III. Философское движеніе.
О возрожденіи гегеліанства.
Странны чъ п непонятнымъ можетъ
показаться возрожденіе гегеліанства на
первый взглядъ, особенно со стороны,
тому, кто не слѣдилъ за судьбою нѣмец-
каго идеализма. Да и освѣдомтепному
уму могло бы показаться, что послѣ раз-
рушительной работы Бахмана, Тренде-
ленбурга, Гайма и Гартмянна, послѣ
того серьезнаго охлажденія къ ученію
Гегеля, которс постепенно устапови-
лось въ Германіи во второй половинѣ
прошлаго вѣка, послѣ плодотворнаго
возвращенія къ Канту и въ виду явной
тенденціи къ раздѣленію единой фило-
софіи на цѣлый рядт самостоятель-
ныхъ и спеціа юныхъ философскихъ
наукъ,—трудно было бы ожидать возро-
жденія гегеліанства. А между тѣмъ оно
возрождается и притомъ именно въ Гер-
маніи. *)
*) Нельзя говорить о „возрожденіи"
Замѣчательно, что это возрожденіе
не есть дѣло или увлеченіе каком-пи-
ивтереса къ Гегелю и гегеліанства во
Франціи, Италіи и Англ.и. Во Франціи
вліяніе Гегеля ппкогда не было сильнымъ;
имъ мало интересовались, иногда „крити-
ковали" и всегда плохо понимали; если
здѣсь появятся послѣдователи Гегеля, то
это будетъ „зарожденіемъ", а не возрожде-
ніемъ гегеліапі тва, п такое зарожденіе
представляется вѣроятнымъ развѣ только
вь связи съ метафизическими исканіями
Бергсона. Наоборотъ, въ Игалів и Англіи
учепіе Гегеля имѣетъ своихъ сторонни-
ковъ, вачипая съ 50-хъ и 60-хъ годовъ;
въ Италіи это теченіе ведетъ свое начало
отъ работъ В іры и Спавсвгы; въ Англіи
отъ работъ Стерлинга и Карта, а также
отъ перевода логики Гегеля Уоллесомъ.
Съ тѣхъ поръ гегел апство не исчезаю
въ обѣихъ странахъ, но укрѣплялось и
постепенно рюпрі страпяло свое вліяніе
на различныя философскія дпепміі іииы.
3*
36
Р А С С К л Я Ы Ы С .1 Ь.
будь отдѣльной „школы"; что оно не
ведетъ свое начало отъ какого-нибудь
опредѣленнаго „призыва" иди „откры-
тія", какъ это принято думать о нео-
кантіанствѣ; что оно не „выдумано",
не вызывается „искусственно" и не есть
вообще результатъ разсудочнаго рѣше-
нія мысли, исчерпавшей различные,
исторически данные пути и возможно-
сти и вновь ищущей пристанища и
„возвращенія". Нѣтъ; это возрожденіе
совершается постепенно и естественно
и въ основаніи этой склонности мыс-
лить о Гегелѣ и черезъ Гегеля лежатъ
гораздо болѣе глубокія идейныя свя./н
и духовныя побужденія. Эти связи и
побужденія лишь съ большимъ трудомъ
и неполнотою поддаются въ настоящее
время выясненію: здѣсь слишкомъ мно-
гое еще не окрѣпло, пе сформирова-
лось и не выявилось; желательность
„возрожденія" и разговоры о немъ не-
рѣдко преобладаютъ надъ дѣйствитель-
ной борьбой и осуществленіемъ, и зна-
ченіе всего этого, постепенно форми-
рующагося движенія, можетъ быть учте-
но теперь лишь съ приблизительностью
и предположительно.
Въ общемъ и цѣломъ нужно признать,
что въ этомъ движеніи нѣть никакого
единства намѣреній и цѣлей. Различ-
ные мыслители обращаются къ Гегелю
съ совершенно различными запросами,
ищутъ у него помощи и опоры нъ са-
мыхъ различныхъ направленіяхъ. Нѣ-
которые, говорящіе о значеніи Гегеля
для современности или оріентирующіе
иа немъ свои незрѣлыя построенія, не
могутъ даже формулировать съ опредѣ-
ленностью и отчетливостью, чті> имен-
но они думаютъ найтн въ Феноменоло-
гіи Духа, въ Логикѣ, въ Философіи
духа, что именно нужпо „возродить",
Можно съ увѣренностью сказать, что если
интересъ къ Гегелю вловь окрѣпнетъ въ
Германіи и приведетъ къ творческимъ ре-
зультатамъ, то эіо движеніе найдетъ въ
Италіи п Англіи готовую почву и вызо-
ветъ тамъ соотвѣтствующее оживленіе.
воспринять пли продолжить (Таммахеръ.
Эренбергъ). Другіе, подобно прежнимъ
восторженнымъ поклонникамъ Гегеля,
думаютъ отстоять всю систему въ цѣ-
ломъ (Буллпнгеръ), преисполняются гор-
даго чувства п сочетаютъ хвалебный
паѳосъ съ ученическимъ изложеніемъ
второго сорта (Пурпусъ). Третьи, ни-
чего не предлагая, не взывай и не
призывая, но чувствуя необычайную
значительность и глубину Гоголевой
мысли, отдаются любовному и бережно-
му изученію его идей, обнародованію
того, что еще не обнародовано; они
шцуть прежде всего вѣрнаго историче-
скаго знанія о Гегелѣ (Дпльтей, Пооль
п до извѣстной степени Ю. Эббингга-
узъ). Четвертые идутъ своимъ, органи-
ческимъ и самостоятельнымъ отъ Геге
I ля путемъ и приходятъ къ идеямъ и
построеніямъ, нъ корнѣ своемъ срод-
нымъ идеямъ Гегеля, фактически вво-
дящимъ интересъ къ нему въ кругъ со-
временныхъ исканій, будь то въ раціо-
иалистически-формальпомъ п методоло-
гическомъ отношеніи (Когенъ, Наторпъ,
систематики) пли въ живомъ и интуи-
тивно глубокомъ, хотя, можетъ быть, до
копна и открыто невыясненномъ, со-
чувствіи (Зиммедь, Гуссерль). Иные пы-
таются вскрыть и указать сущность
этого органически сложившагося воз-
рожденія Гегеля и не преуспѣваютъ въ
своемъ преждевременномъ и торопли-
вомъ рефлексѣ, пе основанномъ къ
тому же на достаточномъ историко-фи-
лософскомъ знаніи Гегеля (Астеръ,
Эвальдъ, Гаммахеръ). Есть и такіе, ко-
торые неистово и побѣдоносно воскли-
цаютъ о нео-гегеліанствѣ, видятъ въ
немъ единое спасеніе, а на повѣрку
знаютъ изъ Гегеля лишь кое-что о „раз-
витіи вообще", о „монизмѣ- и нѣкото-
ромъ „тождествѣ" (Колеръ). Въ зна-
чительной степепп одиноко стоптъ по-
чтенный и заслуженный гегеліанецъ
Лассопъ, недавно выпустившій въ свѣтъ
Феноменологію Духа п Энциклопедію,
со вступительными статьями и примѣ-
чаніями. Множатся малоцѣнныя въ об-
ВЪ РОССІИ И ЗА ГРАНИЦЕЙ.
37
іцемъ докторскія диссертаціи п моно-
графіи, лучшія изъ которыхъ даютъ
яидгь вѣрное изложеніе той ши ішой
стороны геголева ученія (Содейръ,
Майерь-Моро). И одинъ Впндельбандъ
со свойственнымъ ему зрѣлымъ взгля-
домъ н тонкостью указалъ ясно и про-
сто, но, конечно, по-своему, пути, при-
водящіе къ возрожденію гегеліанства,
желательность этого возрожденія и
предѣлы, въ которые его слѣдуетъ по-
ставить.
Еще недавно покойный кп. С- Н.
Трубецкой, глубоко цѣнившій Гегеля,
посѣтивъ Германію, указывалъ на то,
что Гегеля тамъ мало изучаютъ п плохо
знаютъ, и трудно не признать, что и
теперь еще немногое въ этомъ отноше-
ніи измѣнилось къ лучшему. Не говоря
уже о множествѣ извѣстныхъ философ-
скихъ писателей и ученыхъ, которымъ
Гегель остается совсѣмъ чуждымъ (пси-
хологи, кантіанцы, фихтеанцы, фрпзі-
алцы, эмпирики, релятивисты и т. д.)
во и среди тѣхъ, которые пишутъ о
Гегелѣ, а еще болѣе говорятъ о немъ,—
очень немного такихъ, которые дѣй-
ствительно углублялись въ историко-
философское изученіе системы Гегеля.
Старое поколѣніе не обращалось къ
нему сознательно, хотя и восприняло
многое изъ философской атмосферы его
времени; а молодое поколѣніе не успѣ-
ло еще вработаться въ строй его идей.
Вотъ почему возрождающееся геге.ііап-
ство застаетъ всѣхъ какъ бы въ нѣко-
торой безпомощности: серьезному и
внутренно мотивированномуниттііію
пе соотвѣтствуетъ достаточное знаніе
того, къ чему влечется мысль и душа.
О Гегелѣ, говорятъ и пишутъ, и не
знаютъ хорошенько, чему же именно
онъ училъ и чего хотѣлъ;литерату ра о
немъ изобилуетъ самыми курьезными
сужденіями и недоразумѣніями; не за-
мѣчаютъ, что здѣсь что-то упущено,
что утраченъ нѣкоторый заповѣдный
входъ, который непремѣнно долженъ
быть вновь отысканъ; иначе философ-
ствованіе пашпхъ дней окажется не-
помнящимъ родства, незнающимъ кор-
ней своего происхожденія. Утрачено
непосредственное чувствованіе гѳгеле-
вой .мысли, живое вйдѣніе съ нимъ имѣ-
етъ, его міра и въ его спекулятивныхъ
категоріяхъ и терминахъ. А внѣ этого
чувствованія и вѣдѣнія трудно гово-
рить объ идеяхъ и ученіи Гегеля; пбо
такова одна пзъ основныхъ особенно-
стей его мысли, что она не можетъ
бытъ понята одною мыслью. Гегель,—
какъ пыразилея итальянецъ Росмини,—
влагаетъ во всѣ предметы и вещи какъ
бы „нѣкоторое безуміе"; онъ говоритъ
обо всемъ и даже о самомъ обычномъ
такъ, что оно нопорачпвается къ намъ
какой-то новой, невиданной, какъ бы
ннутренно-противорѣчивой и едва ула-
вливаемой въ пониманіи стороной: въ
знакомомъ раскрывается небывалое, въ
простотѣ—сложность, въ спокойствіи—
смятеніе, въ доступности—головолом-
ная трудность; сдвигаются какъ-то не-
привычно всѣ обыденныя понятія, мысль
чувствуетъ себя какъ бы перемѣщен-
ной въ новое измѣреніе; Гегель видитъ
вещи по - своему, онъ видитъ ихъ
мыслью, п мыслитъ ихъ какъ бы воочію.
Тотъ, кто хочетъ „возрождать** Гегеля,
долженъ научиться видѣть съ нимъ
вмѣстѣ; онъ можетъ йотомъ отказаться
отъ этого способа вѣдѣнія, но онъ дол-
женъ предварительно овладѣть пмъ,
чтобы знать, что же именно Гегель
имѣлъ въ виду, и отъ чего и почему
изъ этого, имѣвшагося въ виду, слѣ-
дуетъ теперь отказаться. Такимъ обра-
зомъ, чтобы выдѣлитъ въ Гегелѣ „жи-
вое** отъ „мертваго", какъ это пред-
принялъ Кроче, нужно не только умѣть
видѣть вмѣстѣ съ Гегелемъ, по п осо-
знать самую сущность этого „спекуля-
тивнаго" способа мысли; мало того,
нужно умѣть перевести этотъ способъ,
не упрощая и не искажая его, на языкъ
современныхъ понятій, аналитически
вскрыть его сущность и затѣмъ уже
выдѣлить во всемъ ученіи возрождае-
мое отъ непріемлемаго. Въ этомь на-
! правленіи нѣмецкая литература не мало
38
РУССКАЯ МЫСЛЬ.
уже сдѣлала въ серединѣ прошлаго
вѣка, и нѣтъ сомнѣнія, что ближайшей
задачей тѣхъ, кто интересуется Геге-
лемъ, является именно критическое
возстановленіе „спекулятивной мысли".
Добавимъ, что обыкновенно эти двѣ
стороны дѣла—спекулятивное видѣніе
и критическій анализъ—раскалываются
и не соединяются: тѣ, кто видятъ влнь-
стѣ съ Гегелемъ, видятъ только такъ;
они какъ бы плывутъ за нимъ по его
теченію (Розенкранцъ, Мпхелетъ, Лас-
сонъ, Куно Фишеръ и др.); тѣ же, ко-
торые подходятъ къ нему критически,
оставаясь на своей и притомъ болѣе
обычной точкѣ зрѣнія и сохраняя но
ббльшей части прочную связь съ „фор-
мальной" логикой, знаютъ Гегеля толь-
ко извгсѣ и разлагаютъ тотъ способъ
вѣдѣнія, который имъ самимъ чуждъ и
пмп не пережитъ (Фризъ, Бахманъ, Гер-
бартъ, Тренделенбургъ, Гаймъ, Экснеръ
и, можетъ быть, даже Алоизъ Шмитъ).
Первые, если сами и видятъ, то не
могутъ объяснить; вторые если объ-
ясняютъ, то объясняютъ то, чего сами
не видѣли. Между гегеліанцами и ихъ
противниками возникаетъ пропасть, по-
ниманіе утрачивается, философское об-
щеніе вырождается въ нагроможденіе
недоразумѣній и критическое взаимо-
попираніѳ, а дѣло пониманія не выигры-
ваетъ ничего. II въ атомъ отношеніи
въ наиболѣе благопріятныхъ условіяхъ
стоятъ или „лѣвые" гегеліанцы, какъ
Фейербахъ, продѣлавшіе сами переходъ
отъ гегеліанства къ болѣе обычной
точкѣ зрѣнія, пли же такіе интуитивно
одаренные мыслители, какъ Дильтеп.
Только при соблюденіи этого условія,—
при интуитивномъ углубленіи въ духов-
пую атмосферу философіи Гегеля,—
возрожденіе гегеліанства можетъ быть
застраховано, съ одной стороны, отъ
томительнаго и безплоднаго эпигонства,
безсильно повторяющаго сказанное съ
незначительными видоизмѣненіями („Мо-
<1іПкаііёіісЪен“, по выраженію Гегеля)
и этимъ заполняющаго антракты между
истинно-философскими совершеніями;
съ другой стороны—отъ случайнаго,
внѣшняго заимствованія, отъ разламы-
ванія ученія Гегеля на недопонятые
кусочки, для болѣе пли менѣе произ-
вольнаго и посторонняго использова-
нія. И только при этомъ условіи воз-
рожденіе гегеліанства можетъ дѣйстви-
тельно дать то, чего отъ него слѣдуетъ
хотѣть и ожидать: живое оплодотво-
реніе къ самостоятельному философ-
скому творчеству—органически еди-
ному, предметно всеохватываюгцему,
содержательно глубокому.
Таковы эти три мотива, *) вновь вво-
дящіе ученіе Гегеля въ философскую
атмосферу нашихъ дней.
Первый мотивъ,—стремленіе къ си-
стематическому единству,—если онъ вы-
ступаетъ въ изолированности отъ дру-
гихъ или же является преобладающимъ,
оказывается сравпительномалоцѣннымъ
и поверхностнымъ. Здѣсь обнаружи-
вается съ наглядностью, что „единство"
въ философскомъ воззрѣніи не можетъ
быть и не должно быть предметомъ на-
рочитыхъ поисковъ: оно должно сни-
зойти какъ даръ, какъ счастіе, возник-
нуть само, явиться неизвѣстно какъ и
откуда, такъ, чтобы овладѣвшій имъ
зналъ, что оно не отъ него, а лишь
черезъ него. Въ данномъ случаѣ есте-
ственно, что тѣ, кто ищетъ этой осо-
бой систематичности, которая якобы
является необходимымъ условіемъ вся-
кой „научности" въ философіи, долж-
ны будутъ сосредоточить свое вниманіе
преимущественно на діалектическомъ
методѣ Гегеля въ той или иной его мо-
дификаціи. Такое стремленіе можетъ
быть особенно близкимъ неокантіан-
цамъ раціоналистическаго крыла, среди
*) Здѣсь, конечно, не можетъ быть и
рѣчи объ указаніи тѣхъ логическихъ вну-
треннихъ путей и идейныхъ связей, ко-
торыя скрѣпляютъ по содержанію совре-
менныя ученія съ философіей Гегеля или
дѣлаюсь то, что извѣстныя основы по-
слѣдней сохранились и продолжаютъ не-
замѣтно жить въ самой сущности нервыхъ.
ВЪ РОССІИ И ЗА ГРАНИЦЕЙ.
39
которыхъ уже сложилось, какъ гово-
рятъ, независимо отъ Гегеля, ученіе о
„самодвиженіи чистаго понятія", раз-
вивающаго изъ себя свое содержаніе.
Возрожденіе діалектическаго метода
явится возстановленіемъ, можетъ быть,
самаго нежизнеспособнаго изъ всего,
что было создано Гегелемъ, и трудно
представить себѣ, чтобы современная
мысль, столь отчетливо научившаяся
отдѣлять идеально-логическій порядокъ
отъ реально-созерцательнаго, видѣв-
шая, какъ выродился и разложился
діалектическій методъ у учениковъ и
критиковъ Гегеля, могла надолго увлечь-
ся тѣмъ опространствлѳніемъ психиче-
скаго и той психологизаціей логиче-
скаго, которая лежитъ въ основаніи
этого метода. Безспорно прекрасно—
увидѣть вмѣстѣ съ Гегелемъ мистиче-
скую сущность понятія; по нельзя не
принять вмѣстѣ съ Больцано и Гуссер-
лемъ его логическую сущность.
Гораздо болѣе глубокой потребностью
является нынѣ достиженіе иного един-
ства, не формально-систематическаго,
а впутренно-содсржательнаго. Какъ бы
въ видѣ реакціи на разрывъ между
„цѣнностью" и „реальностью", выдви-
нутый и проведенный неокантіанствомъ,
все сильнѣе обнаруживается тяготѣніе
къ созданію философіи „культуры",
стремленіе изслѣдовать ту сферу, въ
которой цѣнное становится все болѣе
реальнымъ, а реальное становится все
болѣе цѣннымъ. Растетъ интересъ къ
духовной сущности этого, непостижи-
маго для методолога, соединенія, и
мысль неизбѣжно сосредоточивается на
тѣхъ проблемахъ, которыя стояли пе-
редъ Гегелемъ въ теченіе всей его жи-
зни. Здѣсь обнаруживается съ совер-
шенной наглядностью, что отъ анали-
тической философіи „цѣннаго" и „долж-
наго" къ синтетической философіи осу-
ществленнаго и осуществленія ведетъ
классическій и, такъ сказать, роковой
путь, пройденный уже разъ нѣмецкимъ
идеализмомъ отъ Канта до Гегеля. На
этомъ пути философія носгененно утра-
титъ исключительный характеръ мето-
дологіи знанія, а получитъ новыя,
иныя задачи, прилѣпится къ объекту,
къ самому предмету. Проходитъ тогъ
періодъ, когда люди, по превосходному
выраженію Зпммеля, все только раз-
сматривали очки, вмѣсто того, чтобы
смотрѣть въ нихъ; все только чистили
оружіе, вмѣсто того, чтобы сражать-
ся имъ.
Разъ устремившись къ обрѣтенію
этой новой, примиряющей сферы и воз-
желавъ непосредственнаго касанія къ
предмету, мысль естественно видитъ и
увидитъ передъ собою необходимость
стать на новый путь, и усвоеніе того
„метода", !) который характеризуетъ
мышленіе Гегеля, можетъ оказать ей
въ этомъ большую помощь. Философія,
йодъ вліяніемъ правильно возрожден-
наго гегеліанства, вновь, можетъ быть,
осмѣлится признать себя особымъ, „уни-
версальнымъ" способомъ познанія и
увидитъ, что ей поистинѣ „до всего
есть дѣло". Этотъ способъ познанія
самъ Гегель оппсываетъ, какъ созерца-
тельное погруженіе въ предметъ (будь
*) Когда говорятъ о „методѣ" гегелевой
философіи, то кодъ этимъ разумѣютъ обык-
новенно ту съ виду однообразную діалекти-
ческую связь, которая соединяетъ всѣ ея
ступени между собою. Мы имѣемъ здѣсь
въ виду не вто, но тотъ способъ фило-
софствованія, который далъ Гегелю воз-
можность увидѣть вообще въ „понятіи",
„природѣ", „духѣ", „правѣ", „нравствен-
ности", „наказаніи", „искусствѣ", „рели-
гіи", и т. д. именно то, что онъ въ нихъ
видѣлъ, а въ частости (согласно основ-
ному замыслу Гегеля) и ту объективную
связь между ними, которая есть діалек-
тическая связь и которая можетъ быть
изображена или описана только въ томъ
видѣ, какъ онъ это сдѣлалъ. Словомъ,
діалектическій методъ есть у Гегеля ре-
зультатъ интуитивистическаго иозпапія
(конечно, въ дѣйствительности сильно
подкрѣпленнаго схематической спекуля-
ціей).
40
РУССКАЯ МЫСЛЬ.
это понятіе, явленіе іі[ ироды, произве- I
деніе искусства или правоотношеніе),
сопровождающееся не только полнымъ
самозабвеніе!! ь, но п забвеніемъ о
томъ, что это самозабвеніе состоялось;
разсказъ о томъ, } читъ Гегель, что было
}зрѣно въ этомъ посруженіи, есть уже пе
внѣшнее описательное сообщеніе, а какъ
бы рѣчь самого предмета о себѣ, за себя
и отъ себя. Замѣчательно, что тяготѣ-
ніе къ гегеліанству обнаруживается на
Запатѣ одновременно со все возра-
стающимъ признаніемъ интуитивизма
или, точнѣе говоря, своеобразнаго «н«-
лѵпшческаю интуитивизма: таковъ,
напримѣръ, „феноменологическій1' ме-
тодъ Гуссерля, философскія и соціоло-
гическія изслѣдованія Зиммеля, таково
же многое у Бергсона, таково же уче-
ніе объ „ЕіпГііііІипц" въ современной
эстетикѣ, исторіи литературы (Фишеръ),
и т. д. Въ философіи обнаруживается,
такимъ образомъ, стремленіе найти но-
вый, свой и въ извѣстномъ смыслѣ уни-
версальный методъ (примѣнимый къ по-
знанію всего, что сознается какъ „ду-
ховное"), и естественно взоры обраща-
ются къ автору Феноменологіи Духа.
Но и этнмъ дѣло, повидимому, не
исчерпывается. II, можетъ быть, мы не
ошибемся, если скажемъ, что филосо-
фія снова, хотя и понемногу, становится
на тотъ путь, па которомъ опа имѣла
значеніе метафизическаго міровоззрѣ-
ніл.Все болѣе и болѣе начинаетъ казать-
ся, что дѣйствительно проходитъ періодъ
того нерѣшительнаго п какъ бы запу-
ганнаго философствованія, которое от-
правлялось отъ строго опредѣленныхъ,
чуть ли не гипотетически допущенныхъ
предпосылокъ и подвигалось внередь
исключительно вмѣстѣ съ кѣмъ-нибудь,
опираясь или на Канта, или на Фихте,
пли даже на тѣхъ, которые сами въ
свою очередь только и могутъ суще-
ствовать въ качествѣ „опирающихся".
Эта философія шла пе отъ самого
прсомета, а отъ чужой философіи о
предметѣ; эта чужая философія стано-
вилась сими „предметомъ", и притомъ
единственнымъ предметомъ; характер-
ная для всякаго эпигонства черта—
утрата непосредственнаго познаватель-
наго единенія съ самимъ предметомъ:
мышленіемъ, нравственностью, искус-
ствомъ н т. д., господствовала въ фи-
лософіи, и мысль привыкала двигаться
только за искусственными перегород-
ками, создававшимися повышенной на-
учной мнительностью. II вотъ теперь
слагается и крѣпнетъ обратное стре-
мленіе. Тамъ и сямь обнаруаснвается
настойчивое и подчасъ героическое стре-
мленіе прорваться за предѣлы предпо-
сылокъ, методологическихъ допущеній,
авторитетныхъ формулъ — къ самому
нредмету: подойти къ нему непосред-
ственно, вплотную, на свой рискъ и
страхъ, безъ посредниковъ, „опоръ" и
другихъ помѣхъ, отнюдь во порывая
съ наукой и ваучностыо, но и не тре-
пеща за сохраненіе традиціонныхъ и
якобы единственно состоятельныхъ
формъ этой послѣдней. II этотъ сво-
бодный подходъ къ самому предмету,
при надлежащемъ углубленіи, неизбѣж-
но приведетъ рано или поздно къ по-
становкѣ послѣднихъ проблемъ, опре-
дѣляющихъ то, что называется фило-
софскимъ міровоззрѣніемъ.
Можетъ быть, ни одно ученіе не мо-
жетъ такъ содѣйствовать этому фило-
софскому подъему, какъ ученіе Гегеля.
Для Гегеля не было ни одного вопроса,
который не былъ бы поставленъ въ са-
мую живую и непосредственную связь
съ послѣдними вопросами. Трудность
пониманія, которую представляетъ его
ученіе, объясняется отчасти той содер-
жательной псреобременеішостыо, въ
которой вее предстаетъ у него для не-
привычнаго глаза. Въ каждомъ позна-
ніи свѣтится у него послѣдняя глуби-
на, въ каждомъ опредѣленіи видится
вся сложность его интуитивно-мысля-
щаго подхода. Можно было бы сказать,
что для Гегеля нѣть не-носл ѣднихъ во-
просовъ. И имепно поэтому одно тяго-
тѣніе современной мысли къ его уче-
нію является само по себѣ показані-
ВЪ РОССІИ И ЗА ГРАНИЦЕЙ.
41
емъ того, что опа стаповігіся значи-
тельно смѣлѣе, что ей нужно что-то
большее, чѣмъ то, что витало ее досе-
лѣ. Та особливая осторожность, воз-
держность и мнительность, которыми
характеризуется философствованіе по-
слѣднихъ 30 -40 лѣтъ, повидимому, мо-
жетъ въ недалекомъ будущемъ смѣ-
ниться большей увѣренностью въ сво-
ихъ силахъ, умѣніемъ и способностью
брать на себя „вину" и отвѣтственность
самостоятельнаго и непосредственнаго
познанія. II въ этомъ отношеніи влія-
ніе Гегеля, съ такою силою и отчетли-
востью противопоставлявшаго объекти-
визмъ и очевидность философскаго зна-
нія субъективной увѣренности, мни-
мой вѣрности, произволу и усмотрѣнію,
можетъ оказаться воспитывающимъ
разу и въ сторону большаго дерзанія
и въ сторону большаго познавательна-
го еамоотреченія субъекта отъ себя,
отъ своего эмпирическаго самочувствія,
своихъ мнимыхъ „откровеніи** и рас-
плывчатыхъ субъективныхъ настроеній.
Невозможно сказать заранѣе, какъ
сложится въ дальнѣйшемъ совершаю-
щееся нынѣ возрожденіе гегеліанства.
Несомнѣнно однако, что это возрожде-
ніе отнюдь не должно превратиться въ
повтореніе Гегеля, хотя бы и модифи-
цированное, и что философское значе-
ніе неогегеліанства отнюдь не въ томъ,
чтобы учепичествовать, но въ томъ,
чтобы учиться самостоятельности и
предметному мышленію. Надо сумѣть
изучить Гегеля исторически и затѣмъ
усвоить себѣ лучшее, что есть у Геге-
ля-силу его видящей мысли.
Ив. Ильинъ.
IV. Школа и воспитаніе.
Торжество общественной иниціативы.
Среди тусклой русской дѣйствитель-
ности, среди какого-то угнетающаго об-
щественнаго нндиферентизма и апатіи,
захватившихъ значительную часть на-
шей интеллигенціи и заставляющихъ по
временамъ съ тоской оглядываться кру-
гомъ, сорокалѣтній юбилей московскихъ
педагогическихъ курсовъ общества вос-
питательницъ и учительницъ является
свѣтлымъ лучомъ, прорѣзывающимъ со-
временный туманъ и освѣщающимъ бо-
лѣе отрадныя перспективы будущаго.
Въ мартѣ этого года курсы празднова-
ли рѣдкое событіе въ жизни русскихъ
просвѣтительныхъ общественныхъ на-
чинаній—сорокалѣтіе своего существо-
ванія, и притомъ существованія, бога-
таго дѣятельностью и представляющаго
непрерывный ходъ ризвитія.
Открылись курсы въ февралѣ 1872 г.
и представляли вначалѣ изъ себя
очень скромное учрежденіе: у курсовъ
не было своего помѣщенія, такъ что
приходилось пользоваться предоста-
вляемымъ безплатно заломъ частнаго
пансіона; занятія велись всего три раза
въ недѣлю; всѣхъ предметовъ было
только 4 съ 9 учебными часами (въ
общей сложности) въ недѣлю; весь бюд-
жетъ курсовъ за полугодіе равшіл-ея
595 руб.; для практики слушательницъ
своей школы не было, а пользовались
частной школой и т. п. Въ настоящее
время мы видимъ совсѣмъ другую кар-
тину: курсы занимаютъ большое наем-
ное помѣщеніе съ нѣсколькими аудито-
ріями, имѣютъ свою начальную школу,
институтъ дѣтской психологіи и невро-
логіи, дѣтскій садъ и классъ для
умственно отсталыхъ дѣтей; курсы на-
считываютъ въ своемъ составѣ свыше
50 преподавателей и около 1,000 слу-
шательницъ, не считая 325 городскихъ
учительницъ, слушающихъ курсы; бюд-
жетъ курсовъ достигъ почти 65,000 руб.;
наконецъ, въ настоящее время курсы
приступаютъ къ постройкѣ собственна-
го зданія.
Если обратиться къ программѣ кур-
совъ, то найдемъ еще болѣе порази-