Артуръ Арну,
членъ Парижской Коммуны.
и
m
Народная исторія
•
Парижской Коммуны.
Полный переводъ съ французскаго
В. Александрова.
Книгоиздательство „ЛУЧЪ".
ПЕТРОГРАДЪ.

/
л*
>
ИБЛНМаМ;
•
«.« .лшщ/ <ѵ
2011109747
Государственная Типография.

ОГЛАВЛЕНИЕ.
СТР.
Иреднсловіе
5
I. — Вечеръ 3-го сентября. — Послѣднсо убійство имнеріи. — Брать
Жюля Фавра
7
II. — 4 -е сентября. — ИарижскШ народъ. — Почему п какимъ обра-
зо.мъ революція 4-го сентября не удалась
9
III. — Члены правительства. — Трошю, Жюль Фавръ, Жюль Симопь,
Эрнестъ Иикаръ и другіе
14
IV. — ІІарижскій пародъ во время первой осады
23
V. — Народъ чувствуетъ, что ему измѣнили. — 31-е октября. — 22-е ян-
варя
у
31
VI. — Капитуляция. — Выборы. — Похшценіе пуіпскъ. — Мапифестаціи 43
на площади Бастиліи
VII. — Парижъ и Фрапція. — Право и необходимость коммунальной
идеи
68
VIII. — 18 -е марта
72
IX. — Нейтральный Комитета
83
X. — Выборы. — ІІровозглашеніе Коммуны
99
XI. — Коммупа. — Большинство и меньшинство. — Долеклюзъ, Гам-
.
бопъ, Федиксъ ІІіа. — Политика
113 ]/
XII. — Коммуна. — Ея декреты
135
XIII. — Коммуна. — Война, полпція, пресса
150
XIV.— Другія причины ослаблспія. — Отставки.— Новые выборы.—
Комитета общественнаго спасеніи. — Манифест* меньшин-
ства
168
V XV. — Парижъ во время Коммуны
189
XVI. — Послѣднее засѣданіе Коммуны. — Рсзгомэ
214
XVII. — Заключение
229

ЦРЕДИСЛОБІЕ.
ч
Я не ішѣю намѣрсіші написать полную законченную нсторію Париж-
ской Коммуны.
Я стремлюсь, главными образомъ, познакомить съ copia,м.иой идеей,
которая явилась результатом этого велнкаго народиаго дішжепія, и
ясно отмѣтить новый попороть революціошюй мысли, 18 марта.
Существуют!, разнообразные, очень подробные и дополняющіе другъ
друга труды о нооіпіыхъ дѣйствіяхъ, который были начаты 3 анрѣли
и закончились въ крови всего народа 28 мая.
Но своеобразный характерь коммунистической рёволюціи 1871 г.
съ политической и общественной точки зрѣнія еще недостаточно ясно
установлеігь, да и врядъ-ли когда будегь вполнѣ выяснеігь.
Подробнее всего описана банальная, внѣшшш сторона,' свойствен-
ная всѣмъ возстаніямъ, чѣмъ моральная и интеллектуальная, которая,
главными образомъ, и ототчаютъ Парижскую Коммуну оть нодобныхъ
ей революцій.
Настоящей трудъ тѣмъ болѣе необходимъ, что великая, оригиналь-
ная H столь самобытная идея, свидѣтельствовавшая о новомъ огромного
нрогрессѣ въ логическомъ развитіи народныхъ тробованій,—вынуждена
но только защищаться оть гнусныхъ клевёгъ враговъ,—это въ коиц!',
концов;, легко,—по н оть извращоній со стороны мішмыхъ сторошш-
ковъ ея, которыо по непонимапію видягь вт, ней одно изъ періодиче-
скихъ проявлений стараго авторитарного якобинства.
Если-бы роводющя 18 марга была-бы только этнмъ, если-бы она не
дала угветеннымъ нротивъ нритѣснителей, экещоатируомымъ протнаъ
эіссплоататоровъ новаго оружія, усоворшонствованнаго уроками опыта и
нрогрѳссомъ содіальной науки, то былъ-бы необъяснимъ крикъ надежды,
который, несмотря на минутное иоражеиіе, вырвался у пролетаріата, у
доброжелательныхъ людей всего міра, и была-бы нѳпоиятпа усиленная
жизнь и необычайная дѣятѳлыюсть глубокихъ слоевъ, которыо еще
вчера отчаявались, а сегодня полны энтузіазма.

Признавать 18 марта, прославлять, праздновать его собраніями
только отъ того, что это поздиѣйшая рѳволюція—это было-бы ребяче-
ством'!..
Значѳніе рѳволюціи придаете не ея время, а ея программа.
Народи пе ошибся, и если онъ хранить память о 18 марта, если
зшімя Коммуны сдѣлалось его зпаменомъ, то это потому, что оиъ пре-
красно пой иль,' что эта роволюція была действительно его собствеішой
H дала первое слово рѣшенія задачи, которое XIX столѣтіе искало въ
гшслѣдователыюмъ рядѣ пѳреворотовъ и попытокъ, въ концѣ копцовъ,
достойныхъ также славы.
Чѣмъ-жѳ была Коммуна?
Что было поваго въ ея программѣ?
Въ чѳмъ отличалась она отъ старой программы роволюціоішыхъ
якобинцевъ?
Это-то я и хочу установить, выяснить и сдѣлать наглядными въ
»тихи замѣткахъ и личныхъ воспомішаніяхъ, поставивъ собѣ цѣлыо
разсказать только то, что я сами видѣлъ и самъ провѣрилъ съ возможно
большими бсзпристрастіемъ.
Женева. Январь 1876 г.
•
"
ѵ<.

г.
Вечерь 3 сентября. Послѣднее убійство имперіи. Брать Жнмш Фавра.
Во всякой рѳволіоціи наиъ важно разсмотрѣть три вещи: ея закон-
ное основаніе, ея цѣль и ея проявленіѳ.
Шесть лѣть прошло поелѣ славшаго дня, когда парижскій- народа,
коварно подстрекаемый, атакованный іючыо какъ шайкой кармашцн-
повгь, мужествешіьшъ усиліемъ проспать Тьера и его шайку бона-
нартистскихъ генералевъ, еще красныхъ отъ залекшейсп декабрьской
крови и покрытыхъ свѣяссю грязыо Седана и 28 января.
Съ тЬха пора душа успокоилась, здравый смысла могь взять верха
нада отчаяніѳмъ, а мрачная суровая ссылка охладила увлсчѳнія борьбы.
Теперь, кажется, я нахожусь ва наилучшиха условінха, чтобы
высказаться беза преувеличений, но и беза иллюзій..
Я открыто заявляю, что никогда революція но была болѣе законна
и lté нмѣла высшаго идеала.
Чтобы хорошо понять 18 марта и Парижскую Коммуну, нужно
обратиться ка 4 сентября и къ правительству націовальной обороны.
Послѣдгоее разаяснита лама порпое: для этого достаточно пѣсколь-
кягь страница.
/
Я начну са вечера 3 септября.
Ва этотъ день разнесся слуха о Седанскомъ погромѣ, хотя еще по
был» оффиціальтго подтвержденія. Волненіе, силыюо са самаго обаявле-
нія ІЮЙІГЫ и порвыха иораженій, все увеличивалось.
Между 9—10 часами густая толпа прошла по Монмартрскому
бульвару, направляясь ка Бастиліи. Тама были жопщнны, которыя
выдѣлялись своей іюзбужденносіаіо и настойчиво требовали низложспія
правительства.
ІІрн видѣ этого я воспрянула духомъ.
Ва теченіе 6 педѣль партія реепубликапцева-соціалистова съ
надеждой ожидала риженія: мы употребляли Всѣ усиліл, чтобы нызнать
СГ(Х но населешс удержппалось депутатами лТ.ной, которые явились

буферомъ между народами и имііеріей, утомленной 20 годами деспотизма,
искуснаго развращсиія и потерявшей, невидимому, вѣру irr. свои соб-
ственный силы и могущество.
Значительны я группы народа разбѣгались при появленіи нѣсколыніхъ
полицейекихъ. Всякій боялся въ толпѣ заговорить со своим и сосѣдомъ,
и если кто либо осмѣлипался сказать мужественное слово, граждане
свіогрѣли на него съ нѳдовѣріемъ, какъ на провокатора.
ИарюКъ повсюду видѣлъ полпцію, и Зтгзрѣлшце, этотъ копшарь
одуряли его, дѣлалъ неспособными къ совмѣстному дѣйствію.
Но это не была трусость, о нѣтъ. Съ 4 сентября но 30 мая
парижане показа.TM, къ какими нечеловѣческимъ усиліямъ они способны,
окруженные измѣиой, тория цѣлый рядъ небывалыхъ пораженій, они
доказали, что ихъ мужество безиредѣлыю.
Самыми пагубными результатами деспотизма является раздѣленіс,
обособленіо граждапъ одного отъ другого н іюзбужденіе обоюднаго пеио-
вѣрія H нрезрѣнія.
ÏÏcîr ббздѣйствущгь, потому что никто не раэсчитываетъ на своего
еосѣда, и нриходнтся наблюдать поразительное явлешо, какъ толпа
смѣлыхъ людей, готовыхъ беззаветно жертвовать жизнью, ведетъ
себя малодушно.
Таково было общее настроеиіе in, ІІарижѣ вечеромъ 3 сентября.
Но толпа, о которой я упоминали выше, была многочисленнее друщхъ
и казалась настроенной очень рЬшительпо. Толпа эта состояла изъ л иди
всѣхъ классовъ п возрастовъ, что служило доказательством и того, что
всо населдис охвачено, волиеніемь.
Были тамъ буржуа и рабочіе, женщины и дѣти, старики, запасные
и много національныхъ гвардейцевъ въ мупдирахъ.
Это быть, дѣйствителыю. Нарижъ, протес ующій, возсташній.
Изъ толпы носся одипъ крики: «Лишить ихъ власти! .
ІІрохэасіо, толпившіеся па тротуарахъ, аююдаровалп.
Такъ толпа благополучно дошла, до возвышенности Жимпазь.
Вдругь толпа стала, крики смолкли, началось поспѣшпоо отстунлоніе,
исрсшедшео въ страшное бѣгство.
Это произвели атаку постовые городовые съ бульвара Бони-Нувель.
Несмотря на едшшчігыя попытки нѣсколысйхи разсудителыіыхъ
граждапъ, ничто но могло прекратить паники.
Я были опрокинуть бѣгущимп поди стоявшую у тротуара карету и
когда поднялся съ "другой стороны, то очутился одинъ' среди шайки
полицсйскпхъ съ шашками на-голо, какъ свора собаки, преслѣдугощихъ
])астерявшуюся толпу, которая была уже далеко.
Довольно многочисленная группа успѣла вскочить на лѣстшщу irr.
тоатръ и заняла ее, омѣгаавшись съ публикой, выходившей во время
автракта.
Запасной, ісотораго я не замѣтилъ раньше, бросился за ними, ища
убѣжища. Едва они занеси погу на первую ступеньку, человѣкъ, буржуа
но одеждѣ, выстрѣлилъ въ пего изъ револьвера.

Несчастный молодой чсдонйкъ, раненый нъ грудь, безъ звука уналъ
пакшпть, расішнувъ руки. Никто изъ полицейских!, даже ne обернулся.
Они продолжали свою охоту, оставим, тѣло па мѣстѣ.
Г/грІіляшпій былъ околоточный надзиратель.
Й это хладнокровное, ннчѣмъ ne вызванное убийство было, мнѣ
КІШѲТСЯ, іюслѣдни.мъ, великимъ дѣломъ импѳріи. Она кончила какъ и
начала убійствомъ. Въ этой, моменте полицейскій схватила, меня за
руку и тихонько сказалъ: «Уйдите отсюда, если но хотите, бьиі.
ѵбитымъ».
Откровенное слово разоблачило отданные приказы, умирающая
мшерія еще мечтала объ убійстпахъ. Чтобы продѣлать ошва 2 декабря,
не хватало только солдата. Приблизительно черозъ часъ высокій,
безусый человѣш, съ бакенбардами, ш, видѣ котлета, воінѳлъ въ кафе
до Мадриде, попросилъ минуту вгошанія и сообщили слѣдующее:
«Господа, я брать Жюля Фавра. Я прппгелъ очч, ого имени и оть
имени всей лѣвой, чтобы сообщить вамъ, что законодательное собраніе
соберется сегодня ночью. Депутаты лѣвой также требують ншлогкешя.
Идите же всѣ къ законодательному собранно, постарайтесь привести съ
собой, но возможности, больше народу. Нужно, чтобы пародъ присутство-
вал!, и поддвржалъ евоихъ представителей.
Поступокъ и рѣчь этого господина были подажнтеяьно смішшы.
Не въ И часовъ вечера п пѳ нъ бульварномъ рссторанѣ призывают,
пародъ къ революціоіпюй борьбѣ.
Та. гь почти не было народа,геромѣнѣсколькихъ чсловѣкъ, и не болѣе
сотой последовало за ораторомъ. Этоть призывгь дркшывалъ только,
что всѣ Жюли лѣвой боялись быть арестованными по приказу Паликао,
жди кого либо пзт> обыкповошіыхъ разбойниковъ имперіп п рѣшішгсь
на народную машгфестацію, кагеь на послѣднѳѳ средство.
Болѣе разумное продложеиіе облеггѣло нолуиустыпныо въ это время
бульвары. Назначено было свиданіе на завтра къ полудню у законода-
, тельнаго собрапія,—въ формѣ национальной гвардіи.'
"Каждому гражданину предложили пріобрѣсти, но крайней мѣрѣ,
кони, нашить красную полоску на черные брюки и сдѣлать все возмож-
ное, чтобы толпа собравшихся па площади Соглаоія пмѣла грозный,
якобы оффиціадьный ппдъ.
•
П.
I
4 сентября. — Парижскій народъ.— Почему и каккмь образомъ революція
4 сентября не удалась.
На другой день всѣ добросовіѵшю собрались. Вооруженная націоиаль-
ййя гвардія наводнила бурбонскій днороцъ и провозгласила республику.
Было воскресенье. Сіяло солнце. Многочисленная н радостная толпа
разряжеішыхь жеіпципъ п дѣтей наполняли улицы, бульвары, сады и
«веры.

Чувство удовлетворим было написало на всѣхъ лицахъ. Люди,
совершенно незнакомые, жали-другъ другу руки и обнимались. Лавоч-
ники, приставить лѣстницы, топорами срывали съ наружныхъ стѣнъ
лавокъ золотыхъ орловь и гиисовыя медали, съ изображеніемъ бюста
Наполеона третьяго, которыми они нѣкогда украшали свои вывѣски.
Это не была революция, это было народное празднество. Не было ни
одного насильственна«) дѣйствія, ни одно«) гнѣшіаго движѳнія. Весь
народа, вздохнулъ съ облегченіемъ и глядѣлъ на окружающее радостно
н свободно, какъ человѣкъ, очнувшійся оть страшна«) кошмара, видя
дружоскія лица у изголовья, понимаотъ, что скверный сонъ нрошелт..
Были слышны только слова надежды, героичѳскіе обѣты, клятвы
вѣриости. Толпа взывала къ роспубликѣ какъ къ талисману, который
должоиъ былъ спасти ее оть дайхъ опасностей, дать ей энергію и
могущество, чтобы разрушить всѣ ирпятствія.
Обь импѳріи не говорили вовсе; миѣ даже кажется, о ней вовсе и но
думали. Имперія это было прошлое, ото быль иозорч>, это была смергь;
нарижскій народъ съ той удивительной способностью, которая составляет!,
его величіе и губить его, жилъ уже будущимъ, опьяненный свмоп,
чистымъ ндеа.чомъ, іразсуждая со всѣмъ иыломъ своего сердца, которое
было слишкомъ паи» велико,душіемъ, благородными желаніями и безсо-
знательнымъ героизмомъ для того, чтобы ненависть нашла тамъ мѣсто.
Этотъ народъ мучеиикъ, народъ мессія, умѣотъ боіються и умирать—
оігь но умѣетъ исполнять. —Вол, благодаря чему онъ изнемогает),.
Опт, шагаеть впереди,, устремит, глаза, па свою цѣль, цѣль далекую,
цѣль возвышенную и, какъ асгрономъ въ баснѣ, онъ по видигъ зіяющей
пропасти, вырытой подъ е«> ногами. Онъ мечтаешь объ освобожденін міра,
счастьѣ человечества, онъ несется къ этому безумны мъ и прекрасным!,
бѣічніъ и натыкается на какого иибудь Жюля Фа®ра или Тьера, преда-
тельски убивающихъ его въ спину.
На площади Согласія было чудное зрѣлище: въ течеиіе двухъ часовь
съ бульваровь и набережшыхъ проходили батальоны въ нолномъ воору-
женіи съ весело сверкающими на соліщѣ штыками, съ музыкой и бара-
банами впереди. Это не было сраженіе, приступи, это былъ смотръ, иразд-
никъ. Парижъ воэста.ть въ своемъ пелнколѣпіи. Двойная цѣиь полицей-
ской и муниципальной стражи преграждала доотунъ къ законодательному,
корпусу. Она была прорвана безъ соиротквлотія, сна была прорвана, очень
сригинальнымъ способомъ ').
53 батальоирь прошелъ нторьшъ или третыімъ п пороше,іъ мос/іт,
между двумя рядами полицейской стражи, блѣдиыхъ, взволнованных ь,
пршшжешіыхъ, просящихъ иоіцады. Я былъ съ краю, одинъ пзь нихъ
') Первый батальонъ, встрѣтнвшііі это препятствіе, шіѣлъ во главѣ crap-
шаго барабанщика прекраснаго роста. Батальопъ колебался; барабанщика, ne
смущаясь, повернулся лицомъ къ барабапамъ, спиною къ врагамъ и, подпявъ
дирижерскую палочку вверхъ, идя задимъ, прорвалъ препятствіѳ, сопровождае-
мый своими барабанщиками. ІІроходъ былъ открыть.

меня спросила: «Не правда-лв, гражданина, мы ВОІІ за Францію. Да
здравствуешь Фрапція!» «Вчера», отвѣтилъ я ему, «вы убивали францу-
ЙОВЪ среди бульвара. Я была тамъ». Полицейскій замолчала и съ безпо-
койствомъ посмотрѣлъ на толиу.
Его товарищи подражали ему, заговаривая съ тѣми, которые запол-
няли закоівдательный корпуса, и, казалось, что ом на полшину присоеди-
нились къ движет ю, которому они чувствовали, что не въ силаха пре-
пятствовала.
Муниципальные стражники имѣли больше достоинства. Неподвижны о
съ злобнммъ БЗГЛЯДОМЪ и мрачвымъ липома, они, казалось, просили свопхъ -
офицеровъ дать сигаала, открыть огонь.
Солдаты линейныха войска открыто братались са народомъ. Но не
надо было по этому поводу обольщать себя илдюзіями. Туть не было ни
рѳполюціоннаго духа, пи даже патріотизма. Они нвдѣялиеь только, что
рѳзультатомь ПЭДРНІЯ имнеріи будегь коиоцъ войны.
Что касается императорской гвардіи, занимавшей воірота Тюльери. то
всюду, когда мы проходили,они выдавали оружіе возставшей ниціональной
гвардіи
l
).
Къ несчастью толпа шаталась направо и налЬво, куда вела ее при.
хоть или случайное впечатлѣніѳ, шла беза рукшюдителей, беза компаса,
беза плавание помышляя даже иттн на префектуру полиціи, ря захвата
этого бонапартистского притона, прежде чѣмъ люди заинтересованны';
уснЬють припрятать акты, имѣть которые ва рукахъ было для республи-
канской па]ггіи дѣлома величайшей важности.
Я тогда еще лшшій раза почувствовала, кака опасно для партіи по
имѣть никакой оргапизціи.
Со времени государственнато поворота демократическая партіл была-
совершешю лишена оргавтаціи. Между разрозненными частямп не было
никакой связи. Были активные центры, энергичные характеры, но не
. было никакой руководящей идеи. Передовая часть буірокуазіи шла за пред-
ставителями лѣвой. Народа ва общемъ примыкалъкъдвижѳшю, подпитому
Международной Асгоціаціей работникопа. Нѣсколько человека, артисты,
журналисты и ораторы публичныхъ еобрашй, не принадлежа пи ка одному
изъ этихъ двухъ лагерей, вели смѣлую борьбу пылкихъ партизаном,.
Рсзультатомъ этого раздѣдѳнія сила, явилась полная неспособность къ
рѣпштелышмъ дѣйствіямъ, что болѣе всего другого содействовало проч-
ности имперіи.
Кромѣ того съ іюня '1848 г., народа и буржуазія падътрудами тру- I j
нова, порвали всякую связь между собою и улсѳ болѣо не сходились.
Г" Этотъ раскола породила имперію и, благодаря ему, она побѣдилп.
Такима обраэомъ, прдавдьство, противъ когораго вь дѣйствитѳдьвостп
и въ ІІарижѣ и во всФхъ болыпиха 'гбродахъ было огромное большинство
') Надо отмѣтить комичный случай. Один* негръ-тюркосъ, взабраишись па
дерево па набережной, махал* споимъ тюрбаном*, привѣтствуя омѣшными кри-
ками паціопальную гвардію.
Il

граждан!,, держалось двадцать лѣть, благодаря страху, который внушалъ
! йародъ Пуржуазігт и благодаря ненависти, которую внушала буржуазия
I народу: '
Иміторія нала именно въ тоть день, когда нодъ гнетоыъ великой
патриотической скорби, великаго паціоиальиаго позора, падавшаго на
Л/ исѣхъ, расколи, о щгоромъ я только что говорить, на мигь исчезъ въ
(ібіцествеіиюмъ траурѣ и всеобщемъ нёЩоВаііін.
Несмотря на это роволюція 4 сентября была только буржуазной
революціей, совершенной буржуазіей, такъ какъ огаа была дѣломъ націо-
палыюй гварділ, куда еіцо не проникъ пародъ. Такъ какъ она не встре-
тила протищГ.йгтвія со стороны властей, то истинный пародъ казался
йсорЬѳ зритолем ь, чѣмъ дѣйствующішъ лицомъ. Если бы произошла
схватка., йародъ іггралъ бы выдающуюся дан, и дѣла приняли бы тогда
совершенно другой оборотъ: префектура полиціи была бы немедленно
занята' нТ.'Еоратри, придя, пашелъ бы тамъ революціоиѳровъ. Съ ними
ему пришлось бы считаться, Дума также была бы занята народными
силами и Фаврьт, Симоны, Тротпю, ставленники буржуазной паціоюш,-
шей гвардіи ни въ каюомъ случаѣ не нашли бы мѣсто настолько свобод-
нымъ, чтобы овладѣтъ движеніѳмъ, надуть демократію и самими про-
возгласить свою собственную диктатуру.
Вслѣдствіѳ разрозненности и отсутствия какой либо оргаиизацін,
( день 4 септября былъ іготерянъ для* револгоціонной сощалиетичѳскші
йартіи. На всѣхъ пуртахъ ее предупредила лѣвая. парламентская Парт Lu,
политически органіжювашгая и готовая принять наслѣдство имперін.
,
КоратрГяШлся m, префектуру полиціи п спокойно остался тамъ. Трошю,
Симоны, Фавры и соучастники преспокойно отправились въ думу и, не
нстрѣтя тамъ никого
1
), распорядились по своему. Предоставленный
самому сѳбѣ и но возбуждаемый борьбой, парижскій народъ проявили
обычное вмикодушіѳ. Враги были у ого ногь. Жалость н отвращепіо
взяли въ пемъ верхи падь гиѣвомъ и чувствомъ справоривости. Шгь
ішѣлъ республику. Импорія исчезла. Онъ не обращали внимапія на то,
что только-что проходили черезъ непріятольскую армію, которая за его
спиною потихоньку собиралась съ силами.
Члены сената и законодательного корпуса смогли отправиться въ
провинцію и начать тамъ грязный заговоръ клеветы и подлости, кото-
рый предали Фрапцію пруссаками и бросилъ ее въ окрававленныя руки
какого-то Тьера.
Городская нолиція тщатолыго сохранена и преобразовала, Парижсщш
гвардія развала гвардісй республиканской; генералы Бонапарта остались
во главѣ арміи: этими нее сказано! Четвертого сентября вочеромъ
ГІарижъ, по подоврѣшш этого, потерявь свободу, снова очутился m,
рукахъ евоихъ злѣйшихъ врагоіл, и люди, обладавшіе политическим!,
чутьемъ, уже предвидели въ ближайшемъ будущемъ гражданскую войну.
Всякій разъ, когда буржуазія производила или позволяла производить
революцію, она всегда обращалась, съ терроромъ и угрозами противъ
') Я разумѣю никого, съ кѣмъ стоило Сы считаться.

парода, который шелъ за ней, Ея единственной заботой было надѣтц на
него то ярмо, которое она сбросила благодаря ому.
Стремленіе это было тЬмъ оилыгЬе, чѣмъ больше пародъ проявили
энергін, чішъ больше вшушилъ страха и объѳдинюгь батальоны, поколс-
Гкшшіесй на мнгь перѳдъ своими неумолимыми тиранами;
Такъ и тѳиерь на другой день послѣ революціи число враговъ народа
но только но уменьшилось, но удвоилось.
Еще пананунѣ, въ борьбѣ съ другимъ противннкомъ,—существую-
щимъ нрашггельствомъ, казалось, буржуазія шла m, соглаоігі съ наук»-
домъ, но ікі другой день она, не боясь никого, кромѣ народа, вся объоди-
нилась ігротнвъ него.
Напугать тѣхъ, кто насъ ненавидитъ, не разоружая и не разбивь
ихъ—это величайшая ошибка.
4 сентября прежде всего нужно было лишить возможности вредить
республикѣ и народной оборонѣ всѣхъ тЬхъ сутонеровъ имперіи, измѣв-
никовъ, которьшъ любезно позволяли бѣжать, или даже доиѣряли защиту
республики и отечества.
Но съ того момента, какъ власть попала въ руки представителей
лѣвой, на это большо печего было вадѣяться. Дряхлой власти имперін,
обозчощешюй н разрушенной, но откровенной, по крайней мѣрѣ, въ своомъ
цпішзмѣ, шла на смѣпу повая диктатура, подло прикрывшаяся реопубли-
капскимъ знаменсмъ.
Эашівъ господствующее положеніе, этп люди заботились лишь о
томъ, чтобы сохрагпгть весь механизмъ «всѣхъ слугъ имперіп», зная, какъ
превосходна эта система, для подавленія народа и но имѣя времени при-
думать что либо лучике. Поэтому-то именно господа думцы и не хогіѵли
емѣстить даже бонапартисгжихъ меровъ въ двадцати округахъ Парижа
г
)
По этому поводу было много сноровъ. Троило рг.шилъ, наконецъ,
что будуть назначены іювые меры, потому что его напугали, что пародъ
силою нрячжитъ старыхъ.
Еще примѣръ: чорезъ три дня послѣ 4 сентября муниципальная гвар-
Дія Парижа стояла карауломъ у воротъ городской думы. Необходимы
были энергичные протесты на площади, чтобы убрали этихъ людей,
ненавистный видь которыхъ быль настоящимъ выэовомъ паселенію
г
).
Эта мелкая подробность объяснила многое. Гпѣвъ и опасопіе волно-
вали сердца всѣхъ истыхъ республикшщѳвъ, предвидѣвіпнхъ почалркоѳ
будущее. Делеклюзъ, котораго я вагрѣтшгь <едо 4 сентября па уллцѣ Ри-
ноли, послѣ утвѳрэдепін правительства, сказалгь мнѣ съ отчашііемъ:
«Мы погибли!»
Онъ былт. ігравъ. но что оставалось дѣдать?
) .. но, что дѣло шло но о выборѣ их г. пародомъ, какъ, пееомнѣішо, слѣ-
довадо бы.
-) Въ этотъ депь я былъ пъ думѣ п ото я предупродилъ Этьена Араго обь
этомъ педостойиомь поступкѣ. Случай этотъ мало извѣетепъ, такъ какъ і варділ
Парижа была тамъ не бодѣе досяти минуть. Тѣмъ по мснѣо ѳтѵ попытку слѣ-
дуоть отмѣтить.

Начать завтра новую рсэолюцію передо, лицомъ нѳпріятеля, приблк-
» лшшагося форсирован нымъ маршѳиъ?
Объ этомъ нечего было мечтать. Для этого но было въ Парижѣ нуж-
ныхъ еилъ.
Населеніе не вполнѣ еще прогнулось после долга го сна имперіи. Для
этого ому потребовалось четыре мѣсяца. Чтобы стряхнуть 20 лѣтъ оцѣ-
пепѣнія,—это была срока очень короггкій и я думаю, что ira одина парода
но шагала такими гигантскими шагами.
Паселеніѳ радовалось слову республика и отсутствію иа улнцѣ полн-
цейскихъ; оно считало себя свободны мъ и думало только о защите террк-
торій и объ изгнаніи пруесаковъ; оно единодушно возстало противъ ігаха,
ісаісъ только речь зашла не о поддержвѣ им пор in, a оепаеепш республики
и Франціи.
Итти противъ этого точоиія было невозможно.
Рѳспублі.каіщы-радикалы и сщіалисты смѣло взялись за это дѣло и,
заглушивъ самыя закоіишя антигйтіи и подозрѣігія, прѳроясили прави-
тельству нацкшальной обороны свою помощь, пе требуя никакихъ шмттн-
чѳскихъ реформа, а только одного: воеипой защиты' страны.
Сама народа сначала такъ же легко, радовавшііся политическому
направлѳпію, требовала чтобы всѣ разпогласія были забыты и всѣ живыя
силы націи направлены на борьбу противъ пруесаковъ.
Она прекрасно понимала, что если пруссаки будута побеждены
республикой, то она упрочится навсегда,
Политика явилась после,—позже соціализма подняла свое знамя;
позже стали сводить счеты са пронтлымъ.
На четверть часа, что и было нужно, это была побѣда, потому что
эта победа фатально была победой народа, победой соціалыюй демократия
Ron, почему эасѣдавшіе въ думѣ не хотѣли победы.
Изъ кого-же состояла дума?
Ill
Члены правительства:—Трошю, Жюль Фавръ, Жюль Симонь, Зрнееть
Пикарь, Жюль Ферри и другіе.
ІІромѣ Генри Рошфора, который вышела ва отставку 31 октября, и
Гамбетты, который уѣхалъ организовать оборону ва нровшщіи, были
еще Трошю, Жіоль Фавръ, Жюль Симона, Пикарь и Жюль Ферри. Осталь-
iruxa но стоить труда перечислять, кромѣ Доріана, который проявила
большую трудоспособность, организаторскій таланта и безпристрастіе; но
не проявила никакой политической энѳргіп и характера котораго не
соответствовала ого прочима высокима качествамъ.
Двое изъ этихъ пяти норова народной нобѣды были членами ордена
іезуитовъ: Tpoiuio и Жюль Фавръ.

Трошю солдата «католикъ и брютонецъ», т. с . трижды врожденный
врать народа, республики и домоіфатіи, ходячее отрицание всѣхъ совре-
мешшхъ стремлений.
Бывщотъ моменты, когда прюстое мошенничество кажется тоталь-
ностью. Какъ личность Трошю былъ олицетворѳніемъ глупости, ію по
той наружной глупости, которая проявляется съ нахальствомъ, полнымъ
наивности, которая какъ вывѣска предунреждаеть и заставляешь быть
осторожкьщъ.
Трошю провияціалыгый глупоцъ, глупецъ—мистикъ. вѣрующій въ
Мадонну.
Его тщѳславіо, ^го тщеславіе ханжи и больного, огромное и трусли-
вое, сосредоточенное и глубокое, тяжелое, нщроиицаемое и тоскливое.,
ненасытное, тщославіе, озлобляющееся, какъ старая дѣва въ одиночества
и безсшьѣ и неуходящее въ илзость. Прибавьте къ этому полное иовѣ-
жество и тренетъ передъ поповской жповѣдалыіей, отвратительное соеди-
неніе перѣтителыюсти съ равными, ей упрямствомъ, мрачно настроенное
пюбражепіе, видящее только прмштствія, неудобства, непреодолимый
трудности, воображоніе, которое держится за нихъ и ими Піггается. Его
тупая сообразительность вводилась въ заблуждеиіе безконешіым« мело-
чами и натыкалась на всѣ подщщмѳ камни! У него было предвзято©
ынѣніе, что и© надо побѣжда/гъ, потому что побѣда была-бы оироверже-
ніемъ извѣстныхъ предразсудкота казармы. Ыакоиоцъ, онъ испытывалъ
безумный страхъ породъ ренолюціей и былъ прюникнута христіанскимъ
убѣжденіемъ, что всякое возмущеніе противъ власти—самый гнусный
1 рѣхъ н что парижскій народъ великій грЫнникъ, котораго Богь каралъ
і «прусской розгой»!
За всѣмъ зтимъ скрывалась церковь!
Вскорѣ къ этому присоединилось еще крайнее разіражеиіе, которое
обострило его пороки: парижсмй народъ не восхищался Трошю, не думало
о Трошю, и Трошю ночувствовалъ къ парижскому народу ненависть
ханжи и хвастуна, піѣвъ нѣмой, скрытый, вѣроломный и упорный, кото-
рый ждетъ, но ne прощаешь.
Такоігь былъ человѣкъ, которому поручим спасти Парижъ.
• За ішмъ слѣдрвалъ. Жюль Фавръ, поддТлмватель докуменшовъ, ооа-
грившій,себя вскорѣ кровыо Милліера, который разоблачили, его подлоги.
Спиритуалиста, мистикъ и католикъ, онъ ходит, къ шмшвіцн, при-
чащался, былъ въ связи та замужней женщиной, и чтобы рюзбогагііть
ложно помѣчалъ рюжденіе каждого язь своихъ нсзаконнорожденныхъ
дѣтей.
Жюль Фанръ долго обманывалъ общественное мнгішіе, и сознаюсь, я
по понимать этого.
Между тѣмъ, было извѣстно ОГО поведеніе въ Ліонѣ, гдЬ во время
агфѣльскаго процесса опт, дѣйс/гвовалъ отдельно оть всѣхъ своихъ То-
варищей по заіцитѣ.
Было нзвѣстно его повсдеиіѳ та 1848 г. и знали также съ какой здо:
бой онъ подло прослѣдовіП.тг, членовъ соціадистііч едкой партіи.

Всѣ знали, что онъ побіш, кандидатуру Рошфора и протай, по
иромя вторыхъ выборонь лишь благодаря бонанартистамъ.
Конечно, извѣотш часть республиканской иартіи не обращала вни-
ыаісія rra іюстыдпыя дѣла па его ліотой жизни и молчала, чтобы по пач-
кать знамени республики. Другіе слуги церкви и ТюльерШцы также зпали
его тайны. И въ силу этого Жюль Фавру приходилось хитрить.
1) Что Жюль Фавръ никогда- прямо по трѳбовалъ смерти Милліера у
мшииковъ Ріррс-аля—это возможно;—потолу-что это было по нужно.
этомъ кругу нонюшютъ друге друга съ полуслова и подобными услугам и
обмениваются совершенно просто.
Но, именно, въ силу этого онъ долженъ быль выпросить, чтобы
жизнь Мнлліера была спасена, тѣиъ болѣе, что Милліоръ по принимать
никакого участія in, правительстве Коммуны.
I Дозволить совершить ѵбійсттш, не помѣшавъ этому то.тько нзъ за лич-
[ІІЫХЪ счеговт, съ жертвой, едва-ли меісЬе 'гяяліо.чѣмъсіюерініпъегосамому.
1
ЩІісЕтЕб—вага, н всё!
Нужно заметить также, что Лавье, который доетавилъ документы
Мнлліеру, бьш, приговорсітъ къ одному году тюрьмы и умерь отъ какой
то" пеизігктпой болѣзіш. Решительно• Жюль Фавру не везло съ врагами.
2) Поредъ судомъ онъ призпался, и его мѣсто было бы въ тюрьме
Пуасси. ссли-бы оиъ не быль мипистромь въ Государствоніюмъ Совете,
который отдалъ Парижъ на разграблешо.
Оиъ прекрасно выпгслъ изъ этого положешя, удовлетворюсь либе-
ральную буржуазно безвредными нападками на ішиерію и платя жалова-
ніо духовенству, которое сипсходителыю къ тѣмъ, еъ кѣмъ, когда нибудь,
сообща обдѣлывало дѣлпшші.
Кромѣ того, Жюль Фавръ натура желчная и завистливая^ jpaçiio-
рѣчнвый ораторъ, горядій буржуа, для котораго республика должна
быть тградаттшздгЕомъ болхуновъ, банкировъ и чиповшпювъ бѳзъ
дивилтлпТго листа", ттрис-воешіаго правнтелямъ въ монархіяхъ.
Четвертое сентября его сильно разстроило, выбивъ изъ пріятнато
и удобиаго положеиія.
Предводитель левой въ законодательномъ совѣтѣ, онъ nie могъ
хотЬть и по хбтЕлъ ппчего кроме продолжеиія режима, обезпечиваю-
щаго ому полюжошо,. зішеіііѳ "котораго далеко превосходило и его сме-
лость даіжо заслуги.
Пользуясь тремя, четырьмя речами въ годе, эта коптящая лампада
буржуазна«® либерализма сіяла на парламептскомъ небе, какъ зпѣзда
первой величины.
)
Въ его |>ѣчахъ сквозило его тщеславіе, его шпелокъ и ого презрѣ-
ніѳ къ народу.
Онъ жиль пе рискуя-, пользовался легкой популярностью и занимать
мѣсто, которое должно бы принадлежать лгодямъ во сто разъ лучше его.
Независимо отъ всѣхъ другихъ, одна изъ его страстей находила
цолпоѳ удовлетвореиіе въ сохраііеши мопархіи—я говорю о ого зависти
и ревности къ молодымъ.

Но Дворцѣ была извѣстна эта ішзкая страсть, н всѣ знали, сколько
пероетрадалъ оігь. когда зажглась звѣзда Гамбѳтты. Эта новая знамени-
тость заслоняла и убивала тщѳслтіе стараго бонзы, привыкшаго къ
"ОіШапію и лести.
Вт. палатѣ дѳнутатовъ съ ішмъ были любезны, ому улыбались, но
я сомнѣваюсь, чтобы его когда нибудь любили.
Въ хоть день, когда онъ должеіп.
1
былъ выстушітт. противъ Рошфора,
принаддеаківшаго также къ молодить, опт. поклялся въ непримиримой
къ нимъ ненависти.
Страхъ лишиться своего пьедестала, впдѣтъ какъ выдвигаются полые
люди, вызвало въ немъ непримиримую ненависть кг. рѳволюціи.
Большая часть старыхъ политиковъ, ооздавщихъ себѣ изъ гголгггпкн
ремесло, чувствовала этотъ подлый ужасъ, эту низкую злобу противъ
борцовъ, которые создаютъ себѣ имя и угрожайте испортить ремесло,
внося туда больше страсти, больше искренности, бодыпо таланта, больше
іювыхт. идей, вызваішыхъ потребностями эпохи и стромлепіями парода.
Оь этой стороны пмперія себя вполпѣ обезопасила.
Этому незаконному;, исі^срдажюиу и гнилому строю нужна была
ошюзиція незаконная, искусственная п гнилая. Импѳрія по хотГ.ла другой,
й"'Жюль Фавръ, съ грамотой' въ кармаТгГ'и съ чиномъ постояпваго
поставщика въ Тюльери по части усыішпощаго либерализма и под-
дѣдьпаго республиканства, не боялся конкурѳнціи. Такой-то чѳловѣкъ
4-го сентября попалъ въ ратушу—додженъ былъ служить предетави-
' ічмшъ Франціи передъ враждебной Европой, порѳдъ пруссаками,
гмѣльши благодаря иашимъ потерями. Какъ и для Троило иародъ
былъ " для"ттѳТо врагомъ, котораго опт. боялся и ненашідТіъ, болѣо
чѣмъ пруоеаковъ, и протившкъ, которого биъ жаждать побѣдить,
была прежде всего революдія.
Какъ и Троило онъ видѣлъ, что лобѣдить можетъ только иародъ,
по эта побт.да была-бы побѣдой народа, и онъ иредпочѳдъ поражоніе и
гнослѣдствін отдалъ Париасъ на жертву фальшивому голоду.
За этими двумя слѣдовалъ Жюль Симонъ, такщр іеяуитт.
•
иного сорта. Жюль Симогп. примыкали, къ іезуитамт. не по глупости,
-
'
какъ Троппо, и не по омѣсп корысти съ рѳлитіозпостыо, какъ Жюль
Фавръ. Жюль Симонъ родился іезуитомъ такъ же, какъ родятся доэ-
томъ. Въ самомъ дѣлѣ, іезуитъ не только созданіѳ ученой клери-
кальной оргашізаціи, по это также натура, темпераменте, отроеніе мозга.
Отъ іѳзуитовъ Жюль Симонъ позаимствовали непоколебимое
лсеетокооердіо, приторная манеры, прнвѣтлипуго улыбку, ласковое слово,
продажное сердце и умъ, всегда направленный къ одной цѣли.
• Этой ut,лью Жголя Симона была власть, а потому онъ былъ болѣо
чеетолюбивъ, чѣмъ гордъ, и довольствовался прп' случаѣ мѣстомт.
•лакея роакціи, имѣя портфель министра пароднаго проевѣщешя при
отінистерствѣ Тьера, пли будучи мішнстромъ виутрэшшхъ дѣлт. при
Макъ-Магопѣ. Не было низости и измѣиы, передъ которыми снъ
ус/гоялъ-бы для сохранешя своего портфеля. Вѣ послѣдній годъ имлсрін,

благодаря Эмилю Оливье, еі4у, какъ и большинству его товарищей но
лѣвой, представилась возможность сдѣлаться мшшетремъ. Онъ охотно
принялъ портфель!
Когда началась революція 4-го сентября, онъ, какъ человѣкъ изво-
ротливый, сказалъ себѣ, что добьется, по крайней мѣрѣ, министерства.
Тьеръ, Бонапарта, ОрлеанскіЙ домъ, Шамборъ или Макъ-Магонч, это
только мелочи въ этомъ дѣлѣ.
Что легко дается, то недурно захватить.
Исторія Жюля Симона во время имперіи—это нсторія дамъ-благо-
творительницъ, разбогатЬвшихъ, собирая милостыню для бѣдныхъ.
Когда въ палатѣ допутатовъ его, какъ оратора, затмилъ Жюль
Фавръ и Гамбегга, онъ остановить бозшюдиую мысль создать сеОѣ попу-
лярность трибуной.
Онъ занялся болѣе выгоднымъ дѣломъ и открылъ маленькую ла-
вочку, дѣ товарищи не могли подрывать его торговлю. Салонный соціа-
( листа, онъ жилъ пасчотъ бѣдноеги, рабочихъ и наяисалъ множество
J нсбольшихъ томовъ, цѣшио ІУЬ 5 фр., «Работникъ», «Дитя». Эти труды
доставили ему успѣхъ у Суржуазііг, покупавшей его книги, и не ком-
прометировали его въ глазахъ рабочихъ, которые лхъ не читали.
Это было полезно во веѣхъ отношеиіяхъ.
Иослѣ духовенства ншето, лучше профессора спиритуалистической
философіи, не умѣетъ править грубыми интеіресами этого подлаго міра.
Говорить о Богѣ, о безсмертія души и о долгѣ—это всегда прекрасный
сиособъ заработать деньги и выго;шо жениться.
Это гораздо выгоднѣе, чѣмъ трать на биржѣ или продавать модные
товары. Рвскъ здѣсь гораздо меньше, за право торговли платить не надо,
и самые злостные башероты нъ этой области никогда но преследуются
закономъ.
Если, кромѣ того, быть въ оішдвицш, можно сойти за святого;
выйдя-же изъ оппозиціи, ссылать и разстрѣдивать нротестующихъ и
ограбленныхъ. Жюль Симонъ выиолиилъ эту программу до конца.
Какъ Трошю и Жюль Фавръ, онъ принадлежалъ къ ішогеріл млаксъ,
и весь Парижъ помнить его унылый нидъ, кода онъ всходилъ до пере-
ворота на профессорскую кафедру, a послѣ переворота на любую трибуну.
Почти во все время имперіи Жюль Спмоігъ прекрасно обманывалъ
свою публику, кромѣ нѣсколькихъ бѣшеиыхъ, нѳдрвѣрчивыхъ, помннв-
пшхъ еще 1848 годъ. Только въ послѣдшѳ годы глаза начали откры-
ваться.
Еще одна черта дорисуешь его портрета.
Около конца августа воинствующая публика не покидала иодъѣздовъ •
и трибуны законодательна«) корпуса. Туда отправлялись за новостям»,
тамъ слушали лживыя депеши, которыя читалъ въ палатѣ военный
мишістръ Паликао, и разспрашивали депутатов^, лѣвой обь истинвоиъ
ноложеніи дѣлъ.
Однажды Жюль Симонъ подошель ко мнѣ во дворе Бурбоискаго
рорца, отвелъ въ сторону и сказалъ:

—
«Объявите всѣмъ вашими друзьями, объявите рабочими пред-
мѣстья, что все потеряно и что, можета быть, черт, восемь дней прѵс-
саки будуть ігодъ стѣнамн Парижа».
Я ему отвѣтилъ:
—
«Недостаточно объявлять подобный новости, ихъ нужно дока-
зать, объяснить откуда и оть кото онѣ исходить, чтобы внушить довѣ-
ріе и вызвать ожидаемое вами впечатхЬніе».
—
«Вы можете сказать, что слыхали это отъ меня, Жюля Симона,
и что я говорили это, клянусь честыо».
—
«Тогда почему но обьявитѳ вы этихъ новостей съ трибуны? Это
интересует, всю Францію. Надо, чтобы это слышала вся Франція
1
и
чтобы никто не оомнѣішся. Въ этомъ спасенів отечества. Если вы
знаете, говорите, но говорите такъ, какъ должёнъ говорить представитель
народа».
—
«Въ закоіюдателыюмъ совѣтѣ я но могу этого сказать», и они
поспѣшно покинули меня.
Но почему? Потому что Боншартъ могъ еще спастись какими-
нибудь чудомъ, и Жюль Симонъ былъ-бы скомпрометировали передъ
лицомъ имперіи.
Прощайте тогда всѣ вождѳлѣнія на министерство, по принѣру
Оливье.
Дѣйствуя такъ, какъ оігь только что сдѣлалъ, онъ сохранясь свое
многообѣщаюіцее ноложеніе на лѣвой, дѣлая видъ, что раздѣляеть гнѣвъ
нредмѣстій и готовь принять участіе m, ихъ революціонной борьбѣ.
Еслн-бы этотъ планъ не удался, какой слѣдъ остался-бы отъ его
сжшъ, сказашіыхъ на вѣтѳръ?
ЕсЛи-жѳ народи востоіржествуеть, то будуть доказаі мьства того, что
демократа Жшь Симопъ, былъ согласепъ съ народомъ н толкнули его
въ движете.
Съ Эрнестомъ Пикаромъ мы переходимъ къ другой категоріи людей,—•
ота іезуитовъ къ циниками.
Нужно отдать справедливость Эрнесту Пикару, онъ никогда не обма-
нывалъ общества, въ которогь вращался, и не билъ на популярность.
Никогда не обѣщалъ онъ больше, чѣнъ xorjyro сдѣлать. Онъ не
4
заключать съ реводгоціошшмъ соціализмомъ ни одного изъ тѣхъ коптрак-
тавъ, которые его коллеги подписывали накалунѣ выборовъ съ такой лег-
костью, тго на другой-jKe дель ихъ попирали ногами.
Эрнеста Пикаръ былъ яркими нредстагіителемъ недовольной буржуазии,
ко осторожнѣйшимъ изъ нѳгоціантовъ Парижа, которые позволяли себѣ
роскошь—противоречить правительству безъ намѣрѳнія его свергнуть и,
моясѳтъ быть, даже безъ сильнаго желанія его исправить.
Парижскій буржуа любить язвить мшшетропъ, которые пхъ всегда
немножко притѣсняюта, какъ представ;ители масти.
Оіш похожи на музей потаскушокъ, которые доходить до удара
ножомъ вт, брачной жизни, но которые ни за что на свѣтѣ не хотятъ н
слышать о разводѣ.

Они нисколько но любятъ своей жопы и шцуть ласкъ у он горшічцой
или у сосѣдіш ст» пятаго атажа, но такъ какъ жша прсдставляета» оолидт
пое придаігоо, и они тысячью ничей, чисто маторіалыіаго комфорта, свя-
заны съ ней, то оии контакт,, обыкновенно, тѣмъ, что возвращаются къ
сомьѣ.
Эта исторія—исторія парижского лавочника, и Ни карь былъ точным/,
выразитѳлѳмъ атой оппозиции, которая та общемъ была не больше, какъ
шутка, неблагодарность и шалость.
Пузатый, дородный, жирный, ію, оверхъ того, человѣкъ умный, онъ
вродставлялъ великолепный тшгь цвЬтущаго, бѳзотыдпаго эгоиста.
Такой человѣкъ, разумеется, не имѣлъ ни капли героизма, необходи-
ма«) для того, чтобы решиться на войну до последней капли крови, чтобы
лучше погибнуть іщдъ развалинами Парила, чемъ сдаться. Естественно
опъ боялся пыстрелота, чувствовалъ глубокую ашжпатію въ граиатамь,
гнушался овсянаго хлеба, больной телятины и худой лошади н не пахо-
•дплъ ничего пріятнаго ш» величествеиномъ ужасѣ шшады.
Парижскій народъ, не пѣрившій та рѳсиублшаіщевъ Фаврота, Сішо-
нота и Трошю, верит/, ихъ патріоччізму и думалъ, что они, по крайней
мѣрі, будутъ французами, если не стаяутч, ни демократами, ни револю-
ціонерами.
Относительно Эрнеста Иикара не было иикакихъ нллюзій.
Всѣ знали, что онъ сдастъ Парижъ, потому что струсить, а струсить
онъ тотчасъ-л», ноопъвонюлъ та составь шайки, и иарадъ сказалъ себѣ;
—
Въ копце концоігь это не больше, какъ лишній голосъ!
Нпкаръ нисколько не обмапывалъ ожиданій народа.
Въ правнтольстпениомъ совѣтѣ онъ высказался протішъ безразеуд-
наго и вредиаго сонротивленія, тробовалъ перещрія до чч>го дня, когда,
вамѣшівъ одно слово друпимъ, онъ потребовал/, капитуляціи.
Къ счастью есть даровитые люди, у которых/, страхъ только портить
жолудокъ. Никарь былъ очень одареігь! Опъ не нотерялъ головы, захва-
тить портфель министра фииаисовъ, что его нисколько не разоряло, и
заработать хорошія деньги па журішѣ оноого брада, которому доставлял/,
за 12 часовъ, телеграммы, повости, а частенько и реэолюціи своихъ
коллегъ.
Въ общемъ, какъ чоловЬкъ, онъ остается наиболее достойнымъ уваже-
ния въ націоішыщй обороне и вышелъ таковымъ-жс къ своей чести, по-
чему что вышелъ оттуда толстымъ, даже после голода іюслѣдіпіго месяца.
Однако, опъ также разечнтывалъ получичъ министерство отч,
Щедрости Наполеона III и бьш, недовалень, что Парижъ замѣшілъ ему это
хорошее положеніе почетной должлюстыо, сопряженной съ опасностью и
самопожѳртвованіѳмъ.
Очт, Иикара нерейдемъ къ Жюлю Феррит!
Весь спеть зпаѳгь Жюля Ферри съ лицомъ реоторашаго лакея! Он?,
прославился тЬмъ, что зарралъ Гаусмаіша въ «Temps», орлеашістскоіі
газете, и избират ели выбирали его, чтобы по вотировать за Адольфа Геру,
бонапартиста-католика.

Въ закощідіельномъ собранш онъ был да лѣвой, ІІО отъ этого было
столько-же пользы, какъ если-бы от, быль на правой.
Въ думѣ оігь прослѣдоволъ одну цѣль: сдѣлаться префектами Сопы.
Ош, достпгь этого на четверть часа.
Когда Парижъ былъ сдашь. и нагоризонт!-,показались всрсальцы, онъ
одѣлался версадьцэмъ.
Его обвинили въ мошешшчествѣ. съ цровіантомъ для Парижа; онъ
округлить спой капитала, на счета, глупыхъ парижашь, которые умирали
еъ голоду, защищая республику и отечество.
Ѳігь былъ посланником!,—и
въ едапъ прекрасный день-—будетъ
министромъ.
Па кулисами, вдали от, вндиыхъ ролей, была еще одна личность,
очень незначительная сама по собѣ, по съ ней все-таки надо познако-
миться для полноты картіпгы.
Это г. Кламажеранъ, маленькій, совершенно круглый, блѣдпый чело-
вѣкь, наломииающШ своими сложѳніомъ Нюренбсргскую колбасу, цвѣта
мяпсаго сыра, съ идіотским-ь вндомъ и еще болѣо идіота, чѣмъ можно
было заключить по его паружпооти.
Люди, выбравшіе Трошю управлять вооігаыми операщями, поручили
ему спеціально ознакомиться съ вопросами, близко касающимися ското-
боенч,.
Онъ былъ зитемъ кого-то изъ квартираитовъ думы, и его тесть, стра-
давши! гастритомъ, взялъ его туда, чтобы онъ ухаживал!, за пимъ во
время ужасныхъ приступов!,.
Разсмотримъ-жо доказательства его способности, его гастрита п ого
саяоножертвовапія.
Оігь рѣппглъ, чтобы меры и помощники двадцати ок/руговъ собирались
рш> въ иедѣлю въ думѣ подъ предсѣдательствомъ Этіенно Араго, для
обсуждснія и пршштія лучшихъ мѣръ, по управленію Парижемъ.
На этихъ собраніяхъ непосредственно разбирались вопросы продоволь-
ствия, и его справедливое распре,гЬленіе.
Запрошенный но этому поводу г. Кламажеранъ сообщили прибли-
зительно число животныхъ, находящихся въ городѣ на бойпѣ.
Эти животные, большая часть которых!, была уже больна отъ недо-
статка ухода, должны были прокормить иасѳленіѳ въ течепіе не болѣо
няти-шести нѳдѣль.
Я спросили *) соечитаны-лп лошар, которыя могут,, если понадо-
бится, быть употреблены въ пищу.
Bora подлиипый отвѣта г. Кламажераиа:
«•Господа! Мы объ этомъ не подумали! Такого рода статистику соста-
вить очень трудно, и, кромѣ того, этотъ источники настолько ничтоженъ,
что но стоить труда ими заниматься».
А въ теченіо пяти мѣсяцевъ, пока продолжалась осада Парила, ла-
'
селсиіо три ыѣсяца питалось кониной*.
') Я тірпсѵтстповалъ на собраніп въ качѳотвѣ помощника мэра ІѴ-го округа.
21

Лошади оказались большой и самой серьезной поддержкой для чрехъ
четвертей населѳнія Парижа.
Такова его способность!
Теперь относительно воспаленія желудка:
Несколько дпей спустя разбирался вонросъ о немедленной ') и равной
раздачѣ мяса изъ мясныхъ лавоісь граждапамъ.
Г. Кламажераігь отвергь эту мѣру, заявивъ, что есть деликатные
зкелудки, которые не могуть довольствоваться всякимъ кускомъ.
«Что касается меня, то я въ виду крайней болезненности моего же-
лудка и малаго аппетита предпочту маленькій кусочѳкъ филе большому
куску пизшаго сорта. Нужно предоставить всякому право выбрать свой
куоокъ, уплативъ необходимое.
«Къ тому-зке для чего распределять мясо, когда ограниченіѳ потре-
бленія совершится ѳстествеппо, благодаря дороговизне, которая умень-
шить порцію и при этомъ не будутъ затронуты великіѳ принципы сво-
боды торговли, и правительство né будетъ обременено хлопотами и лиш-
ней. и безъ тою значительной, работой».
Действительно стоило только допустить опеюуляцію, и мясо настолько
поднялось въ цѣнѣ, что могло быть куплено только милліонерами, чле-
нами правительства и г. Кламажераномъ.
Остальные должны были умирать съ голода или грызть свои руки.
Прибавимъ, что эта система распредѣленія дороговизной вначале
пѳоднократпо была удостоена похвалы въ советь министровъ, который
одобрялъ эту систему и отказался оть нѳя съ сожалѣніемъ.
Однако, мясо изъ мясныхъ лавокъ, хотя несколько позже, было рас-
пределено.
Но такъ какъ лошади были забыты, повсюду открылись склады
лошадипаго мяса, и населеніѳ поспѣшило ими воспользоваться.
Некоторое время господствовало поразительное мотовство.
Гражданинъ ІІреппо ') и я отправились къ г. Кламажерану и заявили
ому, что нужію положить конецъ такому полозкепііо вещей и разделить
лошадиное мясо, иначе оно исчезнете очень быстро, и осажденный города,
лишится глашкіго и лѵчшаго средства питанія ").
На этотъ разъ г. Кламазкеранъ раэсордился.
—
«Мы имѣемъ достаточно попріятиостей съ мясомъ изъ мясныхъ
лавокъ,—вскричалъ оиъ. —Если мы возьмемся за дѣленів лошадипаго
мяса-—это снова доставить намъ массу нопріятностей. Вы хотите васъ
уморить' Пусть продаютъ лошадей, какъ хотятъ. Но чтобы я больше по
слышалъ объ этомъ; это. все, что я прошу!»
Такова была его преданность дЬлу!
1
) Это было въ меріи 1-го округа.
*) Меръ 4-го округа.
•) Лошади были великолѣшты. Такъ кякъ кормъ быль дорогъ, то ихъ кор-
мили мукой и зерновым* хлѣбомъ. Правительство, эная его, вакрывало
глаза, а позже стало кормить парижанъ овсомъ.

Если я останавливаюсь на атихъ подррбпостяхъ, то только потому,
что они ярко рисуютъ людей, въ руки ісоторыхъ попала государетвен-
ная власть н распоряжеиіе нашей судьбой.
Отъ Трогаю до Кламажерана, они стоили всѣ одшгь другого.
Въ такихъ условіяхъ съ иодобиымъ начальствомъ и администраціей
парижскій иародъ выдержала, почти пятимесячную осаду при исключи-
тельно жестокой зимѣ, ни на минуту но теряя твердости и не жалуясь
на свои страдашя.
IY.
Парижскій народъ во время первой осады.
Теперь мы можемъ быстро прослѣдігъ факты, имѣвшіе мѣсто во
время самой осада. Когда извѣстны актеры, не зачѣмъ смотрЬть пьесу,
чтобы знать, какъ она будете сыграна.
Я не имѣю намѣренія рассказывать о самой осадѣ. Положеніо можно
резюмировать такъ: наверху иэмѣва, бездарность, подлость, ненависть
къ народу; на низахъ героизмъ, самоотрѳченіе, злоба къ нруссакамъ, лю- ^
бовь къ республике и глубокое презрЬніѳ къ правительству.
Этотъ парижскій народъ, дѣйствительно, моте сдѣлаться защйчагивомъ
Францін.
И въ самомъ дѣлѣ, въ то время, какъ правительство націоішыюй
обороны было подло, преступно, Ііоммуна, несмотря на свои высовія и
чисты я намѣрмгія, д&йада грубьш ошибки, дариямжій народа, въ теченіѳ
семи мѣсяцевъ былъ удивителепъ, онгь былъ всегда великъ въ своихъ
прекраспыхъ порывахъ сердца, въ своихъ чисто политическихъ сужде-
піяхъ, которые останутся свѣтдымъ маякомгь ря будущаго.
Въ то время какъ его предавали, морили голодомъ, позорили и бом-
бардировали, онъ, этотъ народъ, вырабатьшалъ великую идею девят-
надцатаго віжа и нашелъ точную формулу народнаго суверѳіштета.
Нужно было вйдѣть его въ первые дни, когда опъ осаждалъ меріл,
требуя оружія, предлагая съ геройской беспечностью свое время и свою
жизнь. Граждане приходили такими массами, что но успѣвали ихъ за-
писывать.
По еще труднѣе было удовлетворить ихъ нетериѣпіе. Когда въ
округѣ одшгь батальона. былъ сформировать и вооруженъ, это вызвало
взрывъ гнѣва со стороны тѣхъ, кто не моте быть вооруженъ въ тоте-ж.о
день.
Каждая ігартія оружія должна была провозиться въ меріи, нодъ воеи-
нымъ прикрытіемъ: ішачо толпа расхитнла-бы ого, чтобы получить
оружіѳ получасомъ раньше.
Это наблюдалось въ цѣломъ Парижѣ, прѳимуществепио-;ко въ рабо-
чихъ кварталахъ.

Правда, черезъ эту толпу можно было провести ноѣ милліоны башац
безъ всякой охраны, правда, что впосдѣдютвіи, среди этой истощенной
голодомъ толпы иѳ нашлось ни одного мужчины, ни одной женщины,
которыо жлловадись-бы. или трѳбовалн-бы капптуляціл.
Изъ этого населѳпія можно было сформировать 'стотысячную армію,
которая могла въ своемъ рвѳніи одержать побѣду, поднять провгащію и
съ ея помощью отбросить прусоаковъ далеко за Пределы отечества.
Достаточно было шести вдЬдь, чтобы сформировать со. Кто не
помнить прекраснато вида пюходныхъ баталіоновъ, когда правительство,
вынужденное движеніемъ 31 октября, не смѣло отказать вь удовлетво-
репіи іщіоналышй гвардіи. Мопѣе мѣсяца спустя нослѣ сформирования,
они маршировали лучше и чище, чѣмъ войско и, кромѣ того, своимъ рѣ-
шителыіымъ H воинствеішымъ видомъ выгодно отличались отъ скучкаго
в покорна;» вида большинства запасиыхъ солдатъ.
Доказано, что національный гвардеець въ одшгъ день обучается тому,
чему солдатъ пе можетъ научиться и т. мѣсяцъ.
Порвые отличаются болѣе нысокимъ моральнымъ уровиемь, преиму-
щества чего сказываются но іюемъ. Нацйшлыіый гвардеец» зпаегъ,
что оиъ дѣлаегъ, созпаотъ всю необходимость этого дѣла к вносить ш.
него свою волю: оігъ дѣятельный оотрудшжь, а но послушное орудіо;
мужество его не 'слѣдствіо дисциплины или привычка повшговатьсн,—
это разумное мужестію свобода а го человека, который сознательпо отд,аеть
свою жизій за ндею, за убѣжденіѳ, за свой долгъ.
Никто, послѣ осады ІІарцжа, но можетъ болѣе вѣрнть m, постоянную
армію,—
1
толпу дорого стоящихъ рабовъ, руководимую жалкими началь-
никами, для которыхъ проливать кровь—это ремесло, это заработок» и
выслуга орденовъ, и которые во всѣ времена съ большимъ ожосточѳпіемъ
проливали кровь своего народа, чѣмъ кровь врагов» ого.
РазвЬ день 2 декабря не даль какому-нибудь Вшуа столько-же, сколько
самая блестящая побѣда над» пруссаками?
И ому нужно было бсзпокоиться и подвергаться усталости и скукѣ
исхода.
'•
Отігыпѣ опыта произведешь. Онъ занесен» въ исторію.
Пршюмпять, что національная гвардія, вопреки Правительству, во-
лры.п генералам» и ихъ солдатамъ, держала прусоаковъ пять мѣсяцевъ
под» стѣнами Парижа п окупацію Елпсойскихъ полой, разрѣшонпую
Жюлѳмъ Фаврамъ, обратила въ такое ушжѳніо для пруссакойъ, что
Вильгельм» и Бисмарк» не хотѣли довести со до конца,
Пршюмпять, «что лучшая армія Фрапціи»
2
) па глазахъ пруссаков»,
къ. которым» относилась съ большимъ почтеніемъ, бомбардировала
Парижъ вт, течеиіе 2-хъ мѣсяцевъ, и восемь дней подъ рядт, убивала, гра-
била и поджигала столицу Фралціи, разрушенную керосиновыми гра-
натами.
'
Вначалѣ правительство проявило нѣг.отороѳ бахвальство.
>) Слова Ть"ра.

Жюль Фавръ клялся, что онъ не уступить ни одной пади земли, ші
одного камня крѣіюотеЙ», какъ позже Дюкрю увѣрялъ, что онъ возвра-
тится «мертвымъ или побѣдитодемъ», и какъ Трошю, рѣшившійся уже на
.капитуляцию, увѣрялъ за восемь дней до каіштуляціп, «что губернаторъ
Парижа никогда но капитулируешь» !
Правда, 22 января опъ дюдалъ въ отставку, какъ губернаторъ Парижа,
прибавив« ко лжи еще увертку.
Впрочемъ онъ лгалъ всегда съ таким/, вееелымъ усердіомъ, точно
ложь его оплачивалась червонцами.
Это тѣ самые люди, которые 31 октября клялись произвести выборы
въ коммунальный оовѣть Парижа и не прѳслѣдовать граждан/., нришшав-
шихъ учаегіѳ вь диижеши. На другой день они, къ своей выгодѣ, замѣшілн
обЬщавные выборы плѳбесцитовъ и приказами арестовать тѣхъ, кото-
рые повѣрили ихъ словам/..
Нужно отдать справедливость правительству нацюналыюй обороны,
что ниіюгда во главѣ Франціи не стояли болѣе зловредные скоморохи. Все
ихъ поведеігіо носило характерь исключительной, свойственной имъ,
подлости.
Ясно видно, что среди вліятелышхъ члѳновъ этого правительства были
мошенники, для которыхъ ложь была не больше, какъ пустой забавой,
шуткой.
Какъ могли спасти честь страны эти люди, которыо не дорожили соб-
ственною честью.
Но оставить поекорЬй эту грязь и выйдомъ на улицу. Тамъ аеливій
народ/,, которыйголодаетьи мерзнет,, ію пройгочитаетъ лучше погибнуть
кода развалинами Парижа, чѣмъ измѣігить своему долгу.
Весь мірь знаетъ Париж/,, это/ч, город/, роскоши, свѣта п удоволь-
ствій, который Галиффэ, находясь въ деревпѣ Монтиго, называть публич-
ІІЫМЪ домомъ.
Блестящій, великій, шумный и веселый.
Богатства цѣлаго міра. собираются тамъ какъ бы для свндашн.
Есть города болѣе обширные, болѣе кокетливые, лучше расположен-
ные, съ хорошимъ климатом«, гдѣ небо чисто, а природа и искусства
балѣе нѣжны,—но нѣтъ второго Парижа.
Это необъятная лаборатория французской мысли, лихорадочного ума
чуткаго и нервнаго народа, исторія котораго вдеть удивительными скач-
ками, сопровождаемыми ужасными пораженіями. Этот, народъ, подымаясь,
снова падая и возобновляя опять свой іюлетъ, каждый разь, когда
выпрямляется во весь ростъ, отмѣчаеггъ цѣлыми потоками своей благо-
,
{юдной крови новый этапъ въ стрѳмлетн человѣчеотва къ прогрессу.
Ес/ъ что-то волшебное вь этихъ ввезапиыхъ иеремѣпахъ. Вчера
города королевской забавы; сегодня арена иатріотическаго долга; завтра
это революціонный вулканъ, извѳргающій свою энергііо на старый міръ,
погрязшій въ ігринилѳгіяхъ и несправедливости.
•
Нужно было ввдѣть хоть одинъ изъ этихъ певѣроятпыхъ иероворо-
товъ, чтобы попять его чудное величіе, ого своеобразную красоту.

Этотъ народъ, который in. теченіе двадцати лѣтъ считали изнѣжен-
нымъ и развращенными до мозга костей, который знали только по дочо-
рямъ его, маленькими толстушками, по его обезчещеішой магистратур!;,
раболепному духовенству, генералами, созданными на грудахъ костей
2 декабря, законодательному собранно, подъ иредсѣдательствомъ Шней-
дера, смѣшному сенату, І]рапъо дѳ-Кассаньякамъ, де-Пенэ, Тарбэ и Вилле-
мессанамъ, прокладывающими дорогу имперіи; атотъ народъ пришбЛЪ т.
себя, очистился, возсталъ и выпрямился во весь ростъ вгь несколько
чаоовъ.
Парижъ превратился въ военный лагерь, тдѣ вооруженный народъ день
и ночь охрапялъ городъ.
На бульварахъ, въ скверахъ, вдоль улицъ, па самыхъ малѳнькихъ
перекресткахъ, гдѣ могли поместиться десять человѣкъ, граждане зани-
мались упражненьями подъ открытыми небомъ, подъ дождемъ и спѣгомъ,
сь настойчивыми и постоянными усердіемъ, которое ни нередъ Чѣмъ по
останавливается.
И, странное дѣло, этотъ народъ въ овоемъ испытанін не только про-
явили невероятную душевную эиергію, но еще болѣе замечательную физи-
ческую крепость*
Эти люди, зачастую, нривыкшіе къ сидячему, изнеживающему, нездо-
ровому образу жизіпі, или надрывающіеся надъ непосильными трудомъ
чиновники, мелкіе лавочпшш, разносчики, заводскіе рлбочіе, одни дород-
ные и толстые, другіе чѳрезчуръ худые и слабые, невидимому, безъ за-
трудненія проводили безсонпыя ігочи въ окопахъ при необычайно жесто-
комъ холоде,-и послѣ двадцатичасовой омѣиы шли отдыхать на 12 часовъ
и возвращались снова веселые и живые.
Прибавили, что большинство было плохо одето; у пихъ не было ни
шинелей, im лнчіпгь ни соломы, какъ у солдата; они довольствовались
блузами и вѣтромъ подбитыми брюками, полученными отъ щедрого, прави-
тельства.
Только нѳмногіе умирали отъ болезней, но большинство нисколько не
страдало отъ этого новаго режима, и черезъ короткое время, какъ я ужо
упоминали, пехота, составленная изъ самыхъ молодыхъ и сильныхъ, пред-
ставляла солидную военную силу къ удивленно публики и къ отчаянію
Троило.
Ко всеми этимъ дишѳліямъ нужно прибавить еще недостаточную и
неудовлетворительную пищу.
Правительство действительно никогда но хоті;ло серьезно приступить
къ разделу значительная) запаса ировизіи, скопленной въ Париже, не
соглашалось поровну и безшгатио раздавать его всѣмъ гражданами, воз-
ложивъ часть расходом. на богатыхъ, которые могли вносить свою долю
въ видѣ налога въ государственную кассу.
Благодаря этому, несостоятельные скоро были обречспы на льсстокую
нужду.
Члены націоиальпой обороны думали отделаться on. всего, согласив-
шись выдавать нацюналытымъ гвардейцами субсидііо въ 1 фр. 50 сапг.

въ день, которую они просили, а ихъ закошіымъ женамъ но 75 сайт.
No день.
\
Такимъ образомъ, рабочіе, съ ихъ часто многочисленными семьями,
должны были довольствоваться 2 франками 25 сантимами въ день, въ то
время, какъ цѣна всѣхъ нрипасовъ біюіюсловно поднялась и сдѣлалась
недоступной даже для людей средняго достатка.
На эти 45 су нужно было пріобрѣсти топливо и уголь, котораго было
мало, и платить за недостаточную норцію мцса и хдѣба, выдаваемую въ
меріи каждаго округа по онредѣлешшмъ диямъ.
Это было такой насмѣшкой, порція была такъ мала, что многія жен-
щины изъ парода вынуждены были продавать свои карточки изъ мясной
лавки богатымъ людямъ, которые такимъ образомъ получали нѣсколысо
порцШ мяса.
«Что-жо мнѣ дѣлать съ моей карточкой?» говорили эти бЬдныя жен-
щины; «у меня нѣтъ денегь, чтобы заплатить за мясо, которое мпѣ
достааляютъ».
Послѣ такой продажи, бѣдпыя покупательницы пріобрѣтали нечистая
выварки или немного угля, позже, когда этотъ скудный источникъ исчер-
пывался, они записывались въ ншціе.
Вмѣсто того, чтобы сдѣдать справедливое дѣло, имѣвшее, впрочемъ,
іюмократичѳскій отгЬнокъ, и лишить милліоиеровъ удовольствія покупать
жирныхъ куръ '), кода народъ умираете, съ голоду, a изівѣстныхъ вом-
мерсантовъ спекулировать на общественной бѣдности, правительство пред-
почло организовать въ болыпомъ масштабѣ вредную и деморализующую
милостыню.
') Вотъ, что мы читаемъ въ No «Радикала» отъ 21 марта 1872 г.: «Вы знаете,
еколько людей умерло съ голоду во время осады. Эго потому, что Бребанъ fie
былъ въ числѣ ихъ друзей. Друзья Бребана ни въ чемъ не нуждаются: напро-
типъ, они роскошествовали и устраивали пиры.
Ихъ было четырнадцать добрыхъ товарищей—весельчаковъ, друзей милыхъ
чарокъ н возбуждающих!» болтливость бутылокъ.
Дна раза въ мѣсяцъ они, въ условленный часъ, сходились на свиданіе и
забавлялись, проталкиваясь плочами и локтями между длинными рядами бѣд-
"ых ъ
женщинъ, запоздлвшихъ па псрекресткѣ передъ булочной или мясной
лавкой; видъ этихъ безобразных!, дѣтой н стариковъ, тонущихъ въ грязи, воз-
буждалъ ихъ аниетитъ; однимъ философ :ки-ловкимъ ходомъ они достигали буж-
вара Монмартръ и съ улыбкой отворяли двери Бребана; въ то время, какъ
голодный Пірижъ подтягивалъ нотужс поясъ паціональиой гвардіи, они, иаѣв-
віись и мучаясь носварснісмъ жекудка, разстсгивали пуговицы одну за другой.
Вь часъ, когда гранаты наводняли лѣвый берегъ, эти господа, въ полной
езонаспости, на правомъ берегу заказывали шампанское; пробки летѣля въ
нотолокъ, начиналась веселая бомбардировка, смѣіяивавшаяся со взрывами
сиѣха и злыми шутками, заставлявшими ихъ помирать отъ удовольствия.
»того никогда не забываютъ; сердце можстъ забыть, но жѳлудокъ никогда;
от господа его доказали. Они приказали отчеканить на монетномъ дворѣ изъ
'шоггаго золота медаль въ 300 ф ,. въ честь Бребана, эгого ресторатора, этого
ДРУГА, этого бога, который создалъ столько чудесъ для ихъ жслудковъ.

Вскоре
S
U парижского паселсшя должны были пользоваться офи-
циальной н частной благотворительностью ').
Правда г. Кламажораігь, страдав ші il гастрюшъ, мота, благодаря
этому, иметь настоящее филе, а члены думы до послеряго дня имели
телятину и евѣжее масло.
Было также что то специфически гадкое и криводушное въ ошавііи
денежной помощи только законнымъ женамъ нацюналыіыхъ гвардейцев^
irr. городе, где треть союзов-:, по была скрѣплена закоіюмъ. Я видѣлъ не
одпого доброго рабочаго или чостнаго наемщика, плакавшаго оть ярости
изъ за необходимости публично, поредъ всей ротой, назвать палошмцой
мать евоихъ дѣтей, подругу своей жизни.
Онъ должонъ былъ на свои тридцать су прокормить свою семыо
или обречь ее на попрошайничество возле меріи своего квартала.
Я останавливаюсь на веѣхъ этихъ, давно пзвѣстныхъ, иодробгош'ях ь,
чтобы было понятно, сколько нужно сашгожертвованія, эпоргіп париж-
скому народу, чтобы устоять иротивъ стольких:, ігрнчіип, недовольства
и деморалпзаціи, чтобы доказать, какоо прсшітствіо онъ до.скепъ былъ
преодолеть, чтобы сохранить гюредъ врагомъ достойную п и -укротимую
выдержку, вызвавшую восхшцешѳ Европы.
И это народъ, только пародъ, который хотѣлъ сопротивляться.
хотЬдъ "войны до последней крайности, иротивъ воли правительства,
ишшвъ тысячи ненужны*-:, страданій, которым ему рисовали, чтобы
убить его эцергію.
IIa передней части медали шшисаио:
Во время
осады Парижа
нѣсколько человѣкъ,
иршшкнувъ собираться у Бребаяа
каждые lö дней, пи разу не замѣтили,
что они обѣдаютъ въ городѣ
Эш 14 пмен-ь, выгравированпыя на тонкомъ золотѣ, паучатъ потомство
какъ лѣчиться огь народішхъ бѣдствій, будучи фалосіфомъ, какъ Рона in.,
исэгомъ, какъ г. Тссфиль Готьс, ромапистомъ, какъ г. де-Гонкуръ, и критиком ' .
какъ г. Поль дс-Сеиъ-Викторъ.
') Въ четвертомъ округѣ, гдѣ живетъ, большею частью, средняя буржуа ж л
и который иасчитываетъ 32 тысячи избирателей, было 25 т. нуждающихся.
Въ б-Ьдиых-ь кварталахъ эта ці.фра поднималась до */І0 населенія.
съ двумя миллюнами
.
оеажденныхъ
1870—1871 .
11а оборотѣ:
Господину Полю Брсбану.
Эшіесгь Репапъ,
II де-Сенъ-Викторъ,
Г Вертело,
III. Блапъ,
Шереръ,
Дюмениль,
Л. Нефгцеръ,
Ш. Ѳдмондь,
Тюро,
Бсртранъ,
M фей,
Е. де Гоикуръ,
Т. Готье,
А. Гсбрардъ.

Въ осажденном» городѣ, особенно въ городѣ, гдѣ уживаются несмѣг-
лыя богатства съ крайней бѣдігостыо, начальство должно было бы вооду-
шевить на борьбу и разбудить патріотпзмъ, согрѣть сердца и поднять
мужество.
Нячего подобного не было въ Парижѣ. Всѣ нравнтельствешіыя
депеши и офиціальныя прокламаціи нмѣля цѣлыо посѣять уныніе.
Въ частности всѣ провламаціи Трошю могутъ быть резюмированы
въ словах»:
—
Братья, нужно умереть!
Это было жалобно и смѣпиш, и я часто спрашивал» себя, каким»
образом» народ», страшно чувствительный, полный надежд», востор-
женный, быстро унывающій, мог» противиться подобному порядку.
Этим» ничего не достигли. Далекій отъ того, чтобы пасть духом»,
он» съ каждым» днем» возбуждался все болѣе. Бурныя вѣсти, страдаиія,
вораженія только уврѣпляли его рѣшимооть ігоиЬдпть или умереть.
Оігь был» раздражен» против» правительства, обвинял» его въ без-
дарности и подлости, но но надѣйтесь, чтобы он» сам» подлостью мог»
положить конец» этим» страданіямъ!
Чѣм» болѣе его толкали к» капитуляции тѣмъ оігь силыіѣе рвался и»
бой.
Однажды, когда послѣ долгого ожидаяі:і, нершгаго напряжопія, болѣо
кіучптѳлвйаго для активнаго характера, чѣмъ самыя жестокія несчастья,
Трошю с» торжественным» видом» объяви,гь, что пруссаки, наконец»,
начинают» бомбардировать городъ, Парижъ был» охвачен» почти
радостью.
Бомбаднровка была новостью: хотя и не активным» дѣломъ, ію все-
таки дѣлом».
Въ мерін восьмого округа я Прочел» эту афишу. Там» было много
народу.
—
Они вдуть нас» бомбардировать,—вскричал» рабочій. — Тт.мъ
лучше! Пойдемте! Это нас» согрѣетъ!
х
).
Толпа смѣялась.
Нѣмцы, разсчитывашніе па психологически! момент», не знали
французов».
Бомбардировка была хорошо принята ыаседшіомъ. Ихъ не хотѣлн
вести подо, нули; пули сами пришли къ ним»: добро пожаловать!
Странную картину представляло наоеленіо, мужчины, женщины,
дѣти, которыхъ нужно было умолять но лѣзть под» гранаты и но соби-
раться в» бомбардируемых» кварталах».
Населеніо этих» кварталов» но хотѣло переселяться и не покидало
своихъ домов», пока они не были разрушаемы. Возможно, что и послй.
этого кто-нибудь оставался там».
Хвост», ожидающій у дверей булочной, составленный, преимуще-
ственно, изъ женщин» не колебался под» градом» картечи.
Іранаты падали въ нѣсколышхъ шагах». Никто не шевелился дажо.
') Подліпшыя слона.

—
Смотрите-ка., пруссаки посылаюгь намъ айвы,—говорили онѣ.—
Онѣ все еще смѣялясь.
Единственшмъ слѣдствіемъ бомбардировки было то, что газеты стали
шггорѳснѣе, парижане получили зрѣлище, которое не можете, пресытить,
и создался промыселъ для уличныхъ мальчишекъ, которые бѣгали за сна-
рядами, чтобы нослѣ продать пхъ любителямъ.
Троило не везло!
Въ вонцѣ концощ, эта живость, которую порицаютъ глупцы, считаю-
щіе степенность глубиной и неповоротливость гоніемъ, забывая, что
самые глупые животные, въ родѣ быка, наяболѣо стѳпешш, эта живость
является отличительной чертой фраіщузскаго темперамента.
Парижане въ оообешгости дали нѣсколько прекрасныхъ, скажу даже,
норазителыгыхъ иримѣровъ. Веселость придаете храбрости какую-то
возвышенную прелесть, исполігеше суроваго долга съ улыбкой на губахъ
полно граціи, что нисколько по уменьшаете его величія.
Ну ихъ, эти угрюмыя добродѣтсля! Въ шіхъ чувствуется слшшсомъ
много усилій, что портить вое. Это только полудобродѣтели.
Кто хочешь, можете сколько угодно называть этоть омѣющійся
героизмъ легкомысліемъ. Развѣ не благодаря, именно, этому счастливому
.югкомыслію народъ однимъ прыжномъ пероскочилъ столѣтія и указалъ
.далекій этапъ, до которому отныиѣ должно идти человѣчество?
Онъ падаете, потому что онъ летите, торопится. Вы, пресмыкаю-
щіеся, вы никогда'не узігаоте этихъ паденій, но нашли-ли бы вы свою
дорогу, если бы онъ но намѣтилъ ее вамъ; избѣгли ли бы вы пропастей,
если-бы они не шжраснѣли ore ихъ неистощимой крови!
Эти неукротимые федералисты, которые безстрашно умирали подт,
нулями версальцевъ, какъ я не разъ видѣлт, во время осады, чтобы скра-
сить праздность, играли въ пыжи на иасыни, взрыхленной грапатами, или,
напѣвая, танцевали нодъ варточыо кадриль.
«Оганцуемъ карманьолу!
Да здравствуете
Громъ иушекъ!»
Чтобы дорисовать картину Парижа во время осады, нужно сказать
объ удивительной стойкости жѳнщинъ, хотя онѣ страдали, несравненно,
большо мужчинъ.
Поэтому уже можно было предвидеть, кавь онѣ будутъ вести себя
но время Коммуны.
Женщины являлись образцомъ мужества, самопожертвовапія и
героизма.
Онѣ страдали какъ жены, какъ матери, какъ сестры, когда ихъ
мужья, возлюбленные, сыновья и братья шли на аванпосты нодъ огонь
нруссаковъ; онѣ страдали какъ хозяйки, вынужденный приготовлять
безъ огня п безъ продуктовъ отиратительныя кушанья; оставаясь однѣ
въ холодной, темной квартирѣ, окруженныя дѣтьми, которыя чахли безъ
хлѣба, вставая зимою въ полночь, онѣ нодъ дождемъ и снѣгомъ, на вѣтру,
стояли хвоотомъ у дверой булочной, часто оставаясь тамъ отъ 4 ч. утра

до полудня, и воетаки никто не слыхалъ отъ ігихъ ни одной жалобы,
хотя мігогія лишались чувствъ отъ усталости ц истощопія во время без-
сонныхъ ожидаиій.
Онѣ также требовали сопротивденія до послѣдней крайпости и
оощей вылазки.
Мужъ пе смѣлъ нередъ женой проявить страх/,, колебанія или
трусливую надежду.
Когда батальонъ, отступившій передъ врётомъ, вернулся, женщииы
нстрѣтили ого гикапьемъ, вышли на улицу и освистали своихъ мужей.
Этотъ батальонъ проявилъ впослѣдствіи геройское мужество.
Эта женщины, которых/, газета «Фигаро», называла самками
Федералистов/,, были всюду: в/, походной болышцѣ, на аваипостахъ под/,
нулями, въ лавочках/, под/, гранатами, п пи одгга из/, пихъ но думала о
капитуляціи.
Онѣ, однако, были вознаграждены за это.
Вѳрсальцы обращались съ ними какъ съ мужчинами, сл, которыми
они дѣляли доблесть и опаспости.
—
Оиѣ были убиты!
Таков/, былъ парижскій народъ во время первой осады.
:
г
У.
Народъ чувствуеть себя жертвой измѣны. —31 октября. — 22 января.
Между шЬмъ піѣвъ и отвращеніе перейші нзъ чувства въ сознаиіо
и грозили Парижу присоедини//, къ ужасамъ впѣшней войны ужасъ
нойиы гражданской.
Иллюзіи исчезли одна за другой. Стало очевидио, что правительство
ничего пе хотГ.ло дѣлать, теряло время, проматывало припасы и фатально
вело пасъ къ тому дню, когда за недостаткомъ хлѣба пришлось отворить
ируссакамъ ворота столицы.
Было извѣетно, что Тьеръ объѣзжалъ Европейскіе дворы и заставдялъ
униженную Фраігцію и обсзчещеииую республику дожидаться въ перед-
ней королей.
Было извѣотно, что эти люди могли насъ покрыть только позоромь,
что можду этимъ представителемъ самой неистовой и жестокой рѳакціи
и королями моп, происходить только позориый торгь, основанный на
нотеряхъ парода, и что торговый издержки должно будешь уплатить
отечество.
Ужасно было впдѣть трнста-четыреста сотенъ тысячъ вооружен-
ных/. людей, обречепііыхъ на бездѣйствіо и безсиліе, когда большинство
этихъ людей было полно беззавѣтной преданности и эпергіи.
Два событія ускорили взрывъ; убійство Бурже и сдача Меда
Базеномъ.

Чтобы отыѣтитъ эти несчастін своей печатью, правительств^ при-
плело къ пизіъ самую гпуспую п наглую ложь.
Имѣя въ рукахъ депешу о капитуляціи Меца, которую Рошфрръ
разоблачать Флуралсу, разсказавшему о пей Феликсу Ilia, пр'авйШ.-
ство безразсудно опровергало ее въ оффиціалыгой газетѣ.
На трстій день оно было вынуждено покрыть всѣ стѣпы афишами
объ этомъ событіи.
Наступило 31 октябри.
Я но буду разсказывать объ этомъ днѣ. Я не былъ тамъ, а я хочу
говорить только о томъ, чему я былъ очевидцемъ
Я зпадъ только то, что писалось въ газетахъ и что передавали шгі,
пѣкоторые друзья, которые приходили время on, времени, чтобы знако-
мить меня съ текущими собьггіями. По я положительно утверждаю, что
на отороігЬ добрыхъ граждапъ, которые попытались создать это движепіе,
было праію и справедливость; республика и Франція были-бы, вѣроятно,
спасены, если-бы это движете удалось.
Благодаря отсутствію плана и предварительной оргапизаціи, а
особегаю вслѣдствіе иеумѣстпаго волнкодушія. мпимыхъ повстанцевъ.
которые, повторись вновь ошибку, совершенную 4 сентября, позволили
бѣжатъ своимъ противникам'!,, бышпимъ у пихт, въ рукахъ, движете
не удалось; и торжествующее правительство воспользовалось своей
побѣдой, парушивъ всѣ обѣщанія, всѣ клятвы.
Оно отказалось даже отъ обязательства, принятого нѣсколько часовъ
нощъ этимъ, передъ мерами и ихъ помощниками, собравшимися irr, думѣ.
Это обязательство было немедлопио приступить къ выбораиъ въ
муниципальный совѣтъ.
Фавры и Троило замѣшшг эти выборы голосовашемт, довіфія.
закрѣтшигамъ ихъ власть; такъ какъ победители всегда правы, то
и у ішхъ не было недостатка въ голосахъ
2
).
Всо погибло.
Но все-таки всякое дѣйствіе всегда служить чему либо. Хотя движедіе
31-го октября было подавлено, оно все-таки заставило правительство
организовать походные батальоны, положило конецъ переговорам.'!, о
иеремирііг и продолжило осаду по крайней мѣрѣ настолько, чтобы спаст и
честь парижского народа.
У народа иЬть ничего, кромѣ чести—онъ дорожить ею.
При такихъ условіихъ настушш, январь, и самый ирочныя пдпозія
народа стали исчезать одна за другой.
Успѣшпый вначалѣ вылазки кончились безрезультатно. Появился
голодъ и раздача хлѣба порціяші. Такъ какъ, несмотря на то, что норцін
хлѣба составляла только половину обычного шітаінія, пасоленіе но
проявляло ни малѣйшаго пеудовольствія и но заикалось о сдачѣ, то
правительство, доведенное до крайности, приказало заготовлять хлѣбъ изъ
') Я бмл'ь от, постели, серьезно захворлпъ на апанпостѣ.
*) Послѣ агого лицемѣрія большое, число мсровъ и ихъ номощпикоот, по-
дало въ отставку.

мусора, соломы, риса и чечевичной мякиш. Такой хлѣбъ съ трудомъ
выиюсилъ самый невзыскательный жолудокъ.
Все было щѳтню! Національная гвардія еще энергичнее требовала
общей вылазки.
«Такъ какъ скоро но будеть хлѣба, то нечего медлить,—говорили
они. Нужно сдѣлать последнее усиліе, собрать всѣхъ защитников/, па
одномъ или двухъ пунктахъ, прорваться и соединиться съ провшщіаль-
ной арміей».
Парижъ, покинутый на одну націоналыіую гвардію, должощ. былъ
насть, но это но имѣло значенія, если, такимъ образомъ, двѣсти тысяча,
регулярной и подвижной аірміи спасали свое оружіе и свободу и могли
оказать поддержку другою, защитішкамъ, орган изованнымъ Гамбѳттой.
Но знаю, былъ-ли практичѳипь этотъ план«, но онъ былъ не хуже
простой сдачи и отоилъ-бы намъ менѣе крови, чѣмъ майскоо разграбленіо
Парижа версальцамн.
Между тѣмъ какъ вооруженный народъ великаго города былъ занять
этими героическими планами, требовал« войны до иос-лѣдией капли
крови, общей вылазки и предпочитать смерть позору, правительств)
подстрекало регулярную армію.
Тамъ среди арміи и среди вапаоиыхъ вели самую дѣятслъную
пропаганду деморализаціи и трусости. Офицеры, прекрасно зная, что
это ихъ ждетъ повышеніѳ, доказывали своимъ солдатамъ, что еонро-
тивлевіе безполезію, и заставляли ихъ кричать: да здравствуетъ мира.!
Они шли еще дальше, они оебѣ позволяли еще большую' низость и
подлость, они возбуждали въ арміи зависть и злобу къ иаціонашгой
гвардіи. Они изображали ее подлою, требующею 'продолжолія войны
только для тот, чтобы получать свои 30 су и бездѣльничата.
Умышленно оставляли на авашгостахъ полки, покрытые парази-
тами, изнемогаіоіціе оть усталости, говоря имъ, что паціопалыюя гвардія
отказывается ихъ смѣнить. Тогда, какъ, напротивъ, она умоляла, чтобы
си одной предоставили службу въ окопахъ, фортахъ и авшйостахъ,
чтобы было возможно мобилизовать вело-регулярную арміто и употре-
бить ее съ большей пользой. Она требовала, чтобы ей дали возможность
сопровождать или итги впереди солдат, при вылазкѣ.
Эта упорна».клевета, этотъ гнусный заговоръ не премшіулъ принести
Когда націоиальпыо гвардейцы съ патріотичоскіши нѣспяміі шли lia
службу мимо армін и запасиыхъ, ихъ провожали оскорблеыіями, сви-
стом, и ваомѣшками.
Вотъ 30 су! Воть идешь война до послѣдной капли крови!—
кричали имъ.—Да здравствует, мнръ!
Да здравствует, республика! долой ируссаковъ!—отвѣчалн
граждане.
Между тѣмъ какъ армія привыкала неиавидѣть паршвапъ, тѣ прп-
ііолезЕго
П
^
)6эв
Ра/гь а
Рм
'
го
,
убѣждалпсь въ ся безнравственности и без-
36.- 3
33

Такъ шло дѣло до 19 января.
Капитуляція уже давно была рѣшепа на совѣщапіяхъ правительства
и, івджетъ быть, уже услужливо налажена съ Бисйаркомъ. Ее нужно было
ускорить,. Олѣдовало избѣжать отказа принять ее со стороны раздражен-
ной націоналыюй гвардіи, чего можно было очень опасаться и она могла
отвергнуть капитуляцію, какъ уже отвергла 31 октября пегремиріе.
Для этого наШлн одно средство: послать ш. огонь иаціоішьную гвар-
дію, предоставить ей самой произвести изиѣегную вылазку, которой она
не переставала требовать все съ большей настойчивостью.
Правительство, привыкшее покрывать свою трусость ложью и бах-
вальствомъ, разсчитывало, можеть быть, просто на трусость другихъ.
Оіго разсчиггывало, что національная гвардія обратится вь бѣгство
передъ пруссаками я если она будешь обезчещѳна, то съ благодарностью
приметь рѣшеняую уже капитуляцію.
Во вслкомъ случаѣ бы.чи приняты всѣ предосторожности, чтобы она
была разбита, или, если побѣдитъ, то не могла-бы использовать своей
побѣды.
Въ худшомъ случаѣ, давъ націоналыгымъ гвардейцамъ возможность
сложить голову, избавлялись хоть отъ пзвѣстнаго числа стѣснявшихъ ихъ
людей.
А! Вы желаете драться, вы желаете итти нротивъ нруссаковъ! Ладно!
Теперь, друзья мои, когда все подготовлено въ окончательному поражеиію,
теперь, когда ваше усяліе подъ нашимъ рукшодсчтомъ, можеть быть,
'голыш безнолезиымъ,—идите туда, шагайте вноредъ, идите на смерть
я успокойтесь! Вы получите ваигу вылазку!
Въ этотъ день Парижъ представлялъ удивительное зрѣлще, которое
никогда ne изгладится изъ моей памяти. *
Утромъ съ большимъ шумомъ ударили сборъ то всѣхъ кварталахъ.
Затѣмъ заставили батальоны средь бѣла дігя пройти по веЬмъ паправле-
віямъ города.
Ихъ сгрудили именно на бульвар!',
отъ Шато-До до нріпорода
Монмартръ.
Сдѣлаво было все., чтобы произвести какъ можно больше шуму и
протянуть время, чтобы пруссаки были, какъ слѣдуетъ предупреждены,
что протипъ ішхъ готовится пападепіѳ и могли приготовиться вотрѣтить
его какъ слѣдуотъ *).
') Парижъ кишѣлъ прусскими шпіопами, которыхъ вовсе не арестовывали
и йот, которыхъ ни одипъ не былъ разстрѣлянъ.
Жюль Симонъ, особенно, этому противился. Онъ проливалъ слезы, говоря,
чте всегда былъ иротивъ смертной казни и ему было но трудно добиться своего:
ііѣдь дѣло шло только о врагахъ Франціп.
По оттютеиію къ молодцамъ-ируссакамъ нѣжпая чувствительность Трошю
и Жюля Ф івра, по меньшей мѣрѣ, равнялась чувствительности филантропа
Ліюлл Симона.
Разстрѣлнвать пшіоновъі К.кой ужасъ! Разстрѣлъ хорошъ для париж-
I геихъ рабочихъ, ихъ самокъ и дѣтсй.

Эти походные батальоны были вѳлишѣшты но выправкѣ и рѣгпи-
тѳльности. Никогда они .не были столь многочисленны. Каждый считал»
долгом» чести прійти на призыв». Жены и дѣти были тутъ-же. Можно
было видѣть молодых» людей, по уже отцов» семейства, которые несли
своего ребенка на руках», между тѣмъ какъ жена несла ружье, чтобы
облегчить мужа.
Перед» уходом» отец» обнимал» ребенка, передавал» его кому-нибудь
лзъ остающихся сосѣдей и іпел» на свое мѣсто. А жепа, была'-ли она
работница, или прилично одѣтой, иногда въ іпляпкѣ, шла рядом» съ ним»
и провожала пока было возможно.
Часто она была блѣдна, но никогда не проявднла слабости. Ея прп-
сутствіо ободряло и нѣжно заставляло превозмочь всѣ колѳбанія. Тому,
кто шел» отдать свою кровь, она отдавала сердце, все, что она могла
отдать.
Ея присутствіе говорило ему.
—
Исполняй свой долг», какъ я исполняю свой!
Когда нужно было разстаться, они крѣпко обнимались, но без» слезь,
а если слезы подступали къ глазам», то оігЬ падали, когда мужъ-солдат»
был» уже далеко, чтобы не поколебать его твердости.
Тот», кто вгадѣл» эту гражданскую армію, никогда болыно по мог»
смютрѣть на иную армію без» отвращенія.
Среди офицеров», шедших» во главѣ этого пожато одушовлешя
войска, я замѣтил» многих» вождей Интернаціонала. Организован на-
род» для защиты прав» труда противъ прнвиллегій капитала, организо-
вав!. манифестант против» войны въ то время, когда Бонапарт» при
помощи полицейских» заставлял» кричать «в» Берлин»», они теперь,
когда провозглаіпепа республика и опасность угрожает» отечеству, ведут»
своих» друзей, своих» товарищей въ огонь, доказывая этим», что истин-
ный патрІотизмъ и мужество существует» только там», гдѣ царствуют»
идеи справедливости и долга, a не являются вовсе достояшѳм» капита-
нов», зубодробителей и ихъ шайки.
Извѣстно, каковы были результаты этой вылазки.
Національная гвардія проявила удивительное мужество. Без» пушек»,
при скверном» руководствѣ или умышленно сбиваемая съ толку, она за-
хватила всѣ позиціи у непріятоля и вызіша восхшцѳніо даже среди тѣх»
солдат», которых» в» течепіѳ многих» мѣсяцев» против» нея возбу-
ждали.
Въ этоть день напуганный Вильгельм» укладывал» в» Ируссіи свои
чемоданы. Но оиъ забыл» про Трошю.
Обманутый въ своих» надеждах», от. должен» был» среди пебѣды
скомандовать отступаете и отозвать к» Парижу остолбеневших» и воз-
мущенных» пащональныхъ гвардейцев».
Паціональная гвардія не бѣжала!
Національная гвардія была победительницей!
Решительно не везет» въ горѣ этим» бѣднымъ государственным»
людям».
*

Трошю въ отчаяиіп наворилъ Паршкъ печальными телеграммами,
тробуя НОСИЛКИ, фургоны, всѣхъ лошадей и всѣ кареты, какіѳ имѣются
въ распоряжеиіи, чтобы убрать убитыхъ и ранбныхъ.
Читая эти телеграммы, можно было-бы подумать, что произошла
ужасная катастрофа, небывалая въ исторіи войны.
Сыновья н мужья оказались недоступны страху; нузкио было поша-
таться привести въ ужасъ женъ и матерей.
Напрасная трата сп.ть! Онѣ остались стойкими.
О, какъ понятна ненависть Тьера п его шайки къ этому парижскому
народу!
Такъ какъ онъ, вовсе .чуждый страху, смѣотся надъ опасностью и
страданіями, то остается одно средство покончить съ нимъ: это устроить
рѣзшо!
Національная гвардія верпулась раздраженная и по всему Парижу
пронесся единодушный крикъ:
«Долой Трошю».
Правительство добилось, такимъ образомъ, результатовъ, протшюно-
ложныхъ тЬмъ, какихъ оно добивалось.
Во время этой вылазки граждане пріобрѣли еамоувѣрошюсть. Они
поняли теперь, что въ состчшпін отразить нападеніо пруссаковъ.
Ихъ мужество и успѣхъ оиравдали мнѣпіе дѣятслей 31 октября,
тѣхъ, которые указывали съ самаго начала осады на народпыя силы,
какъ на единственное средство спасепія.
На ігочнЬ атихъ общихъ чуветвъ у ігЬсжолышхъ .шцъ возникла мысль
о послѣдней ішыткѣ, которая впрочемъ не удалась черезъ несколько
дней, 22 января.
Чтобы ясно понять это движепіе, необходимо сдѣлать пѣкоторыя
разъясиенія.
Послѣ 4 сентября въ Парижѣ образовалось много политическим,
общѳствъ. Кромѣ народныхъ обществъ, засѣдашпихъ въ Кордори, глав-
ными обществами были Республикански! Уиіонъ, Защитники Республики
п Рѳсііубликанскій Союзъ.
Рѳспубликаіюкій Уніоиъ, общество первое по времени, образовалось
изъ бьшшихъ представителей собраній 1848 и 1851 г.г., разогнанным,
государственньшъ пѳреворотомъ.
N
Рѳспубликанскій союзъ, образовавшийся волѣдствіе расіша въ Упюііѣ,
мало чѣмъ отъ него отличался.
Что касается Защитішковъ Республики, то это общество основалось
подъ вліянісмъ Генри Брисоопа.
Активную роль въ двпжепіи 22 января изъ всѣхъ этихъ обществъ
припималъ только Рѳспубликашжій Союзъ.
Въ числѣ его члеповъ были граждане Делеклюзъ, Ледрю Ролленъ,
Разуа, Курье, "Лефевръ Ропсіѳ, Тот Ревійонъ, Артуръ-Арну и другіо.
Это было общество дѣйствія. Участіе Делеклюза служило доста-
точной порукой, что тамъ по занимались глупостями п парламентской
болтанной.

Всѣ эти общества, въ составь которыхъ входили нанболѣе видные
представители радикальной и соціалистической партіи, считали успѣхи
республики нераздельными съ благом* Франціи.
Нужно отмѣтить, что именно тѣ, которые болѣе всего возставали
нротивъ объявленія войны и глупыхъ маігифестацій начата іюля, глав-
нымъ образомъ, не хотѣли ничего слышать о какихъ-либо сдѣлкахъ
съ пруссаками.
Говорю это между прочимъ, чтобы возразить протппъ клеветы,
будто дѣятели 31 октября, 22 января н Коммуны вступали от, сдѣлку съ
врагами Фрапціи.
Пока война была дѣломъ династическаго честолюбія Бонапарта, всѣ
реакціоноры пламопѣли воодушсвлсиіемъ н проповѣдысали еяѣшпоіі
шовинизм*.
Когда-жо война стала вопросом* спасонія Фраяшш, угрожаемой н
паводнепной врагами, тогда только республиканцы, соціалисты п рево-
люціоисры решились лучше погибнуть, чѣмъ отступить перед* на-
иадеиісмъ, потерявшимъ всякое разумное основаніс, нослѣ парнія
Наполеона III.
Въ Республикапскомъ Союзѣ, въ Кордерні во гсѣхъ отдѣлеиіяхъ
Интернаніопала, всюду, гдѣ живы были демократичѳскія убѣжденіп,
искали средства избѣжать кааитуляціп, приблпжеісіе которой, какъ неи::-
бѣжный результат, плана Трогаю, было всякому очевидно, и которая
была въ сущности заговоромъ нротивъ самой республики.
Въ теченіо января члены Союза выбрали комиесію, въ которую
входилъ такъ-же Лодрю Роллеиъ. Ей было поручено сдѣлать все воз-
можное, чтобы выяснить истинное положеніо ноеішыхъ сил* и, глав-
ным* образомъ, пайтп среди генералов* и-офицеров* въ Парижѣ чмо-
вѣіса, который могъ-бы вмѣсто Трюшю руководить обороной.
Комиссія эта дѣятельпо принялась за дѣло и черезъ нѣсколько диен
въ собраніи союза Ледрю Роллеігь дал ь нам* словесный отчет, о- резуль-
татах* раэслѣдовапій.
Комисеія побывала всздѣ, видѣлась -со всѣмп генералам п.
Всѣмъ имъ она ставила одни и тѣ же вопросы :
«Согласны-ли Вы занять мѣсто Троішо въ должности воеяиаго
коменданта?».
«Что сдѣлалн бы Вы, ооди-бы правительство рі,шилось подписать
капитуляцію? ».
Па первый вопрос* всѣ отвѣчалн:
«Конечно, генерал* Трогаю падѣлалъ много ошибок*. Можно было
иначе вести оборону и лучше использовать налпчныя средства Парижа
и самоотверженность его жителей. Но теперь положеніо таково, что мы
не желаем* принимать на себя отвѣтствеицостп за посдѣдствія.
Слишком* поздно. Трогаю ироигралъ партію. Пусть онъ ведет* ео до
конца».
Относительно второго вопроса, замечалось менѣе едшюдушія.

Нѣкоторые, въ томъ числе доблестный генерал» Дюкро, заявили,
что въ день канитуляціи, когда надежды более не будсть, «они съуигѣютъ
спасти честь арміи».
Когда-же ихъ спрашивали, что они понимают» под» спасеніѳмъ чести
арміи, они дѣлались еіце болѣе нерешительными и говорили съ большими
недомолвками. Тѣмъ не менѣе изъ ихъ объясненій, особенно изъ слов»
генерала Дюкро, молено было заключить, что дѣло шло о томъ, чтобы съ
регулярной арміей прорвать цѣнь пруесаковъ и итти на ооединеніѳ съ
арміей Шапси, но не сдавать оружія, запасов» и людей, какъ это сде-
лал» Базеігь въ Мецѣ.
В» общем» пзъ этих» объяспеній можно было заключить, что далее
генералы, окружавшіе Трошю, признавали, но меньшей мѣрѣ, его неспо-
собность; по ни один» не имел» достаточно мужества, патріотизма или
тотальности, чтобы взяться за дѣло спасенья, сделать последнюю от-
чаянную попытку.
Между тѣмъ непопулярность Трошю дошла до того, что было бы
достаточно выставить какое бы то ни было имя, чтобы его немедленно
призвали занят» мѣсто губернатора Парижа.
Назпачсніе это паселеиіе въ то время доверило ратуше.
Выслушав» этотъ доклад», ообраніе постановило, что нечего больше
ждать отъ оффиціальпаго міра, что спасенія можно ждать только отъ
великаго народнаго движепія, которое возобновить дѣло 31 октября и
передаст» управлбніе революционным» силам», аоторыя однѣ способны
сдѣлать рѣшительпую попытку и довести ее до конца.
Что касается обещанія людей, вроде генерала Дюкро, спасти честь
арміи, то оно никого но обмануло и ему никто не поверил».
Мы слишком» хорошо знаем», что честь бонапартистских» генера-
лов» не имѣстъ ничего общаго съ честью порядочных» людей.
Была составлена нрокламація, подписанная членами Союза.
Эта прокламація призывала избрать коммунальное собраиіе, которое
приняло бы на себя ответственность за новое руководство воеішымя дѣй-
ствіями и за последнюю попытку спасещя ').
') Вот* мало ному извѣстный текегь этой прокламаціи.
„Реенубликанскій Союз* парнасскому народу.
Непрерывный поражснія парижской арміи, недостаток* решительных*
мѣръ, плохое руководство событіямн, чередуясь съ полной бездеятельностью,
раздача недостаточиыхъ порцій, все кажется разечитапо на то, чтобы вывести
п:л. терпѣнія.
Между тѣмъ народъ хотеть сражаться и побѣдить.
Противодействовать о тому значить вызвать гражданскую войну, которую
хотятъ избѣясать республиканцы.
Передъ лицомъ враговъ, когда отечество въ опаспости, осажденный, изоли-
рованный Парижъ становится единственным* вершителем* своей судьбы.
Парижъ волен* выбирать граждан*,
которые сообща будуть заведовать
унравлѳніемъ и защитой. Парижъ должен* избрать пхъ по беспорядочным*
плебесцитом», а правильным* голосовапісм*.

Мігогіе говорили, что слишком« поздно, н такъ какъ канитулядія
стала неизбежной, то иашъ собственный уснѣхъ имѣлъ-бы только тотъ
результата, что позорь сдачи Парижа палъ-бы иа лартіго ревмюціопе-
ронъ-соціалистовъ.
Это было вполтгГ, возможно и я но буду отрицать, что у большинства
изъ пасъ было больше отчаякія, чѣмъ вѣры.
Во всяком« случаѣ, мы считали своимъ долгом« протестовать до
конца и решились на последнюю попытку, жертвуя жизнью, потому-что
въ случаѣ неудачи против« пруссавовъ мы вызвади-бы ненависть или
пасмешку.
Прежде всего, мы имѣли оопованіѳ думать
что запасы иѳ были
настолько истоіцепы, какъ пасъ увѣряли.
Люди, которыо могли это знать, говорили по секрету, что припашгь
хватить на одинъ или два месяца, а имея впереди несколько педѣль, воз-
можно было сдѣлать серьезную попытку
2
).
Съ другой стороны Шанси на вопрос« Гамбетты, ответит, сле-
дующее:
—
«Я могу сражаться еще шесть мѣсяцевъ».
Шесть мѣсяцевъ пораженій, но вѣдь это было спасѳніе! Пруссакп
не выдержали-бы до коица этой необходимости постоянно побеждать.
Говорили, что Гамбетта сторонник« продолженія войны и действи-
тельно имѣѳтъ средства ее продолжать.
Beb зижди, что во Фрапціи не было недостатка въ людях«, деньгах«
и всевозможных« припасахъ.
Респу&ликапскііі союзъ обращается ко всѣмъ гражданам/,.
Прнзываетъ во имя общественной гибели.
Требуйте, чтобы въ 48 часовъ избиратели Парижа были созваны для
кыборовъ правительственпаго собратя изъ двухъ сотъ представителей, избран-
ных/. пропорціонально населенно.
Требуйте также, чтобы граждашшъ Доріанъ пазпачилъ комиссію для
пыборовъ" .
(Слѣдуютъ подписи въ чиелѣ тридцати пяти).
') Послѣ 18-го марта, когда военная пекарня набережной Билъи и всѣ ся
пристройки были заняты именемъ Коммуны, тамъ нашли огромныя вапасы муки,
пшеницы, картошки, риса, солоішпы и т. д ., которыми можно было довольно
долго кормить все парижское населеніе. Эгихъ'запасовъ, несмотря на небреж-
ность правительства обороны, которое сгноило значительную часть, съ избыткомъ
хватило на содержаніе союзной націопальной гвардіи въ тѳченіо двухъ ыѣся-
цевъ, пока существовала Коммуна.
Кромѣтого оказалось, что большая часть продовольствія, послаппаго Англіей
парижскому населенію во время неремирія, осталось въ государетвенпыхъ скла-
дахъ.
Въ случаѣ надобности, мы можѳмъ сослаться на с.вндѣтельскія показанія
сотѳнъ людей, которые установили эти фікты и готовы ихъ подтвердить.
*) Всѣ знаютъ впрочемъ, что въ Парнжѣ у частныхъ лицъ были спрятаны
болыпія количества припасовъ, чтобы поднять цѣпы и которые можно было
пустить въ оборотъ, суровыми реквизиціямн, что было прямымъ долгомъ сффіі-
ціаяьааго правительства при существующих« обстоягельствахъ.

Вопросъ сводился къ тому, чтобы воспрепятствовать заключение по-
зорна,го мира, который былъ-бы самоубійствомъ для Франціи и нѳсо-
мнѣіпго сдѣлалъ-бы республику беззащитной противъ нападокъ неприми-
римыхъ враговъ народа.
Чтобы достигнуть этого, нужнб было оказать оопротивленіо до но-
слѣдней крайности, сопротивленіе, которое воодушевило бы и облегчило
сопротивлѳніе остальной Францін, и если нужно пожертвовать ІІарижемъ.
Если Парижъ побѣждеиъ—это значило-бы одной крѣпостыо меньше
и только Воликій города, имѣлъ достаточно самоотверженности, чтобы
принести себя вт, жертву оточоству, какъ два мѣсяца спустя опт, едѣлалѣ
это для реводюціи.
Если Коммуна утвердится въ Парижѣ, Гамбетга *) получить воз-
можность продолжать войну, не заключая перомирія, которое годаегь
страну въ руки пруссаковъ, а республику въ руки Тьера.
Наконецъ, нмѣя 150.000 человѣкъ, можно было по крайней мѣрі,
попытаться пробиться сквозь ненріятельскія линіи. Успѣхъ былъ далеко
не обезпечонъ, но иногда предпріятія, самыя нѳвѣроятныя, самый пера-
зумпыя по впѣшности, даютъ наилучшіе результаты.
Худшаго дахода, чѣмъ капитуляція, па которую рѣшшюсь правитель-
ство. быті, ire могло.
Взвѣспвъ всѣ эти ооображенія, рѣшили дѣйствовать. Прокламацін п; н-
гщтая голосованіемъ, была отпечатана и расклеена 22 января утромъ.
Иакаігѵнѣ сиѳслись съ нѣкоторыми представителями тгродмѣстін н мно-
гими отдѣлешями Йнтернаціонала, которые обѣщали поддержку .вшімн
батальонами. Общео овиданіе было назначено ш> 2 часа ira площаін
Ратуши.
Граждапинъ. Лефевръ Ропсіо предложімъ Делоклюзу, Ледрю-Голлеи у
и пѣкоторымъ другимъ собраться у него около полудня. '
Онъ жилъ на улицѣ Риволв. если не ошибаюсь въ д. Ш 60. такъ что
изъ оконъ его квартиры можно было наблюдать все происходящее па пло-
щади Ратуши, не будучи пикѣмъ замеченными *).
Двѣ вещи утромъ 22 января могли испортить движеніс. Это были -
отставка Трогаю и освобожден іо Флурінса, выпущенного наканулѣ воче-
ромъ изъ тюрьмы Мазасъ.
Эти два факта значительно измѣнили направление общественна го
мнѣнія.
') Вь то время въ Парижѣ вѣрили, что Гамбетта также аа войну до по-
слѣдней капли крови. Было неизвестно истпвпое направленіо его политической
дѣятельиости. Но всѣ были особенно убѣждепы въ томъ, что побѣда имѣла-бы
пенвбѣжпымъ результатомъ торжество народа, республики, a следовательно и
революдін.
И действительно раввѣ пѳ очевидно, что победоносная Фрапція ішкогдн по
избрала-бы этой гиуспой палаты, которая, пресмыкаясь передъ пруссаками, купа-
лась въ крови француяонъ?
') Бланки и его другъ граждаппнъ Реньяръ съ своей стороны устроились
въ ,ДС;.фо паціональпоіі гвардіи" на углу улицы Рпволп, противъ городской
ратуши.

Отставка Трошю успокоила негодованіе народа, Насолѳніѳ приняло ато,
какъ удовдетвороше своих» справедливых» требований, и, не заботясь объ
остальном», по задаваясь вопросом» о том», кто будет» ого преемником»,
народ» то появился в» (ратушѣ, повторяя с» восторгом»:
«-- Трошю больше то губернатор» Парижа»!
Съ другой стороны, когда буржуазія узшиа, что Флураисъ па овободѣ,
ею овладело безпокойство, ато имя было для иея пугалом».
Она сразу почувствовала соціалистическую тендеицію за подготовляв-
шимся двгокепіемъ, въ котором» она сама, отчасти, готова была принять
участіѳ, еслн-бы оно сохранило чнсто-патріотичоскій характер» *).
Можно было, по крайней ыѣрѣ, надеяться, что она по отнесется къ
диижѳнііо враждебно и если но поддержит» возсташнихъ, то и не окажет»
им» протшщѣйствіл.
Имя Флураяса разсѣяло все эти прекрашыя мечты. Так» как» одни
праздновали победу, потому-что не было больше Трошю, a другіс верну-
лись, испугавшись имени Флуранса, то толпа па площади перед» ратушей
-
оказалась немногочисленной; мало было и націмшышхъ гвардейцев».
Было около часу, когда я пришел» на площадь. Помимо любопытных»,
среда которых» было много женщин» и дѣтей, там» находился один»
отряд» паціоналыюй гвардіи, большею частью изъ 61 батальона, къ кото-
цюму присоединился кое-кто изъ зачисленных» въ разные другіе батальоны
Монмартра. Отрядом» командовал» Разуа
2
).
Подождав» въ толпе и шщя, что ничего не будет», я пошел» къ Ло-
фовру-Ронсіо^ гдѣ назначено было наше частное свидаиіе.
Я застал» там» большинство членов» союза,—Долевлюза, Курнэ,
Левр@ и др.
Ледрю-Ролленъ, несмотря на свое обѣщаиіе, не приходил».
Чорезъ несколько минут» вошел» Разуа въ сопровождсііін Т
3
).
Т и Дерэръ
4
) просили свпданія съ правительством» по столько для
того, чтобы какъ делегаты изложить ему желаніе Парижа, по чтобы
лично удостовериться, въ каком» состояиіи находится защита ратуши;
их» провели къ ІІІодей.
ІІІодой заявил», что on» одтшъ въ ратушѣ, выслушал» их», обещал»
передать их» миѣніе правительству и под» конец» заявил», что от.
готовь противопоставит» силе—ему.
') Я говорю о сродней части, исключительно, парижской буржуазіи, кото-
рая, но будучи рѳволюціопноіі, во время осады не раз* проявляла опергію и
честность.
2
) Разуа, избранный командиром* 61 батальона, был* разжаловал* иослѣ
31 октября H его процесс* разбирался государственным* совѣтомъ. IS) января
ou* сопровождал* свой батальон* в* формѣ командира съ ружьем*,
чтобы
сражаться, какъ простой солдат*.
8
) Я считаю неудобным* называть его полным* пмономъ, так* как* онъ
находится въ Парижѣ.
4
) Старинный издатель „Марсельезы", помощішкъ ^^мартрскЯвоЬмэра.
{««ВЛИОТЕМ
4L
;
імимв I

Т заявил памъ, что ратуша очень сильно защищена. Внутреиній
дворъ занять митральезами. На каждой стуиенькѣ лѣстяицы находятся
но два бретонца изъ запасных«. Бретонцы-жѳ заннмаютъ тронную залу
H всѣ выходы и окна ira площадь.
Разуа заявил, что счелъ болѣе благоразумнымъ отпустил, вслѣдствіо
ея малочисленности, нацшналыгую гвардію Монмартра, такъ какъ ириеут-
CTBLC ея на площади могло каждую минуту вызвать нѣскюдько убійствеи-
ныхъ заліювъ.
Едва уепѣли они окончить свои объяснеиія, какъ волненіѳ иа пло-
щади заставило многих« изъ насъ сойти туда.
Волненіо это вызвало прибытіѳ колонны націоналыюй гвардіи. Съ
барабанами впереди, от вышли по улицѣ Темпь и стали выстраиваться
переда оградой ратуши.
Эта колонна была такъ-же очень немногочисленна, по имѣла очень
рѣщителъний видь. Это были батшіьелъцы, всего около 200 чоловѣкъ
ѵ
).
По прошло и нѣсволькихъ секундъ, каігь страшный залпъ, раздав-
шийся со стороны ратуши, посѣялъ смерть въ этой безобидной толпѣ
любопытных«, жешцинъ п дѣтеіі.
Тьеръ не могъ-бы поступил лучше. Это была уже его система, кото-
рую стали примѣшпъ против« неисправима«) париясскаго парода.'
Это было такъ неожиданно и въ то же время такъ гнусно, что, толпа
остолбѳпѣла и обезумѣвшая не думала, даже,, о бѣгствѣ.
Но нули сыпались дождемъ. Толпа разсыналась, оставив« за собой
нѣсколько убитых« и раноныхъ
2
).
Націоиалъныо гвардейцы перешли площадь, у входа въ улицу Викто-
ра, повернулись спиной къ зданію муниципалитета, которая составляет/,
пристройку ратуши, остановились, сдѣлали полуоборот/, на лѣво, веяли
на изготовку и отвѣтили на атаку взводным« огнемъ.
Нитсоща я не видалъ маневра, выполненного съ большим« хладио-
кровіемъ и правильностью; оиъ вызвал во миѣ истинное изумленіе, даже
въ этотъ момент/, треноги и иегодовашя.
Послѣ этого залпа, національпые гвардейцы расположились съ двух/,
стороігь за прикрытіемъ и въ тѳченіи по.ііучаса шла бѣглая перострѣлка,
Затѣмъ пальба прекратилась и вое погрузилось въ безмолвіе.
s
).
') Граждапшп, Мелонъ, опоясавшись перевязью, съ тремя барабанщиками,
ударивъ сборъ, собралъ ихъ въ главныхъ улиціхъ Батипьеля.
•) Было около бОубитыхъ и ранепыхъ, между которыми находился майоръ
Сапіа, преданный республиканец^ котораго ненадо емѣшивать съодн<ф миль-
цемъ, бопапартистскимъ агептомъ, разоблачепнымъ во время процесса въ Буржѣ-
*) Тімъ было подобіе баррикады, устроенной на улицѣ Риволи изъ трехъ
опрокинутыхъ дилпжансовъ, національпыми гвардейцами, которыми командо-
валъ Ра.чуа.
Героемъ для былъ Малезьс, яинѣ приговоренный къ заключенію въ крѣ-
пости. Неуязвимый, подъ градомъ пуль, онъ остался послѣдішмъ на ыѣсчѣ,
когда разстрѣлялъ свои восемьдесят], п троповъ. Шгіполь его была прострѣнопа
по мпогпхъ мѣстахъ, но оиъ но былъ ни ранспъ, ни взять.

Такъ прошло 22 января.
Это могло уже дать пошітіе о майских* днях*. Это было прелюдіей къ
великой драмѣ.
Как* очевидец*, присутствовавшій па мѣстѣ дѣйствія, слѣдившій за
всѣмъ, я заявляю, что эта ужасная пальба по безоружной толнѣ, боль-
шинство которой, повторяю, составляли женщины и дѣти, произведена
была безъ всякаго предунрезкдепія.
Я заявляю, что въ ото время падісишыіыми гвардейцами не было
дано пи одного ружейного выстрѣла и въ это самое время два делегата
шли парламентерами, чтобы добиться пріома у членов* правительства.
Ужас* разграбленш Парижа солдатами Винуа, Макъ-Магонов* и
угодлima.ro муяса г-жи Галифе изгладили изъ памяти восномшганіѳ объ
этой первой наград* реакціи парижскому народу за ого самоотверженность
и страдаиія во время осады.
Въ дѣйотвитолыюсти, это было просто первое иредунреждеиіе пари-
жанам*, что но случаю окончашн войны Франція предана пруссакам*,
республика предана деревеігщивѣ, что теперь наступило ихъ царство.
Чтобы укрѣішть гнусный договор*, чтобы дать задаток* въ позор-
ном* торг*, на окровавленную мостовую бросили трупы нѣсколькихъ
французских* граждан*.
Тьеръ гюлучи.тъ задаток*; он* мог* приготовлять помѣщеніе для вер-
сальскаго ообранія. Иріятиая неожидапссть : стѣны домов* уже покрыты
народной кровью!
Когда совершилось это преступление, отчаяпію Дѳлеклюза не было
предѣловъ.
Этотч, стойкій, стальной человіж*, который никогда не покорялся и
не отступал*, m, топ, день блѣдный, дрожащій безъ сил* и голоса закры-
вал* лицо руками, чтобы не видѣть ужасной дѣйствителыюсти, похожей
па кошмар*.
Двум* друзьям* пришлось увести его под* руки.
Тогда онъ сказал* тѣ слова, который повторил* послѣ Коммунѣ.
«Если революція еще раз* будет* разбита, я не переживу ее»!
Онъ сдержал* свою клятву.
22 января ІПодей один* командовал* в* ратушѣ.
VI.
Капитуляція — Выборы—Похиш.е»і8 пушенъ. Манифестація на площади
Бастиліи.
Шесть дней спустя нослѣ 22 января, т. ѳ . 28-го капитуляция была
подписана.
Хотя измѣну предвилѣля и этого удара всѣ задали, опь все-таки
причинил* острую и глубокую боль.
Толпа на улицах* имѣла удрученный впдъ.

На бульварѣ, я впдѣлъ плачущихъ лсешцшгь.
Среди отдѣльныхъ грушгъ распространился слухъ, что моряки отка-
зались сдать форты и что адмиралъ Сеосѳ рѣшщгсл лучше взорваться на
вс-здухъ, чѣмъ открыть ворота пруссакамч,.
Благоразумные люди пожимали плечами въ отвѣтъ на эти фанта-
стическіѳ раэеказы; народная масса цѣплялась за тт.,
какъ за послед-
нюю надежду.
Этотъ парижски! народа, который слыветь за скептика и вдсмѣш-
ішка, въ действительности, въ общемъ, очень легковѣренъ; по, разу-
мѣется, легковѣренъ своеобразно и только въ извѣстиомъ пуиктЬ. Онъ
не вѣритъ ш» ролигіозпые обманы, по вѣритъ въ честность, смѣлость и
самоотверженность.
Возможность норажснія, измѣны, лндемѣрія и подлости,—эти вещи
не укладываются въ его головЬ. Мысль о возможности этого онъ отвер-
гаешь съ ожѳеточешвмъ и песлыхашіымъ упорсгшомъ. Извѣстноѳ рыцар-
ство въ его характера вводишь его въ заблужденіе: онъ не хочешь пред-
видеть зла.
Когда ему доказывают!,, что человѣкъ мошбшикъ, онъ калѳблетоі,
боясь ошибиться. Когда ему перваго встрѣчнаго характеризуютъ какч,
героя, онъ сразу вѣрятъ этому и остается при этомъ убѣждѳніа.
Но если къ нему въ душу закрадывается сомнѣніе, оно овладѣваеть
имъ и увлекаешь его далеко за предѣлы справѳдлшшоста
Онъ обвиняешь все; никто не находите, оправдания въ его глазахъ, онъ,
какъ-бы для равновѣсія впадаешь вч противоположную крайность.
Все это, впрочемъ только случайный настроепія, надъ которыми
скоро берете, верхъ его истинная натура.
Вечером,ъ 22 января, когда Паршкъ кинѣлъ гнѣвомъ и цегодовапіемъ,
оиь, влюбленный въ моряковъ", вѣрилъ, что адмиралъ Сессв раздЬляетъ
этотъ гнѣвъ и это негоДованіе.
Допускаю, что моряки съ сожаагЬшемъ уступили мѣсто пруссакажь,
но былс-бы ребячествомъ ожида/гъ ошь ихъ иачалышковъ чего-либо иного,
кромѣ безшюднаго оожалѣпія, если только оно, нообщо, могло существовать
у высшаго начальства.
Адмиралъ или генералъ они стоили другь друга! Напрасный трудъ
л,дат отъ подобиыхъ людей безумнаго героизма, или какой-бы то ни
было ипиціатпвы.
Привычка къ ншнновешю и комапдовашю совершенно уничтожила
въ нихъ праве,твениое чувство. У нихъ своя особая чость, называемая
честью мундира. Честь эта сохранена и созианіе удовлетворено, если они
отбываютъ свою службу по извѣстнымъ правиламъ, предусмотрѣшшмъ
ихъ кадексомъ.
У нихъ есть также свое спеціальное мулсество, называемое воен-
иымъ мужествомъ. Это мужество состоишь въ томъ, чтобы не накло-
нять головы, когда пули свищутъ возлѣ ушей; по это мужество кончается,
когда въ изі.ѣетной стѣнѣ пробоина достигла извѣстнаго числа квадрат-
иыхъ саитпметровъ.

Бывают,, само собой разумеется, исключенія, но вообще требовать
о'щ, ішхъ другой храбрости и иной чести—все равно, что ждать оть
наемка го лакея стремлеиіл работать на своего господина болѣе, чѣмъ
слѣдуеггъ по условію.
Когда онъ па,терт иолы въ квартирѣ или вычистил/, лошадей барина,
то чтобы ни случилось съ барпгажъ, огіъ свое сдѣлалъ и бѣжитъ вышггь
въ буфет,.
Когда гарнизон« ішыалъ и принял определенное число снарядов«,
онъ исполнил« свой долгъ и офицеры съ победоносным« віідомъ и закру-
ченными усами ыогутъ разгуливать па развалинах« униженной и умираю-
щей ФращЩ
Оіга заработали свое жа.іовапіс, чипы и воехищѳніо г. Тьера.
Моряки сдалц форты; адміфалъ Сессе 'сунулъ ключи подъ ворота н,
засунув« руки въ карманы, отправился съ иоздравлсніемъ къ генералу
Дгокро, который ому отдала, вшить.
Регулярная армія, ужо давно готовая къ этой развязкѣ, которую ее
научили ждать съ неторпѣніемъ, положила оружіе бсзъ малѣйгааго
jjpnora и разсѣялась по улицам« съ довольным« видом«, немного на-
смешливо поглядывая на бешенство парижаиь.
Громко выражая свою радость, солдаты кричали, «что имъ наплевать
на нѳсчастія Франціп и французов«, и, чоргъ побери, они не желают,
ничего лучшаго, какъ идти въ ндѣнъ въ Гермапію, гдѣ, какъ говорят,,
иыотъ великолепное пиво»
г
).
Таісовъ былъ результат« пропаганды, которую волн бонапартистше
офицеры среди своей команды.
Я но утверждаю, что всѣ солдаты пали до такой степени цинизма
и деморализации; но но заішоченіи этого мира всѣ, новндпмому, но
испытывали ничего, кроме безгранйчнаго удовлетворенія.
Это было зерно будущей версальской арміи!
Впрочем«, это продолжалось не долго! Когда безстыдство ихъ зашло
слишком« далеко, иасслешо такъ проучило ихъ
кулаками, что въ
нодѣлю оіш остепенились.
Но прошло и недели, какъ наружность солдат, нзъ вызывающей
сдѣлалаеь приниженной и довольно смущенной
2
).
Націоналыюй гпардіи не пришлось выдавать своих« ружей.
Віюслѣдствш Жюль Фаврь просилъ за это прощеніѳ «у Бога п
людей».
') Это приведено 'дословно. Я утверждаю, что елыптлъ ото еамъ, какъ,
внрочсмъ, и вео, что я привожу въ ѳтомъ трудѣ.
Было, впрочемъ, въ этоіі арміи нѣсколвко добрыхъ ребята, которые
инстинктивно раздѣляли патріотическую тоску Парижа и желали только испол-
нить свой долгъ. Я самъ пристроить одного изъ нихъ, бѣдпаго углекопа нзъ
Фуршамбо, въ охотники пѣхотивцы. Но онъ, какъ и всѣ сохравившіѳ чувство
чести и любовь къ родинѣ, громко жаловались на нзмѣиу пачальниковъ и по
атому поводу разсказывали кучу подробностей, который я" пе могу вдѣсь при-
вести.

Впрочем», это раекляше—ire больше, какъ лщемѣріе въ числѣ
прочаго. Жюль Фавръ прекрасно зпаеть, что по отъ него и п-е отъ кого
изъ правительства не зависело разоружено національной гвардіи. Если
онъ включил» в» услоБІе, что нащойалъная гнардія Сохранит» сіюо
оружіе, онъ можоть успокоиться и перестать извиняться; никто никогда
не приписывал» это условіе какому-нибудь чувству патріотической
чести или доброжелательности и восхищеніо ого національпой гвардіей.
Оігь действовал» здесь, главным» образом», под» вдіяшемь страха.
Оп» прекрасщ) знал», что парижане никогда не выдадут» щ ружей,
ни пушек».
Если им» оставили оружіе, то только потому, что были уверены,
что, если ихъ затронут», "они въ гпѣвѣ порвут» капитуляцію и раз-
строят» заговор» Тьера—Бисмарка—Фавра.
Настросаю было таково, что когда., несколько дней Гліусти, разнесся
слух», будто пруссаки должны въ следующую ночь перейти окопы и
занять Ёлиссйскія Поля, то сто тысяч» вооруженных» граждан» само-
стоятельно двинулись около полуночи им» навстречу, готовые дать
им» вооруженный отпор» и воспрепятствовать этому оскворненію
парижской торриторіп.
Чтобы вполне иошггь прелесть и воліюніо этого тостройнаго
движенія, нужно прежде всего понять, что оно было самостоятельно;
я повторяю это, такт, как» правительство и миогіо изъ начальников»
употребляли всѣ возможный усилія, чтобы номѣшать ему; затѣмъ, надо
имѣть в» виду, что форты были заняты въ то время пруссаками, кото-
рые оттуда навели пушки противъ города.
Въ случае столкновенія, разрушсіііо Парижа было несомненно и это
было хорошо известно всѣмъ ста тысячам» человѣкь, шедшим» на
врага, которые пе сомневались вь послѣдствіяхъ.
Нѳсрмнѣішо было много моментов» во время осады, когда иаселеніе
согласилось бы на разрушепіе столицы, еелнбы ему сказали, что от»
этого зависит» стіасеніе Франціи и республики
1
).
Пруссаки не вошли въ эту ночь и хорошо сделали. Они знали о
маишрестацш иаціоішьпой гвардія и поэтому сдерживались во время
оккуігати вь начать марта.
Между тѣиъ предвыборная горячка, пѳ смягчишь патріотичоской
печали парижан», дала иное паггравлеше ихъ мыслям» и иной исход»
их» возбуждѳнію.
Если уже невозможно было спасти Францію с» точки зрѣнія военной
чести и безопасности, то можно было, по крайней 'мѣрѣ, утвердить рес-
публику.
На глазах» пруссаков», занимавших» треть французской территоріи,
когда Париж» быль отрѣзан» оо» остальной Фраиціи, было рѣшено пря-
') „Лучше Москва, чѣмъ Седанъ"—ети слова
облетѣлл предмѣстья • им*
аплодировали въ клубах*.

гласить страну къ созыву нацшналыіаго собранін, которое должно рѣшмть
вопрос* о войн* и мир*.
Время, назначенное Бисмарком* для выборов*, было положительно
смѣішю. Вотировали в* погребкѣ. Парижъ не зпалъ о пололсеніи провин-
ти, ировнщія ire знала о ооошпгіи Парижа и приписывала ему подлости,
который распространялись про пего бонопартнстскимп, клерикальными н
тьеровекими агентами.
Полная; глубокая нешвгЬстнослъ царила съ обѣихъ сторон*.
Париж* всегда дѣлаетъ ошибку, предполагая, что всѣ раздѣляютъ его
чувства, и изъ за этой гибельной иллюзіи часто проигрываешь.
Такъ и теперь вя. Париж* думали, что провшщія возмущена и готова
на вс* жертвы, чтобы продолжать войну. О ней судили по гошіствоіпіымъ
прокламаціямъ Гамбетты, дошедшим* до .столичных* газете.
Въ нравинціи, напротив*, представляли себѣ, что населоніе Парижа
вело себя страшно под.то и что республиканская нартія вошла в-ь еогла-
шоніе съ пруссаками и пыталась сдать им* город* 31 октября или
2.2 января. '
Крестьяне, которым* съ своой стороны наскучило вндѣть, как* ихъ
поля опустошают* дв* арміи, требовали мира во чтобы то ни стало.
Республика пожинала то, что посѣяла нмнерія, единственное искус-
ство которой состояло въ томъ, что она двадцать л*ть создавала пропасть
между городом* и деревней, развивала чрезмѣриый личный эгоизм*, гру-
быо аппетиты и презрФніѳ ко всѣмъ великодушным* и возвышенным:,
идеям*.
Изъ такой комбкпацш обстоятельств* должно было выйти Версальское
собраніе
J
) и только эти сложныя; исключятелыіыя обстоятельства, не
оправдывая, конечно, могли объяснить выбор* такой палаты, гдѣ боз-
чѳстнооть и бездарность соединялись въ' таком* количеств*, что даже
гнилой сенат* Тиберія и Апглійскій парламент* Крупіона оскорбились бы
сравненію съ ней.
Даже въ Париж* выборы не дали блестящих* результатов* благодаря
недостатку времени и отсутствію здраваго смысла, хотя ійбирателн же-
лали, чтобы эти выборы были возможно радикалыгЬе и шѣлн бы зиаче-
ігіѳ ѳідагодушпаго протеста противъ д*ятелей 4 сентября.
Благодаря выбору по списку въ сорокъ три кандидата, голоса безко-
нечно разделились.
Подсчета голосов* цроисходилъ среди страшпаго безнорядка, создан-
наго и поощряемаго правительством*, которому это было, конечно, на
') Надо усчитывать еще вліяпіе Гамбетты, который, какъ д'Ьлали » въ Па-
риж*, сохранила, въ провинцш Почти веіь старый имиѳрскій мехзпизмъ и по
желая опираться на народный, искренно демократическая силы, неиаСѣчшо
иредоставилъ францію побѣдоносной дѣятелыюсти ыонархистскихъ заговорщи-
ковъ, почныхъ птиць прошлаго.
Его запоздалый декреты противъ бонапартпетовъ, вышодшій въ самый мо-
мепть выборовъ и конфискованный мягкимъ Жюлемъ Симоноыъ, ничего не ыогъ
спасти и его единственным ь результатомъ было пзбрапіо Гамбетты вь Париж*.

руку. Этот» подсчет» продолжался восемь дней и по мѣрѣ того, какъ
выяснилось количество голосов», поданных» за каждое отдельное лицо,
они вдруг» каким» то фокусом» поразительно быстро изменились в»
послѣдніѳ 24'часа.
Голоса, поданные за Жюля Фавра и Тьера, въ частности, благодаря
этому головокружительному скачку увеличились съ поразительной быстро-
той, напоминающей чудо съ пятью хлебами ').
Я сказал», что выборы были не блестящи. Действительно прошло
несколько военных», которых» народ», протестуя противъ измѣпы,
выбрал» въ своем» горячем» патриотизме, думая, что они будут» противо-
действовать капитул ЯЦІІІ И настаивать на ведешл войны до последней
крайности,
Жюль Фавръ был», впрочем», единственным» членом» правительства,
прошедшим» на выборах»; его лживость служить единственным» объяснс-
ніѳмъ этою ривительваго выбора.
В» самом» дѣлѣ никто изъ других» членов» правительства но полу-
чил» даже приличиаго меньшинства голосов».
На них» по обратили вшімашя и в» этомъ сказалось общественное
презренів.
Но почему было сделано исключение в» пользу Жюля Фавра
2
)?
Что касается Тьера, то возможно, что он» был» действительно вы-
бран» но меньшим» числом» голосов» сравнительно съ указанными Оффи-
ціалыюй Газетой.
Тьоръ не был» въ Иарижѣ во время осады, не мог» вызвать против»
себя того же гнева, какой вызвали 'засѣдавшіе въ ратушѣ, и можно было
заранее предположить, что часть буржуазіи подаст» за него голоса.
Съ другой стороны, оиъ пѳ присутствовал» при подсчете избиратель-
ных» листов», но его друг» Жюль Фавръ зам» председательствовал»,
а обладая его маленькими, свѣтекши талантами, легко поддержат, тще-
сжшіо политического сообщника.
Было, однако, во время этих» парижских» выборов» несколько за-
мечательных» фактов», благодаря которым» молено было уже предви-
деть коммуішистическое двцженіо 18 марта, Я говорю о выборе двух»
рабочих» Ma,юна и Тодеиа, членов» Мождународпаго Союза Работников»,
получивших» огромное большинство голосов». Нужпо упомянуть также
о ныборѣ героя несчастнаго Мвлліера, горячая преданность котораго
идеям» ооціалиша и участіе въ Интерпаціокалѣ были всЬмъ извѣстны.
Ile нужно забывать также гражданина Ланглуа! Его избрали пе только
какъ приверженца войны до последней крайности, но и какъ соціалиста,
лршшмавшаго учаетіѳ въ общественных» собраніяхъ конца шгаеріи.
') Я заимствую эту подробность у Шарля Флокэ, который, отправившись
въ ратушу лично провѣрпть голоса, указал* и мог* исправить ошибку въ
10,000 голосовъ, которые у него бы сбавили.
2
) Утромъ, въ самый деиь выборов* Милліеръ напечатал* въ „Мстителѣ"
дѣло Ж.оля Ф вра, по было уже слишком* поздно, и этотъ документ* по
мог* оказать серьезпаго вліятіія па результаты выборов*.

Нѣсколько революціониыхъ радикаловъ, какъ Дѳлеклюзъ, Феликсъ
Dia, Kypim, Газуа, скомпрометированные въ движѳніи 31 октября п
22 января, ошюзиція которыхъ Трошю и ого оообщникамъ была непри-
мирима, прошли также съ значительнымъ болышшствомъ.
Бланки, хотя и не былъ нзбрапъ, но получплъ пятьдесятъ тысяча
голосонъ.
Вивторъ Гюго, Луи Бланъ, Гарибальди занимали первое мѣсто.
Относительно перваго это уваженіе было но только иолитическимъ
уснѣхомъ и протестомъ иротшіъ имперіи, но и свидѣтельствомъ благо-
говѣнія передъ геніемъ и гордостью націи.
Избраніѳ Гарибальди носило двойственный характеры Это было вы-
ражеиіѳ призвателыіости иност])анцу, обитавшему шпагу въ защиту
нобѣждѳшгой Франціи, и утверждение солидарности народим, въ демократ-
ии и всемірной республикѣ.
Что касается Луи Блана, соціалиста 1848 года, то подавшая за него
голоса буржуазія ітроявила тогда нзвѣстное политическое чутье и дот-
зала свою способность къ точной оцѣпкѣ характеровъ. Луи Бланъ не
долженъ былъ обмануть ея довѣрія.
Рошфоръ пришолъ немного позже.
Къ этимъ именамъ нужно прибавить еще имена Гамбечты и Ганка,
которые были избраны въ Парижѣ за ихъ борьбу противъ правительства
національной обороны.
Въ лѵчшихъ центрахъ нровшщіи выбрали также Трошю, Жюля
Фавра и ІКюля Симона, котсрыо издали казались героями, добрыми
республиканцами и честными людьми.
Депутаты передового образа мыслей имѣли однообразные, импера-
тивные мандаты: вотировать противъ мира, требовать обвнненія чле-
новъ націоналыюй обороны.
Извѣстпо, какъ исполнила это дѣло оставшіеся въ Версалѣ, вотируя
благодарность версальской арміи за звѣрекую расправу сь парижанами,
пѣлуя окровавленную руку Тьера!
Черезъ нѣсколько дней, когда закончились выборы, вішманіѳ снова
Iтратилось къ прусоакамъ. Приближался моментъ, когда армія Виль-
гельма должна была занять Елисейскія поля, и иарижскій народъ пѳ могъ
примириться съ этимъ послѣднимъ униженіомъ.
Виозапію распространился слухъ, что пушки паціональиой гва.рдіи,
купленный сю по время осады и поставлеіпГыя на пустырь, близь пло-
щади Ваграмъ, находятся въ зоігЬ распояожеігія прусскихъ войскъ.
Провѣрка подтвердила это.
Былъ ли это разечетъ или просто безнечность правительства? Это
трудно сказать. Во всякомъ случаѣ паціопалытя гвардія рѣшила спасти
свои пушки. Батальонъ четвертаго округа сдѣлалъ почішъ ігь этомъ
дішжснш
') Всѣ ош подробности безусловно доотовѣршл. Я былъ въ ото время въ
одной артялиерійской части шціональной гвардіи. Я былъ тамъ к вес видѣлъ.
SO.—4
49

Подъ предводительством« своего командира батальонъ прибыль въ
наркъ на площади Ваграмъ и, несмотря, на брань и угрозы гражданина
Распай-сына 1); батарея котораго была въ этотъ день на караул«, гваір-
дейцы завладели своими пушками и на оебѣ провезли ихъ через« весь
Парижъ обратно на площадь Вогезъ.
Сигнал« былъ даігь, и ничто пе могло болѣо остановить общаго порыт.
Батальоны, одиігь за другим«, отправлялись въ паркъ и увозили принад-
лежа вшіа имъ орудія. Въ эгомъ движеніи принимали участіо женщины
и дѣти.
Можно было наблюдать, какъ женщины, окружошшя вооруженной
націоналыгой гвардіей, везли на себѣ пушки. Офицера, сидя верхом« на
орудіи, держалъ распущенное знамя.
Это было, въ самом« дѣлѣ, грандіозігое зркгащѳ, вапомннавшее. про-
краснѣйшіе дни эитузіазма первой революцін.
Некоторые матросы н далее несколько солдата, подавшись общей
горячкѣ и увлеченные пропагандой всего населонія, присоединились къ
этому шествію. Снаряды также были взяты и такъ какъ недоставало
перевозных« средств«, то образовалась длинная цѣпь, и толпа съ рукъ
на руки передавала снаряды и ящики съ картечыо.
Не забудьте, что все это было заряжено. Выскользни бомба изъ слабой
руки женщины, и смерть опустошила бы ряды храбрыхъ граждан«. Можно
было бы предввдѣл опасность, но они, смѣясь, говорили, что пѣтъ времени
для іфедостсіршкноетей, что пруссаки готовы войти и не нужно оставлять
имъ ни одного заряда
2
).
Пушки и припасы были распределены но ітредмѣстдаъ въ Батипьолѣ,
МонмаргрЬ, Бельвилѣ, кромѣ тйхъ, которые еще раньше находились на
Вогезсюой площади.
Это движеніе, невидимому, сначала носило чисто патріотичесвШ
характер«. Дѣло шло только о том«, чтобы убрал все въ безопасное оть
пруосаконъ мѣсто. Правительство, въ концѣ коицовъ, и не пыталось
лротиводѣйствовал этому. Да и при желаніи оно но могло бы этого
сдѣлал.
Десять тысяч« человек«—сила, которой оно располагало, было не-
достаточно, и Парижъ съ начала кашпуляц'ш фактически находился въ
рукахъ иаціоналыгой гвардіи, сдѣлавшейся единственным« хшяиномъ
иоложенія.
Парижъ больше не ямѣлъ іфавительства. Члены думы уѣхали m>
Бордо; армія, лишенная уважѳігія, была безоружна: генералы презирались
') Опъ увѣдомилъ даже генерала Винуа, прося у него подкрѣпйонія, рискуя
вызвать столковапіо войска съ гражданской гвардіей, накапунѣ вступлонія
прусса ковъ.
Я долженъ также отмѣтить, что артиллеристы, быпшіо подъ ого н ічаль-
ствомь, не имѣя никакого желалія ему повиноваться, помогали, большою частью,
въ перенозкѣ пугаекъ, бывших/, подъ ихъ карауломъ.
*) Я уже указывал/, нѣсколько разъ, до какой степени доходить презрѣяіе
къ опасности и беззаботности парпжскаго паселенія, а также на его характер-
ную веселость, которую опъ лроявилъ и въ отомъ частномъ случаѣ.

всѣми. На улицах* не видно было ни одного полицейскаго. Не было нн
одного настолько поііулярнаго и авторитетнаго человѣка, чтобы заста-
вить себя слушать.
Над* нами была только анонимная власть въ лиц* господина Всѣ.
Въ это время, что.очень важно, хотя н прошло иезамѣчешіымъ и на .
чем* я настаиваю, Коммуна фактически уже существовала въ том*
смысл*, что Парижъ, предоставленный самому себѣ, отдѣленпый cm. /
борлосскаго правительства какъ рсз/гшішемъ, такт, и ігаггооеніомъ, жил*
своей собственной жизнью, предоставленный собственной, вол*.
Тамъ оставался, правда, декабрьскій генерал* но имени Випуа, но
лишенный моральной и матеріалыгой власти, па котораго никто не обра-
щал* вниманія.
Правительство Фавра—Трошю пос.т* 22 января закрыло клубы п за-
претило двѣ газеты, но остальная пользовались полной свободой.
Вещь неслыханная -для парижанина, понять которую может* только
парижаийн* '): поставка, разноска и расклейка объявлсній были также
совершенно свободны.
Газеты и брошюры выкрикивались па уліщахъ; на всѣхъ стенах*
расклеивали сенсаціонныя афиши и каррикатуры, йирѣлнсь даже пла-
каты, подписанные: «Бланки».
Въ течеиіо нескольких* иедѣль Парижъ пользовался полной, абсолют-
ной независимостью,- которой онъ никогда не зналъ и которая ставила его
въ положеиіо проенувшагося изъ тысячи и одной ночи.
Однако, это іюложешо существовало отчасти еще до начала осады,
пока пушки грохотали въ окопать, военная драма отвлекла ѵмы отъ
политической действительности.
И, однако, въ течепіе этихъ дней по было ни одного убійства, ни
одной кражи, пи одной драки, ш одного ночного скандала въ огромном*
город*, какъ это бывало рапыпе.
Всюду открывались магазины и торговля готова была возобновиться.
Только некоторый газеты, органы полиціи, обязанный подготовить
почву для греднамѣреішаго ііресчуплонія правительства, били въ набата
и расписывали, что Парижъ предан* революцией террору и анархіи.
Въ подобный момент* на площади Бастиліи начались манифестант,
вызванный жестокостью, угрозами, старческим* ужасом* и злой ГЛУ-
ПОСТЬЮ бордоссиаго собранія.
ІІоводъ къ этому дала годовщина 24 февраля.
Въ этогь день известное число выборных* оть батальонов* собра-
лось без* оружія у подаоясія іюльской колонны, чтобы сложить тамъ зна-
мена и огромные вѣнки изъ иммортелей. Было произнесено нѣсколько
р*чей. Па другой день манифестант усилились и депутаціи были много-
численнее.
Толпа, предупрежденная о происходящем*, явилась въ свою очередь,
чтобы присутствовать при процоссіи, аплодировать и присоединить
') Само собою ризумѣотся, что подъ словомъ паршкапшгь я всогда разу-
мею не только уроасенЦевъ Парижі, по всѣхъ, вообще, жігвущихъ въ Париж!..

свои голоса к.ъ возглашіъ за націШалмгахъ гвардейцев!,.
Вечером,
колонна была иллюминована.
Батальоны, вмѣсто того, чтобы отправить пѣсколышхъ выборных®, '
ш.та вооруженные, въ полномъ составь, съ развернутыми знаменами к
барабанами.
Прибывъ на мѣсто, барабанщики забили вч, походъ, батальоны
медленно обошли колонну, офицеры отдѣлилиоь и передали вѣнки
гражданам®, стоявшимъ на помостЬ. Вѣнки при помощи лѣстиицъ были
симметрично расположены отъ оонованія до верхушки памятника.
Вскорѣ на вершииѣ появилось красное знамя, развѣвающоося над®
головой золотого геніл. Нижо появилась огромная надпись колоссальными
буквами:
Да здравствуешь вссмірная республика!
У каждаго батальопа были свои ораторы.
Произносились замечательный рѣчи. Ни одна не содержала ни угрозъ,
ни жестокости. Все вращалось около тЬхъ же идей. Говорили объ измѣнѣ,
жертвою которой сдѣлались Ііарижъ и Фрапція, ио прежде всего про-
возглашались демократія, принципы всемірпой республики и демократи-
ческая федеращя народовъ.
Не думаю, чтобы меня можно было упрекнуть, въ сентимента-
лизм®
г
). по я испыталъ сильное и продолжительное волнѳиіо при видЬ
этого парода, выдержавшаго цятимѣсячиую осаду, еще не остывшаго отъ
битвы, трепещуіцаго в® патріотической лихорадкѣ, киияіцаго отъ гнѣва
при мысли о томъ, что пруссаки займуть часгщу городской земли;
можно-ли безъ волвспія глядѣть иа этотъ народъ, который бросается
дальше въ грядущее, когда настоящее становится все печальнѣе, всо
гнуснѣе.
Что думали эти французы, что говорили эти парижане въ то самое
время, когда Германія устроила ей національную войну, когда Виль-
гельм® и его агенты не скрывали жсланія и надежды уничтожить
Францію.
Оли провозглашали всеміриукг республику, они провозглашали феде-
рацію народовъ!
Въ отвѣтъ на гранаты Бисмарка они предлагали Гермапіи свободу
и братство.
Тѣмъ, которые приносили имъ смерть, они несли жизнь!
Нодъ огнем® кругшовскихъ пушекъ, направленных!, па большой
реводюціоішый город®, они исповѣдывали солидарность народовъ!
Жертвы грубой силы, они привѣтствовали справедливость!
Иобѣждеішыѳ нѣмѳцкцмъ феодализмом®, преданные, благодаря под-
лости и измѣнѣ всѣхъ клерикально-мовархичѳски-реакціонныхъ элемен-
тов!.. они ссылались на абсолютное право.
Въ то время, когда устраивался тайный заговор® для ихъ оконча-
тельной гибели, когда против® нихъ организовали ложь, клевету н
1
) ІІѢтъ ничего глупѣс сентиментализма въ полктігкѣ.

убійетва, они под» открытым» небом» замышляли освобожденіе чело-
вечества!
И, замечательная вещь, их» патріотизмъ от» этого ни уменьшился,
ни ослабѣл».
Думая, что федѳрація может» возникнуть только между независи-
мыми автономіями, между народами гордыми, возставшими, договариваю-
щимися вполнѣ свободно, съ чувством» ообствѳннаго достоинства, что
можно с» пруссаками, как» с» русскими, апгличанами, итальяіщами,
испанцами, соединиться под» иптѳрнаціошѵгьнынъ знаменем» демокра-
тической и соціалыюй республики, они были готовы заставить солдат»
Бисмарка уважать цѣлость Франціи и честь Парижа.
Они раскрыли свои объятія вселенной, ставвіей демократичной, съ
условіемъ, чтобы нхъ руки никогда не были закованы въ цѣпи варвар-
ская» завоеванія или покрыты позорными клеймами.
Пусть ню обвипяіотъ меня т. излишнем» прѳуаеличеніи п несвое-
временном» эигузіазмѣ"; все, что я разсішьншо, я сам» видѣлъ и
слышал». Сотіиі тысяч» свидетелей видели и слышали это такъ-же
как» и я.
Если я настаиваю на этом», то только потому—что заявленія
этой анонимной толпы должны быть отныне воликими фактами демо-
кратической исторіи.
\
Ими слишком» пренебрегали до сих» пор», да пренебрегают» еще и
теперь.
Писавшіе, вообще, безсознательно проникнуты старой, монархи-
ческой, буржуазной и феодальной традиціей и любят», особенно, изо-
бражать поступки и жесты нескольких» замѣчатольпыхъ личностей
или отдельных» групп».
Нам» часто говорят» о томъ, что произошло в» Кордери, что
подумал» и что хотел» тот» или другой; описывают» происхождепіе
и перемѣны в» образованіп центральнаго комитета, деятельность отдель-
ных» секцій Иитернаціонала, въ которых» принимали учаотіѳ, разу-
меется, тѣ, которые объ атом» разсказывыот». Забывают» толпу и
улицу, это безымянное существо съ тысячью голов», которыя изобре-
тают», съ тысячью рук», которыя борятся.
/
Революція, это народ»; Коммуна, это народ»; демократія, соціализм»,
это народ»!
Рядом» съ преходящими и часто спорными поступками отдельных»
личностей, живот» мысль и желаніе толпы.
О чѳмъ она думает»? Чего она хочет»?
Такова задача, которую я себѣ поставил» и которую хочу выполнить
ві, этой книге; такова цѣль моего труда.
Пусть-же но ищут» въ ней ничего иного.
Отсюда можно сдѣлать вывод», что если далее оггдельныя личности
совершали ошибки, и грешили избытком» или недостатком» сознатель-
ной идеи, той идеи, о которой мечтал» народ», которой оігь пожертвовал»
тысячами жизней въ нродолжѳніе долгой, ужасной, безнлодной борьбы,—

эта идея вежа, справедлива, великодушна, непобѣдпма и торжество ея
обезііечепо m> будущем«.
Изъ этого также можно сдѣлать вывода», что парод« виолиѣ созрѣлъ
для свободы, которую ОІІЪ провозгласил« и вшшгЬ достошгь поваго
щедла, во имя котораго велось коммунистическое двшкешо.
Я елѣдидъ, съ особенным« интересом«, за мішифостаншш на пло-
щади Бастилін, который в начал« были еовсѣмъ не замѣтйы; газеты и
журналы нзбЬгали говорить онихъ и репортеры, которых« посылали
туда, но вид'Ьля тамъ ничего, кромѣ зрѣлщца, о котором«, рші разсказы-
гілн такъ-же, какъ нѣкогда о праздник« 15 августа.
Эти маігафестаціи, я повторяю, съ каждым« днем« принимали бо-
лѣо общ in, болѣо револгаціоігігый характер« и привлекал!/ все больше,
вшіманія.
Всѣ парижскіе батальоны посылали туда своих« представителей и,
почти, всѣ являлись туда та полном« состав«.
Это былъ отвѣгь Парижа па заговор« роялистов« собранія въ Бордо.
Этим« людям«, которые отказывались провозгласить республику и
допускали только ея порутаиіе, считая ее разбитой и неспособной защи-
щаться, столица Фраицш отпѣтила единодушным« нровозглатсніемъ
республиканскаго принципа.
Это было утѣшеніемъ и ровлотнореиіемъ за военный иоражешя.
Этоть народъ, разбитый на пол« битвы, инстинктивно обратился
снова къ революціоішой идеЬ. Оігь, ісазалось, иоипмалъ, что единственное
наложное удовлетвореніе можегь ему дать только демократическая про-
паганда, только широкое распространение идей права • и законности.
Народъ чувствовал«, что тамъ было сиасеніо, что Фраиція, даже умень-
шенная торриторіалыю, даже разбитая въ своем« военном« могущѳствѣ,
можегъ снова конкурировать и господствовать над« міромь, если при-
меть па себя роль шпщхатора и апостола всемирной демократ/и.
Онъ стремился благородно отомстить своим« врагам« за матеріадь-
ш>ія пораженія нравственной побЬдой, доказывая этим« свое превосход-
ство.
Съ утра '24 февраля до того дші, когда вошли пруссаки, мапифеста-
ціи росли и усиливались; по я повторяю, при этом« пе было совершено
ии малѣйшаго пасилія, и стропй порядок« та самом« прямом« и тѣспомъ
смысл« слова нпгдѣ не нарушался. Собравшись на площади БастилГв,
всѣ давали торжественную клятву, поддержанную вс«мъ народом«,
защищал республику щкітпта всего и всѣхъ. Это было своего рода тор-
жественное и открытое провозглашено демократических« и соціалыіыхъ
убѣжденій двумя стами тысяча, вооруженных« людей перед« іюльскоГі
колонной, которая сд«лалась импровизированным« жертвепншеомъ оте-
чества въ траурі» и находящагося въ опасности иародовластія.
Это торжественное обязательство Парижъ долженъ былъ исполнить
до конца—но какой цѣиой?
Нѣсколъко агентота, ировокаторовъ, пѣсколько шпіоновъ, замѣченныхъ
въ толнѣ, были жестоко, но справедливо наказаны.

Парижскій народъ не мои> болѣе выносить полистано сонрикоснрвеиія
съ подлой полиціей, которая въ руках* правительства была, всегда, въ
заговоре против* свободы и достоинства честных* .подей.
Впрочем*, далее большинство буржуазная) населеиія скорѣѳ сочувство-
вало, чѣмъ противодействовало • этому могучему мирному дішжепію.
Лавочники, стоя у дверей съ доброжелательным* видом*, смотрели
на ігроходившіо батальоны.
Вечером*, закрыв* свою лавку, оіш отправлялись съ женами и дѣтьмн
на площадь Бастиліи, гдѣ, смѣшавщйсь съ народом*, принимали участіе въ
спорах*; но никогда ни о'.ииъ голос* не поднимался в* защиту Трошю,
его товарищей или софакія въ Бордо.
Только один* ресторатор* и виноторговец* па бульваре Бо-Мармэ
отказался дать напиться двум* волонтерам* Гарибальди и хотѣдъ их*
выгнать; тоща ішщепальные гвардейцы закрыли лавочку, заколотили
ставил и приклеили записку, объясняющую проступок* д цаказаніа.
Все это было едѣлано хладнокровно, ' съ твердой решимостью, безъ
лишняго шума, и волпонія.
Солдаты, впрочем*, въ очень немногочисленном* состав*, также
принимали участіе въ этих* машфестаціях*. Тѣ, которые попадали въ
толпу, глядѣли съ глупым* видом*, ничего но понимая.
Действительно,' трудно себе представить нравственное и умственное
ничтожество ѳтихъ безграмотных* крестьян*, которыхъ оторвали отъ
плуга, чтобы подчинить безнравственному и отупляющему режиму
казармы.
Этому дичку, на котором* никакая культура не могла вызвать пло-
дов*, военная дисциплина привила идилязмъ и пргаижешіость.
Достаточно нескольких* стаканов* водш, страха и запаху пороха,
чтобы обратить ихъ въ дшшхъ звѣрей ').
Моряки, хотя также мало образованные, также подчиненные /дисци-
плине, проявили все-таки некоторое умственное превосходство.
Они охотнее примыкали къ движемію.
У ігахъ ест* нѣкоторая доля фантазіи и привычка къ разнообразно,
благодаря которой они съ дѣтской радостью бросаются на все новое. У
них* бояѣо открытый умъ и пегому они воспріимчив*е.
Въ это время въ Париж* всѣ боялись столкповенія націоішьпых*
гвардейцев* съ пруссаками.
Чьи-то неизвгЬстныя руки покрыли чериымъ крепом* лица камепішхъ
статуй, которыя на площади Согласія изобрансали главные города Фран-
ціи; это была трогательная поэтическая идея, какую ипоцда можно встре-
тить у великаго артиста, нмя котораго—никто и всіъ.
Въ предместьях*,
повидимому, решились встретить пруссаков*
ружейными выстрелами, хотя момент* для такого отчаялнаго сопротивле-
вія уже прошел*. До выборов* въ этом*, можсть быть, заключалось спа-
') Это можно было наблюдать сотни разх. именно, въ дскабрѣ 1851 г. н
въ маѣ 1871 г.

conic республики и Фраіщіи. Теперь же существовало самозванное прави-
тельство въ Бордо и это собраніе обезумѣвпшхъ отъ страха роялистов»
не задумалось-бы подать руку Бисмарку, чтобы общими силами разру-
шить революціонный городъ.
Какос-бы то пи было сопротивление Парижа шшело-бы теперь только
къ его безнощэдному уішчтожетю.
Было-бы гораздо благоразумнее сохрашть въ цѣлости рѳволюціошіую
армію до болѣѳ удобнаго момента.
Теперь, когда паршкокій вародъ завоевал» независимость, волю и
чистое нонятіе долга, нужно было ровностно заботиться, чтобы эта новая
сила не разбилась бсзііодезно о случайное преиятствіе.
Всѣ члены передовых» партій старались успокоить это возбужденіо и
избѣжать возможная) отолішовѳнія съ войсками Вильгельма.
Рѣшили составить кордигь изъ націоішьных» гвардейцев» вокруть
мѣста, занятая) пруссаками, и, довѣряя ему эту охрану, которая удовлетво-
ряла, отчасти, ихъ патрогвзмъ, достигли того, что буря прошла.
Есяи-бы націошшыюй гаардіи оказали недовѣріе, она рѣшилась-бы на
безразсудные поступки. Но так» как» ей самой поручили заботы о само-
обузданіи, о спасеніін и чести города, то она тотчасъ-же сдѣлалась примѣ-
ромъ благоразѵмія.
Она поняла свою роль и исполнила ее так», что обратила въ истшшоо
уишкеяіо знаменитый захват» Елисейскихъ полей, разрешенный Жюлемъ
Фавромъ прусскому королю.
Можду тѣм» нравственное наіірпжеиіо оказалось настолько силь-
ным» и положѳніе населопія приняло такой характер», что мнѣ казалось
невозможным», чтобы в» Бордо но считались с» этом» новым» фактом»
в» политическом» положеніи страны.
Отсутствовавшее правительство получаю свѣдѣнія от» своих» аген-
тов», но оно скрывало или извращало, самым» подлым» образом»,
доходившія до пего свѣдѣиія.
Что касается собранія, то оно было далеко и презираемо всѣми, хотя
можно было предполагал», что на него могло-бы повліять точное зпаиіе
истины.
Было еще неизвѣстио, что оно, безпогюротно, рѣшило гражданскую
войну, что оно ветерпѣлино ждало еѳ и хладнокровно приговорило къ
смерти въ самом» прямом» и маторіалыюмъ смыслѣ слова героическую
нацюналыіую гвардію, чтобы наказать ее за жманіѳ спасти Францію
1
H за спасеніе чести республики.
Съ другой стороны, почти всѣ вожди демократической партіи были
в» Бордо, гдѣ оші засѣдали на скамьях» лѣвой.
Было неизвѣстпо, что эти .люди, жившіе въ ІІарижѣ во время осады,
вндѣвшіе мужествошюо самоотречеиіѳ населенія и близко звавшіѳ
подлость и предательство правительства 4 сентября, изменили своим»
мандатам» и были готовы встать па сторону собранія против» Парижа,
были способпы, два мѣсяца спустя, по пояс» въ крови вотировать благо-
дарность версальским» палачам».

Даже ne вполнѣ довѣряя этимъ представител ямъ лѣвой, все-жо
трудно допустить, чтобы люди, даже слабые, немощные эгоисты, Шш-
ліобивые и трусливые, могли дойти до такого предѣла безвестности, имѣя
за собой прошлое, гошюо борьбы за демократію противъ деспотизма и
кровавых® репрессій власти.
Я, съ своей стороны, иахорлъ крайне необходимым®, чтобы пред-
ставители Парижа знали его истинное ітоложепіѳ, и рЬшидъ отправиться
въ Бордо, что и выполнил® въ первый день вступления пруссаков®.
ЯВИВШИСЬ туда, я, действительно, убѣдился, что тамъ не знали о
происходящем® въ столиц®, или знали плохо, придавая всему- совер-
шенно ложный характер®.
Я излагал® факты и старался объяснить ихъ зиаченіе.
Нѣкоторые изъ тѣхъ, къ кому я обращался, поняли, или, по крайней
мѣрѣ, хотѣлп меня понять: среди пихъ я должен® особенно отмѣтнть
Делеклюза
а
).
,
Остальные приняли меня довольно плохо. Видно было, что они заняли
онрѳдѣлепную позицію и что это грубое вмешательство парижского
народа с-тѣсияло ихъ, заставляя какимъ-бы то ни было образом® выйти
изъ удобных® туманов® парламентской отшзицііг,- за которыми- они
такъ долго скрывали п атаюо жѳлапіо властп, и всѣ компромиссы съ
совѣстыо.
Луи Бланъ, Ландлуа, Толены и ихъ товарищи хогЬли остаться
депутатами и, попросту, продолжать и при новых® условіяхъ свое при-
быльное. ремесло, изъ котсраго въ течете двадцати лѣтъ безопасно
извлекали доходы Жюли Фавры, Жюли Симоны и Пикары.
Положеиіе парижскаго народа вырвало ихъ изъ міра сладких® грезь.
Но могло-лн это заставить ихъ решительно высказаться, сорнать вуаль,
соотвѣтствіующій ихъ скромному мужеству, суетности ихъ убѣждбиій
н нхъ дѣйствительному эгоизму?
Къ чорту этого грубаго самозванца, который раврушилъ, всѣ ихъ
маленькіѳ шгапы и обратил® в® ничто ихъ происки п политику
карликов®.
Я, впрочем®, тотчас® понялъ полное безсиліѳ лѣвой. Она распада-
лась на множество маленьких® групп®, лишенных® общей идоп, безъ
плана, безъ иаправлонія, над® которыми господствовало нѣсколько
личностей, между которыми Луи Бланъ играл® первенствующую и до
утомленія систематическую роль.
Въ этотъ момент® онъ нравилъ лѣвой; но нисколько не руководил®
революціей. Вотъ в® двух® словах® объясиеиіе всего его поведепія.
Былъ-ли у него составлен® свой маленькій план® для собптешюго
руководства, огь котораго он® хотѣлъ отступить и но которому рес-
публика должна была быть составлопа изъ цѣлаго ряда безграничных®
и беззастенчивых® уотупокъ? Позже можно было видѣть примѣвеніо
этого плана, развитаго Гамбеттой; Луи Бланъ былъ нзъ тѣхъ, которыо
') Я по могъ впдѣть Ф' пкса Піа.

присоединились къ Тьору, всползая ira кучи трупов«, чтобы добраться до
убійцы, поцѣлонать ого сапоги и предложить ему свою помощь, какъ гово-
рили они.— их ъ отреченіе, разскажетъ исторія.
Съ другой стороны, какъ объяснил« мнѣ Делеклюзъ нельзя было
заставить ату палату выслушать разумное слово; ихъ вой тотчасъ-же
заглушать слона оратора.
Злые и честные люди ужо устранились, хорошо сознавая, что нельзя
оставаться въ канавѣ, не замаравшись и что бывают« сточпыя трубы,
въ которых« задыхаются тѣ, кто ихъ хочетъ очистить.
Въ течеігіе двухъ дней, которые я проволъ въ Бордо, Гамбетта,
Ранкъ, Рошефоръ, Малой«, Тридонъ, Виктор« Гюго, одииъ за другим«
выходили въ отставку.
Мужественные люди, которыо оставались, чтобы сдЬлать послѣдшою
попытку, но замедлили поолѣдовать примѣру первых«.
Съ сокрушенным« сердцем«, уѣхалъ я изъ Бордо, убѣдившись, что
нечего расчитывать па республиканское меньшинство, имѣя всѣ дапныя,
чтобы сомнѣваться въ большішствѣ роялистов« и вспоминая, что Тьеръ
былъ святошей!
VII.
Парижъ и Франція. —Право и необходимость коммунальной идеи.
Вернувшись въ Парижъ, я засгалъ положепіо сильно обострившимся.
Прусская окупація была закончена, миръ вотирован«.
Ничто бо.тІ>е не отвлекало мысли оть внутренней политики, которая
сдѣлалась единственной ареной борьбы, для противодѣйствія тѣмъ, ко-
торые отдали нѣмцамъ двѣ провшгціи и обѣщалн пять милліардовъ,
чтобы имѣть возможность направил сворѣѳ всѣ свои силы против«
республики и народа.
Вопрос« о цушкахъ—был большим« вопросом«.
Съ момента выхода пруссаковъ, полицейскія газеты объявили, что
ихъ надо возвратить государству, утверждая, что нѣтъ болѣе никаких«
данных« для того, чтобы паціональная гвардія продолжала ими нладѣть.
Съ шщѣлышмъ ужаоомъ говорили объ укрѣплеппомъ Монмартѣ.
Эти батареи, обращонныя против« города, являлись якобы безпрерывной
опасностью для мирных« граждан«, яішбы вызовомъ къ гра.жданской
войнѣ.
Сама націоналыш гвардія чувствовала пенормалыюсть подрбнаго
положснія вещей, опасность котораго была очевидна,
Дѣйствитѳльно, как« я уже указывал«, взятіе путекъ вовсе но
носило вначалѣ политичоекаго хадактера. Совершенное'при моральной и
матсріальной поддержкѣ батальонов« и сочувствіи всего паселенія, дѣло
это явилось самопроизвольным« актом« натріотическаго порыва.

Дѣло шло только о томъ, чтобы избежать копфиетація пушокъ вра-
гами Фрапціи.
Съ тЬхъ поръ іюложеніо изменилось. Теперь важно было зпать, пз
достанутся-ли пушки врагамъ роспублики.
Чтобы понять ноложѳніѳ, надо'разобраться въ разнообразных* чув-
ствах*, .волновавших* парижское населеиіе, многочисленный и послѣдо-
вательныя причины которыхъ, мы указывали выше.
Въ -теченіо протекших* пяти месяцев* Парижъ, отдЬлелпгый ort.
остальной Францід, предоставленный почти исключительно собствен-
ным* силам*, много жил* умственной жизныо, много разсуждадъ и мно-
гому научился.
После ниперіи, которая играла судьбой родины в* эгоистических*
интересах* династш, Парижъ попал* въ руки лѣвой. Orra продолжали и
завершили работу имперіи, сдав* столицу и подготовляя самый позорный
мір* в* исторіп съ печальных* дней сумапгествія Карла VI и разврата
Изабеллы Баварской.
Болѣе того, правительство паціональной обороны проявило по отно-
шен'! ю къ нароет столько-жѳ пристрастія и умышленной злобы, какъ п
правительство Наполеона III и пародъ, демократия и соціалиоты должны
были признать, что плеть формальных* буржуазных* республиканцев*
ішсколько не лучше, чѣ.чъ великая сабля героя Декабря и Седана.
Въ самыхъ тяжелых* условіяхъ, въ этот* трагичѳокШ момептъ,
когда дни и мѣсяца казались героям* годами, Париж* убедился, что если
военно-монархическая диктатура привела Францііо къ Седану, то дикта-
тура буржуазная, псевдо-республикаиская привела Францію к* миру въ
Бордо.
Ему пришлось убедиться, что у республики Жюля Фавра ггЬтъ ни
болѣѳ любви къ народу, пп большей склонности къ соціалыіымъ рефор-
мам*, чѣмъ у царизма, возникните изъ зверств* т,яной солдатчины,
такъ въ 1851 году, пли явившейся результатом* таолиціи эксплуатато-
ров*, игроков* н проходимцев* так* въ 1830 году.
Этот* двойной опыть доказал*, что одинаково глупо, опасно и по-
ведет* в* будущем* къ одинаковым* ошибкам* и страданіямъ, если от-
станвапіе интересов* и защиту нрав* доверить личному-лн деспотизму
честолюбца, или олигархическому деспотизму касты.
Парижт. чувствовал* глубочайшее презрѣггіо къ двум* правитель-
ственным* формам*, существовавшим* до сих* порт, въ нашей стране:
монархіи и олигархической, буржуазной республике.
Как* при той, так* и при другой, ему не на что было надеяться. Но
старая имела то преимущество, сто могла измениться бета насиль-
ственных* потрясений, благодаря простому нормальному развитію учре-
ждений и открывала пароду возможность* добиться своего закопиаго
пололсешя.
Народъ, по крайней мере, надеялся на это.
Но заслугам* презирая и ненавидя этотъ обман*, именуемый буржу-
азной республикой, Парнас* нсетави держался за слово «республика» и за

республиканскую форму, естественная эластичность которой, казалась
ему, даѳтъ простор® паростающимъ силам® и послѣдоваттномѵ
прогрессу.
Но Париж®, кромѣ того, цѣлыхъ пять ыѣсдцовъ быль отдѣленъ отъ
остальной Франціи.
Въ теченіе пяти мѣсяцев® борьбы против® пруссаков® и прави-
тельства ратуши онъ убѣдился въ собственной силѣ, огромной жнзиен-
иости и нравственном® превосходств^ над® своими повелителями.
Что сдѣлали эти господа, чтобы оправдать свою власть?
Они ослабили защиту, растратили необъятныя средства столицы и
предали ее ігЬмцамъ irr, то время, когда паселепіѳ было готово па самыя
великія жертвы, чтобы избѣжать этой крайности, и, наконец®, бросили
умирающую Францію къ йогам® торжествующей реакціи.
Парижскій иародъ понял®, наконец®, въ какую западпю .онъ попал® ;
съ ужасающей ясностью видѣлъ он® нити позориаго заговора, жертвой
котораго онъ сдѣлался.
Среди различных® групп® ни один® голос® не поднялся въ защиту
Жюля Фавра или Трошю. Приговор® былъ единодушен®.
Двадцать раз®, сто раз® въ день, вы могдн-бы слышать, какъ гра-
ждане кричали:
«Ах®, если бы мы знали это тридцать первого октября» ! II выражали
глубокое и горькое сожалѣше, что двнжепіе въ точ® день но удалось.
Завѣса разорвалась. Париж® прозрѣлъ; Париж® шгдѣлъ, что онъ
имѣлъ силы спастись и спасти Фралцію и республику п что онъ не ѵмѣлъ
во время сдѣлать это.
Париж® видѣлъ, что если-бы вмѣсто того, чтобы но старой монархи-
ческой и буржуазной традицін допустить • правительство, которое шіѣ ого
или над® иимь,—ou®, непосредственно, щшялъ-бы участіо въ правлеиіи,
въ лнцѣ своих® естественных® представителей, вышедших® изъ ого
среды, дѣйствующих® заодно съ ним®, руководимых® его волей, прислу-
шивающихся къ общественному мнѣнію—-онъ избѣжалъ-бы почти
всѣхъ подводных® камней, о которые разбился вшпгкій народ® и вели-
кая идея.
Париж® видѣлъ, что ему отказали во всем®, чего онъ требовать, во
всем®, въ чем® было его спасеніс.
Онъ требовал® раціоновъ: ому предложили милостшпо у дверей меріи.
Онъ требовал® войны до нослѣдией крайности: ему навязали мир® во
чтобы то іш встаю.
Онъ требовал® коммунальиаго народнаго совѣта, выбраплаго, чтобы
руководить и быть отвѣтствешіым® за оиораціп во время осады: ему
предложили выбрить 20 меровъ и 40 помощников®, бездѣягельныхъ,
лишенных® авторитета, которые вмѣсто того, чтобы быть представите-
лями пародпой воли, были, да и не могли не быть, простыми исполни-
телями указов® власти.
ІІослѣ 4 сентября, какъ едсдѣ 24 февраля, какъ лослѣ 1830 года,
какъ это наблюдалось въ точоніо 80 лѣтъ,—правительство, явившееся

результатом» народна!® возотадая, тотчас» же становилось во враждебны я
отношеігія къ этому самому народу.
Далекое отъ народа, вознесясь какъ бы на недоступное небо, оно оттуда
издавало декреты и распоряжалось судьбами страны, на подобіе непогрѣ-
шимато Бога, котораго нельзя ни контролировать, ли проверять и который
съ высоты своей всемогущей мудрости не обязан» никому отчетом».
Если столько различных» людей в» разныя эпохи дѣйствовали при
тѣхъ же условіяхъ совершенно одинаково, то это доказывает», что
виновны тут» не только одни люда, но что в» одаовѣ самой системы
лежит» ошибка, что процесс» и средства грязны и путь ведет» въ
сторону, противоположную цѣли.
'
.
Вот» что съ удивительной ясностью начал» понимать Парижъ.
Онъ чувствовал» глубокое презрѣніо, непобѣдимоо недовѣріе ко веѣмъ
этим» псевдо-революціямъ, которыя всегда кончаются простой неремѣиой
личностей, между тѣыъ, какъ правительственная и общественная машина
сохраняет» всѣ свои винты и колеса^
Какое мнѣ дѣло, въ концѣ концов», что мѣшпотъ машиниста, если
машина продолжает» меня калѣчпть?
Какое мнѣ дѣло до того, что мѣншотъ кормчаго, если корабль раз- •
биваетоя на тЬхъ же самых» подводных» камнях» и топит» меня всегда,
когда я ужо надѣюсь достигнуть пристани.
Съ другой стороны,, какъ я уже говорить, несмотря на злую волю
правительства, его неспособность, предательство и непрерывный заго-
вор», Парижъ во время осады и послѣ калшгуляцін пользовался неогра-
ниченной свободой дѣйствія.
Несмотря на аресты, произведенные нослѣ 31 октября и 22 января,
несмотря на то, что газеты были запрещены и клубы закрыты, свобода,
прессы, право собрапій п ассоціацШ фактически существовало долгое
время въ полном» объемѣ, хотя ни один» изъ запретительных» законов»
на самом» дѣлѣ не быль измѣнеггъ пли отмѣненъ.
Дажо запрещепіе публггчиыхъ собрапій ггоелѣ 22 января по препят-
ствовало гражданам» собираться и говорить сколько душѣ угодно о по-
литических» дѣлахъ.
Может» быть это происходило оттого, что каждый батальон» на-
цгоналыіой гваррг быль но чѣмъ шгымъ, какъ постоянным» клубом»?
Не потому-ли это, что каждый пост», каждое караульггое номѣщеніо
было удачным» мѣстомъ собраній, закрыть которое правительство по
могло по своей прихоти.
Госиода изъ ратуши, находясь перед» лицом» огромного города, въ
котором» было отъ 300.000 до 400.000 вооруженных» людей, въ томъ у
чяслѣ не менѣо 200.000 рабочих» изъ прѳдмѣстій и демократов» всѣхъ
сосзювій, не имѣли ни средств», чтобы бороться противъ этой страшной
силы, ни времени попытаться это сдѣлать от. клкллъ -нибудь успѣхомъ,
когда пруссаки бомбардировали город».
Со времени каиитуляцін и бЬгства правительства въ Бордо сдела-
лось еще лучше.

Парижъ правил* и управлял* собой совершенно самостоятельно.
Съ 4 сентября полиція исчезла. Ее заменяли усердіе, честность п
охрана доброводьцевъ-граждаігь. И въ теченіе этих* 5 месяцев* Париж*
пользовался бетрпмѣрпымъ спокойствіемъ. Ни одною престунлепія про-
тив* личности, ни одного преступленія против* собственности.
Никогда улицы Парижа ие "были более безопасны.
Во всякое время дня и ночи можно было спокойно пройти но самым*
пустынным* кварталам*, въ обычное время пользующимся наиболее дур-
ной славой. Женщина, даже въ одиночку, могла прогуливаться по всему
Парижу въ наиболее неурочные часы, не рискуя подвергнуться какому-
либо оскорбленно.
А между тем*, какая ужасающая бедность! Страшный голод* ца-
рить среди пасслеиія.
Среди этих* патрюгичоских* огорченій и многообразных* страдаиій
парижскій народ* пользовался действительной полной и всеобщей сво-
бодой, какой онъ никогда ио зшшэи пользуясь которой он* чувствовал*,
что это льгота, которую могуть у него ежеминутно отнять.
Почему это? ІІо какому нраву?
Онъ оказался достойпымъ свободы. Случайное стечете обстоятельств*
позволило ему сделать этотъ огромный и убедительный опыт*, изъ ко-
тораго парижский народъ вышел* победоносным*, преображенным* въ
собственных* глазах*.
Здесь не было места сомиѣнію; народъ доказал* свою зрелость для
всѣхъ реформ*, для всех* вігдовь свободы.
Иепытаніѳ было, очевидно, для міра.
Внезаппо, без* всяких* переходов*, исключительно благодаря еврому
нравстбенному превосходству и умственному развитіш, онъ оказался спо-
собным* ввести такой строй, который считался несовместимым* съ его
темпераментом* и годным*, исключительно, для американцев* англо-
саксонской расы.
Каким* бы это было откровепіомъ ря политиков*, для честных*
людей, если бы оии стояли во глаевѣ Франціи.
Избавленный от* путь, которые связывали его члены въ течоніа
восемнадцати сто.тЬтій, онъ шатать твердо и смело; когда оігь впервые
ступил* ногой па эту обетованную землю ооціальной революціи, то
можно было подумать, что он* тамъ родился и всегда жил*, съ такой
легкостью и непринужденностью опъ себя чувствовал*.
Он* понял* не только гнусность старой правительственной идеи, но
он* убедился также, чего стоить постоянная армія, не способная спасти
Играну в* случае великих* бѣдствій, безпокойная въ мирное время, слу-
жащая грубым* орѵдіемъ подавлонія въ руках* всякаго деспотизма.
Он* уберлся также, что іюлиція хороша только тогда, когда
состоит* изъ самих* обывателей города; что полиція, организованная
извнѣ, служит* только для того, чтобы обременять граждан* и изобре-
тать заговоры, когда власть стремится къ популярности или хочет*
уничтожить противника. Оиъ понял*, что полиція является постоянной

угрозой для свободы чеотныхъ людей, постоянным« оскорбленісмь лич-
ности, вынужденной переносил ея унизительные капризы, ея оскорбле-
нія п пасилія кбрыотиаго характера.
ІІарижъ, наконец«, убѣдился, что небо не упало на землю и мір« но
был« потрясен« ни въ одном« изъ своих« естественных« законов« от«
того, что онъ, Парижъ, жил« в« течвніе пята мѣсяцеігь своей собствен-
ной жизнью, совершенно отличной съ точки зрѣнія политической,
соціальной и нравственной оть остальной Фрааціи.
По пъ этом«-л и, за исключением« соціальнаго вопроса, заключается
вся коммунальная программа?
Смутная греза Парнаса была выяснена, и Парижъ обладал« ею.
Получит» независимость, онъ понял«, чѣмъ онъ будет«, осли будет«
сам« управлять собой.
Опъ мог« приспособил если не свои учреждѳнія, то хотя нравы,
согласно своему темпераменту—устроить жизнь, согласно своим«
идеямъ, установил обстановку, ооотвѣтствующую его умственному н
нравственному развитію.
Но, вдруг«, оиъ замѣтил, что это относительное счастье кончается, что
это видѣніе исчозаетъ, что этотъ проблеск« грядущаго снова скрывается.
Он«, внезапно, ітонялъ, что ему препятствуют« въ торжеств« идеи,
іп> моральных« побѣдахъ на попршцѣ полигачѳскаго и соціальнаго
іфогрѳсса искал утѣшенія оть пораженій на полѣ битвы и упижешй
родины; онъ понял, что ему нельзя в« будущем« путем« послѣдова-
тельныхъ и нѳограшічошіыхъ реформ« завоевал вновь все, что
идіотсіш-преступный деспотизм« пмперіи заставил« его потерять.
Он«, вдруг«, понял, что онъ, Парижъ, старшій сын« девятаадцатаго
вѣка, должен« снова подчинился закону сыновей недоносков« средних«
вііковъ, собравшихся въ Бордо.
Вдруп», опъ понялъ. что онъ, могучій умъ, должепъ быть заключен«
въ темницу, гдѣ невѣжѳство и ученая тиралія держали до настоящаго
времени въ загонѣ неграмотное паселешѳ деревень, руководимое попом«,
пресмыкающееся перед« полевым« страшжвомъ, представителем« мера,
который является представителем« префекта, подчинепнаго централь-
ной власти, которая является олицетвореніемъ принципа авторитета
мішувшаго, т. ѳ . силы, господстаующей над« правом« политическаго,
соціальнаго и иравствепнаго рабства, наоилія, нищеты, привплѳгіи.
Дѣйствительно, Ііарижъ, который обвнняють вт> том«, что оиъ
управлял« Франціей, что онъ заставлял« Фраицію исполнять его волю,
былъ до настоящаго времени рабомъ послѣдиято изъ рабовъ Фраппіи.
Парижъ произвел« революпію, но провшщш создали правительство;
революдіи продолжались три дня или три мѣсяца; правительство суще-
ствовало 20 лѣтъ.
Парижъ создал ігольскіе дни 1830 года; провинція отдалась
орлѳанцамъ и поддерживала Луи-Филпппа.
Париж« создал 24 февраля и іюігьскіѳ дни 1848 года; провиищя
послала ему своих« Феллу, солдат« и Луи-Иаполеопа-Бонапарта.

Парижъ объявляет» республику; провшщія огвѣчаот» ему галерами,
Кавеньякомъ и имперіей.
Въ течепіо 20 лѣтъ Парижъ вотировал» против» импсріи п в» тече-
те 20 лѣтъ провинція поддерживает» импорію выбором» офиціаль-
ныхъ кандидатов» и двумя плебисцитами, щѣ, какъ изиѣстію, оказалась
поразительное большинство.
Въ течеиіо этих» 20 лѣть росиублшшюкій, революціоішый и
соціалистическій Парик» вынужден» был» все-таки выносить едино-
личное, деспотическое, реакціонноо и унизительное правительство, кото-
рое цровинціп заблагорассудилось ему послать.
Въ течоіиѳ этих» 20 лѣтъ въ борьбѣ съ чуждым» правительством»,
которое насиловало его совѣсть, оскорбляло всѣ ого вѣрованія, парна:-
скій народ» испытал» участь покорениаго города, отдаинато на произ-
вол» полицейских» и шпіоновъ Бонапарта,. Піеггри вводили правильный
порядок», изобрѣли заговоры, чтобы арестовать честных» людей, аре-
стовывали, чтобы изобретать заговоры, спускали на толку Корсикан-
скую свору, которая немилосердно била кастетами или колола шпатами
прохожих», когда правительству нужно было создать подобіо мятежа
или увеличить жалованье Лагранжу.
\
Париж» создал» 4 сентября и во второй раз» провозгласил,',
республику.
Провшщія избирает» собраиіе Бордо, которое отказывается призвал»
республику и открыто заявляет» о своем» иамѣроніи возсташёить
моиархію.
Парижъ хочет» войны, терпишь голода, и отдает» свою кровь, чтобы
спасти честь Франціи и цѣлостг. наніоналыюй территоріи; провшщія
вотирует» мир», уступку пруссакам» Эльзаса и Лотарингіи и пять мил-
ліардовъ контрибуціп.
Но это еще во все.
Правительство, вышедшее из» прѳвинція, бросает» вызов» Парижу
в» самых» его отТ.нахъ, посылая ему, какт, угрозу, как» овюорблѳніо,
людей, присутствіѳ которых» ему невыносимо.
Винуіа, соучастник» докабрьскаго переворота, поднисавшЩ капиту-
ляцію 28 января, назначен» губернатором».
Валептена, стараго жандарма имнеріи, ставят» во главѣ префектуры
полиціи, когда Париж» не желает» иной подиціи, кромѣ муниципальной
и гражданской.
Орель-де-Иаладинъ, также боиаиартпстскій генерал», отставленный
Гамбѳттой и подозрѣваемый всѣм» міромъ, назначается начальником»
таціональной гвардіи, m, то время какъ нацюншгыіая гвардія от. нра-
вом» презирает» ген ераловя, и армію н объявляешь своим» неотъемле-
мым» правом»—право нзбраиія своего главного начальника. Бее, что
Париж» любит» и желает», осмѣивают» и отнимают» у него.
Все, что Парижъ защищал» своею кровыо въ тѳченіе 5 мѣояцевъ
осады, полной тревог» и ужасных» еграцашй, волочат» ігеред» ним» въ
грязи и готовы растоптать ногами.

Никто вовсе нѳ хочет® считаться съ желаніями этого велнкаго
города, въ котором® почти столько жителей, какъ въ иѣкоторыхъ
независимых® государствах®, который по количеству паселенія являлся
18 частью Фращіи и который всѣ, считают® самой просвѣщениой, самой
умной частью родины.
Его не только лишили будущности, по но оказали даже настолько
вниманія, чтобы смягчить отказ® и сделать возможным® принять
его безъ унижешя.
«
V
Напротив®, старались разбередить рапу, соединив® обиду съ отказом®
въ правосѵдіи, мало амѣшать самую безстыдпую ировокаціго* съ наси-
ліями, бить, одновременно, по щѳкамъ и по сердцу.
Такова исторія Парижа въ течеиіѳ 80 лѣтъ!
Вотъ какъ ІІарижъ управляет® Франціей и пользуется той славной
диктатурой, которой его укоряют® съ такой горькой ироиіей.
Париж®—вещь, игрушка, жертва Кемперъ Корентѳиа, Бривела-
Гайара, последней деревушки ішболѣе отсталого департамента, за-
раженного предразсудкамн, погрязшаго въ невѣжѳствѣ н религіозной
глупости.
При системѣ единства и централистическом® режиме это и не могло
быте иначе.
Централизм®—эта гнойная язва—разрушает® и разбішает® Францію.
Въ настоящею время Франція представляет® огромное, анемичное
тело, наполовину парализованное, вся жизнь котораго сосредоточилась
въ мозгу.
Но члены не повинуются болѣе мозгу. И этотъ мозгъ оказывается
прикованным® къ мѣсту членами, отвыкшими от® движенія, неискус-
ными въ дѣйствіи, противополагающими забастовку революціи—идеи.
Мыслящая голова на трупѣ!
И неслыханная вещь, провшщія не виновата! Она только пе-
счастпа!
Оіга какъ и Париж® подчинена року, избавившись отъ котораго, она
вскоре пошла бы одинаковым® шагом® съ Парижем®.
И, действительно, Париж® не представляет® ииой расы, чѣмъ осталь-
ная Франція. Даже ш> самом® Париже урожденных® парижань мень-
шинство. Многіе изъ тѣхъ, которые бились п умирали за Коммуну, роди-
лись въ разных® концах® Франціи.
Парижъ притянул® ихъ, как® магнить притягивает® железо. Они
напитались его атмосферой, некоторым® образом®, обновились въ этомъ
удивительном® тиглѣ, иаціпналігзировались па этой плодородной почвѣ
и слились съ ним®, вскормленные его соком®, разогрѣтыо его пылом®,
отмѣчоиные его печатью.
У себя огаі были бы тѣмъ же, чѣмъ являются въ Парнжѣ, но тамъ
почва бедна, им® не хватает® воздуху, среды, пространства.
Это преступаете: умственное обиитцаніе и политическое удушепіѳ
целой націи было делом® Бонапарта-Брюмера.
С® ужасающей проницательностью буржуазія продолжала это дело.
36.—5
65

Наше песчагтіѳ происходить отъ того, сто первая революція создала
новую политическую обстановку, не имѣя времени сделать ее доступной
народу, задержанная въ своей деятельности роакціей термидарійцевъ,
этой матерыо іезуитовъ—и кровавый прототипъ всехъ последующих*
реакцій.
Едва эта обстановка была создана, как* буржуазія овладела ею,
сурово оберегая ее отъ народа.
Революція провозгласила свободу мысли и равенство перед* закономъ.
Чтобы эти вѳликіе припципы гіѳ обратились въ пустыя слова, не-
обходимо было, чтобы народ* научился думать и сделался способным*
Пользоваться этим* равенством*, записанным* въ кодексе, но теряю-
щим* всякое зиачеше, такъ какъ невежество и закрепощепіо труда
отдает* его в* безусловную власть всемогущаго капитала.
Начиная съ термидора, делом* всех* правительств* было поддер-
живать это экономическое и умственное неравенство, которое обращало
въ пустую насмешку политическое равенство, о котором* такъ много
шумят*.
Теорстическія права очень хорошая вещь... въ книгах* и въ кон-
ституции*, но на самом* делѣ это ничто, если я лшпепъ средств*
и возможности ими пользоваться.
Для человека, лишешгаго извѣстнаго образования, для человека,
обреченнаго къ рабству нищеты, благодаря низости заработной платы,
которая не даегь ему никаких* средств* улучшить свое матеріалыюе и
духовное положеніе,—-не существует* іш свободы, ни равенства.
При таких* уеловіях* народовластие—ложь; всеобщее избирательное
право—обман*, может* быть еще болѣе опасный, чем* циничная гру-
бость старых* законов*, которые были открыто негодны.
Такъ как* экономическая или соціалыіая рѳволюція не последовала
непосредственно за революціей политической и руководство перешло изъ
рук* знати по происхождѳішо въ руки обладателей звонкой монеты, то
новые господа старались всеми возможными средствами поддержать то
неравенство умственнаго уровня, которое въ современных* обществах*
заменяет* дѣленіе на касты.
Вместо прежних* трех* ооеловій государства—знати, духовенства и
третьяго сословія—в* настоящее время образовалось два: образованное н
невежественное, богатое и бѣдиое.
Это разделеніѳ не имеет* къ счастью никаких* точно определен-
ных* границ*.
Несмотря ira все усилія высшей буржуазіи, мало по налу овѣтъ
проникает* въ известные крупные центры, например*, в* Париж* и в*
некоторые другіе болыліѳ города.
Несмотря на все усилія, повторяю, песмотря на недостаток* школь-
ных* помещеній, несмотря на то, что начальное образовлніе сделали
преднамеренно безсмыслешіымъ, передав* его, отчасти, в* руки духовен-
ства, тамъ живот* такой могучій поток* идей, что пародъ воспитывается,
благодаря простому знакомству и наблюденію окружающаго.

Можно почти сказать, что эти идеи въ воздух«, что ими дышать,
что он« проникают« въ мозгь такъ лее, какъ кислородъ проникает« въ
легкія.
Но въ то. время, какъ эти немногочисленные центры, по необходи-
мости, развиваются и умственная жизнь тамъ бьеггъ чорозъ край, народ-
ная масса остается на мѣстѣ или же подастся назад« подъ двойным«
объединенным« шщѣйствіомъ ужасающаго централизма и постоянна!«
заговора вс«хъ привилегированных« протнвъ духовпаго освобождспія,—
этого предтечи матеріалышго освобождении
Централизм«, единство и сильная власть, дѣйствительио, воликія
орудія деспотизма, являются необходимым« условіемъ его существованія.
Первый Бонапарт« но ошибся, когда хотѣлъ воэстапо-вить принцип«
авторитета..
Опъ централизовал«, оігъ объединил«, оіп» прошел тяжелым«-
административным« катком« по всей стран«, разрушая всѣ преяятсгвія,
сглаживая неровности, уничтожая всякую шшціатпву.
Граждане, лишенные власти, найдя приб«жшцѳ нъ Париж«, воз-
вышашпемся над« опошлеішой націей, живя въ таинственном« и благо-
пріятномд. отдаленіи, были лишены возможности получить политическое
образоваиіе, развиваться и складываться въ плодотворной борьб« поли-
тической жизни.
Лишенные возможности посвятить себя наиболѣо благородной и воз-
вышенной дѣяТелыюсти, они стали судорожно цѣндяться за мелкія дѣ-
лишки обыденной жизни, частной эгоистической борьбы за кусок« хлѣба
и физическое благосостояние.
Перед« лицом« власти одного, была нація, безконечно раздроблен-
ная, обращенная въ пыль, гдѣ личность, ставшая песчинкой, отдается без-
прекословпо дѣйствію сил, сконцентрированных« въ рукахъ отдѣльпыхь
личностей.
Нѳвѣжество вмѣсто того, чтобы уменьшаться, относительно увели-
чивается, потому что развитіе привилегированных« центров« идогь
гигантскими шагами, тѣмъ самым« безпрерывно расширяя и углубляя
пропасть, отдѣляющую эти центры оть остальной массы націи.
Образованіе оставалось въ рукахъ монахинь, ненѣжоствешшхъ мона-
ховь и жалких« учителей. Эти учителя, плохо оплачиваемые, голодные,
прислуживающіе попу, вынужденные бояться гиѣва полевого стражника,
мера, ректора, епископа, министра, окончательно надают« духом« и
нравственно принижаются.
Образоваиів, идущее, таким« образомъ, ил ихъ вѣроломныхъ или
невѣжѳственныхъ рукъ, не только по угрожаетъ власти, но становится
его лучшей опорой, обманывая учащихся.
Таким« образомъ, 80 лѣтъ спустя поел« великой революціи, Фраиція
напоминала необъятную пустыню съ иѣсколькими оазисами, какими
являлись два или три больших« города.
Чѣмъ дальше, тѣмъ трудцѣѳ становилось дѣло, потому что разница
ѵмствещіаго уровни увеличивалась.

Между тЬмъ, какъ административный централизм® коверкал® харак-
теры, упичтожахь иаціональныя добродетели и создал® съ внѣшней сто- '
рош искусственное единство на обломках® частной ишщіативы, един-
ство умственное и нравотвепиоѳ разбилось на тысячи неравных® кусков®,
ничѣмъ не связанных® между собою.
Действительно, что можешь быть общаго между деревней Бретани
и пригородом® Парижа? Ничего, кроме однообразнаTM нодчинѳнія Бона-
нарту, Тьеру, Макъ-Магону или любому главе правительства.
СУь другой стороны, революція отчасти передала землю крестьянам'!,.
Изъ рабов® они стали собственниками, но собственниками, отяго-
щенными налогами, разоренными закладными и процентами. Хоть и го-
лодая над® полем®, которое онъ обрабатывает®, онъ у себя дома, после
государства, сборщика и ростовщика, все-таки хозяин®.
Такимъ образом®, крестьянин® выиграл®, или верит® въ то, что
выиграл® отъ революціи, между тѣм®, какъ городской рабочій реши-
тельно ничем® не обязал® новому строю, потому что онъ вовсе не сде-
лался собственником® я остался крЬпостиымъ капитала, какъ некогда
крестьянин® былъ крепостным® дворянипа.
Этот® мнимый возврате земли крестьянину, совершенный при
неблагопріятныхъ условіяхъ, самъ по себе, при полном® незнакомстве с®
истинами экономических® законов®, повел® къ тому, къ чему и должен®
было повести, так® какъ не сопровождался однообразными измеиеніями
всей общественной обстановки.
Не освободив®, въ действительности, крестьянина, онъ заковал® его
въ кандалы, которые задерживают® его развитіѳ, делают® пепоргокпымъ,
но въ то же время поддерживают® манію древняго раба, который видѣлъ
свободу и достоинство въ собственности, хотя on® платите за свое вла-
дЬніе, может® быть, дороже того, что оно стоите.
Онъ сделался собственником®, хотя слишком® мелким® для того,
чтобы освободиться отъ рабства упориаго труда, поглощающаго все его
силы, все способности. Онъ сделался собственником® въ такой среде, где
собственность является несправедливой привилегіей, простым® злоупо-
треблением® личнаго эгоизма. Онъ стал® собственником® прежде, чем®
мог® развить свой ум®, перекалить свое сознаніе въ великом® горшмѣ
современных® идей. Поэтому поле, являясь, невидимому, его маторіаль-
ным® освобождѳиіемъ, поработило его нравственно.
Будучи рабом®, он® действовал® всегда за одно со всѣми страдаю-
щими и эксшіоатируемыми.
Собственник®, въ настоящем®, онъ становится' соучастником® всех®
эшшататоровъ и неистовым® консерватором® безъ разбору, без® раз-
су жденія, безъ меры, просто изъ страха, чтобы у него не отняли этот®
клочок® земли—его идеал®, предмет® его страсти, его имущество.
Онъ не понимает® того, что самъ является первой жертвой. Он® пѳ
понимаете, что это поле—лриманка, едва достаточная, чтобы поддержать
его сущѳствованіе и въ то же время обрекающая его на покорность пе-
редъ всеми властями, всеми тиранами и беззакопіями.

Онъ не понимает*, что дурное правительство и скверные законы
создают* тяжелые налоги, разоряющее его и приишкающіѳ перед*
землевладельцем* и крупным* собственником*.
Он* не понимает*, что его поле и его труде принадлежат*, въ дей-
ствительности, казне, и что онъ, непосредственно, терпит* отъ всех*
ненавистных* привилегій, защитником* которых* онъ сделался съ того
дня, когда его убедили, что и онъ имеет* место на пиршестве привиле-
гированных*.
Некогда оігь нападал* на замкн.
'
Теперь оиъ стал* добровольным* охранителем* замка, воображая,
что его десятина виноградника или пшеницы подобны дворянскому парку,
ого хижина подобна замку.
Некогда онъ вохтавалъ но призыву ларижскаго народа, разрушпв-
таго Бастилію.
Теперь, нереодѣтый солдатом*, онъ, с* безнощадной жестокостью,
дупгить возстающаго городского рабочаго, возражая, что этотъ рабочій
хочет* лишить его земли, отнять его сооствеіпгость.
Это щмгожѳніѳ объясняешь неудачу веѣхъ революцій, начиная съ
89 года.
Цшггрализмъ убил* жизнь в* нровшіціи; націоналъная мысль рас-
шаталась. Она бьет* ключом* въ Париже, Ліонѣ, Марсели.
Въ других* же местах* она умерла.
Едиподушіе и ѳдииообразіе стремлоній исчезли. Крестьянин*
воображает*, что его интересы отличны отъ интересов* городских'ь
рабочих*.
Матеріалъноо неравенство нарушило нравственное едименіѳ.
Въ одном* месте прилив* крови, въ другом*—анемія.
Следствіомъ этого явилось іюдчипѳніѳ передовых* центров* отсталой
массе, что Беотія правит* Афинами, что голова повинуется остальпымъ
членам*, что самые чудные порывы ведутъ къ ужаснейшему поражешю.
Если мы не отрешимся отъ старой монархической, самодержавно-бур-
жуазной выдумки о государстве, основанном* на единстве и централиза-
ціи, Франціи и реіюлюція погибнуть, бросив* въ міръ семена всѣхъ
великих* идей соціальпаго освобожденія.
Чтобы исцелиться отъ зла, котороо нас* убиваегь, чтобы возста-
ішвить нарушенное равіювѣсіѳ, чтобы поднять умственный уровень и
единство чувств* и стромленій, которое яшгяегся единственным* закон-
ным* равенством* и единством*, нужно порвать со старой политикой и
вступить па новый путь, осповы котораго заложены 18 марта.
Надо решительно подойти къ осуіцествленію принципов*, написан-
ных* на знамени соціалыгой революціп.
Оевобожденіе рабочих* должно быть делом* самих* рабочцхъ и авто-
номіи групп*.
Это значить нозстановить деятельной* и независимость живых* сил*
націи, заменить государство свободной фѳдераціей этих* сил*, естествен-
ным* представителем* которыхъ является Коммуна.

Пропаганда Иитернаціонала уже нѣсколько лТ.тъ сѣяла зачатки этихъ
идей среди населенія.
Осада и ея нослѣдстиія доказали правоту этихъ идей, а жестокости
деревенщины, собравшейся въ Бордо, давгш возможность продвидѣть, какой
ненавистный режимъ предстонтъ Франціи, показали Парижу каково
будет« его политическій и соціалыгый удѣл при республик« Тьера.
Это было одтшмъ ил рѣ,дкихъ положеній народа, рЬшающаго будущее.
Парижъ стоялъ па перепутьи; передъ шшъ было три дороги; оиъ
дблжепъ былъ выбрать между тремя рѣшеніями.
ОІІЪ могь, покорный и приниженный, выдал свои пушки и надѣть
сіюва ярмо и предоставил Франціи и республик« потонуть въ реакцішг-
I ной грязи, которая, вслѣдствіе страха и глупости, сопровождает« всѣ
политическія бѵри іШпсй несчастной родины.
Онъ моіъ сдѣлать попытку вызвать новую революцію па старый ладь,
зарядив« ружья, объявить выборы 8 февраля нед«йствителыіыми и
выбросить за окно собраніе въ Бордо.
Первое средство—это самоотречепіе, это самоубійство, это подлость.
Народъ, какъ и отдельный человѣкъ, но нмѣетъ права отказался
оть своей миссіи; прятал голову, когда ему угрожают«, закрывал
глаза, когда его бмотъ, падать ницъ въ грязь передъ тѣми, кто хоче/гь
лишить его чести, ісоща хотят« сковать его члены, посягают« на его
еовѣсл.
В'гороо средство, съ одной стороны, вовсе непрактичное, а съ другой
стороны, каігь я это уже объяснил«, поел« стольких« неудачных« рево-
люцій, Париж« совершенно утратил« вѣру въ силу этихъ больших«
возстаиій, который па 8 дней даютъ ему диктатуру и на 20 лѣтъ бросаютч»
въ руки реакціи.
Если бы даже эта реполюція произошла, допустив«, что это возможно,
пароду снова пришлось бы нрибѣгпул къ выборам/», которые были бы
тЬмъ же, чѣмъ были до сихъ пор« и будут« впредь, пока будут» упор-
ствовал и держаться старой системы >).
Съ другой стороны, такъ какъ никто и не думал огмѣнял респу-
блики, то какой же прерогъ могла имѣл подобная революція и каких«
результатов« можно было ожидать оть нея -).
') Не надо создавать себѣ иллюзій па этотъ „счстъ оттого, что фрапцуз-
скія газеты шумѣли относительно республиканскихъ выборовъ провипціи.
Эти выборы, за небольшими шключеніями, послали людей оітѣшса Тье|)а
къ людям/, гамбеттовскаго типа. Это буржуа, формалисты, централисты, стоя-
ние за единство, антисоціалисты, древняя программа которых), не шиѣла ничего
общаго съ жолапіями Парижа и Оольшпхъ центровъ съ новыми нуждами иа-
рождающагося общсстпа.
Эти выборы доказали только, что провипція привыкла къ слову респу-
блика и не боится его больше; этого прогресса я не отрицаю, но выборы эта
ни въ коемъ случаѣ пѳ обезиечшіали болѣо или моиѣо либеральную полити-
ческую форму.
s
) При какой бы то ни было республик« пе можетъ быть политической
революции можетъ быть революція соціальная, процессъ движем ія и раз-
вито которой совершенно отличенъ.

Четвертое превозглашѳніе республики столь же тщетное, столь жо
безполезнее, какъ и предыдущія?
Провозгласить республику ничего но стоить. Главное—это со' утвер-
дит,; а утвердить ео моокню только на почв» соціалистичѳекихъ реформ»,
только путем» ішнаго измѣпенія веѣхъ нашихъ учреждѳпій.
Но такое измѣнепіо никогда не явится слѣдствіемъ разсужденШ ообра-
нія представителей, выбранных» гъ силу цонтрализапіи и диктатуры
государства, которые обнародуют» копституцію, подобныхъ которой у нас»
было уже два-три десятка.
СдТ.лавтись правительством», уже въ силу своего выбора, подобное
собрапіе останется правительством», т. о . будешь, болѣѳ или менѣе, раз-
дѣлять нрѳдразсудки всякого правительства; примешь дѣло под» новым»
ярлычком» и въ лучшем» случаѣ создаст», въ сторопѣ от» старой колеи,
кололо новую, гдѣ опрокинется будущность демократіи.
Парижъ но MOI» принять первое средство, недостойное его мужестве,
и пе хошЬлъ пробовать второе, которое считал» непрактичным», без-
нал еяяымъ и непроизводительным».
Парижъ рѣшился па третье. Так» какъ не касались политической
формы, то-ость самой республики, то онъ рѣшилъ предоставил» дѣйство-
гать правительству, избранному остальпой Фраящей; что-же касается его
лично, то онъ рінштлъ держаться твердо своего абсолютнаго права.
Онъ хстѣлъ начать великое движеніе коммунальной автоиоміи, кото-
рая одпа в» состоянін разрѣшить совремепныя задачи, предоставляя народу
I і'о долю власти, всѣмъ-жѳ естественным» группам»—их» законную само-
Д'Ьятслгфость. Онъ рѣшилъ начать глубокую революцію, которая прони-
каешь корнями в» самый пѣдра челонѣчества и которая можетъ про-
изойти без» нагпдія, безъ_дгпстатѵры, почти без» потрясеній.
Одним» слоном», Шргокърѣшилъостаться спокойным», несмотря на всѣ
провокаціп, ютовый na политической почвѣ защищать республику, если ей
будут» угрожать или захотят» ее свергнуть. Он» требовал» вначадѣ только
двух» ВПОЛІГІІ законных» вещей: оохранепіѳ оружія и избраніе муници-
пального совѣта съ административной властью и внутренней полиціей.
Дѣйствитслыю, легко попят., что перед» Парижем», вооруженным» п
правильно управляемым», роакція была-бы вынуждена къ иѣкоторой
застенчивости.
Прежде всего была спасена республиканская форма и это было важно,
потому что псзачѣм» было больше заботиться о сверженіи мопархіи.
Затѣм», благодаря этой формѣ, к» которой привыкла Фрапція, можно
было падѣяться, что новые болѣо благопріятные и достаточно либераль-
ные выборы, уничтожив» извѣстиыя ігрепятствія, позволят» встать
понемногу на соніалпстіічоскуто почву и добитьгя хотя небольших» усту-
пок». который фактически можно будешь расширит..
Наконец», въ худшем» случаѣ. Париж», сохранив» оружіѳ, мог» въ
будущем» проявлять до извѣстиой степени свое вліяніе на общее рѣгае-
ніе, и во всяком» случаѣ обезпечить собственную независимость п заста-
вить уважать осуществлепіѳ своих» идей въ своей внутренней жизни.

Онъ не могъ-бы оказаться жертвой четырех® или пятисот® беше-
ных® мумій, ішторыхъ несчастіе Фргшціи вырвало изъ ихъ деревенских®
склепов®.
Во всяком® случаѣ, не заходя слишком® далеко и не увлекаясь рш-
суждеиіями слишком® высокими или слшикомт> общими, ясно, что Париж®,
подозреваемый и обвиняемый собраніемъ въ Бордо, оскорбленный, уни-
женный и угрожаемый за то, что онъ, ради общаго спасенія, хотел® испол-
нить свой долг®, даже бо.тЬе чем® долгъ, Париж® имел® неотъемлемое
право заботиться о собствеиной защите въ силу той истины, которая за
всяким® физическим® или нравственным® существом® признает® право
борьбы за свое существовав!©.
Это право, более чѣмъ принцип®; это -инстинкт®, который природа
вложила въ грудь всего живущаго и этотъ инстинкт® называется инстинк-
том® личнаго самосохравешя.
Итак®, въ марче месяце Париж® былъ далек® от® того, как® « это
докажу, чтобы мечтать о возстаніи и о насильственной револтоціи.
Он® ire хотЬлъ собственной гибели—вот® и все.
Онъ решил® отразить силу силой, но признал® также законное пра-
вительство, выбранное Франціей, съ условіемъ, что это правительство
будет® признавать существовав!©, достоинство и целость Парижа,
VIII.
18 марта.
Націоналыіая гвардія приняла федеративную организацию вместо
тюго, чтобы оставаться неорганизованной, инертной толпой, подчиненной
высшему начальству, она приняла автономную организацію, объеди-
нявшую роты и батальоны и образовала обширную ассоціацію, подчи-
ненную своим® уставам®, управляемую и руководимую своими собствен-
ными депутатами. Эти депутаты положили начало того, что было названо
впослѣдствіи центральным® комитетом®.
Въ самом® дѣлѣ, націонал-ыіая гвардія вовсе не армія н ея батальоны
но должны быть полкам,и. Так® какъ гражданин®, беря ружье пѳ пере-
стает® быть человеком® и остается человеком® и въ мундире, то он®
стоить выше солдата-машины. Въ виду опасности быть обезоруженной,
націоналытая гвардін искала спасенія ігь нримѣнеиіи вѳликаго соціалисти-
чѳскаго принципа: самоуправленія и фодерацін, то-есть независимости
групп® при свободном® соединен]и ихъ между собою; она вовсе не желала,
чтобы ей назначили начальником® посторонняTM человека изъ армін.
Объявив® всенародно, что все офицеры безъ шжлючепія, оть капрала
до генерала, будут® назначаться но выбору, иаціональная гвардія публично
и мирно приступила къ этой республиканской организаціи. которая,
надо сознаться, не нарушила ни одного закона и не угрожала государству,

если только само государство тіѳ номеровалось погубить свободу или
употребить протавъ поя ігасиліе.
lie ожидая помощи ни отъ какого правительства, націоналыіля
гвардія производила этотъ, повторяю, мирный переворот*; опа искала
спаоенія в* том*, в* чем* только возможно найти ого, то-ость въ част-
ной инипіативѣ, основанной на оолидарнооти, которая является правом*
и обязанностью всякой естественной группы, имеющей общіе интересы
и самостоятельность; революціонно-соціалистичесші партія, съ своей
стороны, вовсе не хотѣла вызывать гражданской войны. Она всеми си-
лами старалась избежать этого, по крайней мере, отсрочить взрыв*
насколько возможно.
Въ самом* деле, какую выгоду могла она извлечь изъ насильствен-
ной революцін, осли-бы она произошла немедленно.
Никогда Парижъ ие быль такъ единодушно республикански на-
строен*. Никогда на,род* но былъ такъ хорошо вооружен*.
Никогда
пащойалыгая гварділ ие была такъ демократически ораииэована.
Хотя весь Парижъ и не имѣлъ радикальных* и ооцішшстическихъ
сгремлешй, но во всяком* случае оігь был* республикански настроен*
и, чувствуя, «чем* ему угрожает* ообраніѳ в* Бордо», от, объединил*
все свои силы.
Впрочем*, это собрате въ Бордо, простирал безчѳетіѳ до глупости,
оттолкнуло от* собя даясе наиболее реакцюнную часть парижского на-
селенія, издав* два закона, которые непосредственно подрывали столич-
ную торговлю и довали до банкротства или до крайней нужды въ день-
гах* значительную часть купцов*.
Я говорю о двѵхъ законах*: о просроченных* вогеооляхъ и о про-
срочке квартирной платом.
Известно; что логичные до конца деятели 4 сентября, отвергая
раціоны, готовы были отсрочивать квартирную плату, такъ что къ
окончашю войны благосостояніо и кредит* всех* былъ более или. Менее
подорван* и каждый былъ бы вынужден* выяснять источники своего
дохода домовладельцам*,
единственно не пострадавшим* отъ этого
огромнаго націоішьнаго бѣдствія.
Собраніе m, Бордо, составленное изъ собственников*, желая поразит*
Парижъ, даже вь его матеріальномъ бліагоіюлучіи, даже въ его про-
мышленности, которая составляет* славу и честь богатств* всей Франціи,
издало два декрета, которые, принуждая промышленников* платить но
обязательствам* « векселям* без* отсрочки или съ отсрочкой, которая
казалось насмешкой, действительно разорили ихъ.
Таким* образом* можно сказать, что въ Парнасе въ мартѣ если и ие
всѣ были за Коммуну, то, но крайней мерѣ, никто не былъ sa прави-
тельство вт, Бордо.
Благодаря этому, рѳволюціонная партія оказалась въ нѳонсиданпо
благопрінтныхъ обстоятольствахъ. Она опиралась на всеобщее неудоволь-
ствие города вт, два милліона жителей и располагала арміе-й, по крайней

мѣрѣ, въ двѣсти тысяч« человѣкъ, побывавших« въ огпѣ и доказавших«
свою рѣшителыюсл, храбрость и энергію.
ІІри этшъ-услошяхъ было очешдію, что собраніе принуждено будет«
считаться съ этой страшной стихійиой силой, которую поддерживало сочун-
ствіе ссѣхъ больших« городов«; ихъ объединяла пе только общность
идей и интересов«, но и совместная деятельность съ Парижем«.
Подобное ноложоніе могло продолжаться не болѣо двухъ мѣсяцеиь и
собранію въ Бордо, окончись постыдное дѣло, для котораіо оно было соз-
вано, то-есть, миръ съ пруссаками, оставалось только выйти въ отставку.
Оно никогда ne осмѣлилось-бы овладѣть властью и объявил себя
учредительным« собраиіемъ, передъ воонѵженной силой таких« городов«,
какъ Париж«, Jliou«, Марсель, Бордо, Тулуза, Нант« и другіо.
Его старческое насиліе, его грубая и возмутительная неспособность
въ продолженіе этих« двухъ мѣсацевъ лишили его уваженія, которым«
оно пользовалось раньше, и отвращоніе честных« людей, поддерживаемое
пѣсколышмн сотнями тысячъ національной гвардіи, ранроетралѳшюе по
всей страііѣ, скоро принудшю-бы собраніс убрался туда, откуда оно
явилось.
Таким« образом«, безъ единаго выстрѣла, сохраняя тхыгъко сущоствую-
щій порядок« вещей, осповали-бы во Фрапціи республику, изгнали-бы
собрапіе въ Бордо и, 'конечно, лишили власти Тьера, то есть избавили-бы
народа оть самаго пеумашмаго врага.
Понятно, что всякій члонъ республиканской, демократической, реаю-
лющоииой или соціалнстической иаргіи не хотѣлъ отказаться отъ улич-
ной борьбы; напротив«, не« смѣлые и энергичные лкда, руководимые
здравым« смыслом« и общественным« шгЬніемъ, старались избѣжать гра-
жданской войны, подстрекательство къ которой могло исходить только со
стороны правительства, которое долго и тщательно подготовляло эту,
рѣшсішую собраніемъ и Тье])омъ, ировокацію, план« которой намъ сде-
лается сойчасж ясепъ.
Все было построено па вопрос« о пушках«, вопрос«, создашюмъ нра-
гаітельствомъ, которое его поддержшало н разожгло.
Какъ я уже упоминал« много раз«, пушки были увезены с« чвето-
натріотичоскою цѣлыо, чтобы отнял ихъ у пруссаков«.
Когда пруссаки ушли и эта опасность мшооала, весь фраіщузскій
народъ, вообще, и парижане, въ частности, были настолько довѣрчивм и
такъ скоро забыли всѣ предательства, жертвою которых« оші всегда бы-
вали, что націоналыгая гвардія охолю отдала-бы пушки, но дожидаясь
угрозы изъ Бордо и всѣхъ этихъ торопливых« м«|юпріятій, который были
настоящим« объявлеіііемъ войны Парижу и республик«.
Поэтому выдача пушокъ безъ всяких« условій была-бы подлостью и
даже глупостью.
Вопросом« было уже то, кому, нмогаю, ихъ отдать?
Пушки, почта всецѣло, были дичиою собстшшсстью цаціовалшй
гвардіи.

Государство не вывозило ихъ изъ своихъ арсепаловъ, чтобы довѣрить
ихъ па время войігы. Они были куплены па суммы, полученный огь под-
писки между батальонами, и па частныя средства отдѣльпыхъ граждапъ.
Пе нужно забывать, что своимъ, действительно, грознымъ вооруже-
ніемъ Париж® былъ обязан® псключнтолыю гражданской самоотвержен-
ности паселепія. Такъ какъ правительство бездействовало и плакалось
иа отсутстше артиллеріл, населеиіе заказало пушки на свой счет®.
Верно и то, что правительство, пе имея возможности помешать этому
патріотичѳсвому двпжѳнію, г/гказалось по крайней мере отъ права поль-
зованія этимъ новым® оружіемъ, и эти пушки остались нетронутыми даже
во время вылазки Бузсшшя 19-го января.
По закоігу они принадлежали націонаЛьной гвардіи въ болт.тпей, если
это возможно, степени, чем® ихъ ружья, являясь ихъ собственностью,
оплаченной ихъ наличными деньгами.
Пока никакой закон® пе упразднял® национальной гвардіи и не пред-
писывал® ея разоружепія, она имела полное право сохранить все свое
оружіе, включая и ея пушки.
Ихъ право на это всегда казалось мігЬ неоспоримым®. Можно было
спорить только отом®,каким® образом® они будуть сохранять эти пушки.
Никто, кажется, не оспаривал® того, что присутствие ихъ на верши-
нах® Монмартра, где они были окружены окопами и господствовали
над® городом®, ненормально и безусловно непродолжительно.
Это представляло опасность, если не матеріальную, то моральную.
Нечего было, конечно, бояться того, что предмѣстья заходит® раз-
громите город®, неся туда смерть и опустошеніе.
Это относится къ тѣмъ престунленіямъ, который могли зародиться
только въ старческом® и кровожадном® мозгу Тьѳра, ревностные и добро-
ІЮЛЬНЫѲ исполнители которых® могли найтись только въ шайках® воен-
ных® бонапартистских® и роялистских® генералов® и консерваторов®
всѣхъ оттѣпковъ.
Никогда иародъ не имѣлъ подобных® памереній, не задумывал®
подобной гнусности. Его часто можно упрекнут® въ излишней доверчиво-
сти, въ снисходительности но отношенііо къ своимъ побежденным®
врагам®, по во всей ого ясторіи не найдется страницы, где былъ-бы
указан® хоть один® акт® нодобиаго рода.
Ужасныя убійства съ трудом® вызывали репрессіи со стороны парода,
рѳпреесіи, казавшіяся ребячеством® и шуткой сравнительно съ теми
кровавыми бапями, когорыя періодически устраивали Тронианы порядка,
семьи, собственности и религіи.
Но хотя эти пушки не представляли никакой матѳріальпой опас-
ности, потому-что первыми one никогда но стали-бы стрѣлярь въ город®,
лежащій у ихъ ногь, по оігЬ были, неоспоримо, опасны морально, ибо
давали реакціи поводъ къ обвипепію папіппальпой гвардіп in» дурных®
намѣреніяхъ, что могло породить безпокойство среди части населения.
Образованное версальское собрапіе схватилось за этодъ продлогь и
сделало изъ него чудо. Полицейскія газстъі, оплачиваемый Тьером®,

объявляли каждый день, что гражданская война началась, что улицы
залиты кровью, а столица отдана на разграблепіе.
Въ это время паціопальная гвардія вовсе не думала объ атакѣ, а,
наоборот», как» я уже это объяснял», разставляла караулы вокруг»
своих» импровизнроваштых» стоянок» и была, так» сказать, все время
на военном» положены.
Она живо чувствовала неудобства и искала способа выйти изъ этого
лоложенія, которое не могло долго продолзкатьея и нѳизбѣжпо должно
было привести къ катастрофа.
Она первая сдѣлала шагь къ йѳреімирію, заявив» через» уполномо-
ченных», посланных» къ губернатору Парижа, что она готова не отдач»
пуіпки государству, съ тѣмъ, чтобы опо помѣстило ихъ в» арсеналы ').
а собрать их» въ какомъ-либо указанном» мѣстѣ, гдѣ онѣ будут»
охраняться всѣми батальонами поочередно
2
).
Въ стремлсиіи къ персмирію нельзя было идти дальше.
Правительству оставалось указать участок» въ Парижѣ и все,
относящееся къ этому спста'льному вопросу, было бы временно
улажено.
Каждый допь рота находилась-бы у ворот» парка; гражданская
милиція была-бы удовлетворена и боязливые умы успокоились бы.
Въ общем» національная гвардія требовала одной очень простой
и законной вещи: охранять пушки, которыя она купила и спасла огь
захвата пруссаками и которыя составляли отдѣльную часть ихъ
вооруженія.
Предположим» на мгновеніе, что Тьоръ хотѣлъ примиренія и желал»
избѣгнуть кровопролитія; ничего но могло быть легче. Правительство
поблагодарпдо-бы паціоиальную гвардію за ея патріотическую прѳду-
смоч'ріггольності), отвело-бы 2 или 3 участка внутри Парижа, гдѣ помѣ-
стили-бы пушки, которыя и охраііялись-бы ежедневно смѣняемыми
караулами паціопальной гвардіи.
В» этомъ для правительства не было ничего унивительнаго.
Предположив» далее, что правительство имѣло заднюю мысль при-
своить с.ебѣ нь удобпый момент» эту, но принадлежащую ому, артилле-
рію, оно по могло достигнуть этого легче и удобнѣе.
') Она, однако, предлагала отдать пѣсколько пушек*,
принадлежащих*
постоянной арміи, которыя могли въ первый день, случайно, попасть нъ число
пушек* нащональпой гвардіи.
') Центральный артиллерійскій комитет* требовал* возстановлепія артилле-
рійскаго легіопа національной гвардіи, обѣщая тотчасъ-жѳ отдать ему пушки.
Представители 61-го батальона (Монмартра) поішш еще дальше и оффн-
ціальпо уполномочили Клемансо, мэра 18-го округа, передать, что отдадуть
артиллерійСкія орудія, под* условіемь, что будет* найдена форма, удовлетво-
ряющая самолюбіо национальной гвардіи.
Правительству пе могли быть пеизвѣстны мирные наклонности населспія.
Но мирной развязкой онѣ ne достигали своей цѣли. Опѣ хотѣли битвы, чтобы
обезоружить націопалыіую гвардію послѣ псбѣды и уничтожить всѣх* оеволю-
ціонеровъ и соціалпстов*.

Всякій, знакомый съ темпераментом* парижадъ, понимает*, что
подобная уступка усыпила-бы иедовѣріо большинства.
Мало-гіо-малу строгій надзоръ первых* дней ослабѣл*-бы. Иашлась-
бы тысяча предлогов* и случаев*,
пользуясь которыми можно было
взять пупгки, не придавая этому характеру грубой ировокаціи и госу-
дарственнаTM переворота.
Правительство отказалось воспользоваться мирными иредложеніямя
большинства батальонов* п даже не ответило па них* *).
Следуя освященной тактике, введенной Тьеромъ, власти ответили
на них*'презрительным* молчащем*.
Тьеръ вовсе и не хотел* возвратить пушки; онъ желал* уничтожит*
парижских* рабочих*, роволюціошьую и соціалнстическую партіи.
On* желал* гражданской войны, которая ішзволшіа-бы ому съ тоне-
ром* въ руке войти в* Парижъ победителем*, во главе ста тысяч*
палачей.
Разрѣшеніѳ вопроса о пушках* отодвинуло-бы грозы всой его жизни.
Но въ его годы ждут* неохотно.
Действительно, опъ понимал* такъ-жо хорошо, как* и революціошшя
иартія, какія преимущества давало сохранеиіо настояіцаго положен і а
дѣлъ республике и демократіи.
On* понимал*, что, восторжествуй 1Іарижі>, онъ лишится власти.
Онъ остерегался вызывать, разыскивать или выслушивать разсуди-
тольпыя замѣчанія такъ-же, какъ и во время Коммуны, онъ хладнокровие
отвергъ всѣ мирпыя условія, предложенный некоторыми мэрами и груп-
пами примирителей.
Можно было-бы даже предположить, что онъ не хочет* сразу забрать
пушки изъ боязни посеять нолпый безнорядок* и уныніе въ революцішг-
пых* батальонах*.
Зная, что іщіональная гвардія, утомленная пятимесячной осадой,
тяготится караул ом
г
р на веришнахъ Монмартра, тем* болѣе, что дежу-
рить приходилось все время батальону квартала, что, действительно, было
очень утомительно, то казалось, что онъ делает* все возможное, чтобы
поддержат* усѳрдіе этих* проданных* граждан*.
Да и чем* другим* можно объяснить эти ежеминутно отменяемый
распоряженія о мнимом* захватѣ пушек*.
Этими промедлеігіями опъ даль возможность центральному комитету
немного сорганизоваться п соединить«! с* вооруженными группами
боевой демократіп.
После одной или двух* демонстрацій, противъ окопов* Монмартра,
16 марта произвели нодобпую-же демонстрацііо противъ меиѣе значитсль-
ігой стоянки ira площади Вогезь,
) Нельзя считать офиціальиымъ отвѣтомь устиыя иредложепія, сдѣлашіыя
Орельс-де-Паладнпомъ, пѣсколышмъ ыэрамъ и помощникам!. Эти предложешя
Ныли не больше, какъ хитростью и ложью,' чтобы выгадать время, успокоить
нодоэрѣніо и усыпить бдительность.

Этотъ парк«, расположенный на площади вь квартал« Марэ, охра-
нялся батальонами, которые отличились гораздо меньшей революціошюй
эиергіѳй. чѣмъ гвардія ирсдмѣстій.
И дѣйствительно, они состояли на половину изъ представителей мел-
кой и крупной буржуазіи.
16 марта въ 11 чаговъ вечера, шайка парижских« гвардейцев« вер-
хом«, въ сопровождена ломовыхъ лошадей, появилась у входа въ улицу
Вогезъ.
Но отвѣчая па вопрос« часового: Кто идетъ? Солдаты продолжали
подвигался вперед«. По сигналу караулыгаго, вооруженные постовыо
вышли и, ставъ на колѣно, подняли штыки и заявили, что будут« стрѣ-
лял. Кавалерійцы остановились, повернулись и исчезли.
Тамъ было, однако, оть 30 до 40 граждан«, способных« къ сонро-
тнвлсиію.
Въ стратегическом« отношѳніи позиція была отвратительна и не-
годна для серьезной борьбы. Не было ничего легче, какъ окружил пло-
щадь, имѣющую 3 выхода, съ глухимъ переулком« въ глубин«.
Квартал« спал.
Если-бы правительство имѣло твердое намѣрѳніе взять расположен-
ный тамъ пушки, то послано было-бы но 50, a нѣсколъко сеть человѣкъ.
0ira заияли-бы всѣ выходы сразу и такъ отѣспиди-бы бывших« тамъ
націоналъныхъ гвардейцев«, что опи очутились-бы заиорліми, какъ въ
мышсловкѣ. Через« часъ пушки исчезли-бы, а квартал и не подозрѣвадъ-
бы этого.
Напротив«, они послали недостаточную силу, съ ігредписаиіомъ отсту-
пит]., въ случаѣ, если будечъ оказано какюѳ-бы то ira было сопротнвлѳніб.
Въ квартал« подняли тревогу. Hаціовальные гвардейцы сбѣгались
со вс«хъ сторопъ. баррикадировали проходы, располагались бивуаками на
ночь, готовые отбить атаку, если-бы она повторилась.
Центральный комитет«, извѣщепный объ этой попита«, дал«
соотвѣтствующія приказакія. Зная, что невозможно защищать пло-
щадь Вогезов«, которая находилась въ центр« округа Марэ, слытпато
реакціоннымъ, оиъ на слѣдующій день, утромъ, отправил« нѣсколько
преданных« батальонов«, которые убрали пушки, увезя ихъ на. себ« къ
прсдмѣслго Антуанъ, гдѣ поставили ихъ пь улиц« Басфрѵа и въ
окрсстноотяхъ.
Среди бѣла дпя,—был, вѣроятао, полдень,—въ
точепіе одного-
днухъ часовъ, когда происходило это перемѣщеніе, ire было видно ни
одного солдага.
Правительство, предупрежяегпюо объ этомъ, не мѣшало.
Не боялось-ли оно, что артиллерія площади Вогезовъ достанется
имъ, слишком ь, легко и что народные батальоны предм«стья Антуанъ
будут« лишены, таким« образомъ, одного изъ основных« средств« для
возстапія, проектируемого Тьеромъ и его соучастниками?
Эта попытка съ моральной точки зрѣпія также имѣла большоо
зігаченіе, цотому-что національная гвардія, даже внѣ нредмѣстій, даже

въ 4 округѣ, который ошибочно считали сравнительно реакционным®, въ
чемъ я убедился впоследствии, имела верное средство обузданія, по
дожидаясь, когда ихъ разоружать и оставить беззащитными передъ
бордоошшъ собраніомъ.
Люди, иные, чемъ будѵщіѳ версальскіе убійцы, задумались бы, видя
это единодушіѳ и, удостоверившись, что парижское движеніѳ но ограни-
чивииіось окраинами и пустило глубокіо и живучіо кории даже въ
центральных® округах®, где нельзя было предположить, что «пьяницы \
предмѣстііЬ были въ большинстве.
Я по могу припомнить номера батальона, бывшаго въ этотъ дѳгп»
на карауле па площади Вогозовь, но каковъ-бы онъ ни былъ, онъ про-
явил® решительность, споісойствіо и энергію, достойныя высшей
похвалы.
Вечером® 17 марта положеніе было вполне ясііо. Съ одной стороны,
вооружоішый Париж®, решившійся защищаться против® всякой по-
пытки разоружснія и государственнаго переворота со стороны прави-
тельства; съ другой стороны, правительство, решившее заставить Па-
риж® выйти изъ этого полежснія, возбудить бурю гражданской войны,
чтобы воспользоваться этимъ, какъ предлогом® устроить бойню, которая
позволить ему сразу уничтожить всех® своихъ врагов®, всѣхъ против-
ннковъ и сделать это самым® ужаопымъ способомъ.
Момеіггь былъ благопріятепъ.
Они думали, что Франція, утомленная войной съ пруссаками, стре-
милась къ повою. Они надеялись, что легко будет® поднять против®
великаго города провяпцію, обособленную отъ Парижа въ течсніе
7 месяцев® и, соответствующим® образом®, подготовленную съ
4 сентября.
Наконец®, пруссаки были еще тамъ и въ ихъ рукахъ была сто
половина фортовъ, господствовавших® над® городом®.
Если-бы парижское виэсталйо показалось очень страшным® и ідкі-
зило-бы сделаться победоносным®, стоило-бы только іюцмиг&уть Бис-
марку и Тьеръ заодно сь иностранцами раздаішъ-бы, революціошше
элементы, собранные въ Париже.
Правда, это относится къ разряду таких® гнусностей, которыя даже
мысленно ню решаешься приписать своим®, самым® злейшим® врагам®,
но факты на лицо: здесь говорить исторія.
Вызвать пиірижскій народъ на улицу на глаза немцамъ-побѣдп-
телямъ, разжечь гражданскую войну под® поостывшими cute пушками
пруссаков®—таковъ былъ ' Маккіавеліевскій расчете, таково гнусное
врюстушюніе старика, одоржимало неутомимой жаждой власти, иено-
бе,димой ікчнавистыо къ рабочему классу и принципам® соціалпзма. On®
ne боялся замышлять п выполнять от, терпеливым® убеждением®,
хл.ядпокровіѳ котораго изумляло человеческое совнаиіѳ.
Тьеру было важио начать атаку и вызвать битву до того времени;
когда Париж® оправится отъ первой осады, до полной организаціи
націоішыюй гвардіи и, особепио. до того, как® Париж® получить вов-

мощность войти въ сношенія съ остальной Франціей и разоблачить ложь,
жертвой которой онъ сдѣладся, и заразить провинцію натріотическим»
и рѳволюціошіымъ огнемъ, которымъ оиъ casrb пылал».
Для Тьера было также весьма важно, чтобы оопротивленіѳ было до-
статочно серьезно, чтобы, внупгивъ безумный страхъ буржуазіи, вос-
пользоваться этимъ случаешь, оказаться ея спасителем» и сдѣлатьея ей
необходимым».
В» самом» дѣлѣ, каков» былъ-бы результате мирнаго разоруженія
Парижа?
Торжество реакціп, немедленное паденів республики, массовая вы-
сылка республиканцев» и соціалистовъ, объявленіе главнаго намѣстни-
чества, потом» мовархіи. Началось-бы снова 2 декабря.
Но въ таком» случаѣ, всѣ каштаны изъ огня Тьеръ вытащилъ-бы
для других». Власть прошла-бы мимо него. Вмѣсто нерваго мѣста, что
было мечтой его жизни,—онъ получилъ-бы второе или третье.
Кто зпаетъ? Можетъ быть ПІамбор» или Д'Омаль вернули бы его
даже ісъ частпой жизни?
Революція была-бы побѣясдеиа, но Тьеръ не былъ-бы побѣдителем».
Ему нужпа была, я это повторяю еще рать, біггва, битва страшная,
которая льстила-бы его высокомѣрію, какъ великаго капитала, побѣда
котораго была заранѣе обезпочена—за что ручались пруссаки—ему
нужна была битва, страшные, уірожающіе размѣры которой, самой сп-
лою вещей, передали-бы власть въ его руки.
Нужно было, чтобы этоть гнусный маневр» обезнсчилъ ому, как» и
Бопоиарту, возбуждавшему всегда его удивленіе, дѣйствительную дикта-
туру, которой оиъ жаждал», которую стремился сохранить всѣми воз-
можными способами, даже учреждеиіемъ, так» называемой, версальской
республики.
Если только я выразился достаточно ясно, то должно быть попятно,
что единственной цѣлыо рѳакціи было вызвать гражданскую войпу, и
время ея было сообразовано, исключительно, с» .тачными планами и скры-
тым» честолюбіемъ господипа Тьера.
Нужно прибавить и то, что Тьеръ хранил» про себя тайну своего
плапа.
Если-бы план» этотъ был» извѣстенъ собрапію въ Бордо, опо вос-
препятствовало-бы ему. Большинство просто хотѣло утверждения мо-
цархіи, по никто не хотѣлъ работать для возвышенія всѣмъ невавистнаго
Тьера.
Кромѣ того, это собраніѳ было пѳ способно не только изобрѣсти, но
далее просто понять какой-бы то ни было политическій план».
Соучастников» Тьеръ мог» найти только на лѣвой, но онъ по
нуждался въ них», зная хорошо, что послѣ ітобѣды они сдѣлаются его
Прислужниками.
Этимъ полным» ігевѣдѣніѳмъ, въ котором» находилось само прави-
тельство. относительно планов» своего главы, можно объяснить, быть

может*, нерешительность и противоречивые поступки представителей
к,части въ теченіе первой половины марта.
Если откинуть эти объяоиепія, событія, предшествующія 18 марта
и происшедшая въ этогь день, останутся для иоторіи, совершеппо, непо-
иятными и безусловно нелепыми.
Нужно выбирать между утончеішъшъ злодѣяніемъ и абсолютной
глупостью.
Хотя подъем* духа парижскаго народа превзошел* расчеты Тьера,
хотя онъ легко мог* попасть въ собственную ловушку, удар* былъ
разсчитанъ съ поразительной ловкостью.
Тьеръ ошибся толы«) въ том*, въ чем* ошибаются все эти малень-
кія чудовища, выдѣплепныя изъ лукавства, которьгя всегда забывают*
учитывать те огромпыя силы, о которых* опи ие имеют* и понятія, и
который называются: преданность делу, героизм* парода, возмущеніе
нравственна«) чувства.!
Наступил* день, который никогда не забудет* исторія, день, который
отметил* одно изъ самыхъ замечательных* усилій въ борьбе за
будущее.
Началась кровавая борьба; Парижъ был* обречен*.
Проснувшись, Парижъ прочел* на стенах* высокомерную и угро-
жающую прокламацію
объявляющую, что правительство, ие сделав*
ни одной попытки къ перѳмирію, отвергая все подобныя пророженія,
объявляет* войну парижскому пароду.
Перчатка была брошена:—нужно-ли было ее поднять?
Нужио-ли было подчиниться или зарядить свое ружье?
Склонить голову—значило обречь себя, пожертвовать республикой,
отказаться отъ соціалыіаго возрожденія, протяігуть шею палачам* на-
рода, унизиться и отречься от* власти!
Сопротивляться, схватиться за оружіе значило безъ оомнѣнія идти
на вѣрную смерть.
') Вотх конецъ этой прокламаціи, настолько-жѳ угловатой по форм*
насколько жестокой и ложной по содержанію:
,,Жители Парижа,
,, ... Въ вашихъ собствеішыхъ интересахъ, въ интересахъ вашего города,
какъ и цѣлой Франціи, правительство рѣшилось действовать. Виновпые въ
желанін учредить правительство будуть преданы законному суду. Пушки, укра-
денпыя у правительства, будуть поставлены въ арсеналы, и, чтобы выполнить
ЭТОТЪ крайпій актъ справедливости и порядка, правительство надѣется на вашу
помощь. Нужно, чтобы добрые граждане отделились отъ дурпыхъ. Нужно,
чтобы они помогали общественной власти, а не сопротивлялись ей. Они возврат
тятъ этпмъ спокойствіе городу и въ то же время послужатъ республикѣ, репу-
тадія которой, благодаря безпорядкамъ, поколебалась въ глазахъ Франціи
„Париякіно, мы обращаемся къ Ііамъ съ этимъ воззпаніомъ, потому что мы
уважаема, вашъ здравый смыслъ, вашъ умъ, вашъ патріотизмъ; по предупре-
ждаемъ васъ, вы заставите пасъ обратиться къ силѣ, потому-что пужпо какой-бы
то ни было цѣпой и без ь промѳдлепія установить необходимый для вашего
сущеотвованія, неязмѣішый порядокъ.
86. -6
81

Бывают« такія условія, когда нужно умѣть умереть, потому что
умереть значить доказан сіюю вѣру, подтвердить принцип«, поднять
знамя, вмѣстѣ со своей кровыо, бросить та міръ новую и истинную идею.
Парижъ предпочел« бороться.
• Это было, если угодно, безуміемъ съ его стороны, но бсзуміемъ выс-
шим«, героическим«, плодотворным«, результаты которого сказались ужо,
потрясая всю Европу.
Beb знают« подробности этого дня.
Монмартрскія высоты были сначала взяты, но такъ какъ эта легкая
побѣда не нужна была Тьеру, то оказалось, что войска не захватили съ
собою вовсе "лошадей и упряжи, чтобы увезти пушки.
Побѣдители потеряли время, необходимое для того, чтобы паціошіль-
иая гвардія была предупреждена и могла собраться.
Тутъ проявились проблески той, почти трогательной чувствитель-.
merz, которой такъ борат« парижскій народъ. Женщины-явились пер-
выми. Оггі> бросались на пушки, бывшія уже въ рукахъ солдат«, выры-
вали ихъ изъ рукъ и замирали на иушкахъ.
ОігЬ бросались въ ряды врагов«, умоляя солдата не стрѣлять въ
своих« братьев«, убѣждая ихъ одного за другим«, отбирая ихъ ружья.
Въ это время, національные гвардейцы вооружились и собрались въ
свою очередь.
Солдаты, утомленные битвой, лишенные дисциплины, благодаря по-
раженіямъ, не имѣя болѣе довѣрія и уваженія къ своим« начальникам«,
позволяли увлечь себя. Подняв« приклады, они побратались съ толпой.
Жандармы, парижская стража, старые городекіе сержанты одни
устояли против« обіцаго перехода къ возставшимъ.
Для этихъ были на готовѣ ружья сыновей, братьевь, мужей. Они
отступили.
Въ продмѣстьи Антуанъ охрана была лучше. ІІаркъ въ улицѣ Басфруа
захватил врасплохъ не могли.
Когда я утромъ пришелъ на площадь Бастиліи, она была покрыта
войсками и орудіями. ІІолицейскіе обрывали вѣіпш, висѣншіѳ вдоль
колонны.
Красное знамя, возвышавшееся падъ Геніемъ, исчезло такъ же, какъ
и надпись, возвѣщавшая всемірную республику.
Но всѣ улицы, ирилегающія кь иредмѣстью, ужо были покрыта бар-
рикадами. IIa каждомъ углу этихъ улицъ, націонадьный гвардеец«, съ
оружіѳмъ въ рукахъ хладнокровно прогуливался въ двадцати шагахъ отъ
передовых« караулов« вражеского стана.
Солдаты, та общемъ, казались недовольными, усталыми, унылыми,
безъ тѣни эиергіи. Это были совершенно молодые новобранцы. Они выхо-
рли изъ рядов«, чтобы выпить та винной лавкѣ съ публикой, которая
ихъ усовѣіцивала и наставляла.
Въ полдень пришелъ приказ« отступить. Опъ былъ отдал повсюду.
Армія ушла и нашоішьиая гвардія, бывшая вся подъ ружьемъ, осталась
властителышцей города.

Даже батальоны, приверженцы порядка, воздержались нрерожить
свою вооруженную руку версальским» коидотьери.
Въ тотъ-же вечер» правительство бѣжало, и Париж», вдруг», неожи-
данно, вовсе этого иѳ желая, въ этотъ момент» оказался предоставлен-
ным» самому себѣ.
Жребій был» брошен».
Нарождалась Коммуна!
IX.
Центральный комитетъ.
18 марта, какъ и 4 сентября, по было, въ собственном» смыслѣ
слова, сраженія.
Жандармы дали несколько залпов» по первым» рядам» паціопалыюй
гвардіи, застигнутой врасплох» и оказывавшей напрасное сонротивле-
ьіе, но какъ только вооруженный народ» собрался с» силой, регулярное
войско повернулось и отступило.
Число убитых» и раненых» было незначительно.
Поднялся, однако, большой шум» по поводу разстрѣла генералов'!,
Леконта и Клемапа Тома.
Я не могу ничего об» этом» раздавать, пютому-что я там» не был».
Извѣстио, однако, что первый погиб» отъ солдатской нули, а другой
упал» под» ударами раздраженного незнакомца, вспомнившаго ІЮІІЬ
1848 года и несправедливым жестокости Клемана Тома во время осады
по отношешю къ національной гвардіи, ему подчиненной.
Всѣм» было извѣстно, что опъ сердцем», волей, поступками был»
сообщником» предательств» правительства Фавра-Грошю.
Онъ нал» жертвой гнѣва нѣсколькихъ человѣкъ без» какого бы то ни
было предупреждена или приказа со стороны центральнаго комитета или
какой-либо организованной группы, которая могла шшіятЕ или подѣй-
ствовать на толпу.
Центральный комитетъ узпалъ объ ихъ арестѣ одновременно с»
мзвѣстіемъ объ ихъ смерти, онъ пе виноват» въ эихъ каплях» крови,
которыя были пролиты без» его соучастия.
Это был» случай почти пеизбѣжный, среди сильиаго пародиаго вол-
ненія, возбудяншаго и доведшаго до крайности всѣ страсти, и воспла-
менившаго разум».
Что, дѣйствителыто, замѣчателыго и достойно быть отмѣченнымъ,
это то, что город» въ два мялліона человѣкъ, лихорадочно возбужденных»
пятимѣсячной осадой, битвой, жестокими лишепіями, страдающій патріо-
тическими, политическими и соціальными ранами, оскорбленный, подло
обманутый и подвергшійся жестокому нападепію, па всѣ жестокости и
репрессіи отвѣча.тъ только этими единичными фактами, которые ло
находили себѣ подражателей.

Что это въ сравиѳніи съ неумолимой жестокостью, съ кровожадной
маніей умѣрешшхъ, людей порядка, спасителей общества., каждый раз®,
как® их® враги подпадают® ихъ власти?
Этотъ крик® вырвался у меня на другой день па удицѣ Биржи, гдѣ
очень элегантно одетый господин®, стоя возле свей кареты, говорил®
против® жестокостей народа и напыщенно распространялся о жертвах®,
революціи.
—
Их® сейчас® только две, сішалъ я. Если-бы люди порядка, как®
вы ихъ называете, были победителями, их® было бы десять тысяч®!
Господин® посмотрел® па меня, какъ на змею, когда на нее на-
ступят® ногой, и вошел® ш, карету, ничего мнѣ не ответив®.
Десять тысяч®! Увы! Па сколько десятков® тысяча, я ошибался! Но
считая раненых®, стариков®, женщин®, детей и беременных®.
Далѣе начинаются событія, который никто пе мог® понять, а потому
ire мог® и предвидеть.
Такъ, например®, ра раза, 18 марта, как® и 4 сентября, пародъ-но-
бедитель, и во второй раз®, после законной защиты против® гнуснаго
нападенія, ноказалъ себя гуманным®, скупым® на кровь своихъ врагов®,
расточителем® только своей собственной крови.
Рсволюція эта. въ общем®, была настолько неожиданна ря тѣхъ, кто
нѳсъ за нее ответственность, что, когда члены центральная) комитета
сделались господами Парижа, после победы націонадыіой гвардіи, пря-
мыми представителями которой они являлись, они въ течепіѳ несколь-
ких® часов® колебались, прежде, чемъ взять власть в® свои руки и от-
правиться въ ратушу.
Въ конце концов®, они сошлись тамъ, убедившись, что радшшьиыс
меры и депутаты Парижа отсутствуют®.
Место, действительно, должно было быть занято во избежаіііо боль-
ших® несчастій и ужасных® катастроф®.
До этого момента центральный комитет® представлял® изъ себя,
,
исключительно, оборонительную силу, организованную только для под-
держки законных® прав® Парижа, для защиты отъ нададешй предусмо-
трительных® заговорщиков!, изъ Бордо, но никак® но для возбужденія
революціи. Впрочемч,, въ данное время, по указанным® выше причинам®,
никто въ Париже этой революціи не желал®.
Она была подстроена правительством® и можно съ достоверностью
утверждать, что 18 марта іге было возстаиіемъ.
Возстапіе должію сопровождаться народным® волненіомъ, иаиаде-
піемъ на существующую власть, памерепіемъ и попыткой ее низвер-
гнуть.
Здесь не было ничего подобная).
Народъ не нападал® и не волновался, и люди, попавшіе въ ратушу,
когда представители существующей власти покинули свои мЬста,
избегали высказываться о павшем® правительстве, настойчиво объ-
являя отъ имепи Парижа о различных® меропріятіяхъ, ісоторыя предо-
хранять ихъ OTT, государстве! шаго переворота, обезпочатъ имъ свободу

самоуправленія и освободят* их* отъ рабства, до котораго довѳлъ ихъ
ІУЬ тѳченіе долгих* лѣть чудовищный централизм*.
Одним* словом*, вмѣсто того, чтобы идти на Версаль и попытаться
провести свою программу во всей Франціи, какъ это дѣлають всѣ
инсуррекціошіыя правительства, они остались на коммунальной почвѣ
и, стремясь иэбѣжатъ гражданской войны и уважая законность, они
позволяли обманывать себя всевозможным* примирителям*, искренним*
и измѣшшкамъ, державшимся между двумя партіямп.
Я еще вернусь къ центральному комитет}',
а теперь займемся
Парижем* и другими подробностями ужасной загадки, стоящей перед*
нами.
11а этотъ раз* Парижъ-побѣдитель принял* пѣсколько ипой вид*,
чѣмъ онъ имѣлъ па другой дет, послѣ народной побѣды.
Въ подобных* случаях* обычен* взрыва, общей радости, нѣчто
вродѣ общественна,го праздновапія. Гордый город*, разбив* обременяв-
шее его ярмо, выпрямляется, потягивается, разминает* свои члепы, съ
жадностью вдыхаете воздух* свободы, опьяняется имъ, отдается дале-
ким* надеждам* и видит* всо в* розовом* свѣтѣ, употребляя это
избитое выражепіѳ, которое, однако, точно передает* положеніѳ.
Но ничего подобпаго не было 18 марта; эта славная рѳволюція,
потонувшая вт, крови стольких* жизпей, началась величествешю,
печально, почти зловѣще.
Бсзпокойство царило повсюду: въ револгоціошгой и соціалистической
нартіяхъ, который чувствовали, что ихъ насильно толкнули въ движе-
те въ то время, когда опѣ этого rie хотѣли; среди предусмотрительных*
люден, мечтавших* о пруссаках*; у патріотовъ, у которыхъ сердцо
обливалось кровыо при мысли, что враг* и иноземец* видят* пашу
распрю; у формалистовъ-республикаицевъ, которые боялись, что подоб-
ная агитація отвратить большинство страны отъ самой республики;
наконец*, среди буржуазіи, которая, боясь парода и презирая вере ал ь-
цевъ, не зігала такому святому молиться, къ какому направленно при-
соединиться.
Я объяснил* вѣдь, что первыя расігоряжетия правительства из*
Бордо глубоко раздражили и оскорбили аристократическую часть париж-
ской бурікуазіц.
Бѣгство правительства 18 марта окончательно раздражило ее.
Она прежде всего видѣла в* этом* неизт,лепимую подлость и пастоя-
щую измѣпу; кромѣ того, это бѣгство оставляло ее одну, безъ правитель-
ства,. без* опоры та произвол* революціи.
Первым* чувством*, господствовавшим!, над* веѣми остальными,
такъ такъ оно было единодушным*, было чувство гнѣва и досады противъ
правительства.
Это чувство сохранилось долго и во время Коммуны, когда буржуазія,
презирая соціалпстнческоѳ движеніе, но чувствовала пи малѣйшей
симпаггіи къ версальцамъ и привѣтствовада нобѣду, какъ самый худой
и прискорбный выход*.

ІІоворо-п . во мнѣиіяхъ, который можно было наблюдать во время
'вступленія версальцевъ вт, маѣ, проявился только подъ конец« и произо-
шел« отъ причин«, о которых« я скажу въ свое время.
Ко всѣмъ этимъ грустным« обстоятельствам« нужно добавить фактъ,
впервые имѣвгаій мѣсто въ исторіи, именно, что новые люди, попавшіе
m. силу обстоятельств« въ ратушу, были вовсе иеизвѣстны массѣ па-
селенія.
Я самъ, какъ журналистъ но ремеслу, пришімавшій участіѳ въ дви-
жепіи и имт.я уже много связей со всѣми организаціями соціалыю-
революціоішой партіи и потому имѣвшій возможность знать людей, и
я съ трудом« могъ-бы назвать пять-шесть имёиъ между тѣми, которыо
подписали первый прпкламаніи нейтрального комитета.
Всѣ эти граждане, выбранные частичными выборами своих« ротъ
или батальонов«, бы.гн щшѣстны только тѣмъ небольшим« группам«,
чьими делегатами они являлись.
Что это за люди, Каковы оііи и что они хотята, дѣлать?
' Какую трагедію создают« эти вопросительные знаки въ таких«
ужасных« обстоятельствах«!
Первый, самый просвѣщешгый город« міра, который иривыкли
считать авангардом« цшшлизаціи и прогресса, находится не только въ
неизвестности, но и въ рукахъ пеизвѣстныхъ.
Въ ратушѣ создалось анонимное правительство, состоящее почти
исключительно нзъ простых« рабочихъ и мелких« служащих«, три чет-
верти имѳнъ которых« не были язвѣстиы за предѣлами ихъ улицы или
конторы.
Страшенъ и неизвѣстѳш. былъ вопрос« о томь, какой точки зрѣнія
будут« они держаться.
Четвертаго сентября, кань и 24 февраля, имена лицъ, ставших«
у власти, представляли, по крайней мѣрѣ, извѣстнуго программу.
Ихъ знали. Ихъ прошлое, казалось, могло отвечать за будущее.
У нихъ были прецеденты. Довольные и недовольные знали, или, по крайней
мѣрѣ. думали, что знаютъ, что имъ дѣлать.
Но эта анонимная диктатура, каково, повторяю, было ея седержлітіе?
Это съ перваго дня было въ высшей стѳпѳіш характорпой чертой
револгоціи 18 марта.
Въ ратушѣ были люди, имя которых« никому но было ИЗВ&СТНО,
потому что они имѣдіі только оро имя.
Народъ!
Традиція была нарушена.
Пѣчто неожиданное произошло вь мірѣ.
Тамъ не было ни одного члена правящих« классов«.
Вспыхнула революція, которая пе была представлена пи адвокатом«,
ни депутатом«, ни журналистом«, ни генералом«.

Вмѣсто них» рудокоп» из» Ерезо, переплетчик», повар» и т. д.
Подобное событіе въ Парижѣ, повторяю, представляло положепіо,
никогда ранѣе во нмѣвшее мѣста.
Въ книгѣ исторіи перевернули страницу, началась новая глава.
С/гол, же неслыханная вещь заключалась въ томъ, что этот» большой
Парижъ, безпокойный, трепещущій, измученный, испуганный и вмѣстѣ с»
тѣм» господствующій, повиновался этим» незнакомцам», дал» им»
управлять собою и они умѣло управляли им».
Въ продолженіо десяти дней центральный комитетъ был» полным»
господином» столицы; въ продолжепіѳ десяти дней он» там» распоря-
жался, отдавая приказы, которые исполнялись, разсуждая съ офйціаль-
ными представителями парижскаго народа, наконец», с» наиболѣе знаме-
нитыми людьми прежняго порядка и прежней идеи, принуждая мэров»
считаться съ ними, ставя свои условія, выставляя свои желалія и доби-
ваясь ихъ торжества.
Это было одно из» тѣхъ, изъ ряду вон» выходящих» зрѣлшцъ, кото-
рыя изумляют» столько же актеров», сколько и зрителей.
Движеніѳ 18 марта и политическое положеніе, явившееся его резуль-
татом», представляло одну изъ тѣхъ великих» соціальныхъ пѳобходимо-
стей, одно из» тѣхъ великих» исторических» предопрѳдѣлѳній, только
два или три примѣра которых» можно найти въ лѣтописи человѣческаго
рода.
Это было зарождеігіемъ пѣкоторыхъ оригиналъпыхъ концепцій, воз-
никших» ва, нѣдрахъ народа, потому что этотъ народ», когда все каза-
лось неизвестным», безпорядочігымъ, полным» мрака и хаоса, шел»
прямо вперед» без» колебапія и устами неизвестных», заседавших» в»
ратушѣ, изложил» всю и (»грамму полиаго политического и еоціальнаго
освобождеиія.
Въ самом» дѣлѣ, перечитывая провламаціи центрального комитета
уже со дня его торжеств;! до дня учрожденія Коммуны, поражаешься ихъ
краснорѣчіемъ и ясностью.
Люди, которые ихъ подписали, раздѣляя общее чувство, также тре-
вожились от» созпапія отвѣтствешюсти
1
), и говорили объ этомъ о» той
искренностью, которая придавала художественность прокламаціямъ.
«Мы неизвестны, повторяют» они безпрѳстаіпіо, мы это знаем» и
мы спешим» избавить себя отъ этой диктатуры, которой мы нисколько
но искали.
Мы—неизвестные органы, покорное орудіе въ руках» атакованного
народа, который вам» поручил» оргаиизацію своей обороны. Мы но
') Одисй изъ главных* причин* гнѣва противъ пас* была неизвестность
наших* шеи*. УвыІ много имев* было извѣетно и вта нввѣстиость для пас*
была роковой...
Учитель (народ*) ты освободился!
„Неиавѣстныѳ несколько дней тому павад*, мы также неиавѣстныо вернемся
в* твои ряды и покажем* правящим*,
что можно, держа высоко голову, спу-
ститься со ступеней твоей ратуши съ увѣрсішостыо встрѣтить вігнзу руконо-
жатіе тьоей честной и сильной руки".
(Центральн. Комитет*, 19-го марта).

политическая сила п ио хотим* ею быть. Служители рародной воли,"
мы тута, чтобы быть его эхомъ, чтобы доставить ему торжество. Народъ
хочетъ Коммуны п мы останемся, чтобы приступить къ выборам*
Коммуны
3
).
Ни больше, ш меньше.
Эти диктаторы пе поднимались выше и не спускались ниже толпы.
Чувствовалось, что они живут* съ ней, въ ней, посредстврмъ ей, что
они совѣтуютея съ пей каждую секунду, что опи слушают* и передают*
то, что слышат*, стремясь только въ сжатой формѣ, в* нескольких*
важных* фактах* передать мнѣпія трохсоть тысяч* чѳловѣкъ.
Оіги старательно избегали рЬшать некоторые вопросы, они стреми-
лись поддержать неприкосновенность существующая) порядка до того
дня, когда народъ свободными и правильными выборами создаст* власть,
облеченную правом* решать все вопросы и затруднения.
Цептралыіый комитета считал* себя обязаішымъ обезпечить свобод-
ное и прямое представительство народа.
Опъ былъ несговорчив* относительно этого пункта.
Ничто не могло въ этом* пункте поколебать или ослабить его.
Насколько онъ былъ осторожен* и упорен*, когда действовал*
противъ версалъцевъ, въ сііошепіяхъ Парижа съ правительством*,
настолько-же он* быль откровепенъ и решителен*, когда дело шло об*
утвержденіи парижской Коммупы и объя/вленіи ультиматума Нарижа
относительно его внутренних* дѣлъ.
Нь редкой ясностью всюду можно было проследить у пего двойствен-
ный способ* выраженія и двойственный образ* действія.
Все вопросы оігь разделял* на двѣ категорін: одни он* отлагал*,
так* как* считал* себя не въ праве ихъ разрЬшить; другіе, напротив*,
он* разрешал* резко в* самой категорической форме.'
Онъ объявил*, что Париж* хочетъ сам* себя защищать, иметь соб-
ственную полидію и ш желает* терпеть в* своих* стѣнахъ приоут-
ствіо постоянной арміи, которая ежеминутно угрожает* переворотом*.
Опъ объявил*, что Парижъ хочет* учредить Коммуну, т. о . полную
автономію собствешгаго сущѳствовапія; по дальше этого опт. ие шел*,
предоставляя остаток* власти будущему народному представительству.
Скоро проявились послѣдствія такого поведѳиія. Оно отстраняло
всякій повод* для противодѣйствія партіи консерваторов* и реакционе-
ров*, которую всѣми силами стремился поднять Версаль.
')
,, Граждане,
вы намъ поручили организовать защиту Парижа и ваіпихъ правь.
Мы убѣждены, что исполнили ото поручепіе.
Въ данное время паше полномочіе окончилось, потому-что мы не памѣремы
занять мѣста тѣхъ, кого низвергло дуновеніе парода.
Приготовляйтесь, начинайте сейчасъ-же ваши коммунальные выборы и дайте
намъ единственную награду, на которую мы надѣялись: видѣть, что вы основы-
ваете истинную республику.
Въ ожиданіи этого мы, нменемъ народа, остаемся въ ратушѣ.
Центральный Комитетъ".

Повѳдѳніѳ это было такъ умно, такъ разсудитслыю, такъ хорошо
отвечало общему вастроенію большого города, который не хотѣлъ гра-
жданской войны, не хотелъ новой роволюціи по старому образцу, осу-
жденной на неудачу по примеру своихъ предшественниц®, а хотелъ
свободного раслространенія, хотелъ защиты противъ заговорщиков®
прошлаго, сохраненія преимуществ®, завоеванных® во время осады,
хотѣлъ принадлежать себе и итти своимъ путем®, который обрекал®
буржуазные округа та бездеятельность, такъ какъ они не знали, на чемъ
поймать центральный комитет® или во имя чего итти противъ пего:
действовать во имя версальскаго собранія?
Это значило заранее обречь себя на неудачу, потому-что это собра-
те было презираемо и ненавидимо всем® населепіемъ.
Действовать отъ имени республики?
Но республика ие была ни уничтожена, ни угрожаема, ибо движеніо
18 марта было, напротив®, чисто республиканским® и поэтому было
консервативно противъ оффиціальной власти, монархическія тендонціи и
надежды которой были известны всему Парижу.
Если положеніе казалось трудным® для центральна«) комитета, то
оно было во сто разъ более ложно для его противников®. '
У цонтральнаго комитета было знамя, былъ связующій лозунг®,
определенная и ясно выраженная программа.
Реакція не могла поднять своего знамени, не смела открыть свой
лозунг®, объявить свою программу, потому что знамя, лозунг® л про-
грамма все вызвало бы ненависть девяти десятых® парижская) на-
селена!.
Рѳакція могла только провозгласить республику, которой никто ие
угрожал®, и собраніе, которое все ненавидели.
Она должна была потерпеть постыдную неудачу, что с-ъ ней и слу-
чилось, когда она попробовала свои силы та знаменитой манпфестаціи на
нлоіцади Вандомъ, организованной адмиралом® Сессэ съ помощью Де-Пена
н остатков® цвета сливокъ монархистов® и бонапартистов®.
Какъ это кончилось, известно.
Національныѳ гвардейцы цонтральнаго комитета, собравшись на Ваи-
домской площади, силой отбили силу.
Съ большим® терігЬніемъ они старались снести оскорблеяія этой
кучки императорских® сводников® и- полицейских® агентов®, но когда
последніе дошли до того, что стали стрЬлять изъ револьворовъ и убили,
и ранили нескольких® граждан®, тогда только они ответили тѣмъ-же.
Манифестанты разсеялись.
Это была последняя открытая попытка решщін въ Париже.
Центральный комитете велѣлъ произвести разыгЬдовапіѳ о причи-
нах® этой стычки, и следствие и на этотъ раз® доказало, что нападеніѳ
бы.ю сделано со стороны людей порядка и что первая кровь была про-
лита ими.
Серьезно ли разсчитывалъ Тьеръ на успѣхъ этого внутренняя)
движонія?

Я не думаю этого.
Покупая ихъ, онъ имѣлъ діюйпую пѣль: занял центральный коми-
тет«, выифал о [к: м я и вызвал народъ этими беаразсудныыи нроно-
V каціями на жестокости, который ихъ обезчестятъ и скомпрометируют«
въ глазахъ остальной Фраяціи.
Хорошо было-бы телеграфировал повсюду, что Парижъ во власти
самой страйгной аиархіп, что жизнь и имущество добрыхъ граждан« на-
ходятся во власти горсти бунтовщиков«, большею частью бѣжавшихъ
изъ подъ суда; что ежедневным« и обычным« занятіемъ и прспровожде-
піемъ времени центрального комитета является грабежъ и убійства и
что кровь льется по улицам«.
Но если-бы, наконец«, удалось заставил комитет«, въ самом« дѣлѣ,
пролить пѣсколысо капель Крови, совершить несколько актовъ страшцоіі
ропресгіи—-это было бы еще гораздо лучше.
Тьеръ дѣлалъ все возможное, чтобы довести населоніе до подобных«
крайностей.
Онъ не могь этого добиться и былъ также удивлен«, какъ и раз-
дражен« агимъ, потому что зтотч, малепькій Макіавели искренно нена-
видь», презирал« и боялся народа; смогрѣлъ на него, как« п-а подлую
толпу, одержимую разрушительной и порочпой страстью. Когда эта
толпа, доведенная до крайности страданіями и провокацісй, возставала,
ои« воображал«, что она дѣйствовала въ силу тѣхъ же вожделѣній,
которыми был« полол он« сам« и вся окружавшая его монархически-
буржуазная среда.
Но если от» потерпѣлъ неудачу во второй части своего плана, то ему
ч
вполнѣ удалась первая часть, которая состояла л том«, чтобы выиграть
время.
Здѣсь от, пашелъ драгоцѣнныхъ сотрудников« въ лицѣ мэров« и
ѵ
депутатов« Парижа.
Мэры и депутаты могли бы, дѣйетвителыто, сыграть большую роль,
спасти положеніе и устранить хоть отчасти страшный событія, имѣвшія
мѣсто впослѣдствін.
Мэры были нѣсколькихъ оттѣиковъ. Вашеро, Вотропъ и еще другіо
были но болѣо, какъ агентами Версаля и, притворяясь, что вдуть на
компромисс«, старались только о том«, чтобы дать Тьеру возможность
собрать свои войска и организовал правильную осяду столицы Фращіи.
Они были, попросту, создаиіемъ полиціи.
Многіе же, папротивъ, как« налримѣръ, Г. Моттю и Бопвалэ дей-
ствовали вгшлнѣ искренно, открыто и серьезно стараясь помѣшать кро-
вавому сгодвповоиію и найти нейтральную почву для соглашенія противо-
положных« требовапій Парижа и Версаля путем« обоюдных« уступок«.
Они потерпѣлп неудачу, они должны были ее потерпЬть 'и ихъ
благія намѣренія дали тѣ же результаты, какъ и вѣроломство и измѣиа
ихъ сотонаршцей.
Впрочем«, ѳсли-бы даже всѣ муниципальные выборы имѣли пре-
красный намѣренія и точіюо представленіе объ истинном« положеніи

Дѣлъ, ихъ деятельность ггарализовалась-бы и сводилась-бы на пѣгь по-
веденіемъ парижских» депутатов», которые одни могли-бы оказать силь-
иоо давленіе одновременно на Вертиь и Парижъ.
Поведеніе этих» депутатов» останется въ исторіи памятником» без-
стыдства и подлости.
Исключая тѣхъ, которые присоединились къ Кошмунѣ и ушли изъ
версальскаго собрапія, отряся прахъ от» ногъ своих», ни один» ве ока-
зался на высоте положеііія, не мог» понять и не осмелился выполнить
своего долга.
Избранные несколько недель тому назад» Парижем», разделяя,
якобы, гнев» парода во время имперіи, его страданія и негодовапія во
время осады, они пе могли не знать глубоких» причин» и законных»
мотивов» движепія IS марта.
Депутаты, засѣдавдпіе въ Бордо, заседавшие въ Версалѣ, лучше, чѣмъ
кто-либо, знали, какъ зародился страх» и недовѣріе въ Париже. Они
знали, изъ каких» людей состояло собраиіѳ, каковы были его намѣренія,
какіе заговоры опо составляло.
Она знали, наконец», что, если-бы Парижъ отдал» свое оружіо ,
18 марта, республика была-бы низвергнута и несколько дней спустя
утвердилась-бы моиархія.
Они зпалп, что они сами, Луи Блапы, Л англу а и Толепы, прину-
ждены были-бы бежать или бы.ти -бы высланы вмѣстѣ с» Делеклюзамя
и Феликсами Піа, потому-что торжествующая реакція пикогда не оста-
навливается па полпути и с» слепой яростью поражает» тех», кто за-
ставлял» ее трепетать или мог» служить ей препятствіемъ.
Защищаясь 18 марта и отражая несправедливый вападенія, жер-
твою которых» опъ был», Парижъ в» то-жѳ время спас» республику и,
без» сомыѣпія, свободу тех» депутатов», которые отдавали теперь Париж»
под» пож» гепераловъ-мясников» Бонапарта и Тьера.
Въ конце концов» чего требовал» Париже, чего требовал» централь-
ный комитетъ въ этогь момент», который пе могь считаться благоприят-
ным» даже самыми умными и умеренными людьми?
Оігь требовал», чтобы ему .предоставили полное нераздельное руковод-
ство в» своей внутренней адміпгастраціи и чтобы обезпечилл независим \
мост» этой администраціи, он». требовал», чтобы ого избавили отъ гроз-
лаго присутствія постоянной арміи, объявляя, что Парижъ хочет» орга-
низовать за этими степами свою собствоппую общественную силу.
Но они потребовали этого после того, как» увидали на дѣлѣ, что
націоналыіая гвардія сумеет» в» одно и то же время отбить шгЬшняго
прага и исполнять обязанности внутренней полиціи.
Они требовали этот потому, что накануне присугствіе ностолннаго
войска ne помешало горсти роялистских» бунтовщиков» сдѣлать попытку
повторить дскабрьскій переворот» 1851 г.*
Каким» образом» эти люди, в» точеніѳ двадцати лѣть проклинашш'о
этот» переворот» и злодѣя, совершвишаго его, могли считать подобную
просьбу преувеличенной или несвоевременной?

Весь Парижъ смотрѣл* на ннхъ; весь Парижа, ожидал* сь их* сто-
роны рѣшительнаго законного и мужественпаго поступка.
ЕС.!Ш было желательно избѣжать гражданской войны и кровонролитія,
то они одни могли сдѣдать ату попытку съ пѣкоторой надеждой на
успѣхъ.
В* то время, какъ Тьѳр* говорил* обманутой Франціи:
«Преступники возстали противъ закониаго правительства, кучка бун-
товщиков* и бѣлыхъ преступников* терроризуют* Париж*»...
Они были обязаны отвѣчапъ:
«Это ложь. Парижъ не возставалъ.
На него напали и оиъ защищался. — Оиъ 'единодушно сохранил* свое
оружіе, чтобы спасти республику, которой угрожали. Париж* не террори-
зован*. Центральный комитет* и національная гвардія ме пролили ни
единой капли крови, но совершили ни одной жестокости».
Вмѣето этого, даже, не политическая) акта, а. простого свидѣтельскаго
иоказанія, которое чесшые люди были обязаны дать Франціи и извращае-
мой исторіи, они опубликовали огромиыя прокламаціл без* руководящая)
плана, без* идеи, без* точного смысла, вакъ-бы торопясь отдѣлаться для
проформы отъ скучпой обязанности. Эти прокламаціи, кромѣ того, вѣро-
ломиы, потому, что омѣ проповѣдуютъ согласіе и умѣроішооть, не говоря
о том*, откуда вдеть жестокость. Уже одним* тѣмъ, что эти ирокламацш
не обвиняют* вѳрсальцевъ,перед* лицом* народа, тѣмъ самым* ont. осу-
ждают* парижский народ*.
Въ сущности, эти мнимые вожди демократии чувствовали только
гвѣв* и раздраженіе против* Парижа.
Утром* 19 марта я отправился въ мэрію второго округа, гдѣ, как*
мнѣ сказали, собралась большая часть мэров* и депутатов* Парижа,
Я прошкиуж къ ним* не без* труда.
Луи Б,лапа в* это время там* не было. Я увидѣл* Г. Г . ІПельхера,
Ланглуа, Толеиа, Бриссоиа и нѣкоторых* других*.
Никогда я не ввдалъ таких* скучных* лиц*, такого раздраженная)
вида, такого сварлива«) настроенія.
Я подчеркиваю эти эпитеты, которые бодѣе подходить къ нервным*
женщинам*, чѣмъ къ политическим* дѣятѳлямъ, запятым* высшими
дѣлами и обремененным* страшной ответственностью.
Эти господа, дѣйотвитешжио, были гораздо болѣо раздражены, чѣмъ
растроганы, скорЬѳ скучны, чѣм* серьезны, скорѣе сварливы, чѣмъ
взволнованы.
Г. Ланглуа, но обыкновенію жестикулируя, говорил* исключительно
об* убійцах* Лѳконта и Клемапа Тома.
Самый ограниченный, самый глупый между консерваторами, тупыми
буржуа, которые видят* только самый ироисшествія, не будучи въ со-
стояніи отвлечься от* них*, чтобы отыскать причины и возложить на
ко«» сдѣцуетъ отвѣтствеішость, ne могь-бы поступить лучше.
Граждашш* Ланглуа! Забудем* па минуту об* этих* двух* трупах*,
которых* ничто не можеть уже /возвратить к* жизирі -и подумаем* о

живых®, о Парижѣ, который скоро превратятся въ огромную могилу
парида и идеи, если мы не приложим® всей нашей эпергіи, всего благо-
разумія, всей нашей преданности.
Оставив® жестикулировать граждашна Ланглуа, я обратился къ
гражданину Толѳпу. .
Толенъ былъ рабочій, одшгь изъ членов® и основателей ассоціаціи
инггернаціоііала.
Если другіе не понимали ни причшгь, ни значешя, ни осіюваиій дви-
жеиія, Толен® могь и должен® былъ его оевѣтить, потому что онъ то
прекрасно зналъ, въ чемъ дѣло, и былъ знакомь съ тѣми неизвестными
людьми, которые руководили движепіемъ.
Толен® съ досадой пожаль плечами и повернулся ко мне спиной.
Тогда я обратился къ гражданину Брисссону, спрашивая, что ду-
маете делать левая и каковы, именно, решѳнія представителей Парижа.
«Мы еще ничего не решили, ответилъ мне онъ, но, честное слово,
мы должны доказать Франціи, что республиканцы въ ообраліа но имеюте
ничего общаго съ бунтовщиками и сумѣютъ защитить порядок® и заста-
вить уважать установленные законы».
Такимъ образомъ, Ланглуа не видѣлъ ничего,. кромѣ убійцъ Леконта
и Клѳмана Тома; Толенъ хранил® молчапіе, а Бриссоиъ смотрЬлъ па на-
ціонадьпую гвардію, какъ на простых® мятешгиковъ, съ которыми, ни
въ какомъ случае, не слѣдуете смешиваться.
Къ другим® присутствующим® не стоило и обращаться. Шельхеръ,
сидя передъ камином®, делалъ вид®, что не узнает® меня, хотя оігь
разговаривал® со мной накануне, 18 марта, на площади Бастиліи; осталь-
ные показывали мнѣ взглядами, что мое присутствие очень тягостно и
неуместно въ святилище.
Мое присутствіе, действительно, должно было ихъ стЬсиять. Я почти
всех® ихъ зналъ лично. Вое они на моих® глазах® принимали торжс-
стветшл обязательства и произносили рѳволіоціошшя речи,
Я зпалъ, при каких® условіяхъ они были избраны, потому что я был®
свидетелем'!, ихъ договора.
Мы участвовали въ одних® и тѣхъ-же обществах® и въ республикан-
ских® и соціальныхъ ассоціаціяхъ, я должен® былъ-бы быть ихъ това-
рищем® и въ собраши.
Один® виде мой слишком® напоминал® нмъ о вещахъ, о которых®
они старались забыть.
Я нашел® ихъ тамъ такиыи-же, какими я ихъ предполагал® въ
Бордо,—готовыми объединиться около законной власти, т. ѳ . нодъ каблу-
ком® 'Гьера, решившись сохранить свои места депутатов®; получив®
уже от® республики и народнаго бѣдствія все, на что они могли на-
деяться, попав® изъ положенія просителей въ положѳніе управителей,
они глядели отныне на движете через® другой конец® зрительной трубы.
Начиналась вечная исторія, которая но прекратится до тех® пор®,
попа мы окончательно но отделаемся отъ старой правительственной
ид,ей, ота древпяго понятія о государстве.

До тѣхъ порт,, пока отанется хоть какая-нибудь сильная и централи-
зованная власть, призванная автократически управлять судьбами парода
и конституціей страны, мы будемъ всегда присутствовать при подобных«
прискорбных« и печальных« зрѣлидцахъ.
Если даже по главу этого правительства понадуть новые люди съ
I самыми рѳволюціониыми взглядами—и они, достигнув« власти, затянутся
' I этой машиной. Оші сдѣлаются противниками свободнаго развитія есто-
/ I стВенныхъ групп«, оші будутъ предписывал законы, они будуть регла-
ментировать, управлял, они, одним« словом«, въ силу своего положепія,
сделаются 'противниками ігарода.
Создайте это нопое правительство, исключительно, изъ рабочихъ, изъ
представителей трудящагося класса-—это ничуть пе изменить сущность
пещей ').
Я повторяю еще рал, нужно изменил не людей, a учреждѳнія, самыо
принципы; на которых« покоится соціальный механизм«.
Если у васъ будеть собраніе вмѣсто короля, это собраніе создаст»
диктатуру и вы лишитесь своей свободы.
«Нашъ врагь—это шішъ хозяинъ».
Всѣ тѣ, которые ігѳ хотѣли ни л коемъ случаѣ отделяться оть народа,
постепенно отдалялись оть правительства и какъ Долеклюзъ, Феликсъ Піа,
Гамбоиъ, Милльѳръ, Разуа, Курна покинули версальское собрапіе, чтобы
занять мѣсто ЕЬ Еоммунѣ или сражаться во главѣ героовъ-фодералистовъ.
Въ заключеиіе, чтобы возложить на каждаго ею долю ответственно-
сти, надо отметил, что лично Луи Бланъ имѣлъ особенное вліяпіе на
рѣшеній своихъ товарищей, оігь оказывал« на нихъ ошеломляющее дей-
ствіѳ, оігь был, одним« словом«, Трошю республиканской лѣвой.
Есть известныя жішотныя, къ которым« нельзя приблизиться или
дотронуться, не испытывая чувства опеменія, оцѣпеиѣнія и потери воли.
Существуют также извѣстные люди, иосѣщая и слушая которых«,
нельзя не испытывать умствениаго изнеможенія, ослабленія волевых«
центровъ. Ихъ пріятпая для уха или краспорЬчивал рѣчь васъ усыпляет,
ихъ обманчивая разсудителыюш», одетая л маску мнимой мудрости,
мпнмаго ума, мнимой опытности, мшгмаго патриотизма п мшмой честно-
сти, возбуждаешь л васъ всѣ инстшпслі эгоизма и подлости, которыо
поднимаются ил глубины сердец«, превращаются въ печальный, но не-
обходимый долгъ, облекаются хорошими именами и ведутч» вас«' къ ецре-
ченію огь принципов«, где ваши личные интересы всегда находить себе
удовлотвореніѳ
2
).
') Въ 1848 г. изъ одиннадцати рабочихъ, поиавшихъ въ палату, десять
нзмѣішли народному дѣлу.
s
) Тѣмъ, которые сочтутт. ,
ЧТО Я СЛИШКОМ'! , строгъ ПО ОТІІОІПСНІЮ къ
Луи Блаиу, я долженъ аамѣтить, что говорю о Луи Бланѣ 1871 г. Въ 1848 г.
я его вовсе не зналъ.
Я прибавлю, что 4 сентября, въ то время, когда Луи Блапъ вернулся во
Францію, я былъ искреннныъ поклогіникомъ его огромиаго таланта и онъ воз-
буждалъ во мнѣ истинную симпатію, какъ представитель соціалистичѳсвихъ
идей во время февральской республики.

Позже я увидЬлъ человѣка дела, котораго я должелж был» судить
таким», каким» онъ был» тоща.
Мнѣ было это тяжело, какъ потеря всякой иллюзіи, по испита по
должна зависѣть оч» темперамента.
Центральный комитет» остался одип» пода, тяжестью ноши, в» поло-
женіи, труднее которого едва-ли можно найти ігь исторіи.
Перед» лицом» версальцевъ, где царствовали самые пепримпримыо
враги республики и народа,—перед» лицом» пруссаков», подстерегаю-
щих» добычу и готовых», по всей вероятности, выйти из» своего мни-
мого бездѣЙствія, если только восторжествует» соціалыю-демократичо-
ская республика, угрожая возвратить Фропціи мужество и вырвать ее
изъ рун» изменников», обдѣлывающихъ делишки Бисмарка,—перед»
лицом» враждебной буржуазіи, раздраженных» до крайности, господствую-
щих» классов», перед» лицом» всего старого міра, осуждениаго въ своих»
делах» и соедшшвшаго свои силы, чтобы предотвратить катастрофу, вися-
щую над» ого головой,—покинутый всеми, центральный комитет» мог»
опереться только па возсташиій парижскій народ», на вооруженный про-
летаріатъ, съ помощью немногих» людей, оставшихся верными своим»
принципам».
Эти люди оплакивали час», назначенный для битвы; опи предвидели
поражеіііѳ, но понимали, что раз» дело начато—это был» ихъ долг»,
потому что въ этом» было право, будущность, справедливость и истина.
Что MOI» и что должен» был» делать центральный комитетъ?
Перед» ним» было два-щути:
Или замкнуться на автономной, соціалистичеокой, коммунальной
ПОЧІІѢ.
Или иггтп па Версаль и попытаться произвести общую революціго,
прогнав» собрате, декретируя шшоженіе правительства, призывая Фран-
цпо къ оружію.
Часто съ тех» порт, упрекали центральный комитет», что он»
19 марта не двинулся па версальцевъ.
Действительно, ничего пе могло быті. легче.
Версальцы въ это время имели очень мало войска, да и то было демо-
рализовало. Федералисты завладели бы, вероятно, этимъ городом» без»
кровопролитія. Тверь и собрапіо бежали бы въ какой либо другой уголок»
Франціи.
Но после?
Вот» причипы, остаііавливаншія центральный комитета,:
Пруссаки были там»; они занимали половину парижских» фортов»,
всѣ окружающіе департаменты, целую треть Фрапціи. Въ случае всеоб-
щей революціи опи вмешались бы.
«А папіи мйлліарды? Кто нам» ихъ заплатит»?—Сказали бы опи. —
Мне нужно вознаграждение, нужна гарантія. Это вознаграждѳпіе, эту
гараитію я могу получить только у правильнаго и достаточно реакціотт-
иаго правительства, которое сможет» удержать Францію въ соотпяпіті
моральна!® и ыатеріадьнаго упадка, обезпѳщтвшаго мои победы».

Пруссаки тогда снова начали бы наступательное движете, возобно-
вили войну, бомбардировали, заняли Париж®, расширили въ провшщічі
площадь, занимаемую войсками, при полнѣйшей невозможности оказать
имъ сопротивленіе.
Какими силами, въ самомъ дѣлѣ, можно было противодействовать имъ
среди полной дезоргаиизаціи?
Конечно, иѳ версальское правительство отправило бы противъ нихъ
остатки регулярной арміи, соединившись съ революционерами; а револю-
ционеры, не амея даже двадцати четырех® часов® впереди, чтобы орга-
низовать какую бы то ни было силу,—могли только умереть.
Они это сделали, но Франція погибла. •
Въ игре Тьера былъ одшгь козырь и этот® страшный козырь—были
пруссаки.
Съ ними ому нечего было бояться.
Победоносную па день революцію, которой онъ даже ие пытался ока-
зать сопротинлсніе, которую онъ поджидал® въ Версале съ саквояжем®
нодъ мышкой, можно было, на другой же день, разбить о прусскіе штыки.
Вмѣстѣ съ пруссаками онъ раздавил® бы ее и поднял® бы остальную
часть страны, крича имъ:
«Посмотрите па этих® роволюцюнеровъ, на этих® соціалистовъ, это
они выдают® отечество чужеземцамъ и обрекают® нас® на самое боль-
шое унижепіо, соглашаясь на страншыя уступки, это соучастники, это
подкупленные Бисмарка, это пруссаки!»
а
).
Новая коммунальная идея не" могла бы родиться, утвердиться н раз-
виться; обезчощеиная, она исчезла бы и потонула в® огромном® круптеніп
родины.
j Эта мысль, эта боязнь нрусскаго вмешательства преобладала над®
V вс/Ьми предубѣжденіями центральна«) комитета, подавляла все его
рѣшенія.
Следы этого можно было видеть во всѣхъ прокламаціяхъ. попытки
эти замечались въ поспешности, съ которой они считали себя обязан-
ными объявит®, что что бы ни, случилось, Париж®, во всем®, что его
1 касается, будет® уважать условія мира, подписаинаго в® Бордо, и вы нол-
шггъ обязательства.
Еще другое соображеніѳ удерживало центральный комитет®. Въ пер-
вые дни онъ вовсе не былъ уверен® в® своей побЬдѣ. Мігогіе округа
Парижа, занятью реакціонной націоиалыюй гвардіей, возбужденные и
подстрекаемые агентами Тьера, отказались признать реводюцію 18 марта.
Центральный комитет® не решался вывести войска, чтобы отпра-
вить ихъ на Версаль, боясь быть атаковайяымт, и опрокинутым® ихъ
J приверженца,ми.
Онъ хотелъ
1
сначала обезпечптъ себя относительно этпхъ последних®,
т. е . подчинить упрямцев®.
') Онъ много разъ пытался убѣднть въ этомъ. Онъ говорилъ объ этомъ
съ трибуны. Это ясно докапывает®, что это было имъ заранѣе разепитапо.

Оиъ это сдѣладъ очень ловко, проявив« энергію и умеренность, не
нроіливъ НЕ одной капли крови, не сдѣлавж ни одного выстрѣла, но
доставив« Тьѳру удовольствія вндѣть пруссаков« у себя на содержаніи,
сломав« въ его рукахъ его лучшій аргумент« н самое вероломное его
оружіо передъ лнцомъ исторіи.
Наконец«, населопіе вначале не было единодушно въ требованіи
этого наступателыіаго двяженія, находясь также подъ впечатлѣніемъ
вышеизложенных« соображеній, усыпленное, обманутое, разувѣренноѳ
ложными шагами, лживыми обещапіями Сессэ, подкупленными примири-
телями и посредниками честными, но глупыми, которые думали о воз-
можности уступок« со стороны Версаля.
Парижъ, я уже говорил«, это город« иллюзій. Тамъ никогда но
верить вшшгѣ въ подлость своих« врагов«. Я всегда впдѣлъ, какъ
они гибли благодаря этому.
Большинство населенія въ такой же степени горячо) хотЬло избежать
гражданской войны, въ какой желало заставить уважать своп права,
добился справедливости, дать у себя начало новой жизни на основе
радикальной реформы, политической и соціалыюй.
Оно по представляло сѳбѣ, чтобы во Франціп могъ найтись хоть одапъ
француз«, способный мечтать, желал, допустить осаду столицы Франціи.
Оно не представляло себѣ, чтобы во Францін мстло бшъ французское
правительство, способное мечтать, желал и подготовить страшную,
истребительную войну против« перваго города въ овѣтѣ за, то, что этотъ
город« для блага народа предпринял« вновь великое двпжеиіе средпс-
вѣковыхъ городских« коммуиь, объявив« гараитіи, свободы, привнлегіи,
употребляя старое шраженіе, соответствующее его интеллектуальному
развжгію и общественным« нуждам«.
Оно думало, что этотъ человек«, что это правительство пойдут«
на уступки и вмѣсто того, чтобы навлекать на всю страну страшное
иосчастіе, согласятся ш нѣкоторыя жертвы, примут« некоторый усло-
вен, которыя были простым« долгом« самой элементарной честности,
человечности н батшьнаго патріотизма.
Меры н депутаты обѣщалп населенно добиться этихъ уступок«. Оно
ожидало пхъ, оно расчитывало на пихъ, но даже и те, которые хорошо
знали ворсальдевъ, которые прекрасно видели глубокую пропасть подъ
своими ногами, все-таки но решались еще, безусловно, вѣрпть такому
гнусному плану; ихъ совесть возмущалась против« предсказаній холод-
наго разеудка и опыта.
Эти иллюзіц такъ же, какъ и бездействіс цеитральпаго комитета,
были фатальными, такъ какъ всякая роволюція, которая пе переход:; п»
ьь иаступленіе, обречена на поражепіе.
Соображенья дцоякаго рода удерживали комитет« и притом«
причина, имевшая отношеніо къ внутреннему состоянію Парижа, не была
самой серьезной, потому что, очевидно, самымъ нѣриымъ способом«
завоевать Парижъ—это было завладеть Вероалемъ.
86- 7.
97

Что же касается прусского вмѣшательства, то тут* вопрос*
пѣсколько мѣняотся.
Слѣдовало-ли ого опасаться?
Безъ сомнѣнія, да.
Слѣдовало-ли рисковать ?
Если бы провинція высказалась въ том* же тоиѣ, какъ и Париж*,
если бы можно было расчитывать па большой реводюціонный подъем*
съ ея стороны, то это была бы страшная игра, по которая могла бы
быть выиграла.
Перед* цѣлой Франціой, поднявшейся съ оружісмъ в* руках*,
рѣшившейея бороться до послѣдней капли крови, Нруссія могла поколе-
баться и могла предпочесть переговоры опасной авантюре, которая
могла свести па пѣтъ всѣ ся предыдущія побѣды.
Но поднимется ли съ . таким* непреодолимым* одшіодушіем*
Фрапція, деморализованная своими поражепіями, разелабленная двад-
цатью годами ийпѳріи, оставленная Гамбеттой въ руках* креатур*
Наполеона, отделенная въ теченіе долгих* мѣсяцѳв* от* Парижа, ' но
знающая причины своего гнѣва и своих* стремлснШ?
Я только ставлю вопрос*, по пытаясь разрешить его.
Я думаю, однако, что для того, чтобы это движепіе вспыхнуло, чтобы
народная буря одним* ударом* снесла бы пруссаков* и версальцевъ,
отразило бы одновременно и нападеаіе и реакцію, нужна была дѣятель-
ная, рЬшитёльаая помощь лѣвыхъ радикалов*, псѣхъ этих* членов* со-
оранія, которые п* глазах* невежественной массы иасолепія являлись
представителями республиканских* и демократических* идей.
Въ виду их* враждебна«» отйошепія нельзя было вовсе иадѣяться,
тгобы плохо подготовленная и обученная провинція поддержала Парижъ,
потому-что проншіція еще преклонялась перед* именами, видѣла от, них*
спасителей.
Наконец*, момепть для иобѣды былъ плохо выбран*. И, как* я ужо
говорил*, коммунальная ііартія никогда не избрала бы его сама.
Его ей навязали.
Когда напали па йародъ, опъ пршшлъ вызов* и центральный коми-
тет*, окруженный небывалыми трудностями, безпримѣрными опасно-
стями, дѣлал* то, что считал* возможным* и необходимым*, не выходя
за предѣлы своей коммунальной программы и требуя немедленных*
выборов*.
Таким* образомъ, онъ, по крайней мѣрѣ, сохранил* роволюціп
\І 18 марта ея оригинальный характер*, пе измѣішв* нисколько иде;Ь гоціа-
ЛЩІМІЦИ автономіи.
Оі> этой стороны, его усилія увѣпчались успѣхомъ. Меры и депу-
таты сдавались. Они согласились подписать объявлепіо, приглашавшео
избирателей для выбора Коммуны.
_
Въ этотъ день Парижъ считал* себя спасенным*, Парижъ думал* о
побѣдѣ и въ своей великой радости могъ сказать, что центральный коми-
тета, хорошо послужил* республик* и народу.

Выборы. Обьявленіе Коммуны.
Ѳбъявленіе, коллективно подписанное членами цонтральнаго коми-
тета, мерами, помощниками и многими депутатами Парижа, приглашав- у
шее народъ къ выборам®, объявленным® съ дерваго дня, повлекло за собой
умиротвореніе и утѣшеиіе.
Думали, что гражданскую войну удалось избежать.
Думали, что версалъскіо заговорщики пойдут® на уступки и, если
выборы будут® закончены, всегда легко можно будете найти пункты со-
глашения между собрапіе.мъ и Парижем®.
И действительно, можпо-ли было предполагать, что такіе офиціалъ-
ные чиновники, какъ меры и депутаты, имевшие ежедневны я сиошенія
съ версальскимъ правительством®, сами явятся изъ Версаля, чтобы при-
нять участіе въ созыве избирателей,—можно-ли было предполагать, что
эти ліоди будут® такъ действовать, пе будучи па то уполномочены?
Если они действовали такимъ образом®, ire будучи на то уполно-
мочены, то этоте созыв® ст. ихъ стороны былъ настоящим® бунтом®
противъ законной власти, фактом® чрезвычайной важности, такъ какъ
онъ придал® определенную форму революционному движенію, утвердив-
шему Коммуну.
Они могли заявлять, что имъ и пл. голову не приходило избирать это
либо, кромѣ муниципальная) совета, и во всяком® случае не всесильную
Коммуну, но вѣріго то, что эти выборы происходили либо съ оогласія пра-
вительства, либо против® его воли.
Но если эти выборы происходили съ согласія правительства, какъ
смело оно третировать, как® обыкповетгахъ ігрестушішшвъ, людей, кото-
рых® оно снабдило полномочіямк, и людей, которые служили новому
правительству.
Почему меры и депутаты, подпиеавшіе объявлѳніе, никогда но папо-
мипали правительству о его согласіи, чтобы, опираясь на это, вырвать
изъ его рукъ хоть часть жертв®?
Есди-же, напротив®, меры и депутаты действовали сами по себе и
вошли дальше воли палаты и Г. Тьера, то это, повторяю, былъ бунть.
Они стали мятежниками, у которых® не хватало только мужества стоять
на аванпостах® и за баррикадами.
Почемѵ-же ихъ не преследовали?
Почему некоторые продолжали заседать въ палатѣ, власти которой
они открыто пе признавали?
Каким® образом® другіе со вступлеиіемъ версальцевъ могли снова
запять свои места, какъ меры?

Были-ли они только простыми соучастниками?
Неужели опи. соглашались играть роль агептовъ-нровокаторовъ въ
пользу иравитольства, претендующего на законность, подготовляя выборы,
которые должны были привести къ ваторіѣ и смерти всѣхъ, кто имъ
вЬрилъ?
ЗдЬсь необходимо оевѣтпть вопрос», который съ 22 май замалчивали
обе нартіп; но это молчан'ю но можетъ длиться иЬчно.
Что касается массы ісасолѳнія, то она съ нѣкоторымъ правом» вѣри.іа
в» существоваше, по меньшей мѣрЬ, скрытаго соглашенія съ правитель-
ством».
Она думала, что выборы, дашпіе достаточное количество бюллетеней,
отнимут» у Версаля всякую возможность продолжать клеветать на париж-
ское днижепіе и отказываться его признать.
Она думала, что, въ виду грандиозной мапифестацш всеобщих» выбо-
ров», невозможно будет» телеграфировать по всей Францш, что Парижъ
находится во власти кучки бунтовщиков» и бродяг», которые поработали
его и ввели царство террора.
Она. думала, что принцип» суверенитета всеобща«) избирательна«)
права воспринят» п освящен» во Францш,• даже самим» версальским»
собрапіем», как» единствепноо осеова,ніо права па управлѳпіе, что оно
непреложно для Парижа, как» и для посдѣдиюй французской деровпи.
Она думала, наконец», что въ тот» день, когда Парижъ выразить свою
волю, въ формѣ свободной подачи голосов», эта воля перестанет» казаться
мятежной, получив», даже въ глазах» своих» противников», характер»
истинной законности.
И дѣйствптолыю признанная всей Франціей законность двгокешя
4 сентября до 31 октября не имѣла под» собою основы выборов».
Люда, облеченные властью нацюпальной гвардіей въ такнхъ-жо усло-
віяхъ, какъ и члены центральна!® комитета, признавали себя и признава-
лись другими истинными правителями не только Парижем», который ихъ.
провозгласил», но и всей Фрапціей, съ которой не совЬтошались.
Развѣ члены временного правительства февраля 1848 г. действовали
иначе?
Развѣ Орлеанскій домъ мог» ссылаться па иное право?
Развѣ Бонапарт» I, разпѣ всѣ, последовательно смѣиявцііяся in. точе-
піи 80 лѣть, правительства имѣли иное проис.хожденіе, чѣмъ рсволюціои-
ноѳ, имѣлп какія либо шіыя права, кромѣ прав»; мятежников»?
Я не говорю о бурбонах», которые были возвращены на фурах ь каза-
ков» въ 1814 г., что представляет» другой род» права и, надо признать,
еще гораздо ішзшаго сорта и еще болѣѳ спориаго.
Центральный комитет» сдѣлйл» только то же, что дѣлаліг Трошю п.
Фаврь 4 сентября 1870 г., Ламартшгь и Луи-Бланъ въ 1848 г., я Тверь
') Для нѣкоторыхъ моров* соучастничество было установлено на осиовюнн
их* собственных* показаній. Г . Вотрэиъ, мер* 4-го округа, и Г. Вайіеро семи
хвастали этимъ.

съ товарищами въ 1830 году. Онъ имѣлъ только то преимущество, что,
созданный волею парижского народа, онъ не претендовал® вовсе на упра-
вленіе всей Фраиціей, а требовал® только права договора отъ имени
Парижа.
Почему же тогда, при одинаковых® условіяхъ, являются двѣ марки,
два сравнения?
Почему?
Потому, что участники 4 сентября были представителями буржуазш и
рсакдіи. Потому, что участники Коммуны были представителями народа
и революцш.
Все дозволено господам®, а рабамъ все залрещоно.
Все законно, что исходить отъ эксплоататоровъ. Все, исходящее отъ
эксплоатируѳмыхъ, преступно.
Выборы произошли при полнѣйшемъ спокойствіи; въ ішхъ учаотво-у
кало двЬстн тридцать тысяч® избирателей.
Если принять во вниматііе, что со времепн онятія осады п революцін
18 марта извѣотная часть жителей покинула Париж®; если принять во
внимапіс обычную цифру отсутствующих®, то окажется, что двѣстн
тридцать тысяч® голосов® представляют® болѣе двухъ третей всѣхъ изби- с
рателей, пе только записанных®, по присутствующих® въ Парижѣ. за
вычетом® больных® и тѣхъ, которые никогда не высказываются по поли-
тическим® вопросам®.
Во всяком® случаѣ, эта сумма зиачптелыю превосходила ту, которая
избирала моров® и помощников® послѣ 31 октября,
Я былъ избран® четвертым® округом®, вмѣотѣ съ гражданином® Ле-
фралсэ, Клемапсъ, Е. Жерардея® и Амуру.
Я нродвндѣлъ это избраніе и еомнѣвался въ нем®, и я сожалѣю тѣ.хь,
кто домогался зшгія члена Коммуны пзъ-за честолюбія или самолюбія.
Я былъ далек® отъ того, чтобы добиваться или искать этого званія, въ
котором®, повторяю, я глубоко сомнѣвадся, п я принял® ого, только какъ
тяжелую обязанность, налагаемую на меня честью.
Въ этот® день, народъ могъ сосчитать своих® искренних® друзей,
преданных® ому до смерти, преданных®, что очень рѣдко, до готовности
жертвовать даже своим® политическим® будущим®.
Въ этот® день было много случаев® слабости и перебѣжпичества.
Многіо, кого видѣли все время во главѣ всѣхъ дшіжешн, исчезали,
как® по волшебству, поснѣшію удалялись, шца забвепія и тѣнн съ та-
кимъ же стараніомъ, съ каким® раньше добивались славы и ИЗВЕСТ-
НОСТИ.
Мпогіо рѣшитсдьио снимали свою кандидатуру, наконец®, другіѳ, ко-
торые но мог,та пли пе смѣли уклониться въ первый день отъ этой опас-
ной чести, снѣіпплп подать въ отставку, въ виду трудностей и опасно-
стей, предвидя поражеше и массовые разстрѣлы.
Что касается меня, то я должен® объяснить, почему я колебался при
своем® избраніи.

Я принадлежал* къ числу людей, которые не увлекаются никакими
иллюзіямн.
Я слишком* хорошо знал* людей, съ которыми нам* нужно было
бороться, чтобы ожидать отъ них* хоть тѣни справедливости или просто
человѣчпости.
Я зналъ, что съ ихъ стороны можно было ожидать только войны не-
примиримой, безчеетиой клеветы и холодной жестокости.
Я зналъ также, что революція, которая замыкается и остается на
кѣстѣ, обречена на поражепіе. Па предыдущих* страницах* я объяснял*,
почему Парижъ побѣднтѳль, вмѣсто того, чтобы разлиться но всей Фран-
ции, замкнулся въ своих* стѣнахъ.
Военная побѣда была очень сомнительна. Она могла явиться только
результатом* двюкенія въ провинціи, которая выступила бы посредни-
ком* между Версалем* и Парижем*, обратившись къ Версалю со слѣдую-
щими словами:
«Довольно пролито крови! Довольно подобных* звѣрствъ!
Мы требуем* того лее, чего требует, Париж*.
Версальское собраніе должно быть уничтожено, уступив* мѣсто пред-
ставителям* Коммуны, соединившимся с* Фраіщіей»!
Можно ли было" иадѣяться па подобное риженіе? Я думаю, что нѣтъ,
въ виду соображений изложенных* въ седьмой главѣ
г
).
Всякую минуту можно было ожидать, съ согласія Тьѳра, вмѣша-
тельства присутствующих* там* пруссаков*, которые могли выставить
против* нас* победоносную армію.
Мнѣ казалось поэтому, что нас* ждало поражепіс. —Это былъ про-
стой расчет* возможностей.
Оставалось одержать великую моральную побѣду.
Если люди будут, побѣждепы, идея может, торжествовать. Дѣло
шло о том*, чтобы утвердить коммунальный принцип*, таким* образом*,
чтобы даже послѣ возможного норажеиія в* настоящем* он* оставил*
бы достаточно глубокіѳ корпи для будѵщаго.
Дѣло было въ том*, чтобы утвердить соціальную революцію и вы-
звать возрожденіе обездоленных* классов*, таким* образомъ, чтобы эта
первая вѣха не могла быть впредь вырвана и чтобы слѣдъ от* гигант-
ских* шагов*, отпечатавшись па землѣ, служил* бы путеводителом* для
грядущих* поколѣній.
Вероятность поражепія, высылки, смерти и что всего хужо—клеветы,
не могли меня остаповить, но мопя ужасало созиапіе страшной мораль-
ной отвѣтствепіюстп.
Что мы сдѣлаемъ ря этой великой, народной идеи, которую парод*
ввѣрилъ намъ?
Ч Между тѣмъ событія показали, что сслн-бы Парижъ мои, продержаться
еще мѣсяцъ или чудовищнымъ усиліемъ прогнать шайку Тьора, пока она не
проникла въ городъ, провшіція могла отіѣсішть ужасную шуанскую партій
версалъцевъ, пргогудивъ правительство къ мирной сдѣлкѣ, результаты которою
могли быть благрпріятны побѣдѣ коммунальдыхъ идей.

Останемся ли мы па высогіі этого трудпаго прнзвапія?
Нужно было окончательно выяснить эту идею, запечатлѣть ее въ
будущем«, придать ей матеріалыіую, осязаемую форму; нужно было,
несмотря на net, пропятствія, чтобы она восторжествовала фактически,
но военному, въ этотъ-же день. Хотя побѣда была и трудна, но она но
была невозможна.
Меня ужасало одно: я должен« был принять на себя долю отвѣт-
ствешюсти вт> гюбѣдѣ или пораженін, въ жизни или смерти этого на-
рижскаго парода, величію котораго я удивлялся, иллюзіи котораго я
знал, дѣло котораго было такъ справедливо, требованія такъ обоснованы,
жоланія такъ благородны, воля такъ героичиа, цѣли такъ высоки.
До этого вромепи, какъ всѣ люди, рожденные при политической
жизіти импѳріл, я все время былъ въ оппозиціи и занимался тсоріей.
Я боролся противъ. злоупогроблеиій, будил новыя мысли, провозгла-
шал новые принципы, велъ партизанскую войну противъ соціальпаго
зла.
Теперь нужно было разстаться съ теоріой и перейти къ практикѣ,
перейти отъ ошгозіщіи къ дѣйствію, приложить къ жизни, столь долго
провозглашаемые, принципы.
Это былъ для всѣхъ насъ новый міръ.
Мы должны были вступить въ борьбу съ трудностями практики и при
таких« тяжелых« обстоятельствам«, который никогда еще пе приходи-
лось переживать пароду; передъ такими неблагопріятными условіямн
рЬдво приходилось стоял человѣку.
Въ это дѣло нужно было внести твердую рѣшимость п непоколеби-
мую волю.
Нужно было броситься въ водоворот«, безъ всякой задней мысли,
измѣривъ свои силы и созпавъ себя выше слабости.
Если пѣкоторые счастливые умы ие замѣчали ничего, кромѣ величія
и красоты этой мисеіи, то я, до жестокости ясно, продвидѣлъ всѣ ужас-
ньш трудности. Въ точеніе нѣсколькихъ часов« я испытал« ужасную
тоску. Какія мученія ожидали меня, если я окажусь недостойным« этой
миссіи, если нечаянно, но моей ошибкѣ, дѣло будет« въ опасности и этот«
народа погибнешь!
ІІо я рѣіпилъ все-таки принять ее.
Дѣло было правое; борьба была начата; мой долгь звал меня туда.
Сколько борцов«, повѣрившихъ напіимъ сталям«, нашим« рѣчамъ,
обращенным« въ течеиіе пѣсколькихъ лѣтъ нашей пропаганды, увле-
ченных« нашими обѣщапіями лучшаго будущаго, бросилось въ схватку,
пробудилось къ политической жизни, возбужденные нашим« примѣромъ.
Если бы среди этой безъимепной толпы, взявшейся за ружье, нашелся
бы хоть одинъ такой, опъ имѣлъ бы право <щ своей стороны потребовать
нашего присутстнія.
Нужно было боролся, нобѣдитъ или умереть съ нимъ рядом«.
Никто но имѣлъ нрава прославлять рсволюцію, указывать народу
цѣдъ, и уйти домой въ рѣшитольный день битвы, уклониться пода пред-

логом® того, что плохо выбран® день, что обстоятельства неблагоприятны
и что, вѣроятно, возможно поражепіе.
Ничто пе подрывает® силыіѣе вѣры націи, но понижает® так® ото
моралыіаго уровня, пе дѣлаетъ его воли болѣе перѣшительноіі, ие лишает®
его вѣрнаго представлеиія о добрѣ и злѣ, так® это отступничество и
осторожность, которыя можно бы было назвать болѣѳ строго.
Я искренно думаю, что отреченіе Жюля Фавра и Жюля Симона,
отступничество Луи Блана ослабляет® и разрушает® болѣе, чѣмъ
двадцатилѣтній деспотизм® какого-нибудь • Бонапарта.
Относительно Бонапарта извѣстно, по крайней мѣрѣ, что он® враг®,
чоловѣкъ презрЬшшй. Если оігь развращает® тѣхъ, которых® прибли-
жает®, онъ раздражает® массы, онъ ихъ давит®, он® возбуждает®, но не
лишает® мужества.
Но вид® людей, ставших® во главѣ движспія, проновѣдывавшихь
буш® дававших® обѣтъ несчастным® и внушавших® всѣмъ экешюати-
руѳмымъ злобную рѣшимость, вид® этих® людей, бѣгущихъ, закрыв®
глаза и зажав® уши, въ минуту опасности, когда народъ, выйдя на улицу,
зовет® ихъ за собой раздѣлить его участь,—развращаете иародъ, лишает®
его мужества, дѣдает® бездѣятелыгымъ скептиком®.
Хорошо, впрочомъ, и то, что в® мартѣ 1871 года рабочіе не остались
совершенно одни, какъ в® іюнѣ 1848 г.
Передъ лицом® версальцевъ, объявлявших®, что соціальная роволю-
ція-—дѣ.то кучки бандитов®, нужно было доказать всему міру, что эта
революціядЬло принципа, къ которому должны присоединиться вс§ муже-
ственны^ люди. Надо было доказать, что дѣло шло не только о мѣгіЙгоы®
возсташн рабочаго класса, но о проведепііг повой и справедливой идеи,
которая сплотила вокруг® одного знамени во имя правды, любви, равен-
ства и твердаго желанія соціальнаго прогресса всѣхъ, къ какому бы
классу они ни принадлежали, благодаря елучайпости рождепія.
За два дня до начала выборов®, я получил® письмо, въ котором® меѵі
приглашали явиться въ мерію четвертаго округа.
МігЬ предложили подняться въ большой зал®, гдѣ я застал® 300 сол-
дате ваціональной гвардіи, делегатов® одиннадцати батальонов® округа,
собравшихся установить список® своихъ кандидатов®.
Иредсѣдателемъ на собраиіи былъ Клемапсь, рабочій - -пере-
плетчик®, мой будуіцій товарищ® по Коммупѣ, котораго я видѣль в®
первый раз®.
«Гражданин®,—сказал® онъ мнѣ,—передъ вашим® приходом®
обсуждалась ваша каиднтатура. Бозьмпте слово и объясните, как® вы
выполните это поліюмочіе». *
Я, вообще, врагь символов® вѣры, которые ничего не означают®,
которые всегда туманны и носят® общій характер®. Я прекрасно знаю
это, такъ так® былъ много раз® свидетелем® того, что ничего не .стоить
увлечь собраиіе при помощи НЕСКОЛЬКИХ® трескучих®, общих® фраз®,
которыя каждый присутствующий понимает® какъ хочете, и которыя
послѣ выборов® ни къ чому не обязывают® избраннаго. Одним® словом®,

л самый решительный приверженец* императивных* мандатов* и
думало, что не кандидат* должен* излагать свои идеи и предлагать
избирателям* принять ихъ, но избиратели должны выразить свою волю,
a дѣло кандидата рѣшитъ, насколько это согласуется съ ого собственным*
чувствами, позволяетъ-ли ему его совѣсть поддержать ее п бороться за
ея торжество.
Поэтому я заявил*, что, воздерживаясь отъ всяких* безполезпых*
изложений 'программ*,
так* как* мои "взгляды извѣстиы, я прошу
ообраиіо поставить ясно и категорически вопросы, чтобы я мог* отвѣтитъ
на них* также ясно и опредѣлешго.
Я мог* себя поздравить с* этим* рѣшеніемъ, которое не допускает*
какого-либо ораторского обмана со стороны кандидата.
Я могь, таким* образом*, убѣдіггься, насколько программа этих*
граждан* была определенна и какъ они въ ней разбирались.
Цхъ программу можно было резюмировать такъ:
• «Мы но хотимъ навязывать нашей воли остальной Францін. Mu
требуем* для себя существенных* прав* п гарантій.
Мы хотпм* полной автоиоміп Парижской Коммуны.
Мы хотим* сами управлять собой.
Мы хотимъ, чтобы въ черт* Парижа адмшшсірація, суд*, полиція,
войско, все было наше.
Мы хотим*, чтобы все, касающееся налогов*, религіи, народнаго
образованія, организаціи труда и прочео, касающееся Парижа, регули-
ровалось нами.
Мы но хотим* отдѣлятші отъ Франціи.
Во всем*, что не будешь посягать на пашу коммунальную автонймію,
мы примем* всѣ обіціе закопы, изданные центральным* правитель-
ством*, при условіи, что это правительство будет* республиканское.
Таким* образомъ, мы уплатим* свою долю военной контрибуціи.
Несмотря ка то, что мы хотѣли бы уничтожить рекрутскій набор*
и постоянную армію, мы въ случаѣ войны обязуемся выставить свой
отряд*, но мьд выставим* его таким*, как* мы этого хотим*.
Мы предложим* другим* французским* коммунам* послѣдовать
нашему прпмѣру п вступить с* нами въ федерация.
Одним* словом*, мы хотпм* быть у себя хозяевами, жить по своему
согласно нашим* убѣжденіям* и нашим* пѵждамъ.
Если Версаль признает* пашу автономно, мы ire будем* бороться Ь
против* него.
Если он* па нас* нападет*, мы будем* защищаться, так* как*
мы устали носить ярмо французской деревенщины.
Мы не просим*, чтобы центральное правительство вернулось въ
Парижъ. Мы предпочитаем* отказаться отъ титула и матсріальпых*
преимуществ* столицы, чтобы воспользоваться во сто раз* болѣе цен-
ными правами кашей свободы.
Во всяком* сдучаѣ, если бы правительство захотѣло. вернуться в*
Париж*, съ условіемъ не приводить съ собой ни одного военного, ни

одного агента полиціи и отказываясь заранѣе вмѣшиваться въ наши
коммунальный-дѣло, мы готовы отворить ему ворота, зная что націо-
налыіая гвардія одна обязана будешь караулить и защищать его оть
насъ, такъ же іток-ь и пасъ от» него».
Эта программа, такая ясная, такая радикальная и такая умѣрен-
ная но формѣ, если бы была принята, понята и предложена Франціей
правительству, должна была положить шюцъ всЬмь недоразумѣніямъ
и всякой борьбѣ, давая возможность причти постепенно къ согдашенію
ІВЪ подробностях», и къ разріѵшоиію безъ насильственных» потрясѳній
всѣхъ соціалыгыхъ и политических» вопросов». —Эта программа, раз-
бив» объединенную политику и цегпрализацио, обезоружила-бы деспо-
тизм», какъ отдѣльнаго чловѣка, такъ и цѣлаго собргіпія, но нарушая
фраицузскаго единства въ томъ, что законно и необходимо. —Эта про-
грамма прямо возвращала народу управленіе шггоресами народа, огра-
ничивая государство въ управлении общими дѣлами, единственно под-
ведомственными государству, которое должно быть представителем»
только общих» интересов» федорацін коммунъ.—Эта программа, такая
простая, такая новая, такая логичная, была спаоопіемъ и возрожде-
піемъ Франціи, революціи., народа и осиовывала-бы соціалыіую респу-
блику иа непоколебимых» основах». Я принял» эту программу и обя-
зался поддерживать и защищать ее до конца.
Это была программа центральна«) комитета, во имя которой была
поднята революція 18 марта.
Если Коммуна иногда должна была нѣкоторыми поступками укло-
: пяться отъ этой программы, то это зависѣло отъ тѣхъ моральных» и
! матеріальпых» условій, которыя возникали съ ходом» событій.
Передавая эту программу на память, всю въ цѣломъ, если и но п»
подлинных» выражениях», выясняя, по крайней мѣрѣ, ея дух», я особенно
хотѣлъ дать іюпятіе о простотѣ ея характера, умѣрѳнности ея и явном»
жѳлапіи, сквозящем» въ каждой строкѣ, избѣжать гражданской Войпы
и предоставить мѣсто примирснію съ правительством», если у него
окажется достаточно для этого справедливости, человѣчпости и патрио-
тизма.
Это желапіе примиренія со стороны национальной гвардіи по вело,
однако, къ слабости г. нисколько не колебало рѣшимости поддерживать
всѣми средствами до конца права Парижа и победу коммунальной идеи,
о
т^&торже^
~Я"шлъ избран» восемью тысячами шестьсот!, восемью , голосами,
Лефрансэ получнлъ восемь тысяч» шестьсот» девятнадцать; Клемансъ и
Е. Жерардеиъ ') были выбраны позлее болѣе, чѣмъ восемью тысячами
голосов» каждый.
Между Лефрансэ и Амуру, послѣдиимъ в» сиискѣ, была разница почта
в» семьсот» голосов»
2
).
') Р бочій маляр*.
2
)Лфіансэ ....
8.619
Амуру
7.950

За Луи Блака, отоявшаго во главѣ реакщоннаго списка, гдѣ фигури-
ровалъ и' Вотрэігь, было подано пятьсот« голосов«.
Одновременно, я былъ выбранъ отъ восьмого департамента, безъ моего
вѣдома и пе будучи предупреждена.; я узналъ объ этом« только изъ Офи-
ціальнаго Журнала
опубликовавшаго результаты выборов«.
На другой день послѣ выборов«, я отправился въ ратушу въ централь-
ный комитет«, чтобы узнал въ какой день будут« объявлены резуль-
таты голосованія и офиціально провозглашена Парижская Коммуна.
Трудно было представить себѣ зрЬлище болѣѳ характерное и болѣе
интересное, чѣмъ то, которое представляла площадь перед« ратушей и
внутренность коммунальнаго дворца.
" Beb выходы на площадь были заняты огромными баррикадами, воз-
веденными 18 и 19 марта. Изъ-за нагроможденной мостовой угрожающе
выглядывали жерла ігушекъ и митральез«; за ними блестѣлл штыки
націоналыюй гвардіи.
Это была настоящая крѣпость, живописная и величественная.
На самой площади, за баррикадами находился внушительный отряд«
арггиллеріи, составленный на сворую руку изъ пушек« всевозможнаTM
калибра, на случай битвы противъ рсавціи или против« насгуплѳиія
версальских« войск«.
Среди пуіпѳкъ вооружеппая, націоиальная гвардія.
На тротуарах«, вдоль стЬиъ домов«, между колесами артиллерій-
скихъ повозок« матрацы и вязанки соломы для имлржішровашіаго
лагеря революционной арміи.
Много нредаішыхъ людей съ перваго дня но покидали караула у
ратуши, не довѣряя ішкому общественное спасепіе.
Наступил полдень, когда я пробрался на площадь. Горячее, весеннее
солнце играло па винтовках« и искрилось на лакированных« жерлах«
лушокъ.
Люди, утомленные ночным« караулом«, лежали на матрацах«, ооломѣ
или на артиллерійскихъ дрогахъ.
Но что поражаю съ перваго взгляда^—веѣ усердно читали газеты.
Это одно сразу указывало на то, что передъ нами не солдаты прави-
тельства, а волонтеры революцін.
Отдыхающіѳ борцы обращались въ граждан«, занимающихся полити-
кой, изучающих« святой долг«, которому они отдавали свою жизпь
вчера и за который готовы умереть завтра.
Въ ото время другіо гвардейцы готовили пищу для своихь
товарищей.
На баррикадах« у проходов«, оставленных« для публики, стояло
несколько часовых«, во-ело помогавших« женщинам« проодолѣвать
нроіштствія, нересмѣиваясь съ уличнымп мальчишками, которые своими
маленькими, черными отъ грязи руками, прибавляли кусокъ булыжнику
или горсп. земли къ импровизированному валу; вѣжливые съ публикой,
') lion, сішсокъ: Рауль Риго, Вайанъ, Артуръ Ариу, Алп.

которую они пропускали без* раздражѳпія, безъ оскорбленій и пстерпѣ-
иія, несмотря на сильную усталость, стараясь сдѣлать возможно мопѣе
замѣтпымъ массѣ любопытных* и дѣловымъ людям* временное препят-
ствие для свободной прогулки по Парижу.
Самое здйніе ратуши также представляло любопытное зрѣлшце.
Она вся была наполнена вооруженными людьми. Внутренний,
стеклянный дворъ, в* середщгЬ котора'го поднимается двойпая лѣстяица
изъ бѣлаго мрамора, былъ обращен* в* огромную общую спальню.
Тамъ нельзя было сдѣлать ни одного шага, не рискуя наступить па
спящаго гвардейца.
Сюда скрывались тѣ, которые несли ночыо ігаиболѣе тяжелую
службу. Съ боков*, под* галереей, маркитантки поставили свои малень-
кія печки, установили свои легкіо бочонки, угощая круглыми сосисками
или стаканом* водки тѣхъ, кто не довольствовался обычной порціей.
В* первом* этажѣ, въ огромной тронной залѣ, были установлены
болыіііо столы, гдѣ обѣдали главный штабъ, офицеры, гонцы, люди,
подъ тѣмъ или'иным* именем*, состоявшіе на службе у цептральпаго
комитета.; обѣд* подавался каждый час*, лотому-что каждый час* при-
ходили и уходили безъ перерыва.
Перед* окнами пирамидки изъ ружей.
Я должен* былъ пройти черезъ эту залу, чтобы добраться до цеп-
•тралыіаго комитета,уегрошшшгося въ части, ра-іщше занимаемой префек-
том* департамента Сены.
Прежде, чѣмъ добраться до него, я прошел* 7 п 8 комната, заня-
тых* разными делегатами, обязанными принимать публику, отвѣчать
на всѣ вопросы, разрѣшать всѣ затруднении и брать на себя рѣшенія
в* затруднительных* случаях*.
У каждой двери два часовых*.
На сгблахъ, гдѣ делегаты писала ордера, записывали поетаііовлеиія
и зарещстровывали требовапія, лежало возможнаго рода оружіе: сабли,
револьверы, винтовки.
Всѣ они были в* формѣ.
Отправлявшій, иапримѣръ, щюкламацію в* паборъ имѣлъ на своем*
поясѣ цѣлый арсенал*.
Мнегіе закусывали, наскоро, во время разговора, по имѣя времени
сѣсть за стол*. Многіе провели там* ночь; нѣкоторые но раздѣвались
уже восемь дней под* ряд*.
Эти подробности могут* разомѣншть или вызвать непритворное
лсгодоваиіе.
Находили необыкновенным*, что граждане, по заставляшніе публику
дожидаться въ передней, ѣлн ira глазах* этой самой публики. Находили
неприличным*, что люди, проведщіѳ всю ночь без* сна, пили при них*
кофе, чтобы возбудить переутомленный ум*. Находили смѣшнымъ, что
борцы, еще не отдохпувшіе отъ вчерашней битвы, ужо готовые биться
сегодня и предвидя битву па завтра, окруженные врагами, угрожающими

тысячью возней, не снимают« оруасія но время нспплнепія граждан-
ских« обязанностей.
Возможно, что шюгіѳ это и преувеличивал®, отдаваясь ребяческому
хвастовству войною. Бноолѣдствін Коммуна много разъ возставала про-
'j'HB'i. этой манін къ галунамъ и уборам« изъ кинжалов«.
Но въ общемъ, въ виду существовавших« обстоятельств«, въ этом«
но было ничего смѣшного и я находил« даже, что было поразительно
вндѣть этихъ людей съ оружіомъ въ рукахъ, охраняющих« народное
дѣло; а картинность пѣкотораго индивидуальнаго проувсдиченій при-
давала всему только характерную яркость".
Это была дѣйствнтолыю картина парода, готовящагося къ битвѣ, и
такъ какъ этотъ народъ умѣлъ умирать, но положив« оружія, то
поелѣднимъ впечатлѣніемъ должно было остаться вночаглѣше величія ').
Конечно для носѣтитслей салона Г. Гауосмаігь это былъ обидный кон-
траст«.
Г. Гауссмапъ никогда не ѣлъ перед« тѣмн, кѣмъ управлял:--опъ
предпочитал« брать деньги и проводить безсошшя ночи только съ на-
ложницами, оплачиваемыми нашими деньгами.
Кролѣ того моня удивлял впдъ караульных« паціиналѵгвардейцевъ
у этихъ дверей, которым« они придавали вид« святого снятых« революціи,
в нарда н нолу-удивлеиный, полу-иснуганный видь просителен, для кото-
рых« эта святыня была не больше, какъ «убѣжшцѳ домагогіи».
Эта часовые, по два возлѣ каждой двери, хранили благоговѣйіюо мол-
чаше, которое сдѣлало бы честь для стараго служаки, наибодѣе изломап-
пвго дасцшшшой.
Они, очевидно, испытывали пѣчто, подобное мистическому трепету,
который охватываешь вѣрующаго, когда онъ входить въ храмъ своего Бога.
Эти дѣтп народа въ дѣйствителыгости были пирующими, были привер-
женцами самой прекрасной, самой великой, самой благородной вѣры,—
нѣры въ будущность человечества, нѣры въ равную справедливость для
всѣхъ.
Изумленный собственной яобѣдой, ихъ взгляда выражал« смѣсь со-
мнѣнія, боязни и сдерживаемаго эитузіазма, при вида своих« делегатов'],,
своих« людей, людей народа, засѣдающихъ среди этихъ золотых« украшс-
пій, на шелковых« креслах«, опирающихся на эти ©гольГ, ношірающихъ
эта густые ковры, въ этих« блестящих« комнатах«, гдѣ такъ долго жили
враги народа, пособники преступлены, слуги тирапіи въ ея многообраз-
ных« правительственных« формах«.
Особенно, вспоминаю я одного стараго гвардейца, съ энергичной брон-
зовой головой, съ сѣдающюш волосами, всклокоченной бородой и съ
костлявыми членами, высушепнымп нуждой и исковерканными работой.
Онъ не спускал« горящаго взгляда съ членов« центрального коми-
тета, проходивших« но залѣ, вход« въ которую онъ охранял«. Во взглядѣ,
') Въ паши беьпокойішѳ дни чоловѣкъ только тогда ііполпѣ чѳловѣкъ,
когда онъ вооружеиъ. Безоружный народъ рабъ, потому-что онъ'отдапъ во
власть грубой силы.

которым® онъ меня провожал®, можно было прочесть нѣжпуго благодар-
ность, почтительное удштпіе, вмѣсгѣ съ суровой рѣшимостыо защи-
щать свою побѣду до самой смерти.
Этот® борец® мечтал®, может® быть, в® течепіо пятидесяти лѣтъ о
побѣдѣ народа и вот® въ одшгь прекрасный день увидѣлъ свои мечты
осуществленными!
Он® ввдЬлъ здѣсь рабочих®, какъ он®, товарищей по мастерской,
своих® любимых® ораторов® изъ клуба, впдѣлъ какъ оші распоряжалась
и какъ имъ повиновались !
Онъ видѣлъ буржуа, крупных® коммерсантов®, толстых® промышлен-
ников®, хозяев®, покорных®, кротких®, вѣжливыхъ, просящих® аудіен-
ціи, пришедших® просить пропуска для своих® товаров® или семьи.
Нашіецъ-то, говорил® ого взгляд®!
Увы—казалось шептало we ого существо, изболѣвшео от® уеилій
неблагодарна«) труда въ борьбѣ против® возрастающей нищеты.
Кѣдпый старик®! Съ отчашгіемъ от® иоражонія, которое было тебѣ
горшо смерти, ты зарыть гдѣ-ішбудь подъ мостовой на мѣстѣ, гдѣ въ
углу мрачна«) перекрестка высилось НЕСКОЛЬКО баррикада; и ѣдкая ЕЗ-
BCCTF, разрушила твои старый кости!
Просители, о которых® я упоминал®, ігмѣли совершенно иной видь.
Одни были взволнованы, безпокойны. точно попали въ клѣтку ко льву,
другіо держались такъ, будто попали в® неприличное мѣсто, гдѣ неловко
быть узнанным®: под® забавным®, щштворно-вЕжливымъ выраженіемь
лица, сквозила смѣсь страха и гпѣва.
Вскорѣ къ этому присоединилось истинное уднвлоніо, когда они уви-
дали перед® собою людей вмѣсто диких® звѣрей и грязных® оборванцев®,
которых® рисовало имъ ихъ воображсніо.
Немногих®, которые были болѣе ограничены, а потому рабочей под-
чинены идіотсшгаъ нре.дразеудкам®, чѣмъ дѣйствителыю одержимы под-
лостью, нредубѣждепіемъ и свирѣной ненавистью безумпаго эгоизмаг—
замѣгно было глубокое впечатлѣніе. хотя еще НЕСКОЛЬКО смутное и
колеблющееся.
Нѣкоторые выглядЕли почти успокоенными и наполовину обращен-
ными, по толькр на одшгь миг®. Какъ только они возвращались въ своему
обычному обществу, прежніо взгляды овладевали ими съ быстротою
молпіи.
Всѣ. безъ исключенія, были изумлены, когда ихъ приняли, выслу-
шали, когда они убѣдилиоь, что ихъ требованія исполнялись, если они
были справедливы" и ие угрожали безопасности Парижа.
Въ этот® день, я въ первый раз® увидѣлъ гражданина Эдуарда Моро,
котораго я совершенно не зналъ. Это былъ еще очень молодой челе-
вЕкъ, б.чѣдиый, бѣлокурый съ выразительными чертами, холодным® н
мало симпатичным® вмражеиіемъ лица.
Товарищи поручали ему составлять нрокламацш отъ имени централь-
наго комитета.
Оігь былъ разстрѣлянъ версальцами.

Я пе знал» совершенно гражданина Моро.
Я не моп, бы сказать, какую роль играхь опъ въ политических» со-
бытіяхъ. ио человѣкъ, писавши! прокламаціи, пришімаемыя комитетом»,
был» навѣрноо съ большим» талаптомъ, и очень способным» писателем»,
ибо всѣ эти прокламаціи были превосходны, какъ по форм Is, такъ и но
содержанію, часто отличались истинным» краспорѣчіемь и говорили сь
пародом» понятным» ему, въ одно и то жо время ясным», сильным», сжа-
тым» и возвышеішымъ языком».
На другой день офиціалыю была провозглашена Коммуна.
Перед» ратушей, на эстрадѣ, покрытой красными драпировками
вокруг» большого стола засѣдали члены центральна«» комитета въ крас-
ных» шарфах» съ серебряной бахромой
всѣ въ формѣ національной
гвардіи.
За ними статуя Генриха IV, скрытая под» складками красна«)
знамени.
Без» всяких» афиш» и приглашеній, кромѣ одной строчки въ «Офи-
циальной газотѣ», если но ошибаюсь, болѣе ста тысяч» національпыхъ
гвардейцев», вовремя предупрежденных», прибѣжали на площадь и за-
няли всѣ сосѣднія улицы.
IIa баррикадах» выдѣлялись группы людей.
Любопытные наполняли мансарды аристократических» домов», въ
улицѣ Риволи. Окна первых» этажей оставались большею частью герме-
тически закупоренными. Жильцы отсутствовали или прятались.
Чудное солнце освѣщало эту величественную картину, переливаясь на
штыках» и иа золотых» или серебряных» галунах» офицеров», заливая
волнами ослѣиительнаго свѣта знамена всѣхъ батальонов», собранный
вдоль ограды, и рааиоцвѣтныя знамена, потому что красное знамя но
вездѣ еще замѣнило трехцвѣтныя знамена Седана и Версаля.
Когда центральный комитетъ объявил» имена избранников» Ком-
муны, когда пушечный залп» внезапно потряс» город», изъ тысячей
окружающих» грудей раздался крик», полный такого энтузіазма, такого
единодушнаго и рѣшительпаго провозглашения республики и Коммуны,
что этого не забудешь никто из» присутствовавших» на этом» нрпздникѣ,
хотя бы ему пришлось жить столѣтія.
Сто тысяч» ружей, сверкпувъ ста тысячью огнями, поднялись над»
ста тысячами обнаженных» голов», которыя клялись всему пароду побѣ-
дить или умереть.
Эти сто тысяч» человѣкъ да двѣстп тысяч» чеювѣкъ, порящнихся
2 апрѣля, узнав» о шшаденіи версальцевъ—была та горсть мятежников»
и бѣжавшигь оть суда преступников», о которых» Тьеръ допоерлъ не-
вѣжествешшй и испуганной прошшціи.
Сколько осталось ихъ теперь, этих» федералистов», которые были
тогда полны надежд» н под» голубым» небом», иод» гром» пушек» про-
возгласили Коммуну H всемірную республику?
') Іів|.е
:
ий*ь членов* Коммуны была также красная, только серебряная
бахрома была замѣнепа золотыми жолудями на концах*.

Тысячи томятся въ каторжных
1
* работах*, вт, ссыдкѣ,-
въ Повой
Калѳдоніи.
Другіѳ страдают* и борются въ изгнанін.
Остальные, большая часть почивает* иод* мостовыми, который они
полили своей кровыо въ теченіе псдѣли убійетвъ, послѣ шестидесятп-
диевной безпощадной борьбы.
Это нровозглашепіе новой идеи и соціальной революдіп было такъ
трогательно и такъ гращіозно, что даже наши врага испытали настолько
глубокое вііечатлѣпіе, что одинъ изъ пихъ не удержался отъ удіголепія,
неторгпутаго у него па мигь ne совѣстыо, конечно,—у этих* людей ео
нѣтъ,—а потрясенными и покоренными цервами.
Бота конец* отрывка изъ книги, полной клеветы, иод* заглавіемъ:
Семьдесят* три дня Коммуны, подписанной Катумомъ Меидесом*.
«Батальоны один* за другим* выстроились на площади съ музыкой
во главѣ.
Музыка играла Марсельезу, подхваченную хором* въ пятьдесят*
тысяч* рѣшитедыіыхъ голосов*; этотъ музыкальный гром* потрясал*
всѣ души, и великая пѣсня, забытая изъ за наших* пораженій, на миг*
обрѣла вновь свою прежнюю силу.
Вдруг* гром* пушекъ. Пѣігіе страшно усиливается; орромпая волна
знамен*, штыков*, кэші подходить, уходить, волнуется, гЬснится пересь
эстрадой. Пушкн па.шть непрерывно, но гром* ихъ слышен* только в*
лерерывѣ пѣиія. Потом* вое это тонегь вт» единодушном* восішщаніи,
въ общем* крпкѣ неисчислимой толпы. У всѣхъ этих* людей одно сердце,
какъ одші* голос*.
Ахъ! Парижский яародъ! Б* тебѣ КИШЕТЬ такой вулкан* великодуш-
ных* страстей, что при нриближеяіп твоем* далее сердца осуждающих*
тебя покоряются, очищаются огнем* твоим*!».
Наканунѣ одипъ из* наших*, журналист*, писатель, поэт,, Жю.іь
Валлэ, паписалъ своим* горячим*, ярким*, жгучим*, полным* истшшо-
революціоішаго красмрѣчія языком*,
слѣдующую замѣчательную
страницу:
«Н'Ьжное и яспое солнце, золотящее жцрла пушек*, запах* букетов*,
трепеталю знамен*, рокот* роволіодіи, которая идет** тнхая и прекрас-
ная, как* голубая рѣка, содроганія, отблески, гром* мѣдныхъ трубъ,
отсвѣть бропзы, пламенный надежды, благоуханіе славы побѣдной рес-
публиканской ар.чіи—было от* чего упиться гордостью и радостью.
О, ^еликій Париж*!
Трусы, мы уже говорили, что нужно покинуть тебя, удалиться от*
твоих* предмѣстій, который считали мертвыми!'
ІІррсги отечество славы, городъ-избавитель, очат. рѳволюиіи!
Чтобы пи случилось, будем* ли мы завтра побѣждены или должны
умереть, наше поколѣніо утЬшоио! Мы вознаграждены за двадцать лѣтъ
поражеиій и тоски.
Горнисты, наполните звуками воздух*, барабанщики, бейте въ поход*!
Обними меня, товарищ*, ТВОЕ волосы также сѣды. какъ мои!

И ты, мальчуган», игравшій въ шарики за баррикадами, иди сюда,
чтобы я мои» и тебя обнять.
18 марта прекрасно сохранило тобя, шалунишка! И, может» быть,
какъ н мы, ты вырастешь среди тумана, будешь валяться въ грязи,
кататься въ крови, издыхать с» голода и стыда, изнывать въ невыра-
зимой скорби безчеотій!
Конец»!
Мы за тебя истекала кровью и слезами. Ты примешь наше наслед-
ство. Сын» бывших» въ отчаянш, ты будешь свободным» человѣкомъ».
Почти всѣ члены Коммуны присутствовали при этой деремоніи. Всѣ
были глубоко тронуты. Я чувствовал», какъ у меня сжимается горло и
глаза наполняются слезами.
Среди этих» безкоиечныхъ водащаній, этой пылкой вѣры, пе(ред»
ним» потоком» надежды, который хлынул» на нас», отъ этой толпы,
перед» этими ста тысячами граждан», которые нам» говорили:
«Вот» паша кровь, паша жизнь! Берите все, пользуйтесь всѣмъ без»
пощады, мы по будем» торговаться, по спасите республику, утвердите
Коммуну и равенство. Судьба наша, судьба Фрнціи, революции, т. е. всего
челсвѣчеетва—въ ваших» руках»!»
У меня кружилась голова и мнт, было страшно от» сознапія огромной
отвѣтствепігостті!
Курие был» около меня.
Я схватил» его за руку, указывая на эту картину.
«Сколько ответственности!»—Сказал» я ему,
«Но и сколько прав»!»—Отвѣтмъ мнѣ он».
XI.
Коммуна. Большинство и меньшинство. Делеклюзъ. Гамбонь. Феликсь
Ilia. Политика.
Первое засѣданіе Коммуны было въ день ея обнародованія, 28 марта
вечером» в» іратушѣ.
Это собраніе произошло само собой, такъ какъ ни один» член» не
получил» приглашоиія.
Приглашение на это собраніѳ не могло исходить отъ бюро Коммуны,
еще не учрежденпаго; оно должно быть сдѣлано центральным» комите-
том», который уклонился отъ этого.
Въ самом» дѣлѣ, проявив» большое безкорыстіе и большую способ-
ность, пока власть принадлежала ему одному, какъ только Коммуна,
выборы которой онъ обезпѳчилъ, приняла осязательную форму и стала
фактом», центральный комитетъ стал» поступать совсѣмъ иначе.
Чувство своей огромной отвѣтственности' до тѣхъ пор» преобладало
пая» маленькими личными страстями, возвышало сердца и разеудокъ

парадных® диктаторов®. Но лишь толы«) обііародованіо Коммуны изба-
вило ихъ отъ этого страшнаго бремени, они опять становятся людьми,
поддаются жаждѣ соперничества, и пЕкоторые начинают® вдруг® жалѣть
о тчій власти, которую они съ такой поепѣшностыо возвратили избран-
никам® парижского народа.
Исполнив® свой долг®, они стали скучать.
Ничего не было приготовлено, чтобы принять нас® въ ратушѣ, когда
мы явились туда.
Не было ни одной залы, которая хоть отчасти не была бы запята
свитой централыгаго комитета.
Члены Коммуны, нрибывшіе первыми, блуждали тамъ наугад®, но
зная, гдѣ мы должны собраться.
Забыли сказать часовым®, чтобы они нас® пропустили, и такъ какъ
въ данный моменть у нас® не было ни пароля, ни какого либо знака, но
которому они бы нас® узнали, нам® долго пришлось вести переговоры
передъ оградой, прежде чѣмъ могли проникнуть во внутрь.
Многіе изъ нас®, имя или лицо которых® были мало извѣстіш, были
вынуждены въ этотъ вечер® уйти, въ виду сурового приказа стражи.
А между тѣмъ къ 10 часам® мы были въ достаточном® числѣ, чтобы
вступить въ исшшеніе своихъ обязанностей.
Вспомнив® тогда, какъ бывіиій участник® 4 сентября, что въ ратушѣ
была особенная зала для засѣ.даній муниципальная) совѣта, я повел® чуда
моих® смущенных® товарищей.
Дверь была заперта. Членов® цонтральнаго комитета невозможно было
найти.
Пришлось искать слесаря. Зала, долго пикѣмъ не посѣщаемая, была
полна пыли. Ламп® но было.
Многіе изъ нас® чувствовали сильное раздраженіе против® централь-
наго комитета, приписывая ему умысел®, котораго, вѣроятно, сознательно
ис было, по крайней мѣрѣ, у всѣхъ.
Наконец®, худо-ли хоротпо-ли мы могли вступить въ исполнѳйіе сво-
ихъ обязаішостей. Тогда явилась делегація изъ трех® членов®, чтобы
передать нам® власть центральна«) комитета въ выражепіяхъ, который
были приняты благосклонно, и Коммуна высказала, что комитет® оказал®
важный услуги республик® и Парижу.
Гражданин® Блелай, старшій по возрасту, былъ назначен® првдсѣдаг
телемъ засѣданія.
Я никогда не имѣл® памѣренія писать исторію Коммуны в® букваль-
ном® смысл®, а просто хот®лъ ообрать мои личйыя ' воспомішанія и
искренно разсказать то, что я видѣлъ, что считал® интересным®, чтобы
лучше ВЫДЕЛИТЬ коммунальную идею, довольно неясную даже для пѣкото-
рыхъ изъ тЕхъ, которые сражались подъ ея знаменем®, и что было важ-
нЕе всего для многих®, которые были обязаны доставить ей торжество.
Важно также освободить ее от® тЕхъ клеветъ, подъ которыми стара-
лись задушить ее ея враги-побЕіители, и ОТВЕТИТЬ тѣмъ МИЛЫМЪ друзьям®,
может® быть, еще хуже врагов®, которые жмут® вам® руку, кате

заблудившимся несчастным«, достойным« почта въ такой же степсшг
жалости, как« и порицанія.
Но я, лично, отвергаю это сожалѣпіе, это сішсхождейіе.
Идея была велика и справедлива.
Въ ней было спасеніе народа.
Еелн-же люди совершали ошибки, если оші оказались ниже своей за-
дачи, пусть ихъ судят«, пусть исторія къ шімъ будете такъ же строга, какъ
они того заслуживают«, я по уклоняюсь вовсе от« етрогаго суда исторіи.
Но пусть въ атомъ приговорЬ не смѣишваюгь съ этим« самого дела.
Если обстоятельства и наши силы не позволили нам« обездѳчить
победу этому дѣлу, въ настоящее время нужно, по крайней мѣрѣ, понять
какъ следует, эту идею, чтобы не думали, что имѣютъ дѣло съ болѣо
или мѳнѣегероическим«,болѣе или менѣе справедливым« возстаиіемъ, надо
ясно понята слѣдующеѳ:
Парижская Коммуна была болѣо чѣмъ возстаніе и нѣчто совершенно
иное.
Опа была возникновшіемъ принципа, утверждением« ПОЛИТИКИ.
ОДІШМЪ СЛОВОМ«, она по была только еще одной революціѳй, она была
ногой революцісй, несущей въ складках« своего знамени цѣлую самобыт-
ную и своеобразную программу.
Въ тот« день, когда это будет, какъ слѣдуетъ понятно, все будет«
спасено.
Поэтому я пѳ буду вовсе писать восхваленія Коммунѣ и ея деяте-
лям«. Л стараюсь более всего был справедливым« и безнристрастнымъ,
говоря объ ней и объ нихъ.
Если мы были разбиты, несмотря на велнчіе дѣла и несмотря на
велпчіо народа, который пролилъ за пего свою кровь, это зависит, от,
почти безвыходных« обстоятельств«, въ которых« мы находились, обстоя-
тельств«, которым пе мы создавали, которым« мы должны были под-
чиниться.
Это зависит, также оть недостатка ясности въ политике Коммуны. /
Надо въ самом« делѣ это признать. Парижская Коммуна, разсма-'[
триваѳяал какъ правительственная власть, часто вола противоречивую
политику, и можно наблюдать своеобразное явленіо, что коммунальная f
идея, такъ рѣзко определенная и очерченная после 18 марта и во время
господства центральцаго комитета, становится все болѣс неопределен-
ной и более нерешительной, начиная съ того дня, когда явилось собра-
те подъ именем«:
Парижской Коммуны.
Между тѣмъ въ атомъ ообрадіи, которое такъ унижали, которое
старались попеременно и одновременно изобразить гнуснынъ и смешным«,
въ числѣ членов« было много знаменитых« людей, имевших« неоспори-
мое интеллектуальное значеніе.
Что касается честных«, благонамеренных« людей, твердо решивших«
исполнить свой долгъ, -го, можетъ быть, никогда но было собраиія, где
бы ихъ было такъ много.

Въ самом» дѣлѣ. Далеко не заурядными людьми были такіе, какъ
Делеклюзъ, Феликс» Ilia, Варлѳиъ, Жюль Балла, Тридонъ, Веркорель,
Теизъ, Прото, Лонге, Гамбонъ, Лефрансе, Малой» и т. д. и т. д.
Но можпо-лп удивляться, если рядом» съ этими людьми и другими,
которых» я пе называю, чтобы безполезно но удлинять этотъ список»
1
),
если рядом» съ людьми замечательными по таланту или характеру, или
по тому и другому одновременно, находились въ Коммуне и смешные
люда?
Демократия также нмѣѳтъ своих» Лоржорнлей, своих» Белькастедсй
и своих» Бараиьоновъ.
Человеческая слабость встречается повсюду.
Впрочем», главная опыгпость дая Коммуны и ея главная слабость
заключались не въ этом». Я повторяю, ея ошибки и нерешительный
характер» ея политики имели источником» дрѵгія причины, изъ кото-
рых» я укажу главныя.
Ile успели мы собраться и вступить въ псполиеніе своих» обязан-
ностей, какъ мы должны были признать тот» весьма важный факт», что
I слова «Парижская Коммуна» разными членами собранія понимались
двояко.
Для одшіхъ Парижская Коммуна выражала, олицетворяла первое при-
льнете антиправительственна«) принципа, войну со старым» понятием»
едгшаго цеитрализоваішаго десіютическаго государства.
Коммуна для нихъ являлась торжеством» принципа автономіи свободао
соединенных» грушгь и возможно болѣѳ непосредственна«) правительства
народа самим» народом».
По ихъ мнѣнію, Коммуна была нервымъ этапом» огромной какъ со-
ціалъной, такъ и политической револтаціи, которая должна окончательно
' уничтожить старый порядок». Это было безусловное отрнцаніс идеи дик-
татуры, это было захватом» власти самим» народом» и следовательно
у ничтожен іе всякой вла сти впѣ и над» народом».
Люди, которые такъ чувствовали, думали и желали, образовали то, что
V позднее называлось группою соціалистовъ или мепьшипствомъ.
Для других» Парижская Комму па, напротив»,"была продолжопіемъ
прежней Парижской Коммуны 93 года. Опа, по ихъ мігЬпію, была дикта-
турой именем» народа, огромной концептраціой власти въ нескольких»
руках», разрушепіемъ прежних» учрежденій, заменой прежде всего новыми
людьми лиц», стоящих» во главе этих» учреждепій, немедлеипо прообра-
зованных» въ военную силу, чтобы они служили народу противъ ого
врагов».
') Такъ, есть люди, о коТорыхъ я совгѣмъ ne упомпнаю. какъ о членахъ
Коммуны, такіе, какъ Дюваль, Флурапсъ, Бланки, Клюзере и т. д ., такъ
какъ
одни погибли вначалѣ, другіе никогда не присутствовали и по участвовали
въ пагапхъ совѣщаніяхъ, хотя и были правилыіо набраны.
ИІВѢСТНО, что Дюваль и Флуранеъ были убиты 3 апрѣля всрсальцами и
что Бланки быль арестованъ реакціей.
Что касается Клюзере, то онъ оставался воеппымъ мпішстромъ до своего
ароста.

Среди людей этой авторитарней группы не вполнѣ исчезла идея ерп-
ства и цептрализаціи.
Если опи принимали, если они записали на своем® знамени прин-
цип® коммунальной автопомін и свободной федераціи групп®, то пегому
что этогь принцип® былъ имъ навязан® волею Парижа, по пѣкоторые
ого мало или плохо понимали или вводили туда значительный ограіш-
чеігія.
Впрочем®, подъ вліяніемъ привычек®, обусловленных® требованіяыи
ума, долгой жизни полной борьбы, они как® только доходили до дѣла,
они снова шлп тѣмъ путем®, къ которому привыкли издавна, и съ нссо-
мнѣшю добрыми намѣреніями желали примѣнить старый образъ дѣй-
ствія къ новой ндеѣ. Они не понимали, что в® подобном® случаѣ форма
поглощает® почти всегда самую сущность и что, желая основать свободу
диктаторскими или произвольными средствами, убивать то, что хотят®
спасти.
Эта группа, составленная, впрочем®, изъ довольно различных®
элементов®,' представляла большинство и назвала себя: революдіоперами-
якобинцами.
Это назваше, какъ п то, которое примѣкяли къ меньшинству, было
несправедливо въ том® смыслѣ, что оно было слишком® односторонним®.
Въ самом® дѣлѣ, большинство, исключая отдѣлыіыхъ личностей, ие .
было въ общем® аптп-соціалнстическимъ, какъ и меньшинство пе было !
апти-революціоішымъ.
Никто въ Коммунѣ пе думал® возставать противъ необходимости
соціалыіыхъ реформ®, и всѣ декреты ооціальпаго характера проходили V
без® всяких® возражепій обыкновенно единогласным® рѣіпепіемъ.
Оь этой точки зрѣпія большинство было соціалистнчпымъ. Но тамъ Ï
господствовало предубѣжденіо революціоиныхъ традицій, употребленных®
какъ способ®, и оно смотрѣло по большей части какъ на постороннее 1
на то, на что большая часть членов® меньшинства емотрѣла какъ па
главное.
Большинство, взятое въ цѣломъ, пмѣдо зіѳнѣѳ ясное и опредѣлен-
ное представленіе о своеобразном® и новом® коммуналистическомъ двн-
женіи. Занятое по необходимости потребностями ежедневной борьбы,
оно ие только заботилось о том®, чтобы укрѣпить основы для будущ-
ности и блестяще подчеркнуть тот® принцип®, которому мы должны
были доставить торжество или во всяком® случаѣ общее признапіо, оно
вынуждено было, повторяю, для спасенія Парижа, прибегать, часто безъ
разбора, къ традиціошіъімъ средствам®.
Они, обыкновенно, голосовали за соціалпстическія мѣропріятія,
когда ихъ предлагала группа, пзвѣстная своими экономическими позпа-
иіями.
Оь другой стороны, меньшинство не было антирсволющонпо, чему
служило доказательством® его участіе и его дѣятелыюсть пъ таком®
революціонномъ двнжепіи, какъ начатое 18 марта.

Необходимо даже признать, что съ извѣстной точки зрѣиія меньшин-
ство было революціоішѣе большинства въ томъ смыслѣ, что оію смѣлѣо
занесло руку въ самый учрежденія, что оно било по самымъ основам*
стараго соцГальнаго н политическая» строя, что оно хотѣло порвать со
всѣми традиціями и создать дѣйствителыю совершенно новое дѣло,
измѣпивъ сверху донизу стариішыя отношенія правящих* къ управляе-
мым*, открыта, одним* словом*, совершенно новую эру, выйдя без-
поворотно изъ той колеи, гдѣ въ теченіе восьмидесяти лѣть увязали
всѣ правительства, порожденный народными дшжеиіями.
Въ концѣ концов*, та цѣломъ оно не противоречило ни одной край-
ней мѣрѣ, лишь бы это мѣропріягіе было целесообразно и но шло въ
разрѣзъ съ самым* принципом*, во имя которого мы взялись за оружіе.
Насколько несправедливы и исключительны были прозвища въ прп-
мѣнсиіи ко всему большинству и меньшинству, можно судить потому, что
та группѣ такъ называемых* революціоперовъ-якобипцевъ было извѣст-
/1
нов число членов* Интѳриаціонала, людей, участвовавших* въ соціалн-
і стическомъ движеріи, точио такъ же, какъ среди меньшинства былъ блап-
киегь Тридопъ и журналисты радикальной прессы, болѣо известные
своей революціоігпой дѣятельпостыо во время импоріи, чѣмъ принад-
лежностью къ соціалистическому движению
l
).
Нельзя было также утверждать, что та той ІШІ другой группе было
,
болѣе представителей буржуазна или трудящихся классов*, такъ какъ,
1
если главные н самые пылкіе вожди большинства, Феликс* Піа, Рауль
Риго, Вайанъ, Ферре, Гамбонъ, Паскаль Груссе, ІІрото, Режерь, Лео Мол-
ліе, Mio, принадлежали къ бурокуазіи, именно, къ журналистам* и адво-
катур!;, то Шарон*, Амуру, ІПаленъ, Дсреръ, Трепке, Іоаишірь и др.
были рабочіе.
Точно также, если въ меньшинстве были буржуа, какъ Лефрансо, Лон-
гюе, Жюль Валло, Верморель, Тридопъ, Андріе, Журдъ, Артур* А]чіу, то
там* были и рабочіе. как* Клемансъ, Е. Жеірардета, Тейзъ, Малой*,
Птідп, Серайеръ, Авріаль и, наконец*, Варленъ.
Итак*, причины раскола, происшедгааго подъ конец* среди членов*
Коммуны, ие слѣдуетъ искать въ дѣленіи на карты, разнице по образо-
ванно и т. п.
Раскол* произошел* по другим* причинам*, как* я объяснял*, он;
произошел* оттого, что, одни, ймѣя менее ясное представлепіѳ об* коину-
') Совершенно ошибочно иг этому утверждать, что члены Меж'уиароддьй
Л-соці; ціи представляли съ перваго дня прочную группу, сидѣвшую слѣва и
звавшуюся ссціалиетами.
Меньшинство образовалось вовсе ве такъ.
Образование это было гораздо медленпѣе и не было результатов првдва-
рптельнаго соглашеиія.
Въ действительности небольшое число людей съ одинаковыми взглядами и
тенденциями постепенно выяснились другъ для друга, своими рѣчами и голосо-
ваиіемъ, образовали опредѣленпую группу и вступили въ снощенія только въ
силу необходимости ужо, совершенно, вь коицѣ Коммуны.
Голосование комитета общественна!« сп.иенія впервыо проявило офиціаль-
пое существованіс меньшинства и связало ихъ между собою

шлистичѳской идеѣ,- хотЬли нользоюаться средствами, создавшими поли-
тическую и буржуазную революцию 1789 г., между -гЬмъ, какъ другіе
объявляли, что Коммуна оригинальная революція по существу своему
соціальная и народная,' которая должна закончить, а вовсе не возобновлять
первую іреволюцію, старались подчеркнул ея своеобразный характер«,
применять новыя средства, ооотвѣтетвующія новому принципу, не отвер-
гая впрочем« ни одной энергичной меры, вызванной небывалыми обстоя-
тельствами, въ каких« мы были.
Одним« словом«, мы требовали целесообразных« меропріятій, между
тѣмъ какъ большинство, по нашему, применяло частью средства неудач-
ный, болѣе того, совершенно безсильпыя, н вовсе нодѣйствителыіыя при
тѣхъ исключительных« услопіяхъ, въ какихъ находилась Коммуна.
Доказательством«, что мы были правы, служил то, что большая часть
меронріятій хвалимых«, но рѣдко применяемых«, такъ какъ они не соот-
ветствовали нн среде, ни событіямъ, ускорили только паденіе Коммуны и
сделали его болѣѳ глубоким«.
Если большинство членов« собрайя высказалось против« пасъ, то это
произошло еще потому, что среди членов« такъ называемой революционной
группы находились такіѳ люди, какъ Делеклюзъ, Феликсъ Ilia, Гамбонъ,
которые, благодаря возврату и долгой борьбе, имѣли преобладающее вліяніе
въ собраніи, почти целиком« составленном« изъ новичков« въ политике.
Имена эти являлись всегда главарями во всякой борьбе, во всякой
оппозицін, за ними признавали известную опытность въ общественной
жизни, такъ какъ деятельность ихъ восходила до 1848 г. и борьбы •
тогдашней демократіи, избранных« собраніяхъ. У шіхъ было все., чтобы
внушить довѣріе и привлечь умы, они только неясно понимали то дело,
которое выпало на нашу долю.
Среди меньшинства, напротив«, кроме Беслай и Лефрапсе, ішкто изъ
пасъ но мол принимал деятельного участія въ событіяхъ. предшество-
вавших« импѳріи. Мы развились самостоятельно, безъ всяких« тради-
цій, на одном« изучоиіи истцріи. Родившись къ нравственной жизпи подъ
гнетом«, мы ненавидели, боролись какъ кто умѣлъ, кто перомъ, кто ело-
вом«, кто, организуя рабочее движеніѳ, какъ Варленъ и другіе члены
Международна«) Соброиія, которых« еоціализмъ привел« къ революиіи
такъ же, какъ некоторых« из« нас« революція привела къ соціализмул
Люди 1848 года, войдя въ Коммуну, внесли съ собою по необходимо-
сти, я уже сказалъ, привычки ума и свойственное имъ понятіе о рево-
люции которое решительно не соответствовало столь глубоко свое-
образному движонію, каким« было движеніе 18 марта.
Въ известном« возрасте привычки укрепляются.— Они были пред-
ставителями другого поиолѣнія, иных« чувств«, иного способа дѣйстлія.
Мы не касаемся здѣсь их« характеров«, их« искренности, преданности
H ума.
Делеклюзъ проявил величіѳ и самоотречение, которое сдѣлало изъ пего і ¥
изъ ряду вшіъ выходящую историческую фигуру, достойную уваженія и ! "
всеобщаго удивленія.

И па меня лично опт» произвело» ішчѣмъ неизгладимое, живое и силь-
ное впечатлѣніс.
Это былъ благородный характер®, герой въ полном® смыслѣ слова.
Его любовь къ народу, его преданность революціп иод® конец®
I заглушили въ нем® всякій личный эгоизм®. Онъ ОТДЕЛИЛСЯ, так® ска-
зать, отъ самого себя и парил® над® людьми и событіями, не видя ничего,
кромЕ священной цЕли и высшаго закона—благо народа!
Опъ, старый якобипецъ, созданный по образцу людей Копвента,
ПОСЛЕДНИМ® и прекрасным® воплощсніем® которых® он® былъ, при-
надлежа къ поколѣнію, влюбленному въ единство и мало знакомому съ
соціалыіымн вопросами, онъ пгкорѣ'замѣтилъ, что отдает® свою жизнь
I коммупалнстпческому дЕлу, многіе принципы котораго противорѣчили
нѣкоторымъ ого самым® дорогим® убЕждеиіямъ. Если оиъ не раздЕлялъ
всЕхъ пожолапій борцов® Коммуны, если нѣкоторыя из® этих® стремло-
лій оскорбляли принципы, которым® ou® посвятил® свою жизнь, или
проявляли новую сторону вопроса и этимъ вносили колебааіе и смуіценіе
в® его ум®, привыкшій къ иному способу мышленія, тѣмъ не менЕе,
нужно отдать ему справедливость, оиъ прекрасно понял® новую про-
грамму и ея значеніе.
Можеть быть, его симпатіи влекли его и не туда, но тамъ былъ
иародъ, тамъ была его воля.— Он® подчинился и какъ стоик® принес®
необходимую жертву.
Никогда съ уст® его ие срывалось горькаго слова обвшіенія или
I упрека меньшинству; можно сказать даже, что къ концу онъ стоял г»
^ [между меньшинством® и большинством®, которое охотно уничтожило бы
! первое, какъ препятствіе. Оиъ покрывал® его своим® покровительством®
> и оиъ, котораго сорокалЕтня я борьба и темперамент® всецЕло влекли къ
большинству, онъ умѣлъ быть справедливым® къ меньшинству, умѣлъ
понять ix признать его роль. Так® какъ въ этотъ торжоствешшй час/г,
онъ умѣлъ отрЕшиться отъ личпаго самолюбія, то опъ ясно понимал®,
что как® налЕво, так® и направо были только вЕрные слуги народного
дѣла,
Гамбонъ принадлежал г» также къ этой катогоріп людей. Онъ такъ
же мало интересовался расколом®, который к® концу, казалось, разцЕлнлъ
Коммуну на два лагеря. Единственно озабоченный тріумфомъ революціп
и нобЕдой наршкскаго народа, онъ посвятил® этому всЕ свои силы с®
преданностью, мужеством® и самоотречением®, достойными всякой по-
хвалы. Онъ шел® въ рядахъ большинства, но никогда не нападал® па
меньшинство, никогда но выказывал® раздражепія ИЛИ подозрЕнія, и я
думаю, что въ случаѣ' надобности оиъ, какъ и Делеклюзъ, вмЕшался бы,
чтобы напомнить" нѣкоторымъ, особенно склонным® забывать, что враг®
въ ВѳрсалЕ и что рсволюція знает® только преданных® борцов® на всЕхъ
скамьях® Коммуны.
К® несчастью я не могу сказать того лее о Фѳлнксѣ Піа, который,
напротив®, вносил® часто в® споры большую горячность и несносную
язвительность и позволял® оебЕ въ своем® журнал® доходить до высшей

степени несправедлива«) нешшмашя наших» стремленій, которыя по
могли возбуждать сомнѣнія ни въ одномъ умномъ и добросовестномъ
чѳловѣкѣ.
Это казалось и кажется мнѣ глубоко печальным».
Если ошибочная оцѣпка и непонимашѳ данпаго положенія прости-
тельны некоторыми, умам» болѣе убежденным», чѣмъ просвещенным», и
непривыкшим» разсматрнвать вопрос» со всех» точек» зрЬпія, умам», у
которых» страсть берет» верх» над» разсудкомъ и которые забавляются
громкими фразами въ ущерб» логикѣ, т®> это совсем» но извинительно но
отяошсніго къ Феликсу Піа, умному и талантливому человеку.
Во время своей долгой политической деятельности, онъ всегда прояв-
лял» смелость ума н несомненную революдіонную эноргію. Съ этой сто-
роны, ему, какъ Делеклюзу и Тамбову, нечего было доказывать. Какъ они,
онъ моі» и должен» был» стать выше мелкой вражды и несправедливо-
стей, но возбуждая подозрѣнія даже самых» требовательных» и недо-
верчивых».
Если оиъ этого не делал», то я предполагаю, что личная вражда къ
некоторым» членам» меньшинства увлекала его за прсдѣлы строгой
справедливоеTM, какъ это бываешь у нервных» и впечатлительных» тем-
пераментов» съ артистическим» направлеиіемъ.
Возвращаясь къ предыдущему, я мог» убедиться, что для многих»
членов» большинства коммуналистическая идея прошла совершенно неза-
меченной, что они ее совершенно но поняли и не могли вовсо отрешиться
отъ связи с» прошлым».
Въ ихъ глазах» рсволюція 18 марта была простой революціей и они
действовали соответственно этому, не отдавая себе отчета въ глубоком»
отличіи ее оть прежних», не только вслѣдствіо полной ея законности, по
также волѣдствіе ея исключительного значешя.
Некоторые изъ молодых» также присоединились къ этой группе,
увлеченные и опьяненные властью.
Всякая власть развращает».
Будучи рѳволюціонеромъ, легко вообразить, что эта власть роволю-
иіонна, и удовольствіо сознавать себя господином», делает» нас» сле-
пыми.
Опи веѣмп силами добивались диктатуры, надеясь принять въ пей
участіе.
Поспѣшимъ прибавить, что число молодых» людей, увлекаемых» лич-
ными расчетами, было очень ограничено.
Съ перваго заседанія обозначились эти два течопія двумя противо-
положными прѳдложеніями но одному и итогу же вощюсу.
Я внес» ггаедложеніѳ о томъ, чтобы засѣданія Коммуны былл публичны.
Паскаль Груссе, напротив», вігесъ предложеиіе, чтобы зайдапія Ком-
муны были секретны и, поддерживая свой проект», сказал»:
«Коммуна должна быть Советом» Десяти».
По моему мнѣнііо это было полным» отрицапіемъ воммуиалпетиче-
ской идея.

Коммуна должна была, но моему, быть, поскольку позволяли обстоя-
тельства, полным« народовластием«.
Секретное засѣдапіо, Сонѣшь Десяти, пздающій декреты, выработан-
ные въ тайнѣ, вдали о
г
гь народа и внѣ вліяпія общественна«» мнѣнія,—
но это был« чисто императорски! режим«, и система людей 4 сентября.
Не нодъ прикрытіѳмъ ли этой тайны и этого принципа, высшій авто-
ритет« по волѣ народа, они могли задумал и совершить предательство?
Не стоило бороться противъ этого и свергать их«, чтобы создавал
снова!
Мы действовали во имя народа для парода, во имя революцін для
роволгоціи.
Допустим«.
Но развѣ мы непогрешимы?
А если мы ошибаемся?
Почему, будучи избранными, мы должны удалиться оть избирателей
и сделаться всевѣдущими и всемогущими?
Конечно пѣтъ!'
Это было, именно, язмѣной истинно реводюцкшпьшт, традпціямъ
иод« предлогом« революшопализма.
Конвент« всегда рѣшалъ па глазах« народа п всѣ Монтаньяры шли
въ клубы, чтобы предложить пароду или обсудить съ ішмъ ne нредлоик-
нія, которыя они вносили потом« на голосованіѳ правительственна«)
собрапія.
Что касается меня, то, будучи, въ ожидавія лучшаго, прпвержепцемъ
нмнеративнаго мандата, я но могь, таким« образомъ, отречься отъ самого
себя и отказался оть примѣионія своих« собственных« принципов«.
Я по думаю, чтобы избранный, раз« онъ избран«, зависели, исклю-
чительно оть своей совѣсти, как« полагает« Жюль Фавръ, совесть кото-
рого извѣстна!
Я думаю, что избранный есть п должен« быть живой и говорящей
совестью избирателей. Неправ« онъ, когда совесть ого идешь въ разрѣзъ
съ совестью избирателей. Ему остается только уйти п начал личную
борьбу.
По разным« соображепіямт,. некоторый ил которых« были очень
серьезны, Коммуна долго колебалась над« рѣшеніемъ этого перваго
вопроса.
Между тѣмъ, по моему, это был вопрос« принципа порвостспен-
ігой важности.
Я безпрѳрывпо спорил« и подъ конец« собрате голосовало хотя и во
полную публичность засѣданій
во пѳчатаніѳ отчета въ «®фиціальпой
газете».
Къ несчастью этотъ отчет« часто былъ весьма по полон« и по не-
опытной составлявших« его почти никогда но давал« точнаго предста-
нленія о засѣдапіяхъ.
') Разумѣется рѣчь шла не о гѣхъ засѣданіяхъ, гдѣ говорилось о поре-
двпжепіи войскъ. Эти засѣданія всегда должпы быть секретны.

Говоря о болышпгствѣ к меньшинстве, я значительно предупредил*
событія, потому что эти две группы образовались толы» въ послѣдиіѳ
дни Коммуны и получили офиціальноѳ сущѳствованіе по поводу голо-
сованія комитета народцаго спаеонія.
Очень долго между тѣми, которые должны были составить меньшин-
ство, не было никакого ооглашенія.
Мы мало знали друг* друга.
Всякій, следуя своему темпераменту, говорил* и голосовал* но
повседневным* вопросам* 'согласно своим* принципамъ и своему поли-
тическому идеалу.
Я сказал*, что мы мало знали другъ друга.
Лично я зналъ только двоих* или троих* изъ будущих* двадцати
двух*.
Я вступил* во. июшепія с* Лефрансе только 4 сентября, п эти
оношенія были очень ірѣдки п поверхностны.
Я зналъ также Всрмореля, но в* то время я еще разделять педо-
г.ѣріо, которое оп* внушалъ, главным* образомъ, рѳволюціонной партіи
и избегал*, с* ним* всяких* сношѳній.'
Только видя ого деятельность в* Коммунѣ, я понял*, что оиъ былъ
жертвой клеветы и стал* относиться къ пому съ уваженіемъ.
Только съ одним* меня связывала двадцатилетняя личная дружба;
ого бурная и часто мучительная жизнь протекала на моих* глазах* я
я всегда удивлялся его великому таланту и любил* его оригинальный и
смѣлый ум*. Съ радостью, хотя и безъ удивленія, я видѣлъ, что когда
позволили обстоятельства и онъ оказался въ соответствующей среде, оп*
проявил* истинный политическій смысл*.
Я говорю о Жюле Балле.
Исключая его и двух* только что названных* борцов*, къ которым*
надо добавит* Малона, Пипди, Варлена и Авріаля, остальных* я вовсе
но зналъ.
Но имени и какъ умственную силу я зналъ Лонгюѳ и Тридона, но,
вероятно, я съ ними никогда но говорил*.
Несомненно у меня было больше личных* друзей среди группы, обра-
зовавшей впослѣдствіи большинство, такъ какъ эта группа состояла,
главным* образомъ, изъ журналистов* *), сл> которыми я, какъ журна-
лист*, по необходимости постоянно имѣлъ сношепія. Мне даже трудно
было отделиться отъ них* и, чувствуя къ большинству личную симпатію,
ne бороться болѣе въ ихъ рядах*, какъ мы это делали съ таким* жаром*
во времена имперш.
Я поступал* такъ, какъ мне приказывала совѣстъ, и я презирал*
бы себя, если бы этого не делал*. Безъ сомпѣнія, они поступали также.
Я думаю, что они ошибались. Они думали, что ошибаюсь' я. Будущее
рЬшшъ, кто заблуждался, кто былъ прав*.
Явлспіо это легко объяснить, по это выходить за прсдЬльі моего предмета.

Но если офнціалыю раскола не существовало, то тѣмъ ne менѣѳ
m, открытом® вид® существовали оба тсчешя и, вліяя бѳзсознателыю
другь на друга, они придавали политик® Коммуны тотъ неопредѣлеішый
a колеблющійся характер®, на который я указывал® въ начал® главы.
Первой ошибкой Коммуны, которая повлекла за собою воѣ осталь-
ныя, было то, что она смогірѣла на себя слишком®, какъ на правитель-
ство, какъ па обыкновенное высшее собраніѳ, желала издавать законы
и дѣйствовать по своей исключительной ишщіатив®, тогда как® она
обязана была смотрѣть на себя исключительно как® на исполнительную
власть парижского народа.
Собираясь въ тайный засѣдаиія, куда народъ не ишѣлъ вовсе доступа,
но печатая даже вначалѣ отчетов® засѣдаиій, она изолировала себя и
это изолирование позволило нѣкоторымъ личностям® оказывать исключи-
тельное воздѣйствіо на собраиіе, предало имъ нежелательное югіяпіе па
частный мнѣиія и темпераменты ого членов®.
Если бы мы остались на глазах® парода, если бы мы допустили ль
(вою среду великое течоніе общеетвешаго мнТлія, вс® бы эти различія
утонули бы въ этомъ течет«. Нам® приходилось бы только .определять
желанія и волю толпы и осуществлять ихъ, и разиогласія между йазін
были бы во сто раз® монѣе замѣтяы, такъ какъ вс® мы были предан-
ными слугами народе, шитому что вс® они добивались только его блага,
его торжестѣа.
Это изолированіо, эти правктельствѳшгыя замашки вызвали ие-
I я медленно въ Коммуиѣ ослаблепіе коммунальной идеи, которая съ первых ь
у4
же дней должна была быть установлена и опредѣлѳна въ чистом® ея видѣ.
Предоставленная частному вліянію своихъ членов®, изъ которым,
большинство, как® я ужо неоднократно повторял®, нанболѣо видных ь
и уважаемых® были подъ вліяніемъ долгаго ярошлаго, плохо подгото-
вившаго ихъ ш федералистпчѳскому лошшанію будущего, a многіе бы ш
слишком® новичками в® политик®, чтобы ясно нидѣть опасности и доста-
точно оирсдѣлешго знать собстпоігаыя стремленія, Коммуна вмѣсто этого
забыла изложить свою программу и издала первую прокламации въ слѣ-
дуюіцемъ вид®:
«Граждане,
.
Ваша Коммуна учреждена.
Голосованіе 26 марта утвордило побѣдоносиую республику.
Подло насильственная власть схватила вас® за горло; честно защи-
щаясь, вы отбросили от® своих® стѣнъ правительство, которое хогѣло
вась обезчостить, навязав® вам® короля.
Теперь преступники, которых® вы но пожелали даже преслѣдовать,
злоупотребляют® - вашим® в&ишодушіемъ, создавая у самых® ворот®
города очагь мопархнчоскаго заговора. Они вызывают® гражданскую
войну; они примѣияютъ всѣ способы развращеиія; они принимают® кого
угодно въ сообщники, оіщ. осмѣлились выпрашивать поддержки у ино-
земца.

Мы привлекаем» ихъ за эта отвратительные происки на суд» Франціл
и міра.
Граждане,
Вы создали учреждения, которыя могут» пренебрегать всѣми поку-
шениями,
Вы хозяева ваших» судеб». Сильное вашей поддержкой представитель-
ство, которое вы учредили, исправляет» бѣдствія, причиненный павшим»
правительством». Поставленная въ тяжелое іюложеніе промышленность,
прекращенный работы, уничтожеішыя торговый сдѣлки получают» силь-
ный толчекъ.
Сегодня рѣшенъ ожидаемый вопрос» о квартирной платЬ.
Завтра будет» рѣшеяъ вопрос» о платежах» по векселям».
Всѣ общественный учрежденія будут» преобразованы и упрощены.
Национальная гвардія, которая отнынѣ единственная вооруженная
сила въ городѣ, будѳтъ немедленно реорганизована.
Таковы будут» наши первыя задачи.
Избранные народом» радп торжества республики просят» только под-
держать ихъ своим» довѣріемъ. Что же касается ихъ, оші исполнять свой
долг».
Парижская Коммуна».
Это прокламація грѣшить во многих» пунктах».
Прежде всего она крайне неопределенна, и читающій ее пс выносить
вовсе несом нЬннаго убѣжденія, что она произведете Парижской Коммуны.
Ее могло бы подписать всякое другое правительство, возникшее изъ на-
родной революции
Коммуна выставляет» себя спасителем» народа, говоря ему:
Я, собираюсь сдѣдать то и это, разрѣшить этотъ вопрос», выполнить
эту задачу, уврачевать бѣдствія, возегонювитъ промышленность, возобно-
вит» работу, дать могучій толчекь всей общественной машннѣ.
Это прекрасный вещи, чудпыя намѣренія, но шЬтъ правительства, ко-
торое но говорило бы того жо самаго.
Съ другой стороны, прокламация эта объявляет», что парижскій на-
род» создает» «учреждоиія, которыя могут» пренебрегать всѣми поку-
шениями».
Какія учреждѳпія?
Парижски народ» в» ато время не создавал» никаких» учреждений
Он» совершил» только великій акть, провозгласив» принцип» коммуналь-
ной автономіи, избрав» свою Коммуну.
Это было теперь дѣломъ этой Коммуны—въ согласіи съ народом» вы-
работать тЬ учреждения, о которых» говорилось и которых» не существо-
вало.
Наконец», каково будетъ поведете Коммуны по отношешю къ Вер-
сальскому правительству, по отяошенда къ Фрапціи.
?> Этого вопроса но касаются, а между тѣмъ, надо согласиться, это
имѣло зпачепіе.

Прокламация говоришь о спасеніи республики. Прекрасно! По какими
средствами?
Желаютъ-ли признать или свергнуть правительство, бежавшее въ
Версаль?
Желаютъ-ли основать Парижскую Коммуну, законодательствовать,
действовать во имя ея, или желают« говорить, законодательствовать,
действовать во имя всей Фрапціи, для всей Франціи, одннмъ словомъ,
запять мѣсто Ворсальскаго іфавителъства?
Въ прокламаціп ничего ясно не сказано.
Мы въ полной неизвестности п. что хуже всего, въ полной неопре-
деленности.
Ясно одно, что Коммуна говорил какъ правительство, облечепнос
полной властью, принимающее на себя всю ответственность, которое бу-
дешь действовать отнынѣ въ силу своего всемогущества и принимает« па
себя спасен;е положепія?
Очевидно, тул проявляется вліяніе старой традиціп государства, ста-
раго централистического нонятія^
Это революціонно въ старом« зиачепіи слова, это будешь соціали-
стично; по это вовсе не коммунистично.
Коммуна исчозаел, видно только правительство.
А между тѣмъ нужно было ясно установить двѣ вещн:
Политику внутреннюю.
Политику внѣшшою.
Следовало въ немногих« словахъ формулировать съ соціалнстической
точки зрЬиія столь простую и такъ точно определенную программу ком-
мунальной автономіи; разъяснить населенно немногосложный механизм«
правительства, действующа«) непосредственно при помощи естествен-
ных« групп«, учрежденных« и сфедерировашгыхъ воедино. Следовало
объявить рабочим«, что отныіге они избавлены оть законных« препят-
ствій, отдающих« ихъ на произвол« капитала, имъ нужно только объеди-
ниться, придти ко взаимному соглашепію л хозяевами и на основаніи
нолнаго равенства съ предпринимателями определить іювыя отиошепія
труда и капитала въ таком« виде, какъ оіш вытекают изъ истинных«
экономических« законов«.
Съ точки зрѣпія чистой политики дело было сделано. Оставалось
только принять программу центральна«) комитета: упичтожѳігіе армін,
замененной паціоиалыюй гнардіей, муниципальное, полицейское, судеб-
ное, финансовое и т. д . улравленіѳ Парижа—уполномоченными Парижа.
Бота что нужно было для внутренней политики.
Что касается внешней политики, то следовало объявил, что Парижъ
по хочет« вовсе навязывал своих« желаній и своего главенства осталь- •
ному народу и не имеешь притязаиія на какую либо диктатуру, что онъ
готовь признать то центральное правительство, которое иризнаел
остальная Франція. въ такой лее степени, въ какой это правителіютво при-
знает» коммунальный вольности Парижа. Следовательно, что он« никому

но объявляет* войны, рѣшивъ только защищать свое право, если это
право будут* отвергать или нарушать.
Подобное заявленіе сдѣлала Коммуна 19 апрѣля, правда, в* выраже-
ниях* несколько неопределенных*, но поистине прекрасных*
Она сдѣлала это подъ давленіемъ общественнаTM мнѣііія, по личному
настояпію нескольких* членов*, которые чувствовали насколько ложно
положеніе, если не будет., решительным* образомъ, отграничена истин-
ная ночва револгоцін 18 марта
2
).
Тѣмъ не мепѣе, документ* этот* останется какъ блостяіцая ирокла-
МІЩІЯ коммуналистичѳскихъ принципов*, какъ живое свидетельство зна-
чения и веобхормости коммунальна«) двюкенія, величія его цѣли и
вѳликолѣнія ого программы. К* несчастью было уже поздно.
Уже пятнадцать дней струилась кровь, версальцы бомбардировали
Парижъ и она но могла оказать того впечатлѣпія, какое произвела бы
в* первые дни, теперь когда слово принадлежало пушкам*, и бѣшепство
борьбы на смерть овладело всѣми умами, теперь, когда Тьоръ имел* время
от» самом* широком* объеме воэстаповить провшщію противъ Парижа
ложыо и клеветой.
До битвы, когда еще Тьер* при помощи тгруссакоп* собирал* разби-
тая войска Бонапарта, подобная прокламація, составленная въ строго
обдуманных* к умело подобранных* выраженіяхъ, могла бы ему поме-
шать и вызвать во всей Франціп широкое дппжопіе общоствепиаго
мпѣпія.
') Заявлена
1
французскому пароду отъ 19 апрѣля паішсапо Делеклюзомъ
при оодѣйгтвіп Жаля Валлс, участвовавшаго пъ избранной для этого кошіссін.
Я по могу вспомнить имена другихъ членовъ этой комиссіи.
*) Вотъ пѣкоторыя выдержки изъ этого заявлепія, которое слишкомъ
длинно, чтобы привести его здѣсь цѣликомъ:
,,... Чего требуетъ Парила?
Иризнапія п утперждепія республики, едішственной формы правительств),
которая совмѣстима съ правами парода и правильным), и свободнымъ раэвн-
тіомъ общества.
Полной автопоміи Коммуиы, распространенной на всѣ МДІСТПОСТИ Фрапціи
п обозпечпвающей каждой пеприкосновеиности ихъ правъ )] нсѣмъ фрапцуэамъ
иолиоо примѣненіе ихъ даровапій и ихъ способностей, какъ чслов-іжа, гражда-
нина и работника.
Автономія Коммуны будете ограничена равпьшъ авгопомнымъ ирапомъ для
пеѣхъ другихъ коммупъ, участвукщнхъ въ договорѣ ц ассоціація которыхъ
доляша обезпечпть фрапцузское одпнетво".
(Сл-Ьдуотъ псречислепіе правъ Коммуны).
,,... Никаких* шшхъ мѣстпыхъ гарантий Парижъ ne желаетъ, само собой
раэумѣстся при томъ условіи, что онъ найдетъ въ великомъ цептральпомъ
упраолепіи, нрсдставителъствѣ федераціи коммупъ, осущоствлсніе и примѣнепіо
тѣхъ-жо принциповъ.
Но пользуясь своей яптономіей и свободой дЬнствія, Парижъ сохрапяетт»
за собой право произвести у себя административный и экономнчоскія реформы,
какія потребует), его насѳлеше; создавать собственный учреждеиія, развивать и
распространять образованіе, промышлонпость, обмѣпъ и кродитъ; обобществить
власть и собственность, согласно потребностп времени, жѳлапію заиптсресован-
))ыхъ н дапнымъ опыта..."

Не думаю, чтобы это остановило Тьера.
Онъ желал« власти, опъ желал уничтожить революцію и на, него
по мог,то оказать вліянія тшкакія соображения политичѳекія или нрав-
ствошшя. Но подобная программа, брошенная въ мірь отъ имени избран-
ных« двумя стами тридцатью тысячами избирателей, могла бы изменить
воззрения остальной части націи.
Во всякою случаѣ Коммуна едѣлала бы все отъ нея зависящее- и вь
томъ видѣ, вт. каком« въ сущности п она была въ правѣ это сдѣлать.
Мнѣ возразят«, что центральный комитет« неоднократно дѣлал ь по-
добная заявлопія, но опн, однако, не достигли цѣли.
#
Забывают«, что центральный комитет« носил« некоторым« образом«
иовстанческій характер«. Между тѣмъ, это всегда надо іюмшиъ, Ком-
муна, избранная по предложению законных« мерою и офиціальиыхъ депу-
татов« Парижа, заседавших« еще въ Версальском« Собранін, имѣла
внолнѣ законный характер« и въ глазах« честных«, безпристрастішхъ и
здравомыслящих« людей, ея нарождепіе не было делом« горсти бандитов«
и бе.глыхъ преступников«.
Если я настойчиво указываю па то, что считаю ошибками Коммуны,
то конечно не для того, чтобы умалить ея значепіе илп из« любви к«
критике, потому что всѣ мы до извѣстиой степени ответственны и соли-
дарны въ этихъ ошибках«.
Я указываю на эти ошибки потому, что исторія прошлаго должна
быть уроком«, а не моделью для будущаго, потому что добытый опыт«
должепъ служить тѣмъ, кто заместить пасъ въ этой вѣчноЙ борьбе
угнетенных« противъ притеснителей, вь этом« тробованіи права и спра-
ведливости, въ этой выработке принципов-« будущаго общества.
Впрочем«, въ этихъ ошибках« иѣтъ ничего позорного, ничего такого,
за что приходилось бы краснеть.
Оиѣ явились результатом« таких« подавляющих« обстоятельств«, что
можно спросить себя, могло ли бы даже собраніе геиіевъ избежать всѣхь
подводных« кампей и бол ложных« маневров« привести въ гавань, хотя
уже пе государственное судно, a ладыо,. разбитую волнами, которая несла
народа и его богатства.
Не нужно действительно забывать, что, едва собравшись, Коммуна
подверглась безжалостному пападенію версальцовъ. Но прошло еще и
восьми дней съ момента ея образованія, такъ что члены собранія пе имели
возможности ІІИ познакомиться, ни достаточно оцепить друга друга, ни
сговориться и хотя бы наметплгь основное каправленіо политики, как«
война, война гражданская, война дикая, заклейменная фактами жесто-
кости, достойпыми крестовых« походов« против« Амбигойцсііъ, нарушила
душевное
1
рашюпѣсіо, разгорячила холодный разеудокъ и подняла закон-
ную бурю въ сердцах« тѣхъ, которыо стремились къ добру, всѣм« своим«
сознашемъ, пенолнепнымъ истины и справедливости.
Часто ноложеиіѳ наше сравншши съ положсиіемъ Конвента, кяѣв-
шаго за собою едва ли не половину Франціи и боровшагося противъ войны

внѣшией и внутренней, нротивъ Европейской гэалиціи и вооруженной
Вандеи.
Однако, какая разница!
Еонвенту предшествовало два другихъ собранія, которыя начали дѣло,
намѣтили дорогу, поставили вѣхи.
Очутившись у власти, опъ нашелъ въ полном* ходу еще раньше
организованную машину.
Несмотря на войну и возстаніе, Konneirr* имѣлъ свободу дѣйотвія.
Большая часть его членов*, вожаки, по крайней мѣрСЬ, уже прини-
мали участіе въ предыдущих* двйжешяхъ, были опытны въ дѣлахъ, осо-
бешіо революціошіыхъ и ясно понимали современное положоніе.
Конвептъ не был* заперт*, какъ зачумленный въ осадпомъ положенін
въ стѣнажь города, отрѣзаинаго отъ сообщспія съ остальным* міромъ.
Онъ могь вліять на страну и на Европу.
Онъ имѣлъ войска, правда неопытный, но все-таки войска.
У пего была уже реорганизованная адмиішетрпція, готовая пере-
давать приказы и слѣдить за ихъ исполш иісмъ.
Ничего подобнаго но было у Коммуны!
Коммуна сразу должна была действовать въ совершенно непод-
готовленной среде, ие имѣя перед* собой ни одной руководящей троны.
Малѣйшій промах*, промах* неизбежный въ подобном* положении,
должен* былъ обратиться противъ поя.
Ничего не было организовано. Ничего, что могло-бы служить руко-
водством* пли оказать поддержку.
Кругом* пи простору, іш воздуху. Въ распоряжѳніи только одни*
город* и вокруг* это«) города двѣ вражеских* арміп.—П руссаки и
вісрсальцы, которые сжимали его кольцом* желѣза и непрекращающегося
огня, которые закрыли перед* ней міръ, закрыли Фрапцію, изолировали
от* всѣхъ еимпатій, которые заглушали ея волос* без* отзвука, кото-
рые обрекли оѳ иа ограниченную сферу деятельности въ своем* тѣепом*
кругу.
Большая часть членов* самой Коммуны были новые люди, никогда
по бывшіе у дѣлъ и по имѣвшіе возможности подготовиться при предше-
ствовавших* правительствах*, потому*что, благодаря системе политики
единства н централизму, никто во Франціи кромѣ чиновников* и извест-
ной категоріи все тѣхъ же лпцъ, составляющих* министерства, но мог*
быть посвящен*, ознакомлен* с* политической жизнью, никто не зИалъ
общественных* дѣлъ, не принимал* и не могь принимать участія л*
управлении
Этим* объясняется то, что послѣ всякой роволюціи тѣ жо люди
оказываются снова у власти. Республика назначает* министрами мини-
стров* монархических*, и монархія берет* своих* министров* у рес-
публики. Эти инструменты безсмѣииы, их* нельзя заменить.
Другихъ нѣть и такъ будет* продолжаться до тѣхъ пор*, пока
господствует» у нас* идея о централизованном* государстве и власти.
36.-9
129

Среди цѣлой ііаціи, совершенно пеосвѣдомлетгой въ государствен-
ных» дѣлахъ, совершенно лишенной политичеекаго и администратнв-
наго опыта, существуотъ катвгорія людей, сделавшая своею споціаль-
иостыо быть министрами и государственными людьми.
Гдѣ націи получать эту опытность?
Но ии будучи министром», ни префектом», пи депутатом», нельзя во
Фраппіи найти обстановку, гдѣ гражданин» ыогь бы научиться тому,
что при желаніи легко узнать каждому умному гражданину Швейцар-
ской федераціи, который вг» случае довѣрія сограждан» принимает»
деятельное участіе сперва въ сіюей воммунѣ (общииѣ), затЬм» въ
своем» кантон» и, наконец», в» федеральном» управлеціи.
Во Франціи же всякое новое правительство, достигнув» власти,
находить адмииистрацію па посту. Стоить только дать зиакъ и машина
идет» своим» обычным» ходом».
Относительно Коммуны дѣло обстояло пе такъ.
Ни in, дум !;, ни въ министерствах», ни въ моріяхъ ne осталось, ни
одного чиновника.
Чтобы узнать, гдѣ помещаются капцеляріи, чтобы найти, напри-
мер», книга, где вписываются браки, рожденія, смерть, приходилось
обращаться къ привратнику, если онъ остался, или терять целые дни
па поиски самых» простых»* вещей, нарочно спрятанных», а часто
унесенных».
Когда я с» Цаскалемъ Грусое вступилъ въ министерство иностран-
ных» дел», привратник» и полотер» были единственными нашими про-
водниками и, пе имея возможности дать нам» других» разъясненій, ио
крайней мере, познакомили нас» съ расположеніемъ зданія.
Приходилось поэтому все создавать оть начала до конца, все вновь
организовывать, начиная от» веяоиіи списков» умерших» и родившихся,
до подметанія и освещміія улиц».
Наконец» для борьбы у нас» была ггапіопалыіая гвардія. удивитель-
ное войско, исполненное мужества и преданности, далеко превосходящее
армію, которая никогда бы не удержала Парижъ въ тсченіѳ двухь меся-
иеігь второй осады, но она была разстроена бегством» почти всех»
начальников» и изменой некоторых» изъ оставшихся.
Приходилось вновь создавать, целый корпус» офицеров» и это под»
непріятельским» огнем», не имея времени выбирать, изменять, или
вводить улучшоиія.
Что касается реіюлюціонвой деятельности, это было легко Конвенту,
господствовавшему над» тремя четвертями Франціи. который могь
устрашать міръ эпергіей своих» рѣшеній и дѣйстпій. По Коммуна,
обреченная действовать на пространстве нескольких» квадратных»
километров», пе имея никаких» спошеній с» остальной страной, была
лишена даже этого сомнительного средства воздействия; этого-то не
понимали многіе члены Коммуны, изъ тЬхъ, которые видели спасеиіе
въ примѣнепіи средств» 92-го и 93-го года.
Каким» образом» могли мы устрашить наших» цраговъ?

Они нѳ были у нас® въ рукахъ.—Они были въ Вѳрсалѣ.
Наши декреты, наши угрозы раздражали ихъ, не затрагивая, и давали
повод® к® клеветѣ.
Париж® принадлежал® памъ, мы были тамъ хозяевами, и вѳрсальцы
смѣялись бы только над® нашими запугиваніями и ни на одни® снаряда
не уменьшили бы дождя бомб®, падающих® въ осажденный города.
Пѳсомпѣшю въ Париж® были предатели, шігіоны, заговорщики, враги.
Ихъ надо было лишить возможности дѣйствовать; это укрѣпило бы
наше внутреннее положѳніѳ, но измѣніивъ ни в® чемъ наших® внѣшішхъ
ОтиошѳнШ.
Срашіеніѳ положекія Коммуны н Кошзенга было поэтому неточно и
могло нас® только сбить съ толку.
Въ исключительном® положеніи конечно слѣдовало примЕнять и
исключитеЛЬныя мѣры; но въ положеніи новом® и небывалом® необхо-
димо было пайти и мѣропріятія новыя и нѳбывалыя.
Изв®стные члены говорили всегда о возврат® къ рѳволюціонной тра-
диціи, не понимая того, что, г,® сущности, ничего общаго не было между
той пропастью, на которой мы боролись, съ той, гдѣ побѣдоноспо боролись
наши отцы. И я всегда думаю, что мы были правы, возставая противъ
извѣстныхъ м®ръ, которыя мы считали непроизводительными и во сто
раз® болѣѳ опасными для нас®, чѣмъ для наших® противников®.
Но меньшинство или, по крайней мѣрѣ тѣ, которые были въ состоя-
ніп это сдѣлать, едѣлали большую ошибку, пе предлагая других® средств®,
столь же энергичных® и ооотв®тствуюіцихъ особым® условіямъ.
Критика меньшинства была справедлива, возражопія покоились на
истинных® основаніяхъ, но нѳ было достаточно иниціативы.
оно было право въ области доктрннъ. Оно было право RO всем®, что
касалось внутренней политики. Оно было право, желая, чтобы революція
18 марта сохранила свой народный, соціалжтическій, коммуналистичвскій,
автономный и федералистичѳокій характер®.
Но большинство было право, говоря:—пас® бомбардируют®, разстрѣ-
лпваютъ наших® плѣнныхъ, со всѣхъ сторон® row® окружает® опасность
и гибель, мы приближаемся къ катастроф®. Необходимо средство избежать
ея, необходимо средство, чтобы устрашить, удержать, принудить отсту-
пить наших® противников®.
Существует® ли подобное средство? Может® быть. Но оно было пе
там®, гдѣ его искали до послѣдпей минуты.
У Коммуны не было заложников®, но у пея были залога матеріалъные.
Не думали или подумали слишком® поздно о нодостаткѣ истинной рево-
люціонной эвергіи, которая соетоить не въ томъ, чтобы носиться съ
всторіей прошлаго, замыкаться въ оцраігичѳігной области того, что было,
но въ том®, чтобы открыть и примЪнить для даннаго положешя истинное
спасительное средство.
Я не буду дольше останавливаться на этомъ, потому что не хочу и
рѣшителыю изб® га JO касаться личностей.
Да и что значат® личности?

Если и были среди нас* грѣшшшів лсгшиысліемъ, неношшаігіемъ
обстоятельств* или просто песіюообностею, то время судить ихъ еще но
наступило. Никто не та праве сомневаться в* ихъ намерениях*, ихъ
убѣждѳніяхъ, который выше всяких* нападок*. Наконец*, теперь они
побежденные, некоторые мученики, жестоко искушшшіе заблуждеиіе ума.
Установим* ошибку, но не будем* касаться личностей.
Эта ошибка, впрочем*, является по моему слѣдстаемъ первой, самой
тяжелой и непоправимой изъ всех*, которая была мною указана, и кото-
рая состояла та том*, что Коммуна изолировала себя, отвергла полную
гласность, что опа, такъ сказать, не заседала на площади.
Необходимо было твердое диктаторское правлен!а в* военных*
вопросах*.
Во всем* остальном* следовало жить та толпой, советоваться с*
пей, жить ею. Отъ этой близости съ толпою родилась бы искра, которая
должна была бы ярко осветить весь путь нашего следрвапія.
^
Я думаю, что отметил* зло съ большой откровенностью и безнри-
страстіемъ, забывая маленькія столшювенія, который могли нас* раз-
делят*.
Да позволять мне теперь изложить смягчающія обстоятельства.
Их* было много.
Прежде всого мы были обременены работой, изнемогали отъ устало-
сти, не имея ни минуты покоя, ни одного мгіювеиія, когда спокойное раз-
мышлѳиіе могло бы оказать свое спасительное воздейетвіѳ.
Имеють ли представленіѳ о том*, каково было пашо сущоетвовапіо
в* течепіо этих* семидесяти двух* дней? Какая разрушительная работа
сушила н разрушала наш* мозгъ?
Въ качестве членов* Коммуны мы обыкновенно заседали два раза в*
деп*.
Въ два часа и вече|х>м* до глубокой ночи.
Эти два засѣданія перерывались только настолько, чтобы слегка за-
кусить.
Кромѣ того всякій изъ нас* принимал* участіо въ одной изъ компс-
сій, исполняющих* работу разпыхъ министерств* и обязанных* упра-
влять одним* изъ следующих* отделов*, народным* образованием*,
военным*, продовольствія, внешними сіюшеніями, полиціей и т. п.,
заведываніо которым* было достаточно, чтобы поглотить все силы
человека.
Съ другой стороны, мы были мерами, гражданскими офицерами,
обязанными управлять нашими соответствующими округами.
Многіе изъ пас* были командирами національной гвардіи и между
пами но было можеть быть пи одного, кто не должепъ был* каждую
минуту бежать па аванпосты, идти въ форты, чтобы ободрить сражаю-
щихся. выслушивать ихъ требоваиія, удовлетворять их* или самому
обсуждать военное положеніе.
Каждый из* нас* в* этих* ужасных* условіяхъ, где малѣйшан
ошибка, малейшее невѣриоѳ движепіо могло всо погубите, должен* был*

брать на себя и благополучно вести тысячи разнообразных® работе, до-
статочных'!,, чтобы занять восемь или десять человѣкъ;
Мы но спали. Что касается меня, то я не помшо, чтобы я въ теченіо
этих® двух® мѣсяиевъ раздѣвался и ложился десять раз®. Кресло, стул®,
скамья на нѣсколько мгповеній, часто перерываемых®, служили нам®
постелью.
Это сущоствованіс, въ котором® мы изнемогли бы физически, если
бы оно продолжилось, и которое несомненно лишало мысль хладпокровія
и ясности, было впрочем® результатом® идеи о концентраціи, которая
господствовала у большинства членов® Коммуны. Они полагали, что силы
ихъ будутъ соответствовать ихъ преданности, и что для того, чтобы все
было хорошо, необходимо было, чтобы все было сдѣлано Коммуной ').
Ни одно засѣдаиіе, добавим®, не проходило безъ неожиданных® проис-
шествій, который увлекали умъ отъ разумнаго и зрѣлаго обсужденія и
будили наши страсти.
Это были военный новости. Это "были пзбіенія плѣнныхъ федера-
листов®, умерщвляемых® версальскими войсками. Это было извѣстіѳ
о сестрѣ мплоссрдія, восемиадцатилѣтней дѣвушкѣ, изнасилованной и
задушенной солдатами Вииуа или Галифэ, въ то время, какъ она пере-
вязывала раненаго. Это былъ аванпосте, захваченный врасплох®,
благодаря паролю, выданному каким® то предателем®.
Это были доносы на военных® делегатов®, которых® приказали аре-
стовать.
Это была странная отставка Росселя.
Это было открытіе заговора въ Парижѣ.
Это были тысячи трагических® или печальных® пройсшествій, кото-
рый, пробуждая въ членах® Коммуны net, инстинкты справедливости и
человѣчности, сбивали съ толку, увлекали толпу и вызывали крики горн
и негодоваиія, причем® не всегда были разсчіітаны выражепія и зна-
ченіѳ ихъ.
Скажут®, что политическое собрапіо ire должно давать увлекать себя
подобным® движспінмъ.
Допустим®! Но какое ообрапіо могло противостоять этому?
Почему мірь столь снисходительно относится къ трусости, эгоизму
и подлости собрапія монархических® заговорщиков®, безеердечпой бур-
жуазіи, засѣдавшаго въ крови и позорЬ родппы въ Версалѣ, почему опъ
') Должепъ признаться, что я голосовалъ за то, чтобы управленіе окру-
гами было передано членамъ Коммуны.
Эта мѣра имѣла нѣкоторыя большія неудобства, какъ я убѣдился ira
практпкѣ.
Я былъ увлечоиъ тѣмъ опасеніемъ, что трудно будете такъ сразу найти
способныхI, администраторов!,, которые ие попытались бы основать власть муни-
ципальную рядомъ съ властью коммунальной.
Я иредвидѣлъ тутъ причины иозможнаго конфликта.
Иоиеденіо цонтральнаго комитета и препятствія, которыя опъ сѣялъ на
пашемъ пути, способствовали тому, что я боялся умпоженія иепріятностсй.

столь сурово относится къ бодѣѳ чѣмъ естеетвешшмъ слабостям» дея-
телей Коммуны?
Да, несомненно, много раз» Коммуне не хватало политичеекаго
смысла. Но ошибка эта является ошибкой всех» французских» собраній
и зависит» отъ нашего воспитанія и правительственной среды, вь какой
мы жили.
Революція не имела и пе могла имѣть политических» тралпцій.
Ничего подобпаго не существовало во Франціи перед» 1789 г. Наша
несчастная страна по прекращѳніи смутнаго феодализма, преданная
единоличному царизму, имела только монархически традиціи.
Революція, сь первых» дней схваченная за горло роакціей, обречен-
ная на единоборство без» перерыва и пощады, предприняла борьбу и
погибла прежде, чем» исполнила предначертанное дело
После 9 термидора правленіе перешло R» руки буржуазіи. имевшей
относительную политику макіавелизма, лжи и страха, политику недове-
рия без» иниціативы. резюмирующуюся одним» словом»: сохранить!
Что сохранять? Свои привилегии и рубли.
Народ» устранялся ею отъ общественной жизпи такъ лее, какъ устра-
нялся при монархіи произвола.
і
Несколько семейств» были родоначальником» государственных»
людей и можно утверждаіъ, что въ шестьдесят» леть не нашли бы во
Франціи ж) главе дел» шестьдесят!, новыхъ имен».
Пыпе молодой республикой управляли в» Версаде восьмидесяти-
летне старцы времен» царствованія Луи Филиппа, объединившись с»
инвалидами 1848 года и разбойниками имперіи. Можно найти там» даже
таких», происхождение которых» восходить къ роетавраціи или до
Наполеона 1-го.
Когда один» изъ них» умирает», ему наследует» сыпъ и этимъ все
сказано.
У людей этих» есть своя политика и они примепяють ее.
Вне ихъ остальные не пмеютч, политики и демократическая партія
живет» только госпоиинажямп о борьбе и битвах».
Парижская Коммуна, провозгласившая небывало повую идею, первая
рѳволюція, несущая въ мірт осушоствлепіе социалистической программы,
не имела точки опоры и примера въ прошлом», что могло бы ею
руководить.
Обращаясь к» 92 году, опа находила страшную борьбу, торжество
которой было обезпечено средствами, соответствующими обстоятель-
ствам» и среде
Внѣ ея не было ничего. Все нужно было изобретать, нужно было
создавать себе политику во всем».
У пея были превосходный перспективы, несмотря на войну, хотя
она была признана к» борьбе, борьбе без» конца. Несомненно она наме-
тила напри вленіе, указала цель стремления, употребила усилія, следы
которых» "Сгандтся, с нам I іи ііыо. "оріію неясно" и едва мамЬченное
не указываюпще план» необъятнаго сооружешя для будущности.

Неопытность Коммуны была ея несчастіемъ, а не ея випою, и отсут-
ствіе нрактическаго смысла, ісотороѳ она upon пила въ пѣкоторыхг
обстоятельствах«, еще болѣѳ доказывает«, насколько необходима для
Фринціи революція, которую оіга хотЬла обосновать, если Франція иѳ
желает« жалкой гибели в« рукахъ касты господствующих« эксплуата-
тора!«. которая умственно истхщаеггь ее оо времени торжества терми-
Дорійцевъ.
XII.
Коммуна.—Ея декреты.
Я указал«, каковы были обіція причины слабости Коммуны, и проис-
хождеиіе большинства ея ошибок«.
Къ этому надо добавить второстепенную причшіу, которая въ дѣй-
отвителыюсти имѣла главное зпаченіо и на которую я ужо указал« пъ
П[>одыдущой глав«.
Ко дню ея падеиія Коммуна состояла изъ семидесяти восьми налич-
ных« членов«.
Двое, Дюваль и Флурапсъ, погибли раньше; одипъ, Блаіпш, никогда
не участвовал« въ засѣданіяхъ.
Изъ этихъ семидесяти восьми пѣкоторыѳ как« генерал Клюзерѳ,
избранный вь военное министерство, a затѣмъ но приказу Коммуны
заключенный въ Мазасъ, никогда не принимали учзстія вь оовѣщаніяхъ.
Другіе оставались въ меріи или исполняли обязанности вігЬ города
на аванпостах«, какъ иапримѣръ. Брюнель, Эюдъ, Бержоре, облеченные
военной властыо. очень рѣдюо появлялись на засѣданіпхь.
Въ дѣйствптелыюсти всегда не хватало, по крайней мѣрѣ, десятка'
два членовъ, отсутствіе' которыхъ доводило приблизительно до пятидесяти
число тѣхъ, которые обыкновенно обсуждали и голосовали дек|>еты.
Понятно, что при такомъ «'значительном/, чиелѣ голосующихъ пѣ-
сколъко голосовь могуч« составить большинство.
Понятно также, что въ собраиіи, столь поспѣпшо избранном«. при
столь исключительныхъ обстоятельствах«, когда миогіе, которые должны
были быть во главѣ движенія, отстранились, измѣняя изъ страха и эго-
изма народному дѣлу, туда могли проскользнуть иЬкоторыѳ, неудачно
выбранные.
Въ общемъ я искренно думаю, что вч, Коммупѣ было болѣѳ выдаю-
щихся, умиыхъ и достойных« людей, чѣмъ въ большинства обыкновен-
ных« политических« собраній; по въ ней было также пѣсколыш очень
невежественных«, совершенно неспособных« членов« и даже сь весьма
сомнительным« во всѣхъ опюшешяхъ прошлым«.

Изъ них* подъ конец* Коммуна обнаружила и ввдѣла арестовать
двоюсь, изъ которых* один* былъ избран* только благодаря подложному
имени
Другіе были безсмыелепныѳ, экзальтированные, ум* которых* изне-
мог* подъ тяжестью миосіи, выпавшей на ихъ долю, и одного изъ них*
мы должны были запереть какъ помѣпиннаго.
Эти случаи, неизбежные въ каждом* собраніи людей, въ обычное
время имеютъ только небольшое зиачепіе. Но, въ том* иоложеиш, в*
каком* находилисі мы, все было тяжело.
Эти то невежественные, колоблющіеся, лишенные мысли и ничтож-
ные люди произносили тѣ Неумелый речи, 'который съ тѣхъ пор* съ
такою злобою приписывали всей Коммуне.
Их* было немного, как* я уже сказал*, по они могли, перейдя па-
право ли или налево, решить иной раз* большинство, потому Что въ
баллотировке голоса считаются, а не оцениваются и голос* сумасшед-
шаго или невежды имеет* столько же зігаченія какъ голос* Делеклюза,
Вермореля или Варлепа
Добавим* еще, что естественно давали порученія и назначали въ
разный министерства людей, умственный качества которых* внушали
наиболее доверія, таким* образомъ, что собран», которое заседало, обсу-
ждало и голосовало, увлеченное на самом* дѣ.тЬ меньшинством* людей
более рьяных*, чѣмъ просвещенных*, зачастую оказывалось лишенным*
большинства тѣхъ. которые могли бы оказывать спасательное и пре-
обладающее вліяніа на принятая рѣвдешя.
Оба декрета о квартирной платЬ и сроках* коммерческих* векселей
были неотложны и въ этом* отношопіп нереальны сыграли въ руку
Коммуны, рѣщивъ оба вопроса, самым* несправедливым* образом* и воз-
будив* все парижское иаселеніе, интересы котораго были совершенно
нарушены двумя законами, принятыми въ Бордо.
Чтобы сдѣлать хорошо, нужно было толы» быть справедливым*.
Было несправедливо и возмутительно, что послѣ долгой осады, уничто-
жившей сдѣлки, прекратившей работы, разрушившей отчасти торговлю,
владельцы требовали квартирную плату таким* образомъ, что оіга одни
ішчѣмъ не страдали отъ народнаго бѣдствія, поразившаго всѣ матеріаль-
ные иптересы.
Всѣ были также согласны съ Коммуной въ тоігь, что квартирную
плату нужно передать квартирантам*,
возложим» и на собственность
еоотвѣтствующую часть общих* убытішвъ.
Но на ряду съ абсолютным* принципом* слѣдовало принимать въ
расчет* извѣстныя соображепія.
Не всѣ одинаково пострадали отъ осады. Нѣкоторыо даже выгадали,
обогатившись на счет* общественной бѣдности.
') Это дѣлаетъ безусловно честь Коммупѣ, бывшей беапощадной по ошо-
шенію къ своимъ паршивымъ овцамъ, тогда какъ Версальское собраігіо берегло
евоихъ Жюлей Фавровъ, которыхъ оно должно было бы предать суду еа раз-
нил ііреступлспія, предусмотрѣнныя и караемыя кодексомъ.

Прежде всего это были рантье, занесенные въ большую книгу. Ихъ
доходы ни мало пе уменьшились и по окоігчаяія осады они оказались
такими же богатыми, какъ и прежде.
Было также нѣсколько промышленников» торговцев» съѣстиыми
припасами и тому подобными продуктами. Благодаря потворству и соуча-
стие людей 14 сентября, опи могли сосредоточить въ своих» руках» зна-
чительное количество запасов» и спекулировать ira голод» въ цѣляхъ
нолученія возмутительных» барышей.
Я очень часто возставалъ против» такого положонія, прсдставляп-
шаго величайшія неудобства, и я лично рЬшилъ не пропускать ни одного
засѣдянія, отказываясь и пзбѣгая всяких» виѣшнихъ поручопій, который
помѣшали бы мнѣ регулярно присутствовать ни совѣіцаігіяхъ Коммуны.
Я думаю, что, оставаясь на скамьях» Коммуны, пѣкоторыѳ оказали
бы гораздо болі.пю услугь, чѣмъ исключительно занимаясь той или другой
отраслью управления, гдѣ могь бы заменить какой-нибудь способный
и усердный гражданин».
' Слѣды ихъ усилій и ихъ преданности въ ігсполггспш этих» епеціалт,-
ныхъ обязанностей, относящихся къ кругу деятельности различных» ми-
нистерств», останутся почти незамѣчепными и ничего пе скажут» въ пользу
коммунистической идеи. Ограничившись же болѣе скромной ролью простого
члена Коммуны, они способствовали бы болѣо отчетливому выяснении
ея программы, той программы, которая станет» и уже становится ея
великим» орудіемъ міровой пропаганды и ея лучшими отвѣтомъ на кле-
вету нѳдоброоовѣстныхъ противников».
Посмотрим» теперь каковы были постановлен] я этого собрапія, изу-
чим» его главные декреты.
Они были многочисленны, слишком» многочисленны. Я займусь
только болѣе характерными.
Ихъ можно раздѣлить на три категоріи.
1-ая—декреты, васаюіціося текущих» дѣлъ, вызванные тѣми осо-
бенными обстоятельствами, которыя были созданы первой осадой и рево-
люціей 18 марта.
2-ая—декреты прппцишалыше.
3-ья—декреты боевые.
Въ числѣ первых», паиболѣо важными были декреты относительно
квартирной платы, срочных» платежей по коммерческим» векселям»,
отнооительпо понсій вдовам» и сиротам» воинов», павших» въ граждан-
ской войнѣ.
Были, накопецъ, чиновники, врачи и тому нодобігыя категорін,
средства которых» серьезно не пострадали.
Эти соображенія были представлены Коммутіѣ именно мпою, по она
не примяла их» во внтаапіѳ. Она прямо и просто вотировала общую
отсрочку квартирной платы за октябрьскій триместр» 1870 и за январ-
ей й и апрѣльскій 1871 г.
Отсрочка квартирной платы была хорошей мѣрой, справедливой п
неизбѣжной.

Несправедливо и скверно было позволить пользоваться этой отсроч-
кой милліоперамъ и преступникам«, которые заставляли народъ голодать
для своего обогащен ія.
Этим« упущеніемъ декрет« грѣшилъ.
Для того, чтобы онъ былъ вь самомъ дѣлѣ справедлив«, дѣйствн-
телвнъ и заслужил« одобренія всего населения, для того, чтобы оігь на
оамомъ дѣлѣ задѣлъ гЬхь, кого имѣлъ вь виду, въ нем« недоставало
необходимой поправки, которой требовали справедливость и здравый
смысл«.
На слѣдующій день одиннадцать члепокь попытались внести поправку
къ ошибкѣ, совершенной наканунѣ, и предложили слѣдующую резолюцію.
«Парижская Коммуна,
Принимая во вниманіо, что есть торговцы и промышленники,
которые во время осады занимались прибыльным« промыслом«;
Принимая во вниманіе, что есть чиновники и рантье, которые во
время осады пользовались тѣми же доходами, что и въ обыкновенное
время;
Постановляет«:
Всѣ граждане, пользовавшіеся обычными доходами во время осады,
обязываются виести въ муішципалышя кассы суммы ихъ квартирной
платы.
Въ каждом« округѣ имѣеть был назначена комисеія, чтобы устано-
вить тѣхъ лпцъ, которыя находятся въ таком« положоніи.
Подписи:
Л. Фрапкель, Артур« Дрну, Ж. Б. Клемапъ, С. Дореръ, Эд. Вапанъ,
Лит. Лрно, Декаігь, fi.' Ланжеиеиъ, Адольфъ Клемапсъ, Е. Жерардеиъ,
Бабикъ».
Принимая это постановленіе, Коммуна одними, ударом« добилась бы
постугілепія въ общественную кассу значительных« сумм« (назначеніе
которых« было бы определено поздиѣе) и обезпечила бы исполпеиіе
своего декрета, таки. как« ігакому не пришлось бы по душѣ дважды
платить за паем« квартиры: одипъ раз« Коммунѣ, другой разъ владѣльцѵ
дома.
Въ виду того, что декрет«, постаіювлявшій отсрочку квартирной
платы, не содержал, въ противность сдѣланігаго выше предложения,
никакого подтвержденія, оомѣлшюсь п смогло имъ воспользоваться лишь
незначительное число граждан«.
Въ самомъ дѣ.іѣ, net. противники Коммуны, всѣ богачи, всѣ торговцы,
всѣ тѣ. кому нужно было оставаться въ хороших« отношеніяхъ со
своими домоішдѣльнамн,-
а число таких« было значительно—заплатили
въ шдеъ также точно, какъ если бы декрета и не существовало;
Таким« образомъ. частная собственность, против« которой былъ на-
правлен« декрети. Коммуны, лишь въ исключительных« случаях« была
ими. затронута. Лрѵгіе. воспользовавшись обстоятельствами, предложили
своими, домовладѣльцамъ третью часть ИЛИ половину слТ,дуемой суммы Н

заставили выдать себѣ установленную, узаконенную расписку въ полном®
расчет®.
Такимъ образом®, осталась недостигнутой та цѣль, которую ставила
себѣ Коммуна. цѣль справедливая, состоявшая въ томъ, чтобы возложить
въ равной мѣрѣ на всѣхъ тѣ потери, отдѣлаться отъ которых® никто но
пмЪлъ права.
Въ большинства елучаепъ домовладѣльцы получили свое, въ особен-
ности самые состоятельные, тѣ. которымъ принадлежать дворцы въ
элегантных® и богатых® кварталах®.
Декрет®, дѣйствительпо, принѳсъ пользу рабочим® и бѣднякамъ, но
опъ также хорошо помогъ бы имъ и въ тЬхъ условіяхъ, которыя я ука-
зал® выше.
Само собою разѵмѣотся, что не изъ удовольствія критиковать я оста-
навливаюсь на этом® нервом® декрет®, но потому, что данный декрете
может® дать типичную картину пост,щеплетіі, сдѣланныхъ Коммуной, и
возбуждаемая имъ критика доступна обобщенно.
Въ самом® дЪлѣ, ошибка Коммуны почти всегда заключал;«® не въ
соде|кканіи рѣшеиій, а въ ихъ редакціи.
Съ прекрасными иамѣреніями, основываясь на справедливых® прин-
ципах®. исходя изъ справедливых® или возвышенных® идей, она прида-
вала многим® изъ своих® декретов® слишком® абсолютную и неполную
форму. При этом® она забыла, что самый лучшія гюстагювлошя, для
того, ЧПХ')Ы пршзвости своо дѣйствіѳ и быть поня тыми толпой, нужда-
ются вт, извѣстной окрісісЪ, ігь извЪстныхь указаліяхъ на переходный
ступени, обличающія ихъ проведеніѳ въ жизнь.
Пусть теорія не оста.вляоть пробѣловъ, но факты неразрывно свя-
заны между собою и, когда от® теорін переходят® къ практик®, нельзя
П[юпеб|)ѳгать вспомогательными мѣрами, единственно обезоечивающнми
успѣшное примѣненіе теоріи.
Подобные пр>б®лы. понторяю. объясняются тѣмъ, что люди практики
участвовали въ Коммун® въ незначительном® числ® и преобладающее
рлішгіе зачастую отзывали сентименталисты, которые всегда и во вся-
ком® вопрос® видяте только одну его сто]юпу.
Вщючем®, долгое время источником® слабости революціонпой партіи
являлось то, что она была нартіой чувства.
Она начала, наконец®, становиться на твердую почву экономической
и научной .действительности, когда масса не вышла еще изъ первоначаль-
на го періода, а нъ политик® же п®те ничего болѣѳ гибельнаго и опаснаго,
чъмт> чувство.
Революція является не дѣломъ чувства или страсти—это вопросъ
здраваго смысла, логики и знанія.
Дещют® о срочной уплат® коммерческих® векселей изучили гораздо
основатель!;®«, обсудили гораздо серьезнѣе и лучше взнѣгили: зд®гь не
могло примѣшатьс.я чувство, и вопрос® пылю было разсматрнвать исклю-
чительно на почв® действительности.

Въ самомъ дѣлѣ, должники и кредиторы были от, равной мѣрѣ за-
интересованы, ибо тотъ, кто былъ кредитором« одного, явился должником«
другого и не было возможности установить различія между имущими и
неимущими въ этой области.
Кромѣ того Коммуна пріостановила продажу вещей, заложенных« въ
ссудных« кассах«, въ ожиданіи пока ей удастся приступить къ ликвидаціи
этих« учреждеиій.
Нѣтъ нужды останавливался на этот, вопрос«; по поводу его могло
быть лишь одно мнѣніе.
Я говорил« уже о декрет«, который возлагал« управлетѳ округами
на ответственность членов« Коммуны. Я пе буду возвращался къ этому.
Затѣмъ слѣдуетъ декрет«, предоставляющій иепеію отъ 300 до
1.200 фрапковъ каждому федералисту, раненому въ бою за Коммуну,
декрет« справедливый, неоспоримый, дававшій кусокъ хлѣба тому, кто не
пожллѣлъ своей крови для торжества народнаго дѣла.
Оставаясь въ предѣлахъ того асе круга идей, Коммуна издала другой
декрет«, въ котором« она назначала пенсію от, 600 фр. законной или
незаконной жен« федералиста, убитаго непріятелемъ, и ежегодную
пенсію въ 365 франков« для каждаго ребенка, призпаннаго или ненри-
знапнаго отцомъ, до восемнадцатилѣтняго возраста.
Этот/, декрет«, принятый, если я но оніибаюсь, одшюгласію, принад-
леаситъ къ таким« постановленіамъ, которыя заслуживают вниманія.
Вниманія опъ заслуживает« ие тѣмъ, что назначается пѳнсія вдов« или
дѣтямь бойца, павшаго на служб« Коммун« (передъ таким« постапо-
влешемъ никто-бы ие задумался), но т«мъ, что онъ допускает« къ
пользованію этой пенеіей жену законную или незаконную, дѣтей при-
знанных« или непризнанных«.
Для освобождонія женщины, для ноддержанія ея достоинства эти
шесть слов« декрета Коммуны сд«лали больше, ч«мъ любой изъ мора-
листов« и законодателей прогалаго.
Был можетъ въ этом« заключался наибол«ѳ см«лый поступок«
Коммуны, ибо здѣсь, таким« коренным« образомъ, она разрѣшала во-
прос« морали и ставила памятник« глубокаго ивмѣнѳнія въ совремѳн-
номъ строѣ семьи.
Возвышая женщину па одну ступень съ мужчиной, предоставляя
перед« законом« и въ правах« полное равенство ой и мужчин«, этотъ
декрет становился на почну истинной морали и наносил« смертельный
ударь рслигіозио-монархической систем« брака, наблюдаемой нами от.
сов|>ем ci 1 иомъ обществ«.
Это былъ от, то же время акта справедливости, потому что пора раз-
вязаться съ этими, гнусными, предразсудкомъ, съ этими, узаконенными,
варварством«, въ силу которого от, том« опредѣлоиіи, какое дается въ
наше время сожительству от, противоположность закопному браку, всѣ
страданія возлагаются на слабых«: на соблазненную женщину, на
невинное діггя.

:
Союз* мужчины и женщины по существу своему должен* быть
актом* свободным*, совершаемым* двумя равно отвѣтственными лично-
стями. Въ этом* союз* какъ права, такъ я обязанности должпм быть
взаимны и равны.
Когда мужчина дѣлается любовником* женщины и дѣлаетъ се
матсрыо, эта женщина—ого жена, рождешіыя ею дѣти—его дѣти.
Если общество вовсе не караетъ любовника, почему стремится оно
покарать любовницу, почему караешь дѣтей, воторыя, впѣ всякаго
сомпѣпія, ne просили рождать нет. на свѣтъ.
Къ этому декрету, вотированному всей Коммупой, повторяю, безъ
воябнхъ возражений и вотированному", я могу прибавить, съ радостью,
была присоединена лшпь одна поправка, которой требовало тогдашнее
состоите нравов*: было рѣшепо, что кокиссія, созываемая въ каждом*
округѣ подъ предсѣдательствомъ члена Коммуны, должна произвести
разслѣдованіо, устанонляющсе. что пезакоиная жена отнюдь но являлась
простой проституткой, случайной связью, по действительно честно жила
съ мужчппой, котораго опа избрала.
Никогда, повторяю, пе было сдѣла-ію такъ много для того, чтобы
возвысить женщину, никогда не ставши оо болѣе рѣшителыю на рав-
ной ногЬ съ мужчиной.
Кромѣ того ии одно правительство, ни одиа рсволюція такъ искренно
братски не протягивали руку жешцинѣ какъ парижская Коммуна,
социальная революція 18 марта.
Жепщипы поняли это. Никогда съ большей эііергіей, въ большем*
количеств* не присоединялись онѣ къ политическому движенію и
никогда, съ другой стороны, врага но проливали ихъ кровь в* таком*
пзобиліи с* болѣѳ гнусной жестокостью, съ болѣо хищной яростью.
Пусть жепщипы по забывают* этого! Пусть помнят* онѣ, что лишь
путем* соціальной роволюціп суждено имъ занять го аоиотииѣ достой-
поо, равное, почетное мѣсто, которое имъ принадлежит*. Пусть помнят*
опѣ и го. что требовать, какъ это дѣлають нѣкоторыя изъ шіхъ, своего
оовобождеігія, отдѣляя ихъ дѣло отт. общаго дѣла всѣх* слабых*, всѣхъ
эксплоатируемыхъ и всѣх* угнетенных*. —значить совершать преступ-
ную измѣну, значить поворачиваться спиной к* желанной цѣли.
Презрѣпіе к* жѳшцинѣ, ея подчиненіе капризам* и похотям* муж-
чшш, унизительная- опека падъ ней—всо это дѣло праздных* гулякъ,
а пе рабочих*.
По выходя за предѣльт своей природы и своей роли, женщина не
будет* тЬмъ. чѣмъ она доляша быть, не будет* имѣть тѣхъ правь, кото-
рый она должна имѣть до тѣхъ пор*, пока преобразованное общество
не устранить всѣ виды злоупотреблонія силой, ію п]ювозгласитъ полное
соотвѣтствіе обязанностей и функній.
Каким* образом* тот*, кто эксшюатируст* челов* ча, кто пизводпть
его до состояшя машины, раба заработпой 'платы, будет* уважать жен-
щину?

Какимъ образом» тот», кто въ большинстве своихъ ближних» видит»
лишь орудіе для созданія своего богатства, увидит» въ жешцинѣ что
нибудь другое, кромѣ средства наслажденій, пред» которым» курят» фи-
міамъ и которое топчут» ногами.
По своему личному опыту, по многократным» наблюденіямъ во время
Коммуны, я могу утверждать, что если женщинам» воздавалась широкая
полпая справедливость, если ихъ встрѣчали какъ сестер», это было бла-
годаря рабочим», благодаря всѣмъ ооціалистамъ ')• Если иногда въ этомъ
отіюшоніи я сталкивался съ недоброжелательством», съ предразсудкани,
съ насмѣшками, почти всегда они встречались со стороны тѣх ц кто при-
надлежал» къ высшим» классам» общества, классам» праздным», и кто но
умѣлъ еще отделаться отъ всѣхъ внечатлѣній, отъ всѣхъ привычек» и
иродразсудковъ извѣстной среды.
Таковы были главный постановленія по текущим» дѣламъ, продикто-
ванный тѣми особенными обстоятельствами, въ которых» мы находились.
Декреты принципиальные были болѣе многочисленные, н ВСЁ ихъ я но
буду разсматривать.
Довольно упомянуть такіѳ, какъ запрещение штрафов» и вычетов»
въ мастерских» и унравленіяхъ и отмѣпа политической и профессиональ-
ной присяги
2
).
Этот» декрет» пе представлял» собою даже ничего смѣлаго, потому
что он» какъ и вся политическая сторона революціп составлял» часть
программы лѣвой республиканской, заседавшей в» Версальском» Со-
брапіи.
Если ПЮ ВСЁ, то почти ВСЁ депутаты опнозппіи, избранные при имперіи,
выставляли требованіѳ отдѣленія церкви отъ государства и уничтоженія
бюджета на вѣроисповѣданія.
і
А между ТѢМЪ декрет, ЭТОТ» оспаривался многими членами какъ
несвоевременный и выхо.гящій из» области вѣдѣнія Коммуны.
Критика второго рода была справедлива съ извѣсгной'точки зрепія.
Парижская Коммуна, действительно, не имѣла права объявлять ОТДЁ-
леніе церкви от, государства по той простой причине, что Парижская
Коммуна вовсе не являлась представительницей государства и должна
была тщательно избегать всего, что могло бы дать повод» думать, что у
вея есть какія либо намѣренія заменить правительство и управлять всей
Франпіей.
Эта была редакціонная ошибка, такъ какъ никто пѳ был» в» правѣ
употребить принятую формулу. Изменив» два слова въ тексте декртта,
взбежали бы этой критики.
Было бы достаточно сказать:
«Парижская Коммуна не признает» никакой вѣры и ни од'ду изъ них»
не желает» поддерживать платой.
') За исключеніемъ нѣкоторыхъ прулопигтопъ.
*) Само собою равѵмѣется, чго его относилось не кг, собранію, именуемому
Коммуной, но ко всѣмь вообще гражданам*, населяющим» территории авто-
ВОМН<ІЙ Коммуны.

Имѣнія, такъ называемый, луховныя имущества, припадлежащія
ролшіозпым® шігрегаціямъ, двиасимыя и иедвижиныя объявляются
Коммунальной собственностью», а но національной, какъ сказано въ
декрет®.
Декрет® относительно осгобожденія отъ рекрутскаго набора и отно-
ситѳлыю уничтоженья постоянной арміи могъ быть не мспѣе оспариваем®.
Достаточно было бы добавить «въ Париж®», чтобы онъ былъ безу-
коризнен® какъ по форм®, так® и по содержание.
Я останавливаюсь на этих® ничтожпЪйшихъ подробностях® редакціи
потому, что он® имѣли большее значеніе, чѣмъ думают®, придав® поли-
тик® Коммуны с® самого начала тот® колеблющійся и плохо онредЪлеп-
ІІЫЙ характер®, на который я указывал® от, предыдущей глав®.
Излагая оригинальную и новую идею, нечего опасаться излишней яс-
ности и определенности; Коммуна была представительницей щеп автопо-
міи и свободной федерпціи групп®.
Если в® этомъ отношѳніи Париж® зналъ, что оиъ хочетъ, и что
вамЪреиъ д®лать, этого могла не знать П|кшіщія; узнав®, что мы ііро-
возгласили отдЪленіе церкви отъ государства, уничтожили рекруггкій
набор® и т. п., декреты в® ихъ традиціонной форм® могли послужить
поводом® къ тому, что Коммуну снѣшаютъ съ одним® изъ тѣхъ много-
численных® централистических® правительств®, которыя смѣннлиеь
поел® всѣхъ наших® револнщій.
Двумя другими декретами Коммуна определила наибольшій оклад®
жалованья в® 6000 франковъ и въ 15 фр. ') в® день вознаграждеіня
членам® собранія.
Назначив® себ® приблизительно столько, сколько зцрабатывгеть
хорошій умѣлый и трудолюбивый рабочій въ хорошем® ремеслѣ, члены
Коммуны совершили акт® бсзкорыстіл, о котором® не приходится иного
говорите.
За пятнадцать франков® въ день каждый из® них® исполнял® три
или четыіре обязанности, которыя при любой монарх і и, как® и при
республик®, г. Макмагопа, оцѣпивалйсб бы отъ 30 до 100 тысяч® фран-
ковъ каждая.
Эти воры, грабители, разбойники во всяком® случаѣ доказали, что
они не жаждали денѳгь и, запрещая получение одновременна«) жаловапія
за нѣсколькл должностей, они и ие думали отказываться оть утомледтія
и опасности, вызываемой подобным® сопмѣщѳніемъ.
Навѣрноѳ никогда не видали правительства, которое стоило бы
дешевле народу.
Правда, что въ то время, как® Коммуна цронвляла такую мелочную
бережливость по отпошѳгаю къ себѣ и своим® чиновникамч>, она почта
удвоила жалованье учителям® и учительницам®, подняв® его до 2000 фр.,
'\,
а помощникам®—до 1500 франков®.
') Meute 200 р. въ мѣсяцъ п меиѣо 6 р. въ день. Персв.
V 143

Ислѣдъ за этими декретами .появилось несколько других» чисто
соціалистическаго характера.
V Остановимся сперва на выборѣ коммисіи почина общественной помощи.
Коммисія эта доджпа была обратиться ко всѣмъ представителям»
труда, делегатам» Интернаціонала, рабочим» союзам», промышленным»
н ученым» группам», запросить у шхъ доклады и проекты, обсудив»
пхъ съ ними, подготовить на осиовапіи этого матеріала декреты, которые
должны были подвергнуться голосованію Коммун».
Въ сущности это был» своего рода государственный совѣть без» жало-
вано,t, имѣвшій цѣлыо придать практическую форму желаний» рабочих»,
которым» Коммуна дала бы затѣмъ законную силу во всѣхъ тѣхъ вопро-
сах», гдѣ она могла рѣшать или по крайней мѣрѣ вмѣшаться.
Между к ммисісй почина и государственным» совѣтомъ была еще та
существенная разница, что вмѣсто того, чтобы быть орудіемъ правитель-
ства и получить от, пего приказ», она была напротив» орудіомъ народа
и рабочих», каналом», передававшим» выражѳиіе своихъ нужд» Коммунѣ,
которая могла удовлетворить ихъ своим» вмешательством».
Единственным» возможным» камнем» претвповеиія в» нодобпомъ
случаѣ было то, что рабочіе, привыкшіе къ праівительству, могли требо-
вать оть Коммуны регламоитацш авторитетнаго разрѣшѳнія извѣсггпыхъ
вопросов», относящихся къ труду, которые могуть и должны разрешаться
только свободным» почином» рабочих» групп». Власть, какова бы она
ни была, можотъ вмѣшатъся въ подобном» случаѣ только с» тѣмъ, чтобы
заставить уважать обоюдиыя жѳлапія и обязательства договаривающихся
сторон».
Дѣйствителыю, раз» они, рабочіе въ полной мѣрѣ пользуются своими
правами и своей независимостью, это ихъ собственное дѣло непосред-
ственно разрЬтать вопросы труда.
В» противном» случаѣ явится произвол».
Если бы государство получило право разрѣшить эти задачи по своему
произволу, то что можетъ нам» поручиться, что, рѣшивъ ихъ сегодня
в» пользу рабочих», завтра оно, если власт» перейдет» въ другія руки,
но рѣшить ихъ в» пользу привилегш?
Впрочем», какое бы иазваиіе пи носила власть: мопархія, республика
или Коммуна, она пи въ коем» случаѣ пе компетентна въ этой области.
Сами заинтересованные полновластны рѣшать пхъ.
Коммуна въ этомъ отношепіи сдѣлала только одну неожиданную
ошибку, издав» декрет» о прекращеніи ночной работы в» булочных»;
таких» неожиданностей она впрочем» болыпо но повторяла.
Носомнѣігао, что тут» принцип» был» прекрасен». Ночной труд»
противорѣчить гпгіеиѣ и даже нравственности, такъ какъ отдѣляѳт»
работника оть общества и вырывает» его изъ семейной жизни.
Декретированіѳ прекращенія ночного труда вовсе по было дѣломъ
Коммуны. Это было дѣломъ рабочих» хлѣбопековъ, сговорившихся между
собою отказаться оть поя.

Коммуна должна была только заставить уважать это рѣшеніѳ, отчу-
ждая собственность (экспропріируя) во имя общественной пользы всѣхъ
тѣхъ хозяев«, которые предпочтут« лучше закрыть лавочку, чѣмъ под-
чиниться. Она передавала въ таких« случаях« рабочим« пользоваше лав-
кой, дѣлавшейся собственностью коллективной.
Дѣйствѵя иначе, беря на себя иочинъ и декретируя прекращение ноч-
ной работы рапѣе, чѣмъ это сдѣлали сами рабочіе, добились только того,
тго декрет« никогда серьезно не применялся. Многіѳ хозяева булочіпіки
продолжали ночную работу въ согласии съ ихъ рабочими, и Коммуна совер-
шенно напрасно дѣлала вид«, будто прекращает« злоупотребления въ
извѣстной отрасли промышленности, не освобождая іп. дѣйствителыюсти
рабочихъ, которым« она хотѣла пак;ровительствовать противъ крайней
эвсплоатація.
Коммуна предписала также каждой меріи .вести списки спроса и
предложенія труда, указывая условія того и другого.
Относительно сдачи работ« съ торгов« она провела так« же времен-
ную реформу, имѣвшую большое зішченіе.
Она потребовала, чтобы была заведена тетрадь, определяющая зара-
ботную плату поденщиков« во всѣхъ сделках«, ужо заключенных« и
тѣхъ, который должпы быть заключены Коммуной
При современной систем« торгов«, дредпочтеціе отдается тому прод-
ирипиматслю, который соглашается на низшую цѣіту. ІІо, конечно, пред-
приниматель этотъ ни въ коемъ случаѣ ne пожертвует« своей прибылью,
потому что оиъ берстъ подряд« только съ ц«лыо " получить какой-либо
доход«. Следовательно, необходимо, чтобы онъ каким« бы то ни было обра-
зомъ возмѣстилъ поішженіо цѣш, на которую онъ согласился. Это опъ
не мпжеть сдѣлать иначе, какъ уменьшая количество доставляемых«
продуктов« или понижая заработную плату поденщикам«.
Таким« образомъ, это является источником« двойного грабежа, и госу-
дарство, отдающую работу съ торгов«, не заботясь о заработной плат«
рабочихъ, которые будут« заняты въ этихъ работах«, даетъ только про-
мію па понижеиіо заработной плата или ira обман«.
Одним« словом«, оно ведет« игру за счет« нищеты.
Отдав« приказ« завести тетрадь съ таксировкой заработной платы
чернорабочим«, Коммуна исполнила свою прямую обязанность и предоста-
вила доход« на капитал« свободному вліятіію одной конкуренции.
Въ виду бѣгства значительного числа промышленников«, она пред-
писала такъ же, чтобы покинутая заведеиія, послѣ того, какъ бѵдетъ
произведено слѣдстгае н будут« охранепы нрава хозяет», бы.тв переданы
иъ руки рабочих« ассоціацій, который и продолжали бы работу.
•
Къ сожалѣнію, Коммуна ничего серьезно и коренным« образом« по
нзмѣгала ь« организации судопроизводства, несмотря ия весомнѣшюе
'.) Кнрочѳмъ само собой понятно, что Коммуна соглашалась пмѣть дѣло
съ предпринимателями только услонпо и исключительно вь томъ случаѣ, если
ИЙ могла найти организованной ассоціаціи, съ которой непосредственно могла бы
лмѣть дѣло.
30.— 10
145

усердіѳ, которое доказал* Г. Прото, делегат* по отдѣлу юстиціи, который,
При общем* невішмаліи къ этому дѣлу, не предложил* пи одного проекта,
который мог* бы предложить.
Достойно сожа.іѣнія. что Коммуна, вмѣсто того, чтобы терять цѣлыя
засѣданія па неожиданным предложепія и безплодныѳ, личные счеты,
пе утвердила от. чистом* тг
шнщшъ выборнаго начала и огвѣтстші-
дости для судей всѣхъ степеней.
Б* огромном* большинству» мы были согласны въ этом* основном*
принцип*. Исключительный обстоятельства, въ которыхъ мы находи-
лись, трудность собрать выборщиков*, которые почти всѣ, съ оружіем*
кь руках*, сражались на аванпостах*, заставили отложить это' нѣро-
иріятіе, которое можно было провести в* первый спокойный день.
Тѣмъ ие менѣе, -ііешю было провозгласить этот* принцип* с* тѣмъ,
чтобы гтриложеніе его отложить до конца войны.
Много нужно было еще поработать над* рас!чиствой городского упра-
шеігія и над* судебной администрацией.
Для этого не хватало времени и спокойствія духа.
Нельзя ни от» коемъ случат» забывать, что Коммуна заседала только
с* 28 марта до 22 мая, и что со 2 апрѣля шла непрерывная пятидесяти-
днсвная битва.
Военные декреты, то-есть декреты, продиктованные необходимостью
отпѣчать па жестокости версальцекь, защитить личности федералистов*,
рбезпечить воешгую защиту, или декреты, вырванные гнѣвомъ, внушен-
ным ь бсзчестіемъ наших* протпшшкоот» и желаиіемъ внушить имъ
спасительный ужасъ, были самыми спорными и вызывали шшболѣе
шнадковъ.
Другіѳ, напротив*, ие требовали пи разъясненій ни подтвержден!».
Нацримѣръ, относительно прсдапія суду членов* версальского прави-
тельства за мхъ враждебным дѣДствія противъ Парижа и объ обезнечеши
семейств* жертв* 22 января и 18 марта.
Въ эту послѣдшою категорію вошли очень мпогіе декреты.
Но только два изъ пг\ъ слѣдуетъ изучить оснрвательпо, потому что
они дали повод* къ самым* горьким* жалобам* против* Коммуны.
Это были:
1. Декрета о заложниках*.
2. Декрета, предппсывающій писпровержепіѳ Вандомсжой колонны.
Дек[куі'ь о заложниках* был* единогласно принять, если я не
ошибаюсь, тотчас*-жс поел* убийства попавших* въ плѣнъ Флѵранса
и Дюваля; один* изь них* Флурансъ былъ убит* руісой жандармскаго
о(|шішра, другой Дюваль по нриказапію и на глазах* одпого г«ть декабрь-
ских* генералов* Винуа.
Дюваль и Флурансъ были членами Коммуны.
Дюішь и Флураис* были генералами въ арміи федералистов*.
ПзвЪстіе объ их* смерти вызвало жгучую печаль и страшное мегодіь
ваиіе.

Вскорѣ, мы со всѣхъ сторон® получили донѳсеиія о том®, что
версальцы хладнокровие ралстрЪлиааютъ плѣішыхъ.
Если можно было гомнѣватіся относительно этихъ мерзостей, если
можно было предполагать преувелнчоніе со стороны нашихъ прнвержеи-
Певъ, то у насъ были вррсальскіе журналы,—которые объявляли съ
радостью объ этихъ убійствахъ,—и щюкламацш мужа г-жи Галиффэ.
Подъ вліяніемъ этихъ извѣстій, по.«, впечатлѣіііемъ этихъ волнсній,
желая сохраігить жизнь людям®, защищающим® Імммуну отъ системы
убійстъа, нѣкоторые члепы предложили декрет® о заложниках®.
Какъ я уже упоминал®, онъ былъ принят® единогласно.
Относительно этого декрета можно много сказать.
Въ дѣйствителыюсти нельзя отрицать, что он® оправдывался всѣмм
обычаями войны, когда приходилось имЬгь дѣло с® людьми, которые
душили безоружных®.
Во время Африканской войны, Французская армія всегда брала
заложников®, которые должны бьыа отвѣчать за повиновеніе покорен-
ных® племен®, дѣланшихь попытки къ возстанію и пе исполнявших®
принятых® на себя обязательств®.
Можно было подумать, что эти варварекія мЪры, без® сомпѣнія,
отмѣнопы в® Европѣ, по почемѵ-же версальцы снова верпулпсь къ
варварству, разгтрѣ.швая раненых® и плЪниыхъ?
Это были повстанцы, говорили они.
Въ гражданской войн® какъ можно утверждать, кто именно пов-
станец® до побтды, к острая одна рѣшаетъ законную виновность?
Если бы мы побѣдпли, то въ глазах® самой исторіи повстанцы
оказались бы в® Вероа.і® .
Да, конечно, мы возстали противъ Версаля,—но версальцы возстали
против® Парижа.
Если мнимыя, писаныя права были за нихъ, на нашей сторон®
было право в®чіюе!
—
С® другой стороны, съ точки зрЪнія практики въ революціи очепь
опасно в неблагоразумно угрожать врагу, котораго польза поймать.
Воти|ин«ал® ли Тье.ръ въ версальском® собраніи спеціальпый дек-
рот®. іі|Ч'Дііисывающій убійства плЪниыхъ?
Издал® ли он® въ этомъ собраиіи декрет®, предписыпаюіцій вер-
сальской арміи, если она когда-либо войдет® въ Париж®, убивать ране-
ных® в® их® постели, женщин®, дѣтѳй, стариков®, или молодых® людей,
цг®хь без® различія принимавших® участіе въ иаціоналыюй гвардіи
федералистов®?
Ни вн. коемъ случа®! Это д®лплось своевременно!
Коммуна, нап[ютиот., гь отвращеніом® взвалила на себя декрет® хотя
и ужасный, но совершенно согласный г® точным® поиятіем® права, кото-
рый она, впрочем®, никогда пе прнмѣпяла.
Нужно-ли было защищать жизнь героев® волонтеров® воммупальпой
арміи. которых® не желали признавать?
Говорили, что необходимо устрашить версальцсвъ.

Согласен*, по возможно-ли было таким* образомъ этого достигпуть?
Для того, чтобы этот* декрет* о заложниках* имѣлъ какую-либо
действительную пѣпу, нужно было, чтобы у Коммуны были действи-
тельно ссрьезшле заложники, и жизнь которыхъ хотя сколько-нибудь
цѣнилась версальцами.
Но съ 18 марта все эти заложники имѣли время бежать, чѣм* оіш
широко и воспользовались, такъ какъ центральный комитет* но принял*
никаких* мѣръ в* этом* отношети.
Кроме Парижскаго архіепископа и сенатора Бопжапъ *), у Коммуны
но было других* заложников*, кроме нескольких* жандармов*, несколь-
ких* приставов*, нескольких* пленных* версальской арміи и несколь-
ких* шпіоповъ ішзкаго пошиба.
Какое значеніе для Тьера имела жизнь этих* людей?
Б* чем* могь сдержать его страх* перед* ихъ смертью?
Чѣмъ большее чиСло ихъ было-бы разстрѣляно Коммуной, тѣмъ
яростнее стаповилиеь-бы эти сотнп тысяч*, раздраженных* до крайности,
осаждающих* Париж* людей, готовых* па всякія прѳступленія по за-
хвате Парижа.
Тьрр* и его соучастники, бопапартистскіѳ офицеры, настолько пе
сомневались въ такого рода ренресеіяхъ, которыхъ ію применяла Коммуна,
что пе только разсказывали своей арміи объ ихъ широком* ігримѣиенш,
но еще разукрашивали ихъ.
Я заимствую эти факты отъ одного изъ наших* хирургов*, кото-
рый отличился прелапиостыо и мужеством* па форту Ванв*.
Один* ранепый линейный солдат* быль приведен* в* форт*.
Этотъ несчастный но хотѣл* ни ѣсть, Ни дать сдѣлать себѣ пѳре-
пязки. Ему сказали, что федералисты отравляют* своих* пленников*.
Несмотря: на всѣ настояиія, он* отказывался оть всякой пищи. Чтобы '
воспрепятствовать ему умереть съ голода, хирург*, приноса пищу, первый
пробовал* ее сам*.
Нѣтъ, убійство нескольких* сетей*, даже нескольких* тысяч* жан-
дармов* и полицейских* агентов* не могло заставить Тьсра положить
конец* подлым* жостокостямъ какого-нибудь Галиффе или Вшіуа.
Это входило даже въ его расчеты.
Что значит* для этих* людей жизпь глупых* орудій, которыми они
пользуются?
Развѣ набор*, невѣжество, нищета и дисциплина не дадут* имъ
опять столько, сколько понадобится?
РазнЬ это их* трогает*?
РазнЬ они уважают* человеческую жизнь?
Разве они чувствуют» себя обязанными перед* теми, кто страдает*
и умирает*?
Это хорошо для ]іеволюціоперовь и соціалистовь!
') Это по были даже серьзпыо заложники, потому что если погибъ Париж-
сіой архісішскопъ, то потому, что этого предпамѣренпо лселалъ Тьеръ!

Состоя изъ людей съ болѣо высоким» моральным» уровнем», для ко-
торых» всякое человеческое существование, равное и подобное ихъ соб-
ственному, представляется чѣмъ-то священным», Коммуна думала, что,
декретируя закон» о заложниках», она наносить тяжелый удар» врагу.
Она принесла пред» только оебѣ самой!
Во всяком!, случаѣ, если-бы было доказало, что этотъ декрет!,,—•
несмотря па то, что он» даль врагам» возможность клеветать на Ком-
муну,—спас» жнзісь хоть одному федералисту, он» был» бы совершенно
оправдан».
Во всяком» случаѣ но тѣмъ, кто хладнокровно избивал» цѣлое на-
селеніе ва, запертом» Парижѣ, кто одобрял» или позволял» без!, про-
теста совершать это ужасное убійегво, кричать объ этомъ и обвинят,
нас», разыгрывая негодованіо.
Не высохшая еще кровь, пхъ покрывающая, доказываешь, что мы
имѣли право іірпмѣнять всѣ возможиыя средства, чтобы защитит,
героев»—создашь Коммуны прэптъ версальских» убійц».
Когда Коммуна была побѣждела, ея враги искали в» ся декрешахъ
причины для того, чтобы, хотя и немного поздно, оправдать гнусность их»
кровожадной жестокости п поддѣлать исторію.
Коммуна угрожала, по не била.
На слова ей отвѣчали картечью; а эти слова, увы! записаны псторіей
и вспоминаются невежественной толпой!
Декрет» о Вандомской колоішѣ носил» совершенно иной характер».
Онъ, быть может», был» неловко составлен» въ томъ отцошеніп,
что парижанин», какъ пѣкогда аѳиискій и римскій народ», очень доро-
жишь своими памятниками. Оіп, этимъ лично гордится. Они являются его
собствеішостыо. Это артист». Самые равнодушные люди, у которых» по
нашлось ни одпой слезы для своих» убитых» сограждан», возмущались,
видя какъ гранаты Тьера попадали въ Тріумфальпую арку, принося силь-
ным повреждоиія барельефам».
Можно также возразить, что Коммуна имѣла болѣе пеотложныя дѣла,
чѣм» шізвсрж.оиіе какого то памятника.
Но во всяком» случаѣ, этотъ декрет,, так» плохо принятый вначалѣ
значительной частью иаселеиія, пмѣлъ большое моральное зпачепіе.
Он» явился ярким» выражением» господствующих» принципов» Ком-
муны. Этимъ она заявляла свой полный разрыв» со веѣмъ прошлым»,
гдѣ господствовала ложная слава и торжество пушек».
Это было оеуждспіѳ войны и завоэвапія, приговором» парода и будѵ-
щато над» тѣмъ деспотом», который революцію п провозглашеніе правь
человѣва обрйтилъ въ порабощеніе Франціи и Европы.
Перед» лицом» завоевателей и победителей пруссаков» декрет» этотт,
указывал» истинное мѣсто п отмѣчал» печатано преярѣнія побѣды п за-
вооваиія грубой силы.
Опрокидывая эту бронзовую колопну, привезенную пзъ за границы,
сбрасывая в» Навоз» статую Наполеона I при звукѣ марсельезы, Ком-
муна протягивала руку освобожденной вселенной и въ то же время сни-

мала съ себя позоръ нашихъ послѣднихъ поражепій,—ибо она падѣяіась
на побѣдѵ.
Это была идея, воплощеппая въ дѣйствін: парод«, топчуіцій въ грязь
деспотизм«, клеймящій красным« желѣзомъ революціи плечи всѣхъ ве-
ликих« капитанов«, всѣхъ вчерашних« Бонапартов!», всѣхъ современных«
Вильгельмов«, всѣхъ завтрашних« Бисмарков«.
Я не стану продолжать дальше разбор« декретов« Коммуны.
Я выбирал« самые характерные, которые могли указал характер« и
тенденцію движенія и настроеніе собравія.
Тѣ. которые я пропустил« или забыл«, относятся къ одной ил трех«
катѳгорій, уже указанных« мною въ обозрѣніи, и мпѣ пришлось бы
только повторялся.
Я пи л іюемъ случаѣ ne старался скрыть ошибок« тамъ, гдѣ думал«,
что действительно были ошибки. Я указывать неловкости, но старался
выяснить и ея благотворное вліапіѳ.
Никто не безгрѣішт, никто пе безупречен«.
Я былъ достаточно справедлив« и ясен«, если ил этихъ страниц«
станет« понятно, что сумма добра на много превзошла сумму зла, что
ваиѣ|*чіія были всегда честны и великодушны, хотя декреты не всегда
; бывали безукоризненны съ точки зрѣнія формы или практики.
XIII.
Коммуна. — Война, полиція, пресса.
Причину паденія Коммуны нужно искать пе только въ ошибках«,
совершенных« ею. Бъ общем«, нѣть ни олпого полнтичоскаго собранія,
которое не совершало бы ошибоггь, и ошибок« гораздо болѣе важных«,
Пе бывало никогда собранія, одушнвленмаго такимь искренним« демокра-
тическим« чувством«, такой рЪшителыюй любовью къ народу, и это
вполнѣ можетъ искупить нѣкоторую неопытность, пѣсколько певѣрныхъ
дниженіИ, бывших« результатом« горячности и отчаянія безпощадной
борьбы.
Помимо указанных« условій, сдѣлавшихъ побѣду очепь трудной, если
но совсѣмъ невозможной, нѳпосредствѳшшя нравственный причины па-
денія Коммуны были совершенно нішя.
Ихъ нужно искать т. организаціи полнціи, въ воетюмъ управленіи,
который составляли двѣ слабый стороны ея оргапизаціи.
Всѣ усилія версалыіевъ были такжо направлены имеипо тра,
чтобы произвести тамъ нанбольшій бозпорядокъ, зная хорошо, что имъ
не удасття шшліять на самое собраиіе.
Я, впрочем«, не останавливаюсь долго на этихъ двухъ пунктах«,
так« как« они RU ходить за предалы программы моих« личных« воспоми-
паній и моей компетеіщіи л военных« вопросах«.
« Я ничего не разумімо въ этихъ вопросахъ, и я боюсь произнести оши-
бочиое или буржуазное суждедіе.

Какъ и всѣ граждане Партка. я участвовать въ нащоналъпой гвардіи
во время первой осады. Какъ паціопалъ-гвардеецъ я пе одипъ раз® быиалъ
ва аванъ-постахъ и хорошо знаю службу въ осажденной мѣстпости.
Можно [іривыкпутъ слушать, безъ сильнаго волнеігія, сшгть гранатъ
и пуль, по это конечно не можеть дать достаточна«) знакомства съ воен-
ной наукой.
Я должеиъ удовольствоваться несколькими общими замѣчаніями,
которыя доступны всякому здравомыслящему человеку, во всѣхъ обстоя-
тельствах®, если только он® знаком® съ фактами.
R® военном® министерств® было три делегата отъ Коммуны: Кдюзерэ,
Россель и Делеклюзъ.
Блюаере принял® военное управленіѳ поел® вылазки 3 апрѣля, въ
ужасный момент®, когда капитальная ошибка щюданныхъ, но неопыт-
ных® геііс[шовъ Коммуны испортила наше положопіѳ посн'Ьшиой атакой,
которая -рапичила съ истинным® бѣдствіем®
Съ матеріальной точки зірЪнія это несчастье можно было еще попра-
вит®. во с® моральной точки зрѣпія оно имѣло самый гибелыіыя послѣд-
ствія, съ перваго же дня приведя въ уігыіііе войско, гд® эитузіазмъ u
преданность на много превосходило дисциплину и опытность.
Вто[ю«) апрѣля. когда Париж® впервые услыхал® версальскія пушкп,
онъ заго|гЬлся всеобщим® чувством® негодовапіи.
\
Поел® первой пятимѣсячиой осады, когда город® носил® еіцѳ слѣды
прусской бомбардировки, когда населѳніе было еще истощено штурмом®
во время суровой зимы й голода, столько женщни® было уже въ траѵрѣ,
когда столько дѣтей уже осталось сиротами, без® отцов®, можно было
бояться усталости и уныиія. Этого можно было тѣмъ болѣе опасаться,
что Париж®, в® масс®, до послЪдией минуты не пѣонл® я® возможность
гражданской войны, падѣялся со свойственной ему склонностью к® иллю-
зіямъ. ч'то нереальней® остановить отнЬтствоніюсть за пролитую кровь,
что правительство никогда не оемѣлится совершить это преступление,
которому иѣтъ имени, и осадить па глазах® у пруссаков® этоть герои че-
скій город®, кодарый правительство не могло ни сдать, ни защитить.
Невозможно было допустить, чтобы это правительство. заявив®, что по
им®еть ни арыіи, ни снарядов®, ни денег®, чтобы выгнать врага, это
правительство—изъ ряду вон® выходящее но своей подлости и измѣнѣ. —
им®ло достаточно безстыдства и человѣконѳиаяистничѳства. чтобы найти
людей, пороху и золота, чтобы ос.корблять, жечь, грабить и брать присту-
пом® столицу своей общей родины.
• Были тысячи естественных® основаиій, чтобы возд®йгтвовать на умы
и удержать от® борьбы, и я думаю, что эти доводы оказали бы свое виз-
дѣйствіе на всякое другое паселеніо, но пе па ішрижаиъ.
На парижан® это ие действует®!
При первом® раскат® пушек® они поднялись вс® с® мужественным®
аитузіазмом® и мужественным® йогодовапіемъ, которые при умѣломъ
руководств® могли явиться залогом® побѣды.

Какъ только стало известно о падсніп версадьцевъ, въ единодушном*
норывѣ, всѣ батальоны ваялись за оружіѳ, и вт, несколько часов* двести
тысяч* человек* собрались на пространстве от* площади Бастиліи до
нлоацади Согласія.
Когда я увидал* эту толпу, выстроенную в* "полном* порядке, съ
ружьем* у погп, просящих* сраженія и поющих* Марсельезу, я почув-
ствовал* на мгновеніе радость и серьезную надежду, и я был* іардъ,
сознавая себя человеком*.
Я доходил* далее, до того, что надеялся, будто версальцы, поняв* едино-
душіе этого движеиія, остановятся, призадумаются.
Может* быть они хотят* только испугал* Парнас*, пощупать почву.
При видѣ иастроенія паціоішышй гвардіи и наеелепія, видя, что для
того,, чтобы успокоить Парил;*, понадобятся долгіе мѣсяцы братоубийствен-
ной воины и рѣки пролитой крови, развѣ пе поколебался бы въ своем*
преступном* рѣшеиіи всякій человѣкъ, имѣющій совесть, нравственное
чувство и сердце.
Все это ничего не значило для Тьера!
Оиъ хотѣлъ власти и уничтожонія революцін.—Что ему за дѣло до
всего остального?
Чѣмъ выше и величественнее проявлял* себя Парижъ, чѣмъ on*
делался опаснее, тѣмъ важнѣе было его раздавить.
Въ коццѣ-концовъ, для того, чтобы отступить, нужно было, чтобы ОІГЬ
новѣрнлъ, действительно иовЬрилъ, что движепіе 18 марта было дѣломъ
нескольких* каторЖниковъ, какъ оиъ извещал* объ этомъ вселенную.
Но Тьеръ пе вѣрилъ своей собственной ллси, и въ его глазах* вопрос*
пмѣлъ соверпіеипо иной вид*.
Онъ не старался узнавать объ едииодушіи Парижа; дело гало о том*,
чтобы повторить 2 декабря, только по болѣѳ широкому плану, въ свою
пользу и въ пользу буржуазии. Дѣло шло о том*, чтобы обѳзпечпть свои
привилегии.
Нруссія об'ьявпла намъ національнуіо войну, Тьеръ объявлялъ войну
сословную, войну ужасную, подлую, пъ которой право, справедливость,
и нравственность не играли никакой роли, у которой была одна задача:
Надеть ярмо на возставшій пролетаріатъ, сохранить господство
хозяина, вооруженнаго кнутомъ, заглушить ііхъ требовалія подъ грудой
труповъ!
Тьеръ и его ссбраніо были поэтому также неспособны слушать Па-
рижъ, разговаривать съ нимъ, такъ некогда рймскій сенат* былъ неспо-
собен* признать права работ, н вести съ ними переговоры во время раб-
ской войны.
Эдъ, Бержерэ, Дюваль, Флурансъ, наши молодые народные гепералы,
увлеченные горячностью своего возраста, подкупленные эйтузіазмомъ,
который, какъ электричество, исходил* от* этой великодушной толпы, ре-
шили попытаться сдѣлать огромную вылазку, напасть на версальцевъ,
разогнать и пойтп на Версаль, п это'без* согаасія исполнительной комне-
сіи, которая одна пмѣла право предписать такое важное движеніо.

Такимъ образомъ, вылазка эта произошла при таішхъ уеловіяхъ, что
Коммуиа не была предупреждена, исполнительная комиссия но дала
своего разрѣшонія. Онъ совершился, этотъ безразсудный поступок« въ
безпорядкѣ, неизбѣжномъ въ подобных« обстоятельствах«; ничего не было
организовано; ие были подготовлены въ достаточной степени артиллерія,
припасы и продовольствіе, оно происходило, наконец«, подъ огнем« Монъ-
Валеріена, оставшагося въ руках« версальцевъ, между тѣмъ, каст, па-
ціонаЛьная гвардія, кромѣ нѣсколышхь начальников«, думала, что оігь въ
рукахъ федералистов«.
Дѳвятшідцатаго марта центральный комитета могь снова завладеть
Моігь-Валеріенъ съ такою лее легкостью, какъ и всѣмш другими фортами.
От. сдѣлалъ ошибку, поручпвъ это важное дѣло генералу Люлліе, стра-
дапія котораго въ Новой Калодоніи двойной позор« для версальцевъ, по-
тому что они пользовались его услугами.
Правда, это былъ храбрый, но очень неустойчивый въ своих« мпѣ-
ніяхъ человѣкъ; онъ вернулся, заявив«, что коменданта крѣпостп даль
честное слово держаться строгаго нейтралитета.
Центральный комитета сдѣлалъ непростительную, огромную ошибку,
оставив« тамъ коменданта, ие сообразив«, что гаа другой день версалъцы
могут« замѣнить его новым«, свободным« отъ всяких« обязательств«.
Эта ошибка, въ большей степепи, рѣшнла судьбу Парижа, который
былъ открыта для обстрѣда съ Монъ-Валеріена, господствующего надъ
городомъ, огонь котораго позволил« версальцамъ спокойно производить
свои осадныя работы противъ укрѣпленій.
Если бы Монъ-Валеріенъ быть въ рукахъ Коммуны, воеппыя дѣй-
ствія шли бы совершенно иначе, п сопротивлешс Парижа могло бы про-
исходить при условіяхъ во сто раз« болѣо благоприятных«.
Первыми, послѣдствіемь Э'ГОЙ непонятной ошибки было пораженіѳ
надіональвой гвардіи федералистов«, 3 апрЬля.
Батальоны, проходнвшіе перед« фортомъ, были неожиданно обсыпаны
картечью, раздѣлены и разсѣяны. Мысль обь измѣнѣ облотѣла умы и
вызвала исизбѣжную панику, которая, сѣя бозпорядокъ и уныніе, сильно
способствовала тому, чтобы обратить результата битвы противъ нааъ.
Дюваль и Флурансъ заплатили своей жизнью за это послѣдствіе
неосторожности, а народа потерял« двухъ мужественных« борцов«, двухъ
героев«, преданных« общественному дѣлу и демократіи, солдата..
Что касается Эда и Бержерэ, то и ихъ личное мужество, ихъ безпри-
мѣрная преданность по могли исправить этихъ несчастій. Послѣ перваго
успѣха и пылкой атаіш они были принуждены собрать своих« разроз-
ненных«, утомленных« и приведенных« въ уныніе солдат«.
Эта вылазка была ошибкой во всѣхъ отношеніяхъ, потому что она
не была подготовлена съ предосторожностями, необходимыми въ таком«
сложном« дѣлѣ, происходила кромѣ того въ ненормальных« условіяхъ,
иод« огиомъ ненріятельской крѣпости, и наконец« потому, что съ пер-
ваго же дня подвергала націоиальную гвардію опасности поражонія.

чего всегда нужно избегать съ молодыми, въ высшей степени чувстви-
тельными войсками.
Эитузіазмъ этих» двухъ сотъ тысяч» людей, просящих» битвы, вот»
гдѣ поистине была замечательная сила, серьезная опора для побЪдонос-
паіх) сощютивлепія, но при условіи умѣлаго и ловкаго пользованія ею.
Нужно было внушить довѣріе этой гражданской арміи, каждый день
пріучать ее къ войне, делать нѳболъшія рекогносцировки, где она могла
бы иметь успехе, а не рисковать ею, ставя всю ставку на одну карту.
Это безе сомігЬнія и сделал» бы более осторожішй и более опытный
въ военномь деле человек». Этого наши молодые генералы не могли
понять, увлеченные народным» движеігіемъ, которое нужно было регули-
ровать и направлять.
Iîi, этой первой ошибке они присоединили еще одну, но менѣѳ важ-
ную, воспользовавшись арміей Коммуны, я это повторяю, без» согласія
Коммуны, без» прямого приказа исполнительной комнесіп, которая, неся
за все ответственность, не могла допустить, чтобы поступали, таким»
образом», но собственному побужденію, в» такой опасный момент» ').
На слѣдующій день Іишіупа вверила генералу Клюзерэ заботу о пре-
образованіи націоналыюй гвардіи и распоряженіе военными дѣйствіями
съ помощью и под» наблюдением» комиссіи, составленной изъ членов»
Коммуны, которая собиралась каждый день въ военном» министерстве.
Первой заботой Клюзерэ было запретить до новаго приказа вылазки
въ открытое поле и ограничить дЪйгтвія простой защитой фортонъ и
укрЪпленій, прикрытых» занятіемъ Нельи и еще нескольких» передовых»
фортов». За это время овъ считал» возможным» организовать изъ націо-
налышй гвардіи деятельную воеігаую силу, составленную изъ элементов»
молодых» и способных» идти в» походе, силу, съ которой можно было бы
производить частая и энергичныя вылазки.
ЗдЪсь произошла вторая, еще более печальная ошибка, которая, какъ
мне кажется, насколько я могу судить, повлекла за собою еще более
плачевные результаты. Эта ошибка состояла въ желаніи разделить
паціоиалыіуто гвардію, какъ во вромя первой осады, на двѣ части, на
походную и на осадную'
2
).
Был» поэтому отдан» приказ», чтобы все люди оть девятнадцати до
сорока лѣтъ пошли въ боевые батальоны, а свыше сорока—остались въ
Париже, не выходя за укрьплепную ограду.
') Безъ сомнѣиія, шшѣреиія граждан* Эда и Боржорэ стоять выше вся-
мнхъ подозрѣній.
г
) Спѣту оговориться, что ответственность за эту ошибку надаегь но
лично на генерала Клюзеі в, который, не присутствуя самъ во время первой
осады, думалъ по отзыву тѣхъ, которыхъ считалъ очень осведомленными, что
вга организація существовала всегда, и потому слѣдуеть ею воспользоваться.
Въ эгомъ отношоніи онъ быль обмануть ложш.іми разъяснѳніямп, въ кото-
рыхъ онъ однако не имѣлъ повода сомневаться Действуя такъ, онъ хотѣлъ
прежде воспользоваться наличными революдіонными силами, такими, ккъ
оиѣ существовали, чтобы имѣть время, не торопясь, изучить и преобра-
зовать, но приводя ничего въ разстройство.
Онъ самъ пе замедлилъ убѣднться въ пеудобствахъ подобной мѣры.

Епчто так* пе ослабило защиту, так* полпо не дезорганизовало
батальопов*.
Въ вылазкѣ 3 апрѣля шли вгѣ, и вгѣ могли понять, что теперь далеко
ие і*Ь условія, какія были во время войны съ пруссаками.
Война между Версалемъ и Парижемъ была гражданской войной, вой-
ной политической.
Правительство, заседавшее въ думѣ, хотя и правильно выбраішоѳ
населоіііѳмъ, было, въ общем*, правительством* рѳиолюціошшм* по
духу и по поступкам*. Нужно было считаться съ этим* положенісмъ,
нужно было понять, что мы можем* бороться, только опираясь на энту-
зиазм* народа, на добрую волю преданных* и убежденных* граждан*,
готовых* отдать свою жизнь на службу коммунальному дѣлу.
Для тысячи человек*, составляющих* батальон*, вопрос* возраста
не имеотъ никакого значепія, а вопрос* убеждепія—все. Среди этой
тысячи человек* были моложе сорока лет*, которые' желали паденія
Коммупы, и старше сорока лѣтъ, которые не пощадили бы для пея своей
крови.
Нужно было хорошо попять, что въ нашональной гвардіи каждый
батальон*, каждая рота—это иастоящая семья, состоящая изъ сосѣдей,
товарищей по мастерской, обитателей одной и той же улицы, одного и
того же дома, и что. разрывая эту нравственную связь, уничтожают*
серьезное, глубокое, разумное единство, которое мичѣмъ нельзя заменить
въ интересах* службы.
Не следовало кромѣ того забывать, что все величіе и все оправдаиіѳ
гражданской войны, войны политической, состоит* въ гозпапіи борцов*,
которые являются пѳ только солдатами, по живыми идеями, и что такую
войну нельзя вести какъ войігу против* иноземна«) вторженія.
Там* невозможно никакое раздѣленіо, никакое колебапіѳ. Перед*
прусским* завоеваиіем* не было и не должно было быть, послѣ 4 сен-
тября, пикого, кроме французов*, защищающих* свое отечество, и пра-
вительство поэтому должно было только заботиться о чисто впѣшнихх
явлеиіях* этого нападеиін.
Говеем* не то перед* лицом* вергальцевъ.
Понятно, въ Париже, какъ и въ остальной Франпіи, не все .были
согласны между собой, не все всѣм* сердцем* желали победы соціалыюй
революціп: некоторые смотрели на нее даже так* на мерзкое и отчаян-
ное дело
Декретом* или словами нельзя было заставить их* идти, и если бы
они пошли, то только с* задней мыслью или перейти на сторону врага
или, обратившись въ бегство при первомъ выетрѣлѣ, вызвать панику и
повлечь пораженіе.
Организуя, походпыя роты и роты осадпыя, достигли того, что между
тѣми. которые в* силу закона не участвуют* в* битвах*, находятся люди
преданные, решительные, энергичные, готовые с* радостью пролить
свою крові» под* красным* знаменем* съ золотой бахромой, тогда какъ
рота, въ пределах* возраста, которая должна идти в* огонь, набирается

съ трудом«, и eu состав«, вслѣдствіѳ дезертирства и сопротцвлѳиія непо-
корных«, почти всегда ниже того, какой можно было бы требовать,.
Многіѳ батальоны, увлеченные революціошшмъ порывом«, ие счи-
таясь съ декретом«, шли массой, но справляясь съ ограничениями воз-
раста. Въ четвертом« округѣ я насчитал« три среди одиннадцати ба-
тальонов«, которые отказались отъ преимуществ« закона и въ полном«
еоставѣ пошли въ огонь.
Не было ли это наилучшей критикой декрета?
Напротив«, во многих« других« батальонах« люди, но желавшіо
Коммуны, сгруппировались вь осадныя роты, чтобы получать плату и
еохрапить свое оружіе, так« как« Коммуиа рѣшігла, что люди, которыо
но будут« служить, будут« обезоружены
г
).
Этот« декрета, имѣлъ еще то неудобство, чтобы не сказать болѣе,
что заставлял« начать вновь всю военную организацію иод« нѳнріятель-
екимъ огнем« и вызвать этим« потерю драгодѣпнаго времени.
Вь каждом« батальопѣ, вь каждой ротѣ нужно было совершать
тяжелую H длинную работу распредѣленія, а кончив« это, приступить
къ двойным« выборам« офицеров« и т. д. и т. д.
Все это, я повторяю, заставляло терять драгоцѣпігоо время
2
),
ослабило, мѣшало заіцптѣ и въ концѣ-концовъ уменьшило почти на
цѣлую треть наличное число борцов«, по считая недовольства, явив-
шагося вь результатѣ всего.
Въ самомъ дѣлѣ, по отігошенію къ иаціоналъной гвардіи всегда
нужно было считаться съ тГ.мп чувствами и впечатлѣшямп, который
можно было игнорировать у грубаго и нШжествешгаго солдата. Націо-
налыіая гвардія помимо военной силы есть сила моральная. Каждый
гва.рдѳецъ думаешь, размышляешь, отзывается на. все, нмѣсшь свою волю.
Нужно считался также съ мпѣніомь жеищшгь, который оказывают«
сильное воздѣйствіѳ па своих« мужей, возлюбленных«, сыновей, братьев«,
отцовь. Если два человѣка живут« на одпой плоіцадкѣ, вам« будет«
очень трудно доказать одному изъ них«, и особенно его жспТ>, что опъ
должен« быть убил, потому что ему тридцать девять лѣтъ и один-
надцал мѣеяцевъ, въ то время, какъ его сосѣдъ останется вдали отъ опас-
ности, потому что ему сорок« лѣть и иѣсколысо дней.
Вмѣстѣ, предоставленные одинаковой опасности, они, побуждаемою
соревііованіем«, будут« бодро сражаться. Если ихъ раздѣлял, то идущій
унесешь ст. собой заднюю мысль, видя свою жену раздраженной этим«
неравенством«, причина котораго ей непонятна.
Съ иаціоналыюй гвардіей m. том« вндѣ, какой она была, пужпо дѣй-
ствовал просто п прямо, по устраивая категоріи, а, созвав« батальоны,
отправлять на аванъ-поегы всѣхъ явившихся, вмѣсто того, чтобы ваво-
') Коммуна но могла въ самомъ дѣлѣ оставить въ ПарилгЬ протившпсовъ,
которые были въ состояиіи поднять двнжепіе противъ ися или по время на-
надевія присоединиться къ всрсальцамъ.
2
) Батальоны цѣлыя недѣдп тратили па отн выборы, и все ого время ихъ
ислізя было посылать въ бой.

дить новую оргаштацію, невозможную при тГ.хъ условіяхъ, въ которых®
мы находились.
Граждане увлекали бы другъ друга, каждый національный гвардеец®
дѣлался полицейским® своего дома, уводя своего оосѣда. Но оставалось
никакого предлога для непокорных®, іш одной уловки для возражений,
для хитрости и лжи.
Коммуна тотчас® же узнала бы, кто за нее и кто против®. Она пла-
тила бы только тѣмъ, кто ей служил®. Она обезоружила бы других® и
дѣйотвительпое число борцов® значительно увеличилось бы.
Третья ошибка, во сто раз® болѣо печальная, чѣмъ двѣ другія, это
небрежность по отношению къ постройкѣ баррикада въ Париж®, хотя
я пе знаю еще, па кого падаотъ за это прямая отвѣтствепность.
Коммуна основала комиссію баррикада, отдавала пршсазъ за прпка-
зомъ, тратшіа много депегъ, а ничего полезного или умнаго пе было
сдѣлано.
Баррикадировать Париж® па глазах® пруссаков® было ребячеством,
или комедіей. Нечего было бояться, что рѣшатся ихъ штурмовать. Эта
неосторожности не въ ихъ характер®, а Бисмарк®, кромѣ того, хорошо
зналъ людей, которые приняли на себя защиту отечества, чтобы но
сомнѣваться, что эти люди не сегодня-завтра сдадут® ему Париж®.
Оь версальцами вопрос® нѣсколько мѣпялся. Они ne могли безконечно
тянуть осаду. Можно было съ уверенностью прсдаидѣтъ, что въ одшгь
прекрасный день они рискнуть начать уличную войну. Это было веиз-
бЬжпо въ данной войн®, и къ этому нужно было готовиться.
Въ течете двухъ мѣсяцевъ существованія Коммуны было впойіпѣ
достаточно времени, чтобы возвести за первой цѣпыо укрЬгіленій вто-
рую, потомъ третью, забаррикадировать дома по дорог®, гд® пройдут®
поиска, и создать изъ Монмартра и других® возвышошгыхъ пупктовъ на-
стоящія крѣиости, которыя сдѣлали бы Парижъ безусловно недоступным®
для любой непріятельскюй арміи. Пройдя первую цѣпь укрѣпленій, возмож-
ность чето можно было дашю ітредвидѣть, версальцы оказались бы не въ
лучшем® полоскѳвш, а во сто раз® худшем®.
Имъ пришлось бы отступить или они оказались бы въ клѣткѣ.
При сопротивлении такого рода ворсальцы были бы разбиты, ихъ
войска потеряли ,бы првсутствіе духа и провдпція въ силу необходимости
заставила бы заключить мир® или, по крайней мѣрѣ, прекратить воен-
ныя дѣйствія до выбора поваго ообраяія.
Вмѣсто этого ничего ие было сдѣладо.
Я всегда буду помнить, съ каким® отчаяиіемъ я убедился въ поно-
дѣльникъ утромъ 22 мая, идя съ порѵченіѳмъ Делеклюза на Батиньоль
и Монмарчръ, что въ Париж®, кромѣ баррикада ira улиц® Гивадй; што-
рыя были опрокинуты и ни къ чему не годны, не было ни одной барри-
кады, годной для обороны.
Приходилось поспѣшно строить их® во время битвы, без® общаге
плана, въ то время, когда пепріятель уже былъ повсюду въ Париж®.

Эта небрежность, отчего бы она ни происходила, была болѣѳ чѣмъ
ошибкой,—ОІКІ была преступлением».
Я имѣю право говорить объ этомъ, потому что во все в]»емя Коммуны
я непрерывно указывал» на ато, запрашивал», работают» ли серьёзно
надт. разумной стратегической постройкой этих» баррикад», этих» вну-
тренних» крепостей, которыя были главным» залогом» нашего спасенія,
которыя могли бы все спасти въ то время, какъ версальцы думали бы,
что одержали победу.
Я ігадоЬдалъ разным» военным» депутатам» моими заявленіями.
Всюду мпѣ отнѣчали; «это делается».
Если миѣ не изменяет» память, генерал» Клюзерэ наметил» план».
Но он» не следил», или не имѣлъ времени следить за его исиолпешемъ.
Россель был» военным» и только военным».
Онъ ппкоща не верил» въ баррикады, какъ солдат», но любя и пѳ
понимая этой уличной борьбы, которая является геніомъ самого народа,
преимущественно народа парижская».
Коща же Делоклюз» вступил» въ военное министерство, было уже
слишком» поздно, чтобы размышлять и наверстать потерянное время.
Въ общем» главная ошибка всех» тех», кто иметь болЪѳ или мепѣѳ
близкое отношеніе къ воеіпюму министерству, всѣх» тѣх», кто болѣе иди
менѣѳ касался руководства военными дѣйствіями, состояла в» том», что,
увязнув» по шею в» рутинѣ, они хотели вести правильную ішсснчв-
скую войну.
Тщетно тратили силы, организуя армію, полки, распределяя пачаль-
ство. сочиняя стра.тѳгическіо планы.
Въ теченіо двух» месяцев» посылали въ окопы, па форты и па авап-
посты отборную часть революціоннаго населѳнія. Въ теченіе двух» меся-
цев» гибли тысячи самых» лучших» людей, при чем» те, от» кого это
зависело, не могли придумать ничего новаго и оригинальная», не могли до-
думаться до того, чтобы серьезно организовать истинную народную
войну.
Большинство требовало с» шумом» и гамом» реоолюцюнныхъ мѣро-
пріятій.
Вот» тут» то ихъ и нужно было применить.
Тут» было все допустимо, потому что здесь была суть вопроса, и па
этой почвѣ победоносной обороны было бы достигнуто безъ борьбы и
колебаній общее соглагіѳ.
Предпочитали играть въ большую войну и терять людей въ продол-
жительном». бозплодном» сраженіи в» окопах».
Жертвовали тысячами героев» для продолжительной обороны извест-
ных» ф ртов» которые нельзя было спасти, которые роковым» образом»
должны были пасть при бомбардировке *).
') На послѣдней недѣлѣ батальпиъ четвертаго округа въ количествѣ двух-
сот* сорока человѣкъ пошел« занять ф ртъ Ваивъ. Вернулось оттуда шесть-
десят* человѣкъ, остальные был і убнты или ранены.

Тьеръ, говорили, будетъ бомбардировать весь городъ, какъ оігь бом-
бардировал* съ нервыхъ дней извѣстиые кварталы.
Можеть быть!
Что мы могли отъ этого потерять!—Или у федералистовъ вообщо
были дома, отели, дворцы въ Париж*?
Если бы Тьеръ бомбардировал* цеитръ Парижа опъ стрФлялъ бы въ
евоихъ избирателей, оігь разорялъ бы евоихъ приверженцев*, свою под-
держку. Впрочем*, повѣрьтс, во всФхъ отішшѳніяхъ ou* пе рѣшился бы
ua эту крайность.
Челопѣкъ такого рода можеть очень хладіюкровпо отдать приказ*
систематически задушить сотню тысяч* рабочих* и соціалистовъ-рево-
люціонѳровъ. Это ne оставляет* видимых* слѣдовъ, это по раздражает*
вовсе владѣльцевъ.
Чтобы доказать, что мать умерла на трупѣ отца, нужно подняться
на пустой чердак*, гдѣ находятся нлачущіѳ отъ голоду дѣти.
Чтобы сосчитать жертвы, чтобы собрать убитых*, нужно поднять
мостовую, подъ которой гніютъ тѣла побѣждекныхъ.
Иностранец*, гуляя по городу, ничего этого не ви.штъ.
Собственшікъ, вступая въ свой нетронутый дамъ, потирает* себѣ
руки, малепькій толстяк*, проводящій ночи съ жешцинамн, а днем* редак-
тирующій Фигаро, в* восторгѣ отъ того, что смерть родителей и шіщета
вовобновили его сераль изъ проституток*.
Но сжечь Парижъ, разрушить дгорцы, никогда!
Можно выпотрошить женщин* и дѣтей!
Нельзя разрушит* дома.
Это буяетъ замѣтно, а опъ по даром* защитник* собственности.
Въ дѣйствителыюста, три четверти пожаров* въ Парижѣ, въ майскіѳ
дни, были подожжены версальцами, іго въ суматох* отвѣтственность за
это можно было свалить на Коммуну. И многіе министры, міюгіѳ гене-
ралы Тьера, многіе бонапартисты, одним* словом* міюгіѳ консерваторы
воспользовались этим* случаем*, чтобы уничтожить въ огиѣ компроме-
тируют) я бумаги.
Это были случаи. Офиціальнаго приказа дано пе было.
Перед* укрѣплеппымъ Парижем*, Тьеръ, я думаю, не рѣшялся бы
дать приказ* разрушить городъ или если бы оіп. это сдѣлалъ, гнусностъ
эта упала бы на ігего и это стало бы невозможным*.
Для людей порядка камни священны!
Коммун* дѣйствнтелыю недост.шало воеинаго геиія и гоиія рееолто-
ціеииаго. который, понявъ положепіе, изобрЬдъ бы для исключительных*
обстоятельств*, исключительный план*.
Оба» этом* думали, но неувѣредпго, нескладно и иепослѣдовательпо.
Ничего не было организовано.
Хотбли устрашить версалъцевъ и поступали как* раз* наоборот*,
паполпивъ тюрьмы шайкой людей, которыми версальцы дорожили
меиЬо, чѣмъ соломепикамн.

А между тѣмъ это давало прекрасный повод» для клеветы нашим»
противникам».
Оплачивали тысячи ни на что негодных» людей, которых» можно
было употребить на постройку оборонительных» сооруженщ, но умепь-
шая въ то жѳ время число идущих» въ бой.
Въ казармѣ оставляли большее число солдата без» дѣла, которым»
имЪлп основаніѳ не довѣрять, по которые вмѣстѣ со всѣми обезоружен-
ными бунтовщиками могли быть употреблены на земляныя работы, на
перевозку артиллеріи и сиарядовъ.
Надо сказать правду.
ИзвѣсТйп ли, почему никто объ этомъ не думал», а кто думал», не
встрЪчал» вокруг» сочувг/гвія?
Оттого, что этого пе было въ рсволюціопныхъ традиціяхъ!
Так» как» Париж» не был» осажден» в» 93 году, то Конвента но
предпринимал» никаких» мѣропріятій въ этомъ родѣ.
Арестовывали, потому что он» арестовывал».
Садили въ тюрьму, потому что он» сажал» въ тюрьму.
Создали закон» о заложниках», как» Конвента создал» закон» о
подозрительных».
Некоторые хотели даже арестовать п разстрѣлять меньшинство,
потому .что монтаньяры арестовали и посадили на эшафот» жиронд стовъ.
Нас» все время давило прошлое. И вмѣсто того, чтобы согласовать
дѣйствія съ обстоятельствами. нЪкоторые думали, что. повторяя дѣло
наших» отцов», мы спасем» Коммуну, какъ участники Конвента спасли
отечество и республику.
хотѣлъ бы, чтобы меня поняли, какъ едѣдуетъ: я не прославляю
здѣсь пи насилія, ни умѣреішости, я прославляю здравый смысл».
Ни насиліе пи умѣренность но являются принципами. —Этого пе
бывает». —Надо дѣлать то, что нужно. Bon, и все.
Никогда я не отвергну мѣропріятія, потому что оно кажется насиль-
ственным» или потому, что оно умЪреішо. Я отвергну всегда то мѣро-
пріятіе, которое нахожу ошибочным», нелогичным», опасным», пенри-
мЪшімым», противорѣчащимъ преследуемой цЪлп.
Что изъ того, что къ этому мЪропріятіго приклеивают» этикет»
революціоннаго!
МЪропріятіе роволюціоішо ne потому, что оно насильственно, оно
революціонно, если по своим» свойствам» может» доставить торжество
революціи.
У меня не было и никогда но будете иного мѣршга.
Нужно было воспрепятствовать паденію Парижа.
Хорошо, ни декрета о заложниках», которых» у нас» пе было, ни
аресты, такіе, какъ они производились, ни выборы Комитета обществен-
ны® сиасенія не могли спасти Парижъ.
Это б»іло потерянное время!
Оь матеріальной точки зрѣігія, Парижъ могло спасти хорошее воен-
ное руководство, котораго безусловно не доставало.

Съ моральной точки зрѣнія, .Коммуну могла спасти хорошая вну-
тренняя организацін іі широкія соціалыіьш реформы, который осуще-
ствили бы на первый разъ удивительную и радикальную программу со-
временной революціи, революціи, которая должна взять общество за
его основу и разбить но его живым« корнямъ:—капитал, привилегия,
городское' уііравленіе, іголиція, вооруженная сила, церковь, финансы,
народное образовапіе.
Это нужно было it можно, было сдѣлать
1
).
Это такъ и было-бы, если бы нѣкоторые изъ пасъ, вмѣсто того,
чтобы забавляться громкими фразами, пожелалн-бы выслушать и понять
тѣхъ, которые, какъ и они. рискуя своей жизнью, имъ говорили:
—
Вы ошибаетесь.
Къ несчастью полиція, которая на ряду съ военным« дѣломъ была
слабым« мѣстомъ Коммуны, почти всегда ускользала отъ контроля
Коммуны п представляла, пѣкоторымъ образомъ, государство' въ госу-
дарств«.
ІІо вопросу о полиціи существует« по моему мнѣнію принцип« н
дѣйствительность.
Вь принцип«, централизованная полиція внѣ народа должна быть
уничтожена. Полицейскаго- управлонія но должно существовать. Въ
каждом« квартал«, въ каждом« округ«, въ каждой общин«, полицей-
скую службу должны нести сами граждане. Только они дѣлаютъ это
хо}югао и безопасно для честных« граждан«. Мы имѣѳмъ доказательство
этому во время осады. Если кромѣ того необходимо цеіггралыюе бюро,
чтобы соединять и обобщать справки, и если это бюро нуждается въ
спеціалыіыхъ агентах« для пѣкоторыхъ затрурителышхъ обстоятельств«,
эти агенты должіш быть ответственны и нцзначешѳ ихъ должно быть
обставлено серьезными гараптіями.
Такъ называемый коммиссаръ нолиціи должен« быть просто первым«
правителем«, назначенным« по выбору на ограниченное время, какъ и
всѣ члены городского управленія.
На дѣлѣ я не принадлежал« къ тѣмъ, которые думали, что эта ре-
форма, бывшая, на ряду съ уішчтоженіемъ арміп, самой настоятельной,
должна быть проведена въ то время, когда Коммуна боролась против«
версальцевъ.
Нужно было просто установить принцип«, подготовить новую, рево-
люціоішую и коммунальную организацію и отложить іірпмѣнепіе ея до
конца войны.
Дѣйствительпо, Парижъ был полон« версальскими агентами и заго-
ворщиками всякаго рода. Обстоятельства были ужаспы, пепормальпы,
нужно было сохранять еще на нѣсколько дней организацію вполнѣ гото-
) Нам/, почти по нужно было заниматься политикой. Это было нсевое-
временно. Эпімъ слишкомъ увлеклись. На ото тратили драгоцѣшше время и
только благодаря этому возникли всѣ расколы.
36.-11
mi

вую, цеитрализація которой могла представить много временных® пре-
имуществ®, въ виду тѣхъ усдовій, нь которых® мы находились.
Итак®, я допускаю, что въ тѳчепіе войны нужно было сохранить
делегата при полнцейекоігь уирапленіи, который должен® былъ пользо-
ваться довольно широкой властью.
Къ несчастью-, выбор® людей, которым® довѣрялй это дѣло, крайне
щекотливое и требовавшее исьлючнтелыіыхъ качеств®, былъ неудачен®.
При полиціи было три делегата: Рауль Риго, Курне и Ферре.
Курке провел® там® мало времени, и я рѣшитѳлыю не знаю, вт, чемъ
выразилась его дѣятельпость. Поэтому я но могу о пей говорить.
Что касается Рауля Риго и Ферре, то другое дѣло. ТІолицін въ том®
вид®, въ каком® она существовала при Коммун®, была ихъ дѣломъ. Ііо
надо преувеличивать, когда я говорю, что она была ихъ дѣломъ, потому
что она была ташке результатом® обстоятельств®, дѣлавшйхъ положеніо
это наиболѣе трудным® и щекотливым®.
Рауль Риго и Ферре, иолучившіе спеціалыюе и ясно огранпчегшое по-
рученіе, требовавшее большей смѣлости, величайшей эиергіи, безусловное
прсзрЬніе къ опасности, оказали выдающіяся услуги тому дѣлу, 'за кото-
рое они умерли. Но чтобы исполнить эти обязанности при тѣхъ ужас-
ных® обстоятельствах® от, таких® мы находились, былъ бы но лишним®
и че.тов®къ выдающейся гепіальности.
Прежде всего, съ политической точки зрѣнія, эти были люда, наимеиѣѳ
поиимавшіе исключительный и оригинальный характер® Коммуны
1871 года, и ви.тЬли m вей только болѣе или мепѣе разумное продолжсніе
первой революіропной Коммуны.
Они были еще въ том® возраст®, за пѣкоторымъ исключением®, копа
пережевывают® чужія мысли, пмѣсто того, чтобы жить собственным®
ыышледіемъ
х
).
ЗатЪмъ полицейское управлепіе они нашли въ полпомъ безппрядк® и
никогда пе имѣли въ своем® распоряжеиіи орудія, пѳобходимыя для всякой
доброй полиціи.
АПОРТЫ безъ разбора дѣлались почти всегда на сторда®. Истинные
воргальскіе агенты ускользали отъ преслѣдоваиія или 'арестованные отпу-
скались на другой день, при чемъ почти всегда было нѳизвѣотио, кѣмъ и
каким® образом®.
Наконец®, почти весь міръ понимает® очень хорошо, чего но хватало
Раулю Риго. именно па этой должности.
Г® самаго начала заботой первой исполнительной крмиосіи состояв-
шей изъ Курпэ, Делеклюзъ, Феликс® Иія, Тридоиъ, Вайалъ, Верморель,
) ( амо собой понятно, что я не думаю новее нападать на Ферре, "какъ па
чел о И-.к;,, прекрасно зная его глуб кую преданность революціонномѵ дѣлѵ
Пв едь виешшмъ с вѣтомъ Ф р ,п велъ себя удивительно. Во шкъ онъ
бы,п. и л, Сагори, и смерть еі-о столь прекрасна, чти каждый м„жтъ прекло-
ниться е едь ней, и ivuMAij на можегь гордиться т-Ьыъ, что іть ея средѣ били
такте герои.

было вгмѣстить Рауля Риго, котораго коммуна застала пазначешіыыъ отъ
центральна«) комитета.
Особенно поддерживали въ этомъ Делоклюза Вѳрморель и Феликсъ Пін.
Всѣ трое настойчиво и неоднократно предлагали мііѣ эту должность, но
чувствуя себя спеціалыю подготовленными для такого дѣла.
Верморель очевидно былъ человеком*, созданным* дли этой должно-
сти. гдѣ она. могь бы щхимѣшіть вполне свою подвижность, тонкость н
тактичность. Но онъ не хотѣлъ объ этомъ и слышать и это было боль-
шим* несчастіем* для нашего дѣла.
В* Коммунѣ Раулю Риго часто делались запросы именно со стороны
Верморедя, который долгое время былъ членом* комиссии обшей безопас-
ности и. видя вблизи деятельность іюшіго подицейскаго управления, отно-
сился къ ной очень сурово.
Делоклюзъ так* же неодпократио при полном* собраніи пмѣлъ горячія
стычки съ Раулем* Риго.
Тем* не йопѣѳ, Коммуна держала его и решающей причиной продол-
жительности его власти было то, что но знали, кого назначить ему въ
преемники.
Такое положеніѳ продолжалось долго, хотя по одобряли пи его дѣй-
ствій, ни вообще его руководства полнціей.
Наконец* он* подал* ігь отставку, вслѣдствіѳ постаповлеігія ') собра-
пія. сдѣлашіаго по поводу моей рѣчи, гдѣ я нападал* па секрет* для за-
ключенных*, какъ явленіѳ безнравственное и безполезноѳ,
Коммуна, накопецъ приняла многія меры, чтобы по возможности
исправить результаты произвольных* арестовъ, произведенных* по
приказу ея делегатов*. Гражданин* ГІрото поставил* на гологованіе
декрет*, приказывающій, чтобы вгѣ аресты, произведенные комиссіой
общественной безопасности, подписывались въ двадцать четыре часа
делегатом* юстиціи, который уведомляется о причинах* ареста; въ про-
тквпомъ случаѣ опъ теряегь всякую силу.
Были запрещены также обыски без* закопнаго предписянія.
Несомненно много было безиолезпыхъ и несправедливых* арестов*,
и приходится признаться, что они часто были результатом* личных*
ошибок* нескольких* человек* или запуганных* обстоятельств*,
в*
которыхъ мы боролись, лишавших* хладнокровія людей самаго иоло-
жителыіаго характера.
Они бывали также результатом* неспособности, предательства, пред-
намеренной невоздержанности ) ^подготовительных* агентов*, кото-
рыми делегат* должен* былъ пользоваться, на песногобпость которых*
опъ первый же жаловался.
') Это постановлен!« заключилось пъ томъ, что комиссія изъ члоиовъ Ком-
мун" получала право входить въ тюрьмы и дипраіпивіть всѣхъ за ключом''ихъ.
*) Именно на полпцію вер сальны направили главным свои уснліи Тьеру
удален ь ввести туда вѣсколькихъ івоихъ агевтовъ, которые нарочно прибегали
къ произволу, и насилію. Этому было много доказательств*.
•
143

Слѣдуот» наконец» побывать въ подобных» уаовіях», чтобы понять,
до какой степени разумный приказ» может» быть извращен» тѣми,
которые призваны ого исполнять, и которые передают» его часто прямо
противоположно тому, какъ вы этого желаете ').
Многіе из» моих» товарищей въ своих» округах» нмѣли многочислен-
ным столкиовешя и ссоры съ центральной полиціей.
Лично, кромѣ принципіальныхъ вопросов», которые я оспаривал» в»
Коммунѣ, у меня никаких» столкповеиій не было. Въ окруіѣ я имѣлъ
право па четырех» комиссаров» полицш. Не знаю, были ли они выбраны;
я видѣл» толі.ко одного, который приходил» предлагать мнѣ своп услуги,
которыми я иѣсколыш раз» пользовался.
Вообще съ согласія моих» товарищей по округу, мы сами непосред-
ственно исполняли полицейскія обязанности; мы хотѣлн пользоваться
націрнальной гвардіѳй и ізсѣ чувствовали себя хорошо, потому что я
думаю, что въ округѣ никогда не было бодьшаго спокойствий.
Кромѣ полиціи, в» тѣсномъ смыслѣ слова, болѣе всего упрекали
Рауля Риге за его войпу с» газетами, за запрещешя и закрытія по его
ириказанію газеть.
Въ этомъ не он» один» был» виноват». Коммуна так» жѳ постано-
вляла закрытіе разных» газет»
4
).
Несомпѣино, если какое-либо правительство мояшо извинить за то,
что оно но уважало свободы печати, -го это правительство Коммунальное.
Обстоятельства были ужасны. Шло непрерывное сраженіѳ, со всѣхь
сторон» грозили казни, журналы, почти всѣ находящіеся въ руках»
буржуазіи, были органами ворсальцояь, без» умолку призывали падение
Коммуны, рукоплескали нашим» поражении», поносили федералистов»,
описывали наши воешіыя движѳнія, одним» словом», открыто вступали
вь заговор» съ иепріятелемъ, что въ городѣ на военном» положен і и
является Действительным» преступленіемъ, высшей измѣлой, заслужи-
вающей уголовной кары.
Въ этомъ отношеніи нужно было что нибудь сдѣлать.
Наееленю возмущалось глумлѳніѳмъ над» своими страданіями, и феде-
ралисты требовали прекращения этой гнусной піровокаціи и открыта«)
заговора. Однако, эти копфискаціп и запрещение газеть по приказу и
одобрѳнію или по меньшей мѣрѣ терпимые собраиіемъ, многіе члены
котораго были сами журналистами, и всѣ члены во время имперіи требо-
вали свободы печати с» таким» асе жаром», какъ и права еобрапШ и
ассоціацій, казались нелогичными и противными.
Поступая такъ, казалось, мы совершаем» иростушжъ перед» собой
и, достигнув» власти, отвергаем» принципы, которые исповѣдывали иака-
нуиѣ, будучи въ ошюзиціи.
1
) Въ меріи 4-го округа я убѣдилея въ слѣдующемъ: изъ трехъ, отдан-
пыхъ мною приказосъ, одинъ по бы.іъ вовсе исполиенъ, одинъ совершеппо
пзвращенъ и только одинъ исполиеиъ какъ слѣдуетъ. Такъ всегда бываете въ
подобныхъ случаяхъ.
') Зісѣдаиіе, гдѣ это голосовалось, было одпо изъ дпухъ, па которых* я
по болѣзші не присутствовала
х

Между гЬмъ никто не удивлялся, когда вершвцы, вступив« въ Па-
риж«, запретили всѣ газеты, которыя ие восхваляли убіііствь н но назы-
вали освобожденіемъ разграблейіе Парижа мужомъ Г-жи Галнффе, и дру-
гими Винуа.
Эти люди были вѣрны себ-Іі.
Они стоять за силу, но но за право.
Но такъ дѣло обстояло съ Коммуной, и какъ только она коснулась
прессы, она стала въ ложное іголожепіе, которое ее стЬсняло, которое
мѣіпало ой связно п плодотворно работать.
Она сдѣлала здѣсь довольно, чтобы осрамить себя и дать поводъ къ
нападкам«, по недостаточно для того, чтобы серьезно защититься.
Дѣйстаителыіо, запрещенные журналы на завтра появлялись подъ
новымъ названием«; это была охота, гдѣ побѣда никогда но бывала на
сторонѣ охотников«. Прѳслѣдуемыѳ ею журналы представлялись жертвами,
взывали къ великим« принципам«, п парижское население, которое стоить
всегда за оппюэицію и прѳслѣдуѳмыхъ, почти сочувствовало презрЁнпымъ,
которые желали и готовили его гибель.
Не замедлили также сказать, чаю журналисты въ Коммунѣ прослѣ-
дуютъ газеты противников«, чтобы увеличить опрос« на собствениыя
газеты.
Что касается меня, то, чтобы избѣжать подобных« іюдозрЬній, я
не позволял« себѣ писал ни строчки въ газетѣ, пока засѣдалъ въ Ком-
муиѣ, хотя журнализм« былъ моим« единственным« заработком«.
А между тѣмъ, можно было ігос что сдѣлать п вещь крайне ради-
кальную.
Многие нет. нас« предлагали на все время войны запретил, бел исклго-
ченія, всѣ газеты, кромѣ газеты офиніальной, которая печатала, бы
декреты и друтіе правитсльствеішьио акты.
Это мѣронріятіе иімѣло большія неудобства,, на которых« безполезно
останавливаться. Но оно было, но крайней мѣрѣ, логичию и могло въ
иэвѣстной степени быть оправдано тѣ.мъ, что со времени ііападеніл вер-
сальцевъ Париж« стал« лагерем«, а народа. армМ.
Пи одна армія въ лагерѣ не можешь и не должна тернѣть въ своих«
нредѣлахъ измѣшииковъ, гапіоновъ. тѣхъ, которые желають ея гибели
и дѣлаютъ всевозможный усилія, чтобы ихъ захватить.
Подобный декрйтъ—хотя я не стояла, за ііего, имѣлъ всотаки то
преимущество, что пе затрагивал« таісъ непосредственно принципа сво-
боды нечата, какъ та имнеріалистская процедура, которой пользовался
Раули, Риго против« газета.
Въ дѣйствито.іьиостн я думаю, что это было безполезпо, и что можно
было и должно было ввести иѣчто новое въ этой области, обеспечивая
во всяком« случаѣ высшій интерес«, который мы должны были защи-
щать и доказать превосходство истинных« принципов«, пе касаясь нхъ.
Чего мы всегда требовали во время импѳрій? Отмѣиы всѣхъ времен-
ных« законов« прочив« печати и возстаповленія общаго права.
Мы должны были доиюлі.ствоваться общим« правом«.

Если журналисты при помощи газеты устраивали заговор* па гибель
Коммуны, если они давали пѳпріятелю свѣдѣнія о наших* военных* дви-
жѳніяхъ, разпѣ обыкповошшхъ законов* бьио недостаточно, чтобы пока-
рать эти преступлевія?
ЕСЛИ, напротив*, они довольствовались тѣмъ, что обсуждали наши
дЬйствія, критиковали нашу политику, оспаривали пером* наши тен-
деіщіи и жеданія,—это было ихъ право, право, безусловное, неприкосно-
венное.
Развѣ у нас* пѳ было также газета, чтобы имъ отвѣчать? Чтобы
защищать паши идеи, пропагандировать их* и распространять среда
ііаселѳнія?
И развѣ успѣхъ этих* газета иѳ превосходалъ далеко успѣха газета
ошюзиціоиныхъ?
Ихъ известность основывалась толы» на глупых* сплетпяхъ, ісъ
которым* они всегда прибегали, благодаря опасному забвепію истинных*
принципов*,
-
•
Въ атом* отпощеніи я пе могу упрекнуть себя въ каком* либо постам
іювлеши, вызванном* обстоятельствами новыми и поистине трагическими,
въ каких* мы находились.—Не потому, чтчюы я свои личігыя идеи ставил*
выше потребностей общоствешіаго блага, во потому, что и думал* и думаю
еще теперь, что можно успешно защищаться, не затрагивая самой суще-
ственной свободы человека—свободы мысли и слова.
Я никогда не изменяю своих* чувств*, убѣжденій у политики потому,
что случайный обстоятельства изменили мое положен», оттого что я и
мои друзья вместо того, чтобы быть жертвою власти, станем* властью
сами, какъ это было при Коммуне. Я выразить эту мысль, когда на
очень бурном* заеѣдаши по поводу сохрапшія секрета для заключен-
ных*, я вскричал*:
«Я не понимаю, что люди, все люди, боровшіося противъ слѣдовъ
деспотизма, я не понимаю, говорю я. как* эти самые люди, достйгнунь
власти, стараются впасть в* тѣ же самыя ошибки. Одно изъ двух*—или
секрет* вещь неизбежная и хорошая, или гнусная. Если хорошая, то
против* иея не следовало бороться, а если она гнусна и безнравственна,
то мы не должны ее сохранять».
Те которые меняют* взгляды сообразно тому, находятся они вворху
или внизу, доказывают* свою безпршіцивцость и борются толы» против*
того, что имъ мешает*.
Нужно бороться против* того, что несправедливо.
Зло не становится добром* отъ того, что вместо того, чтобы затраги-
вать нас*, опо затрагивает* других*.
Эта почва по моему единственно истинная, на пой я держался и
всегда буду держаться.
Во время нмперіи я требовал* свободы печати и заявлял*, что эта
свобода—право безусловное, основное и естественное, точно так* л», какъ
право ассоціаціи и собрашй. Л заявлял*, что эти врава также, какъ

права дышать, ходить и ѣсть, ne должны быть предметом® никакого ис-
клкIчителыіаго законодательства.
Въ каждом® обществ® существуют® покровительственные законы,
которые преслѣдуютъ прѳступлонія и проступки- .
Итак®, если я при по-
мощи пера или слова совершил® проступок®, предусмотренный законом®,
то я подхожу гіодъ закон®,' какъ и ne® остальные граждане, и меня должны
судить равные ми®. Но я по могу допустить, чтобы могли препятствовать
свобод® выражепія моихъ мыслей, свобод® обсуждепія общественных®
актовъ. Если не добьются того, чтобы серьезно уважались пѣкоторые
серьезные принципы, если по прі учатся мириться съ ними, будучи побѣ-
ртелемъ поел® того, какъ требовал® ихъ, будучи побѣждеппымъ,—
шш ігда но удастс-я осиоваті. что либо серьезное во Франціи.
Мы всегда будем® жертвою прихоти силы, a нѣгь ничего прпчудлн-
rrlvfl силы, которая никогда не остается въ одпЪхъ рукахъ, которая, пере-
ходя отъ одного m. другому, является обоюдоострым® орудіемъ, пора-
жаіоіцимъ сего:шя жертву, а завтра того, кто ею злоупотребляет®. Пи-
кета не нужно забывать, что власть—временное явлеиіѳ для партіи,
какова бы оііачш была, что сегодняшпіо побѣдителн будут® завтра побѣ-
ждены я что за пределами уважѳнія къ праву и справедливости суще-
ствует® только хаосъ, гибель и гопенія, безъ всякой пользы для свободы.
Пусть хорошо замѣтятъ, что подъ уважешемъ къ праву и спра-
ведливости я пе подразумѣваю здѣсь проіцепіе и преступную слабость im
отиошеиію къ врагам® народа, отношеиію къ тѣмъ, которые за-
мытляють его гибель, которые купаются въ его крови.
Нѣтъ, ушшѳпіе къ справедливости и торжество права требуете,
чтобы преследовали воров® и убійцъ. я говорю о великих® ворах®, іюто-
рыѳ жирѣютъ отъ національныхъ богатств®, о великих® убійидхъ, ко-
торые лыотъ кровь народовъ на улицах® и на поляхъ битв®.
По если необходимо касаться отдѣльныхъ личностей, когда они ви-
новны. то е<ть извѣстныя права, прирожденные всякому существу, кото-
рыхъ но должна касаться никакая власть: это право жить, право всту-
пать в® союзы, съ себ® подобными, права свободно выражать свои мысли
словом® и перомъ, право пользоваться полным® продуктом® своего труда.
Во время Коймуны слѣдовало поэтому разрѣшить обсуждоиіо дѣй-
ствій Коммуны, но, въ виду войны, нужно было также преследовать
извъотные проступки, совершенные словом® или перомъ, которые въ
силу обстоятельств!, становились истинными преступавший, высшей
измѣіюй.
Еще раз® повторяю: осажденный город® по может® допустить,
чтобы в'ь нем® выражали желапіе его гибели, чтобы побуждали его
защитников® къ отступленію, сообщали пепріятелю движеніѳ его
войск®.
Это имѣло мѣсто вч, Париж® при Коммун®.
Коммуна, не касаясь журналов®, могла воспользоваться этими
законами против® пѣкоторыхъ жѵркалпповъ, не какъ таковых®, а
как® предателей и врагов® общества, когда они выходили за предѣлы.

указываемые осадным» положеніемъ, в» котором» мы находились, когда
они выходили за предѣлы свободной критики, чтобы подать руку
осаждающим».
Въ Версалѣ не терпѣли вовсе коммуналистическихъ журналов».
Въ Парижѣ мы но должны были терпѣть только версальцевъ,
которые устраивали заговор», под» маской журналистов».
XIV.
Коммуна. Отставки. Новые выборы. Комитетъ общественна!® спасенія.
Манифесте меньшинства.
До настоящаго времени я не говорил» объ отставкѣ некоторых»
члоповь Коммуны, которая, однако, произвела непріятное впечатлѣпіо
гао столько благодаря личному достоинству вышедших» в» отставку,
сколько благодаря обстоятельствам» и, главным» образом», личным»
отиошеніямъ послѣдпихъ.
Дѣйствителыго, вышѳдшіе въ отставку всѣ принадлежали къ буржу-
азіи и нѣкоторые, благодаря их» связи съ Гамбсттой и передовыми
людьми лѣвой, имѣлп дѣйствителыго большое зпаченіе. Никто ne думал»
удивляться или осуждать ихъ за то, что они пакавунѣ выборов»
отказались оть мандатов» народа п отклонили честь этой огромной
опасности и великого долга.
Ht,сколько лишних» дезертпрств» среди многих» других» могли бы
пройти незамѣчешіьши; затѣмъ,какъ я уже говорил»,разсказывая о моих»
собственных» колебаніяхъ и тоскѣ, всикій имѣѳтъ п раво взвѣсить свои
силы и допросить свою совѣсть прежде, чѣмъ приступить къ дѣлу.
Слѣдуеть только пожалѣть, что мпогіе члены Коммуны не нопяли,
насколько дѣло превосходит» ихъ силы, и не отказались от» исполненія
обязашюстей, которыя они не должны были принять на себя по своему
невѣжеству п неопытности. Но принять сначала мандат», a затѣм»
отказаться отъ него в» то самое время, когда вѳрсальцы Напали на
Париж»,—это значит» сѣять сомігЬпіѳ въ умах» и подавать скверный
примѣръ и удобный предлоге всѣмъ тѣмъ, кто, находя положепіо слиш-
ком» опасным», искал» только способа взять свою булавку изъ игры,
боясь уколоть себг, палец».
Отставка граждан» Райка и Луазо-Пенсопа кромѣ того была тяжела
еще потому, что, уходя, они увлекли съ собою ту часть республиканской
и до извѣстной степени даже революционной буржуазіи, которая была
нашей лучшей защитой противъ клеветы версальцевъ и кровавой
жестокости реакціл.
Снова народ» остался один» или почти один» перед» липой» ужас-
ных» затрудпеній и безпощадныхь врагов», какъ он» оставался един»
в» іюпѣ 1848 года.

Вачшшась великая измѣна; старшіѳ отказывали въ своей подержи
младшим*. Тѣ, положеніе которыхъ давало имъ возможность заставить
себя выслушать и которые могли бы вызвать колебаніе палачей,
поспѣвшо исчезали, предоставляя народу собственными, еще плохо
организованными, силами бороться против* ударов* и ужасов* бури.
О* другой стороны, с* политической точки зрѣнш, оставаясь въ
Коммтнѣ, эти люди дали бы ей нужный противовѣсъ, необходимый во
всяком* совѣщателыюм* или правительственном* собрапіи. Здѣсь былъ
нарушен*, закон* радшооѣсія, применимый къ человѣчѳству, какъ и къ
мертвой природѣ.
Осуждали ли вышедшіѳ въ отставку деятельность Коммуны и иапра-
влепіѳ ея политики?
Это было бы только лшпнимъ поводом* быт* твердым* и стараться
доставить торжество тому, что они считали лучшим* и болѣѳ удобным*.
Другіе также не всегда одобряли все, что говорилось и дѣлалось,
и Делеклюзъ говорил* пе толы» отъ своего имени, когда произнес* замѣ-
чательпыя слова, воспроизведенный Всрморелемъ:
«Развѣ вы думаете, что весь міръ одобряет* то, что здѣсь дѣлается?
Э! Ларю, есть члены, которые, несмотря на все, остались и останутся
до конца, и, если мы не восторжествуем*, опи не будут* нослѣдшіми,
которые сумѣютъ умереть все равно въ окопах* ли или въ другом*
м1жтГы.
Делеклюзъ и Верморель, действительно вѣрныо слову, были убиты
въ день поражонія.
Впрочем*, гдЬ найдется таішѳ собраніѳ, в* котором* всѣ одобряют»
все, что дѣлаотся? Мнѣнія различны, и всякій борется за то, что считает*
истиной. В* одном* случат, отставка пе толы» дозволена, по и стано-
вится долгом*,—это когда дѣле идет* о том*, чтобы • лишить уважеиія
остающихся, показать странѣ, что люди сердца и чести уходят* из*
подлой и гнилой среды, и вызваті», наконец*, крупную маігафоетацію
общественна«) мнѣиія.
Таі»в* былъ, вапримѣръ, характер* отставки Виктора Гюго въ Бордо,
и вот* почему эта отставка была великим*,актом*, который явился про-
долженіемъ благородна«) и энергичнаго поведенія.
Во если бы собранів въ Бордо было представителем* стрѳмлоній народа
и старалось бы доставить имъ торжество, то, несмотря па тѣ ошибки,
который это еобраніе могло бы совершить по неопытности, преувеличенно
или но другой причииѣ, люди съ сердцем* сочли бы своим* долгом* тамъ
остаться, чтобы оказать имъ поддержку, подать оовѣтъ и въ случаѣ на-
добности прикрыть отцовскую наготу своей посомнѣтюй порядочностью и
справедливым* вліяніемъ.
Когда Ранкъ сообщил* мігЬ, что хочетъ подать та отставку, я умо-
лял* его отказаться отъ этого рѣшенія, такъ какъ мнѣ давало на это
право наша старинная дружба съ дѣтства.
Онъ был* пепоколебим*. Опт» бета сомнѣнія дѣйствовплъ по совѣсти
н йійствовал* согласно той политик*, па которую повѳдеше и тактика

даігпой минуты оказывают« слишком« большое вліяпіо. Может« быть, отгь
также иіДдѣялся, что, сохраняв« свою особу и спасши свою будущность
огь общагогарушелія,оігь сможет« оказал большія услуги республик«. —
До настоящаго времени эти надежды, однако, но оправдались.
Я искренно желаю, чтобы наступил« дет., когда его будущія услуги
искупят« тоть ущерб«, который нанесло въ то время коммунальному
дѣлу отступничество его и нѣкоторыхъ других« ')•
Въ это самое время Коммуна, вслѣдствіе этих« разнообразных« отста-
вок«, благодаря которым« многіе округа остались безъ представителей,
совершила неловкость, приступит, къ дополнительным« выборами,. Дей-
ствуя такъ, она увлекалась добросовестностью очень почтенной, по
ноумѣстпой и преувеличенной, которая должна была вь скором« времени
поставить ре ігь самое ложное положѳпіе.
Тогда было не до голосования, Жестокая борьба длилась цѣлъщи
днями; полоЖепіе приняло трагичоскій характер«, когда не было вовсе
ни времени, ігп хладнокровія, нсобходимаго для того, чтобы организовал
всеобщее голосованіе.
Выло еще два других« серьезных« соображенія.
Во-первых«, округа, гдѣ слѣдоваяо произвести голосоваме, за неклю-
ченіемъ единичных« выборов«, принадлежали къ чѣмъ, гдѣ Коммуиа
имѣла наименѣе приверженцев«, гдѣ, следовательно, можно было прѳдви-
дѣть, что число голосующих« будет« безкшечню мало.
И дѣйствительно, такъ как« округа эти выбрали таких« людей, как«
Мелинъ, Луазо, 'Гираръ, Леруа, Робине, Раякъ, Улисъ-Паранъ, Дог-маре,
Мармотанъ и такъ далѣѳ, которые ушли ил еобрапія послѣ первых«
засѣдапій или отказались присутствовал«, то можно было наперед« был«
увТ,ровным«, что избиратели нослѣдуюлъ прлтмѣру избрагашхъ и воздер-
жатся отл, выборов«,'какъ послѣдніе отказались отъ борьбы.
Съ другой стороны, оказалось, что почти вгѣ люди, предаппые Ком-
мун«, были въ окопах«, фортахъ, па аванпостах«. Тѣ, которые не дра-
лись сегодня, отдыхали отъ битвы иаканунѣ или готовились къ сраженію
зантрашпяго дня. Всѣ эти обстоятельства содействовали тому, чтобы
устранить отн, выборов« три четверти тѣхъ, которыо рапѣо принимали
л них« учасгіе.
Наконец«, надо признаться, что пародъ съ его велпкимъ иирактиче-
скнмъ смыслом« н удивительным« революцішнымъ шистйпктомъ uue при-
давала, ігнкакого зпаченія этим« дополнительным« выборам«. Опъ вполнѣ'
осииоватодыио говорил« себѣ, что если засѣдающіо въ Думѣ моі-утъ снасти
') Нужно ли говорить, что эти разсужденія пѳ относятся nonce къ логич-
ной отставкѣ г. Тирара и его друзей.
Я говорю о другое группѣ, гдѣ были люди очень порядочные, искреппыо,
преданные, способные, такіе, какъ, напримѣръ, гражлашшъ Луаео-Пенеонъ.
Ихъ отставка, литая бодрости, скоро вызвала подражанія одного или двухъ,
имена которых« нгвачѣмь называть въ настоящее время; считая себя безеи гь-
нычи потому, что ряды ихъ норѣдѣли, они думали, что имъ остается только
уйти.

положепіѳ, то въ этомъ ДОІГОЛШІІИ ПѲ было никакой надобпости, если же
они не могли спасти, то присоединеше дюжины новыхъ товарищей но
измѣнитъ положенія вощсй.
Парод® былъ правь. Корень вопроса былъ уже но тамъ. Выборы въ
общемъ были только парламентаризмом®. Дѣло шло пе о том®, чтобы
считать избирателей, а чтобы имѣть создать. Дѣло шло не о том®, чтобы
знать, выиграли мы пли потеряли въ общественном® мігЬніи парижан®,
а о том®, чтобы защитить Париж®, осаждоіпіый версальцами.
Не слѣдовало собирать избирателей, слѣдовало найти сродства об-
ществевпиго спасѳпія, если только они существоіши.
Таким® образом®, какъ и можно было предвидѣть, число голосующих®
оказалось крайне ничтожно, и Коммуна вмѣсто того, чтобы закалиться во
всеобщих® выборах®, утратила, повидимому, три четверти своей перво-
начальной популярности.
Я говорю, повидимому, потому, что это голосованіѳ, такъ я только
что объяснил®, при наличных® обстоятельствах® ничего ие доказывало.
Тѣмъ не мопѣѳ надо прнзітаті.ся, чаю выборы указали па отсутствіе той
перемѣнчиной массы, которая приветствуете только успѣх® и утомляется
оть всякой продолжительной борьбы.
Какъ бы то пи было, это должпо было доставить большую радость
версальцамъ и ослабить то глубокое впечатлѣпіе, котороо произвело на
первых® выборах® присутствіе двухсот® тридцати тысяч® парижских®
избирателей.
Мы должны были остаться при этой внушительной манифестации.
Коммуна или восторжествовала бы или погибла.
Если бы она погибла, развѣ нас® было слишком® мало для крушонія?
Если бы она восторжествовала, то я полагаю, что нашим® долгом® и
пащимъ гошѣреиіемъ было уйти, предоставив® освобожденному народу
заботу судить о наших® поступках®, о наших® личностях®, а главное
дѣйствовать самостоятельно.
Ояѣлаггь эту ошибку, Коммуна вынуждена была совершить другую не
менѣѳ тяжкую. Почти всѣ вновь избранные не получили даже восьмой
части голосов® записанных® избирателей, чего требовал® закон® имперіи,
на основаиіи котораго именно центральный комитете произвел® первые
выборы в® Коммуну.
Так® такъ въ промежуток® между двумя выборами Коммуна нисколько
пе измѣпила шшженія дѣла и не преобразовала избирательна«) гакопа,
то существовал® истиппыЕ договор® между избирателями и Коммуной,
что выборы произойдут® по этому способу, а не иначе. Коммуна,, конечно,
имѣла право измТ.шт . эти условія, по до, а не послѣ выборов®. Посту-
пать иначе значило действительно нарушить данное слово. Коммуна,
совершив® ошибку, устроив® новые выборы среди сражеиій, должна была
нести послѣдствіп этой ошибки и такъ какъ вновь избранные пе полу-
чили восьмой части голосов®, какъ того требовал® закон®, должна была
объявить выборы недействительными и отложить ихъ до болѣо благо-
иріятнаго времени.

Вмѣсто того Коммуна, основываясь на соображенш, что отсутствіо
одних» пе может, уничтожить голосовапіе других», утвердила всѣхъ кан-
дидатов», которые получили относительное большинство голосов».
Пе останавливаясь иа томъ, справедливо ли это ооображепіе или пѣтъ,
я рѣшителыю настаиваю, что, утверждая эти выборы, мы тѣмъ самым»
отвергли предыдущее, тогда мы приняли новых» товарищей, вопреки за-
конам» и обязательствам», принятым» центральным» комитетом», па
ооновапіи которых» покоилось коммунальное собрапіе. Beb члены Ком-
муны перестают» быть правильно избранными всеобщим» голосованіем»
и становятся выборными по прихоти, раз» они сами нарушают» договора.,
который облек» ихъ властью.
Я настаиваю на этомъ, потому что, но требуя никакого мипимума
поданных» голосов», пришли къ тому результату, что должны были
считать избранным» человѣка, получившаго двенадцать голосов» изъ
пятнадцати въ округѣ, съ сорока тысячами избирателей.
Я привожу даже слова Рошфора, который говорить, что настанет,
день, когда гражданин» заявить претензію на зваміе члена Коммуны на
томъ осиовапіи. что он» имьетъ относительное большинство, получив»
два голоса,—свой собственный и своего старшаго сына.
Я напомню, наконец», что должен» господствовать один» принцип»:
уважо .іе къ принятым» обязательствам» и что, измЪняя послѣ избира-
тельный закон», мы становимся на наклонную плоскость произвола, на
которой уже нельзя остановиться и которая пас» доведет, до абсурда.
Если бы еще это наругаепіе закона дало серьезное преимущество,
если бы оно могло спасти Парижъ и Коммуну, если бы Оно в» результат!;
принесло собранно секрет» побѣды, конечно, я бы не спорил» противъ
этого. Обязательства, в» каких» мы находились, были таковы, что хорошо
и законно было все, что могло вырвать изъ рук» версальских» палачей ихъ
жертвы и обезпечить побѣду революціи; но дѣло обстояло не такъ. Эти
новые выборы морально ослабили Коммуну, не принеся ей никакой выгоды,
потому что нѣсколько отличных» и Преданных» людей, которых» они
послали на скамьи собрапія, могли бы такъ же плодотворно служить дру-
гим» способом». Опп не измѣнили даже политическій состав» собраиія. Из»
избранных» 16 апрѣля одни сѣли среди членов» большинства, другіе среди
членов» меньшинства и отношеніе сил» осталось то лее, что и прежде.
Въ числѣ тѣх», которые были против» утверждепія, слѣдуѳтъ отмѣ-
тнть многих», голосовавших» всегда съ большинством»; главный вождь
пхъ Феликс» Йіа, который отсутствовал» во время выборов», объявил» въ
газетах», что он» голосует» съ противниками и что. если «Коммуна пе
отменить своего указа, 'оігь подаст» въ отставку».
Коммуна не отмѣиила своего указа, а Феликс» Піа >) под» вліяніемъ
своих» избирателей взял» свою отставку обратно.
') Bon. имена тринадцати, которые голосовали против* утвержденія:
Артур* Арну, Анріаль, Беслей, Виктор* Клеманъ, Клсмапсъ, Жерезмъ, Линг-
вой*, Лефрапсэ, Mio, Расту, Вилле, Вердюръ, Верморель,—-къ
которым* надо
прибавить Феликса Ilia,

•
•-
••
Я дошодъ до самой трудной и тягостной части моего разсказа. Прихо-
дятся теперь описать раскол*. который произошел* в* Коммун* и дал*
начало манифесту меньшинства.
Какъ я уже говорил*, с* первых* дней среди Коммуны существовало
два тѳчѳігія.
Я обозначил* и оиредѣлил* их* вышо и пегому мнѣ незачѣмъ
возвращаться къ этому.
Событія шли гигантскими шагами. Оь каждым* днем* положен»
становилось ужаспѣе и, требуя ежедневно все болѣѳ коренных* рѣшеній,
приводило къ многочисленным* етодкноветямъ представителей двух*
-различных* шшравлоиій в* Коммун*.
Всѣ мы стремились разрѣшить
грозную проблему, которая стояла перед* нами, по всякій шел* къ этому
своим* путем*.
Окруженные кольцом* жѳлѣза и огня, которое стягивало нас* все
сильцѣе благодаря бѣшепымъ; атакам* персальцевъ; покинутые всей Фрап-
ціс-й, которая Покойно смотрѣла, как* нас* рѣжутъ, но только ие дѣлая
серьезной попытки придти на помощь утопающей на ихъ глазах* вч»
крови столиц*, но даже для того, чтобы броситься между сражающимися
и заставить заключить персмиріе и положить предѣлъ самой гнусной
р*знѣ нашего времени,-
парижская Коммуна въ этот* момент* дѣй-
ствнтелыю папомішала судно, разбитое бурей среда неизвЬстнаго моря,
усѣяшіаго подводными камнями.
Нигдѣ, куда проникал* взгляд*, не видно было дружеской земли.
Всюду призрак* смерти!
Мы были одни, совершенно одни.
Мои*, Марсель, другіс болыніе города нослѣ совершенно недостаточ-
на«) усллія склонились под* ярмо. Остальные даже пе пошевелились и
двадцать мішіонов* угнетенных* пролотаріев*, ради которыхъ мы
.
подняли знамя, ради которыхъ парижскій народъ въ теченіе двух* м*ся-
цов* лил* потоком* кровь, слѣпые благодаря певѣжеству, раздроблен-
ны© централизмом'],, доведенные до состоянія полнаго ничтожества без*
взаимной связи, без* организации, оставались безучастными или, по край-
ней мѣрѣ, неподвижными въ своей печальной тупости.
'Іто касается до остальной Европы, то о ней бозполезио было и
думать. Нѣмецкая война доказала, нам* нравс/Гвѳнный уровень европей-
ского общества, еще ногрязшаго въ монархизм*, рѳлигіи насилія и нена-
висти иародііостсй. Она нас* научила, можно-ли разечитывать на солидар-
ность народов* и на ихъ революционную еиерйю:
В* Гортани только рва человека протестовали против* войны.
Въ Ев]юиѣ в* этомъ момент* был* 'только один* йародъ, который
обладал* ясным* и глубоким* чувством* солидарности народов*: это
были французы. Тираны могли совратить о* пути ого политику, извра-
тить его поступки, по каждый раза,, когда, освободившись, опъ действо-
вал* самостоятельно, согласно своим* собственным* побуждениям*—он*
боролся за все человѣчеегво, о котором* онъ думает*, бьется и умирает*.
Его великія роволюціи всѣ носят* характер* всеобщности и Коммуна нь

такой же мѣрѣ является спасетеме итальянца, испанца, бельгійца,
нѣмца и русского, какъ и француза.
Это значить, что наше спасете зависит« оть пасъ самих«.
Въ это время не существовало более вопросов« политических«. Был
и могь быть только один« вопрос«—вопрос« военный.
Нас« осаждали версальцы; следовало отбросить версальцовъ.
Так« какъ реакція действовала пушками, то пушками ей следо-
вало и отвечать! Арміа вь сто тысячь человек« бомбардировала наши
стѣны. Против« этой арміи были бсзсилыіы все декреты. Мы могли-бы
голосовать самыя уДишітолыіыя резолюции, принимать самый революціон-
« иыя рЬшенія вь духѣ большинства, но оть этого армія не уменынд-
лась-бы ни па одного человека, ся артиллерія не потеряла-бы ни одного
заряда, оя взрывчатыя ядра и начиненный нефтью гранаты благодаря
этому причишіли-бы не меш.шѳ смерти вь наших« рядах«.
Можно было-бы собрать суть над« заложниками, разсгрѣлять , их«,
десять тысячь, но это не заетавило-бы Винуа и Макъ-Магова отодви-
нул, свои войска хоть на один« иалецъ.
Можно было объявил, вь Париже диктатуру и снова проделал девя-
носто третій год« отъ начала до конца, не заставив« саперов« перестал
рыті, свои траншеи и приближаться кь самой оградѣ.
Повторяю, политически псріодъ Коммуны миновал«. Это не было
больше соціалыюй борьбой, реішюціей: это было правильным« сраже-
ніемъ. Дѣло шло не о том«, чтобы править п распоряжаться Парижем«,
провозглашать принципы, создавать законы: следовало победить или
умереть.
Это чувство разделяли многіо изъ нас«, которые предложили Ком-
муне не собираться больше ежедневно для совеіцацій или споров«, часто
безплодпыхъ, на которые уходило дор»гое время, а сосредоточить все
наши силы на военном« дѣле и поставил себе только одну цель: отбить
осаждающих«.
Действительно, до этого времени Коммуиа предоставляла руковод-
ство военными действіими армейским« офицерам« и центральному коми-
тету. и пе могла себя съ этим« поздравил.
Когда Клюзере • был« арестован« среди своей деятельности, онъ
былъ замѣіцеиъ Росселем« и катастрофы начались. Мы держались ру-
тины и рутина привела пасе къ пропасти. Вся Коммуна должна была-бы
взять на себя это руководство; она должна была-бы распределить дѣло
между различными комиссиями и применить вд> этой новой н<>йнѣ [юно.тю-
ніоіпіую энергію и средства; который большинство пыталось всегда при-
менить кь
политике въ Париже, где они были опасны
только для Коммуны. Таким« образом«, можеть быть возможно было при-
нудить пореальней« къ отступленію.
Действительно, Париж«, въ общем« постояшю побеждаемый въ те-
чете двухъ месяіюпь, исключая некоторых« пунктов«, где личная
храбрость могла иметь преимущество передъ инженерными работам,а,
Парижъ два месяца сопротивлялся, черная новую решимость въ каж-

дом» ігоражедіи и вмѣстѣ съ растущей оласнойио упзличпвая свою
пеукрсгги м у ю твердееть.
' Но первая же неудача версальцевъ разруішш-бы хрупкую постройку
ихъ могущества. От'ступлеше было бы ихъ гибелью. Если бы ихъ поки-
нула счастіе, то Ф|шція, которая не была къ ним» расположена и пере-
носила ихъ по старой иривычкѣ сносить всѣ правительства, сильныя н
побѣдонЬсныя, покинула бы ихъ въ сшло очередь.
Итакъ, вопрос» для членов» Коммуны был» но въ том», чтобы
рѣщнть, соціалнсты они или якобинцы и будет» ли Парижъ управляться
по образцу Коммуны 92 года или по образцу Коммуны 71. Вопрос» за-
ключался въ том», вступят, ли вереальцы іп, Париж»? Тут» всѣ были
согласны, сговориться было легко, и возникшее на почвѣ этого единодушия
полное единство дѣйствіп могло еще привести къ спасенію ')•
К» носчастыо, мы здѣгь наталкиваемся на особенность фраіщѵзекаго
характера, которая часто является добродетелью, но часто 'также
представляет, серьезную опасность.
Эта особенность, добродѣтедь или недостаток», самый слѣпой опти-
мизм».
Таким» образом», я говорил» и повторял» много раз», француз» и
именно парижанин» никогда пе вѣритъ въ поражеиіо или, по крайней
ыѣрѣ, не хочет» никогда имТ.ть его въ виду.
Всякій раз», когда я въ Коммунѣ, на общем» ли собрагаи или въ част-
ном» разгоним» с» товарищем», пытался обратить вниманіе на возмож-
ность взятін Парижа вергальцами, я всегда терпѣлъ пораженія и получал»
отвѣты в» следующем» ролѣ:
«Никогда они не посмыотъ!»
Ила.: • Тгшгь иші и...nun Бот» тѵт. -то мы ихъ встрѣтпмъ!»
Или: «Парижъ, усТ.яішый баррикадами, будет» их» могилой. Париж-
ский народ» там» дерется лучше всего!»
«Конечно, но готовы-лп баррикады?»
«Ихъ устроят»!»
*
.
Когда я обращался къ военным», къ тЬм», ira ком» лежала отвѣт-
ствешгость и руководство военным» дѣломь, они миѣ отвѣчали:
«Парижъ может» еще держаться два мѣсяца, 'у нас» еще много вре-
мени впереди».
Въ то время нельзя было добиться ничего иного, меня могли счесть
за чѳловѣка, который боится. В» глазах» этих» безумных» оптимистов»
благоразуміе, предусмотрительность, мужество глядѣть въ глаза действи-
тельности и не строить себѣ опасных» или ребяческих» ішюзШ каза-
лось чуть не подлостью.
Въ военном» мшшстерствѣ сиеціалисты, т. о . люди рутины связан-
ные предразеудкаки казармы, не вѣрпли въ баррикады, глухо 'сопротя-
') Надо было ісегда расчитывать, что пруссаки, тайные союзники вѳг-
сальскаго правите. ьол а, двинутся, если вврсальцамъ серьезно будет* гроз, ть
поражсміе. Но противь такой іісожіідапііости мы ничего но могли сдѣлать Мы
ис создавали положешя и у нас* не было выбора

вля.шсь ихъ устройству и смотрѣли на это несомненно какъ на иризна-
ніе ихъ безеилія пли недовѣрія къ ихъ военным® способностям®, что ихъ
унижало H дѣлало враждебными ВЪ нашему единственному действитель-
ному средству снасепія.
Въ Коммупѣ, папротивъ, вѣрили въ серьезпое сущѳствованіѳ комнссіи
баррикад® и"ея деятельность, которая ограничилась дорогой постройкой
двух® пли трех® баррикад® совершенно безполезпыхъ, такъ какъ оиѣ ни
съ чѣмъ ne были связаны и ничѣмъ не защищены.
Съ другой стороны, всякій член® Коммуны имѣлъ въ карманѣ для
своего округа прекрасный план® защиты, который -опъ разсчнтывалъ
осуществить въ двадцать четыре часа.
Одним® словом®, Коммуна отреклась и уходила, передав® власть пяти
своимъ членам®. Это была монархическая теорія, которая нодъ другим®
видом® и под® революціонной личиной явилась вновь и сѣла нам® на
шею. Это была теорія имнеріи:—полная власть и ответственность въ
лицѣ одного или ІГЁСКОЛЬКИХ® глав® государства; представителям® народа
оставалось только платоническое право порицать или разрушать зло,
когда опо уже совершено.
'
Возможно ли было это допустить?
Въ прошлом® нѣтъ.
Такъ какъ мы были избраны парижским® народом®, избраны съ опре-
деленными полномочіями (императивными мандатами), то наше отречепіо
повлекло бы за собой отроченіо народа отъ нас®. Ошибочно или пѣть, но
если онъ нас® избрал®, то, значить, опъ имѣлъ довѣріѳ къ иамъ, желал®,
чтобы мы исполнили нзвѣстную МИССІІО.
Ммѣсмъ ли мы право бросить это дѣло, передав® его хотя бы пяти изъ
нас®?
Существовал® долг® контроля и ответственности, оть которых® мы
не должны отказываться. Послѣдующій контроль—насмешка, приманка,
ложь. Единственный серьезный контроль, обезпечивающій права народа
и его достоинства, это контроль, который препятствует® глупостям®,
предупреждаеть ошибки, по пе контроль, который ограничивает® жал-
кими осуждениями, когда опи ужо совершены, и говорить: каша заварена,
ее нужно расхлебывать.
Если это опасно и унизительно въ обыкновенных® условіяхъ, то при
исключительных® обстоятельствах®, въ каких® мы находились, это могло
выть см; ртедьио.
Одни® неверный маневр®, одна измѣиа могли все погубить, все без-
возвратно. Мы ставили ira карту спасопіо народа Парижа и Коммуны.
Действительно, на. какую выгоду надеялись они от® этого комитета
общоствешгаго снаоеііія?
Большей ковдевтращи власти н единства дѣйствія?
Допустим®, по эта концептращя власти и единство дѣйствія могли
быть полезны и выгодны только въ дѣйствіи, а не въ совѣщаиіи. Одпимъ
словом®, Коммуна, сохраняя свои полномочия, могла прекрасно увеличить
активность своей исполнительной власти, упростит, механизм®. Она

должна была сохранить всю масть на том« основаяій, что, являясь пред-
ставительницей парижскаго народа, она не имѣла и но имѣетъ права
предоставить судьбы его случайіюстяиъ диктатуры пяти человѣкъ.
И затѣ.чъ, съ другой стороны, въ кашгь духѣ будуть действовал
эти люди?
На какое дЬло употребить они неограниченную власл, которую имъ
передадут«?
Будешь это диктатура политическая или военная?
Собирались ли они! согласно несносной традиціи и ошпбочгюй идее,
ввести господство террора въ Париже, что пасъ сделало бы ненавистными
безъ всякой пользы?
Собирались ли они дал новый толчокъ войне, усѣявъ Парижъ бар-
рикадами, основать въ городе три или четыре крепости, который обоз-
начили бы памъ обладаніѳ имъ и сделали бы захватъ города непозмода-
нымъ для непріятеля?
Или же, напротив«, они попытались бы вступить въ переговоры съ
версальцами при посредстве примирителей, представителем« которых«
был« г. Бонвале.
Нам« ничего не говорили и этим« диктаторам« пе дали никакого
императивного мандата.
«Будьте господами и действуйте. Мы после увидим«, когда будешь
уже слишком« поздно, пригодна ли нам« ваша деятельность!»
Таково было единственное требовапіе большинства.
Съ какой бы стороны мы ни разематривали вопрос«, это пршщипіаль-
ное отречовіе оть своего долга было въ действительности только пагубно.
Это мѣронріятіе представляло еще другую серьезную опасность, на коти-
рую я намекал и которую следуешь назвал своим« именем«: опасность
измены.
Действительно, разве Коммуна не могла ошибиться въ выборь чле-
нов« этого комитета? РазггЬ оііа ne могла послать въ него одного идя
двухъ изменников«, если таковые существовали въ ея среде?
Развѣ пе доказали дебатц, передъ военным« советом«, которые имели
мѣсто послѣ пораженія Коммуны, что некоторые ил наших« товарищей,
не будучи сами изменниками, были окружены и руководимы версальскими
агентами?
Разве наш« выбор« не мота ошибочно пасть на одного изъ этих«
недальновидных« людей, которые служили орудіемъ интриги и измены,
о которой опи сами не догадывались?
Безполсзно останавливаться на этом«: это понятно всякому.
Если большинство позволило увлечь себя на это голоооваігіѳ, то
потому, что не взвесило этих« соображеній, было ослеплено магическим«
словом«—комитета, обществениаго сласенія, которое напоминаю ему
великую борьбу и великія победы Конвента.
Они не поняли, что іюложеиіе было уже не то и что слова не имеют«
никакой самостоятельной добродетели. Комитет« обществениаго спасенія
могь восемьдесят« лета тому назад« дать силу собранно, именуемому
83.-1 2
177

Конвентом*, собранно, поставленному въ извѣстныя условія и обладаю-
щему извѣстными средствами дѣйствій. Но Комнтетъ общестттаго спа-
сенія восемьдссятъ лѣгь спустя могъ бы только ослабить другое собршііе,
называемое Коммуной Парижа, которое было въ другихъ условіяхъ и
было лишено тѣхъ средств* дѣйствія.
Наконец*, этотъ комитет* ебщсствеппаго спасенія былъ еще ошиб-
кой потому, что назывался'комитетом* общественна«) спасѳйія и спра-
ведливо или пѣгь въ глазах* неевѣдущихъ людей вызывал* восиоминаиіо
о я леи л і и, которое приводило их* въ ужать. Допустив* даже, что это было
необходимо, во всяком* случаѣ было бы лучше перемѣиить ярлык*.
Здѣсь, какъ и во многих* другихъ подобных* случаях*, Тьеръ слу-
жить намъ уроком*.
Когда Париж*, выпотрошенный, пылающій, истекая кровыо, хрипѣлъ
у его ног*, что говорил* тогда Тьеръ?
Говорил ь ли он* тогда о созданін комитета обществепиаго спаеенія
или собственной диктатуры?
Говорил ь ли онъ о создаиіи революціошіаго трибунала?
Онъ объявилъ съ высоты трибуны, что онъ не требует* псключптель-
ныхъ законов
1
*, что ронроссіи будутъ законны.
И действительно, онъ ие имѣлъ надобности въ исключительных* за-
конах*, рсволюціонномъ трибунал* или комитет* обществепиаго спасе-
нія, чтобы устроить рѣзіпо раненых*, дѣтсй, женщин* и стариков*.
Не измѣпивъ ничего на словах* или в* кодекс*, оиъ обратил'* Па-
рижъ въ Бсзіеръ времен* альбигойцев*, среди бѣла дня вырѣзалъ три-
дцать тысяч* французов*, обезлюдил* предмѣстья, послал* на галеры,
ігь Каледонію, на каторгу, въ Сатори всѣх*. кто ему не правился, кого
опъ боялся.
Оиъ просил* только одного поваго учрежденія:—комиссию помило-
вапія !
Эта комиссія совмѣстно с* военным* совѣтом* была его ревозподіон-
нымъ трибуналом* и она действовала так*, что могла удовлетворить
самаго взыскательнаго.
%
Иосл* Мартеля что такое какой пибудь Фукіе-Тенвиль?
Что таі«»е гильотина 93 года, убивающая осужденнаго нѣсколько ча-
сов* спустя поел* приговора, въ сравпеніи съ агопіой, которую испыты-
вали осужденные военным* еовѣтомъ, ожидая вт. теченіе шести, восьми,
девяти мѣсяцсвъ, года, пока комиссія помилованій их* пошлеть в*
Сатори.
А между тѣмъ Европа вовсе пе была возмущена пе только потому,
что убиваемые были ревилюціоиерами, но, главным* образом*, потому,
что Г. Тьеръ, какъ академик*, ум*лъ выбирать мягкія выражения, при
помощи которыхъ убивали правомѣрно, не возбуждая трусливой и подлой
толпы соучастников*.
Be* эти соображеиіи побудили въ первый раза, группу вт, двадцать
три члена Коммуны оспаривать проект* и мотивировать это слѣдующякъ
образомъ.

Л подписал® вмѣстѣ съ гражданами Андріе, Авріаль, Бесляй, Виктор®
Клемапъ, Клемапсъ, Курбе, Е. Жерарденъ, Журтъ, Лянгвепъ, Лефрансэ,
Ііалонъ, Остииъ, Сервайе, Тейсъ, Верморель и Жюль Вале следующее
соображепіе:
«Полагая, что учреждепіе комитета общѳствеішаго спасепія будет®
имѣть существенным® результатом® созданіѳ диктаторской власти, ко-
торая не придаст® никакой силы Коммунѣ;
«Считая, что 5то учреждепіе будете въ полиомъ противорѣчіп съ по-
литическим® стремлеіГіемъ массы избирателей, представитсліліицей кото-
рых® является Коммуна;
«Считая следовательно, что ооздадіе всякой диктатуры Коммуной
было бы съ ея стороны узурпаціей суверепитета парода;
«Мы голосуем® против®».
Другіе иъ том® же смысл®, но несколько иначе, мотивировали свое
голосованіе.
Двадцать три члена ошюзиціи отказались принять участіе въ ш-
браніи членов® комитета и изложили свой отказ® въ слѣдующихъ выра-
желіяхъ:
«Принимая во вниманіе, что учреждепіѳ комитета общественна«) спа-
сонія является по нашему мнТ.аію забвеиіемъ принципов® сошальпыхъ
реформ®, изъ которых® возникла революція 18 марта, и возврат® опасный
Или безнолезный, насильственный или безвредный къ прошлому, очень
поучительному, но которому пе слѣдуетъ подражать, мы воздерживаемся
оть голосоваиія».
Эти двадцать три воздержавшихся, были граждане Андріе, Артуръ
Арну, Авріаль, Бѳсляй, Бабикъ, Клемапсъ, Виктор® Клемапъ, Курбе,
Е. Жерарденъ, Журдъ. Ляшъенъ, Лефрамсэ. Лонпое, Малой®, Оггииъ,
ПИНДИ, Расту, Серайе, Тейзъ, Тридонъ, Жюль Вале, Варленъ, Верморель.
Дѣйствуя такъ, меньшинства было совершешю право. Это было такъ
же ихъ долгом®, потому что члены его, убѣждешшІ) въ опасности или
тщетности новаго учрожденія, не могли голосовать довѣрія и согласія къ
большинству.
Оь другой стороны, такъ какъ мы были въ меньшинств®, такъ какъ
ни наша ОШІОЗІШІИ. пи наше воздержаніѳ от® голооованія пе помѣшалм
избранно этого комитета общественна«» спасепія, который но мпѣпію
большинства должен® былъ все спасти, защитники диктатуры не имѣли
никакого оспованія сердиться.
У нихъ бы.ть ихь комитете. Этому комитету оставалось только
дѣйствовать и спасти положеніо. Мы имъ пе можем® помѣшать, и что
меня касается, то хотя я и спорил®, по былъ-бы глубоко счастлив®,
осли-бы оігь съ успѣхомъ исполнил® свою миссію.
Никто изъ знавших® меня д®йствительно ие усомнятся, что я тогда,
какъ и во всякое другое время, ставлю торжество революціи и спасепіе
народа гораздо выше торжества своих® личных® взглядов®.
Я думал®, что этотъ комитете был® не только отрицаніемъ комму-
нальной идеи, по что он® крон® того будете безеилень и опасен®.

Поэтому-то я л голосовал« против«.
И действительно, онъ былъ безсиленъ и но сдѣлалъ ничего боль-
іпаго, чѣмъ сделала исполнительная комйссія, потому что оігь болыпаго
сдѣлать пе мои,.
Поэтому логически необъясним« гаѣвъ, который возбудило въ боль-
шинствѣ иашо голосование.
Большинство вь действительности не могло приписать нам« неудач«
своих« мѣропріятій па том« простом« осиованш, что, будучи большин-
ством«, оно управляло,—Оно было хозяином«.— Оно могло дѣлать то,
что желало, и дѣлало это.
Если оно терпѣло неудачу, то это происходило или отъ того, что
обстоятельства были непреодолимы, или отъ средств«, которыми оно
пользовалось, чтобы преодолеть ихъ, или благодаря своей политической
неспособности. Бо всяком« случае оію ие можѳть это приписать мень-
шинству, которое но имело никакого вліяиія на внѣшпій ход« событій
и деятельность котораго ограничивалась поневоле противодѣйствіемъ
мѣропріятіямъ, которыя оно считало дурными, не имея возможности
ничего сделать, ничему помешать, так«'какъ оно было меньшинством«.
Во главе всѣхъ учреждена но были ли люди, избранные и назначен-
ные Коммуной, т. е . естественно большинством«.
Мы могли быть критиками, мы не были препятствия.
Поэтому, повторяю, трудно объяснить гпѣвъ, который въ извѣстныхъ
случаях« возбуждала наша опнозиція ь-ь некоторых« членах« Коммуны.
Этотъ гнев«, это В08бужденіе, по крайней мере, было все-таки глу-
боко и чрезмерно.
Почему?
Увы! Потому что человеческая природа создана такъ, что многіо
люди склонны ненавидел тех«, которые борются съ ними поде одним«
знаменем«, за малейшую разницу вь убежденіяхъ, более, чем« своих«
истинных« врагов«.
Это происходить также оттого, что мпогіо близорукіо люди видят«
только иичтожныя препятствія, которыя передъ ними, забывая, благо-
даря песчинке, которая давить имъ йогу, пропасть, которая готова их«
поглотить; подобно тому, какъ быкъ вь цирке, увлекаемый слѣпой
яростью, кидается на красный лоскута, которым« машутъ передъ ним«,
и не заботится о Матодорѣ, готовом« нанести ому смертельный ударь.
Безсилыіые по отігошеиію къ версальцамъ, которые ускользали отъ
них« подъ защитой «ітрѳкраснѣйшей арміи Франціи», некоторые члены
Коммуны добровольно упражняли свою революціонную энергію по отіго-
шѳиію къ дюжине товарищей, котоцые время оть времени оспаривали
ихъ прерожспія, находя их« недействительными или вредными, не-
тактичными или противоречащими всѣмъ принципам«, и видели общее
спасеніе вь других« мѣропріятіяхъ, сущность которых« я излагал« во
многих« местах«.
Существует« также у людей ужасная склонность думать, что каждый
нзъ нас« обладает« абсолютной истиной, п что каждый отлпчагоіційся хоть

пь чемъ-нибудь іто убѣжденію,—противник».
враге и паихудшій
злодѣй.
'
'•
Для религіозшхъ вѣруюіцихъ кто-бы то ші было, если онъ по
молится Богу въ ИЗВЁСТНЫХЪ выражшіяхъ, въ извѣстные часы, былъ
еретиком», несчастным», недостойным» сожалѣнія, злодѣомъ, врагом»
общества и божества, котораго следовало уничтожить.
Слишком» многіе рсволюціонеры, фанатики своего рода, считают»
также, что каждый, кто не одобряет» всѣхъ мѣропріятій, считаемых»
ими революціонными, хотя-бы они были нѳлѣными или совершенно но-
дѣйствителышмй,—есть враге роволшціи, достойный смерти. —Если
вы рѳволюиіоперт. по убьащошю, но чувству и по волѣ и если вы
умны, то только изъ-за того, что вы противорѣчите имъ въ какомъ-
нибудь ітуиктѣ, они видят*» въ вас» только своего противника и против-
ника революціи.
Разсуждето их» тугь ясно и удивительно просто.
Вот» оно во всей чнетотѣ:
«Я революціопер». СлЁдователыіо тот», кто во всѣхъ пунктах» но
раздѣляетъ моих» убѣжденій. не революцшеръ» !
Вь этом» большое заблужденііе.
Револкниоиорт. тот», кто стремится къ вшмгпѣ онредѣленпой цѣли:—
нолитичоскому и экономическому оовобожденію народа и торжеству
общшгвщшаго равенства.
Существует» много средств» къ достиженію этой цѣли, средств»,
которыя широко варіирѵются ооотвѣтствепію эпох-Ii, мѣстностям» и на-
личным» роесурсамъ. Здѣеь начинается не раскол», a разнообразіе, по-
тому что всякій но своему уму и темпераменту предпочитает» то или
гное средство, но это не дает» основашя заподозрить чистоту его убѣ-
ждевій, его преданность и эиергію.
Развіі не ВСЁ мы, приняв» на себя обязанности членов» Коммуны,
тѣмъ самым» подписали свой смертный приговор»?
Развѣ не ВСЁ мы, оставив» въ сторонѣ даже принципы и убЁжденія,
одинаково лично заинтересованы въ томъ, чтобы восторжествовало ком-
мунальное дѣло, ДЁЛО парода, с» того момента, когда мы свою голову
поставили на ставку вмѣстѣ с» этим» дѣломъ?
Можно ли было предположить, если только рѣчь шла не объ ИЗМЁІГ-
ІІИКѢ, купленном» версалырми, чтобы кто нибудь изъ нас» мог» желать
и подготовлять гибель Коммуны?
Былъ народ», съ которым» мы шли об» руку, окруженный убійцами,
который пас» избрал», чтобы стоять на стражЁ его безопасности, раз-
сграивать козии в прогонять зачинщиков».— Мы вступили на караул»
у его ворот» и всякій предлагал» ТЁ средства, который считал» наилуч-
шими. Ничего иного я не видал» въ собрапіи Коммуны и если мнѣ'
часто приходилось сожалѣть и энергично оспаривать извѣстныя мЁры,
ісото()ыя казались недостаточно разумными и абсолютно противорЁча-
щими принципу, предсташггелями котораго мы являлись, при чем» это
нарушеніѳ принципа ію могло прннести никакого' благопріятнаго резуль-

тата, я веста гіп никогда пе чувствовал® злобы къ своимъ товарищам® и
ие сомпѣвался въ ихъ иекреипости.
Съ меня было довольно нокапидѣть враговъ народа, которые его
бомбардировали и подготовляли его гибель.
Къ іросчаотт.ю пѳ во® поступали такъ же. Мпогіе увлечеппыо
стрпстт.го, приведешіыѳ въ отчаяиіе гобытіями, утратніп. хладнокровіе
всл®дствіе чувства страха и безеилія m. томъ, за что они бились, слиш-
ком® ограппчеппые можете быть для того, чтобы быть справедливыми,
желая даже (кто зікютъ) добиться извѣстпой времепноЕі популярности,
низкой пробы, они воображали или л®ляли вида,, что думают®, что пбѳз-
печя'п, побѣлу народу, если уничтожат®- пЬсколькнхъ противников!.,
которых!, встрѣчали па скамьях® Коммуны.
Один® из® них® однажды хладнокровно сказал® миѣ:
«Арну, тот® день, когда я вас® арестую, будет® лучшим® дпемъ моей
жизни!»
Я ему отв®чалъ: «Я далек®, чтобы думать тоже по отношеігію к®
вам®. Я не раздѣллго вашей точки зрѣпія: я осуждаю ваш® образ®
дѣйстпій, по я вижу въ вас® в®пнаго слугу народа, пеловѣка исіфенпяго
и предаігнаго, а число людойгрѣшителыго борющихся во имя революцін,
не настолько велико, чтобы я мог® желать его уменьшить, когда им®
предстоит!, отрази-«, стольких® безпощадныхъ врагов®».
Я ие назову этого товарища. Онъ умер® героем®. Я цѣню его харак-
тер®, удивляюсь его храбрости и несмотря ira несправедливость о«)
чувств®, несмотря на узость его взглядов®, несмотря па ошибки, которыя
он® моте совершить и которыя вредят® вам® теперь болѣе, чѣмъ вс®
клеветы версальцсвъ, никогда я пе лисалъ п пе говорил® ничего, что
могло бы повредить его памяти. Опъ умер® за Коммуну: этого съ меня
достаточно. Дѣло исторіи его судить.
С® другой стороны, обстоятельства' объясняют®, до ігЬкоторой стенепи
эти насилія и эти несправедливости. Нужно было обладать большим®
запасом ь справедливости, исключительным® хладнокровіемъ и извѣстиой
широтой ума, чтобы всегда сохранять слмообладаніо, логичность и спра-
ведливость, среди тѣх® ужасных® обстоятельств®, въ которых® мы по-
гибали. Я должен®, однако, добавиті. рада справедливости, что меньшин-
ство, раздражепіе котораго было бы болѣѳ естественно, бол®ѳ прости-
тельно и законно, чѣм® у большинства, никогда ие позволяло себѣ иаси-
лія над®) словом® и никаких® жестоких® обвшиеиій по отошенію къ про-
тивникам®. Оно всегда было тактично, никогда не горячилось и когда
рѣшилось на то обособлеліе, о котором® ми® остается сказать, то только
испытав® вг® средства придти къ соглашешю. Доказательством® этого
могут® служить самкя выраженія нашего манифеста.
Эта разница в® поведеніи нисколько пе удивительна въ виду полп-
тнческих® тепденпій людей, составляющих® большинство.
По большей части orra принадлежали к® апторитаріюй шкот®, и вели
они были несправедливы, они были последовательны, и приходили въ

ігѳгодовапіе. потому что въ каждом* несогласием* съ ними опп видѣли
только препнтствіе, которое нужно было уничтожить.
Это всегда было носчастіемъ и слабостью революціонпой партіи съ
179? года.
Конвсптъ ггь болъпюжь вид* представил* зрѣлищо этих* раздоропъ
и последовательно заносил* руку убійцы на разный фракціи, его со-
ставляшпія. забывая, что в* его гролѣ врагов* меныпѳ, чѣмъ nnt, em. и
что, поражая, таким* образомъ, своих* вождей, опъ обезоруживает* рспо-
люцію перед* лицомъ реакцін, выжидавшей случая.
Послѣ жирондистов* были даитонисты, затѣмъ гебертисты, затѣмъ
умТ.репные, затѣмъ крайніѳ, затѣмъ Робеспьер* и его послѣдователи и
когда Копвеігтъ пустил* ссбѣ кровь из* четырех* вен*, когда он* обез-
главил* Bct.fr» своих* великих* граждан*, всѣхъ своих* людей геніаль-
ныхъ, активных* и убѣждешгахъ, он* п<ъд* безъ сил*, без* идеи и воли
в* руки термидорійцевъ. которые па другой день выдали обезсиленпую,
истекшую кровью и задушевную революцію Бонапарту.
Нам* слѣдуетъ привыкнуть уваяшъ между собою право свободна«)
обсуждонія и свободу миѣігія.
Что касается меня, то, как* я говорил* это irr. Коммупѣ, в* поли-
тическом* собраніи, я пе допущу никогда, чтобы выражеше искреппяго
мнт.иія, провозглашенное въ приличной формѣ, считалось преступившем*.
Не ігь этомъ препятствие, которое может* быть уничтожено. Надо
ріѣть уживаться съ свободой. Другое дѣло, когда рѣчь идет* о дѣіствіяхъ
вешм'редетвсино врѳдныхъ и действительно опасных*.
Между П'.мъ раскол* между памп увеличивался.
Большинство стремилось совершенно отдѣлиться ота. тѣхъ, которые
протестовали проачівъ комитета общественна«) сгіагеігія» Оно пе соби-
ралось больше на собрапія въ определенный час* и в* указанном* мѣстѣ.
Свои рѣшепія оно принимало отдЬльгш. Комитет* обществепиаго спасе-
нія действовал* такъ что мы не могли как* бы то ни было контроли-
ровать его дѣйствій. Такое положошѳ было псвынопімо в* том* смыслѣ,
что дѣлало пас* солидарными и отвѣтствеппыми за дѣйствія, о которых*
мы не знали и которыя соверінаінсь помимо нас*!
Мы делали много безполезных* усилій, чтобы положить предѣлъ
этому порядку вещей, ничего пе достигнув*.
Мы не могли добиться
встрѣчн съ товарищами. Они стали невидимы и пеуловимы. Въ теченіѳ
многих* дней мы поджидали случая, чтобы встретиться съ ними,
объясшпа.ся, прекратить элю печальное недоразумішіѳ, открыто выска-
зань свои чувства.
Все было напрасш).
При таких ь-то обстоятельствах* бы.ть редактировал*, так* назы-
ваемый, манифест* меньшинства. Вотъ он*:
«Члены, принадлежащіе къ меньшинству Коммуны, рѣгаили прочесть
на злсѣдапіи, которое должно было по правилу имѣть мѣсто въ поне-
дельник* 15 мая, заявлеиіо, которое безъ сомігішія уничтожило бы по-
литичоскія недеразумѣнія, существующія въ coôpauiu».

«Отсутствие почти всѣхъ членов« большинства воспрепятствовало
©ткрытію заседая і я ».
«Наш« долги, познакомить общественное мнѣніѳ сь нашнмъ подо-
жѳніемъ и съ теми пунктами, которые отдѣляютъ насъ отч. товарищей.
Заявленіѳ».
«Спеціалыіымъ и точнымъ шлосованіѳмъ парижская Коммуна отре-
клась оть своей власти въ пользу диктатуры, которой дала имя ісомлтета
обществениаго спасения».
«Большинство Коммуны своим« голосовапіемъ заявило себя неотвѣт-
ственнымъ и передало всю ответственность за наше положѳніѳ этому
Комитету».
«Меньшинство, къ которому мы принадлежим«, поддерживает« на-
против« ту мысль, что Коммуна должна въ момент« политической со-
ціалыюй революции принял на себя всю ответственность, не уступая
ничего, кань бы достойны ни были те, въ пользу которых« она желала
бы отречься».
«Что касается нас«, то мы, какъ и большинство, желаем« осуществле-
лія политичоскаго и обществеішаго обновления. По вопреки ихъ миіѣнію
мы во имя выборов«, представителями которых« мы являемся, требуем«
права одним« был отвЪтсггениымъ за наши дѣйгтвія переда своими
избирателями, но иірячась за высшуио диктатуру, допустить и признать
которую нам« не позволяет« наш« мандат«». '
«Поэтому мы явимся въ собраніе.только въ тот« дсииь, когда оиио обра-
тится въ суда, чтобьи судить одной
1
© изъ своих« членов« ».
«Преданные нашему великому коммунальному делу, за которое ежс-
дпевно умирает« столько граждапъ, мы вернемся въ свои округа, слиш-
ком«, можетъ быть, забытые. Убежденные съ другой стороны, что во-
uupoc« войны въ даппый момента» важнее воѣхъ других«, мы время,
остающееся оть исполненія муниципальных« обязанностей, будем« про-
водил среди наших« 'братьев« ил ваціоиадыіой гвардіи и примем«
участіѳ въ этой решительной борьбе, которая ведется во имя прав«
народа».
«Тамъ мы сможем« еще съ пользой послужить нашим« убеждоніямъ,
и мы избегнем« необходимости создавать расколы среда коммуны, кото-
рыо мы отвергаем«, убежденные, что и больпиинство и мопыпинство, не-
смотря на наши политический разногласия, мы все преследуем« одну и ту
же цель!
«Политическую свободу».
«Освобождеииіѳ рабочих«».
«Да здравствует« соціальпая республика!»
«Да здравствует« Коммуна!»
Подъ манифестом« были слѣдующія подписи:
Бесляй, Журдъ, Тейл. ЛефрансЗ, Е. Жорардепъ, Берморель,
Клѳмансъ, Андріе, Сервайе, Леитое, Артуръ Арпу, Виктор« Клемаиъ,
Авріаль, Остин«, Франкиль, Ишіди, Ариольдъ, Жюль Вале, Тридонъ,
Варлеіиъ, Курбе, Малоігь.

Всего двадцать два члена Коммуны, ' состоявшіе изъ: десяти журна-
листов», писателей, коммерсантов»', чиновников», счетоводов» и двѣ-
иадцати рабочих», в» общем» тринадцать или четырнадцать привержен-
цев» интѳрнаціопала.
Изъ этих» двадцати двух» граждан» въ настоящее время умерло трое:
Тридоп», Варлеігь и Верморелъ. Первый вслѣдствіѳ утомлснія, второй
раэстрѣленный версалъцами, третій отъ ран» вь сраженіи; четвероу взя-
тые в» плѣнъ, были приговорены къ различным» наказаніямъ: ссылкѣ,
каторгѣ, тюремному заключѳпію; это были граждане Журдъ, Е. Жерар-
денъ, Аріюлъдъ, Курбе. Остальным» удалось ускользнуть и подвергнуться
изгпапію.
Читая этотъ манифест», можно убѣдиться, въ каких» умѣрошгыхъ вы-
раженіяхъ оиъ составлен» и какъ старательно мы избѣгали всего, что
могло явиться оскорбительным» обвиненіем» болынипства. А между тѣмъ
мы могли довольно сурово спросить его что оігь сдѣлалъ съ той властью,
какою обладал» в» течѳніе двух» мѣсяцѳв», и куда привело нас» осуще-
ствленіѳ ого политичоскихъ поиятій и во внутренней и во внѣшней
нолитикѣ. Мы не сдѣлали этого, полагая, что для подобных» объяснений
время было неподходящее, п зная, что сдѣлаиныя ошибки имѣли источ-
ником» заблужденія мысли или отсутствіе политичеекаго смысла, а вовсе
не недостаток» доброй воли.
На собраніи, гдѣ был» окончательно принят» манифест», было про-
читано и обсуждено три проекта, представленные Журдомъ, Лефрансэ и
мною.
Остановились на проект» Журда, т. к. на нем» всѣ охотнѣе согла-
сились. Он» имѣлъ действительно то преимущество, что ь» немногих»
словах», не входя ни въ какія подробности, указывал» ясно два основ-
ных» пупкта пашего поведенія.
Съ одной стороны, онъ заявлял», что мы протестуем» против»
диктатуры, противъ всякой попытки вернуться къ авторитарным» и
архи-правитольствспныыъ традиціям» прошлого, что мы требуем» безу-
словнйго народовластия; с» другой стороны, что, но отказываясь вовсе оть
коммунальна«) дѣла, мы примем» непосредственное личное участіѳ въ
борьб» и всѣ силы свои направим» противъ версальцевъ; т. к . в» настоя-
щее время это одно имѣегь значеніе.
Поэтому тѣ, которые обвиняли нас» въ трусости, в» желаніи «снасти
шкуру», не читали это«) или завѣдомо лгали в» цѣляхъ дешевой попу-
лярности, а может» бьгі» даже из» коммерческого разечота.
Страх» по мог» руководить нами в» нашем» рѣшеши, потому что
это рѣшеніѳ безусловно увеличивало нашу личную опасность. Но защи-
щая нас» перед» версал'ьцами, которые были достаточно умны, чтобы
понять, что мы самые шчюмнѣнные и неукротимые его враги, это рѣіпе-
ніо подвергало нас» гпѣву большинства..
Съ этой стороны, мы имѣли достаточно предостережет й и мпогіе из»
подписавших» манифест» прекрасно знали, что. подписывая его, они, но
меньшей мѣрѣ, рискуют» свободой.

Нисколько я знаю, никогда но считалось избытком® благоразумія ста-
новиться между двух® огней.
Помимо этих® жестоких®, несправедливых® и пе заслуживающих®
для добросовѣстнаго человѣка дальнѣйшаго разбора нападок®, монышш-
ство получило одобреніи от® мпогихъ групп® организоіваішыхъ рабочих®,
как®, напримѣръ, огь секцій интѳрнаціонала. Члены же меньшинства,
избранные в® четвертом® округ®, получили даже отъ своих® избирате-
лей, собравшихся по этому случаю въ залѣ Лирически го театра, заявлеіііе,
которое и должен® сообщить.
Будучи приверженцем® императивнаго мандата, как® я уже говорил®
много раз®, я полагал®, что мы пе можем® совершить поступка такой
важности, не представив® его на утвержденіе наших® избиодтелей. Мнѣ-
ІІІО это раздѣляли граждане Клемапсъ, Е. Жерарденъ и Лефрансэ, хотя
послѣдпій колебался относительно своовременнрсти этого шага '). Итак®,
по моему нредложеиію и насгояиію, мы рѣшили собірать наших® изби-
рателей и изложил, имъ нашу политику. Мы хотѣли также воспользо-
ваться этимъ случаем®, чтобы дать публичный отчете въ нашем® упра-
вленін округом®, исходя из® того демократическая принципа, который
требуете, чтобы «администраторы какъ можно чаще подвергались непо-
средственному контролю своих® подчипенпыхъ.
Гражданин® Лефрансэ взялся отъ "нашего имени изложить полити-
ческую іроль меньшинства Коммуны. Wirb Поручили дать отчете въ нашей
административной дѣятелыюсти и изложить результаты нашего .упра-
вления.
Засѣданіѳ это, понятпо, имЬло исключительное зпаченіѳ. Поэтому мы
пригласили двух® стенографов®, чтобы воспроизвести все, что будечъ
говориться па этомъ собраніи, а равным® образом® и поста.іговлеиія. если
они будут® приняты. Къ сожалѣнію, я пикогда не видал® этого стеногра-
фического отчета.
Такимъ образомъ, какъ бы это irai было пеобходимо, я пе могу воспро-
извести ни наш® отчеіъ, ни мою рѣчь, rai рЬчп моих® товарищей граж-
дан!. Кломаиса и Е. Жерлрдиіа, которые дополнили изложепіе, сдѣлашюѳ
гражданином® Лефрансэ.
Гражданин® Лефрансэ ушел® до конца собранія, и вся тяжесть спора
нала на его товарищей. Согласно преможѳнію гражданина Амуру, прн-
шѳдшаго, чтобы быть представителем® большинства, ообраніе рѣшило
высказаться отиосителыю нашего прошлого новодешя и выразить свое
желай® относительно нашего повѳденія будущаго.
Право собранія въ этомъ отношеніи было, по моему, иосомиѣнно. Мы
созвали наших® избирателей; они пришли въ чнслѣ двух® тысяч®; мы
изложили имъ наше поведение и побудительныя причины". Если бы наши
избиратели іго высказались, собраніѳ это утратило бы вешай смысл®, a
') Амуру, пашь товаршцъ по четвертому округу, принадлежат, къ боль-
шинству.

ослиг бы мы оспаривали это ихъ право,—вышли бы изъ пределов« импо-
ративиаго мандата.
Ни Клемансъ, іш Жерардепъ, ни я, мы нисколько пе противились тому,
чтобы собраше это выразило свою волю точной реэолюціей.
Но переда голосоваиіемъ я слѣлалъ заявление, точныя выражспія
котораго я пе помню, за отсутствием« сгеіиюграфическаго отчета, где оно
приводило, но смыслъ котораго былъ таковъ:
—
«Вы хозяева. Вамъ принадлежит« право осуждения и одобреііія.
Вы можете постановить, если вы желаете, чтобы мы вернулись ш скамьи
Коммуны, я готовь подчиниться вашей воле, uio съ одним« условіемь—
чтобы я имѣлъ право продолжал вь Воммуиѣ ту политику, какой я слѣ-
довалъ до настоящаго времени, и чтобы вы одобрили ее, лютому что
вь иротиишом-ь случаѣ, если мои убѣжденія не оогласліы съ вашими, я
пе могу болѣе бытл. вашим« представителем«, так« какъ мне иридется
либо идти против« своих« убѣжденій, либо нарушить мой мандат«, это
недопустимо*.
Граждане Клемансъ и Жерардеиъ сделали подобілыя лее заявлеілія и
собраніе постановило въ конце концов« следующее:
1. Что оно сожалеешь о раскате, происшедшем« въ нѣяряхъ Конмупы.
2. Что олю желает«, чтобы мы возобновили наши заседания въ Ком-
муне, одобряет« нашу политику и уполномочивает« пасъ оѳ продолжать.
Гражданин« Лефрансэ, у котораго былъ въ рукахъ текст«, говорить
въ своих« замечательных« «Очерках« коммуліалистическаго движепія»,
что собрание въ Лирическом« театре постановило, что «меньшинство
своим« повѳделиіемъ доказало добросовестность и честллость».
ІІа другой дет., верные своим« обязательствам«, Клеиапсъ, Жерар-
депъ и я присутствовали на заседании Коямупы, где оть кмепи свніхъ
двухъ 'товарищей я заявил«, что согласно воле паіпихъ избирателей, ко-
торые одобрили пашо политическое поведеніе, мы отныне сиова будем«
принимать участие въ обсуждениях« собранія.
Въ то время, когда я это говорил«, нереальны проникли въ Париж«.
Было воскресенье 21 мая, и это засВдаиіѳ должно было быть последним«
васѣдаиіемъ Коммуны.
Хотя мы и получили одобрение отч. наших« избирателей гюслѣ ясииыхъ
и честных« разълсшчгій, но я должен« все такн пришать, что вообще
манифеста меньшинства uue был« понята иагелеиіемъ. Міюгіѳ пппялиі нзъ
него только две вещи, что произошел« раскол« и что мы уходим«. Дей-
ствительно при тѣхъ обстоятельствах« наша резолюция имёла слишком«
парламентский характер«, чтобы бычъ понятой толпой. Это был» слиш-
ком!. сложно. Это была политика, а тута было не до пея. Народъ вь
своей массе видать и можетъ видеть только общія черты и гута онъ
понял« только, что мы отделились отъ собраиія, пменуемаго Коммуной,
и это рѣшѳніе его тревожило, заставляя предполагал ослабление, распаде-
иііе власти, на которую онъ разечитывалъ, что она будота руководить eue
обороииой и сиасета оть врагов«.

Въ данном* случаѣ, должен* эгго открыто признать, общественное
инѣніѳ было право.
Этотъ манифест*, как* это подтверждают* также граждане Милан*
и Лефрансэ '), жестоко грѣшитъ тѣмъ, что появился слишком* поздно,
та такое время, когда дѣло шло уже не о тамъ, чѣмъ будет* Коммуна,
ие о течь, такъ она будетъ, но о ея суіцоствованіи.
Если бы победа была на сторонѣ Коммуны, или, по крайней нѣрѣ,
если бы ей предстояли еще долгіо дни, если бы она была в* началѣ своего
существования, то было бы необходимо пригласить парижскій пародъ
высказаться относительно принципов*, которые должны руководить ея
новедоніом*, и чтобы онъ сам* сдѣлалъ выбор* между двумя политиками,
огь примѣпеиія которыхъ зависела, может* быть, его гибель или спа-
сете. Несомігетш, что, если бы меньшинство, организованное такъ, как*
оно было въ коицѣ мая, въ начать апреля сдѣлало бы энергичную по-
пытку, чтобы направить Коммуну по болѣѳ современному пути, болѣо со-
ответственному истинным* интересам* коммунальной идеи, и истин-
ным* желаніямъ, за который вооружился парижски! народъ, это могло
оказаться очень благотворным*.
Какое-бы ни было принято рѣшевіе, какап-бы политика ни востор-
жествовала, Оыло-бы, по крайней мѣрЬ, то преимущество, что политика
эта была-бы однообразна и мы шбѣжали-бы расколов*, которые произо-
шли къ концу.
Если это произошло но такъ, то это зависело огь недостатка
умѣнья со стороны тѣхъ, которые составили внослѣдствін меньшинство
и которые долгое время действовали въ одиночку. Это завйсѣло также
отъ того, что меньшинство формировалось постепенно личпымъ присоеди-
неніемъ отдельных* членов*, которые, видя совершаемый ошибки, на-
ученные опытом*,
видя тщсггу восхваляемых* мѣропріятій, один* за
другим* покидали большинство, чтобы перейти въ другой лагерь.
Такова, напримѣръ, была исторія Тридона, Лео Френкеля, Варлеиа.
Что касается главной ошибки—недостатка оогласія, то оно зависело
от* личнаго характера некоторых*, которые могли-бы его создать, отъ
характера слишком* личнаго, сухих* индивидуальностей, любящих*
действовать за собственный счеть и которые считают* для себя упиже-
ніемъ быть съ кѣмъ-гаибудь согласными.
Они согласились спуститься изъ своего величественна«» и эгоистиче-
скаго одиночества только перед* лицом* пропасти, въ которую мы воѣ
катились.
Въ защиту подписавших* мапифостъ я должен*, наконец*, приба-
вить, что они, я думаю также, какъ и я, совершенно не знали неминуе-
мости опасности. ,Я былъ вполнѣ убѣждепъ въ окончательном* поражении,
никогда по строя себѣ въ этомъ отпошеиіи иллюзій, но я пе думал* въ
то время, что оно должно произойти ранЬе двух* иедѣль, Л этого времени
') См. „Очерки коммунальна«) движенія" Лофраіггэ и „Третье поражен іе
французскаго пролѳтаріата" Малона.

было бы достаточно, чтобы изменить веденіе воешіыхъ дѣлъ и принять
разішя мѣры обществен парт спасенія, отсутствіѳ которых» дѣлало болѣе
ужасным» паденіе Коммуны.
Изъ этого слѣдуетъ, что манифест» меньшинства не былъ вовсѳ
скрытой отставкой, какъ говорили. Это было отчаянное обращеніѳ къ
общественному мігіщію. съ цѣлью, чтобы это мнѣиіе, рѣшитѳльио выска-
занное, вызвало перемѣиу пршштаго направленія, которое казалось нам»
роковым». Это было послѣднимъ протестом» во имя, непризнанных» по
нашему мнѣнію, существенных» принципов», забвеніѳ которых'», не
устраняя ни орой нормальной опасности, создавало опасности новыя.
Но этот» призыв» слишком» поздній но мог» быть услышан» наро-
дом», который дрался и который полагал», что не время было разде-
ляться перед» лицом» побѣдоноснаго врага.
Утверждать, действительно, что этотъ рас,кол» ослабил» оборону—
ошибочно. На оборону онъ не произвел» іш хорошаго, ни дурного вліянія.
Было слишком» поздно, чтобы оиъ какъ бы то ни было могь новліять
на событія.
Версальцы вступили. Не существовало болѣе ни меньшинства, ни
большинства. Было великое крушеніѳ, поглотившее Парижъ, Францію,
республику, Коммуну, революціоиеровъ, соціалистов», якобинцев», феде-
ралистов».
Если версальцы были побѣдптелями на этой иедѣлѣ, то это произошло
исключительно оттого, что не были приняты соответственный мѣры
военной защиты, потому что соответственно вооруженный, а это было
возможно въ течоніѳ двух» мѣсяцевъ, Парнас», безусловно, пе можетъ быть
взят» приступом».
XV.
Парижь во время Коммуны.
Деятельность и борьба Коммуны заставили' нас» позабыть на время
Парижъ и народ».
Взглянем» же па них» въ послѣдній раз» перед» окончательной раз-
вязкой. Величественное зрѣлище, которое представлял» этотъ народ» въ
тѳченіѳ двух» месяцев», дает» нам» силу и надежду, чтобы, несмотря на
ужасающія готовившіясл асортвы, не отчаяваясь смотрѣть въ глаза бу-
дущему.
Въ тѳчѳніѳ этих» двух» месяцев», въ Париже была истинная дикта- ;
тура, самая полная и безспорная, диктатура не одного человека, а всего
парода,—единственна«) госпорна полоасенія, память о которой сохранит»
исторія. Эту народную «часть уже видали' в» Гіарижѣ и в» других» горо-
дах», но только въ течѳніе нескольких» часов», въ моменты бёзнорядковъ
и волиевіЙ побѣдопоснаго возстанія.
Не то было во время Коммуны.

Эта диктатура продолжалась болѣѳ двух® мѣсяцевъ безъ перерыва с®
18-го марта по 22-ое мая.
Я говорю диктатура. Я - ошибаюсь. Это слово не хорошо и напоми-
нает® о жестокости, о тираніи, об® упразднен!« законов® обычной сво-
бодной и правильной жизни, чего вовсе ие было тамъ. Действительно,
зрѣ.ипцѳ, которое представлял® Париж® в® течепіѳ этихъ семидесяти
дней, не походило па все то, что привыкли видѣть въ моменты, когда вся
жизнь зависит® отъ прихоти единого и полновластного властелина, когда
солдатчина влачит® повсюду свою шашку, заиятпаипую кровью гра-
ждан®, когда торжествующая полиція царить над® униженным® и
колѣпопреклонеішымъ народом®.
Такъ называемое законное правительство бѣжало.
За ним® бѣжало правительство, армія, полпція, адмшіистрація, маги-
стратура. Не осталось ни одного офиціальнаго представителя организо-
ванного общества. Даже пи одного простого чиновника!
Пусты министерства, пусты казармы, пусты префектура полиціи и
префектура Сены!
Пусты суды, начиная от® кассаціонной палаты и кончая скромной
залой мирового суда!
Пусты меріи, ііусты почтовый конторы!
Пуста кассы, потому что всѣ эти бѣглецы, всѣ эти дезертиры,
спасая кассу, наполнили CROIT карманы!
Полное, никогда невиданнее опустопіепіо!
Исчезло все, что составляло буржуазное правительство с® 1789 года.
Парпжскій народ® былъ одинок® и доли,онъ былъ создать новоо
общество.
Учреждеітія провалились вмѣстѣ съ людьми. Нужно было пересоздал®
общество до самаго осіюваиія. Казалось, что это быль первый день
нсторіи!
Разница была въ том®, что эмигрант® находится передъ дѣвствоп-
пой природой, богатства которой он® может® извлечь только трудом®,
тогда какъ нъ Париж® народъ-побЬдптель имѣлъ передъ собою богат-
ства, собранный старым® міромъ, тѣмъ міромъ, который смотритъ па
него, какъ па парія, который эшшатировалъ и оскорблялъ его въ точе-
піе вѣковъ. Передъ ними были богатства, которыя представляют® сумму
его страдапій, избыток®, который говорить объ его лишеиіяхъ, произ-
ведете его рукъ, явлнющѳесл результатом® его рабства, золото счастли-
вых®, которое является кровыо обездоленных®.
Можно было предположить, что этоть парол ь кинется на эти огроч-
иыя богатства, какъ бѣдиый иаслѣдиикъ, котораго скупость и стртгость
родных® долго подвергали самым® страшным® лішеніямъ и толі,ко со
смертью колчщыхъ оігь дѣлается, наконец® пладЪльнем® богатства.
Какое заблужденіе! Народ® просил® за военную службу, которая
отрывает® его от® всѣхъ его работы продолжепія выдачи тридцати су,
которые онъ получаль во время осады. Опъ просил®, чтобы ему доста-
вляли, когда оиъ идет® въ огонь, кусок® солонины, порцію хлѣба и

стакане вша
1
, т. е. иаевъ, который получает« солдат« въ походе. Оігъ
проспль, чтобы его избавили отъ опасности быть арестованным« ооб-
сгашнйкомь, которому онъ не можетъ уплатить, после цілаго года
безработицы.
Наконец«, далекій отъ того, чтобы кратчайшим« путем« самому
добился справедливости, оиъ терпеливо, степенно и безпристрастпо
ждалъ, пока выбранная имъ Коммуна изучить и разрешить всѣ вопросы
въ духе права и справедливости. Оиъ бросается только вь битву и на
работу. Битва против« версальцевъ, работа преобразования.
Такъ какъ Коммуна являлась только моральной властью и пе имела
другой магеріалыюй силы, кромѣ всообщаго сочувствия признаяія и
доброй воли граждан«, парод« явился властителем«, ѳдииствеішымъ
властителем«, самъ создал« свою полицію и магистратуру, и потому ему
но пришлось покарать пи одного преступлен!я ')•
Былъ ли въ течеиіе этихъ двухъ мѣсяцевъ тамъ произведен« хоть
сдать грабежъ?
Была ли тамъ хоть одна взломана касса?
Былъ ли хоть одіип дом« обыскам« съ иною целью, кроме полнти-
ческой, для розыска заговорщика, ареста изменника или шиііона или
.разирѵѵкенія врага?
Самые богатые и самые скромные магазины четвертого округа, за
двумя или тремя исключенийями, оставались открыты, какъ и въ дип
иаибольшаго довѣрія, начиная отъ менял«, ювелиров« в часовициковъ,
выставляющих« свои богатства въ виітршиахъ, до магазиіюігь новомод-
ных« изделій, безчисленная одежда которыхъ являлась какъ бы ироніѳй
и провокаціей для батальонов«, идущих« въ траншеи вь грязи, подъ
дождем« въ плохом« киТеле, въ слишком« тонких« брюках«, ігь про-
дранных« башмаках«, остатках« экипировки от« щодрогь Трошю, кото-
рую Коммупа не могла еще заменил.
Въ некоторых« аристократически!хъ кварталах«, обитателей кото-
рыхъ страхь и ярость перенесли въ Версаль, магазины были заперты и
покинуты своими хозяевами; и эти закрытия витрины вдоль улицъ,
бывшія оскорбленіемъ и угрозой пароду-победителю, были пощажены.
Ни одному изъ пнхъ не довелось считаться съ гневом« и правосудіеяъ
этого всемогущаго парода, доведемпаго до крайности.
А, между тѣмъ, какъ они могли отомстить!
Ведь это былъ тотъ народъ, который пленным« разстрѣливали въ
Вереалѣ!
Это былъ точъ народа, который спокойно душили, захватив«, благо-
даря проданному паролю, врасплох«, когда опъ спал на аванпостах«!
Это тотъ самый народа, который безпрерывно бомбардировали, убивая
въ домах«, убивая ребенка пт. колыбели возле матери, ктчірая ио спита
въ то время, когда оя мула борется въ Нельи или на фортахъ!
') Я ошибаюсь; нѣгколько кражъ было совершено въ кгвармахъ разору-
женными солдатами, которые остались въ Парижѣ на содержа»,и у Коммуны.
Я арестовала одного или двухъ изъ шіхъ.

Это тот» самый народе, который изображен» перед» ошеломленной
Франціей, переде изумленной Европой, какъ сборище бандитов» и раз-
бойников», бежавших» съ каторги.
Этотъ народ» обвинялся въ грабеже и убійствахъ на улицах», вспа-
ханных» ядрами охранителей!
Что же вы сказали-бы, что сдѣлали-бы вы, если-бы вызванный
вашей нровокаціей, раздраженный до крайности вашей подлой жесто-
костью, выведенный изъ себя так», какъ вы вывели его из» под» защиты
затона, оиъ сдѣлал»-бы то, в» чем» вы его упрекаете?
Он» владел» всем» Парижем»?
Он» владел» банком», финансами, большой книгой общественна го
долга и всеми видами ваших» богатств»!
Онъ владѣлъ вашими дворцами, вашими отелями, вашими домами и
всевозможными богатствами!
Если бы онъ взял», уничтожил» все это?
Если бы на каждую гранату, разрушающую дом», убивающую без-
защитное существо, онъ отвечал» разругавшем» одного изъ ваших»
дворцов».
Если бы на прокламаціи мужа госпожи Галиффе, подделывателя Жюля
Фавра и сотоварищей они отвечали взрывом» ваших» благородных»
отелей аристократических) квартала?
Если бы, когда вы убивали женщин» и раненых» опи зарядили пушки
вашими документами на ренту и делали себе броню против» железных»
ядер» изъ золота ваших» кошельков»?
Пришлась ли бы эта игра нам» по вкусу?
Чем» парод» в» конце концов» рисковал»?
Что же могли бы вы еще сделать, кроме того, что едѣдали?
Вы не смогли бы ихъ убить два раза, дважды изгнать!
Вы не могли бы разстрѣл.тгь никого кроме отца, матери и детой !
Ещо раз», чем» рисковал» бы парод», нанеся вам» такіе удары, от-
крывая в» наших» кассах» раны, следы которых» вы побили бы еще и
теперь?
Он» не сдѣлалъ этого.
Знаете-ли вы почему?
Не благодаря вам», конечно, а дня себя.
Потому, что его моральный уровень, какъ это и должно быть, выше
вашего.
Потому, что он» носитель цивилизаціи, а вы—вы представители щір-
варства!
Потому, что на ого стороне право, а на вашей сила!
Потому, что опъ будущее, а вы прошедшее!
Потому/что опъ является представителем» принципа, а вм—яри-
вилегіи!
^
Въ день битвы, ію время борьбы, тогда льется кровь, это является,
можетъ быть, кратковременным» недостатком», потому что аобѣда

остается часто па сторон* наиболѣс жестоких*, и съ этой точки зрѣнія
вы должны былп побѣдить, что и случилось!
Но каждая изъ вашихъ побѣдъ—это шагъ къ пропасти, которая вас*
ожидает*; каждое поражеітіѳ парода приближает* его къ цѣли.
Вы сами это чувствуете. Ваша ярость и вашъ страх* свидѣтсль-
сгвуютъ объ этомъ и среди всѣхъ этих* мертвецов*, которые покры-
вают* мостовып Парижа, трупом* являетесь вы; между тѣмъ какъ
народъ, наказанный, высланный, разетрѣляпный—оиъ жив*!
Уж* много раз* пародъ-побѣдитель проявлял* свое безкорыстіс.
Вездѣ можно ввдѣть литографіи, изображаюіція оборвашіаго голодиаго
рабочаго, который стоит* па караулѣ со старым* ружьем* перед* двор-
цом* какого нибудь Родішільда и охраняет* сокровища—его заработок*,
собранный для другихъ.
Но въ 1830 г., в* Ліопѣ, 24 февраля 1848 г. у этого народа были
только пеоііредѣлешіыя стртмлешя. Оиъ пе сознавал* объема своих*
правъ. Къ его бозкорыстію примѣшявалось истинное ѵваженіе къ самому
принципу собственности. Онъ не изучил* еще соціалыіыхъ вопросов*.
Онъ чувствовал*, что опъ голоден* и несчастен*, по если опъ и догады-
вался, что эксплуататоры виновны въ этомъ съ точки зрѣнія братства
народов*, но не зналъ еще, что они осуждены самой паукой.
Он* не знал*, что его при,во есть право вт. полном* объем*!
Въ его безкорыстіи сказывались прѳдразсудки, невѣжество, цѣчто въ
род* безропотна«) фатализма, глубокое уважепіѳ къ орудіямъ своих*
мученій.
Ничего подобного но было въ 1871 г. Народъ, по крайней мѣрѣ въ
Париж*, былъ подготовлен*.
Эти люди были гоціаліістами всѣхъ направлений, можеть быть раз-
личавшиеся друг* от* друга въ подробностях*, во согласные вт. цѣли
и нмѣюіціе одни и тѣ же экоіюмическія убѣжденія. Поэтому безкорыстій
ихъ носило болѣе возвышенный характер* и было яоистииѣ великим*.
Это пе было шшѣніемъ въ своих* правах* и ихъ объем*. П*т*. Они
знали и они могли!—Они просто не хотѣли, потому что, сознавая свои
нрава, они не хотѣли употреблять насилія.
Твердо зная свой путь, они желали нтти имъ какъ люди, а но какъ
взбуитовавгаіеся рабы.
Созрѣвъ для свободы и равенства, оіш пріобрѣли благовоспитанность,
раясудительность, энергичное терп*піо и мужественную сдержанность
народов*, достойных* свободы и равенства.
Благодаря обученію освободившісся от* первых* заблужденій, от* пер-
вых* попыток*, зная, что соціальная революція, ость, прежде всего, рево-
люція научная, они ноналидѣли насиліе. которое усложняет* задачу,
отдаляет* ея рѣшѳшв, которое должно с* неизбѣжкой посдѣдовательиостыо
правильно и научно положить осіговаиіе ношіго общества. На своих*
собраніяхъ, на товарищеских* сходках*, они обсуждали параграфы новаго
закона, ожидая, когда выбранная ими Коммуна послѣдователыю даст*
законную силу ихъ желаншмъ, разработанным* ими, и выберет* изъ раз-
86-13 .
193

личных» возможных» рѣшеній самое практичное, самое простое, наибо-
лее соответствующее обстоятельствам» н обычаям».
Они пе торопились воспользоваться и завладеть благосостояніемъ.
Они даже пе думали об» РТОМ», хорошо зная, что это ничто, что это
ничего пе может, разрешить.
Они хотели только изменить оргаштацпо труда, заменить беззаконие
справедливостью, кастовое дѣленіе равенством», предоставить каждому
его справедливую долю, установить пирамиду на ея осповапіи. Они но
требовали ничего сверх» того, на что имѣли безусловное право. Они но
просили наслаждений, они требовали полиаго продукта своего труда, своей
соціалыюй и политической автономіи.
Одна изъ величественных» сторон» этого всликаго движепія состояла
несомненно въ томъ, что угнетенные вчера, победители сегодня, хладно-
кровно отвернулись отъ сокровищ», попавших» къ ним» в» руки, домо-
гаясь улучшенія своей судьбы, лучшаго распредѣлепія богатства, благо-
состоянія и счастья только въ строгом» соблюдепін справедливости и науч-
ном» осущоствлепш истинных» экономических» законов».
Еще раз», здѣсь не было ничего похояілго на то неоцредѣлеіпіое ува-
жеігіе, которое во вред» себе сохраняет, возгтаптій раб», пеяоипмпющій
цели, къ господину, котораго опъ может, растоптать своим» каблуком».
Здесь была опытность, знаніе зрѣлаго народа, который знаеггъ, чего онъ
хечоть и какъ этого добиться.
Въ теченіе этих» двух» месяцев», этому великому народу предстояло
много работы!
Црежде всего нужно было удержать свою матеріальпую победу, что
возможно было только ружейными залпами.
Ему нужно было такъ же немедленно прообразовать внѣшшою поли-
тическую и соціальную жизнь этого міра, который называется Парижем»,
населенность котораго почти равняется некоторым» изъ независимых»
государств» Европы.
Л никогда не забуду въ этомъ отпошепіи картину, которую пред-
ставлял» четвертый округ», о котором» я говорю болѣе подробно, такъ
какъ видфлъ его ближе и управлял» им» съ двумя товарищами въ эти
бурные дни.
Какой пример» деятельности, знапія, преданности!
Въ каждой мэріи члены Коммуны были окружены комнгсіей, такъ
называемой муниципальной комиссіей, которая работала вместе съ ними
под» ихъ ответственностью. Это было очень важно, и безъ этого никто
нзъ пас» пе мог» бы исполнить возложенной на него подавляющей работы.
Почти во всѣхь округах», эти комиссіи принимали наибольшее уча-
то въ адмипвстгрлцін и действительно вели муниципальный дѣла.
Там» было очень много без корыстных», честных», усердных», среди
нескольких» невѣждъ, нескольких» неистовых» и нескольких» иптрига-
І.ОІП
Я упомяпѵ только о компссіи 4-го округа, единственной, которая рабо-
тала безнрерывно на мопхъ глазах».

Въ нее входило двѣпадцать членов®, имя п лица которых® я ясно
іюмшо, двѣшщать граждан®, которые въ течеиіѳ двух® мѣсяпевъ, но
останавливаясь ни передъ усталостью, ни пород® временем®, проводили
въ пролом® и въ мэріи поочореди дни и ночи. Это были прост'ыо рабочіе
или модкіе лавочники, которые въ большипств® совсѣмь но были подго-
товлены къ этой совершенно повой для нихъ роли администраторов®,
Они брались за іюе съ рѣшителыюстыо, удивительным® усордіѳмъ и
чрезвычайною честностью, прекрасно сознавая, что, выставшгь впереди
свои имена, какъ они это сдѣлали, они вмѣстѣ съ памп подписывали свой
смертный приговор®.
За эту непрерывную работу мы имъ предложили пять франков® въ
день, что они и приняли. Они согласилдюь-бы и на меньшее. Оші про-
сили только хлѣба для своей семьи.
Многіе же язь нихъ, какъ я уже сказал®, были лавочниками и, про-
должая свое дѣло, могли бы заработать гораздо больше.
Даже т® изъ нихъ, которые были простыми рабочими, привыкли къ
болѣе высокому заработку, потому что считались самыми ловкими въ
своемъ ремеглѣ. Что же изъ этого? Кто думалъ о деньгах®? Не слѣдпвало
отягощать финансы Коммуны. Нужно было прелые всего обезпечить
службу иапіоналыіой гвардіи и зцачительигму числу нуждающихся.
Если бы у нихъ были деньги, оші но только не требовали бы платы, а
отдали бы свои деньги ').
Еще одна подробность, прежде чѣмъ разстаться съ ними.
Муниципальная вомиссія собиралась раз® в® педѣлю, вечером®, съ
членами Коммуны, чтобы дать нам® точный перечень совершенных®
работ®, объяснить положеиіе различных® служб® округа, обсудить ре-
формы и улучіпепія. кикія пужпо туда ввести.
Во время одного изъ таких® загЬданій, члены комиссіи обратились съ
просьбой—это былъ единственный раз®, такъ как® они никогда не про-
сили. Это просьба состояла въ том®, чтобы каждый из® нихъ по очереди
пользовался отпуском® въ течение 24 часов®; мотивировали они ее слѣ-
дующимъ соображеігіем®.
• Каждый изъ вас®, говорили отпт, принадлежит® къ одному изъ ба-
тальонов® округа и паши гражданская д®.та отрыванѵрь пас® от® воен-
ной службы. Эти двадцать четыре часа они по очереди будут® проводить
въ битв® съ батальонами, чтобы поддержать их®, разделить ихъ трудъ
и их® опасности, удоихжЪритьея собственными глазами в® том®, если-ли
у борющихся все необходимое, принять ихъ жалобы и ихъ заявлен!» и
передать ихъ памъ».
Клянусь, это предложепіе мепя растрогало. Оно было прекрасно со
всѣхъ точекъ зрѣиіп. Члены Коммуны почти не могли регулярно заняться
этимъ иадзоромъ и тѣ пзъ нас®, которые посѣіцали батальоны, дѣлали
*) ЬѴгд:і am строки были уясе паппсдтш, о.чппъ изъ нихъ Дюбпкъ, совсѣмъ
мояо ымъ с до, умѳръ ві, изпшніи, въ Лондон®. Мы но рааставались съ 4-го сен-
тября, к..еда я впервые с о встрѣтплъ въ меріи 4 округа. Это былъ хорошій
рьботиикъ для роволшціи и другь для меля.

это всегда съ кшшъ-либо споціалъиымъ иазначшіемъ, съ опредѣвеяной
П'Ьлью, которая не могла заменить въ высшей степени ограниченной,
практической и полезной цѣли, преследуемой членами муниципальной
комиссіи.
Предложеігіе, конечно, было принято, и я не сомневаюсь, что оно дало
бы прекрасны я последствія, если-бы было обобщено, урегулировано и не-
медленно приведено въ исполпеиіе.
Кроме муниципальной комиссіп въ каждой мэріп былъ еще еовѣтъ
логіона и генеральный штабъ легіона.
Я ничего но скажу о первом«. Онъ находился въ рукахъ цшгграл. -
иаго комитета, и доставлял« много заботь и создавал« затруднения
моим« товарищам« въ других« округах«. Это былъ источник« столкпове-
иіій, съ своей стороны сильно способствовавших« ослаблелію защиты,
лишая ее единства, бел котораго ей грозиыо сделаться безполкшой и
привести къ катастрофе. Однако, чтобы быть справедливым«, я должеиь
признал, что въ четвертом« округѣ у наеъ было очень мало неприятностей
и борьбы съ этимъ советом« легіоповъ и эти непріятпостп и борьба зави-
сели больше оть самого учреждения, чѣмъ отъ вали его членов«.
Личігыя и более частиыя сношенія имѣлъ я съ генеральным« штабом«
легіоиа, где помощником« начальника легіона, т. е . подполковником«,
былъ гражданин« Гиллета, на личности которого мпѣ хотелось бы оста-
новиться несколько мпіовеній.
Это былъ рабочій, по рабочій-артистъ, одиігь изъ тЪхъ отличных«
рабочихъ, изъ ряда вонъ выходящих«, болѣе артистовъ, чѣмъ ремеслен-
ников«, которые составляют« славу и богатство парижской промьнилен-
ности. Оииъ былъ художииикъ въ мебельном« деле. Когда являлся заказ«
огг, какого-либо ииострашіаго принца или милліонера-француза, опъ
составлял« салонъ, спальню, рабочііі кабинета или туалетный кабинета
и т. п ., и я виідЪлъ въ этомъ отииошеніи ого рисунки красками, настоя-
щія мзлеиькія ітроизвѳденія искусства uuo вкусу и роскоши. Ему можно
было дал двадцать восемь лета. Опт, рано женился и имѣлъ двухъ
детой, мальчика пяти лета и девочку, которая только что начинала
ходить; чистокровпый парижапинъ, от« отца къ сыну, съ ранпяго воз-
раста предоставленный собственным« силам«, бледный и хрупкій, какъ
и всѣ парижане, онъ, я думаю, страдал« болезнью легких«, которая
подтачипала его силы. Я никогда не видалъ лучшаго мужа, человека
более порядочного, более скромного; весь свой заработок« онъ прино-
сил« своей маленькой семье, несмотря на то, что его возраст«, его темпе-
рамента и характер« влекли его къ удовольствиям«. Оииъ жнлъ въ томъ
же доме, где и я, этажемъ выше, въ двухъ маленьких« тЪсиіыхъ мансар-
дах«, безъ воздуха, где царилъ безпорядокъ артиста и парижского
рабочаго. Я былч, связан« съ ним« дружбой.
Во время борьбы Марсельезы съ имперіей, я уже убедился въ его
уоердіи и горячности его революціоппыхъ убѣждепій. 18 -го марта оииъ
вошелъ л мэрію четвертого округа и принял« дѣятельпоѳ участіѳ вь
подготовительных« къ выборамъ работах«. Во время Коммупы, онъ едѣ-

дален помощником* начальника легіоца. БлГ.дный и больной, сіцс болѣѳ
похѵдѣвшій, онъ въ теченіе этих* двухъ мѣсяцѳвъ оставался на службѣ
по 24 часа от, день, проводя ночи не роздѣваясь на худом* матрацѣ въ
углу своего бюро, и видѣлся со своей женой только въ рѣдкіо проме-
жутки, когда она приходила къ нему на нѣсколько минут* въ мэрію.
Всегда вставая первым*, по первому сигналу, всегда въ движеніи,
безжалостно изнуряя свое тѣло, онъ вскакивал* на лошадь, чтобы про-
водить батальоны округа на мѣсто битвы, отдавая свои силы, больше
этого, свою жизнь съ неслыханной расточительпостыо, потому что
каждый день я замѣчалъ на его блѣдпомъ лиц* слѣды усталости и
болѣзни.
Мнѣ разсказывали, что во время послѣдней педѣли за одной барри-
кадой видѣли его трупъ, пронзенный штыками.
Да будет* воздано ему здѣсь высшее доказательство справедливости
и симпатіи!
Пусть его сын*, если онъ его переживает*, вспомнить, чѣмъ оиъ
обязан* памяти этого добраго гражданина, умершаго для того, чтобы
обезпечитъ ему лучшее будущее.
На начальников* батальона мы былп менѣѳ счастливы. Это была
рапа четвертого легіопа. Между ними было два нзмѣшшка, которые въ
послѣдпій момент* исчезли и присоединились къ версадьцамъ.
Федералистам* нужно было имѣть много героизма въ душѣ, чтобы
бороться подъ командой подобных* людей. Не раз* батальоны прину-
ждены были итти безъ командиров*, которые оставались подъ какимъ-
нибудь предлогом* позади, или оставляли ихъ трупы па авапъ-постахъ.
Ихъ арестовали и препроводили въ военный совѣтъ; они были замѣ-
нены другими, которые впрочем* не были лучше. Здѣсь сказались всѣ
усилія вереальскаго разврата. Съ этой стороны, версальцы засылали
своих* агентов* и ие разд. имъ удавалось вводить своих* соучастников*.
Но вмѣстѣ съ тѣмъ было множество удивительных* исключений.
Мпогіе въ Париж* Го[юичѳски выполняли свой долгь и въ четвертом*
дегіонѣ миогіе заслуживают* особого упоминанія. Я назову только гра-
жданина Арпу, моего однофамильца, может* быть, даже моего родствен-
ник;* такъ как* мы были изъ одной страны. Это былъ лотарипецъ
испытанной храбрости, идущій въ огонь съ улыбкой на губах*, умѣюіцііі
говорить со своими людьми, вдохновляя ихъ не только смѣлостыо, но
и любовью.
Оігь былъ убить во время одной вылазки.
Часто говорили объ оргіяхъ Коммуны.
Я могь-бы разсказать столько примѣровъ личных* качеств* большей
части членов* собранія, что уиичтожилъ-бы гадкія клеветы, приписы-
ваемый вообще всѣмъ тѣмъ, кто был ь во глав* двпжепія.
Я удовлетвщнось, разсказавъ только нѣсколько общих* фактов*.
Коммуна, хотя и составленная въ своем* большийствѣ изъ небога-
тых* работников*, рабочих*, писателей, чиновников*, не имѣда въ дум*
даже буфета, какъ всѣ другія собраиія.

Там» просто поставили стол», где мы могли есть за плату, если
опаздывали къ себѣ домой, или если дѣла задерживали вас» въ думѣ. Цены '
и меню были определены: 1 ф. 50 с. завтрак» и 2 ф. обѣдъ '). Давалось
право ва поэт-бутылки плохого простого вина.
Словом» это был» плохой ресторанный обеде. —Таковы были оргіи
Коммуны.
Некоторые изъ членов», особенно тѣ, которые принадлежали къ рабо-
чему классу вт. тѣсномъ смысле слова, с» трудом» решались брать карету,
въ которой они нуждались для разъездов», и платили за нее собственный
деньги, вмѣсто того, чтобы вносить этоть счеть въ общіѳ расходы. Они
решались на это только въ виду необходимости, и детали это сь неко-
торым» безпокойствомъ. Я мог» бы привести много примеров».
Я привожу все эти подробности къ неудовольствий великих» совре-
менных» государственных» людей.
Я пе утверждаю, однако, что там» никогда не было невоздержанности
или странности. Но я хочу сказать и я утверждаю, что это распутство
и эти странности были индивидуальны и никогда не являлись правилом».
В» общем» чаще всего они случались между низшими агентами Коммуны,
совершенно но подготовленными къ своим» новым» обязанностям».
Некоторые изъ них» попали въ неожиданное положеиіе.
Эта болѣзнь свирепствовала исключительно между различными офи-
церскими чипами въ націоналыюй гвардіи. Одно время там» была настоя-
щая оргія плюмажей и галунов», которая увлекла даже некоторых» чле-
нов» Коммуны. Генерал» Клюзерэ, другь республиканской простоты и
демократической суровости указал» на это и отчасти прекратил» это
злоупотрсблепіѳ.
Генерал» Клюзерѳ имѣлъ тЬмъ болѣе па это право, потому что въ
то время, когда онъ былъ въ министерстве, онъ самъ дал» прекрасный
образчик» этой простоты. Этогь генерал», военный министр» Коммуны,
Никогда не одѣваэт мундира. Въ пальто, в» мягкой фетровой шляпе,
ст. палкой въ руке, онъ первый вошелъ въ форт» д'Иззи, по ошибке шиш-
ку ты fi націоналъной гвардіей, и снова возсташжидъ там» федералистов».
ІІослѣ вылазки третья го апрѣля, оігь въ пальто, въ мягкой фетровой
шляпѣ, съ палкой въ рукѣ, подъ страшным» огнем», съ поистине уди-
вительным» хладпокровіемъ, ізеэт войска коммуналнстовъ, которые
выгПали версальцевъ изъ д'Аоперъ и заняли его.
Я не отрицаю злоупотребленій, которыя могли произойти и были
неизбежны въ подобных» обстоятельствах». Единственно, что я поддер-
живаю, это, что простунленія во время революцін были малочислсннѣѳ
и менѣе важны, чѣмъ тѣ, которыя происходили ежедневно при обычном»
правительстве, называлось ли оно конетитуціоійш монархія, имперія,
или диктатура версальцевъ. Я утверждаю еще, что ни при каком» дру-
гом» правительстве пе было столько примеров» простоты, преданности,
1
, Приблизительно 3$ и 60 коп. по курсу 71 года; еще чъ 77 г. фраикъ
стоил* только 28 коп.

безплрыстія, такой высоты общаго нравственного уровня, какъ въ эти
два мѣсяца.
Во время моего пробываігш въ мэріи, среди множества непріятпостей,
множества трагических* случайностей, у меня было несколько моментов*
счастья, о которыхъ я веноминаю съ радостью.
Некоторые декреты Коммуны были трудно исполнимы, тяжелы, по
за то другіе исполнялись съ глубоким* удовлетвореиіемъ всѣми честными
людьми, всѣми добрыми реснубликанцами-соціалиетамл.
Таков* былъ декрет, о квартирной плат*, несмотря на недостатки,
которые я указывал* въ свое время.
Этотъ декрет, доставил* иамъ много работы. Множество бѣдныхъ
людей, которым* онъ былъ полезен*, пе смѣя вѣрнть дѣйстпителыіой за-
щит* закона, боялись пользоваться своим* нравом*. Съ другой стороны,
собственники, привыкши видѣгь всѣ привилегіи на своей сторон*,, и вс*.
обязанности на сторон* квартирантовъ, уб*жденные долгой практикой и
лрастрастіемъ закона, что интересы их* кошелька безусловно священны
и стоять выше всѣхъ разсужденій нравствеітаго порядка и обществеп-
иаго блага, воспротивились исііолнеліію декрета и угрожали своим* упря-
мым* квартирантам* ')• Нам* пришлось поэтому ігь теченіо многих*
нертль играть роль мировых* судей, приглашать стороны въ свой каби-
нет*, чтобы объяснить нмъ новый закон* и слѣдить за точным* его
исполііеіііомъ.
Я БПДѢЛЪ, по крайней м*рѣ, съ каким* благодарным* удивлепіемъ
узнавали бѣдііые, что это вТ.рпо, что о них* позаботились и что ігь пер-
вый раз* они находили дЬйстшітелыіую поддержку со стороны агентов*
власти. Это удивлеиіе было иоистинѣ самой красноречивой, самой жесто-
кой сатирой падь старым* соціалыіымь строем*, сдѣлавшимся теперь
снова строем* иаетояіцаго. Несчастный такъ привыкъ видѣть въ закон*,
врага, оиъ такъ упѣждепъ, что окажется виноватым*, всегда вшюватыыч.
**
въ своей борьб* против* привилегированных*, опъ такъ привыкъ, что
его топчут* без* жалости высокомѣрно бездушные всемогущіе богачи, что
ему даже трудно сразу понять, что может, быть иначе.
Сколько раз* я вел* разговоры в* таком* род*.
Женщина хочеть переговорить с* членом* Коммуны. Робко, безпо-
койно входіп* она, одѣтая ЕГЬ свое самое чистое платье, часто въ траур*.
Она ждет*, желая переговорить няедші*.
—
Гражданин*, наконец*, говорить опа, правда-лп что я могу пере-
ѣхать и увезти всю свою мебель, не заплатив* квартирной платы.
—
Безусловно, гражданка. Разв* вы но читали декрета Коммуны?
—
Да. но я боюсь, что я его плохо поняла.
—
Можете-ли вы заплатить квартирную плату?
') Эти у: розы не должны были быть сопершогшо тшетпыми, потому что
цаъ 300, 00 донесешй, въ полиции алресомшііыхъ иъ течопіе иі.сколькихь дмоЯ,
послѣ возвр >щенія версальцовъ, мцогів, конечно , были напигапы хозяевами,
ко юрIje возбуждали дѣло противъ квартираитовъ, воспользовавшихся декре-
гміъ Іѵоммуиы.

—< Откуда? Вить уже восемь мѣсяцевъ, какъ я безъ работы. Дв «ix ь
норъ мы жили жалованьем« моего мужа, гвардейца изъ такого-то
батальона (2,25 с. въ день для жепатыхъ). На это мы должны были про-
кормить троихъ дѣтей. Все, что можно было заложить, уже заложено.
(Иногда бѣдная женщина оказывалась вдовой, муасъ которой быль
убить на аванъ-постахъ. Или онъ былъ просто плѣігникомъ или рало-
нымъ, что одно и то же).
—
Кто вашъ хозяинъ?
—< Такой-то!
(Польшею частью упоминалось имя богатаго банкира, купца или
предпринимателя, извѣстнаго въ околоткѣ своимъ богатством«).
—
Итак«, гражданка, вы можете перебраться, когда вамъ вздумается.
—
И у меня ничего не возьмутъ?
—
Ничего!
—
Я могу взять свою мебель, мое бѣлье, мою одежду, одежду моих«
дѣтей, мою швейную машину и т. п.?
—
Вы можете увезти все.
—
Но хозяинъ воспротивится этому. Онъ ігеумолимъ. Вь прошлом«
году опъ велѣлъ схватить бѣдную женіцшіу, ыужъ которой уже много
ыѣсяцевъ лежал« въ больнпцѣ.
—
Вт, прошлом« году оігь дѣлалъ то, что хотѣлъ. Закон« былъ на его
сторонѣ. Теперь закон« па сторонѣ справедливости. Собственность бѣд-
ііаго такъ же священна, какъ и собственность богатаго. Каждый должен«
вести свою долю общественных« страданій. Эта доля для васъ назы-
вается безработица, зима бел дрол, дни безъ хлѣба, дѣти, болыіыя отъ
недостатка пищи, разрушенное здоровье матери. Для пего это будишь
небольшим« умепьшеніемъ его обычных« доходов«. Нравственность не
допускает«, чтобы самые богатые грабили самых« бѣдныхъ, бросали на
мостовую бел пріюта, получали полный продукт« вашего труда, чтобы
йзбѣжать кратковременная) денежного затрудненія. Еслй оиъ станет«
оказывать сопротивленіѳ нашему отъѣзду, приходите ш> мэрію. Вы най-
дете тамъ необходимую поддержку.
Часто бѣдная женщина уходила со слезами на глазах«, выразив«
самымь трогательным« образомъ свое изумленіѳ и свою благодарность.
Мы пытались тогда объяснить ей, что она не должна нас« благо-
дарить, что здѣсь вовсе но случайное чѳловѣколюбіе, скрытое подаяніе,
милостыня, одним« словом«, забава, но что это только одно изъ тысячи
прилпженій возстаиовлешіаго права, справедливости и равенства.
Въ такіѳ и подобные этому моменты мы были счастливы, являясь
представителями власти, имѣя возможность протянуть сильную и чест-
ную руку страждущим«, поднята униженных«, дать доступ« свѣту въ тб
глубокіе слои, гдѣ отчаиваются обездоленные, и сказать имъ:
—
Вставай, брать, для тебя есть мѣсто!
Эти минуты радости были единственным« возиагражденіемъ для
нѣсколькихъ убѣждешіыхъ и безкорыстпыхъ людей, которые пожертво-
вали будущностью и жизнью ради выполиенія своего долга, которых«

разетрѣляли, какъ преступников®, пли съ которыми поступали, какъ съ
дикими звѣрями.
Нужно отдаті, справедливость Юоммунѣ, что во время ея короткаго
царствовавія ни одішъ мужчина, ни одна женщина, ни одно дитя, ни
одиігь етарикъ не былъ оставлен® безъ крова, безъ тепла и безъ нищи,
хотя ни одно правительство не было такъ воздержало, такъ скупо въ фи-
нансовых® вопросах®, и хотя Коммуна не дотронулась до безчислепныхъ
богатств® Парижа, богатств®, принадлежащих® самым® непримиримым®
врагамъ Парижа.
Никогда такъ много не дѣлали съ такими малыми средствами.
Каждый получал® свою долю, я подразумеваю долю, па которую
каждый человѣкъ имѣетъ право и которая обезпечпваетъ ему существо-
ваніе. Теперь, пмЪя точные счета расходов® коммунальна«) правитель-
ства, изумляешься, видя, съ какими небольшими средствами это прави-
тельство выдерживало страшную войну въ течѳпіѳ двух® мѣсяцевъ и
нзгішо голод® изъ всѣхъ очаговъ огромііаго народа, не работавшаго уже
болѣѳ года.
Это одно изъ чудес® истанной демократіи. Назначив® себѣ плату рабо-
чаго, эти работники ооціалыюй роволюціи, эти кровожадные диктаторы,
остаішйеся бѣдными и не гильотиішровашніе никого ') за все время своего
господства, находили средства удовлетворить всѣ эти потребности.
Народъ, пойми это п запомни!
Чтобы изобразить и описал® Париж® въ течепіѳ этихъ двух® мѣся-
цевъ, нужно имѣть перо Виктора Гюго и кисть геніальнаго художника.
Сколько трогательных®, величественных® сцен®!
Я их® вижу еще, эти улицы Парижа въ их® величественном® спо-
койствіи и мужественном® одушевленіи.
Пушка и шум® картечи гремит® безігрерывпо въ ворота большого
города и злонѣщим® эхо отдаются в® дентрѣ города. Ночыо и днем® слы-
шен® треск® ружейной пальбы, глухой гром® разрывающихся гранат®.
Бьет® барабан®, это батальон® идет® в® огонь. У граждан® важный
и сосредоточенный видь. Нѣтъ болѣе этой веселости, съ которой прези-
рали смерть передъ прусаками. Тогда па битву шли какъ на праздника,
и но считали павших®. Важио-ли пѣсколькпми людьми больше или меньше?
Развѣ вся Фрапція—это не огромный питомник® людей? На одного про-
павши«) пайдотся десять новых®! Тѣ, кто пали, свершили свой долга,.
Другіе должны замѣнить ихъ... по крайней мѣрѣ, Париж® такъ думал®.
Теперь совсѣм® ne то. Их® число составлено изъ героев®, и, ѵмирая,
mm привѣтствуютъ тебя, свобода! Никто не замѣняѳтъ ихъ и рѣдѣюіціе
ряды не заполняются. Теперь умирают® не просто люди, а гаснуть свЪ-
точи. Каждый революціопѳръ—это по меньшей мѣрѣ лучезарный свѣточъ
Революціи, который ire согрѣетъ больше человѣчества своим® свѣтомъ,
не всвѣтит® дороги будущаго своимъ ослѣнителыіымъ сіяігіемъ!
) Кровавая расправа началась только 23 мая, а Коммуна заоѣлала въ
посаѣдній разъ 22 мая. Въ теченіе следующей пелѣли члены Коммуны,
ісот»рыѳ могли собираться, занялись битвой и но управляли бодѣѳ.

Затем», эти французы, идущіе на смерть, иошщгь о томъ, что ихъ
пули пронзять груди французов» же. Эти мучеігики, которых» безо-
ружных», съ дикой и подлой радостью, душат» старые служаки Версаля,
ггрсгоріашш Вшгуа, сохраняют!., несмотря на все, чувство жалости и
братства къ тѣмъ, па кого они смотрят» какъ на сбптых» съ пути, при-
нужденных», покоренных», лишенных» разсудка, благодаря дисциплин»,
по все-таки своих» братьев!.. Они воображают», что эти сыны парода,
которые завтра вернутся снова въ народ», сохранили, за рѣдкими исклю-
чеігіями, под» мундиром» смутное чувство солидарности, которое должно
объединить всех» несчастных», всѣхъ последних» и наиболее обездолен-
ных» членов» подлаго соціалыіаго строя, той солидарности, которую нам»
завещала эпоха варварства и релпгія. Они проклинают», они непавидитъ
начальников», офицеров». Для них» нет» жалости, но для остальных»,
для стада рабов»
Они забывают», что эти солдаты—крестьяне, уѣхавшіе из» деревни съ
непавистыо и» сердцѣ против» городского рабочаго, особенно ІЦЮТІШ»
парижских».
Они забывают», что эти люди, систематически деморализовашшо
унизительней привычкой к» цассивпому повійііовегшо въ казарме, видя
своих» генералов»,'украшенных» орденами за докабрьскія убійства, за
разогрел» B»jL'û6aH!»-(<rÀîibui) или втГРика.\щрйнП1ісашагіе5, смотрят,
па гражданскую войну какъ гга обыкігопенную нойпу, во время кото-
рой солдат» более берсгуть и утраивают» им» порцію водки.
Они забывают», что эти. войска Бонапарта не прощают» Парижу
его геройская» сопротпвлепія пруссакам» и прОдолженія войны, которая
продлила ихъ утомлѳиіе, опасности и их» заточеиіе в» крепостях»
торжествующей Гормаиіи.
Это твердили им» их» офицеры, и только это было доступно солдат-
скому тупоумііо, привитому к» невежеству крестьянина; На обратном»
пути, когда мир» подписан», когда они надеялись покончить с» ночами,
проводимыми въ палатках» или в» трашпенх» под» градом» каргечн,
ихъ приводила в» ярость необходимость начать новую камшінію, и «ни
бозжалостпы с» этими неисправимыми парижанами!
Между тем», батальоны федералистов» проходят» по улицам» среди
волнующейся и сочувствующей им» толпы. Во главе, позади ѣдуіцаго
верхом» пачальппка батаіьопа, идут» маркитантки, молодыя женщины,
ковотливыя до самой смерти, чопорный в» своих» красивых» воен-
ных» костюмах», съ бочонком» водки, с» штхпдпнмъ котелком» на вере-
вязи, ' маленькой саблей съ боку. Оиѣ идут» вперед» решительным»
шагом» и, смешивая улыбку жѳискбп гордости съ величіемъ драмы,
кажутся Цветами, распускающимися на могиле. Зачем», на uojjf битвы,
вы увидите, как» оиѣ хладнокровно бегут» к» раненым», подбирают!
убитых» или, схвативч, ружье,, стреляют», чтобы отомстить за воз-
любленная», за мужа, за брата, убитая» или раненого. Эти сестры мило-
ссрдія революціи, не веря сами въ чудеса, совершают» чудеса предав-
нести и героизма.

Передъ мэріей полкъ останавливается. Они беоутъ свое знамя, крас-
ное знамя съ золотой бахромой, украшенное фригійскнмъ колпаком«; па
нем«"померь батальона, a носсродшіѣ слѣдующая вышитая золотомъ
надпись:
Парижская
Коммуиа.
Опи не хотѣли иттн въ огонь со старымъ трехщвФтнымъ знаменем«,
которое вчера валялось в« грязи Седана, которое купается сегодня гл.
крови парода, кт-орое перешло отъ Бонапартов« къ Луи-Филиппу и кото-
рое Трошю оскверненным«, но неприкосновенным« передал« ш> руки
Тьера.
Батальонъ построился въ карро на площади съ офицерами п музы-
кой посредішѣ. Члены Коммуны съ иеревязыо на боку выходить, неся
знамя репшюціи. Они безбоязпсішо отдаютъ его въ эти руки, загрубѣв-
шія отъ работы, почерпѣвшія отъ пыли. Вь нёсшгысихъ словах« они
напомнили борцамъ о величіц дЬла, за котороо лилась, льется и будетъ
литься столько крови.
Они обходять ряды, выслушивая запвлеиія, обмѣнивпясь братскимъ
рукопожатіемъ. Барабаігь забил« въ походъ, знамя развернулось, раз-
дался едшюдушиый кріікъ:
Да здравствуешь республика!
Да здравствуешь Коммуиа!
Бырваглпійгя нзъ псѣхъ этих« грудей, большинство которых« подни-
мется может« был только для нродсмортпаго вздоха, музыка за и фала
Мярсельезу, и старцы съ сѣдымн волосами, мужчины зрѣлаго возраста,
молодые люди—эіггузіасты, смѣющіягя жешципы направились, къ той
части города, гдѣ все окуЩно густым« дымомъ, иЗборождвНпымъ мол-
днями, гдѣ раздаются непрерывные оглушительные смертельные взрывы.
Сколы;© рал сжималось мое сердце, видя, кал они вдуть таким«
образомъ. СКОЛЬКО разд. слезы подступали къ глазам« моимъ, когда я
говорил« имъ, что побѣда зависишь отъ ихъ усилій! Партія была
начата, пужіго было играть до конца и сдТлать все чедовѣчѳски возмож-
ное, чтобы выиграть, хотя нобѣда дѣлаіась все болѣо и болѣо cxwти-
гельной,—но какъ это бывало тяжело иной раз«!
Что это за новый бой барабана? Какіе это новые батальоны соби-
раются передъ думой?
Совершенно другой вид«!
Люди блѣдиы и усталы. Одежда покрыта пылью и грязыо. Знамя
висіпъ лохмотьями вокруг« дрем». Выраживів лиіуь сурово и печально,
но без« уныиія.
Они вышли изъ горнила!
Это оставшіеся въ жиныхъ!
Они пришли показал Коммунѣ то, что они сдѣлахи, и посовѣтоватъ
ей бороться до тѣхъ порч», пока по надеть послѣдній боец«. Въ награду
они просили помѣстить ихъ знамя, зіяющѳе ранами, въ залѣ засѣдапій,
это звамя, которым« они гордились и вереда которым«, кода они и дуть,

чаша снимает* шапки, это знамя въ лоскутьях*, герб* ихъ революціон-
ной доблести.
Коммуна прервала свое засѣданіе п толпою смѣшалась съ этими
героями апостолами соціальнаго Благовѣствованія. Они спрашивали офи-
церов*:
—
Сколько человЬкъ вы потеряли?
Увы! цифра эта всегда ужасна, и каждый разъ опа увеличивается,
потому что борьба приближается и дѣлается болѣѳ кровопролитной. —
A тѣ, которые остались?—Они готовы начать снова. Нѣсколько дней
отдыха, время, чтобы обнять своих* женъ, дѣтой, старыхъ отцовъ, и съ
первьшъ боемъ барабана они будуть всѣ въ сборѣ.
Слышать, видѣть это и быть побѣжденными!
Въ концѣ концов*, никто пе заботился о томъ, чтобы скрыть число
убитыхъ, скрыть истинньш потери, и въ этомъ отіюшеігіи Коммупа дей-
ствовала такъ, какъ но решалось действовать ни одно правительство.
Потому что она, несмотря на свои ошибки, несмотря на свои заблужденія,
несмотря на полную неспособность многих* евоихъ членов*, Коммуна
была в'ь пѣкоторыхъ отношоніяхъ прямым* воплощеніемъ парижскаго
народа и сердце ея билось всегда въ унисоиъ съ сердцем* велпкаго города.
Далекая отъ того, чтобы хоронить мертвых* ночью въ тайномъ мѣстѣ,
Коммуна проносила ихъ среди бЬла дня по люднымъ улицамъ столицы,
воздавая имъ съ гордостью, полной воличія, последнюю дань уваженія,
которая была въ то же время высшнмъ протостомъ противъ той варвар-
ской расточительности, съ какой вожди прошлого проливали самую благо-
родную кровь Фрапціи.
Обращеніе къ парижскому народу на такомъ героичеокомъ языкѣ до-
казывало, впрочем*, хорошее пониманіе его психологіи.
Вид* этих* безконечныхъ рядовъ траурныхъ дрогь, который сму-
тил* бы всякое другое чѳловѣческое общество въ обычных* условіяхъ,
поднимал* сердца этого парода па высоту поставленной цѣли.
Въ течспіе двух* мѣсяцевъ единственная месть, единственный отвѣть
Коммуны заключался въ томъ, что, подняв* къ небу руки, обагренный
собственною кровью, она какъ бы призывала вселенную въ свидѣтѳли
варварства врагов* и указывала псторіи на то. какой противополож-
ностью имъ является этотъ пародъ, предоставленный бѣшенству реакціи,
народъ, который изъ всѣхъ правъ воЬіы выбрал* одно право—умереть,
защищая справедливость для всѣхъ.
Съ течсиіе двух* мѣсяцсвъ она выставляла па показ* толпѣ трупы
ихъ дѣ-тей, гордо говоря:
—
Считайте ваши жертвы. Олѣ исполнили свой долгъ, слѣдуйтѳ ихъ
примѣру!
И этотъ языкъ слушали, понимали и всѣ эти мужчины, обпажавшіо
голову, псѣ эти женщины, склонявшаяся перед* зрѣлшцсмъ смерти, не
чувствовали ни страха, ни слабости. Перед* ними но скрывали опасности.
Ее выставляли напоказ*. Они знали, чего это стоило, и не отступали.
Пѣтъ ничего лучше, проще и краснорѣчивѣѳ.

Для всѣхъ одшіакавыя чорныя дроги безъ всяких® украшеній, кромѣ
красных® знамен® и длинного крепа" на четырех® углах® кареты. Впе-
реди барабанщики, также покрытые крепом®, через® правильные про-
межутки отбивают® похоронную дробь. Позади музыка легіоиа, играют®
маршъ, составленный ut,сколькими капельмейстерами, который является
удивительно выраженной смЪсыо слез® и стойкой рЫпимости. За пими
цѣлыі ряд® похоронных® дрогъ; иногда 30—40 в® ряд®. Когда жатва
была слишком® обильна, число убптыхъ слишком® велико, въ болыпія
кареты клали отъ 4 до 6 гробов®, складывая ихъ другь на друга. По
бокам® ряд® національныхъ гвардейцев®, участвовавших® в® кампаніи,
съ ружьями, дулом® вниз®. За дрогами вдовы, сироты, родители, члены
Коммуны этого округа или представители муниципалитета и офицеры
всЬхъ степеней, не имѣющіѳ службы на аванпостах®. Друзья, рабочія
допутаціи и вооруженная рота замывала шествіе.
Этотъ длинный кортеж® медленно подвигается среди собравшейся
толпы, и никто никогда не оставался равнодушным®, хотя это зрѣлищо
повторялось во всѣхъ кварталах® ежедневно и даже НЕСКОЛЬКО раз® въ
день. Большая часть была похоронена на кладбище Пэръ-Ляшезъ. Прохо-
дили через® площадь Бастилік; кортеж® обходил® вокруг® колонны Сво-
боды. Всѣ обнажали головы, барабаны били въ поход®.
Это народъ приходил® сказать іюлшшмъ бойцам® 1830 г.:
—
Вот® ваши сыновья! Они бились и умерли, какъ и вы, чтобы
обезпечнть лучшую судьбу своимъ дѣтямъ. Теперь они соединяются съ
вами, они достойны васъ!
Потомъ длинная цѣш, направлялась въ улицу Ракэтъ через® иред-
мѣегьо Аитуанъ.
Я и сейчас® помню пѳрвыя нохороігы въ четвертом® округЬ.
Было воскресенье. Ослѣпнтслыюе солнце заливало город® мягким®
вооеіышмъ свѣтомъ, пробуждающим® жажду жизни. Нарядная толпа
оживляла улицы, наполняла бульвары особенно по направленTM къ Ели-
сейскимъ полям®. Съ площадки Тюльери, съ площади Конкорд® ясно слы-
шался шум® битвы, и голубое веселое иобо покрывалось тучами дыма.
Это разрывались гранаты и картечшщы. Природа справляла праздник®,
воздух® напоен® благоуханіемъ первых® листьев®. Масса народа, гдЪ
преобладали женщины въ весенних® костюмах®,—молодость и грація—
залог® веселья и долгого будущаго,—смѣшлвалпсь съ цвѣтущими кустами,
покрывали золшыя лужайки до холма дворца промышленности.
Дальше черпая линія неросѣкала Е.тисейокія поля. Это кордон® націо-
пальныхъ гвардейцев®, воввѣщающій что тамъ начинается область
смерти и борьбы без® пощады, что совсѣмъ близко тысячи людей, фран-
цузов®, дерутся съ мрачной яростью, потому что нашелся во Франціи
город®, который ушел® изъ под® каблука Тьера, нашелся народ®, кото-
рый, не имѣя возможности спасти отечество, хотѣлъ спасти революцию
и отказался отдать свое, еще красное отъ кропи пѣмцевъ орѵжіѳ измѣн-
пшхамъ, друзьям® нѣмцовъ, заговорщикам® и друзьям® имперіи.

Версальскіо снаряды падали ігь нѣшдькпхъ метрах* отъ кордона
паціонплиіыхъ гвардейцев*, покрывая пылью и неся смерть всѣмъ отимъ
женщинам*, этим* дѣтямъ, этим* старикам*, и отозвались въ сердцах*
тысячей безобидных* созданій. как* звон* по умершим*.
В* этот* шюнпій праздничный день ихъ рѣзкій свистъ и глухо?
грохот* былп единственным* Шумом*, раздававшимся над* блестящей
и нѣмой толпой.
Въ этотъ день намъ пришлось похоронить троих* убитых*. Это были
продвѣетшіки ужасной действительности четвертому легіопу. Ихъ по-
местили пъ амбулаторіи Едяоейских* полей-въ Промышленном* дворцѣ.
Въ два часа коргежъ, собравшійся перодъ главною дверью, двипулсл въ
путь, пролегая собѣ дорогу через* волны народа. Выло только трое уби-
тых*, а потому только три похороппыхъ кароты, краспыя зпамѳпа дерзко
разв*вались въ прозрачном* воздух*. Кортеж* пошел* по ѵлііцѣ Рпполи,
прошел* перед* Тюльери, перед* думой н іюльской колонной и поднялся
но улиц* Рокетт*, чтобы попасть на Пэрь-Лншезъ, гдѣ были приготовлены
три могилы.
Пять членов* Коммуны четпортаго округа пожелали проводить до
ігос.л*дпнго жилища эти цервы я жертвы гражданской войны. Вездѣ, гд*
проходил* коргежъ, .толпа стояла отѣной н растроганная и благогопъй
пая обнажала головы перед* этими тремя безымянными жертвами, имен*
которыхъ но сохранить нсторія.
Я видѣлъ женщин*, украдкой вытиравших* слезу, пе женщин* па-
рода,—оиѣ не плачут*,—а жешцииъ та бопѵгыхъ туалетах*. потому
что въ этотч. момѳптъ почти весь Парижъ сильно и глубоко негодовал*
против* святотатственной атаки всрсальцета. По мѣрѣ того, как* мы
приближались къ рабочим* кварталам*, изъ толпы стали вырываться
крики гн*пл и клятвы мщснія.
Ми* вспоминается фигура одной старой женщины изъ парода въ
улиц* Рокотгь. Ея пзборождеішое морщинами лицо было сурово. Весь
ея облик* дышал* энергией. Ея безпокойпый нзглндъ какъ Гы искал*
чего-то. Внезапно она остановилась; она заметила краспыя перевязи
Коммуны. Ея лицо преобразилось, освѣтившпсь надеждой и мітузіазмомъ,
H я, проходя возлѣ, слышал*, какъ она прошептала:
—
Bon, они!
И оп взгляд*, почтп съ матерппской пѣжпостыо, остановился на пае*.
Можно было подумать, что она отыскала свомхд,, давно потерянных*,
давно ожидаемых* сыновей, которыхъ она пе надѣялась бол*е увидать.
Мною оплад*ло въ этотъ момент* чувство, уже испытанное мною
при объявлен in Коммуны.—чувство страшной отп*тетвенпости.
Эта нрвѣжестпетіая женщина, въ своей наивной вѣрФ, очевидно счц-
таегь нас* способными спасти реішюцію, и плохой нріемъ встрѣтілч,
бы ч-отъ, кто продсказалъ бы ей ближайшее будущее.
Бѣдпая женщина!
На всем* огромном* пространств* нашелся только одтшъ, который
ис обнажил* головы. Паціопалыіый гвардеец* изъ коішоя бозшумш» прв-

близился къ нему и хладнокровно, ударомъ ладони, сбросил шляпу этого
человѣка въ ручей.
Какъ сейчас« видку я три гроба, братски положенные одипь около дру-
гого въ огромной могилѣ, родственников«, друзей, націоналыіыхъ гвар-
дейцев«, пришедших« возложить вѣики и покрывших« ихъ дождем« без-
смортннковъ.
Это были привилегированные! Они умерли съ вѣрой въ побѣду, и
любившіе ихъ зиають, гдѣ найти ихъ могилу.
Я разскаясу только еще о похоронах« одного артиллериста.
Когда я пришелъ на мѣсто собранія,—въ этотъ день я былъ одитгь,—
я увндалъ повади гроба троих« дѣтей, изъ которых« старшему было не
больше десяти лѣтъ, державшихся за руки, и молодую еще вдову, отчаяніѳ
которой такъ надломило ея силы, что ее съ трудом« поддерживали. Я year-
дилъ ее m» карету, въ которой пріѣхалъ, так« какъ иначе она не могла
следовать за погребальным« шествіѳмъ.
Это происходило около середины мая мѣсяна. Ужаспая действитель-
ность поражемія была уже очевидна. Уже можно было предвидѣть, что
всѣ эти чсловѣческія жертвы только про.длятъ агонію Парижа, по спасти
его ужо не въ состояніи. Я уже не могь слышал барабана, но могъ
вндѣть марширующих« батальонов«, не задаваясь вопросом«, что будет«
съ этими людьми, меня охватывай« ѵжасъ и отчаяніе, при видѣ участи,
которая ихъ ожидала. Можно было 'уже предчувствовать, что 'смерть
парить вадъ всѣми головами, вѣрившими въ роволюцію- .
Подъ вліяпіемъ всѣхъ этихъ разнообразных« чувстиъ, я произнес«
перед« этой могилой рѣчь, которую можно резюмировал такъ:
»До сихъ пор«, граждане, вы боролись за торжество идеи, ради вели-
кой цѣли осііобождепія и прогресса. Теперь вы знаете ваших« противни-
ков«. Вы знаете, что они бездушны, и вы должны бо]ються, чтобы отстаи-
вать свою жизнь, жизнь ваших« жонъ, ваших« дѣтой и ваших« отцов«
противъ мости реакціи.
«Не создавайте себѣ иллюзій. По только ваши начальники рискуют«
головой въ этой гигантской борьбѣ. Всѣ вы обречены къ смерти, если паши
враги восторжествуют«. Поймите меня, когда я говорю: всѣ. Я говорю но
только о пГхъ, кто взял ружье и совершил« энергичный поступокъ.
Нѣтъ! Версаль хочешь уничтожил весь Париж«, этотъ народъ, который
можно цобѣлитъ, но нельзя обезличить, который можно задевать, по кото-
рый и въ пораженіи и под« ярмомъ сохранить свою свободную мысль,
свое уничтожающее презрѣпіе и непависл. Этот« народъ не получит«
прощенія, этотъ городъ, голова и руки современной реводюціи, не можетъ
падѣяты-я на пощаду. Васъ убмотъ всѣхъ безъ разбора не за то, что вы
совершили въ такой-то и такой-то день, а за то, что вы способны совер-
шить и что вы думали объ этомь. Вас.« убыотъ, не разбирая ни пола, ни
возраста, ни чинов«, потому что они ßct.x« вал, безразлично боятся,
потому что они понимают«, что вы всѣ бел различія являетесь судьями.'
которых« нельзя купить, совѣстыо, которую нельзя заглушил, всь вы
виновны въ том«, что думали, надѣшшсь, желали».

Шесть недель спустя, пъ убѣжищѳ, куда я ускользнул® отъ розы-
сков® полйдіи, завладевшей Парижем®, человѣкъ, вырвавшій меня изъ
рук® смерти, дав® мнѣ пріют®, принес® мнѣ отвѣтъ преемника ІІіетри,
жандарма Валентина, у котораго просили освобождеиія одного пар мяса-
пина, арестованного но ошибке и не принимавшаго никакого учаггія въ
движеніи:
•Факт® пребыванія в® Парижѣ во время Коммуны есть ужо престу-
плепіе. Bct> виновны въ этомъ, и если бы это зависело отъ меня, то всѣ
были бы наказаны»
3
).
Жандарм® Валентин® был® прав®.
В® то время, как® я говорил® у этой могилы, я услыхал® рыдапія
позади себя.
.
Лишь только я окончил®, как® молодой человек®, съ лицом®, смочеп-
пымъ слезами, приблизился и, протягивая руку, сказал®:
Я клянусь отомстить за тоба!
Это былъ старшій брать.
Я иѳ имѣю иамѣренія описывать положеніо ііаніоішыгыхъ гвардей-
цев® перед® непріятельскимъ огнем®. Во время Коммуны я принимал®
только косвенное участіѳ въ настоящей битве, хотя и иѳ такой большой,
какъ во время первой осады. Не менее важный и не менѣе значительный
обязанности удерживали мепя внутри Парижа, въ Коммунѣ или въ моем®
округ!,. Я не буду и не должен®, следовательно, говорить о том®, что
происходило за стѣнами. Другіо уже отчасти разсказади о том®, что тамъ
дѣлалось.
Ограничусь только несколькими замечаньями, которыя мнѣ кажутся
характерными.
Как® я ужо говорил®, чего никто теперь по станете отрицать, ни-
когда Париж® пе пользовался такимъ абсолютным® спокойствіем® и
такой матеріальдай обезпечешюстыо. Пе было более ни полипіи, пи
магистратуры. Пи жандармов®, ни
1
удѳй. П ira одного престу плепія!
Кроме постов® съ мэріяхъ, m, разных® министерствах®, въ думѣ, ни-
какой вооруженной силы ни на улицах®, ш в® предместьях®, пи въ
возбужденных® кварталах®. Но каждый гражданин® сооружен® и забо-
тится о собственном® благополучіи и о благополучіи других®.
Никогда также ни одно правительство не имѣло " такой хорошей
охраны, как® правительство Коммуны, заседавшее в® думѣ. Тамъ
сосредоточивались всѣ заботы народа и там® было певозможпю какое бы
то пи было происшествіо. Въ этомъ отношепіи я могу засвидетельство-
вать честность, попятіѳ, неслыханную точность, с® какими иаціопаль-
ная гвардія выполняла приказы, важность которых® была ей понятна.
Я могу засвидетельствовать, с® какой преданностью наши федералисты,
безропотно пуіОвозмогая усталость, ни на минуту ие прерывали усилен-
ного надзора.
') Я ручаюсь за точную подлинность этого отл'Ьта.

Такъ какъ всегда можно было опасаться заговора, пзмѣпы, нападс-
шя, то послѣ десяти часов» вечера безт. пароля нельзя было больше
ішѣть доступа въ думу, выйти или войти въ нее.
Безполезно имѣть перевязь члена Коммуны, безполезно показывать
свой пропуск».
—
Всякій может» достать перевязь или украсть карточку,—
ответить вам» часовой.
Несмотря па то, что часовые мѣиялись ежедневно, никогда никого
я не могь поймать на ошибке въ этомъ отпошепіи. Мне ясно вспо-
минается одва ночь. Было холодно. Уже несколько часов» шел» пролив-
ной дождь. Была такая погода, когда «добрый хозяин» собаки не
вытопить». Улицы были пусты. Иигдѣ во видно было часовых».
Я подумал», что оіги, нродропгувъ отъ холода, прекратили свой обычный,
надзор», считая его излишним», въ виду полнейшей пустоты окрестно-
стей. Было два часа утра. Я выходил» из» комитета общественная)
снаоепія и пошел» вперед», не думая быть задержанным». Какое заблу-
ждоиіо! Через» каждые десять шагов» тень, выйдя изъ-подъ защиты
вороть, выступа стѣны, передней стороны лавочки, кричала мне: кто
вдеть!—требуя пароля. Ни одни» ЧІЛОВѢКЪ не оставил» своей службы.
Ни один» но спал»! Наилучше дисциплинированная армія не могла бы
достигнуть такой степени совершенства.
Самая лучшая охрана—это охрана народа.
Еще одна последняя подробность и я покопчу съ этой стороной вида
Парижа.
Была опять ночь. Мы приближались къ катастрофе, оть которой
нас» отделяло восемь дней. День былъ ужасен». Похороны, более много-
численные, чѣмъ всегда, наполняли город». Мы потеряли массу народа.
Батальоны, вернувшіеся съ аванпостов», пришли ужасно поредевшими.
Всѣ начинали терять надежду; предоставленный собственным» еже-
часно уменьшающимся силам», видя приближоиіе страшной развязки,
Париж» боролся съ энергіей и решимостью отчаяиія.
Трапцтои версальцевъ приближались и были уже пе болѣо какъ въ
нескольких» мотрахъ оть стѣны. Опвешіый круп, суживался. Раскаты
становились все болѣе и более явственны даже въ понтрѣ города, и пара-
бола, описываемая летящей бомбой, все болЬѳ склонялась къ центру
столицы, угрожая попасть ей прямо въ сердце.
Въ эту ночь я поздно вернулся къ себе и на несколько мннутъ
бросился, пе раздѣваясь, на свою постель. Я жил» въ это время на улицѣ
Риволи на углу площади Бастиліи. Я дремал» очень пе долго, как»
вдруг» смешанный шум», подігимающійся по улике, и топот» ног»
огромной толпы внезапно разбудили меня. Я вскочил» съ кровати,
отворил» окно и выскочил» на балкой».
Была чудная ночь между 2 и 3 часами утра. Небо было чисто и вое
покрыто звездами. Вдали, противъ меня, ' видна была бомбардировка
двух» фортов», выше вокзала железной дороги на Вонсепъ. Каждую
секунду горизонт» вспыхивал» двумя или тремя огромными искрами,
ЗВ-14 .
209

.
потомъ масса оптешіыхъ змѣй прорезывала небо п, сбившись въ два
шара, разбегалась въ противоположный стороны. Этотъ дождь огня указы-
вали, ПОЛОЖСІІІО двухъ фортовъ. Несколько мшгутъ спустя громъ потряс«
стекла моего окна и прокатился по улицамъ. Наклонившись направо,
я, по направленно къ Клисейскимъ полямъ, за Тюльери, увидал« другой
еще более страшный горизонта. Тамъ густой дымъ покрывал« голубое
небо. Ыолнія, безпрерывно следуя другъ за другом«, все время освещали
густую атмосферу, и глухой непрерываемый трескъ пушекъ раздавался
ci, страшным« однообразіемъ, иногда прорываемым« болѣѳ сильным«
громом«, когда одна нзъ пушекъ съ длинным« жерломъ, которой но
пользовались даже против« пруссаков«, несла смерть въ самое сердце
Парижа.
Можно было подумать, что страшный ураган« разыгрывается въ од-
ном« углу города, одни« изъ тѣхъ ураганов«, которые проходят« иногда
по полям« после сильной лѣтпей жары, оставляя послѣ себя разрушеніо
и опустошен:«. Это действительно был урагане, урагане желѣза и ке-
росина, убінствеипый ураган«, поднятый представителями иегірішнри-
маго прошлаго противъ будущаго, снова поворпіутаго во прахъ.
Вь этогь вечер« ко всему этому освѣщсііію, ко всему шуму смерти
присоединялось зловѣщсе зарево дома, на вершшгѣ предместья Онорэ,
пробитаго зажигательным« снарядом«.
Я опустил« глаза и посмотрел« вниз«. Три батальона федералистов«
проходили перед« домомь, и шум« их« шагов« вывел« меня ил моего
полусна. Кромѣ них«, никого ие было видно на опустевшей улице. Они
шли къ Е.іисеГішімъ Полямъ, направляясь вероятно къ воротам« Пельи,
и видели перед« собою во всем« своем« ужасающем« велпшѣпш эту
огромную раскаленную пропасть, которая должна была ихъ поглотить.
Они могли заранее прочесть свою судьбу, начертанную гигантскими ог-
ненными буквами на окровавленном« небе. Тамъ ие было никого, кто бы
мота поощрить ихъ взглядом«. Ихъ не провожала толпа, возбуждающая
то самолюбіе, которое влечешь и поощряешь храбрых«. Они шли по
обязанности, одпи, имея единственным« товарищем«, единственной нод-
держкой, среди этой ночи, полней мрачных« угроз« и подавляюща«)
ужаса,—долгь!
Я смотрел« на них«. Съ сумкой на спипѣ, въ шинели, туго затянутой
у пояса, съ ружьем« па плечѣ, сдержанные и решительные, шли они
мерным« шагом« л легким« безпорядкомъ, обычным« в« рядах« войска,
которое знает«, что никто не наблюдаешь за ним« и позволяешь себѣ не-
большую вольность въ нослѣдній момент« перед« битвой, изъ которой
миогіо ие возвратятся.
Находу они пѣли, но вь нолголоса, чтобы нѳ разбудите, успувшаго
города. Это была полувоенная, полусатирическая пѣсня, одпа изъ тЬхъ
несен«, которыя рождаются л Париже каждый день, еде доброе распо-
ложен іе чувствуется изъ за піѣва, гдѣ иронія смешивается съ угрозой.
Кто видел« ихъ? Кто ихъ слышал«?—Они были таковы, какими
создала их« природа и твердое убѣжденіѳ, и никто не должен« был« зн;т„

что въ эту ночь несколько сотъ Нарпжапъ велігчествеппо съ улыбкой на
уетахъ пошли па смерть.
Я слѣдплъ за ними глазами до тѣхъ поръ, пока они но скрылись, по-
том» слушал» шум» пушек» и считал» молніи.
Можно было бы написать целую книгу о Париже во время Коммупы,
кпигу поучительную и утешительную, картину высокой нравственности,
революціоішаго энтузіазма, наивности, радостей и иллюзій народа. На-
род» этот» дѣлается мрачен» и страшен», только под» ножемъ, когда
каждый борется изъ за груды трупов», пе для того, чтобы победить, не
для того, чтобы сласти свободу или жизнь, по чтобы отомстить свою
смерть и смерть своих». —Тогда въ последних» конвѵльсіяхъ агсшіи
роволюція простирала свои мощный, болѣе пе управляемый разумом»
руки, чтобы захватит!» съ собою въ пропасть, которая ихъ должна была
поглотить, палачей и убійцъ, упивающихся пхъ кровыо.
Тотч>, кто иапишстъ эту книгу, полную слезь и смеха, полную ярости
и кротости, тотъ, если онъ виделъ и чувствовал», если его сердце билось
въ уипеопъ съ сердцем» Парижа, если его душа могла подняться до не-
слыханной высоты этих» дней борьбы, надежды, преданности и падепія,
тотъ не только создаст» прекрасное произведете, которое сохранится, но
тогь сдѣлаетъ хорошее »дело.
Я лично пе иастаітаю па большем». Я могг, паблюдать только мель-
ком», урывками на несколько секунд». Некоторый изъ получеппыхъ
впочатлѣній я пытался запечатлеть, по меня отвлекали другія обязан-
ности.
ІІо все таки я не могу оставить этой картины Парижа, не уиомяиувъ
о манифестант фраикъ-массоновъ.
Съ сценической точки зрѣпія это былъ, на ряду со днем» объявлзнія
Коммуны, самый прекрасный день революцін. Опъ был»,если можно так»
сказать, закліочЩ|іемъ, такъ же какъ другой был» началом». Это было
какъ бы последним» лучом» солнца, который скользить между* думами в»
то время, какъ, собираясь со всѣхъ сторон» горизонта глубокими массами,
тучи сливаются, чтобы покрыть однообразным» саваном» испуганную
природу.
Былъ полдень. Роскошное солнце наводляло Парижъ свѣтомъ. На
площади перед» думой собралось десять тысяч» франкъ-массововъ со
своими орденами и знаменами, блистающими золотом», серебром» и
шелком». Все эти ордена, которые въ обычное время могут» показаться
ребячеством» и раздражить імпомппаиіемъ о правах» и мистеріяхъ
прошлого столѣгія, въ этот» дет, пріобрѣли важный вид» и способны
были произвести впечатлѣніе. Здѣсь въ первом» ряду были великіе
учители, почти все старики съ сѣдыми волосами.
Депутата проникла во внутренней двор», называемый двором»
Людовика Ш\ Этот, стеклянный двор», окруженный галлореей па
колоннах» изъ враснаго порфира, былъ украшен» двойной лестницей изъ
белаго мрамора, съ золотыми перилами, съ площадкой наверху. На

этой іѣстшщѣ собралась вся Коммуна въ своихъ красных® шарфах®.
Наверху развевалось огромное знамя ярко нурпурнаго цвѣта.
Гражданина, Тирифокъ, очень добрый и мужественный человѣкъ,
сдшгь изъ самыхъ старых®, самых® дѣятелыгыхъ и самыхъ преданпыхъ
оовремеппыхъ фраптп,-магсоповъ, взялъ слово и заявилъ, что фралкь-
масоопство присоединяется къ Коммунѣ, но что оно считаоть своею
обязашюстыо сдѣлать послѣдшою попытку передъ версальским® прави-
тѳльствомъ, чтобы прекратить кровопролитіе.
•Если эта попытка, прибавил® брать Тнрпфок®, окончится пеудачей,
если хоть одна пуля, если хоть одиігъ осколок® гранаты разорвет® одно
изъ наших® знамен® мира и братства, мы осудим® ихъ, мы, всѣ здѣсь
присутствуюіціе, отказавшись на время оть своей миосіи мира и брат-
ства, мы сдѣлаемся защитниками справедливости, возьмем® наши ружья
и, покрытые нашими массонскими ордепами, пойдем® въ огонь, во главе
батальонов® федералистов®. Сегодня мы поставим® свои знамена на
окопах®, всюду, где идет® бомбардировка, и пойдем® на Версаль, чтобы
заставить ихъ выслушать голос® мнлосердія и справедливости».
Гражданин® Бослай, старшій по возрасту члоиъ Парижской Коммуны,
а также самый сгаршіЙ среди парижскаго франкъ-массонотва, отвѣтилъ
брату Тирифокъ несколькими растроганными словами. Гражданин®
Феликс® Піа также взял® слово, чтобы объяснить, что вся Коммуна
хотйла бы пойти въ огонь фрашсъ-маосонами, но она связана другими
обязанностями; а такъ какъ ни один® изъ членов® по хогЬлъ отказаться
огь этой опасной чести, то они рѣшили прибегнуть къ жребію.
Феликс® Піа оказался среди выбранных® и радовался этому.
Брать Тирифокъ держал® бѣлоѳ знамя, на котором® золотыми
буквами было написано:
Любите другь друга!
Гражданин® Бсслай взял® его, отъ имени Коммуны, а брат® Тири-
фокъ получил® для франкъ-маосоновъ красное знамя народа.
Тоща они двинулись назад®; два старца, братски несущіѳ бѣлоѳ
знамя мира и красный штандарт® революцш, за ними десять тысяч®
массошжь, каждая ложа со своимъ собственным® знаменем®. Огромный
кортеж®, мимо растроганной толпы, при многократных® крпкахъ: /(а
здравствует], Коммуна! поднялся на улицу Риволи, остановился перодъ
Кастильской колонной, потом® по бульвару предместья Онорэ направился
к'ъ окопам®, гдѣ братья, верные своему обѣщаиію, водрузили свои мир-
ныя знамена перодъ изумленным® врагом®.
Депутація отправилась въ Версаль. Брать Тирифокъ видел® Тьера,
говорил® съ ішмъ, и Тьеръ, старик®, стоящій уже одной ногою въ гробу,
оказался неумолимым® передъ другим® стариком®, сѣдипы котораго,
казалось, должны былн растрогать и напомнить, что смерть, которую
онъ держит® въ рукѣ, простертой над® головой цѣлаго народа, показала
уже свои когти на его пожелгЬвгаемъ черепѣ.

Неумолимый, онъ отвѣчалъ, что Парижъ должен* сдаться и онъ на-
кажет* виновных*.
Этотъ день былъ нослѣднимъ днем* надежды и иллюзій для Парижа.
Видя эту" длинную процесеію людей, мирных*, уважаемых*, извѣст-
ныхъ своею честностью всему міру, коммерсантов*, высокопоставлен-
ных* лицъ, которыхъ нельзя было оклеветать, какъ массу народа, обви-
нить въ алчных* жолаіііяхъ п шуеныхъ страстнх-ь, Парижъ думал*
ору секунду, что Версаль будет* тронут* и поймет*, что онъ имѣеть
дѣхо ire съ возстаніемъ, а съ истинной и великой революціеЙ.
Я уже говорил*, что это ничего не значило для Версаля, который
можно было этим* только сильнѣе раздражить протиівъ Парижа.
Парижъ думал* также, что эта внушительная манифестація франкъ-
массонства подѣйствуетъ на провшщію, откроет* ей глаза, что поднимется
многочисленное франкъ-маосоиство всей Фрапціи и сдѣлаетъ подобный же
попытки или іюзбудитч, народъ большнхъ городовъ.
Оно ничего пе сдѣлало. Оно не могло ничего сдѣлать.
Уже давно фраикъ-массопство было только тѣныо, живущей про-
шлым*. Это пе больше какъ воспоминаніе; туда принимали', какъ въ
салон*, такъ какъ это не было важно и пе имѣло значенія. Между членами
не существовало болѣе солидарности, особенно политической солидара >сти.
Между офицерами, призывавшими стрѣлнть m, эти знамена, были
фраикъ-массопы.
Его присоодиноніе къ Коммунѣ было послѣдпимъ жнзііеиігымъ актом*.
Въ день, когда оно хотѣло начать дѣйствовать, оно почувствовало свою
слабость: въ день, когда оно хотѣло жить, оно почувствовало, что не суще-
ствует, болѣе.
Не станем* жаловаться на него!
Массонство умерло хорошо,—опо умерло въ объятіяхъ парода. Вмѣстѣ съ
Парижем* оно испустило свой послѣдній вздох* и его предсмертная агшйя
смѣшаяась съ хринѣиісмъ революціп, которая падает, и подымается вновь.
Франкъ-машшства болѣе нѣтъ, но народ*, мощных* объятій кото-
раго оно искало, еще живет* и беземертка идея, которую оно провозгла-
сило въ этот, торжественный момент*. —Она способствовала определенно
Коммуны, и оели кто-либо захотѣлъ бы одним* взмахом* кпети обрисовать
нравственность и силу 18 марта, определить коммунальное движеніо
такъ, какъ оно существовало въ действительности, ему достаточно
было бы уішать на два знамени—красное зпамя народа и бѣлэе знамя
франкъ-массоновъ; одпо съ надписью:
Нѣтъ правъ безъ обязанностей,
Нѣтъ обязанностей бета правь!
Другое съ надписью:
Любите другь друга!
Соединившись вмѣстѣ, перед* бомбами версальцевъ, знамена эти были
жцрапы и изорваны побѣдоносной реакціой.

Последнее засідакіе Коммуны.— Резюмэ.
Въ воскресенье, 21 мая, Коммуна заседала въ послѣдній разъ. Опа
собралась въ этотъ день, чтобы судить уже давно арестован наго генерала
Клюзера, который нолучилъ, наконец®, возможность узнать, въ чемъ его
обвиняют®.
На атом® собрапш, которое засѣдало подъ именем® высшаго суда спра-
ведливости, согласно обѣщалію, присутствовали все члены меньшинства,
чтобы судить одного шъ наших® товарищей.
Въ начале засѣдаиія я встал®, попросил®' слова и как® ore, себя, такъ
H отъ имени ЗКерардопа и Клемаиса заявил®, что после голосовалія
nam ихъ избирателей, собравшихся накануне въ театре Лирики, разрешив-
ших® пая® придерживаться той же политики, которую мы проводили до
сихі пор®, мы всѣ трое Возвращаемся, чтобы принять учасгіѳ въ еовѣ-
щапіяхъ собрпнія.
Ввели генерала Клюзсрэ.
Безіюлезію говорить, что обвпнепія, выставлепныя протітвъ пего, не
выдерживали критики, и ему ничего по стоило опровергнуть ихъ одно за
другим®, что оиъ и сделал®, однако очень скромно и сь большим® достоин-
ством®, бей® явной горечи, удовольствовавшись утвержденіемъ, что воен-
ный операціи со времени ею ареста шли все хужо и хуже, что, къ еожа-
лѣиію, было болѣо чѣмъ справедливо.
Въ этоть момент®,—было около четырех® часов®,— гражданин®
Биллорай, член® комитета общественна«) спасенія, вошел® в® залу и
попросил® слова для важна«) оообщенія.
Топа оиъ прочел® телеграмму героя—Домбровскаго, заявлявши«), что
версальцы вошли въ Париж® через® пролом® въ воротах® Сенъ-Клу и
что опъ переходит® на вторую линію защиты.
Когда чтеніѳ было закопчено, воцарилось глубокое молчлпіо.
Ни слова, пи двпжепія, пи топота.
Валлэ, который былъ в® этотъ день председателем® и который,
естественно, мог® понимать подобные моменты, приблизительно черезъ
минуту, совершенно спокойно, будто ничего пе произошло, тихим® голо-
сом® с® жестом®, полным® достоинства, сказа.«,:
—
Комитет® общественна«) спасепія больше ничего пе имѣетъ нам®
сказать?—Въ таком® случаѣ слово принадлежит® гражданину, который
его просил®.
Все это произошло такъ быстро и такъ просто, что одипъ изъ моихъ
товарищей, сидѣвшій около мепя и уснувшіп, сломленный несколькими
безеопными ночами,- риал® о вступлешя версальцевъ только отъ меня,
когда мы покидали собраиіо.

Коммуна не должпа была болыпе собираться, по благодаря присут-
ствии духа Балле и зиачеиію, которое шіъ вложил« вь нрнвсдепныя иною
слова, .Коммуна, повнднмому, отнеслась хладнокровно и гордо, даже съ
оттѣнкомъ іірвзрЬнія кт, извѣстію о бѣдствін, иостнгшемъ ее ').
Наступил« кинецъ. Она была побеждена!
Въ послѣлующіе дни она не существовала больше какъ политическая
власть. Слово исходило оть самаго народа или отъ отдельных« лично-
стей, собственным« мужеством« выдвинувшихся среди самых« ужасных«
ураганов«. Члены собранія развеялись и, переходя еъ одной баррикады на
другую, попадали въ плѣш> или были убиты порсальцамн, отвечая только
за свои личные поступки, когда условія позволяли имъ действовать.
Можно утверждать, что Коммуиа, какь солидарная и сообща дей-
ствующая группа, перестала существовать съ воскресенья 21 мая.
Теперь, следовательно, можно бросил послЪдшй взгляд« назад« и
резюмировать m, нескольких« словах« общую деятельность и роль этого
перваго продставитолыідго собраиія соцігиыюй революціи.
Коммуна, какъ я ужо говорил« много раз«, сделала много грубых«
ошибок«. Я приводил« ихъ въ достаточном« количестве, по мѣрѣ раз-,
вптія событій. Я не буду къ ним« возвращаться. ЕЙ, взятой въ делом«,
недоставало настоящаго политическаго духа. Я уже объяснил« причины/
Я уже говорил'),, как«"благодаря 'значительному количеству торопли-
вых« пзбраній, безъ сомиеиія неизбежных« в« подобных« обстоятель-
ствах«, она съ самаго начала уклонилась сь пути, который она никогда
не должна была оставлять, и искала спасенія въ исторических« воспоми-
паніпхъ, которыя не только не могли ее спасти, но содействовали ея
гибели.
Сж безпристрастівмъ, па которое я только способен«, я указывал«
противореча, разделяющія большинство и меньшинство; я указывал),
порядок« идей, на котором« оме основывались, и как« меньшинство, ие
имея возможности пи разу провести въ жизнь своп взгляды, осталось все-
таки верно этой рсішюціи и служило ей до конца, оплакивая большую
часть опасных« и безсилыіыхъ средств«, къ которыми, прибегали, чтобы
одержать победу.
Я вовсе но могу скрывать действительно необычайных« трудностей,
среди которых« боролась Коммуиа и которыя съ матеріалыюй точки зрѣ-
нія можешь был делали падоіііо ея пезбѣжным«, даже если бы она не
сделала пи одной ошибки,—что во всяком« случае, невозможно.
Теперь, не входя въ подробности, мне остается определить всю сово-
купность деятельности Коммуны, то неуловимое и вяѣстѣ положитель-
ное, что стоить выше личностей и ихъ заблуждений, въ чем«- убѣ-
•) Благодаря учрвждепію комитета обществеппаго спокойствія, собрапіо
думало, что ему. нечего дѣлать въ подобных», обстоятельствах«. Комитете, был/,
назначен», для ааідіпы при иодобпыхъ пссчастілхъ и сиаОжеиъ абсолютной влапыо
дѣйсівовать или просить отъ пасъ мѣр-ь, которыя опт, считал« необходимыми.
Онъ заявило, что может», выполнить спою мисгію. Собрапіо жестоко сшиблось,
положи» шип, на его увѣреніе. Впрочем/,, болйшпиство дЪйств пало въ дашюм/,
случае вполыѣ логично согласно своішъ принципимъ и политикѣ.

задаешься все болѣе п болѣе, по мѣрѣ того, какъ удаляешься отъ собы-
тій. Это одно заслуживаешь памяти, потому что въ этомъ состоит,
истина.
Я забываю людей. Ихъ нѣтъ болѣѳ. Я игнорирую большинство и
меньшинство. Я призываю Коммуну быть нравственной, быть политич-
ной, усовершенствовать великое "народное движеніо, я смотрю, что она
сдѣлала, что она хотѣла сдѣлать, слѣдъ, оставленный сю, хотя и по-
крытый облакомъ ныли, поднятимъ борьбой, и воть что я вижу.
Коммуна любила народъ истинной и глубокой любовыо. Она отдала
ему все свое сердце безъ ограничений, безъ задней мысли. Решительно
порвавъ со старым» міромъ и постоянно имѣя пород» собой исключи-
тельную, если и не всегда достаточно яспуто, идею новаго общества,
гдѣ ііе должно существовать пп приви.тепй, ни несправедливостей,
священных» нрп современной оргаігизапіи общества, Коммуна слилась
съ народом», помышляя только о нем» одпомъ.
С» этой стороны ея идеал» былъ всегда чист» и мощен», и если она
не могла всегда согласовать своих» поступков» съ своими памѣреніямн,
если она но могла создать истинно социальной политики для осущѳствлс-
пія содіалышй революціи. если иногда опа потеряла етарыя ошибки
буржуазной автократической политики, если, враждебная властвовапда
и централизму, опа иногда, увлекаясь властью, заимствовала то, что
могло погубить возможность оозиданія будущаго,—то это происходило
отт, неонытпости, порождавшей ложный разсуждепія, и особенно оть
установившихся привычек» ума. а вовсе пе от» матеріалистическпхъ
расчетов» или оть неустойчивости в» великих» и пѣчиыхъ принци-
пах» революціоппой истины.
Пе слѣдуетъ дѣйствительио пикогда Забывать того, что люди, мечтаю-
щіе об» обіцествѣ будущаго. пытающіеся заложить его основы, родились
и воспитались в» современном» обществ», традиціи, примѣры и вос-
питаніе котораго пустило в» нас» слишком» глубокіѳ корни для того,
чтобы можно было разом» отдѣлаться от. них».
Пе будем» забывать, что в» каждом» изъ пас» сидят» два чело-
века: одинъ—человѣкъ прошлого, наслѣдникъ длиннаго ряда поколѣ-
ній, передавших» ему вчѣстѣ съ кровью тысячи предрасиоложеній,
заложивших» в» его мозгу тысячи умозаключоній, противъ которых»
ему приходится бороться съ поослабѣвающей эиергіей, если оиъ пе
хочет, потопить и уничтожить частицу собственных», оригинальных»
мыслей въ паслѣдіе оть своих» предков», своей расы п той среды, гдѣ
опъ развивался.
В» настоящее время веякій изъ насъ—это двулнкій Япусъ, один»—
смотрящій въ прошлое, другой—въ будущее, и, часто созорцая будущее,
мы, сами' того не замѣчая, продолжаем» жить въ прошлом», пе замѣчая
своей ошибки п искренно забывая въ своих» поступках» тот. идеал»,
который нас» ведет» и котораго мы думаем» достигнут».
Но все-таки, среди этих» непзбѣжныхъ заблуждепій, Коммуна
провозгласила и провела въ жизнь нѣсколько великих» принципов»,

которые одни способны спасти современные народы и окончательно
вывести пасъ съ проторенпаго пути проіплаго.
Какъ я уже сказал*, Коммуна преданно любила народъ. Это было,
можеть быть, единственное собраніе въ мірѣ, у членов* когораго никогда
не поднимаюсь чувства боязни л іюдовѣрія къ народу, гдѣ никогда не
являлось жсланія его разогнать, за ним* слѣдпть, ему препятствовать.
Всѣ иредложснія, которым* сочувствовал* или желал* народъ, всегда
внимательно выслушивались и охотно принимались. Коммуна постоянно
справлялась о томъ, что сказал*, что подумала, что заявил* народъ,
ибо никто ни на один* момент* но считал* себя выше своих* избира-
телей, не считал* себя свободным* перед* ними или обладающим*
властью, правом*, которое исходило бы не отъ народа, не являлось бы
простым* прпмѣиепіемъ его власти, торжеством* его права. Ни один*
представитель народа не забывать, что опъ вышелъ изъ парода, что
оігь туда вернется, что онъ плоть отъ плоти его, кость отъ кос-тн его.
Въ этом* всѣ впдѣлп свою славу, свой безусловный долг*.
Это ие могло дать всѣмъ іголитпческаго чутья и япіаго представлсиія
о томъ, какъ всего лучше поступить въ данных* условіахъ, по само но
себѣ оно было уже большой революцией, чѣмъ-то совершенно новым*
въ исторін.
Въ этомѵ отношспіи у нас* не было рашюглаоій ®ь Коммупѣ. Въ
Коммѵнѣ но было ни буржуа, ни рабочих*.-
там* были довѣронііые огь
народа, которые существовали и хооѣли существовать, только опираясь
па пародъ.
Это было примѣнешѳ импѳратішнаго мандата, осуществденіе полнаго
и велика«) принципа подчпнснія законодателя граждаіішіу, это было
преобразоваиіемъ государств, превратпвшагося въ простое орудіе для
службы народу, обязапнаго прислушиваться къ его яселаиіямъ, слѣдить
за удовлетворенном* ого нуждъ, за исполнепіемъ его воли.
Съ другой стороны, парижская Коммуна никогда ие выдавала себя за
правительство. Властительница Парижа, она и но думала управлять
Фрапціой и, въ случат, побѣды, она пе имѣла никаких* притязаиій въ
этомъ смысл*. А между тѣмъ она имѣла такія лее нрава, какъ и любое
изъ революшонпыхъ правительств*, который въ течете восьмидесяти
лѣтъ, какъ только попадали въ думу, начинали управлять всей Фраяціой,
не встрѣчая возражепій.
Если нѣкоторые из* членов* Коммуны были вепзвФстиы и заслужи-
вали этого, то большая часть ихъ пользовалась репутаціей и вполггЬ доста-
точной извѣстностью, съ этой узкой точки зрѣиія, неужели такіе люди,
как* Делеклюзъ, Феликс* Піа, Гамбойь, Тридопъ, Лефрансэ, Жюль Валла
H другіе, всѣ, кіромѣ двух* послѣдштхъ, депутаты, выбранные пародом*
за нѣоколько дней до этого, пе стоили Ж юля Фанр. Жюля Симопа н
Пикара, которые, шесті»ю мѣсяцами ранѣе завладѣвъ властью, отправили
въ прошпіцііо смѣшныхъ стариков*, как* Глэ. -Бизуанъ или реакціошіую
посредственность въ родѣ адмирала Фуришопа, для с]рга«зацім республики
и націоігалыюй обороны.

Коммуна между тѣмъ, верная своему происхождение и своему прин-
ципу, пе переставала повторять Фрапціи:
«Будь свободна! Подражай нал«,! Поступай, какъ мы! Какъ мы, раз-
бей старыя припкКЧки къ сильной и централизованной власти. - Возьми
унравленіо непосредственно въ свои руки. Мы пе простираем® своей руки
па тебя: мы только просимъ тебя бороться за себя съ нами, противъ
нашего обіцаго врага».
Это былъ носомнЪтіііо новый пріпіѣръ вт, французской (роволюціи, но
встрТ,ча.вшШся прежде, но который будеть имѣть подражателей. Это было
совершенно противоположно всему, происходившему дт этого, и явится
шагомъ вперѳдъ вт, последовательном® развитіи человѣческихъ поиятій.
КроМѢ этого, Коммуна рѣпштелыю вооружилась противъ двухъ основ®
стараго знаиія: войска и духовенства.
Она заявляла и декретировала полную и простую отмѣпу постоянной
арміи, полное раздѣлѳпіе государства и церкви, которая но должна суще-
ствовать болѣе какъ офйпіалыіая оргашізація: она можетъ тол,ко удо-
влетворять частным® потребностям® отдѣльных® личностей, на ріскъ п
отвЪтственнссті, этихъ послѣднихъ.
Коммуна утвердила припципъ отмѣны постоянной ярміи и злмѣтш ее
вооруженным® пародам® и тотчас® же поручила городской карауль и
защиту отечества только гражданам®, без® разбора, без® иеключопш. Она
зявила (религіямъ, представленным® разными церквамп:
—
Государство тебя не зпаетъ. Твоя' вЬра—это дѣло совѣсти.
Устраивай свод дѣла съ твоими вѣрующими, но но обременяй бодѣе
общество.
Какъ я уже указывал®, Коммуна не сумѣла поступить такъ же реши-
тельно съ магистратурой и полипіей. ІІо это заблужденіе отнюдь по
имѣетъ своимъ осповаиіемъ нерѣпгптелмюсть въ осповпыхъ принципах®.
Вопрос® о своевременности, особен по относительно нолнціп, вліяпіе ici',ко-
торых® лннъ и лругія многочисленный заботы помѣшали ей высказаться
но поводу этих® двухъ вопросов®. Относительно первого изъ нихъ воѣ
несомнѣнно высказались бы единогласно. Это обидное упущспіе.
Коммуиа рѣшительпо подняла знамя оопіалпзма и была периымъ пра-
вильно установленным® нрагаггельствомъ, работавшим® ніжотороо время,
опираясь па принципы соціалнзма; сна заявляла, что работа, котирую она
должна шшшщть, это—не только создапіе политической свободы, іго осо-
бенно н прежде всего соціальпое обновлепіѳ. Въ этомъ отиошеігія она
также создала новый этап® и новый именно въ том®, что. по боря на себя
вовсо задачу насильственной оргаппзадіи граждански«) равенства и декре-
тпроваиія соиіалыюй ревалюціи, она in, общем® осталась вѣрна Истин®,
призвав® трудяіціося классы самим®, непосредственно, обсудить свои инте-
ресы и за собственною отвѣтствсшюстыо разработать вопрос® объ отношо-
ція.хъ труда къ капиталу.
Ни въ каком® случай, и я не устану повторять это, никакая поли-
тическая оргаиітапія не должна насильно разрешать этих® задачъ:
это является дѣломъ запнтереашашшхъ сторон®. Коллективная власть

должна только охранять ихъ полную свободу дѣйствія и заставить ува-
жать ихъ право. Рабочіе и не просятъ ничего другого, зная, что они дей-
ствительно освободятся только въ тотъ день, когда освобожденіе будете
делом» ихъ собственной инициативы и пхъ собственных» усилій.
Этимъ глубоко отличается революція соціальная отъ революціи
политической; въ то время, какъ последняя должна совершиться в»
несколько дней посредством» цѣлаго ряда декретов», первая, являясь
дѣломъ пауки и рсгулировапіемъ интересов», совершится самими заинте-
ресованными, покровительствуемыми только деятельностью демократи-
ческих» учреждѳпій, необходимых» для даінаго развитія человѣческаго
прогресса.
Для того, чтобы совершилась соціальпая ретолюпія, достаточно разру-
бить связующіѳ ее узы, уничтожить останавливающее ее іірешітствіѳ.
Это то прекрасно поняли Коммуна и иарігжскій шцхль, и съ своей
стороны они вдвоем» положили начало здаиія, которое рано пли поздно
будоть воздагиуто окончательно.
'
Коммуна ограничилась провозглашеиіемъ двух» естественных» групп»—
йвтоиоміи и федераціи; она предложила им» сорганизоваться совсршопно
свободно, сообразно своим» правам», интересам» и пизшініямъ, зная, что
именно въ этом», а пи в» чем» ином», завдючается осповлніе роволюціи.
Это былъ блести BU іі разрыв» съ автократическим» принципом» стараго
общества, это был» совершенно новый шате къ будущему, это было нро-
ведеиіемъ поваго, еще неирнмепявшагооя, принципа, перемѣщоніемъ оси
общества, кото|юе перестало вращаться вокруг» «кударттва, чтобы
самому сделаться центром» вращенія; это было перомѣщоиіе власти,
перешедшей оть государства къ пароду, отъ правительства къ нлцін,
ci» нескольких» привилегированных» къ индивидууму, самому завла-
девшему властью.
Относительно воспнтапш и образованія, важнѣйшпхъ оспоігь всякой
серьезной эволюции Коммуна не имела ни времени, ни досуга, чтобы
установить новый принцип». Ей пришлось ограничиться немедленным»
упразднсніемъ всякого рода релпгюзпаго воспиталія, такъ какъ релд-
гіозиое воспитаніе, какъ и сама рслигія, m> конце концов»—дело совести
каждаго отдельваго человека, а вовсе но общественный или иаціональ-
пый вопрос».
Но, несмотря па важность всего этого, это только мелочи и детали, а
въ течеиіе семидесяти дней непрерывной битвы Коммуна могла только
выставить определенный принцип» и наметить только несколько общих»
линій. Очевидно, нужно было создать соответствующую среду, необхо-
рмую для этой большой и глубокой рсволюціи, дать ей въ руки могуще-
ственный рычаге, которым» она могла бы подкопать, поднять и опро-
кинул» старый мір», чтобы последовательно заменить его новым»
строем».
Таковы быта важпейіпіе факты, отмеченные своеобразной деятель-
ностью Коммуны, которые надолго явятся центром»,. привлекающим»
умы, точкой отпраиленія последующих» завоеваній человечества.

Эти несколько фактов« являются неоспоримым« выводом« из« всего
совершенного Кбммуіюй, изъ высказанных« ею взглядов«.
Это все, что осталось оть ішя, все, что заслуживаешь быть сохра-
ненным«,—и этого достаточно.
Безъ еомиѣшя, мпогіе изъ члепоггь ообранія и многіѳ боровшіеся не
нмѣли ясиаго представления и онрсделеннаго оознапія того де.іа, которое
они совершали, что бываешь всегда въ подобных« обстоятельствах«.
Каменщик«, закладывающій первый камень какого либо здавія, не всегда
знаешь цель и общій план« постройки. И что жо? Здаиіѳ растешь камень
за камнем« и в« копцѣ концов« послужить той цели, для которой было
нрѳдназначеяо. Помимо частных« желаній и поступков« личности, рабо-
тающих« для революціи, у этой роволюціи есть всегда общая идея, кото-
рая развивается, парить, сіяѳтъ, и этотъ безличный свѣтъ послужить
завтра блистающим« маякомъ последующим« поколѣніямъ.
Теперь еще одно слово о душѣ и темпераменте Коммуны,—я подраз-
умеваю собраиіо.
Прежде всего, хотела ли, желала ли Коммуна войны? Сдѣлала ли
она все возможное, чтобы оо избежать? Могла ли она избежать ее?
На первый вопрос« можно смѣло ответить петь!
Петь, Коммуна никогда не хотѣла и пе желала граждапской войны,- -
Она страшилась ее.—Какъ и 18 марта народъ только защищался отъ на-
падения, такъ и 2 апреля нереальны во второй раз« начали нтчѣмъ по
вызванное нападеніѳ, между теме, какъ Коммуна, такъ же, какъ и цеп-
тральный комитет«, ие начинал« против« правительства—беглеца и
измЪщшка- —никаких« враждебных« дѣйствій.
Да и почему действительно Коммуна могла хотеть гражданской
войны? Помимо того, что она состояла из« людей, съ наибольшей эпергіей
боровшихся во время первой осады против« инострапнаго вторженія,
которые разожгли огопь патріотической ненависти въ цѣломъ Париже и
никак« не могли согласиться разыграть иередъ ппостранцемъ-іюбѣди-
телемъ картину внутренней распри; помимо этого, истые французы,
составлявшіе Коммуну, не могли желать, чтобы ослабленная, умираю-
щая окровавленная Фрапція разрывала себя собственными руками,
Коммуна не имела никакого расчета хотѣть войны, не могла желать,
чтобы судьба революціи зависела отъ оружія и грубой силы большин-
ства, тогда как« революции нужно было только продержаться и жить,
чтобы восторжествовал.
Ни один« изъ интеллигентных» членовъ собраиія не создавалъ себе
илліозій относительно окончательной развязки, въ случае, если придется
прибегнуть къ аргументами пушекъ. Они прекрасно понимали,
насколько плохо и невыгодно ігаше положоніе в« изолированном«,
запертом« городе, осажденном« двумя арміями и отрезанном« отъ вся-
ких« сношеній съ остальной Францией. Они знали кроме того, что
нарижскій народъ только что перенес« пять месяцѳвъ жестокой осады,
что онъ истощенъ лишеніями, и опи глубоко жалели этотъ народ«,

который не чувствует* усталости, когда великая идея взывает* къ его
преданности.
Время, когда опа могла съ успѣхомъ бороться противъ версальцевъ,
прошло. Это было возможно, только въ первые дни нарождеиія централь-
наго комитета, а съ тех* поръ все перемѣігплось.
Какъ от, тючки зрѣнія патріотизма и чедовѣколюбія, такъ и съ точки
зрЬпія политики п практики никто въ Коммуне не могь желать и не
желалъ войны.
Но могла-ли сама Коммуна избѣжать этой войны?
По всем* вѣроятіямъ избѣжатъ войны было невозможно. Когда
Тьеръ получилъ возможность собрать армію, сделалось очевидно, что онъ
направить ее противъ народа, находя двойное удовольствіе въ томъ,
чтобы задушить пролетаріатъ и поиграть въ генерала; это были двѣ
мечты его жизни, иослѣ мечты о Власти. Что касается реакціи, скрытой
въ Версалѣ, вдали отъ опасности, то было ясно, что она будетъ такъ же
безжалостна, какъ и бездушна, и что идея уішчтожѳнія народа и ослабле-
нія отечества могла только возбудить ее, потому что изъ рѣкъ крови
умирающей Фрапціи опа надѣялась создать трон* для нескольких*
претендентов*. Оь этой стороны, поэтому не на что было надеяться.
Война была рѣшена. Опа должна была произойти.— Одна провипція,
мужественным* усиліемъ, могла бы помѣшать этому, то, задушенная
централизмом*, парализованная политикой едиистца, опа, покуда жива
эта система, не будетъ способна къ какому бы то пи было серьезному
усилію, требующему солидарности и иниціативы.
И, однако, хотя всѣ усилія были напрасны, Коммуна могла бы
отмѣтить можеть быть болѣе ярко свой действительный ужасъ перед*
гражданской войной, свое желаніе ие вызывать потоков* крови. Она
могла бы сказать, заявить объ этом* такъ громко и такъ внятно,
чтобы враги пе могли позже клеветать на нее въ этом* отношѳніи.
Второго апрѣля, будучи атакована, опав* очоіп> хорошей нроклама-
ціп указала, откуда исходить нападейѳ. те> время бо|>ьбы она отнюдь
не противодействовала попыткам* различных* примирителей, предоста-
вляя имъ полную и неограниченную свободу дѣйствія въ то время, как*
Г. Дюфоръ оскорблял* ихъ, называя соучастниками извѳрговъ, и но
скрывал*, что съ удовольствіѳмъ разстрѣлялъ бы ихъ. Когда фраикъ-
массоны хотѣли просить въ послѣдній раз* о прѳкращепіи рѣзни, oua ne
только ne воспротивилась этому, по даже сопровождала ихъ до ограды.
Словом*,
запрещая все поступки, которые могли унизить ея
достоинство, твордо и высоко держа знамя, которое довѣрилъ ей пародъ,
знамя, которое могло упасть, разбиться, {искрошиться въ крови народа,
но которое ие должно склоняться перед* убійцами, падать ниц* перед*
врагами революціи, она ясно показала, что но жаждет* вовсе битвы и
вовсе не старается сделать ее неизбежной.
Въ атом* отношеніи, я думаю, Коммуна во время кровавой борьбы
держала себя превосходно, доказывая свое непоколебимое решен» но
преклонять коленъ, не просить милости, по, съ другой стороны, позволяя

кому бы то пи было действовать помимо пея и е.я борцов», предпринимая
попытки, которыя уважеиіе къ человечеству не позволяло ей запретить
вовсе.— Она указала, такішъ образом», что пролитая кровь, должна
упасть на головы одігигь нападающих» жалких» людей, которые не
только не признавали правь людей, но пе ставили ни во что трупы
свонхъ сограждан».
Только въ теченіо пяти пли шести, дией, следовавших» за ея
провозглашсшемъ, она могла при некотором» умѣиыі, но предпринимая
никаких» унизительных» попыток», запять прекрасное моральное
положоиіѳ и поставить себя так», что версальцы очутились бы въ лож-
ном» положоиіи и были бы принуждены сорвать съ себя маску и громко
заявить, что они желают» гражданской войны, кровавого торжества
грубой силы.
Действительно, въ этотъ момептъ положепіе Коммуны было превос-
ходно. Повстаішчѳское движеиіо 18 марта сделало было не ею. Она но
имела ничего общаго съ центральным» комитетом». Она была создана
ог(юмными правильными выборами по приглашенію, не забудем» этого
никогда, законченных» меровъ и законных» депутатопъ Парижа, причем»
версальцы но карали за эти выборы ни этих» моровъ, ни этих»
депутатов».
Если она сумѣла съ перваго момепта завладеть этой исключительной
иозиціей, рѣщитѳльпо утвердиться па пей и вполне ее использовать, то
она, наверное, очень затруднила бы г. Тьера и его сообщников» левой.
Что нужно .было сделать для,этого? Безполезно объ этомъ говорить
теперь, после пораженія. Если оііа не поступила такъ, то имела па это
слишком» много причин», чтобы приводить ихъ здесь.
Затѣмъ пришлось бы говорить о томъ, насколько ответственность за
это ложится на отдельных» личностей, а этого и пе желаю.
Какъ бы там» пи было, если у Коммуны въ этотъ момент» пе хватило
ловкости, которой было пшрда достаточно у старых» низвергнутых»
правительств», то исторіи таюется отметить, что она только защища-
лась, пе прося милости и пе унижаясь.
Однако, какъ только она пала, поднялся общій крик» ужаса
против» жостокостей, которыя опа совершила. Никогда не было
клеветы, более наглой, лжи, бо.тЬе гадкой, и не знаешь, чему больше
удивляться—смѣлости лгунов» или глупому легковерію европейской
ііублпки.
Каждый изъ нас» въ изгианіи могъ подтвердить, что па коммунаров»
смотрѣли какъ на диких» зверей, напоенных» человеческою кроныо,
какъ ira каторжников», для которых» убийство, кража, поджогь были
обычным» препроэожденіемъ времени, и это въ то время, когда Париж»
видѣл» на своих» улицах» трупы тридцати тысяч» шшіовалыіыхъ
гвардейцев», въ момент», когда версаль разстрелинал» женщин» и
дѣтей, когда Сена покраснела отъ крови коммунал истов», когда тюрьмы,
казармы и плашкпты но могли вместить всего скота, который помещался
там» перед» бойией.

й тогда же петодоватгіе обратилось противъ самих® жертв®; толпа,
обезумѣвшая отъ стольких® ужасовъ, апилодировала палачам® и оскор-
бляла- страдальцев®.
Это былъ Тропмавъ, который призывал® къ убійству, л этого же
Тропмana жал®ли !
Общественное мнішіѳ измѣпилось во Фраиціи и въ Европѣ, по это
заблуждеше тѣмъ по мсн®е одно из® гЬхъ частых® явлопій, которыя
составляют® позорь рода чоловѣческаго.
А между тЬмъ факты были па лицо. —Они совершались передъ
глазами всего міра.— А факты таковы:
два мѣеяца Коммуна была у власти отъ 28 карта по 21 мая. — Въ тече-
те этих® двухъ мѣсйцевъ она вела войну съ жестоким®, непримиримым®
врагом®, который разстрѣлпвалъ плѣппых®, который каждый день
оскорблял® Париж®, от® котораго Коммун» по могла ждать ни мило-
сердия, ни жалости, ни пощады.— И вот® въ эти два мѣсяца полпаго
развитія ревоШщи, когда было достаточно и побудительных® причин®
и самых® законных® поводов®, Коммуна не отрубила ни одной головы,
ие пролила ни одной капли крови.
Здѣсь, я не сужу бол®о. Я не хвалю и пе брашо. Безпристрастный
источник®, я констатирую факты, ие становясь ни на ту ни па другую
сторону.
Въ теченіо этихъ двухъ мѣсяцевъ, я это повторяю, Коммуна но
совершила ни одной смертной казни. Однако, она им®ла въ руках® "страш-
ное орудіе: закон® о заложниках®, и если ей недоставало серьезных®
заложников®, она могла забрать на аванпостах® достаточное количество
плЪшіыхъ, чтобы применить къ ним® эта® закон® возмоздія, если бы
она захотѣла.-
- Е й стоило бы также обыскать только парижскіе дома,
чтобы найти тамъ непримиримых® противников®, и миогіѳ были бы
заключены вь тюрьму.
Она не сдѣлала этого—пи разу!
Какъ свидѣтелъ, бьщшій при всѣх® актах®, на всѣх® засѣдапіяхъ,
я должеіп, заявить, что он» пе только но дѣлала этого, по я шкогда не
видал®, чтобы собраніе людей относилось съ таким® инстинктивным®
или сознательным® ужасом® к® проливаемой кропи, с® болѣо непре-
одолимой аігпшатіей к® смертной казни. Это меня всегда поражало дажо
въ то время.
Я могу привести мпогочпелепныя доказательства.
Одппъ случай я опишу особенно охотно, потому что оиъ иепзвѣстенъ
публикѣ, такъ как® при - этомъ rie было других® свидетеле il, кромѣ
участников®, которые вѣроятпо забыли эту сцену; главный же участ-
ник® въ настоящее вредя умер®.
Это произошло еще при 'первой ищшпитолытой комиссіп, до коми-
тета общественна«) спасепія. Хотя я в® пой офиціалыю и но числился,
по принимал® учас.тіе в® болышшствѣ ея работ® и в® совѣщаіпяхъ.
Однажды, когда мы собрались, Делеклюз®, Феликс® Піа и двое дру-
гих®, иметь которых® я по могу точно припомнить, комиссіи сообщили,

что націоналъ-гвардѳйцы, прійдя съ аванпостов«, желают« и. ней
говорить. Мы вошли въ сосѣдшою комнату, гдѣ увидѣли, действительно,
четырех« гвардейцев«; трое были преклонного возраста и один« совсем«
юный, ему было не больше 16, 18 лет«.
Это былъ прелестный мальчик« съ энергичным« и выразительным«
лицомъ, темной кожей, черными блестящими глазами и рѣзкими
чертами.
Винтовки такъ же, какъ лица, руки, одежда этихъ четырех» іра-
ждапъ, были грязны и покрыты копотью.
Младшій заговорил« съ большим« увлечепіомъ. Онъ съ товарищами
пришелъ on, воротъ Сенъ-Клу, где происходила горячая схватка, во
время которой они взяли въ плѣпъ жаидармскаго офицера. Они тотчас«
же хотели его разстрелять, но оф ицеръ-федерала стъ, комаядовавшій
ими, воспротивился этому.
—
Граждане, продолжал« онъ, обращаясь къ Делеклюзу, мы пришли
просить у васъ смерти этого человека. Нужно, чтобы оиъ умерь. Каждый
день нас« душатъ, пасъ хладнокровно убивают«. Каждый день наши
друзья падаюгь рядом« съ нами. Вчера, жандармы убили на моихъ
глазах« моего рапеиаго брата. Нам« нужна месть, нам« нужна жизнь
этихъ подлецов«. Если мы должны идти иа смерть, не убивая, мы больше
по станем« бороться! Я разобью моо ружье! Да, мы готовы охотно
умереть, мы не хотим« считать нашей пролитой крови, но нам« нужно
наказать злодеев«, намъ нужна месть!
Все это было сказапо съ своеобразным« суровый« краснорЬчіемъ,
съ энергіей и печалью, которую невозможно передать. Крушіыя слезы,
которыя онъ ніе вытирали,, а смахпвалъ быстрым« двшкеіііемъ задней
стороны руки, стадясь своей слабости, текли по его смуглым«, похудев-
шим« отъ усталости, щекам«, въ то время, какъ огонь страсти горел«
в*« его глазах« и все ого тѣло трепетало отъ вігутрсіпгаго волненія.—-
Моментами, когда опъ говорил« о своемъ накануне убитом« брате, его
голосъ прерывался въ поресохшомъ горле и переходил« вдруг« въ
шипящіе звуки.
Это было жутко.
Мы все понимали то, что опъ переживал«, молчали, ие зная, что
ответить на это истинное горе, на эту страстность, ііадъ которой, мы
чувствовали, разумъ безеиленъ.— Его товарищи съ сумрачным« и реши-
тельным« видом« поддержали его несколькими угрожающими восклнца-
ніями.
Делеклюзъ не колебался более. Оиъ попытался спасти отъ смерти
этого плешгаго жандарма. Онъ говорил« со страстью и красиоречіемъ,
обращаясь къ гвардейцам«:
—
не будемъ подражать пашимъ врагам«, иѳ будем« убивал безоруж-
ных« плешшковъ. Не делайтесь судьями сами, положитесь на Ком-
муну, которая пе позволить, чтобы васъ убивали безнаказанно. Нужно
судить этого человека. Иначе ни я, ни мои товарищи не дадугь согласія
на его смерть!

Молодой федералиста бтвѣчалъ съ своей безжалостной логикой.
Делѳклюзъ взялъ его за руки и называл* своим* сыном*, воодуше-
вляясь и тронутый этой страстностью, этой печалью, этой смѣсыо:
героизма и экзальтаціп; и я видѣлъ, какъ слезы наполнили глаза старика,
отказывавшаго юноціѣ въ смерти этого вѳрсальца, который съ казар-
моннымъ хвастовством*, съ радостью разстрѣлялъ-бы ихъ обоих*, если-
бы они были въ его власти.
Наконец*,
Дѳлеклюзъ, поддержаігаый Феликсом* Ilia, одержал*
верх*.—Націоналъные гвардейцы вернулись на поле битвы, и офицер* кѳ
былъ разстрѣлянъ.
Эта сцена оставила во мпѣ неизгладимое впечатлѣніе и я хотѣлъ раз-
сказать ее, потому что она довершает* портрета Делеклюза, этого не-
обыкновеннаго человѣка, этого ветерана революціоіпюй борьбы, котораго.
никто не можеть обвинить въ слабости, въ сентиментализм* или въ умѣ-
регаюсти.
Эта сцена, сопоставленная съ стоической смертью, рисует* полный
тип* одного изъ тѣхъ коммунаров*, для которыхъ по мнѣнію роакцій веѣ'
мучепія слишком* легки.
Несмотря на неосторожный рѣчи и па фразы, совершенно нротнво-
иоложпаго характера, вырывавшіяся у нѣкоторыхъ ораторов*, въ общем*,
Коммуна испытывала ужас* перед* проливаемой кровыо и цроклипала
смертную казнь.
Военные делегаты заявили о необходимости оргаштаціи военпаго
совѣта въ національной гвардін, учрежденія тяжелаго, но необходима«)
въ виду фактов* неиовішовенія дисцшыинѣ и измѣиы. Клюзере раз}>або-
талъ и представил* на обсуждшіе собранія план* декрета, основывающаго
и дающаго карательную систему этому исключительному судилищу. Там*
дѣйетвителыю упоминалась смертная казнь и это ѵломииапіе заставило
отвергнуть весь проекта. —Со всѣхъ скамеек* Коммуны шічалось горячее
выражѳиіс протеста по этому поводу. Чтобы добиться согласія, пришлось
ссылаться на страшный опасности, который нас* окружат, на крайнюю
необходимость обезпечить дисциплину и карать измѣшшковъ, если мы не.
хотимъ быть побеждены.
Но собраніѳ все-таки согласилось на это, только вводя въ соотвѣт-
ствуюіцій параграф* поправку о томъ, что пи одно ншшапіе не можеть
быть приведено въ ііспаіпеиіо без* подтвержден'!я комиссіп, изъ членов*
Коммуны, обязанной провѣрить прпгоіюръ и представить свой доклад* на
окончательное рѣшепіе собранія.
Надо признаться, что очень характерна эта осторожность во время
страшной бури, среди жестокой войны, въ то время, какъ скамьи Коммун*
уже пустѣли благодаря карательным* отрядам* вершьцевъ. Дѣло зашло
такъ далеко, что, нослѣ одного смертнаго црігговора военпаго суда, подъ
предсѣдательствомъ Росселя, вьшосешіаго офицеру иацішшлыіой гвардіи,,
приговор* былъ отмѣненъ и. если намять мнѣ не измѣпяеть, распущен* и'
преобразован* военный совѣтъ.
36.-15
225

Повторяю еще разъ, что я пе хвалю п по критикую. Я записываю
действительные факты, я пытаюсь возстановнть истинный духъ этого
собранія, который былъ выше слоігь или убѣжденій нѣсіюлькигь члеповъ,
и который придавал» ему оригинальный характер».
Эту характеристику можно резюмировать такъ:
—Жестокость да словах», умѣреииость в» поступках»!
Это былъ въ то же время образа, самаго Парижа.
Когда надо было, посредством» язбрзігія, организовать военные совѣты
в» каждом» округѣ, ибо Коммуна назначала только мелких» и исключи-
тельно гражданских» служащих», всегда прибегая къ выборам» со сто-
роны заинтересованных», тѣ-жѳ чувства проявлялись и среди »атональ-
ных» гвардейцев».—Я замѣтилъ тогда, что большое число намГ.чеиныхъ
гвардейцами кандидатов» отказалось, заявляя что, будучи противниками
смертной казни, опи никогда не рѣшатся ея примѣнить. Другіе, напротив»,
отказались, ссылаясь на свое слишком» возбужденное состояніе для того,
чтобы был» безпристрастпыми и пе могут» принять па себя роль судей,
боясь ввести слишком» много страсти въ свои приговоры
1
).
Таков» былъ народ», такова была армія Коммуны!
Какъ и въ собраніи, которое его представляло, въ парод» боролись
два чувства:—гігКвъ и любовь къ человечеству. Под» наиоромъ страсти,
среди дикой борьбы, опи иногда доходили до страшных» угроз», но въ сущ-
ности угрозы эти относились болѣе къ будущему, чѣмъ къ прошлому и,
когда, переходя одъ слов» къ дѣлу, нужгіо было взяться за тоиоръ пала-
чей, топоре, этотъ возбуждал» въ них» ненависть и ужас».
Только свою собственную кровь парод» проливал» безъ жалости, без»
оожалішія. Оиъ умѣлъ и мог» быт» только героем».
Къ концу нашлись, однако, въ Париж» люди, которые разстрѣливали
нарижскаго архіопископа, приставов», жандармов», священников».
Нашлись люди, которые подожгли финансы, префектуру полиціи, кото-
рые обратили столицу въ груду костей, гдѣ беззащитный существа при
зарев» пожаров» умирали, не какъ борцы на полѣ брани, а. какъ овцы
на бойи».
Этими людьми были версальцы! Они носить семьсот» имен» съ
Г. Тьоромъ во глав»!
Это они убили Шодея, убили архіеиископа, сожгли Париж»!
На них», только па них» должна пасть отвѣтственпость за
шестьдесят» четыре трупа, прибавленных» къ тридцати тысячам», кото-
рые покрывали улицы, наполняли перекрестки, воздвигались какъ
стѣны вдоль бульваров»!
Петролыцнцъ никогда не было вовсе, но если-бы оп» были, то это
опять таки оп» же палили бы кероспігь въ ихъ фантастическій бидон»
я направляли бы ихъ поджигающую руку.
') В о это точно. Какъ президенте собраиія, гдѣ выбирался военный
смгЬгь чѳтвертаго округа, я слышалъ это собствѳшіыми ушами.

Разве не тотъ истинный преступники, который дѣлаетъ неизбеж-
ными преступяеніе?
Разве по тотъ истинный убійца, кто вкладывает« кншкалъ въ руку
человека, обезумевшаго отъ гнева и отчаяпія?
Какъ вы заперли народъ внутри города, все выходы изъ котораго
вхрапшотся двумя армінмп, нѣмецісой, вашей союзницей и.... другой?
И этому, загнанному въ тупики, народу, вы говорите:
—
Чтобы ты ни делали, ты погиб«! Если тебя возьмутъ съ
оружіемъ въ рукахъ, —смерть! Если ты сложишь оружіѳ,—смерть!
Если ты ударишь,—смерть! Если ты умоляешь,—смерть! Въ какую бы
Сторону ты не повернули глаза направо, налево, вперед«, назади,
вверх«, впил,—смерть! Ты пе только вне вакона, но и внѣ человече-
ства. Ни ноль, ни возрасти пе спасет« ни тебя, ни тпоихъ близких«. Ты
умрешь, но прежде ты насладишься агоніей твоей жены, твоей сестры,
твоей матери, твоих« дочерей, твоих« сыновей, даже вь колыбели!
На твоих« глазах« раненых« заберут« вь амбулаторію* чтобы изру-
бить ихъ ударами штыковь и сабель, чтобы добить ихъ ружейными
прикладами. Ихъ потянуть за сломанную йогу или за окровавленную
руку и бросятъ въ ручей, какъ кучу мусору, которая хрипите н
Страдает« *).
Смерть! Смерть! Смерть!
Щадили, пруссаков«, разстрѣливавшихъ наших« свободных« стрел-
ков«, объявивших« Фрапніи открытую націоналыіую войну, шпорuе
грозили убить, унизить, уничтожить иацію. Кормили ихъ плѣішыхъ.
Нежно ухаживали за ранеными. Они вѣдь были только врагами Фрапціи!
Оли являлись грубой силой на службе династической ненависти п често-
любия. Слана пруссаками. Шапку долой перед« этим« врагом«! Трошю и
Тьсръ счастливы и горды, пожимая после битвы ихъ руку, красную отъ
французской крови -).
tie ты, фраицузскій гражданин«, рабочій или буржуа, иодпявшійсл
для торжества правды и справедливости, ты, вчера заіцнщавшій натіііо,
сегодня республику, ты возставіпій, когда на тебя напали, чтобы утвер-
дить братство и солидарность, ты, мечтающій о счастье Фрапціи и чело-
вѣческаго рода, ты, который хечсшь создать славу своей родины па прин-
ципах«, которые явятся благом« міра, ты прокллтъ, ты совершаешь
гнусныя дЬла! Для тебя петь правь человеческих«. Твоя рука оскор-
бляет«, и если ты протягиваешь ее, прося милосердія, ее отрубят«, плюя
*).Одшгь изъ тысячи примеров», разсказанныхъ свидѣтелемъ-очевпдпемъ,
хпрургомъ
изъ
госпиталя. Когда версальцы вошли въ госпиталь, онъ порсвя-
яывалъ восемпадцатилѣті юю маркитантку, у которой только что отрубили руку;
офицеръ-версалецъ позво.чілъ окончить перевязку, потомъ провслъ се во диоръ
и равстрѣлялъ ее на его глазахъі—У эгнхъ спасителей общества и семьи было
много общаго съ маркизомъ де Садъ.
*) Само собой я не говорю зд-Ьсь о пѣмецкомъ пародѣ, который самъ
является жертвой своего правительства н честолюбія своего господина. РЬ'ь
пдетъ о политикѣ Бисмарка, а не о Германіи, которую я люблю ц уважю
ішралиѣ со всѣми остальными паціями.

тобѣ въ лицо!—Умри, бунтовщик®! Умри ты, твоя самка, твой
дѣтепыіпъ!
Смерть! Смерть! Смерть!
И когда поступают®, такимъ образом®, съ народом®, который разби-
тый, обвиненный, терзаемый горячими клещами, оскорбленный во всѣхъ
своихъ чувствах®, какъ человѣкъ, какъ патріот®, какъ гражданин®, какъ
республиканец'®, какъ соціалнстъ, какъ отецъ, какъ сын®, какъ муж®,
какъ брать; когда этотъ парод®, стоя передъ открытой могилой, зная, что
он® должен®, что бы опъ ни сдѣлал®, лечь в® нее, когда этотъ народъ,
видя вокруп, себя наглость и безстыдство, видит®, что ему нечего больше
терять и что ему остается только умереть, думать о мести, убиваете,
нѣсколышхъ заложников®, поджигает® Тюльери и запасные погреба,
чтобы оттянуть еще па часъ свою мучительную агоиію, вы поемѣете
сказать, что это он® убивает®, что это онъ поджигает®!
Вы лжете!—Убійца—это вы!—Вы поджигатели!
Если бы вы ие надѣялись, не разсчитывали, не хотѣли и не подгото-
вили этихъ реігрессій, каісъ бы опѣ ничтожны пи были, онѣ и не имѣли
бы никогда мѣста въ то время, когда, будучи безполезны, онѣ вреди,ди
только рсволюціи.
Да, это вы, вы один, которые хотѣли ихъ.
Это вы зарядили ружья, зная, что народъ держит® заложников-® в®
тюрьмѣ и что отъ вас® зависит® ихъ спасете.
Вам® предложили возвратить архіѳпйскопа, а вы отказались!—
Почему?—Потому что духовенство мечтало о же|)твѣ, которую оно могло
обратить въ мученика и гЬмъ поднять свое значепіѳ. Парижскій архіе-
пископъ, галл и конец®, который въ плохих® отношеніяхъ съ папой и съ
римскими іезуитами, своею смертью даст® вам® этого мученика и это
ничого вам® но стоить, потому что вы пенавидито его, не считая его
достаточно ревностным®. —Ультрамонтаіпл заплатили за его смерть
Тьору, потому что смерз® галликаыца и свящепішка вдвойнѣ удовлетворяла
интересам® и ненависти церкви.
Тьеръ умышленно подложил® вам® этотъ труп®, что входило въ его
маккіавеліевы разсчеты, являвшіеся продуктом® его собственна«» гопія
тамъ, гдѣ требовалось только злодѣйство.
Вы, безъ сомнѣнія, падѣялись на лучшее.
Вы надѣялись, что этот® народъ, обезумѣвшій от® ярости, опьянен-
ный долгой битвой, охвачошшй безграничным® отчаяніѳмъ, до котораго
вы его довели, ужаснет® міръ убийствами людей, которых® вам® но жаль
и смерть которых® могла доставить вам® так® много выгоды.— Но это
зависѣло ne отъ вас®, а. отъ народа, который въ этотъ нослѣдиій мо-
мент® отвернулся отъ злодѣяиій, явившихся дѣломъ нѣсколыщхъ экзаль-
тированныхъ, может® быт® подстрекаемых® в® своем® невѣжѳствѣ
вашими тайными агептами.—Вы пе могли добиться больше шестидесяти
четырех® трупов® и то при таких® обстоятельствах®, когда было оче-
видно, что нельзя возложит® отвѣтствешіость за них® ни на Коммуну ,
ни на вожаков® двнженія, ни на идеи, представителями которых® они
были.

Дѣйствительно, въ такое время пп о,дно революціоітое собраніе, какъ
бы кровожадно оно ни было, не зало бы такого приказа, ибо эти паказа-
иія, ne имѣя возможности что либо спасти, давали только вамъ нѣчто въ
родѣ отговорки, извиненія ваших* жѳстокостей, потому что вы съ m-
тернѣніемъ ожидали этой струйки крови, чтобы обратить па нее глаза
обезумѣвшой толпы, отъ кровавой рѣки, въ которой вы потопили Пария®.
Убійства заложников* могли быть и бщи полезны только для вас*.
И повторяю, еще раз* это вы одни, которые ихъ совершили. Нужно благо-
дарить разстрѣливаѳмый п убиваемый народъ, что это не приняло болѣе
широких* размѣровъ, потому что за эти восемь майских* дней ие было
ни одной капли крови, которая ігѳ должна была бы пасть на вашу голову,—
которой іге дымилась бы ваша рука, не было забрызгано ваше лицо.
Вы хотѣли убить революціонпую идею, похоронить ее под* трупами
ваших* жертв* и, боясь, что этого недостаточно, вы предали нѣсколькихъ
изъ ваших*, ради достойнаго вас* плана.
Хорошо же! Вы ошиблись.
Идея неуловима; опа ускользает* изъ плохо сбитой мостовой, опа
процѣживается чорсзъ обезображенный груды мертвых* тѣлъ, опа всплы-
вает* над* морем* крови, гд* вы думали со потопить.
Она стоит* тамъ, оставив* вамъ ваши преступленія, обращаясь ко
всѳлеппой. Над* ней рѣетъ широкое знамя будущаго, пурпур* котораго
три раза окрашивался самой чистой кровыо 'народа; оно блестит* въ
лучах* восходящаго солнца общества будущаго.
Какого же это общества будущаго?
На это я попытаюсь отвѣтпть и это будешь моим* заключетемъ!
ХѴІГ.
Заключение.
Уже много раз* я указывал* главный наиравленія коммунальной
идеи, этой оригинальной идеи, отмѣтившей Глубокое развитіе въ ход*
всемирной революціи, вокруг* которой, отиыи*, как* вокруг* центра,
будешь вращаться европейская политика,- - врагов*, для ея погибели, дру-
зой—ради ея торжества.
Мн* -остается только изложить ее въ общих* и широких* чертах*,
но касаясь подробностей, которыя могушь измѣниться до бесконечности,
соответственно времѳіш и сред*, гдѣ она зародится.
Въ чем* она заключается, ч*мъ отличается отъ старых* революціон-
выхъ традицій, какіѳ новые элементы внесла она вт. развитіе чело-
вѣка и общества?
Это мы должны выяснить.
Всѣ современный общества вѣрятъ въ господство высшей силы на гь
человеком*, a слѣдовательно вйѣ его и над* всѣмъ человѣчествомъ. Въ
эпоху господства ролигіи, ея владычества над* умами и дѣяніямп, это
называлось божественным* правом*.
Власть ' эта была священна.

ІІовиношгіе было» обязанностью. Власть святыней. Отчетом« она обязана
была только Богу, который ее установила,.
Такое положено
5
-вещей продолжалось до Французской Революиіи,
которая вырвала власть у неба н передала ее человеку. Съ 89 года
государство является не представителем« правь Бога, ' но представи-
телем« прав« человека и общества. Мнимое или реальное соглпсіо
народов« делается основой. Это называлось быть орудіемъ общества,
действовать и распоряжаться отъ oi'o имени, во имя его мнимых« инте-
ресов«.
Въ пршщипѣ эта революпія была огромна и, казалось, окоігчательио
разрешила вопрос«. 1!« действительности, она ничего не разрешила и
опыт« восьмидесяти лет«, протекших« со времени клятвы въ за.тЬ Мяча,
с« избытком« доказали это.
R« действительности, измѣпивъ происхождоліе права, государства
все-таки продолжали уважать это право.
Если перестали производить его отъ Бога, выдавая его или дей-
ствительно веря въ его пропсхожденіе от« воли народа, то оть этого
сущность вещей мало изменялась на практике.
Государство говорило от« имени парода, вмѣсто того, чтобы гоиорить
отъ имени Бога, это верно:—псе могущество перенесли из« области
метафизики вь земныя обители, но почтепіо к« этому всемогуществу
сохранилось. Помазашштгь ли Божій, или уполномоченный плебесцптомъ,
так« называемым« націоиальпымъ суверенитетом«, представленное ли
одпнмъ человеком« или собраніемъ,—государство, однако, сохранило тѣ
же преимущества, то же всемогущество. Какъ только народъ съ большим«
или меньшим« зианіемъ дѣла сказалъ да,—все копчено между пародом« и
властью.
Народ«, считающійся непогрешимым«, всемогущим«, священным«
источником« власти и нрава, передал« власти все свои права, всю свою
силу, свое всемогущество и свою непогрешимость. Государство стано-
вится отъ этого но менее обособленным« оть націи и отъ общества, не
меиѣѳ выделенным« и господствующим« над« пимъ.
Старое уіиженіо к« сил б, старая опека нескольких« падъ всеми
вовсе не исчезли. Это все то же, но подъ другим« именем«. Вместо того,
чтобы взять направо, повернули палево и пришли къ тому же, нисколько
по изменив« результатов«.
Ошибка, без« сомнѣнія неизбезкпая, пока не сделан« предварительно
онытъ, думать, что изменив« инвеституру власти, замѣиивъ фатализм«
божественной власти согласіемъ парода, заменив« самодержавный,
наследственный строй представителышмъ и избирательным«, значить
изменить сущность власти.
Беда по вт, том«, что государство действует« во имя того или
другого принципа,—беда вт, том«, что оно существует!,!
Беда по въ том«, что оно меня угнетает« во имя Бога и для своего
удоіюльствія или во имя общества, или плебосцита,—беда въ томъ, что
оно меня притесняет«.

Какая разница, будетъ-ли народъ управляться этими мнимыми пред-
ставителями всеобщих» выборов», или несколькими привилегированными
но рождекію и по богатству. Народ» все-таки отдан» на произвол» этих»
представителей, выбранных» или иѣтъ, которые, какъ только получают»
власть и становятся государством», тѣмъ самым» отделяются отъ
народа, становятся шіѣ парода, выше народа, врагом» народа.
Скверно, что требуют» уничтожепія или, если угодно, измѣпепія не
тѣ, кто облечен» властью действовать и править отъ имени государства,
а самое государство. Какъ бы удачно ни сменили людей, какъ бы ни
прообразовывали систему выборов», сколько бы опи ни ставили въ за-
головке своих» актов»: во имя народа! Народъ оть этого не будет» болѣе
свободен» и останется вещыо, которой управляют»,—въ этомъ именно,
а не въ чем» ином», все зло.
Государство
1
), каішво бы оно ни было, какое бы имя ему ни давали,
является ли оно диктатурой одного человека или собраиія, республикой
или мовархіей, абсолютной или конетитуціоішой, не можете быть ии
демократичным», ни революціопнымъ, даже либеральным», потому что оно
является представителем» власти, деспотической и реакционной но
необходимости, по своей сущности. Оно не можете олицетворять свободы
и равенства, потому что олицетворяете самодержавіе, которое властвует,,
управляотъ, ведет
1
!, за собою общество, словомь прнтѣспяетъ и давит,,
подчшіля его волю своей вол», считаете себя въ прав» вмешиваться въ
«он д»ла, заботиться о моемъ благоиолучіи, указывать ми», что я дол-
жоиъ делать, думать и действовать на моема, мест» и положеніи.
Тем» болѣе государство ве может, олицетворять справедливость и
истину:—справедливость, потому ' что, являясь главным», среди
привилегированных», она создаете и применяете закон», не подчиняясь
ему. Опо не можете олицетворять истину, потому чаю фатально является
точной картиной страстей, познаяій, нредразеудковъ и способностей
дед», кто воплощаете въ себе государство.
Если вы создаете законы, какъ ихъ пытаются создать въ теченіѳ
восьмидесяти лѣтъ, для зашиты от, государства и ого всемогущества,
вы следовательно сознаете необходимость защищаться противъ пего!—
Но что-жѳ это за защитник», противъ котораго вам» приходится
защищаться? Значит» онъ опасепъ, если вам» приходится защищаться
иротивъ пего? Но кого-же вы обяжете применять эти законы предо-
сторожности против» государства? Государство-же, ибо вы все ему
довѣрили, всо ему передали!
Кто-же не видите того, что это въ принципе заколдованный крут»?
Въ действительности это еще гораздо хуже.
Чте-бы ни делали, логика существует» и все, что живете, будете
всегда по общим» и непреложным» законам» стремиться продолжат,
жизнь, разрушая препятствія, которыя стЬшиогь ее. Государство суще-
О раввитіи этих» идей см. том» I «Государства и Революціи» Артуі а
Ар^г.
2ЯІ

ствуѳтъ, опо хочет® жить и развиваться. Оно слѣдователыго будет®
бороться противъ пропятствій, которыя вы будете ему ставить. Оно
попытается разрушить ихъ и, такъ какъ вы облекли его силой, будучи
сами безоружны, то ему это удастся.
При данном® положепіи, при сохранеиііг этого принципа вы обре-
чены на безконѳчиыя революціи, такъ какъ онѣ бевплодпы.
Откройте исторію Франціи и вы увидите, что уже восемьдесят®
лѣтъ, съ тЬхъ порт, какъ задача была поставлена во всей своей чистотѣ,
идете, непрерывная борьба между народом® и государством®.
Народъ не вѣрить болЪѳ въ божественное право, научившись смо-
трѣті, на государство, какъ иа своего представителя, созданиаго для
удовлетворен) я его нуждъ, но чувствуйте больше къ государству того
трепетпаго поптеиія, того тупого отречепія, которое когда-то внушала
ему вѣра въ его божественное происхождепіе. Поэтому опъ оспариваете
и тоге, вымысел®, будто государство обременено заботами о благополучіи
и илторесахъ парода и требуете, благополучія и удовлетворили своихъ
нуждъ. Государство пе возвышается до этого, не желаете, этого и ие
можете этого. Иародъ поднимается, мѣпяетъ людей, мѣняетъ имела,
Вмѣсто Карла X у пего Людовикъ-Фклиппъ, вмѣг.то Наполеона III Вер-
сальская республика. Но ни Карлъ X, пи Людовпта,-Филипп®, ни
Наполоонъ III ne являются истинными врагами и положеніе дѣлъ ne
ИЗМЕНИТСЯ отъ того, что сѳмьсоте, чоловѣкъ будут® издавать законы
во имя республики, вмѣсто того, чтобы издавать ихъ во имя императора.
«Я вам® скажу, коротко и ясно, нашъ враг®,—это ваш® по-
велитель!»
Итак®, кто-же этоть повелитель?—Это государство, то есть этогь
порядок® вещей, которому вы довѣрили право распоряжаться вашей
личностью и вашимъ состояпіемъ, настоящим® и будущностью отече-
ства, гдѣ вы развиваетесь. Зло, отъ котораго вы страдаете, заклю-
чается въ том®, что вы отрекаетесь подъ той или иной формой, но
всегда отрекаетесь и ожидаете отъ других® того, что вы должны ждать
только оть самихъ себя. То, что вас® гложете, то, что грозить вам®
смертью, если вы ие избавитесь оть него, это то, что над® вами есть
нѣчто, что но вы, что думаете, и дѣйствуоте, но такъ, какъ вы, что даже
еъ самыми лучшими въ мірь иамѣреніями, не может® попять ваших®
нуждъ, почувствовать ваших® потребностей так®, какъ вы ихъ знаете,
как® вы их® чувствуете, удовлетворить ихъ такъ, какъ вы ихъ удовле-
творили бы сами.
Обездоленные рабочіѳ, свободные люди всѣхъ направленШ, црекло-
ишощіеся передъ идеалом® справедливости и любящіѳ истину, поймите
же, наконец®, что если вмѣс-то этихъ йгутовъ, яабагашсовъ и честолюб-.
цевъ, если вмѣсто этой толпы блюдолизов®, интриганов®, глупцов®, кото-
рые являются вашими врагами, по своимъ ли классовым® интересам®
или просто но глупости, вы выберете только рабочих®, людей абсолютно
честяыхъ и проданных®,—если только эти люди но используют® тотчас®
же спою власть па то, чтобы уничтожить существующее государство, эти

люди завтра, волей неволей, сделаются вашими врагами, и вы ничего
пе выиграете отъ этой перемѣиы.
Если они сохранять власть, они сами въ новцѣ кондовъ сделаются
властью.
Предположим'«, что это будет« собрате геніально честпыхъ людей, что
ихъ личиыя добродетели смягчать тяжесть цѣпей, ію все-таки государ-
ство воплотится в-ь ішхъ и вы будете скованы не менѣо, чемъ раньше.
Ихъ прееміпікъ, первый пришедшій авантюрист«, сурово дасгъ вамт,
это почувствовать. Права народа не могутъ и не должны зависел отъ
добродетелей охранителей власти.
Добродетель, какъ обязанность, какъ братство, какъ всякій мпсти-
ческій сентиментализм«, которым« убаюкивают« детѳй-рввоаюціонеровъ,
въ политике не больше, какъ слово, не имеющее никакого значенія.
Серьезны и прочны только учреждеиія и цргашшціи общественныя,
въ которых« ДОІЖІЮ происходить наше развитее, осиоваішыя на данный,
опыта, завоевапіяхъ науки и безусловной необходимости полной аволюціи
человѣческаго рода.
Вотъ почему, въ такое короткое время, какъ одшгь векъ после шести
революціЙ, после одного гильотини рованнаго короля, четырех« других«
умерших« в-ь изгнаніи, послѣ трехъ республик«, французский народъ не
далеко ушелъ отъ того положсыія, въ каком« былъ въ первый день и
находится всегда накануне новой революціи, которая окажется такъ же
безплодной, если онъ не выйдетъ изъ стаірой колеи.
Это исторія камня Сизифа, который вечно надаегь па того, кто его
катить ввѳрхъ. Нужно не катить вверхъ скалу, а взять колотушку и
обратил ее въ прахъ. —Нужно не міишть назващѳ и норядокъ власти,
а уничтожил власть въ том« виде, какъ ее создало прошлое, преобразо-
вать ея сущность, одним« словом« освободиться оть нея.
Въ действительности, думаюгь ли, что выше общества есть какой-
либо интерес«, кроме обществениаго?
Верят« ли, что на этой земле, помимо человеческого разума, сущо-
ствуеть ещо высшій разум« надъ человеком'!,?
Вѣрять ли, что результатом« коллективности собранія, ассоціаиіи
извѣстнаго количества шіднвидуумовъ, можетъ явиться мысль, которая
не будет« человеческой мыслью, истина, которая но будет« человече-
ской истиной?
Кто такъ думаегь, тоть пусть превращается въ католика, и про-
сить у непогрешимой церкви правил« иоводенія. Я не спорю съ мисти-
ками и религіозными людьми. Они не заслуживают« въ глазах« пауки
возраженій и революции
Но если этому не верятъ, почему же общество по действует« само
ію себе?
Почему же изобретает« оно своего рода высгаія и непогрешим;
существа, который только ностолько реальны, поскольку ихъ делана :>
этим«; зачЬмъ допускает.« ихъ действовать вместо себя, следите, за

собой, разрешать воднующія его задачи, справляться сь вопросами интр
рѳоовъ въ повседневной жизни?
Какъ можно было настолько лишиться здравого смысла, чтобы не
понять, что государство,—допустим» даже идеальное и прекрасное, разъ
ужъ ему довѣрили высшее могущество,—можетъ действовать только
воплощаясь въ известном» количестве людей, и следовательно народы
просто передают» право распоряжаться собою нескольким» из» своей
среды, которые во могут» быть лучшими, чем» человечество въ своем»
целом».
Затем», если это просто люди, то почему атоте предпочтителъпее
другого, если только мы не предположим», что облеченный властью тем»
самым» облекается и высшей просвещенностью. Разве оттого, что полу-
чилъ портфель, можно стать великим» человеком» и сделаться высшим»
геніеяъ только благодаря тому, что, вслѣдствіе невѣдѣиія или пристра-
стія партіи, оказалось въ урнѣ известное число листков» сь ваппшъ
имепемъ.
Наряду съ этимъ роковым» попятіѳмъ о государстве, рядом» еъ
этим» заолуждспіѳмъ, шточникомъ всех» наших» прошедших», настоя-
щих» и будущих» несчастий есть еще другое понятіе, не менее опасное,—
это понятіе объ единстве и централизации
Без» послѣдігяГо государство но могло бы существовать, потому что
это оружіе, которым» оно косит» все пірегіятстпія и уравнивает» свой
путь. Оно такъ тѣсію вкоренилось въ пего, составляет» такую ис-
отъем.темую часть его, что почти безпшовію искать, которое изъ двух»
попятій предшествовало другому.— Единство производит» авторитет»,,
как» авторитет» производите единство. И государство является самым»
диким» защитником» единства, безъ котораго оно не просуществовало бы
и сорока восьми часов».
Люди смешивают» одішстпю с» едивеніемъ.— Въ этом» источник»
заблужденія.
Единеіне составляет, силу. —Единство создаешь деспотизм».
Насколько одно благотворно, настолько вредно другое. Ихъ разделяет»
пропасть.
Ідоігеігіе—это договор», по которому гавестпое число лідаіюстеіі,
совершенно свободно, совершенно независимо заключают» контракт», но
которому, имѣн одинаковые интересы. одинаковыя потребности, желаиія
и Цѣль. они соединяют» своп угплія, обобщаюшь свою деятельность. Но
это е.иіпеіііѳ не должно идти дальше и предполагать общность непосред-
ственных» іште|>ѳсоігь или истишюе сходство вдеала политичеекаго ила
обществгцрнаго.
Оно предполагаешь, что во всем» остальном» сохрхнпстся свобода
и самостоятельность.
Единство напротив» является отреченіем» от» своих» прав» под»
однообразным» ярмом», которое распространяется на все п вся. Ему
жертвуют» всегда более. чѣм» пату чают», потому что каждая остестнец-
пая іру..,іа, соспиияющая его, каждая личность, поглощенная, задавлед-

нал безчпслриптымъ множеством* других* групп*, испытывает* па себѣ
одном* и всюду одновременно полный гнет* всей массы.
Единство есть пѣчто существенно мшімое, щяшволыюе, сокрушаю-
щее и уничтожающее, чтобы изъ разных* автономных* частей создать
одно единственное зданіе, гдѣ никто ne нм*етъ faut» свободы движенія
н не имѣотъ возможности развиваться, не увлекая за собою всю сово-
купность тѣхъ, къ которым* онъ прнковалъ, какъ каторжна къ къ своей
цѣии ')•
Въ единств* есть всегда что то искусственное и тираническое въ
томъ смыслѣ, что оно пе покоится на есттвеігаыхъ закопахъ, что оно
не является вовсе первоначальным* создішіемъ челопѣчѳскихъ потреб-
ностей, но является условным* продуктом* извѣстиыхъ ііуждъ или
извѣстныхъ философско-аолитическихъ повятій, полезных* только для
кѣкоторыхъ, въ уще.|)бъ большинства.
Единепіе—это осуществлѳніе единства чувств*, волей и интересов*.
Это явленіе ВПОЛІІ* правстшпюе, гдЬ уважается право И самостоятель-
ность наждаго.
Единство, напротив*, при пашомъ преиебрежсиін прав* и са.мо-
стоято,іыінстн. является насильственнымъ, поверхпостнкмъ, чисто шгЬш-
иимъ едішепіомъ чувств*. желанШ и интересов* самыхч. несогласных*.
Едшіеігіе—это аеащіація!
Единство—это казарма!
Всѣ тцрапы, люди ИЛИ народы,—потому что есть и народа дирапы,
какъ, наиримТ.ръ, римскіП народ*—всегда мечтали и стремились къ един-
ству. и это стремлмйе вело всегда къ ужасным* іюсчастіямъ послѣ дол-
гих* страдаиій.
Откуда же велеть свое начало эта идея о единств*, столь противо-
речащая человѣчеекому генію и свободному разпитію его способностей,
идея, которая такъ часто останавливала прогресс* дивилизаціи, и кото-
рая является въ сущности яодавлѳніемь ЛИЧНОЙ ишіціаташ, раздавлеп-
вой болі.іпішствомъ.
Идея единства, какъ ее применяют* и какъ ее понимают* теперь,
это идея но сущности религіоашія, хрисгіанскаго и католнческаго іцняю-
хпжденія. Это католицизм*, или. если хотите, хрпсгіанство, которое
запечатлѣло m. умах* идеал* однообразный дисциплины, и государство,
явившееся ішслѣдникомъ церкви, старательно сохранило этотъ идеал*,
') Такова исторія Парижа, который при каждом* впзстаніи оказывается
связанным* и брошвияымъ на землю необъятной тяжестью ціілой Фрамиіи, кото-
рая однообразно Проевѣщена и одинаково 8|)ѣла для идеала, который сыучио
вндпть даже столица.
Такова иеторія вгЬх* больших* городов* Франціи, веТ.хъ умственных* и
ренолюціонпыхъ центров* Ліома, Марселя, Тулузы и т. д . вынужденных* оста-
ваться на одном* мѣсгЬ, питому что двадцать мн.іліоновъ кріс.ьян* ие им'Ьютъ
еи,е ішкамкх* политических* или общоетів н іых* идей.
Раздробит, ЭТОТ* вЬгь, будет* разумколя легче его поднять и довести до
нуля, к* великому благу всѣхъ а каждаго.

который бдагопріятшталъ его маяіи всепогдощедія. Таково ироисхо-
жденіѳ единства и только это можете дать видимое оправданіе его мин-
ному назвачешю.
Ьогъ, царь и закоиъ, то есть сила въ трехъ ея видахъ,—такова троица,
угнетавшая человечество, которая останавливала, иослѣ препятствовала
и, наконец®. Дѣлаетъ столь мучительнымъ прогресс® цивйлизаціи.
Народъ во Фрапціи понемногу уничтожил® два первых® члена этого
уравиенія тираиіи: богъ и король перестали давить на его сознаніе,
сковывать его свободу.
Я говорю, разумеется, о той части народа, которая думает®, раз-
суждаетъ и действует®',
s
а пе о той невежественной и безучастной массѣ,
которая по привычке и благодаря отсутствію просвѣщепія погрязла въ
старых® предразеудкахъ, ничего пе говорящих® ся уму, но которая
носить ихъ, какъ носить рубашку, потому что это такъ принято, потому
что ей говорят®, что такъ надо.
Итак®, народъ не вЕрятъ больше ни въ бога, ни въ короля. Релнгія
H монархия отжили для пего свое время, особенно монархія. представи-
телями которой во Фраиціп являются только НЕСКОЛЬКО соть негодяев®,
жаждущих® крестов®, портфелей, префектур®, синекур®, ливрей и при-
дворных® балов®.
Кромѣ этой толпы, плавающей над® паціей, как® накинь въ котлѣ,
во Фраішіи пЕть больше роялистов®, но есть стоящіѳ за единство,
цептрализацію, обожатели государства, сильной власти и авторитета.
Таких® можно найти даже между революціоперами. Родившись и
воспитавшись среди общества, посящзго христіалскіВ отпечаток®, ихъ
умы отлились В'ь извѣетную форму, которой они не могли разбить..Очень
сильные и смелые, когда дело идете о том®, чтобы бороться и свергнуть
существующую власть, они на Другой день, совершенно бездѣдтельные,
смущенные, неспособные, обращаются снова к® власти, которую они
свешѵш, и съ жаром® со вгестапавляюте. Они здіісь па-аютъ обезеилои-
ныміі, если они честны, или же обожают® всЕ пороки, если остаются у
кормила цравлѳііія.—Почему?—Полому что они вЕрятъ въ государство
и, раз® оно дано, оіпт становятся государством®: или потому, что ждут®
от® государства реформ®, которыя противорЕчатъ самой сущности госу-
дарства, которых® государство ne может® 6o.it,о дать, какъ нельзя дать
луну ребенку, который требует® се, топая ногами.
Эта религіозпая идея сильной централизовани й власти, идея единства
оправдывается въ ихъ глазах® плохо понятым® вѣроваігіемъ въ единство
всего человечества, которое изобрели романтики библіи и евангелія,
вслѣдствіе жшЕдѣпія в® ту эпоху пстшшыхъ законов-® твореиія, кото-
рые едва и смутно иачипаютъ уясняться теперь.
Она основывается па том® совершенно ложном® веропапіи, что все
люди—дѣтп одного Бога, произошли оть одной четы, и чЕмъ более по-
этому ноавитсльгтво и общество приближается къ безусловному един-
ству, тѣмъ болѣе они приближаются къ божественному идеалу мета-
физической истины.

Католпцизмъ н церковь первые мечтали объ этом« объединена, объ
этой однообразной дисциплине, объ этом« однообразии сердецъ и умовъ,
и суровые революции перы, которые стремятся къ ея осуществлепію во
имя прогресса и человеческого освобожденія, безъ ведома являются но
более, какъ преемниками и слабыми подражателями Сикста ІІятаго и
Гриюрія VII.
Въ этой идее единства человѣчшсаго рода есть доля истины я доля
ложнаго.
Она ложна вт, томъ лее смысле, какъ земной рай и золотой вѣкъ,
который ролигіозиая траднція ставить вь начале творснія и который
наука и разумъ нороносятъ въ будущее, а не въ прошлое.
Человек« не былъ въ начале счастливь и добродетелей«; онъ начал
съ состоянія животнаго, съ невежества и нищеты.
Счастъо и добродетель это цель, а вовсе не точка отпраазенія.
Единство человечества также не было вовсе при возникновеніи
человечества,—оно явится заключеиіемъ.
Есть люди, которые въ один« прекрасный день увидать это человече-
ство, къ которому мы идем«, но которое не существует« и никогда но
существовало. Uno явится результатом« роста общаго уровня и обмена
и согласія во взглядах«. Оно будет« великолепным« иааѣдіемъ мира,
еогласія, ѳдИНенія, которое завещают« будущим« пикодЫііимъ іюколѣнія
лрошлаго и настоящаго благодаря кровавой борьб« и героическим« уси-
ліямь. Но мы еще не достигли этого. Оь большим« трудом« мы только
направляемся туда.
Гѣ, кто громче и чаще всЬхъ говорить о • чатонечоскомь единстве,
подразумевает«, вь сущности, только меньшинство человечества въ
Европе и Америке, которое Достигло известной сгонеіш ОдаоОбразиаго
развитія, которое ихъ сближает« все более. Это они дли него уславлива-
ются, они понимают« его въ своих« объединительных« планах«. Они
готовы в« настоящее время исключить все народы, наееляющіѳ необьят-
пыя степи Ми, пустыни Африки и Австраліи и острова Океанін, то есть
три четверти обитающаго земного шара;
На ішхь они смотрят«. какъ на иастоящія стада. Европеец« без це-
ремонно разселяотся между ними и нстреоМп« ихъ, если они сопро-
тивляются. Они принадлежать тому, кто первый захватит« их«. Для
ішхь петь человеческих« прав«.
Нужно ли, впрочем« пи допуская, пи оправдывая этого переноса вь
другія страны права захвата, шыюмііить, что некоторые дикари Номой
I олландіи и других« стран« гораздо менее ушли от« обезьяны, чѣмъ
европеец«, и что рядом« съ небольшой белой кавказской народностей),
высоко развитой въ умственном« отношеніи, ест« двг, или три другія
народности, желтая, красная и черная, которыя пе имеютъ почти ничего
общаго с« нами?
Вое это доказывает« всякому, кто не метафизик«, что человечество
развивается, а по есть нечто, существующее отъ века,

Люди находятся на самыхъ разнообразных» ступенях», характеризую-
щих» различный группы. Такъ дело обстоять въ настоящее время, на
почве сущесгвующаго мы должны действовать, из» этого материала
создавать будущее.
Оставим», однако, в» стороне мечты и заблуждения болѣе плп меяѣо
библейскія, и не будучи ни католиками, ни христианами, ни деистами, UH
спиритуалистами, разсмотримъ дело какъ оно ость пъ действительности!,
Истина, повторяю, заключается в» томъ, что существуют!, люди и группы
людей, и эти люди и группы имеют» естественное стремлепіѳ, цель и
обязанность объединяться между собой, сохраняя свою автопомію. Когда
человечество въ действительности образует» одпу семью, автопомія эта
явится необходимостью, потому что только автономія можетъ обея-
печить свободіюе развитіѳ ихъ полного могущества. Верно п то, что всѣ
люди, все группы,- разбросанные по земному шару, имеют» известное ко-
личество однородных» нужде, интересов», страстей и чувств». Спра-
ведливо также, что ихъ объединяет» уже одно то. что они населяют»
одно и то же место и совершенно солидарны между собою. Справедливо
также, что все живущее здесь имеѳгь общее первоначальное иршісхо-
жденіе и связано общими нитями, потому что, начиная оть былшпш и па-
сѣкомаго и кончая человеком», все мы дети, дети различный и конечна
не близнецы, необъятной матери-земли, плодовитость которой еще не
истощилась.
На этих» осиопаніяхъ люди имеют», конечно, общую связь в
должны стремиться к» обьединенію, по пе къ одпюбразію.
Общій план» вселенной, далекій отъ единства, есть разнообразіе въ
объедийешп.
Чтобы единство, о котором» мечтают» поклонники авторитета, попы
и известные революціонеры, было законно и возможно, необходимо, чтобы
всѣ люди были, как» одннъ человек», чего иетъ на самом» дѣлѣ.
Все опт различаются между собою и не только благодаря различному
умственному развитію въ настоящее время, но и по склонностям» в
различным» способностям», точно так» же, какъ все имеют», известный
точки соирикосііовеиія, известные пункты сходства. Истинный закон» я
логичная органмзація следовательно та. которая въ равной ыТ.рѣ
удовлетворить две потребности : солидарность и автономно. Вне этого,
вы будете иметь только деспотизм» или безсиліе.
Человек», я подразумеваю всякаго человека, самъ но себе пред-
ставляет» нелый мірь съ собственными вакшами развнтія и личной
цѣлыо, которую он» должен» осуществить. Это осцоваліе всего.
Теперь онъ сшізаігь со всем» чѳловЬчвствомъ различными звеньями.
Онъ самостонтелыіая личность, но составляет» также часть группы
других» личностей, которыя в» силу общаго происхякдеиія, услевій
географических», исторических», фттяіп,логических»,'
про мы тлённых»
имеют» съ ним» много близких» и глубоких» точек» сопрнкосновешя—
единство языка, привычки, известное мірооизерцаше, экоіюмическіе инте-
ресы и up.

Эта груша составляет® паціональность D® ИСТИННОМ® смыслѣ
слова.
Націоішыюсть, въ действительности вовсе по подраздѣлепіе, а пер-
вая ступень, ведущая личность къ человечеству. —Я говорю объ ислтшпой
иаціоналыіости, а не о иаціоналыюсти, искусственной, созданной борьбой
и произвольными законами старой политики.
Эта вторая группа составляет® тепері часть третьей болѣе обшир-
ной группы, для нас®, например®, группы европейцев®, которая есте-
ственно создастся общим® происхождопісмъ, известным® умственным®
уровнем®, известными экономическими законами.
Такимъ образом®, для нас® существует® въ настоящее время три
сущности:—личность, пація, Европа.
Само собою понятно, конечно, что я касаюсь здѣсь только того, что
есть въ настоящее время. Вероятно наступить день, напримѣръ, когда
все люди будут® говорить на одном® языке, когда все достигнут®, благо-
даря образованію, одинакова«) нравственна«) уровня, когда, наконец®,
останутся только личность и производительный пли хозяйственный
группы среди человечества.
Но даже въ эту отдаленную эпоху автономия личности и свободно
созданной группы, ограниченной климатическими и географическими по-
требностями и вытекающими отсюда собственными способностями,
будет® безусловно признана, и объединеніе, которое является свободой,
никогда пе может® выродиться въ единство, которое является раб-
ством®.
Такъ это въ природе, а законы жизни всюду одинаковы. Земля это
автономія, которая вместе съ другими, также автономными планетами,
вращается вокруг® солнца, которое, будучи само автономно, вращается
вокруг® неизвестного центра, который должен® описывать более широ-
кій круг® вокруг® другого, потерянного в® пространстве, и, таким® обра-
зом®, вся вселенная, соединенная, но ие смешанная в® своих® явленіях®,
описывает® все более безконечныя Крнвыя въ безшіечпомъ про-
странстве.
Отъ букашки до солшш, оть песчинки и кончая безграничным® про-
странством®, всюду согласіе, соразмерность, солидарность, но всюду
также разлнчіе, независимость, автономія.
Съ пршіцшііалытой точки зрейія идея единства цоптрализацш ложпа,
противоречить действительности и естественным® законам® и покоится
па ложном® представлены о происхождоніи и безусловных® потребно-
стях® жизни.
На деле она опасна и угнетает® пароды, какъ тяжкое бремя, которое
давить ихъ и осуждает® на безснліе.
Единство не может® существовать без® пептралнзаціи, а цептралн-
зація предполагает® высшую руководящую власть, перед® которой все
склоняется.—Таков® основной механизм® деспотизма.- —Т ут® нет®
больше места для свободы.— Сколько бы ші вписывали вч. конституціи

і деспотизм* отъ этого по станет* лучше. Никакой декрет* не заставить
яблошо приносить вишни. Накакой Декрет*, никакая реводюція не номѣ-
шаютъ унитаризму произвести цеитрализацію и цеитрализаціи автори-
тарную власть.
Называется ЛІІ эта власть монархіей, шшѳріей или республикой
имѣѳтъ съ этой точки зрѣнія .чало значенія, какъ я уже доказал*.
Если республиканской формѣ удастся удержаться, что будетъ чу-
дом*, у вас* будетъ над* вами хозяин* въ нѣсколько оотъ голов*,
именуемый шіціональньщъ собраніемъ. Такъ какъ вся жизнь сосредото-
чится тамъ, гдѣ будетъ власть, a внѣ столицы и представителей власти
всегда будет* безсиліе, бездеятельность, ничтожество, то всегда будешь
достаточно, чтобы безсовѣстный честолюбец*, опираясь на часть солдат-
чины, наложил* руку на столицу, выбросил* за окно или бросил* въ
тюрьму представителей власти, и стоглавая диктатура будешь замѣнепа
диктатурою личною.
Гдѣ найдется въ странѣ, приведенной въ единообразие, живой цептръ,
который мог* бы стать центром* еопротивленія?
Нужно ли во Францін считаться съ Ліономъ, Марсолемъ, Бордо, Нан-
том*, Тулузой и т. д.? ІІѣтъ! Этигородастали трупами, откуда, повторяю,
печей) ждать иниціативы или даже сопротнвленія. Там* есть, однако,
люди. Они дѣйствуютъ въ дни революции но гдѣ?—Въ Парижѣ, потому
что только тамъ можно наложил* руку на правительство, а такъ как*
правительство вы, то раз* оно взято, остальное нечего и брать.
Почему Коммуна погибла въ Париж*? Потому что, когда правитель-
ство ускользнуло отъ ней, то вся страна сдавленная за горло желѣзной
рукой правительства, организованная только въ видах* пассивнаго по-
шшовенія, не имѣя помимо властей ни центра, ни группы, ни оношѳній
между отдельными частями, оказалась парализованной, хотя большіе го-
рода отъ всего сердца сочувствовали коммуналистическому движенію,
такъ как* ихъ могло освободить только его торжество.
Чтобы вы пи дѣлали, единство называется централизаціей, а центра-
лизация называется авторитотомъ,—пѳремѣнитъ ярлык*,—это все-таки
всегда будетъ деспотизмом*.
Вот* уже восемьдесят* лѣтъ демократія во Франціи ведешь эту игру и,
оставляя восемьдесят* лѣтъ всѣхъ козырей на руках* у власти, опа
проигрываешь, ограблена, эксплуатируется, обворована.
Только одна страна осталась свободной и могла быть при желаніи
демократической въ Европѣ, среди всѣхъ деспотій, которыя ее окру-
жают* это швейцарскій народ*.. —Почему?—Стоить онъ выше дру-
гих* по своей тотальности? Иѣтъ. —Темперамент* ого холоден* и
вообще лишен* иниціативы *). Онъ даже не представляет* особой націо-
налышети, такъ какъ состоит* нзъ трехъ различных* рас*, говорящих*
') Кромѣ этого у него очень сѳрьеаныя достоинства.
Но надо забывать Также, что въ Еир. нѣ опъ одішъ—съ Ангдіей—твердо и
благородно поддерживалъ свое право убѣжнща.

на трехь языках« н исповедующих« две рѳлигіи. Онъ состоит«, какъ
Авотрія и Европейская Турдія', изъ обломков« разных« націовадьностей,
между которыми нетъ никакой врожденной симцатіи. А между темъ онъ
нрожидъ сравнительно счастливо и свободно, н могь бы быть еще во сто
раз« болѣо счастлив«, во сто раз« более свободен«, если бы у него было
больше ишщіативы, если бы онъ также любилъ общественное равенство,
какъ побить равенство политическое. У него три расы, которыя всюду
враждуют« между собою, две нетѳрішмыя религіи, жили вь добром« со-
гласіи и вовсе не помѣшали развптію чувства крайней солидарности,
истиннаго и искреншіго братства.
Почему? Потому что это ковфедерадія, потому что немец«, француз«
и итальянец« объединились въ том«, что ихъ касалось, въ чем« они были
заинтересованы все трое, а во всем« остальном« остались автономными,
т. е. свободными. Потому что они применили, не подозревая этого и
притом« въ весьма пеполномъ видѣ, принцип«, провозглашенный Ком-
муной! Автономія естественных« групп« и федѳранія группъ. Ст. точки
зренія политики, о которой одной идет« речь, когда дело идеть о Швейца-
ра, где соціальный вопрос« не двинулся много вперед« сравнительно съ
другими странами, они сумели почти точно разграничить части объеди-
нена и обособления. Оші приблизительно сумели объединиться въ том«,
что должно быть объединено, и Остаться обособленным« въ том«, что
должно было быть обособлено. Они заключили договор« для дѣлъ, имею-
щих« общее значеніе, въ чемь у них« были одипаковыя потребности
придти къ соглашѳнію и заключил договор«. Остальное они сохранили.
И таким« образомъ нѣмеігь, француз«, итальянец« развиваются
бок« о бокъ, рука въ руку, не притесняя и пе угнетая другъ друга, между
тем« какъ въ Австріи венгерцы, нѣмцы, поляки, итальянцы и хорваты
проклішають другъ друга и мечтают« только объ отделеніи или гос-
подстве.
Уничтожьте австрійскѵю мопархію, и венгры, поляки, итальянцы,
немцы образуют« федерацію безъ шпрясепііі. бел расовой ненависти и
непріязнп, безъ желаній первенствовать, установится взаимная зависи-
мость, образуется вторая ИІвейцарія, свободная и счастливая, носкольку
дозволить это геній ея цаселенія.
Напротръ, объедините Швейцарію и у васъ завтра получится новая
Австрія, где нѣмцы, составляющіе большинство, раздавят«" французов«
и итальянцев«, где итальянцы и французы будут« мечтать только объ
отделена и возстаиіи; у них« разовьется ваціональная рознь, врагь
всякаго прогресса, между расами, которыя существую гъ вь действи-
тельности, но которыя должны объединяться и могутъ любить другъ
друга.
Возьмем« примерь.
Предположим«, что Европа будет« объединена одним« правительством«,
подчинена одному закону.
Революція окончена!
Зв. ~16
241

Индивидуальное развитіѳ генія каждаго народа исчезнет®, испа-
рится, явится одно стадо, ныль человечества, без® связи, безъ всякой
точки опоры.
Франція не сможет® болѣе быть очагом® револющошшхъ идей в
распространять ихъ ио всему міру, потому что она должна будешь под-
чиняться закону большинства, представленному казацкой Роіхісй, фео-
дальной еще Гермаиіей и т. д., т. д..
Она будет® потоплена, растворена.
Если даже Париж® поднимется, это пе будете, имѣть никакого эпа-
чгпія, потому что не будешь среды, которая необходима для распростра-
ІІѲИІЯ идеи также, какъ для распространен]я звука Н свѣта. Па сто тысяч®
возставшпхъ парижан® будете, сто милліоновъ европейцев®, готовых®
их® раздавить
3
).
По Парижъ больше пе подумает® о возстапін. Опъ потеряет® свой
собственный геній, свою индивидуальность. — Онъ не будет® более
центром®, онъ будет® подначальным® колесом® огромной машины, ore,
дииженія которой оіп, будет® Зіівисѣтъ. — ФранцузсЙЙ гоиій исчезнет®,
как® исчезает® гепій всякой человеческой группы, припуждеппой жесток«
бороться сь другими несходными группами.
Италія, которая дала міру возрожденіе и больше великих® людей въ
течете двухъ вѣковъ. чѣмь вся Европа съ начала христіанства и борьбы
варваров®,—сделавшись добычей ииостраицень, перестала творить
людей и идеи. У пея не стало больше im школы собственной живописи, пи
поэтов®, ни писателей. Она не сдѣлалась пи иѣмецкой, ни испанской, іш
французской; она перестала быть итальянской и сделалась только геогра-
фическим® именем®, сомнительной ценностью для человечества. Она
только теперь найдет® себя, когда стала снова ггредоставлена самой гебѣ.
То же самое было съ Польшей, съ Ирлаіціей, со всеми теми народами,
которые утратили возможность свободно располагать собою и пе могли
развиваться согласно своей собственной природе. Они утратили совер-
шенно всякое зиачеиіе въ развптіи идей. Это смолкнувпіій инструмент®
въ оркестре человечества.
Что они выиграли отъ этого?
Нас® но слишком® много, чтобы искать истину, чтобы наследовать
оя разнообразный стороны. Абсолютная, полная* п совершенная истина
ие является нашим® уделом®. Следует®, необходимо и важно, чтобы
каждая оригинальная личность,—а народы являются только огромной
личностью. —наследовала ее съ своей частной точки зртшя.
Ь'то может® отрицать, что современная мысль, что соціальйая рево-
люпія, взятая въ целом®, является и должна быть результатом® раз-
личных® усилій,—плодотворных® потому, что опи различны,—личпаго
гепія народив®, населяющих® Европу?
Ч Эго конечно мпжеть быть псимЧнтмо ко всякому другому городу,
ко всяк. Ii другой страиѣ, сдѣлавшейсн случайно ншщіаторомъ реиилюціоікілгЬ
дннжеііія.

Нѳ ясно ли, что французская мысль дополняется мыслью вѣмца,
англичанина, русскаго?
И если одна изъ этих* мыслей поглощена и уничтожена другими, то
пѣкотормя стороны человѣческой истины останутся неизвѣстны, оста-
нутся задачи, разрѣшеиіѳ которыхъ поиеволѣ будешь неполно?
Куда бы мы на обратились, къ наук* ли, къ философін, къ псторіи,
къ дѣйствителыюст и-ли, всюду мы находим* вѣщія слова, нанисашіыя
кровыо:
Долой единство!—долой централизм**—долой сильная власть!—Авто-
номия группъ и союзъ автономных* групп*.
Это тѣ слова, который съ своей стороны впервые провозгласила Ком-
муна и сдѣлала попытки провести ихъ въ жизнь.
Когда разыгралась революція 18 марта, вызванная правительством*,
положепіе было следующее:
Франція совершила четвертую побѣдоносиую революцію и в* четвер-
тый раз* на|юдъ, еще весь покрытый потом* и пылыо битвы, вндѣ.гь,
что эта роволюція готова попасть въ руки врагов* парода. Въ четвер-
тый раз* онъ вндѣлъ себя перед* этим* яіЫоніемъ, когда, опрокинув*
тирана, онъ не подавилъ тиранін, когда правіітельству-ііритѣстп;в.ш
идешь па смѣну другое правительство-ирйтѣснитель, что онъ ничего не
выиграл* взамѣнъ, что единство, центролизація и ихъ прямая дочь—
власть остались на развалинах* сгнившаго трона, что управлоиіе сво-
ими интересами ускользает* отъ пего и остается въ руках* всемогущих*
и нѳотвѣтствепиыхъ, которые дѣйотвуютъ, декретируют*, организуют*,
предписывают* законы, не заботясь о нем* и о его волѣ, заковывают*
его снова и онъ не можетъ ничего сдѣлать.
Одним* словом*, онъ смѣнилъ тюремщика, но толстая стѣны тюрьмы,
ея ѵзкія слуховыя окна, задѣлаішыя железными рѣшетками, все еще
возвышаются между ним*, побѣднтелемъ, и чистым* воздухом* свободы.
Опыт* былъ полный, окончательный.
Вт,мной честыо парижского парода будешь, что опъ понял*, и вѣч-
нымъ позором* буржуазной республиканской партіи, доказательством!,
ея эгоизма, безсилія, неспособности или малодушід будетъ то, что она
закрывала глаза перед* очевидностью и затыкала уши отъ крика
будущности.
Восемнадцатого марта пародъ окончательно порвал* со старой
монархической п якобинской традпціей, обезумив* одинаково отъ един-
ства п отравленный развращающей идеей сильной власти.
Восемнадцатого марта народ* заявил*,
что нужно выйти из*
заколдованного круга, искоренить зло въ корн*, не мѣнять господина,
а не имТ.ть больше господ*. Съ чудным* созпаніемъ истины, стремясь
достигнуть ц1>лп тѣ.мм путями, которые могли привести къ ней, опт,
объявил* автономно Кйямун'ы и фе.щрацію коммупъ.
Гордіевч, узел* был* разрублен*, современная мысль нашла силу,
которая называлась Парижем*, и эта мощная сила должна была воткнуть

топор» въ самый кореш, стараго феодальпаго авторитета и рѳлнгіозпаго
дерева.
Старый дапъ почувствовал» себя раненым» на смерть и поднялся
весь, оть идіота-дворяичика и дерёвѳіюкаго церковнаго сторожа до
формалиста республиканца, до мистико-сентимептадыіаго соціалиста и
буржуа,—отъ «Доргериля до Луи Блаиа.
Что думалъ Парижъ, провозглашая коммунальную автопомію?
Думаль-ли онъ разбить французскую ваціоішыюсть. обратите
тридцать тысячъ коммунъ Франціи въ малеиькія независимый рес-
публики, безъ всякой связи между ними?
Конечно нет».
Перед» лицомъ монархической Европы это было бы просто чистымъ
сумашествіемъ, самоубінствомъ, столь-же безрасудным», какъ и :мѣш-
нымъ, и никто объ этомъ. вовсе не думал».
Не слѣдуетъ забывать, что на ряду съ автономией Коммуна провоз-
глашала федерацію групп». Коммуна одним» словом» хотѣла разбить
централизм», внешнее, искусственное, деспотическое иротиво-остоствен-
пое и убійствеішое единство, чтобы замените его животворным», под-
крепляющим» и плодовитым» едішеніемъ.
Коммуна брала Фраинію такой, какъ она есть, среди Европы въ ея
настоящем» виде, опа оставалась въ своемъ столетіи, но забывая пи
одной изъ его ііуждъ.
Опа хотела только уничтожите то, что. можно было уничтожить въ
настоящее время, переделать то, что можно переделят, сейчас», открыть
путь прогрессу н разбить гпусныя путы, которыя держат» ее на мѣстѣ'
въ течеиіе такого долгаго времени.
Никто не думалъ, однако, наносить ударь существованію Франціи,
как» это глупо повторяли.
Пока существуют» наніопалі.пости, обязанность каждой из» них»,
не захватывая другой, заботиться о поддержаніи своего собственна«)
существованія, заставить уважать аптоиомію и независимость, которыя
одне могут» обезпечить свободу развитія, на которую имеет» право
всякое существо.
Основанія этого я приводил» выше.
Напротив» она более всего старалась облегчить, увеличить жизнеп-
носте Франціи, устраивая ее—поскольку возможно,—по образцу буду-
щаго, делая ее очагом», распространяющим» свѣтъ по всей Европе,
показывая движепіѳ па ходу, закладывая первое осповаиіо сущности
будущаго прообразовала общества и приближая это время.
Словом», дѣло шло о томъ, чтобы въ первый раз» истолковать истип-
ныя правила, справедливые и нормальные законы, которые должны
обезпечить действительную независимость личности и группы, комму-
нальной или корпоративной, и потом» связать между собой однородный
группы такъ, чтобы оне пользовались одновременно и едипепіемъ, кото-
рое есть сила,—которое является рычагом», возвышающим» идеи и
міры,—и также автономіей, необходимой для достоинства личности, и

для благосомгоянія группу безграпичігаго развитія всѣхъ оригинальных«
способностей, всѣхъ производительных« и прогрессивных« свойств«.
Чтобы достигнуть этой цели, достаточно точно определить область
безусловных« интересов« всей совокупности иаціопалыіой, федоратнн-
ной группы и область интересов« каждой изъ естественных« подгрупп«,
которыя являются не членами, подчиненными одному разуму, а товари-
щами, соединившимися съ цЬлью самосохранепія, ради свободы, равенства
и благосостояния.
Нет« вь сущности ничего легче этого разграничена и, не. входя въ
подробности, можно наметить ого въ общих« чертах«.
Такъ, очевидно, что во всем«, что касается почта, телеграфов« и
путей сообщенія, интересы совершенно одинаковы повсюду въ какой бы
то ни было стране ').
Все, что касается націопальной защиты, и что необходимо для поц-
держанія независимости:—само собою разумеется при условіл воору-
жонія всей націи и без« всяких« постоянных« армій.
То же самое относительно международных« сношеній съ внѣіппнми
странами.
ІІаціопалыіые финансы, то-есть доля нащональныхъ богатств«, посвя-
щенная этой общественной службе, на пользу совокупным« интеросамъ,
должны быть в« известной степени централизованы.
Народное образованіе, которое, очевидно, также является съ одной
стороны общественным« интересом« еще более, чѣмъ все другіе, съ
другой стороны это верно, что для того, чтобы сдѣлать его серьезным«,
щюфессшиальнымъ, равным« для всѣхъ, безъ всяких« других« ограни-
чена, кроме ограниченности индивидуальных« способностей,—всѣ сред-
ства национальной фѳдераціи не будут« чрезмерны; нужно выработать
метод« одновременно автономный и коллективный, который позволил« бы
въ одно и то же цремя пользоваться преимуществами общины н усп-
ліпми, помощью и преимуществами личной шшціативы ' отдельных«
групп«.
Съ другой стороны, для множества вопросов« сплы изолированной
Коммуны совершенно недостаточны и, въ случаях« общности интересов«
групп« более значительных«, коммуны должны были образовать лиги
или ассоціаціи,—гобластйыя, если географичесйШ закон« создал« имъ спе-
ціалышѳ личные интересы, и частичный для тех« или иных« опреде-
ленных« мѣіропріятій,—съ условіемъ. чтобы эти меры нисколько не
посягали и запутывали свободного теченія общей ЖЗІЭІШ и обществен-
ной деятельности
') ІСакъ, впрочемъ, п всюду въ Евроііѣ, и въ цѣломъ мірѣ.
*) Dru областиыя группы, эги междукоммуналышя лиги,—постоягшыя ли,
для какий-лиСо опродѣлѳияий цѣли, промышленной, соціальной, политической
или какой либо другой, —которыя способны всегда изменяться и распадаться
но желапію договаривающихся, —с огласно условій договора миѣ кажутся очень

Остальное,—аямипистрація, коммунальные финансы, магистратура,
нолиція, духовенство,—это относнпА к-ь вѣдѣнію Ійшмунъ, автоно*-
ныхъ грунпъ, one сами выбирают® муниципальные советы или выби-
рают® сменяемых® людей или третейских® судей для каждаго дела, и.тн
же судят® непосредственно, какъ это практиковалось и можешь быть
еще практикуется в® некоторых® общинах® великой Роосіи. Например®,
можно организовать внутреннюю полпцію согласно поле паселеиія, или
назначая спеціалыіыхъ агентов®, или же каждый гражданин® въ свою
очередь обязаяъ исполнять службу, какъ въ иаціональпой миліщіи,—
словом® следить за общественной безопасностью .в® такой форме, кото-
рая более других® соответстъуетъ их® собственным® интересам®.
Кроме того, каждая коммуна, каждая автономная группа должка
устанавливать спои отношенія с® церковью, по своимъ собственным®
средствам®, организовать богослуженіе, какое ей нравится, или вовсе
обходитя безъ него.
Наконец®, каждая автономная группа всегда,—коммунальная она
илп корпоративная.— смотря по обстоятельствам® ') должна разрешать
въ своем® собственном® кругу вопрш® соціалыіый, то-ость, вопрос® о
положонін Собственности, объ отношепіяхъ трѵда и капитала, оргаіш-
заціи семьи и т. д ., какъ она понимаешь это ію своему развитію, же.п-
ніямъ и потребностям®. Община можетъ вмешиваться здесь только, чтобы
обезпечіт, свободу деіістгія наличных® элементов® и уважеиіе рѣшеиій,
принятых® въ каждой аптономін, прнчемъ решенія эти могутъ быть
всегда изменены по почину и съ согласія заинтересованных®.
Одним® словом®, дело вт. том®, чтобы заменить вт, уиравлеігіи поли-
тическими дѣлами казарменный порядок®, ЯІІЛЯЮЩІЙСЯ точным® изобра-
жеиіемъ правительственной цеитралнзаиіи государства, порядком® тѣхъ
анонимных® товариществ®, примерь которых® давно уже нам® дали
капиталисты, стремясь къ лучшему и скорейшему обогащепію, но гдѣ
бнъ применяется исключительно въ той авторитетной несправедливой и
противоречивой среде, которая угнетает® нас®, с® целыо эшиоатиро-
вать чужой труд® помощью присвоенного капитала.
Нужно хорошо попить следующее. —е сли ость еще вопросы полити-
ческие, которые могутъ и должны быть разрешены вперед® однообразно
и окончательно, как®, напр., уничтожение правительственной централи-
заціи, государственной власти, парламентаризма, представительной сн-
важі ычи и езшнтимшо ДЕІОІЦНМП коммунальной оргаішзаціи подвижность я
Достаточную енергію.
Это иеоГіхпдимое авено, которое связывает® коммуну г® общей фед-раціей,—
кою.упу, кот. р .я болыиею частьюіЫшш ним® слаба, чтобы не нуждаться въ опор®
Е ли она ишет® ее въ центр®,—его деспотизм®;
Ели она hiцсіъ ее въ областных® или корпоратпвныхъ лнгахъ,— ето мощь
и свобода.
') Кроме коммунальных® груштнроплкъ, соответствующей старой политич«-
скі й организации, к рпордтнвиая группировка, соответствует® оргаииздціи обща-
ствсшіьй, служит® ей основой и утверакдепіемъ.

стрмі.г *) и т. д., то вопрос» социальный носит» совершенно другой ха-
рактер».
Какое бы рѣшепіе могло быть принято в» настоящее время?—Какое
будете принято рЬшепіе, если завтра народ», ставь хозяином» положеиія,
сможет» доставить торжество своим» желаніямь?—Об» этомъ мнѣ ие
приходится говорить здѣсь в» пронзведеши чисто историческом». Очевидно
рѣшеніо зависите от» степени развита соціальпой науки, оть того, до
какой степени довела пропаганда умы, оть обстановки, въ которой проис-
ходите революція, отъ собственна«) темперамента групп», призванных»
разрешить экоиомическіѳ вопросы.
Решеніе это не будете, вероятно, даже однообразно всюду и во всех»
подробностях». По при системе автономіи и свободной, группировки, это
мнимое и временное разпообразіе, которое въ конце концов» законно
соответствует» закону эволюціи рода челонЬческаго, не представляет»
вовсе неудобств».
Отъ опыта будет» зависеть указапіе паплучшаго разрешепія и раз-
витіе науки внесет» необходимый ігаіепенія.
Тем» болѣе, что, если старое общество, каким» мы его зпаем», авто-
ритетно действуя и опираясь на кары закона и на жандармов», может»
жить только при безусловных» рѣшешях». обреченных» на неподвиж-
ность. то будущее общество, действуя свободно без» уставов» и жандар-
мов», будучи только внешним» проявившем» и точным» представитель-
ством» человека въ его отіюшеніях» с» ему подобными, будет» правильно
съ каждым» днем» развиваться, безъ иотрясеній, па ряду съ наукой н
самим» человеком».
Между тем» можно вперед» указать, что, так» как» политическая
форма обществ» является только результатом» ихъ экономической орга-
щтапіп и покоится в» настоящее время всецело па учреждепіи частной
собственікхти. то соціальпая революиія въ общих» чертах» неизбежно
должна принять характер» коллоктншістическій, то есть обобществите
землю и все орудія труда, капитал» и прочее.
Петь этого государство, которое думали уничтожить, окажется въ
каждой общине, въ каждой корпораціи. Его только раздробят,, как»
указываете пример» Америки и Швейцаріи, где, в» виду того, что коп-
') II Iлаты депутатов» или ипып преішазиачещтыя законодательствовать и
управлять оть имени суверічшаго народа, представителем» котораго онѣ Сыгь
ne могут» и действительно никогда не бывают», должны бытье мѣпены коымпе-
еія.мп для изслѣдовінія, избираемыми временно для епеціальиаго случая, для
выработки опредѣленнаго закопа. Out дшіжеы і в Жраться съ императивными н
точно ограниченными мандатами, и предложопія их*,
насколько оно касаются
общих» вопросов», должны iirrii на утвсрждепіе автоно.мныха, групп» кото ын
ихъ принимают» или отвергают» или, если понадобится, выбирают» новую
коммнссію, чтобы пхъ пзмѣіппь.
Р 84 8111 рі.шенія будут» приняты, то учреж.тонія, КЪ которым» Э-0 отно-
сится , становятся учреждениями общественными, іходчйгіонііыміі особыми меха-
низмами
коллектив!!! му
надзору И рукон. детву И ИМѣіОЩИМИ Н..ЗилЧ0пІе.\ІЪ
объединяй, между сой,ою разлши.ыя автономіи.

ституція не коснулась права собственности—каким* оно существует* въ
наше время—кантональная автоиомія и федерація не привели ни къ ка-
кому общественному результату и сохранили экономическое положеніѳ
точно въ томъ же видѣ какъ во Франціи, Гермаяіи, Италіи и т. д.
Общинная и корпоративная автономія и федерация груипъ не
является разрѣшеиіемъ, во средством*, необходимой средой для развитія
и примѣйеВія экономической и соціальной революціи.
Необходимо разбить политическую форму, чтобы придти къ разрѣ-
шенію соціалыіаго вопроса. Это означается словом* анархія, которое
вообще мало или плохо понимают*. Имѣютъ ли также соціалисты, въ
этомъ отігошѳніи, право говорить, что они ие принадлежать, ие примы-
кают* ни къ одной изъ политических* гіартій, оспаривающих* власть,
какой-бы ярлык* они ни наклеивали на свое знамя.
Съ той точки зрѣнія, на которую мы становимся, политическая сво-
бода ничего не значить безъ обществепиаго равенства, и приносить
намъ только пользу, что облегчаешь деятельность и соціалистическую
пропаганду.
Общественное равенство может* осуществиться только въ формѣ
коллективизма, такъ какъ современный пролетаріатъ не можешь захва-
тить орудія труда лично, а только коллективно.
Попятно, въ самом* дѣлѣ, что если-бы каждая группа, общинная или
областная или корпоративная, сохранила и почитала бы оргашізацію
частной собственности въ ея разнообразных* формах*,—земля, капи-
тал*, орудія производства, рейта, доходы и т. д . и т . д .,—то каждая
община, каждая корпорация воспроизвела бы въ малом* видѣ зрѣлиіце,
какое представляют объединенный правительства и централизованный
государства,—и мы ни па шаг* ие двинулись бы вперед*.
Огромное преимущество, силу и необходимость общинной и корпора-
тивной автопоміи придаешь то, что она не только разрушаешь един-
ство и централйзацію, но и лишаешь государство его • наиболее ужас-
наго оружія,—уничтожает* одновременно произвольный связи и мни-
мые интересы. Она ставит* каждого лицом* къ лицу съ его задачей
и допускаешь болѣе коренный рѣшѳнія, болѣе смѣлые опыты на ограни-
ченном* пространств*,
не стѣсшш свободы личности, предоставляя
естественным* группам* и личности ихъ полную иииціативу.
Попятно, впрочем*, что въ этом* б*гломъ очерк*, крайне общем*,
я не думаю вовсе изложить план* конституціи или определить, гдѣ
должно было остановиться движеніѳ, начатое Парижской Коммуной.
Можно нтти гораздо дальше, выражаться гораздо безусловнѣѳ, болѣо
исключительно, если мы станем* па почву чистых* принципов* и будущ-
ности, къ которой стремимся, когда мечтаем* объ европейской федераціи,
поел* торжества соціальиой революціи въ разныхъ странах*, который
въ настоящее время образуют* Европу.
Но я желалъ держаться на ночвѣ современной действительности и
вѣроятной возможности, въ которой действовала Коммуна 1871 года
(а не 2.000 года) во время своей борьбы против* стараго міра, и ука-

зать въ общихъ чертах*—так* какъ подробности спорпы—болѣе или
менѣе непосредственную цѣль, къ которой она стремилась и которой
сравнительно легко могла бы достигнуть, если бы восторжествовала.
Несомненно, что если бы въ ЕвроігЬ господствовала соціальная рево-
люція, можно было бы больше и лучше сдѣлать. Но день этотъ не
настал*.
Итак*, приходилось и приходится считаться съ правительствешюй,
авторитетной, враждебной обстановкой, въ которой находится и болѣе
чѣмъ когда-либо находится Франція.
Но необходимо тѣмъ ire менѣѳ теперь указать, отчего происходить
всеобщее безпокойсгво, безсиліе, неудача всѣхъ революцій, который вч.
теченіе столѣтія слѣдовали одна за другой съ математической пра-
вильностью.
Бее это происходит* отъ одного забдуждепія.
Это заблуждсніѳ состоит* въ томъ, что государство имѣетъ притя-
заніе во имя высших* причннъ, никому пѳизвѣстныхъ и пе существую-
щих* вовсе, всему давать извѣстпыя рѣшеиія, который опа объявляет»
безусловной непреложной истиной,—будто здѣсь па землѣ есть что-либо
безусловное и непреложное.—Наслѣдпикъ и представитель міра, который
понимал* собственность и личное право съ изгіѣстііой точки зрѣнія, оно
навязывает* всѣмъ и каждому уваженіе къ этой собственности и къ
этому праву.
Труд* организован* таким* образомъ. — Опъ останется таким* и
ничто но избавит» его от» понтонов* Новой Калѳдоши, столбов* Сатори!
Это глупо и чудовищно, подло и смѣшно.
Огромное большинство современных* соціалистовъ
3
) иначе ІІОНИ-
маетъ уваженіе къ человѣческой личности. Они знаютъ, что общество к
законы, имч» управляющіе, произведете человека, что то, что создано
человѣкомъ, можешь быть имъ пеіредѣлаио, что, слѣдователыго, общество
должно быта создано для человѣка, подчинено чѳловѣку, а не человѣкъ
создан* для общества и подчинен* ему,—одним* словом*—что политиче-
ское государство должно исчезнуть, чтобы уступить мѣсто общественной
оргаштаціи, совершенно отличной отъ организаціи правительственной.
Они знаютъ, что нѣтъ ничего сішщоішаго ни въ современном* рабо-
чем* законодательств*, нн въ устаповлепіяхъ собственности и семьи, что
законы—дѣти зомли, a ire неба, что ихъ нужно измѣнпть, когда они но
соотвѣтствуютъ болѣе потребностям* и развитию той среды, представи-
телями и руководителями которой они себя воображают*.
Точно также соціалисты, нриігадлежащіе къ разным* школам*, кото-
рые разнообразно рѣшаютъ различные вопросы, не желают* вовсе дикта-
туры, чтобы навязать однообразное рѣшепіе. —Они зпаютъ, что по
может* быть болѣе невыносимой диктатуры, чѣмъ та, которая декрети-
') Я но говорю о иѣмцахъ и англичапази», которое до настоящего времени
по большой части имѣюгь другіо взгляды и предпочіітаюгь другія средства,
послѣдніе еще только реформисты, первые вообще государственники.

ровала бы коммунизм«, коллективизм« пли другія подобный рѣшепія,
такъ какъ опп сами протестуют« противъ диктатуры, навязывающей
имъ свои рѣшепія въ пастоящее время. Они требуют-ь только, чтобы
разрешение задаст, этнхъ било передало человеку, естественным« груп-
памъ заинтересовалиыхъ пъ этот,, прекрасно зная. что. благодаря одному
развитію экономической пауки, благодаря действию ИСТИННОЙ свободы,
будутъ достппіуты справедливыя, разумныя и практичный рѣшонія, и
что они бел труда восторжествуют« падь рѣшепіями ложными и
преждевременными.
Они требуют« только, чтобы труп., который все мол изучал, обсу-
ждать. даль преимущество своим« пстшшымъ иптересамъ.
Они требуютъ, чтобы точно таил же. какъ власть должна перейтит къ
обществу, откуда она ведетъ свое иач;ию н которое она упиетаетъ,
также и капитал« должен « перейти- къ труду, откуда опъ берется и
который оігь эксп.тоатируегь.
Они требуют«, накопил, чтобы работаіощій владѣлъ орудіемъ труда.
Ига.':«, все. что требуют« социалисты, в чего они при гилкпо'й к
централизованной власти, как« бі,і опа пи была демократична, пе могуть
достичь безъ ужасных« потрясепій, жестокой, тяжелой и разрушитель-
ной борьбы, —
они достигнуть правильно, падению и бел насилій, бла-
годаря простому дѣйствію воммунальнаго принципа, свободной группи-
ровка и федераціп.
Разрѣшсиіѳ этихъ вопросов« можетъ принадлежать только корпо-
ративным« и гтроияволптельны.чъ группам«, связанным« между гобою
федеративно, избавлеітымъ отнынѣ отъ правптельственныхъ и адмипи-
стративныхъ, то-осл политических«, путь, которые, благодаря гнету,
поддерживают« до сихъ пор« антагонизм« между капиталом« и трудом«
и подчиняют« ПОСЛІЯШІЙ первому.
Общишіыя автотоміи, об-ьедииеппыя между собою оргапшапіей и
дѣятельностыо общестштыхъ учрежденій, разрѣнтили бы полптиче-
скую сторону ревелюпіи и очистили бы мѣсто сопічлыюй рѳволюціп,
которая развилась бы благодаря свободной дѣятельпости корпоратив-
ных« и производительных« групп«, получпвптих«, повторяю, самодѣя-
тѳльпость и избавлепггыхъ огь правительствештаго вмѣшательства
деспотическаго воздѣйствія государства, которое отдает« жандармов« и
агентов« па службу олигархіи привилегированных« и владѣющнхъ.
Общинная аигономія поглотила бы государство, как« производитель-
ны» группы поглотили бы капитал«.
Въ нодобпой, очепь простой, орглппзапіи, главный черты которой я
мш у набросал, только на скорую руку, жизнь, вмѣгто того, чтобы коп-
пелтрироваться въ умственном« одном« центрѣ, называемо*« Парижем«,
распространяется повсюду. Вездѣ проявляется мысль, почин«, свобода,
плодотворное соревнование н оригинальные прпмѣры, вездѣ есть суще-
сшшпіе достойнее, потому что опо отвѣтственно.
Вмѣсто того, чтобы одну столицу, этотч, вулкан« в« пусти,тпѣ, маяк«
па плоском« и обнаженпомъ берегу, который подчиняет« себѣ Фрапцію,

ѳтктца Франція ждетъ иредппсапііі,—цѣлыіі народъ работаешь, дей-
ствует®. думает®. Двадцать центров®: Лишь, Марсель, Бордо, Тулуза,
Наятъ, Лилль, югъ, цсігсрь, сЬверъ, востокъ и запад® разрабатывают®
мысль, французскую, революціопную, человеческую. Почппъ, a вслѣдствіо
этого и прогресс® совершаются повсюду одновременно.
Никакая спла не теряется.
БмЪсго одного руководителя, который можете, ошибиться, который
можете, не быть лучшим®, самым® просвещенным®, вы имеете сто
руководителей въ ста различных® пунктах®, Стремящихся къ одной и
той же цели:—оргашшція im лучших® условій для человека в® его
естественной средѣ.
Вместо того, чтобы на тридцать восемь милліоиопъ человек® давило
одно правительство, очень передовое для одних®, слишком® отсталое для
других®, которое всехъ оскопляешь, угнетаете,, ставить препатстиія,—
вместо тех®, кто имеете, взгляд® орла и может® смотреть па свет®, въ
то время, какъ масса остается вт, потемках®, потому .что она тяжела и
не можете, передвигаться,—Париж® и болыпіе центры идут® до конца
в® своих® мыслях®, без® препятствий подвигаясь по пути прогресса,
распространяя вокруг® себя лучи его, действуя лучшей проповѣдыо:—
примером®.
Таковы, вт, немногих® словах®, гоЬкоторыя слЪдствія принципа, про-
вовглашвнмго Коммуной.
Таковы ея осповныя черты.
Таково огромное зпаченіе этнхъ величайших® словъ:
Коммунальная автопомія !
Корпоративная организація!
Фодерація коммунт, и производительных® грунпъ!
Это значить, в® послѣдній раз®, свободное образованіѳ ѳстествен-
ііыхъ группъ и еяшіеиіе этих® групп®, то-есть: уничтожепіе централи-
зованна«) государст ва и сильной власти и возвращеніѳ пароду его правт,
и способ® пользованія ими.
Понятно, эта революція но французская рсволюція, этотъ припиши,
нѳ французскій принцип®. Это революція человечества, это всемірный
принцип®. Это во второй раз®, монѣѳ чем® въ точеіііѳ одного столѣтія,
разрыв® съ прошлым®.
Въ первый раз®, вт, 1789 году, это былъ разрыв® съ божествен-
ным® правом®,—съ небом® !
Второй раз® это быль разрыв® съ государством®,—олигархія!
Первая реюлюція называется: залвлеиіѳ правь человека,—теорія!
Вторая называется: Коммуна,—практика.
Одна была политическая, другая соціалытая!
Ея формула заключается вь этих® трех® нераздельных® словах® :
Автопомія.
Федвранія.
Коллективизм®.

Вдали отъ тебя, Паршкъ, эти строки оживотворяют» мйѣ тѳбя,
вдали отъ тебя, великій Парижъ, очагъ всѳмірной революціи, апостолъ
блап)вѣщѳнія чѳловѣчѳства, мессія и мучѳпікъ!
Ты показалъ примѣръ, котораго никто ыѳ забудетъ. Опьяненный
истиной, обезумѣвшій отъ справедливости, ты взялъ свой~вѣноцъ сто-
лицы и своими великодушными руками бросилъ къ своим» йогам» ст.
криком»:
«Мѣсто для всѣхъ! Жизнь для всѣхъ!' Свобода, деятельность, честь,-
величіѳ для всѣхъ!
«Я хочу только быть свободным» во Фралціи, свободным», чтобы
смѣшаться с» великим» потоком» жизни націи. которая станет» пТ,когда
іютокомъ жизни всего міра. Я оставляю за собой только одно право:—
это итти первым», во глаівѣ, всегда впоредъ по пути къ будущему!»
На этотт, крик» тебѣ отвѣтили митральезы Версаля, ружейная
пальба, плашкотъ, Сатори. Новая Каледоиія!
Этот» вопль жизни ко Франціи, ко всему міру, стоил» тебѣ сто ты-
сяч» твоих» детей!
Побѣжденпый, ты пе менѣо велик»!
Побѣждепный, ты не менѣѳ справедлив»!
Какое будущее уготовапо тебѣ?
Я пе знаю.
Народе мессія, увидишь-ли ты обѣтоваияую землю? На этой Гол-
гофа, болѣе трагической, болѣо печальной, болѣе величественной, чѣмт.
Голгофа мнимаго чѳловѣка-Бога, останешься-ли ты на ней до послѣднсй
капли твоей крови, до послѣдняго вздоха, до последней искры твоей
геніалыюй и воинствующей шшціативы?
Соберут»-ли другіѳ то, что ты посѣялъ, что ты нолн.ть своей
великодушной кровыо?
Можетъ бьгп, птицы равнины, вонзавшія когти въ твое тѣл», выса-
сывавшія м08і» твоих» костей, придут» къ тебѣ под» конец», но твоя
смерть мгновеппа, и ты оживешь въ твоих» сынах», въ этом» повоч»
ПШГАЛѢНІН, которое несеть твое неистощимое чрево и которое выростеть,
как» ты вырос», въ точеніѳ двадцати лѣть при Бонапарт!;, чтобы
утвердить тебя, неукротима«»!
Как» бы там» ни было, твоя работа пе будете потеряна. Ты выдви-
нул» революціонный, политическій и соціалыіый вопросы, въ ихъ истин-
номъ видѣ, a всякій вопрос», правильно поставленный, будет» рано или
поздно разрешен».
Такъ же благодаря тебѣ, народъ отнынѣ намѣтилъ свой лозутп»:
Коммуна!
И ого зпамя, красное знамя, развѣваетея, как» евѣточ».
Поде этим» знаменем», съ такпмъ лозунгом», онъ победить!
A миѣ, Парижъ, повволялъ-ли мнѣ увидать тебя? Можетъ быть! Но
можетъ быть мы разлучены на вѣкъ. Но какъ бы то ни было, парижскій
народе, тоска настоящаго. угрюмая печаль изгианія, острое ногодованіе,
которое разрывает» наши сердца при мысли о жертвахъ, которыя умерли

с* отчаяніемъ, о тѣхъ, которые страдаюгь поть иным* небом* и кото-
рые іго увидят* зари справедливости, какъ бы тамъ ни было, парижскЖ
народъ, это гроза, которая меня никогда пе оставить.
Всегда я буду видѣть тебя такимъ, каким* ты бы.ть въ эти героиче-
ски! дни, и это видѣніе скажет мнѣ, что масса, далекая отъ того, чтобы
смиряться и падать, растетъ, прогрессирует*, дѣлается лучше, величе-
ственнѣѳ въ поступках*, безстрашнѣй въ любви къ справедливости к
истин*.
Въ тот* час*, когда одиночество, бѣдгюсть и упыніе, придя ко мнѣ,
покроютъ морщинами мой лобъ, я гордо выпря маюсь, вспоминая, чаю
вѣкогда я удостоился чести думать въ такт* съ твоей думой, говорить
словами твоими, чувствовать, как* сердце мое бьется согласно съ
твоим*;—что ПТ,когда я жил* твоею жизнью, дѣлилъ съ тобою борьбу,
опасности, надежды, твой гнѣвъ, твою агонію, и что я теперь разд*ляіо
твое искупленіе!
Женева—Лугапо.
Январь 1872 г.—январь 1873 г.

Книгоиздательство «ЛТЧЪ».
Петроград«, ІІевскііі, 55 кв. 14.
Вышли изъ печати:
J) Хитрая механика (Распр.)
д.— р.25к.
2) Диісштѳйнъ—Кго чѣмъ живеть?
—
»26»
8) Годъ и Лафаргъ— Чего хотятъ С Д
»— »25»
4) Каутскій—Классовые интересы (Р ' up )
»— »25»
6)
»
Злмелыіый вопросъ in. Рассіи (Распр.)
»— »13»
6)
»
Соціальная Революция
*—
»50»
7)
»
На другой день соц. револ
»— »50»
6) Лафаргъ— Поклоненіе золоту
*—
»50»
9)
»
Проданный аппстигь
»— «25«
10) Ппввекэкъ—Р здѣлъ добычи (распрод.)
»— »J5»
11) Беллами- Сказка о водѣ
»— »15»
12) Lunger—Жизнь—Борьба
»— »15»
13) Фед. Волькеншгеинъ—Рабочее правительство — коммуиа
(Революция во Ф,ппціи 1870—71 г)
»—
»75»
14) Ольговичъ—(О А Валькенштейиъ)— Федѳраливмъ въРоосіи . »
—
»30»
16)
»
Зяконъ о волости, земствѣ
»— »30»
16) Штернъ—Государство будущаго .
»— »65»
17) Бебель—Социалистическое общество (Государство будущаго) . » 1 » 25 »
.1 6) Б. Свидерскій —Трудъ и капиталь
»— »65»
19) Марх іѳьск й—Что такое пол. вконимія и чему она учить . »
—
»50»
20) И. Цсротелли—Рѣчи
>3»-»
21) Ельницьій —Азбука политики
»— »25»
22) М. Люсня—Судъ и соціллизмь
»—»20»
23) ІПтернь—Иеторическій матеріализмъ (популярное ивложепіе) » — » 35 »
24) Клара Цѳткива—Женщина и ея экономическое положеніе » — » 35 »
26) Бебель - Женщина и сопіаливмъ
»б»50»
26) Блосъ—Нторія французской революціи
»6»—»
27І Артурь Арну —Народная исторія парижской коммуны . . » 4 » — »
26) Эвгельсъ—Происхожденіе семьи, частной собственности и го-
сударства
> 1»60»
29) Годъ—Соціализмъ и государственный предпріятія
>— »35»
Готовятся къ печати:
1) Лили Браунъ—Женскій вопросъ,
2) Сеніобосъ и Поосо—Политическая исторія Европы.
8) Кярлъ Марксь—Историчоскія работы.
4) Оляръ—Политическая исторія французской революціи.
5) Каутскій—Зрфуртская программа (полный переводь).
6)
»
Популярное изложеніе «Капитала» К. Маркса.
Снлады изданія:
Книжный складъ «ЗЕМЛЯ», Невскій, 55, т. 517—75.
Книжный екладь «Прибой», Фурштадтская, At 19.
Книжный магазинь «Прибой», Николаевгкая, AI 12.
Книжный склать А. Арабидзе, Пладимірскій, At 10.
£ъ Мисквѣ: Книжный магазинь «Волна»,
Книжный магазинь «Наука».

/