НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ КИТАЯ
ИЗДАТЕЛЬСТВО «МЫСЛЬ»
ИНСТИТУТ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА АКАДЕМИИ НАУК СССР
НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ КИТАЯ
1917-1970гг.
МОСКВА 1972
9 (М) 7
Н 72
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Редакционная коллегия:
доктор исторических наук Г. В. Астафьев, доктор исторических наук В. Н. Никифоров, доктор экономических наук М. И. С л а д к о в с к и й (ответственный редактор)
Авторский коллектив:
В. И, Глунин, А. М. Григорьев, К. В. Кукушкин, В, Н. Никифоров
1-6-3
131^72
ВВЕДЕНИЕ
КИТАЙ В НАЧАЛЕ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
1. ПЕРЕХОД ОТ «СТАРЫХ КИТАЙСКИХ БУНТОВ» К СОЗНАТЕЛЬНОМУ ДЕМОКРАТИЧЕСКОМУ ДВИЖЕНИЮ
Общественный строй Китая на рубеже XIX и XX вв. характеризовался разложением традиционных социальных отношений и появлением нового уклада — капиталистического. Капиталистическими оазисами стали немногие портовые города, открытые для иностранной торговли и предпринимательства. В них наряду с иностранными появились китайские торговые, а также промышленные (текстильные, пищевые) предприятия. Однако китайским капиталистам трудно было выдержать конкуренцию европейских, японских и американских фирм, а также гнет и вымогательства китайских чиновников. Часто китайским дельцам приходилось вести дело на паях с иностранными капиталистами, чтобы под иностранной вывеской укрыться от сановных грабителей. Нередко национальные предприятия находились в собственности крупных чиновников, положение которых гарантировало от притеснений властей. Особую социальную прослойку составляли компрадоры — посредники между китайским рынком и иностранным капиталом. Служа интересам иностранного капитала, ком-прадорство вместе с тем было одним из источников накопления для возникающей китайской буржуазии.
За пределами открытых портов находилась огромная, с населением в 400—450 млн. человек, аграрная страна с господством феодальных, в лучшем случае полуфеодальных отношений. В Южном и Центральном Китае большая часть обрабатываемых земель принадлежала помещикам, сдававшим ее обычно в аренду крестьянам. В Северном Китае была более распрострапена
5
мелкая крестьянская собственность на землю, но и здесь крестьяне зависели от помещиков экономически и политически. Аренда в условиях Китая представляла форму докапиталистической эксплуатации крестьянства. Крестьяне обрабатывали своими орудиями клочки земли, отдавая за них помещику 1/3, а то и больше, собранного урожая; они страдали от налогов (особенно от всяких экстренных и дополнительных сборов), от ростовщичества (часто ростовщиком был тот же помещик), от произвола помещичьих слуг и охранников.
Во главе государства стоял император, власть которого ничем не была ограничена; непосредственной опорой его являлась наследственная маньчжурская знать. С 1644 г. в Китае царствовала маньчжурская династия Цин («чистая»). Ниже наследственной маньчжурской знати стояло в социальной иерархии китайское чиновничество, а еще ниже — основное ядро господствующего класса, сословие шэньши, из которого формировались ряды чиновников. К шэньши принадлежали лица, так или иначе близкие к власти и составлявшие ее опору на местах: люди, сдавшие экзамены на ученую степень, дававшую право на занятие общественных и государственных должностей, или купившие такую степень, бывшие чиновники, их родственники. Маньчжуры, чиновники-китайцы и шэньши, как правило, были крупными землевладельцами, они получали доход от сдачи земель в аренду и присваивали себе в виде жалований, подарков и путем прямого хищения значительную часть собираемых с крестьян налогов. Ниже шэньши находился широкий слой помещиков, формально не связанных с властью и образованием. Из этого слоя сельских богачей часто выдвигались самые злостные эксплуататоры крестьян, местные тираны — тухао. Наконец, в Китае существовала сравнительно многочисленная сельская феодальная интеллигенция, главным образом учителя, учившие детей основам трудной китайской письменности и воспитывавшие их в духе традиционной морали.
Господствующая идеология представляла сочетание буддизма с китайской народной религией даосизмом и с древней китайской конфуцианской философией. Конфуцианство культивировало шовинистические идеи о том, что Китай — центр мира, все окружающие его народы — варвары, хотя фактически многие из этих народов давно обогнали в своем развитии Китай. К концу XIX — началу XX в. эта идеология, освящая давно отжившие общественные отношения, превратилась в тормоз социального прогресса.
Проникновение капиталистических держав в Китай началось сравнительно поздно. С 40-х годов XIX в. страна стала объектом колониальной экспансии европейских государств: «опиумные» войны (1839—1842, 1856—1860 гг.) показали ее военную беспомощность перед капиталистическими агрессорами. Англия и другие капиталистические страны навязали Китаю неравноправные
6
договоры: открыли для свободной торговли европейцев ряд портов; создали на китайской территории — в Шанхае п других городах — свои концессии и сеттльменты, управляемые по европейским законам; ввели принцип экстерриториальности — неподсудности иностранных подданных китайским законам; заставили Китай установить низкие ввозные пошлины на европейские товары; установили контроль и управление над китайскими морскими таможнями — один из главных источников доходов. Преобладающее положение на китайском рынке заняла Англия.
Военные поражения и унизительные уступки иностранцам подорвали престиж правящей в Китае иноземной династии Цин. И без того династия, навязанная китайскому народу завоевателями-маньчжурами, не была популярна. Жестокий гнет, которому подвергалось китайское крестьянство со стороны помещиков и чиновников (китайцев и маньчжуров), приводил к неоднократным восстаниям. В 1850—1868 гг. большая часть Китая была охвачена крестьянской войной. Восставшие крестьяне создали свое «Небесное государство великого равенства» (Тайпин тяньго). В противовес старой китайской идеологии повстанцы-тайпины провозгласили свою, крестьянскую идеологическую систему, которую они считали христианством. Мечта восставших крестьян о всеобщем равенстве была утопичной, они не были в состоянии пресечь рост имущественного расслоения в своем государстве. Европейские «христианские правительства» помогли Цинам расправиться с тайпинами (1864 г.). Вспыхнувшие в те же годы восстания угнетенных народностей — уйгуров, дунган — против китайского ига были подавлены цинскими генералами лишь к концу 70-х годов.
Восстания середины XIX в. усилили элементы феодальной раздробленности, всегда существовавшие в китайской империи, но в то же время создали в отдельных районах предпосылки для развития капиталистических отношений. В 60—70-х годах в Китае строятся первые предприятия современного типа, главным образом военные, в портах, открытых для европейской торговли. Пионерами промышленного строительства выступили крупнейшие сановники, бюрократы вроде Ли Хун-чжана (наместника столичной провинции Чжили и командующего Северным флотом). Главный доход и силу этим людям давали должности и земельные владения, поэтому причислить их к новому классу невозможно. С 80-х годов некоторое развитие получает частное предпринимательство. Ли Хун-чжан и другие представители господствующего класса полагали, что заимствование европейских кораблей и пушек приведет к «самоусилению Китая», что Китай сможет не только сохранить свою независимость, но и сам будет проводить агрессивную политику в отношении соседних государств — Кореи, Вьетнама и других, которые китайские правители чванливо считали «вассалами» Китая.
7
Борьба империалистических держав за раздел Китая. По мере приближения эпохи империализма угроза новой агрессии все более нависала над Китаем. Завершался раздел мира между колониальными державами; богатый Китай с его многомиллионным трудолюбивым населением был для них лакомым куском. Пограничные с Китаем государства — Бирма, Вьетнам, острова Рюкю — одно за другим стали колониями.
Япония, в прошлом близкая Китаю по уровню развития, вступила после буржуазной революции 1868 г. на капиталистический путь. В результате буржуазных преобразований она превратилась в 70—80-х годах XIX в. в капиталистическое государство. Незавершенность буржуазной революции, узость внутреннего рынка, феодальные пережитки в области политической надстройки — все это толкало японский империализм на путь агрессивной внешней политики. Япония захватила острова Рюкю, навязала неравноправный договор Корее, а в 1894—1895 гг., дерзко напав на огромный Китай, нанесла ему сокрушительное поражение. 17 апреля 1895 г. в Симоносеки (Япония) был подписан договор, по которому Корея объявлялась «независимой», т. е. ее номинальный вассалитет по отношению к Китаю упразднялся. Япония получала от Китая Ляодунский полуостров с Люйшунем и Далянем, остров Тайвань, острова Пэнхуледао и 200 млн. лянов контрибуции. Японские граждане могли заниматься в торговых портах и городах Китая любым видом деятельности, ввозить в Китай машины (требование, характерное для эпохи империализма, когда иностранные капиталисты стремились строить промышленные предприятия непосредственно в колониальных и зависимых странах, используя дешевую рабочую силу и сырье).
Европейские державы не хотели допустить такого усиления Японии, особенно передачи ей Ляодунского полуострова. Царское правительство, поддержанное союзницей России Францией, а также Германией (заинтересованной в том, чтобы направить экспансию России на восток), предъявило Японии 23 апреля 1895 г. ультиматум, «рекомендуя» вернуть Ляодунский полуостров Китаю. Русский флот на Тихом океане получил приказ в случае разрыва отношений отрезать японскую армию в Китае от японских островов. Япония, не готовая к такому вмешательству ни в военном, ни в моральном отношении, была вынуждена уступить. В октябре была достигнута договоренность о возвращении Ляодунского полуострова Китаю, зато контрибуция Китая в пользу Японии была увеличена на 30 млн. лянов.
Японо-китайская война послужила прологом к яростной борьбе держав за концессии и сферы влияния в Китае. В первое время возросло влияние России, на помощь которой против Японии и других захватчиков рассчитывало китайское правительство. В мае 1896 г. Ли Хун-чжан в качестве специального посла прибыл на коронацию Николая II и заключил с Россией тайный договор о союзе против Японии; тогда же Китай дал согласие на по
8
стройку Россией железной дороги Забайкалье — Владивосток (Китайско-Восточная железная дорога, строительство которой закончено в 1902 г.) по китайской территории. В 1898 г. Франция добилась от Китая обязательства не уступать никому остров Хайнань, рассматривая его как свою сферу интересов. В ноябре 1897 г., воспользовавшись убийством в китайской провинции Шаньдун двух немецких миссионеров, Германия захватила в этой провинции бухту и город Цзяочжоу, навязав Китаю в марте 1898 г. соглашение об «аренде» этой территории на 99 лет. Вся провинция Шаньдун стала сферой влияния Германии, получившей в ней преимущественное право вложения капиталов и строительства железных дорог. За короткий срок здесь вырос порт Циндао.
Таким образом, вслед за молодым капиталистическим хищником — Японией в разделе Китая принял участие другой — Германия. Потери Тайваня, Цзяочжоу и суверенных прав в Шаньдуне означали, что начался раздел Китая, причем начался он не с окраин, а с собственно Китая, с его национального ядра, с районов, густонаселенных и богатых традициями (Шаньдун — родина основателя китайской религиозной философии Конфуция). Появилась новая форма аннексии — «аренда» китайской территории и новая форма гегемонии — «сфера влияния» в Китае. В 1898 г. Англия, предоставившая (вместе с Германией) новый заем Китаю, добилась того, что Китай официально обязался не отчуждать никакой третьей державе территорий, прилегающих к бассейну реки Янцзы. Эти территории стали сферой влияния Англии. Россия заставила Китай уступить ей в «аренду» Ляодунский полуостров с портами Люйшунь (Порт-Артур) и Далянь (Дальний). Царское правительство, таким образом, завладело территорией, которую оно в 1895 г. не позволило аннексировать Японии. «Дружественный» характер отношений России с Китаем выразился в данном случае лишь в том, что Порт-Артур и Дальний были «арендованы» не на 99, а «всего» на 25 лет. Россия получила право соединить эти порты с КВЖД, построив еще одну железнодорожную магистраль.
Франция получила в «аренду» на 99 лет территорию Гуань-чжоувань, на побережье Тонкинского залива (в китайской провинции Гуандун). Провинции Юньнань, Гуаней и западная часть Гуандуна с островом Хайнань стали рассматриваться как французская зона влияния (в восточной части провинции Гуандун давно монопольно господствовала Англия, имевшая здесь свою основную базу — Гонконг).
Англия, вновь вступив в битву за «концессии», насильно «арендовала» у Китая порт Вэйхайвэй (в провинции Шаньдун) и территорию, примыкающую к Цзюлуну (на материке напротив Гонконга). В том же 1898 г. Япония добилась от Китая обязательства не отчуждать в пользу третьей державы территорию
9
провинции Фуцзянь, расположенную вблизи захваченного Японией Тайваня.
В апреле 1899 г. было достигнуто соглашение между Англией и Россией о том, что Англия не будет домогаться в Китае железнодорожных концессий к северу от Китайской стены (кроме уже полученной концессии на железную дорогу Шаньхайгуань — Инкоу), Россия же не будет требовать железнодорожных концессий в бассейне Янцзы. Таким образом, северные районы признавались сферой влияния России, бассейн Янзцы — английской сферой влияния. Договоренность о сферах влияния не означала прекращения конкурентной борьбы: капитал конкурирующих стран то и дело проникал в «чужие» сферы влияния, что вело к постоянным столкновениям.
Среди держав, получивших сферы влияния в Китае, отсутствовали США, опоздавшие к разделу и спешившие оговорить за собой право на участие в дальнейшей эксплуатации Китая. США в то время только обеспечивали себе дальние подступы к китайскому рынку (захват в 1898 г. Гавайских и Филиппинских островов). Поэтому в сентябре 1899 г. американский государственный секретарь Хэй обратился к державам с нотой, предлагая заявить о соблюдении каждой из них интересов других держав в своей сфере влияния (доктрина «открытых дверей» в Китае). Нота Хэя оказалась в какой-то степени приемлемой для всех держав, поскольку ни одна из них не была в состоянии претендовать на монопольное господство в Китае и охотно готова была ссылаться на принцип «открытых дверей» в борьбе со своими конкурентами. Правительство каждой из «заинтересованных» в Китае стран выразило поэтому — одни более, другие менее условно, с большим или меньшим количеством оговорок и исключений — согласие с принципом «открытых дверей». Нота Хэя 20 марта 1900 г. констатировала, что доктрина «открытых дверей» в Китае принята всеми державами.
С этого времени доктрина «открытых дверей» на долгие годы стала основой американского империалистического проникновения в Китай на «равных правах» с другими агрессорами. Больше того, доктрина, отразившая равновесие сил империалистических держав, сложившееся к концу XIX в., на продолжительное время стала теоретической основой коллективного господства империалистов в Китае. Это означало, что Китай превращался в коллективную полуколонию империалистических держав.
«Сто дней реформ». В момент величайшей опасности, когда казалось, что Китай вот-вот будет полностью разделен колонизаторами, в качестве наиболее активной патриотической силы в стране выступила партия реформаторов. Их руководителями были Кан Ю-вэй, Лян Ци-чао, Тань Сы-тун и др. Впервые их программа была сформулирована в виде петиции императору, подписанной свыше 600 представителями аристократической интеллигенции, съехавшимися в Пекин, чтобы держать экзамен на
10
получение высшей ученой степени. Они протестовали против позорного мира с Японией и намечали программу реформ: выпуск бумажных денег и государственная чеканка монеты; развитие современной промышленности; создание почты по европейскому образцу; перевод иностранных книг по сельскому хозяйству; протекционистские тарифы; переселение части людей из центра в окраинные районы и т. д. Фактически это была программа развития национального капитализма. Она была выдвинута не буржуазией, в то время еще слабой в Китае и политически не оформившейся, а частью помещичьей интеллигенции, воспринявшей западные буржуазные идеи, которые она пыталась втиснуть в старые формы государственности и идеологии.
Конфуцианство, по мысли националистически настроенных авторов петиции, должно было стать обязательной государственной религией, призванной не только сплотить китайское общество, но и проложить дорогу китайской колониальной экспансии в странах Южных морей. Наконец, планировался созыв совещательной палаты, в которую должен был избираться один депутат от 100 тыс. семей независимо от того, имеет ли он ученую степень. Петиция совершенно не учитывала интересы широких масс трудящихся, не заботилась о справедливом наделении крестьян землей.
Петиция не дошла до императора, позорный мир с Японией был подписан. Но она стала широко известна в Китае, оказав влияние на интеллигенцию и другие общественные слои.
В момент ожесточенного натиска империалистических держав на Китай император Гуансюй приблизил к себе лидеров реформаторской партии и издал указ о проведении реформ. Предлагалось изучать как принципы Конфуция, так и западные науки, открыть в столице университет. Так начались «сто дней реформ».
В течение короткого промежутка времени (с 11 июня по 13 сентября 1898 г.) реформаторы подготовили, а император подписал десятки указов, которые провозглашали отмену старых схоластических экзаменов (писание сочинений в древнем стиле «багу»); создание школ по европейскому образцу; реорганизацию армии; поощрение торговли и предпринимательства; создание в провинциях торговых палат с выборным руководством; строительство железных дорог; превращение журнала реформаторов в Шанхае «Ши у бао» («Современные задачи») в официальный правительственный орган; разрешение свободной подачи докладов императору. Подавляющее большинство реформ были весьма умеренны и выражены в слишком общих словах, недостаточно подкреплены практическими мерами для проведения в жизнь, но и они вызвали раздражение реакционеров, особенно отмена старинных экзаменов, делавшая ненужной влиятельную прослойку ученых-догматиков, и указ о свободной подаче докладов императору.
11
Реакционное чиновничество саботировало реформы. Дело кончилось тем, что вдовствующая императрица Цы Си с помощью маньчжурской гвардии арестовала императора Гуансюя, отобрала у пего императорскую печать и в тот же день издала от его имени указ о передаче власти вдовствующей императрице. Начались аресты реформаторов. Лян Ци-чао бежал в Японию, Кап Ю-вэй — в Гонконг. Тань Сы-тун, Лю Гуан-ди, Ян Жуй, Линь Сюй, Кан Гуан-жэнь и Ян Шэнь-сю были казнены.
Восстание ихэтуаней. Либеральная интеллигенция хотела в 1898 г. путем реформ добиться спасения Китая от колониального раздела и окончательного порабощения. Народные массы Китая в 1898—1900 гг. попытались сделать это по-своему, по-плебейски. Но народное движение протекало в крайне отсталых, средневековых формах. Выдвигались лозунги защиты старины, «священного» учения Конфуция и китайской расы. Отдельные представители господствующего класса — участники движения — выступали с призывами к борьбе с иностранцами. Так, отставной чиновник Чжоу Хань в Хунани считался автором многочисленных антииностранных памфлетов, ходивших по всей стране. Особенным успехом пользовались «Смерть дьявольской вере», «Песнь об уничтожении дьяволов», «Полная картинная галерея» (серия карикатур, изображавших жизнь миссионеров).
С 70-х годов основной формой стихийных народных выступлений в Китае против иностранных агрессоров были нападения на миссионеров и на китайцев-христиан, которых рассматривали как агентов агрессивных держав. Японо-китайская война обострила обстановку, особенно в районах Северного Китая, где прошли военные действия. В провинции Шаньдун начал активно собирать силы тайный союз «Большие мечи». Летом 1896 г. «Большие мечи» подняли на границе провинций Шаньдун и Цзянсу восстание. Они стали громить дома христиан, лавки и даже помещения местных органов власти. Против конных отрядов повстанцев выступило помещичье ополчение и правительственные войска. Восстание, длившееся около месяца, было в начале июля подавлено. После «Больших мечей» на границе провинции Шаньдун с провинцией Чжили 1 выступила тайная буддийская секта «Ихэ-туань» («Союз мира и справедливости», или «Полки мира и справедливости») 1 2.
Первое время ихэтуани держались мирно, ограничивались устройством своих алтарей, ритуальной гимнастикой и проповедями, направленными против миссионеров. Но с апреля 1898 г. под влиянием роста внешней угрозы Китаю ихэтуани взялись за
1 В Китае часто восстания начинались на границах провинций, где власть наместников была слабее, чем вблизи больших городов, и действия администрации бывали недостаточно согласованны.
2 Секта «Ихэтуань» имела другое название: «Кулак, поднятый в защиту мира .и справедливости», отсюда английское название повстанцев —-«боксеры».
12
оружие. Со всех сторон под их знамена стекались крестьяне. Поскольку движение не имело сколько-нибудь заметной антифеодальной направленности, отношение к нему властей было более терпимым, чем, например, к «Большим мечам».
Внешняя угроза создавала объективную возможность объединения всех сил Китая против захватчиков. У повстанцев сначала в далекой Сычуани, а потом в Шаньдуне летом 1898 г. появился лозунг «Поддержим Цинов, смерть иностранцам!».
До конца 1899 г. основной базой антиимпериалистического движения оставалась провинция Шаньдун, хотя примерно с осени 1899 г. искры восстания начинают залетать и в соседнюю Чжили. В конце 1899 — начале 1900 г. обученные и вооруженные по-европейски войска губернатора провинции Шаньдун Юань Шикая нанесли ряд поражений ихэтуаням, вооруженным лишь мечами и пиками. Главные силы ихэтуаней ушли из Шаньдуна в столичную провинцию Чжили. В течение какого-нибудь месяца вся провинция была охвачена восстанием. Прокламации ихэтуаней, полные мистических пророчеств, заклинаний и символов, появились повсюду. Ихэтуани убивали китайцев-христиан, жгли церкви. С помощью духов, уверяли они, «мы без труда усмирим иноземных дьяволов. Крушите железные дороги, вырывайте телеграфные столбы, немедля уничтожайте пароходы. Пусть трепещет от страха великая Франция, а англичане, американцы, немцы и русские навсегда утихомирятся! И когда иностранцы будут полностью разгромлены, Великие Цины обретут господство над всей страной» \
Несмотря на невежество и фанатизм, повстанцы руководствовались благородной целью защиты родины от империалистических насильников. В отдельных листовках, в песнях проскальзывают также плебейская подозрительность и неприязнь к чиновникам, к императрице и императору, которых народ осуждал за продажу родины иноземцам. Ихэтуани в песнях выглядят как народные заступники.
Стихийность восстания проявлялась в отсутствии единого руководства. Вожаки, как правило, люди неизвестные. В районе Тяньцзиня вожаками стали лодочник Чжан Дэ-чэп и бродяга Цао Фу-тянь; именно они осуществляли какое-то подобие руководства основной массой ихэтуаней в провинции Чжили. Здесь действовало около 100 тыс. ихэтуаней, делившихся по цвету головных платков и поясов на «красных», «желтых», «черных» и «белых» (последние две группировки были малочисленны).
В рядах повстанцев-ихэтуапей объединялись крестьяне, лодочники и транспортные рабочие, разоряемые конкуренцией иностранных железных дорог, деклассированные элементы, бывшие солдаты. Ихэтуани создали специальные организации отдельно для девушек, замужних женщин, старух и вдов; особенной
1 «Восстание ихэтуаней». Документы и материалы. М., 1968, стр. 30<
13
популярностью пользовалась организация девушек «Красная лампа». Большинство повстанцев составляли юноши моложе 20 лет, вплоть до 12-летних; иногда впереди отряда ставили маленькую девочку с красным фонарем: верили, что невинный ребенок неуязвим для «дьявольских» пуль. Взрослые люди, по мнению ихэтуаней, также становятся неуязвимыми, если ведут праведную жизнь и твердят заклинания.
Империалисты решили подавить движение ихэтуаней собственными силами, одновременно использовав его для укрепления своего господства в Китае. Войска семи держав — Англии, Франции, Японии, США, Германии, России и Италии — взяли штурмом крепость Дагу, прикрывавшую путь на Пекин с моря. В ответ на это китайские солдаты убили в Пекине германского посланника Кеттелера, а вслед за тем Цы Си издала указ об объявлении войны. «Справедливые люди», т. е. ихэтуани, были официально приняты на службу. Они убивали миссионеров, разрушали железные дороги. В войну против интервентов вступили вооруженные силы Северо-Восточного Китая (Маньчжурии); ихэтуани распространили свои действия на эти провинции, хотя в Маньчжурии движение не стало таким массовым, как в Чжили, зоной восстания здесь были главным образом районы постройки Россией Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железных дорог. В Шаньси губернатор организовал резню миссионеров. Правительственные войска в Чжили воевали теперь вместе с ихэтуа-нями против иностранцев. В Пекине подверглись осаде посольский квартал, а также французская церковь. Цы Си ежедневно 70 раз читала вслух заклинания ихэтуаней, каждый раз уничтожая этим, как она уверяла, одного «заморского дьявола».
В то время как на территории Северного и Северо-Восточного Китая разгоралась антииностранная борьба, на юге обстановка была совершенно иной. Наместник Гуандуна и Гуаней (Ли Хун-чжан), наместники Хунани и Хубэя, Цзянсу, Аньхоя и Цзянси, а с ними и губернатор северной провинции Шаньдун (Юань Шикай) отказались поддержать правительство Цы Си в войне с империалистическими державами, объявили себя нейтральными и подписали с консулами империалистических держав соглашение о совместной защите «вверенных им провинций».
Правящий класс Китая, таким образом, раскололся: в войну с интервентами вступила маньчжурская и часть китайской знати, в то время как многочисленный слой китайских феодалов, опирающийся на экономически более развитые провинции Юга и Центра, отказался принимать участие в войне. Находившаяся у власти в Пекине группировка оказалась в трудном положении.
Прогрессивные патриотические силы страны не поддержали движение ихэтуаней. Реформаторские газеты и журналы клеймили ихэтуаньское восстание как мятеж черни. Сторонников Сунь Ят-сена отталкивало то, что ихэтуани были монархистами, союзниками цинской династии. Среди революционных кружков китай
14
ских студентов в Японии нашелся лишь один, который пытался искать сближения с ихэтуанями. Представитель этого кружка ездил в Тяньцзинь, встречался с лидерами ихэтуаней, пытаясь направить движение против Цинов, однако ихэтуани отвергли союз с революционерами.
В течение месяца, с середины июня до середины июля 1900 г., бои между китайскими войсками и ихэтуанями, с одной стороны, и объединенной армией империалистических держав — с другой, происходили в районе Тяньцзиня. Ихэтуани несли огромные потери, но, несмотря на это, самоотверженно сражались. В конце концов Тяньцзинь был занят союзниками, в ожесточенных сражениях были тяжело ранены Чжан Дэ-чэн и Цао Фу-тянь (впоследствии оба были схвачены и казнены). Падение Тяньцзиня убедило Цы Си, что война проиграна.
2 августа 40-тысячная армия союзных держав начала наступление на Пекин. Огромное превосходство в вооружении и военной организации дало ей возможность сокрушить на своем пути гораздо более многочисленные китайские войска. Наместник Чжили, который не смог задержать неприятеля, покончил самоубийством, так же поступил главнокомандующий цинскимп войсками. Собрав ближайших придворных и слуг, Цы Си бежала из столицы далеко на запад, в г. Сиань, захватив с собой императора Гуансюя. Здесь она издала указ об истреблении ихэтуаней, объявив их виновниками войны.
Жестоко расправляясь с мирным населением, союзники 14— 15 августа вступили в Пекин. Русские войска подавили восстание в Маньчжурии, организовав на Амуре кровавую резню китайского населения («благовещенская резня»). Разгром Китая был полным.
Союзная армия отметила свое пребывание в Пекине грабежами и насилиями.
В. И. Ленин в первом номере органа русских марксистов «Искры» клеймил политику империализма в Китае и писал: «Не европейские народы нёнавидят китайцы— с ними у них не было столкновений, — а европейских капиталистов и покорные капиталистам европейские правительства. Могли ли китайцы не возненавидеть людей, которые приезжали в Китай только ради наживы, которые пользовались своей хваленой цивилизацией только для обмана, грабежа и насилия, которые вели с Китаем войны для того, чтобы получить право торговать одурманивающим народ опиумом (война Англии и Франции с Китаем в 1856 г.), которые лицемерно прикрывали политику грабежа распространением христианства?» 1 Международный пролетариат выразил свое сочувствие китайскому народу. Политику империалистов осудили К. Либкнехт, Р. Люксембург, А. Бебель, Ж. Жорес, Ромэн Роллан.
1 В, И. Ленин, Поли, собр. соч., т. 4, стр. 379»
15
Подавление ихэтуаней еще раз показало отсталость и слабость Китая, его неспособность собственными силами сбросить путы колониализма.
Разгромом восстания завершился целый этап, когда национально-освободительное движение проходило в форме «старых китайских бунтов» \ Крах старой, мистической идеологии и средневековых форм борьбы привел к тому, что с начала XX в. национально-освободительное движение в Китае постепенно все больше принимает форму сознательного демократического движения.
Первые революционные организации. Центром зарождавшегося демократического движения явилась дельта реки Сицзян (провинция Гуандун)—район города Гуанчжоу и английской колонии Гонконг (Сянган). В начале 1895 г. здесь оформляется первая революционно-демократическая организация во главе с Сунь Ят-сеном, Ян Цюй-юнем и др.
Супь Ят-сеп в это время был уже известен как активный участник просветительского движения. Как Сунь Ят-сен вспоминал впоследствии, под влиянием поражения Китая во франкокитайской войне он пришел к мысли о необходимости свержения цинской монархии и учреждения республики. Однако окончательно Сунь Ят-сен и его друзья встали на путь практических революционных действий только после поражения Китая в войне с Японией 1894—1895 гг.
В ноябре 1894 г. Сунь Ят-сен создал в Гонолулу среди китайцев-эмигрантов тайную организацию «Союз возрождения Китая» («Синь чжун хуэй»). В союз записалось свыше 100 человек: торговцы, служащие, ремесленники.
В начале 1895 г. центр союза переместился в Гуанчжоу и Гонконг. На 26 октября 1895 г. «Союз возрождения» готовил восстание в Гуанчжоу, но заговор был раскрыт, часть заговорщиков арестована, некоторые казнены 1 2.
В 1900 г., когда Северный Китай был охвачен антиимпериалистическим восстанием ихэтуаней, революционеры попытались использовать обстановку для нового выступления. В центре Китая, в Ханькоу и Шанхае, началось движение во главе с Тан Цай-чаном, которым руководили сторонники казненного в 1898 г. радикального реформатора Тань Сы-туна; в Южном Китае сторонники Сунь Ят-сепа подняли восстание в районе Гуанчжоу. Оба эти восстания были подавлены цинскими властями, как и предпринятая в начале 1903 г. группой революционеров третья
1 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 179.
2 Ко времени первого выступления революционеров в Южном Китае относится появление в китайском языке самого слова «революция» — «гэ-мин». Термин был заимствован из японского языка: по-японски «каку-мэй» — революция — пишется теми же иероглифами, что и китайское «гэмин». До октября 1895 г. Сунь Ят-сен и его сторонники не имели постоянного термина для понятия «революция», употребляя чаще всего слово «цзаофань» — бунт.
16
попытка захватить город Гуанчжоу. При подавлении демократических движений империалисты стояли на стороне китайских феодальных властей, несмотря на то что буржуазные революционеры, в отличие от ихэтуаней, не выдвигали антиимпериалистических лозунгов.
До начала новейшего периода всемирной истории китайские революционеры всячески стремились избежать прямого столкновения с иностранным империализмом, они хотели сначала решить вопрос о власти в самом Китае, надеясь, что страна, свободно развиваясь по капиталистическому пути, сможет затем подобно Японии избавиться от внешней угрозы. Годы показали, однако, что Китаю, связанному колониальными путами, не под силу избавиться от внутренних врагов — феодалов, пользующихся поддержкой империализма извне.
Полуколониальный Китай в начале XX в. 7 сентября 1901 г. Китай и иностранные державы — Германия, Англия, Франция, Россия, Япония, США, Австрия, Бельгия, Испания, Италия и Голландия — подписали «заключительный протокол», который подвел итоги войне империалистов. Согласно протоколу, Китай должен был выплатить контрибуцию в сумме 450 млн. лянов (к 1940 г. вся сумма вместе с процентами составляла более 980 млн. лянов). Так как основной источник дохода китайского правительства — таможенный сбор давал примерно 20 млн. лянов в год, цинское правительство распределило подлежащую ежегодной выплате сумму контрибуции между провинциями. Правительство Китая обязалось также строжайше преследовать всякое антииностранное движение. Войска держав отныне постоянно находились в посольском квартале Пекина и вдоль железной дороги от Пекина до Шаньхайгуаня; форты Дагу были срыты.
«Заключительный протокол» 1901 г. оформил превращение Китая в полуколонию империалистических держав и стал юридической основой режима иностранного господства в Китае на десятки лет.
Важнейшие изменения в расстановку международных сил на Дальнем Востоке после подписания «заключительного протокола» 1901 г. внес разгром царской России Японией в 1904—1905 гг. Япония разбила русскую армию на территории «нейтрального» Китая, отняла захваченные Россией у Китая Порт-Артур и Дальний, Южно-Маньчжурскую железную дорогу, установила свое господство в Корее, а в 1910 г. открыто объявила Корею колонией. Цели, которые японские империалисты попытались осуществить еще в 1895 г. и которым тогда воспрепятствовала Россия, были теперь достигнуты: японский империализм занял в колонизации Китая второе место после Англии. Царская Россия, сохранившая влияние в Северной Маньчжурии, а также во Внешней Монголии и Синьцзяне, договорилась с Японией о совместной защите своих сфер влияния против США и других держав (русско-японские соглашения 1907, 1910, 1912 и 1916 гг.).
17
Англия и США, рассчитывая на свое промышленное превосходство, проводили в основном политику экономической агрессии. Однако Соединенные Штаты еще не располагали такими возможностями капиталовложений, которые позволили бы им конкурировать с Англией в большей части Китая, попытки же США проникнуть в Маньчжурию натолкнулись на непреодолимое сопротивление России и Японии.
В руках иностранного капитала со второй половины XIX в. находились банки, контролировавшие финансы Китая, первым среди которых был английский Гонконг-Шанхайский банк; пароходные компании, монополизировавшие плавание вдоль китайского побережья; шахты и рудники, заводы и фабрики. Единственное в Китае того времени значительное металлургическое предприятие — национальный Ханьепинский комбинат, построенный в конце XIX в. в бассейне реки Янцзы, — с 1908 г. постепенно переходит под контроль японского капитала. В это время Япония почти догнала Англию по общему объему своей торговли в Китае.
В первое десятилетие XX в. на первый план в империалистической политике закабаления Китая выдвигается строительство железных дорог. В 1896—1898 гг. империалистические государства навязали Китаю контракты на строительство 19 железнодорожных линий, львиная доля из которых (девять) приходилась на долю Англии. В 1907 —1908 гг. Англия получила право на строительство еще трех железных дорог. Она была также главным кредитором, финансировавшим строительство тех дорог, которые строились самим китайским правительством. Треть построенных в Китае железных дорог была собственностью иностранных компаний, остальные 2/з принадлежали китайскому правительству, но были построены при помощи иностранных займов и фактически контролировались иностранцами.
Растущая национальная буржуазия и близкие к ней слои помещиков вели кампанию за выкуп у иностранцев железных дорог. В 1905 г. Китай выкупил у американцев концессию на строительство линии Ханькоу — Гуанчжоу; поводом послужило то, что американцы, получив право на строительство дороги, фактически ее не строили. Характерно, что даже такую акцию Китай не мог провести без поддержки той или иной империалистической державы; в данном случае отобрать концессию у американцев Китаю тайно помогали англичане.
Отсутствие капиталов не дало возможности Китаю самостоятельно организовать строительство железной дороги Ханькоу — Гуанчжоу. В 1909 г. финансирование указанной магистрали взяли на себя английские, французские и германские банки. По соглашению Китая с консорциумом кроме Ханькоу-Гуанчжоуской железной дороги должно было начаться строительство дороги Ханькоу — провинция Сычуань. Главными инженерами назначались: на Ханькоу-Гуанчжоускую железную дорогу — англичанищ
18
на Сычуаньскую — немец. США, видя, как «их» железная дорога переходит в руки конкурентов, повели атаку на это соглашение.
Нажим США заставил китайское правительство сначала задержать указ о займе, а затем допустить в консорциум четвертого члена — США. Привлечению американских банков активно содействовала Германия, рассчитывавшая сыграть на англо-американских противоречиях. 10 ноября 1910 г. банковский консорциум четырех держав взял в свои руки дело предоставления Китаю всех железнодорожных займов. Создание и деятельность банковского консорциума — ярчайшее проявление тенденции к коллективной эксплуатации Китая империалистами, возобладавшей в начале XX в.
Цинское правительство в этот период осуществляло программу верхушечных реформ, рассчитанных на укрепление империи. «Новая политика» выразилась главным образом в переустройстве армии и системы образования. Реорганизация и перевооружение северной армии совершались под руководством генерала Юань Ши-кая. Что касается образования, то в 1905 г. была отменена отжившая система экзаменов, основанная на знании конфуцианских канонов; высшее образование стало более «западным», однако число образованных людей оставалось ничтожно малым. Тысячи студентов посылались на учебу в Японию. Старая элита, принадлежность к которой регулировалась наличием ученой степени, незаметно уступала место новой, сила которой основывалась на обладании земельным и денежным капиталом, военными знаниями, на связях с империалистами.
Преобразования ничего не давали народу, лишь усилили налоговый и административный гнет и вызвали волну «налоговых бунтов», которые в свою очередь оказали определенное влияние на деятельность революционных организаций.
Китай и русская революция 1905 г. Образование Китайской революционной лиги. На революционное движение в Китае серьезно повлияла русско-японская война. Царская Россия потерпела поражение от азиатской страны, близкой Китаю по культуре и традициям, которая всего полвека назад была такой отсталой и слабой, что едва не стала колонией европейских держав и США. Азиаты в силах победить европейцев — такой вывод делали китайские националисты. Даже некоторые демократы, например Чэнь Тянь-хуа, приветствовали победу Японии.
Особенно большое воздействие на Китай оказали народная революция в России и происшедшие под ее воздействием революции в Иране (1905—1911 гг.), Турции (1908 г.), революционные события в Индии (1905—1908 гг.). В Китае начался революционный подъем, произошло объединение революционных организаций в одну общенациональную партию.
В апреле 1905 г. в важнейшем промышленном центре Китая — Шанхае вспыхнули волнения на двух текстильных фабриках, принадлежавших иностранным фирмам. Летом 1905 г. в Шанхае
19
и Гуанчжоу развернулась руководимая национальной буржуазией кампания бойкота американских товаров. Она была ответом на притеснения и надругательства, которым подвергались китайские рабочие в ОПТА. Это был первый в истории Китая массовый бойкот иностранных товаров. Им руководили легальные объединения китайской буржуазии — торговые палаты. Одним из последствий бойкота стало стремление американского империализма найти более гибкие методы колонизации Китая. Правительство США официально передало свою часть контрибуции 1901 г. на «развитие просвещения в Китае». Результаты оказались существенными: спустя некоторое время больше половины миссионерских колледжей, школ, госпиталей, христианских миссий в Китае оказались под контролем американцев, и США смогли оказывать заметное идеологическое воздействие на широкие круги китайской интеллигенции.
Рост общественного возбуждения в Китае в 1905 г. выразился также в увеличении числа террористических выступлений. В сентябре 1905 г. правительство Цы Си, заигрывая с общественностью, направило за границу группу сановников для изучения иностранных конституций. Революционеры выразили свое отношение к поездке: в группу отъезжающих сановников была брошена бомба.
В июле 1905 г. в Японию возвратился из длительной поездки Сунь Ят-сен, объездивший страны Юго-Восточной Азии, США и Западную Европу, где он вербовал сторонников и собирал средства среди китайских эмигрантов. Еще во время первой поездки в Европу (1896—1897 гг.) Сунь Ят-сен пришел к выводу о возможности и необходимости для Китая избежать капитализма; принципы «национализм», «народовластие», с самого начала составлявшие основу программы Сунь Ят-сена, были дополнены третьим принципом —- «народное благоденствие», который иногда понимался как «социализм». На деле Сунь Ят-сен не выходил за рамки национального капитализма; его «социализм» был утопическим. В первые годы XX в. Сунь Ят-сен конкретизировал свой принцип «народного благоденствия»: он выдвинул лозунг «равных прав на землю» и тогда же прямо сформулировал пункт об установлении республики.
В 1905 г. в Токио на собрании представителей китайских революционных групп Сунь Ят-сен изложил свое учение о «трех народных принципах» и внес предложение о создании единой партии — Китайской революционной лиги (Чжунго гэмин-тунмэн хуэй). Из соображений конспирации слово «революционная» в названии не упоминалось, повая организация стала именоваться просто Китайской лигой или Лигой. Председателем единогласно был избран Сунь Ят-сен, заместителем — Хуан Син.
Основу повой партии составили три организации: «Союз возрождения Китая» Сунь Ят-сена, «Союз китайского возрождения» Хуан Сина, «Союз освобождения» Чжан Бин-линя. Это была действительно всекитайская федерация1 хотя большая часть членов
20
происходила из Южного и Центрального Китая; в более отсталых северных и северо-восточных провинциях Лига была слаба. В конце 1905 г. в Токио начал выходить орган Лиги журнал «Миньбао» («Народ»), в котором кроме Сунь Ят-сена активно сотрудничали Чжан Бин-линь, Ван Цзин-вэй, Ху Хань-минь, Сун Цзяо-жэнь.
Каждый вступающий в Лигу приносил присягу: «Торжественно клянусь бороться за изгнание маньчжуров, освобождение Китая, создание республики и установление равных прав на землю». Осуществление «равных прав на землю» мыслилось как фактическая национализация земли революционным правительством путем постепенного выкупа у частных владельцев прежде всего тех участков, цены на которые растут в связи с промышленным и городским строительством. Принципиально лозунг был важен как попытка учесть интересы крестьян, хотя революционеры плохо представляли себе пути его осуществления; они не звали крестьянство к самостоятельной борьбе за землю.
Руководители Лиги продолжали избегать прямых, открытых выпадов против империалистов, что, конечно, лишало их важнейшего средства мобилизации масс на революцию. Вместе с тем революционеры напряженно следили за событиями в России, не без оснований надеясь, что, как писал «Миньбао», в результате революции в России «эта страна может оказать нам помощь, дав направление нашей революции...» Ч Сунь Ят-сен был близок с некоторыми русскими революционерами-эмигрантами: еще в 1896—1897 гг. в Лондоне он познакомился с Ф. В. Волховским, редактором газеты «Свободная Россия», выходившей на английском языке; в 1906 г. в Японии был тесно связан с Н. К. Судзи-ловским (Русселем), издававшим в Нагасаки газету «Воля»; встречался с известным террористом Г. А. Гершуни, бежавшим в 1906 г. из Акатуйской тюрьмы. Все это были деятели народническо-эсеровского направления. Журнал «Миньбао» из номера в номер публиковал материалы о русской революции, интересуясь преимущественно участием мелкобуржуазно-революционных элементов. В «Миньбао» встречались сочувственные высказывания о К. Марксе и марксистах, но выше этого китайские революционеры-демократы в тот период не поднялись. Один из теоретиков Лиги, Сун Цзяо-жэнь, специально рассматривавший модели революций, считал наиболее приемлемым для Китая турецкий или португальский тип, т. е. верхушечную буржуазную революцию, в которой народные массы не выступают самостоятельно, со своими собственными требованиями.
Правое крыло среди революционеров представлял Чжан Бин-линь, который поддерживал принцип «национализма», выдвинутый Сунь Ят-сепом, но не поддерживал его принципа «демократизма»,
1 Цит. по: С. Л. Тихвинский. Сунь Ят-сен. Внешнеполитические воззрения и практика. М., 1964, стр. 91.
21
проповедовал режим личной диктатуры. Яростно нападая на маньчжуров, он недооценивал борьбу против ханьских (китайских) феодалов; свое понимание нации он основывал лишь на кровном родстве и думал, что основы национализма заложены на заре человечества, в сознании первобытного человека. С позиций велпкоханьского шовинизма Чжан Бин-линь предлагал присоединить к Китаю Вьетнам, Корею, Бирму.
Несмотря на различие взглядов, почти все революционеры смотрели на Сунь Ят-сена как на бесспорного вождя революции.
В декабре 1906 г. в Центральном Китае, на границе провинций Хунань и Цзянси, вспыхнуло стихийное восстание крестьян, в котором приняли также участие горняки находившихся в Ппн-сянском уезде угольных шахт. К восстанию присоединились отдельные члены Лиги. Видимо, не без их содействия был составлен распространявшийся среди части повстанцев манифест, который призывал учредить республику, «предоставить народу равные права на землю, не допускать роста богатства, приводящего к социальному неравенству» !. Однако другая часть повстанцев действовала под лозунгом восстановления власти императора-китайца (даже не конституционного) и справедливых чиновников, они даже не ставили вопроса о смягчении феодального гнета.
Пинсянское восстание было подавлено, но оно вызвало чрезвычайное возбуждение в кругах революционеров. Многие соратники Сунь Ят-сена, находившиеся в эмиграции в Японии, рвались на помощь к повстанцам, но вскоре пришла весть об их поражении. Выступление такого масштаба было расценено китайскими революционерами как свидетельство близкой революции. В течение 1907—1908 гг. они организовали в южных и центральных провинциях Китая серию восстаний, которые, однако, были слабо связаны с народными массами и опирались лишь на хуэйданов — членов традиционных тайных антиманьчжурских братств в деревне; все эти выступления были подавлены.
Среди членов Лиги наблюдалось разочарование, наметился раскол. Уже в 1907 г. группа выходцев из центральных китайских провинций Хубэй и Хунань, тесно связанных с традиционными тайными союзами (Сунь У и др.), основала новую организацию «Союз общего прогресса» («Гунцзинь хуэй»). Отделившись от Лиги, они продолжали, однако, считать своим верховным вождем Сунь Ят-сена. Программа нового союза совпадала с программой Лиги, за исключением требования «равных прав на землю», замененного требованием «равных прав людей». Такое, более расплывчатое толкование отражало нежелание помещичьих элементов, участвовавших в хуэйдановских союзах, в какой бы то ни было форме ставить аграрный вопрос.
1 Цит. по: А. С. Костяева. Народные движения в Китае в 1901—1911 гг. М., 1970, стр. 63.
22
Чжан Бин-линь и Тао Чэн-чжан из «Союза освобождения» также выступили с резкой критикой Сунь Ят-сена и его сторонников. В начале 1910 г. они официально воссоздали в Токио центральный комитет «Союза освобождения», фактически прервавший всякие сношения с Лигой. Летом 1911 г. в Шанхае группа членов Лиги (Сун Цзяо-жэнь и др.) создала так называемый Главный центрально-китайский комитет Лиги, который критиковал тактику руководства и планировал сделать центром будущего восстания долину Янцзы.
Правительственные реформы и либеральная оппозиция. Цин-ское правительство, стремясь предотвратить революцию, обдумывало возможность уступок буржуазно-либеральным кругам. Комиссия по изучению зарубежных конституций, которая посетила в 1905—1906 гг. передовые капиталистические страны, пришла к заключению о необходимости введения конституции, но лишь через 15—20 лет. В 1906 г. правительство обещало ввести в Китае конституционное правление, но не указало сроков. Осенью 1907 г. после ряда восстаний было принято решение о созыве в близком будущем совещательных собраний в Пекине и провинциях.
Либеральные буржуазные, главным образом помещичье-бур-жуазные, круги приветствовали реформы и торопили с созывом парламента. Шанхайский журнал «Дунфан» («Восток») рисовал перед правительством заманчивую картину развития Китая посредством реформ «сверху», «по пути мирных реформ, который открыла нам Япония» Г Массовый характер приобрела посылка трону петиций с просьбой скорейшего дарования конституции и парламента. Под петициями стояли подписи представителей торгово-промышленных кругов, просвещенных шэньши, интеллигенции: под петицией от провинции Чжэцзян было 18 тыс. подписей, Гуандун — И тыс., Шаньдун — 2 тыс. и т. д.
В 1908 г. правительство опубликовало проект «Основных положений конституционных законов», согласно которому вся высшая власть — законодательная, исполнительная, судебная — сосредоточивалась в руках монарха, парламент получал только совещательные функции. Из опубликованной одновременно программы следовало, что парламент и конституция появятся в Китае в 1916 г.
После смерти в 1908 г. Цы Си и Гуансюя фактическим главой правительства стал брат Гуансюя князь Чунь, занявший место регента при своем трехлетием сыне императоре Пу И. Он начал правление с жеста, призванного произвести благоприятное впечатление на либеральную общественность: был издан указ о неуклонном выполнении программы реформ (впрочем, срок созыва парламента не был приближен). В 1909 г. в провинциальных центрах были избраны совещательные собрания, обещанные еще в 1907 г. В выборах участвовали лица мужского пола, коренные
1 Цит. по: Ю. В. Чудодеев. Накануне революции 1911 г. в Китае. Конституционное движение либеральной буржуазно-помещичьей оппозиции. М., 1966, стр. 132.
23
жители данной провинции, в возрасте не моложе 25 лет, обладавшие ученой степенью или университетским дипломом либо имуществом па сумму не меньше 5 тыс. юаней. В выборах приняли участие всего около 0,03% населения Китая. Большинство депутатов принадлежали к либеральной, обуржуазившейся части шэньшпйской ученой прослойки. Председателем совещательного собрания Цзянсу был избран Чжан Цзянь, крупнейший лидер конституционалистов, один из первых китайских частных предпринимателей, выходец из помещиков, обладатель высшей ученой степени — цзиныпи. Совещательное собрание провинции Чжэцзян возглавил Тан Шоу-цянь, известный поборник строительства железных дорог на собственные китайские средства; хубэйское собрание — Тан Хуа-лун, выходец из шэныпи, изучавший право в Японии и ставший там ревностным сторонником конституционной монархии.
В совещательных собраниях развернулось оживленное обсуждение налоговой политики, торговых и промышленных вопросов. Раздавались требования отмены местных пошлин на товары (лицзинь), реконструкции всей налоговой системы, критиковались злоупотребления, звучали призывы к равноправному сотрудничеству с иностранным капиталом. Совещательные собрания объективно ратовали за капиталистическое развитие Китая, но не осмеливались затронуть основу феодального господства — помещичье землевладение.
Скоро буржуазия и близкие к ней слои помещиков смогли убедиться, что политика правительства вовсе не благоприятствует им. Так, Кан Ю-вэю и Лян Ци-чао, этим признанным идеологам либеральных конституционалистов, по-прежнему не разрешалось вернуться в Китай; должности Юань Ши-кая и других смещенных сановников-китайцев занимали не менее реакционные и еще менее гибкие сановники-маньчжуры. Предложения, вносившиеся совещательными собраниями, не получали дальнейшего хода.
Воздействуя (в рамках закона) на правительство с целью ускорения реформ, конституционалисты вели ожесточенную полемику против революционеров. Либералы первого десятилетия XX в. были гораздо умереннее реформаторов конца XIX в. (хотя речь идет нередко об одних и тех же лицах). Некоторую роль сыграло то, что провозглашенная Цинами политика реформ вызывала у либералов определенные иллюзии, но еще больше их толкали вправо быстрые успехи революционной партии. Откровенно умеренными были взгляды и поведение конституционалистов, легально действовавших на территории Китая (виднейшим представителем их был Чжан Цзянь). То были практики, дельцы; они жили в цинской империи, ладили с ней, были в неплохих отношениях с таким, например, «реальным политиком», как Юань Ши-кай.
Фактически отошел от либерализма вправо Кан Ю-вэй. Он писал Лян Ци-чао: «Я впредь не буду печалиться по поводу воэ-
24
можности поглощения нас иностранными державами, но очень боюсь революционной смуты. Если в дальнейшем в стране не возникнет бунт, то безразлично, какие марионетки у нас будут сидеть в правительстве, — мы станем гегемоном мира; в случае же смуты при любых мудрецах погибнем, как Индия. Будет или пет у нас конституция — это дело второе, главное — возникнет или нет революция в стране. ...Я скорее печалюсь, что введение конституции произойдет слишком быстро, а не о том, что оно замедлится. Я очень боюсь разнузданности народа»
Лян Ци-чао, находясь в Японии, выступал за скорейшее установление конституционного строя в Китае, не жалея в то же время усилий, чтобы противопоставить свою программу революционной. В 1905—1908 гг. между органом Лян Ци-чао «Синьминь цуц-бао» («Новый народ») 1 2 и революционным «Миньбао» развернулась принципиальная полемика.
Лян Ци-чао подверг критическому разбору «три принципа» Сунь Ят-сена. О принципе «национализм» он писал, что революционеры преувеличивают значение маньчжурского вопроса в Китае; по поводу принципа «демократизм» Ляп Ци-чао упрекал сторонников Сунь Ят-сена в том, что они недостаточно демократичны и стремятся к диктаторской власти по примеру известных в китайской истории вожаков крестьянских восстаний. О принципе «народного благоденствия» Лян Ци-чао говорил, что национализация земли не препятствует, а способствует развитию капитализма, что она не в состоянии резко улучшить положение крестьян. Правильно отмечая слабые места в программе своих оппонентов, Лян Ци-чао ничего, однако, не мог им противопоставить.
Он выступал за свободное развитие частного капитала, но было неясно, откуда, из каких источников в Китае может иметь место накопление капитала. Туманная теория «народного благоденствия» Сунь Ят-сена все-таки намекала на роль государства в решении аграрного вопроса и в накоплении капиталов. Упрекая Сунь Ят-сена в том, что его план не может разрешить аграрного вопроса, либералы сами выступали за неприкосновенность помещичьей собственности. Верно подмечая у мелкобуржуазных революционеров отдельные недемократические черты, они предлагали взамен сохранение реакционнейшего правительства Цинов. Таким образом, если революционные теоретики, хотя и путанно,
1 Цит. по: Ю. В. Чудодеев. Накануне революции 1911г. в Китае, стр. 123.
2 «Новый народ» — термин, употреблявшийся Лян Ци-чао в смысле «нация». Другие авторы употребляли термины «гоминь» («народ данной страны») «миньцзу» (прежнее значение — «народность», «племя»). Каждый из этих терминов, в зависимости от того, какими авторами он преимущественно употреблялся, приобретал партийный оттенок. Термин «синьминь» перестал быть популярным с упадком либеральной партии, «гоминь» — с крахом партии гоминьдан. В настоящее время слово «нация» в китайском языке устойчиво передается термином «миньцзу».
25
ненаучно, все же искали новые пути, Лян Ци-чао и его партия в теоретическом отношении по существу топтались на месте.
Полемика между революционным и либеральным лагерем сыграла существенную роль в идеологической подготовке буржуазной революции.
Обострение стихийной борьбы возродило надежды революционеров на близость всеобщего восстания. Поскольку тайные союзы, на которые раньше Лига возлагала большие надежды, показали себя в выступлениях 1906—1908 гг. недостаточно организованной и сознательной силой, революционеры стали больше внимания обращать на части «новой армии». В результате правительственных реформ в стране появилось уже немало частей «новой армии», обученных более или менее по-европейски; в них служило много грамотной молодежи, представлявшей благодатную почву для революционной пропаганды. В феврале 1910 г., в день китайского Нового года, в окрестностях Гуанчжоу поднял восстание батальон «новой армии», который возглавил член Лиги. Восстание было подавлено.
Обстановка в стране вынудила либералов организовать новую петиционную кампанию с требованием созыва парламента, которая развернулась с февраля по июнь 1910 г. Правительство отклонило петиции и запретило впредь их подавать. Несмотря на это, в июле — октябре состоялась третья петиционная кампания. В октябре в Пекине открылась Верховная совещательная палата, состоявшая наполовину из представителей провинциальных совещательных собраний, наполовину из лиц, назначенных регентом. Палата, как все понимали, ничего не решала; она, однако, высказалась в поддержку петиционных требований, заявив: «К чему медлить еще три—пять лет [с открытием парламента], по истечении которых будет трудно приобрести симпатии народа и будет упущен благоприятный момент!» 1
4 ноября 1910 г. правительство заявило о согласии на созыв парламента в 1913 г. Считая эту уступку последней, оно грозно повторило запрет всяких петиций. Часть конституционалистов, группировавшаяся вокруг Чжан Цзяня, сразу подчинилась; другая, во главе с Тан Хуа-луном (Хубэй) и Тань Янь-каем (Хунань), отражая недовольство, особенно сильное в то время в этих провинциях, попыталась в декабре открыть четвертую петиционную кампанию: они требовали скорейшего созыва парламента. Правительство заняло непримиримую позицию и приказало полиции арестовывать петиционеров, прибывающих в Пекин. Четвертая петиционная кампания была пресечена в зародыше.
Революционная партия организовала, между тем, в Гуанчжоу очередное восстание, которым непосредственно руководил Хуан Син. Восстание в Гуанчжоу планировалось осуществить силами
1 Цит. по: Ю. В. Чудодеев, Накануне революции 1911 г. в Китае, стр. 177.
26
ударного отряда Лиги, переброшенного из Гонконга, и частей «новой армии». Однако маньчжурский наместник узнал о заговоре, вызвал войска, изолировал ненадежные части «новой армии» и приступил к арестам. Хуан Син вынужден был опираться лишь на несколько сот бойцов своего отряда. Восстание вспыхнуло в апреле 1911 г. Повстанцы захватили резиденцию наместника, но наместник бежал. После трех дней боев героически сражавшиеся революционеры были разбиты: 72 активиста Лиги погибли; Хуан Син, раненный в руку, сумел укрыться в безопасном месте, а затем бежал в Гонконг.
Ни одно восстание не готовилось более тщательно, чем апрельское выступление 1911 г. в Гуанчжоу, и все-таки оно не имело успеха. Неудача особенно наглядно показала незнание организаторами объективных факторов, необходимых для победы, таких, как наличие революционной ситуации, предварительная мобилизация масс на восстание. Несмотря на это, выступление 1911 г. в Гуанчжоу, как и предыдущие, сыграло большую агитационную роль, воодушевляя народ на борьбу против цинского гнета.
2. СИНЬХАЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (1911—1913 гг.)
Последние месяцы перед революцией. Восстание в Сычуани. Вначале XX в. в Китае уже существовали материальные предпосылки буржуазной революции. Даже китайская деревня, несмотря на засилье в ней феодальных пережитков, была не той, что в первой половине XIX в.; в ней, особенно в районах, близких к городам и путям сообщения, продолжалось развитие товарного хозяйства, увеличивалась прослойка, с одной стороны, наемных рабочих, с другой — обуржуазившихся помещиков и кулаков (соединявших в своих хозяйствах феодальные и капиталистические формы эксплуатации). Из торговцев, владельцев ломбардов формировалась национальная буржуазия. В промышленности сосуществовали все три стадии развития капитализма: мелкое товарное производство, мануфактура и крупная машинная индустрия, но переход от низших стадий к высшим был крайне затруднен иностранной конкуренцией, политикой реакционного цинского государства, феодальными пережитками в сельском хозяйстве и во всей экономике страны. В то же время крупная промышленность, несмотря па ее небольшой удельный вес в национальной экономике, отличалась сравнительно высокой концентрацией: на предприятиях с числом рабочих свыше 500 было занято около половины фабрично-заводских рабочих Китая. Это содействовало в дальнейшем превращению китайского пролетариата в класс «для себя» и росту его влияния на другие слои китайского общества. Однако в 1911 г., накануне буржуазной революции, пролетариат еще не оформился в самостоятельный класс, хотя уже и вел экономическую борьбу. Между 1895 и 1913 гг. произошло около 70 сравнительно крупных
27
забастовок, но все они носили стихийный характер и не выходили за рамки экономической борьбы.
На авансцене политической жизни Китая в начале 1911 г. но-нрежнему разыгрывался конфликт между ципской властью и либеральной оппозицией, отношения между которыми чрезвычайно обострились. После запрета четвертой петиционной кампании конституционалисты перенесли центр тяжести своей деятельности в провинции. В то же время они требовали от правительства созвать чрезвычайную сессию Верховной совещательной палаты; мотивируя это требование, группа депутатов палаты предупреждала в апреле 1911 г.: «В настоящее тревожное время... нельзя дожидаться срока очередной сессии, ибо за этот промежуток времени народ может охватить чрезвычайная тревога и волнения» \
Правительство регента Чуня не вняло предостережению и не только отклонило просьбу, но и осуществило два акта, которые казались прямо провокационными. Первым была организация кабинета министров. До 1911 г. исполнительную власть в Китае осуществлял Военный совет, состоявший из представителей высшей маньчжурской знати и служивший постоянной мишенью для нападок оппозиции. В мае 1911 г. он был заменен кабинетом министров. Однако реорганизация была проведена так, что лишь усилила концентрацию власти в руках маньчжуров: из 13 министров 8 были маньчжурами, причем 5 из них — великими князьями; в их руках оказались важнейшие министерства: финансов, военное, морское, внутренних дел. Из сановников-китайцев в правительство вошел непопулярный сторонник проиностранной политики Шэи Сюань-хуай. Созданием такого кабинета Цины усугубили конфликт с оппозицией.
Усиление власти маньчжурской аристократии беспокоило также империалистические государства, считавшие ее недостаточно пригодной для сотрудничества с иностранным капиталом, негибкой, способной вызвать своей тупой реакционностью беспорядки в стране. В 1909 г., когда регент удалил в отставку Юань Ши-кая, которого державы рассматривали как «сильного человека», пригодного для исполнения их планов, державы даже заявляли по этому поводу протест китайскому правительству.
Вторым актом Цинов был майский указ о национализации строящихся Хугуанских железных дорог. Указ, подготовленный Шэн Сюань-хуаем, дополнялся инструкцией, согласно которой правительство выкупало у населения только крупные акции. Это означало ограбление мелких держателей акций — крестьян и мелкой буржуазии города, отдавших сбережения на строительство железных дорог. В разных провинциях условия выкупа акций были различны. Особенно тяжелый удар наносился держателям акций провинции Сычуань, где 40% акций аннулировались,
1 Цит. по: «Синьхайская революция в Китае». М., 1962, стр. 186.
28
а выкуп остальных растягивался на 20 лет. Указ вызвал возмущение во всем Китае, особенно после того как китайское правительство в том же месяце заключило с банковским консорциумом Англии, Франции, Германии и США соглашение о займе в 6 млн. ф. ст. на строительство Хугуанских железных дорог. Китайское правительство, таким образом, открыто призналось, что отняло железные дороги у национальной буржуазии для того, чтобы тут же передать их под контроль иностранных капиталистов.
В провинциях, где должны были строиться «национализированные» магистрали, в июне — июле 1911 г. началось движение протеста; в Сычуани оно переросло в восстание. Правительственным войскам удалось разбить повстанцев, но и в начале октября восстание в Сычуани не было еще окончательно подавлено.
Либеральные группировки проявляли лихорадочную активность, рассчитывая в случае всеобщего восстания использовать его для своего прихода к власти. В июне 1911 г. в Пекине образовался «Союз друзей конституции», стремившийся объединить все силы конституционалистов. В том же месяце крупнейший лидер конституционалистов Чжан Цзянь встретился с Юань Ши-каем, с которым обсуждал «политический кризис в стране и методы умиротворения» народа
Учанское восстание. Революционная ситуация складывалась в масштабах всего Китая. Восстание в Сычуани, отдаленной от основных центров империи, не могло иметь решающего значения. Подлинным началом революции стало восстание в Ухане — в самом сердце Китая. Трехградье Ухань объединяет: Ханькоу с его иностранными концессиями, Учан — административный и военный центр и Ханьян — город, где находился единственный в Китае значительный металлургический завод.
Революционную работу в Ухане вели в основном две организации — «Союз общего прогресса» и «Литературное общество», базой их были части «новой армии» в провинции Хубэй. Членами революционных организаций к июлю 1911 г. состояли несколько тысяч солдат и младших офицеров. Возглавляемое Цзян И-у «Литературное общество» (название, данное в целях конспирации) было военной организацией, продолжавшей традиции ряда мелких революционных групп, возникавших в Хубэе после Тан Цай-чана и прекращавших свою деятельность в результате полицейского террора. По-видимому, «Литературное общество» не имело собственной программы, разделяя платформу революционной Лиги.
Восстание в Ухане было назначено на октябрь 1911 г., сначала на 6-е, потом на 16-е число. Но за неделю до последнего срока, 9 октября, на территории русской концессии в Ханькоу в конспиративной квартире революционеров произошел взрыв, привлек-
1 См. «Синьхайская революция в Китае», стр. 190.
29
ший внимание полиции. Полиция захватила на квартире списки заговорщиков.
Утром следующего дня трое арестованных деятелей «Литературного общества» были казнены. Поиски заговорщиков в воинских частях усилили волнения среди солдат. Вечером 10 октября в казарме произошло столкновение между двумя солдатами и командиром взвода, послужившее сигналом к восстанию. Повстанцы захватили склад оружия. Началось восстание, которого так ждали революционеры, восстание, ставшее первой страницей революции 1911 г. Революция получила в Китае название Синьхайской (по старому китайскому календарю 1911 год назывался «годом Синь-хай»).
Маньчжурские власти бежали, из тюрем были освобождены сторонники революции. Демократически настроенные офицеры, пытавшиеся руководить восстанием, оказались не в состоянии овладеть положением. Сказались результаты недостаточной связи революционных организаций с массами, отсутствия четкого плана действий и широкой организации. Фактически ведущей силой с самого начала оказались либералы: они имели свою легальную организацию — провинциальное совещательное собрание во главе с Тан Хуа-лупом, обладали политическим опытом, твердо знали, чего хотят: кончить дело куцыми «конституционными» реформами, не дать революции углубиться. Революционеры, не видевшие опасности с этой стороны, наивно полагавшие, что после того, как революция стала фактом, их цели и цели либералов совпадают, оказались на поводу у либеральной партии.
Революционеры стали сдавать свои позиции либералам с первого дня восстания. 11 октября в Учане ими было принято решение, по которому Китай провозглашался республикой — государством, принадлежащим пяти народностям — китайцам, маньчжурам, монголам, «мусульманам» и тибетцам; отменялся счет по годам правления маньчжурских императоров, третий год правления Сюаньтун (1911 г.) переименовывался в 4609 год Хуаи-ди (мифический родоначальник китайского народа); было издано воззвание о «карательной экспедиции» против маньчжурского правительства, все провинции призывались к восстанию; создавалось военное правительство провинции Хубэй. Иностранным консулам в Ханькоу было сообщено, что интересы и особые права иностранных держав в Китае будут уважаться.
В решении не говорилось об аграрном вопросе, пресекалась всякая попытка придать революции антиимпериалистическую направленность. Революция сразу обнаружила слабость в двух коренных вопросах. На пост военного губернатора выдвигался не имевший ничего общего с революционерами и долго отказывавшийся от этой чести командир бригады Ли Юань-хун, на пост главы гражданского ведомства — Тан Хуа-лун.
Революционная армия вначале составляла всего 4 тыс, чело
30
век, у нее не было настоящего руководства, не хватало провианта. Несмотря на это, революционный порыв был велик, в ряды армии вливались уханьские рабочие и крестьяне близлежащих районов. Вслед за Учаном революционные войска освободили Ханьян, Ханькоу. Империалистические державы, видя размах революции, а также учитывая заявление китайских буржуазных революционеров об охране особых прав иностранцев, решили первое время выждать и 18 октября объявили о «нейтралитете».
Гражданская война. Маньчжурское правительство спешно перебросило к Уханю две дивизии — генералов Фэн Го-чжана и Дуань Ци-жуя. В то время как в районе Уханя шли ожесточенные бои, революция распространилась на новые территории. Восстание охватило всю провинцию Хубэй. 22 октября восстала соседняя провинция Хунань, где образовалось революционное правительство во главе с Цзяо Да-фыном. В тот же день против маньчжурской династии выступила провинция Шэньси. В конце октября — начале ноября 1911 г. отпадение провинций от цин-ского правительства приняло широкие размеры: отделились Цзянси, Шаньси, Юньнань, Аньхой, Гуйчжоу, Цзянсу, Чжэцзян, Гуаней, Фуцзянь, Гуандун, Шаньдун, Сычуань. Теперь весь Южный и Центральный Китай (из провинций Северного Китая только три — Шэньси, Шаньси и Шаньдун) были охвачены восстанием. В большинстве провинций руководство движением сразу захватили либералы, стремившиеся придать революции умеренный характер.
В крупнейшем экономическом центре Шанхае революция победила почти без боя. Здесь пост губернатора достался представителю революционной Лиги Чэнь Ци-мэю. В соседней провинции Чжэцзян революционеры сами вручили этот пост главе совещательного собрания Тан Шоу-цяню. В Цзянсу местные шэньши уговорили цинского губернатора перейти на сторону революции. Либералы ратовали за перенесение революционной столицы из Уханя в Шанхай, где буржуазия была особенно сильна. Борьба между двумя центрами — Шанхаем и Уханем — отражала как борьбу либеральной буржуазии с революционными демократами за гегемонию в революции, так и противоречия между местными буржуазными группировками.
Во многих провинциях во главе революционной власти оказались феодальные милитаристы, служившие до того Ципам: в Гуаней — Лу Жуп-тин, в Шаньси — Янь Си-шань (в 1949 г. последний премьер чанкайшистского правительства), в Юньнани — Цай Э. Все они были поддержаны либералами. В двух провинциях — Хунани и Гуйчжоу — у власти оказались революционные демократы, и борьба внутри буржуазно-националистического лагеря приняла здесь наиболее острые формы. В Хунани либералы во главе с председателем местного провинциального собрания Тань Янь-каем, пользуясь уступчивостью революционеров, произвели 31 октября вооруженный переворот. Цзяо Да-фын
31
и другие руководители революционной власти были убиты, пост губернатора занял Тань Янь-кай. В Гуйчжоу борьба за власть между либералами и революционерами затянулась; лишь в начале 1912 г. местная либерально-конституционалистская клика при помощи войск юньнаньских милитаристов Цай Э и Тан Цзи-яо разгромила революционные элементы и взяла власть в свои руки. В провинции Гуандун совещательное собрание само предложило пост губернатора одному из лидеров революционной Лиги — Ху Хапь-миню.
Ципское правительство, застигнутое врасплох революцией, с конца октября напрягло силы для организации контрнаступления. 27 октября главнокомандующим войск, действующих против революционеров, был назначен Юань Ши-кай, которого поддерживали военщина, помещики, старые бюрократы и, что ‘важнее всего, иностранный империализм. 2 ноября Юань Ши-кай стал премьером пекинского правительства, но фактически не приступал к исполнению своих обязанностей, не решаясь связать свою судьбу с гибнущей цинской династией. Он выжидал развития событий.
Положение на фронте временно сложилось пе в пользу революционных войск. 28 октября части подчиненного Юань Ши-каю генерала Фэн Го-чжана одержали первую победу и подступили к Уханю. Народные массы были полны решимости отстоять колыбель революции. Главнокомандующим революционных войск был назначен прибывший из Шанхая Хуан Син. Однако Хуан Син, прославленный герой многих восстаний, на посту главнокомандующего проявил недостаточную твердость и решимость, не принял мер для широкой мобилизации народных масс на защиту революции и был в своих действиях связан либеральной кликой, сложившейся к тому времени вокруг Ли Юань-хуна.
Войска Фэн Го-чжана подожгли китайскую часть города Ханькоу, в результате чего погибло и осталось без крова множество людей. 2 ноября они заняли опустошенный город. Юань Шикай отправился в Пекин и занял ожидавший его пост премьер-министра, приступив с 16 ноября 1911 г. к исполнению обязанностей. Но, учитывая ситуацию, он вел двойную игру, с тем чтобы в конечном счете самому сесть на место Цинов.
Вторжение правительственных войск в Ханькоу воспрепятствовало созыву в Ухане конференции представителей восставших провинций. Воспользовавшись этим, шанхайская группировка Чэнь Ци-мэя перехватила инициативу и объявила местом работы конференции Шанхай. В ноябре представители провинциальных правительств и совещательных комитетов собрались здесь на первое заседание.
Едва Юань Ши-кай стал премьером, как правительственные войска возобновили наступление и, форсировав с помощью немецких понтонов реку Ханьшуй, отделяющую Ханькоу от Ханьяна, 27 ноября захватили Ханьян. Установив здесь артиллерию,
82
они стали обстреливать Учан. В Учане возникла паника, город пылал, один из снарядов попал в губернаторскую резиденцию. Ли Юань-хун бежал, Хуан Син, объявив об отставке, уехал в Шанхай. В момент смертельной опасности оборону Учана возглавили революционеры Цзян И-у, Чжан Чжэн-у и другие, до того самоотверженно сражавшиеся среди тысяч других бойцов.
Взятие Ханьяна было наиболее значительным и в то же время последним успехом правительственных войск. Пока в Ухане шли бои, в районе Шанхая революционная армия, пользуясь слабостью цинских войск на этом участке, развернула наступление и 2 декабря заняла Нанкин, компенсировав, таким образом, потерю Ханьяна. Это означало провал наступления Юань Ши-кая.
После освобождения Нанкина конференция представителей провинций перебралась в этот город. Фактически это было успехом шанхайской буржуазной группировки, так как в экономическом отношении Нанкин тяготеет к шанхайскому району.
Провозглашение республики. Неудача наступления цинских войск вызвала тревогу не только у китайских помещиков и либеральной буржуазии, но и у империалистических держав, до этого только наблюдавших за событиями. 1 декабря английский консул в Ханькоу передал революционерам предложение Юань Ши-кая заключить в районе Уханя трехдневпое перемирие. Предложение было немедленно принято. Когда срок перемирия истек, оно вновь было продлено на три дня. К этому времени подоспело предложение, присланное Юань Ши-каем из Пекина, об общем 15-дневном перемирии и о начале мирных переговоров. Военные действия больше не возобновлялись.
Одновременно с началом 15-дневного перемирия глава государства регент Чунь ушел от власти; его заменила вдовствующая императрица Лун Юй. При малолетнем императоре и бессильной регентше вся власть в пекинском правительстве сосредоточилась в руках Юань Ши-кая. Фактически революция уже одержала победу над маньчжурской династией. Официальное отречение Цинов стало вопросом ближайших месяцев, пути для переговоров между монархическим Севером и революционным Югом были открыты. Чтобы у борющихся сторон в Китае не оставалось сомнения, что державы не дадут возобновить революционную войну, 20 декабря, накануне истечения срока перемирия, Англия, на этот раз вместе с другими империалистическими вершителями судеб Китая — Францией, Германией, Японией, США и Россией, обратилась с нотой к уполномоченным Севера и Юга, собравшимся в Шанхае для мирных переговоров. Державы обращали «внимание обеих делегаций на необходимость достигнуть скорейшего соглашения, способного положить конец настоящему конфликту». Реакция в Китае и вне его не без основания рассчитывала, что теперь революционеры удовлетворятся формальным уходом ципской династии, которая показала себя слишком
2 Зак. 99
33
слабой, чтобы служить надежной опорой для империалистических и феодальных сил.
После заключения перемирия в революционном лагере ускоренными темпами шло укрепление и расширение позиций правого крыла. Бежавший было Ли Юань-хуи вернулся в Учан. Цзян И-у, в труднейшую минуту взявший на себя обязанности главнокомандующего, теперь, подвергаясь нападкам правых элементов, должен был уйти в отставку.
25 декабря 1911 г. в Шанхай прибыл возвратившийся из эмиграции Сунь Ят-сен. Приезд его временно укрепил демократические элементы внутри революционного лагеря. Основатель первых в Китае революционных организаций, вождь Лиги, организатор многочисленных восстаний, неутомимый пропагандист и теоретик революции, Сунь Ят-сен пользовался авторитетом, о котором не мог мечтать никто другой из китайских революционных деятелей того времени. Даже скрытые враги революции на время должны были замолчать. 29 декабря конференция представителей восставших провинций 17 голосами против одного (оплота конституционалистов — провинции Чжэцзян) избрала Сунь Ят-сена временным президентом Китайской республики.
Избрание Сунь Ят-сена имело огромное принципиальное значение: всю жизнь он боролся за республиканский строй и был в глазах народа живым воплощением республики. Избрание Сунь Ят-сена президентом означало, что вопрос об установлении республиканского строя решен, что в этом пункте Юг не пойдет ни на какие уступки. 1912 год стал первым годом Китайской республики.
Пекинское правительство, ошеломленное внезапным известием о провозглашении республики, прервало мирные переговоры с Югом и принялось угрожать возобновлением военных действий. Фактически это был просто шантаж, так как империалисты и феодалы больше всего боялись продолжения войны против революционного Юга. Но Сунь Ят-сен и другие демократы, если бы даже захотели возобновить революционную войну, тоже были бессильны сделать это. Сдача позиций либералам зашла к этому времени далеко. Руководители Лиги с начала революции не вспоминали о «равных правах на землю». В своей политике по отношению к империалистам они больше всего боялись дать повод к интервенции, все время заявляли об охране «особых прав иностранцев». В организационном отношении Лига чрезвычайно ослабла, разбухнув за счет десятков тысяч новых членов, преимущественно людей с либеральными взглядами. Так, в январе 1912 г. в Лигу вступил Тан Шао-и, близкий друг Юань Ши-кая и руководитель делегации северян на мирной конференции.
Во Временном правительстве, образованном Сунь Ят-сеном, преобладали элементы, близкие к либеральной буржуазии. Под их давлением Сунь Ят-сен был готов уступить президентский пост Юань Ши-каю, если тот признает республику, не понимая,
34
что отдать власть Юань Ши-каю — значит выдать республику ее злейшему врагу. Ради такого подарка Юань Ши-кай не прочь был на время прикинуться сторонником республики.
15 февраля 1912 г., спустя три дня после отказа Лун Юй от регентства, временным президентом республики, как было заранее обусловлено, вместо Сунь Ят-сена был избран Юань Ши-кай. За него отдали голоса все восставшие провинции — на голос больше, чем в свое время за Супь Ят-сена. Победой Юань Шп-кая завершился тянувшийся в течение почти месяца спор о том, где должна быть столица — в Нанкине или Пекине. Сунь Ят-сен и его сторонники возражали против Пекина, так как Северный Китай был оплотом феодальной реакции и, кроме того, Пекин и подступы к нему находились с 1900—1901 гг. под постоянным военным контролем империалистов. Юань Ши-каю удалось добиться признания Пекина столицей.
Короткая буржуазно-парламентская «весна» в Китае. За время пребывания у власти правительство Сунь Ят-сена провело ряд прогрессивных мероприятий: запретило курение опиума, бинтование ног женщинам, пытки, вывоз китайских рабочих за границу. Однако не было сделано даже попытки выступить против иностранного капитала и феодальной земельной собственности.
В марте 1912 г. была опубликована временная конституция Китайской республики — самая демократическая конституция Китая за всю его историю до 1949 г. Она провозглашала свободу личности, слова, печати, собраний и организаций. В течение 10 месяцев должен был быть избран парламент, функции которого временно осуществляло Национальное собрание, составленное из бывших сената в Нанкине и совещательной палаты в Пекине. Верховное командование вооруженными силами принадлежало временному президенту. Однако без согласия Национального собрания он не имел права назначать министров и послов, заключать международные договоры, объявлять войну и заключать мир.
1 апреля Сунь Ят-сен оставил свой пост, передав президентскую власть Юань Ши-каю; вице-президентом остался Ли Юань-хун. В марте Юань Ши-кай сформировал в Пекине правительство, во главе которого был поставлен сотрудничавший в то время с Юанем либерал Таи Шао-и; кроме членов Лиги в правительство вошли представители либеральных группировок. Важнейшие портфели Юань Ши-кай отдал своим прямым ставленникам, таким, как реакционер Дуань Ци-жуй (военный министр).
До созыва постоянного парламента в 1913 г. реакция не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы нанести народным массам контрудар и уничтожить завоевания революции. В это время в Китае, особенно в южных и центральных провинциях, еще сохранялись буржуазные свободы, ключом била политическая жизнь, возникали многочисленные новые партии и организации, печатные органы^ проходили собрания и митинги. Значительный подъем
2*
35
переживало и рабочее движение. Среди бесчисленного множества возникавших в то время политических партий была и Социалистическая партия. Правда, программа ее носила буржуазно-демократический характер, а у руководства стояли оппортунисты во главе с Цзян Кан-ху, впоследствии перешедшим на сторону реакции. Но сам факт появления партии с таким названием свидетельствовал о том, что идеи социализма носились в воздухе. Народные массы стихийно стремились к продолжению революции. Повсюду вспыхивали крестьянские восстания, преимущественно под лозунгом отказа от платы за аренду земли.
Настроения народных масс пугали буржуазию, считавшую революцию законченной. Еще в первые месяцы революции в противовес Лиге в Ухане были созданы «Народное общество» (Ли Юань-хун, Сунь У, Тапь Янь-кай), в Шанхае — «Единый республиканский союз», объединивший правобуржуазные элементы — от вчерашних членов Лиги (Чэнь Ци-мэй, Ван Цзин-вэй) до старых конституционалистов (Чжан Цзянь). О разрыве с Лигой официально заявили фактически давно отошедшие от нее лидеры «Союза освобождения» Чжан Бин-линь, Цай Юань-пэй.
Правое крыло национальной буржуазии все больше смыкалось с реакционным лагерем, поддерживая Юань Ши-кая в стремлении к личной диктатуре, оттесняя и подчас физически уничтожая революционеров. В начале 1912 г. в Шанхае Чэнь Ци-мэй организовал убийство одного из основателей «Союза освобождения» — Тао Чэн-чжана. Исполнителем убийства называли молодого Чан Кайши, бывшего в то время послушным орудием в руках политикана Чэнь Ци-мэя (к слову сказать, это первое появление Чан Кай-ши на страницах истории).
Стремление контрреволюционных сил к консолидации отразилось в попытках создания сильной партии, способной служить противовесом Лиге. В мае 1912 г. в результате слияния нескольких правых группировок («Народное общество», группа Чжан Бин-линя и др.) возникла Республиканская партия (Гунхэ дан) под председательством Ли Юань-хуна, выражавшая интересы помещиков и крупной буржуазии, преимущественно северной, более отсталой части Китая. Республиканская партия получила в Национальном собрании равное с Лигой число мест. Пользуясь изменившимся соотношением сил, Юань Ши-кай добился отставки ставшего слишком для него либеральным Тан Шао-и и министров — членов Лиги. Новый кабинет был послушным орудием в руках президента.
Первые же недели пребывания у власти нового кабинета ознаменовались преступлением. По договоренности между Ли Юань-хуном и Юань Ши-каем в Пекин были вызваны два революционных командира, участники Учанского восстания, генерал Чжан Чжэн-у и полковник Фан Вэй и 13 августа расстреляны. Весть об этом вызвала всеобщее возмущение, подняв в южных и центральных провинциях широкое движение протеста. На этот раз прави
36
тельству удалось подавить движение, оставшееся без руководства со стороны революционных партий.
В то время как массы стихийно пытались продолжать борьбу, а реакция накапливала силы для решительного контрудара, с особенной силой проявилась слабость буржуазных революционеров. Считая революцию законченной, они были против народных восстаний. Они демобилизовывали революционные войска в Центральном и Южном Китае, роспуска которых с нетерпением ждала реакция. Супь Ят-сен, считая, что из его «трех народных принципов» два—«национализм» и «демократия»—уже победили, надеялся на осуществление принципа «народного благоденствия» мирным путем. В августе 1912 г., в те дни, когда южные провинции кипели негодованием в результате гнусного убийства Чжан Чжэн-у и Фан Вэя, Сунь Ят-сен, прибывший по приглашению Юань Ши-кая в Пекин, пытался мирно договориться с ним. Юань Ши-кай, не собиравшийся выполнять ни одного из предложений Сунь Ят-сена, с тем большей легкостью соглашался на каждое из них. В пользу соглашения с Юань Ши-каем были настроены другие революционные лидеры — Хуан Син, Сун Цзяо-жэнь.
Правда, в ответ на объединение правых группировок в Республиканскую партию прогрессивные партии тоже стали объединяться, но борьба с правыми мыслилась ими исключительно в легальных парламентских формах. Во время пребывания Сунь Ят-сена в Пекине в августе 1912 г. в результате слияния Революционной лиги с четырьмя мелкими группировками образовалась национальная партия — гоминьдан.
Создание гоминьдана усилило позиции сторонников Сунь Ятсена в собрании: теперь они вновь располагали значительным большинством против Республиканской партии. Но объединение Лиги с четырьмя партиями, состоявшими преимущественно из либералов и некоторых бывших революционеров, перебежавших к либералам, было произведено не на принципиальной основе. Программа гоминьдана представляла шаг назад по сравнению с программой Лиги. Важнейший пункт — о «равных правах на землю» — отсутствовал. Не случайно часть членов Лиги на местах, не желая окончательного растворения в среде либералов, стремилась сохранить отдельную организацию Лиги; в Шанхае Ляо Чжун-кай и другие создали недолговечный «Клуб Лиги», в Гуанчжоу реорганизация Лиги в гоминьдан затянулась до конца января 1913 г.
После создания гоминьдана Сунь Ят-сен временно отошел от непосредственной политической деятельности. Увлеченный идеей достижения «народного благоденствия» мирным путем, он, став генеральным директором железных дорог, занялся разработкой грандиозного плана железнодорожного строительства. Практическое руководство деятельностью гоминьдана перешло в руки Сун Цзяо-жэня. Деятельность эта сводилась исключительно к борьбе
37
за голоса избирателей на предстоящих, первых в истории Китая, выборах в парламент.
В. И. Ленин, внимательно следивший за обстановкой в Китае, именно в это время констатировал «союз зажиточного крестьянства с буржуазией при отсутствии или полном бессилии пролетариата» и с тревогой предупреждал: «Сумеют ли крестьяне, не руководимые партией пролетариата, удержать свою демократическую позицию против либералов, которые только ждут удобного момента, чтобы перекинуться направо, — это покажет недалекое будущее» Г Ближайшие месяцы показали, насколько Ленин был прав в своих опасениях.
Выборы в парламент состоялись в декабре 1912 — феврале 1913 г. Гоминьдан одержал победу, получив большинство депутатских мест. Но к этому времени реакция уже завершила приготовления к решительному наступлению. Первый удар гоминьдану был нанесен 21 марта 1913 г. В этот день фактический руководитель гоминьдана и предполагаемый премьер-министр Сун Цзяо-жэнь, возвращавшийся в столицу из агитационной поездки по южным провинциям, на вокзале в Шанхае был смертельно ранен и через день скончался. Убийца при загадочных обстоятельствах «покончил самоубийством» в тюрьме. Шанхайские органы власти, находившиеся в руках гоминьдана, произвели тщательное расследование и обнаружили, что все нити ведут к Юань Ши-каю. Теперь Сунь Ят-сен (находившийся в тот момент в Японии по делам, связанным с железнодорожным строительством) увидел настоящее лицо Юань Ши-кая. В конце марта он спешно вернулся в Шанхай.
В апреле 1913 г. открылась сессия постоянного парламента. Этот первый парламент поистине заслуживает в китайской истории название «долгого», так как существовал много лет и пережил всевозможные перипетии. В парламенте правые партии создали еще более широкое объединение, чем в мае 1912 г.: Республиканская партия слилась с двумя другими (Демократической, возглавлявшейся вернувшимся в Китай Лян Ци-чао, и Партией единства) в так называемую Прогрессивную партию, располагавшую в парламенте 223 местами против 392 мест гоминьдана.
Вмешательство империалистов и поражение революционных сил. С начала Синьхайской революции империалистические державы занимали выжидательную позицию. Как ни предупредительны были китайские революционеры по отношению к «иностранным интересам», ни одна держава до весны 1913 г. не признала Китайскую республику. Им мало было того, что президентом стал вполне устраивавший их Юань Ши-кай, им еще нужны были гарантии в виде новых кабальных финансовых обязательств Китая и разгрома революционных сил.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 22, стр. 190, 191,
38
Состав международного банковского консорциума за период Снпьхайской революции изменился: в него вступили в 1912 г. царская Россия и Япония, в результате внутренних противоречий из консорциума в марте 1913 г. вышли США. В апреле США с целью опередить другие державы первыми признали Китайскую республику, оказывая тем самым поддержку Юань Ши-каю и усиленно заманивая его на свою сторону. Заем все же был предоставлен Юань Ши-каю не США, а консорциумом в составе Англии, Франции, Германии, Японии и царской России.
В мае 1913 г. правительство Юань Ши-кая, пренебрегая парламентом, подписало соглашение о займе в 25 млн. ф. ст. из 5% годовых, по курсу 84 за 100. Таким образом, с самого начала вместо номинальных 25 млн. Китай должен был получить 21 млн. ф. ст. В дальнейшем державы-кредиторы вычли из этой суммы еще свыше 12 700 тыс. фунтов в качестве уплаты по различным платежам. В итоге империалисты выплатили правительству Китая 8 200 тыс. фунтов (33% номинальной суммы), китайский же народ должен был расплачиваться за всю сумму займа. Этот заем получил название «большого реорганизационного». Юань Ши-кай вероломно нарушил присягу, которую принес республике, его клика открыто предала национальные интересы Китая.
Большой реорганизационный заем предназначался для финансирования государственного переворота, разгрома китайской революции. Для Китая, тогда полуколониальной страны, характерно, что революция началась и кончилась иностранным займом. В июне правительство сместило трех гоминьдановских губернаторов: в провинциях Цзянси, Гуандун и Аньхой. Только после этого гоминьдан, некоторое время растерянно смотревший на сыпавшиеся на него удары, решился на сопротивление.
В рядах гоминьдана царил разброд. Революционные войска были частью демобилизованы. Сунь Ят-сен, с момента убийства Сун Цзяо-жэня призывавший к оружию, встретил со стороны многих руководителей партии (Чэнь Ци-мэя, Хуан Сина) скрытое, а иногда и открытое сопротивление. Лишь в июле 1913 г. Ли Ле-цзюнь в провинции Цзянси поднял знамя «карательной экспедиции» против Юань Ши-кая. Восстание в течение декабря распространилось на провинции Цзянси, Аньхой, Гуандун, Фуцзянь; отдельные вспышки происходили и в других провинциях, например в Сычуани. Впоследствии Сунь Ят-сен горько упрекал Хуан Сина за то, что тот вместе с другими гоминьдановцами не дал ему лично возглавить восставшие войска.
В документах революционеров лета 1913 г. мы встречаем постоянные жалобы на недостаток войск, на численное превосходство неприятеля. Это объясняется отчасти тем, что Юань Ши-кай создал на иностранные деньги большую армию, подкупив и переманив на свою сторону многих генералов и офицеров. Но еще важнее другое обстоятельство: ряды революционной армии не
39
росли. Когда в октябре 1911 г. горстка революционеров бросила вызов всей маньчжурской монархии, с ней был весь народ. Теперь же, в июле 1913 г., народные массы, разочаровавшиеся в буржуазных революционерах, не оказали им активной поддержки. Стихийные крестьянские выступления в это время продолжали нарастать, но гоминьдан не был связан с ними.
Эти две причины — помощь Европы Юань Ши-каю (которая фактически была формой империалистической интервенции) и, главное, недостаточная поддержка повстанцев народными массами — привели к поражению так называемой второй революции: к началу августа революционные войска повсюду были разгромлены, Сунь Ят-сеи еще раз был вынужден эмигрировать.
После поражения летнего восстания 1913 г., являвшегося по существу арьергардным боем Синьхайской революции, реакция в короткий срок уничтожила все революционные завоевания. В октябре 1913 г. Юань Ши-кай был избран постоянным президентом, победив на выборах выдвинутого либералами Ли Юань-хуна. В годовщину Синьхайской революции на прием, устроенный Юань Ши-каем в Ухане, явился весь дипломатический корпус, и правительство Юань Ши-кая было тем самым официально признано державами. В ноябре был запрещен гоминьдан (хотя многие его члены не имели никакого отношения к летнему восстанию), в январе 1914 г. распущены остатки парламента. Правительство ликвидировало провинциальные совещательные собрания. Следующим шагом было принятие реакционной конституции (1914 г.), отменившей уже и формально демократическую конституцию 1912 г. В 1914 г. войска Юань Ши-кая подавили в провинциях Хэнань и Хубэй крестьянское движение под руководством Бай Лана.
Движение за автономию в Монголии и в Тибете. Освободительное движение охватило в 1911 —1912 гг. Монголию и Тибет. Эти ламаистские окраины Маньчжурской империи были слабо связаны с центром; в Тибете власть центрального китайского правительства временами бывала чисто номинальной. Отсталость Монголии и Тибета к началу XX в., отсутствие ростков национального капитализма привели к тому, что национально-освободительная борьба народов этих стран против маньчжуро-китайского гнета была возглавлена феодалами.
В Монголии в конце XIX — начале XX в. цинское правительство увеличило налоги па местное население. Чтобы ассимилировать монголов и одновременно смягчить остроту аграрного кризиса в Китае, оно начало заселять некоторые районы Северной Монголии китайскими колонистами. Права монгольских феодалов, до того пользовавшихся значительной самостоятельностью во внутренних делах, были урезаны. Население эксплуатировалось маньчжурскими властями, китайскими и русскими купцами. Вместе с тем расширялись связи между монгольским и русским наро
40
дами, до монголов доходили вести о революционной борьбе в России.
Когда в Китае вспыхнула революция, Комитет монгольских феодалов предложил китайскому губернатору покинуть страну. Монголия была объявлена независимым государством, территория Внешней Монголии и Барги освобождена от китайских войск. Там, где они оказывали сопротивление, — в Хайларе, Кобдо — города брались штурмом. В освобожденной части Монголии у власти встали местные феодалы, глава ламаистской церкви в Ур-ге, богдо-гэгэн, был провозглашен ханом. Положение народных масс несколько улучшилось, так как уменьшились налоги, прекратились реквизиции для китайской армии, выплата долгов китайским ростовщикам и купцам.
Монгольское правительство не могло сопротивляться огромному Китаю без помощи извне. Оно надеялось на Россию, от которой получило в 1913—1914 гг. три займа на общую сумму свыше 5 млн. руб. Одновременно монгольские феодалы хотели заручиться поддержкой Японии, куда был направлен посол богдо-гэ-гэпа. Но попытка использовать помощь империалистических держав, играя па их противоречиях, была феодальной Монголии пе под силу. Царизм навязал ей (за предоставленные займы) неравноправные соглашения, по которым русская торговля с Монголией велась беспошлинно, русские подданные пользовались экстерриториальностью, монгольская армия ставилась под контроль русских инструкторов, финансы Монголии — под контроль советника, присланного царским правительством.
В октябре 1913 г. царское правительство и правительство Юань Ши-кая подписали декларацию, признававшую Внешнюю Монголию автономной частью Китая. Она получала полную независимость во внутренних делах, но в делах международных самостоятельно могла решать лишь экономические вопросы. В мае 1915 г. соглашение России, Китая и Монголии в Кяхте подтвердило декларацию 1913 г. Независимость, завоеванная народом Внешней Монголии, подменялась, таким образом, автономией, а на смену китайскому влиянию должна была прийти экспансия царизма.
Однако начавшаяся первая мировая война, а затем Февральская революция в России помешали российскому империализму воспользоваться плодами соглашений 1913—1915 гг. Китай, раздираемый в 1915 —1918 гг. внутренней политической борьбой, также не в состоянии был в это время претворить в жизнь свои претензии на господство над Монголией. В новейший период мировой истории Монголия вступила независимым, но слабым государством, беззащитным в случае агрессии соседей.
Тибет в годы Синьхайской революции также сделал попытку завоевать самостоятельность. Когда в Китае началась революция, китайские гарнизоны в Тибете перешли на ее сторону, но в управлении этой территорией никаких изменений не произошло, даже
41
китайские чиновники в Лхасе не были заменены новыми лицами. Тибетцы поднялись на освободительную борьбу. В марте 1912 г. вспыхнуло антикитайское восстание, возглавленное тибетскими феодалами; в страну вернулся далай-лама. Правительство Юань Ши-кая двинуло с востока войска, собираясь превратить Тибет в китайскую провинцию; по дороге они жестоко расправлялись с местным населением.
Англия, воспользовавшись восстанием в Тибете, в августе 1912 г. заявила Китаю, что «не может допустить ни замещения китайцами административных должностей в Тибете, ни доктрины, обнародованной Юань Ши-каем, о приравнении Тибета к собственной китайской провинции». Юань Ши-кай отдал приказ войскам прекратить наступление на Тибет. В конце 1912 г. в Лхасу с согласия далай-ламы и его окружения, в это время уже ориентировавшихся на Англию, вступил трехтысячный английский отряд. Прокитапские деятели в Тибете были устранены от власти, некоторые казнены. Китайские гарнизоны покинули Тибет.
Руководимое феодалами автономистское движение в Тибете не принесло народу существенного облегчения, не обеспечило прогрессивного развития страны. На том этапе лишь усилилось влияние Англии в Тибете.
Итоги Синьхайской революции. Из трех задач, стоявших перед китайской революцией, — свержение маньчжурской монархии, уничтожение империалистического и феодального гнета — в 1911 —1913 гг. была решена только первая. Не произошло пи ломки феодального землевладения, ни прямой борьбы с империалистами. Революция не стала глубоко демократической, подлинно народной, какой была русская революция 1905—-1907 гг. Она не отразила интересов самого многочисленного класса — крестьянства, не создала органов революционно-демократической диктатуры, не осуществила революционного террора против врагов.
В 1911 — 1913 гг. национальная буржуазия в Китае была слаба и неспособна одержать победу. Либеральная буржуазия оттеснила революционных демократов, руководимых Сунь Ят-сеном, и свернула революцию. Важной причиной поражения китайской революции была также империалистическая интервенция.
Несмотря на слабость, первая китайская революция остается событием большого исторического значения. Из всех революций в странах Азии, последовавших за русской 1905—1907 гг., только китайская революция учредила республиканский строй. Движение, в которое она привела народные массы, не прекращалось в течение последующих десятилетий. Она содействовала также успехам национально-освободительных движений национальных меньшинств Китая.
Уничтожив монархию, революция 1911 г. вплотную подвела китайский парод к необходимости решения других основных задач — завоевания национальной независимости и уничтожения феодализма в деревне.
42
3. КИТАЙ ПОСЛЕ СИНЬХАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Японская агрессия против Китая в годы первой мировой войны. Когда началась первая мировая война, Китай объявил себя нейтральным. Не считаясь с этим, Япония высадила войска на его территории около германской «арендованной территории» Цзяо-чжоу и в ноябре 1914 г. захватила ее. Японцы овладели также принадлежавшей Германии железной дорогой от порта Циндао до центра провинции Шаньдун — города Цзинань. Вся провинция Шаньдун с населением 30 млн. человек была теперь под контролем Японии.
Вслед за Германией японское правительство Окума собиралось вытеснить из Китая и державы Антанты. Ночью 18 января 1915 г. японский посланник, минуя китайское министерство иностранных дел, вручил президенту так называемое 21 требование.
Первая группа требований закрепляла фактическое господство Японии в провинции Шаньдун; вторая устанавливала японское господство в Южной Маньчжурии и Внутренней Монголии; третья фактически передавала Японии главную базу китайской металлургии — Ханьепинский комбинат; четвертая группа требований обязывала Китай не уступать третьей державе каких-либо пунктов на своем побережье. Особенно ущемляла суверенитет Китая пятая группа требований: японские советники назначались в китайскую армию, полицию, министерство иностранных дел и министерство финансов; Китай обязывался закупать большую часть оружия только в Японии; Япония получала концессию на строительство железной дороги в долине Янцзы и право приоритета в промышленном развитии провинции Фуцзянь.
Японские требования вызвали взрыв возмущения во всем Китае. С марта в Гуанчжоу и Шанхае начался бойкот японских товаров, а также забастовки рабочих некоторых японских фирм. В апреле бойкот распространился на весь Китай; к нему присоединились китайские эмигранты на Кубе, Филиппинах и в США. Антияпопским движением руководили «Общество спасения Китая», «Общество дня национального позора», торговые палаты. Специально созданные комиссии проверяли лавки, забирали и уничтожали японские товары. На митингах патриоты, надрезая себе палец, кровью писали призывы помнить о национальном позоре, собирать деньги в патриотический фонд.
Япония предъявила Китаю ультиматум. В нем была опущена пятая группа требований, кроме пункта о провинции Фуцзянь. Китайское правительство приняло ультиматум. День принятия «21 требования» — 9 мая — стал в Китае «днем национального позора». После подписания соглашения сбор средств на патриотические цели стал уменьшаться, а в июле почти прекратился, бойкот японских товаров активно продолжался еще месяц, но в августе — сентябре также сошел на нет.
43
Подписав соглашение, Япония перешла к планомерному подчинению себе Китая. Правительство Окума вышло в отставку, кабинет Тераути провозгласил «новый курс» в отношении Китая, фактически означавший закрепление завоеванных Японией позиций. В сепаратных соглашениях с Японией Россия (июль 1916 г.), Англия и Франция (февраль 1917 г.) признали захваты Японии в Китае.
Таким образом, в период первой мировой войны в Китае установилась политическая гегемония Японии. Но Англия и Франция сохранили здесь многие экономические позиции, а ввоз американских товаров в страну даже вырос (значительно, впрочем, уступая японскому). Хотя Япония в годы первой мировой войны резко увеличила экспорт в Китай, она была не в состоянии в короткий срок вытеснить европейские державы. Ввоз хлопчатобумажной пряжи (Китай вывозил хлопок-сырец и ввозил пряжу) уменьшился в 1914—1916 гг. по сравнению с 1913 г. на 42%.
За годы мировой войны окрепла и расширилась китайская промышленность. Общее число предприятий за период войны увеличилось в 2,5 раза, количество рабочих — в 2 раза; число веретен только на японских текстильных фабриках возросло на 90%. Несколько вырос удельный вес национального сектора в китайской промышленности, по расширение промышленного производства происходило па старой технической основе. Лишь после мировой войны китайские капиталисты получили возможность закупить за рубежом за счет накоплений военного времени часть современного оборудования.
Несмотря на значительные темпы роста китайской промышленности в начале XX в., и особенно в годы первой мировой войны, Китай оставался отсталой аграрной страной, опутанной пережитками феодализма. В деревне господствовала натуральная рента. Преобладала кустарная промышленность, главным образом домашняя. Промышленный пролетариат численно вырос, но насчитывал всего каких-нибудь 2—2,5 млн. человек, цифра сама по себе небольшая, а тем более незначительная для Китая с его сотнями миллионов населения. Большая часть рабочих — свыше 1 млн. — была занята в обрабатывающей, около 900 тыс. — в горнодобывающей промышленности.
Рабочий класс страдал не столько от капиталистических, сколько от феодальных методов эксплуатации. Подрядчики вербовали рабочих по кабальным контрактам, присваивая часть их зарплаты. Так называемые ученики часто работали исключительно за пищу и жилье и влачили нищенское существование. Рабочий день длился 11 — 12 часов, выходной день давался раз в две недели, отпусков не было. Заработная плата, и без того низкая, еще более снижалась штрафами. Китайский рабочий получал в 5 раз меньше итальянского, в 25 раз меньше американского. Широко применялся женский и детский труд.
44
Хотя стачки в годы первой мировой войны носили чисто экономический характер, китайский пролетариат постепенно приобретал опыт классовой борьбы и был на пути к превращению в сознательный революционный класс.
Провал монархических заговоров. Политическая обстановка в стране оставалась критической. Скандальная капитуляция перед японским империализмом не остановила Юань Ши-кая в его стремлении к восстановлению монархии. Сторонники Юань Шикая доказывали, что слабость Китая, вновь проявившаяся в принятии «21 требования», требует создания сильной власти. Американский профессор Ф. Гудноу, советник Юань Ши-кая по конституционным вопросам, опубликовал в июле 1915 г. книгу «О республике и монархии», в которой «научно доказывал», что, поскольку Китай «является страной с низким уровнем народного образования, его народ не сталкивался еще в своей повседневной жизни с политическими делами и китайцы совершенно не умеют политически мыслить» \ для Китая с его национальной спецификой монархическая форма правления подходит больше, чем республиканская. Отвечая Гудноу, в то время еще мало кому известный китайский студент в Японии Ли Да-чжао предупреждал в статье, что дух республики жив, и если по совету Гудноу будет предпринята попытка реставрации монархии, то это «не оставит китайскому народу иного исхода, кроме борьбы» 2.
С августа 1915 г. по мере свертывания антияпонского бойкота монархическая пропаганда стала набирать темпы. Образовался Комитет по водворению спокойствия (Чоу аяь хуэй). возглавивший движение за создание монархического строя. Пропаганда монархии сопровождалась разнузданной клеветой на Сунь Ятсена. Начали поступать «петиции» к Юань Ши-каю с просьбой стать императором. Юань Ши-кая поддерживали военные, реакционные помещики, бюрократия. Буржуазия и близкая к ней передовая часть помещиков не хотели восстановления монархии: либеральные группировки мирились с Юань Ши-каем и поддерживали его, пока он подавлял революцию, но опасались, как бы он не зашел слишком далеко по пути реакционного переворота. Сдержанной была и позиция империалистических держав. Лишь США по-прежнему поддерживали Юань Ши-кая, рассчитывая опереться па нового императора с целью вытеснения из Китая японцев. Япония не желала ни дальнейшего усиления правительства Юань Ши-кая, ни революционного взрыва, который мог быть спровоцирован монархическими действиями Юань Ши-кая. Страны Антанты не хотели, пока шла мировая война, ссориться с Японией и так же, как и она, опасались «беспорядков» в Китае.
1 Цит. по: Лю Да-нянь. История американской агрессии в Китае. М., 1953, стр. 152.
- Цит. по: А. Г. Крымов. Общественная мысль и идеологическая борьба в Китае в первые десятилетия XX века. М., 1972, стр. 308.
45
Благодаря этому Японии удалось в октябре 1915 г. организовать демарш Англии, России, Франции и Италии, посоветовавших Юань Ши-каю «временно отложить изменение формы правления во избежание возможных беспорядков...» 1 (США отказались присоединиться к демаршу).
Юань Ши-кай, уже закусивший удила, отвечал, что внутренних беспорядков не предвидится, и спешпо инсценировал «референдум», на котором провинциальные совещательные собрания «единогласно высказались» за монархию. 11 декабря Центральная совещательная палата приняла решение об учреждении конституционной монархии, отменила закон об избрании президента и обратилась к Юань Ши-каю с просьбой принять императорские бразды. Было даже подобрано название годов правления нового императора, счет которым должен был быть открыт 1 января 1916 г.
Китайские реакционеры-монархисты недооценили того, насколько глубока была в народе ненависть к монархическому строю. В обстановке назревшего в стране взрыва отсутствовала организованная сила, способная возглавить борьбу против юапь-шикаеьского государственного переворота. Либеральная партия крайне скомпрометировала себя поддержкой контрреволюционной, диктаторской политики Юань Ши-кая. К тому же у этой партии, возлагавшей надежды на мирные, парламентские средства, никогда не было собственных вооруженных сил. Революционная партия в 1913 г. была разбита; она также, хотя и в меньшей степени, чем либералы, разочаровала народные массы. Сунь Ят-сеп приписывал неудачу гоминьдана слабости дисциплины, отказу от непарламентских форм борьбы. Он не понимал, что при всей важности этих моментов они второстепенны в сравнении с главным — отрывом партии от масс.
После поражения Сунь Ят-сен в эмиграции реорганизовал партию: вместо гоминьдана была создана строго дисциплинированная, узко конспиративная организация — Китайская революционная партия (Чжунхуа гэмип дан). Опа была создана на собрании представителей восьми китайских провинций в Токио 8 июня 1914 г. Каждый вступивший в ее ряды, давая клятву личной верности «главному управляющему» партии Сунь Ятсену, обещал «во имя спасения Китая от гибели, повинуясь Сунь Ят-сену, вновь осуществить революцию, претворить в жизнь два принципа —- народовластие и народное благосостояние, учредить «конституцию 5 властей», исправить государственное управление, улучшить жизнь народа, укрепить основы государства и обеспечить мир во всем мире»1 2. В программе по-прежнему не
1 «Международные отношения в эпоху империализма». Документы из архивов царского и временного правительств 1878—1917 гг. Серия III, т. IX. М. — Л., 1937, док. 91, стр. 84.
2 Цит. по: С. Л, Тихвинский. Сунь Ят-сен, стр. 182.
46
было специального пункта о земле; исчезновение принципа национализма лишало революционеров и конкретной перспективы борьбы за независимость. Глубокая конспирация, в которой протекала деятельность новой партии, изолировала ее от парода и помешала сыграть руководящую роль в антиюаньшикаевской борьбе 1915—1916 гг.
В этих условиях единственной организованной вооруженной силой, интересы которой не полностью совпадали с интересами центрального правительства и которая поэтому оказалась в состоянии использовать общее стихийное недовольство Юань Шикаем, стали провинциальные военные губернаторы. Придя к власти во время и после Синьхайской революции, они быстро срослись с феодальными помещиками и шэньши на местах, вместе с ними помогали Юань Ши-каю подавлять революцию. Банкротство центральной власти всегда в прошлом развязывало в Китае центробежные силы, базой которых была неизжитая экономическая разобщенность; так стало и на этот раз. Экономическое и политическое влияние различных империалистических государств в разных районах Китая усиливало центробежные тенденции. Сепаратистские устремления провинциальных милитаристов, поддерживаемых местными феодалами, в 1911 — 1912 гг. сдерживали революционный порыв масс; но так было только до поражения Синьхайской революции. Местные милитаристы маскировали свою борьбу против центральной власти популярными антимонархическими лозунгами.
В последних числах 1915 г. в одной из самых отдаленных от Пекина провинций — Юньнани — поднял восстание бежавший сюда из столицы генерал Цай Э. Восстание, ставшее началом «третьей революции», шло под лозунгом защиты республики и наказания «вора-узурпатора» Юань Ши-кая. Провинция Юньнань объявила «независимость», была организована «армия защиты республики». Движение получило широчайший отклик: вслед за Юньнанью восстали другие южные и юго-западные провинции — Гуандун, Гуаней, Гуйчжоу, Сычуань, Хунань и Фуцзянь, причем везде во главе восстания вставали местные милитаристы. Либеральные буржуазные и помещичьи элементы поддержали движение; на территорию восставших провинций прибыл Лян Ци-чао.
Диктатор, пораженный силой внезапно прорвавшейся ненависти, метался между карательными средствами и уступками. 22 марта 1916 г. он был вынужден официально заявить об отказе от восстановления монархического строя. Но восставшие провинции мог теперь удовлетворить только уход Юань Ши-кая. В разгар антимонархического движения, 6 июня 1916 г., неудачливый основатель новой династии, изменник и палач китайского народа Юань Ши-кай неожиданно умер.
Вице-президент Ли Юань-хун, занявший пост умершего президента, восстановил конституцию 1912 г. и собрал разогнанный
47
Юань Ши-каем парламент. В Китаи вернулись из эмиграции прогрессивные деятели, в том числе Сунь Ят-сен, обосновавшийся в Шанхае.
Япония, считавшая Юань Ши-кая слишком проамериканской фигурой, попыталась использовать момент и сделала ставку на нового кандидата в диктаторы — премьера Дуань Ци-жуя. Таким образом, президент объективно становился центром притяжения конституционных, оппозиционных диктатуре сил. Острое столкновение между премьер-министром и президентом, закончившееся разрывом, произошло по вопросу об участии Китая в мировой войне.
К этому времени империалистические державы, кроме Японии, уже глубоко втянулись в войну, и помощь Китая одной из сторон приобрела существенное значение. Франция особенно была заинтересована в получении людских пополнений, главным образом для строительства укреплений; Англия и Россия поддерживали французские домогательства. Чтобы получить согласие Японии на участие Китая в войне, страны Антанты обещали японскому правительству поддержать его притязания па бывшие германские владения в Китае на будущей мирной конференции. После этого Япония высказалась за вступление Китая в войну против Германии, надеясь, что совместное участие в войне теснее свяжет Японию с Китаем. Напротив, США, первое время толкавшие Китай на войну, резко изменили позицию, боясь дальнейшего укрепления Японии в Китае.
Правительство Дуань Ци-жуя последовательно ориентировалось на Японию. В марте 1917 г. Дуань Ци-жуй заготовил инструкцию китайскому посланнику в Японии Чжан Цзун-сяну, предлагая ему информировать японское правительство о предстоящем разрыве отношений Китая с Германией. Неожиданно президент Ли Юань-хун отказался подписать инструкцию, считая действия премьера незаконными. Развернулась так называемая борьба президента и премьера, которая фактически была борьбой новоявленного диктатора Дуань Ци-жуя и его клики против всех конституционных учреждений, включая президента и парламент. Вступление в мировую войну нужно было Дуань Ци-жую, в частности, для того, чтобы получить от союзников займы, оружие и, пользуясь военным положением, разгромить всякую оппозицию, особенно в Южном Китае. В марте Дуань Ци-жуй заявил о разрыве дипломатических отношений с Германией; в апреле он созвал конференцию военных губернаторов, высказавшуюся за войну; в мае вопрос был поставлен на обсуждение парламента. За день до заседания посланники держав Антанты, нагнетая обстановку террора, пригрозили Китаю; в день заседания парламент был окружен бандой, нанятой Дуань Ци-жуем. Несмотря на запугивания, парламент отказался проголосовать за войну и потребовал ухода премьер-министра; осмелевший Ли Юань-хун дал Дуань Ци-жую отставку. Конфликт обнаружил, в чьих руках ре
48
альная сила: военные губернаторы стали на сторону премьер-министра, ультимативно потребовав от Ли Юань-хуна роспуска парламента. «Президентский бунт» длился недолго: в июне Ли Юань-хун капитулировал, распустив парламент; большинство депутатов бежали на юг, в Гуанчжоу. Туда же прибыл Сунь Ятсен.
Сторонники монархии сочли момент подходящим, чтобы совершить государственный переворот. На этот раз речь шла о восстановлении «легитимного» цинского дома в лице свергнутого Синьхайской революцией юного Пу И. Заядлый монархист генерал Чжан Сюнь 1 июля 1917 г. ввел свои войска в столицу и объявил о реставрации Цинов. Главным идеологом переворота был забытый кумир прогрессивной интеллигенции конца XIX в. Кан Ю-вэй, тайно прибывший в Пекин.
Монархия продержалась всего несколько дней. Общее негодование встретило самозванных спасителей Китая. Не поддержала их и Япония, считавшая опасным дразнить китайский народ. Дуань Ци-жуй, который, по слухам, состоял в тайном сговоре с монархистами, решительно выступил против них, «в защиту республики». Чжан Сюнь потерпел поражение и бежал, скрылся и Кан Ю-вэй. Вторая попытка монархического переворота стала последней: было ясно, что китайский народ не допустит реставрации.
Политический распад Китая. Правительство Сунь Ят-сена в Гуанчжоу. Контратаки монархии были окончательно отбиты, по и республика обнаружила свою слабость. Дуань Ци-жуй не имел и десятой доли того авторитета, которым пользовался когда-то Юань Ши-кай, его власть не была освящена и вековой традицией, как господство Цинов. Еще в большей степени, чем Юань Шикай, новый диктатор зависел от генералов па местах, которые использовали эту зависимость для постепенного высвобождения из-под власти центра. Соперничество империалистов содействовало столкновению противоречивых сил, разложению государственного организма Китая.
Дуань Ци-жуй, ликвидировав путч Чжан Сюня, сосредоточил власть в Пекине в своих руках и прогнал Ли Юань-хупа с президентского поста. 14 августа 1917 г. Пекин официально объявил войну Германии. Несколько сот тысяч китайских кули было послано в Европу на военные работы.
Открывшийся в Гуанчжоу парламент отказался признать Дуань Ци-жуя и 3 октября избрал Сунь Ят-сена «генералиссимусом Южного Китая». Сунь Ят-сен, выдвинув лозунг защиты конституции, создал на юге военное правительство, начавшее войну против северных милитаристов. Вновь, как и в 1895—1903 гг., Гуанчжоу стал авангардом борьбы за демократию. Фактически, однако, правительство Сунь Ят-сена, действовавшее в обстановке полуфеодальной раздробленности и не имевшее сил для искоре
49
нения феодализма, также зависело от вооруженных отрядов южнокитайских милитаристов, изображавших себя борцами за конституцию.
Северные милитаристы были более откровенно реакционными, однако социальная сущность тех и других была одинаковой, война между ними велась лишь ради эгоистических групповых интересов. Среди северных милитаристов в свою очередь выдвинулись две клики, которые вели борьбу за власть. Одну, имевшую в 1916—1919 гг. преобладающее влияние, возглавлял Дуань Ци-жуй; руководили этой кликой в основном генералы, происходившие из провинции Аньхой. Вторая клика состояла преимущественно из уроженцев столичной провинции Чжили, ее возглавлял сменивший Ли Юань-хуна на посту президента генерал Фэп Го-чжан. Клики получили названия аньхойской и чжилийской. Дуань Ци-жуй опирался на помощь Японии. США и Англия, как прежде, поддерживали президента. Впрочем, в последний период мировой войны (1917 — 1918 гг.), когда США приняли в ней участие, ни одна держава не могла оказать серьезного противодействия Японии в Китае.
Учитывая это, японское правительство направило в Вашингтон своего представителя Исип, который заключил 2 ноября 1917 г. с государственным секретарем Лансингом известное «соглашение Лансинг — Исии». США признали, что «территориальная близость» Японии к Китаю создает между этими двумя странами «специальные отношения» и что «Япония имеет специальные интересы в Китае, в частности в той (его) части, с которой граничат ее владения» Одновременно Япония подтвердила свое признание доктрины «открытых дверей» в Китае. «Соглашение Лансинг — Исии» означало, что США, бессильные в данный момент помешать Японии, пошли ей на уступку. Компромисс мог быть лишь временным; пи США, ни Англия не собирались терпеть японское господство в Китае после того, как мировая война кончится.
Движение «за новую культуру». Падение монархии дало толчок развитию общественной мысли. Передовую интеллигенцию по-прежпему мучительно тревожил вопрос о судьбах Китая: реформы «сверху», старые китайские бунты, буржуазная революция — все эти средства одно за другим продемонстрировали в начале XX в. свою несостоятельность. Среди интеллигенции стали распространяться упаднические, пессимистические настроения, толки о безысходности жизни, о неминуемой гибели Китая и мира. Такие настроения подогревались бессмысленной империалистической бойней, уносившей миллионы жизней. Но передовые элементы китайского общества выступали против философии упадничества, смело звали на бой за лучшее будущее.
1 Цит. по: «Международные отношения на Дальнем Востоке (1870— 1945 гг.)». М., 1951, стр. 240.
50
Сунь Ят-сен в этот период продолжал развивать свои революционные идеи, неустанно искал новые пути. В 1917 г., когда решался вопрос о вступлении Китая в мировую войну, Сунь Ят-сен совместно с молодым Чжу Чжи-синем написал брошюру «Вопрос жизни и смерти Китая», в которой высказывался против участия Китая в войне. С редкой для того времени четкостью (имея в виду труды немарксистских авторов) Сунь Ят-сен указывал, что обе воюющие группировки — Германия и Антанта — являются врагами колониальных народов. Он предвидел, что участие в войне не даст Китаю ничего. Хотя у Сунь Ят-сена не сложилось научного представления о природе империализма, его оценка империалистической войны, данная с точки зрения колониальных народов, стихийно приближалась к ленинской. В 1917—1918 гг. Сунь Ят-сен работал также над своим крупнейшим теоретическим трудом «План государственного строительства», призванным, по мысли автора, заложить философские, политико-экономические и организационные основы программы революционной партии. Однако поворот, который начался в его взглядах и деятельности после поражения Синьхайской революции, завершился только в 1923— 1924 гг. под влиянием опыта и идей Великой Октябрьской революции.
Независимо от Сунь Ят-сена в 1916—1917 гг. зарождалось новое идеологическое течение, которое непосредственно готовило почву для восприятия китайским обществом передовых революционных идей. Это было движение «за новую культуру», центром которого стали Шанхай и Пекин.
В сентябре 1915 г., незадолго до начала мощного антимонархического движения, сбросившего Юань Ши-кая, в Шанхае под редакцией Чэнь Ду-сю вышел первый номер журнала «Молодежь» («Циннянь»). Осенью 1916 г. журнал был переименован в «Новую молодежь». Термин «новая молодежь» имел столь же принципиальный смысл, как когда-то «новый народ». Передовые люди, издававшие «Новую молодежь», видели в юношах п девушках, вступавших в самостоятельную жизнь после Синьхайской революции, свежие силы китайского общества, способные вывести Китай из тупика. На страницах журнала был представлен цвет молодой научной интеллигенции. Новым для Китая было уже то, что политическое направление зарождалось вокруг программы и идей определенного печатного органа, а не как прежде — вокруг одной личности, или землячества, или секты, или в рамках определенного воинского формирования. Объединяющим центром прогрессивных сил стал Пекинский университет, ректором которого в 1916 г. был назначен видный педагог, участник революционного антиманьчжурского движения Цай Юань-пэй. Новым было и то, что одним из очагов прогрессивного общественного движения стал Пекин, являвшийся до Синьхайской революции оплотом маньчжурской и китайской реакции.
51
В идеологическом движении «за новую культуру» кроме Чэнь Ду-сю и Цай Юань-пэя приняли участие профессор Ли Да-чжао, приехавший в 1917 г. из США профессор Ху Ши, ученые Цяпь Сюань-тун и Тао Мэн-хэ, сычуаньский профессор У Юй, писатель Лу Синь и др.
В 1916—1917 гг. главным объектом атаки участников движения «за новую культуру» стало конфуцианство; реакционное пекинское правительство собиралось внести в конституцию пункт, признающий конфуцианство официальной религией. Чэнь Ду-сю в статьях писал, что конфуцианское учение неотделимо от монархического режима и тот, кто выступает за конфуцианство, стоит по существу за реставрацию монархии. Особенно яростно нападал на конфуцианство У Юй. Он указывал на связь конфуцианства с традиционными общественными отношениями, с деспотизмом и родовым строем. Он доказывал, что конфуцианство препятствует прогрессу, развитию современной науки.
Самой глубокой критике подверг конфуцианство Ли Да-чжао. Называя Конфуция «высохшим трупом тысячелетней давности», он добавлял, что его учение отражало науку и мораль современного ему общества. В XX в. следовать Конфуцию — значит идти вспять. «Отвергая Конфуция, — писал Ли Да-чжао, — я обрушиваюсь не на него лично, а па авторитет идола, вылепленного из Конфуция монархами. Я посягаю не на Конфуция, а па самую суть деспотизма, на его душу» Ч
Цай Юань-пэй доказывал, что религия, в том числе конфуцианство, служит реакционным господствующим классам, воспитывает нетерпимость, ведет к раздорам и войнам. Вместо религиозного воспитания Цай Юапь-пэй предлагал эстетическое.
Как ни медленно развивался Китай экономически по сравнению с передовыми страпамп мира, идеологическое развитие его в конце XIX — начале XX в. было поистине стремительным. Еще в 1898 г. попытка Кан Ю-вэя осторожно подновить конфуцианство и приспособить его к политике реформ вызвала такой приступ бешенства консерваторов, что закончилось полной неудачей; а всего 20 лет спустя для прогрессивной интеллигенции Конфуций был всего лишь высохшим за тысячелетия трупом, о чем заявлялось во всеуслышание, и на развалинах Маньчжурской империи некому было собрать куски разбитого идола.
«Идеологическая революция», предшествовавшая во Франции буржуазной революции XVIII в., в Китае XX в. началась, когда буржуазная революция уже произошла. Отсутствие такой «чистки умов» до 1911 г. было одной из существенных причин слабости китайской буржуазной революции.
Важной частью движения «за новую культуру» явилась так называемая литературная революция. Журнал «Новая молодежь»
Ли Да-чжао. Избранные статьи и речи. М., 1965, стр. 55.
52
выступил за замену старого, оторванного от устной речи письменного языка понятным народу языком байхуа, построенным на живой речи. В средние века на бапхуа писались лишь некоторые художественные произведения, главным образом основывавшиеся на фольклоре; во время реформаторского движения конца XIX в. на байхуа стали издаваться отдельные печатные органы. К 1918 г. все статьи «Новой молодежи» уже писались на байхуа. Примеру журнала последовали другие периодические издания. Стремительное распространение языка байхуа отразило важный этап в становлении китайской (ханьской) нации, когда общий для всей страны живой литературный язык вышел вдруг на широкую арену, сразу завоевывая всеобщее признание.
«Литературная революция» была той областью, в которую значительный вклад внесли буржуазные профессора Ху Ши, Цянь Сюань-тун, придерживавшиеся в сфере политических и социальных требований более умеренных взглядов, чем Ли Да-чжао, Чэнь Ду-сю и другие руководители движения «за новую культуру».
В этот период революционно-демократическое мировоззрение Ли Да-чжао, Чэнь Ду-сю только формировалось, они еще не имели собственной политической программы. Подобно Сунь Ят-сену они понимали, что Китай не в состоянии в одиночку противостоять империалистическим хищникам, и искали союзника на международной арене. Если реакционные круги восхищались первыми военными успехами Германии, в которых они видели выражение преимуществ монархической и бюрократической централизации, Чэнь Ду-сю упор делал на заслуги Франции перед современной цивилизацией, изображая Францию детищем дорогих ему буржуазно-демократических принципов. Позже, в 1918 г., когда Германия потерпела поражение, Чэнь Ду-сю говорил о «победе» германской социал-демократии, якобы всегда выступавшей против войны.
Иной была оценка международной обстановки, сделанная Ли Да-чжао. В 1917 г., после Февральской революции в России, он высказал надежду, что русская революция окажет влияние на Германию и на Китай, приведет к краху деспотизма в обеих странах: «Алая горячая кровь русских смывает сегодня весь хлам, накопившийся за многие годы в политической жизни России, и орошает всходы свободы в пашей стране» Ч
Позже, когда в Китай пришли вести о Великой Октябрьской социалистической революции, к которым большинство китайских интеллигентов сначала не знало как отнестись, Ли Да-чжао снова был прозорливее всех: он понял, что китайский народ должен «приветствовать русскую революцию как свет новой мировой ци-
1 Ли Да-чжао. Избранные статьи и речи, стр. 59.
53
вилизации» *. Сравнивая Октябрьскую социалистическую революцию с французской буржуазной, он отмечал: «Французская революция это революция конца XVIII в., осуществлявшаяся под лозунгами национализма, это политическая революция лишь с некоторыми чертами революции социальной. Русская революция произошла в начале XX в., это революция социалистическая, глубоко социальная, которая победит во всем мире» 1 2.
Ли Да-чжао вплотную подошел к мысли о том, что в лице социалистического государства, возникшего на месте бывшей царской России, Китай приобрел могущественного союзника в антиимпериалистической борьбе.
1 Ли Да-чжао. Избранные статьи и речи, стр. 67.
2 Там же, стр. 62—63.
I
ПОДЪЕМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ В КИТАЕ (1917-1924 гг.)
1.	«ДВИЖЕНИЕ 4 МАЯ» И ОБРАЗОВАНИЕ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ КИТАЯ (1917—1921 гг.)
Первые отклики в Китае на победу Октября. «Движение 4 мая» 1919 г. Победа Великой Октябрьской социалистической революции, открывшей эпоху перехода человечества от капитализма к социализму, в корне изменила и положение Китая, открыла новую полосу в историческом развитии этой великой азиатской страны, гигантски ускорив процесс социально-политического обновления китайского общества. Так же как и во многих других странах мира, под воздействием Октября в Китае в 20-е годы происходит мощный подъем национально-освободительного движения.
Помимо громадного влияния Октябрьской революции основными факторами, вызвавшими глубокий революционный кризис в Китае в эти годы, были рост китайского капитализма на фоне засилья феодальных отношений в деревне, политической раздробленности и полуколониального положения страны; усиленное наступление на Китай иностранного монополистического капитала, оправившегося от послевоенного кризиса и вступившего в период временной, частичной стабилизации; обострение межимпериалистических противоречий в Китае, выливавшихся в форму непрерывных милитаристских войн, которые еще больше разоряли и ослабляли страну.
55
Передовая китайская общественность с неослабевающим вниманием следила за развитием революционных событий в России. Русская революция воспринималась здесь прежде всего как освобождение трудового народа от всех форм социального гнета и несправедливости в прямом противоборстве не только с отечественными эксплуататорами, но и с международным империализмом, как вдохновляющий пример для порабощенного Китая. Особый резонанс в стране вызвал антиимпериалистический, антиколониальный характер внутренней и внешней политики Советской власти, проявившийся уже в первых акциях Советского государства, таких, как «Декларация прав народов России», предложение переговоров о мире, обращение СНК РСФСР «К китайскому народу и правительствам Южного и Северного Китая» от 25 июля 1919 г. и др.
Октябрьская революция побудила китайских революционеров пересмотреть прежние представления об исторических судьбах Китая, по-новому поставила вопрос о путях социального и национального обновления страны, дала мощный толчок антиимпериалистическому и антифеодальному движению.
Лучшие умы Китая приветствовали Октябрьскую революцию. Великий китайский революционер-демократ Сунь Ят-сеп летом 1918 г. послал телеграмму Советскому правительству и его главе В. И. Ленину, в которой от имени своей партии выражал «глубокое восхищение тяжелой борьбой, которую ведет революционная партия Вашей страны», и выразил надежду, что «революционные партии Китая и России объединятся для совместной борьбы» L
Ли Да-чжао, один из руководителей левого крыла китайской интеллигенции и первых китайских марксистов, в статьях, опубликованных в 1918 г., писал: «Мы должны с гордостью приветствовать русскую революцию как свет новой мировой цивилизации»; «Отныне повсюду будут видны победные знамена большевизма и слышны триумфальные его песни. Прозвучал набат гуманизма. Взошла заря свободы. Будущий мир будет миром красного знамени»1 2. В прогрессивной китайской прессе публиковались законы, принятые в Советской России, основные положения Конституции РСФСР, декреты о земле, о национализации банков и др.
Первым массовым откликом китайского народа на победу Октябрьской социалистической революции было «движение 4 мая» 1919 г., во время которого были подняты самые наболевшие проблемы страны.
Одной пз таких проблем был вопрос об итогах первой мировой войны, о влиянии победы над Германией па положение Китая. Общественность волновала прежде всего судьба провинции Шаньдун, контроль над которой захватила в 1914 г. Япония. Вопреки
1 Пын Мин. История китайско-советской дружбы. М., 1959, стр. 68.
2 Ли Да-чжао. Избранные статьи и речи, стр. 67, 80.
56
ожиданиям Парижская мирная конференция решила передать Японии контроль над Шаньдуном и все права, которыми Германия ранее обладала в Китае. Известие об этом вызвало взрыв стихийного возмущения в стране.
Начиная с 4 мая и по 28 июня 1919 г. Китай был охвачен массовыми патриотическими аптияпонскими выступлениями всех слоев городского населения — интеллигенции, торгово-промышленной буржуазии, ремесленников, рабочих. Застрельщиками движения были пекинские студенты, организовавшие 4 мая митинг и демонстрацию под лозунгом «Отечество в опасности! Соотечественники, поднимайтесь!». Демонстранты требовали непризнания Версальского договора, аннулирования «21 требования», возвращения Шаньдуна Китаю, отставки министров, запятнавших себя прислужничеством перед японским империализмом. Попытки реакционного японофпльского правительства Дуань Ци-жуя подавить выступления студентов силой лишь подлили масла в огонь. Вспыхнули антияпонские стачки студентов и купцов, начался бойкот японских товаров. Волнения охватили почти все крупные города. К началу июня центр движения переместился из Пекина в Шанхай, где 4 июня была объявлена всеобщая стачка торговцев, поддержанная рабочими забастовками. В июне в Шанхае бастовали примерно 60 тыс. рабочих.
Под влиянием массовых народных выступлений правительство было вынуждено прекратить репрессии, уволить со службы прояпонских политиканов Цао Жу-линя, Чжан Цзун-сяна, Лу Цзуи-юя, а затем уйти в отставку. Еще до этого Дуань Ци-жуй отказался подписать Версальский мирный договор с Германией, поскольку он закреплял передачу Японии бывших германских концессий в Шаньдуне, однако это никак не повлияло па решения Парижской конференции !.
Самыми характерными чертами «движения 4 мая» были его ярко выраженный антиимпериалистический характер, хотя и ограниченный антияпонскими выступлениями, и участие в нем рабочего класса. Именно эти два обстоятельства сделали «движение 4 мая» переломным моментом в развитии китайской революции.
Начиная с 4 мая среди всех революционных группировок Китая происходит поворот от расплывчатых идеалов национального возрождения к сознательной антиимпериалистической борьбе, от разрозненных антииностранных выступлений к организованному массовому движению за ниспровержение всей системы империалистического гнета. В связи с этим возник вопрос о союзниках китайской революции и ее месте в мировом антиимпериалистическом революционном процессе. После Октября и «движения 4 мая» отношение к империализму и к Советской России
! Подробно о майско-июньских событиях см. «Движение 4 мая 1919 года в Китае». Документы и материалы. М., 1969.
57
стало тем первым рубежом, по которому происходило размежевание сил революции и контрреволюции в Китае.
Другим ключевым вопросом, поставленным в повестку дня китайской революции «движением 4 мая», стал рабочий вопрос, а в более широком плане — вопрос о социализме и коммунизме, о большевистском опыте, о «пути и примере русских».
До событий 4 мая рабочее движение в Китае находилось в зачаточном состоянии. Пролетариат еще не осознал своих классовых интересов, был плохо организован и находился под значительным идейным влиянием буржуазии. Но в «движении 4 мая» пролетариат впервые вышел на арену политической борьбы как массовая революционная сила. Общее число рабочих, принявших участие в антиимпериалистических выступлениях (забастовках, манифестациях, бойкоте), приближалось к 100 тыс. человек. И хотя рабочие не выдвигали собственных классовых требований, шли в арьергарде буржуазного общедемократического движения, под буржуазными лозунгами и под руководством буржуазных организаций, тем не менее сам факт открытого массового выступления рабочих имел далеко идущие последствия. Пробуждение рабочего класса было для передовых элементов революционной китайской интеллигенции практическим подтверждением правоты и жизненности идей Октября, ускорило их переход на марксистские позиции.
Распространение марксизма и образование Коммунистической партии Китая. До Октября 1917 г. Китай не знал марксизма. Идеи научного коммунизма были занесены в Китай, как и во многие другие страны Востока, вихрем Великой Октябрьской социалистической революции. Проникновение идей марксизма-ленинизма в Китай совпало с началом рабочего движения и оживлением революционной активности радикально настроенной мелкобуржуазной интеллигенции, выступавшей в авангарде «движения 4 мая». Именно эти революционные слои мелкобуржуазной интеллигенции стали пропагандистами марксистской идеологии в Китае. «Движение 4 мая» ускорило распространение марксизма в Китае, пробудив в молодой китайской интеллигенции жажду активной политической деятельности, поиски нового выхода из кризисного состояния страны. Молодые участники событий 4 мая составили вначале и кадры Китайской компартии. Среди первых сторонников марксизма в Китае — активных участников «движения 4 мая» могут быть названы имена Ли Да-чжао, Чэнь Ду-сю, Цюй Цю~бо, Дэн Чжун-ся, Цай Хэ-сэня, Чжан Тай-лэя, Пэн Бая, Юнь Дай-ина и др.
Первым китайским революционером, решительно повернувшим после Октября на путь марксизма и призвавшим китайский народ «последовать примеру русских», стал Ли Да-чжао. Его статья «Мое марксистское мировоззрение» (май — ноябрь 1919 г.) была самой ранней в Китае попыткой си-
58
стоматического изложения учения Маркса. Пропагандистская и педагогическая деятельность Ли Да-чжао сыграла неоценимую роль в распространении идей марксизма-ленинизма в Китае, в приобщении к марксистскому мировоззрению молодой революционной интеллигенции.
Вначале небольшая кучка сторонников марксизма, сгруппировавшаяся вокруг Ли Да-чжао и Чэнь Ду-сю, видела свою задачу главным образом в изучении и пропаганде марксизма, в идейном размежевании с буржуазными реформистами и националистами. Этот процесс начался еще в ходе «движения 4 мая», вылившись в раскол внутри редакции журнала «Синь циннянь» («Новая молодежь») — популярного теоретического и политического революционно-демократического органа. Левая группа редакции во главе с Ли Да-чжао и Чэнь Ду-сю выступила против буржуазных реформистов, возглавляемых Ху Ши (так называемая полемика по вопросу «о конкретных проблемах и «из-мах»»). Но раскол в редакции «Синь циннянь» знаменовал собой не выделение марксизма в самостоятельное течение китайской общественно-политической мысли, а скорее размежевание между буржуазным реформизмом и социалистическими течениями, среди которых марксистская тенденция отнюдь не была ведущей. Преобладающее влияние среди социалистических течений в Китае марксизм приобрел лишь два-три года спустя, после ожесточенной дискуссии и разрыва с анархистами. Точнее всех, пожалуй, охарактеризовал тогдашнее состояние социалистической мысли в Китае Цюй Цю-бо: «Все мы испытывали безграничный интерес к дискуссиям по вопросам социализма. Однако во многом наши идеи напоминали взгляды русской молодежи сороковых годов XIX века. Наши представления о социалистических течениях, о сути социализма были весьма путаными и туманными...» 1 Это замечание в известной мере применимо и к лучшим из тогдашних китайских марксистов, в том числе и к Ли Да-чжао. В 1919—1921 гг. даже они не были марксистами, а всего лишь сторонниками марксизма, осваивавшими азы марксистской методологии, что отнюдь не преуменьшает их личного вклада в распространение марксизма в Китае.
Китайские сторонники марксизма в 1919—1920 гг. были вначале оторваны от рабочего движения, они делали лишь робкие попытки сближения с пролетариатом, в основном по линии просвещения рабочих. Перелом в этом отношении, так же как и в идеологическом и организационном, наступил лишь после установления Коммунистическим Интернационалом контактов с коммунистическими элементами Китая. Одной из главных задач Коминтерна в Китае, как и в других странах Востока, было объединение разрозненных коммунистических элементов в поли
1 Цюй Цю бо, Очерки и статьи. М., 1959, стр. 39, 40,
59
тическую партию пролетариата, организационное оформление нарождавшегося коммунистического движения.
В начале 1920 г. Дальневосточный секретариат ИККИ направил в Китай группу работников во главе с Г. Н. Войтинским в составе И. К. Мамаева, М. Ф. Кузнецовой и Ян Мин-чжая. С помощью посланцев Коминтерна в мае 1920 г. в Шанхае был создан коммунистический кружок из семи человек под руководством Чэнь Ду-сю. В сентябре возник коммунистический кружок в Пекине во главе с Ли Да-чжао из девяти человек (в том числе пять анархистов). Затем образовались кружки в Гуанчжоу, Ухане, Чанша, Цзинане, а также в Токио. Одновременно в этих же городах возникали союзы социалистической молодежи, мало отличавшиеся от коммунистических кружков по составу. В феврале 1921 г. среди китайских студентов, обучавшихся во Франции, также возник Союз социалистической молодежи, из которого впоследствии вышло много будущих руководителей КПК.
Руководство деятельностью коммунистических групп и союзов молодежи осуществлялось обновленной редакцией журнала «Синь циннянь». К этому времени относится также выпуск нелегального коммунистического журнала «Гунчаньдан» («Коммунист»).
Созданием коммунистических групп было положено начало организованному коммунистическому движению в Китае. Однако название «коммунистические» может быть применено к этим группам лишь условно. Это название отражало скорее тенденцию, чем действительное состояние коммунистических кружков. Состав групп был весьма неоднороден, среди их участников можно было встретить сторонников анархизма, «легального марксизма» и вообще случайных попутчиков коммунизма, националистов, отдававших кратковременную дань тогдашней моде на социалистические учения. К коммунистическому движению ненадолго примкнули такие известные впоследствии деятели гоминьдана, как Чэнь Гун-бо, Дай Цзи-тао, Чжоу Фо-хай, Гань Най-гуап, Шао Ли-цзы и др. Членами коммунистических кружков в основном была студенческая молодежь (более половины в возрасте до 25 лет); около 70% — выходцы из помещичьих семей, 10% — из чиновников.
Именно на базе таких интеллигентских, преимущественно пропагандистских, и довольно разнородных по своему составу групп была создана Коммунистическая партия Китая.
Наряду с марксистской пропагандой коммунистические кружки делают первые шаги к организации рабочего движения. Начать было решено с налаживания рабочей прессы — еженедельных газет: «Лаодун цзе» («Мир труда») в Шанхае, «Лаодун инь» («Голос труда») в Пекине, «Лаодун шэн» («Голос труда») в Гуанчжоу. Эти газеты, издававшиеся совместно с анархистами, просуществовали лишь несколько месяцев. Выпущено было также несколько брошюр и листовок для рабочих: «Диалог рабо
60
чих», «Рабочие союзы», «Кто такие коммунисты» и др. Велась и устная пропаганда. Основной упор в пропаганде среди рабочих делался на лозунг «Труд священен», на требования повышения зарплаты и сокращения рабочего дня. Предпринимались также попытки создания рабочих школ, рабочих клубов, празднования 1 Мая и т. д. Результаты этой деятельности были весьма скромными. Лишь в Чансиньдяне (под Пекином) Дэн Чжун-ся удалось организовать рабочий клуб (т. е. профсоюз) железнодорожников, а на станции Сяошаду (Шанхай) — рабочую школу, которой руководил Ли Ци-хань.
В конце 1920 — начале 1921 г. коммунистические кружки получили первое боевое крещение и на фронте идеологической борьбы. В связи с приездом в Китай известного английского философа Б. Рассела вспыхнула дискуссия о социализме, в ходе которой сторонники марксизма открыто столкнулись с анархистами, с одной стороны, и с апологетами капиталистического пути, выступавшими под флагом всевозможных псевдосоциали-стических теорий (Ляп Ци-чао, Чжан Дун-супь, Чжан Цзюнь-май, Ху Хань-минь и др.), в том числе «китайского национального социализма», — с другой. Наиболее активно марксистскую точку зрения в этой полемике отстаивали Ли Да-чжао, Чэнь Дусю, Ли Да, Ши Цунь-тун. Дискуссия о социализме, в ходе которой со стороны коммунистов был дан отпор прямым нападкам на марксизм, сыграла большую роль в идеологической подготовке создания КПК. Вместе с тем необходимо отметить и то, что более завуалированные формы извращения и вульгаризации марксизма не встречали противодействия коммунистов в силу общей незрелости китайской марксистской мысли. Такие вульгаризаторы марксизма, как Дай Цзи-тао, Чжоу Фо-хай, Чэнь Гун-бо, рассматривались коммунистами в качестве единомышленников и получали свободную трибуну на страницах коммунистических журналов «Синь циннянь» и «Гунчаньдан» *.
Таково было состояние коммунистического движения накануне I съезда КПК, что отразилось на его решениях.
I съезд Коммунистической партии Китая состоялся нелегально в июле 1921 г. в Шанхае2. На съезд прибыло 13 делегатов от семи коммунистических кружков, в которых насчитывалось в общей сложности около 60 человек: Чжан Го-тао, Лю Жэнь-цзин (Пекин), Ли Хань-цзюпь, Ли Да (Шанхай), Дун Би-у, Чэнь Тань-цю (Ухань), Мао Цзэ-дун, Хэ Шу-хэн (Чанша), Дэн Сы-мин, Ван Цзинь-мэй (Цзинань), Чэнь Гун-бо, Бао Хуэй-сэн (Гуанчжоу), Чжоу Фо-хай (Токио). Два наиболее видных деятеля
1 Подробнее см. Л. П. Делюсин. Спор о социализме. М., 1970.
“ Точное время работы съезда неизвестно. В воспоминаниях участников относительно датировки съезда царит полный разнобой (от Мая до конца июля 1921 г.). Современная китайская историография считает Датой открытия I Всекитайского съезда КПК 1 июля 1921 г. В этот же день отмечается годовщина образования партии.
61
коммунистического движения в Китае того времени — Чэнь Ду-сю и Ли Да-чжао — на съезде не присутствовали. В работе съезда приняли участие также уполномоченный Коминтерна Г. Маринг и работник Профинтерна Никольский (псевдоним).
Главными задачами съезда были выработка программных и политических основ партии и ее организационное оформление в качестве боевой политической партии китайского пролетариата.
На съезде развернулась острая борьба двух основных течений. Большинство, возглавляемое Чжан Го-тао, выступало за создание дисциплинированной боеспособной пролетарской партии большевистского типа, ориентирующейся в первую очередь на рабочий класс и провозглашающей своей конечной целью завоевание диктатуры пролетариата. «Легальные марксисты» во главе с Ли Хань-цзюнем выступали против создания пролетарской партии большевистского типа, против политической борьбы пролетариата, за аморфную легальную организацию передовой интеллигенции, задачи которой ограничивались лишь изучением и пропагандой марксизма.
Большинство съезда осудило ликвидаторские взгляды Ли Хань-цзюня. «Легальные марксисты» вскоре были исключены или вышли из партии, и в дальнейшем это течение не имело сколько-нибудь серьезного влияния в рядах КПК. Вместе с тем дискуссия на съезде показала, что большинство делегатов, отстаивая наиболее общие принципы марксизма, было в то же время еще далеко от понимания характера и движущих сил китайской революции, так же как вытекавших из этого политических задач пролетариата и его партии. Преобладающей тенденцией на съезде было стремление рассматривать завоевание диктатуры пролетариата как непосредственную, хотя по необходимости и довольно отдаленную, цель рабочего движения, противопоставлять политическую борьбу пролетариата всем иным политическим движениям. Наиболее резко эта тенденция была выражена в выступлении Лю Жэнь-цзина, признававшего единственной формой борьбы захват власти путем вооруженного восстания и принципиально отвергавшего с позиции «революционного марксизма» всякие легальные и парламентарные методы борьбы, равно как и любые блоки и союзы с другими революционными партиями, включая гоминьдан.
Принятая съездом первая Программа КПК закрепляла пролетарский характер партии и установку на социалистическую революцию, свержение «капиталистических классов» и завоевание диктатуры пролетариата. Ближайшие задачи партии сводились к организации профсоюзов и политическому просвещению рабочих, подготовке кадров профсоюзного движения, изучению положения рабочего класса, а также участию в политической борьбе, в выступлениях против милитаризма и бюрократии, к выдвижению требований свободы слова, печати и собраний. Съезд от
62
верг в принципе всякое сотрудничество с другими партиями, в том числе с руководимым Сунь Ят-сеном гоминьданом.
Ввиду малочисленности партии съезд решил избрать не ЦК, а Временное бюро из трех человек: Чэнь Ду-сю (секретарь), Чжан Го-тао, Ли Да.
Историческое значение I съезда определяется прежде всего тем, что он провозгласил образование Коммунистической партии Китая, заложил организационные основы партии и определил ее конечные цели, положил начало соединению в Китае марксизма с рабочим движением.
Вместе с тем съезд в целом ряде принципиальных вопросов занял сектантскую позицию в духе так называемого чисто пролетарского движения, о невозможности которого на Востоке говорил В. И. Ленин. Эти левосектантские тенденции оставались главной болезнью КПК и в последующие годы.
2.	ПОДЪЕМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ И ОБРАЗОВАНИЕ ЕДИНОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ФРОНТА (1922—1923 гг.)
Международное и внутреннее положение Китая в начале 20-х годов. В 1919 — 1920 гг. продолжался некоторый рост национальной промышленности, однако темпы его резко снизились из-за усиливавшейся конкуренции иностранного капитала. Особенно сильно страдала от конкуренции основная отрасль китайской промышленности — текстильная.
Империалистические державы, в первую очередь Япония и США, пользуясь привилегиями, закрепленными в неравноправных договорах, активно расширяли свои позиции в Китае. За 1919—1921 гг. число японских веретен и ткацких станков в Китае выросло втрое. Только за 1919—1920 гг. в Китае было основано 150 новых американских промышленных компаний. Восстановила свои позиции на китайском рынке и Англия.
Снова заметно вырос послевоенный внешнеторговый баланс Китая, значительно сократившийся в годы мировой войны (до 220 млн. таэлей в 1920 г.). В 1922 г. в руках иностранных судовладельцев находилось 83% всего морского грузооборота страны: английские компании перевозили 40% грузов, японские — 25, американские — 10% и т. д. Иностранный капитал успешно конкурировал с китайским также на железнодорожном транспорте, в банковском деле и т. д. Мощным рычагом влияния иностранных монополий (главным образом английских) на экономическую и политическую жизнь Китая был контроль над таможнями, «излишки» доходов которых были важнейшим источником пополнения вечно пустой пекинской казны (остальная часть таможенных доходов шла на погашение иностранных займов и процентов по ним, выплату «боксерской контрибуции» и т. п.).
63
Активизация иностранного капитала ударила по интересам широких слоев китайского населения -- национальной буржуазии, пролетариата, крестьянства. Крестьянство жестоко страдало также от непрерывных милитаристских войн, в которых выражалось соперничество империалистических держав в Китае. Все это создавало условия для нового революционного подъема, для расширения классовых рамок антиимпериалистического движения. Дополнительный толчок росту революционных настроений в стране дала Вашингтонская конференция, положившая начало очередному политическому наступлению империализма на Китай.
Вашингтонская конференция девяти держав (ноябрь 1921 — февраль 1922 г.) была призвана закрепить соотношение сил, сложившееся в результате первой мировой войны, и урегулировать межимпериалистические противоречия, в том числе и в Китае. Приглашение на конференцию в Вашингтон было послано только пекинскому правительству, а Сунь Ят-сену удалось направить в Вашингтон лишь одного наблюдателя.
Пекинское правительство под влиянием роста революционных настроений в стране и под давлением национальной буржуазии предъявило конференции ряд требований («10 пунктов»), направленных на восстановление политической и экономической независимости страны (ликвидация особых прав и привилегий иностранных держав в Китае, отмена всех ограничений его суверенитета и т. д.). В то же время пекинское правительство соглашалось признать принцип «открытых дверей» в Китае.
Вашингтонская конференция фактически отвергла требования Китая, дав лишь обещание рассмотреть в будущем таможенную проблему, в решении которой была прежде всего заинтересована национальная буржуазия, и изучить вопрос об отмене консульской юрисдикции. Кроме того, под давлением США Япония вынуждена была вернуть Китаю бывшие германские владения в Шаньдуне, причем Китай обязался выплатить японцам стоимость железной дороги Циндао — Цзинань.
Договор девяти держав о принципах и политике в отношении Китая, подписанный в Вашингтоне 6 февраля 1922 г., декларировал «независимость» и «целостность» Китая, но фактически закреплял его полуколониальное положение. Договор провозглашал принцип «открытых дверей и равных возможностей» для всех империалистических держав в Китае, что было на руку в основном сильным американским монополиям. Тем не менее китайская национальная буржуазия продолжала верить, что обещания держав предоставить Китаю таможенную независимость и отменить экстерриториальность будут выполнены.
Вашингтонская конференция не устранила межимпериалистических противоречий западных держав, каждая из которых стре
64
милась всеми средствами сохранить и расширить свои позиции в Китае. Примерами агрессивных актов империалистов могут служить отказ Японии вернуть Китаю (в марте 1923 г.) Порт-Артур и Дальний в связи с истечением срока их «аренды», попытки Англии (в мае 1923 г.) вынудить у пекинского правительства согласие на сохранение английского контроля над портом Вэйхайвэй и т. д. Эти и им подобные действия империалистических держав разбивали иллюзии национальной буржуазии; они встречали растущий отпор прогрессивной китайской общественности в форме демонстраций и митингов протеста, бойкота иностранных товаров и т. п. Особый резонанс в стране вызвали наглые действия империалистов в связи с так называемым линьчэнским инцидентом. 6 мая 1923 г. близ станции Линьчэн на Тяньцзинь-Пукоуской железной дороге было совершено рядовое бандитское нападение на экспресс, с которого бандиты сняли в качестве заложников следовавших в поезде пассажиров, в том числе 26 иностранцев; вскоре все плененные иностранцы были отпущены. Дипломатический корпус предъявил китайскому правительству ультиматум, в котором помимо немедленного освобождения иностранцев и компенсации пострадавшим официально потребовал иностранного контроля над китайской полицией и железными дорогами. Империалистическая печать призывала к оккупации важнейших стратегических пунктов страны иностранными войсками, разоружения китайской армии и т. д. Китаю было заявлено, что в связи с «беспорядками» откладывается на неопределенный срок таможенная конференция, обещанная в Вашингтоне, отклоняется требование об отмене экстерриториальности. «Линьчэнский инцидент» сыграл немалую роль в усилении антиимпериалистического движения в Китае.
В начале 20-х годов Китай по-прежнему находился в состоянии политической раздробленности и непрекращавшейся милитаристской междоусобицы. В стране фактически существовало два самостоятельных и враждебных правительства — реакционное пекинское и прогрессивное гуанчжоуское; на местах безраздельно хозяйничали крупные и мелкие милитаристы, олицетворявшие китайскую реакцию, но в ряде случаев из патриотических, местнических или чисто карьеристских соображений поддерживавшие антиимпериалистическое движение (например, правительство Сунь Ят-сена). За спиной крупнейших милитаристских клик стояли империалистические державы, натравливавшие милитаристов друг на друга, снабжавшие их деньгами, оружием, снаряжением.
Пекинское правительство попеременно или совместно контролировалось наиболее сильными группировками милитаристов — северо-восточной (фэнтяньской) прояпонской кликой Чжан Цзо-линя и северной (чжилийской) группой во главе с У Пэй-фу, за спиной которой стояли Англия и США. В июле 1920 г. коалиция фэнтяньских и чжилийских милитаристов свергла Дуань Ци-жуя
3 Зак. 99
65
и создала новое правительство, в котором преобладало влияние У Пэй-фу.
Южный Китай, однако, отказался подчиниться новому пекинскому правительству. В октябре 1920 г. генерал Чэнь Цзюн-мин, выдававший себя за сторонника Сунь Ят-сена, захватил власть в Гуанчжоу. Туда же вскоре вернулся и Сунь Ят-сен, занявший в южном правительстве пост министра внутренних дел. Незадолго до этого, 10 октября 1919 г., Сунь Ят-сен основал в Шанхае новую партию — Чжунго гоминьдан (Китайскую национальную партию). Своей основной целью эта партия ставила укрепление республиканского строя и осуществление «трех народных принципов» Сунь Ят-сена. На первых порах гоминьдан не проявлял большой активности, не был четко оформлен организационно, не имел ясной политической платформы п устава. В апреле 1921 г. в Гуанчжоу на чрезвычайной сессии старого парламента, дважды разгонявшегося Юань Ши-каем и Дуань Ци-жуем, на пост президента Китайской республики был избран Сунь Ят-сен. Но северные милитаристы и иностранные державы заявили о непризнании избрания Сунь Ят-сена.
В декабре 1921 г. обострилась борьба между кликой Чжан Цзо-линя и чжилийской группой милитаристов во главе с У Пэй-фу. В мае 1922 г. война между фэнтяньцами и чжилийцами закончилась победой У Пэй-фу. Приход к власти в Пекине чжилий-цев облегчил их сговор с Чэнь Цзюн-мином, которого также поддерживали Англия и США. В июне 1922 г. Чэнь Цзюн-мин совершил в Гуанчжоу военный переворот и свергнул правительство Сунь Ят-сена. Показательно, что в политической борьбе как У Пэй-фу, так и Чэнь Цзюн-мин широко пользовались социальной демагогией, прикидывались «друзьями рабочих». Эта демагогия оказала влияние даже на коммунистов. Тем не менее власть Чэнь Цзюн-мина оказалась непрочной, и в феврале 1923 г. Сунь Ятсен при поддержке юньнаньских и гуансийских милитаристов вернулся в Гуанчжоу, где сформировал новое южное правительство.
Чтобы придать своей власти в Северном Китае видимость конституционности, чжилийская клика восстановила на посту президента Ли Юань-хуна, свергнутого Дуань Ци-жуем в 1917 г. В Пекине опять собрался старый парламент, избранный в 1912 г. В мае 1923 г. парламент принял конституцию (до этого действовала временная конституция 1912 г.). В ней провозглашались буржуазно-демократические свободы и парламентарный республиканский строй. Китайская республика, согласно конституции, возглавлялась парламентом и избранным им президентом, который наделялся широкими полномочиями. На местах власть номинально принадлежала губернаторам провинций, назначаемым президентом республики, и выборным провинциальным собраниям. Но милитаристы игнорировали и эту конституцию. В июне 1923 г. один из главарей чжилийской клики, Цао Кунь, из
66
гнал Ли Юань-хуна из Пекина и вскоре добился своего избрания на пост президента, подкупив депутатов парламента американскими деньгами.
В 1921—1924 гг. Советская Россия продолжала курс на установление нормальных дипломатических отношений с Китаем в соответствии с принципами, изложенными в декабрьской декларации 1917 г. и обращении 25 июля 1919 г. В 1921 — 1923 гг. Советское правительство направило три делегации (Пайкеса, Иоффе, Карахана) для переговоров с пекинским правительством. Вопреки противодействию внутренней реакции и империализма и благодаря поддержке со стороны прогрессивных сил страны правительству Китая пришлось пойти на переговоры о нормализации китайско-советских отношений. Это был успех советской дипломатии и демократических сил Китая, способствовавший углублению революционных процессов в стране, в том числе и росту коммунистического движения.
Подъем рабочего движения. КПК и рабочий класс. С 1922 г. в Китае происходит подъем рабочего движения, вызванный значительным ухудшением положения пролетариата в результате расширения послевоенной экспансии империализма.
К началу 20-х годов рабочее движение в Китае находилось на начальной стадии своего развития. Китайский пролетариат был еще молод и малочислен (около 2,5 млн. промышленных рабочих в 1919 г., почти половина из них работала на иностранных предприятиях), не вполне сформировался как класс. Следствием общей социально-экономической отсталости Китая были такие характерные черты структуры китайского пролетариата, как текучесть, неустойчивость его состава, большая численность малоквалифицированных рабочих, еще не порвавших с полуфеодальной деревней, территориальная раздробленность; в среде рабочего класса были сильны корпоративные и регионалистские традиции. Невелик был и исторический опыт китайских рабочих; профсоюзное движение отсутствовало. Но эти слабости в значительной мере компенсировались экономической и географической концентрацией рабочего класса, неразвитостью рабочей аристократии; классовые враги пролетариата внутри страны — отечественная буржуазия, феодально-милитаристские элементы — вряд ли превосходили рабочий класс единством и сплоченностью; даже иностранному крупному капиталу, наиболее опытному противнику рабочих, редко удавалось выступать единым фронтом в Китае. В то же время необходимость уже на ранних этапах движения вступать в острые схватки с иностранным капиталом, в конфликты между национальной буржуазией и империализмом давала рабочему классу дополнительные возможности для осуществления широких классовых союзов и политических маневров, ибо экономическая борьба рабочих иностранных предприятий сплошь и рядом сливалась с борьбой национальной. Благоприятны были перспективы рабочего движения и с точки зрения его идеоло
3*	67
гической ориентации. Послевоенный подъем рабочего движения в Китае совпал по времени с крахом всех основных враждебных марксизму идеологических течений, влиявших или пытавшихся влиять на рабочее движение: анархизма, буржуазного реформизма разных оттенков, умеренного национализма; лишь революционный национализм гоминьдана продолжал оказывать определенное воздействие на сознание рабочих, особенно в Гуанчжоу. Поэтому становление и развитие профсоюзного и рабочего движения в целом в 20-е годы проходило главным образом под единым политическим руководством коммунистов.
Коммунистическая партия Китая, насчитывавшая в то время всего несколько десятков человек (по 5—10 человек в разных провинциях), естественно, не могла сразу охватить своим влиянием рабочее движение. Однако партия активно пыталась проводить в жизнь главную ближайшую цель, определенную I съездом, — «организацию индустриальных союзов» и придание им «духа классовой борьбы», подготовку кадров профдвижения. На политическое просвещение рабочего класса и организацию независимого классового профессионального движения были направлены лучшие силы партии, работавшие добросовестно и самоотверженно. В начале 20-х годов преимущественно интеллигентская по составу и руководству КПК твердо ориентировалась на рабочий класс как на ту новую социальную силу, с которой связано историческое будущее Китая.
В июле 1921 г. Компартия создала в Шанхае Всекитайский секретариат профсоюзов, призванный постепенно возглавить рабочее движение. Руководителем Секретариата стал Чжан Го-тао, его помощником — Ли Ци-хань. Секретариат действовал как легальная рабочая организация. Главной его задачей было развитие профсоюзных объединений, пропаганда необходимости таких объединений, сплочение и реорганизация существующих профсоюзных организаций в целях повышения классового самосознания трудящихся, а также установление тесных связей рабочих Китая с рабочими зарубежных стран1. За 1,5 года активной деятельности Секретариат добился существенных успехов, особенно на промышленных предприятиях Центрального Китая (Хунань и Хубэй) и на железных дорогах Центра и Севера; но на Юге и в Шанхае его влияние было незначительным. К достижениям коммунистов, работавших в Секретариате, следует отнести организацию профсоюзов и забастовок, проведение кампании за рабочее законодательство летом 1922 г. и особенно созыв I Всекитайского съезда профсоюзов (май 1922 г.), проходившего фактически под знаком единого рабочего фронта.
Уже в эти первые годы среди активнейших руководителей
1 См. «Воззвание Всекитайского секретариата профсоюзов» (7 июля 1921 г.). — «Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 1. Пекин, 1957, стр. 8 (на кит. яз.).
68
рабочего движения были такие деятели, как Ли Да-чжао, Чжан Го-тао, Дэн Чжун-ся, Ли Ли-сань, Лю Шао-ци, Ло И-нун, Ли Ци-хань, Ши Ян, Го Ляп и др. Практически весь руководящий состав КПК в 20-е годы был так или иначе непосредственно связан с рабочим движением.
Во время первой забастовочной волны произошло более 100 стачек (преимущественно экономических), в которых приняло участие около 300 тыс. человек L Подъем этот был стихийным и лишь частично объяснялся пропагандистской и организаторской деятельностью коммунистов среди рабочего класса. Главными выступлениями рабочего класса в этот период были гонконгская стачка моряков (январь — март 1922 г.) и забастовка железнодорожников Пекин-Ханькоуской железной дороги (февраль 1923 г.).
Гонконгская стачка моряков проходила под идейным воздействием и при прямой материальной и политической поддержке гоминьдана; коммунисты непосредственного участия в забастовке не принимали. Моряки, докеры, грузчики Гонконга имели свою организацию: в марте 1921 г. был создан Объединенный всеобщий индустриальный союз китайских моряков, находившийся под влиянием гоминьдана. Его организаторами были два популярных рабочих лидера: Су Чжао-чжэн и Линь Вэй-минь, впоследствии (в 1924 г.) вступившие в КПК.
На требование союза моряков увеличить зарплату, предоставить профсоюзу право участвовать в распределении моряков на работу и в заключении договоров между моряками и хозяевами английские судовладельцы ответили отказом. Тогда 13 января 1922 г. профсоюз объявил всеобщую забастовку.
Забастовщики получили поддержку со стороны правительства Сунь Ят-сена в Гуанчжоу. Сюда перебрался из Гонконга стачечный комитет, а за ним — тысячи стачечников. Им помогали жильем и продуктами. В городе происходили антиимпериалистические митинги. Экономическая стачка гонконгских моряков и портовых рабочих переросла в крупное политическое событие, способствовавшее росту национально-освободительного движения. В стачке приняло участие около 100 тыс. рабочих. Кампания солидарности с гонконгскими рабочими развернулась на железных дорогах Северного Китая и в Шанхае при активном участии коммунистов, а также в Сингапуре и других иностранных портах. Забастовали моряки Шаньтоу.
Все это помогло гонконгским морякам добиться успеха. После почти двухмесячной борьбы судовладельцы, несшие большие убытки, согласились с требованиями рабочих, губернатор Гонконга был вынужден признать союз китайских моряков легальной организацией.
1 См. Дэн Чжун-ся. Краткая история профсоюзного движения в Китае. М., 1952, стр. 33.
69
Другим крупнейшим боевым выступлением рабочего класса в этот период стала забастовка на Пекин-Ханькоуской железной дороге, проходившая под руководством коммунистов. Коммунисты сумели использовать в интересах железнодорожников демагогические заигрывания главаря чжилийской клики У Пэй-фу, пытавшегося взять профсоюзы под свой контроль. В 1922 г. коммунисты под руководством Ли Да-чжао создали на Пекин-Ханькоуской и других железных дорогах Северного Китая сеть профсоюзных организаций. Вскоре начались забастовки железнодорожников. Когда же У Пэй-фу запретил проведение съезда профсоюза рабочих Пекин-Ханькоуской дороги, а их представители были арестованы, 4 февраля 1923 г. на этой железной дороге была объявлена всеобщая забастовка. В ответ войска У Пэй-фу 7 февраля учинили жестокую расправу над рабочими в Цзяннапе, Чансиньдяне и на других станциях: около 40 человек было убито, многие ранены.
7 февраля 1923 г. вошло в историю китайского рабочего движения как одна из героических страниц классовой борьбы пролетариата. Главной причиной разгрома стачки была изоляция рабочих, не получивших в отличие от гонконгских моряков поддержки со стороны буржуазных и мелкобуржуазных слоев населения. После разгрома пекин-ханькоуской забастовки в рабочем движении наступил период депрессии, продолжавшийся до конца 1924 г.
Созданные в 1921 —1922 гг. профсоюзы были хотя и боевыми, но весьма хрупкими и недолговечными, не обладавшими достаточной внутренней силой, чтобы противостоять натиску реакции; большинство их распалось после расправы 7 февраля 1923 г. Коммунисты пользовались весьма значительным влиянием среди рабочих в периоды подъемов рабочего движения, но, как правило, после первых поражений быстро теряли завоеванные позиции. Разрыв между политическим влиянием КПК и организационным закреплением этого влияния был характерной чертой рабочего движения в 20-е годы. Нередко коммунисты пытались преодолеть эту слабость принудительными, «диктаторскими» методами L
Поиски путей расширения и укрепления связей партии с рабочим классом, организации и сплочения его рядов, определение его роли в нараставшей национально-освободительной борьбе китайского народа заняли центральное место в работе II съезда КПК.
II съезд КПК состоялся нелегально в Шанхае с 16 по 23 июля 1922 г. В его работе принимали участие 12 делегатов, представлявшие 123 члена партии. Главными вопросами повестки дня были: принятие программы-минимум (опубликована в виде «Де
1 См. Дэн Чжун-ся. Краткая история профсоюзного движения в Китае, стр. 59.
70
кларации II съезда КПК») п тактические проблемы революционного движения в стране. В документах II съезда КПК нашли широкое отражение решения II и III конгрессов Коминтерна, особенно по национально-колониальному вопросу и по вопросу о тактике завоевания масс.
В решениях II съезда содержится классовая оценка китайской революции как революции антиимпериалистической («национальной») и антифеодальной («демократической»), т. е. буржуазно-демократической по своему характеру. Из этого основного момента и исходил съезд, определяя новую линию партии на создание единого национального фронта, на поддержку пролетариатом буржуазного национально-революционного движения.
Единый фронт рассматривался II съездом как временный союз разнородных социальных и политических сил для борьбы против общего врага — империализма и милитаризма и завоевания победы буржуазно-демократической революции. В социальном плане это был союз главным образом между буржуазией и пролетариатом вместе с примыкающим к нему бедным крестьянством, в политическом — между Компартией и гоминьданом. В документах съезда особо подчеркивалась необходимость полной политической и организационной самостоятельности пролетариата в едином фронте L
Решение о едином национальном фронте было принято под прямым воздействием съезда народов Дальнего Востока (21 января — 2 февраля 1922 г.). Китайская делегация на нем была одной из самых многочисленных (44 человека), в ее состав помимо коммунистов (Цюй Цю-бо, Чжан Го-тао, Чжан Тай-лэй, Кэ Цин-ши и др.) и беспартийных входил также представитель гоминьдана. Часть китайской делегации была принята В. И. Лениным. Съезд заявил о своей полной солидарности с решениями конгрессов Коминтерна по национально-колониальному вопросу и подчеркнул необходимость правильного понимания взаимоотношений между национальными революционными движениями, с одной стороны, и борьбой трудящихся за свое освобождение — с другой, тесного союза трудящихся Дальнего Востока с международным пролетариатом.
Установка на поддержку пролетариатом революционного буржуазно-демократического движения и создание единого национального демократического фронта в исторической перспективе стала основным принципиальным и тактическим решением II съезда. Но главной своей задачей Компартия по-прежнему считала завоевание, организацию, сплочение и политическое воспитание рабочего класса. Именно проблемы рабочего движения и тесно связанные с ним проблемы партийного строительства были наиболее детально разработаны в решениях II съезда.
1 См. «Декларация II съезда КПК». — «Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 1, стр. 33—34.
71
Съезд снова решительно подтвердил стремление КПК стать подлинной пролетарской партией. Эта мысль проходит красной нитью через все резолюции съезда.
Большое внимание съезд уделил вопросам партийного строительства. I съезд заложил лишь первый камень в организационный фундамент партии. II съезд продолжил разработку организационных принципов партии, приняв Устав КПК. Содержание «Резолюции об Уставе КПК» и сам Устав свидетельствуют о том, что съезд взял курс на строительство массовой пролетарской партии по большевистскому образцу1. Конкретные условия становления КПК — отсутствие давних пролетарских традиций, мелкобуржуазное окружение, интеллигентский состав и значительное влияние анархистских партикуляристских тенденций — требовали от партии особого внимания к вопросам централизации, сплоченности и дисциплины. Однако достигалось это с большим трудом.
II съезд принял официальную резолюцию о вступлении КПК в Коминтерн; в других резолюциях предусматривалось вовлечение профсоюзного, молодежного и женского движения в Китае в сферу влияния Профинтерна, КИМ и Международного женского секретариата при Коминтерне. Эти принципиальные решения II съезда свидетельствовали о победе интернационалистского направления в партии. Конкретным выражением идей пролетарского интернационализма, нашедших широкое отражение в документах съезда, был выдвинутый съездом лозунг защиты Советской России.
В Центральный Комитет, избранный съездом, вошли пять человек: Чэнь Ду-сю (Генеральный секретарь), Ли Да-чжао, Чжан Го-тао (ответственный за оргработу), Цай Хэ-сэнь (ответственный за пропаганду), Гао Цзюнь-юй. Съезд принял также решение об издании центрального органа партии — политического еженедельника «Сяндао» («Проводник») 1 2.
В целом работа II съезда КПК была весьма продуктивной. Постановления II съезда свидетельствуют о том, что за один лишь год, прошедший между двумя съездами, партия более четко уяснила задачи коммунистов в буржуазно-демократической революции. В этом, несомненно, сказались и результаты той большой работы, которую провел в КПК Коминтерн.
Создание единого национально-революционного фронта. Необходимость создания единого национального фронта вытекала из объективных потребностей назревавшей антиимпериалистической революции в Китае. В борьбу против господства империа
1 Chen Kung-po. The Communist Movement in China. New York, 1960, p. 138.
2 Журнал «Сяндао» — легальный центральный политический орган КПК — выходил с 13 сентября 1922 по 18 июля 1927 г. (всего вышел 201 номер); главными редакторами журнала в разное время были Цай Хэ-сэнь, Цюй Цю-бо и др.
72
лизма вовлекались так или иначе почти все классы и слои тогдашнего полуколониального китайского общества, включая даже отдельные патриотически настроенные феодальные элементы. Все более серьезное влияние на характер революционного буржуазного национализма, представленного партией гоминьдан и ее лидером Сунь Ят-сеном, оказывали радикально настроенные демократические слои мелкой буржуазии, а также пробуждавшийся к политической деятельности пролетариат. Расстановка классовых сил в национально-освободительном движении в Китае претерпевала, таким образом, серьезные изменения. Глубокое впечатление на сознание Сунь Ят-сена произвели победоносный опыт Октябрьской революции, честные и искренние предложения помощи угнетенному народу Китая со стороны молодого Советского государства. Все это заставило великого революционера-демократа заново переосмыслить пути развития китайской революции, искать новых друзей и союзников в борьбе.
Политическая мудрость Сунь Ят-сена проявилась в том, что он сумел подняться над буржуазным национализмом и не побоялся сотрудничества в антиимпериалистической борьбе с рабочим классом и коммунистами Китая, с Советской Россией и Коминтерном. Начиная с 1920 г. Сунь Ят-сен вступает в политические контакты с Коминтерном, неоднократно беседует с его работниками Г. Н. Войтинским (осенью 1920 г.), Г. Марингом (в августе — сентябре 1921 г.), С. А. Далиным (в апреле — июне 1922 г), завязывает оживленную переписку с наркомом по иностранным делам РСФСР Г. В. Чичериным.
Сунь Ят-сен проявлял огромный интерес к опыту Советской России, особенно большевистской партии и Красной Армии, стремясь извлечь из него все полезное и применимое в Китае. В письме Г. В. Чичерину 28 августа 1921 г. Сунь Ят-сен писал: «Я чрезвычайно заинтересован вашим делом, в особенности организацией ваших Советов, вашей армии и образования... Подобно Москве, я хотел бы заложить основы Китайской Республики глубоко в умах молодого поколения — тружеников завтрашнего дня» Большое значение для укрепления отношений между Сунь Ят-сеном и правительством Советской России имели переписка и переговоры, которые он вел, будучи в Шанхае, с представителем РСФСР в Китае А. А. Иоффе с августа 1922 г. Их результатом было коммюнике от 27 января 1923 г., в котором Сунь Ят-сен выразил согласие с принципами политики Советского государства в отношении Китая.
К тому же периоду относится и сближение Сунь Ят-сена с китайскими коммунистами. Этому бесспорно способствовали не только личные контакты Сунь Ят-сена с работниками Коминтерна и советскими дипломатами, но и решения II съезда КПК
1 «Советско-китайские отношения 1917—1957». Сборник документов. М., 1959, стр. 58-59.
73
о едином фронте с гоминьданом, за которыми в августе 1922 г. последовало принятое по рекомендации ИККИ решение ЦК КПК о вступлении коммунистов в гоминьдан. Этими решениями было положено начало практическому сотрудничеству между КПК и гоминьданом. В сентябре 1922 г. Сунь Ят-сен начинает подготовительную работу по реорганизации гоминьдана с участием коммунистов. Наброски политической платформы реорганизуемого гоминьдана были изложены в декларации Сунь Ят-сена от 1 января 1923 г., в которой он выдвинул требования ликвидировать неравноправные договоры и восстановить независимость Китая; ввести всеобщее избирательное право и демократические свободы; гарантировать законодательную защиту интересов трудящихся; принять закон о земельном налоге с целью наделения крестьян землей. Это был шаг вперед по пути углубления прогрессивного содержания «трех народных принципов» применительно к новой эпохе.
Большое значение для дальнейших судеб единого фронта имел и тот факт, что 21 февраля 1923 г. Супь Ят-сен с помощью гуансийских милитаристов вновь возглавил южное правительство в Гуанчжоу. Но на этот раз он пришел к власти, убежденный в необходимости опереться не только на ненадежных генералов-попутчиков, но и на сильную революционную партию, на народные массы, на поддержку Советского государства и коммунистов. На подвластной правительству Сунь Ят-сена территории Компартия получила возможность действовать легально. Весной 1923 г. в Гуанчжоу переехал ЦК КПК, развернувший подготовку к III съезду партии.
Несмотря на глубокие сдвиги в мировоззрении и политической практике Сунь Ят-сена, в Компартии продолжала существовать сильная оппозиция сотрудничеству с гоминьданом, глубокое недоверие к этой буржуазной национально-революционной партии. Понадобились специальные разъяснения и указания ИККИ, принятые в развитие решений IV конгресса Коминтерна по восточному вопросу, чтобы преодолеть эту оппозицию. Особое значение имела резолюция ИККИ от 12 января 1923 г. об отношении Компартии Китая к партии гоминьдан, которая легла в основу дискуссии на III съезде КПК.
III съезд Коммунистической партии Китая проходил легально в Гуанчжоу с 10 по 23 июня 1923 г. На нем присутствовали 30 делегатов, представлявших 420 членов партии, из которых 40% составляли рабочие. Представителем Коминтерна на съезде был Г. Маринг. Главным в повестке дня съезда был вопрос о тактике партии, т. е. об отношении к гоминьдану. По этому вопросу на съезде развернулась острая дискуссия. Большинство делегатов во главе с Чэнь Ду-сю, Ли Да-чжао, Цюй Цю-бо, Чжан Тай-лэем поддержали рекомендацию Коминтерна об индивидуальном вступлении коммунистов в гоминьдан при сохранении полной идейной и организационной самостоятельности Компартии. Про
74
тив этого выступили с левосектантских позиций Чжан Го-тао, Цай Хэ-сэнь и некоторые другие делегаты, обосновывавшие свое отрицательное отношение к единому фронту тем, что национальная буржуазия в Китае якобы не может играть революционную роль. Съезд отверг позицию «левых» и незначительным большинством принял официальное решение о вступлении коммунистов в гоминьдан, который, таким образом, признавался организационной формой единого национального фронта и вместе с тем политическим руководителем национально-революционного движения в Китае. В то же время в решениях и декларации съезда были подвергнуты суровой критике прежние политические ошибки гоминьдана и подчеркнуты специфические классовые задачи коммунистов. «Мы надеемся, — говорилось в декларации съезда, — что китайский гоминьдан решительно порвет со своими прошлыми взглядами опоры на иностранные силы и военные акции, уделит большое внимание политической пропаганде среди масс и не будет пренебрегать ни одной возможностью этой пропаганды, с тем чтобы стать действительно центральной силой борьбы за счастье нации и занять руководящее положение в национальной революции.
Коммунистическая партия Китая, учитывая политическую и экономическую обстановку в мире и внутри страны, а также нужды и требования общественных классов страны (рабочих, крестьян, торговцев и промышленников), считает, что Китаю настоятельно необходима национальная революция. При этом мы не можем ни на йоту пренебрегать защитой насущных интересов рабочих и крестьян. Наша особая задача — пропаганда среди рабочих и крестьян и их организация» 1.
Решения III съезда КПК явились одной из важных предпосылок, обеспечивавших организационное оформление единого фронта и выводивших молодую партию китайского пролетариата на арену широкой политической борьбы. Но реализация этих решений наталкивалась на большие трудности внутри и вне партии. В преодолении этих трудностей большую роль сыграли Коминтерн, ВКП(б) и Советское государство.
Сунь Ят-сен, преодолевая упорное сопротивление правого крыла своей партии, летом 1923 г. решительно взял курс на союз с СССР. В августе 1923 г. Сунь Ят-сен направил в Москву для изучения советского опыта и конкретных военно-политических переговоров делегацию во главе с Чан Кай-ши (в ее состав был включен и коммунист Чжан Тай-лэй). Делегации была предоставлена возможность знакомиться с жизнью Страны Советов, встречаться с руководящими деятелями Советского государства и Коминтерна. По просьбе китайской делегации и с ее участием Президиум ИККИ обсудил политическую программу реоргани-
стр ’^Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 1,
75
зуемого гоминьдана и 28 ноября 1923 г. принял специальную резолюцию по вопросу о национально-освободительном движении в Китае и о партии гоминьдан, которая была вручена Чан Кайши. В резолюции была, в частности, предложена новая трактовка «трех народных принципов» Сунь Ят-сена *.
Гоминьдан, чтобы обеспечить себе в первую очередь военную поддержку Советской России, после острой внутренней борьбы принял под давлением Сунь Ят-сена политические рекомендации Коминтерна (кроме рекомендаций по аграрно-крестьянскому вопросу).
По просьбе Сунь Ят-сена еще в октябре 1923 г. в Гуанчжоу прибыл в качестве советника по реорганизации партии гоминьдан М. М. Бородин, старый член большевистской партии, сыгравший исключительно плодотворную роль в подготовке и проведении I съезда гоминьдана. Одновременно по приглашению Сунь Ят-сена приехали из СССР первые военные советники для подготовки создания военной школы гоминьдана (А. Черепанов, Я. Герман, П. Смоленцев, А. Терешатов и В. Поляк).
Венцом всей труднейшей работы по организационному оформлению единого фронта был I съезд гоминьдана, состоявшийся в январе 1924 г. В его подготовке и работе принимали активное участие коммунисты (Ли Да-чжао, Цюй Цю-бо, Тань Пин-шань, Линь Бо-цюй и др.). Основной документ, Манифест, также был выработан при участии коммунистов. В состав ЦИК гоминьдана было избрано девять коммунистов (Ли Да-чжао, Тань Пин-шань, Цюй Цю-бо, Чжан Го-тао, Линь Бо-цюй, Мао Цзэ-дун и др.); коммунисты возглавили организационный (Тань Пин-шань) и крестьянский (Линь Бо-цюй) отделы ЦИК гоминьдана. Секретарями почти всех отделов ЦИК были коммунисты.
Основным результатом работы I съезда гоминьдана было организационное оформление единого фронта и превращение гоминьдана в партию блока различных классов, готовых бороться против империалистического господства в Китае: рабочих, крестьян, городской мелкой буржуазии, национальной буржуазии. Вместе с тем в партию входили и представители феодалов и компрадоров, которые пытались сорвать единый фронт с коммунистами, добиваясь внесения в устав гоминьдана пункта, запрещающего его членам состоять в других партиях (т. е. в КПК). Съезд отверг эти притязания, подтвердив таким образом право коммунистов быть членами гоминьдана.
Политическая платформа единого фронта была изложена в Манифесте съезда, содержавшем также новую трактовку «трех народных принципов» Сунь Ят-сена — национализма, демократизма (народовластия) и народного благоденствия. Национализм в новой интерпретации стал означать борьбу китайского народа против империализма и китайского милитаризма, за его полное
1 См. «Коммунист», 1969, № 4, стр. 12—14.
76
национальное освобождение и объединение страны, а также за равноправие всех национальностей, населяющих Китай. Принцип демократизма предусматривал создание суверенной демократической республики, способной защитить свою независимость и исключающей монополизацию власти буржуазией. Народное благоденствие включало ограничение крупного капитала в городе, осуществление лозунга «Каждому пахарю — свое поле» путем ^наделения крестьян землей, выкупленной у помещиков, улучшение материального положения трудящихся. Эти программные принципы Сунь Ят-сена в их новой трактовке имели большое прогрессивное и мобилизующее значение, особенно для использования громадных революционных потенций мелкобуржуазной демократии Китая. Главным в этих принципах было их антиимпериалистическое и антифеодальное содержание, их стихийные социалистические устремления, хотя Сунь Ят-сен всегда был и оставался противником научного коммунизма, противником классовой борьбы.
Манифест I съезда гоминьдана содержал также характеристику положения Китая и политическую программу партии, в которой конкретизировались «три народных принципа»: отмена неравноправных договоров, введение всеобщих выборов и демократических свобод, запрет поборов, улучшение условий жизни крестьян и рабочих, помощь их организациям, выработка закона о труде, право выкупа помещичьей земли, ограничение капитала, равноправие женщин, распространение образования
В дни работы I съезда гоминьдана в Китай пришло горестное известие: умер В. И. Ленин. Выражая чувства всех прогрессивных сил Китая, Сунь Ят-сен в своей речи, посвященной памяти В. И. Ленина, вновь подчеркнул значение для Китая русской революции: «Ленин — это великий организатор революционных побед, гений революции, замечательный образец революционера. И вот Ленина не стало. Какие же мысли рождает у нас его образ и какой урок мы должны извлечь для себя, думая о нем? Мне кажется, что Революционная партия Китая может извлечь немалый урок. В чем же его смысл? В том, что мы должны укрепить фундамент нашей партии и сделать ее такой же хорошо организованной и сильной, как революционная партия России. Такова и цель настоящего съезда. ...Сила идей Ленина, его боевой дух и вся его деятельность воплощены в самой партии. Ленин умер, но дух его живет. Вот что является самым поучительным для нас!»* 2 По предложению Сунь Ят-сена съезд на три дня прервал работу. В Гуанчжоу были вывешены траурные флаги, повсюду проходили траурные собрания и митинги.
Решения I съезда гоминьдана, ознаменовавшие создание единого национального антиимпериалистического фронта, были
* См. Сунь Ят-сен. Избранные произведения. М., 1964, стр. 399—412.
2 Сунъ Ят-сен. Избранные произведения, стр. 416.
77
крупным успехом революционных сил Китая. Несмотря на глубокие внутренние противоречия, которые с самого начала были присущи единому фронту, его политическая платформа создавала достаточную основу для совместной борьбы участвовавших в нем классов против империализма и китайского милитаризма.
3.	УКРЕПЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-РЕВОЛЮЦИОННЫХ СИЛ И НАЗРЕВАНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ СИТУАЦИИ
(ЯНВАРЬ 1924 - МАЙ 1925 г.)
Советско-китайское соглашение 1924 г. Большим стимулом для усиления национально-освободительного движения в Китае была последовательная позиция СССР в вопросе об отношениях с Китаем. Рост международного авторитета СССР и требования прогрессивной китайской общественности заставили реакционное пекинское правительство вопреки давлению империалистических держав пойти на урегулирование китайско-советских отношений. 31 мая 1924 г. советская делегация во главе с Л. М. Караханом подписала в Пекине «Соглашение об общих принципах урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой». Это был первый равноправный договор Китая с великой державой.
Соглашение предусматривало восстановление дипломатических отношений между обеими странами; отказ правительства СССР от специальных прав и привилегий царской России в Китае, от русской части «боксерской контрибуции», которая была передана на нужды народного образования в Китае, от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции; заключение равноправных соглашений между СССР и Китаем в духе деклараций Советского правительства 1919 и 1920 гг. Правительства СССР и Китая согласились «вновь проверить на конференции» границы между обеими государствами «и впредь до указанной проверки поддерживать существующие»; намеченная конференция так и не была проведена по вине китайской стороны. Согласно подписанному в тот же день соглашению, Китайско-Восточная железная дорога объявлялась чисто коммерческим предприятием, совместно управляемым СССР и Китаем на паритетных началах, впредь до выкупа КВЖД правительством Китая.
По инициативе Советского правительства обе страны договорились обменяться послами (другие страны подчеркивали свое отношение к Китаю как к «второразрядной» державе тем, что имели в Пекине посланников).
Советско-китайские соглашения 1924 г. были большим событием в международной жизни. Они заложили принципиальную основу для дружественных отношений между двумя крупными соседними государствами на началах равенства, уважения независимости и суверенитета, взаимовыгодного сотрудничества. Со
78
глашения явились победой ленинской внешней политики Советского государства, серьезно укрепляя международное положение СССР и облегчая отрыв Китая от системы империализма. Вместе с тем они означали поддержку национально-революционным силам Китая в их борьбе против всей системы империалистического гнета.
Упрочение позиций правительства Сунь Ят-сена. После образования единого фронта очередной задачей национально-революционных сил Китая было упрочение позиций правительства Сунь Ят-сена в Гуанчжоу. Для этого требовалось подвести под него массовую базу в лице организованного рабочего и крестьянского движения, развить и укрепить партию гоминьдан с участием коммунистов, создать надежную армию, способную при поддержке народа разбить силы контрреволюции. Курс был взят на превращение Гуандуна в военно-политическую базу развития революционного движения во всем Китае. Решение этой задачи было связано с большими трудностями.
В условиях политической раздробленности страны и милитаристских междоусобиц прочность любого правительства в Китае прямо зависела от надежности армии, на которую оно опиралось. Правительство Сунь Ят-сена не имело средств для формирования армии и офицерских кадров для руководства этой работой. И то и другое предоставил правительству Сунь Ят-сена Советский Союз. В качестве ядра новой революционной армии в начале 1924 г. была создана офицерская школа Хуаппу. Расходы, связанные с ее организацией и деятельностью в 1924 — 1925 гг., полностью взяло на себя Советское правительство. Весь учебный процесс в школе был возложен на советских советников, которые с честью выполнили свою задачу. Начальником школы был назначен Чан Кай-ши, комиссаром — левый гомипь-даповец Ляо Чжун-кай. По образцу Красной Армии среди курсантов велась политработа, которой руководили коммунисты Чжоу Энь-лай, Юнь Дай-ин и др. Всю работу по созданию революционной армии возглавляли главные военные советники — герои гражданской войны в СССР П. А. Павлов, а затем В. К. Блюхер. Советский Союз предоставил также оружие и боеприпасы для новой армии Сунь Ят-сена. Необходимость всех этих мер подтвердили ближайшие же месяцы политической борьбы в Гуандуне.
После I съезда гоминьдана, явившегося крупным шагом на пути практической реализации политики единого национального антиимпериалистического фронта, Коммунистическая партия Китая развернула активную организационную и политическую работу внутри гоминьдана. Коммунисты в центре и на местах осуществляли эту работу с большим рвением и добились существенных результатов. Коммунисты действительно вдохнули новую жизнь в гоминьдан, в короткий срок заново сформировав широкую сеть гоминьдановских организаций в Северном, Централь
79
ном и Южном Китае. Во многих местах гоминьдановские организации находились в руках коммунистов. Активно действовали коммунисты также в центральном аппарате гоминьдана.
Организаторская работа в гоминьдане в начале 1924 г. поглощала почти все наличные силы партии (ее численность тогда не превышала 500 человек), отвлекала ее от решения своих классовых задач (работа в профсоюзах и крестьянском движении, коммунистическая пропаганда и т. д.). Но на данном этапе такая работа была целесообразна и необходима. Неизбежным было при таком положении и растворение в гоминьдане отдельных слабых коммунистических ячеек. Но в целом партия не утратила своей политической и особенно организационной самостоятельности.
Активное включение коммунистов в работу гоминьдана, их внедрение в центральный и периферийный гоминьдановский аппарат, как и следовало ожидать, встретили яростное сопротивление гоминьдановской реакции, представлявшей интересы помещиков и компрадоров и группировавшейся на правом крыле партии. Несколько оправившись от поражения, нанесенного им на I съезде гоминьдана, правые во главе с сыном Сунь Ятсена Сунь Фо летом 1924 г. подняли шум о «красной опасности» и повели яростную кампанию против КПК и политики Советского Союза в Китае. Ярость реакции вызывала вся прогрессивная линия Сунь Ят-сена, в частности предоставление коммунистам значительной свободы в организации рабочего и крестьянского движения под знаменем гоминьдана. Происки контрреволюции в Гуандуне получили активную поддержку со стороны английского империализма, видевшего в мероприятиях национально-революционного правительства Сунь Ят-сена и в его ориентации на союз с СССР прямую угрозу своим колониальным позициям в Китае.
Кульминационным моментом назревавшего несколько месяцев политического кризиса в Гуапдуне был так называемый мятеж «бумажных тигров», т. е. организованное английским империализмом в октябре 1924 г. вооруженное выступление против правительства Сунь Ят-сена гуанчжоуской компрадорской буржуазии. Лидером крупного гуандунского купечества, связанного с британскими колониальными властями Гонконга, был богатый компрадор Чэнь Лянь-бо, представлявший интересы английского Гонконг-Шанхайского банка. Он возглавил купеческую милицию (шантуань) и установил связь с милитаристом Чэнь Цзюн-мином. Косвенную поддержку мятежному купечеству оказывали правые гоминьдановцы и часть «союзных» Сунь Ят-сену милитаристов.
На всем протяжении этого кризиса гоминьдановское правительство Сунь Ят-сена занимало весьма противоречивую, колеблющуюся позицию. Пытаясь избежать обострения классовой борьбы, Сунь Ят-сен тщетно искал компромисса с купечеством. Лишь
80
открытое вооруженное выступление контрреволюции 10 октября 1924 г., поставившее под угрозу существование правительства Сунь Ят-сена, вынудило последнего принять решительные меры против мятежников. По приказу Сунь Ят-сена был создан Революционный комитет, в состав которого включили члена ЦК КПК Тань Пин-шаня. Сунь Ят-сен лично возглавил подавление мятежа. Войсками, бывшими в распоряжении Ревкома, командовал Чан Кай-ши. Для борьбы с шантуанями было использовано оружие, доставленное из СССР. Решающую роль в разгроме контрреволюционеров сыграли новые воинские части, сформированные из курсантов революционной военной школы Хуанпу, а также рабочие отряды. Операция по разгрому мятежников проводилась по плану, составленному советскими военными советниками.
Разгром «бумажных тигров» значительно укрепил позиции правительства Сунь Ят-сена и позволил ему в январе — марте 1925 г. провести крупную операцию (1-й Восточный поход) против главного военного противника в Гуандуне — милитариста Чэнь Цзюнь-мина, располагавшего сильной армией и опиравшегося на поддержку английских империалистов. План похода был разработан при непосредственном участии главного военного советника В. К. Блюхера и успешно проведен в жизнь.
Решающую роль в 1-м Восточном походе сыграла новая «партийная армия», т. е. части, сформированные на базе школы Хуанпу. Воспитанные в духе преданности идеям национальной революции, прошедшие обучение под руководством советских военных советников, солдаты «партийной армии» проявили дисциплинированность, боевой дух, самоотверженность. Они шли в бой под революционными лозунгами, понятными местному населению. Крестьяне оказывали революционным войскам помощь: были носильщиками, проводниками, разведчиками. По пути следования «партийной армии» устраивались митинги, политработники вели антиимпериалистическую и антимилитаристскую пропаганду. В результате 1-го Восточного похода Чэнь Цзюн-мину было нанесено сильное поражение, и он с частью своих войск отступил в соседнюю провинцию Фуцзянь.
Государственный переворот Фэн Юй-сяна и создание «национальных армий». Поездка Сунь Ят-сена на север. В конце 1924 —начале 1925 г. в Китае происходят важные политические сдвиги, которые можно охарактеризовать как назревание революционной ситуации. Под воздействием успехов правительства Сунь Ят-сена в стране усиливается революционное брожение, внешним проявлением которого стал распад чжилийской милитаристской клики. 23 октября 1924 г., в разгар войны между У Пэй-фу и Чжан Цзо-линем, один из видных чжилийских генералов, Фэн Юй-сян, выступил против У Пэй-фу, занял Пекин и произвел государственный переворот. Чжилийцы, ориентировавшиеся на Англию, потерпели поражение. Фэн Юй-сян заявил
81
о поддержке антиимпериалистических лозунгов Сунь Ят-сена, переименовал свои войска в национальную армию, запросил военную и иную помощь у Советского Союза, которая была ему предоставлена. Одновременно он вступил в практические контакты с гоминьданом и КПК и фслабил репрессивный режим, установленный милитаристами в Северном Китае. Национальная армия стала важным фактором военной и политической жизни Китая.
Несмотря на непоследовательность и колебания Фэн Юй-сяна, переворот в Пекине и возникновение «национальных армий» объективно способствовали нарастанию революционного подъема в стране. Было создано коалиционное правительство из сторонников Чжан Цзо-линя и Фэн Юй-сяна во главе с лидером прояпонской группировки аньфуистов Дуань Ци-жуем. Но власть Дуань Ци-жуя была непрочной из-за присутствия в столице войск Фэн Юй-сяна. Дуань Ци-жуй вынужден был маневрировать и заигрывать с прогрессивными силами.
Наиболее крупными политическими последствиями переворота в Пекине была поездка Сунь Ят-сена на север и развернувшаяся в связи с ней широкая кампания за созыв демократического Национального собрания, стабилизация положения революционной базы в Гуандуне и, наконец, открывшиеся в связи с ослаблением сил реакции новые возможности для возрождения рабочего движения и восстановления разгромленных в начале 1923 г. профсоюзов на севере и в центральной части страны.
В обстановке общенационального подъема Дуань Ци-жуй вынужден был пригласить Сунь Ят-сена на конференцию по объединению страны. Сунь Ят-сен принял приглашение. В «Манифесте о поездке на север» Сунь Ят-сен заявил, что важнейшей предпосылкой объединения страны является ликвидация милитаризма. Он потребовал созыва Национального собрания, освобождения политзаключенных, обеспечения народу демократических свобод.
13 ноября 1924 г. Сунь Ят-сен в сопровождении своей жены Сун Цин-лин, некоторых лидеров гоминьдана и советника М. М. Бородина выехал из Гуанчжоу на север. События, связанные с посещением Сунь Ят-сеном Пекина, на несколько месяцев встали в центре политической борьбы в стране. В ней приняли активное участие и коммунисты. Гоминьдан и Коммунистическая партия использовали поездку Супь Ят-сена для развертывания агитации за созыв Национального собрания и отмену неравноправных договоров. В этой кампании участвовали профсоюзы, Союз социалистической молодежи, студенческие союзы, организации женщин.
В конце 1924 и начале 1925 г. КПК развернула широкую кампанию за повсеместное создание комитетов содействия созыву Национального собрания из представителей организаций
82
рабочих, крестьян, интеллигенции, мелкой и средней городской буржуазии. Планировавшийся Всекитайский комитет содействия должен был взять на себя функции временного общекитайского демократического правительства. Местным комитетам содействия предлагалось использовать «золотое время» неустойчивости пекинской власти и путем непосредственных действий масс явочным порядком захватывать власть на местах: избирать губернаторов провинций, начальников уездов и мэров городов, изгонять милитаристов и чиновников. Это был, однако, призыв не к народному восстанию, а к легальному массовому выступлению против существующей власти, что в тогдашних условиях было нереальным.
Сунь Ят-сен не смог принять личного участия в движении за созыв Национального собрания. Он был смертельно болен. 12 марта 1925 г. он умер в Пекине. До последнего вздоха он оставался непримиримым борцом за свободу Китая, путь к которой видел в союзе с СССР. Он завещал своим последователям довести революцию до конца, «пробудить массы и вести борьбу в союзе с народами мира, строящими отношения с нами на основе равенства». В своем предсмертном послании Советской стране Сунь Ят-сен выражал страстную надежду, что «настанет время, когда Советский Союз как лучший друг и союзник будет приветствовать могучий и свободный Китай, когда в великой битве за свободу угнетенных наций мира обе страны рука об руку пойдут вперед и добьются победы» L
IV съезд КПК. Рабочее и крестьянское движение накануне национальной революции. Установление политического и организационного сотрудничества КПК с гоминьданом значительно активизировало работу партии, расширило ее связи с массами, способствовало численному росту. Но развитие партии шло противоречиво. Широкие возможности, которые открылись перед ней с созданием единого национального фронта, не были использованы в полной мере из-за оживления в партии левосектантских тенденций. С середины 1924 г. обнаружились серьезные расхождения части руководства КПК с линией Коминтерна.
Выступление части руководства КПК против тактической линии Коминтерна в вопросе о взаимоотношениях с гоминьданом произошло на почве резкого обострения политического положения в гуандунской революционной базе и активизации реакционных сил внутри и вне гоминьдана. Среди гоминьдановских лидеров усилились антикоммунистические настроения, хотя левые гоминьдановцы выступали за более гибкую тактику союза и борьбы с коммунистами. В целом, однако, гоминьдан оставался революционной партией.
Руководство КПК не сумело правильно оценить сложное положение в гоминьдане и реагировало на происки правых гоминь-
1 Сунь Ят-сен. Избранные произведения, стр. 555, 556—557.
83
дановцев с «левых» позиций. Чэнь Ду-сю, Цай Хэ-сэнь и другие члены ЦК КПК пришли к выводу, что гоминьдан якобы перестал быть революционной партией ввиду явного преобладания в нем правых реакционеров, и потребовали выхода коммунистов из гоминьдана, а также прекращения всякой поддержки военных мероприятий гоминьдана и ликвидации революционной власти и революционной базы в Гуандуне. Вместо этого предлагалось развернуть революционную работу в Китае по «классической» схеме: агитация — организация — вооруженное восстание. Той же левацкой тенденцией характеризовалось и первоначальное отрицательное отношение ЦК КПК к поездке Супь Ят-сена на север для политических переговоров с северными милитаристами. Коминтерну и его представителям пришлось приложить немало усилий, чтобы ослабить отрицательное влияние левацких тенденций на практическую работу. Но полностью преодолеть «левый» уклон не удалось.
С 14 по 21 января 1925 г. в Шанхае нелегально проходил IV съезд КПК. В работе съезда участвовало 20 делегатов, представлявших около 1000 членов партии. Уполномоченным ИККИ па съезде был Г. Н. Войтинский.
Съезд обсудил проблемы развития национально-освободительного движения на основе опыта работы коммунистов в гоминьдане, роль и задачи рабочего движения, вопросы улучшения организационной работы КПК; подчеркнул взаимосвязь между социальной и национальной задачами борьбы пролетариата. Ближайшей задачей партии провозглашалось завоевание гегемонии пролетариата в революции.
В наиболее детально разработанной резолюции о профсоюзном движении съезд признал слабость позиций партии среди рабочего класса. В этой связи была поставлена задача активного внедрения партии в рабочие массы («максимально приблизиться к массам»), вовлечения рабочих в партию, завоевания прочного руководства в профдвижении, создания действительно жизнеспособных профсоюзов, которые «имеют глубокие корни и прочную опору в массах... и не развалятся под напором реакции, как это бывало прежде»
IV съезд КПК принял развернутую резолюцию по крестьянскому вопросу. Ее принятие стало возможным лишь на основе обобщения опыта крестьянского движения в Гуандуне. Съезд подчеркнул, что крестьянский вопрос в Китае «особенно важен» и что без вовлечения крестьянства в активную революционную борьбу под руководством пролетариата «мы не можем надеяться на успех китайской революции и на то, чтобы запять ведущее место в национальном движении» 1 2. Таким образом, партия сделала значительный шаг вперед, связав перспективы победы ре
1 «Резолюции и манифест IV съезда КПК». [В. м., б. г.], стр. 49—50 (на кит. яз.).
2 Там же, стр. 61.
84
волюции и гегемонию пролетариата в ней с руководящей ролью рабочего класса ио отношению к крестьянству.
На данном этапе крестьянского движения съезд считал необходимым развернуть борьбу прежде всего против крупных помещиков-деспотов (тухао и лешэнь). В соответствии с этим в резолюции были сформулированы основные лозунги крестьянского движения: организация и вооружение крестьян путем создания под руководством коммунистов крестьянских союзов, союзов арендаторов и батраков, крестьянской «армии самообороны»; снижение налогов, арендной платы, борьба с ростовщичеством; раздел чиновничьих земель между беднейшими крестьянами.
В специальном обращении в связи с первой годовщиной со дня смерти В. И. Ленина съезд призвал рабочих, крестьян, все угнетенные массы Китая «изучать ленинизм, осуществлять ленинизм, ибо ленинизм — это наше единственное оружие в борьбе за собственное освобождение» \
Таким образом, в условиях назревающей революционной ситуации IV съезд КПК принял решения, нацеленные на превращение КПК в массовую, охватывавшую своим влиянием всю страну, политическую партию пролетариата. Однако возможность реализации этой насущной задачи значительно снижалась из-за того, что в резолюциях съезда нашли отражение левосектантские взгляды Чэнь Ду-сю, Пэн Шу-чжи, Чжан Го-тао и других членов ЦК, отрицавших революционность китайской национальной буржуазии.
В состав избранного съездом ЦК вошли девять человек (Чэнь Ду-сю, Ли Да-чжао, Цай Хэ-сэнь, Цюй Цю-бо, Чжан Го-тао, Пэн Шу-чжи, Ли Вэй-хань, Тань Пин-шань, Хуан Дэ-лун) и пять кандидатов (Чжан Тай-лэй, Дэн Пэй, Чжу Дин-тань, Ло Чжан-лун, Ван Хэ-бо). Генеральным секретарем ЦК КПК был вновь избран Чэнь Ду-сю.
После IV съезда КПК активизировала свою работу в пролетарских массах. Политический переворот 23 октября 1924 г., означавший кризис власти северных милитаристов, открыл новые возможности для возрождения и нового подъема рабочего движения. По Китаю прокатилась волна забастовок, главным образом на иностранных предприятиях. Наиболее крупными пролетарскими выступлениями этого периода были стачки рабочих на японских текстильных фабриках в Шанхае и Циндао в феврале — мае 1925 г. Начавшиеся стихийно как движение протеста против многочисленных увольнений, эксплуатации и произвола администрации, эти забастовки вскоре приняли ярко выраженный национальный характер. Вследствие этого они встретили сочувствие и поддержку со стороны широких слоев населения, включая буржуазию и выражавшее ее настроения студенчество, а также терпимое отношение местных властей. Заба-
1 «Резолюции и манифест IV съезда КПК», стр. 126.
85
стовки показали силу и размах пробуждения рабочего класса, воспользовавшегося первой же благоприятной возможностью для выступлений в защиту своих непосредственных интересов.
Коммунисты активно включились в забастовочную борьбу, а затем, по мере укрепления связей с рабочими, возглавили ее. Основные усилия КПК были направлены в этот период на восстановление профсоюзов, разгромленных в 1923 г. Партия добилась в этом значительных результатов, особенно на железных дорогах и среди текстильщиков Шанхая и моряков Гонконга. Непосредственную работу по организации и политическому просвещению рабочих вели члены ЦК КПК Цюй Цю-бо, Цай Хэ-сэнь, Чжан Го-тао, кандидат в члены ЦК Чжан Тай-лэй, а также Дэн Чжун-ся, Ли Ли-сань и другие видные деятели партии. В это же время из среды рабочих-коммунистов выдвигается такой талантливый профсоюзный организатор и агитатор, как Лю Хуа, вставший во главе профсоюза текстильщиков Шанхая. Большинство восстановленных и вновь созданных профсоюзов возглавили коммунисты, но гоминьдан пользовался большим влиянием среди рабочих, особенно в Гуанчжоу.
Успехи КПК в рабочем движении позволили ей добиться созыва II съезда профсоюзов, открывшегося 1 мая 1925 г. в Гуанчжоу. Съезд, на котором было представлено 540 тыс. членов профсоюзов, проходил под руководством коммунистов и принял резолюции в духе IV съезда КПК. На съезде было решено создать Всекитайскую федерацию профсоюзов и вступить в Профинтерн. В Исполкоме ВФП, избранном на съезде, преобладали коммунисты: Линь Вэй-мипь (председатель), Лю Шао-ци и Лю Вэнь-сун (заместители председателя), Дэн Чжун-ся (генеральный секретарь), Ли Ли-сань, Ли Ци-хань, Лю Эр-сун, Го Лян, Сян Ин и др. Съезд сыграл важную роль в сплочении рядов рабочего класса. Это позволило пролетариату стать авангардом, а в ряде случаев и руководителем революционных событий лета 1925 г.
В 1924—1925 гг. партия делает также первые существенные шаги по организации крестьянского движения. Стратегическая и политическая концепции КПК в 20-е годы состояла в следующем: пролетариат — главная опора партии, авангард, а затем и гегемон революции; город — основная арена революционной борьбы; крестьянство — основной союзник пролетариата, важнейшая движущая сила революции, без активного выступления которой победа революции невозможна. Эта концепция отвечала тогдашнему объективному положению в Китае и линии Коминтерна и неоднократно подтверждалась в документах II, III и IV съездов КПК. Программными требованиями для крестьянства, зафиксированными в официальных партийных документах, до конца 1925 г. были снижение арендной платы, ссудного процента и налогов, организация и вооружение крестьянства. Но вплоть до 1926 г. партия не сумела уделять крестьянскому движению того внимания, какое диктовалось подъемом
86
национальной революции. Неоднократные попытки Коминтерна повернуть партию «лицом к крестьянству», т. е. побудить ее активнее заняться крестьянским движением, не давали желаемого результата в значительной мере из-за общей слабости и малочисленности партии, а также ввиду того, что крестьянство позже рабочего класса включилось в революционную борьбу.
Тем не менее к началу 1925 г. партия уже добилась некоторых практических результатов в крестьянском движении, которое в то время ограничивалось в основном пределами провинции Гуандун. Первым организатором гуандунского крестьянства был коммунист Пэн Бай, начавший в мае 1921 г. создание крестьянских союзов в уезде Хайфэн. Опыт Хайфона был затем широко применен в других уездах провинции !.
Образование единого фронта с гоминьданом значительно облегчило работу коммунистов среди крестьян. При ЦИК гоминьдана был создан крестьянский отдел во главе с коммунистом Линь Бо-цюем. Инструкторы отдела (в 1925 г. их было более 100) на 99% также были коммунистами. Правительство Сунь Ят-сена официально санкционировало организацию крестьянских союзов и утвердило их устав. В июле 1924 г. было реализовано предложение коммунистов о создании курсов крестьянского движения при крестьянском отделе ЦИК ГМД. Руководителями, преподавателями и слушателями курсов были в основном коммунисты (первым набором руководил Пэн Бай). Таким образом, коммунисты вынесли на своих плечах всю тяжесть работы по организации крестьянского движения в Гуандуне, а затем и в других провинциях. К маю 1925 г. в крестьянских союзах 22 уездов Гуандуна было уже более 200 тыс. человек. На I съезде крестьянских представителей Гуандуна, открывшемся 1 мая 1925 г. (одновременно со II съездом профсоюзов) в Гуанчжоу, была создана общепровинцпальная крестьянская организация, принявшая решение о вступлении в Крестьянский Интернационал. Главными требованиями, сформулированными съездом, были снижение арендной платы и налогов, организация и вооружение крестьян. Несмотря на то что в движение были втянуты пока сравнительно небольшие слои крестьянства, это был все же значительный успех, которым коммунисты могли по справедливости гордиться.
Создание единого фронта на основе сотрудничества КПК и гоминьдана способствовало подъему освободительной борьбы народных масс Китая, особенно в провинции Гуандун, где укрепились позиции национально-революционного правительства, было создано ядро революционной армии, нанесены поражения контрреволюционным силам, развивалось рабочее и крестьянское движение. Большое значение для успехов национально-революционных сил имела помощь Коминтерна, КПСС, советского народа.
1 См. «Записки Пэн Бая». М., 1938.
II
НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1925-1927 гг.
1. НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ (МАЙ 1925 - ИЮНЬ 1926 г.)
Характер и особенности революции 1925—1927 гг. Послевоенный революционный подъем в Китае вылился в форму антиимпериалистической национальной революции 1925—1927 гг. Основными лозунгами национально-освободительного движения были полное восстановление национального суверенитета Китая, свержение власти империалистической агентуры в лице феодальных милитаристов и политическое объединение страны под властью демократического национального правительства. Наряду с этим провозглашались также лозунги буржуазно-демократических свобод, политического и социального раскрепощения трудящихся масс, однако в практике революционного движения социальные аспекты революции не были превалирующими.
Ярко выраженный национальный характер революции обусловил весьма широкий состав ее участников. Основными ее движущими силами были национальная буржуазия, городская мелкая буржуазия, рабочий класс и крестьянство; к революционному движению примыкали также значительные силы помещиков и даже отдельные феодальные милитаристы. Активное участие в революционной борьбе миллионных масс рабочего класса и крестьянства придавало национальной революции 1925—1927 гг., особенно на ее последнем этапе, черты народной революции.
Особенностью революционного подъема в 20-е годы было неуклонное возрастание роли и значения китайского пролетариата.
88
Впервые вступив на арену политической борьбы во время «движения 4 мая» 1919 г., китайский пролетариат в необычайно короткий срок поднялся до положения авангарда революции. Выступления рабочего класса были особенно яркими эпизодами революционной борьбы этого периода («движение 30 мая» 1925 г., гонконг-гуанчжоуская забастовка 1925—1926 гг., восстания шанхайского пролетариата весной 1927 г. и др.). В них проявились величайший героизм пролетариата, огромная сила его творческой инициативы и революционный энтузиазм. Главным руководителем и организатором революционной борьбы китайского рабочего класса была Коммунистическая партия Китая. Однако самостоятельные классовые организации пролетариата были непрочными, охватывали сравнительно небольшую часть наиболее сознательных рабочих. Коммунисты, проводившие активную политическую и организаторскую работу среди рабочих, не успели органически связаться с широкими пролетарскими массами. Рабочему классу не удалось завоевать гегемонию в революции 1925-1927 гг.
Руководство революцией 1925—1927 гг. находилось в руках национальной буржуазии, политическим представителем которой была национально-революционная партия гоминьдан. Сознавая слабость национальной буржуазии, гоминьдан искал массовой поддержки среди рабочих и крестьян, но одновременно пытался опереться также на патриотически настроенные помещичьи элементы и на офицерство. На международной арене гоминьдан, не гнушаясь сотрудничеством с соперничавшими империалистическими державами, добивался помощи, особенно материальной, со стороны СССР и искал организационных связей с Коминтерном. Пока рабочее и коммунистическое движение в Китае было достаточно слабым и не угрожало основам существующего социального порядка, национальная буржуазия сотрудничала с коммунистами в рамках единого антиимпериалистического фронта и даже соглашалась в известном смысле делить с ними руководство революцией, сохраняя, однако, решающие позиции в своих руках. Когда же рабоче-крестьянское движение перехлестнуло установленные буржуазией рамки и выявилась реальная угроза перехода руководства революцией в руки пролетариата, буржуазия вместе с примыкавшими к ней помещичьими элементами изменила революции и потопила ее в крови коммунистов и сотен тысяч беспартийных рабочих и крестьян.
Национальная революция 1925 — 1927 гг. представляла собой сложное переплетение антиимпериалистической борьбы за национальную независимость, в которой принимали участие все слои народа, включая национальную буржуазию и даже часть класса помещиков, с самостоятельными классовыми выступлениями пролетариата, движением городских низов и с антифеодальными выступлениями крестьянства. Однако роль и значение этих отдельных потоков были неодинаковы. Если пролетариат
89
втянулся в борьбу почти целиком, то крестьянское движение развертывалось сравнительно медленно и приобрело значительный размах только на последнем этапе, когда революция пошла па убыль. Многообразны были и формы революционной борьбы: экономические и политические стачки, политические демонстрации и крестьянские бунты, чисто буржуазные парламентские кампании, наконец, военные действия революционных армий против милитаристов. Иными словами, сочетались массовые революционные действия трудящихся с вооруженной борьбой революционных армий под командой буржуазно-помещичьего офицерства. Но преобладающей формой революции были военные действия. Это позволило буржуазно-помещичьим лидерам революции в решающий момент сравнительно легко организовать серию контрреволюционных генеральских переворотов и подавить массовое движение.
«Движение 30 мая». Началом национальной революции в Китае принято считать «движение 30 мая» — массовые антиимпериалистические выступления китайского народа летом 1925 г., начавшиеся в Шанхае и охватившие в разной степени почти всю страну. Самыми крупными событиями «движения 30 мая» стали всеобщая антиимпериалистическая стачка в Шанхае и 16-месячная гонконг-гуанчжоуская забастовка. Основными силами были рабочий класс, студенчество, мелкая и средняя городская буржуазия. Попытки коммунистов привлечь к участию крестьянство успехом не увенчались; за исключением Гуандуна, крестьяне оставались пассивными. Движение, таким образом, было чисто городским. Оно явилось стихийным выражением возмущения широких слоев китайского народа колониальной политикой империалистических держав, обострившегося конфликта национальной буржуазии с империалистами. В такой обстановке даже милитаристы в период наивысшего подъема движения (июнь 1925 г.) демонстрировали ему показное сочувствие и поддержку, но после отхода крупной шанхайской буржуазии (с июля 1925 г.) те же самые милитаристы обрушились с репрессиями на оставшихся в одиночестве рабочих.
Рабочий класс являлся авангардом и главной силой движения в Шанхае, Гонконге, Гуанчжоу и ряде других городов. Весьма активную, часто авангардную (особенно в провинции) роль играло студенчество. Политическое и организационное руководство (через профсоюзы, студенческие и другие организации) вначале оказалось в руках Коммунистической партии. Произошло это не только благодаря возросшему политическому влиянию КПК, но и вследствие стремления национальной буржуазии использовать рабочих в качестве средства давления на империалистов. Буржуазия, занимавшая антиимпериалистическую, хотя нередко соглашательскую, позицию, старалась держать движение в своих руках и ограничить его размах, не допустить его перерастания в народную антиимпериалистическую революцию. Там, где ей это не удавалось,
во
она отходила от движения, увлекая за собой мелкобуржуазные слои населения и студенчество и оставляя рабочий класс в одиночестве, обрекая его на произвол милитаристов. Одновременно крупная буржуазия развернула активную антикоммунистическую пропаганду, подхваченную всей китайской и империалистической реакцией. Таким образом, «движение 30 мая», носившее ярко выраженный антиимпериалистический, национально-освободительный характер, выявило вместе с тем глубокие классовые противоречия в едином национальном фронте.
Для КПК «движение 30 мая» было первым крупным испытанием ее боевых качеств в роли политического вождя и организатора общенационального выступления китайского пролетариата. Партия, несмотря на все ее слабости, выдержала это испытание.
Поводом для начала событий «30 мая» послужило убийство 15 мая i 925 г. на одной из японских текстильных фабрик Шанхая молодого рабочего коммуниста Гу Чжэн-хуна. Это вызвало забастовки и волнения в городе. Похороны Гу Чжэн-хуна вылились в массовую антиимпериалистическую демонстрацию. Недовольство городской общественности, включая буржуазию, вызвало и намерение международного сеттльмента Шанхая ввести новые правила о портовых сборах, о бирже, установить более строгий контроль над печатью, ущемлявшие интересы китайской национальной буржуазии.
В конце мая возобновилась также борьба между рабочими и японскими капиталистами в Циндао. Японцы ввели в порт военные корабли, а войска милитаристов стреляли в рабочих, убив двоих и ранив 16 человек. Профсоюзы были закрыты. Расправа в Циндао стала непосредственной прелюдией к «движению 30 мая» в Шанхае.
30 мая 1925 г. по призыву КПК шанхайские студенты вышли на антиимпериалистическую демонстрацию, протестуя против убийства Гу Чжэн-хуна, расправы в Циндао, арестов патриотов, законопроектов муниципалитета международного сеттльмента. Английская полиция открыла огонь. В этот день было убито более 10 человек, за несколько дней — свыше 40 человек, многие ранены и арестованы. Расправа вызвала взрыв возмущения во всем Китае.
1 — 2 июня 1925 г. в Шанхае вспыхнула всеобщая антиимпериалистическая политическая забастовка, в которой приняли участие 200 тыс. рабочих, 50 тыс. студентов и учащихся средних школ, подавляющее большинство торговцев и т. д. — в общей сложности около полумиллиона человек. Забастовка сопровождалась бойкотом японских и английских товаров, массовыми митингами и демонстрациями.
Шанхайские события немедленно повлекли за собой волну антиимпериалистических выступлений во многих городах Северного и Центрального Китая. Это был стихийный общенациональный патриотический подъем невиданной в истории Китая силы и раз
91
маха, круто изменивший политическую обстановку в стране и вызвавший широкие отклики во всем мире. В Китае началась национальная антиимпериалистическая революция.
7 июня в Шанхае по инициативе ЦК КПК был создан Объединенный комитет рабочих, торговцев и студентов, выполнявший функции руководящего органа единого антиимпериалистического фронта. Самой влиятельной организацией, ведущей за собой остальные, в комитете был созданный еще 31 мая во главе с коммунистами Ли Ли-санем, Лю Шао-ци, Лю Хуа и другими Генеральный совет профсоюзов. Газета Объединенного комитета «Жэ-сюе» («Горячая кровь») редактировалась членом ЦК КПК Цюй Цю-бо. Объединенный комитет выдвинул 17 требований, ставших программой борьбы: отменить военное положение, вывести из Шанхая морскую пехоту Англии и Японии, разоружить полицию и волонтерский корпус сеттльмента, освободить арестованных, наказать виновников кровопролития, компенсировать убытки, от имени Англии и Японии принести извинения, гарантировать не-повторепие случившегося, предоставить китайцам на территории сеттльмента демократические свободы, право организации профсоюзов и забастовок, аннулировать законопроекты муниципалитета сеттльмента о печати, о бирже и о портовых сборах, передать смешанный суд в руки китайцев, включить китайцев в состав муниципалитета и полиции сеттльмента, аннулировать консульскую юрисдикцию. Эти требования отражали общенациональные чаяния и интересы различных классов, участвовавших в движении. Однако Генеральная торговая палата Шанхая, представлявшая интересы крупной буржуазии, отказалась участвовать в Объединенном комитете и выдвинула свою, более умеренную программу, намереваясь выступить посредником в переговорах с империалистами. В то же время Генеральная торговая палата оказывала материальную помощь бастовавшим рабочим иностранных предприятий.
В условиях общенационального патриотического подъема даже реакционное пекинское правительство Дуань Ци-жуя было вынуждено сделать ряд антиимпериалистических жестов: оно направило дипломатическому корпусу несколько нот протеста, объявило о поддержке программы Генеральной торговой палаты Шанхая, пожертвовало крупную денежную сумму в фонд шанхайской стачки.
Это заигрывание милитаристов с антиимпериалистическим движением продолжалось недолго. Уже 13 июня в Шанхай вступили войска под командованием Чжан Сюэ-ляна (сына Чжан Цзо-лпня), который вскоре объявил в городе военное положение. Репрессии начались и в других городах, где происходили антиимпериалистические выступления.
Империалисты вначале пытались ответить на «движение 30 мая» насилием: расстрелами, арестами, концентрацией войск в Шанхае. Особенно непримиримую позицию занимала Англия.
92
Но репрессии только усиливали возмущение китайского народа. Напуганные размахом движения, империалистические державы вынуждены были изменить тактику. США и Франция заявили о непричастности к действиям английской полиции в Шанхае, Япония выразила готовность вступить в переговоры с забастовщиками. Для расследования обстоятельств шанхайских расстрелов была создана комиссия из представителей шести государств (Англии, США, Японии, Франции, Италии и Китая). 4 июля американцы предложили созвать международную таможенную конференцию, предусмотренную еще Вашингтонским соглашением девяти держав в 1922 г. Но все это было лишь видимостью уступок. Расследование, проведенное комиссией шести государств, не дало никаких результатов. Столь же бесплодной оказалась и работа таможенной конференции, заседавшей в Пекине с августа 1925 до мая 1926 г. Зато империалистам удалось выиграть время, ослабить напор антиимпериалистического движения, отколоть от него крупную буржуазию.
К концу июля 1925 г. всеобщая стачка в Шанхае пошла на убыль. Средние и мелкие торговцы прекратили забастовку, бастовать по призыву КПК продолжали одни рабочие. Но рабочие также устали, на них обрушились новые репрессии со стороны милитаристов.
В этой обстановке у части рабочих и руководящих деятелей КПК возникли настроения отчаяния, толкавшего их на поиски «благородного», «революционного» выхода из тяжелого и сложного положения вплоть до вооруженного восстания, заведомо обреченного па жестокий разгром в условиях полной изоляции рабочих. Именно на этот бессмысленный шаг толкал партию и рабочих тогдашний председатель шанхайского Генерального совета профсоюзов Ли Ли-сань; к этому же выходу склонялся и Генеральный секретарь ЦК КПК Чэнь Ду-сю. ЦК КПК отверг этот путь как гибельный для рабочего класса и принял в начале августа по рекомендации Коминтерна решение о «спуске забастовки на тормозах», т. е. о ее постепенной ликвидации путем замены политических лозунгов частичными экономическими требованиями. Партия с помощью уполномоченного Коминтерна Г. Н. Войтинского успешно провела этот маневр. Несмотря на репрессии (закрытие Генсовета профсоюзов, убийство популярного рабочего вождя Лю Хуа и т. д.) и некоторое сокращение численности профсоюзов, основные профсоюзные организации в Шанхае и партийное руководство были сохранены.
Другим крупнейшим событием «движения 30 мая» была гонконг-гуанчжоуская антиимпериалистическая забастовка. Она началась 19 июня и проводилась по инициативе и под непосредственным руководством коммунистов — Гуандунского комитета КПК и коммунистической фракции Всекитайской федерации профсоюзов, через делегатское собрание и стачком. Наиболее активную роль в руководстве забастовкой играли Су
93
Чжао-чжэн (председатель стачкома), Дэн Чжун-ся, Чэнь Ян-нянь, Лю Шао-ци, Сян Ин и др.
Вначале забастовали 100 тыс. рабочих Гонконга. Участники стачки поддержали 17 требований шанхайского Объединенного комитета и выдвинули дополнительные требования, направленные на ограничение дискриминации китайского населения Гонконга и улучшение условий труда. Через два дня вспыхнула забастовка на территории англо-французской концессии в Гуанчжоу — в Шамяне. Рабочие уходили из Гонконга и Шамяня. 23 июня в Гуанчжоу состоялся массовый митинг солидарности с рабочими и студентами Шанхая, на которОхМ выступили лидеры гоминьдана, члены правительства, деятели КПК и массовых организаций. Его участники двинулись к Шамяню, протестуя против насилий империалистов. По приказу английского консула по демонстрантам был открыт огонь из пулеметов и орудий. 52 человека было убито, 178 ранено. Расстрел 23 июня привел к тому, что стачка в Гонконге превратилась во всеобщую — бросили работу 250 тыс. человек. Большая часть бастовавших ушла в Гуанчжоу и другие места Гуандуна.
Гоминьдановское правительство оказало широкое содействие участникам антианглийской гонкоиг-гуанчжоуской забастовки: дало приют рабочим Гонконга, финансировало забастовку, санкционировало самоуправление забастовщиков (делегатское собрание и стачком) и рабочие пикеты (до 3 тыс. человек в январе 1926 г.), которые снабжались оружием из правительственного арсенала Г Благодаря поддержке гоминьдановских властей забастовщики продержались 16 месяцев1 2. Поддержка гонконг-гуан-чжоуской забастовки значительно укрепила положение гоминьдановского правительства и подняла авторитет гоминьдана в Китае.
Иначе, чем на юге, сложилось положение в Центральном и Северном Китае. Компартии не удалось организовать крупных массовых выступлений рабочего класса, так как здесь у нее не было прочных позиций в рабочем движении. В этот период вполне проявилась и характерная для Китая разобщенность отдельных экономических и политических центров страны, следствием чего была неравномерность революционного движения.
Выступление рабочего класса Шанхая и Гонконга получило широкую поддержку мирового коммунистического движения и трудящихся СССР. В то время как империалистические державы вели интервенционистскую кампанию против китайской революции, в СССР развернулось массовое движение под лозунгом
1 Осуществление стачкомом и рабочими пикетами некоторых административных функций в ограниченных пределах и с санкции властей вовсе не означало, как утверждали потом троцкисты, двоевластия в Гуанчжоу.
- Начиная с августа 1925 г. коммунисты трижды ставили вопрос о прекращении забастовки, но все предложения стачкома отвергались англичанами,
94
«Руки прочь от Китая». Советские рабочие и служащие отчисляли однодневный заработок в фонд помощи борющимся рабочим Китая, профсоюзы СССР оказали материальную поддержку стачечникам Шанхая. Движение солидарности с китайским народом по инициативе компартий и профсоюзов развернулось также в капиталистических странах.
Для КПК «движение 30 мая» стало переломным моментом в ее развитии, она решительно вступила на путь превращения в массовую пролетарскую партию. За четыре летних месяца 1925 г. численность партии выросла в 2,5 раза — с 1400 человек накануне 30 мая до 3800 человек к 1 октября 1925 г. Более половины членов партии были рабочими.
Обострение классовой борьбы внутри единого фронта. Временное контрнаступление реакции. Хотя массовые народные выступления, получившие название «движение 30 мая», закончились неудачей, они расшатали устои господства империалистов и милитаристов в стране. Обстановка к концу 1925 г. вследствие неравномерности развития революционного процесса сложилась весьма противоречивая. На юге происходит всестороннее укрепление революционной базы в Гуандуне, рост авторитета и влияния гоминьдана, укрепление рабочих и крестьянских организаций, рост влияния КПК в массах и в гомипьдане на территории революционной базы. Гоминьдановское южное правительство в условиях начавшейся революции официально объявило целью свержение северных милитаристов и объединение под своей властью всего Китая. 1 июля 1925 г. оно провозглашает себя Национальным правительством Китайской республики. Председателем правительства был назначен Ван Цзин-вэй.
Коммунисты хотя и не входили в правительство, но как члены гоминьдана старались толкать его влево, добиваясь наиболее последовательного осуществления революционной программы Сунь Ят-сена. По инициативе советских работников и при активном содействии коммунистов в Гуандуне проводятся важные меры по централизации военной, административной и финансовой власти гоминьдановского национального правительства в целях подготовки к Северному походу и завоеванию власти во всем Китае. Вооруженные силы Гуандуна переформировываются и получают наименование Национально-революционной армии (НРА). Хотя она сохранила свой наемный характер и командовало ею в основном буржуазно-помещичье офицерство, это была новая для Китая вооруженная армия, сильная провозглашенными ею революционными лозунгами и поддержкой масс. Большую работу по укреплению боеспособности НРА и развертыванию политработы в ней вели советские военные советники и китайские коммунисты. Все это позволило НРА в октябре — декабре 1925 г., во время 2-го Восточного похода, разгромить войска Чэнь Цзюн-мина и изгнать их из пределов Гуандуна. Это значительно укре* пило позиции Национального правительства.
95
Но параллельно с этим шел процесс активизации и сплочения буржуазно-помещичьих сил внутри единого фронта. Напуганная размахом массового движения и ростом сил КПК, буржуазия принимает меры к тому, чтобы предотвратить вырисовывающуюся опасность перехода гегемонии к пролетариату. В гоминьдане и вне его буржуазия повела широкую политическую и идеологическую кампанию против коммунистов под флагом предупреждения «красной опасности». 20 августа был убит из-за угла министр финансов Национального правительства Ляо Чжун-кай, верный последователь Сунь Ят-сена и убежденный сторонник сотрудничества с коммунистами. Готовилось покушение на Ван Цзин-вэя.
Идейным выразителем антикоммунистических настроений буржуазии стал Дай Цзи-тао, а организационным центром — «Общество по изучению суньятсенизма». Главным в дайцзитаоизме была пропаганда идей классового мира в интересах возрождения былого величия китайской нации, проповедь национальной исключительности Китая. В политическом плане Дай Цзи-тао и его сторонники требовали «очищения» гоминьдана от коммунистов. Взгляды Дай Цзи-тао разделяли не только правые гоминьданов-цы, но и многие тогдашние «левые» лидеры гоминьдана вроде Ху Хань-миня, Сюй Чун-чжи, Чан Кай-ши.
КПК быстро распознала буржуазно-националистическую сущность дайцзитаоизма и подвергла его резкой критике. Цюй Цю-бо, в частности, расценил великодержавные мессианские претензии Дай Цзи-тао как разновидность «китайского империализма».
В конце 1925 г. крайне правое крыло гоминьдана пошло фактически на раскол партии. В ноябре 1925 г. в Сишане, близ Пекина, правые созвали сепаратное совещание, которое приняло решение об исключении из партии коммунистов и Ван Цзип-вэя, об увольнении советника Бородина, о восстановлении в гоминьдане исключенных из него противников КПК. Вскоре после этого спшаньцы создали свои руководящие органы в противовес законному ЦИК гоминьдана. Это была попытка взорвать единый фронт, но она не удалась.
Заинтересованное в упрочении своей военной и политической базы, в поддержке масс, гоминьдановское руководство внешне все более «левеет». Оттесняются на задний план наиболее одиозные фигуры правого крыла гоминьдана, высылаются из Гуанчжоу Сюй Чун-чжи, Ху Хань-минь и др. Среди гоминьдановских лидеров царит разгул революционной фразы, «левые» вожди гоминьдана стараются выглядеть «краснее» коммунистов. II съезд гоминьдана (январь 1926 г.) проходит под радикальными революционными лозунгами при явном преобладании коммунистов и «левых». Съезд подтверждает курс Сунь Ят-сена на союз с СССР, сотрудничество с КПК, поддержку рабоче-крестьянского движения, осуждает и исключает из партии наиболее ярых противников этого курса (сишаньцев).
96
Последним всплеском всекитайской революционной волны, поднятой «движением 30 мая», были события, связанные с войной, объявленной Чжан Цзо-линю национальной армией Фэн Юй-сяна осенью 1925 г. Фэн Юй-сян открыто солидаризировался с антиимпериалистическим движением и намеревался установить союз с Национальным правительством в Гуанчжоу. Наступление национальной армии вначале развивалось успешно. Этому способствовало поражение, которое войска Чжан Цзо-линя понесли от милитариста чжилийской группировки Супь Чуань-фана, занявшего Шанхай. Фэн Юй-сян вступил в Пекин, а затем в конце ноября двинулся на Тяньцзинь. 27 ноября поднял восстание видный чжанцзолипевскип генерал Го Сун-лпн, который провозгласил антиимпериалистические лозунги и объявил о своем переходе на сторону национальной армии Фэн Юй-сяна.
Поражение Чжан Цзо-линя, олицетворявшего самые темные силы китайской реакции, вдохновило народные массы Северного Китая. В Пекине произошли многотысячные демонстрации рабочих и студентов, требовавших свержения Дуань Ци-жуя, создания демократического Национального правительства и отмены неравноправных договоров. Однако Дуань Ци-жую удалось удержаться у власти благодаря колебаниям Фэн Юй-сяна и прямому вмешательству империалистических держав.
На помощь Чжан Цзо-линю были двинуты японские дивизии, которые приняли участие в разгроме частей Го Сун-лина, а сам он был убит. В феврале 1926 г. по настоянию империалистов произошло примирение Чжан Цзо-линя с У Пэй-фу, и они вместе развернули наступление против национальной армии Фэн Юй-сяна. 12 марта японские военные корабли обстреляли части национальной армии в Дагу (близ Тяньцзиня). Представители Японии, Англии, США, Франции, Италии и других стран в ультимативной форме потребовали от Фэн Юй-сяна очистить район Дагу — Тяньцзинь — Пекин. Национальная армия вынуждена была отступить на запад в Шэньси, Ганьсу, Суйюань и Чахар.
Поражение национальной армии привело весной 1926 г. к разгрому массового движения на севере Китая. Кульминационным пунктом контрнаступления северной реакции был расстрел массовой антиимпериалистической демонстрации в Пекине 18 марта 1926 г. После этого массовое движение на Севере уже не играло существенной роли в национальной революции.
Расстрел 18 марта сыграл роль сигнала для реакционного переворота Чан Кай-ши в Гуанчжоу 20 марта 1926 г. Симптомы назревающего заговора в Гуанчжоу отмечались коммунистами задолго до решающих событий, но главные пружины заговора буржуазии удалось скрыть, как и выбрать самый благоприятный момент для удара — высшую точку наступления реакции в марте 1926 г. Выступление Чан Кай-ши было неожиданным для КПК. Председателю Национального правительства Ван Цзин-вэю пришлось бежать. В Гуандуне была установлена слабозамаскирован'
4 Зак, 99
97
ная военная диктатура Чан Кай-ши, а руль гоминьдановской политики был повернут вправо. Началось наступление на рабоче-крестьянское движение и КПК. Пленум ЦИК ГМД 15 мая официально санкционировал меры по ограничению роли коммунистов в гоминьдане и запретил им занимать руководящие посты в центральном гоминьдановском аппарате. Чан Кай-ши сосредоточил в своих руках огромную власть, заняв посты председателя ЦИК ГМД, главнокомандующего НРА, председателя Военного совета Национального правительства и др. Буржуазное крыло гоминьдана временно достигло намеченных целей, упрочив свою гегемонию. Однако это еще не означало разрыва единого фронта, так как буржуазия нуждалась в поддержке рабоче-крестьянских масс и коммунистов для проведения намеченного Северного похода.
Ввиду внезапности переворота, относительной слабости коммунистов и общего неблагоприятного соотношения сил КПК не организовала активного сопротивления контрнаступлению буржуазно-помещичьей реакции и приняла решение временно отступить. Это было вынужденное, но правильное решение, которое позволило партии предотвратить распад единого фронта и сохранить силы для последующей борьбы в условиях Северного похода.
2. СЕВЕРНЫЙ ПОХОД НАЦИОНАЛЬНО-РЕВОЛЮЦИОННОЙ АРМИИ (ИЮЛЬ 1926 - МАРТ 1927 г.)
Боевые действия НРА и тактика Компартии. Северный поход против милитаристов с целью объединения, демократизации и национального освобождения Китая был провозглашен еще Супь Ят-сеном основной политической задачей гоминьдана. Под флагом подготовки Северного похода гоминьдан проводил все мероприятия по укреплению гуандунской революционной базы в 1925—1926 гг. Отношение к Северному походу было также одной из узловых проблем тактики КПК.
Военно-политическая ситуация, сложившаяся в Китае к лету 1926 г., благоприятствовала началу Северного похода. Весной 1926 г. гоминьдановское Национальное правительство объединяло под своей властью четыре южные провинции — Гуандун, Гуаней, Гуйчжоу и Хунань (последнюю частично). Войска милитаристских группировок этих провинций были переформированы в соединения НРА, общая численность которой приблизилась к 100 тыс. человек. Военным союзником НРА была национальная армия Фэн Юй-сяна, хотя и отступившая на запад после временного поражения, но сохранившая основные силы (более 100 тыс. человек) и вооружение. На стороне НРА были активная поддержка рабочих и крестьян, массовых общественных организаций и КПК, сочувствие всех прогрессивных элементов страны. Главные милитаристские клики, противостоявшие НРА, — Чжан Цзо-линя (около 200 тыс. солдат), У Пэй-фу (более 200 тыс. солдат)
98
и Сунь Чуань-фапа (около 160 тыс. солдат) — обладали внушительным численным превосходством и пользовались помощью империалистических держав. Но лагерь реакции раздирался острыми внутренними противоречиями, большинство населения ненавидело милитаристов и с нетерпением ждало прихода революционных войск. Профсоюзы и организации КПК в тылу милитаристов, загнанные в подполье, но сохранившие силы, активно готовились к решительным боям, особенно в Шанхае, где находился ЦК КПК.
Решение о практической подготовке к Северному походу было принято на майском пленуме ЦИК гоминьдана. Главнокомандующим всех войск, выступивших в поход, был назначен Чан Кай-ши. 1 июля 1926 г. гуанчжоуское Национальное правительство опубликовало Манифест о Северном походе, вскоре началось продвижение главных сил НРА на север.
Независимо от отношения к походу различных классовых сил и расчетов, которые связывали с ним политические партии и группы, входившие в единый фронт, Северный поход приобрел характер национально-революционной войны китайского народа против феодальной агентуры империализма — северных милитаристов. Пленум ЦК КПК, состоявшийся в начале июля 1926 г., оценил Северный поход как «новый период национально-освободительного движения против гнета иностранных империалистов и внутренних милитаристов» и принял тактику развертывания рабоче-крестьянского движения в период похода. О поддержке похода заявили состоявшиеся незадолго до этого в Гуанчжоу III Всекитайский съезд профсоюзов, представлявший более 1,2 млн. организованных рабочих, и II съезд крестьянских союзов Гуандуна, на котором присутствовали также представители от И других провинций.
Главным для партии в новой обстановке был вопрос о ликвидации последствий переворота 20 марта, т. е. проблема гегемонии в революции. Коммунисты ставили вопрос так: либо руководство останется в руках «мартовцев», т. е. буржуазно-помещичьего блока во главе с Чан Кай-ши, и тогда возобладает ясно наметившаяся тенденция к буржуазно-помещичьей военной диктатуре, а революция закончится компромиссом с империализмом и разгромом рабоче-крестьянского движения; либо во время Северного похода удастся развернуть рабоче-крестьянское движение до таких масштабов, чтобы оттеснить «мартовцев» от руководства революцией, завоевать гегемонию пролетариата, и тогда обеспечено развитие революции по наиболее радикальному пути.
Поэтому основным направлением деятельности партии во время похода стала мобилизация и организация революционных сил рабочего класса и крестьянства; военная работа стояла на втором месте. Такое распределение сил и задач партии диктовалось объективными требованиями революции и реальными возможностями КПК,
4*
99
Северный поход НРА вызвал новый революционный подъем в Китае. Развитие революции шло по двум взаимосвязанным направлениям: во-первых, военный разгром и разложение армий милитаристов, распространение власти гоминьдановского Национального правительства на Южный и Центральный Китай, перенесение гоминьдановской столицы из Гуанчжоу в Ухань; во-вторых, углубление и обострение классовой борьбы, бурный рост массового рабоче-крестьянского движения, резкое оживление политической активности национальной буржуазии наряду с усилением компрадорско-помещичьей реакции внутри и вне единого фронта. В международном плане нарастание революционных событий в Китае сопровождалось, с одной стороны, расширением политической, материальной и моральной помощи Советского Союза силам китайской революции, а с другой — расширением империалистической интервенции (прямой и косвенной) и раскольнической деятельности империалистической агентуры в революционном лагере.
Военно-стратегический план Северного похода был разработан и блестяще осуществлен под руководством советских военных советников во главе с В. К. Блюхером.
В июле — октябре 1926 г. главные силы НРЛ разгромили войска У Пэй-фу в Хунани и Хубэе, выйдя в район трехградья Ухань. Туда же в октябре переезжают ЦИК ГМД и гоминьдановское правительство. Центр революции перемещается из Гуанчжоу в Ухань; Гуандун, ставший глубоким тылом, постепенно превращается из революционной базы в очаг гоминьдановской контрреволюции.
После решающей победы над У Пэй-фу НРА поворачивает фронт на восток против Сунь Чуань-фана, в течение ноября 1926 — марта 1927 г. наносит ему поражение и занимает провинции Цзянси, Фуцзянь, Чжэцзян, Аньхой и Цзянсу с такими крупными политическими и экономическими центрами, как Наньчан, Нанкин, Шанхай. На этом первый этап Северного похода завершается.
В боях против милитаристов прославился «железный» коммунистический полк Е Тина. Самоотверженно сражались коммунисты и в других частях НРА. Те подразделения, где командирами и комиссарами были коммунисты, отличались особо высокими морально-политическими и боевыми качествами. Неоценимый вклад в победу Северного похода внесли советские военные специалисты — пехотинцы, артиллеристы, летчики, связисты, — в полной мере проявившие высокий дух пролетарского интернационализма, воинскую доблесть и профессиональное мастерство.
Успехи войск Северного похода позволили национальной армии Фэн Юй-сяна, которой также была оказана существенная помощь со стороны СССР, разбить блокаду фэнтяньских и чжи-лийских милитаристов и выйти на исходные позиции в Шэньси с целью доследующего соединения с НРА в Хэнани,
100
В результате первого этапа Северного похода власть революционного гоминьдана распространилась почти на половину страны, наиболее развитую в социально-экономическом и политическом отношении. Окончательная победа гоминьдана над северными милитаристами стала после этого лишь вопросом времени.
Основными причинами быстрого военного успеха НРА были, с одной стороны, отсутствие единства в лагере внутренней и империалистической реакции, с другой стороны, то, что гоминьдановские армии шли в поход под революционными знаменами национального освобождения и демократии и потому пользовались поддержкой КПК и всех прогрессивных сил страны, а также СССР и международного коммунистического движения.
Первый этап Северного похода был вместе с тем и периодом наибольшего размаха национальной революции 1925—1927 гг.
Подъем рабочего и крестьянского движения. КПК во главе революционных масс. Одной из важнейших особенностей китайской революции в целом, в том числе событий 1925—1927 гг., было преобладание военного фактора, ставившее борьбу рабочих и крестьян в зависимость от действий и позиции армии. Но революционные армии не были изолированы от парода. Именно поддержка рабочих и крестьян явилась важнейшей предпосылкой успехов НРА, которые в свою очередь создавали благоприятные условия для подъема массового движения. Росту рабоче-крестьянского движения и влияния КПК способствовало также то, что группа Чан Кай-ши, как и другие соперничавшие с пей гоминьдановские группировки (Ван Цзин-вэя, Тан Шэн-чжи и др.), вынуждена была ради успеха похода и в борьбе за власть заигрывать с массами, допустить развитие массового движения и продолжать сотрудничество с коммунистами. КПК со своей стороны стремилась максимально использовать эти благоприятные условия в интересах революции.
Стремительный рост рабочего и крестьянского движения на территориях, занятых НРА, был в основе своей стихийным процессом. Смысл всей массовой работы коммунистов заключался в том, чтобы, пользуясь создавшимися небывалыми возможностями, внести в пего элементы организованности и сознательности, возглавить революционные массы, подвести демократический базис под Северный поход, реализовать и закрепить политически военные успехи НРА.
В соответствии с рекомендациями Коминтерна КПК со второй половины 1926 г. заметно активизировала работу среди крестьянства, не ослабляя в то же время внимания к рабочему движению.
Бурный подъем крестьянского движения в центральных провинциях находил свое выражение прежде всего в быстром росте численности крестьянских союзов — основной организационной формы крестьянского движения в то время. Динамика роста крестьянских союзов в Хунани типична для этого периода:
101
к июлю 1926 г. насчитывалось 40 тыс. членов крестьянских союзов, в сентябре — 500 тыс., в феврале 1927 г. — 2 млп. и в апреле — 5 млн. В целом по стране к апрелю 1927 г. в крестьянских союзах числилось до 10 млн. членов. После этого под ударами контрреволюции начинается спад крестьянского движения.
Общими для всех районов развитого крестьянского движения были требования урегулирования арендных отношений, снижения арендной платы, налогов и ссудного процента, прекращения произвола и лихоимства сельских деспотов (тухао и лешэнь) п местной администрации, вооружение крестьян, организация крестьянского самоуправления. Таким образом, крестьянство ставило в этот период вопрос не о коренной революционной ломке, а лишь об упорядочении на «справедливой» основе существующих социально-экономических отношений в деревне. Но даже и эти сравнительно умеренные требования, против которых в принципе не возражал даже гоминьдан, в тогдашних китайских условиях невозможно было осуществить без ожесточенной классовой борьбы. Попытка реализовать эти требования и составляла в то время содержание крестьянской революции. Не дожидаясь решений правительства, крестьянские союзы с конца 1926 г. начинают самочинно захватывать власть в деревне, изгонять либо уничтожать сельских деспотов, выносить постановления о снижении арендной платы и т. д.1
Коммунисты, бесспорно, были монополистами в руководстве крестьянским движением, хотя работу среди крестьянства вели обычно не от имени КПК, а под флагом гоминьдана. В целом, несмотря на колебания по отдельным вопросам в ЦК (особенно правооппортунистические шатания Чэнь Ду-сю) и местных парторганизациях, линия партии в крестьянском вопросе предусматривала расширение классовой борьбы в деревне в масштабах, максимально допускаемых условиями единого антиимпериалистического фронта.
Рабочее движение в Центральном Китае на первом этапе Северного похода также переживало бурный подъем. В апреле 1927 г. в профсоюзах числилось уже в 2 с лишним раза больше рабочих, чем в июле 1926 г. (почти 3 млн.) 2. Центрами рабочего движения стали Ухань и Шанхай. Стихийный элемент если не преобладал, то весьма сильно ощущался и в рабочем движении, особенно в Хунани и Хубэе. При этом профсоюзы охватывали преимущественно малоквалифицированных промышленных (текстильщики, табачники и т. д.) и непромышленных рабочих, ремесленников, рикш, кули, приказчиков. Влияние партии и профсоюзов среди наиболее квалифицированных слоев промышленного пролетариата по-прежнему было слабым. Распыленность проф-
1 См. «Крестьянское движение в период первой гражданской революционной войны». Пекин, 1953 (на кит. яз.).
8 Данные эти, безусловно, завышены.
102
союзов, конфликты и борьба между ними, нехватка руководящих кадров, оторванность руководства от масс были характерны для рабочего движения. Партия стояла во главе борьбы пролетариата, но, как и в деревне, явно не поспевала за темпом и размахом массового движения.
Отличительной чертой рабочего движения в этот период было тесное сочетание экономической и политической борьбы. Рабочие массы не только вели успешную борьбу за улучшение своего экономического и правового положения, но и осуществили ряд таких крупнейших политических выступлений, как захват английских концессий в Ханькоу и Цзюцзяне, шанхайские всеобщие политические стачки и восстания в феврале и марте 1927 г. и т. д. Успех политических выступлений рабочего класса определялся не только его собственной силой, но и единым фронтом с национальной буржуазией.
Иначе обстояло дело с экономической борьбой рабочего класса на национальных китайских предприятиях. Здесь пролетариат вступал в прямой конфликт с буржуазией и даже с мелкой буржуазией, так как во многих случаях высокие требования рабочих на мелких предприятиях приводили к разорению работодателей со всеми вытекающими отсюда экономическими и политическими последствиями. Нередко политической партии пролетариата приходилось в интересах сохранения единого фронта идти наперекор экономическим требованиям рабочих. Но когда позволяли условия единого фронта (например, в Шанхае), партия прибегала к таким высшим формам борьбы, как вооруженное восстание.
Одним из ярких проявлений революционного подъема масс в условиях побед НРА были события, связанные с возвратом Китаю английских концессий в двух портах на Янцзы — Ханькоу и Цзюцзяне. Английский империализм в то время открыто демонстрировал свою враждебность китайской революции; он стоял во главе тех сил международной империалистической реакции, которые призывали к прямой вооруженной интервенции в Китае. Осенью 1926 г. английские военные корабли совершили варварский обстрел порта Вапьсяня на Янцзы и пытались осуществить вооруженную интервенцию в Гуанчжоу. Очередная английская провокация — нападение в начале января 1927 г. морских пехотинцев, охранявших концессию в Ханькоу, на участников массового митинга, праздновавших успехи китайской революции, --привела к тому, что народ захватил английскую концессию в Ханькоу. Через несколько дней (также после провокации империалистов) была занята английская концессия в Цзюцзяне. В феврале 1927 г. английские власти официально согласились с возвращением Китаю концессий в Ханькоу и Цзюцзяне.
За время Северного похода Коммунистическая партия Китая значительно расширила свои ряды, в партию влилось крупное рабоче-крестьянское пополнение, было создано много новых партий*
103
ных организаций в городе и деревне. Руководство КПК придавало большое значение политическому просвещению и обучению новых членов партии, особенно повышению теоретического и политического уровня руководящих кадров. Велась интенсивная работа по переводу и изданию отдельных произведении К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, тематических сборников («Марксизм и национальный вопрос», «Крестьянский вопрос» и др.), документов Коминтерна, советской литературы по основным проблемам марксизма-ленинизма. Большой вклад в популяризацию марксизма и разработку проблем китайской революции внес Цюй Цю-бо своими многочисленными переводами и теоретическими трудами, особую известность среди которых получила книга «Спорные проблемы китайской революции», направленная против правооппортунистических ошибок Чэпь Ду-сю и Пэн Шу-чжи. В целом, однако, повышение идейно-политического и теоретического уровня партии значительно отставало от ее численного роста, решения ЦК КПК о * развертывании сети партийного просвещения оставались на бумаге. Единственный теоретический орган партии журнал «Синь циннянь», редактировавшийся Цюй Цю-бо, прекратил свое существование в июле 1926 г.
Размеэ!севание сил в лагере национальной революции. Военные успехи НРА и сопутствовавший им невиданный подъем массового движения ускорили размежевание сил в едином национальном фронте. Чем яснее вырисовывалась перспектива победы национальной революции, тем более открытым становилось противоборство двух тенденций, наметившихся в самом начале Северного похода. Национальная буржуазия, напуганная революционной активностью масс, все больше колебалась, склоняясь к поддержке военно-диктаторских устремлений главнокомандующего НРА Чан Кай-ши, к сговору с внутренней реакцией и империализмом для обуздания революционных масс. Внутри гоминьдана это выразилось в углублении расхождений между коммунистами и подлинными последователями Сунь Ят-сена, с одной стороны, и буржуазно-помещичьим крылом — с другой. К началу 1927 г. размежевание внутри единого фронта привело к образованию двух политических центров. Один, революционный,— в Ухане, куда переехало Национальное правительство, большинство членов ЦИК гоминьдана и основная часть ЦК КПК. Другой — в Наньчане, где находилась ставка главкома НРА Чан Кай-ши, группировавшего вокруг себя все правые силы гоминьдана. И чем больших побед добивалась НРА, тем опаснее становилась угроза, исходившая от группировки Чан Кай-ши.
VII пленум Исполкома Коминтерна, детально обсудивший китайский вопрос, еще в декабре 1926 г. предсказал неизбежный отход буржуазии от революции в ближайшем будущем. Пленум констатировал, что в Китае «оригинальной особенностью текущего положения является его переходный характер, когда пролетариат должен выбирать между перспективой блока со значитель-
104
иыми слоями буржуазии и перспективой дальнейшего укрепления своего союза с крестьянством» ’, т. е. между национальным единым фронтом и аграрной революцией. Пленум решительно высказался за вторую перспективу, но вместе с тем рекомендовал как можно дольше сохранять единый фронт, чтобы выиграть время для развертывания революционных сил рабоче-крестьянских масс. Чтобы облегчить решение этой задачи, пленум рекомендовал коммунистам войти в гоминьдановское правительство.
Руководство КПК неоднократно выступало с открытыми предупреждениями о нарастающей опасности вырождения революции в реакционную военную диктатуру, призывая лидеров гоминьдана в Ухане дать решительный отпор диктаторским поползновениям Чан Кай-ши путем смелой мобилизации революционной активности масс. Этого, однако, не было сделано.
Консолидация соглашательских и реакционных сил в гоминьдане вокруг Чан Кай-ши облегчалась тем, что, несмотря на размах революционного движения, завоевания революции были непрочными. На освобожденной территории сохранялись старые, реакционные формы власти. В то же время позиции Чан Кай-ши укреплялись за счет перехода на сторону HP А многочисленных милитаристских генералов, войска которых просто переименовывались и включались в состав НРА. Опасность и ненадежность этого пополнения НРХА были очевидны. Объективно переход милитаристов на сторону гоминьдановцев был политическим маневром реакции, направленным на разложение единого фронта изнутри.
К марту борьба внутри единого фронта обострилась до крайности. В начале марта 1927 г. в Ухане состоялся пленум ЦИК гоминьдана, принявший ряд решений, направленных на укрепление позиций левых и власти Национального правительства, ограничение диктаторских поползновений Чан Кай-ши (за ним был оставлен пост главнокомандующего). Еще до этого ЦИК гоминьдана принял решение о возвращении к руководству партией Ван Цзин-вэя. В состав избранного пленумом нового правительства вошли два коммуниста (Тань Пин-шань и Су Чжао-чжэи), занявшие посты министров труда и сельского хозяйства. В декларации пленума подчеркивалось намерение гоминьдана бороться с феодально-реакционными элементами, пытавшимися захватить власть над партией. Однако уханьское руководство во главе с Ван Цзин-вэем не обладало ни решимостью, пи возможностью провести в жизнь своп декларации, оно имело мало реальной власти п зависело от поддержки маскировавшегося под левого го-миньдаповца хунаньского милитариста Тан Шэн-чжи и других подобных ему генералов. Верных революции войск в распоряжении Уханя почти не было, если не считать дивизии коммуниста
1 «Стратегия и тактика Коминтерна в национально-колониальной революции на примере Китая». М., 1934, стр. 139.
105
Е Тина, офицерской школы и других мелких формирований, где имели влияние коммунисты. Да и сами уханьские лидеры гоминьдана по своему классовому составу мало чем отличались от группировки Чан Кай-ши.
Пользуясь слабостью Уханя, чанкайшисты весной 1927 г. развернули в южных и восточных провинциях террор против коммунистов, активистов профсоюзов и крестьянских союзов, левых го-миньдановцев. В Гуандуне бесчинствовал считавшийся ранее левым генерал Ли Цзи-шэнь при поддержке такого же «левого» гоминьдановского идеолога Гань Най-гуапа. В Восточном Китае наступлением против сил революции непосредственно руководил Чан Кай-ши, а идеологическое прикрытие репрессиям обеспечивал другой бывший левый — Дай Цзи-тао. Одновременно Чан Кай-ши издал несколько приказов о запрещении антиимпериалистической пропаганды и защите интересов иностранцев.
Империалисты же, с одной стороны, усиливали интервенционистскую политику в Китае, пытались сплотить силы северных милитаристов (в ноябре 1926 г. на конференции в Тяньцзине была создана «Армия умиротворения государства» во главе с Чжан Цзо-липем), а с другой — шли на явное сближение с Чан Кай-ши, обещая ему поддержку в противовес Уханю.
3. КРИЗИС И ПОРАЖЕНИЕ РЕВОЛЮЦИИ (АПРЕЛЬ — ИЮЛЬ 1927 г.)
Контрреволюционный переворот Чан Кай-ши. Открытая борьба между силами революции и реакции в едином фронте началась в Шанхае после занятия этого города восставшими рабочими и войсками НРА.
В феврале 1927 г., когда НРА возобновила наступление на Шанхай и Нанкин, руководство КПК решило призвать шанхайских рабочих к восстанию, с тем чтобы помочь революционной армии освободить город. 19 февраля 1927 г. Генеральный совет профсоюзов Шанхая призвал к всеобщей забастовке в поддержку Северного похода, против милитариста Сунь Чуань-фана, за политическую власть парода. К 22 февраля бастовало уже 360 тыс. рабочих. В тот же день началось вооруженное восстание и был создан Временный революционный комитет из представителей буржуазии, рабочих, студентов, а также гоминьдана и КПК. В рабочих районах дружинники нападали на полицейские участки, захватывали оружие. В борьбу открыто вмешались империалисты, сконцентрировавшие в Шанхае большой флот, армию, тапки. Участники антиимпериалистического выступления были вынуждены отступить, так как продвижение войск НРА к Шанхаю приостановилось.
КПК решила готовить новое восстание, на этот раз более тщательно. Были восстановлены и пополнены рабочие дружины,
106
насчитывавшие 5 тыс. человек, созданы городской и районные штабы восстания. Для руководства восстанием ЦК КПК образовал тройку во главе с секретарем Шанхайского комитета партии Ло И-нуном. Коммунисты действовали в контакте с гоминьданов-цами и местной буржуазией. 21 марта, когда части НРА были уже на подступах к городу, 800 тыс. рабочих начали всеобщую забастовку, которая сразу же переросла в вооруженное восстание. К вечеру 22 марта город оказался в руках восставшего пролетариата. Части НРА под командованием генерала Бай Чун-сп, по приказу Чан Кай-ши задержавшего наступление па Шанхай в расчете на разгром рабочих, вступили в уже освобожденный город. На следующий день другая группировка войск Чан Кайши заняла Нанкин. Это была крупнейшая победа революции, ставшая, однако, и началом ее поражения.
В этот критический момент была предпринята попытка открытой империалистической интервенции. В китайских водах было сконцентрировано более 170 военных кораблей Англии, США, Японии, Франции и других империалистических государств, на китайской территории высаживались все новые контингенты иностранных сухопутных войск. Империалисты усилили помощь северным милитаристам, подстрекая их к антисоветским провокациям. Чтобы запугать народные массы и подтолкнуть национальную буржуазию к переходу в лагерь контрреволюции, военные корабли Англии и США 24 марта подвергли варварской бомбардировке Нанкин. 6 апреля по наущению империалистических держав солдаты Чжан Цзо-линя ворвались в советское посольство в Пекине, арестовав нескольких сотрудников и находившихся там китайских коммунистов во главе с Ли Да-чжао. 28 апреля Ли Да-чжао и его товарищи были казнены.
И апреля представители Англии, США, Японии, Франции и Италии предъявили наглый ультиматум китайским властям в Ухане и Шанхае, требуя наказать виновных в инцидентах, происшедших в Нанкине, гарантировать недопущение антииностранных выступлений, принести извинения и уплатить компенсацию. Этот ультиматум послужил сигналом к контрреволюционному перевороту Чан Кай-шп и других гоминьдановских генералов.
В ночь на 12 апреля войска империалистов в Шанхае арестовали более 1000 коммунистов и революционных рабочих, передав их в штаб Чан Кай-ши. Наутро отряды гангстеров, вооруженные чанкайшпстами на деньги шанхайских капиталистов и сопровождаемые солдатами, напали на рабочие дружины Шанхая. Массовые митинги протеста были разогнаны и подавлены вооруженной силой, тысячи рабочих расстреляны. Одновременно контрреволюционные перевороты были совершены реакционной военщи-цой в провинциях Гуандун, Гуаней, Фуцзянь, Чжэцзян, Аньхой. 18 апреля в Нанкине было образовано гоминьдановское контрреволюционное правительство во главе с Чан Кай-ши.
Контрреволюционные перевороты чанкайшистов означали пер
107
вое тяжелое поражение национальной революции, от которого она так и не смогла оправиться. Два крупнейших революционных центра — Гуанчжоу и Шанхай — были уничтожены. Соотношение сил резко изменилось в пользу реакции. Единственной надеждой революции оставался Ухань, по и он оказался в состоянии острою политического, военного и экономического кризиса.
V съезд КПК. После апрельских событий политическое положение в Китае продолжало неуклонно ухудшаться. Революционные силы теряли одну позицию за другой, хотя в отдельных районах (Хунань, Хубэй) массовое движение достигло кульминации. К середине мая уханьский революционный центр оказался в тесном кольце врагов. Политическое и экономическое положение Уханя было на грани катастрофы. В самом уханьском лагере один за другим вспыхивали мятежи реакционной военщины (Ся Доу-инь, Сюй Кэ-сян и др.), решившей обуздать крестьянское и рабочее движение. Левые гомипьдановцы, стоявшие у власти в Ухане, заколебались и начали искать выхода из критической обстановки на путях антикоммунизма и сговора с реакцией, хотя и продолжали еще клясться в ненависти к Чан Кай-ши и любви к революции. Революция вступила в полосу неудач и поражений.
Новая обстановка, сложившаяся в Китае после контрреволюционного переворота Чан Кай-ши и раскола гоминьдана, была рассмотрена на V съезде КПК, состоявшемся в Ухане с 27 апреля по И мая 1927 г. На съезде присутствовали делегации Коминтерна, Профинтериа, многочисленные гости. На открытии съезда с приветственными речами выступили представители гоминьдана.
К V съезду в партии насчитывалось 57 967 членов, в том числе рабочих — 50,8 %, крестьян — 18,7, интеллигентов — 19,1, солдат и офицеров — 3,1, мелких торговцев — 0,5, прочих--7,5%. Фактически, однако, численность партии к открытию съезда значительно сократилась ввиду больших потерь, понесенных коммунистами в результате чанкайшистского переворота.
В основе всех решений съезда лежала оценка текущего момента революции как «серьезного революционного наступления» !. Все объективные условия, как внутренние, так и международные, утверждалось в изданном съездом Манифесте, «благоприятны для революции», «победа революции уже в самом недалеком будущем» 1 2. В обращении съезда к китайскому народу в связи с празднованием 1 Мая также подчеркивалось, что «в настоящий момент революция вступает на путь решающих побед»3. Ход событий, однако, показал, что такая оптимистическая оценка была ошибочной, не отвечала действительному соотношению сил, сложившемуся в результате контрреволюционного переворота Чан Кай-шп.
Политическая резолюция съезда конкретизировала линию Ко-
1 См. «Резолюции V съезда КПК». М., 1927, стр. 40 (на кит. яз.).
2 См. там же, стр. 53.
3 Там же.
108
мттнтерна на развертывание аграрной революции, завоевание гегемонии пролетариата и установление революционно-демократической диктатуры рабочего класса, крестьянства и городской мелкой буржуазии через гоминьдан. Главной задачей партии съезд считал решительное углубление социальной базы революции при одновременном расширении ее территориальной базы. Основным средством углубления социальной базы революции съезд считал проведение радикальных аграрных преобразований 1.
В развернутой резолюции по аграрному вопросу предусматривалась необходимость коренного перераспределения земли на основе принципа уравнительного землепользования путем национализации земли, установления крестьянской власти в деревне и вооружения крестьянства. Однако на данном этапе революции съезд считал возможным конфисковать землю лишь крупных помещиков п контрреволюционеров. Резолюция специально оговаривала, что земли мелких помещиков и офицеров революционной армии временно не подлежат конфискации. Помимо конфискации земли крупных помещиков и контрреволюционеров резолюция предусматривала лишение помещиков и шэньшп всех политических прав и власти, создание сельского самоуправления из угнетенных слоев деревни, организацию крестьянской милиции, снижение арендной платы за землю и ограничение ростовщичества1 2. Позиция съезда в аграрном вопросе, таким образом, вполне отвечала духу и букве решения VII пленума ИККИ по китайскому вопросу.
То же самое можно сказать и о резолюции V съезда по профессиональному движению. В программе «нового курса», принятого съездом, намечалось развернуть борьбу за гегемонию пролетариата, вести смелое политическое и экономическое наступление на буржуазию вплоть до реализации требования о конфискации и национализации всех банков, рудников, железных дорог и пароходных компаний, крупных предприятий, фабрик и т. д.
«Новый курс» предусматривал также повсеместное вооружение рабочего класса, превращение рабочих дружин в вооруженную опору демократической власти рабочих, крестьян и мелкой буржуазии. Резолюция предлагала послать большое число рабочих па военную службу для революционизирования войск и создания истинно революционной армии. Поставив перед рабочим движением столь серьезные задачи, съезд вместе с тем отметил ряд недостатков в работе профсоюзных организаций. Профсоюзы, говорилось в резолюции съезда, крайне разобщены, отраслевые объединения профсоюзов или отсутствуют или же слабы, Всекитайская федерация профсоюзов превратилась в почти номинальное учреждение, многие профсоюзы все еще несут па себе глубо
1 См. «Резолюции V съезда КПК», стр. 1—13.
2 См. там же, стр. 13—23. См. также Цюй Цю-бо. Власть крестьян и аграрная революция. — «Сяндао», 1927, № 195.
109
кие отпечатки цеховщины. Партийное руководство профдвижением в центре и па местах осуществлялось неудовлетворительно. В резолюции отмечалась также серьезная опасность бюрократизации лидеров рабочего движения, когда «профсоюзы большей частью монополизируются незначительным числом лидеров, которые оторваны от контроля масс или руководства партии, обюрокрачиваются» L При таком состоянии рабочего движения трудно было ожидать, чтобы оно могло выполнить огромные задачи, поставленные перед ним съездом.
В резолюции по организационному вопросу подчеркивалось, что партия добилась крупных успехов и «стала подлинной партией масс». Вместе с тем политическое и организационное состояние партии внушало съезду серьезные опасения: «При быстром развитии партии не хватает кадровых работников и они страдают младенчеством, а наши партийные органы, естественно, не располагают совершенной организацией и твердостью. Это таит в себе огромную опасность». Чтобы выполнить стоящие перед ней задачи, КПК «должна стать не только партией масс, но и большевистской партией» 1 2. Для этого предлагалось всемерно увеличивать численность партии, вовлекая в ее ряды промышленных рабочих, прогрессивных крестьян и революционную интеллигенцию; твердо осуществлять коллективное руководство снизу доверху и укреплять партийную дисциплину, для чего необходимо вовлекать рабочих в руководящий аппарат всех партийных органов3. Съезд внес поправки и дополнения в Устав партии. В новом Уставе были впервые сформулированы принципы демократического централизма. В целях укрепления центрального руководства предусматривалось создание в составе ЦК Политического бюро и Секретариата.
Съезд избрал новый состав ЦК в количестве 40 человек (29 членов и И кандидатов). Генеральным секретарем ЦК КПК в пятый раз был переизбран Чэнь Ду-сю. В Политбюро ЦК, сформированное после V съезда, вошли Чэнь Ду-сю, Цюй Цю-бо, Тань Ппн-шань, Чжан Го-тао, Цай Хэ-сэнь, Ли Ли-сапь.
V съезд КПК проделал большую и полезную работу по осмысливанию коренных проблем китайской! революции, по выработке и обоснованию стратегии КПК. Основные стратегические решения V съезда выдержали проверку временем и неоднократно подтверждались последующими съездами и пленумами ЦК КПК. Однако правильная в целом общая стратегическая концепция не была воплощена в соответствующие тактические решения. Вследствие крупного просчета в оценке текущего момента китайской революции тактическая линия, намеченная V съездом, оказалась неосуществимой. В руководящем ядре нового ЦК выявились острые
1 «Резолюции V съезда КПК», стр. 24—37.
2 См. там же, стр. 38.
8 См. там же, стр. 38—39.
110
разногласия по основным вопросам политики партии. Правооппортунистическая группа Чэнь Ду-сю, по-прежнему пользовавшаяся большим влиянием, не хотела и не была способна мобилизовать партию на борьбу за выполнение решений съезда. В результате в критические дни революции партия осталась без ясного, твердого и целеустремленного руководства.
Кризис уханьского центра и распад единого фронта. Контрреволюционный переворот Чан Кай-ши крайне осложнил положение уханьского революционного центра. Он оказался со всех сторон окруженным врагами: с востока ему угрожал Чап Кай-ши, с юга — Ли Цзи-шэнь, с запада — сычуаньский милитарист Ян Сэнь, с севера надвигалась армия маньчжурского сатрапа Чжан Цзо-линя. Единственным возможным военным союзником оставалась национальная армия Фэн Юй-сяна, на соединение с которой предстояло пробиться. В распоряжении уханьского правительства имелся еще один мощный резерв, мобилизации которого требовали коммунисты, — многомиллионные массы революционных рабочих и крестьян. Однако, несмотря на громогласные революционные декларации и постановление об исключении Чан Кай-ши из гоминьдана, уханьские гоминьдановские лидеры по своей классовой природе и отношению к революционному движению масс мало чем отличались от чанкайшистов. Они смотрели на рост революционной активности масс с плохо скрываемым недоброжелательством, опасением и тревогой, их гораздо больше беспокоили поиски способов обуздания масс, чем мобилизации их могучего революционного потенциала. Предлагавшийся коммунистами путь углубления революции как единственный выход из грозившей Уханю катастрофы был для уханьских лидеров неприемлем. Поэтому еще до переворота Чан Кай-ши и особенно после него фокусом политической борьбы в Ухане стал вопрос о дальнейшей судьбе Северного похода, т. е. о направлении территориального расширения уханьского центра. Вопрос о Северном походе неоднократно обсуждался в ЦИК ГМД, на заседаниях ЦК КПК. В руководстве гоминьдана и КПК выявились серьезные разногласия. Поскольку сражаться сразу со всеми угрожавшими ему противниками Ухань не имел возможности, предлагалось несколько вариантов боевых действий НРА: наступление на восток против Чан Кай-ши или на север против Чжан Цзо-линя; отступление на северо-запад под прикрытием армий Фэн Юй-сяна и поближе к границам СССР или на юг, в Гуандун, с целью восстановления там первоначальной революционной базы. Каждый из этих вариантов имел своп достоинства и недостатки. Вопрос решился сам собой возобновившимся наступлением армий Чжан Цзо-линя против Уханя. 19 апреля войска уханьского правительства под общим командованием Тан Шэн-чжи были двинуты па север, в провинцию Хэнань. Начался так называемый второй Северный поход. Чан Кай-ши также заявил о подготовке к наступлению на Пекин.
111
Наступление в Хэнани с юга вели войска уханьского правительства, с запада — армия Фэн Юй-сяна. За месяц с лишним кровопролитных боев противник был разбит и вытеснен из Хэнани, а войска Тан Шэн-чжи и Фэн Юй-сяна в конце мая соединились на линии Лунхайской железной дороги. Это был крупный военный успех Уханя, по дался он дорогой ценой. Особенно большие потери понесли части, в которых было сильно влияние коммунистов и которые уханьское командование бросало на самые опасные участки фронта. Главное, однако, состояло в том, что поход в Хэнань не оправдал надежд, возлагавшихся на политический союз с Фэн Юй-сяном. Фэн Юй-сян оказался крайне ненадежным союзником: признавая на словах власть Уханя, он все более явно склонялся к соглашению с Чан Кай-ши. Поэтому состоявшееся в начале июня секретное совещание уханьских лидеров с Фэн Юй-сяном в Чжэнчжоу оказалось безрезультатным. 21 июня Фэн Юй-сян открыто заявил о переходе на сторону Чан Кай-ши. Еще более тревожное положение складывалось в тылу уханьских армий.
Ухань переживал острейший экономический и политический кризис. Военная угроза с юга, запада и востока дополнялась организованной империалистами и внутренней реакцией экономической блокадой и саботажем буржуазии. Десятками закрывались предприятия, росла безработица, правительственная казна была пуста, создалось критическое положение со снабжением населения самым необходимым. Подняла голову внутренняя контрреволюция, подстрекаемая империалистами и чанкайшистами извне: в мае — июне 1927 г. в Цзянси, Хунани, Хубэе при попустительстве уханьского правительства произошла серия контрреволюционных выступлений военщины (Ся Доу-иня, Сюй Кэ-сяиа и др.), закончившаяся переворотом Ван Цзин-вэя 15 июля 1927 г. Против рабоче-крестьянского движения объединенным фронтом выступили буржуазно-помещичье офицерство, генералитет и политическое руководство уханьского гоминьдана и правительства. Рабочие и крестьянские организации, руководимые коммунистами, под нажимом превосходящих сил объединенной реакции вынуждены были сдавать одну позицию за другой и подвергались разгрому. Уханьские войска снимались с фронта в Хэнани и бросались на подавление крестьянского движения. 29 июня командир 35-го корпуса, расположенного в Ухане, отдал приказ о разрыве с коммунистами. 15 июля уханьский ЦИК гоминьдана во главе с Ван Цзин-вэем принял решение о расторжении союза с КПК. В Ухане начался открытый контрреволюционный террор.
Революция потерпела новое тяжелое поражение. Руководство КПК не смогло ни дать отпора мятежному офицерству там, где это было возможно и необходимо, ни обеспечить организованного отступления в тяжелой обстановке поражения.
112
КПК, бесспорно, была политическим руководителем и часто организатором революционных выступлений многомиллионных масс рабочих и крестьян, когда революция находилась на подъеме. Однако рабочее и особенно крестьянское движение в этот период оставалось стихийным, слабо охваченным политическим и организационным руководством Компартии. Своеобразие тактики единого фронта (вхождения коммунистов в гоминьдан) давало возможность коммунистам быстро внедряться в мелкобуржуазные массы под гоминьдановским знаменем. Но это же обстоятельство мешало столь же быстрыми темпами распространять на массы влияние политической партии пролетариата. Эта негативная сторона тактики единого фронта с гоминьданом, в целом, безусловно себя оправдавшей, особенно остро дала о себе знать в момент кризиса революции. В случае организации Компартией решительных выступлений масс против посягательств гоминьдановцев на завоевания революции возникала угроза распада единого фронта, значительного сужения массовой базы КПК, ее изоляции. Это обстоятельство серьезно сковывало маневренность КПК в кризисной ситуации весны — лета 1927 г.
После V съезда Политбюро ЦК КПК во главе с Чэнь Ду-сю отвергло линию Коминтерна и взяло курс на уступки гоминьдану. Эта общая установка оставалась в целом неизменной вплоть до разрыва единого фронта в середине июля 1927 г. В ряде политических заявлений и обращений к пароду ЦК КПК стремился поддержать революционный дух масс, призывал их к активным революционным действиям, разоблачал контрреволюционные замыслы уханьского офицерства и генералитета. В то же время ЦК КПК не решился принять практические меры для разгрома мятежа Сюй Кэ-сяна в Чанша п других аналогичных контрреволюционных выступлений военщины. Руководство Всекитайской федерации профсоюзов и Всекитайского крестьянского союза (его возглавлял Мао Цзэ-дун) поддержало линию ЦК. На заседании Военного совета гоминьдана. 13 июня Мао Цзэ-дун, как и другие члены совета, выступал против применения военной силы для подавления мятежа Сюй Кэ-сяна.
Политика уступок, однако, не дала желаемого результата. Революция терпела явное поражение. КПК должна была перестроить свои ряды и выработать тактику, соответствующую новым условиям. В начале июля 1927 г. Чэнь Ду-сю и его сторонники были отстранены от руководства ЦК КПК. Было создано новое руководство партии —- Временное Политбюро из пяти человек во главе с Цюй Цю-бо. Новое руководство партии 13 июля 1927 г. опубликовало декларацию о политическом положении, в которой провозглашался курс на борьбу против изменивших революции гоминьдановских властей, по пока еще не под лозунгом создания Советов, а под знаменем гоминьдана. Министры коммунисты Тань Пин-шань и Су Чжао-чжэн заявили о выходе из гоминьдановского правительства.
ИЗ
4. АРЬЕРГАРДНЫЕ БОИ РЕВОЛЮЦИИ (АВГУСТ — ДЕКАБРЬ 1927 г.) 1
Новая обстановка и тактика КПК. Обстановка, в которой КПК было необходимо разработать и проводить новую тактическую линию, была крайне сложной. Революция отступала с боями. Несмотря на жесточайший террор, отдельные отряды рабочего класса поднимались на стихийные забастовки протеста против произвола властей, против наступления предпринимателей, стремившихся ликвидировать завоевания рабочих в ходе революции 1925—1927 гг. В провинциях, где в период революции получило наибольший размах крестьянское движение, продолжались разрозненные стихийные выступления крестьян, сопровождавшиеся убийствами помещиков.
Разрыв единого фронта представителями буржуазно-помещичьих сил, участвовавших в национальной революции, фактический отказ группировок Чан Кай-ши и Ban Цзин-вэя от программных и тактических установок гоминьдана, утвержденных па его I и II съездах, вооруженное подавление массового революционного движения привели к перегруппировке социальных сил, вызвали резкое изменение политической обстановки в стране. Гоминьдан из блока революционных сил, входивших в единый национальный антиимпериалистический фронт, начал превращаться в орудие буржуазно-помещичьей реакции.
Становление гоминьдановского режима проходило в острых столкновениях различных группировок внутри гоминьдана и новых милитаристских клик, боровшихся за влияние и место в «новом порядке». Несмотря на разрыв с КПК, Ухань и Нанкин в течение всего 1927 г. находились в состоянии вооруженного конфликта. В июле — августе бывший «хозяин» Шанхая — Супь Чуань-фан перешел в контрнаступление и осадил Нанкин. 12 августа Чап Кай-ши ушел с поста главкома в отставку и уехал в Японию (он смог вернуться и вновь занять пост главы правительства в Нанкине, используя борьбу группировок, лишь в начале 1928 г.).
Угроза наступления Сунь Чуань-фана на короткий период привела к переговорам различных групп гомипьдановцев: Уханя, Нанкина и гуансийцев. Но борьба за влияние на центральные органы гоминьдана вскоре вызвала новое обострение отношений. В октябре гуансийские войска начали наступление па части Тан Шэн-чжи и в ноябре овладели Уханем. Однако в это время Ван Цзин-вэй, опираясь на части генерала Чжан Фа-куя, вытеснил из Гуанчжоу гуансийцев. В декабре 1927 г. началась война Нанкина против гуандунцев за контроль над южными районами страны.
В этой крайне сложной ситуации новое руководство КПК
1 Раздел 4 написан А. М. Григорьевым.
114
попыталось изменить соотношение сил в стране в пользу революционных сил и спасти революцию от окончательного поражения. Конкретный план действий предусматривал создание собственных вооруженных сил КПК, переход этих частей в Гуандун, где сохранились очаги крестьянского движения. Здесь предполагалось создать новую базу революции.
Нанъчанское восстание. Первым шагом в осуществлении этого плана стало Наньчапское восстание 1 августа 1927 г. Для руководства восстанием была выделена тройка из состава Политбюро ЦК КПК. Секретарем фронтового комитета КПК был назначен Чжоу Энь-лай. В районе Наньчана находилась армия генерала Чжан Фа-куя (30 тыс.), в частях которого коммунисты сохраняли значительное влияние: в составе армии находились отдельная дивизия (развернутая в 4-й корпус) коммуниста Е Тина, офицерско-инструкторский полк коммуниста Чжу Дэ и 20-й корпус Хэ Луна, талантливого боевого командира, вступившего в конце июля 1927 г. в КПК.
В ночь с 31 июля на 1 августа части Хэ Луна, Е Тина и Чжу Дэ подняли восстание в Наньчане. 1 августа па объединенном заседании представителей КПК и левого гоминьдана были сформированы руководящие органы восстания и приняты программные документы. Повстанцы объявили о создании Революционного комитета гоминьдана, большинство членов которого составляли коммунисты.
В политической декларации говорилось, что Революционный комитет гоминьдана, следуя революционным заветам Сунь Ятсена, отброшенным изменниками Чан Кай~шп и ухапьцами, ставит целью создать базу в Гуандуне и подготовить новый Северный поход. Главкомом повстанческой армии был назначен Хэ Лун, начальником штаба — Лю Бо-чэн. Во главе всех частей были поставлены коммунисты. День 1 августа 1927 г. отмечается теперь в Китае как день рождения народной армии.
В силу ряда причин, главным образом спада массового движения, восстание в Наньчане не привело к образованию нового центра революционной борьбы. 5 августа повстанческая армия, насчитывавшая около 15 тыс. штыков, ушла из Наньчана. Несмотря на все трудности, благодаря героизму и самоотверженности повстанческие части с боями пробились к концу сентября через Фуцзянь в район города Шаньтоу в провинции Гуандун. Здесь измотанному тяжелыми переходами и сражениями отряду путь преградили свежие, численно превосходящие силы южных милитаристов. После боев под Шаньтоу остатки разбитых частей наньчанских повстанцев небольшими группами и отрядами стали пробиваться в районы крестьянских восстаний, в родные провинции. Отряд Чжу Дэ прорвался в северную часть провинции Гуандун, откуда, накопив силы, перешел в район крестьянских восстаний в южной Хунани. Отряд численностью около 1000 человек из корпуса Е Тина пробился в юго-восточную
115
часть провинции Гуандун, в район Хайфэпа и Луфэпа, где стал ядром повстанческих войск.
Восстание в Наньчапе открыло полосу арьергардных боев революции 1925—1927 гг. и одновременно положило начало новому периоду в истории КПК — периоду гражданской войны с гоминьданом. Оно потерпело поражение в результате решающего превосходства сил контрреволюции и не смогло остановить спад революционной волны.
Августовское совещание ЦК КПК. Новая линия партии официально была закреплена на чрезвычайном совещании ЦК КПК, состоявшемся 7 августа 1927 г. в Ханькоу 1 (в истории КПК опо получило название Августовского совещания) и проходившем под руководством главы Временного Политбюро Цюй Цю-бо. Совещание подвергло критике ошибки руководства Чэпь Ду-сю, в особенности его линию в критический период революции 1925— 1927 гг., и официально отстранило Чэнь Ду-сю и его сторонников от руководства партией1 2. В решениях совещания был закреплен курс на решительное развертывание аграрной революции и организацию вооруженного отпора реакции.
В документах совещания со ссылкой на резолюцию VIII пленума ИККИ указывалось, что китайская революция по своему основному содержанию является буржуазно-демократической, что ее главными задачами остаются достижение национальной независимости, объединение страны и «ликвидация всех пережитков феодализма, задерживающих развитие Китая». В то же время китайская революция ошибочно характеризовалась как «непосредственно перерастающая в социалистическую революцию в ближайшее время».
Хотя совещание оценило текущий момент как временное, по «крупное и тяжелое поражение китайской революции», его участники пе сумели глубоко разобраться в этом вопросе.
Переоценив возможности революционных сил и недооценив силы реакции, совещание выдвинуло задачу немедленной подготовки и организации революционных восстаний во всех провинциях Китая, где это допускает объективная обстановка, с целью свержения буржуазно-милитаристской власти и установления демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Совещание утвердило план и цели похода войск Хэ Лупа и Е Тина в Гуандун и приняло решение об организации одновременно серии вооруженных восстаний в провинциях, являющихся центрами аграрного движения.
Августовское совещание указало, что восстания (так же как и Напьчанское) должны проходить под флагом левого гоминьдана. Лозунг создания Советов рекомендовалось пока сделать
1 По другим данным, в Цзюцзяне.
2 Вскоре Чзнь Ду-сю скатился на троцкистские позиции и в 1929 г. был исключен из партии.
116
лозунгом пропаганды. В целом решения Августовского совещания представляли план не отступления и перегруппировки сил, необходимых ввиду тяжелого поражения революции, а план наступления.
Совещание избрало Временное Политбюро ЦК КПК, выполнявшее до съезда фактически роль ЦК. Генеральным секретарем ЦК и главным редактором нового центрального органа партии журнала «Буэрсайвэйкэ» («Большевик») был избран Цюй Цю-бо.
Восстания «Осеннего урожая». После Августовского совещания была сделана попытка организовать серию восстаний «Осеннего урожая» в районах, где в 1925—1927 гг. было наиболее развито крестьянское движение, т. е. прежде всего в провинциях Хунань, Цзянси, Хубэй, Хэнань и Гуандун. Восстания намечалось приурочить к сбору осеннего урожая и проводить под лозунгом «Ни одного зерна помещику из нового урожая!». 19 сентября ЦК КПК принял решение выдвинуть лозунг создания Советов как органов рабоче-крестьянской демократической диктатуры.
В конце августа была предпринята попытка начать восстание в южном Хубэе, в сентябре — в восточных уездах Хунани и на северо-западе Цзянси. Эти выступления к середине сентября были подавлены войсками местных милитаристов. В середине октября было поднято восстание в уездах восточного Гуандуна, центрами которого были уезды Хайфэн и Луфэп, в декабре — в отдельных уездах северного Гуандуна, на острове Хайнань, в южной и северо-восточной Хунани.
Восстанием в восточной Хунани руководил Мао Цзэ-дун. Китайскую революцию он в то время считал не буржуазно-демократической, а социалистической. В письме из Хупани от 20 августа 1927 г. он писал в ЦК: «Объективно Китай уже давно дорос до 1917 года, но прежде мы считали, что находимся на уровне 1905 г. Это была весьма серьезная ошибка». Подобные левацкие взгляды получили в то время широкое хождение в КПК.
7 сентября повстанческие отряды Мао Цзэ-дуна выступили па Чанша, оставляя в тылу и на пути движения нетронутой власть помещиков, не осуществляя конфискации и раздела земли. Уже через педелю после начала похода стало ясно, что восстание обречено на поражение. Не имея базы и не пользуясь поддержкой в районах крестьянского движения, Мао Цзэ-дун был вынужден увести остатки своих войск из Хунани в труднодоступный горный район Цзинганшапь на границе Хунани и Цзянси L
1 Ход восстания в Хунани был проанализирован па ноябрьском пленуме ЦК КПК (1927 г.). В решениях пленума отмечалось, что руководство провинциального комитета КПК Хунани и представитель ЦК Мао Цзэ-дун нарушили инструкцию ЦК, считая восстание чисто военной операцией. В решении говорилось, что контакты были установлены «только с бандитами и войсками различных политических группировок», «крестьянские массы различных уездов в борьбе не участвовали вовсе... В районах, охваченных восстанием, аграрная революция не осуществлялась и органы политической власти не создавались».
117
Более длительным оказалось выступление в уезде Лилин провинции Хунань. Здесь в середине ноября образовалась крестьянская армия численностью около 1000 человек. В деревнях вновь утвердилась власть крестьянских союзов, создавались деревенские советы, начался раздел земли. Лишь в апреле 1928 г. превосходящие силы милитаристов нанесли повстанцам тяжелый удар. В окрестностях Лилина каратели убили более 2 тыс. крестьян. Остатки вооруженных сил повстанцев также отошли в район Цзинганшаня.
В сентябре — октябре 1927 г. восстало более тысячи крестьян в уезде Пинцзян провинции Хунань, захвативших уездный центр. Город удержать не удалось, но повстанческие отряды начали партизанские действия в деревнях. Конфискованная земля помещиков отдавалась арендаторам, были улучшены условия труда батраков. Лишь в мае 1928 г. отряды повстанцев были рассеяны войсками реакции.
Наивысшего размаха в этот период достигло восстание в уездах Луфэн и Хайфэн в восточной части провинции Гуандун под руководством члена ЦК КПК Пэн Бая. В начале октября 1927 г. из остатков отряда Е Тина и крестьянских вооруженных отрядов здесь была создана 2-я дивизия Рабоче-крестьянской революционной армии. 30 октября дивизия повела наступление на города Хайфэн и Луфэн и овладела ими, а вскоре при активной поддержке крестьян целиком освободила оба этих уезда. 8 ноября было создано советское правительство уезда Хайфэн, а 13 ноября — советское правительство уезда Луфэн. На территории «Хай-луфэнской республики» помещики уничтожались или изгонялись, их земля делилась между крестьянами, были снижены поземельный и другие налоги. Советская власть в Хайлуфэне продержалась до марта 1928 г.
Хотя большинство восстаний «Осеннего урожая» к весне 1928 г. закончилось поражением в результате неблагоприятного соотношения сил, они имели важное значение. В их ходе был накоплен некоторый опыт проведения аграрных преобразований; возникли формирования собственных вооруженных сил КПК, опираясь на которые партия начала создавать первые очаги советского движения.
В сентябре 1927 г. Временное Политбюро приняло решение дополнить план восстаний «Осеннего урожая» планом вооруженных выступлений в промышленных центрах Китая. Эти установки получили дальнейшее развитие на расширенном совещании Временного Политбюро ЦК КПК 7—11 ноября 1927 г. в Шанхае, известного в истории КПК как «ноябрьский пленум ЦК КПК». В решениях пленума обстановка в стране характеризовалась как «непосредственная революционная ситуация», а сама китайская революция — как «перманентная», т. е. перерастающая в близкой перспективе в социалистическую. Пленум утвердил курс на организацию немедленных восстаний в городах.
118
Эти решения подтолкнули путчистские выступления в городах Китая в последние месяцы 1927 г. Неподготовленные восстания, организованные небольшими силами — партийным активом и частью рабочих, произошли в Ханькоу, Уси, Чанша, Кайфэне, в ряде уездных центров провинций Хэбэй, Хэнань, Цзянсу, Хубэй и Фуцзянь; все они окончились поражением. В некоторых городах местные партийные организации стремились превратить в восстания экономические забастовки.
Кантонская коммуна. Особое место среди вооруженных выступлений этого периода в городах Китая занимает вооруженное восстание в Гуанчжоу — Кантонская коммуна. Здесь рабочий класс в большей мере, чем где-либо, сохранил организованные силы. В городе находилось несколько тысяч участников гонконг-гуан-чжоуской стачки, имевших свои вооруженные отряды — рабочие пикеты. Боровшиеся за власть в Гуандуне гуансийская (Ли Цзи-шэня) и гуандунская (Ван Цзин-вэя и Чжан Фа-куя) группировки пытались заигрывать с рабочими, рассчитывая на их поддержку. В этой обстановке красные профсоюзы оживили свою деятельность, началось укрепление пикетов. Однако, видя оживление деятельности профсоюзов, милитаристы начали готовить новое наступление на рабочих. В октябре 1927 г. они арестовали руководителей союза моряков и гонконг-гуанчжоуского стачкома, разоружили часть пикетчиков. В ноябре были закрыты стачком, общежития и столовые стачечников. Стачечникам было выдано единовременное пособие, после чего их изгнали из общежитий. Значительная часть их в поисках работы ушла из города. Это нанесло серьезный удар пикетам. К декабрю 1927 г. в них осталось лишь 500 человек.
В разгар нового наступления на рабочих, 17 ноября, Чжан Фа-куй выступил против Ли Цзи-шэня, войска которого были выбиты из Гуанчжоу в район Шаньтоу. В декабре Чжан Фа-куй, готовясь к отражению контрнаступления, вывел свои войска из города, оставив там лишь учебный полк. В связи с началом военных действий между Чжан Фа-куем и Ли Цзи-шэнем ЦК КПК в конце ноября принял решение о восстании в Гуанчжоу.
Для руководства восстанием был создан Военно-революционный комитет во главе с членом Политбюро ЦК КПК и секретарем Гуандунского провинциального комитета Чжан Тай-лэем. Главными силами восстания стали отряд красногвардейцев, учебный и гарнизонный полки, во главе которых Чжан Фа-куй поставил (не зная об этом) коммунистов. В учебном полку 2/з офицеров и унтер-офицеров составляли коммунисты. Из партийного и профсоюзного актива, из лучших пикетчиков были созданы две ударные роты. В целом организованные к началу восстания силы повстанцев составляли от 2 до 3 тыс. человек.
Восстание началось в ночь с 10 на И декабря 1927 г. выступлением учебного полка и ударных рот красногвардейцев. Оставленные Чжан Фа-куем в городе небольшие силы войск и жандар-
119
мерин были быстро разоружены. К восставшим присоединилось несколько тысяч рабочих; в первый же день было роздано 8 тыс. захваченных винтовок.
11 декабря было объявлено о создании Совета народных комиссаров во главе с Су Чжао-чжэном (его замещал Чжан Тай-лэй). Советское правительство приняло «Манифест к рабочим, крестьянам и солдатам Китая и к пролетариату всего мира» и программу, которая провозглашала передачу всей власти Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, полную свободу деятельности КПК и объявила впе закона все группировки гоминьдана. В области экономики программа коммуны требовала национализации крупных предприятий, транспорта и банков, установления рабочего контроля над производством, увеличения зарплаты трудящимся, помощи безработным. Аграрная программа предусматривала национализацию всей земли и передачу ее крестьянам в пользование L
На следующий день после восстания Чжан Фа-куй и Ли Цзи-шэнь прекратили междоусобную войну и повернули своп войска против восставшего Гуанчжоу. После двух дней кровопролитных боев войска милитаристов ворвались в город и подавили восстание. Их поддержали империалистические державы: англичане высадили в Гуанчжоу десант, японские канонерки обстреливали баррикады. Реакция зверски расправлялась с восставшими рабочими. Только в первые дни после подавления восстания было убито свыше 6 тыс. рабочих. В эти же дни по приказу китайских милитаристов были арестованы и расстреляны работники советского консульства в Гуанчжоу.
Рабочие Гуанчжоу, их авангард — коммунисты продемонстрировали в ходе восстания высокие боевые качества и революционную решимость. Но силы были неравными. Поражение восстания свидетельствовало о спаде революционной волны. Кантонская коммуна была последним крупным арьергардным боем революции 1925—1927 гг.
* ❖ *
Причины поражения китайской революции 1925 — 1927 гг. были проанализированы в ряде документов Коминтерна. Главной причиной поражения Коминтерн считал неблагоприятное соотношение классовых сил, относительную слабость рабочего класса и КПК. Существенную, но отнюдь не основную роль сыграли также ошибки руководства КПК.
Китайская революция 1925—1927 гг. оставила глубокий след в истории Китая. Многомиллионные массы трудящихся имели возможность оценить различные партии и группировки по их делам, а не только лишь по декларациям. Рабочие и крестьяне
1 См. «Кантонская коммуна». М., 1969, стр. 19—20.
120
получили ценный опыт борьбы со своими угнетателями. Большой политической школой была революция для молодой Коммунистической партии Китая. Партия быстро росла численно и качественно, вбирая в себя лучших представителей рабочих, крестьян, передовой интеллигенции. Активисты партии, столкнувшись на практике с правым оппортунизмом, учились вырабатывать гибкую тактику, направленную на сплочение всех национально-революционных сил и укрепление позиций пролетариата, учились применять в условиях Китая марксистско-ленинское учение, опыт большевистской партии.
Тяжелым ударом для дела освобождения китайского парода была гибель в период революции 1925—1927 гг. и непосредственно после ее поражения тысяч коммунистов, и среди них таких деятелей партии, как Ли Да-чжао, Л о И-нун, Чжан Тай-лэй, Чжао Ши-янь, Чэнь Янь-нянь, Ван Шоу-хуа, Лю Хуа, Сюн Сюн, Сяо Чу-нюй, Цзян Сяпь-юнь. Гибель лучших коммунистических кадров, воспитанных в духе верности марксизму-ленинизму, тяжело отразилась на КПК.
Одним из важных результатов революции было проникновение в гущу трудящихся масс идей дружбы с СССР, значения бескорыстной братской помощи КПСС, всего советского народа для дела свободы Китая.
Победа контрреволюционных сил не могла вернуть Китай к состоянию, в котором он находился до 1925 г. Поскольку задачи буржуазно-демократической революции не были выполнены, их предстояло решить на последующих этапах освободительной борьбы китайского народа. Однако расстановка классовых сил изменилась. Национальная буржуазия и близкие к ней слои интеллигенции, мелкой буржуазии временно объединились с реакционным лагерем. В блоке эксплуататорских классов усилились позиции крупной буржуазии; управление государством от северных милитаристов, компрадоров старого типа, шэньши и старой бюрократии перешло к новому правящему слою, который состоял главным образом из гоминьдановских милитаристов и политиканов, хотя и включал часть старых правителей. Этот новый правящий слой защищал интересы феодальных помещиков, крупной буржуазии и служил опорой империалистического господства в Китае.
Тяжелое поражение революции в 1927 г. привело к временному спаду политической активности рабочего класса и крестьянства. Постепенно на первый план стали выдвигаться новые формы борьбы, но опыт и традиции 1925—1927 гг. продолжали вдохновлять трудящихся Китая, помогали им вести тяжелую, длительную борьбу с империализмом и внутренней реакцией.
Ill
РЕВОЛЮЦИОННАЯ БОРЬБА В КИТАЕ ПОД ЛОЗУНГОМ СОВЕТОВ (1928-1937 гг.)
1. ПЕРВЫЙ ЭТАП СОВЕТСКОГО ДВИЖЕНИЯ (1928-1931 гг.)
IX пленум ИККИ u VI съезд КПК. Поворот в тактике КПК. Изменение обстановки настоятельно требовало от КПК разработки и осуществления новой линии борьбы. Исключительно важную помощь в этом отношении оказал китайским коммунистам Коминтерн.
Состоявшийся в феврале 1928 г. IX пленум Исполкома Коминтерна принял резолюцию по китайскому вопросу, в которой говорилось: «Текущий период китайской революции есть период буржуазно-демократической революции, которая не завершена ни с точки зрения экономической (аграрный переворот и уничтожение феодальных отношений), ни с точки зрения национальной борьбы против империализма (объединение Китая и национальная независимость), ни с точки зрения классовой природы власти (диктатура пролетариата и крестьянства)». Пленум подчеркнул, что «характеристика текущего этапа... как революции, переросшей уже в революцию социалистическую, неправильна. Равным образом неправильна ее характеристика как революции «перманентной»...» Текущий момент IX пленум оценил как спад революционной волны. При этом пленум указал1 что важнейшей особенностью
122
революционного движения в Китае является его неравномерное развитие в различных провинциях, а также отставание рабочего движения по сравнению с крестьянским.
ИККИ наметил тактическую линию партии: «...центр тяжести всей партийной работы в данный момент лежит в завоевании миллионных масс рабочих и крестьян, их политическом просвещении, в их организации вокруг партии и ее лозунгов...» ИККИ призвал КПК к решительной борьбе против путчизма, способного загубить революцию \
Резолюции IX пленума ИККИ легли в основу решений VI съезда КПК, который в связи с жестоким белым террором в Китае проходил в Москве в июне — июле 1928 г.
Съезд согласился с оценкой характера китайской революции, данной ИККИ, и определил текущий этап китайской революции как буржуазно-демократический, тремя главными задачами которого являются: борьба за национальную независимость и объединение страны; ликвидация помещичьего землевладения и всех феодальных пут; свержение власти реакционного гоминьдана, власти буржуазно-помещичьего блока и замена ее революционно-демократической диктатурой рабочего класса и крестьянства в форме Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Исходя из оценки текущего момента как периода временного спада революционной волны, съезд указал, что в настоящее время лозунг вооруженного восстания в масштабе всей страны может быть только пропагандистским.
Основываясь на положении о неравномерности развития революции в Китае, VI съезд выдвинул тезис о том, что при новом революционном подъеме победа революционных сил первоначально возможна в одной или в нескольких провинциях. Это важное положение отразило новый подход к разработке будущего маршрута революции в условиях Китая. Установка на завоевание в качестве базы революции первоначально отдельных районов, выдвинутая VI сьездом, была первым шагом к разработке Коминтерном и КПК курса на создание опорных баз, значение которых показал последующий ход китайской революции.
Важное значение имели и решения съезда по аграрно-крестьянскому вопросу. Съезд подчеркнул, что крестьянская аграрная революция составляет основное содержание переживаемого этапа. Принятая съездом аграрная программа КПК — первая развернутая аграрная программа партии — выдвигала требование конфискации всей помещичьей земли и передачи ее малоземельным и безземельным крестьянам. Стратегическая линия была выражена в формуле: «Основной враг — помещик, тухао, джентри; опора пролетариата в деревне — беднота; середняк — крепкий союзник». Съезд предостерег против преждевременного требова-
1 См. «Стратегия и тактика Коминтерна в национально-колониальной революции на примере Китая», стр. 207, 208,
123
ния национализации земли, указав, что Компартия будет поддерживать его лишь после победы революции во всей стране.
Учитывая один из основных уроков революции 1925—1927 гг. — отсутствие у КПК собственных вооруженных сил, VI съезд уделил особое внимание этому вопросу. Специальная военная комиссия съезда, к работе которой были привлечены видные советские военные специалисты, разработала принципиальные предложения по организации, стратегии и тактике Красной армии Китая L
В решениях VI съезда содержались и слабые, ошибочные положения. Они были вызваны в целом неверной оценкой национальной буржуазии. Съезд отметил, что в критический период революции 1925—1927 гг. национальная буржуазия Китая перешла в лагерь контрреволюции. Однако из этого правильного положения он сделал неверный вывод, что национальная буржуазия перешла на сторону контрреволюции окончательно и бесповоротно и что сложившаяся после поражения революции 1925—1927 гг. расстановка классовых сил останется неизменной в течение всего периода буржуазно-демократической революции в Китае. Эти ошибочные положения стали одним из источников сектантско-догматического подхода к проблеме единого фронта в первой половине 30-х годов.
При всем этом VI съезд КПК сыграл крайне важную роль в истории КПК и китайской революции. Практически он дал партии первую развернутую программу1 2, наметил тактику, обеспечившую пути выхода из кризиса, новую линию мобилизации революционных сил.
Гоминьдановский режим в 1928—1931 гг. Складывание гоминьдановского режима сопровождалось острыми столкновениями различных группировок внутри гоминьдана, войнами различных милитаристских клик. На смену прежним милитаристским группировкам, разгромленным НРА в ходе Северного похода, выдвинулись новые. Чан Кай-ши, вновь возглавивший в начале 1928 г. правительство в Нанкине, объявил его национальным, однако реально его группировка контролировала лишь Шанхай, Нанкин и часть провинций Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь и Аньхой. Во внешнеполитическом плане эта группировка ориентировалась на США и па Англию, позиции и интересы которой были связаны главным образом с районом бассейна Янцзы.
В борьбе за влияние на центральное правительство и аппарат гоминьдана, за реальную власть на местах ему противостояли: на Юге — группировки милитаристов Гуаней и Гуандуна, в Центральном Китае — блокировавшаяся с гуандунцами группировка Ван Цзин -вэя — Тан Шэн-чжи, стремившаяся опереться на Японию.
1 См. «Стенографический отчет VI съезда КПК», кн. 6 («Резолюции»). М., 1930.
2 VI съезд поручил ЦК партии представить на утверждение следующего, VII съезда КПК программу партии. Это решение остается невыполненным по сей день.
124
В Северо-Западном Китае — группы Фэн Юй-сяна и Янь Си-шаня. Основные районы Северо-Востока (Маньчжурии) — сферы влияния Японии — контролировал Чжан Цзо-линь. Кроме того, в ряде провинций —в Сычуани, Юньнани, Гуйчжоу и других — существовали более мелкие группки местных милитаристов. Объединяемые общей враждебностью к революционной борьбе масс, они в то же время вели между собой кровопролитные войны.
Основные усилия нанкинского режима в 1928—1931 гг. были направлены на подавление революционного движения и на расширение границ влияния, на установление контроля над силами местных группировок.
Для упрочения своего режима, его идеологического «оформления» Чап Кай-ши попытался использовать авторитет Сунь Ят-сена и его учения: нанкинское правительство было объявлено «хранителем» и «наследником» заветов Супь Ят-сена. При этом учение Сунь Ят-сепа подверглось искажению. Гоминьдановцы объявили «несоответствующими» «истинному супьятсенизму» «три политические установки» Сунь Ят-сена (союз с Компартией, союз с СССР, поддержка рабочих и крестьян) и выпячивали отдельные слабые моменты его доктрины (классовое партнерство рабочих и буржуазии, крестьян и помещиков, дань националистическим предрассудкам).
В октябре 1928 г. нанкинцы опубликовали «Программу политической опеки» и «Органический закон Национального правительства Китайской республики», в которых определялось и обосновывалось политическое устройство страны. Со ссылками на тезис Сунь Ят-сена о трех периодах правления (военной диктатуры, политической опеки и республики) в этих документах объявлялось, что с 1 января 1929 г. на шесть лет Китай вступает в «период политической опеки», т. е. в период правления партии гоминьдан. Гоминьдан получал исключительное право формировать правительство, его съезды наделялись правами высшего политического органа. В период между ними высшая власть предоставлялась узкой группе лиц — Центральному политическому совету гоминьдана.
«Органический закон» предоставил Чан Кай-ши как главе Национального правительства право бесконтрольно распоряжаться войсками. В 1928—1930 гг. Чан Кай-ши под флагом «продолжения Северного похода», блокируясь с одними группами милитаристов против других, применяя подкуп и интриги для разложения сил противников, провел серию войн против группировок северных и северо-западных милитаристов. В 1928 г. в блоке с Фэн Юй-сяном и шаньсийским милитаристом Янь Си-ша-нем он выступил против коалиции старых милитаристов Северного и Северо-Восточного Китая. Успеху похода способствовала гибель главы фэньтяньской клики Чжан Цзо-линя. Чжан Цзо-лиИь сделал попытку переориентироваться на США. В резуль
125
тате в июне 1928 г. вагон, в котором ехал Чжан Цзо-лпнь, был взорван диверсионной группой японской разведки. В том же месяце войска союзника Чан Кай-ши Янь Си-шаня заняли Пекин. Пекин («северная столица») был переименован в Бэйпин («северное спокойствие»), столицей Китая стал Нанкин. Сын и преемник Чжан Цзо-линя Чжан Сюэ-лян, унаследовавший Маньчжурию и маршальское звание отца, в декабре 1928 г. признал нанкинское правительство. Однако в районах среднего течения Янцзы, на юге и юго-западе страны, где укрепился блок гуансийских и гуандун-ских милитаристов, влияние Нанкина в конце 20-х и начале 30-х годов оставалось слабым. Политические и военные столкновения Нанкина с гуандун-гуансийской группировкой определили содержание борьбы в правящем лагере в 1928—1931 гг.
Нанкинская группировка была связана преимущественно с крупной банковской, торговой и промышленной буржуазией Шанхая, отражала позиции тех сил в гоминьдане, которые делали ставку на государственное регулирование экономики, на создание сильного централизованного аппарата управления.
Чтобы закрепить свои позиции экономически, нанкинское правительство в 1928 г. дало санкцию на создание Центрального банка Китая, который предполагалось сделать основным эмиссионным банком. В 1929 г. был создан Банк отечественного производства, по замыслу — государственный банк для нужд национальной промышленности. Во главе этих банков были поставлены связанные с Чан Кай-ши родственными отношениями министр промышленности и торговли Сун Цзы-вэнь и министр финансов Кун Сян-си. В начале 30-х годов группировка Чан Кай-ши установила контроль над двумя другими крупнейшими китайскими банками — Банком Китая и Банком путей сообщения. Эти меры были шагом к захвату нанкинским режимом ключевых позиций в экономике страны, содействовали складыванию государственно-монополистического сектора, получившего впоследствии название бюрократического капитала.
Гуандунцы, политическими лидерами которых выступали Ван Цзин-вэй и Чэнь Гун-бо, использовали недовольство курсом Нанкина со стороны средней и части мелкой буржуазии, со стороны мелких и средних помещиков. В борьбе против господства в аппарате гоминьдана и в армии группировки Чан Кай-ши они выступали под флагом «реорганизации гоминьдана» (отсюда их название «реорганизационисты»).
Их лозунги и политика носили в значительной мере демагогический характер. Так, они выступали с лозунгом национальной внешней политики, хотя активно пользовались в борьбе против Нанкина, ориентировавшегося на США и Англию, поддержкой Японии; они требовали введения демократических свобод, критиковали политику Нанкина в отношении профсоюзов и в то же время при помощи войск милитаристов разгоняли красные проф-союзы2 организовывали гонения на КПК»
120
Нараставший между Нанкином и Гуандуном конфликт вылился в серию войн.> В войне, проходившей в апреле — июне 1929 г., гуандун-гуансийская группировка потерпела поражение и вынуждена была признать нанкинский режим. Но в 1931 г. междоусобная борьба вспыхнула с новой силой. Чан Кай-ши созвал в Нанкине Национальное собрание, принявшее проект временной конституции, выдержанной в духе основных положений «Органического закона», согласно которому в руках председателя правительства Чан Кай-шп сосредоточивалась практически вся полнота власти.
В ответ на это в мае 1931 г., в период заседаний Национального собрания в Нанкине, в Гуанчжоу оппозиция, возглавляемая гуандунским генералом Чэнь Цзи-таном и гуансийскими генералами Бай Чун-сп и Ли Цзун-жэнем, создала собственное «национальное правительство» с Ван Цзин-вэем во главе.
Политика гоминьдана в рабочем и крестьянском вопросах. Наряду с террором против революционных рабочих и классовых профсоюзов нанкинский режим важным средством своей «социальной политики» в городах сделал рабочее и профсоюзное законодательство. В 1929 г. были обнародованы проекты законно профсоюзах, проект фабричного закона, в 1930 г. — закон об урегулировании конфликтов между трудом и капиталом и закон о коллективных договорах.
В условиях полуколониальной страны рабочее законодательство гоминьдана по форме было весьма прогрессивным. В нем определялись основные условия труда и организации рабочих, ограничивалось рабочее время, устанавливалась минимальная заработная плата, признавалось право рабочих на организацию, на забастовки, право заключения коллективных договоров и даже участия рабочих в управлении и получении части прибылей.
Но при конкретном разъяснении законов выяснилось, что, во-первых, профсоюзы могут быть созданы лишь на предприятиях, насчитывающих более 100 рабочих. Тем самым вне профсоюзного законодательства оставалась масса рабочих мелких предприятий, мастерских, служащих магазинов, прислуга и т. п. Во-вторых, по закону лишались права организовывать союзы рабочие и служащие правительственных учреждений, предприятий транспорта, военной промышленности, государственных предприятий, просветительных учреждений и предприятий общественного пользования, т. е. железнодорожники, моряки, рабочие арсеналов, коммунальные рабочие и учителя. В-третьих, и сам профсоюз, и его соглашения с предпринимателями могли считаться действительными лишь при утверждении их соответствующими властями. Закон о профсоюзах предусматривал обязательное утверждение местными органами гоминьдана устава каждого союза, предоставление властям списка членов с фотографиями, согласование повесток дня собраний, присутствие на них представителя властей. Наконец, закон о профсоюзах запрещал созда-
127
ние отраслевых, городских и общенациональных объединений профсоюзов.
Во всех законах специально оговаривалось ираво властей изменять те или иные положения законов, в том числе о продолжительности рабочего времени, о выходных днях, о минимуме зарплаты, «в соответствии с обстановкой» или «местными условиями». Все это в значительной мере сводило на пет рабочее законодательство гоминьдана.
С конца 20-х годов чанкайшисты начинают насильственно насаждать так называемые государственные профсоюзы, руководство которых назначалось гоминьдановскими властями., В то же время продолжали существовать реформистские профсоюзы, в которых решающее влияние принадлежало «реорганизациони-стам». К ним относилась, в частности, «большая семерка» профсоюзов Шанхая: почтовики, рабочие и служащие типографий «Коммершэл пресс», рабочие англо-американской табачной компании, рабочие табачной компании «Наньян», газетные наборщики, рабочие китайской электротрамвайной компании. В этих союзах соблюдалась известная формальная демократия, выборность руководства; лидеры этих союзов поддерживали свой престиж критическими выступлениями в адрес правительства, организацией стачек на иностранных предприятиях и выдвижением антиимпериалистических лозунгов.
Острота положения в деревне вынудила лидеров гоминьдана обнародовать в 1930 г. «Проект аграрного закона». Декларированные в законе положения представляли известную уступку главным образом зажиточным слоям крестьянства и в целом были направлены на создание и укрепление слоя кулацко-фермерских хозяйств. Так, устанавливался приоритет арендатора на покупку земли в случае ее продажи, запрещалась субаренда, предусматривалась продажа или передача арендаторам земли, владелец которой более 10 лет отсутствует и сам не ведет хозяйства. В то же время гоминьдановский аграрный закон не затрагивал основы феодально-арендных отношений и ростовщичества — одного из самых страшных бичей китайской деревни. В законе делалась попытка лишь несколько ограничить эксплуатацию крестьянства. Статья 177 закона гласила: «Арендная плата за землю не может превышать 0,375 от общей цифры подлинно произведенного землей урожая». Однако даже эти незначительные уступки крестьянству и попытки ограничить произвол помещиков не были проведены в жизнь из-за сопротивления помещиков.
Внешняя политика нанкинского режима определялась стремлением укрепить свое положение за счет признания и поддержки со стороны империалистических держав и выторговать у империалистов определенные уступки. Со своей стороны империалистические державы, господство которых в Китае было поколеблено революцией 1925—1927 гг., также сознавали необходимость пойти «навстречу» нанкинскому режиму, рассчитывая путем незначи
128
тельных уступок, не затрагивающих основ их позиций в Китае, укрепить режим Чаи Кай-ши, помочь ему подавить революционное движение.
В 1928—1930 гг. нанкинское правительство заключило с державами ряд договоров взамен старых. Согласно договору, Англия возвращала Китаю Вэйхайвэй, концессии в Чжэцзяне и Амое. При этом Англия сохранила за собой право использования Вэй-хайвэя в качестве морской базы. Аналогичное соглашение было заключено с Бельгией о концессии в Тяньцзине. Нанкинское правительство односторонне объявило об отмене с 1 января 1930 г. права экстерриториальности иностранцев, но не пыталось провести это решение в жизнь. В центре Шанхая продолжали существовать международный сеттльмент, французская и японская концессии со своими войсками и полицией. Часть договоров дала Нанкину право пересмотра таможенных тарифов.
Раньше других на «таможенную автономию» согласились правящие круги США, делавшие ставку на Чан Кай-ши (соответствующий договор был подписан правительствами США и Китая в июле 1928 г.). США рассчитывали, что таким образом им удастся подорвать позиции своих основных конкурентов в Китае — Японии и Англии. Последние также были вынуждены пойти на пересмотр тарифов. Англия, однако, оговорила за собой право и впредь назначать генерального инспектора морских таможен Китая. Япония обусловила пересмотр тарифов введением сниженных ставок на предметы своего ввоза. Кроме того, по японо-китайскому соглашению 1930 г. для японских товаров на три года сохранились старые тарифные ставки.
С января 1931 г. нанкинское правительство объявило о введении постоянного таможенного тарифа, по которому средние ставки импортных пошлин были повышены с 10,4 (1930 г.) до 14,1%. Эти меры на некоторое время несколько улучшили возможности развития китайской национальной буржуазии. Однако вскоре они были сведены на нет последствиями мирового кризиса 1929— 1933 гг. и экспансией японского империализма. В то же время широко рекламировавшийся Нанкином факт пересмотра старых договоров использовался группировкой Чан Кай-ши для создания себе ореола правительства, отстаивающего национальные интересы Китая.
Чтобы заручиться поддержкой империалистов и выторговать у них уступки, чанкайшистская группировка заняла враждебную позицию по отношению к СССР, развернула антисоветскую кампанию. Нанкинское правительство вынудило советские торговые представительства прекратить свою деятельность в Китае. В этих условиях Советское правительство приняло решение закрыть советские консульства в Гуанчжоу, Шанхае и Ухане. Консульства СССР остались только в северо-восточных провинциях.
Гоминьдановцы преднамеренно шли на обострение отношений с Советским Союзом. 27 мая 1929 г. по указанию Чап Кай-ши
б Зак. 99
129
маньчжурские милитаристы, возглавляемые Чжан Сюэ-ляном, совершили нападение на генеральное консульство СССР в Харбине, а в июле 1929 г. захватили КВЖД. Советское правительство предложило урегулировать конфликт на КВЖД мирным путем, однако чанкайшисты расценили это как свидетельство слабости СССР и не приняли предложение. Гоминьдановские войска и бе-лобандиты начали совершать налеты на территорию СССР. В связи с этим Советский Союз 17 июля 1929 г. официально объявил о разрыве дипломатических отношений с правительством Китая и принял энергичные меры против провокаций на границе. Была создана Особая Дальневосточная армия (ОДВА) под командованием В. К. Блюхера.
Когда в середине ноября 1929 г. китайские войска попытались осуществить новое наступление в Забайкалье, ОДВА, отразив этот налет, начала преследование противника на территории Северо-Восточного Китая. Китайские власти запросили мира. Правительства США и Франции обратились к СССР и Китаю с предложением о «посредничестве», стараясь при этом изобразить Советский Союз «нападающей стороной». Советское правительство решительно отклонило попытки вмешательства. Твердая и последовательная политика СССР обеспечила мирное урегулирование конфликта: 3 декабря 1929 г. в Никольск-Уссурийске был подписан протокол с властями Чжан Сюэ-ляна, а 22 декабря в Хабаровске — с представителями нанкинского правительства о восстановлении на КВЖД положения, предусмотренного соглашением 1924 г. Однако дипломатические отношения между СССР и Китаем по вине нанкинского правительства оказались прерванными до 1932 г.
Революционное движение под руководством КПК в 1928— 1931 гг. Деятельность КПК в городах в конце 20-х — начале 30-х годов проходила в крайне сложных условиях. Сказывался тяжелый урон, понесенный партией под ударами реакции. Численность КПК и ее организаций в городах значительно сократилась — с 57 тыс. в 1927 г. до 10 тыс. в 1929 г., а численность революционных профсоюзов, находившихся под руководством коммунистов, уменьшилась с 3 млн. до 30 тыс. человек.
Спад революции особенно сказался на рабочем движении. В 1928 г. в Шанхае произошло 118 стачек, в 1929 г. — 108, в 1930 г. — только 87. Число бастующих сократилось в 1930 г. до 387 тыс. человек по сравнению с 700 тыс. в 1929 г. Борьба рабочих носила главным образом экономический характер. Больше половины забастовок возникало стихийно и лишь около трети — под руководством революционных профсоюзов. Большинство забастовок окончилось поражением стачечников. Такое положение явилось следствием жесточайшего террора, наступления предпринимателей, результатом массовой замены рабочих-мужчин женщинами и подростками, а также следствием социальной демагогии гоминьдана. Другим источником трудностей были левосек
130
тантские ошибки КПК, не имевшей опыта работы в профсоюзном движении в условиях разрыва единого национального фронта.
В то же время обстановка в китайской деревне в конце 20-х — начале 30-х годов создавала благоприятные условия для развертывания здесь революционной борьбы.
Помещичий гнет, милитаристские войны, усиление налогового пресса привели к хроническому кризису сельского хозяйства Китая, резко обострили все противоречия в китайской деревне; здесь накопился громадный горючий материал. Слабость экономических связей между отдельными районами Китая, его политическая раздробленность, слабость связей между городом и деревней, неразвитость коммуникаций, затруднявшая, в частности, переброску войск милитаристов в районы восстаний, создавали условия для формирования в удаленных от центров господства реакции местах повстанческих революционных баз. Этому способствовали и междоусобные войны различных региональных группировок в правящем лагере, отвлекавшие внимание и силы местных милитаристов и нанкинского режима от борьбы против повстанцев.
Именно из этого исходил Коминтерн, рекомендуя руководству КПК курс, закрепленный в решениях ее VI съезда, — курс на создание в сельских местностях собственных вооруженных сил — Красной армии — на базе крестьянских восстаний и развертывания партизанской борьбы.
Ядром первых вооруженных соединений КПК стали части, сохранившиеся после Наньчанского восстания, а также части, «отколотые» в 1928—-1929 гг. от местных милитаристских армий проникшими в них на командные должности коммунистами.
Наиболее крупным военным соединением, ядром которого были части, участвовавшие в Наньчанском восстании, был отряд Чжу Дэ, выросший весной 1928 г., за время партизанских действий в южной Хунани, до 10 тыс. человек и получивший наименование 4-го корпуса рабоче-крестьянской Красной армии Китая. После прихода в апреле 1928 г. отряда Чжу Дэ в Цзинганшань он слился с находившимся здесь отрядом Мао Цзэ-дуна. За объединенными силами было оставлено название 4-го корпуса Красной армии. Командующим его стал Чжу Дэ, комиссаром — Мао Цзэ-дун. По указанию Хунаньского провинциального комитета КПК в районе Цзинганшаня был создан Пограничный советский район Хунань — Цзянси.
Весной 1928 г. группа коммунистов во главе с участником Наньчанского восстания Ли Вэнь-линем организовала восстание в частях цзянсийских милитаристов в городе Цзиапе. Восставшие объединились с местными отрядами тайных обществ (хуэйданов) и создали партизанскую базу. Действия Ли Вэнь-линя и партийных организаций Цзянси подготовили условия для создания в
б*	131
южной Цзянси 3-го корпуса Красной армии, район действия которого стал в начале 30-х годов территорией Центрального советского района.
На стыке провинций Хунань, Хубэй и Цзянси крупная воинская часть была сформирована в результате восстания, организованного в июле 1928 г. в городе Пинцзяне нелегальной партийной ячейкой в одной из дивизий хунаньских милитаристов. Восстание возглавили командир полка Пэн Дэ-хуай и командир батальона Хуан Гун-люэ. Повстанцы образовали 5-й корпус Красной армии. Командиром корпуса стал Пэн Дэ-хуай, комиссаром — представитель Хунанского комитета КПК Тэн Дай-юань. 5-й корпус создал советский район на стыке провинций Хунань, Хубэй и Цзянси.
В декабре 1929 г. в результате восстания, организованного Чжан Юнь-и и Дэн Сяо-пином в частях 4-й бригады охранных войск провинции Гуаней, здесь был создан 7-й корпус Красной армии. В феврале 1930 г. командир 5-й бригады охранных войск провинции Гуаней Юй Цзо-юй поднял восстание и переформировал свою бригаду в 8-й корпус Красной армии.
Перешедшие на сторону Красной армии части и пленные солдаты гоминьдановских войск в 1928—1931 гг. являлись важнейшим источником пополнения этих красных отрядов. Основу других военных соединений, созданных небольшими группами и даже отдельными участниками Наньчанского восстания, составили местные крестьянские отряды самообороны, члены различных тайных обществ.
В конце 1927 — начале 1928 г. несколько партизанских отрядов, созданных на основе местных тайных обществ, были организованы в западной части провинций Хубэй и Хунань направленными Хунаньским комитетом КПК представителями партии. Весной 1928 г. сюда по указанию ЦК КПК прибыл Хэ Лун. Под руководством Хэ Луна и Чжоу И-цюня из отрядов тайных обществ было сформировано несколько частей, на базе которых на стыке западного Хубэя и западной Хунани были созданы в 1929 и 1930 гг. 2-й и 6-й корпуса Красной армии, образовавшие здесь советский район Хунху.
В начале 1928 г. очаг советского движения на границе северо-восточной Цзянси и западной Фуцзяни был создан участником Наньчанского восстания коммунистом Фан Чжи-минем. Ядром вооруженных сил Фан Чжи-миня стали активисты организованного им «Союза бедняков». Основную силу составили местные крестьянские отряды самообороны. В 1930 г. Фан Чжи-минь развернул свои силы в 10-й корпус Красной армии.
В начале 1928 г. из крестьянских отрядов самообороны и отрядов тайных обществ на стыке провинций Хубэй, Хэнань и Аньхой были сформированы партизанские соединения. Под руководством коммуниста Сюй Сян-цяня был создан советский район в горах Дабешань в восточном Хубэе. В 1929—1930 гг. возникли советские
132
районы в западном Аньхое и южной Хэнани, объединившиеся в начале 30-х годов в один из самых крупных советских районов — Хубэй — Хэпаиь — Аньхой. В 1930 г. части этого района образовали 1-й корпус Красной армии.
С началом советского движения в центре внимания работы партии в деревне стали вопросы военного строительства и аграрнокрестьянской политики.
На основе решений VI съезда КПК ЦК партии рекомендовал руководству частей Красной армии применять в качестве главной формы борьбы тактику народной, партизанской войны, создавать надежную систему политической работы, улучшать социальный состав армии за счет набора рабочих, крестьян — бедняков и середняков. Особое внимание обращалось на налаживание правильных отношений с местным населением.
В 1928—1930 гг. практически не существовало стабильных баз дислокации частей Красной армии и соответственно стабильных территорий советских районов. Под давлением милитаристов, в поисках районов более богатых продовольствием части Красной армии перемещались в пределах своих партизанских баз, переходили из района в район, из провинции в провинцию. Но к 1931 г. определились стратегически наиболее выгодно расположенные районы для создания стабильных советских баз: «подковообразная» полоса вдоль восточной, южной и западной границ провинции Цзянси (с прилегающими районами восточной Хунани и западной Фуцзяни), расположенная на границе сфер влияния двух крупнейших соперничающих группировок гоминьдана — нанкинской и гуандун-гуансийской; район в западной части провинций Хубэй и Хунань — между сферами влияния гуансийской и сычуанской милитаристских группировок и район на стыке провинций Хубэй, Хэнань и Аньхой — в полосе между сферами контроля Нанкина и северных группировок милитаристов. Наиболее выгодным стратегически было расположение района южная Цзянси — западная Фуцзянь: с юга его прикрывали горы, кроме того, юго-западные группировки милитаристов надеялись использовать советский район как прикрытие против нанкинцев.
Сложной задачей оказалось осуществление курса на создание рабочей прослойки в Красной армии. Ее части создавались в глубинных, отсталых в экономическом отношении районах, где промышленных рабочих практически не было. Ослабление работы партии в городах, в профсоюзах крайне затрудняло направление в армию революционных рабочих. Нелегким делом стало и пополнение армии за счет революционной крестьянской бедноты и трудовых слоев деревни, стоявших вне традиционных тайных союзов: сказывалась забитость крестьянства, влияние родовых пут, стародавняя неприязнь к солдатской службе. Основываясь на изучении положения в Красной армии Китая, газета «Правда» писала в апреле 1930 г.: «Состав партизанских отрядов, и особенно регулярных красноармейских частей (как это ни пара
133
доксально звучит), недостаточно крестьянский. Еще очень большой процент в этих частях составляют люмпен-пролетарские элементы, бывшие солдаты, военнопленные ит. д.»
Первые шаги аграрного законодательства в советских районах были отмечены левацкими ошибками. Так, согласно аграрному закону, разработанному зимой 1928 г. в Цзингашане Мао Цзэ-ду-ном, конфискации подлежала вся земля — и помещичья, и крестьянская. Такая практика вызвала недовольство широких слоев крестьянства. ЦК КПК, основываясь на решениях VI съезда, поправил эти ошибки. ЦК указал, что конфискации и переделу подлежит лишь помещичья земля. Исходя из этих указаний, руководство 4-го корпуса в апреле 1929 г. выработало новый земельный закон, согласно которому конфисковалась только помещичья земля. Однако и здесь была допущена ошибка: вопреки установкам центра запрещались купля и продажа земли. Эти неверные положения были исправлены в 1930 г.
Переход к практическому осуществлению аграрной революции ставил перед КПК ряд крайне сложных проблем, вызванных ограниченностью пригодного для обработки земельного фонда, отсутствием крупных помещичьих хозяйств («барской запашки»), наличием огромной массы безземельных и малоземельных крестьян. Конфискованных помещичьих и так называемых общественных (храмовых, родовых и т. п.) земель не хватало для наделения массы беднейших крестьян, безземельных батраков и красноармейцев. Конфискация помещичьей земли ликвидировала абсолютную ренту, но не прибавляла «свободной» земли для раздела, так как на ней «сидели» арендаторы. В этих условиях руководство КПК в 1929 г. приняло решение взять землю и у зажиточных крестьян, оставляя им лишь трудовой надел по общей норме. В 1931 г. это решение было оформлено в советском законодательстве: земля кулаков подлежала конфискации, им предоставлялся трудовой надел из худшей по качеству земли.
Левоавантюристический уклон в руководстве КПК. В конце 1929 — начале 1930 г. в экономике Китая начали сказываться первые последствия начавшегося в 1929 г. мирового экономического кризиса: ряд иностранных фирм и предприятий закрылись, росла безработица. Назревал новый вооруженный конфликт Нанкина с южными и северными милитаристами. Отмечая эти кризисные явления, ИККИ в конце 1929 г. в письме ЦК КПК предупреждал, однако, что «нельзя предсказать быстроту перехода общенационального кризиса в непосредственно революционную ситуацию» 1 2.
Но руководство КПК, во главе которого с конца 1929 г. фактически встал Ли Ли-сань, игнорируя оценки и рекомендации Ко
1 «Правда», 28 апреля 1930 г.
2 «Стратегия и тактика Коминтерна в национально-колониальной революции на примере Китая», стр. 253.
134
минтерна, расценило обстановку в Китае в начале 1930 г. как непосредственную революционную ситуацию. Оно требовало «организовывать политическую борьбу рабочих, восстания на местах и бунты в армиях», увязывать «солдатские бунты с планом восстания в общегосударственном масштабе». В марте на заседании Политбюро ЦК КПК обсуждался план похода на Ухань и рабочего восстания в Ухане. Мао Цзэ-дуп в 1929 — 1930 гг. дважды предлагал ЦК КПК свой план штурма Красной армией городов провинции Цзянси с целью освобождения всей провинции в течение года из-под власти гоминьдана. План Мао стал частью общей левацкой платформы Ли Ли-саня.
11 июня 1930 г. Политбюро ЦК КПК приняло резолюцию «О новом революционном подъеме и завоевании власти первоначально в одной или нескольких провинциях», во всех основных вопросах расходившуюся с линией Коминтерна. Коминтерн исходил из неравномерности развития революционной борьбы в Китае. Авторы резолюции утверждали, что завоевание власти в одной или нескольких провинциях должно сочетаться с одновременными восстаниями во всех крупнейших городах Китая, и рассчитывали на немедленный революционный взрыв во всей стране. Они полагали также, что революция в Китае вызовет мировую революцию, успешное развитие которой, по их мнению, являлось основной гарантией победы революции в Китае. «Левые» исходили из того, что революция в Китае начнет в этих условиях быстро перерастать в революцию социалистическую. В связи с этим они рекомендовали начать в деревне национализацию земли и создавать колхозы.
Невзирая на резкие возражения Дальневосточного бюро ИККИ, руководство КПК опубликовало свою резолюцию и разослало ее на места.
Последующие события показали, что за оценками и положениями резолюции от 11 июня 1930 г. скрывался иной, еще более опасный авантюристический план. Стержнем этого «плана» была ставка на развязывание мировой войны. Именно посредством мировой войны, замаскированной в резолюции словами «мировая революция», «левые» надеялись подтолкнуть революцию в Китае.
По плану, который был изложен Ли Ли-санем па заседаниях Политбюро ЦК КПК в начале августа 1930 г., намечалось осуществить восстание в Ухане и Нанкине и всеобщую стачку в Шанхае, затем восстания в Пекине, Тяньцзине, Таншане, Чжэнь-чжоу и Кайфыне. Южное бюро ЦК должно было организовать восстание в Гуанчжоу, а затем в Гонконге с целью втягивания в борьбу Англии. Важнейшей частью плана была его третья часть, касавшаяся восстания в Маньчжурии. «Восстание в Маньчжурии, — говорил Ли Ли-сань, — явится прологом к международной войне, так как Маньчжурия находится под господством японского империализма». «...Вследствие этого Япония поведет бешеное наступление против СССР». «Ситуация в Маньчжурии тако
135
ва, — говорилось далее, — что когда поднимется восстание, то оно, несомненно, вызовет международную войну».
Несмотря на решительные протесты Дальневосточного бюро ИККИ, предупреждения Исполкома Коминтерна, лилисаневское руководство приступило к выполнению своего плана. В конце июля корпуса Красной армии штурмом взяли центральный город провинции Хунань Чанша. В городе было объявлено о создании советского правительства во главе с Ли Ли-санем, однако вскоре под давлением превосходящих сил противника город был оставлен. В августе партийные, комсомольские и профсоюзные организации в городах были слиты в так называемые комитеты действия, т. е. в единые центры подготовки и проведения восстаний. В сентябре части Красной армии вновь безуспешно штурмовали Чанша.
В обстановке, когда авантюристические действия руководства грозили нанести партии и Красной армии непоправимый урон, Коминтерн и его представители в Китае провели большую работу, которая позволила КПК отвергнуть платформу лилисанев-цев и остановить ее осуществление !.
Под давлением ИККИ Политбюро ЦК КПК было вынуждено отменить установку на повсеместные восстания. Ли Ли-сань был отстранен от руководства ЦК. Третий пленум ЦК КПК, созванный по инициативе ИККИ в конце сентября 1930 г. и проходивший под руководством Цюй Цю-бо, осудил левацкую практику Ли Ли-саня, однако усмотрел в ней лишь «тактические расхождения» с линией Коминтерна. ИККИ направил ЦК КПК письмо с развернутой критикой линии Ли Ли-саня, содержавшее одновременно рекомендации относительно тактики борьбы. На первое место была поставлена задача «строительства настоящей Красной армии». Коминтерн рекомендовал КПК созвать очередной IV пленум ЦК КПК. Состоявшийся в январе 1931г. IV пленум ЦК КПК в своих решениях дал принципиальную оценку лилисаневщины и призвал партию развернуть критику лилисаневских установок и практики, подчеркнул значение сплочения коммунистов на позициях интернационализма. Пленум сформировал новое руководство КПК, в которое вошли Сян Чжун-фа (вскоре погиб), Ван Мин, Чжоу Энь-лай, Ван Цзя-сян, Чжан Вэнь-тянь и др.
Воспользовавшись тем, что внимание центральных органов партии было поглощено ликвидацией лилисаневщины, Мао Цзэдун, стремясь укрепитьДэдиноличную власть в воинских частях и органах власти в южной Цзянси, под предлогом «борьбы с контрреволюцией» физически уничтожил выступавших против его диктаторских замашек руководителей Цзянсийского провинциального комитета КПК и руководителей ряда воинских частей1 2.
1 Подробно о левацком уклоне КПК в 1930 г. и его преодолении см. А. М. Григорьев. Коминтерн и революционное движение в Китае под лозунгом советов (1928—1930). — «Коминтерн и Восток». М., 1969, стр. 313—349.
2 Об этой акции см. О. Владимиров, В. Рязанцев. Страницы политической биографии Мао Цзэ-дуна. М., 1969, стр. 33—34.
136
Позиция Чжу Дэ, Пэп Дэ-хуая и Хуап Гун-люэ, создание в конце 1930 г. Бюро ЦК КПК советского района Цзянси во главе с Сян Ином, усиление партийно-политической работы в частях помогли ликвидировать кризис, вызванный действиями Мао Цзэдуна, и подготовиться к отражению карательных походов гоминьдана.
Отражение Красной армией трех первых карательных походов гоминьдана. 1-й поход гоминьдановцев, в котором против 40 тыс. бойцов Центрального советского района действовала 100-тысячная армия, составленная из войск местных милитаристов, развернулся в ноябре 1930 — в январе 1931 г. Три корпуса Красной армии, которыми командовали Чжу Дэ, Пэн Дэ-хуай и Хуан Гун-люэ, применяя партизанскую тактику, концентрируя превосходящие силы против отдельных участков фронта наступающего противника, рассекли его рейдами на.стыках и с флангов и в последние дни декабря разгромили две бригады карателей. Остальные части гоминьдановцев в беспорядке отступили. Красная армия захватила трофеи, пленных, получила передышку для накопления сил.
Чан Кай-ши, хвастливо заявивший, что с Красной армией будет покончено за шесть месяцев, в начале марта 1931 г. объявил о начале 2-й карательной экспедиции. На этот раз половину войск составляли собственные части Чан Кай-ши (100 тыс.); походом командовал военный министр нанкинского режима Хэ Ин-цинь. Вновь партизанская тактика, тактика заманивания противника в глубь территории, неожиданные удары с флангов и тыла сорвали планы карателей. Успехам Красной армии способствовала и обострившаяся весной — летом 1931 г. борьба между Нанкином и кантонцами. В июне 1931 г. Чан Кай-ши, на фланге которого (на юге Хунани) начали концентрироваться войска гуандун-гуансий-ской группировки, был вынужден остановить наступление. Красная армия захватила 30 тыс. пленных и 20 тыс. винтовок.
В начале июля 1931 г. гоминьдановцы предприняли 3-й поход. В нем участвовало уже 300 тыс. войск под общим командованием самого Чан Кай-ши. План гоминьдановских генералов заключался в безостановочном, стремительном продвижении в глубь Центрального советского района. Прямолинейному движению противника Красная армия противопоставила испытанную тактику маневренной войны; вначале она разбила дивизию, а затем бригаду карательных войск, захватила большие трофеи. Неудачи в ходе действий против Красной армии, а затем вторжение 18 сентября 1931 г. японских захватчиков в Северо-Восточный Китай привели к тому, что в сентябре Чан Кай-ши прекратил поход и начал переброску части войск в Северный Китай.
В результате целеустремленной работы руководства КПК, уделявшего большое внимание росту и укреплению советских районов, в результате героической борьбы Красной армии и коммунистов в сельской местности ряда районов Китая к осени 1931 г.,
137
в стране возникло несколько относительно крупных и стабильных советских районов: Центральный советский район в юго-восточной Цзянси и западной Фуцзяни (4-я армейская группировка Красной армии, 60 тыс. человек); советский район на стыке провинции Хубэй — Хэнань — Аньхой (4-я АГ Красной армии); район западной Хунань — Хубэй па северном и южном берегах Янцзы, к западу от Уханя (2-я АГ); район Цзянси — Фуцзянь — Чжэцзянь (10-й корпус); район Цзянси — Хунань — Хубэй (16-й корпус); район Цзянси — Хунань (8-й корпус).
В районах на стыке провинций Шэньси и Ганьсу, Шэньси и Сычуань в начале 30-х годов партизанские силы были сведены в 26-й корпус Красной армии. Последний несколько позднее основал здесь базу, ставшую с осени 1935 г. на некоторое время основной стабильной базой КПК в Китае, местопребыванием ЦК КПК.
В целом в революционном движении в Китае складывалась весьма специфическая ситуация: несмотря на ослабление позиций партии в городах, в рабочем движении, в ряде сельских районов росли и укреплялись вооруженные силы КПК, расширились занимаемые ею территории.
Через Красную армию, через создаваемые ею органы власти в борьбу против правящего режима, милитаристов и помещиков втягивались социальные низы деревни. В резолюции Президиума ИККИ о задачах КП Китая от 26 августа 1931 г. содержание этого процесса характеризовалось как «крестьянская война под пролетарским руководством, все более систематически осуществляемым через компартию, красную армию и советы».
В этих условиях, подчеркивалось в резолюции, «рабоче-крестьянская красная армия, руководимая коммунистами, естественно становится центром собирания, сплочения и организации революционных сил рабочих и крестьян, важнейшим рычагом подъема всего революционного движения... и основной формой борьбы за свержение гоминьдана...» *.
Перед КПК выдвигалась триединая задача: 1) строительство и укрепление Красной армии на основе прочного овладения территориальным базисом и его дальнейшего расширения; 2) оформление Центрального советского правительства, упрочение советской власти, последовательно проводящей в жизнь основные лозунги антиимпериалистической и аграрной революции; 3) развертывание массовой борьбы — крестьянского движения и стачек в городах на несоветских территориях при энергичной работе по укреплению и расширению революционного профсоюзного движения 1 2.
В тогдашних условиях указанное решение Коминтерна практически означало перенесение центра тяжести работы партии
1 «Стратегия и тактика Коминтерна в национально-колониальной революции на примере Китая», стр. 296.
2 См. там же.
138
в сельские районы страны. Именно так определялась суть этого нового подхода к определению маршрута китайской революции в решении ЦК КПК от 4 апреля 1932 г. В нем, в частности, говорилось: «Особенность китайской революции выражается как раз в том, что китайский пролетариат ведет крестьянские массы и распространяет советскую власть из деревни на города, из маленьких городов на большие» Ч
2. ЯПОНСКАЯ АГРЕССИЯ И НАЧАЛО АНТИЯПОНСКОЙ БОРЬБЫ. ПОРАЖЕНИЕ СОВЕТСКОГО ДВИЖЕНИЯ (1931—1935 гг.)
Начало открытой агрессии в Китае японского империализма. Мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 г., резко обострил весь комплекс социально-экономических противоречий в империалистических государствах, в том числе и в Японии. В этой обстановке усилилось стремление монополий и военщины смягчить противоречия в стране на путях агрессии против Китая. Захват Китая и его ресурсов рассматривался правящими классами Японии как база для нападения на СССР, для войны за господство над Азией. Первым шагом в реализации этих планов японского империализма стал захват северо-восточных провинций Китая (Маньчжурии).
18 сентября 1931 г. командование японской Квантунской армии отдало приказ о наступлении и к утру 19 сентября ввело войска в города Шэньян, Чанчунь, Аньдун и др. Вскоре основные города и районы Северо-Восточного Китая оказались занятыми японскими войсками. Чан Кай-ши приказал находившимся на северо-востоке войскам Чжан Сюэ-ляпа без боя отходить на юг и обратился за помощью к Лиге наций.
Однако определявшие позицию Лиги наций правящие круги Англии, Франции и США, рассчитывая, что захваченный японцами Северо-Восток Китая станет плацдармом для нападения Японии на Советский Союз, не приняли действенных мер для обуздания агрессора. В декабре 1931 г. Лига наций вынесла решение о направлении в Китай комиссии во главе с лордом Литтоном для «изучения маньчжурского вопроса на месте». Лишь к сентябрю 1932 г. комиссия представила Лиге наций доклад, согласно которому действия Японии признавались агрессией. Только Советский Союз сразу же осудил агрессию японских империалистов.
Чтобы силой заставить нанкинское правительство признать законность японских захватов в Китае, японская военщина, спровоцировав «нападение» на японских граждан в Шанхае, направила в январе 1932 г. в устье Янцзы военный десант. Нанкинское правительство бежало в Лоян, отдав приказ расквартированной в районе Шанхая 19-й армии отойти без боя. Однако вопреки при
1 «Материалы по третьей «левой» линии». Пекин, 1957, сб. 1, стр. 85 (на кит. яз.).
139
казу начались бон с японским десантом. В Шанхае вспыхнули забастовки рабочих и служащих японских предприятий, а также торговцев, ремесленников и студентов. Возникли добровольческие отряды. Бои за город продолжались весь февраль. Японские войска подвергли бомбардировке и сожгли рабочий район Шанхая Чжабэй, но трудящиеся города стойко продолжали борьбу. Лишь в начале марта части 19-й армии, не получившие подкреплений, вынуждены были отойти, оказавшись под угрозой окружения.
Встретив серьезное сопротивление и не имея сил наступать в Китае в нескольких районах, японцы в конце марта пошли на переговоры с представителями нанкинского правительства. По Усунскому соглашению, заключенному в мае 1932 г. в присутствии представителей Англии, США, Франции и Италии, японские войска получили право остаться «до восстановления порядка». Китайское правительство обязывалось по требованию Японии принять меры для прекращения антияпонского движения и вывести из района Шанхая 19-ю армию.
В начале 1932 г. японские власти, установив контроль над всей территорией Маньчжурии, начали инсценировку «движения за независимость от Китая». В марте представители марионеточных властей объявили под японскую диктовку о создании на северо-востоке Китая «независимого» государства Маньчжоу-го. «Верховным правителем» этого «государства» японские оккупанты поставили Пу И — последнего императора маньчжурской династии, свергнутого с престола в 1912 г. Проживавший после отречения династии на государственную пенсию сначала в Пекине, а затем в Тяньцзине, Пу И незадолго до «создания» Маньчжоу-го был похищен японской разведкой из своего дворца и доставлен на северо-восток. Столицей Маньчжоу-го был объявлен Чаньчунь, переименованный в Сипьцзин («новая столица»). В марте 1934г. Пу И был провозглашен императором. С самого начала к Пу И и его «министрам» были приставлены японские «советники» —-реальное правительство Маньчжоу-го.
15 сентября 1932 г. японское правительство «признало» Маньчжоу-го и подписало с ним договор, который легализовал японское военное, политическое и экономическое присутствие на этих территориях. Маньчжоу-го превратилось в плацдарм для дальнейшей агрессии Японии па Дальнем Востоке. Когда в феврале 1933 г. ассамблея Лиги наций утвердила доклад комиссии Литтона, Япония категорически отказалась принять предложения комиссии и в конце марта 1933 г. заявила о выходе из Лиги наций. В марте 1933 г. японские войска заняли провинцию Жэхэ и подошли к Бэйпину и Тяньцзиню. В мае 1933 г. в городе Тангу нанкинское правительство заключило с японским командованием соглашение о перемирии. По этому соглашению часть провинции Хэбэй по линии, проходящей северо-восточнее Бэйпина и Тянь-цзина, объявлялась «демилитаризованной зоной». В Бэйпинебыл
140
учрежден политический совет, получивший право ведения переговоров по местным вопросам. Войска Чжан Сюэ-ляна выводились из Хэбэя.
В связи с захватом Японией Северо-Востока Китая обострилась проблема КВЖД. Японская военщина организовала ряд антисоветских провокаций, сделавших невозможной нормальную работу дороги. Реакционная японская печать открыто призывала к захвату КВЖД. Советское правительство, не желая обострять обстановку на Дальнем Востоке, предложило Японии выкупить у СССР его долю собственности на КВЖД. Летом 1933 г. в Токио начались переговоры по этому вопросу, которые после длительных проволочек с японской стороны завершились в марте 1935 г. подписанием соглашения о продаже советской доли собственности на КВЖД правительству Маньчжоу-го.
Северо-Восток составлял свыше 11% территории Китая, он давал около всего экспорта сельскохозяйственной продукции. Здесь производилось около 60% соевых бобов, свыше 15% добываемой в Китае соли. С оккупацией его Японией Китай терял около 40% площади лесов, около 35% разведанных в то время запасов угля, свыше 40% добычи и 50% запасов нефти, около 70% добычи и 80% запасов железа. В руки японцев попали земли, предприятия п имущество китайской буржуазии, помещиков, милитаристов. Колониально-полицейский режим, установленный захватчиками, ставил население Маньчжурии в положение колониальных рабов.
Действия японской военщины, ее планы и претензии показывали, что она не намерена ограничивать свою агрессию в Китае районом Северо-Востока. В этих условиях определенные слои мелкой и национальной буржуазии, буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, представители отдельных региональных буржуазно-помещичьих группировок начали включаться в борьбу против японской агрессии. Вновь начались забастовки и демонстрации студентов и рабочих Шанхая. В декабре 1931 г. 30 тыс. студентов из различных городов Китая прибыли в Нанкин, чтобы потребовать от гоминьдановского правительства решительных мер против агрессора. 17 декабря они провели демонстрацию в Нанкине под лозунгами борьбы против агрессии. Полиция открыла огонь; было убито 30 и арестовано более 100 человек.
В конце 1931 г. в Маньчжурии началась партизанская борьба. Часть партизанских отрядов возглавили коммунисты. Против японских захватчиков и китайских марионеточных властей выступили и некоторые гоминьдановские генералы Ма Чжань-шаяь, Ли Ду, Дин Чао, Су Бин-вэнь. Японцы были вынуждены сосредоточить против партизан крупные силы, которые в конце 1932 — начале 1933 г. вытеснили партизан в горные и пограничные районы и рассеяли наиболее крупные повстанческие армии. Части генерала Су Бин-вэня, вынужденные в декабре 1932 г.
141
отойти к советско-китайской границе, были интернированы на территорию СССР.
Чтобы укрепить свои позиции на международной арене, нанкинское правительство пошло в декабре 1932 г. на восстановление дипломатических отношений с СССР. Эта акция была в интересах советского и китайского народов. Советский Союз при этом руководствовался стремлением использовать все возможности для оказания помощи народам, подвергающимся империалистической агрессии, а также естественным стремлением затруднить агрессивные акции японской военщины, продвигающейся к границе СССР.
Гоминьдановский режим в 1931—1935 гг. Агрессия Японии побудила группировки гоминьдана приостановить на некоторое время междоусобную борьбу. В сентябре — октябре 1931 г. в Гонконге начались переговоры о прекращении войны между Нанкином и Гуанчжоу. 12—22 ноября 1931 г. в Нанкине состоялся IV съезд гоминьдана с участием представителей гуандун-гуансий-ской группировки, избравший новый состав ЦИК и ЦКК гоминьдана, в котором численное соотношение нанкинской и гуандун-гуансийской группировок оказалось почти равным. Съезд принял временную конституцию и утвердил новый «Органический закон», в котором были значительно урезаны права председателя правительства: по новому закону он не являлся главнокомандующим вооруженными силами, не мог занимать других правительственных постов.
Согласно конституции 1931 г., высшими органами власти в стране в промежутки между съездами гоминьдана являлись ЦИК гоминьдана и существовавший при нем Центральный политический совет (ЦПС). В Пекине и Гуанчжоу создавались региональные отделения ЦПС — Северный и Юго-Западный политические советы, обладавшие функциями местных законодательных органов.
Формально конституция предоставляла нанкинскому правительству огромные права и была направлена на максимальную централизацию страны, но на деле Китай остался политически раздробленным. По-прежнему практически автономной была сфера контроля гуандунских и гуансийских милитаристов, использовавших в своих интересах Юго-Западный политсовет. До 1935 г. не признавали контроля Нанкина сычуаньские милитаристы; Нанкин не мог реально контролировать обширные районы Северо-Запада Китая и существовавшие здесь местные власти и группировки. Власть на местах определялась, как и раньше, не положениями конституции, а численностью и вооружением местных милитаристских войск.
В начале января 1932 г. в Нанкине был сформирован новый состав национального правительства. Председателем правительства стал Ван Цзин-вэй, Чан Кай-ши занял ключевой пост главнокомандующего вооруженными силами. Группировка Ван Цзин-
142
вэя, включавшая главным образом лидеров и представителей бывших «реорганизационистов», добилась мест в гражданских ведомствах правительственного аппарата, отказавшись взамен от требования демократизации партийно-политической системы. Заплатив за вхождение в национальное правительство отказом от многих программных положений, «реорганизационисты» начали утрачивать политическое влияние. Это ослабление позиций они пытались компенсировать сохранением связей с военно-политическими группировками Юга и Юго-Запада страны, с гуандун-скими и гуансийскими милитаристами. Во внешней политике группировка Ван Цзин-вэя выступала за ориентацию на Японию.
На Северо-Западе Китая, также фактически независимом от Нанкина, действовало еще несколько военно-политических группировок. В провинции Шаньси бесконтрольно распоряжался Янь Си-шань, располагавший армией в 50—60 тыс. человек; в провинции Шэньси господствовали переместившийся сюда в 1933 г. с северо-востока со 150 тыс. армией «молодой маршал» Чжан Сюэ-лян и местный генерал Ян Ху-чэн — губернатор провинции Шэньси. В провинциях Ганьсу, Цинхай и Нинся в районах, населенных китайскими мусульманами, властвовали братья Ма Бу-фан, Ма Хун-куй и Ма Бу-цин, державшие под контролем местные торговые пути. В Синьцзяне с 1933 г. укрепился лишь формально признававший нанкинское правительство военный губернатор Шэнь Ши-цай.
Самой влиятельной группировкой в нанкинском правительстве была группировка партийных и военных лидеров, связанных с Чан Кай-ши (по региональным связям ее называли чжэцзянской). Через своих представителей в нанкинском правительстве, в аппарате гоминьдана, в армии, в правительствах провинций Цзянсу, Чжэцзян, Аньхой, Цзянси, Фуцзянь, Хубэй, Хэнань, а с 1935 г. в провинциях Сычуань, Хунань и Гуйчжоу группировка Чан Кай-ши в середине 30-х годов контролировала правительство, армию и наиболее важные в экономическом и политическом отношении районы страны. В то же время сама она была отнюдь не однородна. В ней выделялись четыре основные группы, соперничавшие между собой.
Одна, так называемая группа политических паук, объединяла гоминьдановских политиков, администраторов и военных крайне реакционного толка. Ее лидеры, получившие образование в Японии, возглавляли правительства провинций Хубэй, Фуцзянь и Цзянси, занимали важные посты в армии, в министерстве иностранных дел и выступали сторонниками и проводниками политики сближения Китая с Японией. Костяк другой группы — Вампу (или Хуанпу) — составили выпускники военной школы — академии Хуанпу. Ее опорой была армия Чан Кай-ши, общая численность которой достигла к 1935 г. 1 млн. человек. Лидеры группировки генералы Чэнь Чэн и Ху Цзун-нань, командовавшие отборными частями Чан Кай-ши, действовавшими против Красной
143
армии Китая, под давлением националистических и патриотических настроений в среде офицерства с 1933 г. стали выступать за отпор японской агрессии. Чэнь Чэн в начале 1933 г. предлагал Нанкину перебросить его армию из Цзянси на север против Японии.
Третья группа в составе чанкайшистской группировки — «Си-Си» (сокращение от первых букв английского написания фамилий ее лидеров — братьев Чэнь Ли-фу и Чэнь Го-фу) — возникла в недрах разраставшегося партийного аппарата гоминьдана. К началу 1933 г., по официальным данным, в гоминьдане насчитывалось свыше 1 270 тыс. членов и кандидатов партии, из них около 385 тыс. человек — в гражданских организациях, около 100 тыс. — в заграничных и около 785 тыс. — в армии, что ярко демонстрировало роль армии в гоминьдановском режиме в целом.
Группа Чэнь Ли-фу — Чэнь Го-фу контролировала прессу, образование. Чэнь Го-фу был также одним из лидеров политической контрразведки гоминьдана и возглавлял правительство провинции Цзянсу. Чэнь Ли-фу выступал как идеолог, как автор идеалистической, националистической доктрины — «философии жизни», которую гоминьдан пытался насадить в качестве официальной философии партии. Эта группа выступала с националистических позиций против сближения с Японией. В то же время она смыкалась с наиболее реакционными силами правящего лагеря в своей ненависти к коммунизму, к революционному движению в Китае.
Четвертая группа — родственники Чан Кай-ши банкиры Сун Цзы-вэнь и Кун Сян-си — сосредоточила в своих руках связи с различными кругами буржуазии и непосредственно ведала проектами экономического развития и реформ. Чан Кай-ши ловко балансировал в борьбе за сохранение своих позиций между различными фракциями гоминьдана.
В 1932—1935 гг. Чан Кай-шп и связанные с ним группировки осуществили ряд мер в области административно-политической, военной и идеологической, направленных на усиление централизации власти. К середине 30-х годов во главе 20 из 22 провинций Китая стояли военные, причем в большинстве провинций Северного, Восточного и Центрального Китая — ставленники и сторонники чанкайшистской группировки. В ряде важнейших провинций было введено новое административное деление, территории уездов подразделялись на более дробные единицы — районы, главы которых назначались из центра. В рамках провинций создавались подчиненные непосредственно центру особые округа. Согласно указам 1932—1933 гг., начальники уездов, особых округов и районов должны были проходить специальную подготовку на различных курсах, которые организовывались людьми Чэнь Го-фу и Чэнь Ли-фу.
В аппарате гоминьдана сторонники Чан Кай-ши пошли в 1932 г. на создание собственной организации со своей особой
144
дисциплиной — «Фусиншэ» («Общество возрождения»), более известной под названием «Общество синерубашечников». Она создавалась как организация фашистского типа, в уставе которой высшим принципом объявлялось подчинение «вождю» — Чан Кайши. «Синерубашечники», воспитывавшиеся в духе воинствующего национализма, проявили себя в погромах профсоюзов, прогрессивных организаций, в тайных убийствах демократов.
В феврале 1934 г. Чан Кай-ши провозгласил начало «движения за новую жизнь». Он объявил основными целями движения возрождение и распространение конфуцианских идеалов «ли», «и», «цянь» и «чи» — «соблюдения ритуала», «справедливости», «скромности» и «стыдливости». Организаторы «движения за новую жизнь» демагогически объявили, что «источник возрождения государства не в силе оружия, а в высоте знаний и добродетели народа». Главной добродетелью, со ссылкой на Конфуция, объявлялось подчинение младших старшим, нижестоящих — вышестоящим, народа — властям. В многочисленных речах Чан Кай-ши разъяснялось, что принятие принципов движения означает отказ от всяких «противоречащих законам действий», «ересей». Организаторы «движения» призывали «пронизать всю жизнь народа духом и целями производства», «добиваться военизации жизни нации».
Почти одновременно с началом «движения за новую жизнь» для привлечения помещичье-шэньшийских сил в мае 1934 г. был официально восстановлен культ Конфуция.
Движение внедрялось главным образом полицейски-бюрокра-тическими методами. В Нанкине было организовано «Общество содействия движению за новую жизнь», в провинциях и уездах были созданы его филиалы. К 1936 г. их насчитывалось около 1100. В начале 1935 г. начали организовываться трудовые отряды службы распространения «движения за новую жизнь». Они включали регулярные воинские части, части местного ополчения, полицейских, преподавателей, студентов, функционеров гоминьдана, чиновников местной администрации. Общая численность отрядов, по официальным данным, к 1936 г. составила около 100 тыс. человек. Местные полицейские власти издавали распоряжения о штрафах и наказаниях за несоблюдение требований движения, особенно заботясь о внешней, показной стороне. При этом в стороне оставлялись коренные, социально-экономические причины, закрывавшие пароду путь к подлинно повой жизни.
Несмотря па известные успехи в деле объединения страны в 1931 — 1935 гг., нанкинский режим не смог установить действенного и безраздельного контроля ни в стране в целом, ни в гоминьдане и его аппарате. Объединение чаще всего было либо результатом военного подчинения, либо результатом верхушечных комбинаций.
Экономическое положение Китая и экономическая политика гоминьдана в 1931—1935 гг. В эти годы к прежним внешним и
145
внутренним факторам, тормозившим экономическое развитие страны, добавились новые: мировой экономический кризис 1929 — 1933 гг. (особенно сказавшийся в Китае в 1931 — 1933 гг.) и агрессия японского империализма.
В самом тяжелом положении оказалась деревня, сельское хозяйство. Ослабление внимания властей в условиях непрекращаю-щихся войн к ирригационному строительству, к поддержанию хотя бы в минимальном порядке дамб и плотин привело к тому, что сильное наводнение на Янцзы и Хуайхэ летом 1931 г. вылилось в национальное бедствие. Даже по официальным сообщениям, только в провинциях бассейна Янцзы от наводнения пострадало более 55% общего числа крестьянских хозяйств (около 40 млн. человек). Резкое падение экспортных цен в 1931 — 1932 гг. на продукцию китайского сельского хозяйства ускорило его деградацию, привело к дальнейшему усилению эксплуатации крестьянства, росту ренты и налогов. Во многих районах крестьяне массами бросали свои хозяйства и устремлялись в города, пополняя ряды безработных и люмпенов. Сократились посевы и производство зерновых, хлопка, резко снизилась доля Китая в экспорте этих видов продукции, и, напротив, возрос ввоз пшеницы, муки, риса и хлопка из-за границы. В тяжелом состоянии находилось производство масличных и технических культур. Возрос вывоз продукции и сырья из Китая, в особенности за счет увеличения вывоза редких металлов.
В соответствии с курсом Чап Кай-ши для осуществления проектов экономического развития Китая широко привлекались иностранные правительственные займы, капиталы частных английских и американских компаний. В продолжавшейся работе по реорганизации и расширению армии использовались немецкие советники
Рост ввозных пошлин в сочетании с обесценением в эти годы серебра — основной монеты, имевшей хождение в Китае, привел к тому, что иностранным фирмам стало выгоднее открывать свои филиалы в Китае и производить товары на месте, используя дешевизну рабочей силы. В результате в 1930—1931 гг. в Китае увеличилось количество иностранных предприятий. С конца 1931 г., в обстановке обострения мирового экономического кризиса, национальную промышленность захлестнула волна массовых банкротств. Иностранный (особенно японский) капитал начал теснить китайских предпринимателей даже в тех отраслях промышленности, где преобладали китайские средние и мелкие предприятия. Тяжело ударила по экономике агрессия Японии — отторжение экономически развитого Северо-Востока и нападение
1 В дальневосточной политике Германии вплоть до 1936 г. основная ставка делалась па поддержку Чан Кай-ши. Позднее, перейдя к непосредственной разработке планов войны в Европе, к оформлению «осп Берлин — Рим — Токио», нацистская верхушка переориентировалась на блок с монархо-фашистской Японией.
146
на Шанхай, на полгода парализовавшее экономическую жизнь этого крупнейшего промышленного и портового центра страны.
В 1933—1935 гг. в промышленности Китая наступает оживление, связанное с окончанием мирового экономического кризиса и начавшимся в 1933 г. вздорожанием серебра в США и на мировом рынке. В определенной мере этому способствовала и экономическая политика гоминьдана, который в эти годы продолжает курс на повышение тарифных ставок (вплоть до запретительных тарифов) и вносит некоторые изменения в политику привлечения иностранного капитала. Так, по закону, принятому в 1932 г., нанкинское правительство устанавливало льготные тарифы на ввоз машин иностранным фирмам, которые соглашались взять на себя полную ответственность за выработку проектов строительства тех пли иных предприятий и обеспечение их машинами и оборудованием. При этом правительство выражало желание иметь 51% акций в таких «совместных предприятиях», половину из которых (25%) оно предоставляло частному китайскому капиталу. Большое место в деятельности нанкинского правительства заняло строительство дорог и военной промышленности. Средства при этом добывались дальнейшим усилением налогового пресса, вся тяжесть которого приходилась на трудящихся, внутренними займами
Политика Нанкина привела к новому усилению позиций империалистических держав в Китае. Несмотря на экономический кризис в 1933 г., доля иностранных предприятий в выплавке чугуна составляла 82,5%, в производстве электроэнергии — 62,6, хлопчатобумажных тканей — 61,4, табачных изделий — 56,9, в добыче каменного угля — 38,9%. В 1935 г. фирмам империалистических государств принадлежало 46% всех веретен и 52% ткацких станков в текстильной промышленности1 2. По неполным подсчетам, общая сумма иностранных инвестиций только в промышленности Китая с 3,2 млрд. долл, в 1931 г. возросла к 1936 г. до 4,4 млрд. долл. Особенно бурпо увеличивался приток японских капиталов. В 1936 г. японские капиталовложения в промышленность составили 2 млрд. долл, (из них 1,4 млрд, в захваченном японским империализмом Северо-Востоке) 3.
Революционная борьба китайского народа в 1931—1935 гг. под лозунгами Советов и национально-революционной войны против японских захватчиков. Сразу после захвата японцами Маньчжурии КПК призвала китайский народ к вооруженной борьбе против
1 Об экономической политике гоминьдана подробнее см. А. В. Мелик-сетов. Некоторые особенности капиталистического развития Китая в годы гоминьдановского господства (1927—1949). —«Крупный капитал и монополии стран Азии». М., 1970, стр. 47—73.
2 См. «История экономического развития Китая 1840—1948 гг.». М., 1958, стр. 143.
3 См. Вэй Цзы-чу. Капиталовложения империалистов в Китае (1902— 1945). М., 1956, стр. 5.
147
агрессора. В начале 1932 г. по рекомендации Коминтерна КПК выдвинула лозунг национально-революционной войны. 5 апреля 1932 г. руководство советских районов объявило войну Японии. Коммунисты приняли активное участие в партизанской борьбе против оккупантов в Маньчжурии. Красную армию Китая в новых условиях КПК рассматривала как главную боевую силу народа для борьбы против агрессоров.
В то же время в некоторых программных документах КПК в 1931 — 1932 гг. и в последующий период — вплоть до 1935 г.— содержался ряд неверных оценок и положений. Обострявшийся в эти годы национальный кризис руководство КПК расценивало как создание революционного кризиса и революционной ситуации в Китае. Такая оценка нашла отражение и в ряде документов Коминтерна, в частности в решениях XI (апрель 1931 г.), XII (сентябрь 1932 г.) и XIII (декабрь 1933 г.) пленумов Исполкома Коминтерна. Исходя из такой оценки, КПК разработала курс на победу советской революции во всей стране непосредственно на данном этапе революции, начав с утверждения Советов в одной или нескольких провинциях. После начала японской агрессии руководство КПК в качестве основного лозунга выдвинуло требование «свержения контрреволюционной власти гоминьдана, предающего и унижающего Китай». Между тем жизнь показала, что в тогдашних условиях сил одной КПК и ее Красной армии было недостаточно для отпора агрессорам. Обстановка требовала сплочения всех слоев китайского народа в единый фронт борьбы против империализма. При существовавших в те годы в Китае соотношении классовых и политических сил, уровне сознания масс и объективных задачах курс па «сплошную советизацию» страны не мог быть реализован непосредственно.
Позиция КПК в начале 30-х годов определялась не только сектантско-догматическими оценками национальной буржуазии и промежуточных сил. Вплоть до середины 30-х годов большинство группировок гоминьдана занимало резко антикоммунистическую позицию, вело вооруженную войну против КПК и советских районов, отнюдь не проявляя готовности вести борьбу против империалистических агрессоров. В эти годы предпосылки для единого фронта только складывались: лишь к 1933 г. в результате огромной работы по строительству Красной армии и советских районов они выросли в такую силу, военно-политический блок с которой мог представлять реальный интерес.
После 1932 г. численность красных профсоюзов, ячеек партии и коммунистов в городах значительно снижается. В городах и «белых» районах КПК в эти годы сохраняет позиции главным образом в среде леворадикальной интеллигенции и студенчества, оказывая на эти круги влияние через созданные благодаря героической работе и таланту Цюй Цю-бо (находившегося до 1933 г. в подполье), помощи и авторитету Л у Синя Лигу левых писателей и Лигу левых журналистов.
148
В то же время продолжалось укрепление советских районов. 7—24 ноября 1931 г. вблизи Жуйцзиня (Цзянси) состоялся I Всекитайский съезд представителей советских районов Китая. В работе съезда участвовало свыше 600 делегатов, практически от всех советских районов Китая и наиболее крупных частей Красной армии. Съезд принял проекты конституции Китайской советской республики, земельного закона, закона о труде, об экономической политике, резолюции о Красной армии, по национальному вопросу, проект положения о советском строительстве, утвердил правила о льготах для военнослужащих Рабоче-крестьянской Красной армии и ряд других постановлений Ч
Решения и документы I съезда носили в значительной мере программный характер. Их опубликование ставило целью показать трудящимся Китая перспективы советской революции, противопоставить гоминьдановской политике социального и национального угнетения политику повой власти, защищающей интересы трудящихся масс.
В проекте конституции политическая власть на территории советских районов определялась как демократическая диктатура пролетариата и крестьянства. Право избирать в Советы и осуществлять политическую власть предоставлялось рабочим, крестьянам, красноармейцам и другим трудящимся, достигшим 16 лет, независимо от пола, религии и национальности; провозглашались демократические свободы, право на образование, свобода религии, право на самоопределение малых наций, вплоть до отделения и образования ими самостоятельных государств.
I съезд утвердил отмену всех старых налогов и принял решение о введении единого прогрессивного налога. От налога полностью освобождались семьи красноармейцев, рабочие, городская и деревенская беднота.
Закон о труде предусматривал 8-часовой рабочий день для взрослых рабочих, 6-часовой для подростков (16—18 лет) и 4-часовой для детей (14—16 лет), оплачиваемые еженедельный день отдыха и ежегодные отпуска, установление минимума зарплаты. Специальный раздел закона определял принципы деятельности и права профсоюзов.
Земельный закон определял единые принципы аграрной политики во всех советских районах: безвозмездная конфискация всей земли помещиков, милитаристов, мироедов — тухао, шэньши и монастырей. Бывшие собственники конфискованной земли лишались права на получение какого бы то ни было надела. Земли кулаков подлежали конфискации и поступали в передел. После конфискации кулак мог получить трудовой надел из худшей земли. За батраками, кули, трудящимися крестьянами, без различия пола, признавалось право на равный надел. Закон предусма-
1 См. «Советы в Китае». Сборник материалов и документов. М., 1933, стр. 417' -448.
149
тривал также наделение землей по трудовоп норме красноармейцев.
Красная армия утверждалась как добровольческая армия, право вступать в которую предоставлялось только рабочим, батракам, крестьянам (беднякам и середнякам) и городской бедноте. В резолюции о Красной армии закреплялась система политотделов и политкомиссаров.
Съезд избрал Центральный исполнительный комитет Китайской советской республики, Президиум и председателя ЦИК и образовал Временное центральное правительство. Председателем ЦИК КСР и советского правительства по предложению руководства КПК был избран Мао Цзэ-дун, его заместителями — Чжан Го-тао и Сян Ин.
Создание стабильных советских районов позволило в значительной мере изменить социальный состав Красной армии, влить в ее ряды массу представителей беднейших слоев крестьянства, главным образом молодежи в возрасте от 15 до 23 лет. В Центральном советском районе набор в армию осуществлялся практически на принципах всеобщей воинской повинности. Данные о составе отдельных воинских соединений свидетельствуют, что среди рядовых бойцов и младшего командного состава преобладали сельские пауперы и выходцы из беднейших слоев трудового крестьянства. Промышленных рабочих на территории советских районов практически не было. Другую часть пополнения составляли бывшие гоминьдановские солдаты (перебежчики и пленные). В средний и НИ31ПИЙ командный состав армии в 1932— 1934 гг. влилось значительное пополнение из представителей социальных низов города и деревни; среди высшего командного и политического состава преобладали выходцы из кулацко-помещичьих слоев, бывшие офицеры гоминьдановских войск.
В 1931 —1934 гг. численность организаций и членов партии в советских районах быстро росла. В конце 1931 г. в Центральном советском районе насчитывалось 15 тыс. членов партии, к марту 1932 г. — 22 тыс., к апрелю 1932 г. — 31 тыс., летом 1932 г. — 38 тыс., в октябре 1933 г. — 240 тыс.1 Резкие скачки в росте партии объясняются кампаниями по вербовке новых членов партии. Применение рекомендованного VI съездом КПК метода индивидуального приема в условиях советских районов оказалось делом весьма трудным в силу забитости, пассивности беднейших слоев деревни. Кампании приема обычно проводились в периоды раздела земли и имущества деревенской верхушки.
Низовые организации, особенно в деревнях, созданные или расширенные таким путем, часто оказывались непрочными, страдали текучестью состава, пассивностью. Более прочными и устойчивыми являлись партийные ячейки и организации в Красной
1 См. «Партийная организация в Центральном советском районе». — «Ленинский еженедельник», 1933, № 18, [б/паг.] (на кит. яз.).
150
армии, в которые в 1933 г. входило свыше 50% всех бойцов и командиров
Политическая власть в советских районах представляла военно-контрольный режим. Система выборных органов — Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов — при дальнейшей раскачке масс, приобретении ими опыта самоуправления создавала условия для превращения этих учреждений в органы самоуправления масс. За краткий период своего существования Советы накопили богатый опыт, способствовали пробуждению к политической жизни социальных слоев, веками прозябавших в угнетении и темноте. Важным средством активизации масс, «приводными ремнями» новой власти были различные комитеты и комиссии советов — по учету и контролю за разделом земли, организации помощи Красной армии и семьям красноармейцев, развитие сети школ для детей и взрослых, профсоюзы и организации бедноты, женские и молодежные организации. Но в специфической обстановке войны, окружения, в условиях неграмотности, забитости и пассивности масс основу политического механизма* составляли армия, военизированные и полувоенизированные организации типа Красной и Молодой гвардии, а также сеть органов безопасности.
Борьба Красной армии против 4-го карательного похода гоминьдана. Совершенствование тактики борьбы. В конце 1931 — начале 1932 г. руководство КПК и Красной армии выдвинуло план завоевания власти в провинциях Хунань, Хубэй и Цзянси, включая захват их крупных городских центров. Это был план слияния отдельных советских районов в сплошную советскую территорию. В резолюции ЦК КПК от 9 января 1932 г. «О завоевании победы китайской революции первоначально в одной или нескольких провинциях» говорилось, что «соотношение классовых сил в настоящее время уже изменилось в пользу рабочих и крестьян», «развитие Красной армии и партизанских отрядов создало обстановку окружения таких важных средних и больших городов, как Напьчан, Цзинань, Ухань»; утверждалось, что «в отдельных городах уже создается обстановка для проведения всеобщих стачек». «Правильная в прошлом тактика, — говорилось в резолюции, — состоявшая в том, чтобы не занимать больших городов, сейчас должна быть изменена». Практика показала, что такая постановка задачи была нереальной. Вскоре в условиях начатого гоминьданом 4-го похода КПК при поддержке Коминтерна практически сняла установку на завоевание победы в трех провинциях.
Центральное бюро ЦК КПК, созданное в 1931 г. в Центральном советском районе и возглавлявшееся с конца 1931 г. Чжоу
1 См. «Некоторые данные о социальном составе Красной армии в Центральном советском районе». — Сб. «Борьба Красной армии». Шанхай, 1933, [б/паг.] (на кит. яз.).
151
Энь-лаем, приняло ряд мер по укреплению контроля ЦК КПК над Центральным советским районом и Красной армией. На ответственную советскую и партийную работу, а также на политработу в армии выдвигались кадры, направленные ЦК. Эти меры серьезно ограничили власть Мао Цзэ-дуна и его сторонников в районах и частях южной Цзянси и вызвали их недовольство политикой ЦК и Бюро ЦК КПК. Это недовольство открыто выявилось в борьбе Мао Цзэ-дуна против установок ЦК КПК по военным вопросам во время 4-го похода противника.
Политбюро ЦК КПК и большинство руководителей Центрального советского района считали необходимым максимально использовать отсутствие в Цзянси крупных сил врага для расширения территории и массовой базы, для быстрой подготовки командных и политических кадров, знакомых как с партизанской тактикой, так и с тактикой борьбы современных армий. Мао Цзэ-дун выступал за тактику отступления, против увеличения Красной армии, предлагал план разукрупнения ее частей, превращения их в партизанские отряды. Это означало бы неоправданное возвращение к начальному этапу советского движения, т. е. самоликвидацию главного завоевания КПК за годы борьбы под лозунгом Советов — крупных собственных вооруженных сил, благодаря которым партия становилась весомым фактором в политической жизни страны. Для определения тактической линии борьбы в августе 1932 г. ЦБ ЦК созвало расширенное совещание в Нинду. Совещание отвергло предложение Мао Цзэ-дуна, утвердило линию Бюро ЦК и приняло решение отстранить Мао Цзэдуна от руководящей работы в армии.
Решающие мероприятия по отражению 4-го похода гоминьдана осуществлялись под руководством ЦБ ЦК. Осенью 1932 г. под давлением превосходящих сил противника 4-й фронт (б. 4-я АГ) Красной армии был вынужден оставить Хубэй-Хэнань-Аньхой-ский советский район и перейти в северную Сычуань, где в начале 1933 г. был создан новый советский район. 2-й фронт Красной армии оставил свою опорную базу на западе Хубэя и Хэнани (район озера Хунху) и перешел в пограничный район провинций Хунань — Хубэй — Сычуань — Гуйчжоу. Однако Центральный советский район не уменьшился, а, наоборот, расширился. Главные силы KpacHOii армии летом 1932 г. выбили гуандунские войска, вторгшиеся в Центральный советский район с юга, а осенью предприняли поход на восток, в провинцию Фуцзянь, где заняли ряд уездных городов и расширили советскую территорию.
Важнейшим итогом борьбы КПК против 4-го похода явилось укрепление и рост Красной армии. Общая численность Красной армии (включая бойцов регулярных частей, не имевших винтовок и вооруженных холодным оружием, партизанские отряды, образцовые отряды Красной и Молодой гвардии) составила около 250 тыс. человек. По численности Красная армия уступала лишь нескольким крупнейшим военно-политическим группировкам в
152
Китае, хотя они значительно превосходили ее по военно-техническому оснащению. Эти слабости в значительной мере компенсировались политической подготовкой, преданностью бойцов и командиров делу революции, дисциплинированностью лучших частей, поддержкой со стороны населения.
Опыт показал, что части Красной армии, даже оставившие свои территории, но сохранившие костяк бойцов и командиров, могут относительно быстро восстановить свои силы, перейдя в другие районы, и столь же быстро, по принятому в то время выражению, «советизировать» вновь занимаемую территорию. Так, вскоре после перехода в Сычуань 4-й фронт Красной армии насчитывал уже 10—15 тыс. бойцов, в середине 1933 г. — 40 тыс., в конце 1933 — начале 1934 г. — около 100 тыс. В конце 1932 — начале 1933 г. 4-й фронт создал в северной Сычуани советский район, который к концу 1933 г. расширился и укрепился, стал вторым по территории, населению и численности Красной армии районом после Центрального. В северной Сычуани активно осуществлялась программа советского строительства, производился уравнительный передел земли, создавались новые органы власти.
На основе анализа успехов и неудач различных советских районов в борьбе против 4-го похода руководство КПК и ИККИ в начале 1933 г. внесли существенные уточнения в тактические принципы деятельности советских районов и Красной армии. В статье, опубликованной в апреле 1933 г. в журнале «Коммунистический Интернационал», подчеркивалось, что при защите советских территорий Красная армия должна применять гибкую маневренную тактику и избегать столкновений с главными силами врага, сохраняя прежде всего живую силу. В статье отмечалось, что в условиях, когда силы противника превосходят наши силы, при всей важности захвата городских центров следует пока взять курс не на занятие, а на окружение городов. С начала 1933 г. план занятия крупных городов был снят.
В конце 1932 — начале 1933 г., накануне наступления гоминьдановских войск непосредственно на Центральный советский район, основной состав Временного Политбюро ЦК КПК, в том числе исполняющий обязанности Генерального секретаря Цинь Бан-сянь (Во Гу), Чжан Вэнь-тянь (Ло Фу) и ряд других руководящих работников партии, переехал из Шанхая в Жуйцзинь.
Вскоре сюда прибыл по просьбе ЦК КПК в качестве военного советника немецкий коммунист-интернационалист Отто Браун (известный в Китае под псевдонимами Ли Дэ и Хуа Фу). Он был направлен Коминтерном для помощи КПК в вопросах военного строительства.
В начале 1933 г., во время нового наступления Японии в Северном Китае, по рекомендации Коминтерна от имени Временного центрального правительства Китайской советской республики и Реввоенсовета Красной армии была опубликована
153
декларация, в которой говорилось, что китайская Красная армия готова заключить соглашение с любыми вооруженными силами для совместной вооруженной борьбы против агрессии японского империализма и гоминьдана па трех основных условиях: прекращения наступления на советские районы; предоставления массам демократических прав; вооружения народных масс; создания вооруженных волонтерских отрядов для защиты Китая и борьбы за его независимость, объединение и территориальную целостность. Этот документ был важным шагом к преодолению сектантской тактики, шагом к организации единого фронта.
5-й поход гоминьдана. Оставление территории Центрального района частями 1-й АГ. Поражение советского движения. Весной 1933 г. Чан Кай-ши приступил к подготовке нового, 5-го похода. Новый поход пользовался широкой поддержкой империалистических держав. При генштабе Чан Кай-ши находились немецкие офицеры-советники во главе с генералом фон Сектом. План его заключался в том, чтобы, продвигаясь шаг за шагом и создавая систему блокгаузов, окружить Центральный советский район, лишить Красную армию возможности маневренных действий. Для 5-го похода Чан Кай-ши удалось мобилизовать миллионную армию. Непосредственно против Центрального советского района в Цзянси было брошено 500 тыс. солдат и офицеров, тогда как наиболее боеспособные соединения Красной армии этого района — 1, 3 и 5-й корпуса —- насчитывали всего шесть дивизий, т. е. 30—35 тыс. бойцов.
По плану Чан Кай-ши его собственные части должны были наступать на Центральный советский район с севера и запада, на юге против Советов должны были действовать войска гуан-дун-гуансийской группировки, с востока (из Фуцзяни) — переведенная сюда после шанхайской обороны для борьбы против Красной армии 19-я армия генерала Цай Тин-кая.
В октябре 1933 г. Чан Кай-ши начал свой поход. Однако вскоре продвижение войск Чан Кай-ши было приостановлено в связи с восстанием 19-й армии, командование которой приняло решение выступить против Чан Кай-ши, за прекращение гражданской войны и оказание сопротивления японским захватчикам. В 19-й армии действовала руководимая Чэнь Мин-шу организация так называемой рабоче-крестьянской партии, образованной из остатков группы Тань Пин-шаня и части левых го-миньдановцев. Руководители 19-й армии выступали за объединение патриотических сил для борьбы против японской агрессии, за осуществление демократических принципов правления и суньятсеновского лозунга «Каждому пахарю свое поле». В начале сентября 1933 г. представители 19-й армии направили в Центральный советский район делегацию для ведения переговоров.
Предложение 19-й армии отразило плодотворность шагов КПК по организации единого фронта, явилось выражением
154
крупных сдвигов в расстановке классовых и политических сил страны.
26 октября 1933 г. в Динчжоу (провинция Фуцзянь) между советским правительством и 19-й армией было заключено «Предварительное соглашение о перемирии для сопротивления Японии». Соглашение предусматривало восстановление торговли, освобождение фуцзяньским правительством политзаключенных, разрешение деятельности на территории Фуцзяни антиимпериалистических организаций, введение демократических свобод. Стороны условились в наикратчайший срок заключить конкретное соглашение о войне против Чан Кай-ши и Японии.
В соответствии с этим соглашением 20 ноября 1933 г. власти в Фучжоу объявили о разрыве с Чан Кай-ши, а на следующий день — о создании Народно-революционного правительства Китайской республики, которое возглавили Цай Тин-кай, Ли Цзи-шэнь, Чэнь Мин-шу и др. Была опубликована «Народная программа», содержавшая требования отмены неравноправных договоров, введения всеобщего избирательного права, демократических свобод, упразднения обременительных налогов, осуществления лозунга «Каждому пахарю свое поле».
Восстание 19-й армии заставило Чан Кай-ши приостановить поход против Центрального советского района и направить значительные силы в северную Фуцзянь. Однако руководство ЦК КПК не использовало благоприятную обстановку, которая создалась в связи с фуцзяньскими событиями. Вопрос об отношениях с фуцзяньцами вызвал серьезные разногласия в руководстве КПК. Чжоу Энь-лай, Цинь Бан-сянь, Чжан Вэнь-тянь предлагали направить в Фуцзянь 1-й и 3-й корпуса Красной армии, чтобы вместе с 19-й армией Цай Тин-кая бороться против Чан Кай-ши. Напротив, Мао Цзэ-дун считал, что нужно предварительно потребовать от 19-й армии, чтобы она разгромила гоминьдановские части, дислоцирующиеся в северо-западной Фуцзяни. В результате была занята бесперспективная позиция выжидания и подталкивания 19-й армии на более решительные акции против Чан Кай-ши, войска которого быстро двигались на фуцзяньцев. В январе 1934 г. фуцзяньское правительство пало. Пассивность, проявленная Красной армией во время фуцзяньских событий, была серьезной ошибкой, в значительной мере предрешившей военное поражение советского движения в Цзянси.
Приостановка наступления Чан Кай-ши против Центрального советского района в связи с восстанием в Фуцзяни была использована руководством КПК для созыва V пленума ЦК КПК и II съезда представителей советских районов Китая. V пленум ЦК КПК состоялся 18 января 1934 г. в Жуйцзине.
В соответствии с реальной обстановкой пленум пересмотрел ряд установок и оценок периода 1931 —1932 гг. Задача завоевания победы первоначально в одной или нескольких провинциях рассматривалась теперь как перспектива, могущая возник-
155
путь лишь после успешного отражения 5-го похода. Решения V пленума ЦК КПК способствовали мобилизации партии на борьбу против 5-го похода гоминьдана. Однако пленум показал, что руководство КПК еще не смогло дать надлежащего анализа важных сдвигов в позиции различных социальных и политических сил в Китае в связи с усилением прямой агрессии Японии и недооценило результаты политики нанкинского правительства в области стабилизации своего положения.
Вопреки позднейшим утверждениям маоистской историографии позиция Мао Цзэ-дуна по основным вопросам китайской революции в период V пленума (а также в течение продолжительного времени после него) не отличалась от позиции тогдашнего руководства КПК.
Решения V пленума ЦК КПК определили направление деятельности Всекитайского съезда представителей советских районов, проходившего с 22 января по 1 февраля 1934 г.
В соответствии с директивами V пленума работа II съезда Советов проходила под лозунгом мобилизации всех сил для отражения 5-го похода гоминьдана, подготовки к предстоящим решающим сражениям. Обсуждение на II съезде основных задач и путей мобилизации ресурсов советских районов имело важное значение для дальнейшего укрепления Красной армии и ее тыла. Решения II съезда обобщали опыт КПК в области советского, военного и социально-экономического строительства и организации масс.
Между тем поражение 19-й армии резко ухудшило положение Центрального советского района: войска Чан Кай-ши замкнули кольцо окружения, усилилась военная и экономическая блокада. Красная армия была вынуждена перейти к обороне, что сильно уменьшило возможности применения маневренной партизанской тактики. Гоминьдановское командование применяло тактику медленного концентрического продвижения в глубь советского района по всему фронту. Чтобы облегчить положение главных сил, в июле 1934 г. 7-й корпус Красной армии прорвал вражеское кольцо в восточном, фуцзяньском направлении, а в августе 6-й корпус совершил прорыв на западном, хунаньском фронте. Однако перелома в ходе военных действий добиться не удалось. В сентябре 1934 г. Секретариат ЦК КПК принял решение о выходе из окружения. Первоначальный план предусматривал выход за кольцо окружения, в район, свободный от укреплений противника, соединение с войсками 2-го и 6-го корпусов Красной армии, действовавших на границе провинций Хунань — Сычуань — Гуйчжоу и создание там нового советского района.
Накануне отступления 1, 3 и 5-я АГ, 8-й и 9-й корпуса и ряд вновь сформированных дивизий образовали полевую Красную армию 1-го фронта. Ее общая численность, включая работников аппарата ЦК и советских учреждений, бойцов обоза и других, составляла около 100 тыс. человек. Главкомом армии
156
был Чжу Дэ, председателем Военного совета ЦК КПК и политкомиссаром — Чжоу Энь-лай.
16 октября 1934 г. главные силы 1-го фронта Красной армии Центрального советского района начали прорыв. Прорыв блокады прошел успешно, с незначительными потерями. Части Красной армии 1-го фронта начали переход на запад, теснимые отборными дивизиями Чан Кай-ши, брошенными за ними в погоню. Утрата территорий советских районов в Центральном Китае означала серьезное поражение советского движения.
Отступление из Центрального советского района было истолковано Мао Цзэ-дуном и его сторонниками в руководстве КПК как результат неправильной якобы военной стратегии и тактики. После выхода частей Красной армии из окружения в начале января 1935 г. в Цзуньи провинции Гуйчжоу по требованию Мао Цзэ-дуна и его сторонников состоялось расширенное совещание Политбюро ЦК КПК. В работе совещания приняли участие руководящие работники политуправления и генштаба, командиры и комиссары соединений (корпусов, отрядов, дивизий) Красной армии, а также некоторые руководящие работники Временного центрального советского правительства и его аппарата. Подавляющее большинство участников совещания не являлись членами и кандидатами в члены ЦК КПК. В нарушение уставных и организационных принципов партии им было предоставлено право не только выступать на совещании, но и голосовать, т. е. они присутствовали на совещании с правом решающего голоса.
С основным докладом об итогах борьбы против 5-го вражеского похода и первом этапе Западного похода выступил Цинь Бан-сянь, с содокладом — Чжоу Энь-лай. Докладчики утверждали, что политическое и стратегическое руководство ЦК КПК во время борьбы против 5-го похода Чан Кай-ши в общем было правильным. Главные силы Красной армии оставили Центральный советский район, по их мнению, главным образом в силу объективных причин: усиления помощи Чан Кай-ши со стороны империалистов, слабости революционного движения в гоминьдановских районах. Однако в выступлениях Мао Цзэ-дуна и его сторонников и в решении совещания в Цзуньи, написанном Мао Цзэ-дуном, все причины поражения, напротив, сводились к субъективному фактору — к неумению найти правильные оперативно-тактические решения1. В таком подходе сквозил оправдавшийся расчет сыграть на самолюбии военных, преобладавших на совещании.
Совещание в Цзуньи явилось важным шагом Мао Цзэ-дуна к захвату власти в партии и армии. Он добился внесения раскола в группу наиболее авторитетных в то время руководителей
1 «Об итогах борьбы против 5-го вражеского похода». — Сб. «Материалы по истории китайской революции». Пекин, 1957, стр. 120—138 (на кит. яз.).
157
ЦК. Мао Цзэ-дун на совещании в Цзуньи был введен в состав Секретариата ЦК (выполнявшего в то время практически роль Постоянного комитета Политбюро), получил возможность оказывать непосредственное влияние на его работу. После совещания Мао Цзэ-дун продолжал добиваться изменений в руководстве ЦК КПК и Красной армии. В результате в феврале 1935 г. Цинь Бан-сянь передал обязанности Генерального секретаря ЦК КПК Чжан Вэнь-тяню, оставшись членом Политбюро и Секретариата ЦК КПК.
Совещание в Цзуньи не выработало принципиально новой политической и военной линии. В общем оно подтвердило правильность прежней линии, проводившейся ЦК во главе с Цинь Бан-сянем, критикуя прежнее руководство лишь за практические военные «ошибки».
3. ПОДЪЕМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ КИТАЙСКОГО НАРОДА. БОРЬБА КПК ЗА СОЗДАНИЕ ЕДИНОГО НАЦИОНАЛЬНОГО АНТИЯПОНСКОГО ФРОНТА (1935—1937 гг.)
Усиление агрессии Японии в Китае. Дальнейшие изменения в расстановке сил в стране- С начала 1935 г. японское правительство выдвинуло общий план подчинения Китая Японии в рамках так называемого японо-китайского политического и экономического «сотрудничества». В октябре 1935 г. эта программа была сформулирована в заявлении министра иностранных дел Японии Хирота («три принципа Хирота»). Нанкину предлагалось установить «тесное сотрудничество» Китая и Японии в военной, экономической и политической областях. Японская сторона особо подчеркивала «пожелание», чтобы Китай «воздерживался» от помощи всех других стран, кроме Японии, «согласовывал» с Японией свою внешнюю и внутреннюю политику, а также широко использовал «содействие» Японии в подавлении в стране апти-японского и коммунистического движения. Осуществление этих требований означало превращение Китая в марионетку Японии.
В мае 1935 г. японская военщина под предлогом преследования партизанского отряда направила войска в демилитаризованную зону в провинции Хэбэй и предъявила в ультимативной форме новые требования китайскому правительству. В результате в мае — июне между военным министром Нанкина Хэ Инь-цинем и командующим японскими войсками в Северном Китае Умэдзу было подписано секретное соглашение. Японская военщина добилась отставки антияпонски настроенных губернаторов провинций Хэбэй и Чахар, вывода из провинции Хэбэй всех войск гоминьдана, закрытия в Хэбэе, Чахаре, Шаньси и Шаньдуне, а также в городе Сямыне (провинция Фуцзянь) организаций гоминьдана.
158
В конце ноября 1935 г. японцы организовали в восточной части провинции Хэбэй «Восточно-Хэбэйское автономное антикоммунистическое правительство» во главе со своим агентом Инь Жу-гэном. Северный (пекинский) политсовет по требованию японцев был распущен и вместо него в декабре 1935 г. был создан Хэбэй-Чахарский автономный политсовет во главе с Хэ Инь-цинем, известным своей готовностью идти на уступки Японии. Угроза превращения Китая в японскую колонию становилась реальной.
Эти события вызвали новый подъем антияпонского национального движения. Все более широкие слои китайского народа начали втягиваться в различные формы национально-освободительной борьбы. Летом 1935 г. в ответ на притязания японской военщины в Хэбэе произошли антияпонские демонстрации рабочих в Шанхае и других городах. Вновь оживилась партизанская борьба в Маньчжурии и районах Северного Китая. Остатки войск, рассеянных японцами в 1932—1933 гг., и новые контингенты были сведены в объединенную антияпонскую армию. Значительно активизировали свою деятельность и начали превращаться в массовые организации созданные еще в 1932—1934 гг. Лига защиты прав китайского народа, «Союз вооруженной борьбы за независимость родины» и другие патриотические организации. Против японофильской группировки Ван Цзин-вэя, выступавшей за принятие «трех принципов Хирота», было большинство группировок гоминьдана в центре и па местах. Представители националистических организаций китайского офицерства, члены «Фусишпэ» летом — осенью 1935 г. совершили ряд покушений на прояпонских деятелей из окружения Ван Цзин-вэя и на него самого. В 1935 г. часть лидеров чжэцзянской группировки и ряд военных и политических лидеров региональных группировок выразили стремление установить контакты с КПК и командованием Красной армии для организации отпора агрессии.
В обстановке резко возросшей угрозы японской агрессии нанкинский режим был вынужден принять некоторые меры к усилению политической, военной и экономической подготовки к войне. В то же время Чап Кай-ши пытался «умиротворить» агрессора уступками, расправами с революционными и аптияпон-скими силами, рассчитывал сыграть на обострении противоречий между Японией, с одной стороны, и Англией и США —с другой. Особые надежды Чан Кай-ши возлагал на продвижение Японии на север, на возникновение войны между Японией и СССР.
К 1935 г. Нанкин установил контроль над провинциями Сычуань, Гуаней, Гуйчжоу, Цзянси. Важным шагом в укреплении влияния чжэцзянской группировки и нанкинского правительства явилась реформа денежной системы в 1935 г., когда специальным декретом была ликвидирована серебряная монетная система и
159
национализировано все серебро, имевшееся у частных банков и меняльных контор. Право эмиссии новых, бумажных денежных знаков получили лишь правительственные банки. Паритет юаня устанавливался в отношении к фунту стерлингов. Эта мера наряду с попытками создания правительственной компании по торговле зерном и текстилем, «совместных предприятий» и т. д. явилась шагом к дальнейшему укреплению позиций китайского бюрократического капитала. В то же время эта реформа, усиливавшая позиции Англии, была рассчитана на обострение англо-японских отношений.
В 1936 г. нанкинское правительство разработало плап строительства национальной экономики, предусматривавший вложение средств и кредитование по линии государственных банков ряда первоочередных объектов, главным образом военных и в области инфраструктуры (дорог, линий связи и т. п.), а также предоставление кредитов китайским частным фирмам, действовавшим в добывающей, текстильной и ряде других отраслей промышленности. Центральные и местные власти наделялись полномочиями по широкому использованию принудительного труда, рекламировавшегося как «национальный долг», «трудовой долг». Массы городской и сельской бедноты сгонялись на работы по строительству дорог, каналов, военных объектов, получая за тяжелый физический труд плату, которой едва хватало на пропитание. В 1936 г. Нанкин выпустил внутренний заем на сумму 24 млрд, юаней. В 1935—1937 гг. было построено около 3 тыс. км железных дорог и 40 тыс. км шоссейных дорог. К 1937 г. ряд отраслей китайской промышленности значительно увеличил выпуск продукции. Активы китайского национального капитала за три года (1934—1937) возросли на */з. Гоминьдановское правительство сделало новые шаги по распространению своего контроля на сферу промышленности. В предвоенные годы правительству принадлежало свыше 10% предприятий, главным образом крупных. Прекращение милитаристских войн в ряде основных районов Китая, благоприятные климатические условия позволили собрать в 1937 г. самый высокий за всю историю Китая до 1949 г. урожай зерновых — 138,6 млн. т.
Однако в условиях сохранения отсталой социально-экономической структуры страны, всевластия коррумпированной гоминьдановской бюрократии и военщины усилия гоминьдановских лидеров дали лишь частичный эффект в подготовке Китая к надвигавшейся широкой агрессии японского империализма. Страна по-прежнему оставалась нищей и в значительной мере политически и экономически разобщенной.
VII конгресс Коминтерна и поворот в политике КПК. Глубокие изменения во внутреннем и международном положении Китая, поражение советского движения настоятельно требовали изменения курса КПК, решительного поворота в ее политике к единому национальному фронту. Этот поворот был начат
160
КПК после VII конгресса Коминтерна (июль —август 1935 г.), решения которого открыли путь к пересмотру прежних установок.
В докладе Генерального секретаря Коминтерна Г. Димитрова, в решениях VII конгресса была выдвинута задача более активного и последовательного проведения компартиями стран Востока тактики единого фронта, борьбы против сектантства для решения главной задачи на данном этапе — борьбы против империалистических, колониальных войн. В решениях VII конгресса перед КПК выдвигалась задача стать инициатором и объединительным центром всех антиимпериалистических сил.
На состоявшемся после VII конгресса Коминтерна в Москве совещании китайской делегации с докладом на тему «Как применить решения VII конгресса в Китае» выступил Ван Мин. В статье, опубликованной по итогам совещания в журнале «Коммунистический Интернационал», Ван Мин писал, что перед КПК встала неотложная задача вовлечения в национально-освободительную борьбу «самых широких, не только действительно революционных, сознательных и честных элементов, а и всевозможных, хотя бы временно колеблющихся союзников и попутчиков из различных слоев и классов китайского общества». При этом не исключалась возможность создания единого фронта с группировкой Чан Кай-ши при условии, как говорилось в статье, что она «действительно прекратит войну с красной армией и обратит свое оружие против японских империалистов». Чтобы облегчить сплочение в едином фронте представителей всех социальных слоев китайского народа, ИККИ и делегация КПК в Коминтерне считали правильным пойти на ряд изменений в социально-экономической политике КПК. Совещание особо подчеркнуло, что главной опасностью на пути осуществления нового курса являются левосектантские взгляды и действия1.
Уже во время работы VII конгресса — 1 августа 1935 г. — по предложению ИККИ КПК приняла «Обращение к народу об отпоре Японии и спасении Родины». В этом документе КПК предлагала всем без исключения партиям, политическим и военным группировкам, в том числе и частям гоминьдановской армии, прекратить гражданскую войну, объединиться для сопротивления японской агрессии. В обращении предлагалось создать правительство национальной обороны из представителей различных политических, военных и других группировок, единое командование и объединенную антияпонскую армию. Программа правительства национальной обороны включала требования решительной борьбы против агрессии, конфискации земли и имущества захватчиков и национальных предателей, улучшения ма
1 См. Ван Мин. Борьба за антиимпериалистический единый фронт и очередные задачи компартии Китая. — «Коммунистический Интернационал», 1935, Яг 33—34, стр. 7—25.
6 Зак. 99	ИЦ
териального положения трудящихся и предоставления народу демократических свобод.
Обнародование этого документа знаменовало собой начало нового этапа борьбы КПК за создание национального фронта: КПК ставила вопрос о едином фронте не только «снизу», но и «сверху», со всеми политическими партиями и военными силами страны.
Но поворот КПК к новому курсу, осуществлявшийся под непосредственным руководством Коминтерна, проходил с определенными трудностями. В то время, когда Коминтерн и делегация КПК в Коминтерне разрабатывали новый курс, Красная армия, ЦК КПК и основная масса китайских коммунистов находились в трудном, длительном походе в отдаленных районах Западного и Северо-Западного Китая.
Летом 1935 г., после встречи в провинции Сычуань армий 1-го и 4-го фронтов, в руководстве КПК возник острый кризис. Части 1-го фронта, с тяжелыми боями пробившиеся в Сычуань, насчитывали около 10—15 тыс. бойцов и командиров. Части 4-го фронта, действовавшие в новом Сычуань-Сиканском советском районе, — около 80—100 тыс. человек. Новый советский район в Сычуане, занимавший значительную территорию и выгодное стратегическое положение, рассматривался КПК после оставления советского района в южной Цзянси как новая центральная советская база. Войска 4-го фронта, партийные и советские органы Сычуань-Сиканского района возглавлял член Политбюро и Секретариата ЦК КПК Чжан Го-тао. По решению совещания Политбюро главкомом объединенной армии был назначен Чжу Дэ, а главным комиссаром — Чжан Го-тао. Объединение сил было большим успехом КПК: Красная армия увеличилась, войска 1-го фронта получили передышку, оружие и продовольствие и частично пополнились за счет 4-го фронта. Однако вскоре обстановка осложнилась. Наступление войск гоминьдана на Сычуань, блокада района привели к тому, что длительная дислокация объединенной Красной армии на территории советского района в Сычуани становилась невозможной ввиду нехватки продовольствия. В августе 1935 г. было решено выходить на север, в район революционной базы Гао Гана и Лю Чжи-даня. Однако накануне ухода из Сычуани обострились трения в руководстве КПК. Чжан Го-тао считал, что совещание в Цзуньи не имело права изменять состав Политбюро и Секретариата ЦК КПК, и ставил под сомнение права Мао Цзэ-дуна в новом Политбюро. Он настаивал на созыве пленума ЦК и добился решения Политбюро о пополнении руководства партии за счет руководящих кадров 4-го фронта, которые, за исключением Чжан Го-тао, не были представлены в Политбюро и других центральных партийных органах.
В этой обстановке Мао Цзэ-дун и его сторонники, опасаясь ослабления своих позиций в руководстве партии и армии, отдали
162
приказ 1-му и 3-му корпусам, находившимся в авангардной колонне, оторваться от основных соединений объединенной армии и форсированно двигаться на север. С ними шла часть членов ЦК и Политбюро, в том числе Мао Цзэ-дун. Приказ об этом движении был отдан втайне от командиров других корпусов, ранее принадлежавших к войскам 4-го фронта. Основные соединения Красной армии во главе с Чжу Дэ и Чжан Го-тао в соответствии с намеченным планом находились на расстоянии нескольких переходов от авангарда. После того как части Мао Цзэ-дуна, несмотря на распоряжение главного штаба об их возвращении, продолжили движение на север, Чжан Го-тао и оставшаяся с ним часть членов ЦК КПК расценили эти действия как раскольнические. Чжан Го-тао объявил о создании нового ЦК КПК, который должен был подчиняться непосредственно Коминтерну. В течение года части Чжан Го-тао, насчитывавшие 50—60 тыс. бойцов, передвигались в районах западной Сычуани и Сикана, ведя бой с сычуанскими милитаристами. Раскол был ликвидирован лишь осенью 1936 г. по настоятельной рекомендации Коминтерна.
В октябре 1935 г. ушедшая вперед часть войск Красной армии, при которой находились большинство членов ЦК КПК и Мао Цзэ-дун, вышла на территорию района Гао Гана и Лю Чжи-даня. Руководство КПК во время похода и первое время после прихода в северную Шэньси было отрезано от основных районов страны, не имело связи с Коминтерном, не ощущало коренных сдвигов в расстановке сил в Китае. Серьезное влияние продолжали оказывать прежние установки, а также свойственные Мао Цзэ-дуну и его сторонникам левацко-националистические настроения. Работа по претворению в жизнь повой линии партии вплоть до начала 1936 г. проводилась коммунистами под руководством делегации КПК в Коминтерне только на гоминьдановских территориях. Важную роль сыграла широкая пропаганда лозунгов КПК подпольными организациями в Восточном и Северном Китае, а также распространение в Китае газеты «Цзюго жибао» («Спасение родины»), издание которой было налажено делегацией КПК в Коминтерне.
Решения VII конгресса Коминтерна и новые шаги КПК в постановке проблем единого фронта ускорили поляризацию сил в руководстве гоминьдана. На состоявшемся в ноябре 1935 г. V съезде гоминьдана японофильская платформа Ван Цзин-вэя подверглась резкой критике со стороны многих видных деятелей гоминьдана. Состав съезда отразил дальнейшее развитие тенденции к объединению различных группировок гоминьдана: в нем приняли участие представители Юго-Западного политического совета, а также Янь Си-шань и вернувшийся к политической деятельности Фэн Юй-сян. После съезда Ван Цзин-вэй был вынужден уйти с поста председателя правительства и уехал за границу. Новый состав правительства возглавил Чан Кай-ши.
(5*
163
Когда нанкинское правительство по требованию японцев дало согласие на создание «Автономного Хэбэй-Чахарского политического совета», волнения среди патриотического студенчества стали находить выражение в открытых демонстрациях. 9 декабря 1935 г. в Пекине состоялась многотысячная студенческая демонстрация, требовавшая сохранения территориальной целостности Китая и прекращения гражданской войны. Волна анти-японских демонстраций, получившая название «движение 9 декабря», прокатилась по всему Китаю. Среди студенчества росло влияние коммунистов.
Эти события свидетельствовали о начале широкого, всекитайского антияпонского движения, о дальнейших существенных сдвигах в расстановке классовых сил, в частности о переходе широких слоев буржуазии, мелкой буржуазии и интеллигенции на позиции национально-революционной борьбы.
25 декабря 1935 г., ознакомившись с решениями VII конгресса Коминтерна и рекомендациями совещания китайской делегации, Политбюро ЦК КПК во главе с Мао Цзэ-дуном, находившееся в Шэньси, приняло «Решение о современном положении и задачах партии», в котором определялась линия на организацию «самого широкого единого антияпонского национального фронта (как в низах, так и в верхах)». В решении говорилось о прекращении конфискации земель и имущества кулаков, не прибегающих к феодальным формам эксплуатации, о предоставлении национальным предпринимателям более благоприятных по сравнению с прошлым условий, а мелкой буржуазии и интеллигенции (независимо от социального происхождения), всем солдатам и офицерам, выступившим против японских агрессоров и национальных предателей, — политических прав в советском районе (вплоть до участия в органах власти).
В то же время решение не было свободно от серьезных противоречий. Делегация КПК в Коминтерне ставила вопрос о возможности привлечения к единому фронту не только региональных группировок, но и группировки Чан Кай-ши, исходя из того, что главный враг сегодня — японские агрессоры. В решении ЦК КПК от 25 декабря 1935 г. выдвигалась задача вовлечь в единый фронт всех возможных союзников вплоть до милитаристских группировок, но исключалась группировка Чан Кайши, которая, как и японские агрессоры, рассматривалась в качестве главного врага китайского народа. В условиях, когда Нанкин контролировал большую часть войск и ресурсов, необходимых для отпора агрессору, когда многие его лидеры начали осознавать неизбежность войны с Японией, такой курс препятствовал созданию общенационального единого фронта.
В июне 1936 г. состоялась конференция организаций национального спасения, на которой была создана Всекитайская ассоциация организаций национального спасения. В июне — июле
164
1936 г. возник «Союз китайских работников литературы и искусства», в который вошли деятели культуры различных направлений, объединившиеся на платформе борьбы за национальную независимость. Важную роль в организации союза сыграл Лу Синь.
Подъем освободительного движения, изменения в позиции КПК способствовали установлению контактов КПК с рядом группировок правящего лагеря. С начала 1936 г. представители КПК начали устанавливать все более и более тесные связи с патриотически настроенными офицерами армии маршала Чжан Сюэ-ляна и генерала Ян Ху-чэна в Северо-Западном Китае. Общая численность этих армий составляла 150 тыс. человек. Они должны были по замыслу Чан Кай-ши блокировать и уничтожить части Красной армии в Пограничном районе Шэньси — Ганьсу ~ Нинся. Однако уход из родных мест, захваченных японцами (ранее армия Чжан Сюэ-ляна размещалась в Маньчжурии), отсутствие ясной перспективы борьбы с агрессором и надежды на возвращение домой способствовали распространению в войсках Чжан Сюэ-ляна и в армии Ян Ху-чэна недовольства политикой Чан Кай-ши и требований решительной борьбы с японскими захватчиками. Важную роль в этом сыграла деятельность коммунистов, призывы КПК к созданию единого национального фронта.
К середине 1936 г. неофициальные контакты с КПК установили представители бывшей 19-й армии (оборонявшей в 1932 г. Шанхай), остатки которой были переведены в провинцию Гуан-си, а также представители ряда военно-политических группировок Юго-Запада Китая. Одной из причин тяги к блоку с КПК было стремление при ее содействии заручиться военно-политической поддержкой на случай войны с Японией со стороны Советского Союза —- верного и неизменного друга китайского народа. Представители различных групп правящего лагеря Китая сознавали, что Советское правительство не пойдет на оказание поддержки тем силам, которые будут продолжать борьбу против КПК.
Весной — летом 1936 г. японская военщина предприняла новые агрессивные акции в Китае. В мае 1936 г. прояпонски настроенный монгольский князь Дэван при поддержке японцев организовал в северной части провинции Чахар так называемое военное правительство Монголии. Летом 1936 г. японское правительство в ультимативной форме поставило перед Нанкином вопрос о принятии «трех принципов Хирота».
В правящем гоминьдановском лагере, несмотря на нависшую японскую угрозу, продолжалась грызня. В июне 1936 г. против нанкинского правительства под предлогом продвижения на север для борьбы с Японией выступила юго-западная группировка милитаристов. Реальной стала угроза новой вспышки граждан
165
ской войны. Чан Кай-ши перебросил крупные силы на юг, ослабив давление на советский район.
В этих условиях в руководстве КПК, находившемся в Китае, вновь оживились левацко-сектантские тенденции. ЦК КПК в «Решении о современном политическом положении» от 13 июня 1936 г. характеризовал выступление юго-западных милитаристов как войну, до известной степени «имевшую национально-революционное значение». «Эта война, — говорилось в решении, —направлена против главаря национальных предателей Чап Кай-ши. В нынешней ситуации война против японских захватчиков неотделима от войны против Чан Кай-ши» 1. Требование прекратить междоусобную войну не выдвигалось. Руководство КПК планировало создание северо-западной объединенной антияпон-ской армии, рассчитывая ударить по армии Чан Кай-ши с севера и с юга. События вскоре показали ошибочность расчета па блок с юго-западными милитаристами. В июле 1936 г. Чан Кай-ши ценой ряда уступок и обещаний урегулировал конфликт с юго-западной группировкой. II пленум ЦИК гоминьдана, состоявшийся летом 1936 г., выдвинул лозунг усиления концентрации власти и объединения страны под руководством гоминьдана, поддержанный большинством лидеров региональных группировок.
Проанализировав деятельность КПК после VII конгресса Коминтерна и новые изменения в положении Китая, Исполком Коминтерна в июле 1936 г. рекомендовал КПК решительно пересмотреть установку на одновременную борьбу против гоминьдана и против японских захватчиков, тактику поддержки борьбы местных группировок против нанкинского правительства. В выступлениях и статьях Г. М. Димитрова и Ван Мина, опубликованных в это время в журнале «Коммунистический Интернационал», подчеркивалось, что «коммунисты не должны ставить гоминьдан и Чан Кай-ши на одну доску с японскими захватчиками, так как главным врагом китайского народа является японская фашистская военщина, борьбе с которой на данном этапе должно быть подчинено все» 1 2. Коминтерн указывал, что «в нынешних условиях всякая междоусобная война в Китае облегчает грязное и темное дело японских хищников». В рекомендациях ИККИ особо отмечалось,, что в политическом отношении единый антияпонский национальный фронт должен представлять соглашение между КПК, гоминьданом и другими организациями «на основе общей политической платформы при сохранении полной политической и организационной самостоятельности» 3.
1 «Решение ЦК КПК о современном положении» (13 июня 1936 г.).— Хатано Кэн'ити. История КПК, т. 6. Токио, 1961, стр. 231—240 (на япон. яз.).
2 Ван Мин. Пятнадцатилетие борьбы за независимость и свободу китайского народа. — «Борьба за единый национальный антиялонский фронт в Китае». М., 1937, стр. 21.
3 Там же, стр. 26.
166
ИККИ предложил КПК заменить лозунг советской республики лозунгом создания единой всекитайской демократической республики. Как отмечал Г. Димитров, эта новая политическая установка КПК учитывала реальную обстановку и соответствовала данному этапу освободительной борьбы в Китае.
На основе рекомендации ИККИ ЦК КПК 25 августа 1936 г. опубликовал открытое письмо к гоминьдану, в котором выражалась готовность объединиться «в прочный революционный единый фронт, такой, каким был великий единый фронт борьбы против национального и феодального гнета — фронт двух наших партий — в период великой китайской революции 1924— 1927 гг.». 17 сентября 1936 г. Политбюро ЦК КПК приняло* решение, в котором новая политика КПК в отношении нанкинской группировки разъяснялась как политика давления, призванная «заставить гоминьдановское нанкинское правительство и его армию принять участие в войне отпора Японии». В этом же решении ЦК КПК подтвердил лозунг единой демократической республики. Но на деле Мао Цзэ-дун пытался проводить прежний курс.
Летом — осенью 1936 г. переговоры КПК с Чжан Сюэ-ляном и Ян Ху-чэном привели к заключению соглашения о перемирии и подготовке к совместной борьбе с японскими захватчиками. КПК установила неофициальные контакты и с некоторыми представителями группировки Чан Кай-ши. Ширилось движение за отпор японским агрессорам. Осенью 1936 г. войска гоминьдановского генерала Фу Цзо-и оказали решительное сопротивление войскам князя Дэвана, попытавшимся по приказу японской военщины вторгнуться в провинцию Суйюапь. В ответ на новую вылазку агрессоров в Шанхае, а затем в Циндао, Цзп-нани и Тяньцзине вспыхнули забастовки на японских предприятиях. Активно развертывали деятельность Ассоциация национального спасения и «Союз китайских работников культуры и искусства». Видные представители этих организаций на страницах печати требовали от правительства решительных действий. После долгих колебаний Нанкин отверг ультимативные требования японского правительства об установлении «особых отношений» и «сотрудничества» между Японией и Китаем.
В начале декабря Чан Кай-ши прибыл в Сиань, столицу Северо-Запада, серьезно обеспокоенный фактической утратой контроля над армиями Чжан Сюэ-ляна и Ян Ху-чэна и сведениями об их соглашении с КПК. Он рассчитывал урегулировать отношения с Северо-Западом, заставить Чжан Сюэ-ляна и Ян Ху-чэна порвать с КПК, организовать блокаду советского района и борьбу против Красной армии. Чжан Сюэ-лян и Ян Ху-чэн предложили Чан Кай-ши принять выработанную ими программу: положить конец гражданской войне, заключить соглашение о едином антияпонском фронте с КПК, прекратить политику уступок агрессору, начать решительную подготовку к войне с Японией. Когда Чан Кай-ши отказался принять эти предло
167
женин, он и группа сопровождавших его гражданских и военных деятелей Нанкина в ночь на 12 декабря 1936 г. были арестованы. В ультимативной форме им было предложено принять требования Чжан Сюэ-ляна и Ян Ху-чэна. 14 декабря в Сиане был создан Чрезвычайный комитет объединенной антияпонской армии, во главе которого встал Чжан Сюэ-лян. От КПК в работе комитета принял участие Чжоу Энь-лай, прибывший в Сиань.
Выступление против правительства одной из крупнейших в Китае армий воочию показало широту распространения и накал антияпонских настроений. В то же время арест Чан Кай-ши резко обострил политическую обстановку и вторично — как в июне — поставил страну на грань новой вспышки гражданской войны. Этим попытались воспользоваться наиболее консервативные и японофильские элементы в нанкинском правительстве, выступавшие против единого фронта, за сотрудничество с японской военщиной, против КПК. Нанкинское правительство ввело в стране чрезвычайное положение. Военный министр Хэ Инь-цинь, возглавивший карательный поход против Северо-Запада, начал переброску войск к границам Шэньси.
В этой сложной обстановке руководство КПК не сразу заняло правильную позицию в отношении сианьских событий. В первые дни после ареста Чан Кай-ши Мао Цзэ-дун и его сторонники, поддавшись авантюристическим настроениям, в разрез с установками Коминтерна и сентябрьским решением Политбюро ЦК КПК взяли курс на устранение Чан Кай-ши, на создание северо-западного правительства, объединенной антияпонской армии и войну против Нанкина. По свидетельству американского публициста Э. Сноу, после получения известий об аресте Чан Кай-ши в советском районе состоялся митинг, на котором выступил, в частности, Мао Цзэ-дун. На митинге была принята резолюция, требовавшая публичного суда над Чан Кай-ши1. В условиях непосредственной угрозы японской агрессии такие действия вели к срыву перспективы создания единого антияпонского фронта.
14 декабря газета «Правда» опубликовала передовую статью «События в Китае», в которой резко осуждалось сианьское выступление как подрывающее «процесс консолидации всех сил для защиты подлинной независимости Китая» и содержался настойчивый призыв к мирному разрешению сианьского конфликта. Коминтерн рекомендовал КПК не выступать против Чан Кай-ши и нанкинского правительства, а использовать создавшуюся ситуацию для того, чтобы побудить Чан Кай-ши пойти на прекращение гражданской войны. Коминтерн подчеркивал, что КПК должна не противопоставлять северо-западный блок
1 Е. Showt Random Notes on Red China (1936—1945). New York, 1957, p. 1,
168
Нанкину, а рассматривать сотрудничество с Чжан Сюэ-ляном и Ян Ху-чэном как важную ступень к соглашению о создании всекитайского единого антияпонского фронта. «У нас нет еще вполне проверенных сведений о позиции, занятой компартией Китая, — говорилось в статье о сианьских событиях в журнале «Коммунистический Интернационал», — однако, зная ее политическую линию, надо полагать, что она выступает с такой именно установкой — за мирное разрешение конфликта на основе создания единого антияпонского национального фронта» 1. Своевременные и решительные рекомендации Коминтерна руководству КПК предотвратили опасные последствия, к которым мог бы привести страну в декабре 1936 г. Мао Цзэ-дун.
На основе курса на мирное разрешение конфликта состоялись переговоры сианьских лидеров и КПК с Чап Кай-ши. Чан Кай-шп дал обещание прекратить гражданскую войну и начать переговоры с КПК о едином фронте. 25 декабря он был освобожден и вместе с Чжан Сюэ-ляном вылетел в Нанкин. По прибытии в столицу Чан Кай-ши приказал немедленно арестовать Чжан Сюэ-ляна и взял курс на всемерную затяжку практического осуществления своих обещаний. Тем не менее военные действия гоминьдановских войск против Красной армии более не возобновлялись.
Мирное разрешение сианьского конфликта и фактическое прекращение гражданской войны, позиция, которую по рекомендации Коминтерна заняла КПК, стали исходным моментом нового этапа формирования единого национального фронта. Отказ нанкинского правительства осенью 1935 г. принять японские требования означал, по мнению большинства политических наблюдателей, что война Японии против Китая — это вопрос ближайших месяцев. Об этом свидетельствовали и резкое усиление военной клики в правительстве Японии в 1936—1937 гг., и новые агрессивные акции и провокации японской военщины в Китае в конце 1936 — начале 1937 г.
Положительные итоги мирного разрешения сианьского инцидента, способствовавшие упрочению позиций КПК в северной Шэньси, были омрачены тяжелыми потерями Красной армии в начале 1937 г. в другом районе — в западной части Ганьсу. Осенью 1936 г. части 4-го фронта Чжан Го-тао, насчитывавшие 40 тыс. бойцов, двинулись на соединение с 1-м фронтом (20 тыс. человек). «Второй ЦК» был ликвидирован, 4-й фронт заявил о подчинении ЦК КПК, находившемуся в северной Шэньси. В конце 1936 г. части 4-го фронта получили приказ готовиться к походу на запад — в Синьцзян, не выходя в район расположения ЦК КПК. Поход, в который направлялась 35-тысячная армия, возглавлялся Сюй Сян-цянем и Чэнь Чан-хао (сам Чжан
1 «Коммунистический Интернационал», 1936, № 18, стр. 76.
169
Го-тао был вызван в Баоань, где находился ЦК КПК *). Этот так называемый Западный поход готовился в спешке, без необходимой подготовки. Зимнего обмундирования для бойцов пе хватало. В начале 1937 г. превосходящие силы местных милитаристов, мусульманских генералов из рода Ма остановили колонны «западной» армии. Не получив помощи из северной Шэньси, армия, составлявшая основную массу войск 4-го фронта Красной армии, почти полностью погибла. Это была самая большая потеря, понесенная Красной армией за время перехода из Цзянси и Сычуани на Северо-Запад Китая.
В феврале 1937 г. в Нанкине состоялся III пленум ЦИК гоминьдана, на котором в центре внимания было обсуждение предложений КПК и обещаний Чан Кай-ши, данных им в Сиане. 10 февраля 1937 г. ЦК КПК направил в адрес пленума телеграмму, в которой предлагалась следующая платформа в качестве основы для соглашения между КПК и гоминьданом:
1. Полное прекращение гражданской войны, сплочение всех сил страны для сопротивления внешнему врагу. 2. Гарантия свободы слова, собраний и союзов, освобождение всех политических заключенных. 3. Созыв конференции представителей всех партий, групп, всех слоев населения и всех вооруженных сил. 4. Быстрое завершение подготовки к антияпонской войпе. 5. Улучшение условий жизни народа.
Со своей стороны КПК заявляла о готовности ради единого фронта прекратить вооруженную борьбу против нанкинского правительства; переименовать советское правительство в правительство Особого района Китайской республики, а Красную армию — в Национально-революционную армию (название, которое официально носили гоминьдановские войска); отказаться от конфискации помещичьей земли и проводить в жизнь общую программу единого антияпонского национального фронта.
Расстановка сил на III пленуме, сама его повестка дня отразили ширившееся в стране движение за полное прекращение гражданской войны и установление единого фронта всех анти-японских сил.
Вновь пытавшиеся выступить с позиций «невозможности сопротивления Японии» реакционеры и японофилы оказались па пленуме в изоляции. Цредставители прогрессивных сил в гоминьдане Сун Цин-лин и Фэн Юй-сян предложили восстановить в программе гоминьдана «три политические установки» Сунь Ятсена — союз с СССР, союз с Компартией, поддержка рабочих и крестьян. Но пленум, большинство которого шло за группировкой Чан Кай-ши, отверг предложения КПК о едином фронте. В то же время пленум был вынужден принять выдвинутое КПК
1 С 1937 г. ЦК КПК, направляемый Мао Цзэ-дуном, начал против Чжан Го-тао серию «проработок». Летом 1938 г. Чжан Го-тао покинул освобожденный район, за что был тотчас же исключен из партии. После этого Чжан Го тао отошел от коммунистического движения.
170
требование прекращения гражданской войны, что создавало реальные предпосылки для сотрудничества.
В апреле 1937 г. Нанкин направил в Япьань делегацию. Во время ее пребывания было достигнуто неофициальное соглашение, по которому гоминьдан отказывался от требований ликвидировать правительство в Яньане и Красную армию, а КПК обязалась реорганизовать органы народной советской республики в органы демократической власти, Красную армию — в воинскую единицу Национально-революционной армии. В качестве общей программы сотрудничества принимались «три народных принципа» Сунь Ят-сена.
Переход КПК к новому курсу, задачи перестройки работы партии в новых условиях были закреплены на конференции партийных организаций Пограничного района Шэньси — Ганьсу — Нинся, состоявшейся в начале мая 1937 г.
Борьба китайских коммунистов в 1935—1937 гг. под руководством Коминтерна за создание единого фронта сыграла исключительно важную роль в подготовке китайского народа к борьбе против японской агрессии. Благодаря последовательной антиимпериалистической программе и осуществлению тактики единого фронта КПК стала в первые ряды борцов за национальную независимость страны. Корректировка тактической линии в соответствии с требованиями обстановки подготовила партию к трудной борьбе в годы начавшейся в июле 1937 г. агрессивной войны японского империализма против китайского народа.
IV
НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОИНА ПРОТИВ ЯПОНСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА (1937-1945 гг.)
1.	ЯПОНСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ КИТАЯ И РАЗВЕРТЫВАНИЕ ВООРУЖЕННОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ КИТАЙСКОГО НАРОДА (ИЮЛЬ 1937 — ОКТЯБРЬ 1938 г.)
Начало войны. В июле 1937 г. японский империализм развернул против Китая новое наступление с целью порабощения всей страны. Поводом для начала военных действий послужил спровоцированный японской военщиной инцидент у моста Лугоуцяо близ Пекина 7 июля 1937 г. Китайские войска оказали сопротивление захватчикам. В Северном Китае развернулись жаркие бои, вызвавшие подъем патриотических чувств китайского народа. Началась японо-китайская война, продолжавшаяся восемь лет. Со стороны Японии это была империалистическая война за превращение Китая в свою колонию. Для китайского народа война носила справедливый, освободительный характер. Китайский народ боролся за изгнание японских оккупантов с территории своей страны, за национальную независимость. В борьбе с захватчиками он опирался на помощь и поддержку трудящихся всех стран, и прежде всего Советского Союза.
На следующий день после начала войны Коммунистическая партия Китая призвала весь народ к сопротивлению японским агрессорам. «У нас есть только один выход — общенациональная
172
война против японских захватчиков... — говорилось в воззвании ЦК КПК от 8 июля 1937 г. — Будем защищать родную землю до последней капли крови! Сплотимся воедино и воздвигнем нерушимую Великую стену национального фронта для отпора агрессии японских бандитов. Пусть гоминьдан и Коммунистическая партия в тесном сотрудничестве дадут отпор новому наступлению японских бандитов!» 1 Коммунистическая партия выступила с инициативой скорейшего оформления единого национального антияпонского фронта. 15 июля во время переговоров Чжоу Энь-лая и Чан Кай-ши в Лушане гоминьдану было передано обращение ЦК КПК об установлении сотрудничества между обеими партиями. «В нынешний момент, в высшей степени критический для жизни нации, — говорилось в этом документе, — только сплоченностью нашей нации можно сломить агрессию японского империализма»1 2. Коммунистическая партия вновь подтвердила, что готова до конца бороться за независимость и свободу нации и выполнить все условия, изложенные в телеграмме ЦК КПК III пленуму ЦИК гоминьдана.
Под влиянием патриотического подъема, охватившего всю страну, а также в ответ на обращение Компартии Чан Кай-ши 17 июля выступил в Лушане с заявлением, в котором говорилось: «Раз начнется война, то вся страна от края и до края, весь народ от мала до велика, всякий, кто бы он ни был, будет обязан вести войну против японских захватчиков, защищая родную землю». Это была первая за многие годы действительно правильная декларация гоминьдана по вопросам внешней политики. Однако в этом же заявлении Чан Кай-ши отметил, что еще не отказывается от надежды на урегулирование конфликта дипломатическим путем. Гоминьдановское правительство вступило в переговоры с интервентами и не спешило с посылкой подкреплений в Северный Китай. Пока шли переговоры, японцы сконцентрировали здесь 100-тысячную ударную группировку и в конце июля начали наступление на Пекин и Тяньцзинь. Гоминьдановские войска не смогли противостоять натиску превосходящих японских сил и 28 июля оставили Пекин, а 29 июля — Тяньцзинь. Захват Пекина и Тяньцзиня открыл японской армии дорогу в глубь китайской территории.
Сложная военная обстановка в Китае настоятельно требовала выработки развернутой программы общенационального вооруженного сопротивления японской агрессии, способной сплотить в едином фронте все партии и политические группировки, выступавшие за отпор захватчикам. 10 августа 1937 г. Коминтерн совместно с представителями ЦК КПК обсудил на специальном совещании основные направления деятельности Компартии Китая в освободительной войне. Совещание сформулировало общую
1 «Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 4. Пекин, 1957, стр. 1—2 (на кит. яз.).
2 Там же, стр. 4.
173
программу, включавшую важнейшие мероприятия по организации сотрудничества Компартии и гоминьдана в войне, по мобилизации народных масс, вооруженных сил, материальных ресурсов страны, по улучшению материального положения народа и демократизации политического режима. Большое внимание было уделено проблеме развития КПК в период освободительной войны.
Спустя две недели, в конце августа 1937 г., в Лочуане (провинция Шэньси) состоялось совещание Политбюро ЦК КПК. Оно обсудило и приняло программу (из 10 пунктов) сопротивления Японии и спасения родины, а также «Решение о современном положении и задачах партии». В специальном постановлении по аграрному вопросу указывалось па необходимость снижения арендной платы и ростовщического процента, а также непосильных налогов и поборов. Было решено также создать ан-тияпонские базы в тылу противника и развернуть там партизанскую войну. Совещание дало партии правильную ориентировку при решении сложнейших проблем политической борьбы в Китае в условиях сотрудничества с правящей буржуазно-помещичьей партией гоминьдан и с различными классовыми силами в едином национальном фронте.
Создание единого национального антияпонского фронта. В соответствии с линией, выработанной совместно с Коминтерном, делегация КПК продолжала переговоры с гоминьданом. Коммунистам удалось добиться от руководства гоминьдана признания легального статуса демократического правительства Пограничного района Шаньси—Ганьсу — Нинся, а также вооруженных сил, руководимых КПК. 22 августа правительство Чап Кай-ши издало приказ о преобразовании китайской Красной армии в 8-ю армию Национально-революционной армии Китая. Командующим 8-й армией был назначен Чжу Дэ, его заместителем — Пэн Дэ-хуай. Численность армии составляла в то время 45 тыс. человек1. Это был первый практический шаг гоминьдана на пути к установлению сотрудничества с коммунистами.
Но, приняв ряд требований КПК, гоминьдановцы продолжали оттягивать заключение официального соглашения с коммунистами о создании единого национального антияпонского фронта. Гоминьдановское руководство во главе с Чап Кай-ши хорошо понимало, что создание единого фронта повысит авторитет и влияние гоминьдана на народные массы, но одновременно приведет к укреплению позиций и Коммунистической партии, к росту демократических сил в стране. Лишь новое резкое ухудшение положения на фронте и изменения в международном положении Китая заставили правительство Чан Кай-ши отказаться от дальнейших проволочек с провозглашением единого фронта.
1 8-я армия состояла первоначально из трех дивизий: 115-й (командир Линь Бяо), 120-й (Хэ Лун), 129-й (Лю Бо-чэн).
174
Располагая большим превосходством в военной технике и организации, 300-тысячпая японская армия быстро продвигалась в глубь Северного Китая. Многочисленная, но плохо вооруженная и слабо обученная китайская армия не могла сдержать натиск врага, несмотря на мужественное сопротивление отдельных частей и соединений. В августе японцы открыли фронт в Центральном Китае. 13 августа японские войска при поддержке авиации и флота начали наступление на Шанхай, создали угрозу столице — Нанкину.
В этих условиях руководство гоминьдана вынуждено было принять решение о сотрудничестве с КПК. 22 сентября 1937 г. гоминьдан опубликовал переданные ему еще 15 июля предложения ЦК КПК о едином фронте, а 23 сентября — заявление Чан Кай-ши об установлении сотрудничества обеих партий. Чан Кайши признал легальное положение КПК в стране. В сентябре был отдан приказ 8-й армии выступить на фронт в Северном Китае. В октябре гоминьдановское правительство согласилось на создание под руководством коммунистов еще одной, Новой 4-й армии из партизанских отрядов Центрального и Южного Китая. Командующим Новой 4-й армии был назначен Е Тин, его заместителем — Сян Ин. Вскоре эта армия (12 тыс. бойцов) начала вооруженную борьбу в Центральном Китае.
Таким образом, единый национальный антпяпонский фронт стал политической реальностью и важнейшим фактором сопротивления японским захватчикам.
Единый антпяпонский фронт включал в себя разнородные классовые силы: рабочих, крестьян, городскую мелкую буржуазию, национальную буржуазию, а также часть крупных помещиков и крупной буржуазии. В авангарде прогрессивных сил единого фронта выступала Коммунистическая партия. Коммунисты решительно боролись за развертывание всенародного сопротивления, за построение в ходе национально-освободительной войны демократического Китая.
Образование единого антияпонского фронта явилось большой победой Компартии, линии Коминтерна, важным политическим завоеванием китайского народа. Единый фронт формально представлял собой соглашение о сотрудничестве КПК и ГМД, скрепленное заявлением главы нанкинского правительства Чан Кайши. Оно было основано на признании обеими партиями необходимости решительной вооруженной борьбы против японских захватчиков. Однако на протяжении всей войны КПК и гоминьдан не смогли ни прийти к согласованной официальной программе единого фронта, ни создать его организационные формы, как это было в период первого сотрудничества КПК и гоминьдана в 1924-1927 гг.
Международное положение и внешняя политика Китая в начале войны. Международная обстановка в начале войны сложилась неблагоприятно для Китая. США, Англия, Франция, не
175
смотря на то что их интересы серьезно ущемлялись японской агрессией, не заняли решительной позиции в отношении Японии и не оказали поддержки Китаю.
Правящие круги Англии надеялись столкнуть Японию с США, а больше всего с Советским Союзом. Соединенные Штаты в свою очередь полагались на обострение англо-японского соперничества, а также на столкновение Японии с СССР. Расчеты на то, что японскую экспансию удастся в дальнейшем повернуть на север, против Советского Союза, определили в конечном итоге общую политику западных держав и США, направленную на поощрение японской агрессии в Китае.
В июле 1937 г., когда Китай обратился в Лигу наций с призывом о помощи, державы ограничились принятием резолюции о моральной поддержке Китаю, не имевшей никакого практического значения. Только советская делегация настоятельно потребовала принятия неотложных мер к решительному коллективному отпору агрессора.
В ноябре 1937 г. Брюссельская конференция стран — участниц Вашингтонского договора девяти держав (США, Англии, Франции, Китая, Италии и др.), на которую был приглашен также СССР, хотя он не подписывал Вашингтонского договора, должна была рассмотреть вопрос о японской агрессии. Один Советский Союз занял на конференции позицию решительной поддержки Китая, в то время как США, Англия и другие державы не собирались противодействовать японской агрессии. Брюссельская конференция не приняла никакой резолюции против Японии, ограничившись «пожеланием», чтобы Япония урегулировала конфликт с Китаем мирным путем. Япония, естественно, оставила без внимания это положение.
Выражая на словах свое сочувствие Китаю, правящие круги США и Англии на деле проводили политику пособничества японским агрессорам. Соединенные Штаты и Англия в 1937—1938 гг. были основными поставщиками стратегических материалов Японии, что обеспечивало развитие японской агрессии в Китае и дальнейшее наращивание ее военного потенциала.
Советский Союз, неизменно верный своей политике поддержки народов, борющихся за независимость, оказал Китаю большую помощь. 21 августа 1937 г. был заключен советско-китайский договор о ненападении сроком на пять лет. Подписанный в самый тяжелый для Китая момент, договор нанес серьезный удар агрессивной политике Японии, рассчитывавшей на международную изоляцию Китая.
Советский Союз оказал сражающемуся Китаю также прямую материальную помощь. В марте — июле 1938 г. Китаю были предоставлены два кредита по 50 млн. долл., а в июне 1939 г. — еще один заем в 150 млн. долл, для закупки военных материалов. С 1937 г. Советская страна стала поставлять в Китай большое количество оружия, боеприпасов, горючего и других военных
176
материалов. Военно-стратегические грузы доставлялись на советских автомашинах по специально построенной трассе длиной более 3 тыс. км, проходившей через малонаселенные провинции Синьцзян и Ганьсу. Крупный вклад в борьбу против японских захватчиков внесли многочисленные советские военные специалисты (более 3,5 тыс. человек в начале 1939 г.). В китайском небе сражались советские летчики-добровольцы, более 200 из них пали смертью героев.
Чан Кай-ши, тогдашний глава Национального правительства, отмечал, что «ни одна страна в мире, кроме СССР, не может помочь Китаю», и выражал «безграничную признательность и благодарность» китайского народа за эту поддержку. Высокая оценка интернациональной позиции СССР содержится в документах Коммунистической партии Китая. Мао Цзэ-дун в декабре 1939 г. говорил: «С тех пор как началась война против японских захватчиков, ни одно из правительств империалистических государств не оказало нам подлинной помощи — один только Советский Союз помог нам военной авиацией и материальными ресурсами»
Поддержка Советского Союза, укреплявшая позиции прогрессивных сил Китая, побуждала гоминьдановское правительство продолжать сопротивление японским агрессорам. В то же время политика западных держав и США, а также давление капитулянтских элементов и прояпонских группировок в гоминьдане порождали двойственность и непоследовательность во внешней политике Китая в отношении Японии. Гоминьдановское правительство в 1937—1938 гг. не прекращало тайные переговоры с агрессором, возлагая при этом надежды на обострение отношений между Советским Союзом и Японией и на советско-японский конфликт.
Однако японские требования к Китаю шли настолько далеко, что в обстановке общенационального патриотического подъема оказались неприемлемыми для гоминьдановских правителей. Поэтому японо-китайские переговоры о мире оказались безрезультатными. Китайский народ продолжал сопротивление японским захватчикам, опираясь на помощь Советского Союза.
Потеря Шанхая, Нанкина, Уханя, Гуанчжоу. Сражение за Шанхай длилось три месяца. Китайские войска, поддержанные населением, оказывали упорное сопротивление, неоднократно переходя в контратаки. 12 ноября 1937 г., после того как японское командование сосредоточило в районе Шанхая 150-тысячную ударную группировку, город пал. Падение Шанхая привело к дезорганизации гоминьдановского фронта, японские войска двинулись на Нанкин. 30 ноября правительство бежало из Нанкина в Ханькоу. В городе началась паника, усугубленная японскими бомбардировками беззащитного населения. 12 декабря
Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. 3. М., 1953, стр. 190.
177
японские войска ворвались в Нанкин, безжалостно истребляя мирных жителей.
Весной и летом 1938 г. японцы продолжали развивать наступление в Центральном Китае. В конце марта 60-тысячная группировка японских войск начала продвижение на Сюйчжоу с целью последующего выхода на Ухань и соединения с войсками, действовавшими вдоль Янцзы. В начале боев за Сюйчжоу гоминьдановским войскам удалось нанести поражение японцам под Тайэрчжуанем, однако достигнутый успех развить они не смогли. Японцы, сосредоточив 200-тысячную армию и 400 танков, возобновили наступление и 19 мая овладели Сюйчжоу — важным стратегическим железнодорожным узлом, соединив тем самым Северный фронт с Центральным. Положение гоминьдановских войск па Центральном фронте ухудшилось.
Во второй половине августа 1938 г. 240-тысячпая хорошо вооруженная японская армия при поддержке 180 танков, 150 самолетов и боевых кораблей речного флота перешла в наступление на Ухань. Бои за Ухань продолжались три месяца. Советские летчики-добровольцы самоотверженно защищали город с воздуха. Они уничтожали японские самолеты, тапки и военные корабли. Однако под натиском превосходящих сил противника китайские войска 27 октября вынуждены были оставить Ухань. Гоминьдановское правительство из Ханькоу эвакуировалось в Чунцин, где оставалось до конца войны. В результате захвата Уханя япопцы перерезали единственную железную дорогу, пересекавшую Китай с севера на юг, и прервали связь между Северным и Южным фронтами гоминьдановской армии. Несколькими днями раньше, 22 октября, японская армия, высадив десант, захватила Гуанчжоу, лишив Китай последней крупной морской коммуникации. Город был сдан японцам без боя.
Захватом Уханьского промышленного района и Гуанчжоу завершился первый этап войны, характеризовавшийся широкими наступательными операциями японцев против гоминьдановской армии и тяжелыми поражениями последней.
В итоге первых 15 месяцев войны Японии удалось захватить обширные территории в Северном, Центральном и Южном Китае, почти всю железнодорожную сеть и главные экономические центры Китая, блокировать его морское побережье. Это было следствием как общей военно-экономической слабости Китая, значительного превосходства Японии в военной технике и вооружении, так и политики гоминьдановского правительства, не решавшегося мобилизовать широкие народные массы на отпор врагу. Однако главной своей цели — полного покорения и капитуляции Китая — японские империалисты добиться не сумели. Дух китайского народа не был сломлен. Япония оказалась перед перспективой затяжной войны.
Силы сопротивления в тылу японских захватчиков. В то время как японская армия захватывала важнейшие линии коммуникаций
178
и стратегические центры Китая, в сельских районах в тылу противника накапливались силы национального сопротивления. Движение народного сопротивления на оккупированных территориях возглавила Коммунистическая партия Китая. Руководимые партией 8-я и Новая 4-я армии стали ядром и важнейшей частью народных вооруженных сил.
8-я армия прибыла на фронт Северного Китая в сентябре 1937 г. Она развернула маневренные действия против наступавших японских частей в провинции Шаньси. Одна из дивизий 8-й армии под командованием Линь Бяо в первом же крупном бою у горного прохода Ппнсингуань (северо-восточная часть провинции Шаньси) 25 сентября нанесла крупное поражение японцам. Она полностью разгромила одну из бригад отборной японской дивизии генерала Итагакп, уничтожив более 3 тыс. солдат и офицеров противника. Эта победа продемонстрировала высокие боевые качества народных вооруженных сил, решимость и способность коммунистов идти в авангарде всенародной борьбы с японскими захватчиками.
После сражения под Пинспнгуанем 8-я армия стала переходить от маневренных действий регулярных частей к стратегии и тактике партизанской войны. Руководство КПК, рассредоточив части 8-й армии, приступило к осуществлению курса на создание опорных баз партизанской войны в горных и отдаленных сельских районах, труднодоступных для японских оккупантов.
Опорные базы создавались вначале как бы на «ничейной» земле, оставленной гоминьдановской армией и не захваченной японцами. Вот как описывал впоследствии журнал «Цюиьчжун» беспорядок и хаос в районе Шаньси, брошенном гоминьдановцами и занятом полком Не Жун-чжэня: «Всюду на дорогах валялись пушки, пулеметы, винтовки и патроны. На поле боя оставались груды неубранных трупов. Нс было власти. Подняли голову бандиты... Начались убийства и грабежи...» 1 Народные армии наводили порядок, создавали демократические органы власти, организовывали сбор брошенного гоминьдановцами оружия, формировали партизанские отряды.
К концу 1937 г. основные силы 8-й армии закрепились в горных районах на границах провинции Шаньси, откуда и началось расширение антияпонских баз. Первой относительно стабильной антияпонской базой стал Шаньси-Чахар-Хэбэйский освобожденный район. В январе 1938 г. здесь было создано народное правительство — Военно-административный совет, объявлено о конфискации имущества национальных предателей и установлении единого прогрессивно-подоходного налога, снижении арендной платы за землю. Вслед за этим в 1938 г. возник другой освобожденный район на стыке провинций Шаньси, Хэбэй, Шаньдун, Хэнань. В Центральном Китае партизанская война развернулась
1 «Цюньчжун», 1944, т. 9, № 23—24, стр. 1027.
179
весной 1938 г. В мае части Новой 4-й армии проникли в провинцию Аньхой и создали там небольшую опорную базу. Летом 1938 г. партизанская база была основана в южных районах провинции Цзянсу. Основной силой, создававшей антияпонские базы и проводившей в них демократические преобразования, были регулярные части 8-й и Новой 4-й армий.
К концу первого периода войны народные вооруженные силы увеличились, по данным КПК, до 180 тыс. человек. Перед КПК все острее вставала проблема снабжения и обеспечения всем необходимым растущих антияпонских вооруженных сил. На первом этапе войны в соответствии с соглашением о едином анти-японском фронте 8-я и Новая 4-я армии получали часть вооружения, денежного и материального довольствия от гоминьдановского правительства. Однако целиком проблемы обеспечения народных войск это не решало, КПК приходилось изыскивать источники снабжения на месте, в экономически отсталых сельских районах.
Власти освобожденных районов добывали средства для содержания армии путем конфискации имущества помещиков, перешедших на сторону врага, сбора налогов, продовольствия и фуража с населения. При этом соблюдался принцип: «Больше брать с имущих и меньше с бедных». В целях изыскания дополнительных материальных ресурсов власти освобожденных районов поощряли торговлю с китайскими коммерсантами на оккупированных территориях и даже с японскими фирмами.
Чтобы облегчить положение крестьян, особенно его беднейшей части, демократические власти распределяли между малоземельными и безземельными дворами земли национальных предателей и сбежавших помещиков, проводили политику снижения арендной платы за землю. Все это поднимало активность крестьян, способствовало вовлечению их в ряды народных вооруженных сил.
Создание освобожденных районов, развертывание партизанской войны в тылу врага имели большое военное и политическое значение. Действия партизан отвлекали довольно крупные силы японских войск. (В 1938 г. гарнизонную службу в Северном Китае несло около 20% японской оккупационной армии.) Демократический режим, созданный коммунистами в освобожденных районах, был прямой противоположностью колониальным порядкам японских оккупантов.
Борьба КПК за развитие и укрепление сотрудничества с гоминьданом. Единый национальный антияпонский фронт, основанный на сотрудничестве двух крупнейших политических партий Китая — КПК и гоминьдана, как показало развитие событий, явился главным и решающим фактором в войне с японскими захватчиками. Обе партии и руководимые ими вооруженные силы вели активную борьбу с японскими агрессорами. Гоминьдановские армии приняли на себя главный удар наступающей япон
180
ской армии, что в значительной мере помогло Коммунистической партии создать опорные базы партизанской войны в тылу врага, развить народные вооруженные силы и основать освобожденные районы.
В то же время сам единый фронт вследствие различного классового состава его участников, противоположности классовых интересов двух ведущих политических партий с первых дней его существования стал ареной острой политической и идеологической борьбы. Занимая единую позицию в отношении войны против иноземных поработителей, КПК и гоминьдан резко расходились в вопросе демократических преобразований в ходе освободительной войны. Коммунистическая партия Китая добивалась демократизации политического режима в стране, замены однопартийной диктатуры гоминьдана демократическим правлением союза всех классов и партий, участвовавших в едином фронте. Правящая гоминьдановская группировка Чан Кай-ши, хотя и пошла на определенные шаги в демократизации режима (легализация КПК, признание ее вооруженных сил, особого Пограничного района и т. д.), в целом стремилась ограничить рост демократических сил китайского народа, сохранить гоминьдановскую диктатуру крупных помещиков и буржуазии.
Обе партии обладали вооруженными силами, и обострение политической борьбы, между ними грозило перерастанием в военные столкновения, таившие в себе опасность раскола единого фронта.
Успешное осуществление КПК тактической линии единого фронта, сотрудничества с гоминьданом во многом зависело от политической зрелости партии и ее руководства. Большинство руководства КПК, опиравшегося на помощь и поддержку Коминтерна, занимало правильные позиции в вопросах единого фронта. Оно последовательно отстаивало курс на укрепление сотрудничества КПК и гоминьдана, требовало неуклонного проведения в жизнь лозунга «Сопротивление Японии превыше всего», подчеркивая, что вопросы демократизации политического режима и улучшения жизни народных масс должны быть подчинены этому лозунгу. Оно акцентировало внимание партии на борьбе против «левого» сектантства как главной опасности для единого фронта.
Левосектантские настроения части руководства партии во главе с Мао Цзэ-дуном уже в первый период войны представляли известную угрозу для партии, для недавно возникшего и неокрепшего единого фронта. В основе сектантской позиции Мао Цзэ-дуна лежала его прежняя концепция, согласно которой врагами КПК являлись в равной степени как японский империализм, так и правящая гоминьдановская группировка во главе с Чан Кай-ши. Расчеты Мао Цзэ-дуна строились на том, что в этой войне японская армия серьезно подорвет положение гоминьдана, по измотает себя и Япония, которая неизбежно будет расширять
181
агрессию за пределы Китая. Стратегический замысел Мао Цзэдуна состоял в сохранении и накоплении вооруженных сил для предстоящей борьбы с гоминьдановским правительством Чан Кай-ши.
Выдвинутый Мао Цзэ-дуном уже в сентябре 1937 г. так называемый принцип самостоятельного, независимого ведения партизанской войны на практике состоял в том, чтобы пе вступать в серьезные схватки с японскими оккупантами, не препятствовать им громить гоминьдановские войска, перебазировать 8-ю армию в глухие горные сельские районы в тылу противника, расположенные вдали от военных действий. Более того, 8-й армии рекомендовалось по пути следования разоружать разрозненные отступающие гоминьдановские части.
Мао Цзэ-дун настаивал также па проведении ряда сектантских установок в районах, куда перебазировалась народная армия. Он, в частности, призывал «избивать помещиков под видом изменников». Такая позиция Мао Цзэ-дуна в корне противоречила соглашению КПК и гоминьдана о сотрудничестве в войне.
Левосектантская позиция Мао Цзэ-дуна была подвергнута критике на совещании Политбюро ЦК КПК в декабре 1937 г. Политбюро ориентировало партию на укрепление сотрудничества КПК и гоминьдана, подчеркнув при этом, что оно будет носить длительный характер. Совещание указало, что КПК должна оказывать своему союзнику по единому фронту реальную помощь, избегать ультралевизны в своей политике, вести дружескую критику союзников, содействовать их прогрессу давлением снизу, силами масс. Политбюро подчеркнуло необходимость укрепления военного сотрудничества КПК и гоминьдана путем умелого сочетания партизанской войны народных вооруженных сил с войной регулярной армии. Совещание Политбюро приняло решение о созыве в ноябре 1938 г. VII съезда КПК.
Для усиления работы партии на гоминьдановской территории и развертывания партизанской войны в Центральном Китае, для укрепления сотрудничества с гоминьданом и успешного осуществления политики единого фронта вскоре после совещания Политбюро ЦК было создано Центрально-Китайское Бюро ЦК в Ханькоу (Чанцзянское бюро), в которое вошли члены Политбюро ЦК Ван Мин, Чжоу Энь-лай, Бо Гу и др. Деятельность Чанцзянского бюро, решительно отстаивавшего линию Коминтерна в едином фронте, была серьезным противовесом левосектантским установкам яньаньской группировки Мао Цзэ-дупа.
В конце февраля — начале марта 1938 г. состоялось совещание Политбюро ЦК КПК, па котором обсуждались вопросы политики единого фронта. Было принято специальное решение, предусматривавшее возможные организационные формы сотрудничества с гоминьданом. В нем говорилось: «Организационными формами единого фронта могут стать или органы из представителей всех партий, групп и организаций, или восстановление
182
форм первого сотрудничества гоминьдана и КПК, существовавшего с 1924 по 1927 г., или же выработка других методов и форм. Необходимо лишь, чтобы они были благоприятны для единства в войне сопротивления...» 1 Эти предложения ЦК КПК в марте 1938 г. были переданы чрезвычайному съезду гоминьдана, состоявшемуся в апреле того же года.
Политика КПК, направленная на более тесное сотрудничество с гоминьданом, требования народных масс укрепить национальное единство в борьбе против захватчиков оказали известное влияние на работу съезда. Это нашло свое отражение в Манифесте и в «Программе войны сопротивления и строительства страны». По этому поводу члены Политбюро ЦК КПК Ban Мин, Бо Гу, Чжоу Энь-лай писали: «Мы одобряем и поддерживаем политический курс нашей страны па период войны сопротивления, выраженный в Манифесте и «Программе войны сопротивления и строительства страны». Он совпадает с основным направлением политической программы на период войны сопротивления, неоднократно провозглашавшейся ЦК КПК» 1 2. Коммунистическая партия поддержала решение съезда гоминьдана о создании Национально-политического совета (НПС) — совещательного органа при гоминьдановском правительстве. В него входили по согласованию с гоминьданом представители различных партий и общественных групп страны. Совет должен был обсуждать важнейшие законы страны.
1 июля совет был сформирован и состав его утвержден гоминьдановским правительством. Компартию в совете представляли Ван Мин, Дун Би-у, Дэн Ин-чао, Линь Цзу-хань, Мао Цзэдун, У Юй-чжан, Цинь Бан-сянь. Подавляющее большинство членов совета составляли гоминьдаповцы. КПК не строила особых иллюзий в отношении фактически гоминьдановского состава НПС. Она рассматривала созыв совета лишь как первый шаг гоминьдана к демократизации страны.
В октябре — ноябре 1938 г. вместо намеченного ранее съезда партии был проведен VI расширенный пленум ЦК КПК. С основным докладом выступил Мао Цзэ-дун. Стержнем работы пленума явилась проблема развития и расширения единого национального антияпонского фронта, и особенно укрепления сотрудничества между КПК и гоминьданом. «Сотрудничество гоминьдана и КПК является основой единого национального антияпонского фронта, гарантией победы в антияпонской войне и государственного строительства» 3,— говорилось в резолюции пленума. В качестве одной из важных мер, способствующих образованию национально-революционного союза (организационной формы единого фронта), пленум предложил вступление комму
1 «Цюньчжун», 1938, т. 1, № 19, стр. 328.
2 «Цюньчжун», 1938, т. 1, № 21, стр. 364.
- «Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 4. стр. 20.
183
нистов в гоминьдан, обусловливая его сохранением политической и организационной самостоятельности Компартии. Сама по себе идея поиска более тесных форм сотрудничества КПК и гоминьдана была необходимой и правильной. Она соответствовала установкам Коминтерна на развитие единого фронта в Китае. Однако на пленуме проявилась также чрезмерная доверчивость к гоминьдану, выразившаяся, в частности, в готовности передать ему списки коммунистов.
Большое место в резолюции пленума отводилось роли КПК в антияпонской войне. «Место коммуниста, — говорилось в резолюции, — должно быть там, где более всего можно бить японцев, будь то на передовой или в тылу противника. Коммунисты должны стать действительно образцовыми бойцами единого национального антияпонского фронта» L Пленум выдвинул задачи расширения рядов КПК, создания и укрепления местных партийных организаций, воспитания многочисленных руководящих кадров, марксистско-ленинской учебы коммунистов.
Пленум указал на необходимость развернуть борьбу против «левого» сектантства, выразившегося в непонимании того, что «единственным путем для освобождения китайского народа... является укрепление и расширение единого национального антияпонского фронта, особенно организация длительного сотрудничества гоминьдана и КПК». Пленум обратил внимание и на опасность правого оппортунизма, которая заключалась «в возможной утере партией политической и организационной самостоятельности в едином национальном антияпонском фронте и в том, что пролетариат и его политическая партия пойдут на поводу у буржуазии...» 1 2.
VI расширенный пленум ЦК КПК принял важные решения, способствовавшие укреплению единого фронта, сотрудничества КПК с гоминьданом в антияпонской войне, дальнейшему развитию всенародного сопротивления японским агрессорам.
Развитие внутриполитической ситуации в Китае на первом этапе войны шло сложными путями. Прогрессивным силам страны во главе с КПК удалось добиться создания единого антияпонского национального фронта, вырвать у гоминьдана ряд уступок, способствовавших борьбе с японскими захватчиками. Но основы политического режима гоминьдана на подвластной ему территории остались незатронутыми. В то же время в освобожденных районах в тылу врага под руководством КПК развивались очаги новой демократической власти, росли народные вооруженные силы.
Первый этап войны был крайне неблагоприятным для Китая. Вследствие военно-экономической слабости Китая, противоречи
1 «Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 4, стр. 23.
2 Там же, стр. 25.
184
вости политики гоминьдановского правительства, его боязни мобилизовать широкие народные массы на отпор японскому вторжению враг захватил значительные территории в северной и центральной части страны, наиболее развитые в экономическом отношении. Тем не менее Японии не удалось добиться главной цели — капитуляции Китая. Несмотря на тяжелые поражения и огромные жертвы, китайский народ мужественно продолжал сражаться с японскими захватчиками. Японский план молниеносной войны в Китае провалился. Война приняла затяжной характер.
2.	ПРЕКРАЩЕНИЕ ЯПОНСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ В КИТАЕ. РОСТ ОСВОБОЖДЕННЫХ РАЙОНОВ. ОБОСТРЕНИЕ БОРЬБЫ МЕЖДУ КПК И ГОМИНЬДАНОМ
Изменения в международном положении Китая. Начиная с 1939 г. международное положение Китая изменилось к лучшему под непосредственным воздействием мировой ситуации.
Развитие мировой обстановки определялось следующими факторами: расширением агрессии Германии и Италии; начавшейся второй мировой войной в Европе; оформлением военно-политического союза держав «оси Рим — Берлин — Токио»; усиленной подготовкой Японии к новым захватам на Дальнем Востоке; крахом «мюнхенской политики» Англии и Франции в Европе, ослаблением их позиций в мире; укреплением международного положения Советского Союза, расстроившего путем заключения в августе 1939 г. договора о ненападении с Германией планы империалистических держав (Англии, Франции и США) направить фашистскую агрессию против СССР.
Единственная империалистическая держава — США, стоявшие в стороне от войны, стремились использовать мировой конфликт для ослабления своих империалистических соперников. Соединенные Штаты пытались избежать столкновения с державами «оси», надеясь своим «невмешательством» повернуть агрессию Германии и Японии против Советского Союза. Однако вопреки расчетам США, решительная и твердая позиция Советского Союза привела к укреплению положения СССР и на Дальнем Востоке. Летом 1939 г. Красная Армия нанесла сокрушительный удар японской военщине на Халхин-Голе, охладив пыл сторонников расширения японской экспансии в северном направлении. В апреле 1941 г. Советский Союз заключил с Японией договор о нейтралитете. Укрепление позиций СССР в Европе и на Дальнем Востоке содействовало, в частности, усилению советской помощи сражающемуся Китаю. Наибольшие поставки советского вооружения, в том числе танков, самолетов, боеприпасов, военных материалов, были сделаны в 1939 первой половине 1941 г.
185
В противоположность последовательной советской политике решительной поддержки борьбы китайского народа Англия и США проводили противоречивую, двойственную политику в отношении Китая. С одной стороны, они готовы были пойти на сделку с Японией за счет Китая, если японская экспансия повернет на север, против Советского Союза, а не на юг, против их владений в Азии. Проявлениями такой политики были англояпонское соглашение Крэйги-Арита (июль 1939 г.), признававшее законность действий японской военщины в Китае, временное закрытие Англией бирманской дороги (июль — сентябрь 1940 г.), по которой шли военные поставки Китаю, продолжавшиеся поставки американского стратегического сырья Японии, широкие дипломатические переговоры США с Японией (в 1941 г.).
С другой стороны, Англия и США, видя, что Япония продолжает постепенно продвигаться на юг (оккупация северной части Французского Индокитая в конце 1940 г.), приближаясь к их владениям, были заинтересованы в продолжении китайско-японской войны и шли на некоторое увеличение материальной помощи Китаю. В 1938—1941 гг. Соединенные Штаты предоставили Чан Кай-ши четыре займа на общую сумму 120 млп. долл. В мае 1941 г. США распространили па Китай действие закона о ленд-лизе. Англия в тот период предоставила Китаю два займа на сумму 10 млн. ф. ст. Однако такая поддержка Китая была явно недостаточна, чтобы связать основные силы Японии на китайском фронте и воспрепятствовать ее дальнейшей экспансии на юг.
27 сентября 1940 г. Германия, Италия и Япония подписали «тройственный пакт», направленный не только против Англии и США, но и против СССР. В соответствии с этим договором Япония должна была прежде всего отвлечь на себя силы Англии и США на Тихом океане. В марте 1941 г. в ходе секретных германо-японских переговоров было определено место Японии в стратегии держав «оси». Она должна была «по возможности скорее предпринять активные действия на Дальнем Востоке», чтобы «быстро повергнуть Англию и тем самым удержать США от вступления в войну» 1 в Европе.
Готовясь к войне на Тихом океане, Япония еще в конце 1938 г. приняла решение расходовать на операции в Китае не более четверти военного бюджета. Японское командование рассчитывало также форсировать военные приготовления за счет усиленной эксплуатации ресурсов Маньчжурии и оккупированных территорий Китая. С лета 1939 г. японская армия прекратила наступательные операции в Китае, сосредоточив главное внимание на «освоении» захваченных районов.
1 Цит. по: Я. Н. Яковлев. Загадка Пирл-Харбора, М., 1968, стр. 85.
186
В 1939—1941 гг. международное положение Китая, несмотря на непоследовательность и противоречивость политики Англии и США в отношении японской агрессии, изменялось в благоприятную для Китая сторону. Резкое обострение межимпериалистических противоречий в мире и особенно на Дальнем Востоке приближало вооруженное столкновение в этой части земного шара главных империалистических держав — Японии и Соединенных Штатов Америки. В связи с этим основные военные усилия Японии должны были переключиться с китайского фронта на тихоокеанский театр войны. Освободительная борьба китайского народа получала более благоприятные перспективы.
Колониальная политика Японии в Китае. Японские колонизаторы использовали самые разнообразные средства для империалистического порабощения китайского народа: от прямого вооруженного насилия и грабежей до подкупа китайской буржуазии и помещиков и широковещательных обещаний народу освободить его от гнета «белого империализма». Изощренная колонизаторская политика Японии преследовала цель расколоть единый национальный фронт в Китае, расширить базу коллаборационизма, мобилизовать все материальные и людские ресурсы для предстоящей войны с США и Англией. Япония также рассчитывала, что такая политика сможет подтолкнуть гоминьдан к капитуляции.
22 декабря 1938 г. японский премьер Коноэ провозгласил «принципы» отношений с Китаем, предусматривавшие участие Китая совместно с Японией и Маньчжурией в создании «нового порядка в Восточной Азии», развитие «дружеских взаимоотношений», совместную борьбу против коммунистов и экономическое сотрудничество. При этом Китай должен был признать Маньчжоу-го, согласиться на превращение Внутренней Монголии в специальную «антикоммунистическую зону» и на размещение японских войск в ряде районов Китая.
В том же месяце перебежавший на сторону японцев заместитель Чан Кай-ши по гоминьдану Ван Цзин-вэй заявил о согласии с «тремя принципами Коноэ» и о намерении содействовать на их основе заключению мира между Китаем и Японией. Весной и летом 1939 г. Ван Цзин-вэй неоднократно призывал Чан Кай-ши создать единый фронт борьбы против «коммунистической опасности», но его предложения, так же как и ранее «принципы Коноэ», были отвергнуты.
30 марта 1940 г. японские правящие круги инсценировали создание в Нанкине так называемого центрального национального правительства во главе с Ван Цзин-вэем, противостоявшего чунцинскому правительству Чан Кай-ши.
Правительство Ван Цзин-вэя, разумеется, не было ни национальным, ни самостоятельным. Вся его деятельность контролировалась многочисленными японскими «советниками», заполонившими Нанкин. Программа правительства Ван Цзин-вэя пред
187
усматривала тесный японо-китаискии союз в создании «нового порядка» в Восточной Азии, развитии китайской экономики и борьбе против коммунизма. Ван Цзин-вэю при поддержке японцев впоследствии удалось сформировать довольно значительную армию (свыше 800 тыс. человек) для охраны порядка и борьбы с партизанским движением.
Создание марионеточного правительства Ван Цзин-вэя означало капитуляцию части китайской буржуазии и помещиков, их подчинение японскому капиталу во имя сохранения за собой некоторой доли в эксплуатации китайского народа.
С целью привлечения на свою сторону китайской буржуазии Япония в оккупированных районах Северного Китая разрешила китайским предпринимателям вложить в экономику 49% капиталов (51% капиталов оставался в руках японцев), а в Центральном и Южном Китае — даже 51%. Однако все ключевые позиции в экономике оккупированного Китая были прочно захвачены японскими монополиями. К 1941 г. японскому империализму удалось путем жестокой эксплуатации китайских рабочих, хищнической разработки месторождений полезных ископаемых заметно увеличить производство важнейших стратегических материалов в оккупированных районах.
Еще более активно японские монополии действовали в Маньчжоу-го, где с 1932 г. правил марионеточный «император» Пу И. Главное внимание уделялось здесь созданию крупного военно-промышленного комплекса и мощного плацдарма для войны против СССР. Накануне и во время второй мировой войны в Маньчжоу-го были введены в строй крупные мощности по производству чугуна, стали, электроэнергии, железной руды, угля, жидкого топлива, разнообразной военной техники, развернута глубокая сеть коммуникаций.
В сельском хозяйстве японцы также принимали меры к увеличению сбора продовольствия и технических культур, в том числе с помощью массовой колонизации лучших пахотных земель, с которых сгоняли китайских крестьян.
Тем не менее трудности японских колонизаторов в освоении оккупированных территорий Китая непрерывно росли с развитием и расширением партизанской войны в тылу.
Развитие освобожденных районов. Единый фронт, основанный на сотрудничестве КПК и гоминьдана, создавал благоприятные условия для развертывания национально-освободительной войны китайского народа, для роста и укрепления КПК. До конца 1940 г. гоминьдановский фронт отвлекал более 3Д японских войск в Китае. Значительная часть японской оккупационной армии была занята охраной городов и коммуникационных линий. С конца 1937 по 1940 г. 8-я армия при поддержке местных партизанских отрядов создала в Северном Китае четыре крупных освобожденных района, охватывавших отдельные районы провинций Шаньси, Суйюань, Чахар, Хэбэй, Шаньдун, Хэнань. В Центральном
188
Китае Новая 4-я армия основала несколько освобожденных районов, расположенных в бассейне реки Янцзы. Общая численность населения освобожденных районов, по данным КПК, составляла к концу 1940 г. около 100 млн. человек.
Освобожденные районы были не просто территорией, занятой народными армиями в тылу врага, а по сути дела новым государством на территории Китая со своими органами политической власти, опиравшимися на народные вооруженные силы, со своей особой экономической политикой. Эта власть противостояла как оккупационному режиму японских захватчиков, так и гоминьдановскому режиму.
Характер новой власти можно лучше всего уяснить на примере крупнейшего в Северном Китае освобожденного района Шаньси — Чахар — Хэбэй. Зародышем новой власти здесь явились мобилизационные комитеты, созданные КПК и частями 8-й армии в начале войны (в отдельных районах их функции выполняли различные общества спасения родины, отряды местной самообороны и т. п.). Они мобилизовывали массы на вооруженный отпор врагу, на борьбу с национальными предателями.
Мобилизационные комитеты в Шаньси возникли по договоренности со старым правителем провинции милитаристом Янь Си-шанем, рассчитывавшим при поддержке народных масс защитить свои владения от японских захватчиков. Мобилизационные комитеты до начала 1938 г. существовали одновременно со старой гоминьдановской провинциальной и местной властью. В районе возникло двоевластие.
После создания при активном участии коммунистов в январе 1938 г. правительства освобожденного района Шаньси — Чахар — Хэбэй КПК взяла курс на ликвидацию местной администрации Янь Си-шаня.
С 1939 г. Компартия приступила к созданию сельских органов власти — сельских собраний представителей. В их работе участвовали представители всех слоев деревни (батраки, бедняки, середняки, кулаки, торговцы, помещики, избранные на общем сельском собрании). Сельское собрание представителей избирало местные органы власти: старосту (обращалось внимание на то, чтобы на этот пост не избирались помещики), помощника старосты, председателя и заместителя председателя собрания представителей, членов шести комитетов — административного, финансового, просвещения, производственного, арбитражного (юридического органа на селе) и комитета общественной безопасности.
В ведении комитета общественной безопасности были отряды народной самообороны. Создание этого комитета означало ликвидацию старой полицейской системы и различных отрядов помещичьей охраны. Комитет общественной безопасности руководил борьбой с предателями, защищал гражданские и имущественные права населения.
189
В округах и уездах создавались национально-политические советы, которые избирали председателей, заместителей председателей, секретарей НПС, окружных и уездных начальников и их заместителей, а также членов вышеуказанных шести комитетов. Эти выборные должностные лица обычно составляли президиум НПС.
В 1939—1940 гг. были повсеместно проведены выборы сельских собраний представителей, окружных и уездных национальнополитических советов. Ведущую роль в них играли представители мелкобуржуазных и буржуазных слоев деревни, они занимали основные руководящие посты в новых органах власти. В сельских собраниях представителей они составили вместе 50,5%, в окружных НПС — 54,8, а в уездных — 66,4%. Крестьяне-арендаторы и батраки составляли в сельских собраниях представителей 49%, в окружных — 43,6, в уездных — 30,5%, т. е. меньшинство. На долю середняков, кулаков и торговцев в различных комитетах сельских собраний приходилось 52,2%, среди председателей и секретарей окружных советов — 60,4, уездных советов — 85,7%. Начальники округов более чем на 60% состояли из середняков и кулаков, начальники уездов — более чем на 85% (42,8% — середняков, 42,8% — кулаков).
Введение после 1940 г. системы трех третей, при которой Уз мест в органах власти занимали члены КПК, Уз — прогрессивные элементы (мелкая буржуазия) и Уз — промежуточные элементы (буржуазия и помещики), способствовало возрастанию роли мелкобуржуазных и буржуазных сил в новых органах власти.
Главной опорой новой власти были руководимые КПК народные вооруженные силы — 8-я, Новая 4-я армии и местные отряды самообороны. К 1940 г. численность армии возросла до 500 тыс. человек. Основной кадровый состав армии состоял из бойцов и командиров бывшей Красной армии, прошедших школу 10-летней гражданской войны. Что касается деревенских отрядов самообороны, то они создавались из всех слоев крестьянства, так как их военная служба проходила без отрыва от основных занятий.
При рассмотрении экономической политики КПК в освобожденных районах следует учитывать прежде всего социально-экономические условия северокитайской деревни, где развились наиболее крупные и сравнительно стабильные антияпонские базы. В Северном Китае процент крестьян-собственников был довольно высок —более 60—70. Большая часть обрабатываемой земли (более 60%) принадлежала середняцко-кулацким хозяйствам. Особенно тяжелым было положение крестьян-арендаторов, так как арендная плата за землю в среднем составляла более 50%.
Аграрная политика КПК преследовала цель ограничения феодальной эксплуатации, улучшения экономического положения беднейших слоев деревни и развития товарного производства
190
кулацких и середняцких хозяйств, так как последние были основным источником содержания армии и административного аппарата освобожденных районов в Северном Китае. КПК проводила политику ограничения арендной платы и ссудного процента. Арендная плата не должна была превышать 37,5%. Это в заметной степени облегчало положение бедняков, создавало более благоприятные условия для середняков и кулаков, арендовывавших помещичьи земли.
Одновременно с этим в освобожденных районах были отменены прежние обременительные налоги и поборы феодальных властей. Народные войска охраняли население от грабежей различных милитаристов. Был введен единый прогрессивный налог, который взимался в зависимости от доходов хозяйств, торговых и ремесленных предприятий. Беднейшие крестьяне, батраки, рабочие мелких предприятий в первое время освобождались от налогов.
В экономической политике КПК в освобожденных районах Северного Китая временами допускались серьезные ошибки левосектантского характера, виновником которых в значительной мере был Мао Цзэ-дун, фактически захвативший с 1939 г. пост Генерального секретаря партии. Не считаясь с условиями единого фронта, Мао требовал проведения активной борьбы против помещиков под видом осуществления курса «сначала разбить, а потом перетянуть» на свою сторону. В 1939 г. в освобожденном районе Шаньси — Чахар — Хэбэй по указанию Мао Цзэ-дуна было развернуто движение против помещиков, в ходе которого выдвигались требования конфискации помещичьих земель и лозунг установления диктатуры рабочих, крестьян и мелкой буржуазии. На практике это означало разрушение единого национального фронта. Эта пагубная политика была преодолена марксистско-ленинскими силами в руководстве КПК при решительной поддержке Коминтерна.
Новые черты в развитии КПК. В годы войны против японских захватчиков ЦК КПК и Политбюро ЦК находились в Яньане, в Пограничном районе Шэньси—Ганьсу — Нинся. Они осуществляли руководство партийными организациями других освобожденных районов через территориальные бюро ЦК. Партийной работой в Северном Китае непосредственно руководило Северо-Китайское бюро ЦК КПК (секретарь Лю Шао-ци, а с января 1941 г. — Пэн Чжэнь), в Центральном Китае — Центрально-Китайское бюро ЦК (секретарь Ван Мин, с 1941 г. — Лю Шао-ци). Эти бюро в свою очередь руководили партийными комитетами отдельных освобожденных районов Северного и Центрального Китая. По мере развития партизанской войны в освобожденных районах создавались партийные комитеты подрайонов и уездов. В деревнях организовывались партийные ячейки. Среди рабочего класса промышленных центров, захваченных японцамщ партия практически работы не вела.
191
В первые годы войны проводился курс на максимально широкое развитие партийных организаций. При этом повсеместно игнорировались ленинские принципы партийного строительства. Прежде всего были по существу отвергнуты социальные критерии приема в партию, двери партии открывались для всех, кто выступал за войну против японских захватчиков. В документах КПК, в выступлениях руководителей социальные критерии подменялись расплывчатым определением «революционные элементы». Кандидатского стажа практически не существовало. Уездные комитеты партии спускали вниз контрольные цифры роста членского состава, объявляли «ударные педели» и «месяцы» партийного роста, устраивали соревнования по росту партии. КПК за 1937—1940 гг. выросла в 20 раз, с 40 тыс. до 800 тыс. членов, 80—90% членов партии составляли крестьяне, 5—6% — представители сельской интеллигенции (в основном выходцы из торговых и помещичьих слоев) и 4—6% — рабочие, главным образом небольших ремесленных и кустарных мастерских.
Такой рост партии вел фактически к растворению коммунистических элементов в крайне разнородной мелкобуржуазной массе, к превращению многих ячеек КПК в беспартийную массовую организацию.
Подавляющее большинство членов партии были неграмотными, незрелыми в политическом отношении. Как говорилось в одном из документов КПК, «многих вовлекли в партию родственники и знакомые. Лучший вариант — это желание бороться с Японией... Очень мало тех, кто пришел с первоначальной убежденностью в коммунизм и стремлением соблюдать Устав партии» 4. Выходцы из непролетарских классов и слоев фактически стояли во главе руководящих органов партии от уездных комитетов и выше. Так, например, в уездных комитетах партии в освобожденном районе Шаньси — Чахар — Хэбэй представители интеллигенции составляли более 73%, в то время как рабочие — немногим более 3%, а батраки — 1%.
Главным источником роста новых партийных организаций в гоминьдановских районах была мелкобуржуазная интеллигенция. В годы гражданской войны парторганизации КПК в гоминьдановских районах были разгромлены и только начинали восстанавливаться. Рост партийных рядов шел преимущественно за счет различных массовых патриотических организаций (студенческих союзов, обществ по спасению родины), причем эти массовые организации часто механически превращались в действующие организации КПК. Основная часть новых членов партии не имела ни политической подготовки, ни практического опыта борьбы. Она вступила в партию не столько по классово-политическим, сколько по национально-патриотическим убеждениям.
1 «Данды цзыляо», 1942, Яа 10, стр. 7.
192
Превращение КПК в крестьянскую, мелкобуржуазную по своему составу партию создавало почву для роста непролетарских, националистических настроений в ее рядах, для усиления позиций националистической мелкобуржуазной группы во главе с Мао Цзэ-дуном. В начале 1940 г. Президиум ИККИ серьезно указал руководству КПК на опасность подобного положения. Коминтерн обратил особое внимание руководства КПК «на непоследовательное проведение большевистских принципов демократического централизма и внутрипартийной демократии», а также на то, что КПК не выполнила «решение VI съезда о вовлечении в руководящие органы партии пролетарских элементов» Г Для того чтобы Компартия могла успешно руководить национально-освободительной борьбой китайского народа, она должна превратиться во всекитайскую партию, завоевать прочное влияние в рядах рабочего класса. С этой целью, указывал Коминтерн, партия прежде всего должна добиться ликвидации своей оторванности «от широких масс рабочего класса Китая, в особенности в промышленных районах, захваченных японцами; развернуть широко работу среди рабочих как в оккупированных районах, так и на остальной территории Китая; решительно усилить вовлечение рабочих в ряды компартии и повысить удельный вес пролетарских кадров в руководящих органах партии» 1 2.
Усиление реакционных тенденций в гоминьдане. Обострение отношений между КПК и гоминьданом. Период некоторой либерализации политического режима после образования единого фронта закончился в начале 1939 г., уступив место новому усилению реакционных тенденций в гоминьдане. Прекращение японского наступления на гоминьдановском фронте, некоторое улучшение международного положения Китая, увеличившаяся поддержка чунцинского правительства США и Англией были использованы группировкой Чан Кай-ши для укрепления однопартийной диктатуры и усиления мероприятий по ограничению деятельности КПК. Гоминьдан серьезно опасался расширения освобожденных районов и укрепления народных вооруженных сил.
Оставаясь в рядах единого фронта и продолжая войну с Японией, гоминьдан в то же время усилил борьбу против демократических сил страны, прежде всего против КПК. V пленум ЦИК гоминьдана (январь 1939 г.) фактически отверг предложение КПК о вступлении коммунистов в гоминьдан, выдвинув в качестве предварительного условия выход коммунистов из КПК и отказ от коммунистической идеологии. Пленум принял решение «О мерах по ограничению деятельности чуждых партий», месяц спустя была издана секретная директива «О мероприятиях по ограничению деятельности компартии». К весне 1939 г. гоминьдановское
1 См. «Коммунистический Интернационал». Краткий исторический очерк. М., 1969, стр. 493, 494.
2 Там же, стр. 494.
7 Зак. 99	193
командование сформировало специальную группу войск (более 30 дивизий), снятых с фронта для создания зоны блокады вокруг Пограничного района Шэньси — Ганьсу — Нинся и ряда партизанских баз. Было прекращено снабжение 8-й и Новой 4-й армий вооружением, денежным и вещевым довольствием. В июле 1939 г. гоминьдановское правительство стало требовать установления контроля над деятельностью КПК, над освобожденными районами, 8-й и Новой 4-й армиями, чтобы ограничить их развитие.
В этой сложной, напряженной обстановке КПК необходимо было найти пути к урегулированию отношений с гоминьданом, исправить левацкие ошибки в политике единого фронта, не допускать открытого противопоставления демократической власти освобожденных районов чунцинскому правительству и в то же время быть готовыми к отпору возможного нападения гоминьдановской армии.
Позиция, занятая левацкими элементами в руководстве КПК во главе с Мао Цзэ-дуном, не только не способствовала устранению «трений» между КПК и гоминьданом, но вела к дальнейшему ухудшению отношений между обеими партиями.
Развитие освобожденных районов и народных вооруженных сил, превратившихся в главный фактор партизанской войны во вражеском тылу, послужило основанием для выдвижения Мао Цзэ-дуном авантюристического курса на обострение борьбы с гоминьданом. В октябре 1939 г. Мао Цзэ-дун в беседе с американским журналистом Э. Сноу сделал заявление явно провокационного характера. Он сказал: «Районы, находящиеся в настоящее время под контролем коммунистических войск, в административном отношении независимы от правительства Чап Кай-ши. Китай не может быть полностью объединен до уничтожения гоминьдановской диктатуры и замены ее демократическим правительством коммунистов и других»
Гоминьдановское руководство использовало заявление Мао Цзэ-дуна как предлог для усиления блокады Пограничного района.
Акцентируя все внимание па активизации антикоммунистических тенденций в гоминьдане, Мао Цзэ-дун настойчиво доказывал, что чапкайшистская группировка якобы неизбежно скоро капитулирует перед Японией, а отдельные гоминьдановские руководители (например, губернатор Шаньси Янь Си-шапь, стоявший за отпор Японии) якобы уже перешли па сторону врага. Поэтому он предлагал перейти в наступление и а гоминьдановские войска.
Результаты такой политики вскоре сказались на деле. В декабре 1939 г. произошло вооруженное столкновение руководимой КПК Новой шаньсийской армии, находившейся в составе войск Янь Си-шаня, с другими частями армии Яня. Новая шаньсийская армия совместно с частями 8-й армии разгромила старую армию
J «Daily Herald», 21. X. 1939.
194
Янь Си-шаня и заняла обширную территорию в провинции Шаньси. Такой путь к «расширению» освобожденных районов Мао Цзэ-дун пытался навязать вооруженным силам КПК и в других частях Северного и Центрального Китая.
Однако многие партийные руководители освобожденных районов, командиры Народной армии в противовес установкам маоистов решительно требовали активизации военных действий против японских захватчиков. Их требование отражало интересы всей партии, всех патриотических сил страны.
В августе — ноябре 1940 г. командование 8-й и Новой 4-й армий организовало крупную партизанскую операцию, которая вошла в историю антияпонской войны под названием «битва ста полков»: единственное с начала войны и до августа 1945 г. действительно крупное наступление народных армий против японских захватчиков. В нем участвовали подразделения 115, 120 и 129-й дивизий и партизанские отряды общей численностью более 400 тыс. бойцов. Несмотря на свои масштабы, наступление имело-ограниченную оперативную задачу: внезапным одновременным ударом по гарнизонам и коммуникациям противника дезорганизовать его тылы, нарушить связь, создать благоприятную обстановку для расширения территории освобожденных районов и установления взаимодействия между ними. За три с половиной месяца боев народные армии вывели из строя более 20 тыс. вражеских солдат и офицеров, освободили от противника территорию с населением более 5 млн. человек. Но в ноябре 1940 г. японцы развернули контрнаступление и вынудили народные армии отойти на исходные позиции. После «битвы ста полков» японское командование усилило военные операции против освобожденных районов.
В этих условиях реакционные элементы в гоминьдане все более становились на путь провоцирования вооруженных столкновений с 8-й и Новой 4-й армиями. Складывавшаяся в стране политическая обстановка требовала от руководства КПК максимальной выдержки и полной боевой готовности пресечь военные провокации гоминьдановцев, нс позволив им расколоть единый национальный антпяпонский фронт.
В октябре 1940 г. Чан Кай-ши отдал приказ Новой 4-й армии в течение месяца передислоцироваться на север, в междуречье Янцзы и Хуанхэ. Новая 4-я армия подчинилась приказу, и к концу декабря ее основные силы (около 40 тыс. человек) перебазировались на северный берег Янцзы. На южном берегу осталась штабная колонна численностью около 10 тыс. человек. 6 января 1941 г. эта колонна была внезапно атакована гоминьдановцами и понесла большие потери. Командующий армией Е Тин был взят в плен, его заместитель Сяп Ин убит. 18 января Чан Кай-ши отдал приказ о расформировании «мятежной» Новой 4-й армии и предании Е Тина военному суду. Генералу Ли Цзун-жэню, назначенному главнокомандующим «антикомму
7*
195
нистическими» армиями (350 тыс. человек), было поручено истребить основные силы Новой 4-й армии на северном берегу Янцзы.
Военная провокация Чан Кай-ши против КПК вызвала массовые протесты в Китае. 22 января 1941 г. ЦК КПК опубликовал обращение к ЦИК гоминьдана, в котором требовал прекратить провокации против народных армий; наказать организаторов событий на юге провинции Аньхой; освободить и восстановить в должности Е Тина; вернуть всех пленных и оружие; снять блокаду с Пограничного района. ЦК КПК потребовал также освобождения всех политзаключенных и упразднения однопартийной диктатуры гоминьдана. Реввоенсовет при ЦК КПК назначил нового командующего (Чэнь И) и политкомиссара (Лю Шао-ци) Новой 4-й армии.
Требования КПК были отклонены Чан Кай-ши, который обещал лишь «расследовать» события па юге провинции Аньхой. В связи с этим коммунисты отказались участвовать в мартовской сессии НПС.
В сложных условиях резко обострившихся отношений между КПК и гоминьданом партии при активной поддержке Коминтерна пришлось вести последовательную напряженную борьбу как против антикоммунистической политики гоминьдана, так и против левосектантских элементов во главе с Мао Цзэ-дуном, чтобы предотвратить раскол единого фронта и новую гражданскую войну, которая неизбежно привела бы к захвату всего Китая Японией.
3.	КИТАЙ В 1941-1943 гг. ПОЛОЖЕНИЕ В РАЙОНАХ
ГОСПОДСТВА ГОМИНЬДАНА. ОСЛАБЛЕНИЕ ФРОНТА ОСВОБОЖДЕННЫХ РАЙОНОВ
Вступление СССР в мировую войну в огромной степени усилило ее освободительный антифашистский характер. В авангарде вооруженной борьбы народов против фашизма встал Советский Союз. Советско-германский фронт был главным фронтом второй мировой войны, на котором решался вопрос о направлении исторического развития народов мира, в том числе китайского народа, о судьбах человеческой цивилизации. Коммунистическая партия Китая в декларации, опубликованной 7 июля 1941 г., заявляла: «Наш народ хорошо понимает, что война, которую ведет советский народ, направлена не только на защиту СССР, но п на защиту Китая, на защиту свободы и независимости всех народов. Победа или поражение СССР будут победой или поражением Китая...» 1
1 «Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 4, стр. 168.
196
Героическая борьба советского народа оказала огромное воздействие на развитие движения Сопротивления в странах Азии, на национально-освободительную войну в Китае.
С началом войны на Тихом океане открылись новые благоприятные перспективы для развития освободительной войны китайского народа, укрепления вооруженных сил КПК и распространения ее влияния среди широких народных масс.
Положение в гоминьдановских районах. Стремясь активизировать борьбу армии Чаи Кай-ши, Соединенные Штаты заметно усилили военную и финансовую помощь гоминьдановскому правительству. В 1941 —1942 гг. США предоставили Китаю три займа на общую сумму в 600 млн. долл. Одновременно были увеличены поставки вооружения по ленд-лизу. В целях усиления и координации военных действий в Китай в качестве начальника штаба вооруженных сил Чан Кай-ши был направлен американский генерал Стилуэлл. Он организовал военное обучение нескольких гоминьдановских армий в самом Китае и на территории Индии. Был создан американский 14-й авиационный корпус под командованием генерала Чэннолта. Однако надежды США на усиление военных действий чапкайшистской армии на японском фронте не оправдались. Чан Кай-ши, рассчитывавший в то время на разгром Японии вооруженными силами США и Англии, сосредоточил главное внимание на поддержании и укреплении господства гоминьдановской верхушки в Китае.
Капитал, представленный кликой «четырех семейств» (Чан Kaii-ши, Сун Цзы-вэня, Кун Сян-си и братьев Чэнь Го-фу и Чэнь Лп-фу) вместе с феодально-помещичьим землевладением, составил к этому времени экономическую основу гоминьдановского режима. Воспользовавшись военными трудностями, «четыре семейства» распространили свой контроль на все сферы экономической жизни Китая. Бюрократический капитал монополизировал финансы, торговлю, промышленность и транспорт. В 1943 г. доля бюрократического капитала в валовой стоимости промышленного производства составила около 36%, а в отдельных отраслях — более 50%. Прямым следствием хозяйничанья бюрократического капитала были разорение национальной промышленности и торговли, упадок сельского хозяйства, резкое ухудшение положения народных масс. Одним из следствий дезорганизации экономики и одновременно одним из важнейших средств концентрации богатств в руках «четырех семейств» была инфляция. Огромное количество выпущенных в обращение бумажных денег привело к концу войны к баснословному росту цеп.
Глубокий экономический кризис, охвативший гоминьдановский Китай, вызывал серьезное недовольство трудящихся масс, рост оппозиционных настроений среди национальной буржуазии и даже в самом гоминьдане. Фактически это означало сужение социальной базы гоминьдановского режима и ослабление его политических позиций. Выход из создавшегося опасного положе
197
ния чанкаишисты искали па путях усиления репрессии и подготовки гражданской войны с целью разгрома КПК и всех остальных демократических сил китайского народа.
Усиление реакционных тенденций в экономике и политике гоминьдановского Китая, упорное сопротивление чунцинского правительства малейшей демократизации режима все сильнее сказывались па боеспособности чанкайшистской армии, играя тем самым на руку японским милитаристам.
Ухудшение положения освобожденных районов. Сложившаяся в первые месяцы войны обстановка на советско-германском фронте требовала усиления антияпонской войны китайского народа, чтобы предотвратить возможное вступление Японии в войну против СССР. Это соответствовало не только интересам Советского Союза, но и интересам других свободолюбивых народов, и в особенности китайского народа. Это хорошо понимало большинство членов КПК, и прежде всего видные коммунисты-интернационалисты в руководстве партии.
С иных, националистических позиций подошли к этой проблеме Мао Цзэ-дун и его сторонники. Используя международную обстановку, в которой главные силы японского империализма оказывались занятыми борьбой с США и Англией, а 600-тысячная Квантунская армия была прикована к дальневосточным границам Советского Союза, маоисты навязывали партии тактику пассивного ведения войны, сохранения и накопления сил в ожидании благоприятного момента для захвата власти в стране. Они доказывали необходимость выждать время, когда Советский Союз и другие страны и народы, образовавшие антифашистскую коалицию, сломают хребет армиям Германии и Японии.
Мао Цзэ-дун словесными заверениями в любви к Советскому Союзу, в верности интернациональному долгу прикрывал саботаж предложения Коминтерна и КПСС относительно координации действий, направленных на то, чтобы сковать японские силы и предотвратить их нападение на СССР в период, когда гитлеровская армия имела временные успехи на советско-германском фронте.
7 июля 1941 г. яньаньское руководство КПК поспешило официально заявить, что «Япония намеревается аннулировать договор о нейтралитете с Советским Союзом и напасть на великую Советскую страну» Ч А полгода спустя, в период разгрома фашистской армии под Москвой, без тени сомнения объявило, «что Германия и Япония развернут против СССР весеннее наступление» 1 2. По-
1 «Заявление ЦК КПК по случаю четвертой годовщины со дня начала антияпонской войны». — «Справочные материалы по истории китайской революции», вып. 4, стр. 169.
2 «Итоги первого периода политического наступления на противника в провинциях Шаньси — Чахар — Хэбэй и задачи на второй период» (Документ Бюро ЦК КПК освобожденного района Шаньси — Чахар — Хэбэй, 1942). — «Дапды цзыляо», 1942, № 8, стр. 8.
198
следппй тезис специально рекомендовался руководством КПК для пропаганды среди японских оккупационных войск.
При такой уверенности китайского руководства в скором нападении Японии на Советский Союз совершенно логичным был бы приказ народным вооруженным силам активизировать борьбу с японскими захватчиками в самом Китае. Однако 4 августа 1941 г. ЦК КПК дал совсем иное указание: «Выиграть время, копить силы» *. В конце декабря 1941 г., когда главные военные действия Японии были перенесены па Тихоокеанский театр войны, а Советская Армия развивала наступление под Москвой, последовало повое указание ЦК КПК, в котором говорилось: «Одна из насущных и важных задач состоит в том, чтобы повсеместно экономить людские силы» 1 2.
Яньаньское руководство считало невыгодным в тех условиях развертывать широкие партизанские операции, так как «до тех пор, пока в войну с Японией не вступит Советский Союз, дело до передислокации японских войск на большей части Китая не дойдет» 3.
Вопреки расчетам Мао Цзэ-дуна тактика пассивного ведения войны с японскими оккупантами крайне отрицательно сказалась на развитии вооруженных сил КПК, на положении освобожденных районов в тылу врага, на партии и, наконец, па моральном состоянии гоминьдановских частей, оставленных во вражеском тылу для ведения партизанской войны.
Установка Мао Цзэ-дуна на мелкие изолированные партизанские действия, па отказ от маневренных операций сравнительно крупного масштаба ослабляла возможности войск, руководимых КПК, противостоять наступлению японской армии па освобожденные районы. В результате с середины 1941 до лета 1942 г. территория освобожденных районов сократилась вдвое, оккупанты после отступления 8-й армии подвергли массовому уничтожению население партизанских районов. Значительно снизилась численность партизанских отрядов. Примерно на 150 тыс. уменьшилось число бойцов 8-й и Новой 4-й армий. Были деморализованы многие местные партийные организации. Это усилило недовольство значительной части партийных кадров политической линией Мао Цзэ-дуна, вызвало повое обострение разногласий в руководстве КПК.
Кампания «чжэнфэн». Создавшаяся сложная обстановка требовала самокритичного анализа ошибок, сплочения лучших сил партии для выработки правильного курса методами внутрипартийной демократии. Вместо этого Мао Цзэ-дун и его группа
1 «Данды цзыляо», 1942, № 8, стр. 12.
2 «Директива ЦК КПК о работе в антияпопских опорных базах в тылу врага после развязывания войны на Тихом океане» (декабрь 1941 г.).— «Данды цзыляо», 1941, № 1, стр. 2—5.
3 Там же, стр. 2.
199
встали на путь фракционной борьбы. Воспользовавшись трудным положением партии, а также тем, что внимание Коминтерна было приковано к решающему фронту борьбы против фашизма, маоисты развернули в КПК националистическую кампанию «чжэн-фэн», так называемое движение за упорядочение стиля партийной работы. Начавшись летом — осенью 1941 г., кампания «чжэпфэн» завершилась па VII съезде КПК в 1945 г.
Главными целями «чжэнфэна» были разгром интернационалистских сил КПК, изменение ее идеологических, теоретических и организационных принципов, полное подчинение партии воле Мао Цзэ-дуна и его группы. Наряду с этим ставилась задача превращения всей партии в активного проводника «идей Мао Цзэ-дуна». Осуществлению этих замыслов благоприятствовали временная изолированность КПК от китайского пролетариата п международного коммунистического движения, пробуждение национального и классового самосознания и усиление политической активности многомиллионного крестьянства, массовый наплыв в партию мелкобуржуазных националистических элементов. В то же время положение здоровых сил КПК серьезно осложнялось тем, что открытое выступление против группы Мао Цзэдуна было чревато расколом партии в крайне неблагоприятной внутренней и международной обстановке и грозило гибельными последствиями.
Ввиду несовместимости целей «чжэнфэна» с принципами марксизма-ленинизма маоисты тщательно маскировали свои подлинные намерения. Прикрываясь общим положением о необходимости соединения учения марксизма-ленинизма с конкретной практикой китайской революции, Мао Цзэ-дуп призвал начать решительную борьбу с так называемыми субъективистами, которые якобы отрывают марксизм от китайской действительности. На самом же деле под «субъективистами» подразумевались интернационалистские силы в КПК. Методы «чжэнфэна» были глубоко чужды нормам коммунистической партийности. В ходе «чжэнфэна» широко практиковались демагогия, шантаж и шельмование политических противников, запугивание партийных кадров, безжалостное подавление любых критических выступлений в адрес руководства вплоть до физических расправ с неугодными лицами. Именно в этот период впервые в массовых масштабах были применены маоистские приемы психологических пыток, унизительных самобичеваний и покаяний «провинившихся». Началось насаждение культа личности Мао Цзэ-дуна.
В сентябре 1941 г. Мао Цзэ-дун и его сторонники провели заседание Политбюро, на котором их главные идейные противники — Ван Мин, Чжан Вэнь-тянь, Цинь Бан-сянь, Ян Шан-кунь и другие были отстранены от работы в высших руководящих органах партии. Эти видные руководители КПК, твердо следовавшие линии Коминтерна, серьезно ограничивали националистические устремления Мао Цзэ-дуна, препятствовали утверждению
200
его единоличной власти в партии и армии. Поэтому Мао Цзэ-дун и его сторонники во второй половине 1941 г. сфабриковали против Ван Мина, Цинь Бан-сяня и Чжан Вэнь-тяня надуманные обвинения в левом оппортунизме и догматизме. Так была подведена «идеологическая» база под кампанию «чжэнфэн». Под видом критики левого оппортунизма и догматизма маоисты стремились перечеркнуть исторические заслуги Коминтерна, многих выдающихся руководителей КПК, расчистить почву для культа личности Мао Цзэ-дуна как якобы единственного непогрешимого руководителя и теоретика партии.
В феврале 1942 г. Мао Цзэ-дун в докладе перед слушателями партийной школы в Яньане официально провозгласил начало так называемой идеологической революции, задачей которой была подмена марксизма-ленинизма, политической линии Коминтерна идеями Мао Цзэ-дуна, или «китаизированным марксизмом». На практике за этой формулой скрывалась претензия Мао Цзэ-дуна на монопольное господство его политических взглядов в партии.
Принятое в мае 1943 г. решение о роспуске Коминтерна вызвало у Мао Цзэ-дуна и его сторонников новый взрыв националистических чувств. В решении ЦК КПК в связи с роспуском Коминтерна пи одним словом не упоминалась необходимость сохранения традиционных связей и солидарности КПК с международным коммунистическим движением, напротив, подчеркивалось, что роспуск Коминтерна освобождает Компартию Китая «от обязанностей, вытекающих из Устава и решений конгрессов Коммунистического Интернационала». На заседании Политбюро ЦК КПК Мао Цзэ-дун угрожающе заявил, что сторонники Коминтерна «могут поставить себя вне партии».
Другим направлением «чжэнфэна» была замена принципов демократического централизма системой жесткого единоначалия, внедрение в партии армейских приказных методов руководства. Чтобы скрепить весьма разнородную по составу организацию, какой была в то время КПК, маоисты добивались беспрекословного подчинения рядовых членов партии руководящим кадровым работникам, а всей партии — Мао Цзэ-дуну. В сети партийных школ и курсов, развернутых в период «чжэнфэна», партийные кадры проходили длительную идеологическую и политическую обработку в духе «идей Мао Цзэ-дуна». Весь этот комплекс идейно-политических и организационных мероприятий дал определенные результаты, позволив в значительной степени преодолеть явления местничества и самостийности среди кадровых работников и усилить тем самым контроль Мао и его сторонников над всем партийным аппаратом.
В целом «чжэнфэн» ознаменовался насаждением в КПК мао-цзэдуновских идей, маоцзэдуновской концепции китайской революции, захватом руководства в партии и армии Мао Цзэ-дуном и его приближенными. Интернационалистские силы партии были
201
ослаблены и вынуждены отступить, по полностью разгромить их маоистам не удалось.
Несмотря на многие негативные явления и противоречия в развитии КПК, большинство коммунистов в годы антияпонской войны стояло на позициях решительной борьбы за коренные национальные интересы китайского народа. Самоотверженной работой в освобожденных районах и борьбой с японскими захватчиками коммунисты завоевали поддержку и доверие миллионов китайских трудящихся, основной массы крестьянства. Благодаря этому освобожденные районы сумели выстоять в трудных условиях японского наступления и гоминьдановской блокады. К началу 1943 г., когда окончательно определился перелом в ходе второй мировой войны, освобожденные районы Китая вступили в новую полосу развития.
4.	ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ЯПОНСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ.
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС В КИТАЕ (1944-1945 гг.)
В 1943—1944 гг. военно-стратегическое положение Японии значительно ухудшилось. В предвидении поражения Германии японское командование решило превратить Китай в прочную материковую базу для ведения затяжной войны. Для этого нужно было соединить в единое целое все оккупированные китайские территории и обеспечить контроль над сухопутными коммуникациями от Маньчжурии до Индокитая. С этой целью японское командование подготовило крупное наступление на широком фронте от Хэнани до Гуаней.
В 1943 г. японцы приостановили наступательные операции против освобожденных районов и к весне 1944 г. сосредоточили крупные ударные группировки против гоминьдановских войск. В марте 1944 г. 50-тысячная японская армия начала наступление в Хэнани. Гоминьдановская группа войск численностью до 400 тыс. под командованием Таи Энь-бо, оборонявшая этот участок фронта, сразу же обратилась в паническое бегство. За месяц японцы заняли большую часть провинции Хэнань с крупными стратегическими центрами Чжэнчжоу и Лоян, полностью овладев железной дорогой Пекин — Ханькоу. В конце мая японские войска развернули наступление в Хунани вдоль железной дороги Учан — Гуйчжоу. 300-тысячная гоминьдановская армия и здесь потерпела позорное поражение, несмотря на более чем двухкратный численный перевес и поддержку американской авиации, Беспорядочно отступая на запад, гомипьдановцы сдавали один город за другим. В течение июня — декабря 1944 г. японские войска заняли столицу Хунани Чанша, столицу Гуаней Гуйлинь и продвинулись далеко на запад в сторону Гуйчжоу и Чунцина. В середине декабря японское командование остановило дальнейшее наступление, так как основные цели операции были дости
202
гнуты, а на капитуляцию чунцинского правительства в сложившейся международной обстановке рассчитывать не приходилось.
В результате последнего японского наступления гоминьдановцы с марта по декабрь 1944 г. потеряли около 1 млн. солдат, 10 крупных авиабаз и 36 аэродромов, около 2 млн. кв. км территории с населением 60 млн. человек. В руки японцев перешел полный контроль над континентальной железнодорожной магистралью на всем ее протяжении. В январе — апреле 1945 г. японцы предприняли еще несколько успешных тактических наступательных операций для улучшения позиций своих войск в Хубэе, Хэнани и на юге.
В общей стратегической ситуации 1944 г. подобное катастрофическое поражение можно было объяснить только разложением гоминьдановского режима, его полной неспособностью успешно продолжать войну. Поражение обнажило все пороки экономического и политического строя гоминьдановского Китая, вызвало тревогу и возмущение широких общественных слоев, активизировало борьбу прогрессивных сил за революционные демократические преобразования в стране.
По признанию госдепартамента США, американская дипломатия уже в 1943—1944 гг. опасалась, что гоминьдановское правительство «может настолько изолировать себя от парода, что в послевоенной борьбе за власть оно окажется неспособным сохранить свои позиции». Стремясь стабилизировать положение правительства Чап Кай-шп, американская дипломатия во второй половине 1944 г. резко активизировала свою деятельность в Китае. Летом 1944 г. в Китай прибыл вице-президент США Уоллес, который пытался убедить Чая Кай-ши провести реорганизацию правительства, чтобы поднять его упавший престиж. В сентябре 1944 г. в Чунцин прибыли глава управления по делам военного ппоизводства США Нельсон и личный представитель президента Ф. Д. Рузвельта генерал Хэрли, ставший вскоре послом в Китае. Они представили Чан Кай-ши весьма «выгодные» экономические п военно-политические предложения: значительное расширение активности американских монополий под предлогом содействия «развитию промышленности», назначение американского главнокомандующего китайскими вооруженными силами и их реорганизация по американскому образцу. Большинство предложений было принято Чан Кай-ши (он не согласился лишь па назначение главнокомандующим генерала Стилуэлла, настроенного критически в отношении гоминьдана). Одновременно американские дипломаты усилили контакты с руководством КПК, пытаясь склонить его к компромиссному соглашению с Чап Кай-ши. Американское вмешательство оказало определенное влияние па ход политической борьбы, развернувшейся в Китае во второй половике 1944 г.
Летом — осенью 1944 г. Китай переживал острый политический кризис. Оживилось рабочее движение, бурлило студепче-
203
ство, множились оппозиционные выступления мелкобуржуазных и буржуазных кругов, вспыхивали восстания на национальных окраинах.
К этому времени КПК, используя японское наступление на гоминьдановском фронте, сумела восстановить и расширить территорию освобожденных районов, увеличить численность народной армии до 650 тыс. бойцов и численность партии — почти до 1 млн. членов.
Правительство Чан Кай-ши вынуждено было маневрировать. Оно ослабило блокаду Пограничного района и в мае 1944 г. возобновило переговоры с КПК, которые начались в Сиане и были продолжены в Чунцине. Делегация КПК (во главе с Линь Бо-цюем) выдвинула довольно умеренные предложения, предусматривавшие, во-первых, признание правительством Чап Кай-шп освобожденных районов, во-вторых, частичную демократизацию гоминьдановского режима (легализация КПК п всех антияпон-ских партий и организаций, освобождение политзаключенных). Гоминьдан овцы отвергли предложения коммунистов и в середине августа прервали переговоры.
Учитывая непримиримость Чан Кай-ши и дальнейшее падение престижа его правительства вследствие продолжавшегося бегства гоминьдановских армий, КПК в сентябре 1944 г. открыто поставила вопрос о характере власти в Китае. На третьей сессии Национального политического совета в Чунцине Линь Бо-цюй от имени КПК потребовал немедленной ликвидации однопартийной диктатуры гоминьдана, созыва общекптайской политической конференции с участием всех демократических партий и групп с целью создания коалиционного правительства и объединенного верховного командования всех вооруженных сил страны. Лозунг коалиционного правительства означал призыв не к свержению существовавшего в Китае общественно-политического строя, что было тогда нереально, а к его частичной демократизации, к ограничению буржуазно-помещичьей диктатуры путем включения в гоминьдановское правительство Чан Кай-ши коммунистов и представителей других партий и проведения соответствующих демократических преобразований. Речь, таким образом, шла о правительстве национального единого фронта.
Политические требования КПК, выдвинутые в сентябре 1944 г., получили широкую поддержку в Китае. 24 сентября па митинге в Чунцине требования КПК были открыто поддержаны видными деятелями гоминьдана Фэи Юй-сяпом и Шао Ли-цзы, руководителями различных буржуазных партий и групп, деятелями культуры и искусства.
В ноябре — декабре 1944 г. Чан Кай-ши вместе с американскими дипломатами, предложившими свое «посредничество», предприняли ряд политических маневров, чтобы сбить волну недовольства, угрожавшую устоям гоминьдановского режима. Была проведена «реорганизация» гоминьдановского правительства,
201
которая свелась к перетасовке министерских портфелей. В начале ноября Хэрли прибыл в Яньань, где вел с руководством КПК переговоры об условиях участия коммунистов в правительстве и создания объединенного командования. В Яньань прибыла также группа наблюдателей от американских войск во главе с полковником Д. Барретом. В декабре Хэрли вернулся в Чунцин вместе с Чжоу Энь-лаем для продолжения переговоров. К этому времени, однако, японцы прекратили наступление, положение на фронте вновь стабилизировалось, и Чан Кай-шп опять отверг все предложения КПК. 16 января 1945 г. Чжоу Энь-лай возвратился в Яньань. Таким образом, новый тур переговоров между КПК и гоминьданом закончился безрезультатно, но коммунистам он дал большой политический выигрыш. Выросли революционные силы, руководимые КПК, усилилось ее политическое влияние на народные массы. В рядах КПК насчитывалось более 1,2 млн. человек. Армия, руководимая партией, выросла до 900 тыс. бойцов. Опа контролировала 19 освобожденных районов с населением более 95 млн. человек.
VII съезд КПК, 23 апреля—11 июня 1945 г. в Яньане проходил VII съезд Коммунистической партии Китая. На съезде присутствовало 544 делегата с решающим голосом и 208 с совещательным.
Съезд состоялся в период, когда в международном и внутреннем положении Китая произошли серьезные изменения, благоприятствовавшие освободительной борьбе китайского народа. В Европе Советской Армией и войсками союзников был окончательно разгромлен фашизм. Советский Союз, верный своему союзническому долгу, готовился вступить в войну против империалистической Японии, что предрешало быстрый и окончательный разгром японских агрессоров и скорое завершение освободительной войны китайского народа.
Неизбежный и сравнительно быстрый разгром японской армии Вооруженными силами СССР и союзных держав был совершенно очевиден руководству КПК. Главная проблема состояла теперь в том, чтобы во время разгрома японских агрессоров максимально расширить освобожденные районы и укрепить стратегические позиции 8-й и Новой 4-й армий на случай войны с Чап Кай-ши.
Поэтому вопросы, связанные с окончательным разгромом японских захватчиков, несмотря на то что о нем много говорилось в подготовленных для открытой печати докладах Мао Цзэ-дуна и Чжу Дэ, имели второстепенное значение. Центральное место в работе VII съезда фактически занимали проблемы идеологической, политической и организационной подготовки партии к будущей войне против господствующей гоминьдановской группировки. Программные и тактические установки КПК были сформулированы в политическом докладе Мао Цзэ-дупа «О коалиционном правительстве».
На VII съезде КПК не было серьезной борьбы против мао-
205
пстских установок. Это объяснялось тем, что в предшествующей съезду кампании «чжэнфэн» Мао Цзэ-дуну и его сторонникам удалось нанести удар по интернационалистским силам в руководстве КПК, принудить их к признанию «идей Мао Цзэ-дуна» и его руководящего положения в партии.
Политический строй, который должен был прийти на смену однопартийной диктатуре гоминьдана, Мао Цзэ-дун характеризовал как «буржуазно-демократическое государство и общество нового типа» \ т. е. государство «новой демократии», которое будет существовать в Китае в течение длительного периода («десятки лет») 1 2. Социальная база такого политического строя была широкой: от рабочего класса, крестьянства до буржуазии и части помещиков. Главной опорой новодемократического режима Мао Цзэ-дун считал крестьянство. «Крестьянство, — говорил он, — является основной базой демократического режима в Китае па данном этапе»3. Осуществление политического правления крестьянства мыслилось через стоящую у власти Коммунистическую партию, превратившуюся по составу в крестьянскую. В докладе Мао Цзэ-дуна ни слова не говорилось о руководящей роли рабочего класса в поводемократическом государстве.
Программа «поводемократической революции» предусматривала обеспечение национальной независимости Китая, ликвидацию феодальных отношений в деревне, передачу земли крестьянству, переход в руки государства ключевых отраслей народного хозяйства (банки, железные дороги, воздушные сообщения и т. д.), ограничение крупного китайского и иностранного капитала при всемерном поощрении деловой активности средней и мелкой буржуазии. «Все мероприятия этой революции, — говорил Мао Цзэдун, — направлены не на уничтожение частной собственности, а на охрану частной собственности. В результате этой революции будет расчищен путь для развития капитализма»4. Основным препятствием на пути экономического развития Китая Мао Цзэдун считал феодальные отношения в деревне, недооценивая при этом тормозящую роль иностранного капитала.
В докладе Мао Цзэ-дуна неоднократно подчеркивалось, что политическая и экономическая программа «новой демократии» не выходит за рамки «трех народных принципов» Сунь Ят-сена, с той, однако, разницей, что их осуществление берет теперь на себя Коммунистическая партия Китая.
Программу «новой демократии» предполагалось осуществить постепенно, через ряд последовательных этапов. На ближайший период была намечена так называемая Конкретная программа,
1 См. Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. Харбин, 1948, стр. 314 (на кит. яз.).
2 См. там же, стр. 319.
3 Там же, стр. 333.
4 Там же, стр. 330.
206
первоочередными требованиями которой были немедленное упразднение гоминьдановской диктатуры и образование демократического коалиционного правительства, введение демократических свобод, обуздание бюрократического капитала, снижение арендной платы и ссудного процента, улучшение материального положения трудящихся и т. п. Иными словами, предлагалось осуществить на территории всего Китая демократические преобразования, которые проводились в период антияпонской войны в освобожденных районах. В соответствии с этой программой КПК изъявляла готовность договориться с гоминьданом, с тем чтобы избежать гражданской войны.
В теоретическом отношении «новая демократия» представляла собой ревизию программных принципов партии, отход от важнейших положений марксизма-ленинизма, таких, как учение об освободительной миссии пролетариата и его политической гегемонии, о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую и т. д. Теоретическая несостоятельность эклектичной поводемократической доктрины Мао Цзэ-дуна была еще раз доказана практикой революционной борьбы китайского народа в послевоенный период. Вскоре после победы народной революции теория «повой демократии» была отвергнута китайскими коммунистами ввиду ее явного несоответствия марксизму и конкретным условиям Китая.
В то же время в докладе Мао Цзэ-дуна повторялись основные требования антиимпериалистической и антифеодальной революции, выработанные ранее партией китайского рабочего класса с помощью международного коммунистического движения и подтвержденные всей практикой китайской революции. Именно за осуществление этой боевой революционной программы в первую очередь повели борьбу коммунисты и руководимые ими массы трудящихся после III съезда КПК.
VII съезд обсудил также организационные вопросы. С докладом «О новом Уставе партии» на съезде выступил Лю Шао-ци. Чтобы оправдать курс маоистов на отрыв партии от рабочего класса, в докладе развивался сомнительный тезис о том, что «социальное происхождение наших членов партии не может определять характер нашей партии...» 1. Как по своему социальному составу, так и по удельному весу рабочего класса в руководящих органах КПК в 1945 г. не представляла собой передового отряда китайского пролетариата. Рядовая масса членов партии состояла преимущественно из крестьян, бедняков, середняков и паупери-зованиых слоев деревни. Руководящий состав партии был представлен в основном зажиточными слоями деревни, мелкобуржуазной интеллигенцией, а также выходцами из помещичьих и буржуазных семей. В качестве теоретической предпосылки существования такой партии в докладе выдвигалось положение о том,
1 Лю Шао-ци. О партии. Пекин, 1953, стр. 15 (на кит. из.).
207
что «интересы китайского пролетариата и китайского парода (включая буржуазию и часть помещиков. — Авт.) всегда являются едиными» L
Мао Цзэ-дун фактически считал, что партию можно и нужно строить из любого социального материала. Поэтому он открыто приветствовал превращение КПК в преимущественно мелкобуржуазную по своему составу организацию. «В Китае имеется большая группа мелкобуржуазных революционных элементов, стремящихся вступить в нашу партию, — говорилось в докладе «О новом Уставе партии». — Это отрадное явление. Нашей партии не следует им отказывать. Революционные элементы из мелкой буржуазии могут в большом количестве вступать в пролетарскую политическую партию». Этот процесс мелкобуржуазного развития партии выдавался за «обязательный закон истории». Докладчик объявил, что в результате воспитания и перевоспитания в духе «идей Мао Цзэ-дуна» и длительной революционной борьбы подавляющее большинство непролетарских элементов партии якобы стали «марксистами-ленинцами — пролетарскими бойцами», «передовыми бойцами пролетариата» 1 2.
В качестве решающего доказательства «пролетарского» характера партии выдвигалось положение о господстве в партии «идей Мао Цзэ-дуна». «Идеи Мао Цзэ-дупа, — заявил докладчик, — это идеология, объединяющая теорию марксизма-ленинизма с практикой китайской революции, это китайский коммунизм, китайский марксизм.
Идеи Мао Цзэ-дуна — это дальнейшее развитие марксизма в национально-демократической революции в колониальных, полуколониальных и полуфеодальных странах в современную эпоху, это превосходный образец национального марксизма» 3.
На самом деле так называемая китаизация марксизма была по существу подменой марксизма мелкобуржуазной националистической доктриной Мао Цзэ-дуна. В новом Уставе было зафиксировано, что «Коммунистическая партия Китая во всей своей работе руководствуется идеями Мао Цзэ-дуна...»
В то время политическая доктрина Мао Цзэ-дуна с ее антифеодальной, антиимпериалистической программой отражала интересы многомиллионных масс крестьянства, мелкой буржуазии и средних буржуазных слоев города и деревни и, следовательно, имела более значительную и широкую социальную опору, чем правящая буржуазно-помещичья партия гоминьдан. В этом была одна из главных причин роста влияния КПК на широкие народные массы, увеличения ее рядов, роста ее вооруженных сил и расширения контролируемых ею освобожденных районов.
Съезд избрал Центральный Комитет в количестве 44 членов и 33 кандидатов. Большинство в новом составе ЦК имели сторон-
1 Лю Шао-ци. О партии, стр. 23.
2 См. там же, стр. 19.
3 Там же, стр. 26.
208
инки Мао Цзэ-дуна. На вновь созданный ноет председателя партии был избран Мао Цзэ-дун. Таким образом, съезд фактически узаконил захват руководства в партии Мао Цзэ-дуном и его группой. В то же время в состав ЦК вошли и представители интернационалистских сил партии.
5.	ВСТУПЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА В ВОЙНУ ПРОТИВ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЯПОНИИ.
ЗАВЕРШЕНИЕ ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ ВОЙНЫ КИТАЙСКОГО НАРОДА
Вопросы, связанные с подготовкой разгрома Японии, были предметом переговоров на Ялтинской конференции глав правительств СССР, Англии и США в феврале 1945 г. Стремясь сократить сроки мировой войны и тем самым избавить человечество от излишних жертв, помочь борющемуся народу Китая и других стран, правительство СССР обязалось вступить в войну против Японии па стороне союзников через два-три месяца после разгрома фашистской Германии. Тогда же были оговорены и условия вступления СССР в борьбу с Японией, подлежавшие согласованию с Китаем. 5 апреля 1945 г. Советский Союз денонсировал договор 1941 г. с Японией о нейтралитете. Сразу же после победы над Германией СССР стал готовиться к выступлению против Японии.
Обстановка, сложившаяся в Китае на заключительном этапе войны, не оставила никаких надежд на скорое изгнание японских захватчиков собственно китайскими вооруженными силами. Японским захватчикам противостояла не объединенная мощь всей китайской нации, а две самостоятельные и непримиримо враждебные друг другу силы — гоминьдан и Компартия. Причем обе эти силы, как показали VII съезд КПК и состоявшийся почти одновременно с ним VI съезд гоминьдана, готовились не столько к решающим сражениям с японцами, сколько к предстоящей борьбе за власть после разгрома Японии силами союзников Китая — СССР и США. Страна за время длительной восьмилетней войны была истощена, ее потери в живой силе достигли 10 млн. человек. Несмотря на двукратное численное превосходство (5,5 млн. бойцов против 2 млн. японских солдат в континентальном Китае, Корее и на Тайване), китайские вооруженные силы были не способны нанести решающее поражение Японии.
Гоминьдановская армия насчитывала весной 1945 г. 4 600 тыс. человек. Но она была серьезно потрепана и деморализована в результате японского наступления 1944 г. При американском содействии она проходила переформирование и перевооружение и не была готова самостоятельно вести широкие наступательные операции, необходимые для победы над японцами. Народные 8-я и Новая 4-я армии вместе с партизанскими отрядами насчитывали около 1 млн. бойцов. В отличие от гоминьдановских войск они ха-
209
рактерпзовалпсь высоким моральным состоянием, дисциплиной, выносливостью. Однако они были рассредоточены па обширной территории Северного и Центрального Китая, страдали от крайней скудости вооружения и острой нехватки боеприпасов, обмундирования, транспортных средств. Около 2/з личного состава народных армий не имели стрелкового оружия: одна винтовка приходилась на трех бойцов, один пулемет — на 100 бойцов; па каждую винтовку имелось по 30 патронов, т. е. на один серьезный бой. Тяжелым вооружением армия коммунистов практически не располагала. Этим определялась их тактика: короткие партизанские налеты на маршевые колонны и небольшие гарнизоны противника без попыток атаковать районы сосредоточения японских войск. На широкие наступательные операции оперативного и тем более стратегического характера народные армии были тогда еще не способны. VII съезд КПК, правда, принял по докладу Чжу Дэ решение начать подготовку к этапу «стратегического наступления». Но такая подготовка требовала значительного времени, большого количества вооружения и материальных средств, которыми КПК не располагала. Пока же положение народных армий было не из легких.
В начале августа 1945 г. японцы крупными силами окружили в районе Пипьцюаня значительную группировку 8-й армии, угрожая ей уничтожением. Народные армии постоянно ожидали удара со стороны гоминьдаповцев, поддерживаемых американцами. Периодические стычки между коммунистами и гоминьдановцами случались все чаще, а в июле — августе 1945 г. произошли крупные столкновения в Шэньси, Суйюапе, Хэнани. Нападающей стороной, как правило, были гомпньдановцы.
Выражая стремление американского империализма к гегемонии в послевоенном мире, правительство Трумэна стало проводить более жесткую антикоммунистическую политику и в Китае. Посол США в Чунцине Хэрли, выступавший ранее в роли «посредника» между КПК и гоминьданом, в начале апреля заявил, что отныне США более не сотрудничают с китайскими коммунистами и что организациям, не подчиненным чунцинскому правительству, американская помощь оказываться не будет. С антикоммунистическими заявлениями выступал и новый командующий американскими войсками в Китае Ведемейер.
Такая политика правительства США отнюдь не способствовала приближению сроков разгрома Японии. Японское командование имело возможность строить планы длительной обороны как на самих японских островах, так и в Китае п прилегающих к нему странах Азии. Эти планы были сорваны вступлением в войну Советского Союза.
8 августа 1945 г. Советское правительство заявило о присоединении СССР к Потсдамской декларации США, Англии и Китая, требуюш.ей безоговорочной капитуляции Японии. 9 августа Советский Союз вступил в войну с империалистической Японией.
210
Началось наступление Советской Армин, которая быстро продвигалась во внутренние районы Северо-Восточного Китая. Одновременно она наносила мощные удары японским вооруженным силам па Сахалине, в Корее и на Курильских островах. 10 августа вступила в войну с Японией Монгольская Народная Республика.
Стремительное наступление Советской Армии (20 августа были освобождены крупнейшие города Северо-Восточного Китая — Харбин, Шэньян, Цзилинь, Чанчунь, а 23 августа — Порт-Артур) сделало продолжение сопротивления японской армии бессмысленным и привело к безоговорочной капитуляции Японии, официальный акт о которой был подписан 2 сентября 1945 г.
Наступление Советской Армии резко изменило военно-стратегическую обстановку в Китае, окончательно подорвало силы японского милитаризма, разрушило японскую блокаду освобожденных районов и создало исключительно благоприятные условия для наступления армий, руководимых КПК.
10 августа, после того как японское правительство впервые заявило о готовности капитулировать, главнокомандующий народными армиями Чжу Дэ и его заместитель Пэн Дэ-хуай отдали всем частям приказ предъявить расположенным в районах их действия войскам противника требование о сдаче, а в случае их отказа капитулировать — решительно уничтожить. И августа главным командованием в Япьапи были отданы приказы о переходе в наступление всех вооруженных сил освобожденных районов.
Дислокация и реальные силы народных армий к моменту разгрома Японии позволяли им при отсутствии серьезного сопротивления со стороны противника успеть до подхода гоминьдановских войск оседлать основные линии коммуникаций, занять часть средних и мелких городов и обширные сельские районы в Северном Китае. Именно такую директиву народные армии получили от ЦК КПК. ЦК КПК рассчитывал в результате иметь от трех до шести крупных освобожденных районов с несколькими десятками средних и небольших городов в провинциях Хэбэй, Чахар, Жэхэ, Шаньси, Шаньдун и северной Цзянсу. Захват крупных городов ЦК КПК считал невозможным. Боевые действия народных войск рассматривались в это время руководством КПК главным образом под углом зрения борьбы с гоминьданом. Уже 13 августа 1945 г. в речи на собрании кадровых работников в Яньани Мао Цзэ-дуп заявил, что «война сопротивления японским захватчикам как определенный этап уже миновала: новая обстановка и новая задача — это борьба внутри страны». Ближайшей целью этой борьбы внутри страны Мао Цзэ-дун считал борьбу за «плоды победы», одержанной союзниками Китая лад Японией.
Гоминьдановское правительство со своей стороны делало все возможное, чтобы воспрепятствовать распространению власти
211
коммунистов на Северный Китай и прибрать «плоды победы» к своим рукам. 11 августа Чан Кай-ши отдал сразу три приказа: своим войскам — быстро двинуться вперед для «принятия» оккупированных японцами районов; марионеточным войскам — «нести ответственность за поддержание порядка и охрану населения»; 8-й и Новой 4-й армиям — «оставаться на местах в ожидании дальнейших указаний» и не предпринимать «самовольных действий против японских и марионеточных войск». Японским войскам было приказано сдаваться только правительственным гоминьдановским армиям. Американские самолеты и корабли начали спешно перебрасывать гоминьдановские части в Нанкин, Шанхай, Пекин, Тяньцзинь и другие крупные города, к которым приближались отряды народной армии.
КПК расценила эти действия как национальную измену и провокацию гражданской войны. В качестве ответной меры Чжу Дэ потребовал от японского главнокомандующего Окамуры, чтобы все японские войска в Северном, Восточном, Центральном и Южном Китае сдавались только народным армиям, а до их подхода временно сохраняли оружие и не подчинялись приказам, которые исходят не от командования народных войск. Обострение отношений между КПК и гоминьданом таило в себе опасность возникновения гражданской войны в стране.
В сложившейся обстановке Советский Союз был готов сделать все возможное, чтобы помочь китайскому народу предотвратить бедствие повой гражданской войны.
В то же время, братски сотрудничая с КПК и ее вооруженными силами, Советский Союз не порывал отношений и с правительством Чап Кай-ши, которое со своей стороны шло на развитие связей с СССР, чтобы поднять свой престиж внутри страны и на международной арене. В результате переговоров с Китаем, начавшихся в июне, 14 августа 1945 г. в Москве были подписаны Договор о дружбе и союзе между СССР и Китаем, а также серия советско-китайских соглашений. Договор предусматривал военное сотрудничество СССР и Китая для победы над Японией и гарантии от повторения агрессии с ее стороны, а также экономическое сотрудничество в целях восстановления хозяйства обеих сторон. Советский Союз и Китай договорились о совместной эксплуатации в течение 30 лет Китайско-Чанчупьской железной дороги на правах общей собственности, о совместном использовании военно-морской базы Порт-Артур и объявлении Дальнего свободным портом с передачей в аренду СССР пристаней п сооружений. Советский Союз признавал суверенитет Китая над Маньчжурией и заявил о невмешательстве во внутренние дела Китая. Правительство Китая выразило готовность признать независимость Внешней Монголии (т. е. МНР), если ее население подтвердит свое желание путем плебисцита.
Договор был с одобрением встречен китайской демократиче
212
ской общественностью. Он укреплял международные позиции Китая п способствовал созданию условий, позволявших избежать гражданской войны.
Учитывая позицию СССР и настроение народных масс, выступавших за мир, гоминьдановское правительство при содействии американской дипломатии предприняло ряд «мирных» политических маневров. Чан Кай-ши трижды — 14, 20 и 23 августа — направлял телеграммы Мао Цзэ-Дупу с приглашением в Чунцин на мирные переговоры. 27 августа в Япьапь в качестве посредника и гаранта безопасности делегации КИК на мирных переговорах прибыл американский посол Хэрли.
Руководство КПК согласилось на мирные переговоры. 25 августа 1945 г. ЦК КПК опубликовал Декларацию о текущем моменте, в которой выразил готовность прийти к мирному соглашению с гоминьданом на следующих условиях: прекратить военные действия против освобожденных районов; признать их народные правительства и вооруженные силы; определить территорию, где народные армии примут капитуляцию японских войск; распустить марионеточные войска; созвать совещание для создания демократического коалиционного правительства и подготовки свободных выборов-в Национальное собрание.
28 августа делегация КПК вылетела в Чунцин. Руководство КПК понимало, что гоминьдан стремится лишь выиграть время; поэтому оно дало народным войскам закрытую директиву продолжать наступление и «не щадить усилий, чтобы завоевать все, что можно завоевать», в Северном, Центральном и Северо-Восточном Китае, т. о. установить контроль над подавляющей частью районов к северу от Янцзы. Особое внимание в директиве обращалось на захват коммуникаций. Переговоры о мире, таким образом, отнюдь не означали прекращения вооруженной борьбы между КПК и гоминьданом.
Разгром милитаристской Японии был последней страницей второй мировой войны и восьмилетней национально-освободительной войны китайского народа против японских захватчиков. Китайский народ был освобожден от ига японских империалистов, от угрозы колониального порабощения. Эта победа была завоевана борьбой всего китайского народа, сплотившегося в единый национальный антпяпонский фронт, при решающей боевой поддержке Советского Союза. Самоотверженная борьба советского народа против фашизма и японского милитаризма явилась огромной поддержкой освободительной войны китайского народа, служила вдохновляющим примером для китайских коммунистов-интернационалистов, для всего китайского парода. Опа создала необходимые международные условия для победы китайской революции после окончания второй мировой войны.
V
НАРОДНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА И ПОБЕДА НАРОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ (1946-1949 гг.)
1. ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС. НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ОБЩЕЙ РЕВОЛЮЦИОННОЙ СИТУАЦИИ (СЕНТЯБРЬ 1945 — ИЮНЬ 1947 г.)
Обстановка в стране после окончания второй мировой войны. Сразу же после капитуляции Японии в Китае разгорелась острая политическая борьба по вопросу о дальнейших перспективах развития страны, временами перераставшая в открытую гражданскую войну. Народные массы требовали установления внутреннего мира, немедленной ликвидации прогнившей диктатуры гоминьдана и демократизации Китая. Реакционные силы, поддержанные империалистами США, упорно противились любым демократическим преобразованиям и лихорадочно готовились к гражданской войне, намереваясь вооруженным путем подавить революционное движение, возглавляемое Коммунистической партией.
Большинство китайского парода, поддерживая выдвинутый КПК лозунг образования демократического коалиционного правительства, выражало открытое недовольство режимом Чап Кайши; даже значительная часть национальной буржуазии перешла в оппозицию к гоминьдановскому правительству. Однако требо-
214
ванпя ликвидации гоминьдановской диктатуры не вылились еще в прямые революционные выступления. Массы, смертельно уставшие от восьмилетием антияпонской войны, рассчитывали на мирный исход борьбы; они надеялись, что чанкайшисты выполнят свои неоднократные обещания и добровольно, не прибегая к насилию, передадут власть демократическому коалиционному правительству. Мирные настроения имели место также в народной армии, в рядах КПК.
К моменту окончания второй мировой войны в Китае сложилось два государственных образования: официальное гоминьдановское правительство, контролировавшее большую часть территории, на которой проживало около 70% населения страны, и освобожденные районы, управлявшиеся фактически независимыми от Чунцина народными правительствами во главе с КПК. Освобожденные районы охватывали значительную часть Северного Китая (провинции Шаньси, Чахар, Хэбэй, Суйюапь, Шаньдун, Хэнань), а также долины Янцзы (Цзянсу, Аньхой и др.). Центральным был Пограничный район Шэнси — Ганьсу — Нинся. Разгром Советской Армией японских захватчиков значительно укрепил позиции КПК. К концу 1945 г. освобожденные районы составляли почти четверть территории Китая с населением около 150 млн. человек. Выросли и боевые силы народных армий, пополнивших свое вооружение за счет капитулировавших японских войск.
Однако и гоминьдановцам удалось с помощью американского империализма укрепить свое стратегическое положение. Уже после капитуляции Японии на американских судах и самолетах в северные и восточные провинции были переброшены крупные контингенты гоминьдановских войск (более 0,5 млн. человек), запивших Шанхай, Нанкин, Бэйпин, Тяньцзинь и другие стратегические центры. Под предлогом обеспечения капитуляции японских войск в важнейших городах, портах, узлах коммуникаций были высажены военно-воздушные и морские десанты американской армии (более 90 тыс. человек).
К середине 1946 г. США обучили гоминьдановские войска численностью 150 тыс. человек, вооружили 45 дивизий; в дальнейшем после начала общекитайской гражданской войны обучение и вооружение американскими властями войск Чап Кай-ши продолжалось в еще больших масштабах. Американцы строили и охраняли в Северном Китае стратегические дороги для гоминьдановской армии. В правящих кругах США рассматривался вопрос об открытой вооруженной интервенции в Китае.
Армия Чан Кай-ши при всех ее внутренних слабостях и ненадежном тыле значительно превосходила войска Компартии численно, в материально-техническом оснащении и в отношении источников снабжения. Но Народно-освободительная армия
215
(НОА) 1 пользовалась поддержкой населения освобожденных районов. Бойцы НОА боролись за правое дело национального и социального освобождения китайского народа, и это обеспечивало их высокий боевой дух.
Важнейшим фактором, способствовавшим усилению НОА, была помощь Советского Союза демократическим силам Китая. В Маньчжурии (Северо-Восточный Китай), освобожденной советскими войсками от японских оккупантов и возвращенной китайскому пароду, образовался наиболее устойчивый п сильный освобожденный район с относительно развитой по масштабам Китая промышленностью, с прочным тылом (район примыкал к границе с СССР), с возможностью получать экономическую помощь из СССР, а также готовить там свои кадры. Советское командование позаботилось о снабжении населения продовольствием, об открытии школ. На освобожденных территориях население стало создавать народные органы власти, во главе которых становились коммунисты. Компартия вышла пз подполья, возрождались профсоюзы, возникали массовые демократические организации. КПК получила возможность распространить свое влияние и на Маньчжурию. Народная армия получила значительное количество оружия, боеприпасов, продовольствия Квантунской армии и войск Маньчжоу-го. В результате к концу 1945 г. КПК имела на северо-востоке хорошо вооруженную мощную группу войск численностью 300 тыс. человек, способную успешно отразить начавшееся наступление гоминьдановцев.
В международном плане наиболее важным для китайской революции был тот факт, что Советский Союз парализовал осуществление планов американских империалистов по организации прямой вооруженной интервенции против демократических сил Китая.
В целом соотношение между демократическими и реакционными силами в Китае после окончания второй мировой войны с учетом всех внутренних и международных факторов характеризовалось относительным, неустойчивым равновесием.
В сложной политической борьбе симпатии большинства народа были на стороне КПК. Однако к началу послевоенного периода Компартия еще не решила проблему завоевания и тем более организации масс. Прочным политическим влиянием опа пользовалась только в старых аптияпонскпх базах; в районах, освобожденных после капитуляции Японии (с населением около 50 млн, человек), коммунисты еще не успели пустить глубокие корни. В гоминьдановских районах, особенно в городах, позиции коммунистов оставались слабыми. Там имелись лишь отдельные ячейки КПК, действовавшие в глубоком подполье; связь партии с рабочим классом не была восстановлена. Руководство рабочим движе-
1 Так стали называться после окончания второй мировой войны бывшие 8-я и Новая 4-я армии.
21(5
пнем находилось преимущественно в руках Китайской ассоциации труда — легальной профсоюзной организации, в которой влияние коммунистов было незначительным. Не был охвачен влиянием КПК и безбрежный океан крестьянской бедноты в гоминьдановских районах.
В сложившейся обстановке, когда за мирную демократизацию Китая и предотвращение гражданской войны выступали не только подавляющее большинство китайского парода, по и СССР, к которому хотя бы формально вынуждены были присоединиться США и Англия, руководство КПК решило поддержать лозунги мира и демократии, с тем чтобы взять в свои руки политическую инициативу. В принципе ЦК КПК не исключал возможности «мирного развития» и «легальной борьбы». «Существует возможность, — говорилось в Сообщении ЦК КПК от 26 августа,— что после переговоров под давлением внутренних и внешних сил гоминьдан будет на определенных условиях признавать положение нашей партии, а наша партия также на определенных условиях будет признавать положение гоминьдана. Тогда наступит новый этап сотрудничества обеих партий (плюс Демократическая лига и другие) п мирного развития». Для реализации такой возможности КПК готова была пойти на некоторые уступки, в том числе на значительное сокращение территории освобожденных районов на юге, отказаться от собственной денежной системы и др. Но более вероятной ЦК КПК считал перспективу гражданской войны, поэтому мирные переговоры рассматривались в качестве важного средства политической подготовки к войне. «Мир, демократия и сплочение» были главными лозунгами КПК в этот период.
Мирные переговоры между КПК и гоминьданом. Переговоры между Компартией п гоминьданом продолжались с перерывами начиная с осени 1945 до марта 1947 г. Роль посредника на переговорах с согласия КПК взяла на себя американская дипломатия (вначале посол в Китае Хэрли, затем Маршалл), фактически оказывавшая всяческую поддержку реакции. Активное участие в переговорах принимала Демократическая лига — основная партия промежуточных сил, стремившаяся стать арбитром между коммунистами и гомпньдаповцамп. Однако, несмотря на переговоры, военные действия между гоминьдановскими войсками и народными армиями не прекращались, хотя и носили до лета 1946 г. локальный характер. Политическая деятельность КПК в этот период характеризовалась достаточно гибким сочетанием вооруженной борьбы с использованием возможностей легальной работы в районах гоминьдановского господства. Но главной все же была вооруженная борьба.
Первый тур мирных переговоров с гоминьданом состоялся с 28 августа по 10 октября 1945 г. в Чунцине. Делегация КПК на переговорах включала Мао Цзэ-дуна, Чжоу Энь-лая и Ван
217
Жо-фэя; гоминьдановскую делегацию возглавлял Чап Кай-птп. 11 октября Мао Цзэ-дун вернулся в Яньань, а остальные члены делегации Компартии остались в Чунцине продолжать переговоры. Результатом первого этапа мирных переговоров было соглашение от 10 октября 1945 г.1 В соглашении содержалось взаимное обязательство КПК и гоминьдана добиваться решения проблем послевоенного демократического переустройства Китая мирным путем, избежать гражданской войны. В го же время текст соглашения вполне выявил различия позиций сторон. Гоминьдан был готов легализовать КПК и формально включить ее представителей в коалиционное правительство при условии отказа коммунистов от армии и власти в освобожденных районах. В китайских условиях легальная Компартия, лишенная армии и территориальных опорных баз и не имевшая серьезных позиций в гоминьдановских районах, не представляла бы особой угрозы господству крупной буржуазии и помещиков. КПК со своей стороны была готова разделить власть с гоминьданом во всем Китае, войдя в коалиционное правительство, но при условии сохранения в ее руках народных армий и власти в главных освобожденных районах. Поскольку договоренности по этим основным вопросам в Чунцине достигнуто не было, остальные пункты соглашения 10 октября повисли в воздухе.
Тупик, в который зашли осенние переговоры с гоминьданом, укрепил убежденность руководства КПК в неизбежности гражданской войны. (По расчетам Мао Цзэ-дуна, она должна была начаться весной 1946 г.) II действительно, сразу же после опубликования коммюнике от 10 октября гоминьдановские войска получили приказ расширить наступательные операции против освобожденных районов. ЦК КПК ответил па это в начале ноября директивой «мобилизовать все силы и, занимая позицию самозащиты, разгромить наступление гоминьдана, отстоять освобожденные районы и добиться установления мира». Выполняя директиву партии, войска НОА нанесли ряд сильных контрударов по гоминьдановским частям.
Угроза гражданской войны, тяжелое экономическое положение в гоминьдановских районах, усиление репрессий, а также американское вмешательство во внутренние дела Китая вызывали глубокое возмущение в широких слоях китайского парода. Осенью 1945 г. по гоминьдановским районам прокатилась волна забастовок, антпчанкайшистских митингов, демонстраций. Широкий резонанс вызвало выступление студентов Юго-Западного университета в Куньмине, завершившееся 1 декабря расстрелом и массовыми избиениями. Студенческие волнения были традиционным для Китая признаком политической активизации промежуточных сил. Несмотря па стихийность и неорганизованность, первое послевоенное массовое выступление населения гомипьда-
1 Текст соглашения см. в «Цзефан яшбао», 12. X. 1945.
218
новских районов оказало серьезное воздействие на политическую обстановку в Китае.
Протест китайского парода против угрозы гражданской войны был поддержан мировой общественностью. По настоянию правительства Советского Союза на Московском совещании министров иностранных дел СССР, США и Англии, происходившем в декабре 1945 г., было принято решение, в котором отмечалась необходимость мирного объединения Китая и прекращения, гражданской войны. Три державы взяли на себя обязательство придерживаться принципа невмешательства во внутренние дела страны; было достигнуто согласие в отношении желательности вывода из Китая советских и американских вооруженных сил в возможно кратчайший срок. Это обязательство было выполнено лишь Советским Союзом: вывод советских войск был начат в марте и завершен к 3 мая 1946 г. Американские же войска оставались в Китае вплоть до 1949 г., когда они были вынуждены уйти оттуда под напором победоносной народной революции.
Решения Московского совещания и возмущение масс заставили гоминьдановское правительство временно отступить. В конце декабря между делегациями КПК и гоминьдана возобновились переговоры о прекращении военных действий и созыве Политической консультативной конференции (ПКК), которые привели 16 января 1946 г. к соглашению о перемирии. В тот же день в Чунцине открылась Политическая консультативная конференция с участием представителей гоминьдана, Компартии, промежуточных партий и беспартийных деятелей. Работа и решения ПКК явились наиболее крупным событием в ходе мирных переговоров между Компартией и гоминьданом.. Компартии удалось, опираясь на поддержку демократической общественности и привлекая на свою сторону часть представителей промежуточных сил, взять в свои руки инициативу на конференции. Позиция Компартии была изложена в представленном ею «Проекте программы мирного строительства государства», совпадавшего с Конкретной программой, одобренной VII съездом партии \ Предложения Компартии легли в основу резолюций ПКК, принятых 31 января и содержавших конкретный план мирного перехода от гоминьдановской диктатуры к демократическому коалиционному правительству в форме Государственного совета. 20 мест пз 40 в Госсовете предназначалось гоминьдану и 20 — коммунистам, другим партиям и беспартийным, причем решения по важным политическим вопросам должны были приниматься 2/.з членов Совета.
Постановление об общей политической программе предусматривало отказ гоминьдана от права контролировать правительство, введение самоуправления провинций (что давало возможность
1 «Синьхуа жпбао», 17.1.1946.
219
сохранить демократические порядки в освобожденных районах), предоставление народу демократических прав, осуществление экономической политики на основе суньятсеновского принципа народного благоденствия: земля — хлебопашцу, работа — рабочему, свобода деловой активности — предпринимателям и торговцам, более высокий жизненный уровень — всему населению. Было принято решение о созыве Национального собрания, причем для Компартии и других партий (помимо гоминьдана) резервировалось более 25% мест, что давало им возможность блокировать принятие антидемократических решений. По важнейшему вопросу о реорганизации армии договоренность была достигнута уже после окончания работы ПКК: китайская армия сокращалась до 60 дивизий (по 14 тыс. человек), из них 50 гоминьдановских и 10 коммунистических.
Решения конференции, отражавшие соотношение классовых сил в стране, носили компромиссный характер. Их осуществление позволило бы сделать первые реальные шаги на пути демократизации Китая. Хотя январские соглашения и не отвечали полностью требованиям Компартии, она заявила о своей готовности бороться за их претворение в жизнь. Однако осуществление соглашений было сорвано гоминьдановцамп.
Наблюдение за выполнением соглашения о перемирии от 10 января 1926 г. было возложено на Исполнительный штаб, созданный по инициативе Маршалла в Бэйпппе. От КПК в состав штаба входил генерал Е Цзянь-ин. Исполнительный штаб и его разветвленный аппарат на местах активно использовались Американцами в собственных политических и военных целях. В то же время Исполнительный штаб служил дополнительным каналом, через который осуществлялись в то время довольно широкие дипломатические контакты между КПК и СЙ1А.
Гоминьдановская клика и не помышляла о выполнении решений ПКК. Она развязала террор против демократических организаций, вероломно нарушила договоренность о прекращении огня, развернув с помощью США наступление своих войск в Северо-Восточном Китае.
Состоявшийся в начале марта 1946 г. пленум ЦИК гоминьдана путем различных оговорок фактически отверг решения конференции и принял курс на форсированную подготовку к гражданской войне. К границам освобожденных районов было стянуто около 200 дивизий. С целью камуфляжа этой антинародной политики гомпньдановцы организовали серию антисоветских провокаций, развернули пропагандистскую кампанию против коммунистов, обвиняя их в расколе Китая. Курс Чан Кай-ши на гражданскую войну был поддержан империалистами США, усиленно наращивавшими военный потенциал гоминьдана.
Компартия также активно готовилась к общекитайской гражданской войне. Важнейшей частью этой подготовки была аграрная политика партии,
220
Первое время после капитуляции Японии КПК продолжала придерживаться подтвержденной VII съездом партии политики ограничения помещичьей эксплуатации путем снижения арендной платы п ссудного процента. Однако, поскольку снижение арендной платы не могло компенсировать все возраставшего бремени, ложившегося на крестьянство в связи с расширением гражданской войны, КПК с начала 1946 г. постепенно переходит к частичной конфискации помещичьей земли. Изъятие части помещичьей земли в пользу крестьян проводилось в этот период под видом проверки снижения арендной платы в старых освобожденных районах и «сведения счетов с предателями» в новых. По существу это была политика постепенного, замаскированного в тактических целях перехода от снижения арендной платы к ликвидации помещичьего землевладения. Темпы этого перехода находились в зависимости от размаха гражданской войны. Подчиненность аграрной политики КПК задачам и характеру вооруженной борьбы за власть в период народно-освободительной войны прослеживается достаточно отчетливо.
4 мая 1946 г. ЦК КПК принял официальное закрытое решение о возвращении в принципе к политике ликвидации помещиков как класса, т. е. конфискации помещичьих земель и передаче пх в собственность малоземельным и безземельным крестьянам «па справедливых уравнительных началах» Проведение этого решения в жизнь резко обостряло классовую борьбу в стране и делало неминуемым широкое вооруженное столкновение в самое ближайшее время.
КПК проводила также усиленную военно-мобилизационную подготовку к гражданской войне. Были расширены ряды народного ополчения и улучшено его вооружение, значительно повышена боевая подготовка регулярных войск. Исключительно важное значение ЦК КПК придавал созданию и укреплению военно-политических опорных баз на северо-востоке как одному из основных условий победы в гражданской войне.
Послевоенный политический курс КПК, сочетавший мирные и вооруженные формы борьбы, оправдал себя на практике и позволил партии подготовиться к отпору гоминьдановской реакции. Выработанный под воздействием ряда внутренних и международных условий, этот курс позволил партии избежать опасностей, связанных с переоценкой ее руководством военного фактора китайской революции.
Начало гражданской войны. В конце июня 1946 г. армии Чан Кап-ши начали общее наступление против освобожденных райо-
1 Имеются в виду «Указания ЦК КПК о «сведении счетов», о снижении арендной платы и по земельному вопросу» от 4 мая 1946 г., которые в прессе того времени часто именуются «Указаниями из 18 пунктов» (см. «Коммунистическая партия Китая и крестьянско-аграрный вопрос». [Б. м.], 1947, стр. 87—92 (на кит. яз.); «Хрестоматия по новейшей истории», т. III, ч. I. М., 1961, стр. 276—280.
221
нов. Гоминьдановская авиация бомбила столицу освобожденных районов Яньань. Благодаря численному превосходству (2 млн. штыков против 1,2 млн. в НОА) и несравненно лучшему вооружению гоминьдановцам в первые месяцы войны удалось добиться временных успехов. С июля по октябрь 1946 г. они захватили свыше 100 городов, включая такие сравнительно крупные центры провинций и районов, как Чэндэ, Чжанцзякоу, Аньдун, Хуайинь. Территория освобожденных районов сократилась па 200 тыс. кв. км. Это был самый трудный период для НОА, Компартии и населения освобожденных районов.
Характерной чертой политики КПК на протяжении первого года народно-освободительной войны было то, что партия не выставляла открыто лозунга насильственного свержения нанкинского правительства, а вела военную и политическую борьбу против него под флагом самозащиты. Это объяснялось главным образом тем, что задача завоевания подавляющего большинства народа на сторону КПК к началу гражданской войны не была еще решена, значительные слои населения, в том числе в освобожденных районах, и даже часть партии и армии не были готовы к восприятию лозунгов радикальной народно-демократической революции. Это обстоятельство приходилось учитывать даже при проведении аграрной реформы, которая сама служила главным инструментом завоевания крестьянства на сторону партии.
В директиве от 20 июля 1946 г. «Разгромить наступление Чап Кай-ши войной самозащиты» ЦК КПК взял курс на развертывание народной, по существу крестьянской, войны против гоминьдановской реакции. Народно-освободительной армии ЦК КПК дал установку на маневренную войну как главную форму боевых действий. Театр военных действий в освобожденных районах был разделен па шесть крупных боевых зон, соответствовавших основным опорным базам НОА, каждая из которых находилась под руководством соответствующих бюро ЦК КПК: 1) Шаньси — Хэбэй — Хэнань (руководители Лю Бо-чэн и Дэн Сяо-пип); 2) Восточный Китай (руководители Чэнь И, Су Юй, Ло Жуй-цин, Тань Чжэнь-линь); 3) Северо-Восточный Китай (руководители Гао Ган, Линь Бяо, Ло Жун-хуань); 4) Шаньси — Чахар — Хэбэй (руководители Не Жун-чжэнь и др.); 5) Шаньси — Суйюань (руководители Пэн Дэ-хуай, Хэ Лун); 6) Центральная равнина (руководители Ли Сянь-нянь, Чжэнь Вэп-сань, Се Фу-чжи) 1. Общее военно-политическое руководство осуществляли ЦК КПК и Народно-революционный военный совет под председательством Мао Цзэ-дуна. Кроме того, имелось Главное командование НОА во главе с Чжу Дэ1 2.
1 В конце 1947 г. находившиеся здесь соединения НОА были преобразованы во фронты соответствующих наименований (войска Шаньси-Суй-юаньского района получили название Северо-Западного фронта).
2 После оставления Яньанп в марте 1947 г. Секретариат ЦК КПК был
222
Опираясь па крестьянство освобожденных районов п применяя тактику маневренной войны, НО А сумела выйти из-под удара гоминьдановских войск и сохранить свою живую силу.
Гоминьдановцы же несли значительные потери и не смогли продолжать наступления на всех фронтах. В следующие четыре месяца (ноябрь 1946 — февраль 1947 г.) чанкайшистские войска вели наступательные операции главным образом в Восточном Китае (северная Цзянсу и Шаньдун), по вынуждены были оставить часть территории освобожденных районов в других провинциях (за эти четыре месяца количество городов, занятых борющимися сторонами, сравнялось). В марте 1947 г. гоминьдановцы предприняли еще одну попытку добиться решающего успеха, нанеся главный удар в направлении Япьани, где в течение 10 лет находились ЦК КПК и Главное командование НОА. 19 марта 1947 г. Яньань была эвакуирована частями НОА. Одновременно развернулось новое гоминьдановское наступление в Шаньдуне.
Но захват Яньани был пирровой победой гоминьдана. Своей основной стратегической цели — уничтожения главных сил НОА и ее опорных баз — контрреволюционному лагерю добиться не удалось. Напротив, соотношение сил в сражениях первого года войны все больше менялось в пользу НОА. Измотав противника в маневренных боях и сохранив при этом свои главные силы ценой потери части территории, НОА ужо с начала 1947 г. перешла в контрнаступление на отдельных направлениях и стала понемногу теснить противника.
Упоенные успехами на фронте в первые месяцы войны, гоминьдановские заправилы спешили пожать политические плоды военных «побед». 15 ноября 1946 г. правительство Чан Кай-шп вопреки решениям Политической консультативной конференции в одностороннем порядке созвало Национальное собрание, в котором безраздельно господствовали гоминьдановские политиканы. Компартия, Демократическая лига, Китайская ассоциация труда, прогрессивные беспартийные деятели бойкотировали это сборище реакционеров. Чтобы придать гоминьдановской террористической диктатуре более респектабельную внешность, Национальное собрание приняло псевдодемократическую конституцию, па деле закреплявшую власть верхушки буржуазии и помещиков. Но и эта конституция вступала в действие лишь через год, когда реакция рассчитывала окончательно разгромить силы революции.
разделен на две части: основная часть Секретариата (Мао Цзэ-дун, Чжоу Энь-лай, Жэнь Би-ши) функционировала еще несколько месяцев в северной части Шэньси, а созданный в апреле 1947 г. Рабочий комитет ЦК (Лю Шао-ци, Чжу Дэ и др.) во главе с Лю Шао-ци избрал своим местопребыванием Хэбэй (деревня Сибайпо уезда Пиншань); в мае 1948 г., когда сюда прибыли остальные члены Секретариата, Рабочий комитет был упразднен.
223
Пока же на территории, подвластной клике Чая Кай-ши, продолжали свирепствовать законы военного времени.
Развязав антинародную гражданскую войну, реакционные правители Китая одновременно все дальше вовлекали страну в объятия американского империализма. Накануне созыва Национального собрания, 4 ноября 1946 г., правительство Чан Кай-ши подписало с США Договор о дружбе, торговле и мореплавании, ставший правовой основой по существу неограниченного американского хозяйничанья в Китае. Вместе с рядом других кабальных соглашений, заключенных гоминьдановцами в 1947— 1948 гг., этот договор фактически лишал Китай национальной самостоятельности и ставил гоминьдановских правителей В полную зависимость от американской военной и экономической помощи, общий размер которой за 1945—1948 гг. составил около 6 млрд. долл. В обмен на эту помощь американский империализм получал контроль над экономикой страны и право политического вмешательства в ее внутренние дела. Большую роль в разработке планов дальнейшего усиления американского контроля над положением в Китае сыграла миссия генерала Ведемейера (июль — август 1947 г.). Результатом миссии Ведемейера был ряд новых соглашений и практических мероприятий, направленных на расширение американской помощи клике Чан Кай-ши и на подчинение Китая целям агрессивной политики США па Дальнем Востоке. Реализация этого курса была возложена на нового американского посла в Китае Лейтона Стюарта.
Революционный подъем в районах гоминьдановского господства. Антинациональная внешняя и реакционная внутренняя политика гоминьдановской клики еще более углубила политический и экономический кризис в стране. В то время как американские монополии и гоминьдановские заправилы наживались на гражданской войне, народное хозяйство деградировало, положение трудящихся становилось невыносимым. Промышленное и кустарное производство переживало упадок. Национальная буржуазия, пытаясь устоять в конкурентной борьбе с американским капиталом, ухудшала условия труда рабочих. Не выдерживая конкуренции, опа закрывала предприятия. Множилась армия безработных. Объем сельскохозяйственного производства составлял в 1947 г. менее 2/з довоенного уровня (1936 г.). Миллионы крестьян теряли последние клочки земли и превращались в пауперов. Десятки миллионов людей голодали.
Все это вызывало возмущение народных масс. В первой половине 1947 г. по гоминьдановскому Китаю прокатилась мощная волна демонстраций, забастовок, голодных бунтов, вооруженных восстаний. В это движение втягивались все слои населения — рабочие, крестьяне, интеллигенция, мелкая городская буржуазия, национальная буржуазия. Число забастовок превысило 3 тыс., в них участвовало 3 200 тыс. рабочих основных пролетарских центров страны — Шанхая, Тяньцзиня, Уханя,
224
Гуанчжоу, Циндао и др.1 Центром забастовочной борьбы был Шанхай. В 1947 г. в забастовках и трудовых конфликтах приняло участие свыше 1 млн. шанхайских рабочих.
Наивысший за всю историю китайской революции подъем переживало в 1947 г. студенческое движение. Наиболее яркими эпизодами студенческого движения были антиамериканские забастовки и демонстрации студентов в январе 1947 г. и студенческие демонстрации против голода и войны в мае — июне 1947 г.
Вспыхивают волнения городских низов. За первые пять месяцев 1947 г. в 38 городах девяти гоминьдановских провинций произошли голодные «рисовые бунты», в которых приняло участие более 170 тыс. человек.
Глухое брожение охватило гоминьдановскую деревню: бывали случаи неповиновения властям и даже открытые выступления. Крестьяне протестовали против непосильных налогов, реквизиций и рекрутчины. Это создавало благоприятные условия для развертывания коммунистами партизанского движения в гоминьдановском тылу. В 1947 г. крестьянские партизанские отряды действовали в 17 провинциях. Однако партизанское движение не было массовым. К середине 1948 г. в партизанских отрядах насчитывалось всего 30 тыс. бойцов.
С оружием в руках поднялись против чанкайшистской тирании народы национальных окраин. Вооруженными восстаниями были охвачены Внутренняя Монголия, Сикан, Синьцзян. В Синьцзяне повстанцы добились в 1946 г. включения своих представителей в провинциальное правительство, но в середине 1947 г. гоминьдановцы стали преследовать сторонников национального равноправия и дружбы с СССР и вынудили их представителей выйти из синьцзянского правительства. 28 февраля 1947 г. вспыхнуло вооруженное восстание на Тайване, но оно было потоплено в крови гоминьдановскими палачами.
В Китае складывалась общая революционная ситуация, которая явилась решающим внутриполитическим условием последующих успехов НОА. Уже в начале 1947 г. ЦК КПК (в директиве от 1 февраля) сделал вывод, что Китай находится накануне «новой великой народной революции». В соответствии с этой оценкой был вновь выдвинут временно снятый после капитуляции Японии лозунг единого общенационального фронта, включающего рабочих, крестьян, городскую мелкую буржуазию, национальную буржуазию, «прогрессивно настроенных шэньши», прочие патриотические элементы, национальные меньшинства и китайских эмигрантов. В мае 1947 г. этот вывод был дополнен положением о складывании двух фронтов революционной борьбы — фронта боевых действий НОА п фронта борьбы населения гоминьдановских районов против власти Чан Кай-ши. Возникновение «второго фронта» в тылу правительственных войск показало, что
1 См. «Рабочее движение в Китае 1945—1949 гг.». М., 1969, стр. 51.
8 Зак. 99	225
«события в Китае развиваются быстрее, чем предполагалось». Иными словами, возникновение общей революционной ситуации в Китае в 1947 г. было для ЦК КПК до некоторой степени неожиданностью.
В силу своей односторонней приверженности к военно-политическим формам борьбы, недоверия к рабочему классу Мао Цзэ-дун оказался не в состоянии по достоинству оценить все значение новой мощной революционной волны, размывавшей устои буржуазно-помещичьей диктатуры. В стратегию КПК не было внесено существенных изменений. Правда, КПК несколько активизировала свою деятельность в гоминьдановских районах, однако она не могла наверстать упущенного в прошлые годы; ее работа в городах никак не отвечала требованиям обстановки ина протяжении всего периода народно-освободительной войны оставалась наиболее слабым местом партии. Поэтому революционные выступления на подвластных Нанкину территориях, несмотря на их размах и боевое настроение масс, были разрозненными и недостаточно организованными. Путем жесточайших репрессий силам реакции удалось сдержать натиск масс и предотвратить революционный взрыв в контролируемых ими провинциях.
Тем не менее революционный подъем в районах гоминьдановского господства подорвал главную опору власти Чан Кай-ши — его военную машину, лишил правительственные войска устойчивого тыла, изолировал реакцию, создав тем самым необходимые политические предпосылки для решающих военных успехов Народно-освободительной армии.
Особое значение для КПК имел тот факт, что народная армия имела прочный тыл и мощную базу снабжения на северо-востоке: освобожденные районы на протяжении многих тысяч километров непосредственно примыкали к границам Советского Союза. В освобожденные районы Северо-Восточного Китая советские внешнеторговые организации поставляли горючее, автомашины, медикаменты, уголь и другие товары, необходимые для снабжения населения и армии, а также оборудование для школ и больниц. Большую роль в укреплении революционной базы на Северо-Востоке Китая сыграла советская помощь в восстановлении и развитии промышленности, железнодорожных и водных коммуникаций, в подготовке китайских кадров. В соответствии с советско-китайским договором от 14 августа 1945 г. Советское правительство не допустило переброску гоминьдановских войск в Маньчжурию через порт Дальний. Все это позволило превратить освобожденные районы Маньчжурии фактически в главный стратегический плацдарм НОА в период народно-освободительной войны. Однако националистически настроенные группы в руководстве КПК пытались замолчать и отрицать эту большую разностороннюю помощь СССР. Так, в закрытой директиве от 20 июля 1946 г. Мао Цзэ-дун подчеркивал: «Чан Кай-ши получает помощь
226
от США... Мы не получаем помощи извне... Мы во всем опираемся на собственные силы...» 1
Благоприятная международная и внутриполитическая обстановка позволила НОА к исходу первого года войны не только полностью сорвать наступление вражеских войск и в основном восстановить положение, существовавшее к началу войны, но и расчленить гоминьдановский фронт, прочно овладеть основными коммуникациями в Северном Китае. Численность НОА возросла до 2 млн. бойцов, улучшилось ее снаряжение и вооружение. Гоминьдановцы за год боев потеряли 1120 тыс. человек. Неудачи на фронте и революционный подъем в тылу гоминьдановских войск подрывали их боеспособность. Началось разложение военной машины Чан Кай-ши, созрели условия для перехода народных вооруженных сил в стратегическое наступление.
2. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НОА И ПОБЕДА НАРОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ (ИЮЛЬ 1947 — ОКТЯБРЬ 1949 г.)
Переход НОА в стратегическое наступление. Лозунги свержения буржуазно-помещичьего режима и ликвидации феодализма и крупного капитала. В июле 1947 г. НОА перешла в стратегическое наступление с решительной целью свержения гоминьдановской диктатуры и создания народно-демократического строя. Темпы и масштабы наступления неуклонно нарастали, завершившись к концу 1949 г. уничтожением гоминьдановской военной и государственной машины и полным освобождением континентального Китая (за исключением Тибета, который был освобожден в 1951 г.).
Стратегическое наступление НОА прошло три основных этапа, каждому из которых соответствовали определенные изменения тактической линии КПК:
1)	Июль 1947 — август 1948 г. — перенесение военных действий из освобожденных районов на гоминьдановские территории; стабилизация и объединение освобожденных районов; выдвижение лозунгов свержения реакционного режима, ликвидации феодального помещичьего землевладения и крупного (бюрократического) капитала, создания демократического коалиционного правительства.
2)	Сентябрь 1948 — март 1949 г. — уничтожение главных сил гоминьдановской армии и выход НОА на рубеж Янцзы; перенос центра тяжести работы партии из деревни в город.
3)	Апрель — декабрь 1949 г. — ликвидация остатков гоминьдановских войск; свержение правительства Чан Кай-ши; образо
1 Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. IV. Пекин, 1960, стр. 1183—’ 1185 (на кит. яз.).
8*	227
вание Китайской Народной Республики; провозглашение социалистической перспективы развития Китая.
В обстановке общего революционного подъема ЦК КПК поставил задачу завершения народно-демократической революции. Политическая и экономическая программа КПК на завершающем этапе революции была сформулирована в двух документах, опубликованных 10 октября 1947 г.1: в «Декларации Народно-освободительной армии Китая» и «Основных положениях земельного закона Китая» 1 2.
Главными политическими лозунгами, провозглашенными в «Декларации НОАК», были вооруженное свержение правительства Чан Кай-ши и создание народно-демократического коалиционного правительства. Выдвигались также требования наказания военных преступников, предоставления национальным меньшинствам политического равноправия и прав на автономию, аннулирования кабальных договоров и проведения независимой внешней политики. В экономической области предусматривалась конфискация крупного государственно-монополистического (бюрократического) капитала, ликвидация помещичьего землевладения, развитие национальной промышленности и торговли, улучшение жизни трудящихся. Это была программа радикальной буржуазнодемократической революции.
Характерно, что программа была провозглашена от имени не КПК, а Народно-освободительной армии Китая. Это лишний раз подчеркивало то особое значение, которое придавали армии, военному фактору Мао Цзэ-дун и другие руководители КПК. Основной социальной опорой армии, ее массовой базой продолжало оставаться крестьянство, вследствие чего решительное проведение радикальной антифеодальной аграрной реформы рассматривалось руководством КЙК как «самая основная предпосылка ведения длительной войны и завоевания победы во всей стране». Многолетняя практика гражданских войн в Китае показала, что без революционных аграрных преобразований крестьяне в вооруженной борьбе между КПК и гоминьданом занимают обычно выжидательную позицию. Поэтому проведение аграрной реформы с 1946 г. стало центральным звеном всей работы партии в освобожденных районах. В то же время вследствие пассивности и забитости основной массы крестьянства партии еще нужно было убедить крестьян, что такие преобразования необходимы и возможны.
Аграрная политика КПК во время народно-освободительной войны. До осени 1947 г. аграрная реформа проводилась на основе директивы от 4 мая 1946 г. Главный удар в решении 4 мая рекомендовалось наносить по крупным помещикам, национальным предателям и деспотам; в отношении мелких и средних помещи
1 10 октября — годовщина революции 1911 г.
2 См. «Современная обстановка и наши задачи». Пекин, 1949, стр. 5—16 (на кит. яз.); «Хрестоматия по новейшей истории», т. III, ч. I, стр. 280—289.
228
ков ЦК КПК предлагал «соблюдать соответствующую осмотрительность» и в принципе не изымать землю у кулаков. Подчеркивалась также необходимость строго соблюдать интересы середняков, в том числе крепких середняков. Учитывая продолжавшиеся и после начала войны мирные переговоры с гоминьданом, ЦК КПК рекомендовал добиваться решения аграрного вопроса методами, «во многом отличными» от тех, что применялись в 30-е годы, с тем чтобы соблюсти видимость «законности и справедливости» (очевидно, с точки зрения части крестьянства и промежуточных слоев). Кроме открытой конфискации земли крупных предателей практиковалась «добровольная продажа», «добровольная уступка» земли помещиками и т. д.1 Аграрную политику КПК в начале гражданской войны можно характеризовать как политику частичной ликвидации помещичьего землевладения и нейтрализации кулачества при опоре на бедняка и в союзе с середняком. Однако на практике проведение этой политики столкнулось с большими трудностями.
КПК, с одной стороны, стояла перед необходимостью создания широкого народно-демократического единого фронта, без чего победа революции была невозможна, а с другой — стремилась удовлетворить хотя бы временно самые насущные материальные потребности трудового крестьянства, являвшегося главной опорой и социальной базой КПК и ее вооруженных сил. Разрешить полностью это противоречие Компартии не удавалось ни в 20-е, ни в 30-е, ни в 40-е годы. То же самое относилось и к курсу прочной опоры на батраков и бедняков при тесном союзе с середняком. Отсюда частые зигзаги в аграрной политике КПК в ходе народно-освободительной войны.
Примерно с весны 1947 г. аграрные преобразования в основных освобожденных районах стали выходить за рамки, предусмотренные решением от 4 мая 1946 г. На партийных конференциях, проведенных по указанию ЦК КПК во всех освобожденных районах весной — летом 1947 г., было выдвинуто требование всеобщего передела земли, а решение от 4 мая раскритиковано как правый уклон. Официально переход к уравнительному переделу земли был закреплен в «Основных положениях земельного закона Китая», принятых 13 сентября 1947 г. Всекитайской земельной конференцией КПК1 2.
Закон 1947 г. предусматривал полную ликвидацию помещичьего землевладения на основе уравнительного передела земли по
1 См. «Хрестоматия по новейшей истории», т. III, ч. I, стр. 278—280. См. также «Проект правил о скупке помещичьей земли» в Пограничном районе Шэньси — Ганьсу — Нинся. — «Синьхуа жибао», 23.XII.1946, и «Временные правила об аграрной реформе в провинции Шаньдун». — «Практика аграрной реформы». Далянь, 1947, стр. 75—80 (на кит. яз.).
2 Всекитайская земельная конференция КПК была проведена Рабочим комитетом ЦК КПК под руководством Лю Шао-ци в деревне Сибайпо уезда Пиншань провинции Хэбэй.
229
едокам в интересах прежде всего беднейшего крестьянства. Неизбежным результатом уравнительного передела была также экспроприация кулачества, так называемых кулаков старого типа.
Однако последовательно осуществить уравнительный передел земли КПК не удалось. В китайских условиях политика уравнительного передела хотя и удовлетворяла самые неотложные нужды крестьянской бедноты, но в то же самое время изолировала партию от середняка, затрудняла нормальное развитие производства в условиях единоличного крестьянского землевладения. Уравнительный передел наносил серьезный ущерб также интересам национальной буржуазии и тем самым подрывал политику единого фронта. Поэтому в начале 1948 г. ЦК КПК был вынужден фактически отказаться от уравнительного передела и внести существенные поправки в «Основные положения земельного закона». В ряде директив, принятых в феврале — мае 1948 г., ЦК КПК дает указания прекратить изъятие излишков земли у середняков и кулаков нового типа, ограничить раздел земли только пределами старых освобожденных районов (т. е. районов, освобожденных до перехода НОА в наступление). Практически это означало, что с весны 1948 г. аграрная реформа была приостановлена. К этому времени земля была поделена на территории, где проживала примерно V4 часть крестьянского населения Китая. В новых освобожденных районах, т. е. на большей части территории страны, проводилось лишь снижение арендной платы и ссудного процента, а аграрная реформа откладывалась до окончания войны (фактически до середины 1950 г.). Такое ограничение аграрных преобразований было призвано ослабить сопротивление реакции и помочь КПК максимально изолировать клику Чан Кай-ши. Одновременно был принят ряд решений об ограждении интересов национальной буржуазии и сохранении в руках помещиков принадлежавших им торговых и промышленных предприятий. Уравнительный передел расценивался как «левый» уклон и проявление утопической идеи «крестьянского социализма» L
В условиях победоносного развития антифеодальной и антиимпериалистической революции «Основные положения земельного закона» с упомянутыми коррективами сыграли большую роль в мобилизации крестьянских масс на свержение гоминьдановского режима и завоевание народно-демократической власти. Следует также отметить, что при проведении аграрных преобразований в 1946—1949 гг. КПК широко использовала опыт, накопленный в предшествующие годы, особенно в советский период.
Аграрные преобразования, проводившиеся народной властью в освобожденных районах, оказывали глубокое революционизи
1 См. «Руководство по проведению аграрной реформы». Цзямусы, 1948 (на кит. яз.); «Руководство по работе в городах». Цзямусы, 1948 (на кит. яз.).
230
рующее влияние на весь Китай, в том числе и на военную машину Чан Кай-ши. Об этом свидетельствовало, в частности, резкое увеличение в 1947—1948 гг. количества гоминьдановских солдат и подразделений, сдавшихся в плен, восставших или перешедших на сторону НОА (пленные составили около 2/з всех потерь чанкайшистов в первые два года войны). По мере углубления политического кризиса гоминьдановского режима’ учащались переходы на сторону НОА целых частей и соединений во главе со своими командирами и со всем вооружением. Особенно массовым это явление стало во время решающих сражений в 1949 г. Таким образом, на поле боя НОА противостоял противник, намного уступавший ей в морально-политическом отношении, хотя вначале и превосходивший ее по численности и вооружению.
Вместе с тем проведение аграрной реформы вскрыло существенные недостатки в деятельности партии, являвшиеся следствием односторонней ориентации маоистов на мелкую буржуазию и порочной линии партийного строительства. Принципы коллективного руководства и демократического централизма не соблюдались, господствовал директивно-приказной стиль руководства. За четыре года после капитуляции Японии и до образования КНР были проведены всего два узких совещания руководства ЦК (декабрь 1947 и сентябрь 1948 г.) и один пленум ЦК (март 1949 г.). Что касается местных партийных органов, то они в значительной мере зависели от армии и подчинялись ей, а сельские парторганизации зачастую не могли быть даже проводником политики ЦК КПК в деревне, особенно в период аграрной реформы.
Аграрная реформа проводилась на местах, как правило, не сельскими парторганизациями, а направляемыми сверху специальными рабочими группами; они создавали себе опору в виде беспартийных союзов бедняков и батраков, которые были признаны полномочными органами по осуществлению реформы. Вследствие сложившегося в партии тревожного положения Всекитайская земельная конференция КПК приняла решение об очередном упорядочении партии, т. е. о ее чистке и реорганизации. Сельские парторганизации либо распускались и после аграрной реформы создавались заново из актива бедняцко-батрацких союзов, либо реорганизовывались на той же основе после основательной чистки. Такое вынужденное «упорядочение» работы низовых парторганизаций в ходе аграрной реформы значительно обновило их состав за счет массового вовлечения в партию бедняков и батраков, получивших помещичью землю и имущество, и тем самым упрочило позиции партии в деревне.
Политика КПК в отношении рабочего класса и буржуазии. С переходом НОА в наступление и освобождением все большего числа городов КПК все чаще приходилось иметь дело с проблемами взаимоотношений с различными слоями городского населе
231
ния, в первую очередь с рабочим классом и национальной буржуазией.
Политика КПК в период народно-освободительной войны формулировалась и проводилась в жизнь на основе теории «новой демократии», сконструированной Мао Цзэ-дуном во время антияпонской войны. Основные положения этой теории были подтверждены в докладе Мао Цзэ-дуна «Современная обстановка и наши задачи» на декабрьском (1947 г.) совещании ЦК КПК, которое постановило считать этот доклад «программным документом в политической, военной и экономической областях на весь период борьбы за свержение чанкайшистской реакционной правящей клики, за создание новодемократпческого Китая» 1. Подтверждалась в докладе и давняя установка Мао Цзэ-дуна в отношении рабочего класса, лишь однажды упомянутого в качестве одного из тех социальных слоев, «симпатии» которых должна завоевать КПК. Вопрос о гегемонии пролетариата, как и вообще о его политической роли в китайской революции, был обойден полным молчанием. Говоря о руководящей роли КПК в революции, Мао Цзэ-дун отнюдь не имел в виду гегемонию пролетариата. В политическом отношении рабочий класс как активная революционная сила фактически списывался им со счетов. И это в момент коренного перелома в ходе революции, накануне ее победы, когда пролетарские массы гоминьдановских районов проявили небывалую политическую активность и когда КПК впервые за два десятилетия вновь вступала в непосредственные широкие контакты с рабочим классом освобождаемых промышленных центров Китая.
Что касается экономической политики КПК в отношении рабочего класса, то рабочим в отличие от крестьян никакого улучшения материального положения в обозримом будущем обещано не было. Более того, в докладе подвергалась критике «близорукая и однобокая установка на так называемое благосостояние трудящихся вместо установки на развитие производства и процветание экономики, учет и общественных, и частных интересов, обеспечение интересов и труда, и капитала» 1 2. Сам по себе курс на «обеспечение интересов и труда, и капитала» в условиях буржуазно-демократической революции не был бы для Компартии противоестественным, если бы не определенный акцент на защите интересов капитала, требование «решительно, без всяких колебаний брать под защиту» национальную буржуазию при полном невнимании на деле к политическим и экономическим интересам пролетариата, не только перспективным, но и повседневным, самым наболевшим и насущным.
Эта общая программная установка, изложенная в докладе
1 Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. IV, стр. 1244 (на кит, яз.).
2 Там же, стр. 1255.
232
Мао Цзэ-дуна, подтверждалась неоднократно. В директивах Мао Цзэ-дуна от 18 января, И февраля, 20 марта, 8 апреля 1948 г. постоянно подчеркивается необходимость борьбы против «левого» уклона в профдвижении, т. е. против «завышения норм материального обеспечения» рабочих; партийным комитетам и военной администрации в освобожденных городах дается указание, что «не следует опрометчиво выдвигать лозунг об увеличении заработной платы и сокращении рабочего дня», стараться «продолжать производство, сохраняя прежний рабочий день и прежний уровень заработной платы», «не следует торопиться с организацией городского населения на борьбу за проведение демократических преобразований и улучшение жизненных условий», выждать, пока «население успокоится» и «обстановка станет ясной» L Это была политика замораживания жизненного уровня рабочих на дореволюционном уровне и сдерживания их революционной самодеятельности.
В то же время КПК стремилась усилить свое политическое влияние на рабочий класс, в частности путем восстановления единства профсоюзного движения под контролем КПК. В августе 1948 г. в Харбине профсоюзы освобожденных районов совместно с Китайской ассоциацией труда, действовавшей в районах гоминьдановского господства, провели VI Всекитайский съезд профсоюзов (V съезд проходил в 1929 г.), восстановивший Всекитайскую федерацию профсоюзов. Руководящее положение в федерации заняли коммунисты 1 2. Но и после этого профсоюзы далеко не всегда следовали линии, намеченной ЦК КПК. Во время гражданской войны, да и после образования КНР руководство КПК неоднократно подвергало критике профсоюзы за «экономический» уклон, выражавшийся в «чрезмерной» заботе об улучшении материального положения рабочих.
Показательно было и отношение руководства КПК к революционной борьбе рабочего класса в гоминьдановских районах. Несмотря на режим жесточайших репрессий, клике Чан Кай-ши не удалось остановить неудержимое нарастание революционной волны. Массовые политические выступления широчайших слоев народа в крупнейших городах страны буквально потрясали основы реакционного режима. Активное участие в этой политической борьбе принимал рабочий класс, но он был плохо организован и лишен политического руководства со стороны собственной пролетарской партии. Даже на заключительном этапе гражданской войны, когда буржуазно-помещичий режим разваливался на глазах под ударами НОА, КПК не выдвигала лозунга вооруженного восстания в городах.
1 Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. IV, стр. 1269, 1280, 1295, 1324 (на кит. яз.).
2 См. «Рабочее движение в Китае 1945—1949 гг.», стр. 116—148.
233
Изложенная выше политика КПК в отношении рабочего класса способствовала привлечению национальной буржуазии в ряды единого фронта, возглавляемого коммунистами. В начале 1948 г. о своей солидарности с новодемократической программой КПК и готовности поддержать ее вооруженную борьбу против гибнущей контрреволюции заявили Демократическая лига, Революционный комитет гоминьдана и другие партии национальной буржуазии. С весны 1948 г. устанавливаются непосредственные контакты и прямое сотрудничество КПК с буржуазными партиями.
В августе 1948 г. делегаты демократических партий и групп стали съезжаться в освобожденные районы, чтобы совместно с КПК подготовить созыв новой Политической консультативной конференции без участия реакционеров. Налаживались также деловые, торговые и финансовые связи освобожденных районов с национальной буржуазией, находившейся еще под властью Чан Кай-ши, особенно с наиболее богатой и влиятельной шанхайской буржуазией.
II пленум ЦК КПК. Пересмотр теории «новой демократии». Установка на социалистический путь развития. С осени 1948 г. происходит резкое ускорение темпов революционных событий. Первоначально руководство КПК, исходя главным образом из военного аспекта развития революции, планировало добиться победы через пять лет, т. е. примерно к 1952 г. Однако общенародный революционный подъем в районах, подвластных клике Чан Кай-ши, значительно ускорил развал реакционного режима и позволил Народно-освободительной армии добиться решающих побед уже в начале третьего года войны.
В конце 1948 — начале 1949 г. НОА провела крупнейшие сражения, оказавшиеся решающими для исхода войны. В ходе трех операций (Ляоси-Шэньянской, Хуайхайской и Бэйпин-Тяньцзиньской) были уничтожены главные силы гоминьдановской армии, насчитывавшие более 1,5 млн. человек. После этих сражений НОА оставалось лишь добить противника и завершить освобождение Китая.
В связи с приближавшейся и теперь уже несомненной победой народной революции в политике ЦК КПК намечается заметный поворот к марксизму-ленинизму. Одной из главных причин этого было расширение контактов КПК с КПСС. Принимая решение о расширении связей с КПСС, руководство КПК, вероятно, исходило в первую очередь из того очевидного факта, что партия с ее узким кругозором и психологией сельского захолустья была явно не подготовлена к управлению сложным политическим и хозяйственным организмом такого громадного государства, как Китай. КПК была необходима широкая дружеская помощь, совет и поддержка извне, а такую помощь она могла получить только со стороны КПСС и СССР по партийной и государственной линиям.
234
В конце 1948 г. руководство КПК осуществляет крупный поворот в международной ориентации партии, стремясь вывести ее из того состояния изоляции, на которую оно ее обрекло внедрением националистического «китаизированного марксизма». Среди шагов, направленных к преодолению самоизоляции КПК от международного коммунистического движения, могут быть отмечены, в частности, решение поддержать позицию Информационного бюро коммунистических партий по югославскому вопросу, выступления Мао Цзэ-дуна и Лю Шао-ци со статьями в газете «За прочный мир, за народную демократию». В этих документах декларировалась преданность КПК принципам марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма, подчеркивалась руководящая роль Советского Союза в мировом антиимпериалистическом фронте, значение примера и опыта русских большевиков, союза с СССР для победы китайской революции. Мао Цзэ-дун в статье, посвященной 31-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, писал: «Коммунистическая партия Китая и есть такая партия, которая создана и развивается по образцу Коммунистической партии Советского Союза... Нас озаряет сияние Октябрьской революции» L
Для националистически настроенного руководства КПК это, видимо, было трудное, вынужденное признание. Мао Цзэ-дуна и его окружение уже тогда серьезно беспокоил вопрос: удастся ли КПК удержать надолго власть после победы, справится ли она с колоссальной сложности проблемами Китая, не постигнет ли ее судьба гоминьдана? Нужно было дать ответ на ключевой вопрос о дальнейших путях развития страны. Фактически с конца 1948 г. Мао Цзэ-дуну приходится начать пересмотр своей теории «новой демократии». В середине 1949 г. руководство КПК сделало существенный шаг вперед от «китаизированного марксизма» и заявило: «Идти по пути русских — таков был вывод» 1 2.
Это заявление руководства КПК потребовало внесения существенных изменений в политическую линию партии. Имеющиеся документы не позволяют проследить в деталях весь процесс переориентации политики КПК, но некоторые аспекты этого позитивного процесса известны. Важные решения были приняты, в частности, на заседании Политбюро ЦК КПК в сентябре 1948 г.3 Совещание решило «усилить работу по управлению городами и промышленностью и постепенно перенести центр тяжести работы
1 Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. IV, стр. 1360—1362 (на кит. яз.). В июле 1949 г. ЦК КПК издал директиву о распространении в Китае газеты «За прочный мир, за народную демократию» в количестве 10 тыс. экземпляров на русском и английском языках и 100 тыс. экземпляров на китайском языке.
- Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. IV, стр. 1476 (на кит. яз.).
3 В заседании участвовали семь членов Политбюро, 14 членов и кандидатов в члены ЦК, 10 ответственных партийных и военных руководителей Северного, Восточного, Центрального и Северо-Западного Китая.
235
партии из деревни в город». Однако важнейший вопрос о классовой опоре партии в городах совещание оставило без ответа. Совещание приняло резолюцию о созыве партийных съездов и конференций всех ступеней и решение об укреплении института партийных комитетов, предусматривавшие расширение внутрипартийной демократии и коллективного руководства, преодоление наиболее одиозных черт господствовавшего в партии военно-приказного стиля работы.
На совещании обсуждался также вопрос о повышении уровня марксистско-ленинской подготовки кадров. Еще до этого, в июле 1948 г., ЦК КПК дал указание о создании Института марксизма-ленинизма и его Северо-восточного филиала. Программа института помимо общеобразовательной подготовки (первый семестр) предусматривала изучение во втором семестре трех составных частей марксизма («политическая экономия, политические науки, философия»), но завершать обучение должны были «идеи Мао Цзэ-дуна» и история КПК в маоистской трактовке. В начале 1949 г. Орготдел ЦК КПК дал указание, «чтобы во всей партии, начиная от высшего звена и кончая низшим звеном, следовали единой идеологии — идеям Мао Цзэ-дуна».
Начиная со второй половины 1948 г. в официальных документах ЦК КПК все чаще упоминается рабочий класс в качестве руководящей силы китайской революции. В декабре 1948 г. ЦК КПК подверг критике «правоуклонистскую идеологию» партийных кадров в отношении рабочего класса. «Кадровые работники из крестьян стараются сблизиться с беднотой. Что касается рабочих, то на них мало кто обращает внимание, и рабочий класс остается забытым. В настоящее время, когда мы идем к победе в масштабе всей страны, когда мы освобождаем один за другим крупные города, тот факт, что Коммунистическая партия забыла о своих корнях, является явлением вопиющим». В программной статье «Довести революцию до конца» (30 декабря 1948 г.) Мао Цзэ-дун заявил, что после победы революции Китай пойдет по социалистическому пути развития. В той же статье впервые был сформулирован тезис о «создании республики демократической диктатуры народа, руководимой рабочим классом и основанной на союзе рабочих и крестьян» \ Это было важное дополнение к теории «новой демократии», хотя и не устранявшее до конца ее внутренней противоречивости.
Было бы, однако, ошибкой расценивать эти решения ЦК КПК как твердую установку на классовую переориентацию партии. Речь шла всего лишь о расширении классовой базы партии за счет рабочего класса как ближайшего союзника трудового крестьянства. Если раньше, когда партия работала в деревне, ее опорой и классовой базой было, крестьянство, то после перенесения центра тяжести работы партии в город она должна была со-
1 «Довести революцию до конца». Харбин, 1949, стр. 5 (на кит. яз.).
236
здать себе дополнительную опору в городе в лице рабочего класса. При этом руководство КПК, судя по документам того времени, беспокоили взаимоотношения с рабочим классом в первую очередь с экономической точки зрения — в плане восстановления и развития промышленного производства, а также управления промышленностью, транспортом, торговлей. Здесь без активного участия рабочих было не обойтись. Что касается политических аспектов взаимоотношений партии с пролетариатом, то руководство КПК стремилось главным образом устранить или смягчить наиболее «вопиющие явления» игнорирования рабочего класса, явно несовместимые с самим названием партии.
В июне—июле 1949 г. ЦК КПК издал ряд директив, подтверждавших прежнюю установку на ограничение требований рабочего класса под видом борьбы с «левым» оппортунизмом. В директиве Северо-Восточному бюро (Гао Гану) от 3 июня 1949 г. ЦК КПК потребовал «преодолеть левооппортунистические ошибки в отношении национальной буржуазии», в частности отвергнуть «чрезмерно завышенные требования и ультралевые действия» рабочих, расценив их как «стремление на практике немедленно уничтожить класс капиталистов». В директиве ЦК КПК по вопросу о конфликтах между трудом и капиталом на частных предприятиях (июль 1949 г.) вновь предписывалось вести борьбу с «левым авантюристическим уклоном» профсоюзов, которые якобы «вселяют страх в капиталистов и заставляют их быть пассивными». Разрешение конфликтов между рабочими и предпринимателями изымалось из компетенции профсоюзов и возлагалось на правительственные городские бюро труда. Чтобы пресечь непослушание профсоюзов, обязанности председателей городских советов профсоюзов (как и начальников бюро труда) возлагались на секретарей горкомов партии, их заместителей или членов бюро.
Таким образом, определенный поворот в политике КПК, начавшийся во второй половине 1948 г., не затрагивал основ политической и классовой линии партии, он не мог не быть весьма противоречивым, учитывая характер партии и ее руководства.
В таких условиях состоялся закрытый II пленум ЦК КПК. Пленум проходил с 5 по 13 марта 1949 г. в деревне Сибайпо провинции Хэбэй, где с весны 1947 г. находился Рабочий комитет ЦК, а с мая 1948 г. весь Секретариат ЦК КПК. В работе пленума приняли участие 34 члена и 19 кандидатов в члены ЦК, т. е. более 2/з состава ЦК. Докладчиком на пленуме был Мао Цзэ-дун, доклад которого был положен в основу резолюции пленума.
В связи с победой народной революции пленум должен был дать ответ на ряд принципиальных вопросов, вставших перед партией в новых условиях: о классовой базе КПК, о характере революционной власти в Китае, о перспективах развития страны после победы революции, о месте народного Китая в системе международных отношений и т. д. При анализе этих кардинальных проблем пленум закрепил те положительные тенденции, ко
237
торые наметились в политике ЦК КПК со второй половины 1948 г.
Пленум подтвердил решения сентябрьского совещания Политбюро ЦК о переносе центра тяжести работы партии из деревни в город. Народно-освободительной армии была дана директива отныне в первую очередь занимать города. Пленум отверг предложение части партийных кадров опираться на городскую бедноту или даже на буржуазию и призвал партию во всей работе в городах опираться прежде всего на рабочий класс. Однако главной опорой партии по-прежнему оставалось крестьянство.
Что касается перспектив революции, то пленум выдвинул задачу превращения Китая в социалистическую страну и наметил основные этапы переходного периода. Государственный строй будущей Китайской Народной Республики пленум охарактеризовал как демократическую диктатуру народа, руководимую рабочим классом и основанную на союзе рабочих и крестьян. Пленум одобрил также установку на союз с СССР. ЦК КПК было поручено ускорить подготовку образования Китайской Народной Республики !.
Решения II пленума ЦК КПК имели большое принципиальное значение, так как давали партии практическую установку на перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую. В то же время эти решения, в основу которых был положен доклад Мао Цзэ-дуна, содержали глубокие противоречия. Установка на социалистический путь развития фактически отрицала теорию «новой демократии», сконструированную Мао Цзэдуном в качестве китайской альтернативы социализму. Вместе с тем термины «новая демократия» и «новодемократическое государство» применительно к будущему социальному и государственному строю Китая широко фигурировали в документах пленума. Особенно настойчиво термин «новая демократия» употреблялся в докладе Мао Цзэ-дуна. Докладчик как бы стремился доказать, что социализм и «новая демократия» отнюдь не противоречат друг другу. Но по существу Мао Цзэ-дун лишь делал уступки социализму, оставаясь в основном на позициях «новой демократии». Наиболее четко это проявилось в трактовке характера классовой борьбы в Китае после свержения гоминьдановского режима: «Ограничение (буржуазии. — Авт.) и сопротивление ограничению будут представлять собой главную форму классовой борьбы внутри новодемократического государства» 1 2. Именно ограничение, а не ликвидация буржуазии как класса. Таков был, по представлениям Мао Цзэ-дуна, китайский «новодемократический» социализм без ликвидации буржуазии. Несовместимость «новой демократии» с социализмом становилась все более очевидной, и после образования КНР Мао Цзэ-дуну пришлось с
1 «Жэньминь жибао», 25. III. 1949.
2 Мао Цзэ-дун. Избранные произведения, т. IV, стр. 1433 (на кит. яз.).
238
ней молчаливо расстаться Но во время II пленума ЦК КПК попытка примирить «новую демократию» с социализмом была налицо.
Другое коренное противоречие заключалось в том, что государство демократической диктатуры народа, призванное обеспечить построение социализма в Китае, теоретически должно было носить характер диктатуры пролетариата. Но возглавить это государство была призвана партия, крестьянская по своему составу, оторванная от рабочего класса, находящаяся под сильнейшим воздействием мелкобуржуазной националистической идеологии; главным инструментом строительства государства стала такая же армия с мелкобуржуазным офицерским составом, из которого комплектовался основной костяк нового государственного аппарата в центре и на местах. По своему классовому характеру органы народной власти в освобожденных районах представляли собой разновидность мелкобуржуазной революционно-демократической диктатуры. Большинство в народных органах власти принадлежало представителям крестьян, но в них входили также представители рабочих, городской мелкой буржуазии и национальной буржуазии. Безраздельное руководство народными органами власти на всех ступенях снизу доверху находилось в руках КПК, в основном состоявшей из прошедших военную выучку крестьян.
Победа народной революции и образование Китайской Народной Республики. Мощный революционный подъем в гоминьдановских районах, решающие успехи НОА и укрепление освобожденных районов, тяжелые поражения войск Чан Кай-ши поставили реакционный режим перед неминуемым крахом. В чанкайшист-ских войсках, правительственном и партийном аппарате распространились пораженческие настроения. Многие местные милитаристы ради спасения своей жизни стремились к мирному соглашению с коммунистами. Даже американская дипломатия не исключала возможности компромисса с КПК с помощью гоминьдановского вице-президента Ли Цзун-жэня. В этой обстановке реакция предложила коммунистам новые переговоры о мире, рассчитанные на спасение остатков гибнущего реакционного режима.
Поражение китайской реакции означало в то же время и крупнейший внешнеполитический провал политики американского империализма. В августе 1949 г. госдепартамент США опубликовал так называемую «Белую книгу» об отношениях с Китаем, в которой по существу признавалось поражение американской политики. Но империалисты США не прекратили помощь Чан Кайши. В Южный Китай, а затем на Тайвань продолжало поступать вооружение; там действовали американские советники; воздуш-
1 В период «культурной революции» теория «новой демократии» была приписана Лю Шао-ци и заклеймена как установка на капиталистический путь развития Китая.
239
ные силы и морские суда США после ухода их в январе 1949 г. из порта Циндао (Шаньдун) базировались на Тайване.
Американская дипломатия стремилась облегчить положение чанкайшистов путем организации так называемого мирного наступления, которое должно было дать возможность китайской реакции выиграть время для укрепления военных сил гоминьдана в Южном Китае. С этой целью Чан Кай-ши в своем послании на новый 1949 г. заявил о «желании» вести мирные переговоры при условии сохранения гоминьдановской конституции, государственного устройства, правовой системы п армии. В ответ 14 января было опубликовано заявление Мао Цзэ-дуна, в котором говорилось, что Компартия готова на мирные переговоры. Чтобы переговоры не стали очередной уловкой реакции, КПК выдвинула следующие восемь условий: наказание военных преступников1, отмена гоминьдановской «конституции», правовой системы, реорганизация всех реакционных войск на демократических началах, конфискация бюрократического капитала, аграрная реформа, аннулирование предательских договоров, созыв Политической консультативной конференции без реакционеров для создания демократического коалиционного правительства, которое примет власть от реакционного нанкинского правительства.
Чтобы облегчить своему правительству возможность маневрирования, Чан Кай-ши уехал 21 января 1949 г. на родину в город Фэнхуа (провинция Чжэцзян), а во главе правительства оказался вице-президент Ли Цзуп-жэнь1 2, разрекламированный американцами как «либерал» и «сторонник мира». Заявив о согласии вести переговоры на базе условий, выдвинутых КПК, Ли Цзун-жэпь направил в освобожденный НОА Пекин делегацию. Переговоры происходили с 1 по 15 апреля 1949 г. и закончились подписанием соглашения, в основу которого были положены восемь пунктов КПК. Чтобы облегчить соглашение о мирной ликвидации реакционного режима, КПК выразила готовность включить в состав демократического коалиционного правительства часть «патриотически настроенных» гоминьдановских деятелей. Однако в гоминьдановских верхах одержали победу наиболее воинственные элементы, и правительство Ли Цзун-жэня отказалось подписать соглашение.
21 апреля 1949 г. войска НОА перешли в новое наступление к югу от Янцзы. 23 апреля пала гоминьдановская столица Нанкин, 27 мая был освобожден Шанхай. Развивая наступление, части НОА к осени 1949 г. освободили Центральный, Северо-Западный
1 25 декабря 1948 г. КПК опубликовала список главных военных преступников, в который были включены Чан Кай-ши, его родственник Сун Цзы-вэнь, вице-президент Ли Цзун-жэнь, военный министр Хэ Ин-цинь, братья Чэнь Го-фу и Чэнь Ли-фу и др.
2 В 1965 г. Ли Цзун-жэнь возвратился из США в Китай. Мао Цзэ-дун и другие лидеры КНР устроили ему торжественный прием; вскоре он включился в развязанную маоистами антисоветскую кампанию.
240
и значительную часть Южного и Юго-Западного Китая. Гоминьдановский режим был свергнут.
Хотя мирное соглашение было сорвано реакцией, переговоры о мире сыграли свою роль. Отдавая приказ НОА о наступлении на всех фронтах, Народно-революционный военный совет Китая объявил всем гоминьдановским местным правительствам и военным группировкам, что готов подписать с ними соглашение местного характера на основе условий, выработанных в Пекине. Ряд крупных гоминьдановских сановников и военачальников (Чэн Цянь, Чэнь Мин-чжэнь, Тао Чжи-юе, Лу Хань и др.) приняли эти условия, обеспечив таким образом мирное освобождение провинций Хунань, Юньнань, Сикан, Синьцзян. Многие из этих деятелей получили затем видные посты в правительстве КНР.
21 сентября 1949 г. в Пекине открылась сессия Народной политической консультативной конференции Китая (НПКК). Она явилась организационной формой народно-демократического единого фронта трудового крестьянства, рабочего класса, городской мелкой буржуазии, национальной буржуазии и прочих патриотических элементов во главе с коммунистами. Первая сессия НПКК взяла на себя роль Учредительного собрания.
На сессии единогласно были приняты организационный статут Народной политической консультативной конференции Китая, Закон об организации Центрального народного правительства Китайской Цародной Республики, а также решения о столице, гимне и флаге КНР. В Законе об организации Центрального народного правительства КНР были определены классовый характер, политическая основа и организационная структура власти. Сессия приняла также Общую программу НПКК, которая до выработки конституции (1954 г.) выполняла одновременно роль основного закона КНР. В последний день работы, 30 сентября 1949 г., НПКК избрала свой постоянный рабочий орган — Всекитайский комитет и Центральное народное правительство КНР. 1 октября 1949 г. на многотысячном торжественном митинге в Пекине, на площади Тяньаньмынь, была оглашена Декларация Центрального народного правительства о создании Китайской Народной Республики. На следующий день после провозглашения КНР она была признана Советским Союзом, который установил с ней дипломатические отношения *.
С первого дня существования Китайская Народная Республика получила братскую поддержку СССР, всего социалистического содружества в борьбе против империалистической агрессии, за восстановление и развитие народного хозяйства и утверждение новых общественных отношений.
Победа китайской революции имела большое международное значение. Она укрепляла лагерь социализма, наносила удар по
1 См. «Образование Китайской Народной Республики». Документы и материалы. М., 1950.
241
колониальной системе империализма; вместе с СССР новый Китай участвовал в борьбе за сдерживание агрессивных планов империалистических держав.
Эта победа открыла новую эпоху в многовековой истории народов Китая. Она создала предпосылки для укрепления независимости страны, завершения буржуазно-демократических преобразований, развития Китая по социалистическому пути, коренного улучшения положения трудящихся масс, превращения отсталой аграрной страны в экономически развитое государство с современной промышленностью, сельским хозяйством, культурой, обороной.
VI
ПЕРЕХОД КИТАЯ
НА ПУТЬ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ (1949-1957 гг.)
1. ЗАВЕРШЕНИЕ БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
(1949-1952 гг.)
Основные задачи народной власти и положение в стране после образования КНР. Общая программа НПКК провозгласила КНР «государством новой демократии», которое «ведет борьбу против империализма, феодализма, бюрократического капитала, за независимость, демократию, мир, единство и создание процветающего и сильного Китая» Ч Перед народной властью были поставлены следующие задачи: ликвидация всех особых прав и привилегий империалистических держав в Китае, конфискация и передача в собственность народного государства бюрократического капитала, упразднение феодальной и полуфеодальной системы землевладения, охрана государственной и кооперативной собственности, а также собственности и экономических интересов рабочих, крестьян, мелкой буржуазии и национальной буржуазии, развитие народного хозяйства в целях превращения страны из аграрной в индустриальную. Все эти задачи, строго говоря, не выходили за рамки буржуазно-демократической революции, но их последовательное решение государством, в котором власть принадлежала трудящимся, расчищало почву для последующего перехода Китая
1 См. «Законодательные акты Китайской Народной Республики». М., 1952, стр. 51.
243
на социалистический путь развития. Внешнеполитические предпосылки такого перехода обеспечивались положениями статьи 11 Общей программы, которая предусматривала заключение союза с СССР и включение КНР в состав мировой социалистической системы *. Тем не менее прямо о будущем переходе Китая к социализму в Общей программе не говорилось.
В Общей программе было определено, что новая государственная власть в Китае представляет собой «демократическую диктатуру народа», основанную на союзе рабочих и крестьян и руководимую рабочим классом. При этом подразумевалось, что руководящая роль рабочего класса в народном государстве осуществляется через КПК, которая стала правящей партией. Однако пи характер КПК, ни положение рабочего класса в системе политических и экономических отношений в первые годы существования КНР не дают оснований говорить о государственной гегемонии пролетариата. Юридическое закрепление руководящей роли рабочего класса в первых законодательных актах КНР не отражало реального соотношения классовых сил и в лучшем случае могло играть роль программной установки на будущее1 2. Но если для маоистов провозглашение руководящей роли рабочего класса было одним из способов социальной мимикрии, то для пролетарских сил КПК это имело большое принципиальное значение, усиливая позиции рабочего класса в борьбе за социалистический путь развития Китая.
Обстановка, в которой Компартия Китая начала руководить жизнью страны, была очень сложной. Гражданская война еще не была закончена. Под властью гоминьдановцев оставалась значительная территория с населением более 160 млн. человек. В распоряжении чанкайшистов имелись вооруженные силы общей численностью свыше 2 млн. человек, продолжавшие оказывать сопротивление НОА. На освобожденной территории действовали многочисленные гоминьдановские и помещичьи банды, шайки уголовных преступников, терроризировавшие население, срывавшие мероприятия народной власти.
Особенно трудным было экономическое положение. Социально-экономический строй, возникавший на развалинах полуколониального, полуфеодального общества, носил типичный для переходного периода многоукладный характер. В экономике страны имелось пять секторов: государственный, кооперативный, мелкотоварный (хозяйства крестьян и кустарей), частнокапиталистический и госкапиталистический. В деревне сохранялись пережитки феодальных, полуфеодальных и даже дофеодальных отношений (в отдельных районах, населенных национальными меньшинствами) . Народное хозяйство, дезорганизованное и истощенное многолетними войнами, не справлялось с удовлетворением даже
1 См. «Законодательные акты Китайской Народной Республики», стр. 53.
2 См. там же, стр. 50. В 1949 г. в Китае было всего 3,6 млн. промышленных рабочих (0,6% населения страны).
244
самых насущных потребностей страны. Промышленная продукция в 1949 г. составляла всего около половины наивысшего уровня, когда-либо достигнутого Китаем \ производство зерновых сократилось на V4, хлопка — на V2. Массовые размеры приняла безработица. Разоренная страна почти не имела материальных резервов. Финансовая система находилась в состоянии хаоса, бичом населения оставалась инфляция. Покупательная способность трудящихся резко упала.
В этих условиях жизненно важной для Китая была интернационалистская политика КПСС, братская помощь Советского Союза. Советско-китайский Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, подписанный 14 февраля 1950 г. в Москве, обеспечил политическую, экономическую, военную помощь СССР народному Китаю. Эта помощь рассматривалась интернационалистскими силами в КПК как важнейшее условие строительства социализма в стране. Использовать опыт и помощь СССР была вынуждена и националистическая группировка Мао Цзэ-дуна. Руководство КПК понимало, что интересы укрепления народной власти, быстрого восстановления хозяйства и дальнейшего экономического строительства требуют проведения такой политики, которая бы обеспечивала получение и эффективное использование советской помощи. О необходимости дружбы с Советским Союзом, с КПСС заявляли в своих выступлениях все руководители КПК, включая Мао Цзэ-дуна. Союз с СССР, советская помощь дали возможность КПК уже в 1950 г. уделить основное внимание социально-экономическим проблемам. Мао Цзэ-дун в то время подчеркивал, что советско-китайский договор от 14 февраля 1950 г. «обеспечивает нам возможность смело и более быстрыми темпами осуществлять строительство в нашей стране...» 1 2.
Завершение гражданской войны и подавление контрреволюции. Одной из первоочередных военно-политических задач молодой народной власти было уничтожение остатков гоминьдановских войск и освобождение всей территории Китая. 1 октября 1949 г. главнокомандующий НОА Чжу Дэ отдал приказ о наступлении. В октябре главные силы 2-го и 4-го фронтов развернули мощное наступление против полумиллионной армии генерала Бай Чун-си, удерживавшего провинцию Гуаней, и полумиллионной гуандунской группировки. В результате стремительного прорыва части НОА 14 октября вступили в Гуанчжоу, где после освобождения Нанкина находилось гоминьдановское правительство. Его руководители бежали в Чунцин и на Тайвань. К концу декабря от армии Бай Чун-си остался лишь 20-тысячный отряд, перешедший границу Вьетнама. В ноябре — декабре 1949 г. силами 1, 2 и 4-го фронтов была осуществлена юго-западная операция против
1 В сельском хозяйстве и легкой промышленности наивысший уровень был достигнут в 1936 г., в тяжелой промышленности — к 1943 г.
2 См. «Экономические успехи Китайской Народной Республики за 1949—1953 гг.». М., 1954, стр. 13.
245
250-тысячной группировки генерала Ху Цзун-наня, оборонявшего Сычуань, Сикан, Юньнань и Гуйчжоу. Войска Ху Цзун-наня были наголову разбиты. 30 ноября НОА вступила в последнюю гоминьдановскую «столицу» на континенте город Чунцин. После этого власти провинций Сикан и Юньнань заявили о капитуляции. В октябре 1949 г. части НОА, не встретив сопротивления, вошли в Синьцзян. Таким образом, к концу декабря 1949 г. НОА освободила весь континентальный Китай, кроме Тибета.
Весной 1950 г. части НОА освободили остров Хайнань (в апреле) и Чжоушаньский архипелаг (в мае). На заключительной стадии войны в ней приняли участие советские авиационные дивизии, переброшенные в Китай в соответствии с советско-китайским договором' от 14 февраля 1950 г. Советские летчики быстро пресекли налеты гоминьдановской авиации на Шанхай, обеспечив надежный воздушный щит этому многомиллионному городу и важнейшему экономическому центру страны.
К середине 1950 г. регулярные военные действия в Китае были закончены. Гражданская война завершилась блистательной победой Народно-освободительной армии Китая.
Но силы внутренней контрреволюции после этого не сложили оружия. Особенно ожесточенное сопротивление народной власти оказывал еще не ликвидированный класс помещиков, располагавших хорошо вооруженными бандами миньтуаней. Широкие размеры принял также уголовный бандитизм. Общая численность помещичьих и уголовных банд достигала в 1950 г. 2 млн. человек. Вооруженные банды совершали налеты на части НОА, местные органы власти и партийные комитеты, разрушали коммуникации, убивали партийных и государственных работников, грабили и терроризировали население. На ликвидацию бандитизма были брошены регулярная армия и войска общественной безопасности, привлечено народное ополчение, созданное из беднейшего крестьянства. Борьба с бандитизмом заняла весь 1950 г. Окончательно сопротивление помещиков было сломлено в ходе аграрной реформы.
Со второй половины 1950 г. центр тяжести борьбы с контрреволюцией постепенно перемещается в город, где подрывная деятельность вражеской агентуры особенно усилилась после начала войны в Корее. 10 октября 1950 г. ЦК КПК принял специальное постановление о развертывании решительной борьбы с внутренней контрреволюцией. Затем был издан ряд соответствующих законодательных актов. Органы общественной безопасности резко усилили репрессии. Борьба с контрреволюцией в городах проводилась в форме массовой политической кампании с участием многомиллионных масс населения. Широкий размах приняла деятельность военных трибуналов, выносивших многочисленные смертные приговоры, часть которых приводилась в исполнение немедленно на глазах у многотысячной толпы. Это была разновидность революционного террора.
246
Кампания по подавлению контрреволюции продолжалась весь 1951 и часть 1952 г. Ее результатом был разгром внутренней контрреволюции. В ходе движения было уничтожено и выловлено более 2 млн. членов политических и уголовных банд, разгромлены основные гнезда диверсантов и подпольные организации гоминь-дановцев, ликвидирована деятельность тайных феодальных обществ «Игуаньдао», «Дуншаныпэ» и других, а также различных миссионерских католических учреждений. Все это значительно укрепило позиции народной власти, хотя часть репрессий, как признавалось потом на VIII съезде КПК, была необоснованной L
Государственное строительство. Решение национального вопроса. Создание основ новой, народно-демократической государственности происходило в соответствии с общими принципами государственного строительства, определенными в решениях первой сессии НПКК, которые закрепляли систему органов власти, сложившуюся в общих чертах во время народно-освободительной войны. Отличительными чертами этой системы было существование во многих городах военно-контрольных комитетов, отсутствие выборных представительных органов и четкого разграничения между законодательной и исполнительной властью, соединение административных и судебных функций, переплетение органов единого фронта с государственными.
Высшим органом государственной власти в КНР стал (до избрания Всекитайского собрания народных представителей) Центральный народный правительственный совет (ЦНПС), который сформировал остальные высшие государственные органы: Государственный административный совет (высший исполнительный орган), Народно-революционный военный совет, Верховный народный суд и Верховную народную прокуратуру. Вместе с ЦНПС эти органы составили Центральное народное правительство КНР. Председателем Центрального народного правительства был Мао Цзэ-дун, являвшийся одновременно главой Центрального народного правительственного совета и Народно-революционного военного совета. Это была очень высокая степень концентрации власти в руках одного лица. Премьером Государственного административного совета был назначен Чжоу Энь-лай.
Центральное народное правительство КНР было правительством единого фронта. В высших государственных органах наряду с КПК, игравшей руководящую роль, были представлены буржуазные партии и беспартийные. В ЦНПС Компартия имела 34 места из 63. Среди шести заместителей председателя Центрального народного правительства было три коммуниста (Лю Шао-ци, Чжу Дэ и Гао Ган) и три некоммуниста (вдова Сунь Ят-сена — Сун Цин-лин, председатель Революционного комитета гоминьдана
1 См. «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая» (далее — «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК»). М., 1956, стр. 272.
247
Ли Цзи-шэнь и председатель Демократической лиги Китая Чжан Лань). В составе Государственного административного совета имелось 21 министерство. 11 важнейших министерств (иностранных дел, внутренних дел, общественной безопасности, финансов, торговли, тяжелой, топливной, текстильной и пищевой промышленности, железных дорог и труда) возглавили коммунисты, остальные министерские посты заняли представители буржуазных партий и беспартийные. Председателем Верховной народной прокуратуры был назначен коммунист Ло Ж ун-хуань, а председателем Верховного народного суда один из лидеров Демократической лиги — Шэнь Цзюнь-жу. В Народно-революционном военном совете, где преобладали коммунисты, имелось немало видных гоминьдановских генералов, перешедших на сторону НОА. Однако КПК фактически сохранила безраздельный контроль над армией, занявшей особое место в системе государственной власти (в составе Государственного административного совета не было военного министерства). Главнокомандующим НОА остался Чжу Дэ.
Самой существенной чертой народно-демократической власти на местах в восстановительный период было то, что она осуществлялась не в форме прямого народовластия, а в форме военного контроля НОА, представлявшего собой, по словам Лю Шао-ци, «беспощадную открытую военную диктатуру», направленную против врагов народной демократии1. Отсутствие полновластных выборных представительных органов в первые годы существования КНР Лю Шао-ци объяснял тем, что «огромное большинство китайского народа, главным образом трудящиеся, пока еще неграмотно, в прошлом у него не было опыта участия в выборах, его внимание к выборам и активность пока еще подняты недостаточно» 1 2. Иными словами, диктаторские полномочия революционной армии, осуществлявшей реальную власть на местах от имени народа и для народа, объявлялись следствием слабой политической активности трудящихся масс, отсутствием каких-либо демократических традиций в Китае. Такое противоречие между характером власти и формой ее осуществления в широких масштабах порождало всякого рода беззакония, произвол, принуждение масс и своеволие по отношению к массам («администрирование и бюрократизм», как это мягко именовали в Китае), таило в себе угрозу перерождения «демократической диктатуры народа» в военно-бюрократическую диктатуру. Нельзя сказать, чтобы руководство КПК не видело этой угрозы и не вело борьбы против злоупотреблений властью и ее многочисленных деформаций. Однако помимо того, что борьба эта затруднялась такими глубокими объективными причинами, как экономическая и культурная
1 См. Лю Шао-ци. О конференциях народных представителей. — «Народный Китай», 1951, т. III, № 7—8, стр. 10.
2 Там же, стр. 8.
248
отсталость Китая, она еще и не велась достаточно систематически, решительно и последовательно; этому препятствовало, в частности, насаждение культа личности Мао Цзэ-дуна.
Органами военного контроля НОА были военно-административные комитеты крупных административных районов (Северо-Запада, Восточного Китая, Южно-Центрального Китая и Юго-Запада) и военно-контрольные комитеты крупных и средних городов. Возглавлялись военно-административные комитеты командующими или комиссарами фронтов. Органы военной администрации были высшей властью на местах, они имели чрезвычайно широкие полномочия, вплоть до принятия временных законоположений.
В задачу органов военного контроля входило установление общественного порядка, налаживание хозяйства, помощь в организации народных масс, подготовка условий для осуществления аграрной реформы и других социальных преобразований, подавление контрреволюции. По мере решения этих задач в течение восстановительного периода происходила постепенная передача управления гражданским органам — местным народным правительствам. Однако военно-контрольные комитеты в крупнейших городах продолжали существовать даже после принятия конституции в 1954 г., когда военный контроль уже был отменен.
Местные народные правительства первоначально назначались сверху и были либо единственными органами власти на* местах, либо делили власть с конференциями представителей всех слоев народа. Эти временные представительные органы, имевшие совещательные функции, не были выборными, а назначались либо делегировались. Затем они стали формироваться путем прямых или косвенных выборов и брать на себя функции собраний народных представителей, т. е. полномочных органов власти на местах. Процесс этот шел неравномерно и не был завершен к моменту первых всеобщих выборов и принятия Конституции КНР. Таким образом структура местной власти в восстановительный период носила переходный, временный характер и отличалась сложностью и пестротой.
Народные суды вначале являлись составной частью народных правительств. Отличительной особенностью судебной системы в восстановительный период была активная деятельность различных чрезвычайных судов — военных и народных трибуналов, широко практиковавших высшую меру наказания. Фактически судебными правами наделялись все сколько-нибудь значительные военные и административные начальники, что не могло не порождать произвола. К тому же во многих местах не было прокурорского надзора, функции которого частично выполняли органы безопасности. Дело несколько изменилось к лучшему после судебной реформы 1952—1953 гг., в ходе которой из судебных органов было вычищено много работников старой гоминьдановской юстиции и осуждены прежние методы судебного разбирательства.
249
В восстановительный период были сделаны первые шаги в решении национального вопроса, имеющего большое значение в Китае, обширные окраины которого заселены преимущественно национальными меньшинствами (уйгуры, тибетцы, монголы, дунгане, корейцы, чжуан, мяо и др.1).
Общая программа Народной политической консультативной конференции Китая предусматривала установление равноправия всех национальностей, введение местной национальной автономии и учреждение органов национального самоуправления или многонациональных правительств в районах совместного проживания нескольких национальностей. Национальным меньшинствам гарантировалось право свободно пользоваться родным языком и письменностью, сохранять или изменять свои обычаи, традиции и религиозные убеждения. Практическое осуществление национальной политики было возложено на Комиссию по делам национальностей, входившую в состав Государственного административного совета.
Районная национальная автономия в КНР с самого начала ограничивалась лишь административной формой, исключавшей возможность создания некитайскими народами своих национальных государств на началах автономии или федерации. Своей национальной государственности были лишены даже те народы, которые обладали ею в прошлом (в Синьцзяне, Тибете и др.). Все попытки некитайских народов поставить вопрос о собственной государственности решительно пресекались. Такой подход к решению национального вопроса в КНР являлся одним из проявлений великоханьских шовинистических настроений в руководстве КПК. Вместе с тем введение районной национальной автономии при условии последовательного внедрения в жизнь провозглашенных принципов было все же шагом вперед по сравнению с периодом гоминьдановского господства. В феврале 1952 г. Государственный административный совет принял «Основные принципы программы осуществления местной национальной автономии в КНР» и ряд дополнительных актов, предусматривавших гибкие меры приобщения национальных меньшинств к прогрессивному политическому, экономическому и культурному развитию.
В 1950 г. части Народно-освободительной армии начали наступление с целью воссоединения Тибета с Китаем. В результате переговоров между представителями Центрального народного правительства и тибетскими властями 23 мая 1951 г. было достигнуто соглашение о мирном освобождении Тибета на основе уважения религии, обычаев и привычек тибетского народа. В дальнейшем, однако, это соглашение было нарушено руководством КНР.
1 В Китае имеется более 50 национальных меньшинств, общая численность которых в 50 е годы составляла около 35 млн. человек.
250
Основные направления экономической политики КПК. 6—9 июня 1950 г. в Пекине состоялся III пленум ЦК КПК, который обсудил основные направления работы партии в восстановительный период и конкретные методы решения задач, поставленных Общей программой НПКК. Главными вопросами повестки дня пленума были финансово-экономическое положение страны, проект закона об аграрной реформе, внутрипартийные вопросы. С основным докладом «Добиться коренного перелома в финансовом и экономическом положении страны» выступил Мао Цзэ-дун. Он еще раз подчеркнул, что не считает построение социализма в Китае делом близкого будущего. «Кое-кто считает, что можно раньше времени покончить с капитализмом и осуществить социализм. Такой взгляд ошибочен, он не отвечает обстановке в нашей стране» 1.
Пленум подвел первые итоги борьбы трудящихся масс Китая за стабилизацию и восстановление экономики, преодоление инфляции и спекулятивных махинаций буржуазии. Меры, принятые до пленума, позволили констатировать первые успехи в оздоровлении экономики и финансов, а также наметить программу решительного улучшения положения в этих областях в течение ближайших трех лет. Основой для решения этой задачи должны были служить, во-первых, проведение аграрной реформы и, во-вторых, упорядочение положения в промышленности и торговле, т. е. упрочение позиций государственного сектора и подчинение частнокапиталистической стихии государственному контролю и регулированию. В качестве третьей меры пленум предусматривал резкое сокращение расходов на содержание госаппарата, но проведение этого постановления в жизнь столкнулось с большими трудностями, особенно после начала войны в Корее и участия в ней китайских добровольцев.
Аграрная реформа 1950 г. Решение антифеодальных задач революции составляло основное содержание деятельности КПК в восстановительный период. Главной была ликвидация основ феодально-помещичьего землевладения путем проведения радикальной аграрной реформы. Аграрная реформа была вместе с тем и одной из важнейших предпосылок восстановления и реконструкции народного хозяйства.
После обсуждения III пленумом ЦК КПК проекта закона о земельной реформе он был одобрен Всекитайским комитетом Народной политической консультативной конференции, утвержден Центральным народным правительственным советом и 30 июня 1950 г. вступил в силу. Статья 1 закона о земельной реформе гласила: «Помещичья собственность на землю, основанная на феодальной эксплуатации, отменяется и устанавливается крестьянская собственность на землю, чтобы освободить производительные силы в сельском хозяйстве, развивать сельскохоэяйствен-
’ «Экономические успехи Китайской Народной Республики за 1949— 1953 гг.», стр. 18.
251
ное производство и проложить путь к индустриализации нового Китая» \ Земля, принадлежавшая помещикам и монастырям, конфисковалась. Земли кулаков, если они ее обрабатывали сами или с помощью наемной силы, не изымались. Если же кулак сдавал большую часть своей земли в аренду, то часть этой земли реквизировалась. Закон обеспечивал неприкосновенность земли и имущества середняков. Конфискованные и реквизированные земли, а также рабочий скот, инвентарь, дома и другое имущество передавались в частную собственность безземельным и малоземельным крестьянам. Земля и другое имущество распределялись по едокам, но уравнительный принцип землевладения был отменен. Право на получение земли наравне с крестьянами предоставлялось и бывшим помещикам. Обширные земельные массивы — целина, пустоши и прочие необрабатываемые земли, леса и т. п., воды и все недра национализировались.
Основными органами проведения аграрной реформы на местах были крестьянские союзы, в которые помещики и кулаки не допускались. Руководство реформой осуществлялось через специальные бригады, направлявшиеся Компартией из городов (до 300 тыс. человек ежегодно). Для пресечения ожесточенного сопротивления помещиков повсеместно были созданы народные трибуналы с упрощенным судопроизводством, имевшие право выносить смертные приговоры. Большое число помещиков было расстреляно и заключено в лагеря. Проведение аграрной реформы явилось глубокой антифеодальной революцией, осуществленной народным государством сверху при поддержке многомиллионных масс трудового крестьянства.
Аграрная реформа продолжалась два с половиной года1 2 и была завершена (кроме некоторых национальных районов) к весне 1953 г. В результате аграрных преобразований около 300 млн. безземельных и малоземельных крестьян получили безвозмездно 47 млн. га помещичьей земли3. Крестьяне также освободились от выплаты земельной ренты помещикам. Больше всего выиграли от аграрных преобразований бедняки и батраки; число середняцких хозяйств значительно возросло. Класс помещиков был ликвидирован, а кулачество ослаблено политически и экономически. Укрепился союз рабочего класса и крестьянства, усилилось влияние Компартии в массе крестьян, возникли условия для развития производительных сил сельского хозяйства.
По мере завершения аграрной реформы при поддержке КПК и народного государства широко внедрялись сезонные и постоянные группы производственной взаимопомощи. В них объединялись лишь трудовые усилия крестьян при сохранении частной собственности на землю и другие средства производства. К 1952 г.
1 «Законодательные акты Китайской Народной Республики», стр. 127.
2 С учетом аграрных преобразований в период народно-освободительной войны — семь лет.
3 Общая пахотная площадь Китая в 1952 г. составляла 108 млн. га,
252
группы взаимопомощи объединяли 45 млн. дворов, или 40% всех крестьянских хозяйств (примерно по шесть хозяйств в группе). В некоторых провинциях в опытном порядке создавались производственные кооперативы, охватившие к концу восстановительного периода всего 0,05% общего числа крестьянских хозяйств.
Важное значение для ликвидации пережитков феодализма в Китае имел также закон о браке, принятый 1 мая 1950 г. и провозглашавший равенство мужчины и женщины в семейно-брачных отношениях1. Был принят и проведен в жизнь ряд других законоположений, обеспечивавших искоренение феодальных пережитков во всех областях общественных отношений (реформа народного просвещения, новое трудовое законодательство, постановления о тайных религиозных обществах и т. д.).
Таким образом, в 1949—1952 гг. КПК решительно и последовательно провела в жизнь все основные положения своей антифеодальной программы, соответствовавшие народно-демократическому этапу революции.
Развитие государственного сектора экономики и регулирование частного капитала. Основной материальной базой народной власти КПК считала государственный сектор экономики. Усилия партии после завоевания власти были направлены на то, чтобы завершить создание государственного сектора и завоевать ему руководящее положение в хозяйственной жизни страны, подчинив его контролю и регулирующему воздействию все остальные экономические уклады, особенно частнокапиталистический и мелкотоварный.
Государственный сектор возник еще в годы гражданской войны на основе конфискации государственно-монополистического крупного капитала. К 1951 г. переход крупного капитала в государственную собственность был завершен. В руках народного государства оказались крупнейшие банки, железнодорожный транспорт, большинство предприятий тяжелой промышленности, а также некоторые ключевые отрасли легкой промышленности и часть торговли. Наряду с конфискацией государственно-монополистического капитала народная власть в восстановительный период отменила все особые права и привилегии империалистов в Китае и постепенно провела национализацию иностранного капитала. Была установлена фактическая монополия внешней торговли и принята политика защиты отечественного производства. Все это позволило государственному сектору овладеть ключевыми высотами экономики.
В борьбе за овладение командными высотами экономики народной власти с первых же шагов пришлось принять меры по ликвидации частнособственнической стихии и анархии. Сосредоточив в руках государства контроль над производством и распределением важнейших товаров, в первую очередь потребительских,
1 См. «Законодательные акты Китайской Народной Республики», стр. 261—267.
253
народное государство уже к концу 1950 г. сумело добиться прекращения многолетней инфляции, пресекло спекуляцию, ввело в русло государственного регулирования частнокапиталистическое предпринимательство. Большую роль в этом отношении сыграло внедрение первичных форм госкапитализма (государственных заказов частным предприятиям на переработку сырья и производство готовой продукции, централизованных закупок по твердым ценам и централизованного сбыта продукции капиталистической промышленности). К 1952 г. частные предприятия, охваченные различными формами госкапитализма, давали около половины всей продукции частной промышленности. Вместе с тем государство широко поощряло восстановление и развитие необходимых для народного хозяйства частнокапиталистических предприятий. Значительная помощь государства, протекционистская политика народной власти наряду с ликвидацией оков феодализма позволили частному сектору быстро выйти из состояния депрессии и развивать производство высокими темпами. За один лишь 1951 г. валовая продукция частной промышленности выросла в 1,5 раза.
Политика ограничения и регулирования частного капитала наталкивалась на растущее сопротивление буржуазии. Не имея возможности развернуть открытую борьбу против народной власти, буржуазия встала на путь подрыва государственной экономической политики, действуя в обход новых законов (так называемые пять зол: уклонение от уплаты налогов, подкуп государственных служащих, расхищение государственных средств, недобросовестное выполнение правительственных заказов, выкрадывание в государственных учреждениях секретной экономической информации в целях наживы). Делались также попытки политического оформления отдельных групп буржуазии вне узаконенных рамок единого фронта под прикрытием различного рода экономических ассоциаций («коллегия бухгалтеров», «группа судостроения» и т. д.). Сопротивление буржуазии облегчалось несовершенством регулирующих экономических рычагов государства, общей отсталостью экономики, некомпетентностью руководящих хозяйственных кадров, а также засоренностью народно-хозяйственного аппарата выходцами из эксплуататорских классов. В этих условиях руководство КПК и народного государства прибегло к политикоадминистративным методам борьбы с буржуазией и особенно с буржуазным влиянием на партию и госаппарат.
В конце 1951 — начале 1952 г. в Китае были развернуты две очередные массовые политические кампании — движение против «трех зол» (коррупции, расточительства и бюрократизма) в партии, массовых организациях, государственных учреждениях, армии и движение против «пяти зол» среди буржуазии. Особенно энергичной была кампания против «трех зол», вылившаяся в широкую чистку городских парторганизаций и госаппарата. Во время этой кампании во всех крупных учреждениях и войсковых частях создавались народные трибуналы, имевшие право выносить
254
смертные приговоры. Председателями трибуналов были руководители учреждений и военачальники. По всей стране проходили судебные митинги, нередко сопровождавшиеся расстрелами обвиняемых на глазах у многочисленной толпы. Было репрессировано 4,5% работников госаппарата. Движение против «пяти зол», направленное непосредственно против буржуазии, проводилось более мягкими средствами. Специальные трибуналы, разбиравшие дела провинившихся капиталистов, выносили значительно более мягкие приговоры, смертная казнь практически не применялась. Основная цель кампании против «пяти зол» состояла в том, чтобы припугнуть буржуазию и получить с нее внушительную контрибуцию.
В результате движений против «трех» и «пяти» злоупотреблений был нанесен сильный удар по национальной буржуазии, подорвавший ее экономические и политические позиции. С буржуазии была взыскана контрибуция в несколько миллиардов юаней под видом недоплаченных налогов за прошлые годы. Эти кампании действительно напугали буржуазию и были восприняты ею как показатель изменения политики КПК в отношении частного капитала, что отразилось на экономической активности предпринимателей и торговцев. Объем производства частной промышленности сократился; это сказалось на объеме промышленного производства Китая в целом. Государству пришлось принимать срочные меры для восстановления активности частного сектора. Практика 1952 г. показала, что чисто административные, репрессивные меры борьбы с буржуазией в Китае хотя и приносят государству временный частичный выигрыш, но не дают нужного эффекта для решения коренных экономических проблем. Опыт кампаний против «трех» и «пяти» злоупотреблений побудил КПК при выработке генеральной линии 1953 г. более трезво подойти к проблеме ликвидации частного капитала.
Одним из важных аспектов социально-экономических мероприятий народной власти в восстановительный период и особенно кампаний против «трех» и «пяти» злоупотреблений было повышение активности, организованности и авторитета рабочего класса.
Победа народной революции, бесспорно, принесла заметное улучшение политического, правового и экономического положения рабочего класса. Среди наиболее крупных преобразований, осуществленных по инициативе КПК в первые годы существования КНР, были ликвидация в промышленности и на транспорте полуфеодальных артелей и землячеств во главе со всякого рода подрядчиками и старшинками, беспощадно эксплуатировавшими рабочих, создание на государственных предприятиях комитетов по управлению заводами и заводских конференций представителей рабочих и служащих, принятие прогрессивного закона о профсоюзах, облегчавшего рабочим частных предприятий борьбу с капиталистической эксплуатацией, и др. Роль и значение профсоюзов
255
заметно выросли. К концу 1952 г. в них состояло более 7 млн. рабочих и служащих.
Профсоюзы, руководимые коммунистами, развернули большую работу по налаживанию и восстановлению производства, организации массового производственного соревнования, а также по повышению общеобразовательного и политического уровня рабочих, подготовке административных, хозяйственных, инженерно-технических кадров из числа передовых рабочих. За годы восстановительного периода только школами профсоюзов было подготовлено 111 тыс. таких кадровых работников. 107 тыс. членов профсоюзов было привлечено к работе в государственных и партийных органах, 124 тыс. рабочих выдвинуто на инженерно-технические и административные должности, в том числе 7800 человек — на посты директоров предприятий и их заместителей. На частных предприятиях положение рабочих серьезно изменилось лишь после кампании против «пяти» злоупотреблений, когда стали внедряться элементы рабочего контроля. Все это в целом отвечало установке КПК на социалистический путь развития. Можно сказать, что в восстановительный период компартия и народная власть в какой-то мере преодолевали прежнюю оторванность и отчужденность от рабочего класса, через профсоюзы и госаппарат усилили политическое воздействие на рабочих, начали завоевывать их доверие. Тем не менее главной социальной и политической опорой народной власти, как и прежде, оставалось крестьянство, ему она уделяла свое преимущественное внимание. В отношении же рабочего класса маоистская группа в руководстве КПК добивалась не столько политической, сколько производственной активности рабочих. Продолжением прежней рабочей политики Мао Цзэ-дуна было также решительное пресечение попыток профсоюзов играть более активную роль в дальнейшем улучшении правового и материального положения рабочих. В 1951 г. руководство Всекитайской федерации профсоюзов в лице Ли Ли-саня было обвинено в «экономизме», «аполитичности» и затем смещено по указанию ЦК КПК.
Партийное строительство в восстановительный период. За три года восстановительного периода численность КПК выросла почти вдвое: с 3,5 млн. человек перед образованием КНР до 4,5 млн. в июне 1950 г., 5,8 млн. в июне 1951 г. и 6,1 млн. в мае 1953 г. Наибольший прирост численности партии — 2,3 млн. человек — отмечался в первые полтора года. На 1 июля 1951 г. из 5,8 млн. членов и кандидатов партии более половины (3 млн.) находилось в деревне, а 2,7 млн. — в армии, госаппарате, народном хозяйстве, культуре и т. д. Партия по-прежнему оставалась преимущественно крестьянской по своему составу; рабочая прослойка в партии выросла в несколько раз, но все еще была относительно небольшой — около 6,5% в мае 1953 г.
Руководство КПК принимало меры к регулированию состава партии, повышению ее боеспособности, укреплению связей с мас
256
сами. Значительно расширился, в частности, прием в партию рабочих, что объяснялось прежде всего экономическими соображениями. Однако в целом перелома в развитии партии, в ее классовом составе после образования КНР не произошло.
В связи с быстрым ростом партии и дальнейшим ухудшением ее качественного состава III пленум ЦК КПК принял решение об усилении партийной учебы коммунистов, о регулировании роста партии с целью увеличения рабочей прослойки, об ограничении приема в КПК в сельских районах и о чистке партии. В директиве ЦК КПК о чистке партии указывалось, что «большинство новых членов партии проявляет идеологическую неустойчивость и недисциплинированность и не получило соответствующей подготовки. Среди многих старых членов партии и даже среди старых руководящих работников наблюдаются признаки зазнайства и высокомерия» L
В развитие решений III пленума ЦК КПК в марте 1951 г. было созвано первое Всекитайское совещание по партийно-организационной работе, которое постановило в течение трех лет упорядочить работу первичных парторганизаций, т. е. провести проверку и перерегистрацию членов партии и очистить ее от чуждых и пассивных элементов. Совещание сформулировало восемь пунктов-требований, предъявляемых к членам партии. В них, как и во многих других документах и практических действиях КПК того времени, отразилась борьба двух тенденций — пролетарской, интернационалистской, и мелкобуржуазной, националистической. В то время как интернационалисты добивались очищения КПК от классово чуждых, карьеристских, разложившихся элементов, Мао Цзэ-дун и его сторонники стремились использовать чистку для закрепления в партии и стране культа личности, антидемократических, командных методов руководства, идеологических проработок и массовых репрессий. По неполным данным, относящимся к февралю 1953 г., в ходе чистки из рядов КПК было исключено или выбыло 10% ее состава; часть из них составляли чуждые элементы, часть вышла из партии вследствие своей неподготовленности или была исключена за пассивность и отсталость.
Одновременно в КПК и в стране была развернута широкая кампания прославления Мао Цзэ-дуна и его «идей», создания культа вождя. Особенно широкий размах нагнетание атмосферы культа личности Мао Цзэ-дуна и восхваление его «идей» приняли во время торжеств по случаю 30-й годовщины основания КПК. Доминирующим в ходе этой кампании был новый тезис о том, что «учение Мао Цзэ-дуна» имеет «всемирное значение для всего международного коммунистического движения».
В то же время на политику КПК воздействовали и позитивные факторы: популярность идей социализма, влияние авторитета Советского Союза, наличие в партии и ее руководстве интерна-
«Правда», 4 июля 1950 г.
9 Зак. 99
257
ционалистических сил. Именно эти факторы определили вопреки позиции мелкобуржуазно-националистических элементов в руководстве КПК выбор социалистической перспективы развития страны и ориентации на дружбу с СССР.
Первые внешнеполитические шаги КНР. После образования КНР руководство Компартии Китая некоторое время ориентировалось на поддержку СССР и других стран социализма. Преобладающая часть партии и трудящиеся массы страны видели в этом залог успешного продвижения по пути к социализму. Группа Мао Цзэ-дуна из националистических соображений, надеясь использовать помощь СССР для осуществления своих гегемонистских замыслов, также поддерживала эту внешнеполитическую ориентацию. Внешняя политика КНР в этот период, несмотря на отдельные проявления великодержавного шовинизма и авантюризма, в целом была конструктивной, прогрессивной и миролюбивой. Она совпадала с политикой других социалистических государств L
1 октября 1949 г. правительство КНР заявило, что оно является единственным законным правительством, представляющим весь народ Китая, и желает установить дипломатические отношения с любым иностранным государством, которое будет соблюдать принципы равенства, взаимной выгоды и взаимного уважения территориальной целостности и суверенитета.
Первым государством, признавшим Китайскую Народную Республику и установившим с ней дипломатические отношения, был Советский Союз. В конце 1949 — начале 1950 г. КНР признали все остальные социалистические государства. Народный Китай вступил в состав социалистического содружества.
В конце 1949 — начале 1950 г. СССР посетила китайская правительственная делегация во главе с Мао Цзэ-дуном. 14 февраля 1950 г. в Москве были подписаны Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, соглашения о Китайско-Чанчуньской железной дороге, Порт-Артуре и Дальнем, о предоставлении КНР долгосрочного экономического кредита и др. Договор и соглашения предусматривали широкое развитие политического, экономического и культурного сотрудничества между СССР и КНР. Советское правительство безвозмездно передавало КНР все свои права по совместному управлению КЧЖД со всем принадлежащим дороге имуществом, все сооружения военно-морской базы Порт-Артура, советское имущество в порту Дальнем, а также имущество, приобретенное у японских собственников в Маньчжурии (44 завода, две электростанции и т. д.). Китаю был предоставлен льготный кредит в 300 млн. долл, для оплаты поставок из СССР оборудования и материалов для тяжелой промышленности и транспорта. Советский Союз взял на себя обязательство оказать КНР помощь в строительстве и реконструкции 50 крупных промышлен-
1 См. М. С, Капица. КНР; два десятилетия — две политики. М., 1969, стр. 4,
258
ных предприятий, снабжать Китай необходимыми промышленными товарами, горючим, сырьем. В 1952 г. на долю СССР приходилось более половины всего внешнеторгового оборота Китая. Все это имело огромное значение для стабилизации политического и экономического положения КНР, восстановления ее народного хозяйства.
По просьбе китайского правительства в КНР была направлена большая группа советских специалистов, знакомивших с научно-техническим опытом СССР, оказывавших помощь в восстановлении промышленности и транспорта, в разработке и осуществлении планов гидротехнического строительства, реорганизации системы высшего образования, органов суда и юстиции, системы управления народным хозяйством и государственного планирования.
Важное значение имела и дипломатическая поддержка Китая со стороны СССР на международной арене, его борьба за восстановление законного места КНР в ООН, развертывание широкой международной кампании против американской оккупации Тайваня. В период военных операций в Корее Советский Союз бесперебойно снабжал китайских добровольцев оружием, боеприпасами, горючим, продовольствием, медикаментами. По просьбе правительства КНР в Маньчжурию были переброшены отборные советские авиационные дивизии, надежно прикрывшие индустриальные центры северо-восточных провинций Китая от налетов американской авиации. В воздушных боях над Маньчжурией советские летчики сбили десятки американских самолетов.
Интернациональная поддержка СССР помогла Китаю преодолеть международные и внутренние трудности, дать отпор агрессивным наскокам американского империализма.
Восстановительный период отмечен резким обострением китайско-американских отношений. Американский империализм открыто демонстрировал свою враждебность новому народно-демократическому государству, пытался организовать политическую и экономическую блокаду КНР. Вооруженные силы США оккупировали Тайвань, американский флот патрулировал у берегов Китая. Интервенция США в Корее в 1950 г. явилась одновременно и началом необъявленной войны против КНР. 25 октября 1950 г. в Корею были направлены отряды китайских добровольцев под командованием Пэн Дэ-хуая. Совместно с Народной армией Кореи они провели ряд крупных наступательных операций, отбросив американцев и лисынмановцев за 38-ю параллель. После этого КНР приняла активное участие в мирном урегулировании корейского конфликта.
В восстановительный период Китайская Народная Республика предприняла на международной арене ряд других миролюбивых конструктивных шагов. Это привело к широкому признанию молодой народной республики, укреплению ее международных позиций. Вопреки открытому нажиму Вашингтона в 1949—1950 гг. КНР признали Индия, Пакистан, Индонезия, Бирма, Цейлон, Аф
9*
259
ганистан. В январе 1950 г. о признании правительства КНР де-юре заявила Англия. Вслед за ней народный Китай признали Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия, Голландия, Швейцария, Израиль.
Однако уже в это время стали проявляться великодержавный шовинизм и авантюризм группы Мао Цзэ-дуна. Первым таким симптомом было выступление маоистов на конференции профсоюзов стран Азии и Океании (декабрь 1949 г.) с претензией на руководящее положение в революционном движении Азии. В 1950— 1951 гг. маоисты попытались навязать свой опыт компартиям Индонезии и Индии. Грубость и надменность проявили некоторые руководители КНР и в отношениях с корейскими коммунистами во время войны в Корее.
Итоги восстановительного периода. За первые три года существования Китайской Народной Республики были проведены политические и социально-экономические мероприятия исторического значения. Экономика страны, разоренная многолетними войнами и хищническим хозяйничаньем империалистов и гоминьдановской верхушки, была восстановлена. Аграрная реформа покончила с пережитками феодализма в китайской деревне и расчистила путь для кооперирования сельского хозяйства. Был создан новый государственный аппарат, подавлена контрреволюция. Укрепились позиции государственного сектора в многоукладной экономике Китая, были отбиты попытки национальной буржуазии сломить ограничения, которые ставил народно-демократический строй развитию капитализма. Доля государственного и госкапиталистиче-ского секторов в промышленности выросла с 28,3% в 1949 г. до 48,7% в 1952 г., а доля частнокапиталистического сектора соответственно упала с 48,7 до 30,7%. В оптовой торговле доля госсектора выросла с 23,8% в 1950 г. до 63,2% в 1952 г., в розничной торговле — с 16,4 до 42%. Первые шаги по пути перехода к коллективным формам хозяйства сделало крестьянство.
Восстановительный период был временем острой классовой борьбы, в ходе которой произошли глубокие социальные перемены в китайском обществе. Классы помещиков и крупной компрадорской буржуазии были полностью ликвидированы. Национальная буржуазия стала богаче, но удельный вес частного капитала в экономике страны значительно снизился. Сильно упало политическое влияние буржуазии. С другой стороны, повысились авторитет и организованность рабочего класса, его политическое воздействие па все стороны жизни китайского общества. Большие перемены произошли и в крестьянстве. Единоличное трудовое крестьянство, ставшее собственником всей пахотной земли, решительно поддерживало мероприятия народной власти и было по существу ее главной социальной и политической опорой.
В течение восстановительного периода, таким образом, было завершено решение основных задач демократической революции
260
и подготовлены определенные политические и экономические предпосылки для перехода к переустройству Китая на социалистических началах. Но решать эти новые задачи КПК, народному государству предстояло в сложных условиях крайне отсталой и бедной страны, с громадным преобладанием мелкобуржуазных слоев населения и относительно слабым рабочим классом.
2. ПЕРЕХОД К СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ ПРЕОБРАЗОВАНИЯМ. НАЧАЛО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
(1953-ИЮЛЬ 1955 г.)
Генеральная линия КПК в переходный период. Успехи, достигнутые китайским народом за первые три года народной власти при ощутимой и все возраставшей братской помощи Советского Союза, налаживание и расширение разностороннего сотрудничества между КНР и СССР, между КПК и КПСС, сопутствовавшее этому распространение в КПК и китайском народе идей марксизма-ленинизма, советского примера и опыта — все это, вместе взятое, создавало благоприятную обстановку для дальнейшего роста и укрепления пролетарских, марксистско-ленинских сил и тенденций в КПК. С другой стороны, маоистское мелкобуржуазно-националистическое руководство партии, вынужденное накануне образования КНР согласиться на то, чтобы «идти по пути русских», к концу восстановительного периода еще не имело под собой достаточно твердой почвы для перехода в контрнаступление, еще маневрировало, выжидало, накапливало силы, искало собственный вариант новой стратегии в изменившихся исторических условиях. Это позволяло марксистским силам партии при поддержке КПСС развивать инициативу, ориентируя партию и страну на путь социализма.
Совершенно ясное и определенное социалистическое направление развития Китая было зафиксировано в генеральной линии партии, принятой Политбюро ЦК КПК в 1952 г. в следующей формулировке: «...в течение довольно длительного периода времени постепенно осуществить социалистическую индустриализацию страны и постепенно провести социалистические преобразования сельского хозяйства, кустарной промышленности и капиталистической промышленности и торговли» !.
Спустя год ЦК КПК разработал развернутый программный документ, конкретизировавший социалистические цели партии и методы их достижения. В декабре 1953 г. этот документ под названием «Бороться за мобилизацию всех сил для превращения нашей страны в великое социалистическое государство» был утвержден ЦК КПК и разослан в партийные организации в качестве «тезисов для изучения и пропаганды генеральной линии партии в пе-
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 10,
261
реходный период» !. Тезисы, вне всякого сомнения, были результатом коллективного творчества, итогом продолжительных дискуссий в руководстве партии. Принятие тезисов в качестве руководящего программного документа партии, рассчитанного на длительную перспективу, следует расценивать как серьезный успех и достижение марксистских сил КПК. Принципиальное значение этого документа подтверждается и тем фактом, что вокруг него с самого начала закипела острая борьба, не утихающая до сегодняшних дней.
Тезисы характеризовали общество, созданное в Китае после революции, как новодемократическое «общество переходного характера». В них указывалось, что «период от создания Китайской Народной Республики до построения социалистического общества есть исторический период перехода нашей страны от новодемократического общества к обществу социалистическому»1 2. Таким образом, общественный строй в КНР рассматривался в то время не как социалистический, а как переходный к социалистическому.
Главное внимание было заострено на вопросах экономической политики. Основные направления этой политики предусматривали решение двух взаимосвязанных задач — задачи социалистической индустриализации страны и задачи установления социалистических производственных отношений во всех сферах народного хозяйства путем постепенного социалистического преобразования сельского хозяйства, кустарно-ремесленного производства и капиталистической промышленности и торговли.
Эти задачи были определены в целом правильно, исходя из марксистско-ленинского учения о переходном периоде, на основе изучения опыта строительства социализма в СССР и обобщения практики революционной борьбы в самом Китае.
Уточняя и конкретизируя генеральную линию в переходный период, ЦК КПК определил приблизительно и тот срок, который потребуется для решения основных задач переходного периода, указывая, что он составит примерно три пятилетки, т. е. приблизительно 15 лет (начиная с 1953 и кончая 1967 г., а вместе с восстановительным периодом — 18 лет) 3.
В связи с последующим изменением политики КПК следует подчеркнуть три положения, проходящие красной нитью через всю генеральную линию 1953 г.: во-первых, неизбежность длительного переходного периода в Китае, длительного промежутка времени для создания материально-технической базы социализма и осуществления социалистических преобразований; во-вторых, необходимость постепенного, поэтапного решения главных задач переходного периода; в-третьих, необходимость одновременного
1 См. «Бороться за мобилизацию всех сил для превращения нашей страны в великое социалистическое государство» (далее — «Бороться за мобилизацию всех сил...»). Пекин, 1956 (на кит. яз.).
2 Там же, стр. 2.
3 См. там же, стр. 6.
262
решения двух взаимосвязанных задач — создания материально-технической базы социализма и становления социалистических производственных отношений. Взаимная увязка этих задач и признание необходимости их постепенного и одновременного решения в течение довольно длительного периода времени составляли сильную сторону генеральной линии КПК в переходный период, разработанной в 1953 г.
В тезисах о генеральной линии партии ЦК КПК неоднократно отмечал, что построение социализма в Китае невозможно без тесного союза с СССР и разносторонней советской помощи. «Нужно воспитывать народ всей страны в духе понимания того, — говорилось в тезисах, — что помощь нашей стране со стороны Советского Союза и стран народной демократии, могучее сплочение всего лагеря мира, демократии и социализма и миролюбивых народов всего мира, а также успешное развитие борьбы в защиту мира во всем мире — это непременное условие для победы дела строительства социализма в нашей стране» L
Большое внимание в тезисах уделено также усилению руководящей роли партии, ее укреплению в политическом, идеологическом и организационном отношении, изучению партийными кадрами марксистско-ленинской теории и опыта строительства социализма в СССР, развитию внутрипартийной демократии и особенно системы коллективного руководства, укреплению партийной дисциплины и сплоченности партии; указывалось, что «ни в коем случае нельзя допускать ненужного, чрезмерного подчеркивания выдающейся роли какой бы то ни было отдельной личности»1 2.
В тезисах ЦК КПК декларировалось, что «в борьбе за осуществление генеральной линии партии в переходный период исключительно большая ответственность ложится на рабочий класс как руководящий класс» 3. Однако каких-либо конкретных мер по повышению политической «руководящей» роли рабочего класса по государственной или партийной линии в этом обширном программном документе не предусматривалось. «Ответственность» рабочего класса сводилась целиком к его обязанности упорно трудиться «на фронте производства и строительства» и не делать «односторонний упор на повышении зарплаты и улучшении материально-бытового положения»4. Маоистское влияние на такую утилитарно-экономическую трактовку задач рабочего класса совершенно очевидно. Влияние маоистских националистических концепций на этот программный партийный документ видно и в том, что осуществление социалистического переустройства китайского общества фактически рассматривается в нем не как цель, а как средство превращения Китая в великую индустриальную державу.
1 «Бороться за мобилизацию всех сил...», стр. 24.
2 Там же, стр. 22.
3 Там же, стр. 23.
* Там же, стр. 23—24.
263
Маоистская группа воспрепятствовала обнародованию тезисов ЦК КПК в печати для всеобщего сведения, а на первых порах —- даже доведению его до сведения всей партии.
Основные установки генеральной линии были приняты в 1954 г. Всекитайским собранием народных представителей и зафиксированы в Конституции КНР.
Первые всеобщие выборы и принятие Конституции КНР. В 1953 г. одновременно с разработкой и разъяснением генеральной линии КПК в переходный период состоялись первые в истории страны всеобщие выборы в полноправные представительные демократические органы власти — собрания народных представителей. Закон о выборах, принятый в феврале 1953 г., установил многоступенчатую систему выборов в органы власти, за исключением низовых, с преимуществами в представительстве для городского населения. Для вооруженных сил было отдельно зарезервировано определенное число мест во всех органах власти от уезда и выше. Выборы проходили более года — с мая 1953 по август 1954 г. Одновременно с выборами проходило всенародное обсуждение проекта Конституции КНР, способствовавшее росту политической активности трудящихся.
15 сентября 1954 г. в Пекине собралась первая сессия Всекитайского собрания народных представителей, принявшая первую в истории Китая демократическую Конституцию и ряд законов по важнейшим вопросам государственного строительства. В соответствии с Конституцией были внесены существенные изменения в структуру государственных органов КНР. Высшим органом власти стало Всекитайское собрание народных представителей, а в период между его сессиями — Постоянный комитет ВСНП *. Председателем Постоянного комитета был избран Лю Шао-ци. Был учрежден новый пост председателя КНР (его занял Мао Цзэ-дун), наделенного широкими полномочиями. Премьером Государственного совета — правительства КНР — стал Чжоу Энь-лай.
Первая Конституция КНР была конституцией социалистического типа. В ней впервые провозглашались социально-экономические права граждан, их политические свободы и обязанности. И хотя материальные гарантии социально-экономических прав носили пока еще в основном программный характер, сам факт их внесения в Конституцию имел большое историческое значение. При условии неуклонного соблюдения и проведения в жизнь Конституция КНР могла послужить хорошей правовой основой для постепенного развития социалистической демократии в Китае.
В первые годы после принятия Конституции многие ее положения претворялись в жизнь. Вплоть до конца 50-х годов шла ин-
1 Народная политическая консультативная конференция, выполнявшая первое время после образования КНР некоторые функции ВСНП, после принятия Конституции продолжала функционировать лишь в качестве совещательного органа единого фронта.
264
тенсивная работа высшего и местных представительных органов, собиравшихся регулярно в соответствии с законом. Каждая из собиравшихся ежегодно сессий ВСНП принимала важные законодательные акты, направленные на усовершенствование государственного управления, установление элементарного правопорядка и соблюдение законности; готовились проекты основных правовых нормативных актов (уголовного и уголовно-процессуальных кодексов и др.).
Но возможности развертывания социалистической демократии, заложенные в первой Конституции КНР, не были полностью использованы. Роль представительных учреждений в КНР с самого начала ограничивалась. Ни в центре, ни на местах они не осуществляли должного контроля за деятельностью исполнительных органов. Широкое распространение приобрела практика принудительных методов регулирования социальных отношений, политических и правовых репрессий. В стране практически ни на один день не прекращалось восхваление Мао Цзэ-дуна.
Первый пятилетний план. Целям закрепления Китая на социалистическом пути и осуществления генеральной линии партии служил также первый пятилетний план развития народного хозяйства КНР на 1953—1957 гг. Составление проекта пятилетнего плана началось еще в 1951 г. и было закончено в феврале 1955 г., после чего Всекитайская конференция КПК 31 марта 1955 г. одобрила проект, представленный ЦК КПК. Затем вторая сессия ВСНП 30 июля 1955 г. официально приняла первый пятилетний план в качестве закона.
Задачи первого пятилетнего плана определялись следующим образом: «...создание первичной базы для социалистической индустриализации страны... создание первичной базы для социалистического преобразования сельского хозяйства и кустарной промышленности... создание базы для социалистического преобразования частной промышленности и торговли...» 1 Таким образом, первая пятилетка рассматривалась как начальный этап строительства социализма. Первая часть этой триединой задачи конкретизировалась в плановом задании: за пять лет увеличить валовую продукцию промышленности (в стоимостном выражении) примерно вдвое. Упор делался на развитие или создание заново важнейших отраслей тяжелой промышленности — металлургии, электроэнергетики, машиностроения, а также на развитие транспорта и организацию разведки полезных ископаемых. План предусматривал строительство 694 крупнейших промышленных объектов, главными из которых были 156 предприятий, строившихся при помощи СССР (Аныпаньский, Баотоуский и Уханьский металлургические комбинаты, Чанчуньский автозавод, Лоянский тракторный завод и т. д.). Государственный сектор промышленности
1 См. «Материалы второй сессии Всекитайского собрания народных представителей». М., 1956, стр. 256.
265
должен был развиваться ускоренными темпами. Продукцию сельского хозяйства намечалось увеличить за пятилетие почти на 1/4-Важнейшей предпосылкой осуществления первой пятилетки КПК считала помощь Советского Союза. В докладе на второй сессии ВСНП заместитель премьера Государственного совета и председатель Госплана КНР Ли Фу-чунь говорил: «Важным условием, дающим возможность нашей стране быстрыми темпами осуществлять плановое экономическое строительство, является искренняя, бескорыстная, братская помощь Советского Союза. Советское правительство и советский парод помогают нашей стране в проектировании новых предприятий и снабжают нас оборудованием, необходимым для нашего строительства, а также оказывают нам помощь во многих других областях нашего строительства, проявляя тем самым высокий и благородный дух интернационализма» \
«Дело Гао Гана — Жао Шу-ши»'. Генеральная линия КПК в переходный период, Конституция КНР и первый пятилетний план развития народного хозяйства страны закрепляли развитие Китая по социалистическому пути на основе общих закономерностей строительства социализма и в тесном сотрудничестве с СССР и остальными странами социалистического содружества. Однако реализация генеральной линии партии, законодательно закрепленной в Конституции и первом пятилетием плане, натолкнулась на упорное сопротивление группы Мао Цзэ-дуна. Уже в конце 1953 г. маоисты переходят в контратаку и наносят ощутимый удар здоровым силам партии, сфабриковав так называемое дело Гао Гана — Жао Шу-ши.
В свете последующих изменений в политике руководства КПК становится ясным, что маоисты стремились прежде всего устранить или оттеснить на задний план тех руководящих работников партии, которые были известны как сторонники укрепления пролетарского влияния в партии и дружбы с Советским Союзом и КПСС. Среди них были такие видные партийные и государственные деятели, как члены Политбюро ЦК КПК, руководители партийных организаций двух крупнейших промышленных районов (Северо-Восточного и Восточного Китая) Гао Ган и Жао Шу-ши, министр оборопы Пэн Дэ-хуай, посол в СССР Чжан Вэнь-тянь и др. Расправа с «группой Гао Гапа — Жао Шу-ши» имела целью приостановить рост влияния пролетарских, интернационалистских сил в КПК, запугать руководящие партийные кадры и тем самым подготовить политические и организационные предпосылки для пересмотра генеральной линии партии.
Инициатором «дела Гао Гана — Жао Шу-ши» был Мао Цзэдун. Маскируя своп подлинные цели, он начал атаку под флагом
1 «Материалы второй сессии Всекитайского собрания народных представителей», стр. 6.
266
«укрепления единства партии». Проект соответствующей резолюции был разработан по предложению Мао Цзэ-дуна на заседании Политбюро ЦК КПК 24 декабря 1953 г. Гао Ган и Жао Шу-ши были сняты с руководящих постов в Северо-Восточном и Восточном Китае и переведены на работу в центральный аппарат, где были лишены реальной власти. В феврале 1954 г. состряпанное приспешниками Мао Цзэ-дуна «дело об антипартийном блоке Гао Гана —Жао Шу-ши» было вынесено на рассмотрение IV пленума ЦК КПК, который под нажимом маоистов «сделал участникам этой антипартийной группировки серьезное предупреждение» Ч Дисциплинарные меры, принятые на IV пленуме против крупнейших партийных деятелей-интернационалистов, произвели гнетущее впечатление на партию. Как признал впоследствии Мао Цзэ-дун, «со времени IV пленума у нас наблюдается какая-то косность, неподвижность», «стали проявлять чрезмерную осторожность в мелочах, кое-кто боится говорить о государственных делах». Вместе с тем IV пленум хотя и сделал серьезное предупреждение Гао Гану и Жао Шу-ши, но не счел возможным исключить их из партии. Тогда маоисты решили физически устранить неугодных им деятелей. Гао Ган и Жао Шу-ши были арестованы. В начале 1955 г. Гао Ган погиб в тюрьме.
В марте 1955 г. «дело Гао Гана —Жао Шу-ши» было вынесено на рассмотрение Всекитайской конференции КПК1 2. Созыв всекитайской конференции в практике КПК был явлением исключительным. Уже один этот факт свидетельствовал о значении, которое придавали маоисты «делу Гао Гана — Жао Шуши». Клеветнически обвинив Гао Гана и Жао Шу-ши в «заговорщической деятельности с целью захвата руководства в партии и государстве», Мао Цзэ-дун добился от конференции принятия резолюции, в которой оба репрессированных партийных деятеля полностью дискредитировались политически. В то же время авторы резолюции вынуждены были признать отсутствие каких-либо выступлений Гао Гана и Жао Шу-ши против линии партии. Лишь 10 лет спустя, в период «культурной революции», было сделано глухое признание, что в основе «дела Гао Гана —Жао Шу-ши» лежали глубокие принципиальные разногласия между Мао Цзэ-дуном и его жертвами. После физической и политической расправы над Гао Ганом маоисты провели на Всекитайской партийной конференции ряд организационных мер, направленных на ограничение внутрипартийной демократии и усиление контроля над здоровыми силами партии.
1 См. «Резолюция Всекитайской конференции КПК об антипартийном блоке Гао Гана —Жао Шу-ши». — «Народный Китай», 1955, № 8, Приложение, стр. 4. Докладчиком но этому вопросу на пленуме был Лю Шао-ци.
2 Доклад по «делу Гао Гана — Жао Шу-ши» был поручен Дэн Сяо-пину. На V пленуме ЦК КПК, состоявшемся сразу после конференции, он и Линь Бяо были избраны членами Политбюро ЦК КПК.
267
Тактика, примененная группой Мао Цзэ-дуна при фабрикации «дела Гао Гапа — Жао Шу-ши», весьма примечательна. Эта группа, будучи выразительницей интересов мелкобуржуазных, националистических сил в КПК, с тревогой наблюдала рост пролетарских, интернационалистских тенденций в Китае после 1949 г., дальнейшее развитие которых могло лишить маоистов преобладающего влияния в партии и государстве. В то же время маоисты отдавали себе отчет в том, что Китай еще слишком слаб для проведения великодержавной политики и не может позволить себе отказаться от политической, военной и экономической помощи СССР. Поэтому Мао Цзэ-дун и его группа как внутри страны, так и во взаимоотношениях с Советским Союзом не считали ни возможным, ни целесообразным до поры до времени выступать с открытым забралом. Они хитрили и маневрировали. С одной стороны, они на словах провозглашали политику дружбы с СССР, чтобы получить как можно больше материальной помощи для наращивания экономического и военного потенциала Китая. А с другой стороны, внутри страны втайне от широких партийных и трудящихся масс, исподволь готовили политические и организационные условия для пересмотра генеральной линии партии, с тем чтобы навязать партии и народу маоистский вариант мелкобуржуазного «социализма». Коренное расхождение между подлинными намерениями Мао Цзэ-дуна и его группы и принципами социалистического развития Китая, зафиксированными в программных документах партии, порождало лицемерие и двуличие политики маоистов, клевету, обман, демагогию, прямое беззаконие в политической борьбе. Но тайные пружипы политики маоистов были скрыты от китайского народа. Вдохновленный величественными перспективами социализма, открытыми генеральной линией партии, он с энтузиазмом трудился на стройках первой пятилетки.
Начало индустриализации и социалистических преобразований. В 1953 г. китайский народ под руководством Коммунистической партии начал борьбу за выполнение первого пятилетнего плана. Несмотря на благоприятные условия, созданные успешным восстановлением народного хозяйства и проведением радикальных демократических преобразований, укреплением международного положения КНР и помощью Советского Союза, осуществление первой китайской пятилетки было очень трудным делом. Наивысший уровень производства, достигнутый к концу восстановительного периода, был уровнем чрезвычайно отсталой и бедной аграрной страны. Современная промышленность давала немногим более Уд продукции народного хозяйства, около 3/д приходилось на долю сельского хозяйства и кустарного производства. Чрезвычайно слабой была база тяжелой промышленности, машиностроение практически отсутствовало. Богатые минеральные ресурсы лежали втуне и не были разведаны. Страна испытывала острую нехватку технических кадров и квалифи
268
цированных рабочих, капиталов для финансирования программы индустриализации. Дополнительные трудности возникали в связи с многоукладностью экономики. Несмотря на значительный рост государственного сектора, частный капитал сохранял сильные позиции в промышленности и торговле. Деревня представляла собой океан мелких крестьянских хозяйств, основанных на средневековой технике и ручном труде и неспособных обеспечить растущее городское население продовольствием, а промышленность сырьем. Особую проблему представляло, как и в других слаборазвитых странах, растущее демографическое давление. Все это требовало от КПК проведения решительной и одновременно осторожной, всесторонне продуманной и дальновидной политики, максимальной мобилизации революционного энтузиазма трудящихся и всех материальных ресурсов страны, укрепления сотрудничества со странами социалистического содружества.
Задачи, поставленные первой пятилеткой, могли быть выполнены лишь при активном участии всего народа. Коммунистическая партия обратилась к рабочему классу с призывом подняться на борьбу за осуществление социалистической индустриализации, за выполнение и перевыполнение государственных экономических планов, за повышение производительности труда, улучшение качества продукции, строгий режим экономии, за укрепление трудовой дисциплины. Это обращение встретило поддержку рабочего класса. Активно боролись за социалистическую индустриализацию китайские профсоюзы. VII съезд профсоюзов (май 1953 г.) призвал рабочих и служащих к развертыванию массового трудового соревнования, к настойчивому, систематическому изучению опыта Советского Союза. Однако это не было подкреплено мерами по материальному стимулированию трудового энтузиазма масс. Более того, под давлением маоистов в стране на несколько лет приостановилась работа в области труда и заработной платы, начатая в восстановительный период, уровень жизни рабочих не повышался и даже частично снизился. Но, несмотря на это, рабочий класс Китая в годы пятилетки с честью выполнил свою задачу. На всю страну прогремели имена Ван Чун-луня, Чжан Мин-шаня и многих других героев труда, новаторов и передовиков соревнования.
Главные усилия страны были направлены на развертывание промышленного строительства. В 1953 г. в него было вложено 2,8 млрд, юаней (почти вдвое больше, чем в 1952 г.), в 1954 г. — 3,6 млрд., в 1955 г. — 4,2 млрд. Основные средства (почти 90%) направлялись в тяжелую промышленность. Самыми крупными новостройками первых лет пятилетки были Ба-отоускпй и Уханьский металлургические комбинаты, Тайюаньский и Шэньянский заводы тяжелого машиностроения, инструментальные заводы в Шэньяне и Харбине, автомобильный завод в Чанчуне, тракторный завод в Лояне. В широких масшта
269
бах осуществлялись реконструкция и расширение действующих предприятий (Аныпаньского металлургического комбината и др.). Новые предприятия сооружались ударными темпами и вступали в строй одно за другим. К концу 1955 г. было сдано в эксплуатацию 253 новых предприятия, давших более V4 всей промышленной продукции. За первые три года пятилетки валовая продукция промышленности увеличилась па 20 млрд, юаней при общем запланированном росте на пятилетие в 31 млрд, юаней. При этом валовая продукция государственной промышленности удвоилась. За три года тяжелая промышленность освоила производство более 3 тыс. новых видов продукции, в том числе металлорежущих станков, гидрогенераторов, автомобилей, самолетов по советским чертежам и технологии. Росли технические кадры промышленности. За 1953—1955 гг. вузы и техникумы выпустили 130 тыс. инженеров и техников. Более 4 тыс. человек было командировано на учебу в Советский Союз и другие социалистические страны. Большое количество квалифицированных рабочих и техников было подготовлено непосредственно на предприятиях и различных краткосрочных курсах.
Успехи первых лет пятилетки неотделимы от экономической и научно-технической помощи Советского Союза. В 1953—1955 гг. между СССР и КНР был заключен ряд важных соглашений, ставивших выполнение китайского пятилетнего плана на твердую основу советско-китайского сотрудничества: о помощи Китаю в расширении действующих и строительстве новых электростанций (март 1953 г.), о содействии в строительстве и реконструкции 141 промышленного объекта (май 1953 г.), о строительстве еще 15 промышленных предприятий и увеличении поставок оборудования для 141 предприятия (октябрь 1954 г.), о научно-техническом сотрудничестве, о помощи в развертывании исследований в области ядерной физики и использовании атомной энергии в мирных целях (апрель 1955 г.) и т. д. Советский Союз в широких масштабах поставлял Китаю комплектное промышленное оборудование, транспортные средства, безвозмездно передавал проектно-техническую и технологическую документацию, научно-техническую литературу, стандартные и справочные материалы. В Советском Союзе обучались и проходили производственную практику на предприятиях несколько тысяч китайских студентов и инженерно-технических работников. В Китае трудились тысячи советских специалистов высшей квалификации. Масштабы советской помощи Китаю, по признанию самих китайских руководителей, не имели прецедента в истории.
Одновременно с началом индустриализации и на ее основе в соответствии с генеральной линией партии в переходный период развертывались социалистические преобразования в городе и деревне. Генеральная линия предусматривала поэтапное проведение программы социалистических преобразований, широкое применение промежуточных форм перехода от частнокапитали
270
стического и индивидуального мелкого хозяйства к социалистическому (низшие формы госкапитализма, смешанные государственно-частные предприятия, кооперативы кустарей — в городе, группы взаимопомощи, производственные кооперативы полусо-циалистического типа, основанные на частичной коллективной собственности, — в деревне).
Частнокапиталистический сектор в начале пятилетки все еще занимал довольно сильные позиции, давая около 7з промышленной продукции, 7з оптового и V2 розничного товарооборота. Частная промышленность (главным образом легкая и пищевая) в 1953 г. достигла наивысшего развития, увеличив свою валовую продукцию почти вдвое по сравнению с 1949 г. В частной промышленности насчитывалось более 150 тыс. предприятий, в основном мелких, на которых в целом было занято 2,2 млн. рабочих и служащих. Основным средоточием частной промышленности были Шанхай (43% продукции) и Тяньцзинь (8%).
В первые годы пятилетки (1953—1955 гг.) наступление на капиталистические элементы города шло по следующим основным направлениям: 1) резкое усиление позиций государственного сектора в сфере обращения (вытеснение частного капитала из оптовой торговли, кооперирование и внедрение низших форм госкапитализма в розничной торговле); 2) перевод большинства мелких и средних частных предприятий на начальную ступень госкапитализма; 3) планомерное насаждение в крупной частной промышленности высших форм госкапитализма — смешанных государственно-частных предприятий.
Первоочередное внимание уделялось овладению рынком. В 1953—1954 гг. был принят ряд постановлений о плановых централизованных государственных закупках зерна, масличных культур и хлопка по твердым ценам. Одновременно вводилась карточная система снабжения населения зерпопродуктами, растительными жирами и хлопчатобумажными тканями; частная торговля этими товарами была запрещена. В середине 1954 г. ЦК КПК издал постановление об усилении управления рынком и преобразовании частной торговли, на основе которого к концу 1955 г. частная оптовая торговля почти полностью была ликвидирована, а доля частника в розничной торговле сократилась до 17,5%. В результате к 1955 г. государство и кооперация овладели почти всем рынком. Это создавало благоприятные условия и для преобразования частной промышленности. К 1955 г. низшими формами госкапитализма было охвачено 4Д всех частных предприятий. В 1954—1955 гг. осуществлено превращение почти всех крупных частных предприятий (имевших более 500 рабочих) в смешанные государственно-частные. Расширялся рабочий контроль на частных предприятиях. С 1953 г. началось кооперирование кустарей.
Наиболее трудной п сложной задачей для партии и народного
271
государства был перевод на рельсы социалистического хозяйствования 500-миллионного крестьянства. В результате аграрной реформы китайская деревня осереднячивалась: середняками стали более половины бывших бедняков и батраков; в число середняков перешло и около половины бывших кулаков. Но количество бедняцких и батрацких хозяйств оставалось тем не менее большим. После получения помещичьей земли крестьянство, включая многих кадровых работников партии в деревне, снизило политическую активность и занялось собственным хозяйством. Но резервы роста единоличных крестьянских хозяйств в Китае при примитивной технике, ручном труде и отсутствии серьезной помощи со стороны слаборазвитой промышленности были невелики. В то же время единоличное крестьянство сопротивлялось мобилизации средств деревни для индустриализации. Серьезное сопротивление, в частности, встретило введение централизованных закупок зерна, маслосемян, хлопка. Весной 1955 г. на этой почве произошли крестьянские волнения.
Генеральная линия КПК ориентировала партию и крестьянство на постепенное, рассчитанное на довольно длительный период времени (три пятилетки) осуществление социалистических преобразований в деревне. В соответствии с этим в постановлении ЦК КПК о трудовой взаимопомощи и сельскохозяйственной производственной кооперации, принятом 15 февраля 1953 г., говорилось: «При нынешнем экономическом положении нашей страны еще довольно длительное время будет существовать большое количество единоличных крестьянских хозяйств» \ В связи с распространенными среди партийных кадров административно-приказными методами руководства в постановлении специально подчеркивалось, что «стремление вводить в погоне за высокими показателями» сельскохозяйственные производственные кооперативы полусоциалистического типа «в порядке декретирования, методами администрирования, без учета производственных потребностей масс... представляет собой формальный несерьезный подход и, безусловно, является ошибкой»1 2. В первый год пятилетки основное внимание уделялось развитию и укреплению групп трудовой взаимопомощи, которыми в 1954 г. было охвачено уже около 60% всех крестьянских дворов. С 1954 г. центр тяжести работы КПК в деревне перемещается на развитие сельскохозяйственных производственных кооперативов полусоциалистического типа.
Учитывая частную собственность крестьян на землю, различный уровень сознательности отдельных слоев крестьянства и примитивную техническую оснащенность сельского хозяйства, ЦК КПК в постановлении о развитии сельскохозяйственной производственной кооперации от 16 декабря 1953 г. указывал, что кооперирование деревни должно проводиться поэтапно — от
1 «Аграрные преобразования в народном Китае». М., 1955, стр. 342.
2 Там же, стр. 347—348.
272
его низших форм (групп взаимопомощи) через полусоциалисти-ческие производственные кооперативы, основанные на частичной коллективной собственности, к высшей форме с коллективной собственностью крестьян на землю. Основным звеном кооперирования в первой пятилетке являлись производственные кооперативы полусоциалистического типа. В постановлении подчеркивалась необходимость тщательной, всесторонней идеологической и материальной подготовки перехода крестьян к социалистической форме организации труда в сельском хозяйстве, строгого соблюдения принципа добровольности при осуществлении кооперирования сельского хозяйства. Администрирование в вопросах кооперирования, говорилось в постановлении, есть преступление перед партией, ведущее к подрыву союза рабочих и крестьян, к подрыву дела кооперирования. Исходя из этой общей установки, КПК весьма осторожно подходила к вопросу о темпах кооперирования. Учитывалось, что середняк, как главная фигура в пореформенной деревне, неохотно шел в кооперативы, пока не убеждался в выгодности коллективного хозяйства. В постановлении намечалось охватить в первой пятилетке кооперативами низшего типа всего 20% крестьянских хозяйств. В окончательном варианте пятилетнего плана эта цифра была увеличена до 33%. Социалистические производственные кооперативы в первой пятилетке предполагалось создавать лишь в порядке опыта в отдельных районах.
Однако уже в 1954 г. намеченные постановлением от 16 декабря 1953 г. плановые цифры были значительно превышены. До сбора урожая осенью 1954 г. планировалось создание 35 800 кооперативов. В действительности же в октябре 1954 г. насчитывалось 100 тыс. кооперативов низшего типа, т. е. почти в 3 раза больше намеченного количества. Но в них состояло всего 2% крестьянских дворов. В октябре 1954 г. ЦК КПК принял решение о том, чтобы увеличить число кооперативов до 600 тыс., в действительности в июне 1955 г. имелось 650 тыс. кооперативов, а весной 1955 г. была поставлена задача к октябрю 1956 г. довести число сельскохозяйственных производственных кооперативов до 1 млн.
Многие руководящие работники КПК, в том числе заведующий отделом ЦК КПК по работе в деревне, заместитель премьера Госсовета КНР Дэн Цзы-хуэй, считали опасными ускоренные темпы кооперирования, применение принудительных административных мер. По предложению Дэн Цзы-хуэя, одобренному созванным Лю Шао-ци в ЦК КПК рабочим совещанием, к середине 1955 г. было распущено более 20 тыс. нежизнеспособных кооперативов. Особенно тяжело проходило кооперирование на юге страны. Так, в провинции Чжэцзян весной и летом 1955 г. пришлось распустить 15 тыс., т. е. четвертую часть всех имевшихся здесь кооперативов.
Успешное развитие промышленности и осуществление социа
273
листических преобразований в Китае в 1953—1955 гг. подтвердили правильность основных наметок генеральной линии и пятилетнего плана, показали, что китайский народ может выполнить первую пятилетку. В то же время уже первые два года пятилетки выявили острое противоречие между потребностями принятой программы индустриализации и крайне скромными возможностями сельского хозяйства как источника накоплений, поставщика товарного зерна и сырья для легкой промышленности; все более напряженным становилось снабжение городского населения продовольствием и легкой промышленности сырьем. Отставание сельского хозяйства серьезно затрудняло выполнение программы индустриализации. Выявлялся и ряд других узких мест.
Руководство КПК добивалось ликвидации возникших противоречий путем резкого ускорения социалистических преобразований, в первую очередь кооперирования деревни на отсталой материальной базе с помощью привычных организационно-принудительных и политико-административных мер. Замысел китайского руководства заключался в том, чтобы, во-первых, форсированным кооперированием крестьян пресечь развитие «капиталистических тенденций» в деревне, и, во-вторых, используя преимущества и выгоды простой кооперации труда, быстро добиться значительного подъема сельского хозяйства без крупных капиталовложений, резко увеличить изъятие товарной сельскохозяйственной продукции у деревни. Техническая же реконструкция сельского хозяйства откладывалась на более отдаленное будущее.
3. ПЕРВАЯ ПОПЫТКА МАОИСТОВ ПОВЕРНУТЬ КИТАЙ НА «ОСОБЫЙ» ПУТЬ РАЗВИТИЯ (ИЮЛЬ 1955-1957 г.)
Пересмотр Мао Цзэ-дуном экономической основы генеральной линии партии в переходный период. После расправы с «блоком Гао Гана — Жао Шу-ши» группа Мао Цзэ-дуна развернула в 1955 г. наступление на генеральную линию партии. Извращая существо научной теории и практики строительства социализма, Мао Цзэ-дун и его группа стремились отвергнуть намеченные партией темпы, методы, масштабы и сроки социалистических преобразований, повернуть Китай на «особый» путь развития. Основы нового курса были сформулированы в докладе Мао Цзэдуна «Вопросы кооперирования в сельском хозяйстве» на совещании секретарей провинциальных, городских и районных комитетов КПК 31 июля 1955 г.
Сердцевиной доклада Мао Цзэ-дуна был тезис о том, что кооперирование деревни (затем истолкованное шире — как социалистические преобразования всех секторов экономики) должно предшествовать индустриализации страны. Докладчик утверждал, что только такая очередность якобы создает условия для
274
быстрого осуществления социалистической индустриализации, подготавливая рынок для продукции тяжелой промышленности. Ввиду очевидного противоречия этого нового положения ленинскому указанию о необходимости тесной увязки коллективизации сельского хозяйства с развитием его материально-технической базы Мао Цзэ-дун ссылался на «специфику» Китая. Это был подкоп под экономическую основу генеральной линии КПК в переходный период, пересмотр ее коренных теоретических положений, направленный на оправдание волюнтаризма и произвола в решении коренных проблем социалистического переустройства Китая. Первым шагом на этом опасном пути было требование Мао Цзэ-дуна резко форсировать кооперирование деревни вопреки наметкам принятого за день до этого на сессии ВСНП окончательного варианта пятилетнего плана.
Поначалу, однако, коренной пересмотр генеральной линии партии проводился Мао Цзэ-дуном в очень осторожной, завуалированной форме, исподтишка. На совещании в июле 1955 г. Мао Цзэ-дун старался создать впечатление, что предлагает всего лишь небольшое ускорение темпов кооперирования, ничуть не противоречащее якобы генеральной линии партии, жонглировал ссылками па генеральную линию, первый пятилетний план и опыт Советского Союза. Более того, он делал вид, что даже защищает генеральную линию от посягательства «правых оппортунистов» в партии.
Не дожидаясь обсуждения и одобрения нового курса Центральным Комитетом партии, маоисты начали энергично проводить его в жизнь явочным порядком. Они стремились поставить пленум ЦК, намеченный на осень 1955 г., перед свершившимся фактом. Одновременно с целью запугивания партийных кадров и давления на пленум ЦК в стране по указанию Мао Цзэ-дуна были развернуты очередные шумные кампании идеологического и политического террора (критика прагматизма Ху Ши, разоблачение «контрреволюционной группы Ху Фэна», «искоренение контрреволюции»).
В начале октября 1955 г. был созван VI расширенный пленум ЦК КПК, на который был вынесен вопрос о форсировании темпов кооперирования деревни. Основной доклад Мао Цзэ-дун поручил на этот раз своему приближенному Чэнь Бо-да, который в июле был назначен заместителем заведующего отделом ЦК КПК по работе в деревне Дэн Цзы-хуэя, ориентировавшегося на генеральную линию партии. На пленуме развернулись бурные дебаты, затронувшие все основные проблемы социалистического строительства в Китае. В ходе острой дискуссии Мао Цзэ-дуну и его сторонникам удалось навязать пленуму свою волюнтаристскую линию, а Дэн Цзы-хуэй и другие противники нового курса были обвинены в «правом уклоне» и «эмпиризме». Мао Цзэ-дун в своем выступлении на пленуме потребовал «не задерживаться с проведением кооперирования», так как якобы «усло
275
вия для широкого развития кооперации созрели». В то же время Мао Цзэ-дуи продолжал прикрывать свои подлинные намерения лицемерными заверениями в поддержке установок генеральной линии. На вопрос об «общих тенденциях», т. е. сроках построения социализма в Китае, Мао Цзэ-дун ответил пленуму так: «Примерно в течение 10 лет, то есть приблизительно за три пятилетки, в основном построить социализм; к этому надо добавить еще один момент: примерно за 50—70 лет, то есть приблизительно за 10—15 пятилеток, можно догнать и перегнать Америку».
Решение пленума было направлено против «правоуклонистского оппортунизма» и нацеливало партию на форсирование темпов кооперирования. В то же время сторонникам генеральной линии удалось включить в решение указания о необходимости растянуть создание кооперативов на несколько лет, о терпеливом отношении к крестьянам, не желающим вступать в кооперативы, о соблюдении интересов середняков, о недопустимости администрирования, нарушения принципа добровольности, о том, что основной формой кооперации на данном этапе являются кооперативы полусоциалистического типа, об ускорении строительства первого тракторного завода и подготовки к строительству второго и третьего тракторных заводов. Эти указания можно рассматривать как отражение попыток здоровых сил партии смягчить пагубные последствия нового курса Мао Цзэ-дуна, установить более реалистические сроки завершения кооперирования, которые дали бы возможность укрепить сельскохозяйствепные производственные кооперативы организационно, идейно-политически и (хотя бы частично) оснастить их техникой. Они означали также словесную уступку маоистов противникам нового курса.
Но проведенные в 1955—1956 гг. практические меры по форсированному объединению основной массы крестьян в кооперативы п их превращению в полностью социалистические, как и последующие выступления Мао Цзэ-дуна, показали, что он вопреки его собственным заверениям 31 июля 1955 г. и на VI пленуме ЦК КПК добивался совершения «скачка» в проведении социалистических преобразований. В выступлении 6 декабря 1955 г. «О борьбе против правого уклона и консерватизма» Мао Цзэ-дун уже открыто пересматривает всю генеральную линию партии, требует «досрочно завершить преобразования», «добиться досрочного выполнения главной задачи переходного периода» во всех областях социалистического строительства, а не только в деле кооперирования сельского хозяйства. В этом же выступлении вместо генеральной линии партии был сформулирован пресловутый лозунг: «Действовать по принципу больше, лучше, быстрее». Оправдывая свой разрыв с генеральной линией партии, с марксистской теорией, со всем опытом международного коммунистического движения, Мао Цзэ-дун вновь пускает
276
в ход свой давний тезис об особой исторической миссии китайского крестьянства, о его превосходстве над американским, европейским и даже советским рабочим классом. «Китайские крестьяне, — заявил он в этой речи, — лучше, чем английские и американские рабочие, поэтому по принципу «еще больше, еще лучше и еще быстрее» можно осуществить строительство социализма, не оглядываясь все время на Советский Союз». Таким образом, разрыв Мао Цзэ-дуна с линией, определенной партией, означал одновременно и формирование особой линии в отношении Советского Союза. Этот антимарксистский курс Мао Цзэ-дун был намерен навязать VIII съезду партии.
Вслед за форсированием темпов социалистических преобразований маоистами был взят курс и на резкое ускорение темпов развития народного хозяйства. В предисловии к сборнику «Социалистический подъем в китайской деревне» 27 декабря 1955 г. Мао Цзэ-дун потребовал «осудить и преодолеть» «порок» «недооценки возможностей» в области сельскохозяйственного и промышленного производства, капитального строительства и т. п. Он писал, что «сейчас вопрос упирается в то, что во многих областях нам пока мешают правоуклонистские, консервативные взгляды, из-за которых работа в этих областях не поспевает за изменением объективной обстановки. Сейчас вопрос упирается в то, что многие считают неосуществимым то, что можно сделать при соответствующих усилиях. Вот почему постоянная критика действительно существующих правоуклонистских, консервативных воззрений является совершенно необходимой» Ч Иначе говоря, в партии было немало работников, считавших «скачок» авантюрой, выступавших за осуществление генеральной линии, против ее ревизии. Однако они не смогли противостоять Мао Цзэ-дуну.
В многочисленных закрытых выступлениях первой половины 1956 г. Мао Цзэ-дун продолжает пересмотр генеральной линии партии, противопоставляя ей комплекс националистических, волюнтаристских «китайских методов» решения основных вопросов внутренней и внешней политики КНР. Именно в этот период были сформулированы пресловутый тезис о Китае как «чистом листе бумаги», на котором можно чертить любые письмена, и «преимуществах» бедности и отсталости, «закон о волнообразном развитии», курс «пусть расцветают 100 цветов» и «длительное сосуществование и взаимный контроль» КПК и демократических партий и др. Эти новые «китайские методы» протаскивались Мао Цзэ-дуном под прикрытием «критики» советского опыта с явно националистических позиций, клеветы на советскую действительность, призывов не учиться у СССР «плохому», бороться против «догматизма» и «северного ветра», т. е. против влияния международного коммунистического движения. Одновременно
«Социалистический подъем в китайской деревне». М,, 1956, стр. 8.
277
Мао Цзэ-дун призвал «иметь собственную атомную бомбу». Все эти националистические установки были подчинены одной цели — стать «первой державой мира».
Уже в это время в высказываниях Мао Цзэ-дуна вполне отчетливо проявилось одностороннее понимание социализма главным образом как обобществления средств производства, крайне упрощенное понимание методов приложения труда и способов распределения. Чем больше степень обобществления, тем больше социализма — эта мысль постоянно присутствует в его рассуждениях о проблемах социалистического строительства в КНР. В условиях экономической и культурной отсталости Китая подобная трактовка социализма приобрела в сущности идеалистический характер, ибо вела к отрыву производственных отношений от производительных сил, к приоритету первых над последними. Отсюда оставался лишь один шаг к позднейшему тезису — «политика— командная сила», подчинявшему базис надстройке.
Пересмотр генеральной линии КПК Мао Цзэ-дуном в 1955— 1956 гг. может быть расценен как начало принципиального поворота от научного коммунизма, лежавшего в основе генеральной линии КПК в переходный период, к реакционному мелкобуржуазному эгалитарному утопизму великодержавно-шовинистического толка, составляющему существо современной маоистской доктрины.
Практическая реализация нового курса на максимальное ускорение темпов и изменение методов социалистического строительства с самого начала натолкнулась на серьезные трудности. Не последнее место среди них занимало сопротивление трезво мыслящих партийных и хозяйственных работников. Поэтому одновременно с провозглашением нового курса была развернута борьба против «правого уклона» в КПК. В докладе от 31 июля 1955 г. Мао Цзэ-дун обвинил противников установки на ускорение темпов кооперирования крестьянства в том, что их позиция отражает интересы буржуазии, кулаков и склоняющихся к капиталистическому способу производства зажиточных середняков. Конечно, в рядах партии имелось немало людей, зараженных буржуазной и кулацкой идеологией. Но очевидно и то, что под предлогом борьбы с буржуазным правооппортунистическим уклоном удары обрушивались прежде всего на тех, кто отстаивал правильную генеральную линию партии, сопротивлялся «левым» загибам руководства. Если судить по тону китайской печати, позиции здоровых сил партии были в то время довольно сильными.
Для выступлений китайских руководителей и центральной прессы в конце 1955 — начале 1956 г. характерны, с одной стороны, широкая пропаганда формулы Мао Цзэ-дуна «Строить социализм по принципу больше, быстрее, лучше, экономнее», резкие выпады против «правого оппортунизма» и «консервативных тенденций в партии», а с другой — признание необходимости считаться с реальными условиями, быть осмотрительными, «не
278
лезть из кожи вон» как несомненная дань критическим настроениям в отношении нового курса. Следовательно, хотя к началу 1956 г. новый курс был уже в общих чертах сформулирован и начал активно и широко претворяться в жизнь, сопротивление этому курсу в партии еще не было сломлено. Это подтвердил и VIII съезд КПК.
Для «подхлестывания» социально-экономических преобразований и подавления оппозиции новому курсу с конца 1954 г. по указанию Мао Цзэ-дуна были развернуты массовые кампании идеологического террора и политических репрессий, главным объектом которых стали интеллигенция и партийные кадры, выступавшие в защиту генеральной линии партии; посредством этих кампаний осуществлялся также нажим и на широкие массы крестьянства. После 1949 г. они стали одной из характерных черт общественно-политической жизни Китая. Как правило, эти кампании предшествовали принятию крупных решений руководством КНР, а также сопровождали проведение этих решений в жизнь. Все они формально проходили под лозунгами распространения социалистического мировоззрения, марксизма-ленинизма, по на деле преследовали совершенно иные цели. Для маоистов эти кампании служили средством насаждения своих взглядов и политической травли противников. В свою очередь партийные работники КПК, ориентировавшиеся на научный коммунизм, пытались использовать их в целях распространения марксизма-ленинизма и борьбы с буржуазной и мелкобуржуазной идеологией. Идеологические кампании стали одной из форм острой борьбы между пролетарской и мелкобуржуазной тенденциями в КПК. Но превосходство чаще всего было на стороне маоистов, инициатором всех крупных идеологических кампаний был Мао Цзэ-дун.
В ходе этих кампаний ярко проявились свойственные маоистам приверженность к административно-волевым методам руководства, стремление к насаждению своих взглядов не столько убеждением, сколько принуждением, резкость и жесткость тона официальной пропаганды. Хотя часто эти кампании именовались дискуссиями, особенно в среде творческой интеллигенции, однако полемика обычно подменялась заушательской критикой с навешиванием ярлыков и грубых эпитетов, без права обвиняемых на защиту, позиции идейных и политических противников грубо извращались, подавляющее большинство критикуемых, независимо от их заслуг перед революцией, в дальнейшем отстранялось от участия в творческой общественно-политической жизни. Маоистский стиль идеологической работы, когда противникам Мао Цзэ-дуна приписывались любые преступления и грехи без какой-либо серьезной попытки их доказательства, заметно приглушенный в первые годы существования КНР, со времени кампаний 1954—1955 гг. монопольно утвердился в Китае. Две первые кампании (критика кинофильма «Жизнь У Сюня» в 1951 г. и «исправление стиля в учебе» в 1952 г.), как и некоторые дру
279
гие идеологические мероприятия КПК начала 50-х годов, хотя и проводились под диктовку маоистов, но все же имели известное положительное значение, содействуя распространению марксизма-ленинизма, более активному включению в строительство социализма тех слоев интеллигенции, которые продолжали испытывать влияние буржуазной идеологии. С 1955 г. разрыв маоистов с принципами марксизма-ленинизма становится все более явным.
В конце 1954 г. по указанию Мао Цзэ-дуна была начата новая идеологическая кампания. Основной огонь критики вначале был направлен против Ху Ши — крупного буржуазного ученого, проповедника идеалистического учения прагматизма, политически и идеологически тесно связанного с США и оказывавшего большое влияние на умы старой китайской интеллигенции. Ху Ши был вполне подходящей мишейью для развертывания критики буржуазной идеологии, а также искоренения проамериканских настроений среди части интеллигенции. Критика буржуазной идеологии была совершенно необходимой, тем более что развертывание социалистической индустриализации и наступления на капиталистические элементы вызывало обострение борьбы с буржуазией, в том числе и на идеологическом фронте.
Однако под флагом критики буржуазной идеологии маоисты наносили удар и по многим коммунистам, причисленным к «последователям Ху Ши». Одновременно с критикой буржуазной идеологии Ху Ши по инициативе Мао Цзэ-дупа в стране развернулась еще более ожесточенная борьба против Ху Фэна и его группы, которая сначала была названа «антипартийной», а потом «контрреволюционной» и «ревизионистской». Ху Фэн — поэт, публицист и литературный критик — многие годы участвовал в движении китайских революционных писателей, был близок к Лу Синю; накануне и после образования КНР избирался в состав руководящих органов Союза писателей. Ху Фэн не был зрелым марксистом, его высказывания содержали немало спорного и ошибочного. Вместе с тем Ху Фэн выступал против некоторых аспектов теории и практики культурного строительства в КНР, связанных с «идеями Мао Цзэ-дуна», против националистических тенденций и порочных административных методов руководства культурой, в защиту принципов социалистического реализма.
Кампания, развернутая маоистами против Ху Фэна, фактически была открытым проявлением борьбы двух линий в развитии китайской культуры — линии опоры на опыт Советского Союза, на реалистические традиции мирового искусства, с одной стороны, и «особой» националистической линии — с другой. Поэтому литературная полемика с Ху Фэном быстро переросла в чисто политическую кампанию. Ху Фэн и его ближайшие друзья были обвинены в «контрреволюционной деятельности» и в июле 1955 г. арестованы; об их дальнейшей судьбе ничего не сообщалось.
280
Критика Ху Ши и «разоблачение» Ху Фэна явились прологом к начавшейся во второй половине 1955 г. новой полосе массовых политических репрессий, получивших наименование «движения за искоренение контрреволюции». В ходе этого движения репрессиям подверглись не столько настоящие контрреволюционеры, сколько противники нового курса Мао Цзэ-дуна в партии и государственном аппарате. Главным объектом чистки стали партийные и общественные организации, государственные учреждения, предприятия и учебные заведения, в которых было «разоблачено» более 80 тыс. «контрреволюционеров». Среди них, как признал впоследствии министр общественной безопасности КНР Ло Жуй-цин, было немало честных людей. Одновременно, чтобы подхлестнуть ускорение темпов кооперирования деревни, была репрессирована часть кулаков и бывших помещиков. В этой обстановке политических репрессий, сопровождавшихся широкой кампанией против «правого оппортунизма» и усилением системы взаимной слежки в партии, началось проведение «особого» курса Мао Цзэ-дуна.
Установки Мао Цзэ-дуна на форсирование социалистических преобразований осуществлялись на базе экономических успехов, достигнутых еще в первые годы пятилетки. В 1955 г. был получен богатый урожай; в 1956 г. сбор основных продовольственных культур и поголовье скота также несколько увеличились. Успешно развивалась промышленность. Сопротивление классового врага — буржуазии и кулачества — в решающий, переломный момент было фактически парализовано и не оказало сколько-нибудь заметного влияния на ход событий. В этих условиях маоистскому руководству КПК удалось увлечь за собой партию и широкие слои трудящихся.
Основные массы трудящихся — крестьянство, особенно беднота, не говоря уже о рабочем классе, — стояли за социализм, оказывали поддержку Коммунистической партии и народному правительству. Но уровень классового самосознания крестьянских масс Китая, их образовательная, культурная и профессиональная подготовка были еще недостаточны для немедленного перехода к развитым формам крупного социалистического коллективного хозяйства. Около трети крестьянства (так называемые зажиточные середняки) было, по признанию самих китайских руководителей, настроено пассивно в отношении кооперирования, выжидало либо оказывало прямое сопротивление кооперированию. Поэтому то, что руководство КПК принимало или выдавало за высокую социалистическую сознательность китайского крестьянства, на самом деле было в значительной мере свойственными мелкобуржуазной массе благими пожеланиями и требованиями быстрейшего улучшения жизни, наивной верой в возможность «ввести» социализм по декрету сверху, не считаясь с реальными условиями бедной, отсталой страны. Эти массы можно было на короткое время увлечь радикальными революционными лозун
281
гами и обещаниями быстро поднять их жизненный уровень (а именно такие обещания давались китайским крестьянам, когда их заставляли вступать в кооперативы), но этот порыв должен был иссякнуть при столкновении с длительными трудностями; энтузиазм сменялся разочарованием и глубоким недовольством. Вот почему призыв китайских руководителей к крестьянам одним махом порвать с вековым жизненным укладом и сразу перейти к новым формам хозяйствования, разукрашенный заманчивыми перспективами немедленного улучшения их жизни, таил в себе серьезную опасность для дела революции.
Темпы кооперирования деревни со второй половины 1955 г. нарастали из месяца в месяц. Если в июне 1955 г. в стране было 650 тыс. кооперативов, то в октябре их число выросло до 1280 тыс., в ноябре — до 1580 тыс., в декабре — до 1 900 тыс.; к концу 1955 г. в кооперативы было вовлечено 63,3% всех крестьянских хозяйств, в основном бедняков и маломощных середняков. Конец 1955 г. ознаменовался также новыми качественными изменениями в кооперировании деревни: массовым переходом к кооперативам высшего типа и вовлечением в кооперативы крепких середняков; в начале 1956 г. было принято решение о приеме в кооперативы кулаков и бывших помещиков по принципу их политической лояльности. К середине 1956 г. кооперирование деревни было в основном завершено. Увеличились и размеры кооперативов — в среднем с 40 хозяйств в конце 1955 г. до 160 хозяйств в конце 1956 г. За короткий период, примерно в течение восьми-девяти месяцев, в Китае было проведено сплошное кооперирование сельского хозяйства без каких-либо серьезных изменений в характере производительных сил. В конце 1956 г. в китайской деревне имелось около миллиона производственных кооперативов, объединявших 96,3% всех крестьянских дворов, в том числе в кооперативах высшего типа — 87,8% дворов.
Вслед за форсированием темпов кооперирования деревни был взят курс на ускоренное преобразование капиталистической промышленности и кооперирование кустарей. В ноябре 1955 г. Политбюро ЦК КПК приняло решение (официально утвержденное ЦК КПК 24 февраля 1956 г.) о сплошном поотраслевом преобразовании частной промышленности и торговли. Оно предусматривало переход всех частных предприятий под непосредственное управление государственных отраслевых кампаний, выплату капиталистам за принадлежавшие им средства производства 5% в год от их капитала в течение семи лет (в дальнейшем этот срок был продлен и выплата продолжается до сих пор), предоставление им высокооплачиваемой работы. В крупнейших городах (Пекин, Тяньцзинь, Шанхай, Нанкин, Ухань, Чунцин, Сиань, Шэньян, Гуанчжоу) преобразования частной промышленности были осуществлены в январе 1956 г. К июню они были закончены по всему Китаю. В промышленности доля частного капитала сократилась до 0Д%2 в розничной торговле — до 3%.
282
Преобразование частнокапиталистической промышленности и торговли было осуществлено на основе соглашения с буржуазией, предусматривавшего щедрый выкуп принадлежавших ей средств производства (предполагалось выплатить капиталистам в общей сложности 1 700 млн. юаней). Мао Цзэ-дун дал следующее разъяснение этой политики: «За эти небольшие деньги мы покупаем целый класс (насчитывавший 8 миллионов человек, включая его интеллигенцию, демократические партии и группировки); это класс, который обладает довольно высокими знаниями. Чтобы совсем отобрать у него политический капитал, нужно купить его за деньги и предоставить ему посты». Подавляющее большинство китайской буржуазии, по крайней мере внешне, с ликованием встретило это соглашение. В Пекине, Шанхае, Гуанчжоу и других крупнейших городах Китая происходили шумные манифестации буржуазии, которая под гром гонгов и барабанов демонстрировала свое удовлетворение решением о выкупе и лояльность по отношению к народной власти. Ведь соглашение маоистского руководства с буржуазией было достигнуто как раз в момент его поворота на «особый» националистический путь развития.
Кооперирование деревни и ликвидация частного капитала предопределили и судьбу кустарей, давших в 1955 г. более 16% валовой промышленной продукции. К июлю 1956 г. в кооперативы было объединено около 90% всех кустарей, а к концу года на долю кустарей-единоличников приходилось всего 1,2% промышленной продукции.
Таким образом, первоначальный план социалистических преобразований, рассчитанный на три пятилетки и учитывавший реальные возможности страны, был грубо отброшен маоистами. Используя авторитет партии и народного государства, методы административного давления, психологического нажима, идеологических и политических репрессий, Мао Цзэ-дун и его группа сумели организовать «скачок» в области производственных отношений, не подкрепленный соответствующей материальной базой. Тем самым была в корне подорвана научная основа генеральной линии КПК в переходный период. Поспешное, неподготовленное, хотя внешне и вполне «успешное», проведение таких глубоко прогрессивных преобразований, как обобществление средств производства города и деревни, дало результаты, далеко не благоприятные для дальнейшего успешного продвижения Китая по пути социализма.
Форсирование процесса кооперирования крестьянства привело к грубому нарушению основных принципов ленинского кооперативного плана. Был нарушен зафиксированный в генеральной линии партии принцип постепенности и последовательности внедрения кооперации, начиная с простейших ее форм. Переход к высшей форме сельскохозяйственной производственной кооперации происходил, как правило, минуя среднюю ступень (полу-социалистические кооперативы низшего типа), т. е. непосредст
283
венно от групп взаимопомощи или даже от единоличных хозяйств. Систематически нарушался и принцип полной добровольности кооперирования. Хотя в партийных решениях и в печати не было недостатка в призывах к строгому соблюдению добровольности, при таких поспешных темпах кооперирования на практике в массовом масштабе применялся метод административного, политического и морального давления на крестьянство, особенно на середняка. Наконец, в ходе поспешного внедрения высших форм кооперативов были ущемлены материальные интересы трудового крестьянства. Значительные слои крестьянства, прежде всего середняки и часть бедноты, были недовольны отменой выплаты вознаграждения за землю и другие средства производства, передаваемые в коллективную собственность. Большинство крестьян после вступления в кооперативы высшего типа не получило обещанного увеличения доходов, а у части крестьян материальное положение даже ухудшилось. Все это отрицательно сказалось на настроениях деревни.
Отказ от принципов постепенности, применения промежуточных переходных форм наблюдался также в проведении преобразований в кустарной и частнокапиталистической промышленности и особенно в торговле. Сплошное поотраслевое преобразование частнокапиталистической промышленности и торговли, проведенное в 1956 г. в течение нескольких месяцев, означало фактическую национализацию частных предприятий за выкуп. Ничем не оправданная поспешность в преобразовании частнокапиталистической и кустарной промышленности сразу же привела к спаду производства в этих секторах народного хозяйства, к значительному сокращению выпуска товаров народного потребления и сужению сферы услуг. Это также вызывало недовольство населения и отразилось на всей экономике.
Одновременно с осуществлением «скачка» в области производственных отношений маоисты попытались организовать «скачок» и в развитии производительных сил. Уже в начале 1956 г. стал широко пропагандироваться выдвинутый Мао Цзэ-дуном лозунг «Строить социализм по принципу больше, быстрее, лучше, экономнее», которому было суждено заменить в 1958 г. генеральную линию партии. Но провести его в жизнь оказалось гораздо труднее. В сельском хозяйстве «скачок» не получился. Ценой гигантских усилий сотен миллионов крестьян, построивших, в частности, за полгода больше ирригационных сооружений, чем их предки создали за два тысячелетия, удалось лишь не допустить снижения уровня сельскохозяйственного производства (кроме хлопка и других технических культур) в момент коренной ломки всего жизненного уклада деревни. Тем самым усилиями партии и трудового крестьянства были несколько ослаблены отрицательные последствия нового курса Мао Цзэ-дуна в сельском хозяйстве.
По-иному сложилось положение в промышленности. Путем мобилизации и предельного напряжения всех ресурсов страны
284
маоисты сумели добиться кратковременного «скачка» в отдельных отраслях промышленного производства. Масштабы и темпы развития промышленности в 1956 г. значительно превысили показатели первых трех лет пятилетки, а по некоторым отраслям превзошли даже общий прирост за первые три года пятилетки, вместе взятые. Валовая продукция промышленности выросла в 1956 г. на 31,1%, в том числе производство средств производства— на 41,7, а машиностроение — даже на 90,2%. По 27 видам продукции из 46, показатели которых были включены в первый пятилетний план, в 1956 г. был достигнут и превзойден уровень, запланированный на 1957 г. Но закрепить и развить этот первоначальный успех не удалось: к осени 1956 г. материальные ресурсы оказались израсходованными; обострились выявившиеся еще ранее диспропорции в народном хозяйстве; возникли трудности в снабжении строительства и промышленности прокатом, материалами и многими видами оборудования, топливом и электроэнергией, а населения продовольствием и промышленными товарами; возникла угроза инфляции. Это заставило правительство КНР принять экстренные меры для исправления положения: значительно замедлить темпы промышленного развития и сократить ассигнования на капитальное строительство, разбухшие штаты; свернуть строительство жилищ, здравниц, административных и других общественных зданий; ограничить потребление продовольствия и других товаров; повысить цены. План на 1957 г. предусматривал увеличение продукции промышленности всего на 4,5% против 31,1% в 1956 г. Все эти меры тяжело отразились на жизненном уровне рабочего класса и крестьянства.
За ошибки и авантюризм маоистского руководства пришлось расплачиваться трудящимся. Недовольство масс усиливали также администрирование, бюрократические методы руководства, приводившие к забвению материальных и бытовых нужд трудящихся, к ослаблению политико-воспитательной работы. В конце 1956 г. в учебных заведениях, на многих предприятиях произошли забастовки и волнения; волнения имели место и среди членов производственных кооперативов. Оживились капиталистические элементы в городе и деревне, усилились колебания мелкобуржуазных масс между социализмом и капитализмом.
Отрицательные последствия «скачка» ослабляли позиции группы Мао Цзэ-дуна накануне VIII съезда КПК, подготовка к которому проходила в обстановке воздействия решений XX съезда КПСС на международное коммунистическое движение. Вопреки первоначальному намерению маоистов провести VIII съезд под знаком борьбы против «правого уклона», т. е. против здоровых сил партии, выступавших против «особого» курса Мао Цзэ-дуна, работа съезда пошла по иному руслу.
VIII съезд Коммунистической партии Китая. VIII съезд КПК состоялся 15—27 сентября 1956 г., через 11 лет после VII съезда партии. В его работе приняли участие 1026 делегатов с решаю
285
щим и 86 делегатов с совещательным голосом. Это был самый представительный съезд за всю историю КПК.
К своему VIII съезду КПК пришла как массовая политическая партия, насчитывавшая 10 730 тыс. членов и кандидатов. Партия за годы народной власти выросла не только численно, но и политически, рабочая прослойка в ней возросла до 14%. Но партия продолжала оставаться преимущественно крестьянской по своему составу: к 1956 г. крестьяне составляли 69% ее численности, интеллигенция — 12, прочие — 5 %. Такой состав партии не мог не сказываться на ее идеологии, политике и практической работе. Как показали события 1955—1956 гг., мелкобуржуазные, националистические тенденции в партии продолжали существовать и развиваться, а иногда даже брали верх над тенденциями пролетарскими, интернационалистскими. От конечного результата борьбы между этими двумя тенденциями зависели дальнейшие судьбы социализма в Китае. Исход этой борьбы не мог не затрагивать интересы всего международного коммунистического движения, братских партий, приславших на VIII съезд КПК более 50 делегаций.
Задача съезда состояла в том, чтобы обобщить опыт предыдущих лет, извлечь уроки из достигнутых успехов и допущенных ошибок и, исходя из новых условий, сложившихся в Китае к концу 1956 г., определить перспективы развития страны.
Несмотря на мощное давление мелкобуржуазной стихии и великоханьского шовинизма и обстановку культа личности Мао Цзэ-дуна, созданного в предыдущие годы, на съезде проявилось стремление объективно разобраться в ошибках, трезво оценить существующие возможности и трудности. В основных докладах и выступлениях многих делегатов, а также в решениях съезда прозвучал призыв к «скромности и осмотрительности», к развертыванию критики и самокритики; осуждению подверглись «зазнайство, самоуправство, грубость, самомнение, нежелание советоваться с массами, навязывание другим своего мнения, отстаивание ошибок в целях сохранения своего авторитета» Ч Такой подход к делу позволил съезду принять решения, отражавшие объективные условия строительства социализма в стране с учетом международной обстановки.
В то же время принятие правильных в своей основе решений относительно дальнейшего развития страны по пути социализма, признание отдельных ошибок и нездоровых явлений в партии не было подкреплено достаточно глубоким развернутым анализом причин, порождавших прежние отрицательные тенденции. Поэтому сохранялись возможности повторения и усугубления старых ошибок руководства, отхода и пересмотра решений съезда. Критика недостатков и ошибок в прошлой деятельности партии
1 См. «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 83.
286
нейтрализовалась выступлениями ряда делегатов, восхвалявших «безупречность» линии Мао Цзэ-дуна.
VIII съезд заслушал и обсудил политический отчет ЦК КПК (докладчик Лю Шао-ци), доклад об изменениях в Уставе партии (докладчик Дэн Сяо-нин), доклад о предложениях по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства (докладчик Чжоу Энь-лай); принял соответствующие решения и избрал руководящие органы партии. С краткой вступительной речью при открытии съезда выступил Мао Цзэ-дун.
Главное в решениях съезда заключалось в том, что он подтвердил правильность генеральной линии партии 1952 г.1 В политическом отчете ЦК, а также в других докладах и выступлениях был сделан особый акцент на критике «левацких» отклонений от генеральной линии, которые «главным образом заключались в требовании построить социализм «в одно прекрасное утро»... в отказе признать то, что переход к социализму нужно осуществлять, двигаясь вперед постепенно»1 2, в стремлении к «слепому забеганию вперед». Установка на «постепенное завершение социалистического преобразования сельского хозяйства, кустарной промышленности и капиталистической промышленности и торговли, постепенное осуществление индустриализации страны» была включена в новый Устав в качестве одного из основных положений программы партии3. В то же время съезд признал в качестве свершившегося факта результаты маоистских экспериментов, осуществленных в 1955—1956 гг.
Съезд подчеркнул необходимость и впредь уделять внимание преодолению капиталистических факторов и влияний в области экономики, политики и идеологии, однако главным полем деятельности партии отныне становилось создание материально-технической базы социализма. В резолюции съезда указывалось, что основным противоречием внутри страны стало противоречие «между передовым социалистическим строем и отсталыми общественными производительными силами. Основная задача партии и всего народа страны в настоящее время состоит в концентрации сил для разрешения этих противоречий с тем, чтобы как можно быстрее превратить нашу страну из отсталой аграрной в передовую индустриальную. Эта задача — очень трудна и огромна» 4. Выполнение программы индустриализации страны в соответствии с генеральной линией намечалось осуществить в течение трех пятилеток, т. е. к 1967 г.
1 См. «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 10. Текст тезисов о генеральной линии партии был переиздан в качестве внутрипартийного документа за день до открытия съезда, одновременно с решениями ЦК КПК, отражавшими маоистскую линию 1955—1956 гг.
2 «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. И.
3 См. там же, стр. 508—509.
4 Там же, стр. 472.
287
Главной целью экономической политики партии и государства в переходный период съезд постановил считать социалистическую индустриализацию страны, создание необходимой материальной базы для технической реконструкции народного хозяйства и повышения жизненного уровня народа.
Экономическая политика КПК конкретизировалась в принятых съездом предложениях по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства КНР. Планом намечалось, в частности, увеличить промышленное производство вдвое по сравнению с заданиями первой пятилетки. Задания второй пятилетки в целом были достаточно обоснованны и соответствовали реальным условиям и уровню социально-экономического развития Китая.
Выполнение широкой экономической программы, разработанной съездом, предполагалось осуществить путем тесного сочетания всех внутренних ресурсов Китая и помощи Советского Союза и других социалистических стран. Благодаря этому, указывалось в резолюции съезда, Китай имеет возможность высокими темпами развивать производительные силы своей страны. В то же время съезд счел необходимым особо предупредить партию и народ об опасности «левацкой» авантюристической переоценки реальных возможностей страны: «...мы также должны учитывать объективные ограничения, существующие в настоящее время в области экономики, финансов и технических сил, учитывать необходимость постоянного сохранения резервных сил, мы не должны отходить от правильного соотношения в развитии экономики. Если не учитывать эту обстановку и установить слишком высокие темпы, то это, наоборот, помешает развитию экономики и выполнению плана и явится авантюристической ошибкой» *. Последствия авантюрного «большого скачка» полностью подтвердили правильность и своевременность этого предостережения.
Если оценить экономическую программу, разработанную VIII съездом КПК, с точки зрения той острой борьбы, которая перед съездом и после него развернулась в партии вокруг коренных проблем социалистического строительства в Китае, то нельзя не прийти к выводу, что в основных экономических вопросах съезд занял позицию, расходившуюся со взглядами маоистов. Тем не менее некоторые из «китайских методов» Мао Цзэ-дуна в завуалированной форме все же нашли отражение как в докладе Чжоу Энь-лая, так и в предложениях съезда по второму пятилетнему плану.
Большое место в работе съезда заняли вопросы государственного и партийного строительства, внешней политики. В докладах и выступлениях делегатов на съезде прозвучала глубокая тревога по поводу широкого распространения в Китае таких чуждых социалистическому строю явлений, как бюрократизм, голое администрирование, произвол и беззаконие. Анализируя социальные
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 478.
288
корни этих явлений, член Политбюро ЦК КПК Дун Бн-у указывал, в частности, на громадное преобладание мелкой буржуазии как в стране в целом, так и в партии: «Мелкая буржуазия легко поддается настроениям пренебрежения ко всякой законности. Идеология мелкой буржуазии легко смыкается с анархизмом. Мы можем сказать, таким образом, что всякие взгляды, выражающиеся в пренебрежении к законности, по сути своей являются отражением анархистской идеологии мелкой буржуазии» Ч В качестве причин систематических нарушений законности в КНР назывались также несовершенство законодательства, отсутствие таких основных правовых нормативных актов, как уголовный, гражданский, процессуальный кодексы, законы о труде, землепользовании и т. д., отставание юридической науки.
В целях борьбы с бюрократизмом, администрированием и беззаконием съезд наметил систему мероприятий, направленных на дальнейшее расширение демократии, укрепление законности и охрану прав граждан КНР. Было указано на необходимость усилить контроль над деятельностью государственных органов со стороны партийных организаций, собраний народных представителей, а также широких трудящихся масс.
Крупные недостатки были вскрыты в работе государственных и партийных органов в национальных районах. Особую опасность в национальном вопросе представлял великоханьский (великокитайский) шовинизм. «Партия, — говорилось в новом Уставе КПК,— выступает против всякого шовинистического уклона, как большой национальности, так и местного национализма, которые препятствуют сплочению национальностей; особое внимание надо уделять предупреждению и преодолению великоханьского шовинизма среди членов партии и работников государственных учреждений ханьской национальности» 1 2.
Съезд подтвердил внешнеполитический курс КНР, основанный на укреплении единства и дружбы стран социалистического содружества, борьбе за мирное сосуществование, против империалистической политики агрессии и войны. Большое значение съезд придавал развитию связей КПК с другими коммунистическими партиями, воспитанию членов партии в духе пролетарского интернационализма. Забота съезда об укреплении интернациональной солидарности трудящихся нашла свое отражение в новом Уставе, где говорилось, что КПК «укрепляет солидарность пролетарского интернационализма, изучает опыт мирового коммунистического движения, поддерживает борьбу коммунистов, прогрессивных элементов и трудового народа всех стран, направленную на обеспечение прогресса человечества, воспитывает своих членов и народ в духе интернационализма, выраженного в призыве— «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»» 3.
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 251,
2 Там же, стр. 510.
3 Там же, стр. 510—511.
10 Зак, 99
289
При рассмотрении вопросов партийной жизни и партийного строительства на съезде было заострено внимание на существовании опасных непролетарских тенденций в КПК, Главную опасность по-прежнему представляло давление мелкобуржуазной стихии. В политическом отчете ЦК КПК говорилось по этому поводу следующее: «В нашей стране мелкая буржуазия составляла большинство. Настроения этого класса оказывают па нас постоянное влияние и давление; буржуазия также непрерывно оказывает на нас влияние в различных областях. Партия должна постоянно проводить воспитательную работу в своих рядах, не допуская того, чтобы буржуазная и мелкобуржуазная идеология принесла вред политической безупречности нашей партии» Г
Серьезный урон партии наносил непомерно раздутый культ личности Мао Цзэ-дупа. В докладе об изменениях в Уставе КПК Дэн Сяо-пин был вынужден признать, что «культ личности, как общественное явление, имел длительную историю, и он не мог не найти некоторого отражения в нашей партийной и общественной жизни. Наша задача состоит в том, чтобы решительно продолжать проводить в жизнь курс ЦК, направленный против выпячивания личности, против ее прославления...». Заявив, что партия отвергает «чуждое ей обожествление личности», Дэп Сяо-пин, однако, тут же приписал основную заслугу в борьбе против культа личности... самому Мао Цзэ-дуну 1 2. Съезд изъял из Устава КПК всякое упоминание об «идеях Мао Цзэ-дуна» как идейной основе партии (это положение было внесено в Устав КПК на VII съезде в 1945 г.). В новом Уставе КПК, принятом на VIII съезде, говорилось: «Коммунистическая партия Китая в своей деятельности руководствуется марксизмом-ленинизмом. Только марксизм-ленинизм правильно объясняет закономерности развития общества, правильно указывает пути построения социализма и коммунизма» 3.
Одним из крупнейших недостатков внутрипартийной жизни КПК съезд считал систематическое нарушение сроков созыва партийных съездов и пленумов ЦК. За 11 лет между VII и VIII съездами состоялось всего шесть пленумов ЦК КПК. Аналогичное положение сложилось и в местных партийных организациях. Как следствие этих грубых нарушений внутрипартийной демократии в партии получили широкое распространение канцелярско-бюрократические методы руководства, администрирование, раздувание аппарата, зазнайство и самодовольство значительной части партийных кадров, зажим критики и преследования за нее.
Однако вскрытие недостатков в жизни партии было смягчено рядом оговорок и оправданий. Так, упомянув в своем докладе о
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 67.
2 См. там же, стр. 98.
3 Там же, стр. 508.
290
нарушении срока созыва партийных съездов, Дэн Сяо-пин сразу же оговорился, что «отсутствие регулярного созыва партийных съездов не оказало серьезного влияния на внутрипартийную демократию...» \ При этом он сослался на ряд совещаний, которые, как он сказал, «в значительной степени выполняли роль партийных конференций и даже съездов» 1 2. В докладе Дэн Сяо-пин восхвалял все введенные Мао Цзэ-дуном в 40-е годы методы партийного руководства, партийной работы, в том числе метод «упорядочения стиля» партии. Такие «упорядочения» рекомендовалось проводить и впредь. Разъясняя положения нового Устава, докладчик подчеркнул, что он «не отличается в своих основных принципах от Устава, принятого VII съездом», и что «основной дух» Устава «является логическим развитием тех принципов партийной работы, которые были установлены VII съездом» 3. Подобная постановка вопроса, конечно, не способствовала исправлению многочисленных извращений ленинских норм партийной жизни в КПК. К тому же съезд одобрил расправу маоистов над «антипартийным блоком Гао Гана — Жао Шу-ши».
Такая двойственность и непоследовательность в подходе к вопросам партийного строительства была связана с большим влиянием культа Мао Цзэ-дуна в партии и стране, с нежеланием или неспособностью других руководителей КПК выступить открыто и решительно против этого зла. Все же общее направление работы и решений VIII съезда КПК могло способствовать ограничению дальнейшего распространения культа личности Мао Цзэдуна в партии.
Этому же были призваны служить некоторые положения нового Устава КПК, принятого съездом. В Уставе подчеркивалась необходимость неуклонного соблюдения принципа демократического централизма и широкого развития внутрипартийной демократии, критики и самокритики. Особое значение Устав придавал внедрению во всех партийных органах системы коллективного руководства. Кроме того, были внесены новые положения,' которые повышали требования к членам партии и в то же время расширяли их права. Серьезное внимание в Уставе уделялось сохранению чистоты рядов партии, повышению идейно-теоретического уровня всех ее членов, строгому соблюдению всеми членами партии, независимо от их положения, государственных законов и норм коммунистической морали.
В новый Устав, как и раньше, были включены изложенные в самом сжатом виде «общие положения программы», но настоящей развернутой программы партии съезд не принял. Между тем необходимость такой программы вполне назрела, и партия с по
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 95.
2 См. там же.
3 Там же, стр. 116.
10*
291
мощью международного коммунистического движения была в состоянии ее выработать. Об этом свидетельствует опыт разработки генеральной линии 1952—1953 гг. Однако и после VIII съезда КПК по-прежнему оставалась без программы. Совершенно очевидно, что отсутствие программы благоприятствовало культу личности Мао Цзэ-дуна, развязывало ему руки, позволяло изменять даже принципиальные, программного характера решения партии.
Последовательное проведение в жизнь решений VIII съезда КПК давало возможность обеспечить дальнейшее продвижение Китая по пути социализма, быстрый рост производительных сил страны путем использования преимуществ социалистических форм хозяйства и улучшение на этой основе материального положения широких масс трудящихся.
В программных решениях VIII съезда КПК преобладали пролетарские, интернационалистские тенденции. Соотношение сил в партии и стране, обстановка в международном коммунистическом движении сложились тогда таким образом, что не позволили маоистам навязать свою волю съезду. Но целый ряд маоистских установок все же нашел отражение в резолюциях съезда, в подготовке которых маоисты принимали непосредственное участие. В состав нового ЦК вошли практически все члены ЦК, избранные VII съездом (кроме умерших и репрессированных), что совершенно определенно подтверждало преемственность маоистского руководства. Руководящие органы ЦК, сформированные 28 сентября 1956 г., также не внесли существенных изменений в соотношение сил в руководстве партии, сложившееся в последние годы перед съездом. Председателем ЦК остался Мао Цзэ-дун, его заместителями — Лю Шао-ци, Чжоу Энь-лай, Чжу Дэ и Чэнь Юнь. Генеральным секретарем ЦК был избран Дэн Сяо-пин.
Контрнаступление маоистов. Новая кампания за «исправление стиля» и борьба с «правыми». Вопреки решениям VIII съезда КПК группа Мао Цзэ-дуна не отказалась от своих планов подмены марксизма-ленинизма маоизмом, пролетарского интернационализма — шовинизмом, научно обоснованной генеральной линии партии — волюнтаристскими попытками перепрыгнуть через необходимые этапы социалистического строительства.
Вскоре после VIII съезда Мао Цзэ-дун и его сторонники перешли в контрнаступление. Если в 1955—1956 гг. наибольшую активность маоисты проявляли в области экономики, то в 1957 г. центр тяжести они перенесли на политическую и идеологическую борьбу, основной формой которой должно было стать «исправление стиля» в работе партии. Уже на II пленуме ЦК КПК 15 ноября 1956 г. Мао Цзэ-дун призвал развернуть «исправление стиля», «используя те же методы», которые применялись в начале 40-х годов для борьбы с интернационалистами в КПК и с линией Коминтерна. Эют зловещий призыв был дополнен
292
требованием продолжить внедрение «китайских методов» строительства социализма, отвергнутых VIII съездом.
27 февраля 1957 г. Мао Цзэ-дун выступил на Верховном государственном совещании с программной теоретической речью «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа». Отличительной чертой этой речи было то, что в ней ни словом не упоминалось о VIII съезде КПК и его решениях. Подобное умалчивание в речи председателя ЦК, произнесенной всего пять месяцев спустя после съезда, могло быть понято лишь как отказ от решений съезда, их полное игнорирование и дезавуирование. Четкие классовые определения VIII съезда, нацеленные на создание материально-технической базы социализма в Китае, были заменены расплывчатыми рассуждениями о бесконечной борьбе и противоречиях «между нами и нашими врагами» и «противоречиях внутри народа», о приоритете идеологии над политикой и экономикой. Среди функций государства демократической диктатуры народа Мао Цзэ-дун упомянул только функцию подавления и функцию защиты государства от «внешних врагов». Отдав словесную дань опыту Советского Союза, Мао Цзэ-дун, как и в предыдущих своих выступлениях 1956 г., призвал «шевелить мозгами» и воспринимать только «полезный для нас опыт» 1. Идейная и политическая заостренность речи, направленной на создание маоистской «китайской модели» социализма в противовес советскому опыту, раскрылась достаточно полно лишь позднее, с началом «большого скачка». Впоследствии эта речь стала интерпретироваться маоистской пропагандой как теоретическое обоснование «перманентной революции» в Китае.
Речь Мао Цзэ-дуна 27 февраля, как и его выступление на совещании по пропагандистской работе месяц спустя, послужила началом нового «движения за исправление стиля». Его начало сознательно было приурочено к 15-летию такой же кампании 1942 г. В марте 1957 г. была опубликована пространная статья заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК КПК Лу Дин-и «К пятнадцатой годовщине движения за упорядочение стиля в работе», в которой восхвалялась борьба против «догматиков» в 40-е годы и содержались призывы к повторению подобной же кампании. Аналогия с «чжэнфэном» 1942 г. выдерживалась даже в деталях: как тогда, так и теперь начало кампании было положено двумя речами Мао Цзэ-дуна. Как показали последующие события, это совпадение было глубоко продуманным — в обоих случаях речь шла о борьбе против марксизма-ленинизма и его замене «идеями Мао Цзэ-дуна», подавлении интернационалистских кадров партии.
После широкой кампании в печати, пропагандировавшей маоистские тезисы о «противоречиях внутри народа», 27 апреля
1 См. Мао Цзэ-дун. К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа. М., 1957, стр. 48.
293
1957 г. ЦК КПК принял «Указания о движении за упорядочение стиля». Партийные организации обязывались «в качестве идейного руководства» в этом движении взять не решения VIII съезда, а два упомянутых доклада Мао Цзэ-дуна. Основным содержанием движения ЦК постановил считать «правильное разрешение противоречий внутри народа». В решении ЦК содержался призыв к поощрению деловой критики и к добровольному участию беспартийных в движении за упорядочение стиля. В качестве основного средства усиления связей партии с массами «указания» требовали от партийных, административных и военных руководящих работников заниматься часть времени физическим трудом вместе с рабочими и крестьянами. Предусматривалось превратить занятие физическим трудом в постоянную систему, чтобы «сохранить и развить прекрасные традиции нашей партии», от которых якобы в последние годы был сделан «шаг назад» к 10 мая 1957 г. ЦК КПК принял специальные «Указания об участии руководящих работников всех ступеней в физическом труде»1 2. В них снова подчеркивалось «огромное значение» возврата к «прекрасным традициям» КПК 30—40-х годов. Как впоследствии разъяснил Мао Цзэ-дун, речь шла о возрождении порядков «военного коммунизма», «военной традиции» времен антияпонской и гражданской войны, об их внедрении сначала в партии, а затем, по возможности, и во всей стране, внедрении «деревенского стиля и партизанских привычек» вместо «буржуазного» советского стиля.
Таким образом, «движение за исправление стиля» было задумано и осуществлялось как реванш маоистов за отступление на VIII съезде, как восстановление в партии господства «идей Мао Цзэ-дуна», вытеснение из нее влияния научного коммунизма, опыта Советского Союза. Но в 1957 г. маоисты еще не решались открыто выступать с этой программой перед китайским народом и международным коммунистическим движением, они тщательно маскировали свои цели и вели антисоветскую, антимарксистскую пропаганду пока в закрытом, внутрипартийном порядке, либо посредством публикации в центральной печати антисоветских высказываний буржуазных деятелей, которые затем лицемерно критиковались.
Кампания за «исправление стиля», направленная на подрыв решений VIII съезда и восстановление влияния «идей Мао Цзэдуна», первоначально не встретила поддержки ни в партии, ни тем более среди беспартийных. Маоистское руководство было вынуждено искусственно стимулировать кампанию, подогревать интерес к ней, успокаивать недоверчивых и подбадривать осторожных. Весной 1957 г. китайская печать и партийные документы были заполнены призывами к безбоязненному развертыва-
1 См. «Народный Китай», 1957, № 12, Приложение.
2 См. там же.
294
пию критики ошибок и недостатков в работе партийного и государственного аппарата. Эти призывы были обращены не только к коммунистам, к широким массам трудящихся, но и к буржуазии; особое внимание уделялось заигрыванию с интеллигенцией, которая была настроена весьма скептически после жестоких проработочных кампаний и репрессий 1955 г.
«Необыкновенная весна» 1957 г., как ее именовала китайская печать, отличалась наивысшим размахом пропаганды курса «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», выдвинутого Мао Цзэ-дуном в числе прочих антимарксистских установок в начале 1956 г. Этот курс интерпретировался как широкая, почти пеограничепная свобода мысли, творческого соревнования п соперничества деятелей науки, литературы и искусства; свобода критики политики партии и действий руководителей со стороны беспартийных и рядовых коммунистов. Более того, широкая идейная и политическая свобода была обещана буржуазии, т. е. классовому врагу. Эти сомнительные обещания были подкреплены предоставлением страниц партийной печати не только для конструктивной критики ошибок и недостатков, но и для откровенно злопыхательских антисоциалистических и антисоветских выступлений ряда видных деятелей буржуазных партий. Учитывая нетерпимость маоистов к малейшим проявлениям инакомыслия, многие в Китае и за рубежом воспринимали подобные обещания и действия маоистского руководства как провокационные. Тем не менее маоистам удалось на короткое время инспирировать широкую волну как критических, так и явно враждебных выступлений; последних, однако, было меньшинство.
Большую активность весной 1957 г. проявляли лидеры буржуазных партий, буржуазная профессура и особенно студенчество, среди которого преобладали выходцы из состоятельных слоев населения. Усилились студенческие волнения, доходившие в отдельных случаях до актов насилия над местными партийными руководителями и представителями власти. Китайская печать отмечала также оживление остатков контрреволюции в городе и деревне. Характерно, однако, что основная масса китайской буржуазии политической активности не проявляла. Видимо, она была удовлетворена условиями выкупа либо не придавала значения широковещательным политическим посулам маоистов. Буржуазная оппозиция в Китае была малочисленной и слабой. Она не представляла непосредственной угрозы народной власти, располагавшей мощным аппаратом подавления и не раз без колебаний приводившей ею в действие. Но в сложившихся условиях (серьезные экономические трудности, глубокое недовольство трудящихся результатами маоистских экспериментов 1955— 1956 гг., особенно брожение в деревне) дальнейшее развитие процессов, стимулированных весной 1957 г. политическими новациями маоистов (если их принимать всерьез), могло привести к тяжелым последствиям. Поэтому массовая кампания против
295
«правых буржуазных элементов», развернутая летом 1957 г., встретила понимание и поддержку в рядах КПК, в китайском народе, как и за пределами Китая. Не исключено, что именно на это и рассчитывала группа Мао Цзэ-дуна, поскольку борьба с «правыми буржуазными элементами» вскоре переросла в развернутое наступление маоистов на здоровые силы партии.
После кратковременной весенней «оттепели» политическая погода в Китае с июня 1957 г. круто переменилась. От мер убеждения и показного «либерализма» маоисткое руководство внезапно перешло к чисто насильственным методам в идеологической и политической борьбе. Призывы к широкому развертыванию критики, к свободному выражению мнений с целью «расширения демократической жизни народа» сменились установкой на тотальное подавление всяких проявлений инакомыслия в партии и народе под предлогом борьбы против «правых буржуазных элементов».
Первоначально главный удар наносился по действительно антисоциалистическим элементам среди лидеров демократических партий и либеральной буржуазной интеллигенции. Но рамки новой массовой политической кампании неуклонно расширялись, борьба против правых была перенесена в ряды КПК и государственные учреждения и вскоре переросла в погром честных коммунистов, выступавших за последовательное выполнение решений VIII съезда КПК, за демократизацию общественной и государственной жизни страны, тесное сотрудничество с Советским Союзом и овладение советским опытом социалистического строительства.
18 июня 1957 г. в китайской прессе была опубликована речь Мао Цзэ-дуна «О правильном разрешении противоречий внутри народа», произнесенная 27 февраля 1957 г., отредактированная автором и дополненная шестью жесткими политическими условиями осуществления курса «ста цветов» Отныне дозволялось расцветать только угодным группе Мао Цзэ-дуна «благоуханным цветам», а все проявления инакомыслия причислялись к «ядовитым травам», подлежавшим безжалостному истреблению. Это означало фактический отказ от курса «ста цветов» в его первоначальном варианте. В июле в Циндао состоялось совещание
1 Курс «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» был выдвинут Мао Цзэ-дуном в начале 1956 г. в качестве одного из составных элементов националистической «особой» линии в области культуры. Формулировки курса были нарочито общими и допускали различные толкования. Первоначально этот курс истолковывался отдельными руководителями КПК как неограниченная свобода творческого соревнования и соперничества в области литературы, искусства и науки; допускалась даже возможность свободной проповеди идеалистической философии. Среди партийных деятелей культуры высказывались законные опасения, не вызовет ли подобное истолкование курса оживления буржуазной идеологии. В кругах беспартийной китайской интеллигенции курс «ста цветов» был воспринят со смешанным чувством надежды и недоверия.
296
секретарей провинциальных и городских комитетов партии, на котором Мао Цзэ-дун обосновал переход к политическим репрессиям и обрисовал план дальнейшей борьбы с «правыми буржуазными элементами», потребовав «взяться за интеллигенцию». Под знаком разоблачения и политической дискредитации лидеров буржуазной оппозиции прошла четвертая сессия ВСНП (28 июня— 15 июля), которая приняла резолюцию, осуждавшую правых, и поставила вопрос о лишении их депутатских мандатов. После сессии кампания против правых охватила всю страну.
Главными лидерами буржуазных правых элементов в китайской печати были названы Чжан Най-ци, Чжан Бо-цзюнь и Ло Лун-цзи — руководители демократических партий, министры КНР, депутаты ВСНП. В выступлениях этих и других буржуазных деятелей (Лун Юня, Се Сюе-хун и др.) действительно излагалась антинародная, антисоциалистическая программа, в которой восхвалялись буржуазный парламентаризм и буржуазная демократия, содержались прямые и косвенные нападки на социализм, социалистическое содружество, на Советский Союз, пропагандировались великодержавные, националистические идеи. В буржуазных партиях было выявлено около 10 тыс. правых элементов, т. е. 10% их членов. В печати и на массовых митингах правые буржуазные деятели были полностью изобличены и дискредитированы политически. Борьба с ними завершилась в январе 1958 г. снятием их со всех руководящих постов в буржуазных партиях и в государственном аппарате; на пятой сессии ВСНП 54 правых депутата были лишены депутатских мандатов.
Разгром активной буржуазной оппозиции в КНР был необходим и, безусловно, способствовал укреплению народно-демократического строя. В то же время бросалось в глаза явное несоответствие между серьезностью предъявленных лидерам правых обвинений в прямой контрреволюции и мягкостью определенных им наказаний. Ни один из них не был осужден по закону, а два года спустя, когда «особый» курс маоистов вполне определился, большинство их было по случаю десятой годовщины КНР реабилитировано.
На фоне снисходительного отношения к классовым врагам социализма резким контрастом явились массовые расправы с партийной и беспартийной интеллигенцией, с кадровыми работниками партии, искренне стремившимися к изживанию ошибок и недостатков в деятельности КПК и государственного аппарата в духе решений VIII съезда. Кампания борьбы против «правых» и «исправление стиля» были использованы левоэкстремистской группой в руководстве КПК преимущественно для травли и дискредитации противников «особого» курса. Любые критические выступления без какой-либо дифференциации теперь клеймились, как «враждебные», «ревизионистские», а их авторы репрессировались. При этом китайская печать избегала уточнять, в чем же конкретно выражалась антипартийная деятельность «правых» в
297
партии. Показательно, что «правьте» и «ревизионисты» в партии были представлены в основном партийными работниками с большим партийным стажем, к которым парторганизации относились с уважением и не желали развертывать против них «непримиримую борьбу».
Стремясь любыми средствами преодолеть сопротивление партии и обезвредить противников пересмотра решений VIII съезда, маоисты встали на путь систематических нарушений законности и Конституции КНР. В августе 1957 г. Государственный совет издал постановление о трудовом перевоспитании, которое наделяло административные органы правом без суда и следствия заключать в специальные лагеря на неопределенный срок практически любого китайского гражданина, неугодного властям. Позднее последовал ряд других аналогичных репрессивных постановлений. В борьбе с политическими противниками маоисты широко практиковали также приклеивание ярлыка «правый элемент», после чего «правых» увольняли с работы, исключали из учебных заведений, высылали на поселение в деревню во внесудебном порядке и т. д. Работники суда и прокуратуры, государственного контроля, настаивавшие на строгом соблюдении законности и конституционных положений, также подвергались травле и репрессиям. Требования соблюдения законности были заклеймены китайской печатью как «попытка ослабить диктатуру», как проявления буржуазного юридического мировоззрения. Никогда до этого в КНР не практиковалась такая массовая расправа над людьми без суда и следствия, едва прикрытая ханжеской формулой «перевоспитания физическим трудом» и преследовавшая цель унизить и морально сломить человека.
В этой обстановке беззакония и произвола продолжалось начатое весной «исправление стиля» в партии, вылившееся в политическую и идеологическую проверку каждого коммуниста, в запугивание и избиение партийных кадров. Большой урон был нанесен партийным организациям провинций Ганьсу, Гуандун, Гуаней, Хэнань, Цинхай, Юннань и др. Трудно восполнимые потери понесла культура КНР, лишившаяся многих талантливых, преданных делу социализма людей. Тысяча деятелей культуры были сняты с работы и отправлены на «трудовое перевоспитание», среди них старые члены партии, участники революции — писательница Дин Лин, поэт Ай Цин, критики Фэн Сюэ-фэн, Чэнь Ци-ся и др. Под предлогом борьбы с «местным национализмом» была проведена чистка среди местных национальных партийных кадров, которые в массовом порядке заменялись китайцами. Особенно большие размеры чистка приняла в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, граничащем с СССР.
Вслед за борьбой с «правыми» и «исправлением стиля» партии в августе — сентябре 1957 г. было развернуто так называемое социалистическое воспитание рабочих и крестьян, в ходе которого происходила не только идеологическая обработка
298
трудящихся в маоистском духе, но и принимались конкретные политические, экономические, организационные меры для подавления недовольства й сопротивления масс. В деревне основные усилия были направлены на то, чтобы преодолеть сопротивление крестьян, особенно середняков, политике централизованных плановых закупок и планового снабжения, приостановить массовый выход из кооперативов. Правительство КНР приняло во второй половине 1957 г. ряд постановлений об усилении административного контроля над сельским рынком, об административном надзоре над единоличниками и принудительном привлечении их к работе в кооперативах, о запрещении свободного найма крестьян промышленными предприятиями и учреждениями, о прекращении стихийного притока крестьян в города и т. д. Кооперативам было дано указание значительно увеличить долю накоплений, соответственно снизив фонд распределения, развернуть, как и в 1955—1956 гг., массовые ирригационные работы, которые должны были послужить прологом к «большому скачку» в сельском хозяйстве.
На промышленных предприятиях проводились аналогичные административные меры, дополненные установкой на снижение заработной платы рабочим и служащим, которая стала называться политикой «низкой и рациональной заработной платы». Одновременно от рабочих потребовали резко увеличить производительность труда, выполнить годовые планы на несколько месяцев раньше срока. В промышленности, как и в сельском хозяйстве, велась интенсивная подготовка к «большому скачку».
Обстановка политического и идеологического террора, созданная летом — осенью 1957 г., позволила группе Мао Цзэ-дуна на III пленуме ЦК КПК (20 сентября — 9 октября 1957 г.) взять реванш за отступление на VIII съезде партии. Под давлением маоистов пленум принял решения, означавшие восстановление и дальнейшее развитие «особого» курса, намеченного в 1955— 1956 гг. Пленум одобрил борьбу с «правыми» и чистку партии, санкционировал практическую подготовку к «большому скачку». В выступлении на пленуме Мао Цзэ-дун потребовал восстановить в правах лозунг «Больше, быстрее, лучше, экономнее», выдвинутый им в конце 1955 г. и отвергнутый VIII съездом КПК. Пленум поддержал этот лозунг. В том же выступлении Мао Цзэдун положительно ответил на им же самим поставленный вопрос: «Можно ли сойти с извилистого пути Советского Союза, стать лучше, чем Советский Союз». Эта гегемонистская установка была закреплена в призыве пленума «покончить с суевериями» в отношении советского опыта. III пленум принял также ряд решений, направленных на проведение «особого» курса в области экономики (об изменении системы государственного административного управления и пересмотре программы развития сельского хозяйства, о повышении размеров накоплений и капиталовложений, снижении заработной платы рабочим и др.).
299
В документах III пленума ЦК КПК массовые проработочные и репрессивные кампании 1957 г. были названы «социалистической революцией на политическом и идеологическом фронте». На деле же это было развернутое контрнаступление группы Мао Цзэ-дуна против марксизма-ленинизма, против принципов пролетарского интернационализма и всех здоровых сил партии с целью утверждения в КПК и китайском народе мелкобуржуазных, националистических маоистских концепций, политической и идеологической подготовки «большого скачка».
Внешняя политика КНР в годы первой пятилетки. Сформулированный VIII съездом КПК внешнеполитический курс страны закреплял те основные направления внешней политики КНР, которые осуществлялись на практике с 1949 г. Эта политика в целом отвечала классовой природе КНР как государства трудящихся и отличалась достаточным реализмом и гибкостью в подходе к решению ключевых проблем международных отношений.
Приоритет во внешней политике КНР в 1953—1957 гг., как и раньше, отдавался укреплению связей со странами социалистического содружества. Крупными вехами в развитии сотрудничества между КНР и СССР явились поездки в Китай советской правительственной делегации в сентябре — октябре 1954 и в апреле 1956 г., Председателя Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова в апреле — мае 1957 г., а также визиты в СССР китайских делегаций во главе с Чжоу Энь-лаем (январь 1957 г.) и Мао Цзэ-дуном (ноябрь 1957 г.). Во время этих визитов рассматривался широкий круг вопросов советско-китайских отношений и международного положения, согласовывались совместные шаги двух великих держав на международной арене, определялись практические меры по реализации долгосрочных экономических, научно-технических и культурных программ. Товарооборот между двумя странами в 1957 г. превысил 5 млрд, руб., причем поставки советских машин и оборудования в Китай увеличились со 165,4 млн. в 1950 г. до 1 086 млн. руб. в 1957 г. На долю СССР приходилось около 50% внешней торговли КНР, китайский экспорт в нашу страну в 1957 г. приблизился к 3 млрд, руб. Разносторонние китайско-советские экономические и научно-технические связи были обоюдовыгодными, причем для Китая они имели решающее значение, обеспечивая широкую стабильную базу для выполнения планов социалистической индустриализации.
Большую заинтересованность проявляло правительство КНР в развитии политических и особенно экономических отношений со странами народной демократии. За годы первой пятилетки КНР получила от европейских стран социализма более 100 комплектов фабрично-заводского оборудования. Со своей стороны Китай начал оказывать экономическую помощь соседним социалистическим странам — КНДР, ДРВ, МНР, а также Албании. Как выяснилось впоследствии, эта помощь связывалась в Пекине
300
с далеко идущими гегемонистскими планами маоистского руководства.
КНР поддержала меры социалистического содружества по обеспечению мира и безопасности в Европе, приветствовала Варшавский Договор восьми стран, после некоторого колебания одобрила подавление венгерской контрреволюции, солидаризировалась с Декларацией правительства СССР от 30 октября 1956 г. об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между СССР и другими социалистическими странами.
Другим важнейшим направлением китайской внешней политики стало развитие отношений с освободившимися странами Азии и Африки на основе пяти принципов мирного сосуществования, сформулированных в китайско-индийском соглашении о Тибете от 29 апреля 1954 г. Состоялся обмен правительственными делегациями между КНР и Индией, Бирмой, Индонезией, Цейлоном, Пакистаном и другими странами этого региона, налаживались экономические и культурные связи. Громадное значение для развития отношений Китая с государствами Азии и Африки имела Бандунгская конференция (апрель 1955 г.), на которой китайская делегация во главе с Чжоу Энь-лаем проделала большую позитивную работу в деле укрепления афро-азиатской солидарности. Укреплению мира в Азии содействовали подписание китайско-индонезийского договора о лицах с двойным гражданством (апрель 1955 г.), договоренность об урегулировании китайско-бирманского пограничного вопроса (ноябрь — декабрь 1955 г.), осуждение правительством КНР агрессии Англии, Франции и Израиля на Ближнем Востоке, предложение КНР о пакте коллективного мира на Дальнем Востоке и в районе Тихого океана (июль 1955 г.).
Правительство КНР стремилось наладить отношения и с крупнейшими капиталистическими странами, особенно с Японией. Вследствие враждебной позиции США усилия китайской дипломатии в этом направлении не дали существенных результатов. Однако Вашингтон откликнулся на предложение Чжоу Энь-лая о разрядке напряженности в районе Тайваня; в 1955—1957 гг. состоялись китайско-американские переговоры в Женеве. Тем самым было положено начало прямым дипломатическим контактам между КНР и США.
Активно насаждая «особый» курс внутри страны, группа Мао Цзэ-дуна в то время еще не была готова выступить с ним на международной арене. Вместе с тем во внешней политике КНР в 1953—1957 гг., особенно к концу этого периода, все чаще проявлялись элементы великодержавности и авантюризма. С 1955 г. в КПК исподволь нагнеталась антисоветская атмосфера, хотя руководители КНР в публичных выступлениях продолжали изображать себя сторонниками дружбы и сотрудничества с Советским Союзом, отмежевывались на словах от антисоветских высказываний лидеров китайской буржуазии. Делегация КПК во главе
301
с Мао Цзэ-дуном приняла участие в Совещании коммунистических и рабочих партии в Москве в ноябре 1957 г. и подписала документы Совещания. В то же время китайская делегация па Совещании пыталась грубо поучать другие коммунистические партии, а Мао Цзэ-дун выступил со зловещей «теорией» полезности термоядерной войны для мировой революции. С конца 1957 г. маоисты все активнее пропагандировали лозунг «Ветер с Востока одолевает ветер с Запада», под которым разумелось перенесение центра международного революционного движения в Пекин.
Итоги первой пятилетки. Несмотря на левацкие ошибки руководства КПК и вызванные этим трудности, за годы первой пятилетки (1953—1957) в Китае произошли важные перемены. К концу 1957 г. в основном было завершено преобразование деревни, кустарной промышленности и частнокапиталистической промышленности и торговли. Задания первого пятплетнего плана в области промышленности были не только выполнены, но и перевыполнены: промышленное производство Китая выросло па 141%, превысив задание плана на 21%. Основное внимание в годы пятилетки уделялось тяжелой промышленности. В 1957 г. в Китае было произведено: стали — 5,35 млн. г, чугуна — 5,94 млн. т, электроэнергии —- 19,3 млн. квт-ч. угля— 130 млн. т, металлорежущих станков — 28 тыс.
В ходе промышленного строительства были созданы основы крупной технически передовой промышленности, появились новые отрасли промышленности — авиационная, автомобильная, станкостроительная, химическая, вошли в строй предприятия по производству энергетического, металлургического и горного оборудования. К концу пятилетки страна могла уже удовлетворить собственными силами более 60% потребности в машинах и оборудовании. При преимущественном росте тяжелой промышленности развивалась и легкая промышленность. С 1952 по 1957 г. производство предметов потребления увеличилось на 89%. Выросли и окрепли отечественные технические кадры. В 1957 г. в Китае насчитывалось 175 тыс. инженерно-технических работников, т. е. в 3 раза больше, чем в 1952 г. Выросла численность рабочего класса.
Важным фактором успешного выполнения заданий первого пятилетнего плана в области промышленности явилась огромная помощь Советского Союза и других социалистических стран Китаю. Из 156 крупных объектов, сооружавшихся с помощью Советского Союза, было начато строительство 135 объектов, в том числе 68 объектов были полностью или частично сданы в эксплуатацию. Кроме того, помощь Китаю в проектировании и строительстве 68 промышленных предприятий оказывали ГДР, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария. 27 предприятий из этого числа к концу пятилетки вступили в строй. В результате выполнения и перевыполнения первой пятилетки в области
302
промышленности Китай значительно продвинулся по пути социалистической индустриализации.
Некоторые достижения были и в сельском хозяйстве. Валовой сбор продовольственных культур в 1957 г. увеличился на 20% по сравнению с 1952 г., превысив задание плана на 2%, сбор хлопка на 26%. В 1957 г. было собрано 185 млн. т зерновых, 1,64 млн. т хлопка. Расширилась на 3,9 млн. га пахотная площадь, несколько улучшилась техническая оснащенность земледелия. В течение пятилетки было создано 710 госхозов, на полях которых в 1957 г. работало более 10 тыс. тракторов. Известные успехи были достигнуты в животноводстве: поголовье свиней увеличилось на 63% по сравнению с 1952 г. и составило в 1957 г. 145,9 млн.; выросло также поголовье крупного рогатого скота, лошадей, овец, коз. Однако в целом сельское хозяйство все еще сильно отставало от развития промышленности и не могло удовлетворить растущие потребности народного хозяйства.
За годы пятилетки несколько повысился материальный и культурный уровень масс. Была почти полностью ликвидирована безработица. Номинальная заработная плата рабочих и служащих возросла в 1957 г. на 42,8% по сравнению с 1952 г. К этому надо добавить значительные расходы государства на трудовое страхование, медицинское обслуживание, культурно-просветительные мероприятия и улучшение материально-бытовых условий рабочих и служащих, составившие за пять лет около 10 млрд, юаней. На государственные средства для рабочих и служащих было построено более 94 млн. кв. м жилой площади. Однако коренного улучшения в условиях материальной жизни трудящихся еще не произошло. Большая часть китайского народа получила лишь минимум самого необходимого для поддержания своего существования.
Была проделана большая работа по ликвидации неграмотности. Общее число учащихся за четыре года выросло на 28,4%, в том числе в вузах — на 110,4, в средних учебных заведениях — на 91,1%. Значительное развитие получили кинематография и издательское дело. Немалых успехов достигло здравоохранение. В основном были ликвидированы такие опасные заболевания, как чума, холера, оспа. К середине 50-х годов в стране стало заметно ощущаться ускорение темпов роста населения.
Итоги первой пятилетки показали, что одним из самых узких мест китайской экономики остается сельское хозяйство. Хотя сбор зерновых в 1957 г. значительно превысил наивысший сбор зерна в довоенном Китае, пятилетний план в области сельского хозяйства не был выполнен по производству большинства технических культур, а также по темпам роста урожайности всех основных сельскохозяйственных культур, по росту поголовья скота. Соотношение капиталовложений государства в промышленность и сельское хозяйство в годы первой пятилетки было примерно 6: 1. В сельском хозяйстве резко ощущалась нехватка удобрений и необходимой техники. Темпы и уровень сельскохозяйственного
зоз
производства показывали, что оно может стать главным тормозом на пути быстрого развития экономики КНР, повышения уровня жизни населения.
Выявились и трудности, связанные с неоправданной поспешностью в проведении ряда социально-экономических преобразований. «Сверхтемпы» в преобразовании частной промышленности и торговли, администрирование в ходе массового кооперирования ремесленников и кустарей в 1956 г. привели к сокращению масштабов, объема и ассортимента производства местной кустарной промышленности, сохранение и даже развитие которой в условиях Китая диктовалось экономической необходимостью. «Сверхтемпы» сплошного кооперирования деревни привели к тому, что, по признанию Мао Цзэ-дуна в начале 1958 г., 40% крестьян относились к кооперации «без энтузиазма», в том числе 20% «мечтают выйти из кооперативов».
Все эти сложные проблемы могли быть решены лишь на пути планомерного строительства и последовательного разрешения всего комплекса народнохозяйственных и социально-экономических задач, па основе проверенного жизнью опыта социалистического строительства. Важной гарантией их успешного решения была быстро возраставшая мощь стран мировой социалистической системы, ее расширявшаяся помощь КНР.
Таким образом, в 1953—1957 гг. КПК, следуя основным принципам строительства социалистического общества, опираясь на помощь и интернациональную солидарность братских партий и страп социализма, достигла определенных успехов в решении грандиозной задачи построения социализма в Китае. Однако развитие Китая по социалистическому пути наталкивалось на мощное противодействие мелкобуржуазных сил и тенденций; рабочий класс в этой борьбе далеко не всегда одерживал верх, вынужден был отступать, маневрировать, идти на компромиссы. Развитие Компартии и страны в целом в этот период шло отнюдь не прямым, а весьма сложным, противоречивым, зигзагообразным путем. К концу периода в КПК вполне отчетливо обнаружился угрожающий рост мелкобуржуазных, националистических тенденций, которые партия не смогла преодолеть.
VII
КНР В ГОДЫ «БОЛЬШОГО СКАЧКА» И ЛИКВИДАЦИИ ЕГО ПОСЛЕДСТВИЙ (1958-1965 гг.)
1. КНР В ПЕРИОД «БОЛЬШОГО СКАЧКА» (1958-1960 гг.)
Начало «большого скачка». Отказ от второго пятилетнего плана. Важным этапом на пути строительства социализма в Китае должно было стать выполнение второго пятилетнего плана развития народного хозяйства КНР на 1958—1962 гг., принятого первой сессией VIII съезда КПК. Контрольные цифры второй пятилетки предусматривали увеличение производства стали с 5,3 млн. т в 1957 г. до 10,5—12 млн. т, т. е. примерно в 2,2 раза, электроэнергии — с 19,3 млрд, до 40—43 млрд, квт-ч, угля — со 130 млн. до 190—210 млн. т, нефти — с 1,5 млн. до 5—6 млн. т, минеральных удобрений —с 0,63 млн. до 3—3,2 млн. т, хлопчатобумажных тканей — с 5 млрд, до 7,2—8 млрд, м, хлопка — с 1,6 млн. до 2,4 млн. т. Зерна предполагалось производить в 1962 г. 250 млн. т по сравнению со 185 млн. т в 1957 г., т. е. увеличить его производство в 1,3 раза!. Второй пятилетний план предусматривал ускорение темпов развития сельского хозяйства и ряда отраслей легкой промышленности. Намечались меры по выравниванию уровней
1 См. «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 489; «Китайская Народная Республика». М., 1970, стр. 83.
305
жизни в городе и деревне. Большое внимание в плане уделялось ликвидации «узких мест» — развитию тяжелого машиностроения, приборостроения, производству специальных сталей и цветных металлов, развитию новых отраслей — радиотехнической, промышленности органического синтеза, а также производству минеральных удобрений.
Однако осуществление второго пятилетнего плана, планомерное развитие народного хозяйства были сорваны группировкой Мао Цзэ-дуна, навязавшей партии и стране авантюристическую политику «большого скачка». Эта политика явилась составной частью «особого» курса, с которым группа Мао Цзэ-дупа выступила в конце 50 х годов внутри страны и на международной арене. Успешное выполнение первой пятилетки, укрепление внешне- и внутриполитического положения КНР вызвали у маоистов «головокружение от успехов», усилили их гегемонистские претензии. В осуществлении курса VIII съезда КПК и задач второй пятилетки методами, явно контрастирующими с маоистскими подходами и практикой, обнаружившимися в период «малого скачка» 1956 г, Мао Цзэ-дун, кроме того, видел' угрозу культу его личности, его претензиям на роль создателя «особой» теории китайской революции, так как реализация решений первой сессии VIII съезда КПК естественно вела к дальнейшему укоренению в КПК и КНР опыта хозяйственного, культурного и политического строительства передовых социалистических стран, взглядов и опыта, чуждых маоистам в силу их природы. Стремясь подвести под свои гегемонистские претензии «экономическую базу», Мао Цзэ-дун и его сторонники стали со второй половины 1957 г сначала исподволь, а затем все более и более открыто продвигать свой план — одним рывком, «скачком» разделаться со всеми проблемами и трудностями, двинуть вперед развитие экономики.
Для реализации планов форсированного развития сельского хозяйства зимой 1957/58 г. в деревне началась кампания за усиление ирригационного строительства. Под давлением сверху уже в конце 1957 — начале 1958 г все провинции, округа и уезды представили планы досрочного осуществления основных задач развития сельского хозяйства L
Одновременно принимались меры по форсированию развития промышленности. С конца 1957 г. стала проводиться политика так называемой рационально низкой заработной платы, согласно которой намечалось зарплату трех рабочих выплачивать пяти рабочим. После III пленума ЦК КПК было принято постановление, по которому с 1958 г. зарплата вновь поступающих рабочих не должна была превышать среднего дохода крестьянина в данной местности. В центральной и местной печати развернулась пропа-
1 См. «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая» (далее — «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК»). М., 1958, стр. 80.
306
ганда выдвинутого Мао Цзэ-дуном призыва «за 15 лет догнать и перегнать Англию по производству стали, чугуна и других важнейших видов промышленной продукции» и установок «идти на двух ногах» в различных областях промышленности и сельского хозяйства.
В январе и марте 1958 г. состоялись закрытые совещания, на которых Мао Цзэ-дун и его сторонники начали открыто пропагандировать программу «скачка». В обход пленумов ЦК они проводились в форме расширенных совещаний Политбюро с участием секретарей городских и провинциальных комитетов КПК. На этих совещаниях Мао Цзэ-дун выдвинул свои «аргументы» и «доказательства» необходимости и возможности осуществления «скачка», получившие вскоре широкое хождение в китайской пропаганде: установку «политика — командная сила», «бедность — это хорошо», «китайский парод — лист чистой бумаги» и т. п. Он призвал начать в печати пропаганду и «теоретического аргумента» в пользу «скачка» — его схемы форсирования социальных преобразований, названной им «теорией перманентной революции»: быстрый переход от аграрной реформы к кооперированию, а затем к еще более высокой форме собственности. Йреобразованпя в области производственных отношений на всех этапах должны были сопровождаться и закрепляться «революцией на фронте идеологии и политики». При этом «революция в области сознания», перестройка субъективного фактора, которая на практике означала усвоение «идей Мао Цзэ-дуна», определялась как предпосылка и главное условие развития производительных сил. По схеме Мао Цзэдуна за преобразованиями в области производственных отношений и «революцией в области сознания» последует «техническая революция».
Готовя дальнейшие шаги в проведении «скачка», Мао Цзэдун в начале 1958 г. предложил местным организациям КПК составить план развития производства, исходя из повышения нормы накоплений в сельском хозяйстве до 50 %.
В марте 1958 г. на совещании в Чэнду Мао Цзэ-дун выступил за укрупнение кооперативов. Для мобилизации масс крестьянства на строительство ирригационных сооружений в масштабах, задуманных маоистами, рамки существовавших кооперативов оказались «узкими»: каждый кооператив мог выделить лишь сравнительно небольшое число работников. Местные руководители отказывались давать рабочую силу, не хотели уходить и крестьяне, получавшие па ирригационных работах лишь питание и отрывавшиеся от работы на приусадебных участках. В апреле 1958 г. эти проблемы были «разрешены»: по указанию Мао Цзэдуна мелкие сельскохозяйственные кооперативы были превращены в крупные путем слияния.
Установка Мао Цзэ-дуна о пересмотре планов производства па 1958 г. послужила основанием к отказу от утвержденного ранее плана под предлогом его «несоответствия» встречным планам
307
«снизу». Уже в первые месяцы 1958 г. в печати КНР появились сообщения о принятии резко повышенных планов производства.
Пересмотр планов, не подкрепленный необходимыми техникоэкономическими расчетами и ресурсами, вызвал критику со стороны технически грамотных работников партии, специалистов, опытных рабочих, крестьян и интеллигенции. Так, характеризуя обстановку в провинции Чжэцзян в начале 1958 г., секретарь местного провинциального комитета КПК писал: «Некоторые люди часто критиковали партийный комитет за раздувание успехов, за поспешное забегание вперед» \ В провинции Ганьсу, отмечала «Жэньминь жибао» в мае 1958 г., «20% кадровых работников уездного масштаба и ниже колеблются, сомневаются, чем дальше идут, тем чаще оглядываются, а 10% работников выступают против... говорят о повторении ошибки 1956 г., состоящей в забегании вперед» 1 2. В промышленно развитой провинции Ляонин, по сообщениям местной партийной печати, большинство руководителей провинциального комитета КПК «бойкотировали» линию центра, «выступали против главенствующей роли политики» 3.
Чтобы сломить противодействие своему новому курсу, маоистское руководство дало указание развернуть в первой половине 1958 г. «кампанию социалистического воспитания», целью которой была объявлена критика «пессимистических взглядов» на возможность ускорения темпов строительства. В ходе этой кампании те, кто выступал против нереальных обязательств и планов, характеризовались как представители «правых», «консервативных взглядов», как «сторонники регресса». В ряде органов печати такие взгляды характеризовались как проявление «классовой борьбы», как стремление «препятствовать мощному движению социалистического дракона» и т. п.
Чтобы подхлестнуть принятие повышенных обязательств, заглушить сомнения в возможности осуществления раздутых планов и проектов, была начата шумная кампания под лозунгами «Разбить слепую веру в «авторитеты»», «Отрешиться от старых догм», поощрявшая нигилистическое отношение к науке, к интеллигенции и открывавшая широкий простор для субъективистских экспериментов и решений. За этими призывами скрывалось и националистическое противопоставление «местных», «китайских» методов «иностранным». Пропаганда всемогущества «простых», «китайских» методов была призвана также оправдать широкое применение неквалифицированного труда. Начались нападки на сложившуюся систему планирования, при которой якобы «видят только вещи и не видят людей», «не понимают значения субъек
1 «Жэньминь жибао», 19. V. 1958.
2 «Жэньминь жибао», 17. V. 1958.
8 «Лилун сюэси», 1958,	5, стр. 20.
308
тивного фактора» и принципа «политикакомандная сила». Установку на планомерное развитие предлагалось отбросить как «консервативную» и заменить ее принципом «активного равновесия», согласно которому возникновение диспропорций возводилось в закон развития экономики. Поскольку между планами отдельных районов, предприятий и отраслей не было увязки, решать проблемы снабжения предприятий сырьем, транспортировки их продукции и т. п. предлагалось по формуле «разрешать противоречия по мере их появления».
Вслед за этим были предприняты новые шаги по реорганизации системы управления и планирования производством. На совещании руководящих работников КПК в Наньнине (январь 1958 г.) и Чэнду (март 1958 г.) маоистское руководство предложило передать в ведение местных органов власти большинство предприятий сначала легкой, а затем и тяжелой промышленности L В первой половине 1958 г. около 80% предприятий были изъяты из подчинения центральным министерствам. Эта мера преследовала цель в максимальной степени мобилизовать местные ресурсы. В то же время она имела и другую сторону: в условиях, когда принятие тех или иных планов зависело от «инициативы» мест, партийные организации отдельных провинций оказывались разобщенными перед лицом маоистского руководства.
Накануне IV пленума ЦК КПК (проходил 2 мая 1958 г.) и открытия второй сессии VIII съезда партии центральная печать начала публиковать оценки и прогнозы производства различных видов продукции в 1958 и 1959 гг., намного превышавшие плановые задания не только на 1958—1959 гг., но даже на 1962 г. Особое место занимали материалы о бурном росте строительства мелких предприятий и предполагаемых огромных объемах производства на них различных видов продукции.
Политическое и психологическое давление, шумиха, сообщения о рекордно высоких плановых заданиях, якобы выдвинутых «самими массами», в значительной мере объясняют, каким образом Мао Цзэ-дуну и его сторонникам удалось навязать партии и стране политику «большого скачка».
Вторая сессия VIII съезда КПК. Принятие политики «большого скачка». В мае 1958 г., в обстановке, когда «скачок» практически начался, маоистское руководство созвало вторую сессию VIII съезда КПК. Работа сессии проходила с 5 по 23 мая. Представители коммунистических и рабочих партий на съезд не были приглашены, часть основных докладов и речи делегатов не публиковались.
Вторая сессия VIII съезда КПК приняла новую генеральную линию: «...напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм больше, быстрее, лучше, экономнее». Обоснованию и ра
1 См. «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 55.
309
скрытию ее содержания был посвящен отчетный доклад ЦК КПК, с которым выступил Лю Шао-ци. Новая линия, о которой в отчетном докладе говорилось, что она выдвинута Центральным Комитетом партии по инициативе товарища Мао Цзэ-дуна \ означала ревизию генеральной линии строительства социализма в Китае, принятой в 1953 г. и подтвержденной первой сессией VIII съезда КПК.
Центральным пунктом новой линии был вопрос о темпах социальных преобразований и строительства экономики. Вместо прежней программы планомерного осуществления индустриализации, модернизации сельского хозяйства, развития науки и культуры, рассчитанной в условиях Китая на относительно длительный период (на несколько пятилеток), на второй сессии был выдвинут курс на «досрочное» построение социализма, навязывались «сверхтемпы» развития промышленности и сельского хозяйства 1 2. В отчетном докладе пропагандировались установки Мао Цзэ-дуна «Упорно бороться три года и добиться перемены в основном облике большинства районов страны», «Несколько лет упорного труда, потом — вечное блаженство». Эти броские лозунги, приноровленные к уровню сознания и психологии огромных масс непролетарских слоев населения Китая, ставили целью вызвать трудовой энтузиазм, подготовить обстановку для отмены оплаты по труду и т. п. На деле они сеяли вредные иллюзии, будто длительный период систематического будничного труда можно заменить кратковременным штурмом.
В качестве теоретических «доказательств» возможности «сверхтемпов» выдвигались маоцзэдуновская «теория перманентной революции» и сформулированные им же особенности Китая — огромное население как положительный фактор, бедность, определяющая якобы особую революционность Китая, и тезис: китайский народ — «лист чистой бумаги», на котором «можно писать самые новейшие, самые красивые слова, можно рисовать самые новейшие, самые красивые картины» 3.
Особое место в обосновании новой линии заняли авангардистские, по сути националистические установки. Политика «скачка» противопоставлялась опыту строительства в СССР и других социалистических странах. В отчетном докладе пи слова не говорилось о значении этого опыта для КНР. В докладе, напротив, подчеркивалось, что главные моменты новой линии были определены, «исходя из практического опыта борьбы нашего народа... и развития идей товарища Мао Цзэ-дуна...»4. Такой же характер имел и тезис о якобы особом, присущем только КПК стиле работы. «Никогда не было ни одной политической партии, — говорилось в отчетном докладе, — которая... твердо верила бы в большинство
1 См. «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 64.
2 См. там же.
8 См. там же, стр. 62.
4 См. там же, стр. 38.
310
масс, смело осуществляла бы такую широкую демократию, как наша пролетарская партия» L Эти заявления хорошо показывают смысл, который вкладывали маоистские руководители в такие определения своего курса, как «быстрее», «лучше» и «экономнее»1 2.
Для доказательства правомерности «скачкового» курса в докладе выдвигалось положение о том, что «волнообразность», или «седлообразность», есть вообще закономерности развития в период строительства социалистического общества3. Главными средствами осуществления «большого скачка» в области идеологии и политики были объявлены: дальнейшее проведение «упорядочения стиля работы», внедрение установки «политика — командная сила», «окончательная» ликвидация «консерватизма», подъем энтузиазма масс любой ценой.
В области практической работы решающая роль отводилась дальнейшей децентрализации управления и планирования промышленности и сельского хозяйства, сочетанию форсированного развития крупной промышленности с резким расширением местного производства за счет местных ресурсов. Относительно источников ускоренного развития сельского хозяйства в докладе говорилось, что «и без дополнительных вложений со стороны государства... мы сможем в значительных размерах увеличить масштабы сельскохозяйственного строительства» 4.
Даже скупые сведения в китайской печати о ходе и итогах работы второй сессии VIII съезда свидетельствуют о том, что навязывание партии новой линии встречало сопротивление.
В коммюнике об итогах работы второй сессии отмечалось, что «настоящая сессия сама явилась сессией упорядочения стиля, сессией борьбы... с пробравшимися в ряды партии правыми элементами» 5, и приводился длинный список руководящих работников партии, секретарей и членов бюро различных провинциальных комитетов КПК, обвинявшихся в том, что они «возглавили правые антипартийные группировки» б. В отчетном докладе ЦК и в докладе кандидата в члены Политбюро Тань Чжэнь-липя говорилось, что в партии до сих пор «есть и такие, которые из всего этого ничего полезного не извлекли и заявляют, что, мол, «посмотрим, что будет осенью»», указывают на последствия «скачка» 1956 г., твердят о повторении «нового забегания вперед», об опасности перенапряжения трудящихся, расточительства средств и материалов, нарушения равновесия между доходами и расходами, появления диспропорций7. В этой связи в отчетном докладе была сделана попытка оправдать форсирование темпов
1 «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 24.
2 Подробнее об этом см. М. И. Сладковский. Китай и Япония. М., 1971, стр. 271.
3 См. «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 36.
4 Там же, стр. 45.
5 Там же, стр. 3.
6 См. там же, стр. 10—11.
7 См. там же, стр. 36, 41, 42, 45, 77.
311
развития, предпринятое в 1956 г. В докладе отмечались лишь «отдельные недостатки», «незначительные по сравнению с огромными успехами» L
Учитывая, очевидно, такие настроения и добиваясь одобрения прежде всего новой генеральной линии в целом, маоистская группировка стремилась зафиксировать в решениях сессии основные положения курса «большого скачка» в самой общей форме. Сессия не утверждала официально новых контрольных цифр. Предполагаемые объемы производства ряда видов продукции на 1958 и 1959 гг., о которых говорилось в докладах Лю Шао-ци и Тань Чжэнь-линя, были намного меньше огромных заданий, выдвинутых Мао Цзэ-дуном и его сторонниками несколько месяцев спустя1 2.
Закрепленные в резолюции второй сессии по отчетному докладу ЦК в общей форме задачи: «...догнать за 15 лет или меньший срок Англию по производству важнейших видов промышленной продукции, добиться досрочного выполнения Основных положений развития сельского хозяйства КНР» 3 — развязывали Мао Цзэ-дуну и его сторонникам руки для дальнейшего продвижения волюнтаристских установок.
На V пленуме ЦК КПК, состоявшемся сразу после окончания второй сессии, по предложению Мао Цзэ-дуна Линь Бяо был избран еще одним заместителем председателя ЦК КПК и членом Постоянного комитета Политбюро. В результате Линь Бяо — заместитель министра обороны — занял в руководящих органах партии более высокое положение, чем министр обороны Пэн Дэ-хуай, являвшийся членом Политбюро. По решению пленума был создан новый теоретический орган ЦК КПК — журнал «Хунци» («Красное знамя»). Главным редактором журнала был назначен Чэнь Бо-да — человек, особо близкий к Мао Цзэ-дуну.
После окончания работы второй сессии VIII съезда маоисты начали новый этап эскалации «большого скачка». По указанию Мао Цзэ-дуна в провинции Хэнань начался эксперимент с созданием первой народной коммуны. Подхлестываемые указаниями из центра, власти па местах составляли новые, пересмотренные в сторону резкого увеличения планы и показатели промышленного и сельскохозяйственного производства.
В июне — июле 1958 г. Госплан КНР по указанию Мао Цзэдуна разработал новый вариант второй пятилетки, по которому
1 См. «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 35.
2 В докладе Лю Шао-ци указывалось, что «в этом году... выплавка стали превысит 7,1 млн. тонн, добыча угля достигнет 180 млн. тонн», при этом предполагалось, что 1,41 млн. т стали дадут предприятия местного подчинения. В докладе Тань Чжэнь-линя оценка возможного роста производства зерна давалась со значительным интервалом. «...Увеличение производства зерновых в стране, — говорилось в докладе, — возможно, превысит 10—20%» («Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 26, 28, 80).
3 «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 64.
312
планировалось в 1962 г. произвести промышленной продукции в 6,5 раза больше, чем в 1958 г., и в 2,5 раза больше сельскохозяйственной. Это означало, что среднегодовой прирост должен был составлять в промышленности 45%, в сельском хозяйстве — 20%. Вместо намеченного VIII съездом КПК на 1962 г. уровня производства стали 10,5—12 млн. т выдвигалась новая цифра — 80— 100 млн. т. Предполагалось, что такой огромный прирост будет достигнут путем резкого увеличения выплавки стали на крупных современных предприятиях и всемерного увеличения производства металла «местными способами». Началось массовое сооружение базы «малой металлургии» — мелких кустарных доменных печей.
В июле 1958 г. была осуществлена децентрализация управления капитальным строительством: строительные организации получили разрешение по своему усмотрению расходовать отпущенные им суммы. Это повлекло за собой массовый пересмотр планов и проектов строительства в сторону их удешевления и ускорения. Одновременно в промышленности начался в столь же широких масштабах пересмотр технологических норм производства и эксплуатации оборудования, приведший к массовым нарушениям технологии и техники безопасности.
Местные власти получили право на свое усмотрение выпускать и распространять местные займы. Началась пропаганда штурмовых, сверхурочных работ. Вслед за этим под видом «выступлений снизу» была инсценирована кампания нападок на принцип материальной заинтересованности, на систему оплаты по труду, квалифицировавшуюся как «пережиток буржуазного права».
Мероприятия и установки лета — осени 1958 г. раскрыли существо маоцзэдуновского варианта «большого скачка»: путем резкого увеличения доли живого, неквалифицированного труда «простыми методами» добиться увеличения производства зерна и стали, к производству которых, по Мао Цзэ-дуну, сводились все проблемы развития промышленности и сельского хозяйства.
Важнейшее место в идеологической обработке масс, в подхлестывании их энтузиазма маоистское руководство отводило авангардистским лозунгам и призывам. Китайскую печать захлестнула волна сообщений о «рекордных» показателях производства и темпах развития, превосходящих соответствующие показатели и темпы как капиталистических, так и социалистических стран. Новый курс КПК стал открыто противопоставляться опыту социалистического строительства в СССР и других социалистических странах. В КНР активно пропагандировался тезис о том, что есть социалистические страны, «засидевшиеся на этапе социализма», и есть страны, «быстрыми шагами идущие вперед».
Решающим обстоятельством, определившим массовый трудовой энтузиазм трудящихся Китая в 1958 г., явилось то, что маоистское руководство выдвигало свои лозунги и установки от имени признанного авангарда китайского народа — КПК. На чашу весов
313
был брошен авторитет Компартии, завоеванный ею в глазах народа за годы длительной борьбы, успехи, достигнутые партией в строительстве нового Китая на основе опыта и с помощью Советского Союза и других социалистических стран.
Усилившаяся анархия в организации и планировании производства обернулась к лету 1958 г. полной дезориентацией китайского руководства относительно действительного положения дел в стране. В атмосфере шумихи, «победных рапортов», изобиловавших приписками, вызванными стремлением «не отстать» от соседей, «достойно ответить» на призывы центра, подсчеты па корню (на основе сводок с мест) нового урожая, действительно обещавшего быть хорошим в связи с благоприятными погодными условиями, вылились в фантастическую цифру: 300—350 млн. т зерновых, что означало увеличение вдвое по сравнению с 1957 г. и на 50—100 млн. т превышало контрольную цифру второго пятилетнего плана.
Представляя эти «итоги» как подтверждение на практике возможностей своего «особого» курса, Мао Цзэ-дун и его сторонники начали новую эскалацию «большого скачка», характеризовавшуюся не только выдвижением еще более высоких показателей производства, но и установкой на дальнейшее форсированное преобразование производственных отношений, на «ускоренный переход к коммунизму».
Расширенное заседание Политбюро в Бэйдайхэ. Создание народных коммун. 17—30 августа 1958 г. в Бэйдайхэ состоялось расширенное заседание Политбюро КПК. По характеру принятых решений это заседание практически присвоило себе функции съезда партии и сессии ВСНП.
Исходя из того, что зерновая проблема благодаря «особым» установкам менее чем за год была якобы в основном решена, Мао Цзэ-дун на совещании, как никогда откровенно, изложил свои взгляды на пути и методы развития Китая, свое представление об идеальной, с его точки зрения, «новой» социально-экономической и политической организации китайского общества.
«Собственный путь» Китая, за который Мао Цзэ-дун ратовал в Бэйдайхэ, в целом сводился к превращению всей страны в одну большую военизированную коммуну, в которой повсюду в городе, в деревне, в партии, в госаппарате и армии — осуществляется система натурального, уравнительного снабжения едой, питанием и одеждой на уровне удовлетворения элементарных потребностей. В таком «равенстве» Мао Цзэ-дун видел ключ к максимальной активизации субъективного фактора, к достижению в ближайшем будущем изобилия продуктов и в целом переход к коммунизму. «Если сделать безденежным питание, то это вызовет огромные перемены, — говорил Мао. — Примерно в течение десяти лет продукция станет весьма обильной, а мораль — необычайно высокой. И мы сможем осуществить коммунизм, начиная с питания, еды и одежды».
314
В качестве доказательства возможности и эффективности введения таких порядков он приводил систему организации и снабжения кадровых работников партии и армии в опорных базах и освободительных районах. «В течение 22 лет вооруженной борьбы, — говорил Мао, — мы всегда побеждали. Почему же нельзя действовать таким же образом в ходе коммунистического строительства?». Отождествляя «военный коммунизм» с понятием «коммунизм», он считал, что «коммунизм в среде кадровых работников» периода вооруженной борьбы можно сделать нормой отношений в стране в течение двух-трех лет.
Решающим средством внедрения новой системы распределения, ускоренного введения такого «коммунизма» Мао считал строительство народных коммун, рассматривавшихся в качестве основной формы организации производства и населения и в деревне, и в городе. «Народная коммуна, — говорил Мао в Бэйдай-хэ, — с одной стороны — большая, с другой — общая. В пей много людей, много земли, масштаб производства тоже большой, все дела в ней ведутся с размахом. В ней слиты производство и администрация, в едином порядке налаживается питание через общественные столовые; приусадебные участки ликвидируются. Куры, утки, отдельные деревья вокруг домов пока остаются в собственности крестьян. Этого в будущем тоже не будет существовать». «Большой масштаб, удобно управлять, удобно планировать, рабочая сила сконцентрирована, земля обрабатывается скон-центрировапно — получается совсем другая сила».
Наряду с всеобщей уравнительностью другой отличительной чертой маоистской схемы была ставка па широкое применение методов принуждения, на всеобщую военизацию китайского общества по образцу НОА. Эту «идею» Мао Цзэ-дун кратко выразил следующим образом: «Нельзя только придерживаться демократии, надо сочетать Маркса с Цинь Ши-хуаном» Г Главными средствами введения системы жесткого контроля Мао Цзэ-дун считал военизированную организацию деревенских и городских коммун и расширение народного ополчения до масштабов «весь народ — солдаты». «Военизация организации, боевизация деятельности, дисциплнпирование всей жизни — эти три лозунга, — подчеркивал Мао, — являются очень хорошими. Это и есть «великая производственная армия», которая в состоянии наращивать производство, преобразовывать жизнь, обеспечить отдых, изучение культуры, в состоянии проводить в жизнь военную демократию... Положение, когда весь народ солдаты, играет вдохновляющую роль, придает больше смелости».
В основе предлагавшейся Мао Цзэ-дуном схемы организации китайского общества лежало противопоставление деревни городу,
1 Цинь Ши-хуан — император Древнего Китая, создатель первой централизованной китайской деспотии — империи Цинь (III—I вв. до и. о.). Его имя в Китае является символом деспотической власти.
315
апология «деревенского стиля» и «партизанских привычек». «После того как мы вступили в города, — говорил Мао Цзэ-дун, — находились люди, которые говорили, что нам-де присущ «крестьянский стиль», «партизанский стиль»». «На мой взгляд, деревенский стиль, партизанские навыки — это хорошо. Именно в городах и надо распространять деревенский стиль и партизанские привычки».
Мао Цзэ-дун откровенно противопоставлял свою схему переустройства и развития КНР социалистическому строительству в СССР и других социалистических странах. Практику организации и планирования производства, систему организации труда и зарплаты в КНР в 1953—1957 гг., основанные на опыте Советского Союза и других социалистических стран, он объявлял «системой буржуазного права», источником «буржуазной идеологии». Ссылаясь на якобы уже достигнутые результаты в области решения зерновой проблемы, Мао Цзэ-дун заявил, что «политическая экономия, исторический материализм должны получить новое развитие и быть дополненными», т. е. выступил с претензией на пересмотр марксистско-ленинского учения, на подмену его собственными «идеями».
Не трудно убедиться, что на самом деле предлагавшаяся им военно-казарменная утопия была попыткой противопоставить марксистско-ленинскому учению о строительстве социализма и коммунизма, опыту передовых социалистических стран схему, в которой весьма явственно проступали черты докапиталистических эгалитарных учении. Маоцзэдуновская схема переустройства страны рядом существенных черт напоминала те китайские разновидности феодального социализма, в которых идеи уравнительности сочетались с проектами введения всеобщей военизированной организации и сохранения деспотической верховной власти.
Уместным в этой связи представляется напомнить ленинскую оценку попыток «ввести» социализм на базе примитивной техники, опираясь на военно-административные методы. «И когда здесь говорят, — писал В. И. Ленин, — что социализм можно взять без выучки у буржуазии, так я знаю, что это психология обитателя Центральной Африки. Мы не представляем себе другого социализма, как основанного на основах всех уроков, добытых крупной капиталистической культурой. Социализм без почты, телеграфа, машин — пустейшая фраза... Для этого дела поминать винтовки есть величайшая глупость» *.
Считая, что проблема производства зерна практически решена, Мао Цзэ-дун выступил с планом столь же быстрого решения проблем промышленности: он предложил бросить во второй половине 1958 г. все силы на производство стали и добиться в 1958 г. удвоения ее выплавки по сравнению с 1957 г., при этом он назвал цифру 10,7 млн. т.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, стр. 272—273.
316
В Бэйдайхэ Мао Цзэ-дун выдвинул «новые установки» и в вопросах внешней политики, означавшие отход от согласованной линии международного коммунистического движения. Он открыто ратовал за нагнетание напряженности в международных отношениях, утверждая, что «напряженность выгодна нам и менее выгодна Западу». «Выгоду» напряженности Мао видел в том, что «она способна привести в движение все активные факторы»: «Мы сможем побольше произвести чугуна, стали и продовольствия». Этот курс, по Мао Цзэ-дуну, следовало проводить, невзирая на опасность большой войны. В целом в этих установках ясно выявился замысел маоистов — добиться поначалу идеологической гегемонии д международном коммунистическом движении, подвести под нее в ходе «скачка» материальную базу, использовать экономический потенциал социалистических стран и прежде всего СССР как источник своего форсированного развития, а военный потенциал СССР — как средство осуществления своего курса на обострение напряженности.
Участники совещания в Бэйдайхэ, находившиеся под впечатлением раздутых данных об «успехах» сельского хозяйства и «решении» зерновой проблемы, приняли новый показатель выплавки стали в 1958 г. — 10,7 млн. т и специальное решение о создании народных коммун. В решении говорилось, что «одноотраслевые сельскохозяйственные производственные кооперативы, охватывающие несколько десдтков или несколько сотен дворов, уже не могут отвечать потребностям развития обстановки. Прп современной обстановке создание народных коммун... в которых сочетаются друг с другом промышленность, сельское хозяйство, торговля, просвещение и военное дело, является необходимым основным курсом, направленным на руководство крестьянами в ускорении социалистического строительства, досрочном построении социализма и постепенном переходе к коммунизму» Ч В решении говорилось о возможности превращения коллективной собственности коммун в общенародную в течение трех-четырех или пяти-шести лет. Общий характер решения определялся заключительными словами: «По-видимому, осуществление коммунизма в нашей стране уже не является чем-то далеким. Мы должны активно использовать форму народной коммуны и через нее найти конкретный путь перехода к коммунизму» 1 2.
После совещания в Бэйдайхэ под лозунгами «трех красных знамен» (генеральной линии, «большого скачка» и народной коммуны) начался новый этап эскалации «скачка». В течение нескольких месяцев по всей стране была проведена сплошная «коммунизация» деревни. 740 тыс. кооперативов были преобразованы в 26 тыс. коммун, которые по земельной площади и числу рабочих рук в 20—30 раз превосходили прежние кооперативы.
1 «Жэньминь жибао», 10. IX. 1958.
* Там же.
317
Земля, все средства производства кооперативов, а также приусадебные участки крестьян перешли в собственность коммуны. Прежний кооператив (или несколько кооперативов) стал называться малой производственной бригадой; несколько малых бригад, объединявшихся по территориальному признаку, — производственной бригадой (или большой бригадой). Коммуны создавались как военизированные единицы. Трудоспособное население образовывало дивизии, полки, батальоны народного ополчения. Поощрялись построения и выходы на работу строем, из физически наиболее крепких молодых крестьян формировались ударные трудовые армии.
Вместо распределения по трудодням повсеместно стало вводиться так называемое бесплатное питание в общих столовых, т. е. система уравнительного распределения продовольствия (без учета количества и качества труда). Первоначально предполагалось, что в дополнение к бесплатному питанию (в соотношении 50: 50 в общем фонде потребления) членам коммун будет выплачиваться заработная плата с учетом количества и качества труда. Однако выявившаяся уже к концу 1958 г. крайняя ограниченность фондов потребления большинства коммун заставила отказаться от выплаты заработной платы. Все вознаграждение за труд свелось к уравнительному распределению питания. В связи с ликвидацией личного хозяйства крестьян и введением бесплатного питания вскоре были ликвидированы местные рынки в деревне и в городах.
Эти меры, рекламировавшиеся как переход к системе распределения по потребностям, на деле были средством усиления контроля над потреблением и на короткое время позволили резко увеличить норму накоплений. Другим средством увеличения нормы накоплений явилось прекращение выплаты крестьянам сумм за внесенные прп вступлении в кооперативы средства производства 1 и оплаты трудодней, заработанных в 1958 г. до «коммунизации».' Изъятие в огромных масштабах средств коммун местными властями осуществлялось на основе объявления коммун низовой административной единицей государства, что практически означало ликвидацию различий между государственной и кооперативной собственностью.
Ликвидация единого планового начала, дезориентация в центре и на местах относительно реальных возможностей страны привели к тому, что расходование ресурсов и строительство в различных областях полностью вышли из-под контроля не только центральных, но и местных органов власти. Подгоняемые лозунгами «всестороннего скачка», предприятия начали выпускать массу но
1 По уставу кооператива высшего типа крестьянин получал дополнительные выплаты в конце года за внесенные им средства производства (скот, инвентарь и т. п.), если их стоимость превышала сумму паевого взноса.
318
вых для них и потому крайне дорогостоящих видов продукции. Многие предприятия, прежде совершенно иного профиля, рапортовали о выпуске собственных марок станков, тракторов, автомобилей и т. д.
«Скачок» охватил и сферу культуры, науки и образования. Поступали сообщения, что студенты вузов, «сломав слепую веру в авторитеты», за несколько дней, а в ряде случаев «за одну ночь» писали пособия и учебники, «которые раньше не удавалось подготовить за 10 лет». Писатели, поэты и драматурги готовили «скач-ковые планы» развития своего творчества: столько-то пьес, романов и поэм за два-три ближайших года и т. д. Без учета реальных возможностей на местах началось строительство новых вузов, культурно-просветительных и спортивных сооружений.
Эти шаги неумолимо вели к полной дезорганизации народного хозяйства страны. Мероприятием, ускорившим этот процесс, поглотившим наибольшую часть людских и материальных ресурсов, явилась развернутая по инициативе Мао Цзэ-дуна в сентябре — декабре 1958 г. массовая кампания за выплавку стали кустарным способом.
В городах на самых различных предприятиях, в вузах, во дворах больниц, школ, в коммунах началось массовое сооружение кустарных вагранок и воздуходувок. Квалифицированные рабочие металлургических предприятий направлялись в разные районы страны для передачи опыта -«малой металлургии». Машиностроительные предприятия перешли главным образом на изготовление небольших воздуходувок и металлургического оборудования. В последние месяцы 1958 г. над городами Китая по ночам стояло зарево: работа велась в несколько смен. По признанию китайского руководства около 90 млн. рабочих рук, главным образом крестьянских, были оторваны от своих занятий и под лозунгом «всенародной битвы за сталь» брошены на реализацию экономически бессмысленного плана. Если часть «кустарного» чугуна еще могла быть использована в дальнейшем, то сталь, полученная таким способом, годилась лишь для наращивания отчетных цифр1.
В августе — сентябре 1958 г., стремясь подхлестнуть «скачок» путем создания очага напряженности в непосредственной близости от Китая, Мао Цзэ-дун и его сторонники без консультаций с СССР и другими социалистическими странами организовали провокационный обстрел прибрежных островов в Тайваньском проливе. Эта акция резко обострила осенью 1958 г. положение на Дальнем Востоке. Как выяснилось позже, маоисты рассматривали даже вариант возникновения в этом районе «локальной» войны с США и втягивания в нее на определенном этапе Советского Союза1 2. США начали переброску войск в район Тайваньского пролива.
1 См. Ю. Яременко. «Большой скачок» и народные коммуны в Китае. М., 1968, стр. 78—82.
2 См. «Внешняя политика КНР». М., 1971, стр. 30.
319
Правительство США заявило, что в случае нападения КНР на Тайвань правительству последнего будет оказана вся возможная помощь. Твердая позиция СССР, выступившего с заявлением, что нападение на Китай советский народ будет рассматривать как нападение на Советский Союз, позволила нормализовать положение 1. Авантюристическая акция маоистов лишь ухудшила международное положение КНР, но не изменила положение в стране.
Уже к осени 1958 г. ясно обозначились результаты «скачка». В промышленности еще более усилились диспропорции, возрос удельный вес незавершенной и некомплектной продукции в общем объеме производства. В результате штурмовых методов, отказа от технологических норм, от работы без ремонта, «на износ», резко увеличились брак и число аварий1 2. В деревне начался кризис «коммунизации» как неизбежный результат перескакивания через необходимую ступень обобществления средств производства. Крестьянство было крайне недовольно ликвидацией приусадебных участков, местных рынков, денежной выплаты по трудодням. Недовольство это резко усилилось в связи с тем, что процесс «коммунизации быта» в деревнях — создание общественных столовых — и мобилизация властями коммун максимума средств бригад для передачи на нужды строительства в провинциях, уездах и в коммунах вылились к концу 1958 г. практически в экспроприацию средств кооперативов и личного имущества крестьян. Для общественных столовых у крестьян без возмещения изымались домашняя птица, мебель, утварь, жилые помещения и т. п.
Тяжело ударило по деревне отвлечение миллионов крестьянских рук на выплавку стали, добычу кустарным способом угля, на дорожное и другое строительство. В 1958 г. в города было переброшено 20 млн. рабочих рук. Это привело к парадоксальному для Китая явлению — к нехватке рабочих рук в деревне. В результате богатый урожай 1958 г. во многих местах был убран плохо. К концу 1958 г. стало ясно, что государство не может выполнить план закупок продовольствия, начались серьезные перебои в снабжении городов продовольствием и сырьем для легкой и пищевой промышленности. В октябре 1958 г. ЦК КПК и Госсовет были вынуждены признать, что «во многих городах, промышленных районах, районах геологоразведки и горнорудных разработок сложилась серьезная обстановка из-за плохого снабжения сельскохозяйственными продуктами»3, так как «в части районов плохо
1 См. О. Б. Борисов, Б. Т. Колосков. Советско-китайские отношения. 1945-1970. М., 1971, стр. 172-175.
2 См. 3. А. Муромцева. Проблемы индустриализации Китайской Народной Республики. М., 1971, стр. 50—51.
3 «Совместное указание ЦК КПК и Государственного совета о необходимости максимального выполнения заданий по централизованным закупкам и транспортировке сельхозпродуктов» (от 22 октября 1958 г.).— «Ведомости Госсовета КНР», 1958, № 32, стр. 674 (на кит. яз.).
320
обстоит дело с централизованными закупками продуктов сельского хозяйства, в других районах плохо обстоит дело с перевозкой уже закупленных продуктов» *. После сбора осеннего урожая, когда уровень изъятия в фонд коммуны — в фонд накопления, управления и т. п. — достиг, по признанию Мао Цзэ-дуна, во многих местах 60—70%, крестьянам стало ясно, что порядки в коммунах и бесплатное питание оборачиваются голодной нормой без всяких дополнительных выплат денежных сумм. Начались волнения. Крестьяне утаивали урожай, выставляли посты для охраны полей и складов продовольствия; во многих провинциях они массами покидали свои жилища и бежали в города.
VI пленум ЦК КПК. Начало пересмотра политики «большого скачка». В ноябре — декабре 1958 г. состоялся VI пленум ЦК КПК, который внес некоторые коррективы в курс «скачка» в городе и деревне. Это были первые шаги к его пересмотру, отражавшие начавшийся процесс отрезвления китайских руководителей. В решениях VI пленума подчеркивалось, что переход к коммунизму представляет собой длительный и сложный процесс и перескочить через этап социализма нельзя1 2. Пленум указал, что отказ от принципа «каждому по труду» без необходимых условий «нанес бы вред трудовой активности людей, не благоприятствовал бы развитию производства». Зарплата по труду, говорилось в решении, должна занимать в течение известного промежутка времени в доходах членов коммун главное место. Пленум отметил -преждевременность и ошибочность попыток «отменить» товарное Производство и товарообмен, вред попыток отказаться от использования таких категорий, как товар, стоимость, деньги, цены3. Хотя в решениях пленума эти слова были направлены в адрес «горячих голов» на местах, простое сопоставление этих положений с установками Мао Цзэ-дуна на совещании в Бэйдайхэ показывает, что речь шла по сути о них.
В резолюции о народных коммунах подчеркивалось, что собственность коммуны не всенародная собственность. Это положение преследовало цель поставить определенные границы при использовании местными властями материальных и трудовых ресурсов коммун для выполнения раздутых планов строительства в уездах и провинциях. На VI пленуме говорилось о необходимости распределять доходы внутри коммун по труду и различать «три ступени собственности» — собственность бригады, большой бригады и коммуны4. Но ступени собственности трактовались на пленуме главным образом как различные уровни управления и организации внутри коммун, а не как установление порядка хозяйст
1 «Ведомости Госсовета КНР», 1958, № 32, стр. 674.
2 См. «Материалы 6-го пленума Центрального комитета Коммунистической партии Китая восьмого созыва» (далее — «Материалы 6-го пленума ЦК КПК восьмого созыва»). Пекин, 1959, стр. 24—25.
3 См. там же, стр. 34.
1 См. там же, стр. 22, 25, 45.
11 Зак. 99
321
венного расчета. Пленум не затронул вопросов о взаимоотношениях между различными по уровню производства малыми бригадами, о бесплатном питании и приусадебных участках. В решении по-прежнему говорилось о народной коммуне как о наиболее жизнеспособной и целесообразной форме перехода от социализма к коммунизму и первичной ячейке коммунистического общества; о том, что «в вопросах перехода от социализма к коммунизму мы не должны топтаться на этапе социализма», что «система бесплатного снабжения, осуществляемая в народных коммунах, начинает содержать в себе ростки коммунистического принципа «каждому по потребностям»...» L Утвержденные пленумом контрольные цифры плана на 1959 г. также свидетельствовали о том, что степень кризиса, грозившего стране, была осознана далеко не достаточно. Показатели развития хозяйства на 1959 г., названного «решающим годом трехлетней упорной борьбы», намечали довести производство стали до 18 млн. г, добычу угля — до 380 млн. г, сбор зерновых — до 525 млн. т (предполагалось, что в 1958 г. урожай зерновых составил 375 млн. т), сбор хлопка — до 5 млн. т (предполагавшийся урожай 1958 г. — 3,35 млн. т). Выполнение этих наметок означало бы, что первоначальное максимальное задание второго пятилетнего плана было бы перевыполнено уже в 1959 г. в 1,5 раза.
По предложению Мао Цзэ-дуна VI пленум ЦК КПК принял решение не выдвигать его кандидатуру на пост председателя КНР на следующий срок. В решении это мотивировалось необходимостью дать возможность Мао Цзэ-дуну полностью переключиться на работу председателя ЦК партии, высвободить время для работы в области теории. При этом говорилось, что это «не помешает ему и впредь осуществлять руководящую роль в государственных делах» 1 2.
В начале 1959 г. ряд руководителей промышленности и плановых органов выступили с призывами усилить плановое начало, ограничить строительство местной промышленности, сосредоточить внимание на главном, отказаться от второстепенного. Местным властям предлагалось срочно определить основные, первоочередные объекты строительства, бороться с распылением средств3.
1 «Материалы 6-го пленума ЦК КПК восьмого созыва», стр. 18, 24, 27.
2 См. там же, стр. 55—56. Действительные причины этого решения пока неизвестны. Позднее, в ходе «культурной революции», Мао Цзэ-дун в ряде выступлений излагал причины своего ухода с поста председателя КНР весьма противоречиво. С одной стороны, он утверждал, что это было связано с решением создать в руководстве КНР «первую и вторую линии», что его «отступление» на «вторую линию» и выдвижение на «первую линию» Лю Шао-ци ставило целью обеспечить преемственность и безболезненную смену руководства в случае его смерти; с другой — он заявлял, что вынужден был уйти под давлением («Я был тогда очень недоволен, но ничего не мог поделать»).
3 См. Ба И-бо. Задачи промышленности Китая в 1959 году. — «Хунци», 1959, № 1.
322
В конце февраля эти требования, облаченные в формулу «вся страна — шахматная доска», были выдвинуты в передовой статье газеты «Жэньминь жибао» Ч Однако эти призывы при сохранепии высоких плановых заданий не могли исправить положения. Намеченные увеличенные объемы производства требовали не сокращения, а дальнейшего увеличения строительства на местах. Потребность в средствах для этого по-прежнему толкала местные власти на изъятие в огромных размерах ресурсов коммун и бригад. В январе —- марте 1959 г., когда производственные фонды в большинстве сельских районов практически истощились, по стране прокатилась новая волна крестьянских выступлений.
В марте на совещании руководящих партийных кадров Мао Цзэ-дун был вынужден признать, что в результате охватившего деревню «поветрия обобществления» волнения в 1959 г. по глубине и масштабам превзошли продовольственные волнения 1953 и 1955 гг. На местах были выпущены обращения к крестьянам, в которых осуждалась практика «обобществления» и выдвигались обещания ввести твердую норму государственных закупок. Мао Цзэ-дун выступил с предложением ограничить норму изъятия продукта у крестьян 25—30% (7—10% — налог, 18—20% — норма накопления в коммунах).
На состоявшемся в апреле 1959 г. VII пленуме ЦК КПК вновь рассматривались вопросы «упорядочения» народных коммун. Было принято решение начать реорганизацию коммун, приняв за основную хозрасчетную единицу большую производственную бригаду. Однако система бесплатного питания и вопрос о приусадебных участках по-прежнему оставались без изменений. На пленуме выдвигались предложения об изменении нереальных высоких плановых заданий на 1959 г., но Мао и его сторонники под предлогом того, что это «может отразиться на энтузиазме масс», настояли на их сохранении.
В конце апреля состоялась первая сессия ВСНП второго созыва. Она утвердила в неизменном виде завышенные задания на 1959 г., намеченные VI пленумом ЦК КПК. Сессия избрала председателем КНР Лю Шао-ци, заместителями председателя Дун Би-у и Сун Цин-лин и председателем Постоянного комитета ВСНП Чжу Дэ.
В решениях сессии говорилось о продолжении «большого скачка», утверждалось, что все отрасли народного хозяйства «неуклонно наращивают темпы развития». Однако действительность была совершенно иной. В результате невыполнения плана государственных закупок, нехватки сырья и электроэнергии, аритмии производства, аварий и брака, текучести рабочей силы, охватившей промышленность, во втором квартале 1959 г. наступил резкий спад производства1 2.
1 См. «Жэньминь жибао», 24. II. 1959.
2 См. «Китайская Народная Республика», стр. 87,
11*
323
VIII пленум ЦК КПК. Начало нового этапа борьбы в руководстве КНР. Кризис политики «скачка» и начавшийся процесс осознания партийными кадрами авантюризма курса Мао Цзэ-дуна проявились на проходившем в июле 1959 г. совещании высших руководящих кадров партии и последовавшем за ним в августе VIII пленуме ЦК КПК. Большинство выступавших на совещании и на пленуме в той или иной форме указывали на ошибки и тяжелые последствия «скачка» для народного хозяйства, на резкое ухудшение внутриполитической обстановки.
В наиболее откровенной и концентрированной форме критические замечания в адрес политики «большого скачка» и соответственно ее основного автора — Мао Цзэ-дуна были высказаны в письме Пэн Дэ-хуая Мао Цзэ-дуну, распространенном среди участников совещания, а также в письмах и в выступлениях кандидата в члены Политбюро, заместителя министра иностранных дел Чжан Вэнь-тяня, члена ЦК КПК и Секретариата ЦК, начальника генштаба НОА Хуан Кэ-чэна и первого секретаря комитета КПК провинции Хунань Чжоу Сяо-чжоу.
Пэн Дэ-хуай обращал внимание на то, что завышение планов производства и капитального строительства привело к распылению средств, к их истощению, что «битва за сталь» обернулась растратой впустую громадных людских и материальных сил, указывал на ошибки в вопросах собственности в коммунах. В письме отмечалось, что «перенапряженность в различных областях», вызванная диспропорциями в народном хозяйстве, повлияла на «отношения между рабочими и крестьянами, между различными прослойками в городах...». В числе субъективных факторов, вызвавших к жизни такую политику, Пэн Дэ-хуай назвал недостаточный опыт, недопонимание объективных законов строительства социализма, в особенности закона планомерного, пропорционального развития. Главные источники ошибочного курса он видел в чванстве и головокружении от успехов, в субъективизме, мелкобуржуазном фанатизме, а также в том, что идея борьбы за первое место на какое-то время одержала верх. Другими словами, истоки курса «скачка» Пэн Дэ-хуай видел в мелкобуржуазном революцио-наризме и авангардистских гегемонистских претензиях Мао и его сторонников Ч
И Пэн Дэ-хуай, и Чжан Вэнь-тянь указывали на нарушения принципа коллективности руководства, в частности на распространение практики единоличных указаний по вопросам принципиальной важности. Чжан Вэнь-тянь считал неправомерной практику созыва расширенных совещаний Политбюро, принимающих решения в обход ЦК партии и его пленумов. Пэн Дэ-хуай предло
1 См. В. Вятский и Ф. Димин. Экономический авантюризм маоистов. М., 1970, стр. 62-63.
324
жил, тщательно проанализировав уроки «скачка» 1958 г., составить реальный план на 1960 г., временно приостановить строительство некоторых объектов, бороться с субъективизмом и усилившимся в партии после совещания в Бэйдайхэ левацким уклоном. Хотя в письме Пэна говорилось о «непонимании частью кадров» указаний Мао Цзэ-дуна, было совершенно ясно, что речь шла о Политике, автором которой был Мао Цзэ-дун.
Мао Цзэ-дун и его сторонники, столкнувшись с нараставшим критическим отношением в партии к политике «большого скачка», предприняли серию маневров, чтобы расколоть оппозицию, изолировать наиболее решительных критиков и подавить недовольство. С этой целью Мао Цзэ-дун попытался сначала переложить вину за провал политики коммун, за «поветрие обобществления» на работников низовых органов партии. Когда стало ясно, что эта попытка несостоятельна, он избрал другую тактику. Не вступая в обсуждение курса «большого скачка» по существу, Мао Цзэдун признал наличие большого количества ошибок, допущенных в 1958 г. Он даже сделал «широкий жест» — взял на себя «особую вину» за ошибки 1958 г., признал, что развернутая по его инициативе «битва за сталь» явилась «большой бедой». В то же время он весьма прозрачно дал понять руководящим кадрам КПК, что курс «скачка» и, в частности, решения на совещании в Бэйдайхэ все они принимали и проводили вместе и, следовательно, все вместе несут за это ответственность. После этого он заявил, что если открыто признать ошибки «скачка», то якобы «наше государство развалится, и это сделает не империализм, это сделает народ внутри страны, который сможет восстать и сбросить нас раз и навсегда».
Мао Цзэ-дун выступил и с прямыми угрозами в адрес участников пленума. Он заявил, что, если критика его курса и его лично будет продолжаться, он пойдет на крайние меры — на военный переворот. «Если гибель неизбежна (в результате якобы обнародования критики совершенных ошибок, критики курса «скачка».— Авт.), то тогда я уйду, пойду в деревню и возглавлю крестьян, чтобы свергнуть правительство, — заявил он на пленуме. — Если Освободительная армия не пойдет за мной, то я пойду искать Красную армию. Но, по-моему, Народно-освободительная армия пойдет за мной». Мао Цзэ-дун и его сторонники широко применяли на пленуме и другой проверенный маоистский прием: чередование грубых угроз с обещаниями оставления возможности «спасти больного».
Весь этот арсенал средств нажима и маневрирования, пущенных в ход Мао Цзэ-дуном и его сторонниками, определил обстановку, в которой на пленуме принимались решения. Многое в этой ситуации зависело от позиции Лю Шао-ци и Чжоу Энь-лая. Видимо, связанные в известной мере своей позицией в 1958 г., а также опасаясь раскола руководства партии в сложной внутренней обстановке, они пошли на то, чтобы поддержать Мао Цзэ-ду-
325
на, рассчитывая пересмотреть курс «скачка» постепенно, без открытого объявления об этом. Возможно, часть членов руководства КПК возлагала определенные надежды на очередную сессию съезда, поскольку Мао Цзэ-дун на VIII пленуме заявил, что она будет созванг1 либо в конце 1959 г., либо в начале 1960 г.
В результате решения VIII пленума оказались противоречивыми. В резолюции о плане на 1959 г. приводились пересмотренные данные о производстве стали, зерновых и хлопка в 1958 г. (хотя также значительно завышенные). В коммюнике пленума признавалось, что «статистические данные о количестве сельскохозяйственной продукции, полученной в 1958 году, были завышены» («... из-за отсутствия опыта в деле предварительного подсчета сбора... богатого урожая сельскохозяйственные статистические органы в большинстве случаев переоценили его») Ч сбор зерна в 1958 г. оценивался в 250 млн. т (в действительности он составил около 200 млн. г). В решениях пленума указывалось, что отвлечение десятков миллионов крестьян от сельскохозяйственных работ на «малую металлургию» создало в деревне напряженное положение с рабочей силой и отразилось на сельскохозяйственном производстве. Признавалась фактически несостоятельность производства металла «простыми методами»; вопрос о производстве «кустарной» стали передавался на усмотрение местных властей. «...Ее производство, — говорилось в решении, — больше не будет включаться в государственный план» 1 2. Задания на 1959 г. были сокращены: производство стали вместо 18 млн. намечалось довести до 12 млн. г, добычу угля вместо 380 млн. т — 335 млн. т, прирост производства зерновых и хлопка вместо планировавшихся 50% —10%. В коммюнике пленума указывалось: «Контрольные цифры второго пятилетпего плана были утверждены на 1-й сессии VIII Всекитайского съезда партии в сентябре 1956 года и приняты Государственным советом в феврале 1957 года» 3, т. е. фактически отменялись раздутые новые показатели второй пятилетки. Однако и пересмотренные задания на 1959 г. были завышенными, не отражали реальных возможностей. Кроме того, в решениях пленума подтверждался курс на продолжение «большого скачка», причем говорилось, что «главной опасностью для осуществления дальнейшего скачка в нынешнем году являются правооппортунистические взгляды, проявляющиеся среди некоторых кадровых работников» 4.
Под давлением Мао на пленуме было принято специальное решение «Об антипартийной группе во главе с Пэн Дэ-хуаем». В нем говорилось, что группа Пэн Дэ-хуая выступала против «генераль
1 «Документы VIII пленума Центрального комитета Коммунистической партии Китая восьмого созыва» (далее — «Документы VIII пленума ЦК КПК восьмого созыва»). Пекин, 1959, стр. 3—4.
2 Там же.
3 Там же, стр. 1.
4 Там же, стр. 8,
326
ной линии, большого скачка и народных коммун» 1. Письмо Пэн Дэ-хуая Мао Цзэ-дуну характеризовалось как «программа наступления на партию правооппортунистических элементов». В решении предлагалось снять Пэн Дэ-хуая, Хуан Кэ-чэна, Чжан Вэпь-тяня, Чжоу Сяо-чжоу и других с занимаемых ими постов.
После пленума маоисты развернули борьбу против «правых» в партии, а затем и в масштабе всей страны, рассчитывая заглушить разраставшееся недовольство результатами политики «скачка», снова взвинтить темпы развития, чтобы любой ценой для спасения своего авторитета достичь намеченных высоких показателей.
С этой же целью, а также в расчете па преодоление на националистической основе наметившегося раскола в руководстве было решено вновь прибегнуть к искусственному обострению международной обстановки. Сразу же после VIII пленума, в августе — сентябре 1959 г., руководство КПК пошло на организацию острых конфликтов на китайско-индийской границе. План китайской стороны был рассчитан также и на втягивание явочным порядком СССР и других социалистических стран в политику «балансирования на грани войны», поскольку в случае поддержки Советским Союзом притязаний КНР логика событий вела к противостоянию на китайско-индийской границе, с одной стороны, стран социалистического содружества, а с другой — крупнейших стран империалистического лагеря, к которым была вынуждена обратиться Индия. При этом искусственно созданный очаг напряженности и возможность его дальнейшего использования безраздельно контролировались бы Пекином.
В этой ситуации Советское правительство заняло единственно верную позицию, отвечающую интересам сил социализма, мира и демократии и задачам упрочения международного положения КНР, призвав правительства КНР и Индии разрешить возникший конфликт на основе провозглашенных ими пяти принципов мирного сосуществования1 2. Эта акция маоистов лишь ухудшила международное положение КНР, в частности усилила недоверие к ней со стороны соседних развивающихся государств, но не могла спасти судьбу «скачка».
Значительное увеличение в 1959 г. поставок различного, и прежде всего комплектного, оборудования из СССР и других социалистических стран, выполнивших многие заказы по просьбе правительства КНР досрочно, позволило в конце 1959 — начале 1960 г. на некоторое время приостановить резкий спад производства в промышленности 3. Но итоги 1959 г. в сельском хозяйстве
1 На самом деле «группы» Пэн Дэ-хуая в партии или в армии не было. Подбор участников «группы» определялся стремлением частью устранить, частью запугать недовольных в высшем руководстве партии, в армии и среди руководителей КПК провинциального масштаба.
2 См. О. В. Борисов, В. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 176—177.
3 См. «Китайская Народная Республика», стр. 87.
327
показали, что «коммунизация» и «скачок» привели его на грань катастрофы. Сбор зерна упал до 168 млн. т, т. е. был значительно ниже уровня 1957 г. В то же время сохранение высоких заданий, лозунгов «скачка» и народной коммуны, страх быть причисленными к «правым» вновь толкали руководителей провинций, уездов и коммун в поисках средств для реализации раздутых обязательств на изъятие максимально большого количества продукции коммун и бригад. В деревне в конце 1959 — начале 1960 г. вновь началось «поветрие обобществления», усилившее недовольство крестьян. На материальном положении крестьян сказалась ликвидация приусадебных участков и местных подсобных промыслов. Выявились и результаты однобокой ставки на «простые методы». «Глубокое рыхление» без увеличения количества удобрений оборачивалось снижением урожайности. Посевы на глубоко взрыхленных полях особенно сильно страдали от засух. Построенные в спешке ирригационные сооружения быстро разрушались, не спасали от наводнений.
Упали организация, дисциплина и производительность труда, подорванные ликвидацией заинтересованности крестьян в результатах труда. По всей стране отмечались массовые невыходы крестьян на работу, крестьянские волнения. В этой обстановке стихийные бедствия 1960 г., по своим масштабам не выходившие за обычные для Китая рамки, для многих районов стали катастрофой. Сбор зерна в 1960 г. упал до уровня 1954 г., составив около 160 млн. т.
Истощение материальных, сырьевых и продовольственных ресурсов определило резкий спад во второй половине 1960 г. и промышленного производства. Катастрофические последствия «большого скачка» сказались во второй половине 1960 г. и особенно в 1961 г. К 1962 г. промышленное производство сократилось почти на 50% по сравнению с 1959 г., в том числе производство стали — на 46%, угля — на 48%, железной руды — в 3 раза, кокса — в 3,5 раза, цемента — на 40%, производство растительных масел — на 30%, сбор зерна составил в 1961 г. 165 млн. т. «Скачковые» методы привели к разрушению и уменьшению стоимости основных производственных фондов в промышленности и сельском хозяйстве. Резко сократились национальный доход и бюджетные поступления. В стране в 1960 — 1961 гг. практически повсеместно начался голод.
Состояние китайской экономики в итоге трех лет «скачка» наглядно показало, насколько официальные данные о темпах роста и абсолютных показателях производства, призванные оправдать политику «большого скачка», не соответствовали действительности 1.
1 Анализ официальных данных о состоянии экономики КНР в 1958— 1960 гг. см. в кн.: В. Вятский и Ф. Димин. Экономический авантюризм маоистов, стр. 65—67; 3. А. Муромцева. Проблемы индустриализации Китайской Народной Республики, стр. 61—62.
328
«Большой скачок» привел КНР к глубокому экономическому и политическому кризису. Он не разрешил, а, напротив, резко обострил все «больные» проблемы развития КНР — экономические и социальные: проблему индустриализации и ликвидации диспропорций в промышленности; проблему модернизации сельского хозяйства и ликвидации угрозы голода и недоедания, повышения благосостояния широких масс трудящихся; проблему изыскания средств и методов осуществления подлинной культурной революции.
Не менее тяжелыми были последствия «скачка» в сфере идеологической и политической жизни страны. «Коммунизация» и ее итоги подорвали веру крестьян в возможности коллективного хозяйства, затруднили сложнейшую работу по переделке мелкособственнической психологии многомиллионной китайской деревни. Глубокое недовольство охватило и другие классы и слои населения КНР — рабочий класс, интеллигенцию.
«Скачок» привел к обострению проблемы национальных меньшинств в КНР, поскольку в 1958—1959 гг. в национальных районах без учета конкретных условий также проводилась политика форсированного преобразования социальных и производственных отношений, насаждались «скачковые» методы и формы работы, а под предлогом борьбы с «местным национализмом» проводилась замена в массовых масштабах национальных кадров китайцами.
В этой обстановке даже наиболее упорные сторонники «скачка» осознали, что необходимо принятие чрезвычайных мер для изменения создавшегося положения.
2. КНР В ГОДЫ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ МЕР ПО ЛИКВИДАЦИИ ПОСЛЕДСТВИЙ «БОЛЬШОГО СКАЧКА» (1961—1962)
Принятие курса на «урегулирование» народного хозяйства. Поворот к решительным мерам по ликвидации последствий «большого скачка» был определен в решениях IX пленума ЦК КПК, состоявшегося 14—18 января 1961 г. Хотя в коммюнике о работе пленума по-прежнему восхвалялся курс «трех красных знамен», центр тяжести решений лежал на характеристике мероприятий, определенных в целом как «курс на урегулирование, укрепление, пополнение и повышение» 1 (отсюда принятое в ки-таеведческой литературе условное название периода 1961— 1965 гг. в истории КНР как периода «урегулирования»).
Главное внимание на пленуме было уделено мерам по восстановлению сельскохозяйственного производства и организации
1 «Жэньминь жибао», 21.1.1961.
329
снабжения населения продовольствием. Пленум указал на необходимость дальнейшей коренной перестройки — практически ликвидации — народных коммун и связанных с ними порядков. Перед всей страной ставилась задача всемерной помощи сельскому хозяйству. Этот комплекс мер, вызванных кризисным состоянием китайской деревни, в решениях IX пленума характеризовался как осуществление новой установки Мао Цзэ-дуна: «Сельское хозяйство — основа народного хозяйства, промышленность — ведущая сила», преподносившейся как «вклад» в марксистско-ленинскую теорию. В области промышленности пленум постановил прежде всего «сократить масштабы капитального строительства» и «урегулировать» темпы развития.
Мао Цзэ-дун был вынужден признать на пленуме, что внутриполитическое положение в стране крайне серьезное, недовольство охватило и армию. «Такое же положение, — говорил на IX пленуме Мао Цзэ-дун, — существует и в городах, на заводах, в учебных заведениях». Причиной этих явлений он объявил наличие в рядах КПК весьма значительного числа «плохих элементов» и «врагов» — 10% и указал, что к ним должны быть приняты самые строгие меры. Другими словами, прежние попытки свалить вину за провал «скачка» на низовые кадры партии были дополнены обвинением значительного числа работников партии во «враждебной деятельности». В этой связи Мао Цзэдун и его сторонники провели на IX пленуме решение о продолжении и усилении преследований всех недовольных курсом и последствиями «большого скачка».
В развитие установок IX пленума в 1961 —1962 гг. был разработан ряд документов, в которых определялись основные меры «урегулирования» в области промышленности, торговли, сельского хозяйства, просвещения и т. п.
Курс на «урегулирование» в области сельского хозяйства выразился прежде всего в коренной реорганизации народных коммун, превращении производственной бригады в основную хозяйственную п хозрасчетную единицу, в восстановлении оплаты по труду, в отмене бесплатного питания. Крестьянам были возвращены приусадебные участки (их общая площадь могла составлять от 5 до 7%, а в ряде мест и до 10% общего земельного фонда бригад), вновь стали поощряться занятия крестьян подсобными промыслами, разведение птицы и свиней, был взят курс на восстановление сельских рынков. Права коммун и больших производственных бригад на использование ресурсов производственных бригад были резко ограничены. Коммуны, таким образом, перестали существовать как единая хозяйственная организация. За ними сохранились функции низовых органов государственной власти. В то же время в 1961 — 1962 гг. во многих районах страны развал коммун привел к частичному восстановлению единоличных хозяйств.
330
Чтобы любой ценой в кратчайшее время восстановить заинтересованность крестьян в результатах труда, обеспечить рост производства, местные власти шли на увеличение размеров приусадебных участков за счет пустующих земель и части земельных фондов бригад, практиковали закрепление части общего задания бригады за отдельными дворами. Этот комплекс мер по восстановлению сельскохозяйственного производства получил название «саньцзы ибао» — «три свободы» (местных рынков, приусадебных участков и подсобных промыслов) и «одно обязательство» (доведение заданий до отдельных крестьянских дворов при самостоятельной ответственности последних за прибыль и убытки).
Вновь стало поощряться восстановление и развитие различных видов кооперации кустарей, мелких торговцев, создание «кооперативных групп», занимавшихся на комиссионных началах розничной торговлей, организацией закусочных, мастерских бытового обслуживания. Разрешено было заниматься кустарным промыслом в городах. Особое внимание уделялось восстановлению и развитию снабженческо-сбытовой кооперации. В городах ввели коммерческую торговлю. Повсеместная острая нехватка продовольствия и товаров широкого потребления вынудила резко снизить нормы выдачи продуктов питания в рамках жесткой карточной системы \
В области промышленности чрезвычайные меры выразились в закрытии и консервации многих промышленных предприятий и строительных объектов, в резком сокращении капитального строительства. Закрытие предприятий и нехватка продовольствия повлекли меры по сокращению численности рабочих и вообще городского населения, проводившиеся в административном порядке. В 1961 — 1962 гг. из городов в деревню было направлено более 30 млн. человек. Предприятиям запрещалось производить набор рабочей силы из сельских районов. Почти все промышленные предприятия получили указания начать выпуск техники и различных видов продукции, необходимых сельскому хозяйству. Были сделаны шаги к восстановлению централизованного начала в области управления промышленностью и строительством, стала изживаться уравниловка в системе оплаты.
Острота внутриполитического положения побудила руководство КНР выступить с призывом к «единству и сплочению всей партии, всей нации». Этот призыв явился лейтмотивом речи Лю Шао-ци 30 июня 1961 г., произнесенной по случаю 40-летия КПК. В духе этого курса в августе — сентябре 1961 г. ряд видных деятелей КНР на встречах с представителями интеллигенции призвали ее к активизации деятельности, к творческим дискуссиям,
1 В 1961—1962 гг. в большинстве районов страны хлопчатобумажные ткани, матерчатая обувь, мыло и ряд других товаров практически не выдавались даже по крайне ограниченным нормам — около 1 м ткани и одной пары обуви на человека в год.
331
говорили о недопустимости администрирования и «волевых» решений в области научной и творческой работы, т. е. по сути принесли интеллигенции извинения за нигилистическое отношение к ней в годы «скачка».
Ценой громадных усилий и затрат к концу 1962 г. — последнего года второй пятилетки, сорванной «большим скачком», удалось добиться лишь остановки спада производства.
Борьба по вопросу о путях развития КНР в 1961—1962 гг. Уже в первые годы «урегулирования» встал вопрос о путях и методах социально-экономического развития КНР после ликвидации наиболее тяжелых последствий «большого скачка». Его провал оказал глубокое влияние на широкие круги партийных и хозяйственных руководителей КНР: в центре и на местах множилось число кадровых работников, рядовых коммунистов, убеждавшихся на реальных фактах в ошибочности и бесперспективности маоистских экономических «теорий» и проектов. Большинство партийных и хозяйственных руководителей стремилось возродить опыт строительства периода первой пятилетки, а также развить и закрепить часть мер, введенных в чрезвычайном порядке в 1961 — 1962 гг.
В китайской центральной печати появились статьи, в которых говорилось, что «нельзя одержать победы одним наскоком», что необходимо «заложить прочную основу, спокойно работать, постепенно идти вперед», критиковался субъективизм, отрыв от реальных условий, пренебрежение объективными законами развития \ На основании рекомендаций, разработанных в начале 1962 г. финансово-экономической группой Политбюро ЦК КПК во главе с Чэнь Юнем и одобренных Лю Шао-ци, Чжоу Эпь-лай на третьей сессии ВСНП второго созыва в апреле 1962 г. говорил о необходимости добиться улучшения работы по планированию, провести в перспективе комплексное балансирование отраслей народного хозяйства.
В 1961 — 1962 гг. наметилась тенденция к пересмотру приоритетов в политике капиталовложений в области промышленности. При значительном сокращении капиталовложений в тяжелую и горнодобывающую промышленность предпринимались усилия к тому, чтобы развивать химическую промышленность, особенно производство удобрений, добычу и переработку нефти, производство электроэнергии путем строительства средних и мелких электростанций (строительство крупных гидро- и теплоэлектростанций было законсервировано).
Снижение централизованных капиталовложений в крупную гражданскую промышленность пытались компенсировать развитием местных кустарных, мелких и средних предприятий. Газета «Дагун бао» писала, что «громадное число мелких сельскохозяйственных орудий и мелких предметов повседневного обихода
1 См. «Жэньминь жибао», 27. II. 1961; 29. III. 1962.
332
удобнее производить на предприятиях кустарной, а не крупной промышленности» L В октябре 1962 г. было восстановлено Центральное управление кустарной промышленности при Госсовете.
Особенно остро стоял вопрос об обеспечении стабильного роста и модернизации сельскохозяйственного производства. Ряд партийных и хозяйственных руководителей КНР в 1961 — 1962 гг. предлагали официально принять на определенный период практику закрепления производственных заданий за отдельными дворами в тех районах и коммунах, где политика «коммунизации» привела к особенно тяжелым последствиям. Летом 1962 г. на заседании Секретариата ЦК КПК Дэн Сяо-пин отмечал, что во многих районах «крестьяне потеряли веру в коллективное хозяйство», «довольно большое число крестьян требует раздела земли». Указав на значительное уменьшение объема производства продовольствия по сравнению с 1957 г. и на неотложность задачи его увеличения, Дэн Сяо-пин высказал мнение, что в этой обстановке можно пойти на частичное восстановление единоличных хозяйств. За официальное введение системы «саньцзы ибао» высказывались и ведавшие в ЦК КПК вопросами сельского хозяйства кандидат в члены Политбюро Тань Чжэнь-линь, заведующий отделом ЦК КПК по работе в деревне Дэн Цзы-хуэй и др. Это предложение, разосланное на места для обсуждения, встретило во многих районах поддержку местных партийных и хозяйственных руководителей и вскоре начало проводиться в жизнь1 2. В конце 1962 г. было принято решение вернуть в ведение государства тракторные станции и крупную сельхозтехнику, переданную в 1958 г. коммунам (из-за отсутствия в коммунах соответствующих кадров и ремонтной базы большинство машин было приведено в негодность). В целом эти предложения означали ориентацию на сравнительно длительный период планового социально-экономического строительства. В социальном плане этот курс был рассчитан на то, чтобы учесть возможности и интересы всех основных классов и социальных слоев КНР. Его осуществление требовало внедрения научных методов хозяйствования, принципа материальной заинтересованности, а в области политической — расширения экономической и политической демократии, укрепления соответствующих институтов в политической структуре страны и в партии.
Однако Мао Цзэ-дун и его сторонники, признавая отдельные промахи и ошибки в ходе «скачка», отнюдь не желали признавать ошибочность своего курса в целом. В выступлении на IX пленуме
1 «Дагун бао», 28. VIII. 1961.
2 По отдельным данным, на основе системы «саньцзы ибао» в провинциях Юго-Западного Китая использовалось от 20 до 50% земли. В 1962 г. в провинции Юньнань урожай с приусадебных участков превышал урожай с полей бригад. В Гуандуне земля распределялась по дворам в соответствии с количеством рабочей силы («Far Eastern Economic Review», February 1, 1968, p. 193).
333
ЦК КПК (1961 г.) Мао Цзэ-дун трактовал переход к «урегулированию» как «привал» между двумя переходами войск па марше. Ссылаясь на выдвинутую Чэнь Бо-да «теорию» о якобы циклическом характере процесса строительства социализма, он говорил об «урегулировании» как о некоем естественном звене между двумя высокими циклами, в ходе которого происходит закрепление «достижений» предыдущего цикла бурного развития. Недостатки «скачка» Мао Цзэ-дун видел главным образом в повсеместном увлечении «большими масштабами». Он заявил: «В конечном счете все равно нужно действовать по принципу «напрягая все силы»... надо поддерживать генеральную линию» («трех красных знамен». — Авт.). Эти заявления Мао Цзэ-дуна на пленуме ЦК партии говорили о том, что он и его сторонники отнюдь не оставляли планов возвращения в определенной ситуации к несколько подправленной схеме своего «особого», «скач-кового» курса.
Сторонники реалистического курса, сознавая, что его проведение невозможно без поддержки и соответствующей ориентации массы партийных и хозяйственных руководителей, использовали для этой цели в 1961 — 1962 гг. различного рода закрытые совещания кадровых работников, руководителей промышленности и сельского хозяйства, на которых они критиковали установки «скачка» и анализировали его тяжелые последствия.
На расширенном рабочем совещании в ЦК КПК кадровых работников семи высших ступеней, состоявшемся в декабре 1961— январе 1962 г., в присутствии 7 тыс. руководящих работников КПК Лю Шао-ци, в частности, указал, что «нынешние трудности на 3/io — результат стихийных бедствий, а на 7/ю~ результат ошибок». В выступлениях на этом же совещании Лю Шао-ци и Дэн Сяо-пин отмечали также, что «кампания борьбы против правых» в ее жестких формах является «ошибкой», «перегибом», что в ходе этой кампании загублено много честных и преданных кадровых работников.
В конце 1961 — начале 1962 г. началась реабилитация кадров партии, обвиненных в «правом» уклоне в ходе кампаний 1959— 1961 гг. В июле 1962 г. Пэн Дэ-хуай обратился в ЦК КПК с письмом, в котором ставил вопрос о снятии с него обвинения в «правом» уклоне и раскольничестве, отмечал, что многие меры, принятые в последние годы, совпадали с его оценками и предложениями.
Свой вклад в борьбу за утверждение реалистической программы строительства нового Китая вносила интеллигенция, работники науки КНР. В условиях, когда открытая критика маоистских установок была невозможна, ряд представителей этих кругов избрали в 1961—1962 гг. форму иносказательных заметок, пьес, романов и комментариев на исторические темы.
В 1961 г. писатель и историк, заместитель мэра Пекина У Хань опубликовал драму «Разжалование Хай Жуя». В ней
334
восхвалялся отважный сановник, военачальник эпохи Мин — Хай Жуй, не побоявшийся выступить с критикой императора. Он говорил императору: «Раньше ты еще делал кое-что хорошее, а что ты делаешь теперь? Исправь ошибки, дай народу жить в счастье. Ты совершил слишком много ошибок, а считаешь, что во всем прав и потому отвергаешь критику». Многие справедливо усматривали в пьесе намек на расправу Мао Цзэ-дуна с Пэн Дэ-хуаем. В 1961 — 1962 гг. эта пьеса в разных редакциях ставилась во многих театрах страны Ч
Со статьями, в иносказательной форме критикующими действия Мао Цзэ-дуна, в те же годы выступили один из секретарей Пекинского горкома КПК — Дэн То (ранее редактор «Жэньминь жибао») и главный редактор журнала Пекинского горкома КПК «Цяньсянь» Ляо Мо-ша. Объектом критики и осмеяния в их статьях было «великое пустословие» (так они называли маоистские рассуждения о «ветре с Востока» и «ветре с Запада», отрыв от реальных условий), «хвастовство» — культистские претензии Мао Цзэ-дуна, его заявления о способности решить все проблемы, опираясь на «субъективный фактор», «амнезия» — болезнь, которую авторы трактовали как неспособность сдержать слово и выполнить свои обещания, забвение отношений дружбы с СССР.
К лету — осени 1962 г., когда наметилось некоторое улучшение продовольственного положения и встал вопрос о переходе от чрезвычайных мер к долговременному курсу, критика политики «большого скачка» достигла особого размаха.
В июне 1962 г. под знаком такой критики прошло совещание административно-хозяйственных кадров и экономистов КНР. Бывший заместитель начальника Государственного статистического управления Госсовета КНР, директор Института экономики АН КНР Сунь Е-фан указал в своем выступлении на субъективизм, на подмену научного анализа экономики и ее законов волюнтаристскими установками как на главные причины тяжелых результатов политики «большого скачка» и народных коммун. Одновременно на конференции деятелей литературы и искусства, посвященной обсуждению произведений на темы жизни деревни, оценка «скачка» и народных коммун как трагедии, обрушившейся на Китай, прозвучала в выступлениях большинства участников в очень острой форме.
В августе 1962 г. в КНР стало широко распространяться новое издание работы Лю Шао-ци «О самовоспитании коммуниста», написанной им в 1939 г. В главе «Быть достойными учениками Маркса и Ленина», несмотря на оговоренную новую редакцию, в числе учеников Мао Цзэ-дун не упоминался. В новом издании были усилены разделы и главы, посвященные критике так
1 Впоследствии организаторы «культурной революции» открыто заявили, что рассматривают пьесу У Ханя как прямой намек на смещение Пэн Дэ-хуая после Лушаньского пленума, как попытку «реабилитировать» и «ободрить» исключенных из партии «правых» и их сторонников.
335
называемого абсолютизирующего подхода к внутрипартийной борьбе, при котором «кадрам партии наносятся тяжелые удары», «искусственно выискиваются объекты борьбы для ведения борьбы ради борьбы», в результате чего сама внутрипартийная борьба «превращается в детскую забаву» L Совершенно определенный смысл приобрели и сохраненные в работе замечания о позиции «некоторых товарищей». «Ничего не смысля в марксизме-ленинизме или жонглируя марксистско-ленинской терминологией, — говорилось в работе, — они мнили себя «китайским Марксом» либо «китайским Лениным», строили из себя Маркса и Ленина в партии. Более того, они без зазрения совести требовали от членов нашей партии, чтобы их уважали, как Маркса и Ленина, чтобы их поддерживали как «вождей», чтобы к ним питали верность и любовь» 1 2.
Волна недовольства и критических выступлений, охватившая многие партийные организации в 1961 — 1962 гг., возникновение новых тенденций во внутрипартийной жизни и в экономической политике привели Мао Цзэ-дуна и его группу к выводу, что дальнейшее развитие этих процессов сделает невозможным осуществление их программы, несет в себе прямую угрозу их положению в партии и в стране.
Будучи вынужденным в кризисной обстановке отступить, предоставить Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пину и другим известную свободу действий в ликвидации особо тяжелых последствий «скачка», Мао Цзэ-дун готовился к новому вмешательству в определение курса КНР, прежде всего путем усиления своего контроля над армией.
После назначения Линь Бяо на пост министра обороны Мао Цзэ-дун начал чистку и идеологическую обработку НОА. Уже в 1960 г. были сделаны первые шаги по превращению НОА в «школу идей Мао Цзэ-дуна». В решении расширенного заседания Военного совета ЦК КПК «Об усилении идейно-политической работы в армии» от 20 октября 1960 г. говорилось: «Главным содержанием теоретической учебы всех кадровых работников должны стать произведения Мао Цзэ-дуна. Основным предметом военного обучения и политической подготовки в воинских частях, академиях и училищах должны стать труды Мао Цзэ-дуна. Следует целиком и полностью перестроить военную и политическую подготовку, изъяв из учебных пособий все разделы, которые не соответствуют идеям Мао Цзэ-дуна». В указании Главного политуправления, данном в конце 1960 г., говорилось: «В целях последовательного выполнения директивы ЦК относительно искоренения контрреволюции и дальнейшей чистки внутри армии представляется необходимым и своевременным провести внутреннюю чистку в масштабах всей армии, сочетая ее с работой по исправ-лению стиля и упорядочению низовых организаций». Согласно
1 См. Лю Шао-ци. О самовоспитании коммуниста. Пекин, 1965, стр. 57.
2 Там же, стр. 94.
336
докладу Главпура и Военного совета, к марту 1961 г. было «упорядочено» 82% армейских партячеек.
Другим средством сохранения и упрочения своих позиций Мао Цзэ-дун и его сторонники стремились сделать «особый» курс КНР во внешней политике.
Поворот во внешней политике КНР в начале 60-х годов. Отход руководства КПК от согласованной линии международного коммунистического движения. Провал «большого скачка» означал крах плана маоистов добиться идеологической гегемонии в международном коммунистическом движении и социалистическом лагере, продемонстрировать «преимущества» маоцзэдунов-ских установок во внутренней политике, которые на протяжении ряда лет противопоставлялись политике и опыту других социалистических стран. Провал «скачка» обнаружил беспочвенность претензий Мао Цзэ-дуна на «особый», «выдающийся вклад» в теорию и практику социалистического строительства, ставил под сомнение правомерность претензий на существование «идей Мао Цзэ-дуна» вообще. Маоисты опасались также, что в обстановке углублявшегося кризиса вопрос об ответственности инициаторов «скачка» за его последствия может встать еще более остро, чем на VIII пленуме ЦК КПК.
В этих условиях Мао Цзэ-дун и его сторонники уже в конце 1959 — начале 1960 г. выступили инициаторами и проводниками националистического поворота в политике КПК и КНР на международной арене. Сознательно провоцируя столкновения с социалистическими странами и марксистско-ленинскими партиями, маоисты начали свертывать межпартийные и межгосударственные отношения с ними, прежде всего форсируя ухудшение отношений с КПСС и Советским Союзом. Таким путем они рассчитывали отвлечь внимание партии и народа от нараставших внутренних трудностей, ослабить позиции тех сил, которые выступали внутри страны против маоистских экспериментов, за использование проверенного жизнью опыта социально-экономического строительства социалистических стран. Наконец, этот националистический поворот Мао Цзэ-дуна и его сторонников во внешней политике был вызван поисками новой тактической линии в борьбе за обеспечение Китаю любой ценой положения «сверхдержавы». Центр тяжести гегемонистских планов маоистов после провала «скачка» переносится с внутренней политики на поиск различных комбинаций на международной арене, построенных на националистической основе.
Для маскировки сущности такого поворота маоистам были нужны «теоретические» аргументы. С этой целью был выдвинут вопрос об «особой», отличной от позиции КПСС и других марксистско-ленинских партий позиции руководства КПК по проблемам мирного развития революции, возможности предотвращения мировой войны в современных условиях. Обнародование «особой» позиции руководства КПК было приурочено к празднованию
337
90-летпей годовщины со дня рождения В. И. Ленина в апреле 1960 г. В серии статей, объединенных в сборник «Да здравствует ленинизм!», содержались обвинения в адрес марксистско-ленинских партий в «ревизионизме», в «отходе от ленинизма», в «трусости» перед империализмом, заявлялось, что даже большая война с применением современных средств массового уничтожения может быть лишь путем к созданию «на развалинах империализма» новой цивилизации еще «более быстрыми темпами».
КПСС и другие марксистско-ленинские партии, исходя из задач сохранения единства и сплоченности международного коммунистического движения, приняли решение не развертывать открытой полемики по поднятым руководством КПК вопросам. В соответствии с принятой практикой ряд братских партий и прежде всего КПСС предложили руководству КПК обсудить эти вопросы во внутрипартийном порядке. Однако такой подход не отвечал планам маоистов форсировать в ближайшее время ухудшение и свертывание отношений между КПК и КПСС, КНР и Советским Союзом. Поэтому во второй половине 1960 г. руководство КНР предприняло новые шаги, ставившие целью ухудшить отношения с КПСС и СССР. В июне 1960 г. китайские руководители использовали для пропаганды своих взглядов и нападок на КПСС трибуну непартийного форума — сессию Генерального совета Всемирной федерации профсоюзов, проходившую в Пекине, а затем встречу представителей коммунистических и рабочих партий в Бухаресте1.
С июля 1960 г. китайские власти начали провоцировать на китайско-советской границе инциденты. Одновременно, готовясь свалить вину за провал «скачка» на Советский Союз, руководство КНР сознательно повело дело к тому, чтобы поставить Советское правительство перед необходимостью отозвать из КНР советских специалистов. Еще в начале 1960 г. соответствующие инстанции КНР были поставлены в известность о многочисленных фактах недоверия к советским специалистам, о фактическом отстранении многих из них от работы, о грубых нарушениях норм монтажа и эксплуатации советского оборудования. Такая практика была чревата опасными последствиями для состояния и безопасности производства на предприятиях КНР, вела к дискредитации советских специалистов и помощи СССР. После опубликования сборника «Да здравствует ленинизм!» китайские власти начали обработку советских специалистов в духе «особых» установок, создавали вокруг советских людей, работавших в Китае, обстановку слежки и подозрений. Советская сторона неоднократно указывала на недопустимость подобной практики. Однако все оставалось без изменений. В августе 1960 г. большинство советских специалистов (в это время в КНР работало около 1600 че
1 См. О. Б. Борисов, Б. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 212—216.
338
ловек) выехало на родину. В КНР факт отзыва советских специалистов стал широко использоваться для нагнетания антисоветских настроений, для «объяснения» нараставших экономических трудностей. Однако эти попытки могли ввести в заблуждение лишь несведущих: крутое падение производства в промышленности началось задолго до отъезда специалистов. В ноябре 1960 г., а затем в 1961 и 1963 гг. Советское правительство предлагало вновь направить в КНР специалистов, в случае если им будут созданы нормальные условия для работы. Отказ китайской стороны ясно показал, что состояние экономики страны в данном случае интересовало ее меньше всего1.
На состоявшейся по инициативе КПСС 17—22 сентября 1960 г. встрече представителей КПСС и КПК, в ходе работы редакционной комиссии по подготовке проекта Заявления Совещания коммунистических и рабочих партий, в рассылавшихся от имени ЦК КПК документах представители руководства КПК стремились расширить круг конфликтных вопросов1 2. Остро нуждаясь хотя бы в видимости поддержки своего курса на международной арене, руководство КПК, концентрируя свои нападки против КПСС, усиленно зондировало на этот счет позиции различных коммунистических и рабочих партий. Используя приверженность руководства Албании к порядкам культа личности, посулы увеличить экономическую и военную помощь, маоисты в 1960 г. втянули руководство Албанской партий труда в фарватер своего «особого» курса.
На Московское совещание коммунистических и рабочих партий, состоявшееся в ноябре — декабре 1960 г., руководство КПК шло с расчетом подменить принципиальную дискуссию обсуждением ее «обвинений» в адрес КПСС, стать центром притяжения для всех хоть сколько-нибудь колеблющихся в отношении согласованной линии и принципов единства международного коммунистического движения сил, надеясь сколотить из них в итоге про-китайский блок. С этой целью китайская делегация на Совещании не только повторила «особые» маоистские установки по вопросу о войне и мире, свои обвинения против КПСС в «диктате» и т. п., но настойчиво отстаивала право на фракционную деятельность в международном коммунистическом движении, право меньшинства не считаться с позицией большинства.
Позиция китайской делегации, поддержанная лишь представителями АПТ, подверглась на Совещании серьезной критике по всем пунктам. Марксистско-ленинские партии осудили раскольнические тенденции в деятельности руководства КПК, указали на их вредные последствия для дела единства и сплоченности международного коммунистического движения. Столкнувшись с решительным отпором и оказавшись практически в полной изо-
1 См. О. Б. Борисов, Б. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 256—260.
2 См. там же, стр. 217—219.
339
ляцип, китайская делегация, возглавлявшаяся Лю Шао-ци, подписала Заявление Совещания — его основной документ, в котором излагалась согласованная генеральная линия марксистско-ленинских партий и фактически отвергались «особые» тезисы руководства КПК.
Несмотря на это, уже в январе 1961 г. па IX пленуме ЦК КПК, где обсуждался отчет китайской делегации, Мао Цзэ-дун и его сторонники выступили за дальнейшее проведение «особого» курса и его пропаганду. Мао Цзэ-дун заявил, что полемика, прежде всего против КПСС, будет продолжаться на основе тезисов, изложенных в сборнике «Да здравствует ленинизм!».
В 1961 —1962 гг. Мао Цзэ-дун и его группа пытались проводить тактику сколачивания прокитайского блока внутри социалистического лагеря, делая особую ставку на втягивание в фарватер своей политики социалистических стран Азии. С этой целью они чередовали меры давления с заявлениями об «особо дружественном» отношении КНР к этим странам. В то же время, стремясь развязать себе руки для националистических комбинаций на антисоветской основе, маоисты упорно продолжали курс на свертывание межпартийных и межгосударственных отношений с КПСС и СССР. В конце 1960 и в 1961 г. китайское руководство пересмотрело все ранее заключенные с СССР соглашения по экономическому и научно-техническому сотрудничеству в сторону их резкого сокращения. В 1961 г. объем товарооборота между КНР и СССР снизился на 47% по сравнению с 1960 г., в 1962 г. — еще на 18%
В то же время в этот период Мао Цзэ-дун и его сторонники были вынуждены проводить свой «особый» курс на международной арене более осторожно и замаскированно, чем в 1960 г. Избегая прямых выпадов в адрес КПСС и других марксистско-ленинских партий, маоисты использовали в качестве рупора своих взглядов выступления руководителей АПТ, которые перепечатывались в китайской прессе. Известная смена тактики и спад маоистской «активности» на международной арене были вызваны, видимо, необходимостью учесть итоги Московского совещания и трудным экономическим положением страны. В то же время это было связано с нараставшим в 1961—1962 гг. критическим отношением в партии к маоистской политике.
Хотя большинство китайских руководителей под давлением Мао Цзэ-дуна и его сторонников поддержали поворот к «особому» курсу во внешней политике, многие из них считали достаточным для этих целей «умеренное», главным образом идеологическое, «противостояние» по отдельным вопросам политики, не доводя дело до разрыва связей с марксистско-ленинскими партиями и социалистическими странами. События 1961 — 1962 гг. по
1 См. О. Б. Борисов, В. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 263—268, 308.
340
казали, что «особый» курс Мао Цзэ-дуна оборачивается лишь самоизоляцией КНР от ведущих в экономическом и культурном отношении стран социалистического лагеря, ослаблением позиций КНР на международной арене. Наиболее дальновидные китайские руководители начали осознавать, что антисоветизм маоистов становится серьезным препятствием на пути применения в Китае опыта Советского Союза и других социалистических стран, используется маоистами для сохранения своих установок h
Распространению таких взглядов в КНР способствовала и позиция КПСС, последовательно воздерживавшейся от полемики, неоднократно выдвигавшей предложения по партийным и дипломатическим каналам возобновить отношения подлинной дружбы и сотрудничества.
В целом в 1962 г. как в области внутренней, так и в области внешней политики КНР наметились тенденции, ведшие к размыванию и пересмотру маоистских установок.
X пленум ЦК КПК. Новый этап борьбы двух линий в руководстве КНР. К лету 1962 г. Мао Цзэ-дун и его сторонники сочли, что складывающаяся обстановка требует их активного вмешательства в определение курса развития страны. Первые шаги в этом направлении они сделали на состоявшемся в августе — сентябре 1962 г. совещании высших руководящих кадров КПК и X пленуме ЦК КПК (24—27 сентября 1962 г.).
На совещании Мао Цзэ-дун выразил недовольство мерами, предлагавшимися Ли Фу-чунем, Ли Сян-нянем, Бо И-бо для «урегулирования» в области промышленности, видимо стремясь таким образом зарезервировать их пересмотр в дальнейшем. Объектом критики за меры в области сельского хозяйства, особенно за поддержку системы «саньцзы ибао», он избрал Дэн Цзы-хуэя. На пленуме с основным докладом по вопросам сельского хозяйства так же, как и накануне форсированного кооперирования деревни в октябре 1955 г., выступил «рупор» Мао Цзэ-дуна — Чэнь Бо-да. В его докладе резко критиковались попытки введения системы «саньцзы ибао» и восхвалялся маоистский курс — замысел народных коммун, установки «сначала кооперация, затем механизация», «сельское хозяйство — основа». Смысл выступления Чэнь Бо-да раскрыли дальнейшие события. Мао Цзэ-дун и его сторонники, не решаясь в тогдашней обстановке открыто выступать с подновленным вариантом «коммунизации», стремились сохранить лозунг народных коммун в документах партии хотя бы в самой общей форме. Принятое X пленумом закрытое решение «О дальнейшем укреплении коллективного хозяйства народных коммун и развитии сельскохозяйственного производства», в котором определялись основные положения долговременной политики в обла
1 На сессии ВСНП в декабре 1964 г. отмечалось, что «в годы экономических трудностей», т. е. в 1961—1962 гг., в КПК имелась «небольшая группа» людей, выступавших за разрядку в отношениях между КНР и СССР.
341
сти сельского хозяйства, в промышленности, принципы планирования, оказалось компромиссным. В нем, с одной стороны, в общей форме одобрялись маоцзэдуновские установки в отношении деревни, говорилось о необходимости поддерживать курс «трех красных знамен». С другой —оно свидетельствовало о том, что сторонникам реалистических мер удалось в свою очередь закрепить в качестве долговременного курса многое из практики «урегулирования».
Ввиду тяжелого состояния деревни предлагалось в течение неопределенного периода при составлении единых планов народного хозяйства брать за основу развитие сельского хозяйства и составлять народнохозяйственные планы в очередности: сельское хозяйство, легкая промышленность, тяжелая промышленность. Предлагалось также пересмотреть распределение капиталовложений между отраслями народного хозяйства в сторону увеличения капиталовложений в сельское хозяйство.
В решении X пленума подтверждалось положение о том, что основной хозяйственной и хозрасчетной единицей является производственная бригада, причем подчеркивалось, что такой порядок должен быть сохранен «в течение не менее 30 лет». На длительный период предлагалось также не менять структуру и размеры коммун. Эти положения были попыткой на долгое время затруднить возврат к новой «коммунизации». Чтобы усилить стимулы к развитию производства, предлагалось «на определенный период и в целесообразных размерах установить твердые нормы сельскохозяйственного налога и централизованных поставок продовольствия», запрещалось «органам всех ступеней самостоятельно увеличивать размер налогов и вводить разверстку». Продукцию сверх этих размеров предлагалось закупать через снабженческо-сбытовую и другие формы кооперации и различные государственные торговые организации, развивая «товарный обмен между городом и деревней». Особую роль в этом отношении должны сыграть, указывалось в решении, реализация лозунга «учиться торговать», «совершенствование форм социалистической торговли», политика «рациональных цен» (установление цен с учетом района, качества, ассортимента и сезона). «Районы, поставляющие государству больше сельскохозяйственной продукции, — говорилось в решении, — должны соответственно получать больше промышленной продукции».
Внедрение техники, новых методов агротехники, удобрений рекомендовалось проводить «путем образцово-показательного применения», с учетом условий различных районов и по этапам, в тесном сотрудничестве со специалистами, техниками и учеными. На этой основе предполагалось осуществление «в основном» задачи модернизации сельского хозяйства в течение 20—25 лет.
В целом это были наметки курса для решения проблем китайской деревни в течение длительного периода посредством планомерного усиления помощи сельскому хозяйству со стороны го
342
сударства с упором на экономические меры. «Мы должны получать сельскохозяйственную продукцию главным образом путем экономического, а не административного воздействия», — говорилось в постановлении пленума. Подчеркивалась необходимость действовать планомерно, «опираясь на действительность, а не на субъективные представления», обращалось внимание на демократический централизм, на недопустимость единоличных и самовольных решений.
Не считая, видимо, возможным в то время что-либо противопоставить такому курсу, Мао Цзэ-дун и его сторонники на X пленуме предприняли шаги к тому, чтобы воспрепятствовать развитию опасных для них тенденций в области идейно-политической и организационной жизни партии, подготовить «теоретическую базу» для борьбы против своих противников, для продвижения своих установок в дальнейшем.
Мао Цзэ-дун на X пленуме заявил, что он отлично понимает смысл «эзоповских» выступлений в печати, «моду», по его словам, на «писание исторических пьес и романов», и назвал эти выступления «антипартийной деятельностью». Чтобы остановить усилившийся процесс реабилитации так называемых правых, Мао Цзэ-дун и его сторонники провели в коммюнике пленума тезис о «важном историческом значении VIII пленума ЦК 8-го созыва», который «победоносно разгромил наступление правого оппортунизма, т. е. ревизионизма, отстоял линию партии». X пленум официально вывел из состава Секретариата ЦК сторонников Пэн Дэ-хуая на Лушаньском пленуме — Хуан Кэ-чэна и Тань Чжэна.
Готовясь к продвижению своих установок, Мао Цзэ-дун выдвинул на X пленуме КПК «теорию волнообразного развития классовой борьбы» в течение всего периода строительства социализма — маоистскую разновидность антимарксистской концепции о якобы сохраняющейся до полной победы коммунизма острейшей классовой борьбе. Он утверждал, что «на историческом этапе социализма все еще существуют классы, классовые противоречия и классовая борьба, существует борьба между двумя путями — социалистическим и капиталистическим, существует опасность реставрации капитализма». «Отныне мы должны говорить об этом каждый год, каждый месяц, каждый день», — говорил Мао Цзэ-дун. С позиций этой «теории» все противники маоистов оказывались «классовыми врагами», а всякий поиск путей развития вне рамок «идей» Мао Цзэ-дуна — проявлением «классово чуждых» взглядов.
Под предлогом необходимости борьбы против «угрозы реставрации» Мао Цзэ-дун и его сторонники провели на пленуме решение о новой кампании чисток в партии под названием «кампании за социалистическое воспитание».
На X пленуме Мао Цзэ-дун выступил и с подновленным вариантом своего «особого» курса на международной арене, важ
343
нейшими компонентами которого явились дальнейшее усиление борьбы против КПСС, Советского Союза и других марксистско-ленинских партий и социалистических стран и ставка на подчинение великодержавным целям маоистов сил национально-освободительного движения. Готовя почву для перехода к этому курсу, к новому туру «полемики» против марксистско-ленинских партий, Мао Цзэ-дун особо остановился на использовании стран «третьего мира». Если ранее шла речь о «разногласиях» руководства КПК с КПСС и другими компартиями лишь по отдельным вопросам общей линии, то на X пленуме Мао Цзэ-дун объявил КПСС «ревизионистской» партией, а полемику против КПСС и других марксистско-ленинских партий — полемикой «между марксизмом-ленинизмом и ревизионизмом».
Под давлением Мао и его сторонников в коммюнике X пленума — официальном документе ЦК КПК — были впервые открыто зафиксированы «особые» установки маоистов по вопросу о войне и мире, об особой роли национально-освободительного движения, о необходимости борьбы с «современным ревизионизмом». Впервые говорилось также о необходимости «отстаивать» не Декларацию и Заявление Совещаний 1957 и 1960 гг., а «революционные принципы» Декларации и Заявления.
Курс маоистов на усиление борьбы против «современного ревизионизма», против Советского Союза и других социалистических стран имел и ясно выраженный внутриполитический аспект. Чтобы «увязать» кампанию против «современного ревизионизма» на мировой арене с борьбой против противников своего курса внутри страны, Мао Цзэ-дун предложил на X пленуме «китайских правых оппортунистов переименовать в китайских ревизионистов». Это был ход, рассчитанный на то, чтобы затруднить идеологическое воздействие опыта передовых социалистических стран на КПК и КНР, изобразить сторонников применения этого опыта, сторонников единства с СССР «агентами современного ревизионизма».
X пленум ЦК КПК открыл новый этап борьбы внутри руководства КНР, развитие и обострение которой в итоге привело к «культурной революции».
3. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА КНР
В 1963—1965 гг. КИТАЙ НАКАНУНЕ «КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ»
Развитие КНР в 1963—1965 гг. отмечено дальнейшим нарастанием борьбы в ее руководстве по ряду основных вопросов внутренней и внешней политики. Эта борьба, отражавшая в конечном счете столкновение двух различных подходов к проблеме целей и средств развития КНР, проходила в 1963—1965 гг. в скрытых формах. Ни одна из сторон открыто не выдвигала своего курса2 не противопоставляла его позиции противников. Мао Цзэ
344
Дун и его сторонники, учитывая критическое и настороженное отношение в партии к их попыткам вмешательства в экономические вопросы, делали ставку на то, чтобы восстановить утраченные позиции в сфере идеологии и политики, ограничиваясь главным образом пропагандой своих социально-экономических проектов и схем.
Сторонники реалистического курса, чьи силы и влияние в партии, в ее руководящих органах в центре и на местах в эти годы постоянно росли, избрали тактику закрепления своего курса в сфере практической деятельности. Действуя «от имени» Мао Цзэ-дуна, они во многих случаях стремились вложить в его «идеи» содержание, полностью или в значительной мере чуждое принципам и установкам их создателя. Этому во многом способствовали эклектичность, аморфность и противоречивость набора тезисов и установок, покрывавшихся понятием «идеи Мао Цзэдуна», их абстрактность. Подновленная маоистская социально-экономическая схема в эти годы лишь складывалась, и по многим вопросам, особенно по вопросам организации экономики, труда, технической политики и другим, маоисты не имели какой-либо альтернативной конкретной программы действий. Скрытый и сложный характер борьбы определялся и тем обстоятельством, что формировавшаяся оппозиция курсу маоистов была весьма неоднородна. Она включала весьма широкий спектр групп — от последовательных марксистов-интернационалистов, ориентировавшихся на применение опыта передовых социалистических стран, до «умеренных маоистов», выступавших лишь против «крайностей» маоцзэдуновского «особого» курса. Значительная группа руководителей КПК, как показала практика, пыталась сочетать курс на преимущественное использование экономических рычагов с «частичным» применением маоистских административно-политических методов организации труда и производства. Часть руководителей КПК, расходясь с маоистами в вопросах внутренней политики, в течение определенного времени поддерживала многие установки националистического внешнеполитического курса Мао Цзэ-дуна. Все это определило неясность и непоследовательность установок руководства КНР по многим важнейшим вопросам развития страны в 1963—1965 гг., сказалось на состоянии народного хозяйства, на итогах борьбы в руководстве КНР накануне «культурной революции» и особенно в ее ходе.
Народное хозяйство КНР в 1963—1965 гг. Социально-экономическая политика КПК в деревне. После X пленума ЦК КПК в подавляющем большинстве коммун основной хозяйственной и хозрасчетной единицей стали производственные бригады (лишь в отдельных коммунах такими единицами являлись большие бригады). Практика «саньцзы ибао» после X пленума ЦК КПК была запрещена. В то же время происходил процесс разукрупнения бригад и коммун. Число коммун в 1964 г. составило 74 тыс< вместо 26 тыс. в 1958 г.
345
Осуществляя функции политического и административного контроля за деятельностью бригад, за миграцией сельского населения, аппарат коммуны в сфере хозяйственной имел право уточнять в соответствии с местными условиями и в рамках, установленных в общегосударственном порядке, формы организации и оплаты труда. При строительстве в масштабах коммун — ирригационном, дорожном, предприятий местной промышленности — предлагалось исходить прежде всего из возможностей фонда накопления коммун и больших бригад (около 10% отчислений из дохода малых бригад).
В системе оплаты произошло возвращение к принципу «по труду». Чтобы повысить заинтересованность крестьян в развитии коллективного хозяйства, фиксированная ставка сельхозналога в 1963 г. была установлена примерно на уровне 7% годового дохода хозяйства. Доля дохода, поступавшая в личное потребление, была увеличена до 60—70%. Был рекомендован порядок, согласно которому примерно 70% фонда личного потребления распределялось в форме оплаты по трудоединицам (трудодням), около30% — в форме натурального уравнительного распределения по едокам Ч Сохранение уравнительного распределения части доходов вызывалось необходимостью обеспечить питанием хотя бы на минимальном уровне беднейшие слои китайской деревни, многосемейных, нетрудоспособных и т. п., составлявших в конце 50 — начале 60-х годов от 20 до 40% сельского населения. Важным рычагом развития производства и улучшения благосостояния деревни явилось дальнейшее поощрение в 1963—1965 гг. развития подсобных промыслов, индивидуального выращивания свиней и птицы.
Курс на усиление помощи деревне позволил восстановить и укрепить ее материально-техническую базу. Возросло количество поставляемых сельскому хозяйству минеральных удобрений (8—9 млн. т в 1964—1965 гг.), сельскохозяйственных орудий и техники, главным образом насосов, электромоторов, повозок и других относительно несложных технических средств. Эти меры до некоторой степени стабилизировали сельскохозяйственное производство, восстановили и несколько увеличили в 1963—1965 гг. производство зерна и продовольствия. Способствовали этому и благоприятные климатические условия в 1962—1965 гг. По оценкам большинства экспертов, производство зерновых в Китае составило: в 1962 г.— 175 млн. т, в 1963 г.— 180 млн., в 1964 г.— 182 млн., в 1965 г. — 185 млн. г1 2. Продукция подсобных про
1 В оплате труда бригад получила распространение групповая сдельщина в форме так называемых трех обязательств и одной премии: бригада обязывалась произвести определенное количество продукции при определенных затратах материальных средств и труда, за что получала установленную премию, распределявшуюся между членами бригады по труду.
2 См. «Китайская Народная Республика», стр. 99; В. Вятский и Ф. Димин. Экономический авантюризм маоистов, стр. 97. Ряд зарубежных авторов в последние годы предлагает более высокие оценки производства зерновых в Китае в 1964 и 1965 гг. (195—200 млн. т).
346
мыслов крестьян давала 80% товарной свинины, птицы, яиц и значительный прирост производства овощей. Однако уровень производства большинства технических культур оставался ниже уровня 1957 г.
В области промышленности основная линия «урегулирования» в 1963—1965 гг. в целом состояла также в возвращении с определенными коррективами к принципам организации труда и производства периода первой пятилетки. Были усилены права центральных министерств и ведомств, предпринимались попытки вернуться к развитию промышленности на основе сначала годовых, а затем и долгосрочных планов. Последствия провала «скачка» оказались настолько тяжелыми, что лишь в 1963 г. в рамках провинций, а в 1964 г. в масштабе страны удалось задним числом составить приблизительные финансово-экономические планы, дававшие представления об объеме, источниках и распределении доходов и расходов. На предприятиях были восстановлены различные формы оплаты по труду на основе тарифной системы.
Особый упор в этих условиях делался на развитие мелких и средних предприятий. Они требовали меньше времени для строительства и меньших капитальных вложений, способствовали ускоренному восстановлению объема производства и одновременно обеспечивали занятость населения. К середине 60-х годов на долю мелких и средних предприятий приходилось более 60% производства простых сельскохозяйственных орудий, 40% химических удобрений, 60% добычи угля, 70% производства цемента1.
Быстрее других в эти годы развивались химическая (особенно производство удобрений), нефтяная, электроэнергетическая и цементная промышленность. Вырос по сравнению с 1959 г. выпуск тракторов и автомашин. Однако такие важнейшие отрасли тяжелой промышленности, как черная и цветная металлургия, угольная промышленность и станкостроение (в особенности производство крупногабаритных и прецезионных станков), развивались медленно. Ввиду слабости сырьевой базы крупнейшие металлургические комбинаты даже к концу периода «урегулирования» работали со значительной недогрузкой.
В конце 1964 г. на сессии ВСНП было заявлено, что «ныне задача по урегулированию народного хозяйства в основном выполнена». Сессия выдвинула задачу «ускоренного развития тяжелой промышленности и прежде всего ее базовых отраслей». В целом темпы увеличения промышленного производства составили: в 1963 г. — 5%, в 1964 г. — 15, в 1965 г. — 13%. Рост продукции тяжелой промышленности в 1964—1965 гг. достигал около 10% ежегодно. Хотя он происходил главным образом на основе более полного использования имевшихся мощностей, среднегодовой темп роста был почти в 3 раза ниже темпа первой пятилетки (18%) и в 2 раза ниже темпа роста, заплаппрован-
1 См. «Китай сегодня». М., 1969, стр. 88,
347
ного на вторую пятилетку (15%) *. Острая потребность в товарах широкого потребления определила курс на относительно быстрое восстановление легкой промышленности, хотя из-за нехватки сырья предприятия легкой и пищевой промышленности работали с перебоями. Общее представление о состоянии промышленного производства в КНР к концу «урегулирования» (к 1965 г.) дает следующая таблица:
Промышленная продукция	Единица измерения	1963 г.	1964 г.	1965 г.
Валовая продукция промыш-	млрд.			
ленности 		юаней	98—103	105—110	120—123
Сталь 		млн. т	8—9	9—10	11
Уголь		» »	220	230	230—240
Нефть		» »	6,5—7	7—7,5	9—10
Электроэнергия		млрд, квт-ч	40	45	50—60
Металлорежущие станки ....	тыс. шт.	30	30-35	38—40
Автомашины		» »	——	—	35
Тракторы 		» »	—	—	33
Химические удобрения		млн. т	4,2	6,0	8—9
Цемент		» »	—	—	13
Хлопчатобумажные ткани . . .	млрд, м	4,3	4,5	6,2—6,5
Сахар 		млн. т	—	—	1,5
Источники: «Китайская Народная Республика», стр. 101; В. Вятский и Ф. Димин. Экономический авантюризм маоистов, стр. 96.
Восстановление производства, развитие рынков и различных форм кооперации позволило улучшить материальное положение населения. Хотя весьма жесткая карточная система на основные виды продовольствия и товаров широкого потребления сохранялась, нормы отпуска товаров были увеличены. В соответствии с этими нормами годовое потребление на душу взрослого населения (нормы для детей и подростков были ниже) составляло в 1964—1965 гг.: зернопродуктов (включая батат — сладкий картофель) — 170—180 кг, мяса —4—5 кг, растительного масла — 1,8 кг, сахара — 1,5 кг. Талонов на хлопчатобумажные ткани в 1965 г. было выдано из расчета по 4—5 м на одного человека 1 2.
В 1964—1965 гг. возросла заработная плата рабочих (среднемесячная заработная плата в промышленности составляла в 1965 г. около 50—55 юаней) 3. Несколько увеличились и доходы крестьян 4. В целом материальное положение основной массы на
1 См. «Китайская Народная Республика», стр. 100.
2 См. В. Вятский и Ф. Димин. Экономический авантюризм маоистов, стр. 98—99; «Китайская Народная Республика», стр. 130.
3 В 1965 г. 1 кг мяса стоил 1,8—2 юаня, растительного масла — 1,7—2, сахарного песку—1,72, 1 м хлопчатобумажной ткани —1,74 юаня.
4 В 1964 г. в показательном уезде провинции Шаньдун годовой доход на душу населения составил 76,5 юаня, при этом натуральная часть дохода — главным образом продукты питания — составляла 45,5 юаня, а денежная — 31 юань.
348
селения оставалось весьма трудным. Улучшение снабжения в 1963—1965 гг. означало лишь частичное восстановление уровня благосостояния основной массы трудящихся, существовавшего в конце 50-х годов. Душевое потребление главных продуктов и товаров широкого потребления оставалось ниже уровня 1957 г.
Последствия «особого» курса для развития народного хозяйства. Несмотря на ряд достижений КНР в области науки и техники в первой половине 60-х годов, в особенности в развитии нефтяной и химической промышленности, итоги периода «урегулирования» показали, что «большой скачок» по меньшей мере на семь лет затормозил развитие страны, усугубил объективные трудности преодоления отсталости Китая. Для сельского хозяйства и промышленности в целом оставались характерными те же «узкие места» и диспропорции, что и в конце 50-х годов. Возвращение к решению этих проблем в середине 60-х годов в огромной мере осложнялось тем обстоятельством, что за это время население КНР увеличилось, по самым скромным подсчетам, не менее чем на 100 млн. человек. В этой связи с 1961 г. Китай оказался вынужденным ежегодно закупать за границей 5—6 млн. т пшеницы, расходуя на это около 40% своих экспортных ресурсов. С 1962 г. в практику были официально введены административные меры по ограничению численности городского населения (систематическое направление больших групп городского населения, молодежи на длительное и постоянное жительство в деревню и т. и.), породившие ряд острых социальных проблем.
Другим источником трудностей развития КНР в годы «урегулирования» явился великодержавный курс маоистов — ставка на форсированное создание ракетно-ядерного потенциала и переориентация внешнеэкономических связей. Громадные объемы капиталовложений в военную, главным образом в ракетно-ядерную, промышленность, расходы на проведение престижной внешней политики (поддержка раскольнических групп, зарубежная пропаганда и т. п.), составившие в 1963—1965 гг. около 40% расходной части бюджета, резко ограничивали размеры средств, направлявшихся в сельское хозяйство и на строительство гражданских отраслей промышленности1. В результате оказались сорванными намеченные 12-летним планом развития сельского хозяйства проекты строительства крупных ирригационных сооружений в бассейнах рек Хуанхэ и Хуайхэ, планы увеличения пахотных площадей, освоения целинных и залежных земель; в гражданском промышленном строительстве практически было прекращено
1 По оценкам зарубежных экспертов, расходы только на ракетно-ядерную программу составляли в 1963—1965 гг. 400—500 млн. долл, ежегодно. В то же время на приобретение комплектного оборудования для десяти предприятий за рубежом было израсходовано за два года (1963—1964) менее */з ежегодных затрат на ракетно-ядерную программу. На средства, расходовавшиеся на эту программу, КНР могла ежегодно закупать 20— 25 заводов химических удобрений, что означало бы увеличение соответствующих мощностей в 1964 г. в 2 раза.
349
сооружение крупных и крупнейших предприятии, электростанций и т. п.
Тяжело сказывался и курс на свертывание экономических связей с Советским Союзом и другими развитыми социалистическими странами, проводившийся под прикрытием лозунгов «опоры на собственные силы». К 1966 г. товарооборот Китая со странами социализма сократился более чем в 2,2 раза по сравнению с 1959 г., в том числе с Советским Союзом более чем в 5 раз. Практически прекратились закупки комплектного оборудования и научно-техническое сотрудничество 1. Под лозунгами создания «независимого, целостного народнохозяйственного комплекса» и «научного экспериментирования» поощрялось проектирование и выпуск собственных образцов механизмов, станков и оборудования, основные типы которых, как правило, выпускались в Советском Союзе и других социалистических странах. Производившиеся мелкими партиями такие «собственные образцы» резко удорожали стоимость производства, препятствовали проведению экономически наиболее эффективной единой технической политики на основе стандартизации.
Потери от разрыва связей с социалистическими странами китайское руководство пыталось компенсировать усилением связей с капиталистическим рынком, особенно с Японией и ФРГ. В 1966 г. общий объем внешней торговли КНР вновь достиг уровня 1959 г., составив 3,9 млрд. руб. (в 1959 г.—3,7 млрд. руб.). Однако доля социалистических стран в торговом обороте КНР уменьшилась с 70% в 1959 г. до 22% в 1967 г., доля капиталистических стран выросла до 47% в 1967 г.1 2 В 1963—1965 гг. КНР закупила в капиталистических странах несколько заводов средней мощности по производству синтетического волокна и минеральных удобрений, дефицитные для промышленности КНР сорта стали и проката и точные приборы, станки и т. п. Наряду с закупкой зерна особое место в импорте КНР заняло приобретение различными (в те годы преимущественно скрытыми) путями приборов и сырья для реализации ракетно-ядерной программы. Определенная эффективность этих связей (особенно в плане ознакомления промышленности КНР с более передовой технологией и оборудованием) далеко не компенсировала ущерба от разрыва связей со странами социализма. За все приобретаемое в капиталистических странах КНР расплачивалась либо валютой, либо поставками стратегического сырья и редких металлов, в которых остро нуждалась промышленность самой КНР. С разрывом по инициативе китайской стороны научно-технического сотрудничества КНР ли
1 Подробнее об этом см. Ю. В. Владимиров. К вопросу о советско-китайских экономических отношениях в 1950—1966 годах. — «Вопросы истории», 1969, № 6.
2 См. А. Некрасов. О внешнеэкономической политике группы Мао Цзэдуна. — «Опасный курс». По поводу событий в Китае. Вып. 1-й. М., 1969, стр. 226, 229, 233; В. Вятский и Ф. Димин. Экономический авантюризм маоистов, стр. 111,
350
шилась такого, в частности, важного источника помощи, как научно-техническая и проектная документация, предоставлявшаяся Китаю Советским Союзом и другими социалистическими странами бесплатно. Приобретение различных образцов техники в капиталистических странах препятствовало внедрению стандартизации, создавало опасную тенденцию к возникновению зависимости ряда отраслей промышленности КНР от капиталистических фирм. Несмотря на заявления о создании «независимого хозяйственного комплекса», закономерным итогом националистического курса к середине 60-х годов явилось сохранение и даже усиление зависимости ряда основных отраслей промышленности КНР от поставок сырья и оборудования из-за рубежа \
Расход громадных средств на ликвидацию последствий «большого скачка» и осуществление великодержавного курса резко осложнил успешно начатый в 50-е годы процесс культурной революции — ликвидацию неграмотности, развитие образования и т. п. Численность студентов сократилась с 1960 по 1964 г. с 695 тыс. до 250 тыс., учащихся средних школ — на 2,7 млн. человек, учащихся начальных школ — на 8—10 млн. человек.
В результате уменьшения числа средних школ второй ступени (7—12-й классы) и вузов резко возросло число учащихся начальных школ, не имевших возможности попасть в среднюю школу (около 50% выпускников средних школ не имели возможности попасть в вуз). Снижение темпов развития промышленности обострило проблему трудоустройства выпускников школ и вузов. Сокращение масштабов образования, неясность перспектив либо перспектива быть посланным в деревню в качестве рядового члена коммуны, а также относительно высокая плата за обучение вызвали рост числа детей и подростков школьного возраста, не посещавших школу. В 1964—1965 гг. не училось около 30 млн. детей школьного возраста.
Для решения этой проблемы, становившейся не только проблемой образования, но и острой социальной проблемой, по рекомендации ряда руководителей КНР с 1963—1964 гг. усилилось внимание к различным видам образования без отрыва от производства. С 1964 г. в городах в экспериментальном порядке стала вводиться система «четыре — четыре», т. е. четыре часа для подростков и юношей-учеников на заводах на работу и четыре — на учебу в школах или вузах. В деревнях рекомендовалась сезонная система учебы: сокращение и прекращение учебы в страдную по-
1 Отмечая это обстоятельство, даже ряд буржуазных экспертов считает, что путь к действительной самостоятельности КНР состоял в продолжении сотрудничества с социалистическими странами. Так, видный американский эксперт А. Ашбрук в работе «Основные направления политики китайского руководства» приходит к выводу, что «еслп бы Китай выполнил второй и третий пятилетние планы, продолжая пользоваться помощью Советского Союза, то примерно к 1967 г. КНР стала бы в значительной мере самостоятельным государством» («Ап Economic Profile of Mainland Chine», vol. I. Washington, 1967, p. 15—44).
351
ру и увеличение числа часов в «мертвые» сезоны. Работа учащихся, начисление им зарплаты или трудовых единиц должна была, как отмечалось при разработке этих систем, «облегчить бремя и государства, и семей». В то же время, сознавая, что такая система образования ведет к замедлению процесса обучения, к снижению качества образования, большинство руководителей КНР считало необходимым сохранить и развивать систему образования с отрывом от производства, способную в короткие сроки подготовить кадры для современного производства и науки Ч
Обострение борьбы в руководстве КНР по вопросам экономической политики. По мере завершения «урегулирования» экономики Мао Цзэ-дун и его сторонники начали все более и более открыто вмешиваться в определение дальнейшего курса развития страны, продвигать свою подновленную схему социально-экономической и политической перестройки китайского общества. Расхождения в руководстве КНР по вопросу о путях дальнейшего развития страны приобретают в 1963—1965 гг. характер столкновений различных все более четко оформлявшихся курсов.
С 1963 г. Мао Цзэ-дун и его сторонники стали пропагандировать сначала в виде «эксперимента», а затем в качестве всеобщего образца, «которому должны следовать все крестьяне страны», принципы организации производственной бригады Дачжай, созданной в горной местности уезда Сиян провинции Шаньси. В опыте Дачжая особо выделялись такие основные принципы нового маоистского образца, как «три не просить» (не получать от государства денег, материально-технических средств и зерна), и «три немало» (сдавать государству как можно больше продукции и меньше оставлять на питание и распределение в бригаде). Дачжай представлялся как образец ведения хозяйства по принципу «опоры на собственные силы», как хозяйство, которое без помощи государства способно проводить трудоемкие работы по увеличению пахотных площадей, изыскивать средства для производства и приобретения сельскохозяйственных орудий, обеспечивать себя минимумом необходимых товаров широкого потребления и при этом непрерывно увеличивать производство и сдачу продукции государству (до 60% сбора зерна). Главным стимулом упорного труда тружеников Дачжая в маоистской пропаганде объявлялись революционный энтузиазм, отказ от применения принципа материальной заинтересованности. Речь шла, таким образом, о возврате к подновленному варианту народных коммун. Хотя и предлагались иные размеры хозяйств, иные темпы решения проблем деревни, ставка по-прежнему делалась на создание натуральных, экономически обособленных хозяйств, которые без материально-технической помощи государства, в результате лишь
1 Именно сохранение последней системы в ходе «культурной революции» было объявлено «черной линией» в области образования.
352
интенсификации физического труда, отказа от материальной заинтересованности и крайнего ограничения личного потребления, по расчетам маоистов, окажутся способными развивать производство и давать государству максимум отчислений.
Несмотря на широкую пропаганду принципов Дачжая, к 1966 г. в КНР насчитывалось лишь 57 бригад (из общего числа 150 тыс.), о которых в китайской печати говорилось как о хозяйствах типа Дачжая.
В качестве образца организации промышленности Мао Цзэдун и его сторонники с 1964 г. начали широко пропагандировать пример Дацина — комплекса нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий на Северо-Востоке, дававшего в середине 60-х годов !/з сырой нефти в стране. Искаженное, «идеализированное» в маоистском духе изображение принципов организации производства и быта в Дацине было объявлено образцом «предприятия китайского типа», открывающим «путь индустриализации Китая в опоре на собственные силы». При пропаганде опыта Дацина подчеркивалось, что основные бытовые нужды, а также значительная часть снабжения продовольствием обеспечиваются собственными силами, на основе занятия членов семей рабочих и самих рабочих в свободное от работы время возделыванием полей и огородов, путем строительства своими силами мелких предприятий, школ и культурно-бытовых учреждений. Это называлось строительством по принципу «сочетания города и деревни, промышленности и сельского хозяйства» и объявлялось путем к преодолению различий между городом и деревней, к стиранию граней между рабочим классом и крестьянством. Особое внимание обращалось на широкое внедрение военизации и на отказ от использования материального стимулирования1.
В целом речь шла о попытке навязать промышленным городам Китая подновленную схему городской коммуны, которую Мао Цзэ-дун выдвигал для Уханьского и Аныпанского металлургических комбинатов еще в 1958 г., дополненную идеей самоснабжения продовольствием. Речь шла, таким образом, о плане реорганизации промышленных комплексов страны по типу самодовлеющих полунатуральных хозяйств, позволяющих государству увеличивать норму накопления за счет самообеспечения и ограничения личного потребления рабочих и их семей.
Несмотря на усилия Мао Цзэ-дуна и его сторонников, пропа
1 На деле разведка месторождений нефти в Дацине и строительство комплекса проводились с помощью специалистов социалистических стран на основе ранее полученной зарубежной, главным образом советской, техники и документации. При строительстве Дацина широко использовались материальные стимулы — средняя заработная плата рабочих на промыслах была в 2 раза выше, чем средняя зарплата рабочих по стране. Попытки в ходе «культурной революции» ввести маоистские порядки в Дацине привели летом 1967 г. к столкновениям рабочих с цзаофанями, к остановке производства.
12 Зак. 99	353
ганда опыта Дацина в 1963—1965 гг. разделила судьбу призыва «учиться у Дачжая». К 1966 г., по сообщениям китайской печати, в КНР насчитывалось 70 предприятий «типа Дацина».
Чтобы подготовить почву для введения своих схем, маоисты развернули в 1963—1965 гг. серию массово-политических, пропагандистских кампаний под лозунгами «изучения идей Мао Цзэдуна», «учиться у армии», «за революционизацию сознания» и т. п. Проходившие под различными названиями эти кампании были близки по содержанию и преследовали цель создать атмосферу культа личности Мао Цзэ-дуна, внедрить в сознание трудящихся необходимость беспрекословного и бездумного следования установкам «вождя» (стать послушным «нержавеющим винтиком председателя Мао»), принять в качестве образца высшей организации и дисциплины армейско-казарменную организацию. Многочисленные кампании за «революционизацию сознания и методов работы», кроме того, ставили целью дискредитировать принцип материальной заинтересованности и использование материальных стимулов. Содержание и цели этих кампаний, таким образом, отчетливо демонстрировали существо маоистского подхода к организации производства, труда и населения — замену экономических рычагов административно-«волевыми» методами, доведенными до крайних пределов — до всеобщей военизации, в сочетании с усиленной идеологической обработкой населения под флагом «революционизации сознания».
Это идеологическое наступление маоистов оказало на массы в 1963—1965 гг. ограниченное воздействие. Оно нашло отклик главным образом у части учащейся молодежи. Однако оно сковывало свободный поиск реалистических путей развития Китая, затрудняло изучение и широкую пропаганду передового, прогрессивного опыта.
Большинство партийных и хозяйственных руководителей КНР искало решение проблем индустриализации страны в ином направлении — на путях возвращения к плановому строительству на основе применения опыта социалистических стран с учетом ряда особенностей КНР — уровня экономического развития, роли местной промышленности, демографического давления и др.
Несмотря па усиливавшийся нажим маоистов, в 1964— 1965 гг. происходило дальнейшее усиление централизованного начала в управлении и планировании производства, особенно в ведущих отраслях промышленности. В 1964 г. были созданы государственный комитет по капитальному строительству, министерства материальных ресурсов, строительных материалов, авиационной техники, приборостроения и радиотехники, электромашиностроения, судостроения, а также вооружения и боеприпасов. Были повышены права директоров предприятий и главных инженеров. В поисках средств ускорения развития промышленности с начала 1964 г. стали широко вводиться различные формы использования трудовых ресурсов деревни в промышленности, получившие
354
название системы «и рабочий, и крестьянин» В 1964—1965 гг. эта система применялась примерно в 30 отраслях промышленности КНР. В отдельных отраслях, в частности в системе водного хозяйства и энергетики, удельный вес таких рабочих достигал 50%, а на работах, не требовавших квалификации,—до 80—100%. Другой формой широкого использования трудовых ресурсов при ограниченных расходах на оплату труда явилось дальнейшее расширение практики строительных армий, применявшихся на сооружение военных объектов, а также для строительства и колонизации окраинных и пограничных районов, населенных нацменьшинствами.
В то же время большинство руководителей и экономистов выступали за дальнейшее внедрение в практику управления и организации промышленности экономических рычагов. В обстановке усиливавшегося давления маоистов предложения и практические мероприятия такого рода зачастую облекались в форму «развития» и «углубления» трактовки тех или иных маоистских установок 1 2.
Под лозунгом «дальнейшей революционизации системы управления экономикой» многие руководители Госплана КНР и других министерств и ведомств в 1963—1965 гг. предлагали использовать опыт экономической реформы в социалистических странах, внедрять на предприятиях такие показатели, как прибыль, рентабельность3. Как отмечалось впоследствии в маоистской печати, эти взгляды «имели распространение не только среди ученых-экономистов, но и среди работников государственных эконо
1 Промышленные предприятия по договорам с коммунами набирают крестьян в качестве временных (на срок от трех до семи лет) или сезонных рабочих (семьи оставались в деревне). На них не распространяются льготы членов профсоюзов, право на пенсию и другие виды социального обеспечения. По истечении срока контракта они возвращаются в деревню и заменяются новыми группами крестьян. Заработная плата таких рабочих значительно ниже, чем постоянных рабочих той же квалификации. Кроме того, часть их заработной платы отчислялась в общественный фонд коммуны или бригады. В ряде случаев предприятия обеспечивали этой категории рабочих лишь питание, а в счет фонда их зарплаты направляли коммунам сельхозорудия, отходы производства и т. п.
2 В ходе дискуссии 1963—1964 гг. в кругах китайских экономистов, проходившей под девизом изучения исторического значения установки «сельское хозяйство — основа, промышленность — ведущая сила», большинство участников предложили трактовать ее как призыв к планомерному и пропорциональному развитию при опережающем развитии производства средств производства и отраслей группы «А» с «оговоркой» о необходимости учитывать при определении нормы накоплении слабость материально-технической базы китайской деревни.
3 В пропаганде и поддержке такого рода взглядов позднее были обвинены начальник Центрального административного управления промышленности и торговли Сюй Ди-синь, заместители председателя Госплана КНР Ло Гэн-мо и Сюэ Му-цяо, являвшийся также председателем Комитета по ценам, заместитель председателя Комитета по науке и технике Юй Гуан-юань, Сунь Е-фан и др.
12*	355
мических учреждений и предприятий» !. По инициативе сторонников этих взглядов были предприняты шаги для изучения организации и управления производством в социалистических странах (в особенности опыта организации специализированных фирм и др.), а также опыта трестирования, использования мелкой промышленности ряда капиталистических стран, особенно Японии.
Эти предложения, находившиеся в явном противоречии с маоистскими призывами к всеобщей военизации, нападками на экономические и материальные стимулы и т. п. отражали обострение столкновений в «высших сферах» руководства КНР. В ходе «культурной революции» сообщалось, что летом 1964 г. Мао Цзэдун неоднократно выражал недовольство направлением работы финансово-экономических органов и деятельностью Госплана. Он требовал сменить руководство Госплана и выразил желание лично возглавить работу по планированию 1 2. Однако тогда Мао Цзэдун и его сторонники не могли осуществить свои планы.
В августе 1964 г. были приняты рекомендации об организации в опытном порядке трестов в ряде отраслей промышленности и транспорта. В ближайшие два года в КНР было создано 12 всекитайских (с подчинением министерствам) и 27 местных трестов (с подчинением провинциальным властям) в машиностроительной, металлургической, химической, текстильной, угольной и ряде отраслей легкой промышленности3. В некоторых отраслях промышленности началась перестройка организации производства на основе специализации и кооперирования.
Борьба по вопросу о путях развития страны особенно обострилась в 1965 г. В поисках более гибкой и оперативной системы руководства п планирования, а также источников увеличения накоплений в 1965 г. было намечено введение измененной системы планирования и управления. На состоявшемся в начале года всекитайском совещании по работе промышленности и транспорта говорилось, что новая система предполагает: передачу планирования сельского хозяйства, местного транспорта, местной промышленности и школьного строительства в ведение провинций и крупных городов, а также расширение прав провинций по руководству средними предприятиями машиностроительной, химической и ряда других отраслей. В то же время новая система намечала укрепление централизованного руководства крупными предприятиями тяжелой промышленности и ее базовыми отраслями, железнодорожным и водным транспортом.
Такую известную децентрализацию управления и планирования Мао Цзэ-дун и его сторонники, по мнению ряда советских
1 «Гунжэнь жибао», 18. VIII. 1966.
2 См. «Бэйцзин гуншэ», 26, 27. V. 1967.
3 Трест являлся хозрасчетной организацией, концентрировавшей функции планирования, снабжения, сбыта, финансирования и проектирования строительства в отношении подчиненных ему предприятий. Предприятиям оставлялось около 10% общей суммы премиальных фондов, право самостоятельного определения части ассортимента продукции.
356
китаеведов, попытались использовать для организации в начале 1965 г. нового «скачка»; в ряде мест были выдвинуты чрезмерно высокие дополнительные задания, раздавались призывы «резко увеличить объем производства» путем «штурма», «битвы» и т. п.1 Базой «скачка» предполагалось сделать главным образом сельское хозяйство и местную промышленность. Вместо прежних обещаний «вечного блаженства» после трех лет упорного труда теперь выдвигался призыв «готовиться к войне». Однако эту попытку организации «скачка» удалось остановить. Весной и летом в центральной прессе КНР были выдвинуты требования «сохранять научный, трезвый подход», указывалось, что главным методом развития экономики должно быть не перенапряжение масс, а повышение мастерства трудящихся, осуществление технической революции1 2.
Во второй половине 1965 г. в КНР появились сообщения о разработке третьего пятилетнего плана. На прошедших летом 1965 г. в ряде провинций КНР партийных конференциях говорилось о том, что 1966 год станет первым годом третьей пятилетки3. Основные установки на третью пятилетку предусматривали укрепление базы сельского хозяйства, дальнейшую ликвидацию диспропорций и слабых звеньев экономики, увеличение объема производства при снижении себестоимости, достижение сбалансированного развития4. В 1965 г. в сельских партийных организациях началось обсуждение перспектив выполнения «40 пунктов» — 12-летнего плана развития сельского хозяйства, выдвинутого в 1955 г. и сорванного «большим скачком» 5. В противовес маоистским «скачковым» планам большинство партийных и хозяйственных руководителей в центре и на местах выступали за ясную перспективу развития на основе долгосрочных планов.
Обострение идейно-политической борьбы в КПК. Особенно острый характер носили в 1963—1965 гг. столкновения в связи с попытками маоистов перестроить на основе «идей» Мао Цзэдуна политическую и идеологическую надстройку, сложившуюся за годы народной власти в КНР. Стержнем этого плана было из
1 См. В. Вятский и Ф. Димин. Экономический авантюризм маоистов, стр. ИЗ.
2 Есть основание считать, что противники маоистских методов рассматривали новую систему планирования и руководства (усиление прав провинций) не только в плане поиска эффективных форм организации и гибкого использования местных ресурсов, но и как средство помешать дальнейшему продвижению маоистских схем и планов. Показательно, в частности, что на совещании по работе промышленности и транспорта ничего не говорилось об опыте Дацина и, напротив, пропагандировался опыт предприятий в г. Цицикаре, организованных по типу советских предприятий.
3 См. «Шаньси жибао», 9. VIII. 1965. Партийная конференция провинции Хэнань приняла проект «Основных положений плана развития сельского хозяйства на 1965—1967 гг.» (см. «Хэнань жибао», 9. VIII. 1965).
1 См. «Шаньси жибао», 9. VIII. 1965.
5 См. «Чжэцзян жибао», 2. XII. 1965.
357
менение в маоистском духе идеологических и организационных основ деятельности КПК.
Идеологическая подготовка к проведению этого замысла осуществлялась в форме непрерывной эскалации разного рода «движений за изучение идей Мао Цзэ-дуна», его работ, пропаганды всеобщей военизации, проводившейся под лозунгом: «Вся страна должна учиться у НОА». В 1963—1965 гг. по личным указаниям Мао Цзэ-дуна по КНР прокатилась волна шумных пропагандистских кампаний «за изучение и применение» идей Мао Цзэ-дуна в самых различных областях — от политики до торговли и специальных разделов технических наук. В качестве образца «изучения и применения» работ Мао постоянно объявлялась НОА. В 1964 г. в НОА появился «цитатник» — сборник избранных «изречений» Мао Цзэ-дуна. По примеру НОА с 1964 г. маоисты начали внедрять заучивание «изречений» и вне армии. Тон призывов к изучению «идей» и работ Мао Цзэ-дуна не оставлял сомнений в том, что целью этих кампаний было создание атмосферы культа личности Мао Цзэ-дуна, атмосферы веры в святость и непогрешимость «вождя» и его «указаний». В печать стали продвигаться определения Мао Цзэ-дуна как «самого гениального марксиста эпохи», «гениально и творчески развившего все области марксистско-ленинской науки», как «вождя народов всего мира». С 1965 г. начало пропагандироваться указание Линь Бяо о «непосредственном значении изучения работ Председателя Мао». Согласно этому «указанию», чтение и изучение той или иной работы Мао Цзэ-дуна дают немедленные практические результаты: устраняют неполадки в производстве, обеспечивают создание новых образцов машин и механизмов, прокладывают путь к спортивным рекордам и т. п.
Параллельно с нагнетанием атмосферы культа Мао Цзэ-дуна с 1963 г. развертывалась пропаганда всеобщей военизации. В проходивших кампаниях «учиться у НОА» ставилась цель внушить населению необходимость «слушаться во всем Председателя Мао» по армейскому образцу (как говорилось в китайской печати, «беспрекословно, быстро и не торгуясь»), а также внедрять армейские формы и принципы во все сферы организации производства, населения, в практику деятельности партийно-политических органов.
Особое внимание уделялось воспитанию молодежи в духе «безграничной веры» в Мао Цзэ-дуна. Для этого использовались массовая информация, специальные формы учебы и обработки молодежи. Начатая в 1963 г. по требованию Мао Цзэ-дуна кампания «учиться у НОА» развертывалась в форме движения «учиться у Л эй Фэна» — молодого солдата, погибшего в результате несчастного случая, вся жизнь, «подвиг» которого в изображении маоистской пропаганды состояли в денном и нощном изучении «идей» и работ Мао Цзэ-дуна, в стремлении «вечно быть
358
солдатом, нержавеющим винтиком Председателя Мао» L Цели «идеологического» наступления маоистов ясно проявились на проходившем в июне 1964 г. IX съезде КСМК. Под давлением Мао Цзэ-дуна съезд пересмотрел программные установки устава КСМК —- изменил формулировки идейно-теоретических основ его деятельности. Место марксизма-ленинизма в новом уставе заняли «идеи Мао Цзэ-дуна».
Одновременно в 1963—1965 гг. Мао Цзэ-дун и его сторонники начали прямое наступление на партию, на основные принципы ее деятельности. Чтобы развязать себе руки и в обход партии, без санкции ее высших руководящих органов, предпринимать различные акции в вопросах внутренней и внешней политики на основе единоличных «указаний вождя», маоисты стали на путь свертывания внутрипартийной демократии, на путь прямого нарушения Устава КПК. По Уставу очередной съезд партии должен был состояться в 1961 г. Однако о созыве съездов в течение всей первой половины 60-х годов не было и речи, несмотря на крутые повороты во внутренней и внешней политике Компартии. После состоявшегося в сентябре 1962 г. X пленума ЦК КПК вплоть до августа 1966 г. ни разу не созывались пленумы ЦК партии. В течение длительного времени не проводились выборы органов партии в масштабах городов и провинций1 2.
Главным средством перестройки партии по своему образцу Мао Цзэ-дун и его сторонники рассчитывали сделать новую кампанию массовых чисток, проводимую под названием «движения за социалистическое воспитание». Во внутрипартийных документах КПК эта кампания с самого начала называлась «движением по проведению «4-х чисток»» (идеологической, политической, организационной и экономической).
Развитие событий показало, что это был замысел последовательного наступления на партию «снизу». От чистки низовых организаций партии и их руководящих органов от противников «идей» Мао Цзэ-дупа предполагалось перейти к чистке вышестоящих органов партии. Маскируя свой замысел тотальной чистки партии, Мао и его сторонники начали осуществлять его по этапам. В разработанном в мае 1963 г. под руководством Мао Цзэ-дуна проекте «Решения ЦК КПК по некоторым вопросам нынешней работы в деревне» основными целями движения по проведению «4-х чисток» были объявлены чистка и «упорядочение» низовых партийных организаций в деревне. В качестве «теоретического» обоснования кампании выдвигалась маоцзэду-повская трактовка классов и классовой борьбы. «Это движение, — говорилось в документе, — гораздо шире, сложнее, глубже и масштабнее, чем земельная реформа». Кампанию предполагалось про
1 Движение начало развертываться по призыву Главного политического управления НОА (см. «Цзефан цзюньбао», 9. II. 1963).
См. М. Алтайский. О положении в Компартии Китая. — «Партийная жизнь», 1968, № 9, стр. 72—73.
859
водить в течение двух-трех лет. По проекту Мао Цзэ-дуна для проведения «4-х чисток» среди кадровых работников в деревне следовало повсеместно создать «организации бедняков и низших середняков», которые наделялись правами контроля за деятельностью органов коммун и бригад. Направляемые из центра «рабочие группы», включавшие работников партийных органов, органов безопасности, суда и прокуратуры, опираясь на эти организации, должны были выявлять противников «идей» Мао Цзэдуна «в вопросах идеологических, политических, организационных и экономических» и формировать из активистов «организаций бедняков и низших середняков» «ядра» нового руководства местных органов партии и власти. Таким образом, на 14-м году народной власти Мао Цзэ-дун делал ставку на политический раскол в среде крестьянства, рассматривая беднейшие слои деревни с их стихийной тягой к грубой уравнительности в качестве источника маоистских кадров, а давление этих слоев — как рычаг для навязывания своих военно-казарменных схем. Не случайно в ходе этого движения рекомендовалось всемерно пропагандировать опыт движения Дачжая.
С конца 1963 — начала 1964 г. «движение за социалистическое воспитание» начало развертываться в городах. Одновременно по указанию Мао Цзэ-дуна под лозунгом «использования опыта НОА в идейно-политической работе» в различных отраслях народного хозяйства сверху донизу по ведомственному признаку началось создание системы политотделов. За образец предлагалось взять опыт работы политотдела военной школы в провинции Хунань. Эта параллельная партии система политорганов, задуманная как средство внедрения военизации и усиления пропаганды «идей» Мао Цзэ-дуна, могла использоваться и для контроля над деятельностью органов партии. Хотя формально в задачу политотделов входило ведение массово-политической работы с беспартийными, их права на деле были шире. Их руководство не выбиралось, а назначалось вышестоящими организациями и подчинялось политотделу при соответствующем отделе ЦК КПК; начальник политотдела, назначавшийся сверху, обладал большим весом, чем руководитель, избиравшийся низовой организацией. Кадры политотделов маоистская группировка стремилась подобрать из армейских политработников.
Другой линией наступления маоистов на партию были их попытки поставить под свой жесткий контроль общественные науки, литературу, искусство, средства массовой пропаганды и направляющие их партийные органы.
В декабре 1963 г. Мао Цзэ-дун поставил вопрос об организации «кампании за социалистическое воспитание» среди работников литературы и искусства. В специальной резолюции по этому вопросу он писал: «Социально-экономический базис уже изменился, но положение в литературе и искусстве — части надстройки, призванной обслуживать этот базис, — все еще остается
360
крайне неудовлетворительным». Мао Цзэ-дун заявил, что в творческих союзах засели люди, которые «поощряют искусство феодальное и буржуазное, но у них нет желания поощрять искусство социалистическое». На основе этого указания в конце 1963— 1964 гг. жена Мао Цзэ-дуна — Цзян Цин, опираясь на поддержку сторонника установок Мао члена Политбюро ЦК КПК, секретаря Шанхайского горкома КПК Кэ Цин-ши, начала кампанию «критики» классического репертуара китайского театра. Под лозунгом «революционпзации» маоисты стремились изгнать со сцены пьесы классического репертуара и заменить их спектаклями-агитками, прославляющими «идеи» Мао Цзэ-дуна, т. е. использовать в качестве средства пропаганды маоистских установок театр — самый массовый и наиболее любимый в китайском народе вид искусства.
В 1964 г. по указаниям Мао Цзэ-дуна и его сторонников начались проработки в печати философа Фэн Дина за постановку в его книге «О коммунистическом воспитании» вопроса о ценности личности и необходимости учитывать ее интересы; философа, члена ЦК КПК, директора ВПШ при ЦК КПК Ян Сянь-чжэня — за тезис о том, что существует не только «раздвоение единого», но и «единство противоположностей»; писателя, руководителя Союза писателей КНР Шао Цюань-линя — за тезисы «писать правду», писать о «среднем человеке».
Большинство из тех, кто был избран в качестве объектов «критики», были широко известными идеологическими работниками партии, связанными по опыту революционной деятельности в прошлом с Пэн Чжэнем и Лю Шао-ци, а по опыту работы в годы народной власти — с руководителями идеологических отделов ЦК КПК. Удар маоистов, таким образом, направлялся не просто против отдельных представителей интеллигенции, а против идеологического курса партии, против организаций и работников партии, проводивших этот курс.
Наступление маоистов на партию «по всем линиям» натолкнулось в 1963—1965 гг. на серьезное сопротивление со стороны большинства руководителей КПК в центре и на местах. Они взяли курс на то, чтобы поставить организуемые маоистами кампании под свой контроль, придать им иной характер, смягчить, отвести удары маоистов от кадров партии. Кампании «критики» представителей науки и интеллигенции они стремились направить в русло научных и творческих дискуссий, с тем чтобы избежать «наклеивания ярлыков», политических и организационных выводов.
Решающие столкновения в КПК в 1963—1965 гг. произошли по вопросу о характере и масштабах «4-х чисток». Большинство руководителей КПК, и прежде всего направлявшие партийноорганизационную работу Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пнп, заведующий организационным отделом ЦК КПК Ань Цзы-вэнь и другие, считая необходимым усилить дисциплину и повысить активность
361
организации партии, резко снизившиеся в годы кризиса и чисток, вместе с тем стремились сохранить основные кадры партии, уберечь их от новых чисток, не допустить их массовой замены обработанными в маоистском духе элементами. Сознавая, что маоцзэ-дуновский план политического раскола крестьянства и массовой замены кадров в деревне активистами «организаций бедняков и низших середняков» создает почву для новых «скачковых» экспериментов, они установили прочный контроль партии над ходом «4-х чисток», над работой «организаций бедняков и низших середняков».
В сентябре 1963 г. в развитие маоцзэдуновского проекта о ходе и целях «движения за социалистическое воспитание» в деревне под руководством Лю Шао-ци и Дэн Сяо-пина был разработан новый документ — «Последующие 10 пунктов». В нем подчеркивалось, что общее направление работы в деревне верное, что кадровые работники в деревне «в целом все хорошие», на 70—80% вышли из «арендаторов, бедняков или низших середняков» и что «лица, не заслуживающие прощения, составляют всего лишь 1 % ». В отличие от установок Мао Цзэ-дуна, требовавшего осуществлять чистку кадровых работников под контролем и при участии «организаций бедняков и низших середняков», в новом документе решающая роль в проведении чистки отводилась «рабочим группам». В документе указывалось, что «вопрос о том, могут ли организации бедняков и низших середняков осуществлять работу и способны ли они к эффективным действиям, решается партийным руководством». В противовес тезису Мао Цзэ-дуна о том, что «середняки — это класс с наиболее серьезной тенденцией к капитализму», в документе Лю Шао-цп и Дэн Сяо-пина подчеркивалось, что середняки — «трудящиеся, наши друзья», что «подавляющее большинство из них способно следовать за нами по дороге социализма». Основными методами кампании предлагалось сделать методы убеждения и воспитания. Контроль за формированием направлявшихся центром «рабочих групп» обеспечивал противникам замысла Мао Цзэ-дуна контроль за развитием «движения» в целом.
Летом и осенью 1964 г. столкновения в руководстве КПК по вопросам о характере кампании «за социалистическое воспитание», борьба за контроль над идеологическими организациями достигли новой остроты. Мао Цзэ-дун, видимо сознавая, что выдвинутый им курс не встречает поддержки, попытался изменить ход событий. В июне 1964 г. па расширенном заседании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК он потребовал «перетряхивания» руководства всех творческих союзов китайской интеллигенции. Чтобы придать этой кампании откровенно политический характер, оп заявил, что «на протяжении 15 лет эти союзы и большинство их изданий в основном не проводили в жизнь политику партии», что их работники находятся «на грани перерождения», а союзы в целом идут к тому, чтобы стать «контр
362
революционными» организациями. Одновременно он выступил с критикой хода «кампании за социалистическое воспитание», потребовал изменить в духе своих установок методы ее проведения, ускорить затянувшийся процесс создания «организаций бедняков и низших середняков», расширить масштабы кампании — начать выявлять «закулисных хозяев» работников низовых органов в вышестоящих партийных организациях.
Под давлением Мао Цзэ-дуна отделы пропаганды и культуры ЦК КПК приняли решение о проведении «кампании упорядочения стиля работы среди работников литературы и искусства». Для ее проведения создали специальную группу во главе с Пэн Чжэнем. Во второй половине 1964 — первой половине 1965 г. было сменено руководство министерства культуры КНР (известного писателя Мао Дуня на посту министра сменил политкомиссар Нанкинского военного округа Сяо Ван-дун) и руководство большинства творческих союзов. В печати началась новая кампания нападок на представителей интеллигенции; видных представителей науки, искусства и др. Однако кампания эта в целом оставалась в русле научно-профессиональной критики. Ни один из коммунистов, подвергшихся нападкам, не был исключен из партии. Летом 1965 г. новый министр культуры представил в ЦК доклад, в котором говорилось об успешном завершении кампании перевоспитания в области литературы и искусства. Политбюро ЦК КПК, проходившее под председательством Лю Шао-ци, одобрило и утвердило основные положения этого доклада 1.
В сентябре 1964 г. под руководством Лю Шао-ци был составлен новый документ о порядке проведения «4-х чисток» — «Исправленный проект последующих 10 пунктов», на котором сказывалось давление Мао Цзэ-дуна. Так, в новом проекте говорилось, что «кадровые работники низовых организаций, совершившие серьезные ошибки, обычно бывают связаны с определенными кадровыми работниками вышестоящих организаций» и, следовательно, необходимо «добираться до сути дела и заниматься ответственными лицами». Количество кадровых работников, заслуживающих наказания, было определено в 1—2% от общего числа кадровых работников. Поскольку первоначально установленный срок кампании (два-три года) истекал и под этим предлогом во многих местах кампания свертывалась, в документе говорилось, что кампания будет идти «пять-шесть лет или более». Но в целом общий план и смысл кампании, отвечавшие прежним установкам Лю Шао-ци и Дэн Сяо-пина, оставались неизменными. Отдельные данные о ходе кампании в различных провинциях также показывают, что она продолжала проводиться методами и по плану, намеченному Лю Шао-ци и его сторонниками в центре и на местах.
1 Впоследствии маоисты квалифицировали такое проведение этой кампании как «саботаж» указаний Мао (см. «Жэньминь жибао», 13. VIII. 1967).
363
В январе 1965 г. па расширенном совещании Политбюро ЦК КПК Мао Цзэ-дун сделал еще одну (последнюю) попытку поставить «движение» под свой контроль. Совещанию был представлен документ «О некоторых вопросах, выдвинутых в ходе движения за социалистическое воспитание в деревне на современном этапе», разработанный под руководством Мао Цзэ-дуна (сокращенно назывался «23 пункта»). Если раньше целью движения объявлялось «упорядочение» низовых парторганизаций в деревне, то в «23 пунктах» в качестве основной цели этого движения выдвигалось «исправление стоящих у власти в партии и идущих по капиталистическому пути». «Что касается стоящих у власти и идущих по капиталистическому пути, — говорилось в «23 пунктах», — то некоторые из них действуют в открытую, а некоторые замаскировались. Те, кто их поддерживает, есть и в низших слоях и в высших. Среди находящихся в высших слоях есть такие лица на уровне руководства коммун, районов, уездов и специальных районов и даже на уровне провинций и отделов ЦК, которые выступают против социализма». Главным методом чисток объявлялось активное привлечение к решению судеб коммунистов беспартийных масс. Эти положения маоцзэдуновских «23 пунктов» предваряли призывы и аргументы, взятые на вооружение маоистами в ходе «культурной революции».
Однако распространение «23 пунктов» также не привело к изменению ситуации1. Несмотря на требование маоистов начать чистку органов партии всех ступеней, кампания по-прежнему повсеместно проходила под лозунгами «упорядочения» лишь низовых организаций партии. Во второй половине 1965 г. в отдельных провинциях появились сообщения о завершении «движения» на уровне уездов и продолжении «социалистического воспитания» в форме изучения работ Мао Цзэ-дуна 1 2, т. е. обнаружилась тенденция к свертыванию «4-х чисток», к замене их чисто идеологическими кампаниями.
Столкновения в руководстве КНР в 1964—1965 гг. по различным вопросам политики все более явственно начали принимать форму борьбы за личный контроль над важнейшими звеньями партийно-политического аппарата. Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пин и их сторонники укрепляли свое решающее влияние в партии и в находившейся под ее руководством системе органов безопасности. Мао Цзэ-дун и его сторонники стремились поставить под свой
1 В ходе «культурной революции» Мао Цзэ-дун и его сторонники неоднократно указывали на общность целей этой кампании с «движением за социалистическое воспитание» и отмечали, что «4 чистки» не дали желаемых результатов. Так, в докладе Линь Бяо на IX съезде КПК приводится следующее заявление Мао Цзэ-дуна, относящееся к февралю 1967 г.: «Раньше мы вели борьбу в деревне, на заводах и фабриках, в области культуры, развертывали движение за социалистическое воспитание, но вопрос не получил своего разрешения» (см. «Жэньминь жибао», 28. IV. 1969).
2 «Цинхай жибао», 1. VII, 3. XI. 1965; «Хэбэй жибао», 1. IX. 1965; «Синьхуа жибао», 26. II. 1966.
364
безраздельный контроль армию путем дальнейших чисток ее командного состава п усиленной идеологической обработки.
В борьбе за армию Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пин и другие, отражавшие позиции большинства руководителей КПК и КНР, рассчитывали на поддержку группы трезво мыслящих военачальников, выразителем взглядов которых был член Секретариата ЦК КПК, начальник Генерального штаба НОА Ло Жуй-цин, а также на тесные связи, существовавшие между местными партийными руководителями и командирами и комиссарами военных округов.
Внешняя политика КНР в 1963—1965 гг. Потерпев неудачу в попытках сколотить прокитайский блок в рамках социалистического лагеря, маоисты в 1963—1965 гг. главную ставку сделали на использование национально-освободительного движения и на сближение с рядом капиталистических стран, особенно с Японией: они рассчитывали создать на антисоветской и антиамериканской основе «третий» мировой лагерь, в котором Китай играл бы ведущую роль.
Особое место в этом плане отводилось завоеванию гегемонии в национально-освободительном движении. Важнейшим средством достижения этой цели была избрана политика провоцирования и использования вооруженных конфликтов, создания в районах «третьего мира» очагов напряженности. Расчет при этом делался на то, что логика развития конфликтов будет вынуждать вовлеченные в него силы освободительного движения искать поддержки Китая, руководство которого представляло себя «решительным сторонником» вооруженной борьбы. Такие очаги напряженности, контролируемые Пекином, рассматривались одновременно как средство давления на империалистические страны силами национально-освободительного движения, чтобы заставить их считаться с Пекином как с глобальным фактором мировой политики. Наконец, расчет делался и на то, что вооруженный конфликт с империализмом отрядов национально-освободительного движения, тесно связанных с социалистическим лагерем, может перерасти в столкновение двух лагерей, и прежде всего в столкновение между СССР и США. Для прикрытия и идеологической обработки сил освободительного движения в ход были пущены тезисы о решающей роли в мировом революционном процессе «мировой деревни», утверждения о том, что во всех без исключения странах Азии, Африки и Латинской Америки существует «превосходная революционная ситуация». В концентрированной форме эта политика использования в шовинистических целях маоистов национально-освободительного движения под видом теории «народной войны» — вооруженной борьбы «мировой деревни» против «мирового города» — была изложена в сентябре 1965 г. в статье Линь Бяо «Да здравствует победа народной войны!» Ч Для привлечения лидеров националистических организаций различного
1 Анализ шовинистической сущности этой «доктрины» см.: «Китай сегодня», стр. 219—225.
365
толка использовались заявления об «особой общности судеб» Китая и стран «третьего мира» и даже расистские по сути заявления «о различии интересов» народов белых и «цветных», богатых и бедных, Запада и Востока.
В странах Латинской Америки, с которыми (за исключением Кубы) в тот период у КНР не было межгосударственных связей, ставка делалась на вовлечение в фарватер маоистской политики коммунистических партий. Рассчитывая создать в Латинской Америке острый очаг напряженности, чреватый вооруженным столкновением США и СССР, и одновременно нажить политический капитал, представив себя в качестве решительного защитника интересов народов Латинской Америки, маоисты заняли провокационную позицию в период карибского кризиса осенью 1962 г.: выступили с нападками на мирное разрешение кризиса, пытались затянуть и обострить конфликт Когда к 1963 г. стало ясно, что коммунистические партии Латинской Америки не поддерживают эту авантюристическую политику, маоисты взяли курс на создание раскольнических промаоистских групп и фракций, рассчитывая использовать их как средство давления на компартии. Не гнушаясь никакими средствами, они способствовали оформлению таких группировок в 1963—1965 гг. в большинстве стран Латинской Америки. В ноябре 1964 г. Гаванское совещание коммунистических партий стран Латинской Америки решительно осудило раскольническую деятельность маоистов, потребовало прекратить поддержку раскольнических групп и элементов. Однако Пекин не пожелал считаться с этими требованиями. Рассчитывая использовать авторитет Кубы, маоисты пытались привлечь па свою сторону руководство Кубинской Республики. Невзирая на протесты кубинских властей, они распространяли свои пропагандистские материалы. В конце 1965 г. накануне Гаванской конференции представителей стран трех континентов — Латинской Америки, Африки и Азии, намереваясь вынудить руководство Кубы поддержать маоистскую позицию, они неожиданно объявили о сокращении поставок риса Кубе, т. е. прибегли к экономическим санкциям. Руководство Кубы решительно отвергло эти притязания. Раскрывая суть политики и методов маоистов, Ф. Кастро отмечал, что эти акции означают по существу присоединение Пекина к империалистической политике блокады Кубы и показывают подлинную цену его заявлений об интернационализме и поддержке народов Латинской Америки1 2.
В Африке маоисты пытались использовать межгосударственные отношения 3 и проникновение в национально-революционные
1 Подробнее об этом см.: О. Б. Борисов, Б. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 204—205.
2 «Granma», 2. II. 1966.
3 В конце 50-х — начале 60-х годов КНР установила дипломатические отношения с большинством молодых независимых государств Африки (см. М. С. Капица. КНР: два десятилетия — две политики, стр. 206—207).
366
и национально-демократические партии и организации ряда стран. Ввиду ограниченности ресурсов Пекин избрал тактику установления относительно широких экономических связей с отдельными странами Африки, рассматривавшимися как «ключевые» для проникновения в этот регион: с ОАР — в арабском мире, Гвинеей и Мали — на западном побережье Африки, с Танзанией — на восточном. Свою активность в этих странах Пекин рассчитывал сделать «витриной» китайской помощи странам Африки, которая всячески противопоставлялась помощи Советского Союза и других социалистических стран. Под лозунгом «опоры па собственные силы» Пекин всячески подталкивал руководство стран, завоевавших политическую независимость, на обострение и свертывание отношений и с капиталистическими, и с социалистическими странами.
В арабском мире ставка делалась на разгоревшийся ближневосточный кризис, на усиление очага напряженности в связи с арабско-израильским конфликтом. Ссылаясь па «теорию народной войны», Пекин призывал решать проблему палестинских арабов и арабско-израильских противоречий только путем войны.
Чтобы обеспечить политическое влияние в освободительном движении африканских пародов, маоисты взяли курс на использование существовавших в Африке районов и очагов вооруженной партизанской борьбы против колонизаторов. Они пытались поставить под свой контроль руководившие этой борьбой национально-революционные партии и организации при помощи экономического и политического давления (разжигая племенные и расовые предрассудки, борьбу различных групп в этих организациях) .
Особо важное место в маоистских планах завоевания гегемонии в «третьем мире» отводилось созданию под эгидой Пекина блока государств Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, основой которого предполагалось сделать «ось» Пекин — Джакарта. Обещая тогдашнему президенту Индонезии Сукарно роль лидера «третьего мира», военную и политическую помощь, воздействуя па него через левацкую группировку в руководстве КПИ, Пекин настойчиво толкал Сукарно на отказ от политики нейтралитета, поддержал выход Индонезии из ООН и призывы Сукарно к созданию в противовес ООН «организации борющихся наций», в которую предполагалось вовлечь страны «третьего мира».
Рассчитывая на дальнейшее усиление своего влияния па Сукарно и политический курс Индонезии, Пекин подталкивал связанные с ним силы на совершение верхушечного переворота. Эта авантюристическая тактика привела к путчу 30 сентября 1965 г., результатом которого было тяжелое поражение Компартии и демократических сил Индонезии.
Считая Индию — крупнейшую страну «третьего мира» —- и ее позицию неприсоединения препятствием па пути осуществления своих планов, маоистское руководство в сентябре — октябре 1962 г.
367
перевело продолжавшиеся споры по пограничным вопросам в крупный вооруженный конфликт Ч Этой акцией маоисты рассчитывали продемонстрировать странам Азии свою силу, вынудить Индию отойти от политики неприсоединения. Другим средством ослабления Индии и дискредитации ее миролюбивой политики китайское руководство пыталось сделать разжигание индо-пакистанских противоречий, спор по вопросу о принадлежности Кашмира. С 1963 г. Пекин неоднократно публиковал заявления о готовности оказать «любую помощь» Пакистану. В начале 1965 г. КНР подписала с Пакистаном протокол о демаркации границы, проходящей по территории спорного района Кашмира. В сентябре 1965 г., когда возник вооруженный индопакистанский конфликт, в китайской печати Индия была объявлена агрессором. Вразрез с призывами мировой общественности, с мирной инициативой Советского Союза маоисты стремились к раздуванию конфликта.
Шовинистическая сущность политики маоистов ярко проявилась в их попытках использовать в своих интересах очаг напряженности, возникший в результате агрессии США против народа Вьетнама. Отвергая неоднократные предложения Советского Союза и других социалистических стран об установлении единства действий всех антиимпериалистических сил в оказании помощи вьетнамскому народу, маоисты взяли курс на раздувание и затяжку конфликта. Через-голову руководства ДРВ и НФОЮВ китайская печать выступала с заявлениями о том, что конфликт не может быть урегулирован политически, что «временная демаркационная линия по 17-й параллели уже перестала существовать» и т. п. Расчет делался на столкновение в этом районе между США и СССР, на то, что обстановка длительного кон-флпкта вынудит вьетнамских руководителей высказаться в поддержку политики Пекина. Смысл планов маоистов ясно выявился и в изменении характера заявлений китайских руководителей по мере усиления агрессивных действий США во Вьетнаме. Если в 1964 г. китайское руководство заявляло, что «посягательство на Демократическую Республику Вьетнам есть и посягательство на Китай», то после наращивания вооруженных сил США во Вьетнаме китайские руководители неоднократно давали попять США, что Китай не пошлет войска за пределы своих границ1 2. За этими призывами к народу Вьетнама вести «затяжную народную войну до полной победы» скрывался шовинистический расчет на то, что трудности США в ходе затяжного конфликта в результате героической борьбы вьетнамского народа вынудят американское правительство обратиться к Пекину за посредничеством в разрешении конфликта в обмен на те или иные уступки со стороны США.
1 Подробнее см.: М, С. Капица. КНР: два десятилетия — две политики, стр. 249—250.
2 См. «Внешняя политика КНР», стр. 66—67.
368
Курс на подчинение национально-освободительного движения сочетался с попытками Пекина сблизиться с рядом «средних» капиталистических держав. Для «теоретического» оправдания этой политики вновь была пущена в ход маоцзэдуновская концепция «промежуточных зон» 1. Центральное место в этих планах занимали расчеты на установление «особых» отношений с Японией; ее промышленный потенциал рассматривался как рычаг ускоренного развития Китая и в определенной мере как приманка для втягивания развивающихся стран в блок под эгидой Китая. С 1962 г. Пекин активизировал поиск связей с различными политическими и деловыми кругами Японии. Расчищая путь к сближению, маоисты стали фактически отождествлять Японию со странами «первой промежуточной зоны»: они не относили Японию к числу империалистических стран, японский монополистический капитал изображался как некое подобие национальной буржуазии развивающихся стран, страдающей от гнета монополий США. В ход были пущены заявления типа: «В теснейшем взаимодействии мы должны крепить узы, основанные на культурной общности и расовом единстве». Деловым кругам Японии обещалось в случае установления «особого союза» с Китаем содействие последнего в использовании ресурсов афроазиатских стран. Чтобы «расширить» политическую основу для сближения между КНР и Японией, Мао Цзэ-дун в июле 1964 г., заявив о территориальных притязаниях в отношении Советского Союза, по существу предложил правящим кругам Японии блок на основе совместных территориальных притязаний к СССР1 2.
В 1962—1965 гг. усиление связей между КНР и Японией выразилось главным образом в росте объема торговли. Торговый оборот вырос за эти годы с 84,5 млн. долл, до 470 млн. Однако в целом возможности тактики втягивания Японии в «особый союз» на антисоветской и антиамериканской основе оказались ограниченными: крупнейшие монополии Японии и ее правящие круги, не заинтересованные в обострении отношений с СССР и весьма заинтересованные в сохранении политических и экономических связей с США, не торопились с установлением дипломатических отношений с КНР, а главное, не шли на представление КНР кредитов и расширение торговли стратегическими товарами.
На той же основе китайское руководство стремилось в эти
1 Согласно этой «концепции», все страны, находящиеся «между» США и социалистическими странами, входят в «первую» (развивающиеся страны) и «вторую» (капиталистические страны) «промежуточные зоны». Американский империализм, по этой доктрине, стремится подчинить своему диктату сначала страны «промежуточных зон» и лишь затем начнет борьбу с социалистическими странами. Подробнее об этом см.: «Китай сегодня», стр. 225—226.
2 Подробнее об этом см.: «Внешняя политика КНР», стр. 114—127.
369
годы установить связи с рядом западноевропейских держав. В 1964 г. руководство КНР установило дипломатические отношения с Францией (не выдвинув в качестве предварительного условия принципиальное требование о разрыве связей последней с Тайванем). Чтобы создать основу для политического и экономического сближения с ФРГ, Мао Цзэ-дун в 1964 г. заявил по существу в унисон с ее наиболее реакционными кругами о «незаконности» послевоенных границ в Европе, установленных в соответствии с решениями Ялтинской и Потсдамской конференций, в частности границы по Одеру — Нейсе. Надежды на приобретение «союзника» в реализации реваншистских планов в отношении ГДР и «немецких земель» в Чехословакии и Польше подтолкнули ряд западногерманских монополий на усиление торговли с КНР. В 1965 г. ФРГ заняла ведущее место среди капиталистических стран Европы в торговле с Китаем.
В тесной связи с курсом на создание «третьего мирового центра» находилась политика маоистов в отношении социалистических стран и международного коммунистического движения. Чтобы оторвать национально-освободительное движение от связей с социалистическими странами, создать основу для сближения с империалистическими державами, маоисты повели дело к резкому ухудшению отношений с КПСС и Советским Союзом, с социалистическими странами, активизировали раскольническую деятельность в коммунистическом движении.
После X пленума ЦК КПК они начали новый тур «полемики». Публикация в конце 1962 — начале 1963 г. серии статей и заявлений руководства КПК, содержавших резкие нападки на политическую линию социалистических стран и крупнейших коммунистических партий стран развитого капитализма, ставила. целью вновь взвинтить «полемику», под прикрытием которой маоисты проводили свой курс, рассматривалась ими как подготовка к открытому переходу к раскольнической деятельности. Одновременно это была попытка подготовить раскол коммунистического движения по региональному принципу, попытка отколоть от него компартии стран «третьего мира».
Столкнувшись с твердой позицией громадного большинства марксистско-ленинских партий, маоисты после ряда маневров, ставивших целью продемонстрировать якобы их стремление к единству, выступили с открытым призывом к расколу.
Летом 1963 г. накануне встречи делегаций КПК и КПСС \ которую группа Мао рассматривала лишь как средство продемонстрировать «стремление КПК к сплочению», она выступила с открытой собственной раскольнической платформой — с «Предложением о генеральной линии международного коммунистического движения». Как отмечал на февральском Пленуме ЦК КПСС
1 Подробно об этом см.: О. В. Борисов, В. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 244—256.
370
в 1964 г. М. А. Суслов, подлинный смысл этого «Предложения» сводился «к отрицанию все более решающего воздействия социалистической системы на ход мирового развития; к пренебрежительному отношению к борьбе рабочего класса капиталистических стран; к противопоставлению национально-освободительного движения мировой системе социализма и международному рабочему движению; к авантюризму во внешней политике и сохранению обстановки «холодной войны»; к сектантству и путчизму в вопросах революции; к защите и сохранению осужденных коммунистическим движением методов и порядков культа личности; к оправданию фракционной борьбы в коммунистическом движении» Ч
События вскоре еще раз показали, что заявления об «идеологических разногласиях» прикрывали совершенно иные цели. Маоистское руководство форсировало переход от идеологической к политической борьбе против коммунистических партий, не поддерживавших его установки, повело дело к еще более резкому ухудшению межгосударственных отношений с большинством социалистических стран. Острие борьбы маоисты направляли против КПСС и Советского Союза, в авторитете которых, в их тесных связях с марксистско-ленинскими партиями и силами национально-освободительного движения они видели главное препятствие на пути реализации своих шовинистических планов.
Нападки на политику КПСС и других марксистско-ленинских партий были тесно связаны и с развитием борьбы в руководстве КПК. Объявление методов строительства в СССР и других социалистических странах «ревизионистскими» и т. п. внутри КНР использовалось для закрепления и пропаганды маоистских установок, для объявления всякого отхода от этих установок «ревизионизмом». Чем острее становилась эта борьба, тем более злобными и враждебными становились и выпады маоистов.
С осени 1963 г. началась публикация серии антисоветских статей, в которых принципы и методы строительства в Советском Союзе и других социалистических странах клеветнически представлялись как «ревизионистские», ведущие к «буржуазному перерождению». В июне 1964 г. в одной из таких статей маоисты объявили, что в Советском Союзе и других социалистических странах якобы уже произошла «реставрация капитализма»1 2. Одновременно в эти годы маоисты систематически организовывали провокации на советско-китайской границе3 и практически
1 М. А. Суслов, О борьбе КПСС за сплоченность международного коммунистического движения. Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 февраля 1964 г. — «За сплоченность международного коммунистического движения». Документы и материалы. М., 1964, стр. 161.
- В решениях XI пленума ЦК КПК (1966 г.) эти статьи прямо связываются с именем Мао Цзэ-дуна.
3 См. О. Б. Борисов, Б. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 270—278, 302—305.
371
полностью свернули к 1966 г. экономические и другие формы связей с Советским Союзом.
КПСС и Советское правительство, руководствуясь высшими интересами всех революционных сил, предпринимали последовательные меры к тому, чтобы не допустить такого развития событий. Китайской стороне неоднократно предлагалось прекратить открытую полемику, не переносить идеологические разногласия на межгосударственные отношения1. Но такая позиция не отвечала планам маоистов. В китайской печати в 1963—1965 гг. Советский Союз фактически ставится на одну доску с США. Маоисты начали выступать с заявлениями о якобы существующем «сговоре» между СССР и США, направленном против Китая и народов других стран. Подлинные цели этих инсинуаций явственно раскрылись в таких акциях маоистского руководства, как отказ от подписания договора о частичном прекращении ядерных испытании (под предлогом борьбы против «ядерной монополии СССР и США»), и в попытках сблизиться с Японией и ФРГ на основе территориальных претензий к СССР и другим социалистическим странам — акциях, которые с наибольшей ясностью обнажили суть попыток маоистов сколотить блок на антисоветской и антиамериканской основе.
Закономерным результатом этой авантюристической, шовинистической политики явилось раскрытие перед всем миром подлинного лица и целей маоистов, серия тяжелых внешнеполитических провалов — в Индонезии, в связи с индо-пакистанским конфликтом, в Африке, где ряд стран в конце 1965 —• начале 1966 г. разорвали отношения с КНР. Созданные маоистами раскольнические группировки и «партии» оставались малочисленными, оторванными от масс. Громадное большинство коммунистических и рабочих партий решительно выступало против раскольнического курса Пекина, за сплоченность и единство всех революционных и антиимпериалистических сил. Ярким свидетельством провала раскольнических планов маоистов явилось участие в работе XXIII съезда КПСС делегаций от 73 коммунистических и 13 национально-демократических и левых социалистических партий.
Некоторые итоги развития КНР к середине 60-х годов. КНР накануне «культурной революции». «Урегулирование» не смогло целиком восполнить тот урон, который причинил экономике Китая «большой скачок». Оставались нерешенными многие коренные задачи строительства социализма в Китае, намеченные генеральной линией, в первую очередь задачи индустриализации страны и создания прочной материально-технической базы сельского хозяйства.
Нерешенными оставались и многие социальные проблемы
1 См. О. В. Борисов, В. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 229-233, 287-289.
372
Китая. По-прежнему остро стояла проблема подъема материального положения бедняцкой части деревни. К 1964 г. занятость сельскохозяйственного населения была на 25% ниже уровня 1958 г. В городах естественный рост населения, несмотря на переселение в 1961 — 1965 гг. около 40 млн. человек в деревню, опережал возможности обеспечения населения, в том числе п выпускников школ и вузов, работой. Численность кадрового рабочего класса осталась примерно на уровне 1957 г.— 11 —12 млн. человек. В то же время в составе рабочего класса в 60-е годы быстро возрастала новая категория трудящихся — «и рабочие и крестьяне», что увеличивало социальную неоднородность рабочего класса.
В связи с усилением аппарата, контролирующего распределение продуктов, и расширением карательных органов вырос удельный вес служащих в общем количестве рабочих и служащих. Происходило увеличение числа кадровых работников — ганьбу. В 1955 г. их насчитывалось около 5,3 млн. человек. В 1965 г. эта цифра возросла в 2,5 раза.
В результате «скачка» в КНР не были осуществлены планы введения всеобщего и бесплатного начального образования, сохранялся большой разрыв в числе учебных мест между первой и второй ступенями средней школы, между средней школой и вузами, что вело к росту недовольства в среде молодежи среднего школьного и вузовского возрастов. Для широких слоев населения в городе и деревне были характерны настроения разочарования, вызывавшиеся контрастом между надеждами и обещаниями 50-х годов и реальными итогами первой половины 60-х годов.
Сложность и противоречивость процессов, происходивших в КНР, сказывались и на состоянии КПК *.
Важнейшей тенденцией внутрипартийной жизни КПК был рост числа коммунистов, кадровых работников партии, осознавших пагубность маоистских установок и стремившихся выработать новый курс на путях возвращения к генеральной линии партии начала — середины 50-х годов, на путях изучения и применения опыта социалистических стран. Кризис внешней политики Мао Цзэ-дуна вызвал в 1965 г. серьезные разногласия в руководстве КПК и по этому вопросу. Часть руководителей КПК — Лю Шао-цп, Дэн Сяо-пин и др.— стали склоняться к поддержке предложений Советского Союза о единстве действий
1 Официальные данные о численности и росте КПК в 60 е годы отсутствуют. Последние официальные данные о численности КПК относятся к нюню 1961 г. В речи на торжественном собрании, посвященном 40-й годовщине КПК, 30 нюня 1961 г. Лю Шао-цп говорил: «В рядах партии насчитывается свыше 17 миллионов членов. Число вступивших в партию после образования Китайской Народной Республики составляет 80%, а число вступивших в партию в период с 1953 г. —-70%» («Жэньмипь жибао», 1. VII. 1961).
373
в борьбе против агрессии США во Вьетнаме. В то же время оформление оппозиции маоистскому курсу затруднялось маневрами и репрессиями маоистов, атмосферой раздувания культа Мао, а также сложностью состава самой оппозиции. Слабостью оппозиции явилась ее боязнь решительно выступить против режима культа Мао. Она попыталась проводить свои установки от его имени. Но это в известном смысле усиливало позиции группировки Мао Цзэ-дуна и в конечном итоге лишало оппозицию возможности обеспечить своей программе поддержку и в партии и вне ее. Шатания оппозиции между резко антисоветским, открыто раскольническим курсом Мао и «умеренным» противостоянием международному коммунистическому движению предоставили Мао Цзэ-дуну возможность шаг за шагом сталкивать ее на свои позиции, изолировать от международного коммунистического движения.
К 1965 г. в руководящих органах КНР и КПК практически сложились две группировки, два центра, отношения между которыми становились все более напряженными. 1965 год проходил под знаком подготовки обеих группировок к возможным серьезным столкновениям. Лю Шао-ци и его сторонники, видимо, надеялись, что исход борьбы решится либо в результате естественного ухода Мао от политической деятельности, либо в результате персональных перемещений в руководстве партии и КНР.
Мао Цзэ-дун активно готовил к столкновению армию. В мае 1965 г. в НОА были отменены воинские звания, что усилило личную зависимость офицерского корпуса от Военного совета ЦК КПК и от Линь Бяо. В китайской печати с 1965 г. всё чаще стали появляться заявления об армии как об «основной опоре диктатуры пролетариата», как о «наиболее послушном орудии диктатуры».
Неудача попыток Мао Цзэ-дуна и его сторонников поставить партию под свой жесткий контроль, навязать свою схему организации, усиление борьбы в руководстве КПК по вопросам внутренней и внешней политики определили атмосферу, в которой вызревал маоистский замысел «культурной революции».
VIII
КНР В ПЕРИОД 1965-1969 гг.
1. НАЧАЛО ОТКРЫТОГО МАОИСТСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ НА КОММУНИСТИЧЕСКУЮ ПАРТИЮ И НАРОДНЫЕ ОРГАНЫ ВЛАСТИ
Начало «культурной революции». Осенью 1965 г. наступила кульминация скрытой борьбы в руководстве КНР по основным вопросам внутренней и внешней политики. Складывавшееся в этой борьбе соотношение сил не позволяло Мао Цзэ-дуну одолеть своих политических противников в ходе нормальной внутрипартийной дискуссии. Оппоненты Мао занимали довольно влиятельное положение в центральных и местных органах партии. Это обстоятельство привело маоистов к решению начать наступление на партию и органы народной власти «извне», используя для этого армию и обработанную в маоистском духе часть молодежи и трудящихся.
Цели задуманной Мао Цзэ-дуном и его сообщниками так называемой культурной революции заключались в том, чтобы устранить из руководящих органов партии всех несогласных с политикой Мао Цзэ-дуна, прежде всего сторонников решений VIII съезда КПК, насильственно насадить «маоцзэдуновские идеи», превратить партию, армию и все звенья государственного аппарата в орудие режима личной власти и осуществления великодержавного гегемонистского курса.
Первый акт «культурной революции» начался в октябре 1965 г., когда Мао Цзэ-дун на рабочем совещании Постоянного комитета
375
Политбюро ЦК КПК выдвинул требование развернуть политическую кампанию против У Ханя — автора упоминавшейся исторической драмы «Разжалование Хай Жуя». Призыв Мао Цзэ-дуна разделаться с автором драмы встретил противодействие. Оппоненты Мао Цзэ-дуна хорошо понимали, что за частным, казалось бы, вопросом о критике У Ханя скрывается значительно более широкий замысел — массированный поход против руководящих органов партии.
В начале ноября 1965 г. Мао Цзэ-дун оставил Пекин и до середины июля следующего года находился в Шанхае. Здесь вместе со своими ближайшими сторонниками в партийном и военном руководстве он приступил к подготовке наступления на партийные органы.
10 ноября в шанхайской газете «Вэньхуэй бао» была опубликована статья Яо Вэнь-юаня (ныне член Политбюро ЦК) «О новой исторической драме «Разжалование Хай Жуя»». Статья, написанная по существу под диктовку Мао Цзэ-дуна, причисляла У Ханя к «нечисти», которая в начале 60-х годов якобы пыталась «возродить преступное господство помещиков и кулаков». Это был сигнал к началу политической борьбы группы Мао Цзэ-дуна против здоровых сил партии.
В отсутствие Мао Цзэ-дуна в Пекине под видом осуществления его требований Группа по делам культурной революции при ЦК КПК во главе с Пэн Чжэнем в начале февраля 1966 г. подготовила свою инструкцию по проведению «культурной революции», которая от имени ЦК КПК была разослана па места.
Авторы этого документа стремились перевести критику У Ханя в план научной дискуссии и тем самым свести на нет политическую кампанию, которую хотел развернуть Мао Цзэ-дун. Оценивая формально большое значение такой «научной дискуссии», они отказывались делать какие-либо политические и организационные выводы из критики и даже признавали за критикуемыми право на отстаивание своего мнения, выдвигали «принцип равенства всех перед лицом правды»; они утверждали, что «нельзя, подобно начетчикам, решать силой и использовать силу для подавления людей». Такая позиция была расценена как прямой вызов Мао Цзэ-дуну.
В противовес группе Пэн Чжэня при Военном комитете ЦК КПК была создана армейская Группа по делам культурной революции. С 2 по 20 февраля 1966 г. в Шанхае состоялось совещание этой группы под руководством Цзян Цин. Материалы совещания1, проведенного Цзян Цин по поручению Линь Бяо, свидетельствовали о намерении группы Мао использовать армию в качестве решающей силы «культурной революции». В целях
1 «Протокол по вопросам работы в области литературы и искусства в армии» трижды просматривался и исправлялся Мао Цзэ-дуном (см. «Жэньмпиь жибао», 29. V. 1967).
376
усиления контроля маоистов над армией в марте 1966 г. была произведена еще одна чистка армейского руководства, главной жертвой которой стал начальник Генштаба НОА, секретарь ЦК КПК и заместитель премьера Госсовета Л о Жуй-цин.
7 мая 1966 г. Мао Цзэ-дун обратился к Линь Бяо с письмом, в котором вкратце сформулировал свои социально-экономические концепции «казарменного коммунизма». В этом письме он призвал превратить армию в «великую школу», в которой солдаты наряду с политикой, военным делом и культурой должны заниматься также сельским хозяйством, подсобными промыслами, промышленным производством «как для удовлетворения собственных нужд, так и для эквивалентного обмена на государственную продукцию». Предлагалось распространить военные формы организации на все сферы деятельности китайского общества, на все слои населения: на рабочих, крестьян, учащихся, работников торговли, обслуживания, партийных и административных учреждений1. Позднее письмо Мао Цзэ-дуна пропагандировалось в китайской печати как социально-экономическая программа «культурной революции». Непосредственный смысл изложенных в письме установок Мао Цзэ-дуна состоял в том, чтобы на период развернутого маоистами широкого наступления на партию и органы народной власти передать армии их функции.
Атака маоистов на Пекинский горком КПК. Весной 1966 г. стали все более четко вырисовываться контуры маоистского плана наступления на партию, предусматривавшего поэтапное развитие политической кампании, разгром противников Мао по частям. Согласно этому плану, удар направлялся против столичного горкома партии во главе с Пэн Чжэнем и Отдела пропаганды ЦК КПК. После ввода в Пекин новых воинских частей, подчиненных лично Линь Бяо, Мао Цзэ-дун в конце марта 1966 г. заявил, что «Пэн Чжэнь, Пекинский горком, Отдел пропаганды ЦК покрывают плохих людей. Отдел пропаганды необходимо распустить. «Группу пяти» необходимо распустить» 1 2. На расширенном заседании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, состоявшемся в апреле 1966 г. в Ханчжоу, Мао Цзэ-дун официально потребовал отстранения Пэн Чжэня. Мао Цзэ-дуна поддержал Линь Бяо, выступивший на совещании с резкими нападками на Пэн Чжэня, кандидата в члены Политбюро, секретаря и заведующего Отделом пропаганды Лу Дин-и и кандидата в члены Секретариата ЦК КПК Ян Шан-куня.
16 мая 1966 г. было принято «уведомление» ЦК КПК об отмене тезисов «группы пяти», о ее роспуске и о создании Группы по делам культурной революции в новом составе. Вслед за этим развернулась широкая открытая кампания против Пэн Чжэня и Пекинского горкома КПК. Верные Линь Бяо военные играли
1 См. «Цзяоюй гэмин», 10. V. 1967.
2 «Синьбэйда жэньда саньхун», 20. IV. 1967.
377
активную роль в борьбе против столичного горкома. «Культурная революция» вступила в свою первую открытую фазу.
4 июня 1966 г. было опубликовано решение ЦК КПК о реорганизации Пекинского горкома и о назначении новых секретарей горкома Ч Одновременно с этим произошла перетряска состава редакций пекинских газет и началась полоса массового закрытия газет и журналов в центре и на местах. Антимаоистская оппозиция тем самым лишалась основных средств агитации и пропаганды. Вслед за этим в учебных заведениях столицы под руководством Группы по делам культурной революции развернулась подготовка будущих хунвэйбинов — «штурмовых отрядов» Мао Цзэ-дуна для наступления на партию. Первые хунвэйбины появились в средней школе при университете Цинхуа уже в конце мая. 13 июня 1966 г. ЦК КПК и Госсовет КНР приняли постановление о реформе системы просвещения и правил набора в вузы «в целях последовательного осуществления культурной революции». Прием в вузы был отсрочен на полгода (фактически он не был возобновлен в течение всего периода «культурной революции»), В постановлении прямо говорилось, что студенты должны активно «участвовать в культурной революции» и критиковать «буржуазию» 1 2. Вскоре занятия в школах и вузах были прекращены и учащихся мобилизовали для борьбы с противниками Мао Цзэ-дуна. Важной мерой маоцзэдуновского руководства в подготовке хунвэйбинов для наступления па партию был разгром центральных и местных руководящих органов китайского комсомола, произведенный в середине июня 1966 г. Выступления учащейся молодежи против партии направлялись призывом Мао Цзэ-дуна бороться с «буржуазным перерождением» партийных руководителей, со «стоящими у власти и идущими по капиталистическому пути», с обюрокрачиванием верхушки.
Чтобы расчистить путь для насаждения в народе «идей» Мао Цзэ-дуна, для разжигания националистических настроений хунвэйбины были брошены в поход против всей мировой культуры, против классического наследия китайской литературы и искусства. Летом 1966 г. на улицах Пекина запылали костры. Хунвэйбины жгли выдающиеся произведения мировой литературы, старинные китайские романы, книги по философии и истории, разрушали и оскверняли памятники культуры.
В ходе развернувшейся в вузах борьбы против парткомов и руководства учебных заведений возник конфликт между хунвэйбинами и «рабочими группами», направленными по инициативе Лю Шао-ци и его сторонников в ЦК КПК в учебные заведения в начале июня. Антимаоистская оппозиция через «рабочие группы» стремилась поставить «культурную революцию» под свой контроль, подавить движение хунвэйбинов и предотвратить
1 См. «Жэньминь жибао», 4. VI. 1986.
2 См. «Жэиьминь жибао», 18. VI. 1966.
378
погром партийных органов. В ответ на это в конце июля последовал приказ Мао Цзэ-дуна отозвать из вузов «рабочие группы», которые затем были распущены.
Распространение «культурной революции» на всю страну. XI пленум ЦК КПК. Введя в Пекин новые воинские части и мобилизовав отряды столичных хунвэйбинов, Мао Цзэ-дун и его сторонники решили созвать пленум ЦК. Маоисты рассчитывали при поддержке этих сил добиться решающего перевеса над своими политическими оппонентами в высших руководящих органах партии и санкционировать от имени ЦК КПК проведение «культурной революции». С 1 по 12 августа 1966 г., четыре года спустя после X пленума, в Пекине состоялся XI пленум ЦК КПК.
XI пленум был проведен без участия многих членов ЦК, уже ставших жертвами маоистско-хунвэйбиновских преследований, зато на нем в нарушение Устава присутствовали члены маоистской Группы по делам культурной революции, представители пекинских хунвэйбинов \
Маоисты встретились на пленуме с противодействием большей части присутствовавших членов ЦК. Чтобы изменить ход развернувшейся на пленуме борьбы в свою пользу, Мао Цзэ-дун 5 августа 1966 г. опубликовал свою дацзыбао под названием «Огонь по штабам!», в которой обвинял «некоторых руководящих товарищей в центре и на местах» в том, что они «осуществляли диктатуру буржуазии и пытались подавить бурное движение великой пролетарской культурной революции» 1 2. Эта дацзыбао означала призыв к разгрому центральных и местных партийных органов, объявленных «буржуазными штабами».
В условиях начавшегося в стране террора Мао Цзэ-дун и его сторонники перешли на пленуме в открытое наступление на своих противников. Результатом этого явились серьезные организационные и персональные изменения в руководстве партии. Линь Бяо стал единственным заместителем председателя ЦК КПК. Из состава Политбюро ЦК КПК, избранного на VIII съезде партии, были выведены Пэн Дэ-хуай, Пэн Чжэнь, Чжан Вэнь-тянь, Лу Дин-и. Семь членов Секретариата ЦК КПК, состоявшего до XI пленума из 13 человек, были отстранены от выполнения своих функций. Хотя некоторые оппозиционные Мао Цзэ-дуну видные деятели партии остались в составе Политбюро (Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пин и др.), позиции их были значительно ослаблены. Сохранение их в составе Политбюро свидетельствовало о том, что XI пленум явился промежуточным этапом в процессе формирования маоистского руководства партии.
Только после таких изменений маоистскому руководству удалось обеспечить принятие пленумом нужных ему решений.
1 См. Коммюнике XI пленума ЦК КПК 8-го созыва. — «Жэньминь жибао», 14. VIII. 1966.
2 См. «Жэньминь жибао», 5. VIII. 1967.
379
Выступая на заключительном заседании пленума, Мао Цзэ-дун признал, что принятие решений оказалось возможным только в результате «упорядочения», произведенного в Политбюро, Секретариате и Постоянном комитете Политбюро ЦК КПК. И тем не менее, как оп впоследствии признавал, ему удалось получить согласие лишь немногим более половины участников пленума.
Путем прямого давления маоисты навязали пленуму решение «О великой пролетарской культурной революции». Этот документ, а также Коммюнике были опубликованы от имени ЦК КПК.
В документах пленума выдвигался ряд установок Мао Цзэдуна в области социально-экономического и политического развития страны, дискредитированных провалом политики «большого скачка» и не осуществлявшихся в период «урегулирования». Прежде всего решения XI пленума подтверждали маоистскую генеральную линию — напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее», курс на развитие народных коммун и политику «большого скачка». Таким образом, пленум вновь узаконил целый комплекс социально-экономических и политических установок Мао Цзэ-дуна, означавших разрыв с генеральной линией партии на планомерное строительство социализма, утвержденной VIII съездом КПК.
Навязываемая Мао Цзэ-дуном партии антимарксистская концепция «казарменного коммунизма» конкретизировалась и закреплялась в ряде его установок, одобренных пленумом, в частности в призывах: «в промышленности учиться у Дацинских нефтяников, в сельском хозяйстве у Дачжайской производственной бригады, всей стране учиться у Народно-освободительной армии, усилить идейно-политическую работу», подготовку на случай войны, стихийных бедствий 1 и т. д. Все это показывало, что в политическом и идеологическом плане одна из целей инспирированной Мао Цзэ-дуном «культурной революции» заключалась в стремлении навязать партии и народу маоистскую схему развития Китая.
Пленум провозгласил «идеи Мао Цзэ-дуна» основой деятельности всей партии. Это была ревизия принятого на VIII съезде партии Устава КПК, который утвердил марксизм-ленинизм в качестве теоретической основы партии. Пленум поставил задачу широко развернуть движение «за творческое изучение и правильное применение произведений председателя Мао», «сделать идеи Мао Цзэ-дуна компасом великой пролетарской культурной революции». Во время работы пленума было объявлено решение об издании работ Мао Цзэ-дуна дополнительным тиражом в 35 млн. экземпляров.
1 См. «Жэньминь жибао», 14. VIII. 1966.
380
Во внешней политике пленум принял курс на борьбу против Советского Союза и других социалистических стран. Пленум утвердил все антисоветские мероприятия и выступления маоистов в предшествовавшие годы и поставил задачу «четко отмежеваться» от КПСС и других марксистско-ленинских партий, «довести борьбу против них до конца» Ч Документы пленума заострили антисоветскую направленность «культурной революции».
Основное внимание пленум уделил «культурной революции», которая выдавалась за «новый, еще более глубокий, еще более широкий этап развития социалистической революции». Цель этой революции, подчеркивалось в Решении пленума, «заключается в том, чтобы разгромить тех, кто находится у власти и идет по пути капитализма» 1 2. Как показала практика, под это определение маоисты подвели все здоровые силы партии, всех оппозиционных Мао Цзэ-дуну деятелей КПК.
Пленум признал, что «культурная революция» встретила сопротивление, сила которого «достаточно мощна и упорна». Это обстоятельство заставило Мао Цзэ-дуна и его сторонников уделить большое внимание тактике «культурной революции». Эта тактика предусматривала широкую мобилизацию различных сил для наступления на партию, поддержку этих сил армией, провоцирование расколов среди оппозиции и нейтрализацию основной массы коммунистов.
Главная ставка маоистов на первом этапе «культурной революции», как вытекает из Решения, была сделана на так называемых левых, или «пролетарских революционеров», под которыми прежде всего имелись в виду недавно организованные хунвэйбины и будущие цзаофани — политически отсталые слон рабочих и служащих. Решение обязывало руководство партии «уметь найти левых, развивать и расширять ряды левых, решительно опираться на левых революционеров». В то же время призывы Мао Цзэдуна «не бояться беспорядков», «дать возможность массам самим воспитывать себя», не ограничивать и не препятствовать выступлению «левых» фактически имели целью парализовать коммунистов и облегчить хунвэйбинам погром руководящих органов партии. Чтобы расколоть и ослабить оппозиционные силы, усыпить бдительность партии, настойчиво проводилась мысль, что удар «культурной революции» направлен лишь против «кучки крайне реакционных буржуазных правых», против малочисленных антипартийных, антисоциалистических элементов, т. е. маоисты стремились внушить всей партии, что «культурная революция» имеет очень узкий фронт удара.
В целом решения XI пленума означали, что Мао Цзэ-дун и его сторонники узаконили от имени ЦК КПК широкое наступление
1 См. «Жэньминь жибао», 14. VIII. 1966.
2 См. «Жэньминь жибао», 9. VIII. 1966.
381
на партию под флагом «культурной революции». Вскоре после пленума Группе по делам культурной революции при ЦК КПК, возглавляемой Чэнь Бо-да и Цзян Цин, были присвоены чрезвычайные полномочия. ЦК КПК как высший руководящий орган практически перестал существовать.
Атака хунвэйбинов на партийные органы. Сразу же после пленума группа Мао Цзэ-дуна провела смотр своих ударных штурмовых отрядов. 18 августа 1966 г. в Пекине состоялся митинг хунвэйбинов, на котором присутствовало 1,5 млн. человек1. На митинге присутствовали Мао Цзэ-дун, Линь Бяо и другие китайские руководители. От имени Мао Цзэ-дуна Линь Бяо назвал хунвэйбинов авангардом «культурной революции».
Для реализации своих планов маоисты предоставили хунвэйбинам почти неограниченные права. 23 августа «Жэньминь жибао» писала в своей передовой статье: «...партийная организация любого учреждения или района должна безоговорочно принимать контроль и критику со стороны народных масс», под которыми имелись в виду хунвэйбины. Хунвэйбинам предоставлялось право не только «критиковать», но и «исправлять» руководство партийных комитетов. Таким образом, хунвэйбины были фактически поставлены над партией. Для организации погромов партийных органов на местах хунвэйбинам разрешили бесплатно разъезжать по стране, используя все виды транспорта. Из армейских складов им выдавалось обмундирование, предоставлялось бесплатное питание. Отряды хунвэйбинов действовали под защитой армии. Своим девизом хунвэйбины сделали слова Мао Цзэ-дуна «бунт — дело правое».
Оценивая впоследствии этот период, Линь Бяо в выступлении от 20 марта 1967 г. признавал, что хунвэйбины при погромах руководящих партийных органов повсеместно убивали коммунистов, «убивали за дело или по ошибке». Он открыто поддержал и оправдал эти акты беззакония и насилия, отметив, что в развертывании «культурной революции» хунвэйбины «сыграли огромную роль».
Бесчинства хунвэйбинов встретили сопротивление трудящихся, защищавших по призыву коммунистов партийные комитеты, объявлявших забастовки или даже вступавших в сражения с погромщиками. Оппозиция предпринимала попытку создания своих собственных хунвэйбиновских организаций в целях отпора наступлению маоистов на партию. В связи с этим Мао Цзэ-дун 7 сентября 1966 г. направил своим ближайшим помощникам записку, в которой говорилось, что «подобные факты имеют место в Циндао, Сиани, Чанша и других местах, где тоже организуют рабочих и крестьян на борьбу против учащихся», и предписывалось ЦК
1 С 18 августа по 26 ноября 1966 г. было проведено восемь митингов, на которых присутствовало в общей сложности до 13 млн. хунвэйбинов, преподавателей и учащихся, приехавших в Пекин со всех концов страны.
382
«дать указание о повсеместном запрещении подобных действий, а затем выступить с редакционной статьей, убеждающей рабочих и крестьян не вмешиваться в движение учащихся». В последовавшем решении ЦК КПК запрещалось «под каким бы то ни было предлогом и в каких бы то ни было формах подстрекать и организовывать рабочих, крестьян и городских жителей вести борьбу против учащихся», а вся вина за столкновения возлагалась на «подстрекателей» Ч 11 сентября 1966 г. «Жэньминь жибао» опубликовала в соответствии с указанием Мао Цзэ-дуна передовую статью, осуждавшую «ответственных товарищей на местах и в некоторых организациях», которые «открыто отвергли решения ЦК и опубликовали лозунги в поддержку местных партийных организаций».
В октябре 1966 г. в течение педели проходило так называемое рабочее совещание ЦК КПК. Мао Цзэ-дун на этом совещании вновь столкнулся с недовольством части руководства партии «культурной революцией». Чтобы рассеять тревогу кадров партии, ее руководителей, он убеждал их, что «культурная революция» не угрожает их положению и что им просто нужно «покаяться» в своих ошибках и спокойно продолжать работу. Последующие события, однако, показали, что все эти заявления были не более чем тактической уловкой, рассчитанной на то, чтобы усыпить бдительность и расколоть ряды противников.
Бесчинства хунвэйбинов вызвали нараставшее возмущение трудящихся. Против погромов органов партии в декабре 1966 г. выступили такие видные партийные и государственные деятели, ветераны КПК, как Чжу Дэ, Хэ Лун и др. Демагогический характер тактики маоистов, бросивших на партию под лозунгами «культурной революции», именовавшейся к тому же «пролетарской», беспартийную молодежь, становился слишком очевидным.
В этих условиях группа Мао Цзэ-дуна попыталась расширить социальную и массовую базу «культурной революции». Для этого был принят ряд решений, определяющих порядок ее проведения на промышленных предприятиях и в деревне. В середине ноября 1966 г. Группа по делам культурной революции распространила документ о порядке проведения ее на промышленных предприятиях. В нем выдвигался призыв к парткомам и руководству заводов и шахт «взяться за революцию и стимулировать производство». Документ содержал нападки на тех, кто «под флагом развития производства ограничивал развитие культурной революции». Вместе с тем предлагалось «строго придерживаться восьмичасового рабочего дня, а для проведения культурной революции использовать свободное от работы время в количестве 3—4 часов ежедневно», не нарушать «руководство производством
1 См. «Сборник важных документов культурной революции» (далее — «Сборник важных документов...»). Тайбэй, 1968, стр. 134—135 (на кит. яз.).
883
на промышленных предприятиях», не оставлять производство1. Одновременно администрации предприятий строго запрещалось «мстить» и сокращать заработную плату тем, кто «выступает с критикой руководства», а также увольнять «бунтарей» 1 2.
В деревне линия на развертывание «культурной революции» проводилась более осторожно. «Решение ЦК КПК о порядке проведения культурной революции в сельских местностях ниже уезда» от 14 сентября 1966 г. запрещало хунвэйбинам ездить для «смычки» в деревню, а крестьянам — в города, первым разрешалось лишь «принимать участие в труде и помогать в сборе осеннего урожая». Крестьянам предписывалось проводить «культурную революцию» в сочетании с ранее проводимым движением за «4 чистки», причем даже последнее на время осенней страды рекомендовалось временно приостановить3. Не позволялось снимать с должности кадровых работников. В конце 1966 г. Группа по делам культурной революции предприняла попытку активизировать в деревне борьбу против «лиц, облеченных властью в партии и идущих по капиталистическому пути», и образовать там «комитеты по делам культурной революции» из представителей бедняков и низших середняков4. Однако опасаясь развала сельского хозяйства и роста недовольства крестьян, маоисты вскоре сняли эти указания.
С помощью всех этих мер маоистам удалось в декабре 1966 г. создать на промышленных предприятиях организации цзаофаней (бунтовщиков). В них входили преимущественно служащие, малоквалифицированные рабочие, ученики и так называемые и рабочие, и крестьяне. Искусно пользуясь демагогией, маоисты сумели политически расколоть китайских трудящихся и привлечь в ряды цзаофаней наиболее отсталые их слои.
Вместе с тем рабочие многих городов при поддержке местных партийных организаций использовали решения о проведении «культурной революции» на промышленных предприятиях для того, чтобы предъявить маоистскому руководству требования об улучшении своего материального положения. В конце 1966 г. в Пекин стали прибывать многочисленные делегации рабочих из самых различных городов страны. Нередко руководители заводов и фабрик, по-видимому, не только не препятствовали отъезду рабочих, но, напротив, поощряли их к этому, выдавая ссуды па проезд, выплачивая заработную плату за время отсутствия.
1 См. «Сборник документов ЦК КПК (по культурной революции) 1966— 1967 гг.» (далее — «Сборник документов ЦК КПК...»). Гонконг, 1968, стр. 113 (па кит. яз.).
- См. там же, стр. 131.
3 См. «Сборник важных документов...», стр. 81.
4 См. «Сборник документов ЦК КПК...», стр. 137.
384
2. УЧРЕЖДЕНИЕ НОВЫХ ОРГАНОВ ВЛАСТИ — «РЕВКОМОВ». УСТАНОВЛЕНИЕ В СТРАНЕ ВОЕННОГО КОНТРОЛЯ
Переход к «захвату власти». С января 1967 г. Мао Цзэ-дун и его сторонники перевели «культурную революцию» в новую фазу — на этап так называемого захвата власти, во время которого предстояло завершить разгром руководящих партийных органов в центре и на местах, народных комитетов — конституционных органов власти, массовых организаций трудящихся (профсоюзы) и создать новые маоистские органы власти. Роль застрельщиков «культурной революции» на новом этапе отводилась цзаофаням, которые по замыслу маоистов должны были олицетворять собой «революционные массы рабочих, крестьян и служащих».
Плацдармом, с которого Мао Цзэ-дун и его сторонники начали очередное наступление, стал Шанхай. 4 января 1967 г. цзаофани захватили редакции двух шанхайских газет «Вэньхуэй бао» и «Цзефан жибао». Газеты стали пропагандировать материалы цзаофаней, призывавших к борьбе против Шанхайского горкома КПК, городского народного комитета, против рабочих, отстаивавших свои политические и экономические права.
Борьба маоистов против партийных органов, народных комитетов и выступлений трудящихся в защиту социалистических завоеваний велась в то время под вывеской борьбы с так называемым экономизмом. Маоисты стремились пресечь выступление рабочих в защиту своих экономических и политических прав и разгромить профсоюзы, отстаивавшие эти права, а также посеять вражду между квалифицированными рабочими и недавно пришедшими из деревни трудящимися, относившимися к категории «и рабочих, и крестьян». Используя цзаофаней, Мао Цзэдун хотел показать, будто требование «покончить с экономизмом» исходит от самих трудящихся. Руководители «культурной революции» в приветственной телеграмме шанхайским цзаофаням от И января призвали распространить их опыт по всей стране1.
Вслед за Шанхаем на предприятиях и учреждениях многих городов страны были спешно созданы организации цзаофаней, которые вскоре были оформлены в различные городские и провинциальные объединения цзаофаней.
Как показало развитие событий, действия цзаофаней послужили ширмой для установления военного контроля в стране. В разгар «шанхайской революции» Мао Цзэ-дун на расширенном заседании Военного совета ЦК КПК заявил: «В современной обстановке, в условиях исключительного обострения борьбы двух классов армия не может не вмешиваться, должна вмешаться и поддерживать левые группировки» 2.
1 См. «Жэньминь жибао». 12. 1.1967.
- «Сборник важных документов...», стр. 52.
1/213 Зак. 99	385
Для того чтобы подавить в армии тенденции к невмешательству, по решению Военного совета ЦК была произведена чистка и реорганизация армейской Группы по делам культурной революции. Советником группы была назначена Цзян Цин. Одновременно в дацзыбао появились ожесточенные нападки на ряд видных военных руководителей, таких, как Чжу Дэ и Хэ Лун.
Под видом «поддержки левых» армия фактически начала устанавливать военный контроль. 11 января в соответствии со специальным циркуляром ЦК КПК радиостанции в провинциях перешли в распоряжение местных частей НОА. В тот же день было дано распоряжение, возлагавшее на армию и органы общественной безопасности ответственность за охрану банков от «масс», которые, «не разбираясь в реальной обстановке, устраивают забастовки, блокируют банки и требуют выдачи вкладов». Одновременно на армию возлагались охрана важнейших архивных документов и документов местных партийных комитетов, обеспечение сохранности партийных и государственных тайн, а также рассылка внутрипартийных документов и телеграмм. Под охрану армии передавались места заключения, склады, порты, мосты. Революционным «массам» запрещалось «окружать эти объекты, нападать, захватывать или разрушать их» Г
В январе — феврале 1967 г. военный контроль был установлен на фабриках, заводах, учреждениях в городах п над сельскохозяйственным производством в деревнях.
В самой армии проведение «культурной революции» было запрещено особым решением Военного совета ЦК КПК от 28 января 1967 г. В помощь цзаофаням были выделены специальные воинские части, тогда как всем другим частям и подразделениям, «относящимся к системе обеспечения на случай войны или к секретной системе», запрещалось «участие в штурме и в осуществлении смычек» 2.
В ходе «захвата власти» перед руководством «культурной революции» во весь рост встала проблема отношения к многочисленным кадровым работникам. Разгул хунвэйбинов, когда удары наносились по всем без разбору партийным кадрам, теперь мог повториться в еще более угрожающих масштабах и привести к полной политической и экономической дезорганизации страны, которую не могло устранить даже повсеместное вмешательство армии. Поэтому руководители «культурной революции» настойчиво разъясняли цзаофаням, что «захват власти» не означает «снятие с должностей и реорганизацию сверху донизу», по означает, что надо «выступать против всего без разбору, отвергать все и вся, громить все и вся». В борьбе за «захват власти» цзаофаням
1 «Сборник важных документов...», стр. 50 — 51. - См. «Дунфанхун», 4. II. 1967.
386
предписывалось непременно объединяться с «революционными кадрами» \
В конце января 1967 г. маоисты выдвинули задачу создания временных органов власти, названных «ревкомами». Маоисты включили в их состав представителей «революционных массовых организаций», «ответственных военнослужащих» и «революционных руководящих работников местных партийных и административных учреждений» 1 2, т. е. по замыслу и терминологии маоистов «ревкомы» должны были стать «соединением трех сторон».
Эта установка была объявлена как указание Мао Цзэ-дуна относительно «борьбы за захват власти» и по «вопросу о кадрах». В указании говорилось о том, что предстоящие три месяца — это «решающее время сражений», что «захват власти» должен основываться на «соединении трех сторон» и что главной здесь является политика в отношении кадров. Мао Цзэ-дун заявлял, что объединению мешают «анархизм», призывы «свергать всех».
В указании Мао Цзэ-дуна о «соединении трех сторон» — «революционных масс», «революционных кадров» и армии — были намечены контуры общего замысла «культурной революции», который маоисты планировали осуществить па последующих этапах. «Революционные массы» — это китайский народ, который Мао Цзэ-дун в ходе и после «культурной революции» рассчитывал полностью подчинить своему влиянию и повести за собой. Хунвэйбинов и цзаофаней Мао Цзэ-дун рассматривал как временную форму организации масс на определенном этапе «культурной революции». «Революционные кадры» — это та часть партийных кадров местных, центральных органов партии и армии, которая в ходе «культурной революции» безоговорочно примет руководство Мао Цзэ-дуна и его «идеи». «Революционные кадры», включая партийные кадры армии, должны были в конечном итоге составить маоистское руководство партией сверху донизу. Опираясь па эти кадры, Мао Цзэ-дун планировал создание по существу новой партии. И наконец, армия должна быть очищена от всех противников Мао Цзэ-дуна и стать важной опорой режима его личной власти.
Таким образом, идея Мао Цзэ-дуна состояла в создании новой политической структуры общества, при которой партия, армия и народ были бы сцементированы в единый монолит шовинистической велпкоханьской идеей борьбы за превращение Китая в особую мировую державу, противостоящую двум лагерям современности, и прежде всего двум «сверхдержавам» — Советскому Союзу и США.
В период «культурной революции» процесс «соединения трех сторон» предусматривал по замыслу Мао Цзэ-дуна длительную
1 См. «Хунци», 1967, № 3; «Жэньминь жибао», 31.1.1967.
2 См. там же.
W3*
387
борьбу со всеми его противниками в партии, армии и народных массовых организациях, беспрецедентную по масштабам чистку партии во всех ее звеньях.
Сформулированная в самом общем виде установка па «соединение трех сторон» давала Мао Цзэ-дуну и его сторонникам широкий простор для политического маневрирования, балансирования различными силами, сталкивания их друг с другом для ослабления главных противников в определенные моменты «культурной революции».
Обострение политической борьбы в стране. С первых же дней борьбы за «захват власти» маоисты столкнулись с сопротивлением народных масс и здоровых сил партии. Январь 1967 г. был отмечен широким забастовочным движением в важнейших промышленных центрах страны. Прекратили работу промышленные и портовые рабочие Шанхая1, произошли выступления рабочих в Фучжоу1 2, Ханчжоу, Гуанчжоу, Шэньяне, Сиане, Чэнду, Чунцине3 и других городах. В печать проникали сообщения о требованиях рабочих удалить цзаофаней с фабрик и заводов.
Массовые забастовки, демонстрации в защиту органов партии и народной власти выливались нередко в кровопролитные столкновения с цзаофанями и военными. В дацзыбао, распространяемых в Пекине, сообщалось о «восстаниях» в Нанкине, Шанхае, Пекине, Гуанчжоу, Шэньяне, Тяньцзине, Гуйяне, Ухане, Сиане, Чэнду, Чунцине, Наньчане, в провинции Шаньси, Синьцзяне, во Внутренней Монголии и Тибете. Вслед за городами волна недовольства п сопротивления политике Мао Цзэ-дуна захватила и деревню.
Наступление на партию, организационная ликвидация парткомов п всей структуры руководящих органов партии, массовые репрессии против кадровых работников обострили борьбу среди руководства партии. В феврале 1967 г. группа членов Политбюро ЦК потребовала реабилитации подвергшихся избиению партийных кадров и прекращения «культурной революции». Впоследствии эта тенденция была названа «февральским противотечением», о котором маоисты осмелились открыто заявить только через год. И даже тогда Мао Цзэ-дун и его сторонники решились прямо назвать одного Тань Чжэнь-линя.
По словам самих маоистов, Тань Чжэнь-линь утверждал, что в «культурной революции отсутствует партийное руководство». Он открыто заявил: «Старых работников свергли, подвергшиеся чистке находятся в довольно бедственном положении. Я не согласен с тем, что избивают столь многих старых кадровых работников, рубят головы, исключают из партии... Неправильно, что все
1 См. «Вэньхуэй бао», 13.1.1967.
2 См. «Жэньминь жибао», 14. 1.1967.
3 См. «Жэньминь жибао», 11.1.1967.
388
дела вершатся хунвэйбинами». Тань Чжэнь-линь говорил, что будет бороться против всех этих беззаконий до конца, «даже если ему отрубят голову, посадят в тюрьму»
Обострившаяся в руководстве борьба свидетельствовала о довольно серьезной оппозиции и о противоречиях, уже заметно обозначившихся в самом лагере маоистов. «Февральское противотечение» проявилось в ряде провинций и городов. Сопротивление маоистам принимало различные формы. В отдельных районах страны армейское командование вместе с оппозиционными маоистам руководителями местных партийных органов, используя маоистскую установку на «соединение трех сторон», развернули борьбу против хунвэйбинов и цзаофаней. Маскируясь под хунвэйбинов и цзаофаней, они нередко создавали свои организации и вступали в борьбу против маоистов. Обстановка значительно усложнилась усилившимися столкновениями и конфликтами в лагере самих хунвэйбинов и цзаофаней.
Создание новых маоистских органов власти («ревкомов») проходило в острейшей борьбе. В течение зимы и весны 1967 г. было создано всего шесть «ревкомов» (в провинциях Хэйлунцзян, Гуйчжоу, Шаньдун, Шаньси и городах Пекин и Шанхай). Затем с конца апреля до августа 1967 г., т. е. в течение более чем четырех месяцев, маоисты не могли создать ни одного «ревкома».
Весной и летом 1967 г. маоисты вновь усилили наступление хунвэйбинов и цзаофаней против партии. Один из идеологов «культурной революции», член Группы по делам культурной революции при ЦК КПК Линь Цзе, выступил на страницах «Жэньминь жибао» со статьей, в которой практически признавал, что против Мао Цзэ-дуна и его приближенных борется не горстка «стоящих у власти» и тем более не одно лишь «самое крупное лицо в партии», а подавляющее большинство китайских коммунистов. Линь Цзе обвинял в «ревизионизме» теперь уже не узкую группу лиц, а всю партию в целом и призывал открыть огонь по Коммунистической партии Китая, чтобы насильственно подчинить ее маоистской линии, или, если это не удастся, заменить ее новой маоистской партией. «Мы никогда не должны подчиняться какому-то «большинству»», —- писал Линь Цзе. Раз это «большинство» не отвечает «интересам масс» (точнее интересам Мао Цзэдуна) , то, как утверждал Линь Цзе, его можно именовать «меньшинством», «горсткой» 1 2.
Одновременно, чтобы ослабить и расколоть силы оппозиции на местах, а затем разгромить их, Мао Цзэ-дун и его сторонники, начиная с апреля 1967 г., развернули широкую кампанию открытой критики Лю Шао-ци. Маоисты попытались свалить на Лю Шао-ци вину за те бесчинства, которые творили хунвэйбины и цзаофани. Они приписали ему лозунг «бить сплошь2 защищая
1 См. «Чжунда хунци», 4. IV. 1968.
2 «Жэньминь жибао», 16. VI. 1967.
13 Зак. 99	389
горстку». Лю Шао-ци обвинялся в том, что он якобы «натравливает массы на кадровых работников... натравливает кадровых работников на массы». Мобилизуя всех на борьбу против Лю Шао-ци, маоисты пытались тем самым сгладить, снивелировать те острые конфликты, которые возникли и развивались в так называемом соединении трех сил.
Критика Лю Шао-ци еще более усилилась с середины июля 1967 г. На этот раз атака против пего использовалась для нападок на организационные и идеологические принципы КПК, на решения и установки, принятые партией в те годы, когда она отвергала линию Мао Цзэ-дуна. Под прицелом маоистов оказалось отрицательное отношение здоровых сил партии к ускоренному кооперированию, к «большому скачку» и народным коммунам, к искусственному раздуванию «классовой борьбы» в условиях социалистического строительства. Постепенно критика стала направляться не только против самого Лю Шао-ци, но и против многочисленных партийных работников в центре и на местах. Газеты писали, что выступление против Лю Шао-ци должно сочетаться «с критикой горстки контрреволюционных ревизионистов в каждой организации, в каждом учреждении» Ч
Новое наступление маоистов против партии, создавшее непосредственную угрозу партийным организациям в армии, вызвало резкое обострение обстановки в стране.
Одним из наиболее серьезных проявлений острой политической борьбы явились события в городе Ухане, вспыхнувшие в июле 1967 г. Они показали, что определенная часть военного руководства недовольна «культурной революцией».
Суть уханьских событий состояла в том, что 20 июля 1967 г. цзаофани из местной организации «Миллион героев» при поддержке военных арестовали и избили направленных из Пекина в Ухань видных деятелей маоистского руководства Се Фу-чжи и Ван Ли. Для подавления уханьского гарнизона пекинские власти перебросили авиадесантную часть, затем была проведена чистка руководства военного округа во главе с Чэнь Цзай-дао и организации «Миллион героев». В «Письме ЦК КПК, Госсовета КНР, Военного совета ЦК КПК и Группы по делам культурной революции при ЦК КПК революционным массам Уханя и широким массам командиров и бойцов Уханьского военного округа», направленном 27 июля 1967 г., говорилось: «Отдельные ответственные лица из Уханьского военного округа оказали открытое противодействие пролетарской революционной линии, представляемой председателем Мао. Они выступили против правильных директив Военного совета ЦК КПК, подстрекали не разбирающиеся в действительной обстановке массы оказывать сопротивление ЦК КПК, а также Группе по делам культурной революции при ЦК КПК. Они дошли даже до применения таких фашистских и варварских
1 См. «Жэньминь жибао», 20. VII. 1967.
390
методов, как нападение, избиение и похищение представителей центральных властей» Ч
Положение, создавшееся в Уханьском военном округе, не было исключением. В принятом 14 августа 1967 г. «Решении ЦК КПК по вопросу о провинции Цзянси» говорилось о «серьезных ошибках» командования военного округа Цзянси. Ему вменялись в вину «поддержка консервативной группировки», «оказание давления на революционные силы», а также «подстрекательство крестьян вести борьбу с применением силы в городах, препятствовать движению транспорта». Командование округа было реорганизовано, командующий отстранен от занимаемой должности1 2.
Июль и август были отмечены рядом выступлений левоэкстремистских элементов против военных в провинциях Шаньдун, Гуйчжоу, в Шанхае и других местах. Хунвэйбины и цзаофани захватывали военные склады, оружие, срывали с военнослужащих петлицы, звезды с фуражек. Руководители Группы по делам культурной революции призывали «вытащить горстку самых крупных лиц, стоящих у власти в армии», вооружить хунвэйбинов. Командование военных округов, не дожидаясь приказов центра, бросило воинские части на усмирение и подавление «левых». Над страной нависла угроза гражданской войны.
Новые маневры маоистов. Вопрос о созыве IX съезда КПК. Обострение политической обстановки в стране, сопротивление ан-тимаоистских сил, раскол и борьба в лагере самих маоистов, вооруженное выступление армии против «левых» создали к осени 1967 г. серьезную угрозу планам Мао Цзэ-дуна по учреждению «ревкомов» и продолжению «культурной революции». В этих условиях маоистское руководство вынуждено было перейти к новой тактике, предусматривавшей более широкие формы политического маневра. Существо тактического поворота маоистов состояло в том, чтобы приглушить борьбу «левых» и прекратить нападки на армию.
16 августа 1967 г. была произведена новая реорганизация армейской Группы по делам культурной революции, приведшая к усилению в ее составе людей Линь Бяо. Армии было поручено не допускать вооруженной борьбы и «смычек» 3. Месяцем позже подверглась реорганизации Группа по делам культурной революции при ЦК КПК, из ее состава были удалены деятели, обвинявшиеся в «подстрекательстве» хунвэйбинов и цзаофаней на вооруженную борьбу против армии. На них возлагалась вся вина за «ошибки» в отношении НОА.
Во время инспекционной поездки по Северному, Центральному и Южному Китаю в августе — сентябре 1967 г. Мао Цзэ-дун сделал «важные указания», в которых уделил особое внимание во
1 «Сборник документов ЦК КПК...», стр. 481.
2 См. «Сборник важных документов...», стр. 162.
3 См. «Чжаньван», 1968, № 144, стр. 6—9,
13*
391
просу о кадровых работниках. Он заявил, что чистка «облеченных властью и идущих по капиталистическому пути» касается лишь «ничтожной горстки». Мао Цзэ-дун призвал «сплачиваться с большинством кадровых работников», в том числе и с теми, «кто совершил ошибки, включая и таких, которые совершили серьезные ошибки», «сократить фронт удара», отказаться от «борьбы с применением силы». Он рекомендовал создавать повсеместно курсы для «обучения» кадровых работников.
В целях привлечения на свою сторону партийных кадров и рядовых членов партии, нейтрализации и раскола оппозиции Мао Цзэ-дун и его сторонники заявили о намерении возобновить деятельность партии и созвать очередной IX съезд КПК. В октябре 1967 г. Мао Цзэ-дун дал указание вплотную приступить к реорганизации партии, начать массовую чистку в КПК.
План Мао Цзэ-дуна по «восстановлению» партии нашел отражение в выступлении Се Фу-чжи на заседании Пекинского «ревкома» (24 октября 1967 г.) и в документе группы Мао Цзэ-дуна от 27 ноября 1967 г. «Уведомление ЦК КПК относительно опроса мнений о созыве IX съезда».
Анализ этих документов показывает, что группа Мао Цзэ-дуна главное внимание сосредоточивала на коренной реорганизации и чистке партии. Партийный съезд, как откровенно заявил Се Фу-чжи, «должен облегчить реорганизацию и чистку партийных организаций», «согласовать» эти процессы с «новым Уставом партии», т. е. стать важным средством осуществления планов Мао Цзэ-дуна в отношении партии.
Основные моменты маоистского плана реорганизации партии, как видно из этих документов, состояли в пересмотре программы и Устава партии, принятых VIII съездом КПК, в подмене марксизма-ленинизма как теоретической -основы КПК «идеями Мао Цзэ-дуна». В «Уведомлении» было выдвинуто требование «построить партию на основе идей Мао Цзэ-дуна, пересмотреть программу и Устав партии». Как видно из сообщений хунвэйбинов-ской печати, в декабре 1967 г. по указанию Мао Цзэ-дуна была создана комиссия по составлению проекта нового Устава. Руководство этой комиссией возлагалось на Группу по делам культурной революции. Ведущую роль в работе комиссии играли Чэнь Бо-да, Кан Шэн, Яо Вэнь-юань и Чжан Чунь-цяо.
Маоистский план предусматривал чистку партии от противников Мао Цзэ-дуна, объявленных «изменниками, шпионами, предателями, контрреволюционерами и ревизионистскими элементами». В выступлении Се Фу-чжи, в «Уведомлении ЦК КПК» речь шла о чистке до съезда и без санкции съезда членов ЦК, несогласных с политикой Мао Цзэ-дуна. В документе подчеркивалось, что «вопрос должен стоять о принятии к ним мер и исключении их из партии», а не об участии их в работе съезда. Планировался массовый прием в партию цзаофаней и хунвэйбинов, т. е, всех техг кто отличился в погроме организаций КПК в ходе
392
«культурной революции», И наконец, формирование верного и преданного лично Мао Цзэ-дуну руководства партии всех ступеней. С этой целью делегаты IX съезда должны были назначаться сверху. Так, Се Фу-чжи заявил о необходимости обеспечить путем назначения «большинство цзаофаней среди делегатов съезда». В состав ЦК, который будет образован съездом, говорилось в «Уведомлении», должны войти «новые силы, которые проявили себя в ходе культурной революции».
Таким образом, уже первые документы о подготовке IX съезда свидетельствовали о том, что маоисты с самого начала взяли курс на создание по существу новой партии, с новой программой и Уставом, которая должна была стать главным проводником и средством осуществления «идей» и политики Мао Цзэ-дуна.
В конце ноября 1967 г. шанхайская газета «Вэньхуэй бао», главный рупор маоистов, опубликовала статьи, в которых выступала за широкую чистку и массовое обновление состава партии. В редакционной статье газеты от 25 ноября 1967 г. говорилось, что «культурная революция» является «движением по чистке партии в беспрецедентных масштабах».
2 декабря 1967 г. парткомам военных округов было разослано «Письмо ЦК КПК относительно упорядочения, возобновления деятельности и воссоздания партийных организаций», в котором разъяснялось, что «восстановление партийных организаций не должно быть восстановлением партийных организаций того же типа и того же образца, как это было до великой пролетарской культурной революции». Письмо содержало перечень тех категорий коммунистов, которые отстранялись от участия в партийной жизни. К ним относились, во-первых, «изменники», в отношении которых имеются «неопровержимые доказательства», «секретные агенты» и лица, которые в «культурной революции» проявили себя «с исключительно плохой стороны»; во-вторых, те, кто «подозревается в измене»; в-третьих, те, к кому цзаофани «имеют серьезные претензии». Вторая и третья категории отстранялись «временно», «впредь до принятия соответствующего решения» 4.
План маоистского руководства по реорганизации партии предусматривал определенное разделение обязанностей между основными политическими силами, действовавшими в конце 1967 г.: за армией и «ревкомами» оставалось общее руководство процессом чистки и перестройки партийных организаций, члены партии допускались к участию в политической жизни, только если они проходили строжайшую проверку на верность маоизму, а хунвэйбины и цзаофани были призваны играть роль своеобразного оселка, па котором испытывалась лояльность коммунистов маоистскому руководству. Так называемое упорядочение партии, по заявлениям официальной китайской печати, не рассматривалось как внутрипартийное дело. При его проведении настойчиво реко
См. «Сборник важных документов...», стр. 15.
393
мендовалось опираться на «пролетарских революционеров внутри партии и вне ее» Ч
Однако осуществление этого плана с самого начала натолкнулось на серьезные препятствия. Цзаофани во многих случаях не довольствовались положением «контролеров», стремясь приобрести доминирующее влияние при воссоздании партийных организаций. В свою очередь коммунисты нередко отвергали антипартийные по сути методы реорганизации партии, отказывались подчиняться цзаофаням.
Кадровые партийные и военные работники рассчитывали, что в процессе восстановления системы и функций партийных органов при подготовке к IX съезду им удастся закрепить достигнутые позиции, еще более ограничить притязания хунвэйбинов и цзаофаней, сохранить основной кадровый состав партии, пожертвовав небольшой группой наиболее одиозных фигур. Курс маоистов па быстрое завершение создания «ревкомов» при опоре на армию и военные партийные кадры создавал определенные возможности для этого.
Анализ состава руководства 12 «ревкомов», образованных в конце 1967 — начале 1968 г., показывает, что в большинстве из них еще более усилились позиции представителей военных и отчасти партийных работников. Многие «ревкомы» возглавили военные деятели, подвергавшиеся ранее нападкам хунвэйбинов и цзаофаней и даже принимавшие решительные меры по подавлению деятельности «левых». Представительство хунвэйбинов и цзаофанех! в руководстве новых «ревкомов» резко уменьшилось.
Если в Пекинском «ревкоме», образованном в апреле 1967 г., представители хунвэйбинов составляли почти треть (31%), а в Шаньсийском «ревкоме», учрежденном в марте 1967 г., представители хунвэйбинов и цзаофаней составляли почти половину (118 из 248 человек), то в Гуандунском «ревкоме», созданном в феврале 1968 г., удельный вес хунвэйбинов снизился до 15%.
Армейцы, направлявшие деятельность «ревкомов», в широких масштабах начали «реабилитацию» кадровых работников партии, т. е. снятие обвинений и ярлыков, навешанных на них на предыдущих этапах «культурной революции».
Для Мао Цзэ-дуна и его сторонников 'становилось все более очевидным, что при дальнейшем развитии этого процесса создается реальная возможность восстановления партии в нежелательном для них составе. В этих условиях маоисты решили приостановить процесс «упорядочения партии» и подготовку к созыву съезда.
Наступление «левых» летом 1968 г. под лозунгами «револю-ционизации ревкомов» и «чистки классовых рядов». В конце марта — начале апреля со страниц газет исчезли призывы к возобновлению «организационной жизни» парторганизаций, к созыву
1 См. «Цинхай жибао», 17. XII. 1967.
394
IX съезда; на первый план была выдвинута задача ликвидации «черного поветрия реабилитации».
Рассчитывая ликвидировать противодействие армии попыткам «левых» укрепиться в «ревкомах», Мао Цзэ-дун потребовал снятия ряда высших военных руководителей страны, и прежде всего Ян Чэн-у, одного из весьма близких к Линь Бяо людей, исполняющего обязанности начальника генштаба НОА и одновременно главы системы партийных организаций в армии. 24 марта в Пекине было объявлено о снятии Ян Чэн-у, политкомиссара ВВС Юй Ли-цзипя, командующего Пекинским гарнизоном Фу Чун-би. Их обвинили в попытках «скомпрометировать» Группу по делам культурной революции при ЦК КПК, подорвать власть Пекинского «ревкома», захватить руководство в ВВС, прибрать к рукам радио и центральные газеты, добиться реабилитации обвиненных в разных «преступлениях» многих высших руководителей КПК, таких, например, как Тань Чжэнь-линь.
В апреле — мае 1968 г. маоисты усилили кампанию по «рево-люционизации ревкомов» и «чистке классовых рядов», посредством которой они стремились добиться более надежного состава «ревкомов», углубить чистку кадровых работников партии, ликвидировать результаты «поветрия реабилитации». Чтобы окончательно скомпрометировать и затруднить реабилитацию партийных руководителей, их нередко обвиняли теперь не в следовании «ревизионистской линии», а в том, что они являются «агентами гоминьдана».
Выступая 30 мая 1968 г. на митинге в Чанша, представитель Хунаньского провинциального «ревкома» Ли Юань заявил, что чистке подлежат все те, кто после образования КНР занимал ответственные партийные и государственные посты и находился в управленческом аппарате. Он призвал провести чистку также и в системе «ревкомов», где, по его словам, «слишком много людей, которые работали в старых партийных и государственных учреждениях, и мало застрельщиков революции» 4.
В качестве образца для проведения чистки рекламировался разработанный Яо Вэнь-юанем документ «О чистке классовых рядов в Пекинской типографии Синьхуа», который был одобрен лично Мао Цзэ-дуном1 2.
«Чистка классовых рядов» привела к новому оживлению деятельности хунвэйбинов и цзаофаней. Усилившиеся за время своего существования организации хунвэйбинов и цзаофаней создали региональные и отраслевые объединения, стали выдвигать собственные платформы, открыто отвергали указания центра и местных «ревкомов», усиливали нападки на «ревкомы» и армию.
1 «Хунань жибао», 30. V. 1968.
2 Согласно этому документу, в ходе «чистки классовых рядов» из 26 кадровых работников типографии — руководителей производственных отделов — 22 были исключены из рядов партии.
395
В апреле, мае и июне 1968 г. по всей стране прошли массовые митинги-судилища над руководящими партийными работниками по типу тех, которые проводились в период хунвэй-биновской атаки на партийные органы после XI пленума ЦК КПК, Эти митинги нередко транслировались по радио и телевидению. Жертвы, как правило, подвергались публичным оскорблениям и издевательствам.
Темпы образования провинциальных «ревкомов» в этой обстановке летом 1968 г. снова, как и летом 1967 г., резко затормозились. Если в январе — мае 1968 г. создавалось по три таких «ревкома» в месяц4, то в июне — июле не было создано пи одного.
Маоистский центр сделал попытку поддержать наступление «левых» силами специальных войск центрального подчинения.
10 июня 1968 г. была разослана директива ЦК КПК, Госсовета КНР, Военного совета ЦК КПК и Группы по делам культурной революции при ЦК КПК относительно введения в большие и провинциальные военные округа частей НОА, выделенных для оказания поддержки «левым». Согласно этому документу, «тот факт, что в таких провинциях и автономных районах, как Фуцзянь, Юньнань, Гуаней, Тибет и Синьцзян, революционные комитеты еще не созданы, является свидетельством ожесточенности классовой борьбы, которая происходит внутри партии». В директиве говорилось, что в районы, где уже созданы «ревкомы», «для их укрепления», а в районы, где еще не достигнуто «широкое объединение», для ускорения формирования «ревкомов» вводятся специальные войска, непосредственно подчиненные Военному совету ЦК КПК.
Такая мера явно свидетельствовала о том, что центр недоволен положением на местах и считает местных военачальников либо недостаточно надежными, либо неспособными самостоятельно навести порядок. Об этом довольно недвусмысленно заявлялось в документе, предоставлявшем частям центрального подчинения право контролировать действия местных войск, исправлять их «ошибки» и «уклоны», искоренять «горное местничество» и «раскольнические» действия административных властей на местах. Более того, войска центрального подчинения могли даже арестовывать «ответственных лиц» из местных войск, «совершивших принципиальные ошибки» 1 2. На части центрального подчинения возлагалась задача изъять «в принудительном порядке» все оружие, захваченное у армии, арестовать и наказать «зачинщиков беспорядков и их наиболее упорных сторонников, уклоняющихся от сдачи оружия». Директива предписывала открывать огонь по тем, кто окажет вооруженное сопротивление, решительно пресекать действия тех, кто «продолжает чинить смуту и бес
1 В январе — в Цзянси, Ганьсу и Хэнани, в феврале — в Хэбэе, Хубэе И Гуандуне, в марте — в Цзилине, Цзянсу и Чжэцзяне, в апреле — в Хунани, Нинся и Аньхое, в мае —- в Шэньси, Ляонине и Сычуани.
2 См. «Сборник важных документов...», стр. 75—78.
396
порядки и подстрекать массы к нападению на командиров и бойцов НОА»
«Чистка классовых рядов» и связанное с ней наступление цзаофаней и хунвэйбинов вызывали недовольство как кадровых работников, так и военных деятелей на местах, в том числе и ряда ответственных лиц в «ревкомах».
Все чаще происходили конфликты, переходившие в вооруженные стычки между различными «массовыми» организациями, организации хунвэйбинов и цзаофаней нападали на части НОА, на местные власти. Особенно острая ситуация сложилась к лету 1968 г. в южных районах страны, где, как отмечали маоисты, произошли «контрреволюционные инциденты»: нарушение железнодорожного сообщения, захват грузов, предназначенных для Вьетнама, нападения на учреждения и части НОА, захват армейского оружия и снаряжения, убийства военных и др.
Аналогичным было положение и в Шэньси, где совершались ограбления государственных банков, складов и магазинов, поджоги административных и жилых зданий, нападения на железнодорожные составы и суда, диверсии на транспорте, почте и телеграфе, нападения на армейские учреждения и части, захват у армии оружия и снаряжения и убийства солдат и командиров НОА.
Как обращения руководства, так и практические действия властей натолкнулись на упорное сопротивление хунвэйбипо-цзаофаневских организаций, не желавших подчиниться предписаниям об ограничении их деятельности. В «Обращении Объединенного комитета революционных организаций провинции Гуандун» от 25 июля 1968 г, говорилось, что началась борьба «против принуждения», «против репрессий», «против реставрации», которую ведут «некоторые глупые люди», причисляющие себя к «группировке революционных цзаофаней».
Устранение с политической арены хунвэйбинов и цзаофаней. Завершение создания «ревкомов» силами армии. Усиление хаоса, чреватого углублением политического раскола страны и дезорганизацией экономики, резкое недовольство армии вынудило Мао Цзэ-дуна и его окружение свернуть наступление «левых», убрать с политической арены хунвэйбинов и цзаофаней. 28 июля 1968 г. пекинские руководители во главе с Мао Цзэ-дуном устроили встречу с вожаками хунвэйбпновских организаций, на которой были даны новые указания о прекращении «борьбы с применением силы». Мао Цзэ-дун заявил, что «борьба с применением силы» вызывает недовольство рабочих, крестьян, солдат, населения п «большинства учащихся», что хунвэйбины оторвались от них, что они не столько занимаются борьбой с «черной бандой», сколько междоусобными распрями. «Теперь, — сказал Мао Цзэ-дун,—мы обращаемся с воззванием ко всей стране; если
1 См. «Сборник важных документов...», стр. 75.
397
кто-либо будет продолжать нарушать порядок, нападать на Освободительную армию, разрушать средства сообщения, убивать людей, поджигать, то он будет преступником. Если небольшое число людей не послушается совета остановиться, упорно не будет исправляться, то они станут бандитами, гомипьдановцами, и их нужно изолировать. Если будут упорно сопротивляться, их нужно уничтожить».
Для обоснования и оправдания ликвидации организаций хунвэйбинов и цзаофаней, использовавшихся маоистами в качестве ударной силы в 1966—1968 гг., была выдвинута формула о решающей роли в учебных заведениях и в учреждениях, где имелись хунвэйбиновские и цзаофаневские организации, так называемых рабочих агитбригад. По указанию Мао Цзэ-дуна, обнародованному 15 августа 1968 г. \ они вводились в вузы страны, а также во все «прочие места скопления интеллигенции». Костяк и руководство «рабочих агитбригад» составляли военные, занимавшиеся непосредственно их организацией, а также часть рабочих. Демагогический лозунг маоистов «Рабочий класс должен руководить всем» был попыткой приглушить недовольство рабочих, фактически лишенных в ходе «культурной революции» политических и экономических прав, и одновременно служил маскировкой военно-полицейских мероприятий по подавлению хунвэйбинов и цзаофаней. Хунвэйбиновское движение, начавшееся с борьбы против «рабочих групп», которые направлялись в вузы партийными органами, завершилось расквартированием в вузах «бригад армии».
Решительная позиция армии обеспечила маоистам быстрое завершение формирования провинциальных «ревкомов» спустя более чем полтора года после того, как они к этому приступили: в августе «ревкомы» были созданы в Юньнани, Фуцзяни и Гуаней и в сентябре в Тибете и Синьцзяне. В результате армия и армейские кадры заняли господствующие позиции в политической жизни страны. Решающая роль в поддержании общественного порядка принадлежала специальным воинским частям, находившимся в непосредственном подчинении Военного совета ЦК КПК. Хотя командный и политический состав НОА подвергся значительной чистке, армия в целом оставалась единственной организованной силой, партийная система которой не была разрушена «культурной революцией». После удаления «левых» позиции армии, ее воздействие на формирование политической структуры страны еще более усилились. С созданием по всему Китаю «ревкомов» маоисты сосредоточили основное внимание на «упорядочении партии» и подготовке IX съезда КПК.
XII пленум ЦК КПК. Новую фазу в реализации планов группы Мао Цзэ-дуна в отношении партии открыл состоявшийся с 13 по 31 октября 1968 г. XII расширенный пленум ЦК КПК.
1 См. «Жэньминь жибао», 15. VIII. 1968.
398
Этот пленум не имел законной силы с точки зрения Устава КПК. В Коммюнике пленума умалчивалось о числе присутствовавших на нем членов и кандидатов в члены ЦК КПК. Он был назван расширенным, для того чтобы замаскировать отсутствие кворума (2/з членов ЦК были репрессированы маоистами в ходе «культурной революции»). Места отстраненных маоистами членов и кандидатов в члены ЦК КПК незаконно заняли участники Группы по делам культурной революции (в Коммюнике было подчеркнуто, что на пленуме присутствовали все члены этой группы), представители «ревкомов» провинций, городов центрального подчинения и автономных районов, а также «главные ответственные товарищи из НОА».
Инсценировка созыва XII пленума ЦК КПК была призвана легализовать позиции группы Мао Цзэ-дуна как «единственного руководящего центра всей партии, всей армии и всей страны», форсировать созыв IX съезда и реорганизацию партии в соответствии с маоистским планом.
Одной из главных задач пленума была легализация осуществленного в процессе «культурной революции» разгрома руководящих органов партии и народной власти. Пленум одобрил все «указания» Мао Цзэ-дуна и выступления Линь Бяо во время «культурной революции», а также деятельность Группы по делам культурной революции.
Пленум утвердил доклад по расследованию «преступлений» Лю Шао-ци, представленный Группой по расследованию специальных дел при ЦК КПК. Лю Шао-ци обвинялся в том, что он «свыше 40 лет, на всех этапах новодемократической и социалистической революции... подвергал бешеным нападкам пролетарскую революционную линию, представляемую председателем Мао, совершил бесчисленное количество контрреволюционных махинаций, стал главарем контрреволюционной ревизионистской группировки внутри партии, главным представителем сил реставрации капитализма». Было объявлено, что Лю Шао-ци «навсегда исключается из партии» и отстраняется от всех постов не только внутри, но и вне партии1.
Относительно деятельности Лю Шао-ци после образования КНР говорилось в общей форме, что он «упорно следовал по капиталистическому пути», выступал лично против Мао Цзэ-дуна, против его «идей» и против его «линии», «подавлял движение революционных масс», «замышлял реставрацию капитализма», сговаривался с империализмом, ревизионизмом и реакцией» и т. п. Было заявлено, что по этому поводу будет представлен специальный доклад.
Хотя никаких других имен, кроме Лю Шао-ци, в Коммюнике не называлось, было особо подчеркнуто, что разгром «февральского противотечения» (1967 г.) и «черного поветрия реаби
1 См. «Жэньминь жибао», 1.Х. 1968.
399
литации» (весна 1968 г.), которые были попытками реабилитировать партийных и государственных работников, ошельмованных в ходе «культурной революции», является «крупной победой» линии Мао Цзэ-дуна. Это обстоятельство также свидетельствовало о том, что группа Мао Цзэ-дуна по-прежнему ставила задачу не допустить возрождения здоровых сил в партии. Пленум объявил о решении созвать IX съезд КПК «в подходящее время» и принял проект нового Устава КПК, который, однако, не был опубликован.
Во внешнеполитической части Коммюнике проповедовало антисоветизм, призывало к организации в мировом масштабе «широкого единого фронта» борьбы против «американского империализма и советского ревизионизма» \
XII пленум, открывший этап непосредственной подготовки к проведению съезда, дал новый импульс для внутриполитической борьбы в стране. Цзаофани и хунвэйбины, оттесненные на второй план при создании «ревкомов», стремились вернуть позиции, добиваясь автоматического принятия их в партию, военные же и старые партийные кадры со своей стороны всячески стремились помешать этому.
25 октября 1968 г. шанхайская газета «Цзефан жибао» жаловалась па то, что старые партийные силы якобы притесняют цзаофаней при «восстановлении партии». В ноябре, уже после появления документов пленума, в ряде провинциальных газет появились требования дальнейшего развертывания чистки партийных кадров. Рупор «левых» шанхайская газета «Вэньхуэй бао» нападала на «врагов», которые утверждают, что «культурной революции нужно положить конец, а старые кадры должны быть восстановлены в своих правах». Газета заявляла, что это продолжение «февральского противотечения», что такие люди стоят на стороне Лю Шао-ци и что, «если бы это зависело от них, культурной революции пришел бы конец».
В порядке подготовки к IX съезду и определенной пробы сил в некоторых провинциях были проведены партийные конференции. Такие конференции в ноябре 1968 г. состоялись в девяти провинциях: Гуандуне, Гуйчжоу, Хунани, Хэнани, Юньнани, Хубэе, Сычуани, Чжэцзяне и Шаньдуне. Маоистское руководство, по-видимому, стремилось путем таких конференций выявить, насколько еще велика поддержка Лю Шао-цп па местах.
В сельских местностях, районах, в местах содержания заключенных были учреждены так называемые школы 7 мая1 2, где большинство партийных кадров должно было пройти «проверку и перевоспитание» в принудительном порядке. Сроки содержания кадровых работников в этих «школах» устанавливались от
1 См. «Жэньминь жибао», 1.Х. 1968.
2 Название школ отразило курс на «перевоспитание» кадровых работников партии в духе установок, изложенных в письме Мао Цзэ-дуна к Линь Бяо от 7 мая 1966 г.
400
нескольких месяцев до многих лет в зависимости от того, к какой категории был отнесен тот или иной кадровый работник.
В декабре 1968 г. Пекин под давлением армии вынужден был сделать дальнейший шаг в пресечении деятельности хунвэйбинов. 22 декабря 1968 г. «Жэньминь жибао» сообщила об очередном «новейшем указании» Мао Цзэ-дуна: «Крайне необходимо грамотной молодежи направиться в деревню для перевоспитания». Это «указание» резко расширило масштабы проводившейся и ранее кампании отправки городской молодежи в сельские, особенно горные п окраинные, районы страны. По самым скромным подсчетам, за зиму 1968—1969 гг. из городов было выселено не менее 10 млн. человек.
Новогодняя передовая статья «Жэньминь жибао», «Хунци» и «Цзефанцзюнь бао» от 31 декабря 1969 г. содержала еще одно «новейшее указание» Мао Цзэ-дуна: «сократить сферу удара, расширить сферу воспитания», «своевременно освобождать» тех, кто «осознал» свои прегрешения. Это «указание» открыло новую кампанию по «освобождению» кадровых работников, которая также входила в серию мероприятий по подготовке съезда.
В условиях ослабления позиций «левых», возрастания роли армии и местных военных деятелей Мао Цзэ-дун и его окружение стремились привлечь на свою сторону и подчинить влиянию часть партийных кадров, чтобы создать известный противовес военным во вновь создаваемой партии. Накануне приближающегося съезда обострилась борьба различных сил за представительство в новом руководстве партии.
Экономика КНР в годы «культурной революции» Ч «Культурная революция» нарушила процесс развития китайской экономики, наметившийся в последние годы «урегулирования», затормозила в 1967—1968 гг. рост производства, а в ряде отраслей вызвала его падение. Разгром руководящих органов партии в центре и на местах, парализация деятельности многих важнейших центральных министерств и ведомств, а также соответствующих организаций в масштабах провинций, городов и уездов привели на время к резкому ослаблению централизованного начала в руководстве и планировании производства. Развернувшаяся настойчивая пропаганда маоистских социально-экономических установок, наступление на рабочих, вторжение хунвэйбинов и цзаофаней на предприятия в конце 1966 — начале 1967 г., их беспорядочные перемещения по стране, острая борьба различных группировок во многих городах оказали дезорганизующее воздействие на народное хозяйство, особенно на промышленность, ряд отраслей транспорта, на внутреннюю и внешнюю торговлю. Выступления рабочих против маоистской политики, принимавшие формы столкновений с цзаофанями и хунвэйбинами, забастовок и походов в центральные города в поисках защиты
1 Раздел написан А. М. Григорьевых^.
401
от самоуправства «левых», нападки на руководство предприятии и инженерно-технический персонал вызвали замедление либо падение производства в 1967 г. в угольной, нефтяной, химической, цементной, горнорудной, металлургической и во многих отраслях легкой промышленности1. В одном из выступлений в апреле 1968 г. Чжоу Энь-лай отмечал, что в 1967 г. намеченные показатели производства не были достигнуты, и признавал, что по многим видам продукции уровень производства был ниже, чем в 1966 г. Большинство зарубежных экспертов оценивает общее падение промышленного производства в КНР в 1967 г. по сравнению с 1966 г. в 15—20%. Резкое сокращение добычи угля, составляющего 90% в топливно-энергетическом балансе страны (с 245 млн. т в 1966 г. до 190 млн. т в 1967 г.), тяжело сказалось на работе транспорта, тепловых электростанций, на обеспечении углем населения. Перебои в работе транспорта вызвали напряженность в снабжении городов продовольствием. Нарушение работы промышленности и транспорта, забастовки в ряде крупнейших портов Китая привели к снижению объема внешней торговли КНР в 1967 г., к значительному падению экспорта.
Чтобы остановить падение производства, маоистские власти, вводившие в стране с начала 1967 г. военно-контрольный режим, отдали распоряжение о занятии важнейших предприятий воинскими частями, т. е. взяли курс на организацию производства непосредственно под контролем армии, на милитаризацию условий труда и жизни трудящихся. Ценой таких чрезвычайных мер, а главным образом в результате устранения во второй половине 1968 г. от вмешательства в дела предприятий хунвэйбинов и цзаофаней, закрепления на предприятиях (в несколько измененном виде) системы оплаты труда, существовавшей до «культурной революции», лишь к 1969 г. в части отраслей промышленности удалось восстановить производство на уровне 1966 г. По оценке советских экономистов, состояние производства в ряде основных отраслей промышленности КНР в 1966—1969 гг. характеризовалось следующими показателями:
Промышленная продукция	Единица измерения	1960 г.	1969 г.
Электроэнергия 		млрд, квпг-ч	70	65
Уголь 		млн. m	245	225
Нефть и смола		„	Я	12	15
Сталь 		»	г	13	13
Минеральные удобрения . .		8,5	9
Цемент			13	13
Металлорежущие станки . . . .	тыс. шт.	42	45
Хлопчатобумажные ткани . . .	млрд, м	6,8	7
Источник. М. Сладковский. Маоистский курс на милитаризацию и его последствия для экономики КНР. — «Вопросы экономики»,
1971, № 11, стр. 80.
1 По сообщениям китайской печати и радио, разного рода острые
402
Единственной отраслью промышленности, которую не затронула «культурная революция», была военная промышленность. По оценкам зарубежных экспертов, только прямые военные расходы составляли в 1966 г. 6 млрд, долл., в 1967 г. — 8 млрд., в 1968 и 1969 гг. по 10 млрд. долл. Общая сумма прямых и косвенных расходов оценивалась в 18—20 млрд, долл., что составляло свыше 40% расходной части бюджета страны1.
Как уже отмечалось, опасаясь выступлений крестьянства, маоисты не решились распространить «культурную революцию» на деревню. Быстрое формирование в деревне «ревкомов» (заменивших правления коммун) свидетельствовало о том, что речь шла лишь об изменении названий прежних руководящих органов, о том, что этот процесс протекал без чисток и острых потрясений. В результате «культурная революция» нанесла относительно ограниченный ущерб сельскохозяйственному производству: в 1967—1968 гг. сократилось поставляемое деревне количество минеральных удобрений и техники. Хорошие погодные условия 1966—1967 гг. и удовлетворительные в 1968 г. определили следующую динамику производства зерновых в КНР в эти годы: 1966г. — 175—180 млн. г, в 1967г. — 187 — 200 млн., в 1968 г. — 180 млн. г* 1 2.
Концентрация внимания маоистов на вопросах разрушения прежнего партийно-политического аппарата и создания нового режима определила ослабление внимания центра к вопросам экономической политики. Хотя в Коммюнике XI пленума ЦК КПК подтверждались все маоистские социально-экономические установки, лозунги «учиться у Дацина», «учиться у Дачжая», прославлялся «большой скачок» и даже заявлялось, что «культурная революция» должна привести к новому «огромному взлету» или «скачку», никаких конкретных указаний в этом духе от маоистского центра не поступало.
Вопрос о главных направлениях экономической политики оставался в течение 1966—1968 гг. весьма неопределенным. С одной стороны, маоисты объявили «черной линией», «контрреволюционным экономизмом» все попытки критики курса «большого скачка» и народных коммун, а также такие важнейшие элементы политики «урегулирования», как установки на сбалансированное
конфликты, сопровождавшиеся остановкой производства, происходили на большинстве крупнейших предприятий тяжелой промышленности КНР, в том числе на нефтепромыслах в Дацпне, в Карамае и Юймыне, на крупнейших угольных разработках в Фушцпе, Датуне, на Цзпнсинских копях.
1 После первого ядерного взрыва в октябре 1964 г. в КНР в декабре 1966 г. была сделана неудачная попытка испытания водородной бомбы; в конце декабря 1968 г. была взорвана бомба в 3 мгт, 23 и 29 сентября 1969 г. были проведены ядерные взрывы: подземный (небольшой мощности) и в воздухе (3 мгт).
2 Средние оценки из имеющих хождение среди зарубежных специалистов (У. S. Prybyla. The Political Economy of Communist China. Scaranton (Penn.), 1970, p. 565).
403
развитие, материальное стимулирование и др. С другой стороны, маоистский «штаб», видимо, выжидал, изучал позиции и реальные курсы новых руководителей на местах, не решался в сложной политической обстановке потребовать перехода к практическому осуществлению маоистских установок. Летом 1968 г. в период нового наступления «левых» в печати в отдельных провинциях были опубликованы статьи — в связи с 10-летием со времени «указаний» Мао Цзэ-дуна об «аньшаньской конституции» и создании народных коммун —- с призывами об их проведении в жизнь. В ряде мест появились сообщения об укрупнении малых бригад, о передаче статуса хозрасчетной единицы большой бригаде, об увеличении отчислений в ее фонды из фонда малых бригад. После сбора осеннего урожая сообщалось о значительном усилении ирригационного строительства в коммунах; по тону и содержанию это напоминало сообщения о масштабах ирригационного строительства в конце 1957 —начале 1958 г. Однако в конце 1968 г.— в период резкого ослабления позиций «левых» и дальнейшего укрепления позиций представителей армии — такого рода призывы и сообщения прекратились.
Усиление автономии местных властей, ссылки на остроту политической борьбы и местные условия оставляли «ревкомам» при отсутствии какой-либо ясной общей линии большие возможности для маневра.
Лишь в конце 1968 г. маоистский центр решился на обнародование отдельных общих установок по вопросам развития промышленности. Исходя из необходимости увеличения объема производства, а также, видимо, учитывая реальные условия, пекинские власти призвали к всемерному развитию местной промышленности в рамках провинциальных и региональных экономических комплексов, мотивируя их создание необходимостью подготовки к войне. Эта установка была прямым продолжением и, возможно, подтверждением системы планирования и управления экономикой, предложенной еще в начале 1965 г. В целом группа Мао Цзэ-дуна, навязавшая стране вместо осуществления третьего пятилетнего плана длительную полосу политических потрясений, оказалась неспособной предложить какую-либо ясную перспективу развития экономики.
Внешняя политика КНР в 1966—1969 гг.1 Внешнеполитические заявления и практика маоистов в эти годы с особой ясностью раскрыли шовинистическую сущность «особого курса» Мао Цзэдуна, обнажили одну из основных целей организованного маоистами наступления на КПК, состоявшую в том, чтобы полностью покончить с влиянием внешнеполитической платформы VIII съезда КПК, изгнать из партии и ее руководства всех тех, кто так или иначе препятствовал националистическим маневрам маоистов на международной арене.
* Раздел иацисан А, М. Григорьевым.
404
Развертывание «культурной революции» сопровождалось прогрессирующим усилением раскольнической деятельности маоистов в международном коммунистическом и национально-освободительном движении, активизацией антисоветских кампаний, достигавших в периоды обострения внутриполитической борьбы в Китае масштабов искусно раздуваемой антисоветской истерии.
Период внешнеполитической деятельности КНР с 1966 г. до второй половины 1968 г., получивший название «периода хун-вэйбиновской дипломатии», характеризовался грубыми «лобовыми» атаками маоистов прежде всего на ряд сопредельных с КНР стран и их дипломатических представителей в Пекине с целью заставить их методами прямого давления высказаться в поддержку курса Пекина, и, демонстрируя пренебрежение к общепринятым нормам международных отношений, использовать шумные демонстрации у иностранных посольств, нападения на дипломатов и других представителей различных стран, провокационные акции представителей КНР за рубежом для поддержания в массах возбуждения, для обработки их в авангардистско-националистическом, антисоветском духе.
В Бпрме, Камбодже и Непале дипломатические представители КНР попытались инспирировать демонстрации и беспорядки под лозунгами защиты и пропаганды «идей Мао Цзэ-дуна», рассчитывая оказать давление на правительства этих стран. На индийско-китайской границе возобновились вооруженные конфликты, нескольких работников посольства Индии в КНР обвинили в шпионаже и выслали из Китая. Были проведены аресты ряда граждан ФРГ и Англии, организованы шумные демонстрации п выступления в Макао и Гонконге. В столицах некоторых западноевропейских государств и ряда арабских стран китайские граждане под руководством и при активном участии дипломатических представителей КНР пытались организовывать шествия, митинги и демонстрационные чтения цитат из работ Мао Цзэ-ДУна.
Но особенно широкий размах и систематичность приобрели провокационные тщательно готовившиеся акции маоистов против дипломатических представителей и граждан социалистических стран, вылившиеся в беспрецедентные попытки организации демонстрации в Москве, блокад и многодневных «митингов» и демонстраций у посольства Советского Союза и других социалистических стран в КНР, в нападения и избиения дипломатических представителей стран социалистического содружества, задержание судов и т. п.1
Продолжая политику разжигания и использования очагов на
1 См. О. Б. Борисов, Б. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 383—390, 398—406, 409—417.
405
пряженности, маоисты заняли провокационную позицию в период арабо-израильской войны и экстремистскими призывами стремились подорвать единство арабских стран.
Ряд акций (особенно за рубежом) в период «хунвэйбиновской дипломатии» в известной мере был связан с дезорганизацией на определенный период аппарата МИД КНР \ а также со стремлением дипломатических представителей КНР любым способом продемонстрировать верность «идеям» Мао Цзэ-дуна. В то же время внешняя хаотичность и нападки «на все и вся» — на представителей и социалистических, и капиталистических стран — использовались для прикрытия нового поворота во внешнеполитическом курсе маоистов. Главным содержанием этого поворота было резкое обострение борьбы против социалистических стран и поиск на этой основе контактов теперь уже не только с Японией, ФРГ и т. п., но прежде всего с правящими кругами США.
Развертывание «культурной революции» сопровождалось демонстрацией маоистами резкого возрастания враждебности в отношении КПСС и Советского Союза. В ноябре 1965 г. маоисты, начиная «культурную революцию», выступили с подготовленной под руководством Мао Цзэ-дуна статьей, в которой в самой резкой и категорической форме заявлялось об отказе от единства действий с Советским Союзом в борьбе против агрессии США во Вьетнаме. В марте 1966 г. Мао Цзэ-дун отказался подписать проект коммюнике об итогах встречи между делегациями КПК и КПЯ, парафированный с китайской стороны Лю Шао-ци и Дэн Сяо-пином, в котором содержался тезис о важности и необходимости единства действий всех коммунистических партий и антиимпериалистических сил.
Существо нового курса маоисты впервые открыто зафиксировали в Коммюнике XI пленума ЦК КПК, в котором они фактически объявляли, что своим врагом № 1 они считают Советский Союз. Расширение масштабов и размаха антисоветских выступлений и провокаций в последующие годы преследовало цель показать последовательность антисоветской политики маоистов.
В период «хунвэйбиновской дипломатии» отношение к КНР в правящих кругах крупнейших капиталистических держав было двойственным. Активно демонстрировавшаяся маоистами враждебность в отношении СССР и других социалистических стран усилила интерес в капиталистических странах к коптак-
1 В 1966—-1968 гг. Пекин отозвал на длительный срок послов почти из всех 45 стран, с которыми у КНР были дипломатические отношения, для прохождения чисток и переориентации в духе новых установок. Не был отозван лишь особо доверенный человек Мао Цзэ-дуна и Чжоу Энь-лая Хуаи Хуа — посол КНР в ОАР (ныне посол КНР в Канаде и представитель в ООН), через которого осуществлялись контакты с представителями ряда крупнейших капиталистических стран.
406
там с Пекином; «хунвэйбиновские» методы, нестабильность положения в КНР удерживали их от конкретных шагов в этом направлении.
В этой ситуации маоистский «штаб» положил конец «хунвэй-биновской дипломатии» и с конца 1968 г. начал переход к новой тактике в осуществлении своего внешнеполитического курса. С большинством стран были возобновлены отношения на уровне послов, Пекин предпринял ряд действий, призванных подчеркнуть, что КНР будет соблюдать общепринятые нормы международных отношений. В конце 1968 г. после более чем восьмилет-пего периода яростных нападок на принцип мирного сосуществования Пекин на переговорах о возобновлении встреч между послами КНР и США в Варшаве заявил, что КНР готова установить с США отношения на основе пяти принципов, т. е. практически на основе принципов мирного сосуществования между государствами с различным социальным строем. В то же время эти жесты в сторону США сопровождались дальнейшим усилением антисоветской деятельности и пропаганды, попытками расколоть социалистический лагерь. Маоисты пытались спекулировать на событиях в Чехословакии, избрав откровенно провокационную позицию.
В сентябре 1968 г. Мао Цзэ-дун в телеграмме Э. Ходжа объявил о том, что Пекин начинает «новый исторический период борьбы» против КПСС и СССР. Постепенно Пекин вернулся к так называемой дифференцированной политике в отношении социалистических стран, суть которой состоит в стремлении подорвать братские связи между СССР и другими странами социализма путем клеветнических обвинений СССР в «диктате», в извращении значения и характера отношений в СЭВ, во всемерном подчеркивании якобы имеющихся различий интересов разных социалистических стран, в поощрении антисоветизма, проявлений национализма и даже так называемого нейтрализма в отношении к антисоветской политике Пекина. Эти установки в октябре 1968 г. нашли отражение в решениях XII пленума ЦК КПК.
Антисоветские акции маоистов достигли невиданных форм и накала в начале 1969 г., в период острой внутриполитической борьбы накануне IX съезда. Стремясь сплотить различные силы па националистической основе, протащить в программные документы съезда антисоветские установки, обеспечить себе свободу маневра и диктата в обстановке якобы надвигающегося военного конфликта, маоисты пошли в марте 1969 г. на организацию вооруженных провокаций на советско-китайской границе в районе острова Даманский \ Одновременно эти действия должны были
1 См. О. Б. Борисов, Б. Т. Колосков. Советско-китайские отношения, стр. 434—444.
407
продемонстрировать «неверующим» на западе и в США «действенный» антисоветизм Пекина, доказать, что маоисты не ограничиваются лишь словесными баталиями, что антисоветский курс принят в Китае всерьез и надолго.
3. ЛЕГАЛИЗАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ «КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ». IX СЪЕЗД КПК
1—24 апреля 1969 г. в Пекине состоялся IX съезд КПК. Участники съезда не избирались, а были отобраны руководящей верхушкой. Численный состав его оказался намного меньше, чем предполагалось ранее: присутствовало всего 1,5 тыс. человек. Это объяснялось как характером политической обстановки в стране, так и теми задачами, которые были поставлены перед съездом. Принятие нового политического курса, утверждение идеологических и организационных основ новой партии и особенно формирование руководящей верхушки — все это продолжало вызывать немалые трения, поэтому большее число участников, по-видимому, создало бы дополнительные затруднения для руководства в решении этих задач. Маоистское руководство, чтобы обеспечить себе большинство на съезде и принятие нужных ему решений, пошло на грубейшие нарушения Устава партии, полностью отбросив принцип демократического централизма.
В отличие от VIII съезда, широко освещавшегося китайской печатью, ни одно выступление на IX съезде не было напечатано. Лишь после завершения работы съезда был опубликован в сокращенном и исправленном виде доклад Линь Бяо. Выправленный доклад Линь Бяо был принят 14 апреля фактически в качестве основного решения съезда. В докладе и по существу, и по форме демонстрировался разрыв с решениями VIII съезда, в которых была разработана генеральная линия строительства социализма в Китае и провозглашен курс на единство КНР и КПК с социалистическими странами и международным коммунистическим движением. Он был посвящен воспеванию Мао Цзэдуна и его «идей», оправданию «культурной революции», обоснованию гегемонистского внешнеполитического курса Пекина.
В докладе Линь Бяо выдвигался тезис о том, что маоизм является якобы новым, высшим этапом развития марксизма-ленинизма. Пытаясь обосновать претензии Мао Цзэ-дуна на роль лидера мирового революционного движения, маоисты противопоставляли «идеи» и практику Мао Цзэ-дуна всему историческому опыту международного коммунистического движения после Ленина, извращали историю КПК, зачеркивали опыт социалистического строительства в Китае до 1957 г. Внедрение «идей Мао Цзэ-дуна» в партию в качестве ее теоретической основы было объявлено в докладе самым крупным достижением «культурной революции».
408
Сопоставление доклада с предыдущими официальными документами (в частности, с известным под названием «25 пунктов» предложением о генеральной линии международного коммунистического движения от 14 июня 1963 г.) показывает дальнейшую эволюцию взглядов маоистов, их полный разрыв с идеями научного коммунизма.
Если в «25 пунктах» еще содержались ссылки на закономерности строительства социализма, изложенные в Декларации и Заявлении московских Совещаний 1957 и 1960 гг., то теперь они были отброшены. Задачи создания материально-технической базы социализма, развития социалистической демократии, осуществления подлинной культурной революции, повышения материального благосостояния трудящихся даже не ставились. Проблема возможности победы социализма в одной или нескольких странах рассматривалась в докладе Линь Бяо исключительно в зависимости от окончательного уничтожения империализма, т. е. с троцкистских позиций. Таким образом, задачи построения социализма в Китае фактически снимались.
Программа строительства социализма была отброшена и заменена политическими установками на так называемую непрерывную революцию, па ведение «классовой борьбы» внутри и вне страны, на подготовку всего народа к войне, на превращение Китая в «военный лагерь». Съезд оправдывал установление военного режима в стране. В докладе Линь Бяо говорилось, что армия является «прочной опорой диктатуры», «главной составной частью государства». Съезд не выработал никакой конкретной программы социально-экономического развития Китая.
IX съезд КПК провозгласил курс на подготовку к войне как долговременную программу партии и всего народа. В этой связи одной из главных задач доклада Линь Бяо было доказать тезис о неизбежности и даже желательности новой мировой войны.
Обоснованием внешнеполитической доктрины маоистов служат положения о «противоречиях в современном мире», изложенные в докладе Линь Бяо, которые были направлены на то, чтобы поставить Советский Союз («социал-империализм», по китайской терминологии) на одну доску с империалистическими государствами и противопоставить его, таким образом, другим социалистическим и развивающимся странам. Борьба с Советским Союзом была провозглашена Линь Бяо в качестве одной из коренных задач китайского государства.
Новый Устав партии, принятый IX съездом, принципиально отличался от Устава КПК, утвержденного VIII Всекитайским съездом партии и выдержанного в духе марксизма-ленинизма.
В новом Уставе было отброшено содержавшееся ранее определение основных задач партии в области строительства социалистической экономики и культуры, неуклонного улучшения жизни народа, развития и совершенствования социалистической демократии, осуществления социалистической внешней
14 Зак. 99	409
политики КНР. Сняты прежние развернутые положения о демократическом централизме, развитии внутрипартийной демократии, принципе коллективного руководства, сплоченности и единстве партии, недопустимости раскольнической, фракционной деятельности и действий, ставящих личность над коллективом, положения о необходимости борьбы против национализма и великодержавного шовинизма, против буржуазной и мелкобуржуазной идеологии.
Главным в новом Уставе КПК является официальное закрепление «идей Мао Цзэ-дуна» и основных моментов его политического курса в качестве программных и организационных установок партии.
Основное содержание Устава нацелено на превращение партии в орудие осуществления «идей Мао Цзэ-дуна», в послушный инструмент его личной власти. Режим личной власти в Китае закреплялся включением в программную часть Устава беспрецедентного положения о том, что Линь Бяо является «продолжателем дела товарища Мао Цзэ-дуна».
В Уставе принижено значение Всекитайского съезда и ЦК как высших коллективных руководящих органов партии. Периодичность созыва пленумов ЦК пе установлена. Упразднен Секретариат ЦК. Вся полнота руководства партией, правительством и армией сосредоточена в руках председателя ЦК, его заместителя и Постоянного комитета Политбюро ЦК.
В разделе о членах партии подчеркнуты лишь их обязанности. Первой обязанностью членов партии объявлено изучение и применение «идей Мао Цзэ-дуна». Права членов партии значительно урезаны, в том числе не упоминается о праве избирать и быть избранными в партийные органы, за членами партии на словах сохраняется только право критики, предложений и апелляции. Специальный параграф о правах членов партии, содержавшийся в прежних уставах, опущен.
Новый ЦК КПК, образованный на IX съезде, включал 279 человек (170 членов и 109 кандидатов). Среди них лишь 53 человека (менее 20%) из прежнего состава Центрального Комитета. Из состава ЦК КПК исключены многие деятели, занимавшие высокие посты в партии, бывшие руководители территориальных бюро ЦК КПК, большинство бывших секретарей провинциальных комитетов партии.
Военные составляют почти половину состава ЦК и Политбюро ЦК. В то же время в огромном ЦК нашлось место всего для 20 представителей рабочих и 16 крестьян, что лишний раз подчеркивает демагогический характер заявлений маоистов о «диктатуре пролетариата» в Китае.
Таким образом, IX съезд КПК оправдал и узаконил разгром в ходе «культурной революции» руководящих органов партии и народной власти, отстранение от руководства страной представителей интернационалистического направления в партии и других
410
группировок, выступавших против курса Мао Цзэ-дуна. Съезд утвердил в качестве идейных, теоретических и организационных основ партии маоизм — враждебную марксизму-ленинизму милитаристскую реакционную политическую доктрину Мао Цзэ-дуна. Мао Цзэ-дун и его сторонники сформировали на съезде руководство, опираясь на которое они рассчитывали создать новую партийно-политическую структуру для завершения задач «культурной революции» и реализации своих гегемонистских установок.
Как указывали в 1969 г. на международном Совещании коммунистических и рабочих партий представители КПСС и других братских партий, IX съезд КПК создал новую ситуацию, которая оказывает серьезное отрицательное воздействие на всю мировую обстановку и условия борьбы антиимпериалистических сил.
14*
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Культурная революция», начиная которую маоисты рассчитывали разрушить ранее сложившуюся народно-демократическую власть, создать взамен новую монолитную и послушную машину власти, сделать «идеи Мао Цзэ-дуна» единой и единственной па-циальной идеологией, не привела к ожидаемым результатам.
Маоистская тактика раскалывания, сталкивания различных социальных, возрастных и политических групп, искусственное доведение различий между ними до уровня якобы непримиримых противоречий и «классовой борьбы», попеременное использование одних сил против других вызвали состояние социальной разобщенности и напряженности в КНР.
Разгром органов партии и профсоюзов, использование наиболее отсталых слоев рабочих для наступления на права и интересы рабочего класса в целом создали напряженность в отношениях между его различными слоями, еще более ослабили его политические позиции. Обвинение рабочего класса крупнейших пролетарских центров в «экономизме» гальванизировало недоверие китайского крестьянина к городу, к рабочим.
В деревне выпячивание «противоречий» между бедняками, низшими середняками, с одной стороны, и середняками — с другой, усиление пропагандистской кампании за применение опыта Дачжая насторожили крестьянство, усилили трения в его среде.
Поход против интеллигенции, с которого началась «культурная революция», объявление ее «социально опасным» слоем, «наиболее склонным к ревизионизму и перерождению», одним из главных объектов «борьбы, критики и преобразования», волна-антиинтеллектуализма, поднятая «культурной революцией», породили в ее среде настроения пассивности и безысходности, посеяли отчужденность в ее отношениях с другими социальными слоями.
Использование групп молодежи в качестве ударной силы для разгрома партии, объявление ее на первых порах «культурной революции» «застрельщиками» и «авангардом», а затем устранение с политической арены военной силой, массовая высылка мо-
412
лодежи в отдаленные сельские районы вызвали у значительной части бывших хунвэйбинов и цзаофаней чувство глубокого недовольства и разочарования.
Несмотря на громадные усилия по внедрению «идей» Мао Цзэ-дуна, отсутствие ясной программы развития страны, практика управления на основе постоянно меняющихся туманных и противоречивых «указаний вождя» привели к усилению идеологической дезориентации масс коммунистов, работников новых органов власти.
Длительная кампания дискредитации КПК и большинства ее руководителей, объявленных «главными носителями ‘ревизионизма», «предателями», «перерожденцами» и «бюрократами», привела к подрыву авторитета партии и коммунистов, самой идеи руководящей роли партии в стране. Противопоставление старых партийных работников молодым, «революционных гапь-бу — всем остальным кадрам породило разобщенность и недоверие в среде коммунистов.
События 1966—1969 гг. показали, что и армия, поставленная маоистами над партией, отнюдь не однородна, отнюдь не вся и не во всем поддерживает маоистский курс. Если одна часть армейских кадров проявила стремление использовать создавшуюся ситуацию для укрепления своих позиций, то значительная часть командиров и политработников, в том числе и те, кто принимал за чистую монету маоистские заявления о необходимости готовиться к якобы близящемуся нападению на Китай империализма и «современного ревизионизма», была недовольна передачей армии несвойственных ей функций, ослаблением ее боевой подготовки. Наконец, значительная часть армейских руководителей-коммунистов не желала быть орудием группы Мао в разгроме партии, зная по опыту «скачка», к чему ведут маоистские социально-экономические установки.
В этой обстановке процесс создания новой политической структуры, который группа Мао Цзэ-дуна пыталась форсировать после IX съезда КПК, встретил значительные трудности.
Несмотря на заявления на IX съезде о необходимости «возобновления организационной жизни партийных организаций», маоистский центр почти в течение года после съезда затягивал воссоздание местных органов партии. Маоисты вновь сосредоточили усилия на чистке и обработке состава «ревкомов», на чистке партийных организаций, чтобы обеспечить желаемый состав их нового руководства. Эти кампании сопровождались резким расширением масштабов «школ 7 мая». По заявлениям китайских руководителей, предполагалось «пропустить» через эти школы 90% кадровых работников. Под лозунгами «революциони-зации ревкомов» они вновь попытались усилить в «ревкомах» позиции «левых», чтобы провести в жизнь свой замысел «соединения трех сторон», т. е. создать в органах власти неустойчивое равновесие различных сил2 взаимный контроль и столкновения
413
которых обеспечили бы маоистскому центру безраздельный контроль над страной и в то же время препятствовали бы превращению какой-либо одной из «трех сторон» в решающий фактор политической жизни. В поисках средств постоянного давления и контроля за деятельностью «ревкомов» маоисты начали эксперименты с введением в практику их работы «системы трех третей», в соответствии с которой 7з состава каждого «ревкома» поочередно направляется на физический труд или в «школы 7 мая», 7з — на практическую работу в низовые организации. Попытки усилить в ревкомах позиции «левых» сопровождались в 1969— 1970 гг. Новыми вспышками острой борьбы в центре и на местах.
После II пленума ЦК КПК, состоявшегося в августе — сентябре 1970 г., маоисты решили ускорить процесс создания новой партии. С декабря 1970 по август 1971 г., т. е. лишь через полтора — два года после IX съезда, были учреждены провинциальные комитеты партии, парткомы городов центрального подчинения и автономных районов страны. Одновременно с созданием провинциальных комитетов продолжалось формирование уездных комитетов, комитетов районов, коммун и руководящих органов низовых партийных организаций.
Главной отличительной чертой политической жизни Китая после IX съезда КПК было дальнейшее усиление во всей структуре новых органов власти и управления народным хозяйством роли и влияния армии — единственной политической силы, сохранившей систему партийных организаций.
Возложение на специально выделенные армейские части и группы военных, получившие название «части» и «группы поддержки левых» задач по контролю за деятельностью «ревкомов», а затем по созданию руководящих органов новых партийных организаций привело к тому, что армейские кадры оказывали решающее влияние и на подбор состава новых руководящих органов партии. В партийных комитетах провинций военные составили подавляющее большинство. Во многих провинциях, уездах и т. д. командиры или политкомиссары расквартированных в них воинских частей возглавляют одновременно комитеты партии. В результате парткомы больших военных округов и военных округов провинций стали важной промежуточной инстанцией между маоистским ЦК и партийными органами провинций и городов. Представители военных были назначены на многие ответственные посты в аппарате Госсовета, возглавили министерство внешней торговли и министерство сельского и лесного хозяйства.
1 Эти специальные части и группы образовали в армии систему. Наряду с подчинением по военной и партийной линии «группы поддержки левых» имеют свои бюро и комитеты при парткомах различных воинских соединений и округов, подчиняющиеся непосредственно Военному совету при ЦК КПК, благодаря чему он выполнял функции, сходные с функциями отсутствующего до сих пор в ЦК КПК Секретариата.
414
Установление военно-контрольного режима в годы «культурной революции» привело к весьма сложным и противоречивым процессам в политической и социально-экономической жизни КНР. Первые шаги военно-контрольного режима были отмечены резким усилением милитаризации всех областей жизни КНР, проводившейся в особо неприкрытых и жестких формах в 1967 — 1968 гг. Армейские кадры пытались активно внедрять в деревнях и на предприятиях военизированные формы организации, интенсифицировать производство путем административно-политических методов. Однако опыт первых двух-трех лет непосредственного участия в организации производства показал и армейцам ограниченность возможностей такого рода мер. Реакция трудящихся на военный контроль убедила военных в том, что его длительное сохранение может стать опасным для страны в целом и для самой армии.
С начала 1969 г. в деятельности местных органов власти начинается поворот к поискам новых, более гибких и реалистичных методов организации и управления, приведший в конечном счете к возврату (с незначительными изменениями) к принципам и методам организации труда периода «урегулирования». Этот поворот совершался в разных провинциях и районах не одновременно и проходил со значительными трудностями. В конце 1969 — начале 1970 г. ряд провинциальных «ревкомов» официально приняли решение, в которых указывалось на необходимость сохранения статуса основной хозяйственной и хозрасчетной единицы за производственной бригадой. В феврале 1970 г. эта установка была поддержана в центральной печати 1. Однако политика центра в целом продолжала оставаться неясной. Центр в течение 1970 г. требовал увеличения производства зерновых и размеров накоплений под лозунгами «создания стратегических резервов на случай войны». Новая волна чисток кадров, проходившая под видом «усиления критики линии Лю Шао-ци», привела к тому, что в 1970 г. в ряде уездов и коммун местные кадровые работники начали запрещать подсобные промыслы, индивидуальное разведение свиней и птицы, требовали слияния бригад и уменьшения приусадебных участков. В конце 1970 — начале 1971 г. «ревкомы» большинства провинций вновь были вынуждены разъяснить, что подобная практика является ошибочной, что при оплате труда необходимо исходить из показателей производства, его качества и количества. Хотя этот курс объявлялся «дальнейшим развитием» опыта Дачжая, было ясно, что речь идет о возвращении к установкам периода «урегулирования». В материалах, опубликованных, в частности, в начале 1971 г. в провинции Цзянсу, прямо говорилось, что курс в деревне должен основываться на выработанных в 1961 —1962 гг. «60 пунктах», которые теперь связывались с именем Мао Цзэ-
1 См. «Жэньминь жибао», 3. II. 1970.
415
дула. Упор на производство зерновых, в известной мере за счет ослабления внимания к техническим культурам, позволил увеличить сбор зерна в 1970 г. до 210—215 млн. т (производство технических культур оставалось по-прежнему на уровне 1957 г.).
Отрывочные сведения о состоянии промышленности КНР свидетельствуют о том, что в этой области также происходит возвращение к практике планирования и организации производства последних лет «урегулирования». Особое внимание было обращено на развитие мелких и средних предприятий местной промышленности, обеспечивавших за счет местных ресурсов нужды сельского хозяйства в мелких орудиях и средствах производства, производивших товары широкого потребления, удовлетворявших частично потребности местной промышленности в сырье и топливе.
Восстановление уровня промышленного производства в 1969 г., усиление внимания к дальнейшему развитию нефтяной, машиностроительной, связанной с нуждами ракетно-ядерной программы радиоэлектронной и ряда других отраслей промышленности привели к наращиванию соответствующих мощностей. В целом, по различным оценкам, общий объем промышленного производства увеличился в 1970 г. по сравнению с 1969 г. на 10%. Состояние промышленного производства в КНР на 1970 г. характеризовалось следующими данными1: электроэнергия — 73—75 млрд. квт-ч, уголь — 250—260 млн. г, сталь—15—16 млн. г, нефть и смола — 18—19 млн. г, минеральные удобрения — около 12 млн. г, металлорежущие станки — 45—50 тыс. штук, автомобили — 50 — 55 тыс. штук, хлопчатобумажные ткани — 8—8,5 млрд, л/, сахар — 1,9 млн. т.
Несмотря на определенные положительные сдвиги в состоянии китайской промышленности, темпы ее роста и абсолютные показатели производства свидетельствовали о том, что «культурная революция» задержала решение острейших социально-экономических проблем страны. КНР на рубеже 70-х годов в целом сталкивается с теми же проблемами, что и в конце периода «урегулирования». Быстрый прирост населения, составлявшего в 1970 г., по различным оценкам, 750—760 млн. человек, при нынешних темпах роста промышленного и сельскохозяйственного производства означает прогрессирующее снижение производства и потребления на душу населения. Страна, население которой составляет около населения земного шара, производит менее 4% мировой промышленной продукции.
В связи с исчерпанием имевшихся в 60-е годы резервов неиспользуемых мощностей и моральным старением оборудования, введенного в строй в 50-е годы, для включения современного сектора промышленности КНР в процесс научно-технической революции требуется значительное увеличение объема новых капиталовложений. Сохраняющееся отставание базовых отраслей
1 См. М. Сладковский. Маоистский курс на милитаризацию и его последствия для экономики КНР, — «Вопросы экономики», 1971, № И, стр. 80.
416
тяжелой промышленности, крайне слабые сдвиги в изменении материально-технической основы сельского хозяйства вновь ставят перед китайским руководством вопрос о приоритетах в политике капиталовложений, о задачах и перспективах ракетно-ядерной программы \ дальнейшее развитие которой связано с расходованием громадных средств. Важное значение приобрел в этой связи и вопрос о характере и направлениях развития внешнеэкономических связей КНР.
Сознавая, что отсутствие ясной перспективы в решении этих проблем усиливает внутреннюю нестабильность в стране, пекинские руководители выступили с общими заявлениями о том, что с 1971 г. в КНР началось осуществление четвертого пятилетнего плана. В новогодней передовой статье «Жэньминь жибао» от 31 декабря 1971 г. было опубликовано заявление Мао Цзэ-дуна о том, что «наш народ должен иметь грандиозный перспективный план, прилагать усилия к тому, чтобы в течение нескольких десятков лет преодолеть отставание нашей страны в экономике, науке и культуре и как можно скорее достичь передового уровня». Четвертый пятилетний план объявлен важным этапом в осуществлении этой «великой стратегической цели». Однако ни основные показатели, ни главные задачи этого плана не были обнародованы. В политической практике китайского руководства такое положение обычно свидетельствует либо об отсутствии конкретных наметок, либо о наличии серьезных разногласий.
Маоистский центр и печать КНР в 1970—1971 гг., продолжая кампанию нападок на «линию Лю Шао-ци», по-прежнему избегали выступать со сколько-нибудь ясным изложением социально-экономического курса. Вновь создалась ситуация, когда при восхвалении «идей» и «установок» Мао Цзэ-дуна в пропаганде на деле происходил поворот к иной политике.
IX съезд КПК открыл новый этап в реализации шовинистического курса группы Мао Цзэ-дуна на международной арене. Существо курса маоистов осталось неизменным, но в тактике появились новые моменты1 2. Еще более открыто выявилось стремление Пекина к сближению на антисоветской основе, на основе демонстрации враждебности к большинству стран социалистического содружества, с рядом крупнейших империалистических стран, на данном этапе с США.
Закрепление в решениях IX съезда КПК тезисов об «отмежевании» от КПСС и Советского Союза, объявление антисоветизма одной из главных задач новой маоистской партии, организация новой серии вооруженных провокаций на советско-
1 В сентябре 1969 г. в КНР были произведены два испытания ядерного оружия, в апреле 1970 г. при помощи баллистической ракеты был запущен первый китайский искусственный спутник.
2 Подробнее об этом см. О, Иванов. Тактика новая — цель старая. О некоторых особенностях маоистского курса на международной арене. — «Коммунист», 1971, № 17.
417
китайской границе определили перелом в политике правящих кругов ряда крупнейших империалистических стран в отношении Пекина, усилили их интерес к установлению более широких контактов с КНР как по линии экономических, так и по линии межгосударственных связей Г
В конце 1970 — начале 1971 г. наметился поворот в позиции правящих кругов США в вопросе признания КНР и ее прав в ООН. На сессии Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре 1971 г. делегация США после 20 лет упорного противодействия требованиям Советского Союза и других стран признать законные права КНР в ООН выступила в поддержку резолюции о принятии КНР в ООН. Такое изменение политики правящих кругов империалистических держав является попыткой сделать отношения с Китаем важным элементом в их новой стратегии борьбы против мирового социализма, международного коммунистического и национально-освободительного движения. Великодержавно-шовинистическая политика маоистов, рассчитанная на использование противоречий между социализмом и империализмом в своих националистических целях, фактически способствует этим планам империалистов.
В феврале 1972 г. состоялся визит президента США Никсона в Китай. Характеризуя переговоры Никсона с руководителями КНР, Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев на XV съезде профсоюзов отмечал: «Оценка нынешних контактов между Пекином и Вашингтоном зависит, однако, от того, на какой основе они осуществляются. О содержании своих переговоров и существе достигнутой ими договоренности участники пекинских встреч мало сообщили своим народам и миру. Более того, они дали понять, что все выходящее за пределы опубликованного официального коммюнике решено держать в секрете... Поэтому решающее слово о значении пекинских переговоров скажут факты, последующие дела США и КНР» 1 2.
В борьбе за превращение в «особый», «третий» мировой центр Пекин стремится резервировать и прежние направления своей политики — планы блокирования на антисоветской и антиамериканской основе с другими капиталистическими странами. Не оставляет он и попыток стать во главе стран «третьего мира». С этой целью Пекин использует формулу, лишенную классового содержания и адресованную правящим кругам «малых» и «средних» стран, о борьбе против «двух сверхдержав».
Рассчитывая создать почву для сближения с капиталистическими странами, демонстрируя свое противостояние политике социалистических стран по всем линиям, маоисты выступают против предложений о созыве совещания по вопросам европейской безопасности, против предложений о сокращении и ограни
1 В октябре 1970 г. дипломатические отношения с КНР установила Канада, в ноябре — Италия, в октябре 1971 г. — Бельгия.
2 «Правда», 21 марта 1972 г.
418
чении вооружении, против предложении о создании системы коллективной безопасности в Азии, по-прежнему проводят политику разжигания и использования очагов напряженности на Ближнем Востоке, в Индостане, в Юго-Восточной Азии.
В рамках нового поворота во внешней политике КНР наметилось известное изменение в политике Пекина в отношении стран «третьего мира». Не отказываясь, во всяком случае на словах, от поддержки радикалистских движений, пекинское руководство держит курс на укрепление межгосударственных отношений с этими странами, не гнушаясь контактов с реакционными и открыто антикоммунистическими режимами типа бразильской хунты и военной диктатуры Нимейри в Судане.
От объявлений ООН «инструментом империалистической и неоколониалистской политики» и попыток противопоставления ей «организации борющихся наций» пекинские руководители перешли к иной политике. Целью своего вступления в ООН маоисты объявили стремление использовать ее трибуну для защиты интересов развивающихся стран. Однако их выступления против предложений о разоружении, клеветнические нападки на политику Советского Союза и других социалистических стран, фактическое блокирование маоистов в ООН с США показали всему миру истинную цену деклараций Пекина.
Пекинские лидеры продолжают раскольническую политику в отношении социалистического лагеря, пытаясь «совершенствовать» свою тактику «дифференцированного подхода».
Вынужденные считаться с позицией марксистско-ленинских партий на международном Совещании 1969 г., с решительной позицией Советского Союза в период вооруженных конфликтов на советско-китайской границе, маоисты пошли на переговоры по пограничным вопросам, предложенные правительством СССР. Хотя китайское руководство опубликовало ряд заявлений о стремлении нормализовать межгосударственные отношения с СССР, ход переговоров показал, что эти шаги маоистов являются лишь тактической уловкой, попыткой представить себя сторонниками нормализации, чтобы расчистить себе путь к контактам с другими социалистическими странами, а также использовать факт переговоров с СССР для давления на США и другие капиталистические страны.
В целом внешнеполитический курс Пекина в начале 70-х годов еще раз подтвердил правильность оценки, данной в выступлении Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева на международном Совещании коммунистических и рабочих партий: «...внешняя политика Китая фактически порвала с пролетарским интернационализмом, утратила классовое социалистическое содержание» 1.
Тактика сталкивания различных социальных и политических
1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих партий. Документы и материалы. Москва, 5—17 июня 1969 г.». М., 1969, стр. 71.
419
сил, балансирование между ними, прагматическое жонглирование различными «теориями» и лозунгами в угоду политике момента, постоянный разрыв между лозунгами и делами, беспринципные повороты во внешней политике в откровенно шовинистическом духе — все это явилось почвой для острых кризисов в новом руководстве КНР в начале 70-х годов. Уже вскоре после IX съезда, в 1970 г., с политической арены исчез ряд членов нового Политбюро. Столкновения группировок, их борьба за власть, разногласия по поводу внутренней и внешней политики, попытки маоистов потеснить армию в органах власти вызвали серию новых перетасовок и кризисов в руководстве КНР в 1971 г. В начале 1971 г. с политической арены исчез бывший глава Группы по делам культурной революции при ЦК КПК Чэпь Бо-да. В сентябре в результате острой борьбы были устранены Линь Бяо, объявленный на IX съезде КПК «ближайшим соратником» и «продолжателем дела Мао Цзэ-дуна», и группа связанных с ним высших военачальников. Из 25 членов нового Политбюро длительное время не появляются публично более половины.
Для преодоления раскола группировка Мао Цзэ-дуна прибегла к спекуляциям на патриотических чувствах китайского народа в связи с принятием Китая в ООН, вновь усилила антисоветские кампании.
Характер процессов, происходящих в КНР, и принципиальная позиция КПСС и всего советского народа в отношении КНР и политики маоистов нашли концентрированное выражение в Резолюции XXIV съезда по Отчетному докладу ЦК КПСС. Съезд указал, что «в условиях, когда китайские руководители выступают со своей особой, несовместимой с ленинизмом идейно-политической платформой, направленной на борьбу против социалистических стран, на раскол международного коммунистического и всего антиимпериалистического движения», единственно правильной позицией является позиция «последовательного отстаивания принципов марксизма-ленинизма, всемерного укрепления единства мирового коммунистического движения, защиты интересов социалистической Родины» *.
Продолжая принципиальную борьбу против антиленинской идеологии и практики маоистов, КПСС и Советское правительство, подчеркнул XXIV съезд, выступают в то же время за нормализацию отношений между СССР и КНР, за восстановление добрососедских отношений и дружбы между советским и китайским народами. «Улучшение отношений между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой, — говорится в Резолюции XXIV съезда КПСС, — отвечало бы коренным, долговременным интересам обеих стран, интересам мирового социализма, интересам усиления борьбы против империализма» 1 2.
1 «Материалы XXIV съезда КПСС». М., 1971, стр. 192.
2 Там же.
БИБЛИОГРАФИЯ
Ленин В. И. Развитие капитализма в России. — Поли. собр. соч., т. 3.
Ленин В. И, Китайская война. — Поли. собр. соч., т. 4.
Ленин В. И. Уроки кризиса. — Поли. собр. соч., т. 5.
Ленин В. И. Горючий материал в мировой политике. — Поли. собр. соч., т. 17.
Ленин В. И. VI (Пражская) Всероссийская конференция РСДРП 5—17 (18— 30) января 1912 г. — Полн. собр. соч., т. 21.
Ленин В. И. Демократия и народничество в Китае. — Полн. собр. соч., т. 21.
Ленин В. И. Обновленный Китай. — Полн. собр. соч., т. 22.
Ленин В. И. Крупный успех Китайской республики. — Полн. собр. соч., т. 23.
Ленин В. И. Борьба партий в Китае. — Полн. собр. соч., т. 23.
Ленин В. И. Пробуждение Азии. — Полн. собр. соч., т. 23.
Ленин В. И. Отсталая Европа и передовая Азия. — Полн. собр. соч., т. 23.
Ленин В. И. О праве наций на самоопределение. — Полн. собр. соч., т. 25.
Ленин В. И. Крах II Интернационала. — Полн. собр. соч., т. 26.
Ленин В. И. Социализм и война (Отношение РСДРП к войне). — Полн. собр. соч., т. 26.
Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма. — Полн. собр. соч., т. 27.
Ленин В. И. Тетради по империализму. — Полн. собр. соч., т. 28.
Ленин В. И. О брошюре Юниуса. — Полн. собр. соч., т. 30.
Ленин В. И. О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме». — Полн. собр. соч., т. 30.
Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года. — Полн. собр. соч., т. 30.
Ленин В. И. Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (б) 24—29 апреля (7—12 мая) 1917 г. — Полн. собр. соч., т. 31.
Ленин В. И. Доклад на II Всероссийском съезде коммунистическпх организаций народов Востока 22 ноября 1919 г. — Полн. собр. соч., т. 39.
Ленин В. И. Первоначальный набросок тезисов по национальному и колониальному вопросам (Для Второго съезда Коммунистического Интернационала). — Полн. собр. соч., т. 41.
Ленин В. IL Доклад комиссии по национальному и колониальному вопросам 26 июля. — Полн. собр. соч., т. 41.
1 В библиографию включены книги по новейшей истории Китая, изданные главным образом в Советском Союзе.
421
Ленин В. И. Материалы ко II конгрессу Коммунистического Интернационала. Международное положение и основные задачи Коммунистического Интернационала (План доклада). — Поли. собр. соч., т. 41.
Ленин В. И. VIII Всероссийский съезд Советов 22—29 декабря 1920 г.— Поли. собр. соч., т. 42.
Ленин В. И. III конгресс Коммунистического Интернационала 22 июня— 12 июля 1921 г. — Поли. собр. соч., т. 44.
Ленин В. И. Письмо в Совет пропаганды и действия народов Востока. — Поли. собр. соч., т. 44.
Ленин В. И. Лучше меньше, да лучше. — Поли. собр. соч., т. 45.
«Ленин В. И. о Китае». Составил и снабдил примечаниями П. М. Ташкаров. М. — Л., 1927.
«Ленин о революции на Востоке». Сост. В. Дмитриев. М., 1925.
Коминтерн, КПСС и Профинтерн о Китае
«Второй конгресс Коммунистического Интернационала». Доклады. Пг., 1920.
«Второй конгресс Коммунистического Интернационала». Стенографический отчет. Пг., 1921.
«Третий Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала». Стенографический отчет. Пг., 1922.
«Постановления IV Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала». Пг., 1923.
«Пятый Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. 17 июня — 8 июля 1924 г.». Стенографический отчет, ч. I—II. М. — Л., 1925.
«Расширенный пленум Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала» (21 марта — 6 апреля 1925 г.). М. — Л., 1925.
«Отчет Исполкома Коминтерна» (апрель 1925 —январь 1926 гг.). Составлен Секретариатом ИККИ. М. — Л., 1926.
«Шестой расширенный пленум Исполнительного Комитета Коминтерна (17 февраля — 15 марта 1926 г.)». Стенографический отчет. М. — Л., 1927.
«Постановление ИККИ о текущем моменте китайской революции». М., 1927. «Пути мировой революции». Седьмой расширенный пленум Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала 22 ноября — 16 декабря 1926 г. Стенографический отчет, ч. I—II. М. — Л., 1927.
«Основные решения по китайскому вопросу». [MJ, 1927.
«Восьмой пленум Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала» (18—30 мая 1927 года). Тезисы, резолюции и воззвания. М. - Л., 1927.
«Резолюции и постановления IX пленума Исполкома Коминтерна» (9— 25 февраля 1928 г.). М. — Л., 1928.
«VI конгресс Коминтерна». Стенографический отчет. Вып. 1—6. М. — Л., 1929.
«Десятый пленум Исполкома Коминтерна (июль 1929 г.)». Вып. 1. М., 1929. «Десятый пленум Исполкома Коминтерна». Тезисы, резолюции, постановления (июль 1929). М. — Л., 1929.
«Тезисы, резолюции и постановления XI пленума ИККИ». М. — Л., 1931.
«Об итогах XI пленума ИККИ». М.— Л., 1931.
«Материалы XII пленума ИККИ» (сентябрь 1932 г.). Тезисы и резолюции. М., 1933.
«XIII пленум ИККИ». Стенографический отчет. М., 1934.
«Материалы VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала». Л., 1935.
«За сплоченность международного коммунистического движения». Документы и материалы. М., 1964.
«ИККИ и ВКП(б) по китайскому вопросу». (Основные решения). М. — Л., 1927.
«Коминтерн и ВКП(б) о китайской революции. Основные решения». М. - Л., 1927.
422
«Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», изд. 8, т. 1—7. М., 1970—1971 (О Китае: т. 1, стр. 329—344; т. 3, стр. 463—468, 471—476; т. 4, стр. 14, 15, 27-30, 429-433).
«Коммунистический Интернационал в документах. Решения, тезисы и воззвания конгрессов Коминтерна и пленумов ИККИ. 1919—1932». М., 1933.
«Коммунистический Интернационал перед шестым Всемирным конгрессом. Обзор деятельности ИККИ и секций Коминтерна между V и VI конгрессами». М. — Л., 1928.
«Послевоенный капитализм в освещении Коминтерна». Сборник документов и резолюций конгрессов и Исполкома Коминтерна. М., 1932.
«Пятнадцать лет Коммунистического Интернационала». Тезисы для докладчиков. Л., 1934.
«Стратегия и тактика Коминтерна в национально-колониальной революции на примере Китая». Сборник документов. М., 1934.
«Третий конгресс Красного Интернационала Профсоюза. 8—22 июля 1924 г.». Отчет. (По стенограммам). М., 1924.
«О положении рабочего класса и состоянии рабочего движения в Китае и Японии». Предварительный отчет делегации ВЦСПС. М., 1926.
«Четвертый конгресс Профинтерна. 17 марта — 3 апреля 1928 г.». Стенографический отчет. Резолюции и постановления. М., 1928.
«Международное профдвижение за 1924—1927 гг.». Отчет Исполбюро IV конгрессу Профинтерна. М., 1928.
«Пятый конгресс Профинтерна. 15—30 августа 1930 г.». Стенографический отчет. Резолюции и постановления. М., 1930.
«К новым боям». Резолюции и постановления V конгресса Красного Интернационала профсоюзов. Москва 15—30 августа 1930 г. М., 1930.
«Мировое революционное профдвижение от IV до V конгресса Профинтерна. 1928—1930». Материалы к отчету Исполбюро V конгрессу Профинтерна. Вып. III. М., 1930.
«Профинтерп в борьбе за массы». Тезисы, утвержденные VIII сессией Центрального Совета Профинтерна по докладу т. Лозовского. М.— Л., 1932. «Десятилетний путь Профинтерна». Тезисы АППО Профинтерна. М., 1930. «Десять лет Профинтерна в резолюциях, документах и цифрах». М., 1930. «Профинтерн в резолюциях». М., 1928.
«Тихоокеанская конференция профсоюзов» (15—21 августа 1929 г.). Материалы для докладчиков и пропагандистов. Хабаровск, 1930.
Источники
«Аграрные преобразования в Народном Китае» (Сборник материалов). М., 1955.
«Важнейшие документы об освободительной войне китайского народа за последнее время». Харбин, 1948.
«Важнейшие документы первой пленарной сессии Народной политической консультативной конференции Китая». Пекин, 1950.
«Восьмой Всекитайский съезд профсоюзов». (Материалы и документы). М., 1958.
«Вторая сессия VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая». (Пекин, 5—23 мая 1958 года). М., 1958.
«Второй съезд китайских Советов». М., 1935.
«Гоминьдан. Конгрессы. Конференции». М., 1928.
Гримм Э. Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842—1925). М., 1927.
«Движение 4 мая 1919 года в Китае». Документы и материалы. М., 1969.
«Документы внешней политики СССР». М., 1967.
423
«Законодательные акты Китайской Народной Республики». М., 1952.
«Из истории международной пролетарской солидарности». Документы и материалы. Сб. 1—6. М., 1957—1962.
«История экономического развития Китая. 1840—1948 гг.». Сборник статистических материалов. М., 1958.
Картуноеа А. И. В. К. Блюхер в Китае: 1924—1927 гг. Документированный очерк. Документы. М., 1970.
«Китай дает отпор». Сборник материалов о героической борьбе китайского народа против японских захватчиков. Ростов-на-Дону, 1938.
«Коммунистическая партия Китая». Доклад делегации Китайской коммунистической партии на III конгрессе III Коммунистического Интернационала. Иркутск, 1921.
«Конституция и основные законодательные акты Китайской Народной Республики (1954—1958)». М., 1959.
«Конституция Китайской Народной Республики». М., 1954.
«Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая» (15—27 сентября 1956 года). М., 1956.
«Материалы Второй сессии Всекитайского Комитета Народного Политического Консультативного Совета второго созыва» (30 января — 7 февраля 1956 г.). М., 1956.
«Материалы второй сессии Всекитайского собрания народных представителей» (5—30 июля 1955 г.). М., 1956.
«Материалы первой сессии Всекитайского собрания народных представителей». М., 1954.
«Материалы третьей сессии Всекитайского собрания народных представителей». М., 1956.
«Материалы 6-го пленума Центрального Комитета Коммунистической партии Китая 8-го созыва». Пекин, 1959.
«Народно-освободительная армия Китая в период войны против японских захватчиков» (Боевые действия 8-й и Новой 4-й армий). М., 1959.
«Образование Китайской Народной Республики». Документы и материалы. М., 1950.
«Общая программа Народного политического консультативного совета Китая». [М.], 1950.
«Основные показатели развития народного хозяйства Китайской Народной Республики». М., 1958.
«Основные положения земельного закона Китая». Харбин, 1948.
«Основные положения плана развития сельского хозяйства Китайской Народной Республики па 1956—1967 годы». (Проект предложен Политбюро ЦК КПК 23 января 1956 г.). М., 1956.
«Первый съезд революционных организаций Дальнего Востока». Сборник. Пг., 1922.
«Примерный Устав сельскохозяйственного производственного кооператива высшего типа Китайской Народной Республики». Пекин, 1956.
«Программные документы китайских Советов». Сборник. М., 1935.
«Программные документы коммунистических партий Востока». М., 1934.
«Рабочее движение в Китае. Революция 1924—1927 гг.». Сборник документов профсоюзного движения и других материалов. М., 1966.
«Рабочее движение в Китае 1945—1949 гг.». Документы и материалы. М., 1969.
«Рабочий Китай в борьбе против империализма». Отчет первой профсоюзной делегации СССР в Китае. М., 1927.
«Развитие народного хозяйства Китайской Народной Республики». (Статистические показатели). М., 1956.
«Решение Шестого (расширенного) пленума ЦК Коммунистической партии Китая седьмого созыва по вопросу о кооперировании в сельском хозяйстве». М., 1955.
«Советско-китайские отношения 1917—1957». Сборник документов. М., 1959.
«Советы в Китае». Сборник материалов и документов. М., 1933.
424
«Стенографический отчет VI-го съезда Коммунистической партии Китая», кн. 1-6. М., 1930.
«Третья гражданская революционная война в Китае». (Из серии материалов по современной истории Китая). М., 1957.
«Хрестоматия по новейшей истории», т. I—III. М., 1960—1962.
Дневники и воспоминания
Благодатов А. В. Записки о китайской революции 1925—1927 гг. М., 1970.
Бородина Ф. С. В застенках китайских сатрапов. (Мои воспоминания). М. - Л, 1928.
Вишнякова-Акимова В. В. Два года в восставшем Китае. 1925—1927. Воспоминания. М., 1965.
«Дружба, скрепленная кровью». (Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции в СССР). М., 1959.
«Записки Пэн Бая». М., 1938.
Казанин М. И. В штабе Блюхера. Воспоминания о Китайской революции 1925—1927 годов. М., 1966.
Казанин М. И. Записки секретаря миссии. Страничка истории первых лет советской дипломатии. М., 1963.
Калягин А. Я. По незнакомым дорогам. Воспоминания военного советника. М., 1969.
Конниц И. И. Китайские дневники 1925—1926 гг. М., 1969.
Косюков 10. Л. Пекинский дневник. М., 1968.
Людников И. И. Через Большой Хинган (Боевые действия 39-й армии в войне с Японией в 1945 г.). М., 1967.
Лян Чэн, Ян Дин-хуа. Западный поход Китайской Красной армии. М., 1938.
Примаков В. М. Записки волонтера. Гражданская война в Китае. М., 1967. [1-е изд. — Аллен Генри А. Записки волонтера (гражданская война в Китае). Л., 1927].
Пу И. Первая половина моей жизни. Воспоминания Пу И — последнего императора Китая. М., 1968.
Пэн Бай. Красный Хайфып. М. — Л., 1932.
«Рожденная в боях». Воспоминания участников гражданских революционных войн и войны против японских захватчиков в Китае. М., 1961.
«Советские добровольцы о первой гражданской революционной войне в Китае». Воспоминания. М., 1961.
«Советский Союз — наш великий друг». Рассказы делегатов Всекитайской федерации труда, посетивших Советский Союз. М., 1950.
Стимсон Генри Л. Дальневосточный кризис. Воспоминания и наблюдения. М., 1938.
Сунь Цзе. Партизанская борьба в Маньчжурии. Героическая борьба объединенной антияпонской армии в Маньчжурии. М., 1939.
Уайт Т. п Джэкоби Э. Гром из Китая. М., 1948.
Фан Чжи-минь. Тюремные записки. М., 1959.
Хэ Сян-нин. Воспоминания о Сунь Ят-сене. М., 1966.
Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае. Из истории Первой гражданской революционной войны (1924—1927). М., 1964.
Черепанов А. И. Северный поход Национально-революционной армии Китая (1926—1927). (Записки военного советника). М., 1968.
Литература
Аварии В. Я. Борьба за Тихий океан. Агрессия США и Англии, их противоречия и освободительная борьба народов. М., 1952.
А вар и н В. Борьба за Тихий океан (японо-американские противоречия). М.,
425
Аварии В. Империализм в Маньчжурии, т. 1—2. М., 1934.
Акатова Т. Н. Сяпган-Гуанчжоуская (Гонкоиг-Кантонская) забастовка. М., 1959.
Алтайский М. и Георгиев В. Антимарксистская сущность философских взглядов Мао Цзэ-дуна. М., 1969.
«Антимарксистская сущность взглядов и политики Мао Цзэ-дуна». Сборник статей. М., 1969.
Антонов К. В. Суньятсепизм и китайская революция. М., 1931.
Астафьев Г. В. Интервенция США в Китае и ее поражение (1945—1949 гг.).
М., 1958.
Байков И. В. Антимарксистская сущность маоизма. М., 1970.
Бакулин А. В. Записки об уханьском периоде китайской революции. (Из истории китайской революции 1925—1927 гг.). М. — Л., 1930.
Барандов Г. В. Китайская революция и борьба Китайской компартии. М. - Л., 1934.
Бедняк И. Я. Японская агрессия в Китае и позиция США (1937—1939). М, 1957.
Березный Л. А. Критика методологии американской буржуазной историографии Китая (Проблемы общественного развития в 19 — первой половине 20 века). ЛГУ, 1968.
Березный Л. А. Политика США в Китае в период революции 1924—1927 гг. Л., 1956.
Бертрам Д. На фронтах Советского Китая. М., 1940.
Бовин А., Делюсин Л. Политический кризис в Китае. События и причины. М., 1968.
Богуш Е. 10. Маоизм и политика раскола в национально-освободительном движении. М., 1969.
Болдырев Б. Займы как орудие закабаления Китая империалистическими державами (1840—1948 гг.). М., 1962.
Борисов О. Б., Колосков Б. Т. Советско-китайские отношения. 1945—1970.
Краткий очерк. М., 1971.
Бородин Б. А. Помощь СССР китайскому народу в антияпонской войне 1937—1941. М.. 1965.
Бородина Ф. Женщина в Китае. М. — Л., 1928.
«Борьба за единый национальный антияпонский фронт в Китае». Сборник. [М.], 1937.
Бурлацкий Ф. Маоизм или марксизм? М., 1967.
Бурлацкий Федор. Маоизм — угроза социализму в Китае. М., 1968.
Ваграм В. Как живут и борются рабочие Китая. (Советская власть в Китае). М., 1931.
Ван Мин. Борьба китайского народа против японского агрессора и Великая социалистическая революция в СССР. [М.], 1937.
Ван Мин. Ленин, ленинизм и китайская революция. М., 1970.
Ван Мин. Новый этап агрессии японского империализма и новый этап борьбы китайского парода. [М.], 1937.
Ван Мин. О событиях в Китае. М., 1969.
Ван Мин. Революция, война и интервенция в Китае и задачи компартии. Речь на XIII пленуме ИККИ. М., 1934.
«Великий Октябрь и мировой революционный процесс». (Пятьдесят лет борьбы рабочего класса во главе революционных сил современной эпохи). М., 1967.
«Великий Октябрь и народы Востока». Сборник. М.. 1957.
«Видные советские коммунисты — участники китайской революции». М., 1970.
Виленский-Сибиряков Вл. Гоминдан. Партия китайской революции. М. — Л., 1926.
Виленский Вл. (Сибиряков). Сунь Ят-сен — отец китайской революции. М., 1924.
Владимиров О. Е. Незабываемые страницы истории. (СССР и освободительная борьба в Маньчжурии. 1945—1949 гг.). М., 1970.
426
Владимиров О., Рязанцев В Страницы политической биографии Мао Цзэдуна. М., 1969.
Владимирова Т. Борьба за Советы в Китае. М. — Л., 1931.
«Внешняя политика КНР». О сущности внешнеполитического курса современного китайского руководства. М., 1971.
Войтинский Г. КВЖД и политика империалистов в Китае. М., 1930. «Восьмая Народно-Революционная армия Китая». (Сб. статей). Хабаровск, 1939.
Вятский В. и Димин Ф. Экономический авантюризм маоистов (О маоистском курсе в экономике). М., 1970.
Ганшин Г. А. Экономика Китайской Народной Республики. М., 1959.
Гарушянц Ю. М. Движение 4 мая 1919 года в Китае. М., 1959.
Глунин В. И. Третья гражданская революционная война в Китае (1946— 1949 гг.). М., 1958.
Горшенин И. Маньчжурия и угроза японо-американской войны. М., 1933.
Далин С. А. В рядах китайской революции. М. — Л., 1926.
«Движение «4 мая» 1919 года в Китае». Сборник статей. М., 1971.
Делюсин Л. П. Борьба Коммунистической партии Китая за разрешение аграрного вопроса. М., 1964.
Делюсин Л. Борьба с правыми элементами буржуазии в Китае (1957 год). М., 1961.
Делюсин Л. П. «Культурная революция» в Китае. М., 1967.
Делюсин Л. И. Спор о социализме. Из истории общественно-политической мысли Китая в начале 20-х годов. М., 1970.
Дин Шоу-хэ, Инъ Сюй-и, Чжан Бо-чжао. Влияние Октябрьской революции па Китай. М., 1959.
Дубинский А. М. Освободительная миссия Советского Союза на Дальнем Востоке. (Из истории международных отношений, национально-освободительной борьбы пародов Восточной и Юго-Восточной Азии в годы второй мировой войны). М., 1966.
Дэн Чжун-ся. Краткая история профсоюзного движения в Китае. М., 1952.
Елисеев Г. П., Крушинский А., Милютенко В. Кричащие батальоны. Так называемая «великая пролетарская культурная революция» Китая вблизи. [М.], 1967.
Ефимов Г. В. Очерки по новой и новейшей истории Китая. М., 1951.
Жуков В. Г. Куда ведет политика Мао. М., 1967.
Занегин Б., Миронов А.. Михайлов Я. К событиям в Китае. М., 1967.
Ивин А. Борьба за власть Советов. Очерки советского движения в Китае. [М. - Л.], 1933.
Ивин А. Китай и Советская Россия. Письмо из Пекина. М. — Л., 1924.
Ивин А. Красные пики. (Крестьянское движение в Китае). М. — Л., 1927.
Иензен Ф. Китай побеждает. М., 1950.
«История внешней политики СССР. 1917—1970 гг.», ч. 1—2. М., 1966—1971. «История войны на Тихом океане», т. 1—5. М., 1957—1958.
«История международных отношений и внешней политики СССР. 1917— 1967 гг.», т. 1—3. М., 1967.
«Кантонская коммуна». (К сорокалетию восстания в Гуанчжоу). М., 1967. «Кантонская коммуна». Сборник статей и материалов. М. — Л., 1929.
Канторович А. Америка в борьбе за Китай. М., 1935.
Канторович А. Я. Иностранный капитал и железные дороги Китая.
М. - Л., 1926.
Капица М. С. КНР: два десятилетия — две политики. М., 1969.
Капица М. С. Советско-китайские отношения. М., 1958.
Капченко Н. И. Пекин: политика, чуждая социализму. М., 1967.
«Китай. История, экономика, культура, героическая борьба за национальную независимость». Сборник статей. М. — Л., 1940.
«Китай сегодня». М., 1969.
«Китайская Народная Республика». Экономика, государство и право, культура. М., 1970.
427
«Китайские добровольцы в боях за Советскую власть (1918—1922 гг.)». М., 1961.
«Китайский народ победит!». Сборник статей и документов. М., 1938.
Ковалев Е. Аренда и арендные отношения в Китае. Очерк. М., 1947.
«Коминтерн и Восток. Борьба за ленинскую стратегию и тактику в национально-освободительном движении». М., 1969.
«Коммунистический Интернационал». Краткий исторический очерк. М., 1969-Коновалов Е. А. Социально-экономические последствия «большого скачка» в КНР. М., 1968.
Корбаш Э. Экономические «теории» маоизма. М., 1971.
«Корни нынешних событий в Китае». М., 1968.
Коробов Н. Д. Борьба КПК за мир и демократию в Китае в 1944—1946 гг. (Политическое консультативное совещание 1946 г.). Саратов, 1959.
«Критика теоретических концепций Мао Цзэ-дуна». М., 1970.
Кучумов В. Очерки ио истории китайской революции. М., 1934.
Кюзаджан Л. С. Идеологические кампании в КНР (1949—1966). М., 1970.
Кюзаджан Л. С. Пролетарский интернационализм и мелкобуржуазный национализм. М., 1968.
«Ленин и национально-освободительное движение в странах Востока». М., 1970.
«Ленин и проблемы истории стран Азии». (Китай, Индия). Л., 1970.
«Ленин и проблемы современного Китая». Сборник статей. М., 1971.
«Ленинская политика СССР в отношении Китая». М., 1968.
Ли Гуан. Китайская Красная армия. М., 1937.
Ли Да-чжао. Избранные статьи и речи. М., 1965.
Мадьяр Л. Очерки по экономике Китая. М., 1930.
Мадьяр Л. И. Экономика сельского хозяйства в Китае. М. — Л., 1931.
Мандалян Т. Рабочее движение Китая. М. — Л., 1928.
«Маоизм без маски». (Сборник статей из советской печати). М., 1970.
«Маоизм глазами коммунистов». Мировая коммунистическая и рабочая печать о политике группы Мао Цзэ-дуна. М., 1969.
Марушкин Б. И. Американская политика «невмешательства» и японская агрессия в Китае (1937—1939 гг.). М., 1957.
«Международные отношения на Дальнем Востоке» (1840—1949). М., 1956.
«Мелкобуржуазный социализм и руководители КПК». М., 1964.
Мировицкая Р. А. Движение в Китае за признание Советской России. М., 1962.
Митбрейт Б. А. Очерки истории Коммунистического союза молодежи Китая. М., 1961.
Миф П. А. Китайская коммунистическая партия в критические дни. М. - Л., 1928.
Михайлов Г. и Степанов М. Японо-китайская война (Боевые действия 1937—1940 гг.). М., 1941.
Мосина Ю. Кантонская коммуна. М., 1931.
Мотылев В. Тихоокеанский узел второй империалистической войны. М., 1940.
Мугрузин А. С. Аграрные отношения в Китае в 20—40-х годах XX в. М., 1970.
Муромцева 3. А. Проблемы индустриализации Китайской Народной Республики. М., 1971.
Мяо Минь. Боевой путь Фан Чжи-миня. Пекин, 1958.
«На новом пути». Национально-освободительное движение в Азии и Африке. М., 1968.
«Националистическая политика группы Мао Цзэ-дуна и США». (Сборник статей по материалам научной конференции по международным отношениям в бассейне Тихого океана, организованной Институтом Дальнего Востока АН СССР в марте 1968 г.). М., 1968.
Никифоров В. Н. Советские историки о проблемах Китая. М., 1970.
«Оккупация Маньчжурии и борьба империалистов». Сборник статей. М., 1932.
428
«Оккупация Маньчжурии и борьба китайского народа». Сборник статей. М., 1937.
«О некоторых сторонах партийной жизни в Компартии Китая». М., 1964.
«Опасный курс». По поводу событий в Китае. Вып. 1-й. М., 1969.
Осетров А. Ф. Советский народ — революционному Китаю (1924—1927 гг.). М., 1967.
Персиц М. А. Дальневосточная республика и Китай. Роль ДВР в борьбе Советской власти за дружбу с Китаем в 1920—1922 гг. М., 1962.
Попов В. К. Провал агрессии США в Китае после второй мировой войны. М, 1955.
Попова Е. И. Политика США на Дальнем Востоке (1918—1922). М., 1967.
«Пробуждение угнетенных». Национально-освободительное движение в Азии и Африке. М., 1968.
Пын Мин. История китайско-советской дружбы. М., 1959.
«Рабочий Китай». Сборник статей. М., 1925.
«Рабочий Китай в 1927 году». Сборник статей. М., 1928.
Рахимов Т. Р. Национализм и шовинизм — основа политики группы Мао Цзэ-дуна. М., 1968.
Сапожников Б. Г. Китайский фронт во второй мировой войне. М., 1971.
Сапожников Б. Г. Японо-китайская война и колониальная политика Японии в Китае (1937—1941). М., 1970.
Севостьянов Г. И. Подготовка войны на Тихом океане (сент. 1939 г. — дек. 1941). М., 1962.
Семенов Б. Китай в борьбе с империализмом. М., 1926.
Семенов Б. Новый этап китайской революции. М. — Л., 1927.
Сенин Н. Г. Общественно-политические и философские взгляды Сунь Ятсена. М., 1956.
Сергейчук С. США и Китай. (Политика США в отношении Китая 1948— 1968). М., 1969.
Сидихменов В. Я. Классы и классовая борьба в кривом зеркале. М., 1969.
Симоновская Л. В., Эренбург Г. Б., Юрьев М. Ф. Очерки истории Китая. М., 1956.
Сладковский М. И. Китай и Япония. М., 1971.
Сладковский М. И. Очерки развития внешнеэкономических отношений Китая. М., 1953.
Сладковский М. И. Очерки экономических отношений СССР с Китаем. М., 1957.
«Современная историография стран зарубежного Востока». Выпуск I. (Китай). [Сборник статей]. М., 1963.
Соркин Г. 3. Первый съезд народов Востока. М., 1961.
«40 лет Великой Октябрьской социалистической революции». Сборник статей. М., 1958.
«Су Чжао-чжэнь, вождь китайских рабочих». Сборник статей. М., 1929.
Сунь Ят-сен. Избранные произведения. М., 1964.
«Сунь Ят-сен. 1866—1966. К столетию со дня рождения». Сборник статей, воспоминаний и материалов. М., 1966.
Супруненко А. Три года отечественной войны китайского народа. Ростов-на-Дону, 1940.
Сюй Тэ-ли. Влияние Великой Октябрьской социалистической революции на китайскую революцию. М., 1957.
Сяо Чао-жанъ. Кантон-Гонконгская забастовка. [М.], 1958.
Тайгин М. Китайская революция. М., 1927.
Тан Пин-сян. Пути развития китайской революции. Доклад на VII расширенном Пленуме ИККИ. М. — Л., 1927.
Терентьев И. Очаг войны на Дальнем Востоке. М., 1934.
Терентьев И. Японский капитал в Маньчжурии. М., 1932.
Тихвинский С. Л. Сунь Ят-сен. Внешнеполитические воззрения и практика. (Из истории национально-освободительной борьбы китайского народа 1885—1925 гг.). М., 1964.
429
Тихвинский С. Л. Сунь Ят-сен— друг Советского Союза. К 100-летию со дня рождения. 1866—1966. М., 1966.
«Участие трудящихся зарубежных стран в Октябрьской революции». [Сборник статей]. М., 1967.
Федосеев И. И. Марксизм и волюнтаризм. М., 1968.
Форман Г. В новом Китае. Репортаж. М., 1948.
Харнский К. Китай с древнейших времен и до наших дней. Хабаровск — Владивосток, 1927.
Хейфец А. Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921—1927 гг. М., 1968.
Ходоров А. Е. и Павлович М. П. Китай в борьбе за независимость. М., 1925.
Цун Хуанъ-шэн. Политическая работа в китайской армии. М., 1939.
Цюй Цю-бо. Очерки и статьи. М., 1959.
Чжэн Лин. Два года героической борьбы китайского народа. М., 1939.
Чжэн Лин. Китайский народ в борьбе против японского агрессора. М., 1938.
Шнейдер М. Е. Цюй Цю-бо — революционер, писатель, боец (1899—1935). М., 1960.
«Экономика — главное поле борьбы за коммунизм». (К критике экономической политики китайских руководителей). М., 1964.
«Экономическая география Китая». М., 1957.
Эренбург Г. Б. Очерки национально-освободительной борьбы китайского народа в новейшее время. М., 1951.
Юрьев М. Ф. Революция 1925—1927 гг. в Китае. М., 1968.
«Японские концерны в Маньчжурии». Харбин, 1940.
Яременко Ю. «Большой скачок» и народные коммуны в Китае. М., 1968.
Справочные пособия
«Библиография Востока». Вып. 1. История (1917—1925). М., 1928.
«Международная жизнь КНР в датах и фактах». (Хроника событий). М., 1959.
«Национально-освободительная борьба китайского народа в 1840—1949 гг.». (Сводный каталог книг, хранящихся в библиотеках Москвы и Ленинграда), т. 1—2. М., 1959.
«Национально-освободительная борьба китайского народа в 1840—1949 гг.». (Сводный каталог книг, хранящихся в библиотеках Москвы и Ленинграда). Дополнительный выпуск. М., 1962.
Скачков П. Е. Библиография Китая. М., 1960.
«Сунь Ят-сен» (Библиографический указатель). М., 1966.,
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Ай Цин 298
Ань Цзы-вэнь 361
Арита X. 186
Ашбрук 351
Бай Лан 40
Бай Чун-си 107, 127, 245
Бао Хуэй-сэн 61
Баррет Д. 205
Блюхер В. К. 79, 81, 100, 130
Бо Гу см. Цинь Бан-сянь
Бо И-бо 341
Бородин М. М. 76, 82, 96
Браун Отто (Ли Дэ, Хуа Фу) 153
Брежнев Л. И. 419
Ван Жо-фэй 217-218
Ван Ли 390
Ван Мин 136, 161, 166, 182, 183, 191, 200, 201
Ван Хэ-бо 85
Ван Цзин-вэй 21, 36, 95, 97, 101, 105, 114, 119, 124, 126, 127, 142-143, 159, 163, 187, 188
Ван Цзин-мэй 61
Ван Цзя-сян 136
Ван Чун-лунь 269
Ван Шоу-хуа 121
Ведемейер 210, 224
Войтинский Г. Н. 60, 73, 84, 93
Волховский Ф. В. 21
Ворошилов К. Е. 300
Гань Най 60, 106
Гао Ган 162, 163, 222, 237, 247, 266—
268, 274, 291
Гао Цзюнь-юй 72
Герман Я. 76
Гершуни Г. А. 21
Го Лян 69, 86
Го Сун-лин 97
Гу Чжэн-хун 91
Гуансюй 11, 12, 15, 23
Гудноу Ф. 45
Дай Цзи-тао 60, 61, 96, 106
Далин А. С. 73
Димитров Г. М. 161, 166, 167
Дин Лин 298
Дин Чао 141
Дуань Ци-жуй 31, 35, 48—50, 57, 65, 66, 82, 92, 97
Дун Би-у 61, 183, 289, 323
Дэван 165, 167
Дэн Ин-чао 183
Дэн Пэй 85
Дэн Сы-мин 61
Дэн Сяо-пин 132, 222, 267, 287, 290— 292, 333, 334, 336, 361—365, 373, 379, 406
Дэн То 335
Дэн Цзы-хуэй 273, 275, 333, 341
Дэн Чжун-ся 58, 61, 69, 86, 94
Е Тин 100, 115, 116, 118, 175, 195, 196
Е Цзянь-ин 220
Жао Шу-ши 266-268, 274, 291
Жэнь Би-ши 222
Инь Жу-гэн 159
Иоффе А. А. 67, 73
Исии Кикудзиро 50
Итагаки С. 179
Кан Гуан-Жэнь 12
Кан Шэн 392
Кан Ю-вэй 10, 12, 24, 49, 52
Карахан Л. М. 67, 78
Кастро Ф. 366
Кеттелер 14
Коноэ Ф. 187
Конфуций 9, И, 12, 52, 145
Крэйги Р. 186
431
Кузнецова М. Ф. 60
Кун Сян-си 126, 144, 197
Кэ Ция-ши 71, 361
Лансинг Р. 50
Ленин В. И. 15, 38, 56, 63, 71, 77, 85, 104, 316, 335, 336, 338
Ли Вэй-хань 85
Ли Вэнь-линь 131
Ли Да 61, 63
Ли Да-чжао 45, 52-54, 56, 58-62, 69, 70, 72, 74, 76, 85, 107, 121
Ли Ду 141
Ли Дэ см. Браун Отто
Ли Ле-цзюнь 39
Ли Ли-сань 69, 86, 92, 93, ПО, 134— 136, 256
Ли Сянь-нянь 222, 341
Ли Фу-чунь 266, 341
Ли Хань-цзюнь 61, 62
Ли Хун-чжан 7, 8, 14
Ли Цзи-шэнь 106, 111, 119, 120, 155, 248
Ли Цзун-жэнь 127, 195, 239, 240
Ли Ци-хань 61, 68, 69, 86
Ли Юань 395
Ли Юань-хун 30, 32—36, 40, 47—50, 66, 67
Линь Бо-цюй 76, 87, 183, 204
Линь Бяо 174, 179, 222, 267, 312, 336, 358, 364, 365, 374, 376, 377, 379, 382, 391, 395, 399, 400, 408-410, 420
Линь Вэй-минь 69, 86
Линь Сюй 12
Линь Цзе 389
Линь Цзу-хань см. Линь Бо-цюй
Литтон 139, 140
Ло Гэн-мо 355
Ло Жуй-цин 222, 281, 365, 377
Ло Жун-хуань 222, 248
Ло И-нун 69, 107, 121
Ло Луи-цзи 297
Ло Фу см. Чан Вэнь-тянь
Ло Чжан-лун 85
Лу Дин-и 293, 377, 379
Лу Жун-тин 31
Лу Синь 52, 148, 165, 280
Л у Хань 241
Лу Цзун-юй 57
Лун Юй 33, 35
Лун Юнь 297
Лэй Фэн 358
Лю Бо-чэн 115, 174, 222
Лю Вэнь-сун 86
Лю Гуан-ди 12
Лю Жэнь-цзин 61, 62
Лю Хуа 86, 92, 93, 121
Лю Чжи-дань 162, 163
Лю Шао-ци 69, 86, 92, 94, 191,196, 207, 223, 229, 235, 239, 247, 248, 264, 267,
273, 287, 292, 310, 312, 322, 323, 325, 331, 332, 334—336, 340, 361—365, 373, 374, 378, 379, 389, 390, 399, 400, 406, 415, 417
Лю Эр-сун 86
Лян Ци-чао 10, 12, 24—26, 38, 47, 61 Ляо Мо-ша 335
Ляо Чжун-кай 37, 79, 96
Ма Бу-фан 143, 170
Ма Бу-цин 143, 170
Ма Хун-куй 143, 170 4
Ма Чжань-шань 141
Мамаев И. К. 60
Мао Дунь 363
Мао Цзэ-дун 61, 76, 113, 117, 131, 134—137, 150, 152, 155—158, 162— 164, 167-170, 177, 181-183, 191, 193-196, 198-201, 205-209, 211, 213, 217, 218, 222, 223, 226, 228, 232, 233, 235-238, 240. 245, 247, 249, 251, 256-258, 260, 264—268, 274-281, 283—288,	290—297,	299—302,	304,
306, 307,	309,	310,	312-317,	319,
321-327,	330,	333-337, 340,	341,
343—345, 352-354, 356-364, 369-371, 373,	374,	375,	376-383,	385,
387-395, 397-401, 404-408, 410— 413, 416, 417, 420
Маринг Г. 62, 73, 74
Маркс К. 21, 104, 315, 335, 336
Маршалл 217, 220
Не Жун-чжэнь 179, 222
Нельсон Д. 203
Николай II 8
Никольский М. 62
Никсон Р. 418
Нимейри Дж. 419
Окамура Я. 212
Павлов П. А. 79
Пайкес А. К. 67
Поляк В. 76
Пу И 23, 49, 140, 188
Пэн Бай 58, 87, 118
Пэн Дэ-хуай 132, 137, 174, 211, 222, 259, 266, 312, 324-327, 334—335, 343, 379
Пэн Чжэнь 191, 361, 363, 376, 377, 379
Пэн Шу-чжи 85, 104
Рассел Б. 61
Рузвельт Ф. Д. 203
Руссель Н. К. см. Судзиловский Н. К.
Сект X.154
Смоленцев П. 76
432
Сноу Э. 168, 194
Се Сюе-хун 297
Се Фу-чжи 222, 390, 392, 393
Стилуэлл Дж. 197, 203
Стюарт Л. 224
Су Бин-вэнь 141
Судзиловский Н. К. (Руссель И. К.) 21
Су Чжао-чжэн 69, 93—94, 105, ИЗ, 120
Су Юй 222
Сукарно 367
Сун Цзы-вэнь 126, 144, 197, 240
Сун Цзяо-жэнь 21, 23, 37—39
Сан Цин-лин 82, 170, 247, 323
Сунь Е-фан 335, 355
Сунь У 22, 36
Сунь Фо 80
Сань Чуань-фан 97, 99, 100, 106, 114
Сунь Ят-сен 14, 16, 20-23, 25, 34, 35, 37-40, 42, 45—46, 48-49, 51, 53, 56, 63-66, 69, 73, 77, 79-83, 87, 95, 96, 104, 115, 125, 170, 171, 206, 247
Суслов М. А. 371
Сюаньтун 30
Сюй Ди-синь 355
Сюй Кэ-сян 108, 112, 113
Сюй Сян-цянь 132, 169
Сюй Чун-чжи 96
Сюн Сюн 121
Сюэ Му-цяо 355
Ся Доу-инь 108, 112
Сян Ин 86, 94, 137, 150, 175, 195
Сян Чжун-фа 136
Сяо Ван-дун 363
Сяо Чу-нюй 121
Тан Хуа-лун 24, 26, 30
Тан Цай-чан 16, 29
Тан Цзи-яо 32
Тан Шао-и 34—36
Тан Шоу-цянь 24, 31
Тан Шэн-чжи 101, 105, 111, 112, 114, 124
Тан Энь-бо 202
Тань Пин-шань 76, 81, 85, 105, 110, ИЗ, 154
Тань Сы-тун 10, 12, 16
Тань Чжэн 343
Тань Чжэнь-линь 222, 311, 312, 333, 388, 389, 395
Тань Янь-кай 26, 31, 32, 36
Тао Мэн-хуэ 52
Тао Чжи-юе 241
Тао Чэн-чжан 23, 36
Терешатов А. 76
Трумэн Г. 210
Тэн Дай-юань 132
Умэдзу Е. 158
Уоллес Г. 203
У Пэй-фу 65, 66, 70, 81, 97, 98, 100
У Сюнь 279
У Хань 334, 335, 376, 438
У Юй 52
У Юй-чжан 183
Фан Вэй 36, 37
Фан Чжи-минь 132
Фу Цзо-и 167
Фу Чун-би 395
Фэн Го-чжан 31, 32, 50
Фэн Дин 361
Фэн Сюэ-фэн 298
Фэн Юй-сян 81, 82, 97, 98, 100, 111, 112, 125, 163, 170, 204
Хай Жуй 334, 335, 376
Хирота К. 158, 159, 165
Ходжа Э. 407
Ху Фэн 275, 280, 281
Ху Хань-минь 21, 32, 61, 96
Ху Цзун-нань 143, 246
Ху-Ши 52, 53, 59, 275, 280, 281
Хуа Фу см. Браун Отто
Хуан Гун-люэ 132, 137
Хуан-ди 30
Хуан Дэ-лун 85
Хуан Кэ чэн 324, 327, 343
Хуан Син 20, 26, 27, 32, 33, 37, 39
Хуан Хуа 406
Хэ Ин-цинь 137, 158, 159, 168, 240
Хэ Лун 115, 116, 132, 174, 222, 383, 386
Хэ Шу-хэн 61
Хэй 10
Хэрли П. 203, 205, 210, 213, 217
Цай Тин-кай 154, 155
Цай Хэ-сэнь 58, 72, 75, 84-86, 110
Цай Э 31, 32, 47
Цай Юань-пэй 36, 51, 52
Цао Жу-линь 57
Цао Кунь 66
Цао Фу-тянь 13, 15
Цзян И-у 29, 33, 34
Цзян Кан-ху 36
Цзян Сянь-юнь 121
Цзян Цин 361, 376, 382, 386
Цзяо Да-фын 31
Цинь Бан-сянь (Бо Гу) 153, 155, 157, 158, 182, 183, 200, 201
Цинь Ши-хуан 315
Цы Си 12, 14, 15, 20, 23
Цюй Цю-бо 58, 59, 71, 74, 76, 85, 86, 92, 96, 104, 110, 113, 116, 117, 136, 148
Цянь Сюань-тун 52, 53
433
Чан Кай-ши 36, 75, 76, 79, 81, 96-99, 101, 104-108, 111-112, 114-115, 124-127, 129, 137, 139, 142-146, 154-157, 159, 161, 163—170, 173— 175, 177, 181, 182, 186, 187, 193-197, 203-205, 212, 213, 215, 218, 220— 228, 230, 231, 233, 234, 239, 240
Черепанов А. И. 76
Чжан Бин-линь 20—23, 36
Чжан Бо-цзюнь 297
Чжан Вэнь-тянь (Ло Фу) 136, 153, 155, 158, 200, 201, 266, 324, 327, 379
Чжан Го-тао 61-63, 68, 69, 71, 72, 75, 76, 85, 86, 110, 150, 162, 163, 169, 170
Чжан Дун-сунь 61
Чжан Дэ-чэн 13, 15
Чжан Лань 248
Чжан Мин-шань 269
Чжан Нап-ци 297
Чжан Сюнь 49
Чжан Сюэ-лян 92, 126, 130, 139, 141, 143, 165, 167-169
Чжан Тай-лэй 58, 71, 74, 75, 85, 86, 120, 121
Чжан Фа-ку й 114. 115, 116, 119, 120 Чжан Цзо-линь 65, 66, 81, 92, 97, 98, 106, 107, 111, 125, 126
Чжан Цзун-сян 48, 57
Чжан Цзюнь-май 61
Чжан Цзянь 24, 26, 29, 36
Чжан Чжэн-у 33, 36, 37
Чжан Чунь-цяо 392
Чжан Юнь-и 132
Чжао Ши-янь 121
Чжоу И-цюнь 132
Чжоу Сяо-чжоу 324, 327
Чжоу Фо-хай 60, 61
Чжоу Хань 12
Чжоу Энь-лай 79, 115, 136, 151—152, 155, 157, 168, 173, 182, 183, 205, 217, 222, 247, 264, 287, 288, 292, 300, 301, 325, 332, 402, 406
Чжу Дин-тань 85
Чжу Дэ 115, 131, 137, 157, 162, 163, 174, 205, 210-212, 223, 245, 247, 248, 292, 323, 383, 386
Чжу Чжи-синь 51
Чжэнь Вэй-сань 222
Чичерин Г. В. 73
Чунь, князь 23, 28, 33
Чэннолт 197
Чэн Цянь 241
Чэн Чунь-сюань 28
Чэнь Бо-да 275, 312, 334, 341, 382, 392, 420
Чэнь Го-фу 144, 197, 240
Чэнь Гун-бо 60, 61, 126
Чэнь Ду-сю 51, 53, 58—63, 72, 74, 84—
85, 93, 102, 104, 110, 111, ИЗ, 116
Чэнь И 196, 222
Чэнь Ли-фу 144, 197, 240
Чэнь Лянь-бо 80
Чэнь Мин-чжэнь 241
Чэнь Мин-шу 154, 155
Чэнь Тань-цю 61
Чэнь Тань-хуа 19
Чэнь Цзай-дао 390
Чэнь Цзи-тан 127
Чэнь Цзюн-мин 66, 80, 81, 95
Чэнь Ци-мэй 31, 32, 36, 39
Чэнь Ци-ся 298
Чэнь Чан-хао 169
Чэнь Чэн 143, 144
Чэнь Юнь 292, 332
Чэнь Янь-нянь 94, 121
Шао Ли-цзы 60, 204
Шао Цюань-линь 361
Ши Цунь-тун 61
Ши Ян 69
Шэн Сюань-хуай 28
Шэнь Цзюнь-жу 248
Шэнь Ши-цай 143
Энгельс Ф. 104
Юань Ши кай 13, 14, 19, 24, 28, 29, 32-42, 45-49, 51, 66
Юй Гуан-юань 355
Юй Ли-цзинь 395
Юй Цзо-юй 132
Юнь Дай-ин 58, 79
Ян Жуй 12
Ян Мин-чжай 60
Ян Сэнь 111
Ян Сянь-чжэнь 361
Янь Ху-чэн 143, 165, 167-169
Ян Цюй-юнь 16
Ян Чэн-у 395
Ян Шан-кунь 200, 377
Ян Шэнь-сю 12
Янь Си-шань 31, 125, 126, 143, 163, 189, 194, 195
Яо Вэнь-юань 376, 392, 395
СОДЕРЖАНИЕ
В. Н. Никифоров
ВВЕДЕНИЕ. КИТАЙ В НАЧАЛЕ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА . . .	5
1.	Переход от «старых китайских бунтов» к сознательному демократическому движению.................................... —
2.	Сппьхайская революция (1911—1913 гг.)................ 27
3.	Китай после Синьхайской революции.................... 43
В. И. Глунин
Глава I. ПОДЪЕМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ В КИТАЕ (1917-1924 гг.)........................... 55
1.	«Движение 4 мая» и образование Коммунистической партии Китая (1917—1921 гг.).................................... —
2.	Подъем национально-освободительного движения и образование единого национального фронта (1922—1923 гг.) ....	63
3.	Укрепление национально-революционных сил и назревание революционной ситуации (январь 1924 — май 1925 г.) . . .	78
В. IL Глунин
Глава II. НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1925-1927 гг. . . .	88
1.	Начало революции (май 1925 — июнь 1926 г.)............ —
2.	Северный поход Национально-революционной армии (июль 1926 - март 1927 г.).................................... 98
3.	Кризис и поражение революции (апрель — июль 1927 г.). . .	106
4.	Арьергардные бои революции (август — декабрь 1927 г.) . .	114
А. М. Григорьев
Глава III. РЕВОЛЮЦИОННАЯ БОРЬБА В КИТАЕ ПОД ЛОЗУНГОМ СОВЕТОВ (1928-1937 гг.)............................ 122
1.	Первый этап советского движения (1928—1931 гг.)....... —
2.	Яновская агрессия и начало антияпонской борьбы. Поражение советского движения (1931—1935 гг.) ................... 139
435
3.	Подъем национально-освободительной борьбы китайского народа. Борьба КПК за создание единого национального анти-японского фронта (1935—1937 гг.)........................ 158
Я. В, Кукушкин, В. И. Глунин
Глава IV. НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА ПРОТИВ ЯПОНСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА (1937-1945 гг.)................... 172
1.	Японское наступление против Китая и развертывание вооруженного сопротивления китайского народа (июль 1937 — октябрь 1938 г.).......................................... —
2.	Прекращение японского наступления в Китае. Рост освобожденных районов. Обострение борьбы между КПК и гоминьданом .................................................. 185
3.	Китай в 1941—1943 гг. Положение в районах господства гоминьдана. Ослабление фронта освобожденных районов............196
4.	Возобновление японского наступления. Военно-политический кризис в Китае (1944—1945 гг.).......................... 202
5.	Вступление Советского Союза в войну против империалистической Японии. Завершение освободительной войны китайского народа............................................ 209
В. И. Глунин
Глава V. НАРОДНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА И ПОБЕДА НАРОДНОЙ РЕВОЛЮЦИИ (1946-1949 гг.)......................  214
1. Послевоенный политический кризис. Начало гражданской войны и возникновение общей революционной ситуации (сентябрь 1945 — июнь 1947 г.)............................. —
2. Стратегическое наступление НОА и победа народной революции (июль 1947 — октябрь 1949 г.) ................... 227
В. И. Глунин
Глава VI. ПЕРЕХОД КИТАЯ НА ПУТЬ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ (1949—1957 гг.)................................. 243
1.	Завершение буржуазно-демократических преобразований и восстановление народного хозяйства (1949—1952 гг.) ....	—
2.	Переход к социалистическим преобразованиям. Начало социалистической индустриализации (1953—июль 1955 г.) . . .	261
3.	Первая попытка маоистов повернуть Китай на «особый» путь развития (июль 1955—1957 г.)............................ 274
А. М. Григорьев
Глава VII. КНР В ГОДЫ «БОЛЬШОГО СКАЧКА» И ЛИКВИДАЦИИ ЕГО ПОСЛЕДСТВИЙ (1958-1960 гг.).......................305
1.	КНР в период «большого скачка» (1958—1960 гг.)......... —
2.	КНР в годы чрезвычайных мер по ликвидации последствий «большого скачка» (1961—1962)...........,............... 329
3.	Внутренняя и внешняя политика КНР в 1963—1965 гг. Китай накануне «культурной революции» . .	...............344
436
К. В. Кукушкин
Глава VIIL КНР В ПЕРИОД 1965-1969 гг.................... 375
1.	Начало открытого маоистского наступления на Коммунистическую партию и народные органы власти................... —
2.	Учреждение новых органов власти — «ревкомов». Установление в стране	военного контроля .................... 385
3.	Легализация результатов «культурной революции». IX съезд КПК...................................................408
ЗАКЛЮЧЕНИЕ...............................................412
А. С. Ипатова
БИБЛИОГРАФИЯ ........................................... 421
А. С. Ипатова
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ........................................431
Новейшая история Китая (1917—1970). М., «Мысль», Н72 1972.
437 с. (Ин-т Дальнего Востока).
В настоящей книге исследуется история китайской революции, борьба, которую мужественно и самоотверженно вел китайский народ под руководством своей компартии против империализма и внутренней реакции. Большая часть книги посвящена истории КНР. Особый интерес представляют заключительные главы книги, в которых освещается внутренняя и внешняя политика КНР, разоблачается великодержавная националистическая политика Мао Цзэ-дуна и его группы, их раскольническая деятельность в международном рабочем движении.
1-6-3	9 (М) 7
131-72
НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ КИТАЯ
1917—1970 гг.
Редактор Г. П. Новикова Младший редактор Л. В. Рогова Оформление художника Э. Л. Эрмана Художественный редактор В. А. Захарченко Технический редактор К. С. Чистякова Корректоры В. С. Матвеева, Д, И, Гуляк
Сдано в набор 16 декабря 1971 г. Подписано в печать 21 апреля 1972 г. Формат бумаги 60X90V16, № 2. Усл. печатных листов 27,5. Учетно-издательских листов 30,71. Тираж 17 500 экз. А04984. Заказ № 99. Цена 2 р. 09 к.
Издательство «Мысль».
117071. Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Ордена Трудового Красного Знамени Ленинградская типография № 1 «Печатный Двор» им. А. М. Горького Главполиграфпрома Комитета по печати при Совете Министров СССР, г. Ленинград, Гатчинская ул., 26.
УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!
Книги издательства «Мысль», которые уже поступили в продажу, можно приобрести в местных книжных магазинах, распространяющих общественно-политическую литературу. В случае отсутствия в этих магазинах интересующих вас изданий заявки посылаются по адресу: 117168. Москва, А-168, ул. Кржижановского, 14, магазин № 93 «Книга — почтой». 127254. Москва, И-254, ул. Яблочкова, 8, магазин № 155 «Книга — почтой».
Книги будут высланы магазином наложенным платежом по указанному вами адресу.
Рекомендуем на интересующие вас книги, которые еще подготавливаются к изданию, оформить предварительный заказ в местных книжных магазинах.
Для этого следует заполнить обычную почтовую открытку: в графах «Куда» и «Кому» необходимо указать свой адрес и фамилию, на обороте — автора и название книги, издательство, а также цену, количество требуемых экземпляров, номер, под которым указанная вами книга значится в аннотированном плане выпуска издательства на 1972 год (этот план имеется в книжных магазинах).
Заполненная таким образом открытка в конверте направляется в ближайший книжный магазин.
Предварительные заказы помогут издательству точнее определить тираж книги, а вам вовремя ее приобрести.