Экономическая история зарубежных стран. Эпоха феодализма - Полянский Ф.Я.

Author: Полянский Ф.Я.
Tags: экономика феодализм экономическая история
Year: 1954
Similar
Экономическая история зарубежных стран. Эпоха феодализма
Экономическая география зарубежных стран
Экономическая история капиталистических стран
Экономическая география зарубежных стран. Учебник для 9 класса школы
Text
                    

Ф.Я. ПОЛЯНСКИЙ
------------
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ИСТОРИЯ
ЗАРУБЕЖНЫХ
СТРАН
эпоха Феодализма
Издательство
МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
19 5 4
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Московского университета
Под редакцией
проф. А. Д. ГУСАКОВА
ОПЕЧАТКИ
Страница	Строка	Напечатано	Следует читать
11	19 св.	монографии х:	монографии:
И	21 сн.	автором.	авторомх.
43	17 и 18 св.	производительных сил.	производительных сил прокладывал себе дорогу.
213	4 св.	lanegeld	danegcld
214	15 сн.	Саих	Саих
Зак. 1212.
---г.	М.„ 1898—и
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Московского университета
Под редакцией
проф. А. Д. ГУСАКОВА
Введение
Настоящая работа предназначена для экономистов, изучаю-
щих йолитическую экономию феодализма и историю народного
хозяйства в средние века»
Экономическая история Европы была предметом исследования
в ряде специальных монографий и общих работ русских дорево-
люционных историков и экономистов. Несмотря на то, что в этих
работах были правильно и интересно освещены отдельные явле-
ния экономической жизни различных средневековых государств,
все же в настоящее время эти книги в силу ряда причин не могут
удовлетворить советского читателя, не говоря о том, что неко-
торые из них давно уже стали библиографической редкостью.
Попытка всестороннего рассмотрения интересующего нас
вопроса была предпринята М. М. Ковалевским в капитальном
труде «Экономический рост Европы»1, однако эта работа методо-
логически совершенно несостоятельна, так как Ковалевский
ошибочно считал динамику роста населения решающим и конеч-
ным фактором экономических успехов Западной Европы.
Между тем, как известно, плотность населения вовсе не может
быть главной силой развития общества, хотя рост народонасе-
ления имеет известное влияние на развитие общества, облег-
чая или замедляя его эволюцию. Если рост населения и
объясняет многое в эволюции форм землепользования, интенси-
фикации агрикультуры и т. п., то он совсем не объясняет
превращения античного рабства в крепостничество, закрепо-
щения свободного крестьянства, подчинения феодалами общины»
политического раздробления Европы, перехода к оброчной
системе и генезиса капиталистических отношений.
Смену общественно-экономических формаций и крупные сдвиги
в их развитии Ковалевский настолько упрощал, что отождест-
1 М. М. Ковалевский. Экономический рост Европы до воз-
никновения капиталистического хозяйства, т. 1—Ш, М., 1898—1903.
4
Введение
влял их с переходом от переложного хозяйства к трехполью
и далее к плодопеременной системе.
В то же время он сам себе противоречил, признавая, что дина-
мика роста населения зависит от многих явлений экономического
и политического характера, как это обнаружилось во время
«Черной смерти» 1348 г.
Кроме того, Ковалевский чрезмерно преувеличивал значение
«договорных начал» в экономике феодализма, выставляя тезис
о пропорциональности прав и обязанностей сеньора и крепост-
ного. В силу этого он часто рисовал отношения между лордом
и вилланом в розовых тонах, а иногда выступал даже с выводами
монархического характера, прославляя мнимое единение испан-
ских королей с народом. Не поняв феодальной природы и эконо-
мической роли оброчной системы, он слишком рано (уже в XIV—
XV вв.) начал хоронить крепостничество.
Принципиальный эволюционист, чуждый диалектики, он не
смог выявить социально-экономические противоречия феодаль-
ного режима, глубину классового антагонизма средневековья
и остался на позициях традиционных представлений буржуаз-
ной историографии.
Правда, в исследовании узко экономических проблем эпохи
Ковалевский правильно, с материалистических позиций, решал
многие вопросы истории и теории феодализма. Он рассматривал
феодализм как закономерную стадию исторического развития,
свойственную не только Западной Европе; считал основой его
экономики натуральное хозяйство и при решении проблем гене-
зиса феодализма в Западной Европе развивал теорию синтеза,
близкую к высказываниям Энгельса по этому вопросу. Он призна-
вал всеобщее господство крепостничества в Европе (не исключая
Англии) XI—XIII вв., искал закономерные тенденции в эконо-
мической организации феодального поместья, не игнорировал
крестьянских восстаний и разоблачал легенду о социальных
добродетелях экономической политики цехов. Во всех этих вопро-
сах Ковалевский разделял прогрессивные идеи либерально-
буржуазной историографии, и его работы даже сейчас не поте-
ряли своего, значения: они стоят на голову выше буржуазной
историографии нашего времени (особенно допшианского толка),
для которой характерны модернизация экономических условий
средневековья, поиски «вотчинного капитализма», пренебрежи-
тельное отношение к натурально-хозяйственной концепции сред-
невековья и отрицание действительного господства крепостни-
чества.	4	.
Примерно в то же время появились работы П. Г. Виноградова
по экономической истории западного средневековья, которые
.представляли собой серьезный вклад в. историографию. Так,
Введение
5
в 1880 г. была издана его работа «Происхождение феодальных
отношений в лангобардской Италии», в 1887 г.—«Исследования
по социальной истории Англии в средние века», позднее появи-
лась его книга «Средневековое поместье» (на русском языке
в 1911 г.) и ряд исследований на английском языке.
Особое значение имеют работы Виноградова по истории англий-
ского средневековья, в частности по аграрной истории средне-
вековой Англии; эти капитальные исследования доставили ему
славу первоклассного ученого и высоко подняли престиж рус-
ской медиевистики.
Как либерально настроенный буржуазный ученый, Виногра-
дов был противником «Союза русского народа», но искал в поли-
тике и пауке формулу безмятежной эволюции, компромисса
классов, который привел бы к власти русскую буржуазию без
потрясений и революции, подобной революции 1789 г. Ленин
дал замечательную, убийственную характеристику «свободо-
мыслию» Виноградова, когда писал о нем в 1905 г.: «Г. Павел
Виноградов с редкой рельефностью выразил интересы, тактику,
психологию своекорыстной буржуазии», когда он как «...ученый
лакей российской буржуазии выступает... с предостережением
против первого, «французского пути». При этом, говорит Ленин,
«...ученый историк буржуазии не боится восстаний народа. Он
боится победы народа. Он не боится того, чтобы реакция, бюро-
кратия, ненавистная ему бюрократия, была проучена слегка
народом. Он боится свержения реакционной власти народом».
«Он не приветствует революции в России, а лишь старается
смягчить вину ее. Он желает не победоносной революции, а не-
удавшейся революции. Он считает реакцию явлением законным
и правомерным, естественным и прочным, надежным и благо-
разумным». «Он смотрит на революцию, этот «объективный»
историк, не как на законнейшее право народа, а лишь как на
греховный и опасный прием исправления крайностей реакции».
«Он не знает другой «власти», кроме монархической, другого
«порядка» и другой «общественной организации», кроме бур-
жуазных»1.
Свое методологическое кредо Виноградов весьма отчетливо
сформулировал в лекциях «О прогрессе», читанных им в 1898 г.
в Московском Политехническом музее; в них он объявил себя
поборником натуралистического эволюционизма Спенсера. По
его мнению, биологический «закон взаимодействия с окружаю-
щей средой находит себе блестящее подтверждение в истории
обществ», и термины биологии «нам придется переносить...
в биологию общественных организмов», поскольку, например,
1 В. И. Ленин. Соч., т. 9, стр. 218—219.
6
Введение
«совместная деятельность классов, их взаимные услуги и общая
работа иллюстрируют процесс объединения, интеграции»1.
Классовый смысл методологической позиции Виноградова
раскрывает следующая его сентенция: «Но если антагонизм этот
(частей, классов общества.—Ф. П.) возрастает до слишком силь-
ной степени, то плохо будет общественному организму». Поэтому
спасение нужно искать «в воспитании людей и обществ к чело-
вечности и справедливости». Он рекомендует всем недовольным
капиталистической действительностью надеяться на «внутрен-
нее удовлетворение, которое делает человека свободным и счаст-
ливым даже на костре».
В соответствии со своими политическими и методологическими
установками Виноградов во всех основных вопросах историй
английского феодализма, его экономики идет по проторенной
дорожке буржуазных медиевистов.
Его либерализма оказалось достаточно лишь для утвержде-
ния—вопреки Сибому,—что история Англии началась с незави-
симой общины англо-саксонского периода. Но даже это ценное
положение было использовано Виноградовым в своих работах
для обоснования реакционных элементов своей исторической
концепции.
При оценке концепции П. Г. Виноградова следует отметить,
что главное в ней—т езис о компромиссности раз-
нородных элементов в экономике и соци-
альной структуре феодализма, нераз-
рывно связанный с преувеличением кон-
сервативных сил обычая, который представлен
Виноградовым в качестве хранителя древней народной свободы.
Однако это положение неубедительно.
В самом деле, доказывая этот тезис, Виноградов смеши-
вает вопрос о генезисе, об исторических корнях
того или иного явления и о функциях последнего в си-
стеме данного способа производства, в данных конкретных
экономических условиях.
Правильно отмечая, что периоду господства феодального
манора предшествовала эпоха, когда основной ячейкой общества
являлась свободная община, Виноградов однако иска-
жает историческую действительность, когда объявляет з а-
крепощенную общину также носителем свободы, игно-
рируя условия жестокой феодальной эксплуатации крестьянства.
Община могла быть и была источником жизни и свободы для
средневекового крестьянства, но лишь в силу того, что она спо-
1 П. Г. Виноградов. О прогрессе, М., 1898, стр. 41, 43>
45, 52, 54, 58, 62.
Введение
7
собствовала борьбе народных масс против крепостников, а вовсе
не потому, что она была некогда свободной и эксплуататоры
преклонялись перед ее славным историческим прошлым. Точно
так же, простой исторической связи манориального суда с тра-
дициями самоуправления свободных в свое время общин недо-
статочно для вывода, сделанного Виноградовым, будто вотчин-
ный суд был только внешней формой, за которой скрывалась
«таинственная красавица народной свободы». Фактически вот-
чинный суд был дисциплинарным судом, стоявшим на страже
интересов феодалов—поскольку кнут манориальной юстиции гулял
по спине каждого крепостного за малейшие «упущения» в выпол-
нении платежей и отработке барщин. В этом «судопроизводстве»
действительно «участвовали» сами крепостные, но это свидетель-
ствует лишь о политической гибкости крепостников, умевших
использовать народные организации для публичного наказания
сопротивляющихся феодалам вилланов и убедительного по-
учения других. Только идеолог буржуазии может, подобно
Виноградову, приходить в умиление от сообщений источников,
что иногда крепостные тащили в суд нерадивого пахаря господ-
ских земель. Они делали это, очевидно, для того, чтобы избежать
коллективной ответственности или же раболепствуя перед хозяи-
ном. Участие так называемых свободных в манориальном суде
не изменяло природы манориального суда. Наоборот, это возла-
гало на них некоторые крепостнические функции, обязывало
беспокоиться об интересах домениального производства, осуждать
непокорных вилланов, бегущих с барщины, и все это в надежде
самим избежать последней. Феодал стремился опереться на эту
привилегированную группу, противопоставить ее эксплуатируе-
мому вилланству и тем самым разъединить разные группы кре-
стьянства. Все это исчезает у Виноградова в объективистском
описании чисто полицейских функций манориального суда. Сме-
шивая проблему функций и генезиса явлений, Виноградов даже
старосту объявляет носителем крестьянской свободы, хотя,
как известно, от его одиозных обязанностей английские крестьяне
бежали, как от огня.
Наконец, прославляя всесильный обычай, который якобы
был защитником народной свободы, Виноградов любую
форму урегулированной крепостной экс-
плуатации принимает за антитезу кре-
постничества. Он считал, видимо, что полнота классо-
вого господства феодалов может быть признана лишь в том слу-
ьае, когда она сопровождается отсутствием всякого хозяйствен-
ного порядка, всевозможными эксцессами, бессмысленным изде-
вательством над эксплуатируемыми и т. п. Но это—чисто бур-
жуазное представление об отношениях эксплуатации, согласно
8
Введение
которому в пунктуальности правил внутреннего распорядка
капиталистических предприятий заключается признак отсутст-
вия эксплуатации. Поскольку манор не имел точного регламента,
эксплуатация крепостных регулировалась обычаем, определяю-
щим время, место и количество работы. Значит, обычай освящал
и утверждал отношения феодальной эксплуатации, был ее тех-
ническим элементом. Обычай, заставлявший виллана работать
три дня в неделю на феодала, не был детищем народной свободы,
и найти последнюю в нем может только тот, кто своей казуисти-
кой готов защищать любые формы эксплуатации. В общих рас-
суждениях об обычаях Виноградов игнорирует обычай как
нормативный элемент крепостной эксплу-
атации.
Фиксация обычая в XIII в. означала его расширенное и орга-
низованное использование феодалами, а вовсе не отрицание пол-
ноты их классового господства, не ограничение или смягчение
его. Как фиксированный, так и нефиксированный обычай оди-
наково являлись элементами крепостничества, так как исполне-
ние обычая зависело от лорда (штрафы, лишение земельных
держаний).
Многократно печатавшийся (в 1931 году вышло 8-е издание}
учебник И. М. Кулишера «История экономического быта Запад-
ной Европы», хотя и содержит много фактов, явно не соответ-
ствует основным требованиям марксизма-ленинизма.
Кулишер, как экономист и историк народного хозяйства,
создал большое количество разнообразных исследований. В част-
ности, нужно отметить его монографии по экономической истории
Западной Европы—«Эволюция прибыли с капитала» в двух томах
(1906—1908 гг.), «Промышленность и рабочий класс на Западе—
в 16—18 веках» (1911 г.). В 1925 г. им была опубликована спе-
циальная монография по истории античности («Очерк экономиче-
ской истории древней Греции»).
В этих работах сказывается обширная начитанность автора, но
Кулишер обычно писал свои работы на основе лишь историогра-
фического материала, и потому они носят преимущественно обзор-
ный характер, страдают поверхностным рассмотрением вопросов.
По своим классовым позициям Кулишер являлся буржуазным
экономистом; основы его методологии были почерпнуты в бес-
помощных, эклектических компиляциях «исторической школы»
Шмоллера и др. Как показывают его работы по экономической
истории Западной Европы, он был типичным историком «эконо-
мического быта». Он рабски подражал псевдоученым прусского
образца и старательно копировал их компиляции в своих много-
численных работах. Даже в годы советской власти Кулишер*
остался на прежних позициях и открыто выступал против Маркса,.
Введение
9>
обвиняя его в переоценке роли мануфактуры в истории капита-
лизма и т. д.
Работы Кулишера по экономической истории России стра-
дают буржуазным космополитизмом. В них он «доказывал»,,
что Россия всегда лишь копировала экономические формы
Запада, не могла обойтись без иностранцев и потому не сможет,
якобы, удержаться на собственном пути героической борьбы за
социализм. Историографические тенденции Кулишера имели,
свои классовые корни и политическую подоплеку, в годы нэпа
он возрождал буржуазные концепции космополитического
толка.
Д. М. Петрушевскому принадлежит книга о восстании Уота
Тайлера1—крупный вклад в науку и значительное событие в
историографии английского средневековья, но другие работы,
написанные им, заслуживают иной оценки. Чисто политическая
интерпретация феодализма, которую мы находим в сочинениях
Петрушевского, является шагом назад даже по сравнению с кон-
цепцией Виноградова и других либерально настроенных истори-
ков. В кривом зеркале его концепции все явления выступают
в искаженном виде: отношения господства и подчинения, анта-
гонизм классов объявляются разделением труда между класса-
ми, аппарат подавления эксплуатируемых—феодальное государ-
ство—превращается в организатора сотрудничества классов для
разрешения общенародных задач, крепостническая эксплуата-
ция вилланов именуется свободой, тогда как обычай системати-
ческой и регламентированной эксплуатации крестьянства ока-
зывается хранителем народных вольностей. Аргументация Петру-
шевского неоригинальна. Мы вновь и вновь слышим стародавние
рассуждения о «конституционном» лорде, который штрафует вил-
ланов, лишь устроив предварительно судебное разбирательство,
о крепостнике как военном представителе и защитнике народа.
Буржуазные ученые пытаются доказать отсутствие эксплуата-
ции редким применением телесных наказаний, а так как они
все-таки применяются, то виллану предлагают искать утешение
в софизме, что нарушение права не отменяет самого права.
Утверждение, что господство грубой феодальной аристократии
(не говоря уже о цивилизованной буржуазии наших дней)
совместимо с благополучием народа и его свободой,—централь-
ный тезис построений Петрушевского. Во имя этого он объяв-
ляет, что феодальный способ производства, как таковой, никогда
не существовал, рассматривая феодализм как случайное явление
истории и продукт государственной политики.
1 Д. М. Петрушевский. Восстание Уота Тайлера, 4-е изд.,
М.. 1937.
30
Введение
В 1928 г. Д. М. Петрушевский опубликовал работу по общим
вопросам экономической истории средневековья. Однако автор
слишком увлекся «новейшими тенденциями» в западной историо-
графии и пошел по скользкому пути модернизации экономических
условий средневековья с позиций допшианства.
Эта работа нуждается в серьезной критике, и ошибка наших
медиевистов заключается в том, что они до сих пор не отмежева-
лись как следует от школы Виноградова—Петрушевского вообще.
Выступление Петрушевского в качестве допшианца свелось
к популярному изложению «основ» допшианской теории «вотчин-
ного капитализма», даже к еще большей ее вульгаризации. Дока-
зывая капиталистический характер феодального производства,
Петрушевский ссылается на то, что натуральность поместья не
была чистой, стопроцентной, исключительной. Вслед за Дошлем
Петрушевский утверждает, что простых упоминаний о деньгах
и обмене в «Капитулярии о виллах», полиптике Ирминона,
«Книге Страшного суда», описях XIII в. и «Сотенных свитках»
вполне будто бы достаточно для того, чтобы считать экономику
всех эпох средневековья капиталистической. Он не делает даже
попытки произвести детальное исследование с этой точки зрения
хотя бы одного из классических источников и определить относи-
тельную роль обмена и денег в экономике поместья. Он доволь-
ствуется повествовательным изложением «Капитулярия о Вил-
лах» и полиптика Ирминона. Капитализм Петрушевский харак-
теризует как лишенный социальных признаков коммерческий
принцип, не предполагающий существования пролетариата. Он
пытается объявить капитализм вечным. Неустойчивость цен как
раз характерна для начальных стадий товаризации хозяйства,
однако в данных Грэса о росте хлебных цен в Англии за целое
XIII столетие только на 50% Петрушевский ошибочно усматри-
вает след капиталистической структуры манора той эпохи. Сме-
шение простого товарного хозяйства с капиталистическим, послед-
него с крепостническим характерно для Петрушевского так же,
как и для Допша.
Можно и должно учиться у Петрушевского технике истори-
ческих исследований, его конкретные работы еще долго будут
оставаться гордостью русской исторической науки. Но в своих
теоретических обобщениях и допшианских увлечениях он потер-
пел фиаско, в них ярко обнаружилась буржуазная ограничен-
ность его мировоззрения, преклонение перед буржуазной историо-
графией Запада. Между тем эта историография в эпоху империа-
лизма переживает глубокий кризис.
За последние 20 лет советские медиевисты опубликовали ряд
ценных исследований по экономической истории западного сред-
невековья. Монографии Н. П. Грацианского («Бургундская де-
Введение	П
ревня вХ—XIIстолетиях»), Е.А. Косминского («Английскаяде-
ревня в XIII веке»), В. В. Стоклицкой-Терешкович («Очерки по
социальной истории немецкого города в XIV—XV вв.») появились
еще в 30-х годах. Но все они касаются только частных вопросов
и в ряде случаев отличаются тенденцией к модернизации эконо-
мических условий средневековья. В 1940 г. вышла работа
М. В. Левченко «История Византии».
В послевоенные годы советские медиевисты дали науке еще
несколько ценных монографий, в которых вопросы экономиче-
ской истории нашли свое отражение. К ним относятся капиталь-
ные работы Я. Я. Зутиса—«Остзейский вопрос в XVIII веке»,
М. М. Смирина—«Народнаяреформация Томаса Мюнцера и Ве-
ликая крестьянская война», Б. Ф. Поршнева—«Народные вос-
стания во Франции перед Фрондой», В. Ф. Семенова—«Огора-
живания и крестьянские движения в Англии XVI века». В пе-
реработанном виде вышла монография Е. А. Косминского
под названием «Исследования по аграрной истории Англии
XIII века».
За последние годы были опубликованы монографии1:
Н. В. Пигулевская—«Византия на путях в Индию», В. И. Рутен-
бург—«Очерк из истории раннего капитализма в Италии»,
А. П. Каждан—«Аграрные отношения в Византии XIII—
XIV вв.», Н. С. Державин—«История Болгарии».
В той или иной мере эти монографии использованы автором.
Но перечисленные монографии не охватывают всех сторон гене-
зиса, расцвета и упадка феодализма, вообще затрагивают эконо-
мические проблемы лишь отчасти, в целом ряде вопросов некото-
рые авторы придерживаются ошибочных положений старой исто-
риографии.
Советские экономисты, опираясь на труды Маркса, Энгельса,
Ленина, Сталина, а также используя фактический материал, на-
копленный в трудах историков-медиевистов, уже делали попытки
самостоятельно изложить основные этапы экономической истории
средневековья в связи с характеристикой феодального способа
производства. В 1946 г. Московский государственный универ-
ситет издал работу К. В. Островитянова, посвященную эконо-
мике докапиталистических формаций.
Однако эта работа далеко не исчерпывает нашей темы и содер-
жит слишком мало конкретно-исторических сведений, столь
необходимых для экономистов.
Таким образом, в распоряжении экономистов нет работы,
которая дала бы необходимый материал для освещения экономи-
ческой истории средневековья. Создание такой работы весьма
1 Особенно работа М. В. Левченко (ее фактический материал).
j 2	Введение
актуально, и наша попытка ее подготовки имеет свое оправдание.
При этом существенно важные главы о средневековом городе
и аграрном развитии Западной Европы XI—XV вв. опираются
на выводы самостоятельных исследований автора. Вместе с тем
и в других главах, посвященных раннему и позднему средне-
вековью, даже при изложении общедоступного материала, сде-
лана попытка по-новому в некоторых отношениях интерпрети-
ровать многие явления большого исторического значения. Это
тем более необходимо, что учебник «Истории средних веков»,
изданный в 1939 г. Академией наук, отличается слишком боль-
шим пристрастием к традиционным схемам и недостаточной реши-
тельностью в их критике. Повое издание I тома этого учебника,
вышедшее в 1952 г., дало более широкое освещение классовой
борьбы, усилило критику буржуазной историографии, но не
устранило старых ошибок в истолковании экономики феода-
лизма (переоценка роли торговли и т. д.).
Между тем правильное понимание феодализма и конкретное
знание его истории имеют огромное значение для экономистов
и историков. Без этого невозможно правильно осветить проблемы
генезиса капитализма, занимающие большое место в преподава-
нии политической экономии и истории народного хозяйства.
Грандиозная проблема особенностей феодального способа
производства, его экономических возможностей и вместе с тем
противоречий еще ждет своих исследователей. Ф. Энгельс ука-
зывал в «Анти-Дюринге», что для всесторонней критики буржуаз-
ной политической экономии недостаточно «...знакомства с капи-
талистической формой производства, обмена и распределения»,
а необходимо, хотя бы в общих чертах, «...исследовать и при-
влечь к сравнению формы, которые ей предшествовали, или
те, которые существуют еще рядом с ней в менее развитых
странах»1.
Экономическая дискуссия в ноябре 1951 г. показала, что
вопросы экономики феодализма волнуют наших экономистов.
Споры относительно роли внеэкономического принуждения упи-
раются в вопрос об экономической природе феодального способа
производства. Без серьезных исследований на эту тему невоз-
можно выяснить и основные вопросы генезиса капитализма.
Вообще историзм политической экономии останется фразой, если
наши экономисты будут игнорировать вопросы истории и теории
феодализма.
В труде «Экономические проблемы социализма в СССР»
И. В. Сталин, выявляя экономические основы феодализма, вскры-
вая закономерности его развития и историческое место феодаль-
1Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1952, стр. 14k
Введение
13
него строя, указывает, что «...внеэкономическое принуждение
играло роль в деле укрепления экономической власти помещи-
ков-крепостников, однако, не оно являлось основой феодализма,
а феодальная собственность на землю»1.
Это положение делает беспредметными всякого рода домыслы
буржуазных историков, которые рассматривают феодализм лишь
как чисто политическое и к тому же случайное явление. Работа
И. В. Сталина дает целую программу для экономических иссле-
дований, посвященных выяснению экономических основ и при-
роды феодального способа производства.
И. В. Сталин далее подчеркивает, что «нельзя рассматривать
товарное производство, как нечто самодовлеющее, независимое
от окружающих экономических условий. Товарное производство
старше капиталистического производства. Оно существовало при
рабовладельческом строе и обслуживало его, однако не привело
к капитализму. Оно существовало при феодализме и обслуживало
его, однако, несмотря на то, что оно подготовило некоторые
условия для капиталистического производства, не привело к
капитализму»2.
Между тем некоторые советские историки отдавали дань доп-
шианству, крайне преувеличивая роль товарного хозяйства в
средние века и отождествляя всякие его проявления с капита-
лизмом.
Они вслед за Д. М. Петрушевским даже в начальных формах
коммутации барщин и распространении оброчной системы в
XIII—XIV вв. ошибочно усматривали проявление капитализма.
Вопрос о роли товарного производства при феодализме должен
стать темой новых исследований, свободных от влияний доп*
шианства.
Огромное значение для научной разработки исторических
и теоретических проблем феодализма имеет закон обязательного
соответствия производственных отношений характеру произво-
дительных сил, а также учение об использовании объективных
Экономических законов передовыми классами.
Этот закон помогает раскрыть прогрессивность феодализма
на ранних стадиях его развития, выяснить экономические воз-
можности феодального способа производства, объяснить победу
феодализма над рабовладением, длительность господства феодаль-
ного строя, поражение общины в борьбе с феодальным поместьем,
определить формы разложения феодализма.
, Подвергая уничтожающей критике бухаринское истолкова-
1 И. В. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР,
.Росполитиздат, 1952, стр. 41.
2 Там же, стр. 15.
14
Введение
ние предмета политической экономии, совершенно несостоя-
тельное, И. В. Сталин формулирует целую программу исследо-
ваний проблем истории и теории феодализма. Он указывает, что-
невозможно исключать докапиталистические формации из круга;
проблем политической экономии, так как «.. .общественные форма-
ции не только отделены друг от друга своими специфическими
законами, но и связаны друг с другом общими для всех формаций
экономическими законами»1.
Вместе с тем сами специфические законы феодального способа
производства представляют огромный интерес для марксистско-
ленинской политической экономии, а тем более для историков-
народного хозяйства.
Все более актуальным становится сейчас вопрос о своеобразии1
русского феодализма и особенностях генезиса капитализма в кре-
постной России. Разумеется, его выяснение предполагает кон-
кретное знание истории феодального режима на Западе. Наши
историки крепостной России крайне ослабляют свои позиции тем»
что при сопоставлении феодального периода России и Запада
они судят о западном средневековье слишком поверхностно^,
остаются в рамках односторонних построений Павлова-Сил ь-
ванского. Они забывают, что в России феодализм развивался
очень своеобразно и отождествлять его с западным нет осно-
ваний.
Крепостничество развивалось в России на почве, не подгото-
вленной рабством, и встретило более решительное сопротивление
свободолюбивого народа нашей Родины, чем на Западе. Поэтому
ликвидация крестьянской свободы длилась в России многие сто-
летия, и долгое время бояре вынуждены были довольствоваться
более эластичными формами крепостной зависимости, не исклю-
чавшими право крестьянского перехода.
Только при содействии абсолютизма помещикам удалось
окончательно закрепостить крестьянство, но и в XVI—XIX вв.
крепостничество не смогло охватить все крестьянство России
(как это было в основных странах Западной Европы в период
расцвета крепостничества). Оставались еще миллионы черно-
сошных или. так называемых государственных крестьян, не знав-
ших личной зависимости, хотя и страдавших от фискального
гнета.
Однако и в эту пору крепостничество встретило в России
более широкое сопротивление народных масс. Наиболее гран-
диозные из крепостных войн феодальной эпохи протекали именно
в России.
1 И. В. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР*,
стр. 71.
Введение
15
Своеобразным оказался русский меркантилизм петровского
времени (с его промышленным направлением, широким использо-
ванием экономических ресурсов абсолютизма и крепостничества),
генезис капиталистической мануфактуры в XVIII в. и многое-
другое. Правильно охарактеризовать это своеобразие можно
лишь после предварительного уяснения того, что происходило,
на Западе в средние века и что представлял собой феодальный
режим западного средневековья. Влияния буржуазной историо-
графии в этой области огромны, и потребуется еще много времени,
для их преодоления.
До сих пор недостаточно исследована история феодализма:
в Китае, хотя ее проблемы приобрели сейчас огромную актуаль-
ность для выяснения исторических предпосылок Великой Китай-
ской революции. Но разрешение этих проблем тоже предпола-
гает анализ с позиций марксизма основных этапов развития
западноевропейского феодализма и его основных черт.
Современный империализм и до сих пор использует феодаль-
ные формы эксплуатации для ограбления народных масс коло-
ниальных и зависимых стран. Конкретное знание этих форм—
необходимое условие для борьбы с ними и для разоблачения аген-
туры международного империализма.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
===== . \ ====================
Разбитие
феодализма
в раннее
средневековье



Глава I
РАЗВИТИЕ ФЕОДАЛИЗМА В КОРОЛЕВСТВЕ ФРАНКОВ
§ 1. Политическое развитие Западной Европы
в раннее средневековье (VI—X вв.)
Экономическое развитие Западной Европы в раннее средне-
вековье происходило в своеобразных политических условиях.
В 476 г. окончательно пала под ударами народных движений
и внешних завоевателей Западно-Римская империя. Как указы-
вает И. В. Сталин, это произошло потому, что вместе с рабами
«...не-римляне, т. е. все «варвары», объединились против общего
врага и с громом опрокинули Рим»1. В результате на территории
Западной Европы возникла целая группа королевств, резко изме-
нилась ее политическая карта.
Многие королевства были недолговечными и довольно скоро
исчезли с политического горизонта. Несколько более устойчивым
оказалось Вестготское королевство. Оно возникло
в 419 г. на территории южной Галлии (современной Франции)
после того, как под давлением гуннов готы проникли из причерно-
морских степей на Балканы и в 410 г. их полчища под руковод-
ством Алариха ограбили Рим, столицу мирового государства
и «вечный город» античности. В дальнейшем под натиском фран-
ков центр Вестготского (или Визиготского) королевства пере-
местился в Испанию. В 711—718 гг. оно было завоевано арабами.
В результате Испания попала в орбиту экономического развития
арабского халифата.
Очень недолго просуществовало Вандальское коро-
левство, созданное в 429—439 гг. на территории Северной
Африки вандалами, пришедшими туда из-за Рейна через Испа-
нию. Оно уже через столетие было завоевано войсками византий-
ского императора Юстиниана. Бургундское к о р о-
- 1 И. В. Сталин. Вопросы ленинизма, Госполитиздат, 1952, ^тр« 46&
2*
20
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
л е в с т в о возникло в бассейне р. Роны (ю.-в. часть Галлии),
где обосновались в конце 30-х гг. V в. бургунды, жившие когда-то
по нижнему течению Одры. Не просуществовав и сотни лет, это
королевство пало в 534 г. под ударами франков.
Еще более коротким было существование Остготского
государства в Италии, созданного в результате вторжения
туда в 488 г. остготов во главе с Теодорихом, объединившихся
после падения союза гуннов, под властью которых они ранее нахо-
дились. Теодорих устранил господство в Риме предводителя наем-
ников Одоакра, захватившего власть еще в 476 г. и лишившего
короны последнего римского императора Ромула Августула.
Однако уже к 554 г. Византия окончательно разгромила Остгот-
ское государство. Господство Византии сохранилось все же
только на юге Италии, так как в 568 г. лангобарды, пришедшие
с севера, завоевали основную часть Италии. Их государство про-
существовало только два столетия и в 773—775 гг. было завое-
вано Карлом Великим, королем франков. Провозглашение в 962 г.
немецкого короля Оттона I императором так называемой «Священ-
ной Римской империи», включающей Италию, еще больше
углубило политическую анархию на территории последней.
Население Италии было отдано на разграбление немецким
феодалам.
Как в свое время отметил еще Ф. Энгельс, предки населения
современной Германии в раннее средневековье влачили
весьма жалкое в политическом и культурном отношении сущест-
вование. Они в VI—VIII вв. в политическом развитии были еще
на уровне племенных союзов (саксов, тюрингов, баваров, ала-
маннов), которые лишь в дальнейшем переросли в племенные гер-
цогства—Швабию, Баварию, Франконию и Саксонию с Тюрин-
гией. Будучи экономически и политически более отсталыми, гер-
манские племена часто подвергались набегам франкских королей.
Эти набеги закончились завоеванием германских племен Карлом
Великим в конце VIII в. Лишь распад империи Карла Великого
привел (после Верденского договора 843 г.) к политическому
обособлению зарейнских племен под властью Людовика Немец-
кого. Однако собственно немецкое королевство возникло только
в X в., когда на территории будущей Германии утвердилось гос-
подство Саксонской династии.
В Британии возникло несколько мелких англо-саксон-
ских королевств (Кент, Уэссекс, Сессекс, Эссекс, Восточная
Англия, Нортумбрия, Мерсия), после того как в начале V в.
римляне покинули ее территорию и в середине этого столетия
началось с побережья Северного моря вторжение туда герман-
ских племен—англов, ютов и саксов. Но эти королевства остава-
лись в стороне от политического развития Западной Европы и
£ 1. Политическое развитие Западной Европы в VI—X вв. 2/
очень часто подвергались нашествиям (в IX—X вв.) норманских
пиратов. Это была экономически отсталая и политически мало
влиятельная окраина тогдашней Европы.
Крупную роль в политическом развитии Европы в раннее
средневековье сыграла Византия. Как остаток римской
империи Византия сохраняла свои владения на Балканах, выдер-
живала натиск арабов и выступала связующим звеном между
Востоком и Западом. Ее столица—Константинополь—была горо-
дом мирового значения и одновременно торговым центром всей
Европы. Однако, занятая многовековой борьбой с персами и ара-
бами, Византия почти не вмешивалась в дела Западной Европы,
добиваясь влияния только в Италии и Испании.
Поэтому политическая ситуация в Западной Европе опреде-
лялась главным образом Франкским королевством,
возникшим в конце V в. Еще в III в. началось проникновение
франков из-за Рейна в Галлию. В 486 г. франки разгромили
в битве при Суассоне римского наместника северной Галлии
и создали здесь свое государство, возглавляемое королем Хлод-
вигом из знатного рода Меровингов. Спустя десятилетие Хлодвиг
разгромил аламаннов на восточной границе своих владений и
тем самым укрепил свои политические позиции. В 507—510 гг.
он нанес жестокое поражение вестготам на юге Галлии. Преем-
ники Хлодвига в 534 г. завоевали Бургундию и, получив от остго-
тов в 536 г. Прованс, окончательно подчинили аламаннов, жив-
ших по верхнему Рейну, а также завоевали Тюрингию. Даже
бавары и саксы признали свою зависимость от франков, причем
саксы согласились ежегодно доставлять франкским королям
в виде дани 500 коров. Междоусобная борьба династии Меровин-
гов ослабляла франкское королевство, но тем не менее оно оста-
валось наиболее сильным государством Европы, и когда угроза
арабского завоевания нависла над ней, то в битве при Пуатье
(732 г.) франкский майордом (фактический правитель государ-
ства от имени короля) Карл Мартелл нанес им решающее пора-
жение и тем самым приостановил их дальнейшее продвижение
на север.
В 751 г. в королевстве франков началось господство новой
династии Каролингов. Оно продолжалось до конца X в.,
и в этот период произошло дальнейшее возвышение франкского
королевства. Наивысшего подъема оно достигло во времена Карла
Великого (768—814 гг.). Вслед за тем, как его отец занял у ара-
бов Нарбонну с Септиманией (в 759 г.) и покорил Аквитанию
на юге Галлии (в 760—768 гг.), Карл Великий завоевал Ланго-
бардское королевство в Италии (773—775 гг.), захватил у ара-
бов северо-восточный угол Испании, создав здесь «Испанскую
марку» (в начале IX в.), разгромил аваров на территории Паннонии
22 Глава 1. Развитие феодализма в королевстве франков
(в 795—796 гг.) и в итоге многолетней войны (772—804 гг.) подчи-
нил саксов, живших за Рейном. Он добился господства почти над
всей Западной Европой и в 800 г. был провозглашен римским
императором. Только норманские пираты беспокоили на севере
границы владений Карла Великого.
Однако его империя, возникшая на основе прогрессирующего
закрепощения крестьянства и в борьбе феодалов с последним,
распалась уже через 30 лет после его смерти.
Как указывает И. В. Сталин, подобные «империи рабского
и средневекового периодов», возникавшие в результате завоева-
ний, «не имели своей экономической базы и представляли вре-
менные и непрочные военно-административные объединения»,
которые слабо связывали «конгломерат племен и народностей,
живших своей жизнью и имевших свои языки»1.
Еще при Людовике Благочестивом началась междоусобная
война сыновей последнего, а после его смерти «война трех братьев»
закончилась заключением Верденского договора в 843 г., по
которому империя Карла Великого была разделена на три части.
В результате этого обособилась политически территория буду-
щей Франции под властью Карла Лысого (к западу от Шельды)
и будущей Германии под властью Людовика Немецкого (к вос-
току от Рейна). Лотарь получил Италию и узкую полосу земли
между Шельдой на западе и Рейном на востоке, часть которой
позднее называлась Лотарингией.
Верденский договор сыграл крупную историческую роль—он
ускорил территориальное и политическое размежевание форми-
рующихся народов Западной Европы (французов, немцев, италь-
янцев), и открыл период ее феодального политического раздроб-
ления, достигшего высшей степени в X в., когда на территории
лишь будущей Франции возникло 32 самостоятельных госу-
дарства (герцогства, графства и т. д.).
§ 2. Хозяйство древних германцев
Вопреки демагогическим утверждениям идеологов немец-
кого фашизма, в разгроме Римской империи и социально-полити-
ческом обновлении средневековой Европы крупную роль играли
славяне (особенно на Балканах, в центральной и восточной обла-
стях Европы). Но поскольку германские племена (готы, вандалы,
франки, саксы, англы) преобладали среди «варваров», осевших
на территории Западной Римской империи, то мы начнем с рас-
1 И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, Госполит
издат, 1953, стр. 12.
2.
Хозяйство древних германцев
23
смотрения вопроса о том, каковы были те формы социально-
экономических отношений, которые принесли из-за Рейна гер-
манцы.
Об v экономическом положении и социальных отношениях
древних германцев важные сведения сообщают Цезарь
и Тацит. Уже во время нашествия кимвров и тевтонов (в конце
II в. до н. э.) римляне познакомились с германскими племенами,
которые были тогда кочевниками. Позднее, завоевав Галлию,
Цезарь столкнулся с германскими племенами, когда побывал
за Рейном для рекогносцировки путей дальнейших завоеваний.
В своих знаменитых «Записках о Галльской войне» (58—51 гг.
до н. э.) Цезарь в двух отрывках характеризует германские пле-
мена, жившие за Рейном.
Первый так называемый германский экскурс Цезаря свиде-
тельствует о существовании крупных племенных союзов; Цезарь
утверждал, что, например, свевы владели 100 округами, выставляя
с каждого по 1000 воинов, которых остальные жители снабжали
всем необходимым. В результате чередования военных и земле-
дельческих занятий у них никогда «не прерываются ни земле-
дельческие работы, ни военное дело». Цезарь прямо заявляет,
что земля у германцев «не разделена и не находится в частной
собственности, и им нельзя более года оставаться на одном и том
же месте для возделывания земли». Поэтому «они питаются не
столько хлебом, сколько, и главным образом, молоком и за счет
скота; они много охотятся»; привыкнув «не носить никакой дру-
гой одежды, кроме звериных шкур», они оставляют «значитель-
ную часть тела открытой».
О примитивности экономической культуры германских пле-
мен того времени свидетельствует замечание Цезаря о том, что
купцов они допускают к себе «больше для того, чтобы иметь кому
продать захваченное на войне», а «вино они вовсе не позволяют
к себе ввозить, так как полагают, что оно изнеживает людей
и делает их неспособными к труду». Они довольствуются исполь-
зованием лишь «своих туземных лошадей, низкорослых и невзрач-
ных», полагая, вместе с тем, что «нет ничего более постыдного
и малодушного, как пользоваться седлами». Как утверждает
Цезарь, «они видят самую большуюславу для народа в том, чтобы
как можно более обширные земельные территории вокруг его
границ оставались незаселенными».
Цезарь отмечает культурное влияние соседних народов на
германцев и указывает, что, например, убии, жившие на Рейне,—
культурнее остальных племен, так как они усвоили нравы гал-
лов, и их территорию посещают купцы.
Когда Цезарь перешел Рейн, то сугамбры (одно из германских
племен) «ушли из своей страны, захвативши с собой все свое
24
Глава Г Развитие феодализма в королевстве франков
добро, и укрылись в пустынных местах и лесах». Следовательно,
у них не было больших запасов сельскохозяйственных продук-
тов, инвентаря и домашнего имущества. Точно так же свевы
при появлении Цезаря смогли спрятать своих «детей, жен и все
свое добро в лесах», созвав народное собрание для борьбы с рим-
лянами. Но германцы все-таки занимались земледелием, и Цезарь
«сжал хлеб» в стране сугамбров. Цезарь говорит даже, что он
«сжег все деревни», указывая на существование у них более или
менее прочных поселений.
Во втором своем экскурсе на ту же тему Цезарь отмечает, что,
в отличие от галлов, германцы не имеют друидов (жрецов) и
«не особенно усердствуют в жертвоприношениях», почитая лишь
солнце, огонь и луну. С детства, говорит Цезарь, «вся их жизнь
проходит в охоте и военных занятиях», а потому они «носят
одежду из звериных шкур или из небольших кусков оленьей
кожи». Цезарь вновь утверждает, что «они не особенно усердно
занимаются земледелием и питаются главным образом молоком,
сыром и мясом», причем «никто из них не имеет точно отмерен-
ного земельного участка или владений в частной собственности».
Развивая эту мысль, он указывает, что «должностные лица
и старейшины ежегодно отводят родам и группам живущих
вместе родственников, где и сколько они найдут нужным земли,
а через год принуждают их перейти на другое место». Это делается
для того, заявляет Цезарь, чтобы никто не прельстился «оседлым
образом жизни», не ^стремился к расширению своих владений,
и не возникало бы жадности к деньгам, а «сохранялось имуще-
ственное равенство».
Характеризуя политический строй древних германцев, Цезарь
утверждает, что во время войны их выборные военачальники имеют
«право распоряжаться жизнью и смертью» своих соплеменников,
но в мирное время у отдельных племен «нет общего правитель-
ства», а старейшины по округам «творят суд и улаживают споры».
Вокруг вождей «из первых лиц в племени» периодически возни-
кают дружины, предпринимающие грабительские походы.
Цезарь отмечал чрезвычайное гостеприимство германцев,
считающих личность гостя «как бы священной и неприкосновен-
ной». Однако, говорит он, германцы пребывают в «нужде и бед-
ности», ведут суровый образ жизни.
Таким образом, известия Цезаря совершенно опровергают
демагогию германских фашистов, по мнению которых предки
современных немцев издавна были народом высокой культуры.
Цезарь рисует их народом весьма примитивной культуры, не
знающим существования государства и частной собственности
на землю, еще только переходящим к земледелию и оседлому
образу жизни. Родовые и племенные связи у них играли исклю-
$ 2. Хозяйство древних германцев
25
чительно большую роль, причем сама община в ту пору являлась
еще родовой, так как земля использовалась родовыми группами.
Как указывает Ф. Энгельс, германцы Цезаря были настоя-
щими варварами, так как они еще отнюдь не были оседлыми
и лишь немного занимались земледелием, причем самым диким
первобытным способом, ибо они ежегодно занимали под пашню
новые земли и практиковали подсечную систему земледелия.
Правда, добавляет Энгельс, указание Цезаря на ежегодную смену
пахотной земли не следует понимать буквально, тем более что он
сам приписывает германцам мотивы этой быстрой смены земель.
Через 150 лет после Цезаря описание жизни древних герман-
цев дал выдающийся римский историк Тацит в своем сочинении
«Германия», написанном около 98 г. н. э.; некоторый материал
для характеристики общественного строя древних германцев
содержат также другие его произведения («Анналы» и «История»).
В 1469 г. его сочинения стали достоянием европейской науки
и с тех пор остаются самым ценным документом по истории древ-
них германцев. Исследователи полагают, что Тацит писал на
основе показаний купцов и других наблюдателей, непосредственно
знакомых с бытом древних германцев; кроме того, он исполь-
зовал сочинения своих предшественников. В последнее время
допшианцы, а вслед за ними фашистская историография пы-
таются подорвать авторитет показаний Тацита (как и Цезаря),
совершенно неосновательно доказывая извечность частной соб-
ственности, аристократии и государства.
Сообщаемые Тацитом данные свидетельствуют об отсутствии
государства у древних германцев в конце I в. н. э. Тацит сообщает
о том, что германские племена за Рейном распадались на мелкие
группировки, и называет три десятка племен, которые вели со-
вершенно обособленное существование. Это батавы, маттиаки,
хатты, узипеты, тенктеры, бруктеры, хамавы, фризы, хавки,
"херуски, семноны, лангобарды, квады, маркоманы и многие
другие.
Правда, мы встретим у Тацита упоминание о германских
.«королях», но он подчеркивает, что они были выборными, и при-
'знает, что у королей «нет неограниченной или произвольной
власти», так как «казнить, заключать в оковы и подвергать
телесному наказанию не позволено никому, кроме жрецов».
Как говорит Тацит, германцы своих королей «выбирают по знат-
ности, вождей по доблести»; по его словам, «вожди главенствуют
скорее примером», сражаясь впереди других, оружием добывая
себе авторитет. Тацит отмечает существование королей у марко-
манов и квадов, но одновременно признает, что «сила и власть
этих королей поддерживаются авторитетом Рима». Констатируя,
что готоны управляются королями «несколько строже, чемосталь-
26
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
ные германские племена», он сразу же добавляет: «Однако не
настолько, чтобы совершенно лишиться свободы». Впрочем, Тацит
находил неограниченную королевскую власть у свионов, однако
трудно сказать, насколько это известие достоверно, ибо свионы—
это жители Скандинавии, меньше всего известные римлянам.
Таким образом, говорить о существовании государства и
королевской власти у германцев времен Тацита не приходится,
поскольку «короли» германцев были, по сути дела, вождями
племен или племенных союзов; их права были ограничены и
«действительная власть сосредоточивалась в руках народного
собрания»1. Об огромной роли народных собраний Тацит говорит
столь же определенно, как и Цезарь. Он прямо указывает, что
у германцев «о менее значительных делах совещаются старей-
шины, а о более важных—все», причем они сходятся в определен-
ные дни (в новолуние и полнолуние) и усаживаются вооружен*
ные в назначенном месте; собрание начинается далеко не сразу,
и в течение некоторого времени жрецы водворяют молчание, при-
бегая даже к наказаниям.
Предварительно дела обсуждаются, по свидетельству Тацита,
старейшинами, решения которых на собрании лишь одобряются
стуком оружия или отвергаются шумом. Но сами старейшины
избираются на собраниях, получая судебные полномочия по
округам и деревням. Народные собрания судят только такие пре-
ступления, которые влекут за собою смертную казнь. Участие
в народном собрании считалось почетным правом, и этого права
лишался тот, кто оставил свой щит на поле боя. Характерно заме-
чание Тацита, что в народных собраниях король и старейшины
выслушиваются сообразно «с возрастом, знатностью, военной
славой, красноречием» и что они пользуются властью лишь в
меру убедительности своих речей. Политическое значение народ-
ных собраний обнаруживалось и в том, что именно на них совер-
шеннолетним вручалось оружие.
Тацит подтверждает свидетельство Цезаря о том, что у древ-
них германцев были необычайно сильны пережитки родо-
вого строя, так как в бою они составляли свои боевые отряды—
турмы и клинья «из семейств и родов»; кроме того, оружие
юношам вручали их сородичи, а при заключении браков сородичи
оценивали подарки, доставляемые женихом невесте. Обилие
сородичей с точки зрения германцев делало достойной старость.
Существовала кровная месть, и для германца было «обязательно
принимать на себя как вражду отца или сородича, так и дружбу»;
впрочем, иногда даже убийство выкупалось отдачей скота, кото-
1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности
и государства, Госполитиздат, 1952, стр. 148.
$ 2. Хозяйство древних германцев	27
рый поступал в распоряжение родственников убитого. Сородичи
присутствовали при наказании мужем изменившей ему жены.
Исключительное гостеприимство, характерное для древних гер-
манцев, Тацит отмечает вслед за Цезарем.
Следует отметить, что у германцев сохранялись пережитки
матриархата, которые проявлялись и в формах заключения
брака (муж приносил жене приданое—точнее, говоря, предбрач-
ный дар), и в необычайной прочности кровных связей между
сыном сестры и дядей.
Исходя из этих фактов, Энгельс пришел к выводу, что пере-
житки родового строя были сильны у германских племен во вре-
мена Тацита и что община еще не стала сельской, территориаль-
ной. Она являлась, видимо, большесемейной общиной, перестав
быть родовой, как то имело место во времена Цезаря. Новейшие
исследования (например, А. Д. Удальцова) приводят к тому же
выводу.
Далее, Тацит подкрепляет и известия Цезаря о крайней
примитивности агрикультуры древних гер-
манцев. Он констатирует, что они к голоду и холоду приучены
климатом и почвой, так как их страна—это «страшный лес или
отвратительное болото», и ее. почва не годится для садов, хотя
«для посевов она плодородна». Правда, как говорит Тацит, эта
страна «скотом изобильна», и германцы любят, чтобы «скота было
много»,—в этом состоит «единственный и самый приятный для
них вид богатства». Однако их скот малорослый и выглядит
весьма жалким, причем «даже рабочий скот не имеет внушитель-
ного вида и не может похвастаться рогами».
Обращаясь к ремеслу, Тацит указывал, что «в золоте и серебре
боги им отказали», да они «и не одержимы такой страстью к обла-
данию» этими металлами, как другие народы, поскольку у гер-
манцев «серебряные сосуды не в меньшем пренебрежении, чем
глиняные». Кроме того, и «железа у них тоже немного»; в бою
они редко пользуются мечами или длинными копьями, но чаще
довольствуются дротиками «с узким и коротким железным нако-
нечником». Шлемы и панцыри встречаются у немногих, их лошади
«не отличаются ни внешней красотой, ни быстротой».
Как утверждает Тацит, «германские народы совсем не живут
в городах и даже не выносят, чтобы их жилища соприкасались
друг с другом», а селятся вразброд, где кому приглянулся «ручей,
или поляна, или лес». Для построек у них «нет обыкновения
пользоваться щебнем и делать черепичные крыши», бревна они
не обстругивают и только в редких случаях смазывают их гли-
ной. Затона зиму и для хранения продуктов они вырывают «зем-
лянки, наваливая сверху много навозу», потому что «такие места
смягчают суровость холодов».
28
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
Тацит признает, что «над хлебом и другими плодами земли они
трудятся с большим терпением, чем это соответствует обычной
лености германцев», но урожаи получают очень плохие и «тре-
буют от земли только посеянного», в результате чего «дикорасту-
щие плоды, свежая дичь или кислое молоко» составляют их обыч-
ную пищу, причем «без особого приготовления и без приправ».
Правда, «напитком им служит жидкость из ячменя или пшеницы,
превращенная в некоторое подобие вина» (т. е. пиво). Тацит уди-
влялся тому, что германцы «не разводят фруктовых садов, не
отделяют лугов, не орошают огородов», а проводят целые дни
перед огнем у очага. Кроме плащей, германцы и во времена
Тацита носили звериные шкуры. Одежда женщин и мужчин
у них одинакова, хотя женщины «часто носят покрывала из
холста, которые расцвечивают пурпуровой краской».
Тацит сближал венедов с германцами на том основании, что
они «дома прочные строят».
В описании Тацита, говорит Энгельс, «многое выглядит
совсем иначе», чем было при Цезаре, поскольку за истекшие пол-
тораста лет «передвижение племен прекратилось, и они осели
на земле». В это время древние германцы стали строить деревян-
ные дома, не довольствуясь простыми хижинами. Тем не менее
и в эту пору германские племена оставались народом крайне
примитивной экономической культуры, поскольку у них скот
плохой породы все еще оставался главным достоянием, и ели они
«мясо, молоко, дикие яблоки, но не хлеб»1.
Чрезвычайно существенно, что Тацит свидетельствует о глу-
бокой натуральности хозяйства древних гер-
манцев, указывая, что они не знают отдачи денег в рост, штрафы
за всякого рода преступления платят скотом, к золоту не имеют
пристрастия и во внутренних областях страны «пользуются
более простой и древней формой торговли, а именно—меновой».
Со своих рабов, говорит Тацит, германцы собирали натуральные
оброки хлебом, мелким скотом, одеждой. Специализированное
ремесло им было неизвестно.
В показаниях Тацита находит себе подтверждение и тезис
Цезаря о господстве у древних германцев общинного
землевладения: Тацит заявляет, что у них «земля зани-
мается всеми вместе поочередно по числу работников (cultorum)
и затем они делят ее между собой по достоинству», причем «раз-
дел облегчается обширностью земельной площади: они каж-
дый год меняют пашню и (все-таки) еще остается (свободное)
поле».
На истолковании этой фразы выросла обширная историче-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 348—349.
£ 2. Хозяйство древних германцев	29
ская литература, но несмотря на расхождение мнений, мы должны
признать, что текст, бесспорно, свидетельствует об отсутствии
у древних германцев частной собственности на землю во времена
Тацита. Если даже считать, что земля распределялась по домо-
хозяевам (а не по числу работников) и в соответствии с достоин-
ством каждого из них (а не в зависимости от качества самой земли),
как это утверждают допшианцы, то все же несомненным остается
наличие периодических переделов земли, а это возможно только
в условиях общинного землевладения. Такие переделы несовме-
стимы с господством частной собственности на землю.
Одно обстоятельство принципиального значения отличает
аграрные порядки древних германцев, описанные Тацитом, от
того, что было засвидетельствовано Цезарем.
Во времена Цезаря, как это отмечал Энгельс, родовые группы
сообща обрабатывали землю, между тем как в эпоху Тацита гер-
манцы уже индивидуально обрабатывали свои полосы и лишь
периодически перераспределяли их между собой.
Исключительно важны известия Тацита, свидетельствующие
о том, что родовой строй древних германцев был подточен начи-
нающимся развитием процесса социальной диф-
ференциации. Так, он отмечает существование раб-
от в а, не исключавшего порабощения и самих германцев; в част-
ности, они могли проиграть свою свободу в кости, «позволяя
затем связать себя и продать в рабство». При этом «такого рода
рабов они сбывают с рук продажей, чтобы избавиться стыда по-
беды». Тацит даже утверждает, что у германцев убийство раба
оставалось безнаказанным, а вольноотпущенники стояли «немно-
гим выше рабов»; по словам Тацита, они редко «имеют значение
в доме и никогда в государстве, за исключением тех народов,
у которых существует королевская власть». Следовательно,
как свидетельствует Тацит, у германских племен существовало
рабство. Однако, когда он переходит к характеристике экономи-
ческого положения рабов, то фактически приравнивает их
к оброчникам^ признавая, что в отличие от римлян у германцев
«каждый из рабов распоряжается в своем доме, в своем хозяй-
стве» и «господин только облагает его, подобно колону, извест-
ным количеством хлеба, или мелкого скота, или одежды», причем
«лишь в этом выражается его обязанность как раба». Не в пример
римлянам, заявляет Тацит, германцы «раба редко подверга-
ют побоям, заключают в оковы и наказывают принудитель-
ными работами», а убивают только «сгоряча и в порыве
гнева».
Таким образом, описание Тацита дает все основания утвер-
ждать, что древние германцы не знали рабовладения в его антич-
ных формах. Их рабы имели некоторые черты сходства с крепост-
30
Глава /. Развитие феодализма в королевстве франков
ними, и возникавшее у них рабовладение могло позднее эволю-
ционировать в крепостничество, порождая новую, более про-
грессивную форму производства. Во всяком случае, существова-
ние рабства у германцев времен Тацита свидетельствует о нали-
чии в их среде процессов социальной дифференциации.
С другой стороны, Тацит отмечает наличие у древних гер-
манцев родовой знати. Зажиточные люди, по свидетель-
ству Тацита, отличались от остальных и своей одеждой. У свевов
свободные отличались от рабов своей прической, а старейшины
устраивали ее с особенным щегольством. Больше того, как заяв-
ляет Тацит, у германцев «большая знатность или заслуги отцов
доставляют звание вождя даже юношам».
Конечно, Тацит преувеличивал обособленность родовых и
племенных старейшин древних германцев. Ведь он сам отмечал,
что их вожди получают лишь добровольные приношения сопле-
менников и любой «господин не отличается какой-либо роскошью
воспитания от раба», так как дети знатных «живут среди того же
самого скота, на той же земле, пока возраст не отделит свободных
и их не признают по доблести». Тем не менее Тацит засвидетель-
ствовал начавшееся обособление племенной знати у древних
германцев, выражавшее процессы их социальной дифферен-
циации.
Тацит (вслед за Цезарем) засвидетельствовал существование
у древних германцев дружин, группировавшихся вокруг
отдельных представителей племенной знати. При этом, как ука-
зывает Тацит, у многих дружинников нет «ни дома, ни поля, ни-
какой другой заботы», потому что «к кому они придут, у того
и кормятся», и, следовательно, живут, «пренебрегая своим, расто-
чая чужое». Тацит утверждает, что у германцев «самые сильные
и воинственные» ничего не делают, сваливая хозяйство на женщин
и стариков, или в качестве дружинников получают от вождя
коней, оружие и дары—иначе говоря, их кормят «грабеж и
война». Германцы считали, что «нет никакого стыда состоять в
дружине» какого-либо вождя, и Тацит даже уверяет, что у гер-
манцев «вожди сражаются за победу, дружинники за вождя»,
предпочитая терять кровь вместо пота и получать раны вместо
урожая.
Такие дружины позднее сыграли крупную историческую роль
в феодализации Западной Европы, и Энгельс вполне основа-
тельно считал их зародышем «упадка народной свободы», так
как для них «грабеж стал целью» и они содействовали возникно-
вению королевской власти1.
1 См. Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности
и государства, Госполитиздат, 1952, стр. 149—150.
$ 3. Хозяйственный строй франкского государства
31
§ 3. Хозяйственный строй франкского государства
(на рубеже V—VI вв.)
Социально-экономическое развитие германских племен в бли-
жайшие столетия (II—V вв.) после Тацита почти не оставило
следа в документах; только археологические раскопки свиде-
тельствуют о том, что в эту пору их материальная культура стала
богаче и были достигнуты, как отмечает Энгельс, значительные
успехи в обработке железа, гончарном искусстве (освоение гон-
чарного круга) и т. д.1. Но когда в процессе падения Западной
Римской империи возникли «варварские королевства», то нача-
лась кодификация обычного права германских племен, ускорен-
ная их столкновениями с прежним населением римских провин-
ций и обострением социальных противоречий среди самих завое-
вателей. В результате этого и возникли так называемые «правды»
(вестготская, бургундская, салическая, рипуарская, баварская,
саксонская), являвшиеся сборниками обычного права. Соста-
влены они были весьма примитивно и представляли собой простой
перечень штрафов за всякого рода преступления. Тем не менее
они очень ярко рисуют социально-экономические отношения
эпохи.
Например, экономический строй франкского королевства на
рубеже V—VI вв. прекрасно показывает «Салическая
правд а», составленная в начале VI в., перед смертью основа-
теля франкского государства Хлодвига (умершего в 511 г.).
Она представляет собой перечень штрафов за всевозможные пре-
ступления, в том числе и такие, которые затрагивали экономи-
ческие интересы франков. Тем самым предписания «Салической
правды» приобрели значение необычайно ценного исторического
документа, показывающего хозяйственную жизнь эпохи.
Она свидетельствует, что франки в то время были земле-
дельцами и их агрикультура стояла на довольно высоком
уровне. Правда, франки занимались и охотой, причем у них име-
лись особые охотничьи собаки, за кражу которых платился штраф
в 15 солидов. С другой стороны, у них процветало экстенсивное
скотоводство, особенно свиноводство. Стада свиней оставались
круглый год в лесах на подножном корму, часто дичали, и за
поросятами приходилось охотиться как за обыкновенными каба-
нами. Их часто воровали, и потому уже начальные статьи «Сали-
ческой правды» давали классификацию поросят всех возрастов
и категорий, определяя штрафы за их хищения. Охрана таких
стад была делом первостепенной важности, и для этого пастухи
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. I,
стр. 373—374.
32
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
использовали особых собак. Существовало и стойловое содержа-
ние свиней, причем за похищение поросенка из хлева взимался
в три раза более значительный штраф (45 солидов), чем за похи-
щение из стада. Если же кто-либо поджигал хлев с находящимися
в нем поросятами, то штраф увеличивался до 63 солидов.
«Салическая правда» охраняет крупный скот, угрожая за
хищение теленка-сосунка штрафом в 3 солида, упряжной лошади—
в 45 солидов, жеребой кобылы—30 солидов.
«Салическая правда» охраняет луга от потравы (штраф 15 со-
лидов) и таким же штрафом наказывает хищение чужого урожая.
Это свидетельствует о том, что обычное земледельческое хозяй-
ство в эту пору имело для франков важное значение. Население
было оседлым и земледельческим, существовала двухпольная,
переложная и огневая системы использования земли. Трехполье
зафиксировано в документах VIII и IX вв., но и тогда оно еще не
получило всеобщего распространения. Во времена «Салической
правды» сеялись обычные для Западной Европы злаки (полба,
пшеница, ячмень) и такие ценные растения, как бобы, горох, лен;
существовали специальные амбары для хранения хлеба, и их
поджог карался крупным штрафом в 63 солида. За кражу хлеба
с мельницы также был установлен штраф в 15 солидов..
Предписания «Салической правды», карающие порчу яблонь,
свидетельствуют о развитии садоводства; при этом порча яблони
в саду наказывалась в три раза более значительным штрафом,
чем уничтожение плодового дерева во дворе или вне его. Следо-
вательно, иной раз яблони высаживались даже в открытом поле,
и в таком случае «садоводство» оказывалось крайне примитивным.
Помимо этого, у франков имелись виноградники, охраняемые
предписаниями «Салической правды». Из нее мы узнаем также
о существовании пчеловодства.
Со времен Цезаря и Тацита германские племена, следова-
тельно, достигли значительных успехов в области агрикультуры.
Тем самым были созданы материальные предпосылки для даль-
нейшего социально-экономического развития франкского обще-
ства. Франки унаследовали некоторые достижения римской агри-
культуры.
Вместе с тем «Салическая правда» дает вполне определенные
показания ио социальном строе франкского коро-
левства того времени. Она свидетельствует о том, что у франков
на рубеже V—VI вв. еще сохранились пережитки родового строя.
В случае убийства свободного франка его сородичи делили между
собою половину вергельда (штраф за убийство). Сородичи высту-
пали соприсяжниками, когда нужно было давать очистительную
клятву в оправдание кого-либо из их рода. Более того, франкам
приходилось расплачиваться за преступления своих сородичей,
§ 3. Хозяйственный строй франкского государства
33
и если преступник не мог сам уплатить вергельда, то выставлял
12 соприсяжников в подтверждение своей бедности, а затем созы-
вал своих родственников (трех по матери и трех по отцу). Проде-
лав позорную процедуру бросания горсти земли через свое плечо
и перепрыгивания через изгородь (босым, в одной рубашке, с ко-
лом в руке), он тем самым обязывал собравшихся сороди-
чей внести по крайней мере половину подлежащего уплате вер-
гельда.
Поэтому обязанности сородича иногда оказывались весьма
обременительными, и многие стремились от них освободиться.
Процедура выхода из рода состояла в том, что франк должен
был в суде перед лицом тунгина (старосты) сломать над головой
три палки и разбросать обломки их в четыре стороны. После
этого его считали отрекшимся от своих сородичей и, в частности,
свободным от соприсяжничества. Он уже не участвовал в насле-
довании их имущества и в получении вергельда за убийство кого-
либо из них, а его собственное имущество (после смерти) посту-
пало не к сородичам, а в казну.
Когда вдова вторично выходила замуж, то жених уплачивал
особую пошлину (reipus), и право на ее получение признавалось
«Салической правдой» за родственниками невесты в порядке
очередности вплоть до шестого колена (сын сестры—его старший
сын—сын двоюродной сестры—дядя по матери и т. д.).
Эти пережитки родового строя весьма показательны для тех
социально-экономических отношений, в которых находилось
общество «Салической правды» на рубеже V—VI вв.
Но особенно важными являются прямые свидетельства «Сали-
ческой правды» о существовании у франков той поры общин-
ного землевладения. Знаменитый 45 параграф ее гла-
сит: «Если кто-нибудь захочет переселиться в виллу к другому,
и если один или несколько из жителей виллы захотят принять его,
но найдется хотя бы один, который воспротивится переселению,
он не будет иметь права там поселиться». При нежелании поки-
нуть занятую землю переселенец теряет «результаты своего
труда и сверх того присуждается к уплате 1200 денариев» штрафа,
что составляет 30 солидов. Переселенец должен был в течение
12 месяцев ожидать возможного протеста со стороны общинни-
ков. Даже за простое приглашение переселенцев в деревню, без
предварительного согласия ее жителей, грозил крупный штраф
в 45 солидов. Только получив специальную грамоту от короля
и предъявив эту грамоту в публичном собрании, переселенец мог
поселиться на общинной земле вопреки требованиям общинников
об его удалении.
Значит, верховное право на землю «Салическая правда» при-
знавала за общиной, и лишь вмешательство королевской власти
3 Ф. Я. Полянский
34
Глава L Развитие феодализма в королевстве франков
могло нарушить это право. Общинные леса находились в нераз-
дельном пользовании крестьян, и простая пометка на дереве
давала крестьянину право на его использование. Только через
год такая пометка теряла значение, и «если кто-нибудь осмелится
взять дерево, помеченное более года тому назад, в этом нет
никакой вины».
О существовании общинных пастбищ «Салическая правда»так-
же говорит вполне определенно, угрожая штрафом в 45 солидов
за кражу быка, являющегося вожаком стада, причем если «бык
этот одновременно обслуживал коров трех деревень, вор уплачи-
вает трижды 45 солидов». Значит, нераздельные пастбища могли
оставаться в пользовании нескольких деревень, что исключало,
конечно, частную собственность на них. «Салическая правда»
допускает выпас скота большими стадами, до 40 голов (овец)
и даже 60 голов (свиней). Характерно, что за кражу всего стада
из 25 свиней она угрожала таким же штрафом в 63 солида, как
и за похищение части более крупного стада, если при этом в руках
владельцев «еще останутся некоторые» животные. Значит, все
стадо как целое защищалось энергичнее, чем его часть, если даже
эта часть была больше похищенного стада.
«Салическая правда» устанавливала ограничения в наследо-
вании земельных наделов. В статье 59 указывалось, что «земель-
ное наследство ни в коем случае женщине не должно доставаться,
но вся земля пусть поступает мужскому полу», т. е. братьям. Веды
женщина могла выйти замуж за человека, живущего в другой
деревне, и тогда потребовалась бы продажа земельного надела
или передача его кому-либо постороннему, чужаку, с точки зре-
ния общины. Община претендовала на то, чтобы земля не выпа-
дала из сферы ее влияния. При отсутствии сыновей у крестья-
нина его надел поступал, видимо, в распоряжение общины, так
как позднее, во второй половине VI в., понадобился специальный
эдикт (закон) короля Хильпериха для отмены наследственных
прав общинников на землю крестьянина, не оставившего сыновей
после своей смерти. В таком случае, заявлял эдикт Хильпериха,
земля должна поступать в распоряжение дочерей крестьянина,
но «не ссседей» (non vicini).
Не случайно поэтому, согласно предписаниям 46 статьи «Сали-
ческой правды» передача имущества должна была производиться
публичным порядком, в судебном собрании, в присутствии пред-
ставителя местной власти (тунгина), при участии трех свидетелей
и с выполнением специальных процедур.
Подводя итоги рассмотрению соответствующих статей «Сали-
ческой правды», мы можем повторить слова Ф. Энгельса, который
писал: «Когда франки поселились здесь в V столетии, у них
еще должна была существовать общность пахотной земли,—иначе
$ 3. Хозяйственный строй франкского государства	35
мы не могли бы находить там теперь дворовые общины и жеребье’
вые участки»1.
Далее «Салическая правда» показывает, что среди самих
франков того времени не суще ствовало привил е>-
гированной аристократии, которая противостояла
бы народу.
Каждого франка она считает свободным и за убийство любого
из них назначает штраф в 200 солидов. Это было серьезное нака-
зание, так как в те времена корова стоила 2 солида, вол—Зсолида,
и потому убийце приходилось отдавать 70—80 коров или волов,
чтобы расплатиться за свое преступление. Деньги оставались
крайней редкостью, и в постановлениях «Салической правды^
они фигурируют лишь в качестве счетной единицы штрафов, кото-
рые на самом деле выплачивались натурой и прежде всего ско-
том. Но вряд ли можно предположить, что рядовой общинник
имел таксе большое количество скота, какое необходимо было
для выплаты вергельда, и поэтому лишь сородичи могли спасти
убийцу от смертной казни. Если убийца не мог расплатиться, он
отвечал своей головой. Значит, жизнь и свобода франка находи-
лись под серьезной защитой. Это тем более следует подчеркнуть
потому, что позднее крестьяне франкского королевства очень
часто теряли свою свободу, сохраняя такой ценой жизнь в обста-
новке грабежей и массовых убийств.
«Салическая правда» защищала не только жизнь, но и честь
свсбодного франка. За похищение свободной девушки взимался
штраф в 30 солидов с каждого из трех участников похищения.
Если число участвовавших было больше трех, то каждый платил
по 5 солидов. За изнасилование невесты в свадебном поезде был
установлен штраф в размере 200 солидов, как и за нападение на
свободную девушку в дороге или за насилие, совершенное не-
сколькими людьми; аналогичный штраф взимался за похищение
жены свободного человека. Убийство беременной женщины (если
она являлась свободной) каралось огромным штрафом в размере
600, а в некоторых случаях—даже 700 солидов. Больше того,
«Салическая правда» устанавливала штрафы за простое оскорбле-
ние свободной женщины: если какой-либо забияка хватал ее за
палец, он платил штраф в 15 солидов; штраф повышался до 30 со-
лидов, если это сопровождалось пожатием ее кисти. Тот же, кто
осмеливался схватить свободную женщину за руку повыше локтя,
присуждался к уплате штрафа в 35 солидов. Убийство свободной
девушки каралось штрафом в 300 солидов; 45 солидов платил
тот, кто обрезал ей косы.
Защищая свободу франка, «Салическая правда» угрожает
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 634.
3*
36
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
штрафом в 200 солидов за похищение свободного человека или его
кастрацию. Если свободный франк был кем-либо связан, то винов-
ный платил штраф в размере 30 солидов. Самоуправство графов
(этот термин обозначал в то время наместников королями их вымо-
гательства строго карались: граф, отказавший свободному чело-
веку в правосудии, подвергался казни или обязан был выкупить
себя. Судебные дела решались с участием присяжных (так назы-
ваемых рахинбургов); это тоже являлось некоторой гарантией
для ограждения свободы франка от посягательств со стороны
феодальной знати. Если кто-нибудь из рахинбургов уклонялся от
выполнения своих обязанностей, то ему грозил штраф вплоть
до 15 солидов.
«Салическая правда» не признавала особых привилегий родо-
вой аристократии, существовавшей у древних германцев времен
Цезаря и Тацита.
Однако это не значит, что общество «Салической правды»
стало однородным в социальном отноше-
нии; в дальнейшем эта неоднородность сыграла важную роль
в процессе феодализации. Многочисленные статьи «Салической
правды» отчетливо свидетельствуют об этом, противопоставляя
свободным франкам различные группы неполноправного населе-
ния, а именно рабов, литов, колонов и так называемых «римлян».
Обычное право франков рассматривало рабов как имущество,
как вещь. Поэтому за кражу раба устанавливался такой же штраф
(30 солидов), как и за похищение коня или вола. Если раб убивал
другого раба, то сам он передавался в распоряжение потерпев-
шего ущерб господина. За похищение рабыни, а также мальчика
или девочки из господской челяди виновный, помимо штрафа
в размере 35 солидов, обязан был столько же уплатить хозяину
рабыни в возмещение его ущерба.
«Салическая правда», устанавливая резкую грань между сво-
бодными и рабами, по существу запрещала брачные связи рабов
и свободных. Если свободная девушка по своему желанию выхо-
дила замуж за раба, она теряла свободу, сама становилась рабы-
ней. Такое же наказание, подчеркивает «Салическая правда»,
ожидало свободного франка, если бы он осмелился жениться на
чужой рабыне. Сожительство с чужой рабыней каралось штрафом
в 15 солидов, причем штраф поступал в распоряжение ее госпо-
дина. Избиение чужого раба почти совершенно не наказывалось:
за это взимался штраф всего лишь в размере Р/3 солида, хотя
речь шла о таких случаях, когда раб в результате побоев должен
был слечь на 40 дней. Если раб убивал свободного франка,
то штраф (половину вергельда) уплачивал господин раба, а сам
убийца передавался родичам убитого в возмещение второй
половины вергельда.
$ 3. Хозяйственный строй франкского государства
37
Весьма показательно, что «Салическая правда» устанавливала
за одни и те же преступления для рабов более тяжелые наказа-
ния, чем для свободных франков. В ряде случаев за одно и то же
преступление свободный присуждался к денежному штрафу, тогда
как раб подвергался телесным наказаниям и даже смертной казни.
Так, за кражу вне дома на сумму в 2 денария свободный франк
платил штраф в 15 солидов, а раб получал 120 ударов плетью.
Если стоимость украденного достигала 40 денариев, то вор—сво-
бодный франк платил 35 солидов штрафа, а рабу грозила кастра-
ция или штраф (при этом его господин обязан был возместить
ущерб потерпевшему). Когда же за совершенное преступление
свободному угрожал штраф в 45 солидов, то раба ждала казнь.
Рабы подвергались пытке во время расследования дела и, если
господин не выдавал своего раба для пытки по истечении двух-
недельного срока, то он сам должен был нести ответственность
за совершенное рабом преступление. Характерно, что «Саличе-
ская правда» определяла даже толщину прутьев, которыми пола-
галось пороть рабов: они не могли быть тоньше мизинца.
Таким образом, общество «Салической правды» знало рабство,
которое частично было унаследовано от Римской империи, частич-
но же выросло из тех форм рабовладения, которые имелись уже
у древних германцев в эпоху Тацита. В дальнейшем эта форма
несвободы явилась важной предпосылкой феодализации франк-
ского королевства, содействовала закрепощению свободных
крестьян.
Кроме рабов, «Салическая правда» противопоставляет свобод-
ному населению (франкам) также зависимых крестьян—л и т о в,
крепостных, занимавших промежуточное положение между сво-
бодными и рабами. Она запрещала смешанные браки свободных
и литов, а потому за женитьбу на чужой литке свободный человек
подвергался штрафу в 30 солидов. Характерно, что лит считался
большей хозяйственной ценностью, чем раб, и если кто-либо
отпускал на свободу чужого лита без согласия господина (процеду-
ра отпуска состояла в том, что он бросал денарий в присутствии
короля), то он присуждался к штрафу уже в 100, а не в 35 солидов,
как это полагалось при незаконном освобождении чужого раба.
Складывающийся крепостной режим «Салическая правда» защи-
щала более энергично, чем интересы рабовладения. В то же время
за ограбление лита взимался штраф в 35 солидов, т. е. почти такой
же, как и за ограбление раба (в этом случае штраф достигал
30 солидов). «Салическая правда» устанавливала очень высокие
штрафы за убийство свободного франка группой преступников.
Однако, если жертвой такого нападения оказывался лит или
раб, то убийцы платили лишь половину вергельда. Подобно рабу,
лит, убивший свободного человека, передавался родственникам
38
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
убитого в оплату половины вергельда, а вторую половину послед-
него платил господин.
Являясь полусвободными людьми, литы по существу были
предшественниками крепостных крестьян последующих веков;
наличие этой формы зависимости во франкском обществе V—
VI вв., равно как и существование рабства, облегчило в дальней-
шем процесс закрепощения свободных франков.
«Салическая правда» свидетельствует о том, что весьма при-
ниженное положение в обществе того времени занимали так назы-
ваемые римляне, т. е. потомки галло-римского населения, завое-
ванного франками в конце V в. Так, за убийство обязанного
уплатой податей римлянина (трибутария) штраф взимался только
в размере 63 солидов, что превышает вергельд раба примерно
в 2 раза. Эти трибутарии, вероятно, были потомками римских
крепостных (колонов); об этом свидетельствует тот факт, что
«Салическая правда» противопоставляла их земельным собствен-
никам (посессорам) римского происхождения, шраф за убийство
которых достигал 100 солидов. Вместе с тем они противо-
поставлялись привилегированной галло-римской знати, так на-
зываемым королевским сотрапезникам, убийство которых кара-
лось штрафом в ЗОЭ солидов.
На положении «римлян» безусловно сказывалась их принад-
лежность к завоеванному франками населению Галлии. Только
этим и можно объяснить, что «Салическая правда» за ограбление
франком «римлянина» устанавливала штраф в 35 солидов, а за
ограбление франка «римлянином»—в 63 солида. Аналогичным
образом за поджог домов или хозяйственных построек взима-
лись штрафы в три раза более низкие, когда пострадавшим
оказывался «римлянин», а не франк. Если «римлянин» осмелился
незаконно связать франка, с него взимался штраф в 30 солидов.
Но если франк скрутил «римлянина» без всякого к тому основа-
ния, то на него налагали вдвое меньший штраф.
За похищение «римлянина» штраф взимался также в два раза
меньший, чем за похищение франка. Вергельд за убийство свобод-
ного франка более чем втрое превосходил вергельд «римлянина».
Если свободный франк был лишен жизни убийцами, напавшими
на него скопом, то штраф за убийство устанавливался в размере
200 солидов; за подобное же убийство «римлянина» взималась
только половина этой суммы, т. е. штраф взимался в том же раз-
мере, как и при убийстве лита или вольноотпущенника.
Значит, общество «Салической правды» не было однородным
в социальном и правовом отношении. Во франкском обществе
существовали многообразные градации и постепенно вызревали
зародыши будущих классов, создавались все необходимые пред-
посылки для развития феодализма.
$ 3. Хозяйственный строй франкского государства	39
Одной из важнейших предпосылок для развития феодаль-
ных отношений явился дуализм франкской общины, которая
уже стала к V—VI вв. поземельной, территориальной, сосед-
ской. По свидетельству «Салической правды», на общинной земле
крестьяне вели частное, индивидуальное хозяйство, являясь
мелкими хозяевами, интересы которых ограждались законом.
Многочисленные предписания «Салической правды» преследовали
хищения скота, пчел, порчу яблонь, виноградников, поджоги
амбаров, принадлежавших отдельным крестьянам. Специаль-
ная статья устанавливала штраф в 15 солидов за сбор чужого
урожая и выпас скота на чужом лугу.
Дуализм сельской общины, проявлявшийся в сочетании
общинного землевладения с частным хозяйством отдельных
крестьян, являлся выражением глубокого внутреннего проти-
воречия, обрекавшего общину на распад, подготовлявшего тор-
жество крепостничества.
Вместе с тем «Салическая правда» свидетельствует о том,
что наряду с общинным землевладением крестьян в королевстве
франков существовали крупные поместья. Так,
35 статья указывает, что тот, «кто украдет или лишит жизни дво-
рового слугу, или кузнеца, или золотых дел мастера, или свино-
паса, или виноградаря, или конюха, и будет уличен», повинен
уплатить 30 солидов. Значит, «Салическая правда» допускала
существование крупного хозяйства, в котором требовались дво-
ровые люди столь разнообразных профессий. Речь шла, оче-
видно, не о крестьянском хозяйстве и не о самостоятельных ре-
месленниках и представителях разных сельскохозяйственных
профессий, тем более что в предшествующем параграфе этой
статьи говорится о преступлениях рабов и литов. Правда,
быть может, данная статья имела в виду дворцовое хозяйство
короля, но и в таком случае бесспорным остается все-таки тот
факт, что в условиях франкского королевства времен Хлодви-
га существовали крупные поместья, где использовался труд
рабов и полусвободных. Видимо, какая-то часть поместий
римских аристократов в Галлии перешла в руки франкского ко-
роля и его окружения. В то же время некоторые из потомков
галло-римской сенаторской аристократии сохранили свои
владения—преимущественно в Южной Галлии, в долине реки
Гаронны.
По свидетельству «Салической правды», у франков интере-
сующего нас периода существовала сильная королев-
ская власть, которая опиралась на служилую ари-
стократию.
Королевская власть династии Меровингов была достаточно
сильной, чтобы распоряжаться общинными землями, держать
40
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
в своих руках администрацию общин (через графов) и вести за-
воевательные войны, опираясь на дружину.
Перед лицом короля можно было отпускать на волю рабов
и литов. Король был высшей судебной инстанцией, и если кто-
либо не являлся на суд рахинбургов, то он должен был предстать
перед королевским судом, а если и в этот раз он отказывался
явиться, то его объявляли вне закона.
Королевских дружинников «Салическая правда» ставила
в привилегированное положение, охраняя их жизнь тройным
вергельдом (600 солидов); высокий штраф (до 300 солидов) был
установлен за убийство «римлянина», который являлся королев-
ским сотрапезником. При вызове в суд человек, состоящий на
королевской службе, тоже пользовался преимуществами. Даже
за похищение простой девушки взимался повышенный штраф, если
она находилась под покровительством короля. Преступная
связь с чужой рабыней каралась шрафом в 15 солидов, но он
удваивался, если это была королевская рабыня.
Если человек, находившийся на королевской службе, был
убит в собственном доме несколькими убийцами или если его
убили тайно и труп бросили в колодец или спрятали в кустах, то
за это преступление взимался огромный штраф—1 800 солидов.
Все это свидетельствует, что в обществе «Салической правды»
складывалась служилая аристократия; существование королев-
ской власти с ее дружиной, графами, рабами являлось серьез-
ным фактором социальной дифференциации населения, ускоряв-
шим развитие феодализма.
Важную роль в процессе феодализации играла католи-
ческая церковь с ее разветвленной церковной иерар-
хией. В конце V в. Xлодвиг вместе со своими дружинниками при-
нял католицизм; «Салическая правда» грозит язычникам за сож-
жение часовен штрафом в 200 солидов, а за убийство епископа
она устанавливает такой же штраф, как за убийство королевского
дружинника.
По привилегированное положение служилой аристократии
(королевской и церковной) еще не означало,что на рубеже V—VI вв.
сложилась у франков замкнутая аристократия феодального
типа; франкская служилая знать формировалась за счет самых
разнообразных элементов населения. Так называемые сацеба-
роны, которые тоже пользовались особыми привилегиями, ре-
крутировались из числа свободных франков, а иногда и из среды
королевских рабов. В 54 статье «Салической правды» говори-
лось, что тот, кто лишит жизни «сацебарона или вицеграфа—
королевского раба», платит штраф в 300 солидов; штраф повы-
шался до 600 солидов, если убийца «лишит жизни сацебарона—
свободного».
£ 4. Причины и формы феодализации Западной Европы 41
Достойно внимания, что «Салическая правда» засвидетель-
ствовала полное господство аграрных форм хозяйственной жизни.
Она ничего не говорит о городах и торговле. В ее предписаниях
все время речь идет о деревне и сельском хозяйстве. Она свиде-
тельствует о том, что ремесленники в ту пору были большой ред-
костью и высоко ценились. Так, согласно 10 статье, за похище-
ние рабыни взимался штраф в 35 солидов, но штраф достигал
85 солидов, если кто-либо похищал кузнеца, плотника. Следо-
вательно, рабы-ремесленники, равно как и специалисты-вино-
градари, считались более ценным имуществом, чем обыкновен-
ные рабы, и охранялись законом более строго.
Изучение экономического строя древних германцев эпохи
Цезаря и Тацита и франков на рубеже V—VI столетий позво-
ляет нам представить основные тенденции общественного разви-
тия этого времени. Родовой строй разлагался, и место объедине-
ний по родовому принципу заняла сельская община с присущим
ей дуализмом, с социальным и правовым неравенством. В недрах
франкского общества эпохи «Салической правды» зарождались
и зрели те группировки, из которых в дальнейшем выросли
основные классы феодального общества.
§ 4. Причины и формы феодализации
Западной Европы
Определяющим явлением экономической истории Западной
Европы в раннее средневековье было становление и развитие
феодализма. Основные черты феодального способа производства
вскрывает И. В. Сталин в работе «О диалектическом и историче-
ском материализме». Как указывает И. В. Сталин, «при
феодальном строе основой производственных отношений
является собственность феодала на средства производства и не-
полная собственность на работника производства,—крепост-
ного...»1.'
Генезис феодализма заключался прежде всего в формирова-
нии его экономического базиса, в становлении и укреплении
феодальной собственности, которая являлась основой феодализма.
Однако к этому не сводился крайне сложный процесс форми-
рования феодального строя. Мы знаем, что всякий базис имеет
свою, соответствующую ему надстройку. В частности базис фео-
дального строя имеет «...свою надстройку, свои политические,
правовые и иные взгляды и соответствующие им учреждения...»2.
1 И. В. С т а л и н. Вопросы ленинизма, Госполитиздат, 1952, стр. 595.
2 И. В Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, Госполит-
нздат, 1953, стр. 5.
42
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
Эта надстройка играла весьма активную роль в утверждении
господства феодального режима. Факторы политического ха-
рактера (возникновение королевской власти, дружинного строя,
феодальной иерархии) и идеологического (экспансия католи-
цизма, использующего суеверия народа) сыграли огромную
роль в образовании феодального землевладения и в закрепоще-
нии крестьянства.
Как указывает И. В. Сталин, «надстройка порождается ба-
зисом, но это вовсе не значит, что она только отражает базис,
что она пассивна» нейтральна, безразлично относится к судьбе
своего базиса, к судьбе классов, к характеру строя. Наоборот,
появившись на свет, она становится величайшей активной силой,
активно содействует своему базису оформиться и укрепиться,
принимает все меры к тому, чтобы помочь новому строю доконать
и ликвидировать старый базис и старые классы»1.
История генезиса феодализма в Западной Европе полностью
подтверждает эти положения И. В. Сталина. В процессе гене-
зиса феодализма большую роль сыграли те элементы феодаль-
ного способа производства, которые вызревали в недрах рабо-
владельческой Римской империи и затем сохранились во вновь
образовавшихся королевствах. Ведь поздняя Римская империя
(III—V вв.) была уже в значительной мере, с экономической
точки зрения, феодальной, ее падение, ускорив устранение
рабовладельческой формы эксплуатации, открывало дорогу для
торжества феодального способа производства. Короли и дружин-
ники унаследовали огромные поместья римской знати и сохра-
нили систему колоната, между тем как римский колон,
по выражению Энгельса, являлся предшественником средне-
векового крепостного. Признавая, что римский колонат
подготовил средневековое крепостниче-
ство, мы, однако, должны отметить, что многие историки (так
называемые романисты) совершенно ошибочно считали, что за-
падноевропейский феодализм вообще был по своему происхо-
ждению чисто римским явлением. Феодальное развитие Западной
Европы в раннее средневековье не может быть сведено исклю-
чительно к развитию «римских традиций», однако тот факт, что
падение Римской империи и образование «варварских» коро-
левств на ее территории не устранили колонат и крупное земле-
владение, имел огромное значение для процесса становления
феодализма.
Феодальное поместье было тогда наи-
более прогрессивной формой производ-
ства, и его экономические преимущества перед рабовладель-
1 И. В. С т а л и н. Марксизм и вопросы языкознания, стр. 7.
$ 4. Причины и формы феодализации Западной Европы 43
ческой латифундией состояли в том, что оно использовало труд
непосредственного производителя, наделенного средствами произ-
водства, владеющего своим хозяйством, и тем самым открывало
большие возможности для развития техники. Далее, в условиях
феодального поместья значительно упрощалась проблема вос-
производства рабочей силы, поскольку процесс воспроизводства
переносился теперь в сферу крестьянского хозяйства, тогда как
в рабовладельческом обществе он осуществлялся за счет войн,
грабежей, пиратства и т. п.
Феодальное поместье упрощало экономические проблемы,
сводя их к организации производства лишь прибавочного про-
дукта, между тем как рабовладельцам приходилось принуждать
рабов к производству также и тех продуктов, которые шли для
их собственного потребления. Больше того, феодальное поместье
могло освободить себя от производства известной части приба-
вочного продукта, возложив это на крестьянское хозяйство.
Закон соответствия производственных отношений характеру про-
изводительных сил.
Банкротство рабовладения исключало возможность его воз-
рождения в «варварских» королевствах.
Но и германские племена своей внутренней историей были
подготовлены к дальнейшему развитию элементов римского фео-
дализма. Если, с одной стороны, «...после франкского завоевания
в Галлии сохранилось много крупных римских землевладельцев,
поместья которых в большинстве случаев обрабатывались сво-
бодными или зависимыми поселенцами, платившими оброк»1,
то, с другой стороны, и сами германцы достигли к этому времени
такого уровня производительных сил, который был несовместим
с родовым строем. Начавшаяся у них социальная дифференциация
вела к феодализму.
Рабство у них существовало еще во времена Тацита и уже
тогда приближалось к крепостничеству. Оно сохранилось и после
образования «варварских» королевств, как об этом свидетель-
ствует «Салическая правда». Однако новая знать находит более
гибкие и прогрессивные формы эксплутации рабов, которые
превращаются в крепостных феодального поместья. Древне-
германское рабство питало средневековое
крепостничество, явилось одним из источников для его
возникновения.
Кроме того, у германских племен еще до завоевания Западной
Римской империи существовали - родовая знать и дружинный
строй. В процессе завоевания территорий империи племенная
знать и дружинники присваивали земельные владения, попол-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. I, стр. 393.
44
Глава /. Развитие феодализма в королевстве франков
няя феодальную аристократию римского происхождения. Ведь
бургунды и вестготы конфисковали у завоеванного населения
2/3 земли, а вандалы в Северной Африке отобрали все земельные
владения у римских собственников. Как поступили франки с
землей галло-римского населения, неизвестно, но вряд ли они
вели себя иначе. Понятно, что распределение конфискованных
земель обогащало прежде всего племенную знать и дружинников.
Награбленная военная добыча всякого рода ускоряла пре-
вращение древнегерманской племенной
знати и дружинников в феодальную ари-
стократию. Поэтому, как указывают Маркс и Энгельс,
происхождение феодализма «... коренится в военной организа-
ции варварских войск во время самого завоевания...» «Феодализм
вовсе не был перенесен в готовом виде из Германии...», так как.
эта военная организация «... лишь после завоевания, благодаря
воздействию найденных в завоеванных странах производитель-
ных сил, развилась в настоящий феодализм»1.
Далее, исключительно важную роль в развитии феодализма
сыграло изменение характера крестьянской
общины, которая в «варварских» королевствах потеряла свой
родовой характер и стала общиной соседской, территориальной,
поземельной. Как говорит Энгельс, германцы «с ростом числен-
ности народа и дальнейшим его развитием все больше и больше
забывали о союзе, основанном на кровном родстве...». Переселение
на римскую территорию и продолжительные походы «переме-
шивали между собой не только племена и роды, но и целые
народы». В результате этого «народ растворился в союзе
мелких сельских общин, между которыми не существовало ни-
какой—или почти никакой—экономической связи...»2. Понятно,
что такая соседская община уже в меньшей степени защищала
свободу крестьянина, чем древняя община сородичей. Ей нехва-
тало внутреннего единства, так как интересы соседей, связан-
ных только поземельными отношениями, оказывались часто
противоречивыми. Между тем уже в эпоху «Салической правды»
сельская община была распространена повсеместно, и в отно-
шениях общинников сохранялись лишь пережитки родовых
связей. Превращение родовой общины в по-
земельную подготовляло закрепощение
крестьянства.
Вместе с тем развитие феодализма подготовлялось в «варвар-
ских» королевствах появлением частной собст-
венности на землю, так называемого аллода. Дуализм
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IV, стр. 64.
8 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 390—39L
4. Причины и формы феодализации Западной Европы
45
общин, означавший противоречивое сочетание общинного земле-
владения с частным хозяйством отдельных крестьян, порождал
частную собственность на землю. Крестьяне присваивали полу-
ченные от общины наделы в частную собственность всякий раз,
как только для этого появлялась какая-либо возможность.
Расчистки и заимки лесных угодий, в частности, представляли
для этого широкие возможности. По мере интенсификации сель-
ского хозяйства дуализм сельской общины сказывался все более
резко, и расхищение общинных земель прогрессировало в рас-
ширяющихся масштабах. Этот процесс ускорялся тем, что
«...завоевания привели германцев в римские области, где много
столетий земля была частной собственностью...»1.
Но с того момента, говорит Энгельс, как «возник аллод,
свободно отчуждаемая земельная собственность... возникновение
крупного землевладения стало лишь вопросом времени»2.
Ускоряющийся процесс экономической дифференциации кре-
стьянства приводил к тому, что значительная масса крестьян
теряла собственность на землю и, в конечном счете, превращалась
в крепостных. Таким образом, в раннее средневековье ч а-
стная собственность на землю погубила
крестьянскую св о,б оду.
Чрезвычайно важной экономической предпосылкой закрепо-
щения крестьянства, а, следовательно, и развития феодализма
явилась натуральность хозяйства «варварских»
королевств, где «...земледелие и скотоводство были решающими
отраслями производства». Как указывает далее Энгельс, «про-
мышленность и торговля были подорваны уже в эпоху римского
упадка; германским нашествием они были почти совершенно
уничтожены. То, что из этого еще уцелело, было большей частью
в руках несвободных и чужестранцев и продолжало считаться
позорным занятием»3. Между тем господство натурального хо-
зяйства в тогдашней деревне ставило крестьянина под удар пе-
риодически повторяющихся стихийных бедствий (эпидемии,
неурожаи, пожары и т. д.), лишая его в то же время возможности
искать выход из бедственного положения за околицей своей де-
ревни—путем переселения в город или перехода к другим за-
нятиям. Крестьянин при всех условиях вынужден был оставаться
в своей деревне и все тем же крестьянином. Но обращаясь за
помощью к соседям, он вынужден был жертвовать своей свободой,
попадая в долговую зависимость. Будучи экономически изоли-
рованным, крестьянин искал избавления от бедствий натураль-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 633.
г К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 392.
5 Там же.
46
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
ного хозяйства ценой потери своей свободы. Натураль-
ность хозяйства экономически подго-
товляла закрепощение крестьянства, так
как она крайне суживала его экономические возможности.
И. В. Сталин указывал, что «...внеэкономическое принужде-
ние играло роль в деле укрепления экономической власти по-
мещиков-крепостников»1. Открытое насилие феодалов, их по-
литические и судебные привилегии, идейное воздействие като-
лической церкви — все это сыграло роль в образовании круп-
ного феодального землевладения и в закрепощении крестьян-
ства. Католическая церковь раннего средневековья стала
страшным врагом для народа и, используя суеверия, присваи-
вала крестьянские земли. Перед смертью суеверные люди отда-
вали монастырям свои земельные наделы. Поэтому церковники
прямо добивались их превращения в частную собственность,
подрывая основы общинного землевладения. Кроме суеверий,
церковь использовала свои богатства для присвоения крестьян-
ских земель: монастыри назначали пенсии старикам, сиротам,
давали ссуды и даже дополнительные земельные участки тем,
кто обещал после смерти оставить монахам свои земельные-
наделы. Монастыри практиковали так называемые п р е к а р-
ные договора, согласно которым крестьянин, передавая
им право собственности на свой надел, мог пожизненно пользо-
ваться этим наделом. Иногда они практиковали даже так назы-
ваемый «вознаградительный прекарий»; в этом случае крестья-
нин получал в пожизненное пользование не только свой собствен-
ный, но и дополнительный земельный участок. Однако его на-
следники теряли и ту, и другую землю; они могли пользоваться
ею, лишь становясь крепостными монастыря. Суеверия прека-
ристов дорого обходились их потомкам. Церковники использо-
вали экономическую слабость крестьянского хозяйства. Мона-
стыри были первыми ростовщиками средневековой Европы.
Помимо того, монастыри захватывали лесные угодья и свобод-
ные земли, создавая там маленькие монастырьки и кельи от-
шельников, превращавшиеся затем в новые центры крепостной
эксплуатации крестьянства. Монастырская колонизация, которой
так восторгаются буржуазные историки, была экспансией кре-
постного хозяйства, сопровождавшейся расхищением народной
земли и закрепощением крестьянства. Наконец, захватывая
общинные и аллодиальные земли, церковники сплошь да рядом
составляли фальшивые грамоты (дарственные и т. п.), подтверж-
давшие якобы передачу спорных участков в их собственность,.
1 И. В. Сталин. Экон омические проблемы социализма в СССР,
стр. 41.
£ 4. Причины и формы феодализации Западной Европы 41
превращая незаконные дарения в законные, практикуя обман
и жульнические трюки.
Таким образом, черная туча монашества и
властный епископат католической церкви
стали угрозой для народной свободы, сы-
грав крупную роль в расширении феодального землевладения
и закрепощении крестьянства. Обители «святости» становились
застенками крепостной неволи.
Ускорению процесса закрепощения крестьянства немало
содействовала и королевская администрация и в* первую оче-
редь графы, которые широко практиковали судебное и налоговое
вымогательство, а то и обыкновенный грабеж. Они были област-
ными наместниками короля и произвольно отправляли крестьян
в ополчение, судили, облагали налогами, наконец, безнаказанно
грабили и убивали, если кто-либо не отдавал им свою землю
или не признавал себя зависимым. Лишая крестьян земли,
закрепощая их и округляя свои владения, графы добились во
второй половине IX в. наследственности должностей и прав,
превратившись в крупных династов и знатных представителей
феодальной аристократии.
Графы яви.лись главными представите-
лями того феодального разбоя, который
в раннее средневековье сыграл значи-
тельную роль в ликвидации крестьянской
свободы в королевстве франков. Они были носителями вне-
экономического принуждения, ускорившего закрепощение на-
рода. Под угрозой грабежей и насилий со стороны графа кре-
стьяне «добровольно» отдавались в его власть или «комменди-
ровались» (как тогда говорили) ему, а также другим аристокра-
там, даже монастырям. Графы непосредственно закрепощали
крестьян или своим разбоем принуждали их идти под власть
монастырей и различных феодалов (часто своих вассалов).
Деятельность графов по расхищению народных земель и за-
крепощению крестьянства возглавлялась королями, и на-
прасно буржуазная историография изображает последних за-
щитниками народной свободы. По существу сама королевская
власть возникла и укрепилась у франков, как и у других пле-
мен, на базе закрепощения крестьянства и в борьбе нарождаю-
щейся феодальной знати с ним. Уже появление рабства неминуемо
влекло за собой образование органов принуждения; в дальней-
шем создание феодальной собственности наталкивалось на со-
противление разоряемых крестьян: земельные владения феода-
лов не могли бы существовать без защиты от претензий кре-
стьянских общин; крепостная эксплуатация зависимого крестьян-
ства,. а тем более первичный процесс его закрепощения нужда-
48
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
лись в политических гарантиях, юридической санкции, госу-
дарственной поддержке. Власть племенных вождей превращалась
в королевскую вместе с превращением дружинников в крепост-
ников, в крупных и мелких феодалов, объединявшихся вокруг
короля для присвоения народной земли и ликвидации народной
свободы.
Так «наступил момент для превращения власти военачаль-
ника в королевскую власть...»1.
Как отмечает Энгельс, франкам в Галлии достались госу-
дарственные земли, конфискованные территории и лесные мас-
сивы, а потому «первым делом франкского короля... было пре-
вратить это народное достояние в королевское имущество, украсть
его у народа и раздать его в виде подарков или в виде пожалова-
ний своей дружине»2. Затем последовало присвоение королями
общинных земель и массовые конфискации владений так назы-
вемых бунтовщиков. Следовательно, говорит Энгельс, «бла-
годаря захватническим войнам королевская власть сделалась
у всех переселившихся германцев постоянным учреждением
и реальной силой,...она превратила старую народную землю
(Volksland) в королевские домены, а также включила в свои
владения римские государственные земли»3.
Для сельскохозяйственного использования королями их
огромных земельных владений отсутствовали необходимые пред-
посылки, так как агрикультура оставалась крайне примитивной,
хозяйство было глубоко натуральным, а королевская админи-
страция недостаточно развитой. Поэтому короли сплошь да ря-
дом раздавали эти земли алчным монахам, религиозным корпо-
рациям, епископам и аббатам. Этим путем они стремились по край-
ней мере освободиться от избытка своих «грехов» и, жертвуя
церкви болота и пустоши, старались попасть в святые. Таким
образом, за счет народа короли расширяли пло-
щадь церковного землевладения феодаль-
ного типа.
Но чаще всего короли использовали свои земельные фонды
для создания сильной дружины, так как послед-
няя являлась ядром армии и в то же время администрацией ко^
ролевства. В ее усилении каждый король был кровно заинтере-
сован, без дружины у короля не было никакой власти. Между тем
многочисленную и боеспособную дружину можно было приоб-
рести только путем земельных пожалований вассалам. Уже
1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности
и государства, Госполитиздат, 1952, стр. 157.
2 Там же, стр. 157—158.
•К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 393.
Д 4. Причины и формы феодализации Западной Европы
49
«Меровинги имели свою дружину в лице антрустионов...»1,
позднее, при Каролингах, дружинников стали называть вас-
салами; возникал вассалитет. При этом «вождь дружины приоб-
ретал и некоторую карательную власть над своими подчиненными,
власть, которая служит исходным моментом развивающейся
впоследствии юрисдикции ленного господина по отношению
к его вассалам»2.
На первых порах короли раздавали земли своим антрустио-
нам и графам в полную собственность в качестве так называе-
мых аллодов. Затем возникает новая форма пожалований, когда
земельное владение вассала было обусловлено некоторыми обя-
занностями (платежи или военная служба) и сроком (обычно
пожизненным). Такие пожалования, которые назывались б е-
нефициями, появились в VIII в. и широко практиковались
при Каролингах. Однако по мере укрепления феодальной соб-
ственности на землю в IX в. бенефиции превращаются в л е н ы,
или феоды, представлявшие собой условное пожалование {
вассалу, которое передавалось по наследству. Военная служба
оставалась условием владения леном, хотя последний и переда-
вался в наследственное пользование. Ленная система—уже раз-
витая форма феодального землевладения. На ее основе склады-
вается вассалитет, феодальная иерархия знати, соподчинение
разных ее категорий.
Раздачей так называемых иммунитетов земельным маг-
натам Каролинги завершали создание крупного феодального
землевладения, превращая магнатов в маленьких государей. По
иммунитетным грамотам феодалы получали сначала свободу от
вмешательства королевских чиновников в жизнь подвластных
Им территорий, а затем и положительные права политического,
характера (фискальные, судебные, военные). Экономической
Основой для этого явилась раздача королями земель.
Следует отметить, что короли раздавали иммунитетные гра-
моты и духовным феодалам, которые получали необходимую им
политическую власть. Приобретая административные, судеб-
ные и податные привилегии, аббаты и епископы получали
новые возможности для закрепощения крестьян. У аббатов на-
чинали искать поддержки экономически обездоленные люди,
которые ценой потери свободы спасали свое
существование или хотя бы часть имущества.
Междоусобные войны, охватившие Франкское королевство во
второй половине VI и в VII вв., также содействовали росту фео-
дальной собственности, разоряя крестьян и принуждая их отда-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, 403.
* Там же, стр. 405.
4 Ф. Я. Полянский
50	Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
вать знатному человеку или монастырю свою землю и свободу,
чтобы тем самым хотя бы спасти часть имущества, дом, скот,
инвентарь и жизнь.
Набеги и грабежи арабов, аваров, норманских пиратов и вен-
гров на отдельные области Западной Европы ускоряли закрепо-
щение крестьянства и общее развитие феодализма. Ограбленный
или стоящий под угрозой смерти крестьянин был вынужден
отдаваться под власть магнатов. Такие набеги усиливали воен-
ное (а, следовательно, и экономическое) значение феодальной
знати. Факторы внешнего порядка ускоряли внутреннее развитие
феодального режима.
Феодальная экспансия в соседние области также ускорила
процесс роста феодальной собственности. Когда в конце VIII в.
Карл Великий завоевал земли саксов, франкские магнаты и попы
активно насаждали там феодализм, конфискуя земли и закрепо-
щая народ. Борьба за новые земли и новых зависимых людей
становится экономической основой феодальных войн. Эконо-
мическая и политическая экспансия феодального режима не была
случайной—она обусловливалась исторической необходимостью,
опираясь при этом на внутренние возможности феодального
способа производства. Феодалы использовали его экономические
законы.
§ 5.	Каролингское поместье в конце VIII в.
Процесс феодализации интенсивно развивался во Франкском
королевстве уже VI—VII вв., во времена Меровингов, а в VIII в.,
при Каролингах, происходит своего рода аграрный переворот.
«Беспрерывные войны Карла Великого,—писал Энгел1с,—
сломили главную мощь свободного крестьянского сословия»1.
Бремя этих войн «сделалось столь непосильным, что массы
мелкого свободного люда, чтобы от него избавиться, предпочи-
тали отдавать не только остаток своих земель, но и лично себя
и своих потомков в распоряжение магнатов, особенно церкви»2.
Войны разоряли не только побежденные народы, но и самих
франков, так как они отрывали крестьянина от его хозяйства
и заставляли отправляться в поход со своим собственным снаря-
жением (включая и продовольствие).
Для борьбы с арабами при Карле Мартелле, для грандиозных
завоеваний Карла Великого требовалась чрезвычайно сильная
дружина. Поэтому раздача земель вассалам стала массовым
1К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 639.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XVI, ч. 1, стр. 409.
$ 5. Каролингское поместье в конце VIII в.
51
явлением и привела к истощению земельных фондов короля.
Потребовались конфискации даже церковных земель, которые
раздавались дружинникам в качестве бенефициев. Тем самым
церковные владения были использованы для укрепления власти
военно-служилого землевладения. Новые хозяева еще больше
закрепощали крестьян.
Важной предпосылкой ускоренного закрепощения крестьян
и расхищения народных земель в VIII в. явилось усиление
королевской власти при первых Каролингах и осо-
бенно при Карле Великом. Феодалы объединялись вокруг короля,
используя политическую надстройку—государство для укреп-
ления и оформления феодального базиса, феодальных произ-
водственных отношений. Они стремились при помощи королев-
ской власти упрочить феодальную собственность и ускорить
закрепощение крестьян.
Буржуазные историки идеализируют Карла Великого и изоб-
ражают его власть как антитезу крепостничества и как гарантию
народной свободы. Ыа самом же деле эта власть явилась полити-
ческой гарантией закрепощения крестьянства. Империя Карла
Великого, которая представляла собой временное и непрочное
военно-административное объединение, по своему экономиче-
скому строю являлась феодальным государством. Сохранились
чрезвычайно ценные документы, характеризующие феодальное
поместье этого времени.
Важнейшим источником для изучения хозяйства каролинг-
ского поместья является знаменитый «Капитулярий о вил-
лах», разноречивые истолкования которого породили огромную
историческую литературу. Он был опубликован в конце VIII в.
и распространялся на королевские поместья. Капитулярий пред-
назначался для того, чтобы навести порядок в королевских вла-
дениях. Он содержит правила хозяйственного распорядка коро-
левских поместий и в силу этого является исключительно цен-
ным историческим документом, опорочить который напрасно
пытаются многочисленные представители буржуазной историо-
графии новейшего времени. «Капитулярий о виллах» был своего
рода хозяйственным регламентом дворцовых владений Каро-
лингов. Он показывает нам франкскую деревню конца VIII в.,
сложившуюся в итоге того «аграрного переворота», который
происходил в этом столетии.
Капитулярий свидетельствует о том, что агрикультура в ко-
ролевских поместьях конца VIII в. значительно продвинулась
вперед и в экономике деревни решительно преобладало земле-
делие, проблемы которого стояли для авторов капитулярия на
первом плане. Поэтому уже в одной из первых статей управляю-
щие поместьями обязывались своевременно «выполнять наши
4*
52
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
работы—посев или пахоту, сбор жатвы, сена, или винограда»;
далее капитулярий предписывает управляющим заготовлять
«добрые и первосортные семена, покупая или иначе добывая их»,
они должны были контролировать, насколько люди поместья
«поля наши хорошо обрабатывают». В качестве рабочего скота
попрежнему применялись волы, и управляющим предписыва-
лось «ежегодно к рождеству господню» извещать дворцовую ад-
министрацию о том количестве земли, «сколько вспахано во-
лами». Культура льна и конопли находила себе место на терри-
тории каролингского поместья, и управляющие должны были
сообщать о размерах полученной осенью продукции.
Капитулярий неоднократно упоминает виноградники и произ-
водство вина, запрещая «давить виноград ногами» и требуя,
чтобы «все было чисто и честно» и специальные мастера «приго-
товляли бы доброе вино». Управляющим предписывалось в над-
лежащее время «производить сбор винограда», дабы при этом «все
оказалось в полной исправности». Для обработки винограда
имелись особые давильни.
Капитулярий засвидетельствовал существование в королев-
ских поместьях огородов, в которых выращивались различные
овощи, и садов, где, кроме обыкновенных яблонь, груш, слив,
вишневых деревьев, каштанов и т. п., предписывалось выращи-
вать до сотни лекарственных трав и декоративных растений,
перечень которых представляет специальный интерес для бо-
таника.
По показаниям «Капитулярия о виллах», чрезвычайно важ-
ную роль в экономике королевского поместья конца VIII в.
играло скотоводство. Капитулярий требовал, чтобы в каждом
имении управляющие держали «стада коров, свиней, овец, коз
и козлов как можно больше», имея «для выполнения своих служб
рабочий скот», раздавая его зависимым крестьянам для работы,
но следя при этом, чтобы «не уменьшались ни коровьи стада, ни
число запряжек, нужных для господской службы». Согласно
предписаниям капитулярия следовало держать «в каждом име-
нии двух откормленных быков», а жирных баранов и свиней
колоть на сало. При этом для содержания домашнего скота су-
ществовали специальные дворы, которые должны были охраняться
надлежащим образом. Но вместе с тем часть скота, в том числе
и свиньи, откармливались на подножном корму, и капитулярий
предусматривал тот случай, когда управляющие, а также ста-
росты и их люди будут «гонять свиней на выпас» в королевский
лес. Уделяя первостепенное внимание сохранению лесов, капи-
тулярий предписывал: «пусть леса и заповедные рощи наши
Хорошо охраняются»; в то же время он разрешает там, где ока-
жется удобное место для расчисток^ расчищать лес, не позволяя
$ 5. Каролингское поместье в конце VIII в.
53
полям зарастать деревьями. Наконец, капитулярий требовал
хорошо охранять луга от всякого рода потрав, так как заго-
товка сена имела весьма важное значение.
Особого внимания заслуживает свидетельство «Капитулярия
о виллах» о превращении коневодства в специальную отрасль
поместного хозяйства, поскольку создавались особые табуны
кобыл, тщательно охранялись жеребята, заботливо содержа-
лись жеребцы и т. д. Наличие стойлового содержания скота
и охраны лугов также свидетельствует о прогрессивном разви-
тии скотоводства. Однако волы попрежнему оставались основ-
ным тягловым скотом, а свиньи, как и раньше, сплошь да рядом
выгонялись на лесные пастбища.
Кроме скотоводства, капитулярий говорил о птицеводстве,
предписывая откармливать «при мельницах наших кур и гусей
сообразно разряду мельницы» и «чем больше, тем лучше».;
Затем, следовало при житницах и главных поместьях иметь «кур
не менее 100 и гусей не менее 30», а на хуторах соответственно
50 и 12, причем «откормленных гусей и откормленных кур»
предписывалось всегда держать «в достаточном количестве». Боль-
ше того, каждый управляющий был обязан держать специально
для королевского стола всякого рода «особенных птиц», а именно
павлинов, фазанов, уток, голубей, куропаток и горлиц.
Еще более ценные данные содержит «Капитулярий о виллах»
относительно экономической организации кач
ролингского поместья конца VIII в.
Он свидетельствует о том, что в конце VIII в. на территории
Франкского королевства существовало крупное феодальное
землевладение, являвшееся экономической базой королевской
власти, ее дворцового хозяйства, администрации и военной си-
стемы. Особый указ о поместьях был необходим именно для того,
чтобы упорядочить хозяйство в королевских владениях и сде-
лать более эффективным их экономическое использование. Во
главе каждого поместья стоял управляющий, имевший широкие
полномочия и руководивший от имени короля крупным хозяй-
ством. Автор капитулярия хорошо знает о существовании фео-
дальной аристократии, обладающей крупными земельными уго-
дьями, и заботится о том, чтобы она не расхищала королевские
владения. Опасаясь за королевскую собственность, автор капи-
тулярия предписывал назначать управляющими людей незнат-
ного происхождения, избегая властных магнатов. Автор капиту-
лярия прямо заявлял уже в первых параграфах о своем желании,
чтобы «поместья наши... всецело служили вам, а не другим людям»,
а зависимых людей в королевских имениях «никто не доводил
до разорения» Стремясь ограничить самоуправство управ-
ляющих, автор капитулярия запрещал им ставить коро-
54	Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков ’
левских крестьян к себе на службу, требовать от них бар-
щин и даров.
О существовании крупного феодального землевладения
и развитого поместного хозяйства свидетельствует и тот факт,
что сама администрация королевских имений была весьма слож-
ной, и управляющие имели специальных помощников. В коро-
левских поместьях были свои лесничие, конюшие, ключники,
десятские и т. д. Когда в руках управляющего находилось не-
сколько поместий, то во главе каждого из них ставились ста-
росты, что еще больше усложняло поместную администрацию.
Под надзором старост находилась довольно обширная террито-
рия, которая, впрочем, не могла превышать того, что они в со-
стоянии были обойти и осмотреть за один день. Наконец, много-
численные министериалы разного рода (кроме отмеченных выше)
обслуживали королевское поместье.
Чрезвычайно показательны предписания §§ 42, 64 и 68 ка-
питулярия, согласно которым управляющие должны были иметь
«на своей ответственности бранные доспехи, которые берут на
войну», и помимо того «добрые бочки, связанные железными
обручами, кои можно было посылать на войну». Капитулярий
требовал, чтобы «бастерны—повозки наши, которые идут на
войну, хорошо были сделаны» и «при каждой повозке имелись
бы щит и копье, колчан и лук». По окончании похода оружие
опять возвращалось на хранение.
Следовательно, каролингское поместье, по свидетельству «Ка- '
питулярия о виллах», имело определенное военное значение,
являлось элементом военной организации, и это крайне харак-
терно для феодального режима того времени. Поместье конца
VIII в. было не только экономической, но также и администра-
тивной и судебной ячейкой общества. § 52 требует, чтобы «раз-
ным людям из крепостных и рабов наших или из свободных,
в наших фисках и поместьях проживающих», управляющие
«творили полный и правый суд, как каждому полагается». Сле-
довательно, администрация поместья обладала судебными пра-
вами по отношению к крепостным крестьянам, а также поли-
тической властью над свободными держателями наделов. Фео-
дальное господство нуждалось в политической власти. Судебные
штрафы § 62 отмечает как один из источников поместных доходов.
«Капитулярий о виллах» показывает, что хозяйство каролинг-
ского поместья было глубоко натуральным. Рассужде-
ния допшианцев о его коммерческих основах совершенно несо-
стоятельны. Ведь практически даже королевский двор в ту пору
не имел возможности организовать свое потребительское хозяй-
ство на коммерческой основе и вынужден был довольствоваться
продукцией своих имений, предназначенных, как заявляет автор
£ 5. Каролингское поместье в конце VIII в.
55
капитулярия, «обслуживать наши собственные нужды». Повы-
шение доходности поместного хозяйства стояло на первом плане»
и потому управляющим предписывалось зорко следить за ходом
полевых работ, чтобы все «было хорошо и исправно», или «наря-
жать верного человека для присмотра за этим делом». В капи-
тулярии чрезвычайно подробно говорится о натуральных обро-
ках разного рода. Требуя от управляющих хорошего ухода за
виноградниками и надлежащей заготовки вина, капитулярий
предписывает одновременно оброк вином «отправлять в наши
погреба». Натуральный оброк платили даже старосты и другие
служащие поместья, которые должны были давать «поросят за
свои мансы». Не позднее зимнего праздника св. Мартина
предписывалось управляющим присылать ко двору жеребят для
последующего использования их по усмотрению дворцовой
администрации. Король требует поддержания в своих имениях
пчеловодства, предназначенного «для наших надобностей». Ка-
питулярий содержит предписания об откорме гусей и кур, кото-
рые затем отправлялись на королевскую кухню, как и та рыба,
которая вылавливалась в рыбных садках. Показательно пред-
писание о заготовке впрок сушеного винограда и указание, что
«каждый управляющий, когда ему надо поставлять что-либо
к нашему столу, должен быть ответственен за то, чтобы все по-
ставляемое им было в хорошем и отличном состоянии».
Периодически королевский двор поступал на полное содер-
жание того или иного поместья, которое при этом несло так на-
зываемую «службу», снабжая королевских поваров всем необ-
ходимым. В таком случае следовало доставлять к королевскому
столу «ежедневно по две зерном откормленных» курицы, муку,
мясо и многое другое, причем предназначенные для этого про-
дукты подлежали строгому учету. § 44 предписывал присылать
для королевского стола «овощи, рыбу, сыр, масло, мед, горчицу,
уксус, пшено, просо, зелень сушеную и свежую, редьку и еще
репу, воск, мыло и прочую мелочь». Капитулярий напоминал
управляющим, чтобы они доставляли во дворец «ежегодно све-
жепросольную жирную козлятину». Особенно строго требова-
лись поставки воска, столь необходимого для освещения дворца
и церквей.
Основная мысль капитулярия выражена следующим образом:
-«Все, что человек в своем доме и в своих поместьях должен иметь,
и управляющие наши должны иметь в своих поместьях». Эта
формула чрезвычайно ярко отражает натуральность хозяйства
каролингского поместья конца VIII в.
С исключительной отчетливостью натуральность хозяйства
каролингского поместья‘проявлялась в организации ремеслен-
ного производства, служившего дополнением к сельскому хо-
56
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
зяйству. Ведь возросшие потребности поместного хозяйства не
позволяли ему чисто домашними средствами разрешить все эко-
номические проблемы, и потому создание разных видов специа-
лизированного ремесленного производства приобретало огром-
ное значение.
Сообразно этому § 45 «Капитулярия о виллах» предписывал,
что каждый управляющий должен иметь «в своем ведении доб-
рых мастеров, именно: кузнецов, серебряных и золотых дел
мастеров, сапожников, токарей, плотников, оружейников, ры-
баков, птицеловов, мыловаров, пивоваров, хлебопеков, которые
изготовляли бы для наших надобностей белый хлеб; людей,
хорошо умеющих плести тенета для охоты и сети для рыбной
ловли и ловли птиц, а также и других служащих, перечислять
которых было бы долго». Это требование вовсе не рассматрива-
лось как общее пожелание, лишенное практического значения,
так как одновременно капитулярий при перечислении доход-
ных статей требовал представления управляющими к рождеству
отчетов о размере доходов, полученных от «рыбаков, кузнецов,
оружейников и сапожников, от выделывателей квашней и сун-
дучников,... токарей и седельников,...слесарей, от рудников
железных и свинцовых». В том же параграфе говорится о вы-
делке кож, изготовлении пива, вина, факелов и других ремеслен-
ных продуктов. Поместья обязаны были присылать в королев-
ский дворец пивоваров, которые «заготовляли бы там доброе
пиво».
В поместьях существовали специальные мастерские (гинекеи),
в которых работали женщины, и капитулярий предписывает
этим «женским помещениям нашим, как установлено, во-
время давать материал для работы, именно: лен, шерсть,
вайду, алую и красную краски, гребни для чесания шерсти, вор-
сянку, мыло, жиры, сосуды и прочую мелочь, которая нужна
там». Вместе с тем в капитулярии подчеркивалось, что «женские
помещения должны быть в добром порядке», а именно светлицы,
зимние и полуподвальные горницы «ограды добрые кругом
должны иметь, а также крепкие двери», чтобы «дело наше могло
хорошо выполняться».
Разнообразие ремесленных профессий давало возможность
каролингскому поместью самостоятельно обслуживать собствен-
ные потребности в продуктах ремесла; это было связано с нату-
рально-хозяйственной замкнутостью поместья, которому было
присуще автономное разрешение его воспроизводственных проб-
лем. Ремесло, сосредоточенное в поместье, состояло главным обра-
зом в переработке сельскохозяйственных продуктов и являлось,
дополнением к земледелию. При этом не приходится отрицать,
что некоторые виды ремесленного производства бцли органи-
§ 5. Каролингское поместье в конце VIII е.	57
зованы в крупных масштабах: существовали общие помещения
для многих ремесленников, специальные мастерские, и во главе
их стояли особые министериалы, выполнявшие функции над-
зора.
«Капитулярий о виллах» засвидетельствовал существование
торговых связей: так, § 8 обязывал управляющих покупать про-
стое вино, «чтобы снабжать им поместья государевы». Наряду
с этим предписывалось остатки от «всякого рода продуктов хра-
нить до нашего распоряжения», чтобы, «согласно приказу на-
шему», они продавались и лишнего «не оставалось в запасе».
Особо оговаривалось, что «кур и яйца, которые вносят служащие
и держатели мансов», следует продавать, если они не будут
нужны для королевской кухни. Наконец, от управляющих тре-
бовалось, чтобы они ежегодно к вербному воскресенью «достав-
ляли деньги с нашего хозяйства» на королевский двор, соот*
ветственно представленной ими отчетности о доходах того или
иного поместья. Капитулярий упоминал рынки и рыночные
доходы поместья.
Однако ни в коей мере не следует преувеличивать значение
торговли того времени: в капитулярии идет речь только о про-
даже излишков, остатков сельскохозяйственной продукции.
Продажа излишков не стала еще правилом: «Капитулярий
о виллах» обычно упоминает продажу как один из возможных,
способов употребления продуктов, наряду с обыкновенным
хранением их в качестве запаса. Всякий раз оговаривается, что
внутреннее потребление продукции является первоочередным
и продавать остатки можно лишь после удовлетворения соб-
ственных нужд.
Второстепенное значение обмена особенно отчетливо про-
ступает в § 65, который предписывает управляющим своевре-
менно продавать рыбу из рыбоводных садков и сажать «другую
на ее место», чтобы всегда иметь в запасе свежую рыбу на слу-
чай приезда короля. Продавать рыбу полностью разрешалось
лишь в том случае, если король не посещал поместье. Из этого
постановления отчетливо видно, что на продажу шли те про-
дукты, которые не могли быть потреблены в самом поместье.
Наличие обмена, торговли зерном, вином, яйцами и т. п., нали-
чие ярмарок в VIII в. ни в коей мере не может служить аргу-
ментом в защиту тезиса Допша о капиталистической органи-
зации производства в каролингском поместье. Как указывал
Маркс, меновое хозяйство отнюдь не противоречит натураль-
ному хозяйству1; даже там, где «...подавляющая масса продук-
тов, предназначаемая непосредственно для собственного потреб-
1 См. К. Маркс. Капитал, т. II, Гос Политиздат, 1951, стр. 113..
58
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
ления, не превращается в товары...»1, может существовать
товарное производство и товарное обращение.
К VIII в. мы можем отнести лишь зарождение элементов
товарного производства: в эпоху Каролингов сколько-нибудь
зрелые формы товарного производства были большой редкостью.
Чаще встречались разные формы примитивной торговли, скорее
даже товарообмена, между хозяйствами, строй которых в основ-
ном оставался натуральным.
«Капитулярий о виллах» свидетельствует о том, что каролинг-
ское поместье конца VIII в. было крепостническим,
что его хозяйство покоилось на крепостной эксплуатации кре-
стьянства. Если конюхи в поместье, говорится в § 50 капиту-
лярия, «крепостные и имеют мансы, пусть живут доходами
со своих мансов», а кто не имеет надела, тот «пусть получает
содержание» из господских доходов. Значит, в поместьях име-
лись крепостные, так называемые фискалины (fiscalini), обла-
давшие наделом, и дворовые, так называемые провендарии,
получавшие господские харчи (provenda), поскольку они не
имели надела. Крепостные называются также мансуариями,
поскольку они являются держателями земельных наделов (ман-
сов), обязанными платить натуральные оброки курами и яйцами.
Рабами (сервами) назывались в капитулярии крепостные
рабского происхождения; об этом свидетельствует § 67, который
требует от управляющих своевременных донесений о незанятых
мансах и вновь «приобретенных рабах, если не окажется участка,
куда можно было бы их посадить». Отсюда следует, что сервы
получали земельные наделы и становились обыкновенными
крепостными. Самоуправство управляющих по отношению к сер-
вам заходило настолько далеко, что автору капитулярия при-
ходилось ограничивать его. Поэтому одно из его предписаний
гласит, что если «кто-нибудь из рабов наших захочет показать
что-либо на своего начальника», то пусть управляющий «путей
ему к нам не заграждает».
Капитулярий требовал, чтобы в королевских поместьях
труд зависимого крестьянства использовался достаточно интен-
сивно, и потому обязывал управляющих учитывать, сколько
вспахано земли «быками, на которых работают наши погон-
щики», и сколько обработано крестьянами, выполняющими
повинности «с мансов, которые обязаны пахотой». Обязатель-
ным был учет оброков и всех вообще доходов «с тяглых лю-
дей», названных в § 62 трибутариями (tributarii). Управляющим
рекомендовалось требовать «все от своих подчиненных, без
всякого с их стороны недовольства», дабы «люди наши хорошо
1 К. Маркс. Капитал, т. I, Госполитиздат, 1951, стр. 176.
£ 5. Каролингское поместье в конце VIII в.
59
работали и не ходили шататься по рынкам», чтобы они
«воровством и колдовством никоим образом не занимались»,
в частности не укрывали «под землею или где-либо наши се-
мена». Капитулярий запрещал управляющим требовать от
зависимых крестьян барщин, заготовки дров и выполнения
«других работ в свою пользу», которые считались, видимо,
обычными и бесспорными, когда речь шла о пользе самого по-
местья. Ведь если представители поместной администрации
-(старосты, лесничие, конюшие, ключники, десятники и другие
министериалы) обязаны были нести «работы по запашке поля»
и доставлять «поросят за свои мансы», то обыкновенным держа-
телям приходилось выполнять эти работы еще более пунк-
туально и безоговорочно. Управляющим предписывалось не
допускать, чтобы у сервов «рабочие дни в праздности пропадали»
и если кому-нибудь из них «понадобится искать управы на сто-
роне», то поместная администрация сама должна вести его дело,
не допуская, чтобы «из-за этого наш раб утруждал себя». Нако-
нец, капитулярий вменял в обязанность управляющим держать
в поместьях рабочий скот, раздаваемый «для справления их
службы рабам».
Следовательно, «Капитулярий о виллах» дает характерную
для средневековья картину крепостной эксплуатации крестьян-
ства. Процветала барщинная система, и господская запашка
была столь значительна, что обрабатывалась не только трудом
крестьян, которые держали мансы, но и дворовыми (про-
вендариями), работавшими при помощи господского рабочего
скота. В королевских имениях конца VIII в. рабы уже стали
крепостными, и хотя разные прослойки зависимого сельского
населения обозначались неодинаковыми терминами (сервы, фи-
скалины, трибутарии), их экономическое положение было,
вероятно, одинаковым или, во всяком случае, сходным, по-
скольку все они в той или иной форме зависели от поместья
и выполняли установленные повинности. Весьма характерно,
что даже административные проблемы каролингское поместье
этого периода решало на крепостной основе, так как служба
старост, ключников и т. д. рассматривалась как специфиче-
ская форма барщины, и в капитулярии прямо указывалось, что
они «взамен ручных работ пусть хорошо справляют свои долж-
ности». Дворцовая администрация обращалась с ними весьма
бесцеремонно, и если кто-либо из них несвоевременно выполнял
королевское предписание, то был обязан поститься, воздержи-
ваясь «от напитков и мяса», явиться пешим во дворец и полу-
чить там «приговор на спине» или как королю и королеве «будет
угодно».
В предписаниях капитулярия об охране лесов и заповедни-
60
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
ков, о преследовании хищения семян и иного господского добра,
об ограничении возможности тяжб зависимых крестьян и т. д.,
несомненно, отражались классовые противоречия, существо-
вавшие внутри сложившегося уже феодального поместья. Пре-
словутое единство народа и короля отсутствовало, и буржуаз-
ная историография грубо фальсифицирует действительность,
когда объявляет Каролингов защитниками народа. Правда,
в «Капитулярии о виллах» имеется довольно много предписа-
ний, направленных против самоуправства и мародерства упра-
вляющих, но при этом всякий раз речь идет о защите экономи-
ческих интересов самого королевского поместья.
Предписания капитулярия свидетельствовали о том, что
феодализация франкской деревни к началу IX в. была завер-
шена далеко еще не полностью. Капитулярий много говорит
о свободном населении королевских поместий, свидетельствуя,
что процесс закрепощения еще продолжался. Он показывает
также, что между королевским двором и отдельными представи-
телями светской знати возникала борьба за господство над
крестьянством, за феодальную ренту.
§ 6.	Монастырское поместье в конце первой
четверти IX в.
«Капитулярий о виллах», являющийся ценным источником,
показывает нам франкскую деревню на рубеже VIII—IX вв.
несколько односторонне, так как его предписания распростра-
нялись только на дворцовые (королевские) поместья. Поэтому
нам следует обратиться к другим документам, чтобы более полно
охарактеризовать экономику и феодальное развитие тогдашней
деревни. Такие документы сохранились; они касаются по пре-
имуществу монастырских владений и относятся к концу первой
четверти IX в.
Относительно агрикультуры каролингского поместья весьма
интересные сведения содержат статуты Адальгарда, составлен-
ные в качестве хозяйственного устава монастыря Корби. Они
относятся к 822 г. и хронологически близки к «Капитулярию
о виллах». Их ценность заключается в том, что они показывают
агрикультуру и экономический строй церковного поместья,
дополняя данные «Капитулярия о виллах», характеризующие
королевское поместье.
Статуты Адальгарда уже в первом параграфе отмечают нали-
чие в поместье специальных конюшен, огородов, виноградников,
плодовых садов, рыбных садков. Вместе с тем они много гово-
рят об изготовлении «братского пива» на потребу монахам.
$ 6. Монастырское поместье в конце 25-х гг. IX в.	61
В одном из следующих параграфов прямо говорится о заготовке
хмеля и солода. Статуты свидетельствуют о культивировании
в поместьях монастыря Корби пшеницы и полбы, а также ме-
шанки, представляющей собой смесь пшеницы (иногда ржи),
ячменя и овса, которые высевались вместе. Хлеб из полбы при-
равнивался к пшеничному, и оба они предназначались для
монахов и больных, в то время как слуги должны были доволь-
ствоваться хлебными изделиями из мешанки.
Статуты отмечают существование специальных мельниц для
размола зерна, но эта операция производилась, видимо, крайне
примитивно, так как выход муки был очень низким и равнялся
41,5%, хотя зерно предварительно провеивалось, просеивалось
и даже иногда обдиралось.
Статуты предусматривают специальную обработку полевых
земель и огородов плугом, предлагая давать огородникам свое-
временно «плуговую запряжку с кольцом и сбрую»; тем самым
они подтверждают факт широкого распространения плуга в ка-
ролингскую эпоху в господском хозяйстве. Однако и в эту пору
массовое применение находила мотыга, особенно в обработке
огородов; статуты причисляют ее к необходимым орудиям ого-
родника. Тяжелый плуг каролингской эпохи, стоявший на
колесах, имевший резец и лемех, был предназначен для того,
чтобы переворачивать пласт земли. Наряду с ним применялся
старинный плуг, близкий по типу к римскому, более легкий,
состоявший из дышла и стебла с ральником, который только
резал землю, бороздил ее, не поднимая и не переворачивая
пластов. В каролингскую эпоху основные части плуга (лемех,
резец) изготовлялись из железа.
Далее в статутах Адальгарда упоминаются бороны, которые
тогда представляли треугольную раму с железными зубьями.
В статутах говорится о косах и серпах, служивших для заго-
товки сена и уборки урожая. Крестьяне вязали снопы и уста-
навливали бабки, а затем свозили хлеб на специальные гумна,
представлявшие собой утрамбованные площадки, и там обмола-
чивали. О методах обмолота статуты Адальгарда ничего не со-
общают, но, как свидетельствуют другие документы эпохи,
молотили цепами или даже еще более примитивно—простыми пал-
ками. Намолоченное зерно хранилось в специальных амбарах,
и статуты требуют, чтобы монастырская администрация забо-
тилась о хорошем состоянии крыш амбаров.
Весьма ценны свидетельства статутов Адальгарда о культи-
вировании льна, который в каролингскую эпоху являлся наи-
более важным и распространенным техническим растением,
так, например, в монастыре Прюм в 3$ имениях суще-
ствовали оброки, связанные с культурой льна. Статуты тре-
62
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
буют взимания десятины с урожая стручковых (горох и т. п.),
свидетельствуя о культивировании в ту пору этих ценных
растений.
Весьма тщательно во владениях аббатства Корби обрабаты*
вались огороды. Статуты содержат перечень инвентаря огород-
ника, отмечают необходимость своевременно «очищать огороды
от вредных трав», упоминают культивирование лука, чеснока,
порея и других овощей. Много внимания статуты уделяют садог
водству, считая необходимым инвентарем садовода большой
и малый нож для прививок, садовые ножницы и т. д. Значит,,
прививки практиковались садоводами каролингской эпохи»
О значительном развитии садоводства свидетельствует и тот
факт, что в монастырях IX в. существовали специальные сады
для выращивания лекарственных растений.
Впрочем, агрикультура каролингской эпохи была настолько
несовершенной, что урожай часто полностью погибал от стихийных
бедствий; определяя порядок сбора десятины, статуты Адаль-
гарда предусматривают тот случай, когда «не вырастут посевы,
или буря побьет их».
Статуты много говорят о скотоводстве, определяя порядок,
уплаты десятины с приплода кобыл, коров, овец и коз. Деся-
тина платйлась также козьим молоком, овечьими шкурами,,
сыром и т. д. Статуты упоминают о стрижке овец, хотя в ту
пору обычным было простое выдергивание шерсти, после чего-
овца покрывалась кровью.
Статуты Адальгарда свидетельствуют о том, что в каролинг-
скую эпоху экстенсивное свиноводство играло важную роль
в хозяйстве. В счет десятины поставляли откормленных сви-
ней, когда они «полностью нагуляют жиру», причем незави-
симо от того, «будет ли корм в лесу или нет». Свиньи откармли-
вались в основном на подножном корму, хотя в каролингскую
эпоху существовало и стойловое свиноводство.
Бичом скотоводства этого времени были частые эпидемии,
которые сопровождались массовым падежом скота. Так, в облат
стях по Рейну летописи засвидетельствовали в VIП— IX вв.
14 крупных эпидемий, принесших с собой «мор на людей и скот».
О птицеводстве статуты Адальгарда дают мало сведений,
однако упоминают гусей и кур, которые «вскармливаются в гос-
подских птичниках».
Не менее интересными являются известия статутов Адаль-
гарда об экономическом строе монастырского по-
местья каролингского периода. Они свидетельствуют о том,
что монастыри начала IX в. имели весьма крупное хозяйство;
достаточно сказать, что монахи Корби ежегодно получали
со своих поместии одной только полбы 750 коробов и 2000 мо-
$ б. Монастырское поместье в конце 25-х гг. IX в.	63
диев хлеба с одних лишь мельниц1. Основная масса продуктов
потреблялась в самом хозяйстве. В монастыре имелось постоянно
300—400 нахлебников (в основном монахов); на содержание
которых главным образом и расходовался хлеб, поступавший
из различных источников. Кроме монахов, в монастыре име-
лось еще 150 провендариев, занятых в разных отраслях хозяй-
ства и в администрации аббатства. Это были преимущественно
монастырские слуги, среди которых имелось много мирян.
Важнейшей задачей статутов Адальгарда являлось наведение
порядка в распределении печеного хлеба среди монашеской
братии и провендариев монастыря Корби. Статуты производят
впечатление кодекса, составленного для потребительского хо-
зяйства, каким безусловно и являлось каролингское поместье,
далекое от тех «коммерческих принципов», которые ищут в его
практике Допш и его фашиствующие последователи.
Необычайное разнообразие отраслей хозяйства, свидетель-
ствующее об известном разделении труда, ни в коей мере не
противоречит глубокой натуральности производства, так как
все эти отрасли дополняли друг друга и, составляя в сово-
купности замкнутое целое, делали возможным натурально-
хозяйственное разрешение проблем поместного производства
и потребления. Регламентируя распределение хлеба, статуты
предназначают его для людей, занятых при погребе, прачечной,
рыбоводном садке, огороде, винограднике, конюшне, рыбной
ловле, в саду, наконец, охраной господских овец.
Еще более существенным является то обстоятельство, что
монастырь Корби имел весьма большое количество ремеслен-
ных мастерских, крайне разнообразных по своему характеру.
Так, при монастыре работали 5 сапожников, 2 кожевника,
1 сукновал, 6 кузнецов, 2 ювелира, 2 оружейника, 1 перга-
ментщик, 1 токарь, 3 литейщика. Помимо того, статуты
упоминают каменщиков, плотников, мельников, дровосеков,
пекарей, каретников и других мастеровых, получавших хлеб
от монастыря. Специалисты-пивовары готовили пиво для мона-
стыря.
Однако эти ремесленники, повидимому, наряду со своей
специальной деятельностью продолжали заниматься сельским
хозяйством, держали земельные наделы и платили оброки про-
дуктами птицеводства, скотоводства и т. п. Так, мельнику за
содержание мельницы в исправности предоставлялся дом и 6 бу-
нуариев земли; он освобождался от повинностей обычного
характера в пользу монастыря и вместо этого обязан был откар-
1 Короб равнялся примерно 12 модиям, а модий составлял 14 —
21 литр.
64
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
мливать для аббатства поросят, гусей и кур, доставляя мона-
стырской администрации свинину, птицу и яйца. Если один
мельник оказывался не в силах организовать столь сложное
хозяйство и поддержать мельницу в надлежащем состоянии,
то ему предписывалось объединяться с другим человеком своей
профессии. Следовательно, мы не можем говорить даже о начале
процесса отделения ремесла от сельского хозяйства.
Для натуральной организации монастырского хозяйства
чрезвычайно характерно, что статуты Адальгарда очень много
внимания уделяли сбору десятины, объявляя, в частности, что
сено и яблоки являются не результатом труда, а промысла
божия и потому десятая доля их безусловно должна поступать
в распоряжение служителей бога. Уплата десятины давала
монастырскому хозяйству продукты разнообразного назначения
и потому облегчала разрешение весьма многих экономических
проблем чисто домашними средствами. Десятина хлеба должна
была взиматься на полях, когда он оставался еще в снопах.
Чтобы организовать непрерывное и своевременное поступле-
ние продукции из своих поместий, аббатство группировало их
попарно, и близко расположенные к нему поместья должны были
временно расплачиваться за те, которые находились более
далеко.
Статуты Адальгарда допускают наем людей для прополки
огородов, их вспашки и посадочных работ, однако наемный
труд применялся лишь для неотложных работ срочного харак-
тера и, следовательно, в исключительных случаях. В частности,
статуты Адальгарда допускают наем пивовара, но лишь в том
случае, когда в монастыре нехватало пива в надлежащем коли-
честве. Кроме того, даже наемные работники вознаграждались
в натуральной форме; так, для оплаты монастырскому огород-
нику отпускалось 100 хлебов. Показательно замечание стату-
тов, что «наймитов этих нет надобности искать где-нибудь в дру-
гом месте, кроме монастыря»: повидимому, их рекрутировали
из числа монастырских крестьян.
Некоторая часть продуктов, производимых в монастырском
Хозяйстве, могла быть продана. Статуты Адальгарда рекомен-
дуют продажу продуктов, получаемых в качестве десятины,
однако лишь тех, которые доставлялись оброчниками дальних
владений. Статуты разрешали монастырской администрации
продавать жеребят, телят и ягнят. При этом из текста явствует,
что монастырских служащих приходилось принуждать к про-
даже продукции, так как это было крайне трудным делом в усло-
виях господства натурального хозяйства. Поэтому статуты
разрешают не только продажу, но и обмен телят и иного молод-
няка на более подходящий для монастыря скот. В связи с этим
$ 6. Монастырское поместье в конце 25-х гг. IX в.
65
достойно внимания и предписание статутов относительно про-
дажи некоторой части овощей: статуты разрешают продавать
овощи не только за деньги, но и за хлеб. Следовательно, обмен
на хлеб считался альтернативной возможностью для реализа-
ции овощей, так как выгодно продать их можно было крайне
редко.
Перечисляя возможные варианты использования хлеба, по-
ступившего с мельниц, статуты Адальгарда допускают его
затрату «на вдов, или на какое-нибудь иное полезное дело,
или на покупку или продажу, или для пропитания кого-либо».
Благотворительное применение хлеба предусматривалось на-
равне с его продажей.
Чрезвычайно ценные показания статутов Адальгарда об
агрикультуре и экономике каролингского поместья подтвер-
ждаются данными полиптика аббата Ирминона, относящимися
к тому же периоду. Он был составлен в начале IX в. и пред-
ставлял собой опись населения и земель аббатства св. Германа,
владения которого находились на территории современного
Парижа. Так как перепись производилась по предписанию
аббата Ирминона, то и получила отсюда свое название. Опу-
бликованная Гераром в 1844 г., она является историческим
документом огромного значения.
Полиптик Ирминона свидетельствует о широком распро-
странении трехпольной системы и двойной вспашки земли под
озимые посевы, которые чередовались с яровыми. Кроме того,
существовали особые поля, так называемые «культуры», для
высших сортов хлеба—пшеницы и полбы, причем основным
зерном в господском хозяйстве являлась пшеница, хотя посевы
мешанки и овса играли важную роль. Мешанку аббатство полу-
чало и в качестве оброка. О сравнительной ценности каждого
из этих злаков весьма точные показания дает решение франк-
фуртского собора, относящееся к 794 г.; оно запрещает прода-
вать модий овса дороже одного денария, ячменя—двух, ржи—
трех и пшеницы—четырех денариев. В поместьях аббатства
культивировался хмель, а оброк выплачивался иногда горчи-
цей и другими сельскохозяйственными продуктами специаль-
ного назначения.
Полиптик свидетельствует о существовании крупного феодаль-
ного земледелия на территории Франкского королевства в пер-
вой четверти IX в. Владения Парижского аббатства св. Германа
достигали 36 1/2 тысяч га; по своему характеру они являлись
типичным феодальным поместьем, в котором приблизительно
половина земли (так называемый домен) оставалась в распоря-
жении аббатства и составляла территорию господского хозяй-
ства, а другая половина была разделена на мансы (наделы) и на-
5 ф. Я- Полянский
66 Глава /. Развитие феодализма в королевстве франков
ходилась в пользовании зависимого крестьянства, составляя
материальную базу повинностей крепостных. В зависимости от
аббатства находилось 10000 человек крестьянского населения,
а доходы монастыря, по расчету французских исследователей,
в переводе на деньги XIX в. достигали 580000 франков, причем
домениальное хозяйство давало 200000 франков. Это значит,
что монастырское хозяйство на землях аббатства велось в чрез-
вычайно больших масштабах и, в частности, свидетельствует
о первостепенной роли барщинной системы с обширной господ-
ской запашкой. Так, в одном поместье домениальное или гос-
подское хозяйство имело 287 бунуариев1 пашни и еще несколько
специальных участков для посева. На этой площади можно было
посеять 1200модиев пшеницы. Кроме того, здесь в составе господ-
ского домена имелось 127 арипеннов2 виноградника (урожай со-
ставлял примерно 800 модиев вина), 100 арипеннов луга (с кото-
рого можно было собрать около 150 возов сена), лес, пригодный
для того, чтобы прокормить жолудями 50 свиней, и три мель-
ницы, приносившие в год доход в размере 154 модиев зерна.
Всего же пахотной земли во владениях аббатства опись насчи-
тывает 18129 га, и приблизительно одна треть ее была занята
господской запашкой. Аббатство эксплуатировало держателей
1646 тяглых мансов, и его благополучие опиралось на прочную
экономическую базу. При этом следует отметить, что действитель-
ные масштабы господского хозяйства были еще более значи-
тельны, потому что опись сохранилась лишь частично и пока-
зывает положение дел только в 25 поместьях. Хозяйственная
администрация аббатства была почти столь же сложной, как
и в королевских поместьях, поскольку она также имела в своем
составе старост, лесничих, ключников и десятских.
Материал полиптика Ирминона неоднократно использовался
последователями Допша, в том числе и Петрушевским, для соз-
дания антиисторических построений, направленных на отрица-
ние «натурально-хозяйственной концепции средневековой куль-
туры» (Д. М. Петрушевский). Однако на самом деле в поместьях
аббатства св. Германа господствовало натуральное хо-
зяйство.
Об этом свидетельствует прежде всего тот факт, что оброки взи-
мались в натуральной форме: одних только кур аббатство еже-
годно получало 5787 штук, а яиц—30865. Крестьянин должен был
за выпас скота на господских лугах отдавать монастырю овцу
с ягненком каждый третий год, а за выпас свиней в господском
лесу—доставлять в монастырские погреба известное количество
1 Бунуарий приблизительно равен 1,3 га.
2 Арипснн арпан равнялся Vio бунуария.
$ 6 Монастырское поместье в конце 25-х гг. IX в
67
вина (или денег). Дополнением этого были так называемые dona
(дары)—оброк, доставлявший аббатству скот (крупный и мелкий),
кур, яйца, вино, пиво, хлеб, мед, масло и другие продукты.
В нескольких случаях держатели мансов отдавали аббатству
половину урожая. Даже сбор на военные надобности взимался
натурой—быками, повозками, мелким скотом и вином. На
нужды 120 монахов ежегодно шло 2000 модиев вина и много
других продуктов. Определенные мансы доставляли им солод
и хмель, необходимые для изготовления пива. В распоряжении
аббатства имелось много мельниц, и они являлись важным источ-
ником натуральных доходов, так как за помол крестьяне распла-
чивались зерном. Помимо того, с мельниц поступали в распоря-
жение аббатства свиньи, куры, яйца, гуси, даже угри, вино и кони.
Среди оброков зависимого крестьянства полиптик отмечает
также воск, холст, дранку, обручи, клепку, тес, факелы, железо,
топоры, копья, холст, горчицу и т. п. Один ключник обязан был
доставлять таганки, а с лесничего аббатство требовало котелок,
мыло, воск, мед, ястреба, кречета, гусей, сотню свиней и 90 мо-
диев зерна, между тем как денег с него взыскивали всего только
12 денариев. Такое разнообразие натуральных оброков и осо-
бенно наличие среди них ремесленных изделий, свидетельствует
о том, что хозяйство монастырских имений в начале IX в. было,
натуральным. Даже свои промышленные проблемы они пытались
разрешить обычными для натурального хозяйства методами, за
счет своих внутренних возможностей.
Правда, полиптик отмечает наличие денежных платежей дер-
жателей, но общая сумма денежных доходов аббатства была не^
велика и не превышала 60 фунтов, между тем как натуральные
доходы достигали огромных размеров. Денежные платежи крестьян
терялись среди многочисленных натуральных оброков. Конечно,
не исключено, что аббатство торговало вином, так как держате^
лям приходилось отвозить его в Париж, Орлеан, Блуа, Анжу,
Труа и другие места. Но это вино не обязательно предназнача-
лось для продажи, да и аббатство получало его в результате кре-
постной эксплуатаций крестьянства, для которой натуральность
хозяйства являлась очень важной экономической предпосылкой.
Вместе с тем полиптик Ирминона подтверждает и свидетель-
ство статутов Адальгарда о крепостнической органи-
зации монастырского хозяйства того времени. Это хозяйство поко-
илось на эксплуатации крестьян, ибо 2/з Доходов аббатство полуг
чало за счет поступлений с держателей мансов. Основную массу
зависимого крестьянства составляли колоны, число которых пре-
вышало две с половиной тысячи, что составляло примерно 90%
всего числа держателей. Колоны являлись наследственными дер-
жателями монастырских наделов, обычно владевшими «свобод-
5*
68 Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
ними» мансами, которых насчитывалось 1430 (из общего коли-
чества 1646 наделов). Однако колоны фактически являлись кре-
постными крестьянами, находились под частной властью абба-
та, платили поголовный сбор, разнообразные оброки и выпол-
няли барщины. Колон был обязан ежегодно платить военный сбор
в размере 10 модиев вина. Кроме того, ему приходилось за выпас
скота доставлять три модия вина, а также одного поросенка,
стоимостью в один солид. В состав повинностей входила еще
доставка на господский двор 3 кур, 15 яиц и 100 дранок. Вместе
с тем ему приходилось справлять «полевую барщину», произво-
дить «рубку леса», пахать «под озимое 6 пертик1, под яровое
3 пертики», выполнять «подводную повинность» и убирать сено
с 1 арипенна. Над колоном довлел феодальный произвол, так
как, по словам описи, он «возит вино, когда ему прикажут»,
и выполняет «ручные работы, сколько ему прикажут», хотя его
мане считался «свободным», а жена формально относилась к ка-
тегории свободного населения. Наличие хозяйства у крепостного
крестьянина являлось условием его крепостной эксплуатации.
Надел колона мог быть довольно значительным: в состав манса
входило обычно 11 бунуариев пашни, 2 арипенна виноградника
и 3 г/2 арипенна луга.
Далее, среди крестьян, зависимых от аббатства, опись отме-
чает литов, но их было сравнительно мало, и мансами литов
названо только 25 наделов.
Это были потомки зависимого населения, находившиеся в по-
ложении крепостных, так как их повинности совпадали с повин-
ностями колонов. Для обеих категорий крестьян описи отдель-
ных поместий давали общие перечни повинностей. Так, один из
подобных перечней обязывает держателей «свободного манса»,
будь то колон или лит, ежегодно платить 3 солида военного сбора,
4 денария за пользование дровами, 4 денария поголовного об-
ложения, а также доставлять на господский двор 2 модия пол-
бы, х/2 модия зерна в качестве подымного сбора, несколько те-
син, дранок, клепок, обручей, 3 курицы, 10 яиц. Сверх того колон
и лит согласно установившимся нормам «пашут под озимое 4 пер-
тики», под яровые посевы столько же, затем двоят 4 пертики
и «в каждый сезон полевых барщин 3, а также четвертую и пя-
тую с харчами». При этом, «когда они не справляют полевой
барщины, еженедельно несут ручные работы», но если «справляют
полевую барщину, ни одного дня не работают на господское дело,
разве только случится крайняя необходимость». Значит, поле-
вые барщины считались первоочередными и подлежали безуслов-
ному выполнению даже в ущерб повинностям другого рода.
1 Пертика равнялась 1/50 бунуария.
$ 6. Монастырское поместье в конце 25-х гг. IX в:	69
Характерно, что обработка дополнительных участков земли со-
провождалась раздачей пахарям господских харчей. Наконец,
колон и лит, как указывает опись, в счет барщин «огораживают
тыном одну пертику господского двора» и такую же площадь
поля, выставляют подводы «с двумя упряжными животными
с каждого манса» для перевозки вина в указанное место, а в мае
месяце «справляют подводы с досками в Париж, также с двумя
упряжными животными».
Значительное количество имелось с е р в о в, потомков ра-
бов, получивших земельные наделы и ставших крепостными кре-
стьянами. Сервильных мансов насчитывалось 191. Сервы позднее
дали имя крепостному крестьянству Франции вообще и уже
в начале IX в. бесспорно являлись крепостными людьми. Между
тем их повинности были почти аналогичны повинностям колонов
и литов. Образцовый перечень обязанностей серва, являвшегося
держателем половины сервильного манса (в данном случае все-
го 3 бунуариев пашни и 2 арипеннов луга), требовал от него
в пользу аббатства 4 денария денег и 1 барана (в качестве пого-
ловного сбора), доставки железа, дранок, теса, клепки, обру-
чей, хмелю, факелов, кур и яиц. Что же касается барщинных
повинностей, то он, как заявляет опись, «ежегодно вспахи-
вает 6 пертик», «справляет подводную повинность», «огоражи-
вает тыном одну пертику господского двора» и 4 пертики поля,
«несет караул на господском дворе» и «другие службы, какие
понадобятся».
Для практики поместного произвола весьма показательно
это последнее замечание описи, отдающее серва в полное распо-
ряжение поместной администрации.
Таким образом, полиптик Ирминона свидетельствует, что
во франкской деревне конца первой четверти IX в. уже об-
разовалась экономически более или ме-
нее однородная масса крепостных, а преж-
ние различия между разными группировками крестьянства со-
храняли только бытовое значение или формально-юридическое.
Франкский крестьянин, хотя и назывался иногда «колоном»
и «свободным», на деле уже тогда потерял свободу; название
«свободный мане» являлось в это время терминологическим пере-
житком.
Происходившее при этом слияние разных категорий крестьян-
ства ускорялось смешанными браками и частым несовпадением
социального статуса крестьянина с характером его надела. Сво-
бодный держатель сервильного манса экономически уподоб-
лялся серву, поскольку обязан был нести повинности последнего.
Полиптик Ирминона отмечает еще существование гос п и-
т о в, или колонистов, оседавших на землях монастыря, но их
70
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
было очень мало и они не составляли юридически самостоятель-
ной категории крестьянства, потому что в положении госпитов
могли оказаться и рабы, и литы, и колоны. Наконец, на землях
аббатства поселялись всякого рода пришельцы (advenae, ext-
ranei), которые оседали на землях господ, превращаясь со вре-
менем в обыкновенных крепостных.
Рассмотренные нами данные статутов Адальгарда и полип-
гика аббата Ирминона свидетельствуют о том, что монастырское
хозяйство во Франкском королевстве начала IX в. было основано
на крепостном труде. Феодалу принадлежала собственность на
средства производства и прежде всего на землю, а также непол-
ная собственность на крепостного крестьянина. Наряду с этим
существовала и единоличная собственность крестьянина на свое
частное хозяйство, которое, он, видимо, мог передавать по на-
следству.
Несмотря на зарождение некоторых элементов товарного
производства, хозяйство в целом оставалось натуральным. Мо-
настырские поместья представляли, как правило, замкнутые
хозяйственные комплексы, внутри которых производились как
сельскохозяйственные, так и ремесленные продукты. Внутри по-
местья—в отличие от рабовладельческой латифундии—решались
и проблемы воспроизводства рабочей силы.
§ 7.	Франкская деревня в середине IX в.
Сведения о положении франкской деревни в середине IX в.
мы находим в Реймском полиптике, представляющем собой опись
владений аббатства св. Ремигия Реймского; он был издан Гера-
ром в 1853 г. Опись относится к 40-м гг. IX в. и, по мнению
ее исследователей, является чрезвычайно ценным историческим
документом. Изучение этого памятника подтверждает те выводы,
которые были сделаны на основе «Капитулярия о виллах»,
статутов Адальгарда и полиптика Ирминона, а также позволяет
проследить тенденции дальнейшего развития.
Поместья этого аббатства, расположенные в Шампани, были
рассеяны по значительной территории, и в некоторых деревнях
аббатству принадлежали лишь отдельные мансы и даже участки
в 2/2 манса. Аббатство являлось крупным центром феодального
хозяйства: в его поместьях (полиптик описывает всего 24 по-
местья) ежегодно высевалось свыше 10000 модиев зерна, получа-
лось 8 000 ведер вина; только в одном из монастырских поместий
имелось 113 голов крупного скота, 1822 головы мелкого, 415 сви-
ней и, помимо того, свыше 30 рабочих волов. Типичные для каро-
лингской эпохи поместья составляли основу земельных владений
7. Франкская деревня в середине IX в.
71
аббатства, держания бенефициального характера были немного-
численны. Земли каждого поместья распадались на господские
(домен иальные) владения и держания зависимых крестьян.
Агрикультура господского хозяйства стояла на обычном
для того времени уровне, так как полиптик засвидетельствовал
посевы пшеницы, ржи, овса, полбы, ячменя, конопли. Культиви-
ровался виноград, в 12 поместьях имелись фруктовые сады,
а в 10—огороды. В ряде поместий существовали мельницы,
авМонтейле—специальная пивоварня. И здесь культивировалась
мешанка, занимавшая в хлебном балансе господского хозяй-
ства третье место (после полбы и ржи), а в оброчных платежах
крестьян—второе (вслед за полбой). Выпас свиней в лесу счи-
тался столь важным делом, что даже размеры лесных участков
определялись тем количеством свиней, для которых они давали
достаточное пастбище.
В поместьях имелись также птичники, пасеки и другие доход-
ные статьи. Некоторые поместья вели хозяйство в больших мас-
штабах; так, одно из них ежегодно высевало на своей запашке
3 000 модиев зерна. Барщина крепостных крестьян являлась
главным источником рабочей силы. При этом следует отметить,
что поместья были разнообразны по своим размерам и экономи-
ческой организации; некоторые из них, как мы уже говорили,
имели только немногочисленные держания.
Как и в других центрах феодального хозяйства средневе-
ковой Европы, вся земля, за исключением домениальной, распа-
далась на мелкие наделы держателей, причем эти наделы разли-
чались между собой. Опись противопоставляет 430 свободных
и 176 сервильных мансов; в отличие от полиптика аббата Ирми-
нона мансы литов не упоминаются. Наряду с этим опись отме-
чает отдельные земельные участки, которые занимались, видимо,
колонистами, аналогичными госпитам полиптика Ирминона.
Во многих случаях мансы дробились, и весьма распространенными
были держания в х/2 манса. Во всяком случае, нет оснований го-
ворить о равенстве крестьянских наделов.
Среди зависимых держателей преобладали лично свободные
крестьяне; их зависимость от аббатства юридически выражалась
в том, что отказ от надела был возможен только после осуществле-
ния известной процедуры. Эти держатели соответствуют колонам
полиптика Ирминона, они владеют обычно свободными ман-
сами, однако нередко и сервильными. Сервы, столь хорошо из-
вестные по другим документам эпохи, как правило, являлись дер-
жателями сервильных мансов и представляли собой типичных
крепостных. Опись отмечает, что при церковных участках жили
дворовые рабы; иногда, хотя и довольно редко, главным образом
в крупных поместьях, находились различные категории вольно-
72
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
отпущенников. Людей, свободных от какой-либо формы зави-
симости, опись отмечает крайне мало. Отчасти это были пришлые
люди и, с другой стороны, живущие вне пределов поместья
крестьяне. Они противопоставлялись обычным держателям.
О наличии свободного населения свидетельствовала продолжаю-
щаяся миграция крестьянства. В зависимость от аббатства
попадали новые и новые люди, но в то же время некоторые дер-
жатели покидали его владения. Среди зависимых крестьян мы
встречаем некоторые специфические категории церковных лю-
дей: облатов, передававших себя в распоряжение церкви по
нужде, от чрезмерной набожности и другим причинам. Сюда же
следует причислить и церариев, плативших церкви по 4 денария
или доставлявших некоторое количество воска.
Среди зависимого крестьянства шел интенсивный процесс
консолидации его разных группировок; об этом свидетельствует
тот факт, что очень часто в описи не совпадают социальный статус
держателя и характер надела (свободный мог держать сервильный
мане и наоборот); при смешанных браках дети наследовали низшее
социальное положение одного из своих родителей. Часто кре-
стьяне разных социальных категорий держали один и тот же
мане, совместно выполняя повинности. Правда, этот про-
цесс консолидации зависимого крестьянства еще не завер-
шился.
Все категории крестьян, живших во владениях аббатства
св. Ремигия, должны были выполнять многообразные феодаль-
ные повинности, подвергаясь, иными словами, крепостнической
эксплуатации. Так, все крестьяне, находившиеся под патронатом
аббатства, платили поголовную подать или личный взнос в раз-
мере 4 денариев, причем размер взноса не зависел от величины
и характера земельного держания крестьянина. Затем, с каждого
манса следовал военный сбор, который взимался обычно деньгами
(в сумме 5—30 денариев с надела). За выпас свиней, а возможно
и за выпас другого скота крестьяне платили пошлину вином,
пшеницей, ячменем, свиньями, овцами и дровами, причем сер-
вильные мансы платили иногда по ставкам более низким.
За право пользования господским лесом крестьянам приходилось
доставлять на барский двор дрова. Они отдавали аббатству при-
близительно десятую часть всех видов сельскохозяйственной
продукции и, помимо того, должны были платить церковную
десятину с приплода скота, с годовой добычи вина. Больше того,,
с каждого манса в пользу аббатства полагалось известное коли-
чество соли (от до 2 модиев). В некоторых поместьях обро-
ки платились даже красками, досками, дранкой, обручами,,
колючим кустарником, колышками для виноградников, под-
стилкой для скота, факелами. Доставка овец, свиней, ячменя»
£ 7. Франкская деревня в середине IX в.
73
полбы, ржи, хмеля и вина в качестве оброков была обычным
явлением, а кур и яиц аббатство получало огромное количе-
ство (2296 кур и 10012 яиц в год).
Это крайнее разнообразие продуктовых оброков делало воз-
можным натурально-хозяйственное разрешение экономических
проблем аббатства; оно свидетельствует о том, что в середине
IX в. в каролингском поместье господствовало натуральное
хозяйство. Возникшая на базе натурального хозяйства феодаль-
ная рента натурой в свою очередь содействовала консервации,
неподвижности, застойности экономических форм.
Кроме натуральных оброков, крестьянам в поместьях аббатства
св. Ремигия приходилось отрабатывать многочисленные и тяже-
лые барщины. Почти каждый держатель манса обязан был обра-
ботать земельный участок определенных размеров, и таким обра-
зом некоторые поместья за счет крестьянских барщин вспахивали
до половины своей полевой земли. Помимо того, держатель манса
должен был отработать некоторое время (обычно 9 дней) на господ-
ской земле, вспахав ее под озимые и яровые посевы; при этом
опись требовала, чтоб эта повинность была выполнена наилуч-
шим образом. К запашке домениальной земли крестьяне при-
влекались лишь в том случае, если у них имелся рабочий скот.
Далее, крестьянам приходилось работать на господских виноград-
никах. Одни уплачивали аббату треть урожая, другие отрабаты-
вали барщину в течение 15 дней в году с каждого манса.
Свое дополнение эти полевые барщины находили в так назы-
ваемых «ручных работах», которые выполнялись там, где это
было необходимо. Сюда включались разнообразные работы на
господском дворе и поле, в том числе ремонт господских построек,
установка изгородей, заготовка дров, приготовление солода,
караульная служба, унавоживание полей и т. д., причем иногда
крестьяне работали на монастырских харчах. Некоторые из этих
повинностей (например, караульную службу) несли только сервы.
Точно также только сервы обязаны были платить оброк хмелем,
факелами, красками, колючим материалом для изгородей и т. п.
вещами.
Держатели мансов выполняли извозные повинности в пользу
аббатства, перевозя вино, сено, дрова и другие грузы—иногда
на дальнее расстояние (достигавшее 30 лье). В частности, зерно
транспортировалось в Реймс.
Наконец, с держателей взималась и денежная рента, которая
обычно составляла 30 денариев с манса; представление о раз-
мерах этой ренты можно получить, если учесть, что рабочий
день косца оценивался тогда только в 1 денарий, а день обыкно-
венных ручных барщин—даже в х/2 денария. Но денежные об-
роки нехарактерны для владений аббатства св. Ремигия, и
74
Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
общая сумма денежных доходов его достигала небольшой сум-
мы, причем половина этой суммы поступала в качестве воен-
ного сбора, не имевшего прямого отношения к поземельным по-
винностям держателей.
Счетной единицей повинностей был мане, и они уменьшались,
если держатель имел только долю манса, так как иначе крестья-
нин все равно не смог бы выполнять, например, полевые или транс-
портные барщины, предполагающие использование рабочего
скота и сложного инвентаря. Поэтому совершенно несостоятель-
ным является утверждение буржуазных историков, будто в
средние века эксплуатировались не держатели, крепостные,
а их земельные держания. На самом деле крепостные, сервы
лишь для того и получали землю, чтобы их можно было эксплу-
атировать феодальными методами.
Насколько крупным, натуральным и крепостническим было
монастырское хозяйство этой эпохи, показывает опись доходов
Прюмского монастыря, находившегося на территории Германии,
составленная в 893 г. Это аббатство ежегодно получало в каче-
стве оброка 6000 модиев хлеба, 600 фунтов льна, 1800 свиней,
4000 кур, 20000 яиц, 4000 модиев вина и только 1500 солидов
денег. Барщинные работы крестьян достигали здесь 70000 рабо-
чих дней.
Феодальное развитие франкской деревни в середине IX в.
зашло настолько далеко, что господство сеньоров (феодалов)
и феодальная зависимость стали нормой, правилом. Оформляя
этот процесс, внук Карла Великого Карл Лысый потребовал
в 847 г. в одном из своих капитуляриев, чтобы «каждый свобод-
ный человек в нашем королевстве признал над собой сеньора,
кого захочет, в нашем лице или в лице наших вассалов». Через
30 лет после этого постановления Керсийский капитулярий
877 г. превратил каждого графа в сеньора подвластного ему ок-
руга и признал наследственность графской должности.
Закрепощение крестьянства вызывало обострение классовых
противоречий и восстания народа, скудные упоминания о кото-
рых сохранились в хрониках. Так, в 841—842 гг. возникло круп-
ное восстание саксонских крестьян, известное под названием
восстания «Спеллинга», что значит «дети древнего закона». В нем
участвовали не только зависимые крестьяне (лаццы), но и сво-
бодные (фрилинги), которым угрожало’закрепощение. Крестьян-
ские восстания охватили в середине IX в. также владения Майнц-
ского епископа.
Характерно, что еще Карлу Великому пришлось опублико-
вать закон «О запрете заговоров и конспираций».
Феодализм был вполне закономерной формацией в истории
Западной Европы, и домыслы буржуазной историографии отно-
£ 7. Франкская деревня в середине IX в.
75
сительно его случайности совершенно нелепы. Робинзонады
так называемой чистой политической экономии Франца Оппен-
геймера исторически беспочвенны, а теоретически представляют
собой бессмыслицу.
История франкской деревни свидетельствует, что факторы по-^
литического и идеологического характера играли в этом процессе'
значительную роль, содействуя экспансии крупного землевла-
дения и закрепощению крестьянства. Но они сами приобретали
реальное значение лишь на определенной экономической базе,
и история франкского феодализма была далека от пресловутой
формулы о «государственном соподчинении сословий», о котором
писал Петрушевский вслед за буржуазными историками, пытаясь
«опровергнуть» марксизм.
На самом деле тут сказывалось активное влияние надстройки
на формирование экономического базиса, как это показал
И. В. Сталин в работе «Относительно марксизма в языкознании».
Надстройка прокладывала дорогу базису, на почве которого
она возникла.
Сущностью процесса становления феодального способа про-
изводства явилось образование феодальной собственности на
средства производства, наряду с которой существовала едино-
личная собственность крестьянина на свое частное хозяйство.
Становление феодализма было закономерным процессом, а не
результатом случайных явлений; феодализм сложился в силу
действия объективных законов, а не был «создан» королями и
графами.
Основной предпосылкой развития феодального способа про-
изводства явился рост производительных сил, который, с одной
стороны, создал у древних германцев экономические возможности
для присвоения прибавочного продукта непосредственных про-
изводителей вождями, знатью, дружинниками; с другой стороны,
рост производительных сил был несовместим^ с рабовладельче-
скими производственными отношениями, которые превратились
в первые века нашей эры в оковы производства.
Следовательно, феодальный способ производства вырастал
в борьбе с рабовладельческой системой и одержал над ней верх
благодаря своим экономическим преимуществам: «... феодаль-
ная система хозяйства,—говорит И. В. Сталин,—доказала свое
превосходство над рабской системой хозяйства...»1.
Элементы феодального способа производства зарождались
еще в предшествующих формациях. Римские колоны были пред-
шественниками средневековых крепостных, равно как и древне-
германские рабы и, может быть, литы. Однако только выделение
1 И. В. Сталин. Соч., т. 9, стр. 136.
76 Глава I. Развитие феодализма в королевстве франков
аллода и разложение сельской общины создало предпосылки
для закрепощения подавляющей массы крестьянства.
Крепостническая форма эксплуатации поддерживалась гос-
подствовавшими в раннее средневековье натурально-хозяйствен-
ными отношениями, когда экономические проблемы поместья
решались, как правило, за счет внутренних ресурсов. Элементы
товарного производства лишь зарождались в это время и не
играли существенной роли.
Глава II
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ВИЗАНТИИ
§ 1.	Вопросы политической истории
Особое место в экономической истории средневековой Европы
принадлежит Византии. Она сыграла выдающуюся роль в исто-
рических судьбах Европы, особенно в период раннего средневе-
ковья. Как самостоятельное государство Византия возникла
в самом конце IV в. н. э., когда после смерти императора Феодо-
сия в 395 г. восточные провинции Римской империи были окон-
чательно отделены от западных. В состав нового государства
вошло 7 больших областей (Дакия, Македония, Фракия, Азия,
Понт, Восток, Египет); его столицей был город Константино-
поль, основанный на месте старинной греческой колонии Ви-
зантий, куда еще в 330 г. император Константин перенес свою
резиденцию. Поэтому новое государство получило в дальнейшем
название Византии. Оно оказалось более жизнеспособным,
нежели Западная Римская империя, и даже после падения пос-
следней просуществовало еще целую тысячу лет, до 1453 г., когда
было уничтожено турками. Византийская или, лучше ска-
зать, Константинопольская империя первоначально была остат-
ком Римской и сохранила для средневековой Европы античную
культуру. Уже тем самым Византия сыграла исключительно
важную роль в истории средневековой и современной Европы.
В самую глухую пору раннего средневековья Константинополь
оставался городом мирового значения, высокой культуры. Ви-
зантия сохранила римское законодательство, ставшее потом
достоянием народов средневековой Европы. В условиях крайней
аграризации экономической жизни после падения Римской
империи Константинополь оставался центром мировой торговли
на грани трех континентов и связывал Европу с Востоком. Он
поставлял предметы роскоши и искусства для европейских стран
78
Глава IL Экономическая история Византии
в такое время, когда там еще господствовали примитивные формы
натурального хозяйства. Вместе с тем в обстановке крайней анар-
хии и политической раздробленности Западной Европы раннего
средневековья только Византия сохранила централизованную
государственность с ее всесильной бюрократией, постоянной ар-
мией и бесчисленными сборщиками податей. На протяжении ряда
столетий она сдерживала натиск кочевников Азии на Европу,
и многовековая борьба Византии с арабами, печенегами, полов-
цами, турками и т. д. защищала европейскую культуру и сде-
лала возможным ее прогрессивное развитие. Правда, по иронии
судьбы феодальная Европа оказалась крайне «неблагодарной»,
и в апреле 1204 г. именно крестоносные бароны Западной Ев-
ропы под руководством венецианских торгашей подвергли сто-
лицу Византии впервые неслыханному разграблению и поделили
ее владения. Позднее туркам оставалось лишь завершить начатое
крестоносцами дело, вероломный удар с Запада открыл кочев-
никам путь с Востока, и под натиском турецких янычар Визан-
тия окончательно пала в 1453 г. Хозяевами Константинополя
стали турецкие султаны.
За время своего тысячелетнего существования (395—1453 гг.)
Византия сыграла огромную роль в исто-
рии Европы и Ближнего Востока. Конечно, край-
ний деспотизм ее политического режима и необычайный фанатизм
духовенства отравляли атмосферу общественной жизни Визан-
тии. Поэтому ее политическая история внешне кажется длинной
вереницей дворцовых переворотов с вероломными убийствами
коронованных особ, истреблением родственников последних,
ослеплением противников, обрезанием ноздрей и другими видами
чисто византийской хирургии политического назначения. Поли-
тическое бесправие народных масс обрекало их на бездеятель-
ность, устраняло из общественной жизни, а периодически повто-
рявшиеся вспышки народного гнева не изменяли общей поли-
тической ситуации. Даже столь крупное восстание народа в Кон-
стантинополе, каким было так называемое восстание «Ника»
в532г., когда могущественному императору Юстиниану остава-
лось только бежать из столицы, не увенчалось успехом.
С другой стороны, фанатизм духовенства и суеверия народа
заполняли духовную жизнь страны бесконечными распрями рели-
гиозных сект по вопросам, далеким от подлинных проблем куль-
турного прогресса. Сюда относятся, например, схоластические
споры православных с монофизитами относительно природы
Христа и соотношения в ней божественного начала с человече-
ским. Ыо политический деспотизм и религиозный фанатизм вообще
были характерны для средневековой Европы и в Византии
нашли лишь свое крайнее выражение в силу особых историче-
§ 2. Укрепление позиций Византии в V—VI вв.
79
ских условий ее развития. Кроме того, за бесплодной и нелепой,
казалось бы, борьбой религиозных сект скрывались реальные
интересы классов или сепаратизм окраин. В частности, в ереси
павликиан, как и во многих других еретических движениях,
ярко отразился протест народных масс против господства аристо-
кратии и ее самодержавных императоров.
Выдающаяся историческая роль Византии совершенно не-
оспорима и была особенно большой в раннее средневековье.
Многие элементы античной культуры проникли через Византию
в южнославянские страны и Киевскую Русь вместе с предме-
тами роскоши и христианством, сыграв положительную роль
в культурном развитии русского народа.
§ 2.	Укрепление позиций Византии в V—VI вв.
Естественно возникает вопрос, почему Византия и после па-
дения Рима оказалась столь жизнеспособной, что смсгла сохра-
нить культурное наследие античности и сыграть крупную роль
в истории средневековой Европы и Ближнего Востока. Ведь
даже в V в., когда Западная Римская империя распалась под уда-
рами народных восстаний и внешних завоевателей, Византия
оставалась достаточно сильным государством, чтобы отстоять
безопасность своих границ, сохранить свою самостоятельность.
Византии удалось направить Алариха с его полчищами вестго-
тов в Италию, сдержать натиск гуннов ценой единовременной
уплаты 14.000 фунтов золота и обещания в дальнейшем платить
ежегодно дань в размере 2100 фунтов золота. Вместе с тем импе-
ратору Зинону удалось предотвратить угрозу со стороны остго-
тов, направив их вождя Теодориха в 488 г. в Италию по пути
Алариха.
Больше того, в VI в. Византия переживает процесс своей
внутренней консолидации и переходит в наступление на между-
народной арене, пытаясь ликвидировать «варварские королев-
ства» в Западной Европе и восстановить в прежнем виде Рим-
скую империю. В политике императора Юстиниана I (527—565)
это нашло свое реальное выражение. Он оказался в состоянии
приступить к грандиозному строительству укреплений на гра-
ницах империи в Северной Африке, в Армении и Крыму, на Дунае
и Евфрате. Согласно его предписаниям провинциальная адми-
нистрация занялась во многих местах строительством дорог, пло-
тин, водопроводов, мостов, городских стен, бань и т. д. Но осо-
бенно широкий размах во времена Юстиниана I строительство
получило в самом Константинополе, где были построены под-
земные резервуары водопровода, много дворцов и других соо-
80	Глава II. Экономическая история Византии
ружений. Наиболее же замечательным памятником этого строи-
тельства являлся храм св. Софии, представляющий собой ше-
девр византийской архитектуры. Под руководством выдающихся
архитекторов того времени (Анфимия из Тралл и Исидора Милет-
ского) он был возведен в течение пяти лет; к строительству было
привлечено 10000 человек. Храм св. Софии украшали мрамор-
ные колонны, мозаика тонкой отделки и купол на высоте 50 мет-
ров, имевший 31 метр в окружности. Правда, этот купол обру-
шился еще во времена Юстиниана, однако был восстановлен и на
протяжении веков вызывал изумление всех, кто мог его видеть.
Другим проявлением консолидации византийской государ-
ственности при Юстиниане была предпринятая им в 528 г. коди-
фикация римского права, когда правительство создало комис-
сию для переиздания, проверки и дополнения старого сборника
римского законодательства, составленного еще во времена им-
ператора Феодосия в V в. и известного под названием Кодекса
Феодосия. В результате этого в 529 г. уже появился Кодекс
Юстиниана. Затем в 530—533 гг. комиссия под руководством
Трибониана составила сборник извлечений из сочинений рим-
ских юристов в 50 книгах, получивший название Дигесты, или
Пандекты. Тогда же было составлено учебное пособие по рим-
скому гражданскому праву (в 4 книгах) под названием Инсти-
туций. Наконец, императорские указы, опубликованные после
534 г., составили так называемые Новеллы, т. е. сборник новей-
шего законодательства. Так старинное римское законодатель-
ство классической поры стало действующим правом в империи
Юстиниана 1, и это возрождение римского права в полной мере,
его государственное признание на обширной территории Визан-
тии означало укрепление последней как централизованного, бю-
рократического государства. Энгельс считал это право наибо-
лее совершенной формой «... права, имеющего своей основой част-
ную собственность»1. Когда в средневековой Европе началось
возникновение городов, расширение торговли ит. д., то с XII сто-
летия оно сопровождалось рецепцией римского права, коди-
фицированного Юстинианом. Поэтому кодекс Юстиниана полу-
чает признание в странах Западной Европы.
Широкие административные реформы, предпринятые Юсти-
нианом I, объединение в руках правителей отдельных провинций
функций военных и гражданских также в условиях того времени
содействовали укреплению византийской государственности. Идея
божественного происхождения императорской власти, которая
была развита законодательством Юстиниана, укрепляла и оформ-
ляла самодержавный режим в Византии.
1 Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1952, стр. 97.
§ 2. Укрепление позиций Византии в V—VI вв.	81
Внешняя политика Юстиниана носила агрессивный характер.
Правда, борьба с Персией закончилась неудачно для Византии,
и Юстиниану пришлось по мирному договору 532 г. согласиться
на уплату дани. Но зато после заключения мира с Персией он
начал решительное наступление на Западе. В 533 г. Юстиниан
отправил полководца Велизария с 10000 пехоты и 6000 кон-
ницы для завоевания Африки. В короткое время вандальское
королевство было разгромлено, римские учреждения вос-
становлены, и Велизарий смог вернуться в Константинополь,
где правительство подготовило ему триумфальный прием. Титу-
латура императора украсилась новыми эпитетами (вандальский,
африканский). Вслед за этим Велизарий был отправлен для завое-
вания Италии, и довольно легко занял Сицилию, Южную Ита-
лию и вступил в Рим. Король остготов был отправлен в Констан-
тинополь (в 540 г.), и Юстиниан получил еще один титул, «гот-
ского». Этим, однако, дело не закончилось, так как попытки
Юстиниана реставрировать римские порядки и вернуть аристо-
кратии и церкви землю, колонов и рабов (с правом предъявления
исков в течение трех поколений) вызвали гражданскую войну
как в Африке, так и в Италии. Поэтому борьба с остготами про-
должалась еще 14 лет, но в начале 553 г. в битве у Везувия они
были разгромлены, и Италия оказалась в руках византийского
императора. В 554 г. Юстиниан опубликовал Прагматическую
санкцию; по этому указу прежним собственникам должны были
быть возвращены все земли, которыми сни владели до прихода
к власти короля остготов Тотилы, а колоны должны были вер-
нуться к своим хозяевам. Хотя вскоре после этого (в 568 г.) се-
верная и средняя Италия были завоеваны лангобардами, все же
под властью Византии остались значительные территории в Юж-
ной Италии, Сицилия и область Равенны (Равеннский экзархат).
Наконец, в середине 50-х гг. Юстиниан снарядил экспеди-
цию в Испанию, и ее юго-вссточный угол со многими городами
(Картагена, Малага, Кордова и другие) оказался завоеванным,
хотя вестготское королевство на Пиренейском полуострове
разгромить все же не удалось.
Таким образом, завоевания Юстиниана почти удвоили тер-
риторию Византии, так как привели к захвату значительной части
Северной Африки, Сицилии, Италии, Сардинии, Корсики, Бале-
арских островов, Далмации и юго-вссточных областей Испании.
Византия в ту пору достигла вершины своего могущества, хотя
задача реставрации Римской империи так и осталась неразрешен-
ной. Больше того, в последующие века персы, арабы, славяне
и наконец, турки сумели отнять у Византийской империи зна-
чительные территории, а турки даже окончательно ликвиди-
ровали Византию. Но для этого потребовалось немало столетий.
6 Ф. Я. Полянский
82
Глава II. Экономическая история Византии
Во всяком случае, в опасный период V—VI вв. Византия оказа-
лась вполне устойчивым государством и даже перешла в наступ-
ление во времена Юстиниана, хотя потом в VII столетии она
пережила глубокий кризис и смогла выйти из него лишь в резуль-
тате изменения своей социально-экономической базы.
§ 3.	Экономические уклады
Загадка устойчивости Византии в VI—VII вв. не может быть
разрешена одним лишь указанием на благоприятное сочетание
в ее истории развитой торговли с централизованной государ-
ственностью римского типа. Сила Византии заклю-
чалась в разнообразии ее хозяйствен-
ных форм, в результате чего экономические
возможности одной из них отчасти ком-
пенсировали социальн о-п олитическиепро-
тиворечия другой. Противоречия одной формы хо-
зяйства находили свою границу в экономических возможностях
другой, и такое многообразие экономических форм давало Визан-
тии базу для выхода из самых опасных положений. Византия ран-
него средневековья не знала одностороннего развития какой-либо
одной формы хозяйственных отношений, и ее экономический строй
представлял собой смесь весьма разнородных элементов. Послед-
ние представляли собой уклады, возникшие в разные эпохи,
и сила исторической традиции во многом объясняет, почему
Византия после падения Западной Римской империи оказалась
пестрым конгломератом чрезвычайно разнообразных хозяйствен-
ных форм. Но коренная причина заключалась в том, что ни одна
из известных Византии той эпохи хозяйственных форм не обла-
дала такой способностью к экономической экспансии, которая
приводила бы к вытеснению всех остальных, пережиточных форм
хозяйства.
В истории Византии раннего средневековья преобладало
все-таки натуральное хозяйство, особенно в деревне, несмотря
на все успехи городской торговли. Больше того, даже жители
городов Византии занимались земледелием и свои экономиче-
ские проблемы первостепенной важности решали натурально-
хозяйственным образом. Но, как известно, локальная замкну-
тость таких форм хозяйства делает крайне ограниченной их спо-
собность к экономической экспансии и вытеснению других эко-
номических форм. Поэтому становилось возможным длительное
сосуществование крайне разнородных экономических укладов,
и вся история средневековой Европы дает наглядный этому
пример. В истории Византии раннего средневековья такое много-
$ 3. Экономические уклады	33
образие экономических форм оказалось особенно пестрым, так
как на ее территории взаимодействие Запада и Востока, антич-
ности и средневековья, города и деревни, кочевого скотоводства'
и оседлого земледелия, государственного и частного хозяйства
приобрело в силу исторических и географических условий беско-
нечно разнообразные формы. Общей основой подобного сосуще-
ствования разнородных экономических форм являлась, конечно,
глубокая натуральность хозяйства деревни и медленность ее
социально-экономической эволюции.
Не подлежит сомнению, что рабство в экономике Византии'
V—VI вв. играло очень важную роль. Оно было унаследовано
от поздней Римской империи и сохранилось потом на протяже-
нии многих веков, обогащая византийскую аристократию, да-
вая ей экономическую базу для социального господства и поли-
тического влияния. Жестокая повседневная эксплуатация много-
численных рабов создавала материальную базу для поддержания
византийской культуры и государственности, всего здания гран-
диозной империи.
В восточных провинциях Римской империи, как и в западных
ее областях, рабовладельческая система переживала глубокий
кризис, но пережитки рабовладения здесь прочно сохранялись
и после политического обособления Византии. Так, в V в. рабо-
торговля процветала в Византии, и знать держала в своих двор-
цах огромное количество рабов (сотни и даже тысячи). Рынки рабо-
торговли существовали повсеместно, и Константинополь являлся
ее крупным центром. Рабов привозили из Причерноморья, М. Азии,
Египта; они использовались в промышленности и сельском хо-
зяйстве, хотя значительная масса рабов играла роль челяди.
Больше того, в государственных мастерских работало много ра-
бов, особенно в мастерских по производству шелка и других
текстильных товаров. Правда, убийство чужих рабов уже нака-
зывалось, как и убийство свободных, поскольку с прекращением
завоевательных войн римских масштабов рабов приходилось,
главным образом, покупать, и потому они больше ценились. Та-
ким образом пережитки рабства сохранялись в эту пору, и рабы
широко использовались византийской аристократией для своего
обогащения. Челядь ее дворцов состояла преимущественно из.
рабов, и эксплуатация последних делала возможной роскошную
жизнь аристократов, усиливала их социальные позиции и поли-j
тическое влияние.
Позднее, в VI в. также сохраняются пережитки рабовладе-
ния, и законодательство Юстиниана I попрежнему рассматри-i
вает рабов и свободных как две основные общественные группи-.
ровки. Правда, в эту пору рабство перестает играть в сельском*
хозяйстве ту большую роль, которую играло раньше, но тем*
б*
84
Глава II. Экономическая история Византии
не менее оно продолжало служить аристократии экономическим •
резервом серьезного значения. Реставрируя римские порядки ;
в Италии, Юстиниан I в «Прагматической санкции» признавал ;
рабство нормальным учреждением человеческого общества. Про-
дажа в рабство была узаконенной формой государственных ре-
прессий.
В ходе аграрного переворота VII — VIII вв. значительно
изменился социальный состав населения Византии, но рабство
все-таки сохранялось и в IX столетии, причем рабы находили
себе значительное применение даже в промышленности, а тем
более в домашнем и сельском хозяйстве. Источники рассказы-
вают о некоей Даниэлис (в Пелопоннесе), которая имела несколь-
ко тысяч рабов, часть из которых была занята в ткацких мастер-
ских; в Константинополе (а может быть, и в других городах)
владельцы мелких мастерских, использующие труд немногих
рабов, встречались довольно часто. Работорговля велась в столь
широких масштабах, что для взимания пошлин с нее в пользу
государства был установлен специальный тариф. Помимо того,
государственное законодательство занималось даже таксацией
цен на рабов, и так называемый «Прохирон», опубликованный
в 879 г., определял цену раба в 20 номисм, а детей (моложе 10 лет)
в 10 номисм. Цена рабов, обученных какому-либо ремеслу, уста-
навливалась значительно выше (в 30 номисм), а образован-
ные рабы ценились еще более высоко (писцы в 50 номисм и
врачи в 60).
И в X в. положение остается прежним: в Константинополе про-
цветает работорговля, причем болгары и венецианцы, князья
и купцы Киевской Руси являлись для Византии поставщиками
этого ценного товара. По договору с князем Игорем похищенные
рабы должны были немедленно возвращаться к своим хозяевам.
Так же должны были поступать и с беглыми рабами. Значит, рабы
играли настолько значительную роль в экономической жизни
Византии, что не могли быть обойдены даже в договорных согла-
шениях специального характера. В промышленном производ-
стве Византии продолжалось использование труда рабов, регла-
менты ремесленных корпораций в числе других вопросов опре-
деляли организацию их работы, отношения с хозяевами и т. д.
Следовательно, на протяжении всего раннего средневековья
(и даже в последующие столетия) в Византии сохранялись пере-
житки рабства, которое открывало перед аристократией весьма
значительные экономические возможности. Однако оно не было
господствующим в хозяйственной жизни, и потому его социально-
экономические противоречия не влекли за собой катастрофиче-
ских последствий для Византии. История последней в раннее
средневековье не знала столь одностороннего развития рабовла-
§ 3. Экономические уклады
85
дения, как это наблюдалось в античном Риме. Поэтому эксплуа-
тация рабов не являлась государственной опасностью, и визан-
тийская аристократия могла использовать рабов для своего обога-
щения, не опасаясь, в известных рамках, последствий этого.
Экономические противоречия византийского рабовладения, став-
шего реакционной системой хозяйства, отчасти компенсирова-
лись преимуществами других хозяйственных форм, а классовое
сопротивление рабов беспощадно подавлялось могущественным
бюрократическим государством.
Ведь наряду с рабовладением необычайно широкое распро-
странение в Византии получил колонат, являвшийся смяг-
ченной формой рабства и вместе с тем зародышем средневекового
крепостничества. Он оказался в истории средневековой Визан-
тии, как и поздней Римской империи, более эластичной и гибкой
формой эксплуатации, упрощая экономические проблемы гос-
под, перенося в сферу крестьянского хозяйства процессы вос-
производства рабочей силы и технического прогресса. Посколь-
ку колонат ослаблял личную власть господина, его произвол,
и в то же время усиливал поземельную, экономическую зависи-
мость крестьян от аристократии, он и политически оказывался
более надежным, чем античное рабовладение. Все эти экономи-
ческие резервы и политические преимущества колоната были
широко использованы господствующим классом Византийской
империи. Колонат устранял многие противоречия рабовладения,
и вместе с тем поскольку он не являлся развитой формой фео-
дальных отношений, постольку порождаемый им политический
сепаратизм феодальной эпохи не стал для Византии серьезной
опасностью, по крайней мере, в раннее средневековье.
Византийский колонат был вполне аналогичен поздне-рим-
скому. В V в. колоны составляли целый класс среди земледель-
ческого населения Византии, образовавшийся в итоге раздробле-
ния латифундий, перевода рабов на положение полусвободных
крестьян и постепенного закрепощения свободных арендаторов.
Уже давно прошли те времена, когда первые римские императоры
противодействовали распространению колоната, опасаясь нов-
шеств в области аграрных отношений. Наоборот, византийское
законодательство упрощает формальности освобождения рабов,
смягчает некоторые жестокие положения римского законодатель-
ства о рабах, приравнивая убийство чужих рабов к убийству
свободных людей, активно поощряет развитие системы колона-
та. В IV—V вв. императорами были изданы законы, затрудняв-
шие переход колонов от одного господина к другому, что яви-
лось юридической санкцией их фактического закрепощения.
Количество приписных колонов, прикрепленных к земле госпо-
дина и не имевших права покидать ее, все больше возрастало,
86
Глава П, Экономическая история Византии
и в V в. они составляли многочисленную группу населения.
Беглых колонов насильственно возвращали господам, заковывая
в кандалы. Колоны этой категории не могли свободно располагать
и своим имуществом. От них отличались так называемые «свобод»
ные» колоны, державшие господскую землю на условиях уплаты
оброка. Но налоговый гнет и круговая ответственность крестьян
за платежи податей фактически и их прикрепляли к земле, низво-
дили на положение крепостных.	/
Правительство решительно защищало интересы аристократии,
эксплуатировавшей колонов, и при императоре Зиноне (474—
491) была издана новелла, ограждавшая права господина на того
приписного колона, который уходил в монастырь или избирался
на какую-либо церковную должность. Законодательство V в.
по аграрному вопросу по существу сводилось к попыткам предот-
вратить бегство колонов или заменить их новыми колонистами,
гак как разорение и сопротивление крестьянства (даже пассив-
ное) приводило к запустению господских и императорских зе-
мель. Поэтому Зинон запрещал привилегированным собственни-
кам, имевшим права на сбор налогов, строить частные тюрьмы
исажатьвних за недоимки своих приписных колонов; он пытался
тем самым несколько ограничить политически опасный произвол
аристократии. Широко поощрялась система эмфитевсиса, т. е.
наследственной аренды на льготных условиях платежа фиксиро*
ванного оброка с правом завещания и даже отчуждения участ-
ков. При этом, приступая к обработке пустырей, арендатор-
эмфитевт освобождался на первые два года от оброчных
платежей.
Однако, когда крестьяне стали толковать эмфитевсис как отчу-
ждение господской земли в их пользу и обосновывать свои права
собственности на нее, император Зинон опубликовал специаль-
ный закон «О праве эмфитевсиса», в котором подчеркивал, что
эмфитевсис вовсе не является отчуждением земли и потому кре-
стьяне, имевшие земельные держания на этом праве, обязаны
пунктуально выполнять все свои обязанности в отношении гос-
под. Императорское закондательство обычно стояло на страже
интересов поземельной аристократии. Наступление на колонов
продолжалось, и положение так называемых «свободных» колонов
все более ухудшалось. При императоре Анастасии (491—518)
был издан указ, по которому даже колоны, сохранявшие до сих
пор свободу передвижения, прикреплялись к земле и не могли
ее покинуть, если последние 30 лет являлись арендаторами чу-
жих земель. Так, к концу V в. в Византии завершается закре-
пощение колонов, в результате чего византийское государство
получило в свое распоряжение новые экономические резервы: за*
крепощение колонов делало надежной их эксплуатацию и, обо-;
£ 3. Экономические уклады
87
гащая византийскую аристократию, укрепляло экономические
позиции империи, ее социальный режим.
При Юстиниане I колоны составляли большинство деревен-
ского населения: законодательство поощряло отпуск рабов на
волю, считая колонат более эффективной формой эксплуатации
крестьянства. Перевод рабов на положение колонов и закрепо-
щение свободных крестьян выражали собой коренные изменения
в аграрном строе Византии.
К этому, можно сказать, и сводилась, в основном, эволюция
византийской деревни того времени. Законодательство Юстиниа-
на 1 попрежнему требовало от колонов безусловного выполнения
лежащих на них обязанностей в отношении господ. Их поло-
жение было крайне тяжелым, и не случайно поэтому во время
борьбы Юстиниана за Италию колоны, познакомившись с визан-
тийскими порядками, поддерживали готов. Поскольку Византия
оказалась победительницей, «Прагматическая санкция» Юсти-
ниана I потребовала в 554 г. возвращения беглых колонов на гос-
подскую землю. Это требование распространялось и на тех коло-
нов, которые были в свое время насильственно захвачены дру-
гими собственниками. Выражая интересы поземельной аристо-
кратии, правительство Византии переносило в Италию визан-
тийские порядки, добиваясь реального применения законодатель-
ства о прикреплении колонов к земле.
Осуществление этой политики в значительной мере облегча-
лось хозяйственной и политической изолированностью колонов,
поскольку они являлись поселенцами, оседавшими на землях
вокруг поместий, и не имели общинных связей. В силу этого они
не могли оказать организованное сопротивление аристократии
и чиновничеству.
Однако, если бы в Византии непосредственными производи-
телями были только колоны, централизованное государство рас-
палось бы очень скоро, так как колоны, попадая в частную зави-
симость от господ, переставали быть подданными императора,
налогоплательщиками и солдатами. Вместе с развитием колона-
та, поскольку он питался за счет свободного крестьянства, импе-
рия должна была постепенно терять и свои военные контингенты,
и свои финансовые возможности. В то же время на почве коло-
ната неизбежно возникал политический сепаратизм феодальной
знати. С другой стороны, поскольку колонат развивался за счет
рабовладения, он устранял экономическую необходимость суще-
ствования сильного государства деспотического характера, так
как эксплуатация колонов (в отличие от эксплуатации рабов)
в большей мере опиралась на и^ экономическую зависимость от
господ и в силу этого не требовала централизованной государ-
ственности деспотического характера. В отличие от рабства коло-
88
Глава II. Экономическое развитие Византии
нат мог существовать и при отсутствии политических гарантий
централизованного государства, ему достаточно было ограничен-
ной территориальной власти самих господ.
Поэтому одной из важнейших причин устойчивости Византии
являлось существование на ее территории свободного
крестьянства, которое на протяжении веков являлось
для империи военным, финансовым и политическим резервом.
Конечно, свободное крестьянство непрерывно разорялось, но
его разорение никогда не было полным и окончательным. Ча-
стично оно сохранялось со времен античности, частично же сло-
жилось за счет вторжений так называемых «варваров» на терри-
торию империи. По фискальным и военным мотивам сами импе-
раторы своим законодательством неоднократно пытались поддер-
жать эту категорию своих подданных. Так, еще в 468 г. появи-
лась императорская новелла, разрешавшая общинникам прода-
вать свои земельные участки только членам своей общины (митро-
комии). Следовательно, крестьянская община сохранялась в Ви-
зантии со времен античности и, например, в Египте IV—VI вв.
она была весьма распространенным явлением, регулируя распре-
деление воды, совместное пользование землей и т. д. Остатки об-
щины засвидетельствованы также на Балканах, в Сирии, М. Азии
и в других местах.
Позднее, в VII—VIII вв., славянская колонизация Балкан
и Малой Азии возродила крестьянскую общину, пополнила ряды
свободного крестьянства, и в результате этого Византийская импе-
рия даже расширила свои податные возможности и военные кон-
тингенты. Императоры VIII—X вв. противодействовали росту
крупного землевладения, чтобы спасти свои фискальные и поли-
тические резервы. Путем использования свободного крестьянства
они пытались преодолеть политический сепаратизм феодальной
знати, поддержать централизованную государственность. При
этом они вовсе не становились защитниками народа, так как речь
шла лишь об использовании крестьянства политической организа-
цией его эксплуататоров. Речь шла о борьбе между рентой и налогом.
Таким образом, ценой своих страданий свободное крестьянство
искупало, до известных пределов, экономические бедствия импе-
рии, и смягчало противоречия, обусловленные сохранением
рабства и развитием колоната. Рабство и колонат обогащали ви-
зантийскую аристократию, а свободное крестьянство делало силь-
ной государственность. Тем самым Византийская
империя обретала ту относительную устойчивость, которая по-
зволяла ей поддерживать свое существование на протяжении мно-
гих веков и находить выход из самых опасных ситуаций.
Следует, наконец, отметить,'что это многообразие экономиче-
ских форм в ранней Византии выражалось также в благоприятном
£ 4. Торговля и промышленность в V—VI вв.
89
сочетании товарного производства городов с натурально-хозяйст-
венным строем деревни. Ведь внутренние области обширных владе-
ний Византии оставались деревенскими, и их крестьянское насе-
ление продолжало жить в натурально-хозяйственных условиях.
Торговля и промышленность процветали преимущественно в при-
морских городах, их экономическая экспансия только поверх-
ностно затрагивала аграрную периферию империи, и товаризация
ее хозяйства оставалась частичной.
Поэтому Византия не знала той гипертрофии торговли, кото-
рая оказалась столь опасной для античной Греции, торгово-про-
мышленный подъем которой опирался на слишком узкую аграр-
ную базу, что делало всю экономическую систему древней Гре-
ции крайне неустойчивой. В результате этого временное ослабле-
ние торговых позиций Византии не означало для нее экономи-
ческой катастрофы, так как в распоряжении империи оставались
нетронутыми экономические резервы натурально-хозяйственной
периферии провинций. Византия часто переживала тяжелые по-
трясения и терпела поражения, но тем не менее сохраняла свою
жизнеспособность и потом оживала вновь, возвращая прежние
позиции.
Эта разнородность экономических форм на территории Ви-
зантии давала ее городам возможность эксплуатировать экономи-
чески отсталые области государства и соседние территории.
Собиравшееся же в городах богатство могло быть использовано
потом для дальнейшего развития культуры, торговли, поддержа-
ния византийской государственности.
Больше того, византийские города эксплуатировали некото-
рые экономически отсталые соседние народы. По отношению
к своей периферии Византия выступала как страна городской
культуры и пользовалась преимуществами государства, имев-
шего развитую торговлю и промышленность. Без эксплуатации
своего окружения Византия не смогла бы достигнуть столь боль-
ших успехов в своем экономическом развитии.
Таковы разнообразные причины жизнеспособности Византии,
обусловленные многими особенностями ее экономического и по-
литического развития.
§ 4.	Торговля и промышленность в V—VI вв.
Одна из причин устойчивости Византии
заключалась в благоприятном сочетании
развитой торговли с централизованной
государственностью. Жизненные центры Ви*
зантии находились на Балканском полуострове, побережье
90
Глава II. Экономическая история Византии
Малой Азии, островах Эгейского моря, которые когда-то являлись
жизненной сферой античной Греции с ее исключительно развитой
торговлей. Византийская торговля обладала географическими
преимуществами греческой. Если расцвет греческой был воз-
можен еще в V в. до нашей эры, то тем более естественным следует
считать существование византийской в V в. нашей эры.
С другой стороны, и общеисторическая обстановка Эгейского
бассейна оставалась попрежнему благоприятной для развития его
торговли, так как тут, несмотря на столетия войн и опустошений,
все же соприкасались народы трех континентов (Европы, Азии,
Африки) и влияния разнообразных вариантов материальной куль-
туры. Экономическая специализация отдельных районов и горо-
дов стояла на высоком уровне, давая во времена Юстиниана
прочную материальную основу для международной и внутренней
торговли. Кочевое скотоводство, оседлое земледелие, виногра-
дарство, садоводство, городское ремесло, судостроение и рыбо-
ловство были представлены во владениях Византии. Это разно-
образие отраслей хозяйства создавало экономическую базу для
прогрессивного развития торговли. Все нарушения торговых
связей неизбежно оказывались здесь только временными. Само
направление торговых путей оставалось устойчивым, и Среди-
земное море являлось главной торговой дорогой как античности,
так и средних веков. Эта дорога тысячелетней давности связы-
вала Европу с Востоком, экономически объединяла самые различ-
ные народы. Торговля этого магистрального направления пита-
лась многими источниками. Вместе с тем, как и во времена клас-
сической древности, через проливы (Босфор и Дарданеллы) про-
ходил важнейший торговый путь с юга на север, связывая город-
ские центры восточного Средиземноморья с аграрной периферией
Черноморского бассейна. Столица Византии неизбежно оказы-
валась в центре торговых путей мира, на их перекрестке.
Больше того, византийская торговля превзошла греческую,
гак как тысячелетие, истекшее со времени Пелопоннесской вой-
ны, не прошло даром для экономического развития восточного
Средиземноморья. Торгово-промышленное развитие его городов
в римскую эпоху продвинулось вперед, и византийская торговля
развивалась на более зрелой материальной базе.
После падения Рима государство, сведенное к более узким рам-
кам Византийской империи, обрело большую устойчивость за
счет значительного сокращения своих границ и упрощения своих
военных проблем. Ее границы теперь в большей степени совпа-
дали с экономическими границами старинного района античной
торговли. Константинополь имел весьма серьезные преимуще-
ства перед Римом. Будучи политической столицей огромного го-
сударства, Рим не был его экономическим центром и, господ-
$ 4. Торговля и промышленность в V—VI вв.
91
-ствуя над своими провинциями, он экономически зависел от них.
Наоборот, Константинополь раннего средневековья оказался
-не только политической, но и экономической столицей Византии,
•ее крупнейшим торгово-промышленным центром; это был, по выра-
жению Маркса, «... золотой мост между Востоком и Западом...»1.
Это золото торгового происхождения и поддерживало в равнове-
сии государственный корабль византийской аристократии много
лучше, чем вся доблесть римских легионов.
Конечно, Византия была государством рабовладельцев и фео-
далов, поземельной аристократии—светской и духовной. Но
это своеобразное государство феодального (в основном) типа
смогло найти в доходах и экономических связях византийской
торговли свою хозяйственную базу, подобно тому как в иных
условиях испанский абсолютизм достиг общеевропейского гос-
подства с помощью колониального золота. Само рабовладель-
ческое государство Рима широко использовало экономические
возможности средиземноморской торговли, не переставая быть
государством рабовладельцев. Византия лишь пошла еще даль-
ше в этом отношении.
Эти выводы находят себе подтверждение в истории византий-
ской торговли и промышленности. Как отмечал Маркс, «до от-
крытия прямого пути в Индию Константинополь был огромным
торговым рынком...»2. Даже в V в., когда Западная Римская
империя переживала агонию, многие города восточного Среди-
земноморья экономически процветали, насчитывая сотни тысяч
жителей. Среди них Константинополь, Александрия, Антиохия,
Фессалоника занимали первое место. Население Константинопо-
ля продолжало расти и, так как оно не вмещалось в старые сте-
ны, приходилось расширять городскую территорию. Город был
застроен огромными домами вплоть до 7—9 этажей. Столица
Византии использовала все выгоды своего положения на торго-
вых путях: через Константинополь в Западную Европу проходили
восточные товары—ткани, выделанные кожи, сирийские вина,
египетский папирус, пряности, золото, жемчуг и т. д. Через Еги-
пет и Красное море Константинополь получал ценные товары
из Аравии и Цейлона. При этом торговля отнюдь не ограничи-
валась только предметами роскоши. С другой стороны, Констан-
тинополь торговал не только чужими товарами, так как имел
свою развитую промышленность. Получавшийся с Востока шелк-
сырец перерабатывался в мастерских столицы и затем отчасти
экспортировался как ценнейший товар в другие страны. В распо-
ряжении самого правительства имелось много эргастериев, кото-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IX, стр. 441.
8 Там же, стр.. 382.
92
Глава II. Экономическая история Византии
рые прежде всего поставляли свою продукцию для император-
ского двора и государственных учреждений. При этом эргастерии
отчасти сдавались на откуп предпринимателям. Промышленные
и торговые монополии правительства были весьма доходными.
По свидетельству кодекса Юстиниана, в Константинополе суще-
ствовали корпорации поставщиков хлеба, скота и т. д. Но на
первом плане стояла, конечно, внешняя торговля, и через Кон-
стантинополь Западная Европа поддерживала свои торговые
связи с Персией, Индией, даже Китаем (при посредничестве
арабов).
Помимо Константинополя, имелись крупные центры торговли
и промышленности также в провинциях. Так, Сирия широко экс-
портировала изделия из стекла и эмали, дорогие ткани, вышивки,
всякого рода ювелирные изделия. Шелковые и льняные ткани
Сирии и Финикии пользовались популярностью на отдален-
ных рынках. Антиохия была крупным городом Сирии и вместе
с тем центром разносторонних торговых связей. Сирийские то-
вары проникали в Среднюю Азию.
Помимо того, в Египте продолжала существовать развитая
промышленность, дававшая большое количество полотна, папи-
руса, стеклянных изделий и других ценных товаров. Алексан-
дрия в эту эпоху была крупнейшим городом Ближнего Востока
и узлом торговых дорог первостепенного значения.
Наконец, в Малой Азии существовало производство шерстя-
ных тканей, металлических и ювелирных изделий.
Правда, закрепощение городских ремесленников и их обыч-
ное для Поздней Римской империи прикрепление к так называе-
мым коллегиям (ремесленным корпорациям), сопровождавшееся
клеймением беглецов и т. п. эксцессами, чрезвычайно затрудняло
развитие промышленности Византии. Между тем еще в IV в.
правительство окончательно закрепостило коллегии ремеслен-
ников, и их положение оставалось неизменным в V—VI вв. Анало-
гичная судьба постигла корпорации торговцев и судовладельцев.
После раздела Римской империи на Восточную и Западную
торговые сношения между ними сначала были затруднены, но
скоро оказались восстановлены, и Константинополь мог торговать
с Италией, ее городами. Успехи византийской торговли в V в.
были столь значительны, что император Анастасий I (491—518)
смог заменить натуральные платежи поземельной подати денеж-
ными и в результате этого к концу своего царствования накопил
огромную массу золота в 320000 фунтов. Эта реформа имела весь-
ма важное значение, поскольку поземельный налог был главным
источником доходов правительства. Кроме того, в 498 г. Анастасий
счел возможным, при наличии значительных доходов правитель-
ства, отменить так называемые хрисаргир, т. е. налог на город-
$ 4. Торговля и промышленность в V—VI ев.	93
ское население. Он был крайне непопулярен и обременителен
для горожан, так как взимался сразу за 5 лет и использовался
правительством для ограничения свободы промыслов, закрепо-
щения ремесленников и торговцев.
Еще большее развитие торговля и промышленность Византии
получили в VI в., особенно при Юстиниане I. В этот период
Константинополь поддерживал самые тесные связи торгового ха-
рактера с бассейном Черного моря, доставляя кочевникам север-
ного Причерноморья пряности, ткани, вино, украшения и другие
товары. На Крымском побережье Византия имела свою опорную
базу в Боспоре (на месте современной Керчи), и правительство
Юстиниана отправляло туда войска для охраны этой торговой
фактории. Вместе с тем был вновь отстроен город Херсонес (около
современного Севастополя), являвшийся важным центром ви-
зантийской торговли с северным Причерноморьем. Через него
в Константинополь шли меха, кожи, рабы и другие товары. Ви-
зантия удерживала за собой южное побережье Крыма и начала
строительство укреплений. При Юстиниане были построены
укрепления на месте современной Алушты (Алустий) и Гурзуфа
(Гурзувиты). Вместе с тем Юстиниан установил дружественные
отношения с ханом гуннов, кочевавших на Таврическом полу-
острове, используя этот союз для поддержания византийской
торговли с северным Причерноморьем. Константинополь вел
в это время торговлю с Лазикой (в Закавказье).
Более того, Византия времен Юстиниана I поддерживала
торговлю с Китаем, и знаменитый «шелковый путь» караванов
с китайскими товарами шел из Китая через Согдиану (современ-
ная Бухара) до персидской границы. Правда, персы препятство-
вали этой торговле, и потому для получения китайского шелка
византийское правительство искало новые пути в Среднюю
Азию через Азовское море и Колхиду (Закавказье), которые дали
бы возможность миновать владения персов и освободиться от их
посредничества. Дело в том, что в период частых войн с Персией
византийская торговля несла большой урон, и снабжение шелко-
ткацких мастерских Константинополя и других городов оказы-
валось под вопросом.
Торговые связи с Индией Византия VI в. поддерживала,
используя морские пути в обход персидских владений. При этом
остров Цейлон (Тапробана) являлся центральным пунктом тор-
говли на Индийском океане, куда товары доставлялись из Индии,
Персии, Китая, Абиссинии. Такие ценные товары, как шелк,
благовония, пряности, хлопок, драгоценные камни и т. д., кото-
рые привозили сюда из Китая и Индии, обычно отправлялись
затем на персидских кораблях по Индийскому океану и Персид-
скому заливу, а отсюда по Евфрату на рынки Византии. Но визан-
94
Глава IL Экономическая история Византии
тийцы и здесь пытались обойтись без посредничества персов,,
использовав свои владения в Египте и Красное море как торговый4
путь на Дальний Восток. В соответствии с этим византийским
правительством были построены специальные порты в северо-
восточном углу Красного моря, около современного Суэца.
Вместе с тем Юстиниан начал переговоры с царем Эфиопии, что-
бы использовать корабли абиссинцев для доставки восточных
товаров из Цейлона в Египет. Правда, эта затея не увенчалась
успехом, так как абиссинцы оказались не в состоянии преодо-
леть персидское сопротивление, и персы остались посредниками
в торговле Византии с Индией. Все это показывает, что торговля
с Дальним Востоком держалась на высоком уровне, и не случайно
в Индостане найдено так много византийских монет V—VI вв.
Одним из наиболее ценных товаров международной торговли
того времени был шелк. Китайцы упорно сохраняли секреты шел-
ководства, однако, несмотря на это, несколько монахов (возможно,
персов) доставили в Византию коконы шелковичного червя, и здесь
в конце царствования Юстиниана были созданы шелковичные
плантации. Таким образом, шелковая промышленность Констан-
тинополя, Антиохии, Тира, Бейрута и других городов стала полу-
чать сырье местного происхождения. Шелк-сырец подешевел,
и персидское посредничество в торговле с Востоком стало менее
опасным, чем раньше. Позднее шелководство все больше расши-
рялось.
Следует, однако, отметить, что фискальная политика прави-
тельства Юстиниана I с ее полицейской опекой, ограничительными
предписаниями, фиксацией цен, императорскими монополиями
и налоговым вымогательством задерживала прогрессивное раз-
витие промышленности. В частности, производство шелка стало
в значительной мере государственной монополией и тем самым
оказывалось во власти чисто фискальной политики, обычно крайне
близорукой. Шелковая промышленность Тира и Бейрута, по
свидетельству современников, была разорена всякого рода огра-
ничительными предписаниями правительства, фиксацией . цен
и т. п. мероприятиями. Торговля разнообразными товарами ока-
залась императорской монополией, а между тем императорская
бюрократия руководствовалась чисто фискальными соображения-
ми. Корабли, посещавшие Константинополь, облагались необы-
чайно высокими пошлинами, и фискальные барьеры затрудняли
расширение византийской торговли.
Тем не менее промышленные возможности Византии остава-
лись чрезвычайно значительными, как об этом свидетельствует
грандиозное строительство крепостей, дорог, дворцов и храмов,
предпринятое Юстинианом I и отмечавшееся выше. Сооружение
Софийского собора иначе оставалось бы необъяснимым.
$ 5. Причины замедленности процесса феодализации
95
Позднее экономический и политический кризис Византии
при преемниках Юстиниана повлек за собой упадок торговли
и промышленности Византии. Уже великодержавная политика
Юстиниана и его многочисленные войны вызвали истощение Ви-
зантии, а после него экономический кризис и политическая анар-
хия, дворцовые перевороты и бесконечные войны с персами, сла-
вянами, арабами довершили опустошение страны, привели к ее
крайнему разорению. Территориальные захваты арабов в Си-
рии и Египте (в 30 и 40-х гг. VII в.) привели к потере богатых
провинций и создали много затруднений для восточной торговли
Византии.
Но в VIII в. при Исаврийской династии (717—802) Византия
на основе обновления своего социального строя в итоге славян-
ской колонизации и ряда экономических мероприятий «солдат-
ских» императоров добилась стабилизации своих позиций. Было
достигнуто равновесие бюджета империи; отвоевание у арабов
М. Азии вернуло византийской торговле ранее утерянные воз-
можности.
Несмотря на то, что фискальная политика императоров за-
трудняла развитие торговли на протяжении многих веков, торго-
вля и промышленность Византии, особенно самого Константи-
нополя, стояли на более высоком уровне, чем в Западной Европе,
и давали византийскому государству огромные экономические
возможности, хотя классовой основой ее режима являлась позе-
мельная аристократия (рабовладельческая и феодальная). Поэто-
му централизованное государство Византии продолжало суще-
ствовать даже в такую пору, когда рабовладельческие отношения
уже отмерли, а феодальное развитие страны еще не создало пред-
посылок для ликвидации феодальной раздробленности и торжества
абсолютизма. Тем самым развитие Византии коренным образом
отличалось от политического развития западноевропейских госу-
дарств, где отмирание рабовладельческих отношений привело
к краху централизованной государственности, и последняя возро-
дилась уже на совершенно новой экономической основе, на по-
следнем этапе существования феодального способа производства.
§ 5. Причины замедленности процесса
феодализации
Коренной особенностью экономической истории Византии
в раннее средневековье была медленность феодализации деревни.
Процесс феодализации растянулся здесь на много столетий,
хотя начался весьма рано, еще до отделения Константинополя от
Рима. Только в IX—X вв. в Византии сложились основные эле-
менты феодального способа производства. Правда, в политическом
96
Глава II. Экономическая история Византии
отношении Византия не только в эту пору, но еще и в XI—XV вв.
оставалась весьма своеобразным государством, так как вплоть до
своей гибели в 1453 г. сохраняла остатки государственного един-
ства, несмотря на развитие феодализма.
Причины замедленности процесса феодализации византий-
ской деревни весьма своеобразны; одной из них была
значительная урбанизация византийской
знати, которая на протяжении многих , веков тянулась в
города и, прочно оседая там, искала в торговле, промышлен-
ности и ростовщичестве серьезный источник своих доходов.
Тем самым ослаблялся интерес аристократии к расширению до-
мениального хозяйства на основе барщинной системы, и полное
закрепощение крестьянства теряло экономическую актуальность.
Византийская знать могла довольствоваться оброчной эксплуата-
цией колонов, не ставя перед собой задач более интенсивного
использования своих земель для создания развитых форм феодаль-
ного хозяйства. Ведь разорение крестьянства и расширение земель-
ных владений знати еще не создавали сами по себе феодального
способа производства, а тем более в его развитых формах. Тре-
бовалась еще организация феодального поместья и создание
всех сопутствующих ему институтов. Однако к этому византий-
ская аристократия не имела достаточных оснований, находя
в торговле, ростовщичестве и государственной службе весьма
ценные источники своих доходов. Поэтому оброчная система,
унаследованная Византией от поздней Римской империи, долго
удерживалась в условиях развитой торговли. Торгово-промыш-
ленные успехи Византии оказывали значительное влияние
на экономическую политику византийской знати. Не случайно
поздняя натурализация хозяйства и упадок торговли Византии
в итоге арабских завоеваний и крестовых походов ускорили
развитие феодализма на ее территории.
Вместе с тем сохранение централизованной
государственности в Византии раннего
средневековья также задерживало ее
феодализацию, создавая политические затруднения для
превращения аристократов в суверенных государей и надлежа-
щего округления их земельных владений. Императоры, при-
дворные сановники и чиновничество с яростью отстаивали свои
политические привилегии, противодействуя самоуправству знати.
Они цеплялись за свою монополию на податную эксплуатацию
крестьянства и мешали расширению патроната, отношений кре-
постной зависимости. Между разными группировками визан-
тийской аристократии и ее политическим центром в лице само-
державных императоров часто разгоралась ожесточенная борьба,
в которой феодальная знать в конце концов оказалась победи-
$ 5. Причины замедленности процесса феодализации
97
тельницей. Византийские императоры вовсе не были принци-
пиальными противниками крупного землевладения, ибо они сами
являлись крупнейшими землевладельцами. Эта борьба была
борьбой между различными группировками в среде господствую-
щего класса, борьбой за формы эксплуатации крестьянства.
Речь шла о предпочтении таких форм эксплуатации (податных
или поместных), которые больше соответствовали интересам
отдельных прослоек господствующего класса. И все же мероприя-
тия правительства, направленные против крупного землевла-
дения, хотя и являлись паллиативами, затрудняли на неко-
торое время развитие феодализма. Так, разгром монастырского
землевладения во времена Льва III и его преемников задержал
торжество феодального режима.
Весьма важным было то обстоятельство, что господство
централизованной государственности в Византии делало излиш-
ней раздачу земельных пожалований дружинникам и другим
категориям служилых людей. Для развития условного земле-
владения, ленной системы и вассалитета политические условия
Византии оказывались до известной степени неблагоприятными.
Постоянная армия и бюрократия императоров действовали ре-
шительно, будучи щедро оплачены золотом. Наемники и чинов-
ники Византии вполне довольствовались этим.
Но, быть может, наиболее важной причиной замедленности
процесса феодализации Византии явилась славян-
ская колонизация Балкан, которая в VII—
VIII вв. принесла сюда жизнеспособную
общину и необычайно укрепила социаль-
ные позиции свободного крестьянства.
Эта колонизация имела огромное значение для Византии и на-
долго определила экономическое развитие последней, вызвав
радикальные изменения в ее социальном строе, можно сказать,
переворот в аграрных отношениях.
Славяне очень рано столкнулись с Византийской империей,
поскольку уже к началу VI в. они осели на левом берегу Дуная,
и притом достаточно прочно. Натиск славян на Византию еще
в VI в. приобрел крупные масштабы, как и вторжения герман-
ских племен за Рейн и Дунай в IV—V столетиях. В VI в. сла-
вяне проникают за Дунай, опустошая Дакию и Иллирик; визан-
тийские войска не могли сдержать их наступление. Однако
прочных поселений на византийской территории славянам
в эту пору создать не удалось. Они были вынуждены отсту-
пить обратно, за Дунай. Некоторую роль сыграли столкно-
вения с аварами. Византия времен Юстиниана I являлась
достаточно сильным государством, чтобы отразить нападе-
ния славян.
7 Ф. Я. Полянски
98
Глава II. Экономическая история Византии
Но его преемники получили в наследство истощенную казну и
расстроенную армию. Поэтому славяне воспользовались обостри-
вшейся борьбой Византии с Персией и в 578 г. переправились
через Дунай, опустошив Фракию, Македонию, Фессалию и
Элладу. Это было массовое нашествие славян, число кото-
рых достигало 100 тысяч; после похода 581 г. они прочно
осели на захваченной территории. Несколько лет спустя со-
временники отмечали, что славяне освоились с новым местожи-
тельством, обзавелись хорошим оружием и большими стадами
скота.
Позднее, в VII в., славянизация европейских провинций
Византии идет все более интенсивно, носит массовый характер;
колонизация захватывает и М. Азию, где славяне насчитывались
десятками и сотнями тысяч. Византийское правительство сна-
ряжало походы для подчинения славян. В 657 г. состоялся круп-
ный поход против славян, осевших в Македонии. На них была
наложена дань; кроме того, с них требовали военных континген-
тов. В 690 г. последовал новый поход для подчинения славян
в Македонии, однако и его результаты не были достаточно опре-
деленными. Больше того, правительство стремится использовать
славян для заселения опустошенных земель: в частности, импе-
ратор Юстиниан II переселяет побежденных славян в М. Азию.
Созданный при этом военный корпус насчитывал до 30000 чело-
век. Всего же при Юстиниане II было переселено в М. Азию
80000 славян. Сохранилась печать одной военной колонии
славян на территории Вифинии (в М. Азии), относящаяся
к VII в.
В VIII в. продолжается политика внутренней колонизации
Византии с использованием славян; в частности, в 762 г. в
М. Азию переселилась огромная их масса в 202 тысячи человек.
Поэтому советские историки справедливо говорят об аграр-
ном перевороте VII в. в истории Византии, начало которого
относится еще к VI столетию. Он засвидетельствован докумен-
тами VIII в. и прежде всего «Земледельческим законом»». Послед-
ний появился, видимо, в VIII в. и отразил изменения в социаль-
ном строе Византии. «Земледельческий закон» свидетельствует
о широком распространении общины в Византии и в то же время
даже не упоминает о колонате и патронате, которые играли столь
большую роль в предшествующий период. Правда, в нем идет
речь о крестьянах, которые обрабатывали чужую землю и платили
ее собственникам натуральный оброк (долю урожая). Но эти
крестьяне пользовались правом перехода на землю других соб-
ственников и были лично свободны. «Земледельческий закон»
предназначался для защиты мелкой крестьянской собственности.
Конечно, это изменение этнического состава населения Визан-
$ 6. Факторы феодализации
99
тии и ее аграрных отношений было прогрессивным событием
в ее истории, ибо оно увеличило ее жизнеспособность.
Вторжение славян и их колонизация византийских террито-
рий стали исходной точкой новых процессов феодального раз-
вития на более высоком этапе. Однако непосредственно феодали-
зация Византии была задержана на некоторое время, как это
имело место и в Галлии V в. Укрепившаяся на Балканском
полуострове и в других местах крестьянская община оказывала
сопротивление феодальной знати, защищала крестьянскую сво-
боду. Но ее успехи были только временными.
§ 6.	Факторы феодализации
Основные причины конечной победы феодализма в Визан-
тии коренились в экономическом превосходстве феодальной систе-
мы хозяйства как над рабовладельческой, так и над первобытно-
общинной системой. Поскольку этот вопрос был уже разобран
в предыдущей главе при изложении экономической истории
франкского королевства, к нему можно не возвращаться вновь,
во избежание повторений.
Но развитие феодализма в Византии отличалось некоторыми
специфическими чертами, и их следует отметить, чтобы свое-
образие процесса феодализации византийской деревни можно
было охарактеризовать с достаточной полнотой.
Исключительно важное значение приобрело здесь то обстоя-
тельство, что Византия унаследовала от поздней Римской импе-
рии пережитки рабства, колонат и крупное землевладение ари-
стократии, которые в новых общественных условиях оказались
важными элементами феодализации. Рабские элементы населения
были весьма многочисленными в Византии. Экономическое бан-
кротство рабовладения (затруднения для воспроизводства ра-
бочей силы, препятствия к развитию техники, политическая
опасность рабства) толкало самих аристократов к переводу рабов
на положение крепостных. Что же касается колоната, то он являл-
ся формой эксплуатации, близкой крепостничеству, Как более
гибкая и прогрессивная форма эксплуатации крестьянства (по
сравнению с рабством), колонат имел свое будущее в Византии
раннего средневековья и давал основу для общей феодализации
византийской деревни. Вместе с тем наличие крупного землевла-
дения в Византии с самого начала ее обособленного существо-
вания создавало благоприятные предпосылки для развития
феодализма. База для последнего всегда существовала, так как
земельные территории, необходимые для феодальной эксплуата-
ции крестьянства, все время имелись в распоряжении византий-
ской знати.
100
Глава JI. Экономическая история Византии
Таким образом, римское наследство в области социально-
экономических отношений, полученное Византией, создавало
такие благоприятные условия для развития феодализма, что
только наличие развитой торговли в V—VI столетиях, центра-
лизованной государственности и усиление позиций свободного
населения в VII—VIII вв. в результате славянской колонизации
целых провинций Византии может объяснить замедленность
развития феодализма в византийской дерейне.
Специфическим фактором феодализации, игравшим огромную
роль в византийских условиях, был налоговый гнет,
который в Византии далеко превзошел все то, что было известно
«варварским» королевствам Западной Европы раннего средневе-
ковья. Конечно, налоговый гнет сам по себе не создает феодализма,
но, разоряя крестьянство, облегчает его закрепощение. Визан-
тийская империя унаследовала финансовую систему Римской
империи и еще больше усовершенствовала ее налоговый пресс;
мировая история знает немного государств, которые бы имели
столь многочисленное чиновничество, как Византия. Табель
о рангах конца IX в. насчитывал 60 одних лишь высших долж-
ностей. Прожорливая бюрократия, которая послужила потом
образцом для самодержавной государственности других стран,
стоила очень дорого. Расточительность императорского двора
с его евнухами и пышными церемониями не знала пределов.
Демагогическая политика подкармливания столичной бедноты,
требовавшей попрежнему «хлеба и зрелищ», тоже стоила очень
дорого. Частые дворцовые перевороты сопровождались заурядным
ограблением государственной казны, и политическая анархия
оплачивалась, в конце концов, податным населением империи.
Но особенно много поглощали государственных денег армия
и флот, дававшие возможность императорам поддерживать су-
ществование деспотического режима и успешно воевать с сосе-
дями. Даже в IX в., когда в Западной Европе лишь франкские
короли имели значительные военные силы, византийские импе-
раторы располагали армией в 120000 человек, о чем властители
«варварских« королевств не могли и мечтать. Точно так же Ви-
зантия обычно содержала сильный флот, который требовал ог-
ромных затрат. Византийский флот оставался сильным и много
столетий спустя; так например, в битве с арабами у о. Самоса в
911 г. участвовало около 200 кораблей с 34000 гребцов и 12700
солдат. Правда, этот могущественный флот, который стоил очень
дорого, потерпел поражение. Войны императоров были разори-
тельны для страны.
Налоговый гнет оставался крайне тяжелым на протяжении
всей истории Византии и разорял ее подданных. Византия унасле-
, довала от Рима систему имущественной ответственности куриалов
£ 6. Факторы феодализации	101
(или декурионов), пополнявшихся из числа землевладельцев,
живших в городах, за сбор налогов, и еще в V в. они, по словам
Маркса, «... бросали свои дома, покидали свои земли, даже про-
давали себя в рабство, только бы избавиться от собственности,
которая стала лишь официальным предлогом для беспощадного
и безжалостного вымогательства»1. Обычно же податное насе-
ление было обременено, помимо традиционных налогов (по-
земельного и т. д.), еще всякого рода «грязными повин-
ностями», включая дорожные работы, поставку строитель-
ных материалов, перевозки всякого рода и т. п. Ремесленники
несли круговую ответственность за выполнение всех повинностей
(литургий) государству. Крестьяне же просто разбегались
от сборщиков налогов и, по свидетельству современников, еги-
петские земледельцы платили налог лишь после того, как их пред-
варительно подвергали порке. Но недоимки систематически
накоплялись, и иногда правительство оказывалось вынуждено
кассировать неоплаченные налоговые обязательства многих лет.
В VI в. войны Юстиниана I с целью восстановления Римской
империи, борьба с персами, обширное строительство и т. д. вы-
звали еще большее усиление налогового гнета, экономическое
разорение восточных провинций Византии. Торговля должно-
стями была дополнена взиманием новых налогов, и их сбор
был настолько трудным делом, что специальными законами
535 и 556 гг. правители отдельных провинций были сделаны
ответственными за их поступление. Чтобы достигнуть цели, намест-
ники правительства свирепствовали в провинциях, заполняя
тюрьмы неисправными налогоплательщиками и широко практи-
куя пытки. Так, один из наместников императора в М. Азии
Иоанн Каппадокийский ограбил целые города. То же самое повто-
рялось в Армении, Африке и других провинциях. В самом Кон-
стантинополе торговые пошлины были столь тяжелыми, что неко-
торые судовладельцы предпочитали сжигать свои корабли,
лишь бы избавиться от вымогательств агентуры император-
ского фиска. Налоги находили себе дополнение в разнообразных
повинностях натурального характера, которые тяжелым бре-
менем ложились на податное население, особенно при осущест-
влении строительных начинаний правительства. Поскольку насе-
ление разбегалось из деревень, Юстиниан использовал практику
так называемой «прикидки», причисляя опустевшие земли к вла-
дениям соседних деревень и обязывая последних расплачиваться
за беглецов.
После Юстиниана налоги продолжали расти, и, например,
в 739 г. император Лев III увеличил поземельную подать на */12
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 685.
102
Глава 11. Экономическая история Византии
под предлогом восстановления стен Константинополя. Однако
и после их реставрации эта добавка взималась неукоснительным
образом. В IX в. сохраняется прежняя налоговая система, и Ники-
фор 1 (802—811) собирал задним числом налоги даже с тех, кто
был освобожден от них его предшественницей (Ириной). Была
введена гербовая пошлина и таким образом пополнен список
многочисленных налогов. При всей значительности торговых
доходов правительства (таможенные пошлины, косвенные налоги,
поступления с мастерских и монополий), основным их источ-
ником оставались все же налоги с крестьянства (поземельный,
подымный, подушный, с пастбищ, скота, пчел и т. д.).
Правда, для сокращения своих военных расходов и по целому
ряду других мотивов правительство практиковало создание
военных поселений, и с VII в. приступило к переводу целых про-
винций на военное положение, размещая в них военные отряды
(фемы). Позднее фемный строй получил широкое развитие,
и возникло целое сословие военных поселенцев, так называемых
стратиотов, военные повинности которых передавались по наслед-
ству. Ностратиоты тоже платили поземельную подать, хотя и осво-
бождались от натуральных повинностей (подводных, строитель-
ных и т. д.).
Таким образом, влияние централизованной государствен-
ности Византии на развитие феодализма было очень противоре-
чивым и, если она ограничивала самоуправство феодальной
знати, то в то же время она разоряла податное население, прежде
всего крестьянство, ускоряя его закрепощение. Ведь это была
государственность деспотического типа, и ее финансовая система
разоряла народ, подготовляла почву для феодализма.
Феодализация Византии ускорялась бесконечными втор-
жениями соседних народов, в том числе кочев-
ников, которые вновь и вновь подвергали владения империи
опустошительным погромам. Последние стали бичом для Визан-
тии, и их экономические результаты часто носили катастрофи-
ческий характер. Волны завоевателей сменяли друг друга, уни-
чтожая каждый раз плоды многолетнего труда крестьянства,
обрекая его на конечное закрепощение.
Так, персы на протяжении многих веков неоднократно опу-
стошали владения Византии. Правда, в V в. их отношения
с империей оставались мирными (если не считать пограничных
столкновений 421—22 гг.), однако в VI в. Византии пришлось
откупаться данью от опасных вторжений персов, как показывает
мир 532 г. Но золото не всегда помогало, и в 540 г. персидский царь
Хосрой I Ануширван учинил в Сев. Сирии страшный погром,
устроив в Антиохии чудовищную резню и разрушив этот богатый
город до основания. Оставшееся в живых население было отправ-
£ 6. Факторы феодализации
103
лено в Персию как ценная добыча. Затем (в 541 г.) он опустошает
Лазику (в Закавказье) и в 544 г. Месопотамию. В VII в. персы
завоевывают восточные провинции Византии, захватив Антио-
хию, Дамаск, и, наконец, Египет. Персы проникли в М. Азию,
дойдя до окрестностей Константинополя. Только в 627 г. импе-
ратору Ираклию удалось вернуть Византии потерянные области.
Когда же под ударами арабов пала персидская держава, то
Византия даже проиграла от этого, потому что персов сменили
новые, еще более воинственные завоеватели. Уже в 635 г. арабы
захватили Дамаск, после поражения византийской армии при
Ярмуке заняли Палестину, Сирию и Месопотамию, а к 642 г.—
Египет. Вслед за этим арабы овладевают Киренаикой, Триполи-
танией, появляются на территории современного Туниса; они
атакуют Кипр, захватывают Родос и некоторые области М. Азии.
В частности, Каппадокия подверглась жестокому опустошению.
Набеги арабов в Закавказье сопровождались такими же грабежа-
ми. Больше того, в 673 г. арабский флот атаковал Константи-
нополь, и на протяжении пяти лет арабы пытались овладеть
столицей Византии. Только выгоды стратегического положения
и прочность стен Константинополя спасли его. Важную роль
сыграл также знаменитый «греческий огонь», изобретение кото-
рого относится к этому времени. Он представлял собой смесь
нефти и других горючих веществ и был способен гореть даже на
воде, сжигая неприятельские корабли.
Потерпев поражение на море и на суше, арабы вынуждены
были заключить перемирие на 30 лет и согласиться на совмест-
ное владение спорными областями (Кипром и Закавказьем), но
их завоевания продолжаются и в VIII—IX вв. В начале VIII в.
арабы проходят вновь всю М. Азию и в 717 г. опять появля-
ются под стенами Константинополя. Захватив в 711—718 гг. Испа-
нию, они стали угрозой для Сицилии и через сотню лет появляются
там (в 827 г.), воспользовавшись восстанием наместника этого
богатого острова. Вскоре арабы овладевают в Южной Италии
Тарентом (839 г.), и Бари (841 г.), в 902 г. в их руки переходит
последний греческий город в Сицилии. С 826 г. Крит становится
гнездом арабских пиратов. Помимо того, и Кипр вновь оказался
в их руках.
В X в. Византия опять овладевает многими территориями.
Никифор Фока, будучи императором Византии, вернул ей Кипр,
Киликию в М. Азии и захватил Сев. Сирию. После него Иоанн
Цимисхий во время экспедиции 974—75 гг. овладел даже Ливаном,
Дамаском и Бейрутом, но его завоевания оказались непрочными.
В целом арабские вторжения на протяжении веков неоднократно
опустошали все провинции Византии и лишили ее ценных тер-
риторий: Византия в итоге арабских завоеваний оказалась
104
Глава 11. Экономическая история Византии
преимущественно греческим государством, а ее международной
торговле был нанесен серьезный удар. Торговые пути на Восток
и даже на Запад (в значительной мере) попали в руки арабов,
поэтому'натурализация хозяйства Византии становилась неиз-
бежной, и для феодализации ее деревни создавались более благо-
приятные условия.
Следовательно, разоряя крестьянство Византии и усиливая
натурализацию ее хозяйства, арабские завоевания ускоряли
феодализацию византийской деревни.
Византия часто подвергалась вторжениям из-за Дуная
гуннов, аваров, венгров, печенегов и т. д. Чрезвычайно разори-
тельными для Византии были многочисленные войны с болгарами,
особенно в X в., когда их царь Симеон достиг даже стен Констан-
тинополя (в 913 г.) и овладел Адрианополем (в 914 г.). Только
с большим напряжением сил Византии удалось в 971 г. разгро-
мить Болгарию и подготовить ее окончательное крушение
в 1018 г. в результате войн Василия II Болгаробойцы. Опусто-
шение балканских провинций значительно ускоряло закрепоще-
ние византийского крестьянства, разоряя деревни и нарушая,
нормальный ход торговли.
Эти вторжения с востока и севера увеличивали значение
военной знати и тем самым подготовляли неизбежное развитие
в дальнейшем феодальных форм условного землевладения.
Исключительно активную роль в развитии византийского
феодализма сыграло монашество, которое, как черная саранча,
поедало плоды народного труда и превращало монастыри в ба-
стионы крепостничества, центры крупного землевладения фео-
дального типа.
Конечно, и в других странах Европы церковь сыграла очень
важную роль в феодализации деревни, но в Византии монашество
оказалось исключительно многочисленным и стало опасностью
не только для крестьянской свободы, но и для византийской
государственности. Уже в V—VI вв. византийская церковь ста-
новится необычайно богатой и города превращаются в резиден-
ции ее сановников (патриархов, митрополитов, епископов).
Еще с IV в. монашество становится все более многочисленным
и монастыри богатеют с невероятной быстротой, так как в период
крушения Римской империи самые разнообразные элементы
населения искали спасения от политической анархии и эконо-
мических бедствий за монастырской стеной. Поэтому уже во вре-
мена Юстиниана I в Константинополе имелось не меньше 62 муж-
ских монастырей, не считая женских. В Александрии, Эдессе,
Иерусалиме и других городах они существовали в большом
количестве. Особенно много имелось их в восточных провинциях
Византии—в Палестине, Сирии, Месопотамии, Исаврии, Арме-
$ 6. Факторы феодализации
105
нии. Борьба Юстиниана с сенаторским землевладением привела
в конечном счете к усилению церковного землевладения в VI в.;
расширение его продолжалось потом в VII столетии. Поэтому
в VII в. почти одна треть земельных владений империи оказалась
в руках церкви и монастырей. Вторжения арабов вызвали мас-
совое бегство монахов на Запад, и их скопление на суженной
территории Византии привело к совершенно невероятному увели-
чению числа монастырей, их уродливому росту. К тому же
политическая анархия VII в. гнала в монастыри всех, кто страдал
от нее в той или иной степени. Будучи центрами массового
паразитизма, монастыри активно и всеми доступными им мерами
расширяли свое землевладение и крепостную эксплуатацию
крестьянства. Ведь о возрождении крупного рабовладельческого
производства в эпоху арабских нашествий не могло быть и речи.
Больше того, к началу VIII в. монашество оказалось го-
сударственной опасностью, так как за монастырской стеной
стало скрываться слишком большое количество потенциальных
солдат и налогоплательщиков. Теряя подданных, империя при-
обретала «святых», но для борьбы с арабами ей требовались не
«благочестивые» монахи, а отважные солдаты. Монастырские же
земли и доходы являлись весьма подходящим источником матери-
альных ценностей, необходимых империи для покрытия роенных
расходов. Что же касается широких народных масс, то они всегда
готовы были поддержать любые мероприятия правительства про-
тив церкви.
Поэтому в конце первой четверти VIII в. в Византии на-
чалось иконоборческое движение, продолжавшееся потом целую
сотню лет и использованное императорами Исаврийской дина-
стии для ликвидации монастырского землевладения. Уже в 726 г.
император Лев III опубликовал эдикт против почитания икон,
так как они особенно широко использовались монашеством для
расширения своего влияния. Вместе с тем он начал частичную
ликвидацию монастырей. Его преемник Константин V (741—
775 гг.) добился запрета иконопочитания на церковном соборе
(753 г.) После этого он> действуя самым решительным образом,
закрывает монастыри, конфискует их богатства, обязывает мо-
нахов жениться, платить подати и т. д. По приказу императора
устраивались коллективные свадьбы: например, в 760 г. монахам
города Эфеса (в М. Азии) было предложено немедленно избрать
себе жен под угрозой ослепления и ссылки на о. Кипр. Мона-
стырские земли раздавались колонистам, военным поселенцам
и военной знати.
Правда, в конце VIII в. прекратилась борьба с монашеством,
и последнее восстановило свои позиции. Но в начале IX в.
при Никифоре I опять начинаются конфискации монастыр-
106
Глава IГ Экономическая история Византии
ского землевладения, возобновляются запреты иконопочитания,
а в 833 г. последовал (при императоре Феофиле) закон о закры-
тии всех монастырей. Тем не менее, через 10 лет (в 843 г.) ико-
нопочитание было окончательно восстановлено и, хотя мона-
стыри не получили своих земель, они в дальнейшем смогли
компенсировать свои потери. Иконоборческое движение до-
стигло только временных побед, и монашество вновь стало округ-
лять свои владения. При Василии I (основателе Македонской
династии) официально было осуждено законодательство преж-
них императоров—иконоборцев; в X в. богатства монастырей
непрерывно растут. Проникая в состав монашества, под защи-
той монастырей население пыталось найти спасение от притес-
нений со стороны феодалов и чиновников, от мародерства солдат.
Ведь монахи вели довольно вольготную жизнь, занимаясь поли-
тикой, торговлей, адвокатурой и т. д. Монастыри получают
так называемые экскуссии (иммунитеты), дающие им подат-
ные изъятия и другие привилегии. В новелле, изданной в 964 г.,
император Никифор Фока жаловался на чрезвычайный рост
монастырского землевладения, считая его опасным для госу-
дарства. Соответственно этому Никифор запретил создание
новых монастырей и приобретение ими новых земель. Этот запрет
распространялся также и на высшее светское духовенство.
Земельную собственность церкви он обложил высокими налогами.
Но все эти паллиативы не изменяли общего положения,
и византийские монастыри росли, как грибы, а их богатства
неизменно увеличивались, дойдя со временем до огромных мас-
штабов.
Коренная причина неудач иконоборческой партии заключа-
лась в том, что сама она опиралась на поддержку феодальной
аристократии, и ее попытки устранить из экономической жизни
одну из форм феодального землевладения, естественно, остава-
лись безрезультатными.
§ 7.	Развитие феодализма и его этапы
Переходя к характеристике развития феодализма в Визан-
тии и его этапов, следует отметить, что оно началось сразу же
после ее политического обособления от Рима. Уже в V в. в Ви-
зантии существовало сенаторское сословие, обладавшее несмет-
ными богатствами и многочисленными привилегиями. Оно было
свободно от городских повинностей, судебной власти провин-
циальных чиновников и т. д. Во второй половине V в. крупное
землевладение в Византии еще больше разрастается, и земле-
владельцы даже создают личные дружины так называемых
«сухарников» (буккелариев), используя для этого рабов и «вар-
$ 7. Развитие феодализма и его этапы
107
варов». В конце V в. император Анастасий передал откупщикам
сбор налогов с мелких землевладельцев и этим еще больше
усилил экономические позиции знати.
Одной из форм создания феодальной зависимости явился
патронат, хорошо известный еще поздней Римской импе-
рии. Экономически обездоленные крестьяне отдавались под
опеку знати и жертвовали своей свободой или частью имуще-
ства, чтобы спасти свое существование. При этом, отдаваясь
под защиту крупных чиновников и земельных магнатов, кре-
стьяне V в. передавали им собственность на свою землю путем
фиктивной ее продажи, завещания, передачи в качестве благо-
честивого дара. В качестве так называемого прекар иста (т. е. вла-
дельца по специальной просьбе) крестьянин и после этого про-
должал пользоваться землей, но был обязан платить своему
покровителю-патрону натуральный или денежный оброк и мог
быть изгнан с надела. В дальнейшем повинности увеличивались,
зависимость крестьян-прекаристов становилась все более тяже-
лой, перерастая в крепостничество.
Так как целые деревни оказывались при этом под частной
властью магнатов и империи грозила потеря ее подданных,
то это обостряло борьбу разных групп знати за эксплуата-
цию деревни. Еще в IV в. были изданы (в 368 г.) постано-
вления, запрещавшие патронат под угрозой штрафа в 25
фунтов золота с патрона. Крестьян же полагалось возвра-
щать к прежнему патрону после наказания. Предписания, на-
правленные против патроната, неоднократно повторялись и позд-
нее, но он попрежнему развивался на все более широкой основе,
хотя по закону 468 г. тяжелым штрафом следовало наказывать
и тех, кто искал себе патрона, и тех, кто принимал крестьян
под свое «покровительство».
Однако само правительство по классовым и фискальным
мотивам практически мирилось с патронатом и пыталось даже
использовать авторитет магнатов и их власть над зависимыми
крестьянами для своевременного сбора налогов. Так, уже в 415 г.
оно признало законными патронатные отношения, возникшие
до 397 г., и сделало патронов ответственными за своевременное
поступление налогов с зависимого от них населения. В VI в.
развитие патроната продолжалось, и робкие попытки запретить
его не помогали делу, тем более, что политика правительства
отличалась крайней противоречивостью. Делая правителей про-
винций ответственными своим имуществом за сбор налогов (за-
коны 535 и 556 гг.),Юстиниан фактически ускорял развитие
патроната.
Правда, в VII—VIII вв. положение в европейских областях
Византии резко изменила славянская колонизация, увеличив
108
Глава 11. Экономическая история Византии
численность свободного населения, тогда как восточные про-
винции империи были завоеваны арабами. С другой стороны,
в ходе аграрного переворота (особенно в конце VII и в начале
VIII вв.) погибло много представителей сенаторской аристо-
кратии; в частности, император Юстиниан II систематически
истреблял знать самым беспощадным образом. Роль крупного
землевладения в экономической жизни Византии значительно
уменьшилась, а расправа в VIII в. иконоборцев с монастырским
землевладением еще больше ослабила его позиции. Широкое
распространение крестьянской общины задержало на некоторое
время развитие феодализма, экспансию крепостничества в Ви-
зантии, но в IX в. феодализация возобновляется на новой основе
и приводит в X—XI вв. к торжеству феодального режима.
Попытки крестьян оказать сопротивление привели в М. Азии
к восстанию их под руководством Фомы Славянина (821—823 гг.)
В 822 г. повстанцы даже осадили Константинополь, но потер-
пели поражение, и спасти свободу крестьянства им не удалось.
Через 20 лет пссле этого поражение иконоборческого движения
значительно облегчило развитие монастырского крепостниче-
ства, а приход к власти Македонской династии в 867 г. (в лице
Василия I) создал благоприятные политические условия для
торжества феодальной системы. Эта династия—при всех раз-
личиях в политике отдельных ее представителей—сознательно
искала разрешения экономических и политических проблем
империи на феодальной основе.
Отражением этого явилось восстановление законодательства
Юстиниана I и отмена законодательства императоров-иконо-
борцев. Вслед за выпуском при Василии I «Прохирона»
(в 879 г.) появились так называемые «Василики», возобнов-
лявшие юстинианово законодательство. «Василики» издал
Лев VI (886—912 гг.) в полном соответствии с интересами
крупных землевладельцев; этот свод законов санкционировав
крепостничество, облегчал закрепощение крестьян. Даже зако-
нодательство Юстиниана было признано слишком радикальным,
поскольку оно запрещало представителям провинциальной адми-
нистрации приобретать землю в управляемых ими областях.
Лев VI смягчил эти запреты. Военная знать приобретает все
большее значение, сменяя в общественной жизни сенаторскую
аристократию времен Юстиниана I. В результате слияния ее
со старой аристократией возникает знать в лице так называемых
динатов (в ластеле й), ставшая в X—XI вв. основ-
ной группировкой господствующего класса.
В X в. феодализация Византии вступает в решающую фазу:
на протяжении этого столетия окончательно определились
социальные категории ее деревенского населения. Крестьянство
§ 7. Развитие феодализма и его этапы
109
этой эпохи находилось в тяжелом положении, и не случайно
крестьяне носили весьма красноречивое название «убогих».
Их образ жизни действительно отличался крайним убожеством.
Правда, среди крестьян, или убогих, попрежнему имелись
жители свободных общин, но они были настолько обременены
налогами, что скорее напоминали государственных крепостных.
Своевременная уплата налогов обеспечивалась посредством кру-
говой ответственности. Свобода этой категории императорских
подданных была довольно призрачной и крайне неустойчивой.
Они закрепощались властелями (динатами), которые присваи-
вали земли общинников под угрозой их полного ограбления
или даже прямого физического уничтожения. По свидетельству
одного сборника судебных казусов («Пира»), относящегося
к первой половине XI в., динаты устраивали специальные напа-
дения на деревни «убогих» с целью их закрепощения. Экспро-
приация крестьянства шла весьма интенсивно. В X в., в силу
ряда благоприятных условий, возникли целые династии фео-
дальной знати (Дуки, Фоки, Малеины, Склиры и другие), гос-
подствовавшие над обширными территориями. Их резиденции
представляли собой неприступные замки и охранялись частными
дружинами. В то же время монастыри округляли свои владения,
и «убогие» бежали под их покровительство, спасаясь от само-
управства властелей и императорских чиновников, от вторже-
ний печенегов, куманов, турок. Процесс закрепощения кре-
стьян приобрел в X в. настолько широкий размах, что властели
закрепощали даже стратиотов, т. е. военных поселенцев.
Поэтому в X в. становятся многочисленными парики,
т. е. зависимые крестьяне, как они стали называться с IX в.
Парики жили на земле властелей и, обрабатывая отведенный
господином надел, несли в пользу земельного собственника фео-
дальные повинности. Их экономическое положение было еще бо-
лее тяжелым, чем положение свободных общинников, так как
оброк и другого рода повинности отнимали огромную долю
труда и продуктов парика.
Конечно, столь интенсивное обезземеливание и закрепощение
крестьянства должно было порождать крестьянские восстания.
Одно из наиболее крупных восстаний вспыхнуло в феме Опсикий
(западная часть М. Азии) около 932 г. Поэтому императоры
X в. пытаются несколько ограничить самоуправство знати
и предотвратить политически опасные эксцессы обезземелива-
ния крестьянства.
Так, еще в 922 г. Роман Лекапин опубликовал новеллу,
которая запрещала динатам присвоение крестьянских земель
в любой форме (дара, завещания, покупки или найма) и возвра-
щала (без компенсации) стратиотам их воинские участки,
но
Глава II. Экономическое развитие Византии
отчужденные за последние 30 лет. Вместе с тем крестьянам
предоставлялось преимущественное право покупки земельной
собственности.
Однако неурожай и голод 928 г. повлекли за собой еще более
массовую скупку крестьянской земли властелями на ростов-
щических условиях, часто за ничтожное количество хлеба.
Поэтому в 934 г. Роман Лекапин во второй новелле распоря-
дился возвратить крестьянам земли, скупленные у них вла-
стелями, начиная с голодного года, причем за ту же цену.
Но присвоение крестьянских земель продолжалось, и новый
император Константин VII Багрянородный (945—959 гг.) выну-
жден был признать это в своих новеллах. Чтобы поддержать
хотя бы военных поселенцев, он объявил неотчуждаемыми их
участки и установил крупный штраф (в 36 номисм) за превра-
щение стратиота в крепостного (парика) и присвоение его
участка. Когда к власти пришел Никифор Фока, один из пред-
ставителей властелей М. Азии, то он отменил признанное ранее
право «убогих» и стратиотов на преимущественное приобретение
земельных владений знати. При нем самоуправство последней
получает особенно широкий размах.
Правда, весьма энергично против самоуправства и безгра-
ничного обогащения динатов выступал Василий II Болгаро-
бойца; в 996 г. он издал новеллу об отмене 40-летней давности
приобретения властелями крестьянских участков, на которую
ссылались аристократы, пытаясь удержать в своих руках при-
своенные ими общинные земли. Но, несмотря на радикализм
предписаний этой новеллы, она признавала за властелями права
на землю, приобретенную у крестьян до 922 г., а для исков,
казны вообще не устанавливала каких-либо сроков давности.
С другой стороны, он в 1001—1002 гг. опубликовал закон о так
называемом «аллиленгии», сделав властелей ответственными
за налоговые обязательства «убогих». Хотя при этом речь,
видимо, шла относительно париков, мероприятие императора
все же, несомненно, усилило крепостничество в византийской
деревне. Вместе с тем в угоду монашеству Василий II в 998 г.
отменил законы Никифора Фоки, изданные в свое время для
ограничения роста монастырского землевладения и запрещав-
шие основание новых монастырей, передачу земли уже суще-
ствующим монастырям и дарения ее митрополитам, епископам
и богадельням. Церковники и монахи могли теперь беспрепят-
ственно округлять свои земельные владения.
Следовательно, ограничительные мероприятия императоров
не отличались последовательностью и достаточной решитель-
ностью, они встречали резкое сопротивление динатов и чинов-
ников, а потому и не дали нужных результатов.
8. Промышленность и торговля в IX—X вв.
111
В XI в. Византия была уже феодальным государством, хотя
и сохраняла свою централизованную государственность. Больше
того, для поддержания своей власти императоры XI в. исполь-
зуют чисто феодальную систему условного землевладения и раз-
дают служилой аристократии так называемые прении. Они
были вполне аналогичны бенефициям Западной Европы и пред-
ставляли собой поместья, передававшиеся за счет государствен-
ных земель в пожизненное пользование прониара. В состав
проний входили замки, пастбища и пашенные земли. Поскольку
государственные земли оказывались розданными, правительство
жаловало крестьянские земли, и свободные общины попадали
в крепостную зависимость, будучи обремененными барщинами
и оброками в пользу прониариев. Правда, они обязаны были
платить подати за крестьян, оказавшихся в зависимости от них,
но это не компенсировало бедствий закрепощения. Владея
своими землями только пожизненно, прониары спешили выжать
из зависимых крестьян как можно больше, не считаясь с послед-
ствиями.
§ 8.	Промышленность и торговля в IX—X вв.
Начиная с IX в., промышленность и торгов-
л я Византии переживают период длительного подъема. Европа
становилась феодальной, и ее аристократия предъявляла все
больший спрос на предметы роскоши. Их поставщиком в значи-
тельной мере и являлся Константинополь, обогащавшийся путем
продажи своих и восточных товаров по баснословным ценам.
Шелк, золотую парчу, ювелирные изделия, украшенные драгоцен-
ными камнями вещи, безделушки из слоновой кости и многие
иные предметы роскоши промышленность Константинополя,
Фессалоник, Патр и других городов производила в большом ко-
личестве. Со времен Юстиниана I шелководство укоренилось
в Византии и получило самое широкое распространение. Полу-
чая местное сырье, шелковая промышленность стала одной из
наиболее доходных, приобрела исключительно важное значе-
ние. Она давала византийской торговле экспортный товар боль-
шой ценнссти и неограниченной транспортабельности. Внешняя
торговля Византии тем самым приобретала прочную материаль-
ную базу.
Владея опорными базами в Италии, Византия поддержи-
вала с ней оживленную торговлю, особенно с городами южной
Италии (Бари, Амальфи). Торгуя византийскими товарами, го-
род Амальфи в IX—X вв. превратился в крупный центр евро-
пейской торговли. Византийские товары проникали в Запад-
112
Глава II. Экономическая история Византии
ную Европу через итальянские города, и экономическое возвы-
шение Венеции в IX—X вв. объяснялось в значительной мере
этим фактом.
Вместе с тем возрождается византийская торговля с побережьем
Черного моря. С возвышением Киевской Руси торговля Визан-
тии с Восточной Европой приобретала все большее значение,
а знаменитый путь «из варяг в греки» по Днепру начал играть
серьезную роль в ее развитии. Он давал Византии прямую дорогу
в Северную Европу и чрезвычайно расширял рынки сбыта для
специфически византийских товаров (см. ниже). Помимо того,
черноморские пути использовались купечеством Византии для
торговли с центральной Азией, Китаем, и в связи с этим город
Трапезунд на побережье М. Азии приобрел крупное торговое
значение.
Правда, развитие торговли Византии с Ближним Востоком
и Индией затруднялось господством арабов в Египте и на сосед-
них территориях. Ведь в результате завоевания арабами Север-
ной Африки, Испании и Сицилии Средиземное море в значи-
тельной мере становилось внутренним арабским озером и внеш-
няя торговля Константинополя оказалась в зависимости от ара-
бов. Кроме того, экономическая политика правящих кругов
Византии попрежнему руководствовалась исключительно фис-
кальными соображениями, что мешало нормальному развитию
торговли и промышленности. Поэтому в Константинополе вывоз-
ные пошлины (как свидетельствует, например, закон 992 г.)
стояли на высоком уровне. Правительство ограничивало тор-
говлю иностранных купцов за пределами Константинополя,
запрещая им покупать товары на месте их производства. Они
могли приобретать эти товары только в Константинополе. Спе-
циальные чиновники шпионили за приезжими купцами, осмат-
ривали привезенные ими товары, определяли условия их продажи,
срок пребывания купцов в Константинополе, а после истечения
этого срока требовали представления счетов на все закупленные
товары. Вывоз товаров строго контролировался, и некоторые
из них вообще не разрешалось вывозить за пределы столицы.
Кроме фискальных мотивов, в ограничительных предписаниях
этого рода сказывались уже и натурально-хозяйственные влияния
на экономическую политику правительства, поскольку феодализа-
ция Византии в IX в. зашла уже весьма далеко.
С другой стороны, правительство регулировало значительную
часть торговли, оставляя за собой исключительное право на
торговлю хлебом, шелком (высших сортов), вином, оливковым
маслом, которые получались в виде податей и сборов. Некоторые
товары можно было купить в Константинополе только в прави-
тельственных складах. Само собой разумеется, что торговля Ви-
£ 8. П ромышленность и торговля в IX—X вв.
113
зантии становилась тем самым объектом всякого рода фискаль-
ных экспериментов и бесцеремонного вымогательства. Возмож-
ности нормального развития торговли в результате этого зна-
чительно сокращались.
. Поэтому доходы правительства Византии дают довольно точ-
ные показания о масштабах ее торговли, свидетельствуя о круп-
ном значении последней в экономике страны. Император-
ская армия была значительной и обычно состояла из 120000 че-
ловек, причем лишь войска восточных провинций поглощали
ежегодно не менее 9 миллионов рублей золотом (на деньги XIX в.).
Между тем правительство в IX в. все же сохраняло равновесие
бюджета, устойчивость монеты, и в его казне иногда собирались
крупные излишки золота. Так, например, запасы золота и се-
ребра, имевшиеся у правительства, оценивались в январе 856 г.
в 35 миллионов рублей (считая на деньги XIX в.). При этом
значительная часть правительственных доходов получалась за
счет промышленности и торговли, в качестве косвенных налогов,
пошлин, поступлений от государственных монополий и казен-
ных мастерских.
Наконец, во времена Македонской династии (862—1056 гг.),
особенно в X в.,торгово-промышленное развитие Византии достиг-
ло новых успехов. Маркс считал, что в эту эпоху, при Василии II
(976—1025 гг.), «... Византия была самой крупной морской держа-
вой в Европе...)»1. Этот вывод находит себе наглядное подтверж-
дение в том факте, что к концу своего царствования Василий II
оставил в казне большие запасы золота, ценость которых (на
деньги XIX в.) приближалась к 100 миллионам рублей, хотя
его войны продолжались весьма долго. Правда, нельзя забывать,
что он ограбил болгарскую казну.
В X в. торговля Византии с Киевской Русью приобрела выда-
ющееся экономическое значение, и путь «из варяг в греки»
стал одной из важных магистралей византийской коммерции.
Константинополь экспортировал в Киевскую Русь парчу,
шелк, вино и восточные пряности, получая оттуда пушнину, ко-
жи, мед, воск, рабов и некоторые другие товары. Торговля с
киевскими купцами стала столь значительной, что потребовалось
ее договорное регулирование, как об этом свидетельствуют до-
говоры Олега и Игоря с Византией, заключенные в 907, 911,
945 гг. Правда, их заключению предшествовали военные походы
киевских князей на Царьград (Константинополь), и потому
договорные соглашения были для Византии одновременно актом
самообороны, вынужденным военной необходимостью. Однако не
1 К. Маркс. Хронологические выписки, Архив Маркса и Эн-
гельса, т. V, стр. 44.
8 ф. я. Полянский
114
Глава II. Экономическая история Византии
случайно торговля стала темой этих договоров, и, видимо, оса-
ждавшие стены Константинополя дружинники русского князя
сплошь да рядом выступали в роли купцов.
Уже договор 907 г., заключенный Олегом, определял усло-
вия торговли Византии с Киевской Русью. Он запрещал купцам,
прибывавшим из Киева, Чернигова, Переяславля и других
«градов», грабить владения Византии или, по терминологии того
времени, «творить пакости». Во избежание эксцессов всякого рода
всех прибывших купцов переписывали; им разрешали жить
только в предместьях города, у монастыря св. Мамы, но не в
самой столице. Больше того, входить в город им разрешалось
только без оружия, группами не более 50 человек, через одни
ворота и в сопровождении императорских чиновников.
Но было бы неправильно сводить все содержание договора
907 г. к попыткам умиротворить воинственных торговых гостей,—
Византия вместе с тем делала серьезные уступки представите-
лям киевской торговли. Им разрешалось торговать беспошлинно,
«не платяче мыта». Это ставило их в весьма выгодное положение.
Помимо того, им гарантировалась выдача содержания; договор
устанавливал, что хлеб, овощи, вино, мясо, рыбу русские купцы
должны были получать в течение 6 месяцев. Согласно торговым
договорам, греки обязаны были снабжать русских купцов не
только провиантом, но и якорями, веревками, парусами.
Правда, в последующих договорах появились оговорки, ко-
торые урезали эти льготы или вводили стеснительные ограниче-
ния для торговли Киевской Руси в Византии. Инициатива тор-
говли с Византией исходила от самих русских купцов, которые
экспортировали туда разнообразные товары. В X в. в Констан-
тинополе имелась русская торговая колония. Киевские князья
активно поддерживали византийскую торговлю русских куп-
цов. Когда в Константинополе греки убили русского купца,
то в 1043 г. Ярослав Мудрый послал целую флотилию против
Византии.
Торговля с Византией была исключительно выгодна для
купцов Киевской Руси. Она делала их посредниками между
Ближним Востоком и различными странами Западной и Север-
ной Европы. Вплоть до крестовых походов Киевская Русь
была поставщиком византийских товаров для Европы. Когда
затем начался упадок Византии, то русские купцы проникают
на Кипр, в Алеппо, Иерусалим, Дамаск и, возможно, в Алек-
сандрию1.
Само собой разумеется, что, вопреки странным заключениям
Ключевского, Келтуяла, Святловского и других, Киевская
1 «История культуры древней Руси», т. I, М.—Л., 1948, стр. 340.
£ 8. Промышленность и торговля в IX—X вв.
//5
Русь вовсе не была «охотничье-торговым» или «примитивно»
торговым» государством. Используя избытки продукции своего
в целом натурального хозяйства, Киевская Русь играла круп-
ную роль в экономическом развитии Византии и других стран
Западной Европы.
Торговая экспансия Византии направлялась также и на
Запад. Одно ее направление дополняло другое. Кроме того,
потеря восточных провинций и господство арабов на Ближнем
Востоке не благоприятствовали развитию левантийской тор-
говли Византии. Через Италию Византия снабжала предметами
роскоши Западную Европу, и связи Константинополя с такими
городами, как Бари, Амальфи и Венеция, были особенно тес-
ными. Доставляя в Константинополь весьма ценные товары,
(корабельный лес, железо, рабов), венецианцы уже в 992 г;
добились от византийского правительства снижения пошлин)
на свои грузы.
Наиболее крупным торговым городом Византии и в эту пору
был Константинополь. В нем существовали специальные колонии
евреев, болгар, итальянцев, русских, хазар, арабов, сирийцев,
и это наглядным образом свидетельствует о значительном раз-
витии его внешней торговли. Вторым по значению был город
Фессалоника (Салоники, Солунь), на знаменитые ярмарки ко-
торого привозились в XII в. товары из Болгарии, Греции, Ита-
лии, Галлии, Германии, Испании, Египта. Транзитная тор-,
говля Византии с Италией шла преимущественно через Фесса-,
лонику. Важными торговыми центрами были также города Ду-'
раццо, Коринф, Димитриада, Родосто, Адрианополь, Селимврия
и некоторые другие в европейских провинциях Византии. Ана-
логичным образом в Малой Азии Трапезунд, Антиохия, Эфес,
Никея, Амастрида, Таре, Атталия, Фокея, Абидос, острова Хиос1
и Родес были центрами крупной торговли.
Само собой разумеется, что и в эту пору торговля Византии
была не только транзитной; она опиралась на значительное
развитие ремесла городов, как на свою базу. Сам Константино-*,
поль был крупным центром ремесла, где производством пред--
метов роскоши была занята огромная масса ремесленников. Осо-/
бенно процветали ювелирное дело, изготовление дорогих тка-
ней, вышитых золотом, обработка слоновой кости, эмали и дру-
гие виды производства предметов роскоши. Наряду с частными
имелось много государственных мастерских, занимавшихся из-
готовлением оружия, тканей высоких сортов (шелковых, пур-
пурных), чеканкой монеты, строительством кораблей и т. д.
Спарта славилась производством шелка. Кроме того, Спарта
экспортировала ковры (в Италию); следовательно, производство.*
ковров было здесь достаточно развито.
8*
116
Г лава II. Экономическая история Византии
Ярким показателем значительного развития византийской про-
мышленности является существование в Константинополе X в.
вполне сложившейся цеховой системы. Так называемая «Книга
эпарха», составленная в 911—912 гг., свидетельствует о суще-
ствовании в Константинополе той поры 22 корпораций, ремес-
ленных и торговых, причем каждая корпорация пользовалась
монополией на производство или продажу определенного товара.
Так,- среди торговцев существовали обособленные корпорации
менял, торговцев шелком-сырцом, свечами, шелковыми тканями
и платьями, благовониями, мылом, свиньями, лошадьми, рыбой,
мясом, хлебом, бакалейным товаром и, наконец, специальные
•корпорации трактирщиков. Уставы этих корпораций строго рег-
ламентировали производство и торговлю, в частности, ограни-
чивали закупку сырья мастерами и не разрешали им приобретать
сырье, необходимое для других профессий. В такой регламен-
тации сказывались, в известной мере, уравнительные тенденции
мастеров и мелких торговцев, характерные для средневековых
цехов. Так, например, булочникам устав запрещал получать при-
быль свыше известной нормы.
Но экономическая политика самодержавных императоров
Византии и в X в. оставалась мало благоприятной для развития
торговли и ремесла. Как и раньше, она сводилась к их фискаль-
ному использованию и мелочной регламентации по мотивам
преимущественно податного характера. Деятельность ремес-
ленных и торговых корпораций протекала под строгим надзором
чиновников, которые фиксировали цены товаров, место их про-
дажи и многое другое. Даже зачисление новичков в корпорации
могло производиться лишь с разрешения властей и после уплаты
значительной пошлины в пользу государственной казны, а не
только корпорации. Корпорации были обязаны выполнять госу-
дарственные повинности. Градоначальник Константинополя и его
чиновники распоряжались хозяйственными возможностями ре-
месленников и торговцев, их корпораций. Правительство регу-
лировало хлебную торговлю, хотя государственная монополия
на торговлю хлебом в столице отпала с отменой при Ираклии
(610—>641 гг.) бесплатной раздачи хлеба.
г	§ 9. Предпосылки падения Византии
Пережив процесс феодализации, Византийская империя оста-
валась сильным государством на протяжении четырех столе-
тий (IX—XII вв ) и в судьбах Европы и Ближнего Востока до
конца XII в. играла выдающуюся роль. Но в XIII—XIV вв.
•она теряет прежнее политическое значение, и византийская ис-
$ 9. Предпосылки падения Византии
117
тория завершается катастрофой 1453 г., когда сам Константи-
нополь стал военной добычей турецких султанов.
Само собой разумеется, упадок Византии в XIII—XV вв.
не может считаться случайностью; он явился результатом
опасного сочетания неблагоприятных условий внутреннего и
внешнего характера. При этом три явления сыграли решающую
роль в подготовке падения Византии.
Коренной причиной крушения Византии как крупного цен-
трализованного государства оказалась, конечно, ее глубокая
феодализация. Когда закрепощение крестьянства в ос-
новном было завершено, динаты и властели уже не нуждались
более в политической поддержке сильного государства, импера-
торской деспотии, их владения и привилегии настолько разрос-
лись, что они сами стали маленькими государями и, используя
поземельную зависимость крестьян, свою политическую власть
над ними, держали крепостных в повиновении. Они не хотели
больше терпеть деспотический режим византийской государ-
ственности, который ущемлял их интересы, и в силу этого тен-
денции феодального сепаратизма сказывались в истории Визан-
тии все более резко.
Последствия феодализации были весьма противоречивыми
и, давая решение некоторых экономических проблем империи,
они увеличивали ее политические затруднения, влекли за собой
распад централизованного государства. Но это не значит, что
феодализм был реакционным в политическом отношении явле-
нием, так как вместе с ним возникала новая государственность,
свободная от бюрократических наростов империи и ее фискаль-
ных экспериментов. Феодальная раздробленность средневеко-
вья вовсе не означала исчезновения государственности, и судьбы
последней отнюдь не связаны с ее территориальными границами.
Городские коммуны средневековья были очень мелкими государ-
ствами, но сыграли исключительно прогрессивную роль в раз-
витии Европы. В Византии, как и везде, крепостничество еще
больше углубило натуральность хозяйства, хотя само оно раз-
вивалось на натурально-хозяйственной основе. Тем самым
феодализация Византии и экономически подготовляла ее полити-
ческий распад. Феодальный сепаратизм питался натурально-хо-
зяйственными тенденциями в ее экономическом развитии.
Вместе с тем крепостничество отняло у империи ее поддан-
ных, и положение оказалось столь катастрофическим, что импе-
ратор Мануил (1143—1180 гг.) специальным указом объявил сво-
бодными всех тех, кто потерял свободу за годы его царствования^
обещая вознаграждение тем феодалам, которые освободят своих
крепостных. Доведенные до отчаяния крепостные переходили
на сторону врагов империи и поддерживали ее завоевателей*
118
Глава If. Экономическая история Византии
как это имело место в 1147 г. на о. Корфу, где «убогие» под-
держали норманских завоевателей.
Тем не менее правительство вновь и вновь пыталось найти
решение проблем империи на феодальной основе, раздавая земель-
ные пожалования прониарам. В XII в. система прений получает
дальнейшее развитие, причем прониары вместе с землей получали
право взимания податей и оброка с зависимого крестьянства,
судебные и административные полномочия разнообразного харак-
тера. Постепенно эти пожалования из пожизненных превращались
в наследственные, и тем самым подготовлялось (экономически
и политически) раздробление империи. Целые династии феодаль-
ной аристократии, возникавшие в Византии (Враны, Кантаку-
зины и т. д.), пользовались значительной самостоятельностью.
Междоусобия, вызванные претензиями одного из Кантакузинов
на императорский престол, породили в XIV в. опустошительную
войну, ослабили Византию и облегчили турецкие завоевания.
Попытки императоров компенсировать потерю подданных ко-
лонизацией своих владений «варварами» и даже выкупом военно-
пленных (как это делал император Мануил, расселяя их на участ-
ках стратиотов) не увенчались успехами. Ведь сами императо-
ры поощряли систему проний и использовали ее для поддержа-
ния своей государственности. Все эксперименты императоров
не могли преодолеть внутренних противоречий феодального
режима.
Второй причинойкрушения Византии ока-
зался упадок торговли, вызванный крестовыми
походами и развитием левантийской торговли итальянских го-
родов. Крестовые походы с конца XI в. открыли итальянским
купцам дорогу на Восток, и уже в результате первого похода
(1096 г.) Венеция и Генуя получили торговые фактории в Па-
лестине. Константинополь потерял с тех пор роль посредника
в торговле Запада с Востоком, и торговые пути по Среди-
земному морю оказались в руках итальянцев. Страны Западной
Европы установили прямую связь с Ближним Востоком помимо
Византии.
Правда, первоначально Византии удалось использовать кре-
стоносцев для борьбы с турками, и в итоге их побед император
Алексей легко овладел западной частью М. Азии. Его преемник
император Иоанн (1118—1143) отодвинул еще дальше на восток
границу турецких владений, вернув Византии значительные тер-
ритории центральных областей М. Азии (во Фригии, Пафлагонии,
Памфилии, Киликии). В конце же своего царствования он по-
ставил перед собой неосуществимую задачу возвращения Визан-
тии Сирии и Палестины, а его преемник Мануил пытался даже
восстановить старую Римскую империю.
$ 9. Предпосылки падения Византии
119
Но эти первоначальные успехи политического характера не
могли компенсировать экономических потерь, вызванных сокра-
щением византийской торговли. Полагают, что уже за ближай-
шие 50 лет после первого крестового похода торговля Констан-
тинополя сократилась на х/3 или даже на х/2, что значительно
уменьшило и доходы императорской казны. Больше того, итальян-
цы овладевают внутренней торговлей Византии, и полученные
ими привилегии вызывают дальнейшее сокращение государ-
ственных доходов. Раздача этих привилегий началась с 1081 г.,
и император Алексей, чтобы получить поддержку венецианского
флота в борьбе с норманнами Сицилии, предоставил венециан-
цам право беспошлинной торговли во всех портах империи.
Это убило внутреннюю торговлю Византии, так как ее купцы
не имели привилегий такого рода. В самом Константинополе
появились экстерриториальные кварталы венецианского купе-
чества. Новый император Иоанн попытался ликвидировать
привилегии венецианцев, но неудачно, так как Византия не имела
достаточно сильного флота, чтобы предотвратить пиратство
венецианцев и ограбление ими прибрежных территорий. После
потери острова Кефалонии в 1126 г. он вынужден был признать
торговые привилегии венецианцев. Деятельность последних на
протяжении всего XII в. вызывала негодование народа, и в 1182 г.,
когда Андроник Комнин поднял восстание, претендуя на пре-
стол, латинские кварталы Константинополя с их 60-тысячным
населением подверглись жесточайшему погрому. Множество
итальянцев было перебито, а оставшиеся в живых 4000 человек
были проданы в рабство туркам. Однако народная ярость не
смогла изменить положение, Андроник был вскоре свергнут,
а новая династия Ангелов в лице второго ее представителя
Алексея III восстановила привилегии венецианцев, обязалась
компенсировать понесенный ими материальный ущерб. После
этого венецианцы, пизанцы и генуэзцы захватывают еще больше
торговлю Византии в свои руки, как в Константинополе, так
и в других городах. Упадок византийской торговли в XI—XII вв.
ярко отразился в уменьшении ее флота. Алексей Комнин и дру-
гие представители династии Комнинов пытались возродить его,
но это не давало нужного эффекта. В борьбе с норманнами и ве-
нецианцами (в XI—XII вв.) морское банкротство Византии стало
совершенно очевидным.
Кроме того, деградация византийской торговли необычайно
резко обнаружилась в дезорганизации денежной системы Визан-
тии. Роковую роль сыграл при этом выпуск Алексеем Комни-
ным монеты, изготовленной из сплава меди и золота (или серебра
и золота), реальная ценность которой составляла только 1/3 стои-
мости золотых номисм прежней чеканки. Это вызвало обесценение
120
Глава II. Экономическая история Византии
византийской монеты, которая оставалась до той поры на протя-
жении многих веков устойчивой и считалась образцовой в Европе
и в значительной части Азии. В довершение всего правительство
требовало уплаты податей полновесной монетой, хотя само
расплачивалось испорченной монетой нового образца. Это еще
больше увеличило хаос в денежном обращении.
Само собой разумеется, что упадок византийской торговли
с давних пор подготовлялся фискальной политикой правитель-
ства и феодализацией империи, углублением натуральности ее
хозяйства, крепостничеством и политическим раздроблением
страны. Но крестовые походы и возвышение итальянских городов
в XII—XIII вв. ускорили крах торговли Византии. При этом
необычайно ярко обнаружилось то огромное значение, которое
имели для государственности Византии ее торговые доходы.
Вместе с торговлей Византия потеряла свои золотые рудники,
источники денежных доходов, армию и флот. Она не могла без
торговли оставаться сильным централизованным государством.
Ближайшим и непосредственным образом падение Византии
объяснялось ее военным разгромом, который издавна
подготовлялся нашествиями персов, арабов, гуннов, аваров,
славян, печенегов, половцев, норманнов и, наконец, турок.
Последние довершили дело, найдя себе поддержку в фанатизме
крестоносцев и торгашеских интересах Венеции. Турки оказались
самым страшным врагом Византии. Их продвижение в М. Азию
началось еще с середины XI в., после того, как в 60-х г. этого
столетия султан Алп-Арслан завоевал Армению, опустошил
северную Сирию, часть М. Азии (Киликию, Каппадокию).
В 1071 г. турки разгромили армию византийского императора
Романа IV Диогена в битве при Манцикерте (севернее Ванского
озера) и овладели М. Азией. Они нашли здесь поддержку кре-
постных и рабов, которые были объявлены ими свободными, обя-
занными только подушной податью. К середине 80-х годов XI в.
под властью Византии остались только прибрежные города
М. Азии. Турецким султанам помогали сицилийские норманны,
король которых Рож ер II в 1147 г. ограбил остров Корфу, Эвбею,
Аттику, такие важные города, как Фивы и Коринф. Грабежи нор-
маннов сопровождались отправкой в Сицилию квалифицирован-
ных ремесленников.
Затем на подмогу туркам выступили мародеры четвертого
крестового похода, которые под руководством венециан-
ского дожа Дандоло учинили 13 апреля 1204 г. чудовищный
погром в Константинополе. Он продолжался целых три дня и
носил систематический характер. Была захвачена несметная
добыча и погибло огромное количество культурных ценностей.
Страшные пожары уничтожили лучшие кварталы столицы.
$ 9. Предпосылки падения Византии
121
Своим варварством крестоносные мародеры превзошли турок.
Больше всего выиграла Венеция, дож которой, по выражению
Маркса, сделал «... из крестоносной глупости торговую опера-
цию»1 *. Венецианцам досталась основная часть награбленной
добычи и наиболее важные торговые города по побережью Бал-
канского полуострова и на островах Эгейского моря. Ценным
для Венеции было приобретение о. Крита. Потерявший 4/б насе-
ления, наполовину сожженный Константинополь уже не мог
быть конкурентом Венеции. Он сам стал ее достоянием. Туркам
осталось лишь подражать подвигам венецианских торгашей
и благочестивых рыцарей христианской Европы.
Возникшая после раздела Византии крестоносцами так на-
зываемая Латинская империя была пародией на импе-
рию и просуществовала только 57 лет. Экономически и полити-
чески эта империя влачила жалкое существование. Крайний
упадок промышленности привел к тому, что жители византий-
ских городов были вынуждены покупать текстильные товары
итальянского происхождения, хотя города Византии на протя-
жении веков славились своим текстильным производством.
В 1261 г. потомки крестоносцев были изгнаны, но возрожде-
ние Византии оказалось невозможным. Под властью новой
династии Палеологов оставались только большая часть Фракии
и Македонии, некоторые острова Эгейского моря и северо-запад-
ная часть М. Азии. Торговля попрежнему находилась в руках
генуэзцев. Между тем турки в XIV в. все дальше продвигались на
Запад, захватив в 1326 г. Бруссу (в М. Азии), затем Адриано-
поль (уже на европейской территории). Наконец, 29 мая 1453 г.
Константинополь стал добычей турецких янычар.
1 К. Маркс. Хронологические выписки, Архив Маркса и Эн-
гельса, т. V, стр. 194.

<Г*О
Глава III
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ АРАБСКОГО
ХАЛИФАТА
§ 1. Предпосылки арабских завоеваний
В экономической истории раннего средневековья огромную
роль сыграли арабские завоевания и созданные арабами обшир-
ные государства. Эти завоевания представляли собой одно из
самых интересных событий средневековой истории и повлекли
за собой разнообразные экономические последствия.
Буржуазные историки дали арабским завоеваниям совер-
шенно превратное истолкование, усматривая в них материал для
опровержения исторического материализма. Они утверждают,
что успехи арабов объясняются исключительно факторами ду-
ховной жизни, что созданная Мухаммедом религия—ислам—
сделала арабов способными завоевать целый мир, хотя кочев-
ники Аравии были народом малочисленным и экономически
отсталым. Известный ренегат Каутский даже доказывал, что
арабские государства возникли вне какой-либо связи с классо-
выми противоречиями эпохи и могут считаться явлением чисто
военного происхождения.
Но в этой демагогии нет даже крупицы исторической истины,
так как общеисторической предпосылкой
арабских завоеваний VII века был тот
кризис рабовладельческого режима в
средиземноморском бассейне, кот о р ы й в V в.
вызвал падение Западной Римской импе-
рии, кризис, сопровождавшийся экономическим упадком рабо-
владельческих государств, революционными выступлениями ко-
лонов и рабов, вторжениями «варваров». С некоторым запозданием
(на два столетия) на Востоке происходило то же самое, что имело
место на Западе, где по причинам аналогичного характера эко-
£ 1. Предпосылки арабских завоеваний
123
комически отсталым, но политически единым племенам вестго-
тов, вандалов, бургундов удалось в V в. разгромить одряхлев-
шую и зашедшую в тупик Западную Римскую империю. Грандиоз-
ные по размаху арабские завоевания явились социальным пере-
воротом на Ближнем Востоке и прямым результатом кризиса
рабовладельческого режима в Персии и Византии, крайнего
обострения всех классовых противоречий в этих государствах,
ухудшения положения трудящихся масс и, в частности, роста
фискального гнета. Сплошь да рядом, когда арабы появлялись
в Сирии, Египте и других византийских провинциях, народ-
ные массы поддерживали их вторжение, надеясь избавиться от
фискального гнета, религиозных преследований и т. д. В Сирии
земли бежавшей византийской аристократии отчасти распреде-
лялись среди колонов. В Египте, где вторжение арабов послу-
жило сигналом для избиения византийских чиновников и ари-
стократов, местные жители непосредственно помогали завое-
вателям, Персидская держава, с ее деспотизмом, фискальным
гнетом, произволом знати и т. п., вообще оказалась колоссом на
глиняных ногах.
Вместе с тем арабские завоевания несомненно опирались на то
экономическое единство Ближнего Во-
стока и средиземноморского бассейна, ко-
торое возникло в рабовладельческую эпоху и находило свое
выражение сначала в развитии вавилонской торговли, затем
финикийской и греческой, а в раннее средневековье—визан-
тийской и, наконец, арабской. Торговля Востока и Запада попреж-
нему оставалась жизненно важной для многих народов, и араб-
ские завоевания явились новой попыткой создать политические
условия для этой торговли путем завоевания обширных террито-
рий. Взаимная борьба византийских императоров и персидских
деспотов мешала достижению политического единства Ближнего
Востока, столь необходимого для развития торговли. Препят-
ствием для нее служила и политическая раздробленность араб-
ских племен в самой Аравии. Опустошения, вызванные на тер-
ритории Аравии войнами Персии с Эфиопией, сокращение тор-
говли по Красному морю и развитие торговых путей в Индию
через персидскую территорию—все это породило упадок араб-
ских городов. «Города южной Аравии, бывшие еще в римскую
эпоху в цветущем состоянии, представляли собой в VII веке
пустынные груды развалин»1. Стремясь восстановить свои эко-
номические позиции, арабская торговая знать выдвигала идею
политического объединения Ближнего Востока, нашедшую свое-
образное выражение в религиозной форме—в исламе. Не слу-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXI, стр. 494.
124
Глава III. Экономическое развитие арабского халифата
чайно монотеизм занимал в учении ислама с его тезисом «нет
бога, кроме бога» центральное положение; именно поэтому ро-
диной ислама оказался наиболее развитый торговый город Ара-
вии—Мекка.
Таким образом, арабские завоевания VII и последующих
веков не были проявлением арабского воинствующего духа, но
представляли собой грандиозное событие
мировой истории; они находят себе объяснение лишь в рамках
последней. Только экономические противоречия и классовый ан-
тагонизм рабовладельческого режима Персии и Византии, поли-
тические претензии левантийских торговцев и экономические
бедствия торговых городов Аравии объясняют эти завоевания в
полном соответствии с основами теории исторического материа-
лизма. Начавшись в Аравии, завоевания. вышли за ее пределы,,
и центр арабских владений переместился сначала в Дамаск (Си-
рия), а затем в Багдад (Месопотамия).
Но и в самой Аравии воинственные выступления фанатиков
ислама были подготовлены экономическими проти-
воречиями кочевого хозяйства арабовУНв.
Огромные территории Аравийского полуострова представляли
собой полупустыню (Неджд) и не могли прокормить бедуинов
в условиях их примитивного кочевого хозяйства. Эти обла-
сти перестали решать экономические проблемы кочевников
Аравии, и они стремились к захвату плодородных, обработан-
ных земель и богатых городов. Экономические пределы кочевого
хозяйства, достигнутые бедуинами к VII в., стали исходной
точкой арабских завоеваний. Торговые города, подобные Мек-
ке, явились только организационными центрами движения ко-
чевников, а ислам дал ему идеологическое
обоснование и сознательную цель. Разу-
меется, ислам сыграл огромную роль, содействуя оформлению
и укреплению того базиса, который его породил.
Исключительно важной предпосылкой начала арабских завое-
ваний оказалось развитие среди арабов социально-экономической
дифференциации и классовых противоречий.
Правда, кочевники аравийских степей и в VI—VIIвв. сохранили
еще родовую организацию, сильные пережитки общинного строя,
коллективное землепользование и т. д. Но родовой строй разла-
гался, выделялась племенная знать, и рядовым бедуинам грозило
порабощение. На южном побережье Аравии, в плодородных
областях Йемена с его субтропическим климатом и развитой агри-
культурой, с давних пор существовало развитое рабовладение.
В торговых городах Хиджаза (Мекка, Ясриб) процветала рабо-
торговля. Поэтому в грандиозных завоеваниях различные груп-
пировки арабского общества преследовали различные цели:
$ 1. Предпосылки арабских завоеваний
125
племенная знать искала обогащения и укрепления политиче-
ской власти, а бедуины надеялись приобрести новые земли и
спасти свою свободу. Следовательно, классовые противоречия
Аравии выносились на международную арену, и «священная
война», объявленная исламом, приобретала огромное значение.
Не случайно выступлению Мухаммеда предшествовало движение
так называемых халифов, которые протестовали против приви-
легий знати, а не только против многобожия. Сам основополож-
ник ислама осуждал ростовщичество, требовал равномерного
распределения богатств, раздачи милостыни и т. д. Классовые
антагонизмы эпохи непосредственно отразились в мусульманстве.
Показательно, что арабские завоевания во многих местах сопро-
вождались истреблением местной знати.
Но недовольство народных масс ислам использовал в инте-
ресах арабской аристократии (племенной, рабовладельческой,
торговой), направив их против соседних народов. Сам Мухам-
мед, родившийся по преданию 20 апреля 571 г., был выходцем
из аристократии (так называемых корейшитов), и его фанатизм
выражал определенные классовые интересы аристократии.
Удачно женившись на богатой вдове, он стал крупным куп-
цом. Поэтому, отвергая ростовщичество, Мухаммед в своих про-
поведях (с которыми он стал выступать в Мекке приблизительно
с 610 г.) объявляет торговлю богоугодным делом. Ислам санкцио-
нирует рабовладение, многоженство (пример чему дал и сам «про-
рок»), требует безусловного повиновения властям и единому богу
Аллаху.
Встреченный сначала враждебно мекканскими ростовщиками
(взимавшими по 400% годовых за свои ссуды) и богатыми куп-
цами, Мухаммед вынужден был в 622 г. бежать в соседний город
Ясриб, переименованный им в Медину, и этот год бегства (хиджры)
стал потом исходным для арабского летоисчисления. Овладев
затем в 630 г. Меккой, Мухаммед из проповедника (пророка)
превращается в воинственного правителя и подчиняет себе всю
Аравию. В 629 г. им были отправлены войска на север и через
год захвачена территория современного Акаба (на Синайском
полуострове).
Правда, Мухаммед скоро умер (в 632 г.), однако его преемники
или халифы Абу-Бекр (632—634 гг.), Омар (634—644 гг.) и Осман
(644—656 гг.) продолжают начатые завоевания. При этом широко
было использовано военное превосходство номадов над землевла-
дельческими народами соседних стран. Родоплеменные связи
арабов являлись политическим резервом в их борьбе с деспоти-
ческими государствами (Персией и Византией).
После разгрома в 637 г. персидской армии при Кадисии арабы
овладели столицей персидского государства—Ктесифоном, ее
126
Глава III. Экономическое развитие арабского халифата
несметными богатствами, а затем обширными территориями
Ирака. Одновременно с наступлением на Персию, арабы вторг-
лись на территорию Византии, разбив 20 августа 636 г. у Ярмука
(левый приток Иордана) армию византийского императора
Ираклия. После этого арабы захватывают Палестину, Сирию,
Месопотамию, Египет, Киренаику, Триполитанию, провинцию
Африка, Кипр, М. Азию, Родос. Во второй половине VII в.
ими было завоевано Закавказье, а в начале VIII в. Туркестан
(до Сыр-Дарьи). В 711 г. арабы проникли в Испанию и в течение
нескольких лет овладели почти всем Пиренейским полуостро-
вом. Только победа франкского майордома Карла Мартелла в
732 г. при Пуатье остановила дальнейшее продвижение арабов
в Западную Европу.	*
Одновременно с этим византийский император Лев III нанес
решительное поражение арабам у Акроина (739 г.), очистив от
них почти всю М. Азию.
Военные неудачи арабов в середине VIII в. были обусловлены
внутренней слабостью огромного арабского государства, прости-
равшегося от Пиренейского полуострова до границ Индии.
Уже с конца VII в. в различных частях арабского государства
вспыхивают сепаратистские движения, которые приводят к вре-
менному отделению некоторых областей. В середине VIII в.
в Испании образовалось независимое арабское княжество. В ре-
зультате всего этого с середины VIII в. арабская экспансия по
существу прекращается, хотя кое-где арабы имели успехи и в это
время: так, к 902 г. в их руки перешла вся Сицилия. Однако с се-
редины X в. византийские правители начинают наступление
против арабов, занимая их владения в М. Азии и Сев. Сирии;
отделение Северной Африки и Египта, успешные войны против
арабов в Испании, захват норманнами Сицилии, наступление
турок с востока,—все это приводит в XI в. к падению полити-
ческого значения арабского государства.
§ 2. Экономические последствия арабских
завоеваний
Экономические и политические последствия арабских завое-
ваний были очень серьезными, так как в результате их возникла
грандиозная империя, превзошедшая по своим масштабам даже
римскую. Владения арабского халифата тянулись от берегов
Инда на востоке до Атлантического океана на западе, от поро-
гов Нила на юге до Сыр-Дарьи на севере. Центром его во времена
династии Омейядов (661—750 гг.) являлся Дамаск в Сирии, а позд-
нее, при Аббасидах (750—1258 гг.),—Багдад на Тигре.
$ 2. Экономические последствия арабских завоеваний 127
Таким образом, арабские завоевания привели к оптимальному
по своим масштабам политическому единству Ближнего Востока
и Средиземноморья, создав благоприятные условия
для развития левантийской торговли. Она
становится монополией арабов на много веков, и эта монополия,
обогащая арабское купечество, препятствует проникновению на
Восток западноевропейских купцов. В своих владениях арабы
создали много новых городов, которые из военных колоний со
временем превращались в крупные центры международной тор-
говли. Такие города, как Басра (при слиянии Тигра и Евфрата),
Куфа (на правом берегу Евфрата), Каир (или Фсстат, в устье
Нила), Багдад (на р. Тигре) и другие были основаны ими в раз-
ное время. Чтобы подвозить египетский хлеб, они восстановили
канал, соединявший Нил с Аравийским заливом. В своих вла-
дениях арабы ввели единую денежную систему серебряных дир-
хемов (стоимостью в 25 золотых копеек) и золотых динаров (стои-
мостью в 5 золотых рублей).
Проникая в далекие страны, арабские купцы доставляли пря-
ности, краски, золото и драгоценные камни из Индии и Восточ-
ной Африки, шелк и фарфор из Китая, меха из Средней Азии,
слоновую кость из Африки. В их владениях развиваются ремесла,
и сами они усваивают техническую культуру завоеванных
народов. Поэтому арабы экспортируют хлопчатобумажные и
шелковые ткани, ковры, стекло, оружие. Само слово «базар»—
арабского происхождения, а торговый вексель—арабское изоб-
ретение.
Важное значение для арабской торговли имели торговые
связи арабов с Закавказьем, Средней Азией и древней Русью.
Длительное политическое господство арабов в Средней Азии
и в Закавказье, естественно, создавало для этого необходимые
политические предпосылки. Широкие просторы Каспийского
моря открывали им торговые пути в безбрежный бассейн рус-
ской реки Волги.
Еще в VII—VIII вв. устанавливаются торговые связи вос-
точных славян с арабами, а в IX—XI столетиях они приобре-
тают широкий размах. По Волге, через владения Хазарского ка-
ганата волжских болгар, арабы проникали на Русь, они хорошо
знали древнюю Русь, и ее описания сохранились во мно-
гих сочинениях арабских путешественников. Не случайно
поэтому серебряные дирхемы арабов оказались в IX—X вв.
столь широко распространенными в Восточной Европе, как
показывают археологические находки в землях восточных
славян.
Продвигаясь на север, арабские купцы посещали Итиль,
Саркел, Керчь, бывали в Киеве, Кракове, Праге. Находка в
128 Глава III. Экономическое развитие арабского халифата
Великих Луках шести с лишним пудов арабской монеты свиде-
тельствует о необычайной интенсивности торговых связей арабов
с древней Русью. На ее территорию арабские купцы привозили
восточные товары разнообразного характера, прежде всего-
ткани, пряности, ювелирные изделия.
Торговля древней Руси с арабами не оставалась чисто пассив-
ной. Русские купцы активно участвовали в ней, и, по свидетель-
ству Ибн-Хордадбеха (писавшего в 847 г.), они торговали не
только пушниной, но и отделанными мехами, выступая в роли
посредников между Западом и Востоком. В X в. арабский пи-
сатель Аль-Мукаддаси засвидетельствовал исключительное разно-
образие товаров, которые по Волге направлялись в Среднюю
Азию (в Хорезм). Среди них были представлены меха, выделан-
ные кожи, воск, мед, шапки, моржовая кость, стрелы, мечи,
рабы и другие товары. В хазарском городе Итиль на нижней Волге
существовали славянские кварталы и там торговали русские
купцы. По Каспийскому морю русские купцы проникали в Дер-
бент, к устью Куры, в район Баку, в Табаристан, Абезгун, Бердаа.
Вполне вероятно, что они посещали Хорезм. В IX—X вв. кас-
пийское направление древнерусской торговли было весьма ожив-
ленным.
Этой торговле благоприятствовало развитие в Средней
Азии в период арабского господства производства тряпичной
бумаги (в Самарканде), выделки хлопчатобумажных тканей
и вообще текстильного производства. Ткани, ковры, оружие
и фрукты Средней Азии были ценным товаром для Восточной
Европы. Через русских купцов они проникали в Западную
Европу.
Но нелепо было бы изображать арабский халифат «торговой
державой», а самих арабов—как «народ промышленников,
ремесленников и купцов». Такая модернизация экономиче-
ских условий халифата совершенно необоснована. На самом
деле арабские завоевания имели лишь косвенное отношение
к торговле, и расцвет последней явился побочным резуль-
татом их.
Эти завоевания привели прежде всего
к необычайно широкой эксплуатации по-
коренных народов в ее военн о-ф е о д а л ь •
ных формах. Арабы отчасти превращаются в военную касту,
паразитически эксплуатирующую покоренные страны. На тер-
ритории последних создавались военные колонии для выкола-
чивания дани; все земли, владельцы которых оказывали сопро-
тивление завоевателям, подлежали конфискации,—они сдава-
лись в аренду, и доход с них поступал в пользу завоевателей.
С «неверных» взимались две подати: поголовная (харадж) и по-
$ 2. Экономические последствия арабских завоеваний
129
земельная (джизия). Освобождались от поголовной подати из
числа покоренных только те, кто переходил в мусульманство, но
в 700 г. специальный закон отменил и эту льготу.
Первоначально арабские завоеватели пытались сделать кол-
лективную эксплуатацию завоеванных народов доступной чуть
ли не для всех участников военных походов. Поэтому первые
халифы противодействовали исключительному обогащению пред-
ставителей провинциальной администрации и поддерживали
лагерные порядки среди арабских гарнизонов. Так, Омар при-
казал сжечь роскошный дворец персидских царей в Ктесифоне,
чтобы его наместник там не «испортился» вследствие роскоши.
Подобная политика была обусловлена военной необходимостью
в начальный период завоеваний, но она не могла быть после-
довательной и долговечной, потому что во главе завоевателей
стояла аристократия разного происхождения, искавшая обога-
щения.
Поэтому руководители завоеваний скоро утрачивают степные
нравы бедуинов и добиваются неслыханного обогащения. Сами
халифы подражают персидским деспотам и создают роскошные
дворцы, особенно в Багдаде. Оседая на землю, завоеватели пре-
вращаются в крупных землевладельцев. Представитель дина-
стии Омейядов халиф Абд эль Малик (685—705) разрешил ара-
бам приобретать земельную собственность в завоеванных стра-
нах. В ходе долгих и обширных завоеваний было превращено
в рабов огромное количество людей, захваченных как добыча.
Поэтому в арабском халифате процветала работорговля (особенно
в Багдаде), которая питалась, конечно, и за счет деятельности
пиратов и купцов в соседних странах. Много рабов вывози-
лось, например, из Занзибара. Рабы использовались для вы-
полнения разных работ. Постепенно они превращались в кре-
постных.
Таким образом создавались экономические и социальные
предпосылки для развития феодализма. Арабский хали-
фат все больше становился феодальной
державой, ив создании условий для развития феодального'
режима состояло одно из наиболее важных последствий арабских
завоеваний.
В 815—837 гг. на территории северо-западного Ирана и
части Закавказья развернулось под руководством Бабека круп-
ное восстание против феодального гнета. В 869 г. около
Басры (на территории Ирака) возникло восстание рабов (зинд-
жиев), продолжавшееся 14 лет. Глубокий процесс феодализации
повлек за собой распад арабского халифата, и к середине X в.
власть династии Аббасидов распространялась только на Баг-
дад и его окрестности.
9 ф. я. Полянский
130 Глава III, Экономическое развитие арабского халифата
Являясь посредниками между Востоком и Западом, арабы
сыграли большую роль в истории мировой культуры. Они уна-
следовали древнегреческую ученость и сделали ее достоянием
средневековой Европы. Они сами явились основоположниками
таких наук, как алгебра, тригонометрия, аналитическая геомет:
рия. Арабы много сделали и для развития медицины.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
-. —..= ==========
феодализм
кл ассического
средневековья


<7*0
I
Глава IV
ТОРЖЕСТВО ФЕОДАЛЬНОГО РЕЖИМА
В XI—XII ВЕКАХ
§ 1.	Экспансия серважа во Франции
В XI—XV вв. феодализм достиг в Западной Европе наиболее
полного развития и универсального господства. Особенности
феодального поместья нашли в эту эпоху свое всестороннее
и самое яркое выражение. Вместе с тем уже тогда обнаружились
новые тенденции в хозяйственном развитии деревни, модифи-
цирующие сложившиеся к концу предшествующего периода
отношения феодального режима.
XI—XV вв. в истории западноевропейской деревни—э п о- !
ха развитого феодализма, но за этот период формы
крепостной эксплуатации крестьянства претерпели значительные
изменения. Поэтому аграрно-исторические проблемы западного
средневековья XI—XV вв. могут представлять специальный ин-
терес даже для широких кругов советских читателей, а само
их изложение естественно распадается на следующие рубрики:
состояние аграрного строя Западной Европы в XI—XIII вв.,
развитие феодализма в славянских странах, хозяйство феодаль-
ного поместья, экономические противоречия последнего и новые
тенденции в его развитии в XIV— XV вв.
Судьба западноевропейской деревни к концу XI в. оконча-
тельно определилась—она стала феодальной. Процесс феодали-
зации деревни, закрепощения крестьянства завершился к концу
XI в. во всех странах Западной Европы. Правда, развитие этого
процесса шло не всюду одинаково быстро и повлекло за собой
не совсем одинаковые последствия для истории отдельных
народов.
Наибольшая полнота и интенсивность этого процесса харак-
терны для Франции, где феодализм нашел наилучшие уело-
134 Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
вия для своего развития. Этому благоприятствовали природные
богатства страны и ее ценное агрикультурное наследство (вклю-
чая и виноградарство), полученное франками от римлян и спо-
собствовавшее развитию земледелия. Но главное значение имело
го обстоятельство, что Франция в истории раннего средневековья
была страной классического синтеза римских и варварских эле-
ментов в развитии феодализма с преобладанием последних. Рим-
ский колонат был одним из исходных моментов в развитии франк-
ского крепостничества. Остатки же римского рабовладения
оказались достаточно значительными для того, чтобы ускорить
социальное расслоение франков путем усиления их патриархаль-
ного рабства, но слишком слабыми для того, чтобы вызвать ре-
цидивы устаревших форм рабовладельческого производства в
широком масштабе и стать тем самым препятствием на пути про-
грессивного развития феодальных отношений. В свою очередь
франкская община, ставшая еще со времен Салической Правды
территориальной, соседской, не смогла, в силу внутренней своей
эволюции и влияния галло-римских отношений, приостановить
процесс социальной дифференциации крестьянства и его по-
следующего закабаления. Однако она оказалась достаточно устой-
чивой и прочной для того, чтобы избежать гибели; община и в по-
следующие века развитого феодализма сохранялась в истории
французской деревни в качестве важнейшего элемента в ее
аграрном строе. Наконец, и старинная дружинная организация
франкской племенной знати, окрепшая в ходе завоеваний галль-
ских. территорий и последовавших за ними междоусобий, не
только не помешала развитию феодальных отношений, но, как
указывал в свое время Энгельс, сыграла весьма важную роль
в утверждении феодального господства. Именно на ее основе
в процессе закрепощения крестьянства и борьбы с сопротивле-
нием последнего возникло широкое политическое и военное
объединение франкской племенной знати (во второй половине
VIII в. и начале IX в.), все более превращавшейся в феодаль-
ную. Это государство, известное в исторической литературе под
громким титулом «империи Карла Великого», создало необы-
чайно благоприятные политические условия для развития кре-
постничества. Королевская власть чрезвычайно ускорила про-
цесс разорения и втягивания в феодальную зависимость свобод-
ных франков бесконечными военными походами, массовой раз-
дачей земель дружинникам, расширением привилегии католи-
ческой церкви, превращением десятины в церковный налог,
реквизициями продовольствия, а главное—решительным по-
давлением малейших попыток сопротивления крестьянства за-
крепощению путем создания тайных объединений (Conjuratio)
и открытых выступлений (восстание Стеллинга). Прославлен-
£ 1. Экспансия серважа во Франции
135
мая буржуазными историками королевская власть первых
Каролингов, выступавшая якобы в качестве защитницы народ-
ной свободы и истинной государственности, являлась на самом
деле орудием закрепощения крестьянства.
Когда же начался 300-летний период крайней политической
анархии (продолжавшийся со времени царствования Людовика
Благочестивого до начала XII в.), существование во французской
деревне свободных крестьян стало немыслимым. Своей высшей
точки, как известно, междоусобицы французских феодалов до-
стигли во второй половине IX и в X вв., когда анархия в Запад-
ной Европе была обострена вторжениями норманских пира-
тов, арабских завоевателей и венгров. Не имея возможности
закрепиться достаточно прочно на захваченных территориях
(за исключением Нормандии), норманны занимались их неслы-
ханным опустошением. Норманны на северо-западе и арабы на
юге в эту тяжелую эпоху заставляли сплошь да рядом крестьян-
ство французских деревень искать защиты у феодальной знати
ценой утраты своей независимости. Именно тогда началось мас-
совое строительство замков—твердынь феодального гнета.
Таким образом, непоправимый ущерб крестьянской свободе
в истории франкской эпохи был нанесен как усилением коро-
левской власти первых Каролингов, так и ее крушением при
последних эпигонах этой знаменитой династии. Как сила пер-
вых Каролингов, так и слабость последних Каролингов и первых
Капетингов одинаково благоприятствовали закрепощению кре-
стьянства, хотя отношения внутри самой феодальной знати
в обоих случаях были весьма различными.
Уже с начала IX в. франкская деревня являлась в своей
основе феодальной. Знаменитый «Капитулярий о поместьях»
•свидетельствует о натурально-крепостной организации хозяй-
ства королевских владений уже в эту эпоху, на основе эксплуа-
тации труда крепостных. Полиптик аббата Ирминона показывает
необычайную обширность земельных владений крупных мона-
стырей и рисует обычную картину натурально-крепостнической
экплуатации парижским аббатством св. Германа огромного
количества зависящих от него сервов, литов, колонов, госпитов
и даже «свободных».
Что же нового внесло последующее историческое развитие
IX, X и XI вв. в положение французской деревни?
Произошла окончательная консолидация сеньории путем
поглощения (местами—полного) аллодиальной земельной соб-
ственности и социальной нивелировки крестьянства. Все разно-
образные прослойки последнего были к началу XII в. подведены
под одну категорию серважа. Серваж стал универсальным
состоянием французских крестьян к этому времени. Все историк
136
Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
французской деревни единодушны в признании того факта, что
огромное большинство ее жителей на севере и в центре современ-
ной территории Франции в конце XI в. состояло из сервов.
Долго сохранявшие обособленное положение вольноотпущен-
ники— colliberti (по-французски—culverts) окончательно сливают-
ся с сервами в период между 1110 и 1140 гг. Culvertage исчезает,
вполне уподобляясь серважу. В Турени и Анжу коллиберты
сохранялись дольше, но и там они не встречаются после 1163 г.
Потомки колонов и литов, вольноотпущенников «cum obsequio»
(обязанных подчиняться своему бывшему господину) и коллибер-
тов находились под гнетом всей совокупности повинностей сер-
важа (право мертвой руки, формарьяж, поголовная пошлина,
произвольная талья); они продавались, дарились с землей и без
земли. Еще в X в. существовала сложная классификация про-
слоек крестьянства, но уже с этого времени ранее свободные кре-
стьяне, становясь в отношения зависимости к феодалам, превра-
щались почти исключительно в сервов (servus), а не становились
литами или колонами, как раньше. По свидетельству докумен-
тов, в X—XI вв. имели место многочисленные случаи «добро-
вольного» подчинения крестьян условиям серважа под давлением
хозяйственной нужды и политической необходимости. Наряду
с этим смешанные браки и пользование сервильными мансами
(наделами) влекли за собой роковые последствия для крестьян-
ской свободы и сыграли важную роль в расширении серважа.
Серьезное значение имел и недостаток обработанных земель,
обнаружившийся к началу XII в. в связи с ростом населения
и прогрессом земледелия, который ведет к освоению новых земель
и в свою очередь предъявляет спрос на эти земли. В таких усло-
виях, конфискация наделов, признание права наследования их
лишь за детьми, живущими вместе с отцом, и другие средства
сеньориального воздействия на крестьян сделались еще более
эффективными. Голодовки, поражавшие французскую деревню
чаще всего в XI в., естественно, использовались сеньорами для
расширения крепостной зависимости крестьянства.
Частные войны на территории Франции, бывшие в этот пе-
риод повседневным явлением, усугубляли разорение крестьян.
В связи с этими явлениями находились и массовые переселения
французских крестьян XI в., стремившихся уйти от крепост-
ного гнета, в Испанию, Португалию, Италию и Англию, а также
широкое распространение паломничества на Восток, начиная
с 1033 г.
Важное значение в укреплении феодального режима имело
широкое распространение иммунитетных привилегий в предше-
ствующий период. Число иммунистов необычайно возросло
в IX—X вв., и само содержание иммунитетных привилегий все
$ 1. Экспансия серважа во Франции	1$7
более расширяется: в XI в. запрещается вход на иммунитетную
территорию не только королевских чиновников, но и самого
короля. Поэтому в X—XI вв. частная юрисдикция окончательно
вытесняет государственную. Суд превращается в доходную статью
сеньории и средство подчинения крестьян, вместо того чтобы
служить защитой жителям поместья. Уже с X в. большинство
сеньоров пользовалось баналитетными правами, монополией
на мельницы и иными привилегиями, столь ненавистными для
крестьянства и чрезвычайно усиливавшими крепостной гнет.
Все это вместе взятое привело к исключительному росту
числа сервов во французской деревне интересующего нас периода.
Франция того времени не оставила общих статистических дан-
ных о социальном составе ее населения, но зато сохранились
весьма показательные локальные материалы. Так, в начале IX в.,
во времена составления полиптика Ирминона, в деревне сГ Esmans
(в Senonais), принадлежавшей парижскому аббатству св. Гер-
мана, совсем не было сервов, однако в 1289 г., в момент получения
этой деревней освободительной грамоты, почти все ее жители
являлись сервами. В аналогичном положении находились
в 1249 г. при получении отпускной грамоты крестьяне деревни
Villeneuve s.-George, хотя в годы составления полиптика Ир-
минона в ней жили 112 колонов, только 14 сервов, 1 свободный
и 5 держателей, социальное положение которых осталось неотме-
ченным. Точно так же крестьяне деревни Thia is в 1250 г. почти
сплошь были сервами, в то время как в начале IX в. в деревне
насчитывалось всего только 11 сервов, но зато 190 колонов,
1 свободный, 1 гсспит и 1 житель неустановленного социаль-
ного положения.
Поэтому вполне основательным является вывод Марка Бло-
ка, что в 1200 г. крепостная сеньория доминировала во француз-
ской деревне, и заключение Левассера, что французской деревне
XII в. были известны почти исключительно сервы. Последние
составляли в основных районах Франции до конца XIII в.,
указывает Анри Сэ, большинство населения деревни. О преоб-
ладании крепсстных-мэнмортаблей во французской деревне
XIII в. говорят и другие исследователи.
Конечно, французский серваж уже в XII—XIIIвв. пережил
глубокие изменения. «Освободительные» грамоты получили в
эту эпоху широкое распространение. Но нас не должно обманы-
вать слово «свобода». В глазах людей XI—XII вв. даже фео-
дально эксплуатируемые сеньорией люди считались свободными,
если они находились в поземельной, а не личной зависимости.
Во всяком случае, серваж в его первичных формах являлся
основой феодального режима Франции XI—XIII вв., а в мо-
дифицированном виде он играет роль и в XIV—XV вв.; так на-
138
Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
зываемое «эмансипационное движение», начавшееся в XI в.,
продолжавшееся в XII в. и получившее широкий размах
в XIII столетии, отнюдь не уничтожило основ серважа, но лишь
изменило его формы. В самих городах XI—XII вв. имелось
много сервов.
§ 2.	Лекальные особенности
Положение сервов в различных областях Франции имело
•свои особенности. Единообразным было лишь положение сервов
центра и востока Франции. Наоборот, развитие серважа в ее
западных и южных провинциях оказалось весьма своеобразным,
хотя это своеобразие никоим образом не дает оснований говорить
о господстве, например, в Нормандии и Бретани средних веков
«феодальной демократии», как утверждает Кётчке.
Правда, из исторических документов средневековой Нор-
мандии сервы исчезли до 1050 г., и в развитии ее деревни
важную роль играли так называемые вавассоры—привилегиро-
ванная группа крестьян, свободных от личной зависимости,
имевших даже некоторые политические права, хотя и являв-
шихся держателями господской земли. Но отсюда отнюдь не
следует, что нормандская деревня XII—XIII вв. была свободна
от обычных форм феодальной эксплуатации крестьянства. Даже
вавассоры платили оброк, несли барщину и подчинялись вот-
чинному суду. Крестьянские восстания конца X в. свиде-
тельствуют о значительности феодального гнета, тяготевшего
над Нормандией как в этот, так и в следующий период, ибо
эти восстания, потерпев поражение, не изменили положения в
деревне.
Земельный передел времен герцога Роллона (начало X в.),
переселение части крестьян в Англию и деспотическая политика
нормандских герцогов существенно изменили формы экономиче-
ского и политического господства сеньоров, в частности, отвели
особое место вавассорам в истории Нормандии. Однако осно-
вы ее социально-экономического режима оставались феодаль-
ными.
Точно так же в Бретани уже в X в. черты феодального
строя засвидетельствованы документами. Его развитие ускорили
норманские опустошения, которые в первой трети X в. достигли
невиданных размеров. В результате этого населениеразбежалось,
и позднее началась колонизация страны. С X в. большая часть
населения состояла из таких колонистов. Норманские опусто-
шения продолжались и в XI в., за ними последовала новая волна
колонизации Бретани. Поэтому здесь уже с XI в., раньше чем
-в остальных областях Франции, крестьяне оказались лично
$ 2. Локальные особенности
139
свободными вилланами, а само слово serf не встречается в доку-
ментах по истории Бретани интересующей нас эпохи.
Однако и на ее территории возникли в эту эпоху могуществен-
ные пограничные фьефы-феоды Retz, Ancenis, Chateau briond,
Vitre, Combour, исчезла аллодиальная собственность. Документы
начала XII в. свидетельствуют о распространении принципа
неделимости фьефов. Ассиза 1185 г. графа Жоффруа закрепила
в Бретани господство англо-нормандской системы майората.
На землях могущественных феодалов некоторые категории кре-
стьян приблизились по своему положению к сервам. Так назы-
ваемые mattiers некоторых районов являлись по существу
настоящими сервами. Они платили произвольную талью два
раза в год, лишены были права покидать господскую землю
и подчинены в делах наследования господскому праву мертвой
руки. Правда, они считались свободными от обычного для сер-
вов формарьяжа. Mattiers, как и сервы других областей Фран-
ции, не могли получить сан клирика без разрешения господина,
обязаны были передавать свое держание лишь наследникам
мужского пола, отрабатывать барщины и доставлять на господ-
ский двор известное количество овса. Кроме того, еще с X в.
в Бретани существовали так называемые quoyasiers, обязанные
разнообразными полевыми барщинами, лишенные права без
разрешения господина покидать свое держание, отчуждать его
и ограниченные в делах наследования правом мертвой руки.
Они могли передавать надел лишь младшему из сыновей, а при
отсутствии сыновей—младшей из дочерей.
Таким образом, серваж был известен средневековой Бретани,
и полная картина его развития не может быть нарисована лишь
потому, что документация истории Бретани в XII—XIII вв.
вообще находится в плачевном состоянии. Повидимому,в Бретани
имелись крепостные крестьяне, но они не носили названия сервов.
В предгорьях Пиренеев—Б еарне, Бигорре, Га с-
кон и—существовали крестьяне, приближающиеся по своему
статусу к крепостным,—так называемые hommes questaux, при-
крепленные к земле, лишенные права завещаний, подчиненные
брачным ограничениям, платившие всякого рода повин-
ности. Хотя здесь писаный закон и признавал некоторые права
крепостного, а феодальное господство ограничивалось всякого
рода старинными обычаями (fors) и пожалованными общинам
привилегиями (так называемые bezians), тем не менее бесправие
и крайняя бедность крестьян засвидетельствованы документами.
Более редким являлся здесь серваж, но и он сохранялся даже
до XIV в. Еще в 1371 г. граф Фуа давал освобождение от серва-
жа, а в одном из документов Беарна даже в 1388 г. идет речь
о безземельных сервах.
140
Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
В Борделэ также еще в XIV в. сохранялись сервы, лишь-
называвшиеся questaux, в Бурбоннэ сервы были многочисленны
в XI—XII вв., как и в нижней Оверни, где они носилй назва-
ние rustici, agricultores.
Особое место, как известно, в истории французского феода-
лизма занимал Л а н г е д о к, где формы феодальной эксплуа-
тации были модифицированы пережитками античного рабовла-
дения, ранним развитием торговли и городов, остатками римского
права, последствиями многочисленных завоеваний, а главное—
развитием специальных отраслей агрикультуры (виноградар-
ство), требовавших интенсификации хозяйства. Между тем для
последней обычная практика сеньориальной эксплуатации кре-
стьян в системе домениального производства (господская запаш-
ка) на основе барщин давала слишком мало возможностей. Более
значительное, чем на севере, сохранение в Лангедоке аллоди-
альной собственности и объяснялось тем, что она нашла свою
экономическую опору в ранней интенсификации сельского хозяй-
ства, политическую опору—в сопротивлении богатых городов
возникновению могущественных сеньорий и юридическую под-
держку—в пережитках, а затем, с XII в. в рецепции римского
права, хотя последнее играло во многих районах Западной Евро-
пы иную роль.
Все же и в Лангедоке значительную прослойку крестьянства
составляли homines de Casalagio, которые являлись фактически
обычными сервами и выполняли разнообразные повинности.
В Руэрге и некоторых других местностях этой области сервов
имелось довольно много. Существовали здесь и обычные serfs
de corps.
Для развития серважа на северо-востоке Франции показа-
тельна его история в Шампани, в которой в IX—X вв. имелись
многочисленные феодальные поместья. Огромное большинство
крестьян Шампани было подчинено в X—XI вв. «абсолютному
серважу», и в XI в. крестьяне составляли лишь одну категорию-
serfs или homines de corps.
Следует отметить, что в некоторых областях даже в XII в.
на королевских доменах и в церковных поместьях еще встре-
чались fiscal ini, категория крепостного крестьянства, унаследо-
ванная от далекого прошлого. Это свидетельствует о том, что
процесс слияния разных прослоек крестьянства и в столь позд-
нюю эпоху не достиг своего абсолютного завершения.
О консолидации феодального режима во Франции в начале
интересующей нас эпохи XI—XV вв. свидетельствует также окон-
чательное оформление иерархии господствующе-
го класса. Еще в X—XI вв. ее отдельные градации остава-
лись неустойчивыми, один и тот же феодал именовался тогерцо-
§ 3. Феодализация немецкой деревни
141
гом, то графом или маркизом. Но в XII в. титул герцога делается
более высоким по сравнению с другими, и в состав титула уже
входит название территориальных владений его носителя (напри-
мер, dux Normandiae), хотя в X в. это указание на территорию
отсутствовало. Наследственность владений и титулов сыграла
важную роль в формировании класса феодалов и его иерархии.
Уже с середины IX в. вдова графа наследовала титул графини
(comitissa), а с начала X в. дети графов и баронов наследуют
титул отца даже в том случае, если они не получали по каким-
либо обстоятельствам его земельного владения, лена. Право
возведения в дворянство все более ограничивалось, и в XII в.
им пользовались лишь представители узкого круга непосред-
ственных вассалов короны, а в XIII в.—только король, выгодно
торговавший этим правом (droit d’anoblissement). Наконец, в
XIV в. даже приобретение благородного (рыцарского) лена пред-
ставителем третьего сословия оказывалось недостаточным для
отнесения его владельца к категории дворянства. До XII в.
фьефы делились. Позднее в Нормандии, Бретани и других областях
получила распространение система майората. Насколько дале-
ко зашло развитие ленной системы, показывает распространение
с XI в. субинфеодации. Массовое строительство замков привело
к тому, что уже в начале XI в. были заняты все удобные для их
сооружения места. В более поздний период появилось лишь
небольшое количество новых замковых укреплений (строитель-
ство которых стало теперь лимитироваться королями). Важной
прослойкой французской знати стали авуэ (avoue)—светские
феодалы, наделенные функциями защиты монастырей. Их долж-
ности с XI в. превратились в наследственные и давали им воз-
можность безнаказанно грабить земли подзащитных аббатств.
Именно в XI в. политическое раздробление Франции достигло
высшей точки, и герцоги Нормандии, Бургундии, графы Флан-
дрии, Тулузы, Шампани, невидимому, давали королю Франции
лишь простую клятву верности. Фактически они сохраняли почти
полную независимость от королевской власти. Даже в XII в.
их оммаж (церемония принятия в вассальную зависимость коро-
лю) был исключением. Этот период (до XII в.) явился эпохой
наивысшего могущества французской феодальной знати.
§ 3.	Феодализация немецкой деревни
В Германии феодализм развивался более медленно, чем во
Франции. Слабая романизация и незначительность пережитков
римского рабовладения и колоната, оставивших свой след лишь
в прирейнских и придунайских областях Германии, явились
142
Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
важной исторической предпосылкой необычайной устойчивости,
жизнеспособности германской марки—свободной крестьянской
общины. Насколько упорным было сопротивление крестьянства
закрепощению, показывает история многочисленных и в начале
бесплодных походов против саксов, которые были предприняты
с целью их закабаления франкскими феодалами под руковод-
ством Карла Великого в конце VIII в. Отсталость сельского
хозяйства Германии, обилие вековых лесов также препятство-
вали расширению поместного хозяйства, развитию феодальной
эксплуатации крестьян.
Племенная обособленность мешала возникновению сильной
королевской власти—одного из важных политических условий
закрепощения непосредственных производителей. Такая власть,
способная сломить сопротивление крестьянства, появилась
в Германии лишь на два века позднее, чем во Франции, именно
со времен Оттона I (936—973). Господство Каролингов в Герма-
нии оказалось лишь эпизодическим и слабым.
Поэтому даже в XI—XII вв. крепостничество в Германии
не приняло тех крайних форм, какие оно получило во Франции.
Сохранилась промежуточная социальная прослойка министери-
алов. Еще в конце XI в. имелись группы свободного крестьян-
ства в некоторых областях страны—довольно значительные,
о чем красноречиво свидетельствует крупное восстание саксон-
ских крестьян 1073—1075 гг. Наличием среди них свободных лю-
дей были удивлены участвовавшие в карательных походах швабы
и лотарингцы.
Ленная структура землевладения складывалась в Германии
также медленно. Субинфеодация появилась значительно позднее,
чем во Франции, наследование ленов долго зависело от милости
сюзеренов, сохранялось равное наследование сыновей ленника.
Взнос за лен—рельеф—оставался неизвестным до конца XI в.,
а обычная в эту эпоху во Франции инфеодация государственных
должностей, свидетельствующая о превращении последних в ле-
ны, не практиковалась в Германии до 1100 г. Замки существова-
ли в Германии уже в X в., но они были значительно менее круп-
ными, чем французские: до XII в. они являлись лишь укреп-
ленными господскими дворами; только французские масте-
ра из Лотарингии научили немцев строительству каменных
замков.
Однако и в Германии феодализм развивался издавна, что
нашло свое выражение, в частности, в раннем возникновении
крупных аббатств как центров феодальной эксплуатации кре-
стьянства. В конце VIII в. процесс феодализации будущей Гер-
мании был ускорен завоеваниями Карла Великого и интенсивно
развивался затем в IX—XI вв.
£ 3. Феодализация немецкой деревни
143
Этому процессу содействовали вторжения венгров и норман-
нов, междоусобная борьба феодалов, итальянские походы гер-
манских императоров, деятельность католической церкви, а так-
же наличие в X в. сильной центральной власти, самоукрепление
которой в значительной степени явилось побочным результатом
долгой и ожесточенной борьбы знати с закрепощаемым кресть-
янством. Важным этапом в феодальном развитии германской
деревни было подавление восстания саксонского крестьянства
в 1073—1075 гг. События так называемой «борьбы за инвеституру»
во время Генриха IV и Генриха V усиливали могущество круп-
ных феодалов. После этого, в первой половине XII в., Германия
стала типично феодальной страной. XII—XIII вв. были эпохой
наивысшего расцвета в ней системы феодальных отношений.
Об этом свидетельствует прежде всего история феодального
землевладения в Германии, так как именно к середине XI в.
закончился период наиболее интенсивного роста землевладения
католической церкви. Во второй половине XI в. этот рост почти
прекратился после того, как в предшествующую эпоху так назы-
ваемое клюнийское движение, направленное на освобождение
церкви от власти светских феодалов, привело к значительному
расширению церковного землевладения. С X в. в практике
католических аббатов и епископов получают применение пенси-
онные сделки, гарантирующие им владение известными земель-
ными участками за выплату их собственникам соответствующей
пожизненной пенсии. В XII в. эти сделки становятся повсемест-
ным явлением. Во второй половине XIII в. в монастырях был
фиксирован определенный взнос, уплачиваемый при вступлении
в монахи, что также имело некоторое значение в обогащении мона-
стырей. Церковь широко практиковала покупку земель, за кото-
рой обычно скрывалось их наполовину дарственное приобрете-
ние. Дарение земель в пользу церкви нередко было результатом
прямого давления путем угроз и насилия на мелкого земельного
собственника. Если до середины XI в. в составе имущественных
приобретений церкви преобладала земля, то затем церковные бо-
гатства стали пополняться во все большей степени и имуществом
иного рода. Так, в XIII в. важное значение в приобретениях
церкви имели всякого рода доходные феодальные права.
Все это и сделало возможным существование в XII—XIII вв.
многочисленных центров крупного церковного землевладения.
Среди них, например, аббатство св. Максимина имело в XII в.
около 730 гуф, архиепископство Трирское в XIII в.—620 гуф
одной лишь надельной земли крепостных крестьян. Если к это-
му еще прибавить территорию домена и земли, раздаваемые свет-
ской знати в качестве ленов за военно-политические услуги,
то станет очевидным, насколько значительными были земельные
М4
Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
богатства церкви в Германии XII—XIII вв. Крупные владения
феодалов в эту эпоху насчитывали 1000—2000 гуф, средние-
300—600 гуф; многочисленные мелкие феодалы имели обычно
20—50 гуф земли.
Правда, с XIII в. прекратилась раздача монастырям королев-
ских домениальных земель, и новые монастыри стали возникать
лишь в качестве частных учреждений, принадлежавших основы-
вавшей их крупной феодальной знати. Тем не менее в некоторых
местах ив XIII в. интенсивно росло монастырское землевладение.
Для истории расширения крупного землевладения светской
знати в XII—XIII вв. весьма показательно присвоение ею коро-
левских доменов. Так, уже в годы феодальной анархии в период
малолетства Генриха IV епископы и светская знать захватили
значительную часть королевских земель. Правда, Генрих IV
впоследствии приостановил раздачу лесов и даже запретил
свободное пользование королевскими водными богатствами. Но
начавшееся восстание в Саксонии и междоусобная борьба различ-
ных группировок феодалов, связанная с борьбой за инвеституру,
заставили его покупать союзников раздачей земельных пожало-
ваний. К 1092 г. главная масса королевских доменов попала
в руки знати, и когда в начале XII в. восстание Генриха V против
отца возобновило анархию, расхищение коронных земель дости-
гло крайней степени. Даже мелкие служилые люди—министери-
алы—начали строительство замков на территории королевских
доменов, а в годы царствования Лотаря II (1125—1139) оказав-
шиеся в руках представителей знати королевские поместья рас-
сматривались ими уже как фамильные владения.
Конечно, это разграбление королевских доменов не означало
их полного исчезновения, так как они пополнялись в результате
многочисленных завоеваний X—XII вв., конфискаций и за-
хватов королевскими чиновниками пустопорожних земель. Часто
королевская собственность на лесные территории имела несрав-
ненно более важное значение, чем права короля на другие земли.
Однако и лесные площади королевских владений все больше пере-
ходили в распоряжение знати, а верховное право короля на пус-
тоши являлось для феодалов лишь предлогом для экспроприа-
ции общинных земель в свою пользу. В X—XII вв. площадь
20 крупных королевских лесных массивов была целиком роз-
дана знати.
Во второй половине XII в. агрессивная политика Фридриха I
Барбароссы в Италии повлекла массовые раздачи им королев-
ских доменов своим приближенным. Когда после его смерти
в 1198 г. было выбрано два императора и началась борьба претен-
дентов, один из них—Филипп Швабский—искал в раздаче доме-
ниальных земель спасения для династии Гогенштауфенов. Раз-
$ 3. Феодализация немецкой деревни
145
дача продолжалась затем при Фридрихе II, который жертвовал
своими доменами и королевскими правами (регалиями) в Герма-
нии в угоду итальянской политике. Рудольф Габсбургский и Аль-
брехт I в конце XIII в. пытались восстановить потерянные коро-
левские домены, но серьезных последствий их попытки не имели.
В политике немецких королей и императоров коронные земли пе-
рестали играть сколько-нибудь значительную роль.
Для расширения своих владений светская знать широко ис-
пользовала и земельные богатства церкви. Хотя общие меропри-
ятия по секуляризации церковного землевладения и не предпри-
нимались со времен Оттонов, но светские феодалы получали от
церковных прелатов большое количество ленов или захватывали
церковные поместья самовольно. Так, во второй половине XII в.
земли монастыря св. Бонифация в Фульде имелись в качестве
ленов у 37 князей, графов и других крупных феодалов. Сам
Фридрих I Барбаросса имел от монастыря два лена, а его сын
Конрад—семь ленных владений. Конечно, одновременно часть
земель светской знати переходила к монастырям, и, например,
дарственные приобретения лотарингских монастырей в IX—XI вв.
были сделаны главным образом за счет знатных феодалов.
Наконец, совершенно исключительное значение для расшире-
ния светского и церковного землевладения этой эпохи имело
разграбление общинных земель, продолжавшееся в течение
всех средних веков и встречавшее упорное сопротивление кре-
стьянских общин. Большая часть лесных территорий подверга-
лась с XII—XIII вв. захвату феодалами. При этом важное зна-
чение имели господские заимки, причем расчистка лесов произво-
дилась за счет марки. Эти заимки стали характерным для XII—
XIV вв. методом расширения феодального землевладения, по-
скольку к XI в. значительно сократились дарственные, пре-
кар ные и другие источники его роста за счет крестьянского зем-
левладения по мере исчезновения свободного крестьянства, а так-
же сократилось число королевских доменов.
Все это и объясняет нам существование в XII—XIII вв.
на территории Германии, наряду с церковными, также крупных
светских земельных владений. Так, граф Зигфрид Нордгеймский
имел 100 поместий, граф Люксембургский около 1140 г. владел
35 замками, пфальцграф Фридрих, как свидетельствует его заве-
щание, имел 90 поместий и т.д. Во второй половине XIII в.
существовали светские владения, имевшие по 1000—150Q гуф
земли и много отдельных дворов, лугов, виноградников.
Вместе с тем в этот период было достигнуто значительное
упрочение правовых основ крупного фео-
дального землевладения. С XII в. княже-
ства рассматривались уже в большей степени как патримониаль-
10 ф. Я- Полянский
146
Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
ная собственность их владельцев, чем в качестве имперских ле*
нов. С XI в. широко распространяется субинфеодация ленов
и устанавливается их неделимость при наследовании. Франкон*
ская династия XI в. покровительствовала установлению на след*
ственности мелких ленов; закон 1037 г. о наследственности ленов
мелкого рыцарства, опубликованный Конрадом II, исходил из
наследования их лишь одним из сыновей ленника. Во второй по-
ловине XII в. Фридрих I подтвердил неделимость имперских
ленов. С XI в. получила распространение проникшая из Франции
через Лотарингию специфическая терминология феодального
землевладения: лен начал называться feodum, feudum.
Укрепление феодального строя в Германии XII—XIII вв.
нашло свое выражение в оформлении феодальной иерархии на
основе роста феодального землевладения. Оно состояло прежде
всего в массовом пополнении рядов рыцарей за счет так называ-
емых министериалов (niinisteriales). Социальное возвышение этой
прослойки несвободных господских слуг началось еще в X в.
Так, у богатого Сен-Галленского монастыря их еще не было в на-
чале X в., они появились лишь на протяжении этого столетия,
а в XI в. стали уже сложившейся группой несвободных слуг,
хотя и привилегированных, но подчиненных еще брачным и иму-
щественным ограничениям. Получая за свою службу лены—зем-
ли, населенные зависимыми крестьянами, они превращаются
таким путем в мелких феодалов. Само слово ministeriales в XI в.
получило новое специфическое значение, и в правовых запи-
сях XI—ХИ вв. (из них древнейшая Dienstrecht Бамберга)
их отличие от других категорий населения многократно под-
черкивается. В междоусобных войнах времен Генриха IV ми-
нистериалы еще больше возвысились, и с начала XII в. на-
чалось их массовое вступление в ряды рыцарства (например,
в Вестфалии, затемОстфалии и других областях). В XII в. завер-
шилось образование министериалптета как низшей прослойки
класса феодалов; служба министериала стала наследственной.
Его военная роль все возрастала, и уже армия Конрада III,
участвовавшая во втором крестовом походе, состояла главным
образом из министериалов. Важное значение для социального
возвышения министериалов имел закон Конрада II, относящий-
ся к 1028 г., по которому министериалы, несшие военную служ-
бу, были обязаны приносить господину обычную феодальную
клятву.
Министериалы в качестве военных, административных и лич-
ных слуг господ рекрутировались за счет как свободных, так
и несвободных людей. Правда, из среды последних в их ряды по-
падали обычно так называемые fiscal ini и отчасти dagewardi,
составлявшие привилегированную группу крепостных, обязан-
$ 3. Феодализация немецкой деревни	147.
ных господам лишь специальными службами. Но в первой
половине XII в. следы несвободного происхождения министериа*
лов сглаживаются, они все больше сливались с рыцарством,
и если еще в 1134 г. противопоставлялись «высшая категория
всадников» (ordo equestris major, рыцари) и «низшая категория»
(ordo equestris minor, министериалы), то в 1152 г. это различие
исчезает, а закон 1187 г. свидетельствует об их полном слиянии.
Первое место среди министериалов занимали так называемые
имперские министериалы. Последние проникают с начала XIII в.
в ряды «свободных господ»—вассалов князей и графов, иногда
они устанавливали родственные отношения даже со знатью.
Смешанные браки появились с конца XI в., и если вначале они
были редкостью, то с 1250 г. стали весьма частыми, особенно
в связи с обеднением старой феодальной аристократии.
В результате необычайно возросла численность класса феода-
лов, впитавшего в себя столь большуюсоциальную группу, какой
были министериалы. Около 1150 г. число рыцарских фамилий
еще оставалось незначительным и достигало лишь 2—3 тысяч,
а к 1300 г. оно возросло до 20 000.
В связи с этим было ускорено и развитие рыцарского сословия
вообще, окончательно сложившегося в XII в., хотя при этом
имели существенное значение и другие явления—крестовые
походы, усложнение оружия ит. п. К 1200 г. все тяжеловооружен-
ные рыцари имели уже панцыри. Если с середины XII в. для
сражавшегося на коне служилого человека условием рыцарского
звания являлся лишь обряд посвящения в рыцари, то в начале
XIV в. этот обряд перестал быть обязательным, так как рыцар-
ское звание стало к концу XIII в наследственным.
Такое превращение министериалитета в обширную про-
слойку мелких феодалов, включение его в состав господствующего
класса повлекло за собой серьезную перегруппировку
феодального землевладения. В связи с этим
уже с XI в. в Германии отмечается все более значительное дроб-
ление владений крупных феодалов. Во второй половине XII в.
земельные владения церкви отличались крайней раздроблен-
ностью, хотя чересполосица земель церкви объяснялась в извест-
ной мере и особенностями роста ее владений (приобретение мелких
крестьянских участков и т. д.). Уже около середины XII в.
министериалы осели на землю, получив свои «служебные лены»
(Dienstlehn), с которых полагалась рыцарская военная служба,
за счет городских владений, а часто—из числа обычных гуфов
крепостных. Это далеко идущее раздробление крупных владений
феодальной знати означало укрепление феодального режима.
Современная нам буржуазная историография допшианского.
'юлка ошибочно усматривает в дробности феодальных владений
10*
148 Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
XII—ХШ вв. и «несовпадении границ поместья и подвластной
ему деревни» доказательство того, что феодальный способ про-
изводства не был господствующим в эту эпоху, и поместье не
определяло хозяйственную жизнь деревни. Между тем совершен-
но очевидно, что увеличение числа мелких феодалов означало
расширение феодальной эксплуатации крестьянства, ее интен-
сификацию. При этом возрастала и сама площадь землевладения
класса феодалов, поскольку часть министериалов, выходцев из
остатков свободного крестьянства (его верхушки), превращала
свою землю в составную часть получаемых от господ ленов (пу-
тем предварительной передачи этой земли господам).
Одной из характерных для Германии XII—XIII вв. форм
феодальной собственности явилось фогтство.
Феодальный разбой, бывший повседневным явлением всей
истории средневековой Германии и периодами принимавший фор-
му сильнейшей феодальной анархии, представлял угрозу церков-
ному землевладению. Весьма опасными иногда оказывались для
монастырей некоторые приобретения земель посредством даре-
ний, так как их приходилось с оружием в руках защищать
от претензий сонаследников дарителя. Для охраны и осуще-
ствления иммунитетных прав церковным феодалам также нужны
были лица со специальными полномочиями. В особом аппарате
насилия церковь нуждалась для подавления крестьянского со-
противления феодальному гнету. Такими защитниками господ-
ских интересов, наделенными широкими административными
и судебными полномочиями, часто получавшими даже королев-
скую санкцию, являлись на иммунитетных территориях аббатств
и епископств фогты—светские феодалы. Постепенно фогты
приобрели право суда, управления и т. д. по отношению ко
всей территории церковных вотчин.
Однако вместо защиты аббатств они грабили зависимых от
монастыря людей и присваивали церковные земли и доходы.
Очень рано—уже в IX—X вв.—функции фогта стали наслед-
ственными. В XII в. фогты создают свой аппарат вице-фогтов
и других соподчиненных им административных должностей,
противопоставляя его поместному управлению и добиваясь само-
стоятельности.
Фогты чрезвычайно расширяли свои права: они приобрели
право высшей юрисдикции, административные и финансовые
полномочия графов.
Со второй половины XI в. фогтами являются почти исключи-
тельно представители светской знати, главным образом—графы.
Приобретя значительную власть над монастырями и епископ*,
скими церквями, фогты начали требовать все большую часть
получаемой церковью феодальной ренты. Борьба за ренту между
£ 3. Феодализация немецкой деревни
149
различными группами светского и церковного землевладения
в конечном счете привела к увеличению объема взимаемых
с крестьян повинностей.
Все это свидетельствует о том, что деятельность фогтов сыгра-
ла важную роль в укреплении феодальной иерархии в ГерМа-
нии XII—XIII вв. и в расширении феодальной эксплуатации
крестьянства.
В XII—XIII вв. в немецкой деревне решительно преобла-
дали крепостные. Правда, работорговля в Германии
процветала весьма долго, особенно торговля пленными славяна-
ми, и даже от времен Фридриха II сохранилось свидетельство
о торговле рабами, вывезенными из Венгрии. Однако рабы
давно уже потеряли свое хозяйственное значение. Их наделяли
землей, и в процессе их слияния с потерявшими свободу крестья-
нами еще в начале X в. в некоторых местах образовалась одно-
родная масса крепостных. Обычным названием этих крепостных
делается слово servus, сохранявшееся как технический термин
до XIII в. Пережитки рабовладения оставались весьма сильными
и существенным образом влияли на социальное положение крепо-
стных крестьян. Двумя основными категориями крестьянства
становятся лично зависимые (Leibeigene) и поземельно зависимые
крестьяне (Grundhorige, Grundholden). Наряду с ними продол-
жали существовать разнообразные прослойки полусвободного
крестьянства: чиншевики, оброчники (всякого рода цензитарии—
censuales, чиншевики, уплачивающие небольшой ценз в форме
воска,—cerocensuales и т.д.). Сохранилось даже, как уже ука*
зывалось, определенное количество свободных крестьян.
В результате захвата светскими и церковными феодалами кре-
стьянских наделов—гуф (Ledenhufe или Lathufe, как они назы-
вались в Нижней Саксонии и Вестфалии), а следовательно, пре-
вращения земли в феодальную собственность, основная масса
крестьянства постепенно становилась феодально-зависимой или
крепостной.
Так, по регистру аббатства Верден, в X в. во владениях послед-
него треть крестьян относилась к категории свободных людей,
а через 100 лет они уже полностью отсутствуют в его записях.
Основным содержанием социально-экономического развития не-
мецкой деревни X—XI вв. было складывание крупного феодаль-
ного землевладения и закрепощение крестьянства. В XII в.
господство поместной системы становится всеобъемлющим, боль-
шинство крестьян попадает в той или иной степени в зависимость
от феодалов. В северо-западной Германии, например, к середине
XII в. поместья включают в орбиту своей эксплуатации почти
•Всю территорию крестьянского землевладения, за ее пределами
оставалась в это время лишь малая часть крестьянских наделов,
150
Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
все более сокращающаяся в своем объеме. Grundhorige были
прикреплены к земле и могли отчуждаться только вместе со
своим наделом. Они платили фиксированную ренту. Их статус
характеризуется элементами личной несвободы—они платили
особые взносы при вступлении в брак и при получении наслед-
ства. Lei bei gene бы л и большей частью дворовыми. ВХП—ХШвв.
часть их была посажена на наделы, и они сблизились по своему
положению с Grundhorige.
Если в начале XII в. свободные крестьяне,сохранившие
старинные права и вольности, еще не стали редкостью в немец-
кой деревне, то позднее они исчезают на основной территории
Германии. Правда, часть их вошла в состав свободных арендато-
ров позднего средневековья или в группу министериалов XI—
XII вв. Кое-где они сохранились и в Вестфалии, например,
с XI в. известны под именем Biergelden, позднее Stuhlfreie,
а в Нижней Саксонии—под названием Vogt-und Freidingsmanner.
Но и они фактически являлись эксплуатируемыми людьми, так
как платили чинш в пользу графа, не могли свободно отчуждать
свои земли без его разрешения и т. д.
«Свободные» крестьяне существовали и в юго-западной Гер-
мании XIII в. Однако их положение в качестве чиншевиков
(censuarii) свидетельствует о том, что и они являлись объектом
поместной эксплуатации.
Фактически в XII—XIII вв. разнообразные категории сво-
боды, полусвободы и несвободы, как говорит М. Ковалевский,
окончательно сливаются в одной общей форме крепостничества.
Это нашло свое выражение и в развитии поместного права (Hof-
recht), записи которого, датированные XI—XII веками, ред-
кость, но более поздние—весьма многочисленны. Неслучайно
распространеннее середины XII или начала XIII в. слова rustic!
для обозначения всего крестьянского населения деревни. Именно
в конце XIII в. слово Grundherr делается техническим терми-
ном для обозначения феодалов.
Конечно, локальная терминология укоренилась весьма проч-
но. Во многих местах крепостные назывались латами, в некото-
рых областях—мансионариями, литами и лассами.
Вместе с консолидацией феодального режима в Германии
немецкие феодалы переходят к захватам славянских земель за
Эльбой. Эти захваты были ярким проявлением агрессивной поли-
тики немецких феодалов и рыцарей, военной экспансией феодаль-
ного режима, укоренившегося в Германии. Немецким феодалам
нужны были новые земли для округления своих владений и расг
ширения крепостной эксплуатации крестьян. Пресловутый «Drang
liach Osten», который стал одним из политических лозунгов
германского фашизма для оправдания его империалистического
$ 3. Феодализация немецкой деревни
15
разбоя, был авантюристской политикой, начатой алчными немец-
кими феодалами безотносительно к какой-либо националь-
ной цели или идее. Речь шла только о расширении феодального
землевладения и закрепощении славянского населения за
Эльбой.
Многовековая борьба со славянскими племенами за Эльбой
сопровождалась невероятными жестокостями и сводилась к си-
стематическому истреблению населения захваченных земель.
Она началась еще в X в. при Генрихе I и Оттоне I, но тогда не
дала прочных результатов. Восстание полабских славян в 983 г.
привело к их освобождению от немецкого господства. Однако
в середине XII в. захваты славянских земель возобновляются,
и Генрих Лев (герцог Саксонии и Баварии) завоевал земли сла-
вянского племени бодричей и образовал из большей части этих
земель Мекленбургское герцогство. Вместе с тем тогда же под
руководством Альбрехта Медведя (владельца Северной марки)
немецкие феодалы захватили земли лютичей (другого славян-
ского племени). На их базе образовалось в XIII в. маркграфство
Бранденбургское. Эти территориальные захваты сопровождались
уже в XII в. беспощадным и часто поголовным истреблением ко-
ренных жителей славянского происхождения. Славян сгоняли
с земель, но даже в лесах и болотах они не находили себе спасе-
ния. Немецкие рыцари, объединившись в отряды, охотились
за ними и, поймав, убивали или привязывали к деревьям, остав-
ляя на растерзание зверям. В городах, которые создавались вновь
или онемечивались, славяне также не могли искать выхода из
положения, так как немецкие цехи не принимали их в свой состав,
не разрешали им заниматься ремеслом и торговлей. Все эти жесто-
кости оправдывались фарисейской демагогией о насаждении
христианства среди язычников. Воинствующий католицизм
тогда, как и много раз позднее, служил интересам агрессии, в дан-
ном случае предпринятой немецкими феодалами. Сама католи-
ческая церковь активно захватывала славянские земли, обога-
щалась за счет грабежей и чудовищных жестокостей.
Расширение в XIII в. немецкой агрессии, главным направле-
нием которой стала Прибалтика, приводит к истреблению литов-
ского племени пруссов, земли которых попали к руки Тевтон-
ского ордена, возникшего в конце XII в. и перенесшего в 1226г.
свою деятельность из Палестины в Прибалтику. Используя бли-
зорукость польских князей, при поддержке последних Тевтон-
ский орден начал с 1233 г. кровавое искоренение пруссов и раз-
грабление их земель. Пруссия последующих веков выросла из
владений Тевтонского ордена и возникла на костях исконного
населения как хищническое государство, в результате грабитель-
ских походов немецкого рыцарства.
152 Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
Одновременно с основанием Риги в 1201 г. немецкое рыцар*
ство проникает в восточную Прибалтику, для завоевания кото-
рой был создан (в 1202 г.) орден Меченосцев (или Ливонский ор-
ден). За этим последовало завоевание рыцарями земель ливов.
по Западной Двине (к 1208 г.) и втечение20 лет (в 1208—1227 гг.)—
территории эстов. Героическое сопротивление латышских и эстон-
ских племен было с трудом сломлено немецкими рыцарями-
И здесь территориальные захваты, прямая агрессия немецких
феодалов, их жестокости лицемерно оправдывались интересами
христианства. Однако в 1242 г. новогородское ополчение Алек-
сандра Невского положило предел немецкой агрессии на востоке,
разгромив на льду Чудского озера вторгшихся в русские земли
рыцарей Тевтонского ордена. Тем самым эти «прохвосты,—по
выражению Маркса,—были окончательно отброшены от русской
границы»1.
Само собой разумеется, что все эти территориальные захваты
за Эльбой, в Поморье и Прибалтике сыграли крупную роль
в развитии феодального режима в Германии, они расширили
его территориальную основу. В орбиту феодальной эксплуата-
ции были вовлечены новые земли и новые массы населения,
феодальная система воспроизводилась на все более широкой базе.
Захваченные в XII—XIII вв. земли получали чисто феодальное
применение, на их территориях создавались крупные поместья
и закрепощались остатки населения. Поскольку оно подверга-
лось страшному разгрому и истреблению, немецкие бароны засе-
ляли свои земли колонистами из Западной Германии. Послед-
ние получали земельные наделы на льготных условиях, но тем
не менее становились объектом оброчной эксплуатации для фео-
далов. Их положение стало, начиная с XIV в., все более ухуд-
шаться. Не случайно восточная Германия была в позднее средне-
вековье ареной барщинной эксплуатации крестьянства в ее
самых жестоких формах.
§ 4.	Торжество крепостничества в Англии
Феодальное развитие Англии оказалось замедленным
в’силу тех же причин, которые действовали и в Германии. По-
этому даже по истечении многих веков сложного исторического
развития англо-саксонской эпохи в Англии возникло феодальное
поместье—манор, но в неразвитой форме. Последовавшее затем
в 1066 г. завоевание Англии рыцарской армией нормандских
баронов ускорило завершение феодализации английской деревни,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Архив, т. V, стр. 344.
$ 4. Торжество крепостничества в Англии
153
усилило манориальную систему и привело к ее расцвету. Это
было достигнуто новым перераспределением феодального землей
владения, насильственным и «законным» закрепощением сокменов
и других прослоек свободного и полусвободного крестьянства.
Декларируются королевские права на всю земельную террито-
рию, а все феодальные владения объявляются ленами, что приво-
дит к упрощению форм землевладения. Нормандские бароны
получили обширные земельные угодья, конфискованные у англо-
саксонской знати. Из разнородных прослоек англо-саксонского
крестьянства различных степеней зависимости (гениты, гебуры,
бор дар и и, коте етл и) возникли на протяжении XII в. двеосновные
группы крепостных—вилланов и коттеров, находившихся на
положении французских сервов. Полнонадельные вилланы (вир-
гатарии и главным образом полувиртатарин, имевшие обычно
15—30 акров земли) отличались только размерами своего хозяй-
ства и соответственно объемом повинностей от малоземельных
и безземельных коттеров. Те и другие являлись лишь хозяй-
ственно обособленными группами социально однородной массы
крепостных, решительно преобладавшей среди населения англий-
ской деревни XII—XIII вв.
Уже знаменитая «Книга страшного суда» 1086 г. свидетель-
ствует о быстром сокращении свободного сельского населения.
Так, по ее показаниям, в Кембриджшире количество сокменов
сократилось к 1086 г. за 20 лет господства нормандских баронов
с 900 до 263. Нормандское завоевание ускорило смешение соки
(судебного верховенства крупных землевладельцев над населе-
нием определенной территории) с патронатом и образование
чисто феодальной юрисдикции. Как известно, переписчики при
составлении переписи 1086 г. в разряд вилланов часто заносили
полусвободных и даже свободных крестьян. Но и после этого
в конце XI и первой половине XII в. продолжало расширяться
крепостничество в английской деревне. Важную роль при этом
сыграли возобновившиеся в 1084 г. Вильгельмом Завоевателем
сборы датской подати (danegeld), продолжавшиеся еще 80 лет
и явившиеся тяжелой формой налогового гнета для крестьян-
ства. Затем последовали междоусобные войны времен Стефана
и Матильды (1135—1154 гг.), крайне ухудшившие положение де-
ревни. Поэтому вполне естественным является вывод о завершении
феодализации английской деревни в конце XI и в XII вв. В по-
следующий период свободные держатели—фригольдеры добились
признания некоторых своих прав (судебных, гражданских и т. д.),
тогда как вилланы оставались полностью бесправными. В част-
ности пастбищные права последних не получили признания
в Мертонском (1235 г.) и втором Вестминстерском (1285 г.) ста-
тутах, санкционировавших захваты общинных пастбищ лордами
154
Глава IV, Торжество феодального режима в XI—XII вв.
Путем их огораживания, однако с оговоркой относительно сохра-
нения для фригольдеров достаточной территории для выпаса
скота. Раздробление общинных земель продолжалось. Так,
например, при Эдуарде I граф Уоренн огородил огромную пло-
щадь в 40 тыс. акров. Это обстоятельство имело существенное
значение в истории дальнейшего развития английского крепост-
ничества и усиления крепостного гнета в XII—XIII вв.
Широко распространенная легенда буржуазной историо-
графии о благотворном влиянии на крепостничество сильной
королевской власти, которая якобы явилась защитницей сель-
ского люда, оспаривается даже некоторыми буржуазными исто-
риками. Каултон справедливо указывает, что права английского
крепостного защищались законом лишь в той мере, в какой со-
временный закон защищает лошадей и волов от похищения,
членовредительства и убийства. Усиление феодального государ-
ства-аппарата классового принуждения—после нормандского
завоевания ускорило исчезновение аллодиальной земельной соб-
ственности и создало политические предпосылки для роста кре-
постного гнета. В XIII в. увеличение последнего засвидетельство-
вано документами Рамзейского аббатства, в манорах которого
некогда добровольные помочи—хлебоуборочные и сенокосные
барщины—стали в этот период обязательными.
Поэтому именно в XIII в. теория вилланского бесправия наш-
ла свою законченную формулировку в юридическом трактате
Брайтона «О законах и обычаях Англии», рассчитанную на санк-
цию самого широкого манориального произвола. Его определение
чистого вилланства (purum vullenagium) как права безграничной
произвольной эксплуатации, в условиях которой виллан не
может знать вечером, что будет делать утром, показывает, что
Брайтон более глубоко понимал природу крепостничества анг-
лийской деревни, чем современные буржуазные историки, пытаю-
щиеся утвердить за ним славу беспочвенного доктринера, нахо-
дившегося целиком под властью римской юридической традиции
и не знакомого с английской действительностью своего века. На
самом деле перечень бесправия виллана в поземельных и судеб-
ных делах вполне отвечал конкретным условиям эпохи. Он от-
клонялся от них лишь в качестве максимальной его нормы, как
и всякий юридический принцип.
Новейшие исследования советских историков (работы
Е. А. Косминского) подтверждают положение об усилении фео-
дальной эксплуатации английского крестьянства в XII в. (всвязи
с начавшейся коммутацией барщины и борьбой феодалов за уве-
личение ренты) и господстве феодального поместья в Англии XII—
XIII вв. По показаниям «Сотенных свитков» 1279 г., маноры,
имевшие господскую запашку и вилланов (крепостных), но
£ 4. Торжество крепостничества в Англии
155
лишенные свободных держателей, охватывали 80% учтенной
территории вообще.
«Сотенные свитки» дают картину более значительного раз-
дробления феодального землевладения и разнообразия форм
манориальной эксплуатации английского крестьянства, чем
это полагала старая историография.
Локальные исследования английских историков последнего
времени подчеркнули особенности социально-экономического
развития в отдельных областях Англии, пестроту форм землевла-
дения и манориальной организации. В восточной Англии имелось
больше свободных крестьян во времена «Книги страшного суда»,
чем в юго-западных ее районах. Несовпадение границ деревни
и манора, согласно данным «Сотенных свитков», свидетельствует
о более высокой степени раздробления земельной собственности
в восточных графствах. Но и в восточной Англии, по признанию
этих исследований, много потомков свободных крестьян, сущест-
вование которых отмечено «Книгой страшного суда», преврати-
лось в вилланов в начале XII в. благодаря росту феодального
гнета и политической анархии. Этот процесс не ограничился лишь
XII веком. В XIII в. в этих графствах продолжается развитие
манориального строя. Оба регистра епископства Или свидетель-
ствуют об увеличении в XIII в. барщинных повинностей в круп-
ных манорах восточной Англии. Точно так же эти исследования
признают расширение крепостничества на протяжении XI в.
и в северном Денло, где многие вилланы того времени являлись
первоначально сокменами или были их потомками, хотя лишь
после нормандского завоевания началось развитие феодализма
во многих местах этой северной области Англии. Правда, эконо-
мическая отсталость и редкость населения мешали здесь разви-
тию домениального хозяйства и закрепощению крестьян, а поэто-
му в северных графствах Англии сохранилось больше свободного
населения, чем в других местах английского королевства. Мано-
риальная организация здесь превратилась в систему оброчных
и административных связей манориального центра с разбросан-
ными по разным местам мелкими держаниями.
Таким образом, тенденциозным является тезис некоторых
английских историков, будто в Англии не существовало типич-
ного феодального поместья и в истории этой страны нельзя найти
век всестороннего господства феодализма. Новые исследования
не опровергли классической теории манора, а лишь показали
крайнюю сложность и разнообразие структуры манора в различ-
ных областях Англии. XII—XIII вв. были эпохой универсаль-
ного господства феодального строя в английской деревне. Вполне
правильным является вывод, что серваж был обще-
европейским явлением в XI—XIII вв. Н е м е ц-
156 Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
кие Leibeigene, французские сервы и ан-
глийские вилланы были типичны для за-
падноевропейской деревни
щего нас периода XI—XIII вв.,
ее социальный облик.
интересую-
определяли
Это положение и должно быть исходным для последующей
характеристики сеньориального хозяйства эпохи его расцвета.
Господство феодального режима в деревне Италии, Испании
и—в неразвитой форме—в Скандинавии XII—XIII вв. не под-
лежит сомнению, но даже самая краткая характеристика его
конкретных форм выходит за пределы настоящей книги. Развитию
феодализма в славянских странах будет посвящена следующая
глава.
ела

Глава V
РАЗВИТИЕ ФЕОДАЛИЗМА В СЛАВЯНСКИХ СТРАНАХ
ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
§ 1. Политические условия экономической жизни
В судьбах средневековой Европы, в том числе и Западной,
огромная роль принадлежала славянству. Как свидетельствуют
известия Плиния (о венедах), Тацита (о винидах) и александрий-
ского географа II в. н. э. Клавдия Птолемея, славянские племена
уже в начале нашей эры занимали обширные территории в бас-
сейнах Вислы и Днепра. Позднее, в IV—V вв., они участвовали
в так называемом «великом переселении народов» и разгроме
Римской империи, радикально изменившем политическую ситу-
ацию в Западной Европе и первоосновы ее экономического раз-
вития. В VII — VIII вв. славянская колонизация на Балканах
существенно содействовала изменению социально-экономического
строя Византии и многое определила в ее дальнейшем развитии.
Последующее возникновение славянских государств на Балканах
и их окончательное обособление от Византии (с конца XII в.)
дают наглядное представление об этом. Правда, турецкие завое-
вания сделали потом (с конца XIV в.) невозможным самосто-
ятельное политическое развитие Сербии и Болгарии, но славян-
ские народы Балканского полуострова оказались достаточно
жизнеспособными для того, чтобы выдержать все ужасы турецкого
господства и не затеряться среди подданных Оттоманской
империи. Через пять веков (в конце XIX столетия) славянские
народы Балкан добились при помощи русского народа освобо-
ждения от турецкого ига.
Уже с V—VI вв. началось политическое обособление западных
славян (чехов, словаков, моравов, лужичан, поляков, поморян
и полабских племен) и вместе с тем возникновение обширных по-
литических союзов и первых государств. Сюда относится отме-
156 Глава IV. Торжество феодального режима в XI—XII вв.
кие Leibeigene, французские сервы и ан-
глийские вилланы были типичны для за-
падноевропейской деревни
щ е г о нас периода XI—XIII вв.,
ее социальный облик.
интересую-
определяли
Это положение и должно быть исходным для последующей
характеристики сеньориального хозяйства эпохи его расцвета.
Господство феодального режима в деревне Италии, Испании
и—в неразвитой форме—в Скандинавии XII—XIII вв. не под-
лежит сомнению, но даже самая краткая характеристика его
конкретных форм выходит за пределы настоящей книги. Развитию
феодализма в славянских странах будет посвящена следующая
глава.
ела

Глава V
РАЗВИТИЕ ФЕОДАЛИЗМА В СЛАВЯНСКИХ СТРАНАХ
ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
j
§ 1.	Политические условия экономической жизни
В судьбах средневековой Европы, в том числе и Западной,
огромная роль принадлежала славянству. Как свидетельствуют
< известия Плиния (о венедах), Тацита (о винидах) и александрий-
I ского географа II в. н. э. Клавдия Птолемея, славянские племена
’ уже в начале нашей эры занимали обширные территории в бас-
сейнах Вислы и Днепра. Позднее, в IV—V вв., они участвовали
в так называемом «великом переселении народов» и разгроме
Римской империи, радикально изменившем политическую ситу-
ацию в Западной Европе и первоосновы ее экономического раз-
вития. В VII — VIII вв. славянская колонизация на Балканах
существенно содействовала изменению социально-экономического
строя Византии и многое определила в ее дальнейшем развитии.
Последующее возникновение славянских государств на Балканах
и их окончательное обособление от Византии (с конца XII в.)
дают наглядное представление об этом. Правда, турецкие завое-
вания сделали потом (с конца XIV в.) невозможным самосто-
ятельное политическое развитие Сербии и Болгарии, но славян-
ские народы Балканского полуострова оказались достаточно
жизнеспособными для того, чтобы выдержать все ужасы турецкого
господства и не затеряться среди подданных Оттоманской
империи. Через пять веков (в конце XIX столетия) славянские
народы Балкан добились при помощи русского народа освобо-
ждения от турецкого ига.
Уже с V—VI вв. началось политическое обособление западных
славян (чехов, словаков, моравов, лужичан, поляков, поморян
и полабских племен) и вместе с тем возникновение обширных по-
литических союзов и первых государств. Сюда относится отме-
158
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
ченное в хрониках раннего средневековья государство Само
(623—658), которому были подвластны обширные территории
нынешней Чехии, Моравии, Австрии, Штирии, Каринтии. За-
тем в IX в. возникло Великоморавское государство, распавшее-
ся после смерти князя Святополка (в 894 г.) и вторжения венгров
в долину Дуная (около 906 г.). В IX—X вв. сложилось само*
стоятельное польское государство, в конце XI в. в области Эльбы
и Поморья был создан крупный союз славянских племен под
властью князя бодричей Генриха («Вендского короля»), хотя
и распавшийся после его смерти в 1119 г. Постепенно шло поли-
тическое объединение чешских племен, достигнутое в 996 г.
и повлекшее за собой в 1086 г. провозглашение Братислава II
королем Чехии.
Правда, в лице немецких баронов западные славяне встретили
опасных врагов, и немецкая агрессия в средние века неоднократ-
но ставила под угрозу не только самостоятельное политическое
развитие западных славян, но и самое их существование. Так,
полабские славяне и поморяне были истреблены (в XII—
ХШ вв.) немецкими разбойниками рыцарского происхождения,
или «псами-рыцарями», как их метко охарактеризовал Маркс
в «Хронологических выписках». Угроза онемечивания являлась
вполне реальной для Чехии и Польши.
Вся средневековая история западных славян протекала
в упорной многовековой борьбе с немецкой агрессией. Только
в ожесточенной борьбе с немецким рыцарством—Тевтонским орде-
ном в XIV—XV вв. польское государство смогло отстоять свою
самостоятельность. В начале XV в. Чехия была охвачена гусит-
ским движением, которое в значительной мере было направлено
против засилия немецких феодалов и католических попов.
Но эта борьба западных славян не могла бы иметь успеха, если
бы они не нашли поддержки у восточного славянства, у русского
народа. Уже в XIII в., когда агрессия немецких феодалов достиг-
ла высшей точки, восточные славяне спасли западных славян от
монгольского господства, от опустошения, после которого Поль-
ша и Чехия стали бы легкой добычей немецких баронов. Приняв
на себя тяжелый удар монгольских орд, ведя с ними упорную
борьбу, русский народ избавил западных славян от иноземного
господства (будь то монгольское или немецкое).
Одновременно с этим Александр Невский, разгромив немец-
ких рыцарей на льду Чудского озера (5 апреля 1242 г.), приоста-
новил немецкий «Drang nach Osten». В самом разгроме Тевтон-
ского ордена под Грюнвальдом (15 июля 1410 г.) русские полки
сыграли выдающуюся роль. В дальнейшем захватнические
стремления польских панов (в XVI—XVII вв.) и борьба России
за выход к Балтийскому морю, за исконно русские земли, ослож-
£ 2. Особенности экономического развития славянских народов 159
нили русско-польские отношения, но совершенно ясно, что даже
в конце XVIII в., в период разделов Польши, могущество России
являлось единственной преградой, мешавшей поглощению Поль-
ши Пруссией и Австрией, онемечиванию польского народа.
Через 150 лет гитлеровские фашисты вероломно напали на
государства западных и южных славян, начали их массовое
истребление и включили в состав германской «империи»; их спа-
сли только неисчислимые жертвы нашего народа, всемирно
исторические победы Советской Армии.
Таковы исторические основы нерушимой дружбы славянских
народов, которые под руководством Советского Союза стоят
сейчас во главе прогрессивного человечества и отстаивают дело
подлинной демократии перед лицом мировой реакции, агрессии,
империализма.
§ 2.	Особенности экономического развития славянских
народов в средние века
С VII в. славянские народы Западной и Южной Европы всту-
пили на путь феодального развития. Однако экономическое раз-
витие южных и западных славян отличалось своеобразными
чертами. Поэтому выделение их экономической истории в особую
главу при рассмотрении проблем западного средневековья вполне
обосновано. В частности аграрные отношения развивались у сла-
вян весьма своеобразно, и община держалась у них значительно
дольше, чем среди других народов, в том числе германских.
У южных славян на протяжении всего средневековья сохраня-
лись даже пережитки родовой общины в форме задруги. Подобно
этому у чехов и поляков вплоть до XI в. удерживались остатки
родовых связей. В общем славянская община в средние века
оказалась более жизнеспособной, чем германская, и на ее основе
крестьянство славянских стран значительно дольше и успешнее
сопротивлялось закрепощению. Процесс феодализации этих стран
шел значительно медленнее, и очень долго сохранялись смягчен-
ные формы крепостничества, с характерным для них правом
«крестьянского выхода». Поэтому генезис феодализма оказался
здесь более сложным, а борьба крестьянства за свою свободу
более упорной и решительной.
Причины этого явления разнообразны. Одним из наиболее
важных обстоятельств было то, что славянская община сохрани-
лась в более чистом виде и меньше испытала на себе влияние
римского (точнее—византийского) землевладения, с его частной
собственностью на землю (в Болгарии, Сербии), или вообще оста-
лась свободной от этого влияния (в Чехии, Польше).
160
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
Рабовладение в истории славянских народов не подготовило
надлежащим образом почву для крепостничества и не получило
в раннее средневековье серьезного развития; мы вправе говорить
о работорговле в славянских государствах, но не о широком
хозяйственном применении рабов.
Своеобразными чертами отличалось и экономическое развитие
славянских стран в позднее средневековье: система барщинной
эксплуатации крестьянства в славянских странах Западной
Европы не только сохраняется, но получает даже необычайное
развитие. Наглядное представление об этом дает история фоль-
варочного хозяйства в Польше, расцвет которого относится как
раз к тому периоду, когда в большинстве стран Западной Европы
утвердилась оброчная система. Причины столь важного явления
будут отмечены позднее, сам же факт общеизвестен.
Таким образом, аграрное развитие славянских стран Запад-
ной Европы в средние века было своеобразным со многих точек
зрения и имело много общего с эволюцией феодализма в России.
Судьбы последнего во всех славянских странах почти одинаковы.
Помимо того, своеобразным нужно признать и развитие в сла-
вянских странах Западной Европы городов, которые так же,
как в феодальной России, носили континентальный характер
и потому не могли достигнуть раннего обогащения, как примор-
ские города Италии, Нидерландов, Англии, Франции и даже
Германии. Континентальный характер славянских городов ос-
лаблял их экономические позиции и не позволял им оказывать
столь большое влияние на развитие деревни, какое могли оказы-
вать в других странах на эволюцию аграрного строя богатые
приморские города с их транзитной и внешней торговлей круп-
ных масштабов. В городах Польши и Чехии немаловажную роль
играли чужеземные элементы, и это усиливало разрыв между
городом и деревней, ослабляло влияние городов на аграрную
периферию и уменьшало их политическую роль.
Наконец, своеобразными были и политические условия эконо-
мического развития славянских народов Западной Европы в сред-
ние века, как это уже отмечалось выше. Они являлись неблаго-
приятными для экономики славянских стран. Господство Ви-
зантии с деспотизмом ее императоров задержало в XI—XII вв.
экономический рост Болгарии и Сербии, а турецкое завое-
вание с его жестокостями и варварством явилось еще более
тяжелым ударом для них. С другой стороны, засилие немцев
в Чехии и в дальнейшем господство австрийских Габсбургов меша-
ли ее успешному экономическому развитию. Правда, Польша со-
хранила свою политическую самостоятельность на протяжении
всего средневековья, но режим шляхетской республики с харак-
терной для нее политической анархией, утвердившийся с конца
§ 2. Особенности экономического развития славянских народов 161
XIV в., оказывал крайне неблагоприятное влияние на развитие
польской деревни и особенно городов.
Следовательно, и политическая история славянских стран
Западной и Южной Европы вполне оправдывает выделение их
экономической истории в рамках интересующей нас темы. Кроме
того, это важно и потому, что такое выделение поможет более
четко определить особенности экономической истории славян-
ских народов и выяснить их самостоятельную роль в судьбах
средневековой Европы.
На территории славянских стран в средние века возникло мно-
го оригинальных явлений социально-экономического характера,
и эти явления обогащали содержание мировой истории, имели
важное значение для нее. Не случайно в настоящее время славян-
ские народы оказались во главе борьбы за торжество социализма
и подлинной демократии. Все это имеет свою предисторию,
и освободительная борьба славянских народов с национальным
гнетом турецко-немецкого происхождения не может игнориро-
ваться при выяснении того, почему именно в славянских странах
борьба с гитлеровской агрессией, империализмом и фашизмом
приобрела столь радикальное направление, была беспощадной
и ускорила социальный переворот. Кроме того, огромное значе-
ние для последнего имели аграрные противоречия (особенно
в Польше), а между тем они накапливались на протяжении
столетий, и генезис их нужно искать в средневековье. Традицион-
ная дружба русского народа с западными и южными славянами
также имеет свои корни в далеком прошлом, в истории их совмест-
ной борьбы с монголами, турецкими султанами и немецкими
агрессорами.
Вопросы экономической истории стран Юго-Восточной Европы
приобрели сейчас исключительную актуальность. Правда, сред-
невековый период этой истории разработан крайне слабо, и даже
простая справка по экономической истории Венгрии или Румы-
нии в средние века вызывает большие затруднения. Необычайно
слабо исследованы и вопросы экономического развития в усло-
виях средневековья западных славянских стран. Показательно
в этом отношении, что вузовский курс «Истории средних ве-
ков», изданный перед войной Институтом истории, не ставит
проблемы своеобразия феодализма в этих странах. В новом изда-
нии этого учебника (1952 г.) ее разработка почти не продвинулась
вперед. Опубликованная Госполитиздатом в 1947 г. «История
Чехии» под ред. В. И. Пичета наивно воспроизводит традицион-
ную фразеологию буржуазной историографии, когда речь заходит
о генезисе феодализма в Чехии. Вопроса об этапах его развития
и своеобразии последнего авторы даже и не ставят; проблема
происхождения крепостничества в духе допшианекой историогра-
11 Ф. Я- Полянский
162
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
фии неизменно увязывается со «всеобъясняющим» ростом товарно-
денежных отношений. Задача критики германистской демагогии
о якобы благотворной роли немецкой колонизации в средневеко-
вой Чехии фактически отсутствует в этой книге. Поэтому академик
Державин вполне правильно считает одной из актуальнейших
проблем советских историков проблему «образования и развития
феодальных отношений у славянских народов», так как она до
, сих пор остается или вовсе не затронутой в нашей историографии,
или решается еще весьма примитивно. Но, к сожалению, в сво-
ей «Истории Болгарии»1 он свел эту проблему к этногенезу бол-
гар,—решая этот вопрос в духе антинаучного марровского уче-
ния,—и не высказал даже предположительных заключений
о генезисе болгарского феодализма.
§ 3.	Экономическое развитие средневековой
Болгарии
Развитие феодализма в средневековой Болгарии происходило
в чрезвычайно своеобразных условиях. Византийские владения,
расположенные между Дунаем и Балканским хребтом, были уже
к началу VII в. заняты славянскими племенами. Это были осед-
лые земледельцы и скотоводы, которые обрабатывали свои поля
при помощи плуга с железным сошником, знали гончарный круг
и кузнечное дело. Процесс имущественной и социальной диф-
ференциации имел своим результатом образование племенной
знати и, с другой стороны, появление примитивных форм экс-
плуатации. Зарождающийся классовый антагонизм неминуемо
приводил к образованию государства, являвшегося органом
классового господства.
Первые славянские государства на севере Балканского полу-
острова возникли еще в середине VII в. Это было княжество
Склавиния в Западной Македонии и так называемые Семь племен
в бассейне р. Марица. Однако процесс образования древнейших
южно-славянских государств был осложнен вторжением прото-
болгар, которые в конце VII в. заняли дельту Дуная и подчи-
нили своей власти Семь племен.
В 679 г. протоболгарский хан Аспарух добился заключения
с Византией мирного договора и признания последней своих тер -
риториальных захватов на правобережье Дуная и далее на юг.
Византия обязалась даже платить ежегодную дань болгарам,
и город Плиска стал столицей первого болгарского царства.
В дальнейшем происходит ославянивание протоболгар, и к на-
чалу X столетия в документах эпохи исчезает противопоставление
1 Н. С. Державин. История Болгарии, т. 1, М.—Л.» 1945.
§ 3. Экономическое развитие средневековой Болгарии
163
их славянам. Кочевники-протоболгары растворились среди зем-
ледельческого славянского населения, образовав единый бол-
гарский народ, говорящий на одном из славянских языков.
Первое болгарское государство просуществовало почти три
с половиной века (до 1018 г.) и прошло сложный путь историче-
ского развития. В эту пору основным источником средств суще-
ствования для славянского населения Болгарии было земледе-
лие, давно известное славянству. Культуры пшеницы, проса,
овса, ячменя, гороха, льна были давно известны славянам, так-
же как и разведение обычных для Европы домашних животных.
Археологические раскопки и общеславянская терминология,
обозначающая разнообразные предметы агрикультуры, не оста-
вляют сомнений на этот счет. Конечно, охота, рыболовство и пче-
ловодство играли наряду с этим серьезную хозяйственную роль.
Южные славяне этой поры были тесно связаны с Византией,
торговля которой в раннее средневековье занимала важное место
в экономике всей Европы. В этой торговле участвовали и болга-
ры, как об этом свидетельствуют вполне определенные истори-
ческие факты. Болгария посещалась европейскими купцами, и она
служила поставщиком сырья для многих городов1. Необычайное
расширение территориальных владений Болгарии в X в. (при
Симеоне) создавало благоприятные предпосылки для развития
торговли. Ведь после завоеваний Симеона в состав Болгарии
вошла еще Восточная Румелия, основная часть Македонии. По
заключенному в 927 г. миру византийские императоры подтвер-
дили обязанность платить даже дань в пользу Болгарии и за
князьями последней признали титул царей.
В этот ранний период исторического развития Болгарии в ее
социальном строе были необычайно сильны пережитки родовых
связей. Ко времени образования болгарского государства славян-
ское население сохраняло еще родо-племенную группировку, и во
главе отдельных племен стояли так называемые жупаны, т. е.
представители родовой аристократии. Как и везде, среди
славянских племен господствовало общинное землевладение.
Однако еще в раннее средневековье началось развитие в Бол-
гарии феодализма на основе разложения общинных отношений.
Развивается крупное землевладение и формируется феодальная
знать в лице боярства, в состав которого входят и потомки родо-
племенной аристократии (жупаны). Тесное соприкосновение
с Византией, на территории которой постепенно развивался
феодализм (особенно в IX—X вв.), ускоряло феодализацию бол-
гарской деревни. Принятие христианства в 864 г. царем Борисом
и последовавшее затем подчинение болгарской Церкви констан-
1 Н. С. Державин. История Болгарии, т. I, стр. 119*
11*
164
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
тинопольскому патриарху еще больше усилили влияние Визан-
тии, проводником которого становится духовенство. Свободное
крестьянство попадало в зависимость к боярам и постепенно закре-
пощалось. Феодально зависимые крестьяне (так называемые
парики) становились все более многочисленными. Возникали
крестьянские движения.
Однако экономический и культурный подъем болгарского
государства в IX—X вв. оказался довольно скоро под угрозой.
Развитие феодализма подготовило политическое раздробление
страны, и Западная Болгария обособляется. В 966 г. византий-
ский император Фока прекратил платеж дани болгарам и начал
войну с ними. Восточная Болгария не могла сопротивляться
Византии, которая в 968 г. находит союзника в лице киевского
князя Святослава. Через год после этого Святослав совершает
самостоятельный поход в Болгарию с целью ее завоевания. После
того как в 971 г. он покинул Восточную Болгарию, последняя
была присоединена к-Византии. Это поставило в опасное положе-
ние и Западную Болгарию. Правда, провозглашение правителя
Западной Болгарии Самуила царем и расширение его владений
несколько улучшили положение. Но с начала XI в. византий-
ский император Василий II постепенно захватывает болгарские
территории. Завоевание сопровождалось невероятными жестоко-
стями, за которые Василий II получил прозвище Болгаробойцы
Ослепив 14 000 человек, этот изверг послал их к Самуилу, на
родину. Наконец, в 1018 г. Болгария перестала существовать
как самостоятельное государство, и ее остатки были поглощены
Византией.
С этого момента начался почти двухвековой период византий-
ского господства над Болгарией, продолжавшийся до 1187 г.
Само собой разумеется, что это иноземное господство еще больше
ускорило закрепощение крестьянства, и всевластная бюрократия
византийских императоров содействовала этому фискальным
ограблением народа. Болгарские бояре получают византийские
титулы. На Болгарию распространяется византийское законо-
дательство, греческое духовенство захватывает церковные земли.
Расширение крепостной эксплуатации крестьянства находило себе
выражение в увеличении числа париков за счет свободных кре-
стьян. Среди эксплуатируемого населения имелось значительное
количество холопов или отроков. Вместе с тем усиление крепостно-
го гнета выразилось в обострении классового антагонизма в бол-
гарской деревне. Поэтому в Болгарии широкое распространение
получила ересь богомилов, возникшая еще в X в. Богомилы иска-
ли социальную справедливость, страдая от гнета византийского
деспотизма, и требовали раздела церковного богатства, отвергали
роскошь и поучали сановников православной церкви добродетелям
$ 3. Экономическое развитие средневековой Болгарии
165
аскетизма. Их призывы к неповиновению властям достаточно'
красноречивы и свидетельствуют о том, что богомильство Явля-
лось формой социального протеста народных масс против кре-
постничества. Сотни тысяч сторонников этого движения были рас-
сеяны по всему Балканскому полуострову, и в XII в. на террито-
рии Болгарии имелось много богомильских церквей. Репрессии
не помогали делу, и в начале XIII в. был созван в Тырнове спе-
циальный собор для борьбы со столь опасной ересью. Начались
массовые казни инаковерующих, но и в XIV в. это движение
еще сохранялось в Болгарии.
Тяжелый гнет византийских феодалов—обременительные нало-
ги (зерном, просом, вином и т. д.), которые взимало византий-1
ское правительство, вызывали энергичное сопротивление болгар-
ского народа, и уже в 1040 г. вспыхнуло крупное восстание. Одна-1
ко оно закончилось поражением, и господство Византии не было
сокрушено. Лишь политическое ослабление Византии в резуль-
тате ее феодализации и натиска турок-сельджуков, а также
ослабление экономических позиций Константинополя с развити-
ем левантийской торговли итальянских городов после крестовых
походов облегчили в конце XII в. освобождение Болгарии.
В 1086 г. началось восстание болгар, и под властью династии
Асеней, вышедшей из бояр, возникла самостоятельная Болгария.
В 1087 г. Византия признала независимость Болгарии; столицей
последней стал город Тырново. Владения возрожденного болгар-
ского государства охватывали территорию Мизии (как эта область
называлась в древности), отчасти Македонию и Фракию. Освобо-
ждение страны от господства Византии явилось результатом
широкого движения народных масс, между тем как боярство
сплошь да рядом искало примирения с Византией. Разгром Ви-
зантии крестоносцами под руководством венецианцев в начале
XIII в. укрепил внешнеполитические позиции Болгарии. При
Калояне (убитом боярами в 1207 г.), а затем под властью Ивана
Асеня II (1218—1241) Болгария оказывается наиболее сильным
государством на Балканах.
Как самостоятельное государство Болгария просуществовала
до 1393 г. В XIII—XIV вв. она являлась страной, где господ-
ствовали феодальные отношения. Основная масса земли на-
ходилась в руках боярства, «православной» церкви и монасты-
рей. Гнет крепостной эксплуатации крестьянства становился
все более невыносимым и порождал упорное сопротивление
крестьян. Кровавые междоусобия бояр опустошали страну,
переполняя чашу терпения народа и толкая крестьян на открытые
выступления. В 70-х годах XIII в. возникло крупное крестьян-
ское восстание под руководством пастуха Ивайло. Он овладел
обширными территориями и в 1277 г. провозгласил себя царем.
166
Глава V. Развитие феодализма в славянских, странах
Сама столица болгарского государства—город Тырново—сда-
лась ему без боя. Боярам удалось подавить восстание только при
участии греков и половцев. Ивайло искал помощи у татарского
хана Ногая, но был убит татарами.
С конца XIII в. все больше прогрессирует политическое раз-
дробление Болгарии, и после долгих междоусобиц во второй
половине XIV в. обособляются самостоятельные княжества
(Тырновское, Видинское и Добруджа).
Между тем турки все больше расширяли свои завоевания на
европейском континенте, и политически раздробленная Болгария
не могла сопротивляться турецким султанам. Разгромив в 1371 г.
болгар в Марицкой битве, турки устремляются в Македонию.
Позднее после двухлетней осады пала в 1382 г. София, а в 1393 г.
и город Тырново был захвачен турецкими янычарами. Через
несколько лет последние остатки болгарских земель перешли
в руки турок.
Характеризуя турецкое господство на Балканах, И. В. Сталин
писал: «Турецкие ассимиляторы—наиболее жестокие из всех
ассимиляторов,—сотни лет терзали и калечили балканские
нации...»1. Лишь братская помощь русского народа сделала воз-
можным освобождение Болгарии от турецкого ига в конце XIX в.
В условиях турецкого господства Болгария оставалась стра-
ной жестокой эксплуатации крестьянства—фискальной и крепо-
стнической. Турецкие янычары бесчинствовали в ее деревнях;
в городах оседало значительное количество выходцев из Турции,
пополнявших паразитические элементы населения. О прогрес-
сивном развитии экономики Болгарии не могло быть и речи,
политическое бесправие и экономическое рабство становятся
уделом болгарского народа.
Среди крестьян имелись разные категории (парики, отроки,
работники, зевгаре и пр.), которые находились в неодинаковой
степени зависимости от своих господ. Но все они в той или иной
форме являлись объектом крепостной эксплуатации. Так, парики
были стародавней категорией крепостного крестьянства и еще
до турецкого завоевания не имели личной свободы, хотя и отли-
чались от рабов (отроков) тем, что наследственно владели зем-
лей, вели собственное хозяйство, как это обычно для крепостных.
Зевгаре являлись лишь разновидностью париков. Значительную
часть болгарского крестьянства составляли исполыцики (назы-
вавшиеся исполджиямц), которые получали семена от господ, но
зато обязаны были отдавать им половину жатвы.
К числу крепостных относились так называемые кесимджии,
жившие на господской земле, хотя и в собственных домах. Они
1 И. В. Сталин. Соч., т. 11, стр. 347.
§ 4. Экономическое развитие народов Сербии
167
работали на землевладельцев, несли разнообразные повинности
в их пользу. Однако за ними признавалось право перехода на
земли других господ и получения известной компенсации за
оставляемые дома.
Вместе с тем в Болгарии существовали категории деревен-
ского населения, близкие по положению к батракам. Это были
момки или ратаи, которые обрабатывали землю, целиком отда-
вая урожай землевладельцам и получая определенное коли-
чество продуктов на свое пропитание или небольшой участок
поля. Они являлись своеобразной прослойкой крепостных бат-
раков, близких к дворовым по своему социально-экономиче-
скому положению.
Таким образом, народные массы Болгарии в условиях турец-
кого господства оказались под двойным гнетом крепостной и фис-
кальной эксплуатации. Их положение на протяжении многих
столетий оставалось исключительно тяжелым.
§ 4.	Экономическое развитие народов Сербии
Судьбы народов Сербии в средние века были неразрывно свя-
заны с теми событиями, которые оказали столь большое влияние
на историю Болгарии. Когда в 1018 г. Болгария была разгром-
лена войсками Василия II, то в зависимости от Византии оказа-
лись и народы Сербии: рашане, босняки, хумляне и другие. Но
уже очень скоро западные области Сербии начинают борьбу про-
тив господства Византии; их политическим центром становится
Зета (нынешняя Черногория). Уже около 1043 г. зетский князь
Войнислав одержал победу над греками, однако восточные сербы
оставались в зависимости от Византии. Позднее в 1077 г. зетский
князь Михаил был провозглашен кралем (королем); в его правление
сербская церковь приобретает самостоятельность. При его пре-
емнике Бодине (1081—1101) была подчинена Босния. Столицей
этого государства, которое складывалось в борьбе с Византией,
был город Скодре (Скутари).
Правда, по смерти Бодина Сербское королевство распадается
на три самостоятельных княжества: Зету, Рашку (старая Сербия)
и Боснию. Этот распад был следствием того начального процес-
са феодализации, который происходил в сербских областях уже
в X—XI вв. и выражался прежде всего в закрепощении крестьян
и образовании целого класса родичей великих жупанов или кра-
лей. Возникла прослойка феодальной аристократии за счет ро-
довой знати, появились племичи или властели. В сербской задру-
ге шли глубокие процессы социальной дифференциации, и это
создавало предпосылки для торжества феодальных отношений.
168
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
Борьба с Византией не прекращалась, и в середине XII в.
император Мануил захватил Боснию вместе с Далмацией и Сре-
мом. Но с 60-х годов в Рашке к власти приходит Стефан Неманя.
Он искал укрепления своих позиций на феодальной основе и по-
тому в угоду знати жестоко расправлялся с богомилами, содей-
ствовал строительству монастырей и церквей. Он стремился полу-
чить выход к морю ив 1170 г. завоевал Зету и Крайну. Правда,
Стефан Неманя потерпел поражение в борьбе с Византией
и в 1173 г. вынужден был признать ее верховенство. Но это под-
чинение Сербии осталось только эпизодом, и после смерти визан-
тийского императора Мануила сербский великий жупан, всту-
пив в союз с Венгрией, расширяет территорию своих владений;
в частности он поддерживает болгарское восстание. В конечном
счете ему удалось добиться в 1190 г. признания Византией неза-
висимости Сербии.
В XIII в. самостоятельная Сербия начинает играть крупную
роль на Балканах, и Стефан Первовенчанный провозглашает себя
в 1220 г. кралем. При его преемниках Сербия переживает эко-
номический подъем, завязываются тесные экономические связи
со славянским городом Дубровником на побережье Адриатиче-
ского моря; дубровницким купцам сербские феодалы сбывали
хлеб, скот, лен, мед, воск и другое сырье. В свою очередь оттуда
доставлялись $ Сербию такие товары, как соль, оружие, ткани,
вина, пряности. Дубровник представлял собой богатую торговую
республику, тесно связанную с городами Италии и рынками
Средиземноморского бассейна. Договоры о союзных отношениях
Сербии и Дубровника много раз возобновляются в XIII—XIV вв.
Крупную роль в экономической жизни Сербии играет в это
время также горная промышленность. Добыча руды производи-
лась там с давних пор и получила серьезное значение еще в XII в.
Но лишь в XIII столетии она приобретает систематическую
и правильную организацию. Горняки, бежавшие в XIII в. из Се-
миградья и Венгрии от татарского вторжения, пользовались спе-
циальным покровительством королей. При Стефане I Уроше
была организована разработка золотых, серебряных, оловянных
и медных рудников.
Феодальная система хозяйства в сербской деревне все больше
расширялась в XIII в., хотя она в известной степени отставала
от уровня феодализации Болгарии. Сербия меньше испытала на
себе влияние Византии, и в горных областях ее территории доль-
ше удерживались общинные порядки, вплоть до пережитков
родового строя.
Период наивысшего экономического подъема и политиче-
ского расцвета средневековой Сербии приходится на XIV в.
Этот подъем происходил на феодальной основе. Сербские короли
$ 4. Экономическое развитие народов Сербии
169
и особенно Стефан Дечанский (1321—1331) раздавали монасты-
рям людей и села, в дарственных грамотах-хрисовулах говорит-
ся о пожаловании сотен людей. Светская знать господствовала
в стране, и сама королевская власть являлась лишь игрушкой
в руках властелей.
Ослабленная феодальными смутами Болгария была не в со-
стоянии сопротивляться натиску Сербии, и после битвы при
Вельбудже в 1330 г. Стефан Дечанский захватывает западные
области Болгарии. При его сыне Стефане Душане (1331—1355)
Сербия стала господствующим государством на Балканском
полуострове. Душан вел продолжительные войны с Венгрией,
но главным его противником была Византия. В борьбе с послед-
ней он захватывает почти всю Македонию, Албанию, Этолию,
Фессалию; в 1346 г. принял императорский титул. Таким
образом, он осуществил, хотя и на короткий период, стремление
сербской феодальной знати к захвату земель у Эгейского моря.
Само существование Византии оказалось под угрозой и, лишь
призвав на помощь турок, византийские императоры сохранили
свои позиции.
Стефан завел при своем дворе византийский церемониал, в его
годы делаются попытки летописания, наблюдается подъем серб-
ской культуры.
Подобно своим предшественникам, Стефан Душан пытался
смягчить натурально-хозяйственные противоречия аграрной Сер-
бии путем расширения торговли с Дубровником. Последний нуж-
дался в сербском хлебе, сырье и других товарах первостепенного
значения. Кроме того, Душан стремился оказать влияние на
торговлю Дубровника в интересах своей военной политики.
Поэтому в 1349 г. он добился заключения договора с Дубровни-
ком, запрещавшего дубровницким купцам вывоз оружия во
многие страны.
Специальные грамоты Душана запрещали его подданным чи-
нить какие-либо препятствия торговле купцов, приезжавших
из Дубровника, или крестьянам, продающим хлеб этим купцам.
Он уступил Дубровнику несколько островков и местечек и в на-
граду был избран почетным гражданином города.
Но жизненные центры экономики Сербии находились, конеч-
но, в деревне, и сельское хозяйство имело решающее значение
для ее развития. Богатства феодальной знати создавались преж-
де всего в деревне, и аграрная политика Душана была направ-
лена на укрепление в ней феодального режима.
Крупную роль при этом сыграл знаменитый «Законник», опу-
бликованный им в 1349 г. Он был подготовлен и принят собором
в Скопле, с участием всех властелей и высшего духовенства.
«Законник» представлял собой пеструю смесь обычного права,
170
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
законов сербских кралей и даже византийских правовых норм. Он
предназначался для юридического оформления привилегий фео-
дальной знати и усиления крепостной эксплуатации крестьянства.
Согласно «Законнику» монастыри и церкви получили новые при-
вилегии, а крепостничество обрело свою юридическую санкцию.
В 1354 г. появились дополнения к «Законнику», которые оконча-
тельно прикрепляли крестьян к земле. Остатки свободного кре-
стьянства (так называемые себры) лишались права сходок:
в одной из статей прямо заявлялось, что «себрова собора да несть».
За нарушение столь категорического предписания грозили стро-
гие наказания, включая штрафы и отрезание ушей. За одно и то
же преступление устанавливались разные наказания в зависимо-
сти от социального положения преступника. За убийство себра
властель отделывался штрафом, а если себр убивал властеля, то
помимо уплаты штрафа лишался руки.
Основная масса эксплуатируемого крестьянства относилась
к категории настоящих крепостных, так называемых меропхов,
обязанных еженедельно по два дня работать на господ. Эти кре-
стьяне жили на чужих баштинах, т. е. на землях властелей,
и находились в полной зависимости от них. Формы их феодаль-
ной эксплуатации были обычными для феодального режима.
«Законник» Душана упорядочивал систему крупного феодаль-
ного землевладения, на котором держалась крепостная эксплу-
атация крестьянства. В нем противопоставлялись баштины, как
наследственные вотчины властелей, и Пронин, как форма услов-
ного землевладения. Получая землю во временное пользование,
прониар не имел права продавать или отчуждать ее.
Всю полноту власти на местах «Законник» передавал в руки
властелей и чиновников краля. Неслучайно поэтому он вызвал
недовольство народа и обострение классовых противоречий
в сербской деревне.
Политический подъем Сербии в первой половине XIV в. был
кратковременным: после смерти Душана сразу же начинается
период упадка Сербии, который завершается турецким завоева-
нием. Существенной предпосылкой последнего явилось новое
политическое раздробление Сербии, начавшееся еще при самом
Душане. Он разделил свои владения между 16 родственниками.
После его смерти дробление сербских территорий заходит необы-
чайно далеко, и в руках Стефана V Уроша сохраняется только
северо-восточная часть Сербии. Феодальные усобицы существен-
ным образом ослабляли сопротивление сербского народа усили-
вающемуся натиску турок. Поэтому в 1371 г. в битве при Марице
сербы потерпели жестокое поражение. За этим поражением по-
следовало массовое избиение народа турецкими янычарами,
.распродажа пленников в рабство, разорение страны, голодовки.
£ 5. Экономическое развитие Чехии
171
Правда, через несколько лет была предпринята попытка возро-
ждения сербского государства под властью князя Лазаря, но
в 1389 г. его войска были разбиты в сражении на Косовом поле.
Остатки сербских территорий попадают в вассальную зависимость
от Турции, в стране водворяется политическая анархия. Попытки
консолидации сербского государства вокруг Белграда, а затем
вокруг крепости Смедерево не давали серьезных результатов.
Турки бесчинствовали в Сербии, и сопротивление Юрия Бранко-
вича (1427—1456) не могло изменить общего положения. Пало
Смедерево, которое было ограблено турками; после смерти Юрия
Бранковича постепенно прекращается всякое сопротивление.
В 1459 г. турецкие войска заняли почти все остатки сербских
земель, на месте которых возник Смедеревский пашалык. Правда,
Белград пал лишь в 1521 г.
Турецкое иго принесло народам Сербии крайний экономиче-
ский упадок. Экономические бедствия, неразрывно связанные
с господством турок, вызвали массовую эмиграцию населения,
и численность последнего все больше сокращалась. Путешествен-
ники XVII в. находили в Сербии пустыню. О том, насколько
невыносимым было турецкое иго для народов Сербии в позднее
средневековье, красноречиво свидетельствует знаменитая «дань
кровью», собиравшаяся турецкими султанами. Для пополнения
отрядов янычар сербы должны были отправлять в Турцию ежегод-
но известное количество мальчиков. Только при поддержке рус-
ского народа, сыны которого проливали кровь на Балканах
в борьбе с султанской Турцией, удалось Сербии освободиться
от турецкого ига и вновь обрести государственную самостоятель-
ность. Это тем более следует подчеркнуть теперь, когда фашист-
ская банда титовских предателей клевещет на советский народ
и ищет себе союзников среди турецких поджигателей войны, сре-
ди реакционеров и авантюристов буржуазной Турции.
§ 5.	Экономическое развитие Чехии
На территории Чехии славяне, как полагают некоторые исследо-
ватели, жили еще до нашей эры, и пребывание кельтов (племени
боев, давших имя Богемии), а затем в начале нашей эры герман-
ских племен (маркоманов, квадов) не могло изменить общего
состава населения. С уходом последних на юг и запад в период
падения Западной Римской империи славянский элемент насе-
ления становится безраздельно господствующим, а Чехия и Мора-
вия входят в историю раннего средневековья как вполне славян-
ские страны. Племенные группировки славянского населения
очень долго сохранялись, и даже в X в. источники различали
172
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
чехов (живших в бассейне Влтавы), лучан (по р. Огре), лемузов
(по левобережью р. Лабы или Эльбы), дечан (на севере Чехии),
литомержицов (при впадении Огры в Лабу), пшован (на право-
бережье Лабы), хорватов (по р. Изере), зличан (к востоку от
чехов) и дулебов (в верховьях Влтавы). Моравы жили в бас-
сейне рек Моравы и Вагуна.
Политические условия экономического развития чехов и мора-
вов в раннее средневековье были мало благоприятными, так как
племенная обособленность преодолевалась лишь с большим тру-
дом, и единое чешское государство складывалось медленно. Прав-
да, еще во второй четверти VII в. под руководством Само (623—
658) возник широкий политический союз чешских и моравских
племен, который успешно защищался от нападения аваров и франк-
ского короля Дагоберта. Однако после смерти Само это госу-
дарство распалось.
Через сотню лет, в конце VIII и в начале IX в., чешские и мо-
равские племена попадают в зависимость от империи Карла Ве-
ликого, особенно после того, как он разгромил аваров (занимав-
ших территорию Паннонии). Только с распадом этой империи
в IX в. возникло сильное Великоморавское княжество во главе
с князем Моймиром, преемниками которого были Ростислав
и Святополк. Однако оно неоднократно подвергалось нападениям
немецких феодалов, которые активно вмешивались в политиче-
скую жизнь княжества, преследуя агрессивные цели. В 846 г.
Людовик Немецкий вторгся в Моравию, в 870 г. Моравия на
некоторое время была захвачена им, и уже тогда началась много-
вековая борьба чешских и моравских племен с немецкими феода-
лами. Славянское население Моравского княжества восстало про-
тив Людовика Немецкого, а ставленник последнего Святополк
перешел на сторону восставших. Затем опасное положение для
княжества создало продвижение в 895 г. мадьяр (венгров) в область
Тиссы и среднего Дуная. Ослабленное внутренними междоусоби-
цами после смерти Святополка, Великоморавское княжество не
выдержало натиска мадьяр и распалось; значительная часть
земель Великоморавского княжества (Словакия) в 906 году пе-
решла под власть мадьяр и на много веков была отрезана от
Чехии.
Процесс становления феодальных отношений протекал в Че-
хии несколько медленнее, нежели у франков, болгар и других
народов, осевших на территории Западной Римской или Визан-
тийской империи. Социально-экономические предпосылки для
развития феодализма не были здесь подготовлены античным раб-
ством и колонатом. Феодальный способ производства мог раз-
виваться в Чехии только на базе внутреннего разложения общи-
ны, т. е. крайне медленно и постепенно.
$ 5. Экономическое развитие Чехии
173
Поэтому в раннее средневековье у чешских и моравских пле-
мен очень долго удерживался общинно-родовой строй и населе-
ние жило большими семьями или домашними общинами, которые
в свою очередь объединялись в роды. Во главе последних стояли
родовые старейшины (владыки, воеводы). Более широкой груп-
пировкой родов было племя во главе с жупанами, которые
в то время являлись представителями племенной знати. Важней-
шие вопросы экономической жизни решались на племенных со-
браниях, или вече.
Правда, уже в VII—IX вв. идет разложение родового строя,
и старинная родовая община заменяется сельской, территори-
альной, поземельной. Порабощение военнопленных приводит
к появлению рабства, которое в дальнейшем дает «социальный
материал» для формирования крепостного крестьянства. Возни-
кают классы, в острой борьбе которых происходила узурпация
общинных земель и складывались феодальные отношения. Боль-
шое значение имело при этом постепенное выделение княжеской
власти. Тем самым создавались политические предпосылки для
образования крупного феодального землевладения и ускорялось
превращение племенной (жупаны) и родовой (владыки) знати
в феодальную аристократию.
Но в целом развитие феодальных отношений среди западных
славян в VII—IX вв. не пошло дальше начальных стадий, и кре-
стьянская община, сильная своими родовыми пережитками,
еще прочно удерживала свои позиции.
Исключительно важное значение для экономического развития
западных славян приобрело образование в X—XI вв. чешского го-
сударства, которое стало формироваться еще с конца IX в. как
военнополитический союз чехов, дулебов, хорватов и других пле-
мен. Далее, в X в. все больше усиливается княжеская власть в про-
цессе закрепощения крестьянства и превращения родо-племенной
и служилой знати в феодальную. В середине этого столетия
дважды возникали восстания родовой знати (лехов, владык), но
Болеславу I (935—967) удалось подавить ее сопротивление.
Часть ее была изгнана. Вместе с тем чешским князьям X в.
приходилось вести долгую борьбу за независимость, защищаясь
от агрессии немецких королей (Генриха I и Оттона I). В самом
конце X в. Болеслав II (967—999) захватил город Либице и уни-
чтожил господствовавший там род Славниковичей. Так под
властью династии Пшемысловичей возникло чешское государ-
ство, столицей которого стал старинный город Прага. В дальней-
шем в состав чешского государства была включена Моравия.
Чешские князья должны были признать себя вассалами гер-
манского императора, однако в составе «Священной Римской им-
перии» Чехия фактически сохраняла независимость. Уже в 1086 г.
174
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
один из чешских князей Вратислав II получил титул короля;
в середине следующего столетия германские императоры при-
знали королевский титул наследственным—отныне все чешские
государи именовались королями.
Объединение новой знати вокруг королевской власти создало
политические предпосылки для закрепощения свободного кре-
стьянства и подчинения крестьянской общины феодалам. Но
решающее значение имели факторы экономического характера.
Развитие агрикультуры, в частности распространение трехполья,
усиливало заинтересованность феодальной знати в расширении
господской запашки. Как обычно для средневековой Европы,
чешские князья первоначально давали ‘своим землям преиму-
щественно политическое применение и путем их раздачи увели-
чивали свои дружины. Поэтому всякого рода министериалы
и дружинники попадали в состав феодальной знати, наряду
с владыками и жупанами. Церковное землевладение также рас-,
ширялось в значительной мере за счет земельных пожалований
князей. Обогащение знати (панов и владык) облегчалось тем, что
в княжескую казну собирались значительные доходы, в том чис-
ле ежегодная подать (так называемый мир), специальные сборы,
рыночные пошлины (торжные деньги) и таможенные пошлины,
штрафы всякого рода, выморочные имущества и т. д. Значитель-
ными были доходы княжеской казны от королевских имений, или
панств. Кроме того, горные богатства стали достоянием князей,
и разработка рудников приносила немалые доходы. Наконец,
монополия на чеканку монеты являлась тоже весьма доходной
статьей.
Непосредственной опорой княжеской власти были жупаны,
которые собирали налоги, управляли княжескими имениями,
пользовались судебной властью от имени князя. Они назначались
из представителей местной аристократии и были неразрывно
связаны с ней. Значительная часть княжеских доходов легально
или нелегально попадала в руки жупанов и дружинников, обога-
щая формирующуюся феодальную знать. Специальные пожалова-
ния князей давали политическую санкцию социальным приви-
легиям этой знати. Иммунитетные грамоты, раздача которых
широко практиковалась, предоставляли крупным землевладель-
цам права суда над крестьянством. Вместе с тем эти грамоты
освобождали феодалов от уплаты податей, хотя и не всегда
в полном объеме.
В таких условиях закрепощение крестьянства в Чехии
X—XII вв. приобретает массовый характер. В формировании кре-
постного крестьянства крупную роль сыграло оседание на землю
довольно многочисленной категории несвободного населения,
которая пополнялась за счет неоплатных должников, пленников,
£ 5. Экономическое развитие Чехии
175
осужденных на казнь и т. д. Выступавшие под именем паробков,
отроков, рабов эти элементы населения оказывались в полной
власти от своих господ и становились объектом жестокой эксплу-
атации. Но для развития рабовладельческого хозяйства в Чехии
этой поры не было нужных условий, и потому отроки получали
земельные наделы, оседали на землю. Они превращались в кре-
постных, обязанных платить оброк и отрабатывать барщину. Не
имея права покидать господскую землю, они пополняли низшую
категорию крепостного крестьянства.
Но основная масса крепостного крестьянства формировалась
за счет свободных общинников или так называемых дедичей,
свободников. Юридически они были самостоятельными и зави-
сели только от князя. Однако их экономическое положение было
весьма тяжелым. Прежде всего они должны были платить подати
в пользу князя. Кроме того, на дедичах лежали тяжелые повин-
ности по строительству мостов, дорог и крепостей. Часто дедичи
страдали от малоземелья или недостатка культурных, распахан-
ных земель. Как и в других странах, в Чехии всякого рода воен-
ные столкновения влекли за собой разорение крестьянского
хозяйства.
Поэтому дедичи все чаще селились на господской земле,
надеясь воспользоваться какими-либо—сплошь да рядом вре-
менными—преимуществами экономического характера (напри-
мер, дополнительным земельным участком) или безопасностью
под защитой монастыря, владыки, жупана. Их относительная
независимость гарантировалась специальными договорами, по
истечении которых они могли покинуть господскую землю. Но
возникающая при этом экономическая зависимость в конце кон-
цов влекла за собой потерю права на выход, и зависимые держа-
тели господской земли становились крепостными.
Другой путь, который вел к закрепощению дедичей, состоял
в том, что феодалы получали от князей земельные пожалования,
в состав которых входили свободные деревни. В таком случае
дедичи были обязаны платить оброк и даже отбывать барщину
в пользу своих новых господ, хотя попрежнему считались сво-
бодными, платили подати князю и т. д. Повинности вотчинного
хозяйства со временем все больше увеличивались, и относитель-
ной свободе дедичей наступал конец: они сливались с общей мас-
сой крепостного крестьянства.
Сама крестьянская община при этом изменяет свой характер
и используется феодалами для организации крепостной эксплу-
атации народа. Система круговой поруки при отбывании барщин
и уплате оброков превращала крестьянскую общину из защит-
ника интересов крестьянства в важное звено феодального режи-
ма. Община, как и раньше, коллективно платила штрафы и даже
176
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
разбирала мелкие судебные конфликты, однако она потеряла
свою автономию и ее внутренняя жизнь протекала под надзором
земельных магнатов.
Серьезную роль в укреплении феодального режима в Чехии
сыграла немецкая колонизация, начавшаяся еще в XII в. и полу-
чившая широкий размах в ХШстолетии. Немецкие феодалы жад-
но тянулись к чешским землям и, будучи не в силах захватить
их путем открытого вторжения, проникали в Чехию как аббату,
епископы и другие сановники католической церкви. Католи-
цизм разоружал чешский народ в борьбе с экспансией немец-
ких феодалов. Так как во главе монастырей стояли аббаты не-
мецкого происхождения, то они заселяли монастырские земли
немецкими колонистами. Аналогичную политику начинают
проводить и светские феодалы, в том числе сами короли Чехии,
чтобы расширить хозяйственное использование своих земель.
Немецкие колонисты соглашались платить оброк—натуральный
или денежный, иногда отрабатывать небольшие барщины. По-
нятно, что выходцы из далеких областей Германии соглашались
селиться в Чехии, среди враждебного им населения, лишь на
льготных условиях. Расселение колонистов приобрело в XIII в.
организованный характер: так называемые локаторы специаль-
но занимались розыском желающих, отводили им земли. Как
и в Польше, эти локаторы получали земельные участки в бес-
платное пользование в заселяемых ими деревнях, и часто долж-
ность судьи (солтыса или войта) переходила в наследственное
владение такого локатора. Колонизация затронула и чеш-
ские города. Повсюду возникали немецкие монастыри, нача-
лась германизация чешской знати. Немецкие историки (напри-
мер, Лампрехт) крайне преувеличивают культурно-экономи-
ческое значение немецкой колонизации в Чехии, приписывая
немцам роль проводников культуры, носителей высокой циви-
лизации и т. п. На самом деле значение колонизации было иным:
она ускорила закрепощение крестьянства в Чехии, ослабив
позиции крестьянской общины в борьбе с феодалами. Колонисты
оседали на обособленных участках и подрывали основы общин-
ного строя чешской деревни. Кроме того, колонизация приво-
дила к сокращению фондов свободных земель, усиливала мало-
земелье чешских крестьян и их поземельную зависимость от
господ. Перевод чешских деревень на немецкое право не давал
им льгот, которыми пользовались колонисты (наследственность
землепользования, небольшой размер повинностей оброчного ха-
рактера, судебная автономия), но в то же время разрушал об-
щинные порядки.
В результате всего этого феодальная система хозяйства в
Чехии XIII в. значительно укрепилась: теперь так называемые
5. Экономическое развитие Чехии
177
седляки, составлявшие основную массу чешского крестьянства,
в той или иной форме являлись объектом крепостной эксплуата-
ции. Завершение процесса феодализации в XIII в. совпадает
с политическим возвышением Чехии, особенно при короле Пше-
мысле II (1253—1278), который присоединил к Чехии герцог-
ство Австрию, а также Штирию, Крайну и Каринтию. Однако
агрессия немецких князей помешала Пшемыслу II закрепить
достигнутые успехи; в результате военных неудач были поте-
ряны все присоединенные Пшемыслом земли, которые были за-
хвачены германским императором Рудольфом Габсбургом.
В 1278 г. Пшемысл пал в битве.
Несмотря на феодальные усобицы в XIV в., Чехия пережи-
вает экономический подъем. Она становится центром весьма раз-
витой горной промышленности: ежегодная добыча серебра в Че-
хии достигает 100 000 марок. Разработка рудников Кутной горы
давала значительные доходы. К концу XIV столетия в Чехии
насчитывалось до 100 городов, которые играли большую роль
г» экономической жизни страны. На первом месте среди них стояла
Прага, славившаяся своими ярмарками и транзитной торговлей
широких масштабов. Она с давних пор имела торговые свя-
зи с отдаленными рынками Европы, в том числе с городами Вос-
точной Европы. Кроме Праги, большое экономическое значение
имели такие города, как Вышеград, Брно, Оломоуц, Кутна гора,
Хеб. В XIV столетии большое место в хозяйственной жизни
страны занимали Пльзен, Градец, Кралове, Прахатице, Усти
и другие города. Чешская монета улучшенного качества (гро-
ши) становится образцовой и широко проникает в денежное об-
ращение Германии, Польши, Литвы. Горная промышленность
теряет кустарный характер и попадает в руки городского купе-
чества (пражского, кутногорского). Развитие промышленности
и торговли городов оказывало определенное влияние на эконо-
мическое развитие деревни, ускоряло рост товарного производ-
ства в деревне. Так, в XIV в. Чехия экспортировала сельско-
хозяйственные продукты и, в частности, хмель.
Все это приводит к тому, что Чехия в XIV в. становится ру-
ководящей силой в составе Священной Римской Империи и на-
чинает играть крупную роль в событиях общеевропейского ха-
рактера, особенно при Карле I (1346—1378), который был из-
бран германским императором. Карл I опубликовал в 1356 г.
так называемую Золотую буллу, которая делала Чехию неза-
висимым от империи королевством. С экономическим подъемом
совпадает и культурный подъем чешского народа: так, в частности,
в 1348 г. был основан Пражский университет. Карл I поощрял
развитие торговли и городов, защищая привилегии пражского
купечества от иностранных купцов. Его поддержкой пользова-
12 Ф. Я. Полянский
178
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
лись ярмарки Праги, на которые съезжалось купечество многих
стран. Он принимал меры к улучшению дорог. В Праге при нем
был создан целый пригород для чешских ремесленников, жители
которого освобождались на 12 лет от всех повинностей.
Расширение феодальной эксплуатации крестьянства и рост
городов повлекли за собой необычайное обострение классовых
противоречий и в конечном счете обусловили грандиозные со-
бытия крестьянской войны в первой половине XV века, извест-
ной под названием гуситских войн. Гуситские войны были по-
рождены классовым антагонизмом между крепостным крестьян-
ством и феодалами. Однако в силу того, что значительную часть
феодальной знати Чехии, особенно церковной, составляли немцы,
классовая борьба чешского крестьянства получила антинемец-
кое направление, приобрела национально-освободительный ха-
рактер. Поэтому Маркс и Энгельс, характеризуя гуситские вой-
ны 1419—1434 гг., писали, что это была «национально-чеш-
ская крестьянская война религиозного характера против
немецкого дворянства и верховной власти германского импе-
ратора»1.
Гуситские войны явились реакцией народных масс на агрес-
сию немецких феодалов, на господство онемеченной церкви.
Гуситские войны явились высшей точкой обострения классо-
вой борьбы в средневековой Чехии, когда чешские крестьяне
сводили счеты с немецкими баронами и прелатами католиче-
ской церкви. При этом крестьянское движение в Чехии XV в.
далеко превзошло все то, что было известно Франции (во времена
Жакерии) и Англии (во времена восстания Уота Тайлера). Чеш-
ские крестьяне во время гуситских войн проявили больше
организованности и политического смысла, чем столетие спустя
крестьяне юго-западной Германии в годы крестьянской войны
(1524—1525 гг.). В Чехии в ходе восстания возникла настоящая
политическая партия среди крестьян (табориты) и была создана
хорошо организованная крестьянская армия, которая под руко-
водством Яна Жижки громила немецких и чешских феодалов.
На протяжении 1420—1431 гг. немецкие феодалы при
активном участии римского папы и императора Сигизмунда
организовали пять крестовых походов, но все они потерпели
поражение. Табориты формулировали антифеодальную програм-
му, отрицая королевскую власть, частную собственность, обряды
и догматы католицизма, доказывая греховность барщин и обро-
ков, которых требовала церковь. Табориты бросали вызов фео-
дальному режиму всей Западной Европы, и неслучайно фео-
далы многих стран участвовали в крестовых походах против них.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VII, стр. 275.
£ 5. Экономическое развитие Чехии
179
В лагере таборитов имелись и более радикальные течения,
революционные требования которых шли еще дальше. Так,
секта адамитов отрицала все социальные и моральные ос-
новы феодального режима, считая божественными все есте-
ственные влечения человека. Гуска и его сторонники предсказы-
вали наступление социальной революции, которая принесет
счастливую жизнь.
В событиях гуситских войн активное участие принимала и
значительная часть горожан, так как засилие немецкого патри-
циата и вымогательства католической церкви стали невыноси-
мыми для подмастерьев, ремесленников и мелких торговцев.
При этом в среде самих горожан шла острая борьба; особенно
острыми были противоречия между немецкими мастерами и чеш-
скими подмастерьями. В Пражском университете против заси-
лия немцев разгорелась ожесточенная борьба. Наконец, мелкое
рыцарство Чехии поддерживало требования о секуляризации
церковных земель, стремясь их присвоить.
Таким образом, социальный состав участников гуситских,
войн оказался крайне сложным, и это привело к расколу их на
два лагеря, предрешившему поражение таборитов. В 1434 г.
последние были разгромлены при Липанах умеренной партией
«чашников», довольствовавшейся лишь церковными реформами
и выражавшей интересы мелкого дворянства и городского па-
трициата . Поражение таборитов было обусловлено той общей огра-
ниченностью и слабостью крестьянских движений средневе-
ковья, которую отмечал И. В. Сталин в беседе с немецким пи-
сателем Э. Людвигом.
Гуситские войны были крупнейшим событием в истории всей
Западной Европы; в ходе этих войн были поставлены проблемы
реформации на сто лет раньше, чем они возникли в Германии,
Франции, Швейцарии и т. д. В революционном движении тог-,
дашней Чехии исключительно ярко обнаружилась прогрессив-
ная роль славянских народов в историческом развитии средне-
вековой Европы.
Поскольку народные массы потерпели поражение, итогами
их революционной борьбы воспользовались чешские паны. Они
использовали в своих интересах секуляризацию церковных име-
ний и тем самым еще больше укрепили свои экономические по-
зиции. Они пытались лишить и горожан прав на участие в сей-
мах. В конце XV в. при короле Владиславе (1471—1516) все
более усиливается крепостной гнет. По грамоте Владислава,
выданной панам, все беглые крестьяне обязаны были вернуться
к своим господам или признать свою зависимость от других
землевладельцев. Покидать поместье крестьяне могли только
с разрешения панов, а в противном случае квалифицировались
12*
180
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
как беглые. Даже городские жители, ремесленники, должны были
возвращаться в деревню к своим бывшим господам. По решению
сейма, относящемуся к 1487 г., устанавливался штраф за укры-
вательство беглых крестьян. Земские судьи перестали принимать
жалобы крестьян, последние оказывались целиком во власти вот-
чинной юрисдикции панов. Грамота 1497 г., изданная сеймом, уста-
навливала монополию панов на высшие должности в государстве
В конце концов крестьяне Чехии были лишены всех гражданских
прав. Паны очень часто превращали их в дворовых, пополняя
за их счет количество господских слуг.
Все это подготовляло экономический и политический упадок
Чехии в позднее средневековье. Под давлением турецкой опас-
ности Чехия в XVI в. попадает в орбиту цепкой политики ав-
стрийских Габсбургов, после того как се королем в 1526 г. был
избран Фердинанд Габсбург. За этим последовали жестокие
репрессии против движения «чешских братьев», отрицавших
крепостное право, хотя и отвергавших насильственную борьбу
с крепостничеством. Религиозные преследования и дея-
тельность иезуитов еще больше обостряли классовые проти-
воречия в Чехии. Политический и религиозный гнет, который
она испытывала под властью германских императоров, привел
к восстанию 1618 г., которое началось с того, что дворянская
оппозиция выбросила из окна Пражского замка членов королев-
ского правительства. Это восстание послужило началом Три-
дцатилетней войны (1618—1648 гг.), в которую были вовлечены
многие государства Европы. В битве у Белой горы (недалеко
от Праги) чехи потерпели поражение, и Чехия осталась вотчи-
ной Габсбургов вплоть до 1918 г. Религиозные гонения после
битвы у Белой горы вызвали массовую эмиграцию населения.
Вместе с тем Тридцатилетняя война сопровождалась страшными
опустошениями и обезлюдением страны, в результате чего насе-
ление уменьшилось в Зх/2 раза.
Земельные владения концентрируются в руках богатых магна-
тов (до 60°о деревень), между тем как церковное, а также мелкое
и среднее землевладение теряют свою роль. После окончания
Тридцатилетней войны в Чехии, как и в Германии, растет гос-
подская запашка и увеличиваются барщины,—паны становятся
поставщиками хлеба для городов Западной Европы.
Экономический и культурный упадок Чехии в позднее сред-
невековье был неразрывно связан с ее политическим крушением,
с господством Габсбургов. Крепостничество парализовало жиз-
ненные силы чешского народа. Торжество иезуитов было несов-
местимо с его прогрессивным развитием. Только теперь при под-
держке советского народа, под знаменем победоносного социализ-
ма чешский народ обрел историческое место и смело идет вперед.
$ 6. Развитие феодализма в Польше
181
Многовековая угроза его онемечивания была ликвидирована
в итоге всемирно-исторической победы Советского Союза над
гитлеровской Германией.
§ 6.	Развитие феодализма в Польше
Польское государство сложилось в IX—X вв. Классовой
основой формирования Польского государства явилось укреп-
ление позиций знати, разложение родоплеменного строя, возник-
новение феодальной собственности и феодальных форм эксплуа-
тации трудящихся. Складывание Польского государства было
ускорено борьбой славянских племен с венграми на юге и нем-
цами на западе. Под властью Метко I (960—992), являющегося
первым исторически достоверным представителем династии Пя-
стов, Польша становится могущественным княжеством. Перво-
начальные границы Польши на западе простирались до реки
Одры (Одера), на юге—до Чехии, а на севере ее территория сопри-
касалась со славянским Поморьем (левобережье Вислы). Не-
сколько позже Болеслав I Храбрый (992—1025) завоевал терри-
торию поморян (между Одрой и Вислой, по южному побережью
Балтийского моря), затем Силезию (зависимую тогда от чешских
королей), земли закарпатских словаков, далее Моравию, землю
лужицких сербов, а на короткое время—даже Чехию и Мейс-
сенскую марку. Насаждая в Польше католицизм, он широко
использовал его для усиления своей власти. Им были созданы
архиепископство в Гнезно и епископства в Кракове, Вроцлаве
(в Силезии), Колобреге (на Поморье), а также ряд монастырей.
В 1025 г. он объявил себя королем. Его экспансия была направ-
лена и в сторону Киевской Руси. Ох захватил Червенские горо-
да (Галицкая земля). Польша становится одним из самых силь-
ных государств в центральной Европе.
Развитие феодальных отношений уже в XI в. подготовило
политическое раздробление страны. В XII в. Польша была раз-
делена на мелкие княжества (уделы) по завещанию Болеслава
Кривоустого, умершего в 1138 г. В результате этого полити-
чески обособляются Краковская земля и Силезия, Мазовия и Куя-
вия, Великая Польша, Сандомирская земля. С этого момента
начинается период так называемого можновладетва, т. е. поли-
тического произвола феодальной аристократии (XII—XIII вв.).
Польские паны уже обзавелись достаточно обширными земель-
ными владениями и добились господства над крестьянством.
Они поэтому не нуждались в сильной королевской власти.
Когда зимой 1241 г. монгольские полчища Батыя докатились
до Польши, то она оказалась в силу своей политической раздроб-
182
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
ленности совершенно бессильной и подверглась страшному опу-
стошению. Сверх того, князь Мазовецкий Конрад пригласил
немецких рыцарей для борьбы с литовским племенем пруссов
и предоставил им Хелминскую и Нешавскую земли, не по-
нимая роковых последствий столь необдуманного шага.
Близорукая политика польских князей XIII в. облегчила
территориальные захваты немецких феодалов, и в 1285 г.
Пруссия была окончательно подчинена Тевтонским орденом.
Завоевание сопровождалось массовым истреблением коренного
населения.
Только в начале XIV в. Владислав Локетек (1306—1333)
предпринимает попытки политического ‘объединения Польши.
Однако долгая борьба с немецкой агрессией из-за Поморья осла-
била страну, вызвав страшные опустошения. В руках поляков
в Поморье сохранился только Гданск. Тем не менее при Кази-
мире III (1333—1370), последнем представителе династии Пястов,
наблюдается усиление королевской власти; Польша переживает
значительный подъем и своего рода культурное возрождение.
Присоединение Галицкой земли на целые века расширило эконо-
мические возможности Польши. При Казимире было кодифици-
ровано земское право, в 1364 г. открыт Краковский университет,
города пользовались поддержкой короля.
Но после смерти Казимира III Польша стала превращаться
в шляхетскую республику, единственную в своем роде. Она
остается ею и в позднее средневековье, когда в Европе господ-
ствовал абсолютизм.
Своеобразие политического строя было обусловлено эконо-
мической слабостью польских городов и их политической разоб-
щенностью. Как говорят Маркс и Энгельс, «...немцы помешали соз-
данию в Польше польских городов и польской буржуазии. Своим
особенным языком, своей отчужденностью от польского населения,
тысячью своих различных привилегий и городских статутов они
затруднили осуществление централизации, этого могуществен-
нейшего политического средства быстрого развития всякой стра-
ны»1. Инонациональный состав значительной части городского
населения сводил к нулю политическую, роль горожан. Судьба
Польши оказалась в руках одной лишь шляхты.
Немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что в борь-
бе за привилегии польская шляхта проявила много энер-
гии и понимания своих интересов. Она претендует на роль
коллективного наследника престола и потом на протяже-
нии четырех столетий успешно торгует им, добиваясь все новых
и новых привилегий. Постепенно король превращается в какого-
гК. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VI, стр. 370.
6. Развитие феодализма в Польше
183
то магистра шляхетского ордена, призванного шляхтой охра-
нять ее «золотую вольность». Сами сравнительно скромные раз-
меры польской территории облегчали реализацию коллектив-
ных форм политического господства шляхты, с ее системой сей-
миков и сеймов, общепольских съездов и конфедераций.
Кроме того, республиканизм польской шляхты XV—XVIII вв.
объяснялся ее необычайной многочисленностью. Составляя чуть
ли не */б часть населения, она не могла довольствоваться имму-
нитетными привилегиями строго индивидуального характера.
Поэтому коллективные, общеклассовые привилегии делались
лозунгом шляхты.
Внешнеполитические позиции Польши с конца XIV в. значи-
тельно укрепились после династического объединения с Литовско-
русским государством в 1386 г. С этого времени польский король
оказывается также литовским князем. Между тем в конце XIV в.
под властью Литвы находились Брянская, Северская, Черни-
говская, Подольская земли, часть Волынской и Киевской земли,
значительная часть владений полоцких, туровских и смолен-
ских князей. Литва, собственно говоря, затерялась среди
русских земель, и русская народность, ее язык стали преобла-
дающими в Литовско-русском государстве.
Крупнейшим успехом польской внешней политики XV в.
-была победа над Тевтонским орденом. В битве при ГрюнвальДе
15 июля 141Q г. польско-литовские войска (в составе которых рус-
ские полки составляли значительную часть) разгромили тев-
тонских рыцарей. Но только в 1466 г. в итоге новой тринадца-
тилетней войны была закончена борьба, и по Торуньскому миру
Орден потерял самостоятельность. Лишь Восточная Пруссия
(с г. Кенигсбергом) осталась в руках Ордена, ставшего васса-
лом Польши. К Польше отошли Поморье (с г. Гданеком), Хел-
минская земля и Западная Пруссия (с г. Мариенбургом). Огром-
ное значение Торуньского мира состояло в том, что отныне Польша
получала выход к морю.
В период XI—XV вв. Польша оставалась деревенской, аграр-
ной страной. В силу этого основные проблемы ее экономиче-
ской истории этого времени сводятся к выяснению того, в каком
положении находилась деревня, как изменялся социально-эко-
номический строй последней. Определяющим моментом для эво-
люции «аграрного строя» этих столетий, естественно, оказы-
валось развитие феодализма, который уже к кон-
цу XI в. стал господствующим в основных странах Западной
Европы.
Однако в Польше, как и в Германии, Англии и скандинав-
ских странах, феодализм развивался медленно и стал господ-
ствующей системой хозяйства несколько позднее. Причины
184
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
этого явления, общего для многих стран Центральной и Северной
Европы, уже отмечались выше.
Славянские племена на территории будущей Польши не стал
кивались непосредственно с римскими формами собственности,
с римским колонатом и рабовладельческой системой, влияние
которых, несомненно, ускорило распад родовой общины и разви-
тие феодализма в Италии, Галлии, Испании. Вместе с тем для
польских племен в раннее средневековье оставалось недоступ-
ным и римское культурное наследство, так как о какой-либо
романизации бассейна Вислы не может быть и речи. Им во мно-
гих областях агрикультуры и ремесла приходилось начинать
с самого начала, тогда как другие народы Западной Европы могли
воспользоваться достижениями античности.
Правда, мы ни в коей мере не можем принять концепцию
тех историков, особенно немецких, которые крайне преувели-
чивают отсталость польской агрикультуры до начала немецко!!
колонизации (XII в.) и изображают поляков в эпоху раннего сред-
невековья чуть ли не номадами. Эта концепция решительно про-
тиворечит тому факту, что славяне уже в первые века нашей
эры являлись оседлыми земледельческими пародами, знавшими
железный сошник и гончарный круг. Обособление западных сла-
вян произошло в такую эпоху, когда они уже имели оседлые по-
селения, занимались земледелием, скотоводством, пчеловодством,
а не только рыболовством и охотой.
Необходимость освоения целины, расчистки лесов, осуше-
ния болот создавала для земледельческого населения Польши
огромные трудности. На протяжении многих веков после воз-
никновения польского государства его территория оставалась
в значительной мере покрытой лесами, болотами и бесплодными
песками. Организация крупного феодального хозяйства в та-
ких условиях оказывалась крайне трудным делом. Расчистка
леса и мелиорация болот требовали затрат огромного количества
труда, а между тем далеко не сразу давали нужный экономи-
ческий эффект. Подневольный труд рабов и крепостных оказы-
вался при этом мало продуктивным.
В начальный период существования Польского государства
(IX—XI вв.) его агрикультура оставалась на сравнительно
низком уровне, и многочисленные оброки уплачивались сплошь
да рядом продуктами лесного хозяйства и охоты; хлеб среди них
встречается крайне редко. Вплоть до XIII в. луга, пастбища,
рыбные ловли и т. д. имели очень большое значение. Рыцарское
землевладение в этот период занимало скромное место
сравнительно с княжеским или церковным. Крупные земель-
ные собственники до XIII в. не имели своей запашки. В господ-
ском хозяйстве использовались преимущественно холопы из.
£ 6. Развитие феодализма в Польше	/5Л
числа военнопленных, и захват последних являлся одним из
хозяйственных мотивов тех войн, которые велись тогда, столь
часто.
Многочисленные опустошения военного характера (особенно
после раздела страны при Болеславе Кривоустом) затрудняли раз-
витие сельского хозяйства. Вторжения татар в середине XIII в.
вызвали еще более страшные опустошения: после набегов татар
крестьяне часто пахали землю, впрягаясь сами в плуги.
Развитие феодализма в Польше задерживалось также и
тем, что крестьянская община обладала
здесь особенной сплоченностью и потому
долго сохраняла свои позиции в борьбе с крупным феодальным
землевладением. Славянская община оказалась
еще более жизнеспособной, чем герман-
ская марка, и, отстаивая свободу крестьян, препятство-
вала расширению их крепостной эксплуатации. Даже пережитки
родового строя очень долго сохранялись в быту польских
славян.
К сожалению, социально-экономическая история Польши
до X в. мало известна. Бесспорно, что в то время население груп-
пировалось по родам и земля считалась достоянием всего рода.
Земля обрабатывалась индивидуально, и земельный участок каж-
дому назначался сородичами; инвентарь и скот являлись частной
собственностью. Однако не исключено и существование родовых
общин (типа южнославянской задруги), ведущих совместное
хозяйство. Во главе каждой родовой группы стояли старосты,
и важнейшие дела решались родовым вече. Долго сохранявшийся
обычай кровной мести, которая была в дальнейшем заменена
выкупами в пользу рода, прекрасно характеризует пережитки
родовых связей. Родовые группировки объединялись в племена,
занимавшие определенную территорию (слезане, поляне, куя-
ване, лэнчичане, серадзяне, висляне, мазовшане и другие). На
время военных походов избирались племенные вожди, власть
которых имела тенденцию стать постоянной. Так, у вислян уже
в IX в. имелись князья.
Так называемые гроды, укрепленные места, являвшиеся
центрами администрации и культа, строились родами. В ранний
период общины польских славян назывались жупами, а их ста-
росты жупанами, откуда и возникло впоследствии сокращенно;
слово «паны» для обозначения сначала родовой и племенной,
а затем феодальной аристократии. Мелкие общины у поляков
были известны под названием ополья. Это была уже террито-
риальная, соседская община, которая по-латыни называлась
vicinia. Но ополье сохранило свои генетические связи с родо-
вой общиной, и потому обязанность общинников кормить про-
186 Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
езжего князя называлась жупною (или жупою). Суд в опольях
именовался жупным, а сами заседатели—жупниками. Поль-
ская община стала поземельной, соседской, но пережитки родо-
вой общины долго сохранялись.
При этом следует отметить, что общинный строй польских
славян отличался демократизмом, он не знал замкнутой касты
привилегированной аристократии, и внутри общин для всех
обязательными были одни и те же законы и обычаи. Наряду
с общинной рано возникла частная собственность на землю, но
земельные собственники (lechici) не пользовались особыми при-
вилегиями по сравнению с общинниками. Общественные долж-
ности оставались доступными для многих, и сами древние короли
(Попели и Пясты) были, согласно легендам, по своему происхож-
дению кметями. Выборные старшины, старосты, жупаны или
князья, являлись судьями и правителями народа.
В конце IX и в X в., в период формирования Польского госу-
дарства, внутренний строй общины изменился; при этом влияние
римского католицизма и немецкого феодализма сыграло значи-
тельную роль. Развитие крепостничества и вассалитета ради-
кально изменяло социально-экономический строй Польши. Пора-
бощение военнопленных привело к появлению рабов (servi) и
полусвободных вольноотпущенников (liberati). Однако свобод-
ные земледельцы, рольники и кмети, составляли основную массу
деревенского населения.
Процесс феодализации Польши относится к XI—XII вв.
и был вызван теми общими причинами, которые уже рассматри-
вались в первой главе настоящей работы. Правда, в исторической
литературе остается невыясненным исключительно важный во-
прос: почему Польша в эту пору стала феодальной, а не рабовла-
дельческой, иначе говоря, почему оказался возможным поль-
ский феодализм без его предшествующей подготовки рабовла-
дением?
Эта проблема носит общесоциологический характер и да-
леко выходит за рамки экономической истории Польши. Ее
решение возможно лишь на основе материала целого ряда стран,
и прежде всего—на основе изучения генезиса феодализма на Руси.
Следует лишь отметить, что в Польше X—XI вв. при недоста-
точно высоком уровне агрикультуры и глубокой натуральности
экономики для организации крупного рабовладельческого про-
изводства имелось еще меньше условий, чем для создания по-
местного хозяйства со значительной господской запашкой. Труд
рабов был бы недостаточно производительным в польских усло-
виях, где огромное количество рабочего времени приходилось
тратить на расчистку лесов, болот, всякого рода мелиоратив-
ные работы.
' $ 6. Развитие феодализма в Польше	187
Кроме того, к XI—XII вв. в Европе широко были распро-
странены более прогрессивные формы эксплуатации, чем рабо-
владение; они давали господствующему классу возможность
присваивать прибавочный продукт широких слоев населения,
а не только одних рабов, всегда составлявших ограниченную
часть общества. Рабовладение отошло в прошлое, и Польша не
могла быть исключением. Онй развивалась вместе со всей Евро-
пой, и формы феодальной эксплуатации, естественно, находили
себе почву в польской деревне. Рабов сажали на землю и пре-
вращали в крепостных.
К этому можно было бы добавить, что для интенсивного раз-
вития рабовладения за счет внутренних возможностей в Польше
угого периода не было социальных предпосылок, поскольку су-
ществовала сильная крестьянская община. Оберегая свободу
крестьян, она препятствовала их массовому превращению в ра-
бов. Правда, деспотии древнего Востока преодолели сопротив-
ление общины, но они использовали при этом зависимость послед-
ней от ирригационного хозяйства. На востоке община мирилась
с рабством потому, что рабы строили нужные самим крестьянам
ирригационные сооружения. Вместе с тем, чтобы парализовать
сопротивление общины, там широко были использованы внеш-
ние источники рабства: рабы в значительной мере рекрутиро-
вались из пленных «варваров», которых добывали военные экс-
педиции.
Что же касается до Польши XI—XII вв., то она не распола-
гала политическими предпосылками для использования внеш-
них резервов рабовладения. Ее военные возможности были не-
достаточны, и слабые польские князья эпохи можновладства
затерялись среди безбрежных равнин Центральной и Восточной
Европы. Они не могли претендовать на роль деспотов древнего
Востока или римских завоевателей.
Экономические задачи польской знати, формировавшиеся
в XI—XII вв., сводились к расширению площади агрикультуры
и производству прибавочного продукта за счет эксплуатации
крестьянства, путем использования мелкого сельскохозяйствен-
ного производств, подготовленного предшествующим экономи-
ческим развитием, которое создало возможность присвоения
феодалом прибавочного продукта непосредственного произво-
дителя.
Для феодальной эксплуатации требовалась лишь частичная
зависимость крестьянства (личная или только поземельная),
т. е. несравненно меньше того, что необходимо для организации
крупного рабовладельческого хозяйства. Уже натуральный оброк
зависимого крестьянства решал в той или иной степени основные
экономические проблемы феодальной системы, а между тем его
188
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
получение вовсе не предполагало такой ломки аграрных отно-
шений, как развитие рабовладения, и не требовало организации
сложного производства в крупных масштабах. До известной поры
польский пан, как и всякий феодал, мог довольствоваться исклю-
чительно приспособлением к существующим формам производ-
ства, представленным крестьянским хозяйством.
Таким образом, польская знать XI—XII вв. добивалась
оформления феодальной собственности на землю и закрепоще-
ния крестьянства. Того и другого она достигла, использовав
экономические предпосылки развития феодализма. Становление
феодализма в Польше, как и везде, сводилось к образова-
нию крупного феодального землевладе-
ния и крепостного крестьянства.
В польской политической литературе конца XVIII в. выдви
галась теория происхождения шляхты и крестьянства из двух
различных народов (хотя и родственных). В качестве сторонни
ков теории происхождения польского крестьянства из покорен-
ного завоевателями народа выступали многие историки (Нару-
шевич, Коялович и другие). Она находила себе сторонников
и в конце XIX в. Эту точку зрения защищал Мацисвский; Пеко
синский связывал возникновение польской знати с вторжением
около 800 г. полабских славян, осевших в области Гнезно. Однако
эта необычайная теория давно уже оставлена польскими учс
ными, признавшими ее несостоятельность.
Тем не менее немецкие историки вновь и вновь пытаются
возродить в той или иной форме это «решение» проблемы этно-
генеза польской шляхты. Так, в 1916 г. Рудольф Леонгардт утвер
ждал, что наиболее вероятным надо считать восточное, был ь
может, фи нс ко-татарское происхождение польской шляхты,
судя по ее темпераменту и характеру. Он находил черты номадов
в характере польской знати вообще. Демагогический характер
этих домыслов немецких шовинистов совершенно очевиден.
На самом деле польская знать формировалась за счет местно-
го населения, и даже в XII в. в терминологии хронистов (Мартин
Галл) слово nobilis обозначало людей, свободных по своему про-
исхождению. В ее состав вошли два основных элемента—родо-
племенная знать (жупаны) предшествующего периода и служилая
аристократия (дружинники) новой эпохи.
Оба эти элемента группировались вокруг князя, составляя
его свиту, административный аппарат и дружину. В Польше,
как и в других странах, королевская (княжеская) властьсыграла
важную роль в утверждении господства феодализма. Ведь сама
королевская власть создавалась как политическая надстройка,
отражавшая интересы формировавшейся знати, ее задачей было
не только подавление уже имеющего место сопротивления кре-
$ 6. Развитие феодализма в Польше
189
стьянства, но и его дальнейшее обезземеливание, закрепощение,
дальнейшее расширение привилегий знати. Последняя везде
в широких масштабах использовала княжескую или королевскую
власть для своего обогащения, для укрепления феодальной соб-
ственности.
Польские князья нуждались в сильной дружине, которая могла
бы решать актуальные для них административные и военные
проблемы. Поэтому вокруг князей группируются родо-племен-
ная знать и войты, дружинники разного социального происхож-
дения.
По мере того как рыцарство становилось все более многочис-
ленным, его оседание на землю делалось совершенно неизбежным.
Князь не мог прокормить 10—20 тыс. людей, хотя его продоволь-
ственные резервы и отличались изобилием. Поэтому рыцари
получали земельные пожалования, и в Польше формировался
военнослужилый класс.
Кроме того, состав рыцарства пополнялся за счет так назы-
ваемых владык, т. е. богатых крестьян, которые тоже привле-
кались к военной службе вместо выполнения обычных повин-
ностей в пользу князя. Владыки постепенно возвышались, полу-
чая военную добычу и княжеские пожалования, приобретая бо-
гатство и высокое положение. Наконец, старосты (солтысы)
деревень, пользовавшихся привилегиями немецкого права, также
попадали в состав рыцарей, так как несли военную службу.
Уже в XII—XIII вв. старопольская знать группируется во-
круг князей, все больше переходя к ним на службу. В XIII в.
лишь немногие представители польской знати оставались вне
вассальных отношений с князем. Князьям требовались дружин-
ники, и постепенно за счет свободных и несвободных местных
жителей и иноземцев образуется многочисленное рыцарство,
получающее от князей земельные пожалования на условиях воен-
ной службы. Всякого рода земельные магнаты также создавали
свои многочисленные свиты, используя социальные элементы
разного происхождения. В документах XII—XIII вв. все эти
рыцари обозначаются как milites, независимо от их правового
положения.
Уже во второй половине XI в. среди польской знати появ-
ляются фамильные гербы. К 1191 г. в Польше имелось 70 се-
мейств знатных баронов. Начиная с XI в., лица, окружавшие
князя, стали добиваться получения от князей крупных земель-
ных территорий и заселять их рабами, потомки которых станови-
лись крепостными крестьянами. Эти рабы известны историческим
документам как servi, homines illiberti, adscript!, adscriptitii.
Но не только рабов поселяли феодалы на своих землях.Сплошь
да рядом на земле феодала оседали свободные люди, обязанные
190
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
уплатой оброка. Дружинники превращаются в землевла-
дельцев. Сами князья оказываются вынужденными считаться
с ними, и дружинники со временем добиваются наследственных
прав на свои земли. Часть аристократов захватила обширные
земли в XI столетии, во время политических смут при Мешко II,
в результате феодализации должностей: аристократы присвоили
себе феодальную собственность на те области, правителями
которых они были назначены королем. Поэтому, если до XII в.
в экономике польской деревни господствовала община, и круп-
ное землевладение в развитом виде еще отсутствовало, то в
XII столетии процесс образования крупного землевладения необы-
чайно ускоряется одновременно с разделом Польши (в 1138 г.)
на удельные княжества и основанием большого количества мо-
настырей.
Земельным раздачам польских князей этого периода благо-
приятствовало наличие в Польше большого количества свобод-
ных земель и лесов. Однако рост феодальной собственности не
ограничивался только их расхищением, так как земли этой кате-
гории оказывались малопригодными для сельскохозяйственного
использования. Поэтому одновременно с этим шел процесс рас-
хищения общинных земель.
С XIII в. исчезает мелкая земельная собственность. Она
поглощается владениями магнатов и католической церкви.
Это поглощение мелкого землевладения протекало без какого-
либо законодательного акта общего характера.
В XII—XIII вв. бароны и рыцари Польши становятся ма-
ленькими государями, в распоряжение которых переходят почти
все подати и повинности зависимых от них крестьян, равно как
и юрисдикция на своих землях (за исключением наиболее важ-
ных дел). Согласно Jus mill tare, рыцари имели право судить
своих крестьян. Одновременно с этим и князья превращаются
в рядовых феодальных собственников. Правда, и в XII—XIII вв.
они именуют себя «божиею милостью государями и дедичами»
земли, но их политический авторитет значительно сократился.
Князей стало много, их владения измельчали, и постепенно они
должны были поступиться своими правами в пользу прелатов,
баронов, рыцарей. Так, Владислав Тонконогий взял на себя
обязательство творить суд только по совету с епископами и
баронами.
Важную роль в феодализации Польши сыграла католиче-
ская церковь, ставшая серьезной опорой шляхты в борьбе с об-
щинным крестьянством. Христианство проникает в Польшу
в X в., а возможно и ранее. Уже в 965 г. Мешко I крестился
в Гнезно, него дружинники последовали за ним, а при Боле-
славе I христианство восторжествовало. Правда, польские кре
$ 6. Развитие феодализма в Польше
19!
стьяне долго сопротивлялись распространению христианства,
не желая платить десятину и опасаясь закрепощения. Убий-
ство епископов и капелланов, разграбление костелов сопро-
вождали эту борьбу, принявшую особенно большой размах после
смерти Метко II.
Княжеские пожалования земель играли огромную роль
в разрушении общинного землевладения, и духовенство полу-
чало особенно щедрые дары. Уже в конце X в. оно начинает полу-
чать привилегии, дававшие ему право суда над жителями церков-
ных владений. К концу XIII и в начале XIV в. оно почти
повсеместно добилось от князей отмены права апелляций зави-
симого от церкви населения на решения ее судов.
Насколько большую роль в Польше XII—XIII вв. играло
церковное землевладение, свидетельствует тот факт, что архие-
пископы и епископы распоряжались целыми княжествами, поль-
зовались в них княжескими правами. Число монастырей все
увеличивалось: цистерцианцы, францисканцы, доминиканцы,
госпитальеры, тамплиеры владели обширными территориями.
Таким образом, в период можновладства XII—XIII вв. пре-
латы католической церкви превращаются в крупных землевла
дельцев, и, например, архиепископ Гнезненский имел целых две
каштелянии (одну—в Великой Польше, другую—в Мазовии).
В 1180 г. на Лэнчицком съезде князь Казимир II дал духовенству
специальный привилей, согласно которому церковные крестьяне
освобождались от доставки кормов и подвод княжеским гонцам;
кроме того, князь был лишен права претендовать на владения
умершего епископа. На синоде 1215 г. духовенство получило
от князей ряд привилегий, иммунитетов, свободу от многих по-
датей и светского суда, право избрания епископов и т. д.
Как раз в XII—XIII вв. в Польше получили чрезвычайно
широкое распространение изъятия по специальным привиле-
гиям из-под власти общих судов, из-под королевской юрисдик-
ции. Образование особых духовных судов относится к началу
XIII в., когда архиепископ Гнезненский впервые получил на
это королевскую санкцию. Вместе с тем и крестьяне, жившие
на церковных землях, должны были судиться только перед судом
архиепископа, епископа и аббата. В Польше, как и везде в сред-
ние века, духовенство стало опорой феодального режима. Оно
санкционировало самую жестокую эксплуатацию крестьянства
и само активно участвовало в его закрепощении.
Параллельно с возвышением знати (светской и духовной)
шло закрепощение крестьянства, эксплуата-
ция которого составляла экономическую основу благополучия
господствующего класса, основу всего здания феодального ре-
жима Польши.
192
Глава V. Развитие феодализма в славянских, странах
Ряд буржуазных историков держится той точки зрения, что
крепостничество было изначальным явлением в истории Польши.
Так, Бобржинский утверждал еще в 80-х гг. XIX в., что в первые
века существования Польского государства последнему были из-
вестны лишь рабы, чиншевики (подданные князя, стоявшие под его
юрисдикцией и лишенные прав поземельной собственности),
зависимые от церкви люди и свободные, ряды которых попол-
нялись за счет пришлых колонистов и освобожденных князьями
чиншевиков. Эти свободные, с его точки зрения, появились среди
польского крестьянства только в XII в. Но эта теория «искон-
ности» польского крепостничества противоречит истории не
только самой Польши, но и всех европейских народов раннего
средневековья.
Другой разновидностью этой же точки зрения была концеп-
ция Пекосинского, который ошибочно утверждал, что на террито-
рии будущей Польши крестьянство оставалось свободным только
до VIII в., когда оно жило общинами (опольями), однако около
800 г. последовало вторжение полабских славян под руководством
Попелидов, в результате чего польские крестьяне потеряли
•свободу.
Эта теория происхождения крепостничества в Польше путем
завоевания методологически ошибочна и противоречит фактам.
Она не опирается на какие-либо документы и относит закрепоще-
ние крестьянства к слишком раннему времени. В таком случае
оставалось бы необъяснимым, почему Польское государство
возникло только в X в., следовательно, на двести лет позднее.
В. действительности значительную часть польского кресть-
янства X—XI вв. составляли свободные кмети, которых латин-
ские источники именуют haeredes (наследники), подчеркивая
тем самым наличие у них определенных прав на землю. Им про-
тивостояли несвободные, господская челядь, пополнявшаяся
за счет военнопленных и других категорий холопов. Но уже
в это время происходило закрепощение кметей, и их поземель-
ная зависимость превращалась в настоящее крепостничество.
Процессы закрепощения крестьянства вызвали крайнее обо-
стрение классовых противоречий, и около 1035 г., вскоре после
смерти Мешко II, в Польше началось крупное народное восста-
ние, достигшее больших масштабов. Значительное время руко-
водил восстанием Мацлав, являвшийся внуком освобожденного
раба (пленника), и сами представители королевской власти
вынуждены были вести с ним переговоры. Восстание сопрово-
вождалось избиением господ и уничтожением их усадеб. Только
после вступления на престол Казимира I это восстание прекра-
тилось. Сопротивление народа феодальной эксплуатации было
подавлено.
$ 6. Развитие феодализма в Польше
193
Со второй половины XII в. польская деревня становится фео-
дальной, и в стране устанавливается общее господство феодально-
го режима. Но даже в XIII—XIV вв. феодализация польской
деревни еще не была вполне законченной, и крепостничество
не достигло универсального господства, так как сохранялись
значительные категории свободного крестьянства, а зави-
симые крестьяне еще пользовались правом перехода.
В период можновладства в Польше политическая власть при-
надлежала крупным баронам, являвшимся сановниками и входив-
шим в свиту князя. Сюда относятся воеводы, каштеляны, канц-
леры, скарбники, подкомории, стольники, подстолии, подчашии
и т. д. Простое рыцарство в эту пору играло скромную роль.
Господствующий класс в феодальной Польше XII—XIII вв.
не представлял собой однородной группировки. На вершине
социальной лестницы стояли магнаты (бароны), опиравшиеся
на шляхту (nobiles milites), а низшее рыцарство находилось в
зависимости от баронов и шляхтичей. При этом рыцари из сол-
тысов стояли в социальном отношении ниже владык, а эти по-
следние считались только наполовину шляхтичами. В силу
этого штраф за убийство рыцаря из солтысов был в два раза мень-
ше штрафа за убийство полушляхтича (medii nobiles) из числа
владык и в четыре раза меньше, чем за убийство шляхтича.
Низшую группу рыцарства в Польше, как и в Германии,
составляли министериалы, часто несвободного происхождения;
в документах XIII в. эти milites et ministri прямо противопос-
тавлялись баронам. Министериалы все больше обособлялись
от остальной массы несвободного населения, их зависимость
сказывалась главным образом в требовании безусловного под-
чинения господину и в праве последнего на передачу их в рас-
поряжение другим. Эти несвободные рыцари получали земель-
ные пожалования от господ за свою службу, причем уже в XIII в.
их земли становятся наследственным достоянием. Правда, от-
чуждать такие земли министериалы могли только с разрешения
господ. Само собой разумеется, что министериалы, находившиеся
на службе у князя, имели больше возможностей для повышения
своего социального статуса. Часто они получали свободу по
специальным пожалованиям.
Министериалам противостояли свободные рыцари: в доку-
ментах XII—XIII вв. некоторые из них именовались даже бла-
городными (nobiles) в силу своего происхождения, хотя в XIII
столетии они вовсе не пользовались какими-либо привилегиями
по сравнению с другими рыцарями (так называемыми milites
mediocres). В целом рыцарство не представляло собой еще зам-
кнутого сословия, и в его состав проникали свободные люди раз-
ного происхождения, в том числе иностранцы, попадавшие в
13 я, ф. Полянский
194
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
Польшу. Рыцарство XIII в. не было однородным по своему про-
исхождению.
В XIII в. все больше выделяется ближайшее окружение
князей, отличавшихся своими богатствами и знатностью проис-
хождения. В отличие от приближенных князя многие milites
лишь с трудом сводили концы с концами и едва поддерживали
«рыцарский» образ жизни.
Каждый рыцарь в Польше XIII в. обладал землей и, если
она была получена от сородичей, мог отчуждать ее лишь с их
согласия. Земли, приобретенные им путем покупки, составляли
его свободную собственность. Княжескими пожалованиями ры-
царь мог распоряжаться лишь с соизволения самого князя,
так как они представляли собой форму условного землевладе-
ния, хотя и получались в наследственное пользование. Услов-
ными не были лишь те княжеские пожалования, которые самым
актом дарения приравнивались к вотчинным (patrimoniales)
владениям рыцаря. Аллоды жаловались князьями только в ред-
ких случаях. Многообразие этих форм свидетельствует, что ус-
тойчивый тип рыцарского держания еще окончательно не сло-
жился.
Земельные владения рыцарей в XIII в. не были свободны от
платежей и повинностей в пользу князя, от юрисдикции послед-
него. Но князья все чаще раздают привилегии, освобождающие
от этих повинностей, особенно во второй половине XIII в.,
причем привилегии распространяются со временем и на преж-
ние пожалования. Постепенно они захватывают все больше кате-
горий земель: так, во второй половине XIII в. оказались сво-
бодными от всех повинностей земли, получившие немецкое пра-
во. Но и с держаний на немецком праве князья требовали воен-
ной службы с полным снаряжением, причем конная служба
определялась по числу земельных наделов и была точно фик-
сирована.
Многочисленные привилегии XIII в. передавали рыцарям
право высшей юрисдикции; в то же время жалованные грамоты
не упоминали о низшей юрисдикции, которая, видимо, уже при-
надлежала всякому рыцарю.
Уже в XIII в. установилось определенное понятие отно-
сительно рыцарских привилегий, представленное в так назы-
ваемом Jus militare. Оно давало рыцарю право использовать
землю по своему желанию, разрешая устройство мельниц, со-
держание трактиров, владение пасеками, расширение запашки
и т. д.; рыцарю принадлежало право выбора церкви, которой
он будет платить десятину со своих владений. Согласно Jus
militare, рыцарь обязан был нести конную службу соразмерно
своим земельным владениям. В то же время Jus militare освобо-
$ 6. Развитие феодализма в Польше
ждало от других повинностей, обычных для деревень польского'
права, и от княжеской юрисдикции.
В XIII в. рыцарство было почти единственным представи-
телем военной силы и приобрело широкое политической
влияние. Оно поставляло сановников, придворных, в его
руках находилась местная администрация; междоусобия кня-
зей ускоряли его возвышение. Всякого рода чрезвычайные на-
логи и новые повинности с населения устанавливались лишь
с согласия рыцарства. С участием последнего решались и вопросы
относительно земельных пожалований, рыцарство участвовало
в осуществлении княжеской юрисдикции.
Однако экономическое использование зе-
мель, которые уже в XIII—XIV вв. оказались в руках поль-
ских баронов и рыцарей, оставалось еще довольно
односторонним и сводилось преимущественно
к собиранию оброков. Правда, в начальный период
феодального развития Польши некоторые аристократы разво-
дили крупные стада скота, предназначенные для снабжения
господского двора. Но в XIII в. это крупное скотоводческое
хозяйство начинает исчезать и в XV в. продолжает существо-
вать лишь как редкое исключение.
Уже в XII—XIII вв. в Польше кое-где появляется крупная
господская запашка (до 500 га), причем наряду с зерновым су-
ществовало и крупное скотоводческое хозяйство. Но барское
хозяйство встречалось сравнительно редко, и в целом Польша.
XII—XIII вв. оставалась страной мелкой агрикультуры; это
господское хозяйство, существовавшее в тех или иных формах,,,
оказывало сильное влияние на положение деревни. Так, напри-
мер, образование крупного феодального землевладения и закре-
пощение крестьянства ускорило в Польше своего рода специ-
ализацию среди зависимого от вотчинника населения деревни..
Среди держателей господской земли были представлены сбор-
щики меда, рыболовы, охотники, скотники, пастухи для всех
видов скота, виноградари, сокольничие, псари, слуги самого'
разнообразного назначения.
К сожалению, документы дают крайне мало сведений отно-
сительно платежей держателей господской земли до XIII в.
Но уже тогда, кроме денежного оброка, крестьяне доставляли
на господский двор продукцию самых разнообразных отраслей
хозяйства, включая хлеб, солод, лен, сено, лес, птицу, рыбу,
сыр, яйца, мед и т. п. В феодальном поместье возникала широ-
кая специализация держателей. Барщина достигала определен-
ного числа дней в году или сводилась к доставке известного числа
возов сена и леса. Позднее, в XIII—XIV вв., повинности за-
висимых крестьян становятся еще более разнообразными.
13*
196
Глава V. Развитие, феодализма в славянских странах
В имениях польских панов в эпоху Пястов (X—XIV вв.)
кметям приходилось отрабатывать в той или иной мере панщину,
платить чинши, выставлять подводы, поголовно являться на
помочи по уборке урожая, чинить господские постройки, изго-
роди, мосты, дороги, выходить на охоту и облавы, работать по
лайму за пониженную плату, выполнять всякого рода случай-
ные работы по требованию господ. Помимо того, с них требовались
разные подати деньгами и особенно хлебом, домашнею птицей,
яйцами, сыром, пенькою, медом и т. д. Одна грамота 1279 г. заме-
няла все чинши медом и требовала доставки ежегодно по 20 горш-
ков этого лакомства с участка определенного размера. Ко всему
этому надо добавить еще десятину, которую крестьяне платили
в пользу католической церкви.
Правда, нужно отметить, что десятина плохо укоренялась
в Польше, и долго славянское ее население держалось языче-
ских обычаев, чтобы избавиться от вымогательства католиче-
ской церкви. Возникали многочисленные споры, тяжбы, и
первые короли Польши устанавливали весьма строгие наказа-
ния для тех, кто уклонялся от уплаты десятины.
На Польшу были распространены не все виды десятины,
которые взимались в других католических государствах, но
эта льгота не распространялась на крестьянство, с которого
взыскивали неукоснительно десятину со всех видов сельско-
хозяйственных продуктов, отчасти даже с продукции их ого-
родов.
Каждый десятый сноп хлеба шел в распоряжение церкви,
причем в Краковской епархии десятина взималась и с ярового
хлеба. Иногда, как показывает пример Плоцкой епархии, вместо
хлеба десятина уплачивалась мехами (куньими и беличьими).
Кроме того, краковские епископы взимали десятину с рудников
и соляных копей, а в папских буллах упоминаются десятины
с кузниц, пасек и других доходных статей.
Поскольку взимание десятины вызывало конфликты полити-
ческого характера, король Александр включил в 1505 г. в число
законов страны устав Гнезненского архиепископства, по кото-
рому предавался проклятию всякий, кто присваивал десятину
или отказывался платить ее. Но в XVI—XVII вв. даже шляхта
(а, не только крестьяне) все более усиливает сопротивление
вымогательству духовенства.
С давних пор Польша платила в пользу римского папы дена-
рий св. Петра, и еще Болеслав Храбрый извинялся перед Римом
за несвоевременную уплату этой подати. До Владислава Локетка
юна вносилась в размере трех денариев и меры овса с каждого
дома, нос 1318 г. ее стали взимать в размере 1 денария с ка-
ждого крестьянина.
$ 6. Развитие феодализма в Польше
197
В XII—XIV вв. в большинстве королевских имений (ко-
ролевщизн, староств) не было господской запашки, и пото-
му панщина среди крестьянских повинностей играла сравни-
тельно малую роль. Повинности крестьян отчасти устанав-
ливались королями, отчасти старостами, в руках которых нахо-
дились королевские вотчины, причем иногда на основании осо-
бых актов (привилегий). Само собой разумеется, что обычай при
этом играл значительную роль, фиксируя ранее установившиеся
отношения.
Но как бы то ни было, крестьянам королевских имений при-
ходилось платить оброки хлебом (sep, osep), скотом (коровами,
лошадьми, овцами, свиньями), медом, пухом, мехами, голубями,,
кормом для содержания собак.
Для экономических условий тогдашней Польши весьма пока-
зательна судьба доходов, которые доставлялись королевскими
имениями. В эту пору земские должности воевод, каштелянов
и т. д. теряют прежнее значение, и решающую роль на местах
получают с конца XIII в. старосты, являвшиеся областными на-
местниками. В первые десятилетия XIV в. короли оставляют
часть своих имений для содержания каштелянов, а остальные
передают старостам. При этом староста получал имение или с обя-
занностью давать ежегодный отчет относительно доходов, или
в аренду на условиях внесения годового чинша, или, наконец,
в качестве залога, гарантирующего возврат уплаченной им ко-
ролю суммы.
Но во всех этих случаях староста обязан был давать королю-
так называемую «стацию», т. е. снабжать продовольствием ко-
роля и его двор, если они пожалуют в имение или в его окрест-
ности. Поскольку старосты все больше присваивали доходы,
имений,которые получались ими для держания «в верных руках»,
т. е. под отчет, Казимир III опубликовал в 1368 г. устав, по ко-
торому денежные доходы должны были поступать обязательно
в королевскую казну (скарб), а натуральные оброки могли оста-
ваться в распоряжении старосты, и за их счет он должен был вы-
плачивать «стации».
Эти доходы с имений, доставляемых каштелянами, а позднее
старостами, и служили основой княжеского скарба, хотя послед-
ний пополнялся также за счет пошлин, доходов от соляных ко-
пей и т. д. Расходовался же скарб главным образом на содер-
жание княжеского двора, постройку «гродов», замков, костелов.
Княжеское войско и администрация почти не требовали денеж-
ных расходов, так как служилые люди всех категорий возна-
граждались землей или долей в налоговых и оброчных доходах.
Процесс феодализации польской деревни ускорялся благо-
даря активной роли феодальной политической надстройки—
193
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
государства. Раздачи иммунитетных грамот и податная политика
князей содействовали превращению некогда свободных кметей
в феодально зависимых крестьян. Князья раздавали иммуни-
тетные грамоты панам, жалуя им право судить, казнить и пы-
тать крестьян и слуг. Большая часть крестьян превращается
в «крепостных кметей», сливается с посаженными на землю ра-
бами; к концу XIII в. право преследования беглых крепостных
получает правовую санкцию. Пойманный беглец превращался
в раба и мог быть продан, куда угодно. За панами утверждается
право переводить крестьянина с одного надела на другой и т.д.
Разорение свободного крестьянства ускорялось ростом повин-
ностей в пользу князя. Повинности польского крестьянства в
пользу государства и самого короля были крайне разнообразны,
так как смешение публичных и частных доходов в эту пору было
правилом, и до Казимира III в Польше не существовало особого
ведомства финансов. При этом одна часть повинностей общего
характера падала на все крестьянские дворы, а другая выпол-
нялась лишь теми крестьянами, которые жили на королевских
землях.
Среди постоянных податей важное место занимали натураль-
ные платежи живностью и продовольствием всякого рода для
двора, чиновников, войска. Еще Болеслав I установил хлебную
подать. Свита и войска короля пользовались правом постоя во
время своих передвижений. Когда король отправлялся на охоту,
юн тоже пользовался этим правом. Вместе с тем крестьянам при-
ходилось выставлять лошадей, подводы для нужд короля,
и эта повинность уже при Болеславе I считалась стародавним
обычаем.
К этим повинностям примыкали еще такие работы, как по-
стройка и починка военных укреплений, мостов, дорог. Поми-
мо того, крестьянам приходилось помогать королевской охоте,
-ловить воров и разбойников.
Далее, крестьянин платил денежную подать, причем одно-
временно приходилось доставлять и определенное количество
ржи или овса. Во времена Казимира III эта подать взималась
в размере 6 грошей с лана и по 1 корцу ржи и овса. Наконец,
обязательными для крестьян являлись и торговые пошлины,
взимавшиеся на рынках со всякого рода товаров.
Даже повинности, имевшие общегосударственное значение,
устанавливались часто князьями и королями под влиянием вре-
менной, но неотложной потребности, сплошь да рядом в связи
с каким-либо торжеством. Так, по случаю брачных сделок коро-
ля или князя крестьянам приходилось платить особый сбор
<godzive). По случаю возникающей войны и* для выкупа князя
из плена они платили «подмогу» (auxilium, adjutorium). Вместе
£ 6. Развитие феодализма в Польше
199
с тем взималась особая плата за проезд, провоз товара или про-
гон скота (gleit, conductus). С девушек и вдов, если они выходи-
ли замуж, тоже взималась особая пошлина. Судебные пошлины
отчасти поступали в распоряжение короля, причем взимались
деньгами, мехами, даже скотом. Принцип—брать сколько мож-
но, чем можно и пока дают—находил себе практическое при-
менение в Польше. В иммунитетных грамотах сами короли име-
новали свои поборы vexationes («тягости»), не будучи в состоя-
нии дать им классификацию, а тем более определить их закон-
ность. Они просто заявляли, что освобождают иммуниста от
всех податей, под какими бы названиями они ни были известны,
«как на языке латинском, так и в обыденной речи».
Несмотря на все эти успехи процесса феодализации, поль-
ское крестьянство XIII—XIV вв. отнюдь не было полностью
закрепощено, сохраняло известные остатки прежней свободы.
Польское крестьянство этого времени не было единым: наряду
с крепостными были в Польше и лично зависимые, и свободные
крестьяне. Крестьяне обозначались в источниках разными
терминами: в качестве названий общего характера в документах
того времени можно встретить ignobiles, rusticani, plebei, при-
чем к этой категории польские летописцы (Мартин Галл, Длу-
гаш) относили все нешляхетское население, включая и горожан.
При этом следует отметить, что в эпоху Пястов несвободные кре-
стьяне (рабы, посаженные на землю) решительно противопоста-
влялись кметям и именем последних никогда не назывались.
Как они именовались в обыденной жизни—остается неизвест-
ным, но в документах этой эпохи их называют adscriptitii, glebae
adscript!. Термином originarii обозначались их потомки, являв-
шиеся крепостными уже по происхождению. В категорию
adscriptitii попадали также и те экономически обездоленные кре-
стьяне, которым приходилось брать господскую землю на тяже-
лых условиях крепостничества.
Уже эта неустойчивость терминологии показывает, что про-
цесс феодализации польской деревни не был завершен. Еще
более существенное значение, нежели многообразие термино-
логии, имеет другой факт: в польской деревне этого периода
еще сохранилось право крестьянского перехода. В польской
деревне было много несвободных людей, но главную массу насе-
ления составляли крестьяне, которые платили оброки (день-
гами или натурой) и пользовались относительной свободой и,
в частности, правом перехода даже в том случае, если они жили
на господской земле. Сохранению относительной свободы зна-
чительной части крестьянства способствовало то обстоятель-
ство, что незначительность господской запашки ограничивала
размеры отработочных повинностей крестьян.
200
Глава V. Развитие феодализма в славянских странах
Кмети находились преимущественно в поземельной зави-
симости от господ и пользовались правом перехода, обычно около
нового года. Обычай требовал только, чтобы земля оставлялась
господину в надлежащем состоянии и чтобы был подыскан но-
вый держатель, который и покупал двор уходящего кметя.
Землевладелец не имел права произвольно увеличивать повин-
ности кметя и не мог изгонять крестьянина до тех пор, пока он
выполнял их.
Между отдельными прослойками польского крестьянства су-
ществовали серьезные различия социально-экономического ха-
рактера. В Польше ХШ в. наряду с прослойкой мелких земле-
владельцев крестьянского типа существовали многочисленные
категории населения, связанные с крупным землевладением и на-
ходившиеся в разных степенях зависимости—хозяйственной
и правовой. При этом экономические и личные отношения дале-
ко не совпадали, а хозяйственное положение крестьянина не
всегда определялось его происхождением или юридическими
правами. Как свободные, так и несвободные держатели господ-
ской земли обладали наследственными правами на ее исполь-
зование, и границы между разными категориями крестьянства
оставались довольно изменчивыми.
Естественно возникает имеющий огромное значение вопрос
о том, почему в Польше так затянулся процесс феодализации
и почему, в частности, стало возможным право крестьянского
перехода, столь необычайное для Западной Европы. Это вопрос
исключительной трудности, и ответить на него должны в конце
концов историки крепостной России, где право перехода имело
еще более широкое распространение приблизительно в эту же
эпоху (ХШ—XV ви.). Анализируя польские условия, можно
высказать лишь замечания предварительного характера.
Очевидно, что эти явления определялись экономиче-
ской слабостью польского крепостни-
чества, обусловленной неблагоприятным для него наличием
свободных земель, в частности, на юго-восточных окраинах
Польши. Об этом свидетельствует тот факт, что с конца XII в.
польские монастыри, паны и короли всеми средствами, в том
числе и путем уступок социально-экономического характера,
зазывали колонистов, причем даже из Германии. Особенно
интенсивно этот процесс развивался в XIII—XIV вв.
В таких условиях усиление крепостного
гнета находило свою границу в массо-
вом бегстве крестьян на свободные тер-
ритории, в леса или даже за пределы самой Польши.
Польша этих двух веков была «колонизирующейся страной»,
и землевладельцам приходилось идти на известные уступки кре-
$ 6. Развитие феодализма в Польше
201
стьянам, чтобы удержать их на своих землях. В эту пору пере-
ход крестьянства и возможность колонизации новых земель
ограничивали экспансию крепостничества, а наличие свободных
земель оказывало благоприятное влияние на экономическое и
правовое положение польского крестьянства. Это влияние было
тем более возможным, что экономика Польши того времени
оставалась почти исключительно аграрной, и земля была перво-
степенным условием материального производства.
Во всяком случае монополия панов на землю в условиях
Польши XIII—XIV вв. не могла быть достаточно полной, и это
ослабляло их экономические позиции в борьбе с крестьянством,
в борьбе за всестороннее торжество крепостничества. Эконо-
мической основой последнего становилась монополия панов
главным образом на пашню и культурные земли вообще, допу-
скавшие относительно легкое сельскохозяйственное использо-
вание. Не имея достаточно инвентаря и рабочего скота, крестья-
не, естественно, тянулись на эти обжитые земли и попадали
в экономическую зависимость от панов. Но этим последним при-
ходилось довольствоваться сравнительно мягкой и ограничен-
ной формой поземельной зависимости кметей, чтобы избежать
их последующего расселения за пределами вотчин. Короче
говоря, панам приходилось мириться с правом перехода зависи-
мых крестьян из одного поместья в другое.
Далее, славянская община вообще, как показывает тысяче-
летие ее истории в России и на Балканах, оказалась более устой-
чивой и жизнеспособной, чем германская марка. Как отмеча-
лось ранее, это также ослабляло позиции польских панов в борь-
бе за усиление крепостного гнета.
Наконец, и политические условия в Польше XIII—XIV вв.
были неблагоприятными для усиления крепостного гнета. Ведь
в Польше того времени не было абсолютизма, ставшего политиче-
ской предпосылкой для крайнего усиления крепостничества
в России позднего средневековья. Вместе с тем польские паны еще
не создали и той системы внешне республиканских форм полити-
ческого деспотизма, которая была так характерна для Польши
XVI—XVIII вв. и которая в ту пору была препятствием для на-
рушения шляхетских вольностей.
Однако, несмотря на существование права перехода и других
пережитков крестьянской свободы, основной чертой экономиче-
ской истории Польши в X—XIV вв. было развитие феодализма,
оформление и укрепление феодальной собственности, в резуль-
тате чего свободное и несвободное население деревни все больше
сливалось в однородную массу зависимого крестьянства. При
этом известную роль сыграло внеэкономическое принуждение
и, в частности, иммунитетные привилегии, отдававшие крестья-
202 Глава К. Развитие феодализма в славянских странах
нина под бесконтрольную власть католических прелатов и
панов.
Во всяком случае, хотя в конце XII в. и в XIII в. крестьянство
Польши не было однородным, общая тенденция сводилась к обра-
зованию массы зависимых держателей господской земли на усло-
виях платежа оброка и сравнительной ограниченности отрабо-
ток. С другой стороны, формировалась многочисленная группа
зависимых ремесленников, которые сравнительно слабо были
связаны с центрами крупного землевладения. Раздачей иммуни-
тетных грамот князья ускоряли этот процесс.


Глава VI
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ ФЕОДАЛЬНОГО ПОМЕСТЬЯ
И ЕГО ПРОТИВОРЕЧИЯ
§ 1.	Основные черты феодализма
В экономической и социальной истории средневековья сель-
ское хозяйство играло совершенно исключительную роль. Оно
было основной отраслью общественного производства, экономи-
ческим базисом феодального режима. Именно аграрная перифе-
рия, средневековая деревня являлась главной сферой феодаль-
ного господства и крепостной эксплуатации крестьянства. Для
классовой структуры феодального общества отношения феода-
лов и крепостных крестьян были определяющими. Только в итоге
столетий исторического развития—к концу средних веков—город
приобрел доминирующее значение в экономическом развитии
народов Западной Европы, хотя политически он и в эту эпоху
оставался подчиненным классу феодалов, поскольку сохраня-
лось общегосударственное политическое господство последнего.
Однако само развитие средневекового города, особенно на ран-
них этапах, питалось его деревенскими корнями, хозяйст-
венными возможностями и противоречиями феодальной де-
ревни.
Средневековое хозяйство было по преимуществу деревен-
ским, хотя его развитие и не может быть понято без учета огром-
ного значения города (с момента его возникновения) для всех
областей общественной жизни тех веков. Как говорит Маркс,
«...крупная земельная собственность была подлинной основой
средневекового феодального общества»1. Поэтому изучение аграр-
ной эволюции средневековой Европы имеет первостепенное
значение для уяснения особенностей ее истории в целом.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VII, стр. 253.
204 Глава VI. Э кономический строй феодального поместья
В этом и нужно искать объяснения тому факту, что аграрно-
исторические исследования XIX—XX вв. породили огромную
литературу.
Однако, увлекшись демонстрацией хозяйственных доброде-
телей буржуа и принадлежащих ему «гражданских свобод»,
буржуазная историография ограничилась лишь описанием не-
которых сторон феодального аграрного строя (крепостной регла-
ментации, нагромождения пошлин, бесхозяйственности фео-
далов, нерациональности агрикультурных приемов и т. д.),
которые лучше других оттеняли преимущества буржуазного
режима. В поисках же правового и исторического обоснования
эксплуатации народа буржуазные историки превратили анализ
феодального поместья в его чисто юридическую интерпре-
тацию.
История народных масс, их вековая борьба с феодальным
гнетом не получили должного освещения. В буржуазной медие-
вистике преобладает изложение развития знати и исторических
заслуг католической церкви.
Вместо научного анализа общественного производства фео-
дальной эпохи буржуазная литература дает сводку курьезов
хозяйственной политики сеньориальной администрации, а вме-
сто исследования жестокой крепостной эксплуатации крестьян—
описание правового положения зависимого населения. Больше
того, желание доказать принципиальную совместимость отно-
шений эксплуатации с «благоприятным» положением народа
привело некоторых историков к переоценке роли обычая и даже
прямой апологии феодального режима, якобы дававшего широ-
кое место народной свободе. Наконец, своих крайних форм тен-
денциозность и ограниченность буржуазной медиевистики до-
стигли в модных сейчас «откровениях» допшианства, отрицаю-
щего существование исторической грани между феодализмом
и капитализмом (для обоснования извечности последнего) и гос-
подство крепостничества в аграрном развитии средневековой
Европы.
Только марксистско-ленинская историческая наука на
основе учения об общественно-экономических формациях рас-
крыла сущность аграрного строя средних веков как специфиче-
ского, исторически своеобразного феодального способа произ-
водства, характеризующегося отношениями крепостной эксплуа-
тации народа.
Феодальное общество представляет собой совокупность про-
изводственных отношений, которая составляет определенную сту-
пень исторического развития, более высокую, чем античное ра-
бовладельческое общество. Характеризуя феодализм, Маркс пи-
сал: «...чтобы правильно судить о феодальном производстве,.
§ 6. Основные черты феодализма
205
нужно рассматривать его как способ производства, основанный
на антагонизме»1.
Развивая положение о собственности феодала на средства
производства, которая является основой производственных от-
ношений при феодализме, И. В. Сталин подчеркивает в своем
труде «Экономические проблемы социализма в СССР»: «Конечно,
внеэкономическое принуждение играло роль в деле укрепления
экономической власти помещиков-крепостников, однако, не
оно являлось основой феодализма, а феодальная собственность
на землю2» Итак, принадлежность земли—главного средства
производства в средние века—феодалам является основой фео-
дального строя. Она определяет положение в производстве раз-
личных социальных групп, их взаимоотношение, которое сво-
дится к эксплуатации собственниками земли прикрепленных
к ней непосредственных производителей—крепостных или фео-
дально зависимых крестьян. Феодал получает с крестьян ренту,
которая является экономической реализацией его собственности
на землю.
Генезис и дальнейшее развитие феодальной собственности
на землю является объективно необходимым экономическим
процессом, который зиждется на развитии производительных
сил. Для исследования закономерностей феодальной формации
исключительное значение имеет закон обязательного соответ-
ствия производственных отношений характеру производитель-
ных сил. В XI—ХШ вв., например, несомненно, в истории
Западной Европы наблюдалось определенное единство между
производительными силами и производственными отношениями
феодализма. В этот период феодализм достиг своего расцвета
•и универсального господства. В его рамках шло развитие произ-
водительных сил, на феодальной основе все больше расширя-
лась площадь агрикультуры.
Но изменение характера производительных сил в конечном
счете нарушает это единство. Начинается развитие капитализма
в недрах феодального режима. В самой деревне позднего
средневековья возникают формы капиталистического произ-
водства .
На определенном этапе феодальные производственные отноше-
ния становятся тормозом для дальнейшего роста производитель-
ных сил, феодальная организация земледелия и промышлен-
ности, одним словом, феодальные отношения собственности пе-
рестают соответствовать развившимся производительным си-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. V, стр. 374.
2 И. В. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР,
1952, стр. 41.
206 Глава VI. Экономический строй феодального поместья
лам1. Но для наступления этого момента потребовались целые
века сложного исторического развития, приведшего к необы-
чайному обострению экономических и классовых противоре-
чий феодализма. Центром крепостнической эксплуатации кре-
стьянства и основной ячейкой феодального способа производства
было феодальное поместье, вариантами которого являлись фран-
цузская сеньория, русская вотчина, английский манор и т. д.
Поэтому анализ экономического строя феодального поместья
крайне важен.
Как указывал В. И. Ленин, особенности экономической
структуры феодального поместья состояли в натуральном ха-
рактере хозяйства, наличии у эксплуатируемых самостоятель-
ного производства, их крепостничестве и рутинности техники.
В. И. Ленин писал, что система крепостного хозяйства отличает-
ся от капиталистической тем, что «крепостное хозяйство есть
натуральное хозяйство, капиталистическое же—денежное... В
крепостном хозяйстве орудием эксплуатации является при-
крепление работника к земле, наделение его землей, в капита-
листическом же—освобождение работника от земли»2. В связи
с этим, подчеркивал В. И. Ленин, «наделенный землей крестья-
нин должен быть лично зависим от помещика, ибо, обладая
землей, он не пойдет на барскую работу иначе, как под при-
нуждением. Система хозяйства порождает здесь «внеэкономи-
ческое принуждение», крепостничество, зависимость юридиче-
скую, неполноправность и т. д.»3.
Эти положения характеризуют основные черты экономиче-
ского строя феодального поместья. Экономической основой власти
феодала над крестьянами, экономической основой повседневного
внеэкономического принуждения крестьян, их крепостничества
была феодальная собственность на землю.
§ 2.	Феодальное землевладение
Земельная собственность отдельного феодала не являлась
абсолютной; в качестве формы условного землевладения она
подлежала всякого рода ограничениям. Так, во Франции много-
численные ордонансы XII—ХШ вв. регулировали наследствен-
ные права сеньоров, устанавливая принцип старшинства, не-
делимости сеньорий, исключения женщин из числа наследни-
ков и т. д. В большинстве местностей Европы господствовал
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистиче-
ской партии, 1952, стр. 38.
2 В. И. Ленин. Соч., т. 15, стр. 66.
3 Там же, стр. 66.
$ 2. Феодальное землевладение	207
принцип майората: лен переходил старшему сыну. При отсту-
плении от принципа майората старший сын получал обычно
все же 2/3 лена, и только т/3 его делилась между остальными
братьями. Иногда сыновья умершего феодала объединялись
в своеобразный семейный союз (paragium или paraticum) для
совместного владения сеньорией во избежание ее перехода стар-
шему сыну и исключения из наследования его братьев. Этот ин-
ститут получил свое развитие в северной и западной Франции
(в особенности в Нормандии). Отчуждение сеньории встречало,
как мы увидим, серьезные ограничения, и дарения фьефов, осо-
бенно в пользу церкви, были весьма редкими. Чаще их дарили
отдаленным родственникам; продажи и покупки производились
главным образом для округления владений, а к залогам сеньо-
рий прибегали лишь в крайнем случае, опасаясь потери соци-
ально-политических привилегий.
Феодал был обязан личной верностью, советом и помощью
(consilium et auxilium) сюзерену, т. е. участием в суде пэров—
курии сюзерена, военной службой и платежом субсидий (auxi-
lium) в определенных (нередко, например, в северной Франции—
трех) случаях. Впрочем, auxilium вассалов уплачивался не во
всех местностях. Его сбор был обычным явлением в Сицилий-
ском королевстве, Нормандии, Франции и Англии, но довольно
редким в Германии. Военная служба вассала продолжалась
обычно 20—40 дней в году. После смерти вассала от его наследни-
ков требовалось возобновление оммажа (присяги) и уплата релье-
фа (relevium, relief, rachat)—выкупа наследства, причем в некото-
рых областях эти поборы взимались и после смерти сюзерена.
В Германии рельеф платили редко, но во Франции и Англии
он являлся обременительной повинностью и был важным источ-
ником доходов для сеньоров и в особенности для королевской
власти. Во Франции XIII в. он сохранился лишь на территории
между Уазой, Сеной и Эптой; в других местах сыновья уже ни- ч
чего не платили за наследство отца. При бездетности вассала его
земля возвращалась сеньору (в силу droit de reversion). Весьма
сильными являлись семейно-родовые связи феодалов и права
ближайших родственников сеньора на его земельное владение.
Поэтому в дарственных грамотах дарителям приходилось зара-
нее декларировать согласие своих будущих наследников на по-
терю земли. Дарственные акты подвергались публичной рати-
фикации с участием множества свидетелей. Точно так же про-
давец земли давал поручительство за своих наследников, гаран-
тируя признание ими сделки.
О б р азова н не с л ожно й феодальной ие-
рархии означало дробление права соб-
ственности на одну и ту же землю между
208 Глава VI. Экономический строй феодального поместья
рядом лиц. Каждый из группы иерархически соподчи-
ненных лиц (например, герцог, граф, виконт, барон и пр.) пре-
тендовал на долю землевладельческих прав. На этой почве и
возникло учение о разделении собственности на подчиненную
собственность (право пользования, dominium utile) вассала и
верховную собственность (право распоряжения землей, domi-
nium directum) его сеньора. В соответствии с этим вассал полу-
чал свободу хозяйственного использования поместья, но отве-
чал за его сохранность. Каролингские декреты против расхи-
щения вассалами имущества ленов получили свое подтверждение
в законах Фридриха I Барбароссы, а во Франции существовало
особое запрещение уменьшения ценности (abregement) ленов.
Вассалу запрещалось освобождение крепостных и учреждение
коммун в городах сюзерена.
Первоначально вассал не имел права, отчуждать лен. Иногда
во Франции (начиная с X в.), Англии и Германии (с XI в.)
вассалы отчуждали—дарили или продавали'— свои лены, но
только с согласия сеньора.
Отчуждение земель только в Италии и Нормандии не требо-
вало согласия верховного собственника, да и то лишь в случае
продажи части, а не всего лена (в Италии половины, а в Нор-
мандии—двух третей).
С XI в. за согласие сеньора на отчуждение лена вассалы ста-
ли платить особую пошлину. Так, при продаже лена—пошлину,
равную х/5 его цены, иногда с добавком еще х/е с этой пятины.
За сеньором оставалось право выкупа земли.
С развитием товарных отношений продажа ленов стала сво-
боднее. Широкое распространение получили в Германии Schein-
leihe и во Франции jeu de fief, по условиям которых вассал имел
право уступить часть лена в пользу третьих лиц; таким путем
достигался обход строгих принципов неотчуждаемости ленных
владений. Практика субинфеодации, укоренившаяся во Фран-
ции и Германии с XI в., также не требовала согласия сюзерена,
ибо уменьшалась лишь земельная территория поместья (fundus),
часть которого вассал передавал в качестве субфеода другому
лицу—своему вассалу, но не лен (feudum) и связанная с ним
совокупность ленных повинностей, которые сеньор получал
в прежнем объеме.
Полная наследственность ленов не была достигнута и в этот
период; часто они получались лишь в пользование на срок жиз-
ни двух-трех поколений. Наследственные права женщин оста-
вались спорными, например, в Германии.
Как бы то ни было, землевладельческие права сеньора на-
ходили свою границу в домогательствах вассала свободно рас-
поряжаться леном, а права вассала ограничивались верховной
§ 3. Надельная система
209
собственностью его господина. Принцип dominium directum и
dominium utile не давал прочной основы для разграничения прав,
так как сам сеньор—барон, например, оказывался в свою оче-
редь вассалом графа, а этот последний—герцога и так далее—
до короля. Настоящее их разграничение в каждом отдельном
случае определялось лишь конкретным соотношением сил раз-»
ных звеньев иерархии.
Исключение составляли аллоды знати (alleu noble), распро-
страненные на юго-востоке Франции, но остававшиеся редким
явлением на ее северо-западе. Наряду с этим монастыри и церк-
ви владели часто землями на условиях так называемой «свобод-
ной милостыни», т. е. земельного пожалования, свободного
от всех феодальных повинностей и ограничений владельческих
прав. Типичная для феодализма иерархическая структура зе-
мельной собственности была вызвана необходимостью для клас-
са феодалов (связанных таким образом взаимными военными
обязательствами) охранять монопольную собственность на зе-
млю и осуществлять внеэкономическое принуждение по отно-
шению к крестьянам.
§ 3.	Надельная система
Но если иерархическая структура феодальной собственности
ограничивала право отдельного феодала на землю, то по отно-
шению к эксплуатируемому крестьянству он являлся настоя-
щим господином земельной территории. Знаменитый принцип
«нет земли без господина», формулированный в XIII в. Бомануа-
ром как юридическая норма северной Франции, имел вполне
реальное значение, выражая классовую монополию феодалов
на земельную собственность. Сеньория не знала крестьян-
ского землевладения и допускала лишь землепользование кре-
постных держателей в качестве одной из форм хозяйственной
утилизации земельных богатств сеньора. Правда, землепользо-
вание крепостных, как показывает пример французских сервов,
английских вилланов и т. д., было практически наследствен-
ным. Многие буржуазные историки делают отсюда необоснован-
ный вывод, будто в средние века существовала фактическая
собственность крепостного на свой надел. Это утверждение за-
тушевывает характерные для феодализма отношения эксплуа-
тации, господства и порабощения, присвоения феодалами ренты,
вытекающие из монопольной собственности феодалов на землю.
Крестьянский надел в любое время мог быть конфискован
сеньором в порядке репрессий за уклонение от повинностей,
для округления домена и т. д. Наследники же крепостного полу-
14 ф. я. Полянский
208 Глава VI. Экономический строй феодального поместья
рядом лиц. Каждый из группы иерархически соподчи-
ненных лиц (например, герцог, граф, виконт, барон и пр.) пре-
тендовал на долю землевладельческих прав. На этой почве и
возникло учение о разделении собственности на подчиненную
собственность (право пользования, dominium utile) вассала и
верховную собственность (право распоряжения землей, domi-
nium directum) его сеньора. В соответствии с этим вассал полу-
чал свободу хозяйственного использования поместья, но отве-
чал за его сохранность. Каролингские декреты против расхи-
щения вассалами имущества ленов получили свое подтверждение
в законах Фридриха I Барбароссы, а во Франции существовало
особое запрещение уменьшения ценности (abregement) ленов.
Вассалу запрещалось освобождение крепостных и учреждение
коммун в городах сюзерена.
Первоначально вассал не имел права, отчуждать лен. Иногда
во Франции (начиная с X в.), Англии и Германии (с XI в.)
вассалы отчуждали—дарили или продавали'—свои лены, но
только с согласия сеньора.
Отчуждение земель только в Италии и Нормандии не требо-
вало согласия верховного собственника, да и то лишь в случае
продажи части, а не всего лена (в Италии половины, а в Нор-
мандии—двух третей).
С XI в. за согласие сеньора на отчуждение лена вассалы ста-
ли платить особую пошлину. Так, при продаже лена—пошлину,
равную х/5 его цены, иногда с добавком еще Х/Б с этой пятины.
За сеньором оставалось право выкупа земли.
С развитием товарных отношений продажа ленов стала сво-
боднее. Широкое распространение получили в Германии Schein-
leihe и во Франции jeu de fief, по условиям которых вассал имел
право уступить часть лена в пользу третьих лиц; таким путем
достигался обход строгих принципов неотчуждаемости ленных
владений. Практика субинфеодации, укоренившаяся во Фран-
ции и Германии с XI в., также не требовала согласия сюзерена,
ибо уменьшалась лишь земельная территория поместья (fundus),
часть которого вассал передавал в качестве субфеода другому
лицу—своему вассалу, но не лен (feudum) и связанная с ним
совокупность ленных повинностей, которые сеньор получал
в прежнем объеме.
Полная наследственность ленов не была достигнута и в этот
период; часто они получались лишь в пользование на срок жиз-
ни двух-трех поколений. Наследственные права женщин оста-
вались спорными, например, в Германии.
Как бы то ни было, землевладельческие права сеньора на-
ходили свою границу в домогательствах вассала свободно рас-
поряжаться леном, а права вассала ограничивались верховной
§ 3. Надельная система
209
собственностью его господина. Принцип dominium directum и
dominium utile не давал прочной основы для разграничения прав,
так как сам сеньор—барон, например, оказывался в свою оче-
редь вассалом графа, а этот последний—герцога и так далее—
до короля. Настоящее их разграничение в каждом отдельном
случае определялось лишь конкретным соотношением сил раз--
ных звеньев иерархии.
Исключение составляли аллоды знати (alleu noble), распро-
страненные на юго-востоке Франции, но остававшиеся редким
явлением на ее северо-западе. Наряду с этим монастыри и церк-
ви владели часто землями на условиях так называемой «свобод-
ной милостыни», т. е. земельного пожалования, свободного
от всех феодальных повинностей и ограничений владельческих
прав. Типичная для феодализма иерархическая структура зе-
мельной собственности была вызвана необходимостью для клас-
са феодалов (связанных таким образом взаимными военными
обязательствами) охранять монопольную собственность на зе-
млю и осуществлять внеэкономическое принуждение по отно-
шению к крестьянам.
§ 3.	Надельная система
Но если иерархическая структура феодальной собственности
ограничивала право отдельного феодала на землю, то по отно-
шению к эксплуатируемому крестьянству он являлся настоя-
щим господином земельной территории. Знаменитый принцип
«нет земли без господина», формулированный в XIII в. Бомануа-
ром как юридическая норма северной Франции, имел вполне
реальное значение, выражая классовую монополию феодалов
на земельную собственность. Сеньория не знала крестьян-
ского землевладения и допускала лишь землепользование кре-
постных держателей в качестве одной из форм хозяйственной
утилизации земельных богатств сеньора. Правда, землепользо-
вание крепостных, как показывает пример французских сервов,
английских вилланов и т. д., было практически наследствен-
ным. Многие буржуазные историки делают отсюда необоснован-
ный вывод, будто в средние века существовала фактическая
собственность крепостного на свой надел. Это утверждение за-
тушевывает характерные для феодализма отношения эксплуа-
тации, господства и порабощения, присвоения феодалами ренты,
вытекающие из монопольной собственности феодалов на землю.
Крестьянский надел в любое время мог быть конфискован
сеньором в порядке репрессий за уклонение от повинностей,
для округления домена и т. д. Наследники же крепостного полу-
14 ф. я. Полянский
210
Глава VI. Экономический строй феодального поместья
чали его надел только по специальному соизволению господина,
оформленного, например, в Англии, как особое решение мано-
риальной курии, сопровождавшееся платежом пошлины за до-
пуск (gersuma).
Конечно, конфискацию наделов сеньоры производили лишь
в исключительных случаях, и она была редкостью. Система мел-
ких земельных держаний являлась важнейшим экономическим
преимуществом сеньории перед рабовладельческой латифун-
дией древности. Гарантии землепользования средневековых
сервов заключались лишь в экономических интересах сеньории,
и обычное для буржуазной историографии утверждение, что кре-
постничество было связано с правом крестьян на землю, иска-
жает историческую действительность. Как указывает Энгельс,
«В средние века не освобождение (expropriation) народа от
земли, а, напротив, прикрепление (appropriation) его к земле
было источником феодальной эксплуатации»1.
Крестьянское землепользование и на,
территории сеньории XII—XV вв. оставалось на-
дельным. Надельная система была унаследована поместьем
от свободной некогда общины. Эта система давала крестьянину
минимально необходимое количество земли для организации
хозяйства, а феодалу—податную единицу (надел), размеры
которой гарантировали определенный объем оброка. Поэтому
даже рабы, посаженные на землю, получали наделы. Сильная
своей тысячелетней традицией, имеющая глубокие корни в исто-
рическом прошлом, соответствующая природе феодальной экс-
плуатации крестьянства надельная система стала принципом
поземельных отношений крепостничества, важным элементом
хозяйственного строя сеньории.
Это видно хотя бы из того, что сами крестьяне часто получали
наименование от названия их наделов (мансуарии во Франции,,
виргатарии в Англии). Крепостной был принадлежностью на-
дела, и этот принцип показывает, что совершенно необоснован-
ными являются выводы некоторых буржуазных историков,
считающих крестьянские наделы формой ленного землевла-
дения, а крепостное крестьянство—низшей ступенью вассалов,,
последним звеном феодальной иерархии.
Полного равенства наделов никогда не существовало даже
в пределах одного поместья, а тем более в