца, в лучшем случае — месяц523. Дэн Сяопин, будучи заведующим Секретариатом ЦК КПК, должен был держать в своих руках сведения о местонахождении всех ответственных руководителей, всех конспиративных органов ЦК КПК, причем чтобы сократить круг знающих явки, был единственным человеком, который владел этой информацией524.
Учреждения ЦК КПК в то время размещались на территории одной из иностранных концессий, а главный штаб аппарата ЦК партии находился в центральном районе Шанхая на территории международного сеттльмента525.
Летом 1929 г. Чжоу Эньлаю удалось создать надежное конспиративное место для встреч руководства партии, использовав для этой цели больницу в Шанхае526. Здесь почти всегда с ноября 1928 г. по апрель 1931 г. (когда в связи с предательством Гу Шуньчжана эту явку вынуждены были срочно оставить) проводились заседания Политбюро ЦК КПК527. Больница «Шэнли» находилась на бойком месте в центре города на проспекте Сымалу (сейчас Фугжоулу) за театром «Тянъгань» в доме № 447. Больница располагалась на


196
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
первом этаже здания, а на верхнем этаже квартиру из трех комнат снимали супруги Сюн Цзиньдин и Чжу Дуаньшоу. Сюн выдавал себя за коммерсанта, приехавшего из провинции Хунань для торговли тканями и пряжей местного производства; на двери была табличка: «Процветающая торговая фирма». Приходящие в фирму по делам звали «коммерсанта» «хозяин Сюн».
Доклады, поступавшие с мест и из советских районов, были написаны симпатическими чернилами на писчей бумаге, сделанной из бамбука или из хлопчатобумажной ткани, ее проявляли с помощью раствора квасцов, затем текст переписывался, ставился гриф «совершенно секретно», эти бумаги запрещалось выносить за пределы помещения политбюро528.
Все должны были соблюдать строгую конспирацию — маскироваться под состоятельных людей: носить длинные китайские халаты, шляпы, очки.
С середины марта до середины апреля 1928 г. Чжоу Эньлай по решению руководства КПК находился в Гонконге. Там он способствовал освобождению из тюремного заключения видного партийного и профсоюзного лидера Дэн Чжунся529.
24 августа 1929 г. во время заседания Военной комиссии ЦК по доносу предателя — секретаря Военной комиссии ЦК Бай Синь в подпольную квартиру в западном районе Шанхая на улице Синъгжалу ворвалась полиция. Были арестованы все пятеро присутствовавших на заседании Военной комиссии: член политбюро ЦК КПК, секретарь Крестьянского отдела ЦК КПК и заведующий Военным отделом КПК провинции Цзянсу Пэн Бай530, кандидат в члены политбюро и заведующий Военным отделом ЦК КПК Ян Инь, член Военного отдела парткома провинции Цзянсу Ян Чанъи и сотрудник Военного отдела провинциального парткома Син Шичжэнь, а также Чжан Цэи- чунь531. По чистой случайности Чжоу Эньлай в тот день на заседании отсутствовал. Операцией руководил Фан Чжэньбо, член шанхайского горкома Гоминьдана, тесно связанный с Чэнь Лифу, он же был контрольным инспектором отдела безопасности Шанхая. Попытка КПК организовать освобождение арестованных вооруженным путем сорвалась, и они после сугубо формального судебного разбирательства через несколько дней были казнены гоминьдановцами532.
В том же месяце из-за предательства Дай Бинши полицейское управление Шанхая арестовало еще семерых членов КПК533.
31 августа Чжоу Эньлай написал текст воззвания КПК по поводу казни Пэн Бая и его товарищей534.
У Чэнь Гэна был свой человек в гоминьдановской контрразведке — это Янь Дэнин. Он уроженец Гуандуна, учился в Японии, был знаком с некоторыми коммунистами, придерживался прогрессивных взглядов. В период сотрудничества Гоминьдана и КПК Янь Дэнин работал в спецотряде Гоминьдана в подразделении, которым командовал Чэнь Гэн. После разрыва


Глава 3. Советская разведка в Китае
197
сотрудничества Янь Дэнин остался на прежней работе, пользовался доверием главарей контрразведки Гоминьдана Чэнь Лифу535, Чжан Даофаня, Сюй Эньцзэна536.
В октябре 1928 г. Чэнь Лифу назначил Янь Дэнина чрезвычайным уполномоченным по особым делам в Шанхае. Все разведывательные данные го- миньдановских спецслужб проходили через его руки. Он решал важнейшие вопросы, имел тесный контакт с Цянь Дацзюнем, возглавлявшим штаб жандармерии района Шанхай-Усун, был также в приятельских отношениях с начальником политотдела разведывательной службы Международного сеттльмента англичанином Лэмптоном, пользовался его полным доверием. Через Янь Дэнина Чэнь Гэну удалось внедрить некоторых своих людей на службу в гоминьдановскую тайную полицию Шанхая. Таким образом, он фактически положил начало созданию системы партийной контрразведки внутри го- миньдановской охранки в Шанхае. С помощью Янь Дэнина удалось узнать, что явку выдал Бай Синь, который стал предателем. Выяснилось, что он был земляком Фан Чжэньбо, поддерживал с ним связь и помог организовать арест членов Военной комиссии ЦК. Бай Синь окончил школу Вампу (в составе первого выпуска), работал комиссаром учебного батальона 24-й дивизии, которой командовал коммунист Е Тин. Участвовал он и в советском движении в Хайлуфэне, возглавлявшемся Пэн Баем. В 1929 г. Бай Синь был послан на работу в Военную комиссию ЦК в Шанхае. У него было много секретных материалов, он знал явки и адреса членов комиссии. Узнав о его измене, Особый отдел ЦК предупредил всех, кто мог стать жертвой его предательства. Бай Сянь по решению Особого отдела был приговорен к смерти. Приговор был приведен в исполнение 11 ноября 1929 г.; как это происходило, подробно описал в своих воспоминаниях А.Г. Крымов: «Во второй половине дня 11 ноября 1929 г. Чэнь 1Ън приступил к руководству действиями бойцов “красного отряда”, возглавляемого Шао Дафу и Дань Чжунъюем, которые устроили засаду вокруг дома № 43. Ближе к вечеру к дому подкатила машина, Бай Синь в сопровождении Фан Чжэньбо и его братьев вышел к машине. Но не успел он приблизиться к ней, как бойцы “красного отряда” окружили всю группу и выстрели в Бай Синя. Первый выстрел, однако, не попал в цель. Бай Синь бросился бежать и стал отстреливаться. Его догнали и прикончили. В схватке были убиты также Фан Чжэньбо и его брат, один из охранников получил ранение. В конце улицы случайно оказавшийся там полицейский пытался задержать бойцов, его тоже убили»537.
Коммунистами была создана подпольная радиостанция для связи с Коминтерном и с провинциальными комитетами КПК538. В 1928 г. КПК было решено создать две подпольные радиостанции (одну в Шанхае, другую в Гонконге для связи с местными партийными организациями). Решили, что не¬


198
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
обходимо подготовить своих радистов. Обе радиостанции начали действовать с января 1930 г.539 (В 1931 г. две радиостанции работали в Шанхае. Радиосвязь существовала только с Центральным советским районом. Радиоустановка в северо-востчоном районе Китая была уничтожена во время наводнения. Направленный туда человек с новой радиоустановкой был арестован гоминь- дановцами в Ханькоу. На складе КПК в Шанхае имелось еще 6-8 радиопре- редатчиков и 13 приемников540.)
Для более эффективной борьбы с коммунистами спецслужбы США поставили своего агента Руса на пост начальника политотдела полицейского управления Международного сеттльмента. Однако Особый отдел установил связь с его секретарем Гэ Бахуа и получал через него нужные сведения, выплачивая ежемесячно по 500 юаней за предоставляемую информацию. Кроме того, у отдела было двое своих агентов среди детективов французского сеттльмента, которые оказывали коммунистам неоценимые услуги541.
Во второй половине 1929 г., после ликвидации Бай Синя, «красный отряд», насчитывавший около 40 человек и непосредственно подчинявшийся третьему сектору, стал грозной силой для предателей и провокаторов, а также для гоминьдановской контрразведки. Отряд был неплохо вооружен: револьверы, гранаты со слезоточивым газом, автоматы и даже пулеметы. В его распоряжении имелись легковые автомобили, мотоциклы и много велосипедов с фальшивыми номерами. Велосипеды служили самым удобным и маневренным средством передвижения в Шанхае, учитывая его маленькие улочки и скученность населения. В момент опасности велосипеды просто выбрасывались. «Красный отряд» работал в тесном взаимодействии с первым и вторым секторами отдела. К примеру, при созыве совещания или заседания сотрудники первого сектора подыскивали подходящее помещение, сотрудники второго — обеспечивали его безопасность и следили за действиями охранки, а бойцы из третьего сектора организовывали охрану: курсировали вокруг дома, переодетые лоточниками или разносчиками газет, следя за обстановкой вокруг. Проведение совещаний, пленумов, конференций в условиях жестокого террора — дело очень сложное и трудное, но куда сложнее было выявить провокаторов и предателей, прятавшихся в рядах КПК. Так, в апреле 1928 г. отдел не сумел предотвратить ареста члена политбюро ЦК КПК, одного из руководителей шанхайского рабочего движения Ло Инуна542. 15 апреля 1928 г. в 10 час. утра он был схвачен полицейскими, когда выходил из квартиры Хэ Цзясина на ул. Гордона в Международном сеттльменте (там находилась явка организации). Свидетелем этого события был будущий генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяопин. Он в этот день как раз пошел на встречу с Ло Инуном и, закончив с делами, вышел через черный ход. А в это время к парадным дверям подъехала полиция, чтобы арестовать Ло Инуна. Все это заняло меньше минуты543.


Глава 3. Советская разведка в Китае
199
В то время Янь Дэнъин еще не был назначен на ответственный пост в го- миньдановской охранке в Шанхае. Тем не менее Особому отделу удалось узнать через агентов внутри полиции сеттльмента о том, что провокаторами, предавшими Ло Инуна, были Хэ Цзясин и его жена Хэ Чжихуа. Они учились в КУТВ в 1926 г. Хэ Цзясин приехал в Москву из Франции, Хэ Чжихуа — из Германии. После возвращения из Москвы в Шанхай Хэ стал личным секретарем Ло Инуна, знал много явок и адресов ответственных работников ЦК. Он пошел на предательство и вступил в тайную связь с агентами западных секретных служб, вел переговоры с помощником начальника полицейского участка в Международном сеттльменте. За списки руководящих работников ЦК и их адреса он получил 20 тыс. долл. и заграничные паспорта для себя и жены. Первым он выдал Ло Инуна. Особым отделом делались попытки вызволить последнего, однако это им не удалось, так как Ло Инун был без суда и следствия расстрелян досрочно 21 апреля 1928 г. в западном пригороде Шанхая544 .
Перед отделом встала неотложная задача — уничтожить предателя и его жену. После очередной проверки и нового доказательства предательства супругов, бойцы «красного отряда» под командованием Чэнь Гэна ранним утром ворвались в номер гостиницы, где жили супруги, и застрелили Хэ Цзясина, а жену, которая спряталась под кровать, тяжело ранили, у нее был выбит один глаз. Для прикрытия операции около здания гостиницы группа подростков «забавлялась» взрывами мелких хлопушек и петард, чтобы заглушить звуки выстрелов545.
В декабре 1927 г. было решено внедрить несколько преданных и смелых коммунистов в органы спецслужбы Гоминьдана и иностранных сеттльментов. Чжоу Эньлай и Чэнь Гэн поручили Цянь Чжуанфэю, Ли Кэнуну и Ху Ди проникнуть в высшие органы гоминьдановской контрразведки. Эту операцию удалось реализовать благодаря личной связи Цянь Чжуанфэя с Сюй Эньцзэ- ном. Последний приходился двоюродным братом (по матери) Чэнь Лифу, был его самым доверенным лицом и занимался делами разведки и контрразведки. Сюй окончил Шанхайский институт путей сообщения, изучал в США электротехнику. В начале 1928 г. он работал в управлении радиосвязи при комитете строительства, возглавляемом Чэнь Лифу (который в прошлом был начальником управления телеграфом в провинции Чжэцзян). В то время Чэнь Лифу уже стал одним из лидеров Гоминьдана и безраздельно контролировал все дела спецслужб.
Летом 1928 г., когда Сюй Эньцзэн создал курсы по подготовке радистов, среди поступавших оказался и Цянь Чжуанфэй546.
Чэнь Лифу занимал должность начальника сектора расследования орготдела ЦИК Гоминьдана, который был создан в феврале 1928 г. Сектор занимался сбором информации и расследованием дел, связанных с фракционной


200
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
борьбой внутри Гоминьдана. С зимы 1929 г. в связи с усилением советского движения и укреплением влияния Компартии Чан Кайши поручил Чэнь Лифу и его сектору прежде всего заниматься вопросами борьбы с «красной опасностью». С тех пор сектор стал центральным органом по сбору информации и ведению подрывной работы, подбору и засылке провокаторов в ряды КПК и руководству их действиями. Отдел также вел следственные дела на арестованных коммунистов.
После того как положение Цянь Чжуанфэя укрепилось, в органы контрразведки Гоминьдана решили заслать еще одного надежного и смелого члена КПК — Ли Кэнуна547. История его знакомств с Цянь Чжуанфэем такова. В 1928 г. Ли Кэнун, спасаясь от преследований, вместе с Чжоу Эньлаем перебрался в Шанхай. В ноябре 1929 г., работая заведующим агитпропом Центрального района Шанхая, он случайно на съемочной площадке шанхайской кинофабрики познакомился с Цянь Чжуанфэем. Тот предложил устроить Ли Кэнуна в управление радиотехники и радиосвязи в качестве редактора программы новостей, передаваемой по радио. Для этого необходимо было сдавать экзамен. Ли Кэнун, серьезно подготовившись, блестяще его сдал. В декабре 1929 г. он был принят на указанную должность.
В конце декабря 1929 г. Сюй Эньцзэн был повышен в должности: стал начальником сектора общих дел орготдела ЦИК Гоминьдана и одновременно начальником сектора расследований. Он как-то сообщил Цянь Чжуанфэю о плане расширения системы спецслужб для усиления борьбы против коммунистов, который предусматривал подготовку и засылку провокаторов в ряды партии, переподготовку и использование предателей. По этим вопросам он хотел использовать Цянь Чжуанфэя. Тот дал согласие.
По приказу Чэнь Лифу Сюй приступил к созданию целой системы специальных карательных органов в долине Янцзы и по всей территории, входящей в сферу влияния Нанкинского правительства. В Нанкине были созданы оперативный штаб и секретная радиостанция для руководства разведывательной и подрывной работой не только против КПК, но и против всех имеющихся оппозиционных партий и группировок. Сюй Эньцзэн назначил Цянь Чжуанфэя на должность своего секретаря в этом высшем органе секретной службы. Первым делом Цянь приступил к созданию сети легальных информационных агентств для выполнения секретных осведомительных заданий. Так возникло агентство информации «Миньчжи» в Нанкине, начальником которого стал Ху Ди. Агентам КПК удалось достать секретные шифры го- миньдановской разведки и передать их сотрудникам Коминтерна.548
Порядок передачи нужной информации был таков: Цянь Чжуанфэй из Нанкина передавал сообщения Ли Кэнуну в Шанхай, а последний держал постоянную связь с Чэнь Гэном, который докладывал обо всем Чжоу Эньлаю и ЦК.


Глава 3. Советская разведка в Китае
201
Такие действия коммунистов вынудили гоминьдановские власти пойти на более тщательную организацию и усиление своих разведывательных органов.
«Чан Кайши все больше полагается на собственную секретную службу, которую он начал создавать после подтверждения известий о переходе Те У (так называли гоминьдановских агентов китайские коммунисты. — В.У.) на службу к нашим друзьям (коммунистам), — говорилось в секретной шифровке, посланной нашими разведчиками из Китая в Москву. — Чан очень осторожно подбирает людей в новую службу, но боится повторить прежние ошибки. С каждым из кандидатов на руководящие должности он беседует лично, разговор длится более часа. Как отмечают наши информаторы, люди — как правило, окончившие в свое время военную школу Вампу. Но конкретные имена так и остаются нам неизвестны»549.
В конце декабря 1931 г. Чан Кайши принял решение создать новую разведывательную организацию во главе с Дай Ли, так называемую «Группу десяти»: Группа расследований и коммуникации при Военном комитете Гоминьдана (Group of investigation and communication of the KMT military committee)550.
Так как людям Чан Кайши опыта не хватало, решили набрать в разведывательную организацию китайцев, которые прошли обучение в Советском Союзе и были хорошо знакомы с методами работы ЧК и ОГПУ и могли поднять уровень разведывательной работы до современного японского или советского551.
У Дай Ли была идея создать специальную разведывательную школу. Вначале он предложил Чан Кайши создать разведывательные курсы из слушателей, окончивших военную школу в Нанкине. Чан Кайши согласился. Были созданы трехмесячные курсы, куда набрали около 50 выпускников школы Вампу. Было выпущено три выпуска таких курсов. Фактически на их базе была создана разведывательная школа. Там работали несколько человек из тех, кто раньше учился в Германии и Японии и овладел методами разведки этих стран. Дай Ли стал принимать на курсы молодых девушек, считая, что из них могут получиться отличные разведчицы. Сохранилась фотография, на которой запечатлен Дай Ли вместе с молодыми слушательницами женской баскетбольной команды разведывательной школы при Военно-статистическом бюро Гоминьдана.
После 1933 г. отделения гоминьдановской разведки были созданы в Восточном, Северном, Центральном и Южном Китае, а ее филиалы — почти в каждой провинции. Совершенствовалась разведывательная структура, были созданы: агентурный отдел (цинбао кэ), отдел судебной деятельности (сыфа синдун кэ), общий отдел {цзуну кэ), отдел электронной связи (дяньсюнь кэ), отдел связи (цзяотун кэ), секретариат (шуцзи ши). Представители гоминьдановской разведки были посланы на работу в Японию, Корею, США, Герма¬


202
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
нию, Италию, Вьетнам552. Все они работали под вымышленными именами и псевдонимами. Была создана система взаимной слежки.
В 1934 г. Чан Кайши официально назначил директором «отдела расследований» (Дяога Кэ) Дай Ли, который и стал возглавлять военную разведку и контрразведку Гоминьдана553.
В 1936 г. Чан Кайши официально открыл Центральную полицейскую школу, где также обучали и разведделу.
После создания Центрального бюро расследований и статистики в Москву из Китая пришла следующая секретная шифровка: «Разведка Чан Кайши — “Центральное бюро расследований и статистики”. Службу возглавил генерал Тай Ли (читай Дай Ли. — В.У.). По нашим данным, до революции 1911 г. он служил в тайной полиции, имеет большой опыт по созданию сети осведомителей, не остановится перед физической расправой над противником.
Тай Ли очень деятелен: может недосыпать, может недоедать и работать по 24 часа в сутки. Он обладает хорошей памятью на имена и события. Очень внимателен в работе над документами. К Чану относится с большим уважением и почтением, предан ему»554.
Значительно усилились репрессии гоминьдановцев против коммунистов. Серия провалов в Шанхае последовала с декабря 1930 г. по весну 1931 г. Приведем отрывок из доклада по этому вопросу П.А. Мифа «Положение в Китае и развитие Китайской Компартии» на расширенном заседании коллегии Восточного секретариата ИККИ, сделанного 7 мая 1931 г. «Условия работы очень тяжелые. 10 декабря (1930 г. — В.У.) провалилась наша вторая типография, причем были захвачены почти все наши коммунисты-печатники, принимавшие участие в выпуске газеты. Это поставило нашу партию в очень тяжелое положение. На следующий день, в связи с годовщиной Кантонского восстания и демонстрацией по этому поводу, было арестовано на улице шесть наших товарищей. Через два дня снова провал. (Далее в тексте вычеркнуто: 17 декабря провалилась радиошкола. Я сообщаю только о тех фактах, которые были опубликованы в пегати и которые я, таким образом, имею возможность разгласить. — В.У.) В тот же день был арестован секретарь партии Сян. 20 декабря был арестован секретарь окружного комитета, затем в Гонконге было арестовано 20 чел., а в Шанхае была арестована женщина-курьер, которая приехала с почтой из советского района. Одна должна была проглотить привезенное ею письмо.
В январе. 10 января начались провалы уже после IV пленума. И это — момент наибольших провалов. Конец января был самым тяжелым моментом для партии...


Глава 3. Советская разведка в Китае
203
Февраль. 10 февраля провалилась частная типография, где мы печатали свой материал. 18 февраля в Шанхае было арестовано 27 наших товарищей. Это были люди, примыкавшие к правой группировке. На следующий день в том же Шанхае было арестовано еще 9 человек. На следующий день было арестовано 5 активистов, а в Гонконге было арестовано 20 чел. В тот же день были прерваны все связи, которые очень медленно восстанавливаются. ...11 марта 31 чел. был арестован в Шанхае, в Чикиане (так в тексте, возможно, речь идет о Цзюцзяне. — В.У.) было арестовано 30 чел. 18 марта было арестовано 5 наших товарищей, проводивших работы среди аннамитских войск. А потом было арестовано еще 10 чел. ...По последним подсчетам, за последние три месяца в Шанхае было арестовано 103 активиста районного масштаба»555.
22 июня 1931 г. был арестован член ЦК КПК и ее генеральный секретарь Сян Чжунфа.
Как писала дочь Дэн Сяопина Маомао, «Сян Чжунфа, бывший прежде простым рабочим, не обладал ни серьезными политическими знаниями, ни организаторскими способностями. Генеральным секретарем КПК он стал исключительно по протекции Коминтерна. ...Сян Чжунфа никогда не соблюдал дисциплины, более того, даже взял себе в наложницы женщину из публичного дома»556. «Когда товарищ Чжоу Эньлай узнал об этом, — рассказывала жена Жэнь Биши, — он попросил мою мать пожить с этой женщиной, чтобы наблюдать за ними. Эньлай тогда решил переправить Сян Чжунфа в советский район, и поэтому поселил его наложницу в гостиницу, а самого Сян Чжунфа — у себя дома, предупредив, чтобы тот не выходил на улицу. Но Сян Чжунфа, воспользовавшись отсутствием Эньлая, однажды (21 июня 1931 г. —
В.У.) тайком отправился навестить свою подружку и остался у нее. На другой день он вызвал такси, но был опознан шофером, который тут же сообщил все полиции, и Сян Чжунфа арестовали»557. Это произошло 22 июня 1931 г. Французская полиция выдала его гоминьдановской контрразведке. А уже 24 июня Сян Чжунфа изменил партии. Это стало известно от бывшей подпольщицы Хуан Динхуй (Хуан Мулань). «Я сидела в кафе со знакомым адвокатом, с нами был еще один друг, работавший переводчиком в следственном управлении, — вспоминала она. — Он сказал, что арестован главарь компартии, за которого гоминьдан посулил награду в сто тысяч юаней. Он из Хубэя, шестидесяти с лишним лет, у него золотые зубы, на руках девять пальцев, с красным носом пьяницы, и вообще неженка: пользуется лифтом, страдает от несварения желудка. Я услышала и обомлела: так это же Сян Чжунфа? Я сразу же через Пань Ханьняня доложила обо всем этом Кан Шэну. В тот же день вечером, в одиннадцать часов, несколько человек — Чжоу Эньлай, Дэн Инчао558, Цай Чан559 — переехали во французский отель. В час ночи работники Особого отдела, вооруженные дубинками, были размещены вок¬


204
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
руг дома, в котором жил Эньлай. Они видели, как туда прибыла полиция вместе с Сян Чжунфа, у которого был ключ от входной двери. Он сам отпер дверь — но дом был уже пуст! Но это была уже настоящая опасность!»560.
Сразу же после ареста Сян Чжунфа шанхайская полиция сообщила в штаб-квартиру в Нанкине, что арестован главарь коммунистов. Чан Кайши, в то время находившийся в Лушане, прочитав телеграмму о поимке главаря КПК, приказал его немедленно расстрелять. Однако Сян Чжунфа заговорил, и из Шанхая была отправлена вторая телеграмма с сообщением, что арестованный «раскалывается». Неожиданно пришел приказ Чан Кайши о расстреле, который и был немедленно, 24 июня 1931 г. исполнен561.
В английском Сянгане погиб Цай Хэсэнь, в июне 1931 г. были арестованы заведовавший отделом пропаганды ЦК КПК Ло Циюань, руководящий работник этого же отдела Юань Баоань и еще 20 коммунистов, ведавших распространением партийных документов, захвачены подпольная типография, печати и конфисковано много литературы562. В августе был схвачен руководитель боевых дружин Особого отдела ЦК партии Ван Шидэ563. Были арестованы также кандидаты в члены Политбюро ЦК Гуань Сянинь коммунисты Лин Цзухань, У Юйчжан и Се Цзюэцзай. Только взятка французской полиции спасла их от передачи в руки гоминьдановской разведки (они была освобождены и уехали в советские районы)564.
В Хубэе националисты схватили жену командира Красной армии Сюй Хайдуна и продали ее какому-то местному богачу в качестве наложницы. Более шестидесяти других его близких и дальних родственников, включая детей и младенцев, были выслежены и зверски убиты565. Несколько раньше, в ноябре 1930 г. после неудачной попытки Мао Цзэдуна захватить Чанша гоминьдановский губернатор приказал обезглавить его супругу Ян Кайхуй. Ее родственникам удалось тайно спрятать трех сыновей Мао и переправить их в Шанхай, где несколькими месяцами позже младший, четырехлетний Ань- лун, умер по слухам от дизентерии. Националисты не поленились даже перекопать могилы родителей Мао Цзэдуна.
По данным журнала «Буэрсайвэйкэ» («Большевик»), к началу 1931 г. общее число коммунистов в Шанхае сократилось до 1 тыс., в Ухане их было не более 70, в Тяньцзине — менее 20566.
Китайское отделение МОПР сообщало, что только за три месяца (август- октябрь) 1930 г. были убиты 140 революционеров, в том числе много рабочих567.
В связи с арестом Сян Чжунфа, а также тем, что часть членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПК (руководитель Всекитайской федерации профсоюзов Сянь Ин, Чжан Готао, Гуань Сянъин) и работников аппарата ЦК (Ся Си, Шэнь Цзэминь и др.) выехали на работу в советские районы, в конце июня 1931 г. состав руководства ЦК КПК был изменен. Политбюро ЦК


Глава 3. Советская разведка в Китае
205
КПК возглавил Ван Мин568, орготдел ЦК — Чжан Вэньтянь569, центральные органы печати партии — Ван Цзясян570, женский отдел — Мэн Циньшу (жена Ван Мина), профотдел — Чжоу Цидунь, военный отдел по-прежнему возглавлял Чжоу Эньлай571.
Поскольку деятельность ЦК партии в Шанхае становилась все более и более затруднительной и опасной, члены ЦК стали пробираться в советские районы. Чжоу Эньлай в декабре 1931 г. покинул Шанхай и перебрался в Центральный советский район Цзянси. В советские районы были переправлены также известные руководители рабочего движения Шанхая Се Цзюэцзай (редактор популярной рабочей газеты «Шанхай бао», ликвидированной при лилисаневшине) и Линь Цзухань572. В 1932 г. Шанхай покинул Лю Шаоци. Видимо, деятельность Чжоу Эньлая очень мешала гоминьдановским разведывательным органам, упустив его в Шанхае, они решили отыграться, сфабриковав фальшивку, которая попортила довольно много крови Чжоу Эньлаю уже в ходе «культурной революции». И к этому, насколько нам известно, приложил руку Кан Шэн.
В феврале 1932 г. в 20 шанхайских газетах, в тяньцзиньской «Дагунбао» и даже в газетах, издававшихся в Маньчжоу-Го, почти одновременно (16 и 17 февраля) было опубликовано так называемое «заявление» от имени 234 коммунистов во главе с Чжоу Эньлаем об их выходе из Компартии из-за несогласия с политикой создания советских районов и Красной армии, а также с политикой Советского Союза и о переходе их на сторону Гоминьдана. Для разоблачения этой фальшивки Компартии удалось поместить 22 февраля 1932 г. во влиятельной шанхайской газете «Шэньбао», имевшей самый большой тираж в городе, невинное на первый взгляд коммерческое объявление, что некий У Хао (широко известный литературный псевдоним Чжоу Эньлая) продолжает оставаться на своей прежней работе, о чем извещает своих клиентов573. Не успокоившись, гомньдановская печать несколько раз сообщала и о смерти Чжоу Эньлая.
Чан Кайши приступил к формированию внутри партии Гоминьдан более узкой организации по принципу личной преданности ему. В конце 1931 г. Чан Кайши собрал в Ханчжоу группу молодых офицеров, которая стала ядром этой организации. Она была создана в Нанкине в марте-апреле 1932 г. и официально носила несколько названий: Общество китайского возрождения (Чжунхуа фусин шэ), Союз революционных молодых товарищей (Гэмин цин- нянъ тунгжи хуй), Общество идущих до конца (Лисин шэ) или неофициальное Общество «синерубашечников» (Линьи шэ). Организация имела полусекретный характер, большинство ее членов были молодые люди в возрасте от 20 до 30 лет, выходцы из провинций, расположенных вдоль Янцзы. Чан Кайши возглавлял военную школу Вампу (Хуанпу), когда эти молодые люди там учились. Поэтому выпускники школы оказались в центре новой организации.


206
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Идейным вдохновителем ее был Лю Чэньсунь. Свои взгляды он изложил в эссе под названием «Несколько идей по реформе Гоминьдана». Объявляя Гоминьдан моральным банкротом, лишенным революционного настроя, Лю признавал, что «выбросить его в утиль» было бы непрактично по причине легитимности власти партии. Кроме того, упразднение Гоминьдана могло бы, по его мнению, спровоцировать «большую свару». Лю предлагал «сохранить старую раковину партии», но создать в ее недрах «корпус хлопчатобумажных одежд» (буи цюань). Его членами должны были стать люди, целиком и полностью посвятившие себя революции, готовые жертвовать всем ради страны и народа, отвергающие материальные блага. В программе «синерубашечни- ков» приоритетной задачей объявлялась защита национальных интересов: «Нация превыше всего и священна». Каждый человек должен выполнять свой долг перед отечеством, а не разглагольствовать о своих правах. В их программе особое внимание уделялось милитаризации образования, оно должно было начинаться еще с дошкольного воспитания, чтобы с детства развивать интерес к военным действиям. Моделью для учеников средней школы должно было служить движение немецкой молодежи, очевидно, в качестве образца брался гитлерюгенд: военная форма, физические тренировки и боевой дух. По замыслу организаторов общества, государство впредь должно воспитывать не «книжников», мечтающих о чиновничьей карьере, а людей с трудовой закалкой. Для этого учащиеся старших классов получат возможность часть времени работать на фабриках или участвовать в сельскохозяйственных работах574.
Главная роль в осуществлении поставленных целей отводилась лидеру, повиновение которому провозглашалось безоговорочным, каждый должен был «жить и умереть с ним искренне и без колебаний»575. Таким образом, программа нового общества отлично подходила амбициям Чан Кайши и могла создать ему культ «великого лидера», которому абсолютно все должны повиноваться. Культ личности Чан Кайши уже стал принимать самые уродливые формы. На военных совещаниях, где присутствовали порой сотни офицеров, при каждом упоминании имени председателя Чан Кайши — «Чжуси\» — все вскакивали со своих мест. И это проходило не только в присутствии самого Чан Кайши. В кинотеатрах перед началом демонстрации каждого фильма на экране появлялся портрет генералиссимуса на фоне гоминьдановско- го знамени. И плохо приходилось тому, кто «забывал» встать перед священным обликом генералиссимуса. В общественных местах все чаще стали появляться портреты Чан Кайши, и люди, останавливаясь перед ними, склонялись в низком поклоне.
Организация «синерубашечников» по своей структуре напоминала концентрические круги. В центре — руководящий орган «Общество ответственных действий». Чан Кайши стал главой «Общества» с резиденцией в Нанкине.


Глава 3. Советская разведка в Китае
207
Рядом с ним действовало «13 старших хранителей», а среди них — наиболее влиятельные — Дай Ли, Кан Цзэ, Дэн Вэньи. Второй круг — «Революционная молодежная ассоциация» и «Революционная ассоциация солдат». Третий круг составляли массовые общественные организации, открытые для свободного вступления: Ассоциация лояльных патриотов, Молодежная ассоциация зарубежных китайцев, Общество возрождения Китая576.
«Синерубашечники» проповедовали основные догмы конфуцианства как исконно китайского учения. Они выступали за создание наряду с частным сильного государственного сектора экономики, за развитие промышленности и сельского хозяйства и отстаивали принцип всеобщей милитаризации. В целом на это националистическое и террористическое движение заметное влияние оказал европейский фашизм. Фашистские режимы в Италии и Германии были восприняты радикально настроенными членами Гоминьдана как «передовые и эффективно действующие системы». Чан Кайши заявил, что фашизм — это то, в чем «сейчас нуждается Китай». «Синерубашечники» создавались по образу нацистских «коричневых рубашек».
Контроль «синерубашечников» проник в различные общественные организации безопасности, насаждавшиеся Чан Кайши, например в нанкинскую полицию, Управление общественной безопасности и другие ведомства.
«Синерубашечники» прославились лишь своими террористическими действиями против передовой интеллигенции, против всех неугодных «вождю», устранением родственников «красных коммунистических» лидеров. Организатором террора был глава особого отдела Общества возрождения Дай Ли, прозванный позже «китайским Гиммлером».
Численность рядов «синерубашечников» достигала 10 тыс. человек577. К концу 1932 г. были учреждены отделения этой организации в каждом крупном городе и в сельских центрах.
В конце августа 1932 г. «синерубашечники» разгромили помещение Антиимпериалистической лиги в Шанхае и обстреляли находящихся в нем членов лиги. Были арестованы некоторые прогрессивные деятели китайской литературы и искусства. Ими из дома № 7 по улице Цисань-роуд в Шанхае была похищена прогрессивная писательница Дин Лин. Ходили даже слухи, что ее заживо зарыли в землю. К счастью, они не подтвердились, Дин Лин была только переправлена в Нанкин, где долгое время содержалась под стражей578.
Вот как характеризовал организацию «синерубашечников» А. Эверт в докладе И.А. Пятницкому в начале декабря 1933 г.: «Чан Кайши внутри Гоминьдана организует фашистскую группу — “Ассоциацию синерубашечников”. Эта организация насчитывает 3000 членов. Ее цель: до 5-й конференции Гоминьдана (имеется в виду V съезд Гоминьдана, проходивший в Нанкине с 12 по 23 ноября 1935 г. — В.У.) полностью подчинить его себе и установить более жесткую диктатуру Чан [Кайши]. Для этого старые генера¬


208
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
лы должны подвергнуться более жесткому контролю, а армия должна стать фашистской; внутри Гоминьдана ликвидируются группировки, вся организация должна также быть поставлена под контроль синерубашечников. Существующую систему руководства должен сменить единый партийный вождь (как во времена Сунь Ятсена). Чан Кайши должен в Китае играть роль Муссолини. Эта организация выдвигает следующие национал-социалистические лозунги: 1. Аграрная реформа. 2. Борьба с иностранными захватчиками, против неравноправных договоров. 3. Развитие промышленности (для этих целей иностранные займы; часть из них должна быть использована на поддержание фашистской организации). 4. устранение конфликта между рабочими и капиталистами. 5. Укрепление армии и ее реорганизация на базе всеобщей воинской повинности. 6. Равенство полов и т.д.
Члены ассоциации направляются в Италию и Германию для изучения фашистского движения в этих странах»579.
(Общество «синерубашечников» было распущено весной 1938 г.580)
Борьбу с китайскими коммунистами вел и «АБ-Союз», название составлено по главным буквам английского слова «Anti-Bolshevik Leage» (Антибольшевистский союз); по-китайски это звучало «Эм Би-туань». Он был основан правыми гоминьдановцами во главе с Дуань Сипыном в Цзиани в 1926- 1927 гг. в уханьский период китайской революции. Дуань был студентом Пекинского университета, принимал участие в движении «4 мая». Мао Цзэдун познакомился с ним, когда работал в библиотеке Пекинского университета в 1918-1919 гг. Позднее Дуань Сипын был заместителем министра просвещения гоминьдановского правительства581. «АБ-Союз» использовали специальные органы Чан Кайши в борьбе с коммунистическим движением в Китае, засылая в руководящие партийные, советские и военные органы КПК свою агентуру. Особенно активно «АБ-Союз» действовал в провинции Цзянси. Он пытался использовать отдельные ошибки и промахи руководства КПК в организации коммунистического движения, а также внутрипартийную борьбу в КПК.
Активная борьба с «АБ-Союзом» в Юго-Западной Цзянси началась еще весной 1930 г. По данным Лю Шици582, весной 1930 г. были раскрыты и ликвидированы организации «АБ-Союза» в советских районах Юго-Западной Цзянси. Это было использовано для мобилизации масс на борьбу с «эйбис- тами» и другими контрреволюционными организациями. Были организованы специальные митинги и массовые демонстрации по борьбе с антибольшевистским союзом, усилены агитация и пропаганда. Обманутым рядовым членам «АБ-Союза» было обещано помилование, если они придут с повинной.
В ходе борьбы с антибольшевистским союзом были разоблачены «эйби- сты» и среди партийных, советских и комсомольских организаций (в частно¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
209
сти, «эйбистом» оказался один из помощников Лю Шици — зав. культурно- массовым сектором Особого комитета партии). В связи с этим ряд партийных организаций Юго-Западной Цзянси прекратил прием новых членов в КПК, чтобы «эйбисты» не проникли в ее ряды. А. Смэдли в своей книге «Великий путь: жизнь и времена Чжу Дэ» приводила данные о том, что Чжу Дэ якобы занимался разбором материалов гоминьдановской полиции в Цзиани и обнаружил зашифрованный список членов «АБ-союза», действовавших в советских районах, хотя у некоторых историков это вызывает сомнение.
Борьба с антибольшевистским союзом продолжалась в течение всего 1930 г.
В условиях окружения коммунистов гоминьдановскими войсками борьба против контрреволюции и усиление бдительности были жизненной необходимостью. В то же время ссылки на подавление контрреволюционеров давали возможность карьеристским и нечистым на руку элементам в КПК прикрывать устранение своих идеологических и политических противников. К примеру, хорошо известно, что деятельность «АБ-Союза» была использована Мао Цзэдуном в конце 1930 г. в качестве предлога для организации новой массовой чистки Красной армии, партийных и советских организаций Юго-Западной Цзянси, для физической расправы со своими оппонентами и противниками. Уже к октябрю, когда отряд Красной армии захватил Цзиань, более тысячи коммунистов в юго-западных районах провинции Цзянси были приговорены партией к смерти как «тайные агенты “АБ-Союза”». В каждой воинской части были созданы «комитеты по борьбе с контрреволюционными элементами». Вот только один отрывок из воспоминаний командира дивизии, ставшего впоследствии одним из высших военачальников НОАК, Сяо Кэ, наглядно показывающий масштабы чисток в армии: «В то время почти все силы я отдавал проблеме агентов Гоминьдана. В своей дивизии были расстреляны шестьдесят человек. Дивизионный партком принял решение прибавить к ним еще столько же. На следующее утро я отправился на доклад в Военный совет 4-й армии. Там мне заявили: “Вы и так уже хорошо поработали. В отношении тех, чье рабоче-крестьянское происхождение не вызывает сомнений, можно ограничиться лишь признанием...” Когда я вернулся в расположение дивизии, арестованных уже вели на казнь. Я предложил парткому отложить ее и вновь рассмотреть их дела. В результате более тридцати человек были освобождены, но оставшихся расстреляли. Всего же из семи тысяч личного состава 4-й армии на казнь отправились от тысячи трехсот до тысячи четырехсот человек»583.
Из страха показаться слабовольными политработники пытались превзойти в своем рвении друг друга. Один из них приговорил к расстрелу четырнадцатилетнего подростка — за обеды, которые тот приносил офицерам, позже разоблаченным как «агенты Гоминьдана». Мальчика спасло только вмеша¬


210
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
тельство политкомиссара армии. После допроса командира одной из рот перестало существовать все его подразделение. Чуть более недели ушло на то, чтобы почти 4,5 тыс. бойцов и командиров Первой фронтовой армии призналось в тайных связях с Гоминьданом. Более 2 тыс. из них были расстреляны584.
Не меньшую роль, чем «Общество китайского возрождения», играла в гоминьдановском Китае и клика «Си-Си» (по звучанию начальной буквы фамилий братьев Чэнь Лифу и Чэнь Гофу, группировка называлась «Си Си пай») («Central Club»), основанная Дай Цзитао как «Центральный клуб» еще в ноябре 1929 г., руководимая братьями Чэнь Лифу и Чэнь Гофу. «Центральный клуб» объединял в своих рядах представителей высшего и среднего эшелона гоминьдановской бюрократии. С его помощью контролировались центральный партийный аппарат Гоминьдана и партийная разведка (Отдел расследований и статистики Орготдела ЦИК Гоминьдана, занимавшийся борьбой с КПК). «Си-Си» тесно координировала свою деятельность с политической разведкой — ЦБРС, опиралась на Нанкин, Шанхай, провинции Цзянсу, Чжэцзян, Аньхуй.
Братья контролировали средства массовой информации, образование. Чэнь Лифу, обладая такими рычагами власти, держал в узде партийные кадры, он приобрел известность также как идеолог, пропагандист национальной доктрины «философия жизни», прослыл архитрадиционалистом, высоко чтившим конфуцианские моральные ценности.
«Империалистические советники и хозяева систематически учат Гоминьдан, как бороться с ККП (КПК. — В.У.). Что Гоминьдан усваивает уроки своих империалистических хозяев, видно из того, как он зверски и беспощадно проводит небывалый в истории белый террор против коммунистов, — говорилось в секретном “Письме Восточного секретариата ИККИ в ЦК КПК о конспирации” от 16 апреля 1932 г. — В Нанкине существует специальный орган (КК) (имеется в виду “Си Си пай”. — В.У.) по борьбе с КПК, который выпускает несколько специальных журналов (“Полумесячник по истреблению коммунистов”, “Путь к свету”, “Против Японии и антисоветская Россия” и т.д.) против нашей партии.
В Наньчане существует специальный аппарат для организации контрреволюционных групп в советских районах во главе с Дэй Си-луном (вероятно, речь идет о Дуань Сипэне. — В.У.), в Цзянси они организуют “АБ [союз]”, в Фуцзяни — “СД[П]” (имеется в виду так называемая Социал-демократическая партия Китая, действовавшая в провинции Фуцзянь в конце 20-х — начале 30-х годов — В.У.), в Южной Хунани — “Общество по половому вопросу”, в Западном Хубэе, Хунань-Аньхуй-Хэнаньском пограничном районе — “Гоминьдановское реорганизаторство” (здесь речь идет о реорганизациона- листах, подготовивших восстание против советской власти в Хубэй-Хэнань-


Глава 3. Советская разведка в Китае
211
Аньхуйском районе. Их заговор был раскрыт и группировка разгромлена в сентябре 1931 г.585 — В.У.) и т.д.
В Шанхае под руководством Гу Шуньчжана, Ян Ху, Фэн Цзюйпо и других организуют особые кружки провокаторов и изменников нашей партии, в которых преподают методы борьбы с компартией.
В Бэйпине и Тяньцзине при помощи изменников Чжан Кайюня, Ляо Ху- анпина, Пань Вэнью и других Чжан Сюэлян, Янь Сишань организуют специальные группы и печать для тех же целей»586.
В ноябре 1932 г. гоминьдановскими службами был арестован кандидат в члены ЦК КПК, член Президиума и Политсекретариата ИККИ Хуан Пин587. Недавно рассекречен любопытный документ, хранившийся в Коминтернов- ском архиве, — «Отчет американского журналиста Гарольда Айзакса588 о беседе Сун Цинлин с Хуан Пином 6 апреля 1933 г.» Мы приведем его почти полностью. «Когда Ло Вэньгань589, министр юстиции, приехал в отель (имеется в виду отель “Янцзыцзян” в Нанкине. — В.У.) повидаться с делегацией Китайской лиги [защиты] гражданских прав, он отказался разговаривать с кем-либо, кроме Сузи (г-жа Сунь Ятсена Сун Цинлин). Сузи хотела иметь свидетеля и настояла на том, чтобы с ней пошел Ян Цюань590. Они отправились на квартиру Ло [Вэньганя]. После беседы о всех требованиях лиги — освобождение политзаключенных, приличное обращение в тюрьмах, отмена пыток, свобода слова, печати, собраний и организаций и требования об освобождении пяти заключенных (Ло Дэнсянь [Ляо Чэнчжи], Юй Вэньхуа, Чэнь ГЪн и Чэнь Шуин) и непредании их военному суду — Ло [Вэньгань] сказал, что эти заключенные находятся в руках Гоминьдана, который имеет власть над всеми, даже над юстицией, и что это не в его власти. Он просил за них, но Гоминьдан заявил, что они желают их сохранить, что они разговаривают с ними и хотят заставить их работать для Гоминьдана. Тогда Сузи перешла к делу Хуан Пина и выразила желание повидаться с ним. Ло Вэньгань заявил, что Хуан Пин никогда не был в его распоряжении, что Гоминьдан распоряжается всем, даже юстицией. Сузи протестовала против этого и сказала, что юстиция должна быть независимой. Ло [Вэньгань] сказал, что он ничего не знает о Хуан Пине, но Сузи попросила его помочь ей добиться свидания. Ло [Вэньгань] позвал своего секретаря и велел ему помочь устроить свидание. Секретарь колебался, и видно было, что он не хочет делать этого не потому, чтобы он был против этого, но из-за страха перед Гоминьданом. Он сказал, что Хуан Пин не находится в помещении Гоминьдана, а живет на частной квартире. Сузи все же настаивала на свидании.
Когда Ван Цзинвэй приехал в отель с визитом к делегации, Сузи снова подняла вопрос о Хуан Пине после предъявления общих требований лиги по другим вопросам. Ван [Цзинвэй] ответил, что Хуан Пин жив и здоров и что он постарается устроить Сузи свидание с ним. Он обещал устроить это в тот


212
В.И. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
же вечер, но вечер прошел, а сделано ничего не было. Так Сузи и осталась ни с чем, но на следующее утро (6 апреля) один из секретарей Ван Цзинвэя сообщил, что человек по имени Чан Цзончан или что-то в этом роде (так в документе, на самом деле Чжан Цун. — В.У.) приедет в отель около 11 часов утра и проводит ее к Хуан Пину. Немного позже 11 часов кто-то постучался в ее дверь и спросил, где можно видеть делегацию. Когда она открыла дверь, она увидела мужчин, стоящих в вестибюле, она приняла их. Тогда один их них заявил, что они привели к ней Хуан Пина. Сузи запротестовала, заявив, что она просила, чтобы ее допустили к нему. Говорящий был примерно одного роста с Хуан Пином (овальное лицо, в очках, очень белые зубы, похожие на зубы животного), он зло и насмешливо улыбался. Ему было на вид 28-30 лет. Он ответил Сузи:
“Я получил распоряжение доставить к Вам Хуан Пина, и я должен повиноваться”.
Сузи: Который Хуан Пин?
Человек указал на одного из присутствовавших, и Сузи увидела, что он точно соответствует описанию Хуан Пина.
Сузи: Я требую, чтобы все, кроме Хуан Пина, вышли из комнаты. Я хочу разговаривать с ним с глазу на глаз.
Говоривший сделал очень сердитый и злой вид и ответил: “Нет, согласно приказу я привел его сюда, и у меня имеется распоряжение не оставлять его одного. Он может говорить совершенно свободно и по собственному усмотрению отвечать на любые вопросы”.
Сузи настаивала, что если Хуан Пин свободный человек и в состоянии говорить, то она должна поговорить с ним наедине. Она обратилась к говорившему: “Я поставляю в известность Вашего начальника Ван Цзинвэя, что Вы отказали мне в праве беседовать с Хуан Пином”.
Говоривший страшно разозлился. Наконец, спор между ним и Сузи принял такую острую форму, что Ян [Цюань] попытался вмешаться. Ян [Цюань] попросил всех, за исключением Хуан Пина, выйти из комнаты, а когда начальник охраны отказался, Ян попросил тогда двух других мужчин выйти, а вместе с ними и всех остальных. Все вышли, за исключением одной девушки, подруги Сузи.
Сузи обратилась к начальнику охраны: “Кто Вы?”.
Лин Кан: Мое имя Лин Кан (так в документе. Возможно. Линь Ган. — В. У.).
Сузи: Я требую, чтобы Вы оставили комнату. Ван Цзинвэй сказал мне, что я смогу говорить с Хуан Пином, и если он свободный человек, а Вы говорите, что он свободен, он может разговаривать со мной свободно и наедине.
Лин Кан: Мы не можем оставить его, потому [что] коммунисты хотят его убить за его разоблачения. Его жизнь находится в опасности. Мы должны охранять его.


Глава 3. Советская разведка в Китае
213
Сузи: Я некоммунистка. Вы это прекрасно знаете. Я приехала сюда не с целью убить Хуан Пина. Вы по этой причине боитесь оставить его со мной?
Лин Кан саркастически и нагло улыбнулся: “Поскольку Вы являетесь матерью страны (муж ее Сунь Ятсен был объявлен Гоминьданом отцом государства, следовательно, она была матерью. — В.У.), мы сделаем для Вас все. Мы можем даже привести к Вам всех коммунистов, предавших свою партию, а их очень много, и доставить Вам удовольствие свидания с ними. Но я имею строгий приказ не покидать Хуан Пина”.
Еще долго продолжались пререкания между ним и Сузи, и Сузи так и не удалось повидаться с Хуан Пином наедине. Она как раз подготовила свою подругу для такого случая, как этот, и теперь девушка подошла и попыталась отвлечь внимание Лин Кана беседой с ним. Но он уселся как раз рядом с Сузи и не сводил с нее глаз, следя за ее руками, ногами самым бесстыдным образом, наблюдая в то же время и за Хуан Пином, который тоже сел.
Сузи повернулась к Хуан Пину и спросила его по-английски: “Вы Хуан Пин?”
Хуан Пин не смотрел ей в лицо, хотя она и хотела этого. Он опустил голову, являя картину полного уныния, подавленной воли. Он ответил по-английски: “Да”.
Сузи: Вы учились в Шанхае в Университете Сэнт Джон?
Хуан Пин: Нет, в баптистском колледже.
Тогда вмешался Лин Кан и сказал Сузи: “Вы можете спрашивать его о чем угодно, и он имеет право точно ответить правду”.
Тогда Сузи поняла, что Лин Кан знает английский язык, и она сказала: “Вы владеете английским языком, не так ли?”
Лин Кан: Да, я знаю английский, французский и русский яз[ыки], особенно хорошо русский. Я делаю все переводы.
Отсюда Сузи поняла, что он не знает немецкого яз[ыка]. Тогда она повернулась к Хуан Пину и сказала по-немецки: “Вы Боровский (псевдоним Хуан Пина в СССР. - В.У.)?”
Он медленно наклонил голову и ответил тихим голосом на плохом немецком языке: “Да, это я”.
Сузи: Говорят, что Вы предали свою партию. Правда ли это?
Хуан Пин (избегая встречаться с ее глазами): Да, это правда.
В этот момент в комнату вошел Ян Цюань, оставив других за дверью.
Сузи, обращаясь по-английски к Хуан Пину, спросила: “Как Ваше здоровье?”
Хуан Пин: Я здоров.
Сузи: У Вас очень плохой вид.
Лин Кан (раздраженно): Его здоровье теперь прекрасно. Но оно не было таким в первое время, когда он приехал из Тяньцзиня, так как он, находясь под арестом в Тяньцзине, сделал попытку на самоубийство (так в документе. — В.У.) при помощи электричества.


214
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Сузи (к Хуан Пину): Это правда?
Хуан Пин наклонил голову в знак подтверждения.
Лин Кан: После этого за ним хорошо ухаживали, он получает хорошую пищу, хорошую одежду, он пользуется хорошим помещением. Только мне кажется, что он страдает духом (так в документе. — В.У.) от внезапной перемены своих политических убеждений.
Сузи пристально смотрела на Хуан Пина, стараясь заставить его взглянуть ей в глаза. Но он старался избегать ее.
Тогда снова заговорил Лин Кан: “Мадам Сунь Ятсен самой должно быть известно, как мучительно человеку, имеющему политическое прошлое, внезапно менять свои убеждения!” (Это было сказано злобным, насмешливым тоном.)
Сузи: Никто внезапно не менял своих политических взглядов. Их меняют только после длительного убеждения в их неправильности. Человек страдает только тогда, когда его насильно, под пытками, заставляют менять их.
Лин Кан: О, тогда спросите Хуан Пина, добровольно ли он выступал с докладами, давал интервью для газет и т.д. Спросите его, подвергался ли он пыткам, находясь в распоряжении ЦК партии.
Хуан Пин поднял голову, посмотрел в лицо Сузи, затем взглянул на Лин Кана, затем опять на Сузи и сказал: “Перед тем, как отправиться сюда, м-л Лин [Кан] сказал мне, что я могу говорить все что мне угодно. По своей доброй воле я давал интервью газетным репортерам. Я признал свою ошибку вступления в КП. В такой хаотической социальной обстановке трудно человеку разобраться. Гоминьдан дал мне на выбор два пути. Я выбрал второй путь”.
(Ясно было, что первый путь была смерть, и он говорил ей об этом.)
Говоря это, Хуан Пин почти плакал. Он имел такой несчастный вид, что Сузи подумала, что он сейчас разразится рыданиями. Он весь дрожал и трясся. Он не хотел смотреть в глаза Сузи и для самозащиты смотрел на Ян Цюаня.
Сузи взглянула на Лин Кана и сказала: “Позволяют ли ему читать газеты, позволяют ли ему поддерживать связь с внешним миром, поскольку Вы говорите, что он действительно свободен и его охраняют лишь от коммунистов, то он должен иметь эти права?”
Лин Кан: Ему предоставлены все возможности.
Сузи: Чем же объяснить, что его жена (Э. Рут591. — В. У.) не знает, жив ли он?
Хуан Пин вдруг взглянул на Сузи, затем снова опустил голову и сказал: “Потому, что я не люблю писать письма. Давно еще я прочел в газетах, что Вы организовали Лигу борьбы за гражданские права. Я думаю, что это прекрасная организация, и я высоко ценю то, что лига послала своих представителей посетить меня”.


Глава 3. Советская разведка в Китае
215
Сузи (к Лин Кану): Чем объяснить, что Вы теперь не даете ему читать газет?
Лин Кан: Ему разрешено читать все, что он хочет.
Сузи: Как Вы проводите свое время, Хуан Пин? Что Вы делаете? Читаете?
Хуан Пин: У меня нет охоты к чтению. Мое здоровье требует перемены. Я ходатайствовал перед Гоминьданом о предоставлении мне трехмесячного отпуска, во время которого я мог бы решить, каким путем я могу помочь реконструкции Китая. По профессии я механик, и мне хотелось бы вернуться к технической работе.
Сузи (к Лин Кану): Какой ответ дала партия на его ходатайство?
Лин Кан: Дело находится еще в стадии рассмотрения.
Сузи (к Лин [Кану]): Что Вы делаете здесь, в Нанкине?
Лин Кан: Я занимаюсь переводческой работой для Министерства иностранных дел. Я получил образование в Советской России. Раньше я был членом коммунистической партии.
Сузи: А давно ли Вы состоите членом Гоминьдана?
Лин Кан: Я вступил в Гоминьдан на 13-м году Республики (1924 г. — В.У.) Затем я был арестован в Бэйпине Чжан Сюэляном и просидел в тюрьме шесть месяцев, но был освобожден вмешательством... (Он продолжал говорить о себе. Сузи перестала его слушать. Она была страшно возмущена, потому что было совершенно ясно, что Хуан Пина привели к ней как узника и заставляли говорить так, как он говорил, что он пытается сказать ей что-то, но не может.)
Сузи (к Лин Кану): Вы говорите, что Вы были в тюрьме. Таким образом, Вам должны быть известны страдания заключенных. Вы должны сочувствовать Хуан Пину и другим политическим заключенным и следить за тем, чтобы их не подвергали пыткам. Такие способности, которыми обладают наши политзаключенные, встречаются очень редко, и их необходимо сохранить для спасения Китая.
Лин Кан: О да, я знаю, я знаю! Вы можете спросить Хуан Пина, разве я не сочувствую ему и не обращаюсь с ним очень хорошо.
Хуан Пин: Да, мистер Чан очень добр ко мне.
(Сузи уловила слова “м-р Чан”, и она поняла, что Хуан Пин осведомил ее, что имя этого человека Чан, что его зовут Лин Кан, но Сузи сделала вид, что она этого не заметила. Когда Хуан Пин говорил это, он поднял голову и пристально посмотрел Сузи в глаза. Она молча ответила ему взглядом.)
Сузи: (к Ян Цюаню): Я пытаюсь говорить с Хуан Пином, но для меня абсолютно ясно, что он не может свободно разговаривать со мной. Это бесполезно. Он арестант. Если Вы хотите поговорить с ним, пожалуйста. Вы можете задавать ему какие хотите вопросы, но для меня абсолютно бесполезно задавать ему дальнейшие вопросы.


216
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Хуан Пин поник головой, а “Лин Кан” (Чан) раздраженно сказал: “М-р Хуан Пин абсолютно свободен говорить все, что ему угодно”.
Сузи (с раздражением): Да, в Вашем присутствии! Я должна сообщить Вам, что Лигу борьбы за гражданские права вовсе не интересуют его политические убеждения. Мы хотим лишь знать, свободный ли он человек, подвергался ли он пыткам или плохому обращению и был ли принужден сделать то, что он сделал. Только это интересует лигу. (Сузи сказала это, чтобы яснее высказаться.)
Сузи отвернулась, кипя от гнева.
Ян Цюань повернулся к Хуан Пину: “Не поддавайтесь пессимизму из-за теперешней обстановки. Прежде всего Вам надо восстановить свое здоровье. Предстоит еще много работы”.
“Лин Кан’’ (Чан) насмешливо: Это все?
Сузи: Да, это все.
Хуан Пин и “Лин Кан” (Чан) поднялись и пошли к выходу. Хуан Пин шел как совершенно разбитый искалеченный человек. Он не мог держаться прямо. Когда он шел к двери, но находился еще в комнате, Сузи закричала громким сердитым голосом, обращаясь к своей подруге и Ян Цюаню: “Смотрите, как он идет! Мы должны донести об этом нашей лиге!”.
“Лин Кан” (Чан), обернувшись, как разъяренное животное: “Вы можете спросить у Хуан Пина, подвергался ли он плохому обращению с тех пор, как приехал к нам, Спросите его!”
Сузи была слишком возбуждена, чтобы говорить. Она ничего не сказала. Никто ничего не сказал.
Сузи говорит следующее. Она знает что после того, как Хуан Пин был уведен, он подвергался жестокому избиению. Не за свои слова, но за все поведение, которое слишком, слишком ясно говорило о том, что он арестант и погибший человек. После свидания с ним Сузи не могла спать. Она говорит, что она думает лишь об оружии, если бы оно у нее было, она хотела бы силой вырвать его. Она говорит, что это было ужасающее зрелище. (После того, как они ушли, Ян Цюань сообщил Сузи, что те двое, которые находились за дверью, разговаривали с ним и сказали ему, что человек, который был с Хуан Пином в комнате, был м-ром Чаном. Они сказали, что все в Китае признают Гоминьдан как верховную власть, но Лига борьбы за гражданские права этого не признает. Сузи узнала также, что у Хуан Пина есть брат, работающий в ЦК Гоминьдана в Нанкине, и благодаря его вмешательству и была спасена жизнь Хуан Пина.)592».
В таких условиях Компартия в Шанхае вынуждена была уйти в глубокое подполье.
В 1933 г. в Шанхае произошло 36 крупных провалов комсомольских организаций, погибли многие руководящие работники, в том числе член ЦК


Глава 3. Советская разведка в Китае
217
комсомола Ху Ланьшэн. В марте 1933 г. в Шанхае был схвачен и казнен возглавлявший Всекитайскую федерацию труда член ЦК КПК Ло Дэнсянь593.
Коминтерн в сложившейся в Китае обстановке исключительного террора, когда арестованы и казнены тысячи коммунистов, требовал уделить больше серьезного внимания организационному укреплению нелегального аппарата КПК, так как партия продолжает оставаться на полулегальном положении594. Признавалось, что КПК «явно недостаточно уделяет внимания вопросам конспирации, нелегальной работе и борьбе против провокаций в советских районах».
Коминтерн требовал мобилизовать членов партии на борьбу против конкретных нарушителей конспирации, рассматривая их как пособников провокации. «Не мобилизована также бдительность всех членов партии против провокаторов, хотя партия правильно и успешно ликвидирует уже разоблаченных провокаторов, — говорилось в специальном Письме Восточного секретариата ИККИ в ЦК КПК о конспирации. — ...Важнейшей задачей печати, включая и листовки, и стенгазеты, является широкая огласка разоблаченных провокаторов. ...К лицам, разгласившим партийные дела при аресте, хотя бы под угрозой смерти, партия должна относиться как к сознательным провокаторам»595.
Советская разведка в Шанхае
В начале 30-х годов Шанхай по-прежнему, как и в конце 20-х, продолжал оставаться опорным пунктом советской военной разведки и резидентов ОМС Коминтерна в Китае.
Шанхай (дословно можно перевести как город «На море» или «Приморский») возник на территории рыбацкого поселка Хуту и получил статус «городской территории» лишь в 1074 г. Шанхай и прилегающие сельские территории расположены в субтропической зоне, среднегодовая температура в пределах района составляет от 12 до 20 °С. Зимой минимальная температура может составлять 5-10° ниже нуля. Летом бывает очень жарко — 25-30°. Безморозный период в течение года составляет девять месяцев.
Бурное развитие Шанхая началось на рубеже XIX-XX вв. Это объяснялось не только благоприятными природными и географическими условиями. Расположенный на берегу реки Хуанпу (Вампу), впадающей в Янцзы, Шанхай, насчитывавший около 3 млн жителей, открывал чрезвычайно удобный путь вглубь материка. Янцзы — основная судоходная речная магистраль Китая: почти 6 тыс. км главного русла и более 18 тыс. км притоков. Все это в сочетании с тем, что через Шанхай осуществляется значительная часть внеш¬


218
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
неторговых морских перевозок Китая, привлекало внимание к этому месту как китайцев, так и иностранцев.
К началу XX в. Шанхай стал узлом межимпериалистических противоречий и базой империалистического господства в Китае, выступавшего здесь в самой неприкрытой и циничной форме. В мире Шанхай называли и Жемчужиной Востока, и Парижем в Азии, и Голкондой Китая, и, наконец, Городом Желтого Дьявола.
«Шанхай — клоака мира с неисчислимым множеством “баров”, распивочных мест, где пропивают, покупают и продают опий, душу и женское тело, — писал об этом городе заведующий отделением РОСТА-ДАЛЬТА в Пекине А.Е. Ходоров596 в своей книге “Мировой империализм и Китай”. — Шанхай — город с отборными смуглыми индусами в чалмах в роли военных и “преданных” хранителей полицейского порядка, и важными и гордыми англичанами в роли высших “блюстителей” порядка. Шанхай — город спекулянтов, сыщиков, снобов и проходимцев, город жадной эксплуатации, город чахоточного труда рабочих и бешеных доходов “завоевателей”»597.
После первой «опиумной войны» (1840-1842), когда у стен Нанкина на борту английского военного корабля «Корнваллис» 29 августа 1842 г. был подписан англичаниным Поттингером в Хумэне мирный Нанкинский договор, Китай был поставлен на колени Великобританией. Этот договор обязывал Поднебесную открыть для иностранной торговли пять портов: Кантон, Шанхай, Амой, Нинбо и Фучжоу. Не ограничиваясь данными уступками, Великобритания принудила китайскую сторону подписать 8 октября 1943 г. еще один, так называемый дополнительный договор. По нему англичане вырвали у Китая ряд новых уступок, среди них право экстерриториальности, т.е. неподсудность иностранцев китайским судам, и право организации сеттльментов (поселений), в которых иностранцы жили бы, сообразуясь со своими законами и не подчиняясь законодательству Поднебесной. Именно после этого в ноябре 1843 г. в Шанхае был создан первый иностранный сеттльмент.
Английскому примеру не преминули последовать другие капиталистические страны. Вскоре же в Китай прибил уполномоченный США Кушинг, сопровождаемый военным флотом. Угрожая военными действиями, 3 июля 1844 г. он принудил китайцев подписать с ним договор в Ванся, однотипный с китайским. После этого в октябре 1848 г. в Шанхае появился второй американский сеттльмент, намного расширенный по площади в 1899 г.
И наконец, Франция также послала свою миссию (Лагрене) в Китай, которая подписанием договора 24 октября 1844 г. в Хуанпу вынудила Китай к таким же уступкам. Французская концессия появилась в Шанхае в январе 1847 г.
К 30-м годам XX в. французская колония соприкасалась как с международными концессиями, так и китайскими кварталами (Наньдао и Чжабэй).


Глава 3. Советская разведка в Китае
219
Русские обосновались в Шанхае позднее. В Шанхае с 1865 г. существовало внештатное русское консульство, в котором на должностях внештатных консулов числились англичане. И только в 1880 г. пост внештатного консула был занят русским подданным Ю.А. Редингом. По воспоминаниям российского консула В.Ф. Гроссе, он, проезжая через Шанхай на место своего назначения в Чифу в 1893 г., нашел в Шанхае только одного постоянного жителя, русского подданного Хаймовича, его дети жили в Шанхае и в 30-х годах XX b.S9S
К концу XIX в. в связи с усилением продвижения России на Дальний Восток царское правительство обратило внимание и на международный Шанхай, который активно осваивался англичанами, французами, американцами, японцами и т.д. В 1896 г. в городе было открыто официальное Российское генеральное консульство, возглавлявшееся генеральным консулом П.А. Дмитриевским. Здесь же появился второй военный агент России, полковник Генерального штаба К.Н. Дессино.
Строительство Великого транссибирского пути и его придатка — Китай- ско-Восточной железной дороги придало новый стимул к увеличению количества русских и их роли в международном Шанхае. Стала более заметной усилившаяся деятельность русской военной разведки в городе накануне и особенно в ходе Русско-японской войны 1904-1905 гг. Однако российских граждан, по сравнению с другими иностранцами, было все же мало. Так, в 1900 г. их в Шанхае насчитывалось 47, в 1915 г. — 361, к 1918 г. — более 1 тыс. человек599.
Во время войны в нейтральный Шанхай пришел разбитый, сильно поврежденный в морском бою с японцами крейсер «Аскольд» с десятками раненых и с телами убитых членов команды. В 30-х годах XX в. на шанхайском кладбище на Баблинг-Уэлл-роуд еще можно было увидеть братскую могилу русских моряков, убитых в бою или умерших позднее в Шанхае от ранений.
Вначале русские селились на территории международного сеттльмента, наиболее обжитой иностранцами части города. Но шанхайские революционные события 1925-1927 гг. заставили их перебраться на французскую концессию, хотя и весьма малолюдную и крайне непривлекательную часть иностранных поселений, но более безопасную. «Главная артерия ее — авеню Жоффр — представляла собой ряд пустырей вперемежку с особняками европейцев и богатых китайцев, причем фасады этих особняков выходили в сады, расположенные за домами, так что к улице были обращены неприглядные задние стены домов, — писал очевидец В.Д. Жиганов. — Встретить идущего по улице европейца было редким случаем. Европейских магазинов на французской концессии не было совершенно. Кое-где встречались китайские лавки и ларьки. Русских лавок на французской концессии также не было. Таким образом, французская концессия не явилась местом, подходящим для перво¬


220
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
начального расселения русских эмигрантов, как место не бойкое, глухое и не сулящее заработок и хлеб»600.
Итак, к началу 30-х годов центр расселения русских переместился из международного сеттльмента во французскую концессию, где главной торговой артерией сделалась авеню Жоффр. «Из тихой незаметной улицы с длинными высокими заборами, за которыми укрывались дома и виллы, — вспоминал житель Шанхая 30-х годов В. Петров, — авеню Жоффр после массового “вторжения” русских превратилось в красивую торговую артерию французской концессии с зеркальными витринами русских магазинов»601.
В последующем город состоял из просторной и благоустроенной территории международного сеттльмента и французской концессии и тесного, скученного до предела китайского города. Вдоль улиц и авеню иностранной части Шанхая, утопавших в зелени высоких деревьев, простирались тщательно подстриженные газоны, яркие цветники, сады. За ними поднимались полу- дворцы и виллы шанхайской знати.
В 1920-1930-х годах Шанхай пользовался репутацией «всемирной столицы греха». В городе насчитывалось более 3 тыс. борделей, большинство из которых было открыто круглые сутки. Они делились на ряд категорий — от традиционных «Зеленых беседок»602 до заведений низшего разряда в районе улицы Сымалу. Некоторые заведения подобного рода свои услуги предоставляли иностранцам и китайцам отдельно, другие же были смешанными. В районе, где располагались «дома удовольствия», было расположено около 200 танцевальных залов, которые считались вполне респектабельными, по крайней мере внешне, но которые на самом деле были местами, где можно было познакомиться с девушкой и затем отправиться с ней в гостиницу или к ней домой.
На бульваре Эдуарда VII было известное ночное кафе «Казанова», принадлежащее китаянке мисс Лео Тао, которая царствовала в мире проката русских девочек; эти блондинки-сибирячки в зеленых туниках были известны на всем Дальнем Востоке.
На набережной Сучжоу-Крик есть район, где белые проститутки обслуживали китайцев.
На Фучжоу-роуд было полно освещенных иллюминацией чайных домиков и борделей для китайцев.
На авеню Жоффр из небольшой кафе-кондитерской, основанной в 1926 г. А.П. Ткаченко (в прошлом они вместе с братом Гергием Ткаченко имели конфетные и шоколадные фабрики во Владивостоке и Харбине), популярной среди русских, и в 1929 г. преобразованной в первый большой сад-ресторан с открытой сценой и огромной зимней верандой, также имевшей сцену, куда привлекались лучшие артистические силы Шанхая, часто


Глава 3. Советская разведка в Китае
221
заходили виднейшие представители финансового и административного мира, дипломаты крупнейших держав, разведчики разных мастей и скромные русские эмигранты. Недалеко был еще один ресторан с удобной танцплощадкой у Кащенко. Вообще, по данным В.Д. Жиганова, к середине 30-х годов общее количество российских предприятий, разместившихся на территории иностранных концессий, достигало 1000603. По данным известного шанхайского профессора, изучавшего русскую эмиграцию в Шанхае, в середине 30-х годов примерно 70% всей российской колонии в Шанхае имели стабильный и приличный заработок или доход604. Русским принадлежало около 1000 автомобилей, что составляло одну десятую всего автопарка города605.
Шанхай был нашпигован представителями разведок разных стран. К примеру, Баблинг-Велл-роуд являлась логовищем многочисленных разведок. Но не только на ней группировались иностранные разведки. Так, улица Дикс- велл-роуд считалась улицей японских агентов, в доме № 626 в 1930 г. жил шеф японской военной разведки правительства Кореи, полковник Оно, в доме № 637 — главный шеф японской военной разведки генерал-майор Сато. Рядом с немецким консульством на Вампу-роуд в доме № 25 находится японское консульство, нашпигованное офицерами разведки, среди которых известный Накамура, готовивший провокации против националистического правительства Чан Кайши.
На улице Пол-Даумер в пышной вилле под № 26 жил шеф «Цин бана», мафии, контролировавшей в Шанхае игорный бизнес, торговлю оружием и проституцию мистер Ду Юэшэн, который с успехом сотрудничал с руководством французской полиции, таким, как корсиканец Этьен Фиори, осведомитель французской разведки.
«Иностранное население Шанхая начала двадцатых годов не превышало 15-20 тыс., — пишет П. Балакшин. — Самой большой и влиятельной была английская колония, затем шли французы, американцы, немцы, итальянцы, скандинавы. Замкнутой и тесно сплоченной колонией жили японцы в районе Хонкью. В кастовой изоляции находилась большая колония “полукровных” “завкастов”, называвших себя португальцами, лиц португальского происхождения. В зависимости от преобладания той или иной крови в свою очередь они подразделялись на ряд каст.
Трехмиллионный китайский город, Великий Шанхай, как его называли китайские власти, делился не столько на касты и классы по признаку рождения, сколько на классы власть имущих и бесправных, на богачей и бедняков, на компрадоров и кули»606.
К 30-м годам XX в. иностранное население Шанхая заметно увеличилось. Только число русских возросло более чем в 2 раза — с 6 тыс. человек в 1923 г.


222
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
до 13 500 человек к концу 1929 г., к середине 30-х годов количество русских утроилось и составляло около 40 тыс., а по неофициальным данным «второй русский Шанхай» насчитывал 50 тыс.607
«Русская речь звучит почти повсеместно, — писал известный шанхайский журналист-эмигрант Н. Лидин. ...Русью сильно пахнет на французской концессии, которая по облику больше русская резиденция»608. Ему вторит китайский исследователь эмиграции Ван Чжичэн: «Центр проживания русских эмигрантов — авеню Жоффр — начал приобретать типичный славянский колорит. Авеню Жоффр и прилегающие районы вскоре прозвали “Санкт-Петербург Востока”609.
Именно Шанхай с обилием иностранцев, которые проживали в специальных районах и пользовались правом экстерриториальности, и русскоговоря- щего населения, где была сосредоточена одна четвертая всех предприятий тяжелой и четыре пятых легкой промышленности, где располагались наиболее крупные китайские и зарубежные банки, а шанхайский порт являлся морскими воротами для всего Северного и Центрального Китая, с конца 20-х годов стал основным центром деятельности советской разведки.
Работа группы Рихарда Зорге в Китае (1930-1932)
10 января 1930 г. в Шанхайском порту на берег с японского судна сошел мужчина 35 лет, высокого роста, темный шатен, интеллигентное лицо, глаза — светлые, почти прозрачные, немного прихрамывающий, по документам это был европейский «журналист» доктор Рихард Зорге610. Через неделю 17 января он нанес визит в Германское консульство в Шанхае. В консульстве он представил рекомендательное письмо от департамента прессы германского МИДа в Берлине, адресованное генеральному консулу Германии в Шанхае барону фон Колленбергу (затем его сменил полковник Джильберт), датированное 28 ноября 1929 г. Старый барон, с моноклем, с жесткой, в проседи шевелюрой, внимательно прочел письмо. «Г-н доктор Рихард Зорге, проживающий в Берлине, Шарлотттенбург, Рейхсканцлерплац, 1, — говорилось в письме, — намеревается поехать в Шанхай, чтобы изучить аграрные отношения в Китае. Просим оказывать доктору Зорге содействие в сборе необходимых материалов»611.
«Собираетесь изучать валютные операции и сельское хозяйство? — Монокль барона повис на шнурке, а глаз его понимающе подмигнул. — Ну-ну!..»
«Пожалуй, барон предполагает, что у меня есть особое задание из Берлина, — подумал гость. — Что ж, тем лучше».


Глава 3. Советская разведка в Китае
223
Гость объяснил сотрудникам консульства, что желал бы изучать сельскохозяйственные условия Китая, чтобы написать серию статей для немецкой сельскохозяйственной газеты, возглавляемой д-ром Юстусом Шлоссом, который пользовался поддержкой германского Министерства продовольствия и сельского хозяйства.
Консул рассказал Р. Зорге как, по его мнению, можно скорее сблизиться с высокопоставленными сановниками из окружения Чан Кайши.
«Нам, немцам, всегда надо полагаться друг на друга, — заявил консул. — Советую вам использовать наших офицеров из миссии военных советников при правительстве Чан Кайши».
Итак, его приняли без особых вопросов и снабдили несколькими рекомендациями на имя ведущих немецких бизнесменов в Шанхае, двух германских корпораций — «Dyestuffs» и «Nitrogen», как лучших для получения материала по сельскому хозяйству, а также консульским властям других стран в Китае.
В дальнейшем Германское консульство почти не имело никаких сведений о деятельности «журналиста» Зорге, за исключением разве того, что он предпринял продолжительную поездку в глубь Китая и что одно время ходили смутные слухи, что он якобы связан с китайскими левыми. Но все это выглядело вполне естественным на фоне его разнообразных и многочисленных журналистских связей, которые «журналист» завел еще в Берлине, поскольку доктор Зорге не делал особых попыток скрыть свои левые убеждения в беседах с немцами, живущими в Китае. Другое поведение, напротив, могло бы только вызвать подозрения.
Маршрут Рихарда Зорге до Китая был довольно сложным и разрабатывался IV управлением Штаба Красной армии основательно. В гостиницу, где проживал Р. Зорге, пришел ветеран IV управления Штаба РККА полковник JI.A. Борович612 (Алекс)613, чтобы подробнее объяснить задание. Зорге направляется в Шанхай под псевдонимом Рамзай. Руководителем разведсети в Шанхае будет Алекс614 (А.П. Улановский615), радистом — Зебер Вайнгартен616. Сначала он из Москвы поехал в Германию: ему нужно было получить рекомендательные письма, которые могли помочь обосноваться в новой и незнакомой стране.
Еще в начале 20-х годов, будучи ассистентом на отделении социологии Франкфуртского университета, он выступил со статьями в университетском журнале «Социологише магазин». Сейчас это пригодилось. Он наведался во Франкфурт и договорился в журнале о сотрудничестве, получив соответствующее письмо. Кроме того, рекомендательное письмо ему дал редактор сельскохозяйственной газеты «Дойче гетрайде-цайтунг» доктор Юстус Шлосс. Еще одно удостоверение — от Немецко-китайского общества, для которого молодой ученый взялся изучать банковские и валютные вопросы. Далее «журна¬


224
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
лист» посетил Америку. Во время короткой остановки в Нью-Йорке благодаря содействию чиновников Германского консульства, на которых произвело впечатление письмо из министерства, Зорге связался с несколькими американскими газетами. В их редакциях с энтузиазмом приняли предложение о сотрудничестве известного молодого журналиста. Договорились, что немец будет подписывать свои материалы из Китая псевдонимом Алекс Джонсон.
Р. Зорге далее поехал через Париж в Марсель, там он встретился в Алексом. Оба садятся на борт японского корабля, где их ждет третий человек —
3. 	Вайнгартен, и далее они плывут через Суэцкий канал, с заходом в порты Коломбо и британскую колонию Гонконг, и, наконец, Шанхай. (Алекс оставался в Шанхае только шесть месяцев, после его отъезда во главе группы стал Р. Зорге617.)
Почти одновременно из Берлина в Китай направлялась группа германских военных советников, которым с января 1930 г. предстояло работать при Нанкинском гоминьдановском правительстве Чан Кайши. В эту группу входили подполковники Гузе и Хаубс, майоры фон Кнобельсдорфф и Круг, капитан барон фон Хунольштайн. К ним у «журналиста» Зорге были свои надежные подходы, и они смогли оказать ему немалую помощь в дальнейшем в Китае.
Весной 1929 г.618 из Москвы в Китай выехал Макс Клаузен619. Его отправили в Шанхай, где он должен был в дальнейшем по плану присоединиться к группе Зорге. В Москве Клаузену показали фотографию человека, который будет ждать его каждый вторник в пять часов вечера в «Палас-отеле» Шанхая. (Это был Константин Мишин, бывший русский офицер, который вместе с семьей бежал от революции и оказался в Шанхае.) Пароль — в левой руке он должен держать номер газеты «Шанхай Таймс», а в правой — трубку.
Две недели в пути по транссибирской магистрали, поездом до Дайрена (Даляня), затем пароходом в Шанхай. В отеле в установленное время действительно к нему подошел человек и спросил: «Как поживает Эрна: — «С Эрной все в порядке. От нее сердечные приветы», — был получен ответ. У спрашивавшего был хороший, приятный голос, как выяснилось позднее, одно время Мишин был бродячим уличным певцом. Из отеля Мишин проводил гостя на улицу Думер. Здесь, на третьем этаже дома № 9, Макс временно снял две комнаты. Рядом с домом была небольшая пристройка. Клаузен решил открыть в ней мастерскую по ремонту велосипедов и мотоциклов.
Через несколько дней на квартиру доставили похожий на несгораемый шкаф передатчик — такой же тяжелый и неуклюжий. Вместе с приемником марки «Пилот» он занял в комнате целый угол. Макс понимал, что если нагрянет шанхайская полиция, то его «игрушки» не спрятать. Установив на крыше антенну, он провел несколько пробных коротких радиосеансов с Владивостоком; связь была неустойчивой, слышимость слабой.


Глава 3. Советская разведка в Китае
225
Макс решил сделать новый передатчик из подручных материалов, купленных в магазинах. Вскоре передатчик был готов и неплохо действовал. Владивосток подтвердил: слышимость неплохая, работа устойчивая. (Следует сказать, что Москва еще раньше предприняла определенные усилия, чтобы наладить устойчивую связь с Китаем. Для этого в начале 1927 г. принимается решение о постройке специальной радиостанции в районе Владивостока, на что выделялось 200 тыс. руб.)
В июле 1929 г. после того как была установлена связь между Шанхаем и Владивостоком, Клаузен получил задание отправиться в Харбин и установить там радиостанцию, которой будет пользоваться группа военных разведчиков в Маньчжурии. Учитывая бдительность местной полиции, стали думать, как более безопасно можно переправить в Харбин нужный инструмент и детали. Выход был найден. Весь его «багаж» был любезно и незаметно перевезен для него французским дипломатом. Там он встретился с советскими резидентами.
В октябре 1929 г. Клаузен вернулся в Шанхай и нашел работу в автомастерской в качестве «крыши» для своей деятельности радиста. В 1930 г. советскому резиденту Джиму Леману, прибывшему для организации радиосвязи с Москвой в 1929 г. и возглавлявшему группу, куда входила молодая американка мисс Рет Беннет, занимавшаяся шифровальными работами, но в ноябре 1929 г. уехавшая в Москву620, сообщили о прибытии новой миссии из Москвы. Клаузену было поручено встретиться с одним из ее членов. Им оказался некий Вайнгартен, коллега Клаузена по радиошколе в Советской России. Оба они были членами одной и той же партийной ячейки в Гамбурге и обучались по единой программе. Обе группы объединили свои усилия и технические ресурсы для выполнения общей задачи по налаживанию радиосвязи по всему Китаю и обеспечения выхода на Москву через Владивосток.
Теперь уже Вайнгартен представил Клаузена появившемуся в Шанхае Р. Зорге. Работать на одном месте становилось опасно, передатчик в любое время могли обнаружить. Максу было предложено подыскать себе другое приличное жилье, откуда можно было бы напрямую вести радиопередачи. На некоторое время Клаузен переехал в «Отель де Франс». Там ему подсказали, что хозяин отеля — венгр с американским именем Джо Бакли — содержит небольшой пансион. Макса это заинтересовало. В пансионе были свободные комнаты, но на втором этаже. Ему же нужен был третий последний этаж, где имелось две большие комнаты и одна маленькая, именно оттуда было наиболее удобно вести передачи на Владивосток, сделав внешнюю антенну. Но все три комнаты были заняты. С двумя жильцами без разговоров удалось договориться через хозяйку дома, они переселились этажом ниже. В третьей комнате жила одинокая женщина, которая наотрез отказалась куда-либо переезжать. Клаузен узнал, что над ним живет финка — Анна Валлениус, которая бежала из Советской России.


226
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
(Потом он узнал, что она родилась 2 апреля 1899 г. в семье скорняка Матвея Жданова, во время тяжелых родов ее мать умерла. После смерти жены отец с четырьмя детьми уехал из Новониколаевска в деревню. Когда Анне исполнилось три года, ее отдали на воспитание купцу второй гильдии Г.Н. Попову, где она и прожила до 14 лет. Затем купец удочерил ее как приемную дочь. 16 лет ее выдали замуж за работника Поповых — Михаила Афанасьева. Через три месяца после свадьбы мужа взяли на фронт и его след потерялся. Дела у купца пошли плохо, отчего он ходил злой и угрюмый. Работать заставлял приемную дочь от зари до зари, кормил впроголодь. В это время в деревню приехал спокойный, обстоятельный, вежливый финн инженер ставить мельницу. Анна ему приглянулась. Когда он сделал предложение Анне, она, долго не раздумывая, согласилась, так как жизнь у Поповых была сплошной мукой. Фина звали Эдуард Валениус. Затем они приехали в Семипалатинск, здесь в 15 км от города муж присмотрел старую мельницу, купил ее и переоборудовал. Казалось, жизнь стала налаживаться.
Но тут грянула революция. Валениус сказал Анне: будем пробираться в Китай. Они осели в маленьком китайском городке. Вскоре деньги кончились, а открыть свое дело муж не сумел. Однажды Эдуард велел Анне продать весь свой скарб — они переезжают в Тяньцзин. Прибыв в новый город, на последние деньги они сняли номер в гостинице, муж стал кутить, приглашать друзей, делал займы, которые нечем было погашать. Наделав долгов, муж сбежал от кредиторов в Шанхай. И тогда Анна решила расстаться с ним. Эдуард Валениус был против, так как у супругов был один общий паспорт, и это создавало определенные сложности. Однажды Анна зашла в русское эмиграционное бюро. Сказала, что она сбежала из России, в дороге потеряла все документы. Ей поверили. Выдали эмигрантский паспорт. Хотя он не давал ей права на гражданство, но с ним Анна уже могла устроиться на работу. Через некоторое время ей удалось с помощью благотворительной организации устроиться на курсы больничных сиделок. Окончив их, она поступила в госпиталь «Блю»).
Клаузен зашел к ней, чтобы лично поговорить о ее комнате. Во время первой встречи и разговора ей понравился этот молодой иностранец, они стали чаще встречаться. Одиночество сблизило Анну с этим веселым и добродушным соседом в чужом ей городе. В то время она, конечно, ничего не знала о подпольной деятельности Клаузена. Любовная история развивалась по своим законам, и вскоре Клаузен вынужден был решать с самим Зорге вопрос, не повлияет ли подобное общение на безопасность группы. Однажды воскресным вечером он пригласил Анну в ресторан на Нанкин-роуд, где познакомил с Рихардом Зорге. В интервью, данном Клаузеном 30 октября 1964 г. газете «Neues Deutschland», он вспоминал, что Зорге тогда сказал: «С этой женщиной все в порядке, можешь брать ее»621.


Глава 3. Советская разведка в Китае
227
Макс и Анна поселились вместе в трех комнатах в мансарде и стали вести совместное хозяйство.
Зорге решил воспользоваться советом, данным немецким консулом в Шанхае, и, не теряя времени, отправился из Шанхая в Нанкин. Остановился он в отеле, где по его данным жили его «земляки», и за стойкой бара завязал первое знакомство.
Там он познакомился с военным советником при Нанкинском правительстве полковником фон Крибелем. Кроме того, у Рихарда сложились хорошие отношения с немецкими пилотами внутренней авиалинии «Евразия», и он мог узнавать у них без особого риска обо всем, что происходит в Китае.
9 мая 1930 г., как записано в архивах шанхайской муниципальной полиции, Зорге выехал в Гуанчжоу (Кантон), где прожил шесть месяцев в международном сеттльменте в меблированных комнатах, содержащихся какой-то датчанкой. Оттуда он осуществлял многочисленные «исследовательские поездки» по югу Китая и устанавливал нужные контакты в самом городе. Посетив германское консульство в Гуанчжоу, он получил возможность войти в среду немецкой общины, а рекомендательные письма генерального консула помогали ему завязать связи с новыми знакомыми.
Р. Зорге иногда был не очень доволен работой членов разведгруппы и много делал сам, не надеясь на других. «Я не мог быть удовлетворен информацией, представляемой членами группы, поэтому и сам лично, насколько было возможно, собирал различные данные и материалы, — писал он в тюремных записках позднее. — Хотя в Шанхае и не было посольства, я сразу же вошел в местную немецкую колонию, и ко мне стала поступать всевозможная информация. Центром этой колонии было немецкое консульство. Меня там все знали и часто приглашали. Тесно общался с немецкими торговцами, военными инструкторами, студентами, но самой важной для меня была группа немецких военных советников, прикомандированных к Нанкинскому правительству. Из этой группы выборочно общался с теми, кто был осведомлен не только о военных, но и о политических проблемах в Нанкине. Одним из них был старший советник, впоследствии ставший генконсулом, полковник фон Крибель. Военные советники часто приглашали в Нанкин или приезжали ко мне в Шанхай. Кроме того, я ездил вместе с ними в Тяньцзинь и Ханчжоу. От них же получал различную информацию о внутренних делах Нанкинского правительства, планах военщины, экономике и политических мероприятиях. Кроме того, во время Шанхайского инцидента в 1932 г. они же дали мне достоверные сведения о планах боевых действий японской армии и фактической численности войск. Сблизившись с немецкими летчиками из Евроазиатской авиакомпании, я мог узнать о положении в глубинных районах Китая. Кроме того, несколько раз сам летал туда и всесторонне изучал обстановку в Китае»622.


228
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Вскоре он уже мог ответить на вопрос, который волновал Москву, — о реальной силе правительства Чан Кайши и его армии.
Рихард ускоренными средствами учил китайский и японский языки, кроме родного немецкого, он говорил на английском, французском, русском.
После поездок по Китаю (всего расстояние во время поездок по Китаю, покрытое Зорге, составило более 10 тыс. км) Р. Зорге пишет статьи о китайском сельском хозяйстве в газету «Гетрайде цайтунг», от которой он был аккредитован, и эти материалы с большим интересом читаются в Германии, убеждая всех, что пишет далеко незаурядный журналист, обладающий глубокими знаниями, культурой и интеллектом.
17 мая 1930 г. в IV управление Штаба РККА пришла телеграмма от Рамзая следующего содержания: «Кантон, 16 мая 1930 г. Кантон работает. Связи с Шанхаем еще нет»623. В следующих телеграммах от 6 июня и 21 июля 1930 г. Рамзай анализировал военные группировки на юге Китая и их численность.
Вернувшись в Шанхай, 20 октября он шлет шифровку на имя Берзина: «По сведениям из Тянь-Тзина624 (Тяньцзинь. — В.У.), разногласия в лагере Мукдена развиваются, группа стариков начала переговоры с Фыном (Фэн Юйсян. — В.У.)625.
29 ноября на стол Берзина ложится новая шифровка от Рамзая из Шанхая: «Атаман Семенов опять сообщает, что Япония готова действовать против СССР в случае нового конфликта. Семенов переедет из Японии в Маньчжурию, но хочет раньше встретиться с ЧКШ (Чан Кайши. — В.У.) и немецким инструктором Меленгофменером. Старается устроить встречи. Председатель Международной Комиссии по серебряным деньгам в Вашингтоне приехал в Шанхай для переговоров с Нацправительством о займе в 500 миллионов. 75-й полк 12-й дивизии обезоружен красными у Хвань Шей-а на севере Хубея на жел. дороге, два полка 48-й дивизии отправлены туда. Действия красных очень оживляются во всех частях Хубея»626.
Р. Зорге активно помогал своим товарищам по цеху. Это хорошо видно из письма члена Дальбюро ИККИ, руководителя группы военных советников при ЦК КПК А.Ю. Гайлиса «Старику» (Берзину) от 30 ноября 1930 г. «Есть еще одна возможность. Это при помощи Рамзая, — сообщал Гайлис. — Он говорит, что у него есть некоторые возможности по организации экспедиции (имеются в виду советские районы в Сватоу и Амое. — В.У.). Кое-какие бумаги он может получить от своего консула, тоже собирается получить охранное письмо от губернатора Чжэцзяна. Я думаю, что стоило бы дать ему директиву организовать это дело. Сам он хочет. На месте мы бы его использовали по политической линии. Это тем более (так в тексте. — В.У.), что там кроме нас никого не будет, мы же будем заняты главным образом военными вопросами. Даже если китайцам удастся организовать поездку, то все же


Глава 3. Советская разведка в Китае
229
Рамзай смог бы нам оказать сравнительно большую помощь. Прошу дать директиву»627. В другом письме Гайлиса от 3 декабря 1930 г. он пишет об известной ему информации Рамзая о реорганизации Чан Кайши своей армии. При этом реорганизация, по данным Р. Зорге, должна проводиться с помощью немецких военных инструкторов, со многими из которых Рихард был хорошо знаком. «Что касается положения Чан Кайши внутри Гоминьдана, — сообщалось Я.К. Берзину, — то он свои позиции укрепил. Лидера оппозиции Ху Ханьминя он здорово побил»628. Далее сообщалось, что сейчас по Китаю путешествует американская комиссия и изучает возможность приложения американского капитала, и «Чан Кайши извивается вовсю перед американцами, чтобы получить полумиллионный заем»629.
В Москву поступили сообщения от Р. Зорге о провалах в КПК в конце 1930 г., а чуть раньше, в середине 1930 г., он передал в Москву оперативные данные о четвертом походе Чан Кайши против советских районов Китая, чем способствовал провалу этого похода630.
И 10 декабря 1930 г. Берзин получает еще одну шифровку от Рамзая из Шанхая: «Секретарь Иностр [энных] дел в Нанкине рассказал мне следующее: Мукден согласен с политикой Нацправительства против хабаровского протокола, против дип. отношений с СССР и будет настаивать на выполнении всех пунктов соглашения 1924 г. В этот момент Нацправительство будет избегать повторения военного конфликта с СССР»631.
За два года до появления Р. Зорге с ноября 1928 г. в Шанхае осел японский корреспондент редакции «Осака Асахи симбун» Одзаки Ходзуми632, владеющий китайским и английским языками.
В Шанхае Одзаки познакомился с членами студенческой группы, объединявшей революционно настроенную молодежь, начал писать статьи в левый литературный журнал. Однако главное внимание он сосредоточил на экономическом, политическом и военном положении страны. Его статьи в «Осака Асахи» отличались охватом большого круга проблем и подлинной эрудицией. Вскоре, по признанию своих коллег, он стал одним из лучших японских журналистов в Китае.
В это же время среди европейских журналистов, работавших в то время в Шанхае, появилась корреспондент газеты «Франкфуртер цайтунг», хорошо известная представительница американских левых Агнес Смэдли633. В мае 1929 г. мисс Смэдли прибыла в Шанхай по фальшивому американскому паспорту, чем вызвала стойкое подозрение по отношению к себе со стороны муниципальной полиции. (У нее было два паспорта: американский и германский. Впрочем, был и третий — тоже американский на имя Петрон- кас.)


230
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Сначала она поселилась на территории французской концессии, а с сентября — в европейской части международного сеттльмента. Слежка за Агнес велась почти круглосуточно.
Она сразу же стала известной в прогрессивных кругах европейской колонии. А. Смэдли чувствовала себя В Шанхае как рыба в воде, она была в хороших отношениях с группами китайских левых, ставших для нее преемниками индийских революционеров Калифорнии и Берлина, для которых Шанхай в то время был главной конспиративной базой в Китае, поскольку международный сеттльмент предоставлял убежище от полиции китайских националистов из Нанкина, хотя часто аналогичным образом действовала и своя полиция в сеттльменте.
Подобный круг людей стал объектом пристального внимания для Зорге, когда он стал создавать свои каналы получения необходимой информации о японской политике в Китае, а также материалы общего характера, касавшиеся отношения Японии к развитию событий на Дальнем Востоке.
Подыскивая для себя людей, готовых давать ему нужную информацию, Рихард обратился за помощью к Агнес Смэдли.
К тому времени он уже установил, что за Агнес следят, но от встречи с Смэдли не отказался. Он предпочел, чтобы полиция принимала его не просто за личного ухажера, искателя любовных авантюр с известной журналисткой, хотя это было уже хорошо, но и за почитателя ее таланта, ее знания Востока и его обычаев.
За несколько месяцев до этого она познакомилась с японским журналистом по имени Одзаки Хоцуми. Представила их друг другу некая мисс Ирэн Вайд- мейер, владелица книжного магазина на улице Сучжоу в Шанхае. Ирэн была немкой, вышедшей замуж за молодого китайского студента, учившегося в Берлине, затем она в 1924 г. вместе с ним уехала в Москву. Вскоре мисс Ирэн Вай- дмейер оказалась в Шанхае, где открыла книжный магазин левого толка, служивший явкой для агентов Коминтерна и китайских коммунистов.
Где-то в ноябре 1930 г. в офисе Одзаки появился японец по имени Гйни- чи Кито, живущий в Китае, и сказал, что он только что прибыл из США через Индокитай. Как сообщил Одзаки следователю после ареста, «впоследствии я решил, что Кито был связан с Американской коммунистической партией или, скорее, с ее действующей японской секцией». Учитывая ситуацию в Шанхае, где было полно различных шпионов, действовала японская и гоминьдановская разведка, Одзаки был осторожен в отношениях с гостем. Вскоре после этой встречи Кито предложил познакомить его с «хорошим человеком» и «блестящим американским репортером» «Джонсоном». Одзаки решил посоветоваться с Агнес Смэдли — стоит ли ему знакомиться с американцем, она попросила дать ей несколько дней для ответа. Вскоре Агнес сообщила японцу, что «Джонсон» действительно «хороший человек», и сама


Глава 3. Советская разведка в Китае
231
представила ему Одзаки в китайском ресторане на Нанкин-роуд. Встреча в ресторане прошла в непосредственной атмосфере и взаимном доверии. В конце разговора «Джонсон» попросил Одзаки снабжать его подробностями о внешней ситуации в Китае и японской политике на Дальнем Востоке. То, что «Джонсон» был на самом деле Рихардом Зорге, оставалось неизвестным Одзаки в течение нескольких лет, хотя эти двое впоследствии встречались примерно раз в месяц либо на квартире мисс Смэдли, либо в китайских ресторанах где-нибудь за городом.
Зорге был знаком также с 30-летнем японским репортером в Шанхае Ка- ваи Тэйкити634, который выполнял некоторые задания Рихарда в Маньчжурии; в 1932 г. он вернулся в Японию.
В одной из своих заметок Клаузен указывал, что группа Зорге состояла из Вейнгаартена, Войта, «Поля», Смэдли и его — Клаузена. Мы знаем также, что с Р. Зорге работал с 1930 г. по август 1933 г. Карл Мартынович Римм635 (Клаас Зельман, «Пауль»), являясь его заместителем и военным советником. Его жена Любовь Ивановна (Луиза Клаас) работала радисткой-шифроваль- щицей в группе Зорге636. Официально семья Клаас представляла богатых владельцев магазинов и ресторана в Шанхае.
В группу Зорге приехал также «Джон»637. По словам Зорге, он был бывшим членом Польской коммунистической партии. В группе он был ответственным за шифро- и фотоработу. Он снял дом на авеню Жоффр во французской концессии, который стал одним из основных мест для встреч членов группы. Фотографии документов, предназначенных для передачи в Москву, «Джон» делал у себя в ванной, а затем передавал из Зорге. В качестве «крыши» он открыл небольшое фотоателье в северной части Сычуаньской улицы638.
Уже к 1932 г. группа, эффективно работавшая под руководством Р. Зорге, насчитывала 10-14 человек639 и была довольно разветвленной.
Итак, в Шанхае Зорге стал активно сотрудничать с Агнес Смэдли. Он встретился с ней примерно в ноябре 1930 г. Как это произошло — неизвестно. В одном из своих показаний Зорге намекнул, что у него было рекомендательное письмо для нее из газеты «Франкуртер Цайтунг». Здесь следует сказать, что в 1928 г. в одно и то же время они были в Москве, она приняла участие в работе VI конгресса Коминтерна, там они могли и познакомиться (а может быть, их кое-кто познакомил?). «Я слышал о ней еще в Европе», — сказал Зорге японскому следователю во время допроса позднее. «Я знал, что могу оказаться зависимым от нее. Я просил ее помощи в организации моей группы в Шанхае и особенно в подборе китайских сотрудников, — говорил Зорге в своем признании. — Я встречался со всеми ее китайскими друзьями, с кем только можно, делая особые попытки познакомиться с теми, кто добровольно выражал согласие сотрудничать и работать с иностранцем ради “левого” дела»640.


232
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Клаузен отзывался об А. Смэдли довольно резко: «В интеллектуальном отношении мы были слишком далеки. ...Она была истеричной, тщеславной и самодовольной женщиной»641.
Именно благодаря контактам с А. Смэдли Рихард Зорге стал членом Китайского автомобильного клуба, президентом которого был азартный автомобилист Чан Кайши. Рассказывали, что именно через этот клуб страстный любитель автоспорта Зорге познакомился с Чан Кайши. Он стал принимать участие в состязаниях автомобилистов. Однажды во время гонок он сумел выжать из своей скромной спортивной машины все, на что она была способна, и, приближаясь к финишу, обогнал роскошный американский автомобиль президента клуба.
«Лицо Чан Кайши исказилось от гнева — он всегда выходил победителем. Да и кто бы осмелился обогнать генералиссимуса! — излагали это событие биографы Зорге С. Голяков и И. Ильинский. — Рихард гнал свою машину на полкузова впереди Чан Кайши. Лишь у самого финиша он смирил азарт спортсмена — сбросил газ. Машина Чан Кайши первой пересекла заветную линию. Генералиссимус сиял. Он подошел к Зорге, пожал руку достойному сопернику, поинтересовался, кто он и откуда. Отныне Зорге мог надеяться на благосклонность Чан Кайши»642.
Как вспоминала Майя Улановская (радистка-шифровальщица Р. Зорге), которая вскоре вслед за своим отцом Александром Улановским (он же Израиль Хаскелевич, Алеша, Алекс), приехав из Москвы, появилась в Шанхае от военной разведки для работы с Р. Зорге, ее отец хорошо относился к Рихарду, уважал его. «Но все же Рихард не был для него “своим в доску”». «Все-таки он немец, — говорил отец, — из тех, кто переспит с женщиной, а потом хвастает». «Но Зорге вовсе не хвастал своими победами, — вспоминала М. Ульяновская. — Просто немецкие радикалы были очень “передовыми” в вопросах морали и удивлялись нашей с отцом “отсталости”. Еще в 1923 г. в Гамбурге коммунисты и анархисты уверяли нас, что купальные костюмы — буржуазный предрассудок. На общественных пляжах купаться голыми запрещалось, радикалы с трудом находили место для купанья, и мы смеялись: “В этом заключалась вся их революционность!” Немцы были также очень откровенны насчет секса. Поэтому Зорге запросто рассказывал о своей связи с Агнес Смэдли, ведь она была своим человеком, коммунисткой, к тому же незамужней»643. Из этого отрывка мы видим, что Рихард был в довольно близких отношениях с Агнес. Он неоднократно и активно пытался помочь ей, ходатайствуя за нее перед московским руководством.
Р. Зорге настаивал активнее привлекать ее к журналисткой работе. Так, в секретном письме И.А. Пятницкому от мая 1932 г. он писал: «Мы удивляемся очень, что вы на наше предложение использовать для газетной работы в интернациональном масштабе А. [Смэдли] (женщина) не реагируете. Роберт


Глава 3. Советская разведка в Китае
233
(Г. Эйслер. — В.У.) знает ее лично очень хорошо. Напротив, Вы посылаете сюда уйму людей, которые Мастью не очень применимы и нуждаются в годе- другом для того, чтобы начать что-нибудь понимать в здешних условиях, если им суждено вообще чему-нибудь выучиться. Почему это? А. [Смэдли] могла бы на основе нашего предложения сделать в три раза больше, и это обошлось бы в три раза дешевле. В этой связи хотим обратить внимание на то, что помощь с ее стороны необходима с тем, чтобы вернуть ей каким-нибудь образом деньги, которые ей следует получить от “Москоу ньюс” и за перевод ее книги у себя дома. А. [Смэдли] в настоящее время без занятий, пишет новую книгу и сидит без денег. Дома же, в центре, для нее лежит много денег, которые, однако, ей не послали. Мы просим очень посодействовать в Ваших собственных интересах, чтобы она получила деньги»644.
А. Смэдли была в близких отношениях с вдовой Сунь Янсена и, интересуясь делами Гоминьдана, его бюджетом, общим состоянием экономики страны, часто получала от Сун Цинлин нужную информацию. Вместе с Сун Цинлин она состояла в китайской Лиге защиты прав человека. Смэдли познакомила Зорге с будущей советской кадровой разведчицей и немецкой писательницей Рут Вернер645 (она же Соня, Урсула Кучинская), жившей тогда в Шанхае под другим именем. Тогда ей было 23 года; она была среднего роста (1 м 70 см), с темными волосами. Агнес жила тогда в двухкомнатной квартире большого дома в двух минутах ходьбы от Рут. «Впервые Зорге посетил меня в ноябре 1930 г. Рихарду было тридцать пять лет. Я нашла его обаятельным и красивым. Продолговатое лицо, густые вьющиеся волосы, глубокие уже тогда морщины на лбу и щеках, ясно-голубые глаза, темные ресницы, нежный, хорошо очерченный рот.... О нем нельзя думать, если его нет, или не желать видеть его перед собой, когда он рядом... Я не могу вспомнить все встречи, но переношусь мысленно в февраль 1931 г., когда Рихард пришел поздравить меня с рождением сына Михаила (11.2.1931). Я подвела его к детской кроватке. Он склонился над малышом, откинул пуховое одеяло и долго молчал, разглядывая ребенка... Затем мы с мужем — архитектором Рольфом — переехали в другую часть города, находившуюся под французским управлением, — на авеню Жоффр. Рихард и его соратники встречались здесь раз в неделю, всегда рано утром. Я при беседах не присутствовала, но обеспечивала “сторожевое охранение”. Я понимала и принимала принципы и законы конспирации».
Через Рут Рихард общался с преподавателем Шанхайского университета профессором Яном и его супругой-библиотекарем. В ее квартире Зорге встречался также с миловидной китаянкой Цинь, которая приносила ему ценную информацию. Она была из известной и влиятельной семьи, ее отец был го- миньдановским генералом, он выгнал дочь из дома за то, что она вышла замуж без его согласия, да еще за коммуниста. Генерал оставил ее без средств


234
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
к существованию, а муж был болен туберкулезом. Рут по просьбе Зорге сняла для мужа бунгало где-то в горах.
Рихард на квартире Рут Вагнер впоследствии, по данным А.М. Шевченко, провел более 80 конспиративных оперативных встреч с европейцами и китайцами646 (хотя эта цифра вызывает серьезные сомнения у авторов книги о Зорге С. Голякова и М. Ильниского).
Агнес Смэдли скрупулезно собирала досье на всех гоминьдановских генералов, как официально произведенных, так и самозваных, в ее картотеке были сведения о 218 из них. Она давала каждому свои характеристики, указывала их человеческие и даже мужские достоинства, в анкете точно указывались их физические данные: рост, вес и т.д. К примеру, в анкете на гоминь- дановского генерала Чжан Чжунчана, заключившего в 1929 г. пакт с японцами, указывалось, что у него было 38 жен и любовниц.
Зорге активно пользовался этой картотекой, что позволяло ему вкупе с информацией, полученной из других источников, посылать в Центр обстоятельные доклады о структуре и организации вооруженных сил Нанкинского правительства, их финансировании, военных операциях внутри страны и антисоветских провокациях647.
Ровно через год, в середине мая 1933 г. А.И. Пятницкий получил письмо от А. Эверта из Шанхая по поводу А. Смэдли. «Прошу Вас поговорить с Агнесой Смэдли о ее дальнейшей работе в Китае. До сих пор ее использовали не только мы, но и наши соседи (имеются в виду работники IV управления Штаба РККА. — В.У.) Целесообразно было бы изменить ситуацию. Лучше всего было бы решить проблему так, чтобы Агнеса Смэдли получила ряд долгосрочных заданий по литературной линии, которые обеспечили бы ее пребывание здесь и сделали возможным, как и прежде, ее использование для общей работы в Китае. Если Вы сочтете это целесообразным, то Вы сможете наверняка оказать нам некоторую помощь.
Кроме того, я прошу Вас помочь ей: 1) установить связи с литературными кругами в СССР и 2) дать возможность отдохнуть несколько месяцев на Кавказе, где она одновременно хочет написать книгу о Китае»648.
Постепенно группа Зорге стала работать лучше. Благодаря китайским «помощникам» в Шанхае, Гуанчжоу и других городах сеть группы Р. Зорге распространилась до Нанкина, Гуанчжоу и Гонконга. На основе по крупицам собранной информации из всевозможных источников Зорге удавалось складывать целостную картину, характеризующую Чан Кайши, Нанкинское правительство и его правящую элиту, положение на фронтах, японские планы действий.
От группы немецких военных советников в Нанкине, с которыми Зорге завел дружбу, он мог узнать в общих чертах о расположении и вооружении нанкинской армии, о структуре ее «ударных» дивизий и об отношении ведущих военачальников с Чан Кайши. От этих немецких советников и с допол¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
235
нительной помощью китайских помощников Зорге получал материал о военной промышленности. Зорге контактировал с неким Айзентрегером Лотаром (псевд. — Людвиг Эрхардт) — полковником немецкой разведки, который под видом особого уполномоченного при посольстве Германии в Нанкине руководил шанхайской секретной военной организацией «Дальний Восток» управления разведки и контрразведки при Верховном командовании вермахта.
Эти материалы помогали Р. Зорге передавать в Центр сведения об иностранных военных советниках и нанкинской армии, в том числе полный список немецких военных советников, данные о поставках Чан Кайши оружия из Германии, Англии и Франции.
Между августом 1930 г. и маем 1931 г. на военную разведку в Китае тратилось ежемесячно более 8500 фунтов стерлингов, к этому следует прибавить около 1000 фунтов на представителей Тихоокеанского секретариата профсоюзов649. На КПК из бюджета Коминтерна в это время выделялось ежемесячно по 25 тыс. ам. долл. В среднем на военного разведчика-европейца тратилось по 200 ам. долл. в месяц, женщине платили несколько меньше — около 150 ам. долл., азиатской резидентуре еще меньше650.
После захвата японцами Маньчжурии и объявления ее 1 марта 1932 г. государством Маньчжоу-го часть китайского общества осознала необходимость первоочередной борьбы с японской агрессией. Нанкинское гоминьда- новское правительство подверглось сильному давлению со стороны патриотических групп студентов, бурно реагировавших на маньчжурские события. Антияпонские ассоциации молодежи потребовали от Чан Кайши немедленно примирения с юго-западной группировкой, наказания Чжан Сюэляна за отказ от сопротивления агрессии, организации бойкота японских товаров, объявления войны Японии.
28 сентября 1931 г. приехавшие в Нанкин из Шанхая студенты, к которым присоединились их нанкинские товарищи, двинулись к зданию ЦИК Гоминьдана с лозунгами: «Долой министра иностранных дел Ван Чжэнтина», «На Токио!». Другая группа студентов ворвалась в здание Министерства иностранных дел, Ван Чжэнтин был избит и 30 сентября подал в отставку.
В сентябре 1931 г. - январе 1932 г. центром патриотического антияпон- ского движения стал Шанхай, главными участниками его были студенты и рабочие.
В обстановке всеобщего возмущения капитулянтской политики правительства в конце 1931 - начале 1932 г. гоминьдановцы попытались достигнуть какой-то степени единства в рядах собственной партии.
Главными группировками внутри Гоминьдана были нанкинская и юго- западная (Гуанчжоу). Программные установки гуанчжоуского Гоминьдана


236
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
принципиально отличались от накинского. Выступая на словах за либерализацию, против личной власти Чан Кайши, фактически юго-западная группировка отражала сепаратистские интересы местных милитаристов. Она выдвигала принцип «равновесия сил между центральными и местными властями».
Нанкинские власти вынуждены были освободить из-под ареста виднейшего лидера юго-западной группировки Ху Ханьмина, тотчас выехавшего в Шанхай, куда прибыли для переговоров представители Гуанчжоу — Ван Цзинвэй, Сунь Фо, Евгений Чэнь и Нанкина — Чжан Цзи, Цай Юаньпэй, Чэнь Миншу. 27 октября открылась «конференция по примирению». Были освобождены генералы Ли Цзишань и Фан Чжэньу, также равнее арестованные по приказу Чан Кайши.
Конференция приняла требование южан о созыве объединительного IV съезда Гоминьдана. Чан Кайши предложил провести заседание параллельно в Гуанчжоу и в Нанкине. Каждая часть съезда должна была избрать своих представителей в единые ЦИК и ЦКК Гоминьдана.
В Нанкине заседания IV съезда, открытые Чан Кайши, проходили 12- 23 ноября 1931 г. На повестке дня были поставлены два вопроса: 1) внутренняя сплоченность, 2) отпор внешней агрессии.
Съезд высказал мнение, что национальное правительство должно осуществить экстренные приготовления для восстановления своей власти в трех восточных провинциях Маньчжурии.
В заключительном манифесте содержалось довольно откровенное признание слабости Гоминьдана, потери народом веры в него.
Воспользовавшись моментом, когда в Нанкине кабинет Сунь Фо вышел в отставку, а распределение постов в новом правительстве еще не закончилось, Япония решила преподать Китаю «кровавый урок».
Вспомним, как это начиналось. 17 января 1932 г. в Шанхае произошла мощная антияпонская демонстрация (в Шанхае с июня 1931 г. не прекращался бойкот японских товаров, волна бойкота усилилась после маньчжурских событий, закрылись японские лавки и магазины, не разгружались суда, начались антияпонские демонстрации, и, понятное дело, все это не нравилось Японии). На следующий день возле фабрики полотенец рабочие избили группу японцев, среди которых были и буддийские монахи; один монах вскоре скончался. Подоспевший отряд японской молодежной организации в отместку поджег принадлежащую китайским владельцам фабрику; между отрядом и рабочими развернулось настоящее сражение.
Японский генконсул 21 января потребовал от мэра Шанхая извинений, ареста убийц, компенсации и немедленного подавления антияпонского движения.


Глава 3. Советская разведка в Китае
237
После некоторого промедления 28 января мэр принял эти требования, уже 27 января китайские власти приступили к разгону антияпонских организаций.
Несмотря на это, 28 января 1932 г. японские войска с территории международного сеттльмента вторглись в рабочий район Шанхая — Чжабэй (Ча- пэй) (в северной части города). Начались бои. 30 января гоминьдановское правительство переехало из Нанкина (слишком близкого к Шанхаю) в Лоян.
В Шанхае находились в то время 5-я китайская армия, непосредственно подчиненная Чан Кайши, и 19-я армия гуандунцев под руководством Цай Тинкая. Основную тяжесть отпора японским войскам последняя взяла на себя. Чан Кайши особенно не доверял 19-й армии, которая считалась опорой юго-западных лидеров.
Сразу после начала японского вторжения в Шанхай в городе была объявлена всеобщая антияпонская забастовка, создан объединенный стачечный комитет. Народное антияпонское общество, незадолго до этого по требованию японцев запрещенное властями, вышло из подполья и приступило к широкому формированию рабочих отрядов, некоторые из них возглавлялись коммунистами. Эти отряды приняли участие в боях вместе с 19-й армией.
Японское командование сосредоточило в районе Шанхая более трех дивизий, т.е. больше, чем для оккупации основных центров Маньчжурии. Весь февраль продолжались ожесточенные бои. Китайские части, охваченные волной патриотического подъема, проявили большую стойкость. Несмотря на огромные потери, они отбивали многочисленные атаки противника, намного превосходящего их в вооружении.
В эти горячие дни Р. Зорге и Римм находились в районах самых горячих схваток, буквально под пулями, чтобы правильнее оценить силу японской армии, так интересовавшую Центр, наглядно видеть, какова она в деле: ее вооружение, тактика, выучка. После этих наблюдений Р. Зорге сделал заключение: с Шанхаем у японцев не получится так просто, как получилось с Маньчжурией.
«Начало сражения в Шанхае в 1932 г., — писал Зорге в своем признании позднее, — отметило новую тенденцию в политике японской дипломатии, хотя, конечно, в то время мы не знали определенно, была ли это просто случайная стычка или же это была японская попытка захватить Китай вслед за приобретением Маньчжурии. Было также невозможно сказать, двинется ли Япония на север, по направлению к Сибири, или же на юг, в Китай. Моя работа стала намного более важной после “шанхайского инцидента”. Мне пришлось вскрывать истинные намерения Японии и подробно изучать боевые приемы японской армии на примере сражения в Шанхае».
Зорге сам наблюдал за боями, которые велись в разных частях города, а затем свои наблюдения пополнил информацией о японской боевой такти¬


238
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ке от немецких военных советников, прикомандированных к китайским войскам. «Я видел китайские оборонительные позиции, и я видел также японские ВВС и морской флот в действии. Китайские солдаты были очень молоды, но весьма дисциплинированны, хотя большинство из них были вооружены одними гарантами».
Вскоре все, что увидел и услышал Зорге, он обобщил в подробном отчете, который отправил в Харбин весной 1932 г. для дальнейшей передачи в Москву. Информация, находящаяся в этом отчете, представляла большой интерес для Центра.
Рабочий класс всего мира выражал солидарность с защитниками Шанхая. Коминтерн, КИМ, Международная антиимпериалистическая лига, Лига борьбы против империализма и колониального угнетения выпустили обращения против наглого вторжения Японии в Шанхай. А.М. Горький, получив через Международную антиимпериалистическую лигу письмо от Сун Цинлин с призывом помочь Китаю, написал статью «В ответ на обращение жены Сунь Ятсена», в которой назвал помощь Китаю «великим делом мирового пролетариата». Японская Компартия, несмотря на преследование властей, вела антивоенную агитацию, призывая солдат японской армии не сражаться против китайцев.
Обескровленные в боях китайские части в Шанхае вынуждены были в конечном счете отступить. После визита командующего 19-й армии генерала Цай Тинкая в Нанкин, где он встречался и советовался с Чан Кайши и Ван Цзинвэем, его армия 2 марта оставила Шанхай. Отдельные группы добровольцев, например отряд рабочих под командованием коммуниста Сунь Ся- обао, некоторое время еще держались в развалинах города. Вскоре бои в Шанхае прекратились, но антияпонская забастовка продолжалась до мая.
После долгих и трудных переговоров 5 мая 1932 г. было подписано китайско-японское соглашение о Шанхае. В соответствии с ним обе стороны прекращали враждебные действия. Китайские войска не имели права вступать в зону Большого Шанхая; японские войска отводились на территорию международного сеттльмента.
Японская попытка захватить Шанхай, цитадель иностранного капитала в Китае, встревожила правящие круги Англии и США. Лондонское правительство потребовало от японского правительства объяснения, но правительства Англии и США действовали порознь, адресуя каждое в отдельности японскому правительству свои ноты протеста. Новая инициатива государственного секретаря США Стимсона добиться согласия английского правительства на присоединение к американскому протесту против нарушения Японией Вашингтонского договора девяти держав не увенчалась успехом. Стимсон вынужден был даже апеллировать к общественному мнению, рассчитывая, что


Глава 3. Советская разведка в Китае
239
при помощи прессы правительству США удастся воздействовать на Англию и добиться от последней совместного демарша против Японии. Однако выступление Стимсона с осторожной критикой Англии, осуществленной в форме открытого письма на имя сенатора Бора, опубликованного в американской печати 24 февраля 1932 г., не изменило позиции английского правительства.
Дело Нуленса
Китайская миссия группы Зорге была лишь одним из звеньев в цепи советских разведывательных групп, действовавших на Дальнем Востоке под началом различных советских учреждений (ОМС Коминтерна, ИНО ОГПУ, IV управления Штаба РККА) в те годы. Только «легальных» резидентур, по данным СВР РФ, в Китае функционировало 12 — в Чунцине, Ланьчжоу, Харбине, Шанхае, а также в городах Синьцзяна — Урумчи, Кульдже, Чугучаке, Шара-Сумэ, Хами, Кашгаре, Хотане, Аксу651.
Помимо группы Зорге в Шанхае существовала еще одна группа, о которой Зорге упоминает как о группе Фрейлиха - Фельдмана (генерал армии Тео Фрейлих и полковник Фельдман — руководители этой группы). В их обязанности входили организация связи с китайской Красной армией и сбор разведданных, касающихся ее. У этой группы была своя радиосвязь с Москвой, поддерживаемая радистом группы Фельдманом.
Р. Зорге утверждал, что во время пребывания в Шанхае у него не было никаких рабочих отношений с данной группой.
В январе 1930 г. на нелегальную работу в Китай по фальшивому паспорту выехал датчанин Георг Францевич Мольтке (он же Георг Лаурсен)652. Под прикрытием торговой деятельности он вел разведывательную работу; в первый год своей работы сотрудничал с Рихардом Зорге. Из Китая вернулся в 1939 г.653
В Шанхае в 1926 г. было создано Дальневосточное бюро Коминтерна для усиления влияния Коминтерна в Китае и на Дальнем Востоке. В 1927 г. представителями ИККИ в Шанхае были Фридрих Фэйерхард654 и А. Абрамович655. В связи с репрессиями бюро было закрыто, но затем вновь открыто. Весной 1928 г. в Шанхай прибывают Нуленсы656, а через две недели после них Абрамович (под именем Макс Хабер) с женой Эльвирой657. Они открывают филиал компании «China Trading Со». Данная компания входила в более крупную «Metropolitan Trading Со», зарегистрированную в Германии. Создание торговой фирмы давало возможность свободно въезжать и выезжать из страны, путешествовать по миру, заниматься разведывательной и вербовочной работой; переводить крупные финансовые средства для нужд резидентуры из Москвы


240
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
в Германию, а оттуда в Шанхай. Тем более что уже был опыт создания подобной фирмы разведчиком Иваном Винаровым, успешно работавшим в странах Центральной Европы. Осенью 1928 г. воссоздается бюро Коминтерна. С этого времени и в 1929 г. шанхайским отделом ОМСа руководит Абрамович. В июле он покинул Шанхай из-за ареста члена ЦК Компартии Японии Сано Минубу, с которым он был в тесных отношениях658. Затем 19 марта 1930 г. он вновь приехал в Шанхай и покинул его в декабре 1930 г.
С марта 1929 г. в составе Дальневосточного бюро ИККИ в Шанхае работали И.А. Рыльский659 (руководитель) (с февраля по август 1930 г. находился в Москве), немец Г. Эйслер660 (руководитель в отсутствие Рыльского), от Профинтерна — секретарь Тихоокеанского секретариата профсоюзов (ТОС) Дж. Харди661 (в июне 1930 г. выехал в Москву, в это время его сменил
C.JI. Столяр662 под псевдонимом Леон, в Шанхае его звали Джэки) со своей женой, представители КИМа Беспалов663 (Вили) и А. Масси664, представитель МОПРа американец Джим Долсен (Билли).
На место А. Масси, который покинул Шанхай в конце 1929 г., и Беспалова в Шанхай из Москвы приехал новый представитель КИМа. В октябре 1930 г. в Шанхай вернулся Рыльский со своей женой Волынской (псевдоним Роза). В октябре (находился по апрель) 1930 г. в Китай приехал сотрудник Разве- дуправления Штаба РККА, вошедший в состав Дальбюро ИККИ, А.Ю. Гай- лис, который стал руководителем группы военных советников при ЦК КПК. С ним приехал вошедший в группу военных советников В.П. Малышев665.
В марте 1930 г. в Шанхае появился Нгуен Ай Коук (Хо Ши Мин), который имел контакты с Дальбюро ИККИ во вопросам партстроительства в Индокитае, он просил посылать им почтой с учетом нелегальной обстановки на место на французском языке «Инпрекорр», «Юманите», брошюры об СССР666 и т.д.
В 1931 г. в Шанхае появился американец Тим Райан667.
19 марта 1930 г. в Шанхай возвращается Нуленс. Его жена668 с двухлетним сыном Дмитрием (Джимми — затем учился в Ивановском интердоме) покидает Брюссель 7 мая и 19 июля 1930 г. появляется в Шанхае. Резко активизируется работа ОМСа в Шанхае. Технически, финансово и конспиративно представительство Коминтерна в Шанхае обеспечивал шанхайский пункт ОМС669. Нуленс, как представитель ОМСа, отвечал за снабжение, финансирование и связи. В его ведении было восемь почтовых ящиков, десять квартир, два офиса и один магазин, на его банковском счету было 50 тыс. долл. В связи с тем что отдельные представители Коминтерна в Шанхае (П.А. Миф, И.А. Рыльский) говорили только по-русски, а необходимо было многие документы Коминтерна на месте переводить на иностранные языки, особенно те, которые предназначались КПК, Нуленсу приходилось помогать техническому секретарю бюро Коминтерна в их переводе.


Глава 3. Советская разведка в Китае
241
Летом из-за провала из Шанхая спешно выехал Алекс (А. Улановский). Как это происходило, было позднее описано дочерью Улановского Надеждой. В Шанхае он встретил своего старого знакомого по Крыму Фоля Курган670. Улановский свел его с советской резидентурой в Шанхае. Однажды при встрече с Улановским он сказал, что ему предлагают за большие деньги серьезные сведения, относящиеся к Японии. Улановский связался с Москвой, спрашивая разрешения на эту акцию. Центр разрешил. Деньги (около 3 тыс. долл.) были переданы Кургану, однако он их проиграл в рулетку. Затем он стал шантажировать Улановского, прося еще 3 тыс. долл. (ему нужно было расплатиться с кредиторами). В деньгах было отказано. Фоля стал шантажировать и пригрозил, что если денег не будет, он Улановского выдаст полиции. Чтобы доказать, что он не шутит, Фоля Курган прислал на квартиру Улановского капитана Пика671, русского эмигранта, служившего в китайской полиции, который хотел войти в долю и получить часть денег. Улановскому удалось опередить шантажистов и исчезнуть из Шанхая672.
После ареста четы Нуленсов (Руэгов) 15 июня 1931 г. представительство Коминтерна в Шанхае временно было дезорганизовано. В августе 1931 г. в Шанхай для налаживания расстроенной работы прибыл опытный работник ОМС ИККИ Малли (Карл Лессе673, другой псевдоним Дёниц), заменивший Нуленса. В отеле его навестили Клаузен (именно Лессе завербовал Клаузена в партию в Гамбурге в 1927 г.) и Вайнгартен674. С октября 1932 г. он налаживал расстроившиеся связи с КПК и другим партиями. Весной 1932 г. шанхайский пункт связи возглавил Эрвин (Н.Н. Герберт675), руководивший им в течение трех лет. Удалось более или менее хорошо технически оснастить пункт связи ОМСа. Имелись три радиостанции (две для связи с Москвой и советскими районами, одна — резервная), штат профессиональных радистов и шифровальщиков, были созданы линии курьерской связи: 1) Шанхай - Амой - Сватоу - Цзянси676; 2) Шанхай - Харбин - Москва.
Какое-то время функции Дальбюро ЦК КПК выполнял представитель КИМа А. Ротштейн677. По просьбе ЦК КПК и рекомендации И.А. Пятницкого и О.В. Куусинена в Шанхай в сентябре 1932 г. прибыл новый политический представитель Коминтерна Артур Эверт678. В бюро также работали военные советники О. Браун679 (в 1933 г. переведен в советские районы), Фред (Ман- ферд Штерн680). Не обладая собственной радиостанцией, Дальбюро вынуждено было связываться с Москвой и советскими районами через шанхайский пункт связи ОМС, а иногда по каналам военной разведки.
1 июня 1931 г. английская полиция арестовала в Сингапуре француза Йозефа Дюкру (Joseph Ducroux)681 (Жан Дюкру, Серж Лефранк) — сотрудника Коминтерна, поддерживавшего подпольные связи с азиатскими странами,


242
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
в том числе с Малайской коммунистической партией. Среди его бумаг были обнаружены телеграфные адреса (в том числе один из адресов Нуленса) и номер почтового ящика в Шанхае: «Хиланоул, П.О. ящик № 208».
Однако дешифровать его кодированные телеграммы, видимо, английская «Интеллидженс сервис» не смогла. Вот как он сам объяснял это в своих мемуарах, подчеркивая безупречность кода: «Я должен был посещать курсы для того, чтобы усвоить систему кода для использования в будущих поездках с целью передачи телеграмм, для связи через посредников во Франции с Коминтерном и получения депеш от Коминтерна. Курсы вел товарищ Худяков, ближайший сотрудник товарища Абрамова, руководителя ОМС, Отдела международных связей Коминтерна. Система кода, которая базировалась на английском языке и коммерческом ломбардском коде Лондона (речь идет о коде Либера)682, была разработана в совершенстве. Код в основном заключался в накладывании решетки-ключа для прочтения на послание, что вносило ясность в его смысл. Когда в июне 1931 г. меня арестовали в Сингапуре, «Интеллидженс сервис» не смогла дешифровать ни одной из моих кодированных телеграмм, которые они перехватили. Это доказывает, что система кодирования была безупречна»683.
Итак, расследование дела Дюкру было продолжено полицией сеттльмента и привело к некоему Хилэри Нуленсу, «профессору французского и немецкого языков». 15 июня 1931 г. он был арестован по адресу Сычуань-роуд № 235. Обыск, проведенный на его квартире, ничего не дал, кроме ключа от английского замка к квартире по адресу Нанкин-роуд дом № 49, где были обнаружены три больших стальных сейфа. Когда сейфы вскрыли, то обнаружили, что в них хранились отчеты Дальневосточного бюро Коминтерна с 1930 по 1931 г. вместе с отчетами местного филиала Тихоокеанского секретариата профсоюзов684 — дальневосточного филиала Профинтрена. Было найдено много зашифрованных документов, предназначенных для КПК и других компартий, а также их отчеты, посылаемые в Центр, и другие материалы. В связи с тем, что удалось найти также коды и шифры (один был в Библии, другой — в книге «Три принципа Сунь Ятсена»685), большинство документов было расшифровано. Результаты полицейского расследования, проведенного после ареста Нуленса, чья личность стала предметом продолжительных международных запросов и поисков, показали, что он был главой организации Коминтерна в Шанхае, имея под своим началом штат из девяти европейцев.
6 июня 1931 г., через неделю после ареста в Сингапуре француза Йозефа Дюкру, британская полиция в Гонконге арестовала некоего Ле Куан Дата (он же Нгуен Ай Куок, Хо Ши Мин) и посадила в тюрьму. У него было найдено несколько писем в Восточное бюро Коминтерна в Шанхае. Однако, как считает Ф. Литтен, этот арест не связан с дальнейшим арестом Нуленса, как считают некоторые западные историки686. После ареста Нгуен Ай Куока по


Глава 3. Советская разведка в Китае
243
призыву Коминтерна была развернута всемирная кампания в его защиту с целью не допускать передачи арестованного французской службе безопасности в Сайгоне. В ходе процесса его защищал английский адвокат, в конце концов, в результате успешной защиты английским властям ничего не оставалось, как просто депортировать его. С помощью своего адвоката Нгуен Ай Куок тайно через Амой добрался до Шанхая687.
Мы уже знаем, что 25 апреля (С.Л. Тихвинский пишет, что это произошло 24 апреля688) 1931 г. в Ханькоу гоминьдановской полицией по доносу бывшего рабочего-текстилыцика Ван Жуцяо (есть и иная версия, что он был обнаружен по фотографии689) был арестован один из руководителей Особого отдела ЦК КПК Гу Шуньчжан. На первом же допросе он начал давать показания. В найденных полицией документах Нуленса имелся отчет в Дальневосточное бюро Коминтерна с информацией о том, что китайские коммунисты следят за семьей предателя Гу Шуньчжана690.
Регулярную связь с представителями КПК в Шанхае подтверждает в своих мемуарах представитель военной разведки Ото Браун. По приезде в Шанхай в 1932 г. он связался с представителем Коминтерна при ЦК КПК в Китае немцем Артуром Эвертом, русским работником ОМСа и с американцами — представителями КИМа и Профинтерна. По его свидетельству только двое — он и А. Эверт — раз в неделю выходили на связь с сотрудниками бюро ЦК КПК, явка которых находилась в новом жилом квартале и была тщательно законспирирована. Там же хранилась и вся партийная документация. На явку разрешалось входить только по условному знаку (например, лампа, стоящая на одном из окон, приподнятая штора в освещенной комнате и т.п.). В крайних случаях (провал явки и т.п.) имелась запасная явка для встреч691.
Во время ареста у Нуленса нашли два паспорта — бельгийский (на имя Фердинанд Вандеркруйзен) и канадский (последний выдан в Оттаве 10 июня 1931 г.692). Выяснилось также, что он пользовался двенадцатью псевдонимами, в том числе Анри, Генри, Марин, Нуленс, Руэг. Его адвокаты сделали попытку доказать, что он бельгийский гражданин, однако полиция сумела отыскать в Бельгии истинного владельца бельгийского паспорта, найденного у арестованного, а самого Нуленса предварительно идентифицировать как Поля Руэга, видного члена Швейцарской коммунистической партии с 1922 г., исчезнувшего в Москве в 1924 г. Швейцарские власти отказались предоставить ему какую-либо защиту, и в августе 1931 г. шанхайская полиция передала дела Нуленса и жены, арестованной вместе с ним, в суд.
Настоящая личность Нуленса, несмотря на все предпринимаемые усилия, не была установлена британской полицией в Шанхае, которая в конце концов удовольствовалась окончательной версией о его швейцарском происхождении. Но Р. Зорге знал больше, считая, что швейцарские власти могли уже


244
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
по его акценту определить, коренной он швейцарец или нет. «Я не знаю его истиной национальности, — говорил он позднее. — Полагаю, что он балт».
Через две недели после получения известия об аресте Нуленса Р. Зорге уехал из Шанхая, но согласно записи в полицейской картотеке британского сеттльмента вернулся обратно через месяц.
В своем более позднем признании японским следователям находящийся в японской тюрьме после ареста Р. Зорге сообщал, что Нанкинское правительство арестовало руководителей Китайской Компартии и из их показаний узнало о существовании Нуленса и о его деятельности.
22 июня 1931 г. на французской концессии в Шанхае, как мы уже писали, был арестован генеральный секретарь ЦК КПК Сян Чжунфа. Его выследила и арестовала французская полиция, потому что гоминьдановским спецслужбам запрещалось заниматься такой деятельностью на территории концессии.
Однако исследователь Ф. Литтен, основываясь на архивных документах, считает, что арест Сян Чжунфа не связан с арестом Нуленса, как считают другие исследователи693.
После ареста Я.М. Рудника и его жены Т.Н. Моисеенко-Великой 15 июня 1931 г. Москва предприняла серию попыток спасти их, встал вопрос, как их можно освободить. Было решено действовать через сестру жены Чан Кайши и вдову Сунь Ятсена мадам Сун Цинлин, с которой контактировали люди из советской военной разведки в Шанхае. Она отправилась в Нанкин и посетила в тюрьме супругов Нуленс, передав им теплые вещи. Затем она встретилась с Чан Кайши и вела переговоры по вопросу освобождения супругов.
Как свидетельствуют новые материалы из Нанкинского архива, Сун Цинлин при встрече с Чан Кайши и его женой (своей сестрой) предложила отпустить Нуленса и его супругу в обмен на репатриацию сына Чан Кайши Цзян Цинго (очевидно, она действовала по поручению Москвы, переданному советскими резидентами в Китае). Предложение своячницы, видимо, разбередило незаживающую рану в душе Чан Кайши, которому не было чуждо чувство вины. Незадолго до встречи с Сун Цинлин он исповедовался в своем дневнике: «...Я не сделал ничего доброго своим родителям, не сумел быть добрым с детьми и жалею об этом... Как мне не хватает сына! Я — плохой отец, мало заботился о нем». И видимо, Москва хотела сыграть на этом.
Чан Кайши посоветовался с женой. Их супружество длилось уже четыре года, но детей не было, и Сун Мэйлин стояла за то, чтобы согласиться на сделку. Однако муж после раздумий отказался от предложения Сун Цинлин. «Глава Дальневосточного бюро советской Компартии совершил в Китае преступление, — записал он в дневнике, — и госпожа Сун хочет, чтобы я обменял Нуленса на [Цзян] Цзинго. Нет, я скорее соглашусь, чтобы [Цзян] Цзинго оставался в ссылке и даже погиб в России, чем выменяю его на преступника. Иметь ли мне наследника или нет — на то воля Божья. Но я не могу на¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
245
рушить закон, предать страну, запятнать честь своего имени. Не могу пожертвовать интересами государства даже ради сына»694. Он заявил, что «передаст обоих арестованных гражданскому суду».
После отказа Чан Кайши Сун Цинлин встретилась с Р. Зорге и потребовала от него 100 хороших коммунистов, которые должны были отправиться в Нанкин, там их следовало вооружить, и она предлагала лично с их помощью попробовать вывести супругов Нуленс из тюрьмы в правительственной машине.
«По моему, план мадам Сун [Цинлин] возник в состоянии страшного возбуждения и возмущения по поводу расстрела Дэн Яньда695, с которым она находилась в тесных отношениях, серьезного же намерения выполнить его не было, — сообщал в Москву в ОМС 14 января 1932 г. К. Лессе. — Мадам Сун опубликовала свое заявление и заболела. После отъезда Германа мадам установила связь с Фишером. Зорге отбыл с почтой в Харбин, а мадам из-за болезни не могла принять Фишера. Затем между мадам и Фишером возникли разногласия по поводу дальнейших действий в отношении дела [супругов] Нуленс. Она написала ему два письма, но он не ответил. Фишер позвонил д-ру Науману и пожелал с кем-нибудь поговорить, после чего я отправился к Фишеру. Мадам договорилась с верховным судьей гражданского суда в Нанкине, что Фишер приедет к нему в Нанкин, но Фишер ждал официального подтверждения относительно передачи [супругов] Нуленс гражданскому суду. Кроме того, он хотел сначала продолжить контакты с Ван Цзинвеем»696.
Итак, освободить Нуленсов никак не удавалось, хотя для этого и была задействована советская военная резидентура в Китае.
14 августа из Шанхая Нуленсы были перевезены в Нанкин и посажены в столичную образцовую тюрьму, где их продержали до октября 1931 г. Адвокатом Нуленса был Вильгельм, работавший в адвокатской фирме «Муссо, Фишер и Вильгельм», которая рассматривалась французской разведкой как защищающая в суде интересы советских граждан. 3 июля 1931 г. Фишер покинул Шанхай и в сопровождении коминтерновского представителя, имеющего американский паспорт на имя Стюарта, выехал в Москву. Его цель была выяснить, как вести дело в отношении Нуленсов в суде ему и его коллегам, договориться об официальной стоимости услуг адвокатов, а также помочь организовать кампанию в Европе по защите Нуленсов697.
Уже 20 августа 1931 г. в Европе был создан Комитет по защите Нуленса (Руэга), в который вошли Альберт Эйнштейн, Клара Цеткин, А.Барбюс, Теодор Драйзер, Максим Горький, Агнес Смэдли, вдова и сын Сунь Ятсена Сун Цинлин и Сунь Фо698.
В сентябре 1931 г. китайская пресса стала публиковать в переводе часть документов, найденных у Нуленса, большая часть документации была на немецком языке. Коммунистическая печать заявила, что это фальшивки699.


246
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В качестве ответной акции с 13 января 1932 г. в Шанхае стала выходить газета «Чайна форум» под руководством Сун Цинлин и американского редактора Гарольда Айзакса, финансируемая Коминтерном.
«По своему содержанию она направлена на борьбу против империализма в Китае, на моральную поддержку Советского Китая и проведение кампании за освобождение Руэга и его жены, — говорилось в записке Н.Н. Попова в Политкомиссию Политсекретариата ИККИ от 1 августа 1932 г. — Последнее время со стороны китайского правительства и американского консула (Э. Каннингена. — В.У.) усилились нападки на газету из-за ее содержания. В финансовом отношении газета дважды получала по 500 ам. долл. Чтобы дать возможность газете выходить и дальше, что особенно необходимо ввиду предстоящего процесса над Руэгом и его женой, необходима дальнейшая инвестиция в размере 500 ам. долл.»
Через два дня, 3 августа 1932 г. политкомиссия политсекретариата ИККИ заслушала вопрос о финансовой помощи газете «Чайна форум» и постановила: «В помощь “Чайна форум” до окончания процесса [над супругами] Руэг выплатить из резервного фонда на 1932 г. 500 [ам.] долл.»700.
15 ноября 1932 г. политкомиссия политсекретариата ИККИ приняла постановление в связи с поездкой на «лечение» в Германию Ван Цзинвэя «составить телеграмму в адрес КПГ, ФКП и Гельмута (Г. Димитрова. — В.У.) об организации кампании протеста против белого террора в Китае, увязав ее с процессом над Руэгом, поручить тт. Марти и Дюкло написать статью для “Юманите”701.
Как пишут английские авторы Ф. Дикин и Г. Стори в книге «Дело Рихарда Зорге», «Нуленс и его жена были переданы Нанкинскому правительству, предстали перед военным трибуналом и в октябре 1931 г. были приговорены к смерти. При обстоятельствах, которые так никогда и не были прояснены, пара была депортирована в Советский Союз в июне следующего года (здесь авторы ошибаются, они были освобождены из тюрьмы в конце августа 1937 г.702 и затем переданы СССР. — В.У.) и исчезла из виду. Предполагали, что их обменяли на накинских агентов, захваченных русскими»703. Информация довольно краткая и непонятная. Попробуем выяснить некоторые детали.
Итак, Нуленс и его жена предстали перед военным трибуналом в октябре 1931 г. и якобы были приговорены к смерти. Но ко всеобщему удивлению Военный совет, работавший под руководством Чан Кайши, решил 17 декабря это дело пересмотреть и передать в гражданский суд на основании того, что преступления по делу не были совершены в период военного положения704. Видимо, на позицию Чан Кайши влияло несколько факторов.
Во-первых, обострение борьбы в Гоминьдане. Развернувшаяся японская агрессия и вторжение японских войск в Маньчжурию 18 сентября 1931 г. принципиально изменили политическую ситуацию в стране, резко усилив тенденции к политическому и военному единству.


Глава 3. Советская разведка в Китае
247
В этих новых условиях проходил в ноябре 1931 г. объединительный IV конгресс Гоминьдана. Объединение проходило на националистической и антикоммунистической основе. Дело Нуленса шло в период, когда кабинет Сунь Фо ушел в отставку, а распределение постов в новом правительстве еще не закончилось. В результате политического компромисса в январе 1932 г. было сформировано новое Национальное правительство, которое возглавил Ван Цзинвэй. За Чан Кайши остался пост главнокомандующего НРА. После этого борьба продолжалась, в Нанкине она шла между группировками Ван Цзинвэя и Чан Кайши; основным был вопрос об отношении к японской агрессии.
Во-вторых, стала более заметной деятельность международного Комитета по защите Нуленса. Появилась серия статей в левых изданиях Европы, статьи в коминтерновском издании Inprekorr. Очевидно, эти публикации оказывали свое действие на Чан Кайши.
В-третьих, в это время Чан Кайши решил улучшить свои отношения с Советской Россией, так как ему нужна была военная помощь.
Известно, что советско-китайские дипломатические отношения в канун вторжения в Китай Японии переживали критическое состояние. Они были фактически прекращены в 1929 г. в результате захвата КВЖД китайскими милитаристами705. Их удалось восстановить лишь в 1932 г. под воздействием широкого национально-патриотического движения в Китае за нормализацию связей с СССР и в связи с опасениями, что Советский Союз установит дипломатические отношения с Маньчжоу-Го, а также в связи с усилением японской экспансии и стремлением получить помощь со стороны СССР.
Все это, видимо, и изменило позицию Чан Кайши в отношении дела Нуленса. В начале 1932 г. его дело было передано в Верховный суд в Сучжоу. Это стало известно в Москве. Их Центра 8 января 1932 г. последовала шиф- ротелеграмма Рамзаю: «Пусть Айзекс попробует получить интервью с больными. Просьба выяснить у Фишера через Лию как положение больных в Сучоу. ...Постараемся провести кампанию в прессе против кит. палачей и их пособников — швейцарцев и англичан»706.
К этому времени на запрос гоминьдановских спецслужб у Швейцарии о том, является ли Нулес на самом деле Полем Руэгом, пришел положительный ответ707.
29 января Рамзай получил новую шифротелеграмму: «Мы за освобождение жены с тем, чтобы она пока осталась в сеттльменте для связи с нами. Высылаем из Швейцарии адвоката Винцента. Продолжаем настаивать, что именно Рюгги. Утверждаем, что фото из Берна фальсифицированы. Кампанию в прессе усиливаем. Сообщите, есть ли надежда в теперешний переходный период вырвать обоих больных»708.
Однако в связи с возможными японскими атаками на Шанхай и находящийся поблизости Сучжоу было принято решение перевести все документы


248
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
и подсудимых в Нанкин. В марте Нуленс был уже в Нанкине, где началось новое расследование.
2 февраля из Центра пришла телеграмма: «Выясните и примите меры к освобождению больных в теперешний переходный период, когда у властей полный хаос. Сообщите возможности»709.
Затем новая телеграмма, где просят дать информацию о «больных», так как из Европы распространяют слухи о расстреле их при переезде из Нанкина710.
Предварительным результатом судебного разбирательства в Нанкине стали обвинения в «финансировании коммунистических “бандитов", участии в подрывной деятельности»711 и т.д. Информация об этом появилась в шанхайской прессе 26 апреля 1932 г. Судебное разбирательство продолжалось до 5 июля. Нуленс в знак протеста объявил голодовку, требуя, чтобы его дело было рассмотрено в суде международного сеттльмента в Шанхае с привлечением защиты из европейских юристов.
16 июля 1932 г. на имя Рамзая и Винцента из Москвы пришла телеграмма от Пятницкого: «Возмущены, что нет ответа на нашу телеграмму, посланную вам 8 июля. Повторяем текст: “Узнайте у Винцента, почему больные объявили голодовку, почему они требуют перенесения суда в Шанхай?” Нам все это непонятно. По поводу суда и голодовки начнется большая кампания. Ждем немедленного ответа: какая у вас тактика, и кто дал указания насчет голодовки. Если даже требования больных о переводе в Шанхай будут удовлетворены, и шанхайский суд приговорит к смерти — нечем будет крыть, ибо мы, мол, сами хотели Шанхай. Предлагаем дать больным указание о прекращении голодовки. Сообщите тотчас же ответ»712.
26 мая представитель ОМСа в Шанхае Курт (Н.Н. Герберт713. — В.У.) послал телеграмму в Москву, где сообщал, что «адвокат Нуленса потерял письмо от 29/4 с адресом. Мюнценберг714 требует немедленно новый адрес, срочно телеграфируйте, нужно ли его дать». На это сообщение был получен ответ от заведующего ОМС ИККИ A.JI. Абрамова715: «Nezzen Bonoit нам не известен. Винцент от нас никаких нелегальных адресов не получал. Нашему Юлиусу (Андрею) дано указание с Винцентом не связ[ыв]аться»716.
31 мая 1932 г. руководство ОМСа в Москве в лице Пятницкого решило действовать лично через Берзина. На его имя была послана депеша: «Прилагаемую телеграмму прошу послать т. Рамзаю: “Выясните точно, какой адрес потерял адвокат. Юлиуй (так в тексте. — В.У.) ни в коем случае не должен встречаться с Винцентом”»717.
Р. Зорге и его соратники по военной разведке к этому времени решили выйти из игры, так как они выполняли не свойственные им функции и работали на другое (ОМС) ведомство.


Глава 3. Советская разведка в Китае
249
В мае 1932 г. И.А. Пятницому в ОМС Коминтерна пришло зашифрованное письмо от Рамзая (Р. Зорге). «Посылаю Вам материал от Юлиуса718 (С. Цвиич. — В.У.) с нашей почтой (т.е. по линии IV управления Штаба РККА). Одновременно мы хотели бы обратить Ваше внимание на следующие вопросы. До сих пор мы поддерживали связь с больным (Я.А. Рудником. — В.У.) и с адвокатом (имеется в виду Ж. Венсан.719 — В.У.). Теперь, когда Ваш аппарат вновь улучшается, т.е. снова развивается, нам кажется, что настало время, когда Ваши люди могут перенять эту работу. Это не потому, что мы не желали бы этого делать, но потому, что наши дела не так хороши, чтобы мы легкомысленно загружали себя еще этой связью»720.
Курт (Герберт. — В.У.) 25 мая 1932 г. посылает следующую телеграмму в ОМС: «Соседи (имеются в виду резидентура военной разведки. — В.У.) отказались продолжать связь с адвокатом. Должны организовать эту связь, абсолютно необходим срочный ответ, так как дело очень срочно. Адресуя это письмо адвокату, не надо давать имя и фамилию отправителя, использование этого адреса через адвоката будет серьезной неосторожностью. Сделайте через Мюнценберга»721.
Видимо, к этому времени нашим людям удалось договориться о выкупе (взятке) за большие деньги Нуленсов из тюрьмы. Из воспоминаний военного разведчика О. Брауна: «В 1930 г. был арестован сотрудник представительства Коминтерна Нуленс-Руэге, причем было захвачено много документов. Только путем подкупа продажных китайских судей удалось тогда предотвратить вынесение смертного приговора и казнь»722. Начался торг, который просматривается по телеграммам в Центр и оттуда.
3 июня 1932 г. в Шанхае на имя Винцента получена телеграмма от Пятницкого: «На телеграмму о больных от 2.6. согласны. Деньги внести после отъезда обоих из Китая»723.
29 июня вновь на имя Винцента получена телеграмма от Пятницкого:
«На телеграмму от 24 июня. Деньги 80.000 мексов (мексиканских долларов. — В.У.) будут переведены вам сейчас же как друзья будут за пределами Китая. Сообщите, через какой банк и на какой адрес деньги перевести когда потребуется.
Настоящие документы друзей будут посланы. Рекомендуем направить их маршрутом на Владивосток морем на иностранном (не английском) судне. Друзья должны заявить, что они едут транзитом через СССР домой»724.
4 июля 1932 г. последовала еще одна телеграмма от Пятницкого Винценту в Шанхай: «На вашу телеграмму от 30.VI.32 г. Деньги будут переведены тотчас же, как от вас будет сообщение о выезде друзей из Китая. Сомневаемся, предпримет ли Ф. что-либо и тогда, когда деньги будут в Шанхае. Думаем, что он играет на авось: оправдывают — тогда он получит деньги. Осудят — он ограничится получением гонорара. Нельзя ли предпринять шаги в этом


250
В Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
направлении помимо него? Главные условия должны остаться — выплата денег только после отъезда обоих из Китая. Если думаете, что Ф. действительно предпримет нужные шаги, а без наличия денег в Шанхае он откажется от этих шагов, то разрешаем Рамзаю удержать 16 из 20 тысяч амов (ам. долл. - В.У.), которые он получит или уже получил от своего патрона для наших нужд. В этом случае мы еще раз повторяем, что мы не согласимся с выдачей всей суммы или даже части ее, если они будут уплачены Ф. или кому-либо другому до отъезда друзей из Китая»725.
Рихард Зорге должен был оплатить все услуги адвокатов Нуленсов (и возможно, подкуп судей) во время судебного процесса. По некоторым данным, на всю эту операцию Москва готова была выделить около 100 тыс. долл.726. С передачей сумм, подтверждением этого, запросами и ответами на запросы явно происходила большая неразбериха.
Пятницкий 22 июля шлет телеграмму Курту и Юлиусу: «Через Рамзая было послано 20.000 долл. для передачи кит. друзьям. Телеграфируйте получение их»727.
В августе из Харбина в Шанхай едут раздельно Отто Браун и Герман Зиб- лер728, и каждый везет по 20 тыс. долл. для передачи их Зорге, а тот должен отдать их адвокатам (и возможно, судьям).
Деньги были срочно пересланы в Шанхай. Об этом говорит телеграмма из Шанхая от 24 июля 1932 г., посланная руководством ЦК КПК в Москву Пятницкому для Ван Мина: «Ван Мину. Срочно. В течение четырех месяцев мы не получали денег. Мы находимся в безвыходном финансовом положении. В ходе нынешнего 4-го похода против советов транспортная связь между ЦК [КПК] и советскими районами прервана, советские районы сами нуждаются в денежных средствах, и поэтому мы не можем получить финансовой помощи от советских районов. Надеемся на скорейшую отправку денег. 10 000 ам. долл., полученные недавно, были отправлены на спасение [супругов] Нуленс, и нам ничего не осталось»729.
На следующий день, 25 июля из Москвы от Пятницкого на имя Зорге в Шанхай была послана следующая телеграмма: «Рамзаю от Михаила. Мне сообщили, что вы получили 20 000 амов через ваш аппарат (имеется в виду IV управление Штаба РККА. — В.У.). Из них 10 000 дайте сейчас же для передачи кит[айским] друзьям (имеются в виду члены КПК. — В.У.). Если получили только десять тысяч, выдайте их кит[айским] друзьям, вторые десять скоро получите»730.
Когда ослабленный Нуленс был положен в госпиталь после заявления по поводу прекращения голодовки 23 июля 1932 г., была получена новая телеграмма Рамзаю от Пятницкого: «Заявление больных по поводу прекращения голодовки нами широко использовано. Начали новую кампанию в связи решением нац. прав, вести процесс Нанкине. Не следует переполитизировать


Глава 3. Советская разведка в Китае
251
процесс, ибо цель его — освобождение, а не полит, демонстрации. Согласны, что больные должны разоблачать полицейские провокации империалистов и террор китайцев. Адвокаты должны всячески добиваться их немедленного освобождения. Винценту семнадцатого июля выехала жена»731.
Была подключена к движению за освобождение Нуленсов и КПК. Китайские коммунисты из Центрального советского района в сентябре 1932 г. сделали по радио предложение поменять его на двух миссионеров, которые находились у них, но получили отказ.
25 июля Пятницкий в телеграмме Рамзаю спрашивает: «Отпала ли комбинация с оправданием ваших клиентов?».
Москва внимательно следила за процессом над Нуленсами и присылала инструкции — как себя вести подсудимым. Так, 29 июля Р. Зорге получает новую телеграмму от Пятницкого: «Должны ли арестованные отказаться от всякой юридической помощи и от каких-либо показаний — нам трудно дать ответ. Пусть все три адвоката предложат арестованным метод как они должны себя держать если вы, интересующиеся этим процессом, будете, этим согласны. Мы против превращения процесса в политическую демонстрацию, как нами дано было уже вам указание. Повторяю: цель процесса — освобождение арестованных»732.
Делаются попытки подключить влиятельных гоминьдановцев с целью освобождения арестованных. «Пытайтесь через Лию связаться с Цай Юан Пей, Ян Син Фу и Сун Фо733 по поводу освобождения больных, — советует Пятницкий Рамзаю в очередной телеграмме. — Сообщите, имеет ли Цай Юан Пей шансы быть назначенным вместо Ван Чин Вэя734» 735.
23 сентября 1932 г. Рамзай получает новую телеграмму от Пятницкого: «Винценту предлагаем остаться до окончательного перевода больных в новое место. Об отъезде пусть нас запрашивает. Удобно ли поручить ведения закулисных переговоров непосредственно Агнес [Смэдли]? Сумеете ли их контролировать? ...Ребенка оставить в Шанхае, чтобы иметь возможность выяснить действительную судьбу родителей. Можно ли будет влиять и контролировать воспитание? Поездка Фишера в Европу из-за дела больных излишня»736.
Подключение Р. Зорге по линии ОМСа к делу Нуленсов отрывало у него много времени и засвечивало его. «Наше положение не позволяет нам больше заниматься еще этими связями, — сообщал Зорге Пятницкому в майской 1932 г. телеграмме. — Я уже по крайней мере достаточно скомпрометирован». «Связь с адвокатом и все дело с больными становится лишней угрозой для нашей безопасности, — сообщал Рамзай в телеграмме на имя Берзина 3 сентября 1932 г. — Местные друзья достаточно окрепли и могут перенять все эти дела в свои руки. Просим переговорить с Михаилом и дать друзьям соответ¬


252
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ствующую инструкцию». «Нам уже давно следовало освободиться от этого обслуживания»737, — поставил Берзин резолюцию на этом документе.
Когда Зорге прибыл в Шанхай, он арендовал почтовый ящик № 1062. А один из находившихся в распоряжении Нуленса ящиков был рядом и имел № 1077. Может, это просто было совпадением? Полиция, которая вела наблюдение за почтовыми ящиками Нуленса, ввела подобные меры и по отношению к Зорге. Она стала следить за квартирой Зорге в период между июлем 1931 г. и январем 1932 г. Согласно полицейским рапортам, Зорге бывает дома очень мало, а когда бывает, «проводит время, играя с друзьями в шахматы. Получает много телефонных звонков и очень осторожен, старается сделать так, чтобы его разговоры не мог услышать никто из его домашних»738.
10 августа в Нанкине был закончен процесс над Нуленсами (без участия западных независимых адвокатов). 19 августа 1932 г. Нуленс судом был вновь приговорен к смерти, но в связи с тем, что в июне 1932 г. была объявлена всеобщая амнистия ему и его жене была дарована жизнь739. Нуленс оставался в тюрьме № 1 Цзянсу в Нанкине в течение последующих нескольких лет. (В декабре 1932 г., декабре 1933 г., в 1935 г. в тюремной камере он объявлял голодовки.) Коминтерн в 1935 г. вновь поднял кампанию за освобождение Я.М. Рудника и его жены. Об этом мы читаем в протоколе заседания Политкомиссии Политсекретариата ИККИ от 21 марта 1935 г. «Слушали.: — О кампании за освобождение тт. Руэг.
Постановили: — Возобновить кампанию за освобождение тт. Руэг (Я.М. Рудника и его жены. — В.У.) без разъяснения мотивов их голодовки. Оставить открытым вопрос о поездке ребенка тт. Руэг (Д.Я. Моисеенко. — В.У.) в Советский Союз и поручить тт. Мифу, Абрамову и Ван Мину решить вопрос о его местопребывании в Китае»740.
27 августа 1937 г. в связи с японскими бомбардировками города Нулен- сы были выпущены из тюрьмы якобы под поручительство, если поручителя не будет они вновь будут арестованы. Они не смогли найти поручителя в Нанкине и сбежали 3 сентября 1937 г. в Шанхай, где жили в изоляции. В 1938 г. французская разведка в книжном магазине «Флит’с» неожиданно напала на след Ноуленса, после его выхода из тюрьмы, в которой он провел шесть лет. Сунь Цинлин помогла Нуленсам наладить контакты с советским консульством в Шанхае, они получили из консульства деньги, но у них не было официального документа, чтобы они могли вернуться в СССР. Они написали письмо в Коминтерн Г. Димитрову и отослали через консульство. 25 июля 1939 г. Нуленсы покинули Китай и вернулись в СССР741.
10 октября 1932 г. на имя Берзина пришла телеграмма из Шанхая следующего содержания: «От китайского источника узнали, что Нанкин якобы обнаружил след военного шпиона. Подозревают будто бы одного немца и еврея. На основании наших старых грехов и слухов среди местных немцев


Глава 3. Советская разведка в Китае
253
полагаем, что круг подозрений вокруг Рамзая все больше смыкается. Просим срочно сообщить, должен ли Рамзай непременно выждать прибытия замены или же он может уехать независимо от прибытия последнего». На телеграмме поставлена резолюция с неразборчивой подписью: «Т. Попов, сообщите Рамзаю о немедленном выезде без замены». Далее рукой Берзина: «Пусть едет, не дожидаясь замены, иначе сгорит»742.
Две последние телеграммы Р. Зорге из Китая, обнаружены в архиве. Первая — Берзину из Шанхая 18 октября 1932 г. «Первое. Несколько немецких инструкторов по заданию Нанкинского правительства произвели рекогносцировку местности для возможных боев.
Второе. В Нанкине начал работать бывший сотрудник немецкого разведчика Николаи Фейхер фон Леммерцаан. Его задача — организовать китайскую контрразведку в Нанкине». Вторая — тоже Берзину из Шанхая 4 ноября 1932 г.: «По случаю 15-й годовщины Октябрьской революции шанхайская резидентура шлет Разведупру горячий товарищеский привет и вносит в фонд постройки самолета-гиганта «Советский Дальний Восток» 75 амов. Деньги привезет Рамзай»743.
15 ноября 1932 г. эстонец Карл Римм из Шанхая сообщил в Центр: «Рихард выехал 12 ноября из Шанхая в Японию. 21-го должен быть во Владивостоке». На этой радиограмме рукой Берзина написано: «Нужно предупредить Владивосток. 15.Х.1932 г.»
Здесь следует вкратце остановиться на таком вопросе: действительно ли Р. Зорге в это время попал под разработку китайских спецслужб или это чья- то выдумка? Как пишет А.Г. Фесюн, «впоследствии при анализе (какое ведомство его делало и когда? — В.У.) подозрение о “засвечивании” не подтвердилось»744. Однако есть и другие версии. Генерал-майор разведки Иванов в своей неопубликованной рукописи о Зорге высказывает свою версию причин отзыва Зорге из Китая: «Мы точно не знаем причин возвращения Зорге в Москву именно в конце 1932 г. и почему он не продолжал оставаться и работать далее. Неизвестно также и о том, настаивал ли он сам на скорейшем возвращении (уже знаем, что настаивал. — В.У.). Можно лишь предположить, что трехлетний срок пребывания в Шанхае был достаточен для решения первых организационных задач, и, по всей вероятности, он заслуживал перерыва в работе и отдыха в нормальных условиях. Возможно, предстояла переориентировка Зорге на другое направление, например на Японию, возможно, что появились какие-либо признаки неблагополучия. Сам Зорге никому и никогда об этом не говорил»745.
Иванов в своей рукописи писал, что отдельные симптомы «неблагополучия» в позиции Зорге как резидента просматривались уже в 1932 г. Летом 1932 г. в Италии провалился сотрудник Разведупра Лев Маневич (знаменитый Этьен), который мог знать Зорге по Управлению. В том же году япон¬


254
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ские спецслужбы арестовали в Бэйпине источник Ходзуми Одзаки по подозрению в шпионаже в пользу КПК. Контакты Р. Зорге с Одзаки не были ни для кого тайной. И наконец, накануне отъезда Р. Зорге в Москву его навестил шеф секретной службы КПК Кан Шэн (Кан Син) и предупредил, что в разведывательную сеть проник провокатор. Сам факт того, считает Иванов, что шефу секретной службы Кан Шэну были известны нелегальный резидент Разведупра и его адрес, говорил о неблагополучии в системе конспирации резидентуры746.
Если мы заглянем в отчет офицера спецотделения в Шанхайской муниципальной полиции Д. Питтса, посланный 20 мая 1933 г. наверх, то увидим, что в списке 13 подозреваемых советских агентов в Шанхае десятым был Рихард Зорге, а девятой — Агнес Смэдли.
Версию генерала разведки Е.А. Иванова Горбунов дополняет следующим фактом. В 1955 г. Следственное управление КГБ занималось реабилитацией погибших в 1937-1938 гг. сотрудников военной и политической разведок. Проверялись их показания, выбитые на следствии, и для этого посылались запросы в другие организации. 19 декабря 1935 г. ГРУ в ответе на запрос начальника Следственного управления КГБ Малярова сообщило: «...Нелегальный резидент “Рамзай” возглавлял нелегальную сеть Разведупра в Шанхае в 1929-1932 годах. В связи с угрозой его провала, ввиду грубых организационных ошибок, допущенных “Рамзаем” (по приведенным нами материалам видно, что грубые ошибки в этот период допускало руководство в Москве, а не Р. Зорге, поручая несвойственную ему работу. — В.У.), из Шанхая он был отозван в Центр»747. На основании этого Горбунов справедливо считает, что следует поставить точку в спорах о том, почему Зорге был вынужден прекратить разведывательную деятельность в Китае.
Однако многими специалистами ставятся под сомнение «организационные ошибки» Р. Зорге и выдвигается точка зрения, что в «угрозе провала» виноват Центр, а не Рамзай.
(Здесь, забегая вперед, следует сказать, что если за Зорге был уже «хвост» в Шанхае, то посылать его затем для разведработы в Японию означало отправлять на верную смерть, учитывая активную деятельность японской конр- разведки в Китае. Однако то, что он смог еще длительное время проработать в Японии, развеивает миф о силе японской разведки и конрразведки того времени, которая долго его не могла обнаружить.)
В связи с крупными провалами коммунистов в Шанхае и других местах и необходимостью их защиты в судах встала проблема — иметь в Шанхае постоянно действующего хорошего адвоката для защиты интересов обвиняемых в суде. В Москву было послано соответствующее сообщение: «Венсан предложил направить сюда адвоката, который в основном работал бы на нас, — писал А. Эверт. — Я обсудил с нашим филиалом важность этой


Глава 3. Советская разведка в Китае
255
проблемы, и они убеждены, что это относится к разряду необходимых вопросов.
Предварительные условия: а) он должен быть настоящим гражданином США, в совершенстве владеющим английским языком; б) быть практикующим в США адвокатом; в) должен быть [нашим] товарищем, но его членство в партии не должно быть известным; г) должен иметь рекомендации университета, адвокатских контор в США и т.п., которые здесь облегчат получение адвокатской практики; д) должен быть готов за 200-250 долл. в месяц поселиться здесь, найти китайского компаньона, всеми силами защищать [в судах] наши дела, попытаться найти других коллег. Более высокая сумма выплачиваться не будет. Учитывая нынешний [экономический] кризис, [Ком] партия США наверняка сможет найти такого человека. Но это должен быть серьезный человек, а не ветрогон»748.
После отъезда Р. Зорге и Пауля (Карла Римма) из Шанхая в августе 1933 г. местную шанхайскую резидентуру Р. Зорге возглавил посланный туда Яков Григорьевич Бронин749 под псевдонимом Горев. В своей книге «Я знал Зорге» Бронин сообщал, что когда он готовился отправиться с разведывательной миссией на Дальний Восток, один из помощников Берзина Оскар Стигга сказал ему, что они с Рамзаем будут «соседями» и что им следует встретиться и обсудить «некоторые вопросы оперативного характера». Они встретились. «Мы договорились о формах конспиративной связи между Токио и Шанхаем. С конца 1933 г. и вплоть до моего ареста в Шанхае в мае 1935 г. мы поддерживали довольно регулярные контакты. В течение этого времени я 5 или 6 раз направлял к Рамзаю своих людей за почтой, передавал по своим двум радиостанциям отдельные телеграммы токийской “рези- дентуры”, когда у них не ладилась связь с “Висбаденом” (Владивостоком). Мы вели с Рамзаем конспиративную переписку (Центр предоставил нам для этого специальный шифр), он имел шанхайский конспиративный адрес на случай срочных сообщений. В общем, я за эти полтора года мог "с близкой дистанции” наблюдать за развертыванием работы токийской резидентуры. Впоследствии мне приятно было узнать, что в письме Центру от 1934 г. Рамзай подчеркивал “исключительную товарищескую готовность помочь, которую проявляют наши люди в Шанхае”».
В начале 1934 г. Бронин предложил Центру прислать в Шанхай нового радиста. В марте 1934 г. из Москвы в Шанхай через Берлин и Италию отправился новый радист — молодая красивая француженка Рене (Элли) Марсо. В 1930 г. она приехала в Москву семнадцатилетней девушкой учиться профессии революционера. Несколько лет была курьером КИМа, разъезжая по странам Европы. Осенью 1933 г. ее направили в разведывательную школу при Раведупре. И в марте 1934 г., окончив школу и получив профессии радиста, шифровальщика, фотографа, с голландским паспортом в карма¬


256
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
не она выехала в Берлин. Там она сменила паспорт и стала подданной Уругвая Денисой. Далее — через Швейцарию и Милан в Венецию и Триест, затем на пароходе через Суэцкий канал вокруг Индии в Шанхай. Здесь она впервые встретилась со своим будущим мужем Яковым Брониным. И начались суровые разведывательные будни. «Работы было много. Я должна была обеспечивать радиосвязь и переснимать шедшие к нам непрерывным потоком документы, — писала она в своих воспоминаниях, опубликованных в 1991 г. — Мы помогали Красной армии Китая, которая находилась тогда в трудном положении: теснимая гоминьдановскими войсками из южных районов, она готовилась к Великому Походу в северные провинции. Китайские товарищи помогали нам в вербовке информаторов, указывая либо на наших идейных противников — людей, сочувствующих коммунистам, либо тех, кто за деньги готов был продать любые тайны, — таких было много среди китайских чиновников».
Рене Марсо ездила и в Японию на связь к Зорге. По ее воспоминаниям, они были знакомы еще в Москве. Как радистка она должна была помочь наладить связь с Владивостоком, а также отвезти в Токио деньги и новый шифр. С Зорге у нее были две встречи, деньги переданы, а про шифр француженка забыла и вспомнила об этом, только вернувшись в Шанхай750.
В 1935 г. Бронин был арестован. Айно Куусинен751, бывшая жена комин- терновского руководителя Отто Куусинена, работала в Отделе международных связей Коминтерна. После двух лет работы в США по линии Коминтерна она была переведена на работу в военную разведку. В Разведупре решили, что Айно Куусинен следует направить в новый район деятельности на Дальний Восток — в Японию в группу Р. Зорге. Путь туда лежал через Шанхай, где она встретилась с Брониным и его молодой супругой. Вот как она рассказывает в своей книге, вышедшей в 1991 г. под названием «Господь низвергает своих ангелов», о встрече с военным разведчиком и его женой в Шанхае и объясняет причины провала Бронина. «...Через несколько дней после моего приезда в отеле (отель “Палас” в Шанхае) появилась молодая женщина, говорившая по-немецки. Она должна была отвезти меня к “шефу”. Мы поехали на такси во французскую часть города, остановились на бульваре Фона. Шеф представился как доктор Босх, женщина была радисткой, звали Элли.
Это был резидент, глава тайной спецслужбы СССР в Шанхае, ему подчинялись все советские агенты на Дальнем Востоке... Последнее время, сказал он, трудно связаться по радио с “Висбаденом”, поэтому я должна терпеливо ждать, так как с “Мюнхеном” (Москвой) прямой связи нет. Мне показалось странным, что он так неосторожно и без особой надобности раскрыл мне кодовые названия. Босх допустил и вторую небрежность: когда он ненадолго вышел из комнаты, на столе, среди бумаг, я увидела его паспорт. Я быстро в него заглянула: он был выдан на имя латыша Абрамова...»


Глава 3. Советская разведка в Китае
257
А вот уже другие воспоминания француженки жены Бронина об аресте ее супруга.
«Вечер мы проводили в гостях у товарища, отъезжающего в Москву. Расходились в разные стороны, — вспоминала жена Бронина. — Домой я вернулась одна. Позже позвонили легальные товарищи, спросили, дома ли муж. Я ответила, что нет. “Тогда бросай все и иди к нам”. “Яков арестован”, — сказали они при встрече. Его выдал китаец, который работал на нас. При Якове не было документов, по которым можно было бы выяснить, где и под каким именем он жил в Шанхае, — предатель же не знал этого. Зато при Якове нашли несколько фальшивых паспортов, которые он по оплошности взял с собой. Личность и адрес его могли в конце концов установить, полиция могла взломать сейф и тогда... В условиях военного времени ему грозила виселица...»752 Жену Бронина срочно переместили в другое законспирированное место, были извещены, отозваны и спрятаны все, кому грозила опасность быть раскрытыми. У Я. Бронина не было квалифицированного заместителя, и его арест означал прекращение деятельности резидентуры в Шанхае. По воспоминаниям Эли Брониной, несмотря на скудность обвинений и на то, что личность ее мужа так и не была установлена, его приговорили к 15 годам тюрьмы и отправили в Ханькоу (Ухань) в тюрьму, которая была известна особо тяжелыми условиями для заключенных.
Жену Бронина Элли в одну из темных, дождливых ночей доставили в порт. Здесь в потемках два крепких мужчины на руках по шаткому трапу подняли разведчицу на корабль, вскоре после этого вышедший в море в направлении Владивостока. И ее дальневосточная эпопея в арестами, ожиданием выезда на конспиративной квартире благополучно закончилась. В Москве она была определена в кадры Красной армии и зачислена по приказу НКО по личному составу № 00562 от 22 июля 1936 г. в структуры, состоящие в распоряжении Разведупра. За два месяца перед этим, в мае 1936 г. за заслуги в разведывательной деятельности в Китае она была награждена орденом Красной Звезды с присвоением воинского звания лейтенант. В дальнейшем, учитывая ее опыт работы, знание языков и шифровального дела, Эли Бронина была использована во время гражданской войны в Испании. Приказом № 00217 от 24 июля 1938 г. во время чисток кадров военной разведки (особенно иностранцев, как потенциальных вражеских шпионов, а Элли была француженкой) она была уволена в запас.
Как отреагировали в Центре на арест своего резидента в Шанхае, хорошо видно из воспоминаний Айно Куусинен. «В ноябре 1935 г. я прочитала в “Джапан тайме”, что в Шанхае арестован таинственный шпион по фамилии Абрамов (Элли, по-видимому, ареста избежала). Хотя причин, по которым меня отзывали, могло быть множество, я сразу подумала, что, скорее всего, это вызвано арестом Босха. Правда, я с октября 1934 г. с ним не виделась, но


258
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
могло стать известно что-нибудь меня компрометирующее. Босх был центром всей советской дальневосточной разведки, и вполне вероятно, что арест его вызвал в Москве беспокойство...
Конечно, арест резидента Рамзая, знавшего всю китайскую сеть Разведуп- ра и резидентуру, произвел сильное впечатление в Москве. Провал был громким, с многочисленными статьями в мировой прессе. Но в Москве не списывали резидента со счетов. Руководство разведки верило Бронину и, очевидно, не сомневалось, что он выдержит допросы и не выдаст того, что знал. Поэтому неудивительно, что его продолжали считать в строю. В ноябре 1935 г. в РККА были введены персональные воинские звания, и в начале 1936 г. начались переаттестация сотрудников Разведупра и присвоение им новых воинских званий. Приказом № 00324/п от 17 февраля 1936 г. сидящему в китайской тюрьме разведчику было присвоено воинское звание “бригадный комиссар”»753.
Москва делала все возможное, чтобы вытащить из тюремного застенка своего резидента. Было решено, как это делалось и в прошлые годы с Руген- сом, попробовать подкупить начальника тюрьмы в Ханькоу, где содержался Бронин. Для осуществления этого мероприятия из Центра выделялась значительная сумма в долларах и привлекались сотрудники обеих разведок, работавшие в Китае.
Организацией освобождения Бронина руководил резидент ИНО в Шанхае Вартэ (Эммануил Куцин), работавший под крышей вице-консула в Шанхае. В полпредстве СССР было созвано совещание для разработки плана операции по освобождению Бронина, на котором присутствовали работники Центросоюза Муромцев и Косов, сотрудник ИНО Владимир Нейман754 (Косов), Иткин и бывший работник Разведупра корреспондент «Правды» Абрам Гартман755.
На совещании было принято решение выкупить резидента, предложив крупную сумму в валюте (несколько десятков тысяч долларов). Для ведения переговоров решили использовать агента Найдиса, который находился в Китае на нелегальном положении. Муромцев и Косов, как работники Центросоюза, должны были перевести деньги на самолете из Шанхая в Ханькоу и вручить их Найдису. Но этот план не сработал. Найдис был выдан китайской полиции начальником тюрьмы и при передаче денег арестован. Крупная сумма денег пропала. А китайская контрразведка, сопоставив прилет в Ханькоу советских работников Муромцева и Косова с фактом передачи денег, сделала соответствующие выводы. Итак, попытка освобождения резидента сорвалась, китайские газеты подняли очередной скандал. Вартэ (Куцин), Косов и Гартман были расконспирированы перед сотрудниками советского посольства и китайским обслуживающим персоналом, и их пришлось срочно отозвать в Москву.


Глава 3. Советская разведка в Китае
259
Очередной шумный провал советской разведки (военной и политической) в Шанхае заставил Москву заняться расследованием этого дела. Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б) занялась данным делом. Дипломаты жаловались на разведчиков, а разведчики и их руководители старались оправдаться. Посол в Китае Дмитрий Богомолов отправил 30 августа 1935 г. личное письмо заместителю наркома Борису Стомонякову, где обращал внимание на отсутствие необходимой конспирации в работе сотрудников разведки, работавших в Китае под легальной «крышей». «Я сомневаюсь, чтобы работа этих товарищей была неизвестна почти всем нашим сотрудникам и большинству обслуживающего персонала, — писал посол. — ...Но самое главное в том, что они расшифрованы, и если японцам понадобится, они в любой момент смогут воздать громкое дело, так как подстроить что-нибудь проваленным работникам вовсе не трудно. На основании этого я считаю необходимым перестроить всю работу “профессоров” (так называли сотрудников ИНО, в отличие от “юристов” — сотрудников Разведупра. — В.У.), законспирировать и снять проваленных работников (почти всех). А в первую очередь нужно снять т. Вартэ. Едва ли есть у нас хоть один сотрудник, который не знал бы о его работе»756.
Посол Д. Богомолов недовольный, что все в Китае указывают на советское посольство как рассадник шпионов, 27 сентября 1935 г. сообщает Стомонякову о том, что он отослал письмо наркому Литвинову, в котором выступил с предложением ограничить количество «профессоров» и «юристов» до одного в каждом посольстве и потребовать от них выполнять как следует легальную работу, а также запретить вербовать работников на месте из числа сотрудников полпредств и советских хозяйственных учреждений. «Если мы проведем эти мероприятия, то в значительной степени устраним возможность больших политических скандалов, — писал посол. — Что касается наших работников в Китае, то нельзя забывать, что японцы были бы весьма заинтересованы в том, чтобы устроить большой скандал для нас именно здесь, в Китае»757. Он также настаивал, чтобы Полпреда ставили в известность «при командировании каждого товарища, имеющего параллельную работу». 15 ноября по поручению Стомонякова оба письма посла Д. Богомолова были переданы члену Комиссии партийного контроля Матвею Шкирятову.
Разборки в Москве продолжались. 26 ноября бывший начальник ИНО, первый заместитель начальника Разведупра А.Х. Артузов отправил секретарю ЦК ВКП(б) Н.И. Ежову справку на работников Разведупра и ИНО, обвиняемых Богомоловым в связи с провалом выкупа резидента из тюрьмы в Ханькоу, практически оправдывая поведение Гармана, а также необходимость поездки в Ханькоу Муромцева и Косова. В документе говорилось, что Богомолов был в курсе всех мероприятий по освобождению и поездка в Ханькоу проводилась по его разрешению. «Считаю, что товарищи чекисты, взявши¬


260
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
еся организовать выкуп из тюрьмы своего товарища по разведке, резидента Разведупра, — поступили хорошо, — говорилось в справке. — Так, как должны поступать большевики-подпольщики в отношении попавшего в беду товарища».
Артузов признал ошибочными действия по пересылке крупной суммы денег легальным путем при помощи аппарата Центросоюза, так как «совпадение провала выкупа с прилетом в Ханькоу работников Центросоюза было поставлено в связь и раструблено в газетах». «Приговор суда — организатор выкупа присужден лишь к двум годам тюрьмы, и китайцы ни в чем не смогли скомпрометировать советские учреждения в Китае, если не считать голословной газетной шумихи, которая обычно подымается по всякому текущему поводу. На этот раз пресса не смогла привести ни одного факта, уличающего наши заграничные органы в нелегальщине, и ограничилась лишь раздуванием факта “случайного совпадения провала дела выкупа в Ханькоу с приездом советских служащих туда же”»758. В заключение утверждалось, что жалобы посла Богомолова не имеют оснований, так как он все знал заранее и не возражал, оскандалившиеся разведчики проявили добрые намерения, и не стоит раздувать досадный эпизод, обошедшийся без серьезных последствий. Письмо возымело действие. 11 декабря комиссия КПК объявила строгий выговор Куцину и указала Нейману и Гартману на недопустимость нарушения правил конспирации в своей работе за границей.
Пока шли разборки в Москве после неудавшейся попытки освобождения, Бронин продолжал сидеть в китайской тюрьме. Так он просидел до начала летом 1937 г. Японско-китайской войны, когда по инициативе Чан Кайши отношения между СССР и Китаем значительно улучшились и возникла возможность вытащить из тюрьмы советского резидента. Чан Кайши был предложен обмен на его сына Цзян Цзинго. В это раз в отличие от периода 1932-1934 гг., связанного с делом Нуленсов, Чан Кайши согласился на обмен, и 11 октября 1937 г. он был произведен. После этого Бронин по уже упоминавшейся трассе «Зетт» отправился в Алма-Ату.
21 ноября 1932 г. на стол И.А. Пятницкого легла телеграмма из Шанхая
Н.Н. Герберта: «В Шанхай прибыл Азиатикус759 (Г. Мёллер. — В.У.). Он работает на группу Брандлера и пишет статьи для немецких правых газет под псевдонимом Бизольдт»760. Пятницкий прямо на телеграмме написал: «Тов. Миф, в чем дело?». 23 ноября П.А. Миф сообщил, что Брандлер с ним не согласовал этой поездки Азиатикуса761.
«“Азиатикус” (брандлеровец Гейнц Мёллер) находится здесь, но не имеет почти никаких связей, — сообщал А. Эверт из Шанхая в начале декабря И.А. Пятницкому в Москву. — Случайно он получил экземпляр “Чайниз уор- керс корреспонденс” (информационный бюллетень ЦК КПК, издавался в Шанхае в 1930-1935 гг. — В.У.), рассылаемого в качестве информационно¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
261
го материала в Европу, США и ряду журналистов. Опираясь на этот орган, он составил донесение группе Брандлера: “Политика партии в Китае катастрофична; партия загнала коммунизм в горы провинции Цзянси” и т.д. Его можно было бы выгнать, вселив в него страх, но это осложняется тем обстоятельством, что у него нет денег и к тому же он потерял паспорт. Нам известно почти обо всех предпринимаемых им шагах. Существует лишь одна определенная опасность, что он случайно увидит меня на улице и узнает»762.
Репрессии и провалы в Шанхае волновали руководство в Москве. Центр требовал отчетов о причинах провалов. «В результате постоянных арестов и предательства руководителей создалось гнетущее положение... — сообщает в письме И.А. Пятницкому в декабре 1932 г. Н.Н. Герберт из Шанхая. — ...При аресте обоих секретарей молодежи (имеются в виду Ху Юньхэ и Юань Бинхуй. — В.У.) были раскрыты пять наших домов. Только что я узнал, что дом, в котором встречался Дюпон (Дж. Кларк. — В.У.) с руководителем профсоюзов (Хуан Пин. — В.У.), а также дом, где я имел беседу с сек: ретарем (видимо, речь идет о секретере Шанхайского бюро ЦК КПК Ли Чжушэне. — В.У.), находятся под подозрением, хотя оба они сняты совсем недавно. Почти все руководящие товарищи из молодежи арестованы, и партийные товарищи, с которыми мы имеем связь, преследуются полицией и в любой момент могут быть выданы теми 15 провокаторами, которые здесь активно работают. ...Мое положение, несмотря на то, что меня знает секретарь молодежи (Ху Юньхэ. — В.У.), можно назвать хорошим. Парня (С. Цвиич. — В.У.) и Дюпона нужно отозвать, так как они подвергают опасности и нас, и партию. По моему мнению, абсолютно необходимо посылать сюда ТОЛЬКО опытных, серьезных и осторожных товарищей. К сожалению, находящиеся здесь недостаточно осторожны, что может привести к катастрофе»763.
После серии провалов в Шанхае требовались новые люди с опытом конспиративной работы, о чем А. Эверт и сообщал И.А. Пятницкому: «У меня есть безотлагательная просьба: при подборе каждого представителя окажите Ваше влияние на то, чтобы сюда направлялись товарищи с опытом работы в нелегальных условиях или достаточно проверенные. И это касается в меньшей степени владения техникой, чем умения человека не терять головы, не трусить и не проявлять в этой ситуации неосторожности. Я Вам пишу об этом потому, что мы уже имели опыт с Дюпоном (Дж. Кларком)»764.
После того как Рихард Зорге покинул Шанхай, весной 1933 г. туда из Москвы через Европу, Америку и Японию был направлен главный военный советник М. Штерн (Фред). Во время войны в Испании он стал известен как генерал Клебер.


262
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Руководство Коминтерна не случайно выбрало М. Штерна для выполнения такого ответственного задания. Обстановка в Китае в тот период была исключительно напряженной и сложной. После провала четырех карательных походов Чан Кайши против Красной армии Китая и китайских коммунистов гоминьдановское командование пригласило известного немецкого генерала фон Секта в качестве главного военного советника. Под его руководством работали еще около ста немецких, английских, американских, японских и других иностранных военных специалистов. С их помощью Чан Кайши готовил пятый поход против советских районов Китая. Нужен был опытный военный специалист, хорошо знавший стратегические и тактические приемы немецкого генералитета, способный помочь китайским коммунистам в выработке плана противодействия столь серьезным противникам. Такой специалист в лице М. Штерна был найден, он обладал богатым опытом революционной борьбы и основательными теоретическим познаниями: изучил военные произведения Ф. Энгельса, труды советских полководцев, литературу о Гражданской войне в России, стратегию и тактику военачальников эпохи Великой Французской революции — генералов JI. Гоша, Ж. Журдана, Э. Пишегрю и Жан Батиста Клебера. Именно последний произвел на него очень сильное впечатление (поэтому он в дальнейшем взял себе псевдоним Клебер) своей ролью в подавлении контрреволюционного восстания в Вандее и в победе революционных войск при Фреру.
Его деятельность была подчинена Дальневосточному бюро ИККИ в Шанхае, которое возглавлял А. Эверт. М. Штерн, свободно владевший кроме немецкого также английским, русским, французским, испанским и другими языками, без затруднений общался с политическими и общественными деятелями на территории международного сеттльмента и в китайских кварталах Шанхая. С ним работал в качестве его помощника Отто Браун. Связь между шанхайским ЦК КПК и Штерном поддерживалась через Брауна. М. Штерн, находившийся в условиях подполья в Шанхае, вдали от фронта, должен был разрабатывать главным образом стратегические планы в соот- вествии с указаниями Коминтерна, а Отто Браун должен был непосредственно участвовать в разработке оперативных планов Красной армии, находясь в советском районе.
Иногда у Штерна возникали довольно необычные и оригинальные проекты для улучшения разведывательной работы в Китае. Об этом говорит письмо Виктора (личность не установлена. — В.У.) из Шанхая 2 июня 1933 г. И.А. Пятницкому. «Тов. (далее в найденном документе зачеркнута фамилия, судя по дальнейшему изложению, имеется в виду А. Эверт. — В.У.) и Фред (М. Штерн. — В.У.) предлагают т. Гордону (американскому пилоту, который живет в Америке и которого т. Пятницкий знает) лететь на купленном в Шанхае самолете в наш район (видимо, имеется в виду Советский район. —


Глава 3. Советская разведка в Китае
263
В.У). Самолет стоил бы примерно 8-10 тыс. долл. Покупка самолета в Шанхае не бросилась бы в глаза, так как там это обычное дело, — говорилось в письме. — Основания для этого предложения следующие.
К сожаленью, поручение направить отсюда европейца в наш район до сих пор выполнить не удалось и вообще бесперспективно, так как даже для китайцев это сопряжено с большими трудностями и опасностями. И напротив, самолет мог бы легко и при этом незаметно “забрести” в наш район. Один из наших людей полетел бы с Гордоном. Таким образом, мы будем иметь там одного из наших людей и, что важнее, сможем использовать в нашем районе летчика и самолет в целях разведки и т.д. (В нашем районе нет ни одного самолета.)
Тов. Э[верт] и т. Фред указывают на то, что это предложение следует рассматривать как абсолютно реальное и его успех гарантирован. Они просят серьезно рассмотреть это предложение и сообщить точку зрения т. Пятн[ицкого]. Тов. Гордон работает в военном аппарате и наверняка готов, если ему разрешат, выполнить это поручение и затем работать в нашем районе»765. И данный вариант прорабатывался в Москве. Об этом говорит резолюция И.А. Пятницкого на документе: «Послать т. Берзину» и помета: «Берзину послано». Однако в конце концов решили, что «предложение о полете — нереально»766.
Сразу же по прибытии в Шанхай между Штерном и Брауном возникли разногласия по вопросу, имевшему большое значение как с политической, так и с военной точек зрения. «Речь шла об отношении к 19-й гоминьдановской армии, — вспоминал О. Браун. — ...В январе 1932 г. эта армия героически обороняла от японских агрессоров китайский рабочий пригород Шанхая Чжабэй. Тогда коммунистическая партия поддержала 19-ю армию и вместе с пополнением направила в ее ряды многих членов партии. Затем Чан Кайши вступил с японцами в переговоры, приостановил военные действия и перебросил 19-ю армию в Фуцзянь, чтобы высвободить находившиеся там собственные силы для 4-го похода. Его “синерубашечники” и военная жандармерия провели чистку в рядах 19-й армии. Тем не менее среди солдат и офицеров по-прежнему сохранились сильные антияпонские настроения, чему способствовал и гнев против Чан Кайши, которого обвиняли в национальном предательстве. Осенью 1932 г. 19-я армия предприняла единственное крупное наступление против Советского района, захватив значительную территорию. ...А в дальнейшем армия, в сущности, бездействовала. Она больше не предпринимала наступательных действий против Центрального советского района и не проявляла особого усердия в строительстве укреплений, которые должны были замкнуть кольцо блокады в Фуцзяни. Весной 1933 г., после выступления Фэн Юйсяна, появилась некоторая возможность создать единый антияпонский фронт, но Цай Тинкай ничего для этого не сделал. Однако, по моему мнению, а также по мнению тов. Эверта, он все еще оставался потен¬


264
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
циальным союзником в том смысле, который вкладывала в это понятие директива ИККИ от января 1933 г. Поэтому я полагал, что Центральной армейской группе следует отказаться от наступательных боевых действий против
19-й армии и сконцентрировать все свое внимание на Северном фронте - против Чан Кайши. Фред же, напротив, вскоре после своего прибытия предложил использовать передышку на Северном фронте для наступления в Фуц- зяни. Он приводил два основных аргумента, впрочем, мало связанных между собой. Во-первых, он рассчитывал на возможное поступление в Центральный советский район Китая оружия из Советского Союза. Руководствовался ли Фред собственными директивами из Москвы, на что он прозрачно намекал, — это мне неизвестно. Получение такой помощи представлялось тов. Эверту и мне, при тогдашнем международном положении и внутренней обстановке в Китае, совершенно иллюзорным.
Незадолго до этого СССР восстановил дипломатические отношения с го- миньдановским Китаем. Транспортировка оружия, помимо прочего, была связана с серьезным политическим риском, — продолжал Отто Браун. - Эту трудность, по мнению Фреда, можно было преодолеть путем доставки оружия по воздуху или захвата одного из морских портов на побережье провинции Фуцзянь. Второй его аргумент состоял в том, что Цай Тинкай во время выступления Фэн Юйсяна проявил себя как ненадежный человек. По мнению Фреда, следовало продемонстрировать нашу мощь, чтобы обеспечить поддержку Цай Тинкая в борьбе против Японии и Чан Кайши. “Сначала нанести удар, а потом разговаривать!” — так отвечал Фред на мои возражения. При этом он добавлял, что даже если не удастся добиться послушания Цай Тинкая, то, во всяком случае, успешная наступательная операция против 19-й армии обеспечит тыл и фланг в предстоящей решительной схватке с Чан Кайши в Фуцзяни. А затем можно было бы перейти к активным действиям, чтобы помешать сосредоточению и развертыванию на севере войск центрального правительства. Предложение Фреда получило энергичную поддержку Шанхайского бюро ЦК. О своем согласии с этим планом радировали из Жуйцзина Политбюро ЦК и Реввоенсовет. Тов. Эверт, который сначала более или менее разделял мою точку зрения, после этого присоединился к предложению Фреда. Бо Гу, у которого первое время тоже были сильные сомнения, уговорили согласиться с Политбюро, о чем он мне сам рассказывал, причем главную роль в этом сыграло одобрение операции Мао Цзэдуном»767.
Кстати, возможность сотрудничества с 19-й армией Цай Тинкая прорабатывалась в Коминтерне, об этом говорит телеграмма Дальбюро ИККИ из Шанхая 10 июня 1933 г. И.А. Пятницкому. «Командующий 19-й армии Цай Тинкай предложил при посредничестве мадам Люно (очевидно, речь идет о вдове Ляо Чжункая Хэ Сяннин. — В.У.) вступить в переговоры с представи¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
265
тельством КИ. Он согласен сражаться вместе с Красной армией против империализма и Нанкина. Будем действовать осторожно»768.
Видимо, в результате шифровок в Центр с мнением Штерна было принято решение «с командующим 19-й правительственной армии не вести никаких переговоров». «Когда он на самом деле начнет борьбу с Гоминьданом и японцами, создание единого фронта станет возможным, а пока переговоры могут стать ловушкой»769, — говорилось в телеграмме из Москвы А. Эверту.
Разногласия между Штерном, Брауном и Эвертом все обострялись.
Действиями Фреда был недоволен в Шанхае и А. Эверт. «В последнее время участились случаи, когда при осуществлении даваемых Фредом советов со стороны РВС вносятся изменения (иногда большие, иногда небольшие, но также имеющие важное значение). Это происходило и раньше довольно часто, но новым сейчас является то, как Фред на это все больше стал реагировать, — сообщал А. Эверт в письме из Шанхая от 13 февраля 1934 г. И.А. Пятницкому. — Пока это должен выслушивать я — это одно дело. Но сейчас это начинает принимать такие формы, о последствии которых я должен Вас своевременно предупредить.
Фред все больше настаивает на критике и тем самым на дезавуировании Вагнера (Отто Брауна. — В.У.) за то, что тот не выполняет его указания. В конце концов, я против своего внутреннего убеждения согласился потребовать от Вагнера “как представителя Фреда выполнять его военные предложения с большой энергией”. Я часто указывал Фреду на то, что все решения формально и фактически принимаются ЦК [КПК] и РВС. Какой бы ни была роль Вагнера, было бы серьезной недооценкой ЦК [КПК] и других полагать, что эти вопросы можно решить одним “приказом” Вагнеру. Напротив, существует опасность, что разногласия между Фредом и Вагнером могут превратиться в более серьезные разногласия с ЦК [КПК] и другими по поводу различных ошибок или неиспользованных либо недостаточно использованных ситуаций. Если же военная ситуация будет развиваться не в нашу пользу, могут возникнуть разногласия с ЦК [КПК] и РВС. Я вижу эту опасность и сделал бы все, чтобы предотвратить возможность такого развития событий. Если Фреду не удастся реализовать свои предложения в силу их ценности и благоприятного восприятия их там, то другого пути у нас нет. Отклоняются ли его предложения или принимаются с изменениями — это все равно не дает право Фреду жаловаться. ...Я буду стремиться к тому, чтобы предотвратить обострения, представленные в этом письме в мрачных тонах. Но я нахожусь под давлением, так как Фред угрожает обвинить меня в том, что я “мешаю ему осуществлять его мероприятия”»770.
Далее в письме он жаловался, что Фред начал посылать телеграммы (касающиеся политических вопросов и директив) в Центр минуя А. Эверта, который требовал «в интересах дела позволить ему пресекать подобные вещи».


266
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
«Все эти вещи играют в Китае гораздо большую роль потому, что здесь каждый шаг имеет практические последствия, — писал Эверт в заключение. — Однако я могу нести ответственность только тогда, когда получу от Вас разрешение прекратить здесь неразбериху».
Видимо, на основе таких писем Москва приняла решение отозвать из Китая Штерна. Ему вдогонку 10 апреля 1934 г. было направлено еще одно письмо
А. 	Эверта из Шанхая И.А. Пятницкому, которое уже через три дня лежало у него на столе. «Внезапный отъезд Фреда заставляет меня констатировать еще несколько фактов, имевших место последнее время. Я это делаю не только для того, чтобы парировать субъективные сообщения Фреда, но чтобы также обратиться к Вам с абсолютно необходимой и неотложной просьбой: в случае возвращения Фреда в Китай ограничить его военными проблемами, в решении политических вопросов он должен подчиняться представителю (Коминтерна. — В.У.). Развитие событий последних месяцев не должно повторяться.
...И в заключение: я считаю крайне необходимым направить в Шанхай военного товарища, который будет работать, давать советы, наблюдать, предостерегать и подталкивать и в то же время сохранять самообладание в постоянно усложняющейся ситуации. Не занижая военных способностей Фреда, я полагаю, что Вы, подходя к проблеме с другой точки зрения, сможете подобрать более подходящих друзей. Лично я считаю, что Фреду не нужно ехать в советский район, поскольку он до сих пор находил достаточно причин, чтобы отодвинуть свою поездку в Цзянси. Предложение Фреда поехать в Сычуань я серьезно не воспринимаю»771.
Свое мнение о Фреде высказал и Райтан, находящийся в Шанхае в это время, в письме к Дж. Харди. Он назвал позицию, занимаемую Фредом, ошибочной. Райтан считал, что Фред «начал колебаться перед лицом трудностей, которые развивались по нарастающей, особенно после декабря 1933 г.». «Фред принял схоластическую точку зрения и подход к военной ситуации в ЦСР и пришел к выводу, что все трудности и проблемы могли быть “решены” путем составления и принятии бумажных планов, — говорилось в письме. — Одним из “плодов” этой точки зрения был хунаньский план на ноябрь прошлого года (имеется в виду предложенный М. Штерном план похода-прорыва основных сил Красной армии Центрального советского района в западные и северо-западные части провинции Хунань с целью удара во фланг и тыл гоминьданов- ских частей, наступавших на Центральный советский район с севера. План вызвал возражения ЦК КПК и РВС и был отклонен ИККИ. — В.У.), который, по всей вероятности, если бы был осуществлен в то время, то привел бы к разрушительным результатам, равносильным добровольной ликвидации ЦСР»772.
Прибыв в Москву, Штерн продолжал заниматься китайскими делами. Он составлял докладные записки руководству Коминтерна, писал статьи для мае-


Глава 3. Советская разведка в Китае
267
совой печати (часто используя псевдоним Фреда). Так, в статье «На фронтах китайской Красной армии» он обстоятельно описывал боевые действия красных частей, совершивших «великий поход». М. Штерн решительно отвергал пораженческие настроения, но в то же время выступал против тех, кто расточал безмерные похвалы этому походу, изображал его как чуть ли не триумфальное шествие, сопровождавшееся одними только победами. Он считал, что необходимо выступать «против тех, кто склонен преуменьшать отрицательные стороны эвакуации советского района в Цзянси, и против тех, кто впадал в панику и видел только факт отступления»773.
По его мнению, поход принес большие политические преимущества, несмотря на огромные потери в территории и живой силе. Он «заплатил ту цену, которую требовалось уплатить за выигрыш инициативы и свободы действия... Китайская революция много выиграла от того, что центр тяжести революционных боев был перенесен на северо-запад Китая»774, где, как известно, начали развертываться события международного значения, где накапливались силы для ведения антияпонской, национально-революционной войны. Костяк Красной армии, сохранившийся после «великого похода», стал ядром будущей Народно-освободительной армии.
Крупнейшие провалы китайских коммунистов в Шанхае в 1934 г.
В связи с активизацией и усилением эффективности работы гоминьданов- ских служб в Китае в первую половину 30-х годов произошла серия крупных провалов в стане коммунистов. Историки КНР провалы объясняют «субъективистским ухарством, порожденным “левым” авантюризмом и сектантством»775 среди части руководства китайских коммунистов, однако это не совсем верно. Не отрицая тенденции, указанные историками выше, надо добавить также повышение качества работы и эффективности гоминьданов- ских спецслужб, сложность ситуации в стране, ослабление внимания к конспирации со стороны руководства КПК, а иногда и просто игнорирование ее, большой процент предательства китайцев, учившихся в СССР и вернувшихся на родину, и некоторые другие факторы.
С начала 1931 г. по конец 1932 г. случилось три крупных провала в Хэбэйском провинциальном комитете КПК. 22 июня 1931 г. арестованы генеральный секретарь ЦК КПК Сян Чжунфа, вместе с ним несколько работников аппарата ЦК и провинциального комитета КПК Цзянсу; в июне были арестованы руководящие работники отдела пропаганды ЦК КПК JIo Циюань, Юань Баоань и около 20 коммунистов, ведавших распространением партий¬


268
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ных документов, печатью и типографиями; в августе — руководитель боевых дружин Особого отдела ЦК Ван Шидэ. В 1931 г. были арестованы также кандидаты в члены Политбюро Гуань Сянинь, коммунисты Лиин Цзухвнь, У Юйчжан и Се Цзюэцзай. Только взятка французской полиции спасла их от передачи в руки гоминьдана. Они были освобождены и уехали в советские районы.
В результате этого и спада революционного движения в красных профсоюзах к январю 1932 г. осталось лишь 3 тыс. человек776.
Временный ЦК не смог больше оставаться в Шанхае и в начале 1933 г. вынужден был переехать в Центральный советский район. Для руководства работой в гоминьдановских районах было создано затем Шанхайское бюро ЦК, которое возглавляло работу в этом районе и отвечало также за связь с Коминтерном. С марта 1934 г. по февраль 1935 г. Шанхайское бюро ЦК потерпело шесть крупных провалов и в июле 1935 г. перестало функционировать. К этому времени парторганизации во всех гоминьдановских районах, за отдельным исключением, были полностью разгромлены.
В Шанхайское бюро ЦК входили: Ли Цзушэнь (Славин) (бывший студент КУТК) — секретарь; Шэн Чжунлян (Мицкевич) (бывший студент КУТК, затем вел партийную работу в ДВК) — зав. Агитпропом, заведовал партийной прессой; Ван Винюн (Хуан Вэньчжун (псевдоним Хуан Цзежань), бывший секретарь Чэн Дусю, когда последний был работником партии) — зав. орготделом. Он имел связи с Особым отделом ЦК и с ОМСом. Славин имел связь с провинциальным комитетом Цзянсу, а Мицкевич держал связи с Китайской федерацией труда. Славин и Мицкевич также встречались с представителями Профинтерна, ОМСа и работниками IV Разведывательного управления. Эта тройка обычно встречалась на нелегальной квартире, там же хранились и партийные документы. На другой квартире устраивались встречи между членами ЦК, ответственными работниками провинциального парткома Цзянсу и ответственными работниками Федерации труда. На эту квартиру имели право ходить шесть человек — Славин, Мицкевич, Ван Винюн, секретарь и зав. организационного отдела провинциального комитета КПК Цзянсу и ответственный работник Федерации труда.
В марте 1934 г. Ван Винюн получил сообщение от Особого отдела, что полиция собирается «накрыть» квартал, где обычно встречались эти восемь человек, но номер квартиры у них был ошибочным.
После этого Ван Винюн, нарушив конспирацию (он должен был послать кого-то другого, а не идти сам), сразу же лично отправился туда, считая, что он успеет предупредить товарищей до прихода полиции, которая обычно работала по вечерам. Он предложил женщинам, которые там находились, оставаться на месте и спрятать документы. Но не успел он договорить до конца, как нагрянула полиция и арестовала его и женщин. При этом был арестован


Глава 3. Советская разведка в Китае
269
также связист Ю-нан и находившийся там зав. организационным отделом Шанхайского губкома. На следующий день туда пошел секретарь губкома Чао-лин (учившийся в Москве) и тоже был арестован.
«Непосредственных причин провала нам не удалось установить, — говорилось в докладной записке о провалах и провокациях в центральных организациях КП Китая в Шанхае за последние три года и о деле Особого отдела, поданной в Коминтерн. — Возможно, что это было в результате нарушения конспирации, — широких встреч в конспиративных квартирах, неправильной системы связи и усиления слежки со стороны полиции, что же касается более глубокого корня, то надо искать в системе провокаций в Особом отделе777.
В марте произошел провал орготдела провинциального комитета Цзянсу, были арестованы заведующий и его помощник. Затем последовали провалы в июне и сентябре.
После ареста Ван Винюна и других Славину со стороны представителя КПК при ИККИ послали две телеграммы, чтобы он немедленно уехал в советский район либо в Москву, но Славин отказался.
В Шанхайском бюро ЦК практически осталось только три человека: Славин, Мицкевич и его помощник Корсаков (псевдоним Дурачок, учился в КУТВ, затем был в издательстве инорабочих).
Они потребовали от ЦК прислать им из советских районов человека на должность заведующего орготделом. Вскоре им был послан некий Ун (он же Ун-Тин или Ян Ко-ву, был студентом промышленного университета в Шанхае, настоящая фамилия не установлена), впоследствии выяснилось, что он был провокатором.
Когда Ун был послан в Шанхай на должность заведующего орготделом, Славин имел с ним контракты. В мае-июне 1934 г. Славин получил информацию от Особого отдела о том, что недавно приехавший из советских районов человек, который сейчас ведет ответственную работу в бюро, связан с гоминьдановской охранкой; но Славин не подозревал, что речь идет об Ун, и оставил его на этом посту. Ун оказался неспособным вести организационную работу, тогда Бюро ЦК назначило на должность заведующего орготделом Ли Дэчжао, работника особого отдела (раньше был в КУТВ учился под фамилией Модестов), а Ун стал его заместителем.
Члены бюро собирались на нелегальной квартире, которую снимали две женщины. Там же хранились партийные документы, был основной пункт встреч.
Они все знали друг о друге. Славин был связан с представителем Коминтерна, ОМСа и другими иностранцами. Мицкевич был связан с провинциальным комитетом Цзянсу, на квартиру к Ли Дэчжао ходили Ун и представитель особого отдела. Вот как выглядел этот провал на основании уже упоминавшейся «докладной записки» в Коминтерн.


270
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Однажды в мае Корсаков встретил в переулке около этого дома провокатора Хуан Пина, но он решил, что тот его не заметил. Несмотря на это, было решено временно прекратить связи с этой квартирой. Все документы оттуда были изъяты, и там остались жить только две женщины, но прошел целый месяц, полиция не появлялась. Они решили, что все в порядке и можно снова вернуться туда, считая, что явка надежна. За несколько дней до ареста Славина (он арестован 26 июня 1935 г.) жена Славина пошла на эту квартиру. У магазина напротив стоял молодой человек. Она подумала, что это приказчик магазина, но когда она вышла из этого дома, он все еще стоял там. Это показалось ей подозрительным, и потому она не решилась прямо идти домой, где жил Славин, и пошла в другом направлении. Она заметила, что этот человек следит за ней. Затем женщина его потеряла из виду, но когда вышла на другую улицу, она вновь его увидела; тогда она вскочила на ходу в трамвай, куда он вскочить не успел. Женщина уехала далеко и, выйдя из трамвая, никого не заметила. Она еще раз сделала большой круг по улицам и вернулась к Славину. Муж решил, что, несмотря на то что жена колесила по улицам, за ней все же следят, следовательно, из этого помещения надо уходить, и они покинули через несколько дней эту квартиру, перейдя в помещение, где жил Мицкевич. Они думали, что в опасности только квартира Славина, и не предполагали, что не менее опасно и это помещение. Ночью (15 июня) жена Славина снова вернулась к себе домой, чтобы собрать кое- какую одежду, но когда она подошла к дому, где она жила теперь, в переулке увидела собравшихся людей: было похоже на провал квартиры. У них был условный знак, что если будет засада, снять с подоконника веник, который в остальное время лежал на подоконнике. Она увидела, что веника нет, а черный ход дома открыт. Она знала еще одну явку, где встречались Славин, Мицкевич с представителями Коминтерна и ОМСа, где жила жена Чжан Го- тао Ян Цзэли. Когда она пришла туда, то узнала, что Славин, Мицкевич и представитель Коминтерна и ОМСа только что закончили совещание и ушли. Жена Славина осталась еще поговорить с Ян Цзэли. Они решили, что Славин, который считался очень осторожным человеком, и Мицкевич заметят, вероятно, условный знак — отсутствие веника на подоконнике. Но Славин на этот раз не обратил внимания на условный знак, вошел в помещение и был немедленно арестован. Мицкевич ушел с заседания раньше Славина. Когда он пришел на ту квартиру, он еще издали увидел, что оттуда ведут двух арестованных женщин. Он сразу повернул в другую сторону и, сделав несколько кругов, вернулся в то помещение, где только что заседали.
Ли Дэчжао был связан с Особым отделом. Он получил сообщение о возможном провале в квартире, где живут Мицкевич и другие. Он взял автомобиль, чтобы быстрее предупредить о провале, но когда Ли явился туда, он был немедленно арестован.


Глава 3. Советская разведка в Китае
271
Корсков, к счастью, в это момент отсутствовал дома, был на каком-то собрании. Мицкевич знал, что он пошел на собрание. Он организовал людей, чтобы его задержали на дороге, около 9 часов, его задержали, таким образом он не попался. Итак, были арестованы четыре человека из работников Бюро ЦК, включая Славина, и Ли Дэчжао.
При аресте полиция нашла различные документы и некоторое количество партийных денег. Провалилась также личная квартира Ли Дэчжао, были арестованы жена и мать. Провалилась и Федерация труда. Были арестованы около 14-15 человек.
Главной причиной данного провала в докладной записке в первую очередь назывались действия провокатора Ун. Но отмечался и ряд других, менее важных причин. «Однако общие и коренные причины, — утверждалось в документе, — надо искать глубже, они связаны с дальнейшей серией провалов»778.
Вот как этот провал описывал в своем отчете представитель Профинтерна в Шанхае Р. Бэйкер779: «Через несколько дней (после прибытия в Шанхай в июне 1934 г. — В.У.) Эрвин сообщил мне, что китайские товарищи готовы встретиться со мной. 20 или 21 июня Эрвин отвез меня на первую встречу с китайскими товарищами (Мицкевичем, Лян [Пу] (Жао Шуши. — В.У.) — [генеральным] секретарем [Всекитайской федерации] профсоюзов и его техническим секретарем (вероятно, Ма Чуньгу. — В.У.) На этой встрече мы условились о следующей встрече 26 июня. Но 26 июня в доме уже была полиция, и ввиду того, что на два моих телефонных звонка ответили на китайском, а не на английском языке, как было условлено, я не поехал в этот дом и тем самым избежал ареста. Я хочу подчеркнуть, что звонил с улицы, а не из своего дома. Одновременно произошла целая серия арестов, включая Славина, многих партийных и профсоюзных товарищей. После этого все мои связи с партией были прекращены более чем на месяц. Эверт, Мильтон, Эрвин и я провели совещание и после короткой дискуссии пришли к выводу, что аресты произошли либо из-за шпионов, либо из-за беспечности в самой партии»780.
Р. Бейкер считал, что к провалам причастна и Агнес Смэдли. «Агнес Смэдли прибыла в Шанхай где-то в сентябре и, по сообщениям газет, легла в больницу. В начале января она прислала нам письмо с просьбой о встрече. Я отказался, но она продолжала присылать свои просьбы. По согласованию с Вильгельмом (В. Влох781) было решено, что с ней встретится Герман за два дня до своего отъезда из Китая. Он повидался с ней, и она уверяла его, что имеет доступ к нескольким нейтральным принадлежащим иностранцам домам, где можно было бы вполне безопасно встретиться с ней раз или два, и дала ему адреса. Она сообщила Герману, что у нее нет денег и что она хочет обсудить свои планы с кем-нибудь согласно договоренности с Пятницким. Я поговорил об этом деле с Вильгельмом, Эрвином и Корсаковым, и они со¬


272
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
гласились, чтобы я встретился с ней один или два раза, но принял особые меры предосторожности. Корсаков был озабочен началом издания газеты, и два товарища, назначенные для этой работы еще восемь месяцев тому назад, должны были связаться с ней. В то же время он хотел представить Бюро (имеется в виду Шанхайское бюро ЦК КПК. — В.У.) ее планы издания газеты. Я повидался с ней дважды в доме Мёллера. На первой встрече мы обсудили ее работу в общем плане, а на второй встрече она вручила мне свой план работы по изданию газеты для передачи в Бюро. После этого она отправилась в Пекин. Пока она находилась в Пекине, 20, 21 и 22 февраля произошли аресты, во время которых был арестован Корсаков вместе с 30 или 40 товарищами. После арестов нам сообщили, что ее план работы был найден полицией в одном из домов, на которые совершались облавы»782.
Когда об этих крупных провалах китайских коммунистов стало известно в Москве, была собрана политкомиссия политсекретариата ИККИ, которая на своем заседании 11 июля 1934 г. обсудила этот вопрос. Была подготовлена следующая телеграмма для китайских коммунистов:
«Мицкевичу (Шэн Чжунляну. — В.У.) от Ван Мина и Кан Шэна. После восстановления наших руководящих органов в Шанхае рекомендуем:
Первое. Провинциальные комитеты партии и молодежной организации (имеется в виду КСМК. — В.У.) [провинции] Цзянсу временно перевести из Шанхая в другой подходящий город этой провинции.
Второе. В Шанхае создать городской комитет [КПК] составе от 3 до 5 членов без всяких отделов, который должен быть связан с [Шанхайским] бюро ЦК [КПК] не прямо, а через провинциальный комитет.
Третье. Основную тяжесть работы в Шанхае переложить на районные комитеты, которые должны проявлять больше инициативы и самостоятельности и которые по возможности разукрупнить и не связывать непосредственно друг с другом, а только через городской комитет.
Четвертое. Тщательнее проверять и подбирать кадры, особенно для аппарата [Шанхайского] бюро ЦК [КПК] и для техники. Это наши первые выводы из провалов, направленные к такой организационной перестройке, при которой нам удастся отделить аппараты [Шанхайского] бюро ЦК [КПК] от провинциального комитета и от районных комитетов, децентрализовать работу и избежать больших провалов из-за провала какого-либо звена. Эти наши предложения перешлите для рассмотрения и санкции в ЦК [КПК]. Надеемся, что ЦК КПК утвердит эти предложения, и чтобы не терять времени до получения ответа, считаем, что вы должны уже сейчас приступить к предлагаемой перестройке, так как важно именно в данный момент, хотя бы временно, провести в жизнь эти меры»783.
На заседании текст телеграммы был утвержден и принято решение послать ее от имени Ван Мина и Кан Шэна. Телеграмма была зашифрована


Глава 3. Советская разведка в Китае
273
и под грифом «секретно» на французском языке немедленно отослала в Шанхай.
Всего за три провала гоминьдановцами были арестованы не менее 30 человек. При провале в начале сентября почти полностью были ликвидированы орготдел и подчиненные ему органы. Исключение составили Гао Вэньхуа (Jiao Гао) и несколько технических работников, но из-за слежки Гао срочно вынужден был уехать из Шанхая. Вместо него в Шанхайское бюро ЦК назначили секретаря комсомомола Сюй Баоцзэ.
В октябре в Шанхае провалилось представительство ЦК КПК, гоминьдановцами была захвачена радиостанция, затем провалился заграничный комитет союза моряков.
Особый отдел ЦК КПК, борясь с провокаторами и предателями, по указанию ЦК решил уничтожить одного сотрудника Орготдела ЦК, оказавшегося предателем; после неудачного покушения на него он оказался в шанхайской больнице «Лестер», где и был убит. Эта акция вызвала усиление репрессий со стороны полиции, которая была полностью мобилизована на борьбу за «окончательную» ликвидацию красных сил и «ликвидацию советского бандитизма». В такой ситуации требовались величайшие меры предосторожности, временное прекращение всех встреч и более редкое появление на улицах города. Однако часто такие меры предосторожности игнорировались, часть коммунистов была арестована на улицах.
5 октября провалилась квартира и.о. секретаря Шанхайского бюро ЦК КПК Шэн Чжунляна (Мицкевича); он и те, кто там находился, были арестованы (вскоре он перешел на сторону Гоминьдана). 7 октября радист Ю Цэй, пришедший на квартиру Шэн Чжунляна, где была засада, был арестован (также перешел на сторону Гоминьданана, выдал свой адрес и адрес, где находилась запасная радиостанция). Всего были арестованы 14 человек, провалена радиостанция, в результате чего оказалась прерванной связь Шанхайского бюро ЦК КПК с ЦК КПК и Коминтерном. По газетным сообщениям при аресте были найдены чековая книжка на сумму 10 тыс. долл., а также крупная сумма наличных денег и иностранная валюта, финансовая ведомость, денежные расписки и много других документов.
Все это позволяло гоминьдановской контрразведке проследить банковские операции между Коминтерном и китайскими коммунистами, воспрепятствовать приобретению необходимого оружия и специальных товаров для КПК.
Как один из вариантов причины последнего провала назывались действия Мицкевича (Шэн Чжунляна), который много передвигался по Шанхаю даже в дневное время, занимался отбором китайцев для поездки в Москву; возможно, уже тогда за ним была слежка. Он также для спасения своей арестованной жены Цинь Маньюнь (псевд. Акимова), которая была бухгалтером


274
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Шанхайского бюро ЦК КПК (известно, что ее тогда привезли в Шанхай к ее адвокату, она получила свои личные вещи и взяла в долг 100 долл.), часто встречался с людьми, с которыми не должен был встречаться (к примеру, со своим земляком, работником ЦИК Гоминьдана в Нанкине); в его архиве нашли неотправленное письмо, написанное с целью спасти Цинь Маньюнь, несколько адресов из Южного Китая и Нанкина. Возможно, что за этой перепиской и встречами Мицкевича была слежка. Другим вариантом провала назывались встречи с представителями Коминтерна и иностранцами.
В конце октября и в начале ноября полностью провалились Бюро ЦК китайского комсомола и провинциальный комитет комсомола Цзянсу. Был арестован заведующий Орготделом комсомола Сюй Баоцзэ (бывший секретарь Бюро ЦК комсомола, прикрепленный от Бюро ЦК партии к комсомолу).
В начале ноября провалился Орготдел. Был создан новый, который провалился в конце ноября. Провалился также пункт связи.
В декабре 1934 г. из членов Секретариата Шанхайского бюро ЦК КПК осталось только двое: Хуан Вэньцзе и Чжу Цзинво.
После всех этих провалов Шанхайское бюро ЦК КПК 29 декабря 1934 г. направило письмо в Коминтерн на имя Ван Мина и Кан Шэна, где выдвинуло несколько предложений о помощи. «Мы просим немедленно прислать из Москвы подходящего человека для работы в качестве полномочного представителя ЦК партии с местом пребывания в Шанхае, — говорилось в письме. — До того, как мы установим радиосвязь, вы можете сообщить нам через ГПУ о том, кто будет послан. Если вы не найдете более подходящую кандидатуру, то прошу назначить Го Шаотана (Крымова) в качестве полномочного представителя ЦК партии с местом пребывания в Шанхае. ...Если вы согласны, то прошу немедленно его послать. Помощника мы ему найдем здесь.
Прошу ходатайствовать перед Коминтерном о посылке представителя Коминтерна в Шанхай. После отъезда “толстяка” (А. Эверт. — В.У.) в июне м[еся]це, после провала в Шанхае, здесь нет политического представителя Коминтерна. Здесь остается только “старик”. Хотя он очень опытный работник, но условия работы у него очень тяжелые. Ему здесь долго оставаться нельзя. Он уже прекратил свою деятельность. Лучше, если Коминтерн его отзовет и пошлет вместо него (на) замену такого же способного, как он, человека»784. Высказывалось недовольство работой «толстяка». Чем недовольны были китайцы в отношении Эверта, можно понять из отчета Р. Бейкера (псевдонимы Джэк, Эберт) в Москве о работе в Шанхае от 9 мая 1935 г. «Я... прибыл в Шанхай 2 мая 1934 г. Меня встретил Кёниг, который на следующий день представил меня Эрвину (Н.Н. Герберту. — В.У.). Прежде чем представить меня Эрверту, Эрвин и Кёниг предупредили, чтобы я был очень осторожен в отношениях с Эвертом и Мильтоном (Т. Райтом. — В.У.) по причине их легкомысленного отношения к правилам конспирации: они много


Глава 3. Советская разведка в Китае
275
пьют, почти ежедневно посещают друг друга без особой надобности и предлагают всем вновь прибывшим товарищам делать то же самое. На следующий день я встретился с Эвертом и Мильтоном. После обсуждения общей обстановки и моих задач они сообщили мне, что до моего приезда они участвовали во многих недопустимых действиях, которые, однако, уже прекращены. Тем не менее они много пили в этом и других случаях, а однажды Мильтон явился в дом Эверта явно после принятия крепкого спиртного напитка. Я встретился с ними три или четыре раза и по согласованию с ними примерно 15 мая выехал на Филиппинские острова и вернулся около середины июня»785.
В письме в Коминтерн также требовали откомандирования из Москвы хорошего и квалифицированного военного специалиста, трех-четырех радистов, способных построить, установить, отремонтировать, подобрать необходимые части, передавать и принимать шифровки, так как имеющиеся в Шанхае все арестованы. Признавалось, что радисты, обучающиеся в Центральном советском районе, не умеют самостоятельно работать, поэтому предлагалось в Москве иметь радиокурсы для обучения первоклассных радистов.
«Мы испытываем острый недостаток кадров. Необходимо усилить выдвижение и подготовку кадров, — говорилось в заключение. — Нам нужно прежде всего иметь работников, которые умеют самостоятельно руководить борьбой. Поэтому вопрос о посылке крупных партий студентов в Москву является весьма срочным вопросом. В связи с этим необходимо немедленно разрешить вопрос о пути. Раньше мы не могли посылать большого количества студентов в Москву из-за отсутствия пути. Через Маньчжурию посылать очень трудно, а для южан этот путь просто невозможен. Пароходом посылать невозможно, ибо часто отсутствует рейс, и даже при наличии рейса отказывают их принимать. Посылка через Европу требует колоссальных расходов, не говоря уже о сложности такого пути для китайских рабочих товарищей, не знающих иностранных языков.
Мы теперь стараемся усилить нашу связь через Маньчжурию, отменив пункт связи с Харбине, потому что бывшие ответственные работники связи, позднее арестованные, знают адрес этого пункта. Мы будем концентрировать студентов из Сев[ерного] Китая в Тяньцзине для отправки их через Маньчжурию.
В Тяньцзине мы уже организовали отделение пункта и поручили ему произвести набор студентов. Студенты из Среднего и Южного Китая сконцентрированы в Шанхае для отправки на пароходах во Владивосток. Прошу вас попросить разрешения Коминтерна об использовании пароходов, чтобы на каждом рейсе парохода дали нам несколько мест, и если возможно, то лучше на более больших пароходах. Эти вопросы необходимо немедленно решить, так как пароходы совсем отказываются принимать наших товарищей»786.


276
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
В связи с провалами в Китае 22 декабря 1934 г. через шесть недель после своего приезда из Китая Райан был приглашен в ОМС ИККИ в Москве для рассказа о положении дел в Шанхае.
Вот часть стенографической записи его рассказа, которая показывает, как вели себя все советские разведслужбы, доказывает постоянное нарушение конспирации и активную слежку за ними в Шанхае.
«Товарищ из ОМС считает, что угроза для безопасности исходит от филиппинских товарищей, допускающих ошибки при написании адресов на конвертах.
Во время встречи с одним филиппинским товарищем (имеется в виду К. Эванхелист. — В.У.) в одном из парков Шанхая за нами следили, правда, только внутри парка. Когда я затем покинул парк, я никакого преследования или наблюдения не обнаружил.
На мой взгляд, опасность исходит не от филиппинцев, а от связи с Артуром (А. Эберт. — В.У.).
1. После отъезда Артура мой слуга рассказал мне, что ему уже два или три раза звонили и спрашивали господина Бергера. Артур регулярно звонил мне из своей квартиры.
2. Другой раз в моей квартире произошел очень шумный спор между старым товарищем из ОМС (Н.Н. Герберт. — В.У.) и Хагером (личность не установлена. — В.У.), после чего за последним установилось наблюдение. Дискуссия велась громко, и ее наверняка было слышно в радиусе нескольких квартир.
3. Товарищ из ОМС однажды разрешил представителю ТАСС (И.Е. Чернов. — В.У.) устроить обмен денег в моей квартире. С этой целью ко мне пришел сначала представитель ТАСС, а позднее старый товарищ из ОМС. Представитель ТАСС столкнулся на лестнице с живущим напротив меня японским журналистом, с которым он был знаком.
4. Во время последней встречи с китайцами Артур сказал им, что я прибываю с Филиппин. Технический секретарь [Всекитайской федерации] профсоюзов (возможно, Ма Чунгу. — В.У.), который был арестован, знал, что я американец, что я прибыл с Филиппин и когда я оттуда прибыл в Шанхай.
С того момента, как стало известно, что мое письмо на Филиппины находится в руках полиции, товарищ из ОМС считал, что опасность исходит оттуда. С октября [1933 г.] до конца июня [1934 г.] я переписывался с филиппинцами. В конце мая секретарь [Ком] партии Филиппин (К. Эванхелист. — В.У.) прибыл в Шанхай. Мы встретились в парке, где (как я уже говорил в начале сообщения) находились под наблюдением. Через три или четыре дня после прибытия секретаря с Филиппин пришло письмо, которое было направлено по неправильному адресу. Письмо было вскрыто и затем доставлено по правильному адресу.


Глава 3. Советская разведка в Китае
277
У меня было еще несколько встреч с секретарем [Ком] партии Филиппин. Он был легализован в Шанхае как журналист одной новой филиппинской газеты. 8 июня он отбыл назад.
В конце июля в Шанхай прибыли три филиппинских студента. Они не соблюдали никаких инструкций. Им было сказано, чтобы они не писали никаких писем, а поместили бы в газете условное объявление. Но они получили от секретаря партии адрес и по этому адресу на английском языке сообщили свои имена и название отеля. Это был адрес магазина одного симпатизирующего нам человека. На следующий день после доставки письма в магазин приходил полицейский и наводил справки.
Один раз я ходил к трем товарищам в отель, затем мы встречались еще два или три раза. Никакого наблюдения мы не заметили. Но мы знали, что иностранцы в отеле интересовались одним из них; несомненно, это были агенты английской полиции. Как мне рассказал один из студентов в такси, секретарь партии на обратном пути был задержан в Гонконге на несколько дней для наведения справок. Я дал понять, что мы не можем об этом говорить в такси. Поэтому никаких подробностей об этом я узнать не мог».
Относительно конфликтов, якобы имевших место между т. Райаном и представителем ОМС в Шанхае по поводу нарушения правил конспирации, т. Райан сообщает следующее:
«По моем прибытии в Шанхай представитель ОМС (Н.Н. Герберт. — В.У.) говорил со мной о нарушении конспирации со стороны Артура. Он рассказывал это мне, но ни разу ни на одном заседании не выступил и не протестовал против этого в присутствии Артура. Обо всем происходящем представитель ОМС также знал, но он никогда не выражал своего недовольства или протеста по отношению к Артуру.
Представитель ОМС информировал меня обо всех приезжающих в Шанхай, потому что он регулярно говорил мне, что такой-то товарищ прибывает тогда-то таким-то пароходом.
Встреча с курьерами происходила с разрешения представителя ОМС. С моей бывшей женой я встречался также с разрешения представителя ОМС. Из курьеров я встречался с Шорти, Маргарет, Томом Беллом, Волынской787, Райан (его женой. — В.У.)».
В общем и Фред (М. Штерн. — В.У.), и представитель ОМС пытались выступать против нарушений конспирации, совершенно упуская из виду, что сами это делали. Об этом свидетельствуют такие подробности.
На праздновании Нового года у госпожи Сун [Цинлин] присутствовали: Артур с женой, Райан, Фред, Линкольн и Джон (М.З. Андреев. — В.У.) (оба из аппарата соседей (имеется в виду IV управление Штаба РККА. — В.У.), далее представитель ТАСС, т.е. все, за исключением представителя ОМС.


278
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
На прощальной вечеринке Джона, состоявшейся на квартире Линкольна, присутствовали все, включая представителя ОМС.
На праздновании 7 ноября тоже все. ...Я протестую против телеграммы представителя ОМС, в которой он сообщает, что я якобы нарушал дисциплину. Я лишь в шутку сказал, что навестил бы военного (имеется в виду М.З. Андреев. — В.У.) на его квартире, раз он не дает мне возможности встретиться с ним. Это была шутка, и этого военного я больше не встречал»788.
«На днях прибывает в Москву “старик” (Н.Н. Герберт. — В.У.) — представитель ОМС [ИККИ] в Шанхае, — говорилось в письме М.Б. Черномордика и П.А. Мифа И.А. Пятницкому от 26 апреля 1935 г. — Ряд провалов центрального аппарата в Шанхае за последний год, а также новый полный провал всего аппарата (30 [чел.]) (имеется в виду арест 19 февраля 1935 г. работников Шанхайского бюро ЦК КПК во главе с Хуан Вэньцзе и работников партийных организаций Шанхая в провинции Цзянсу. — В.У.) делает необходимым обследовать деятельность “старика”.
Считаем необходимым создать специальную комиссию, которая имела бы возможность ознакомиться со всеми материалами ОМС, касающимися ко всей его работе»789.
4 мая 1935 г. в Политкомиссию Политсекретариата ИККИ поступило письмо от А. Мифа, Ван Мина и Кан Шэна. В нем говорилось: «Решением Политкомиссии от 3/IV 1934 г. Агнес Смэдли была командирована в Шанхай для издания антиимпериалистического органа (имеется в виду возобновление издания “Чайна форум”. — В.У.).
Сейчас нам стало известно, что план издания газеты, составленный Смед- ли и переданный руководителю Бюро КПК в Шанхае т. Корсакову (Хуан Вэньцзе. — В.У.), при его аресте попал в руки полиции, которая разослала фотоснимки этого плана во все консульства. При этих условиях издание такого органа становится невозможным. Кроме того, Агнес Смэдли, вопреки нашим указаниям, начала встречаться с рядом нелегальных иностранцев в Шанхае (связанных с Компартией Китая), и так как она хорошо известна полиции и находится под неослабленным наблюдением полиции, то по ее следам могут последовать провалы иностр[энных] товарищей и через них китайских товарищей.
Предлагаем поэтому опросом вынести следующее решение:
1) отказаться от издания в Шанхае в ближайшее время антиимпериалистического легального органа:
2) немедленно отозвать из Шанхая Агнес Смэдли»790.
На следующий день, 5 мая 1935 г. Политкомиссия Политсекретариата ИККИ приняла решение «воздержаться в ближайшее время от издания легального антиимпериалистического органа в Шанхае и немедленно отозвать т. Агнес Смэдли»791. Д.З. Мануильский на документе написал, что он «пред¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
279
лагает привлечь к ответственности тех, кто рекомендовал на работу столь легкомысленного товарища».
После серии крупных провалов в Китае перед Москвой встала задача создания новых линий связи из Москвы в основном через Синьцзян (так как через Маньчжурию вследствие создания японцами марионеточного государства Маньчжоу-го и активизации японской контрразведки это было сделать намного труднее) с советскими районами Китая, Шанхаем и т.д. Эта работа была поручена группе китайцев во главе с Ли Лисанем. В Урумчи было решено создать главный передаточный пункт связи (там все китайцы должны были менять свою европейскую одежду на китайскую, едущие из Китая в СССР — наоборот, и следовать дальше). До Урумчи из Алма-Аты один маршрут шел через Чугучак, здесь имелось постоянное автодвижение (грузовое и пассажирско-автобусное, поэтому время доставки материалов и писем по линии собственной связи — 10 дней, вместо обычных 40), второй — через Кульджу, по которому шло только караванное движение. А вдоль пути в отличие от первого жило население некитайской национальности.
В Чугучаке был создан второй передаточный пункт связи.
Итак, мы видим, что в 1932-1935 гг. советская разведка понесла в Китае большие потери. Кстати, это было характерно не только для Китая, но и для других стран мира. Провал следовал за провалом. Вот только несколько конкретных примеров, говорящих о размахе потерь. В 1932 г. в Вене были задержаны несколько советских разведчиков, в том числе резидент Константин Басов (Ян Аболтынь)792. 4 июня 1933 г. латвийская полиция разгромила одну из резидентур IV управления. Основные агенты резидентуры — Чауле, Мати- сон и Фридрихсон — были арестованы. 6 июля в Гамбурге был арестован агент-вербовщик IV управления, член Компартии Германии Юлиус Троссин. В том же месяце выяснилось, что значительная часть агентуры 4-го отдела Белорусского военного округа перевербована польской разведкой. В сентябре 1933 г. одновременно произошли аресты советской военной агентуры в Румынии и в Турции. 10 октября 1933 г. в Хельсинки финская полиция арестовала нелегального резидента IV управления Марию Юрьевну Шуль-Тыл- тынь и ее помощников — Арвида Якобсона, Юхо Эйнара Вяхью и Франса Яако Клеметти, а также значительную часть советской агентурной сети. Сразу же за финским провалом последовал грандиозный провал во Франции. 19 декабря 1933 г. в Париже были арестованы резидент IV управления Вениамин Беркович с женой, его помощник Шварц, связистка Сталь (Чекалова), агенты профессор Луи Пьер Мартен (работавший в отделе шифров морского министерства), учительница Магдалена Мерме, супруги Сальман и др. Аресты продолжались более года и затронули кроме Франции Великобританию, Гер¬


280
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
манию и США. В результате предательства американца Роберта Гордона Сви- ца были арестованы полковник Октав Дюмулен, химик Вартослав Рейх, дантистка Рива Давидович, инженер из военного министерства Обри. В начале января 1934 г. последовали провалы сразу нескольких резидентур 4-го отдела Штаба ОКДВА в Маньчжурии, были арестованы ряд работников особой группы № 100 (диверсии и саботаж), в том числе Лядов, Базанов, Калмыков, Файнберг, Кузнецов, Трубников и др.793 Японской контрразведке удалось их всех перевербовать и под видом депортированных переправить в СССР. Разоблаченные Особым отделом ОГПУ, на допросах они признали, что при подготовке группы к заброске за рубеж сотрудники 4-го отдела не соблюдали правил конспирации, что, будучи направленными в Хабаровск для занятий подрывным делом, они находились на базе Амурской флотилии, где заметно выделялись среди личного состава формой пехотных частей РККА. Вскоре окружающим стало известно, что они — выходцы из Харбина и Северной Маньчжурии. Легенды сотрудников особой группы были плохо подготовлены и на допросах в японской контрразведке сразу же раскрыты. Кроме того, они знали не только друг друга, но и все линии работы, в связи с чем в результате предательства Базанова в руки японской контрразведки попала вся группа.
Причины провалов не были случайными: с одной стороны, стали более умело действовать контрразведки других стран, с другой — низкая дисциплина, плохое соблюдение элементарных требований конспирации, часто нежелание скрупулезно выполнять указания начальства со стороны резиденту- ры за рубежом. То есть много зависело от низкой требовательности руководства к своим подчиненым.
Все это не могло не остаться незамеченным в Москве. Вопросы разведки курировал лично И. Сталин, который ждал объяснений. Вскоре ему направили подробную докладную записку о работе IV управления Штаба РККА.
Можно предположить, поскольку документальные доказательства пока отсутствуют, что Льву Боровичу было получено восстановить и возглавить разгромленную в мае 1935 г. после провала Бронина (Абрамова) резиденту- ру Разведупра в Шанхае.
«Одной из основных проблем в операции “Рамзай” было создание более частой живой связи с Центром, хотя бы в виде транзитного представителя в пункте, близком к Японии, — вспоминал разведчик в Японии Борис Гудзь. — Объяснялось это тем, что Зорге при всех его положительных данных, вполне вписывающихся в оптимальные рамки его как разведчика (опыт журна- листа-международника широкого профиля, эрудиция, знание языков, опыт нелегальной работы, знание конспирации, личная смелость, находчивость,


Глава 3. Советская разведка в Китае
281
общительность, оперативность, критический подход к полученной информации), не имел необходимого опыта как разведчик-профессионал, недостаточно был знаком с работой контрразведывательных органов противников. Он нуждался в более частых встречах с квалифицированными представителями центрального аппарата Разведупра.
Поэтому в Разведупре было решено направить на продолжительное время под своим старым псевдонимом Алекс Боровича в Китай, при этом учитывалось и то, что он лично знал Зорге и еще в начале 1933 г., работая в Бюро международной информации, встречался с ним и обсуждал различные проблемы во время подготовки разведчика к поезде в Токио. Учитывалось, что Зорге не может часто приезжать в Союз, а он постоянно нуждался в руководстве, которое не всегда можно осуществлять по радиосвязи. В Китай же, в частности в Шанхай и Пекин, Зорге мог приезжать сравнительно естественно и беспрепятственно как политический корреспондент немецких газет, которого могли интересовать события в Китае».
Но чтобы успешно работать в Шанхае и Пекине, нужна была солидная «крыша». Обратились в ТАСС, и руководство этой организации пошло навстречу военным разведчикам. Борович под именем Лидов Лев Алексеевич по постановлению от 14 марта 1936 г. назначался одним из помощников заведующего отделением ТАСС и его корреспондентом в Шанхае. Уже 30 апреля он прибыл в Шанхай. Чуть раньше, в 1935 г. Разведупр в Китай направил Раису Моисеевну Мамаеву794 по легальной линии, она ехала как заместитель заведующего Шанхайским отделением ТАСС795.
Одна из сотрудниц Разведупра, Раиса Мамаева, работавшая в это время в Китае и хорошо знавшая Боровича по предыдущей работе, писала в своих воспоминаниях: «Потом я узнала Алекса — агентурщика. Вернее, руководящего работника по закордонной работе. Он приехал в тот город, где работала я. Теперь я увидела его в штатском. Он казался еще моложе — этакий немудрящий заграничный клерк, каких тысячи. В меру приметен, в меру прилично одет, в меру любознателен, в меру воспитан. Все в меру. И надо было быть не просто разведчиком, а иметь громадный опыт за плечами и ту бешеную интуицию, без которой нет разведчика, чтобы понимать, что именно так надо уметь раствориться среди нужного круга, как умел это делать Алекс...»796.
И вот в парке у Храма Неба в Пекине осенью 1936 г. Алекс встречается с Рамзаем. Через несколько лет Зорге в своих тюремных записках сообщал: «На этой встрече мы обсуждали с ним различные проблемы, связанные с нашей работой, в том числе организационные и политические». Во время встречи Зорге, передал Боровичу микропленки документов о переговорах Германии и Японии по заключению Антикоминтерновского пакта, которые были сразу же переправлены в Москву.


282
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы. XX века
В июне 1937 г. корреспондент ТАСС в Шанхае Лидов был вызван в Центр, 20 июня он покинул Шанхай и 7 июля прибыл в Москву. Через четыре дня, 1 июля его вызвали для доклада. Домой он уже не вернулся — был арестован прямо в помещении Разведупра.
Кан Шэн в это время был ответственным за обеспечение безопасности центральных партийных органов в Шанхае, работая под псевдонимом Чжао Жун. Однако возглавляемая им служба безопасности, по данным немецкого коммуниста, военного разведчика Отто Брауна (Ли Дэ), скандально провалилась: в Шанхае в 1934 г. произошли массовые аресты руководящих сотрудников партии и была захвачена радиостанция Коминтерна, из-за чего на долгое время прервалась связь ЦК с внешним миром. И об этом знали все в ЦК КПК797.
В Шанхай от Коминтерна были посланы специальные люди для проверки причин провалов подпольных организаций китайских коммунистов и комсомольцев. Была составлена и отправлена в Центр секретная докладная записка «О провалах и провокациях в центральных организациях КП Китая в Шанхае за последние три года и о деле Особого отдела», которая сохранилась в архивах Коминтерна. В ней разбирались провал ЦК Китайского комсомола и Федерации труда в октябре 1932 г.; первый провал Бюро ЦК партии в Шанхае в марте 1934 г.; второй провал в июне 1934 г.; третий провал Бюро ЦК партии в Шанхае в октябре 1934 г.798
Шанхайский период жизни Кан Шэна — один из самых темных в его биографии. Пользуясь своим положением, он тайно посещал довольно сомнительные заведения, вроде притона «Да Шицзе» («Большой мир»), где можно было удовлетворить любую прихоть и где собирались главари преступного и делового мира. Он поддерживал связи с полицией и старыми тайными обществами типа «Синего братства» (Цинбан) и «Красного братства» (Хун- бан), с агентами разведок Англии и Франции, с властями международного сеттльмента.
Некоторые старые китайские общества, приспосабливаясь к новым условиям, постепенно трансформировались из профессионально-корпоративных объединений в преступные и террористические организации, часто возглавляемые главарями уголовного мира. Это хорошо прослеживается на примере общества Цинбан. Его появление относят к началу правления Цинской династии, когда в районе древних известных городов Сучжоу и Ханчжоу возникло братство моряков под названием Анъцинбан, занятых транспортировкой податного зерна в Пекин. Основная цель этой организации заключалась в охране флотилий. Кроме того, Анъцинбан брал на себя профессиональное обучение своих членов, предоставлял им в своих горных «обителях» убежище в период так называемого мертвого сезона, там же сопровождавшие


Глава 3. Советская разведка в Китае
283
суда люди могли жить между рейсами. По мнению некоторых китайских историков, Цинбан в ранний период своего существования находился под сильным влиянием религиозных сект, в частности Лоцзуцзяо.
Во второй половине XIX в. в связи с прогрессом и переходом на морские суда, доставлявшие зерно в столицу, большинство речных транспортников лишились работы и вынуждены были искать иные источники существования, в том числе и противозаконные. В новых условиях Цинбан продолжал защищать их интересы, но постепенно стал размываться за счет вступления в него соляных контрабандистов и отдельных категорий люмпенов, генетически связанных с самыми различными слоями и группами населения. Так Цинбан постепенно утратил прежнюю профессиональную и социальную однородность. Он объединял людей, причастных к незаконной экономической и финансовой деятельности, начиная от воротил «теневого бизнеса» (владельцев судов, маклеров и т.п.) и кончая бродягами и люмпенами. В орбиту этого бизнеса попадали и отдельные чиновники, главным образом военные, а также служащие ямыней и шэньши. В результате Цинбан превратился в ряд мелких и крупных военизированных объединений соляных контрабандистов и других преступных дельцов, некоторые его организации насчитывали до 600 членов799. В Шанхае на улице Пол-Даумер дом 26 находилась пышная вилла шефа Цинбан Ду Юэшэна (см. выше).
В Шанхае Кан Шэн неоднократно встречался с представителем Коминтерна, посланным в помощь КПК, немецким коммунистом Отто Брауном800, который поселился там осенью 1932 г.
«Недели через две (после окончания академии им. Фрунзе весной 1932 г. — В.У.) я, с австрийским паспортом в кармане, уже сидел в транссибирском экспрессе, который доставил меня на пограничную станцию Маньчжурия, — вспоминал свой приезд в Китай Отто Браун. — Оттуда направился в Харбин, где провел некоторое время. Чтобы ознакомиться с обстановкой, я совершил ряд поездок, в том числе в Шанхай. Осенью 1932 г. я переселился туда окончательно. Эта поездка прошла без происшествий.
Поездом я доехал до Дайрена (ныне Далянь). Наш состав охранялся японскими солдатами, так как с полей, засеянных гаоляном по обе стороны Южно- Маньчжуоской железной дороги, на поезда постоянно нападали китайские патриоты. Из Дайрена я пароходом отбыл в Шанхай. Русские белогвардейцы и японские агенты, шпионившие за мной в дороге, оставили меня в покое.
В Шанхае я сначала остановился в “Асторхауз” — гостинице для иностранцев, выдержанной в старом английском колониальном стиле. Через несколько недель обосновался в Американском пансионе. Это обеспечило мне общественное положение, необходимое для свободного, не вызывающего подозрений передвижения, поскольку, в отличие от других иностранцев, я не открыл собственного дела и вообще не имел определенных занятий»801.


284
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Каким же предстал Шанхай в глазах агента Коминтерна и военной разведки?
«...Шанхай казался спокойным, но это спокойствие было обманчивым. Поддерживаемые международной полицией, ищейки Чан Кайши каждый день устраивали облавы на крупных текстильных предприятиях, а ночью — в китайских кварталах. Они охотились за коммунистами. У тех, кого схватывали, был один выбор: предательство или смерть. В то время в Китае тысячи лучших партийных работников были обезглавлены, расстреляны или задушены. Уничтожались не только они, но и их семьи. Эти акции истребления начались в 1927 г., сразу же после поражения национальной революции и разгрома восстаний в Шанхае, Ухани, Кантоне и других городах, и проводились систематически, с неослабной силой. В них наряду с полицией участвовали и гангстерские банды, давно сотрудничавшие с гоминьданом, и “синерубашечни- ки” — члены фашистской организации, незадолго до этого созданной Чан Кайши. Они загнали коммунистов в глубокое подполье.
...Белый террор вынуждал и нас строго соблюдать все правила конспирации, тем более что мы были предупреждены об этом»802. По приезде в Шанхай Отто Браун связался с представителем Коминтерна при ЦК КПК в Китае немцем Артуром Эвертом, русским работником ОМСа и с американцами - представителями КИМа и Профинтерна. Только А. Эверт и О. Браун раз в неделю выходили на связь с сотрудниками Бюро ЦК КПК, обычно их было около шести человек (Бо Гу, Ло Фу, бывший секретарь Чэн Дусю заведующий орготделом, имеющий связи с Особым отделом ЦК КПК и ОМСом Ван Ви- нюн, Кан Шэн и другие, позднее появились вернувшиеся из СССР в 1933 г. Ли Цзушэнь (псевдоним — Славин, отвечал за связь с провинциальным партийным комитетом Цзянсу) и Шэн Чжунлян (псевдоним — Мицкевич, отвечал за связь с представителем Профинтерна, ОМСа и работниками IV управления советской военной разведки803) до их ареста и предательства в 1934 г.804), явка которых находилась в новом жилом квартале и была тщательно законспирирована. Там же хранилась и вся партийная документация. На явку разрешалось входить только по условному знаку (например, лампа, стоящая на одном из окон, приподнятая штора в освещенной комнате и т.п.). В крайних случаях (провал явки и т.п.) имелась запасная явка для встреч.
По мнению китайского биографа Кан Шэна, последний, опасаясь ареста и пытаясь замять свою деятельность в Шанхае, решил, что лучшим и безопасным местом для существования будет Советский Союз. К тому же в 1933 г. в китайских газетах появились документы, где были приведены списки (около 100 фамилий) военных и политических деятелей, которые выступали против Гоминьдана и Чан Кайши, среди них были фамилии Ван Мина и Кан Шэна, которых якобы хотят истребить «синерубашечники». В 1935 г. удалось


Глава 3. Советская разведка в Китае
285
установить, что этот список был подготовлен без разрешения партии руководителями первого и второго секторов Особого отдела в 1933 г., которые скрыли даже сам факт подготовки этой фальшивки805, и вскоре он появился в газетах.
Вскоре Кан Шэну удалось реализовать свои замыслы, и в один из жарких июльских дней 1933 г. он вместе со своей женой Цао Иоу и младшей свояченицей выехал из Шанхая в Москву.
В связи с информацией из Китая о крупных провалах в руководстве ЦК КПК в письме из Москвы в Политбюро ЦК КПК вновь акцентировался вопрос об усилении конспирации. «В интересах конспирации, — говорилось в пункте VII письма Кан Шэна и Ван Мина из Москвы в Политбюро ЦК КПК от 16 сентября 1934 г., — мы предлагаем ЦК [КПК] полностью изменить систему работы с документами в партии, главное [в этих изменениях]: 1) По возможности меньше писать документов, сократив их количество до минимума. Руководить местными парторганизациями методом живого общения.
2) 	Прочитанные документы уничтожать под личную ответственность. Некоторые необходимые важные сведения (например, статистические данные об организациях и т.п.) записывать шифрами. 3) В местах проживания руководящих товарищей и в учреждениях партии не должно быть никаких документов. 4) В документах и докладах категорически недопустимо писать фамилии товарищей и партийные адреса. 5) Наши письма по прочтении немедленно отправить в соврайон (тезисно). Ненужные или особо секретные части уничтожить... Надеемся, что ЦК [КПК] не только сам обратит на это внимание, но будет также контролировать местные парторганизации в этом [вопросе]»806.
Гоминьдан в эти годы пытался также активно запугивать прогрессивных писателей и издателей, разрушая типографии, издательства, книжные магазины, публикуя списки запрещенных книг, обладание которыми грозило серьезными последствиями, вплоть до подозрения в связях с членами КПК, заключения в тюрьму и даже ареста.
Так, в уже опубликованном в 1928 г. в Китае «Авторском праве» в параграфе 22 содержалось строгое предостережение, что не будут зарегистрированы, т.е. не получат авторских прав публикации, те авторы, кто «явно нарушает принципы политики партии (Гоминьдана), а также те издания, распространение которых запрещено другими юридическими распоряжениями». Понятное дело, что цензор, исходя из своих соображений, всегда мог квалифицировать ту или иную книгу как «явное нарушение принципов политики Гоминьдана». В параграфе 5 изданных в 1929 г. «Принципов цензуры пропагандистских материалов» отделом ЦИК Гоминьдана перечислялись следующие категории публикаций, считавшиеся реакционными: «1. Пропа¬


286
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
гандирующие коммунизм и классовую борьбу. 2. Пропагандирующие национализм, анархизм и другие доктрины и критикующие доктрину нашей партии, ее политическую программу, принципы политики и резолюции.
3. Провоцирующие силы, стремящиеся к расколу нашей партии. 4. Распространяющие клевету и сплетни с целью вызвать сумбур в умах читателей»807.
В принятом декабре 1930 г. «Издательском праве» в параграфе 19 названы четыре случая, в которых запрещалось издавать книги: «1. Тексты, направленные против Китайской национальной партии (Гоминьдан) и против трех народных принципов Сунь Ятсена. 2. Публикации, способствующие свержению народного правительства либо вредящие интересам Китайской Республики. 3. Тексты, призывающие к нарушениям общественного порядка.
4. Тексты, наносящие вред добрым обычаям». Наказаниями за эти нарушения были тюремное заключение, тяжелые физические работы сроком до одного года и штраф в размере 1 тыс. юаней, которым подвергались авторы, редакторы и издательства.
В октябре 1931 г. последовали «Подробные исполнительные предписания» к этому «Издательскому праву» из 25 параграфов, а через год, в ноябре 1932 г. Отдел пропаганды ЦИК Гоминьдана дополнил их «Критериями цензуры пропагандистских материалов», где говорилось, что «любые материалы, пропагандирующие коммунистические теории, следует считать реакционными»; все материалы, критикующие гоминьдановскую политику несо- противления Японии и призывающие к борьбе против захватчиков, определялись как «несущие угрозу Китайской Республике». Все публикации, в которых выражалось хотя бы малейшее недовольство политикой гоминьда- новского правительства, квалифицировались как выступления сторонников КПК и беспощадно уничтожались, а авторы и издательства подвергались репрессиям. Итак, Чан Кайши и Гоминьдан стали использовать самые разнообразные формы борьбы в области литературы и печати, начиная с контроля и ограничения через цензуру изданий и кончая заключением в тюрьмы и убийствами прогрессивных писателей и деятелей культуры.
Вот только несколько примеров. Осенью 1930 г. в Нанкине был убит член китайской Лиги левых деятелей театра, известный актер Цзун Хуй. В начале 1931 г. жертвами террора стали писатели, члены китайской Лиги левых писателей. 17 января были арестованы и заключены в тюрьму пять ее членов: Жоу Ши, Ху Епинь, Инь Фу, Фэн Цянь и Ли Вэйсэнь. Три недели спустя они были тайно казнены во дворе штаба шанхайского гарнизона. Лишь некоторое время спустя семьи и друзья погибших узнали об этом убийстве, подкупив одного из исполнителей смертного приговора. В мае 1933 г. в Шанхае были арестованы выдающиеся мастера слова Пань Цзынянь и Дин Лиин. Тогда же «при попытке к бегству» был убит в нанкинской тюрьме член Лиги — Ин Сюжэнь, а в Пекине был казнен известный своим прогрессивным творчеством писа¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
287
тель Хун Линфэй. В 1933 г. агентами Гоминьдана был убит из-за угла владелец газеты «Шэнь бао» Ши Лянцай, хотя его газета была далеко не левой. Видимо, расправа последовала за его активный призыв к борьбе с японскими захватчиками. Был убит прогрессивный общественно-политический деятель, секретарь китайской Лиги защиты гражданских прав Ян Синфо. «Ведь Ян Синфо не только не был коммунистом, но даже был членом Гоминьдана, — писал Лу Синь. — Из этого следует, что для гоминьдановских властей достаточно, если человек является патриотом, чтобы считать его коммунистом, которого надлежит уничтожить».
В 1931 г. в список запрещенных изданий входили главным образом общественно-политическая литература, несколько произведений художественной литературы и около двух десятков газет и журналов, в основном шанхайские издания, затем 15 газет, издаваемых в Гуандуне, книги, изданные в Пекине, Гуанчжоу, Тяньцзине и даже в Токио и Париже. В двух последних случаях было только запрещено иметь данные публикации у себя и распространять их. На первом месте был «Пролетарский книжный магазин» и издательство при нем (его 25 книг были запрещены). Были запрещены «Сборник работ Ленина за 1917 год» как книга, «служащая пропаганде коммунизма», работа Преображенского «История развития общественных формаций» — как «призывающая к классовой борьбе и пропагандирующая коммунизм», «Философия исторического материализма» — как призывающая к «установлению диктатуры пролетариата».
По данным Лу Синя, 13 марта 1934 г. в газете «Дамэй ваньбао» появилось сообщение следующего содержания: «В связи с переданным по телефону распоряжением центральных партийных властей, полученным 19 февраля, городской отдел партии в Шанхае выслал своих работников во все новые книжные магазины для контроля. В результате проверки запрещено распространение 149 книг... В их числе есть и такие, которые ранее были проверены городским отделом партии и допущены к распространению, либо были зарегистрированы в Отделе внутренних дел и получили авторские права. Многие из запрещенных в настоящее время книг написаны в ранний период творчества некоторых писателей, например рассказ Дин Лин “В темноте”». Автор газетной статьи описывает далее переполох, вызванный этим распоряжением среди шанхайских издателей, а также петицию, направленную ими в городской отдел Гоминьдана. Затем перечисляются все 149 запрещенных книг с указанием названий издательства, книги, фамилий авторов или переводчиков. Больше всего запрещенных книг принадлежало издательствам «Сяньдай» и «Гуанхуа» — 27 книг у каждого808.
В список запрещенных книг попадала не только коммунистическая литература, но и публикации (10% запрещенной литературы), представляющие взгляды и идеи противников Чан Кайши в рядах Гоминьдана, к которым при¬


288
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
надлежат сторонники так называемой правой Ху Ханьмина, Ван Цзинвэя (гайцзупай) и националистических группировок (гоцзягжуи пай).
В 1934 г. был создан Комитет цезуры книжных изданий и печати при Отделе пропаганды ЦИК Гоминьдана. В список запрещенных в 1934 г. вошли такие писатели Лу Синь, Мао Дунь, Го Можо, Ба Цзинь, Тянь Хань, Дин Лин, Ху Епинь, Цзян Гуанци, Хун Линфэй и др. Половину книг, названных в списке, составляют переводы на китайский язык выдающихся произведений мировой и советской литературы, в частности, такие советские книги, как «Избранные произведения М. Горького», «Разгом», «Железный поток» Серафимовича.
В 1936 г. Комитетом был создан новый «Список реакционных книг и публикаций по общественным наукам, запрещенных центральными властями», который охватывал период с 1929 по 1935 г. и насчитывал 676 книг по общественным наукам809. Тематика запрещенных книг позволяет сделать вывод, что главным политическим противником Чан Кайши по-прежнему, как и раньше, считал коммунистов.
Советская разведка в Харбине
Еще за два месяца до событий 18 сентября 1931 г., когда Япония, используя в качестве предлога очередную провокацию (инсценировку попытки взорвать охраняемую японцами железную дорогу у Шэньяна), начала вооруженное вторжение в Маньчжурию810, брат императора Китая Пу И Пу Цзе, который тогда учился в Японии и собирался приехать на каникулы домой, вдруг получил письмо от начальника одного из воинских соединений Есио- ка (раньше был офицером японского штаба в Тяньцзине). Последний приглашал Пу Цзе заехать к нему в гости перед отъездом домой в Китай. При их встрече Есиока сказал: «Когда прибудете в Тяньцзин, сообщите вашему почтенному брату, что Чжан Сюэлян в последнее время ведет себя совершенно неподобающим образом и что, возможно, в скором времени в Маньчжурии что-нибудь произойдет. Прошу императора Сюаньтуна беречь себя, ему предстоят большие дела!»811.
Выбор момента для агрессии Китая был обусловлен жесточайшим кризисом, охватившим с конца 1929 г. мировую капиталистическую экономику и особенно отразившимся на Японии. Наиболее реакционные воинственные круги финансовой олигархии Японии надеялись найти выход из кризиса путем ликвидации остатков буржуазно-демократических свобод в стране и осуществления захватнической политики на континенте
Япония учитывала и отсутствие в тот период национального единства в Китае, гражданскую войну, междоусобицы китайских милитаристов и меж¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
289
дународную неблагоприятную обстановку, полную изоляцию Китая от СССР после разрыва их отношений в 1929 г.
И в своих будущих агрессивных замыслах некоторые японские правящие круги тайно надеялась использовать бывшего китайского императора Пу И.
В соответствии с документами Международного военного трибунала для Дальнего Востока, Итагаки уже в 1930 г., в мае, заявлял, что имеет «ясную и определенную идею», как решить маньчжурский вопрос. Решить вопрос между Японией и Китаем возможно только с помощью военной силы. Еще за год до событий 18 сентября 1931 г. он уже настаивал на том, чтобы прогнать Чжан Сюэляна и создать на северо-востоке новое государство. «Начиная с 1931 г., будучи полковником в штабе Квантунской армии, — говорилось в приговоре Военного трибунала по Дальнему Востоку, — он непосредственно участвовал в заговоре, который ставил своей непосредственной задачей захват Маньчжурии с помощью военной силы. Он проводил провокационную деятельность, направленную на осуществление этой цели. Итагаки помогал найти предлог, вызвавший так называемые “маньчжурские события", подавлял всякие попытки помешать военным действиям. Он одобрял эти военные действия и руководил ими. И наконец, Итагаки играл важную роль в развертывании движения за так называемую “независимость Маньчжурии” и в заговоре, имевшем целью создание марионеточного государства Маньчжоу- го»812.
Японская версия инцидента 18 сентября 1931 г., послужившего предлогом для вторжения, приводилась в заявлении лейтенанта Суэмори Кавамото.
«Вечером 18 сентября 1931 г., примерно в 10.30, я с шестью солдатами совершал обход своего участка и одновременно проводил учения у железной дороги несколько севернее Мукдена. Постепенно мы подошли с западной стороны Бэйдаина к отряду Лю Чжэго. Внезапно с расстояния около 700 метров с запада от китайских казарм раздался взрыв, и мы поняли, что железнодорожное полотно разрушено. Когда начали выяснять, как это случилось, около сотни китайских солдат, прятавшихся где-то поблизости, открыли по нам стрельбу... Мы залегли в гаоляне в 300-400 метрах к северу от взрыва. В этот момент послышался перестук колес приближавшегося Чаньчуньско- го экспресса. Чтобы предотвратить катастрофу, я приказал своим солдатам произвести несколько предупредительных выстрелов и таким образом сигнализировать машинисту, но, видимо, он не понял, в чем дело. Экспресс продолжал свой путь и, достигнув того места, где произошел взрыв, каким-то непостижимым образом проскочил поврежденный участок полотна, не сойдя с рельсов, и в конечном итоге прибыл вовремя в Мукден»813.
Показания, данные Кавамото комиссии Лиги наций во главе с лордом Литтоном, на месте расследовавшей «маньчжурский инцидент», неправдоподобны814: «Поскольку был взорван один рельс, поезд на быстром ходу про¬


290
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
скочил, удерживаясь на другом, неповрежденном рельсе, покачнулся было, но устоял и помчался дальше»815.
Впоследствии комиссией Литтона будет доказано, что взрыв железнодорожного полотна был осуществлен уже после того, как поезд прошел через этот участок железной дороги.
Как же развивались события после 18 сентября 1931 г.?
В 8.20 утра 19 сентября 1931 г., действуя быстро и уверенно, что говорит о тщательной подготовке операции, две роты японских солдат, якобы проводя тактические учения, выходят на полотно железной дороги в районе Мукдена. Их встречают выстрелы китайской полицейской охраны, которая, правда, уже через полчаса разбегается под натиском японцев. В 9.00 батарея японских тяжелых орудий открывает прицельный огонь по казармам китайского полицейского полка и бригады регулярных войск к северу от железнодорожного вокзала — около Бэйдаина. Китайский гарнизон, общей численностью более 10 тыс. человек, захвачен врасплох, сонным и безоружным. Одна часть его уничтожена, другая — спасается бегством. Японцы, числом около 500, а именно батальон подполковника Симамото, без особых потерь занимают казармы, забрасывая их ручными гранатами. Казармы сразу же сожжены вместе с телами убитых и раненых. Артиллерия продолжает вести огонь по аэродрому, поджигает ангары и несколько военных самолетов. Полковник Итагава звонит со станции Мукден в Люйшунь (Порт-Артур) и докладывает генералу Хондзе о ходе операции. Генерал удовлетворен: «Да, наступление — это лучший вид обороны... В конце концов случилось то, что так или иначе должно было случиться».
К вечеру того же дня и Мукден, и все крупные города к северу от него и до южного берега реки Сунгари оказываются в руках японцев при минимальных потерях (двое убитых); бригада полковника Хасэбэ вступает в Чанчунь. Китайцы в беспорядке с большими потерями отступают на северный берег Сунгари.
Итак, в ночь на 19 сентября 1931 г. в течение суток Квантунская армия, почти не встречая сопротивления, оккупировала все главные центры Южной Маньчжурии. А к концу года под японским контролем оказалась вся Маньчжурия.
В первые дни февраля 1932 г., четыре месяца спустя после событий в Мукдене, японские воинские части, захватившие уже Цицикар и все города севернее Сунгари, подходят к Харбину — центру Северной Маньчжурии, крупному транспортному узлу, где пересекаются линии железных дорог, идущие из России, Кореи, Китая и Маньчжурии. В Харбине к началу 30-х годов насчитывалось около 200 тыс. китайцев и 100 тыс. русских. К ним прибавилось около 100 тыс. беженцев из районов, захваченных японцами.
Вот как это событие выглядело в воспоминаниях современников.


Глава 3. Советская разведка в Китае
291
4 февраля передовые части бригады генерала Хасэбэ подходят к Интендантскому разъезду. К десяти часам утра 5 февраля все отчетливее слышны артиллерийская канонада и частые пулеметные очереди. Японская авиация кружит над бараками и с бреющего полета расстреливает невооруженных китайских солдат-инвалидов, пытающихся укрыться от пуль за ветхими постройками. Корпусной и Госпитальный городки заняты японцами. Первым врывается в город танк под № 106.
К полудню стрельба стихает. В половине третьего дня колонны японских мотоциклетчиков с колясками и установленными на них пулеметами въезжают в город с двух направлений. Мотоциклетные команды подходят к Соборной площади и оттуда растекаются по улицам Нового города и Пристани. За ними движутся кавалерия, бронеавтомобили, пехота и, наконец, танки. По мере продвижения мотоциклетчиков по улицам те немногие китайские полицейские, которые не покинули своих постов, разоружаются, и их места занимают японские солдаты.
В своей агрессивной внешней политике Япония рассчитывала активно использовать российских граждан, проживающих на северо-востоке Китая. Сколько же российских граждан, включая и русских, было на территории Маньчжоу-го, какие слои и классы они представляли?
Отличительной особенностью русского дальневосточного зарубежья, включая и Маньчжурию, являлась «двуслойность» его происхождения: первая группа — это эмигрантская диаспора, которая образовалась на основе дореволюционного населения полосы отчуждения КВЖД816, вторая группа — из прибывших сюда во время Гражданской войны бывших подданных Российской империи.
Таким образом, основную массу первых российских жителей полосы отчуждения накануне 1917 г. составляли следующие категории: железнодорожники и их семьи; гражданское население, занятое торговлей, образованием, здравоохранением и т.п.; военнослужащие Заамурского округа, вернувшиеся с фронтов Первой мировой войны, семьи казаков, кочевавшие на лето из Забайкалья, и т.п. Харбин был административным, экономическим и культурным центром русской колонии в Маньчжурии с самой высокой концентрацией русского населения.
Далее событиями Октябрьской революции в России 1917 г. и Гражданской войны в Маньчжурию оказались выброшенными представители различных категорий российского населения: от городских обывателей и мелких торговцев, чиновников и учителей, врачей, инженеров и техников до крестьян из приграничных районов и рабочих, политических деятелей и членов различных временных правительств, университетских и институтских преподавателей и профессоров, журналистов и литераторов.
Ко второму слою российской диаспоры в Китае можно отнести лиц, изгнанных из России грозными событиями Гражданской войны. Среди них


292
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
были (хотя и не много) государственные политические и общественные деятели (Д.Л. Хорват, H.JI. Гондатти, Н.В. Устрялов и др.); военные руководители Белого движения (Г.М. Семенов, М.К. Дитерихс, Б.В. Анненков и др.); одну из самых больших групп эмигрантов в Китае после окончания Гражданской войны в России, ставшую основной для создания многочисленных белых военных организаций, составляли члены военных формирований: Г.М. Семенова, И.М. Калмыкова, Р.Ф. Унгерна, В.О. Каппеля и др. Многие из них вели активную борьбу с Советской властью более 30 лет: с начала Гражданской войны и до конца Второй мировой войны. И наконец, третья категория диаспоры Маньчжурии — рядовые беженцы из России. Они бежали по разным причинам, к примеру, в 1931 г. много русских крестьян бежало из Сибири и Забайкалья, спасаясь от насильственной коллективизации, они получили от белых русских эмигрантов в Маньчжурии прозвище «тридцатники». Один из таких беженцев, А. Кузнецов, позже вспоминал, что в 1931 г. жители деревни Соловьево из-под Зыряновска перебрались в Маньчжурию практически «всем колхозом» (250 домов)817.
Таким образом, события Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны вызвали массовый исход русских беженцев в Маньчжурию. 1918- 1923 гг. — годы формирования белой эмиграции в Китае и на Дальнем Востоке в целом. На протяжении 20-х годов численность русской колонии колебалось, так как политические события на КВЖД, прежде всего Советско-китайское соглашение 1924 г., вызвали значительные миграции русского населения. На КВЖД в 1923 г. работали 18 362 служащих и рабочих — значительная часть огромной русской колонии Маньчжурии818. Возникла серьезная проблема гражданства: брать гражданство какой страны — России или Китая? Наиболее часто встречаемая в эмигрантских изданиях численность русских белых эмигрантов в Китае в те годы — 200 тыс. человек. Справочник «Весь Харбин на 1923 год», ссылаясь на Земельный отдел КВЖД, называет число русских жителей Харбина — 165 857 человек, это половина или чуть больше половины от всего населения Харбина составлявшего 300-350 тыс. человек819. Выпускник Харбинского политехнического института П. Фиалковский в 1990 г. вспоминал, что в 1924 г. в Харбине было около 250 тыс. русских820. Видимо он несколько преувеличивал их число. Известно, что в те годы статистические исследования на КВЖД были всегда организованы на самом высоком уровне. Дорога функционировала по старым, еще царским правилам, все должности занимали опытные и хорошо подготовленные кадры, поэтому Земельный отдел публиковал максимально приближенные к истине данные.
По данным на 1930 г., которыми располагал Особый район Восточных провинций, у которого дела со статистикой подсчета русских стали несколько лучше после введения Полицейским управлением в 1928 г. паспортной системы, в Маньчжурии было 110 тыс. русских, из них в Харбине и на КВЖД —


Глава 3. Советская разведка в Китае
293
96 тыс., в Мукдене — 2 тыс.821 Однако не все они могут быть отнесены к собственно белой эмиграции, так как после Советско-китайского соглашения 1924 г. многие бывшие российские подданные, особенно железнодорожники, вынуждены были принять советское гражданство, чтобы не потерять работу.
Из общего числа «русских» в Маньчжурии приблизительно 50 тыс. человек являлись гражданами СССР, а остальные 60 тыс. — эмигрантами. В Харбине в 1929 г. насчитывалось 36 752 советских гражданина, 30 362 эмигранта. Мы видим, что почти все советские граждане, за небольшим исключением, жили в Харбине и полосе отчуждения.
Продажа советским правительством своих прав на КВЖД правительству Маньчжоу-го в 1935 г. вызвала массовый отъезд русских, теперь уже советских подданных на Родину. Как отмечает историк JI. Чугуевский, вскоре после официальной передачи дороги правительству Маньчжоу-го в конце марта 1935 г. на станции Харбин-Центральный не стало хватать места для эшелонов отъезжающих822. По данным Ван Чжичэна, в связи с передачей КВЖД в 1935 г. в Шанхай из Харбина перебрались 2285 эмигрантов и 204 советских гражданина. Всего в Шанхае в тот период находилось примерно 16 тыс. русских. Таким образом, к концу 30-х годов в Маньчжурии оставались в основном русские с китайскими или нансеновскими паспортами, а советских граждан в Харбине остались единицы. Поэтому можно сказать, что со второй половины 1930-х годов в Маньчжурии понятие «русский» было почти тождественно понятию «эмигрант».
Белоэмигрантов в 1930 г. в Китае насчитывалось примерно 75 тыс. человек (60 тыс. в Маньчжурии и 15 тыс. — в Шанхае)823. Сюда включались не только русские, но все бывшие подданные Российской империи. По данным
20-х годов здесь были представлены 28 национальностей бывшей Российской империи, многие из которых объединялись по этническому признаку.
Наиболее точные статистические данные в отношении русской эмиграции относятся к периоду Маньчжоу-го — 1932-1945 гг. Это объясняется существованием четкой системы органов управления страной, введенной японцами. Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии, созданное в 1934 г., специально по заданию японцев провело точные статистические обследования российской колонии в Маньчжурии. По их данным, к марту 1944 г. только русских по национальности в Харбине насчитывалось 25 441 человек; на линии — 37 086; всего — 65 537 человек824. В Маньчжурии же всех бывших российских граждан, включая численность украинской, грузинской, еврейской и других национальных общин, насчитывалось 68 877 человек.
Одной из самых крупных и богатых в городе была Харбинская еврейская духовная община, ее численность а концу 1930-х годов составляла примерно 2500 человек. С 1921 г. в Харбине издавался еврейский общественно-ли¬


294
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
тературный журнал, первоначально до 1926 г. называвшийся «Сибирь - Палестина», а с 1926 до 1942 г. — «Еврейская жизнь». Еврейскую общину в Харбине долгое время возглавлял известный общественный деятель и глава Еврейской общины Востока и Азии А.И. Кауфман, он же был главным редактором журнала «Еврейская жизнь».
Довольно крупной организацией было общество украинцев «Просвита», которое являлось не только национальным объединением украинцев, но и крупным антикоммунистическим центром, поэтому по настоянию Советского правительства в 1926 г. оно было закрыто, но после японской оккупации Маньчжурии вновь возобновило свою деятельность и к 1944 г. насчитывало 2037 членов. Председателем «Просвиты» был известный харбинский общественный деятель профессор В.А. Кулябко-Корецкий. С 1933 г. в Маньч- жоу-го существовала крайняя националистическая украинская организация «Громада» (руководитель А.С. Витковский)825.
Существовали и другие этнические организации: армянская, грузинская, белорусская, татарская и т.д., но количественный состав их был небольшой. Итак, мы видим, что этнический состав белой эмиграции был очень пестрым. «Поскольку Д.Л. Хорват с самого начала проводил разумную политику, выделяя бесплатные земельные участки для строительства национальных домов и церквей, препятствовал любым проявлениям нетерпимости, тем самым способствуя возникновению национальных объединений в Маньчжурии, — писал исследователь эмиграции в Китае и истории КВЖД Н.Е. Аблова, — то беженцы из России впоследствии смогли найти в ОРВП (Особый район Восточных провинций. — В.У.) не только кров и работу, но и очаг родной культуры. Для большинства бывших российских граждан в Харбине и на линии характерно также чувство общей родины — России, активное участие в культурной и духовной жизни русской общественности полосы отчуждения»826.
Следует отметить, что к концу 20-х годов по капиталовложениям в экономику Маньчжурии российские эмигранты занимали второе — после японцев — место. Среднестатистический русский эмигрант располагал капиталом почти в 10 раз больше капитала среднего статистического китайца.
Так, капитал белых русских составлял во второй половине 1920-х годов 158 млн золотых рублей: на одного человека в среднем 2633 руб., для сравнения: на одного китайца — примерно 280 золотых рублей.
Но уже в 30-40-е годы, прежде всего из-за политики сначала китайских, а затем японских властей, капиталы и предпринимательская деятельность российских эмигрантов постоянно сокращались, эмиграция беднела, и к началу 1940-х годов материальное положение белых русских было очень тяжелым.
Так, в 1943 г. из 657 русских семей, предназначенных к переселению в Тоогенский район, имущих было 66, малоимущих — 96, неимущих — 505 семей, т.е. примерно 77%827.


Глава 3. Советская разведка в Китае
295
Уже через несколько недель после прихода японцев в Харбин тысячи русских были вынуждены бежать из Маньчжурии. Тысячи русских были брошены в тюрьмы, сотни расстреляны или убиты. Сплошные конфискации имущества у русских, почти всегда сопровождавшиеся арестами, тюремным заключением или смертной казнью становились повседневным делом... Особенно тяжелое положение было у русских женщин, которых почти повсеместно пытались насиловать японские солдаты. По всей Маньчжурии каждый японец, занимающий хоть мало-мальский заметный пост, обладал одной или даже двумя русскими наложницами. Молодых русских девушек заставляли прислуживать в японских домах. Плата — пять китайских долларов в месяц. При случае некоторых отправляли в Японию в качестве «подарка». Начинался массовый исход русских из Маньчжурии. По опубликованным в свое время данным в 1934 г. в Маньчжурии насчитывалось 43 тыс. русских белоэмигрантов и около 30 тыс. советских граждан828, подавляющее большинство которых вернулись в СССР в 1935 г. после продажи КВЖД Японии.
Итак, в Маньчжурии было образовано «новое» государство — Маньчжоу- го во главе с Пу И, находившееся в руках японцев и их ставленников.
28 апреля 1932 г. начавшая выходить в Синьцзине на японском языке «Ежедневная маньчжурская газета» («Манею нити-нити») писала в передовой статье: «1312 тысяч кв. км территории, простирающейся с севера на юг на 1700 км и с востока на запад на 1400 км, представляют собой широчайшее поле деятельности для освобожденного 30-миллионного маньчжурского населения. Согретое восходящим солнцем империи Ямато, оно начинает перелистывать страницы истории своего свободного развития, и ему более не угрожает ни колониальная экспансия Запада, ни коммунистическая агрессия со стороны СССР или агентов Коминтерна из Пекина или Нанкина».
13 марта 1932 г. министр иностранных дел Маньчжоу-го послал в адрес М.М. Литвинова телеграмму, в которой извещал о создании маньчжурского государства, заявлял о признании этим государством международных обязательств Китайской Республики и предлагал установить «формальные дипломатические отношения». Однако прямого ответа на данное предложение Москва не дала. 23 марта 1932 г. чиновник советского генконсульства в Харбине посетил начальника дипломатического отделения в этом городе только для того, чтобы сообщить о получении этой телеграммы Кремлем829. С точки зрения международного права существование консульских отношений, по мнению историка-китаеведа Р.А. Мировицкой, вовсе не означает дипломатического признания того или иного государственного образования. В 1933 г. японское правительство и маньчжурские власти вновь подняли перед Советским правительством вопрос об обмене послами между Маньчжоу- го и СССР, Советский Союз вновь ответил отказом830. Однако это не мешало Москве поддерживать фактически дипломатические отношения с Маньч-


296
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
жоу-го. Так, Советский Союз разрешил маньчжурским властям открыть пять консульств, в том числе и в Москве. Столько же существовало советских консульств в Маньчжурии. НКИД вполне логично объяснял этот шаг «практической необходимостью поддерживать фактические отношения с той властью, которая существует в настоящее время в Маньчжурии, где имеется наша дорога, где мы имеем десятки тысяч наших граждан, где мы имеем 5 наших консульств и где, кроме власти Маньчжоу-го, нет никакой другой, с кем можно было бы разговаривать и вести дела»831.
С марта 1932 г. под эгидой Токио начинают формироваться и национальные вооруженные силы Маньчжоу-го, которые уже к концу года насчитывали более 75 тыс. военнослужащих. Оснащены они были за счет японских поставок старым, снятым с вооружения в японской армии снаряжением. У нижних чинов встречались и такие музейные экспонаты, как ружья Маузера образца 1888 г.; пехота, саперы и кавалерия были вооружены малокалиберными пятизарядными японскими винтовками и карабинами. Все унтер- офицеры были снабжены очками от пыли, по два унтера на эскадрон - биноклями. Каждому офицеру полагались и очки, и бинокль. Главнокомандующим являлся Пу И, которому формально принадлежала и вся полнота гражданской власти. А в действительности вся реальная власть была сосредоточена в руках чрезвычайного и полномочного посла Японии в Маньчжоу- го, который по совместительству был и главнокомандующим Квантунской армии. Во все воинские соединения Маньчжоу-го — от взвода и до дивизии — назначались японские военные советники и инструкторы, определявшие программы военного обучения и идеологического воспитания и отвечавшие за моральных дух солдат. При штабах воинских частей создавались японские жандармские подразделения общей численностью около 18 тыс. человек, выполнявшие контрразведывательные функции. Еще 4 тыс. агентов секретных служб занимались контрразведкой. Все они должны были «защищать народ Маньчжурии от китайских большевиков, гоминьдановцев и прочих бандитов». Практически все финансовые рычаги также находились в руках японцев832.
Обращает на себя внимание обилие различных разведывательно-полицейских органов в Маньчжоу-го.
Кроме полицейского аппарата Маньчжоу-го там существовали следующие японские разведывательно-полицейские органы: японская разведка, глава которой подчинялся непосредственно Токио; японская жандармерия, подчиненная японским военным властям; жандармерия Манчжоу-го, подчиненная военным властям Маньчжоу-го; государственная полиция Министерства внутренних дел Маньчжоу-го; городская полиция, управляемая городскими властями; японская консульская полиция; отделы уголовного розыска, самостоятельные и не подчинявшиеся городской полиции; государственные раз¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
297
ведывательные органы Военного министерства Маньчжоу-го; железнодорожная полиция в ведении железнодорожной администрации.
Японской военной разведывательной службой ведали 2-й отдел Генерального штаба армии и 3-й отдел Морского генерального штаба. В эти отделы входили представители легальной разведки такие, как военные и морские атташе, военные миссии и разведывательные органы армии и флота. В Китае, Маньчжурии и Внутренней Монголии (кстати, как и во время японской интервенции в Сибири) разведывательную работу вели военные миссии, начальниками которых, как правило, назначались наиболее квалифицированные офицеры разведки.
Самостоятельную разведывательную работу вели японские жандармские органы. Один из отделов жандармерии, кэмпетай, выполнял специфические функции контрразведки и «контроля мысли». Начальниками жандармских отрядов назначались, как правило, строевые командиры, поэтому большинство японских офицеров, занимавших ответственные посты, проходили стаж командования жандармскими отрядами и имели в послужных списках опыт разведывательной и контрразведывательной работы. Многие высшие военные руководители Квантунской армии прошли «курсы повышения» именно в жандармских отрядах. Так, обладавший большим стажем разведывательной службы генерал-лейтенант Итагаки833 готовил маньчжурские события в качестве начальника штаба Квантунской армии. Генерал Тодзио834, бывший премьер Японии в годы войны, в 1936 г. возглавлял жандармерию Квантунской армии, а затем стал начальником ее штаба. Генерал-лейтенант Тасиро до принятия поста командующего японскими войсками в Северном Китае, занимал пост начальника жандармерии.
Разведывательную работу вела также гражданская полиция, в обязанности которой входили вербовка кадров провокаторов и насаждение шпионской агентуры в сопредельных странах.
Консульская и дипломатическая разведывательная служба находилась в ведении Министерства иностранных дел Токио. Разведывательная работа МИД Японии велась не только дипломатическими и консульскими учреждениями, но и огромной сетью исследовательских, научных, культурных и прочих организаций.
Во всех крупных городах Дальнего Востока японская разведка имела своих резидентов, обычно скрытых под видом фотографов, аптекарей, владельцев ресторанов и отелей, редакторов газет и журналов, научных работников, учителей, прислуги и т.п. Так, в Мукдене шпионской деятельностью занимался владелец университетской аптеки, являвшийся на самом деле полковником штаба жандармерии Квантунской армии, некий Мияказава, хорошо говоривший по-русски и по-китайски. Пограничные разведывательные пункты в Сахалине и Хайларе действовали под видом аптек, владельцами или управля¬


298
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ющими которых были офицеры японского Генерального штаба или жандармерии.
Оккупировав Маньчжурию, Япония перешла к укреплению военного положения этого района для будущего наступления на СССР. Начались постройка и модернизация сети железнодорожных путей и шоссейных дорог к стратегическим пунктам вдоль советской границы. Создавался пояс укрепленных районов, особенно на приморском направлении. Одновременно значительно наращивалась мощь Квантунской армии: за десять лет с двух дивизий в 1931 г. она выросла до 15. На стратегических направлениях появились военные аэродромы и склады, казармы для солдат, оборонительные сооружения. По берегам Сунгари и по правому берегу Амура выросли пристани и речные порты. В тылу возникли крупные военные заводы и арсеналы. Сеть построенных маньчжурских железных и шоссейных дорог вела от главных центров к пограничной с Советским Союзом полосе. Глубокая полоса вдоль советской границы густо заселялась японскими колонистами-запасными, готовыми в любой момент облечься в военную форму и влиться в Квантунскую армию.
В течение 1936 г. японцы спровоцировали там более 40 пограничных инцидентов, которые грозили перерасти в серьезное военное столкновение. Активизировались военные провокации и на западных границах Маньчжоу- го — с Монгольской Народной Республикой. Эти пограничные столкновения иногда носили характер открытой разведки боем. Японским разведывательным группам часто удавалось углубляться на монгольскую территорию и проводить рекогносцировочные работы по подготовке вторжения со стороны Маньчжурии. Демонстративно провокационные действия сопровождались активизацией антисоветской и антимонгольской пропаганды по радио и в печати в Японии и особенно в Маньчжоу-го.
В 1936 г. начались серьезные инциденты на сухопутной границе между СССР и Маньчжоу-го. Так, майор А. Агеев из Гродековского погранотряда в оперативном донесении сообщил, что «30 января 1936 г. в 14 час. 13 мин. две роты японско-маньчжур нарушили советскую границу на полтора километра в районе пади Мещеряковской. Несмотря на численное их превосходство, наши малочисленные наряды нанесли налетчикам сокрушительный контрудар. Потеряв 31 убитыми и 24 ранеными и 24 обмороженными, налетчики бежали за пределы советской земли. С нашей стороны в бою смертью храбрых пали четыре бойца»835.
В 1936-1937 гг. японцы в качестве пробы сил попытались занять ряд островов на реке Амур, принадлежащих России. Контроль за захваченными островами давал возможность японцам препятствовать советскому судоходству по Амуру.


Глава 3. Советская разведка в Китае
299
30 июня 1937 г. в 16 час. 40 мин. бронекатера Амурской военной флотилии № 72 и № 74 и канонерская лодка погранохраны № 308 неожиданно в течение 10 мин. были обстреляны артиллерийским и пулеметным огнем с маньчжурской территории со стороны деревни Ганьчаза. Бронекатер № 72 был подбит, убиты его командир капитан-лейтенант А. Беляев и три члена экипажа, вскоре он затонул, 12 членов экипажа вплавь стали переправляться на наш берег, при этом один из них затонул, шестеро были ранены, канонерка № 308 была изрешечена пулями.
Бронекатер № 74 и канонерка № 308 быстро вышли из-под обстрела, как было сказано в донесении, «по приказу комдива Глухова». Все это происходило в радиусе действия нашей 152-мм батареи, находившейся на берегу, но она молчала.
В тот же день, вечером, командующий Отдельной Краснознаменной дальневосточной армии В.К. Блюхер отдал приказ:
1. Зейскому отряду бронекатеров Амурской Краснознаменной военной флотилии идти за катером № 72 и привести его к нашему берегу Амура.
2. В случае повторения японско-маньчжурами обстрела наших бронекатеров 152-мм батарее заставить замолчать батарею противника.
Несмотря на этот приказ, 6 июля 1937 г. к затонувшему бронекатеру № 72 подплыло семь лодок с японцами, и по ним наша артиллерия не открывала огня. Затем японцы подняли затонувший бронекатер, но в состав Маньчжурской военной флотилии его не вводили836.
Добытые резидентурами внешней разведки Советского Союза агентурным путем документальные материалы говорили о наличии у секретных японских служб планов отторжения от Китая крупной территории, заселенной монголами (сейчас это Автономный район Внутренней Монголии. — В.У.). Японская военная миссия, находившаяся в Харбине, в 1930-1931 гг. активно занималась реализацией этих планов. Японцы провоцировали и подталкивали монголов к тому, чтобы начать вооруженные выступления против китайцев с требованием автономии данному району837.
Известно, что японцы пытались активно привлекать русское население для участия в разведывательной и контрразведывательной деятельности.
Так, сразу же после оккупации японскими войсками Маньчжурии в 1931 г. Г.М. Семенов был вызван к начальнику 2-го отдела штаба Квантунской армии полковнику Исимура. По воспоминаниям Семенова на процессе, тот заявил, что японский генеральный штаб разрабатывает план вторжения японской армии на территорию Советского Союза и отводит в этой операции большую роль белоэмигрантам. Он предложил Семенову готовить вооруженные силы из белоэмигрантов838.


300
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Семеновцы всячески подчеркивали свою преданность японской империи и ее сателлитам. 10 марта 1932 г., на следующий день после провозглашения Пу И верховным правителем Маньчжоу-Го, белоэмигрантская газета «Мукден», которая издавалась под редакцией одного из сподвижников Семенова - генерала Клерже, вышла под лозунгом «Да здравствует новая счастливая эра “Да-Тунь!", приветствуя «от всей души и с полной почтительностью и искренностью» нового верховного правителя.
После смерти генералов Хорвата и Дитерихса атаман Семенов претендовал на роль единоличного вождя контрреволюции на Дальнем Востоке. В эти годы, когда опасность возникновения японско-советской войны на Дальнем Востоке стала постоянным фактором, его имя не раз называлось в белоэмигрантских кругах.
О бывшем царском генерале Семенове в эти годы много говорили на Дальнем Востоке и в Маньчжурии. Было известно, что он после разгрома своих войск Красной армией на Дальнем Востоке с их остатками бежал в пограничные районы Китая и Внутренней Монголии, где грабил, жег, насиловал, убивал местных жителей. После неудачных попыток проникнуть на территорию МНР Семенов со своим отрядом обосновался на китайско-монгольской границе, но и оттуда его изгнали местные китайские войска. Семенов претендовал на роль руководителя контрреволюционных сил на Дальнем Востоке. У него были довольно тесные отношения с японцами, поэтому многие российские эмигранты считали его ставленником Японии и не желали иметь с ним дело. К примеру, когда он, поселившись в городе Нагасаки в Японии, связался с бывшим управляющим КВЖД генералом Д.Л. Хорватом, который объявил себя главой русской эмиграции и считался хорошим дипломатом, установив «отличные отношения со старым Китаем, с дипломатическим корпусом», то тот не считал возможным «вести какую-либо работу» вместе с атаманом Семеновым. Атаман до этого побывал в Пекине, Тяньцзине, Шанхае, Люйшуне, а также в Гонконге, затем посетил Японию, пытаясь найти среди китайских милитаристов и иностранных политиканов, в том числе японцев, финансовую и военную поддержку своим начинаниям по борьбе с красной угрозой.
Известно, что в Нагасаки Семенов вел тяжбу за право распоряжаться крупными суммами бывшего русского Военного министерства, оставшимися нереализованными в японском банке.
Руководители белой эмиграции в Европе внимательно следили за тем, что делается в Китае. Им казалось, что разрыв дипломатических и торговых отношений Великобритании с СССР отразится «очень благоприятно на ведении на Дальнем Востоке работы по свержению советской власти в России»839. Так утверждалось в записке, составленной генералом А.С. Лукомским, выполнявшим при великом князе Николае Николаевиче роль уполномоченного по делам Дальнего Востока.


Глава 3. Советская разведка в Китае
301
За несколько лет до этого, зимой 1924-1925 гг., Лукомский совершил конфиденциальную поездку в Китай. Этот белый генерал в прошлом занимал должности помощника военного министра (в годы мировой войны), начальника штаба генерала Корнилова, военного министра в деникинском правительстве. Он считался крупным военным специалистом и должен был на месте разобраться в обстановке, а если потребуется, возглавить силы контрреволюции на Дальнем Востоке, поскольку многие полагали, что лучше, если таким лицом будет человек, ранее не связанный с враждующими между собой в этом районе эмигрантскими группировками. Великий князь тогда заранее сообщил Лукомскому текст телеграммы, которую он должен был получить в необходимый момент: «Назначаю Вас моим представителем на Дальнем Востоке, главнокомандующим всеми вооруженными силами на Дальнем Востоке, уже сформированными и впредь формируемыми, с присвоением Вам прав генерал-губернатора по гражданскому управлению. Да поможет Вам Бог успешно исполнить Ваш долг и внушить это всем, Вам подчиненным»840.
Чтобы попасть в Китай, Лукомский совершил морское путешествие из США, по пути побывав в Японии и в Нагасаки встретившись с Семеновым. Лукомский рассказывал, что атаман встретил его в форме забайкальского казака с погонами генерал-лейтенанта и что он, кроме того, имел звания монгольского князя и китайского мандарина 1-го класса. По впечатлениям, которые вынес посланник Великого князя, японцы считали Семенова своим надежным агентом. В своем отчете Лукомский подчеркнул: «Он (Семенов. —
В.У.) связан с ними настолько прочно, что будет всецело находиться в их руках»841. Лукомский снова встретился с Семеновым в Шанхае, где обнаружил, что тот ведет переговоры с китайскими генералами.
Атаман Семенов вел переговоры с китайским милитаристом Чжан Цзо- линем и с японским генеральным штабом о создании белых отрядов на территории Маньчжурии. Как сам Семенов писал в своих воспоминаниях, изданных в конце 30-х годов, в 1927 г. он обратился к маршалу Чжан Цзолиню с предложением «начать работу по созданию единого антикоммунистического фронта в Китае»842.
Впервые Пу И встретился в своей резиденции в Тяньцзине с Семеновым в октябре 1925 г. Атаман изложил императору свои чаяния «совершить великие подвиги, несмотря на трудности, свергнуть коммунизм и восстановить династию»843 Цинов, на что Пу И немедленно выдал ему 50 тыс. юаней. Семенов обещал использовать своих сторонников и военные отряды на северо- востоке и во Внутренней Монголии, чтобы создать там антикоммунистическую базу и сделать Пу И ее правителем. Чтобы обеспечить-расходы по осуществлению этого плана, Пу И открыл специальный счет в банке на имя Семенова, который мог в любое время брать там деньги. Сумма первого вклада составляла 10 тыс. юаней.


302
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Атаман как-то уверял Пу И, что на самом деле он не нуждается в его деньгах, поскольку должен получить от русских эмигрантов пожертвования на сумму 180 млн руб. (несколько позднее он уже уверял, что должен получить до 300 млн руб.). Кроме того, он рассчитывал на финансовую помощь Англии, Америки и Японии. Но поскольку этих денег он еще не получил, то вынужден взять небольшую сумму у Пу И.
Между Пу И и Семеновым появилось немало посредников. Среди них были как китайцы, так и русские. К примеру, некий Ван Ши, утверждавший, что не только Семенов оказывает ему чрезвычайное доверие, но и японские важные лица и китайские милитаристы поддерживают с ним прочные контракты.
Далее — B.C. Слуцкий, офицер семеновских войск, который остался при атамане Семенове после расформирования недолго существовавшей в Чите еврейской роты. Он перешел на хозяйственную должность, продолжал служить и дослужился до чина подполковника. После окончания белого движения Слуцкий продолжал работать для атамана Семенова, но уже на чисто коммерческом поприще. Как известно, атаману довольно часто приходилось испытывать финансовые трудности, и когда у него наступали особенно тяжелые времена, он призывал Слуцкого и поручал ему различные коммерческие комбинации. У Семенова имелось довольно много ценных подарков, полученных им в свое время от японских, монгольских и китайских кругов, и продажей их время от времени и занимался Слуцкий. Он также выполнял различные поручения для Пу И. Семенов как-то свел их вместе, а от сделок получал от Слуцкого комиссионные844.
Работа с Семеновым свела Слуцкого с неким JI.H. Гутманом, бывшим офицером российской армии, позднее начавшим свою службу у японских властей при судебно-уголовном отделе харбинской полиции, где он быстро приобрел репутацию садиста. Гутман помимо этого был большой шантажист. Он попался на шантаже во время процесса по делу о похищении Семена Кас- пе. Не получив от семьи одного из обвиняемых требуемого им откупа, он сообщил властям, что тот готовит побег из тюрьмы при содействии друзей на свободе. Расследование показало беспочвенность донесения Гутмана. Уголовно-судебный отдел представил донесение Гутмана и другие его дела по вымогательству и шантажу в жандармерию и поднял вопрос о его неблагонадежности. Гутман был уволен со службы и выслан в Тяньцзинь.
Главная деятельность Гутмана проходила в Тяньцзине, там он связался с японским майором Таки. Одновременно Гутман стал служить в Особом отделе японской железнодорожной полиции. В его ведении было около 80 русских эмигрантов, у некоторых из них было довольно темное прошлое. Все они были набраны самим Гутманом. В специальном подвале Особого Отдела держали в заключении лиц, арестованных по тем или иным причинам при


Глава 3. Советская разведка в Китае
303
проверке документов в поездах. Было известно, что в этом подвале занимаются пытками, зверствами, вымогательством, насилуют женщин. Так, там был замучен один русский офицер за то, что когда-то служил в штабе молодого маршала Чжан Сюэляна. А арестованная с ним жена подверглась неоднократным насилиям.
Однажды один из его помощников, видимо, желая подсидеть Гутмана и завоевать у японцев особое расположение, подробно описал все случаи насилия, зверств, вымогательства, пыток, которые творились в подвалах Особого отдела, и подал это в пекинскую японскую жандармерию. Там на дело Гутмана посмотрели как на самоуправство и превышение власти: право распоряжаться арестованными и их жизнью как им заблагорассудится, принадлежало только японской жандармерии и никому другому. Проведенное следствие полностью подтвердило донесение этого помощника. Хотя следствие велось секретно, Гутман узнал о нем. Он спешно выехал с женой в Циндао, но по прибытии туда оба были арестованы опередившими их японскими жандармами. Вслед за арестом Гутманов в Пекине была арестована машинистка из Особого отдела железнодорожной охраны, бывшая в близких отношениях с Гутманом. Начались допросы. После двух с половиной месяцев допросов и заключения Гутман, его жена и машинистка были освобождены. Однако через месяц супруги были арестованы вновь. После нескольких месяцев заключения их выслали в Японию.
Позже Гутману вновь удалось связаться с японцем Таки, который в то время был уже подполковником и возглавлял в Хайларе русский отдел японской военной миссии. Таки вызвал Гутмана к себе и поставил во главе разведки. Для Гутмана опять наступил период привычной деятельности, но быстро приближающееся завершение Второй мировой войны положило ей конец.
Итак, при встречах со Слуцким Гутман пытался вымогать у него деньги. Однако его шантаж и вымогательства потерпели неудачу, тогда он муссировать слухи, что Слуцкий занимается подозрительной деятельностью и порочит доброе имя атамана Семенова. Гутман сфабриковал ложные обвинения и довольно легко убедил японские власти в том, что Слуцкий человек подозрительный и что следует пресечь его влияние на Семенова. Слуцкий был арестован. Атаману Семенову стало известно об аресте Слуцукого. Многие думали, что он заступится за него, так как он имел некоторое влияние среди японских властей и мог опровергнуть лживость обвинений Гутмана. Но у Семенова были свои причины не выступать в защиту Слуцкого. Вероятно, он не хотел раскрывать перед японскими властями некоторые свои тайные финансовые сделки и махинации.
«Будучи лично связан с вдохновителями японских агрессивных планов — генералами Танака, Араки и др., Семенов по их заданию участвовал в разработке планов вооруженного нападения на Советский Союз и предназначал¬


304
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ся японцами в качестве главы так называемого буферного государства, если бы им удалось вторгнуться на территорию советского Дальнего Востока»845. Мы цитируем выдержку из обвинительного заключения, которое было предъявлено Семенову Военной коллегией Верховного суда СССР в 1945- 1946 гг. (за преступления суд приговорил Г.М. Семенова к повешению). Эмигрантские источники только подтверждали сделанные в этом заключении оценки.
Советской разведке в Маньчжурии приходилось знать, контактировать и иметь дело со многими организациями, состоящими из русских.
Еще в 1926 г. в резидентуре Разведупра в советском генконсульстве Харбине В.П. Рощину (настоящая фамилия Я.М. Тищенко)846 была поручена работа в секторе по борьбе с белогвардейцами («белый сектор»). В его задачу входило выявление деятельности эмигрантских группировок, из которых формировались отряды для вывода на территорию СССР с диверсионно-разведывательными целями. А так как основную роль в создании таких отрядов играла японская разведка, то борьба с ее агентурой стала повседневной работой молодого разведчика Рощина.
Через агентуру «белому сектору» удавалось выявлять имена эмигрантов- офицеров, которые выбирались японцами на роль руководителей отрядов, и использовались эти сведения для внедрения в формировавшиеся банды своей агентуры. Агентура подбиралась также из числа бывших офицеров царской армии, которые были близки по прежней службе с руководителями отрядов и пользовались их доверием. К примеру, такими людьми были бывший полковник царской армии А.А. Клюканов и В.Е. Сотников, в прошлом служивший в армиях Колчака и генерала Дитерихса, в дальнейшем разочаровавшиеся в Белом движении. В.П. Рощин проработал в Харбине до ноября 1930 г., затем был отозван в Москву.
В Харбине в это время существовало довольно много политических организаций и объединений разного толка, которые японцы надеялись привлечь к разведывательной деятельности. Были филиалы европейских организаций: Русского общевойскового союза (РОВС), организованного в Париже в 1924 г. известным военачальником белой армии П.Н. Врагелем (Дальневосточный филиал РОВС был создан в 1928 г. под руководством сначала генерала М.В. Ханжина, затем — М.К. Дитерихса. Его организации имелись в Дайрене, Мукдене, Харбине, Тяньцзине, Шанхае, Маньчжурское отделение возглавлял генерал-лейтенант Г.А. Вержбицкий), Союза легитимистов во главе с генералом В.А. Кислицыным, Братства русской правды, центр которого находился в Берлине (маньчжурским отделением БРП руководили генерал В.Д. Косьмин, впоследствии присоединившийся к фашистам, и П.Г. Бурлин).


Глава 3. Советская разведка в Китае
305
Среди молодежных организаций, примыкавших к монархистам, были «Союз мушкетеров» и Национальная организация русских разведчиков. Наиболее крупной и влиятельной была Российская фашистская партия, лидером которой являлся К.В. Родзаевский. В нее входили Российское женское фашистское движение и детско-юношеские организации: Молодежный союз авангардистов, Союз юных фашистов, Союз фашистских крошек (для детей 5- 10 лет).
Среди других военизированных объединений в Маньчжурии были «Дальневосточный корпус русских добровольцев» во главе с генералом Н.П. Сахаровым, организатором активной борьбы против советской власти, дальневосточный союз казаков, подчиненный атаману Семенову, и некоторые другие.
В Харбине существовало несколько молодежных организаций, которые сотрудничали с японской контрразведкой.
«Союз мушкетеров»
Одной из молодежных организаций был «Союз мушкетеров». Союз возник примерно в 1924 г. в Харбине, он был организован группой белоэмигрантской молодежи в возрасте 18-20 лет. Она была создана в противовес организации комсомола, учрежденного советскими властями на КВЖД. Это были в первую очередь молодые спортсмены, объединенные в спортивную организацию «Санитас». В то время в Харбине возникали постоянные драки белоэмигрантской молодежи с советской молодежью, в ход пускались палки, кастеты и иногда даже револьверы. Для того чтобы лучше атаковать и защищаться в этих потасовках и был организован «Союз мушкетеров». Вначале не было даже устава, а просто группа молодых людей, которые обязались действовать организованно, делая небольшие взносы на нужды организации. Устав появился позже. Организация складывалась и расширялась постепенно. По мере расширения отдельные члены Союза стали уезжать в другие места, появились его филиалы (в Шанхае, Сан-Франциско). В Маньчжурии больше всего «мушкетеров» было на Западной линии КВЖД. В окончательном варианте она уже носила военный характер. Существовал штаб с начальником организации, руководители Союза имели чины капитанов и лейтенантов. Союз имел свое знамя, форму: черная пилотка и рубашка апаш со шнурами, широкий, очень длинный пояс из черной материи, концы которого были ниже колен, широкие черные брюки клеш. Салютом был жест руки, согнутой в локте к сердцу, ладонью вниз, приветствием — слово «привет». Местонахождение руководства менялось, в период своего расцвета в 1934- 1937 гг. он занимал вначале подвал на Большом проспекте Харбина через


306
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: ЗО-е годы XX века
дом от бывшего американского консульства, а затем — часть нижнего этажа дома на углу Большого проспекта и Цицикарской улицы.
Первым руководителем Союза был Гантимуров, но вскоре он покинул Харбин. Его сменил B.C. Барышников847. Его роль в жизни Союза была значительной. Когда он на время примерно с 1930 по 1934 г. уехал в Америку, Союз почти прекратил свое существование. Его заместителями были В. Ко- стриченко848, А. Ватута849, М. Минаев850, И. Писарев851, Н. Топорков852, Е. Ра- фаловский853, С. Егупов854. Все они были в ранге капитанов или лейтенантов Союза. За исключением Барышникова и Ватуты, у них был не очень высокий образовательный уровень, но они были крепки физически, являясь спортсменами, гиревиками или боксерами.
Союз, насчитывавший во время своего образования 10-15 человек, постепенно рос и насчитывал уже несколько десятков в 1925-1927 гг., но не достигал цифры 100. С отъездом Барышникова в Америку он вновь уменьшился до 10-15 человек. С приездом Барышникова он вновь стал расширяться и в 1933-1934 гг. уже насчитывал включая филиалы в других городах 100- 250 человек, причем на Харбин приходилось более 75% его состава, в Шанхае было около 10 человек. Почти все они были детьми русских эмигрантов: крупных и мелких коммерсантов, домовладельцев, служащих и рабочих, большую часть составляли учащиеся средних школ и небольшое количество студентов, подавляющая часть Союза составляли спортсмены. Минимальный возраст вступления в Союз — 16 лет, хотя были случаи, когда там были члены и помоложе, скрывшие свой настоящий возраст. В первые годы после основания «Союза мушкетеров» вплоть до 1934 г. никакой четкой программы организации не существовало, это была просто антисоветски настроенная группа подростков, желавшая бороться с коммунизмом, что практически выливалось в систематические драки и потасовки с комсомольцами. Ее члены часто хулиганили, пьянствовали, дрались.
Во время своего пребывания в Сан-Франциско Барышников начал переписываться с Великим князем Никитой Романовым, прося того взять на себя шефство над Союзом. Тот согласился. И вскоре Союз стал называться «Союз мушкетеров Его Высочества князя Никиты Александровича». После своего возращения в Харбин Барышников попытался урегулировать свои отношения с японцами и встать под их покровительство. В Союзе стали культивироваться японские виды спорта: кендо (фехтование) и сумо (борьба). Японцы стали посещать помещение Союза. Барышников стал чаще бывать у легитимистов, в фашистской партии, у казаков, в БРЭМе, пытаясь поднять престиж своего Союза и свой.
После приезда из Америки Барышникова, примерно в 1934 г., была выработана программа Союза, целями ее являлись свержение Советской власти и установление в России монархии. Ставка при создании Союза делалась


Глава 3. Советская разведка в Китае
307
на подростков из средних классов и зажиточных крестьян-хуторян. Руководство Союза занялось разработкой идеологии организации, была написана программа, в Союзе стали читаться лекции и доклады, стал издаваться журнал «Мушкетер», выходивший нерегулярно. «Мушкетеры» как организованная группа стали принимать участие в демонстрациях антисоветского характера, устраиваемых БРЭМ, или в демонстрациях, которые устраивало Кио-ва- кай. «Союз мушкетеров» стал участвовать в подборе молодежи для службы в японских учреждениях, стал втягиваться в работу по контрразведке (за нее отвечал генерал Т.П. Москалев855, привлеченный в Союз). Москалев имел связи в Бюро по делам российских эмигрантов (БРЭМ), являлся одним из советников. Он иногда подкидывал Союзу кое-какие деньги. По заданию Москалева Барышников использовал «мушкетеров» для сбора сведений по самым разнообразным вопросам. «Мушкетеры» часто, но очень неумело, по заданию руководства вели наружное наблюдение за «подозрительными объектами». Именно за эти действия Москалев подкидывал деньги Союзу. В 1936-1937 гг. Барышников завел знакомство с чиновниками Кио-ва-кай, в том числе с начальником ее русского отдела городского штаба Като. Однако в 1936 г. из-за того, что Барышников, ранее ухаживавший за женой Москалева, которая командовала мужем, влюбился в О.М. Савицкую и женился на ней, сразу же начались конфликты между ним и Москалевым. Последний начал буквально травить Барышникова, возводить против него обвинения в симпатиях к США, намекая, что он является американским шпионом. То же стали говорить и о его молодой жене, которая работала у Чурина, за ней была установлена слежка. С подачи Москалева японская военная миссии (ЯВМ) стала требовать закрытия Союза. Барышников обратился за помощью к М.А. Матковскому, его знакомому по институту. Тот заступился за Союз, хлопотал о нем в ЯВМ, опроверг ложные обвинения Москалева. Союз закрыт не был, но его положение сильно пошатнулось.
В 1937 г. Б.Н. Шепунов856 создал новую политическую организацию «Монархическое объединение». ЯВМ оказывала ему полную поддержку, так как он сумел убедить японцев в ЯВМ, что при помощи «Монархического объединения» он сумеет объединить всю эмиграцию. Шепунов решил прибрать к рукам «Союз мушкетеров». ЯВМ дала на это согласие, и Союзу было предложено войти в состав новой организации. Большинство руководителей, «мушкетеров» во главе с Барышниковым и членов организации были категорически против этого. Только небольшая группа во главе с С. Егуповым была за вхождение в «Монархическое объединение». Однако, несмотря на нежелание большинства, «мушкетеры» принуждены были подчиниться, так как таково было решение ЯВМ. Барышников и все несогласные вышли из Союза, но Союз, где осталось всего несколько человек, уже под началом Егупова вошел в состав новой организации. Практически никакой работы он после


308
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
этого не вел и фактически перестал существовать. А в 1939-1940 гг. было закрыто и «Монархическое объединение».
Национальная организация русских разведчиков
В Харбине существовал филиал открыто монархической Национальной организации русских разведчиков (НОРР). Белоэмигрантская организация русских разведчиков выделилась в 1928 г. из состава организации русских скаутов в Америке, возглавлявшейся полковником Пантюховым, после того, как Пантюхов хотел сместить с должности начальника французского отдела полковника Богдановича.
Организация ставила своей целью воспитание молодежи в духе монархизма, враждебности к советской власти и подготовку своих кадров для диверсионной разведывательной деятельности иностранных разведок против СССР.
До 1932 г. эта организация носила прежнее название, а с 1932 г. стала именоваться Национальная организация русских разведчиков. Возглавлял НОРР пятидесятилетний бывший полковник царской армии П.Н. Богданович, аристократического происхождения, попавший в плен в Первую мировую войну.
Начальником отдела пропаганды НОРР был JI.A. Гриченко, в 1938 г. им был составлен «Вступительный курс по идеологии для инструкторского состава НОРР», выполненный в монархо-фашистском духе, вскоре изданный с поправками Богдановича.
Сам Богданович был занят составлением «Русской истории» со времен отречения Николая II.
К 1937 г. она насчитывала около 4 тыс. членов, центр находился в Париже, а отделы — в Болгарии, Югославии, Чехословакии, Тунисе, Австрии и в Китае. Субсидировалась она эмигрантскими кругами и, видимо, иностранцами. Шефом организации считалась «великая» княгиня Ксения Александровна. НОРР поддерживала контакты с РОВС и Трудовым христианским движением. Организация делала попытки установить контакты с германскими фашистами, видимо, в надежде получить дополнительные финансовые средства.
На территории Маньчжурии НОРР в качестве Восточного отдела с центром на станции Пограничная была создана в 1934 г. Бригады НОРР были на станциях Мулин, Эхо, Лишучжэнь, Яблоня, Ханьдаохэцзы, также и на Западной линии бывшей КВЖД (города Маньчжурия, Хайлар, ст. Бухэду и др.). Организатором Восточного отдела НОРР был бывший офицер царской армии Ю.Н. Лукин857, он проводил военное обучение и воспитание в антисоветском духе «русских разведчиков», готовя их к борьбе за восстановление монархии. В составе организации больше всего было подростков в возрасте 8-14 лет, но


Глава 3. Советская разведка в Китае
309
были и взрослые. С подростками проводили военные строевые занятия, изучали русскую историю, обращая внимание на образование русского государства, на войны, которые русские вели против татар, немцев и прочих. В ее составе была скаутская организация, начальником которой был М.А. Матков- ский. Начальником штаба в Харбине был капитан Лютц, он же был и начальником Нижегородской бригады в Харбине.
В 1938 г. Лукин передал руководство организацией бывшему полковнику царской армии А.П. Зеленому858, приняв на себя обязанности инструктора и начальника издательства Восточного отдела НОРР, работая в этой организации до ее самораспада в 1943 г. С начала 40-х годов деятельность организации заметно снизилась. Это частично объясняется тем, что НОРР, входившая в «Монархическое объединение», разделила судьбу последнего, интерес к которому у японцев в эти годы заметно упал (в 1945 г. Лукин, также как и Зеленый, были арестованы органами советской контрразведки Смерш и вывезены в СССР).
На 1939 г. приходятся наибольший численный рост (около 500 членов) и активизация деятельности НОРР.
С 1939 г. Лукин был также сотрудником отделения БРЭМ на станции Пограничная. В 1939 г., когда японская миссия провела аресты многих русских эмигрантов, он заведовал имуществом арестованных лиц и как сотрудник отделения БРЭМ по предписанию миссии продавал его на аукционах.
Легитимисты
Монархическое движение в эмиграции распалось на две основные ветви: легитимистов и монархистов. Последние считали, что императором не обязательно должен быть человек, которому полагалось им быть на основании закона о престолонаследии Российской империи. Легитимисты же считали, что императором в России должен быть только человек из дома Романовых и обязательно тот, который должен занимать престол на основании закона о престолонаследии. Все внимание легитимистов сосредоточивалось главным образом на том, чтобы доказать, что Кирилл Владимирович есть законный монарх.
Особую ветвь легитимизма представляли младороссы, пытавшиеся придать легитимной монархии социальный характер.
Во главе Союза монархистов-легитимистов (его также называли Корпусом императорской армии и флота — КИАФ) стоял великий князь Кирилл Владимирович Романов. Центр легитимистов находился в Западной Европе, но отдельные филиалы этого движения были разбросаны по всему миру, где были русские эмигранты, включая Китай. Издавался свой журнал, который распространялся также и в Маньчжурии.


310
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Легитимисты в Маньчжурии до прихода японцев какой-либо ориентировки на то или иное государство не имели. С появлением японцев положение изменилось. Японцы начали искать эмигрантские организации, которые они могли бы использовать в своих целях. В сферу своего влияния они постарались втянуть и местных легитимистов. Последние пользовались покровительством ЯВМ, от нее получали кое-какие деньги, помещение.
Центром легитимистов в Маньчжурии был Харбин, но его филиалы находились и в других местах, главным образом в восточной части КВЖД. Наибольшая активность членов Союза была в 1932-1935 гг. В Маньчжурии насчитывалось около 1000 его членов, главным образом бывшие офицеры царской армии, их дети и жены. Организация занималась воспитанием молодежи и ее военной подготовкой. Союз проводил среди своих членов вербовку в местные охранные отряды. Работой среди молодежи руководил штабс-капитан Скрипкин-Торцов859. Организация носила военный характер: имелись штаб, его начальник, гражданская и санитарная части, разведывательный отдел (или часть), военное училище (или курсы) для воспитания молодежи. Женщины — члены Союза входили в санчасть, проходя по категории сестер милосердия. Члены Союза имели военные звания. Возглавлял Союз легитимистов в Маньчжурии генерал В.А. Кислицын (умер в 1944 г.). Начальником штаба (1933-1935) был генерал Сальников, одним из руководителей Союза — генерал Никитин (умер в 1944 г.).
Специальный отдел занимался разведывательной и контрразведывательной деятельностью, работая на японцев. Некоторые члены союза совершали переходы советской границы (в районе Трехречья) с разведывательными целями. Т.П. Москалев, Ю.Н. Демчинский (оба были арестованы осенью 1945 г. советскими органами), Скрипкин-Торцов, В.Я. Запольский вели контрразведывательную работу Союза.
В 1933-1934 гг. обострились отношения между легитимистами и японцами. Б.Н. Шепунов убедил японцев, что Союз легитимистов на Восточной линии КВЖД пронизан советской агентурой, что он фактически ведет работу в пользу СССР. Японцы произвели аресты среди членов Союза легитимистов. На допросах арестованных страшно избивали и заставляли признавать предъявляемые им обвинения. Эти аресты почти уничтожили Союз легитимистов на Восточной линии, а кроме того, вызвали у японцев подозрения и в отношении организации в целом. Подлили масла в огонь и младороссы, которые также обвиняли легитимистов в просоветских настроениях. Однако основной причиной репрессии со стороны японцев против Союза было то, что он подчинялся своему Центру в Европе, который находился вне японского контроля. Это послужило поводом для предъявления японцами требования к Союзу порвать связь с Центром. В организации в связи с этим произошел раскол, часть лиц отказались подчиняться требованию японцев. Кислицын же решил этому тре¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
311
бованию подчиниться, за что был лишен Кириллом Владимировичем всех чинов и наград. Однако это не спасло положения. Союз практически был закрыт в 1935-1936 гг. Его кадры японцы решили все же сохранить и создали Дальневосточный союз военных, который, по существу, стал реорганизованным Союзом легитимистов, только без некоторых не угодных японцам лиц.
Дальневосточный союз военных
Дальневосточный союз военных (ДВСВ) являлся филиалом Русского общевоинского союза (РОВС), существовавшего на Западе.
Задачи ДВСВ состояли в учете, объединении, переподготовке всех бело- эмигрантов-военных в Маньчжурии, а также в подготовке молодых кадров в целях борьбы с советской властью. Для японской разведки ДВСВ служил резервом, откуда черпался личный состава диверсионных групп, забрасываемых на территорию СССР. Это была организация в основном монархическая, которая возлагала большие надежды по борьбе с Советской властью на Японию. «Когда в первый день войны (на Тихом океане. — В.У.) я явился к Вам в Ваш служебный кабинет, — заявил Кислицын 25 декабря при посещении начальником ЯВМ в Харбине генералом Яногита Главного бюро для производства годовой ревизии, — и от имени российской эмиграции заявил Вам о том, что все мы желаем скорой и решительной победы японскому оружию над Англией и Америкой и предоставляем свои слабые силы в Ваше полное распоряжение как представителя военного командования — это не были простые слова, и я прошу Вас верить в искренность наших заверений, что враги Японии являются и нашими врагами, что мы считаем себя связанными неразрывными нитями с японской нацией»860.
Органом, который непосредственно руководил ДВСВ, являлась японская военная миссия в Харбине. Перед ней Союз отчитывался о проделанной работе. ДВСВ существовал более 16 лет, в некоторые годы объединяя до 4 тыс. человек. Содержался он на средства японской разведки, так как членские отчисления были мизерны.
Вся система ДВСВ делилась на три военных округ: Харбинский, Мукденский и Северо-Китайский; и на пять отделов, последние, в свою очередь, делились на районы. Самым крупным был Харбинский округ, который делился на восемь отделов в соответствии с муниципальными районами. Для военной подготовки членов Союза существовали военно-учебные заведения: военные училища в Харбине и на станции Сунгари-2-я, а на станции Хань- даоцзы была юнкерская школа. Помимо этого, военная подготовка велась в кружках военной молодежи при районных организациях Союза. После окончания этих школ молодежь шла в отряды железнодорожной, лесной полиции и всякого рода охранные отряды.


312
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Под контролем ДВСВ или связанным с ним были: Общество молодых офицеров и юнкеров; Общество морских офицеров в Харбине; Общество Читинского военного училища (училище было создано атаманом Семеновым в Чите 21 ноября 1918 г.); Общество воспитанников Иркутского военного училища; Общество воспитанников Алексеевского военного училища; Общество воспитанников I Сибирского им. Александра I кадетского корпуса; Общество воспитанников Оренбурского военного училища; Общество взаимопомощи александровцев; общество заамурцев; харбинский отдел Федерации союзов русских военных инвалидов; кружок портартуровцев.
Российская фашистская партия
Одна из существенных особенностей российского дальневосточного зарубежья — наличие крупной, хорошо организованной и активно действовавшей фашистской партии. Возникновение первых фашистских организаций в Харбине большинство историков относят к середине 20-х годов XX в. В те годы в Маньчжурии в среде российских эмигрантов, сохранявших антисоветские настроения и глубокую обиду на русских большевиков, лихорадочно искались новые организационные формы борьбы с советской властью. Активными пропагандистами фашистских идей в Харбине в конце 20-х годов были белые генералы В.Д. Косьмин861, В.В. Рычков и бывший министр внутренних дел Приморского правительства братьев Меркуловых В.Ф. Иванов (последний, к примеру, читал лекции на темы: «О роли масонства и гибели России», «О мирном заговоре иудомасонов» и т.п.).
Ссылаясь на политический пример Италии, Германии и Японии, докладчики призывали к борьбе против «иудомасонов» Коммунистического Интернационала во главе с большевиками.
Молодежные группы Харбина стали изучать различные антикоммунистические идеологии, в том числе и фашистскую. Центральным местом диспутов по этим вопросам в середине 20-х годов являлся клуб Русского студенческого общества, возникший в 1922 г. на юридическом факультете, только что преобразованном из Высших экономико-юридических курсов, и других вузов города. Его председателем являлся П.И. Грибановский, а идеологом —
А.П. Покровский.
В 1925 г. в Харбине руководителем Русского студенческого общества Матковским862 и лидером харбинской молодежи, бывшим офицером Белой армии и выпускником юридического факультета А.Н. Покровским, была создана тайная группа Русского фашистского движения (РФД), или Группа Покровского, по имени ее лидера и идеолога. В том же году руководители РФД установили связь с проживающими в Шандуне бывшими членами меркуловского правительства во Владивостоке — Меркуловым и Разумо-


Глава 3. Советская разведка в Китае
313
вым, в результате чего была создана Русская фашистская организация (РФО).
Был избран ЦК РФО и принято решение об учреждении печатного органа РФО, газеты «Наш путь», с целью пропаганды через нее взглядов русского фашистского движения. Она была создана на базе газеты «Наша газета», руководимой эсером Моравским. Первый номер вышел в августе 1933 г. С 3 октября газету переименовали в «Наш путь», и она стала официальным органом РФП. С 23-го номера ее главным редактором стал К.В. Родзаевский, иногда писавший под псевдонимом Факелов. Газета из-за отсутствия средств была закрыта в 1938 г.
В задачи созданной Русской фашистской организации входили объединение студенчества на борьбу с Советской властью, распространение и пропаганда антисоветских и фашистских идей.
Особенно много сторонников фашистской идеологии было среди студен- тов-выпускников и преподавателей Юридического факультета Харбина (А.Н. Покровский, Е.В. Кораблев863 и др.), Политехнического и Педагогического институтов, Института ориентальных и коммерческих наук. Члены РФО использовали организуемые Юридическим факультетом диспуты и доклады для пропаганды фашистских взглядов. В 1926 г. к РФО примкнули бежавший из СССР К.В. Роздаевский864, B.C. Румянцев и Долов. В том же году РФО стали создавать «национальные синдикаты» — фашистские профсоюзы студентов, печатников, речников и др. Всей деятельностью этих синдикатов руководил созданный «Совет труда», председателем которого был Покровский, а генеральным секретарем — Родзаевский.
На Юридическом факультете была также создана Российская фашистская организация (РФО), которая в конце 1926 г. и начале 1927 г. обнародовала первые программные документы «Наши требования» и «Тезисы русского фашизма». Однако заметной роли среди множества эмигрантских организаций она не сыграла.
В конце 1930 — начале 1931 г. из-за склоки с Покровским из РФО вышли К.В. Родзаевский, М.А. Матковский, Б. Румянцев865, Е. Кораблев, Н.П. Меди866, В.И. Василенко867, С.Д. Долов и др. 26 мая 1931 г. в Харбине в маленьком домике на Школьной улице, где снимал комнату Родзаевский, на своем 1-м съезде они создали Русскую фашистскую партию (РФП) — военизированную организацию со строго централизованным управлением и четкой структурой: первичные структуры (2-5 человек) — «ячейки», более крупные «ячейки» и организации в одной или нескольких странах — «отделы» и «сектора»868. Высшим органом РФП был съезд. Всего их прошло четыре.
Генеральным секретарем и бессменным руководителем РФП стал К.В. Родзаевский. Прекрасно образованный, обладавший несомненными организаторскими способностями, отличный оратор, он сыграл главную роль в превраще¬


314
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
нии фашистской организации в крупную политическую партию. Для придания авторитетности партии был приглашен председатель Народно-монархической партии — генерал Косьмин, который дал согласие объединиться с создаваемой фашистской партией, став председателем РФП. Он привлек в партию большое количество военных.
С момента своего зарождения РФП-РФС находилась на полулегальном положении и лишь с приходом в 1932 г. в Харбин японских войск смогла легализоваться благодаря помощи 2-го (разведывательного) отдела Генерального штаба Японии и Военного министерства. Впервые же японцы проявили интерес к русским фашистам в 1931 г., когда в Харбин приехал бывший служащий Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД) Осава. С сентября 1931 г. он стал издавать газету на русском языке «Харбинское время», заняв жесткую антикитайскую линию. Среди эмигрантов, сотрудничавших с газетой, оказался и К.В. Родзаевский, познакомивший Осаву с президентом РФП Косьминым, который получил заверения в материальной и административной поддержке партии со стороны японских властей. С этого времени РФП и начинает практически сотрудничать с японской администрацией Маньчжоу-го.
С 1935 г. высшим органом партии стал Верховный совет, которому были подчинены следующие девять отделов: организационно-инструкторский; учетно-статистический; учетно-распределительный; контрольный; разведывательный (сосредотачивал и обрабатывал материалы, полученные из различных источников, осуществлял разведку по всем необходимым партии линиям); контрразведывательный (особый) отдел (ведал официальными и агентурными путями наблюдение за всеми членами партии в целях исключения возможности проникновения в партию неблагонадежных в политическом отношении лиц, и особенно лояльно настроенных к СССР; на основе выявленных отделом данных проводились периодические «чистки» рядов партии от нежелательных элементов; возглавлял отдел в 1936-1937 гг. Н.А. Мартынов, затем — В. Мигунов); военный отдел (ведал функциями военной работы, военной подготовки членов партии, военными формированиями и общими вопросами военных кадров, возглавлялся С.И. Доловым); внут- рирубежный отдел (ведал деятельностью организаций на территории СССР, составлял инструкции по этой работе, собирал и концентрировал все разведывательные данные о ней, ведал учетом всех лиц, работавших на территории СССР); плановый отдел (концентрировал и изучал состояние народного хозяйства и системы управления СССР, изыскивал ее отрицательные стороны, которые должны были быть устранены после свержения советской власти в СССР, вырабатывал общиее методы деятельности партии, ее лозунги, характер инструкторской и агитационной литературы). Функционировал также отдел подготовки кадров под руководством К. Родзаевского. В июне 1936 г. он был разбит на ряд подотделов, занимавшихся определенными уча-


Глава 3. Советская разведка в Китае
315
сгками учебно-подготовительной работы, включая работу среди детей и юношества, молодежи, женщин.
Охрану руководителей партии и партийных собраний осуществлял Особый отряд, сформированный летом 1932 г. и возглавляемый А.А. Болотовым, который приехал из СССР в Маньчжурию в начале 30-х годов. По высказываниям очевидцев, отличался особой жестокостью и даже садистскими наклонностями. М.А. Матковский, например, на одном из допросов в МГБ СССР возлагал на него ответственность за непосредственное исполенине убийства в 1933 г. члена РФП Огнева. О причинах убийства ничего не известно, но есть предположение, что Огнев являлся советским осведомителем. Так и или иначе, но его отрубленная голова, по словам Матковского, была подброшена во двор советского консульства в Харбине. Организация этой провокации осуществлялась под руководством генерала Косьмина и, возможно, при содействии японской разведки. Несмотря на общеизвестность исполнителей, они не были привлечены к уголовной ответственности869.
Эмигрантские фашистские группировки и организации существовали во многих странах Европы, Латинской Америки, США и на Дальнем Востоке. Они возникали в среде российской эмиграции как реакция на поражение Белого движения в России и как попытка найти способы борьбы как с коммунистической идеологией в Советском Союзе, так и коминтерновскими идеями и действиями за его пределами. Многие представители этого движения рассматривали фашизм как благо для России. Эмигрантский фашизм носил больше подражательный характер и не был результатом эволюции русского правого радикализма. На идеологию русского фашизма в Маньчжурии сильное воздействие оказали итальянский фашизм и его лидер Бенито Муссолини, под влиянием личности которого долгое время находился и Родзаевский870.
10 мая 1933 г. в США была создана Всероссийская фашистская организация, организатором и бессменным вождем которой стал А.А. Вонсяцкий871. Секретарем партии стал его друг еврей Донат Кунле872, а председателем Исполнительного комитета Илларион Суворов873. Спустя три месяца после создания ВФО Вонсяцкий начал издавать газету «Фашист», ставшую центральным печатным органом организации. «Величайшие трудности приходилось преодолевать в печатании нашего партийного органа в еврейском Нью-Йорке и переправке его во все страны света, — вспоминал А. Вонсяцкий в 1961 г., — ибо одно название — “Фашист”, одна лишь эмблема нашей партии — свастика, по существу были вызовом всем так называемым “демократическим” государствам»874.
Претендуя на оригинальность и самобытность своего движения, Вонсяцкий отрицал какую-либо связь с итальянским и германским образцами. «По моим понятиям, — писал он там же, — “фашист” значит “стопроцентный антикоммунист”, а вовсе не обязательно то, что имеют в виду в Германии и других странах». Отрицая заимствование партийной эмблемы — свастики — у


316
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
НСДАП и подчеркивал, что у Гитлера свастика черная на красном, а у них - белая на синем, он утверждал, что ВФО стала пользоваться этим символом задолго до того, как Гитлер пришел к власти.
Вонсяцкий понимал, что необходимо расширять ряды своей партии, создавать единый антикоммунистический фронт в русском зарубежье, а для этого следует создать объединенный русский фашистский фронт. Тогда-то он и обратил свой взгляд на Дальний Восток, где в Харбине и Шанхае была многочисленная русская диаспора и где также была создана из русских фашистская организация. Для этих целей он предпринял кругосветное путешествие и в марте-апреле 1934 г. провел ряд переговоров с лидером РФП в Токио, Иокогаме и Харбине.
В конце 1933 г. и Родзаевский со своей стороны выдвинул идею объединения всех эмигрантских фашистских организации. Он написал 28 октября 1933 г. письмо русскому эмигранту и американскому гражданину, создателю Всероссийской фашистской организации в США Вонсянскому с приглашением посетить Харбин и оговорить вопрос объединения двух партий в глобальную организацию. Неваловажными причинами желания Родзаевского к сотрудничеству являлись и финансовый расчет, а также попытка ослабить влияние японских властей на РФП.
Первые встречи вождей русских фашистов состоялись в токийской штаб- квартире РФП с 24 марта по 2 апреля, на которых было достигнуто принципиальное согласие сторон о создании единой всероссийской партии фашистов за рубежом875. Тогда удалось решить первые спорные вопросы, в первую очередь, связанные с антисемитизмом Родзаевского и негативным отношением Вонсянского к атаману Семенову. В результате компромисса обе стороны разграничили полномочия: РФП взяла на себя разработку теории провозглашенной Всероссийской фашистской партии, а ВФО — тактики. Вонсянский стал председателем Центрального исполнительного комитета, состоявшего из восьми человек (М. Матковский, В. Балыков, С. Долов, А. Болотов и др.), а Родзаевский — генеральным секретарем. Штаб-квартира новой партии разместилась в Харбине.
26 апреля Вонсяцкий посетил Харбин, где ему была устроена триумфальная встреча как выдающемуся политическому деятелю, способному сплотить ряды русских фашистов. На перроне вокзала его встречали представители местного отделения женского фашистского движения, Союза Авангард, Союза юных фашисток, Союза фашистских крошек, Союза мушкетеров, казаков, легитимистов и почетный караул Харбинского отделения РФП.
В тот же день в отеле «Хокуман» состоялась пресс-конференция, а в 20 часов — собрание членов партии в русском клубе. Вот как описывал эту встречу журнал «Фашист»: «Ровно в 8 ч. снизу доносятся приветственные звуки горниста. “Вонсяцкий прибыл”. Еще минута — он появился в зале (имеется в виду


Глава 3. Советская разведка в Китае
317
собрание членов партии, где присутствовали около 1000 членов. — В.У.)... напряженная тишина... — Смирно! Стройные колонны чернорубашечников застыли, как изваянья. Напряженная тишина. И четкий шаг А.А. Вонсяцко- го. — Слава России. — Слава России! Казалось, стены дрогнули от мощного ответа тысячи фашистских грудей. Оркестр играет встречный марш.
Под эти бодрые звуки Вонсяцкий медленно идет к середине зала, куда навстречу ему сходит со сцены Родзаевский.
Вожди русского фашизма поднимаются на сцену, где обмениваются продолжительным крепким рукопожатием. Этот момент считается моментом рождения Всероссийской фашистской партии»876.
Единственным моментом, омрачившим путешествие Вонсяцкого в Китай, была задержка с въездом его в Харбин, связанная с отказом в визе властей Маньчжоу-го. Однако вскоре, вероятно, не без содействия атамана Семенова, который, по некоторым данным, обращался к бывшему министру обороны Японии Садао Араки, виза была получена. 6 мая Вонсяцкий посетил Дайрен (Дальний), затем — Шанхай, а 22 мая отправился в Европу, оттуда 1 августа отплыл в Нью Йорк.
Итак, главным результатом переговоров Родзаевского и Вонсяцкого стало провозглашение Всероссийской фашистской партии (ВФП) — крупной эмигрантской организации, насчитывающей несколько десятков тысяч человек и обладавшей большими финансовыми возможностями.
В конце апреля того же года Вонсяцкий участвовал во II съезде РФП, провозгласившем создание Всероссийской фашистской партии. Однако единение фашистских лидеров было недолгим — уже в декабре 1934 г. произошел полный разрыв отношений. Это было вызвано тем, что лидер русских фашистов в США считал неприемлемыми крайнее юдофобство Родзаевского и его единомышленников (казалось, что во время переговоров в Харбине двум лидерам удалось найти компромисс по еврейскому вопросу; Родзаевский и Мат- ковский пообещали даже постепенно прекратить антисемитскую пропаганду на страницах «Нашего пути», за это Вонсяцкий гарантировал им частичное финансирование газеты, но уже в октябре 1934 г. Кунле в письме, подготовленном по поручению Вонсяцкого, обвинил харбинских фашистов в несоблюдении договоренностей и заявил о прекращении высылки ежемесячных субсидий), а также выступал против сотрудничества с атаманом Г.М. Семеновым как личностью, глубоко дискредитировавшей себя еще во время Гражданской войны и открыто поддерживающей Японию. Осенью 1934 г. в № 13 «Фашиста» была опубликована первая статья против Семенова, озаглавленная «Его нужно расстрелять». Вонсяцкий открыто заявил, что Семенов запятнал себя кровавыми «подвигами» в годы Гражданской войны и скомпрометировал русское дело сотрудничества с японцами. Родзаевский же под давлением японских властей вынужден был мириться с атаманом Семе¬


318
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
новым и сотрудничать с ним. (27 ноября 1937 г. руководство ВФП и Союз казаков во главе с атаманом Семеновым подписали протокол о совместном координировании антисоветской деятельности. Несмотря на взаимное неприятие, этот союз стал практически шагом к объединению двух наиболее крупных антисоветских организаций.)
Вонсяцкий переименовал свою партию во Всероссийскую национал-рево- люционную партию (ВНРП) и в дальнейшем стал противником дальневосточных фашистов. К 1937 г. Вонсяцкий находился в конфронтации почти со всеми «старыми» и «новыми» эмигрантскими организациями. В «Фашисте» этих годов «имперцы», «новопоколенцы», «господа Родзаевские, Миллеры, атаманы-бандиты и проч. Союзы» называются исключительно «провокационной сволочью» и «большевистским отродьем»877.
Конец 1930 г. стал для ВНРП, как и для большинства других русских эмигрантских организаций, испытанием на прочность. Свое отношение к надвигавшейся войне против СССР выразил идеолог фашистской партии М. Грот: «Пусть немцы освобождают Украину. Пусть японцы освобождают Дальний Восток, Сибирь. Пусть еще кто-нибудь освобождает наш север или Прикас- пий и т.д. Буквально все способы хороши для разгрома СССР. ...Мы приветствуем освобождение России по частям, — мы приветствуем всякий удар по большевикам, в какой был форме, где бы и как бы он не проявлялся»878. Даже несмотря на такие высказывания, в 1939 г. «Фашист» в Германии был запрещен.
А в Харбине летом 1935 г. под почетным председательством командующего Квантунской армии генерала Минами и начальника японской военной миссии в Харбине полковника Андо состоялся II съезд Всероссийской фашистской партии, одобривший исключение из партии Вонсяцкого. Съезд избрал 104 делегата от русских фашистских организаций Маньчжурии, Японии, Китая, Сирии, Марокко, Болгарии, Польши, Филиппин и Германии. Главой партии был провозглашен К.В. Родзаевский879.
Основой идеологии и деятельности русских фашистов в Маньчжурии были антикоммунизм, антисоветизм и антисемитизм. Главные задачи партии заключались в осуществлении национальной революции в России, свержении советской власти, установлении фашистской диктатуры. Они были изложены в программных документах, принадлежавших перу Родзаевского: «Монархия или республика», «Наше оружие», «Формы борьбы», «Фашистское мировоззрение», «Тактика В.Ф.П.», «Лицом к России», «Государство российской нации» и др.880 В 1933 г. Российская фашистская партия определила своей целью «подготовку русской эмиграции к реальной национальной революционной работе — к проникновению в Россию».
В программе, одобренной III съездом партии в июле 1935 г., было провозглашено «освобождение Родины от еврейского коммунизма любой ценой».


Глава 3. Советская разведка в Китае
319
Фашисты придавали важное значение решению национальных вопросов. Они не принимали «интернационализм коммунизма», понимаемый ими «как презрение к России и русским, отрицание русского народа». Родзаевским было выдвинуто собственное определение — «российская нация»: это «все народы, живущие на территории России и единством исторической судьбы, а также экономической взаимозависимостью связанные в единую российскую нацию».
Российский эмигрантский фашизм имел свои периодические издания: ежедневную газету «Наш путь» (Харбин), ежемесячный журнал «Нация» (Шанхай), еженедельное приложение к газете «Возрождение Азии» (Тяньц- зин), ежедневную «Русскую газету» (Сан-Пауло, Бразилия), ежемесячную газету «Русь» (София).
Руководители русских фашистов в Маньчжурии уделяли большое внимание работе среди всех слоев эмиграции. По инициативе Родзаевского 29 марта 1934 г. было создано Российское женское фашистское движение (РЖФД)881, во главе которого стояли сначала В.Е. Абрамова882, а затем, с июля 1936 г. начальница Харбинского отделения РЖФД Е.Г. Охотина — жена начальника организационного отдела ВФР Л.П.Охотина883.
Фактически РЖФД была единственной политической организацией эмиграции, объединяющей русских женщин и девушек в возрасте от 20 до 40 лет. В 1932 г. численность РЖФД составляла 127 человек, а в 1941 г. — 226. «Наша цель, задача русских фашисток, — писал журнал “Нация”, — пробудить в Русских женщинах и девушках любовь к Родине и привлечь их в наши ряды для борьбы за новый фашистский быт, чтобы слова “русская женщина” снова звучали гордо»884. При РЖФД были организованы курсы кройки и шитья, курсы рукоделий, а также сестер милосердия. К концу 1936 г. отделы и группы РЖФД были созданы в Харбине, Халаре, Шанхае, Тяньцзине, Сиьц- зине, на ст. Маньчжурия. 1 марта 1941 г. Российское женское фашистское движение было переименовано в Союз русских женщин. Среди активных членов Союза следует назвать С.С. Яснопольскую, А.М. Русанову, А.С. Бородич, О.В. Мамитько, Н. Назарову.
22 апреля 1934 г. были сформированы детские и юношеские организации: союз юных фашистов «Авангард» (мальчики от 10 до 16 лет), Союз юных фа- шисток-авангардисток (девочки от 10 до 16 лет). Последняя организация возглавлялась супругой бывшего первого председателя БРЭМ М.А. Рычковой, в дореволюционное время руководившей лучшими детскими садами Москвы. Занятия с авангардистками проводились: зимой — раз в неделю, летом — через день. 28 февраля 1941 г. Союз юных авангардисток был переименован в Союз русских девушек, численность организации достигла 153 человек.
Союз фашистов «Авангард» был учрежден 28 июня 1934 г., возглавлялся Прокофьевым, программа была построена так же, как и у «авангардисток»,


320
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
только с большим уклоном в сторону военизации: спорт, строевые и военные занятия. Русская история и биографии великих русских людей давались в аспекте культа мужественности, а в истории русской культуры центральное место занимали история и подвиги Российской императорской армии.
Союз фашистских крошек (СФК) (дети от 3 до 10 лет) был учрежден 10 мая 1934 г. Возглавлялся З.Г. Булычевой при активной помощи Грудин- ской и Эль, а затем Н.К. Пац-Памарнацкой — «бабушкой революции», как ее тогда звали. Занятия среди детей проводились: летом — каждый день, зимой — раз в неделю, чтобы не помешать школьным занятиям. Детей знакомили с молитвами, начальными сведениями из Закона Божьего и русской истории, общими представлениями о Родине, рассказывали кто и как борется с большевизмом и почему они находятся в эмиграции. Кроме того, «крошки» разучивали русские песни, танцы, стихи. За успехи в занятиях «крошкам» присваивалось звание «крошки-всезнайки» с награждением знаком отличия — национальной лентой. 24 июля 1938 г. в однодневной газете «Крошка» были опубликованы шесть заповедей «крошек»: «крошка-фашистка» верит в Бога, любит Родину, почитает родителей, уважает труд. 5-м и 6-м пунктами были следующие: долой коммунистов и слава России. Правила «крошек» включали такие положения: «крошка» не валяется долго в постели, а встает сразу, как Ванька-Встанька, умывается чище всех, каждый день чистит зубы, никогда не капризничает, никогда не играет с евреями, не берет ничего у евреев и не разговаривает с ними; «крошки» никогда не ссорятся между собой, а если поссорились — мирятся до захода солнца; они берегут форму и носят ее с гордостью.
Союз фашистской молодежи (СФМ) был образован в 1936 г. и возглавлялся И.Н. Дунаевым, у которого был многолетний опыт работы в воспитательных органах. В Союз автоматически зачислялись все члены ВФП от 16 до 25 лет, которые оставались в то же время в соответствующих организациях ВФП.
Союз разделялся на младшую и старшую группы с различными воспитательными программами. Каждая группа, в свою очередь, имела две степени: юных фашистов и фашисток; авангардистов и авангардисток (для перехода из степени в степень сдавались экзамены). В Союзе работали культурно-просветительный, драматический и философский кружки, а также школы кройки и шитья и изучения языков. Важнейшими секциями СФМ значились политическая и военная. 12 апреля 1939 г. возник Антикоммунистический союз молодежи, также ставший резервом пополнения рядов РФС.
С 1924 г. был основан так называемый «Русский дом» (первоначально приют), который стал известен своей воспитательной системой не только в Китае, но и в Европе и США. С 1924 по 1934 г. его возглавлял бывший лейтенант Русского императорского флота К.И. Подольский. Благодаря его уси¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
321
лиям «Русский дом» вскоре стал начальным училищем с воинской структурой и дисциплиной, строгим распорядком дня. У воспитанников была своя форма: матроски и бескозырки с надписью «Русский дом».
За эти десять (1924-1934) лет «Русский Дом» окончили 128 воспитанников и получили начальное ремесленное образование в мастерских училища 420 человек.
В 1934 г. в Харбине начала функционировать Высшая партийная школа — для подготовки руководящих кадров, организаторов и агитаторов, «будущих строителей Русского фашистского здания». Хотя нет точных сведений о количестве членов Всероссийской фашистской партии тех лет (цифры варьируются — от 20 до 4-6 тыс. человек), однако и примерная численность говорит о ее значительности.
В 1934 г. в Харбине был создан военно-учебный отряд под командованием Коновалова для подготовки офицерских кадров будущей фашистской партии.
В 1937 г. по предложению профессионального разведчика Судзуки под эгидой ВФП была открыта школа подготовки руководителей, именовавшаяся чаще Школой секретных работников или Школой организаторов. Директором ее был назначен К.В. Родзаевский, а фактическим организатором был начальник Организационного отдела ВФП Л. Охотин885. После 1938 г. японская Военная миссия создала свою разведывательную систему и фактически отказалась от сотрудничества в этом вопросе с ВФП как с организацией.
Главные направления антисоветской деятельности были определены программными документами этой партии, они включали доставку фашистской литературы в СССР, устройство террористических актов, вредительство и повстанчество.
Первые попытки установить связь с антисоветскими группами в СССР со стороны ВФП относятся к 1928-1929 гг., но они оказались безрезультатными.
20 ноября 1934 г. на заседании совета дальневосточного сектора ВФП по вопросу организации пунктов связи с фашистки настроенными лицами СССР принимается решение о выработке специального документа по организации работы на советской территории. Согласно решению ЦК ВФП от 29 января 1935 г. внутрироссийская работа закреплялась за военно-революционным бюро, возглавляемым Доловым. Затем было разработано и вынесено на утверждение «Особое постановление о конспиративной работе», согласно ему разрешалось открыть новые линии работы на территории СССР политическому и организационному отделам партии. Уже в 1935 г. работой на территории СССР занимались военный, политический и организационный отделы


322
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ВФП. Для успешного руководства всей этой работой был учрежден Центр национальной революционной работы — ЦНРР во главе с К.В. Родзаевским, а для руководства нелегальной работой во главе с начальником организационного отдела ВФП Матковским.
Одним из первых через границу в районе станции Пограничная с фальшивыми документами и оружием был переброшен начальник Синьцзинско- го отдела партии, председатель Центральной контрольной комиссии ВФП Г.В. Семена. В этом отделе уже была подготовлена группа из трех человек во главе с Подберезкиным, которая должна была отправиться через границу вслед за ним. В соответствии с заданием Семена должен был добраться до своих родных, проживающих в Ворошилов-Уссурийске, устроиться на постоянную работу, создать на месте фашистскую ячейку, распространить взятую с собой антисоветскую литературу. На обратном пути в Маньчжурию Г.В. Семена был схвачен сотрудниками НКВД, судим и расстрелян.
После этого произошла серия задержаний, арестов и расстрелов членов ВФП, проникших на советскую территорию. Так, в 1935 г. при обратном переходе границы был убит агент ВФП С. Мурзин, а в 1936 г. при аналогичных обстоятельствах — Банников.
9 июня 1935 г. у станции Облучье Амурской железной дороги с фальшивыми документами, взрывчаткой, ядом и фашистской литературой были задержаны члены актива Харбинского отделения ВФП Д.А. Сорокин и Бабин, которые были расстреляны в Хабаровске.
27 августа у станции Инокентьевка Восточно-Сибирской железной дороги был задержан диверсант-одиночка — полковник А.В. Кобылкин.
В 1936 г. для переговоров и инструктажа сети фашистских ячеек на территории Амурской области (по данным протоирея Вл. Светлова, руководителя ячеек, и прибывшего в Харбин представителя этих ячеек Андреева) был направлен молодой член ВФП Н. Данилов, затем для работы с ними направили еще одного члена партии — шестнадцатилетнего П. Голубева. Спустя некоторое время руководство ВФП узнало, что они оба были арестованы органами НКВД и расстреляны в Хабаровске886.
Однако, несмотря на провалы, заброска групп диверсантов на территорию СССР продолжалась. Их главными заданиями были проникнуть на территорию СССР, осесть в указанных районах и создать там подпольные ячейки и воинские формирования. В 1935 г. было создано две группы в количестве 11 и 7 человек, в период 1935-1936 гг. — штабом центра ВФП еще три группы: группа Парыгина (3 человека) — в район Благовещенска; группа Маковеева (10 человек) — в район Читы и Нерчинских заводов; группа (3 чел. Ким и Кислов) — в район Владивостока-Ворошилова. После переброски этих групп, согласно справки УКР Смерш Приморского военного округа в 1937 г. были созданы один нелегальный очаг в Приморье и два очага в Забайкалье. Дан¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
323
ные о местонахождении и численности этих очагов, зашифрованных буквами «НН» являлись сугубо секретными и находились у главы ВФП887.
По предложению японской военной миссии была разработана секретная операция по высадке десанта на территории СССР, которая готовилась полгода под руководством сотрудника военной миссии, профессионального разведчика Судзуки (настоящая фамилия Масакане). Отряд численностью 35- 40 человек должен был быть доставлен в закрытом товарном вагоне к границе СССР в Приморском крае, затем на канонерке высажен в пределах Зейской области; его начальником назначался адъютант К.В. Родзаевского М.П. Маслаков. Последний по плану должен был пробраться к себе на родину на Алтай, оставляя членов отряда для организации фашистских ячеек по пути следования. Однако эта операция не удалась. Отряд, несмотря на обещания японцев, не получил достаточного количества гранат и пулеметов и был отправлен «налегке», причем гораздо позже первоначально намеченных сроков — уже поздней осенью. По пути следования один из бойцов отряда заболел и вернулся обратно, один был убит японцами в дороге на канонерке за попытку бунта, восемь человек вернулись с маршрута из пределов Зейской области: двое из них — зачинщики возвращения — были расстреляны японцами как дезертиры. Остальные члены отряда были настигнуты частями НКВД в районе станции Амазар Амурской железной дороги. Уцелевшие в перестрелке партизаны были вскоре выловлены и расстреляны. Из членов отряда вернулись только его руководитель Маслаков и К.М. Носов888. Гибель товарищей так повлияла на последнего, что он порвал с политической деятельностью, ушел в монастырь и стал отцом Нилом. Вскоре он заболел и умер, по слухам в кругах эмиграции, категорически отказавшись от лечения.
В 1937 г. в Амурскую область по заданию ВФП и японской военной миссии были отправлены члены партии Н.П. Горлов889, Зайцев и Крылов. Операция частично удалась, но на обратном пути Горлов и Зайцев были обстреляны на границе, а Крылов утонул при переправе через реку890.
Деятельность русских фашистов в Маньчжоу-го полностью контролировалась японскими военными властями. Так, в 1936 г. под руководством японского офицера Судзуки был организован Первый фашистский отряд спасения Родины, во главе которого стоял бывший телохранитель Родзаевского
В.П. Маслаков. Переброской отряда в СССР занимались японцы. Но вскоре он был уничтожен частями НКВД в районе станции Амазар891. В 1937 г. в Харбине была создана особая секретная «школа организаторов», готовившая руководителей подрывной работы на территории СССР. Начальником школы был Родзаевский, его помощником — Л.П. Охотин892. Несмотря на то что у большей части российской эмиграции в Харбине отношение к фашистам и их организациям было весьма прохладным, они все же находили сторонни¬


324
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ков, прежде всего среди русской эмигрантской молодежи. Некоторые молодые люди думали, что «Белое движение не сумело противопоставить большевистским лозунгам собственных позитивных лозунгов», и «поверили в обещания Родзаевского возродить великую, единую, неделимую Россию, Россию русской нации».
Как и деятельность других политических партий, значительная часть работы РФП-ВФП была покрыта покровом тайны и секретности. «За этим покровом также скрывались и неблаговидные акции соратников, наносившие удар по престижу партии и авторитету ее руководства, — писал А.В. Окоров в книге “Фашизм и русская эмиграция (1920-1945 гг.)”. — Однако некоторые из них, благодаря освещению оппонентов (часто фальсифицированных или с безапелляционными утверждениями недоказанных фактов) получили широкую огласку. Так, есть сведения об участии соратников ВФП в рэкете, похищении людей, нападениях на эмигрантов (в основном, на лиц еврейской национальности), советских служащих КВЖД (во время конфликта 1929 г.) и т.п.»893.
Существует версия причастности боевиков ВФП к похищению 11 марта 1932 г. с целью выкупа аптекаря-еврея Кофмана. Известно, что эту операцию организовала японская полиция, а исполнителями акции стали русские эмигранты служащие жандармерии Кириченко и Галушко. Затребованный похитителями выкуп в 30 тыс. долл. полностью не был выплачен (было выплачено 18 тыс.) в срок в течение месяца из-за отсутствия таких денег у его семьи. Коф- ман умер от пыток, а его останки были обнаружены в одном из рвов Харбина894.
В августе 1932 г. был похищен талантливый молодой пианист, сын владельца крупнейшего на Дальнем Востоке ювелирного магазина, нескольких кинотеатров и лучшего в Харбине отеля «Модерн» Семен Каспе. Его отец прибыл в Харбин в период постройки КВЖД и стал заниматься скупкой и перепродажей вещей, мелкими поставками и другими коммерческими делами. Он открыл починочную мастерскую, магазин часов и драгоценностей, а позже стал заниматься ростовщичеством. К 20-м годам Каспе нажил большое состояние. Для большинства русских эмигрантов Иосиф Каспе был воплощением «еврея-вампира, нагло жиреющего на несчастьях других». В его магазине продавались драгоценности, серебро, реквизированные советским правительством в монастырях, церквах, дворцах, в домах зажиточных людей, а также ювелирные изделия, скупаемые за бесценок у эмигрантов. Поведение Каспе в какой-то степени также провоцировало подобные обвинения: он любил похвастаться своим состоянием, говорить о своих коммерческих успехах. Его состояние, по слухам, в 1932 г. оценивалось в несколько миллионов долларов. В 1932 г. «Наш путь» начал серию атак против Каспе, обвиняя его в «неправедном обогащении за счет обобранных русских страдальцев». Кто организовал похищение его сына Семена, точно неизвестно. Имеется не¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
325
сколько версий. Предполагается, что идея принадлежала переводчику жандармерии К. Накамуре с последующей разработкой плана К. Родзаевским и Н. Мартыновым895. Последний работал инспектором харбинской муниципальной полиции и по роду службы непосредственно занимался расследованиями уголовных дел, в том числе и похищениями.
Вот одна из них, рассказанная известным шпионом Амлето Веспа: «Японская жандармерия издала приказ через секретаря переводчика Накамура, который вместе с Мартыновым, полицейским инспектором, организовал похищение... За несколько дней до похищения грек, один из участников, дал знать Накамура о том, где находится Семен Каспе... Молодой Каспе был похищен ночью 24 августа, когда провожал свою знакомую Ш. домой. Каспе был увезен и скрыт в тайном месте. На следующий день жандармерия послала отцу Каспе требование о выкупе в 300 ООО долларов. Старший Каспе наотрез отказался, после чего начались длинные и бесплодные переговоры. Угрозы убить сына не действовали на отца. Он готов был выплатить 35 ООО долларов и то только по возвращении сына»896.
А вот что рассказывал в своих воспоминаниях более подробно один из главных организаторов похищения Н.А. Мартынов: «У Н.А. Мартынова было восемь человек, могущих принять участие в операции: А.Е. Шандарь, Н. Кириченко, А. Зайцев, Д. Комисаренко, Г. Брудаков, С. Бураченко, Г. Безручко, Г. Федоров. Он их разделил на две группы: первая под руководством Шан- даря включала Кириченко, Зайцева и Комисаренко, вела наблюдение, чтобы в подходящий момент взять С. Каспе и увести в приготовленное убежище: вторая группа — Брудаков, Безручко и Федоров, на обязанности которой было оборудование убежища для скрытия Каспе в тайге, на расстоянии 50- 60 верст от Харбина. В распоряжении Мартынова был автомобиль, принадлежащий Добровольческой группе... За Каспе было установлено наблюдение. Он только что прибыл из Парижа в Харбин повидаться с родителями и дать несколько концертов... Группа Шандаря долго вела за ним наблюдение. Было установлено, где бывает С. Карпе и сколько времени проводит там. Одновременно выяснилось наличие у старшего Каспе конфискованных драгоценностей из СССР и его взаимоотношения с торгпредством и Дальбанком...»
Ночью 24 августа, когда С. Каспе после ужина в отеле «Модерн» провожал свою знакомую JI. Шапиро на своем автомобиле домой, у ворот его дома его ожидали Шандарь с группой. Они сели в его автомобиль, разоружили
С. 	Каспе и привезли его в Новый Город, там его пересадили в новый автомобиль, шофера JI. Шапиро отпустили, взяв у нее телефон лица, через которого предполагалось вести переговоры о выкупе похищенного.
Розыски похитителей начались сразу же, как только отец Каспе дал знать полиции. Французский вице-консул Альбер Шамбо подключился к розыску, назначив высокую денежную награду. Французское консульство предъявило


326
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
категорическое требование властям Маньчжоу-го разыскать похищенного и арестовать виновников, заявив, что если местная полиция бессильна, то будет вызвана французская полиция из Шанхая и Индокитая.
Каспе-старший не стал платить выкуп за сына. Он был настолько уверен в своей влиятельности в харбинских кругах, что даже хвастал, что похитители вернут его сына, не получив ни одного цента, и еще будут просить у него прощения. Вскоре отцу в посылке прислали отрезанные уши сына. 3 декабря 1933 г. изуродованные останки Семена Каспе были обнаружены вблизи деревни Сяолинь.
Несмотря на попытки японских властей замять дело, убийство Каспе получило широкий международный резонанс. Благодаря усилиям французского консула Рейно похитители были найдены897 и почти через два года после совершенного преступления предстали перед судом.
Защитники строили свою защиту на том, что Иосиф Каспе был ростовщик, скупщик краденного большевиками русского имущества, человек алчный, идущий на все ради наживы. Якобы будучи советским подданным, он заставил своих сыновей принять французское подданство ради сохранения своего ростовщического имущества от возможных посягательств со стороны советских властей. Защитник Мартынова бывший премьер-министр Временного приамурского правительства В.Ф. Иванов говорил о роли своего подзащитного в партизанском движении на территории Советской России, о том, что на него была совершена целая серия покушений, о его тяжелом ранении советским агентом.
После 17 заседаний суда наступил день вынесения приговора898.
На судебном слушании 23 марта - 14 июня 1936 г. участники убийства были осуждены, несмотря на усилия японского обвинителя доказать, что преступление было совершено по политическим мотивам. Мартынов, Кириченко, Шандарь и Зайцев были приговорены к смертной казни, Комисаренко и Зайцев — к пожизненным каторжным работам, а Безручко — к 15 годам лишения свободы. Орган фашистской партии «Наш путь» на следующий день после приговора поместил резкую статью, в которой касался не столько похищения и приговора подсудимых, сколько того, что это был «подвиг, за который группа жертвенных людей получила веревку».
Однако в июле 1936 г. Синьцзиньский верховный суд, состоявший целиком из японцев под председательством Ямагучи, в отличие от уголовного суда первой инстанции, судьями которого были китайцы и маньчжуры, на основе поданной апелляции отменил приговор окружного суда.
В обвинительном акте прокурор указал, что подсудимые действовали исключительно по политическим мотивам, поэтому дело должно быть изъято из подсудности по законам о бандитизме, на основании чего он предложил смягчить наказание, присудив Шандарю 15 лет, Мартынову — 13, Киричен¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
327
ко — 12 лет, остальным еще меньшие сроки. Но ровно через неделю осужденные вновь оказались в суде, где председательствовавший судья прочел приговор, по которому, в согласии с заявлением прокурора об изъятии дела из подсудимости по бандитизму, признавалось, что подсудимые должны судиться по статье 327 уголовного кодекса, а принимая во внимание прошлое подсудимых и идейно-политический характер дела, было ясно, что они подходили под закон об амнистии, на основании чего они — если прокурор не опротестует решение суда в течение 10 дней — подлежать освобождению. Итак, после трех с лишним лет заключения похитители С. Каспе были выпущены на свободу. Иностранная печать отмечала, что вместо беспристрастного правосудия была разыграна комедия, заявляя о недопустимом вмешательстве японских властей в судопроизводство китайско-маньчжурского суда. Недовольные критикой японские власти ответили конфискацией английских газет «Харбин геральд» и «Харбин обсервер» и высылкой их редактора. Чтобы несколько разредить обстановку, они выслали из Харбина бывших осужденных (в Дайрен и ст. Пограничную). Когда дело стало забываться, они вновь некоторых из них вызвали в Харбин для продолжения службы при японских полицейских и жандармских учреждениях.
В январе 1936 г. в Шанхае выступал с концертами Ф.И. Шаляпин. Соратники ВФП пытались его шантажировать и вынудить отчислить в кассу партии часть гонорара за концерты. Этот случай получил широкую огласку.
В том же 1936 г. в Берлине был записан на пластинку «Полирод» популярный в Харбине фокстрот под названием «Харбин-папа», который характеризует обстановку в этом городе.
Харбин — прелестный город,
Харбин — веселый город В далеком Маньчжу-го,
Теперь Маньчжу-диго...
Живется здесь привольно:
Все сыты, все довольны,
Хоть и за рубежом,
Но с золотым рублем!899 Живут Эс-Эм-Же-Дэ-Ки900,
Фашисты и эс-дэ-ки,
Свободно и легко,
Хотя и далеко...901
10 июня 1939 г. в 3 часа дня белоэмигрантами, видимо, не без помощи ВФП и при попустительстве японцев, было захвачено здание советского консульства в Тяньцзине. «Советский флаг спущен, поднят царский флаг. Судьба двух сторожей-китайцев неизвестна, — сообщал 11 июня 1939 г. в Моек-


328
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ву В.М. Молотову генеральный консул СССР в Пекине А.С. Никитин. — Антикоммунистический комитет выпустил манифест о том, что старое здание консульства принадлежит Российской империи и что белоэмигранты являются действительными представителями России и, не признавая советский режим, берут здание консульства в свое ведение для передачи его будущему антикоммунистическому правительству России. Действительными хозяевами специального района являются японские военные власти, так как район превращен в военную зону, куда никто не допускается без особого пропуска. Занятие здания было произведено по окончании работы в субботу, когда японские учреждения закрыты на воскресный день, с целью не дать нам возможности предъявить протест до понедельника. Я предъявляю протест японскому посольству в Пекине, Смирнов — японскому консулу в Тяньцзине, потребуем немедленного освобождения здания, расследования и наказания виновных»902.
В 1933-1934 гг. с образованием Маньчжоу-Го японцы стали подыскивать людей в среде белой эмиграции, которые могли бы ими использоваться в качестве антисоветских сил в ближайшем будущем. Для осуществления этой цели японцам в то время импонировал атаман Семенов, не связанный в те годы ни с какими белоэмигрантскими организациями, руководящие центры которых находились на Западе. Результатом этого явилась попытка Семенова объединить белоэмигрантское казачество в Дальневосточный союз казачьих войск. Одновременно Семенов предпринял шаги к заключению соглашения между казачьим объединением, кирилловцами (сторонниками возведения на царский престол князя Кирилла) и фашистами.
Японцы стали оказывать определенное давление на другие эмигрантские организации, стремясь подчинить их атаману Семенову. Так, руководителям РОВСа они предложили объединиться с семеновцами под угрозой роспуска и запрещения организации.
В связи с этим в среде эмиграции стали распространяться слухи о создании с помощью японцев на Дальнем Востоке «казачьего государства» по типу Маньчжоу-го.
Для реализации своего плана японцы потребовали от атамана сформировать белоэмигрантскую армию численностью в 10 тыс. человек путем вербовки новобранцев по всему Китаю, обещая снабдить эту армию оружием.
В мае 1938 г. представитель Семенова в Харбине А. Бакшеев созвал совещание представителей забайкальских, амурских и уссурийских казаков, где избрали правление Дальневосточного союза казачьих войск, в дальнейшем — Союза казаков на Дальнем Востоке. Одной из своих главных целей Союз ставил «освобождение России из-под власти Коминтерна и восстановление в ней законности и порядка».


Глава 3. Советская разведка в Китае
329
Так как организация считалась не политической партией, а военно-сословным объединением, многие члены Союза в 1930-х годах одновременно состояли в фашистской партии. Большинство же казаков, участвуя в Союзе, стремились лишь к тому, чтобы будущий государственный строй вернул казакам все прежние привилегии, и даже расширил их.
В этот Союз казаков включались территориально-бытовые казачьи объединения за рубежом (Маньчжурия, Япония, Китай) — станицы, хутора и т.д., входившие в него в полном составе во главе со станичными правлениями. Во главе Союза стоял начальник (генерал-майор А.В. Зуев), назначавшийся атаманом Семеновым, у него были помощник (войсковой старшина М.Н. Гордеев) и начальник штаба (войсковой старшина Л.Л. Черных). При начальнике Союза имелся совещательный орган — совещание страничных атаманов, председателем которого был начальник штаба. К 1940 г. Союз казаков на Дальнем Востоке в Маньчжурии насчитывал более 18 тыс. человек, сконцентрированных главным образом в районе Трехречья.
Помимо этого на границе с СССР японцы создали три крупных укрепленных района. Зорге 21 ноября 1938 г. информировал Центр об этом. «Имеется три крупных укреп, района. Первый в районе Барга, второй в Сахалян-Сунь- хэ и третий — напротив Владивостока — от Лишань до стыка границ трех государств, — говорилось в его шифровке. — Майору Шолль не разрешили посетить укреп, районы, но он слышал, что японские укреп, районы отличаются от системы советских, крупные по размерам и сооружены на важнейших направлениях. Размеры их различны, но некоторые из них могут вмещать для обороны до полка. Укреп, районы не соединены между собой окопными сооружениями.
Эти укреп, районы предполагаются для привлечения на себя и сковыва- ния крупных атакующих сил с тем, чтобы в это же время предоставить подвижным полевым частям свободу действий между УР. Эта система позиционных и маневренных операций заимствована японцами у германцев. 3-й армейский корпус имеет УР, расположенные очень близко к советской границе, построенные не только для самообороны, но и для прямого наступления в зоне Владивостока»903.
Намеченные японским командованием для выполнения особо серьезных заданий агенты обучались в строго законспирированных секретных школах. Так, в 1932 г. в Харбине были открыты специальные курсы для эмигрантов, предназначенных для отправки в качестве агентов в СССР. Кроме обучения вождению автомобиля, радиоделу, они изучали приемы разведывательной работы под руководством японских офицеров. Другие проходили особые курсы при обществе Кеовакай в Харбине, где преподавателями были такие специалисты по русским делам и ведению разведки, как японский генерал


330
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Кисабуро Агдо. Из русских преподавателей в школе был генерал от кавалерии В.В. Кислицын904, занимавший с 1938 по 1944 г. пост начальника Бюро по делам российских эмигрантов.
Во многих городах Китая и Маньчжурии существовали также японские школы, готовившиеся кадры агентов из среды иностранцев. Обычно они скрывались под видом школ изучения японского языка и культуры. Наиболее известными из них были японский колледж Дунвэнь в Шанхае и «Общество по изучению японского языка» в Тунчжоу.
Помимо этих школ и центров существовала специальная школа Накадо в столице Японии Токио, которая готовила сотрудников агентурно-разведывательной работы при японских военных миссиях за рубежом. В школе имелись русское, китайское и английское отделения. Изучали не только языки, но и географию, экономику и политику соответствующих стран. Основным же предметом было подробное знакомство с методами работы иностранных разведывательных органов, главным образом советских, американских, английских и китайских. Одним из дополнительных курсов было изучение различных способов вербовки белых эмигрантов и китайцев для разведывательной работы.
Незадолго до начала войны японские власти в Маньчжурии ввели повсеместное обучение школьной молодежи военному делу. Военно-воспитательная подготовка была введена в таких эмигрантских учебных заведениях, как Железнодорожный институт, Русский техникум, колледж и институт Христианского союза молодых людей, гимназия при Бюро по делам российских эмигрантов, Школа языковедения, Лицей св. Николая, и даже в духовной семинарии.
«Монархическое объединение»
«Монархическое объединение» в Маньчжурии было создано 26 июня 1938 г. местной японской военной миссией через своего агента, бывшего поручика Белой армии, секретаря ГБРЭМ Б.Н. Шепунова на базе нескольких антисоветских белоэмигрантских организаций монархического толка. Целью «Монархического объединения» было объединение всех антисоветских эмигрантских организаций в Маньчжурии под лозунгом «За веру, царя и отечество» для борьбы с коммунизмом; его деятельностью должна была через подставных лиц руководить японская разведка.
В него на федеративных началах входили: «Монархическая группа», Дальневосточный союз военных, Союз казаков Восточной Азии, Национальная организация русских разведчиков, Союз мушкетеров и т.д. Эта организация имела довольно разветвленную сеть ячеек на периферии Маньчжурии. Главой «Монархического объединения» был Б.Н. Шепунов, имелся свой


Глава 3. Советская разведка в Китае
331
штаб, состоявший из четырех отделов. В составе штаба были бывшие генералы царской армии И.И. Пацковский, Е.К. Вишневский, Злобин, А.С. Каза- ков-Казановский, В.А. Кислицын, М.Е. Обухов, полковник Васенин и др.
«Монархическое объединение» просуществовало всего 4 года (с 1938 по 1942 г.), так как не оправдало надежд японской разведки. Внутри «объединения» возникали разногласия и распри о методах антисоветской деятельности. Антагонизм между «Монархическим объединением» и РФП, а также легитимистами доходил до такой степени, что их лидеры не останавливались перед ложными доносами в японскую военную миссию и жандармерию на своих противников, обвиняя их в причастности к советским разведорганам. В результате этих доносов японцами были произведены многочисленные аресты рядовых членов отдельных организаций.
Бюро по делам российских эмигрантов
В конце 1934 г. был создан общеэмигрантский центр — Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи. Все это подчеркивало «особый» интерес оккупационных властей к российским гражданам на территории Маньчжурии.
История создания Бюро такова. Японские власти определенное время присматривались к эмигрантским организациям, через которые они могли бы контролировать русское население Маньчжурии. Их выбор останавливался то на Обществе домовладельцев, то на Русской фашистской партии, но они не могли включить в свой состав всех эмигрантов, одних по убеждениям, других по имущественному цензу. Атаман Семенов предложил создать особое общество, в которое вошли бы все эмигрантские организации без различия. Вопрос о создании всеэмигрантской организации был представлен на рассмотрение японских военных кругов теми деятелями русской эмиграции, которые уже заранее решили, на кого им делать ставку.
В декабре 1934 г. Фашистскому союзу было предложено созвать представителей всех эмигрантских организаций Харбина и окрестностей на обязательное собрание. В пригласительных повестках информировалось, что целью собрания является японское предложение создать большую русскую библиотеку. На собрание с безобидной повесткой дня прибыли представители почти всех эмигрантских организаций, а также городские власти Харбина, представители Министерства иностранных дел, представители прессы и высшие чины полиции.
Собравшихся встретил майор Акикуса, ведавший русским отделом в японской военной миссии, такими словами на русском языке:
«Господа, я пригласил вас сюда, чтобы объявить вам о необходимости сплотить всю русскую эмиграцию, преданную своей родине и ненавидящую


332
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
большевиков. Я объявляю о создании в Харбине центральной для всей эмиграции в Маньчжоу-Диго организации Бюро по делам российских эмигрантов. В эту организацию должны войти все члены существующих общественных, политических, религиозных и других организаций и все частные лица, вне зависимости от политических убеждений. Я призываю вас провести это дело без шума и без каких-либо оппозиционных выступлений. Организации остаются теми же, какими они были, и в них остается прежнее руководство. Бюро же эмигрантов будет надпартийной организацией. При нем будет библиотека, а в дальнейшем — амбулатория, столовые, школы. Никакого партийного руководства в нем допущено не будет. Бюро хотя и русское дело, но так как вы не можете объединиться сами, то мы хотим вам помочь. Наем помещения, распределение работ — ваше дело. Первое руководство уже намечено, и я объявлю его вам, но прежде я хочу сказать несколько слов начальствующим лицам»905.
Далее японский майор перешел на японский язык, объяснил японским и китайским представителям цель собрания и просил власти оказывать содействие новой организации.
Первым начальником Бюро по делам российских эмигрантов был назначен генерал В.В. Рычков906 (в 1935 г. он умер), затем бывший генерал армии Л.П. Бакшеев. В 1938 г. вместо Бакшееева более месяца исполнял обязанности начальника БРЭМ К.В. Родзаевский, затем был назначен генерал В.А. Кислицын.
Таким образом, Бюро было основано только на третий год по прибытии японских войск в Харбин и на второй после создания правительства Маньчжоу-го. В официальном сообщении было сказано, что Бюро «учреждено надлежащими властями» и что оно «должно работать и сотрудничать в полном контакте с правительством».
Бюро по делам российских эмигрантов стало своеобразным эмигрантским правительством и в этом смысле, видимо, не имело аналогов в других странах. С первых дней своего существования оно взяло на себя решение всех проблем, связанных с обеспечением жизнедеятельности русской колонии. Бюро служило также орудием контроля властей над эмигрантами. В его задачи входили: регистрация всех эмигрантов, проживающих в Маньчжурии, и снабжение их личными документами: проверка благонадежности эмигрантов: оформление перехода проживающих в Маньчжурии граждан СССР на положение эмигрантов и их проверка: создание центрального и местного аппаратов для руководства всей деятельностью эмигрантов; учет эмигрантов, желающих поступить на службу на КВЖД после ее продажи Японии, проверка их благонадежности: организация из числа наиболее антисоветски настроенных и лояльных к Японии эмигрантов (главным образом казачества) поселков в приграничных с СССР районах; объединение всех бывших военных


Глава 3. Советская разведка в Китае
333
антисоветских эмигрантских организаций (Легитимистов, Общевойскового союза, Дальневосточного союза военных и др.).
Одновременно Бюро по делам российских эмигрантов стремилось сохранить национальную культурную самобытность русской диаспоры, обеспечивая жизнеспособность островка дореволюционной России на маньчжурской земле.
БРЭМ финансировался в основном Харбинской японской военной миссией и лишь частично — за счет отчисления эмигрантами 1% от получаемых ими доходов или заработной платы.
Для выполнения поставленных задач в составе Бюро были созданы отделы: 1-й — переселенческий, 2-й — культурно-просветительский; 3-й — административный. Последний ведал учетом эмигрантов. Все эмигранты, готовились ли они японской разведкой на вербовку или намечались, к примеру, на службу в какое-либо учреждение, обязательно проверялись через 3-й отдел. Он через свою агентуру и путем опроса эмигрантов собирал необходимые данные о политическом и моральном облике проверяемых. Через 3-й отдел японская разведка производила подбор необходимых кадров для разведывательно-диверсионных отрядов (отряды «Асано»).
В 3-м отделе был организован картотечный учет всех проживающих в Маньчжурии эмигрантов. На них заводились личные дела, где концентрировались все полученные как отрицательные, так и положительные сведения о каждом белоэмигранте. Особый картотечный учет был организован на эмиг- рантов-специалистов, которые в случае военного нападения на СССР намечались к использованию для работы на захваченной советской территории. Собирались всевозможные разведывательные сведения о советских гражданах и иностранцах, о советских и иностранных консульствах и колониях. Отдел вел работу по выявлению политических настроений всей эмиграции, осуществлял политический надзор за деятельностью политических и других общественных эмигрантских организаций, а также занимался специальной проверкой лиц, которые интересовали японскую разведку. 3-м отделом широко использовались агентурно-осведомительная сеть, наружное наблюдение, техника для подслушивания телефонных разговоров и другие оперативные средства. Число служащих отдела в 1936 г. составляло 156 человек, при общем количестве сотрудников БРЭМ в 300 человек. Имелись около нескольких десятков платных агентов и более 600 осведомителей907. Начальником
3-го отдела был М.А. Матковский. У Матковского были своя сеть секретных осведомителей, агентура в эмигрантской среде среди советских граждан и иностранцев908. Сам Матковский состоял на «личной связи» у начальника 2-го (разведывательного) отдела Штаба Квантунской армии. Бывший начальник этого отдела Сабуро Асада на следствии в Москве утверждал, что Мат-


334
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ковский длительный срок был агентом японской военной миссии и 2-3 раза в месяц поставлял в ЯВМ свои донесения. «Матковский давал нам исчерпывающие характеристики на интересующих японскую разведку лиц из числа русских эмигрантов... В 1940-1941 гг. мы платили лично Матковскому за его шпионскую работу по 300-500 гоби в месяц. К 1945 г. эта сумма увеличилась до 1000 гоби в месяц»909.
С 1939 г. 3-й отдел производил наборы эмигрантов для службы в Маньчжурскую телеграфно-телефонную компанию, в которой существовал специальный разведывательный отдел японской военной миссии, занимавшийся радиоперехватом передач из СССР, а также перехватом радиодепеш и переговоров между отдельными пунктами СССР; было организовано прослушивание телефонных разговоров по Харбину. Производились снимки фотокопий с фотокарточек сотрудников советского консульства и советских граждан. Иногда отделом производились допросы перебежчиков с территории СССР.
4-й отдел ведал хозяйственными и финансовыми делами, 5-й — благотворительный, 6-й — юридический, 7-й отдел — военный, руководил белоэмигрантскими военными организациями910.
Итак, мы видим, что Бюро выполняло для японской военной миссии обязанности и разведывательного характера. Вся ценная для японцев информация поступало через главное управление Бюро в Харбине. Начальник Бюро и его заместители были обязаны являться с ежедневными рапортами в японскую военную миссию. Таким образом, собирался для Военного министерства в Токио разведывательный материал по Маньчжурии и русскому Дальнему Востоку. Часть этого материала поступала от белых партизан, ходивших на советскую территорию по поручению Русской фашистской партии или Бюро. Бюро способствовало подготовке материалов разведывательными органами Квантунской армии под названием «Промышленный и военный потенциал Советского Союза». (В конце войны этот материал был скрыт при помощи японских служащих Южно-Маньчжурской дороги. Затем был найден и передан американским властям в Пекине. Накануне отправки его самолетом в Вашингтон в Пентагон он был выкраден «синерубашечниками» и передан правительству Чан Кайши911.)
Японские власти взяли на учет белых эмигрантов, способных носить оружие. К концу 30-х годов появились учебные команды и военные школы, укомплектованные эмигрантами.
В 1932 г. в Харбине были открыты специальные курсы для эмигрантов, предназначенных для забрасывания в качестве агентов в Советский Союз. На этих курсах будущие агенты кроме таких специальностей, как шофер, радист, механик, изучали приемы разведывательной работы под руководством японских офицеров разведки.


Глава 3. Советская разведка в Китае
335
Ввиду того что испытывалась явная нехватка добровольцев на эти шпионские курсы, нередко японская разведка прибегала к форсированному и отработанному способу вербовки в агенты лиц, не желавших добровольно идти на эту работу. Устраивались аресты, длительное подследственное заключение, во время которого применялись угрозы, издевательства и пытки, включая такие, как вливание из чайника через нос воды, смешанной с керосином, обливание ледяной водой, пропускание электрического тока и т.д. Причем мастерами таких пыток были как японцы, так и корейцы.
На основании данных 1944 г. на территории Маньчжоу-го насчитывалось около 130 различных тюрем.
15 апреля 1940 г. в Маньчжоу-го был обнародован «Закон об обязательной воинской повинности» (до этого в государстве действовала система добровольчества). Еще в декабре 1938 г. для выработки этого нового закона был образован особый комитет. Состоялось более 200 заседаний специальной комиссии комитета, на которых обсуждались вопросы воинской реформы. Через год и три месяца проект указанной реформы был составлен. Согласно новому закону все молодые люди, достигшие полных 19 лет, обязаны отбывать военную службу в рядах императорской армии Маньчжоу-го. Ежегодный призыв на военную службу производился 1 апреля. Срок воинской службы составлял три года912.
Однако в отношениях молодых русских юношей с японскими властями год от года нарастала напряженность. Русская молодежь не желала и старалась не участвовать в непосредственных военных действиях, но ее привлекали в «добровольно-принудительном» порядке служить в русском отряде Маньчжоу-го, размещавшемся на станции Сунгари-И.
Первый отряд из русских белогвардейцев, по данным А. Кайгородова, был сформирован японцами в 1937 г. Располагался он в старых казармах русской (царской) Маньчжурской армии на станции Сунгари-П, недалеко от Харбина. Во главе стоял японский полковник Асано. Отряд так и называли «Асано», а тех, кто служил в нем, — асановцами. С 1944 г. полковник Асано пошел на повышение в Харбин. Его сменил русский полковник Смирнов, его заместителем стал майор Михайлов, из казаков. В штабе Смирнова был еще один майор по фамилии Наголен. Но все равно тех, кто служил в отряде, по привычке продолжали называть «асановцами». Каждый призыв в отряд состоял из 450-500 новобранцев, преимущественно из харбинцев, с восточной ветки КВЖД. Уже в 1938 г. отряд использовался японцами в боях против корейских партизан.
В 1939 г. часть отряда, примерно 250 человек, главным образом из трех- реченских913 казаков, перебросили в район боевых действий на реке Хал- хин-Гол. Командовал русским эскадроном тогда забайкальский казак В.В. Тырсин.


336
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Русских кавалеристов (причем явно с опаской) японцы использовали на Халхин-Голе исключительно в разведке, а в бою они были всего один раз. В голой степи на рассвете отряд из 60-70 асановцев столкнулся примерно с таким же по численности монгольским (МНР) разъездом, который принял их за своих. Затем произошла короткая, но жестокая схватка. Казаки вырубили монголов едва не до последнего цирика. Одного офицера живьем доставили в расположение японской части, двое или трое спаслись бегством. Сами казаки в том бою потеряли одного убитым (подпоручик Натаров) и восьмерых ранеными. Вскоре отряд неожиданно отозвали в Хайлар.
Второй русский отряд сформировали в Хайларе в 1939-1940 гг., во главе его стоял казачий полковник И.А. Пешков. Отряд поэтому называли «Пешковский», а тех, кто служил в нем, — «пешковцами». Призыв состоял примерно из 250 новобранцев, преимущественно из Трехречья, Хайлара и других районов по западной ветке КВЖД914.
Эти «добровольно-принудительные» меры вынуждали многих покидать Маньчжоу-го. Начался «отток» русской молодежи из Харбина, сначала в основном в Шанхай, где были французская концессия и международный сеттльмент, стояли иностранные войска, где можно было укрыться от японцев, а также в другие города Китая, где японский прессинг был менее ощутим915.
Русская колония в Маньчжоу-го представляла для оккупационных властей особый интерес. В отношении эмигрантов японцы ставили вполне конкретные задачи: 1) обеспечить в лице русских эмигрантов надежного союзника в возможной войне с СССР; 2) использовать русские военизированные формирования в случае столкновения с СССР, а после победы задействовать эмигрантов во властных структурах на оккупированной территории; 3) опираясь на антикоммунистические и антисоветские настроения у части эмиграции, вовлечь ее в идеологическую войну с мировым коммунизмом.
Вся политическая и общественная жизнь российской колонии в Маньч- жоу-го была под жестким контролем японских военных властей, создавших идеологическую и политическую организацию, регламентирующую буквально все стороны эмигрантского существования.
25 июля 1932 г. в Маньчжурии было организовано общество Кио-Ва-Кай (Се-Хэ-Хуй — японское и китайское произношение иероглифов) — Общество мирного сотрудничества народов Маньчжурской империи, главной целью которого провозглашалась «помощь Ниппон в борьбе с англосаксонским миром и агрессией Коминтерна»916. То есть сразу же было заявлено, что одним из главных направлений работы общества является антикоммунистическая деятельность. Кио-Ва-Кай, можно сказать, была своеобразной государственной партией, по организации, содержанию и методам работы напоминавшей фашистскую партию в Италии или Германии.


Глава 3. Советская разведка в Китае
337
«Однажды, спустя примерно месяц после моего назначения, — вспоминал позднее Пу И, — ...Квантунская армия решила создать политическую партию под названием “партия сотрудничества”, в задачи которой входило “мобилизовать народные массы для сотрудничества в деле строительства государства”, воспитывать народные массы в духе “уважения к этикету и послушания”»917.
Пу И выступал против слова «партия», считая, что ничего хорошего в этом нет. Синьхайскую революцию, после которой он лишился трона, тоже начала «партия». При этом в своих аргументах он ссылался на Конфуция, который говорил, что «благородный человек полагается на судьбу, а народ не объединяется в группировки»918. И когда ему доложили, что новую организацию назвали Обществом, он был доволен, что, наконец, одержал победу над японцами.
Общество Кио-Ва-Кай сразу же получило напутствие от верховной власти:
«Мы искренне приветствуем создание организации Се-Хэ-Хуй, — говорилось в нем, — и желаем, чтобы в стране не было других партий, дабы не было пагубных для государства трений между ними. Организации желаем единую веру, единое стремление к истине и глубокую веру в мощь создаваемой страны»919.
25 июля 1932 г. была обнародована инструктивная речь Верховного правителя Маньчжоу-го Пу И по поводу создания общества. Он заявил:
«Народ составляет основу всякого государства. Если народ в государстве единодушен, представляет собой единый прочный национальный монолит, то государство сильно и мощно.
Если же, наоборот, народ в государстве не единодушен, разделен и живет на принципах индивидуализма, то в таком государстве господствуют беспорядок и хаос, такое государство слабое и не имеет мощи.
Об этом говорит история многих народов. С древних времен наше государство — Маньчжоу-го обладает обширной территорией, природа его богата.
Нашему государству не нужен парламент, для его процветания необходимо народное общество. Такое общество было создано, им является Кио-Ва-Кай.
Общество Кио-Ва-Кай в своей деятельности стремится проводить начала мирного сотрудничества всех групп населения, всего народа государства.
Поэтому мы преисполнены большой радостью и искренне желаем, чтобы в нашей стране не было никаких других партий, разделений, и весь народ государства был бы единым, воодушевлен единой идеей и глубокой верой в создание мощи и процветания Маньчжоу-го»920.
В первое время общество имело штат чиновников в количестве 197 человек, несколько районных бюро (в Харбине, Цицикаре, Мукдене, Гирине, Жэхе и Канто), насчитывало 962 отделения и 275 701 члена общества921.
По распоряжению властей, в общество Кио-Ва-Кай были включены все служащие государственных и общественных учреждений, чины армии и флота, правительственные чиновники, служащие муниципальных учреждений,


338
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
чины полиции и т.д. Общество практически должно было включать все мужское начиная с 20 лет и женское население (последние объединялись в Организацию женщин), а также молодежь от 15 до 20 лет (они считались членами Союза молодежи Кио-Ва) и подростков от 10 до 15 лет (входили в состав детской организвции Кио-Ва)922.
Кио-Ва-Кай некоторые жители Северо-Восточного Китая называли «глазами и ушами Маньчжоу-го».
Подводя итоги и оценивая значение общества через пять лет после его создания, командующий Квантунской армией в своей директиве отмечал следующее: «Кио-Ва-Кай, родившийся одновременно с основанием Маньч- жоу-Диго, является обществом, учреждением, как государственная организация, которая неизменно охраняет дух основания государства, воспитывает народ и является единственной идеологической, культурной и политической, действующей практической организацией, осуществляющей дух и идеи основания государства. ...Кио-Ва-Кай есть духовный фундамент правительства»923.
В декабре 1936 г. была опубликована Декларация Кио-Ва-Кай о борьбе с Коминтерном, согласно которой проводились регулярные мероприятия: конкурсы антикоммунистических лозунгов и плакатов, всевозможные собрания протеста против деятельности Коминтерна, недели разоблачения коммунизма и т.п.
Японская военная миссия в Харбине считала, что перед белой эмиграцией стоят особые задачи, которые она должна решать через организацию Кио- Ва-Кай: во-первых, политический характер российской эмиграции определялся ее антикоммунистической платформой: во-вторых, историческая миссия этой эмиграции в Восточной Азии заключалась в «установлении духовной и действительной связи между ее народами и народами великой восточно-азиатской сферы совместного процветания и благополучия»924. Однако, несмотря на все усилия японских военных властей, эти идеи находили довольно слабую поддержку среди российского населения Маньчжурии.
Для практической работы среди эмиграции в Кио-Ва-Кай был создан Особый отдел с русскими сотрудниками, который занялся внедрением идей общества «в толщу эмигрантских масс»925. Главой отдела был японец Като, совмещавший одновременно должность советника Бюро по делам российских эмигрантов. Помощником Като был генерал Л.Ф. Власьевский926. Только в 1936 г. первые русские эмигранты вступили в члены Кио-Ва-Кай. В 1939 г. для работы с русской молодежью, чему японское военное командование придавало особое значение, учреждается Российская эмигрантская организация молодежи Кио-Ва. В июле 1940 г. были открыты Высшие курсы Кио-Ва-Кай для русской молодежи, специальное решение об этом было принято японской военной миссией в Маньчжоу-го. Для воспитания в нуж¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
339
ном японскому военному командованию русле русских юношей и девушек в мае 1941 г. был торжественно открыт в Харбине Дом молодежи, затем были созданы русские отряды Кио-Ва-Кай927.
Многие белые эмигранты нашли активное применение своим способностям при японских властях, кто в качестве администраторов, журналистов, газетчиков, сотрудников при японских информационных отделах и военных миссиях; кто в качестве политических деятелей, делавших ставку на Японию и поэтому служивших ей верой и правдой; кто в качестве «стукачей», соглядатаев, филеров японской полиции и жандармерии; кто в качестве изобретателей всевозможных дел, шантажа и вымогательства, на которых строилась их карьера; кто в качестве мастеров японских жандармских застенков.
«На особую службу в японских военных миссиях, жандармерии и полиции шел обычно низкопробный элемент, — пишет П. Балакшин, — не гнушавшийся грязной и преступной работой. Клевета, донос, ложное обвинение, вымогательство, пытки были узаконенными приемами. Деятельность этого элемента обычно прикрывалась борьбой с коммунизмом, искоренением крамолы и измены. “Четкий антикоммунист”, “бескомпромиссный боец", “национально-мыслящий” и т.п., служили словесными цитатами, за которыми скрывалась подлинная сущность этих особей. Они делали все для угождения своему начальству, обычно низших чинов японской жандармерии и полиции, делились с ними своими заработками от вымогательства и пользовались поэтому их покровительством.
Эти особи служили во всех японских учреждениях, в военных миссиях, отделах жандармерии и полиции во всех городах Маньчжурии, по линии ВКЖД и в других городах Китая, оккупированных японскими войсками. Большое число их находилось в Харбине, в котором особые условия способствовали развитию их деятельности»928.
Одним из типичных представителей этого рода Балакшин называет Воронина (он же Мельников). Он родился в 1908 г. в семье артельщика КВЖД. Ему приписывали убийство молодого эмигранта во время побоища между харбинскими комсомольцами, к которым он принадлежал, и правыми организациями. Воронин бежал во Владивосток, был призван в армию, служил, оттуда, по слухам, был переведен на службу в ГПУ.
Во время переговоров СССР с Японией о продаже КВЖД в 1934 г. Воронин появился в Харбине, заявив отцу, что бежал из Советского Союза. Он нашел покровительство у М.А. Матковского, тогда уже занимавшего видное положение в эмигрантских организациях, в частности в Фашистском союзе и в созданном вскоре Бюро по делам российских эмигрантов. При содействии Матковского и некоего Ивана Степанова, сотрудника японской жандармерии в Харбине, Воронин поступил на службу к начальнику Особого отдела при японской жандармерии майору Хара.


340
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Вскоре в Харбине начались аресты железнодорожных служащих КВЖД, особенно тех, кто состоял в советских профсоюзах. Арестованным вменялась в вину подрывная работа против японских властей в Маньчжурии, но если они вносили основательный выкуп Воронину, их отпускали на свободу. Полученные деньги делились среди избранных служащих жандармерии, включая майора Хара. В короткое время Воронин стал его правой рукой во всех делах, касавшихся русских эмигрантов и советских граждан.
Деятельность Воронина расцвела пышным цветом весной 1935 г., когда с переходом дороги в японское владение русские железнодорожные служащие получили большие заштатные и другие денежные выплаты. Большинство из них до этого взяли советские паспорта. С получением заштатных многие решили отказаться от подданства СССР и остаться на постоянное жительство в Маньчжурии, зная по своему опыту, как была привольна их жизнь в этом крае. Некоторые решили с течением времени перебраться в Шанхай или иммигрировать в США либо в другие страны. Начались ходатайства через Бюро эмигрантов о переходе опять на положение эмигрантов. Среди этой группы лиц для Воронина и его японского начальства открылось широкое поле деятельности. Под видом поиска лиц, якобы оставленных в Маньчжурии на положении сотрудников советской агентуры, начались массовые аресты и вымогательства. Для арестованных создавались особо тяжелые условия. В одиночные камеры сажали по 4-5 человек, а в камеры, рассчитанные на 10 человек, — по 30 и больше; по японскому обычаю арестованных заставляли часами сидеть на корточках, заключенным почти не давали воды, при самом скудном питании. Арестант, проведший в таких условиях несколько дней, на первом же допросе соглашался платить требуемый от него выкуп и по выходе на свободу немедленно записывался в советском консульстве для отправки в СССР. Рассказы пострадавших после выхода из тюрем вызвали панику среди тех, кто подал заявление о переходе на положение эмигрантов. Начался массовый отток в СССР. Эшелоны, раньше отходившие пустыми, теперь были набиты до отказа. Каждый служащий, получивший хотя бы частичный расчет, торопился поскорее уехать, чтобы не попасться в руки японской жандармерии и ее наемных русских агентов.
Осенью 1935 г., накануне приезда императора Маньчжоу-го Пу И, в Харбине были произведены массовые аресты среди советских граждан и эмигрантов, которые, по мнению японской жандармерии и ее русских служащих, могли организовать покушение на императора. После недельного пребывания в переполненных до отказа камерах тюрем все, за исключением небольшой группы, были освобождены с обязательством срочно выехать из Маньчжурии: советским гражданам — в СССР, а эмигрантам — в Шанхай.
Среди этой группы лиц находился Р.Е. Колпакчи, журналист, новый редактор просоветской газеты «Молва», которую передал ему для редактиро¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
341
вания Н.П. Нечкин. За работу над этой группой взялся сам Воронин с помощниками Степановым, Серебровым, Шаныгиным и Смоляром. После первых же пыток Колпакчи выписал чеки на все, что находилось на его имя в банке. Получив деньги, Воронин заставил Колпакчи дать показания против ряда эмигрантов и затем добился согласия майора Хара на арест оговоренных лиц (были арестованы И.П. Казнов, В.В. Сапелкин, И.Н. Неверовский — как советские шпионы).
В 1934 г. был арестован по подозрению в шпионаже в пользу СССР в Харбине священник Алексей Филимонов. Ему ставилось в вину, что он был тайным агентом ИНО ГПУ при харбинском консульстве СССР, и даже указывали, что он получал за свою работу 75 долл. в месяц. Об аресте Филимонова сообщалось в харбинской прессе (она обязана была помещать всю информацию, поступающую от японских властей для печати), причем приводились фотостаты документов, уличающих священника в шпионаже. Но если обвинение Филимонова было основано на точных фактах, то непонятно, почему его освободили по просьбе митрополита Мелетия и в административном порядке выслали не в СССР, а в Шанхай.
В начале 30-х годов из Сеула в Харбин переехал японский офицер из семьи Абэ (его псевдоним не раскрыт нашими разведывательными органами до сего дня)929. В 1927 г. он был завербован сотрудником ИНО ОГПУ генеральным консулом СССР в Сеуле И.А. Чичаевым. Абэ стал выполнять за определенные суммы просьбы последнего. Вскоре он уже передавал документы Генерального штаба Японии, штабов Корейской (так официально назывались японские войска, расквартированные в Корее. — В.У.) и Квантунской армий, Главного жандармского управления, японской полиции, генерал-губернатора Кореи, органов военной разведки и контрразведки. Именно Абэ был передан позднее широко известный всему миру так называемый «Меморандум Танаки». «Среди присланных Вами документов, — говорилось в письме Москвы на присланные материалы, которые достали не без помощи “Абэ”, — были очень интересные документы... доклад 2-го отдела Генштаба по маньчжуро-монгольскому вопросу, перевод которого Вы прислали. Такие документы весьма важны, и их обязательно надо фотографировать.
...Это же касается присланных Вами переводов о Семенове, о шпионах и провокаторах, потому что здесь также требуется строгая документальность»930.
Долгое время он был единственным японским агентом, завербованным советскими спецслужбами.
По заданию советской резидентуры Абэ привлек к работе нескольких офицеров штаба Корейской армии. Вот характеристика 1935 г. на одного из привлеченных «Тура», характеризующая ценность доставляемых агентуре материалов. «Завербован в 1932 г.... Регулярно дает большое количество ма¬


342
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
териалов, исключительно подлинников. Дал много ценных материалов по японской разведке в СССР, подготовке Японии к войне, международной политике Японии и т.д. Основные группы добываемых материалов: 1) секретные сводки и журналы Генерального штаба и других центральных органов,
2) 	сводки и оперативные документы японских органов в Маньчжурии — штаба Квантунской армии, Харбинской военной миссии и других военных миссий, 3) сводки и другие разведывательные и оперативно-стратегические материалы штаба Корейской армии, 4) описания маневров, руководства по боевой подготовке и т.п. материалы Военного министерства»931.
Однако часть важных японских учреждений в Маньчжурии оставалась вне досягаемости советской резидентуры. Поэтому в центре приняли решение добиваться перевода Абэ из Сеула в Харбин. И вот он в Харбине. С его появлением в Маньчжурии поток информации в резидентуру возрос настолько, что в феврале 1934 г. советский резидент просит Москву о присылке дополнительных переводчиков: «Оперативная нагрузка резидентуры растет. Особенно мы зашились по японскому сектору... Чтобы хоть немного разгрузиться, мы вынуждены с колоссальным риском использовать “Пана”... на несколько дней вызвали переводчика из Мукдена и даже работника из Тяньц- зина»932.
В Москву поступала информация об агентуре японцев, ее работе по советским учреждениям, по разведке на советской территории, о формировании воинских частей из эмигрантов, о советских гражданах, за которыми устанавливалась слежка японской контрразведкой. По материалам Абэ были разоблачены несколько японских провокаторов, выступавших под видом представителей советской разведки и создавших «разведывательную сеть» из патриотически настроенных русских, проникших в подпольные ячейки профсоюзов и парторганизаций служащих на КВЖД. Он же давал материалы о фактах перевербовки японцами советской агентуры из числа китайцев и корейцев, засылавшихся разведотделом ОКДВ в Маньчжурию.
Абэ «дает ценный информационный и документальный материал по жандармерии, японской военной миссии и работе белоэмигрантов, — говорилось в характеристике, данной ему нашей резидентурой. — ...Очень неглуп, изворотлив, безусловно требует серьезного к себе отношения. Работает с нами по двум мотивам — деньги и авантюризм. ...Очень умело завязывает связи в японских учреждениях...»933.
После 1935 г. у советской резидентуры в Харбине появились новые надежные источники информации из жандармерии, других японских учреждений, в кругах враждебно настроенных эмигрантов. Наиболее активными среди них были лица, работавшие под псевдонимами: Осипов — бывший офицер колчаковской армии, а затем одного из отрядов генерала Каппеля Фридрих, Пар, Вест, бывший офицер-каппелевец, полковник китайской ар¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
343
мии, награжденный высшим китайским военным орденом Браун, Ток, Рудольф.
Осипов был уроженцем Одессы, в Маньчжурии оказался в 1923 г. До 1928 г. перебивался мелкой торговлей, работал шофером, завербован советской разведкой в 1928 г. Вскоре он был назначен сотрудником особого (политического) отдела жандармерии, осуществлявшего работу против советских учреждений и граждан. В 1929 г. он по заданию жандармерии разбирал документы и материалы, захваченные во время налета белоэмигрантов на некоторые консульства СССР в Маньчжурии. Среди этих «документов оказались заявления» японских провокаторов (около 20 человек) — Шапакидзе, Карнауха, Голубева, Чистохина, Шабалина и др. о восстановлении их в советском гражданстве. По доносам этих агентов японцы расстреляли или держали в тюрьмах многих патриотически настроенных русских эмигрантов. Умелыми действиями провокаторы были скомпрометированы в глазах японцев, и их постигла заслуженная кара.
С помощью Абэ Осипову удалось завязать контакты с руководителем жандармерии полковником Сасо, который стал оказывать ему свое покровительство. Летом 1936 г. Осипов переехал вместе со своим шефом в Тяньцзин. Позднее туда же перебрался из Харбина бывший начальник группы русских жандармов К. Воронин, который подозревал Абэ и Осипова в сотрудничестве с советской разведкой, о чем неоднократно доносил японцам. Группа Воронина в Харбине была известна тем, что под видом борьбы с советской разведкой систематически занималась шантажом, пытками, вымогательством в отношении российских граждан и иностранцев и настолько обнаглела в своих преступлениях, что японцы были вынуждены из-за сильного недовольства эмигрантов и жалоб выгнать всю группу со службы и выслать из Маньчжурии. В связи с этим в конце 1936 г. в английском секторе Тяньцзина между Ворониным и членами его группы произошло столкновение, в результате которого Воронин, утаивавший большую часть награбленного, был убит. Расследование дела велось китайскими властями, но в нем как представитель японской жандармерии участвовал Осипов.
«1. Положение Осипова в местной японской разведке укрепилось настолько, что вся работа полковника Сасо по белым, советским и иностранным проходит сейчас через руки нашего помощника, — говорилось в документе о результатах расследования, посланной местной резидентурой в Москву. — 2. Насмерть поссорились местные японские полицейские и жандармские органы с английской полицией и властями английской концессии. Ссора зашла настолько далеко, что эти английские власти не оказывают теперь японцам никакого содействия в их борьбе с “крамольными” китайцами, белыми и советскими, находящимися на территории английской концессии. 3. Полностью были скомпрометированы местные японские органы (консуль¬


344
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ство, штаб японских войск, жандармерия, полиция и т.д.) в глазах не только местной, но и всей иностранной колонии в Китае, так как из опубликованного официального коммюнике английской полиции было совершенно ясно, что беспорядки на месте организованы японцами. 4. Столкнулись лбами местные официальные китайские власти с японцами... 5. Среди местных белоэмигрантов вызвано недоверие к японцам, т.е. они на деле наглядно убедились, на что способны японцы в отношении своих друзей»934.
В 1938 г. Осипов работал в особом отделе японской полиции. В связи с этим резидентура сообщала, что «вся сеть японских агентов в настоящее время подчинена Осипову. Таким образом, через нас проходят все сводки агентов... и мы в курсе всей работы полковника Сасо по белоэмигрантам, советским гражданам и иностранцам»935.
Положение Осипова было прочным, его возможности по оказанию помощи советской разведке значительно расширились, но в 1938 г. по указанию Центра резидентура превратила с ним связь из-за того, что на него пало подозрение как на лицо, завербованное репрессированным в 1938 г. разведчиком936.
Бывший офицер колчаковской армии Фридрих приехал в Маньчжурию в 1926 г. из внутренних районов Китая. Стал работать в особом (политическом) отделе жандармерии г. Харбина. Начал сотрудничать с советской разведкой с 1930 г. Информировал ее о засылке японцами разведчиков и белоэмигрантов на территорию СССР, о японской агентуре на КВЖД, провокаторах колонии русской эмиграции, о подготовке японцами и белоэмигрантами враждебных акций против советских учреждений, захвата дипломатической почты и похищений советских сотрудников генконсульства, о создании фашистской партией групп боевиков для совершения террористических актов против командированных представителей СССР. В 1936 г. Фридрих был арестован японцами по подозрению в связях с советской разведкой. Следствие вела группа К. Воронина. Он стойко выдержал все допросы, сопровождавшиеся жестокими пытками. После освобождения из-под ареста был вывезен резидентурой в Тяньцзин, а затем в Шанхай.
5-6 января 1939 г. из Японии в Центр пришла шифрованная телеграмма от Р. Зорге о характере шпионской работы Квантунской армии.
«Майор Шолль сообщает следующее о шпионской работе Квантунской армии:
Осуществляется три вида шпионажа.
Первое — наблюдение с линии границы. Во многих пунктах расположены посты, которые с близкого расстояния наблюдают за жизнью на советской стороне. Майор Шолль посетил такой наблюдательный пост, расположенный против Благовещенска, откуда в бинокль можно видеть — что происходит в красноармейских казармах. Каждое движение в казармах фиксируется.


Глава 3. Советская разведка в Китае
345
Второе — работа с белогвардейцами. Известная кампания Чурина используется в качестве организации с отделениями и для связи Маньчжурии с отдельными районами.
Все адреса друзей или родных этих белогвардейцев регистрируются.
Особенно собираются сведения о Сибири.
Японцы побуждают людей, имеющих советские адреса, посылать письма этим адресатам или предпринимать даже другие мероприятия. Центром этой работы является Харбин.
Третий вид шпионажа осуществляется через евреев, имеющих адреса в СССР или Америке, через которые могла бы быть установлена связь в СССР.
Это вид шпионажа проводится из Дайрена и Шанхая.
У майора Шолль создалось впечатление, что Квантунская армия очень хорошо осведомлена, получая огромную массу информации.
Шолль также узнал, что переходы белогвардейцев через границу проводились успешно»937.
Японское командование и зависимое от него правительство Маньчжоу-го на протяжении 1932 - начала 1935 г. делали все возможное, чтобы сделать невыносимым работу советских служащих на КВЖД, стараясь постепенно вытеснить СССР с КВЖД. В сложившихся условиях КВЖД уже не могла нормально функционировать и стала убыточной, а провокации в зоне дороги угрожали перерасти в крупный советско-японский конфликт. Итак, в 1933 г., признав окончательное укрепление Японии в Маньчжурии, правительство СССР решило начать переговоры о продаже КВЖД. 24 апреля 1933 г. состоялась беседа Л.М. Карахана с послом Японии в СССР Ота, в ходе которой последний высказался за то, чтобы «заключить какой-нибудь акт политического характера» между СССР и Японией, под которым имел в виду продажу Советским Союзом КВЖД и признание Маньчжоу-го. Переговоры с Ота по вопросу о КВЖД продолжил М.М. Литвинов, указав на «крайне ненормальное положение, созданное маньчжурскими властями на КВЖД», и согласившись с мнением японского посла о необходимости «политического решения вопроса». Нарком заявил о согласии правительства СССР продать КВЖД, подчеркивая, что советское правительство хочет «вернуть нынешнюю стоимость дороги» (учитывая выкупную стоимость дороги, советская сторона определяла совокупность расходов по сооружению и эксплуатации дороги до 1932 г. в 411 691 976 зол. руб., причем эта сумма не включала в себя дотации российского правительства на покрытие дефицита дороги в первые годы ее существования в размере 178 579 618 зол. руб.)938.
Это известие серьезно обеспокоило Нанкинское правительство, которое 8. мая 1933 г. вручило меморандум на имя М.М. Литвинова, где говорилось, что «все вопросы, касающиеся Китайско-Восточной железной дороги, долж¬


346
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ны по-прежнему регулироваться соглашениями, заключенными между Китаем и Советским Союзом в 1924 г., и должны решаться исключительно правительствами этих двух стран»939.
Как известно, с апреля по октябрь 1931 г. Советский Союз вел переговоры с китайской стороной относительно КВЖД, состоялось 23 заседания советско-китайской конференции. Переговоры шли трудно и медленно. О ходе переговоров докладывали лично И. Сталину. Так, 20 августа 1931 г. JI. Каганович после заседания Политбюро, где обсуждался вопрос о КВЖД, писал И. Сталину: «В связи с тяжелым финансовым положение дороги комиссия Руд- зутака разработала ряд предложений, идущих по линии упорядочения финансового хозяйства] дороги, но среди них есть пункты, которые могут вызвать осложнение с китайцами. Например: требование немедленного резкого сокращения расходов дороги по кредитованию китайских правительственных учреждений и выдачи безвозвратных кредитов, содержание и перевозка охранных войск и т.д. Если к этому прибавить еще вопросы организационные, как вопрос о правилах управляющего, его китайского зама, то все это может стать причиной обострения отношений. Мы просим сообщить нам Ваше мнение, стоит ли сейчас идти на известные обострения»940. И. Сталин 25 августа ответил JI. Кагановичу, что «с КВЖД можно подождать»941.
После согласования с Москвой советская сторона на переговорах с китайцами предложила проект разрешения спорных вопросов. В том числе о финансовом положении КВЖД и мероприятиях, обеспечивающих повышение ее доходности: о кредитовании китайских правительственных учреждений и перевозке охранных войск; о деятельности канцелярии председателя правления — директора-распорядителя дороги и пр. В ходе дискуссии удалось согласовать лишь вводную часть и отдельные пункты этого перечня. На этом в связи с японской агрессией в Маньчжурии в сентябре 1931 г. работа советско-китайской конференции фактически прекратились.
12 мая 1933 г. «Известия» напечатали ответное заявление М.М. Литвинова на китайский меморандум. Нарком отверг приведенные Нанкинским правительством аргументы против продажи КВЖД властям Маньчжоу-го, сославшись на то, что «ни Пекинское, ни Мукденское соглашения, предоставляющие Китаю право досрочного выкупа КВЖД, не ограничивают право СССР на продажу дороги кому бы то ни было, а тем более власти, которая существует в Маньчжурии и фактически осуществляет там права и обязанности, вытекающие для китайской стороны из Пекинского и Мукденского соглашений». Советское правительство утверждало, что «продажа КВЖД, если она состоится, ничем не заденет реальных интересов Китайского правительства», если, конечно, не считать морального ущерба Китая как субъекта международного права. В заявлении содержались призывы к Нанкинскому правительству смириться с судьбой: «Если северо-восточные провинции, входя¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
347
щие ныне в состав Маньчжоу-го, воссоединятся вновь с Китайской Республикой и признают суверенитет Китайского правительства, то КВЖД, выкупленная Маньчжурским правительством, автоматически станет собственностью китайского государства. Если же воссоединение маньчжурских провинций с Китаем не произойдет, суверенитет Китая над ними будет утрачен навсегда, то Китайскому правительству должно быть безразлично, кому будет принадлежать КВЖД — Советскому правительству или Правительству Маньчжоу-го»942.
29 мая 1933 г. Советское правительство получило официальное сообщение из Токио о том, что Япония готова «взять на себя труд по оказанию сотрудничества» в переговорах между СССР и Маньчжоу-Го о продаже КВЖД. Правительство Маньчжоу-го также выразило готовность немеделенно приступить к переговорам. 2 июня Москва сообщила, что готова начать переговоры 25 июня 1933 г.
26 июня 1933 г. по вопросу продажи КВЖД открылась конференция в Токио, на которой советская делегация (в составе полдпреда СССР в Японии К.К. Юренева, заведующего 2-м Восточным отделом НКИД СССР Б.И. Козловского, вице-председателя правления КВЖД С.М. Кузнецова) предложила приобрести в собственность КВЖД за 250 млн зол. руб., что по тогдашнему курсу равнялось 625 млн иен. Япония предложила 50 млн иен — 20 млн зол. руб. Преговоры были длительными и сложными. Как утверждал в отчетном докладе НКИД за 1933 г. М.М. Литвинов, «весь мир удивляется нашему хладнокровию и долготерпению», проявленным на переговорах. Обе стороны знали, что, несмотря на все сложности в совместном советско-китайском управлении дорогой, КВЖД за 1924-1930 гг. принесла свыше 140 млн зол. руб. дохода, в среднем свыше 20 млн зол. руб. в год. Из-за упрямства японской и маньчжурской сторон советская делегация в конце концов снизила цену на дорогу до 200 млн руб. и заняла выжидательную позицию.
Заняла выжидательную позицию и Япония, но, потеряв терпение, произвела серию арестов совграждан на территории КВЖД. 24 сентября в Харбине были арестованы шестеро ответственных советских сотрудников дороги: начальник службы тяги Калина, начальник финансовой службы Кубли, начальник главных мастерских Лавров, старший диспетчер Аблов, начальник станции Маньчжурия Авраменко и начальник станции Пограничная Ка- тыль943. На протест советской стороны правительства Маньчжоу-Го и Японии заявили, что «6 советских работников были арестованы на законном основании» и что это дело не носит политического характера, а является чисто судебным. Арестованные были обвинены в угоне в СССР паровозов серии «Е» (декапод). Причем Япония подчеркивала, что она не имеет никакого отношения к произволу властей независимого Маньчжоу-го. В ответ Москва решила опубликовать несколько документов, имеющихся в ее распоряжении из


348
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
разведывательных органов, которые должны были доказать миру, что насильственные действия на КВЖД, «принятые якобы во имя маньчжурского правосудия, были продиктованы японскими военными и административными агентами, которые этим путем хотели добиться от нас получения дороги за бесценок». В «Известиях» было опубликовано четыре документа: донесение японского посла в Маньчжоу-го Хисикари министру иностранных дел в Токио от 4 сентября 1933 г.; два его донесения от 9 сентября; донесение японского генконсула в Харбине Морисима от 19 сентября 1933 г.944 Они наглядно показывали причастность японского правительства к очередной конфликтной ситуации на КВЖД.
Затем советская сторона прекратила переговоры о продаже дороги до освобождения всех арестованных. 8 января 1934 г. Юренев сообщил Хирота, что советская сторона после освобождения арестованных готова назвать «новую, значительно сниженную цену за КВЖД», и не в золотых рублях, а в бумажных иенах. После таких заявлений 24 февраля 1934 г. шестеро арестованных советских сотрудников были освобождены, уволены с работы и 16-17 марта выехали в СССР.
После этого переговоры возобновились. Для выяснения реальных взглядов японской стороны на приобретение КВЖД советские разведорганы задействовали даже находящегося в Токио Р. Зорге, потребовав от него информации по данному вопросу. Вскоре советская сторона пошла на дальнейшие уступки и вместо первоначальной суммы предложила меньше трети — 67,5 млн руб. (200 млн иен), причем соглашалась получить половину деньгами, а половину товарами. Япония обошла молчанием советское предложение и продолжала устанавливать на КВЖД свои порядки, зная, что дорога уже фактически в ее руках. В качестве акций давления на СССР усилился террор маньчжурских и японских властей на КВЖД (аресты, грабежи и даже убийства сотрудников КВЖД, пленение служащих дороги и их семей). В протесте от 5 октября 1934 г. Юренева Хирота указывалось, что «за последние 8 месяцев ранено 2 японских солдата, советских граждан — убито 10, ранено — 159, уведено в плен — 40, ограблено 13». Более того, отмечалось, что советские арестованные содержатся в тюрьмах в ужасных условиях, многие умерли от пыток. Советское правительство снизило сумму до 140 млн иен и предложило Японии уплатить одну треть деньгами, а остальное товарами. Только после того, как советская сторона пошла на нужные Японии уступки на переговорах в Токио, в феврале 1935 г. 74 советских гражданина были освобождены из харбинской тюрьмы и в конце марта 68 человек — на станции Пограничная945.
Через полтора года после первого предложения Москвы Япония наконец согласилась приобрести КВЖД за 140 млн иен (в четыре раза меньше первоначальной суммы, предложенной советской стороной), не считая 30 млн


Глава 3. Советская разведка в Китае
349
иен на выплату уволенным служащим. Подписанное вскоре соглашение можно однозначно оценить как невыгодное ни для СССР, ни для советских служащих дороги. Цена, полученная Москвой, была смехотворно низкой по сравнению с реальными затратами России на строительство дороги.
Что представляла из себя КВЖД? Сама дорога — это прежде всего 1726,51 км хорошо обустроенного железнодорожного пути с 75 станциями и 112 разъездами. Этот километраж складывался из протяженности всех трех главных линий дороги и внутреннего сообщения по Харбину. «Имея своим центром Харбин (станция Харбин-Центральный), — пишет известный российский историк харбинец Г.В. Мелихов, — дорога расходилась отсюда тремя Линиями: Западной (Харбин — г. Маньчжурия) с выходом на территорию России и соединение с Читинской ж.д. — протяженностью 934,72 км; Востог- ной (Харбин — ст. Пограничная), где она смыкалась с Уссурийской ж.д. и выходила на Владивосток, протяженностью 549,96 км; и самой короткой — Южной (Харбин — Куаньчэннцы), где она имела соединение с Южно-Маньчжурской железной дорогой, принадлежащей Японии, и выходила на порт Дайрен (Дальний, Далянь), протяженностью всего 238,45 км. К ним надо добавить еще 4,27 км внутригородской линии (Харбин — Центральный — Харбин — Пристань)»946.
КВЖД была крупнейшим русским предприятием в Маньчжурии; она имела самый большой в крае речной флот и лесные концессии.
Громадное имущество дороги, созданное за 22 года ее практической деятельности (жилые и служебные помещения, главные механические мастерские, которые имели паровозосборочный, котельный, механический, кузнечно-литейный, вагонно-пассажирский, вагонно-товарный цеха, склады, великолепные здания управления и правления, культурные учреждения, школы, больницы, заводы, телеграфная, телефонная, электрическая и испытательная станции, лесопильный завод, автоматическая городская телефонная сеть, мощная типография, печатавшая литературу на пяти языках, метеорологическая станция, библиотека и многое другое), досталось правительству Маньчжоу-го, по сути, задаром.
23 марта 1935 г. в Токио было подписано Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Маньчжоу-го об уступке Маньч- жоу-го прав Союза Советских Социалистических Республик в отношении Китайской Восточной железной дороги (Северо-Маньчжурской железной дороги). Соглашение состояло из 14 статей, весьма подробно регламентировавших порядок передачи дороги, выплаты выкупной суммы и поставок товаров. В соглашении ничего не говорилось о праве собственности СССР на КВЖД — употреблялась общая формулировка «все права», которые СССР уступает за сумму в 140 млн иен правительству Маньчжоу-го947.


350
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
На основании секретного приказа, поступившего из Токио, в 1936 г. в Харбине был создан и размещен секретный отряд № 731. Однако позднее он был выведен за пределы многолюдного Харбина, где было довольно много ненужных «глаз» в лице шпионов и разведчиков различных стран, представителей дипломатических миссий и консульств. В 20 км от Харбина вблизи станции Пинфань к 1939 г. был отстроен целый военный городок, получивший название «Лагерь Хогоин» («Приют») (носивший, казалось бы, безобидное официальное название «Управление водоснабжения и профилактики Квантунской армии»), в котором и был размещен секретный отряд № 731. Там имелись многочисленные научно-исследовательские лаборатории и различные службы, где шла подготовка к практическому применению бактериологического оружия. Отряд был оснащен специальным оборудованием для культивирования чумных и тифозных бактерий, бактерий сибирской язвы, брюшного тифа, паратифа, дизентерии и холеры. Проверка эффективности изготовляемых образцов бактериологического оружия и изыскание способов лечения эпидемических заболеваний в этом «Приюте» велись путем производства опытов над живыми людьми.
Вокруг этого лагеря «Приют» была создана запретная зона. Отряд имел свою собственную авиационную часть, а на станции Аньда — испытательный полигон, на котором проводились испытания действия различных бактерий на живых людях в полевых условиях. К примеру, заключенных привязывали к столбам в 5 м один от другого, в метрах в пятидесяти от них с помощью электрического тока взрывалась осколочная бомба. Заключенные были ранены осколками этой бомбы и одновременно заражены бактериями сибирской язвы. Опыт заражения бактериями чумы производился посредством взрыва баллона, помещенного в 10 м от привязанных к столбам подопытных людей. Там же производили опыты по заражению газовой гангреной, после чего заключенные умирали в недельный срок в тяжелых мучениях.
В лагере, кроме комнат для лабораторий, имелась тюрьма, рассчитанная на 200-300 человек (иногда число заключенных китайцев, русских и других иностранцев, женщин и мужчин, достигало 400 человек и более), где содержались заключенные, или, как их условно называли, «бревна», над которыми производились различные опыты. Камеры находились во внутреннем корпусе, окна которого были заколочены, а двери выходили в коридор. Все узники были закованы в ножные кандалы. Из заключенных русских большинство составляли перебежчики из Советского Союза и советские граждане, задержанные японскими пограничниками и полицейскими отрядами на территории Маньчжурии.
Другой засекреченный отряд, известный под номером 100, был создан в районе местечка Могатон, в 10 км южнее города Чанчунь. Он также располагал специальным оборудованием и различными службами.


Глава 3. Советская разведка в Китае
351
Доставка в эти отряды людей, предназначенных для бактериологических опытов, называлась «особой отправкой» (Токуй-Ацукаи).
В лагерь Пинфань отправлялись лица следующих категорий: обвиняемые в шпионаже в пользу иностранных государств или причастных к иностранным разведкам, главным образом граждане СССР либо перебежчики из Советского Союза; хунхузы, под широкое определение которых подпадали вообще все китайские граждане, не признававшие японскую власть; иностранцы, обвиненные в антияпонских настроениях; преступники-рецидивисты; «идеологические преступники», т.е. лица, связанные с националистическим движением в Китае, и все те, кто подозревался в ведении «коммунистической подрывной работы». Под последнюю категорию, понятное дело, легко мог подпасть любой человек, в той или иной мере недовольный политикой японцев.
Любопытно, что после побега летом 1938 г. во время хасанских событий из СССР в Маньчжурию главы дальневосточного отдела госбезопасности Люшкова948 туда же бежала большая группа советских сотрудников дальневосточных отделов госбезопасности (по японским, несомненно, преувеличенным сведениям более 300 человек949), которые спасались от сталинских чисток и репрессий партийного аппарата. Они были приняты японскими властями, тщательно проинтервьюированы, пропущены через японскую разведку, выудившую у них все, что ей было нужно, и затем отправлены в лагерь Пиньфань, где и были ликвидированы.
Отправкой заключенных в лагерь Пинфань ведала харбинская военная миссия. Сопровождали заключенных обычно японские жандармы.
Живым из лагеря никто не выходил. Так как исследования велись главным образом с целью изучения способа увеличения токсичности смертоносных бактерий различных инфекционных заболеваний и применения их на живых людях, заключенных подвергали заражению, изучали процесс болезни, лечили, пробуя различные методы. Подопытных нормально кормили, и если они выздоравливали — это их не спасало от повторных опытов; их подвергали другим видам заражения до тех пор, пока они не умирали от заражения.
Над заключенными производились также опыты по обмораживанию при низких температурах либо на дворе отряда, либо в специально устроенных помещениях. Подопытных выводили в теплой одежде, закованных в ножные кандалы, оголяли им руки и ноги, опускали в воду, после чего выставляли на ветер или под вентилятор для ускорения обмораживания. Время от времени производивший опыт ударял по обмороженным рукам и ногам палочкой, чтобы по звуку убедиться в степени обмораживания. Затем подопытных вели в комнату и заставляли опускать конечности в теплую воду, температура которой постепенно повышалась. Не случайно поэтому среди заключенных в лагере Хогоин было немало людей с ампутированными конечностями, с об¬


352
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
наженными костями рук и ног, с гангренозными конечностями. Трупы умерших сжигались в собственном крематории отряда. Тех, кто был уже ни на что не годен, обессилев от опытов, травили ядом или расстреливали.
Пытаясь скрыть свои преступления от мировой общественности перед самым концом Второй мировой войны, японские отряды по созданию бактериологического оружия упразднили, а личный состав их был эвакуирован в Корею. 11-12 августа 1945 г., чтобы не оставить за собой улик, японцами были сожжены все служебные и жилые помещения, высококлассные лаборатории, камеры заключенных, ценное оборудование и т.д. Однако существование японского бактериологического лагеря «Приют» и отряда № 731 было подтверждено позднее многими бывшими заключенными, которым чудом удалось выжить.
Напряженность в отношениях между Японией и СССР еще больше возросла после заключения в августе 1937 г. Советско-китайского договора о ненападении. Этот период ознаменовался крупными военными авантюрами Токио, осуществляемыми с территории Маньчжоу-го, прежде всего необъявленной войной на Халхин-Голе в мае-сентябре 1939 г.
Японцы потеряли там 22 тыс. убитыми и много десятков тысяч ранеными950.
О подготовке этой крупной провокации со стороны Японии Центр был извещен сообщениями Р. Зорге из Японии еще четыре месяца назад. К примеру, в шифровке от 23 января 1939 г. начальнику 5-го управления РККА от Рамзая говорилось: «Майор Шолль сообщил послу Отт (германский посол в Японии. — В.У) о растущем мнении в генеральном штабе за действия в северном направлении и ускорении армейских групп в Маньчжурии. Он считает, что это указывает на новую подготовку против СССР. На это же отклонение в политике также указывает тревога по рыболовному вопросу. Даже иностранцы всех наций считают, что на севере что-то должно случиться. Но я и другие думаем, что это не означает подготовку войны с СССР, так как японцы не в состоянии затевать войну сейчас, когда они с трудом удерживаются в Китае.
Я полагаю, что японцы весной пойдут на военные провокации, которые приведут к частным инцидентам. Это будет сделано для того, чтобы отвлечь радикальные группы от войны в Китае, что диктуется необходимостью противодействия с той целью, чтобы не показать своей слабости»951.
Однако отпор, который получила японская военщина, позволил сохранить независимость МНР и заставил японское руководство отложить планы «экспансии на север» против Советского Союза.
В 1936 г. Коминтерн поручает трем своим представителям отправиться в Нанкин на переговоры с Гоминьданом. В составе трех едут Ван Мин, Кан


Глава 3. Советская разведка в Китае
353
Шэн и Пань Ханьнянь952. Пань Ханьянь в 1936 г. практически был связным Коминтерна, доставляя документы из Москвы в Шанхай, Сянган, Сиань, Ба- оань и обратно, он встречался с Сун Цинлин, с послом Гоминьдана в Москве, с людьми Чэнь Лифу, с Чжан Сюэляном. Участовал в 1936 г. в «сианьском инциденте», являясь помощником Чжоу Эньлая и одним из важных исполнителей мирного разрешения «сианьского конфликта». Он вел вместе с Чжоу Эньлаем переговоры с Чан Кайши953.
В 1935 г. Юй Сюсун был направлен на работу в Синьцзян под псевдонимом Ван Шоучэна.
Работа в Синьцзяне
Гражданская война в России привела к тому, что новые взаимоотношения с Синьцзяном смогли быть восстановлены только в 1921 г.
Прекращение вывоза в Россию продуктов земледелия и скотоводства за предшествующие годы означало полную потерю рынка сбыта и крайне болезненно отозвалось на положении населения и всей экономики Синьцзяна. Все виды сырья, за исключением самых ценных и транспортабельных, а следовательно, выдерживающих высокую стоимость фрахта при перевозке в восточные провинции Китая или Индию, крайне обесценивались. В то же время цены на промышленные товары возросли во много раз. Производители в таких условиях вынуждены были возвращаться к натуральному хозяйству и даже прекратить производство сырья; так, скотоводы прекратили стрижку овец, сушку кож и сбор кишок, крестьяне вынуждены были сократить посевы хлопчатника и сбор фруктов. Все это оказало сильное влияние на всю хозяйственную жизнь провинции. Домашнее ремесло, вытесненное ранее промышленными товарами, поступающими из России, вновь широко распространилось по провинции. Резко возросла эксплуатация местного населения: правящая верхушка и туземные феодалы, потерявшие с прекращением торговли с Россией значительную часть своих доходов, стали компенсировать их таким путем.
Прекращение связей с Россией создавало определенные условия для развития торговли с восточными провинциями страны и Индией. Бывший английский генеральный консул в Кашгаре Скрейн в своей книге «Китайская Центральная Азия», изданной в 1930-х годах, писал: «Я убедился, что, несмотря на все трудности сообщения, между Индией и Китайским Туркестаном ведется довольно бойкая торговля на длинной и трудной дороге через Лех. В оазисах Таримского бассейна постоянно или временно проживает значительное число индийских жителей... Кроме того, колонии британских подданных мусульман можно встретить почти во всех округах»954. Однако тор¬


354
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
говля Индии с Синьцзяном из-за трудностей в пути и дороговизне перевозок грузов не могла достигнуть размеров русско-синьцзянской торговли и компенсировать для Синьцзяна потерю русского рынка.
Китайский торгово-ростовщический капитал прилагал все усилия для того, чтобы значительно увеличить объем торговли с Синьцзяном, но огромная стоимость фрахта явилась серьезным тормозом для развития торговли. Вывоз массовых видов сырья — овечьей шерсти, кожсырья, хлопка, не говоря уже о живом скоте, вообще оказался невозможным. Китайским фирмам удалось наладить только закупку небольшого количества ценных товаров — пушнины и кишок. В области торговли этими товарами с ними конкурировали иностранные фирмы — английские, немецкие, американские, монополизировавшие торговлю этими товарами в Китае и открывшие свои отделения в Синьцзяне.
Вслед за этими фирмами усиленное внимание к Синьцзяну начинают проявлять правительства империалистических держав, в первую очередь Япония и Германия. Район начинают усиленно посещать всевозможные исследователи, путешественники и целые экспедиции. Среди них, например, экспедиция японской военной миссии во главе с полковником Карита, посетившая район в 1918-1920 гг. и усиленно интересовавшаяся его естественными богатствами, научные экспедиции английского археолога Ауреля Стейна, производившего топографическую съемку местности на границах Синьцзяна с Индией и Советским Союзом, и шведского путешественника Свен Гедина. Не хотели отставать в этом Италия и Франция. Последняя под видом рекламной экспедиции автомобильной фирмы «Ситроен» организовала крупную экспедицию, изучавшую пути сообщения, экономику и политическое положение района. Газета «Тяньшань жибао» в Урумчи в номере от 10 апреля 1933 г. писала о том, что сэр Аурель Стейн, ездивший по Синьцзяну под видом археологических изысканий, фактически занимался шпионской деятельностью, в силу чего китайские власти вынуждены были его выслать955. Генеральный консул Англии в Синьцзяне, упоминавшийся Скрайн, без стеснения говорил о том, что подобно Стейну он производил по его просьбе съемки местностей, лежащих на подступе к Памиру956.
За десятилетний период с 1920 по 1930 г. Синьцзян посетило около 10 различных иностранных экспедиций. Япония, а в последующем и Германия интересовались Синьцзяном как плацдармом для нападения на южные республики Советского Союза. Особенно активную политику в Синьцзяне после 1917 г. развила Англия, стремившаяся вновь укрепить свое влияние в Кашга- рии. Итак, уже в начале 30-х годов Англия и Япония рассматривали богатый полезными ископаемыми Синьцзян как плацдарм для борьбы с СССР.
Наряду с экономическим проникновением английские круги стремились превратить Синьцзян в базу антисоветской деятельности на территории


Глава 3. Советская разведка в Китае
355
Средней Азии. Они учитывыали, что там укрывались бежавшие из СССР оппозиционеры, прежде всего басмачи, периодически совершавшие набеги на пограничные населенные пункты советских среднеазиатских республик и Казахстана, которые можно было бы активно использовать в своих целях.
Для поддержки басмаческой контрреволюции в этом регионе и имея задачу организовать здесь автономный туркестанский султанат под протекторатом Англии, в Кашгар прибыла миссия полковника Бэйля, направлявшегося отсюда в Ташкент. В Кашгаре находилось английское генеральное консульство во главе с консулом Эссертоном, которого позднее сменил Скрайн.
Белогвардейская и басмаческая контрреволюция в Средней Азии была разгромлена Красной армией под руководством Фрунзе и Куйбышева. Но кашгарское английское консульство еще долгое время продолжало оставаться центром антисоветской деятельности в советской Средней Азии.
Империалистические страны в этот период усиленно создавали свою агентуру, используя для этих целей как китайскую правящую верхушку, так и туземные феодальные круги. Они выжидали здесь благоприятную ситуацию для создания государства, не подчиненного Китаю, которое могло бы быть использовано в качестве военного плацдарма против СССР. Такой случай представился и был реализован в 1930-1933 гг.
27 мая 1920 г. представители Синьцзяна в лице илийского губернатора и представители РСФСР подписали в Кульдже протокол о восстановлении торговли и возвращении беженцев. Вслед за Илийским округом возобновлял торговлю с Россией и Тарбагатайский округ. В Синьцзян прибыла торговая делегация РСФСР для ведения переговоров о закупке больших партий сырья для советской легкой промышленности. Торговые обороты начинали расти, особенно с введением в СССР нэпа и допуском восточных купцов, в том числе синьцзянских, на внутренний советский рынок. Торговля росла небывалыми темпами и к 1928 г. не только достигла дореволюционного уровня, но и превзошла его, в то время как торговля Синьцзяна с восточными провинциями Китая и Индией, несмотря на все попытки искусственно поддерживать ее, катастрофически сокращалась.
Характерно, что когда в 1929 г., после инцидента на КВЖД, произошел разрыв отношений между СССР и Китаем, центральное правительство Китая в Нанкине направило в Синьцзян телеграмму с указанием отозвать все пять китайских консульств с советской территории Средней Азии и Казахстана. Но Советское правительство и синьцзянские власти решили проигнорировать данную инструкцию, несмотря на официальный разрыв между Москвой и Нанкином.
С развитием торговли с СССР постепенно восстанавливалось и развивалось народное хозяйство Синьцзяна, улучшался жизненный уровень населе¬


356
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ния. Генерал-губернатор Синьцзяна Ян Цзэнсинь, понимавший значение торговли с Советской Россией, добивался ее развития, допускал на свою территорию советские торговые организации и содействовал их операциям. Это вызывало недовольство со стороны чиновничьих и купеческих групп, заинтересованных в торговле с восточными провинциями Китая. Они, задавшись целью воспрепятствовать развитию торговли Синьцзяна с СССР, организовали заговор с целью свержения правительства Янь Цзэнсиня. Международная обстановка, сложившаяся после переворота Чан Кайши в 1927 г. и разрыва отношений Нанкинским правительством с СССР, способствовала этому. Гоминьдановские войска, расположенные в провинциях Ганьсу, Суйюань, оказывали давление на китайскую правящую верхушку в Синьцзяне, стремясь заставить ее прекратить торговые и дипломатические отношения с СССР, которые продолжали поддерживаться в прежнем масштабе. Получив поддержку Нанкина, заговорщики организовали переворот и в 1928 г. убили Ян Цзэнсиня. На смену пришло новое правительство во главе с бывшим комиссаром финансов Цзинь Шужэном, созданное из сторонников сокращения торговли с СССР и развития торговли с метрополией.
Новое правительство сразу же начало проводить в экономической области политику ограничения торговли с СССР и всемерного развития торговли с восточными провинциями и Индией, а в политической области — политику, направленную на свертывание и обострение отношений с СССР957. В области внутренней политики Цзинь взял курс на ограничение самостоятельности местных национальностей, уничтожение их специфической системы управления и усиление их эксплуатации со стороны китайского административного аппарата.
Гибельность этой политики сказалась очень скоро. Свертывание торговли с СССР, введение всевозможных ограничений в работе советских торговых организаций вновь обострили экономическое положение в районе, вызвали резкое недовольство коренного населения.
С целью укрепления своего режима Цзинь Шужэнь приступил к увеличению численности подчиненных ему войск. Для этого он объявил рекрутский набор из числа преданных ему китайцев — выходцев из Ганьсу, откуда он сам был родом. Одновременно он резко повысил жалование, получаемое солдатами. Для покрытия увеличившихся расходов на армию Цзинь пошел по линии выпуска не обеспеченных валютным или золотым запасами местных бумажных денег958. Неизбежное обесценивание этих денег привело к быстрому росту цен на товары и соответствующему ухудшению жизненного уровня населения. Не ограничиваясь этим, Цзинь увеличил налоги и ввел государственную монополию на ряд наиболее ценных товаров. Все это вызвало острое недовольство населения, не только коренного, но и китайского. В районе все высшие посты заняли родственники Цзиня и его земляки, что привело к ши¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
357
рокому росту коррупции в форме продажи должностей за взятки, незаконных поборов с населения. Резкое сокращение торговли с СССР сильно ударило по интересам местного населения, так как это привело к росту цен на товары первой необходимости, завозимые ранее из СССР (ткани, сахар), и падение цен на сырьевые товары, ранее ввозимые в СССР (шерсть, кожи, скот, хлопок). Недовольство коренного населения, особенно уйгурского, усугублялось предпринятыми Цзинем мерами по переселению китайского населения из Ганьсу. Для обеспечения его землей уйгурские крестьяне сгонялись с обрабатываемых ими десятилетиями земель.
Китайские чиновники, тесно связанные с Цзинем, осуществляли над уйгурами всевозможные насилия — оскорбляли их религиозные чувства, принуждали уйгурских женщин к сожительству. Накопившееся недовольство произволом администрации Цзинь Шужэня привело к вооруженному восстанию уйгурского населения в самом восточном районе Синьцзяна — в Хами. Здесь правил местный уйгурский феодал — князь Шамахсуд. Воспользовавшись его смертью в марте 1930 г., китайские власти отказались передать наследование его сыну Насиру, разделили княжество Хами на три уезда, поставили во главе их китайских чиновников и объявили, что налоги с крестьян будут взиматься уездными властями. В район Хами были переселены китайские крестьяне из провинции Ганьсу. Им были переданы залежные пахотные земли, принадлежавшие уйгурам. Все обращения уйгурских крестьян к провинциальному правительству с просьбами об отмене этих мер остались без ответа. Непосредственным поводом для восстания явился факт изнасилования китайским командиром роты в местечке Сяобао уйгурской девушки. Возмущенные жители местечка истребили всю роту. Приближенные умершего князя, стремясь восстановить свои права, способствовали распространению восстания на другие пункты района Хами. Посланные на подавление восстания китайские войска попали в засаду. Хаджинияз (он же Хаджда Нияз) — офицер из охраны умершего князя (по некоторым данным, он в 20-х годах учился в КУТВе, а затем, примкнув к подпольной уйгурской организации, вернулся по ее заданию в Синьцзян), управляющий хозяйством Хамийского княжества, в апреле 1931 г. поднял восстание уйгур в Хами. Основными причинами восстания были: ухудшение положения крестьян в связи с тяжелыми налогами, падением цен на продукты сельского хозяйства и повышением цен на промышленные товары; ликвидация автономии Хамийского княжества китайскими властями. Поводом к выступлению явилось принуждение китайским уездным начальником уйгурской девушки выйти за него замуж. Толпа в 200-300 крестьян, вооружившись чем попало, ворвалась в здание уездного правления, убила уездного начальника и 30 солдат, захватила оружие. Китайский гарнизон был перебит. Это явилось началом всеобщего выступления угнетенных народов Синьцзяна. Хад-


358
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
жинияз стал признанным руководителем восстания. Он отказался выполнить требования китайских властей о капитуляции и сам потребовал ликвидации китайских уездов, восстановления прежнего автономного статуса района. Вслед за уйгурами Хами подняли восстание и баркульские казахи, перерезав дорогу, соединявшую Хами с Турфаном.
Учитывая превосходство китайских войск, сконцентрированных Цзинь Шужэнем в районе Урумчи, повстанцы решили обратиться за помощью к командующему дунганскими войсками в провинции Ганьсу Ма Чжунъину, войска которого дислоцировались в Цзюцюани. Отряд в 800 закаленных в боях солдат двинулся на Хами и подверг его длительной осаде. Все попытки администрации Цзиня с помощью войск из Урумчи и Кульжди разбить отряд Ма оказались бесплодными. Нанеся поражение ряду частей Цзиня, Ма Чжунъин захватил много вооружения и увеличил численность своих войск, но китайские войска в конце концов достигли Хами и сняли осаду.
После этого Хаджинияз со своими повстанцами отступил в горы Даошань. Отряд Ма также отступил на восток. К нему присоединился заместитель Хад- жинияза Юлбарс со своим отрядом. Весной 1932 г. руководители уйгурских повстанцев командующим избрали Хаджинияза959.
Хаджинияз получал помощь оружием и другим военным снаряжением из- за границы. Впоследствии, будучи привлеченным к суду за связи с империалистами, Хаджинияз всячески пытался убедить провинциальные власти в том, что никаких связей с японским империализмом он не имел, а оружие получал якобы из Монголии. Оружие, передаваемое Хаджиниязу, было английского происхождения и доставлялось на границу Синьцзяна на грузовиках. Известно, что в раздувании повстанческого движения в Синьцзяне была заинтересована Япония, рассчитывавшая, как и Англия, создать в районе марионеточное мусульманское государство (наподобие Маньчжоу-го) и полностью изолировать Китай от СССР.
Связи Ма Чжунъина с японской разведкой подтверждаются многими источниками. Так, по данным Бурхана, японские военные власти в Тяньцзине в период событий в Хами направили в отряд Ма Чжунъина своего агента Да Сичжуна960. В Японии находился потомок турецких султанов Абдул Керим, прочившийся на трон в Синьцзяне, а также издавались пантюркистские газеты, ратовавшие за отделение Синьцзяна от Китая и образование там исламского государства. По словам Бурхана, «если бы Ма Чжунъин при поддержке Японии захватил власть в Синьцзяне, советская Средняя Азия оказалась бы под угрозой»961.
В апреле 1933 г. в ходе военных действий против уйгурских повстанцев и дунганских войск в китайской администрации произошел переворот. Цзинь Шужэнь был свергнут с поста губернатора, и его место занял выходец из Маньчжурии, командующий дунбэйскими войсками Шэн Шицай.


Глава 3. Советская разведка в Китае
359
Итак, неспособность Цзинь Шужэня справиться с создавшейся ситуацией была использована одним из его подчиненных, генералом Шэн Шицаем962, занимавшим должность начальника штаба Синьцзянского военного округа. Хитрый, коварный политик Шэн Шицай стремился к тому, чтобы стать довольно независимым правителем Синьцзяна, как были те, кого он сменил. Опираясь на прибывшие маньчжурские войска, с которыми Шэн Шицай имел неплохие связи (в заговоре участвовала группа чиновников китайской администрации во главе с Тао Минюанем, Ли Сяотянем и Чэнь Чжуном с использованием дунбэйских частей и русских белоэмигрантов), так как он был уроженцем Маньчжурии и знал часть офицеров, он 12 апреля 1933 г. и произвел переворот в Урумчи.
Учитывая внутриполитическую обстановку в Китае в целом, плохое состояние советско-китайских отношений, правительство СССР, руководствуясь соображениями безопасности своих границ, а также интересами освободительного движения китайского народа, вынуждено было обратить особое внимание на положение в Синьцзяне и установить с администрацией провинции дружеские отношения. Синьцзянское руководство тоже хотело быть более независимым от центра.
Москве было известно, что в конце 20-х - первой половине 30-х годов в провинции велась затяжная вооруженная борьба за независимый Синьцзян. За политическое господство боролась мусульманская верхушка (уйгур и дунган). Лидеры этих группировок использовали недовольство местного населения их чрезвычайно тяжелым экономическим положением, поднимая крестьян на национальные восстания.
Бывший генконсул СССР в Синьцзяне М.А. Дорф (псевдоним Немченко) в письме от 25 ноября 1932 г. сотруднику ИККИ Г.И. Сафарову, так оценивал там положение: «При определении лозунгов развивающегося движения в СИНЬЦЗЯНЕ нужно иметь в виду следующее:
1) что империалисты пытаются использовать национальное движение в интервенционистских целях;
2) что феодально-клерикальная верхушка стремится овладеть национальным движением, возглавить его, выдвигая религиозные и панисламистские лозунги и национальные шовинистические лозунги, натравливая национальности друг на друга, при сохранении в неприкосновенности всей системы феодально-крепостнической эксплуатации;
3) что часть революционной интеллигенции плетется в хвосте феодального руководства;
4) что в С[инь]ц[зяне] нет революционной партии, которая могла бы в настоящий момент возглавить движение;


360
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
5) основные национальности, о которых может в данном случае идти речь, — уйгуры, монголы, маньчжуры, дунгане, киргизы — находятся на разных ступенях развития;
6) рост аграрных конфликтов за последние годы на почве непрерывно ухудшающегося положения трудящихся масс и развития феодально-крепостнической эксплуатации.
Прежде всего, необходимо поставить вопрос о создании народно-революционной партии, руководящей национальным движением в целом»963.
Далее он рекомендовал временно использовать одних ханов, которые готовы помочь движению, физически уничтожить других, которые ведут активную борьбу с революционным движением и запятнали себя предательством национальных интересов, и нейтрализовать третьих.
В Москве отслеживали публикации о Синьцзяне, в которых часто обращалось внимание на то, что восстания инспирировались мировыми державами. Видный американский дипломат, разведчик и ученый, специализирующийся по истории советско-китайских отношений, Э.О. Клабб, например, отмечал, что Япония планировала сделать Синьцзян своей опорной базой для наступления на СССР. В других сообщениях говорилось, что Англия вынашивает планы создания в Синьцзяне буферного мусульманского государства в целях «предупреждения русской агрессии на юге»964. 8 апреля 1934 г. французская газета «Эль Нувель» также делала вывод, что «инсценировка “пантюркистско- го движения” в Синьцзяне — результат деятельности “британских и японских агентов”». Эти взгляды подтверждались материалами, добытыми советскими разведывательными органами в Китае. Так, советскими резидентурами в Синьцзяне были добыты агентурные материалы о поддержке Токио дунганских сепаратистов генералов братьев Ма, ориентировавшихся на Японию и стремившихся создать в регионе «великое дунганское государство северо-запада»965.
Американский еженедельник «Нью рипаблик» в 1934 г. в статье, посвященной положению в Синьцзяне, довольно откровенно писал: «Считают установленным, что японцы посылают деньги и оружие мусульманским северным племенам, что же касается южных мусульман, то на основании веских данных выдвинуто обвинение, что южные повстанцы вооружены британскими винтовками и получают непосредственные директивы от английских агентов в Кашгаре»966. Советский дипломат В.И. Иваненко, работавший в 1940- 1943 гг. в Синьцзяне, считал, что «лозунг “Уйгуристан” родился в недрах английской разведки»967.
В Советском Союзе ведомства, занимавшиеся внешней политикой, и отдельные руководители Коминтерна имели две противоположные точки зрения: 1) надо поддерживать в Синьцзяне официальные китайские власти; 2) на¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
361
до поддерживать национальные восстания. Победила первая точка зрения, исходившая из прагматических соображений. Это видно из секретной справки, подготовленной для правительства начальником IV разведывательного управления РККА Я.К. Берзиным: «Дальнейшее развитие повстанческого движения может привести к уничтожению китайской власти в Синьцзяне и попыткам создания мусульманского государства. Необходимо иметь при этом в виду, что эти попытки неизбежно приведут к длительной национальной борьбе за автономии (казахские, монгольские, киргизские, дунганские, уйгурские), причем не исключена борьба за автономию и среди самих уйгур — между Хота- ном и Кашгаром. Подобная обстановка будет широко использована англичанами для расширения своего влияния в Синьцзяне и создания угрозы нашим границам»968.
Активное вмешательство в синьцзянские события зарубежных сил, как считали в Москве, и все более четко обозначавшийся у некоторых предводителей восстания, якобы под влиянием этих сил антисоветизм заставляли советскую сторону не только внимательно отслеживать события, но и прорабатывать меры, которые могли бы защитить в этих обстоятельствах интересы СССР в соседней с нашей границей провинции.
В 1932 г. двухтысячные войска мусульманского лидера и военного правителя Ганьсу, дунганина Ма Чжунъина, где находились японские, английские и турецкие инструкторы, оккупировали Синьцзян и объединились с уйгурскими местными частями. Представителю китайского правительства в Синьцзяне Цзинь Шужэню к концу 1932 г. подчинялись в Синьцзяне лишь его столица Урумчи и отдельный Тарбагатайский округ.
Зимой 1932-1933 гг., когда войска Ма Чжунъина и уйгурские повстанцы осадили столицу Синьцзяна Урумчи (Дихуа), Советский Союз предпринял акцию, которая в буквальном смысле спасла китайские власти в этой провинции от разгрома.
27 сентября 1932 г. «Армия спасения Родины» под командованием генерала Су Бинвэня, распложенная в северо-западной части Маньчжурии, выступила против японских войск и властей Маньчжоу-го. Японцам удалось подавить выступление. Войска Су Биньвэня 5 декабря 1932 г. под натиском японских военных частей, оккупировавших Маньчжурию, были вытеснены на территорию СССР.
Вот как это событие характеризовалось в справке ОГПУ от 5 декабря 1932 г.: «В г. Маньчжурия в ночь на 5 декабря 1932 г. генерал Су Бен-вен с частью своих войск, несмотря на протест администрации Забайкальской железной дороги, сломали замки стрелок и под угрозой оружия начали отправлять эшелоны в направлении нашей территории — ст. Отпор.
В 21 час. 30 мин. 4 декабря 1932 г. генерал Су Бен-вен самовольно, без нашего согласия, со своим штабом и группой войск в 26 вагонах переехал


362
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
границу на нашу территорию, на наше предложение вернуться на территорию Китая ответил отказом и, не ожидая предложения о разоружении, начал разоружаться. Штаб генерала Су Бен-вена и пришедшая с ним группа войск нами разоружены и интернированы...
В 24 час. того же дня на ст. Отпор прибыл поезд с разным грузом, повозками и автомашинами, перешла на нашу территорию пешим порядком группа войск около 300 чел., которые были разоружены и интернированы.
Всего за период с 4 по 5 декабря 1932 г. разоружено и интернировано 4009 чел., в том числе: генералов — 11, полковников — 17, подполковников - 75, майоров — 158, поручиков — 54; подпоручиков — 82, прапорщиков — 18, солдат — 2400 (из них 71 раненый), железнодорожных служащих — 18, женщин — 347, детей — 306, частных — 195, студентов — 19, гражданских чиновников — 6»969.
В переданном консульству СССР в г. Маньчжурия письме Су Бинвэнь сообщал Советскому правительству, что «вынужден отступить на советскую территорию, разоружился добровольно и просит Советское правительство разрешить всем эвакуироваться через СССР в Китай»970.
Итак, всего на территорию СССР перешли 2890971 военных и 1200 гражданских лиц (в том числе женщины и дети), итого более 4 тыс. человек972. В их составе был и будущий военный губернатор Синьцзяна Шэн Шицай973. Все интернированные в основном содержались в районе Томска. В начале января 1933 г. из Маньчжурии перешли еще 5 тыс. китайцев с генералами Ли Ду и Вань Дэминем974.
Японцы потребовали выдать генерала Су Бинвэня и его армию японским военным властям. Л.М. Карахан от имени правительства СССР им отказал и выразил возмущение подобной просьбой Токио, напомнив, что СССР никогда не требовал выдачи «десятков тысяч вооруженных белогвардейцев, борющихся на территории Маньчжоу-го против СССР»975. Генерал был приглашен в Москву, где на железнодорожном вокзале была устроена торжественная встреча.
Сначала предполагалось осуществить возвращение интернированных лиц на родину на Дальнем Востоке (гражданских лиц пароходом через Владивосток). Но после возникновения критической ситуации в Синьцзяне эти планы были изменены. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «Во изменение ранее принятого решения... разрешить интернированных китайцев эвакуировать в Синьцзян». Этой переброской более 3 тыс. интернированных солдат и офицеров с Дальнего Востока в Синьцзян на советско-китайской границе в феврале-марте 1932 г. по указаниям из Москвы занимался Цзи Чжи, выполняя роль переводчика и связного976. Генерал Су Бинвэнь выехал в Китай через Европу.
Вот как рассматривал в это время Синьцзян Коминтерн.


Глава 3. Советская разведка в Китае
363
«Особое место, с точки зрения национального вопроса, занимает Синьцзян — провинция, являющаяся китайской колонией, управляемая военнофеодальными методами грабежа и эксплуатации, в то время как по своему удельному весу китайцы представляют лишь незначительное меньшинство населения, — говорилось в апрельском 1933 г. Проекте Восточного лендер- секретариата ИККИ по национальному вопросу. — Основные национальности Синьцзяна — уйгуры (почти 2/3 населения), монголы, киргизы, дунгане, маньчжуры. Этот многонациональный состав населения, находящийся на разных ступенях развития, используется господствующей колонизаторской группой для разжигания национальной розни, натравливания народов друг на друга. Усиление китайского гнета, все большая активизация империалистов, в первую очередь английских и японских, стремящихся превратить Синьцзян в свою колонию и в плацдарм для борьбы против СССР, структурный кризис, усиливаемый мировым экономическим кризисом, и рост туземной крепостнической эксплуатации и кабалы неимоверно усиливают тяжелое положение трудящихся масс, стихийно ищущих революционного выхода из кризиса»977.
На повестку дня в Коминтерне был поставлен вопрос о работе в Синьцзяне, с которым 28 апреля 1933 г. выступил бывший (1928-1930) генконсул СССР в Урумчи, референт Дальневосточной секции Восточного секретариата ИККИ М.А. Дорф (псевдоним Немченко). Решили «начать разработку программы действия для Синьцзяна», «признать целесообразным посылку группы синьцзянских товарищей с информационными целями, а также для установления связи с повстанческими организациями, наиболее передовыми революционными элементами и крестьянством»978. За организацию группы отвечали Миф, Котельников и Дорф.
Неспособность представителя китайского правительства Цзинь Шужэня в Синьцзяне справиться с националистическими движениями в его провинции была использована одним из его подчиненных, генералом Шэн Шица- ем, занимавшим должность начальника штаба Синьцзянского военного округа. Человек способный и энергичный он, однако, не имел сколько-нибудь твердых политических убеждений, хотя и утверждал позже, что уже в 20-х годах «верил в марксизм». Шэн Шицай понимал, что добиться победы над повстанцами только с помощью оружия ему не удастся. У него не было достаточных сил для борьбы с выступающими против китайцев и поддерживаемые иностранными державами народностями Синьцзяна, и это побудило его обратиться за помощью к правительству СССР.
Довольно правильно оценив обстановку на месте, Шэн Шицай понял, что достичь стабилизации в данный момент можно только путем компромисса с восставшими народами Синьцзяна. В июне 1933 г. между ним и Хаджиния- зом (при посредничестве советских представителей979) было достигнуто со¬


364
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
глашение о восстановлении мира, о привлечении в состав администрации представителей неханьских народностей и предоставлении уйгурам автономии на юге Синьцзяна. По соглашению Хаджинияз назначался командующим войсками Южного Синьцзяна, другие руководители повстанцев также получили должности от провинциального правительства.
10 июля 1933 г. уйгурские националисты проанглийского толка в Кашгаре провозгласили создание независимой Восточно-Туркестанской Исламской Республики во главе с Саммит-Домуллой и Муххамедом Эммин Бугро. Однако народ их не поддержал. Осенью Хаджинияз из Аксу прибыл в Кашгар, где его торжественно встретило население. Он объявил о ликвидации исламской республики, арестовав ее руководство. Таким образом, на территории Синьцзяна установилась власть Шэн Шицая. 12 апреля 1933 г. он огласил свою программу социально-экономического развития Синьцзяна (подготовленную с участием советских советников), которая включала 12 пунктов: равноправие всех народов Синьцзяна: соблюдение равноправия национальностей при приеме на работу и в оплате труда; свобода печати, слова, собраний; отмена незаконных постановлений прежней администрации; улучшение путей сообщения; повышение жизненного уровня народа; открытие и разработка рудников в целях обеспечения независимости Синьцзяна; оказание помощи крестьянам; дружественная внешняя политика по отношению к соседним странам; развитие просвещения и народного образования; объединение финансов и т.д.
СССР стал активно помогать Шэн Шицаю советниками, специалистами, вооружением.
По просьбе Синьцзянского правительства туда была направлена группа советских инструкторов-летчиков. В нее вошли летчики Сергей Антоненок, Федор Полынин, Трофим Тюрин, штурман Александр Хватов, техники Сергей Тарахтунов, Павел Кузьмин и др. До Семипалатинска летчики ехали поездом, а оттуда в декабре 1933 г. на самолетах Р-5 перелетели в город Шихо. Там они попали под руководство бывшего полковника царской армии эмигранта Иванова. Им было предложено нанести удар по мятежным мусульманам, осадившим столицу Синьцзяна г. Урумчи. Как вспоминал Ф. Полынин, «подлетая к городу (они летели на двух самолетах Р-5. —
В.У), мы увидели у крепостной стены огромную массу людей. Мятежники штурмовали крепость. Тускло мелькали частые вспышки выстрелов. Позади штурмующей пехоты гарцевали конники. И мне, и Шишкову доводилось бомбить цели только на полигонах. Нетрудно понять, какое волнение охватило нас.
Снижаемся и начинаем поочередно бросать в гущу мятежных войск 25-килограммовые осколочные бомбы. Внизу взметнулось несколько взрывов. Видим, толпа мятежников отхлынула от стены и бросилась бежать. Обо¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
365
гнав ее, помчалась в горы конница. На подступах к крепости отчетливо выделялись на снегу трупы. Почти у самой земли мы сбросили последние бомбы. Мятежники точно обезумели от внезапного воздушного налета. Позже выяснилось, что суеверные вояки генерала Ма Яжуина восприняли падающие с неба бомбы как божью кару. Никто из них ни разу в жизни не видел самолета. Разогнав мятежников, мы возвратились в Шихо... Вскоре мятеж был подавлен».
Именно по просьбе Шэн Шицая из СССР в Синьцзян для оказания помощи выехали 25 кадровых работников-китайцев и среди них Юй Сюсун. Он стал одним из руководителей Синьцзянского общества борьбы с империализмом, главным редактором издания «Антиимпериалистический фронт» и ректором Синьцзянского института. В середине ноября 1937 г. Кан Шэн и Ван Мин, оказавшись в Урумчи в Синьцзяне по пути из Москвы в Китай, при встрече с Шэн Шицаем заявили о «необходимости борьбы с троцкистами» в его вотчине. Последний не знал, кто из китайцев является троцкистом. Он предоставил фотографии 25 китайцев Кан Шэну, который и выявил «троцкистов». В результате из 25 китайцев, кроме одного, все оказались в этих списках, в том числе и Юй Сюсун980. Вскоре его как «троцкиста» арестовали и в 1938 г. передали советским карательным органам. В Советском Союзе Юй Сюсун подвергся репрессиям и умер в тюремных застенках.
Интересны впечатления C.JI. Тихвинского о его встрече с Шэн Шицаем во время посещения тем советского генерального консульства в Урумчи. «Приезд дубаня был обставлен весьма театрально. Появился эскадрон конницы с двумя пулеметами, которые тут же были установлены на ступеньках главного здания генконсульства; затем во двор въехала легковая машина с маузерис- тами охраны; вслед за ней — машина самого дубаня, охраняемого свисавшими с подножек четырьмя маузеристами с оружием в руках. Замыкала картеж грузовая машина с солдатами»981.
Когда японцы спровоцировали восстание местного «милитариста» Ма Чжунъина, чтобы защитить национальные интересы СССР, в Москве было принято решение о силовой операции. В ноябре 1933 г. из Советского Союза в Синьцзян скрытно, переодетый в гражданскую одежду, был переброшен 13-й Алма-Атинский полк НКВД под видом Алтайской добровольческой армии982. 13-й полк, активно помогая Шэн Шицаю с использованием авиационной техники и танков, к апрелю 1934 г. быстро разгромил основные силы повстанцев, после чего правительство СССР начало вывод «Алтайской добровольческой армии» с территории провинции. (Эти события напомнил И. Сталин в беседе с главой китайской делегации маршалом Ян Цзе по вопросу о советской помощи Китаю в войне с Японией 18 ноября 1937 г.: «Надо помочь дубаню Шэн Шицаю, чтобы у него были свои хорошие войска, каж¬


366
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
дый раз ему не поможешь, — заявил И. Сталин. — Мы посылали своих два полка в Китай (против 36-й Дунганской дивизии Ма Хушаня, Ма Чжулина (видимо имеется в виду Ма Чжунъин, который командовал 36-й дивизией, в дальнейшем погиб в авиакатастрофе. — В.У.), они уничтожили тысячи полторы уйгуров и дунганов. Там хотели создать мусульманское государство под английским протекторатом, направленное против Китая и против СССР. Мы были заинтересованы помочь Шэн Шицаю, который здорово пострелял вождей уйгуров. Шэн Шицай, кажется, неплохой администратор (это пусть будет между нами)»983.)
Проявляя инициативу и самостоятельность, губернатор Шэн Шицай взял курс на развитие добрососедских отношений провинции с Советским Союзом: добиваясь советской поддержки, конспиративно, установил связи с партийно-государственным руководством СССР, вступил в партию большевиков и принимал на службу присланных Москвой людей.
«Я, Шэн Шицай, живущий в Китае, находящемся под двойным гнетом — империалистических держав и милитаристов, я, родившийся и выросший на Северо-Востоке, в полуколонии, находящейся под непосредственным гнетом японского империализма, — сообщал автор представителю КПК в Коминтерне Ван Мину, — когда я прочел имеющие философское обоснование книги по теории марксизма, то правильные теории “исторического материализма”, “прибавочной стоимости”, “борьбы классов” зажгли мою душу и определили мою веру (убеждения), в 1929 г. я послал письмо г-ну Сун Фуяо с просьбой рекомендовать меня в КПК, но, к несчастью, вследствие того, что г-н Сун [Фуяо] был арестован в Японии и заключен в тюрьму, мне не удалось выполнить своего желания. Однако хотя мне и не удалось вступить в партию, но мое намерение вступить в компартию все время остается неизменным. ...Когда свершилась великая “революция 12 апреля” (имеется в виду военно-политический переворот в Урумчи, совершенный Шэн Шицаем 12 апреля 1933 г. — В.У.), я, по воле случая, был выдвинут всеми слоями народа всех национальностей на пост дубаня пограничной обороны Синьцзяна. По получении политической власти я выявил свое хорошее отношение к генконсулу СССР в Урумчи Златкину, а затем в непродолжительном времени командировал Чэн Дэли и Яо Сюна со своими собственноручными письмами к Сталину и в Коминтерн, в которых описывал, как я пришел к вере в марксистско-ленинские убеждения, и выражал желание принять руководство со стороны СТАЛИНА»984.
Упрочение положения Шэн Шицая не без советского содействия и помощи вызвало довольно болезненную реакцию в Лондоне. Английская «Интел- лидженс сервис», используя в качестве прикрытия свои консульские учреждения в Синьцзяне, стремилась к укреплению политического и экономического влияния своей страны в регионе под предлогом недопущения «проникнове¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
367
ния коммунизма» в контролируемые ею Индию и Афганистан. В 1936 г. спецслужбами Англии была предпринята очередная попытка отторжения Синьцзяна от Китая. Наша резидентура в Урумчи, добыв соответствующие документы английской разведки, вскрыла подготовку с помощью Англии заговора панисламистской организации, ставившей целью свергнуть правительство Шэн Шицая и создать «независимое» государство. Англия рассчитывала с помощью панисламистских организаций подчинить себе Синьцзян и оттуда направить основной удар по СССР. Благодаря своевременно полученной советскими спецслужбами информации китайским властям удалось ликвидировать этот заговор985.
В Синьцзян для усиления оперативной работы советской резидентуры была направлена группа сотрудников Разведупра во главе с комбригом А.Д. Маликовым986. В группу входили будущий маршал, дважды Герой Советского Союза П.С. Рыбалко (под псевдонимом Фу Цзихуй), а также В.Т. Обухов, И.Ф. Куц и М.М. Шаймуратов987.
«Обстоятельно и честно советовать, убеждать, доказывать и, если случится, не бояться признавать убедительность доводов, отвергающих ваши предложения, — наставлял их Я. Берзин перед отъездом на задание. — ...Идет война, и обстановка поистине калейдоскопическая, сам черт ногу сломит. Вам надо во всем на месте разобраться... Ваша задача — помочь новому, прогрессивному правительству Синьцзяна — составной части Китая — в проведении его программы, укрепить армию, умиротворить страну. Добиться прекращения диверсионных налетов на наши приграничные пункты. Словом, важно обеспечить спокойствие и безопасность наших границ с Синьцзяном»988.
Они блестяще справились с поставленными перед ними задачами. В короткий срок были разгромлены все противники местного губернатора, создана сильная регулярная армия, пресечены попытки японской и английской агентуры вновь поднять мятеж в Синьцзяне. Из белоэмигрантов и казаков, которым было обещано возвращение на родину, создали дивизию под командованием генерала Бехтеева, которая помогала местным властям поддерживать надлежащий порядок в регионе.
Как писал в письме в Москву Ван Мину из Урумчи 15 марта 1936 г. Шэн Шицай, подписавшись «последователь марксизма, ленинизма и сталинизма», «то обстоятельство, что Синьцзян проводит в качестве двух основных пунктов внешней политики борьбу с империализмом и дружбу с СССР, вызвало негодование японского и английского империализма, и они неоднократно строили козни и пускались в провокации в отношении Синьцзяна»989.
Летом 1934 г. в Урумчи под псевдонимом Луань Баотин прибыл Цзи Чжи. И с этого момента и до конца 1936 г. он неизменно занимал весьма важные посты в администарции Шэн Шицая: исполнял обязанности заместителя на-


368
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
пальника отдела охраны порядка (жандармерии) Хамийского административного района, начальника канцелярии сношений (отдела связей) Синьцзянского провинциального правительства, комиссара связи (с марта по декабрь 1936 г.) этого провинциального правительства, а также начальника Департамента почт и телеграфа Синьцзяна и провинции Цинхай.
В своей работе в Синьцзяне Цзи Чжи умело использовал служебное положение, о чем можно судить по тем скупым фактам, которыми мы располагаем.
Однажды, когда он исполнял обязанности заместителя начальника Ха- мийской жандармерии, к нему привели задержанного при переходе советско- китайской границы под видом торговца Лю Чаншэна, который пытался добраться до Яньани. Цзи Чжи взял его под свою защиту, переодел, дал специальный пропуск на проезд в Китай и снарядил караван верблюдов. Таким образом были обеспечены беспрепятсвенный переход границы и доставка до места назначения ценных материалов.
Другой эпизод о своей работе в Синьцзяне Цзи Чжи рассказал в 1982 г. своему сыну Л.С. Переломову, приехавшему в Пекин навестить тяжело больного отца.
Вот этот эпизод, записанный со слов Л.С. Переломова: «Узнав об аресте Чан Кайши в Сиане, произведенном гоминьдановскими генералами Чжан Сюэляном и Ян Хучэном (декабрь 1936 г.), Шэн Шицай приказал Цзи Чжи срочно отправить телеграмму Чжан Сюэляну с предложением переправить арестованного в Синьцзян. Однако Цзи Чжи задержал отправку этой телеграммы. Как только Шэн Шицаю стало известно об этом, он посадил Цзи Чжи под домашний арест и начал строгое расследование. Тем не менее Цзи Чжи удалось скрыться и тайно переправиться в Советский Союз. Позже он узнал, что его заместитель по Департаменту почт и телеграфа был расстрелян по приказу Шэн Шицая».
Упомянутые факты проливают свет на то, как отвественна, сложна и опасна была миссия Цзи Чжи в Синьцзяне990.
К лету 1936 г. в г. Урумчи был послан легальным резидентом и военным советником Гареген Мосесович Цатуров991 (в Синьцзяне — под именем Гер- гия Шанина), где он проработал до весны 1938 г. Годом раньше там появился Константин Александрович Батманов992, который умер в Урумчи 27 июля 1936 г.
В конце 30-х годов военный губернатор Синьцзяна (дубань) Шэн Шицай проводил политику определенного дистанцирования от центрального го- миньдановского правительства, держал, как мы знаем, на некоторых руководящих постах в провинциальной и местной администрации коммунистов, открыто провозглашал дружбу с Советским Союзом как краеугольный камень внешнеполитических связей провинции, декларировал равенство всех проживающих в Синьцзяне народов.


Глава 3. Советская разведка в Китае
369
Агенты различных разведок (японской, английской, американской и т.д.) пытались использовать национальные меньшинства в Синьцзяне для разжигания борбы с китайцами. Так, нашей резидентурой в Синьцзяне были своевременно добыты агентурные материалы о поддержке Токио дунганских сепаратистов генералов братьев Ма, ориентировавшихся на Японию и стремившихся создать в этом регионе «великое дунганское государство северо-запада».
Английская разведка для своих целей пыталась использовать бывшего командира 6-й уйгурской дивизии Мамут Сиджан, который, ставя под сомнение помощь уйгурам со стороны СССР, говорил: «Москва помогает только китайцам, а не уйгурам!»993. Он был недоволен своим, как ему казалось, бесперспективным положением среди других военачальников и надеялся на обещанную ему помощь Англии: «Нам нечего опасаться. Я получил очень приятное сообщение от английского консула. В случае восстания мы можем двинуться на границу, где нам незамедлительно будет оказана помощь оружием и самолетами»994.
Советская резидентура 1 апреля 1937 г. из Урумчи сообщала, что Мамут Сиджан вступил в крепость Янги-Гиссар, где намеревался выдвинуть ультиматум правительству Урумчи с обещанием поднять население на вооруженную борьбу и уйти в горы в случае неприятия его требований. Одновременно он делал попытки войти в контакт с японцами, которые по оценке Сид- жана «ждут восстания, чтобы продвинуть свои войска с намерением помочь в приходе к власти исламского правительства». В июле 1937 г. мятежники закрепившись в Яркенде и прилегающих населенных пунктах, занимались мобилизацией населения и вели агитацию под лозунгом «Война за ислам, против правительства Урумчи и влияния СССР на юге Синьцзяна». Они заняли ряд городов (Меркет, Янги-Гйссар, Файзабад), где казнили чиновников китайского правительства и пополнили свои силы людьми, лошадьми, фуражом, продовольствием. Нашей разведке удалось внедрить в мусульманские круги проверенную агентуру для разоблачения и нейтрализации действий английских и японских спецслужб. Эффективной оказалась и дискредитация командира 36-й дивизии Ма Хуншаня и его окружения, которые по указке японцев стали оказывать помощь повстанцам боеприпасами и продовольствием, стремясь к захвату Южного Синьцзяна. Одновременно английское консульство в Кашгаре чрез свою агентуру в окружении Ма Хуншаня развернуло интенсивную агитацию населения района за образование «независимого исламского государства». В результате дискредитации Ма нашими спецслужбами 12 октября 1937 г. пехотная бригада 36-й дивизии перешла на сторону правительственных войск995. Ма Хуншань с небольшой колонной и награбленным у населения имуществом бежал в Индию и оттуда продолжал диверсии против Китая. В самом Урумчи не без нашей помощи удалось довольно


370
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
быстро раскрыть тайную организацию, которая ставила целью свергнуть правительство, убить губернатора, отторгнуть Синьцзян от Китая и полностью изолировать его от внешнего мира.
По данным Ю. Уфимцева, к 1938 г. советская разведка докладывала в Центр, что ею в Синьцзяне в общей сложности уничтожены 318 английских шпионов и несколько шведских. В благодарность за оказанную помощь Шэн Шицай, будучи с визитом в Москве, подарил портрет Сталина, сделанный из рисовой и маковой соломки, позднее выставленный в экспозиции музея — подарки И.В. Сталину.
В 1939 г. английская агентура в Синьцзяне попыталась вновь организовать восстание местного полка, укомплектованного казахами, однако благодаря своевременно полученным советской резидентурой материалам эту акцию удалось вновь предотвратить996. На их основе были скомпрометированы причастные к этой акции секретарь и несколько сотрудников английского консульства в Кашгаре, которые вынуждены были срочно покинуть Синьцзян.
«Однако уже тогда в Москву стали поступать сообщения о намерении Шэн Шицая изменить политику в отношении проживающих в провинции нехань- ских (некитайских) народов и весьма дружественно настроенных к своим советским и монгольским собратьям, — пишет очевидец событий академик C.JI. Тихвинский. — В 1939 г. под предлогом проведения казахско-киргизско- монгольской конференции дубань собрал в Урумчи наиболее авторитетных представителей этих национальностей, жителей Синьцзяна, не отпускал их в родные места, поручив своей секретной службе состряпать материалы о якобы имевшихся у делегатов конференции связях с японской разведкой. Большинство делегатов конференции вскоре было брошено в тюрьмы»997.
К этому времени Шэн Шицай резко изменил свою политику, стал открыто обвинять китайских коммунистов и прогрессивных представителей уйгуров, казахов, монголов и дунган в заговорщической деятельности и вскоре обрушил на них град репрессий, что привело впоследствии в народному восстанию против его диктатуры в трех западных округах провинции Синьцзян. К этому времени в Москву поступили данные о тесных контактах Шэн Шицая с прояпонской капитулянтской группировкой в гоминьдановском руководстве, возглавляемой Ван Цзинвэем в Чунцине, вскоре открыто переметнувшегося на сторону Японии. К Шэн Шицаю в конце 30-х годов зачастили его родственники, прибывавшие с оккупированной японцами Маньчжурии. Всех их он устраивал на ключевые административные и военные посты в провинции.
После вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз Шэн Шицай арестовал и впоследствии казнил многих известных его разведке китайских коммунистов в Синьцзяне, включая бывшего губернатора Хотан- ского округа Пань Дуна, брата Мао Цзэдуна Мао Цзэминя и т.д.


Глава 3. Советская разведка в Китае
371
Революционная Яньань
В конце 1932 - начале 1933 г. накануне наступления войск Гоминьдана непосредственно на Центральный советский район основной состав Временного Политбюро ЦК КПК, в том числе исполняющий обязанности Генерального секретаря Цинь Бансянь (Во Гу), Чжан Вэньтянь (Ло Фу) и ряд других руководящих работников партии, переехали из Шанхая в Жуйцзинь.
В конце сентября из Шанхая пароходом до Шаньтоу (Сватоу) в Центральный советский район выехал немецкий коммунист-интернационалист Отто Браун (известный в Китае под псевдонимами Ли Дэ и Хуа Фу). В Китай он был направлен Коминтерном для помощи КПК в вопросах военного строительства еще год назад. Перед отъездом из Шанхая он встретился с представителями Коминтерна в Китае Артуром Эвертом и главным военным советником Манфредом Штерном (Фред). Эверт настойчиво рекомендовал О. Брауну добиваться примирения противоборствующих сил в руководстве КПК, правительства и армии, имея в виду прежние разногласия между Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем, которые он считал еще не преодоленными. Фред, надеявшийся на получение для Компартии из Советского Союза оружия, требовал как можно скорее оборудовать аэродром. Он требовал от Красной армии Китая ведения регулярных военных действий в широких масштабах, построить укрепления на Северном фронте в междуречье Ганьцзян - Сюйцзян, чтобы сковать там противника слабыми силами и после завершения Фуцзяньской операции развернуть крупное наступление с целью пробиться к Наньчану или даже к центрам противника на Янцзы998.
Фред потребовал, чтобы О. Браун в Яньани строго выполнял все его указания. Он передал отъезжающему код, ключ к которому был только у него, для прямой связи из Центрального советского района.
«Путешествие» в Центральный советский район было очень опасным.
«Пароход доставил меня в Сватоу (Шаньтоу), — вспоминал Отто Браун. — В единственном европейском отеле этого южнокитайского порта я встретился с китайским связным, сотрудником органов безопасности. Его звали Ван, он бегло говорил по-английски. Воспитанный в христианской миссионерской школе, он служил пастором в армии Фэн Юйсяна, но впоследствии стал коммунистом. Между прочим, в 1937 г. я снова встретил его в Яньани, где он работал переводчиком в отделе печати ЦК, но выполнял также и поручения по обеспечению безопасности и связи. В частности, в 1936 г. в Сиане он помог установить связь между Эдгаром Сноу и Дэн Фа.
На следующее утро Ван унес мой чемоданчик (я получил его в целости и сохранности в Жуйцзине), чтобы во время нашего дальнейшего путешествия я выглядел как безобидный турист, совершающий легкую прогулку. Вместе с ним мы поехали вглубь страны, к близлежащему уездному городу Чаоань, за


372
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
которым начиналась запретная зона. Выйдя из города, мы направились к реке Ханьцзян. Но не успели достичь ее берега, как нас неожиданно остановил гоминьдановский патруль. Офицер долго изучал мой паспорт, но в конце концов отпустил нас. Ван убедил его, что я занимаюсь изучением древности и хочу осмотреть старинный храм, находящийся поблизости.
Без приключений мы добрались до реки Ханьцзян. Здесь нас ожидал второй связной, который, к моему разочарованию, не владел ни одним иностранным языком. Позднее я с ним встречался часто. В 1935 г. во время Великого похода он погиб при нападении маньцзы. Ван распрощался со мной. Новый спутник привел меня к джонке, спрятанной в прибрежных кустах. Я втиснулся в узкое пространство между днищем и настилом лодки. Почти двое суток пролежал я там, вытянувшись в струнку и боясь пошевелиться. Во второй половине дня джонка наконец отчалила от берега. Вечером она присоединилась ко многим другим таким же лодкам, которые тащил за собой вверх по течению пароход. Мы часто останавливались. Я слышал над собой шаги людей. Несколько раз раздавались слова команды, кто-то задавал вопросы, видимо, шла проверка, а подо мной журчала вода. На третий день пути я выбрался наружу. Лодочники вели джонку вверх по течению притока Ханьцзян»999. Вечером О. Барун и сопровождавшие его люди, прикрываясь темнотой, высадились на берег, где в одном из стоящих на отшибе домов его ожидали мужчины, вооруженные маузерами, — это были первые китайские красноармейцы, которых он увидел.
Прибыв в Центральный советский район, О. Браун был назначен военным советником Военно-революционного совета Центрального правительства Китайской Советской Республики. До Китая Отто Браун (он же Карл Вагнер) уже прошел путь революционной борьбы в рядах немецкого рабочего класса, приехав в Китай уже опытным революционером и военным специалистом. Еще во время учебы в учительской семинарии в Мюнхене в 1917 г. он примкнул к оппозиционной группе социал-демократической молодежи — объединенной молодежной организации независимых социал-демократов и союза «Спартака» — прообразу будущего германского комсомола. Вскоре он был избран членом Мюнхенского комитета Союза свободной социалистической молодежи и работал по организации молодежи средних школ. В апреле 1919 г. Отто Браун вступил в союз «Спартак», который был преобразован в конце того же года в Коммунистическую партию Германии (КПГ). Уже в апреле 1919 г. он сражался на баррикадах Баварской Советской Республики, входил в состав Исполнительного комитета Баварской Советской Республики в качестве представителя «молодых учителей и семинаристов военного времени», организованных им в профсоюз. После упразднения Баварской Советской Республики ему удалось скрыться и перейти на нелегальное положение. Однако вскоре он был обнаружен, арестован и посажен на три месяца в след¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
373
ственную тюрьму. Но из-за отсутствия значительных улик (О. Браун к этому времени сменил фамилию) он был освобожден.
Осенью 1919 г. О. Браун, скрываясь от полицейских преследований, выехал из Баварии в Северную Германию. Там он жил в разных местах, чаще в Гамбурге, работая чернорабочим, поваром, батраком и выполняя партийные поручения. В 1920-1921 гг. О. Браун был одним из наиболее активных членов гамбургской организации немецких коммунистов, руководимой Э. Тельманом.
В начале 1921 г. ЦК КПГ направил О. Брауна в отдел информации военно-политического аппарата ЦК, где он проработал два года до весны 1923 г.
О. 	Браун принимал участие в боях немецкого пролетариата в Средней Германии в марте 1921 г. В конце 1921 г. его арестовали и в феврале 1922 г. приговорили к девяти месяцам лишения свободы, но он, просидев в тюрьме пять месяцев, бежал. Летом 1923 г. О. Браун в течение трех месяцев учился в партийной школе, затем работал в Центральном бюро печати при ЦК партии, редактором партийной газеты в Южной Тюрингии. В начале 1924 г. после ареста членов окружного комитета партии Отто Браун был введен в состав подпольного окружного комитета КПГ земли Тюрингии в качестве второго секретаря по оргвопросам. Весной 1924 г. он вновь был вызван в ЦК КПГ и работал по линии информации, а также выполнял особые поручения по борьбе с провокаторами и фашистскими организациями. Одновременно усиленно занимался изучением военно-политических вопросов, написал ряд статей для партийного журнала «Октябрь», в котором освещались вопросы марксистско-ленинской теории.
В 1924 г. Отто Браун познакомился с Ольгой Бенарио (впоследствии была расстреляна фашистами в Германии) и привлек ее к партийной работе. Осенью 1926 г. они были арестованы и заключены в печально известную Моабитскую тюрьму. Через три месяца Ольгу освободили, а Отто просидел в тюрьме до весны 1928 г. Там он начал изучать русский и английский языки. В апреле 1928 г. при помощи товарищей, в том числе и Ольги Бенарио, Отто совершил поразительный по дерзости побег из Моабитской тюрьмы, который произвел сенсацию те только в Берлине, но и во всей Германии.
Для поимки Отто Баруна был мобилизован огромный полицейский аппарат Веймарской республики. За помощь в его поимке была объявлена награда в 5 тыс. марок.
После побега Отто и Ольга около месяца скрывались на квартирах рабочих в Берлине. По решению ЦК КПГ они нелегально выехали из Германии в Советский Союз, где О. Браун жил под фамилией Вагнер, которая одно время была его партийной кличкой в Германии. В СССР О. Браун изучал революционный опыт ВКП(б) и военное дело. Для углубления военных знаний


374
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
он решил поступить в Военную академию им. Фрунзе, предварительно пройдя подготовку в Московской пролетарской дивизии от рядового красноармейца до командира роты. Весной 1929 г. он был принят в Военную академию и успешно окончил ее в 1932 г. Во время учебы в академии О. Браун преподавал военную тактику и смежные предметы в Международной ленинской школе и на специальных курсах. По просьбе различных организаций он написал ряд брошюр и статей: для МОПР — «Моабит» (историю сенсационного побега из этой тюрьмы, вышедшую в Москве в 1929 г.); Для КИМа — «О Красной Армии и империалистической войне»; для организации Осоавиа- хима при военной академии — о тактике уличного боя; для Комакадемии — о Гамбургском восстании 1923 г. (вышла в Москве и Ленинграде в 1931 г.). По окончании академии по направлению ИККИ он оказался сначала в Шанхае, а затем в Жуйцзине.
«С этого времени ЦК КПК руководил работой в военной области, опираясь на Ли Дэ, — пишет в своих мемуарах дочь Дэн Сяопина Маомао. — Вот так Ли Дэ, этот иностранец, проучившийся всего несколько лет в советской военной академии (интересно, кого из китайцев, находившихся в этом районе, имеющего за плечами такое военное высшее образование, могла бы назвать госпожа Маомао? — В.У.), не знакомый с положением в Китае, а тем более с положением в Центральном советском районе, монополизировал право командовать китайской рабоче-крестьянской Красной армией, стал вершить ее судьбу»1000.
Позднее, в 1935 г. на совещании в Цзуньи на Ли Дэ было списано поражение Красной армии в борьбе против пятого карательного похода Чан Кайши, и эта точка зрения сохранилась в китайской исторической литературе до сегодняшнего дня. Открываем внушительный том «Краткой истории КПК (1921-1991)», изданной в 1993 г.: «Отто Браун располагал лишь опытом обычной позиционной войны времен Первой мировой войны и не понимал конкретных особенностей революционной войны в Китае. Временный ЦК (возглавлялся Бо Гу. — В.У.) (якобы по совету Ли Дэ. — В.У.) отказался от курса на активную оборону, проверенного в борьбе против предыдущих карательных походов, и взамен дал ошибочные лозунги: “В смертельный бой двух путей развития Китая!” и “Не отдадим ни пяди земли опорных баз!”»1001. О заслугах Отто Брауна почему-то почти все в Китае стараются умалчивать. Однако китайская пословица гласит: «Неуклюже сказанная правда лучше искусной лжи». Известно, что в Центральном советском районе Отто Браун принимал активное участие в разработке и осуществлении военно-оперативных операций китайской Красной армии, ездил по фронтам боевых действий. Он многое сделал для повышения боеспособности китайской Красной армии и в подготовке квалифицированных командирских кадров. О. Браун был инициатором и организатором первой военной академии китайской Красной ар¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
375
мии в Жуйцзине. Налаживая учебный процесс в академии, он использовал не только свой опыт и опыт Военной академии им. Фрунзе, но и различные советские учебные пособия (по боевой подготовке и политической работе в войсках), которые были переведены на китайский язык. До этого в военных школах китайской Красной армии за неимением собственных учебников пользовались гоминьдановскими. Военная академия стала кузницей военнополитических кадров китайской Красной армии.
Характеризуя Отто Брауна, американский журналист Эдгар Сноу писал: «Ли Дэ был, несомненно, исключительно талантливым военным тактиком и стратегом. Он отличился в рядах германской армии во время Первой мировой войны, а позднее был командиром Красной армии в России и учился в первой академии Красной армии в Москве. Поскольку он был немцем, красные с вниманием прислушивались к его анализу стратегии и тактики, которые немецкие советники рекомендовали генералиссимусу Чан Кайши. Последующие события подтвердили правильность такого отношения. Когда нанкинские генералы нашли некоторые работы Ли Дэ, в которых он объяснял их тактику, они с удивлением признали, что он в точности предвосхищал каждый этап их наступления»1002. Следует отметить также, что О. Браун первым высказал мысль о необходимости прорыва главными силами китайской Красной армии кольца окружения, в котором оказался Центральный советский район весной 1934 г. в результате пятого похода Чан Кайши. При непосредственном участии О. Брауна был разработан и успешно осуществлен этот прорыв. Однако под давлением превосходящих сил противника он не увенчался полным успехом, а вылился в северо-западный поход Красной армии.
Анализируя действия Мао Цзэдуна и его аргументы на совещании Цзуньи по устранению Бо Гу и Ли Дэ, венгерский журналист Денеш Барач пишет: «То, что произошло в Цзуньи, имело большое значение лишь в том, что Мао Цзэдуну, завоевавшему там руководящий пост, удалось противостоять вызову последующих месяцев и лет. Ведь прежние неудачи подтверждали его аргументацию, но отступление продолжалось и позже. Как раз после Цзуньи армия вынуждена была изменить ранее намеченный северный маршрут и, выдержав несколько боев, вернулась в город, а затем повернула на юг. Она постоянно подвергалась бомбардировкам с воздуха и атакам преследующих ее гоминьдановских войск». Конечно, через 70 лет трудно судить, что было бы, если бы... Если учесть, что Отто Браун был единственным иностранцем, участвовавшим в «великом походе», то следует более внимательно отнестись к его мемуарам, опубликованным на многих языках в первой половине 70-х годов. В них автор отклонил утверждение о том, что он, не зная китайского языка, не будучи членом руководства партии и работая всего лишь военным советником, сыграл якобы определяющую роль в разработке стратегии про¬


376
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
тив пятого похода Чан Кайши. В то же время он оспаривал постановления и решения, принятые на совещании в 1935 г. в Цзуньи. По мнению О. Брауна (его поддерживают многие западные историки), Красная армия в методах ведения войны применяла различные элементы и отказалась от прежней практики маневрирования, потому что ее невозможно было эффективно применять против блокгаузов Гоминьдана.
По возвращении из Москвы на родину Кан Шэн, появившись в Яньани, начал преподавать в Антияпонской военной академии. Сейчас трудно сказать, имел ли он отношение к раскрытию «заговора» сторонников Чжан Готао1003 в Военной академии в Яньани в 1937 г., якобы «готовивших антиправительственный военный переворот», в результате чего многие участники этого «заговора» были приговорены военным трибуналом к тюремному заключению. Но совершенно очевидно, и это подтвердили и.о. начальника ГПУ г. Яньани Пэн Цзэн и Отто Браун, воспользовавшись этим, Кан Шэн занял одно из вакантных мест в академии.
Следующая должность Кан Шэна — ректор партийной школы при ЦК КПК — пост, который ему весьма импонировал благодаря в первую очередь возможности воспитывать высшие партийные кадры. В приватных беседах Кан Шэн часто сравнивал себя с Чан Кайши, который тоже, будучи начальником Военной академии Вампу, подготовил надежные силы, с помощью которых совершил затем переворот.
1 января 1938 г. Кан Шэн в № 29-30 журнала «Цзефан», издававшегося в Яньани, опубликовал свою статью «Искоренить троцкистских бандитов, которые являются общими врагами нации и шпионами японских захватчиков». Эта статья явилась началом массовой кампании «упорядочения» (пресловутый «гжэнфэн», как ее называли в Китае) кадровых работников партии и административного аппарата Яньани, которая затем распространилась и на всех патриотических деятелей районов, занимаемых Гоминьданом.
Причем с так называемыми троцкистами боролись тогда в Китае, часто не имея никаких конкретных фактов и доказательств, что такой-то человек является троцкистом. В этом отношении интересна беседа Чжоу Эньлая (когда после того как 10 июля 1929 г. в Яньани он (из-за Цзян Цин) упал с лошади и сломал себе руку, он приехал для лечения в Москву осенью) с братом Мао Цзэдуна Мао Цзэминем. Чжоу Эньлай тогда сказал, что китайские троцкисты сейчас не представляют опасности, так как у них нет группировки и они работают в Гоминьдане. Поэтому вести борьбу с ними нет особого смысла. На вопрос Мао Цзэминя, почему не расстреляли троцкиста Чжан Му- тао, когда для этого имелись все основания, Чжоу Эньлай ответил, что «не было никаких данных, за которые можно было бы его расстрелять». А что касается публиковавшихся материалов о Чжан Мутао в органе ЦК КПК жур¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
377
нале «Цэефан», Чжоу Эньлай подчеркнул, что «все это напечатано для агитации, а вообще в действиях Чжан Мутао не было ничего такого, что нарушало бы гоминьдановские законы».
Как в действительности проходила борьба в Яньани с Чжан Мутао, описал в 1939 г. очевидец событий официальный заведующий отделением ТАСС в Китае, советский разведчик В.Н. Рогов1004 в письме из Яньнани «О преступной деятельности китайских троцкистов». В нем говорилось следующее: «В мае-июне прошлого года троцкист Чжан Мутао откомандировал Сунь Юйхая, Го Вэньцяня, Хуан Фохая и еще пять человек для расширения подрывной шпионской деятельности. К счастью, они были арестованы и посажены в тюрьму... Их секретные планы сводились к следующему: а) подрыв морального духа 8-й армии и всяческими средствами срыв войны против японцев... б) попытки расколоть единый антияпонский национальный фронт. Они использовали всяческие способы, чтобы сорвать сотрудничество между КПК и Гоминьданом... Хуан Фохай в своих высказываниях говорил: “Компартия — зло. Гоминьдан — гниль”». «Сотрудничество между КПК и Гоминьданом совершенно невозможно... КПК не ищет действительного сотрудничества. Когда она захватит в свои руки власть, Гоминьдану придется плохо... Прежняя политика центрального правительства — «подавление коммунистов» — не может измениться. Сейчас она приняла только менее решительные формы. Гоминьдан под руководством Чан Кайши капитулирует перед Японией, так как он не хочет в действительности драться с японцами... Сообщение об аресте Чжан Мутао 4 февраля 1939 г. в г. Линьфын было встречено в Пограничном районе с большим воодушевлением... Радость по случаю ареста Чжан Мутао не уступала радости по случаю первой победы 8-й армии над японцами в период Пинсингуаньских боев. 20 февраля население Яньани собралось на митинге по случаю ареста Чжан Мутао. Накануне на улице, лицом к воротам, было выставлено чучело Чжан Мутао, одетое в черную тужурку и желтые штаны. На его спине была прикреплена доска с надписью: “Чжан Мутао — глава троцкистов будет расстрелян”... Под гневный ропот толпы чучело Чжана потащили за северные городские ворота, где совершили над ним казнь... К своему большому разочарованию зрители обнаружили, что все это было методом пропаганды, организованной специальной агитгруппой, и что Чжан Мутао не присутствовал при этом. На следующий день состоялся массовый митинг, на котором с докладом о деятельности троцкистов в Китае выступил член ЦК Кан Шэн. Он утверждал, что “убийство антияпонского генерала Ци Хунчана в Северном Китае — дело рук Чжан Мутао”. Кан Шэн призывал “помочь Янь Сишаню искоренить троцкистов в Шаньси”, “помочь Чан Кайши в искоренении троцкистов во всей стране”»1005.
В эти годы Кан Шэну удается сосредоточить в своих руках несколько довольно важных постов.


378
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
По решению ЦК от 28 февраля 1939 г. «для укрепления организаций партии», очищения от «предателей», «твердолобых элементов», пролезших или пытающихся проникнуть в КПК, занимающихся «подрывной деятельностью», создали социальный отдел ЦК КПК (шэхуй бу)1006, позже переименованный в Отдел информационной службы (или разведки) (цинбао бу). По этому решению были созданы социальные отделы помимо ЦК КПК и на всех революционных базах, например, в региональном бюро ЦК КПК Южного Китая отдел был создан 22 октября 1940 г.1007 Они занимались сбором разведывательной информации и работой по выявлению «спецагентов».
Кан Шэн решением ЦК КПК был назначен заведующим социальным отделом ЦК партии. Этому способствовало то, что Кан Шэн с 1931 г. был в руководстве Особого отдела ЦК КПК, где он работал вместе с Чэнь Юнем и Пань Ханьнянем. В 1932 г. Чэнь Юнь уехал в Центральный советский район, и Кан Шэн практически стал один возглавлять Особый отдел партии. Этому способствовало и то, что Мао Цзэдун, по словам Ян Шанкуня, в те годы нахваливал Кан Шэна, да и все остальные в руководстве партии считали, что он сойдет.
Кроме того, Кан Шэн являлся начальником отдела информационной службы, который затем преобразовался в управление информационной службы.
Итак, в 1938 г. Мао Цзэдун избрал Кан Шэна, чтобы он укрепил всю разведывательную работу коммунистов в Китае1008. Он стал возглавлять сразу два отдела: социальный, отвечавший за политическую разведку и внутреннюю разведку, и отдел военной разведки {цзюнъвэй цинбаоцзюй), который подчинялся Военному совету ЦК КПК1009.
Его заместителем по социальному отделу стал Пань Ханьнянь, который в эти годы часто уезжал в Сянган, Шанхай и другие районы, занятые противником, для сбора информации, выявления японских шпионов и т.д.1010 Видимо, Пань Ханьнянь к тому времени хорошо знал «деяния» своего непосредственного начальника Кан Шэна, который не простил ему этого (известно, что в период организованного Мао Цзэдуном «дела Гао Гана Жао Шуши» имя Пань Ханьняня связали с этим делом, его считали «японским шпионом» «гоминьдановским спецагентом», тайно проникшим в КПК, и посадили надолго в тюрьму: фамилия Пань Ханьняня была вычеркнута из истории партии; он был реабилитирован по рекомендании больного Чэнь Юня только в марте 1981 г.)1011.
«Кан Шэн занимает пост шефа Цинбаоцзюй — начальника управления информационной службы освобожденных районов Китая, которое объединяет функции разведки, контрразведки, суда, прокуратуры, информации, — писал в своем дневнике разведчик П. Владимиров. — К 1941 г. Кан Шэн превратил свое управление в мощную службу, присовокупив к ней и многие функции Генерального штаба»1012. Одновременно он продолжал оставаться ректором партийной школы.


Глава 3. Советская разведка в Китае
379
Должности заведующего социальным отделом и отделом информационной службы были очень важны для Кан Шэна: он отлично понимал, что судьбы многих кадровых работников в партии, их жизнь и смерть находятся в его руках, что именно он определяет, кто из них является «чистым», у кого «все благополучно», а кто «спецагент», «иностранный шпион», «троцкист» и «изменник Родины». Одновременно Кан Шэн установил связи с различными тайными обществами, которые имели сеть хорошо законспирированных организаций, не только внутри страны, но и за рубежом, среди китайских эмигрантов. «Кан Шэн пользуется этими организациями в террористических, диверсионных и шпионских целях, — писал П. Владимиров. — В тайных обществах жестокая дисциплина, и отступников чаще всего умертвляют»1013.
В 1939 г. по Яньани распространилась новость, которая потрясла всех жителей. «Цянь XX — гоминьдановский спецагент!». Люди, хорошо знавшие Цяня, не могли в это поверить. Цянь был начальником управления шоссейных дорог освободительного района Шэньси-Ганьсу-Нинся, отдавал всего себя порученному делу. Кан Шэн твердил, что засланные спецагенты секретных служб Гоминьдана проникли в наши ряды. Допрашивая жену Цяня, Кан Шэн требовал от нее чистосердечного признания и полной информации о деятельности ее мужа. Он предлагал ей следить за мужем, в противном случае угрожая скорой расправой. Затем он устроил показательный суд над обвиняемым, согнав около 100 кадровых работников из своих отделов и заинтересованных ведомств в зал, где лично допрашивал его. Сфабриковав дело, он посадил Цяня в темную пещеру на срок до семи лет и только после капитуляции Японии в 1945 г. его дело было пересмотрено. После этого Кан Шэн сфабриковал еще 12 аналогичных дел на невиновных людей, некоторые из них подробно описываются его китайскими биографами1014.
Когда в Китае началась война с Японией, в которой участвовали и коммунисты, И. Сталин предложил Чан Кайши сотрудничество в области разведки. Проект сотрудничества предлагался между ГРУ и гоминьдановской разведывательной организацией BIS, возглавляемой Дай Ли. С 1937 по 1939 г. в Китай были посланы несколько тысяч советских военных советников, возглавляемых опытными генералами. В дополнение к этому Гоминьдану были переданы сотни лучших советских самолетов для помощи гоминьдановской армии в борьбе с японцами.
В конце 1939 г. советские НКВД и ГРУ (военная разведка) начали создавать разведывательную сеть на территории Яньани. Под контролем советских представителей были организованы отбор и обучение разведывательной и контрразведывательной деятельности китайцев. Была открыта секретная разведывательная школа под названием «Институт Восточного Мюнхена». Эта совершенно секретная разведшкола находилась на окраине города Яньани в финиковом саду, где слушатели и преподаватели жили в двух десятках пещер.


380
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Рядом со школой находились разведывательный отдел КПК и отдел внутренней безопасности, а также отдел общественной безопасности Кан Шэна1015.
В разведшколе должны были учиться около года. Каждый курс состоял примерно из 300 слушателей, которые строго отбирались КПК в Китае и руководством Коминтерна в Москве. К примеру, курс 1942-1943 гг. состоял из двух групп, около 170 слушателей были отобраны из КПК, остальные (около 100 человек) — из китайских эмигрантов (хуацяо), представителей Индии, Индонезии, Кореи, Вьетнама, Японии, а также Африки и кавказских народов1016. Были строго засекречены поступившие в школу слушатели, организационная структура, предметы обучения. После окончания разведшколы слушателям предоставлялась секретная работа в тылу противника. За пять лет работы (1939-1943) разведшкола подготовила довольно большое количество разведчиков для работы как в Китае, так и в других странах Азии (в этой школе работали руководитель вьетнамских коммунистов Хо Ши Мин, японский партийный лидер, член Президиума ИККИ Сандзо Носака (псевдоним Окано), корейский партийный лидер Ким Ир Сен1017). Все обучение проходило под непосредственным контролем советских представителей в Яньани.
Как сообщал 30 мая 1939 г. телеграммой в Москву временный поверенный в делах СССР в Китайской Республике И.И. Северный, видимо, основываясь на данных советских разведчиков, с ростом уверенности в победе Чан Кайши над японцами более ясно просматривается активность его борьбы против китайских коммунистов, он требовал от своих лидеров предпринять решительные меры для их ограничения. «Известно, что, кроме своих собственных данных [о деятельности коммунистов], полученных от исследовательского отдела Гоминьдана (по существу, разведывательный отдел Чэнь Лифу) Чан Кайши помогал в этом британский посол Кларк Керр, который в беседе с Чан Кайши и Кун Сянси прямо заявил, что его наблюдения за деятельностью коммунистов в Северном Китае позволяют ему обратить внимание Чан Кайши и Куна на создавшееся положение, и рекомендует учесть обстановку, — говорилось в телеграмме И.И. Северного. — Хотя Кэрр в свое время и говорил, что “китайские коммунисты не являются коммунистами в буквальном значении этого слова и Советы интересуются ими главным образом как костяком анти- японского движения (как буфером против японских агрессивных планов)”, тем не менее он не преминул напомнить Чан Кайши и Куну о растущем влиянии коммунистов и могущей быть опасности от этого движения. После пленума Гоминьдана (имеется в виду V пленум ЦИК Гоминьдана в январе 1939 г. —
В.У.) и особенно за последнее время активность репрессий и провокаций по отношению к коммунистам стала очевидной, в частности:
1. 	Создание партийно-политических курсов Гоминьдана, на которых вопрос о методах борьбы с коммунистами занимал ведущую роль. На этих кур¬


Глава 3. Советская разведка в Китае
381
сах специально заслушаны доклады Чжу Цзяхуа и Сю Инциня (фактических руководителей разведки группировки СС), о мероприятиях Гоминьдана по наблюдению за деятельностью коммунистов. Сам Чан Кайши поставил перед курсантами ряд вопросов о том, как сломить растущее влияние коммунистов.
2. Создание специальных курсов разведчиков, часть которых прикреплена для наблюдения за лидерами Китайской коммунистической партии; разработан ряд мероприятий, ограничивающих доступ молодежи в антияпонские школы в Особом районе. Запрещена продажа всех книг о 8-й Народной армии, изъяты из продажи книги с избранными статьями т. Сталина, доклад т. Димитрова на VIII конгрессе [Коминтерна].
3. Распространяются провокационные листовки, изданные аппаратом Гоминьдана, с требованием ликвидации Особого района и 8-й Народной армии, посылаются телеграммы в правительственные учреждения с такими же требованиями.
4. Проводится изоляция лидера Компартии Чжоу Эньлая, которого Чан Кайши не принимает и пока не допускает на заседания военного совета»1018.


Заключение
К началу 40-х годов XX в., несмотря на трудности и сложности работы, советская внешняя разведка имела за рубежом 40 резидентур. В них, по данным СВР РФ, работали 242 разведчика, у которых на связи находилось в общей сложности около 600 различных источников информации. Активно используя эти каналы, наша разведка накануне войны регулярно получала важную и ценную информацию о внешней и внутренней политике блока фашистских государств и ведущих западных держав. Для нашей безопасности было очень важно знать, что делается на Дальнем Востоке и в первую очередь в Японии, а затем в Китае, и советская разведка давала информацию по этому вопросу.
В период 30-х годов советская разведка, несмотря на многократные провалы и «чистки», возродилась как Феникс, руководство ее было хорошо информировано, получая ценную информацию от своих зарубежных легальных и нелегальных резидентов.
Деятельность советской разведки в Китае в 30-е годы XX в. условно можно разделить на два крупных этапа: первый — с 1930 по 1937 г. (когда го- миньдановская разведка боролась с китайскими коммунистами и советскими разведчиками), второй — с 1937 по 1940 г. (когда началась японская интервенция в Китае и гоминьдановское правительство Чан Кайши пошло на сотрудничество с СССР).
Успешно с помощью военной разведки была разработана и осуществлена «операция Зет» по оказанию помощи Китаю военной техникой и советскими специалистами.
С территории Китая как наиболее «освоенной площадки» на Востоке (несмотря на гоминьдановские репрессии, западную и японскую контрразведку) внешняя разведка, помимо основных задач добывания различной информации о Китае, начала более активно вести работу с соседними странами, включая Японию, Индию, страны Юго-Восточной Азии.
В Китае разведывательная работа велась главным образом через легальные резидентуры. Если в 1926 г. было всего пять «легальных» резидентур и чуть более 10 нелегальных, то уже через три года, в 1929 г., «легальных» стало 13, из них пять в Маньчжурии. А в 30-е годы «легальных» резидентур было уже около 20. Наиболее успешно действовала харбинская резидентура,


Заключение
383
сотрудники которой в 30-е годы имели на связи ряд ценных агентов. Среди них прежде всего следует назвать офицера японской контрразведки Абэ, завербованного в 1927 г. в Сеуле И.А. Чичаевым. С 1932 г. Абэ работал в харбинском жандармском управлении и передавал своему оператору Новаку информацию о японской агентуре и ее работе против советских учреждений в Маньчжурии, о формировании воинских отрядов из русских эмигрантов, о советских гражданах, за которыми установлена слежка.
Успешно работали в конце 30-х годов советские резиденты в Чунцине: молодой (всего 34 года в 1939 г.) посол СССР при гоминьдановском правительстве в Чунцине А.С. Панюшкин, его помощник А.С. Титов, один из будущих руководящих работников разведки Л.М. Миклашевский (всего в Чунцине в составе резидентуры тогда было шесть сотрудников советской разведки)1019.
Действовали в эти годы в Китае и разведчики-нелегалы. Так, в октябре 1930 г. в Маньчжурию под видом русского эмигранта вместе с женой был направлен Рудольф Иванович Абель (в Китае жили его брат Григорий и сестра жены Нина Стокалич). В этой долгосрочной командировке, подробности которой до сего дня неизвестны, Абель находился до осени 1936 г., после чего вернулся в Москву.
С 1933 по 1935 г. в Китае работал Исхак Абдулович Ахметов. Он прибыл из Турции. Два года он обучался в американском колледже и занимался разработкой представителей иностранных колоний в Китае.
С 1934 по 1937 г., приехав из США в Китай, работал разведчик-нелегал Евгений Петрович Мицкевич. Его задачей была организация работы против Японии и белой эмиграции. Обосновавшись в Маньчжурии, он создал оперативную группу, которая успешно пресекала деятельность белогвардейских вооруженных формирований, совершавших нападения на территорию СССР из Северного Китая.
Много сделал для Центра советский разведчик Рихард Зорге, находившийся в Шанхае с 1930 по 1932 г. С 1934 по 1939 г. активно работал в Шанхае Самуил Маркович Перевозников, сотрудник знаменитой «группы Яши». Его задачей было создание глубоко законспирированных резидентур на случай начала войны с Японией.
Наша резидентура сумела получить информацию о совещании высшего руководства гоминьдановского Китая 14 декабря 1937 г., на котором Чан Кайши публично назвал СССР «единственным союзником Китая в войне с Японией» и заявил, что «сейчас все надежды Китая на Англию и Америку лопнули».
Во второй половине 30-х годов довольно результативно нашей разведкой велась работа по срыву планов внезапного нападения Квантунской армии, сосредоточенной на границах Советского Союза, на СССР и МНР. Наращи¬


384
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
вание японских боевых операций в Китае, наряду с непрекращающимися антисоветскими провокациями, создавало для СССР угрозы на Дальнем Востоке, о которых постоянно помнили в Москве. На случай войны Японии с Советским Союзом Москва создала в Харбине и Шанхае дополнительные нелегальные резидентуры, а в некоторые другие города страны направила нелегалов, снабженных радиоприемниками.
С помощью нашей разведки только в 1939 г. в регионе были выявлены более 170 японских агентов.
Считается, что благодаря добытой резидентурой в Харбине информации о приведении в боевую готовность японских войск, насчитывавших 350 тыс. солдат и офицеров, и введении в действие их системы ПВО события у озера Хасан в 1938 г. не оказались неожиданными для Центра. Информированным было командование наших группировок и в районе реки Халхин-Гол в 1939 г., получившее сведения о подготовке японских войск к нападению на Монголию.
Большинство советских разведчиков были привержены идеям социализма и коммунизма, верили в победу мировой революции. Ни за какие деньги и ни под какой угрозой невозможно получить добрую волю человека, если цель его конкретна и материальна, если только им не движет глобальная идея (мы не говорим, плоха она или хороша). Даже за большое вознаграждение и зарплату не идут на смерть (хотя иногда и рискуют жизнью). Все самое значительное в истории было создано бескорыстно. Советская разведка честно и беззаветно выполняла свой патриотический долг перед Родиной, перед народами СССР. Аллен Даллес, весьма далекий от симпатий к нашей стране, один из главных инициаторов и организаторов «холодной войны», в своей книге «Искусство разведки», характеризуя работу советской внешней разведки накануне нападения гитлеровской Германии на Советский Союз и период войны, откровенно признавался, что сведения, которые добывали наши разведчики посредством секретных операций, представляли собой такого рода материал, который являлся «предметом мечтаний любой разведки мира».
Успешную в целом работу советской внешней разведки на Дальнем Востоке, и в частности, в Китае в предвоенные годы, несмотря на серию провалов и ужесточение борьбы с ней японских и гоминьдановских спецслужб, серьезно подорвали обрушившиеся на нее репрессии. К 1938 г. были ликвидированы почти все нелегальные резидентуры, связи с ценнейшими источниками информации были утрачены. В дальнейшем потребовались значительные усилия, чтобы их восстановить. Некоторые источники были потеряны навсегда. Порой в «легальных» резидентурах оставались всего 1-2 работника, как правило, молодых и неопытных. Незаконные и необоснованные аресты создавали в коллективах обстановку растерянности, недоверия, подозрительности и доносительства.


Заключение
385
К примеру, проходившие в СССР политические чистки и репрессии повлияли на судьбу уже упоминавшихся Абэ, Осипова, Фридриха, Брауна и многих других источников советской резидентуры, безосновательно обвиненных Москвой в предательстве и подрывной работе против СССР. Так, в рапорте начальника разведки Фитина на имя Берия от 3 сентября 1940 г. Абэ был превращен в «важнейшую фигуру японских разведывательных органов в Маньчжурии», которую японская разведка не только подставила нам «для дезинформации наших органов, но и смогла проникнуть через него почти во все каналы нашей разведывательной работы в Маньчжурии и Японии»1020.
С середины до конца 30-х годов один за другим были арестованы, а затем расстреляны практически все руководители ИНО (Я.Х. Давтян, М.А. Трилис- сер, С.А. Мессинг, А.Х. Артузов), не говоря уже о многих рядовых сотрудниках. Всего в 1937-1938 гг. из 450 сотрудников ИНО (включая загранаппарат) были репрессированы 275, т.е. более 50% личного состава.
«К началу 1939 г. в результате разоблачения вражеского руководства в то время Иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы, — писал начальник разведки П.М. Фитин в отчете о работе внешней разведки, направленном руководству НКГБ. — Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке.
Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы, наряду с созданием аппарата самого Отдела, создать аппарат резидентур за кордоном».
Все более накаливавшаяся обстановка подозрительности и шпиономании в ВКП(б) и советском обществе не могла не перекинуться на аппарат Исполкома Коминтерна и его служб. Начались ожесточенные поиски «классововраждебных элементов», «врагов» народа внутри ИККИ, а также внутри коммунистических партий, состоящих в Коминтерне. Только с начала января по конец июля 1937 г. из аппарата ИККИ были уволены 102 человека, т.е. каждый шестой (в штате аппарата ИККИ тогда состояли 606 человек) — работники разных рангов — с формулировками «разоблачен как враг партии и народа», «за связь и защиту арестованного брата (мужа и т.д.) — врага народа», «как неподходящий для работы в аппарате ИККИ» и т.д.
11 февраля 1937 г. И. Сталин говорил Г. Димитрову: «Все вы там, в Коминтерне, работаете на руку противнику». В ноябре того же года, знакомясь с проектом постановления ИККИ о борьбе против троцкистов, Сталин раздраженно наставлял: «...Троцкистов надо гнать, расстреливать, уничтожать. Это всемирные провокаторы, злейшие агенты фашизма». И обвинение в троцкизме в то время, как правило, вело к смертному приговору. Мы знаем, сколько троцкистов оказалось в КПК.
Видный венгерский коммунист, известный советский ученый-экономист Е. Варга писал И. Сталину 28 марта 1938 г.:


386
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
«Находящиеся на свободе в Советском Союзе кадры вследствие массовых арестов глубоко деморализованы и обескуражены. Эта деморализованность охватывает большинство работников Коминтерна и простирается вплоть до отдельных членов Секретариата ИККИ. Главной причиной этой деморализо- ванности является ощущение полной беспомощности в делах, касающихся арестов политэмигрантов... Многие иностранцы каждый вечер собирают свои вещи в ожидании возможного ареста. Многие вследствие постоянной боязни полусумасшедшие, неспособны к работе».
Шли необоснованные аресты военного руководства, был арестован известный полководец, пользовавшийся заслуженной славой в Китае, — Блюхер.
Таким образом, большинство разведчиков, резидентов, сотрудников Коминтерна, работавших в Китае и в странах Востока, погибли не от рук противника, а от ложных обвинений советских судебных карательных органов в период «великого террора» в СССР.
О некоторых разведчиках мы знаем немало, к примеру, о Рихарде Зорге и его работе в Японии, но о его работе в Китае до Японии мы почти ничего не знаем.
В заключение следует сказать, что имена и фамилии многих разведчиков, военных и политических советников, работавших в Китае в 30-е годы, еще остаются малоизвестными или совсем неизвестными в нашей стране, почти все они работали под псевдонимами и вымышленными именами и фамилиями, и до сего дня не восстановлены подлинные имена и фамилии некоторых из них. И наш долг — вспомнить о них и рассказать об их деятельности. Китайская пословица гласит: «Не забывай прошлого — оно учитель будущего».
Автор не смог рассказать о всех разведчиках, работавших в Китае в 30-е годы, так как еще существует недостаток информации, не все архивы еще открыты, многие из тех, кто работал в Китае или на Дальнем Востоке, в свое время дали слово хранить свои тайны и не разглашать их. Но люди уходят из жизни вместе со своими тайнами, время неумолимо движется вперед, а тайны остаются нераскрытыми.
Автор обращается к читателям с просьбой, если есть какая-то дополнительная информация о тех, кто работал в Китае в 30-е годы, любезно поделиться с ним для будущих исследований, чтобы никто не был забыт в истории наших российско-китайских отношений.


Примечания и комментарии
1 Усов В. Советская разведка в Китае 20-е годы XX века. М., 2002.
2 Очерки истории российской внешней разведки. Т.5. 1945-1965 годы. М., 2003; ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. ВКП(б), Коминтерн и советское движение в Китае. 1931-1927. 4.1, 2. М., 2003; Русско-китайские отношения в XX веке. Материалы и документы Т.4. 1937-1945. В 2-х кн. М., 2000; Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. М., 2000; Голиков С., Ильинский М. Зорге. Подвиг и трагедия разведчика. М., 2001; Горбунов ЕЛ. Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке. М., 2002; Линдер И., Абин Н. Операция «Восточный ветер». М., 2003; Усов В. Китайский Берия Кан Шэн. М., 2004.
3 Телицын В.Л. Пылающий Китай. Военные конфликты в Китае и советские «добровольцы». М., 2003; Широкорад А.Б. Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество. М., 2004; электронная версия статей Уфимцева Ю. КГБ в КНР: сквозь бамбуковый занавес.
4 Чжэн И. Составитель. 70 лет войны между гоминьдановской и коммунистической разведками. Тайбэй, 2000; В серии «Четыре властелина гоминьдановской разведки» вышли книги: Ян Хуй. Дай Ли. Пекин, 2001; Юэ Фуюй. Сюй Эньцэн. Пекин, 2001; Лю Хунцзюань. Ли Шицюнь. Пекин, 2001.
5 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. М., 1997. С.54.
6 Пятый Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. Стенографический отчет. Л., 1925. 4.2. С.32.
7 Там же. С.89.
8 Там же. С.96-97.
9 VI конгресс Коминтерна: Стенографический отчет. Вып.6. М.; Л., 1929. С. 165.
10 Там же.
11 Там же.
12 РГАСПИ. Ф.495. Оп.З. Д.139. Л.270.
13 Троцкий Л. Коммунистический Интернационал после Ленина. М., 1993. С.301- 302, 303, 306-307.
14 РГАСПИ. Ф.495. Оп.18. Д.596. Л.75-77. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.129.
15 Там же. С.110-111.
16 Адибеков А.Г., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.155.


388
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
17 Пятницкий В. Заговор против Сталина. М., 1998. С.156-157.
18 РГАСПИ. Ф.493. Оп.1. Д.ЗЗ. JI.152-154. Цит. по: Давидсон А.Б. Политика Коминтерна в Африке // История Коммунистического Интернационала 1929-1943. Документальные очерки. М., 2002. С.349-340.
19 РГАСПИ. Ф.530. Оп.1. Д.48. JI.32-33. Цит. по: Линдер И., Чуркин С. Красная паутина. Тайны разведки Коминтерна 1919-1943. М., 2005. С.449-450.
20 Линдер К, Чуркин С. Ук. соч. С.453.
21 Там же. С.454-455.
22 РГАСПИ. Ф.495. Оп.25. Д.1349. Л.77-78об.
23 Гайлис Вайлир Август Юрьевич (Нейберг) (1895-1937) Член РСДРП(б) с 1917 г., участник Гражданской войны, окончил Военную академию РККА. В 1923- 1925 гг. военный советник КПГ, в 1926-1927 гг. секретарь Китайской комиссии ИККИ-ВКП(б). В 1926-1932 гг. сотрудник РУ РККА, в 1932-1937 гг. начальник РО ОКДВА, в апреле 1937 г. начальник отдела РУ РККА. Репрессирован.
24 Линдер И., Чуркин С. Ук. соч. С.445.
25 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. Ч.1.С.721-722.
26 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.723-724.
27 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириняв К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.112.
28 Там же. С.155-156.
29 РГАСПИ. Ф.495. Оп.4. Д.172. Л.1, 5-6. Цит. по: ВКП(б) Коминтерн и Китай. Т.VI. 4.1. С.130.
30 Пятницкий В. Ук. соч. С.149.
31 Там же. С.266.
32 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.84. Цит. по: Т.4. 4.1. С.148.
33 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.178. Цит. по: Т.4. 4.1. С.148.
34 Усов В. Советская разведка в Китае 20-е годы XX века. С.38.
35 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.175.
36 Там же. С.175.
37 Там же. С.160.
38 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.З. ВКП(б), Коминтерн и советское движение в Китае. 1927-1931. М., 1999. С.465.
39 Там же. С.463.
40 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.З. 4.2. С.1479.
41 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.175. Цит. по: Т.4. 4.1. С.148.
42 Пятницкий В. Заговор против Сталина. С.227.
43 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.З. С.465.
44 Там же.
45 РГАСПИ. Ф.495. Оп.73. Д.77 Л.28. Цит. по: Пятницкий В. Ук. соч. С.208-209.
46 Там же. С.201.
47 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерн. С.246.
48 Там же. С.246.


Примечания и комментарии
389
49 РГАСПИ. Ф.495. Оп.73. Д.58. JI.20-22. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерн. С.246.
50 Там же. С.246-247.
51 Там же. С.201.
52 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерн. С.99.
53 РГАСПИ. Ф.495. Оп.20. Д.767. JI.1-6. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерн. С.174.
54 Там же. С.113.
55 Докладная записка работника Орготдела ИККИ Т. Лехена: «К вопросу о помощи военной работе секций КИ» от декабря 1935 г. РГАСПИ. Ф.495. Оп.25. Д.1335. Л.126-130. Цит. по: Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М., 1998. С.918.
56 Пятницкий В. Ук. соч. С.274.
57 Кароль Сверчевский (Вальтер, Ян Вольский) (1897-1947) — участник Октябрьского восстания в Москве, член РКП(б)-ВКП(б) в 1918-1944 г., в 1944-1947 гг. — член Польской рабочей партии и ее ЦК. В РККА с 1918 г., в 1924-1928 гг. — слушатель Военной академии им. Фрунзе РККА, в 1931-1936 гг. — инструктор по военнополитической работе Орготдела ИККИ, руководитель военных курсов, в 1936-1939 гг. командовал 14-й интербригадой, 35-й интернациональной дивизией республиканской армии Испании. В 1941-1945 гг. — на фронтах Второй мировой войны. В 1941- 1942 гг. командир стрелковой дивизии, с 1943 г. зам. командира 1-го Польского корпуса. В 1946-1947 гг. — зам. министра национальной обороны Польши; убит националистами.
58 Цит. по: Пятницкий В. Ук. соч. С.278-279.
59 Одну книгу написал литературный критик В. Кардин, другую — дочери Сверчев- ского.
«В 1931 г. отец как военный специалист был откомандирован для работы в Коминтерн, в Орготдел по специальной военной линии, оставаясь в то же время на учете по начсоставу РККА, — вспоминали дочери. — До своей поездки в Испанию в 1936 г. возглавлял Военно-политическую школу КП Польши, организованную тогдашним начальником Разведупра Красной армии Я.К. Берзиным.
О некоторых подробностях работы отца в качестве начальника школы мы узнали сравнительно недавно из рассказа писателя И.Г. Старикова (тогда преподавателя этой школы) на вечере в декабре 1989 г., посвященном столетию со дня рождения Я. Берзина.
Мы встретились с Ильей Григорьевичем. Он познакомил нас с рукописью своей новой книги, в которой впервые пишет об этой школе и в этой связи впервые упоминает фамилию отца. С его любезного разрешения мы приводим этот текст:
“Исключительно большой вклад в подготовку партизанских кадров для других стран внесла школа, начальником которой был К. Сверчевский. В ней, наряду с подготовкой командного состава партизанских сил зарубежных стсран, к партизанской войне готовились и такие деятели коммунистического движения, как Вильгельм Пик, Пальмиро Тольятти, Морис Торез, Мате Залка, Александр Завадский и др. В школе


390
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Свечевского готовили с основном командиров диверсионных групп партизанских отрядов и соединений, начальников штабов и командующих партизанскими армиями, руководителей партизанских сил в масштабе отдельных стран. В программе подготовки учитывались знания и опыт обучаемых, обстановка, в которой им придется действовать...”.
“Я помню Вашего отца, — сказал нам Илья Григорьевич, — как человека увлеченного и очень работоспособного. Он весьма умело держал в руках сложное хозяйство, каким была школа. В жизни был аскетом, сужу хотя бы по его кабинету, простым в обращении, одинаково внимательным и к преподавателям, и к слушателям, присутствовал на занятиях. В школу приезжали Блюхер, Берзин и не раз выступали перед слушателями. Берзин высоко ценил работоспособность Вашего отца, его знание языков и очень хорошо к нему относился...”». (Цит. по: Пятницкий В. Ук. соч. С.274-275.)
60 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.194-175.
61 Из секретной докладной записки референта Орготдела К. Сверчевского о деятельности военных курсов при ИККИ в 1931-1932 гг. РГАСПИ. Ф.495. Оп. 25. Д.1349. JI.1-6, 9-10. Цит. по: Коминтерн и идея мировой революции. С.786-787.
62 Там же. С.791.
63 Там же. С.788.
64 Сахновская-Флерова (Чубарева) Мирра Филипповна (1897-1937). Член РКП(б) с 1918 г., участник Гражданской войны. В 1924 г. окончила Военную академию РККА. В 1924-1926 гг. военный советник в Китае, в 1926-1928 гг. в распоряжении РУ РККА. В 1928 г. обвинена в троцкизме и исключена из партии, в 1929 г. восстановлена в РУ РККА. В 1932-1934 гг. начальник спецотдела РУ РККА по подготовке партизан и военных кадров ИККИ. Репрессирована.
65 Стартов. И.Г. Записки диверсанта. М., 1997. С.40.
66 Коминтерн и идея мировой революции. С.788.
67 Там же. С.789.
68 Там же. С.790-791.
69 Пятницкий В. Ук. соч. С.312.
70 Однажды днем с цепи сорвалась большая сторожевая собака и погналась за женщиной из местной обслуги, у которой на руках был маленький ребенок. Начальник школы рванулся вперед и заслонил их собой. Собака бросилась на него, но Вальтер ухватил ее обеими руками за горло и задушил. И очень долго не мог разжать руки. Но и собака вырвала у него кусок мяса из руки. Вальтера перевязали в медпункте школы увезли в больницу.
71 Пятницкий В. Ук. соч. С.273-274.
72 РГАСПИ. Ф.508. Оп.1. Д.129. JI.230. Цит. по: Коминтерн и идея мировой революции. С.792-793.
73 Адибеков Г.М., Шахназарова З.Я., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.119.
74 Там же. С.119.
75 Там же. С.202.
76 Там же. С.164-165.


Примечания и комментарии
391
77 Там же. С.166-167.
78 Пятницкий В. Ук. соч. С.350-352.
79 Поэтому не совсем точно утверждение В. Пятницкого, что в августе 1921 г. во главе бюджетной комиссии встал его отец О. Пятницкий.
80 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.50.
81 РГАСПИ. Ф.495. Оп.2. Д.ба. JI.78-79. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.51.
82 Цит. по: Пятницкий В. Ук. соч. С.252-253.
83 Пятницкий В. Ук. соч. С.245.
84 Там же. С.244.
85 Там же. С.245-246.
86 Там же. С.246.
87 Там же. С.265.
88 Адибеков Г.М., Шахназарова З.Я., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.132.
89 Там же. С.121.
90 РГАСПИ. Ф.495. Оп.18. Д.653. Л. 57; Оп.2. Д.102. Л.1. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.165.
91 Пятницкий В. утверждает, что ИКК была создана по решению III конгресса Коминтерна в июле 1921 г. в качестве высшего контрольного органа Коминтерна (Пятницкий В. Ук. соч. С.143), однако сотрудники Архива Коминтерна пишут, что 16 июля 1921 г. решением Малого бюро ИККИ была создана Контрольная комиссия с местопребыванием в Берлине, ее председателем стал Е. Цеткин, секретарем М. Томас (Адибеков Г.М., Шахназарова З.Я., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна 1919-1943. С.50).
92 Пятый Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. 17 июня - 8 июля 1924 г. Стенографический отчет. Л., 1925. 4.2. С.92.
93 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.185.
94 РГАСПИ. Ф.495. Оп. 20. Д. 759. Л.6-7. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.242.
95 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Я., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.186.
96 РГАСПИ. Ф.514. Оп.1. Д.1033. Л.18-19, 25, 56.
97 РГАСПИ.Ф.514. Оп.1. Д.1033. Л.81-86. Цит. по: ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.830-834.
98 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Я., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.243.
99 Там же. С.244.
100 Там же. С.241.
101 РГАСПИ Ф.17. Оп.162. Д.18. Л.110. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Я., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.242.


392
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
102 Там же. С.188-189.
103 По другим данным родился в 1898 г. (См.: Huber P. The Cadre Department, the OMS and the «Dimitrov» and «Manuil’sky» Secretariats during the Phase of the // The History of the Comintern in the Light of New Documents (ed. by M. Narinsky and S. Rojahn). International Institute of Social History. Amsterdam, 1996. P.124.)
104 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.157.
105 Huber P. Ibid. Р.125.
106 Huber P. Ibid. P.126 (по его данным в 1940 г. в Отделе кадров работали 43 человека, а по данным Г.М. Адибекова, Э.Н. Шахназаровой, К.К. Шириня — 56 человек. С.215).
107 Ibid. Р.125; Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.194.
108 РГАСПИ. Ф.595. Оп.20. Д.812. JI.1-4. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.244-245.
109 Там же. С.245.
110 Там же. С.195.
111 ВКП(б) Коминтерн и Китай. Документы. Т.З. 4.1. С.547.
112 Там же. С.550.
113 Там же. С.683-684.
114 Пятницкий В. Ук. соч. С.164.
115 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.171.
116 Линдер И., Чуркин С. Ук. соч. С.526.
117 РГАСПИ. Ф.532. Оп.1. Д.114. Л.15-15 об. Цит. по: Линдер И., Чуркин С. Ук. соч. С.532-533.
118 Там же. С.533.
119 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Ук. соч. С.171.
120 РГАСПИ. Ф.495. Оп.20. Д.848. Л.1-3.
121 Котик В. Советская военная разведка: структура и кадры. Статья четвертая (1924-1936) // Свободная мысль 1999. № 8. С.77.
122 Колпакиди Л., Прохоров Д. Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки. Книга вторая. М., 2000. С.229.
123 Котик В. Ук. соч. С.78.
124 А. Колпакиди и Д. Прохоров утверждают что основателем и руководителем восточного факультета Военной академии РККА, основанного в 1920 г., стал Снесарев. Однако по данным сборника «Военная академия им. М.В. Фрунзе» (М., 1986), где имеется статья о А.Е. Снесареве, и материалам С.Д. Милибанд из «Биобиблиографи- ческого словаря отечественных востоковедов» (М., 1995), составленного по архивам, Снесарев с 1919 по 1921 г. был начальником Академии Генштаба, с 1921 г. преподавателем Военной академии РККА, а с 1922 г. руководителем его восточного отделения.
125 Снесарев Андрей Евгеньевич (13.12.1865-04.12.1937). Родился в сл. Старая Калитва Острогожского уезда Воронежской губернии (Россошанский район Воронежем обл.) в семье священника. В 1888 г. окончил Московский университет, в


Примечания и комментарии
393
1889 г. — Академию Генштаба, в 1906 г. — Практическую восточную академию. Профессор (1927), Герой труда (1928), действительный член РГО, Имп. общества востоковедения. Председатель Среднеазиатского отделения общества востоковедения (Петербург, 1906 г.). Служил в армии (1888-1937). Начальник Академии Генштаба (1919-1921), преподаватель Военной академии РККА (с 1921 г.), руководитель восточного отделения (с 1922 г.), Военно-воздушной академией им. Н.Е. Жуковского (1924-1930), ректор МИВ (1921). Издано более 150 работ. Участник XV Международного конгресса востоковедов (Копенгаген, 1908).
126 Колпакиди А., Прохоров Д. Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки. Кн.1. М., 2000. С.112.
127 Когик В. Ук. соч. С.79.
128 Там же. С.73.
129 Там же. С.74.
130 Там же. С.77.
131 Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР. М., 1992; Рейхсвер и Красная Армия. Москва; Коблец. 1995; Когик В.Я. Некоторые аспекты деятельности советской военной разведки в 20-30-е годы // Военно-исторический архив. М., Вып.13. С.76.
132 Доклад капитана Штудента о его поездке в Советский Союз от 10 сентября 1926 г. // Рейхсвер и Красная Армия. Документы из военных архивов Германии и России. 1925-1931. Кобленц. 1995. С.26. Цит. по: Петров В., Тихонов Ю. Советский полигон Люфтваффе. Германская секретная авиашкола в Липецке // Родина. 2004, № 1 С.132.
133 В 1926-1930 гг. командиром этой части был комбриг 3. Райвичер, которому удалось наладить хорошие деловые отношения с «друзьями».
134 В дальнейшем судьба этих офицеров сложилась по-разному, но все указанные в тексте немцы за годы Второй мировой войны стали генералами, а их советские коллеги в 1938 г. все были репрессированы.
135 Петров В., Тихонов Ю. Ук. соч. С.134.
136 Горлов С.А. Ермагенков С.В. Военно-учебные центры рейхсвера в Советском Союзе // Военно-исторический журнал. 1991, № 7. С.42.
137 Архив ФСБ РФ. Дело Н-1940. Л.27. Цит. по: Петров В., Тихонов Ю. Ук. соч. С.135.
138 Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. М., 2000. С.125.
139 К примеру, пилот Вили Генц, якобы сгоревший в разбившемся самолете, с 1934 г. ведал разработкой правил техники пилотирования новейших истребителей И-16 в конструкторском бюро Поликарпова. Заведующий фотолабораторией Карл Опельба- ум, прибывший в 1930 г. в Липецк, также сотрудничал с советской разведкой. Начальник механического цеха Кених был членом Компартии Германии и после закрытия школы остался в СССР.
140 Когик В. Ук. соч. С.77.
141 Покладок Михаил Кириллович (1895-1939) родился в дер. Цепинцы Вязын- ской волости Виленской губернии. В 1915 г. окончил 2-ю Виленскую гимназию. Уча¬


394
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
стник Первой мирововй войны, вступил в армию рядовым, в 1916 г. окончил Алек- сеевское военное училище, подпоручик 418-го пехотного полка на Юго-Западном фронте. В 1918 г. добровольно вступил в РККА, занимал должности от пом. заведующего отделом всеобуча уездного военкомата до командира батальона. В 1919- 1920 гг. проходил обучение в полковой радиокоманде Туркестанского фронта. Член РКП(б) с 1920 г. В 1920-1927 гг. в войсках связи, в 1924 г. окончил Высшую военную школу связи и затем в 1929 г. восточный факультет Военной академии им. М.В. Фрунзе. В 1929-1930 гг. — пом. начальника 4-го отдела штаба ОКДВА. В 1930-1933 гг. - в распоряжении IV Управления, командир-стажер РККА в японской армии. В 1933- 1934 гг. начальник сектора 3-го отдела IV Управления. Полковник (1935), владел японским, английским, немецким, французским, польским языками. В 1935-1937 гг. - начальник японского отделения 2-го отдела Разведупра. С апреля 1937 г. — начальник разведотдела ОКДВА. В октябре 1937 г. уволен из РККА в связи с арестом органами НКВД, однако по данным ЦА ФСБ репрессиям подвернут не был. По данным
В. 	Кочика в конце 30-х годов был расстрелян (Военно-исторический архив. М., 2000. Вып.13. С.78).
142 Владимир Николаевич Козловский только что окончил восточный факультет Военной академии им. Фрунзе и занимал должность помощника начальника Разведотдела штаба ОКДВА. Был расстрелян в конце 30-х годов.
143 Котик В. Военно-исторический архив. М., 2000. Вып.13. С.78.
144 Там же. С.79.
145 РНВА. Ф.4. Оп.19. Д.10. JI.74; Д.15. JI.1-6. Цит. по: Котик В. Военно-исторический архив. М., 2000. Вып.13. С.68.
146 Котик В. Свободная мысль. 1999. № 8. С.76; он же. Военно-исторический архив. М., 2000. Вып.13. С.78.
147 По возвращении в СССР командир роты Чернухо был назначен помощником начальника пограничного пункта № 4 (Мозырь) разведотдела БВО, однако после 10 месяцев работы на этом посту был возвращен в войска связи.
148 Котик В. Свободная мысль. 1999. № 8. С.74.
149 «Начало». 1992, № 36. С.24.
150 Подробнее см.: Усов В.Н. Советская разведка в Китае в 20-е годы XX века. С.23-25.
151 Подробнее см.: Горбунов Е.А. Военная разведка в 1934-1939 годах // Свободная мысль. 1998, № 2. С.98-109.
152 Котик В. Свободная мысль. 1999. № 8. С.76.
153 Котик В. Военно-исторический архив. М., 2000. Вып.13. С.80.
154 Горбунов Е.А. Военная разведка в 1934-1939 годах // Свободная мысль. М., 1998. № 2. С.104.
155 Котик В. Военно-исторический архив. М., 2000. Вып.13. С.81.
156 Копакиди А., Прохоров Д. Ук. соч. С.232-233.
157 Карин Федор Яковлевич (настоящее имя и фамилия — Крутянский Тодрес Ян- келевич, а в Болгарии был известен как А. Корецкий) (1896-1937). Один из руководителей советской разведки. Еврей, уроженец с. Суслены Бессарабской губернии. Член ВКП(б) с 1919 г., с 1919 г. в РККА, в том же году — в органах ВЧК. В 1922-1924 гг. резидент в Харбине под «крышей» сотрудника генконсульства СССР. В 1928-1933 гг. —


Примечания и комментарии
395
резидент в Германии и Франции. В Разведупре Штаба РККА с 1934 г. 20 января 1935 г. назначен начальником 2-го отдела Разведупра. Корпусной комиссар. Арестован 16 мая 1937 г., расстрелян 21 августа 1937 г.
158 Гайлис (Валин) Август Юрьевич (1895-1937). Латыш. Унтер-офицер, в РКП(б) с 1917 г., в РККА с 1918 г. В 1920-1922 гг. — пом. зав. разведкой 4-й армии на Украине, зав. Сектором информационно-статистического отдела Разведупра штаба РККА. В 1923 г. окончил Военную академию РККА. В мае 1923 г. вместе с Карлом Янелем откомандирован из военной академии на нелегальную работу в Латвию. В 1926- 1927 гг. — секретарь Китайской комиссии Политбюро ЦК ВКП(б). В 1926-1930 гг. — пом. начальника, зам. начальника 4-го отдела IV Управления Штаба РККА. В 1930- 1932 гг. — пом. начальника 2-го отдела IV Управления. В 1932-1937 гг. — начальник разведотдела ОКДВА. В апреле - июле 1937 г. — начальник 2-го отдела Разведупра. Комбриг. Арестован 26 июля 1937 г., расстрелян 26 октября 1937 г.
159 Борович Лев Александрович (Алекс, настоящая фамилия Розенталь) (10.12.1896- 25.08.1937). Родился в семье фабриканта. Советский разведчик. Дивизионный комиссар. Еврей, уроженец г. Лодзь (Польша), сын кузнеца 2-й гильдии. В 1914 г. окончил 6 классов лодзинской гимназии, затем электротехническое отделение Политехнического училища в г. Баку (окончил в 1917 г.), получив специальность электромеханика. Родители и сестра остались в Польше. Меньшевик с 1916 г., с 1919 г. в ВКП(б). В сентябре 1918 г. вступил добровольцем в РККА, командир отделения, взвода. Летом и осенью 1919 г. в составе 2-го пехотного харьковского полка сражался против Деникина, был контужен, затем направлен в Москву на Высшие военно-инженерные курсы комсостава, в марте 1920 г. их окончил. Отправлен в отдельную бригаду особого назначения при реввоенсовете Западного фронта. Бригада была укомплектована воен- нопленными-интернационалистами, являлась последним резервом Реввоенсовета. В б- ригаде Борович прошел путь от начальника связи батальона до заместителя комиссара бригады. С 1920 г. в развеотделе Западного фронта, затем 12 января 1921 г. направлен в Региструпр в Москву в IV Управлении штаба РККА. После короткой подготовки с 1921 г. на закордонной работе в Польше и Германии. В сентябре 1923 г. во время подготовки восстания в Германии переправлял Карла Радека в Германию из Праги, а в сентябре 1924 г. был назначен помощником резидента в Варшаве. В конце 1924 г. из- за слабой конспирации и других ошибок провалилось несколько сотрудников нелегальной сети военной разведки в Варшаве. Бородичу пришлось покинуть Польшу и в январе 1925 г. вернуться в Москву. С1925 г. в течение двух лет работал, сначала заведующим сектором, затем помощником начальника 2-го отдела IV Разведывательного управления ГШ РККА. Прошел курсы усовершенствования по разведке. В 1927-1930 гг. за рубежом — в Австрии, Германии, Балканских странах. В1930 г. увольняется в резерв РККА и откомандировывается для работы в ВСНХ. С мая - июня 1932 г. — ответственный секретарь Бюро международной информации ЦК партии при Карле Радеке, на этом посту проработал два года. С апреля 1934 г. по совместительству — сотрудник технического секретариата Оргбюро ЦК. С 1935 г. зам. начальника 2-го отдела IV управления ГШ РККА. С апреля 1936 г. — резидент военной разведки в Шанхае. Летом 1937 г. отозван. Арестован 11 июля 1937 г., расстрелян 25 августа 1937 г.
160 Когик В. Военно-исторический архив. М., 2000. Вып.13. С.81.


396
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
161 Когик В. Некоторые аспекты деятельности советской военной разведки в предвоенный период (1936-1941) // Военно-исторический архив. № 1 (16) М., 2001. С.114
162 РГВА. Ф.9. Оп.ЗО. Д.53. JI.84, 91. Цит. по: Когик В. Военно-исторический архив. № 1 (16) М., 2001. С.121.
163 Коммунист Вооруженных сил. М., 1991. № 8. С.13.
164 РГВА. Ф.9. Оп.29. Д.493. JI.360. Цит. по: Кочик В. Военно-исторический архив. № 1 (16) М., 2001. С.123.
165 Военно-исторический журнал. М., 1990. № 3. С.62; Советский воин. М., 1990.
№ 17. С.70; Военно-исторический архив. № 1 (16) М., 2001. С.123.
166 Салнынь Христофор, латыш, родился в 1885 г., в РСДРП с 1902 г. Участник первой русской революции, бежал из-под ареста, с 1908 по 1920 г. — в эмиграции. После Китая, где он был на разведывательной работе до 1923 г., переброшен в Германию, где готовил «германский Октябрь». В начале 1936 г. из Хабаровска отозван в Москву. В Разведупре был назначен заместителем начальника спецотделения «А». С июня 1937 по март 1938 г. в Испании — советник 14-го партизанского корпуса по организации диверсий и партизанского движения. Затем отзыв в Москву и 21 апреля арест, 28 мая 1939 г. расстрел.
167 Горбунов Е.А. Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке. С.138.
168 Чуйков В.И. Миссия в Китае. Записки военного советника. М., 1981.
169 Кокурин А., Петров Н. ОГПУ (1929-1934) // Свободная мысль. 1999, № 8. С.95.
170 Колпакиди А., Прохоров Д. Внешняя разведка России. М., 2001. С. 23.
171 Колпакиди А., Прохоров Д. Ук. соч. С.19-20.
172 Там же. С.21.
173 Гордиевский О., Эндрю К. КГБ - разведывательные операции от Ленина до Горбачева. М., 1999. С.180.
174 Там же. С.180.
175 Там же. С.186.
176 Цит. по: Горбунов Е.А. Схватка с черным драконом. С.104-105.
177 Гордиевский О., Эндрю К. Ук. соч. С.185.
178 Горбунов Е.А. Ук. соч. С. 109.
179 Там же. С.110.
180 Там же. С.107.
181 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.2. С.933.
182 РГАСПИ. Ф.532. On. 1. Д.114. Л.43-44.
183 РГАСПИ. Ф.532. Оп.1. Д.114. Л.39-39 об. Цит. по: Линдер И., Чуркин С. Ук. соч. С.468-469.
184 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.2. С.926.
185 Там же. С.934.
186 Там же. С.975.
187 Тимофеева Н.Н. Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ) в 1926-1938 гг. // Народы Азии и Африки. 1979. № 5.
188 Дин-Савва Лена. Из Москвы да в Пекин. Воспоминания. Hermitage Publishers. 2000. С.256.


Примечания и комментарии
397
189 Там же. С.257.
190 Там же. С.262.
191 Там же. С.263.
192 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.2. С.975-976.
193 Там же. С. 980.
194 Там же. С.986.
195 Там же. С.982.
196 Панцов А.В. Тайная история советско-китайских отношении. М., 2001. С.230.
197 Там же. С.283.
198 Там же. С.286-287.
199 РГАСПИ. Ф.514. Оп.1. Д.1010. Л.57-66. Цит. по Панцов А. Ук. соч. С.288.
200 Панцов А.В. Ук. соч. С.290-291.
201 Пятницкий В. Заговор против Сталина. С.320.
202 Там же. С.249-250.
203 Там же. С. 257.
204 Коминтерн и идея мировой революции. С.153.
205 Пятницкий В. Ук. соч. С.247
206 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941. М., 2001 С.253.
207 Цит. по: Пятницкий В. Ук. соч. С.250.
208 На документе сноска В. Ленина «не лучше ли Зиновьеву? Лучше!».
209 Цит. по: Пятницкий В. Ук. соч. С.247-248.
210 Там же. С.260.
211 В.В. Ломинадзе (псевдоним Вернер) (1897-1935) — в 1925-1930 гг. кандидат в члены ЦК партии. В 1925-1926 гг. — секретарь ИК Коммунистического интернационала молодежи. С апреля 1926 г. по декабрь 1926 г. — член Президиума ИККИ. С июля по ноябрь 1927 г. — представитель Коминтерна в Китае. С 1928 г. — на партийной работе. Покончил жизнь самоубийством.
212 Бубер-Нейман Маргарете. Мировая революция и сталинский режим. Записки очевидца о деятельности Коминтерна в 1920-1930-х годах. М., 1995. С.68-69.
213 Там же. С.69.
214 Там же. С.68.
215 ВКП(б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае. Документы. Т.1.1920-1925. С.81.
216 Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. С.162.
217 Глунин В.И. Григорий Войтинский // Видные советские коммунисты — участники китайской революции. М.: Наука, 1970. С.70-71.
218 ВКП(б), Коминтерн и национально-освободительное движение в Китае. Документы. Т.1. С.37, 39.
219 Там же. С.36.
220 Там же. С.53-54.
221 Шевелев К. К 80-летию образования Компартии Китая: новые документы // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 4. С.125.
222 Там же. С.128.


398
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
223 Там же. С.133.
224 Чжунгун чжунян вэньцзянь сюаньцзи (Сборник документов ЦК КПК). Т.1. Пекин, Чжунгун Чжунян дансяо чубаньшэ. 1982. С.27-32; Гунчань гоцзи, Сугун (бу) ю чжунго гэмин вэньцзянь цзыляо сюаньцзи (1917-1925) (Сборники документов и материалов о Коминтерне, ВКП(б) и китайской революции. 1917-1925). Т.2. Пекин, Бэйцзин тушугуань чубаньшэ. 1997. С.304.
225 Лю Юйгжэнь. Ма Линь чжуань (Биография Маринга). Пекин, Чжунян фаньи чубаньшэ. 2002. С.371.
226 Там же. С.271.
227 Там же.
228 Там же. С.239.
229 Там же.
230 ВКП(б) Коминтерн и национально-освободительное движение в Китае. Т.1. С.170-171.
231 Глунин В.И. Коммунистическая партия Китая накануне и во время национальной революции (1921-1927 гг.). Кн.1. ИДВ АН СССР. 1975. С.76.
232 Ян Куйсун. Гунчань гоцзи вэй Чжунгун тигун цайчжэн юаньчжу цинкуан чжи каоча (Исследование финансовой помощи Коминтерна КПК) // Чжун-э гуаньси дэ лиши ю сяныыи (История и современное состояние китайско-российских отношений). Главный редактор Ляо Цзиньхэ. Хэнань Дасюэ чубаньшэ. Кайфэн, 2004. С.239.
233 Ян Куйсун. Ук. соч. С.239-240.
234 См.: Ян Куйсун. Ук. соч. С.239.
235 Там же. С.239.
236 ВКП(б), Коминтерн и национально-освободительное движение в Китае. Т.1. С.211.
237 Там же. С.226.
238 Там же. С.238-239.
239 Ян Куйсун. Ук. соч. С.242.
240 Там же.
241 Сумма бюджета КПК за определенные периоды часто не совпадала с теми суммами, которые ей были предоставлены Коминтерном. Это отмечает и китайский историк Ян Куйсун.
242 Ян Куйсун. Ук. соч. С.234.
243 ВКП(б), Коминтерн и национально-освободительное движение в Китае. Т.1. С.538.
244 Ян Куйсун. Ук. соч. С.243.
245 ВКП(б), Коминтерн и национально-освободительное движение в Китае. Т.1. С.506.
246 Там же. С.478.
247 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.2. С.256.
248 Там же. Ук. соч. С.245.
249 МОПР — Международная организация помощи борцам революции.
250 ВКП(б) Коминтерн и советское движение в Китае. 1927-1931. Документы. Т.2. 4.1. М., 1996. С.431-432.


Примечания и комментарии
399
251 Там же. С.432-433.
252 Пантелеев М. Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции. М., 2005. С.82.
253 ВКП(б) Коминтерн и советское движение в Китае. Т.З. 4.1. С.436.
254 Там же. С.460-461.
255 Ян Куйсун. Ук. соч. С.247.
256 ВКП(б), Коминтерн и советское движение в Китае. Документы. Т.3.4.1. С.501- 502.
257 Там же. С.513.
258 Там же. С.512.
259 Ян Куйсун. Ук. соч. С.253.
260 Там же. С.253.
261 ВКП(б), Коминтерн и советское движение в Китае. Документы. Т.З. 4.1. С.531.
262 Там же. С.531.
263 Там же. С.535.
264 Там же.
265 Там же. С.536.
266 Ян Куйсун. Ук. соч. С.253.
267 ВКП(б), Коминтерн и советское движение в Китае. Документы. Т.З. 4.1. С.253.
268 Там же. С.552-553.
269 Там же. С.600.
270 Ян Куйсун. Ук. соч. С.267.
271 ВКП(б), Коминтерн и советское движение в Китае. Документы Т.З. 4.2. С.826.
272 Там же. С.888-889.
273 Там же. С.890-891.
274 Там же. С.1007.
275 Там же.
276 Там же. С.1050.
277 Там же.
278 Там же. С.1072.
279 Там же. С.1083.
280 Там же. С.1095.
281 Там же. С.1130.
282 Ян Куйсун. Ук. соч. С.260.
283 Подробнее об этом см.: Усов В. Группа Рихарда Зорге в Китае (1930-1932 гг.) // Проблемы Дальнего Востока. 2005. № 3. С.126-133.
284 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.З. 4.2. С.1478-1479.
285 Там же. Т.З. 4.1. С.148.
286 Там же. Т.З. 4.2. С.1433.
287 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.146.
288 Там же. С.227.
289 Там же. С.349.
290 Там же. С.366.
291 Там же. С.378.


400
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
292 Там же. С.457.
293 Там же. С.617.
294 Там же. С.1037.
295 Resolution of the Secretariat of the ECCI Concerning Negotiations between the CCP Representative and Chen Mingshu, June 19, 1936, Chinese Law and Government, vol.30, No 1, January-February 1997. P.48-50; Ян Куйсун. Ук. соч. С.261.
296 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.2. С.1057.
297 Там же. С.1076.
298 Там же. С. 1117.
299 Там же. С.892; Ян Куйсун. Ук. соч. С. 264.
300 Jung Chang, Jon Halliday. Mao: the unknown story. N.Y., 2006. P.304 (13).
301 РГАСПИ. Ф.495. Оп.74. Д.317. Цит. по: Ян Куйсун. Ук. соч. С.266.
302 Овгинников Ю.М. Становление и развитие единого национального фронта сопротивления Японии в Китае. М., 1985. С.66.
303 Bisson ТА. Japan in China. N.Y. 1938. P.162-263. Цит. по: Титов А.С. Борьба за единый национальный фронт в Китае 1935-1937 гг. М., 1981. С.140.
304 Там же. С.140-141.
305 Краткая история КПК (1921-1991). С.238.
306 Го Шаотан (А.Г. Крымов). Историко-мемуарные записки китайского революционера. М., 1990. С.288-289.
307 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.2. С.1069.
308 Там же. С.1084-1085.
309 Там же. С. 1085-1086.
310 Историки КНР до сего дня пытаются замалчивать рекомендации Коминтерна, выдавая их за свои. «17 декабря от ЦК КПК в Сиань прибыл 4жоу Эньлай, — читаем мы в “Краткой истории КПК”». — ЦК КПК полностью одобрил намерения и платформу 4жана и Яна как инициаторов сианьских событий. 4то касается разрешения произошедшего, то после выяснения обстановки и тщательного изучения вопроса он пришел к собственным выводам. Протовопоставление Нанкина Сианю, считал ЦК, может привести к крупномасштабной гражданской войне, крайне опасной для китайской нации. Такая перспектива на руку Японии и японофилам. В настоящий же момент еще можно мирно урегулировать сианьские события, а значит, создать условия для прекращения гражданской войны и оказания единодушного отпора Японии. ...Поэтому ЦК КПК твердо стоит за урегулирование сианьских событий мирным путем». (Краткая история КПК (1921-1991). С.238.)
311 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.2. С.1089.
312 Маомао. Мой отец Дэн Сяопин. М., 1995. С.308.
313 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.2. С.1093.
314 Подробнее об этом см.: Усов В.Н. Последний китайский император Пу И. М., 2003. С.149-181.
315 РГАСПИ. Ф.17. Оп.162. Д.12.
316 Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936. М., 2001. С.135.
317 Там же. С.141.
318 Там же. С.153.


Примечания и комментарии
401
319 Там же. С.213.
320 Там же. С.208.
321 РГАСПИ. Ф.17. Оп.162. Д.13. Л.12, 28.
322 Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг. С.227.
323 Архив УФСБ России по Омской области. Ф.65. Д.2863. Л.77.
324 Документы внешней политики СССР. М., 1968-1973. Т.16. С.814.
325 26 сентября 1931 г. была провозглашена независимость провинции Гирин от Нанкинского правительства. Часть войск провинции во главе с Дин Чао осталась верной Нанкинскому правительству и образовало свое правительство в Харбине (в сообщениях эту группу иногда называли старогиринцами).
326 Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг. С.228.
327 Там же. С.230.
328 РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д.78. Л.47.
329 Справочные материалы по истории китайской революции. Вып.4. Пекин, 1957. С.1-2; Центральный архив КНР. Сборник документов ЦК КПК. Т.Н. Издательство Партийной школы при ЦК КПК. Пекин, 1991. С.274-275; Новейшая история Китая 1917-1970. М., 1972. С.173; Краткая история КПК (1921-1991) Пекин, 1993. С.245- 246.
330 Краткая история КПК (1919-1991). С. 246.
331 Чжоу Эньлай. Избранные произведения. Т.1. Пекин, 1981. С.76.
332 Бородин Б.А. Помощь СССР китайскому народу в антияпонской войне 1937- 1941 гг. М., 1965. С. 146.
333 Восьмая народно-революционная армия Китая. Хабаровск. 1939. С.4.
334 Чжу Дэ. Год национально-освободительной войны 8-й народно-революционной армии // Коммунистический Интернационал. М., 1938. № 11. С.84.
335 Маомао. Ук. соч. С.320.
336 Tanaka Masaaki. What Really Happened in Nanking. The Refutation of a Common Myth. Tokyo, 2000. P.70.
337 Очерки истории российской внешней разведки. Т.З. С.219.
338 Подробнее см.: Усов В.Н. Советская разведка в Китае 20-е годы XX века. С.290- 294.
339 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С. 165-166.
340 Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг. С.163.
341 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.160.
342 Там же. С.184.
343 РГАСПИ. Ф.17. Оп.162. Д.12. Л.194.
344 Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг. С.195.
345 Там же. С.198.
346 Там же. С.199-200.
347 РГАСПИ. Ф.17. Оп.162. Д.13. Л.1. Цит. по: ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.171-172.
348 Там же. С.171.
349 Там же. С.206- 207.
350 Там же. С.171.


402
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
351 Панюшкин А.С. Записки посла. М., 1981. С.285-286.
352 Дедовский А.М. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы и свидетельства участника событий 1937-1952. М., 1999. С.249.
353 Там же. С.249.
354 Там же. С.249-250.
355 Договор о ненападении между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Республикой // Русско-китайские отношения в XX веке. Материалы и документы. Советско-китайские отношения. Т.4. 1937-1945. Кн.1: 1927-1944 гг. М., 2000. С.88-89.
356 В записке, подготовленной в НКИД СССР на имя наркома В.М. Молотова от 27 ноября 1940 г. «О советско-китайских отношениях», утверждалось: «Бывший посол в Китае предатель Богомолов как накануне, так и после начала этой войны всячески старался дезинформировать правительство СССР. В письме в НКИД (июнь- июль 1937 г.) он писал, что “японцы в ближайшее время не рискнут ни на какую новую провокацию к югу от Великой стены”, что “к большой войне японцы не готовы”, что “на активное сопротивление китайское правительство не готово”... Однако, несмотря на вредительство Богомолова, наше правительство правильно оценило происшедшие события 7 июля и сделало дальнейший шаг в направлении улучшения отношений СССР и Китая».
357 Русско-китайские отношения в XX веке. Материалы и документы. Советско-китайские отношения. Т.4. Кн.1. С.154-155.
358 Там же. С.8-9.
359 Там же. С. 77.
360 Там же. С.77.
361 Там же. С.84.
362 Там же. С.88.
363 Там же. С.95-96.
364 Там же. С.91.
365 Там же. С.94.
366 Там же. С.100.
367 Там же. С. 104.
368 Там же. С.112.
369 Там же. С.100; Новейшая история Китая 1928-1949. М., 1984. С.148.
370 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. С.104-105.
371 Там же. С.105.
372 Ван Мин. Полвека КПК и предательство Мао Цзэдуна. М., 1975. С.221.
373 Русско-китайские отношения в XX веке. С.125.
374 Там же. С.180.
375 Там же. С. 198-200.
376 Там же. С.199.
377 Там же. С.200.
378 Блюхер В.К. (псевдонимы Галин, Уральский) (1890-1938), член РСДРП с 1916 г., с 1917 г. находился на командных постах Советской армии, известен как легендарный полководец Гражданской войны, награжден четырьмя орденами Красного Знамени,


Примечания и комментарии
403
орденом Красной Звезды, двумя орденами Ленина, в 1934-1938 гг. — кандидат в члены ЦК ВКП(б). В 1921-1922 гг. — военный министр, главком НРА ДВР. В 1925- 1927 гг. — руководитель группы советских военных советников в Южном Китае. В 1929-1938 гг. — командующий Особой Дальневосточной армией. Арестован 22 октября 1938 г., скончался 9 ноября 1938 г. В 1956 г. реабилитирован.
379 Подробнее об этом см.: Усов В.Н. Советская разведка в Китае.
380 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. С.365.
381 Телицын В.Л. Пылающий Китай. С.335.
382 Хияма Ёсиаки. Японские планы покушения на Сталина // Проблемы Дальнего Востока. 1990, № 4. С.131.
383 Гаврилов В., Горбунов Е. Операция «Рамзай». Триумф и трагедия Рихарда Зорге. М., 2004. С.162-163.
384 Халхин-Гол: пятьдесят лет спустя (Материалы «круглого стола» историков Советского Союза, Монголии и Японии. Август 1989 года). М., ИВИ МО СССР. 1990. С.ЗЗ.
385 Блюхер Г. Воспоминания о муже — маршале В.К. Блюхере. Тюмень, 1966. С. 83.
386 Ещенко В., Коротков Г. Крах «Плана Оцу» // Коммунист вооруженных сил.
1989, № 16. С.85.
387 Известия от 23 июля 1938 г.
388 Славинский Б.Н. СССР и Япония — на пути к войне: дипломатическая история. 1937-1945 гг. М., 1999. С.155-156.
389 Славинский Б.Н. Ук. соч. С.156.
390 РГВА. Коллекция материалов. Цит. по: Картунова А.И. 1938-й. Последний год жизни и деятельности маршала В.К. Блюхера // Новая и новейшая история. 2004. № 1. С.171.
391 Дайнес В.О. В.К. Блюхер — страницы жизни (К столетию со дня рождения). М.,
1990. С49.
392 Картунова А.И. Ук. соч. С.171.
393 Там же.
394 Там же. С.172.
395 Там же.
396 Там же. С.172.
397 Там же. С.173.
398 Там же.
399 Там же. С.173-174.
400 История Второй мировой войны 1939-1945. Т.2. М., 1974. С.38.
401 П.И. Мазепов — член Военного совета КДФ.
402 Картунова А.И. Ук. соч. С. 185.
403 Отт Ойген, 1889 г. рождения, в 1934-1938 гг. полковник, военный атташе Германии в Японии.
404 Шолль — майор вермахта, в 1935-1939 гг. — помощник военного атташе посольства Германии в Японии.
405 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. Публ., вступ. статья и комм.
А.Г. Фесюна. М., 2000. С.89.


404
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
406 Дело Рихарда Зорге. С.90.
407 Койсо Куниаки — генерал, премьер, одно время возглавлял японский кабинет.
408 Дело Рихарда Зорге. С.90-91.
409 Славинский Б.Н. Ук. соч. С. 162.
410 Широкорад А.Б. Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество. М., С.279; Гаврилов В., Горбунов Е. Ук. соч. С.176.
411 Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989. С.141.
412 Еще в ОКДВ по инициативе Блюхера были созданы подсобные хозяйства с тем, чтобы не везти из центрально-европейской части СССР продовольствие для армии, которое можно произвести на месте, на Дальнем Востоке. Эти хозяйства создавались с ведома и одобрения наркома обороны.
413 Цит. по: Ещенко В., Коротков Г. Ук. соч. С.86.
414 ГРВА. Коллекция материалов. Цит. по: Картунова А.Н. Ук. соч. С. 179.
415 Русский архив: Великая Отечественная. Приказы народного комиссара обороны СССР. Т.13, 2(1). М., С.56-61.
416 Гаврилов В., Горбунов Е. Ук. соч. С.169.
417 Дело Рихарда Зорге. С.92-93.
418 Русский архив. Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР. Т.13, 2(1). С.56-61; Военно-исторический журнал. 1990. № 1. С.84-87.
419 В конце ноября 1938 г. К. Ворошилов на заседании Военного совета объявил
В.К. Блюхера «заговорщиком», «врагом советской власти» и «конченой сволочью», якобы собиравшейся в последний момент вместе с братом удрать на самолете к японцам.
420 Захаров М.В. Ук. соч.С.139-140.
421 М.Н. Тухачевский и «военно-фашистский заговор» // Военно-исторический журнал. 1997. Вып.2. С.48.
422 Там же. С.49-50.
423 Там же. С. 50-51.
424 Горбунов Е.А. Схватка с черным драконом. С.438.
425 Русско-китайские отношения в XX веке. Советско-китайские отношения. Т.4. Кн.1. С.11.
426 Вартанов В.Н. Операция «Z». Советские добровольцы в антияпонской войне китайского народа в 30-40 гг. Институт военной истории Министерства обороны РФ. М., 1992. С.9.
427 Вартанов В.Н. Ук. соч. С.10.
428 Телицын В.Л. Пылающий Китай. С.330.
429 История Второй мировой войны. 1939-1945. Т.2. М., 1974. С.72; Рахманин О.Б. К истории отношений РСФСР, СССР, РФ с Китаем. 1917-1997 (обзор основных событий, оценки экспертов). М., 1999. С.9.
430 Сапожников Б.Г. Китай в огне войны (1931-1950). М., 1977. С. 114.
431 Вартанов В.Н. Ук. соч. С. 102.
432 Там же. С.102.
433 Там же. С.152.
434 Там же. С.155.


Примечания и комментарии
405
435 Г.И. Тхор совершил 102 боевых вылета в Испании. В Китае он побывал дважды. В начале мая 1938 г. под его руководством были организованы приемка, облет и перегонка в Китай самолетов типа «СБ». Он был великолепным летчиком и скромным человеком, обладавшим твердой волей и безудержной храбростью. Он был способен летать на любом самолете, любой конструкции. После возвращения на родину в 1940 г. Г.И. Тхор был назначен заместителем командира 62-й бомбардировочной авиационной дивизии Киевского особого округа. В первые дни Великой Отечественной войны он сразу же включился в боевые действия по разгрому противника, лично принимал активное участие в боевых операциях, водил свои бомбардировщики на уничтожение танков и мотопехоты противника в местах ее сосредоточения на переправах через Днепр и Десну. В середине сентября 1941 г. фашистские войска окружили советскую группировку под Киевом. В окружении оказались командование и штаб ВВС Юго-Западного фронта. Г.И. Тхор, также попавший в окружение со своим штабом в районе г. Пирятин, возглавил группу офицеров и сержантов тыла ВВС и с боями стал выводить их из кольца. В неравном бою с превосходящими силами противника он был тяжело ранен и в бессознательном состоянии взят в плен. В берлинской гестаповской тюрьме гитлеровцы всяческими способами склоняли генерала Тхора к измене Родине. Но он остался верен своей Отчизне и развернул подпольную работу среди военнопленных в лагере Хаммельбург. Из материалов немецкого архива стало известно, что в декабре 1942 г. генерал Тхор, закованный в кандалы, был переведен в Нюрнбергскую тюрьму, где подвергался зверским пыткам и истязаниям. В январе 1943 г. он был расстрелян.
436 Вартанов В.Н. Ук. соч. С.99-100.
437 Там же. С.104.
438 На китайской земле. Воспоминания советских добровольцев 1925-1945. М., 1974. С. 197.
439 Там же. С.199.
440 Там же. С.198.
441 Там же. С.199.
442 Русско-китайские отношения в XX веке. С.210-211.
443 Вартанов В.Н. Ук. соч. С.112.
444 Там же. С.113.
445 По дорогам Китая. 1937-1945. Воспоминания. М., 1989. С. 203.
446 Вартанов В.Н. Ук. соч. С.120-121.
447 С.В. Слюсарев (1906 г. рождения) — член КПСС с 1929 г., гвардии генерал-лейтенант авиации запаса, кандидат военных наук, Герой Советского Союза. После окончания в 1930 г. школы военных летчиков занимал различные военные должности в ВВС Красной армии. С мая 1938 г. по февраль 1939 г. находился в Китае в качестве командира бомбардировочной авиации, лично участвовал в воздушных боях. Участник Великой Отечественной войны: в качестве командующего ВВС Юго-Западного фронта, 25-й армии и на других должностях принимал участие в Крымской, Львовской, Сандомирской, Берлинской, Пражской операциях. После войны командовал воздушной армией Забайкальского военного округа. В 1950-1951 гг. был снова командирован в Китай для организации противовоздушной обороны Шанхая от налетов чанкайшистов.


406
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
448 На китайской земле. Воспоминания советских добровольцев 1925-1949. М., 1974. С.202-203.
449 Вартанов В.Н. Ук. соч. С.110-111.
450 Там же. С.128.
451 Пын Мин. История китайско-советской дружбы. М., 1959. С.211.
452 Вартанов В.Н. Ук. соч. С.133.
453 Там же. С.131-132.
454 Военная помощь СССР в освободительной борьбе китайского народа. М., 1975. С.51.
455 Там же. С.53-54; СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны. Документы и материалы. М., 1971. С.650.
456 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.606.
457 Новейшая история Китая 1928-1949. М., 1984. С.164.
458 АВП РФ. Ф.100. Оп.25. П.200. Д.7. JI.108. Цит. по: Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.611.
459 Вартанов В.Н. Ук. соч. С.148.
460 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. С.166-167.
461 На китайской земле. Воспоминания советских добровольцев. С.358.
462 Телицын B.JI. Пылающий Китай. С.155.
463 АВП РФ. Ф.0100. Оп.24. П.196. Д.6. JI.83-85. Цит. по: Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.612.
464 Чуйков В.Н. Миссия в Китае. Записки военного советника. М., 1981. С.64.
465 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.566-567.
466 Там же. С.600.
467 Там же. С.602.
468 Очерки истории российской внешней разведки (В шести томах). Т.4. 1941- 1945. Советская разведка в годы Великой Отечественной войны. М. 1999. С.320.
469 Ленинская политика СССР в отношении Китая. М., 1968. С.93.
470 Очерки истории российской внешней разведки. Т.З. 1933-1941 годы. М., 1997. С.212.
471 Архив внешней политики СССР (АВП). Беседа С.А. Лозовского с китайским послом Шао Лицзы 28.1.1941. Цит. по: Дедовский А.М. Ук. соч. С.225.
472 Там же. С.226.
473 Там же. С.231.
474 РГАСПИ. Ф.495. Оп.184, исходящие 1941 н. Д.9. № 385. Цит. по: История Коммунистического Интернационала 1919-1943. Документальные очерки. М., 2002. С.180.
475 Панюшкин А.С. Записки посла: Китай 1939-1944. С.112-119.
476 Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. С.210-211.
477 Там же. С.213.
478 Там же.
479 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. М., 2000. С.121.
480 Ши Чжэ. Рядом с историческим исполином. Воспоминания Ши Чжэ. Хэбэй.
1991. 	С.211.


Примечания и комментарии
407
481 Там же. С.212.
482 Подробнее об этом см.: Лин Нун. Чжоу Эньлай ю Чжунян Тэкэ (Чжоу Эньлай и особый отдел ЦК). «Цзюньши лиши». 1991. № 33. Цит. по: Maochun Yu. OSS in China. Prelude to Cold War. New Haven and London, 1996. P.286.
483 Тихвинский C.JI. Путь Китая к объединению и независимости. 1898-1949. М., 1996. С.211.
484 Maochun Yu. OSS in China. Prelude to Cold War. P.34.
485 Гунчаньдан цзучжиши цзыляо хуйбянь. Линдао цзигоу яньгэ хэ чэнюань минлу. Ида чжи шисыда (Сборник документов по истории организаций КПК. История развития руководящих органов и фамилии их состава. От 1-го до 14 съезда КПК). Пекин, 1995. С.117. Ю Маочунь утверждает, что Особый комитет был создан в мае 1927 г. {Yu Maochun. OSS in China. Prelude to Cold War. New Haven and London. 1996. P. 33.)
486 70-лет войны между гоминьданоской и коммунистической разведками. Составитель Чжэн И. С.23.
487 Гу Шуньчжан (псевдоним Ли Мин), хунанец, из провинции Цзянсу, работал сначала слесарем, затем старшим рабочим на табачной фабрике. В 1924 г. вступил в КПК, был охранником советского политического советника Бородина. В1926 г. был направлен во Владивосток на учебу по охранной работе. Осенью 1927 г. вернулся на родину и стал возглавлять Особый отдел ЦК КПК. Будучи прекрасным фокусником, выступал в известном шанхайском луна-парке «Да Шицзе», он снайперски стрелял, владел техникой ушу. В 1927 г. Гу участвовал в трех шанхайских восстаниях, командовал вооруженными рабочими и пользовался их уважением, умело действовал в баррикадных боях. После контрреволюционного переворота 12 апреля 1927 г. Гу переехал в Ухань, где вел работу по борьбе с провокаторами и предателями. В августе 1927 г. он вернулся в Шанхай. Вскоре он вновь посылается в СССР на учебу, меняет имя на Чжоу Пэн. Убит в 1937 г.
488 Kuo Warren. Analytical History of the Chinese Communist Party. Taipei, 1968. Book Two. P.314.
489 70 лет войны между гоминьдановской и коммунистической разведками. С.24.
490 Маомао. Мой отец Дэн Сяопин. М., 1995. С.161.
491 Гунчаньдан цзучжиши цзыляо хуйбянь. С.117.
492 70 лет войны между гоминьдановской и коммунистической разведками. С.23.
493 Чэнь Гэн (Чэнь Шукан, псевдоним Ван Юн), хунанец, родился в 1903 г. в бедной семье. В 1921 г. стал работать на железной дороге, в декабре 1922 г. вступил в КПК, в ноябре 1923 г. по приказу КПК поступил в военную академию Вампу, которую окончил в первом выпуске в 1924 г., участвовал в восточных походах 1925 г. и Северном походе 1926-1927 гг. По некоторым данным в 1926 г. прошел специальную подготовку на Дальнем Востоке СССР, изучая подрывную деятельность и работу по охране. В феврале 1927 г. вернулся в Шанхай. Участвовал в Нанчанском восстании (август 1927 г.), был ранен. В июне 1931 г. после предательства Гу Шуньчжана тайно перебрался на работу в Тяньцзинь. В 1932 г. лечился в шанхайской больнице. Дважды виделся с Лу Синем. В марте 1933 г. он опять появился в Шанхае. 24 марта был арестован гоминьдановскими службами и препровожден в Нанкин. Через два месяца ему удалось бежать из нанкинской тюрьмы. В начале 50-х годов Чэнь Гэн участвовал


408
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
в корейской войне, в 1955 г. присвоено звание генерала, в 1957 г. стал начальником Генерального штаба НОАК, с 1958 г. стал заместителем министра обороны КНР, скончался 16 марта 1961 г.
494 Maochun Yu. OSS in China. Prelude to Cold War. P.34.
495 У Дэфэн (1896-1976). В 1929-1932 гг. — начальник отдела связи ЦК КПК. В дальнейшем на партийных и государственных постах.
496 Тэн Дайюань (Ли 1уан, 1904-1974). В 1930-1931 гг. — комиссар 1-й армейской группы, заместитель комиссара 1-го фронта Красной армии Китая. В 1931-1934 гг. - член ЦИК Китайской Советской Республики. В дальнейшем — на военно-политических и государственных постах.
497 Го Шаотан (А.Г. Крымов). Историко-мемуарные записки китайского революционера. М., 1990. С.350.
498 Телицын B.JI. Пылающий Китай. С.325-326.
499 Шорт Ф. Мао Цзэдун. М., 2001. С.242.
500 Тихвинский С.Я. Ук. соч. С. 231.
501 Шорт Ф. Ук. соч. С.242.
502 Тихвинский С.Л. Ук. соч. С.368-374.
503 Maochun Yu. OSS in China. Prelude to Cold War. P.35.
504 Шорт Ф. Ук. соч. С.242.
505 «Доучжэн» («Борьба») от 10 июля 1934 г. Центральный советский район Китая.
506 Kuo W. Analytical History of Chinese Communist Party. Vol.2. Taipei, 1968. P.290- 313; Цит. по: Григорьев A.M. Коммунистическая партия Китая в начальный период советского движения (июль 1927 г. - сентябрь 1931 г.) М., 1976. С.376.
507 Шорт Ф. Ук. соч. С.242.
508 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.155-156.
509 Тихвинский С.Л. Ук. соч. С.232.
510 РГАСПИ. Ф.495. Оп.74. Д.299. Л.ЗЗ.
511 Ван Вань. Пань Ханьнянь ююй Тайпин чжаньчжэн баофа (Пань Ханьнянь и разразившаяся война на Тихом океане // Тэбье фатин цзиши. (Из истории специальных судов.) Пекин. 1998. С.170.
512 РГАСПИ. Ф.495. Оп. 74. Д.299. Л.34.
513 Там же. Л.35.
514 Гунчаньдан цзучжиши цзыляо хуйбянь. С. 117.
515 У Тэчжэн (он же У Дэфэн) родился в 1896 г. в провинции Хубэй. В 1914- 1918 гг. учился в Хубэйском педагогическом училище в Ухане, активно участвовал в патриотическом «движении 4 мая» 1919 г. В 1924 г. по рекомендации Дун Биу и Чэнь Таньцю вступил в КПК. В сентябре 1924 г. на 1-й Уханьской районной конференции КПК был избран членом райкома партии и секретарем военной комиссии. В 1925 г. он вступил в Гоминьдан и на первой конференции Гоминьдана провинции Хубэй был избран членом провинциального исполкома. В разное время заведовал рабочим отделом и отделом торговых работников. Зимой 1926 г. по рекомендации генерала Дэн Яньда У занял должность начальника общественной безопасности г. Ухань. В период разрыва единого фронта он сделал многое для спасения организаций КПК и их руко¬


Примечания и комментарии
409
водства от разгрома, а также по обеспечению безопасности рабочих активистов и прогрессивных общественных деятелей.
516 W. Kuo. Analytical History of Chinese Communist Party. Vol.2; Цит. по: Григорьев
A.M. Коммунистическая партия Китая в начальный период советского движения. С.344-345.
517 70 лет войны... С.32.
518 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. Ч. 1. С.114.
519 Kuo W. Analytical History of Chinese Communist Party. Vol.2; Цит. по: Григорьев A.M. Коммунистическая партия Китая в начальный период советского движения. С.363.
520 Гунчаньдан цзучжиши цзыляо хуйбянь. С. 117.
521 Там же.
522 Kuo W. Analytical History of Chinese Communist Party. Vol.2; Цит. по: Григорьев A.M. Коммунистическая партия Китая в начальный период советского движения. С.346.
523 Маомао. Ук. соч. С.147.
524 Там же. С.147.
525 Там же.
526 Тихвинский С.Л. Ук. соч. С.216.
527 Маомао. Ук. соч. С.147.
528 Там же. С.148.
529 Тихвинский С.Л. Ук. соч. С.181.
530 Подробнее о Пэн Бае см.: Малухин А.М. Пэн Бай — герой китайской революции. М., 1975.
531 Маомао. Ук. соч. С.165.
532 Тихвинский СЛ. Ук. соч. С.217.
533 Маомао. Ук. соч. С.165.
534 Год спустя, 20 августа 1930 г., в «Хунци» была опубликована статья Чжоу Энь- лая, посвященная памяти Пэн Бая и его товарищей. «Сколько революционеров и их вождей погибло от открытых и тайных ударов врага в нынешнем Китае, раздираемом ожесточенной классовой борьбой! Подобные жертвы неизбежны, пока не победит революция, и пролитая кровь — залог ее победы. Без мужественных и самоотверженных борцов-революционеров не проложить путь к великой победе революции!» — писал Чжоу Эньлай. (Чжоу Эньлай сюаньцзи (Чжоу Эньлай. Избранные произведения). Т.1. Пекин, 1981. С.39.)
535 Чэнь Лифу (1899-2001) 20 марта 1928 г. назначен руководителем Организационного отдела Гоминьдана. Чуть позже он создал службу политической разведки и психологической войны. Оба отдела были тесно связаны между собой и практически выполняли одну и ту же работу. Затем эту службу реорганизуют в Центральное бюро расследования и статистики при Центральном исполнительном комитета (Дяога тун- гжи). Чтобы усилить свою разведывательную службу, Чэнь Лифу обращается к китайским эмигрантам, выросшим в США, «вернуться из Америки» и послужить отечеству на Родине. Его правой рукой был Сюй Эньцзэн, откликнувшийся на этот призыв. Чэнь Лифу является племянником учителя Чан Кайши Чэнь Цимэя, убитого в 1916 г. Перед смертью Чэнь Цимэй открыл Чэнь Лифу и его брату Чэнь Гофу двери в «Цинбан», которая заправляла в Шанхае. Вместе с Чан Кайши Чэнь Лифу в 1949 г. перебрался


410
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
на Тайвань. Отойдя от дел, он в 1991 г. стал готовить свои личные архивы для публикации, размышляя о промахах и ошибках, которые, несмотря на эффективность разведывательных служб Гоминьдана, не позволили в конце 40-х годов затормозить наступление и победу коммунистов.
536 Сюй Эньцзэн (1898-1985). Подробнее о нем см.: Юэ Фуюй. Сюй Эньцэн. Пекин, 2001.
537 Го Шаотан (А.Г. Крымов). Историко-мемуарные записки китайского революционера. С.356.
538 Тихвинский С.Л. Ук. соч. С.180.
539 Там же. С.211.
540 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.114-115.
541 Тихвинский C.JI. Ук. соч. С.316.
542 Ло Инун (Бухаров, он же Ло Цзюе, 1901-1928), родился в Хунани. В 1919 г. - участник «движения 4 мая» в Шанхае, с 1920 г. — член Союза социалистической молодежи, в 1921 г. вступил в КПК, вскоре прибыл в Москву для учебы в КУТВ под псевдонимом Бухаров. В 1925 г. вернулся в Китай, был на ответственной работе в Гуанчжоу и Пекине. С 1 января 1926 г. работал секретарем партийного комитета пров. Цзянсу и Чжэцзян, одновременно был секретарем Шанхайского горкома. В 1926-
1927 гг. участвовал в руководстве вооруженным восстанием шанхайского пролетариата. На V съезде КПК избран в члены ЦК, а на ноябрьском пленуме ЦК избран в члены Политбюро, занимал должность заведующего орготделом. В 1927-1928 гг. член ЦК КПК, член Временного ПБ ЦК КПК, председатель оргбюро ЦК КПК. В 1927-
1928 гг. — секретарь комитета КПК провинции Хубэй, секретарь Чанцзянского бюро ЦК КПК. 15 апреля 1928 г. сразу же после возвращения в Шанхай из поездки по провинциям Хунань и Хубэй был арестован и казнен гоминьдановцами.
543 Маомао. Ук. соч. С.164.
544 То Шаотан (А.Г. Крымов). Ук. соч. С.359-360.
545 Там же. С.359.
546 Цянь Чжуанфэй родом из Чжэцзяна, член КПК с 1925 г. Он был земляком Сюй Эньцзэна и пользовался большой симпатией и доверием последнего. Через некоторое время Сюй был назначен начальником управления по делам радиосвязи и радиотехники при центральном правительстве, а Цянь Чжуанфэй, к этому времени успешно закончивший курсы, стал его секретарем.
547 Ли Кэнун (он же Ли Цзясюань), родился в провинции Аньхуй 15 сентября 1899 г. Участник «движения 4 мая», член партии с 1926 г., длительное время вел подпольную работу в Аньхуе.
548 Maochun Yu. OSS in China. Prelude to Cold War. P.34.
549 Телицын B.J1. Пылающий Китай. C.326.
550 Maochun Yu. OSS in China. Prelude to Cold War. P.35.
551 Юэ Фуюй. Сюй Эньцзэн. Пекин, 2001. С.17.
552 Ян Хуй. Дьявол Военно-статистического бюро — Дай Ли. Пекин. 2001. С.94-95.
553 Maochun Yu. OSS in China. Prelude to Cold War. P.35-36.
554 Телицын B.JI. Пылающий Китай. C.326-327.
555 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.З. 4.2. С.1422-1423.


Примечания и комментарии
411
556 Маомао. Ук. соч. С.163.
557 Там же. С. 162.
558 Дэн Инчао (1903-1992), видная партийная и государственная деятельница Китая, родилась в провинции Хэнань в обедневшей семье шэныпи. Рано лишившись отца, она с матерью, домашней учительницей, переехала в Тяньцзинь, где поступила в среднюю школу № 1. Уже в школе проявила большие организаторские способности, участвуя в движении за отмену варварского феодального обычая бинтования ступней ног девочкам, в патриотическом антияпонском движении школьниц Тяньцзиня, бойкоте японских товаров, стала одной из руководительниц женской Патриотической ассоциации Тяньцзиня, участвовала в «движении 4 мая» 1919 г., была членом Общества пробуждения сознания, основанного Чжоу Эньлаем. После окончания школы вела педагогическую работу в одной из средних школ Тяньцзиня, вступила в Гоминьдан и КПК. После возвращения Чжоу Эньлая из Европы в 1925 г. переехала в Гуанчжоу и вышла за него замуж. В Гуанчжоу выполняла разные поручения гуандунского провинциального парткома КПК. В 1926 г. участвовала в работе II съезда Гоминьдана и была избрана кандидатом в члены ревизионной комиссии ЦИК Гоминьдана. После поражения Наньчанского восстания эмигрировала в Советский Союз. В 1928 г. возвратилась в Китай, где, находясь на нелегальном положении, выполняла различные партийные поручения КПК.
559 Цай Чан — жена Ли Фучуня.
560 Маомао. Ук. соч. С.163-164.
561 Там же. С.164. А.М. Григорьев утверждает, что Сян Чжунфа был расстрелян 22 июня 1931. (Григорьев А.М. Коммунистическая партия Китая в начальный период советского движения. С.377.)
562 Акатова Т.Н. Рабочее движение в гоминьдановском Китае 1927-1937 гг. М., 1983. С.160; Kuo W. Analytical History of ССР. Vol.2. Р.313-314 (данные основаны на публикациях архивов гоминьдановского «Отдела расследований»).
563 Григорьев А.М. Революционное движение в Китае в 1927-1931 гг. (проблемы стратегии и тактики). М., 1980. С.232.
564 Kuo W. Analytical History of ССР. Vol. 2. Taibei, 1968-1971. P.314; Григорьев A.M. Коммунистическая партия Китая в начальный период советского движения. С.377.
565 Шорт Ф. Ук. соч. С.242.
566 Акатова Т.Н. Ук. соч. С.153.
567 Там же. С.154.
568 Ван Мин (настоящая фамилия Чэнь Шаоюй, известен также как Шаоюй, Чэнь Чжаоюй, Чжаоюй, Чэнь Шаньтянь, Му Ши, Иван Андреевич Голубев, Попович, 1904- 1974) родился в уезде Люань провинции Аньхуй. После окончания средней школы учился в Уханьском университете. В период движения «30 мая» 1925 г. принял активное участие в революционной борьбе, вступив в КСМК, был одним из вожаков антиимпериалистических выступлений уханьского студенчества. В 1925 г. уехал в Москву на учебу, где в 1926 г. вступил в КПК. В критические дни революции 1925-1927 гг. вернулся в Китай, был на V съезде КПК, а затем вел партийную работу в Ханькоу. После поражения революции в 1927 г. Ван Мин вновь уезжает в Москву, где продол¬


412
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
жает учебу в аспирантуре Института национальных проблем, ведет партийную работу в организации китайских коммунистов в Москве, принимает участие в подготовке и работе VI съезда КПК (1928), во второй половине 1929 г. возвращается на работу в Китай. Там в условиях подполья работает в отделе агитации и пропаганды ЦК КПК, заведующий отделом пропаганды во Всекитайской федерации труда, затем становится секретарем партийного комитета одного из районов Шанхая, возглавляет партийную организацию провинции Цзянсу. В 1930 г. Ван Мин решительно выступил против платформы Ли Лисаня; лилисаневцы на три месяца «временно» исключили его из партии, в условиях подполья лишили явок и содержания. На IV пленуме ЦК КПК (январь 1931 г.) Ван Мин был избран членом ЦК и Политбюро и вошел в состав постоянного комитета Политбюро ЦК КПК. Руководитель делегации КПК в ИККИ в 1931- 1937 гг., член Президиума ИККИ в 1932-1943 гг. Член Политического секретариата ИККИ в 1932-1935 гг. Во время работы в Советском Союзе тесно сотрудничал с органами ОГПУ - НКВД, вместе с Кан Шэном фабриковал обвинения против китайских коммунистов. Несет ответственность за арест и уничтожение некоторых из них. В январе 1956 г. прибыл на лечение в Советский Союз. Умер в Москве.
569 Чжан Вэньтянь (Ло Фу, 1901-1976) родился в провинции Цзянсу в семье помещика. С 1921 по 1923 г. учился в США в Калифорнийском университете на литературном факультете; по профессии литератор. В 1925 г. вступил в партию Гоминьдан и по его линии в том же году был отправлен на учебу в Москву в Университет имени Сунь Ятсена. В Москве пробыл до 1931 г.: вел переводческую, редакторскую и преподавательскую работу, был старшим научным сотрудником отдела Востока Международного аграрного института. В Москве в 1925 г. вступил в КПК, входил в состав так называемой промосковской группировки Мифа, или в число «28 истинных большевиков». В 1931 г. выехал в Китай. Не будучи членом ЦК КПК, был введен в состав Временного политбюро ЦК КПК. На пленуме ЦК КПК 6-го созыва в январе 1934 г. был кооптирован в члены ЦК и был избран членом Политбюро и секретарем ЦК КПК. На II съезде Советов был избран председателем Совета народных комиссаров Китайской Советской Республики.
570 Ван Цзясян (он же Цзясян, Цзялу, Цзячжэ, Джон Ли, Чжан Фаго, Ван Цзяцян, Цзяцян, Коммунар, 1906-1974) родился в провинции Аньхуй, в семье торговца. С 1921 по 1925 г. учился в миссионерской школе, в ноябре 1925 г. по командировке Гоминьдана прибыл на учебу в Москву, учился в Университете имени Сунь Ятсена, затем полтора года был слушателем Института красной профессуры. В Москве вступил в члены КПК, так же как и Ло Фу входил в состав группировки «28 истинных большевиков». В 1930 г. вернулся в Китай. В 1931 г. был направлен в Центральный советский район, где работал в качестве начальника Политуправления китайской Красной армии, зам. председателя Реввоенсовета, наркома иностранных дел Центрального советского правительства. На V пленуме ЦК КПК 6-го созыва (январь 1934 г.) был кооптирован в члены ЦК и избран членом Политбюро ЦК КПК. Член Политбюро в 1935-1945 гг., начальник Главного политического управления 8-й НРА. Посол КНР в СССР в 1949-1951 гг. Зам. министра иностранных дел КНР в 1951— 1956 гг.
571 Григорьев А.М. Ук. соч. С.233.


Примечания и комментарии
413
572 Акатова Т.Н. Ук. соч. С. 160.
573 Чжоу Эньлай няньпу. 1898-1949. (Хроника жизни Чжоу Эньлая. 1898-1949). Пекин, 1990. С.218.
574 Рыкова C.JI. «Общество синерубашечников» // Общество и государство в Китае. XXXI научная конференция Института востоковедения РАН. М., 2001. С.167.
575 Eastman L.E. Fascism in Kuomintang China: The Blue Shirts // The China Quarterly. 1972, N 49. P.l-31.
576 Воронцов В. Судьба китайского Бонапарта. М., 1989. С.126.
577 Рыкова С.Л. «Общество синерубашечников». С.168.
578 Фалиго Роже, Коффер Ремы. Всемирная история разведывательных служб. Т.1. М., 1997. С.231.
579 РГАСПИ. Ф.514. Оп.1. Д.707. Л.56-59. Цит. по: ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.221-222.
580 Рыкова C.JI. Ук. соч. С.168.
581 Титов А.С. Материалы к политической биографии Мао Цзэдуна. Т.1. Ранние годы жизни и политическая деятельность Мао Цзэдуна до 1935 года. Информационный бюллетень ИДВ АН СССР. М., 1969. С.280.
582 Лю Шици родился в 1900 г. в провинции Хунань. В 1921-1922 гг. учился в Москве в КУТВ. По словам Лю Шици, в мае 1929 г. ЦК КПК направил его на работу к Мао Цзэдуну в 4-й корпус Красной армии, но он не смог сразу же добраться до 4-го корпуса в связи с трудностями сообщения и застрял в западной Цзянси, где после разгрома Особого комитета партии был назначен зам. секретаря оргбюро, а затем стал секретарем Особого комитета КПК Западной Цзянси, одновременно являясь политко- миссаром 6-го корпуса Красной армии. На Объединенной партийной конференции 7 февраля 1930 г. по настоянию Мао Цзэдуна был избран секретарем Объединенного юго-западного комитета КПК. После снятия с этой должности в августе 1930 г. уехал в Шанхай в ЦК КПК, оттуда был направлен в армию Чжан Готао. По имеющимся материалам был казнен Чжан Готао во время партийной чистки 1930 г.
583 Шорт Ф. Ук. соч. С.231.
584 Там же. С.231-232.
585 Подробнее об этом см.: Советы в Китае: Сборник материалов и документов. М., 1934. С.405-405, 409-415.
586 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.141.
587 Хуан Пин (псевдоним — Боровский Л.) (1901-1981) — в 1927-1928, 1930-
1932 гг. - кандидат в члены ЦК КПК. В 1931-1932 гг. - член Президиума и Политсекретариата ИККИ. В 1931-1932 гг. — член ЦИК КСР. В 1932 г. — секретарь комф- ракции ВКФП. После ареста в ноябре 1932 г. перешел на сторону Гоминьдана. В дальнейшем — на переводческой и педагогической работе в КНР.
588 Айзакс Гарольд (псевдоним — И Лошэн) (1910-1986) — американский журналист, в 1932-1934 гг. - редактор газеты (с 1933 г. - журнала) «Чайна форум» («Чжунго луньтай»), издававшегося в Шанхае и финансируемого Коминтерном.
589 Ло Вэньгань (1888-1941) - в 1932-1934 гг. - министр юстиции, в 1932-
1933 гг. — министр иностранных дел правительства Гоминьдана. В дальнейшем на государственной службе.


414
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
590 Ян Цюань (псевдоним — Ян Синфо) (1893-1933). В 1928-1933 гг. — генеральный секретарь Академии наук Китайской Республики. В 1933 г. — секретарь Китайской лиги защиты гражданских прав. Убит в результате покушения.
591 Элли Рут. В 1931-1932 гг. — машинистка в Профинтерне.
592 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.310-315.
593 Акатова Т.Н. Ук. соч. С. 202.
594 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.142.
595 Там же. С.142-144.
596 Ходоров А.П. (1886-1949) — в 1919-1922 гг. — заведующий отделением РОСТА-ДАЛЬТА в Пекине. С 1923 г. — заместитель председателя Восточной торговой палаты. С 1924 г. — на научно-педагогической работе. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.
597 Ходоров А.Е. Мировой империализм и Китай (Опыт политико-экономического исследования). Шанхай, 1922. С.115.
598 Петров В. Русский Шанхай // Проблемы Дальнего Востока. М., 1991. № 4.
С.214.
599 Ван Чжигэн. Шанхай эцяоши (История русских в Шанхае). Шанхай, 1993.
С.363-364.
600 Жиганов В.Д. Русские в Шанхае. Шанхай [1936]. С.35.
601 Петров В. Ук. соч. С.217.
602 «Зеленые беседки», «Голубые покои» (происхождение этого названия связано с тем, что окна публичных домов имели голубые ставни), «Приют поющих девушек» — так романтично назывались публичные дома в старом Китае (подробнее об этом см.: Усов В.Н. Жены и наложницы Поднебесной. М., 2006. С.144-161).
603 Жиганов В.Д. Русские в Шанхае. С.154.
604 Ван Чжигэн. Цзю Шанхайдэ его цяоминь (Российская эмиграция в старом Шанхае) // Шэхуй кэсюэ. 1991. № 7. С.62; он же. История русских в Шанхае. С.5.
605 Жиганов В.Д. Ук. соч. С.154.
606 Балакшин П. Финал в Китае. Возникновение, развитие и исчезновение Белой Эмиграции на Дальнем Востоке. Сан Франциско - Париж - Нью-Йорк. 1958. С.325- 326.
607 Петров В. Ук. соч. С.217; Ван Чжигэн. Шанхай эцяоши (История русских в Шанхае). С.53, 369; Лидин Н. Русская эмиграция в Китае // Русские записки. 1937. №
2. 	С.309; Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина XX века). Минск, 1999. С.110-111.
608 Лидин Н. Ук. соч. С.309.
609 Ван Чжигэн. Ук. соч. С.93.
610 Рихард Зорге (1895-1944) родился 4 октября 1895 г. в г. Аджикент близ Баку на кавказских нефтяных промыслах. Его отец Вильгельм Рихард Зорге (1851 г. рождения. Родом из Саксонии, умер в 1907 г.) был немецким горным инженером, работавшим на нефтяную компанию, входившую в круг финансовых интересов шведа Нобеля. Его мать Нина Кобелева (1867 г. рождения), русская, родилась в Баку, была на 16 лет моложе мужа. Когда Рихарду было три года, семья переехала в Германию и обосновалась в пригороде Берлина — Лихтерфельде. Он был самым младшим из


Примечания и комментарии
415
девяти детей и четвертым сыном. Отец Рихарда успел нажить и потерять значительные суммы со времени своего возвращения в Берлин, где он стал банкиром. После его смерти в 1907 г. каждый из детей наследовал личный доход от отцовской собственности. Рихард ходил в местную школу в Лихтерфельде, был уравновешенным и спокойным мальчиком, выделялся среди сверстников своим физическим развитием. Проявлял интерес к истории и литературе. К началу августа 1914 г. Рихард Зорге почти окончил школу. Ему было неполных 19 лет, когда 11 августа он записался добровольцем в одном из военных рекрутских центров в Берлине и после непродолжительной учебной подготовки был направлен в учебный батальон в 3-й гвардейский артиллерийский полк. Через месяц он уже воевал во Франции. 11 ноября состоялось его боевой крещение огнем в германском учебном полку во время боя у Дик- семюде, где, распевая патриотические песни, молодые добровольцы шли на французские пулеметные расчеты, неся при этом сокрушительные потери. В июне 1915 г. полк, в котором служил Зорге и который располагался во Фландии вдоль линии реки Изер, ведя окопную войну, был переброшен на Восточный фронт, чтобы принять участие в битве за австрийские укрепления в Галиции. Через месяц Рихард получил шрапнельное ранение в правую ногу и эвакуировался в военный госпиталь в Берлине. Во время лечения он сдал на самые высокие отметки экзамены на аттестат зрелости, поправившись, немедленно вернулся в свой полк, чтобы в марте 1916 г. вновь отправиться на Восточный фронт. Однако через три недели Зорге опять был ранен, и на этот раз серьезно. Обе ноги у него были перебиты шрапнелью, и легкая хромота осталась на всю жизнь. После мучительного путешествия через «оккупированную Россию» он попал в университетский госпиталь в Кенигсберге. За свою смелость на поле боя Зорге был удостоен звания унтер-офицера и награжден Железным крестом второй степени. В кенигсберском госпитале двадцатилетний Зорге оказался в теплых и дружеских отношениях с одной из медсестер, молодой еврейкой, отец которой был активным марксистом-интеллектуалом со связями в Германской социал-демократической партии. Этот эпизод можно считать началом процесса политического самообразования. Зорге принялся изучать классиков марксизма, в том числе «Капитал» К. Маркса, «Анти-Дюринг» Ф. Энгельса, а также «Финансовый капитал» Хиль- фердинга. Несмотря на русское происхождение своей матери, Зорге в то время не знал русского языка и работы русских марксистов и оппонентов марксизма читал в немецком переводе. Рихард также самостоятельно изучал и труды древнегреческих философов, Гегеля. В октябре 1916 г. Зорге записался в студенты экономического факультета Берлинского университета и стал жить дома. В этот период на лекциях и в общении с друзьями-студентами он познакомился со многими политическими течениями того времени, а затем тайно вступил в левую социалистическую организацию, действующую в университете. В январе 1918 г. Зорге был официально освобожден от прохождения дальнейшей службы в армии и перевелся в университет города Киля. Первым человеком, оказавшим заметное влияние на молодого 23-летнего студента, был профессор Кильского университета д-р Курт Герлах, выходец из весьма обеспеченной семьи, приобретший стойкие левые взгляды во время нескольких лет обучения в Англии, где он попал под влияние фабианцев. В его доме часто собирались студенты и горячо обсуждали социалистические и коммунистические доктрины. В ап¬


416
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
реле 1917 г. была основана Независимая социал-демократическая партия Германии, в которую вступил Зорге еще до приезда в Киль. Он связался с местной организацией этой партии в первые месяцы 1918 г., основал студенческую секцию этой партии, став во главе ее. После мятежа на германском фронте и восстания рабочих в Киле в октябре 1918 г. Зорге стал читать «тайные лекции по социализму для моряков и портовых рабочих, а также докеров». Вскоре Зорге вступил в недавно созданную Германскую коммунистическую партию. В начале 1919 г. он переехал из Киля в Гамбург, чтобы закончить работу на соискание докторской степени по политическим наукам, которую он отлично завершил в августе. Весной 1919 г. профессор Герлах из Киля переехал в Аахен, где он возглавил кафедру экономики в технологическом институте, и пригласил Зорге стать его ассистентом. Он согласился. Его преподавательская деятельность в технологическом институте не отнимала много времени, и Зорге с увлечением отдался созданию молодежных групп по изучению марксистской литературы. Со времени своего образования Германская коммунистическая партия тайно вербовала в свои ряды военные кадры, известные как М-аппарат, организуя их на региональной основе. И Зорге с его опытом военной службы был идеальным кандидатом на такую работу. Спустя некоторое время после капповского путча Зорге начал нелегальную работу в шахтерских округах Рура. Его работа среди шахтеров, которая имела прямую связь с М-аппаратом партии, повсюду искавшим новобранцев для возможных действий в качестве уличных бойцов, привлекла внимание германской полиции. По указаниям партии Зорге становится штатным сотрудником местной партийной газеты «Голос шахтеров». В 1921 г. Р. Зорге опубликовал свою первую книгу — короткий комментарий к «Накоплению капитала» Розы Люксембург, признав позднее, что она была «неуклюжей и незрелой». В мае 1921 г. Рихард женился на Кристине, бывшей жене Курта Герлаха. Они сняли дом в Золингене. Зорге (его партийная кличка в то время была Роберт) к тому времени был уже опытным «аппаратчиком», специалистом по нелегальной работе, который мог совмещать открытую пропагандистскую работу в качестве журналиста с выполнением подпольных заданий. Вскоре он стал инструктором в партийной школе, расположенной близ Вупперталя. Тогда Зорге попал в списки германской полиции как коммунистический агитатор. 30 октября 1922 г. Зорге был зарегистрирован городской полицией, как прибывший в г. Франкфурт. Он стал консультантом коммунистической газеты, поддерживал «секретную связь между ЦК КПГ в Берлине и организацией во Франкур- те», отвечал за хранение партийных средств и пропагандистских материалов, официально работая в Институте социальных исследований (открыт в мае 1924 г.) во Франфурте. Именно в этот период состоялась первая встреча Рихарда Зорге с русскими. Осенью 1923 г. ведущий советский ученый-марксист и директор Института Маркса и Энгельса в Москве Д.Б. Рязанов приезжал в Германию якобы для поиска оригинальных рукописей, имевших отношение к интеллектуальной истории марксизма. И Р. Зорге имел с ним встречи сначала в Берлине, потом во Франкфурте. Известно, что одним из близких соратников Карла Маркса времен I Интернационала были Фридрих Альберт Зорге (1828-1906), двоюродный дед Рихарда Зорге, эмигрировавший в 1852 г. в Соединенные Штаты, где он вел активную деятельность в германской секции американского рабочего движения. В 1872 г. А. Зорге вернулся в Европу и


Примечания и комментарии
417
был назначен секретарем I Интернационала. После 1870 г. он поддерживал обширную переписку с Марксом и Энгельсом, которая стала первоисточником для изучения марксистского движения в целом, и был широко известен в марксистских кругах Германии. Письма были опубликованы в 1906 г. в Штутгарте. В предисловии к русскому изданию В.И. Ленин назвал их «совершенно необходимым дополнением к нашей прогрессивной марксистской литературе».
В апреле 1924 г. во Франкфурте проходил XI съезд Компартии Германии, объявленный вне закона властями Веймарской республики в ноябре 1923 г. Заседания проходили под маркой спорт-клуба, и были предприняты самые тщательные и хорошо продуманные меры против налетов полиции. Для охраны заседаний и делегатов накануне съезда были созданы сильные и хорошо вооруженные отряды. На него прибыла делегация Коминтерна в составе шести человек, в том числе О. Куусинен, С. Лозовский, Д. Мануильский и И.А. Пятницкий. Зорге позднее писал, что его попросили «помочь найти жилье» для членов советской делегации и что по крайнем мере один или двое из них квартировали у Рихарда дома. Охрану делегации поручили группе боевиков военного отдела партии, возглавляемого Зорге. Там и состоялось знакомство Д. Мануильского и И. Пятницкого с Рихардом Зорге. Одна из представительниц левого направления Рут Фишер вспоминала: «Мануильский добился успеха в другой, более важной задаче, которая была частью его германской миссии. В сотрудничестве со специалистами ГПУ он имел обыкновение присматривать среди немецких коммунистов людей, подходящих для русской разведывательной службы. Зорге был представлен Мануильскому как человек, которому уже поручали небольшие разведывательные задания для Компартии Германии. Мы в Центральном Комитете знали, что немецкие коммунисты числились на русской службе, но не могли влиять на такое положение дел — и это служило постоянным источником трений между нами и Ману- ильским». Один из ведущих советских агентов в Западной Европе В. Кривицкий, позднее дезертировавший, хвалился: «Когда мы осознали провал усилий Коминтерна (имеется в виду поражение революционного движения в Германии в конце 1923 г. —
В.У.), мы сказали: “Дайте нам спасти то, что еще можно спасти, от германской революции”. Мы выбрали лучших людей, подготовленных нашей партийной разведкой и Zersetzungdienst (буквально: подрывная служба), и ввели их в советскую военную разведку — Четвертое управление Красной армии» (Дикин Ф., Стори Г. Дело Рихарда Зорге. С.29). Так что вполне возможно, что Зорге вместе с другими немецкими товарищами, имевшими за плечами военный опыт, был приглашен в Москву во время Франкфуртского съезда. И приглашение это было частью операции по спасению таких специалистов для работы на СССР после поражения в октябре 1923 г., знаменовавшего собой конец планов на скорую революцию в Германии. Итак, уже в октябре 1924 г. Рихард и его жена Кристина выехали в Москву как студенты по подлинным немецким паспортам. В марте 1925 г. Р. Зорге стал членом РКП (б), получив партийный билет под № 0049927, выданный Хамовническим райкомом партии. Для окружающих Рихард Зорге — научный и партийный работник, член профсоюза работников образования. Его жена Кристина работала в качестве ассистента над рукописями Маркса в Институте Маркса - Энгельса. В октябре она решила оставить мужа и вернуться в Германию.


418
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
На самом деле Р. Зорге стал работником ОМСа Коминтерна. От ОМСа ездит в Европу (Дания, Швеция, Норвегия, Англия, Германия). С ноября 1929 г. Р. Зорге рекомендуют начальнику Разведупра РККА для работы в военной разведке.
611 Голяков С., Ильинский М. Зорге. Подвиг и трагедия разведчика. М., 2001. С.49.
612 Борович (Алекс, настоящая фамилия Розенталь) Лев Александрович (1896- 1937). Еврей, уроженец г. Лодзь (Польша), сын купца 2-й гильдии. Окончил 6 классов лодзинской гимназии в 1914 г., затем электротехническое отделение Политехнического университета в Баку, по специальности электромеханик. Меньшевик с 1916 г., с 1919 г. в РКП(б). В сентябре 1918 г. вступил добровольцем в РККА. В составе 2-го пехотного харьковского полка сражался против Деникина, был контужен, после чего направлен в Москву на Высшие военно-инженерные курсы комсостава, которые окончил в марте 1920 г. С 1920 г. в разведотделе РККА. С 1921 г. на закордонной работе в Польше и Германии. С 1925 г. помощник начальник 2-го отдела IV Разведывательного управления ГШ РККА. В 1927-1931 гг. за рубежом — в Австрии, Германии, Балканских странах, Китае. С июня 1932 г. — ответственный секретарь Бюро международной информации. С 1935 г. зам. начальника 2-го отдела IV управления ГШ РККА. С апреля 1936 г. — резидент военной разведки в Шанхае. Летом 1937 г. отозван. Арестован 11 июня, расстрелян 25 августа 1937 г.
613 «Алекс был в курсе принципиальных установок в руководстве разведки по операциям, обладал большим опытом в разведывательной работе и поэтому мог бы совместно с Зорге обсуждать те или иные неотложные проблемы и принимать по ним решения, — вспоминал полковой комиссар в отставке Б. Гудзь, работавший в Восточном отделе в 1936-1937 гг. и участвовавший в операции “Рамзай”. — Он имел полномочия... корректировать работу Зорге в рамках поставленных перед ним задач. На него была возложена не просто живая связь транзитного характера, но и роль ответственного руководителя, рекомендации которого имели силу указаний Центра» {Горбунов Е. Дело Алекса лежит на дне «Аквариума» // Общая газета. 1997. № 2).
614 В некоторых работах о Зорге говорится, что Алекс, работавший с Зорге в Шанхае, — это Борович. В воспоминаниях Улановских («История одной семьи») говорится, что Алексом был Улановский; это же подтверждается в кн.: Колпакиде А., Прохорова Д. Империя ГРУ. Кн.1. С.184.
Впервые под псевдонимом Алекс в книге Деменьтева Е., Агаянца И. «Товарищ Зорге» (М., 1965) был назван военный разведчик Лев Александрович Борович. Информация о Боровиче на этом долгие годы до середины 90-х годов XX в. ограничивалась. Все попытки его жены Лидии Ефимовны и дочери Светланы Львовны узнать о нем что-то новое наталкивались на стойкое сопротивление сотрудников ГРУ, несмотря на то, что Борович был расстрелян в 1937 г. и реабилитирован в 1956 г. Причина столь стойкого неприятия руководства ГРУ в отношении генерала разведки Боровича, считают В. Гаврилов и Г. Горбунов, заключается в том, что к миссии Зорге в Китае он не имел никакого отношения. «Не было его в Китае, и не руководил он там работой Зорге в 1930-1932 гг. И об этом в ГРУ хорошо знали, — пишут В. Гаврилов и Г. Горбунов. — С Зорге в Китай поехал другой разведчик Разведупра и тоже Алекс (Хаскалевич Ихраиль, он же А.П. Улановский, он же Алекс (1891-1971). — В.У.). ...Но тот Алекс явно не вписывался в идеологическую схему, созданную для Зорге. Не под¬


Примечания и комментарии
419
ходил он для роли “пламенного коммуниста-ленинца” и “комиссара Гражданской войны”. И В ГРУ решили заменить одного Алекса другим. ...Подлинный Алекс, “пламенный коммунист-ленинец”, сопровождавший Зорге в Китай, был беспартийным. И не был он “комиссаром Гражданской войны”, хотя в войне участвовал. Поэтому на роль куратора выдающегося разведчика он не подходил» (Гаврилов В., Горбунов Е. Операция «Рамзай». Триумф и трагедия Рихарда Зорге. М., 2003. С.18-19).
615 Улановский Александр Петрович (Израиль Хайкелевич, Алеша, Алекс) (1891— 1971). Уроженец Одессы. С 1908 г. член Южнорусской федерации анархических групп. Подвергался репрессиям царского правительства. Жил в эмиграции. Активный участник Октябрьской революции и Гражданской войны. В 1921-1922 гг. по заданию ИНО ВЧК был нелегалом в Германии. Затем ушел из политической разведки в Профинтерн, где и проработал до 1928 г. Один из организаторов интернационального клуба моряков и интернациональных рабочих. С 1928 г. в Разведупре. В 1929-1930 гг. — резидент в Китае, в 1932-1934 гг. — резидент в США, в 1934-1935 гг. — резидент в Дании. В феврале 1935 г. арестован. В 1936 г., отбыв тюремное заключение, вернулся в СССР. Читал спецкурс в школе Разведупра. Участник Великой Отечественной войны. В 1949 г. арестован, отбыл пять лет в лагерях.
616 Вайгартен Иозеф, Себер (Зепп, Зеппель). Член Компартии Германии. Выходец из Баварии. Служил радистом на немецком военно-морском флоте. Женат на русской эмигрантке. В 1930 г. — радист у Рихарда Зорге в Шанхае. После 1935 г. — в Москве преподавал радиодело в разведшколе РККА. В 1944 г. заброшен в район Мюнхена. Арестован гестапо и погиб.
617 Бояджи 3. История шпионажа. М., 2003. Т.2. С.179.
618 Здесь имеется определенное разночтение. По собственным словам Клаузена он выехал из Москвы в марте 1929 г., однако записи германской полиции показывают, что он отплыл из Гамбурга в Шанхай в октябре 1928 г. и в конце этого года был зарегистрирован как постоянно живущий в Китае и Маньчжурии.
619 М. Клаузен был сыном бедного лавочника с одного из островов у побережья земли Шлезвинг-Гольштейн. В 1917 г. он был призван в армию и направлен в войска связи, где получил общую подготовку для работы на радиотелеграфе. После увольнения в запас, в 1919 г., стал моряком. В августе 1927 г. в Гамбурге он вступил в морскую организацию Германской коммунистической партии, секретарем которой был Карл Лессе. Через Лессе на Клаузена в сентябре 1928 г. после нескольких месяцев тщательного наблюдения вышел агент советской военной разведки Георг и спросил, имея в виду его прежний опыт работы в радиосвязи, не хотел бы он отравиться в Москву «поработать на разведывательную организацию». Клаузен принял предложение и вскоре выехал из Берлина с билетом первого класса в кармане и с романом Томаса Манна в багаже. Ему было сказано, что место его назначения имеется в этой книге. Простой буквенный код внутри романа Томаса Манна, будучи расшифрованным, давал точный московский адрес, куда следовало обратиться. В Москве его встретили и отвезли в приемную IV Управления генерального штаба. После нескольких месяцев интенсивного обучения в радиошколе он стал работать на военную разведку.
620 Дикин Ф., Стори Г. Дело Рихарда Зорге. С.64.


420
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
621 В своих показаниях после ареста японской полицией Клаузен утверждал, что Зорге предупредил его: «Все в порядке, ты можешь жениться на ней, но будь осторожен в отношении нашей секретной работы. Если твоя женитьба будет угрожать нашей безопасности, ты будешь отозван в Москву» (Дикин Ф., Стори Г. Дело Рихарда Зорге.
С.64).
622 Знаменитые шпионы XX века. М., 2001. С.496-497.
623 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.60.
624 Старая орфография и пунктуация документов сохранены.
625 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.61.
626 Там же.
627 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.З. 4.2. М., 1999. С.1137.
628 Там же. С. 1157.
629 Там же.
630 Георгиев Ю.В. Рихард Зорге. Биографический очерк. 4.1. М., 2002. С.101.
631 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.62.
632 Одзаки Ходзуми («Отто», «Инвест». Литературные псевдонимы — Сирикава У, Дзиро, У Цоси, Кусано Генкити, 1901-1944). Родился в Токио 1 мая 1901 г. Детство провел на о. Тайвань, в те годы оккупированном Японией, где отец служил редактором местной газеты «Тайхокку». Среди сверстников Ходзуми выделялся своей серьезностью и наблюдательностью. После окончания школы юноше предстояло отправиться в Японию для продолжения учебы в колледже. Перед отъездом отец привел юношу к статуе Будды и заставил поклясться в верности своей родине. Отец хотел видеть сына правительственным чиновником и советовал ему поступать на юридический факультет. Юноша поступил на юридический факультет, хотя уже начал писать стихи под псевдонимом Сирикава Дзиро, которые охотно печатали многие журналы. В 1925 г. Ходзуми окончил привилегированное учебное заведение — Токийский императорский университет и получил степень магистра права. Аресты первых руководителей Японской коммунистической партии в 1923 г. произвели на него глубокое впечатление, и он стал принимать активное участие в работе групп по изучению марксизма в университете. По вечерам он часто приходил на собрания Токийского клуба социальных проблем — своеобразный политический кружок, стихийно возникший в то время; там стал читать марксистские книги. Отработав год после окончания университета Одзаки поступил в штат токийской газеты «Асахи Симбун». Революционные события в Китае 1925-1927 гг. привлекли внимание молодого журналиста; в ноябре 1927 г. он получил назначение в китайский отдел своей газеты, а ровно через год ему предложили поехать в Шанхай в качестве специального корреспондента газеты. Работа на континенте обещала быть интересной и он дал согласие. Это официальное назначение давало ему личную свободу. В 1931-1941 гг. он — автор 11 книг на японском языке, многочисленных статей на японском и английском языках. С 1934 г. вновь сотрудничал с Р. Зорге в Японии. Работал в газете «Токио асахи сибмун» и в Обществе исследований проблем Восточной Азии. В 1938 г. принцем Коноэ был назначен советником кабинета по вопросам Китая. Одновременно был консультантом исследовательского бюро Южно-маньчжурской железнодорожной компании (опорный пункт японского шпионажа в Китае). С августа 1939 г. редактировал «произвол-


Примечания и комментарии
421
ственный» ежемесячный отчет ЮМЖД. Арестован в 1941 г. В 1943 г. приговорен к смертной казни. Казнен 7 ноября 1944 г.
633 Агнес Смэдли (1894-1950) — американская писательница и журналистка. Родилась в 1894 г. в Колорадо. Отец ее был разнорабочим, а мать содержала меблированные комнаты. В детстве зарабатывала на хлеб продажей газет, затем работала в ресторане, на сигаретной фабрике, в книжном магазине. Получила возможность бесплатно учиться в школе, организованной благотворительным заведением, благодаря помощи родственников. Агнес никогда не посещала высшую школу, хотя и предпринимала несколько раз попытки заняться самообразованием. Одно время она слушала вечерние лекции в Нью-Йорском университете, затем училась в летней школе в Калифорнии, где прервала учебу коротким и катастрофически неудачным замужеством, и к концу Первой мировой войны связалась с индийской националистической группой, действовавшей в Соединенных Штатах. В 1918 г. ее арестовали за эту деятельность, а в 1919 А. Смэдли отплыла в Европу на фрахтовом судне в качестве стюардессы. В Данцинге она сбежала с корабля и отправилась в Берлин, где возобновила сотрудничество с индийскими националистами, а также завела роман с одним из их лидеров, который продолжался восемь лет. В 1928 г. вышел ее биографический роман «Дочь земли», где красочно описывались ее трудная жизнь в детстве и упорная борьба за существование; она становится журналисткой. С 20-х годов она начинает проявлять особый интерес к Китаю. В Германии она восемь лет изучала немецкий язык, историю Индии и вопросы национализма в Китае. В 1931 г. А. Смэдли была в Москве на встрече индийских революционеров, а потом под видом журналистки открыто путешествовала по Германии и Скандинавии. В 1928 г. она рассталась с индийским лидером и подписала контракт с немецкой «Франкфуртер цайтунг» и английской «Манчестер гардиан», обязуясь представлять газеты в качестве корреспондента на Дальнем Востоке. В Китай она добиралась через Москву, где присутствовала на VI конгрессе Коминтерна. Работала в Китае с 1928 по 1941 г. в качестве журналистки. Длительное время находилась в Яньани, была в близких отношениях с Мао Цзэдуном. Последний продолжал поддерживать с ней связь и после того, как было получено указание Коминтерна о том, что следует держаться подальше от А. Смэдли в связи с ее троцкистскими взглядами и подозрительным поведением. Написала книгу «Великий путь: жизнь и времена Чжу Дэ», изданную в США. В США вернулась незадолго до событий в Пирл-Харборе. Умерла в 1950 г. на пути из Лондона в Китайскую Народную Республику. На революционном кладбище Бабаошань в Пекине находится ее могила, выложенная из гранита, на мраморном надгробии вырезана надпись: «Могила Агнес Смэдли — американской революционной писательницы и друга китайского народа. Чжу Дэ. 16 февраля 1951 г.».
634 Каваи Тэйкити (1901-?) японский репортер в Шанхае, в 1932 г. вернулся в Японию, организатор Китайско-японской лиги борьбы, коммунист, с 1931 г. соратник Зорге и Ходзуми Одзаки, член разведгруппы «Рамзай», в 1941 г. арестован кемпэйтай, осужден на 10 лет тюремного заключения, освобожден в октябре 1945 г.
635 Римм Карл Мартынович (Клаас Зельман, Пауль) (1891-1938). Эстонец, уроженец Старо-Акценской волости Веросского уезда, бывшей Лифляндской губернии. Сын эстонского батрака из Антела. Окончил гимназию в Дерпте. Сельский учитель в де¬


422
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
ревне Леписту. Подпоручик. Член РКП(б) с 1918 г. Организовал первый в Эстонии отряд Красной гвардии. После оккупации Прибалтики Германией переехал в Вологду. В 1924 г. окончил Военную академию РККА. В декабре 1924 г. во время коммунистического восстания в Эстонии — начальник штаба. Затем начальник командирских курсов РККА, начальник штаба дивизии. С 1930 г. — заместитель и военный советник Р. Зорге в Шанхае, затем на разведработе в других городах Китая. С середины 1930-х годов — в Тяньцзине. В Китае находился «под крышей» «ветеринара» Класса Зельмана. В Шанхае был совладельцем магазина фототоваров и владельцем ресторана. Начальник отдела Разведупра РККА, полковник. Арестован 11 декабря 1937 г., расстрелян 22 августа 1938 г. по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации. Реабилитирован в 1957 г.
636 Колпакиди А., Прохоров Д. Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки. Кн.2. С.401.
637 По данным А. Колпакиди и Д. Прохорова, это был польский коммунист Григорий Стронский, настоящая фамилия которого — Герцберг. (См.: Колпакиди А., Прохоров Д. Империя ГРУ. Очерки российской военной разведки. Кн.1. С.184.)
638 Дикин Ф., Стори Г. Ук. соч. С.77.
639 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.11.
640 Дикин Ф., Стори Г. Ук. соч. С.67.
641 Там же. Ук. соч. С.77.
642 Голяков С., Ильинский М. Ук. соч. С.52.
643 Улановская Я., Улановская М. История одной семьи. М., 1994. С.71.
644 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. Ч. 1. М., 2003. С.154.
645 Вернер Рут (Гамбургер, Бертон, «Соня», настоящее имя — Урсула Кучински) (1907-?). Дочь круного германского экономиста и статистика. С 1924 г. член КСМГ, с 1926 г. — член КПГ. Работала в системе книгоиздательства и книготорговли. С 1928 г. в США, затем в Китае. В 1930-1932 гг. — сотрудничала с резидентурой Р. Зорге в Шанхае. В 1933 г. прошла курс разведподготовки в СССР. Затем на разведывательнодиверсионной работе в Маньчжурии. С 1936 г. — в Польше, Данцинге, Швейцарии, где оказала большую помощь в создании «Красной капеллы». В Великобритании сотрудничала с К. Фуксом в «атомном шпионаже». С 1950 г. жила в ГДР. Награждена двумя орденами Красного Знамени (1937,1969).
646 Голяков С., Ильинский М. Ук. соч. С.180.
647 Мадер Ю. Репортаж о докторе Зорге. Берлин, 1988. С.72-74.
648 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.353.
649 Litten F. The Noulens Affair // The China Quarterly. № 138, June 1994. P.506.
650 Ibid. P.506.
651 Очерки истории российской внешней разведки. В 6 т. Т.З. 1933-1941 годы.
С.210.
652 Георг Лаурсен родился 18 сентября 1889 г. в г. Сверборге в Дании. Затем семья переехала в Орхус, где Георг закончил народную школу и стал художником-декора- тором. В 1908 г. юноша закончил школу живописи, вступил в профсоюз художников и социал-демократическую партию. В феврале 1909 г. он переехал в Германию, затем во Францию, Швейцарию, Алжир. Во время Первой мировой войны Георг выполнял


Примечания и комментарии
423
секретные поручения В.И. Ленина в Европе — по его поручению встречался в Германии с К. Либкнехтом и Р. Люксембург. В ноябре 1918 г. он активно участвовал во всеобщей забастовке в Швейцарии, в феврале 1919 г. был арестован полицией и по решению суда выслан из страны. Он появился в Дании, где его тоже арестовали, затем призвали ненадолго на военную службу. В ноябре 1919 г. была основана Датская коммунистическая партия, и Георг Лаурсен стал самым первым руководителем ее отделения в Орхусе. Летом 1921 г. он участвовал в III конгрессе Коминтерна в Москве как делегат от Дании, в феврале 1923 г. Лаурсена избрали председателем Датской компартии. Летом 1925 г. его неожиданно вызвали в Москву и приняли на работу в ОМС ИККИ и ИНО ОГПУ. Уже в следующем году его отправили на нелегальную работу в Германию, в феврале 1926 г. его арестовали в Лейпциге с чемоданом, набитым секретными немецкими документами. После следствия его отдали под суд по обвинению в ряде преступлений, включая хищение и подделку документов; посадили в тюрьму на 2,5 года и оштрафовали в 500 золотых марок. В конце 1927 г. его и резидента Разведупра, одного из руководителей военной организации КПГ Вольдемара Розе (он же Петр Скоблевский, Горев, Володько), обменяли на трех студентов из Германии, которые прибыли в СССР с рекомендациями Компартии Германии и были заподозрены в намерении совершить террористические акты против советских лидеров. Он получил советское гражданство и имя Георг Францевич Мольтке. Он участник IV конгресса Коминтерна. В Москве женился на немке Эльфиде Мархински, в 1929 г. у них родилась дочь Соня. Из Коминтерна он перешел на службу в Разведупр Штаба РККА и в январе 1930 г. был откомандирован в Китай. В 1939 г. возвратился из Китая и вновь поступил на службу в управление кадров Коминтерна, с немецкой педантичностью вел картотеку на всех руководителей компартий мира. После войны Георг работал на Московском радио. В сентябре 1949 г. его исключили из ВКП(б), затем арестовали и приговорили к высылке в Сибирь на пять лет как социально опасного элемента. В октябре 1951 г. срок высылки был сокращен, и ему разрешили вернуться в Москву. Сначала он работал штамповщиком в артели «Московский часовщик». 23 декабря 1953 г. он был реабилитирован, в марте 1954 г. его восстановили в партии со стажем; с 1958 г. работал в датской редакции радио «Москва». Умер 2 мая 1977 г. в Москве, был кремирован, прах отправлен в Данию. Жена Эльфира и дочь Соня умерли год спустя. Награжден орденом Трудового Красного Знамени, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», знаком «Почетный чекист».
653 Когик В. Разведчики и резиденты ГРУ за пределами отчизны. М., 2004. С.484.
654 Фейергерд Фридрих Карлович (Фриц Куллер, Огнев, Шнейдер, Шмидт, Касперский) (1897-1937). Немец, родился 18 января 1897 г. в Кишиневе. Член КПГ. Работал в советском посольстве в Берлине. В 1927-1928 гг. — в Китае. Сотрудник ОМС ИККИ. Арестован 13 августа 1937 г., на момент ареста являлся сотрудником советской военной разведки, расстрелян 27 октября 1937 г.
655 Абрамович Александр Емельянович (он же Четуев, псевдонимы — Альбрехт, Арно, Вудро, Макс Хабер, Александр). Родился в 1888 г. в крестьянской семье в Одессе. В 1908 г. вступил в РСДРП. В 1911 г. эмигрировал, жил в Швейцарии, в Женеве. Учился на медицинском факультете Женевского университета, но не окончил его. Активный участник швейцарского молодежного социалистического движения. После


424
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Февральской революции вернулся в Россию. С начала Гражданской войны — начальник и военный комиссар отряда Московского военного округа, затем на чехословацком и деникинском фронтах. После основания Коминтерна — уполномоченный по романским странам. В 1920 г. — на нелегальной работе во Франции, в Австрии, Чехословакии. В январе 1921 г. — участник Турского съезда Французской компартии под псевдонимом Залевский. Был арестован в Ницце. Затем находился в Италии, где также был арестован по так называемому «делу ЦК». С 1921 г. — секретарь советского посольства в Таллине, а затем в Вене. С 1922 г. один из замов управляющего делами ИККИ. Затем откомандирован на Балканы, был одним из руководителей Балканской коммунистической федерации. С лета 1926 г. заведующий ОМСом ИККИ. В 1926-
1930 гг. (с перерывами) — представитель ОМС ИККИ в Китае. В дальнейшем — на научно-педагогической работе. С 1961 г. — на пенсии, жил в Лиепае (Латвия).
656 Рудник Яков Михайлович (псевдонимы — Нулэнс, Руэгг) (1894-1963). Еврей, родился под Киевом в бедной семье. Окончил коммерческое училище. Учился в Петербургском политехническом институте, откуда был мобилизован в армию. Окончил военное училище, прапорщик. Участник Февральской революции. Член РСДРП с марта 1917 г. Во время Октябрьской революции — комиссар ВРК в Финляндском полку. Участник штурма Зимнего Дворца, подавления восстания юнкеров, мятежа Керенского - Красного. Организатор Красной гвардии Финляндии. В начале 1918 г. — член коллегии ВЧК в Петрограде. Затем в политотделе Высшей военной инспекции. Летом 1918 г. руководил нелегальной доставкой оружия в Киев. В 1918-1919 гг. учился в Академии Генерального штаба, затем на нелегальной работе на Украине, в Крыму. В марте 1919 г., спасаясь от ареста в Одессе, выехал на пароходе с демобилизованными французскими солдатами во Францию. Активно участвовал в коммунистическом и забастовочном движении во Франции, подвергался преследованиям. В сентябре 1920 г. вернулся в Россию, политработник на Южном фронте. Затем в аппарате Коминтерна. В феврале 1921 г. направлен резидентом советской армии во Францию. В 1922 г. был арестован и осужден на два года тюремного заключения. В 1925- 1940 гг. — сотрудник ОМС Исполкома Коминтерна. В 1925-1927 гг. — в Австрии; в 1928-1931 гг. — сотрудник пункта ОМС ИККИ в Шанхае, где был арестован под фамилией Руегг. В 1931-1937 гг. - в заключении в Китае. После возвращения в СССР в 1939 г. — на педагогической работе, работал в Московском институте востоковедения. В 1941-1943 гг. — в армии, затем в Красном Кресте и в Институте международных отношений. Муж И.Н. Моисеенко-Великой.
657 Эльвира в Коминтерне работала секретарем в ОМС ИККИ под именем Бертин.
658 Litten F. The Noulens Affair. P.500.
659 Рыльский И.А. (Любинецкий Я.А., псевдоним — Остин) (1893-1939) — в 1930-
1931 гг. - член Дальбюро ИККИ, в 1931-1934 гг. - сотрудник, в 1934-1935 гг. - заместитель заведующего ОМС ИККИ. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.
660 Эйслер Герхард (Роберт, Робертс, 1897-1968) — в 1927-1928 гг. — кандидат в члены ЦК КП Германии, в 1929-1931 гг. - представитель ИККИ в Китае. В 1931- 1933 гг. - работник аппарата ИККИ. В 1933-1935 гг. - представитель ИККИ в США. В 1935-1939 гг. — сотрудник заграничного центра КПГ. В 1941-1949 гг. находился в


Примечания и комментарии
425
эмиграции в США. С 1967 г. — член ЦК СЕПГ. В дальнейшем на государственных постах в ГДР.
661 Харди Джордж (Георг, Джордж, 1884-1966) — в 1922-1926 гг. член ЦК и политбюро КП Великобритании, в 1924-1926 гг. — представитель КПВ в Профинтерне. В 1927-1930 гг. — представитель Профинтерна в Китае, секретарь Тихоокеанского секретариата профсоюзов. С 1930 г. — инструктор Англо-американской секции Профинтерна.
662 Столяр C.JI. (псевдонимы — Джек, Леон) (1900-?). В 1927 г. — сотрудник ТОС в Китае. В 1928-1929 гг. — представитель Профинтерна в Австралии, в 1929- 1930 гг. — сотрудник Европейского секретариата Профинтерна, в 1930-1931 гг. — член Дальбюро ИККИ, представитель Профинтерна в Китае.
663 Беспалов Г.М. (псевдонимы — Вили, Молодой) (1904-1967). В 1925-1926 гг. — инструктор ЦК ВЛКСМ, с 1926 г. — член ЦК РКСМ, в 1926-1928 гг. — заместитель заведующего Орготделом ЦК ВЛКСМ, член Делегации ВЛКСМ в КИМ. С мая 1928 г. — инструктор КИМ, в 1929- 1932 гг. — член Исполкома, заведующий Восточным отделом ИК КИМ. В 1930-1931 гг. — представитель КИМ в Китае. В дальнейшем — на партийной и журналисткой работе.
664 Масси Александр (Беренс, Бернс, 1905-1947) — с 1926 г. член ЦК КП Великобритании, в 1928 г. — член ИК КИМ, сотрудник Восточного секретариата ИК КИМ, в 1929 г. представитель КИМ в Китае, член Дальбюро ИККИ, в 1929-1932 гг. — секретарь ЦК КСМ Великобритании. В 1932-1938 гг. — секретарь ИК КИМ. С 1927 г. — член Президиума КИМ.
665 Малышев В.П. (псевдонимы — Клайне, Кляйн, Кляйнис) (1898-?) — в 1927- 1928 гг. — начальник Военно-политических курсов при КУТВ. В 1927-1929 гг. — слушатель Восточного факультета Военной академии Штаба РККА. В 1930 г. — помощник начальника 4-го отдела IV управления Штаба РККА, в 1930-1931 гг. — военный советник ЦК КПК.
666 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.З. ВКП(б), Коминтерн и советское движенине в Китае. 1927-1931. 4.2. М., 1999. С.823.
667 Райан, Тим (настоящая фамилия — Уолдрон, Фрэнсис; псевдонимы — Деннис, Юджин; Мильтон) (1904-1961) — в 1931-1934 гг. член Дальбюро ИККИ. В 1937- 1938 гг. — представитель КП США в ИККИ. С 1938 г. — член национального комитета КП США, в 1946-1957 гг. — генеральный секретарь, в 1957-1959 гг. — секретарь, в 1959-1961 гг. — председатель Национального комитета КП США.
668 Жена Я.М. Рудника И.Н. Моисеенко-Великая (псевдонимы — Нуленс, Гертруда Руэгг, М. Мотти, Фрау Коти, Мари Вандеркруйзен, Софи Луиза Хербет) (1891— 1964) — в 1930-1931 гг. — сотрудница пункта ОМС ИККИ в Шанхае. В 1931- 1937 гг. — в заключении в Китае. В 1941-1943 гг. — сотрудница аппарата ЦК ВКП(б). В дальнейшем — на редакционно-издательской работе.
669 Подробнее о деятельности ОМС см.: Усов В. Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века. М., 2002.
670 Курган Фоля — еврей, происходил из зажиточной еврейской семьи, закончил гимназию. При Врангеле он с другом из Москвы в Крым привез деньги для подпольщиков и был арестован белыми. Его вызволили из тюрьмы подошедшие красные.


426
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
Вскоре он оказался в Москве, как член партии пошел в гору. В середине 20-х годов он написал одну из первых книг о Гражданской войне, где много рассказал о А. Ула- новском. Потом его послали на ответственную хозяйственную работу на Дальнем Востоке. Неожиданно Курган сбежал из России и оказался в Шанхае. После неудавше- гося шантажа Улановского из-за больших долгов кредиторам Фоля Курган покончил с собой.
671 Евгений Пик осел в Шанхае в 1927 г., ранее он работал в аппарате Бородина. Он был одной из наиболее ярких авантюристических фигур с десятком вымышленных имен: Кожевников-Хованский, Хованс, Пик, Клюге, Петров. Подробнее о нем см.: Усов В.Н. Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века. М., 2002. С.187-190.
672 Улановская Я., Улановская М. История одной семьи. С.73-80.
673 Лессе Карл (Мали, Денниц) прибыл из Гамбурга под легендой «торговца лекарствами от проказы».
674 Дикин Ф., Стори Г. Ук. соч. С.88.
675 Герберт Н.Н. (Зедделер, псевдонимы — Курт, Норский, Эрвин) (1876-?) — в 1931-1935 гг. — представитель ОМС ИККИ в Шанхае. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.
676 Сотникова И.Н. Организационные структуры Коминтерна, занимавшиеся проблемами Китая (1931-1934 гг.) // Китай: шансы и вызовы глобализации. Тезисы докладов XIV Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы». ИДВ РАН. М., 2003. 4.2. С.96-97.
677 Ротштейн А.Ф. (Эндрю) (псевдоним — Андрей) (1898-?). В 1924-1929 гг. — член ЦК Компартии Великобритании, в 1922-1926 гг. — заведующий отделением РОСТА (ТАСС) в Лондоне, в 1926-1929 гг. - корреспондент газеты «Труд» в Великобритании. В 1930-1931 гг. — референт, заместитель заведующего Англо-американской секций Профинтерна, в 1931-1932 гг. — представитель КИМ в Китае. С февраля 1933 г. — кандидат в члены Президиума ИККИ от КИМ. В дальнейшем — на журналистской и педагогической работе.
678 Эверт, Артур (псевдонимы — Артур, Джим) (1890-1959) — в 1927-1928 гг. — член ЦК КПГ, в 1929-1931 гг. - заместитель заведующего Восточным секретариатом ИККИ, в 1932-1934 гг. — представитель ИККИ в Китае, секретарь Дальбюро ИККИ в Шанхае.
679 Браун Отто (псевдонимы — Вагнер, Карл, Ли Дэ, Хуа Фу) (1900-1974) немец, в 1928-1932 гг. — слушатель Военной академии им. М.В. Фрунзе. В 1932-1933 гг. — военный советник ЦК КПК, член Дальбюро ИККИ в Шанхае, в 1933-1935 гг. — военный советник ЦК КПК. В дальнейшем — на преподавательской, переводческой и литературной работе. Издал «Китайские записки. 1932-1939», переведены на русский в 1974 г.
680 Штерн, Манфред Сальманович (правильно Стерн, псевдонимы — Фред, Клебер) (1896-1954). Еврей. Родился в г. Волока на Буковине, второй сын в семье мелкого торговца, в семье было 12 детей. Окончил гимназию в Черновцах, был студентом медицинского факультета Венского университета. Член Свободного объединения социалистических студентов. С начала Первой мировой войны его призвали в австровенгерскую армию в качестве унтер-офицера, затем он окончил офицерскую школу.


Примечания и комментарии
427
В 1916 г. попал в плен, был отправлен в Россию. В 1918 г. под фамилией Стерн принял участие в формировании из военнопленных интернациональных воинских подразделений и в их составе сражался против белогвардейцев и иностранных интервентов. Во время борьбы с Колчаком вступил в Красную армию, находился на младших и средних командных должностях. В начале 1920 г. был ранен под Читой. После выздоровления вернулся на фронт в 13-й Иногодинский полк, где в том же году был принят в члены РЕП(б), участвовал в качестве командира сводного отряда в боях с войсками барона Унгерна. За выдающиеся боевые заслуги Советское правительство удостоило его высоких наград. В 1921-1923 гг. — слушатель Военной академии РККА им. Фрунзе. Осенью 1923 г. — участник Гамбурского восстания. В 1924-1925 гг. — помощник начальника и преподаватель Особых военных курсов для зарубежных коммунистов. В 1926 г. закончил Военную академию им. Фрунзе. В 1926 г. — начальник штаба 250-го стрелкововго полка. В 1927 г. — в Китае, после чего продолжал службу в РККА. В 1929 г. — исполняющий дела начальника учебно-лабораторной части общеакадемического учебного отдела Военной академии им. Фрунзе. В 1930-1931 гг. — резидент IV управления Штаба РККА в США, в 1932 г. — резидент в Маньчжурии, в 1932-1934 гг. — по поручению ИККИ — главный военный советник ЦК КПК. В 1935-1936 гг. — в аппарате ИККИ, помощник заведующего Восточным лендерсек- ретариатом. В 1936 г. — командир 11-й интербригады в Испании. В 1937-1938 гг. — политический помощник О.В. Куусинена. В 1938 г. незаконно репрессирован; умер в 1954 г. в лагере на станции Сосновка. Реабилитирован посмертно.
681 Дюкру Иозеф (Joseph Ducroux) (псевдонимы — Серж Ляфранс, Лефранса, Дюпон) (1904-1980). Коммунист с 1923 г., приехал впервые в Китай в 1926 г. в качестве секретаря левого американского журналиста Джеймса Долсена, автора книги «Пробуждающийся Китай» («The Awakening of China»). В 1926-1928 гг. — инструктор Орготдела ИККИ по работе среди французских военных моряков в Шанхае, в 1929- 1931 гг. — курьер ОМС ИККИ. На Западе его считают также агентом Коминтерна, имеющим псевдоним Леон (Wakeman F. Policing Shanghai. Р.147, 372.)
682 Для кодирования шифротелеграмм сотрудники ОМСа тогда использовали американский код Либера, названный в честь Либера, человека, разработавшего словарь фраз, кодируемых посредством цифр и букв. Его использовали — в английском и французском вариантах — торговые агенты, биржевые маклеры и сотрудники Коминтерна. К примеру, «34853 Блументаг» расшифровывалось как «Трудно сказать, когда закончится революция!» Для отправки и получения достаточно обладать одним экземпляром кода, чтобы свободно шифровать и дешифровать послание.
683 Фалиго Р., Коффер Р. Всемирная история разведывательных служб. Т.1. С.224.
684 Wakeman F. Policing Shanghai 1927-1937. Berkeley, Los Angeles, London, 1955. P. 148.
685 Ibid. P.372.
686 Litten F. The Noulens Affair. P. 494.
687 King C. Chen. Vietnam and China, 1938-1954. Princeton University Press, Princeton. 1969. P.28
688 Тихвинский СЛ. Ук. соч. C.231.
689 Шорт Ф. Ук. соч. С.242.


428
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
690 Litten F.S. The Noulens Affair. P. 494.
691 Браун О. Китайские записки. 1932-1939. М., 1974. С.10.
692 Wakeman F. Policing Shanghai 1927-1937. Р.372.
693 Litten F.S. The Noulens Affair. P.494.
694 Ларин А. Два президента, или путь Тайваня к демократии. М., 2000. С.27.
695 Дэн Яньда (1895-1931) — в 1926-1927 гг. — кандидат в члены ЦИК Гоминьдана, начальник Главного политуправления НРА. В конце 1927 г. им была создана Китайская революционная партия, которая еще называлась «Третьей партией». Другим ее лидером был Тань Пиншань. В апреле 1930 г. «Третья партия» насчитывала 4 тыс. членов, опорой ее были мелкобуржуазные городские слои и интеллигенция. В 1927-1930 гг. Дэн Яньда — в эмиграции в СССР, Германии и других стран Европы. В 1930-1931 гг. — председатель правления Временного комитета действия Гоминьдана, оппозиционного Чан Кайши.
696 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. М., 2003. С.112-113.
697 Wakeman F. Policing Shanghai 1927-1937. Р.149.
698 Litten F.S. The Noulens Affair. P.496.
699 Там же. P.495.
700 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.176.
701 Там же. С.201-202.
702 Litten F.S. The Noulens Affair. P.492-512.
703 Дикин Ф., Стори Г. Ук. соч. С.91-92.
704 Journal de Shanghai. 26 April 1932.
705 Подробнее см.: Усов В.Н. Советская разведка в Китае 20-е годы XX века. С.290- 294.
706 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д. 217 a. JI.2. Цит. по: Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С. 62.
707 Litten F. The Noulens Affair. P.496.
708 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.19.
709 Там же. JI.24.
710 Там же. Л.49.
711 Litten F. The Noulens Affair. P.496-497.
712 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.160.
713 Герберт Н.Н. (Зедделер, псевдонимы — Курт, Норский, Эрвин) (1876-?) — в 1931-1935 гг. — представитель ОМС ИККИ в Шанхае. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.
714 Мюнценберг Вильгельм (1889-1940) — в 1927-1938 гг. — член ЦК КПГ, в 1924- 1933 гг. — депутат рейхстага от КРГ. В 1921-1922 гг. — член ИККИ. В 1931-1938 — один из руководителей Межрабпрома и МОПР. В 1927-1933 гг. — секретарь Антиимпериалистической лиги. В 1938 г. выведен из ЦК КПГ, в 1939 г. исключен из КПГ.
715 Абрамов А.Л. (псевдоним — А. Миров) (1895-1937) — с июня 1926 г. по ноябрь 1935 г. — заведующий ОМС ИККИ. С ноября 1935 г. по сентябрь 1936 г. — заместитель заведующего Службой связи ИККИ. С сентября 1936 г. — помощник начальника, руководитель Испанского направления IV управления Генерального штаба РККА. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.


Примечания и комментарии
429
716 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.100.
717 Там же. Л.103.
718 Цвиич Стефан (1905-1938) — в 1934-1936 гг. — кандидат в члены ЦК КП Югославии, в 1929-1931 гг. — сотрудник аппарата ЦК КИМ, в 1931-1933 гг. — представитель ИК КИМ в Китае, в 1933-1935 гг. — секретарь ИК КИМ, в 1935-1936 гг. — редактор выходящей в Вене газеты «Пролетарий» — органа ЦК КП Югославии, в 1936-1937 гг. — представитель ИККИ в США. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.
719 Венсан Жан Габриель (1906-1989) — в 1931-1935 гг. — член ЦК, в 1944- 1983 гг. — член Руководящего комитета (ПБ), в 1955-1978 гг. — член секретариата, в 1974-1978 гг. — председатель, с мая 1978 г. — почетный председатель Швейцарской партии труда. В 1932 г. — один из адвокатов на процессе супругов Руэг в Шанхае.
720 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.753. Л.13-13об. Цит. по: ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.153.
721 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.101.
722 Браун О. Ук. соч. С.10.
723 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.105.
724 Там же. Л.132.
725 Там же. Л.145.
726 Litten F. The Noulens Affair. P.497.
727 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.164.
728 Зиблер Герман (1901-?) — родился в г. Гйнденбурге (Силезия). В 1914 г. окончил 8 классов школы, работал на заводе. Рабочий-металлист. Член КПГ с 1921 г. В 1923 г. — активный участник забастовочного движения в Верхней Силезии. С1924 г. — сотрудник «Ордердинст» — нелегальной военной организации компартии. Переехал в Берлин, работал на заводе. Сотрудник IV управления Штаба РККА. С 1927 по 1930 г. входил в группу Артура Хюбнера. В 1930 г. выехал в СССР. Закончил 8-месячные курсы радистов Разведуправления РККА. С конца 1930 г. наладил радиосвязь и подготовил радистов в резидентурах трех европейских стран — Италии, Испании и с осени 1931 г. — Норвегии. С 1932 г. — в Харбине. Радист маньчжурской резидентуры IV управления Штаба РККА. Курьер разведгруппы Р. Зорге в Шанхае и Мукдене. В августе 1932 г. ездил в Шанхай с 20 тыс. долл. для выкупа супругов Нуленсов. В 1935 г. отозван в Москву. Направлен радистом в Швейцарию под видом студента-музыкан- та. С 1936 г. - в Испании. Радист Я. Берзина и командования интребригад. Ранен. В середине 1937 г. выехал в Одессу. По возращении в СССР репрессирован. С 1967 г. жил в Берлине.
729 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.175.
730 Там же.
731 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.172.
732 Там же. Л.183.
733 Цай Юаньпэй, Ян Синфу и Сун Фо - левые гоминьдановцы.
734 Ван Цзинвэй (1894-1944) начинал свою политическую деятельность как один из ближайших сподвижников Сунь Ятсена, активно участвовал в борьбе с маньчжурской империей. После смерти Сунь Ятсена претендовал на лидерство в Гоминьдане,


430
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
постоянно соперничая с Чан Кайши. В годы антияпонской борьбы стал национальным предателем — в 1939-1944 гг. возглавлял марионеточное правительство в Нанкине.
735 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.217а. Л.215.
736 Там же. JI.232.
737 РГАСПИ. Ф.495. Оп.19. Д.573. Л.13.
738 Дикин Ф., Стори Г. Ук. соч. С.88.
739 Litten F. The Noulens Affair. P.498.
740 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1.
741 Litten F. The Noulens Affair. P.498.
742 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.72.
743 Там же. С.73.
744 Там же. С.11-12.
745 Цит. по: Горбунов ЕЛ. Схватка с черным драконом. С.143.
746 Горбунов ЕЛ. Схватка с черным драконом. С.143-144.
747 Горбунов. Е.А. Ук. соч. С. 144.
748 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т. 4. 4.1. С.228.
749 Бронин Яков Григорьевич (1900-1984) (настоящая фамилия — Лихтеншталь, псевдонимы — Горев, Бронин, Вальден, Абрамов). Еврей, сын раввина. Родился под Ригой. В 1918 г. сдал экстерном на курс гимназии в г. Кременчуке. Член РКП (б) с 1920 г. Журналист, редактор ряда газет. С 1922 г. — в РККА. Политработник, редактор армейских журналов. Начальник бюро печати ПУР РККА. С октября 1928 г. по октябрь 1930 г. — слушатель Института красной профессуры. С 1930 г. — в распоряжении Разведупра. В 1930-1933 гг. — в Германии. В 1933-1935 гг. — сменил Р. Зорге на посту резидента в Шанхае. Был арестован и приговорен к 15 годам тюремного заключения. В декабре 1937 г. обменен на сына Чан Кайши Цзян Цзинго. С 1937 г. бригадный комиссар. Работал в центральном аппарате РУ РККА. В 1940-1941 гг. - старший преподаватель по агентурной разведке Высшей специальной школы Генштаба, в 1941-1945 гг. — преподаватель военных академий в Ташкенте и Москве. Полковник. В 1949 г. арестован. 14 октября 1950 г. осужден ОСО при МГБ на 10 лет лишения свободы, срок отбывал в Омской области. 21 марта 1955 г. дело прекращено, освобожден 6 апреля. После реабилитации — научный сотрудник ИМЭМО АН СССР, автор изданной под псевдонимом Я. Горев книги «Я знал Зорге».
750 Горбунов Е.А. Ук. соч. С.247.
751 Куусинен Айно (1893-1970) — финская коммунистка. Жена одного из лидеров Коминтерна Отто Куусинена. С 1924 по 1933 г. — сотрудник аппарата Коминтерна, референт по Скандинавии. С 1931 по 1933 г. — на нелегальной работе по линии Коминтерна в США. С 1934 по 1937 г. под именем шведки Элизабет Хансен — агент разведупра в Японии. Сотрудник Р. Зорге. В 1937 г. вызвана в Москву и арестована. После освобождения и реабилитации вернулась на родину.
752 Горбунов Е.А. Ук. соч. С.238.
753 Горбунов Е.А. Ук. соч. С.249-250.
754 Нейман Владимир Абрамович (Никольский, Берг Виктор Александрович, Косов, Василий, Васильев) (1898-1938) — советский разведчик. Член РКП(б) с 1921 г. Родился в Забайкалье. Окончил 3 класса Читинского коммерческого училища. Рабо¬


Примечания и комментарии
431
тал в частных фирмах во Владивостоке. В 1919 г. мобилизован в колчаковскую армию. Поднял восстание в караульной роте и увел ее к партизанам. В 1919-1920 гг. служил в частях Народно-революционной армии ДВР. В 1921 г. — сотрудник административной секции Коминтерна. В июне 1921 г. выехал в Китай как представитель разведотдела НРА ДВР и одновременно Профинтерна от Дальневосточного секретариата Коминтерна под фамилией Никольский. До декабря 1921 г. работал в Шанхае, в 1921-1925 гг. в Маньчжурии. Летом 1926 г. приехал в Читу из Хабаровска. В 1926- 1928 гг. — уполномоченный КРО Читинского, а в 1929-1930 гг. — Владивостокского окружных отделов ОГПУ. В начале 1930-х в Китае (Сахалян). Затем начальник отделения ИНО полпредства ОГРУ по дальневосточному краю. В 1933-1935 гг. — в Шанхае. Переведен в Москву и направлен в загранкомандировку. В 1938 г. арестован и расстрелян.
755 Гартман Абрам (Гугнер) работал в Разведупре. С февраля 1927 г. по июнь 1928 г. находился в Китае. После возвращения в Москву начал работать в газете «Правда» заместителем заведующего иностранного отдела. С января 1930 г. по май 1933 г. он был корреспондентом газеты в Берлине, а с осени 1933 г. — корреспондентом в Шанхае. Имел тесные связи с сотрудниками Разведупра в Китае, информируя о людях, которые могли быть полезными для разведывательной работы.
756 Горбунов ЕЛ. Ук. соч. С.252.
757 Там же.
758 Там же. С. 253.
759 Мёллер, Гейнц (Грыб, псевдонимы — Азиатикус, Бизольд, Шипе, Ганс, Эрик) (1897-1941) — в 1926-1927, 1932-1941 гг. — на журналисткой работе в Китае. Погиб в бою с японцами.
760 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.205.
761 Там же. С.205
762 Там же. С.224.
763 РГАСПИ. Ф.514. Оп.1. Д.759. Л.71. Цит. по: ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.245.
764 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т. 4. 4.1. С.304.
765 РГАСПИ. Ф.513. Оп.1. Д.759. Л.105. Цит. по: ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.357.
766 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.362.
767 Браун О. Китайские записки. С.39-41.
768 РГАСПИ. Ф.495. Оп.184. Д.54 (вх. 1933 г.) Л.221. Цит. по: ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.360.
769 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.361.
770 Там же. С.571
771 Там же. С.590-591.
772 Там же. С.606-607.
773 Большевик. 1935. № 8. С.60.
774 Там же. С.61.
775 Краткая история КПК (1921-1991). С.193.
776 Там же. С.193.


432
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
777 РГАСПИ. Ф.495. Оп.74. Д.299. Л.7-9.
778 РГАСПИ. Ф.495. Оп.74. Д.299. Л.7-14.
779 Бэйкер, Раймонд (1897—Р) (псевдонимы — Джек, Эберт). В 1924-1934 гг. - член ЦК КП США. В 1934-1935 гг. — представитель Профинтерна в Китае. В 1935- 1936 гг. — представитель Американского бюро ТОС Профинтерна в Сан-Франциско. В дальнейшем - на партработе в КП США.
780 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.816.
781 Влох Вильгельм (1897-1939) — в 1932-1934 гг. — сотрудник Технико-экономического отдела ИККИ. С декабря 1934 г. по июнь 1935 г. — представитель ОМС
ИККИ в Шанхае. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.
782 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.818-819.
783 РГАСПИ. Ф.495. Оп.184. Д.47 (исх. 1934 г.). Л. 198-199.
784 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.762.
785 Там же. С.815.
786 Там же. С.766.
787 Волынская Л.Г. (псевдоним — Роза) (1901-1937). Английская полиция, на основе японской информации, считала, что Волынская пользовалась именем Мэри Сей- бено в Дайрене и Мэри Хэйбер в Харбине. В 1930-1931 гг. — технический секретарь Дальбюро ИККИ. В дальнейшем — на работе в ОМС ИККИ. Незаконно репрессирована, реабилитирована посмертно.
788 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.1. С.746-749.
789 Там же. С.813.
790 Там же. С.814.
791 Там же. С.814.
792 Подробнее см.: Копакиди А., Прохоров Д. Ук. соч. Кн.1 С.195.
793 Копакиди А., Прохоров Д. Ук. соч. Кн.1. С.200.
794 Мамаева Раиса Моисеевна (28.01.1900-?) — сотрудница советской военной разведки. Еврейка. В 1920-1923 гг. — сотрудница Коминтерна, работала в Китае. Окончила Московский институт востоковедения в 1929 г. Преподавала в военных учебных заведениях. Кандидат в члены ВКП(б) с 1931 г. С 1933 г. сотрудница Разведупра, работала в Китае до 1937 г., когда ее отозвали из Китая и освободили от должности по болезни. До этого была в распоряжении 2-го отдела Разведупра, техник-интендант 2-го ранга. В 1943-1954 гг. — консультант Министерства кинематографии СССР и иностранной комиссии Союза писателей СССР. Многие годы занималась научной работой в области востоковедения, ею написано более 40 научных работ.
795 Когик В. Разведчики и резиденты ГРУ за пределами отчизны. М., 2004. С.481.
796 Горбунов ЕЛ. Ук. соч. С.273.
797 Браун О. Китайские записки. 1933-1939. С.293.
798 РГАСПИ. Ф.495. Оп.74. Д.299. Л.1.
799 Костяева А.С. Тайные общества Китая в первой половине XX века. М., 1995. С.183.
800 Отто Браун (он же Карл Вагнер, Курт, Карл Тесс, Артур Берендт, профессор Ал- тберт Лист, Ли Дэ, Хуа Фу) (1900-1974). Родился 28 сентября 1900 г. в семье служа¬


Примечания и комментарии
433
щего в местечке Исманинг (близ Мюнхена). Революционную деятельность начал еще студентом учительской семинарии. В 1918 г. вступил в «Союз Спартака», с 1919 г. — в КПГ, в апреле 1919 г. сражался на баррикадах Баварской Советской Республики. Террор германской реакции принудил его продолжать революционную деятельность в подполье. Он неоднократно подвергался арестам и приговаривался к тюремному заключению. В 20-х годах работал в нелегальном военном аппарате ЦК КПГ, был секретарем подпольного окружного комитета в Тюрингии. Одновременно сотрудник IV разведывательного управления штаба РККА. Один из руководителей разведывательного аппарата ЦК КПГ. В 1926 г. арестован за шпионаж в пользу СССР.
Весной 1928 г. он совершил поразительный по дерзости и хладнокровию побег из печально знаменитой Моабитской тюрьмы (боевиками военного аппарата ЦК КПГ 11 апреля был выкран из зала суда) и по решению ЦК КПГ уехал в Советский Союз. Там О. Браун изучал военное дело в Академии им. М.В. Фрунзе. После окончания академии в 1932 г. он был направлен Исполкомом Коминтерна по просьбе ЦК КПК в Китай в качестве военного советника. Там он пробыл семь лет, с 1932 по 1939 г., все время находясь в гуще революционных событий, сначала в Шанхае, затем в Центральном советском районе на юге Китая. Вместе с китайской Красной Армией он единственный из иностранцев совершил Великий поход с юга на северо-запад Китая. Руководил Военной академией Красной армии Китая. Иногда китайские историки незаслуженно пытались списать все ошибки того времени на Отто Брауна, утверждая, что он ничего не понимал в китайской действительности, слепо следуя за установками Коминтерна. Однако часто эти утверждения беспочвенны.
В 1939 г. Ли Дэ был отозван в Москву. Служил в Красной армии, затем на переводческой и литературной работе. С 1954 г. в ГДР, работал научным сотрудником Института общественных наук при ЦК СЕПГ в Берлине. За большие заслуги награжден орденами Карла Маркса, Отечественной войны 1-й степени и другими высокими наградами ГДР и СССР.
801 Браун О. Китайские записки (1932-1939). С.8.
802 Там же. С.9-10.
803 РГАСПИ. Ф.495. Оп.74. Д.299. Л.7.
804 Браун О. Ук. соч. С. 10.
805 РГАСПИ. Ф.495. Оп.74. Д.299. Л.48-49.
806 Там же. Л.15-16.
807 Жбиковский Г. Гоминьдановская цензура и политическая борьба в Китае в 30-е годы // Проблемы Китая (Материалы международной конференции по новейшей истории Китая, апрель 1977 г.) ИДВ АН СССР. М., 1978. 4.1. С.122-123.
808 Jly Синь. Избранные произведения. Пекин, 1959. Т.6. С.361 (на кит. яз.).
809 Жбиковский Т. Ук. соч. С.128-129.
810 Подробнее об этом см.: Новейшая история Китая. 1928-1949. М., 1984. С.51-61.
811 Пу И. Первая половина моей жизни. С.280.
812 Там же. С.323-324.
813 Белоусов С. Дважды перевербован (по материалам книги А. Веспы «Секретный агент Японии») // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 4. С.139.
814 Пу И. Ук. соч. С.139.


434
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
815 В брошюре, распространяемой среди японских офицеров и солдат в те годы, предлагалась и художественная версия данного инцидента, приписывающая спасение поезда чуду и якобы доказывающая божественное происхождение японской нации:
«Поздно вечером 18 сентября 1931 г. в пригороде Мукдена группа китайских солдат, находящихся в подчинении генерала Чжан Сюеляна — бандита и сына бандита, генерала Чжан Цзолиня, долгие годы терроризировавшего Маньчжурию и державшего этот край в рабском ярме, подорвала мину на японской железной дороге, поблизости от Мукдена, чтобы вызвать крушение японского поезда, который как раз в это время должен был проследовать здесь из Чанчуня в Мукден. К счастью, поблизости от места разрыва полотна оказался с шестью солдатами лейтенант Кавамото, прямой потомок непрерывной линии самураев в 48-м поколении. Видя, что поезд приближается и уже никакая земная сила не сможет предотвратить катастрофу, поскольку несколько ярдов пути уничтожено, он обратился к силам божественным. Повернувшись в сторону Японии и склонившись в смиренном поклоне, он призвал к заступничеству прародительницу императорского дома, великую богиню Аматэрасу-омиками, “озаряющую небо”. И его смиренная, но страстная молитва была услышана. Поезд, достигнув того места, где железнодорожное полотно было разрушено взрывом, поднялся в воздух и, преодолев опасный участок, плавно опустился вновь на рельсы и продолжил свой путь. Свидетельств машинистов и кочегара поезда, равно как и самого лейтенанта Кавамото и его шести солдат, вполне достаточно, чтобы доказать истинность подобного сверхъестественного явления — явления, которое вновь продемонстрировало всему миру божественное происхождение японского народа».
816 Полоса отчуждения — это территория вдоль железной дороги и вокруг ее разъездов, станций и городов, на которую у Китая по-прежнему оставались все суверенные права, но которая временно, на срок эксплуатации дороги, по контракту о постройке КВЖД поступала в полное административное управление руководства дороги. В связи с тем, что в то время Китай не был в состоянии собственными силами обеспечить безопасность строителей дороги от нападений бесчисленных шаек хунхузов в Маньчжурии, России пришлось по соглашению с Китаем создать собственную Охранную стражу дороги, защищавшую КВЖД от подобных нападений и совершенно не вмешивавшуюся во внутренние китайские дела. Созданная для этой цели Охранная стража КВЖД отнюдь не была регулярной русской армией, это важно отметить ввиду сегодняшних нападок на нее некоторых китайских историков.
Таким образом, полоса отчуждения КВЖД была территорией с особым статусом, вытекающим исключительно из специфики проходившей по ней железной дороги — дороги русской на китайской земле, — территорией, по договору 1896 г. с Китаем управляемой полностью администрацией этой железной дороги, что, безусловно, придавало ей особые, специфические черты — политические, экономические, культурные и военные.
Общая площадь полосы отчуждения КВЖД по английским источникам составляла 513 кв. миль, или 329 тыс. акров. Все земли КВЖД были ею официально выкуплены, в том числе и под тот речной порт и центр промышленности в зоне дороги, каким является Харбин. При этом отчужденная под город территория равнялась 50 кв. ми¬


Примечания и комментарии 435
лям или 32,4 тыс. актров. То есть г. Харбин занимал почти десятую часть всей полосы отчуждения КВЖД (подробнее см.: Мелихов Г.В. Ук. соч. С.26).
817 Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина XX в.). Минск, 1999. С.76. Следует отметить, что судьба многих «тридцатников» была трагична: почти все они, за исключением уже к этому времени эмигрировавших в Латинскую Америку, были арестованы после прихода Советской армии в Маньчжурию в 1945 г. по обвинению «во вредительстве против колхозов». (Кайгородов А. Маньчжурия: август 1945 // Проблемы Дальнего Востока. № 6. С.102.)
818 Мелихов Г.В. Берый Харбин: Середина 20-х годов. М., 2003. С.34.
819 Весь Харбин на 1923 год / Под ред. С.Т. Тернавского. Харбин, 1923. С.94.
820 Фиалковский П. Выпускники Харбинского политехника действуют // Проблемы Дальнего Востока. 1990. № 1. С.192-193.
821 Аблова Н.Е. Ук. соч. С.72.
822 Чугуевский JI. 100-летие Харбина // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 3. С. 120.
823 Там же. С.73.
824 Аблова Н.Е. Ук. соч. С.77.
825 Там же. С.74-75.
826 Там же.
827 Там же. С.75.
828 См.: БСЭ. Т.38. М., 1938. С.71.
829 Аблова Н.Е. Ук. соч. С.160.
830 Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии гоминьдана (20-30-е годы). М.,
1990. 	С.132.
831 Документы внешней политики СССР. Т.16. М., 1970. С.192-194.
832 Оккупация Маньчжуриии и борьба китайского народа / Под ред. Г. Войтин- ского. М., 1937. С.82-86.
833 Когда Итагаки в первом кабинете Конноэ летом 1938 г. стал военным министром, Тоцзио занял пост его помощника.
834 Генерал Тодзио родился в 1884 г. в префектуре Иватэ. Отец его был генерал- лейтенантом. По окончании Академии генерального штаба молодой Тодзио в 1919- 1922 гг. был военным атташе в Германии, затем инструктором Академии генерального штаба и с 1929 г. командиром полка Токийской дивизии. Получив весной 1933 г. чин генерал-майора, Тодзио был назначен начальником отдела военных исследований Генерального штаба. В декабре 1936 г. его назначили начальником жандармерии Кван- тунской армии, а затем начальником штаба этой армии. Лица, знавшие Тодзио, характеризовали его как человека чрезвычайно властолюбивого, весьма энергичного, ничем не проявившего себя в военной области, но ловкого и искусного политического деятеля (Аварии В. Борьба за Тихий океан. С.260-261).
835 Широкорад А.Б. Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество. М., С.277-278.
836 Широкорад А.Б. Ук. соч. С.278.
837 Очерки истории российской внешней разведки. В 6 томах. Т.З. С.216.
838 Судебный процесс по делу руководителей антисоветских белогвардейских организаций, агентов японской разведки атамана Семенова, Родзаевского и др. // Правда. 1946, 28 августа.


436
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
839 Коллекция ЦГАОР СССР: Дальний Восток. Записка, составленная ген. Луком- ским. Не для печати. Париж, 1 июня 1927 г.
840 Там же: Николай — Лукомскому. Шуаньи, 31 июля 1924 г.
841 Шкаренков JI.K. Агония белой эмиграции. М., 1987. С.143.
842 Семенов Г.М. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. Харбин, 1938. С.191.
843 Там же. С.246.
844 Балакшин П. Финал в Китае. Т.1. С.246-247.
845 Судебный процесс по делу руководителей антисоветских белогвардейских организаций, агентов японской разведки атамана Семенова, Родзаевского и др. // Правда. 1946, 28 августа.
846 Тищенко Яков Федорович (1904-1988) (псевдонимы — В.П. Рощин, Туманов) 15-летним подростком семинаристом в дальневосточном городе Спасске начал принимать участие в партизанском движении и в 1920 г. вступил в партизанский отряд. В составе этого отряда он участвовал во многих операциях по ликвидации на Дальнем Востоке различных формирований, выступавших против советской власти, в частности отрядов атаманов Калмыкова и Семенова. Он служил в 3-й Амурской дивизии, где комиссаром бригады был будущий писатель А. Фадеев (Александр Булыга). В1922 г. он на комсомольской работе в Благовещенске, затем — секретарь уездного комитета комсомола в Николаевск-Уссурийске, делегат IV и V съездов комсомола. В 1925 г. — инструктор Приморского губкома ВКП(б) во Владивостоке. В ноябре 1925 г. по рекомендации Приморского губкома направлен в распоряжение разведывательного отдела штаба Сибирского военного округа. В конце 1925 г. он направлен в резидентуру Разведупра РККА в советское генконсульство в Харбин. Вначале ему поручили отдел дипкурьер- ской связи и почты. В1926 г. он стал сотрудником внешнеполитической разведки (ИНО ОГПУ), и его бросили на сектор по борьбе с белогвардейцами. В ноябре 1930 г. он был отозван в Москву. В начале 1932 г. назначен заместителем начальника отделения, где занимался обеспечением документацией разведчиков-нелегалов и конспиративными связями с ними. В 1932 г. в качестве резидента уехал в Швецию, поставлял информацию советскому послу СССР в Швеции А.М. Коллонтай. Летом 1932 г. его направили в берлинскую резидентуру. В мае 1935 г. из Берлина в качестве резидента перевели в Австрию, где он работал до 1928 г. В феврале 1938 г. он возвратился в Москву. В 1941- 1943 гг. — работал в центральном аппарате — Четвертом управлении НКГБ (диверсионно-разведывательном). Летом 1942 г. два месяца работал в осажденном Ленинграде, после Сталинградской битвы несколько месяцев занимался работой с пленными генералами и полковниками из армии Паулюса. В мае 1945 г. он первый послевоенный резидент советской внешней разведки в Хельсинки. В 1948-1950 гг. резидент в Берлине. Несколько лет затем проработал в центральном аппарате и вышел на пенсию.
847 Барышников Виктор Семенович (1905-?), русский, сын бывшего генерала белой армии. Учился в Политехническом институте в Харбине, но его не окончил. С 1937 г. служил в русском отряде городского штаба Кио-ва-кай. Осенью 1945 г. был арестован и увезен в СССР.
848 Костриченко Владимир (1906-?), русский, сын машиниста КВЖД, получил среднее образование, служил охранником в Гонконг-Шанхайском банке, был охранником богатого англичанина. Осенью 1945 г. арестован советскими войсками.


Примечания и комментарии
437
849 Ватута Алексей (1905-?), русский, образование среднее, один из идеологических работников Союза. С 1937 по 1938 г. служил в русском отряде городского штаба Кио-ва-кай. Осенью 1945 г. арестован советскими войсками.
850 Минаев Михаил Дмитриевич (1905-?), русский, родился в Харбине, образование среднее. Сын бывшего служащего телефонной станции КВЖД. Много лет служил на телефонной станции в Харбине, спился.
851 Писарев Иван (1095-?), русский, образование среднее. В 1937-1938 гг. служил в Кио-ва-кай. Арестован осенью 1945 г. советскими войсками.
852 Топорков Николай (1906-?), русский, учился в Харбинском политехническом институте, но его не окончил. Сын бывшего компаньона фирмы «Чурин и К». В 1928- 1930 гг., переехав в Шанхай, организовал филиал «Союза мушкетеров», который и возглавил. Был женат.
853 Рафаловский Евгений Болеславович (1909-?), мать русская, отец поляк, сам считал себя русским. Образование среднее. С 1938 по 1945 г. служил в 3-м отделении БРЖМ. Имел отношение к контрразведывательной работе. Осенью 1945 г. арестован советскими войсками.
854 Егупов Сергей (1907-?), русский, образование среднее. Одно время служил на железнодорожной станции. В 1942 г. уволился и стал работать в частной слесарной мастерской. В 1945 г. арестован, отправлен в СССР, но летом 1946 г. вернулся в Харбин.
855 Москалев Т.П. — бывший семеновский «генерал из поручиков», был также помощником и советчиком представителя японских властей Сасо, который в Трехречье занимался вылавливанием коммунистов и сочувствующих им лиц.
856 Шепунов Б.Н. окончил в 1917 г. Елисаветградское военное училище, служил в Южной добровольческой армии, затем прибыл во Владивосток, где поступил в Пограничный корпус. После крушения Белого движения он попал в Маньчжурию, где предложил свои услуги японским властям. При захвате Маньчжурии японскими войсками Шепунов был назначен начальником небольшого русского отряда, который двигался на восток с японскими передовыми отрядами. На ст. Пограничная он был назначен полицейским надзирателем с приказом очистить район от просоветских и советских элементов. Шепунов часто по собственному почину посылал людей в Приморье, действуя нередко средствами шантажа и запугивания. Некоторые из его людей возвращались, другие попадали в руки советских пограничников. Через несколько лет он был переведен в Харбин и назначен начальником Общего отдела Бюро по делам российских эмигрантов. Там он попытался действовать методами, которые применял на ст. Пограничной. Это не понравилось майору Ямаока, ведавшему деятельностью Бюро в военной миссии, который настоял на переводе Шепунова из Харбина начальником Бюро в г. Муданьцзян на линию. Вскоре по вымышленному обвинению в шпионаже в пользу СССР Шепунов арестовал 30 с лишним русских эмигрантов. Расследование, проведенное японцами, раскрыло всю нелепость шепуновского обвинения. Все арестованные были освобождены и в особом вагоне привезены в Харбин, где на вокзале были встречены с почетом представителями японского командования и эмигрантских организаций, затем распущены по домам. Но через два дня они вновь были арестованы и по постановлению японского военно-полевого суда расстреляны. Рас¬


438
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
стрел ни в чем неповинных людей вызвал тревогу и возмущение в среде эмигрантов. Японским властям пришлось замять это дело. Семьям расстрелянных была назначена материальная помощь, которую они отказались принять, настаивая на полном разборе дела и на суровом наказании виновных в смерти их мужей и сыновей. В результате начальника японской миссии в Мукдене сместили с поста, Шепунова перевели в Дайрен и прикомандировали к местной японской жандармерии.
857 Лукин Юрий Николаевич — окончил в Харбине гимназию, институт ориенталистики, затем богословский факультет и зубоврачебную школу, по данным 1936 г. являлся агентом японской жандармерии в Харбине.
858 Зеленый (он же Зеленой) Александр Петрович, семеновец, по убеждениям — монархист, близко соприкасался с фашистами, в частности, он преподавал артиллерию в унтер-офицерской школе РФС в Харбине.
859 Скрипкин-Торцов (1910 г. рождения), штабс-капитан, кончил военное училище у легитимистов в Харбине. Служил в ГБРЭМ. 12 августа 1945 г. эвакуировался в Тяньцзинь, когда убегал от приближавшейся Советской армии. Считается, что он также работал в контрразведке, был связан с ЯВМ.
860 Харбинское время от 26 декабря 1941 г.
861 Косьмин Владимир Дмитриевич. Генерал-майор. Родился в 1880 г. Окончил Академию Генерального штаба. Участвовал в Гражданской войне в должности командира дивизии армии адмирала Колчака. В 1922 г. эмигрировал в Маньчжурию, проживал в Харбине и на протяжении ряда лет служил в американском банке ночным сторожем. В 1925-1926 гг. с группой офицеров организовал подпольную Народномонархическую партию и выл избран ее председателем. В 1928-1931 гг. возглавлял «Комитет действия», который занимался разработкой планов антисоветской борьбы совместно с подпольными организациями, действовавшими на территории СССР. Руководил Дальневосточной секцией «Братства русской правды» — конспиративной боевой организации, пытавшейся организовать повстанческое движение в СССР. В 1931 г. был избран председателем РФП, а в 1932 г. исключен, по некоторым данным — за пьяный дебош, устроенный на ст. Пограничной. В период 1932-1933 гг. по заданию японцев (через Осаву) вел «местную разведку» по сбору сведений о работе советских учреждений в Харбине (в группу входили российские эмигранты, служившие в тот период в китайской полиции в Харбине, среди них — Горошкевич и Фиоктистов), организовывал засылку русских эмигрантов в СССР и формировал из русских эмигрантов особые полицейские охранные отряды в приграничных с СССР районах. В этом ему помогал член Военного совета РФП полковник Мудрынин. Позже Косьмин уехал в Шанхай, где состоял сотрудником газеты «Новое время».
862 Матковский Михаил Алексеевич. Родился в 1903 г. в Петербурге в семье генерала, профессора Академии Генерального штаба Военного министерства России, командовавшего в период власти адмирала Колчака Уральским корпусом и попавшего в плен к красным. В 1917 г. учился в 4-м классе Александровского кадетского корпуса в Петрограде. Весной 1918 г. вместе с родителями переехал в Екатеринбург. После захвата и расстрела чекистами в 1920 г. его отца, возглавлявшего Омский военный округ, бежал вместе с матерью и братом Игорем в Маньчжурию. В 1923 г. поступил в Хабаровский политехнический институт (окончил в 1928 г.), а в 1925 г. — на Хар¬


Примечания и комментарии
439
бинский юридический факультет, где учился до 1931 г. В 1924 г. поступил в группу молодых студентов, задавшихся целью изучения коммунизма и средств борьбы против него. Близко сошелся с К.В. Родзаевским и А.Н. Покровским.
Матковский был выше среднего роста, хорошо сложен, обладал приятной внешностью, был всегда вежлив, корректен, терпелив. Светлый шатен с открытым лицом и серо-голубыми глазами, игравшими голубыми оттенками, пристальным взглядом, широким чистым лбом, носил пенсне, обладал отличным даром речи. Старался выполнять данное им обещание. Не любил ни в какой работе шумихи, стараясь все делать как можно незаметнее, часто используя других. Какое-то время преподавал в одной из харбинских школ русский язык и сотрудничал в газете «Гунь-бао».
В советско-китайский период управления КВЖД Матковский работал в Общем отделе (его тогда также называли Особым отделом или НКВД), что вызвало много толков, вплоть до открытого обвинения его в симпатии к советской власти. По этому поводу было даже произведено расследование, установившее полную беспочвенность подозрений.
В 30-е годы в Харбине подвизался некий Макс Арский, куплетист и журналист, пользовавшийся широкой популярностью за свои выступления против советских властей, японского командования и политических деятелей типа Родзаевского. Его театральные выступления привлекали много зрителей, а его журнал, едко высмеивавший различных политических деятелей, расходился сразу же по выходе из печати. Матковский и здесь сыграл определенную роль, устроив налет с группой фашистов на типографию, где готовился к выпуску очередной номер журнала Арского. Пока его сотрудники грузили сброшюрованные листы журнала на грузовик, Матковский стоял на другой стороне улицы, прикрыв лицо воротником пальто и стараясь казаться сторонним наблюдателем. Налет вызвал много разговоров в Харбине и высылку японскими властями Арского из Маньчжурии.
Матковский был членом РФО и РФП, членом ЦК и руководителем Харбинского отдела РФП. В 1934-1935 гг. — начальник Дальневосточного сектора, начальник организационного отдела ВФП. В 1935 г. вышел из РФП и стал начальником 3-го (разве- дывательно-контрразведывательного) отдела БРЭМ по предложению майора Акику- са. Активно сотрудничал с японской военной миссией в Харбине, был ее советником.
У Матковского было много врагов, завидовавших его успеху и влиянию среди властей. Одним из них был Б.Н. Шепунов, начальник Бюро по делам российских эмигрантов на ст. Пограничной, занимавший также пост главы Монархического объединения, уполномочненного Союза военных на Дальнем Востоке и старшего полицейского надзирателя. Шепунов неоднократно обвинял Матковского в просоветской деятельности, но, несмотря на все усилия, не мог подкрепить фактами свои обвинения. В 1942 г. он пригласил А.Н. Мартынова, служащего японской разведки, проверить деятельность Матковского, но после трехмесячного расследования не было найдено ничего компрометирующего, хотя тот же Мартынов еще в 1938 г. установил связь Матковского с советским консульством в Харбине. Тогда Матковский заверил японские власти, что если у него и была связь с советским консульством, то исключительно ради разведывательных целей. Шепунов все же настоял на том, чтобы в помощники Матковского назначили верного человека — для присмотра за ним. Прослужив


440
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
с Матковским год, тот не нашел ничего предосудительного в поведении своего начальника.
Однажды некая Виктория Габель, бывшая машинистка и секретарь Матковского, явилась в харбинсую полицию и, предъявив советский паспорт, просила выдать ей выездную визу в СССР. С ней пришел советский чиновник консульства Дульян. Это произвело впечатление грома среди ясного неба. Враги Матковского вновь подняли голову: это был повод скомпрометировать его в глазах японских властей, так как уже не было сомнений в том, что Матковский советский агент, поскольку его служащая собиралась выезжать в Советский Союз. Было известно, что Виктория Габель прибыла в Харбин в 1933 г., якобы бежав из СССР, и вскоре вошла в Национально-трудовой союз нового поколения, где выразила желание пойти на советскую территорию для секретной работы. Один из участников Союза, Алексеев, стоявший близко к Матков- скому и одно время являвшийся его помощником, познакомил Габель со своим патроном, после чего начался довольно странный период ее подготовки для отправки в СССР, для чего было даже снято помещение. Видную роль в этой подготовке играл Матковский. Тем временем за В. Габель была установлена слежка, особенно после того, как стало известно о ее встречах с резидентом НКВД Пичугиным. Было также установлено, что у Габель появились деньги и она стала жить не по средствам. Все это наводило на определенные подозрения. Выезд Габель в СССР вызвал большое смятение. О ней и ее семье стали собирать сведения, какие только можно было достать. Подполковник Асада, глава контрразведывательного отдела японской военной миссии, вызвал Матковского для объяснений. Позже выяснилось, что Матковский заверил Асада, что по его поручению Габель связалась с харбинским резидентом НКВД, вошла в доверие некоторых советских консульских служащих и уехала в СССР исключительно в целях дальнейшей работы для него. Несмотря на некоторую фантастичность, объяснение Матковского было принято, тем более, что он обещал представить сведения, полученные им от Габель. От нее в самом деле пришло две открытки, в которых она писала о курсах сестер милосердия и работе в этой должности. Постепенно дело Габель затихло, но подозрения относительно деятельности Матковского усилились еще больше. П. Балакшин считал, что «весьма возможно, что Матковский был втянут в двойную игру советскими агентами, сыгравшими на том, что его отец оставался в Советском Союзе». «Но вернее всего, — писал автор, — что к этому переходу он пришел сам, видя то положение, в котором оказалась русская дальневосточная эмиграция, ошибочно думая о том, что в результате тяжелой войны Советская Россия выйдет на путь нормальной, правовой жизни» (Балакшин П. Ук. соч. С.194-195).
21 августа 1945 г. Матковский был арестован сотрудниками Смерша и осужден. Отбыл в советских лагерях 10 лет. Умер в начале 1970 г. в СССР.
863 Кораблев Е. Умер от туберкулеза в 1932 г.
864 Родзаевский Константин Владимирович родился 11 августа 1907 г. в городе Благовещенске Амурской области в семье нотариуса. В 1924 г. окончил гимназию, а в августе 1925 г. приехал в Харбин и поступил на юридический факультет. В начале 1926 г. вступил в РФО и вскоре стал членом ее актива. В 1927 г. стал одним из организаторов Союза национальных синдикатов русских рабочих фашистов Дальнего Востока (СНС). В 1928 г. был исключении из университета за политическую деятель¬


Примечания и комментарии
441
ность и срыв советского флага с одного из официальных учреждений, а в 1929 г. был восстановлен и защитил диплом. В 1931 г. вышел со своей группой из РФО и создал ПФП. После Второй мировой войны по официальной версии добровольно вернулся в СССР, где был арестован и после судебного процесса в сентябре 1946 г. расстрелян.
865 Б. Румянцев вышел из РФП в 1932 г.
866 Меди Николай Петрович родился в 1901 г. Окончил Хабаровский кадетский корпус. Поручик. Принимал участие в Гражданской войне, после ее окончания эмигрировал в Харбин. В 1930 г. вступил в РФО, а затем в РФП. Являлся вице-президентом партии. В 1933 г. вышел из РФП и вступил в Военно-монархический союз. В 1935 г. уехал из Харбина в Шанхай. В 1960-х годах проживал в Австралии. В июльском номере газеты «Голос Родины» за 1968 г. опубликовал отрывок из своего романа «Нефритовый веер» под названием «С Россией в сердце».
867 Василенко Владимир Николаевич — один из организаторов РФП. С 1933 по 1938 г. являлся начальником финансового отдела РВП, ВФП, РФС, заведовал издательством харбинской газеты «Наш путь». В течение последующих лет занимался коммерческой деятельностью, имел гастрономический и бакалейный магазины в Харбине. Оказывал материальную поддержку РФС вплоть до полного закрытия организации.
868 По утверждению М.Б. Арского, подвергшегося в 1933 г. избиению со стороны, вероятно, фашистов, К.В. Родзаевский был ответственным за организацию Бала интеллигенции в апреле 1931 г. Выручка за этот бал составила около 1 тыс. долл. Род- зиевский не сдал деньги Русскому студенческому обществу, под флагом которого проходило это мероприятие, и вышел из СНС. Возможно, эти деньги и послужили финансовой основой для создания РВП (см.: Арский М. Клеветнику из Нации. Шанхай, 1933).
869 В 1934 г. один харбинский эмигрант подал в полицию заявление на Болотова, указав, что тот в период пребывания в СССР был «каким-то комиссаром» и принимал участие в ликвидации антисоветской вооруженной группы, в которой состоял заявитель. Доказывая это, заявитель ссылался на то, что Болотов участниками группы был ранен из какого-то специального огнестрельного оружия. Болотову сделали операцию и действительно извлекли застрявшую в теле пулю. Но так как пуля была не от того оружия, о котором писал заявитель, подозрения против начальника Особого отряда РФП отпали. Несколько раз по заданиям японцев он ходил на советскую территорию и удачно возвращался в Харбин. Но в 1936 г. Болотов все же был арестован японцами, заподозрившими его в принадлежности к НКВД, и по слухам, распространившимся в харбинской эмиграции, умер в тюрьме от пыток.
870 Мельников Ю. Русские фашисты в Маньчжурии (К.В. Родзаевский: трагедия личности) // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 2. С.110.
871 Вонсяцкий (полная фамилия — Вонсяцкой-Вонсяцкий) Анастасий Андреевич родился 30 мая 1898 г. в Варшаве (пятым ребенком) в семье начальника варшавской жандармерии полковника А.Н. Вонсяцкого, из потомственных дворян Витебской губернии. В 1916 г. окончил 2-й Московский Императора Николая I кадетский корпус (57-й выпуск) и Николаевское кавалерийское училище (9-й военного времени выпуск). После расформирования училища 4 декабря 1917 г. в чине юнкера был откомандирован к генералу Алексееву в Новочеркасск, 17 декабря зачислен в его охрану,


442
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
а 21 декабря — в конный дивизионный полк Гершельмана. 9 февраля 1918 г. зачислен в боевую организацию генерала Алексеева в Москве. 27 сентября отправлен в распоряжение дежурного генерала Добровольческой армии в Екатеринодаре. 10 октября зачислен в Запасной кавалерийский полк 5-го гусарского полка. 28 марта 1919 г. был прикомандирован к Русскому добровольческому отряду особого назначение по охране лиц императорской фамилии в Крыму. После расформирования отряда служил в эскадроне лейб-гвардии Уланского его Императорского Высочества Великого князя Николая Николаевича полку с 1 июля 1919 г. Участвовал в боях на Дону, Кубани, в Ставропольской губернии, на Крымском полуострове, в Северной Таври. Был дважды ранен. После Гражданской войны эвакуировался в Югославию, а затем переехал в США. В 1928 г. вступил в Братство русской правды, а вскоре стал главой одного из американских отделений БРП. Женившись на американкой миллионерше Мэрион Рим (ей было 44 года, ему 22), Вонсяцкий использовал ее средства для финансирования антикоммунистической деятельности. Летом 1932 г. А. Вонсяцкий вышел из БРП. В мае 1933 г. после прихода к власти в Германии нацистов он основал в США Всероссийскую фашистскую организацию (ВРП), рассматривая ее как продолжательницу «лучших» традиций Белого движения. В 1934-1935 гг. — глава ВРП.
872 Купле (Кунли) Донат Иосифович родился в 1900 г. Участовал в Гражданской войне в составе Добровольческой армии. В 1920 г. эвакуировался в Константинополь, а затем при содействии Красного Креста переехал в США. В 1921 г. работал механиком на авиационном заводе Сикорского в Стратфорде. В начале 1933 г. ушел от Си- корского и, сблизившись с А. Вонсяцким, стал его «правой рукой», а после организации ВФО — ее партийным секретарем. В начале 1940 г. вышел из рядов партии и в июле того же года переехал в Калифорнию. Погиб в 1941 г. при испытании аэроплана.
873 Суворов Илларион (настоящее имя Лев Бек-Мамедов) родился в 1886 г. в Средней Азии. Во время учебы в Московском кадетском корпусе принял православие. Служил на Кавказе. В Первую мировую войну воевал в составе артиллерийской части. Закончил войну в чине полковника. Принял участие в Белом движении в Сибири, где исполнял должность командира 3-го отдельного артдивизиона Временного приамурского правительства, а затем — Поволжской артдружины. Как писал Б.Б. Филимонов в своей книге «Конец Белого Приморья», Бек-Мамедов развел в своем дивизионе «ябедничество» и слежку за офицерами и солдатами, причем за первыми следили не только офицеры, но и солдаты. Сам же Бек не гнушался даже того, чтобы иной раз подслушать у двери или окна. Он был мужем сестры А. Вонсяцкого. После Гражданской войны Бек-Мамедов эмигрировал в Харбин, а в 1924 г. — в США, где вместе с женой (Н. Вонсяцкой) близ г. Томпсон открыл ресторан «Русский медведь». После организации ВФО стал председателем Исполнительного комитета организации.
874 Вонсяцкий А. Американская юстиция во времена Рузвельта // Владимирский вестник. 1961. № 90. С.9-10.
875 Околоков. А.В. Фашизм и русская эмиграция (1920-1945 гг.). М., 2002. С.129.
876 Фашист. 1934. № 11. С.7. Цит. по: Окороков А.В. Ук. соч. С.271.
877 Окороков А.В. Ук. соч. С.276.
878 Грот М. Наши лозунги и наши мысли // Фашист. 1937. № 32. С.15.
879 Аблова Н.Е. Ук. соч. С.233.


Примечания и комментарии
443
880 Там же. С.233.
881 Подробнее см.: Лазарева. С. «Союз русских женщин» со свастикой // Проблемы Дальнего Востока. 1994. № 3. С.151-154.
882 Освобождена от должности председателя руководящего центра РЖФД за нарушение партийной дисциплины.
883 Е.Г. Охотина была арестована осенью 1945 г. в Харбине и осуждена. После освобождения в 1956 г. она вышла замуж за своего бывшего соратника, также отбывшего срок, В.Н. Мигунова. Скончалась в декабре 1981 г. в Джамбуле.
884 Нация. 1937. № 1. С.56.
885 Охотин Лев Павлович родился в 1911 г. в Чите в семье офицера, погибшего в 1916 г. Воспитывался отчимом — Мельниковым, служившим в городе полицейским участковым. В 1920 г. вместе с семьей эмигрировал в Тяньцзин. Учился в педагогическом институте, но его не закончил. В 1928 г. вступил в «Союз мушкетеров», а в 1934 г. — в РФП. Являлся охранником главы партии, а затем начальником организационного отдела. С 1938 г. — сотрудник японской военной миссии. В связи с тем, что российским эмигрантам, служившим в различных японских военных учреждениях, было запрещено одновременно работать в эмигрантских политических организациях, был вынужден состоять в РФП полулегально — под псевдонимом Рыбаков. В 1945 г. был арестован советскими властями в Харбине и приговорен к 15 годам ИТЛ. Скончался в лагере в 1948 г.
886 Околоков А.В. Ук. соч. С.136.
887 Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920-1945). Сборник документов. Южно-Сахалинск. 1994. С.52.
888 Носов Константин Михайлович (иеродиакон отец Нил) родился в 1914 г. в Харбине. В 1931 г. окончил Гимназию им. Достоевского, а в 1933 г. вступил в ВФП. Скончался 1 октября 1937 г. Его брат — Михаил Михайлович несколько лет работал в немецкой торговой фирме в Дайрене. В 1934 г. вступил в ВФП, служил в издательстве газеты «Наш путь» бухгалтером. В 1936 г. по рекомендации М.А. Матковского поступил на службу в ЯВМ на ст. Пограничная (конторским служащим), где фактически занимался записью перехватываемых японцами сообщений советских радиостанций и телефонных разговоров. В 1938 г. был переведен на службу в Мудацзянскую ЯВМ, а в 1942 г. назначен начальником Восточного районного БРЭМ. Осенью 1945 г. был арестован органами Смерша.
889 Горлов Николай Павлович (1917-?) — член ВФП. В 1937 г. прошел военную подготовку в Сунгарийском воинском отряде армии Маньчжоу Ди-Го, затем до августа 1945 г. служил в Воинском отряде на ст. Ханьдаохэцзы. Имел чин офицера армии Маньчжоу Ди-го.
890 Окороков А.В. Ук. соч. С.137-138.
891 Онегина С. Ук. соч. С.92-93.
892 Аблова Н.Е. Ук. соч. С.226.
893 Окороков А.В. Ук. соч. С. 140.
894 Окороков А.В. Ук. соч. С.141; Балакшин П. Ук. соч. С.210-211.
895 Мартынов Николай Андреевич — в феврале-апреле 1919 г. подпоручик, старший адъютант штаба 3-й Сибирской срелковой дивизии в Иркутске. Участник Граж¬


444
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
данской войны. Начальник штаба Волжской бригады Сибирской армии. Подполковник (полковник). В эмиграции служил инспектором харбинской муниципальной полиции. Состоял в Братстве русской правды». В 1936-1937 гг. являлся начальником контрразведки ВФП (особого отдела), членом Верховного совета партии, председателем ЦК ВФП, командиром учебного отряда при ВС ВФП.
896 Amleto V. Secret Agent of Japan. Garden City Pub. Co. 1941. P.205-219.
897 Подробнее об этом см.: Балакшин П. Ук. соч. С.216-220.
898 Балакшин П. Ук. соч. С.220.
899 На КВЖД на долгие годы (1924-1935 гг.) утвердился «условный» золотой рубль, который полностью приняла и советская сторона и в котором производились все расчеты.
900 «Эс-эм-же-де-ки» — от СМЖД — Северо-Маньчжурская железная дорога, как японские власти в одностороннем порядке в 1933 г. переименовали КВЖД.
901 Мелихов Г.В. Ук. соч. С.74-75.
902 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.450-451.
903 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.94.
904 Там же. С.170. Кислицин герой Первой мировой войны, перенесший 14 ранений, являлся одной из ярких фигур Белого движения. Он занимал ответственный пост в армии генерала Миллера на юге России, откуда совершил переход в Сибирь, где, командуя бригадой, вел тяжелые арьергардные бои, завершив их ледяным походом. Прибыв в Читу, генерал Кислицин возглавил 1-ю Кавалерийскую дивизию, а затем
1-ю Сводную маньчжурскую дивизию, принимая участие в последнем этапе белой борьбы в Забайкалье. Умер в мае 1944 г. в Харбине после тяжелой болезни.
905 Балакшин П. Ук. соч. С. 180.
906 Генерал В.В. Рычков одно время был начальником Западного отделения железнодорожной полиции. Однако вскоре генерал умер, и на его пост был назначен бывший генерал-лейтенант Забайкальского казачьего войска, 1873 г. рождения, уроженец Читинской области А.П. Бакшеев.
907 Окороков А.В. Ук. соч. С.158.
908 Находясь в заключении в СССР, Матковский проделал значительную полезную для наших органов работу: дал собственноручные показания на 186 агентов 3-го отделения ГРЭМ, свидетельские показания по трофейным эмигрантским делам на 5500 лиц, составил ряд обзоров и справок о деятельности зарубежных антисоветских организаций. Все эти показания впоследствии подтвердились.
909 Окороков. А.В. Ук. соч. С.158.
910 После начала наступления советской армии в Маньчжурии, 12 августа 1945 г. японцы фактически насильно вывезли из Харбина в Тяньцзин всех руководителей российской эмиграции кроме Матковского, оставшегося с разрешения японцев в Харбине для переговоров с советским консулом. Находясь в Харбине, Матковский собрал экстренное собрание всех служащих 3-го отдела БРЭМ и поставил на обсуждение вопрос о судьбе архива досье на русских эмигрантов, собранного возглавлявшимся им отделом Бюро. Обсуждалось два варианта: 1) уничтожить все досье; 2) сохранить и передать советским властям. После обсуждения был принят второй вариант. Мотивировка: если уничтожить все досье, советские органы будут арестовывать эмигрантов по


Примечания и комментарии
445
своему усмотрению, по доносам и ложным сведениям. В результате пострадают много эмигрантов, не состоявших в антикоммунистических организациях. Если передать досье советским органам, то арестованы будут только активные антикоммунисты — около 1000 человек. Это решение было принято большинством присутствующих. Однако один из руководителей РФС Сиваченков на допросе 22 апреля 1947 г. показал, что Матковский передал советскому военному командованию только архив учета белой эмиграции в Маньчжурии, а архив, касающийся секретной переписки 3-го отдела ГБРЭМ с ЯВМ, уничтожил. Так или иначе, но после прихода советских войск, в течение 1945- 1947 гг. были арестованы и вывезены из Маньчжурии десятки тысяч эмигрантов.
911 Балакшин П. Ук. соч. С.182.
912 Великая Маньчжурская империя. С.85-86.
913 Трехречье — район на северо-западе Маньчжурии в бассейне трех рек: Ган, Дер- бул, Хаул, вблизи границы с СССР.
914 Кайгородов А. Маньчжурия: август 1945 // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 6. С.95-96.
915 Маркизов Л. Это было полвека назад // Проблемы Дальнего Востока. 1995, №5. С.117-118.
916 Великая Маньчжурская империя. С. 172.
917 Пу И. Ук. соч. С.240.
918 Там же. С.340.
919 Лишин А. Пути развития Маньчжурии. Восточное обозрение. Кн.2. С.67-69.
920 Пу И. Ук. соч. С.166.
921 Великая Маньчжурская империя. С.173.
922 Там же. С.341.
923 Там же. С.167.
924 Там же. С.228.
925 Там же. С.221.
926 Балакшин Я.С. С.184. Власьевский Лев Филиппович, 1884 г. рождения, уроженец Читинской области, из сельских учителей. Окончил Первую мировую войну в чине поручика. В 1918 г. вступил в отряд атамана Семенова, где был назначен на должность начальника казачьего отдела. В 1919 г. был назначен начальником канцелярии атамана. С этого момента тесно работал с Семеновым по военно-политической части, а в эмиграции был его главным представителем в Маньчжоу-го. Был назначен советником при Бюро российских эмигрантов. В 1931 г. — советник русского отдела Кео-Ва-Кай. В 1944 г. был назначен начальником Бюро, служил рьяно японским властям, стараясь выдвинуться и выслужиться. Внешне был выдержан, корректен, снисходителен, терпелив и не лишен ума. Был страстным картежником, и его не раз находили в самых низкопробных игорных притонах Харбина, Дайрена и Шанхая. В августе 1945 г. выехал из Харбина в предоставленном японскими властями поезде в Тяньцзин. Оттуда перебрался в Пекин, где завязал связи с сотрудниками советского посольства. По своей воле вернулся в СССР, где год спустя в Москве предстал на показном «белогвардейском» суде.
927 Пу И. Ук. соч. С.226.
928 Балакшин П. Ук. соч. С.196-197.


446
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
929 Абэ — выходец из древней самурайской обедневшей семьи, получил военную подготовку и специальность, был в составе японского экспедиционного корпуса, высадившегося в Приморье, за участие в боевых действиях получил боевой орден. Неплохо изучил нравы и обычаи местного населения России. После эвакуации из Приморья Абэ служил в одной из частей Корейской армии в Сеуле. Он готовил агентуру и разведывательные группы из числа русских эмигрантов, корейцев и китайцев для засылки в Приморскую и Амурскую области для ведения разведки, допрашивал перебежчиков из СССР. С середины 20-х годов Абэ было поручено поддерживать официальные контакты с открывшимся генеральным консульством СССР для сбора разведывательной информации под предлогом оказания помощи российским дипломатам в различных бытовых и хозяйственных вопросах, выявлять советских разведчиков.
На встречах и в беседах с советскими сотрудниками генконсульства он не скрывал, чем занимается, проявлял готовность оказать определенные услуги, откровенно рассказывал о своих материальных затруднениях, рассчитывая на приличные комиссионные, предлагал сотрудникам консульства свои услуги.
930 Очерки истории российской внешней разведки. Т.З. С.224.
931 Там же. С.225.
932 Там же. С.226.
933 Там же. С.227.
934 Там же. С.228-229.
935 Там же. С.229.
936 В 1945 г. Осипов во время военных действий в Центральном Китае погиб.
937 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.97.
938 Аблова И.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина XX в.). Минск, 1999. С.170.
939 Аблова И.Е. Ук. соч. С.167.
940 Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936. С.54.
941 Там же. С.64.
942 Аблова И.Е. Ук. соч. С.169.
943 Там же. С.172.
944 Там же. С.174.
945 Там же. С.177.
946 Мелихов Г.В. Белый Харбин: Середина 20-х. М., 2003. С.34-35.
947 На показательном суде над «право-троцкистским блоком» было выставлено обвинение, видимо, придуманное лично И. Сталиным, что Рыков был против продажи КВЖД, так как «стремился создать острые отношения между Японией и Советским Союзом и этим привести их в состояние войны».
948 В последующие годы до августа 1945 г. он работал при японском Генеральном штабе в отделе по русским делам. После окончания Второй мировой войны японские власти повезли Люшкова в Маньчжурию для выдачи советским властям в обмен на захваченного в плен сына премьера принца Коноэ. Но Люшкова, по воспоминаниям бывшего служащего японской военной миссии в Маньчжурии по русским делам Мауо Иосино, довезли только до помещения японской военной миссии в Дайрене, где он устроил отчаянную попытку побега и был задушен японскими офицерами.


Примечания и комментарии
447
949 Балакшин П. Ук. соч. С.227.
950 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.552.
951 Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. С.97-98.
952 Ван Вань. Ук. соч. С.169.
953 Ван Вань. Ук. соч. С. 170.
954 Скрайн. Китайская Центральная Азия. М., 1935. С.15.
955 Там же. С.67.
956 Там же.
957 Совершенно противоположную картину рисует Б.Н. Славинский в своей книге «СССР и Япония — на пути к войне: дипломатическая история. 1937-1945 гг.» (М., 1999): «1 октября 1931 г. губернатор Синьцзяна Чин Шуен (читай Цзинь Шужэнь. —
B.У.) заключил с советскими представителями секретное торговое соглашение, согласно которому были существенно понижены пошлины на советские товары, а советские торговые агентства, которые в силу практически полного отсутствия конкуренции со стороны других промышленно развитых стран вскоре монополизировали целые отрасли синьцзянского народного хозяйства, были учреждены во всех крупных городах региона. Согласно этому договору были открыты новые телеграфные и телефонные линии между Синьцзяном и СССР, которые обслуживались советскими специалистами. В обмен Чин Шуен получил массированную военную помощь, которая включала в себя поставки стрелкового и артиллерийского оружия, боеприпасов и снаряжения, а также поставку в 1932 г. военных самолетов» (С.44). Однако автор все это дает без ссылок на источники.
958 Бурхан. 50 лет в Синьцзяне. Пекин, 1984. С.115-120 (на кит. яз.)
959 Там же. С.130-150.
960 Там же. С.115-181.
961 Там же. С.181.
962 Шэн Шицай (1896-1970) — в 1930-1932 гг. — начальник штаба пограничных войск провинции Синьцзян, в 1932-1933 гг. — командир 1-й дивизии НРА в провинции Синьцзян, в 1933-1934 гг. - фактический правитель провинции Синьцзян. В 1940-1944 гг. — председатель правительства провинции Синьцзян. В дальнейшем — на государственных и военных постах.
963 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т. 4. 4.1. С.205-206.
964 Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии Гоминьдана (20-30-е годы).
C.107.
965 Очерки истории российской внешней разведки. Т.З. С.217.
966 Цит. по: Бармин В. Синьцзян в истории советско-китайских отношений 1931— 1934 гг. // Проблемы Дальнего Востока. 1999, № 6. С.95.
967 Иваненко В.И. Тропою памяти. М., 1968. С.21.
968 Архив внешней политики Российской федерации. Ф.8/08 (фонд Карахана). Оп.16. П.162. Д.117. JI.9. Цит. по: Бармин В. Ук. соч. С.96.
969 Широкорад А.Б. Россия и Китай. С.175-176.
970 Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае. С. 162.
971 Б.Н. Славинский пишет о 70 тыс. китайцах, но это не подтверждается другими авторами (Славинский Б.Н. Ук. соч. С.44).


448
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
972 Сладковский М.И. Знакомство с Китаем и китайцами. М., 1984. С.186; Новейшая история Китая. 1928-1949. С.64.
973 Тихвинский С.Л. Возвращение к Воротам небесного спокойствия. М., 2002. С.41.
974 Аблова Н.Е. Ук. соч. С.162.
975 «Амурская правда» от 19 декабря 1932 г.; Аблова Н.Е. Ук. соч. С.162.
976 Цзи Чжи (Ки Чжи) (1901-1983) родился 29 декабря 1901 г. в провинции Цзянсу. Его отец Цзи Вэйчао, занимаясь плотницкими работами, разбогател на строительстве домов и стал известным в городе подрядчиком. Мать — Лю Си вела домашнее хозяйство. Страстное желание отца дать старшему сыну образование основывалось на традиционной вере простого китайца в благодатную силу знаний. Поэтому в 1915 г. после окончания сыном китайской школы в родном городе он оплатил его учебу в Янчжоуском американо-китайском колледже, где давали хорошее знание английского языка. Однако незадолго до завершения учебы в период патриотического движения «4 мая» 1919 г. сын увлекся политической борьбой, возглавив кампанию забастовок учащихся, подстрекал их жечь Библию и требовать увольнения неугодных американских преподавателей. За активную антимиссионерскую деятельность Цзи Чжи был исключен из колледжа, а отца по просьбе руководства колледжа привлекли к судебной ответственности. Назревал семейный конфликт с «юным революционером». Однако Цзи Вэйчао, стремясь отвлечь сына от неблаговидной деятельности, построил ему двухэтажный каменный дом и женил его. Затем вновь оплатил учебу уже в другом городе, в Сучжоу, где Цзи Чжи выдержал вступительный экзамен в местный университет «Дун у». Когда же он был исключен и из этого учебного заведения за участие в студенческом движении, Цзи Вэйчао счел это нарушением одной из конфуцианских заповедей — «сыновней почтительности», и отношения между отцом и сыном были окончательно испорчены. С этого момента Цзи Чжи мог рассчитывать только на собственные силы. К тому же, в 1921 г. у молодых родилась дочь Инь Сюэ. В январе 1921 г. в Чжэньцзяне Цзи Чжи устраивается учителем английского языка в коммерческую среднюю школу, благо в миссионерском колледже ему дали неплохие знания английского языка. В том же году он начал вести политико-просветительскую работу среди населения. Экономя на еде и одежде, он издавал еженедельник «Новый Чжэньцзян», а по воскресеньям читал лекции для народа. Близко знакомится с Юнь Дайином, которого, как и других прогрессивных молодых людей, приглашал писать статьи в еженедельник и читать «воскресные лекции».
Однако еженедельник просуществовал недолго. Местные власти быстро его запретили, а руководство коммерческой школы потребовало от Цзи Чжи прекратить дальнейший выпуск этого печатного органа. Вскоре после этого Цзи Чжи переехал в Шанхай. В начале 1922 г. ему удалось поступить в Юго-Восточное высшее педагогическое училище (в 1923 г. переименованное в Шанхайский университет). В марте 1922 г. по рекомендации одного из первых китайских коммунистов Цзи Чжи вступил в Социалистический союз молодежи Китая (ССМК). Тогда же в педагогическом училище был создан союз студентов, председателем которого избрали Цзи Чжи. Осенью 1922 г. по указанию партии Цзи Чжи перешел учиться и работать в Шанхайский университет (Наньфан дасюэ), где продолжал участвовать в студенческом движении, был около двух лет секретарем университетской ячейки ССМК. В тот период он включился


Примечания и комментарии
449
в рабочее движение. Под руководством Юнь Дайина, Жэнь Биши, Дэн Чжунся и других Цзи Чжи участвовал в подготовке забастовок на одной из японских текстильных фабрик в Пудуне, шанхайских почтальонов, в оказании помощи бастовавшим китайским морякам, плавающим на иностранных судах. Затем его избрали секретарем организации ССМК западных районов Шанхая, где он участвовал в создании вечерней школы для рабочих. В сентябре 1924 г. партия направила двадцатитрехлетнего Цзи Чжи вместе с Ли Цюши и Ло Инуном (Бухаров) на учебу в Москву, в КУТВ. Однако учеба в КУТВ продолжалась недолго. Весной 1925 г. в Китае начался бурный подъем национально-революционного движения. В этих условиях ЦК КПК принял решение в связи «с крайней немногочисленностью активных партработников» в Китае вызвать из КУТВ 40 человек — учащихся китайцев. В июне 1925 г. Цзи Чжи возвратился в Шанхай. В том же месяце стал членом КПК. Работал журналистом агентства «Гоминь» органа ЦК КПК до его закрытия в сентябре 1926 г., являлся заведующим отдела пропаганды райкома партии района Сяошаду, участвовал в создании в Шанхае филиала Международной организации помощи борцам революции (МОПР).
В тот период своей деятельности Цзи Чжи был особенно тесно связан с Ли Лиса- нем, который был тогда председателем правления Генсовета профсоюзов Шанхая, и с Лю Шаоци, который в те годы был заведующим отделом этого органа профсоюзов. Во время переговоров Лю Шаоци с делегациями иностранных рабочих, оказывавших помощь революции в Китае, Цзи Чжи выступал в качестве переводчика с английского. Созданное летом 1926 г. в Шанхае Дальбюро ИККИ, куда вошли советские представители Коминтерна Г.Н. Войтинский, М.Г. Рафес и Н.А. Фокин, проанализировав обстановку в Китае, пришло к выводу, что «движение с каждым днем расширяется, охватывая большую и большую территорию, где необходимо и можно работать, но у партии (имеется в виду КПК. — В.У.) руки коротки как в смысле людей, так и средств, чтобы развернуть работу соответственно объективным возможностям». Было заявлено в Центр, что революционное движение испытывает «огромный недостаток в китайских работниках». Поэтому было решено ускорить подготовку в СССР кадров профессиональных революционеров из китайцев. С этой целью из Шанхая и Маньчжурии была отправлена большая группа рабочих активистов на учебу в советские партшколы Дальнего Востока. В октябре 1926 г. ЦК КПК уведомил Цзи Чжи о том, что он должен срочно выехать на Дальний Восток СССР в распоряжение ЦК ВКП(б) для ведения «культурно-просветительной работы среди китайских рабочих». Вскоре после этого Цзи Чжи оказался во Владивостоке. В качестве документа при нем была выданная ЦК КПК справка о том, что он является членом КПК с 1925 г. На основании этой справки и рекомендации ЦК КПК его приняли в члены ВКП(б) и Владивостокская парторганизация в 1928 г. выдала ему партбилет (таким образом на время работы Цзи Чжи в советских учреждениях приостанавливалось его членство в КПК). С 1926 по август 1930 г. он работает преподавателем Приморской партшколы во Владивостоке, заведующим клубом китайских рабочих имени «1 мая», преподавателем совпартшколы и рабфака при Государственном дальневосточном университете, уполномоченным Округлита и редактором издававшегося для китайских моряков, плавающих под флагами различных стран за границей, еженедельника «Красный моряк», органа Секретариата тихоокеанских транспортников при Профинтерне. С сентября 1930 г.


450
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
по декабрь 1932 г. он работал в Дальневосточном комвузе (филиал КУТВ) в Хабаровске.
После того, как Япония захватила в 1932 г. Северо-Восточный Китай, возникла непосредственная угроза безопасности дальневосточных границ Советского Союза. Поэтому необходимо было провести ряд мер по укреплению советской границы. В связи с этим в 1932 г. Цзи Чжи как член ВКП(б) и преподаватель Дальневосточного филиала КУТВ, знающий китайский, английский и русский языки, был мобилизован в пограничные войска и назначен помощником уполномоченного отдела Управления ОГПУ по Дальневосточному краю, и ему было присвоено воинское звание командира Красной армии. В этой должности он проработал до весны 1934 г. Он участвовал в операциях по ликвидации японской агентуры, был ранен. Его сын J1.C. Переломов — известный российский историк-китаевед.
977 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Т.4. 4.1. С.346-347.
978 Там же. С.348.
979 Астафьев Г.В. Синьцзян-Уйгурский автономный район // Информационный бюллетень ИДВ АН СССР. М., 1989. С.64.
980 Чжоу Гоцюань, Го Дэхун. Ван Мин няньпу (Хроника жизни Ван Мина). Аньхуй,
1991. 	С.91.
981 Тихвинский C.JI. Возвращение к Воротам небесного спокойствия. С.41.
982 В нашей и зарубежной литературе часто говорится о двух советских полках численностью 7 тыс. человек, переброшенных в Синьцзян (см.: Славинский Б.Н. Ук. соч.
С.45).
983 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.153.
984 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.2. С. 1007.
985 Очерки истории российской внешней разведки. В 6 томах. Т.З. С.216-217.
986 Маликов Ади Каримович (1897-1973) — сотрудник советской военной разведки. Татарин. Родился в деревне Малые Кляри Тетюшского уезда Казанской губернии в семье муллы. В 1912 г. окончил 4-классное городское училище в г. Тетюши, затем Казанскую торговую школу и получил специальность бухгалтера. В 1916 г. был призван в армию. В январе 1917 г. окончил 2-ю Казанскую школу прапорщиков. Член РСДР(б) с мая 1917 г. С 1918 г. — в РККА. В марте - мае 1918 г. — комиссар Татаро- Башкирского отдельного батальона, в мае - декабре 1918 г. — член Центральной мусульманской военной коллегии при Наркомвоенморе, в январе - марте 1919 г. — слушатель курсов Генерального штаба, с апреля по октябрь 1919 г. — начальник разведотделения штаба Казанского укрепрайона, с октября 1919 г. по август 1920 г. —
2-й отдельной татарской стрелковой бригады. С сентября 1920 г. по июнь 1924 г. — слушатель Военной академии им. М.В. Фрунзе. Во время учебы летом 1921 и 1922 гг. выезжал в Турцию в качестве секретаря военного атташе. С июля 1924 г. — начальник раведотдела штаба Казанской краснознаменной армии. С ноября 1937 г. — военный атташе в Иране. С мая 1931 г. по июнь 1933 г. — командир и комиссар 1-го татарского стрелкового полка. В 1934-1935 гг. — главный военный советник при главкоме войсками Западного Китая. Затем заместитель начальника 5-го отдела Разведупра Штаба РККА. Награжден двумя орденами Красного Знамени. Комдив. С 1935 г. — полковник. В 1937 г. - начальник специальной военной экспедиции в


Примечания и комментарии
451
Синьцзян. Попал в автокатастрофу и был доставлен в больницу, где был арестован, а затем осужден. В 1956 г. после реабилитации вернулся в Москву. Умер в январе 1973 г.
987 Колпакиди А., Прохоров Д. Империя ГРУ. Кн.1. С.188.
988 Когик В. Ук. соч. С.493-494.
989 ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. Т.4. 4.2. С.1008.
990 Подробнее о Цзи Чжи см.: Усов В.Н. Коммунист-интернационалист Цзи Чжи. (К столетию со дня рождения) // Проблемы Дальнего Востока. 2002. № 1. С.135-144.
991 Гареген Мосесович Цатуров родился в 1892 г. в с. Хинзирак Зангезурского уезда Елисаветпольской губернии в рабочей семье. После смерти отца десятилетний мальчик оказался в приюте, где провел три года. С 1905 г. работал слесарем в мастерских, на нефтяных промыслах в Баку и Закаспийской области (Туркмения), на мельнице нахичеванского товарищества в Самарканде. В ноябре 1917 г. вступил в Красную Гвардию в Самарканде, а в феврале 1918 г. в РКП(б). В 1922 г. Туркестанский ЦИК командировал Цатурова в Москву представителем по делам голодающих при СНК РСФСР. 17 августа 1923 г. его командировали в Военную академию РККА. Завершив обучение, он поступил в распоряжение Разведупра Штаба РККА, где прошел разведывательную подготовку. В апреле 1928 г. его направили по легальной линии на работу в Персию, он был вице-консулом в Казвине, консулом в Сейстане, Ахвазе, Насред-Абаде (он владел персидским, тюрским, фарси, узбекским языками). После второй командировки в Персию с марта 1932 г. по ноябрь 1934 г. он поступил в открывшуюся школу Разведупра РККА, 13 декабря 1935 г. ему присвоили звание полковника. В 1936 г. его командировали в Урумчи, где он пробыл до весны 1938 г. В мае 1938 г. его арестовали органы НКВД. В июне 1939 г. по ходатайству начальника 5-го управления РККА комдива И.И. Проскурова причина увольнения из Разведупра была изменена («по болезни»). Впоследствии он получил персональную пенсию. Умер в декабре 1981 г.
992 К.А. Батманов родился 30 декабря 1894 г. в Москве в семье рабочего-стекло- дува. Учился в Московском высшем техническом училище два года. Из МВТУ его призвали в армию и направили учиться в Алексеевское военное училище. Был произведен в прапорщики. Вступил в РСДРП в 1917 г. Участвовал в работе местного Совета солдатских депутатов. После октября 1917 г. его избрали командиром полка. Командовал взводом курсантов и преподавал пулеметное дело на Вторых московских советских пулеметных курсах, учился в Военно-педагогической, а затем Военной академии РККА. С учебы его неоднократно снимали на выполнение разведывательных заданий. Окончил восточное отделение (персидский язык) Военной академии. Провел в Персии 7 лет. Работал консулом в Ахваре, генконсулом в Бейдер-Бушкре, в Мешхеде. 15 июня 1935 г. окончил оперативный факультет Военной академии им. Фрунзе, после чего выехал на разведывательную работу в Синьцзян, где 27 июля 1936 г. и умер.
993 Очерки истории российской внешней разведки. Т.З. С.217.
994 Там же.
995 Там же. С.218.
996 Там же. С.217.
997 Тихвинский СЛ. Возвращение к Воротам небесного спокойствия. С.40.
998 Браун О. Ук. соч. С.44.
999 Там же. Ук. соч. С.44-45.


452
В.Н. Усов. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века
1000 Маомао. Ук. соч. С.270.
1001 Краткая история КПК (1921-1991). С. 209.
1002 Snow Е. Red Star over China. New York, 1961. P.419-420.
1003 Чжан Готао (он же Амосов, Попов, Спиридонов, Котельников. 1897-1979) — один из основателей КПК в 1921 г. Член ЦИК (ЦК) КПК в 1921-1923 и 1925-1938 гг. Кандидат в члены ЦИК в 1924-1926 гг. Член Политбюро в 1928-1930 гг. Секретарь Цзянсийского и Хубэйского провинциальных комитетов партии в 1926-1927 гг. Член делегации КПК в ИККИ в 1928-1930 гг. Заместитель председателя Китайского советского правительства в 1931-1936 гг. Исключен из партии из-за конфликта с ЦК КПК в 1938 г. Эмигрировал в 1949 г.
1004 Рогов Владимир Николаевич (1906-?) родился в Астрахани. В 1919-1921 гг. работал курьером-делопроизводителем Епатьевского уездного исполкома. В 1921— 1923 гг. — член бюро укома и Астраханского губкома комсомола. С апреля по сентябрь 1923 г. — сотрудник атсраханской газеты «Коммунист». В сентябре 1923 г. поступил на рабфак Академии коммунистического воспитания в Москве, по окончании которой в сентябре 1926 г. поступил в Институт востоковедения. В 1927 г. вступил в ВКП(б). С августа 1930 г. по август 1934 г. — в спецкомандировке ЦК ВКП(б) в Китае. С августа 1934 г. по декабрь 1936 г. — научный сотрудник Института мирового хозяйства. С декабря 1936 г. по апрель 1940 г. — корреспондент ТАСС в Чунцине. Вернувшись из Китая, В.Н. Рогов работал в Институте мирового хозяйства. Однако в ноябре 1940 г. он вновь возвращается в Китай, на этот раз заведующим отделением ТАСС. В апреле 1943 г. его переводят заведующим отделением ТАСС в Англию, в июле 1946 г. — обратно заведующим отделением ТАСС в Китай. С июня 1951 г. он — ответственный выпускающий ТАСС в Китае. В октябре 1953 г. В.Н. Рогов возвратился в Москву и стал заместителем редактора иностранной информации газеты «Известия».
1005 Титов А.С. Борьба Мао Цзэдуна за власть (1926-1945 гг.) (Материалы к политической биографии Мао Цзэдуна). Вып.З. С.377.
1006 Ли Дунлан. Кан Шэн юй Яньань цянцю юньдун (Кан Шэн и движение за спасение в Яньнани) // Байнянь чао. 2002. № 5. САЗ.
1007 Ли Дунлан. Ук. соч. САЗ.
1008 Там же. Р.42.
1009 Чжун Кань. Кан Шэн пинчжуань (Критическая биография Кан Шэна). Пекин, 1981. С.74-77. Цит. по: Yu Maochun. OSS in China. Prelude to Cold War. P.42.
1010 Ван Вань. Ук. соч. С.171.
1011 Там же. С.169-170.
1012 Владимиров П. Ук. соч. С.107.
1013 Там же. С. 110.
1014 Линь Циншань. Ук. соч. С. 82, 84, 85-87.
1015 Yu Maochun. OSS in China. Prelude to Cold War. P.41.
1016 Ibid. P.41.
1017 Ibid. P.42, 288-289.
1018 Русско-китайские отношения в XX веке. Т.4. Кн.1. С.449-450.
1019 Их труд был высоко оценен Родиной, орден Ленина получил А.С. Панюшкин, государственные награды СССР получили также все другие сотрудники чунцинской


Примечания и комментарии
453
резидентуры — Л.М. Миклашевский, П.И. Куликов, В.А. Жунев, B.C. Смирнов, Ф.М. Щеглов.
1020 Очерки истории российской внешней разведки. Т.З. С.232. Когда в августе 1945 г. советские войска вступили в Маньчжурию, в числе других японцев был пленен и направлен в один из сибирских лагерей Абэ. В дальнейшем по его делу было проведено новое расследование, которое полностью опровергло выдвинутые ранее против него обвинения, признав их несостоятельными и надуманными.


Содержание
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ОРГАНЫ СОВЕТСКОЙ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ 6
Коминтерн 6
IV Разведывательное управление Штаба РККА — ГРУ РККА 54
ИНО ОГПУ - ГУГБ НКВД 67
Обучение китайцев в России 72
Финансовая помощь Коминтерна КПК в 20-30-е годы XX в 81
ГЛАВА ВТОРАЯ. ПОЛОЖЕНИЕ В КИТАЕ И СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ 110
Сианьские события 110
Война сопротивления японской агрессии 120
История подготовки и подписания советско-китайского договора 130
Трасса «Зет» — китайская «дорога жизни» 157
«Первым делом, первым делом самолеты...» 161
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ 179
Советские советники в Китае 179
Создание особого отдела при ЦК КПК и его деятельность 189
Советская разведка в Шанхае 217
Работа группы Рихарда Зорге в Китае (1930-1932 гг.) 222
Дело Нуленса 239
Крупнейшие провалы китайских коммунистов в Шанхае в 1934 г 267
Советская разведка в Харбине 288
«Союз мушкетеров» 305
Национальная организация русских разведчиков 308
Легитимисты 309
Дальневосточный союз военных 311
Российская фашистская партия 312
«Монархическое объединение» 330
Бюро по делам российских эмигрантов 331
Работа в Синьцзяне 353
Революционная Яньань 371
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 382
ПРИМЕЧАНИЯ И КОММЕНТАРИИ 387


КНИГИ ТОВАРИЩЕСТВА НАУЧНЫХ ИЗДАНИЙ КМК
ИСТОРИЯ
Афганистан: заложники времени. А. Грешнов. 2006. 181 с. в обл., ч/б фото вкл. Формат 165 х 235 мм. — Цена 150 руб. — Держава-купец: отношения английской ост-индский компании с английским государством и индийскими патримониями. К.А. Фурсов. 2006. 364 с. в те. перепл. Формат 170 х 240 мм. — Цена 300руб. — Морфология истории: сравнительный метод и историческое развитие. Г.Ю. Любарский. 2000. 449 с. в те. перепл. Формат 143 х 214 мм. — Цена 80 руб.
Планируется: В. Брюханов. Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера. СЕРИЯ «МИР. ХАОС. ПОРЯДОК»
Трагедия России: цареубийство 1 марта 1881 года. В.А. Брюханов. 2007. 657 с. в те. перепл. Формат 170 х 240 мм. — Цена 400 руб. — Нервные люди (очерки об интеллигенции). А. Кустарёв. 2006. 374 с. в те. перепл. Формат 170 х 240 мм. — Цена 250 руб. — Хрупкий баланс: четыре века борьбы за господство в Европе. Л. Дехийо. Пер. с англ. 2005.314 с. в те. перепл. Формат 170 х 240 мм. — Цена 200 руб.
Планируется: И. Валлерстайн. Исторический капитализм. Пер. с англ. —Л. Кор. Распад государств. Пер. с англ.—А. Костон. Финансисты, которые управляют миром.
Пер с фр. (подготовлено к печати).
СЕРИЯ «СФЕРА ЕВРАЗИИ»
Монгольская столица, старая и новая (и участие России в ее судьбе). И.И. Ломакина. 2006.293 с., 164 ч/б и цв. фото, в те. перепл. Формат 170 х 240 мм. — Цена 250руб. — История в трудах ученых лам. А.С. Железняков, А.Д. Цендина (сост.). 2005. 275 с., в те. перепл. Формат 170x240 мм. — Цена 200руб. — Опыт истории Евразии. Звенья русской культуры Г.В. Вернадский. 2005. 339 с., с портр., е те. перепл. Формат 170 х 240 мм. — Цена 200 руб. — Тибет и Далай- Лама. 2-е изд. П.К. Козлов. 2004. 137 с. , 89 ил. в тексте, 45 ч/б фото, в те. перепл. Формат 170 x 240мм. —Цена 200руб. — Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны. С.Л. Кузьмин (сост.). 2004. 336 с., 13 ил. в тексте, 92 ч/б фото, в те. перепл. Формат 170 х 240 мм. — Цена 250 руб. — Барон Унгерн в документах и мемуарах. С.Л. Кузьмин (сост.). 2004. 661 с. + ч/ б и цв. фото, в те. перепл. Формат 170 x 240 мм. — Цена 350 руб.
ПСИХОЛОГИЯ
Общая и прикладная этнопсихология. Уч. пособие. В.Н. Павленко, С.А. Таг- пин. Пер. сукр. 2005.483 с. в те. перепл. Формат 145 x218 мм. — Цена 200 руб.
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Планируется: А. Люсый. Нашествие качеств (подготовлено к печати). — А. Люсый. Поэтика предотвращения. — С.В. Лурье. Империя как судьба.
Заказать эти и другие издания (география, биология, медицина) изд-ва КМК можно по адресу:
123100 Москва, а/я 16 изд-во КМК, Михайлову Кириллу Глебовичу Комп. почта: kmk2000@online.ru
Интернет: http://webcenter.ru/~kmk2000 (аннотации изданных книг)
Факс: (495) 629-4825 Тел. (495) 692-5894 раб.


Серия «СФЕРА ЕВРАЗИИ»
УСОВ Виктор Николаевич СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА В КИТАЕ: 30-е годы XX века М.: Товарищество научных изданий КМК. 2007. 454 с., 31 с. вкл.
при участии ИП Михайлова К.Г.
Редактор издательства К.Г. Михайлов
Для заявок:
123100, Москва, а/я 16 или:
kmk2000@online. ги
Отпечатано в ООО «Галлея-Принт» Москва, 5-я Кабельная, 26 Подписано в печать 09.09.2007. Формат 70x100/16. Объем 28,5 + 2 печ.л. Бум. офсетная и мелов. Тираж 1000 экз.


1


2


Н.И. Терешатов.
\
О. Браун в Яньани, 1939 г.
И. Викаров.
О. Браун.


Передатчик, который использовался в 1937 г. в Шанхае для связи с Коминтерном.
5


Г. С. Люшков (1900-1945). 6
Посол СССР и главный резидент в Китае А.С. Панюшкин.


Группа советских летчиков —участников воздушных боев над Китаем.
И-153 китайских ВВС, 1941 г.
Бомбардировщик СБ-2 китайских ВВС, август 1937 г., север Шанси.
1


Группа членов РФП и РФЖД во время встречи А.А. Вонсяцкого. На верхнем фото в центре со сплетенными пальцами — К. В. Родзаевский, 1934 г.


Руководитель ВФО BHPTJ А.А. Вонсяцкий.
9


Император Пу И.
Торжественный выезд Пу И в город. 10


Пу И на открытии съезда Кио Ва Кай.
Встреча императора Хирохито с императором Пу И во время визита последнего в Японию.
Пу И и командующий Квантунской армией (пятый слева).
И


Начальник штаба Квантунской армии
генерал Итагаки. Маршал Муто.


На улицах города.
Чжан Цзолинъ, слева от него — его сын Чжан Сюэлян, справа — американский советник.


14


Главные инициаторы “Сианьских событий ” 1936 г.: Чжан Сюэлян (справа) и Ян Хучэн (слева).
Чан Кайши.
15


Милитарист Янь Сишань.
Милитарист Ли Юаньхун.
Фэн Юйсян.
16


Дэн Чжунся.
18


Цзян Цзинго на фоне портрета Чан Кайши, 1939 г.
Чан Кайши с сыном Цзян Цзинго.
19


Братья Чэнь Гофу и Чэнь Лифу.
fiufbbj *f~ Jf. о#кУа*1»**У« *ytA£*Ut
С300,0-0-0') Ал*^«АГ*е4М *л/лА*\ efaf/taj
*Шт
#J?/. qP /к 7 У
Расписка Мао Цзэдуна о получении 300 тыс. долларов от 28 апреля
1938 г.
20


Солдаты на привале.
21
?|-ч


Солдаты, охраняющие мост.
Y,1
. Т1
Охрана у входа в здание.
Ж
Солдаты Южной армии.
Г' И
:ir
Подготовка к смотру моряков.
22


23


Центр старого Шанхая.
Буддийские монахи.
Шанхай, авеню Жофр (сейчас Хуайхай лу).
24


Шанхай, р. Хуанпу.
Шанхайская набережная 1930-х гг.
25


Шанхайская библиотека.
Музей Шанхая.
Шанхайский стадион.
26


27


28


30


1ЕГ * ii. i ; .* r« -W Jfi
- -•■•■гогь4х^жх1‘жшю^7ппГрЖ »S^Sji**!?iii ■vviiivwltT
li '■, U?H■■■ ■ И1»И1<Н|ЦГ^
" ■■■ ■ Ц? 2dJ№?MirlW>*
Шанхай, ул. Нанкин лу.
После подавления восстания в Синьцзяне китайцами.
Шэн Шицай.
31