Author: Семенов Ю.И.
Tags: первобытнообщинный строй философия первобытное общество
ISBN: 5-244-00092-6
Year: 1989
Text
Оглавление
Предисловие — 3
Глава первая
Теоретические проблемы становления человеческого
• общества — 5
Глава вторая
Возникновение праорудийной деятельности. Стадо ран-
них предлюдей — 44
Глава третья
Возникновение производственной деятельности. Стадо
поздних предлюдей — 89
Глава четвертая
Превращение стада поздних предлюдей в праобщество
формирующихся людей 107
Глава пятая
Археология и палеоантропология о начале социогенеза
и его основных этапах — 142
Глава шестая
Эпоха архантропов — начальная стадия становления
человеческого общества — 176
Глава седьмая
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия станов-
ления человеческого общества — 204
Глава восьмая
Завершение становления человеческого общества. Воз-
никновение рода и человека современного физического
типа — 256
Заключение — 293
Принятые сокращения — 296
Использованная литература — 298
Ю.ИСеменов
На заре
человеческой
истории
Москва «Мысль» 1989
ББК 63.3(0)2
СЗО
РЕДАКЦИЯ ЛИТЕРАТУРЫ
ПО ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
И МЕЖДУНАРОДНОМУ
РАБОЧЕМУ ДВИЖЕНИЮ
Рецензенты —
доктор философских наук,
профессор X. Н. Момджяв,
доктор исторических наук
А. И. Першиц
На форзаце —
Австралопитек африканский —
один из ближайших
предков человека
(реконструкция 3. Буриана)
С
0504010000-122 оо
004(01) - 89 81 88
ISBN 5-244-00092-6
© Издательство «Мысль». 1989
Предисловие
аря человеческой исто-
рии — это время возникновения человеческого обще-
ства. Проблема социогенеза является одной из самых
сложных. Решить ее означает показать, каким образом
произошел переход от биологической формы движения
материи к качественно иной — социальной. Для этого
необходимо привлечение данных как биологических, так
и социальных наук. В настоящей работе и предпринята
попытка, основываясь на материалах этологии, примато-
логии, генетики, общей теории эволюции, палеоантропо-
логии, с одной стороны, археологии, этнографии, фоль-
клористики — с другой, дать решение этой задачи.
Предлагаемая работа — не первый труд автора, по-
священный этой проблеме. Те, кто давно уже интересу-
ется вопросами антропогенеза и социогенеза, возможно,
знакомы с моей монографией «Как возникло человече-
ство», опубликованной в 1966 г. И у них естественно
должен возникнуть вопрос об отношении между этими
двумя работами. Не представляет ли новая работа пере-
работанный вариант ранней? На этот вопрос может быть
дан только один ответ — отрицательный. Это совершен-
но новое исследование, новое не только по структуре, но
в значительной степени и по содержанию.
В переходе от стада животных к человеческому
4/5
Предисловие
обществу можно выделить два основных переломных
момента: переход от стада животных — предшественни-
ков человека к формирующемуся обществу (праобще-
ству) и переход от формирующегося общества к готово-
му, сложившемуся обществу. В книге «Как возникло
человечество» достаточно полно и детально рассмотрен
лишь второй переломный момент. Что же касается
первого, то он был затронут лишь в самых общих чертах.
О самом главном — зарождении «скелета» общества —
системы производственных, социально-экономических
отношений сказано очень мало. И это не случайно.
В конце 50-х — начале 60-х годов, когда была написана
книга «Как возникло человечество», наука не давала
материала для конкретных суждений по этому вопросу.
За истекшие более чем два десятилетия положение
резко изменилось. Во-первых, впервые в истории науки
было проведено множество исследований поведения
обезьян, включая человекообразных, в естественных ус-
ловиях. Во-вторых, получила развитие научная дисцип-
лина, которую за рубежом именуют экономической
антропологией, а у нас — экономической этнографией.
Огромный материал, собранный ею, дал возможность
реконструировать первоначальную форму первобытных
производственных отношений и выявить объективную
логику их эволюции.
Все это, вместе взятое, сделало возможным переки-
нуть мост от биологической формы движения материи
к социальной, раскрыть внутренний механизм зарожде-
ния и формирования производственных отношений.
Генезис производственных отношений — главное в
предлагаемой вниманию книге. Но вполне понятно, что
содержание ее этим далеко не исчерпывается. Становле-
ние общества — формирование не только социально-
экономических, но и всех социальных отношений во-
обще. В книге рассматривается хозяйство и образ жизни
наших далеких предков — формирующихся людей, а где
возможно, и их духовная жизнь.
Разумеется, в книге уделяется внимание и второму
переломному моменту, но меньше. Основные положения
по этому вопросу, выдвинутые мною более двадцати лет
назад, не только не были поставлены под сомнение, но,
наоборот, получили подтверждение в новом материале,
который и приводится в книге.
Глава первая
Теоретические проблемы
становления
человеческого общества
слогами обнаружены десятки, если не сотни тысяч
каменных орудий, относящихся к самой ранней эпохе
развития человечества. Тем не менее восстановление
эволюции каменной индустрии этого периода является
делом нелегким. У археологов нет единства мнений по
многим вопросам. Отсутствует, в частности, даже общеп-
ризнанная периодизация эволюции каменной техники.
Трудно восстановить и историю формирования физи-
ческого типа человека, хотя в распоряжении науки
имеется значительное число остатков формирующихся
людей. В этой области еще много спорного и нерешенно-
го. Исследователи, например, предлагают разные схемы
эволюции человека, нередко значительно отличающиеся
друг от друга, по-разному решают вопрос о факторах,
определивших переход от животного к человеку, и т. п.
Однако самой трудной является задача реконструк-
ции процесса становления человеческого общества,
т. е. формирования общественных отношений. От самих
этих отношений ничего не сохранилось, ибо они, как
известно, не представляют собой чего-то вещественного,
не имеют физического существования.
Из-за отсутствия прямых данных о характере обще-
ственных отношений в начальную эпоху человеческой
Глава
6/7 первая
истории мы можем основываться только на косвенных.
Но если даже прямые данные (остатки людей, каменные
орудия) можно интерпретировать по-разному, то тем
более это относится к косвенным. Любая более или менее
детальная реконструкция процесса становления обще-
ства неизбежно является гипотетической.
В условиях, когда данных мало и все они косвенные,
первостепенное значение приобретают общетеоретиче-
ские положения, которыми руководствуется исследова-
тель в своей попытке нарисовать более или менее
конкретную картину становления общественных отно-
шений.
Проблема социального и биологического. Самой важ-
ной проблемой, без правильного решения которой не-
возможно рассчитывать на объективное воссоздание
процесса становления общественных отношений, явля-
ется вопрос о том, что такое общество и что, следователь-
но, нужно понимать под социальным. Выявление приро-
ды социального предполагает выяснение его отношения
к биологическому. Присуще ли общество только челове-
ку, или же оно существует и в животном мире? От того
или иного ответа на этот вопрос зависит сам подход
к решению проблемы социогенеза.
Наряду с видом, популяцией и другими, подобными
им, группировками у части животных существуют и та-
кие, все члены которых тесно связаны, находятся в по-
стоянном взаимодействии, знают друг друга и отличают
от посторонних животных. Такие группы можно было бы
назвать зоологическими объединениями или просто объ-
единениями. Если под обществом понимать просто сово-
купность индивидуумов, которые живут в постоянном
взаимодействии друг с другом, то зоологические объеди-
нения с неизбежностью придется признать обществами.
Именно такую позицию занимает подавляющее боль-
шинство зарубежных исследователей. Они постоянно
пишут об «обществах», «общественной жизни» живот-
ных, о «социальной организации», «социальной струк-
туре», «социальных отношениях», «социальных тради-
циях», вообще о «социальном» у животных (425; 432;
492). Подобная же терминология встречается и в со-
ветской литературе (98. С. 843; 134. С. 21—22). С такой
точки зрения социальное присуще и животным, и чело-
век — одно из многих общественных животных.
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
Но в животном мире безраздельно господствуют
биологические закономерности. В нем нет ничего, что не
относилось бы к биологической форме движения мате-
рии, нет ничего надбиологического, суперорганического.
Если социальное существует и в животном мире, то это
означает, что оно представляет собой одно из проявлений
биологического.
Логичным из этого был бы вывод, что общество
человека есть одно из зоологических объединений, а сам
он представляет собой по своей сущности лишь биологи-
ческое существо. Некоторые из исследователей так
и делают (434. С. 478). Однако далеко не все. Несводи-
мость явлений общественной жизни людей к биологиче-
скому слишком бросается в глаза.
Несомненен факт, что все люди, живущие на Земле
в течение последних 35 — 40 тыс. лет, относятся к одному
биологическому виду — Homo sapiens. Но столь же бес-
спорно, что поведение людей, входящих в состав разных
обществ, нередко существенно различается. И речь идет
не о всегда возможных индивидуальных или групповых
вариациях поведения. У людей, входящих в состав
разных обществ (а если общества являются антагони-
стическими, то и в состав разных классов), могут быть
совершенно различные потребности, стимулы, мотивы
поведения и т. п. Совершенно ясно, что эти различия
имеют свою основу не в структуре организма людей и не
в биологии человека вообще, а в чем-то ином, отличном
от биологического.
Многие зарубежные исследователи объявляют такой
основой культуру, имея в виду прежде всего или исклю-
чительно духовную культуру. Рождаясь и вырастая
в том или ином обществе, человек усваивает его культу-
ру, которая и делает человека тем, что он есть. Именно
культура, а не структура организма, не биология опреде-
ляет поведение людей. Культура у данных исследовате-
лей выступает одновременно и как присущее исключи-
тельно лишь человеку, и как качественно отличное от
биологического и более высокое, чем последнее. С этим
связана нередко встречающаяся в их работах характери-
стика культуры как надбиологического, суперорганиче-
ского (305; 323; 493. С. 12-17).
Суперорганический, надбиологический характер
культуры ярко проявляется в особенностях ее развития.
Глава
первая
8/9
И здесь, как и в биологическом развитии, имеют место
преемственность, наследование, передача информации
от одного поколения к другому. Но если при биологиче-
ском развитии информация записывается в молекулах
ДНК и передается через зародышевые клетки, то в дан-
ном случае она закрепляется в сознании и передается
через посредство примера, показа и языка. В результате
эволюция культуры может идти независимо от биологи-
ческого развития.
Некоторые исследователи особо выделяют внегенети-
ческую форму передачи информации от поколения
к поколению и именно в наличии ее у человека видят
суть его отличия от животных. При этом они пользуются
для ее обозначения терминами «социальное наследова-
ние» или «социальная преемственность». Соответствен-
но они говорят о «социальной программе», противопо-
ставляя ее «генетической программе» (48. С. 36—39; 49.
С. 16 — 17; 154. С. 199). Однако, несмотря на применение
термина «социальный», а не «культурный», их взгляды
ничем по существу не отличаются от тех, которые разви-
ваются исследователями, видящими специфику челове-
ка в наличии у него культуры.
Подобного рода понимание сущности человека обус-
ловливает определенный подход к проблеме перехода от
биологического к более высокому качеству. Она высту-
пает как вопрос становления не общества, а культуры.
С тем, что культура присуща только человеку и что
она представляет собой суперорганическое, надбиологи-
ческое явление, можно согласиться. Но нельзя принять
взгляд, по которому в наличии у человека культуры
заключена сущность его отличия от животных, точно так
же как нельзя признать правильной точку зрения, по
которой суть отличия человека от животных заключа-
ется в наличии у него сознания, хотя сознание и прису-
ще одному только человеку.
Нельзя ограничиться объявлением культуры осно-
вой, программой поведения человека. Необходимо отве-
тить на вопрос, что лежит в фундаменте этой программы,
почему в данном обществе существуют именно такие,
а не иные нормы, культурные ценности, почему культу-
ра этого общества именно так, а не иначе ориентирует,
побуждает действовать человека. Иными словами, нуж-
но найти объективную основу той части культуры, той
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
части общественного сознания, которая определяет чело-
веческое поведение, выступает как его программа.
Эту объективную основу культурной программы
исследователи, стоящие на охарактеризованных выше
позициях, отыскать не могли. У них получалось, что
единственным источником существующей в сознании
культурной программы поведения является само созна-
ние. Суперорганическое, надбиологическое развитие вы-
ступало как чисто духовный процесс, имеющий источ-
ник в себе самом. Иначе как идеалистической такую
точку зрения не назовешь. Изменить подобный характер
этой концепции не могут и встречающиеся у некоторых
ее сторонников утверждения о том, что культура не
зависит от человека, управляет человеком и т. п. (492.
С. 13-14).
Выявление идеалистической сущности рассмотрен-
ной выше концепции стало одной из причин возникнове-
ния в последние десятилетия среди ученых немарксист-
ского направления течений, известных под названием
«этология человека» и «социобиология». Сторонники их
не могли примириться с фактическим отрицанием мате-
риальной основы человеческого поведения. Как они
указывали, в господствующей суперорганической тео-
рии культуры все нормы поведения человека, т. е. дей-
ствий людей по отношению друг к другу, выступают по
существу в качестве «свободных продуктов человеческо-
го воображения» (244. С. 9). Стремясь преодолеть эту
точку зрения, они начали искать материальный базис
социального поведения человека и, как казалось им,
нашли его в биологии человека, в его генотипе.
По их мнению, человеческое социальное поведение
в своих основных чертах так же генетически запрограм-
мировано, как и анатомия человека. И эти генетически
запрограммированные поведенческая и анатомическая
системы являются единым базисом человеческой соци-
альной организации. Иначе говоря, культура не есть что-
то суперорганическое, это просто своеобразное проявле-
ние биологического. Мир человека есть часть животного
царства, всецело подчиненная законам биологии (459;
497).
Таким образом, стремление преодолеть идеализм
в понимании отличия человека от животных, который
господствовал у одной части западных исследователей,
Глава
первая
10/И
привело другую их часть к отрицанию существования
качественной грани между человеком, с одной стороны,
и животными — с другой, т. е. к биологизации человека.
Преодолеть как тот, так и другой взгляды, раскрыть
подлинную сущность человека, а тем самым и его каче-
ственное отличие от животных можно только с позиций
марксизма. Марксизмом впервые было установлено, что
кроме общественных отношений, определяемых созна-
нием, зависящих от сознания, существуют и такие,
которые не только не зависят от сознания людей, но,
наоборот, определяют их сознание. Этими объективными
общественными связями являются производственные,
социально-экономические отношения, имеющие своей
основой производительные силы.
Система этих отношений — не что иное, как особый,
своеобразный вид материи — социальная материя, или
общественное бытие. Эта социальная материя бестелес-
на, невещественна, не представляет собой физической
реальности. Но при всем этом она обладает основным
свойством материи — быть первичной по отношению
к сознанию. Именно эта социальная материя является
объективным источником той части сознания, которая
определяет поведение людей, т. е. общественного созна-
ния в узком смысле слова. Она выступает как объ-
ективная сила, которая определяет интересы людей, их
отношение ко всем общественным явлениям, их жела-
ния, намерения. Именно она — основной источник глав-
ных мотивов человеческой деятельности. Тем самым она
всецело определяет сущность поведения людей.
Своеобразие социальной материи помимо всего про-
чего заключается в том, что она в отличие от природной
материи в норме не может существовать без сознания.
Социально-экономические связи в норме не могут суще-
ствовать иначе как в волевых отношениях, а последних,
разумеется, нет и быть не может без воли и сознания.
Общественное бытие первично по отношению к созна-
нию только в том смысле, что оно само, не определяясь
взглядами людей, т. е. не завися от них, в конечном сче-
те детерминирует сознание и волю людей, а тем самым
все их поступки и соответственно их волевые отноше-
ния.
Таким образом, ошибка тех исследователей, которые
видели специфику человека в наличии у него культуры,
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
заключалась вовсе не в признании бытия суперорганиче-
ского, надбиологического, а в том, что суперорганиче-
ское они по существу прямо или в конечном счете
сводили к сознанию, к духовной деятельности людей.
Человеческое сознание, бесспорно, является супер-
органическим. Однако кроме духовного суперорганиче-
ского существует материальное суперорганическое,
представляющее собой основу первого. Только выявле-
ние материального суперорганического, социальной ма-
терии дало возможность раскрыть коренное отличие
общества человека от объединения животных.
Человеческое общество всегда существовало и суще-
ствует как совокупность отдельных конкретных об-
ществ. Каждое такое общество представляет собой опре-
деленную совокупность людей, связанных воедино пре-
жде всего системой социально-экономических отноше-
ний. Как любое другое материальное явление, эта
система функционирует и развивается независимо от
сознания и воли людей, которых она связывает. Наличие
в основе любого конкретного общества такой материаль-
ной системы с неизбежностью превращает его в особый
организм, развивающийся по законам, отличным от за-
конов развития живой материи. Именно это и дает
основание говорить об общественном развитии как о но-
вой, высшей форме движения материи, отличной от
биологической. Социальная форма движения материи не
исчерпывается изменениями одной лишь социальной
материи, т. е. системы производственных отношений.
Она включает в себя также движение социально органи-
зованной материи, прежде всего развитие производи-
тельных сил. Развитие общества, разумеется, не сво-
дится к движению материи. Оно включает в себя разви-
тие общественного сознания и всех вообще обще-
ственных явлений, а не только социальной и социально
организованной материи. Но в своей основе, в своей
сущности оно представляет собой прежде всего особую
форму движения материи.
Возникновение и развитие объединений животных не
есть самостоятельный процесс, идущий по своим специ-
фическим законам, а всего лишь момент эволюции того
или иного биологического вида, всецело определяемой
законами биологии. Ни с какой другой, более высокой,
чем биологическая, формой движения материи мы здесь
Глава
первая
12/13
не сталкиваемся. Ничего суперорганического, надбиоло-
гического в животном мире не существует.
В свете материалистического понимания истории под
социальным следует понимать исключительно лишь осо-
бую форму движения материи, качественно отличную от
биологической, и все порожденное ею, а под обще-
ством — не любое объединение, а лишь такое, которое
представляет особый организм, развивающийся по зако-
нам, отличным от биологических. И в этом значении
общество присуще только людям. Ни о каком социаль-
ном или даже его зачатках в животном мире не может
быть и речи.
В животном мире нет обществ. В нем существуют
только зоологические объединения. Соответственно и
связи внутри этих объединений не могут быть названы
социальными. Однако нужда в термине, который мог бы
служить для обозначения этих связей, имеется. Так как
от слова «объединение» трудно образовать прилагатель-
ное, то таким термином могло бы стать слово «гре-
гарный» (от латинского grex — стадо). В таком случае
можно было бы говорить о грегарных связях, грегарной
организации, грегарной структуре, о грегарных и оди-
ночных животных, грегарной и одиночном образах
жизни и т. п.
Открытие социальной материи, а тем самым выявле-
ние качественного отличия общества человека от объеди-
нений животных позволило вскрыть сущность отличия
человека от животных.
Животное есть только биологическое существо, есть
только биологический организм. В том, что животное
есть биологический организм, заключена его сущность.
Именно потому, что животное только биологическое
существо, оно таково, каков его биологический организм.
Иное дело — человек. Он прежде всего общественное
существо. Именно в этом заключается его сущность,
именно этим он качественно отличается от животных.
Сущность человека как общественного существа про-
является в том, что он таков, каков тот социальный
организм, в состав которого он входит. Лежащая в основе
социального организма система социально-экономиче-
ских отношений, детерминируя сознание и волю людей,
определяет мотивы и стимулы их деятельности, а тем
самым все их поведение, все их прочие отношения.
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
С изменением социально-экономической структуры
общества, происходящей в результате прогресса про-
изводительных сил, меняется содержание общественной
воли, исчезают одни и появляются другие правила и нор-
мы поведения, другие социальные ценности, изменяются
намерения людей, мотивы и стимулы их деятельности.
Как писал К. Маркс, «сущность человека не есть аб-
стракт, присущий отдельному индивиду. В своей дей-
ствительности она есть совокупность всех общественных
отношений» (1.С.З).
Но, став общественным существом, человек не пере-
стал быть биологическим организмом. У него, как и у
любого животного, существуют определенные биологи-
ческие потребности или инстинкты, удовлетворение
которых — необходимое условие его бытия. К ним отно-
сятся прежде всего пищевой и половой инстинкты,
а также инстинкт самосохранения. Но если у животного
эти и другие биологические потребности являются един-
ственными и поэтому безраздельно господствующими
стимулами его поведения, то у человека они всегда
подчинены другим мотивам, имеющим корни не в его
материальной биологической организации, а в матери-
альной структуре общества. Социальные стимулы и мо-
тивы, как правило, господствуют над биологическими.
Ими прежде всего определяется поведение человека.
Удовлетворение биологических потребностей всегда
контролируется обществом. Оно происходит в опреде-
ленных рамках, с соблюдением определенных норм
и правил. Биологическое у человека всегда опосредовано
социальным, пронизано им, находится под его посто-
янным воздействием и контролем.
Будучи социальным существом, человек не может
жить без общества. Именно возникновение общества
кладет грань между животным и человеком. Человек
появляется там, где возникает общество, зарождается
социальное.
Проблема начала и конца социогенеза. Как явствует
из сказанного, общество — это не всякая совокупность
индивидов, а только такая, в основе которой лежат соци-
ально-экономические, производственные отношения,
представляющие собой особый вид материи. Поэтому
становление общества есть прежде всего возникновение
этого вида материи, появление новых отношений, каче-
Глава
первая
14/15
ственно иных, чем те, что существуют в животном мире,
превращение зоологического объединения в особого рода
организм, развивающийся по законам, отличным от био-
логических.
Ясно, что социально-экономические, производствен-
йые отношения не могут возникнуть и существовать без
производства. Человек, будучи социальным существом,
с неизбежностью является существом производящим.
Производство есть необходимый признак человека.
Только возникновение производственной деятельности
могло привести к появлению общества и человека.
Отличие человека от животных и человеческого
общества от объединений животных столь велико, что не
может быть речи о мгновенном превращении животного
в человека и объединения животных в общество. С не-
избежностью должен был существовать длительный
период превращения животного в человека и объедине-
ния животных в человеческое общество, т. е. становле-
ния человека (антропогенеза) и формирования общества
(социогенеза).
Антропогенез и социогенез — это вовсе не два само-
стоятельных, параллельно протекающих процесса. Ста-
новление человека есть прежде всего формирование его
сущности. Но сущность человека — вся совокупность
общественных отношений. Таким образом, формирова-
ние человека есть прежде всего становление всей сово-
купности общественных отношений, т. е. становление
общества. Иначе говоря, антропогенез и социогенез
представляют собой две неразрывно связанные стороны
одного единого процесса — становления человека и об-
щества (антропосоциогенеза).
Отсюда следует, что начало антропогенеза было
одновременно и началом социогенеза, конец антропоге-
неза — одновременно и концом социогенеза. В самом
общем виде положение о существовании периода ста-
новления общества, являющегося одновременно и перио-
дом формирования человека, содержится у Ф. Энгельса.
Он писал о формировавшихся людях и готовом человеке,
только вместе с которым возникло общество, о стадах
первобытных людей (3. С. 489—491; 6. С. 138), у
В. И. Ленина встречается упоминание о первобытном
стаде, обуздывавшем зоологический индивидуализм, о
стаде первобытных людей (8. С. 10; 9. С. 232.).
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
Но свое конкретное воплощение это положение полу-
чило в созданной советскими антропологами и отчасти
археологами научной теории, именуемой концепцией
двух скачков (24; 121; 121 а; 155; 156). Согласно этой
теории, в эволюции человека существуют два узловых
пункта, два переломных момента. Первый и наиболее
важный из них — это отмеченный началом изготовления
орудий переход от стадии животных предшественников
человека к стадии формирующихся людей, каковыми
являются питекантропы и другие сходные с ними формы
(архантропы) и неандертальцы (палеоантропы). Вто-
рой скачок — происшедшая на грани раннего и позднего
палеолита смена палеоантропов людьми современного
физического типа (неоантропами, Homo sapiens), явля-
ющимися подлинными, готовыми людьми. Первый ска-
чок означал появление социальных закономерностей,
второй — установление их полного и безраздельного гос-
подства в человеческих объединениях.
Коллектив формирующихся людей — питекантропов
и неандертальцев уже не был чисто биологическим
объединением и в то же время еще не был подлинным
человеческим обществом. Он представлял собой становя-
щееся человеческое общество: Формирующиеся люди
жили в формирующемся обществе, за которым посте-
пенно закрепилось название первобытного человеческо-
го стада.
Возникнув, теория двух скачков получила широкое
признание в советской науке. Однако в последней суще-
ствуют и другие точки зрения, сторонники которых
выступают с критикой теории двух скачков.
Одна группа ученых считает, что уже питекантропы,
не говоря о неандертальцах, были подлинными, готовы-
ми людьми, а их объединения — подлинным человече-
ским обществом. Поэтому термин «первобытное стадо»
к последним неприменим (28; 76). Фактически отрицая
наличие периода становления человеческого общества,
сторонники данной точки зрений по существу настаива-
ют на том, что превращение стада животных пред-
шественников в человеческое общество произошло сра-
зу. Тем самым и антропогенез или рассматривается ими
как разовый акт, или сводится лишь к формированию
физического типа человека.
Другую точку зрения, противоположную первой,
Глава
первая
16/17
отстаивал Б. Ф. Поршнев. Ни питекантропы, ни не-
андертальцы, полагал он, ни в каком смысле не были
людьми. Они были животными и только животными.
Соответственно их объединения носили чисто биологиче-
ский характер. Первыми людьми были появившиеся на
грани раннего и позднего палеолита неоантропы. Только
с их появлением зародилось человеческое общество
(109; 111. С. 104-105, 373, 389).
Источником как той, так и другой точки зрения
является односторонний подход к реальному процессу
становления человека и общества. В период антропосо-
циогенеза человеческое общество одновременно и суще-
ствует, ибо оно уже возникает, и не существует, ибо оно
еще не возникло. Всякое становление обязательно явля-
ется единством бытия и небытия. Сторонники первой
точки зрения абсолютизируют момент бытия общества,
игнорируя момент небытия, сторонники второй — раз-
дувают момент небытия, игнорируя момент бытия. Одни
абсолютизируют первый скачок, превращая его в един-
ственный, другие — второй скачок, тоже превращая его
в единственный.
Кроме прямых защитников первой точки зрения
к ней в той или иной степени близки и некоторые другие
исследователи, также выступающие против теории двух
скачков. Главным объектом их критики является термин
«первобытное человеческое стадо», используемый сто-
ронниками последней концепции.
Вкладывая в этот термин свой собственный смысл,
а именно понимая «первобытное стадо» как чисто биоло-
гическое объединение, некоторые из них приписывают
сторонникам теории двух скачков полное отрицание
существования социальных связей, вообще социального
в период, предшествующий возникновению неоантропа
(38. С. 129). Подобное утверждение не имеет под собой
оснований. Термин «первобытное стадо» применяется
сторонниками концепции двух скачков для обозначения
становящегося человеческого общества, представляюще-
го собой систему формирующихся социальных связей.
Особенно активно исследователи, относящиеся к данно-
му течению, возражают против применения термина
«первобытное стадо» для обозначения коллективов лю-
дей второй половины раннего палеолита вообще, мусть-
ерского времени в особенности. Они называют эти
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
объединения и общинами, и локальными группами, и,
наконец, зарождающимися родами (87. С. 40; ИЗ.
С. 138-146; 120. С. 76 и др.)
Из работ этих исследователей не всегда можно
уяснить, чем, по их мнению, являлся коллектив людей
начала раннего палеолита, который часть их считает
возможным называть стадом,— чисто биологическим
объединением или же формирующимся обществом.
Столь же нелегко из этих работ понять, что, по мнению
их авторов, представляли собой объединения людей
второй половины раннего палеолита, которые стадом
уже не являлись,— формирующееся или уже готовое
общество. Большинство этих ученых, по-видимому,
склоняется ко второй точке зрения.
В качестве доказательства они ссылаются на новые
данные, свидетельствующие о существовании в мустьер-
скую эпоху магических обрядов и долговременных жи-
лищ. Но материалы о тотемизме и магической обрядно-
сти в мустье давно уже имеются в распоряжении науки.
Что же касается долговременных жилищ, то сам по се-
бе факт их бытия в мустье не может рассматриваться
как доказательство того, что в данную эпоху мы име-
ем дело с уже готовым, а не с формирующимся обще-
ством.
Но никакие данные науки не ставят под сомнение
факт, который лег в основу вывода, что формирование
человеческого общества завершилось лишь с переходом
от раннего палеолита к позднему. В течение всего ранне-
го палеолита шел процесс эволюции человека как биоло-
гического вида. Между архантропами, палеоантропами
и неоантропами существуют значительные морфофизио-
логические различия, которые, во всяком случае, не
могут быть оценены ниже, чем видовые. Процесс транс-
формации архантропов в палеоантропов и последних
в неоантропов с точки зрения биологии не может рас-
сматриваться иначе, как процесс видообразования, воз-
никновения новых биологических видов.
С появлением неоантропа развитие человека как
биологического вида прекратилось. Это отнюдь не зна-
чит, что человек вообще перестал развиваться. Наоборот,
только с появлением неоантропа началось стремитель-
ное, непрерывно убыстряющееся развитие человечества.
За какие-то 35—40 тыс. лет человечество прошло путь
Глава
первая
i8/i9
от каменного топора до атомных электростанций и кос-
мических кораблей, от первобытнообщинного строя до
социализма. Но все эти колоссальные изменения не
затронули человека как биологический вид. Человек
коренным образом изменился, но не как биологическое,
а как социальное существо.
Все это неопровержимо свидетельствует, что с по-
явлением неоантропа развитие человека стало безраз-
дельно определяться социальными закономерностями,
что только вместе с ним возникло готовое, сформиро-
вавшееся человеческое общество. С появлением нео-
антропа завершился не только антропогенез, но и социо-
генез, закончился единый процесс становления человека
и общества — антропосоциогенез.
Но если не появилось никаких новых данных, кото-
рые заставили бы пересмотреть верхнюю границу перио-
да формирования человека и общества, то с нижней
границей этого периода обстоит сложнее.
Социальное, как уже указывалось, нетелесно, неве-
щественно. Поэтому о его зарождении можно судить
лишь по косвенным данным. Социальное невозможно без
материального производства. Только последнее способно
его породить. Социальное существо есть обязательно
существо и производящее. Производство есть необходи-
мый признак человека. Отсюда делался и нередко сейчас
делается вывод, что оно представляет собой и доста-
точный признак человека, что любое производящее
существо обязательно является человеком, что именно
возникновение производственной деятельности кладет
грань между животным и человеком.
Это отнюдь не означает, что сторонники такой точки
зрения полагали, что наличие одной лишь производ-
ственной деятельности само по себе делает данное
существо человеком. Они как само собой разумеющееся
принимали, что производящее существо должно было
обладать сознанием и жить в системе социальных свя-
зей. И основания для такого допущения были.
Столь характерная для животных приспособитель-
ная деятельность заключается в использовании для
удовлетворения потребностей существующих в природе
готовых вещей. В отличие от нее производственная
деятельность заключается в создании для удовлетворе-
ния потребностей таких вещей, которые в природе
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
в готовом виде не существуют. Материальное производ-
ство есть преобразование вещей, есть материальное
творчество.
Деятельность по созданию той или иной вещи, не-
обходимой для удовлетворения потребности, может при-
вести к желаемому результату только в том случае, если
она будет определяться этим желаемым результатом.
Однако он не может существовать к началу деятельности
в качестве объективного предмета. В противном случае
она была бы излишней. Результат деятельности не мо-
жет существовать к ее началу иначе, как в форме
субъективного образа желаемого предмета, т. е. лишь
как идеальное.
Результат деятельности, существующий к ее началу
в форме идеального, есть не что иное, как цель. Цель,
определяя течение деятельности, превращает ее в про-
цесс своей собственной реализации. Необходимым усло-
вием успешного реального преобразования мира явля-
ется его идеальное преобразование. Материальное твор-
чество предполагает и требует существования идеально-
го, духовного творчества. Производственная деятель-
ность требует особой формы отражения мира, не
существующей у животных,— активного, творческого
отражения, включающего в себя в качестве необходимо-
го момента создание образов вещей, которые еще не
существуют и не существовали ранее.
Создание образов еще не существующих вещей не-
возможно без отражения существенного общего, необхо-
димого в реально существующих явлениях. Поэтому в
качестве необходимого момента данная форма отраже-
ния мира должна включать в себя специальные образы
общего, необходимого. Такими образами могут быть
только понятия и системы понятий, которые в свою
очередь невозможны без слов, без языка.
Иначе говоря, производственная деятельность требу-
ет и предполагает существование понятийного мышле-
ния, т. е. сознания, и языка. Человеческое сознание не
только отражает мир, но и через практику обратно воз-
действует на него, обеспечивая преобразование мира
в соответствии с поставленными целями. Человеческое
сознание, взятое в его обратном воздействии на материю,
есть не что иное, как человеческая воля. Познание не-
обходимости и действие в соответствии с познанной
Глава
первая
20/21
необходимостью делают человека свободным. Сознание,
воля, свобода присущи только человеку.
Производственная деятельность в принципе, в идеале
является целенаправленной, волевой, свободной. Имен-
но это дало самое важное основание для вывода, что она
может быть только сознательной, волевой, целенаправ-
ленной, но ни в коем случае не условнорефлекторной,
какой является приспособительная деятельность живот-
ных. Отличие в содержании с неизбежностью определяет
различие в форме.
Правда, некоторыми советскими исследователями
изложенный выше взгляд на соответствие между со-
держанием и формой деятельности не разделяется.
Однако возражение у них вызывает вовсе не тезис о том,
что производственная деятельность может быть только
волевой, сознательной. Они выступают с критикой поло-
жения о том, что приспособительная деятельность всех,
включая высших, животных может быть только усло-
внорефлекторной, но не волевой, сознательной. Как
утверждают они, данные науки неопровержимо доказы-
вают, что поведение высших животных не может быть
сведено к одним лишь условным рефлексам, что у этих
животных существует интеллект, разум, рассудок, мы-
шление, что их деятельность является в известной степе-
ни разумной (79; 84. С. 11 —12; 91. С. 121).
Подобного рода взгляды далеко не новы. Все эти идеи
отстаивались более ста лет назад представителями зоо-
психологии и были подвергнуты в свое время жесточай-
шей критике И. П. Павловым (105. С. 108, 229, 262 —
268). Гаданиям зоопсихологов И. П. Павлов противопо-
ставил научную, материалистическую концепцию пове-
дения животных и отражения мира в их мозгу — теорию
высшей нервной деятельности.
Решение вопроса о том, существует ли у животных
мышление, необходимо предполагает достаточно четкое
раскрытие содержания этого понятия. На наш взгляд,
под мышлением нужно понимать исключительно лишь
ту форму отражения мира, которая была обрисована
выше: активное творческое отражение объективной ре-
альности в форме понятий, существующее только в не-
разрывном единстве с языком. Это отражение мира
имеет своей основой не только материальные процессы
в мозгу, но и социальную форму движения материи,
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
поэтому оно, включая в себя указанные процессы, не
сводится к ним, не исчерпывается ими. Оно представля-
ет собой особую форму движения, имеющую свои особые
законы, качественно отличающиеся от тех, что управля-
ют физиологическими процессами в мозгу. Такое отра-
жение объективной реальности может быть порождено
только производством. Оно представляет собой не биоло-
гическое, а социальное явление. И поэтому если пони-
мать под мышлением, интеллектом, разумом подобного
рода отражение, то о таком мышлении у животных не
может быть и речи.
Современные сторонники зоопсихологии, утверждая,
что мышление, интеллект существуют и у животных,
вкладывают в эти слова какое-то совершенно иное пони-
мание, которое они, к сожалению, не раскрывают, что
делает дискуссию с ними нередко спором о словах. Но
если обратиться к существу дела, то необходимо прежде
всего исходить из того, что животное есть существо
только биологическое. Из этого следует, что любой про-
цесс отражения мира в мозгу любых животных, не
исключая высших, есть явление только биологическое,
без остатка сводимое к биологическим процессам. Биоло-
гическое и только биологическое явление представляет
собой поведение животных. Именно такое понимание
лежит в основе созданной И. П. Павловым теории вы-
сшей нервной деятельности животных. Как неоднократ-
но подчеркивал И. П. Павлов, отражение мира в мозгу
животных является исключительно процессом лишь вы-
сшей нервной деятельности (165. С.58,81,120, 178, 262,
279, 313, 350, 362, 369, 390, 451, 467 и др.).
И в свете понимания животного как существа только
биологического допущение, что отражение в мозгу жи-
вотных не сводится к условнорефлекторной деятельно-
сти, может означать только предположение о существо-
вании в мозгу животного кроме процессов высшей
нервной деятельности еще каких-то более высоких, но
тем не менее биологических и только биологических
процессов. И если бы такая более высокая биологическая
форма отражения мира была действительно обнаружена,
то ее нельзя было бы назвать мышлением, ибо это озна-
чало бы, с одной стороны, игнорирование глубокого
качественного различия между этим чисто биологиче-
ским явлением и активным отражением мира в мозгу
Глава
первая
22/23
человека, представляющим собой не биологическое, а со-
циальное явление, а с другой — неоправданное противо-
поставление этой биологической формы отражения ми-
ра другим, биологическим же формам его отображе-
ния.
Но в действительности к настоящему времени ника-
ких других, более высоких, чем высшая нервная дея-
тельность, биологических процессов в мозгу животных
не обнаружено. Все зоопсихологи, говорящие о наличии
у животных интеллекта, мышления, ограничиваются
описанием тех пли иных актов поведения животных
и истолкованием их по аналогии с человеческими, даже
не пытаясь раскрыть их реальные механизмы. Павлов-
ская теория высшей нервной деятельности и в настоящее
время является единственной концепцией, раскрываю-
щей механизм поведения животных и отражения мира
в их мозгу. И этой теории вполне достаточно, чтобы без
остатка объяснить все поведение любого высшего жи-
вотного, не исключая человекообразных обезьян (33).
Некоторые из современных зоопсихологов, стараясь
обосновать свои положения, обращаются к авторитету
И. П. Павлова, который, как они утверждают, тоже
допускал существование у животных кроме процессов
высшей нервной деятельности и мышления (79. С. 10).
И. П. Павлов действительно говорил о существовании
у животных «элементарного, конкретного
м ы ш л е н и я», но под последним он понимал отнюдь
не какую-то форму отражения мира в мозгу животного,
отличную от высшей нервной деятельности, а саму
высшую нервную деятельность (105. С. 386).
В отличие от взгляда, согласно которому вся деятель-
ность высших животных является условнорефлектор-
ной, вывод, что производственная деятельность может
быть только волевой, сознательной, не ставился под
сомнение. Он находился в полном соответствии с теми
фактами, которыми располагала наука.
Один из этих фактов состоит в том, что производ-
ственная деятельность не была обнаружена ни у одного
из ныне существующих видов животных, включая и са-
мых высших. И этот факт остается неопровергнутым,
несмотря на появившиеся в последние десятилетия рабо-
ты, в которых в той или иной форме утверждается о
существовании производственной деятельности у жи-
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
вотных, особенно у высших человекообразных обезьян
(111. С. 386-388; 252. С. 472; 492).
О производственной деятельности можно говорить
только в том случае, если мы сталкиваемся с изготовле-
нием орудий при помощи орудий. Ни у одного из
современных животных в естественных условиях такой
деятельности не обнаружено. У них встречаются, как
правило лишь спорадически, действия по использова-
нию готовых природных предметов в качестве орудий.
Наблюдается у них обработка природных предметов при
помощи органов тела. Обработанные предметы также
могут использоваться в качестве орудий. Наконец, в ус-
ловиях неволи у обезьян были отмечены случаи воздей-
ствия одним предметом на другой, результатом которых
было их изменение. Но эти измененные предметы если
и использовались в качестве орудий, то только в услови-
ях эксперимента, как подражание действиям экспери-
ментатора.
~ Таким образом, из всех ныне живущих существ
производственная деятельность присуща одному лишь
человеку, который обладает сознанием, волей и живет
в обществе. Еще несколько десятилетий назад не вступа-
ли в противоречие с положением о том, что производ-
ственная деятельность может быть только сознательной
и никакой другой, данные палеоантропологии и археоло-
гии.
20—30 лет назад древнейшими из известных про-
изводящих существ были питекантропы. Принадлеж-
ность этих существ к числу людей не вызывала у специа-
листов сомнений. Их морфофизиологическая организа-
ция вообще, структура мозга в частности хотя и отлича-
лась от той, что присуща современным людям, но
в целом носила достаточно отчетливый человеческий
характер.
Лет 35—40 назад имелись определенные основания
полагать, что непосредственными предками питекантро-
пов были человекообразные обезьяны, в принципе не
отличавшиеся ни по своей морфологической организа-
ции, ни по характеру деятельности от современных
антропоидов. Отсюда напрашивался вывод, что произ-
водственная деятельность пришла непосредственно на
смену обычной животной деятельности по присвоению
предметов природы, подобной той, что наблюдается у со-
Глава
первая
24/25
временных высших приматов, и что производственная
деятельность с самого начала была не условнорефлек-
торной, а волевой, сознательной.
С открытием австралопитеков последние, а не иско-
паемые человекообразные обезьяны стали рассматри-
ваться как непосредственные предшественники пите-
кантропов. Австралопитеки значительно отличались от
человекообразных обезьян. Они передвигались на за-
дних конечностях, имели свободные верхние конечности
и систематически использовали камни, палки и другие
природные предметы для защиты от врагов и для охоты.
Однако они не производили, а лишь приспосабливались
к среде с помощью природных орудий. Чисто животной
была их морфологическая организация. Поэтому вопрос
об их природе не вызвал среди специалистов больших
споров. Они, несомненно, были не людьми, а животны-
ми, хотя и очень своеобразными, отличными от всех
ныне существующих животных. Точнее всего их можно
было бы назвать предлюдьми (прегомининами).
В 60-х годах XX в. выяснилось, что непосредственны-
ми предшественниками питекантропов были не австра-
лопитеки, а происшедшие от них существа, которые при
своем открытии были названы Homo habilis, что означает
«человек умелый» (331). Вокруг вопроса о природе
хабилисов развернулась оживленная дискуссия. Одни
исследователи настаивают на том, что хабилисы явля-
ются людьми, другие рассматривают их как животных.
Чтобы понять суть проблемы и споров вокруг нее,
нужно обратиться к фактам. К настоящему времени
можно считать установленным, что хабилисы изготовля-
ли орудия при помощи орудий, т. е. производили. Столь
же твердо установлено, что по своей морфофизиологиче-
ской организации, включая структуру мозга, они сколь-
ко-нибудь существенно от австралопитеков не отлича-
лись. Как вынуждены признать даже самые упорные
защитники человеческого статуса хабилисов, если бы
у последних не было найдено орудий, то никто из иссле-
дователей не усомнился бы в том, что они являются
животными (137. С. 83).
Иначе обстоит дело с питекантропами. Для определе-
ния их принадлежности к людям достаточно анализа
одной лишь их морфологической организации. И этот
факт признается всеми антропологами, не исключая тех,
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
кто считает хабилисов людьми (138. С. 33; 157. С. 89 —
90; 220. С. 50 и др.).
Таким образом, грань, отделяющая животную мор-
фофизиологическую организацию от человеческой, про-
ходит не между австралопитеками и хабилисами, а меж-
ду хабилисами и питекантропами. Все это, вместе взятое,
дает основания для вывода, что только с переходом
к питекантропам начали формироваться такие специфи-
ческие человеческие особенности, как мышление, воля,
язык.
Иначе говоря, накопленный к настоящему времени
наукой материал настоятельно требует отказа от поло-
жения о том, что производственная деятельность с само-
го начала была сознательной и волевой. В свете новых
данных стало ясно, что производственная деятельность,
с одной стороны, мышление и язык — с другой, воз-
никли не одновременно, а с разрывом примерно в 0,5 —
1 млн лет.
И эти открытия не только не опровергают, а, наобо-
рот, подтверждают и одновременно конкретизируют
положение о том, что труд породил сознание. Хотя про-
изводственная деятельность в идеале выступает только
как сознательная и волевая, реально она не могла воз-
никнуть иначе как в животной форме. На это обстоятель-
ство в свое время прозорливо указывал К. Маркс.
Определив труд как сознательную, волевую, целенаправ-
ленную деятельность, К. Маркс тут же подчеркнул, что
он не рассматривает здесь «первых животнообразных
инстинктивных форм труда», а предполагает труд «в та-
кой форме, в которой он составляет исключительное
достояние человека» (2. С. 189). Появлению труда как
целенаправленной сознательной деятельности, по мне-
нию К. Маркса, предшествовал период, когда «труд еще
не освободился от своей примитивной, инстинктивной
формы...» (там же). Говоря об инстинктивном характере
первоначального труда, К. Маркс имел в виду только
одно, а именно что эта деятельность не направлялась
волей и сознанием, была животной по своему механизму.
В свете современных данных о механизме поведения
высших животных форму, в которую была облечена при
своем возникновении производственная деятельность,
нельзя охарактеризовать иначе как условнорефлектор-
ную.
Глава
первая
26/27
Эта форма с самого начала находилась в противоре-
чии с производственной деятельностью, что, однако, не
исключало полностью какого бы то ни было развития
последней. Но рано или поздно и эта крайне ограни-
ченная возможность была полностью исчерпана. Начи-
ная с определенного момента дальнейшее совершенство-
вание производственной деятельности в животной обо-
лочке стало невозможным. Необходимым теперь стало
освобождение производственной деятельности от живот-
ной формы, превращение ее в сознательную, волевую,
что, разумеется, предполагало начало существенной пе-
рестройки морфофизиологической организации произ-
водящих существ, и прежде всего структуры их мозга.
Если производственная деятельность возникла с хабили-
сами, то сознательной, волевой она начала становиться
лишь с переходом к питекантропам.
Таким образом, современные данные заставляют
пересмотреть то решение проблемы грани между жи-
вотными и человеком, которое долгое время было обще-
принятым в нашей науке. Утверждая, что грань между
животными и человеком создает возникновение про-
изводственной деятельности, исследователи имели в ви-
ду, что вместе с ней возникает мышление и язык. Теперь,
когда выяснилось, что производственная деятельность
возникла и первоначально развивалась в условнорефлек-
торной форме, невозможно обойтись без четкого ответа
на вопрос, что же именно кладет эту грань: переход от
использования природных орудий к изготовлению ору-
дий с помощью орудий или начало формирования мыш-
ления, воли, языка и соответственно специфически
человеческой морфологической организации. Многие ан-
тропологи склоняются ко второму ответу. Они исходят
из того, что без специфической человеческой морфологи-
ческой организации нет человека. Поэтому они относят
хабилисов не к людям, а к животным. Первыми людьми
они считают питекантропов (57; 73; 158; 220; 490 и др.).
Как уже отмечалось выше, истинную грань между
животными и человеком создает появление социального,
прежде всего социально-экономических отношений. Но
материальные социально-экономические отношения в
норме не могут существовать иначе, как проявляясь
в волевых общественных отношениях. Общественное
бытие в норме не может существовать без общественно-
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
го, а тем самым и индивидуального сознания. Поэтому
формирование социальных отношений не могло начать-
ся намного раньше зарождения мышления, воли, языка.
Производственная деятельность при своем возникно-
вении была облечена в животную оболочку не только
условнорефлекторного поведения, но и зоологического
объединения. На определенном этапе объективной не-
обходимостью стало освобождение производства как от
той, так и от другой животной оболочки. Началось фор-
мирование мышления и языка и одновременно становле-
ние материальных, производственных отношений. Не
только материальные социально-экономические отно-
шения не могли оформиться без мышления и языка, но
и мышление и язык не могли появиться без материаль-
ных, производственных отношений, ибо по самой своей
сущности они представляют собой явления социальные.
Материальное социальное и духовное социальное могут
существовать в норме только вместе. Общественное бы-
тие и общественное сознание могут формироваться
только в единстве.
Начало формирования общественного бытия и обще-
ственного сознания было одновременно и началом ста-
новления человеческого общества, а тем самым и челове-
ка. Формироваться человеческое общество стало, таким
образом, не с появлением хабилисов, а с переходом от
них к питекантропам. Только последние были людьми,
еще формирующимися, но людьми. Что же касается
хабилисов, то они являются не людьми, а животными, но
животными особого рода — предлюдьми. Если австрало-
питеков можно охарактеризовать как ранних предлю-
дей, то хабилисов — как поздних предлюдей, непосред-
ственно предшествующих людям.
Таким образом, новые открытия палеоантропологии
и археологии не только не поставили под сомнение
созданную К. Марксом и Ф. Энгельсом трудовую теорию
антропосоциогенеза, но, наоборот, подтвердили ее. Од-
новременно они в значительной степени позволили ее
конкретизировать. Только возникновение производ-
ственной деятельности могло привести к появлению
человека и общества. Труд действительно создал челове-
ка, однако далеко не сразу. Потребовался 0,5—1 млн лет
для того, чтобы развитие производственной деятельно-
сти привело к превращению животных в первых, еще
Глава.
первая
28/29
только формирующихся людей, а их объединения —
в формирующееся общество. И еще 1,6 млн лет понадо-
билось для того, чтобы развитие производственной дея-
тельности смогло привести к появлению готовых людей
и готового общества. Начавшийся 1,6 млн лет назад
процесс становления человека и общества завершился
лишь 35 — 40 тыс. лет назад.
Проблема сущности социогенеза. На протяжении
всего этого длительного периода мы имеем дело с обще-
ством еще не готовым, а формирующимся. Его чаще
всего называют первобытным человеческим стадом. Бо-
лее точным, на наш взгляд, был бы термин «праобще-
ство».
Становление общества было процессом формирова-
ния первой формы его существования — первобытного
общества. Последнее всегда существовало как совокуп-
ность значительного числа конкретных отдельных об-
ществ, социальных организмов, которые чаще всего
именуются первобытными общинами. Становление об-
щества было, таким образом, генезисом первобытной
общины. Формирующиеся социальные организмы пред-
ставляли собой становящиеся первобытные общины.
Поэтому их с полным правом можно было бы назвать
также праобщинами. Праобщество всегда реально суще-
ствовало как совокупность конкретных отдельных пра-
обществ, или праобщин.
Формирование человеческого общества было генези-
сом первобытнообщинной социально-экономической
формации. Именно это обстоятельство послужило осно-
ванием для включения этапа становления общества
в первобытнообщинную формацию в качестве первой
стадии развития последней.
Непосредственная преемственная связь между пра-
обществом и первобытным обществом несомненна. Бес-
спорно, что эпоха праобщества была временем становле-
ния именно первобытнообщинных, а не каких-либо
других общественных отношений.
Но это не должно заслонять того несомненного
факта, что в эпоху праобщества формировалось не про-
сто первобытное общество, а человеческое общество
вообще, возникали не просто первобытнообщинные отно-
шения, а общественные отношения вообще. И как стано-
вящееся общество праобщество противостоит всему гото-
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
вому человеческому обществу вообще, начиная с перво-
бытного и кончая коммунистическим. Качественная
грань, отделяющая праобщество от общества, является
более глубокой, чем рубежи между первобытным обще-
ством и первой классовой общественно-экономической
формацией, между рабовладельческим и феодальным
обществами и т. д., т. е. между общественно-экономиче-
скими формациями, ибо первая отделяет стадию превра-
щения стада животных в человеческое общество от
стадии развития готового, сформировавшегося общества,
а вторые — одну ступень развития готового общества от
другой его ступени.
История человечества прежде всего делится на два
основных периода: историю праобщества (период ста-
новления общества) и историю собственно человеческо-
го общества (период развития готового, сформировавше-
гося общества). Стадии развития последнего — обще-
ственно-экономические формации, первой из которых
является первобытнообщинная. Если при изучении
истории готового человеческого общества мы можем
абстрагироваться от биологических особенностей чело-
века, то при изучении праобщества мы обязательно
должны принимать во внимание не только социальное,
но и биологическое.
Формирование человеческого общества представляло
собой превращение животного объединения в социаль-
ный организм, становление материальных социально-
экономических отношений, а тем самым и всех прочих
общественных отношений. Основой этого процесса было
развитие производственной деятельности.
Для материальных социально-экономических отно-
шений существовать — значит определять волю, а тем
самым поведение людей. Начало становления социаль-
но-экономических отношений представляло собой за-
рождение новых, социальных по своей природе факторов
поведения, завершение этого процесса — превращение
этих факторов в безраздельно господствующие, всецело
определяющие поведение человека.
Вполне понятно, что становление новых, социальных
факторов поведения не могло не быть процессом оттесне-
ния на задний план ранее безраздельно господство-
вавших биологических факторов поведения — инстинк-
тов, процессом их ограничения социальными фактора-
Г лава
первая
30/31
ми. Становление человеческого общества было про-
цессом обуздания зоологического индивидуализма, за-
вершившимся утверждением человеческого коллекти-
визма. Социальное могло возникнуть только в упорной
борьбе с биологическим.
Изложенное выше понимание становления человече-
ского общества является не единственным в науке.
Против него выдвигались различного рода возражения.
Особенную критику вызывало положение о том, что
становление человеческого общества было процессом
обуздания животного эгоизма и что социальное возникло
как противоположность биологическому и утверждалось
лишь в упорной борьбе с последним.
Правда, полное отрицание существования зоологиче-
ского индивидуализма у животных предков человека
встречается лишь у очень немногих авторов, да при этом
оно иногда сочетается у них с признанием существова-
ния этого явления у формирующихся людей (9а. С. 105;
10. С. 32). Большинство авторов не ставят под сомнение
существование этого явления среди животных. Однако
они считают, что говорить о господстве в животном мире
ничем не сдерживаемого зоологического индивидуализ-
ма нельзя (135. С. 268—270; 140. С. 94, 97). По мнению
некоторых из них, в животном мире наряду с зоологиче-
ским индивидуализмом существует и зоологический
коллективизм. Как утверждают они, у животных суще-
ствует общественный, или стадный, инстинкт, который
не только заставляет их объединяться, но и побуждает
отдельную особь жертвовать своей жизнью для благопо-
лучия стада или взаимной выручки. И у предков челове-
ка зоологический коллективизм был той силой, которая
обуздывала и обуздала зоологический индивидуализм
(135. С. 268-270).
Другие авторы не употребляют понятия «животный
коллективизм». Однако они также утверждают, что у
обезьян, например, существуют «какие-то биологиче-
ские механизмы для ограничения зоологического инди-
видуализма, включая и половой инстинкт...» (140.
С. 103) и даже запреты половых связей между родствен-
никами по материнской линии (там же. С. 97).
Из всего этого следуют выводы о том, что социальное
имеет глубокие биологические корни (135. С. 268), что
«уже в высших типах зоологических объединений были
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
зачатки и предпосылки некоторых форм поведения и ин-
ститутов, таких, как учет интересов коллектива и кров-
ного родства по материнской линии, экзогамия, взаимо-
помощь и некоторых других, позднее развившихся у
древнейших людей...» (140. С. 103), что социальные
связи представляют собой не столько отрицание биоло-
гических, сколько их продолжение на более высоком
уровне (9а. С. 105).
Авторы почти всех указанных работ ссылаются на
новейшие данные этологии вообще, этологии приматов
в особенности, которые, по их мнению, опровергают
тезис о господстве в мире животных зоологического
индивидуализма. Как утверждают они, выдвинутые ими
положения основываются на этих данных, являются
необходимым выводом из них (9а. С. 104—105; 140.
С. 94-97).
Однако в действительности ничего нового в их поло-
жениях нет. Об общественных, или нравственных, ин-
стинктах, о коллективизме в мире животных, о подавле-
нии отдельными особями своих потребностей во имя
интересов объединения много писалось и в XIX в. и в на-
чале XX в. (62; 63; 78; 133). Этими же авторами отстаи-
вался взгляд на отношения в обществе человека как на
дальнейшее развитие связей, существовавших в объеди-
нениях животных. Различие только в том, что они прямо
характеризовали объединения животных как общества
и соответственно писали не о зачатках и предпосылках
социального, а о подлинном социальном в животном
мире. Эту традицию, как мы уже видели, продолжает
большинство современных буржуазных исследователей,
работающих в этой области. И они отнюдь не ограничи-
ваются использованием терминов «общество», «социаль-
ная организация», «социальные отношения» в примене-
нии к миру животных. Стирая грань между человече-
ским обществом и объединением приматов, они пишут,
что в последнем содержатся все основные элементы
первого (432. С. 230). Некоторые из них, ссылаясь на
новейшие данные этологии, заходят так далеко, что
обнаруживают в животном мире и право собственности,
построенное на тех же принципах, что и право со-
бственности у человека, и чувства чести, справедливо-
сти, собственного достоинства (80. С. 44—46) и даже
коммунистические отношения (260. С. 144).
Глава
32/33 первая
Только материалистическое понимание истории дает
возможность понять сущность социального, а тем самым
и его качественное отличие от биологического. Исследо-
ватели, не придерживающиеся его, с неизбежностью
должны были положить в основу отличения социального
от биологического не сущность, а внешние признаки.
Обнаружив в животном мире явления, в том или ином
отношении сходные с теми, что имеют место в человече-
ском обществе, они дают им такое же объяснение, что
и последним, и соответственно объявляют социальными,
а не биологическими. Но социализация животных с не-
избежностью влечет за собой биологизацию человека.
Наблюдая в человеческом обществе явления, в том или
ином отношении сходные с теми, что отмечены в жи-
вотном мире, эти же исследователи дают им такое же,
что и последним, объяснение и характеризуют их как
биологические. Причем если социальными именуются
явления, которые можно истолковать как выражение
коллективизма, то биологическими — явления прямо
противоположного характера. Так, например, со-
вместные действия по защите от врагов в животном мире
истолковываются как проявление чувства товарищества,
солидарности членов коллектива, а войны в человече-
ском обществе — как результат действия унаследован-
ного от животного мира инстинкта агрессивности (166;
346).
Практически при таком подходе всякая грань между
социальным и биологическим стирается. А она суще-
ствует. И в основу различения социального и биологиче-
ского должны быть положены не внешние признаки
явлений, а их внутренняя сущность. Какие бы черты
сходства ни существовали, например, между потребле-
нием добычи после совместной охоты у гиеновых собак,
с одной стороны, и потреблением продукта охоты у низ-
ших охотников-собирателей — с другой, они представ-
ляют собой совершенно разные вещи. И наоборот, какое
бы огромное различие ни существовало между коллекти-
визмом и индивидуализмом в человеческом обществе,
они имеют между собой фундаментальное общее. Корни
и того и другого уходят в конечном счете к системе
производственных отношений, они представляют собой
социальные явления, порожденные социальными факто-
рами.
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
Новейшими данными о поведении обезьян в есте-
ственных условиях, о структуре их объединений наука
в основном обязана исследованиям зарубежных ученых,
которые в подавляющем большинстве своем очень дале-
ки от материалистического понимания общества. Ни
один исследователь никогда не излагает факты такими,
какими они являются сами по себе. Вольно или невольно
он дает им определенное истолкование. И важно уметь
отличить собственно факты от той интерпретации, в ка-
кой они поданы. Необходим критический анализ. Вопре-
ки утверждениям некоторых советских ученых (140.
С. 95—96; 141. С. 54) учет родства по материнской ли-
нии и запрет половых отношений между родственника-
ми по матери, тенденция к экзогамии у обезьян пред-
ставляют собой не факты, а всего лишь определенную их
интерпретацию.
Несмотря на утверждения некоторых советских уче-
ных (135. С. 269), не является фактом существование
социального инстинкта. Здесь тоже налицо определен-
ная интерпретация фактов, причем такая, которая не
выдерживает никакого критического анализа. Действи-
тельно, допустим, что такой инстинкт существует на
самом деле и что именно его действие лежит в основе
существования объединения животных. Но ведь совер-
шенно ясно, что объединение людей в общество обуслов-
лено действием совершенно иных факторов. В основе
человеческого общества лежит не какой-либо инстинкт,
а производство. Однако если упомянутый выше ин-
стинкт способен привести к образованию только зоологи-
ческих объединений, но не общества человека, то он
никак не может быть назван общественным. В результа-
те некоторые авторы предпочитают его именовать не
социальным, а стадным (134).
Однако для объяснения возникновения и существо-
вания у животных объединений нет никакой нужды
прибегать к допущению даже стадного инстинкта, не
говоря уже о социальном. Как особенно ясным стало
в результате последних исследований, возникновение
и существование у животных стад, стай диктуется вовсе
не каким-то внутренним влечением к объединению себе
подобных, а потребностью приспособления к среде, по-
требностью удовлетворения таких инстинктов, как обо-
ронительный и пищевой. Основным фактором, определи-
Глава
первая
34/35
ющим образование стад у обезьян, является потребность
в защите от хищников. Хищники объединяются в стаи
в основном потому, что совместная охота более результа-
тивна, чем одиночная. И кроме того, наличие стаи
создает более благоприятные условия для обеспечения
существования потомства. II совершенно неудивитель-
но, что во всех сколько-нибудь серьезных работах по
этологии, увидевших свет в последнее время, понятие
социального или стадного инстинкта совершенно не
употребляется.
Как уже указывалось, авторы, которые пользуются
понятием социального или стадного инстинкта, понима-
ют его как фактор, который заставляет животных не
только объединяться, но и заботиться друг о друге,
жертвовать собой во имя интересов коллектива и
т. п. Если оставить в стороне отношения внутри мура-
вейников, роев пчел и тому подобных образований,
которые представляют собой_де объединения, а свое-
образные составные биологические организмы, то науке
известен только один вид повседневной систематической
заботы животных о себе подобных. Это забота взрослых
животных о детенышах. Здесь мы действительно сталки-
ваемся с действием определенного инстинкта. Но он не
может быть назван социальным даже в том случае, если
под обществом понимать объединения животных. Не
может быть он назван и стадным. Забота о потомстве
отмечена и у тех видов животных, у которых нет ни стад,
ни стай. И конечно, во всех этих случаях не может быть
и речи о действиях во имя интересов коллектива или
даже просто объединения. Если здесь и можно говорить
о чьих-либо интересах, то только об интересах вида,
причем слово «интерес» в данном контексте требует
серьезных оговорок.
Инстинкт, о котором идет речь, обычно именуется
материнским или родительским. Точнее всего его назы-
вать инстинктом заботы о детенышах, или, короче,
попечительским. Он входит в качестве составной части
в инстинкт воспроизводства вида, другим компонентом
которого является половой инстинкт.
Попечительский инстинкт удовлетворяется путем
заботы о других, причем заботы об удовлетворении таких
инстинктов этих других, как пищевой и оборонитель-
ный. Поэтому хотя подобного рода действия индивида
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
и диктуются стремлением к удовлетворению своего ин-
стинкта и в этом смысле являются индивидуалистиче-
скими, все же охарактеризовать их как выражение
зоологического индивидуализма было бы вряд ли пра-
вильным. Вероятно, их можно было бы охарактеризовать
как проявления зоологического альтруизма, столь же
качественно отличного от альтруизма в человеческом
обществе, как отличен зоологический индивидуализм от
человеческого. Однако ни о каком коллективизме, пусть
даже животном, здесь не может быть и речи. Попечи-
тельский инстинкт существует и у одиночных живот-
ных.
Животный альтруизм представляет собой феномен,
ограниченный во всех отношениях. Он носит четко
выраженный односторонний характер и охватывает
крайне ограниченную сферу отношений животных: за-
боту проявляют только взрослые животные и лишь по
отношению к детенышам, причем только до тех пор, пока
детеныши не окажутся способными заботиться сами
о себе. В животном мире отсутствует систематическая
забота взрослых особей друг о друге. В отношениях
между взрослыми животными, не входящими в состав-
ной биологический организм, зоологический альтруизм
не имеет места.
Попечительский инстинкт — единственная в живот-
ном мире потребность организма, удовлетворение кото-
рой состоит в проявлении заботы о других. Все прочие
инстинкты данного животного индивида требуют и пред-
полагают его заботу исключительно лишь о себе самом.
Таковы пищевой и половой инстинкты, а также ин-
стинкт самосохранения.
Все эти инстинкты в отличие от попечительского,
являющегося альтруистическим, можно было бы оха-
рактеризовать как индивидуалистические. Пищевой ин-
стинкт взрослого индивида может быть удовлетворен
одним и только одним способом — путем обеспечения им
самого себя пищей. И этот инстинкт непосредственно
побуждает только к одному — поискам пищи для себя
и только для себя. Если животное при этом найдет столь-
ко пищи, что ее хватит и для других, или если найденной
пищей завладеет другая особь, то это ни в малейшей
степени не меняет общей направленности его поведения.
Оно ориентировано на заботу только о самом себе. Фак-
Глава
первая
36/37
торами, ориентирующими животное на заботу о самом
себе, являются и другие индивидуалистические инстин-
кты.
Именно эта детерминированность поведения живот-
ного действием индивидуалистических зоологических
инстинктов, направленность, ориентация поведения жи-
вотного на заботу о самом себе и есть то, что принято
называть зоологическим индивидуализмом. Индивидуа-
листические зоологические инстинкты определяют пове-
дение животного во всех сферах его деятельности, кроме
области отношений к детенышам. В этом смысле можно
с полным правом говорить о господстве зоологического
индивидуализма в животном мире, взятом в целом.
Некоторые авторы отождествляют зоологический ин-
дивидуализм с зоологической агрессивностью. И затем,
ссылаясь на то, что эта агрессивность в свете новейших
наблюдений над стадными взаимоотношениями живот-
ных оказалась мнимой, они делают вывод об отсутствии
в животном мире зоологического индивидуализма (9а.
С. 105). Прежде всего следует подчеркнуть, что зоологи-
ческая агрессивность вовсе не является мнимой. Много-
численные факты ее проявления описаны в трудах
этологов, не исключая и самых последних (81. С. 68, 85,
90, 104—106; 173; 257; 380; 419; 481). Но самое главное
заключается в том, что ставить знак равенства между
зоологическим индивидуализмом и зоологической агрес-
сивностью нельзя. С одной стороны, зоологическая
агрессивность может быть связана с проявлением попе-
чительского инстинкта, т. е. животного альтруизма. Это
имеет место тогда, когда детенышам угрожает опасность
со стороны других животных. С другой стороны, зооло-
гический индивидуализм вовсе не обязательно проявля-
ет себя в конфликтах, стычках, драках. Если, например,
пищи много и она рассеяна в пространстве, то никаких
конфликтов между животными может и не быть, хотя
поведение каждого из них и в данном случае направлено
на удовлетворение своего и только своего инстинкта.
Когда стремления двух животных к удовлетворению
своих инстинктов сталкиваются, то это тоже совсем не
обязательно ведет к стычке. Если между ними уста-
навливаются отношения доминирования, то подчинен-
ное животное уступает доминирующему без сопротивле-
ния, отказываясь в данный момент от удовлетворения
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
своего инстинкта. Некоторые авторы истолковывают это
явление как ограничение зоологического индивидуализ-
ма. Здесь, несомненно, имеет место подавление инстин-
ктов одного животного другим животным. Но оно пред-
ставляет собой не ограничение зоологического индиви-
дуализма, а, наоборот, самое яркое выражение последне-
го. В данном случае одно животное удовлетворяет свои
инстинкты, не только не считаясь с потребностями
другого, но и за его счет. Зоологический индивидуализм
может, разумеется, проявиться в конфликтах, стычках,
драках. В таком случае он особенно нагляден. Но это
всего лишь одна из форм его выражения, не более.
Зоологический индивидуализм, т. е. ориентация по-
ведения животного на удовлетворение своих индивидуа-
листических инстинктов, не только не исключает, но,
наоборот, в определенных условиях предполагает объ-
единение животных для совместной деятельности. Там,
где животные в одиночку оказываются не в состоянии
удовлетворить свои индивидуалистические инстинкты,
их стремления к удовлетворению этих инстинктов за-
ставляют их объединяться для совместной деятельности.
Зоологический индивидуализм ни в малейшей степе-
ни не исключает возникновения между отдельными
взрослыми животными чувств симпатии, привязанности.
Не исключает он и актов взаимной помощи между ними,
если только они не ведут к лишению одного из них воз-
можности удовлетворить свои инстинкты. У шимпанзе,
детально изученных Дж. Лавик-Гудолл, одно животное
могло прийти на помощь другому, которое подверглось
нападению третьего. У них же одна мать-шимпанзе
в ответ на просьбу трехлетней дочери дала ей банан,
когда располагала несколькими. Однако единственный
банан она дать отказалась. И когда дочь попыталась
вырвать его у нее, завязалась ожесточенная борьба,
в ходе которой животные, сцепившись, катались по
земле. Другая мать-шимпанзе вообще никогда не давала
бананов своей двухлетней дочери. Когда дочь получала
банан от людей, мать бросалась к ней и отнимала (81.
С. 68).
Конечный вывод, к которому пришла упомянутая
исследовательница, состоял в том, что, несмотря на
внешнее сходство некоторых явлений, «проводить пря-
мые параллели между поведением обезьян и поведением
Глава
первая
38/39
человека неправильно, так как в поступках человека
всегда присутствует элемент нравственной оценки и мо-
ральных обязательств, неведомых шимпанзе» (там
же. С. 176). «Еще большие отличия в поведении и психи-
ке шимпанзе и человека,-- продолжает Дж. ван Лавик-
Гудолл,— обнаруживаются при рассмотрении мотивов,
которые лежат в основе успокоительных жестов. Челове-
ческие существа способны действовать, исходя из беско-
рыстных побуждений: мы можем искренне сочувство-
вать попавшему в беду человеку, стараемся утешить его,
разделить с ним его горести. Маловероятно, чтобы шим-
панзе были способны испытывать зти эмоции. Даже
члены одной обезьяньей семьи, связанные между собой
родственными узами, никогда не руководствуются в сво-
их отношениях друг к другу альтруистическими при-
нципами» (там же). Таким образом, наличие в объеди-
нении шимпанзе актов взаимной помощи ни в малейшей
степени не только не отменяет, но даже и не подрывает
господства в нем, как в любом другом объединении
животных, зоологического индивидуализма.
Именно это господство зоологического индивидуа-
лизма стало на определенном этапе развития стада
поздних предлюдей препятствием для дальнейшего раз-
вития производственной деятельности. Его обуздание
стало необходимостью. И качественно новые, социаль-
ные отношения возникли первоначально как средство
обуздания зоологического индивидуализма. Поэтому
ошибочно рассматривать социальные связи как дальней-
шее развитие биологических. Они возникли и зароди-
лись как отрицание последних. Но противоречие между
производственной деятельностью и биологическими от-
ношениями, формами животного поведения нельзя, ра-
зумеется, понимать как абсолютное. Производственная
деятельность пришла в непримиримое противоречие с
сущностью биологических отношений, которая заключа-
лась в господстве внутри объединения зоологического
индивидуализма, л потребовала его обуздания. Что же
касается отдельных сторон биологических отношений,
отдельных форм поведения, то они могли и не пред-
ставлять на начальных этапах формирования человече-
ского общества препятствия для развития производства.
Не было, например, нужды в подавлении попечительско-
го инстинкта. Но в дальнейшем развитии альтруизм
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
в отношении к потомству получил и новую — социаль-
ную — основу. Не только не исчезли с переходом к пра-
обществу совместные действия, но, наоборот, получили
всемерное развитие. Однако теперь в их основе лежали
не биологические, а социальные стимулы. Так же обсто-
яло дело и с различными актами взаимопомощи.
Однако это не дает оснований рассматривать ни
совместную деятельность в животном мире, ни взаим-
ную помощь среди животных как зачатки социальных
отношений. В лучшем случае можно говорить лишь
о биологических аналогах социальных явлений, способ-
ствовавших возникновению социального.
О том, что становление человеческого общества было
процессом ограничения биологических инстинктов, про-
цессом обуздания зоологического индивидуализма, не-
опровержимо свидетельствуют данные социальных на-
ук. Все конкретные общества, которые знает наука,
относятся к числу готовых, сформировавшихся. И во
всех этих социальных организмах, включая и самые
архаичные, все биологические инстинкты, присущие
человеку, находятся под контролем общества. Особенно
строгим, тщательным был этот контроль в первобытных
социальных организмах.
Но если в сформировавшемся обществе биологиче-
ские инстинкты ограничены, введены в социальные
рамки, то отсюда следует, что период, предшествовав-
ший появлению такого общества, был временем ограни-
чения этих инстинктов, их введения в социальные
рамки, т. е. временем обуздания зоологического индиви-
дуализма возникавшими социальными факторами. Ста-
новление человеческого общества завершилось, когда
все биологические инстинкты были поставлены под со-
циальный контроль и тем самым полностью ликвидиро-
ван зоологический индивидуализм.
Борьба социального и биологического в течение всего
периода формирования общества носила упорный ха-
рактер. Обуздываемый, но полностью еще не обузданный
зоологический индивидуализм представлял для праоб-
щества и пралюдей грозную опасность. Прорывы зооло-
гического индивидуализма означали освобождение тех
или иных членов праобщины из-под социального контро-
ля, превращение индивидуалистических инстинктов в
единственные стимулы их поведения. Там, где это при-
Глава
первая
40/41
обретало массовый характер, происходило разрушение
социальных отношений и исчезновение социальных сти-
мулов поведения. Все это могло привести и приводило
к распаду праобщип и гибели их членов.
Ограничение проявления биологических инстинктов
было объективной потребностью развития праобщества,
которая с неизбежностью должна была найти свое выра-
жение в формирующейся воле праобщины (праморали),
а через нее и в воле каждого прачеловека. Необходимо-
стью было, таким образом, появление норм поведения,
ограничивающих проявление биологических инстин-
ктов. Эти нормы с неизбежностью должны были носить
негативный характер, т. е. они были запретами. Данные
этнографии позволяют составить представление о том,
какой именно характер носили эти первобытные запре-
ты. Они выступали в форме табу (123. С. 275—281).
Весьма вероятно, что форму табу носили все вообще
первые нормы поведения, в том числе и такие, которые
имели позитивное содержание. Это связано с тем, что
в праобществе все новые, социальные потребности были
одновременно и потребностями в ограничении биологи-
ческих инстинктов.
Становление человеческого общества с необходимо-
стью предполагало обуздание, введение в определенные
рамки таких важнейших индивидуалистических потреб-
ностей, как пищевая и половая. И в первую очередь
такому ограничению должен был подвергнуться пище-
вой инстинкт.
Социально-экономические отношения, система кото-
рых образует основу общества, есть прежде всего отно-
шения собственности. На ранних стадиях эволюции
первобытного общества все средства производства и
предметы потребления были полной собственностью
коллектива, который поэтому с полным правом может
быть назван первобытной коммуной. Соответственно со-
циально-экономические отношения, лежащие в основе
раннего первобытного социального организма, могут
быть названы первобытно-коммунистическими, или ком-
муналистическими. Коммуналистической была и соб-
ственность на самый важный предмет потребления —
пищу. Вся пища, добытая членами коллектива, причем
совершенно независимо от того, была ли она добыта
совместно или в одиночку, была полной собственностью
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
коллектива. И эта полная собственность социального
организма на всю пищу могла выразиться и выражалась
в одном — распределении пищи между всеми его члена-
ми, причем совершенно независимо от того, участвовали
они в ее добывании или не участвовали.
Такого рода распределение часто именуют уравни-
тельным. Однако оно не предполагает с необходимостью
распределение продукта между всеми членами социаль-
ного организма поровну, хотя последнее и могло иметь
место. Суть такого распределения заключалась в том, что
каждый член социального организма имел право на
часть созданного в нем продукта исключительно лишь
в силу своей принадлежности к нему. Его тоже можно
было бы назвать коммуналистическим (126).
Вполне понятно, что формирование такого рода
отношений собственности означало установление соци-
ального контроля над проявлением пищевого инстинкта.
По всей вероятности, первые нормы, регулировавшие
распределение пищи, а тем самым и ограничивавшие
пищевой инстинкт, носили форму табу. Это, однако,
только предположение, ибо никаких пищевых табу, ко-
торые могли бы быть истолкованы как пережитки этих
первоначальных, самых древних запретов, в первобыт-
ных обществах, известных этнографам, не обнару-
жено.
Иначе обстоит дело с половыми запретами. В перво-
бытных обществах существует большое количество са-
мых разнообразных половых табу. И самой важной из
всех этих норм, регулирующих отношения между пола-
ми, является экзогамия.
Экзогамия вовсе не исчерпывается требованием всту-
пать в брак вне данной социальной группы. Другой ее
стороной является абсолютный запрет всех половых
(как брачных, так и внебрачных) отношений между
членами данной группы. Ее можно было бы назвать
агамией (от греческого «а» — не, «гамос» — брак, поло-
вая связь). И эта вторая сторона выступает главной,
определяющей. Экзогамия группы — производное от ее
агамии.
Единственными агамными группами являются род
и фратрия, представляющая собой первоначальный род.
В агамии, а не в наличии общего предка заключена
сущность рода. Род может не иметь предка, и ранний,
Глава
первая
42/43
первоначальный род его не имел. Но без агамии рода нет
и быть не может.
Имеются серьезные основания полагать, что перво-
бытное общество, по крайней мере на ранних стадиях
своего развития, было родовым. Везде в первобытном
обществе, где мы встречаем безродовую организацию,
она возникла в результате распада родовой. Агамия была
в прошлом человечества явлением всеобщим, универ-
сально распространенным.
Агамный запрет был фундаментальным принципом
поведения людей родового общества. О его значении
говорит хотя бы тот факт, что в родовом обществе он был
единственной нормой поведения, нарушение которой
каралось смертью. Убийство сородича, как правило,
прощалось коллективом, нарушение агамного запрета —
никогда.
Агамный запрет был типичным табу. Его нарушение
рассматривалось как такое действие, которое неизбежно
каким-то таинственным образом должно было навлечь
на всех членов рода неведомую, но грозную опасность.
Нарушитель агамного табу выступал в глазах сородичей
как человек, совершивший самое тяжкое из возможных
преступлений. Именно поэтому его так жестоко наказы-
вали.
Агамный запрет рассматривался в родовом обществе
как средство нейтрализации какой-то неведомой и поэто-
му особенно страшной опасности, угрожающей суще-
ствованию. Однако в действительности на всех этапах
эволюции этого общества нарушение агамии никакой
реальной опасности ни для индивида, ни для коллектива
не представляло.
Возникает вопрос: могло ли у всех без исключения
человеческих коллективов, рассеянных по земному ша-
ру, зародиться представление о страшной опасности,
которую таят в себе половые отношения между их члена-
ми, если бы никакой такой опасности в действительности
не существовало? Ответ на него, по нашему мнению,
может быть только один. Опасность, которую призвана
была нейтрализовать родовая агамия, действительно
существовала, но в эпоху, предшествовавшую ее появле-
нию, т. е. в дородовой период истории человечества.
А это означает, что в дородовую эпоху половые отноше=
ния между членами коллектива представляли длящего
Теоретические проблемы становления
человеческого общества
реальную угрозу. Но такую опасность могли представ-
лять только Нерегулируемые, т. е. промискуитетные,
половые отношения. Отсюда следует вывод, что в дородо-
вую эпоху если не все, то по крайней мере такой жи-
вотный инстинкт, как половой, еще не был введен
в социальные рамки, не был до конца обуздан, ограни-
чен. Полностью поставлен под социальный контроль он
был лишь с появлением агамии и, следовательно, рода.
Но отсюда может следовать только один вывод:
дородовая эпоха истории человечества совпадает с пери-
одом становления человеческого общества. Готовое чело-
веческое общество возникает только вместе с родом.
Первобытная община возникает, таким образом, в форме
рода, является общиной родовой.
Положение о том, что род возник вместе с человеком
современного физического типа при переходе к поздне-
му палеолиту, было выдвинуто советскими археологами
П. П. Ефименко (50) и П. И. Борисковским (23) еще
в начале 30-х годов XX в. Это мнение разделяли и все
сторонники теории двух скачков. Оно выдержало про-
верку временем, и из него следует исходить при решении
проблемы генезиса человеческого общества. Формирова-
ние человеческого общества, по крайней мере на заклю-
чительном его этапе, было процессом становления рода.
Теперь, когда установлено существование особого
периода формирования человеческого общества и вы-
явлены его границы, когда в общих чертах раскрыта
сущность социогенеза и его итог, можно перейти к более
конкретной реконструкции процесса превращения стада
животных в социальный организм.
Глава вторая
Возникновение
праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
процесс становления человеческого общества и какими
были первые объединения формирующихся людей (пра-
людей), не выявив характера зоологических объедине-
ний, им непосредственно предшествовавших. Самые
первые праобщины возникли из объединений поздних
предлюдей — хабилисов; им в свою очередь предшество-
вали объединения ранних предлюдей. Как ранние, так
и поздние предлюди были животными весьма своеобраз-
ными. Существ, подобных им, ныне на Земле нет.
Но более или менее отдаленными предками ранних
предлюдей были крупные антропоиды миоцена (22 —
5 млн лет назад). Это были обычные животные, в прин-
ципе не отличавшиеся от современных обезьян. Со-
ответственно и их объединения существенно не могли
отличаться от сообществ современных приматов.
Объединения обезьян. В результате исследований,
которые велись непрерывно, начиная с 60-х годов XX в.,
накоплен обширный материал об объединениях обезьян,
живущих в естественных условиях. Как выяснилось,
единственной ассоциацией, существующей у всех видов
обезьян, является группа, состоящая из самки и ее дете-
ныша (или детенышей). Ее бытие обусловлено особенно-
стями биологии обезьян, делающей абсолютно необходи-
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
мой заботу матери о детеныше в течение определенного
периода. У некоторых обезьян, в частности у орангута-
нов, материнско-детская группа — единственная ста-
бильная ассоциация. Взрослые самцы ведут обычно
одинокий образ жизни (414).
У большинства обезьян материнско-детские группы
существуют не самостоятельно, а входят в состав объеди-
нений. Эти объединения можно свести к пяти основным
типам. Первый тип — объединение, состоящее из взрос-
лого самца, взрослой самки и детенышей. Материнско-
детская группа входит здесь в состав более широкой
ассоциации, которая в литературе нередко именуется
семьей. Кроме животных, входящих в такие объедине-
ния, существуют одиночные самцы и самки, однако
такое состояние, как правило, носит временный харак-
тер. Именно такая организация встречается у гиббонов
(239).
Второй тип — объединение, состоящее из одного
взрослого самца, нескольких взрослых самок и детены-
шей. Такое объединение в отличие от ранее описанного
включает в свой состав несколько материнско-детских
групп. Если первое объединение было биологическим
аналогом моногамной семьи, то второе — полигамной,
точнее, полигинной семьи. С этим и связано использова-
ние для обозначения данной группы терминов «гарем»,
«гаремная семья». В дальнейшем мы будем именовать
его гаремной группой.
Самостоятельные гаремные группы встречаются у
многих обезьян (162; 226; 244). У большинства из них
взрослый самец, входящий в состав гаремной группы,
доминирует над всеми остальными ее членами. Однако
у некоторых видов такой роли он не играет (258). Бытие
гаремной группы как формы объединений обезьян пред-
полагает существование находящихся за их пределами
самцов-холостяков. Последние либо ведут одиночный
образ жизни, либо живут группами.
Если у одних видов обезьян гаремные группы были
совершенно самостоятельными объединениями, то у
других, например у гамадрилов, они входили в состав
более широкого объединения, включавшего в себя также
и самцов-холостяков (324). Этот, третий, тип объедине-
ния можно было бы назвать гаремно-холостяцким ста-
дом. У некоторых обезьян, например у гелад, гаремные
Глаза
вторая
46/47
группы в одних условиях существовали самостоятельно,
а в других выступали как составные части стада. С изме-
нением условий у них происходил переход от одной
формы организации к другой (225).
Четвертый тип — объединения, в состав которых
входят несколько взрослых самцов, несколько взрослых
самок и детеныши и которые в то же время не подразде-
лены на гаремные группы. Их можно было бы назвать
общими стадами. Есть виды, у которых общее стадо
является единственной формой объединения, включаю-
щёй всех животных без исключения. Примером могут
послужить павианы саванны (234). У других наряду
с общими стадами могут существовать одиночные сам-
цы, а у некоторых — объединения самцов. Это — реву-
ны, зеле'ные мартышки, часть лангуров Индии (208; 250;
504). Среди человекообразных обезьян общее стадо су-
ществует у гориллы (426).
Очень своеобразен пятый тип объединения, в наибо-
лее чистом виде описанный у шимпанзе. Наблюдая за
шимпанзе в естественных условиях, исследователи пер-
воначально пришли к выводу, что у этих животных нет
других постоянных объединений, кроме материнско-
детских групп. Все прочие группировки характеризу-
ются крайней неустойчивостью, преходящим характе-
ром и разнообразным составом. Они непрерывно возни-
кают, исчезают, раскалываются и сливаются. Животные
переходят из одной группы в другую, а иногда не входят
в состав ни одной из них, причем были замечены бро-
дившие в одиночку не только самцы, но и самки (252;
403).
Однако в процессе дальнейших исследований было
обнаружено, что все это движение происходит в рамках
сравнительно постоянной совокупности животных, чле-
ны которой постоянно вступают в контакты друг с дру-
гом» знают друг друга и отличают тех, кто входит в нее,
от тех, кто к ней не принадлежит. Между животными,
составляющими эту совокупность, устанавливаются раз-
личные связи, в том числе и отношения доминирования
(286; 451; 452).
Иными словами, перед нами не просто совокупность
животных, а определенное их объединение. Это объеди-
нение нельзя назвать стадом, хотя по своему составу оно
не отличается от общего стада. Стадо как объединение
Возникновение праорудийной деятельности.
Стадо ранних пред гюдей
предполагает, что животные, входящие в его состав, хотя
бы часть времени держатся рядом, движутся вместе.
Объединение, которое мы находим у шимпанзе, можно
было бы назвать ассоциацией.
Важно отметить, что одну и ту же форму объедине-
ний можно наблюдать у обезьян, относящихся к разным
семействам, не говоря уже о подсемействах. А с другой
стороны, разные формы объединений бытуют у жи-
вотных, относящихся к одному роду и даже виду. Нет
зависимости между положением вида животных на эво-
люционной лестнице и формой существующего у него
объединения.
Семейные группы встречаются, например, не только
у гиббонов, принадлежащих к семейству человекообраз-
ных обезьян, но и у стоящих значительно ниже их по
эволюционному уровню долгопятов и даже некоторых
видов лемуров (полуобезьян). Но у остальных человеко-
образных обезьян таких объединений не обнаружено.
Общие стада существуют у горилл, у значительного
числа низших обезьян и у части полуобезьян. У некото-
рых обезьян Нового Света встречается ассоциация (191;
267).
Следовательно, разные формы объединений у обезь-
ян не выступают по отношению друг к другу как высшие
и низшие, их нельзя рассматривать как последовательно
сменяющиеся звенья эволюционного прогресса. Объеди-
нения обезьян не имеют собственной истории, отличной
от истории развития видов. В противоположность кон-
кретным человеческим обществам они не представляют
особых организмов, имеющих собственные законы раз-
вития. отличные от законов биологической эволюции.
Как свидетельствуют данные, формы объединений
обезьян зависят прежде всего от среды обитания. У жи-
вотных, принадлежащих к одному и тому же виду, но
живущих в разных условиях, объединения могут иметь
разную форму. Примером могут служить лангуры Ин-
дии, у одной части которых существуют изолированные
гаремные группы, а у другой — общие стада (372; 504).
Попытаемся теперь представить, какими же могли
быть объединения миоценовых антропоидов. Эти обезь-
яны жили в лесу, обитали на деревьях. Однако, будучи
в основном древесными животными, они немалую часть
времени проводили на земле. Из современных человеко-
Глава
вторая
43/49
образных обезьян ближе всего к миоценовым предкам
человека стоят по образу жизни шимпанзе. Последние
50 — 75 % времени дня проводят на деревьях, а осталь-
ную часть на земле (252. С. 437; 403. С. 383). Все это
почти полностью исключает, чтобы у миоценовых антро-
поидов существовали одни лишь материнско-детские
группы, как у орангутанов, или семейные группы, как
у гиббонов. Последние представляют собой специализи-
рованную древесную форму. Живут они в чаще леса,
высоко на деревьях, в почти полной безопасности от
хищников, что делает излишним более крупные объеди-
нения. Весьма специализированной чисто древесной
формой являются и орангутаны.
Маловероятным представляется существование у ми-
оценовых предков человека гаремных групп. Они не
обнаружены ни у одной из современных человекообраз-
ных обезьян. Учитывая, что и по размерам тела, и по
среде обитания, и по образу жизни миоценовые антропо-
иды ближе всего походили на шимпанзе, наиболее
вероятным представляется бытие у них ассоциаций.
Однако не может быть исключено существование у них
общих стад.
Возникновение ранних предлюдей. В дальнейшем
некоторые крупные миоценовые антропоиды перешли от
полудревесного и полуназемного образа жизни к чисто
наземному. Вопрос о причине такого перехода спорен.
Большинство исследователей объясняют его крупными
климатическими изменениями, приведшими к пореде-
нию лесов. Однако ряд ученых утверждает, что никаких
сколько-нибудь существенных изменений в климате в ту
эпоху не произошло (175. С. 139 — 151; 203. С. 376; 282.
С. 507).
Скорее всего этот переход был связан с появлением
специализированных древесных форм обезьян, с которы-
ми трудно было на деревьях конкурировать тем крупным
антропоидам, которые остались неспециализированны-
ми. Это и побуждало последних в поисках пищи перехо-
дить на землю, где они и раньше проводили значитель-
ную часть времени.
Древние крупные человекообразные обезьяны не
отличались большой физической силой и не обладали
мощным естественным вооружением, поэтому жизнь на
земле таила для них немало опасностей. Они могли стать
Возникновение праорудииной деятельности
Стадо ранних предлюдей
легкой добычей хищников. Приспособление одной части
их к наземному образу жизни пошло по линии гигантиз-
ма: возрастания размеров тела и соответственно физиче-
ской силы, совершенствования естественного вооруже-
ния. Из числа ископаемых антропоидов примерами
могут служить гигантский дриопитек и гигантопитек, из
современных — горилла.
Развитие другой части крупных антропоидов при-
обрело совершенно иной характер. Оно пошло по линии
перехода к систематическому использованию предметов
природы в качестве орудий. Как уже отмечалось, круп-
ные антропоиды миоцена по размерам и образу жизни
были ближе всего к современному шимпанзе. И как раз
именно у шимпанзе обнаружены в естественных услови-
ях многочисленные примеры не только манипулирова-
ния различного рода природными объектами, но и ис-
пользования их в качестве орудий.
Многообразное применение имели листья. Ими шим-
панзе вытирали кровь и грязь с тела, выжимали мозг из
черепов убитых павианов. Листья использовались в ка-
честве губок, с помощью которых доставали воду, ско-
пившуюся в дуплах деревьев (81. С. 172 — 173; 253. С. 83;
453. С. 440; 456. С. 216). Шимпанзе нередко пользова-
лись ветками и палками. Палки, например, они совали
в дупла деревьев, проверяя их содержимое, в муравейни-
ки, а затем поедали набежавших муравьев. При помощи
травинок и тонких веток шимпанзе выуживали термитов
из термитников. При этом с используемых ветвей срыва-
лись листья, сдиралась кора, наконец, они могли быть
разломлены и расщеплены. Делалось это при помощи
как рук, так и зубов. В некоторых случаях животное
вначале подбирало и приспосабливало палку, а затем,
держа ее в руках или зубах, направлялось к муравейни-
ку или термитнику. Применение палок для выуживания
термитов и муравьев наблюдалось у шимпанзе различ-
ных районов: национальный парк Гомбе, горы Махале,
Касакати (Танзания), Кот-д’Ивуар, Сенегал, Гвинея,
Экваториальная Гвинея (81. С. 172; 253; 303; 361; 382;
450; 454). Ветвями с листьями отпугивали насекомых
(253. С. 83).
Еще в середине прошлого века исследователями
были зафиксированы факты использования шимпанзе
камней для разбивания орехоподобных плодов. Эти све-
Глава
вторая
50/51
дения подтверждены современными наблюдателями.
Использование камней для разбивания орехов было
отмечено у шимпанзе в Либерии (168а) и Сьерра-Леоне
(320а). Шимпанзе Кот-д’Ивуара помещали орехи на
обнаженные корни деревьев, а затем разбивали их кам-
нями или палками (450). У шимпанзе Гвинеи были
обнаружены специальные места, где они из года в год
и даже из поколения в поколение раскалывали пальмо-
вые орехи. В каждом из таких исследованных мест
находился большой камень (весом обычно более 1 кг), на
котором разбивали орехи. На этом камне или вблизи него
лежал другой, весом чаще всего 700 — 800 г, используе-
мый для раскалывания. В центре плоской поверхности
камня-платформы была ямка глубиной 0,5 и диаметром
3—4 см, образовавшаяся в результате повторения опера-
ций. Обезьяна клала орех в углубление, затем, поднимая
второй камень на высоту 5—10 см, наносила удары.
Каждое такое место было усыпано разбитой скорлупой
(453; 454).
У различных групп обезьян отмечены случаи, когда
животные бросали камни, палки, пучки растений в пави-
анов. леопардов и людей (81. С.150 —151; 321; 325. С.52;
454. С. 516-616; 456. С. 216).
Описанную выше деятельность по использованию
природных предметов в качестве орудий ученые чаще
всего именуют орудийной, чтобы тем самым терминоло-
гически отличить ее от производственной деятельности.
Однако это название не вполне удачно, ибо последняя,
бесспорно, является орудийной в точном смысле этого
слова. В последующем изложении деятельность по при-
менению природных предметов в качестве орудий мы
будем именовать праорудийной.
Некоторые исследователи подчеркивают, что у изу-
ченных ими популяций шимпанзе «ужение» термитов
и муравьев при помощи палок и ветвей является широко
распространенным. Но даже если они правы, это не
может изменить общей характеристики праорудийной
деятельности шимпанзе в целом. Главное заключается
в том, что она не имела существенного значения для
приспособления этих обезьян к среде. Действия по
использованию естественных орудий носили у шимпанзе
спорадический характер.
Но имеющиеся о них данные позволяют представить
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
эволюцию той части крупных антропоидов миоцена,
которые стали предками человека. Физическую сла-
бость, недостаточность естественного вооружения они
все в большей и большей степени стали восполнять
использованием палок, камней и других предметов для
защиты от хищников. По мере перехода данных жи-
вотных к полностью наземному образу жизни значение
этой деятельности непрерывно возрастало. И когда они
окончательно перешли на землю, то уже не могли суще-
ствовать, не используя, причем систематически, различ-
ные природные предметы в качестве орудий.
Переход от случайного использования орудий к по-
стоянному требовал и предполагал освобождение пере-
дних конечностей от функции передвижения и воз-
никновение прямохождения. В свою очередь становле-
ние прямохождения способствовало дальнейшему воз-
растанию значения и совершенствованию праорудийной
деятельности.
Переход полностью к наземному образу жизни, пре-
вращение использования природных орудий из случай-
ности в правило, а затем в необходимость, освобождение
передних конечностей от локомоторной функции и воз-
никновение прямохождения были неразрывно связанны-
ми сторонами одного единого процесса. Результатом его
было появление ранних предлюдей — существ, которые
обитали на земле, ходили на задних конечностях и систе-
матически использовали природные объекты в качестве
орудий.
Не исключена возможность, что превращение обезь-
ян в предлюдей завершилось еще в лесу, и лишь в даль-
нейшем в основном уже сформировавшиеся предлюди
перешли в саванну. Однако скорее всего сам переход от
полудревесного и полуназемного образа жизни к по-
лностью наземному начался у животных, которые обита-
ли на границе леса и саванны, и был обусловлен уча-
щавшимися попытками все более полного использова-
ния природных ресурсов открытой местности. Иначе
говоря, процесс превращения обезьян в предлюдей был
одновременно и процессом изменения среды обитания —
постепенного движения из леса в более открытую
местность.
Переход к систематическому использованию при-
родных орудий был, по-видимому, вызван в основном
Глава
вторая
52/53
потребностью в защите от хищников. Однако эти орудия
очень скоро, а может быть, даже и сразу стали использо-
ваться не только для защиты, но и для нападения.
Трансформация крупных антропоидов в предлюдей бы-
ла одновременно и превращением в основном раститель-
ноядных животных в такие существа, которые довольно
систематически охотились на других животных и упот-
ребляли их мясо в пищу.
Обезьяны в основном растительноядные животные.
Рацион некоторых из них весьма ограничен. Так, гверцы
питаются исключительно листьями, гориллы в основном
ветвями. Рацион других обезьян значительно богаче.
Так, шимпанзе едят побеги, листья, кору, плоды (в наци-
ональном парке Гомбе они использовали в пищу более
90 видов растений). Употребляются ими в пищу и насе-
комые, яйца птиц, птенцы (81. С. 203).
В неволе обезьяны ели и мясо. Об употреблении ими
мяса в естественных условиях долгое время мало что
было известно. И только тогда, когда в 60-х годах нача-
лось исследование жизни обезьян в природе, выясни-
лось, что в определенных условиях обезьяны некоторых
видов могут убивать и поедать сравнительно крупных
животных. Особый интерес представляют данные, отно-
сящиеся к шимпанзе.
Впервые отдельные случаи охоты у шимпанзе были
описаны Дж. Гудолл (252), изучавшей жизнь одной из
ассоциаций этих животных в Гомбе. В дальнейшем охоту
у этой группы шимпанзе детально исследовал Г. Телеки
(458; 458а).
В парке Гомбе проживало, по всей вероятности,
100 — 150, а может быть, даже 200—250 шимпанзе. Ассо-
циация, которую исследовала Дж. Гудолл, а затем
Г. Телеки, включала первоначально 48 животных, в том
числе 13 взрослых самцов. В период с 1960 по 1973 г. бы-
ло зафиксировано 167 случаев охоты животных, вхо-
дивших в эту ассоциацию (458. С. 53 — 56; 458а. С. 133).
Случаи охоты были обнаружены и у шимпанзе,
живущих в других местностях, однако не сразу и не
в таком количестве. Рейнольдсы, которые проводили
наблюдения за жизнью шимпанзе в лесу Будонго (Уган-
да) в 1962 г., не зафиксировали ни одного случая охоты
(403). Лишь в дальнейшем уже другими исследователя-
ми было зарегистрировано 6 таких эпизодов (456.
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
С. 260). В горах Махале (Западная Танзания) между
1965 и 1976 гг. исследователи наблюдали в двух ассоциа-
циях шимпанзе 18 случаев охоты (383а). Другой наблю-
датель в период между маем 1978 и июлем 1979 г. в од-
ной из этих ассоциаций обнаружил 15 случаев охоты
(307). Эпизоды охоты наблюдались в Танзании также
в Касакати (306). Имеются данные о сравнительно
интенсивной охотничьей деятельности шимпанзе в рай-
оне горы Ассирик в Сенегале (366).
Если свести воедино данные об охотничьей деятель-
ности шимпанзе, то ее жертвами явились животные,
принадлежащие к 14 разным видам млекопитающих
(приматы, детеныши копытных, мелкие животные)
(307. С. 372).
Как явствует из приведенных данных, число случаев
охоты у шимпанзе Гомбе значительно превышает число
таких эпизодов у шимпанзе Махале, не говоря уже о
шимпанзе Будонго.
И связано это скорее всего с различием среды
обитания. Будонго — влажный тропический лес. Нацио-
нальный парк Гомбе — местность, где встречается лес,
саванное редколесье и открытая саванна. Грань леса
и саванны, отличающаяся необычайным многообразием
растительноядных животных и растительных видов, со-
здает более благоприятные условия для охоты, чем
довольно однообразный тропический лес. В этой связи
нельзя не отметить, что для гор Махале, где случаев
охоты у шимпанзе зафиксировано в несколько раз боль-
ше, чем в Будонго, характерно сочетание леса, саванного
редколесья и саванны.
Как утверждают некоторые авторы, случаи охоты
и поедания мяса отмечены у 12 родов полуобезьян,
11 родов низших обезьян и всех человекообразных обезь-
ян, за исключением гориллы (458а. С. 143). Однако
кроме шимпанзе сколько-нибудь детально описана охота
лишь у павианов. Все павианы, у которых зафиксирова-
ны случаи охоты, обитали в открытой местности. Это
также свидетельствует в пользу предположения, что
грань между лесом и саванной и саванна являются
средой, более благоприятной для охоты, чем влажный
тропический лес.
Некоторые исследователи характеризуют всех обезь-
ян, употребляющих в пищу не только растения, но
Глава
вторая
54/55
и насекомых, яйца и т. п., не как растительноядных,
а как всеядных. Что же касается животных, у которых
встречаются случаи охоты, то они называют их всеядны-
ми собирателями-хищниками (458а. С. 130, 134). С та-
кой точкой зрения вряд ли можно согласиться. Основ-
ную массу пищи у всех этих видов обезьян составляют
растения. Доля всех остальных компонентов в их рацио-
не весьма незначительна.
Вряд ли можно сомневаться в том, что и миоценовые
антропоиды, жившие на грани леса и саванны, время от
времени охотились на более или менее крупных жи-
вотных. По мере продвижения из леса в саванну стано-
вились все более благоприятными условия для охоты.
Препятствием для превращения шимпанзе в хищников
является отсутствие естественного вооружения. У мио-
ценовых антропоидов оно было снято переходом к систе-
матическому использованию камней и палок. Из случай-
ности, как у шимпанзе, охота стала правилом, а затем
превратилась в жизненную необходимость. Охота в дан-
ном случае формировалась как один из двух видов
деятельности по использованию природных предметов
в качестве орудий. Другим основным ее видом была
защита от хищников. Эти два вида были тесно связаны,
ибо орудия защиты были одновременно и орудиями
охоты. Вероятно, оборонная деятельность первой пре-
вратилась в необходимость. Но становление праорудий-
ной деятельности в целом окончательно завершилось
лишь тогда, когда необходимостью стала и охота. Весьма
вероятно, что на определенном этапе охота постепенно
вышла на первый план, а оборонная деятельность ото-
шла на второй.
Предлюди были хищниками, однако своеобразными.
В отличие от других они охотились при помощи при-
родных предметов, используемых в качестве оружия.
Другая их особенность, отличавшая их от многих других
хищников, состояла в том, что они не являлись суще-
ствами исключительно плотоядными. Они питались и
растениями, они были существами всеядными.
Праорудийная деятельность ранних предлюдей. Пер-
выми существами, о которых достоверно известно, что
они передвигались на задних конечностях, являются
австралопитеки.
Впервые остатки австралопитеков были обнаружены
Важнейшие раннепалеолитичес-
кие стоянки и места находок
предлюдей и формирующихся
людей.
Цифрами на карте обозначены. 1 —
Джебель-Ирхуд, 2 — Сиди Абдер-
ракман, 3— Темара; 4 — Рабат; 5 —
Мугарет'эль-Алия (Танжер); 6 —
Тернифин; 7—Хакфет-эд-Дабба;
8— Хауа Фтеак; 9— Хадар; 10 —
Шунгура; И— Нариокотома III,
12— Кооби-Фора, Иллерет; 13 —
Олоргесаилие; 14— Олдовай; 15—
Летоли, 16— Каламбо; 17— Кабве
(Брокен-Хилл); 18— Макапансгат;
19— Стеркфонтейн, Сварткранс,
Кроидрай; 20—Таунг; 21—Сал-
данья, 22— Ди Келдерс; 23— Кла-
саес-Ривер
Глава
вторая
56/57
в Южной Африке в местонахождениях Таунг, Кром-
драй, Стеркфонтейн, Макапансгат, Сварткранс,. Разные
ученые далеко не одинаково подходят к систематике
южноафриканских австралопитеков. Однако к настоя-
щему времени все они без исключения выделяют среди
них две группы, одну из которых составляют находки
в Таунге, Стеркфонтейне и Макапансгате, а другую —
в Кромдрай и Сварткрансе. Представители первой чаще
всего именуются австралопитеками африканскими,
представители второй — австралопитеками массивны-
ми, или парантропами. По мнению одних авторов,
австралопитек африканский и австралопитек массивный
являются двумя видами, входящими в один род (220;
318), другие относят их к двум разным родам (408; 410;
411). Австралопитек массивный отличается от австрало-
питека африканского большими размерами тела и, веро-
ятно, большей физической силой, а также значительным
развитием челюстей. Некоторые исследователи полага-
ют, что австралопитек африканский и австралопитек
массивный произошли от общего предка (410). Однако
большинство считает, что австралопитек массивный —
форма более поздняя, чем австралопитек африканский
(220; 318).
Датировка южноафриканских австралопитеков весь-
ма спорна. Первоначально их относили к сравнительно
позднему времени, затем стали предлагаться более ран-
ние даты. Последние оценки: Макапансгат — 2,8 —
3,2 млн лет, Стеркфонтейн — 2,8—3,0 млн лет, Свар-
ткранс — 1,7 —1,9 млн лет, Кромдрай — 1,5 млн лет
(205. I. С. 76).
Вслед за Южной Африкой австралопитеки были
найдены в Восточной Африке. Первой была находка
в Олдовайском ущелье в Танзании существа, которое
первоначально было названо зинджантропом, а затем
австралопитеком бойсовым. Зинджантроп представляет
собой форму еще более грубую, чем австралопитек мас-
сивный. В литературе обе эти формы нередко именуются
австралопитеками массивными. Абсолютный возраст
зинджантропа, определенный методом калий-аргонового
анализа, приближается к 1,75 млн лет. В дальнейшем
в Олдовайском ущелье были найдены и другие предста-
вители этой группы. Одновременно с австралопитеками
бойсовыми в Олдовайском ущелье жили хабилисы.
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
Многочисленные находки австралопитеков были сде-
ланы начиная с 1966 г. в бассейне реки Омо (Эфиопия)
в формациях Шунгура и Узно. Они крайне интересны
тем, что в данном случае мы сталкиваемся с последова-
тельным рядом, притом достаточно надежно датиро-
ванным. В формации Узно и слоях В, С, D, Е, F и в ни-
жней части слоя G формации Шунгура были найдены
остатки австралопитека африканского. Время его суще-
ствования — от 3 до 1,9 млн лет. Некоторые особи из
слоев Е, F, G и, может быть, L Шунгуры относятся к чис-
лу представителей австралопитека бойсова. Они жили
между 2,1 и 1,0 млн лет. Некоторые находки слоя
G Шунгуры сходны с хабилисом. Их возраст — 1,85 млн
лет. В слое К появляются находки с чертами питекантро-
пов. Возраст их примерно 1,1 млн лет (271а. С. 256 —
257).
Австралопитеки и сходные с ними формы были
найдены на восточном берегу озера Туркана (ранее оно
называлось озером Рудольфа) в Кении. В этом районе
начиная с 1968 г. работала экспедиция во главе с Р. Ли-
ки. Бесспорные австралопитеки были очень близки
к зинджантропу. Древность их — 2—1 млн лет (465.
С. 313).
Что касается остальных находок в районе озера
Туркана, то вопрос об их статусе нельзя считать ре-
шенным. Первоначально Р. Лики все остатки, исключая
лишь те, что были отнесены к австралопитеку бойсову,
причислял к людям без дальнейшего уточнения. Он
исключал наличие здесь грацильных (изящных) австра-
лопитеков, т. е. относящихся к тому типу, который
представлен австралопитеком африканским (337).
В дальнейшем наряду с австралопитеками бойсовыми
и людьми он начал выделять и изящных австралопите-
ков (340).
Начиная с 1974 г. в Летоли в 50 км южнее Олдовая
экспедицией, возглавляемой М. Лики, были найдены
остатки гоминид, относящихся ко времени от 3,59 до
3,77 млн лет (335; 495). Другая оценка их возраста —.
3,35—3,75 млн лет (272. С. 74). В сообщении об этих
находках природа их не была сколько-нибудь четко
определена.
В 1972 —1977 гг. значительное число остатков гоми-
нид было обнаружено в Хадаре, расположенном в районе
Глава
вторая
58/59
Афара в Эфиопии, экспедицией во главе с Д. Джохансо-
ном. Первоначально исследователи заявляли, что ими
обнаружены представители трех таксонов (единиц
систематики). Одни индивиды были близки к австрало-
питеку африканскому, другие — к австралопитеку мас-
сивному, а третьи имели черты сходства с питекантропа-
ми вообще, питекантропом IV в особенности (300).
Возраст находок первоначально был определен в 3 млн
лет (457а. С. 289). Последняя оценка — 2,9 —3,6 млн лет
(479в).
Если вначале Джохансон и его коллеги писали о трех
таксонах, то в дальнейшем их взгляды претерпели ради-
кальные изменения. Они заявили, что находки в Летоли
и Хадаре представляют собой самых примитивных из
всех известных австралопитеков, качественно отличных
от остальных их видов. Новый вид они предложили
именовать австралопитеком афарским (301; 302). По их
мнению, австралопитек афарский дал начало двум лини-
ям развития. Одна из них привела к хабилисам, а затем
и питекантропам, другая — к австралопитекам афри-
канским, которые в дальнейшем развитии дали начало
австралопитекам массивным. Эта последняя линия ока-
залась, таким образом, боковой, тупиковой.
Ряд ученых выступил с возражениями против выде-
ления находок в Летоли и Хадаре в особый вид, отлич-
ный от австралопитека африканского (163; 178а; 341;
425). По мнению некоторых из них, они представляют
собой более раннюю и примитивную форму австралопи-
тека африканского (178а). Но во всяком случае приме-
нение для обозначения этих находок особого терми-
на является оправданным, ибо они действительно от-
личаются от классического австралопитека африкан-
ского.
Определенная часть исследователей, согласившись
с выделением вида австралопитека афарского, в то же
время выступила против попытки исключить австрало-
питека африканского из числа прямых предков челове-
ка. По их мнению, развитие шло от австралопитека
афарского к австралопитеку африканскому, который
был предком хабилисов, с одной стороны, австралопите-
ков массивных — с другой (435а; 501. С. 118). В пользу
такой точки зрения свидетельствуют определенные фак-
ты. Хабилисы появились около 2,0 —2,2 млн лет назад.
Возникновение праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
Таким образом, между австралопитеками афарскими
и хабилисами существует огромный временной разрыв.
И в эту разделяющую их эпоху как раз и жили австрало-
питеки африканские. Не противоречат признанию ав-
стралопитеков африканских промежуточным звеном
между австралопитеками афарскими и хабилисами и
данные морфологии (277а).
Говоря о том, что австралопитеки африканские дали
начало австралопитекам массивным, многие исследова-
тели имели в виду не только парантропов, но и австрало-
питеков бойсовых. Но в 1985 г. на западном берегу озера
Туркана был найден череп, сочетавший в себе черты
австралопитека бойсова и австралопитека афарского воз-
растом 2,5 млн лет (233в; 343а; 479а). Из этого был
сделан вывод, что австралопитек бойсов произошел от
австралопитека афарского. Что же касается парантропа,
то его выводят как от австралопитека африканского, так
и от общего с ним предка.
Чтобы покончить с вопросом о происхождении пред-
людей, отметим, что сходство с австралопитеком афар-
ским обнаруживают две находки: одна — в Лотагаме
(к западу от озера Туркана), другая — в Табарине
(к западу от озера Баринго, Кения). Древность пер-
вой — 5 — 6 млн лет, второй — около 5 млн лет (321а;
479с).
Австралопитек бойсов и парантроп представляли
боковые ветви, которые вымерли 1,0—1,5 млн лет назад.
Поэтому они не являются предлюдьми в точном смысле.
Истинные ранние предлюдп — австралопитеки афар-
ские и австралопитеки африканские. Именно о них,
и прежде всего об австралопитеке африканском, и пой-
дет дальше речь.
Уже австралопитеки афарские являлись прямоходя-
щими существами. Об этом свидетельствуют особенно-
сти их скелетов. Прямоходящим, разумеется, был ав-
стралопитек африканский. Сложнее обстоит дело с дру-
гими его особенностями. II в настоящее время ученые
придерживаются мнения, что все австралопитеки — жи-
вотные растительноядные (394. С. 899 — 900). Однако
особенности строения зубов австралопитека африкан-
ского убедительно свидетельствуют о том, что он наряду
с растениями питался и мясом, т. е. был существом
всеядным (198; 256; 409). Всеядность австралопитека
Глава
60/61 вторая
африканского в настоящее время признается большин-
ством исследователей.
Но, признавая это, некоторые авторы в то же время
не соглашаются с тем, что австралопитек африканский
был охотником. По их мнению, австралопитеки исклю-
чительно или в основном питались падалью (457.
С. 428). Согласиться с этим вряд ли возможно.
Как показали исследования, шимпанзе Гомбе даже
не притрагивались к мертвым животным, которые не
были убиты ими самими. Как в Гомбе, так и в других
местах шимпанзе игнорировали сырое мясо, которое
подкладывали им исследователи. То же самое наблюда-
лось у павианов (458. С. 50; 458а. С. 147). Таким обра-
зом, никакой тенденции к питанию падалью у обезьян не
отмечено. Поэтому весьма сомнительно предположение,
что предлюди исключительно или в основном питались
падалью. Это, конечно, не значит, что они вообще не
употребляли в пищу падаль. По мере развития охот-
ничьей деятельности у предлюдей неизбежно должна
была возникнуть потребность в мясе, которую не всегда
можно было удовлетворить путем охоты. Это должно
было побуждать их употреблять в пищу и падаль. Одна-
ко основным источником мяса оставалась, вероятно,
охота.
Но если австралопитеки охотились, то они могли
успешно это делать, только используя орудия. Большое
внимание обоснованию положения о том, что австрало-
питеки при помощи орудий охотились на животных,
уделил их первооткрыватель Р. Дарт. Одно из его иссле-
дований было посвящено Макапансгату. Проведя де-
тальный анализ костей животных, извлеченных из пеще-
ры, где были найдены остатки австралопитеков, он
обнаружил, что разные части скелетов представлены
здесь далеко не пропорционально: одни имелись в боль-
шом количестве, другие почти или совсем отсутствовали.
Отсюда он сделал вывод, что австралопитеки, убившие
этих животных, использовали в качестве орудий опреде-
ленные части их скелетов. Большие кости конечностей
крупных копытных животных применялись как дубины,
молоты, а рога и расколотые длинные кости — как кин-
жалы и вообще колющие орудия. Рога и черепные
коробки австралопитеки использовали в качестве сосу-
дов. Как считал Р. Дарт, австралопитеки располагали
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
целым набором специализированных орудий. Однако
они не ограничивались лишь отбором тех или иных
костей, пригодных для выполнения определенных фун-
кций, а раскалывали кости, разбивали их с помощью
других костей, изготовляя тем самым новые орудия. На
этом основании он говорил об остеодонтокератической
(костезубороговой) культуре австралопитеков, живших
в Макапансгате (232).
В своем стремлении доказать близость австралопите-
ков к людям Р. Дарт зашел слишком далеко. Данные,
которыми он располагал, не давали основания для по-
добных выводов. И в дальнейшем другие ученые это
показали. Было установлено, что скопления костей с
примерно таким же соотношением частей скелетов обра-
зовывались в таких условиях, когда участие австралопи-
теков было заведомо исключено. Это было результатом
деятельности хищных зверей (гиен, леопардов). Отсюда
некоторые авторы сделали вывод, что и скопления ко-
стей в южноафриканских пещерах, содержащих остат-
ки австралопитеков африканских, тоже были следствием
деятельности хищников и что сами австралопитеки по-
пали туда в качестве жертв (314. С. 117 — 118).
В этом заключении содержится определенная доля
истины. Однако признать его абсолютно верным нельзя.
Существуют факты, свидетельствующие о том, что по
крайней мере определенная часть костей животных в на-
званных пещерах обязана своим происхождением охот-
ничьей деятельности австралопитеков, которые если не
постоянно, то временами обитали, вероятнее всего, не
в самих пещерах, а под скальными навесами. Важней-
ший факт — наличие на части костей следов снашива-
ния, т. е. использования их в качестве орудий. Это
признается не только исследователями, либо полностью,
либо в той или иной степени согласными с Р. Дартом
(223. С. 83; 422. С. 65-66; 464. С. 127-130), но и теми,
кто не разделяет его взглядов (64. С. 63). Другие дан-
ные: нахождение в пещерах кусков кварца и кварцевых
галек, отбитых сталактитов и сталагмитов, соединенных
воедино пар костей, из которых одна выполняла фун-
кцию рукоятки, а также крупных костей со вклинивши-
мися в них фрагментами камней и костей (422. С. 71 —
72; 464. С. 130). Камни, найденные в одном из слоев
Макапансгата вместе с австралопитеками африкански-
Глава
62/63 вторая
ми, носят следы их использования в качестве орудий
(272. С. 224). Ясно, что эти камни не могли попасть
в пещеру в результате деятельности хищных животных.
Таким образом, нет оснований говорить ни о наличии
у австралопитеков богатого арсенала специализирован-
ных костяных орудий, ни об изготовлении ими орудий.
Однако использование ими тех или иных костей жи-
вотных в качестве орудий вряд ли может быть поставле-
но под сомнение. На вопрос, как именно они использова-
лись, дают ответ другие работы Р. Дарта.
В Таунге, Стеркфонтейне и Макапансгате он обнару-
жил 58 черепов павианов (21 — в первом местонахожде-
нии, 22 — во втором и 15 — в третьем). Из этих черепов
более чем на 50 (80 %) имелись радиальные трещины,
подобные тем, что образуются при ударе острым камнем,
и различного рода проломы, относительно которых мож-
но предположить, что они образовались вследствие
сильных ударов тяжелым орудием типа дубины. Судя по
форме некоторых проломов, они были нанесены длинны-
ми костями конечностей крупных копытных животных
(229; 230). Таким образом, эти данные свидетельствуют,
что австралопитеки охотились на животных с помощью
орудий и что по крайней мере часть костных остатков
в упоминавшихся выше пещерах была результатом их
деятельности.
Австралопитеки использовали орудия не только для
охоты, но и для обороны от хищников. Все исследователи
единодушно отмечают, что австралопитеки африкан-
ские, отличавшиеся небольшими размерами и малой
физической силой, отсутствием естественного вооруже-
ния, не смогли бы выжить в изобилующей хищниками
открытой местности, если бы не использовали для защи-
ты орудия. Показательна в этом отношении эволюция
клыков при переходе от миоценовых антропоидов к ав-
стралопитеку африканскому. Как известно, клыки у жи-
вотных — одно из основных средств нападения и защи-
ты. И хотя с переходом к наземному образу жизни
и одновременно к систематической охоте потребность
в средствах нападения и защиты неизмеримо возросла,
клыки у австралопитека африканского не только не
увеличились, а, наоборот, редуцировались (304; 482).
Это может свидетельствовать лишь об одном — появле-
нии каких-то новых орудий защиты п нападения. Однако
Возникновение праорцдийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
никаких органов тела, которые могли бы играть роль
таких орудий, у австралопитеков африканских не обна-
ружено. Отсюда следует вывод, что эти средства не были
органами тела. Таким образом, и особенности морфоло-
гии австралопитека африканского подтверждают мысль
о том, что он систематически использовал естественные
объекты в качестве орудий.
Так как этими орудиями были естественные предме-
ты, то даже в том случае, если они сохранились до наших
дней, очень трудно выделить их из массы других есте-
ственных объектов. В какой-то степени это возможно
лишь в отношении костяных орудий. По всей вероятно-
сти, австралопитеки применяли в качестве дубин палки
и длинные кости конечностей копытных животных. С их
помощью они защищались и убивали животных. Воз-
можно, они употребляли в качестве орудий рога и раско-
лотые кости, имеющие острые края. Может быть, они
также использовали в охоте камни. Но почти несомненно
одно: камни с острыми краями применялись для сдира-
ния шкуры с убитого животного и для разделки туши.
Ни содрать шкуру, ни разделать сколько-нибудь круп-
ное животное на части только при помощи органов тела
австралопитеки не могли. Для этого нужно было иметь
когти или крупные клыки, которых у них не было. Ав-
стралопитеки, вероятно, также употребляли камни для
раздробления костей убитых животных.
Формы объединений ранних предлюдей. Как уже
отмечалось, формы объединений у животных вообще,
у обезьян в частности зависят прежде всего от условий
внешней среды. Превращение крупных антропоидов ми-
оцена в предлюдей было связано с изменением не только
морфологической организации, но и среды обитания
и всего образа жизни в целом. Это повлекло за собой
изменение и их объединений.
За исключением мартышки-гусара, у всех остальных
видов обезьян, живущих в саванне и саванном редко-
лесье, существуют общие стада. Обшее стадо есть у го-
риллы, хотя эта наземная человекообразная обезьяна
отличается могучим телосложением, огромной физиче-
ской силой и большими клыками, живет в лесу и в слу-
чае опасности может взобраться на дерево. Тем более
была велика необходимость общего стада для предлю-
дей, которые перешли к жизни в саванне и саванном
Глава
вторая
64/65
редколесье. Важно при этом отметить, что стада горных
горилл в тех районах, где они ночуют исключительно на
земле, по своей средней численности (17 особей) при-
мерно в два раза превышают размеры их объединений
в тех районах, где эти животные имеют возможность
проводить ночь на деревьях (7 — 8 особей) (427).
Какова бы ни была форма объединения у крупных
антропоидов миоцена, с очень большой степенью веро-
ятности можно утверждать, что у их потомков, пере-
шедших на землю, существовало общее стадо. Возникло
оно либо из ассоциации, либо из общего же стада. Дан-
ные об объединениях обезьян позволяют представить:
в случае первого из названных вариантов — как имен-
но произошла эта трансформация, в случае второго —
какие именно изменения претерпело при этом общее
стадо.
Если сравнить стада древесных и полудревесных
обезьян со стадами обезьян — обитателей открытой
местности, то в общем и целом первые, как правило,
являются сравнительно рыхлыми объединениями, а вто-
рые обычно крепкими и сплоченными. Между общим
стадом древесных и полудревесных обезьян и ассоциа-
цией имеются все стадии перехода. По существу ассоци-
ация есть крайне рыхлое общее стадо, а общее стадо —
более или менее сконцентрированная ассоциация. Осо-
бенно наглядно зависимость структуры объединения от
условий обитания (лес или открытая местность) про-
является тогда, когда мы рассматриваем животных
одного вида.
Самым сплоченным и стабильным из всех объедине-
ний обезьян является общее стадо собственно павианов,
живущих в саванне. В состав общих стад этих приматов
входят все без исключения животные. У них нет даже
одиночных самцов, не говоря уже о самках и подростках.
Крайне редки переходы из стада в стадо. Все животные,
образующие стадо, всегда держатся вместе. Общее стадо
павианов саванны представляет собой прочное, посто-
янное, почти полностью замкнутое объединение (234).
Вызвано оно к жизни в первую очередь потребностью
в защите от хищников, которыми изобилует саванна,
прежде всего самок и детенышей.
Таково объединение павианов в саванне. Однако
общее стадо у тех же павианов, но живущих на грани
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
леса и саванны и тем более в лесу, имеет иной характер.
Структура его является рыхлой. Животные, входящие
в его состав, совершенно не обязательно все время дер-
жатся вместе. Стадо может разбиться на группы, бродя-
щие довольно далеко друг от друга (227). Иначе говоря,
по своей структуре оно приближается к ассоциации
шимпанзе.
Но если общее стадо павианов с переходом в окре-
стности леса и особенно в лес приобретает черты ассоци-
ации, то ассоциация шимпанзе, когда эти животные
оказываются в открытой местности, в свою очередь
приобретает особенности общего стада.
В некоторых районах Африки шимпанзе живут не
только в лесу, но и на грани леса и саванны. Они могут
проводить значительную часть времени в саванном ред-
колесье и совершать вылазки в саванну. Иногда они
вынуждены проходить через участки сравнительно от-
крытой местности при своем передвижении.
И как сообщают все исследователи, чем более откры-
той была местность, в которой находились шимпанзе,
принадлежащие к одной и той же ассоциации, тем более
сплоченными и крупными были их группы. Особенно
стабильными и крупными были группы, путешество-
вавшие по открытой местности из одного участка леса
в другой. Так обстояло, например, дело в районе горы
Ассирик (Сенегал) (471). Сходная картина наблюда-
лась и в Западной Танзании. В районах Касакати
и Филабанга наблюдалось передвижение через откры-
тую местность групп шимпанзе, насчитывавших более
40 особей (287. С. 10; 381. С. 208). По-видимому, каждая
такая группа включала в свой состав всех или почти всех
членов ассоциации. В горах Махале шимпанзе дважды
в год совершали путешествие на далекие расстояния.
В этих случаях вся ассоциация двигалась как единая
группа (452. С. 404).
Все эти данные дают основание полагать, что у пред-
людей существовало общее стадо и что оно было про-
чным и стабильным объединением, сходным по ряду
особенностей с объединением павианов саванны. Это
стадо было единственной формой объединения предлю-
дей, причем такой, которая охватывает всех индивидов
без исключения.
Доминирование. Теперь, когда с большей или мень-
Глава
66/67 вторая
шей степенью достоверности установлена форма объеди-
нения ранних предлюдей, необходимо попытаться ре-
конструировать его внутреннюю структуру, выявить
систему отношений между его членами.
Каждое животное всегда стремится к возможно более
полному удовлетворению своих инстинктов. Эти его
стремления могут согласовываться со стремлениями
других животных того же вида, а могут вступать с ними
в противоречие. Причем если у видов животных, веду-
щих одиночный образ жизни, столкновение стремлений
отдельных особей происходит от случая к случаю, то
у животных, живущих в объединениях, такого рода
противоречие носит более или менее постоянный ха-
рактер. Поэтому необходимым условием существования
всякого сколько-нибудь прочного зоологического объ-
единения является систематическое согласовывание
сталкивающихся стремлений всех животных, входящих
в его состав. И оно осуществляется путем доминирова-
ния.
Доминирование есть такого рода отношение между
двумя животными, при котором одно получает возмож-
ность удовлетворять свои инстинкты, не считаясь с по-
требностями другого животного или даже за счет этого
другого животного, а второе животное вынуждено воз-
держиваться от удовлетворения своих инстинктов, если
это стремление приходит в противоречие со стремления-
ми первого животного. Первое животное занимает поло-
жение (статус) доминирующего (господствующего),
а второе — положение (статус) доминируемого (подчи-
ненного) . Доминирующим животным является более
сильное, доминируемым — более слабое.
Говоря о силе в применении к животным, обычно
имеют в виду физическую силу. И действительно, доми-
нирующим чаще всего становится животное, отличаю-
щееся наибольшей физической силой. Однако так обсто-
ит дело далеко не всегда. Необходимо принимать во
внимание всю совокупность конкретных условий. Физи-
чески более слабое, но более агрессивное, решительное
животное может доминировать над физически более
сильным, но робким и нерешительным. Играет большую
роль и жизненный опыт того или иного животного.
Наконец, сила того или иного животного может происте-
кать из поддержки, которую ему оказывают другие
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
животные, и т. п. (325. С. 13 — 14). Одним из способов
определения статуса является драка. Однако чаще всего
отношения доминирования устанавливаются без физи-
ческого столкновения. Иногда достаточно угрозы со
стороны одного животного, чтобы превратить другое
в подчиненное. В других случаях и угроз не требуется.
Это обычно бывает тогда, когда животные резко отлича-
ются по силе.
В объединении отношения доминирования устанав-
ливаются между всеми животными, исключая лишь
детенышей. Элементарные отношения доминирования,
существующие между каждыми двумя взрослыми чле-
нами объединения, вместе взятые, образуют сложную
иерархическую систему, в которой каждое животное
занимает определенное место. Одно из животных может
быть только доминирующим. Большинство членов объ-
единения являются доминирующими по отношению
к одним и доминируемыми по отношению к другим.
Отдельные животные находятся в положении только
доминируемых. Система доминирования обычно играет
важную роль в структуре объединения обезьян. Поведе-
ние каждого животного в значительной степени зависит
от его положения в иерархии.
Являясь системой постоянного подавления стремле-
ний более слабых животных к удовлетворению более
сильными особями, доминирование представляет собой
не обуздание зоологического индивидуализма, как иные
полагают, а наиболее яркое его выражение. Доминирова-
ние — единственное средство согласования сталкиваю-
щихся стремлений членов объединения, единственное
средство предотвращения постоянных конфликтов меж-
ду ними и тем самым обеспечения сравнительного
порядка и мира внутри объединения (292. С. 561 — 562;
325. С. 13-15; 432. С. 155; 481. С. 471-475). Однако
этот порядок и этот мир всегда относителен. Будучи
средством предотвращения конфликтов, система доми-
нирования в то же время необходимо порождает их.
Делая выгодным положение доминирующего, систе-
ма доминирования неизбежно порождает у животных,
имеющих низкий статус, стремление повысить его, а у
животных, занимающих высокое положение,— сохра-
нить его. Статус животного зависит от соотношения сил.
Но последнее неизбежно должно меняться. Одно жи-
Глава
вторая
68/69
вотное с возрастом может лишиться силы, другое, наобо-
рот, приобрести ее. Все это порождает конфликты,
влекущие за собой перестройку системы доминирова-
ния. Однако в общем и целом система доминирования
предотвращает большее число конфликтов, чем порож-
дает. Она обеспечивает хотя и ограниченный, но все же
порядок в объединении.
В разных объединениях обезьян отношения домини-
рования развиты далеко не одинаково. Степень их
развитости находится в тесной связи со степенью спло-
ченности объединения. Чем более аморфно объединение,
чем более рассеяны его члены, чем больше возможность
для одних членов объединения избежать контактов с те-
ми или иными его членами, тем меньше нужды в отноше-
ниях доминирования и меньше условий для возникнове-
ния достаточно прочной их системы.
В постоянных объединениях, члены которых изо дня
в день находятся вместе, роль доминирования резко
возрастает. Жесткая иерархия доминирования является
одновременно и следствием возникновения и необходи-
мым условием существования стабильного и прочного
объединения обезьян.
Это наглядно можно видеть на примере павианов.
Если они живут на грани леса и саванны, в их стадах
отсутствует сколько-нибудь развитая система доминиро-
вания. Петерсон, наблюдавший жизнь одного из объеди-
нений павианов, обитавшего на окраине леса Будонго, не
заметил в нем никакой иерархии (390. С. 643). Роуэлл,
изучавшая поведение павианов Уганды, живших на
грани леса и саванны, тоже не заметила в их объедине-
нии системы доминирования (417. С. 362). Совершенно
иная картина предстала перед Петерсоном в стаде павиа-
нов того же самого вида, но живших в саванне (390.
С. 643).
Как уже отмечалось, общее стадо павианов саван-
ны самое прочное и постоянное из всех объединений
приматов. И совершенно не случайно в этом объедине-
нии существует самая жесткая иерархическая система
из всех известных в мире обезьян (259). Стадо предлю-
дей должно было представлять достаточно прочное
и постоянное объединение. Это заставляет предполагать
наличие в нем достаточно жесткой иерархической си-
стемы.
Возникновение праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
В пользу такого предположения свидетельствуют
данные, относящиеся к шимпанзе. Отношения домини-
рования были обнаружены в ассоциациях обезьян Гомбе
и Будонго. Взрослые самцы обычно доминировали над
самками и подростками, взрослые самки над подростка-
ми.
На основании материалов, полученных в первые годы
исследований, у наблюдателей сложилось мнение, что
отношения доминирования у шимпанзе не образуют
сколько-нибудь сложившейся системы (252. С. 453 —
455; 403. С. 415). Однако в процессе дальнейших иссле-
дований в Гомбе выяснилось, что отношения доминиро-
вания играют в жизни шимпанзе изучаемой ассоциации
значительно большую роль, чем казалось раньше. Обна-
ружилось, что внутри этого объединения существует
иерархическая система (458).
И дело здесь, по-видимому, не только в прогрессе
познания. За время исследования в результате контактов
с людьми произошли определенные изменения в самих
отношениях между обезьянами. В течение определенно-
го времени шимпанзе систематически подкармливались,
в результате чего обезьяны все чаще начали собираться
вместе. В этом же направлении действовали и другие
факторы, связанные с постоянным присутствием наблю-
дателей. Учащение контактов между животными имело
следствием оформление иерархической системы (325.
С. 18).
Отношения между полами. Данные об обезьянах
позволяют со значительной долей вероятности рекон-
струировать отношения между полами в стаде предлю-
дей.
Физиология размножения обезьян отличается от
физиологии размножения человека. Главное отличие
состоит в том, что у самок всех видов обезьян, не исклю-
чая человекообразных, имеется эструс — состояние по-
лового возбуждения, которое длится несколько дней
в течение каждого менструального цикла. Оно связано
с изменениями, происходящими в половой системе сам-
ки, и выражается в стремлении к спариванию. Эструс
у разных видов обезьян длится неодинаковое время (от
3 — 4 дней у горных горилл до 19 у павианов), но он
всегда охватывает лишь часть менструального цикла,
продолжительность которого чаще всего превышает
Глава
вторая
70/71
30 суток. В остальное время спаривание у обезьян в есте-
ственных условиях не происходит.
Отношения между полами у обезьян не определя-
ются всецело физиологией размножения. В ассоциации
и общих стадах их характер во многом зависит от степе-
ни разития в них системы доминирования. Там, где
отношения доминирования развиты сравнительно слабо,
отношения между полами сводятся лишь к половым
актам. С самкой, находящейся в эструсе, вступают в от-
ношения все желающие самцы. При этом доминирую-
щие самцы, как правило, не ставят препятствий подчи-
ненным. Такой характер носят отношения полов у шим-
панзе. У них, например, наблюдался случай, когда
7 самцов поочередно спаривались с самкой в течение
короткого промежутка времени (252. С. 451). Зару-
бежные исследователи обычно характеризуют такого
рода отношения как промискуитетные. Такими же были
отношения полов у горилл и ряда других обезьян (325.
С. 31; 427. С. 352-353).
Несколько иной характер носили отношения между
полами у павианов саванны, у которых существовала
жесткая система доминирования. У самок павианов
максимуму эструса, длившегося 8 дней, предшествовал
период, когда они приходили в состояние полового
возбуждения. В это время с самкой вступали в связь все
желающие самцы, причем нередко непосредственно друг
за другом. Но как только самка достигала максимума
эструса, самый доминирующий самец стада никого боль-
ше к ней не допускал. Начиная с этого времени, он
спаривался с ней монопольно. Образовавшаяся пара
существовала несколько дней, а затем с окончанием
максимума эструса распадалась (259. С. 56, 72 — 74).
Однако у павианов, живших не в саванне, а на краю леса,
пары не образовывались (390. С. 645 — 647).
У предлюдей система доминирования должна была
быть развита в достаточной степени. Это дает основание
для предположения о временном паровании и у них.
В пользу его говорит и еще один факт. Как уже указыва-
лось, у шимпанзе повсеместно наблюдались отношения,
которые исследователи характеризуют как промискуи-
тетные. Однако у шимпанзе Гомбе в более поздние годы
зарегистрированы случаи образования пар (81. С. 137,
138; 365). Это свидетельствует помимо всего прочего
Возникновение праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
в пользу взгляда, согласно которому за годы исследова-
ний роль отношений доминирования у этих животных
возросла.
До сих пор реконструкция отношений полов внутри
стада предлюдей основывалась исключительно лишь на
данных, относящихся к объединениям обезьян. Но для
большей объективности движение снизу — от обезьян
к предлюдям — должно быть дополнено движением
сверху — от людей к предлюдям.
Известный французский антрополог А. Валлуа, изу-
чивший большой фактический материал, полагает, что
в эпоху раннего и позднего палеолита и мезолита про-
должительность жизни женщин была меньше продолжи-
тельности жизни мужчин и что поэтому в течение
данного длительного периода число взрослых мужчин
в человеческих коллективах превышало число взрослых
женщин. Причиной более ранней смертности женщин
А. Валлуа считает осложнения во время родов (474).
Этот вывод согласуется с мнением А. В. Немилова,
считавшего, что переход к прямохождению и связанная
с ним значительная перестройка организма должны
были повлечь за собой возрастание числа осложнений
при беременности и родах, а следовательно, и рост жен-
ской смертности (95. С. 147 — 152).
Организм предлюдей в отличие от организма людей
не был еще полностью приспособлен к двуногому спосо-
бу передвижения. Поэтому следует ожидать у них
значительно большего, чем у ранних людей, числа ос-
ложнений при беременности и родах и, следовательно,
еще большей смертности среди самок. Все это дает осно-
вание предполагать, что в стадах предлюдей число
взрослых самцов превышало число взрослых самок.
Конфликты. У обезьян, живущих в естественных
условиях, конфликты из-за самок — явление редкое. Это
относится к павианам, у которых имела место монополи-
зация доминирующим самцом самки, находящейся в
максимуме эструса. К. Холл и И. Девор, изучавшие
поведение павианов саванны в естественных условиях,
подчеркивают, что в стадах — объектах наблюдения
взрослые самцы почти никогда не дрались из-за самок,
в крайнем случае соперники обменивались угрозами.
Исключение составляло лишь одно стадо. Как только
в нем один из самцов монополизировал самку, на него
Глава
вторая
72/73
нападал другой. Разгоралась драка, в которую вмешива-
лись остальные самцы. В иных стадах нападения на
самца, паровавшего с самкой, не наблюдались, однако он
всегда был настороже и держался с ней на некотором
отдалении от остального стада. Это говорит о том, что
такого рода явление и здесь не было полностью исключе-
но (259. С. 60 — 62).
Положение, наблюдавшееся в упомянутом стаде,
в какой-то степени объясняется отсутствием в нем абсо-
лютно доминирующего самца. Стадо возглавлялось
группой из трех самцов, соперничавших между собой.
Но главная причина — необычное для павианов соотно-
шение полов в стаде. Как правило, в объединениях
павианов число взрослых самцов соотносится с числом
взрослых самок как 1:2 или даже 1:3 (234. С. 40). В этом
стаде на 6 взрослых самцов приходилось всего 7 самок.
Обычно в тот или иной определенный момент времени
в эструсе была лишь одна из самок. Она и становилась
объектом соперничества (259. С. 64, 75—76).
Ожесточенные драки между самцами в случае, когда
в максимуме эструса находилась только одна самка,
наблюдал в одном из общих стад павианов саванны
и Петерсон. В ходе этих сражений самцы наносили друг
другу изрядные повреждения (390. С. 643—645).
В стадах предлюдей, как можно полагать, число
самцов превышало число самок. Все это дает основание
думать, что конфликты из-за самок происходили у них
довольно часто. И драки среди предлюдей должны были
быть не только более частыми, но и носить кровавый
характер. Ведь они владели искусством убивать круп-
ных животных камнями и дубинами из дерева и кости.
Использование дубин и камней в драках неизбежно
должно было иметь своим следствием серьезные ранения
и даже смерть.
В этом отношении заслуживают внимания материа-
лы об южноафриканских австралопитеках. Основываясь
на них, некоторые авторы утверждают, что все без
исключения 16 австралопитеков африканских, представ-
ленные черепами и фрагментами черепов в Стеркфон-
тейне и Макапансгате, были жертвами насилия со
стороны своих товарищей (416). Р. Дарт обнаружил на
нескольких черепах взрослых австралопитеков следы
повреждений, аналогичных тем, по его мнению, которые
Возникновение, праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
имелись на черепах павианов — объектов охоты предлю-
дей. Череп австралопитека из Стеркфонтейна носит
следы бокового удара, черепа еще двух его обитателей
следы вертикального, причем один из них проломлен
использовавшейся в качестве дубины длинной костью
конечности крупного копытного животного. Череп одно-
го австралопитека из Макапансгата вначале был про-
ломлен ударом дубины по макушке, а затем от него была
отделена затылочная кость (229; 230). На основании
этого Р. Дарт пришел к заключению, что австралопитеки
использовали дубины и другие орудия не только для
охоты на животных, но и в «истребительной междоу-
собной войне» (229. С. 278).
В своих выводах о прижизненном характере по-
вреждений, о природе предметов, которыми они были
причинены, о направлении ударов Р. Дарт опирался на
данные судебной медицины. К сотрудничеству были
привлечены крупные авторитеты в этой области. Однако
в дальнейшем рядом ученых выводы Р. Дарта были
поставлены под сомнение. Как писал другой южноафри-
канский исследователь, К. Брайн, невозможно решить
вопрос о прижизненном или посмертном характере по-
вреждений на черепах австралопитеков, основываясь
только на данных судебной медицины. Нужно знать до
мельчайших деталей все обстоятельства находки. Одна-
ко в настоящее время установить их невозможно. Сам
К. Брайн, анализируя конкретно повреждения на чере-
пах австралопитеков, ни в одном случае не решается
безоговорочно утверждать, что они носят посмертный
характер. Он лишь считает это вполне возможным.
В общем и целом его точка зрения сводится к тому, что
выводы Р. Дарта в отношении тех или иных конкретных
повреждений на черепах австралопитеков невозможно
полностью ни подтвердить, ни опровергнуть (193.
С. 379-401).
Во всяком случае уже тот никем не оспариваемый
факт, что все черепа южноафриканских грацильных
(изящных) австралопитеков имеют следы повреждений,
делает весьма вероятным предположение, что по край-
ней мере часть этих повреждений была причинена еще
при жизни.
Прижизненные повреждения, описанные Р. Дартом,
не могли быть результатом несчастного случая. Они
Глава
вторая
74/75
свидетельствуют о том, что между ранними предлюдьми
происходили столкновения с применением оружия.
Довольно частые конфликты внутри объединений
предлюдей, особенно если они приводили к ранениям
и смерти, расшатывали стадо, препятствовали успешно-
му приспособлению к среде. Объективной нуждой было
уменьшение их числа. А так как причиной было сопер-
ничество из-за самок, то тем самым необходимостью
было ослабление его.
Возможны были различные решения этой задачи. Од-
но из них состояло в распаде стада на изолированные
гаремные группы и соответственно в появлении сам-
цов-холостяков, находившихся за их пределами. Что-
бы в этих условиях самцы могли более или менее
успешно защищать самок и детенышей, они должны
были обладать большой физической силой. Иначе гово-
ря, развитие должно было пойти по линии увеличения
размеров тела самцов. Это с одной стороны. А с другой
стороны, это должно было сделать менее успешной охоту
на сравнительно крупных животных. И дело не только
в том, что самцам в одиночку было трудно справляться
с такими животными. Они не могли оставлять без защи-
ты свою гаремную группу — самок и детенышей. Поэто-
му с неизбежностью должен был произойти переход
к питанию преимущественно растительной пищей. И по-
видимому, развитие части ранних предлюдей пошло
именно по этому пути. Результатом было появление
австралопитеков массивных, или парантропов.
По размерам тела парантропы значительно превосхо-
дили австралопитеков африканских. Автор одной из
сводок указывает, что разные исследователи определяют
вес австралопитека африканского в пределах от 18 до
37 кг, а вес австралопитека массивного — в пределах от
36 до 80 кг. Сам он считает наиболее вероятными цифры
35 кг для первого и 44 кг для второго (367. С. 152).
В другом сводном труде приводятся цифры: для австра-
лопитека африканского — 20—30 кг, для австралопите-
ка массивного — 45—90 кг. Там же приводятся дан-
ные о росте: для австралопитека африканского —
100—145 см, для австралопитека массивного — 145 —
165 см (272. С. 219).
Большинство авторов согласны с тем, что австра-
лопитеки массивные были животными растительнояд-
Возникновение праорцдийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
ними в отличие от всеядных австралопитеков африкан-
ских (201. С. 319; 410. С. 484; 411. С. 405; 422. С. 100).
При этом Дж. Робинсон, который не считает парантро-
пов потомками австралопитеков африканских, тем не
менее допускает, что их растительноядность могла но-
сить вторичный характер (411. С. 405).
Но хотя австралопитек массивный обладал большей
физической силой, чем австралопитек африканский, он
в меньшей степени был способен защитить себя и свое
потомство. В Сварткрансе 40 % всех парантропов отно-
сятся к числу незрелых индивидов. Только 10 % со-
ставляют особи в возрасте 31—40 лет. В Кромдрай из
6 индивидов незрелыми являются 4. Иную картину дают
австралопитеки африканские. В Стеркфонтейне найде-
ны остатки от 25 до 40 индивидов. Из них незрелые особи
составляют только 20 %. В Макапансгате найдены остат-
ки от 8 до 12 особей. Незрелых среди них — 20 %.
В обоих местонахождениях индивиды в возрасте 31 —
40 лет составляют 29 % (272. С. 219 — 222).
Объяснить все это невозможно, не допустив, что
парантропы в отличие от австралопитеков африканских
жили не крупными общими стадами, а более мелкими
группами — гаремами. И физическая мощь главы такой
группы не могла заместить объединенную силу физиче-
ски более слабых взрослых самцов общего стада.
Распад общего стада на гаремные группы с не-
избежностью вел в тупик. Предлюди, развитие которых
пошло по этому пути, не могли дать начало хабилисам,
а тем самым и людям. Они перестали быть предлюдьми.
Другое решение задачи ослабления соперничества
из-за самок состояло в возвращении к той форме обще-
ния полов, которая существовала у горилл и шимпанзе.
Но развитие в таком направлении с неизбежностью
предполагало смягчение доминирования внутри стада,
а тем самым и падение уровня его сплоченности. Трудно
сказать, пошло ли развитие хотя бы части предлюдей по
этому пути. Но если это и случилось, то такого рода стада
были обречены на исчезновение.
Развитие той части ранних предлюдей, которые дали
начало поздним предлюдям, а тем самым и людям, по-
шло по иному пути. В пользу такого предположения
свидетельствуют факты. Если бы в стаде предлюдей,
давшем в конечном счете начало праобществу, утверди-
I лава
вторая
76/77
лись те же самые отношения, что у шимпанзе и горилл,
и соответственно исчезло бы соперничество из-за самок,
то его не было бы и в праобществе. Но данные этногра-
фии свидетельствуют, что в праобществе конфликты,
возникавшие на почве стремления удовлетворить поло-
вой инстинкт, не только существовали, но и представля-
ли серьезную опасность для этого коллектива (123.
С. 282-294; 125. С. 58-60, 70-75).
На то, каким мог быть третий путь разрешения
возникшей задачи, проливают свет наблюдения над
обезьянами. В том самом стаде павианов, в котором, по
данным К. Холла и И. Девора, частыми были драки
самцов из-за самок, однажды в состоянии максимума
эструса оказались сразу четыре самки. И как свидетель-
ствуют наблюдатели, на образовавшиеся четыре пары
никто даже и не пытался нападать. Драки из-за самок
в стаде на время прекратились.
На этом примере можно видеть, что в условиях, когда
самок мало и в то же время существует жесткая иерар-
хия, единственным фактором, способным смягчить со-
перничество самцов, является пребывание в состоянии
сексуальной восприимчивости возможно большего числа
самок. Идеальным случаем было бы наличие такого
состояния у всех самок без исключения.
Совпадение астральных периодов у значительного
числа самок является тем более вероятным, чем боль-
шую часть менструального цикла будет охватывать
эструс. И действие естественного отбора пошло у пред-
людей именно по линии удлинения астрального периода.
Те стада, в которых большее число самок находилось
одновременно в состоянии сексуальной восприимчиво-
сти, имели больше шансов приспособиться к среде, чем
объединения, в которых физиология размножения оста-
лась без изменения.
По мере удлинения астрального периода он посте-
пенно терял все свои черты, кроме одной — способности
в это время к спариванию. И когда наконец этот период
совпал со временем от одной менструации до другой, он
перестал быть астральным.
О том, что физиология размножения предлюдей
эволюционировала именно в этом направлении, можно
судить по конечному результату. Если у всех без исклю-
чения обезьян эструс существует, то у человека его нет.
Возникновение праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
Отсутствуют какие-либо прямые данные, которые позво-
лили бы точно установить, когда именно у предков
современного человека исчез эструс. Скорее всего это
произошло у части ранних предлюдей в самом конце
этой стадии и сделало возможным их дальнейшее разви-
тие. Многие исследователи рассматривают исчезновение
эструса как важный момент в развитии от животного
к человеку (242. С. 309; 293. С. 493; 325. С. 81; 480.
С. 97).
Исчезновение эструса означало перестройку орга-
низма, закрепленную в генотипе. Это изменение могло
произойти только в результате действия отбора. Но отбор
мог привести к исчезновению эструса лишь в том случае,
если последний мешал приспособлению предлюдей к
среде. Однако стать препятствием для приспособления
к среде эструс мог только в объединении с жесткой
системой доминирования. Смягчение доминирования
сразу бы сделало эструс безвредным. И тот факт, что
эструс исчез, говорит, что система доминирования в ста-
де предлюдей была достаточно жесткой.
Распределение мяса. Предлюди были хищниками.
И так как они жили не в одиночку, а стадами, то перед
ними с неизбежностью вставала проблема распределе-
ния добычи между членами объединения.
Перед обезьянами такой проблемы обычно не встает.
Растительные ресурсы, которые используются в каче-
стве пищи, как правило, рассеяны в пространстве и в
одинаковой степени доступны всем животным. Если же
в поле зрения нескольких животных оказывается более
или менее редкий или особо привлекательный объект, то
здесь вступает в действие система доминирования. Пред-
метом завладевает доминирующее животное, а подчи-
ненные, как правило, уступают без особого сопротивле-
ния. Так, у зеленых мартышек и павианов доминирую-
щее животное отгоняет остальных от небольших
скоплений особо лакомых растений (418. С. 229). Приве-
денные примеры наводят на мысль, что если бы в объ-
единении обезьян возникла проблема распределения
пищи, то она была бы решена с помощью системы доми-
нирования. В пользу такого предположения говорят
факты.
Описаны случаи, когда свободно живущих обезьян
систематически подкармливали в особо выделенных
Г лае, a
вторая
78/79
местах. В группах обезьян, регулярно кормившихся на
одном и том же месте, образовывалась жесткая иерар-
хия, которая, однако, не только исключала, а, наоборот,
порождала конфликты. Драки самцов из-за пищи носили
ожесточенный характер (418. С. 229; 497. С. 249 — 250).
Своего крайнего выражения эта тенденция достигает
у обезьян, живущих в неволе. В этих условиях не только
вся пища сконцентрирована в одном месте, но и сами
животные скучены на сравнительно небольшом про-
странстве. Исследователи единодушно утверждают, что
в колониях обезьян, живущих в неволе, существует
необычайно жесткая иерархия. При кормлении группы
обезьян нередко ни одно животное не рискует прикос-
нуться к пище, пока доминирующее животное не насы-
тится и не поощрит других к этому своими действиями.
Вслед за вожаком (или вместе с ним, если он разрешает)
едят самые сильные после него или приближенные
к нему животные. Самые слабые получают доступ к пи-
ще после того, как основная часть группы покидает
место кормления (257. С. 155; 418. С. 228 — 229; 419.
С. 81-121; 506).
Однако основывать реконструкцию распределения
мяса в стаде предлюдей лишь на данных, относящихся
к обезьянам, которые являются животными в основном
растительноядными, было бы вряд ли правильным. Не-
обходимо обратиться к животным, которые, во-первых,
питаются мясом, во-вторых, живут в объединениях.
Отношения в стаях хищников в естественных услови-
ях исследованы далеко не так детально, как в объедине-
ниях обезьян. Имеются данные лишь о некоторых видах
(гиеновые собаки, гиены, львы) (82; 428; 429; 430).
Если суммировать эти материалы, то прежде всего не-
обходимо отметить, что, вопреки мнению некоторых
исследователей, в объединениях хищников всегда суще-
ствуют отношения доминирования. Другое дело, что
в объединениях некоторых видов эти отношения были
развиты сравнительно слабо. Но это не специфическая
особенность хищников. Мало заметны отношения доми-
нирования и в объединениях некоторых обезьян.
У большинства, если не у всех хищников, объедине-
ния которых были достаточно изучены, отношения доми-
нирования так или иначе сказывались на распределении
пищи. Однако сказывались они по-разному. У некото-
Возникновение праорцдийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
рых хищников, например у гиеновых собак, мы наблюда-
ем отстранение подчиненных животных доминирующи-
ми от участия в поедании добычи. В одних таких случаях
подчиненные даже не пытались бороться за доступ
к добыче. В других случаях подчиненные не уступают
без борьбы, и идет подлинное соперничество. Это наблю-
дается у львов, когда сталкиваются взрослые самцы.
У гиен, хотя добычи у них явно недостаточно, чтобы
наелась вся стая, доминирующие животные не отгоняют
подчиненных. Они лишь хватают лучшие куски, а иног-
да пытаются отнять мясо у тех подчиненных животных,
которые убегают с ним. В последнем случае подчиненное
животное, видя, что доминирующее животное намерено
отобрать прихваченную часть добычи, не бросает ее,
а пытается с нею убежать. Но хотя у гиен доминирую-
щие животные не отгоняют подчиненных от добычи,
последние легко могут остаться без доли мяса. Когда
гиены набрасываются на добычу, то тем животным,
которые прибегают позднее, просто трудно пробиться
через массу тел к мясу. Это могут сделать в основном
лишь крупные и сильные животные.
В особом положении находятся детеныши. Во всех
случаях, когда кормление молоком прекращается до
того, как они оказываются способными к охоте, взрослые
животные должны обеспечивать их мясом. У гиеновых
собак, пока щенки были малы и оставались в логовище,
взрослые животные, вернувшись с охоты, отрыгивали и я
мясо, причем без всяких просьб. Когда они подрастали,
их приводили на место, где лежало животное. Наблю-
дался случай, когда взрослые съели часть добычи,
а оставшуюся часть приберегли для прибежавших по-
зднее щенков. Бывало, что взрослые и щенки приступа-
ли к еде вместе, а затем первые отходили в сторону
и смотрели, как ели вторые. Но обычно первыми спешат
к добыче щенки, а взрослые стоят и ждут, пока они не
наедятся досыта (82. С. 56, 63, 69—71, 81).
Эти данные вместе с приведенными выше материала-
ми о поведении обезьян дают определенную основу для
реконструкции распределения мяса в объединениях
предлюдей. Однако наряду с этим большую ценность
представляют материалы еще одного вида, а именно
сведения о распределении мяса у обезьян —павианов
и шимпанзе.
Глава
вторая
80/81
Р. Хардингом были тщательно изучены охота и рас-
пределение мяса в одном из стад павианов Гилгила
(261). Охота у них, как правило, носила случайный
характер. Если охотником было животное, занимавшее
высокое положение в иерархии, то, поймав добычу, оно
беспрепятственно ее поедало. Если удачливый охотник
имел низкий статус, то добыча могла быть отобрана
у него доминирующим животным. Р. Хардинг подчерки-
вает, что ни одно животное никогда не делилось добычей
с другими. Пока оно ело, другие сидели в пяти метрах,
зевая от волнения и угрожая. Это заставляло первого
есть как можно быстрее.
Если Р. Хардинг особо подчеркивает, что у павианов
полностью отсутствует дележ мяса, то Г. Телеки, кото-
рый детально исследовал распределение мяса у шимпан-
зе Гомбе в своей монографии «Хищническое поведение
диких шимпанзе» (458), постоянно говорит о существо-
вании у них «раздела» и «дележа» охотничьей добычи.
Однако из приводимых автором данных вырисовыва-
ется совершенно иная картина. Когда животное убито,
шимпанзе, участвовавшие в охоте или находившиеся
поблизости, набрасываются на тушу, пытаясь урвать для
себя побольше. Это — первичное распределение.
Как следует из составленной Телеки таблицы VI,
в 8 случаях из 12 описанных в первичном распределении
мяса участвовали лишь доминирующие самцы. Если же
принять во внимание содержащиеся в книге описания
эпизодов и диаграммы распределения мяса, то число
таких случаев возрастет до 11. Во всех случаях, когда
добыча первоначально переходила полностью к одному
животному, им всегда был самец с самым высоким или
просто высоким рангом. В последнем случае наличие
в его руках мяса ставило его на это время выше самца
с самым высоким рангом. В результате последний был
вынужден просить мясо у первого. Иначе обстояло дело
в случае резкого различия статусов. В одном из эпизодов
самец низкого ранга поймал в одиночку годовалого
павиана. Увидев двух доминирующих самцов, он пы-
тался уйти с добычей, но безуспешно. Доминирующие
самцы настигли его и отобрали тушу. Подчиненное
животное даже и не пыталось сопротивляться. Ему не
досталось ничего (458. С. 71—84). Сходные эпизоды
описывает Дж. Гудолл (252. С. 443 — 445).
Возникнов ение праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
Г. Телеки сообщает, что взрослые самки и полувзрос-
лые самцы редко принимают участие в охоте. Они
предпринимают попытки преследовать и убить животное
лишь в отсутствие взрослых самцов, иначе добыча будет
отнята взрослыми самцами и распределена между по-
следними (458а. С. 150, 166).
Если в упоминавшейся выше монографии Г. Телеки
утверждал, что при первичном распределении соперни-
чество не имеет места, то в последующих работах он
отмечает, что в том же парке Гомбе в последующие годы
было зафиксировано несколько жестоких драк между
шимпанзе из-за добычи (там же. С. 150). Яростные
драки между взрослыми самцами-шимпанзе из-за добы-
чи наблюдал в Будонго А. Сузуки. Эти драки вспыхива-
ли в течение всего времени поедания мяса (456. С. 261 —
264).
В случае охоты в Касакати, описанном Кавабе, шим-
панзе вели борьбу за добычу все время, вырывая ее друг
у друга (306. С. 394—395).
После того как то или иное животное завладело всей
добычей или ее частью, вокруг него собиралась целая
группа менее удачливых индивидов. Они просили мясо
у его обладателя, подбирали уроненные им крошки,
а иногда пытались откусить или оторвать кусок от туши.
Это — вторичное распределение. И его нельзя охаракте-
ризовать как дележ, хотя не только Телеки, но и Гудолл
настаивают на этом. Последняя прямо утверждает, что
поедание мяса у шимпанзе носит коллективный ха-
рактер, что обладатель первичной доли охотно делится
мясом с остальными животными (81. С. 147). Однако
приводимый ею на той же самой странице пример по-
лностью опровергает это заключение. Один из доминиру-
ющих самцов убил детеныша павиана. Другой самец
начал клянчить подачку: протягивал руку и хныкал.
Чтобы избавиться от просителя, обладатель добычи каж-
дые пять минут передвигался на другое место. Проси-
тель неуклонно следовал за ним. Когда его оттолкнули
в десятый раз, он устроил настоящую истерику и только
после этого получил часть добычи. Как сообщает Г. Теле-
ки, в течение года он наблюдал сотни случаев, когда одно
животное тем или иным путем (успешная просьба,
откусывание без спроса, подбирание крошек) получало
мясо от другого, но за это время только четыре раза
Глава
вторая
82/83
обладатель мяса добровольно дал часть его другому
шимпанзе (458. С. 148).
Г. Телеки утверждает, что после успешной охоты
мясо распределялось среди многих членов группы (458.
С. 169). Однако приведенные им же факты полностью
опровергают это утверждение. Изучаемая ассоциация
состояла из 48 шимпанзе. Определенная ее часть почти
всегда находилась вблизи места охоты. Однако лишь
в одном эпизоде из 12 в потреблении мяса участвовали
все пять присутствовавших животных. Еще в двух эпи-
зодах в потреблении мяса участвовало более половинь!
(15 из 28 и 9 из 14). В остальных эпизодах участвовало
меньше половины (4 из 26,12 из 29, 13 из 31, 4 из 29, 5 из
31, 5 из 34, 8 из 22, 6 из 34, 2 из 12). Важно при этом
отметить, что здесь в число потребителей мяса включены
и те животные, которые смогли откусить один-два не-
больших куска, а также те, что довольствовались по-
добранными крошками. Число же животных, получив-
ших сравнительно большие куски, колебалось от 1 до
5. И в подавляющем большинстве случаев это были
доминирующие животные (458).
Ученые, изучавшие охотничью деятельность у шим-
панзе гор Махале, значительно более объективно ха-
рактеризуют распределение мяса у этих животных. Как
они отмечают, животные, добывшие мясо, проявляют
явное нежелание делиться им с другими и склонны
к тому, чтобы оставить добычу полностью за собой. Ни
широкой, ни добровольной передачи мяса не наблюда-
лось (383а. С. 16, 19). Распределение мяса среди жи-
вотных регулировалось отношениями доминирования.
При этом было отмечено и агрессивное поведение. Чаще
всего оно выражалось в форме угрозы. Но имели место
и удары кулаком и преследование животного, попы-
тавшегося приблизиться к добыче (307. С. 375, 378).
Таким образом, ни о каком «дележе» или «разделе» мяса
в ассоциации шимпанзе говорить не приходится. Мясо
доставалось лишь тому, кто успевал урвать или выпро-
сить кусок. Кто не смог этого сделать, оставался ни
с чем. Каждый должен был позаботиться сам о себе. Ни
ассоциация в целом, ни временные группы животных
внутри ее не предпринимали никаких действий, чтобы
обеспечить распределение мяса между всеми членами.
Иначе говоря, в сфере распределения мяса у шимпан-
Возникновение праорудийной деятельности.
Стадо ранних предлюдей
зе всецело господствовал зоологический индивидуа-
лизм.
В отличие от шимпанзе охота у предлюдей была не
случайностью, а необходимостью. Предлюди охотились
не от случая к случаю, а постоянно. Регулярная охота
сделала потребление мяса систематическим и тем самым
вызвала к жизни потребность в этом ценнейшем про-
дукте. В результате потребление мяса стало важным
условием существования вида, что в свою очередь делало
систематическую охоту необходимостью. Но отличие
предлюдей от шимпанзе заключалось не только в этом.
Они применяли орудия, что позволяло не только успеш-
но охотиться на мелких животных, но и убивать круп-
ных, справиться с которыми невооруженными руками
было невозможно.
В отличие от шимпанзе предлюди нуждались в мясе.
Это побуждало каждого из них стремиться получить
долю добычи. Предлюди добывали мяса значительно
больше, чем шимпанзе. Это делало возможным обеспече-
ние им всех членов объединения. Павианы охотились
в одиночку. У шимпанзе, вопреки мнению некоторых
исследователей, в самом лучшем случае можно обнару-
жить лишь слабые зачатки кооперации в охоте. У пред-
людей охота на более или менее крупную дичь с не-
избежностью должна была приобрести и кооперативный
характер, что с необходимостью порождало тенденцию
к распределению мяса между всеми участвующими в
охоте.
Крупных животных в отличие от мелких невозможно
быстро разорвать на части. В течение какого-то времени
их должны были поедать на месте, что делало возмож-
ным доступ к мясу животных, которые подходили
позднее.
Однако вряд ли верным было полагать, что во всех
случаях все члены объединения получали доступ к мясу.
Этого не наблюдается даже у хищников, питающихся
исключительно мясом. А предлюди питались не только
мясом. Они продолжали употреблять в пищу растения.
И можно с уверенностью сказать, что именно растения,
а не мясо составляли большую часть их рациона. Такого
мнения придерживаются все исследователи, рассматри-
вающие их как животных не растительноядных, а все-
ядных. И основания для этого имеются. Как твердо
Глава
вторая
84/85
установлено, растительная пища преобладала в рационе
большинства современных низших охотников-собирате-
лей, живших в областях, сходных по природным услови-
ям с теми, в которых обитали предлюди (342. С. 46, 48).
Несомненно, что эти охотники-собиратели стояли значи-
тельно выше предлюдей в деле охоты. Но если даже
у хищников, питающихся исключительно лишь мясом,
не все члены объединения обязательно после каждой
охоты получают мясо, то тем в большей степени это
возможно было у предлюдей.
Вряд ли возможно нарисовать сколько-нибудь де-
тальную картину распределения мяса у предлюдей, тем
более что она не могла быть одинаковой во всех объеди-
нениях и во всех ситуациях. Конечно, могли быть
случаи, когда все члены объединения получали долю
добычи. Но скорее всего в каждом данном случае добыча
распределялась между частью членов объединения, хо-
тя, возможно, и значительной. Всегда долю добычи
получали лишь доминирующие животные. Что же каса-
ется подчиненных, то в каждом конкретном случае они
могли получить, а могли и не получить. Несомненно
существование и значительного неравенства в размерах
получаемых долей. Доминирующие животные получали
лучшие и большие куски, подчиненные — худшие и
меньшие.
Распределение мяса между членами объединения
определялось как уже сложившейся иерархией, так
и теми изменениями в соотношении сил, которые вноси-
ла каждая конкретная ситуация.
Кормление потомства. Наряду со взрослыми и по-
лувзрослыми членами объединения в его состав входили
детеныши. Они тоже с определенного момента нужда-
лись в мясе. И вопрос о том, как именно они обеспечива-
лись им, очень важен.
Из всех видов обезьян наиболее длительный период
незрелости и тем самым зависимости от матери наблюда-
ется у шимпанзе. Только с шести месяцев детеныш
способен есть твердую пищу, однако последняя не со-
ставляет сколько-нибудь значительной части его рацио-
на вплоть до двух лет. Кормление молоком прекраща-
ется в четыре года и даже позднее. С этого времени
молодое животное полностью кормится само. В семь лет
молодое животное может существовать независимо от
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
матери, а в 10 лет достигает физической зрелости (81;
252; 253; 403).
У шимпанзе отмечены случаи, когда детеныш просит
у матери и получает из ее рук пищу. Именно с этим, по-
видимому, связано наличие у этих обезьян просительно-
го жеста, с которым одно животное обращается к друго-
му. И с таким же жестом обращаются не только детены-
ши, но и взрослые животные (252; С. 472; 320. С. 133).
Однако даже в раннем возрасте такого рода кормление
происходит лишь от случая к случаю, а в последующие
годы совсем сходит на нет. Во всех зарегистрированных
эпизодах мать давала пищу лишь по просьбе детеныша
и не всегда охотно. И это вполне объяснимо. Настоятель-
ной необходимости в кормлении детей у шимпанзе не
существует. К тому времени, когда прекращается кор-
мление молоком, детеныши уже развиты физически
и обладают навыками добывания растительной пищи.
У предлюдей существовала потребность в мясе.
Поэтому для нормального развития детеныш обязатель-
но должен был получать какое-то количество мяса, по
крайней мере с того времени, когда он переставал сосать
грудь. Если допустить, что физическое развитие предлю-
дей шло теми же темпами, что у шимпанзе, то в таком
случае молодые особи по крайней мере до семи, а может
быть, до десяти лет не только не были способны прини-
мать активное участие в охоте, но главное — не были
способны на действия, которые могли бы обеспечить
получение доли добычи. Как мы уже видели, просьбы,
просительные жесты к числу таких действий не отно-
сятся. Их успех никогда не гарантирован. Поэтому
предлюди могли жить и развиваться только при условии,
если у них возникли формы обеспечения детенышей
мясом, подобные тем, что наблюдаются у гиеновых
собак. Они должны были возникнуть у предлюдей даже
в том случае, если бы физическое созревание у них шло
такими же темпами, как у шимпанзе. Однако американ-
ский исследователь Э. Мэн на основе анализа детских
челюстей из Таунга, Стеркфонтейна, Макапансгата,
Кромдрай и Сварткранса пришел к выводу, что прореза-
ние и развитие зубов у детенышей австралопитеков
носило такой же замедленный характер, как и у совре-
менных детей. Соответственно замедленным было у них
и физическое созревание вообще (355; 356).
Глава
вторая
86/87
Нельзя точно сказать, сколько именно лет длилось
детство у предлюдей. Но вряд ли можно сомневаться
в том, что оно было более продолжительным, чем у шим-
панзе. Можно спорить о том, насколько в этом отноше-
нии предлюди были ближе к людям, чем к шимпанзе, но
несомненно, что они занимали промежуточное положе-
ние между теми и другими. Поэтому только привлечение
данных о людях может помочь установить, к каким
именно последствиям могло привести удлинение дет-
ства.
И полезным в этом отношении могут оказаться не
любые данные, а прежде всего факты, относящиеся
к низшим охотникам-собирателям. Так, у австралийцев
племени питьянтьяра дети с довольно раннего возраста
начинали участвовать в собирательстве. Однако даже
в возрасте 10 лет они собственным трудом обеспечивали
лишь 25 % своего рациона (460). Подобная ситуация,
вероятно, была типичной для низших охотников-собира-
телей.
Таким образом, удлинение срока физического созре-
вания неизбежно должно было привести к появлению
такого периода в развитии индивида, когда он после
окончания кормления молоком был не способен сам
полностью обеспечить себя пищей. Причем речь идет
о неспособности обеспечить себя не каким-либо особым
видом пищи, например мясом, а пищей вообще. Взрос-
лые предлюди должны были обеспечивать детенышей
в течение определенного периода если не полностью, то
по крайней мере частично пищей. Необходимостью было
обеспечение их растительной пищей. Естественно, что
здесь в роли кормильца выступала мать. Случайное,
эпизодическое кормление детеныша растительной пи-
щей, которое наблюдается у шимпанзе, при переходе
к предлюдям стало постоянным и систематическим де-
лом. Но особую важность приобрело обеспечение дете-
нышей мясом.
Стадо предлюдей скорее всего по своей структуре
напоминало объединение павианов саванны. Как свиде-
тельствуют данные, последнее состоит из трех основных
компонентов: самок с детенышами, мощных зрелых
самцов, образующих центральную группу, и находя-
щихся на периферии молодых самцов и подростков.
Внутри центральной группы всегда существует иерар-
Возникновение праорудийной деятельности
Стадо ранних предлюдей
хия. Но независимо от положения, занимаемого в цен-
тральной группе, каждый ее член доминирует над
периферийными самцами и самками. В этом смысле все
самцы, принадлежащие к центральной группе, являются
доминирующими, а все самцы, принадлежащие к пери-
ферийной группе, подчиненными. Среди периферийных
самцов, а также самок тоже существует своя иерар-
хия.
В пользу предположения о том, что стадо предлюдей
имело подобную или сходную структуру, свидетельству-
ет наличие по существу тех же трех групп (группы
доминирующих самцов, группы подчиненных самцов
и самок с детенышами) в ассоциации шимпанзе Гомбе,
по крайней мере в 1968 — 1969 гг.
Основными охотниками у предлюдей были самцы
центральной группы. В охоте участвовали также подчи-
ненные самцы, а может быть, и бездетные молодые
самки. Так как охота у предлюдей носила систематиче-
ский характер, взрослые самцы, вероятно, нередко в по-
исках добычи отделялись на время от стада. Если добыча
была убита там, где в настоящее время находилось стадо,
то проблема обеспечения детенышей мясом решалась
просто: их подпускали к туше, и они наедались до-
сыта. Но добыча могла быть убита взрослыми самцами
сравнительно далеко от стада. Гиеновые собаки в
таком случае, пока детеныши были малы, приносили
им мясо. Предлюдям, разумеется, было легче носить
мясо, чем собакам. Они обладали свободными верхними
конечностями. Однако считать доказанным, что они
с самого начала поступали именно так, нельзя.
Гиеновые собаки приносили мясо детенышам пото-
му, что те в течение определенного времени были
прикованы к одному месту — логовищу. В это время
детеныши не могли либо совсем передвигаться, либо
передвигаться на сколько-нибудь большие расстояния.
А постоянно переносить их взрослые животные не могли
в силу своих морфологических особенностей.
В отличие от гиеновых собак обезьяны, в частности
шимпанзе, постоянно носят детенышей до тех пор, пока
последние не оказываются способными передвигаться
самостоятельно. Нет оснований думать, что у предлюдей
дело обстояло иначе. Поэтому если добыча была убита
далеко, то взрослые самцы вполне могли привести дете-
Глава
88/89 вторая
нышей и самок, несущих детенышей, а тем самым и всех
вообще остальных членов стада к туше, а затем позво-
лить детенышам есть досыта. Тем самым определенная
возможность доступа к добыче открывалась и для самок.
Более того, возможно, что самкам с детенышами, кото-
рые сами еще не были способны питаться мясом, также
предоставлялся более или менее свободный доступ к до-
быче. Такая форма поведения вполне могла выработать-
ся в рамках биологической формы движения материи.
Что же касается свободного доступа детенышей к мясу,
то такой порядок неизбежно должен был возникнуть под
воздействием отбора.
Глава третья
Возникновение
производственной деятельности.
Стадо поздних предлюдей
чальный характер производственной деятельности. На-
ряду с деревянными и костяными орудиями предлюди
использовали камни. Шимпанзе в охоте не пользуются
никакими орудиями. Однако случаи, когда они, не зани-
маясь охотой, бросали камни в павианов, зафиксированы
(81. С. 150 — 151). Предлюди, вероятно, использовали
камни для защиты от врагов. Вполне возможно, что они
применяли их и в процессе охоты и почти несомнен-
но использовали камни для сдирания шкур, резания
мяса, дробления костей. Вполне понятно, что содрать
шкуру, разрезать мясо можно было только при помощи
камня, имеющего острые режущие края. А найти такие
камни было нелегко.
Систематически оперируя каменными орудиями,
предлюди неизбежно должны были сталкиваться со
случаями, когда одни камни ударялись о другие, разби-
вались, вообще претерпевали изменения. В результате
могли появляться такие осколки, которые были более
пригодны для применения в качестве орудия, чем исход-
ные объекты. Если первоначально это происходило
случайно, то в дальнейшем, по мере накопления опыта,
предлюди намеренно начинали разбивать одни камни
при помощи других, а затем выбирать из числа образо-
Глава
третья
90/91
вавшихся осколков наиболее пригодные для использова-
ния в качестве орудий. Как показали эксперименты,
простое бросание камня на глыбу или глыбы на камень
помимо бесформенных обломков нередко дает отщепы
правильной формы и с выраженным острым краем (93.
С. 9-10).
Так постепенно произошел переход к изготовлению
орудий. Изготовление орудий было вызвано к жизни
потребностями деятельности по приспособлению к среде
с помощью орудий. И, возникнув, оно оказало обратное
воздействие на последнюю, превратив ее из деятельно-
сти по приспособлению к среде с помощью природных
орудий в деятельность по приспособлению к среде с по-
мощью искусственных орудий. Тем самым на смену
праорудийной деятельности пришла подлинная орудий-
ная, включавшая в себя два компонента: 1) деятельность
по изготовлению орудий — орудийно-созидательную и
2) деятельность по присвоению предметов природы с по-
мощью этих изготовленных орудий — орудийно-присва-
ивающую или орудийно-приспособительную.
Орудийно-созидательная деятельность была произ-
водственной в буквальном значении этого слова. В про-
цессе ее создавались, производились орудия. Но появле-
ние производственной деятельности еще не означало
возникновения производства в том смысле, который
вкладывается в этот термин марксизмом, ибо производ-
ственных отношений еще не было.
Самые первые орудия, с помощью которых изго-
товлялись другие орудия, по всей вероятности, были
каменными. Лишь при их помощи могли создаваться не
только каменные, но и деревянные орудия. Поэтому
каменная техника была основной, ведущей.
Самой древней техникой изготовления каменных
орудий было разбивание. При этом сам процесс про-
изводства происходит без контроля со стороны произво-
дящего существа. Результаты его всецело зависят от
случайного стечения обстоятельств. Иначе говоря, тако-
го рода техника не предполагает и не требует мышления,
воли, а тем самым и языка.
С зарождением производственной деятельности ран-
ние предлюди превратились в поздних предлюдей. По-
следние были существами, которые вплотную подошли
к порогу, отделяющему животных от человека. Именно
Возникновение производственной деятельности.
Стадо поздних предлюдей
поздними предлюдьми, а не людьми были существа,
получившие название хабилисов.
Вопрос о времени появления производственной дея-
тельности нельзя считать окончательно решенным.
Огромный интерес вызвали в свое время находки
в конце 60-х годов XX в. обработанных камней,
т. е. искусственных, а не естественных орудий, в долине
реки Омо (Эфиопия). Древнейшие из этих орудий были
первоначально отнесены ко времени около 3 млн лет.
Считалось, что они принадлежат к слою С формации
Шунгура. В дальнейшем возраст этих находок был
пересмотрен. Их стали датировать 2,4—2,7 млн лет.
Однако все каменные орудия, которые считались столь
древними, были обнаружены либо на поверхности, либо
в переотложенном состоянии, что исключало возмож-
ность сколько-нибудь точной их датировки. Самые древ-
ние орудия, которые находились, несомненно, in situ,
т. е. в непотревоженном состоянии, были первоначально
обнаружены только в слое F Шунгуры. Их возраст равен
примерно 2,04 млн лет (371. С. 468 — 471). Другая да-
та — 2,0 -+- 0,1 (205.1. С. 195). В дальнейшем появились
сообщения, что орудия были найдены и в слое Е Шунгу-
ры. Их возраст — между 2,0 и 2,2 млн лет (205.
I. С. 196). Имеется и еще одна датировка орудий из
Е и F Шунгуры — 1,93—2,06 млн лет (205. I. С. 175).
Почти одновременно с находками в Омо каменные
орудия были обнаружены на восточном берегу озера
Туркана в формации Кооби-Фора. Они были связаны
с туфом KBS, возраст которого методом аргонового
(аргон 40/39) анализа первоначально был определен
в 2,61 ± 0,26 млн лет. Однако эта датировка с самого
начала была поставлена под сомнение рядом палеонтоло-
гов; они указывали, что фауна, лежащая ниже туфа
KBS, очень сходна с той, что в районе Омо датируется
2 млн лет. В дальнейшем использование как калий-
аргонового, так и аргонового методов дало для туфа KBS
цифры: 1,8 ± 0,1 млн лет (235), 1,87 ±0,04 млн лет
(255), 1,89 ±0,01 млн лет (364), 1,88 ±0,02 млн лет
(363).
Наиболее древние орудия в Олдовайском ущелье
датируются и 1,8 ± 0,13 млн лет и 1,89 млн лет (281.
С. 368; 333. С. 477). В последние годы каменные орудия
найдены в Афаре. Возраст их в районе Среднего Ава-
Глава
третья
92/93
ша — между 2 и 2,5 млн лет (204. С. 29), Када Хадара —
возможно, около 2,5 млн лет (299. С. 585), Када Гоны —
2,5 млн лет (261а. С. 348). Все эти даты нуждаются
в подтверждении. И наконец, каменные орудия воз-
растом свыше 2 млн лет обнаружены в Ишанго (Заир)
(503а).
Из самых древних орудий, известных ныне и более
или менее точно датированных, наиболее изучены те, что
найдены в слоеР Шунгуры. Их возраст слегка превыша-
ет 2 млн лет. И эти орудия являются именно такими,
какими и должны быть наиболее ранние каменные
изделия.
Орудия эти малы. Их средний размер не превышает
20 мм. Это не что иное, как осколки вдребезги разбитых
небольших галек или кусков кварца и лавы. Крайне
редки отщепы или фрагменты отщепов. Не обнаружено
орудий с вторичной ретушью. Изредка встречаются эк-
земпляры с поврежденными, по-видимому, в процессе
использования краями. Нет не только стандартизован-
ных, но и вообще сколько-нибудь различимых форм
орудий, что исключает их классификацию (205.
I. С. 195; 282. С. 488-490; 371. С. 477-480). По словам
одного из исследователей, здесь нет какой-либо оче-
видной систематической техники изготовления орудий
(371. С. 477). Утверждая это, он имеет в виду отсутствие
приемов, результатом которых было бы появление ору-
дий более или менее определенных форм.
Все особенности древнейших каменных орудий сви-
детельствуют, что они были результатом не волевой,
сознательной, а условно-рефлекторной деятельности.
Однако определенный прогресс возможен был и в услов-
норефлекторной форме. Уже в индустрии KBS Кооби
Форы наряду с простыми осколками разбитых галек
и желваков камня появляются несколько более совер-
шенные орудия, хотя первые качественно преобладают,
составляя основную массу (282. С. 488).
В Олдовайском ущелье представлена целая последо-
вательность развития каменной индустрии. С хабилиса-
ми, т. е. поздними предлюдьми, связаны орудия пласта
I и нижней части пласта II. Эти орудия представляют
собой более высокую стадию эволюции условнорефлек-
торной производственной деятельности, чем орудия
Шунгуры и большинство орудий KBS Кооби Форы.
Возникновение производственной деятельности
Стадо поздних предлюдей
В различных местонахождениях предчеловеческих сло-
ев Олдовая процент простых осколков разбитых галек
и каменных желваков колеблется от 1 до 8. Все осталь-
ные орудия относятся к более совершенным формам
(282. С. 488).
Более совершенные орудия предчеловеческих слоев
Олдовая — результат более высокой, чем разбивание,
техники обработки камня — техники раскалывания. Ре-
зультатом раскалывания желвака или гальки могли
быть два меньших по размеру желвака. Самым важным
видом раскалывания было откалывание или отбивание.
Некоторые археологи рассматривают переход от разби-
вания к откалыванию как важнейший шаг в развитии
каменной техники (282. С. 490; 119; 205. II. С. 26). Когда
объектом действия был желвак, то результатом откалы-
вания были, с одной стороны, отбитый, отколотый
отщеп, а с другой — оббитый желвак. Использоваться
в качестве орудия мог как первый, так и второй.
В одних случаях куски камня шли в дело сразу после
откалывания, в других — подвергались дальнейшей об-
работке. Желвак оббивался дальше: от него откалыва-
лись новые отщепы. Обработке мог подвергнуться и от-
щеп: его обтесывали путем отбивания более мелких
осколков. Само собой разумеется, что различие между
желваком и отщепом весьма относительно. Иногда от-
щеп был столь массивным, что по существу представлял
небольшой желвак. Однако, несмотря на всю относитель-
ность, грань между желваком и отщепом существовала.
Орудия той эпохи грубо могут быть условно подразделе-
ны на две основные группы: орудия из желваков и ору-
дия из отщепов. Среди первых основными формами были
чопперы и полиэдры (многогранники). К ним же отно-
сятся сфероиды и дискоиды, представляющие собой
разновидности многогранников. Среди орудий на отще-
пах преобладали ножи. Кроме обработанных камней
и многочисленных отходов производства на стоянках
встречаются необработанные камни, принесенные изда-
лека,— манупорты. Манупорты, так же как многогран-
ники, использовались для нанесения сильных ударов.
Многообразие форм олдовайских орудий отнюдь не
свидетельствует о высоком уровне развития каменной
техники предлюдей, существовании разнообразных от-
работанных приемов обработки камня. Наоборот, оно
Глава
третья
94/95
являлось следствием неразвитости производственной де-
ятельности. В силу того что производственная деятель-
ность носила условнорефлекторный, а не волевой, созна-
тельный характер, ее результаты зависели во многом не
столько от собственных усилий производителя, сколько
от случайного стечения обстоятельств. Как следствие
среди олдовайских орудий трудно найти такие, которые
полностью похожи друг на друга. Разнообразие олдовай-
ских орудий не было многообразием стандартизованных
форм орудий, как это имеет место на высших стадиях
развития каменной индустрии. Характерная особен-
ность олдовайских орудий состояла в том, что для их
выделывания, как выражается Дж. Д. Кларк, «не суще-
ствовало каких-либо установленных норм». Отсюда он
делает вывод, что «подобные коллекции орудий могут
относиться к самому началу эпохи обработки камня»
(64. С. 61).
Кроме обработанных и необработанных камней по-
здние предлюди в качестве орудий употребляли также
кости животных. Об этом свидетельствуют следы изна-
шивания на некоторых костных остатках. Одни ученые
считают, что можно говорить лишь об использовании, но
отнюдь не о преднамеренной обработке костей (там
же. С. 63). Другие утверждают, что хабилисы обрабаты-
вали кости, изготовляя орудия (332. С. 235, 246).
О назначении всех этих, как каменных, так и костя-
ных, орудий можно лишь догадываться. Важную роль
играют эксперименты, которые проводились исследова-
телями. Отщепы — эффективное орудие для резки и све-
жевания мяса, а чопперы — для заострения палок, кото-
рыми легко выкапывать скрытые в земле съедобные
растения или обитающих в норках мелких животных.
Чопперы, используемые по принципу пилы, годились
для резки, а многогранники, манупорты могли приме-
няться для дробления костей и разделки плотных кусков
кожи, для разбивания орехов и толчения волокнистых
частей растений, с тем чтобы сделать их пригодными для
употребления в пищу (64. С. 63). Обломанные и раско-
лотые длинные кости конечностей животных выполняли
функции режущих, скоблящих и колющих орудий (332.
С. 246).
Стоянки и орудийно-приспособительная деятель-
ность. Обработанные камни могут встречаться пооди-
Возникновение производственной деятельности.
Стадо поздних предлюдей
ночке, в переотложенном состоянии. Однако нередко
исследователи находят на ограниченной площади, при-
чем in situ, целые скопления орудий, отходов производ-
ства и манупортов. Во многих случаях на том же самом
ограниченном участке вместе с каменными орудиями
обнаруживается скопление костей различных живот-
ных. Эти факты трудно объяснить, не допустив, что
перед нами не что иное, как стоянка поздних предлю-
дей.
Не ограничиваясь констатацией наличия стоянок
у поздних предлюдей, исследователи предпринимают
попытки их классификации. Выделяются две их основ-
ные разновидности. К стоянкам первого типа принадле-
жат такие, где все члены объединения поздних предлю-
дей жили в течение по крайней мере нескольких дней. От
них археологически неотличимы те, куда предлюди не-
сколько раз возвращались после более или менее дли-
тельного перерыва для кратковременного пребывания.
В англоязычной литературе стоянки этого типа именуют
«жилыми местами», «домашними базами», «домашними
базовыми лагерями». Мы будем именовать их стойбища-
ми.
К стоянкам второго типа относятся такие, где группы
предлюдей, не обязательно совпадавшие с объединения-
ми, занимались разделкой туши животного. Их обычно
именуют «местами» или «пунктами убийства (раздел-
ки)». Мы будем называть их разделочными стоянками.
В одном из стойбищ местонахождения DK Олдо-
вая I был обнаружен круг из камней. По мнению М. Ли-
ки, он был, вероятно, основой грубого ветрового заслона
или просто укрытия. На основе анализа расположения
костей и орудий М. Лики предположила также, что
в стойбище местонахождения FLK Олдовая I, в котором
были найдены остатки зинджантропа, центральная пло-
щадка была окружена (возможно, лишь с юга и востока)
ветровым заслоном (332. С. 94, 260, 261).
В стоянках с олдовайскими орудиями обнаружены
остатки самых разнообразных животных: рыб, амфибий,
рептилий, птиц, несекомоядных, грызунов, хищников,
антилоп, лошадей, жирафов, бегемотов, слонов. Однако,
хотя употребление мяса поздними предлюдьми и бес-
спорно, все же большую часть их рациона составляла не
животная, а растительная пища. Поздние предлюди, как
Глава
третья
96/97
и шимпанзе, вероятно, употребляли в пищу насекомых,
яйца птиц и т. п.
Преобладающее число остатков на стоянках олдовай-
ской культуры принадлежит животным мелких и сред-
них размеров. Кости крупных животных встречаются
реже. На вопрос, каким именно образом они оказались
на стоянках поздних предлюдей, нельзя дать однознач-
ного ответа. В одних случаях кости находятся там, где
животного застигла смерть. В качестве примеров разде-
лочных стоянок приводят обычно две в Олдовайском
ущелье: одну в 6-м уровне FLK North пласта I и другую
в одном из уровней FLK North пласта II. В первой из них
был обнаружен почти полный скелет слона, который
первоначально был погружен в глину. Рядом с ним
находилось 123 орудия (332. С. 59, 64, 262; 218. С. 24).
Во второй были найдены расчлененные остатки диноте-
рия, который тоже первоначально был погружен в гли-
ну, и вместе с ним 39 орудий и манупортов (332. С. 85,
262). Не исключая полностью возможности простого
случая, М. Лики в то же время склоняется к мнению, что
животные были загнаны хабилисами в болото, а затем
убиты (там же. С. 262). Другие авторы более осторожны.
Дж. Д. Кларк полагает, что здесь вероятны как смерть от
естественных причин, так и убийство хабилисами (64.
С. 64). Обе возможности допускает Г. Айзек (280.
С. 289). Во всяком случае не подлежит сомнению, что
хабилисы уже умели разделывать туши крупных жи-
вотных. К описанным выше примерам можно добавить
находку остатков гиппопотама в стоянке HAS Кооби
Форы (282. С. 499; 319а. С. 81).
Во всех трех случаях нахождение костей на
стоянке объясняется тем, что животные были на этом
месте убиты или погибли от иных причин. Однако ко
многим другим стоянкам такое объяснение непримени-
мо. Одновременное нахождение на стойбище костей
нескольких животных, да к тому же принадлежащих
к разным видам, можно объяснить только тем, что эти
животные или отдельные их части были принесены
поздними людьми с того места, где были убиты.
Все исследователи в настоящее время согласны с тем,
что поздние предлюди приносили мясо в стойбище.
Отсюда многие из них делают вывод, что у хабилисов
уже существовал его дележ (64. С. 65 — 66; 285. С. 537 —
Возникновение производственной деятельности.
Стадо поздних предлюдей
548). Некоторые из них полагают, что хабилисы делили
между собой и растительную пищу (64. С. 65—66).
Однако нельзя не отметить, что приносить в стойбище
мясо — это далеко не то же самое, что делиться им в том
смысле, в котором слово «дележ» употребляется для
обозначения практики и отношений распределения в
первобытном обществе. Добычу в логовище приносят
и некоторые хищники, однако никакого дележа в ука-
занном смысле у них не существует. Наблюдается лишь
обеспечение мясом детенышей. Скорее всего можно
предположить, что и у поздних предлюдей оно приноси-
лось для кормления детей. Отдельные животные пред-
ставлены в стоянках олдовайской культуры только
немногими частями скелета, что в наибольшей степени
относится к крупным млекопитающим (там же. С. 63 —
67). Одно из объяснений состоит в том, что животное
даже средних размеров трудно было принести целиком.
Дж. Д. Кларк предполагает, что наличие в стойбище
лишь части костей животного, возможно, говорит о том,
какую важную роль в питании предлюдей играла па-
даль. Другое его объяснение состоит в том, что часть
туши разделывалась и съедалась вне стойбища (там
же. С. 64). Оно нам представляется более близким к
истине. Когда группа взрослых самцов убивала жи-
вотное, то часть мяса съедалась на месте, а другая
доставлялась в стойбище для кормления детей. Вполне
понятно, что в результате доступ к мясу открывался
и для взрослых самок, однако само по себе это еще не
дает права говорить о существовании дележа в объедине-
нии предлюдей.
Как полагают некоторые исследователи, у хабилисов
уже появились средства, при помощи которых они пере-
носили мясо, а также растительную пищу,— нечто вроде
корзин, сумок, мешков (280. С. 284). Сказать что-либо
определенное по этому вопросу трудно. Мясо можно
приносить и не пользуясь какими-либо средствами. Что-
бы перенести растительную пищу, ее нужно предвари-
тельно собрать в какое-либо вместилище. Однако нет
никаких данных, которые свидетельствовали бы о том,
что поздние предлюди не только потребляли раститель-
ную пищу на месте, но и приносили ее в стойбище.
Кроме мяса существуют предметы еще одного рода,
которые в ряде случаев, безусловно, приносились на
Глава
третья
98/99
стоянки извне. Это необработанные камни и орудия. Так,
ближайшие места, где можно было бы найти камни, из
которых сделана часть орудий стоянок Шунгуры, нахо-
дились в нескольких километрах к востоку от них.
А главные источники материалов для орудий были
расположены еще дальше — в 20—30 км (371. С. 480).
Переносить мелкие камни, а также орудия, не пользуясь
каким-либо вместилищем, возможно, но трудно. Это
служит определенным доводом в пользу предположе-
ния о появлении у поздних людей подобия корзин,
сумок.
Открытие стойбищ поздних предлюдей проливает
свет и на некоторые другие стороны их жизни. Стойбища
поздних предлюдей всегда располагались вблизи воды.
Предлюди нуждались в ней для утоления жажды, кото-
рая всегда возникает при употреблении сырого мяса.
Такое местоположение стойбища создавало наилучшие
возможности для охоты. И наконец, места вблизи воды
в тропиках имеют густой растительный покров. Это не
только обеспечивало изобилие растительной пищи, но
и давало возможность в случае опасности укрыться на
деревьях. Нередко стойбища поздних предлюдей распо-
лагались в руслах водных потоков, прорезавших са-
ванну, по берегам которых росли деревья и кусты. Это
позволяло поздним предлюдям далеко проникать в от-
крытую местность и в то же время всегда находить
укрытие в густой растительности (64. С. 66 — 67; 282.
С. 499—501). В целом места обитания поздних предлю-
дей в Восточной Африке отличались многообразием
природных условий: берега озер и рек, тростниковые
заросли, открытая саванна, приречный лес, а кое-где
и настоящий тропический лес.
Объединения поздних предлюдей и отношения меж-
ду полами. Крайне сложен вопрос о характере объедине-
ния у поздних предлюдей.
Подавляющее большинство зарубежных исследова-
телей рассматривает элементарную семью как такую
форму организации, которая необходима и тем самым
исконно присуща человеку. Они даже не допускают
мысли, что люди могут жить без элементарной семьи,
лишь по-разному решая вопрос о времени ее появления.
Одни из них считают, что группа, состоящая из самца,
самки и детенышей, существовала уже у австралопите-
Возникновение производственной деятельности.
Стадо поздних предлюдей
ков, другие полагают, что элементарная семья возникла
вместе с хабилисами, третьи связывают ее появление
с переходом к питекантропам (212; 241; 242; 284; 325;
480).
Однако общие положения, из которых исходили эти
исследователи, нельзя признать правильными. Вопреки
их мнению, элементарная семья существовала не у всех
известных этнографии народов (254). Но главное не
в этом. Многочисленные данные свидетельствуют, что
в обществе сформировавшихся людей индивидуальному
браку исторически предшествовал групповой, исклю-
чавший существование элементарной семьи. Индивиду-
альный брак и элементарная семья в самом крайнем
случае возникли спустя определенное время после пере-
хода к позднему палеолиту и появления человека совре-
менного физического типа (125). Но если элементарной
семьи не существовало даже у первых готовых людей, то
ее заведомо не могло быть ни у формирующихся людей,
ни тем более у предлюдей.
Не ограничиваясь общими рассуждениями, назван-
ные исследователи пытаются и более конкретно обосно-
вать положение о возникновении элементарной семьи на
столь ранних стадиях эволюции. Они утверждают, что
с появлением охоты произошло разделение труда между
полами: охота стала исключительным занятием взрос-
лых самцов, а уделом взрослых самок — соответственно
собирательство. Следствием было возникновение эконо-
мической, как они ее называют, зависимости между
взрослыми самцами и обремененными детенышами сам-
ками. Самки и детеныши нуждались в мясе, которое
могли доставить только самцы. Взрослые самцы, зани-
мавшиеся охотой, нуждались в растительной пище,
которой их могли снабдить только самки. Каждый взрос-
лый самец стал снабжать мясом определенную самку
и ее детенышей. Данная самка стала взамен обеспечи-
вать его растительной пищей. Так, по их мнению,
возникла элементарная семья, ничем по существу не
отличающаяся от той, что существовала у известных
этнографии народов, находившихся на стадии перво-
бытного общества.
Данная концепция получила столь широкое распро-
странение в зарубежной, а отчасти и в советской науке,
что на ней необходимо остановиться.
Глава
100/101 третья
В первобытном обществе действительно существует
разделение или, точнее, распределение труда между
полами. В большинстве обществ низших охотников-
собирателей охотой занимались преимущественно муж-
чины, а собирательством — женщины. Тем самым во
всех данных обществах действительно существовала тес-
нейшая хозяйственная связь между мужчинами и жен-
щинами. Циркуляция пищи между мужчинами и жен-
щинами была необходимым условием существования
как тех, так и других.
Ничего похожего не наблюдается у современных
человекообразных обезьян. Ничего похожего не могло
существовать и у антропоидов — предков человека. Опи-
санное выше распределение видов деятельности между
полами возникло на какой-то стадии эволюции, причем
в качестве явления универсального.
Отвлекаясь пока от времени возникновения этого
явления, поставим вопрос: могло ли его появление даже
на человеческой (не говоря уже о предчеловеческой)
стадии развития, взятое само по себе, привести к тем
результатам, о которых говорят сторонники рассматри-
ваемой концепции, т. е. к сложению элементарной
семьи?
С распределением указанных двух видов деятельно-
сти между полами возникла настоятельная необходи-
мость циркуляции пищи между мужчинами и женщина-
ми. Но почему, спрашивается, она должна была с необхо-
димостью приобрести форму движения продукта между
одним определенным мужчиной, с однохг стороны, и од-
ной определенной женщиной — с другой? Никто из
сторонников данной концепции даже не пытается отве-
тить на этот вопрос. Они просто не допускают мысли
о существовании какой-либо иной формы обращения
пищи между мужчинами и женщинами внутри перво-
бытной группы.
А между тем этнографические данные свидетель-
ствуют об ином. У всех известных науке низших охотни-
ков-собирателей была элементарная семья, существо-
вавшая у них по меньшей мере многие тысячелетия.
И тем не менее ни в одном из этих обществ циркуляция
пищи не замыкалась в рамках элементарной семьи.
Охотник, даже в одиночку добывший животное, обяза-
тельно должен был делиться мясом, причем нередко
Возникновение производственной деятельности
Стадо поздних предлюдей
в первую очередь с остальными членами коллектива
и только потом со своей семьей. Человек, получивший
долю мяса, добытого им совместно с другими, тоже
должен был делиться с целым рядом членов коллектива,
не входящих в состав его элементарной семьи. Послед-
няя не является исключительной ячейкой потребления.
Даже в тех случаях, когда каждая семья питается от-
дельно у особого костра, в ее трапезе, как правило, может
принимать участие любой член коллектива. К тому же
между раздельно питающимися семьями обычно суще-
ствует непрерывная циркуляция пищи. Все эти явления
наблюдаются и тогда, когда в первобытном коллективе
безраздельно господствует довольно поздняя форма пер-
вобытных социально-экономических связей — раздело-
дележные и даче-дележные отношения (128).
Но особый интерес представляет такое положение,
когда в первобытном коллективе хотя бы на время на
первый план выступают самые ранние из всех социаль-
но-экономических связей — разборно-коммуналистиче-
ские отношения. В таких случаях семья нередко пол-
ностью отходит на задний план. Она не выступает даже
как потребительская ячейка. Когда дело доходит до
распределения, весь коллектив отчетливо делится на две
группы: одну из них составляют мужчины, другую —
женщины и дети. Мясо, добытое мужчинами, поступает
как той, так и другой группе. Так же обстоит дело и с
растительной пищей, собранной женщинами. Каждая из
этих групп потребляет пищу, поступающую в ее распо-
ряжение, отдельно (127).
К этому следует добавить, что у многих народов,
находящихся на самых разных стадиях эволюции перво-
бытного общества, существовал обычай, согласно кото-
рому женщины и дети должны были питаться отдельно
от мужчин. Столь же широко был распространен среди
них порядок, когда совместно ели люди, принадлежащие
к разным семьям.
Таким образом, возникшая с разделением видов
добывания пищи между полами потребность в ее цирку-
ляции между мужчинами и женщинами не требовала
с необходимостью возникновения элементарной семьи.
Она вполне могла быть и была удовлетворена установле-
нием циркуляции пищи между всеми мужчинами груп-
пы, вместе взятыми, и всеми женщинами, тоже вместе
Глава
третья
102/103
взятыми. Правда, вряд ли было бы правильным считать,
что с появлением разделения труда между полами муж-
чины и женщины сразу стали питаться раздельно.
Скорее всего первоначально, когда убивалось крупное
животное, все члены группы собирались и совместно ели
мясо.
Для сторонников рассматриваемой концепции воз-
никновение охоты и мясоедения при сохранении пита-
ния растениями равносильно появлению разделения
труда между полами. Именно с этим связано утвержде-
ние некоторых из них, что половое разделение труда
существовало уже у австралопитеков, не говоря о хаби-
лисах.
С тем, что у предлюдей охотой занимались преиму-
щественно самцы, согласиться можно. Вряд ли, на наш
взгляд, можно сомневаться в том, что они обеспечивали
мясом детенышей. Часть добытого ими мяса доставалась
и самкам. Но разделение труда предполагает, что разные
группы не только занимаются различными видами дея-
тельности, но что между ними происходит циркуляция
продуктов этих форм деятельности. Однако имеются ли
основания полагать, что взрослые самки снабжали сам-
цов растительной пищей? И в связи с этим еще вопрос:
можно ли считать, что взрослые самки предлюдей уже
занимались собирательством?
На первый взгляд данный вопрос выглядит риториче-
ским. Несомненно, что не только предлюди, но и обезь-
яны рвут плоды, листья, подбирают съедобные объекты,
а затем едят их. Однако является ли эта деятельность
собирательством в том смысле, в каком это слово упот-
ребляется применительно к первобытному обществу?
Ответ может быть только отрицательным.
Никто не назовет собирательством действия коровы,
пасущейся на лугу: она просто пасется, кормится. Точно
так же кормится обезьяна. Различие между коровой
и обезьяной лишь в том, что у первой пища поступает
прямо в рот, у второй чаще всего оказывается вначале
в руке, а затем попадает в рот. Наличие в пищевой дея-
тельности обезьяны двух звеньев, из которых первое
представляет собой функцию такого органа, который не
является непосредственной частью пищеварительного
аппарата, таит в себе возможность их отрыва друг от
друга. Отдельные случаи этого встречаются у обезьян.
Возникновение производственной деятельности
Стадо поздних предлюдей
Так, самка шимпанзе, сорвав плод, может не съесть его,
а отдать детенышу.
У предлюдей матери, вероятно, уже не от случая
к случаю, а систематически отдавали сорванные расте-
ния детенышам. Но и такого рода деятельность вряд ли
можно назвать собирательством. И здесь мы имеем дело
с кормлением. Отличие только в том, что животное
кормится не само, а кормит другое. Однако такого рода
систематическое кормление — важный шаг на пути к со-
бирательству.
Само же собирательство начинается лишь тогда,
когда сорванные плоды, листья, выкопанные корни и
т. п. вначале сосредоточиваются в одном месте и лишь
затем потребляются. Конечно, потребление не обяза-
тельно должно следовать сразу же за сбором. В период
между сбором и потреблением могут иметь место такие
моменты, как транспортировка, дальнейшая концентра-
ция собранной пищи, переработка ее, хранение и т. п.
Можно допустить, что у поздних предлюдей матери
вначале собирали пищу в кучки и лишь затем отдавали
ее детенышам. Часть собранной пищи взрослые самки
могли приносить в стойбище с тем, чтобы есть самим
и кормить детенышей. Иначе говоря, можно допустить
появление зачаточных форм собирательства у поздних
предлюдей. Однако никакими фактами, подтверждаю-
щими это предположение, наука не располагает. Тем
более нет абсолютно никаких данных, которые свиде-
тельствовали бы о том, что взрослые самки собирали
пищу специально для взрослых самцов, хотя последние,
конечно, могли завладеть частью собранной и прине-
сенной в стойбище самками пищи в случае, если по-
добного рода практика уже возникла.
Таким образом, никаких материалов, которые свиде-
тельствовали бы о существовании у поздних предлюдей
разделения труда между полами в том смысле, в каком
оно наблюдается в первобытном обществе, нет.
Что касается концепции о возникновении подлинной
элементарной семьи еще на самых ранних стадиях эво-
люции, может быть, даже у предлюдей, то отметим, что
среди ее сторонников существуют по крайней мере два
направления. Сторонники первого считают элементар-
ную семью единственной формой объединения у пред-
людей. Как полагают некоторые из них, так же обстояло
Глава
третья
f04/105
дело у питекантропов (31. С. 107—112). Сторонники
второго придерживаются взгляда, что элементарная
семья у предлюдей и формирующихся людей входила
в состав более крупного объединения. Даже если до-
пустить, что элементарная семья у предлюдей и форми-
рующихся людей существовала, с уверенностью можно
сказать, что она не могла представлять самостоятельного
объединения. Такое объединение неизбежно было бы
нестабильным. Смерть любого взрослого ее члена делала
оставшуюся ее часть неспособной к существованию.
Группа, в которую входил лишь один взрослый самец, не
могла успешно защищаться от хищников. Если учесть,
что взрослый самец должен был время от времени остав-
лять самку с детенышами одних, а сам уходить на охоту,
то изолированное существование этой группы представ-
ляется совершенно невероятным. При наличии такой
группы как единственной формы организации индиви-
ды, достигшие зрелости, должны были покидать ее
и жить некоторое время в одиночестве. К этому можно
добавить, что взрослый самец вряд ли мог бы в одиночку
успешно охотиться на животных даже средних разме-
ров, не говоря уже о крупных.
По этим причинам элементарной семьи как самостоя-
тельной единицы не могло быть у ранних предлюдей.
Тем более исключено ее существование у поздних пред-
людей, которые не только использовали естественные
предметы, но и изготовляли орудия. Совершенствование
производственной деятельности возможно было только
в рамках сравнительно крупного и стабильного объеди-
нения, обеспечивающего передачу опыта от поколения
к поколению.
О том, что поздние предлюди жили именно такими
объединениями, свидетельствуют данные археологии.
Ученые испытывают затруднения, когда пытаются уста-
новить, сколько именно индивидов входило в состав
групп, обитавших на стойбищах хабилисов. Однако осо-
бенности этих стойбищ свидетельствуют о том, что
данные группы не могли быть элементарными семьями,
что они включали в свой состав несколько взрослых
самцов и самок (64. С. 65—66, 87—88).
При решении вопроса о характере отношений между
полами в стаде поздних предлюдей необходимо прежде
всего принять во внимание, что начиная еще с пред-
Возникновение производственной деятельности
Стадо поздних предлюдей
шествующей стадии развитие физиологии размножения
предлюдей пошло по линии, которая в конечном счете
должна была привести к исчезновению эструса.
Трудно со всей определенностью сказать, исчез ли
полностью эструс на стадии поздних предлюдей. Если он
все же продолжал в какой-то степени сохраняться, то
так же, как и прежде, в начале астрального периода до-
ступ к самке возможен был и для подчиненных самцов,
а в дальнейшем она монополизировалась одним из до-
минирующих самцов. Однако даже в случае сохране-
ния на этой стадии эструса развитие по пути к его исчез-
новению неизбежно должно было привести к удлинению
периода сексуальной восприимчивости самки. А это
сделало более вероятным нахождение в максимуме эст-
руса нескольких самок, что в определенной степени
смягчило конкуренцию между доминирующими самца-
ми и тем самым сделало более редкими конфликты меж-
ду ними.
Если эструс на стадии поздних предлюдей уже исчез,
то об отношениях между полами в их стаде можно лишь
догадываться, ибо никаких аналогий такому положению
не только среди обезьян, но и млекопитающих вообще
нет.
Стадо поздних предлюдей было довольно крупным
и сплоченным объединением. Но сплоченным животное
стадо может быть только при условии достаточно
жесткой системы доминирования. В таких условиях
исчезновение у самок эструса могло привести к посто-
янной монополизации их доминирующими самцами.
Взрослых самок в стаде во всяком случае не могло быть
меньше, чем доминирующих самцов. Поэтому появление
постоянного парования если и не исключило полностью
конфликты между доминирующими самцами, то по
крайней мере резко сократило их число.
Однако в то же время монополизация самок домини-
рующими самцами лишила подчиненных самцов воз-
можности удовлетворения полового инстинкта, что не
могло в известной степени не обострить отношений
внутри объединения. Но в целом конфликтов в стаде
поздних предлюдей стало, вероятно, меньше, чем в стаде
ранних.
Остатков хабилисов найдено меньше, чем остатков
австралопитека африканского, что затрудняет сопостав-
Глаза
третья
106/107
ление. Нельзя, однако, не отметить, что из всех доста-
точно изученных черепов хабилисов лишь на одном
имеется пролом, происхождение которого точно не вы-
яснено (332. С. 229).
В целом парование, если оно имело место у поздних
предлюдей, должно было носить своеобразный характер.
Оно у них было не временным, а постоянным. Одновре-
менно существовала не одна, а несколько пар. Охота,
игравшая у поздних предлюдей все более важную роль,
предполагала и требовала отделения самцов от осталь-
ной части стада на более или менее длительные проме-
жутки времени. В таких условиях парование не могло
предполагать ни пребывания партнеров вместе, ни обо-
собления пары от остальной части стада. Оно не могло
носить отчетливо выраженного характера. По существу
парование у поздних предлюдей выражалось лишь в том,
что доминирующий самец постоянно спаривался с дан-
ной самкой и не допускал спаривания с пей любых
других самцов.
Распределение мяса. Отношения доминирования с
неизбежностью должны были проявляться в стаде по-
здних предлюдей и при распределении мяса. Это отнюдь
не означает, что мясо доставалось исключительно лишь
доминирующим животным. Его в любом случае получа-
ли детеныши. Если добыча была велика, то доступ к ней
был возможен практически для всех членов стада. Когда
мясо приносилось в стойбище, то какая-то его часть
доставалась и самкам-матерям.
Однако ни о каком дележе мяса среди членов стада
в том смысле, в котором это слово применяется к челове-
ческому обществу, говорить не приходится. Животному
могло достаться мясо, а могло и не достаться. Животное
могло получить доступ к добыче, а могло быть отстране-
но от нее доминирующим индивидом. Чтобы получить
кусок мяса, животное должно было приложить усилия,
которые не всегда могли привести к желаемому резуль-
тату.
Таким образом, объединение поздних предлюдей
внешне по своим особенностям мало чем отличалось от
стад ранних предлюдей. И в то же время именно его
развитие подготовило появление качественно нового яв-
ления — формирующегося человеческого общества.
Глава четвертая
Превращение стада
поздних предлюдей
в праобщество
формирующихся людей
*» ~ настоящее время, когда
окончательно выяснилось, что появлению людей пред-
шествовало возникновение охоты, многие исследователи
именно в ней видят тот фактор, который вызвал к жизни
человеческое общество и определил основные особенно-
сти первых человеческих объединений (432. С. 233; 483.
С. 293, 296 и др.). Охота на крупных животных предпо-
лагает объединение усилий индивидов, совместную дея-
тельность. Из этой кооперации обычно и выводится
присущий людям первобытного общества коллекти-
визм.
Однако, сколь бы очевидной на первый взгляд ни
казалась эта концепция, признать ее верной нельзя. Не
охота, взятая сама по себе, сделала возможным, а в даль-
нейшем и неизбежным переход к обществу.
Как известно, совместная охота — явление, широко
распространенное в животном мире, однако нигде она не
вызвала движения в интересующем нас направлении, ни
к какому коллективизму не ведет и не привела. Наличие
охоты не отделяет стадо предлюдей от всех прочих объ-
единений животных, а, наоборот, роднит его с группи-
ровками большого числа животных. Отделяет стадо
поздних предлюдей от всех объединений животных, не
исключая не только антропоидов, но и ранних предлю-
Глава
108/109 четвертая
дей, существование в нем производственной деятельно-
сти.
Но чтобы понять значение производственной дея-
тельности, остановимся хотя бы коротко на законо-
мерностях биологической эволюции.
Факторы биологической эволюции. Главным факто-
ром биологической эволюции является естественный
отбор. Он заключается в избирательной элиминации
одних и соответственно в избирательном сохранении
других особей. Выживают и оставляют потомство инди-
виды, более приспособленные к среде. Естественный
отбор, как его обычно понимают, есть отбор индивидов.
Однако в последнее время в биологической науке все
чаще говорят и об отборе групповом.
Некоторые исследователи понимают групповой отбор
прежде всего как отбор популяций, добавляя к этому, что
он «может касаться любой группировки особей, если она
выступает как интегрированное единство» (98. С. 851).
Действительно, объектами отбора могут быть различные
группировки особей, включая популяции, но историче-
ски понятие группового отбора появилось тогда, когда
биологи попытались применить учение о естественном
отборе к объяснению возникновения такого рода группи-
ровок животных, как муравейники, рои пчел и т. п.
Особенностью этих «объединений» является биоло-
гическая специализация их членов. Если обычное жи-
вотное способно выполнять все функции, которые не-
обходимы для существования как его самого, так и вида,
то в такого рода «объединениях» существует разделение
функций между индивидами. Одни особи способны толь-
ко к размножению, другие могут добывать пищу и защи-
щаться, но лишены способности к воспроизводству. Как
известно, в «объединениях» пчел и муравьев подавляю-
щее большинство особей бесполы. В результате все
функции, необходимые для обеспечения существования
индивидов и вида, могут выполнять только все члены
такого «объединения», вместе взятые. Это исключает
возможность существования индивидов вне «объедине-
ния».
Иначе говоря, каждое такого рода «объединение» по
существу не что иное, как своеобразный составной био-
логический организм, биологический сверхорганизм,
а отдельные входящие в его состав индивиды и группы
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
индивидов — различного рода органы этого сверхинди-
вида. К такому выводу в настоящее время склоняются
энтомологи (150. С. 197 — 198).
Исследователям было ясно, что сверхорганизмы не
могли возникнуть в результате действия обычного есте-
ственного отбора. Именно с этим и связано предположе-
ние о существовании группового отбора, отбора прежде
всего групп индивидов и только тем самым самих инди-
видов. Группами, которые в процессе эволюции превра-
тились в сверхорганизмы, могли быть только объедине-
ния животных, но не популяции или какие-либо другие
группировки. Поэтому в отличие от других возможных
видов группового отбора этот отбор можно было бы
назвать грегарным.
Грегарный отбор в той или иной степени имеет место
везде, где существуют объединения животных. И без
анализа этого явления нельзя понять развертывание того
процесса, который завершился возникновением челове-
ческого общества. Под термином «грегарный отбор»
скрываются два хотя и тесно связанных, но различных
явления.
Грегарный отбор в первом смысле включает в себя
в качестве необходимого момента отбор индивидов, обла-
дающих теми или иными особенностями. Но если при
индивидуальном отборе выживают и оставляют потом-
ство такие особи, те или иные черты которых непосред-
ственно делают их более приспособленными к среде, то
при грегарном отборе дело обстоит иначе. Отбираются
организмы с такими особенностями, которые могут не
давать индивиду, самому по себе взятому, никаких
преимуществ по сравнению с остальными. Более того,
могут отбираться организмы даже с такими признаками,
которые делают индивида менее приспособленным к сре-
де — менее способным найти пищу, избежать опасности,
оставить потомство и т. п. И это происходит потому, что
данные особенности организма, не давая ему самому,
взятому изолированно, никаких преимуществ по сравне-
нию с другими индивидами, в то же время делают более
приспособленным к среде объединение, в состав которо-
го он входит. Это объединение лучше сохраняется
и оставляет большее потомство. Такого рода грегарный
отбор, как и естественный индивидуальный отбор, ведет
к наследственным изменениям. Его результаты закреп-
Глава
четвертая
110/Ш
ляются в генотипе индивидов, входящих в объединение.
Данную разновидность грегарного отбора можно было
бы назвать грегарно-индивидуальным отбором.
Кроме черт индивидов, входящих в объединения,
существуют также и особенности самих объединений
и шире — грегарной организации вида или популяции.
Существуют объединения различных форм. Одни из них
больше отвечают потребности приспособления к среде,
другие — меньше. И возникновение той или иной формы
грегарной организации, той или иной структуры объеди-
нения происходит в результате отбора объединений как
определенных целостных единиц. Результатом отбора
является изменение не индивидов, взятых в отдельности,
а самого их объединения. Такого рода отбор мы в даль-
нейшем изложении будем называть просто грегарным.
В процессе отбора объединения одной формы исчеза-
ют, объединения другой формы сохраняются. Но исчез-
новение объединений не предполагает гибель составляю-
щих их индивидов. Они входят в состав других объеди-
нений, образуют новые объединения. Чистый грегарный
отбор не ведет к изменению наследственности. Его ре-
зультаты не закрепляются в генотипе. Поэтому сохране-
ние формы объединения происходит не через механизм
биологической наследственности, а иным путем. Этот
путь — следование существующему образцу, подража-
ние.
Грегарный отбор, таким образом, качественно отли-
чается от всех остальных форм отбора. Он не является
силой, определяющей эволюцию вида. В результате гре-
гарного отбора объединения изменяются независимо от
изменений составляющих индивидов. В этом заложена
возможность возникновения иной формы движения ма-
терии, чем биологическая. Но эта возможность в жи-
вотном мире остается формальной.
Таким образом, когда мы обращаемся к живущим
в объединении животным, то сталкиваемся, во-первых,
с грегарно-индивидуальным отбором, включающим в се-
бя в качестве момента индивидуальный отбор, и, во-
вторых, с качественно отличным от него грегарным
отбором. Само собой разумеется, что индивиды этих
видов находятся также и под воздействием обычного
естественного индивидуального отбора. И этот послед-
ний отбор был главным фактором эволюции грегарных
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
видов. Грегарно-ипдивидуальный отбор играл менее зна-
чительную роль.
Праорудийная деятельность и отбор. Превращение
крупных антропоидов миоцена в ранних предлюдей
и дальнейшее развитие последних происходили под
действием прежде всего индивидуального отбора, хотя
определенную роль сыграл, вероятно, и грегарно-инди-
видуальный отбор. Основной формой приспособления
ранних предлюдей к среде была деятельность по исполь-
зованию орудий. Поэтому объективной необходимостью
было ее совершенствование.
В определенных пределах это было возможно и без
изменения морфологической организации индивидов:
путем проб и ошибок, путем закрепления удачных ус-
ловнорефлекторных действий и торможения неудачных.
Более совершенные действия не только закреплялись
у данного индивида, но и усваивались путем подражания
остальными. Все это шло без участия обычного есте-
ственного отбора.
Однако рано или поздно дальнейшее развитие прао-
рудийной деятельности становилось невозможным без
такого изменения морфологической организации инди-
видов, которое делало их более способными к действиям
с орудиями. И это совершенствование способности инди-
видов к праорудийной деятельности происходило под
действием естественного отбора.
Производственная деятельность и отбор. Но наступи-
ло время, когда все возможности совершенствования
праорудийной деятельности были исчерпаны. Никакое
дальнейшее развитие морфологической организации не
могло обеспечить ее прогресса. Начиная с этого момента
единственным возможным способом совершенствования
деятельности по приспособлению к среде с помощью
орудий стало совершенствование применяемых орудий,
т. е. изготовление орудий.
Дальнейшее развитие деятельности по использова-
нию орудий неизбежно привело к расщеплению ее на
деятельность по изготовлению орудий — орудийно-сози-
дательную и на деятельность по приспособлению к среде
с помощью этих изготовленных орудий — орудийно-
приспособительную (орудийно-присваивающую). В ре-
зультате на смену праорудийной деятельности пришла
орудийная.
Глава
четвертая
112/113
Уже праорудийная деятельность отличалась от про-
чих видов поведения животных. Тем не менее она
принадлежала к тому же качеству, что и поведение
животных в целом. Она была деятельностью приспособи-
тельной. Такой же была и деятельность по использова-
нию искусственных орудий для присвоения природных
предметов или для защиты. Но что касается деятельно-
сти по изготовлению орудий, она приспособительной не
была. Она была деятельностью производственной.
В последнее время некоторыми авторами предприня-
та попытка стереть качественное различие между про-
изводством и приспособлением. Первое они стали истол-
ковывать как своеобразную форму второго (91. С. 15 —
20, 77—80). Такой подход нельзя не признать оши-
бочным. Производство и приспособление — явления
качественно отличные. Это наглядно видно на примере
деятельности по изготовлению орудий.
Действия по изготовлению орудий не представляют
собой акта приспособления к среде. Они сами по себе
биологически бесполезны. Актом адаптации к среде
является лишь использование того или иного орудия для
охоты, обороны и т. п. Но степень его успешности зави-
сит от степени совершенства применяемого орудия,
а тем самым от степени развития действий по его изго-
товлению. Производственная деятельность, не являясь
сама по себе приспособлением, в то же время представ-
ляла собой на стадии поздних предлюдей необходимое
условие успешной адаптации к среде. Без прогресса этой
деятельности было невозможно совершенствование при-
способления к среде. Развитие ее было объективной
биологической необходимостью. И в то же время она не
могла развиваться таким же образом, как праорудийная
деятельность, ибо, взятая сама по себе, была биологиче-
ски бесполезной.
Развитие орудийно-созидательной деятельности, так
же как и орудийно-приспособительной, требовало и
предполагало определенное изменение морфологической
организации индивидов. Изменение морфологической
организации по линии ее приспособления к орудийно-
приспособительной деятельности могло идти и шло под
действием индивидуального естественного отбора. Осо-
бенности, делавшие индивида более способным к исполь-
зованию орудий для охоты и обороны, давали ему
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщества формирующихся людей
прямые преимущества перед другими членами группы,
позволяли выживать и оставлять потомство.
Конечно, некоторые из особенностей, которые делали
индивида более, чем другие, способным к приспособи-
тельно-орудийной деятельности, могли быть одновре-
менно теми, что способствовали успеху орудийно-сози-
дательной деятельности. Они, разумеется, могли возни-
кать и закрепляться под действием индивидуального
естественного отбора. Однако были и такие особенности
организма, которые, делая более успешной производ-
ственную деятельность, в то же время не давали индиви-
ду никаких преимуществ в приспособительно-орудий-
ной деятельности. Разумеется, использование более со-
вершенных орудий в принципе всегда делало более
совершенной и деятельность по их использованию. Но
более совершенные орудия, изготовленные одними инди-
видами, могли быть использованы другими, неспособны-
ми в силу своих морфологических особенностей изгото-
вить их.
Таким образом, индивиды, по своим морфологиче-
ским и иным данным более способные к производ-
ственной деятельности, не имели никаких биологиче-
ских преимуществ по сравнению с теми, которые такими
особенностями не обладали. В результате такого рода
особенности не могли возникнуть и совершенствоваться
под влиянием индивидуального отбора.
Но если такого рода особенности не давали никаких
преимуществ одному члену объединения перед другими
его членами, то наличие в объединении индивидов, более
способных к производственной деятельности, делало
всех его членов, вместе взятых, более приспособленны-
ми, чем членов тех объединений, где таких индивидов
либо совсем не было, либо было меньше. Развитие спо-
собностей к производственной деятельности и ее самой
могло идти только под действием грегарно-индивидуаль-
ного отбора.
Но специфика эволюции производственной деятель-
ности состояла не только и не просто в том, что она могла
развиваться лишь под действием грегарно-индивидуаль-
ного отбора. Сам грегарно-индивидуальный отбор в дан-
ном случае приобрел особый характер, ранее ему несвой-
ственный.
Как уже указывалось, праорудийная деятельность
Глава
четвертая
114/115
в определенных пределах могла развиваться независимо
от обычного естественного отбора, путем накопления
опыта и его передачи от индивида к индивиду через
подражание. Таким способом передается опыт не только
праорудийной, но и вообще всей индивидуально-при-
обретенной деятельности у высших млекопитающих.
Иными словами, в животном мире кроме передачи
опыта от одного поколения к другому через механизм
наследственности существует и другой способ, что и дает
некоторым авторам основание говорить о существовании
у животных элементарной культуры, или протокульту-
ры (253. С. 83). Однако если в животном мире есть
внегенетический способ передачи опыта от одного инди-
вида к другому, а тем самым от поколения к поколению,
то в нем отсутствует внегенетический способ закрепле-
ния этого опыта внутри вида или популяции. У высших
животных никаких других материальных структур, в ко-
торых бы фиксировался прошлый опыт и через посред-
ство которых он бы передавался от индивида к индивиду,
от поколения к поколению, кроме половых клеток, не
существует.
С возникновением производственной деятельности
появились и иные, кроме половых клеток, материальные
структуры, в которых фиксировался и вместе с которым
передавался от индивида к индивиду, от поколения
к поколению прошлый опыт. Такими материальными
структурами были изготовленные орудия. Каждое ору-
дие начиная о определенного этапа развития производ-
ственной деятельности было в принципе не чем иным,
как материализованным, объективно зафиксированным,
закрепленным опытом деятельности по его изготовле-
нию. С началом фиксирования в орудиях производ-
ственного опыта каждое новое поколение, вступая в
жизнь, получало в свое распоряжение материализован-
ный, зафиксированный в орудиях опыт производствен-
ной деятельности предшествующих поколений. В про-
цессе жизни этого поколения опыт предшествующего
обогащался и в таком виде передавался последующему.
В результате появился особый материальный про-
цесс — эволюция орудий. Он качественно отличался от
эволюции организмов. Если последняя направлялась
естественным отбором, то эволюция орудий естествен-
ным отбором не определялась. Это, однако, не значит,
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
что развитие орудий вообще не было первоначально
связано с естественным отбором. Вплоть до возникнове-
ния человека современного типа развитие производ-
ственной деятельности было невозможно без изменения
морфологического облика производящих существ, кото-
рое могло происходить только под воздействием есте-
ственного отбора. Но естественный отбор не только не
определял, но даже непосредственно не влиял на эволю-
цию орудий. Эта последняя никак не зависела от дей-
ствия естественного отбора. Зато действие естественного
отбора зависело от направления развития орудий. И это
существенным образом изменило сам процесс биологи-
ческой эволюции.
Применительно к обычным животным естественный
отбор подгоняет организм к среде, точнее, к той экологи-
ческой нише, которую занимает вид. Именно особенно-
сти данной экологической ниши во многом определяют
направление действия естественного отбора. Уже по-
явление праорудийной деятельности в определенной
степени изменило ситуацию.
Ранние предлюди приспособлялись к среде не только
прямо, но и через посредство орудий. В результате не-
обходимым условием приспособления к среде стало
возникновение у организма таких особенностей, которые
позволили бы ему более успешно оперировать орудиями.
Уже на этой стадии направление естественного отбора
стало в какой-то степени определяться особенностями не
экологической ниши, самой по себе, а орудий. Речь,
разумеется, идет не о естественном отборе вообще, а
только о том, результатом которого была элиминация
индивидов, хуже других приспособленных к праорудий-
ной деятельности.
Однако рано или поздно этот естественный отбор
настолько «подогнал» организм к естественным оруди-
ям, что дальнейшее развитие в данном направлении
стало невозможным. Иначе говоря, определение орудия-
ми направления естественного отбора было в данном
случае преходящим явлением.
С переходом к производственной деятельности ору-
дия сами начали изменяться, причем независимо от
естественного отбора. Рано или поздно развитие орудий
приходило в противоречие с морфологической организа-
цией индивида и начинало требовать приведения ее
Глава
116/117 четвертая
в соответствие с потребностями их прогресса. И это
противоречие преодолевалось посредством грегарно-ин-
дивидуального отбора. Как явствует из сказанного,
специфика данного отбора состояла в этом случае поми-
мо всего прочего в том, что его направление определя-
лось не особенностями среды, а особенностями процесса
эволюции орудий. Такой отбор был подчиненным факто-
ром, при посредстве которого производственная деятель-
ность формировала производящие существа. С тех пор
как он возник, главное направление развития организма
пошло по линии не прямого приспособления к среде,
а адаптации его к производственной деятельности и
только тем самым к среде. В силу этого данный отбор
можно было бы охарактеризовать как производствен-
ный.
Именно производство вызвало этот отбор к жизни
и определило его специфику. Особенностями производ-
ства определялось то, что он был не индивидуальным,
а грегарно-индивидуальным. Особенностями производ-
ства определялась его подчиненная роль по отношению
к первому. Производственный грегарно-индивидуаль-
ный отбор был особой формой, качественно отличной от
остальных форм естественного отбора.
Возникнув, производственная деятельность подчини-
ла себе не только грегарно-индивидуальный, но и гре-
гарный отбор. У высших млекопитающих формы гре-
гарной организации не закреплены в материальных
наследственных структурах. Грегарная организация у
животных не развивается в каком-либо определенном
направлении. Она просто изменяется в зависимости от
особенностей среды.
Производственная деятельность, развиваясь, рано
или поздно предъявила к грегарной организации опреде-
ленные требования, которые могли быть реализованы
лишь в результате действия грегарного отбора. Каким
же должно было быть объединение, чтобы обеспечить
успешное развитие производственной деятельности?
Начало и механизм социогенеза. Как указывалось,
большая способность к производственной деятельности,
взятая сама по себе, не обеспечивает индивиду никаких
преимуществ перед другими членами объединения. Это
верно и в том случае, если рассматривать отношения
индивида исключительно лишь к среде. Но необходимо
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
принять во внимание и отношение индивида к другим
членам его группы, ибо от этого в случае с грегарными
животными в известной степени зависит, сможет ли
данная особь выжить и оставить потомство. По отноше-
нию к ранним и поздним предлюдям можно говорить не
просто об известной, а о значительной зависимости.
Чтобы предчеловек мог нормально существовать
и развиваться, он должен был систематически получать
мясо. Однако доступ к нему зависел от его положения
в существующей в стаде системе доминирования. Только
доминирующим индивидам был гарантирован доступ
к мясу. Остальные же в каждом данном случае могли как
получить этот ценнейший пищевой продукт, так и
остаться без него. Сходным образом обстояло дело и с
удовлетворением полового инстинкта. Доминирующий
самец имел больше шансов оставить потомство, чем
подчиненный.
Большая по сравнению с другими членами группы
приспособленность к производственной деятельности,
взятая сама по себе, не была таким качеством, которое
могло бы доставить предчеловеку высокий статус в
системе доминирования. Это обеспечивалось обычно аг-
рессивностью, смелостью, значительной физической си-
лой, которые совершенно не обязательно должны были
совпадать с большей, чем у других членов стада, спо-
собностью к изготовлению орудий. Имеются серьезные
основания полагать, что наличие у индивида качеств,
способствующих успеху производственной деятельно-
сти, делало менее вероятным наличие у него таких
особенностей, которые обеспечивали бы ему высокий
ранг в иерархии. Изготовление орудий предполагало
усложнение центральной нервной системы, прежде все-
го головного мозга, способность к более тонким и точным
движениям, но отнюдь не развитие мускулатуры. Обла-
дание большой физической силой не столько способство-
вало, сколько препятствовало изготовлению более со-
вершенных орудий. В результате индивиды, более дру-
гих способные к изготовлению орудий, имели не только
больше, а, наоборот, меньше шансов получить высокий
статус, а тем самым выжить и оставить потомство, чем
особи, менее способные к этому.
Но в таком случае естественный индивидуальный
отбор должен был бы вести к уменьшению числа индиви-
Глава
четвертая
118/119
дов, более других способных к производственной дея-
тельности. В противоположном направлении действовал
грегарно-индивидуальный отбор. Однако он не всегда
мог взять верх, а иногда и просто нейтрализовать дей-
ствие естественного индивидуального отбора. Это меша-
ло совершенствованию производственной деятельности,
а в определенные периоды делало его невозможным.
Таким образом, существовавшие в объединениях
поздних предлюдей отношения были препятствием для
развития производственной деятельности, а начиная с
определенного момента они практически сделали не-
возможным ее дальнейшее совершенствование. В ре-
зультате необходимым для ее прогресса стало, чтобы
у индивидов, обладавших большими способностями к
производственной деятельности, появилось по крайней
мере не меньше шансов получить мясо, чем у любых
других членов объединения. А это могло быть достигну-
то лишь при установлении такого порядка, при котором
все взрослые члены объединения без исключения имели
бы равные возможности получить долю охотничьей до-
бычи.
Конечно, еще более благоприятные условия для
развития производственной деятельности создало бы
уравнение шансов всех самцов без исключения удовлет-
ворить половой инстинкт. Однако это не было столь
важным, как обеспечение равного доступа к мясу, ибо
относилось не ко всем, а только к части членов объедине-
ния. Обеспечение всем членам объединения равной
возможности получить мясо требовало ликвидации
системы доминирования в сфере распределения этого
продукта, а тем самым и уничтожения системы домини-
рования вообще.
Необходимость в новых отношениях внутри объеди-
нения диктовалась нуждами развития производственной
деятельности, и в этом смысле она была производствен-
ной потребностью. Производственная деятельность мог-
ла развиваться только в рамках объединения, поэтому
данная потребность зародилась внутри объединения,
и так как она заключалась в необходимости его пере-
стройки, то по своему существу была нуждой объедине-
ния, а тем самым и всех его членов, вместе взятых.
Таким образом, в стаде поздних предлюдей наряду
с биологическими потребностями его членов возникла
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщесгво формирующихся людей
еще одна потребность, которая качественно отличалась
от остальных. Она была, во-первых, производственной,
во-вторых, групповой, грегарной. Этим стадо поздних
предлюдей отличалось от всех объединений животных,
не исключая стада ранних предлюдей, что и определило
его совершенно иную судьбу.
Объективной производственной потребностью была
ликвидация доминирования. Но, как уже отмечалось,
доминирование является важнейшим способом согласо-
вывания сталкивающихся стремлений членов объедине-
ния и средством обеспечения определенного порядка
в нем. Только существование в стаде поздних предлюдей
жесткой иерархии делало его достаточно прочным и
сплоченным.
Если бы стадо поздних предлюдей и после ставшей
необходимой перестройки продолжало оставаться биоло-
гическим объединением, то не только ликвидация, но
даже ослабление доминирования неизбежно привело бы
к тому, что оно утратило свою сплоченность и стабиль-
ность. Но в таком случае оно оказалось бы неспособным
обеспечить ни прямое приспособление к среде, ни разви-
тие производственной деятельности.
Возникновение объективной потребности в ликвида-
ции доминирования пи в малейшей степени не сняло
объективной же необходимости в прочности и спло-
ченности объединения. Более того, развитие производ-
ственной деятельности делало сплоченность группиров-
ки производящих существ еще более настоятельно не-
обходимой. Иными словами, развитие производственной
деятельности предъявило к биологическому объедине-
нию такие требования, которые заведомо не могли быть
одновременно реализованы, пока оно оставалось тако-
вым. Это отнюдь не означает, что в рамках биологиче-
ской формы движения материи вообще невозможно
упрочение связей между особями, входящими в ту или
иную группировку, и одновременно ликвидация в этой
группировке системы доминирования.
Биологический сверхорганизм, безусловно, более
сплочен, чем любое самое прочное биологическое объ-
единение. В то же время в нем нет никакой системы
доминирования. В сверхорганизме столкновения на по-
чве удовлетворения полового инстинкта не представля-
ют никакой угрозы для его сплоченности, ибо подавляю-
Глава
четвертая
120/121
щее большинство особей, составляющих это образова-
ние, являются бесполыми. Но если не все индивиды,
входящие в сверхорганизм, стремятся к удовлетворению
полового инстинкта, то все они для своего существова-
ния нуждаются в пище. Однако система доминирования
не действует и в этой сфере.
В пчелиной семье, например, сбором пищи даже из
рабочих пчел занята лишь часть, не говоря уже о матке
и трутнях. Остальные рабочие пчелы либо выполняют
иные функции, либо вообще ничего не делают. И тем не
менее пищу получают все. Добытая пчелами-собиратель-
ницами пища образует такой фонд, к которому имеют
доступ все члены семьи. Он отнюдь не исчерпывается
пищей, запасенной в особых хранилищах. Между пчела-
ми идет интенсивный обмен питательными веществами,
совершаемый путем передачи изо рта в рот. В одном из
экспериментов шести пчелам был дан радиоактивный
фосфор. Через сутки 40 % обитателей улья, состоявшего
примерно из 40 тыс. особей, были радиоактивными (150.
С. 197 — 198). В эксперименте с обычными черными
муравьями одной особи была дана радиоактивная са-
харная вода. В течение 24 часов радиоактивными стали
все рабочие муравьи. Через неделю все члены колонии
несли примерно одинаковое количество радиоактивных
веществ (35а).
Таким образом, вся пища, добытая членами сверхор-
ганизма, образует единый фонд. Для его обозначения
прямо напрашивается слово «общий». Но эта общность
носит своеобразный характер. Пища является общей для
всех особей, входящих в состав сверхорганизма, в том
смысле, в каком общими для всех органов и клеток обыч-
ного биологического организма являются поступившие
в него питательные вещества. Всю эту пищу объединяет
то, что ее добыл и потребляет один биологический свер-
хорганизм. Иными словами, рассматриваемая «об-
щность» пищи имеет чисто биологическое происхожде-
ние.
Таким образом, реализация, с одной стороны, объ
ективной необходимости в обеспечении равного доступа
всех членов объединения к пище и ликвидации системы
доминирования в нем, а с другой — объективной по-
требности в дальнейшем повышении уровня сплоченно-
сти объединения в принципе возможна в рамках биоло-
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
гической формы движения материи, но только при
условии превращения объединения полноценных в био-
логическом отношении существ в сверхорганизм, что
неизбежно предполагает биологическую специализацию
составляющих его особей.
Для стада поздних предлюдей такой путь был исклю-
чен. Объединение столь высокоорганизованных живот-
ных, какими являются высшие млекопитающие, в при-
нципе не может превратиться в сверхорганизм.
Из сказанного следует вывод: возникшая на опреде-
ленном этапе в стаде поздних предлюдей объективная
необходимость в обеспечении равного доступа всех его
членов к мясу и соответственно в уничтожении системы
.доминирования не могла быть реализована в пределах
животного мира. Ее реализация была возможна лишь
при условии выхода за пределы биологической формы
движения материи. И это было вполне закономерно.
Объективная необходимость в новых отношениях
была по своему происхождению производственной. Про-
изводственная деятельность требовала возникновения
таких отношений, которые бы обеспечивали ее успешное
развитие, отвечали ее природе. Эти отношения, которые
нельзя охарактеризовать иначе, как производственные,
не могли качественно не отличаться не только от тех
биологических связей, которые существовали в стаде
поздних предлюдей, но и вообще от всех биологических
отношений. Они могли быть отношенйями только надби-
ологическими, суперорганическими, т. е. социальными.
Возникновение новых, отвечающих потребностям
производственной деятельности отношений прежде все-
го означало обеспечение равного доступа всех членов
объединения к мясу, т. е. превращение охотничьей
добычи в общую для всего объединения. Эта общность
неизбежно имела совершенно иную природу, чем об-
щность пищи, существующая в сверхорганизме. Ведь
объединение, которое должно было прийти на смену
стаду поздних предлюдей, не могло быть биологическим
сверхорганизмом. Составлявшие его индивиды в биоло-
гическом отношении должны были оставаться совершен-
но полноценными и тем самым обособленными друг от
друга, вполне самостоятельными организмами. Поэтому
только каждый из них, взятый в отдельности, мог быть
потребителем мяса. Объединение же их никаким по-
Глава
четвертая
122/123
требляющим индивидом быть не могло, ибо не пред-
ставляло собой ни биологического организма, ни биоло-
гического сверхорганизма. Таким образом, биологиче-
ское потребление в данном случае в отличие от
рассмотренного выше никак не могло обусловить об-
щность мяса. Оно, наоборот, противопоставляло каждого
из членов объединения любому другому его члену. Все,
что было потреблено одним индивидом, было потеряно
для другого.
И тем не менее такая общность мяса неизбежно
должна была возникнуть и возникла. И появившись, она
прочно связала всех членов объединения в единое целое.
А это могло означать лишь одно: эта общность имела
небиологический характер, была суперорганической,
т. е. социальной. Для обозначения такого рода связи
давно уже существует термин. Этот термин — «со-
бственность». Собственность есть явление, качественно
отличное от биологического и любого другого потребле-
ния. В данном случае если потребителями были все
члены объединения, взятые в отдельности, то собствен-
ником — объединение в целом. Здесь мы имеем дело не
просто с собственностью, а с определенной ее формой —
собственностью всех членов объединения, вместе взя-
тых, на охотничью добычу.
Производственные, социально-экономические отно-
шения всегда есть прежде всего отношения собственно-
сти. И они возникли как отношения собственности,
причем отношения общественной, коллективной со-
бственности.
И здесь мы сталкиваемся с организмом, состоящим
из индивидов, но только он не является биологическим
сверхорганизмом. Это организм совершенно иного ти-
па — социальный или, точнее, формирующийся соци-
альный организм. Реализоваться рассмотренная выше
объективная производственная потребность могла, та-
ким образом, только путем превращения биологического
объединения в качественно иное образование — форми-
рующееся общество.
Переход от биологического объединения как к биоло-
гическому сверхорганизму, так и к социальному орга-
низму необходимо предполагал преобразование индиви-
дов, входящих в его состав. Они превратились в такие
существа, которые в принципе не могли жить вне рамок
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
в первом случае — сверхорганизма, во втором — соци-
алыюго организма. Но в первом случае индивиды оказы-
вались неспособными существовать самостоятельно по-
тому, что перестали быть полноценными в биологиче-
ском отношении существами. Иначе обстоит дело во
втором. Каким бы образом пи изменялась морфологиче-
ская организация индивидов, в биологическом отноше-
нии они оставались совершенно полноценными суще-
ствами. Трансформация, которая сделала для них не-
возможным существование вне социального организма,
была не биологической, а социальной. Именно в социаль-
ном и только в социальном отношении они стали части-
цами одного единого целого. Это превращение состояло
в том, что из существ чисто биологических они стали
пусть еще только формирующимися, но тем не менее
социальными существами.
Будучи качественно отличными от биологических
связей, производственные отношения не могли опреде-
лять поведение существ, живущих в их системе, тем же
способом, что и биологические. Возникновение произ-
водственных отношений предполагало появление со-
вершенно нового механизма определения поведения
индивидов. В частности, было необходимо появление
особой силы, через посредство которой производствен-
ные отношения определяли бы поведение производящих
существ.
Понять, каким был механизм, через посредство кото-
рого первоначальные производственные отношения де-
терминировали поведение людей, можно, только более
конкретно представив эти исходные отношения.
Они, как это вытекает из сказанного выше, могли
быть только отношениями полной собственности объеди-
нения производящих существ на мясо. Уже эта самая
общая характеристика позволяет их отнести к коммуна-
листическим отношениям, которые существовали у на-
родов, находившихся на первой фазе эволюции перво-
бытного общества, и были детально описаны этнографа-
ми. Как уже отмечалось, коммуналистические связи есть
отношения полной собственности коллектива на все
средства производства и все предметы потребления (на
пищу в первую очередь), которые выражаются в праве
каждого члена коллектива па долю созданного в нем
продукта. Первоначальные производственные отноше-
Глава
четвертая
124/125
ния были формирующимися коммуналистическими от-
ношениями. Формирующийся социальный организм,
будучи основан на таких отношениях, представлял собой
становящуюся первобытную общину, пракоммупу.
Коммуналистические отношения, которые безраз-
дельно господствовали в первобытном обществе на пер-
вой фазе его развития, не оставались неизменными на
протяжении всей этой длительной стадии. И наиболь-
ший интерес представляют отношения, которые, по всем
данным этнографии, являются самой архаичной, исход-
ной формой коммуналистических связей. Они характер-
ны для того уровня развития, когда весь продукт,
созданный и добытый членами общины, абсолютно не-
обходим для поддержания их физического, а тем самым
и социального существования, т. е. весь является жизне-
обеспечивающим. Переход к более поздним формам
коммуналистических отношений произошел только с по-
явлением более или менее регулярного избыточного
продукта (127; 128).
Сущность этих первоначальных коммуналистиче-
ских отношений заключается в том, что все предметы
потребления и средства производства находятся не толь-
ко в безраздельной собственности, но и в полном распо-
ряжении коллектива. Каждый член коллектива имел
право на долю общественного продукта, но она не посту-
пала не только в его собственность, но и в его распоряже-
ние. Он не мог использовать ее для какой-либо другой
цели, кроме непосредственного физического потреб-
ления. Вследствие этого процесс распределения пищи
был теснейшим образом связан с процессом ее потреб-
ления.
Наглядным воплощением основной особенности этих
отношений — переход пищи только в потребление инди-
вида, но не в его собственность и даже распоряжение —
был конкретный прием распределения и одновременно
потребления пищи, бытовавший у одной из групп эски-
мосов. Большой кусок мяса шел по кругу. Каждый
присутствовавший отрезал от него такую порцию, кото-
рую он мог взять в рот, и передавал следующему,
который проделывал то же самое. И таким образом кусок
циркулировал, пока его не съедали. Подобным же обра-
зом шел по кругу и сосуд с супом: каждый делал глоток
и передавал другому (360. С. 901). И в этом приеме
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщества формирующихся людей
распределения нашла свое яркое выражение еще одна
особенность данных отношений — обеспечение равного
доступа к пище всех членов коллектива.
Описанный прием распределения пищи был далеко
не единственной формой проявления этих отношений.
Существовали и другие (127). Но каковы бы они ни
были, данная форма отношений никогда не предполага-
ла раздела пищи между членами коллектива. Ни одному
члену коллектива никем — никакими другими его чле-
нами и не коллективом в целом — не выделялась опреде-
ленная доля. Каждый просто сам брал ее из массы
продукта, находившегося в собственности и распоряже-
нии коллектива в целом, причем с таким расчетом, чтобы
не лишить остальных членов возможности взять свою
долю. Именно поэтому такого рода коммуналистические
отношения можно назвать разборными.
Нельзя, конечно, ожидать, что у самых ранних
формирующихся людей уже возник описанный выше
конкретный прием распределения пищи. Но по самой
своей сущности первоначальные производственные от-
ношения должны были относиться именно к этой разно-
видности коммуналистических связей.,От развитых раз-
борно-коммуналистических отношений эти исходные
отношения отличались лишь тем, что в полной соб-
ственности и безраздельном распоряжении коллектива
находились не все средства производства и предметы
потребления и даже не вся пища, а исключительно лишь
мясо.
Можно попытаться и более конкретно представить
проявление этих отношений на самом раннем этапе
формирования социального организма. Для этого нужно
восстановить в памяти нарисованную в одной из пред-
шествующих глав картину распределения мяса в объ-
единении обезьян, а затем внести в нее поправку,
представив, что теперь ни один индивид не имеет воз-
можности каким-либо способом отстранить любого дру-
гого индивида от мяса.
Таким образом, в праобществе, когда животное было
убито, любой его член, не боясь быть отогнанным, мог
подойти к туше и начать отрывать (или отрезать), а за-
тем есть куски мяса. Если какой-либо индивид отрывал
такой кусок, который не мог сразу же отправить в рот, то
любой другой член коллектива мог подойти к нему и, не
Глава
126/127 четвертая
встречая с его стороны каких-либо препятствий, разде-
лить с ним трапезу.
Таким образом, с самого начала становления про-
изводственных отношений в объединении производящих
существ всем без исключения его членам был обеспечен
свободный доступ к охотничьей добыче. И возникает
вопрос о средствах, с помощью которых такой доступ
обеспечивался.
Стадо поздних предлюдей делилось на две части,
одна из которых имела свободный доступ к мясу, а дру-
гая была его лишена. И доминирующие животные были
той силой, которая своими действиями ограничивала
доступ к мясу подчиненных особей.
Свободный доступ к мясу всех без исключения
членов объединения и тем самым предоставление ранее
подчиненным индивидам равной с ранее доминировав-
шими возможности получить этот продукт с неизбежно-
стью означали ограничение возможности последних
удовлетворить свою потребность в нем. Если раньше они
могли отогнать подчиненного индивида от туши, лишить
его доли добычи, то теперь они этого сделать не могли.
Если раньше они могли съесть всю добычу, то сейчас на
их долю всегда доставалась только часть ее.
Иными словами, возникновение производственных
отношений с неизбежностью предполагало ограничение
проявления пищевого инстинкта у части членов объеди-
нения, причем самых решительных и сильных. Вполне
понятно, что силой, ограничивавшей инстинкты ранее
доминирующих особей, не могли быть ранее подчинен-
ные животные ни в одиночку, ни вместе. Этой силой
могли быть только все члены объединения, вместе взя-
тые, включая и ранее доминировавших индивидов.
Такой силой все члены объединения, вместе взятые,
могли стать потому, что в объединении кроме биологиче-
ских инстинктов составлявших его индивидов существо-
вала объективная производственная необходимость в
превращении мяса в общую собственность, которая была
потребностью объединения в целом и тем самым всех его
членов, вместе взятых. В процессе развития удовлетво-
рение этой общей производственной потребности стало
постепенно необходимым условием существования объ-
единения, а тем самым и удовлетворения биологических
потребностей всех его членов. Удовлетворение общей
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
производственной потребности получило приоритет над
удовлетворением биологических потребностей любых от-
дельных членов объединения.
Движимые вышедшей на первый план объективной
производственной потребностью, все члены объедине-
ния, вместе взятые, не позволяли никакому отдельному
его члену отстранять ради возможно полного удовлетво-
рения своей биологической потребности никакого друго-
го отдельного его члена от мяса. Ограничение, реально
затрагивавшее часть членов, выступило как такое, кото-
рое относится ко всем без исключения взрослым его
членам, как ограничение зоологического индивидуализ-
ма вообще. Реальный равный доступ всех членов объеди-
нения к мясу предполагал в принципе равное ограниче-
ние биологических потребностей каждого из них.
Чтобы рассматриваемая общая производственная
потребность могла привести всех членов объединения,
вместе взятых, в движение, она, как и любая другая
потребность, должна была пройти через их головы, в той
или иной форме отразиться в их мозгу. В отличие от
биологической потребности групповая производственная
потребность не имела корней в морфологической струк-
туре организмов производящих существ. Поэтому она не
могла отразиться в их мозгу таким же образом, как
биологические потребности. Существуя объективно, вне
организмов производящих существ, эта потребность в то
же время не представляла собой чего-то вещественного,
наглядного.
В принципе, в идеале отображение общей производ-
ственной потребности с необходимостью предполагало
появление качественно новой формы отражения дей-
ствительности, не существующей в животном мире.
Такой формой отражения мира является человеческое
сознание, которое специально возникло для отображе-
ния невещественного, нечувственного, ненаглядного.
Осознание общей производственной потребности
имело смысл лишь постольку, поскольку сознание, отра-
жая эту потребность, направляло деятельность произво-
дящих существ на ее удовлетворение. Человеческое
сознание с самого начала носило активный характер.
Оно лишь для того и отражало действительность, чтобы
обратно на нее воздействовать, направлять человеческую
деятельность. «Сознание человека,— писал В. И. Ле-
Глава
четвертая
128/129
нин,— не только отражает объективный мир, но и творит
его» (7. С. 194). Сознание, взятое в его обратном воздей-
ствии на мир, и есть не что иное, как воля. Возникнове-
ние сознания было одновременно возникновением воли.
И практический, волевой, а не познавательный аспект
был здесь главным, основным.
Не будем пока останавливаться на вопросе, не могла
ли объективная производственная необходимость в рав-
ном доступе всех членов объединения к мясу в какой-то
степени реализоваться еще до появления сознания и во-
ли. Но несомненно, что там, где сознание и воля уже
существовали, эта потребность в значительной степени
была реализована. Иначе говоря, наличие сознания и во-
ли является бесспорным показателем существования
в объединении производственных отношений и тем са-
мым его социальной, а не биологической природы.
Как уже отмечалось, в сложившемся обществе про-
изводственные отношения существуют, лишь проявля-
ясь в волевых. Из этого следует вывод, что производ-
ственные отношения появляются только вместе с воле-
выми, т. е. вместе с сознанием и волей. Не будем пока
касаться вопроса, является ли это положение абсолютно
верным. Однако даже если бы оно было полностью спра-
ведливым, то это не дало бы никаких оснований для
вывода, что производственные отношения выступают
вторичными по отношению к сознанию и воле.
Объективная необходимость в производственных от-
ношениях, причем отношениях строго определенного
характера, возникла до появления сознания и воли.
Вызвав к жизни сознание и волю, эта объективная по-
требность определила их содержание, действия произво-
дящих существ и тем самым отношения между ними.
Последние в своей сущности были отношениями полной
собственности объединения на мясо. И именно такой их
характер никак не зависел от сознания и воли людей.
Они были такими, в каких нуждалась производственная
деятельность. Они были отношениями объективно не-
обходимыми.
Термин «необходимость» имеет несколько тесно
связанных, но несовпадающих значений. В одном смыс-
ле необходимость есть объективная потребность в том,
чего пока еще нет, но что должно с неизбежностью воз-
никнуть. В таком значении объективно необходимое не
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
есть объективно существующее. Именно так обстояло
дело с производственными отношениями в стаде поздних
предлюдей: существовала объективная необходимость
в этих отношениях, но самих этих отношений не было.
В другом смысле необходимость есть характеристика
уже существующего, но не всякого, а такого, которое не
могло не возникнуть и не может не существовать. Не-
обходимое во втором смысле есть реализация необходи-
мого в первом.
С осуществлением объективной необходимости в про-
изводственных отношениях последние, став объективно
существующими, не перестали быть объективно необхо-
димыми. Реализовавшись, объективная производствен-
ная потребность в социально-экономических отношени-
ях не только не исчезла, а, наоборот, стала еще более
настоятельной. Она только несколько изменила харак-
тер: из необходимости возникновения производственных
отношений она превратилась в необходимость их суще-
ствования и тем самым их непрерывного воспроизвод-
ства. Осуществившись в системе производственных от-
ношений, эта потребность стала еще более прочной, ибо
обрела в этой системе прочную объективную основу.
Объективная необходимость тех или иных производ-
ственных отношений всегда выступает как объективная
нужда в тех или иных действиях людей, а тем самым
в тех или иных волевых их отношениях. Иными словами,
производственные отношения, чтобы существовать, дол-
жны приводить людей в движение, отражать их интере-
сы, потребности, определять их сознание и волю. Систе-
ма производственных отношений всегда выступала как
объективный источник сознания и воли людей, как
общественное бытие, социальная материя.
Имея своим источником производственные отноше-
ния, сознание и воля с самого начала носили обще-
ственный характер. Разумеется, возникновение обще-
ственного сознания было невозможно без появления
индивидуального сознания, равно как и общественной
воли — без индивидуальной воли. Но, не существуя без
индивидуального сознания, общественное сознание ни-
когда не представляло собой просто сумму сознаний
отдельных индивидов. И не сводилось оно к этому пото-
му, что имело свою объективную основу в структуре не
индивидов, а общества, в общественном бытии. Сознание
Глава
четвертая
130/131
появилось прежде всего как общественное сознание.
Индивидуальное сознание возникло в связи с обще-
ственным, лишь как его проявление, как форма его
бытия.
И в первую очередь как общественная появилась
и воля. И она была общественной не просто в том смысле,
что определялась производственными отношениями и
существовала в праобществе. Вся суть заключалась в
том, что опа возникла как воля всех членов праобщества,
вместе взятых. И иной она быть не могла. Эта воля воз-
никла как средство удовлетворения объективной необхо-
димости в обеспечении равного доступа всех членов
объединения к мясу, которая с самого начала была
потребностью групповой, общей, а когда группа превра-
тилась в праобщество, стала социальной, обществен-
ной.
Эта потребность праобщества и определяла его волю,
его формирующуюся мораль (прамораль). Удовлетворе-
ние этой социальной потребности было невозможно без
ограничения биологических потребностей членов пра-
общества. Поэтому первым и вначале единственным
требованием воли праобщества — его праморали, обра-
щенным к каждому из его членов, было: не препятство-
вать доступу никого из остальных членов праобщества
к мясу. Это было требование всех членов праобщества,
вместе взятых, к каждому его члену, взятому в отдельно-
сти. Оно было первым правилом, первой нормой челове-
ческого поведения.
Существуя в праобществе как проявление обще-
ственной воли, норма с неизбежностью представала
перед каждым индивидом как его обязанность перед
праобществом, а именно обязанность не препятствовать
доступу к охотничьей добыче остальных членов коллек-
тива. Но эта обязанность всех членов праобщества
с неизбежностью оборачивалась для них и правом, а
именно правом каждого из них получить долю мяса,
добытого в коллективе.
И эта обязанность, и это право, сама норма, от
которой они были неотделимы, были не чем иным, как
одновременно и порождением и отражением материаль-
ных отношений собственности праобщества на мясо.
Материальные отношения собственности, порождая и
определяя волю общества, воплощаются в волевых отно-
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщества формирующихся людей
шениях, которые тем самым тоже выступают как отно-
шения собственности.
Во всех обществах собственность как социально-
экономическое отношение не существует без собственно-
сти как волевого отношения. В классовом обществе
волевые отношения собственности регулируются правом
и являются правовыми. В обществе доклассовом волевые
отношения собственности регулируются моралью и вы-
ступают как моральные. В данном случае мы имеем дело
с формирующимися волевыми отношениями собственно-
сти. Они регулировались формирующейся волей пра-
общины — праморалью. В становящихся волевых отно-
шениях собственности воплощались зарождающиеся
материальные отношения собственности.
Общественная воля, представляя собой явление, от-
личное от индивидуальных воль, в то же время не может
существовать без последних. Существование воли обще-
ства предполагает существование воли у каждого из его
членов. Чтобы праобщество могло регулировать поведе-
ние своих членов, необходимо наличие у каждого из них
способности управлять своими действиями. Чтобы пра-
общество могло ограничивать, подавлять биологические
инстинкты своих членов, необходимо, чтобы каждый из
них был способен обуздывать свои собственные биологи-
ческие потребности.
Понимание сущности отношений общественной и ин-
дивидуальной воли предполагает ответ на вопрос, что
именно заставляет индивида подчиняться требованиям
общественной воли, нормам поведения. Объяснить это
одной лишь угрозой наказания со стороны праобщества
нельзя. Праобщество состоит из тех же самых индиви-
дов. Все эти индивиды, вместе взятые, могли системати-
чески требовать от каждого индивида неуклонного со-
блюдения определенных норм поведения лишь при том
непременном условии, чтобы все они были кровно за-
интересованы в этом. Вполне понятно, что заинтересо-
ванность всех членов праобщества, вместе взятых, в со-
блюдении норм невозможна без заинтересованности
в этом каждого из них, взятого в отдельности.
Нормы были выражением потребностей праобще-
ства. Но потребности праобщества с неизбежностью
были и потребностями всех его членов, вместе взятых,
а тем самым и каждого из них, взятого в отдельности. Это
Глава
четвертая
132/133
было объективной основой превращения требования
праобщества к своим членам в требования каждого из
них к самому себе. Результатом было превращение
существовавшей в коллективе нормы во внутренний
стимул поведения прачеловека. Последний руководство-
вался ею не потому, что боялся быть наказанным,
а потому, что иначе действовать не мог.
Общественная воля не просто контролировала волю
индивидов, она ее формировала, делала именно такой,
а не иной, определяла ее внутреннее содержание. В ре-
зультате объективные потребности социального орга-
низма становились одновременно и субъективными по-
требностями каждого из его членов. И выступая в каче-
стве внутренних побуждений, собственных стремлений
человека, они определяли его поведение. Тем самым
производственные отношения входили в плоть и кровь
производящего существа, делая его существом не биоло-
гическим, а социальным, т. е. человеком.
Неизбежно наступившее в результате реализации
объективной потребности в равном доступе всех членов
объединения к мясу разрушение системы доминирова-
ния не только не привело к падению, а, наоборот,
вызвало возрастание сплоченности объединения. Это
произошло потому, что на смену одному способу обеспе-
чения порядка, характерному для животного мира,
пришел совершенно иной, невозможный в рамках биоло-
гической формы движения материи. Если в животном
мире согласовывание стремлений членов объединения
к удовлетворению биологических инстинктов достига-
ется путем подавления слабых сильными и возникнове-
ния системы рангов, то в праобществе это обеспечива-
лось путем подчинения всех его членов одной единой
воле коллектива, в которой выражались его потребности,
являвшиеся одновременно потребностями всех входив-
ших в его состав индивидов. Являвшаяся порождением
и отражением системы производственных отношений,
воля праобщества, регулируя поведение его членов,
обеспечивала порядок в этом объединении и тем самым
его сплоченность. Общественная воля была в праобще-
стве тем механизмом, посредством которого производ-
ственные отношения определяли поведение людей.
Вслед за принципиальным решением вопроса о транс-
формации стада поздних предлюдей в праобщество
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщества формирующихся людей
формирующихся людей (пралюдей) было бы, конечно,
желательным и более конкретное представление об этом
процессе. Определенный материал для этого имеется.
Общественное бытие неразрывно связано не со всем
вообще общественным сознанием, а лишь с той его
частью, которая является его отражением, т. е. с обще-
ственным сознанием в узком смысле. Именно поэтому во
всем предшествующем изложении речь шла лишь об
общественном сознании в узком смысле, а не об обще-
ственном сознании вообще, которое включает также
и отражение природы.
На самом раннем этапе своего становления обще-
ственное сознание в узком смысле практически выступа-
ло почти исключительно как общественная воля, а эта
общественная воля по существу сводилась к одной-
единственной норме — запрету кому бы ни было из
праобщины отстранять любого другого ее члена от мяса.
Поэтому зарождение общественного сознания в узком
смысле было не чем иным, как зарождением этого за-
прета.
Как уже отмечалось, имеются серьезные основания
полагать, что первоначальные запреты носили форму
табу. Если это так, то изучение особенностей табу может
пролить свет на путь формирования первой нормы пове-
дения, а тем самым и на процесс формирования первона-
чальных производственных отношений.
Огромный материал о табу представляет в наше
распоряжение этнография. Термин «табу» прежде всего
применяется для обозначения особого рода запретов
совершать определенные действия и самих этих запрет-
ных действий. Первоначально табу и представляли собой
лишь запреты. Не все табу-запреты регулировали отно-
шения людей в обществе, т. е. были нормами поведения.
Но именно в табу-нормах поведения, т. е. в моральных,
или нравственных, табу, все особенности табу-запретов
проявлялись наиболее отчетливо. Они были исходной,
первоначальной формой табу. В дальнейшем речь пойдет
исключительно о них.
Если всякое поведенческое табу есть запрет, то не
всякая норма поведения, состоящая в запрете тех или
иных действий, есть табу. Табу — запрет особого рода.
Он с неизбежностью включает в себя три основных
компонента.
Глава
четвертая
134/135
Первый компонент — глубокое убеждение людей,
принадлежащих к определенному коллективу, что со-
вершение любым его членом определенных действий
неизбежно навлечет не только на данного индивида, по
и на весь коллектив какую-то страшную опасность,
возможно, даже приведет к гибели всех их. При этом
люди не могут сказать ничего определенного ни о приро-
де этой опасности, ии о том, почему и каким образом
данные действия влекут ее за собой. Им известно только,
что, пока люди воздерживаются от такого рода действий,
эта опасность остается скрытой, когда же они их со-
вершают, эта опасность автоматически из потенциаль-
ной превращается в реальную и угрожает им всем.
В силу этого они рассматривают человека, совершающе-
го такого рода действия, одновременно и как находяще-
гося в опасности и как представляющего опасность для
коллектива.
Второй компонент — чувство страха: чувство ужаса
перед неведомой опасностью, которую навлекают изве-
стные действия, и тем самым страха перед этими навле-
кающими опасность действиями.
Третий компонент — собственно запрет, норма. На-
личие запрета говорит о том, что ни веры в опасность,
навлекаемую данными актами поведения человека, ни
ужаса перед ней не было достаточно, чтобы отвратить
людей от совершения опасных действий. Отсюда следу-
ет, что эти действия были чем-то притягательны для
людей, что были какие-то достаточно могущественные
силы, которые толкали человека к их совершению.
И так как эти действия того или иного члена обще-
ства были опасны не только для него самого, но и для
человеческого коллектива в целом, последний должен
был принимать меры, чтобы заставить всех своих членов
воздерживаться от них, наказывая тех, кто с этим требо-
ванием не считался. Опасные действия становились
запретными.
Таким образом, табу представляли собой норму
поведения, как бы извне навязанную обществу ка-
кой-то посторонней силой, с которой невозможно было
не считаться. На эту особенность табу давно уже обраща-
ли внимание некоторые исследователи. Именно такой
характер и должны были иметь первые нормы поведе-
ния, возникшие как средства нейтрализации опасности,
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
которую представлял для формирующегося общества
зоологический индивидуализм. При таком подходе ста-
новится понятнее природа силы, толкавшей людей к
опасным действиям. Этой силой была власть биологиче-
ских инстинктов.
На основе анализа одних лишь этнографических
данных многие исследователи пришли к выводу, что
табу возникли первоначально как средство подавления
животных инстинктов, как средство предотвращения
опасности, угрожавшей человеческому коллективу со
стороны животного эгоизма. В частности, эта мысль
получила свое отчетливое выражение в ряде работ.
«Наиболее характерной чертой человеческого ума и по-
ведения,— писал, например, Р. Бриффо,— является ду-
ализм социальных традиций, с одной стороны, и унасле-
дованных естественных инстинктов — с другой, и посто-
янный контроль первых над вторыми» (196. И. С. 352 —
353). В подавлении и регулировании биологических
инстинктов и заключается, по его мнению, сущность
морали. Запреты, налагаемые на естественные инстин-
кты, должны были впервые появиться в очень прямой
и категоричной форме. Они должны были быть навязаны
человеку как неотвратимая необходимость. Табу и явля-
ются этими первыми, навязанными человеку как не-
отвратимая необходимость, запретами (196. II. С. 351 —
365; III. С. 251 — 253). Такого же мнения придерживался
С. Рейнак. «...Табу,— писал он,— эта преграда, возве-
денная против разрушительных и кровавых стремлений,
являющихся наследством человека, полученным от жи-
вотных» (119. С. 16).
Выявление основных компонентов, входящих в со-
став табу, позволяет составить представление о том, как
конкретно протекал процесс становления самой первой
такой нормы.
Возникшая в стаде поздних предлюдей объективная
производственная потребность в равном доступе всех
членов к мясу не могла сразу реализоваться. И результа-
ты не замедлили сказаться. Когда старые отношения
становятся препятствием для дальнейшего развития и
возникает нужда в новых, дальнейшее сохранение пер-
вых с неизбежностью ведет к прекращению развития,
а тем самым и к деградации объединения.
Таким образом, реализация рассматриваемой объ-
Глава
четвертая
136/137
ективной производственной потребности представляет
собой не единственную форму ее проявления. Проявля-
лась эта потребность и до своего осуществления. И это
естественно. Если бы она никак не проявлялась, то
просто не существовала бы. И проявлялась она как сила,
расстраивавшая деятельность поздних предлюдей, рас-
шатывавшая их объединение.
Как уже отмечалось, в объединениях поздних пред-
людей гарантированный доступ к мясу имели доминиру-
ющие члены. Что же касается подчиненных, то получе-
ние ими доли добычи зависело от различного рода
обстоятельств. Поэтому в разных объединениях и в раз-
ное время возможность доступа к мясу подчиненных
членов была далеко не одинаковой. В одних стадах
вероятность получения мяса подчиненными индивидами
была сравнительно велика, в других — мала. Вполне
понятно поэтому, что указанная объективная потреб-
ность в новых отношениях по-разному сказывалась
в различных объединениях поздних предлюдей.
И здесь в действие вступал подчиненный производ-
ственной деятельности грегарный отбор. Он сохранял те
стада, в которых вероятность получения мяса подчи-
ненными членами была сравнительно велика, и разру-
шал те, в которых эта вероятность была мала. Разруше-
ние стада не обязательно означало гибель всех составля-
ющих его индивидов. Они могли присоединиться
к другим стадам или образовать новое. Разрушая одни
объединения и сохраняя другие, грегарный отбор укреп-
лял у производящих существ убеждение в том, что
отстранение одними индивидами других от мяса таит
в себе опасность для всех членов объединения, вместе
взятых, и для каждого из них в отдельности. Таким
образом, объективная производственная потребность в
равном доступе всех членов объединения к охотничьей
добыче выступала в форме опасности, порождаемой
отстранением одних членов объединения другими от
мяса. Необходимость новых, производственных отноше-
ний проявилась как опасность старых, чисто биологиче-
ских отношений, как опасность системы доминирования
для существования производящих существ.
В принципе объективная производственная потреб-
ность может найти отражение только в сознании. Однако
проявление ее в указанной форме создает определенную
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
возможность отображения и на чисто биологическом
уровне. И животные способны отражать и отражают
опасность. Формой отражения опасности является у них
эмоция страха. Животные чувствуют опасность.
Рассматриваемая объективная производственная по-
требность первоначально отразилась в головах произво-
дящих существ в форме ужаса перед действиями любых
членов объединения, направленными на отстранение
других его членов от мяса. Этот страх, весьма вероятно,
вызывал и взрывы злобы против тех членов объедине-
ния, которые своими действиями навлекали опасность
на всех остальных. Как следствие члены объединения
набрасывались на индивида, совершавшего эти опасные
действия, избивали, а иногда, может быть, и убивали его.
Это, конечно, подрывало доминирование в области рас-
пределения мяса и способствовало доступу подчиненных
членов объединения к этому продукту. Объединения,
в которых это происходило, сохранялись и получали
возможность дальнейшего развития, а те, в которых все
оставалось по-прежнему, исчезали и выпадали из эволю-
ции.
В результате в некоторых объединениях, по крайней
мере на время, все их члены получали возможность
равного доступа к мясу, т. е. в них происходила реализа-
ция объективной производственной потребности в новых
отношениях. И все зто происходило без появления и до
появления воли и сознания.
Подобного рода объединение производящих существ
одновременно уже и было формирующимся социальным
организмом и еще не было им. Оно уже было формирую-
щимся социальным организмом, ибо в нем уже суще-
ствовали производственные отношения, которые по свое-
му характеру являются социальными. Но в нем еще не
возник новый механизм регуляции поведения индиви-
дов, который отвечал бы особенностям производствен-
ных отношений. Последние определяли поведение про-
изводящих существ через старый, биологический меха-
низм.
В силу отсутствия у производящих существ сознания
и воли производственные отношения были только объ-
ективными, но еще не материальными. Если объектив-
ность производственных отношений заключается в том,
что они существуют независимо от сознания вообще, то
Глава
четвертая
138/139
материальность — в том, что они, существуя независимо
от сознания и воли существ, живущих в их системе,
определяют сознание и волю этих существ. Таким обра-
зом, хотя производственные отношения уже и существо-
вали, но они пока еще не образовывали социальной
материи. В результате, хотя социальное уже возникло,
социальной формы движения материи еще не существо-
вало. И в этом смысле объединение, в котором такие
производственные отношения существовали, еще не яв-
лялось социальным организмом, обществом, даже фор-
мирующимся. Это была переходная форма между зооло-
гическим объединением и праобществом. Его можно
было бы назвать прапраобществом.
Отсутствие специфического социального механизма,
посредством которого производственные отношения мог-
ли бы определять поведение производящих существ,
делало возникшее социальное крайне неустойчивым.
Какой бы ужас ни испытывали производящие существа,
вместе взятые, перед действиями одних индивидов, на-
правленными на отстранение других от мяса, отдельные
члены объединения то и дело вступали на этот путь.
И это было неизбежно. Ими двигал могучий стимул —
стремление по возможности полнее удовлетворить свой
пищевой инстинкт. Всегда возникали ситуации, когда
этот стимул оказывался более сильным, чем страх. Не
всегда могла удержать от этих действий и боязнь нападе-
ния со стороны остальных членов объединения. Такие
нападения предполагали определенное состояние эмо-
ций членов объединения и поэтому могли происходить
лишь от случая к случаю.
Внешних по отношению к индивидам факторов было
недостаточно, чтобы удержать сильного и решительного
члена объединения, который испытывал чувство голода,
от того, чтобы схватить мясо и съесть его, не считаясь ни
с кем. А внутренних факторов еще не было. Чтобы объ-
ективная производственная потребность превратилась
во внутренний стимул поведения индивида, необходимо
возникновение сознания и воли. Без этого производящее
существо не может стать социальным. Превращение
биологического существа в социальное предполагает воз-
никновение не просто производственных отношений, не
просто социального, а социальной материи. Социальное
существо есть такое, которое способно ограничивать
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщества формирующихся людей
свои собственные биологические потребности ради удов-
летворения своих же собственных социальных потребно-
стей.
Рассматриваемое объединение, хотя в нем уже суще-
ствовали социальные, производственные отношения, со-
стояло из существ биологических. Они были биологиче-
скими в том смысле, что у них не было никаких других
индивидуальных потребностей, кроме биологических.
Однако их поведение определялось не только их биоло-
гическими инстинктами, но и производственными отно-
шениями и тем самым объективной производственной
потребностью в этих отношениях. И в этом смысле они
были существами уже не полностью биологическими,
были существами в какой-то степени уже и социальны-
ми. Они стояли на самой грани, отделяющей поздних
предлюдей от формирующихся людей (пралюдей), были
соединительным звеном между первыми и вторыми,
переходной формой. Они одновременно уже и были
формирующимися людьми и одновременно не были ими.
Скорее всего их можно охарактеризовать как прапралю-
дей. Прапралюди жили в прапраобществе.
Данное состояние было крайне неустойчивым. Соци-
альное могло исчезнуть, и прапраобщество в таком
случае превращалось в чисто биологическое объедине-
ние. Переход объединения из биологического состояния
в прапрасоциальное и обратно был характерной осо-
бенностью этого своеобразного этапа развития, связы-
вавшего животный мир с формирующимся человеческим
обществом. Производственный грегарный отбор, под
действием которого в объединении возникло социальное,
чтобы закрепить его, должен был вызвать к жизни созна-
ние и волю. Без их появления реализация объективной
производственной потребности в новых отношениях не
могла стать необратимой. Но возникновение сознания
и воли, а также языка, без которого они не могли суще-
ствовать, невозможно без появления соответствующего
физиологического механизма, т. е. без коренной пере-
стройки структуры мозга производящих существ. В ре-
зультате грегарный отбор выступил одновременно и как
грегарно-индивидуальный.
Но в том же направлении действовал и уже рассмот-
ренный выше производственный грегарно-индивидуаль-
ный отбор. Развитие производственной деятельности,
Глава
140/141 четвертая
взятой сама по себе, на определенном этапе потребовало
ее освобождения от рефлекторной, животной формы,
т. е. начала формирования мышления, воли и языка.
И объединенное действие этих двух отборов привело
к превращению прапраобщества в праобщество, прапра-
людей — в настоящих формирующихся людей, пра-
людей.
Превратив зоологическое объединение в праобще-
ство, грегарный отбор тем самым изменил и свой соб-
ственный характер. Из отбора зоологических объедине-
ний он превратился в отбор формирующихся социаль-
ных организмов — праобщин. Из грегарного отбора он
стал праобщинным. Соответственно и производственный
грегарно-индивидуальный отбор превратился в праоб-
щинно-индивидуальный.
С появлением сознания старая — эмоциональная —
форма отражения объективной производственной по-
требности в новых отношениях не исчезла. Но страх
перед опасными действиями был теперь осознан. Наряду
с ним возникло убеждение в том, что эти действия опас-
ны не только для того, кто их совершает, но и для всех
членов объединения. Одновременно появилось обращен-
ное ко всем членам коллектива требование воздержи-
ваться от этих опасных действий. Это требование вы-
кристаллизовалось как осознание не только и не столько
страха перед опасными действиями, сколько пред-
шествовавшей совместной деятельности членов объеди-
нения по пресечению такого рода действий со стороны
тех или иных индивидов. Таким образом, объективная
производственная потребность в производственных от-
ношениях была осознана. Причем осознана она была не
прямо, а косвенно, как опасность старых отношений, как
необходимость отказа от старых отношений.
Было бы неверным полагать, что с началом становле-
ния сознания и воли всякие попытки со стороны силь-
ных индивидов отстранить слабых от мяса полностью
прекратились. Пищевой инстинкт был слишком могуч,
чтобы быть так легко обузданным. Возникновение рас-
сматриваемой нормы поведения было длительным про-
цессом, в ходе которого с необходимостью происходило
ее нарушение отдельными членами праобщества. В опре-
деленных условиях нарушение данной нормы одним
членом коллектива могло привести к своеобразной цеп-
Превращение стада поздних предлюдей
в праобщество формирующихся людей
ной реакции — к нарушению ее всеми, кто имел для
этого достаточно сил и решимости.
При этом на время мог произойти возврат не просто
к прежнему состоянию, но в некотором отношении
и к еще более худшему. В стаде поздних предлюдей
определенный порядок в распределении мяса обеспечи-
вался существующей иерархией доминирования. В дан-
ном случае новый способ согласовывания сталкиваю-
щихся стремлений членов объединения — через волю
праобщины — выходил из строя, а старый не мог восста-
новиться, ибо для возникновения системы рангов нужно
время.
С появлением праобщества бытие производственных
отношений стало абсолютно необходимым условием су-
ществования производящих существ. Их исчезновение
означало бы не просто деградацию, а гибель объедине-
ния. Поэтому прорыв зоологического индивидуализма
в сфере распределения мяса представлял для праобще-
ства огромную опасность. Объединения, в которых дан-
ная норма не восстанавливалась, с неизбежностью исче-
зали. Сохранялись и получали возможность дальнейше-
го развития только такие объединения, в которых данная
норма возрождалась и утверждалась. Праобщинный от-
бор, уничтожая одни праобщества и сохраняя другие,
формировал и в конце концов окончательно сформиро-
вал эту норму. Она окончательно утвердилась, когда это
требование коллектива к индивиду полностью стало
внутренней потребностью каждого из членов праобще-
ства, причем более могущественной, чем его биологиче-
ские инстинкты.
Глава пятая________
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза
и его основных этапах
ния поздних предлюдей в праобщество, а их самих
в пралюдей начался период становления человека и об-
щества. Нет никаких прямых данных, которые позволи-
ли бы точно установить момент перехода от стада
поздних предлюдей к праобществу. Судить об этом
можно только по косвенным данным.
Как уже отмечалось, переход к праобществу невозмо-
жен без зарождения сознания, воли, а тем самым
и языка. Поэтому в общем и целом можно считать, что
переход от животного объединения к праобществу совпа-
дает с началом становления мышления, воли, языка,
с началом освобождения производственной деятельности
от условнорефлекторной формы, началом превращения
ее в сознательную, целенаправленную.
Определенную возможность судить о том, когда
именно начался процесс становления мышления, воли,
языка, дают материалы, имеющиеся в распоряжении, во-
первых, археологии, во-вторых, палеоантропологии.
Данные археологии о начале социогенеза. Мышление
проявляется не только в словах, но и в действиях. И ког-
да эти действия имеют своим результатом появление
новых, ранее не существовавших вещей, то на основании
анализа особенностей этих вещей можно с определенной
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
долей вероятности судить о том, направлялись эти дей-
ствия мышлением или нет, а в случае утвердительного
ответа также и о степени развитости мышления.
Самую длительную и полную последовательность
развития каменной индустрии, начиная от сравнительно
ранних и кончая довольно поздними формами, дает
знаменитое Олдовайское ущелье.
М. Лики каменную индустрию всего пласта I и ниж-
ней части пласта II характеризует либо как просто
олдовайскую, либо как типичную олдовайскую. Исследо-
вательница особо подчеркивает, что на протяжении всего
пласта каменная индустрия оставалась практически не-
изменной. Вместе с тем она отмечает, что в верхней
части пласта I и нижней части пласта II впервые появля-
ются проторубила. Но в целом индустрия сохраняет
прежний характер. Максимального развития в этих сло-
ях достигают грубые рубящие орудия (чопперы). Они
составляют 78,7 % всех орудий. Однако уже в одной из
стоянок нижней части пласта II (HWK East, уровень II)
появляются отчетливые признаки перелома в разви-
тии каменных орудий, которые получают свое полное
выражение в местонахождениях средней и верхней
частей пласта II. Значительно увеличивается набор ору-
дий. Если число форм орудий в пласте I и нижней части
пласта II равнялось 6, то в вышележащих горизонтах
оно достигает 10. Резко падает число чопперов. В сред-
ней и верхней частях пласта II они составляют толь-
ко 35 % всех орудий (332. С. 1, 2, 64, 89, 93, 266,
269).
Каменную индустрию средней и верхней частей
пласта II, непосредственно выросшую из типично олдо-
вайской, М. Лики именует развитой олдовайской. В свою
очередь в развитой олдовайской индустрии она выделяет
две стадии: развитую олдовайскую индустрию А и раз-
витую олдовайскую индустрию В. К развитому олдоваю
А М. Лики относит одну стоянку нижней части пласта
II (HWK East, уровень II) и все, кроме одной (MNK
Skull site), стоянки нижней половины средней части
пласта II. Отличаются они от развитого олдовая В в ос-
новном лишь отсутствием настоящих ручных рубил.
В них найдены только проторубила (там же. С. 266, 269,
442).
Развитый олдовай В, к которому относятся многие
Глава
пятая
144/145
стоянки верхней половины средней части пласта II
и верхней части пласта II, характеризуется появлением
уже подлинных ручных рубил, хотя и довольно прими-
тивных. Ручные рубила, находимые на этих стоянках,
еще полностью не стандартизованы (там же. С. 266, 269,
442).
В верхней половине средней части пласта II и верх-
ней части пласта II М. Лики кроме развитого олдовая В
выделяет еще одну индустрию, которую она характе-
ризует как раннеашельскую.
Последний термин нуждается в пояснении. Долгое
время многие археологи выделяли в раннем палеолите
в качестве последовательных стадий эволюции каменной
индустрии шелль, ашель и мустье. Шеллю, по мнению
некоторых из них, предшествовала дошелльская эпоха,
или просто дошелль. Однако сравнительно уже давно
часть .зарубежных археологов выступила против выделе-
ния шелля в качестве особой стадии развития и даже
особой разновидности каменной индустрии. Орудия, ха-
рактеризуемые сторонниками первой точки зрения как
гаелльские, они рассматривают как относящиеся к ран-
ней стадии ашеля, т. е. как раннеашельские. Таким
образом, к ашелю в их понимании относится не только
ашель, как его определяют сторонники первой точки
зрения, но также и то, что последние характеризуют как
шелль. С течением времени такое расширительное пони-
мание ашеля по сути стало господствующим в западной
археологической пауке. В последние годы эту точку
зрения приняли и некоторые советские археологи (26;
39). Определенное основание для объединения шелль-
ской и ашельской (в узком смысле) индустрий в единое
целое имеется. Как для той, так и для другой характер-
ным является одно и то же орудие — ручное рубило.
М. Лики в своей работе исходит из господствующей
в западней археологии точки зрения. Как раннеашель-
ский опа характеризует набор орудий, который другие
авторы определяли в свое время как шелльский (329.
С. 1052; 330. С. 454, 456).
Разделение развитого олдовая В и раннего ашеля
М. Лики проводит не по признаку отсутствия или нали-
чия ручных рубил в каменной индустрии. Как тот, так
и другой набор орудий характеризуется наличием руч-
ных рубил. К раннеашельской индустрии она относит
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
такие наборы орудий, в которых рубила составляют
40 % и более (332. С. 2). Вполне понятно, что эта грань
является в значительной степени условной. Некоторые
авторы относят к ашелю вообще все наборы орудий, где
имеются ручные рубила. Во всяком случае не вызывает
сомнения, что наборы орудий, которые М. Лики характе-
ризует как развитый олдовай В, и комплексы изделий,
которые она называет раннеашельскими, относятся к од-
ной и той же стадии развития.
Рисуя картину развития каменной индустрии Олдо-
вая, М. Лики в оценке сдвигов в ее эволюции не выходит
за рамки чистой археологии. Другие исследователи идут
дальше. На основе анализа развития каменной инду-
стрии они делают определенные выводы об эволюции
форм отражения мира у производящих существ. В этом
отношении интересна работа Ф. Борда «Физическая
эволюция и технологическая эволюция у человека: па-
раллелизм» (182). Вопреки названию в ней рассматри-
вается соотношение не столько между физическим раз-
витием человека и эволюцией каменных орудий, сколько
между развитием форм отражения мира в головах про-
изводящих существ и эволюцией каменной индустрии.
Ф. Борд выделяет несколько, как он выражается, уров-
ней абстракций.
Первый уровень характеризуется тем, что производя-
щее существо знает лишь, что в любом камне есть острый
край, который только ждет, чтобы его высвободили.
Процесс обработки камня на этом уровне не направлен
на то, чтобы придать ему определенную форму. Просто
камень подвергается обработке до тех пор, пока на нем
не образуется острый край. Эту стадию Ф. Борд называет
уровнем галечных орудий. Она не требует качественно
иной физической организации вообще и качественно
иной структуры мозга в частности, чем та, что существо-
вала у австралопитеков. К этому уровню относятся
и проторубила, которые представляют собой не что иное,
как заостренные грубые рубящие орудия.
Появление настоящих ручных рубил свидетельству-
ет о начале перехода к следующему, второму уровню
абстракции. Для него характерно существование у про-
изводящих существ представления о том, что внутри
камня существует не только острый край, но и форма
и что эта форма может быть освобождена путем цело-
Г лава
14G/147 пятая
направленных, волевых действий. На этом уровне по-
являются истинные питекантропы с большим мозгом.
Среди наборов орудий, относящихся к этому уровню,
существуют и такие, где рубил мало. Однако это не
меняет сути дела. Намеренные формы придаются и ору-
диям из отщепов.
Сходные мысли высказывает Г. Айзек. Орудия Шун-
гуры, KBS Кооби Форы и типично олдовайские он
относит к самой ранней стадии развития каменной
индустрии. Эти орудия образуют ряд форм, зависящих
не столько от действий изготовителя, сколько от различ-
ного рода независимых от него обстоятельств, к которым
он должен приспосабливаться. Во всех них выражен по
сути один и тот же несложный прием: раскалывание
камня таким путем, чтобы получить фрагмент с острым
краем. Отсутствуют правила действий, которые предоп-
ределяли бы форму орудий.
От этих ранних орудий заметно отличаются более
поздние. Увеличивается не только число форм орудий,
но и сами эти формы приобретают иной характер. Форма
орудия теперь все в большей степени зависит не от стече-
ния обстоятельств, а от воли изготовителя. Последний
накладывает на камень отпечаток своей воли, придает
ему нужную форму. В результате каждая форма орудия
представлена теперь в наборе большим числом стандар-
тизованных экземпляров. Изготовители этих более со-
вершенных орудий, несомненно, уже обладали языком
и мышлением. Резкий контраст между этими орудиями
и орудиями, представляющими самую раннюю стадию
эволюции каменной индустрии, свидетельствует о том,
что у изготовителей последних отсутствовало высокое
развитие умственных способностей и соответственно
язык (205. I. С. 237; 282. С. 494; 284. С. 104).
Таким образом, и Ф. Борд, и Г. Айзек выделяют
такой этап в эволюции деятельности по изготовлению
каменных орудий, когда она не носила сознательного,
целенаправленного, волевого характера, т. е. была по
своему механизму чисто животной. Оба они считают
признаком перехода от такого рода производственной
деятельности к сознательной появление стандартизован-
ных орудий.
Исходя из всего этого, можно с большой долей
вероятности считать, что тот перелом в развитии ка-
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
менной индустрии Олдовайского ущелья, который был
особо отмечен М. Лики, означает не что иное, как начало
освобождения производственной деятельности от жи-
вотной, рефлекторной формы, т. е. начало становления
мышления, воли, языка, а тем самым и начало становле-
ния человеческого общества. В этой связи нельзя не
отметить, что некоторые археологи особо подчеркивали,
что появление стандартизованных орудий свидетель-
ствует о возникновении не только мышления, но и обще-
ства. «Стандартизованное орудие,— писал Г. Чайлд,—
есть само по себе ископаемая концепция. Оно является
археологическим типом именно потому, что в нем вопло-
щена идея, выходящая за пределы не только каждого
индивидуального момента, но и каждого отдельного
гоминида, занятого конкретным воспроизведением этого
орудия; одним словом, это понятие социальное. Воспро-
извести образец — значит знать его, а это знание сохра-
няется и передается обществом» (147. С. 30).
Наиболее ярким образцом первого стандартизованно-
го орудия является ручное рубило. Многие исследовате-
ли вообще считают его первым стандартизированным
орудием. Ручное рубило появилось лишь с переходом от
развитого олдовая А к развитому олдоваю В. Одновре-
менно с этим появился набор орудий, который М. Лики
охарактеризовала как раннеашельский. В том, что ка-
менная индустрия развитого олдовая В и раннего ашеля
была продуктом деятельности не поздних предлюдей,
а уже формирующихся людей, нет сомнений. В верхней
части пласта II найдены остатки существа, которого все
исследователи единодушно признают питекантропом,—
это олдовайский гоминид 9.
Сложнее обстоит дело с развитым олдоваем А. В этом
наборе отсутствуют настоящие ручные рубила. Однако
в целом он, несомненно, представляет собой существен-
ный шаг вперед по сравнению с типичным олдоваем.
В нем уже отчетливо наметились все те основные осо-
бенности, которые получили дальнейшее развитие в раз-
витом олдовае В, что и дало М. Лики основание объеди-
нить эти два набора орудий под общим названием
развитого олдовая, противостоящего типичному олдо-
ваю. Отсюда следует, что развитый олдовай А знаменует
самое начало формирования человека и общества. Пере-
ход от типичного олдовая к развитому олдоваю А был
Глава
пятая
148/149
самым началом того перелома, который получил свое
отчетливое выражение в развитом олдовае В, Если весь
период формирования человека и общества был перехо-
дом от животных к человеку, то этап, представленный
развитым олдоваем А, был переходом от животного мира
к формирующимся людям, если можно так выразиться,
переходом к переходу. Это был период прапраобщества
и прапралюдей, о котором уже шла речь выше.
Типичная олдовайская индустрия была продуктом
животной, условнорефлекторной производственной дея-
тельности. Она была творением не людей, даже форми-
рующихся, а поздних предлюдей, являвшихся в своей
сущности еще животными, хотя и вплотную прибли-
зившимися к порогу, отделявшему их от людей. Этим
она качественно отличается от пришедшей ей на смену
каменной индустрии формирующихся людей, которая
была продуктом в какой-то степени уже целенаправлен-
ной, сознательной деятельности. Поэтому неоправдан-
ным является ее объединение с этой последней под
названием раннепалеолитической или нижнепалеолити-
ческой индустрии, как это делается многими исследова-
телями. Для этого своеобразного, качественно отличного
от всех остальных этапа эволюции каменной техники
нужно особое название. Термин «типичная олдовайская
индустрия», не говоря уже о термине «олдовайская
индустрия» не является для этого самым удачным. Эти
термины слишком привязаны к определенным местона-
хождениям и тем самым к находимым в них наборам
орудий.
Набор орудий формации Шунгура, несомненно, отно-
сится к той же самой стадии эволюции каменной инду-
стрии, что и комплексы орудий Олдовая I и нижней
части Олдовая II. Однако он не совпадает ни с одним из
тех, что встречаются в Олдовайском ущелье. Конечно,
и его можно назвать олдовайским, но в таком случае
последнее слово теряет всякий смысл: олдовайским на-
зывается набор орудий, которого нет в Олдовае. Далее,
слово «олдовайский», пусть с добавлением прилагатель-
ного «развитый», применяется для обозначения инду-
стрии, относящейся к качественно иной, более высокой
стадии эволюции каменной техники, что тоже создает
известные неудобства. Лучше всего для обозначения
дочеловеческой стадии эволюции каменных орудий по-
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
дошел бы термин «эолит». Он и будет употребляться
в дальнейшем изложении.
Эолит в основном совпадает с той стадией эволюции
каменной индустрии, которую до открытия типично
олдовайской именовали дошелльской. Исключение пред-
ставляет лишь последний ее этап, соответствующий
развитому олдоваю А. Он означает начало перехода от
дочеловеческой каменной индустрии к каменной инду-
стрии пралюдей.
Археологами давно уже практически была найдена
грань между каменными индустриями формирующихся
и готовых людей. Ею является переход к верхнему пале-
олиту. Весь предшествующий верхнему палеолиту этап
эволюции каменной индустрии был первоначально раз-
делен на нижний и средний палеолит. В дальнейшем
многие исследователи объединили нижний и средний
палеолит под названием нижнего или раннего палеоли-
та. Соответственно верхний палеолит стал именоваться
также и поздним палеолитом.
Если исключить из раннего палеолита стадию эволю-
ции каменной индустрии, которая была выделена нами
под названием эолита, то оставшаяся его часть выступит
перед нами как особенная стадия эволюции каменной
индустрии, качественно отличная как от предшествую-
щей стадии, так и от последующей. В отличие от пре-
дыдущей стадии она представляет собой эволюцию ка-
менной индустрии уже не предлюдей, а людей; в отличие
от последующей она является эволюцией каменной
индустрии не готовых людей, а еще только формирую-
щихся.
Вполне понятно, что эта стадия развития каменной
индустрии представляет собой единое целое, которое
требует и единого названия. Конечно, в качестве такого
названия можно было бы использовать термин «ранний
палеолит». Однако он удобен не во всех отношениях.
Одно из неудобств состоит в том, что в литературе этот
термин уже применялся для обозначения всего периода
развития каменной индустрии, предшествующего позд-
нему палеолиту, включая эолит. Использование его
в несколько ином значении может привести к недоразу-
мениям. Имеется и еще одно неудобство. Выделенная
стадия включает в себя несколько этапов, каждый из
которых требует особого названия.
Глава,
пятая
150/151
Теперь редко дают единую периодизацию нижнего
палеолита. По существу единственными общими этапа-
ми, которые признаются большим или меньшим числом
археологов, являются олдовай и ашель, а если исклю-
чить эолит, то один лишь ашель. Но и этот взгляд
проводится далеко не последовательно. Даже ученые,
рассматривающие ашель как определенную стадию эво-
люции каменной индустрии, не решаются охарактеризо-
вать как ашельские наборы орудий, относящиеся к той
же самой стадии эволюции каменной техники, но ха-
рактеризующиеся полным или почти полным отсутстви-
ем рубил или даже недостаточным. Они их называют
по-разному — развитый олдовай В, клектон и т. п.
И причина понятна: термин «ашель» происходит от
названия предместья Амьена — Сент-Ашель, где найде-
ны были наборы каменных орудий, характеризующиеся
обилием ручных рубил. Поэтому назвать ашельским
набор орудий, где рубил мало или совсем нет,— значит
вступить в противоречие с первоначальным значением
этого термина.
Для обозначения этапов эволюции каменной инду-
стрии формирующихся людей нужны термины, которые
не были бы непосредственно привязаны к определенным
конкретным вариантам каменной индустрии. И жела-
тельно было бы, чтобы они были связаны с термином,
обозначающим всю каменную индустрию пралюдей в це-
лом. Термин «ранний палеолит» для этой цели не
подходит. Трудно говорить о «раннем раннем палеоли-
те» или «позднем раннем палеолите». Нужно подыскать
иной. Таким термином мог бы быть предложенный в свое
время Г. Чайлдом термин «археолит» (213. С. 73).
Именно он и будет использоваться в дальнейшем изло-
жении. С тем, чтобы не порывать с традициями науки,
наряду с ним в том же значении будет использоваться
также и термин «ранний палеолит». И вообще неизбеж-
ным является применение наряду с новыми всех старых,
привычных терминов: дошелль, олдовай, шелль, ашель,
мустье, клектон и т. п.
Начальную стадию археолита, представленную раз-
витым олдоваем А, по существу являющую собой не
столько собственно археолит, сколько переход от эолита
к археолиту, можно было бы назвать эоархеолитом.
Переход от эолита к эоархеолиту (и тем самым к архео-
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
литу) свидетельствует о том, что становление человека
и общества уже началось.
Данные палеоантропологии о начале социогенеза.
Как уже отмечалось, до открытия хабилисов все антро-
пологи считали первыми людьми питекантропов. Однако
сам термин «питекантроп» далеко не однозначен. Пите-
кантропом прямоходящим было названо существо,
остатки которого были найдены Е. Дюбуа на берегу
Соло, близ Триниля (о. Ява). Оно обычно обозначается
в антропологической литературе как питекантроп
1. В дальнейшем на Яве в Сангиране были обнаружены
остатки существ, которые в литературе обозначаются
как питекантропы II, III, IV, VI, VII, VIII. Именно они
с некоторыми другими находками на Яве, сделанными
в тех же слоях (ребенок из Моджокерто), и являются
питекантропами в самом узком смысле этого слова.
Помимо них питекантропами именуются также и неко-
торые другие, сходные с ними существа за пределами
Явы. Так, например, олдовайский гоминид 9 (ОН 9) не-
редко в литературе именуется олдовайским питекантро-
пом. Однако обычно формы, близкие к питекантропам,
но найденные за пределами Явы, получали при откры-
тии собственные названия: синантроп, атлантроп, гей-
дельбергский человек и т. п.
Исследователи, рассматривающие собственно пите-
кантропов, синантропов и т. п. как особые виды, объеди-
няют всех их в один род или подрод и принимают
в качестве родового (подродового) названия термин
«питекантроп». Не отказываясь полностью от привыч-
ных обозначений, они именуют синантропов питекантро-
пами пекинскими, атлантропов — питекантропами тер-
нифинскими, гейдельбергского человека — питекантро-
пом гейдельбергским и т. п. Яванских питекантропов
в таком случае обычно именуют питекантропами прямо-
ходящими. Однако термин «питекантроп» в столь широ-
ком значении не получил слишком большого распро-
странения в антропологической литературе.
В последние годы в зарубежной палеоантропологии
начал преобладать взгляд, согласно которому все люди
составляют один род — род Ното, а собственно пите-
кантропы, синантропы, атлантропы и другие, сходные
с ним формы образуют один вид в составе этого рода —
вид Homo erectus. Он получил широкое распространение
Глава
пятая
152/153
после состоявшегося в 1962 г. в Бурге Вартенштейне
международного симпозиума по проблемам классифика-
ции и человеческой эволюции (222).
Такая точка зрения не является абсолютно новой.
Еще в 1948 г. выдающийся советский антрополог
Г. Ф. Дебец (44) предложил классификацию, в которой
все люди составляли один род, а питекантропы и другие
сходные формы — один вид в составе этого рода.
Представителей вида Homo erectus в советской ан-
тропологической литературе чаще всего называют ар-
хантропами. Этим термином мы и будем пользоваться
в дальнейшем изложении наряду с термином Ното
erectus.
Несмотря на общее название, питекантропы в самом
узком смысле слова, т. е. яванские питекантропы, не
представляют собой единой группы. Среди них выделя-
ются две в достаточной степени отличные друг от друга
группы. Одну из них образуют питекантропы I, II, III,
VI, VII, VIII. Это типичные, классические питекантро-
пы. Все они, бесспорно, относятся к одному виду или
подвиду — питекантропу прямоходящему.
Представителем второй группы является найденный
Г. Кенигсвальдом в 1939 г. питекантроп IV. Относящий-
ся к более раннему времени, чем классические пите-
кантропы, питекантроп IV отличался от них большой
близостью к антропоидам. Предпринимались даже по-
пытки оспорить принадлежность питекантропа IV к чис-
лу людей (96. С. 13). Ученые, относившие питекантро-
па IV к числу формирующихся людей, не могли в то
же время не отметить существования морфологических
различий между ним и классическими питекантропами.
Эти морфологические различия столь велики, что неко-
торые исследователи выделили его в особый вид — пите-
кантропа массивного (Ф. Вейденрейх) (487) или
питекантропа моджокертского (Г. Кенигсвальд) (317).
В особый вид выделял питекантропа IV М. А. Гремяц-
кий (376), рассматривавший его как самого прими-
тивного из всех формирующихся людей.
В одной из более поздних работ Г. Кенигсвальд по-
шел еще дальше. Он противопоставил питекантропа IV
как Homo modjokertensis Homo erectus, т. е. классиче-
ским питекантропам, синантропам, атлантропам и т. п.,
вместе взятым (319. С. 304, 306). В ту же самую группу,
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
что и питекантроп IV, исследователи обычно включают
ребенка из Моджокерто, тоже обнаруженного в слоях
более древних, чем те, где были найдены классические
питекантропы, а также челюсть Сангираи В.
Особое место среди находок занял так называемый
телеантроп, остатки которого были обнаружены в пеще-
ре Сварткранс в Южной Африке. В первой публикации
Р. Брум и Дж. Робинсон охарактеризовали его как чело-
века (197). В последующих статьях Дж. Робинсона
(407) мы находим характеристику телантропа как суще-
ства, обладавшего чертами, роднящими его как с прего-
минидами (австралопитеком африканским), так и с го-
минидами (людьми), но в целом уже завершившего или
почти завершившего переход от прегоминидной стадии
к гоминидной. В еще более поздних работах Дж. Ро-
бинсон (410) прямо включил его в вид Homo erectus.
Иную позицию заняли Р. Дарт (231) и В. Ле Гро Кларк
(219. С. 156 —158), которые включили телантропа в
группу австралопитеков.
С открытием хабилисов вопрос о том, где проходит
грань между предлюдьми и первыми людьми, встал
особенно остро.
В 1960 г. Л. Лики в 3-м уровне местонахождения
FLKNN Олдовая I вместе с каменными орудиями были
обнаружены остатки существа, которое морфологически
мало чем отличалось от австралопитека африканского.
Вместе с тем все обстоятельства находки делали весьма
вероятным предположение, что зто существо было твор-
цом найденных вместе с ним каменных орудий. Оно бы-
ло зарегистрировано как олдовайский гоминид 7 (ОН 7).
Остатки существ, сходных, по мнению Л. Лики
и ряда других ученых, с ОН 7, были найдены как в том
же, так и в других слоях Олдовая I (ОН 4, ОН 6, ОН 8),
а также в нижней и средней частях Олдовая II (ОН 13,
ОН 14, ОН 16). Все это, вместе взятое, дало основание
Л. Лики, Ф. Тобайасу и Дж. Нэпиру выступить с утвер-
ждением, что все эти находки образуют новый вид рода
Ното, который они предложили назвать Homo habilis.
Однако в скором времени один из авторов данной
работы несколько пересмотрел свои взгляды. В поя-
вившейся в том же году статье Ф. Тобайаса и Г. Ке-
нигсвальда был сделан вывод, что остатки из Олдо-
вая I и остатки из нижней и средней части Олдо-
Г лава
154/155 пятая
вая II относятся не к одному, а к двум разным таксонам
(466).
Авторами были выделены четыре стадии гоминиза-
ции. Первая из них представлена австралопитеками из
Восточной и Южной Африки. Вторая — описанными
в статье трех авторов находками из Олдовая I. Они обра-
зуют особую группу гоминид, уже поднявшуюся выше
стадии австралопитеков, но еще не достигшую стадии
питекантропов. Морфологические данные позволяют
рассматривать их как находящихся на гоминидной ли-
нии, идущей от австралопитека африканского и, воз-
можно, ведущей к питекантропу. К этой стадии, по
мнению Ф. Тобайаса и Г. Кенигсвальда, должны быть
отнесены также мегантропы древнеяванские, которых
и ранее некоторые авторы рассматривали как азиатских
австралопитеков. По вопросу о положении этой группы
мнения авторов статьи разошлись. Г. Кенигсвальд рас-
сматривает ее как особый род или по меньшей мере
подрод, Ф. Тобайас — как вид внутри рода Ното — вид
Homo habilis.
Олдовайский гоминид 13 (ОН 13), по мнению авто-
ров статьи, не может быть отнесен к этому таксону. Он
относится к следующей, более высокой стадии эволюции,
которая представлена питекантропом IV, челюстью Сан-
гиран В и телантропом. Еще более высокая — четвертая
стадия эволюции представлена классическими питекан-
тропами Явы, синантропами и атлантропами.
К сходным выводам пришел в то же самое время
Дж. Робинсон (412). Он также выделил среди находок,
которые в статье трех авторов были объединены под
названием Homo habilis, две морфологически отличные
группы. Одну из них образуют существа из Олдовая I,
другую — из Олдовая II. Но в отличие от Ф. Тобайаса
и Г. Кенигсвальда он считает, что нет оснований выде-
лять указанные находки в Олдовае I в особый таксон.
Они принадлежат к виду австралопитека африканского.
Что же касается находок в нижней и средней частях
Олдовая II, то они обнаруживают сходство с телантро-
пом и являются ранними представителями вида Ното
erectus.
Это не значит, что Дж. Робинсон не видит вообще
различий между собственно австралопитеками и суще-
ствами из Олдовая I и сходства между последними
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
и существами из Олдовая II, И существа из Олдовая I
и существа из Олдовая II изготовляли орудия, в то
время как собственно австралопитеки только использо-
вали естественные орудия. Все это дает основание
рассматривать существа из Олдовая I как переходную
стадию между собственно австралопитеками и Пото
erectus. Именно на этой стадии произошел переход от
присущего австралопитекам использования естествен-
ных орудий к столь характерному для Homo erectus
изготовлению орудий. Однако в чисто морфологическом
отношении существа из Олдовая I представляют всего
лишь продвинувшихся австралопитеков африканских.
В чисто морфологическом отношении сходство меж-
ду австралопитеком африканским и остатками из Олдо-
вая I, а также между находками из Олдовая II и Ното
erectus является большим, чем между находками в Олдо-
вае I и Олдовае II. Находки в Олдовае I и находки
в Олдовае II относятся к двум разным видам: первые —
к австралопитеку африканскому, вторые — к Homo ere-
ctus. Эти два вида принято относить к двум разным
родам: первые — к роду австралопитеков, вторые — к
роду Ното. Однако несомненным является наличие
генетической связи между существами из Олдовая I и
существами из Олдовая II. Это, по мнению Дж. Робинсо-
на, делает невозможным отнесение их к двум разным
родам. Выход из положения Дж. Робинсон видит в том,
чтобы расширить рамки рода Ното путем включения
в него вида австралопитека африканского, который он
предложил именовать Homo transvalensis, а позднее —
Homo africanus (413. С. 240). Кроме Homo africanus
в этот род входит еще только один вид — Homo sapiens,
который объединяет всех остальных гоминид, начиная
с телантропа и кончая современными людьми. Впрочем,
Дж. Робинсон не исключает возможности выделения
и третьего вида — Homo erectus.
Формально Дж. Робинсон идет дальше Л. Лики и его
соавторов, включая в род Ното не только хабилисов, но
и австралопитека африканского. Однако в действитель-
ности его аргументация доказывает прямо противо-
положное. Нет никаких реальных оснований включать
австралопитеков в число людей. Они были животными во
всех отношениях. Чисто животной была их морфологи-
ческая организация. Они, безусловно, не изготовляли
Г лава
пятая
156/157
орудия. Можно отстаивать тезис, что производство ору-
дий само по себе еще не является достаточным призна-
ком человека. Но бесспорно, что оно является необходи-
мым признаком человека. Продемонстрировав фунда-
ментальное тождество физической организации хабили-
сов из Олдовая I и австралопитеков африканских,
показав, что специфически человеческие особенности
морфологического облика появляются лишь с переходом
от хабилисов к следующей стадии эволюции, Дж. Ро-
бинсон тем самым убедительнейшим образом доказал,
что хабилисы не могут считаться людьми. Еще более
убедительно, на большом фактическом материале это
показали в дальнейшем другие исследователи (73; 74;
220. С. 45-47; 499).
Однако Дж. Робинсон абсолютизировал сходство
морфологического облика австралопитеков африканских
и хабилисов, что заставило его впасть в противоречие
с самим собой. Объявив хабилисов австралопитеками
африканскими, он в то же время в известной степени
противопоставил их собственно австралопитекам афри-
канским. В действительности хабилисы из Олдовая I
представляют собой особый вид, но только входящий не
в род Ното, как это полагали Л. Лики и его соавторы,
а в один род с австралопитеком африканским. Они явля-
лись австралопитеками, как это утверждал на первых
страницах своей статьи Дж. Робинсон, но только в смыс-
ле принадлежности не к виду австралопитека африкан-
ского, как он полагал, а к одному роду с последним.
К выводу о том, что хабилисы представляют собой
особый род в составе рода Australopithecus, пришли
многие исследователи. В связи с этим они предпочитают
обозначать этот вид как Australopithecus habilis, т. е. ав-
стралопитек умелый (74; 387). Однако и сейчас некото-
рые исследователи относят хабилисов к виду австрало-
питека африканского (388; 499).
К настоящему времени подавляющее большинство
антропологов пришло к выводу, что хабилисы, несмотря
на изготовление ими орудий, все же не люди, а живот-
ные. Никто из антропологов в настоящее время не
сомневается в человеческой природе классических пите-
кантропов. Они, безусловно, люди, хотя пока еще не
готовые, а формирующиеся.
Однако хабилисы не являются непосредственными
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
предшественниками классических питекантропов. Меж-
ду первыми и вторыми находится своеобразная группа
существ, ни статус, ни состав которой нельзя считать
точно установленными. К этой группе различные авторы
относили питекантропа IV, ребенка из Моджокерто,
Сангиран В, телантропа, олдовайского гоминида 13,
а также человека из Гунванлина близ Ланьтяня (КНР),
представленного находкой черепной крышки (319).
Существует как морфологическая грань, отделяющая
эту группу от стоящих ниже ее в эволюции хабилисов,
так и морфологическая грань, отделяющая ее от стоящих
выше ее классических питекантропов. Как Ф. Тобайас
и Г. Кенигсвальд, так и Дж. Робинсон отделили находки
в Олдовае I от находок в Олдовае II, руководствуясь
исключительно лишь морфологическими признаками.
Чисто морфологические признаки легли в основу выде-
ления питекантропа IV, ребенка из Моджокерто, Санги-
ран В в особую группу, отличную от классических
питекантропов. Однако эти реально существующие мор-
фологические грани являются весьма относительными,
размытыми.
В результате нет почти ни одного существа, относи-
мого к этой группе, которого бы другие авторы не
зачисляли в другую группу. Более того, одни и те же
исследователи нередко меняли свои мнения на этот счет.
В статье, написанной Ф. Тобайасом совместно с Л. Лики
и Дж. Нэпиром, олдовайский гоминид 13 был включен
в число хабилисов. В статье, написанной Ф. Тобайасом
совместно с Г. Кенигсвальдом, олдовайский гоминид был
исключен из числа хабилисов и отнесен к одной группе
с питекантропом IV и телантропом. Такую точку зрения
Ф. Тобайас отстаивал и в работах, написанных им в оди-
ночку (462. С. 393, 406). Однако в дальнейшем он
изменил свое мнение и снова стал рассматривать ОН
13 как хабилиса (465. С. 314 — 315). Не прекращаются
начавшиеся еще в 50-х годах споры о природе телантро-
па. И новые находки не внесли полной ясности в этот
вопрос.
Некоторые исследователи вообще не замечают суще-
ствования этой группы. Одних ее представителей они
относят к хабилисам или даже австралопитекам афри-
канским, а других включают в одну группу с классиче-
скими питекантропами.
Глава
пятая
158/159
Но в последнее время наметился и еще один подход.
Некоторые авторы объединяют питекантропа IV, ре-
бенка из Моджокерто, Сангиран В, телантропа, хабили-
сов, понимая под ними находки как в Олдовае I, так
и в нижней и средней частях Олдовая И, а также некото-
рые находки в Кооби Фора, в один вид, который они
характеризуют как ранний, или преэректусный, вид
рода Ното — вид Homo habilis / modjokertensis (179).
Такая конструкция не выдерживает критики. Если
недостаточно обоснованным было объединение в один
вид находок в Олдовае I и Олдовае II, несмотря на значи-
тельную близость между ними, то тем более неоправдан-
ным является объединение в один вид, с одной стороны,
хабилисов из Олдовая I, которых подавляющее большин-
ство антропологов считают животными, и с другой —
питекантропа IV, которого в настоящее время все антро-
пологи считают человеком.
На наш взгляд, реальность бытия особой группы
существ, находящейся между хабилисами, с одной сто-
роны, и классическими питекантропами — с другой,
вряд ли может быть с достаточным основанием оспорена,
хотя, конечно, принадлежность тех или иных находок
к этой группе нельзя считать твердо установленной.
И эта группа представляет собой переход от поздних
предлюдей, которые были животными, но уже изго-
товлявшими орудия, к существам, которые, бесспорно,
являются хотя и формирующимися, но уже людьми. Тем
самым существа, принадлежавшие к этой группе, пред-
ставляют собой самое начало, самую раннюю стадию
формирования человека, на которой специфически чело-
веческие особенности только еще начали складываться
и поэтому сколько-нибудь отчетливо не обозначились.
Этих самых ранних людей — прапралюдей можно было
бы назвать ранними архантропами, или эоархантропами.
Соответственно следующих за ними существ типа клас-
сических питекантропов можно было бы назвать поздни-
ми архантропами.
Переходный характер группы эоархантропов обусло-
вил существование значительных различий между от-
дельными ее членами. Самые ранние из них с трудом
могут быть отличены от хабилисов. Относительно от-
дельных индивидов вообще невозможно с достоверно-
стью сказать, являются ли они самыми поздними хаби-
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
лисами или самыми ранними эоархантропами. Столь же
трудно провести грань между самыми поздними эоар-
хантропамп и классическими питекантропами.
Так как эоархантропы были самыми первыми людь-
ми, то тем самым переход от хабилисов к ним ознамено-
вал начало становления человека, а тем самым и обще-
ства.
Если теперь свести воедино данные археологии и па-
леоантропологии, получится, что признаком начала ста-
новления человека и общества является, во-первых,
появление эоархантропов и, во-вторых, переход от эоли-
та к эоархеолиту. Как свидетельствуют факты, эти два
явления в общем и целом совпадали, хотя зто совпадение
нельзя, конечно, понимать как абсолютное.
Время начала становления человека и общества.
Одной из более или менее твердо установленных мето-
дом калий-аргонового анализа дат для Олдовайского
ущелья является 1,75 ±0,03 млн лет. Это возраст туфа
1Ь, отделяющего нижнюю часть Олдовая I от средней его
части. Однако наряду с этой цифрой существует и дру-
гая — 1,736 ±0.29 млн лет (228. С. 294). Примерно
такой возраст имеют или являются несколько более
молодыми олдовайские гоминиды 7 и 8. Они найдены
вместе с типичной олдовайской индустрией в средней
части Олдовая I и являются бесспорными хабилисами.
Находки хабилисов — ОН 4 и ОН 24 — были сделаны
и в нижней части Олдовая I.
Граница между Олдоваем I и Олдоваем II определя-
ется обычно в 1,7 млн лет (271. С. 336; 332. С. 258),
между нижней и средней частями Олдовая II — в
1,6 млн лет (205. I. С. 174, 176; 393. С. 824). Если эти
цифры верны, то переход от эолита к эоархеолиту на-
чался в Олдовайском ущелье около 1,6 млн лет назад.
В это же время появились эоархантропы, представлен-
ные олдовайским гоминидом 13. О конце эоархеолита
трудно сказать что-либо определенное. Первые стоянки
с ангельской индустрией, которые появились в верхней
половине средней части Олдовая II, различными иссле-
дователями датируются по-разному. Приводятся цифры:
1,2 —1,3 млн лет (333. С. 486), 1 — 1,5 млн лет (217.
С. 208), 1,4±0,2 млн лет (281. С. 409), 1,4—1,5 млн лет
(205. I. С. 51). Не ясен возраст олдовайского гоминида
9. Если раньше его определяли в 360 тыс. лет, а затем
Глава
пятая
160/161
в 490 тыс. лет (264. С. 389), то теперь в 0,9 — 1 млн и
1,2 млн лет (393. С. 827; 404. С. 100).
Раннеашельская индустрия Пенинжа (озеро Натрон,
Танзания) датируется в пределах 1,3 —1,6 млн лет.
В формации Шунгура первые архантропы появляются
примерно 1,1 млн лет назад (274. С. 531).
Большую сенсацию вызвала сделанная Р. Лики
в 1971 г. находка черепа гоминида в формации Кооби
Фора (восточный берег озера Туркана). Она получила
обозначение KNM-ER 1470. Так как остатки гоминида
были найдены ниже туфа KBS, древность которого в то
время была определена в 2,61 ±0,26 млн лет, то время
существования его было оценено в 2,8 и даже 3,0 млн лет.
Однако, как указывалось в первых публикациях, не-
смотря на столь большую древность, гоминид 1470 отли-
чался целым рядом прогрессивных особенностей. Объем
его мозга превышал 800 см3, в то время как объем мозга
хабилисов не достигал и 700 см3. Настаивая на том, что
нет никаких оснований причислять гоминида 1470 к ха-
билисам, Р. Лики в то же время указывал и на его резкое
отличие от Homo erectus. В целом, по его мнению, гоми-
нид 1470 был безусловно человеком, причем стоящим
значительно выше хабилисов по степени развития (338.
С. 820—829; 339. С. 447). У гоминида 1470 отсутствовал
надглазничный валик. На этом основании некоторые
стали даже утверждать, что гоминид 1470 представляет
форму в некоторых отношениях более совершенную, чем
питекантропы, синантропы и даже палеоантропы (139).
В дальнейшем положение стало меняться. Стало
ясным, что объем черепной коробки гоминида 1470 не
превышает 775 см3. На черепе были обнаружены многие
примитивные особенности, характерные для австрало-
питеков (478. С. 488—489). Все это дало основание для
вывода, что данная находка не может быть включена
в род Ното. Но он не является и австралопитеком афри-
канским, большую близость к которому обнаруживает.
В целом он относится к той же самой дочеловеческой
стадии развития, что и хабилисы из Олдовая (490.
С. 564—569; 205. I. С. 109). В конце концов и Р. Лики
пришел к выводу, что гоминид 1470 относится к той же
самой группе, что и хабилисы (319а. С. 89, 131; 479.
С. 53—54). С таким взглядом хорошо согласуется и но-
вая датировка этой находки. Время существования
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
гоминида 1470 совпадает с тем, когда жили хабилисы из
Олдовая I и Шунгуры.
Как Homo erectus характеризуют А. Уокер и Р. Лики
две из множества находок, сделанных на восточном
берегу озера Туркана. Это индивид KNM-ER 3733 из
Кооби Фора и индивид KNM-ER 3883 из Иллерет. Их
возраст они оценивают как превышающий 1,5 млн лет
(479. С. 51—55). Другие исследователи к числу Ното
erectus из двух названных индивидов относят только
3733 (205.1. С. 120). Однако некоторые ученые рассмат-
ривают эту находку как форму, переходную между
хабилисами и Homo erectus (178. С. 80). В 1984 г. почти
полный скелет мальчика-архантропа был обнаружен на
западном берегу озера Туркана в стоянке Нариокотоме
Ш. Его возраст — 1,6 млн лет (199а).
Изменения претерпела за последние годы датировка
яванских эоархантропов. Раньше слои с фауной джетис,
в которых они были найдены, чаще всего относились ко
времени, соответствующему гюнц-минделю Европы *
(158. С. 37—38). Абсолютный возраст этих находок
оценивался в 600 тыс. лет (384. С. 420). В начале 70-х го-
дов методом калий-аргонового анализа возраст пемзово-
го туфа из места, где был найден ребенок из Моджо-
керто, определен в 1,9 ±0,4 млн лет (289. С. 477).
Исходя из этого, Т. Якоб пришел к выводу, что моджо-
кертские питекантропы относятся ко времени 1,5 —
2,3 млн лет (290. С. 320). Однако к настоящему времени
многие исследователи не принимают этой датировки.
Возраст моджокертских питекантропов определяется
ими в 0,9 —1,5 млн лет (393. С. 830), между 0,73 и
1,65 млн лет (431 С. 513), в 1 — 1,2 млн лет (233а), не
древнее 1 млн лет (58а. С. 70), не старше 1,7 млн лет
(430а. С. 360).
* Согласно традиционной точке зрения, Европа за последний миллион
лет пережила четыре крупные ледниковые эпохи (гласиалы) гюнц-
скую, миндельскую, рисскую и вюрмскую, разделенные тремя межлед-
никовыми (интергласиалами) гюнц-минделем, миндель-риссом, рисс-
вюрмом В свою очередь внутри каждого крупного оледенения были
периоды наступления и отступления ледника — стадиалы и интерста-
диалы Стадиалы обычно обозначаются в порядке их временной
последовательности римскими цифрами (например, Миндель I, Вюрм
II), интерстадиалы — комбинациями этих цифр (Миндель I —II,
Вюрм II —III)
162/163
Г шва
пятая
Пересмотрен был в последние годы и возраст класси-
ческих питекантропов. Слои с тринильской фауной,
в каковых они были обнаружены, разными исследовате-
лями датировались не одинаково. Одни относили их
к миндель-риссу, другие — к минделю, третьи — к мин-
делю и гюнц-минделю (58. С. 37 — 38; 505. С. 285).
Абсолютный их возраст оценивался в 500 и 550 тыс. лет
(158. С. 38; 386. С. 293). Затем слои с тринильской фау-
ной, в которых были найдены классические питекантро-
пы, некоторые исследователи стали относить ко времени
между 0,5 и 1,0 млн лет, причем слои с тринильской
фауной в Сангиране, где было сделано большинство
находок, ко времени между 0,7 и 1,0 млн лет. В качестве
средней цифры приводились и 710 и 830 тыс. лет (393.
С. 823; 290. С. 320). Последние оценки: не древнее
0,73 млн лет (431. С. 515), преобладающий возраст —
0,71-0,78 млн лет (58а. С. 70).
Если принять во внимание все приведенные выше
данные с учетом существующей в настоящее время
тенденции к завышению возраста археологических и па-
леоантропологических находок и к переоценке уровня
эволюционного развития найденных гоминид, то переход
к эоархеолиту и соответственно от хабилисов к эоархан-
тропам следует отнести ко времени около 1,6 млн лет.
О времени завершения эоархеолита ничего определенно-
го сказать нельзя. Если исходить из приведенных выше
данных, то его скорее всего следовало бы отнести ко
времени не раньше 1,5 млн лет и во всяком случае не
позднее 1 млн лет. Однако в определенном противоречии
с этим выводом находятся данные, которыми располага-
ет наука применительно к Европе.
И здесь в последние годы были пересмотрены в сто-
рону повышения многие даты. Теперь, например, гюнц-
миндель относится некоторыми исследователями ко
времени от 1,2 до 0,7 млн лет (348. С. 747). Именно
к этому периоду относятся самые древние из найденных
в Европе орудий. Старейшей датированной стоянкой
в Европе является пещера Ле Валлоне. Возраст ее —
0,9—0,95 млн лет (там же. С. 752). Но старейшие
двухсторонне обработанные орудия, причем характери-
зуемые еще только как преаббевильские (т. е. дошелль-
ские), появляются, по мнению А. Люмлея, только
в гюнц-минделе, который, по последним представлени-
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
ям, охватывает время от 0,7 до 0,65 млн лет (там
же. С. 755). Правда, другие авторы без всяких оговорок
относят появление ручных рубил в Европе к гюнц-
минделю (505. С. 285; 377. С. 55). Но даже если относить
появление подлинных ручных рубил к гюнц-минделю
и датировать последний 0,7 — 0,65 млн лет, то и в этом
случае получается, что ранний ашель (понимая ашель
в широком смысле) в Европе появляется значительно
позднее, чем в Африке. Впрочем, не исключена воз-
можность, что в Европе в течение гюнца и отчасти гюнц
минделя существовал и развивался тот вариант ка-
менной индустрии, который соответствует развитому
олдоваю В Олдовайского ущелья, причем в Европе он
в отличие от Африки совсем не содержал ручных рубил.
Проблема периодизации социогенеза. Однако какое
бы решение этой проблемы ни было предложено, твердо
установленным можно считать, что становление челове-
ка и общества началось около 1,6 млн лет назад.
Завершился этот процесс примерно 35—40 тыс. лет
назад. Длился он, таким образом, не менее 1,5 млн лет.
Вряд ли можно сомневаться в том, что в нем было не-
сколько отличных друг от друга этапов, на каждом из
которых закономерно вызревали предпосылки перехода
к следующему.
Данными, позволяющими непосредственно выделить
основные этапы формирования общественных отноше-
ний, наука не располагает. Но формирование обще-
ственных отношений было прежде всего становлением
производственных, социально-экономических связей.
А ©сновой формирования производственных отношений
было становление производительных сил.
Производительные силы, как известно, представляют
собой неразрывное единство средств труда и людей,
приводящих эти средства труда в движение. Формирова-
ние производительных сил включало в себя совершен-
ствование, во-первых, средств труда, во-вторых, самого
человека как производительной силы.
Ведущими средствами труда в то время были ка-
менные орудия. Эволюция каменной индустрии была
важным моментом формирования производительных
сил. Поэтому данные о развитии каменной техники
в этот период имеют большое значение для выявления
основных этапов формирования производственных отно-
Г лава
164/165 пятая
шений. Однако эти данные — не единственные и даже не
главные.
Не только становление, но и развитие уже сформиро-
вавшихся производительных сил в готовом человеческом
обществе предполагает совершенствование человека как
производительной силы. Однако в готовом человеческом
обществе совершенствование работника как производи-
тельной силы не предполагает и не требует изменения
его физической организации.
Иначе обстоит дело с периодом формирования чело-
века и человеческого общества. На протяжении всей этой
эпохи развитие производственной деятельности снова
и снова приходило в противоречие с физической органи-
зацией человека и требовало ее дальнейшего совершен-
ствования. Морфологическая организация человека из-
менялась в направлении все большего приспособления
к потребностям производственной деятельности. Изме-
нение физического типа человека, шедшее в направле-
нии к Homo sapiens, было важным и необходимым
моментом формирования человека как производитель-
ной силы, а тем самым и производительных сил вообще.
А так как человек является главным и основным эле-
ментом производительных сил, то изменение физическо-
го облика формирующихся людей в первую очередь
должно быть положено в основу выявления основных
этапов формирования производительных сил.
Данные палеоантропологии об основных этапах соци-
огенеза. Среди формирующихся людей отчетливо выде-
ляются питекантропы, синантропы и другие сходные
с ними формы. Они, бесспорно, составляют одну группу.
По мнению одних исследователей, эта группа является
родом в составе семейства или подсемейства людей, по
мнению других — подродом в составе рода Ното, по
мнению третьих — видом в составе рода Ното (30). Как
уже отмечалось, в советской литературе представителей
этой группы чаще всего именуют архантропами. В насто-
ящее время практически все исследователи, исключаю-
щие хабилисов из числа людей, рассматривают архан-
тропов как представителей первой стадии человеческой
эволюции.
Сложнее обстоит с остальными формирующимися
людьми. Не все исследователи согласны признать их
одной единой группой. Однако взгляд на них как на
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
такую группу давно уже господствует в советской антро-
пологий. Сторонники его по-разному оценивают статус
этой группы.
По нашему мнению, наиболее правильной является
схема классификации людей, предложенная в свое вре-
мя Г. Ф. Дебецом (44). Согласно его взгляду, все люди
образуют один род, который делится на два подрода.
Один подрод включает в себя только один вид, который
образуют люди современного физического типа,— вид
Homo sapiens. Другой подрод образуют формирующиеся
люди. Он делится на два вида. Один из них образуют
архантропы, другой — все остальные формирующиеся
люди. В советской литературе представителей этой по-
следней группы принято именовать палеоантропами.
Это название употребляется и некоторыми зарубежными
исследователями.
Как уже отмечалось, в советской литературе давно
общепризнано, что палеоантропы представляют собой
стадию человеческой эволюции, следующую за стадией
архантропов и предшествующую стадии людей совре-
менного физического типа — неоантропов. Архантропы
и палеоантропы представляют две основные стадии в
эволюции физической организации человека, а тем са-
мым и две основные стадии формирования человека как
производительной силы.
Самый ранний этап в эволюции архантропов пред-
ставляют собой люди типа питекантропа IV, которые
были названы нами эоархантропами или ранними архан-
тропами. Более поздняя представлена людьми типа
классических питекантропов Явы — поздними архан-
тропами. Еще более продвинутая форма — синантропы,
остатки которых обнаружены близ деревни Чжоукоу-
дянь, в 60 км от Пекина (КНР). Они — представители
самой поздней стадии в эволюции архантропов, непос-
редственно предшествовавшей палеоантропам. Людей
этого типа можно было бы назвать позднейшими архан-
тропами.
К числу позднейших архантропов кроме синантропов
относятся находки в Гейдельберге (ФРГ), в Вертешсёл-
лёше (Венгрия), в Бильцингслебене (ГДР) * и, веро-
* Некоторые авторы относят находки в Гейдельберге, Вертешсёллёше
и Бильцингслебене не к архантропам, а к более высокой стадии разви-
тия (295; 449; 449а).
Глава
пятая
166/167
ятно, люди из Тернифина (Алжир), которых обычно
называют атлантропами.
Датировка гейдельбергского человека является спор-
ной. Одни исследователи относят его к гюнц-минделю,
другие — к интерстадиалу миндель I —II. Вторая дати-
ровка в настоящее время принимается большинством
исследователей (58. С. 41—43). Стоянку Вертешсёллеш
относят к интерстадиалу миндель I —II (13. С. 31; 322).
Возраст ее определяется в 350—400 тыс. лет (13. С. 31;
223а. С. 897). Атлантропа довольно единодушно относят
к минделю (58. С. 39 — 40). Время существования си-
нантропов исследователи хронологически сопоставляют
со второй половиной минделя либо с началом миндель-
рисса (там же. С. 46—47). Возраст их оценивается по-
разному: 360, 370, 400—600 тыс. лет (58. С. 48; 223а.
С. 892; 343. С. 407; 385. С. 424). Стоянка Бильцингсле-
бен, в которой в 1972—1975 гг. были найдены остатки
архантропа, относится к миндель-риссу. Ее возраст оп-
ределяется примерно в 300—350 тыс. лет (11. С. 31;
477а).
В настоящее время неизвестна ни одна находка
формирующихся людей, бесспорно являющихся архан-
тропами, которая относилась бы ко времени более по-
зднему, чем миндель-рисс Европы. И в то же время, по-
видимому, именно в миндель-риссе появляются форми-
рующиеся люди, которые не могут быть отнесены
к числу архантропов. В Европе они представлены на-
ходками в Штейнгейме (ФРГ) и Сванскомбе (Вели-
кобритания). И человека из Штейнгейма, и человека из
Сванскомба чаще всего относят к миндель-риссу, причем
последнего к концу этого периода (58. С. 56 — 59). Одна-
ко не может быть исключена возможность отнесения их
к риссу. Возраст как того, так и другого оценивается
и в 200, и в 300 тыс. лет (58. С. 56—59; 223а. С. 825—827;
343. С. 407; 393. С. 833). К миндель-риссу, вероятно,
относится и человек из Азыхской пещеры (Азербай-
джан), сочетающий особенности палеоантропа с некото-
рыми признаками архантропа (36). Однако не исключе-
на полностью возможность его датировки риссом или
рисс-вюрмом (89. С. 13).
Все остальные находки палеоантропов относятся
к более позднему времени. Все это свидетельствует
о том, что переход от архантропов к палеоантропам
Важнейшие рапнепалеолитичес-
ские стоянки и места находок
формирующихся людей
Цифрами на карте обозначены 1 —
Гибралтар, 2— Торральба, Амброна,
3— Араго, 4— Рок де Марсель, Ла
Феррасси, Ле Мустье, Комб Греналь,
Пеш де л’Азе, 5 — Ла Кина, 6 —
Фонтешевад, 7 — Сен Сезер, 8 — Ла
Шапелль, 9 — Ортю, 10 — Терра-
Амата, Лазаре, 11 — Сванскомб, 12—
Клектон-он Си, 13 — Спи, 14 — Не
андерталь, 15 — Сальцгиттер Лебен
штедт, 16 — Бильцингслебен, 17 —
Эрингсдорф, 18 — Гейдельберг, 19—
Штейнгейм, 20 — Квинцано, 21 —
Саккопасторе, 22 — Монте-Чирчео,
23 — Камерота, 24 — Крапина, Вин
дия, Велика Печина, Ветерница, 25—
Вертешселлеш, 26 — Тата, 27 — Ша-
ле, 28 — Петралона
Глава
пятая
168/169
произошел во время, соответствующее миндель-риссу
Европы. Границы этого периода определяются по-разно-
му. Начало его датируется и 350, и 300, и 275, и
220 ± 40 тыс. лет, а конец — и 250, и 200, и 145 ± 25 тыс.
лет (202. С. 37-39; 348. С. 756, 771; 393. С. 821). В даль-
нейшем изложении мы будем принимать за начало
миндель-рисса 0,35 млн лет, за конец — 0,2 млн лет,
а переход от архантропов к палеоантропам датировать
временем между 0,2 и 0,3 млн лет.
Таким образом, данные палеоантропологии дают
определенные основания для выделения в процессе фор-
мирования производительных сил двух основных этапов,
первый из которых охватывает время от 1,6 до 0,2 —
0,3 млн лет, а второй — от 0,2—0,3 млн лет до 35 —
40 тыс. лет.
Данные археологии об основных этапах социогенеза.
Г. Мортилье, создавший первую четкую схему периоди-
зации палеолита, выделил в периоде, который мы назы-
ваем археолитом, первоначально лишь две эпохи: шелль
и мустье. В дальнейшем между ними была введена
третья эпоха — ашельская (94. С. 133). Однако наряду
с трехчленным делением данного периода в его схеме
продолжает фигурировать и двухчленное (нижний и
средний палеолит). Но это двухчленное деление, которое
Г. Мортилье считал главным, более важным, чем трех-
членное, не было доведено им до конца, ибо из него
выпала ашельская эпоха. Последняя не была отнесена
им ни к нижнему, ни к среднему палеолиту. Осознавая
необходимость деления периода, который назван нами
археолитом, на два основных этапа, Г. Мортилье в то же
время видел, что граница между ними не совпадает ни
с гранью между шеллем и ашелем, ни с гранью между
ашелем и мустье.
В дальнейшем археологи, которые, так же как и
Г. Мортилье, считали, что палеолит должен быть под-
разделен на три равных по значению периода (нижний,
средний и верхний), пытались более или менее опреде-
ленно провести границу между первым и вторым. Боль-
шинство из них склонялось к мнению, что она проходит
между ашелем, с одной стороны, и мустье — с другой,
что к нижнему палеолиту должны быть отнесены шелль
и ашель, а к среднему — мустье.
Однако в процессе дальнейших исследований все
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
в большей степени становилось ясным, что различие
между поздним ашелем и ранним мустье не носит стади-
ального характера. Еще Г. Обермайер (99. С. 183) в свое
время пришел к выводу, что поздний ашель хронологи-
чески совпадает с ранним мустье. Об этом же позднее
писали советские археологи П. П. Ефименко (52. С. 150,
245) и А. П. Окладников (102. С. 69). Не как стадию,
а как всего лишь вариант каменной индустрии, сосуще-
ствующий с премустьерским и другими ее вариантами,
рассматривают средний и поздний ашель французские
археологи Ф. Борд (184. С. 59, 60, 116, 140) и А. Люмлей
(348. С. 790). Одновременно накапливались данные,
свидетельствующие о невозможности отделить поздний
шелль от раннего ашеля.
Выход из положения археологи искали на разных
путях. Одни из них начали склоняться к тому, что к ни-
жнему палеолиту должны быть отнесены шелль и ран-
ний ашель, а к среднему — поздний ашель и мустье.
Некоторыми из них этот тезис был даже достаточ-
но четко сформулирован (15. С. 11; 51. С. 167; 117.
С. 185).
Другие археологи пришли к выводу, что деление
палеолита на три основных периода не имеет под собой
основания. Он должен быть подразделен лишь на два
основных периода: ранний (древний, нижний) палео-
лит, который включает в себя то, что раньше именова-
лось нижним и средним палеолитом, и поздний (вер-
хний) палеолит. Такой взгляд был одно время почти
безраздельно господствующим в советской археологии.
Однако в последующем некоторые советские исследова-
тели выступили с призывом вновь вернуться к делению
периода, предшествующего позднему палеолиту, на ни-
жний и средний палеолит (148. С. 128—129).
Согласиться с ними нельзя. Но в их в целом неверной
точке зрения есть определенная крупица истины. Она
заключается в том, что период, который был нами назван
археолитом, действительно долж'ен быть подразделен на
два основных этапа. Именно об этом все в большей степе-
ни свидетельствует накапливаемый фактический мате-
риал. Эти стадии могут быть соответственно названы
ранним археолитом (палеоархеолитом) и поздним архе-
олитом (неоархеолитом). Каждая из этих стадий в свою
очередь может быть подразделена на несколько этапов.
Глава
пятая
170/171
Самым ранним этапом в развитии раннего археолита
является выделенный нами выше эоархеолит.
Поборники идеи возрождения деления палеолита на
три равнозначащих периода, так же как и археологи
прежнего времени, за границу между нижним и средним
палеолитом принимают грань между ашелем и мустье.
Тем самым они практически не принимают во внимание
те данные, которые требуют отказа от понимания по-
зднего ашеля и раннего мустье как двух последователь-
ных стадий эволюции каменной техники. При этом они
нередко вступают в противоречие как с фактами, так
и с собственными положениями.
Так, А. П. Черныш, обосновывая необходимость
выделения мустьерской эпохи в качестве особого перио-
да — среднего палеолита, равного по значению позднему
палеолиту, ссылается не только на «значительные успе-
хи в развитии хозяйства и культуры», но и на появление
в этот период «нового физического типа первобытных
людей» (там же. С. 129).
Вопрос о начале мустье тоже относится к числу
далеко не простых. По мнению Ф. Борда, если наборы
орудий, которые можно охарактеризовать как мустьер-
ские, появились еще в рисс-вюрме, то настоящее мустье
развилось лишь с переходом к вюрму (181. С. 831).
Начало вюрма многими исследователями датируется
70 — 75 тыс. лет назад. Самая ранняя из приводимых
учеными дат возникновения мустьерской индустрии —
около 100 тыс. лет- назад (27. С. 16; 203. С. 578; 281.
С. 385). Что же касается появления человека нового по
сравнению с архантропами физического типа, то это
событие произошло значительно раньше — во всяком
случае — не менее чем 200 тыс. лет назад. Таким обра-
зом, материалы палеоантропологии не только не под-
тверждают точку зрения А. П. Черныша, но, наоборот,
полностью расходятся с ней.
Не имеет под собой достаточного основания и выделе-
ние мустье в качестве не только особой эпохи, равной по
значению позднему палеолиту, но даже и как одного из
двух основных этапов археолита. Данные археологии
свидетельствуют, что грань между ранним и поздним
археолитом должна быть проведена не между ашелем
и мустье, а где-то в ашеле. Проще всего, конечно, присое-
диниться к точке зрения, что она проходит между
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
ранним и поздним ашелем. Однако здесь имеются свои
трудности. Разные исследователи, как уже указывалось,
далеко не одинаково понимают ашель. И с точки зрения
тех, кто выделяет шелль в качестве самостоятельной
эпохи, граница между ранним и поздним ашелем прохо-
дит далеко не там, где ее проводят сторонники широко-
го понимания ашеля (15. С. 10—11; 64. С. 8—9, 75,
80).
Но главное не в этом. Ашель расчленяется только на
нижний (ранний, древний) и верхний (поздний) лишь
в немногих работах. Большинство исследователей под-
разделяют ашель на три стадии: нижний (ранний,
древний), средний и верхний (поздний). И опять-таки
разные авторы по-разному проводят грани между этими
этапами. Нижний ашель одних авторов соответствует,
например, среднему ашелю других. Одну и ту же инду-
стрию часть археологов характеризует как среднеашель-
скую, а другая — как верхнеашельскую (311. С. 8; 505.
С. 285).
Однако через весь этот разнобой все в большей
степени пробивает себе дорогу определенный порядок.
Современные археологи далеко не одинаково датируют
переход от раннего ашеля к среднему. Но в целом они
сходятся в том, что в Западной Европе он произошел
в миндель-риссе, скорее всего во второй его половине.
Смену же среднего ашеля верхним в Западной же Евро-
пе они относят ко второй половине рисса или началу
рисс-вюрма (27. С. 16; 270а. С. 137; 348. С. 774-790; 505.
С. 386-387).
Переход от нижнего ашеля к среднему означал не
просто дальнейшее совершенствование ашельского ка-
менного инвентаря. Он положил начало, выражаясь
словами А. Люмлея, «диверсификации» культуры обра-
ботки камня. Уже в начале рисса на территории Фран-
ции наряду с ашельской индустрией существовали еще
три: тейякская, эвеноская и премустьерская (348.
С. 774—798). С переходом к среднему ашелю произошло
выделение нескольких археологических культур и на
территории Британии (415. С. 154).
Вместе с переходом к среднему ашелю в миндель-
риссе зародилась техника леваллуа (182. С. 2; 184. С. 83;
348. С. 771; 415. С. 218). Ряд археологов, в частности
В. П. Любин (86. С. 38—39) и Н. Д. Праслов (ИЗ.
Г лава
172/173 пятая
С. 144 —145), рассматривает возникновение в среднем
ашеле техники леваллуа как крупнейшее техническое
достижение эпохи раннего палеолита, как настоящую
революцию в приемах обработки камня, равную по
значению появлению призматического нуклеуса и резца
в начале позднего палеолита. Исходя из этого, они дела-
ют вывод, что именно здесь должна проходить основная
грань внутри раннего палеолита. По мнению Н. Д. Прас-
лова (ИЗ. С. 144 — 145), проведение нижней границы
так называемого среднего палеолита значительно выше
этой поры не обосновано «никакими данными: ни палео-
антропологическими, ни геологическими, ни типологи-
ческими».
Ф. Борд на основе анализа эволюции техники обра-
ботки камня сделал выводы о развитии форм отражения
мира в головах производящих существ и выделил, как он
сам выражается, несколько уровней абстракции. Если
переход от первого уровня ко второму он связывает
с появлением настоящих ручных рубил, то переход от
второго к третьему — с появлением техники левал-
луа.
При изготовлении ручных рубил человек непосред-
ственно определяет форму орудия. Иначе обстоит дело
с техникой леваллуа. Здесь человек придает особую
форму не непосредственно орудию, а ядрищу, с которого
затем снимается отщеп. Именно этот отщеп и служит
в качестве орудия. И форма данного орудия была
предопределена формой ядрища. Непосредственно обра-
батывая не нужное ему в качестве орудия ядрище,
человек опосредствованно определяет форму необходи-
мого ему орудия. Вполне понятно, что это предполагает
существенный сдвиг в способности мышления абстраги-
роваться и заглядывать в будущее. В свою очередь это
требует и предполагает дальнейшее совершенствование
мозга.
Второй уровень абстракции был характерен лишь
для питекантропов с их сравнительно крупным мозгом,
но не для их предшественников. Третий уровень аб-
стракции характерен для существ с еще более совершен-
ным мозгом — людей типа Сванскомба и Штейнгейма
(182. С. 2). Ф. Борд, таким образом, прямо связывает
переход от нижнего ашеля к среднему с превращением
архантропов в людей более совершенного типа. И дей-
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
ствительно, палеоантропы появились в то же самое
время, когда произошла смена нижнего ашеля средним,
а именно в миндель-риссе.
Все сказанное выше дает достаточные основания для
вывода, что рубеж между нижним и средним ашелем
является границей между двумя основными стадиями
археолита — ранним и поздним. К раннему археолиту
относится, таким образом, эоархеолит, ранний ашель
в широком смысле и современный ему развитый Олдовай
В, к позднему археолиту — средний, поздний (верхний)
ашель и различного рода премустьерские, раннемустьер-
ские и позднемустьёрские индустрии.
Все эти выводы основываются в основном на европей-
ском материале. Но они находят подтверждение в дан-
ных, добытых в других частях света, в частности в Аф-
рике.
Долгое время развитие каменной индустрии в Афри-
ке южнее Сахары рассматривалось большинством архео-
логов как совершенно несопоставимое с эволюцией ее
в Европе. С этим связано создание совершенно иной
периодизации каменного века в Африке. Если в Европе
эпоха каменной индустрии подразделялась на палеолит,
мезолит и неолит, то в Африке — на ранний, средний
и поздний каменные века (253а). На третьем панафри-
канском конгрессе по преистории, состоявшемся в
1955 г., между ранним и средним каменными веками был
введен первый промежуточный период, а между средним
и поздним каменными веками — второй промежуточный
период (398. С. XXXIII). К настоящему времени наме-
тился отказ от выделения промежуточных периодов
(205. I. С. 246, 150).
К раннему каменному веку относился олдовай и весь
ашель (в широком смысле). Еще недавно считалось, что
ашельская эпоха в Африке закончилась между 50 —
60 тыс. лет назад и что средний каменный век начался
примерно 30—35—40 тыс. лет назад. Начало же поздне-
го каменного века относилось к 13—14 тыс. лет назад
(64. С. 99, 101, 167; 205. I. С. 253; 247. С. 60).
В результате накопления новых данных все эти даты
подверглись существенному пересмотру. Исследователи
пришли к выводу, что поздний каменный век Африки
начался примерно 38—40 тыс. лет назад (205. I. С. 55;
314; 318). Некоторые из них прямо связывают с этим
Глава
174/175 пятая
переходом появление человека современного физическо-
го типа (314). В результате стало ясным, что ранний
и средний каменные века Африки, вместе взятые, по
длительности и по характеру совпадают с ранним палео-
литом Европы у одних авторов, нижним и средним
палеолитом Европы — у других. И в случае с Африкой,
как и в случае с Европой, перед нами каменная инду-
стрия формирующихся людей. Соответствие наблюда-
ется не только в общем, но и в деталях. Как сейчас
считают некоторые археологи, средний каменный век
Африки не только по особенностям техники, но и по
времени совпадает со средним палеолитом Европы (205.
I. С. 250).
Таким образом, традиционное деление археолита
Африки в общем и целом совпало с традиционным деле-
нием археолита Европы. И так же как в случае с Евро-
пой, это деление нуждается в определенном уточнении.
По мнению Дж. Кларка, существенный перелом в эволю-
ции каменной индустрии Африки южнее Сахары прои-
зошел при переходе от раннего каменного века к перво-
му промежуточному периоду. После сотен тысяч лет
чрезвычайно медленного развития каменных орудий
началась быстрая их эволюция. Одновременно намети-
лась региональная специализация каменных орудий.
Появилось несколько различных культур: санго, фа-
урсмит, нижнее лупембе. Возникла техника леваллуа
(64. С. 100 — 103). Иначе говоря, здесь произошли те же
самые изменения, что наметились в Европе после смены
нижнего ашеля средним, которая имела место в мин-
дель-риссе 0,2 —0,3 млн лет назад.
Первоначально Дж. Кларк датировал этот перелом
50—60 тыс. лет назад (64. С. 99, 101). Новые данные
отодвинули его до 190 тыс. лет назад (218. С. 29), что
в достаточной степени согласуется с приведенными вы-
ше для Европы цифрами. Но скорее всего он произошел
еще раньше. Во всяком случае некоторые авторы относят
теперь начало среднего века Африки и к 125, и к 130,
и к 180, и к 200 тыс. лет назад (203. С. 578; 205. I. С. 55,
252, 340; 314. С. 180, 120). По мнению К. Батцера,
200 тыс. лет назад в эволюции человека, взятой в целом,
произошел существенный перелом: если до этого она
шла медленно, то после значительно ускорилась и подго-
товила тот огромный сдвиг, который совершился 35 тыс.
Археология и палеоантропология
о начале социогенеза и его основных этапах
лет назад, когда возник человек современного физиче-
ского типа (203. С. 573).
Таким образом, не только палеоантропология, но
и археология свидетельствуют о существовании двух
основных этапов формирования производительных сил.
Первым из них является ранний археолит (палеоархео-
лит) — эпоха архантропов, вторым — поздний археолит
(неоархеолит) — эпоха палеоантропов. Логично пола-
гать, что эти два этапа формирования производительных
сил были одновременно и двумя основными стадиями
становления человеческого общества вообще, т. е. эволю-
ции праобщества.
Глава шестая________
Эпоха архантропов —
начальная стадия
становления
человеческого общества
ромный отрезок времени — полтора миллиона лет. В их
эволюции достаточно отчетливо выделяются три стадии:
ранних архантропов (эоархантропов), поздних архан-
тропов и позднейших архантропов. Весьма вероятно, что
каждой из них соответствует определенный этап эволю-
ции раннего археолита.
Рассмотреть в отдельности каждый из трех этапов
в развитии архантропов, а тем самым и в эволюции их
праобщины практически невозможно, ибо наличные све-
дения весьма фрагментарны. Можно нарисовать картину
жизни этих пралюдей, взятых лишь вместе, без под-
разделения на стадии. При этом основная часть сведений
относится к поздним и позднейшим архантропам.
Невозможно, в частности, набросать картину поста-
дийиого распространения архантропов. Если хабилисы
жили в областях с жарким или теплым климатом (Вос-
точная и, может быть, Южная Африка, не исключена
Ява), то ареал архантропов значительно более широк.
Они обитали в Южной и Восточной Африке, в Магрибе,
на Ближнем Востоке (Сирия, Ливан и Палестина),
в Южной Азии (Индия и Пакистан), в Юго-Восточной
Азии (Вьетнам), на Яве, в Северном Китае, в Западной
и Центральной Европе. Логично полагать, что область их
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
расселения охватывала и Южный Китай. Возможно, что
архантропы жили также на территории Бирмы, Лаоса,
Кампучии, Афганистана, Ирана, Ирака, Турции, на юге
Средней Азии и Казахстана, в Закавказье, на юге Вос-
точной Европы (14. С. 5-6; 25; 26; 107. С. 22-23, 32, 37,
197, 210, 225, 229; 143. С. 13; 400а).
Уже сам по себе факт столь широкого распростране-
ния архантропов и освоения ими столь различных по
своим природным условиям районов земного шара не-
опровержимо свидетельствует, что они уже не были
животными.
Хозяйство и образ жизни. Несомненно существова-
ние у архантропов более или менее крупных объедине-
ний — праобщин. В целом они вели подвижный образ
жизни, перемещаясь с места на место. Однако, как сви-
детельствуют африканские материалы, их стойбища
были обжиты гораздо более интенсивно, чем стоянки
хабилисов.
В качестве примера могут быть приведены стойбища
в Олоргесаилие (Кения). Их каменная индустрия ранее
характеризовалась как верхнеашельская (218. С. 29).
Однако верхний ашель Африки южнее Сахары далеко не
совпадает с верхним ашелем Европы. В частности, ка-
менные орудия в Олоргесаилие датируются 0,45 млн лет
назад и единодушно рассматриваются как принадлежа-
щие архантропам. И не случайно Г. Айзек, детально
исследовавший это местонахождение, определил камен-
ный инвентарь Олоргесаилие как среднеашельский
(283. С. 213), а в дальнейшем стал характеризовать его
как просто ашельский (205. I. С. 174).
Некоторые стойбища в Олоргесаилие содержали бо-
лее тонны каменных орудий и манупортов. Накопление
такого огромного количества материалов было возможно
при условии либо длительного (не менее 2 — 3 месяцев)
непрерывного пребывания на этом месте, либо мно-
гократного его заселения. Целый ряд дополнительных
моментов заставляет исследователя, описавшего эти сто-
янки, склониться к первому выводу (279. С. 255 — 259).
Не исключена возможность, что перед нами сезонная
оседлость: в течение нескольких месяцев люди жили на
одном месте, а в остальное время вели бродячий образ
жизни. Такого рода положение зафиксировано у некото-
рых современных низших охотников-собирателей (342.
Г пава
шестая
178/179
С. 31—32). Однако если сезонная оседлость у архантро-
пов существовала, то она не была всеобщим явлением.
Вероятнее всего, большая часть архантропов постоянно
находилась в движении, нигде не останавливаясь более
чем на несколько дней или несколько недель. И несом-
ненно, что во многих случаях имело место регулярное
многократное возвращение людей на одно и то же место
(64. С. 92). При этом они могли поселяться как непос-
редственно на месте старой стоянки, так и по соседству
с ней. Судя по данным о современных австралийцах,
последнее должно было происходить чаще (460. С. 241 —
242). Результатом скопления по соседству большого
числа однократных кратковременных стоянок являются
рассеянные местонахождения орудий и костных остат-
ков животных, занимающие большие площади. Немало
таких местонахождений обнаружено, в частности, в
Олоргесаилие (279. С. 255—258).
Кроме стойбищ более или менее долговременных
существовали стоянки и иных типов. Это прежде всего
места, где разделывались туши крупных животных. Они
известны и в Африке, и в Европе (64. С. 89; 246. С. 679 —
680). Особым видом стоянок были «мастерские». Здесь
скопления производственных отходов залегали непода-
леку от источников сырья (64. С. 90).
В Африке стойбища архантропов располагались
вблизи воды: по берегам рек, ручьев, озер (там
же. С. 86 — 87). Относительно других частей света столь
же определенных данных не существует. Однако и там
дело, вероятно, обстояло так же.
По крайней мере на некоторых стойбищах архантро-
пы воздвигали какие-то сооружения. Для ряда стойбищ
Олоргесаилие характерна столь резко выраженная гра-
ница, что напрашивается вывод о существовании какого-
то искусственного ограждения (64. С. 88). Однако не
исключено, что она являлась результатом действия есте-
ственных факторов (279. С. 258).
В относящейся к раннему ашелю стоянке Хунсги
(Индостан) была обнаружена дюжина, по-видимому,
намеренно положенных гранитных глыб 30—80 см высо-
той, которые образовывали линию, связывающую два
естественно образовавшихся скопления камней высотой
50—100 см. Результатом было образование овальной по
форме площадки размером 60 м2, окруженной камнями
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
с восточной, северной и западной сторон, которая и была
местом обитания людей (389. С. 352 — 354).
Местонахождение Терра-Амата в Ницце (Франция)
относится к минделю, ближе к его концу. Возраст его
определяется примерно в 380 — 450 тыс. лет. Каменная
индустрия характеризуется как нижнеашельская.
В этом месте люди жили обычно всего лишь несколько
дней весной. И тем не менее, как считает А. Люмлей,
тщательно исследовавший стоянку, они на это время
сооружали жилища. Основу каждого из жилищ состав-
ляли шесты, следы которых были обнаружены при
раскопках. Хижины были овальными, длина их равня-
лась 7—15 м, ширина — 4—6 м. Пол был частично
вымощен галькой. В центре каждой хижины распола-
гался очаг, представлявший либо яму диаметром 30 —
50 см, либо место, вымощенное галькой. От преобла-
давших северо-восточных ветров очаги были защищены
стенкой из камней (347; 348. С. 766 — 770).
Остатки костей животных в стойбищах и разде-
лочных стоянках свидетельствуют о той важной роли,
которую играла в жизни архантропов охота. Она носила
более эффективный характер, чем у хабилисов. Об этом
свидетельствуют, в частности, данные Олдовайского
ущелья. Остатки крупных млекопитающих (гиппопота-
ма, носорога, жирафа) более обычны в стоянках средней
и верхней частей Олдовая II, чем в нижней части Олдо-
вая II и в Олдовае I (332. С. 260).
В определенной степени это связано с ростом техни-
ческой вооруженности архантропов по сравнению с ха-
билисами. Свидетельством является значительное уве-
личение числа орудий по отношению к остаткам фауны.
Если в Олдовае I только в одной-единственной стоянке
эта цифра достигала 40,6 %, а в остальных была меньше,
то во всех без исключения стоянках средней и верхней
частей Олдовая II она превышала 50 % (332. С. 260).
Археологический материал проливает свет и на
приемы, к которым прибегали архантропы. В верхней
части Олдовая II в глине, заполнявшей впадину, которая
раньше представляла собой заболоченную протоку, были
обнаружены части 24 пелворисов — копытных живот-
ных вымершего вида. Рядом с остатками животных
находились каменные орудия. Убедительно предположе-
ние М. Лики, что животные целым стадом были загнаны
Глава
180/181 шестая
в болото и убиты (там же. С. 199). Несомненно, что это
предполагает совместные действия сравнительно боль-
шой группы пралюдей.
О высокой эффективности охоты некоторых групп
архантропов говорит огромное количество костей круп-
ных животных, в первую очередь слонов, в местона-
хождениях Торральба и Амброна (Испания). Каменную
индустрию этих стоянок исследователи относят чаще
всего к нижнему ашелю, что согласуется с определением
их возраста как миндельского, точнее — позднеминдель-
ского (270а. С. 137; 345. С. 766).
Среди слонов 70 % составляли взрослые животные,
в частности самцы. Охотники, таким образом, успешно
справлялись с очень крупными и опасными животными.
Имеющиеся материалы дают достаточное основание по-
лагать, что животных загоняли в болото, а затем убива-
ли. Вполне понятно, что такая охота могла быть только
коллективной. Охота в Торральбе и Амброне носила
сезонный характер. Охотники появлялись здесь лишь
в теплое время года (246. С. 676—682).
Несколько больше по сравнению с поздними пред-
людьми известно об охотничьем оружии архантропов.
Если об использовании деревянных орудий хабилисами
можно лишь догадываться, то в отношении архантропов
существуют прямые данные. Кусок деревянного копья
длиной 50 см с сохранившейся заостренной частью был
найден в 1962 — 1963 гг. в Амброне. Там же было обнару-
жено значительное число различного рода кусков дерева,
носящих следы преднамеренной обработки (там
же. С. 674). Обломок копья, сделанного из тиса, был
найден в стоянке Клектон-Он-Си (270а). Но ввиду того
что это местонахождение относится к миндель-риссу
(там же. С. 100, 103, 104), нет полной уверенности в при-
надлежности этого копья к охотничьему снаряжению
архантропов. Оно могло быть оружием людей следую-
щей эпохи — палеоантропов.
Во время охоты использовались камни. В Торральбе
и Амброне обнаружены камни, сложенные кучами (246.
С. 680). Большое количество специально доставленных
и собранных вместе камней встречается в стойбищах
Африки (64. С. 76, 86). Они использовались, вероятно,
не только для нападения, но и для защиты от хищников.
Наряду с охотой архантропы, несомненно, занима-
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
лись и собирательством. Можно с большой степенью
вероятности полагать, что у архантропов, которые жили
в районах с жарким и теплым климатом, собирательство
доставляло большую по объему часть пищи. Именно так
обстояло дело у подавляющего большинства современ-
ных низших охотников-собирателей, обитавших в таких
природных условиях. Доля растительной пищи в их
рационе составляла обычно 60 — 80 % (342. С. 46 — 48).
Архантропы, которые жили в областях с умеренным
и холодным климатом, были лишены возможности зани-
маться собирательством в течение зимних месяцев. Так
как нет данных, которые указывали бы на существова-
ние у них рыболовства, то в это время они могли рассчи-
тывать в основном на мясо. Но это предполагает боль-
шую результативность охоты. Собственно, только срав-
нительно высокая степень охотничьего мастерства могла
сделать возможным для пралюдей продвижение в рай-
оны с умеренным и холодным климатом. Как свидетель-
ствуют данные этнографии, доля растительной пищи
в рационе низших охотников-собирателей, обитавших
в умеренных широтах, не превышала 50 %. Чаще всего
она равнялась 20—40 %. Остальную часть составляли
продукты охоты и рыболовства (там же).
Добывание и обработка растительной пищи тоже
предполагали использование орудий. В африканских
стоянках этого периода часто встречаются сфероиды.
Сохранившиеся на них следы некоторые авторы истол-
ковывают как результат использования этих орудий для
измельчения растительной пищи (64. С. 76—86).
Совершенствование используемых орудий способ-
ствовало развитию охоты и собирательства. В свою
очередь прогресс охоты и собирательства стимулировал
развитие орудий вообще, совершенствование каменной
техники в частности. И на протяжении всего раннего
археолита каменная техника развивалась, хотя и мед-
ленными темпами. В качестве одной из характерных
особенностей материальной культуры архантропов ис-
следователи указывают на единообразие, которое наблю-
далось в каменных орудиях.
Конечно, между наборами орудий из разных стоянок
могли существовать и существовали различия, что выра-
зилось, в частности, в выделении в Африке ашеля
и развитого олдовая. Стоянки с ручными рубилами
Глава
шестая
182/183
и стоянки без них встречаются в раннем археолите
Европы и Азии. Однако наличие нескольких разных
наборов орудий сочеталось с поразительной одно-
типностью входящих в их состав изделий. «Рубила из
Европы, Южной Африки и с Индостанского полуост-
рова являются,— писал Дж. Д. Кларк (там же. С. 96),—
по существу однотипными орудиями, и это также от-
носится к остальному крупному и мелкому инвентарю».
Региональная специализация, локальные культуры в
эпоху архантропов отсутствовали.
Архантропы впервые начали использовать одну из
сил природы — огонь. Очаги и другие следы использова-
ния огня обнаружены в пещере Эскаль (Франция). Эта
стоянка относится к гюнц-минделю или, самое позднее,
к началу минделя. Возраст ее определяется в 700 тыс.
лет (223. С. 205; 270а. С. 109).
Бесспорно существование очагов в стоянках Вертеш-
сёллёш и Терра-Амата, которые относятся к минделю
и датируются: первая — 350 — 400 тыс. лет, вторая —
380—450 тыс. лет. Столь же несомненно, что огонь
использовали синантропы, которых обычно датируют
второй половиной минделя или началом миндель-рисса.
Это дает основания полагать, что огонь был освоен в
гюнц-минделе. В стоянках Африки, относящихся к рас-
сматриваемой эпохе, бесспорных следов использования
огня не обнаружено (64. С. 94). Однако ряд исследовате-
лей полагает, что огонь был известен и архантропам
Африки. Определенные основания для такого заключе-
ния существуют (там же. С. 94; 314. С. 119).
Одни исследователи полагают, что люди начали
с использования огня, возникшего естественным путем
(извержение вулканов, удар молнии в дерево и т. п.).
Первоначально они умели лишь поддерживать полу-
ченный таким образом огонь (27. С. 81—82). Другие
исследователи считают, что люди с неизбежностью до-
лжны были познакомиться с огнем в процессе изготовле-
ния каменных орудий. Удар камнем о камень вызывает
искры. При бесконечном повторении этих операций
с необходимостью должны были возникать ситуации,
когда искры воспламеняли тот или иной способный
к загоранию материал. В конце концов это привело
к тому, что люди познакомились с огнем и стали его
использовать (НО; 384. С. 267 — 268).
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
Освоение огня имело огромное значение для жизни
и деятельности архантропов. Обеспечив надежную за-
щиту от холода, огонь наряду с развитием охоты дал
возможность людям освоить новые районы, которые
ранее им были недоступны. Добывание огня сделало
человека в значительной степени независимым от клима-
та. Он начал использоваться в качестве средства как
защиты от хищников, так и охоты. Имеются серьезные
основания полагать, что обитатели Торральбы и Амбро-
ны, поджигая траву, вынуждали животных бежать в
нужном направлении, а горящие головни использовали
как оружие (246. С. 680). Возможно, что огонь приме-
нялся архантропами при изготовлении орудий, а также
при приготовлении пищи.
Размеры праобщин. Целесообразнее всего начать
рассмотрение социальной организации архантропов с
вопроса о численности их праобщины. Исследователи
при попытках установить численность групп архантро-
пов чаще всего исходят, во-первых, из данных археоло-
гии о размерах стойбищ в описываемую эпоху, во-
вторых, из данных этнографии о соотношении между
численностью групп низших охотников-собирателей и
площадью их стоянок.
В одном из наиболее изученных местонахождений —
Олоргесаилие — одни стоянки были площадью 28 —
38 м2, другие — 180—300 м2. Исходя из этого, Г. Айзек
считает, что на меньших стоянках жили группы, в состав
которых входило по четыре взрослых человека, на боль-
ших — группы, число взрослых членов которых достига-
ло 20—30 человек. При этом он полагает, что меньшие
группы могли быть результатом временного разделения
более крупных и стабильных объединений (279. С. 257 —
258, 261). Общая численность группы, содержащей
в своем составе 20—30 взрослых членов, должна рав-
няться по меньшей мере 40 — 60 человекам.
Из других данных исходил Л. Фримен, детально
исследовавший комплекс Торральбы и Амброны. Каж-
дая стоянка этого комплекса была местом, где разделы-
валась добыча. Несколько животных, убитых поблизо-
сти, нередко разделывались вместе. Исходя из особенно-
стей этих разделочных стоянок, Л. Фримен приходит
к выводу, что в этой деятельности принимало участие
одновременно 10 — 35 взрослых людей. Последняя цифра
Глава
184/185 шестая
представляется ему наиболее близкой к минимуму
участников загонной охоты.
В стоянках повсеместно отсутствовали многие части
туши животных, причем те, которые представляли собой
наибольшую ценность. Это свидетельствует о том, что
после окончания охоты большая часть мяса уносилась
в стойбище. Отсюда следует также вывод, что в работе по
разделке туш животных принимали участие не все
члены объединения, а только определенная часть их,
скорее всего лишь взрослые мужчины и юноши. Как
полагает Л. Фримен, численность всего коллектива до-
лжна была в несколько раз (4 — 5) превышать приве-
денные выше цифры.
О больших размерах группы говорит и огромное
количество мяса, добытого в результате одной из таких
охот. Оно составляло 12 тыс. кг. В целом Л. Фримен
делает вывод, что размеры группы, члены которой охоти-
лись в Торральбе и Амброне, должны были достигать
и даже превышать 100 человек. Он допускает возмож-
ность, что такие объединения возникали лишь в опреде-
ленный сезон в результате временного объединения
нескольких более мелких групп. Однако вероятным ему
представляется, что в силу благоприятных условий та-
кие группы в этом районе существовали постоянно (246.
С. 279-282).
Приведенные цифры в общем и целом согласуются
с обоснованным в свое время в литературе на другом
материале предположением, что максимальная числен-
ность объединений пралюдей (архантропов и палео-
антропов, вместе взятых) равнялась 75 — 90, оптималь-
ная — 50 — 60, а минимальная — 35 — 40 человекам (123.
С. 269). Речь здесь, разумеется, идет о подлинных пра-
общинах — формирующихся социальных организмах,
способных к самостоятельному развитию. Могли, ко-
нечно, встречаться и более мелкие группы, однако
праобщинами они не были. Они могли представлять либо
временно отделившиеся друг от друга части одной пра-
общины, либо обломки ранее существовавших пра-
общин.
Формирование производственных отношений. Соци-
альные отношения в праобщине архантропов можно
только реконструировать. В ней уже начали формиро-
ваться производственные отношения. Они прежде всего
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
являлись отношениями коммуналистической собствен-
ности, т. е. полной абсолютной собственности коллекти-
ва на все предметы потребления и средства производ-
ства.
Коммуналистическая собственность формировалась
постепенно. Как уже указывалось, первым ее объектом
было мясо крупных животных. Проявлялась коммуна-
листическая собственность на мясо в его распределении
между всеми членами праобщины в соответствии с по-
требностями этих последних. Самой первой формой
такого распределения был разбор. Но мясо крупных
животных не могло сколько-нибудь долгое время оста-
ваться единственным объектом коммуналистической
собственности, ибо это поставило бы часть членов кол-
лектива в невыгодное положение.
Охотой занимались в основном мужчины, юноши и,
возможно, бездетные молодые женщины. Она была де-
лом трудоемким, требовала много времени и энергии,
и поэтому ее участники имели мало возможности зани-
маться сбором растительной пищи. Пока не существова-
ло разборно-коммуналистического распределения, все
это компенсировалось тем, что участники охоты имели
гораздо большую возможность получить мясо, чем дру-
гие члены объединения. С утверждением коммуналисти-
ческой собственности на мясо крупных животных поло-
жение изменилось. Взрослые женщины, которые не
принимали участия в охоте и могли в это время собирать
растения и кормиться ими, получили теперь равную
с участниками охоты возможность доступа к мясу. Ре-
зультатом было существование неравенства в распреде-
лении пищи между двумя указанными частями объеди-
нения.
Но производственная деятельность могла успешно
развиваться лишь при условии обеспечения равного
доступа всех членов объединения к пище. Поэтому
неизбежным было распространение коммуналистиче-
ской собственности на всю пищу вообще. Это выразилось
в том, что взрослые женщины, не принимавшие участия
в охоте, стали специально собирать растительную пищу
и приносить ее в стойбище, где к ней получали свобод-
ный доступ остальные члены праобщины. Так возникло
собирательство как особый вид человеческой хозяй-
ственной деятельности. И только начиная с этого време-
Глава
шестая
186/187
ни можно говорить о появлении внутри праобщины
формирующихся людей разделения труда.
Все средства труда имеют ценность лишь постольку,
поскольку с их помощью прямо или опосредствованно
создаются предметы потребления. Поэтому утверждение
коммуналистической собственности на пищу означало
одновременно переход в полную собственность коллек-
тива всех средств труда, при помощи которых добыва-
лась пища, и всех орудий, которые использовались для
создания этих средств труда. Объектом коммуналистиче-
ской собственности стало все созданное человеком.
В результате существенные изменения претерпела
вся деятельность людей по созданию орудий и добыва-
нию средств существования. Поскольку все созданное
и добытое ими становилось безраздельной собственно-
стью праобщины, само создание вещей и добывание
пищи стали процессом воспроизводства коммуналисти-
ческой собственности, т. е. процессом не только техниче-
ским, но и социально-экономическим. Коммуналистиче-
ская собственность была, таким образом, отношением не
только в процессе распределения, но и в процессе созда-
ния орудий и добывания пищи, т. е. подлинным про-
изводственным отношением.
С появлением коммуналистических отношений со-
вершенно иной характер приобрела охота. Сколько бы
людей ни участвовало в охоте, мясо, добытое ими, шло
всем членам коллектива. Поэтому они всегда охотились
не для себя непосредственно, а для коллектива и только
тем самым для себя как его членов. Они получали свою
долю мяса не как участники охоты, а как члены коллек-
тива. Став процессом воспроизводства коммуналистиче-
ской собственности, охота приобрела общественный
характер. Она стала деятельностью не индивидов, самих
по себе взятых, а коллектива в целом, независимо от
того, какое число членов принимало в ней участие. Что
же касается собирательства, то оно возникло только
с появлением коммуналистической собственности и поэ-
тому с самого начала носило общественный характер.
И разумеется, общественный характер носило создание
орудий, производственная деятельность в узком смысле
слова.
Как уже указывалось, причина появления коммуна-
листических отношений коренится в особенностях про-
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
изводственной деятельности, потребовавших и сделав-
ших неизбежным появление полной собственности объ-
единения первоначально на мясо, затем на всю пищу
и тем самым на все вообще продукты деятельности
членов объединения и соответственно превращение зо-
ологического объединения в формирующееся общество.
Когда это произошло, все созданное и добытое членами
объединения стало общественным продуктом. Этот про-
дукт был общественным как в том смысле, что он
добывался и создавался членами общества, так и в том,
что он был полной собственностью общества.
Даже на начальном этапе развития уже сформиро-
вавшегося общества продукта создавалось столько, что
он весь был абсолютно необходим для поддержания
нормального физического, а тем самым и социального
существования членов коллектива, т. е. он весь был
жизнеобеспечивающим. Еще в большей степени это от-
носится к праобществу. Но в условиях, когда весь
общественный продукт является жизнеобеспечиваю-
щим, единственно возможной формой распределения
становится его распределение соответственно потребно-
стям членов коллектива. Любая другая форма распреде-
ления, кроме уравнительной, коммуналистической, при
таком объеме произведенного продукта с неизбежностью
привела бы к систематическому недоеданию части чле-
нов объединения п в конечном счете к их гибели, а как
следствие к падению численности членов праобщины
ниже минимальной со всеми вытекакнцими отсюда
последствиями.
Иначе говоря, с момента возникновения полной
собственности объединения на все созданное и добытое
его членами и соответственно превращения всего этого
созданного и добытого в общественный продукт объем
последнего стал тем фактором, который делал объектив-
но необходимым существование именно коммуналисти-
ческих и никаких других производственных отношений,
т. е. коммуналистической собственности и коммунали-
стического распределения.
К этому можно добавить еще одно обстоятельство.
Важнейшей частью общественного продукта и в пра-
обществе, и на ранних стадиях сложившегося перво-
бытного общества была охотничья добыча. Но, как
хорошо известно, исход охоты во многом зависит не
Глава
188/189 шестая
столько от собственных усилий человека, сколько от
стечения обстоятельств. Зависимость самого существо-
вания людей от случайностей с особой силой давала себя
знать на той стадии, когда весь общественный продукт
был жизнеобеспечивающим. В этих условиях неблагоп-
риятные случайности могли привести к голоду и как
следствие даже к гибели людей. Необходимым условием
нормального существования общества была нейтрализа-
ция власти случайностей при добывании пищи.
Способом такой нейтрализации было утверждение
полной, безраздельной собственности коллектива на всю
пищу, добытую его членами, причем совершенно незави-
симо от того, была ли она добыта ими совместно или
в одиночку. Только существование коммуналистической
собственности и коммуналистического распределения
делало возможным компенсацию неудачи одних членов
объединения в добывании пищи удачами других его
членов и тем самым систематическое обеспечение каж-
дого человека прожиточным минимумом.
Однако охота сама по себе не порождает и не спо-
собна породить коммуналистические отношения. Она
только может в какой-то степени способствовать их
возникновению, обусловленному развитием производ-
ственной деятельности. Обрисованные выше особенно-
сти охоты могут стать одним из факторов, делающих
объективно необходимыми коммуналистические отно-
шения, лишь в условиях, когда, во-первых, эти отноше-
ния уже существуют и соответственно охотничья добыча
является частью общественного продукта, во-вторых,
когда весь последний является жизнеобеспечивающим.
Таким образом, в конечном счете все опять-таки сво-
дится к объему общественного продукта.
После того как возник общественный продукт, его
объем стал основным фактором, определяющим харак-
тер производственных отношений. Особенности произ-
водственной деятельности, сделавшие необходимым по-
явление коммуналистических связей, стали постепенно
отходить на задний план и с завершением становления
общества вообще перестали влиять на характер про-
изводственных отношений. Объем общественного про-
дукта является показателем уровня развития производи-
тельных сил. Поэтому определение характера произ-
водственных отношений объемом созданного обще-
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
ственного продукта есть не что иное, как детерминирова-
ние его уровнем развития производительных сил. Таким
образом, уже на стадии праобщества характер производ-
ственных отношений в основном определялся уровнем
развития производительных сил.
В условиях, когда весь общественный продукт был
жизнеобеспечивающим, обеспечение всех членов кол-
лектива прожиточным минимумом требовало макси-
мальных усилий со стороны каждого из них. Охотники,
например, не могли удовлетвориться добычей, доста-
точной для их собственного пропитания. Они знали, что
на равных с ними правах в потреблении мяса будут
участвовать все остальные члены коллектива. Они до-
лжны были обеспечить все общество, а не только самих
себя. Это с неизбежностью побуждало их стремиться
к увеличению эффективности охоты.
В особо резкой форме потребность в увеличении
продуктов охоты возникла в самом начале становления
коммуналистических отношений, когда непосредствен-
ным участникам охоты стала доставаться значительно
меньшая, чем раньше, доля мяса. И размер продуктов
охоты с переходом от поздних предлюдей к архантропам
действительно возрос, о чем убедительно свидетельству-
ют, в частности, находки в Олдовайском ущелье. Один из
важнейших путей, ведущих к повышению продуктивно-
сти охоты, состоит в совершенствовании применяемых
орудий, что было невозможно без дальнейшего прогресса
собственно производственной деятельности. Таким обра-
зом, вместе с коммуналистическими отношениями воз-
никли совершенно новые стимулы производственной
деятельности. Они коренились не в биологической при-
роде производящих существ, а в системе производ-
ственных отношений, образовывавших основу их объеди-
нения. Возникнув, производственные отношения стали
движущей силой развития производственной деятельно-
сти.
Развитие производственной деятельности предпола-
гало, во-первых, совершенствование орудий, во-вторых,
такое изменение производящих существ, которое делало
их более способными к деятельности по изготовлению
орудий. Как уже указывалось, производящие существа,
живущие в обществе, вместе со средствами труда образу-
ют производительные силы этого общества. Произвол-
Глава
ЬО/191 шестая
ственные отношения, формируясь, стали стимулами
развития начавших складываться одновременно с ними
производительных сил общества. В свою очередь про-
изводительные силы, формируясь под воздействием
становящихся производственных отношений, неизбежно
должны были приходить в противоречие с достигнутым
производственными отношениями уровнем и требовать
его дальнейшего повышения. Так с появлением комму-
налистических отношений начало возникать производ-
ство в полном и точном смысле слова.
Производство или, точнее, общественное производ-
ство есть неразрывное единство производительных сил
и производственных отношений. Поэтому, пока не нача-
ли формироваться производственные отношения, про-
изводства не существовало, была лишь производствен-
ная деятельность.
Даже если производство рассматривать, отвлекаясь
от производственных отношений, то и в таком случае оно
не может быть сведено к производственной деятельности
в узком смысле слова, т. е. к изготовлению орудий.
Производственная деятельность и раньше была связана
с охотой. Но эта связь носила внешний характер. Когда
же производственная деятельность, вызвав к жизни
коммуналистические отношения, стала определять рас-
пределение продуктов как охоты, так и возникшего
вместе с ними собирательства, то она вместе с охотой,
собирательством начала образовывать процесс производ-
ства в узком смысле слова. Одновременно изготовление
орудий, охота и собирательство вместе с распределением
и потреблением стали производством в широком смысле
слова. Охота и собирательство, войдя в состав процесса
производства, стали своеобразным видом производствен-
ной деятельности — производством средств потребле-
ния, а деятельность по изготовлению орудий выступила
в качестве производства средств производства.
Как уже отмечалось, с возникновением производ-
ственной деятельности в самом узком смысле, т. е. изго-
товления орудий, появился особый процесс изменения
материальных объектов — эволюция орудий. Но хотя
этот процесс не был биологическим, он тем не менее был
теснейшим образом связан с биологической формой
движения материи, был ее своеобразным моментом.
Перестал этот процесс быть моментом биологической
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
формы движения материи тогда, когда возникли про-
изводственные отношения, представлявшие собой осо-
бый вид материи. С этих пор он вошел в качестве необхо-
димого момента в новую — социальную форму движе-
ния материи. Социальная материя не включает в себя
ничего другого, кроме производственных отношений. Но
социальная форма движения материи, представляя со-
бой прежде всего изменение социальной материи —
системы производственных отношений, включает в себя
в качестве необходимого момента процесс развития
средств труда. Последние с возникновением социальной
материи стали социально организованной материей.
Социально организованной материей стали и сами
люди.
Общественное производство как единство производи-
тельных сил и производственных отношений развива-
ется по особым законам, качественно отличным от
биологических. Оно способно к саморазвитию. Этой спо-
собностью общественное производство обладало с самого
момента своего зарождения: зарождавшиеся производ-
ственные отношения стимулировали формирование про-
изводительных сил, последние, развиваясь, требовали
дальнейшего вызревания производственных отношений.
Таким образом, новые социальные закономерности всту-
пили в действие с самого начала процесса формирования
человека и общества. Однако наряду с ними продолжали
действовать и биологические закономерности.
В течение всего периода формирования человека
и общества производственная деятельность, развиваясь
все в большей степени в результате действия социаль-
ных закономерностей, приходила в противоречие с физи-
ческой организацией формирующихся людей. Она при-
ходила в противоречие с ней прямо: дальнейший ее
прогресс был невозможен без изменений определенных
органов тела. Она приходила в противоречие с ней кос-
венно: дальнейшее развитие производственной деятель-
ности было невозможно без прогресса мышления и язы-
ка, что, разумеется, на той стадии в свою очередь было
немыслимо без совершенствования структуры мозга.
Единственной силой, способной преодолеть это про-
тиворечие, был отбор — та его форма, которая ранее
была названа производственным праобщинно-индивиду-
альным отбором. Еще грегарно-индивидуальный отбор,
Глава
шестая
192/193
на смену которому он пришел, уже на стадии поздних
предлюдей был в значительной степени подчинен про-
изводственной деятельности, что дало основание назвать
его производственным. Праобщинно-индивидуальный
отбор был окончательно подчинен начавшему формиро-
ваться общественному производству, стал всецело обслу-
живать потребности производства, выполнять его «зака-
зы». Через посредство производственного праобщинно-
индивидуального отбора производство формировало
человека как производительную силу.
Но производственная деятельность, развиваясь, всту-
пала в противоречие не только с физической организа-
цией человека, но и с теми отношениями, которые
существовали в праобщине на том или ином этапе ее
развития. Конечно, не может быть и речи о противоре-
чии между развитием производственной деятельности
и характером формирующихся производственных отно-
шений. Коммуналистические отношения продолжали
соответствовать уровню развития производительных сил
и спустя тысячи лет после завершения становления
человеческого общества.
Но все дело состояло в том, что коммуналистические
отношения еще только формировались. И формирова-
лись они в упорной борьбе с животным индивидуализ-
мом. Как уже указывалось, отношения доминирования,
по крайней мере в сфере распределения мяса, а затем
и пищи, вообще постепенно исчезли. Однако прорывы,
рецидивы зоологического индивидуализма еще долгое
время были довольно распространенным явлением.
Развитие производственной деятельности с неизбеж-
ностью приходило в противоречие с тем уровнем, которо-
го достигли к тому времени формирующиеся коммуна-
листические отношения, и требовало его повышения,
требовало продолжения становления коммуналистиче-
ских отношений.
Формирование системы общественных отношений.
Какими бы важными ни были производственные отно-
шения, они все же являются отношениями в одной сфере
деятельности — сфере производства в широком смысле
слова, т. е. собственно производственной деятельности,
охоты, собирательства, распределения и потребления.
Однако деятельность даже формирующихся людей ни-
когда не ограничивалась рамками этой, пусть самой
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
важной, области. Наряду с ней существовали и другие
сферы поведения людей.
И если в сфере производства с самого начала ста-
новления человеческого общества уже зародились, хотя
еще и не сформировались, принципиально новые, соци-
альные отношения, то в остальных сферах на первых
порах продолжали сохраняться старые, т. е. биологиче-
ские, отношения. Если в сфере производства с самого
начала действовала общественная воля, содержание ко-
торой определялось уже начавшей формироваться систе-
мой производственных отношений, действовали опреде-
ленные нормы, регулировавшие поведение пралюдей, то
в остальных областях деятельности на первых порах
никаких социальных норм не существовало, на них
общественная воля не распространялась.
И естественно, что существование в праобщине наря-
ду с социальными биологических отношений не могло не
сказываться неблагоприятно на развитии производ-
ственной деятельности. И поэтому ее развитие требовало
не только дальнейшего формирования производствен-
ных отношений, но и вытеснения биологических отноше-
ний из всех сфер человеческой деятельности, замещения
их социальными отношениями.
Производственные отношения всегда есть социаль-
ные отношения. Но не все социальные отношения явля-
ются производственными. Кроме материальных соци-
альных отношений существуют и иные социальные
отношения, которые в марксистской литературе принято
именовать идеологическими.
Социальная сущность идеологических отношений
проявляется в том, что характер их в конечном счете
определяется природой производственных отношений.
Производственные отношения образуют базис общества,
идеологические вместе с общественным сознанием в уз-
ком смысле составляют надстройку. Однако производ-
ственные отношения не могут в норме существовать, не
воплощаясь в волевых отношениях. Одновременно с про-
изводственными отношениями начали возникать воля
коллектива, его мораль, а тем самым и первые социаль-
ные нормы. Надстройка, таким образом, начала форми-
роваться одновременно с базисом.
Но сфера ее действия на первых порах ограничива-
лась в основном производством. Мораль первоначально
Глава
шестая
194/195
регулировала поведение людей лишь в этой, но не в дру-
гих сферах. Развитие производственной деятельности
предполагало и требовало подчинения интересам про-
изводства, которые были одновременно объективными
интересами праобщины, и других областей человеческой
деятельности. Это происходило путем расширения сфе-
ры действия общественной воли, праморали, путем
возникновения новых, социальных норм.
Вполне понятно, что установление социального кон-
троля над действием всех биологических инстинктов,
замещение биологических отношений социальными бы-
ло сложным п трудным процессом. Социальное утвер-
ждалось лишь в упорной борьбе с биологическим. Всегда
были возможны и действительно имели место прорывы
зоологического индивидуализма, которые ставили под
угрозу функционирование и развитие производства, а
тем самым и само существование праобщества.
Отношения между полами. Одной из важнейших
непроизводственных сфер деятельности является об-
ласть отношений между полами. С достаточным основа-
нием можно полагать, что у архантропов эструса уже не
существовало. Это при сохранении у них системы доми-
нирования должно было привести к постоянной монопо-
лизации самок доминирующими самцами. Однако гово-
рить о сохранении системы доминирования у архантро-
пов не приходится. С началом формирования общества
доминированию в области распределения пищи в общем
и целом пришел конец, что, конечно, не исключало его
рецидивов. В результате система доминирования стала
с неизбежностью рушиться и в других сферах деятель-
ности.
Но если в области распределения пищи на смену
старым, биологическим отношениям пришли новые, со-
циальные, нашедшие свое выражение в определенных
правилах поведения, то никаких социальных норм, кото-
рые бы регулировали отношения между полами с пере-
ходом к праобществу, не возникло. Поэтому крушение
системы доминирования не имело своим следствием
ослабление соперничества, связанного с отношениями
между полами. Не исключена возможность, что переход
к праобществу даже способствовал обострению этого
соперничества. Ведь система доминирования выполняла
в животном объединении, включая стадо хабилисов,
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
функцию поддержания порядка. С ее разрушением исчез
старый способ обеспечения хотя бы какого-то порядка
в области отношений между полами, а новый не возник.
С постепенным исчезновением статусов конфликты
стали, может быть, даже более частыми, хотя, вероятно,
и менее жестокими. И главное, есть основание полагать,
что они по своей природе стали иными, чем раньше.
Пока у самок был эструс, они не могли выбирать время
спаривания. Им хотя и не полностью, но в значительной
степени был безразличен и состав, и число партнеров.
С исчезновением эструса женщины получили возмож-
ность выбирать время спаривания, отвергать домога-
тельства мужчин или уступать им. Иначе говоря, в боль-
шей степени, чем раньше, стало возможным избиратель-
ное отношение к партнерам. Но пока существовала
система доминирования, эта возможность лишь изредка
могла превращаться в действительность.
По мере крушения системы доминирования воз-
можность выбора женщинами партнеров превращалась
в действительность. Образование пары стало опреде-
ляться теперь желанием не только мужчины, но и жен-
щины. Как следствие соперничество между мужчинами
в известной степени приобрело характер борьбы за
привлечение внимания той или иной женщины.
Таким образом, можно предполагать, что на ранних
этапах эволюции праобщины характерным было суще-
ствование пар, которые возникали и распадались в зави-
симости от желания как той, так и другой стороны.
В силу господства разборно-коммуналистических связей
было исключено существование между партнерами ка-
ких-либо отношений, связанных с распределением и по-
треблением пищи. Поэтому ни пара сама по себе, ни пара
вместе с детьми женщины не образовывала и не могла
образовать какой бы то ни было ячейки. В основе образо-
вания и существования пар лежало лишь стремление
к удовлетворению полового инстинкта.
Если понимать под промискуитетом отсутствие в
объединении, где уже существовали социальные отно-
шения, каких-либо позитивных норм, регулирующих
отношения между полами, то данное состояние иначе,
как промискуитет, не может быть охарактеризовано.
Подобная картина отношения полов значительно отли-
чается от привычных представлений о промискуитете.
Глава
шестая
196/197
Но она полностью согласуется с тем его пониманием,
которого придерживались К. Маркс и Ф. Энгельс.
Говоря о том, что первую форму половых отношений
у человека можно охарактеризовать только как неупоря-
доченную, Ф. Энгельс добавляет: «Неупорядоченную
постольку, поскольку еще не существовало ограничений,
установленных впоследствии обычаем. Но отсюда еще
отнюдь не следует неизбежность полного беспорядка
в повседневной практике этих отношений. Временное
сожительство отдельными парами... отнюдь не исключа-
ется. И если Вестермарк, новейший из исследователей,
отрицающих такое первобытное состояние, называет
браком всякий случай, когда оба пола остаются в парном
сожительстве до рождения потомства, то следует ска-
зать, что такого рода брак вполне мог иметь место при
состоянии неупорядоченных отношений, отнюдь не про-
тивореча неупорядоченности, то есть отсутствию уста-
новленных обычаем ограничений половых связей»
(5. С. 41).
Пары на ранних этапах эволюции праобщества суще-
ствовали, но никаких социальных норм, которые бы
регулировали их образование и распад и вообще вступ-
ление людей в половые отношения, не было. К тому же
число мужчин в праобщине превышало число женщин.
В таких условиях существование пар не только не
исключало возможность конфликтов между мужчинами
на почве соперничества, но, наоборот, порождало их. Бо-
лее того, именно наличие пар в праобщине и делало
конфликты неизбежными. Если бы в праобществе суще-
ствовал такой промискуитет, каким он рисуется в при-
вычных представлениях, то никаких сколько-нибудь
острых конфликтов на почве удовлетворения полового
инстинкта в нем не возникло бы.
Мнения о том, что в праобщине архантропов имели
место кровавые столкновения, придерживаются многие
исследователи. Оно основывается на данных палеоантро-
пологии.
Черепная коробка взрослого мужчины — питекан-
тропа IV была разбита ударом, нанесенным с большой
силой. На основе детального анализа повреждений
Ф. Вейденрейх (487. С. 17) пришел к выводу, что они
были причинены еще при жизни человека. Ф. Вейден-
рейхом были тщательно изучены костные остатки си-
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
нантропов. Четыре черепа (VI, X, XI, XII) обнаружива-
ют достаточно отчетливые признаки насильственной
смерти. Раны на них носят различный характер. Одни из
них являются результатом тяжелых ударов тупых ору-
дий типа дубин, другие нанесены острыми каменными
орудиями типа ножей и топоров. Повреждения имеются
и на других черепах. Основы черепов были удалены, по-
видимому, для извлечения мозга. Черепные коробки
и нижние челюсти были разбиты на мелкие фрагменты,
а для извлечения костного мозга расколоты вдоль кости
скелетов (486. С. 180—190; 488. С. 197 —199). На основе
этих и других фактов Ф. Вейденрейх (488. С. 203) сде-
лал вывод, что « одной из главных причин смерти ранних
людей было их убийство своими же собственными това-
рищами» .
Но некоторые авторы пошли значительно дальше.
Основываясь на этих данных, они стали утверждать, что
у архантропов существовал культ черепов, охота за
черепами и ритуальное людоедство (170. С. 114—115;
264. С. 27 сл.). Все это не могло не вызвать ответной
реакции. Против подобного рода концепции решительно
выступил Т. Якоб (288. С. 82—88). По его мнению, нет
никаких оснований даже предполагать наличие у архан-
тропов охоты за головами и ритуального каннибализма.
Подобного рода явления могли возникнуть только на
значительно более высокой стадии развития. И в этом он
прав.
Но далее он стремится показать, что палеоантрополо-
гические находки не дают никаких оснований для
вывода о существовании не только ритуального канниба-
лизма вообще, но и случаев убийства одних людей
другими. Свое доказательство он строит на том, что
различного рода повреждения на черепах, на которых
основывается предположение о насильственной смерти
и людоедстве, могут иметь естественное происхождение.
С этим положением в абстрактной его форме спорить
трудно. Различные повреждения на черепах действи-
тельно в принципе могут иметь как естественное, так
и искусственное происхождение. Но вся проблема как
раз и заключается в том, чтобы установить характер этих
повреждений на том или ином конкретном черепе. А вот
этим Т. Якоб не занимается. Не говоря уже о том, что вне
его поля зрения остаются все находки, сделанные за
Глава.
шестая
198/199
пределами Явы, в частности синантропы, он в своей
работе не анализирует ни одного повреждения ни на
одном из черепов яванских архантропов, с тем чтобы
доказать его именно естественное, а не иное происхожде-
ние.
Все это, разумеется, не означает, что работа Т. Якоба
не представляет ценности. Она предостерегает против
огульного истолкования всех повреждений на черепах
пралюдей как причиненных намеренно. Она заставляет
усомниться в правильности сделанного Ф. Вейденрей-
хом вывода, что убийство собственными товарищами
было одной из важнейших причин смерти ранних людей.
Однако Т. Якоб не смог опровергнуть того, что по край-
ней мере некоторые палеоантропологические данные
в достаточной степени убедительно свидетельствуют об
убийстве одних архантропов другими.
Конечно, связывать все конфликты в праобществе
архантропов с соперничеством из-за женщин было бы
вряд ли правильным. Однако имеются достаточные осно-
вания полагать, что именно проявление полового ин-
стинкта было причиной многих из них. Ведь в отличие от
пищевого инстинкта, действие которого с возникновени-
ем праобщества было в значительной степени введено
в определенные социальные рамки, половой инстинкт
оставался вне рамок социального регулирования. В ре-
зультате именно он и стал основным источником кон-
фликтов в праобществе. Об этом достаточно убедительно
свидетельствуют данные этнографии (125. С. 70—75).
Эволюция праобщин архантропов. Конфликты меж-
ду членами праобщины, даже если они не вели к распаду
того или иного объединения пралюдей, представляли
большую опасность. Они расстраивали хозяйственную
жизнь праобщины, делали ее менее приспособленной
к среде, препятствовали развитию производственной
деятельности. Опасность, которую несли в себе конфлик-
ты для нормального функционирования праобщины,
нужно рассматривать исторически. Степень обуздания
зоологического индивидуализма, позволявшая праобщи-
не нормально функционировать, пока она находилась на
одной ступени эволюции, становилась недостаточной по
мере развития производственной деятельности. Послед-
няя, развиваясь, неизбежно приходила в противоречие
с существующим в праобществе уровнем формирования
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
социальных отношений и требовала его дальнейшего
повышения, возрастания уровня сплоченности коллек-
тива. И противоречие между потребностями развития
производственной деятельности и существовавшими в
праобщине отношениями не в малой степени преодоле-
валось при помощи той формы отбора, которая была
охарактеризована как праобщинный отбор.
Праобщины, неспособные преодолеть противоречие
между потребностями развития производственной дея-
тельности и существующими в них отношениями, в кото-
рых учащались прорывы зоологического индивидуализ-
ма, часто происходили конфликты, рано или поздно
исчезали. Однако это исчезновение не обязательно озна-
чало гибель всех составляющих их членов. Об исчезнове-
нии праобщины можно говорить и в том случае, когда
она уменьшалась в размерах настолько, что оказывалась
неспособной к самостоятельному развитию. Праобщина
исчезала и тогда, когда она распадалась на несколько
мелких групп, каждая из которых уже не была формиру-
ющимся социальным организмом. Такого рода группы
в самом лучшем случае могли в течение определенного
времени поддерживать свое существование, не претерпе-
вая сколько-нибудь значительной деградации.
Вполне понятно, что эти обломки праобщин могли
соединяться, образуя новые формирующиеся социаль-
ные организмы. Они целиком или отдельные их члены
могли присоединяться к уже существующим праобщи-
нам. Не может быть полностью исключена возможность
возрастания численности той или иной малой группы
и превращения ее в праобщину. Однако это могло про-
исходить лишь в самых благоприятных условиях.
Образовывавшиеся социальные организмы могли
оказаться способными к прогрессу и дать в дальнейшем
путем деления начало новым социальным организмам,
могли оказаться и неспособными к нему. В последнем
случае они исчезали, а их члены либо гибли, либо входи-
ли в состав других праобщин.
В борьбе за существование получали возможность
дальнейшего развития лишь те праобщины, в которых
успешно преодолевалось указанное выше противоречие.
В этих праобщинах создавались благоприятные условия
для расширенного воспроизводства их членов. Когда
численность членов этих праобщин превышала макси-
Глава
200/201 шестая
мальные размеры, каждая из них распадалась на две
новые, дочерние праобщины. Возникшие праобщины
в свою очередь могли дать начало новым формирую-
щимся социальным организмам.
В целом у архантропов процесс возникновения новых
праобщин преобладал над процессом разрушения пра-
общин, выпадения их из эволюции. О возрастании
численности архантропов и соответственно количества
их праобщин свидетельствует заселение ими областей,
где раньше людей не было. Об этом говорит и увеличение
со временем количества их стоянок на территориях, где
они жили.
Таким образом, праобщинный отбор выступал не
столько как сортирующий, сколько как творческий фак-
тор. Он не только и не просто отбирал из числа существу-
ющих праобщин наиболее способные к развитию, обре-
кая на гибель неспособные к нему. Разрушая одни
праобщины, он создавал другие, производил постоянную
перегруппировку пралюдёй.
На первом этапе становления человека и общества
постоянное исчезновение и возникновение праобщин, их
разделение и соединение, постоянная перетасовка их
состава, перемешивание людей были необходимым явле-
нием. Взгляда на первоначальные человеческие объеди-
нения как на коллективы с неустойчивыми и постоянно
перемешивающимися составами, постоянно возникаю-
щие и исчезающие, придерживались многие советские
исследователи (24. № 5 — 6. С. 17; 131. С. 148; 136. С. 83).
Перемешивание состава праобщин создавало бла-
гоприятные условия и для эволюции морфологической
организации человека. А совершенствование последней
было необходимым условием не только развития про-
изводственной деятельности самой по себе, но и повыше-
ния уровня сплоченности праобщины.
В течение определенного времени дальнейшее фор-
мирование общественных отношений, расширение сфе-
ры влияния общественной воли могли происходить без
изменения морфофизиологической организации челове-
ка. Но общественная воля могла существовать, только
проявляясь в индивидуальной воле. Социальный кон-
троль невозможен без способности индивида контроли-
ровать свое собственное поведение, обуздывать свои
инстинкты. Поэтому рано или поздно дальнейшее новы-
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
шение уровня сплоченности коллектива становилось
невозможным без дальнейшего формирования индиви-
дуальной воли, что в свою очередь предполагало со-
вершенствование структуры мозга. И в таком случае
праобщинный отбор выступал одновременно и как пра-
общинно-индивидуальный, по существу сливался с по-
следним.
Производственная деятельность, развивавшаяся под
воздействием производственных отношений, при посред-
стве подчиненных ей праобщинного и праобтцинно-
индивидуального отборов формировала человеческое
общество и самого человека одновременно как произво-
дительную силу и социальное существо. Вызвав к жизни
праобщинно-индивидуальный отбор, производственная
деятельность превратила биологическую эволюцию че-
ловека в один из моментов становления человеческого
общества.
Праобщина с момента своего появления была уже не
биологическим объединением, а особого рода организ-
мом, развивающимся по законам, отличным от биологи-
ческих. Однако подлинным социальным организмом она
не стала. Ее эволюция была невозможна без биологиче-
ского развития человека. Соответственно в ней действо-
вали не только социальные, но и биологические законы,
хотя последние играли подчиненную роль. Праобщина
была формирующимся обществом. И праобщина архан-
тропов была первой формой этого становящегося соци-
ального организма.
Мышление, язык, духовная культура. Архантропы
как формирующиеся люди, жившие в формирующемся
обществе, с неизбежностью должны были обладать мыш-
лением и языком. Но вполне понятно, что их язык был
еще только формирующимся, так же как только еще
становящимися были их мышление, сознание и воля.
О существовании у архантропов начавшего формиро-
ваться мышления свидетельствуют все особенности из-
готовлявшихся ими орудий. А так как мышление не-
возможно без языка, то тем самым они свидетельствова-
ли о существовании у них начавшего формироваться
языка.
Существование у архантропов зачатков языка и
мышления в определенной степени подтверждается осо-
бенностями структуры их мозга. Характерно для форми-
Глава
шестая
202/203
рующихся людей появление очагов интенсивного роста
в областях мозга, связанных с осуществлением специфи-
чески человеческих функций, а тем самым и мест
отставания в других его областях.
Как в достаточной степени убедительно показала
В. И. Кочеткова, мозг хабилисов в общем и целом был
типичным для австралопитеков (73; 75. С. 191). Но уже
у питекантропа I было отмечено наличие очага интен-
сивного роста вокруг верхнего конца сильвиевой щели.
Исследование эндокрина питекантропа II полностью
подтверждает это наблюдение: у него заметно выступают
нижняя теменная и задняя части височной доли. Как
указывает В. И. Кочеткова, теменно-височная область
коры мозга современного человека тесно связана с
речью. Отсюда следует вывод, что разрастание теменно-
височного возвышения у питекантропов свидетельству-
ет о формировании у них речи (72. С. 202; 75. С. 195 —
202).
На эндокринном отливе синантропа заметны уже три
очага особенно интенсивного разрастания: один — во-
круг конца сильвиевой щели, второй — в области ни-
жнебокового лобного края, третий — впереди отпечатка
венечного шва. Первый очаг интенсивного роста у си-
нантропов совпадает с тем единственным, который отме-
чен у питекантропов. Однако он занимает значительно
большую площадь (72. С. 207). Это свидетельствует
о дальнейшем прогрессе в развитии речи. Об этом же
свидетельствует и очаг интенсивного развития в заднем
отделе нижнего лобного участка области, теснейшим
образом связанной с моторной функцией речи (70.
С. 15). В области тонкой моторики расположен третий
очаг интенсивного развития (71. С. 15).
Существование у архантропов памятников духовной
культуры является крайне спорным. Число предметов,
которые можно было бы таким образом истолковать,
невелико. В стоянке ВК Олдовая II были найдены два
куска красной охры (328. С. 1099). Куски красящего
вещества гематита были обнаружены в стоянке Хунсги
(Индостан), куда они были принесены с места, находя-
щегося на расстоянии 25 км (389. С. 354). В Амброне
была обнаружена плитка охры, которой преднамеренно,
путем стесывания была придана определенная форма
(270а. С. 129), в Терра-Амате — более 60 кусков крас-
Эпоха архантропов — начальная стадия
становления человеческого общества
ной охры со следами использования (238. С. 380; 347.
С. 45). Куски красной охры со следами стирания были
найдены в стоянке Бечов (ЧССР). Там же был обнару-
жен плоский камень, на котором растирали охру с тем,
чтобы получить порошок (358. С. 188). Вместе с остатка-
ми синантропов находились кварцевые призмы, которые
если и могли представлять какой-то интерес, то только
эстетический (391. С. 149 — 156; 238). И наконец, на
стоянке Бильцингслебен было найдено ребро животного
с длинной серией явно намеренно нанесенных насечек
(358. С. 188).
Таким образом, о духовном мире архантропов мы
знаем крайне мало. Каким он был, можно только догады-
ваться.
Глава седьмая
Эпоха палеоантропов —
заключительная стадия
становления
человеческого общества
ереход от стадии архантро-
пов к стадии палеоантропов произошел в миндель-риссе
примерно 200—300 тыс. лет назад. Изменение физиче-
ского типа человека открыло новые возможности для
развития производственной деятельности, а тем самым
и всех остальных форм хозяйства формирующихся
людей.
Расселение. Переход к позднему археолиту означал
конец характерного для предшествующего периода еди-
нообразия каменных орудий. Появилось множество от-
личных друг от друга обособленных культур (64.
С. 100—118; 348. С. 774—798). Одновременно резко
возрастает число стоянок, что можно истолковать как
результат быстрого и повсеместного увеличения населе-
ния (64. С. 101).
Люди нового физического типа осваивают такие
территории, на которых оказались неспособными обос-
новаться их предки — архантропы. В Африке к этому
времени относятся данные, свидетельствующие о про-
чном и постоянном заселении тропических лесов, с од-
ной стороны, и районов, ныне представляющих собой
пустыни и полупустыни Африканского рога и Северо-
Западной Африки,— с другой (там же. С. 100). Бесспор-
но существование в эту эпоху людей на территории
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
Афганистана, Ирана, Ирака, Турции, в Закавказье, на
Кавказе, по всей Юго-Восточной Азии, в Южном Китае.
Продвигаясь на север, палеоантропы заселили Среднюю
Азию, Казахстан, юг Сибири (Алтай, Хакасия, Тува,
Южное Приангарье) и Дальнего Востока (бассейны
Амура и Зеи), Монголию, Корею, Японию. В их ареал
вошла значительная часть Восточной Европы. Они про-
чно освоили территорию европейской части СССР, рас-
положенную южнее 50 ° северной широты, вплоть до
Волги. Отдельные мустьерские памятники в бассейне
Десны (Хотылево, Бетово и др.), в верховьях Оки, Сред-
нем Поволжье (Красная Глинка, Тунгуз) и в некоторых
других местах находятся и севернее, вплоть до 55 °.
Находка мустьерских орудий в Пещерном логу на реке
Чусовая (Пермская обл.) свидетельствует о том, что
палеоантропы проникали и дальше на север и восток.
Своеобразным соединительным звеном между мустьер-
скими местонахождениями европейской и азиатской
частей СССР является стоянка Мысовая близ Магнито-
горска на Южном Урале (12; 18; 19; 27; 32; 35; 46; 104;
107а; 397).
Средства труда. В эволюции каменной индустрии
этого периода можно выделить два основных этапа,
которые особенно отчетливо прослеживаются на матери-
алах Европы. К первому из них относятся культуры,
которые характеризуются как среднеашельские, поздне-
ашельские, премустьерские и раннемустьерские. Время
их существования: поздняя часть миндель-рисса, рисе
и рисс-вюрм. Это — ранний неоархеолит. Ко второму
этапу относятся культуры позднего мустье. Время их
существования — Вюрм I (Вюрм I и Вюрм II по шкале,
принятой французскими археологами) и отчасти Вюрм
I —II. Абсолютный их возраст — от 70—75 до 35 —
40 тыс. лет. Это — поздний неоархеолит.
Наряду с каменными орудиями в эту эпоху применя-
лись и костяные, но в целом обработка кости была
развита слабо. В мустьерских стоянках встречаются
заточенные обломки костей животных, превращенные
в примитивные о&трия, шилья, наконечники, лопаточки
(27. С. ИЗ).
Развитие каменной индустрии сопровождалось со-
вершенствованием охотничьего оружия. По-прежнему
употреблялись деревянные копья, однако они отличав
Глава
седьмая
206/207
лись большим совершенством. В стоянке Леринген
(Нижняя Саксония, ФРГ), относящейся к позднему
ашелю и датируемой рисс-вюрмом, между ребрами ске-
лета слона было найдено изготовленное из тиса копье
длиной 244 см и 84 мм в окружности. Его конец был
заострен и закален на огне. На передней части имелось
несколько тонких продольных желобов, идущих к остро-
му концу. С целью обеспечения более прочного зажима
на центральной части копья была нанесена целая серия
узких поперечных зарубок (270а. С. 185, 376). В относя-
щейся к позднему ашелю стоянке у водопада Каламбо
(Замбия) были найдены деревянные орудия: копатель-
ные палки, ножи, дубины. При их изготовлении исполь-
зовался огонь, при помощи которого им придавалась
нужная форма и твердость (64. С. 135; 273. С. 521.).
Возраст стоянки, где были найдены эти орудия, первона-
чально определялся как 60 тыс. лет, теперь — 190 тыс.
лет (64. С. 72; 270а. С. 29). На одной из стоянок Цен-
тральной Африки было обнаружено орудие, возможно
представлявшее собой деревянную дубину с каменным
наконечником (64. С. 135). Обломок копательной палки
или дротика был найден на стоянке в руднике Чамбуаге
(Северо-Восточная Ангола), остаток искривленного дро-
тика с зарубками на одном конце — в одном из слоев
Флорисбеда (205. I. С. 325—326).
Несомненно существование в позднем мустье со-
ставного охотничьего оружия. При раскопках пещеры
Покала близ Триеста (Италия) обнаружен медвежий
череп с вонзившимся в него мустьерским кремневым
остроконечником. Возможно, это орудие представляло
собой наконечник боевой секиры (27. С. 116). Кремне-
вый наконечник копья длиной 11,7 см был найден
в одном из мустьерских слоев местонахождения За-
скальная VI (Крым) (там же. С. 141). Кости, из которых
торчали осколки кремня, были обнаружены при ра-
скопках пещеры Ла Кина (Франция). Тщательный ана-
лиз особенностей повреждений показал, что осколки
принадлежали наконечникам копий и вонзились в кости
животных во время охоты (там же. С. 116).
Существовало и костяное охотничье оружие. В сто-
янке Зальцгиттер-Лебенштедт (ФРГ), датируемой радио-
карбоновым методом в 55 000 ± 1000 лет, были найдены
обломки тщательно заостренного костяного кинжала
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
длиной 70 см и дубинка из оленьего рога (379. С. 1196 —
1197).
Хозяйственная деятельность. Совершенствование
оружия вместе с накоплением опыта и возрастанием
уровня сплоченности коллективов имело своим след-
ствием возрастание эффективности охоты. Об этом сви-
детельствуют огромные скопления костей животных
в стоянках, относящихся к этому периоду. Именно в это
время почти повсеместно намечается определенная спе-
циализация охотничьей деятельности человеческих кол-
лективов. Главным объектом охоты той или иной пра-
общины становится один определенный вид животных.
Особенно часто им являлся медведь.
Преобладание остатков медведя отмечено в верхних
мустьерских слоях Цуцхватской пещерной системы
(Грузия), в пещерах Сакажиа (Грузия), Цонская, Куда-
ро I и III (Юго-Осетия), Воронцовская, Ахштырская,
Навалишенская, Ацинская, Хостинская (все — Черно-
морское побережье Кавказа), Ильинка (Северное При-
черноморье), Темная (Польша), Шипка (Чехослова-
кия), Игрита, Цикловина (обе— Румыния), Великая
Печина, Ветерница (обе — Югославия), Покала (Ита-
лия), Драхенгеле, Зальцофен (обе — Австрия), Впльд-
кирхли, Драхенлох, Вильдманилислох, Котеншер (все —
Швейцария), Кумметслох, Гайленрейт, Петерсгеле, Карт-
штейн, Ирпфельдгеле, Зиргенштейн (все —ФРГ), Ре-
гурду, Клюни (обе — Франция), в верхнем слое пещеры
Шубаюк и стоянке Эрд (обе — Венгрия); остатков оле-
ня — в Зальцгиттер-Лебенштедте (ФРГ), Пеш де л’Азе
и Ла Шапелль (обе — Франция), Агостино и пещерах
Марино ди Камерота (все — Италия); зубра — в Вол-
гоградской стоянке, Ильской (Кубань), Рожке I и II
(Приазовье), в ранних мустьерских слоях Цуцхватской
пещерной системы; быка — в нижнем горизонте Ла
Ферраси и среднем слое Ле Мустье (обе — Франция)
и стоянке Схул (Палестина); лошади — в стоянке име-
ни Валиханова (Южный Казахстан), верхнем слое Ла
Микок, стоянке Кэвр (обе — Франция); мамонта — в
Молодове V (Приднестровье), Тата (Венгрия), Мон-
Доль (Франция); горного козла — в нижнем слое Шуба-
юк, Тешик-Таше и Амир-Темире (обе — Узбекистан);
дикого осла — в пещере Староселье (Крым); дикого
барана — в гроте Аман-Кутан (Узбекистан); газели —
Важнейшие раннепалеолитичес-
ские стоянки и места находок
формирующихся людей.
Цифрами на карте обозначены: 1 —
Молодова I и V; 2— Старые Дуру-
иторы; 3— Ильинка; 4— Чокурча,
Волчий грот, Киик-Коба, Старо-
селье; 5— Заскальные н Ак-Канские
стоянки, Пролом; 6— Рожок I и II;
7— Ильская; 8— Баракаевская; 9 —
Хостинская I и II, Воронцовская,
Навалишенская, Ахштырская, Кеп-
шинская пещеры; 10— Цуцхвати,
Сакажиа; 11— Кударо I и III, Цо-
на; 12 — Азых; 13 — Сухая Мечет-
ка; 14 — Красная Глинка; 15 — Хо-
тылево
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
в пещере Амуд (Палестина); сайги — в Аджи-Кобе,
Мамат-Кобе, среднем слое Волчьего грота и др.*
Однако преобладание в стоянке остатков животных
определенного вида не всегда доказывает, что коллектив,
живший здесь, был специализирован на охоте на данный
вид. Об этом говорит один из примеров, приведенных
Ф. Бордом. В пещере Пеш де л’Азе (Франция) два слоя,
из которых один (4В) был расположен непосредственно
над другим (4С), относятся фактически к одному време-
ни с практически одними природными условиями и оди-
наковым составом фауны. Однако в слое 4С красный
олень составляет 73,3 % добычи, а в слое 4В — только
58,9 %. Зато в слое 4В 28,7 % добычи составляет лошадь,
в то время как в слое 4С доля ее равнялась всего лишь
10,0 %.
Ф. Борд объясняет это тем, что слой 4В явился
результатом обитания коллектива, который в отличие от
коллектива, связанного со слоем 4С, предпочитал охо-
титься на лошадь. О том, что слои 4С и 4В обязаны своим
возникновением разным группам людей, свидетельству-
ет каменная индустрия. Каменные изделия слоя 4С
относятся к типичному мустье, изделия слоя 4В —
к другому варианту мустьерской индустрии — зубчато-
му мустье. В этой связи Ф. Борд указывает, что в распо-
ложенной неподалеку пещере Комб Греналь во всех
слоях с зубчатым мустье лошадь всегда была важной,
а иногда преобладающей частью охотничьей добычи.
Предпочтение охоты на лошадей было, по его мнению,
частью культурной традиции людей с индустрией зубча-
того мустье (182. С. 45; 185. С. 190—192).
Кроме сухопутных животных палеоантропы охоти-
лись на птиц, а там, где это было возможно, и на
морских зверей. В стоянках Класиес’-Ривер и Ди Кел-
дерс (Южная Африка) были найдены кости пингвинов
и тюленей (314. С. 120—121).
Отдельные группы людей занимались не только
охотой, но и добыванием рыбы. Рыболовством занима-
лись палеоантропы, жившие на берегах Нила (205.
I. С. 326) и в Европе (202. С. 379). Большое количество
* Сводку материалов и литературы по этому вопросу см.: 123.
Доп.; 12. С. 168-169, 172; 13. С. 40-43; 14. С. 56, 70, 80 -81, 89; 16.
С. 25; 35. С. 39; 61. С. 22; 87. С. 36-39; 92; ИЗ. С. 71; 162а. С. 54; 168.
С. 114-120; 310. С. 86; 436.
Глава
седьмая
210/211
остатков лососей было найдено в мустьерских гори-
зонтах стоянки Кударо I (Юго-Осетия) (88. С. 26).
Особенно велика была роль охоты у палеоантропов,
обитавших в Европе во время наступления ледника
в областях, непосредственно к нему прилегающих. У них
охота, по всей вероятности, была главным источником
существования. У народов с присваивающим хозяй-
ством, которые населяют приполярные области, собира-
тельство доставляет не более 10 % всей пищи. Осталь-
ную часть обеспечивают охота и рыболовство (342.
С. 48).
Собирательство у палеоантропов играло тем большую
роль, чем более мягким был климат. У пралюдей, оби-
тавших в областях с теплым и жарким климатом,
продукты собирательства, вероятно, по-прежнему со-
ставляли преобладающую часть пищевого рациона.
Остатки растительной пищи, разумеется, не сохрани-
лись от столь отдаленной эпохи. Однако целый ряд
находок свидетельствует об усложнении деятельности
по предварительной обработке частей растений перед
употреблением их в пищу. В стоянках Молодова I и
V было обнаружено множество терок, пестов, пестов-
терок из галек (148. С. 36). Можно упомянуть также
галечниковые терки из грота Старые Дуруиторы (Мол-
давия) и стоянки имени Валиханова, костяную ча-
шечку-ступку для растирания из Киик-Кобы (Крым)
и песчаниковую плитку-терочник из Кепшинской пеще-
ры (Кавказ) (12. С. 186; 87. С. 38). Комбинации двух
камней, из которых один служил нижним, а дру-
гой верхним жерновом, были повсеместно найдены
в стоянках Замбии, Зимбабве, Трансвааля (205. I.
С. 326).
Собирательство не ограничивалось лишь добыванием
растительной пищи. Находки как в Северной, так и в
Южной Африке свидетельствуют, что люди, жившие на
берегу моря, использовали в пищу содержимое раковин
(205. I. С. 326; 314. С. 120-121).
Хозяйственная деятельность людей значительно ус-
ложнилась. Не вызывает сомнения, что люди не смогли
бы жить в Европе во время Вюрма I, если бы не научи-
лись изготовлять теплую одежду. Единственным мате-
риалом для этого могли быть шкуры животных. Об их
использовании палеоантропами свидетельствует обилие
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
и повсеместное, по крайней мере в пределах Европы,
распространение кремневых скребков (215. С. 59).
Бесспорные признаки использования огня встреча-
ются в стоянках всех обитаемых в то время частей света,
включая Африку. Имеются основания полагать, что
к этому времени люди уже освоили его добывание.
Жилища и образ жизни. В это время люди все чаще
начали селиться в пещерах. В эпоху позднего мустье
обитание в них получает необычайно широкое распро-
странение. Селясь в пещерах, люди приспосабливали их
под жилье.
В пещере Ла Бом Бонн (Франция) в рисское время
было сооружено овальное жилище 5 м х 2,5 м, пол кото-
рого был устлан галькой с целью предохранения от
сырости (378. С. 798).
Интересная находка была сделана А. Люмлеем в пе-
щере Лазаре в относящемся к Риссу II слое с позднеа-
шельской индустрией. Там было обнаружено большое
строение длиной Ими шириной 3,5 м, сооруженное
близ выхода из пещеры. Остов жилища составляли
15 деревянных стоек. Сверху каркас был покрыт шкура-
ми животных. Площадь покрытия равнялась 53 м 2. Вход
жилища был обращен внутрь пещеры. Небольшая стен-
ка из камня у входа в пещеру защищала жилище от
ветров с моря. Жилище состояло из двух помещений.
В заднем когда-то горели два костра. Жили люди в пеще-
ре с ноября по март, т. е. всю зиму (348. С. 798—799; 350.
С. 214—215, 222, 223). Следы сооружений найдены
и в пещерных стоянках, относящихся к мустьерской
эпохе, в частности в Чокурче (87. С. 39; 120. С. 67).
Но даже в эпоху позднего мустье, не говоря уже
о довюрмском времени, люди селились не только в пеще-
рах. И в последнее время археологи обнаружили немало
остатков искусственных жилищ, не связанных непосред-
ственно с пещерами, хотя иногда и расположенных
неподалеку от них.
В одном из горизонтов стоянки у водопада Каламбо,
датируемой сейчас 190 тыс. лет, были обнаружены уло-
женные полукругом камни. Возможно, они были осно-
вой ограды (273). В относящейся к началу рисса стоянке
«мастерская Коммона» (Франция) с развитой среднеа-
шельской индустрией были найдены остатки круглого
сооружения площадью 25 м2 (348. С. 790, 798).
Глава
седьмая
212/213
Большой интерес представляют находки в стоянках
Молодова I и Молодова V (148. С. 36—46, 88 — 89, 121).
В 4-м слое Молодовы I, возраст которого радиоугле-
родным методом определен приблизительно в 44 тыс.
лет, было обнаружено овальное кольцо, состоявшее из
специально подобранных крупных костей мамонта. Раз-
меры его внутренней стороны 8 м х 5 м, внешней —
10 м х 7 м. Выкладка костей мамонта окружала участок
с интенсивным скоплением культурных остатков. Эту
овальную выкладку вряд ли можно считать чем-либо
иным, как не остатком основания стены крупного на-
земного жилища. Составленный из крупных жердей, его
каркас был покрыт, очевидно, шкурами мамонта. Внизу
эти шкуры были придавлены костями конечностей.
Судя по некоторым данным, главная камера жилища
подразделялась на две части: южную и северную. Каж-
дая из двух половин имела свой собственный выход.
К главной камере примыкали две дополнительные: вос-
точная, имевшая размеры 5 м х 3,5 м, и северо-вос-
точная. Каждая половина имела отдельный выход в вос-
точную камеру, а северная половина также выход и в се-
веро-восточную. Внутри овального ограждения были
открыты следы очагов. Остатки долговременного жили-
ща, основой которого также была выкладка из костей
мамонта, были обнаружены в 11-м слое Молодовы V. Су-
ществовало оно примерно 40 300 лет назад.
К концу Вюрма I (к Вюрму II по шкале французских
археологов) относятся крупные многоэтажные жилища,
следы которых обнаружены в Ле Перар, Во де л’Обезье,
Эскишо Грано (все — Франция). Хижина в Ле Перар
имела размеры 11,5 м х 7 м, т. е. ее площадь равнялась
80 м 2 (190. С. 215-216).
На основании этих и ряда других данных некоторые
исследователи пришли к выводу, что уже в ашеле люди
перешли к оседлости (87. С. 40). Другие говорят о нали-
чии определенной оседлости в мустье (148. С. 129).
К сожалению, они не уточняют своих высказываний,
поэтому не вполне ясно, о какой именно оседлости идет
речь. А между тем такое уточнение необходимо.
Все человеческие поселения можно подразделить на
два основных типа: стойбища, в которых люди оста-
навливались на срок от одного дня до нескольких недель,
и сельбища, в которых люди селились на срок от не-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
скольких месяцев до сотен лет. Стойбища делятся на
кратковременные, где люди оставались на один или
несколько дней, и долговременные, где они жили по
нескольку недель. Среди сельбищ можно выделить се-
зонные, в которых люди обитали лишь по нескольку
месяцев, и круглогодичные, в которых они жили в тече-
ние всего года. В свою очередь круглогодичные сельби
ща можно подразделить на годовые, в которых люди
обитали лишь по нескольку лет, и вековые (поколей
ные), где они жили веками, поколение за поколением
В том случае, когда люди круглый год живут в стой
бищах, перед нами бродячий образ жизни. Его двумя
разновидностями являются подвижно-бродячий образ
жизни, когда единственной формой поселений служат
кратковременные стойбища, и передвижно-бродячий,
когда люди живут в долговременных стойбищах. Если
люди один сезон живут в стойбищах, а другой — в сель-
бищах, перед нами сезонная оседлость. Сезонно-оседлый
образ жизни подразделяется на бродяче-оседлый, когда
длительность бродячего существования превышает дли-
тельность оседлого, и оседло-бродячий, когда имеет
место обратное соотношение. Своеобразной формой яв-
ляется переменная оседлость, когда люди сезон обитают
в одном сельбище, сезон — в другом. Встречается и та-
кое положение, когда сельбище обитаемо круглый год,
но в определенный сезон часть жителей (обычно мужчи-
ны) покидает его и проводит довольно длительное время
за его пределами. Это — годовая оседлость, сочетающая-
ся с сезонной миграцией части населения. И наконец,
можно выделить просто годовую оседлость и вековую
(поколенную) оседлость (124).
В позднем мустье существовали целые области,
население которых вело годично-оседлый образ жизни.
К ним прежде всего относится Юго-Западная Франция.
Не исключена, конечно, возможность, что эта годовая
оседлость сочеталась с сезонной миграцией части насе-
ления — мужчин-охотников. И разумеется, она не толь-
ко не исключала, но, наоборот, предполагала более или
менее продолжительные охотничьи экспедиции,
участники которых устраивали временные лагеря (187.
С. 65). Однако такой образ жизни вели далеко не все
люди позднего мустье Западной Европы. Для значитель-
ной части их была характерна не годовая, а сезонная
Глава
седьмая
214/215
оседлость. Летом они бродили по тундре и жили в стой-
бищах (202. С. 377-378).
В Африке в среднем каменном веке у каждой группы
было небольшое число обжитых стойбищ, которые регу-
лярно занимались и покидались соответственно с се-
зонными изменениями (205. I. С. 324). На Кавказе
В. П. Любиным (88) были открыты, как он сам их назы-
вает, «узколокальные группировки родственных мусть-
ерских индустрий» (там же. С. 190). Памятники, вхо-
дившие в каждую из таких группировок, могли иметь
различное назначение (базовые стоянки, мастерские,
кратковременные охотничьи лагеря и т.п.), но камен-
ные индустрии их, представленные полным или частич-
ным набором изделий, идентичны (там же). По-видимо-
му, все эти памятники были местами, которые использо-
вали в течение года члены одной и той же праобщины.
Неандертальцы и неандертальская проблема. Бе-
зусловно, самым интересным является вопрос об обще-
ственных отношениях и их эволюции в эту эпоху. Он
особенно важен потому, что эта эпоха представляет
собой заключительный этап формирования человеческо-
го общества. Однако, прежде чем обратиться к проблеме
становления общественных отношений в этот завершаю-
щий период, необходимо детальнее ознакомиться с дей-
ствующими лицами — людьми той эпохи.
Иногда их именуют неандертальцами. Однако многие
авторы, особенно зарубежные, категорически выступают
против столь широкого употребления этого термина. По
их мнению, неандертальцами можно называть только
одну определенную группу людей данной эпохи.
К остальным группам этот термин неприменим. И не
всегда дело заключается в самом термине. Значительная
часть исследователей отказывается рассматривать всех
людей данной эпохи как единое целое, противостоящее
архантропам, с одной стороны, неоантропам — с другой.
Люди данной эпохи действительно подразделяются
на несколько отличных друг от друга групп. И важным
вопросом антропологической науки давно уже является
проблема отношения этих групп друг к другу и к челове-
ку современного физического типа. Эту проблему тради-
ционно именуют неандертальской.
Первоначально люди этой эпохи были представлены
в основном значительным числом находок в Западной
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
Европе, которые относились к Вюрму I и первой полови-
не Вюрма I — II и были связаны с индустрией позднего
мустье (Неандерталь, Спи, Ла Шапелль-О-Сен, Ле
Мустье, Ла Феррасси, Ла Кина и др.). Все они образовы-
вали морфологически сравнительно однородную группу,
за которой и закрепилось название неандертальской.
Вполне понятно, что на том этапе развития рассмат-
риваемая проблема сводилась практически к вопросу
о соотношении представителей данной группы и людей
современного типа.
Неандертальцы на территории Западной Европы
непосредственно предшествовали людям современного
физического типа, которые появились там во второй
половине Вюрма I—II. Многие черты их морфологиче-
ского облика, бесспорно, были промежуточными между
архантропами и неоантропами. Поэтому совершенно есте-
ственным было видеть в них предков современного
человека. К такому выводу и пришла часть исследовате-
лей. Наиболее последовательно эта точка зрения была
развита и обоснована А. Хрдличкой, четко сформулиро-
вавшим положение о существовании в эволюции челове-
ка неандертальской фазы (276).
Другая часть исследователей выступила против по-
добной точки зрения. Они прежде всего указывали на
наличие в морфологической организации неандерталь-
цев таких особенностей, которых не было у архантропов
и которые отсутствовали у неоантропов. Это означает,
что с биологической точки зрения неандертальцев не-
льзя рассматривать иначе как форму, отклонившуюся от
пути, ведущего к современному человеку, т. е. претер-
певшую специализацию. В качестве других аргументов
они указывали на резкое морфологическое различие
между позднемустьерским и позднепалеолитическим на-
селением Западной Европы и на необычайную быстроту,
с которой произошла на этой территории смена неандер-
тальцев людьми современного типа. С их точки зрения,
неандертальцы представляли собой боковую, тупиковую
ветвь в эволюции гоминид, истребленную вторгшимися
в Европу на грани позднего мустье и верхнего палеолита
людьми современного типа. Наиболее последовательным
защитником этой концепции был М. Буль (189).
В дальнейшем на территории Европы были обнару-
жены остатки людей, которые жили в более раннюю
Глава
седьмая
216/217
эпоху (миндель-рисс, рисе, рисс-вюрм), но уже не были
архантропами. Будучи предшественниками вюрмских
неандертальцев, они в то же время отличались от них
отсутствием специализации и наличием, с одной сторо-
ны, архаичных, питекоидных признаков, а с другой —
черт, сближающих их с человеком современного физиче-
ского типа. Одновременно у всех у них имелись и доста-
точно четко выраженные неандертальские черты. Это
побудило многих исследователей именовать их, так же
как и представителей описанной выше группы, неандер-
тальцами. Но нельзя было игнорировать и различие
между первыми и вторыми. И в результате если предста-
вителей более поздней группы стали называть классиче-
скими, поздними, типичными, крайними, специализиро-
ванными, консервативными неандертальцами, то пред-
ставителей предшествующей ей — ранними, атипичны-
ми, умеренными, генерализованными, прогрессивными
неандертальцами, или пренеандертальцами.
Почти все антропологи относят к генерализованным
неандертальцам находки в Штейнгейме (ФРГ), Эрингс-
дорфе (ГДР), Крапине (Югославия), а большинство
также и в Саккопасторе (Италия) и Гибралтаре. Как
уже указывалось, череп из Штейнгейма датируется ча-
ще всего миндель-риссом, людей из Эрингсдорфа, Кра-
пины и Саккопасторе большинство исследователей отно-
сят к рисс-вюрму (58. С. 56, 64, 66, 72).
Особое место занимают находки в Сванскомбе (Вели-
кобритания) и Фонтешеваде (Франция). Первая из них
чаще всего датируется миндель-риссом, вторая — рисс-
вюрмом (там же. С. 58, 69). Сапиентные особенности
у них выражены столь отчетливо, что некоторые антро-
пологи выделяют их в особую группу пресапиенсов.
Согласно их взглядам, эта группа в дальнейшем дала
начало неоантропам, а что касается неандертальцев, то
все они, как ранние, атипичные, так и поздние, типич-
ные, представляют тупиковую ветвь человеческой эво-
люции (374; 472; 473).
Однако серьезных оснований для противопоставле-
ния людей из Сванскомба и Фонтешевада находкам
в Штейнгейме и им подобным не существует. В резуль-
тате многие антропологи рассматривают все описанные
выше довюрмские находки как представителей одной
группы. Однако они по-разному их характеризуют.
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
Одни рассматривают всех их как умеренных не-
андертальцев, или пренеандертальцев. Соответственно
они включают их в один вид с поздними классическими
неандертальцами — вид Homo neanderthalensis. Такого
мнения придерживаются большинство советских ан-
тропологов. Другие рассматривают все эти довюрмские
находки как примитивных премустьерских и ранпему-
стьерских представителей вида Homo sapiens. Соответ-
ственно, с их точки зрения, к виду Homo neandertha-
lensis относятся люди только того типа, который пред-
ставлен классическими неандертальцами Западной
Европы. По мнению сторонников последней точки зре-
ния, примитивные премустьерские и раннемустьерские
Homo sapiens дали начало двум линиям. Одна из них —
прямая — привела к появлению современных рас Ното
sapiens. Развитие другой пошло по линии специализации
и завершилось возникновением классических неандер-
тальцев (219. С. 56 — 74).
Последнее время среди зарубежных антропологов
получил распространение взгляд, согласно которому все
гоминиды, стоящие по уровню развития выше архантро-
пов, образуют один вид — Homo sapiens. Люди совре-
менного физического типа входят в этот вид в качестве
подвида Homo sapiens sapiens. Другим подвидом явля-
ется Homo sapiens neanderthalensis. Состав этого подвида
определяется по-разному. Одни включают в него только
типичных неандертальцев, другие — как типичных, так
и часть атипичных неандертальцев. Все или чаще часть
атипичных неандертальцев, и прежде всего находки
в Сванскомбе и Штейнгейме, выделяются при этом
в особый подвид — Homo steinheimensis. В особые подви-
ды обычно выделяются и люди, современные типичным
и атипичным неандертальцам Западной Европы, но жив-
шие в других частях света. В результате общее число
подвидов людей, живших в период от миндель-рисса до
Вюрма I —II, доходит у некоторых авторов иногда до
5 (206. С. 348-350).
Наиболее близким к истине, по нашему мнению,
является взгляд, согласно которому все находки, стоя-
щие по своему уровню выше архантропов, но ниже
неоантропов, составляют одну группу, имеющую ранг
вида. Людей, относящихся к этому виду, в советской
науке принято именовать палеоантропами.
Глава
седьмая
218/219
Среди европейских палеоантропов отчетливо выде-
ляются две основные группы, одну из которых составля-
ют типичные неандертальцы, а другую — все прочие
находки. Первых можно было бы назвать поздними па-
леоантропами, а вторых — ранними палеоантропами.
Кроме уже упоминавшихся выше находок к числу
ранних палеоантропов относятся, по-видимому, также
люди из Биаша, Ла Шэза (Франция) и Квинцано (Ита-
лия) (221. С. 78; 449в. С. 90, 93). Находку в Монтморене
(Франция), относящуюся к миндель-риссу или рисс-
вюрму, одни исследователи характеризуют как ар-
хантропа, другие — как примитивного неандертальца
(58. С. 70-71).
Спорен вопрос о людях из Араго (Тотавель, Фран-
ция) . А. Люмлей, которому наука обязана этим открыти-
ем, первоначально относил их к началу рисса, а их ка-
менную индустрию характеризовал как ранний тейяк
(348. С. 774—775, 791). Но самих этих людей он имено-
вал пренеандертальцами и относил к стадии человече-
ской эволюции, соответствующей той, которая пред-
ставлена архантропами Явы. Однако он сам же при этом
отмечал и большую их близость к человеку из Штейнгей-
ма, которого обычно относят к ранним палеоантропам
(там же. С. 800—805). На сходство людей из Араго
с людьми из Штейнгейма указывают и другие антропо-
логи (221. С. 82). В дальнейшем Люмлей стал датиро-
вать людей из Араго 330 тыс. лет (352. С. 224). Затем он
начал называть их Homo erectus, определять их абсо-
лютный возраст в 450 тыс. лет и относить к минделю
(349. С. 83—88). Но другие исследователи, ссылаясь на
отсутствие у находок в Араго комплекса архаических
признаков, характерных для Homo erectus, и на наличие
у них прогрессивных черт, не соглашаются со столь
ранней датировкой (295. С. 111.). Некоторые антрополо-
ги и сейчас прямо относят людей из Араго к числу
примитивных Homo sapiens или ранних неандертальцев
(449в. С. 83-85).
Дискуссионен вопрос о человеке из Петралоны (Гре-
ция). Одни рассматривают его как архантропа (211.
С. 527; 395), другие — как раннего палеоантропа (11.
С. 71—73; 448. С. 7). Предложенные датировки этой
находки колеблются от 70 до 700 тыс. лет. Одна из самых
последних — 160—240 тыс. лет (211. С. 527).
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
Каждая из рассмотренных выше групп палеоантро-
пов связана с одной из двух выделенных, ранее стадий
эволюции каменной индустрии позднего археолита: ран-
ние палеоантропы — со стадией, представленной сред-
неашельскими, позднеашельскими, премустьерскими и
раннемустьерскими культурами, поздние — со стадией,
представленной культурами позднего мустье. Это дает
основание полагать, что ранние и поздние палеоантропы
являются двумя последовательно сменявшимися стадия-
ми эволюции палеоантропов.
С точки зрения биологии нет препятствий к тому,
чтобы рассматривать классических неандертальцев как
потомков ранних палеоантропов. В пользу такого взгля-
да говорят и факты. Поэтому в настоящее время ни
у кого не возникает сомнения, что классические не-
андертальцы позднего мустье произошли от ранних
палеоантропов среднего ашеля — раннего мустье.
Но если классические неандертальцы представляют
собой закономерный этап эволюции палеоантропов, то
отсюда следует, что именно они и были предками нео-
антропов. Однако открытие ранних палеоантропов сде-
лало в еще большей степени зримой ту особенность
классических неандертальцев, на которую давно уже
обратили внимание противники концепции неандерталь-
ской фазы, а именно специализацию их морфологическо-
го облика, их отклонение от сапиентного направления.
Признать типичных неандертальцев предками неоантро-
пов означает не что иное, как допустить, что эволюция
палеоантропов шла не по линии дальнейшего развития
сапиентных признаков, которые были присущи ранним
палеоантропам, а по более чем странному пути: вначале
их полного исчезновения, а затем внезапного и быстрого
возрождения. С точки зрения биологии такое допущение
невероятно.
Именно поэтому многие антропологи, считающие
себя сторонниками концепции неандертальской фазы
в эволюции человека, пришли к выводу, что от ранних
палеоантропов развитие пошло в двух направлениях.
Эволюция одной ветви пошла по линии дальнейшей
сапиентации и завершилась где-то за пределами Европы
возникновением современного человека; эволюция дру-
гой — по линии специализации и завершилась появле-
нием на территории Западной Европы классических
Глава
седьмая
220/221
неандертальцев, которые были в дальнейшем вытесне-
ны, истреблены и, может быть, частично ассимилирова-
ны пришедшими извне неоантропами.
Однако как эта, так и любая другая концепция,
исключающая классических неандертальцев из числа
предков современного человека, вступает в противоречие
с целым рядом твердо установленных фактов. Прежде
всего она находится в противоречии с данными археоло-
гии, которые свидетельствуют о существовании глубо-
кой и прямой преемственной связи между позднемусть-
ерской индустрией классических неандертальцев и по-
зднепалеолитической индустрией человека современно-
го типа. Ныне подавляющее большинство (если не все)
археологов признают, что поздний палеолит Европы
возник из предшествовавшего ему на этой территории
позднего мустье (123. С. 234; 125. С. 126, 290; 195.
С. 139). А это с необходимостью предполагает признание
классических неандертальцев предками современного
человека.
Факты опровергают концепцию, объясняющую от-
клонение классических неандертальцев от сапиентного
направления длительным существованием этой группы
в неблагоприятных условиях приледниковой зоны, ка-
кой была в то время Западная Европа (269; 270).
К настоящему времени палеоантропы, морфологический
облик которых обнаруживает совершенно отчетливые
черты специализации, были найдены и далеко за преде-
лами этой области, причем и в районах с теплым клима-
том.
Довольно однородную группу образуют находки в пе-
щерах Мугарет-эт-Табун, Вади-эль-Амуд, Мугарет-эль-
Кебара (все — Палестина), Шанидар (Ирак), Тешик-
Таш (Узбекистан) и Хауа-Фтеах (Ливия). К ней же, по
всей вероятности, должен быть отнесен и человек из
Мугарет-эль-Зуттие (Палестина). Все они обнаружива-
ют сходство с классическими неандертальцами Западной
Европы, причем столь значительное, что некоторые из'
них прямо включались антропологами в эту группу. Это
относится, в частности, к Табуну I, Тешик-Ташу, к лю-
дям из Шанидара. В дальнейшем выяснилось, что между
представителями этой группы и классическими неандер-
тальцами Европы существуют определенные различия,
в частности несколько менее глубокой является специа-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
лизация их морфологического облика. Он представляет
другой вариант того же основного типа, что и западно-
европейские классические неандертальцы.
Во всяком случае многие исследователи, считающие,
что под неандертальцами нужно понимать людей только
того типа, который представлен относящимися к Вюр-
му I находками в Западной Европе, т. е. лишь классиче-
ских неандертальцев, без малейших колебаний включа-
ют в их число Шанидар, Амуд, Табун (275).
Об их принадлежности к той же стадии эволюции
палеоантропов, что и западноевропейские классические
неандертальцы, говорят не только данные морфологии.
Все они жили в то же время, что и последние,— период
от 35 до 75 тыс. лет назад. Неясной является датировка
лишь человека из Зуттие. Их индустрия, так же как
и индустрия классических неандертальцев Западной Ев-
ропы, была позднемустьерской.
Несомненные черты морфологической специализа-
ции отмечены у палеоантропов из грота Киик-Коба
и стоянок Заскальная V и VI (Крым), что дало основа-
ние исследователям говорить об их близости к классиче-
ским неандертальцам (34. С. 13; 42. С. 82—84; 54.
С. 85-86; 114. С. 144; 159. С. 17; 160. С. 66). Все они свя-
заны с индустрией развитого мустье (16; 66). Временем
их существования является Вюрм I (311а). Большую
близость к палеоантропам Западной Европы, нежели
к неандертальцам типа Шанидар и Схул, обнаруживает
находка в Баракаевской стоянке (Западный Кавказ)
(89а).
Типичным неандертальцем является человек из Дже-
бель-Ирхуда (Марокко), который датируется сейчас
55 тыс. лет. Его индустрия называется позднемустьер-
ской (58. С. Ill; 122а. С. 259).
Очень своеобразную форму представляет человек,
остатки которого были найдены в 1921 г. в Брокен-Хилле
(теперь—Кабве) в Замбии, которая в то время именова-
лась Северной Родезией. Уже первые исследователи
обратили внимание, что найденный череп отличается не
столько архаичными, сколько специализированными
чертами (400). По мнению Л. Уэллса (489. С. 197 —198),
человек из Брокен-Хилла является высокоспециализи-
рованной боковой ветвью, отделившейся от ствола, кото-
рый в дальнейшем привел к появлению в Африке
Глава
седьмая
222/223
современного человека. Иными словами, этот автор гово-
рил о человеке из Кабве то же самое, что многие антропо-
логи писали о классических неандертальцах Западной
Европы. Вместе с остатками человека были найдены
орудия, относившиеся к протостилбейской индустрии
среднего каменного века Африки (184. С. 208; 312.
С. 311). Абсолютный возраст человека из Кабве опреде-
лялся и в 40—50 тыс. лет и в 110 тыс. лет (205. I. С. 133).
Если человек из Кабве представляет собой африканский
вариант поздних палеоантропов, то человек из Салда-
ньи (ЮАР), связанный с более ранней индустрией
фаурсмит, использовавшей технику леваллуа (там
же. С. 140), относится к числу ранних палеоантропов
Африки. Для морфологического облика последнего ха-
рактерно противоречивое сочетание архаических и сапи-
ентных черт (236; 435).
Архаические черты сосуществуют с прогрессивными
у человека из Рабата, датируемого началом рисса (420.
С. 518), а также у ряда других находок в Африке —
Сале, Сиди-Абдеррахман, Темара (295. С. 112; 420.
С. 520—523). Одни авторы относят их к палеоантропам,
другие — к архантропам (57а. С. 105; 295).
Во всяком случае фактом является, что во время,
соответствующее Вюрму I, не было найдено никаких
других палеоантропов, кроме специализированных, ни
в Европе, ни за ее пределами. Не обнаружено даже
следов существования в то время «прогрессивной» ветви
палеоантропов, развитие которой вело бы прямо к нео-
антропу. Палеоантропы с сапиентными особенностями
появляются снова только во время, соответствующее
Вюрму I —II Европы.
Но они существенно отличались от ранних палео-
антропов. У них отсутствовали характерные для по-
следних архаические признаки. Они являлись по суще-
ству не столько палеоантропами, сколько существами,
промежуточными между последними и людьми совре-
менного физического типа. Их можно было бы назвать
позднейшими палеоантропами.
Наиболее яркими представителями этой стадии явля-
ются люди из пещеры Мугарет-эс-Схул (Палестина).
Особенности морфологической организации людей из
Схула показывают, что они представляют собой формы,
промежуточные не просто между неандертальцами и со-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
временными людьми, а между палеоантропами, либо
полностью совпадавшими, либо очень близкими к клас-
сическим неандертальцам Западной Европы, с одной
стороны, и неоантропами — с другой. К такому же
выводу давно уже пришли многие исследователи.
И важно отметить, что формы, переходные от клас-
сических неандертальцев к людям современного типа,
найдены к настоящему времени и на территории самой
Западной Европы. Фронтальная кость, открытая в
1973 г. в Ханеферзанде, на севере ФРГ, обнаруживает
такое же сочетание неандертальских и сапиентных черт,
которое столь характерно для позднейших палеоантро-
пов Палестины. Человек из Ханеферзанда занимает
промежуточное положение между классическими неан-
дертальцами и современными людьми (194).
Можно обратить также внимание на то, что черепа
некоторых ранних неоантропов в ряде отношений сход-
ны с черепами классических неандертальцев Западной
Европы. Таков, например, череп Младеч V, относящийся
к Вюрму I—II (297).
Сторонники концепций, исключающих классических
неандертальцев из числа предков современных людей,
оказываются не в состоянии ни опровергнуть, ни объ-
яснить все приведенные выше факты. В результате
взгляд на классических неандертальцев как на предков
неоантропов, одно время почти полностью оставленный
антропологами и находивший себе сторонников в основ-
ном среди археологов, в последние годы снова привлек
внимание первых. К нему начали склоняться видные
специалисты в области палеоантропологии, а некоторые
даже решительно выступили в его защиту (11. С. 38, 81;
164; 174; 192; 199; 294; 345. С. 118; 461). Изменился
и тон противников этой точки зрения. Если раньше они
просто не принимали ее всерьез, то теперь рассматрива-
ют как концепцию, имеющую не меньше прав на суще-
ствование, чем та, которой они сами придерживаются
(275).
Однако взгляд на классических неандертальцев как
на предков палеоантропов не стал пока господствующим.
И главная причина состоит в том, что ни один из антро-
пологов, выступавших в ее защиту, даже не попытался
объяснить ни причину исчезновения сапиентных при-
знаков при переходе от ранних палеоантропов к по-
Глава
седьмая
224/225
здним, ни механизм их возрождения при переходе от
поздних палеоантропов к неоантропам.
И это понятно. С чисто биологической точки зрения
все это совершенно невероятно. А они являются биолога-
ми. Именно поэтому антропологи, во-первых, стараются
не говорить о специализации классических неандерталь-
цев, во-вторых, пытаются стереть грань между ранними
и поздними палеоантропами (11).
Но даже если не принимать во внимание специализа-
цию, все равно с чисто биологической точки зрения
невозможно объяснить, каким образом почти совсем не
изменявшаяся в течение десятков тысяч лет морфологи-
ческая организация классических неандертальцев смог-
ла в течение каких-то 4 — 5 тыс. лет трансформироваться
в существенно отличную от нее физическую организа-
цию неоантропа. И этот вопрос тоже является камнем
преткновения для антропологов, считающих классиче-
ских неандертальцев предками неоантропов. Они его
также предпочитают не касаться, что, разумеется, ослаб-
ляет их позицию.
Таким образом, с чисто биологических позиций объ-
яснить эволюцию палеоантропов и их превращение
в неоантропов невозможно. Но в этом нет ничего удиви-
тельного. Как уже указывалось, с переходом от хабили-
сов к архантропам биологическое развитие гоминид из
самостоятельного процесса, каким оно было раньше,
превратилось в один из моментов другого, более сложно-
го процесса, каким является антропосоциогенез. И это
исключает подход к формированию морфологической
организации человека лишь с позиций биологии. Так как
сущностью антропогенеза является социогенез, то насто-
ятельно необходим учет развития праобщины.
Формирование общественных отношений. Как уже
указывалось, превращение ранних палеоантропов в по-
здние было связано с переходом от одного этапа эволю-
ции каменной индустрии к другому, в целом, несомнен-
но, более высокому. Но смена ранних палеоантропов
поздними сопровождалась не только прогрессом в разви-
тии производственной и вообще хозяйственной деятель-
ности. Она была ознаменована резким переломом в фор-
мировании общественных отношений. Признаков этого
перелома много.
Как свидетельствуют данные палеоантропологии и
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
археологии, в праобщине ранних палеоантропов доволь-
но широко бытовало убийство и, может быть, канниба-
лизм. Поврежден сильным ударом, причинившим
смерть, и вскрыт череп из Штейнгейма (176. С. 129; 474.
С. 231). Следы нескольких ран, нанесенных дубинами
и острыми каменными орудиями, обнаружены на черепе
из Эрингсдорфа. Он тоже был вскрыт для извлечения
мозга (485а. С. 135). Следы смертельного удара, причи-
ненного ударом тяжелого тупого орудия, обнаружены на
одном из фонтешевадских черепов (472. С. 340). Людое-
дами, по-видимому, были люди из Крапины. Человече-
ские кости, найденные под навесом скалы, были раско-
лоты, иногда обожжены, как и кости животных (308.
I. С. 196 — 197; 498. С. 203). Вскрыт для извлечения
мозга один череп из Саккопасторе (327. С. 201).
На Яве близ Нгандонга на берегу Соло в 1931 —
1932 гг. были найдены 11 черепов и две берцовые кости.
Эти находки получили название явантропов. Часть ис-
следователей причисляет людей из Нгандонга к архан-
тропам (11; 290; 424). Другие относят их к палеоантро-
пам (221; 316; 319). В пользу последней точки зрения
свидетельствует довольно поздний возраст явантропов.
Одни ученые относят их к риссу, другие — к риссу-
вюрму. Но они не только жили одновременно с предне-
андертальцами Европы. У них было отмечено столь
характерное для ранних неандертальцев сочетание арха-
ичных, неандерталоидных и сапиентных черт (122а.
С. 260; 374). И у этих людей, как и у ранних палеоантро-
пов Европы, частым явлением были кровавые конфлик-
ты. Убит ударом по голове Нгандонг V. Повреждены
тяжелыми ударами орудий типа дубин четыре черепа.
Почти все черепа вскрыты для извлечения мозга (176.
С. 129; 315. С. 30-31; 316. С. 65-71; 488. С. 198).
В целом, по подсчетам некоторых исследователей,
следы смертельных ранений обнаружены на черепах и
скелетах 16 из 25 ранних палеоантропов, остатки кото-
рых были найдены в Европе (416. С. 437).
Остатков поздних палеоантропов найдено гораздо
больше, чем ранних. Однако более или менее убедитель-
ные признаки насильственной смерти и следы канниба-
лизма обнаруживаются значительно реже. Среди много-
численных находок классических неандертальцев За-
падной Европы такими являются две. Одна из них —
Глава
седьмая
226/227
Монте-Чирчео I (176. С. 124 —128). К ней мы еще
вернемся. Другая сделана в гроте Ортю во Франции,
В нем было обнаружено большое количество костей
неандертальцев, которые были рассеяны среди костных
остатков животных и носили следы каннибализма (58.
С. 94—95; 351).
Интересны находки, которые были сделаны за преде-
лами Европы, в пещере Шанидар в горах Загроса
(Ирак). У человека Шанидар III на левом девятом ребре
имелась рана, причиненная острым, вероятно, деревян-
ным орудием. Оно пробило верх ребра и, видимо,
поразило легкое. Общее впечатление такое, что удар
в бок был нанесен во время стычки человеком, держав-
шим оружие в правой руке. О том, что рана была нанесе-
на при жизни, свидетельствуют явные следы заживле-
ния. Человек прожил несколько дней или даже недель.
Как полагают некоторые исследователи, Шанидар III
умер в результате вторичного осложнения, связанного
с травмой. Другие считают, что ранение здесь ни при
чем. Человек уже выздоравливал, когда в пещере прои-
зошел обвал, оборвавший его жизнь (438. С. 208—209,
212; 467. С. 61-62; 470. С. 71-72).
Один несомненный случай убийства отмечен среди
позднейших палеоантропов. Череп и скелет Схул IX
носят следы ранений, вызвавших смерть (362. С. 74, 76,
373).
Не может быть, конечно, исключено и то, что по-
вреждения на черепах некоторых из названных выше
ранних палеоантропов, истолковываемые как следы
смертельных ран, причиненных оружием, на самом деле
имеют посмертное происхождение и связаны с действи-
ем естественных сил. Однако в любом случае контраст
между ранними и поздними палеоантропами в этом
отношении является поражающим. Но кроме этих име-
ются и прямые данные о более высоком, чем у ранних
палеоантропов, уровне сплоченности коллектива по-
здних неандертальцев. В этом отношении особенно
много дают находки в пещере Шанидар.
Всего в этой пещере было обнаружено 9 поздних
палеоантропов, живших в период от 60—70 до 44 —
46 тыс. лет назад. Особое внимание исследователей
привлекли остатки взрослого мужчины Шанидар I, жив-
шего примерно 45 тыс. лет назад. На правой стороне лба
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
был обнаружен шрам — результат небольшого поверх-
ностного повреждения. Следы сильного повреждения
носит внешняя сторона левой глазной впадины. В ре-
зультате его Шанидар I был, вероятно, слеп на левый
глаз. Правая ключица была поражена остеомиелитом.
Два повреждения обнаруживало правое плечо. В целом
правая рука, по-видимому, была намеренно ампутирова-
на выше локтя. Во всяком случае нижний конец сохра-
нившейся части носит следы заживления. Вся сохра-
нившаяся часть правой руки крайне атрофирована.
Одни исследователи считают, что правая рука Шанида-
ра I была неразвита от рождения. Другие связывают ат-
рофию правой руки с повреждением на левой части голо-
вы. По их мнению, результатом удара могло быть
повреждение левой половины мозга и как следствие ча-
стичный паралич правой стороны тела. К этому нужно
добавить сильный артрит, поразивший лодыжку и коле-
но правой ноги, заживший перелом одной из костей
правой стопы и, наконец, полностью стертые зубы (438.
С. 184, 195-196; 467. С. 62; 469. С. 487; 470. С. 62-70).
Таким образом, Шанидар I был по существу полным
калекой, неспособным не только внести какой-либо
вклад в обеспечение существования коллектива, но даже
прокормить и защитить самого себя. И тем не менее он
дожил по крайней мере до 40 лет, что для неандертальца
означало глубокую старость. 40 лет жизни неандерталь-
ца эквивалентны примерно 80 годам жизни современно-
го человека (438. С. 195). А некоторые исследователи
определяют его возраст в 40—60 лет (467. С. 63). И он
вполне мог бы прожить больше, если бы не обвал.
По крайней мере последние годы жизни полным
калекой был и человек из Ла Шапелль, умерший в воз-
расте 40 — 45 лет. Весь его позвоночник был поражен
жесточайшим деформирующим артритом. Он был бук-
вально скрючен. Артрит, затронувший нижние конечно-
сти, делал его передвижение болезненным и затруднен-
ным. Даже ел он, по-видимому, с трудом, ибо артритом
был поражен также сустав нижней челюсти, и, кроме
того, у него отсутствовали почти все зубы. В дополнение
ко всему у него когда-то было сломано ребро (68; 446;
470; 467а; 470а).
На какую участь были бы обречены подобные суще-
ства, если бы они жили в зоологическом объединении,
Глава
седьмая
228/229
красноречиво свидетельствуют данные о шимпанзе. Сре-
ди этих обезьян, живших в парке Гомбе, разразилась
эпидемия полиомиелита, в результате чего некоторые
животные стали калеками. У одного взрослого самца,
которого исследователи именовали Мак-Грегором, были
парализованы ноги, что неизбежно обрекало его на
гибель. Страшную картину представляли последние дни
его жизни. «Но самым ужасным в этой кошмарной
истории,— писала Дж. ван Лавик-Гудолл (81. С. 157),—
было то, как отнеслись остальные шимпанзе к ставшему
калекой сородичу».
«Когда Мак-Грегор впервые появился в лагере и
уселся в высокой траве неподалеку от места подкормки,
все взрослые самцы приблизились к калеке и уставились
на него, распушив шерсть, а потом начали демонстриро-
вать угрозы. Они не только угрожали старому больному
самцу, но кое-кто пытался и в самом деле атаковать его.
Он же, неспособный ни убежать, ни обороняться, с иска-
женным от ужаса лицом и оскаленными зубами лишь
втягивал голову в плечи и, съежившись, ждал нападе-
ния» (там же. С. 159). И нападение последовало. Один
самец ударил Мак-Грегора несколько раз по спине,
другой налетел на него, размахивая здоровенной веткой
Только вмешательство исследователей заставило самцов
удалиться. Через 2—3 дня шимпанзе, привыкнув к
странному виду Мак-Грегора, стали избегать его. Лишь
один из самцов, по-видимому, младший брат Мак-Грего-
ра, старался держаться неподалеку. Однако и он не
сделал ни малейшей попытки помочь калеке, даже
обыскать его (там же. С. 159 — 161).
Судьба Шанидара I и Ла Шапелль была совершенно
иной. И это свидетельствует о том, что в праобщине
поздних палеоантропов окончательно и бесповоротно
утвердились разборно-коммуналистические отношения.
Только при условии бесперебойного действия коммуна-
листического принципа распределения люди, подобные
Шанидару I и Ла Шапелль, могли изо дня в день полу-
чать потребную для существования долю продукта.
В любых других условиях они с неизбежностью были
бы обречены на смерть от голода. На голод они были бы
обречены не только в случае полного господства домини-
рования, но и в случае частого прорыва в этой сфере
зоологического индивидуализма.
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
Но эти находки свидетельствуют не только о суще-
ствовании коммуналистических отношений самих по
себе, но и о том, что они стали если не полностью, то во
всяком случае в значительной степени определять все
остальные отношения в праобщине. Шанидар I не просто
получал пищу в достаточном количестве. Он вообще
находился под защитой коллектива: о нем заботились, за
ним ухаживали, когда он был серьезно ранен.
И Шанидар I не являлся в этом отношении исключе-
нием. Как уже указывалось, несколько дней или даже
недель после серьезного ранения прожил Шанидар III.
А еще ранее у него была повреждена правая лодыжка,
что имело следствием серьезное артритное изменение
ее. Зажило сломанное ребро у взрослого мужчины Ша-
нидара IV. Выздоровел Шанидар V, левая часть лба
которого носит следы скользящего удара (469. С. 487;
470. С. 72, 75).
Определенные сомнения в сплоченности праобщины
шанидарцев может, конечно, вызвать обилие прижиз-
ненных повреждений на телах ее представителей. Одна-
ко, по мнению исследователей, ни одно из этих по-
вреждений, кроме раны на теле Шанидара III, не
свидетельствует с необходимостью о насилии. Все они
вполне могли быть результатом несчастного случая.
Жизнь палеоантропов была тяжелой. На каждом шагу
людей подстерегали различного рода опасности. И чем
дольше жил человек, тем большей была вероятность того,
что он с ними столкнется. Все четыре шанидарца, о кото-
рых шла речь, достигли возраста 40—60 лет. Ни одного
повреждения не обнаружено на телах Шанидара II
и Шанидара VI, которые умерли в возрасте до 30 лет
(470. С. 75).
Следы зарубцевавшихся повреждений обнаружива-
ются и у других поздних палеоантропов. У человека из
Неандертали была изуродована левая рука, что, по-
видимому, сделало его калекой на всю жизнь, у мужчи-
ны из Ла Феррасси — серьезно повреждено правое
бедро. У молодой женщины из Ла Кина V была рана на
правой руке, у человека из Шале (Словакия) — на
правой стороне лба выше брови (277. С. 156, 272, 295 —
296; 467. С. 63; 470. С. 75).
Два повреждения наблюдаются на левой височной
части черепа из Брокен-Хилла. Одно из них представля-
Глава
230/231 седьмая
ет узкое отверстие в височной кости, пробитое острым
оружием, возможно, каменным или деревянным нако-
нечником копья. Рана была нанесена, по-видимому,
задолго до смерти. Края ее носят явные следы заживле-
ния. Второе повреждение скорее всего результат воспа-
лительного процесса, начавшегося после ранения (224.
С. 197; 308. II. С. 389-390; 503).
А. Кизсом описаны три повреждения на фронтальной
кости человека из Зуттие. По его мнению, они не явля-
ются результатом насильственных действий. Два из них
он рассматривает как следы воспаления. В отношении
третьего, представляющего круглое узкое отверстие в
кости, А. Кизс категорически заявляет, что оно возникло
задолго до смерти (309. С. 185). А. Бродрик, считающий
повреждение на черепе галилейского человека результа-
том удара, тоже подчеркивает, что кость носит явные
следы заживления (196а. С. 160). Срослись после пере-
лома кости у одного из позднейших палеоантропов —
Схула IV (362. С. 274).
Данные, свидетельствующие о существовании в пра-
общине шанидарцев высокой степени заботы о каждом
из ее членов, заставляют по-новому взглянуть на ране-
ние обитателя Шанидара III. Крайне сомнительно,
чтобы удар был нанесен членом той же самой праобщи-
ны. Скорее всего рана была получена в стычке с чужака-
ми. К такому выводу склоняется, в частности, Р. Со-
лецки, которому наука обязана открытиями в Шанидаре
(438. С. 212).
Неандертальские погребения. Бесспорно существо-
вание в Шанидаре преднамеренных погребений. Все
исследователи согласны с тем, что Шанидар IV был
захоронен (438. С. 238, 265; 443. С. 164). Р. Солецки
считает, что погребены были также и Шанидар VI, VII и
VIII (438. С. 235, 265; 439. С. 880). Шанидар I погиб
в результате обвала, что, по-видимому, сделало невоз-
можным погребение в полном и точном смысле слова.
Однако на его останки были дополнительно навалены
камни, а рядом положены кости животных (438. С. 195)
Сенсацию вызвало исследование почвы вокруг погре-
бения Шанидара IV, возраст которого определен при-
мерно в 60 тыс. лет. Как выяснилось, в могилу человека
были положены цветы, связанные в букеты, и это позво-
лило, в частности, установить, что захоронение прои-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
зошло в период между концом мая и началом июля (438.
С. 264; 439. С. 880).
Эта находка в какой-то степени приподнимает завесу,
скрывающую духовную жизнь поздних палеоантропов.
Она прежде всего говорит о развитии у них чисто челове-
ческих эмоций. Но это еще не все. Из восьми видов
растений, которые были положены в могилу, пять обла-
дают целебными свойствами, один является съедобным
и один одновременно и целебным и съедобным. Такой
подбор вряд ли случаен. Вероятно, поздние палеоантро-
пы уже знали о полезных свойствах этих растений.
Несколько их видов до сих пор используется в народной
медицине для лечения ран, воспалений (439. С. 880 —
881).
Погребения не являются исключительным достояни-
ем людей из Шанидар. Они обнаружены в стойбищах
и других поздних палеоантропов. Но лишь у них. У ран-
них палеоантропов никаких признаков погребений не
обнаружено. Иными словами, погребения возникли
только с переходом от ранних палеоантропов к поздним.
Кроме отмеченных выше погребений в Шанпдаре
к числу позднемустьерских захоронений относятся: в
Европе — Спи I и II (Бельгия), Ле Мустье, Ла Ша-
пелль, Ла Феррасси I, II, III, IV, V, VI, Рок-де-Марсаль,
грот Волка в Арси-Сюр-Кюр, Регурду (все — Франция),
Шипка (Чехословакия), Киик-Коба I и II, Староселье
и одна из находок в Заскальной VI (все — Крым); в
Азии - Табун I, Схул I, IV, V, VI, VII, VIII, IX, X;
Кафзех VI, VII, VIII, IX, X, XI, Амуд, Кебара (все —
Палестина), Тешик-Таш (Узбекистан) (22. С. 136 —146;
66. С. 44; 53. С. 29-32; 99. С. 160-166; 100; 101; 107.
С. 71; 162а. С. 6; 180. С. 60; 209. С. 61, 74, 111, 150, 164,
167, 319; 210. С. 126, 128-129, 140-144; 249. С. 64, 97, 99,
101-104; 277. С. 202; 296. С. 1374; 308. I. С. 169-185).
В мустьерских слоях пещеры Комб-Греналь (Франция)
была обнаружена могильная яма (183. С. 134 —137).
Некоторые авторы пишут о погребениях Табун II, Ле
Мустье II, Пеш де л’Азе, Ла Кина (38. С. 93; 249. С. 64;
263. С. 200; 308. I. С. 177; 310. С. 92).
В высшей степени интересная находка была сделана
в Монте-Чирчео в гроте Гуаттари. Эта пещера состояла
из нескольких камер. Главное ее помещение было явно
приспособлено для жилья. В частности, с целью защиты
Глава
седьмая
232/233
от сырости пол его выстлан камнями. Но внимание
исследователей больше всего привлекло не оно, а одна из
внутренних камер пещеры, в которой люди, по-видимо-
му, никогда не жили. В центре этой полукруглой камеры
лежал основанием вверх череп типичного неандерталь-
ца. Он принадлежал мужчине в возрасте примерно
45 лет. Череп был обложен кругом из камней. На черепе
имелись следы двух повреждений. Одно из них, в пра-
вой височной области, было причинено ударами какого-
то орудия. Оно свидетельствует об убийстве, носившем,
по мнению некоторых исследователей, ритуальный ха-
рактер. После того как человек был убит и обезглавлен,
отверстие в основании черепа было искусственно расши-
рено. Все это было проделано вне камеры, ибо в ней не
обнаружено ни костей скелета, ни обломков основания
черепа (176. С. 124 —128). Не подлежит сомнению, что
после всех рассмотренных выше действий череп челове-
ка был намеренно положен в центре пещеры и столь же
намеренно окружен камнями. Поэтому большинство ис-
следователей считают, что в данном случае имело место
ритуальное захоронение.
В некоторых случаях рядом со скелетами были
найдены части животных. С правой стороны скелета Ла
Шапелль возле руки была найдена часть бычьей ноги
с анатомически правильным расположением костей, по-
зади нее — значительная часть позвоночника оленя,
тоже анатомически правильно расположенная, и множе-
ство разнообразных костей (99. С. 250; 129. С. 189 —
190). Возле скелета Схул V была найдена нижняя
челюсть большого кабана. Как утверждают исследовате-
ли, все обстоятельства находки не оставляют сомнения,
что челюсть была намеренно положена с трупом (249.
С. 100, 104). Все это дает основание для вывода, что
палеоантропы снабжали покойников пищей. Возможно
также, что орудия, найденные со скелетами из Ле
Мустье и Ла Шапелль, были намеренно положены в мо-
гилу. В таком случае можно говорить, что неандерталь-
цы снабжали мертвецов не только пищей, но и орудиями.
Все эти факты были использованы некоторыми уче-
ными для обоснования взгляда, согласно которому воз-
никновение погребений вызвано появлением у палео-
антропов веры в души умерших и загробную жизнь.
Однако возможно и другое объяснение.
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
Даже если не принимать во внимание обнаружение
вместе со скелетами частей животных и орудий, то и в
таком случае наличие погребения выступает прежде
всего как проявление заботы живых о мертвых. Труп не
выбрасывали, а оставляли в жилище вместе с живыми.
Если же принять во внимание отмеченные находки, то
этот момент выступит еще более отчетливо. И совер-
шенно невозможно истолковать иначе, как заботу о мерт-
вом, помещение в могилу вместе с ним цветов.
Совершенно ясно, что забота живых членов коллек-
тива о мертвых его членах не могла бы появиться без
возникновения заботы живых членов коллектива друг
о друге. Как свидетельствуют данные этнографии, у на-
родов, стоящих на стадии доклассового общества, забота
о мертвых объясняется тем, что они продолжают счи-
таться и после смерти членами коллектива. Заботу
о покойниках, которую проявляли поздние и поздней-
шие палеоантропы, невозможно объяснить, не допустив,
что мертвецов рассматривали как полноправных членов
коллектива — праобщины. Но осознание связи между
мертвыми членами коллектива и коллективом невоз-
можно без осознания связи между живыми его чле-
нами, т. е. осознания единства человеческого объеди-
нения.
Так как человек и после смерти продолжал рассмат-
риваться как член коллектива, то на него и после смерти
продолжало распространяться действие норм, регулиру-
ющих отношения внутри коллектива. Каждый член
праобщины имел право жить в пещере, являвшейся
местом обитания коллектива. Поэтому покойника остав-
ляли в пещере. Каждый член праобщины имел право на
часть добычи коллектива. Поэтому рядом с покойником
клали причитающуюся ему долю. Покойник продолжал
сохранять право на орудия, являвшиеся собственностью
коллектива. Этим скорее всего И объясняется нахожде-
ние орудий вместе со скелетом.
В ту эпоху соблюдение по отношению к мертвым
норм, которыми живые руководствовались в своих отно-
шениях друг с другом, было насущной необходимостью.
Отказ от этого представлял собой опасный прецедент.
Он мог в условиях, когда формирование человеческого
общества еще не завершилось, когда еще существовала
опасность прорыва зоологического индивидуализма, от-
Глава
234/235 седьмая
крыть дорогу для отказа от соблюдения этих норм
и в отношении живых членов коллектива.
Однако объяснить все особенности неандертальских
погребений только осознанием единства человеческого
коллектива и проявлением норм, предписывающих забо-
ту о каждом его члене, невозможно. Есть такие их
признаки, которые свидетельствуют о том, что палео-
антропы отличали мертвых от живых и принимали по
отношению к ним меры, неприменяемые по отношению
к живым. Ими являются: наличие могильных ям, закла-
дывание трупа землей, камнями, ветвями, скорченность,
точнее, скрюченность трупов. Эти особенности также
нередко истолковываются как доказательство наличия
у неандертальцев представлений о загробном мире. Од-
нако они допускают и иное истолкование.
Для всех народов, находившихся на стадии доклассо-
вого общества, характерна резкая двойственность в отно-
шении к покойникам. С одной стороны, о них горевали,
заботились, а с другой — их опасались, боялись *. И как
свидетельствуют данные этнографии, представление о
душе, покидающей тело после смерти, и страх перед ней
есть сравнительно позднее явление. Более ранним явля-
ется представление о «живых» мертвецах, выходящих
из могил и вредящих живым, а самым первоначаль-
ным — убеждение в существовании исходящего от трупа
таинственного, но вредного для живых влияния, резуль-
татом которого являются болезни и смерть. Существова-
ние последнего верования зафиксировано у всех народов
мира **.
Именно для того, чтобы нейтрализовать это исхо-
дившее от трупа смертоносное влияние, его закапывали,
закладывали камнями, связывали, в результате чего он
принимал скрюченное положение, и применяли другие
меры. И отмеченные выше особенности неандертальских
погребений подтверждают, что поздние палеоантропы не
только заботились о мертвых, но и боялись их.
Страх перед трупами имел столь универсальное
распространение среди народов, находившихся на ста-
дии доклассового общества, и являлся столь живучим,
* Сводку литературы см.: 123. С. 402 — 405.
** Сводку литературы см. там же. С. 392—405.
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
что его невозможно объяснить, не допустив, что трупы
на самом деле представляли реальную опасность для
живых. Они начали представлять такую опасность тогда,
когда люди стали заботиться о мертвых. Пребывание
разлагающегося трупа в жилище оказывало вредное
влияние на живых, влекло за собой болезни и смерть
других членов коллектива. Ставшая обычной забота
о больных членах общины способствовала передаче ин-
фекции от них к здоровым, порождая новые случаи
заболевания и смерти.
С течением времени люди не могли не осознать, что
от покойников исходит смертоносное влияние. Вполне
понятно, что раскрыть его истинную природу палео-
антропы не могли. Оно было ими осознано в иллюзорной
форме.
Осознание это пришло не в процессе теоретических
размышлений, а в ходе практической деятельности,
направленной на нейтрализацию реального вредоносно-
го влияния трупа. Средствами нейтрализации были
забрасывание его ветвями, камнями, засыпание землей,
наконец, помещение в специально вырытую яму с после-
дующим засыпанием землей. Эти меры, нейтрализуя
опасность, исходившую от разлагающегося трупа, не
могли, однако, помешать передаче инфекции от боль-
ных к здоровым. Чувствуя их недостаточность, люди на-
чали применять и такие приемы, как связывание покой-
ника.
Такое объяснение страха перед мертвыми подтвер-
ждается этнографическими материалами. Опасное влия-
ние, исходившее от трупа, мыслилось, во-первых, как
имеющее безусловный, автоматический характер; во-
вторых, как грозящее прежде всего родным и близким
покойника, т. е. людям, первоначально обитавшим в од-
ном с ним жилище; в-третьих, как существующее в тече-
ние сравнительно небольшого периода после смерти,
обычно лишь в течение времени, когда идет процесс
разложения трупа, и бесследно Исчезающее после окон-
чания этого времени; в-четвертых, как заразительное.
Все люди и вещи, находившиеся в контакте с покойни-
ком, заражались этим влиянием и в свою очередь
становились его источником (123. С. 398 — 402).
Таким образом, причиной появления погребений
У поздних палеоантропов было действие двух противопо-
Глава
седьмая
236/237
ложных факторов: заботы о членах своего коллектива,
побуждавшей оставлять мертвых в жилищах и снабжать
их пищей и орудиями, и страха перед трупами, побуж-
давшего связывать их, помещать в яму, засыпать землей
и т. п. Погребения в подлинном смысле возникли лишь
с практическим осознанием опасности, исходящей от
мертвецов. Но эта опасность не могла быть осознана
сразу. Для этого потребовался определенный период,
в течение которого трупы просто оставлялись в жилище.
Из этого следует, что осознание единства человеческого
коллектива и утверждение норм, предписывавших забо-
ту о каждом его члене, относятся ко времени, пред-
шествовавшему возникновению первых настоящих по-
гребений.
Становление общества, как уже указывалось, есть
формирование не только производственных, материаль-
ных, но и идеологических отношений. Идеологические
отношения формируются, только проходя через созна-
ние. Поэтому формирование общественного сознания
и воли является важным моментом становления обще-
ства. На определенном этапе формирования обществен-
ных отношений дальнейший рост сплоченности пра-
общества, дальнейшее возрастание его объективного
единства стали невозможными без осознания этого един-
ства членами праобщества. И это осознание единства
праобщины стало не только необходимым, но и возмож-
ным.
В процессе своей практической деятельности члены
праобшины все в большей и большей степени убежда-
лись в том, что все они, вместе взятые, составляют
единое целое, что существование каждого из них не-
разрывно связано с судьбой всех остальных членов
объединения, с судьбой коллектива в целом.
Возникновение тотемизма, магии и искусства. Одна-
ко ставшее и необходимым, и возможным осознание
единства праобщины не могло быть ни прямым, ни
адекватным. Невозможно представить, что палеоантро-
пы смогли понять, что в коллектив их связывает про-
изводство, что праобщество в своей основе является
экономическим объединением. Реально существующее
экономическое в своей основе единство всех членов
праобщины могло отразиться в головах пралюдей лишь
в непрямой (опосредствованной) и в неадекватной (ил-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
люзорной) форме. В то же время осознание общности,
существующей между членами праобщества, не могло
носить отвлеченной, абстрактной формы. Таким обра-
зом, первая форма осознания единства человеческого
коллектива с неизбежностью должна была носить одно-
временно и наглядный, и опосредствованный, и иллю-
зорный характер.
Именно такими особенностями отличается тоте-
мизм — самая примитивная и архаичная из всех изве-
стных форм осознания общности членов человеческой
группы. Он имел самое широкое распространение среди
народов, находившихся на стадии первобытного обще-
ства. Тотемизм в своей исходной форме — вера в глубо-
кое тождество всех членов того или иного первобытного
человеческого объединения (чаще всего — рода) с осо-
бями одного определенного вида животных. Этот вид
(а тем самым и каждый индивид, относящийся к нему)
является тотемом данной группы людей и тем самым
каждого из ее членов. В тотемизме в наглядной форме
выражено единство всех людей, составляющих данное
объединение, и в то же время их отличие от членов всех
других человеческих групп (там же. С. 319 — 346).
Основанное на анализе неандертальских погребений
предположение, что в эпоху, непосредственно пред-
шествующую их появлению, возникло осознание един-
ства человеческого коллектива, и базирующееся на
данных этнографии предположение, что первоначальной
формой осознания единства человеческого коллекти-
ва был тотемизм, подтверждаются данными археоло-
гии.
В этом отношении особый интерес представляют
находки в пещере Драхенлох (Швейцария), каменный
инвентарь которой некоторыми авторами характеризу-
ется как премустьерский (51. С. 197). В двух из трех ка-
мер этой пещеры на некотором расстоянии от стен
(40 — 60 см) были воздвигнуты стенки из плиток извест-
няка высотой до 80 см. В образовавшемся промежутке
были сложены медвежьи кости, главным образом черепа,
частью целые, частью разбитые, по 3—4 и больше
вместе, располагавшиеся в определенном порядке. При
черепах находились по два первых позвонка — свиде-
тельство, что они были положены туда еще свежими.
Вместе с черепами были положены длинные кости ко-
Глава
238/239 седьмая
вечностей. Перед входом в третью камеру были обнару-
жены шесть сложенных из плиток известняка прямо-
угольных ящиков, покрытых сверху каменной плитой.
Ящики также оказались заполненными черепами и
длинными костями конечностей медведя. И наконец,
в одном месте пещеры был найден целый череп медведя,
окруженный небольшими камнями (21. С. 40; 52.
С. 236-237).
Драхенлох не является исключением. Сходная кар-
тина обнаружена в целом ряде стоянок, относящихся
к разным стадиям мустье. В пещере Петерсгеле (ФРГ)
в особом нишеобразном углублении в одном из боковых
отделений были найдены определенным образом подоб-
ранные кости медведя, прикрытые сверху камнями.
Рядом в небольших углублениях в скале были размеще-
ны медвежьи черепа. В одном из более значительных
ниш находились положенные вместе пять черепов и три
кости конечностей (52. С. 234 — 235).
В пещере Зальцофен (Австрия) также было найдено
пять медвежьих черепов, лежавших в нишеобразных
углублениях. Каждый из них был помещен на каменную
плиту, окружен со всех сторон камнями и прикрыт
слоем древесного угля (265. С. 63). В пещере Виль-
денманлислох (Швейцария) был обнаружен череп мед-
ведя за плитой и еще пять других черепов с длинными
костями (там же). В пещере Ле Фюртэн (Франция)
шесть черепов медведя лежали на известняковых плитах
и еще два находились поблизости. На плите возле севе-
ро-западной стены лежала масса длинных костей ко-
нечностей того же животного (223. С. 220). В одном
месте пещеры Регурду (Франция) огромная каменная
плита площадью 3 м2 закрывала яму, где находилось
большое количество медвежьих костей. В другом ка-
менная плита также закрывала яму, содержавшую череп
и различные кости бурого медведя. В третьем в куче
камней было обнаружено вместилище — что-то вроде
ящика с костями и черепом бурого медведя (180. С. 58 —
60).
В верхней пещере Цуцхватской пещерной системы
находилось шесть целых черепов медведей. Один из них
лежал в центре пещеры, остальные — вдоль стен: три
справа и два слева. Черепа были прикрыты целыми
костями конечностей медведя и известняковыми облом-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления, че ювеческого общества
ками специально подобранной продолговатой формы.
Похоже, что первоначально черепа были положены в
специально вырытые ямы. Пещера не была жилым
помещением. У входа в нее находилось искусственное
заграждение (92. С. 53 — 59).
Возможно, к числу подобного рода памятников отно-
сится пещера Ильинка близ села того же названия
(Одесская обл.). В ней вместе с большим скоплением
костей пещерного медведя были найдены каменные ору-
дия. Как сообщает А. В. Добровольский, в ходе раскопок
в правом кармане пещеры были обнаружены стоящие на
ребре плитки известняка. В этом же месте находилась
большая часть медвежьих костей. Это наводит на мысль,
что они первоначально, как и в Драхенлохе, были сложе-
ны в промежутке между стеной пещеры и стенкой из
плиток. В передней части кармана была найдена челюсть
медведя, которая стояла зубами вверх на четырех плит-
ках известняка и была уперта верхним концом в свод
пещеры. Там же был найден медвежий череп, обложен-
ный камнями (47. С. 153). Иного мнения придержива-
ются С. Б. Бибиков и П. И. Борисковский (24а. С. 69 —
70), которые считают, что скопление костей медведя
в Ильинке не связано с деятельностью человека.
Объектами подобного отношения были остатки и дру-
гих животных. На стоянке Ильская к самому большому
камню, находившемуся у западного края каменного
ограждения, был приставлен целый череп зубра, причем
так, что один его рог поднимался кверху, а другой
опускался вниз. Неподалеку находился второй череп со
сбитыми рогами и две нижние челюсти зубра (37а).
В пещере Схул было обнаружено захоронение головы
быка, носящее преднамеренный характер. Об этом гово-
рит то обстоятельство, что ямой, вырытой для погребе-
ния головы, была уничтожена большая часть скелета
Схул IX (249. С. 101-103).
К тому же кругу явлений должна быть отнесена, по
всей вероятности, и находка в пещере Тешик-Таш.
Шесть пар козлиных рогов (из них три хорошо сохрани-
лись) образовывали окружность, внутри которой распо-
лагалось погребение мальчика-неандертальца. При этом
рога, образовывавшие одну превосходно сохранившуюся
пару, находились в совершенно необычном положении,
не плашмя, не горизонтально, а почти вертикально,
Глава
240/241 седьмая
вверх основаниями, остриями вниз. По-видимому, верти-
кальное положение первоначально занимали и другие
пары рогов (100. С. 33 — 34; 101. С. 167 — 169). Близкую
аналогию представляет детское погребение в пещере
Кафзех. Ребенок в возрасте примерно 13 лет лежал на
спине. На скрещенные на груди руки были бережно
положены рога лани (107. С. 72; 167. С. ИЗ).
В литературе имеются сообщения еще о целом ряде
находок: целых черепов волка у входов в оба помещения
жилища в пещере Лазаре (348. С. 799; 350), тайника
с четырьмя черепами медведя в Азыхской пещере (40),
двух черепов животных, поставленных, как кажется,
намеренно вплотную к стенам восточной галереи у входа
в центральную — главную камеру пещеры Кударо I (90.
С. 77), двух черепов животных, как бы спрятанных
у стен в пещере Аман-Кутан (103. С. 27). Однако они
столь коротки и неопределенны, что составить ясное
представление о характере этих находок невозмож-
но.
Несомненно, что во всех этих случаях мы имеем дело
с такой же человеческой деятельностью, которую не-
возможно истолковать как утилитарную. Она связана
с существованием у людей кроме определенных знаний
о внешнем мире также и иллюзий о нем, причем иллю-
зий определенного рода — религиозных.
Возникновение религии на определенном этапе раз-
вития человека было неизбежным. Самым глубоким
корнем религии на первых этапах ее эволюции было
бессилие человека перед природой. И речь идет в данном
случае вовсем не о чувстве бессилия, а о реальном, объ-
ективном бессилии. Это бессилие ни в коем случае
нельзя сводить к беспомощности человека перед грозны-
ми явлениями природы: грозами, землетрясениями,
извержениями вулканов и т. п. Корнем религии явля-
лось повседневное, будничное, проявляющееся на каж-
дом шагу бессилие человека.
Реальное бессилие человека всегда проявляется в том
же, в чем проявляется и сила человека, — в его практиче-
ской деятельности. Отсутствие у человека силы проявля-
ется в том, что он не может добиться реализации наме-
ченных целей, не может обеспечить успешного результа-
та своей деятельности. Бессилие человека есть бессилие
его практической деятельности. Человек в процессе
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
своей практической деятельности воздействует на при-
роду с помощью определенных средств. В наличии у него
этих средств заключена его сила. И он бессилен тогда,
когда таких средств недостаточно, когда он недостаточно
вооружен.
Когда человек имеет в своем распоряжении доста-
точно средств и знает внутренние связи явлений, он
предвидит течение событий, правильно ставит цели,
верно планирует свои действия и своей деятельностью
предопределяет ход и исход реальных процессов. В та-
ком случае человек — хозяин положения: он свободно
принимает решения, свободно действует, свободной яв-
ляется его практическая деятельность.
Когда же человек не располагает средствами, нужны-
ми для того, чтобы предопределить течение событий, то
он, как правило, одновременно оказывается неспособ-
ным раскрыть внутренние связи явлений и предвидеть
будущее. В таком случае ход и исход его деятельности,
ход и исход реальных процессов зависят не столько от
его собственных усилий, сколько от стечения объектив-
ных обстоятельств. Именно от их не поддающегося учету
и контролю стечения, а не от сил самого человека зави-
сит в таких условиях то, увенчаются ли его действия
успехом, или он потерпит неудачу. Человек в таком
случае бессилен перед природой. Он — не хозяин поло-
жения, он — несвободен, несвободной является его
практическая деятельность. Он — раб случайностей, в
которых проявляет себя слепая необходимость природы.
Бессилие человека перед слепой необходимостью приро-
ды есть одна сторона явления, другой его стороной
служит власть этой необходимости над человеком, гнет
над ним случайностей, в которых проявляется эта необ-
ходимость.
Вся практическая деятельность человека делится,
таким образом, на два вида: на деятельность, результаты
которой зависят прежде всего от самого человека,—
свободную практическую деятельность и на деятель-
ность, результаты которой опосредованы не поддающей-
ся контролю человека игрой случайностей,— несвобод-
ную, зависимую практическую деятельность. Грань
между этими двумя видами деятельности весьма относи-
тельна, ибо не бывает ни абсолютно несвободной, ни
абсолютно свободной деятельности, между ними при-
Глава
седьмая
242/243
сутствуют все степени перехода, но тем не менее она
существует.
На самых ранних стадиях развития человечества
сфера свободной практической деятельности была нео-
бычайно узкой. Почти вся практическая деятельность
первобытных людей была несвободной, зависимой.
На каждом шагу человек ощущал зависимость ее
результатов не только и не столько от собственных уси-
лий, сколько от неконтролируемой игры случайностей.
Особенно это сказывалось в охоте.
Сам ход практической деятельности неопровержимо
доказывал человеку существование каких-то сил, влияю-
щих на ее результаты и тем самым на всю жизнь людей.
Поэтому формирующийся человек неизбежно должен
был осознать власть этих сил над собой и тем самым свою
собственную беспомощность перед ними. Однако сразу
это произойти не могло. Такого рода осознание предпо-
лагало определенную степень вызревания самого созна-
ния. Но самое, пожалуй, важное заключается в том, что
осознание собственного бессилия в одной сфере деятель-
ности было невозможно без осознания собственной силы
и другой ее сфере. Этой сферой являлась деятельность
по изготовлению орудий. Только тогда, когда человек
осознал свою силу, свою власть над определенными
явлениями в определенной области деятельности, он
оказался способным осознать, что в других ее областях
он хозяином не является, что там действуют какие-то
иные силы, над которыми он не только не властен, но
которые сами господствуют над ним.
С достижением такой стадии развития человек, с од-
ной стороны, не мог не осознать гнета случайностей над
собой, а с другой — не мог осознать господствующую
над ним слепую необходимость адекватно. Власть слу-
чайностей, власть слепой необходимости природы над
человеком могла быть осознана только в иллюзорной
форме. Господствовавшие над человеком, определявшие
течение и результаты его практической деятельности
естественные силы природы были осознаны им как силы
надприродные, сверхъестественные. Так возникла рели-
гия. «...Всякая религия,— писал Ф. Энгельс,— явля-
ется не чем иным, как фантастическим отражением
в головах людей тех внешних сил, которые господствуют
над ними в их повседневной жизни,— отражением, в ко-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
тором земные силы принимают форму неземных»
(4. С. 328).
Религия возникла не в процессе размышлений над
причинами каких бы то ни было природных или соци-
альных явлений. Осознание зависимости исхода челове-
ческих действий от сил иных, чем естественные спо-
собности человека, пришло в ходе практических попы-
ток во что бы то ни стало обеспечить достижение
желаемых результатов. Оно первоначально выразилось
в том, что оказывавшиеся то и дело недостаточными
действия, реально направленные к достижению цели,
начали дополняться актами поведения, которые в дей-
ствительности не способствовали реализации цели, но
рассматривались как необходимые для этого.
Возникший как иллюзорное восполнение бессилия
несвободной практической деятельности символический,
паразитический образ действия с необходимостью вы-
звал к жизни иллюзорный, паразитический образ мысли.
Наряду со знаниями о естественных способностях чело-
века, о реальных связях и влияниях возникла вера в то,
что определенно человеческие действия могут каким-то
непонятным, таинственным образом способствовать до-
стижению желаемой цели, вера в то, что существуют
таинственные, сверхъестественные влияния и связи.
Если логический образ мысли состоял в раскрытии
действительно существующих связей и явлений, то па-
разитический, иллюзорный — в приписывании таин-
ственных, непонятных влияний прежде всего опреде-
ленным человеческим действиям. Возникнув, паразити-
ческий, иллюзорный образ мысли образовал вместе
с паразитическим образом действия то, что принято
именовать магией. Магия есть единство магического
образа действий и магического образа мысли. Сущность
ее, как и любой другой формы религии, заключается
в вере в сверхъестественную силу, сверхъестественное
влияние, но эта сверхъестественная сила мыслится как
присущая самому человеку, сверхъестественное влияние
приписывается определенным человеческим действиям,
взятым самим по себе. Магия была древнейшей, первона-
чальной формой религии. Этот вывод находит опреде-
ленное подтверждение в данных археологии.
Наука в настоящее время не располагает фактами,
которые давали бы основание полагать, что религия
Глава
седьмая
244/245
возникла еще у архантропов. Иначе обстоит дело с по-
здними палеоантропами.
В позднемустьерской стоянке Ла Феррасси был
найден камень с намеренно нанесенными на него крас-
ными пятнами, а также каменная плита с чашевидными
углублениями. Плитка со следами красной краски была
найдена и в Ле Мустье. Ряд исследователей высказал
предположение, что камни со следами раскраски явля-
ются инсценировкой охоты, во время которой сами
камни изображали животных, а красные пятна — раны
(41. С. 50, 88 — 90; 53. С. 47 — 52). Однако, по мнению
некоторых из них, эти инсценировки еще не носили
магического характера, они были репетициями, во время
которых происходило распределение ролей в предстоя-
щей охоте.
С предположением, что у пралюдей охоте пред-
шествовала ее репетиция, можно согласиться. Усложне-
ние охотничьей деятельности неизбежно потребовало на
определенном этапе предварительной выработки плана
действий. В силу крайней конкретности мышления пра-
людей выработка плана охоты и распределение ролей
могли происходить только в виде инсценировки охоты.
Первоначально она не носила магического характера,
однако в дальнейшем с неизбежностью превратилась
в обряд. О том, что к тому времени, к которому относятся
описанные выше находки, превращение уже заверши-
лось, свидетельствуют красные пятна на камне, симво-
лизирующие раны, которые будут нанесены животному.
Никакой реальной, практической нужды в символиче-
ском нанесении ран подобию зверя, разумеется, не было.
Невозможно приписать никакой реальной, практиче-
ской функции найденной в Ла Феррасси плите с чаше-
видными углублениями. С. Н. Замятнин связывает ее,
так же как и камень с нанесенными красными пятнами,
с репетициями охоты, рассматривая плиту как зача-
точное изображение животного, а углубления на них —
как изображение ран (53. С. 52).
Появление изображения ран на камнях, пред-
ставляющих собой подобие животных, по-видимому,
можно рассматривать как свидетельство начала зарож-
дения изобразительного искусства, которое расцвело
в позднем палеолите. Взгляда на палеолитическое искус-
ство как на теснейшим образом связанное с магией
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
придерживаются многие исследователи, в том числе
советские. Эта точка зрения не находится в противоре-
чии с фактом реалистического характера искусства
позднего палеолита. Как свидетельствуют данные этног-
рафии, близость изображения к оригиналу считалась
у многих народов необходимым условием успеха обряда
подражательной магии (153. С. 237 — 240).
К эпохе палеоантропов относится еще целый ряд
памятников, с трудом поддающихся интерпретации, но,
вероятно, также связанных с зарождающимися магией
и искусством. Один из самых ранних был найден в пеще-
ре Пеш де л’Азе (Франция) в относящемся к Риссу
I слое (8) со среднеашельскими орудиями. Это — часть
ребра быка со следами гравировки. На плоской повер-
хности кости обнаруживается целая серия линий и насе-
чек, которые нанесены явно преднамеренно (183. С. 62).
В более позднем, относящемся уже к Вюрму, слое (4А)
с мустьерскими орудиями была найдена кость, которая
намеренно просверлена (там же. С. 79). Небольшая
кость, на которую был нанесен целый ряд параллельных
нарезок, была найдена в пещере Ла Феррасси. Насечки
на куске кости из мустьерской стоянки Бачо Киро (Бол-
гария) образовывали зигзаг (357. С. 139).
Кости с насечками и даже крестообразной зарубкой
были найдены в стоянке Вилен (ФРГ). Галька и обломок
гальки со следами выгравированных на них линий были
обнаружены в мустьерском слое грота Истюриц. На
стоянке в Турском Маштале (ЧССР) среди других
находок встретилась фаланга оленя с нанесенными на
нее геометрически правильными линиями. В гроте Тиво-
ли (Италия) на одной из галек была выбита ямка (149.
С. 19). Небольшая плитка известняка, на одной из по-
верхностей которой исключительно четко был врезан
крест, найдена в Цонской пещере в Южной Осетии (60.
С. 34; 61. С. 22).
В пещере Ла Кина обнаружены два предмета, кото-
рые исследователи именуют подвесками или кулонами.
Один из них был сделан из фаланги оленя (5 см), дру-
гой — из клыка лисы (3,3 см). При просверливании
клыка он треснул и был выброшен (357. С. 138—139).
В гроте Пролом в Крыму была найдена подвеска с округ-
лым отверстием в 2 мм. Ее носили на шее, причем
в течение долгого времени (67. С. 169). Обломки костей
Глава
седьмая
246/247
животных с просверленными отверстиями были откры-
ты в Заскальной VI. Там же был найден сломанный
стержень кости, на расширенном конце которого было
нанесено 9 параллельных коротких зарубок (там же.
С. 170).
Но самая интересная находка была сделана в поздне-
мустьсрской стоянке Тата (Венгрия), возраст которой
определен радиоуглеродным методом в 50 тыс. лет.
Мастером был отделен от зуба мамонта кусок размером
в 11 см. На пластину была нанесена гравировка, ей была
придана овальная форма, а затем она была отполирована
до зеркального блеска и, наконец, покрыта охрой. Обна-
руживший этот предмет Л. Вертеш рассматривает его
как чурингу. Края предмета были закруглены, по-види-
мому, в результате длительного постоянного пользова-
ния (357. С. 139). Там же был найден слегка отшлифо-
ванный круглый нуммулит с вырезанным на его по-
верхности крестообразным знаком. Существует предпо-
ложение, что он являлся амулетом (27. С. 210; 184
С. 111).
Одной из самых последних в этой серии является
находка во втором мустьерском слое стоянки Молодо-
ва I лопатки мамонта размером 50 X 34 см, на поверхно-
сти которой отчетливо видна серия насечек, тонких
выгравированных линий, ямок и лунок, а также нарисо-
ванных черным линий. По мнению А. П. Черныша, в
центральной части верхней плоскости лопатки высечен-
ные линии образуют контур животного, возможно оленя.
Как полагает он, перед нами здесь целая сложная компо-
зиция с фигурой животного в качестве центра (149.
С. 20 — 23). Если он прав, то здесь мы имеем дело с хотя
еще и примитивным, но тем не менее подлинным произ-
ведением изобразительного искусства.
Во многих мустьерских стоянках были найдены
такие природные краски, как желтая и красная охра
и окись марганца. Об их предназначении можно только
догадываться.
В целом приведенные выше материалы делают весь-
ма вероятным предположение, что у палеоантропов уже
начала зарождаться магия. Если первоначально магиче-
ское положительное или отрицательное влияние припи-
сывалось лишь человеческим действиям, то в дальней-
шем как магическое стало осмысливаться любое влия-
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
ние, положительно или отрицательно сказывавшееся на
людях.
Палеоантропы не были, например, в состоянии
раскрыть действительную природу того вредоносного
влияния, которое исходило от больных и мертвых членов
коллектива. Логический образ мысли был здесь бесси-
лен, и на «помощь» пришел магический образ мышле-
ния. Реальное и вредоносное влияние умирающих и мер-
твых было осознано как магическое отрицательное влия-
ние. Так возникла вера в существование у тех или иных
объектов внешнего мира свойства магического влияния
на людей — примитивный фетишизм. В результате осоз-
нания вредоносного влияния трупа как магического
такие вполне реальные меры защиты от него, как закла-
дывание камнями, засыпание землей, были осознаны как
магические действия. И уже чисто магическими были
такие действия, как связывание мертвецов. Таким обра-
зом, неандертальские погребения помимо всего прочего
являются доказательством существования у поздних
неандертальцев религии в форме магии и примитивного
фетишизма. О появлении фетишизма, возможно, свиде-
тельствуют некоторые из описанных выше предметов,
особенно те, которые истолковываются исследователями
как амулеты, чуринги.
В свете всего сказанного выше действия людей,
выразившиеся в появлении памятников типа Драхенлох,
нельзя расценить иначе, как магические, ритуальные,
обрядовые. К этим памятникам имеется бесчисленное
множество этнографических параллелей.
Обычай собирать и хранить головы или черепа,
а также кости убитых животных имел в недалеком про-
шлом универсальное распространение. Он существовал
практически у всех народов, находившихся на стадии
доклассового общества, а его пережитки отмечены у мно-
гих этносов, живших в классовом обществе.
Объектом подобного отношения были череп и кости
быка, буйвола, бизона, лошади, овцы, льва, тигра, соба-
ки, пантеры, череп и рога оленя, лося, козла и т. д. Но
особое распространение имело такого рода отношение
к голове и костям медведя. Оно существовало по всему
северному полушарию. Конкретные его формы были
различны. В большинстве случаев череп и кости медведя
вешались на деревья, высокие пни, столбы, шесты,
Глава
седьмая
248/249
несколько реже их помещали на специальный помост,
складывали в специальный сруб или амбар, еще реже
зарывали в землю *.
У нивхов района Чоме завернутые в бересту мед-
вежьи головы хранились вместе с лапами в особом
амбаре, расположенном в нескольких десятках шагов от
стойбища. Неподалеку от амбара находилось место по-
гребения других костей медведя. Аналогия с находкой
в Драхенлохе поразительна. И там и тут существовало
особое хранилище для голов и лап, рядом с которым
находилось скопление остальных костей (55; 56).
Все подобного рода действия представляли собой
появление своеобразной, магической, обрядовой заботы
об убитом животном. Цель их — искупить вину охотни-
ков перед убитым зверем и обеспечить телесное его
возрождение. Анализ этих обрядов показывает, что в ис-
ходной своей форме они были связаны с тотемизмом
(123. С. 418—440). Все это дает основание полагать, что
и памятники типа Драхенлох являются свидетельством
существования в мустье не только магии, но и тотемиз-
ма.
Такой вывод находит свое подтверждение еще в од-
ной особенности находок в Драхенлохе, Вильденманлис-
лохе, Петерсгеле, Зальцофене, Клюни, Ле Фюртэн,
Регурду, Ильинке, Ильской, Схуле, Тешик-Таше. Она
состоит в том, что в каждой из перечисленных выше
стоянок объектом ритуальной заботы явились черепа
и кости животных только одного вида, причем во всех
случаях того, остатки которого преобладали в данной
стоянке.
Как отмечалось, с переходом от архантропов к палео-
антропам наметилась известная специализация охот-
ничьей деятельности человеческих коллективов. Послед-
няя, сама по себе взятая, разумеется, не могла привести
к возникновению тотемизма. Но в условиях, когда осоз-
нание единства членов коллектива стало необходимым,
специализация охотничьей деятельности должна была
способствовать оформлению тотемизма. Тотемом кол-
лектива чаще всего становился тот вид животных,
который был главным объектом охоты его членов. Мясо
животных этого вида было главным видом пищи членов
* Сводку материалов см.: 123. С. 418—432.
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
праобщины. Это не могло не способствовать оформлению
столь характерного для тотемизма убеждения, что у всех
членов данного коллектива и у всех особей данного вида
одна плоть и одна кровь.
Возникновение тотемизма означало, что каждый
член данной праобщины стал рассматриваться как жи-
вотное тотемного вида, а каждое животное тотемного
вида — как член данного человеческого коллектива. Но
это предполагало распространение на животных тотем-
ного вида всех правил, регулирующих отношения между
членами праобщины, прежде всего проявления заботы
о них. Прямой отказ от заботы об иллюзорных членах
коллектива, какими были животные тотемного вида, был
опасен, ибо открывал возможность уклонения от соблю-
дения этих норм по отношению к реальным его членам.
Но и соблюдение этих норм по отношению к животным
тотемного вида было тоже невозможно.
Единственным выходом из положения было воз-
никновение видимости заботы о животных тотемного
вида, т. е. появление ритуальной, магической заботы
о них. Памятниками такой магической, ритуальной забо-
ты о животных тотемного вида и являются находки
в Драхенлохе и других рассмотренных выше стоянках.
В правильности такой их трактовки убеждает опи-
санная выше находка в Монте-Чирчео. Найденный
в пещере Гуттари человеческий череп был объектом
точно такой же ритуальной заботы, что и черепа медве-
дей в Драхенлохе, Зальцофене, Клюни, Ильинке. Во
всех этих пещерах были найдены медвежьи черепа,
окруженные камнями точно так же, как и череп из Мон-
те-Чирчео.
Человек из Монте-Чирчео был убит, а затем, веро-
ятно, съеден. Во всяком случае мозг из черепа был
извлечен. Можно только догадываться, почему, как и
кем он был убит. Возможно, он погиб в стычке с членами
другой праобщины. Однако не исключено, что он был
убит собственными товарищами, причем, вероятно, как
нарушитель норм, действовавших в праобщине. Но во
всяком случае члены его коллектива имели прямое
отношение либо к его убийству, либо к его съедению,
либо и к тому и к другому. Иначе не было бы смысла
проявлять о нем ритуальную заботу, до мельчайших
подробностей сходную с той, которую палеоантропы
Глава
седьмая
250/251
проявляли об убитом и съеденном тотемном животном.
Таким образом, имеются серьезные основания пола-
гать, что у поздних палеоантропов уже существовали
тотемизм, магия, фетишизм и определенные зачатки
изобразительного искусства. Если правильным является
отнесение Драхенлоха к премустье или раннему мустье,
то находки в нем нельзя истолковать иначе, как прямое
доказательство зарождения тотемизма еще на стадии ,
ранних палеоантропов. Но во всяком случае законно ;
предположение, что явления духовной жизни, столь
отчетливо обнаружившие себя на стадии поздних палео-
антропов,— тотемизм и магия — начали формироваться
еще па предшествующем этапе.
Прогресс и регресс в развитии поздних палеоантро-
пов. В свете приведенных выше данных бесспорным
следует признать то, что по уровню развития обще-
ственного сознания поздние палеоантропы, несомненно,
стояли выше ранних палеоантропов. Но самое главное
состоит в том, что они, бесспорно, стоят выше ранних
палеоантропов по уровню всего общественного развития.
Они в этом отношении, вне всякого сомнения, являются
представителями нового, более высокого этапа в форми-
ровании человеческого общества, закономерно пришед-
шего на смену предшествующему этапу. Ни о каком их
уклонении от пути, ведущего к неоантропу, не может
быть и речи. Прогресс, причем огромный, несомненен.
В плане развития общественных отношений поздние
палеоантропы, бесспорно, — предшественники человека
современного типа.
Как свидетельствуют все данные, праобщина по-
здних палеоантропов представляла собой прочный, спло-
ченный коллектив, все члены которого проявляли
всестороннюю заботу друг о друге. Праобщина поздних
палеоантропов была коллективом не только единым, но
и осознавшим (в форме тотемизма) свое единство. Но
осознание человеческим коллективом своего единства,
осознание общности всех его членов было одновременно
и осознанием отличия всех членов данного коллектива от
всех остальных людей.
До возникновения тотемизма различие между члена-
ми разных праобщин осознавалось просто как различие
между людьми, входившими в состав разных групп.
Когда человек переходил из одной праобщины в другую,
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
он переставал считаться членом первой и начинал счи-
таться членом второй. Конечно, при этом члены второй
праобщины помнили, что данный человек не родился
в ней, а пришел извне. Но это не мешало им рассматри-
вать пришельца как члена именно этой, а пе иной
группы.
С возникновением тотемизма человек, родившийся
в группе, начал считаться принадлежащим к ней в силу
того, что у него был тот же тотем, что и у остальных
членов группы, в силу того, что он имел ту же самую
плоть и кровь, был одного «мяса» с ними. И теперь от
членов других праобщин его отличало не просто реаль-
ное вхождение в иную группу, а наличие у него иного
тотема, иной плоти и крови. Человек теперь пожизненно
нес на себе знак принадлежности к одной определенной
группе, а именно к той, в которой родился. С возникнове-
нием тотемизма члены разных праобщин были разделе-
ны четкой гранью, перейти которую в принципе было
невозможно. Теперь даже если бы человек и перешел из
одной праобщины в другую, в принципе он навеки дол-
жен был оставаться чужаком.
Превращение праобщины в крепко спаянный коллек-
тив, члены которого осознали как свое единство, так
и отличие от членов других таких же групп, имело своим
следствием ее замыкание в себе. Прекратилась пере-
группировка состава и перемешивание человеческих
коллективов. Конечно, замкнутость праобщин поздних
палеоантропов нельзя понимать абсолютно. Вхождение
в состав тех или иных праобщин отдельных людей или
даже групп людей, родившихся за их пределами, могло
иметь место. Однако о замкнутости коллективов палео-
антропов свидетельствуют и самые последние данные
археологии.
Не вызывает сомнения, что стоянки второй половины
позднего археолита подразделяются па множество
групп, для каждой из которых характерен определенный
набор каменных орудий. Одни археологи говорят о нали-
чии в позднем мустье различных археологических куль-
тур, другие предпочитают писать о локальных вариантах
или просто о вариантах каменной индустрии.
Частой, если не вообще характерной для позднего
мустье является ситуация, когда в одном и том же рай-
оне бок о бок существуют стоянки, относящиеся к раз-
Глава
седьмая
252/253
ным археологическим культурам. Так, например, в рай-
оне Дордони-Вьенна во Франции сосуществовали такие
выделенные Ф. Бордом (184. С. 101 — 102) культуры, как
мустье с ашельской традицией, типичное мустье, зубча-
тое мустье и, наконец, два варианта тарантского мустье:
мустье типа Ла Кина и мустье типа Ла Феррасси (38.
С. 88—89). И хотя коллективы, относящиеся к разным
археологическим культурам, жили вперемежку на одной
ограниченной территории в течение десятков тысяч лет,
никаких влияний их друг на друга не обнаруживается.
Это свидетельствует об отсутствии между ними сколько-
нибудь регулярных контактов, об их замкнутости, изо-
ляции друг от друга (38. С. 145; 184. С. 144-145; 187.
С. 65-72).
Такая же картина наблюдалась и в других районах,
в частности на Кавказе. «Если обобщить и представить
в главных чертах,— писал В. П. Любин (88. С. 197),— то
можно сказать, что мустьерские индустрии и культуры
этой области развивались по трем линиям, существо-
вавшим параллельно, без сколько-нибудь заметного, как
это представляется сейчас, взаимодействия. Это линии
развития мустье типичного, мустье зубчатого, мустье
тарантского облика, корни которых уходят в местные
ашельские индустрии».
Отсюда следует, что единство материальной культу-
ры у определенного числа коллективов не могло сло-
житься в результате взаимного влияния праобщин,
первоначально обладавших разными культурами. Оно
должно было возникнуть совершенно иным путем. Един-
ственное объяснение, которое напрашивается: коллекти-
вы, отличавшиеся общей культурой, возникли в резуль-
тате ряда последовательных делений человеческих
групп, восходивших к исходной, первоначальной пра-
общине. Иначе говоря, общность культуры была здесь
результатом единства происхождения. Праобщины, от-
носящиеся к одной культуре, образовывали общность, но
только не органическую, целостную, социальную, а гене-
тико-культурную. И не только возникновение, но и дли-
тельное существование этой общности не предполагает
с необходимостью прочных связей и вообще каких бы то
ни было контактов между входящими в нее праобщина-
ми. Поддержание единства культуры обеспечивал такой
фактор, как сила традиции.
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
Из всего сказанного не следует, однако, что, напри-
мер, все праобщины с индустрией зубчатого мустье
произошли от одной исходной праобщины. Вероятнее
всего, одни и те же разновидности мустьерской инду-
стрии могли возникнуть и возникали в далеко отстоящих
районах независимо друг от друга.
Если праобщины поздних палеоантропов уже были
замкнутыми, изолированными коллективами, то ясно,
что процесс их замыкания в себе, процесс их изоляции
друг от друга начался раньше — на стадии ранних
палеоантропов. Это предположение также находит под-
тверждение в данных археологии. А. Люмлей, ука-
завший на существование во Франции начиная с рисса
четырех археологических культур: ашельской, тейяк-
ской, эвеноской и премустьерской, подчеркнул, что, хотя
люди, являвшиеся носителями этих культур, и жили бок
о бок многие десятки тысяч лет, практически они не
знали друг о друге. Взаимное влияние если и имело
место, то крайне редко (348. С. 797 — 799).
Прогрессирующее замыкание праобщин в себе, их
изоляция друг от друга имели своим следствием превра-
щение каждой из них в группу, состоящую из кровных
родственников. Возникновение инбридинга (т. е. род-
ственного скрещивания), причем довольно тесного, ибо
размеры праобщин были сравнительно невелики, не
могло не сказаться на физическом развитии палеоантро-
пов.
С неизбежностью произошло обеднение их наслед-
ственной основы. Морфологическая организация палео-
антропов утратила эволюционную пластичность и при-
обрела консервативный характер. В результате стала
невозможной сколько-нибудь существенная перестройка
морфологической организации палеоантропов, а следо-
вательно, и их дальнейшее развитие по пути к неоантро-
пу. Соответственно перестал действовать праобщинно-
индивидуальный отбор.
Разумеется, морфологический облик палеоантропов
не мог утратить всякую способность к изменениям.
Невозможной стала лишь дальнейшая сапиентация, раз-
витие по пути ароморфоза, т. е. повышения общего
уровня морфологической организации. Что же касается
идиоадаптации, т. е. изменений приспособительного ха-
рактера, не выходящих за рамки уже достигнутого
Глава
седьмая
254/255
общего уровня развития, то она была не только возмож-
ной, но и неизбежной.
С затуханием праобщинно-индивидуального отбора
на первый план снова вышел обычный индивидуальный
естественный отбор, под воздействием которого измене-
ние морфологического облика палеоантропов пошло по
линии возрастания физической силы и общего огрубле-
ния всего их организма, т. е. в сторону от пути, ведущего
к человеку современного типа. Следствием и было пре-
вращение ранних генерализованных неандертальцев в
поздних специализированных. Морфологический облик
западноевропейских классических неандертальцев но-
сит столь явные черты эволюционной застойности, что
многие антропологи прямо характеризуют их как кон-
сервативных неандертальцев.
Отклонение физического развития поздних палео-
антропов от сапиентного направления является, таким
образом, не случайностью, вызванной стечением небла-
гоприятных внешних обстоятельств, а закономерным
результатом эволюции праобщества. Поэтому явные чер-
ты специализации и застойности обнаруживаются не
только у западноевропейских, но и вообще у всех по-
здних палеоантропов. Многие антропологи, отмечая
определенные отличия палеоантропов типа Шанидар от
западноевропейских поздних неандертальцев, в то же
время и их характеризуют как консервативных.
Таков один из возможных вариантов решения вопро-
са о причинах отклонения развития поздних палеоантро-
пов от сапиентного направления. Оно объясняет не
только своеобразие облика поздних неандертальцев, но
и особенности развития их каменной индустрии. Изоля-
ция и инбридинг, сделав невозможным коренную пере-
стройку морфологической организации производящих
существ, закрыли тем самым дорогу для сколько-нибудь
глубоких сдвигов в эволюции производственной деятель-
ности. В результате развитие каменной индустрии при-
обрело противоречивый характер. С одной стороны,
переход от среднего ашеля — раннего мустье к позднему
мустье был значительным шагом вперед, а с другой он
же в определенной степени обернулся и регрессом.
Подобно тому как в морфологическом облике ранних
палеоантропов противоречиво сочетались архаические
и сапиентные черты, в каменной индустрии среднего
Эпоха палеоантропов — заключительная стадия
становления человеческого общества
ашеля — раннего мустье примитивные особенности
столь же противоречиво соседствовали с такими, кото-
рые характерны для позднепалеолитической техники
человека современного типа (199. С. 159; 248. С. 234).
В ряде локальных вариантов (например, амудийские
слои стоянок Ябруд, Табун и др.) позднепалеолитиче-
ские признаки выражены столь отчетливо, что некото-
рые археологи характеризуют их как настоящие верх-
непалеолитические культуры (38. С. 23 — 29).
Подобно тому как при переходе от ранних палео-
антропов к поздним были утрачены присущие первым
сапиентные признаки, переход от среднего ашеля —
раннего мустье к позднему мустье сопровождался почти
полным исчезновением позднепалеолитических черт в
каменной индустрии палеоантропов. С переходом к по-
зднему мустье эволюция техники в ряде отношений
приняла застойный характер. На это в свое время указы-
вали Г. Ф. Осборн (104а. С. 149) и П. П. Ефименко (52.
С. 242).
В последнее время Р. Солецки обратил особое внима-
ние не только на консерватизм морфологического
облика людей из Шанидара, практически не изменив-
шихся за более чем 15 тыс. лет, но и на застойный
характер их типичной мустьерской индустрии, не пре-
терпевшей сколько-нибудь значительных изменений за
несколько десятков тысяч лет (437. С. 587; 438. С. 252,
265).
Таким образом', огромный прогресс в формировании
общественных отношений, которым был ознаменован
переход от ранних палеоантропов к поздним, имел неожи-
данные последствия. Превращение праобщины в креп-
кий, сплоченный и тем самым замкнутый, изолиро-
ванный коллектив привело к инбридингу и тем самым
сделало невозможным сапиентацию и как следствие
продолжение формирования производства и общества.
Завершение становления человека и общества было не-
возможно без преодоления замкнутости праобщин. их
изоляции друг от друга. И, как свидетельствуют факты,
эта замкнутость была преодолена. Становление человека
и общества завершилось.
Глава восьмая
Завершение становления
человеческого общества.
Возникновение рода и человека
современного физического типа
мин коллектива. Становление человеческого общества
с необходимостью предполагает обуздание животных
инстинктов, их введение в социальные рамки. Из двух
основных биологических инстинктов — пищевого и по-
лового — совершенно неупорядоченным оставался в
праобщине архантропов только второй. Первый с самого
начала был уже под социальным контролем, который
непрерывно усиливался по мере развития праобщины.
Поэтому имеются серьезные основания полагать, что
именно проявление полового инстинкта было основным
источником конфликтов между формирующимися людь-
ми не только у архантропов, но и у ранних палеоантро-
пов.
Резкий перелом в формировании социальных отно-
шений, который произошел при переходе от ранних
палеоантропов к поздним, был невозможен без распро-
странения этих отношений на все сферы жизни, а тем
самым и без какого-то ограничения действия полового
инстинкта. Крайне мало вероятно, чтобы у палеоантро-
пов возник индивидуальный брак. Последнего не суще-
ствовало и на первом этапе эволюции уже сложившегося
общества. Мало вероятно и возникновение у неандер-
тальцев группового брака. Все известные этнографии
Завершение становления человеческого общества
Возникновение рода и человека современного физического типа
формы группового брака связаны с экзогамией, а имею-
щиеся данные свидетельствуют о замкнутости коллекти-
вов поздних палеоантропов, т. е. об их эндогамии. И если
понимать под экзогамией требование вступать в половые
отношения исключительно лишь с членами других кол-
лективов, то в этой праобщине не было даже ее зачатков.
Но, как уже отмечалось в первой главе, имеются
серьезные основания полагать, что становление челове-
ческого общества завершилось появлением рода, что
первобытная община возникла как община родовая.
Отсюда следует, что именно развитие праобщины по-
здних палеоантропов подготовило, сделало возможным,
а затем и неизбежным возникновение экзогамии. Если не
весь период становления общества, то по крайней мере
самый последний его этап был временем становления
рода. И в этом смысле в праобщине поздних палеоантро-
пов должны были появиться какие-то предпосылки
экзогамии.
Выход из положения можно найти, если вспомнить,
что обязанность вступать в половые отношения вне
коллектива есть лишь одна сторона явления, которое
принято именовать экзогамией. Другой стороной явля-
ется абсолютный запрет половых отношений между
членами коллектива — агамия, причем агамия полная.
Полная агамия коллектива не могла возникнуть
сразу, мгновенно. Логично предположить, что ей пред-
шествовала агамия частичная, временная. Полная ага-
мия, разумеется, невозможна без экзогамии. Иначе
обстоит дело с агамией частичной. Она вполне могла
зародиться и существовать в эндогамном коллективе.
Данные этнографии дают возможность составить
мнение о том, что собой представляет частичная агамия,
предшествовавшая полной агамии и соответственно эк-
зогамии коллектива.
В одной из работ Л. Файсона приведено описание
своеобразного праздника, существовавшего еще в XIX в.
в одной из областей о. Вити-Леву (о-ва Фиджи). Мужчи-
ны и женщины одевались в фантастические одежды,
обращались друг к другу с неприличными словами
и открыто, на глазах у всех, не считаясь ни с какими
нормами, вступали в половые отношения. Если в обыч-
ное время братья и сестры не имели права даже разгова-
ривать друг с другом, то в этом периоде они не только
Глава
восьмая
258/259
могли, но почти что были обязаны вступать в связь.
Такого рода состояние ничем не ограниченной свободы
общения полов длилось несколько дней, после чего
ограничения восстанавливались и жизнь входила в нор-
мальную колею (243).
Таким образом, во время этого праздника происходи-
ло снятие того самого абсолютного агамного табу, на
котором зиждился род. Это свидетельствует, что корни
подобных праздников уходят в эпоху, предшествовав-
шую родовой. По существу во время этих праздников род
переставал быть родом, исчезал как таковой. Он на
время превращался в объединение, в котором господ-
ствовал промискуитет.
С чисто формальной точки зрения у фиджийцев этого
района рода вообще не было. Ведь род есть объединение,
характеризующееся полной агамией. А в данном случае
агамия пусть на несколько дней в году, но исчезала. Тем
самым она была лишь временной, частичной. Однако
промежутки, в течение которых половые отношения
носили промискуитетный характер, были столь кратко-
временны, что никакого значения, кроме ритуального, не
имели. Род превращался в промискуитетное объедине-
ние на столь короткое время, что это практически никак
не сказывалось на его сущности.
Но в теоретическом плане явления подобного рода
представляют огромный интерес. Они дают возможность
проникнуть в эпоху, непосредственно предшествовав-
шую появлению рода. Стоит мысленно увеличить число
промискуитетных праздников, и перед нами уже не
формальное, а реальное чередование агамных и про-
мискуитетных периодов, уже не формальная, а реальная
частичная агамия, не предполагающая и не требующая
экзогамии. Иначе говоря, перед нами уже не род, а чело-
веческая группа, раздвоенная во времени на агамный
коллектив и на объединение с промискуитетом.
Предположение именно о таком, а не ином характере
ограничения полового инстинкта на позднем этапе эво-
люции праобщины подтверждается множеством этногра-
фических данных, не только свидетельствующих о суще-
ствовании в дородовой период истории человечества
частичной агамии, но и позволяющих понять, что именно
вызвало ее к жизни, сделало ее возникновение неизбеж-
ным.
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
Половые производственные табу. Среди огромного
числа частичных агамных запретов — половых табу ос-
новную массу составляют хозяйственные половые табу,
а среди последних явно доминируют охотничьи половые
табу. Суть их заключается в строжайшем запрете поло-
вых отношений в период подготовки к охоте и самой
охоты. Длительность этого периода была различной: от
одного дня до нескольких месяцев, но у всех народов,
у которых были обнаружены охотничьи половые табу,
существовала глубокая вера, что воздержание от поло-
вых отношений в течение всего этого времени — необхо-
димое условие успешности охоты.
Так, жители деревни Лезу (о-в Новая Ирландия,
Меланезия) были убеждены, что если кто-либо из охот-
ников нарушит табу, то не только сам нарушитель, но
и все его товарищи не будут иметь успеха в охоте (396.
С. 267). Индейцы нутка (северо-западное побережье
Северной Америки), когда во время охоты на китов
происходил несчастный случай, не сомневались, что
причиной является нарушение одним из охотников табу.
Они искали виновного и строго его наказывали (442.
С. 227).
Коллективный характер был важнейшей особенно-
стью охотничьих половых табу у подавляющего боль-
шинства народов. Половое воздержание требовалось не
от тех или иных лиц, а от всех членов того или иного
коллектива. И нарушение полового табу сказывалось,
согласно верованиям, не на одном нарушителе, а на всей
человеческой группе.
Охотничьи половые табу имели в прошлом человече-
ства универсальное распространение. Существование их
зафиксировано у значительного числа народов Америки,
Океании, Африки, Азии и Европы. У части народов,
у которых самих табу уже не существовало, были обна-
ружены совершенно явственные их пережитки *. И нако-
нец, нельзя представить действительное положение ве-
щей, если ограничиться лишь охотничьими половыми
табу и не принять во внимание всех вообще запретов
половых отношений, связанных с той или иной формой
человеческой деятельности — рыболовством, скотовод-
ством, земледелием, ремеслом, торговлей, войной,
* Сводку материалов и литературы см.: 123. С. 287—288; 125. С. 73.
Глава
восьмая
260/261
т. е. всех вообще хозяйственных, практических половых
табу, которые уходят своими истоками к охотничьим
половым табу *.
Если соединить воедино имеющиеся данные о поло-
вых производственных табу и их пережитках, то
картина получится более чем убедительная. Половые
производственные табу или их пережитки были зафик-
сированы не только в доклассовом, но и в классовом
обществе, в частности у древних римлян, немцев, вен-
гров, эстонцев, украинцев, русских (125. С. 74, 284 —
285). Объяснить появление хозяйственных, в частности
охотничьих, половых табу невозможно, не допустив, что
на какой-то стадии развития человечества половые отно-
шения негативно сказывались на хозяйственной дея-
тельности вообще, и на охоте в первую очередь. Но
препятствием для хозяйственной деятельности могли
быть только неупорядоченные половые отношения.
Этнографические материалы позволяют выявить, по-
чему и как неупорядоченные отношения препятствовали
хозяйственной деятельности. Среди половых табу особое
место занимают запреты, имеющие целью отвратить
смерть. Так, у бечуанов (Южная Африка) от лиц, кото-
рые ухаживали за больными и ранеными, требовалось
воздержание от половых отношений. Соблюдение этого
запрета рассматривалось как необходимое условие вы-
здоровления больного (496. С. 126 — 127). У живших
в противоположной части земного шара индейцев кваки-
ютль (северо-западное побережье Северной Америки)
существовало убеждение, что контакт между людьми,
имевшими незадолго до этого половые отношения, и ра-
неным угрожает жизни последнего (177. С. 719). В обо-
их случаях перед нами одно и то же убеждение: вера
в то, что половые отношения таинственным образом
могут повлечь за собой смерть человека. Подобного рода
табу кроме народов Америки и Африки обнаружены
у народов Океании, Азии и даже Европы (125. С. 72,
284). В этой связи нельзя не отметить существование
у племен, живущих в самых различных частях света,
веры в то, что «изобретение» физической половой связи
привело к «возникновению» смерти (85. С. 385). Что же
* Сводку материалов и литературы см.: 123. С. 292—293; 125. С. 72 —
74, 284-285.
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
касается убеждения, будто половые отношения вообще
таят в себе какую-то опасность для человека, то оно
имеет универсальное распространение. Нет буквально
ни одного народа, у которого не было бы обнаружено
пережитков такой веры *.
Возникновение половых охотничьих табу. Конфлик-
ты, проистекавшие из неупорядоченных половых отно-
шений, конечно, не всегда влекли за собой ранения
и смерть. Однако они всегда в той или иной степени
расстраивали хозяйственную деятельность коллектива,
особенно сказываясь на таких ее формах, которые требо-
вали для своего успеха сплоченности его членов. Важ-
нейшей и основной формой коллективной, совместной
деятельности пралюдей была охота.
По мере роста значения охоты она принимала все
более организованные формы. Собственно охоте начал
предшествовать более или менее длительный период
подготовки к ней, в течение которого происходила раз-
ведка местности, выслеживание животных, выработка
плана охоты, изготовление и обновление охотничьего
инвентаря. Развитие охоты сопровождалось увеличени-
ем зависимости ее исхода от результатов производ-
ственной деятельности. Поэтому период подготовки к
охоте приобретал все более возрастающее значение. От
того, как он протекал, все в большей степени зависел
успех собственно охотничьей деятельности. Понятно,
что в период подготовки к охоте конфликты между
членами праобщины представляли особую опасность.
Даже если они не вели к сокращению числа лиц, спо-
собных принять участие в охоте, ущерб от них был
значительным. Расстраивая или даже срывая деятель-
ность по подготовке к охоте, эти конфликты уменьшали
ее шансы на успех и тем самым ставили членов коллек-
тива перед угрозой голода.
На определенном этапе развития праобщества насто-
ятельной необходимостью стало полное устранение кон-
фликтов между ее членами в период подготовки к охоте
и самой охоты. Так как главным источником столкнове-
ний были промискуитетные половые отношения, то тем
самым жизненно необходимым стало их запрещение
в этот период.
Сводку литературы см.: 125. С. 72, 284.
Глава
262/263 восьмая
Эта объективная экономическая потребность начала
постепенно осознаваться, хотя, разумеется, не в прямой,
адекватной форме. Сам процесс практической деятель-
ности стал постепенно все в большей степени навязывать
людям убеждение в том, что половые отношения в пери-
од охоты и подготовки к ней навлекают опасность на
коллектив и что единственный способ ее избежать —
воздержание от них в течение этого периода. Так
постепенно начали возникать в праобщине охотничьи
половые табу.
Уже у предлюдей в охоте участвовали не все взрос-
лые члены стада, а лишь молодые и взрослые самцы и,
возможно, бездетные самки. С развитием охоты еще на
стадии формирующихся людей обычным явлением стали
более или менее длительные охотничьи экспедиции,
участники которых затем приносили мясо в стойбище,
где находились остальные члены праобщины.
Устранить отношения между полами внутри охот-
ничьей партии было просто: достаточно было полностью
исключить из ее состава женщин. Таким образом, по-
требность в преодолении конфликтов внутри охотничьей
партии привела к окончательному закреплению разделе-
ния труда между полами. Охота на крупных животных
стала исключительно мужским делом.
В дальнейшем необходимость устранения конфлик-
тов в период подготовки к охоте привела к тому, что
группа взрослых мужчин и юношей начала обосабли-
ваться от остальной части праобщины еще до выхода
в экспедицию и притом на все более продолжительное
время. Таким образом, в свободный от половых отноше-
ний период напряженной хозяйственной деятельности
праобщина начала состоять из двух более или менее
обособленных групп, одна из которых включала всех
юношей и взрослых мужчин, а другая — женщин и де-
тей. В свою очередь последняя состояла из двух под-
групп: женской и детской.
О том, что возникновение половых табу сопровожда-
лось бытовым обособлением мужчин и женщин, говорят
данные этнографии. У многих народов в период дей-
ствия хозяйственных половых табу не только запреща-
лись половые отношения, но в той или иной степени
ограничивались и все вообще отношения между мужчи-
нами и женщинами. Мужчинам запрещалось прикасать-
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
ся к женщинам, смотреть на них, разговаривать с ними,
есть пищу, приготовленную женщинами, находиться
с ними в одном помещении и т. п. *
Становление охотничьих половых табу скорее всего
началось в эпоху ранних палеоантропов. Именно к ней
относятся данные, свидетельствующие о каком-то обо-
соблении мужчин и женщин в хозяйственной и иных
сферах. Дж. Д. Кларк на основе анализа археологическо-
го материала сделал предположение, что где-то с конца
мипделя произошли изменения в структуре человече-
ской группы. Если раньше она всегда выступала как
целое, то теперь появились признаки временного разде-
ления составляющих ее компонентов: или юных и взрос-
лых, или мужчин и женщин (216. С. 226).
По данным археологии, в среднем и позднем ашеле
возникли охотничьи лагеря, в которых обитали лишь
мужчины, причем иногда в течение целого сезона. При-
мером может служить Цонская пещера в Южной Осе-
тии. Описанное в седьмой главе жилище ранних палео-
антропов в гроте Лазаре состояло из двух половин.
Напрашивается вопрос: не была ли одна из них местом
обитания женско-детской, другая — мужской группы?
Многие археологи полагают, что если не в позднем аше-
ле, то во всяком случае в позднем мустье уже существо-
вало разделение труда между мужчинами и женщинами.
Оргиастические промискуитетные праздники. В ре-
зультате пространственного и бытового обособления
полов в праобщине в течение всего срока действия поло-
вых табу пар быть не могло. Их существование было
ограничено лишь периодами промискуитета. Развитие
хозяйственной деятельности требовало все более дли-
тельных периодов, когда половые отношения вытесня-
лись из жизни коллектива. По мере того как периоды,
свободные от действия половых табу, становились все
более редкими, интенсивность половой жизни коллекти-
ва в течение их непрерывно возрастала, что делало
затруднительным осуществление хозяйственной дея-
тельности. Это привело к тому, что оставшиеся про-
мискуитетными периоды превратились в своеобразные
праздники с бурным, ничем не ограничиваемым общени-
ем полов — настоящие оргии.
Сводку литературы см.: 123. С. 287 — 294.
Глава
264/265 восьмая
Выше уже был приведен пример промискуитетного
оргиастического праздника. Но он не стоит особняком.
Существование праздников и вообще периодов, когда
допускалась неограниченная свобода общения полов,
отмечено этнографами у многих народов, находившихся
на стадии доклассового общества. Подобного рода про-
мискуитетные, оргиастические праздники сохранялись
и после исчезновения рода и экзогамии. Свобода отноше-
ний между полами выражалась у них в полном или
частичном снятии брачных и иных ограничений.
Взятые в совокупности сведения об оргиастических
про.мискуитетных праздниках, не говоря уже об их
многочисленных пережитках, дают убедительное дока-
зательство того, что такие праздники представляли столь
же универсальное явление, что и хозяйственные поло-
вые табу. Оргиастические праздники были широко рас-
пространены у народов Австралии, Океании, Америки,
Африки, Азии, Европы *.
Между промискуитетными праздниками и хозяй-
ственными половыми табу существует глубокая внут-
ренняя связь. В дородовую эпоху они могли существо-
вать лишь в неразрывном единстве. И свидетельства о их
былом единстве сохранились до нашего времени. У мно-
гих народов хозяйственные половые табу были тесно
связаны с оргиастическими праздниками, подобного ро-
да празднества непосредственно следовали за периодами
строжайшего полового воздержания, которые одновре-
менно были и периодами интенсивной хозяйственной
деятельности. В качестве примера можно назвать ме-
итхеев и нага Ассама и Манипура (Индия), индейцев
Перу, пипилей Центральной Америки (196. III. С. 196;
245. С. 98-99; 268. С. 94; 268а. С. 167-168).
В силу кратковременности промискуитетных перио-
дов и их бурного оргиастического характера пары в пра-
общине перестали образовываться. Исчезновение пар,
устранив возможность конфликтов на почве удовлетво-
рения полового инстинкта, неизбежно должно было
способствовать резкому возрастанию сплоченности пра-
общины. Такое явление, как мы видели, имело место при
переходе от ранних палеоантропов к поздним. Это дает
* Сводку материалов и литературы см.: 123. С. 269—299; 125. С. 285 —
286.
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
основание полагать, что именно тогда завершилось в ос-
новном становление охотничьих половых табу.
Завершение раздвоения праобщины палеоантро-
пов. Таким образом, социальные отношения в праобщи-
не палеоантропов еще не были настолько сильны, чтобы
полностью подчинить себе половые биологические связи,
упорядочить и организовать их. Однако они уже на-
столько окрепли, что оказались в состоянии частично
вытеснить промискуитетные половые отношения из
жизни праобщины, превратить их из постоянно суще-
ствующих в периодически появляющиеся. Жизнь пра-
общины стала состоять из чередования периодов дей-
ствия половых табу и промискуитетных праздников.
Праобщина как бы раздвоилась во времени на агамный
коллектив и промискуитетное объединение. Это раздвое-
ние во времени сопровождалось разделением агамного
коллектива на пространственно обособленные мужскую
и женско-детскую группы. Признаки этого временного
и пространственного раздвоения еще более отчетливо,
чем раньше, проявляются на стадии поздних палео-
антропов.
Французскими археологами в низовьях реки Дюране
было обнаружено около 10 постоянных жилищ, разбро-
санных на территории в 50 га. Они относятся к Вюрму I.
По мнению Ф. Бурдье, их особенности не позволяют
думать, что здесь жили пары с потомством. Он считает,
что скорее всего здесь было место, где происходили
контакты группы охотников с женщинами и детьми
(190. С. 215-216).
Вспомним также, что из двух половин состояло не
только жилище ранних палеоантропов в гроте Лазаре, но
и жилище поздних палеоантропов в стоянке Молодо-
ва¥. Логично предположить, что эти половины были
местами обитания: одна — женско-детской, вторая —
мужской группы.
Частичное вытеснение социальными отношениями
половых, биологических из жизни коллектива было важ-
ным шагом в процессе становления общества. Оно
свидетельствовало о том, что социальные отношения
приобрели в праобщине большее значение, чем биологи-
ческие. Как уже отмечалось, в результате стало не-
избежным осознание единства праобщины и в конечном
счете превращение ее в прочный замкнутый коллектив.
Глава
восьмая
266/267
Тем самым стало невозможным и завершение формиро-
вания общества. Однако те же самые силы, которые,
казалось бы, завели формирующееся общество в тупик,
сделали не только возможным, но и неизбежным выход
из него.
Постепенное расширение сферы действия хозяй-
ственных половых табу делало все более продолжитель-
ными периоды агамии и все более редкими и короткими
периоды оргиастических праздников. Чем больше по-
давлялся и обуздывался половой инстинкт, тем больше
он стремился прорваться. Но прорыв его внутри пра-
общины был исключен: коллектив карал нарушителей.
И, в частности, не исключена возможность, что опи-
санная в седьмой главе находка в Монте-Чирчео явля-
ется свидетельством такой расправы.
Оргиастические нападения. Однако кроме членов
данной праобщины существовали люди, которые к ней
не принадлежали и на которых поэтому не распростра-
нялось действие норм праморали вообще, половых табу
в частности. Хотя каждая праобщина была замкнутым
объединением, изоляция их друг от друга не могла быть
абсолютной. Их члены не могли время от времени не
встречаться. На стадии, когда подавление полового ин-
стинкта достигло такой степени, что дальнейшее его
сдерживание становилось все более трудным, встречи
мужчин и женщин, принадлежавших к разным коллек-
тивам, стали принимать форму оргиастических нападе-
ний более сильной стороны на слабую.
Нападали мужчины на женщин. Имели место и напа-
дения женщин на мужчин. В отличие от мужских
нападений женские могли иметь шансы на успех лишь
тогда, когда женщины были в явном большинстве и в до-
статочной степени организованы. Став ритуализованны-
ми, оргиастические нападения женщин долгое время по
традиции сохранялись и после того, когда объективная
нужда в них исчезла. Наиболее ярким примером может
послужить обычай йауса, зафиксированный Б. Малинов-
ским на островах Тробриан (Меланезия). Здесь повсеме-
стно был распространен порядок, по которому прополка
огородов, находившихся в распоряжении отдельных се-
мей, совершалась всеми женщинами деревни совместно.
На юге о. Киривина и о. Вакута женщины, занимавшиеся
коллективной прополкой, имели право напасть на любо-
Завершение становления человеческого общества
Возникновение рода и человека современного физического типа
го замеченного ими мужчину, если он не был жителем их
деревни. Право это осуществлялось женщинами, как
отмечал Б. Малиновский, с рвением и энергией. Женщи-
ны, заметив мужчину, сбрасывали с себя одежду, нагими
набрасывались на него, подвергали насилию и соверша-
ли над ним массу непристойных действий (354. С. 231 —
233).
Подробно описав, со слов своих информаторов, этот
обычай, Малиновский отказался дать ему какое-либо
объяснение. Прошли мимо него и все другие этнографы.
К тому времени, когда обычай был зафиксирован, он
носил пережиточный, во многом даже ритуальный ха-
рактер. Однако восстановить его первоначальное значе-
ние тем не менее вполне возможно.
Прежде всего следует обратить внимание на то, что
йауса с начала и до конца носила ярко выраженный
оргиастический характер. Недаром Малиновский назвал
ее оргиастическим нападением женщин. Все особенно-
сти йаусы свидетельствуют о том, что она в сущности
представляет собой не что иное, как пережиток имевше-
го в прошлом место необычайно бурного, неудержимого,
принимавшего самые дикие формы проявления полового
инстинкта. Такое проявление полового инстинкта можно
объяснить, лишь допустив, что он до этого долгое время
не мог получить удовлетворения, сдерживался. В пользу
этого говорят определенные факты. Оргиастические на-
падения женщин на Тробрианах были возможны лишь
в период общественной прополки огородов. А он был
временем действия строжайших половых табу. Во время
прополки были не только воспрещены половые сноше-
ния, но вообще считалось неприличным для мужчин
данной деревни приближаться к работающим женщинам
(там же. С. 356, 388, 415). Все эти данные говорят о том,
что йауса в своей исходной форме была не чем иным, как
стихийным прорывом долгое время сдерживавшегося
производственными табу полового инстинкта. Прорыв
этот стал возможным потому, что его объектом был
чужак — человек, не подпадавший под действие поло-
вых запретов, относившихся только к членам данного
коллектива. Йауса не стоит особняком. Совсем в другом
конце земного шара у некоторых племен Северного
Ирана, когда женщины сообща работали в поле, ни один
мужчина-чужак не мог пройти мимо них без того, чтобы
Глава
восьмая
268/269
не уплатить выкуп. В противном случае он рисковал
подвергнуться такому же обращению, которое было
характерно для тробрианской йаусы *.
Иначе как пережитки оргиастических нападений
женщин нельзя рассматривать целую группу обычаев,
обрядов и празднеств, имевших поистине универсальное
распространение **. Первая их особенность заключалась
в том, что в них могли участвовать лишь женщины.
Вторая — в том, что все они в той или иной степени
носили эротический характер: женщины нередко разде-
вались донага, совершали неприличные телодвижения
и танцы, исполняли непристойные песни, обращались
друг к другу с нескромными шутками и т. п. И наконец,
третья их особенность состояла в том, что всякий мужчи-
на, вольно или невольно оказавшийся свидетелем этих
обрядов, подвергался со стороны разъяренных женщин
самому жестокому обращению.
Подобного рода обычаи и обряды зафиксированы
у многих народов Европы, не говоря уже об Азии, Афри-
ке, Америке, Австралии и Океании. Во время афин-
ского праздника Тесмофорий женщины знатного про-
исхождения собирались вместе в особом здании, куда
доступ мужчинам был строжайше воспрещен. Здесь они
обращались друг к другу с неприличными шутками
и сквернословили. Непристойные действия совершались
и нескромные песни распевались женщинами во время
праздничной процессии. Важно, что женщины, прини-
мавшие участие в праздничных обрядах, готовили себя
к ним длительным половым воздержанием (20. С. 59,
181; 196. III. С. 126 — 127, 206). Но особенно ярко черты
былых оргиастических нападений проявлялись в грече-
ских вакханалиях, являвшихся первоначально исключи-
тельно женскими праздниками. По словам Плутарха, во
время праздника женщины яростно набрасывались на
плющ, который считался мужским растением, и разди-
рали его на части (151а. С. 470). Свидетельством
происхождения вакханалий из оргиастических нападе-
ний женщин является изложенная в трагедии Эврипида
«Вакханки» легенда о растерзании участницами такого
празднества Пенфея (152. С. 194 сл.).
* Личное сообщение С. П. Толстова.
** Сводку материалов см.: 123. С. 482 — 485.
Завершение становления человеческого общества
Возникновение рода и человека современного физического типа
В пору бытовавшего до XX в. у мордвы женского
праздника всякий мужчина, который попадался на-
встречу двигавшейся по деревне с пением эротических
песен процессии женщин, становился объектом издева-
тельств (129. С. 468 — 469). Можно упомянуть и об
обряде опахивания деревни, который бытовал у многих
народов Азии и Европы. В России, например, опахива-
ние совершалось глубокой ночью и в тайне от мужчин.
Все женщины, принимавшие в нем участие, распускали
волосы и оставались в одних нижних рубахах, а иногда
раздевались полностью. Затем они с криком неслись
вокруг деревни. Ни один мужчина не мог попасть им на
глаза без риска быть избитым *. Поражает необычайное
сходство между отдельными моментами женских обря-
дов у народов, разделенных временем и пространством.
Так, и с древнеримским женским праздником, упомина-
емым Плутархом, и с праздником женщин в Котельниче-
ском уезде Вятской губернии, описанным в XIX в.,
в одинаковой степени было связано поверье, что всякий
мужчина, оказавшийся свидетелем совершаемых обря-
дов, должен обязательно ослепнуть (54. С. 5; 112.
С. 455-456).
Не менее убедительные доказательства того, что
в определенный период истории человечества оргиасти-
ческие нападения представляли собой всеобщее и зако-
номерное явление, дает наряду с этнографией и фоль-
клористика.
Легенды об амазонках. На о-вах Тробриан Б. Мали-
новским была записана легенда, связанная с оргиастиче-
скими нападениями женщин. Туземцы были убеждены,
что где-то далеко в море лежит остров Кауталуги, насе-
ленный исключительно женщинами. Когда к острову
приплывает лодка и моряки выходят на берег, женщины
набрасываются на них, заставляют их непрерывно удов-
летворять свои желания и в конце концов замучивают до
смерти. Как утверждали сами рассказчики, нападение
обитательниц этого острова на мужчин полностью сход-
но с йауса (354. С. 356). Это дает основание полагать, что
в данном случае мы имеем дело с отражением в фолькло-
ре оргиастических нападений женщин.
К этой легенде примыкает целый цикл преданий
Сводку материалов см.: 123. С. 482 — 483.
Глава
восьмая
270/271
о так называемых амазонках, т. е. народах, состоящих из
одних женщин. Легенды эти имели универсальное рас-
пространение. Понять, какой факт истории человечества
нашел в них отражение, можно, если вспомнить, что
развитие половых производственных табу неизбежно
привело к известному обособлению мужчин и женщин во
всех отношениях. Отметим, что это обособление не толь-
ко не исчезло, но даже углубилось после превращения
праобщины в род. Изоляция женщин от мужчин на-
глядно проступает в оргиастических нападениях и в их
многочисленных пережитках. Во всех этих случаях жен-
щины держатся вместе и в то же время обособленно от
мужчин.
Легенды об амазонках отличались друг от друга по
содержанию. Но во многих из них нашло отражение не
только обособление полов, но и оргиастические нападе-
ния женщин. Этот тип легенд, по-видимому самый
ранний, включает три основных момента: 1) существо-
вание местности (чаще всего — острова), населенной
только женщинами, 2) вступление последних в связь
с случайно появившимися в этой местности мужчинами-
чужеземцами и 3) последовавшую затем смерть чуже-
земцев.
Рассказ, почти полностью идентичный с записанным
Б. Малиновским, мы находим в относящейся к X в. книге
«Чудеса Индии», представляющей арабский сборник
баснословных повествований моряков (29. С. 36). Сход-
ные во всех основных положениях легенды существова
ли у айнов, нивхов, жителей Молуккских островов,
китайцев, древних греков (37. С. 152, 155; 69. № 2
С. 50-53; 108. С. 156; 151. С. 159-164).
Легенды приведенного типа являются исходными
Из них путем выпадения одних моментов и добавления
других возникли предания остальных типов, причем
в ряде случаев мы можем проследить, как это произош
ло. В некоторых легендах наблюдается исчезновение
одного из основных моментов — представления о стране
женщин. В них сохраняется лишь мотив опасности,
грозящей мужчине от первого сочетания с женщиной
Связь имеющих широкое распространение в мировом
фольклоре сказок, содержащих этот мотив, с легендами
амазонского типа была раскрыта В. Я. Проппом (115
С. 304—306). Но представление об опасности первого
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
сочетания с женщиной не было лишь фольклорным
мотивом. У многих народов зафиксировано наличие
самой живой веры в это, а также существование много-
численных обрядов, имеющих целью эту опасность
нейтрализовать (77. С. 319—354; 196.1. С. 239 — 243; 484.
С. 155-156; 491. С. 496-542).
В другой линии развития амазонских легенд мотив
существования страны женщин сохраняется, но исчеза-
ет представление об опасности, грозящей мужчинам-
чужеземцам. Таковы китайские, корейские, тибетские,
бурятские, японские, индонезийские, ирландские, нор-
вежские предания (59. С. 241 — 245; 69. № 2. С. 47 — 48,
50-52; 106. С. 124; 145. С. 462).
Но наибольший интерес представляет третья линия
развития амазонских легенд, ибо в ней нашли отражение
реальные сдвиги в отношениях между праобщинами,
начало которым было положено оргиастическими напа-
дениями. В этой линии развития наблюдается, во-
первых, превращение случайных, эпизодических связей
между первоначально совершенно чуждыми друг другу
мужчинами и женщинами в прочные и постоянные, во-
вторых, смягчение, а в дальнейшем и полное исчезнове-
ние опасности, грозящей мужчинам со стороны жен-
щин.
В старинном индийском сказании «Махабхарата»
имеется рассказ о стране, населенной одними женщина-
ми. Когда мужчины-чужеземцы прибывают в эту страну,
женщины становятся их женами. Но если мужчина
оставался в стране больше месяца, его предавали смерти.
Поэтому все они стремились покинуть страну через
20—25 дней. Сходная легенда была записана у папуасов
Новой Гвинеи. Испанский монах де Мендоза, побы-
вавший в Китае во второй половине XVI в., рассказывал,
что недалеко от Японии открыты острова, населенные
женщинами. Ежегодно в определенное время на эти
острова прибывают из Японии суда с товарами. При-
бывшие мужчины ведут себя с местными жительницами
как с женами, но лишь в течение определенного срока,
после которого они должны удалиться (69. № 2. С. 53 —
54, 57).
В последней легенде связи между мужчинами и жен-
щинами продолжают оставаться эпизодическими, но
опасность исчезает. В некотором отношении обратную
Г лава
восьмая
272/273
картину мы наблюдаем в предании, содержавшемся
в апокрифическом «Послании пресвитера Иоанна», пра-
вителя баснословной страны, находящейся где-то на
границе с Индией, к византийскому императору Мануи-
лу Комнепу (XII—XIII вв.). В нем рассказывается
о женщинах, живущих на острове. Мужья этих женщин
не осмеливаются на нем появиться в обычное время под
страхом немедленной смерти. Лишь в определенный
период они приплывают все вместе на остров, живут
с женами 10—15 дней, а затем удаляются (там
же. С. 43).
Наконец, в следующей группе легенд рассказывается
о существовании прочных связей между мужчинами
и женщинами и не упоминается ни о какой опасности,
проистекающей из этих отношений. Характерным при-
мером является рассказ Страбона (132. С. 477—478) об
амазонках, живущих на Кавказе рядом с народом гарга-
риев (по другим версиям, рядом с племенами гелов
и легов). В течение большей части года амазонки живут
совершенно самостоятельно. Но имеется два месяца
весной, когда они поднимаются на гору, отделяющую их
от гаргариев. Последние также, по древнему обычаю,
поднимаются на гору и вступают с амазонками в связь.
Девочек, родившихся в результате этих отношений,
амазонки оставляют у себя, мальчиков отдают гаргари-
ям. Вариант этого предания содержится в жизнеописа-
нии Помпея, принадлежащем перу Плутарха (112.
С. 359), и в некоторых других древних источниках.
У Марко Поло содержится рассказ о существующих
в Аравийском море двух островах — мужском и жен-
ском. Ежегодно в марте мужчины отправляются на
женский остров, где и остаются до конца мая. Остальные
девять месяцев мужчины и женщины живут изолиро-
ванно (65. С. 200). Интересно объяснение причины,
приводимое в одной из версий. «Это от того, что климат
не позволяет мужчинам постоянно жить вместе с жен-
щинами, так как они умерли бы» (там же. С. 332). Вряд
ли можно расценить это объяснение иначе, как отголо-
сок легенд первого типа. Рассказ, почти во всех деталях
тождественный данному, приводит со слов араваков
Колумб (116. С. 184 — 186). Подобного же рода легенды
конкистадоры и путешественники встретили у самых
различных племен Центральной и Южной Америки
Завершение становления человеческого общества
Возникновение рода и человека современного физического типа
Похожие рассказы мы находим в трудах аль-Идриса,
помещавшего мужской и женский острова в Северном
океане, а также в описании Индии, принадлежащем
Палладию (конец IV— начало V в.) (69. № 2. С. 46, 54;
№ 3. С. 9, 14).
Сходные мотивы имеются в преданиях австралийцев
арунта (аранда). В них рассказывается о существовании
в мифическую эпоху альчера самостоятельных мужских
и женских групп, между членами которых имели место
половые отношения (447. С. 92). В мифах арунта мы
встречаем намеки и на существование в былом нападе-
ний мужчин на женщин. Так, в одном из преданий
рассказывается о мужчине, имевшем своим тотемом
дикую кошку, который шел из Страны соленой воды на
север и по пути насиловал и убивал женщин. В других
мифах рассказывается о целых группах мужчин тотема
дикой кошки, бродящих по стране. В полном противоре-
чии с существовавшим в раннем и среднем альчера
порядком, согласно которому мужчины жили с женщина-
ми своего тотема, мужчины, имевшие тотемом дикую
кошку, вступали в связь с женщинами, тотем которых
отличался от их собственного. Записавшие эти легенды
Б. Спенсер и Ф. Гиллен особо обращают внимание на тот
факт, что путешествия мужчин тотема дикой кошки,
следствием которых были их связи с женщинами других
тотемов, относятся к среднему альчера, т. е. ко времени,
непосредственно предшествовавшему, согласно леген-
дам, введению экзогамии (440. С. 401, 416 — 422).
Возникновение дуально-праобщинной организа-
ции. Переходя от легенд к действительности, мы до-
лжны сказать, что в рассматриваемой линии эволюции
амазонских легенд нашло в целом верное отражение
реальное развитие отношений между мужчинами и жен-
щинами, принадлежавшими к разным праобщинам (а
тем самым имевшим и разные тотемы). Оргиастические
нападения, носившие в своей исходной форме дикий
и жестокий характер, не могли первоначально не при-
вести к известному обострению отношений между перво-
бытными коллективами, к возникновению вражды меж-
ду ними, которая могла выливаться и в кровавые
столкновения. В дальнейшем характер отношений меж-
ду ними начал меняться. Это было связано с тем, что
в существовании полового общения между членами раз-
Глава
восьмая
274/275
ных коллективов были заинтересованы на данном этапе
в равной степени все праобщины. Только нормализация
отношений между праобщинами могла обеспечить удов-
летворение подавляемого внутри каждой из них и рву-
щегося вовне полового инстинкта и тем самым реализа-
цию объективной необходимости в расширении полового
общения между формирующимися людьми.
Постепенно половые отношения между представите-
лями разных коллективов начали все в большей степени
происходить с обоюдного (вначале молчаливого, а затем
и все более открытого) согласия обеих праобщин, стали
все в большей мере санкционироваться ими. На смену
оргиастическим нападениям пришли иные формы ор-
ганизации половых отношений. О том, что они со-
бой представляли, позволяют судить данные этногра-
фии.
Б. Малиновским на тех же островах Тробриан за-
фиксировано существование двух обычаев, носивших
название улатиле и катайауси. Улатиле представляла
собой экспедицию юношей одной деревни, имевшую
целью вступить в связь с девушками другой. Хотя такие
экспедиции и были узаконены обычаем, тем не менее
сборы и отправление в путь окружались покровом тай-
ны. Скрытно покинув деревню, юноши дальше двига-
лись открыто, с песнями, пока не приближались к наме-
ченной деревне. Подойдя к ней, они прятались в чаще,
куда к ним тайком прокрадывались девушки. Если место
встречи обнаруживалось жителями данной деревни, мог-
ла произойти схватка, которая в прошлом иногда влекла
за собой войну между селениями. Таким образом, улати-
ле характеризовалась двойственностью. С одной сторо-
ны, она была узаконена обычаем, а с другой — могла
привести к серьезным столкновениям между членами
двух общин. Такой же двойственностью отличалась и ка-
тайауси, представлявшая собой женский вариант улати-
ле — любовную экспедицию девушек в одну из соседних
деревень (354. С. 221 — 230).
Улатиле и катайауси тробрианцев не были исключе-
нием. Существование любовных экспедиций юношей
и девушек в соседние общины было зафиксировано
у ряда племен горных районов Новой Гвинеи (чимбу,
дене, сиане, камано, форе, узуруфа, джате) (172.
С. 118-119; 200. С. 51-53; 401. С. 31; 421. С. 33-36).
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
У бена-бена Восточного нагорья Новой Гвинеи любов-
ные экспедиции одновременно и юношей и девушек од-
ной общины в другую общину происходили примерно
раз в месяц (326. С. 42—43). Сходные обычаи были обна-
ружены у бушменов Африки (153. С. 218).
Определенный свет на ранние формы организации
половых отношений между людьми, принадлежащими
к разным коллективам, проливают некоторые обычаи
аборигенов Австралии.
У австралийцев Арнемленда две жившие в отдалении
локальные группы время от времени устраивали со-
вместные праздники, длившиеся несколько дней. Во
время праздника мужчины каждой из групп вступали
в отношения с женщинами другой группы. Это не только
не вызывало протеста со стороны мужей, но, наоборот,
всемерно ими поощрялось. При этом мужчины одной
локальной группы, вступая в отношения с женщинами
другой, в то же время демонстрировали свою враждеб-
ность к ним (171. С. 160 —162), что носило чисто риту-
альный характер. Но эту ритуальную рознь нельзя
рассматривать иначе как пережиток когда-то существо-
вавшей между мужчинами и женщинами, принадле-
жавшими к разным коллективам, реальной вражды,
возникновение которой во многом связано с оргиастиче-
скими нападениями. По мере того как половое общение
между членами разных коллективов из случайности
становилось правилом, эта вражда из реальной превра-
щалась в фиктивную. И в такой форме она длительное
время продолжала существовать и после того, как связи
между коллективами окончательно упрочились.
Фактически в приведенном примере мы имеем дело
с оргиастическими праздниками, но своеобразными.
В отличие от тех, что были описаны выше, в ходе их не
происходило нарушения родового агамного табу. Поло-
вые отношения были возможны лишь между людьми,
принадлежавшими к разным фратриям. Эти праздники
были оргиастическими, но не промискуитетными. И та-
кого рода праздники тоже имеют весьма широкое рас-
пространение. Характерной особенностью большинства
из них является выражавшаяся в самых разнообразных
формах фиктивная вражда между мужчинами и женщи-
нами, принадлежавшими к разным группам. Чаще всего
она приобретала форму ритуальной борьбы или состяза-
Глава
восьмая
276/277
ния между полами. Существование такой борьбы или ее
разнообразнейших пережитков отмечено во всем мире,
в том числе и у народов, у которых не было обнаружено
оргиастических праздников. Эта борьба или ее много-
образные пережитки являются важным моментом сва-
дебной обрядности у многих народов, в том числе
и у русского. У значительного числа этнических групп
она приобретает форму избиения жениха, а иногда
и сопровождавших его лиц, женской родней и подругами
невесты, что опять-таки заставляет вспомнить об оргиа-
стических нападениях женщин *.
Общий ход развития вел, таким образом, к превраще-
нию половых отношений между членами разных коллек-
тивов из случайности в правило, а затем и в необходи-
мость, к трансформации их из фактора, обострявшего
отношения между человеческими группами, в фактор,
тесно связывавший их друг с другом. И это с неизбежно-
стью привело к тому, что каждая из ранее изолиро-
ванных праобщин оказалась в большей или меньшей
степени прочно связанной с одним из остальных челове-
ческих коллективов. Повсеместно возникли системы,
состоящие из двух взаимно брачующихся праобщин,—
дуально-праобщинные организации. Каждая из таких
организаций представляла собой формирующуюся ду-
ально-родовую организацию, а каждая из входящих в ее
состав праобщин — становящийся род.
Возникновение человека современного физического
типа. Возникновение дуально-праобщинной организа-
ции сделало возможным завершение формирования че-
ловека и общества. Каждая из праобщин была с точки
зрения биологии инбредной линией. Соответственно за-
вязывание половых отношений между их членами было
не чем иным, как внутривидовой гибридизацией. Как
известно, одним из следствий гибридизации является
гетерозис — резкое возрастание крепости, мощности,
жизнеспособности, а в случае внутривидового скрещива-
ния также и плодовитости потомства по сравнению
с исходными родительскими формами. Другое важней-
шее следствие гибридизации — обогащение наслед-
ственной основы, резкое повышение размаха изменчиво-
сти, необычайное возрастание эволюционной пластично-
* Сводку материалов и литературы см.: 123. С. 492—495.
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
сти организма *. В силу этого завязывание половых
отношений между членами разных стад давало возмож-
ность разрешить давно уже назревший конфликт между
потребностями развития производства и физической ор-
ганизацией палеоантропов. И, возникнув, эта возмож-
ность под действием вновь обретшего силу праобщинно-
индивидуального отбора начала быстро превращаться
в действительность. Дуально-праобщинные организации
представляли собой своеобразные «котлы», в которых
быстрыми темпами шла переплавка поздних специали-
зированных неандертальцев в Homo sapiens.
Таким образом, необычайная быстрота, с которой
шел процесс превращения неандертальцев в неоантро-
пов, получает свое естественное объяснение. Прежде
всего это превращение давно уже назрело, стало настоя-
тельной производственной, экономической необходимо-
стью. И далее, гибридизация не только сделала этот
процесс возможным, но и, дав ему толчок, необычайно
его ускорила.
Гибридизация же сделала возможным превращение
палеоантропов в неоантропов еще в одном важном отно-
шении. В настоящее время большинство биологов высту-
пают против абсолютизации закона необратимости эво-
люции, открытого еще А. Долло. Соглашаясь с тем, что
вид никогда не может вернуться к состоянию, раз уже
осуществленному в ряду его предков, они в то же время
считают возможным возвращение отдельных утрачен-
ных в ходе эволюции признаков и даже их комбинаций.
Не ограничиваясь указаниями на фактический матери-
ал, свидетельствующий о возвращении утраченных осо-
бенностей, П. П. Сушкин, а вслед за ним такие известные
биологи, как А. М. Сергеев, С. И. Огнев, А. Н. Иванов,
раскрыли механизм этого явления. Им оказалось так
называемое «помолодение» организма, т. е. преждевре-
менное окончание онтогенеза, как бы его обрыв, и за-
крепление эмбриональных особенностей во взрослом
состоянии организма. И как раз гибридизация является
фактором, способствующим «помолодению» организма
и возвращению утраченных им признаков, его деспециа-
лизации **.
* Сводку литературы см.: 123. С 496 — 498.
** Сводку литературы см.: 123. С. 227—231, 498—499.
Глава
278/279 восьмая
Деспециализация организма невозможна без его «по-
молодения». Если неоантроп действительно является
потомком специализированных неандертальцев, то его
морфологический облик обязательно должен носить сле-
ды помолодения. И он их действительно обнаруживает.
На абсолютизации таких особенностей современного
человека была построена целая концепция антропогене-
за — теория фетилизации (от лат. fetus — зародыш)
Л. Болька. Но если сама эта концепция несостоятельна,
то факты, легшие в ее основу, неопровержимы. Сохране-
ние некоторых эмбриональных и инфантильных осо-
бенностей в морфологической организации современно-
го человека никем не ставится под сомнение *.
Выше отмечалось, что классическим образцом по-
зднейших палеоантропов, т. е. форм, переходных от
неандертальцев к Homo sapiens, являются люди из пеще-
ры Схул. Обращает внимание поразительное многообра-
зие их морфологического облика. Одни из них (Схул
VIII, IX) представляют собой почти типичных, класси-
ческих неандертальцев, лишь обладающих некоторыми
сапиентными признаками, другие (Схул IV, V) обнару-
живают значительную близость к неоантропам. Если
принять во внимание, что самых ранних из найденных
обитателей Схула отделяет от самых поздних сравни-
тельно незначительный промежуток времени, то все это
нельзя расценивать иначе как свидетельство необычай-
ной быстроты, с которой шел процесс трансформации
палеоантропов в неоантропов. Однако пестрота антропо-
логического состава Схула столь велика, что одной лишь
трансформацией объяснить ее невозможно. Необходимо
допустить гибридизацию. Многообразие форм гибридов
начиная со второго поколения — твердо установленный
факт. К выводу о том, что население Схула обнаружива-
ет гибридную природу, пришли многие исследователи
(123. С. 502). Возможно, что коллектив, с членами кото-
рого схульцы поддерживали тесные отношения, обитал
в находящейся в 200 м от их стоянки пещере Табун.
Тогда вместе оба этих коллектива образовывали одну
дуально-праобщинную организацию.
Завязывание отношений между праобщинами по-
* Сводку литературы см.: 123. С. 233.
Места находок формирующихся
людей.
Цифрами иа карте обозначены* 1 —
Зуттие, Амуд, Кафзех, Схул, Табун,
Кебара; 2— Шанидар; 3— Бизитун,
4— Тешик-Таш; 5— Нармада, 6 —
Ордос, 7— Чжоукоудянь; 8— Днн-
цун, 9— Ланьтянь; 10— Чаньян,
11— Мала; 12— Сангиран; 13 —
Нгапдонг; 14— Триниль; 15— Мод-
жокерто
здних неандертальцев и образование дуально-праобщин-
ных организаций — очагов формирования современного
человека представляло собой явление, закономерно обус-
ловленное всем предшествующим развитием праобще-
ства. Поэтому оно должно было происходить по всей
территории расселения неандертальцев.
О времени и месте трансформации неандертальцев
в людей современного физического типа дают пред-
ставление материалы не только палеоантропологии,
т. е. остатки людей неандертальского, переходного и со-
временного типов, но и археологии. Трансформация
палеоантропов в неоантропов была тесно связана с за-
фиксированным в археологии переломом в развитии
техники производства, а также и в духовной жизни,
Глава
280/281 восьмая
который обычно именуют переходом либо от среднего
палеолита к верхнему, либо от раннего (нижнего) палео-
лита к позднему (верхнему).
Переход к позднему палеолиту. Поздним (верхним)
палеолитом открывается эпоха эволюции каменной ин-
дустрии уже сформировавшихся, готовых людей. В
предшествующих главах каменная индустрия поздних
предлюдей была названа эолитом, каменная индустрия
формирующихся людей — археолитом. Вполне есте-
ственно ввести единый термин для обозначения всего
периода эволюции каменной индустрии готовых, сфор-
мировавшихся людей. Таким термином могло бы стать
слово «кайнолит» (от греч. kainos — новый, litos —
камень). Этап, традиционно именуемый поздним палео-
литом, является начальной стадией кайнолита. Поэтому
его можно было бы назвать ранним кайнолитом. Мезолит
и неолит соответственно можно было бы назвать средним
и поздним кайнолитом.
Поздний палеолит как определенная стадия эволю-
ции был выделен первоначально лишь на западноевро-
пейском материале. На этой территории переход к по-
зднему палеолиту был ознаменован целым рядом явле-
ний. Произошли существенные изменения в технике
обработки камня. Для мустье было характерно скалыва-
ние довольно грубых пластин с массивных дисковидных
нуклеусов. Специфические для верхнего палеолита нук-
леусы носили правильную призматическую форму.
С них скалывались (позднее отжимались) длинные,
узкие и тонкие пластинки. Из этих ножевидных пласти-
нок путем вторичной обработки получались самые раз-
нообразные специализированные орудия (ножи, резцы,
скребла, проколки, скобели и т. п.). Из них же изго-
товляли острые и легкие наконечники метательных
копий. Если составное оружие появилось еще в мустье,
то широкое распространение получило оно только в по-
зднем палеолите. Многие каменные орудия в верхнем
палеолите стали употребляться с деревянными или
костяными рукоятками или в оправах.
Но хотя новая эпоха именуется поздним палеолитом,
изменения в технике производства затронули не только
каменную индустрию. Еще в предшествующее время
люди использовали наряду с каменными и деревянны-
ми орудия из кости и рога. Однако эти орудия были
Завершение становления человеческого общества
Возникновение рода и человека современного физического типа
несовершенны. Не существовало специальных приемов
обработки кости и рога. При их изготовлении приме-
нялся лишь один способ обработки материала — ретушь.
Положение резко изменилось с переходом к позднему
палеолиту. Люди начали создавать из кости и рога ору-
дия самых разнообразных форм: шилья, иглы с уш-
ком, проколки, наконечники мотыг, лощила, кирки,
наконечники копий и дротиков, копьеметалки, гар-
пуны.
Если в отношении мустье можно говорить, причем
с определенной долей осторожности, о появлении за-
чатков искусства, то существование искусства в точном
смысле этого слова в верхнем палеолите совершенно
бесспорно. Памятниками художественной деятельности
людей являются пещерная и наскальная живопись,
скульптурные изображения животных и людей из кам-
ня, кости, рога, глины, гравировка на кости и т. п. Поя-
вилось множество различного рода украшений.
После выделения верхнего палеолита он был разде-
лен на три последовательно сменяющихся этапа: оринь-
як, солютре и мадлен. Однако в дальнейшем все в боль-
шей степени стало выясняться, что поздний палеолит
имеет варианты не только во времени, но и в простран-
стве. Ни на одном этапе всего развития он не исчерпы-
вался одной единой культурой, а существовал как
совокупность значительного их числа. Так, на террито-
рии одной лишь Западной и Центральной Европы на-
чальная пора позднего палеолита представлена такими
культурами, как шательперрон, ориньяк, селет. Все эти
культуры наряду со специфическими особенностями
имеют общие существенные признаки, которые позволя-
ют их характеризовать как позднепалеолитические.
Культуры, отвечающие всем традиционным признакам
позднего палеолита, давно уже найдены на всей террито-
рии Европы, на Ближнем и Среднем Востоке, в Северной
Африке.
Творцы традиционной периодизации эволюции ка-
менной индустрии рассматривали ее как всеобщую,
в равной степени применимую для всего мира. С точки
зрения этих ученых, палеолит (с его подразделением на
определенные эпохи), мезолит и неолит были универ-
сальными ступенями. В дальнейшем, по мере разверты-
вания археологических исследований за пределами За-
Глава
восьмая
282/283
падной Европы это положение было поставлено под
сомнение. Стали утверждать, что подобная периодиза-
ция имеет значение лишь для определенных регионов,
прежде всего для Европы и Ближнего Востока, а для
остальных территорий она непригодна.
Как уже отмечалось, была, в частности, предложена
совершенно иная периодизация эволюции каменной ин-
дустрии в Африке южнее Сахары: ранний, средний
и поздний каменные века. Еще недавно многие археоло-
ги считали, что эта периодизация абсолютно несопоста-
вима с европейской. Особенно упорно утверждалось, что
в Африке не только отсутствует поздний палеолит как
стадия, но и вообще нет этапа, который бы ему соответ-
ствовал (39. С. 55—57).
Однако в свете последних исследований выяснилось,
что «средний каменный век» Африки в целом и по ха-
рактеру техники и по времени адекватен среднему
палеолиту Европы, и, соответственно, переход от средне-
го каменного века Африки к «позднему каменному
веку» в общем совпадает с переходом от среднего палео-
лита Европы к позднему. Начало «позднего каменного
века» Африки характеризовалось не только существен-
ными изменениями в технике обработки камня. Оно, как
и переход к позднему палеолиту Европы, было ознамено-
вано появлением различных приемов обработки кости
и возникновением искусства (314. С. 12).
Ответ на вопрос, существовал ли «поздний палеолит»
в Африке южнее Сахары, зависит от того, какой смысл
мы будем вкладывать в данный термин. Если под поздне-
палеолитической понимать лишь каменную индустрию,
отвечающую всем основным признакам позднепалеоли-
тических культур Западной Европы, то в таком случае
в Африке южнее Сахары позднего палеолита не было.
Если же под поздним палеолитом понимать новую ста-
дию в эволюции техники производства, соответствую-
щую той, которая представлена позднепалеолитически-
ми культурами Европы, то в таком случае поздний
палеолит в Африке южнее Сахары был.
Во избежание путаницы мы, сохраняя термин «по-
здний палеолит» лишь за культурами, тождественными
европейским, будем именовать стадию развития, ими
представленную, ранним кайнолитом. Если поздний па-
леолит представляет собой региональное явление, то
Завершение становления человеческого общества
Возникновение рода и человека современного физического типа
кайнолит вообще, ранний кайнолит в частности — уни-
версальную стадию эволюции каменной индустрии и
техники производства вообще.
Долгое время в археологии Индии существовал раз-
рыв между памятниками раннего палеолита и мезолита.
К настоящему времени на территории этой страны
найден типичный поздний палеолит, во многое напоми-
нающий поздний палеолит Ближнего Востока и Европы
(25. С. 100-105; 291. С. 478-479; 423).
Не только о раннем кайнолите, но и о позднем
палеолите можно говорить в применении к Сибири.
Однако здесь есть свои особенности. Появление новой,
специфически позднепалеолитической техники обработ-
ки камня не привело к коренному изменению всего
состава каменного инвентаря стоянок. Значительную
часть его продолжали составлять орудия старых типов,
характерные для мустье и даже еще более ранних эпох.
Однако во всех других аспектах признаки позднего
палеолита проявились отчетливо. В большом числе поя-
вились орудия из кости и рога, украшения, возникло
искусство (52. С. 580-587; 104. С. 23-29).
В Юго-Восточной Азии не обнаружены культуры,
которые отличали бы признаки, присущие позднему
палеолиту Европы. Там встречаются орудия, с одной
стороны, в основном раннепалеолитического облика, с
другой — мезолитического. Не исключена вероятность,
что орудия позднепалеолитического типа еще будут там
открыты, как это произошло в Индии. Однако вполне
возможно, что некоторые из уже найденных культур,
представляющие собой прогрессивные модификации
бесспорно раннепалеолитических индустрий, стадиаль-
но соответствуют позднему палеолиту Европы, т. е. явля-
ются раннекайнолитическими. К числу их, по-видимо-
му, должна быть отнесена позднеаньятская культура
Бирмы, основные орудия которой — массивные чоппе-
ры, чоппинги и ручные тесла. Особенности развития
этой индустрии Бирмы, вероятно, во многом обусловле-
ны спецификой материала, из которого изготовлялись
орудия. Этим материалом было в основном ископаемое
дерево (25. С. 124, 129-131).
Еще сложнее обстоит дело на Калимантане и приле-
жащих островах. Как указывают некоторые исследова-
тели, орудия, по времени соответствующие позднепалео-
Глава
восьмая
284/285
литическим индустриям Европы, носят явно раннепале-
олитический облик — это чопперы и массивные кварци-
товые отщепы. Некоторые из орудий по типу сопостави-
мы лишь с дошелльскими, олдовайскими (там
же. С. 156 — 157). Другие археологи отмечают, что ка-
менная индустрия этого региона все же развивалась. По
их мнению, примерно в одно время с переходом к поздне-
му палеолиту в Европе произошел сдвиг в эволюции
каменной техники. Если предшествующая каменная ин-
дустрия может быть охарактеризована только как ранне-
палеолитическая, то пришедшая ей на смену — уже как
пренеолитическая. До этого сдвига полностью отсутство-
вали орудия из кости и раковин, после они появились
в большом количестве (262. С. 39—42).
В поисках объяснения замедленного развития ка-
менной индустрии как на Калимантане, так и в других
районах Юго-Восточной Азии многие авторы пришли
к выводу, что древние жители этой территории основные
свои орудия изготовляли не из камня, а из дерева, пре-
жде всего бамбука. Каменные орудия использовались
только для самых грубых работ. Поэтому не было не-
обходимости в появлении все более и более совершенных
приемов их обработки. Основное направление развития
их техники производства состояло в совершенствовании
вначале бамбуковых, а затем и костяных орудий (186.
С. IX; 262. С. 43-44; 278. С. 7-8).
В применении к этим территориям говорить о по-
зднем палеолите не приходится. Но о раннем кайнолите,
т. е. стадии развития техники изготовления не только
каменных орудий, но и орудий вообще, соответствую-
щей верхнему палеолиту Европы, говорить можно и
должно.
Связь перехода к позднему палеолиту с трансформа-
цией палеоантропов в неоантропов. Прослеживаемая по
всей территории расселения людей теснейшая связь
трансформации палеоантропов в неоантропов с крупным
переломом в развитии техники производства вообще,
каменной индустрии в частности, с переходом к кайно-
литу вообще, позднему палеолиту в частности не явля-
ется случайной. Этого следовало ожидать. Особенности
морфологической организации поздних палеоантропов
препятствовали сколько-нибудь существенным сдвигам
техники производства вообще, техники обработки камня
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
в особенности. Трансформация палеоантропов в нео-
антропов, сняв это препятствие, сделала возможным
крупный прогресс в развитии техники. И возникнув,
данная возможность с неизбежностью превратилась в
действительность.
Приводить данные, свидетельствующие о связи по-
здних палеоантропов с мустьерской индустрией, а ран-
них неоантропов — с позднепалеолитической, вряд ли
необходимо. Их столь много, что эта связь долгое время
никем не ставилась под сомнение. В последние годы
положение осложнилось. Появились сообщения, во-пер-
вых, о находках людей современного физического типа
и в слоях с мустьерской индустрией, во-вторых, о на-
ходках неандертальцев в горизонтах с индустрией позд-
него палеолита. И на них необходимо специально оста-
новиться.
Начнем с сообщений первого рода. В ряде работ
Б. Вандермеерш (476) характеризовал людей из мусть-
ерских слоев пещеры Джебель-Кафзех (Палестина) как
подлинных неоантропов. В дальнейшем выяснилось, что
в действительности они являются позднейшими палео-
антропами, т. е. формами, переходными от палеоантро-
пов к неоантропам (475). В пещере Ветерница (Хорва-
тия) в слое с типичной мустьерской индустрией были
найдены остатки бесспорного неоантропа. Но в настоя-
щее время большинство исследователей полагают, что
здесь мы имеем дело с впускным погребением из оринь-
якских слоев (436. С. 132).
А. А. Формозов в пещере Староселье (Крым) в по-
зднемустьерском слое обнаружил скелет ребенка.
Я. Я. Рогинский (122) в первой своей публикации,
посвященной этой находке, отметил наличие у ребенка
черт как неоантропа, так и палеоантропа. В дальнейшем
общепринятым стал взгляд на старосельца как на нео-
антропа, пережиточно сохранившего некоторые неан-
дертальские особенности. Однако в этом вопросе нельзя
разобраться, не приняв во внимание ту роль, которую
сыграла и в процессе превращения палеоантропов в нео-
антропов неотения, т. е. «помолодение» организма.
В силу неотении юные представители позднейших па-
леоантропов должны были по своему морфологическому
облику быть более сапиентными, чем взрослые особи,
причем эта их близость к неоантропам должна была быть
Глава
восьмая
286/287
тем большей, чем более ранним был их возраст. Ребенку
из Староселья было примерно полтора года. И в этой
связи нельзя не принять во внимание выраженное
Я. Я. Рогинским в указанной статье мнение, что если бы
ребенок из Староселья остался жив, то с годами у него
усилились бы примитивные, неандертальские особенно-
сти, в частности появился бы столь характерный для
неандертальцев надглазничный валик. Все это, вместе
взятое, дает основания полагать, что староселец был не
неоантропом, а вместе с обитателями Схула и Кафзеха
принадлежал к числу позднейших палеоантропов. К та-
кому взгляду сейчас склоняется ряд советских исследо-
вателей (43. С. 86; 144. С. 24).
Однако если бы даже в несомненной ассоциации
с мустьерской индустрией был бы обнаружен бесспор-
ный неоантроп, то это не могло бы поставить под сомне-
ние связь перехода от археолита к кайнолиту с тран-
сформацией палеоантропов в неоантропов. Превращение
первых во вторых, бесспорно, создавало возможность
существенного совершенствования техники производ-
ства, но эта возможность необязательно должна была
сразу же превратиться в действительность.
С более сложной проблемой сталкивают сообщения
о находках неандертальцев с индустрией верхнего пале-
олита. Некоторые из них также оказались неточными.
В одном из слоев пещеры Велика Печина (Хорватия)
с индустрией, охарактеризованной как протоориньяк-
ская, были найдены остатки человека, который первона-
чально был отнесен к палеоантропам. При более тща-
тельном исследовании выяснилось, что в действительно-
сти он является неоантропом (436. С. 127—-131).
Много неясностей с недавними находками в пещере
Виндия (Хорватия). Там в слое Gj, индустрия которого
не поддается точному диагнозу, но ниже которого лежал
бесспорно мустьерский, а выше — столь же бесспорно
ориньякский, были обнаружены разрозненные остатки
нескольких людей. Эти особи, как очень осторожно
сообщается в одной из публикаций, не отличаются
сколько-нибудь значительно от людей, найденных в ле-
жащем ниже слое G3 и являющихся неандертальцами,
но не могут быть абсолютно точно определены (502.
С. 501-502, 540-541; 353).
Однако, по-видимому, нет пока оснований ставить
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
под сомнение находку человека неандертальского типа
в слое с индустрией шателльперрон (нижний перигор)
в пещере Сен-Сезер (Шарант, Франция) (164; 477).
Этот слой находился между мустьерским снизу и оринь-
якским сверху. Объяснений находке может быть не-
сколько. Прежде всего следует учесть, что, как обще-
признано, индустрия шателльперрон обладает ярко выра-
женными мустьерскими чертами (184. С. 147). Они
настолько сильны, что некоторые исследователи высту-
пили с предложением отнести шателльперрон не к позд-
нему палеолиту, а вместе с мустье к предшествующей
стадии эволюции каменной индустрии (368). Как они
утверждают, различия между поздним мустье и ша-
телльперроном являются меньшими, чем между по-
следним и ранним ориньяком. Это делает довольно
вероятным предположение, что обитатели Сен-Сезера
данного времени относились к числу не поздних, а по-
зднейших палеоантропов. Как можно было видеть на
примере обитателей Схула, для позднейших палеоантро-
пов было характерным сосуществование самых различ-
ных форм, начиная с почти подлинных, классических
неандертальцев и кончая почти настоящими неоантро-
пами.
Но даже если считать, что обитатели Сен-Сезера
были уже в целом подлинными неоантропами, логично
допустить наличие у отдельных представителей этой
группы пережиточно сохранявшихся неандертальских
особенностей. Такого рода особенности отмечены у мно-
гих ранних неоантропов Европы. Затем следует принять
во внимание ту роль, которую сыграла в процессе тран-
сформации палеоантропов в неоантропов гибридизация.
Как известно, одним из ее последствий является так
называемый гибридный атавизм, т. е. появление у по-
томков признаков, присущих исходным формам.
Как видно из всего приведенного выше, случаи
находок неоантропов в ассоциации с мустьерскими ору-
диями и неандертальцев в связи с позднепалеолитиче-
ской индустрией столь редки, что не ставят под сомнение
общее правило, связи палеоантропов с ранним, а нео-
антропов с поздним палеолитом. Из этого мы и будем
исходить при попытке определить время и место тран-
сформации палеоантропов в неоантропов.
Время перехода к позднему палеолиту и появление
Глава
восьмая
288/289
неоантропа. Самой ранней из достоверных находок нео-
антропов является человек из пещеры Ниа на о. Кали-
мантан. Его возраст радиоуглеродным методом опреде-
лен в 39820 + 1012 лет (210. С. 169). Некоторые иссле-
дователи утверждают, что имеются и более ранние
находки. В их число разные авторы включают людей из
Кафзеха (Палестина), Омо, Канама, Канжеры, Бордер-
ской пещеры (все — Африка). Люди из Кафзеха, кото-
рых Б. Вандермеерш отнес по времени к 70—75 тыс. лет
назад, были, как указывалось, не неоантропами, а по-
зднейшими палеоантропами. Возраст их большинство
исследователей склонно сейчас оценивать примерно в
40 тыс. лет (251. С. 124; 468. С. 97). Крайне спорным
является возраст всех остальных перечисленных выше
гоминид. В ряде случаев спорным представляется и от-
несение их к числу неоантропов. Долгое время к нео-
антропам относили и датировали 37 и 35 тыс. лет
человека из Флорисабеда (Южная Африка). В настоя-
щее время оспаривается и его принадлежность к числу
людей современного типа и его возраст.
Самыми ранними из датировок радиоуглеродным
методом местонахождений позднего палеолита являются
индустрия на пластинах пещеры Самуилица в Болгарии
(42780±1300 лет), культура дабба из пещеры Хакфет-
эд-Дабба в Ливии (40500 + 1600 лет), ранний ориньяк из
Ишталлошко в Венгрии (39800 + 900 лет), селет пещеры
Чертова Дыра в Словакии (38320+2480 лет), близкая
к селету «ежмановская» культура пещеры Нетопежова
в Польше (38160 + 1250 лет) (17. С. 8; 146. С. 22; 205.
II. С. 46).
За ними следует индустрия африканского «позднего
каменного века» Бордерской пещеры в Южной Африке
(35700+1100 лет), нижний горизонт барадостской ин-
дустрии в пещере Шанидар в Ираке (35400 + 600 лет),
ориньяк пещеры Расакет на Ближнем Востоке
(34600 лет), базовый ориньяк пещеры Абри Пато во
Франции (34250 + 675 и 33300 + 760 лет), верхний пале-
олит пещеры Кара-Кумар в Афганистане (34000+3050
лет) и пещеры Ле Готт во Франции (33860 + 500 лет),
шателльперрон грота Дю Ренн, Арси-Сюр-Кюр во Фран-
ции (33860 + 250 и 33500+400 лет), ориньяк, следую-
щий сразу за слоем протоориньяка, пещеры Велика
Печина в Югославии (33850+520 лет) (58. С. 123, 125,
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
140 - 141; 114. С. 146; 205. II. С. 45, 47; 378. С. 253; 436.
С. 128; 484. С. 247). Все остальные датировки верхнего
палеолита моложе 33 тыс. лет.
Самыми поздними абсолютными датировками архео-
лита являются индустрия африканского «среднего ка-
менного века» в Виткрансе в Южной Африке
(33150+2500 лет), позднее мустье Ла Кины во Франции
(35250+530 лет), верхнее леваллуа — мустье пещеры
Кебара в Палестине (35300+500 и 41000+1000 лет),
финальное мустье, непосредственно предшествующее
шателльперрону в Ля Рошет во Франции (36000+550
лет), индустрия африканского «среднего каменного ве-
ка» в Зомбепате (Зимбабве) (37290+1140 лет), мустье
пещер Ле Готт (37600+7000 лет) и Комб-Греналь
(39000+1500 лет) во Франции, верхнее леваллуа —
мустье пещеры Табун в Палестине (39700 + 800 лет)
(58. С. 120, 137; 205. II. С. 45, 46; 484. С. 247). Для пере-
ходного уровня от мустье к позднепалеолитической
индустрии дабба в пещере Хауа-Фтеах в Ливии получена
дата в 34000+2800 лет (58. С. 112). Позднейший палео-
антроп из Ханеферзанда (ФРГ) датируется радиоугле-
родным методом в 36 тыс. лет (194). Все остальные
датированные по С-14 находки археолита и палеоантро-
пов старше 40 тыс. лет.
Если отбросить крайние цифры, то в целом полу-
чится, что переход от палеоантропов к неоантропам и от
раннего палеолита (археолита) и позднему палеолиту
(раннему кайнолиту) произошел в основном примерно
40 — 35 тыс. лет назад. В Западной Европе он главным
образом приходится на первый интерстадиал Вюрма
(Вюрм I — II) по общепринятой схеме, что соответству-
ет Вюрму II — III по схеме французских исследовате-
лей.
Приведенные выше цифры свидетельствуют о том,
что процесс трансформации палеоантропов в неоантро-
пов протекал по существу одновременно во всех основ-
ных населенных регионах земного шара, т. е. носил
панойкуменный характер. Эти факты совершенно не-
совместимы с моноцентрической концепцией происхож-
дения человека современного физического типа в любом
ее варианте, включая и теорию широкого моноцентриз-
ма, отстаиваемую Я. Я. Рогинским. Поэтому в настоя-
щее время исследователи все в большей степени в той
Глава
восьмая
290/291
или иной форме принимают идею панойкуменного про-
исхождения неоантропа.
Таким образом, все имеющиеся факты не только не
противоречат, но, наоборот, находятся в полном соответ-
ствии с предложенной выше концепцией возникновения
человека современного типа, которая одновременно яв-
ляется концепцией происхождения экзогамии и рода,
теорией завершения становления человека и человече-
ского общества.
Данные археологии и палеоантропологии подтвер-
ждают данную концепцию не только в общем, но и во
многих частностях.
Она предполагает возникновение систематических
контактов между человеческими группами. И данные
археологии свидетельствуют о том, что там, где происхо-
дил переход от раннего палеолита к позднему, и в то
время, когда он происходил, имели место разнообразные
контакты между ранее изолированными человеческими
коллективами (107. С. 183).
Из предложенной концепции с необходимостью вы-
текает, что трансформация палеоантропов в неоантропов
должна была привести к резкому росту населения во-
обще, к увеличению размеров человеческих коллективов
в частности. В настоящее время многие археологи, осно-
вываясь на имеющихся в их распоряжении данных,
приходят к выводу, что возникновение неоантропа и пе-
реход к позднему палеолиту имели своим следствием
и возрастание размеров человеческих групп, и увеличе-
ние численности населения вообще (203. С. 582; 369;
444; 494). По подсчетам некоторых из них, с переходом
от раннего палеолита к позднему население выросло
в расчете на единицу времени примерно в 10 раз (370.
С. 239).
Ряд археологов пришел к заключению, что с перехо-
дом к позднему палеолиту не просто участились контак-
ты между отдельными человеческими группами, но
возникли какие-то объединения ранее изолированных
коллективов (214. С. 178; 370. С. 239; 494).
Завершение становления человеческого общества.
С завершением формирования человека завершилось
и становление человеческого общества. Агамия, вызвав
к жизни экзогамию, получила возможность из частич-
ной, временной превратиться в полную, абсолютную.
Завершение становления человеческого общества.
Возникновение рода и человека современного физического типа
G появлением экзогамии возникла возможность полного
вытеснения половых отношений из жизни коллектива,
т. е. его превращения в полностью агамную группу,
иными словами, в род. С превращением коллективов
в полностью агамные половые связи между членами
разных групп стали необходимостью. Дуально-праоб-
щинная организация превратилась в дуально-родовую.
Если этнографы не наблюдали дуально-родовой органи-
зации в ее первозданном виде, то ее преемница — дуаль-
но-фратриальная организация им хорошо известна.
И имеющиеся о ней материалы не только доказывают ее
универсальность в прошлом, но и проливают свет на
процесс ее возникновения.
У многих племен и народов, сохранивших дуальное
деление, отмечено существование убеждения, что члены
двух фратрий отличаются друг от друга рядом духов-
ных, а иногда и физических особенностей, хотя объ-
ективными научными исследованиями никаких реаль-
ных различий между ними не обнаружено. Так, арунта
говорили о членах одной половины как о «больших
людях», о членах другой — как о «маленьких людях»
и рассматривали первых как обладателей прямых волос,
а вторых — как обладателей курчавых. На деле никаких
реальных различий между людьми двух половин этого
австралийского племени ни в размерах тела, ни в ха-
рактере волос обнаружено не было (441. I. С. 42;
II. С. 597 — 599). Существование аналогичных верова-
ний зафиксировано почти по всей Австралии, причем они
нередко сочетаются с легендами, повествующими о про-
исхождении фратрий от двух различных групп предков,
одна из которой пришла из далекой страны. Так, по
преданию арунта, это племя образовалось во времена
альчера из недоразвитых существ, делившихся на две
строго отличные группы: жителей земли и жителей моря
(359).
Существование глубоко укоренившегося убеждения
в наличии физических и духовных различий между
людьми, принадлежащими к разным фратриям, было
отмечено на многих островах Меланезии, а также у наро-
дов Сибири. Причем в Меланезии это убеждение было
неразрывно связано с преданиями об имевших место
в прошлом вооруженных столкновениях между членами
разных фратрий и сохранявшейся до самого последнего
Глава
восьмая
292/293
времени ритуальной вражде между ними. Существова-
ние ритуальной вражды между фратриями или более
или менее отдаленных ее пережитков отмечено исследо-
вателями также в Микронезии, Полинезии, Австралии,
Азии, Африке, Северной и Южной Америке *.
Таким образом, имеющиеся в распоряжении науки
данные о дуальной организации полностью подтвержда-
ют нарисованную выше картину возникновения экзога-
мии и рода.
* Сводку материалов и литературы см.: 123. С. 513 — 515.
Заключение
вано к жизни возникновением труда. Становление про-
изводственной деятельности было основой превращения
животных в людей, а зоологического объединения —
в подлинный социальный организм.
Зародившаяся в недрах предчеловеческого стада
производственная деятельность, развиваясь, неизбежно
вступила в противоречие с господствовавшим в нем
зоологическим индивидуализмом и прежде всего потре-
бовала ограничения такого биологического инстинкта,
как пищевой. Результатом было начало становления
первой формы производственных связей — отношений
полной собственности коллектива на продукты потреб-
ления и средства труда, отношений коммуналистиче-
ских.
Стадо поздних предлюдей превратилось в форми-
рующийся социальный организм — праобщество. Разви-
тие праобщества было историей борьбы нарождавшегося
человеческого коллективизма с животным индивидуа-
лизмом. Становление человеческого общества было гене-
зисом первобытной коммуны.
На определенном этапе социогенеза коллективист-
ские, коммуналистические отношения в основном утвер-
дились. Пищевой инстинкт был обуздан и поставлен под
контроль коллектива. Наступила очередь полового ин-
294/295
Заключение
стинкта, нерегулируемое действие которого было источ-
ником напряженности и конфликтов в праобщине. Ут-
вердившиеся социальные, производственные отношения
начали вытеснять биологические, половые отношения из
жизни формирующегося социального oprannaMaj Про-
мискуитет из неограниченного превратился в ограни-
ченный во времени.
Логическим завершением этого процесса было пол-
ное вытеснение половых отношений из жизни коллек-
тива. И оно произошло. Половые отношения из связи
внутри коллектива превратились в связи между членами
разных коллективов. Возникла дуально-родовая органи-
зация.
С ее появлением половые отношения перестали быть
неупорядоченными. Они были полностью введены в со-
циальные рамки. На смену промискуитету пришел брак,
но брак не между индивидами, а их группами. Первой
формой брачных отношений, т. е. социальной организа-
ции половых связей, был групповой, дуально-родовой
брак.
Этот брак был дислокальным, следовательно, роды,
связанные им,— материнскими (125. С. 153—161). С по-
явлением дуально-родового брака был полностью обуз-
дан и поставлен под социальный контроль единственный
еще остававшийся вне позитивного регулирования био-
логический инстинкт — половой* Таким образом, все
инстинкты были поставлены под контроль обществен-
ных отношений. Последние превратились в господству-
ющие во всех сферах человеческой жизни. Тем самым
был завершен процесс становления человеческого обще-
ства и человека как общественного существа. Объедине-
ние людей из формирующегося социального организма
окончательно превратилось в подлинный социальный
организм.
Полностью общественная природа этого первона-
чального уже сформировавшегося социального орга-
низма выражалась до предела отчетливо. Он был родом,
т. е. агамным объединением. А это означало, что из него
были полностью вытеснены биологические связи. Род
был объединением, членов которого связывали исключи-
тельно лишь социальные отношения. Он был первой
формой бытия готового, сформировавшегося социально-
го организма. В отличие от праобщин род был под-
Заключение
линной, сформировавшейся первобытной общиной, пер-
вобытной коммуной.
С возникновением рода и дуальной организации на
смену формирующимся людям и формирующемуся об-
ществу пришли готовые люди и готовое человеческое
общество.
Началась история подлинного человеческого обще-
ства, первой стадией которой была история сформи-
ровавшегося первобытного общества.
Принятые сокращения
ВА — Вопросы антропологии
В ДИ — Вестник древней истории
ВФ — Вопросы философии
ИГАИМК — Известия Государственной академии истории мате-
риальной культуры
ИПК — Исследование палеолита в Крыму (1879—1979): Сб. на-
учных трудов. Киев, 1979
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
СА — Советская археология
СЭ — Советская этнография
СППВЦЕ — Стратиграфия и периодизация палеолита Восточной
и Центральной Европы. М., 1965
ТЗИ — Труды Зоологического института АН СССР
ТИЭ — Труды Института этнографии АН СССР, новая серия
АА — American anthropologist
АЕНЕ — African ecology and human evolution. Chicago, 1963
AJPA — American journal of physical anthropology
ARA — Annual review of anthropology
ARSI — Annual report of the Board of regents of the Smithsonian
institution
AS — American scientist
ATA — After the australopithecines: stratigraphy, ecology and
culture change in the middle pleistocene. The Hague, 1975
BSA — Biosocial anthropology. L., 1975
CA — Current anthropology
СЕВР — Comparative ecology and behaviour of primates. L.; N. Y.,
1973
CHE — Calibration of hominoid evolution: Recent advances in
isotopic and other dating method applicable to the origin of man. Edin-
burgh, 1972
EH — Evolution and hominisation. Stuttgart, 1968
EMER — Earliest men and environments in the Lake Rudolf basin:
Stratigraphy, palaeoecology and evolution. Chicago; L., 1976
EPSEA — Early palaeolithic in South and East Asia. The Hague; P.,
1978
HO — Human origins: Louis Leakey and the East African evidence.
Menlo Park, 1976
FP — Folia primatologica
Принятые
сокращения
JHE — Journal of human evolution
J (R)AI — Journal of the (Royal) Anthropological institute of Great
Britain and Ireland
MH — Man is the hunter. Chicago, 1968
NGM — National geographic magazine
NH — Natural history
OHS — The origin of Homo sapiens. P., 1972
PB — Primate behaviour: Field study of monkeys and apes. N. Y.,
1965
PMP — Palaeoanthropology: Morphology and palaeoecology. The
Hague; P., 1975
PSAV — Primates: Studies in adaptation and variability. N. Y., 1968
SA — Scientific American
SBBM — Social behaviour in birds and mammals: Essays on the
social ethology of animals and man. N. Y., 1970
SJA — Southwestern journal of anthropology
SLEM — Social life of early man. Chicago, 1961
SPP — Sociology and psychology of primates. The Hague; P., 1975
TMM — Transvaal museum memoirs
WA — World archaeology
YPA — Yearbook of physical anthropology
Использованная литература
1 Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3.
2 Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.
3 Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны
в человека // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.
4 Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.
5 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности
и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.
6 Энгельс Ф. Петру Лавровичу Лаврову, 12—17 ноября
1875 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 34.
7 Ленин В. И. Философские тетради // Поли. собр. соч. Т. 29.
8 Ленин В. И. Государство и революция // Поли. собр. соч. Т. 33.
9 Ленин В. И. А. М. Горькому, вторая половина ноября
1913 г. // Поли. собр. соч. Т. 48.
9а Алексеев В. П. О некоторых биологических факторах, важных
для формирования социальной организации // СЭ. 1974. № 5.
10 Алексеев В. П. Возникновение человека и общества//Перво-
бытное общество: Основные проблемы развития. М., 1975.
11 Алексеев В. П. Палеоантропология земного шара и формирова-
ние человеческих рас: Палеолит. М., 1978.
12 Алпысбаев X. А. Памятники нижнего палеолита Южного
Казахстана: (О древнейшем заселении Казахстана первобытным чело-
веком). Алма-Ата, 1979.
13 Археология Венгрии: Каменный век. М., 1980.
14 Археология и палеогеография раннего палеолита Крыма и Кав-
каза: путеводитель совместного Советско-Французского рабочего поле-
вого семинара по теме: «Динамика взаимодействия природной среды
и доисторического общества». М., 1978.
15 Арциховский В. А. Введение в археологию. М., 1947.
16 Бадер О. Н., Бадер Н. О. Волчий Грот, некоторые результаты
его изучения//ИПК.
17 Барта Ю. Палеолит Словакии//СППВЦЕ.
18 Береговая Н. А. Палеолитические местонахождения СССР.
МПА. М.; Л., 1960. № 81.
19 Береговая Н. А. Открытия палеолита в СССР (1958 —
1968) //Палеолит и неолит СССР. Т. 7. МПА. М.; Л., 1972. № 185.
Использованная
литература
20 Богаевский Б. Л. Земледельческая религия Афин. Т. I. Пг.,
1916.
21 Богаевский Б. Л. Магия и религия. (В порядке дискуссии) //
Воинствующий атеизм. 1931. № 12.
22 Бонч-Осмоловский Г. А. Палеолит Крыма. Вып. Г. Грот Киик-
Коба. М.; Л., 1940.
23 Борисковский П. И. К вопросу о стадиальности в развитии
верхнего палеолита//ИГАИМК. 1932. Т. 14. Вып. 4.
24 Борисковский П. И. Исторические предпосылки оформления
так называемого homo sapiens//Проблемы истории докапиталистиче-
ских обществ. 1935. № 1-2, 5-6.
24 а Борисковский П. И. Палеолит Украины: Историко-археологи-
ческие очерки. МИА. М.; Л., 1953. № 40.
25 Борисковский П. И. Древний каменный век Южной и Юго-
Восточной Азии. М., 1971.
26 Борисковский П. И. Возникновение человеческого обще-
ства//Возпикновение человеческого общества. Палеолит Африки. Л.,
1977.
27 Борисковский П. И. Древнейшее прошлое человечества. Л.,
1979.
28 Брюсов А. Я. Рец.: Происхождение человека и древнее расселе-
ние человечества//ВДИ. 1953. № 2.
29 Бузург ибн Шаяриар.Чу цеса Индии. М., 1959.
30 Бунак В. В. Краткий обзор таксономических и филетических
схем гоминид//Ископаемые гоминиды и происхождение человека.
ТИЭ. Т. 92. М„ 1966.
31 Бунак В. В. О формах полового поведения обезьян // СЭ. 1974.
№ 5.
32 Васильевский Р. С., Лавров Е. Л., Чан Су Бу. Культуры
каменного века Северной Японии. Новосибирск, 1982.
33 Вацуро Э. Г. Исследование высшей нервной деятельности
антропоида (шимпанзе). М., 1948.
34 Векилова Е. А. К столетию открытия палеолита в Крыму
(1879-1979 гг.)//ИПК.
35 Верещагин В. Я., Барышников Г. Ф. Млекопитающие пред-
горного Северного Крыма в эпоху палеолита//ТЗИ. 1980 Т. 93.
35 а Вильсон Э. Загадки муравьиных «государств» // рубежом.
1986. № 37.
36 Гаджиев Д. В., Гусейнов М. М. Первая для СССР находка
ашельского человека (Азербайджан, Азыхская пещера)//Уч. зап.
Азербайджанского гос. мед. ин-та (Баку). 1970. 31.
37 Гомер. Одиссея. М., 1959.
3 7а Городцов В. А. Результаты исследования Ильской палеолити-
ческой стоянки//Палеолит и неолит СССР. МИА. М.; Л., 1941. № 2.
° 75 Гремяцкий М. А. О филогенетических связях древнейших
гоминид//Краткие сообщения Института этнографии. 1952. 15.
38 Григорьев Г. П. Начало верхнего палеолита и происхождение
Homo sapiens. Л., 1968.
Использованная
литература
300/301
39 Григорьев Г. И. Палеолит Африки//Возникновение человече-
ского общества. Палеолит Африки.
40 Гусейнов М. М. Жилище древнейшего человека в нашей
стране//Природа. 1974. № 3.
41 Гущин А. С. Происхождение искусства. М.; Л., 1937.
42 Данилова Е. И. Затылочная кость неандертальца из траншеи
Заскальная V возле Ак-Кая//ИПК.
43 Данилова Е. И. Антропологическая характеристика костных
остатков неандертальских детей из III культурного слоя мустьерской
стоянки Заскальная VI (Крым)//ВА. 1983. Вып. 71.
44 Дебец Г. Ф. О систематике и номенклатуре ископаемых форм
человека//Краткие сообщения Института истории материальной
культуры. 1948. 23.
45 Деревянко А. П. Каменный век Северной, Восточной и Цен-
тральной Азии: Курс лекций. Новосибирск, 1975.
46 Деревянко А. П. Палеолит Дальнего Востока и Кореи. Новоси-
бирск, 1983.
47 Добровольский А. В. Печера коло с. 1лл1нки, Одесько! об-
ласп//Археология. 1950. Т. IV.
48 Дубинин И. И. Философские и социологические аспекты
генетики человека//ВФ. 1971. № 1.
49 Дубинин Н. И., Шевченко Ю. Г. Некоторые вопросы биосоци-
альной природы человека. М., 1976.
50 Ефименко П. И. Значение женщины в ориньякскую эпо-
ху//ИГАИМК. 1931. Т. 11. Вып. 3-4.
51 Ефименко П. И. Дородовое общество: Очерки по истории
первобытно-коммунистического общества. ИГАИМК. Вып. 79. М.; Л.,
1934.
52 Ефименко П. П. Первобытное общество: Очерки по истории
палеолитического времени. Киев, 1953.
53 Замятин С. И. Очерки по палеолиту. М.; Л., 1961.
54 Зеленин Д. Троецыплятница. Вятка, 1906.
55 Золотарев А. М. Пережитки родового строя у гиляков района
Чоме//Советский Север. 1933. № 2.
56 Золотарев А. М. Рец: Ефименко П. П. Первобытное общество.
Л„ 1938//ВДИ. 1939. № 2.
57 Зубов А. А. Систематические критерии рода Ното и его эволю-
ция//ВА. 1973. Вып. 43.
57 а Зубов А. А. Эволюция рода Ното от архантропа до современ-
ного человека//Итоги науки и техники. Антропология. Т. 2. М., 1987.
58 Иванова И. К. Геологический возраст ископаемого человека:
К VII Конгрессу INQUA (США, 1965). М„ 1965.
5 8а Иванова И. К. Состояние вопроса геологической истории
ископаемых людей и их предков//Краткие сообщения Института
археологии. 181: Каменный век. М., 1985.
59 Ирландские саги. М.; Л., 1933.
60 Каландадзе А. И. Цонская пещера и ее культура//Пещеры
Грузии. Т. 3. Тбилиси, 1965.
Использованная
литература___________________________________________________
61 Каландадзе А. Н. Разыскания по археологии доантичной
Грузии: Автореф. дис. д-ра ист. наук. Тбилиси, 1969.
62 Каутский К. 1907. Общественные инстинкты в мире животных.
Очерки. Этюды. СПб., 1907.
63 Каутский К. Этика и материалистическое понимание истории.
М., 1922.
64 Кларк Дж. Д. Доисторическая Африка. М., 1977.
65 Книга Марко Поло. М., 1955.
66 Колосов Ю. Г. Аккайские мустьерские стоянки и некоторые
итоги их исследования//ИПК.
67 Колосов Ю. Г. Новая мустьерская стоянка в гроте Про-
ЛОМ//ИПК.
68 Констэбл Д. Неандертальцы. М., 1978.
69 Косвен М. О. Амазонки. Истории легенды//СЭ. 1947. № 2, 3.
70 Кочеткова В. И. Количественная характеристика изменчивости
лобной доли эндокранов ископаемых гоминид//ВА. 1961. Вып. 6.
71 Кочеткова В. И. Эволюция специфически человеческих обла-
стей коры мозга гоминид//ВА. 1961. Вып. 7.
72 Кочеткова В. И. Эволюция мозга в связи с прогрессом матери-
альной культуры//У истоков человечества: (Основные проблемы
антропогенеза). М., 1964.
73 Кочеткова В. И. Возможные варианты макроструктуры мозга
Homo habilis//BA. 1969. Вып. 32.
74 Кочеткова В. И. Новые данные о микроструктуре мозга гоми-
нид и их интерпретация//ВА. 1970. Вып. 34.
75 Кочеткова В. И. Палеоневрология. М., 1973.
76 Крайнов Д. А. Некоторые вопросы становления человеческого
общества//Ленинские идеи в изучении истории первобытного обще-
ства, рабовладения и феодализма: Сб. статей. М., 1970.
77 Краулей Э. Мистическая роза. Исследование о первобытном
браке. СПб., 1905.
78 Кропоткин П. Взаимная помощь среди животных и людей как
двигатель прогресса. Пб.; М., 1922.
79 Крушинский Л. В. Биологические основы рассудочной деятель-
ности. М., 1977.
80 Кэрригер С. Дикое наследство природы. М., 1973.
81 Лавик-Гудолл Дж. ван. В тени человека. М., 1974.
82 Лавик-Гудолл Дж. и Г. ван. Невинные убийцы. М., 1977.
84 Леонтьев А. Язык и разум человека. М., 1965.
85 Липе Ю. Происхождение вещей: Из истории культуры челове-
чества. М., 1954.
86 Любин В. П. К вопросу о методике изучения нижнепалеолити-
ческих каменных орудий//Палеолит и неолит СССР. МИА. М.; Л.,
1965. № 131.
87 Любин В. П. Нижний палеолит//Каменный век на территории
СССР. МИА. М„ 1970. № 166.
88 Любин В. П. Мустьерские культуры Кавказа. М., 1977.
89 Любин В. П. Нижний палеолит Кавказа (история исследова-
Использованная
литература
302/303
ния, опорные памятники, местные особенности)//Древний Восток
и мировая культура. М., 1981.
89 ’ Любин В. П., Аутлев П. У., Зубов А. Л., Романова Г. П.,
Харитонов В. М. Открытие скелетных остатков палеоантропа на Бара-
каевской стоянке (Западный Кавказ) //ВА. 1986. Вып. 77.
90 Любин В. П., Колбутов А. Д. Древнейшее поселение человека
на территории СССР и палеогеография антропогена//Бюллетень ко-
миссии по изучению четвертичного периода. 1961. № 26.
91 Маркарян Э. С. О генезисе человеческой деятельности и куль-
туры. Ереван, 1973.
92 Маруашвили Л. И. Цуцхватская пещерная система и культовое
помещение обитавших в ней мустьерцев//ТЗИ. 1980. 93.
93 Матюхин А. Е. Экспериментальное изучение техники изго-
товления галечных орудий//СА. 1976. № 3.
94 Мортилье Г. и А. де. Доисторическая жизнь: Происхождение
и древность человека. СПб., 1903.
95 Немилое А. В. Биологическая трагедия женщины. Л., 1929.
96 Нестурх М. Ф. Обезьянолюди и их отношение к прочим ископа-
емым гоминидам//Ученые записки МГУ. Труды музея антропологии.
1948. Вып. 115.
97 Нестурх М. Ф. Приматология и антропогенез: (Обезьяны,
полуобезьяны и происхождение человека). М., 1960.
98 Новоженов Ю. И. Отбор на популяционном уровне//Журнал
общей биологии. 1976. Т. XXXVII. № 6.
99 Обермайер Г. Доисторический человек. СПб., 1913.
100 Окладников А. П. Исследование мустьерской стоянки и погре-
бения неандертальца из грота Тешик-Таш, Южный Узбекистан//Те-
шик-Таш. Палеолитический человек: Труды научно-исследователь-
ского института антропологии. М., 1949.
101 Окладников А. П. О значении захоронений неандертальцев для
истории первобытной культуры//СЭ. 1952. № 3.
102 Окладников А. П. Исследование памятников каменного века
Таджикистана (Предварительное сообщение о работах 1948, 1952 —
1954 гг.)//Труды Таджикской археологической экспедиции. МИА. М.;
Л., 1958. № 66.
103 Окладников А. П. Палеолит и мезолит Средней Азии//Средняя
Азия в эпоху камня и бронзы. М.; Л., 1966.
104 Окладников А. П., Васильевский Р. С. Северная Азия на заре
истории. Новосибирск, 1980.
104 а Осборн Г. Ф. Человек древнего каменного века: Жизнь, среда,
искусство. Л., 1924.
105 Павлов И. Л. Двадцатилетний опыт объективного изучения
высшей нервной деятельности (поведения) животных: Сб. статей,
докладов, лекций и речей. М., 1951.
106 Пак М. Н. Описание корейских племен начала нашей эры (по
«Сань-го чжи»)//Проблемы востоковедения. 1961. № 1.
107 Палеолит Ближнего и Среднего Востока. Л., 1978.
1078 Палеолит СССР. М„ 1984.
Использованная
литература
108 Пигафетта А. Впервые вокруг света. Л., 1928.
109 Поршнев Б. Ф. Материализм и идеализм в вопросах становле-
ния человеческого общества//ВФ. 1955. № 5.
110 Поршнев Б. Ф. О древнейшем способе добывания огня//СЭ.
1965. № 1.
111 Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории: (Проблемы
палеопсихологии). М., 1974.
112 Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. II. М., 1963.
113 Праслов Н. Д. Ранний палеолит Северо-Восточного Приазовья
и нижнего Дона. МИА. Л., 1968. № 157.
114 Проблемы геологии и истории четвертичного периода (антропо-
гена). М., 1982.
115 Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.
116 Путешествия Христофора Колумба: (Дневники, письма, доку-
менты). М., 1952.
117 Равдоникас В. И. История первобытного общества. Ч. I. Л.,
1939.
11- 8 Ранов В. А., Несмеянов С. А. Палеолит и стратиграфия антро-
погена Средней Азии. Душанбе, 1973.
119 Рейнак С. Орфей. Всеобщая история религий. Вып. I. М.,
1919.
120 Рогачев А. Н. Палеолитические жилища и поселения//Ка-
менный век на территории СССР. МИА. М., 1970. № 166.
121 Рогинский Я. Я. К вопросу о периодизации процесса человече-
ской эволюции//Антропологический журнал. 1936. № 3.
121 а Рогинский Я. Я. Проблема происхождения Homo sapiens//Yc-
пехи биологических наук. 1939. Т. 9. № 1/4/.
122 Рогинский Я. Я. Морфологические особенности черепа ребенка
из позднемустьерского слоя пещеры Староселье//СЭ. 1934. № 1.
122 а Рогинский Я. Я., Левин М. Г. Антропология. М., 1978.
123 Семенов Ю. И. Как возникло человечество. М., 1966.
124 Семенов Ю. И. О материнском роде и оседлости в позднем
палеолите // СЭ. 1973. № 4.
125 Семенов Ю. И. Происхождение брака и семьи. М., 1974.
126 Семенов Ю. И. О специфике производственных (социально-
экономических отношений) первобытного общества//СЭ. 1976. № 4.
127 Семенов Ю. И. Об изначальной форме первобытных социально-
экономических отношений//СЭ. 1977. № 2.
128 Семенов Ю. И. Эволюция экономики раннего первобытного
общества//Исследования по общей этнографии. М., 1979.
129 Смирнов И. Н. Мордва. Историко-этнографический очерк//Из-
вестия общества археологии, истории и этнографии при Казанском
университете. 1893. Т. II. Вып. 5.
130 Смирнов Ю. А. Рец.: Les sepultures neandertaliennes. Nice,
1976 // CA. 1979. № 4.
131 Сорокин В. С. Некоторые вопросы истории первобытного обще-
ства//СЭ. 1951s. № 3.
132 Страбон. География. М., 1964.
Использованная
литература
304/305
133 Сутерланд А. Происхождение и развитие нравственного ин-
стинкта. СПб., 1900.
134 Тих Н. А. Предыстория общества: (Сравнительно-психологиче-
ское исследование). Л., 1970.
135 Токарев С. А. Проблемы общественного сознания доклассовой
эпохи//Охотники, собиратели, рыболовы: Проблемы социально-эконо-
мических отношений в доземледельческом обществе. Л., 1972.
136 Толстов С. П. Проблемы дородового общества//СЭ. 1931.
№ 3-4.
137 Урысон М. И. Ископаемый гоминид из Республики Чад и про-
блема пограничных форм между австралопитековыми и древнейшими
людьми//ВА. 1966. Вып. 22.
138 Урысон М. И. Люди или животные?//Природа. 1973. № 1.
139 Урысон М. И. Неужели человеку 3 миллиона лет?//Природа.
1974. № 6.
140 Файнберг Л. А. О некоторых предпосылках возникновении
социальной организации//СЭ. 1974. № 5.
141 Файнберг Л. А. У истоков социогеиеза: От стада обезьян
к общине древних людей. М., 1980.
142 Формозов А. А. Пещерная стоянка Староселье и ее место
в палеолите. МИА. М., 1958. № 71.
143 Формозов А. А. Проблемы этнокультурной истории каменного
века на территории европейской части СССР. М., 1977.
144 Харитонов В. М. Новые сведения о находках ископаемых
гоминид на территории Советского Союза (1976 — 1980)//ВА. 1983.
Вып. 71.
145 Хенниг Р. Неведомые земли. Т. II. М„ 1961.
146 Хмелевский В. Археологические культуры верхнего плейстоце-
на на территории Полыпи//СППВЦЕ.
147 Чайлъд В. Г. Археологические документы по предыстории
науки//Вестник истории мировой культуры. 1957. № 1.
148 Черныш А. П. Ранний и средний палеолит Приднестровья. М.,
1965.
149 Черныш А. П. О времени возникновения палеолитического
искусства в связи с исследованием 1976 г. стоянки Молодова I//
У истоков творчества: Первобытное искусство. Новосибирск, 1978.
150 Шовен Р. Жизнь и нравы насекомых. М., 1960.
151 Штернберг Л. Я. Материалы по изучению гиляцкого языка
И фольклора. Т. I: Образцы народной словесности. Ч. I. Эпос. СПб.,
1908.
1518 Штернберг Л. Я. Первобытная религия в свете этнографии:
Исследования, статьи, лекции. Л., 1936.
152 Эврипид. Драмы. Т. I. М., 1916.
153 Элленбергер В. Трагический конец бушменов. М., 1956.
154 Эфроимсон В. Родословная альтруизма: (Этика с позиций
эволюционной генетики человека)//Новый мир. 1971. № 10.
155 Юзефович А. Н. Перерывы постепенности в эволюции челове-
ка//Природа. 1939. № 11.
Использованная
литература
156 Якимов В. П. Ранние стадии антропогенеза//ТИЭ. 1951. Т. 16.
157 Якимов В. П. Антропогенез: орудия и мозг//Природа. 1974.
№ 9.
158 Якимов В. П. Некоторые проблемы становления человека на
начальном этапе//Биологические науки. 1976. № 12.
159 Якимов В. П. Новые данные о скелетных остатках древних
людей на территории Советского Союза//ВА. 1983. Вып. 71.
180 Якимов В. П„ Харитонов В. М. К проблеме крымских не-
андертальцев//ИПК.
161 Agogino G. A. Comment to the article C. L. Brace // CA. 1964.
Vol. 5. N 1.
162 Aldrich-Blake F. P. J. Problems of social structure in forest mon-
keys // SBBM.
162a The Amud man and his cave site. Tokyo, 1970.
163 Anonymous. Problems in hominid taxonomy//Nature. 1979.
Vol. 281. N 5729.
164 Apsimon A. M. The last neanderthal in France? // Nature. 1980.
Vol. 287. N 5780.
165 Ardener S. G. Sexual insult and female militancy // Man. 1973.
Vol. 8. N 3.
166 Ardrey B. African genesis. N. Y., 1961.
167 Bar-Josej 0. Prehistory of the Levant // ARA. 1980. Vol. 9.
168 Barker G. W. N. Prehistoric territories and economies on Central
Italy//Palaeoeconomy. L., 1975.
1680 Beatty H. A note on the behaviour of chimpanzees // Journal
of mammalogy. 1951. Vol. 32. N 1.
169 Beaumont P. B. Comment to article G. P. Rightmire // CA. 1979.
Vol. 20. N 1.
170 Bergounioux F. M. Notes on the mentality of primitive man //
SLEM.
171 Berndt R. M. Ceremonial exchange in Western Arnhem Land //
SJA. 1951. Vol. 7. N 2.
172 Berndt R. M. Excess and restraint. Chicago, 1962.
173 Bernstein I. Gordon T. P. The function of agression in primate
societies // AS. 1974. Vol. 62. N 3.
174 Bilsborough A. Cranial morphology of Neanderthal man // Na-
ture. 1972. Vol. 237. N 5354.
175 Bishop W. Pliocene problems relating to human evolution //
HO.
176 Blanc A. C. Some evidence for the ideologies of early man//
SLEM.
177 Boas F. Ethnology of the Kwakiutl based on date collected by
Georg Hunt: 35 Annual report of the Bureau of American Ethnology.
Pt 2. Wash., 1921.
178 Boaz N. T. Hominid evolution in Eastern Africa during the
pliocene and early pleistocene//ARA. 1979. Vol. 8.
178a Boaz N. T. Morphological trends and phylogenetic relationship
from middle miocene hominoids to late pleistocene hominids // New
interpretation of ape and human ancestry. N. Y., 1983.
179 Boaz N. T. and Howell F. C. A gracile hominid cranium from
upper member G of the Shungura formation // AJPA. 1977. Vol. 46. N 1.
180 Bonifai E. La Grotte du Regourdou (Montignac, Dordogne) //
L’AnthropoIogie. 1964. T. 68. N 1—2.
И спользованная
литература
306/307
181 Bordes F. Mousterian cultures in France // Science. 1961. Vol.
134. N 3482.
182 Bordes F. Physical evolution and technological evolution in man:
parallelism//WA. 1971. Vol. 3. N 1.
183 Bordes F. A tale of two caves. N. Y., 1972.
184 Bordes F. The old stone age. N. Y; Toronto, 1977.
185 Bordes F. Typology cal variability in the mousterian layers at
Pech de 1’Aze I, II and IV // Journal of Archaeological Science. 1978.
Vol. 34. N 2.
186 Bordes F. Foreword //EPSEA.
187 Bordes F. and Sonneville-Bordes D. The significance of variabi-
lity in palaeolithic assemblage // WA. 1970. Vol. 2. N 1.
188 Bosinski G. Late middle palaeolithic groups in North-Western
Germany and their relations to early upper palaeolithic industries//
OHS.
189 Boule M. Les hommes fossiles: Elements de paleontologie hu-
maine. P., 1923.
190 Bourdier F. Prehistoire de France. P., 1967.
191 Bourlier F. Patterns of social grouping among wild primates
// slem.
192 Brace C. L. The fate of the classic neanderthals//CA. 1964.
Vol. 5. N 1.
193 Brain С. K. An attempt to reconstruct the behaviour of austra-
lopithecus: The evidence for interpersonal violence // Zoologia Africana.
1972. Vol. 7. N 1.
194 Brauer G. Nouvelles analysis du frontal pleistocene superi-
eur de Hahnofersand, Allemagne du Nort // L’Anthropologie. 1980.
T. 84. N 1.
195 Bricker В. M. Upper palaeolithic archaeology//ARA. 1976.
Vol. 5.
196 Briffault B. The mothers. Vols. I —III. L., 1927.
1960 Brodrick A. Early man: A survey of human origins. L., 1948.
197 Broom R., Robinson J. T. Man contemporaneous with the
Swartkrans ape-men //AJPA. 1950. Vol. 8. N 2.
198 Broom R. and Schepers G. W. H. The south-african fossil
ape-man: australopithecines//TMM. 1946. N 8.
199 Brose D, S., Wolpoff M. N. Early upper palaeolithic man and
late middle palaeolithic tools//AA. 1971. Vol. 73. N 5.
199“ Brown F. et al. Early Homo erectus skeleton from west lake
Turkana, Kenya//Nature. 1985. Vol. 316. N 6031.
200 Brown P. and Brookfield H. C. Chimbu land and society / /
Oceania. 1959. Vol. 39. N 1.
201 Brul E. L. du. Early hominid feeding mechanism // AJPA. 1977.
Vol. 47. N 2.
202 Butzer K. Environment and archaeology. Chicago, 1964.
203 Butzer K. W. Environment, culture and human evolution //
AS. 1977. Vol. 65. N 5.
205 Cambridge history of Africa. Vol. I. L., 1982; Vol. II. L., 1978.
206 Campbell B. Human evolution: An introduction to man’s adapta-
tions. Chicago, 1967.
207 Campbell B. G. Conceptual progress in physical anthropology:
A fossil man // ARA. 1972. Vol. 1.
208 Carpenter С. R. The hawlers of Rarro Colorado Island / / PB.
Использованная
литература
209 Catalogue of fossil hominids. Pt II: Europe. L., 1971.
210 Catalogue of fossil hominids. Pt III: America, Asia, Australia.
L., 1975.
211 Chamla M.-C. Une nouvelle datition du crane de 1'homme
de Pelralone, Grece //L’Anthropologie. 1981/82. T. 85/86. N 3.
212 Chard C. S. Man in prehistory. N. Y., 1975.
213 Childe G. Social evolution. L., 1951.
214 Chmielewski W. The continuity and discontinuity of the evolu-
tion of archaeological cultures in Central and Eastern Europe between
the 55th and 25th millenaries // OHS.
210 Clark G. and Piggot S. Prehistoric societies. L., 1965.
216 Clark J. D. Acheulean occupation sites in the Middle East
and Africa: A study in cultural variability//AA. 1966. Vol. 68.
N 2. Pt 2.
217 Clark J. D. A comparison of late acheulean industries of
Africa and Middle East // ATA.
218 Clark J. D. African origins of man the tool-maker//HO.
219 Clark W. E. Le Gros: The fossil evidence for human evolution.
Chicago, 1955.
220 Clark W. E. Le Gros: Man-apes or ape-men? N. Y., 1967.
221 Clark W. E. Le Gros: The fossil evidence for human evolution.
Chicago, 1978.
222 Classification and evolution. Chicago, 1963.
223 Coles J. M., Higgs E. S. The archaeology of early man. L., 1969.
223 “ Correlation charts compiled at the symposium // ATA.
224 Courville С. B. Cranial injures in prehistoric man with particular
references to the neanderthals // YPA. 1951. Vol. 6.
225 Crook J. H. The socioecology of primates //SBBM.
226 Crook J. H. Sexual selection, dimorphism and social organisation
in primates//Sexual selection and the descent of man. 1871 — 1971.
Chicago, 1972.
227 Crook J. H. and Aldrich-Blake P. Ecological and behavioural
contrasts between sympatric ground-dwelling primates in Ethio-
pia //FP. 1968. Vol. 8. N 1.
228 Curtis G. H. and Hay R. L. Further geological studies and
potassium-argon dating of Olduvai Gorge and Ngorongoro Crater // CHE.
229 Dart R. The Makapansgat protohuman australopithecus pro-
metheus // AJPA. 1948. Vol. 6. N 3.
230 Dart R. The predatory implemental technique of australopithe-
cus // AJPA. 1949. Vol. 7. N 1.
231 Dart R. Australopithecus prometheus and telanthropus capen-
sis // AJPA. 1955. Vol. 13. N 1.
232 Dart R. The osteodontoceratic culture of australopithecus pro-
metheus//TMM. 1957. N 10.
233 Day M. H., Leakey M. D., Olson T. R. On the status of australo-
pithecus afarensis // Science. 1980. Vol. 207. N 4435.
233a Delsgn Б. Palaeobiology and age of african Homo ere-
ctus // Nature. 1985. Vol. 316. N 6031.
2336 Delson E. Human phylogeny revised again // Nature. 1986. Vol
322. N 6079.
Использованная
литература
308/309
234 De Vore I. and Hall K. R. L. Baboon ecology // PB.
235 Drake R. E. et al. KBS tuff dating and geochronology of tuffaceus
sediments in the Koobi Fora and Shungura formation, East Africa // Na-
ture. 1980. Vol. 283. N 5745.
236 Drennan M. R. The Saldanha skull and its associations // Nature.
1953. Vol. 172. N 4383.
237 Eckhardt R. B. Hominid origins: The Lothagam pro-
blem //CA. 1977. Vol. 18. N 2.
238 Edwards S. W., Clinick R. W. Keeping the lower palaeolithic in
perspective // Man. 1980. Vol. 15. N 2.
239 Ellefson J. O. Territorial behaviour in the common white-headed
gibbon // PSAV.
240 Ember K. R. Men’s fear of sex with women // Sex roles. 1978.
Vol. 4. N 5.
241 Etkin W. Social behaviour and the evolution of man’s mental
faculties // American naturalist. 1954. Vol. 88. N 840.
242 Etkin W. Social behavioural factors in the emergence of
man // Human biology. 1963. Vol. 35. N 3.
243 Fison L. The Nanga, or sacred stone enclosure of Wainimala,
Fiji // JAL 1884. Vol. 14. N 1.
244 Fox R. Primate kin and human kinship // BSA.
245 Frazer J. G. The magic arts and the evolution of kings. Vol. II. L.,
1922.
246 Freeman L. G. Acheulean sites and stratigraphy in Iberia and the
Magreb // ATA.
247 Gabel C. African prehistory // Biennial review of anthropology.
Palo Alto, 1965.
248 Garrod D. The middle palaeolithic of Near East and the problem
of Mount Carmel men // JRAI. 1962. Vol. 92. Pt II.
249 Garod D. A. E. and Bate D. M. A. The stone age of Mount Carmel.
Vol. 1. Oxford, 1937.
250 Gartlan J. S. and Brain С. K. Ecology and social variability in
cercopithecus aethiops and c. mitis // PSAV.
251 Goldstein M. The lower-to-middle palaeolithic transition and the
origin of modern man //CA. 1982. Vol. 23. N 1.
252 Goodall J. Chimpanzees of the Gombe stream reserve // PB.
253 Goodall J. Continuities between chimpanzee and human beha-
viour // HO.
254 Goodwin A. J., Rift Lowe C. van. The stone age culture of South
Africa // Annals of the South Africa Museum. 1929. Vol. 27.
254 a Gough E. K. The nayars and the definition of marriage//JRAI.
1959. Vol. 89. Pt 1.
255 Gledow A. J. W. Fission track age of the KBS tuff and associated
hominid remains in Northern Kenya // Nature. 1980. Vol. 284.
N 5753.
256 Gregory W. and Hellman M. Evidence australopithecines man-
ape on the origin of man // Science. 1938. Vol. 88. N 2.
257 Hall K. R. L. Aggression in monkey and ape society // PSAV:
Использованная
литература
258 Hall К. Н. L. Behaviour and ecology of the wild patas monkey,
erytrocebus patas in Uganda // PSAV.
259 Hall K. R. L. and DeVore I. Baboon social behaviour // PB.
260 Hamilton W. D. Innate social aptitudes of man //BSA.
261 Harding R. S. A. Meat-eating and hunting in baboons // SPP.
2618 Harris J. W. K. Decouverte de materiel archeologique oldowayen
dans le Rift de I’Afar // L’Anthropologie. 1986. T. 90. N 3.
262 Harrison T. Present status and problems for palaeolithic studies
in Borneo and adjacent islands //EPSEA.
263 Harrold F, B. A comparative analysis of Eurasian palaeolithic
burials//WA. 1980. Vol. 12. N 2.
^Hay R. L. Stratigraphy of beds I through IV, Olduvai Gorge.
Tanganyika // CA. 1965. Vol. 6. N 4.
265 Hays H. R. In the beginnings: Early man and his gods. N. Y.,
1963.
267 Hladic С. M. Ecology, diet and social patterning of the Old and
New World primates // SPP.
268 Hodson T. C. The «genna» among the tribes of Assam // JRAI.
1906. Vol. 36.
26S" Hodson T. C. Naga tribes of Manipur. L., 1911.
289 Hornell E. C. The place of Neanderthal man in human evolu-
tion // AJPA. 1951. Vol. 9. N 4.
270 Howell F. C. Pleistocene glacial ecology and the evolution of
«classic neanderthal» man//SJA. 1952. Vol. 8. N 4.
27Oa Howell F. C. Observations on the earlier phases of the European
lower palaeolithic//AA. 1966. Vol. 68. N 2. Pt 2.
271 Howell F. C. Pliocene / pleistocene hominidae in Eastern Afri-
ca // CHE.
2,u Howell F. C. Overview of the pliocene and earlier pleistocene of
the lower Omo basin, Southern Ethiopia // HO.
272 Howell F. C. Hominidae // Evolution of African Mammals.
Cambridge (Mass.); L., 1978.
, 273 Howell F. C., Clark J. D. Acheulean hunter-gatherers of Sub-
Saharian Africa // AEHE.
274 Howell F. C. and Coppens Y. An overview ot hominidae from the
Omo succession, Ethiopia // EMER.
275 Howells W. W. Neanderthal Man: Facts and figures // PMP.
276 Hrdlicka A. The neanderthal phase of man // ARSI for 1928.
Wash., 1929.
277 Hrdlicka A. The skeletal remains of early man. Wash., 1930.
277a Hunt K. and Vitzthum V. J. V. Dental metric assessment of Omo
fossils //AJPA. 1986. Vol. 71. N 2.
278 Ikawa-Smith F. Introduction: The early palaeolithic in East
Asia // EPSEA.
2,9 Isaak G. L. Traces of pleistocene hunters // MH.
280 Iволк G. The diet of early man // WA. 1971. Vol. 2. N 3.
281 Isaak G. L. Chronology and tempo of culture change during the
pleistocene // CHE.
Использованная
литература
310/311
282 Isaak G. L. The activities of early African hominids //HO.
283 Isaak G. L. Olorgesailie. Archaeological studies of a middle
pleistocene lake basin in Kenya. Chicago, 1977.
284 Isaak G. The food-sharing of protohuman hominids // SA. 1978.
Vol. 238. N 4.
285 Isaak G. L., Harris I. W. K. and Grader D. Archaeological
evidence from Koobi Fora formation // EMER.
286 Itani I. and Suzuki A. The social unit of chimpanzees // Prima-
tes. 1967. Vol. 8. N 4.
287 Izawa K. Unit groups of chimpanzees and their nomadism in the
savanna woodland // Primates. 1970. Vol. 11. N 1.
288 Jacob T. The problem of head-hunting and brain-eating among
pleistocene men in Indonesia // Archaeology and physical anthropology
in Oceania. 1972. Vol. 7. N 2.
289 Jacob T. Palaeontological discoveries in Indonesia // JHE. 1973.
Vol. 2. N 6.
290 Jacob T. Morphology and palaeoecology of early man in
Java //PMP.
291 Jacobson J. Recent development in South Asian prehistory and
protohistory //ARA. 1979. Vol. 8.
292 Jay P. Field studies // Behaviour of non-human primates. Vol.
II. N. Y.; L„ 1965.
293 Jay P. Primate field studies and human evolution //PSAV.
294 Jelinek J. Neanderthal man and Homo sapiens in Central and
Eastern Europe // CA. 1969. Vol. 10. N 5.
295 Jelinek J. Variability and geography//Anthropologie. 1980.
XVIII. N 2-3.
296 Jelinek A. J. The Tabun cave and palaeolithic man in Le-
vant//Science. 1982. Vol. 216. N 4553.
297 Jelinek J. The Mladec finds and their evolutionary importan-
ce //Anthropologie. 1983. Vol. 21. N 1.
298 Johanson D. C. Ethiopia yields first «family» of early
man // NGM. 1976. Vol. 150. N 6.
299 Johanson D. C. et al. New discoveries of pliocene hominids and
artefacts in Hadar // JHE. 1980. Vol. 9. N 8.
300 Johanson D. C., Taieb M. Plio-pleistocene hominid discoveries in
Hadar, Ethiopia // Nature. 1976. Vol. 260. N 5549.
301 Johanson D. C., Taieb M., Coppens Y. Pliocene hominids from the
Hadar formation, Ethiopia (1973—1977) //AJPA. 1982. Vol. 57.
N 4.
302 Johanson D. C. and White T. D. A systematic assessment of early
african hominids //Science. 1979. Vol. 203. N 4378.
303 Jones G., Pi J. S. Sticks used by chimpanzees in Rio Muni, West
Africa // Nature. 1969. Vol. 233. N 5201.
304 lungers V. L. On canine reduction in early hominids // CA. 1978.
Vol. 19. N 1.
304a Kalb J. E. et al. Fossil mammals and artefacts from the middle
Awash valley, Ethiopia // Nature. 1982. Vol. 298. N 5869.
Использованная
литература
305 Kaplan D. The super-organic: Science or metaphysics // AA.
1965. Vol. 67. N 4.
306 Kawabe M. One observed case of hunting behaviour among wild
chimpanzees living in the savanna woodland of Western Tanzania // Pri-
mates. 1966. Vol. 7. N 3.
307 Kawanaka K. Further studies on predation by chimpanzees of the
Mahali mountains //Primates. 1982. Vol. 23. N 3.
308 Keith A. Antiquity of man. Vols I —II. L., 1929.
309 Keith A. New discoveries relating to the antiquity of man. N. Y.,
1931.
310 Kennedy K. A. R. Neanderthal man. Minneapolis, 1975.
311 Klein R. G. Chellean and acheulean on the territory of Soviet
Union //AA. 1966. Vol. 68. N 2. Pt 2.
3lla Klein R. G. The middle palaeolithic of the Crimea // Arctic
anthropology. 1965. Vol. 3. N 1.
312 Klein R. G. Geological dating of Rhodesian man // Nature. 1973.
Vol. 244. N 5414.
314 Klein R. G. The ecology of early man in Southern Africa // Sci-
ence. 1977. Vol. 197. N 4299.
315 Koenigswald G. H. R. A review of stratigraphy of Java and its
relations to early man //Early man. Philadelphia, 1937.
316 Koenigswald G. H. R. Meeting prehistoric man. N. Y., 1956.
317 Koenigswald G. H. R. Java: Pre-Trinil man // Proceedings of the
VUIth International Congress of anthropological and ethnological sci-
ences. Vol. 1. Tokyo, 1968.
318 Koenigswald G. H. R. Australopithecus, meganthropus and
ramapithecus //JHE. 1973. Vol. 2. N 6.
319 Koenigswald G. H. R. Early man in Java: Catalogue and pro-
blems // PMP.
319a Koobi Fora research project. Vol. 1. Oxford, 1978.
320 Korllandt A. Chimpanzees in the wild // SA. 1962. Vol. 206. N 5.
329a Kortlandi A. The use of stone tools by wild-living chimpanzees
and the earliest hominids // JHE. 1986. Vol. 15. N 2.
321 Kortlandt A. and Koon M. Protohominid behaviour in prima-
tes //Simposia of the Zoological Society of London. L., 1963.
321a Kramer A. Hominid-pongid distinctiveness in the miocene-
pliocene fossil record: The Lothagam mandible // AJPA. 1987. Vol. 70.
N 4.
322 Kretzoi M. and Vertes L. Upper Biharian (inter-mindel) pebble
industry occupation site in Western Hungary // CA. 1965. Vol. 6. N 1.
323 Kroeber A. L. The superorganic // Kroeber A. L. The nature of
culture. Chicago, 1952.
324 Kummer H. Social organisation of homadryas baboons: A field
study. Basel, 1968.
325 Lancaster J. B. Primate behaviour and the emergence of human
culture. N. Y„ 1975.
326 Langness L. L. Marriage in Bena Bena // Pigs, pearlshells and
women. Englewood Cliffs, 1969.
Использованная
литература
312/313
327 Leakey L. S. В. Adam’s ancestors. L., 1953.
328 Leakey L. S. B. Recent discoveries at Olduvai Gorge, Tanganyi-
ka //Nature. 1958. Vol. 181. N 4616.
329 Leakey L. S. B. Recent discoveries at Olduvai Gorge //Nature.
1960. Vo], 188. N 4755.
330 Leakey L. S. B. Very early East African homindae and their
ecological setting // AEHE.
331 Leakey L. S. B., Tobias P. V., Napier J. R. A new species of genus
Homo from Olduvai Gorge//Nature. 1964. Vol. 202. N 4927.
332 Leakey M. D. Olduvai Gorge. Vol. 3: Excavations in beds I and
11. 1960—1963. Cambridge, 1971.
333 Leakey M. D. Cultural patterns in the Olduvai sequence // ATA.
334 Leakey M. D. A summary and discussion of the archaeological
evidence from bed I and bed II, Olduvai Gorge, Tanzania // HO.
335 Leakey M. D. et al. Fossil hominids from the Laetolil beds // Na-
ture. 1976. Vol. 262. N 5568.
337 Leakey R. E. F. Further evidence of lower pleistocene hominids
from East Rudolf, North Kenya //Nature. 1971. Vol. 231. N 5300.
338 Leakey R. E. Skull 1470 // NGM. 1973. Vol. 143. N 6.
339 Leakey R. E. Evidence for advanced plio-pleistocene hominid
from East Rudolf, Kenya // Nature. 1973. Vol. 242. N 5398.
340 Leakey R. E. Hominids in Africa // AS. 1976. Vol. 64. N 2.
341 Leakey R. E. F., Walker A. On the status of australopithecus
afarensis // Science. 1980. Vol. 207. N 4435.
342 Lee R. B. What hunters do for a living, or How to make out on
scarce resources // MH.
343 Lestred P. E. Hominid cranial capacity versus time // JHE. 1975.
Vol. 2. N 5.
343a Lewin R. New fossil upsets human family // Science. 1986. Vol.
233. N 4765.
344 Lewis O. J. Joint remodelling and evolution of human
hand // Journal of anatomy. 1977. Vol. 123. Pt 1.
345 Livingstone F. More on middle pleistocene hominids // CA. 1961.
Vol. 2. N 2.
346 Lorenz K. On aggression. L., 1970.
347 Lumley H. de. A palaeolithic camp at Nice // SA. 1969. Vol. 220.
N 5.
348 Lumley H. de. Cultural evolution in France in its palaeoecologi-
cal setting during the middle pleistocene // ATA.
349 Lumley H. de. Homo erectus tautavelensis // Science et vie. 1979.
XII.
350 Lumley H., Pillar B. et Pillar F. L’habitat et les activities de
1’homme du Lazaret // Une cabane asheuleenne la grotte du Lazaret. P.,
1969.
351 Lumley H. de et al. La grotte de 1’Hortus. P., 1972.
352 Lumley H. de et al. The dating of pre-neanderthal remains at
Caune de 1'Arago, Tautavel, Pyrenees-Orientales, France//JHE. 1977.
Vol. 6. N 3.
Использованная
литература
353 Malez М. et al. Upper pleistocene hominids from Vindija, Croatia,
Jugoslavia //CA. 1980. Vol. 21. N 3.
354 Malinowski W. The sexual life of savages in North-Western
Melanesia. L., 1948.
355 Mann A. Hominid and cultural origins // Man. 1972. Vol. 7. N 3.
356 Mann A. Some palaeodemographic aspects of South African
australopithecines. Philadelphia, 1975.
357 Marshack A. Implications of the palaeolithic symbolic evidence
for the origin of language // AS. 1976. Vol. 64. N 2.
358 Marshack A. On palaeolithic ochre and the early uses of color and
symbol //CA. 1981. Vol. 22. N 2.
359 Mathew J. The origin of the australian phratries and explanation
of some of the phratries names // JRAI. 1910. Vol. 40.
360 Mathiassen T. Material culture of the Iglulik Eskimos. Copenha-
gen, 1928.
361 McBeathN. M., McGrew W. C. Tool used by wild chimpanzees to
obtain termites at Mt. Assirik, Senegal: Influence of habitat //JHE. 1982.
11. N 1.
352 McCown T. D. and Keith A. The stone age of Mount Carmel.
Vol. II: The fossil remains from the levalloise-mousterian. Oxford,
1939.
363 McDougall J. 40 / ar 39 / ar age spectra from KBS tuff, Koobi
Fora formation //Nature. 1981. Vol. 294. N 5837.
364 McDougall J., Maier R. and Southerland-Howkes P. K-ar age
estimate for the KBS tuff, East Turkana, Kenya // Nature. 1980. Vol. 284.
N 5753.
365 McGinnes P. R. Sexual behaviour in free living chimpanzees:
consort relations // Great apes. Menlo Park, 1979.
366 McGrew W. C., Tutin С. E., Baldwin P. J. New data on meat-
eating by wild chimpanzees //CA. 1979. Vol. 20. N 1.
367 McHenry H. The pattern of human evolution: Studies on bipeda-
lism, mastication and encephalization // ARA. 1982. Vol. 11.
i6tM eiklejohn C. Comment to the article R. White // CA. 1982. Vol.
23. N 2.
369 Mellars P. The character of the middle — upper palaeolithic
transition in South-West France //Explanation of cultural change. L.,
1973.
370 Mellars P. On the middle / upper palaeolithic transition: A replay
to White // CA. 1982. Vol. 23. N 2.
371 Merrick H. V. Recent archaeological research in the plio-
pleistocene deposits of the lower Omo, South-Western Ethiopia // HO.
372 Michael R. P. Sexual behaviour of male primates and role of
testerone // СЕВР.
373 Montagu-Ashley M. F. Neanderthal and modern type of
man // AJPA. 1952. Vol. 10. N 3.
374 Montagu-Ashley M. F. Time, morphology and neoteny in evoluti-
on of man // AA. 1955. Vol. 57. N 1.
375 Movius H. L. Early man and pleistocene stratigraphy in Southern
Использованная
литература
314/315
and Eastern Asia // Papers of the Peabody Museum of American archaeo-
logy and ethnology. 1944. Vol. 19. N 3.
3,6 Movius H. L. A wooden spear of the third interglacial age from
lower Saxony //SJA. 1950. Vol. 6. N 2.
377 Movius H. L. The old stone age // Man, culture and society.
N. Y„ 1956.
378 Movius H. L. Radiocarbon dating of the upper palaeolithic
sequence at the Abri Pataud (Dordogne) // OHS.
379 Muller-Beck H. Palaeohunters in America: Origin and diffusi-
on // Science. 1966. Vol. 152. N 3726.
381 Nishida T. The social group of wild chimpanzees in the Mahali
mountains //Primates. 1968. Vol. 9. N 3.
382 Nishida T. The ant-gathering behaviour by the use of tools among
wild chimpanzees of Mahali mountains // JHE. 1973. Vol. 2. N 5.
383 Nishida T., Hiriatva M. National history of tool-using behaviour
by wild chimpanzees in feeding upon wood-boring ants // JHE. 1982. Vol.
11. N 1.
383a Nishida T., Uehara S. and Nyundo R. Predatory behaviour
among wild chimpanzees of Mahali mountains // Primates. 1979. Vol. 20.
N 1.
384 Oakley К. P. Use of fire by Neanderthal and his precur-
sors // Hundert Jahre Neanderthaler. Neanderthal Centenery. 1856—
1956. Utreht, 1958.
385 Oakley К. P. Dating of emergence of man // The Advancement of
science. 1962. Vol. 18. N 75.
386 Oakley К. P. Frameworks for dating fossil man. Chicago,
1964.
38' Oakley К. P. The earliest tool-maker // EH.
388 Oxnard С. E. The place of australopithecines in human evoluti-
on // Nature. 1975. Vol. 258. N 5534.
389 Paddayye K. An acheulean occupation site at Hunsgi, Peninsular
India //WA. 1977. Vol. 8. N 3.
390 Paterson J. D. Ecological differentiated patterns aggressive and
sexual behaviour in two troops of Ugandan baboons, Papio anubis //
AJPA. 1973. Vol. 38. N 2.
391 Pei W. C. Notes of the discovery of quartz and other stone arte-
facts in the lower pleistocene hominid bearing sediments of the Choukou-
tien cave disposits // Bulletin of Geological Society of China. 1931. Vol.
11. N 2.
392 Pi J. S. An elemental industry of the chimpanzees in the Okorobi-
ko mountains, Rio-Muni (Republic of Equatorial Guinea), West Afri-
ca //Primates. 1974. Vol. 15. N 4.
393 Pilbeam D. R. Middle pleistocene hominids // ATA.
394 Pilbeam D. and Gould S. 1. Size and scaling in human evoluti-
on // Science. 1974. Vol. 186. N 4167.
395 Poulianos A. N. Pre-sapiens man in Greece // CA. 1981. Vol. 22.
N 3.
396 Powdermaker G. Life in Lesu. L., 1033.
Использованная
литература
397 Pow-Koy Sohn. The early palaeolithic of Sok chang-mi, Ko-
rea // EPSEA.
398 Proceedings of the third pan-african congress on prehistory.
(Livingstone, 1955). L., 1957.
399 Protsh R. The absolute dating of upper pleistocene sub-Saharian
fossil hominids and their place in human evolution // JHE. 1975. Vol.
4. N 3.
400 Pycrajt W. P. Description of the skull and other human remains
from Broken Hill// Rhodesian man and associated remains. L., 1928.
4Ma Ranov V. A., Davis R. S. Towards a new outline of Soviet Central
Asian palaeolithic // CA. 1979. Vol. 20. N 2.
401 Read К. E. Cultures of Central Highlands, New Guinea // SJA.
1954. Vol. 10. N 1.
402 Reynolds J?:- Roles and roles change in monkey society: The
consort relationship of rhesus monkey //Man. 1970. Vol. 5. N 3.
403 Reynolds V. and Reynolds F. Chimpanzees of the Budongo
forest // PB.
404 Rlchtmire G. P. Cranial remains of Homo erectus from bed II and
IV, Olduvai Gorge, Tanzania // AJPA. 1979. Vol. 51. N 1.
405 Rlchtmire G. P. Implications of Border cave skeletal remains for
later pleistocene human evolution //CA. 1979. Vol. 20. N 1.
406 Rlchtmire G. P. Later pleistocene hominids of Eastern and
Southern Africa // Anthropologie. 1981. Vol. XIX. N 1.
407 Robinson J. T. Telanthropus and its phylogenetic significan-
ce // AJPA. 1953. Vol. 11. N 4.
408 Robinson J. T. The genera and species of the australopitheci-
nae // AJPA. 1954. Vol. 12. N 2.
409 Robinson J. T. The dentition of australopithecinae //TMM. 1956.
N 9.
410 Robinson J. T. Australopithecines and the origin of man // ARSI
for 1961. Wash., 1962.
411 Robinson J. T. Adaptive radiation in the australopithecines and
the origin of man // AEHE.
412 Robinson }. T. Homo habilis and australopithecines // Na-
ture. 1965. Vol. 205. N 4967.
413 Robinson J. T. The bearing of East Rudolf fossils on early
hominid systematics // Nature. 1972. Vol. 240. N 5377.
414 Rodman P. S. Population composition and adaptive organisation
among orang-utans of the Kitai reserve // СЕВР.
416 Roe D. A. The lower and middle palaeolithic in Britain. L., 1981.
416 Roper M. K. A survey of the evidence for intrahuman killing in
the pleistocene // CA. 1969. Vol. 10. N 4. Pt 2.
417 Rowell T. E. F. Forest-living baboons in Uganda // Journal of
Zoology. 1966. Vol. 149. Pt 3.
418 Rowell T. E. Variability in the social organisation of prima-
tes //Primate ethology. L., 1967.
419 Russel C. and Russel W. M. S. Violence in monkeys and man. L.,
1968.
Использованная
литература
316/317
4’э Saban. R. The place of Rabat man (Keibibat, Morocco) in human
evolution // CA. 1977. Vol. 18. N 3.
421 Salisbury R. F. From stone to steel. Melbourne, 1962.
422 Sampson C. G. The stone age of Southern Africa. N. Y.; L., 1974.
423 Sankalia H. D. Prehistory of India. New Delhi, 1977.
424 Sartono S. Implications arising from pithecanthropus
VIII //PMP.
425 Schmidt P. Eine Reconstruction des Skelettes von A. L. 288 —
1 (Hadar) und deren Konsequenzen // FP. 1983. Vol. 40. N 4.
426 Schaller G. B. The mountain gorilla: Ecology and behaviour.
Chicago, 1963.
42' Schaller G. B. The behaviour of the mountain gorilla //PR.
428 Schaller G. B. Predators of Serengeti. Pt I //NH. 1972. Vol. 82.
N 2.
429 Schaller G. B. Predators of Serengeti. Pt II // NH. 1972. Vol. 82.
N 3.
430 Schaller G. B. and Lowther G. R. The relevance of carnivore
behaviour to the study of early hominids // SJA. 1969. Vol. 25. N 4.
430* Seman F. Le peuplement ancien de Java I: Ebauche d’un cadre
chronologique // L’Anthropologie. 1986. T. 90. N 3.
431 Seman F. et al. L’age et 1’environnement les Homo erectus de
Java / L’Anthropologie. 1981/82. T. 85/86. N 3.
432 Simonds P. E. The social primates. Evanstone et al., 1974.
434 Simpson G. G. The biological nature of man //Science. 1966.
Vol. 152. N 3721.
435 Singer R. The Saldanha skull from Hopefield, South Afri-
ca // AJPA. 1954. Vol. 12. N 3.
435a Skeleton R. R., McHenry N. M. and Drawhorn G. M. Phylogene-
tic analysis of early hominid // CA. 1986. Vol. 27. N 1.
436 Smith F. H. A fossil human frontal from Velika Pecina (Croatia)
and consideration of upper pleistocene hominids in Yugoslavia // AJPA.
1976. Vol. 44. N 1.
437 Solecki R. S. Prehistory in Shanidar Valley, Northern
Iraq //Science. 1963. Vol. 139. N 3551.
438 Solecki R. Shanidar. The first flower people. N. Y., 1971.
439 Solecki R. Shanidar IV, a neanderthal flower burial in Northern
Iraq //Science. 1975. Vol. 190. N 4217.
440 Spencer B. and Gillen F. J. The native tribes of Central Australia.
L.; N. Y„ 1899.
441 Spencer B. and Gillen F. J. Arunta. Vols I —II. L., 1927.
442 Sproat G. M. Scenes and studies of savage life. L., 1868.
443 Stewart T. D. The neanderthal skeletal remains from Shanidar
cave, Iraq//Proceedings of the American philosophical society. 1977.
Vol. 121. N 2.
444 Straus L. G. Comment to article R. White // CA. 1982. Vol. 23.
N 2.
445 Straus W. L. Saldanha man and his culture // Science. 1957. Vol.
125. N 3255.
Использованная
литература
446 Straus W. L., Cave A. I. Pathology and posture of neanderthal
man // Quarterly review of biology. 1957. Vol. 32. N 4.
447 Strehlow T. G. H. Aranda tradition. Melbourne, 1947.
448 Stringer С. B. A multivariate study of the Petralona
skull //JHE. 1974. Vol. 3. N 5.
449 Stringer C. The dating of European middle pleistocene hominids
and the existence of Homo erectus in Europe //Anthropologie. 1981.
XIX. N 1.
4-iS a stringer с. B., Howell F. C., Melentis J. K. The significance of
fossil hominid from Petralona, Greece //Journal of archaeological sci-
ence. 1979. Vol. 6. N 3.
4498 Stringer С. B., Hublin J. Vandermeersch B. The origin of
anatomically modern humans in Western Europe // The origin of modern
humans. N. Y., 1984.
450 Struchsaker T. T. and Hunkeler P. Evidence of tool-using by
chimpanzees in the Ivory Coast //FP. 1971. Vol. 15. N 3—4.
451 Sugiyama Y. Social organisation of chimpanzees in Budongo
forest // Primates. 1968. Vol. 9. N 3.
452 Sugiyama Y. Social structure of wild chimpanzees // СЕВР.
453 Sugiyama Y. Observations on the population dynamics and
behaviour of wild chimpanzees at Bossou, Guinea // Primates. 1981. Vol.
22. N 4.
454 Sugiyama Y. and Roman J. Tool-using and tool-making behavio-
ur in wild chimpanzees at Bossou, Guinea // Primates. 1979. Vol. 20. N 4.
455 Suzuki A. On the insect-eating habits among wild chimpanzees
living in the savanna woodland of Western Tanzania // Primates. 1966.
Vol. 7. N 4.
456 Suzuki A. The origin of hominid hunting: A primatological
perspective / / SPP.
457 Szalay F. S. Hunting-scavenging protohominids: A model for
hominid origin // Man. 1975. Vol. 10. N 3.
457a Taieb M. et al. Geological and palaeontological background of
Hadar hominid site, Afar, Ethiopia // Nature. 1976. Vol. 260. N 5549.
458 Teleki G. The predatory behaviour of wild chimpanzees. Le-
wisburg, 1973.
458“ Teleki G. Primate subsistence patterns: Collector-predators and
gatherer-hunters // JHE. 1975. Vol. 4. N 2.
459 Tiger L., Fox R. The zoological perspective in social scien-
ce //Man. 1966. Vol. 1. N 1.
460 Tindale N. B. The pitjandjara //Hunters and gatherers today.
N. Y., 1972.
461 Tobias P. V. Comment to article C. L. Brace // CA. 1964. Vol.
5. N 1.
462 Tobias P. V. New discoveries in Tanganyika //CA. 1965. Vol.
6. N 4.
463 Tobias P. V. Middle and early upper pleistocene members of the
genus Homo in Africa //EH.
464 Tobias P. V. The brain in hominid evolution. N. Y., 1971.
Использованная
литература
318/319
465 Tobias Р. V. New development in hominid palaeontology in South
and East Africa // ARA. 1973. Vol. 2.
456 Tobias P. V., Koenigswald G. H. R. A comparison between
Olduvai hominids and those of Java and some implication for hominid
philogeny//Nature. 1964. Vol. 204. N 4958.
467 Trinkaus E. Hard times among neanderthals // NH. 1978. Vol.
87. N 10.
46,8 Trinkaus E. Pathology and posture of the la Shapelle-aux-Saints
neanderthal // AJPA. 1985. Vol. 67. N 1.
468 Trinkaus E. and Howells W. W. The neanderthals // SA. 1979.
Vol. 241. N 6.
469 Trinkaus E. and Zimmerman M. R. Palaeopathology of Shanidar
neanderthals//AJPA. 1979. Vol. 50. N 3.
470 Trinkaus E. and Zimmerman M. R. Trauma among Shanidar
neanderthals//AJPA. 1982. Vol. 57. N 1.
471 Tutin S. E. G., McGrew W. C. and Baldwin P. J. Social organisati-
on of savanna-dwelling chimpanzees, Pan troglodytes verus, at Mt.Asse-
rik, Senegal // Primates. 1983. Vol. 24. N 2.
472 Vallois H. V. The Fonteshevade fossil men // AJPA. 1949. Vol.
7. N 3.
473 Vallois H. V. Neanderthal and praesapiens // JRAI. 1954. Vol.
84. Pt 1.
474 Vallois H. The social life of early man: Evidence of skele-
tons //SLEM.
475 Vallois H. V., Vandermeersch B. The mousterian skull of Qafzeh
(Homo VI): Anthropological study //JHE. 1975. Vol. 4. N 6.
476 Vandermeersch B. Recentes decouvertes de squelettes humains a
Qafzeh (Israel) // OHS.
477 Vandermeersch B. A neanderthal skeleton from chatelperronian
level at St. Cesaire (France) // AJPA. 1981. Vol. 54. N 2.
47,8 Vlcek E. A new discovery of Homo erectus in Central Europe
// JHE. 1978. Vol. 7. N 3.
478 Walker A. Remains attributable to australopithecus in the East
Rudolf succession // EMER.
479 Walker A., Leakey R. E. F. The hominids of East Turka-
na // SA. 1978. Vol. 239. N 2.
4798 Walker A. et al. 2,5 myr australopithecus boisei from west of
lake Turkana // Nature. 1986. Vol. 322. N 6079.
4798 Walter R. C., Aronson J. L. Revisions of К/Ar ages for the
Hadar hominid site, Ethiopia //Nature. 1982. Vol. 296. N 5853.
479c Ward S., Hill A. Pliocene hominid partial mandible from
Tabarin, Baringo, Kenya //AJPA. 1987. Vol. 72. N 1.
480 Washburn S. L. and DeVore I. Social behaviour of baboons and
early man // SLEM.
481 Washburn S. L. and Hamburg D. A. Aggressive behaviour in Old
World monkeys and apes // PSAV.
482 Washburn S. L. and Howell F. C. Human evolution and cultu-
re // Evolution after Darvin. Vol. II. Chicago, 1960.
Использованная
литература
483 Washburn S. L. and Lancaster C. S. The evolution of hun-
ting // MH.
484 Waterbolk H. T. Radiocarbon dates from palaeolithic sites of
Western Europe, compared with the climatic curve of the Nether-
lands //OHS.
485 Webster H. Taboo. Sociological study. L., 1942.
Weidenreich F. Der Schadelfund von Weimar-Eringsdorf. Jena,
1928.
486 Weidenreich F. The skull of sinanthropus pekinesis // Palaeon-
tologia Cinica. New series D. N 10. Pehpei, 1943.
487 Weidenreich F. Giant early man from Java and Southern China
// Anthropological papers of the American Museum of Natural History.
1945. Vol. 40. Pt 1.
488 Weidenreich F. The duration of life of fossil man in China and the
pathological lesions found in his skeleton // Shorter anthropological
papers. N. Y., 1977.
489 Wells L. H. Fossil man in Northern Rhodesia//YPA. 1953.
Vol. 7.
490 Wells L. H. Forward from Taung //JHE. 1973. Vol. 2. N 6.
491 Westermark E. History of human marriage. Vol. II. L., 1927.
492 White L. A. Use and manufacture of tools by the lower prima-
tes //Antiquity. 1948. Vol. 22. N 2.
493 White L. A. Evolution of culture. N. Y., 1959.
494 White R. Rethinking the middle / upper palaeolithic transiti-
on // CA. 1982. Vol. 23. N 2.
495 White T. D. Additional fossil hominids from Laetoli, Tanza-
nia // AJPA. 1980. Vol. 53. N 4.
496 Willoughby W. C. Nature worship and taboo. Hartford, 1932.
497 Wilson E. Sociobiology: The new synthesis. Cambridge (Mass.),
1975.
499 Wolpoff M. H. Cranial capacity and taxonomy of Olduvai ho-
minid 7 // Nature. 1969. Vol. 223. N 5202.
691 Wolpoff M. H. Australopithecines: The unwanted ance-
stors //Hominid origins / Ed. by K. J. Reiches. Wash., 1983.
502 Wolpoff M. N. et al. Upper pleistocene remains from Vindija cave,
Croatia, Yugoslavia // AJPA. 1981. Vol. 54. N 4.
503 Yearsley M. The pathology of the left temporal bone of the
Rhodesian skull // Rhodesian man and associate remains. L„ 1928.
5UJa Yellen J. E. The longest human record // Nature. 1986. Vol.
322. N 6082.
594 Yoshiba K. Local and intergroup variability in ecology and social
behaviour of common Indian langur // PSAV.
595 Zeuner F. C. Dating the past. L., 1952.
596 Zuckerman S. The social life of monkeys and apes. L., 1932.
Семенов Ю. И.
СЗО На заре человеческой истории.— М.: Мысль,
1989,— 318, [1] с., [8] л. ил.: карт.
ISBN 5-244-00092-6
Профессор Ю. И. Семенов — автор многих интересных работ по
истории первобытного общества («Как возникло человечество»,
«Происхождение брака и семьи» и др ) На основе обобщения самых
последних данных естественных и общественных наук автор раскры-
вает предпосылки и внутренний механизм процесса становления
человека и общества. В живой и увлекательной форме рисуется жизнь
как животных — предшественников человека, так и формирующихся
людей — архантропов и палеоантропов, рассматривается заря челове-
ческой истории — эпоха, длившаяся более миллиона лет и завершив-
шаяся всего лишь 35 — 40 тысяч лет назад.
_ 0504010000-122 о. оо ББК 63.3(0)2
С —t——— 81—88
Научная
Юрий Иванович Семенов
На заре
человеческой истории
Редактор Н. И. Калашникова
Младший редактор Т. М. Найденова
Оформление художника А. Б. Боброва
Художественный редактор Н. В. Илларионова
Технический редактор О. А. Барабанова
Корректор С. С. Новицкая
И Б № 3659
Сдано в набор 23.02.88. Подписано в печать 24.08.88. А10977. Формат 84 X
X 1087з2. Бумага типографская № 1. Гарнитура Обыкновенная новая.
Высокая печать. Усл. печатных листов 17,64 с вкл. Усл кр.-отт. 18,95. Учет-
но-издательских листов 19,31 с вкл. Тираж 50 000 экз Заказ 1451.
Цена 1 р. 60 к.
Издательство «Мысль». 117071. Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового Красного Знамени Ле-
нинградское производственно-техническое объединение «Печатный Двор»
имени А. М. Горького Союзполиграфпрома при Государственном комитете
СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 197136, Ле-
нинград, П-136, Чкаловский пр., 15.
Иллюстрации
Самец шимпанзе — представитель
одного из наиболее близких к
человеку видов человекообраз-
ных обезьян
Эволюция гоминид от австрало-
питека афарского до неоантропа
Неоантроп
w
Грубое галечное орудие. <Q> Питекантроп IV (Ява) — один из самых
ранних архантропов (рисунок М. М. Герасимова). 0 Ранние руч-
ные рубила. 0 Синантроп (Китай) — поздний тип архантропа (рекон-
струкция М. М. Герасимова)
Виды орудий: а — поздние ручные рубила; б — орудия, изготовлен-
ные с помощью техники леваллуа; в — типичные мустьерские орудия:
скребла и остроконечник. 0 Женщина из Штейнгейма (ФРГ) —
ранний палеоантроп (реконструкция М. М. Герасимова)
t
Позднии классический палеоан-
троп из Ла Феррасси (Франция)
(реконструкция М. М. Гераси-
мова). 0 Вход в пещеру Шанидар
(Ирак) — место
антропов.
находки палео-
Мальчик — палеоантроп из пещеры Тешик-Таш (Узбекская ССР)
(реконструкция М. М. Герасимова). <J> Погребение позднего палеоан-
тропа в пещере Ла Феррасси (Франция)
в
Находки в пещере Тата (Венгрия): а — галька с ямкой; о — нумму-
лит с врезанным на нем крестообразным знаком; в — костяной
ретушер: г — чуринга из мамонтовой кости. 0 Позднейший палео
антрон из пещеры Схул (Палестина) (реконструкция М. М. Гера-
си мова)
Ранний неоантроп из пещеры Кро-Маньон (Западная Европа) (ре-
конструкция М. М. Герасимова)