/
Author: Шамбаров В.Е.
Tags: всеобщая история история история украины мировая история запорожская сечь серия исторические открытия
Year: 2017
Text
УДК 94(47)
ББК 63.3
Ш19
Шамбаров В.Е .
Ш 19 Быль и легенды Запорожской Сечи. Подлинная исто-
рия малороссийского казачества / В.Е . Шамбаров. – М .:
ООО «ТД Алгоритм», 2017. – 544 с. – (Исторические
открытия).
ISBN 978-5 -906842-50-3
Запорожская Сечь была уникальным явлением, впи-
сала немало ярких страниц в историю России, Украины,
Польши. Она не случайно привлекала внимание многих
исследователей и деятелей искусства, ее образ широ-
ко использовался в художественной литературе, кино,
к нему обращаются и в политических целях. Но распро-
страненные представления о Сечи складывались из уст-
ных преданий и легенд, густо приукрашенных народной
фантазией, дополнялись разного рода искажениями.
Новая работа известного писателя Валерия Шамбарова
впервые представляет полную и объективную историю
днепровского казачьего братства, отделяет правду от до-
мыслов и позволяет непредвзято ответить на вопрос: ка-
кой же она была на самом деле, Запорожская Сечь?
УДК 94(47)
ББК 63.3
© Шамбаров В.Е ., 2017
ISBN 978-5 -906842-50-3
© ООО «ТД Алгоритм», 2017
Массово-политическое издание
Валерий Евгеньевич Шамбаров
Быль и лЕгЕнДы ЗапорожсКой сЕчи.
поДлинная история малороссийсКого КаЗачЕстВа
Редактор Н.В. Мезина
Художник И.М . Хотич
ООО «ТД Алгоритм»
Оптовая торговля:
ТД «Алгоритм» +7 (495) 617-0825, 617-0952
Сайт: http://www.algoritm-kniga.ru
Электронная почта: algoritm-kniga@mail.ru
Сдано в набор 15.01.17. Подписано в печать 09.02.17
Формат 84х108 1/32.
Печать офсетная.
Печ. л. 17. Тираж 1500 экз. Заказ No
СОДЕРЖАНИЕ
Окорняхказачества.......................7
ВоиныДнепровскогорубежа.................19
ИванГрозныйирождениеСечи................36
Днепровскиеказакинацарскойслужбе. .. .. .. .. ..47
СхваткасОсманскойимперией................9
«Бескоролевье» и фальшивка Стефана Батория . . . . . . . 7
Куданаправитьсабли?.....................91
Сечьформируетсвойоблик.................103
Клеймоунии..........................119
ОтМолдавиидоПрибалтики.................132
ВмесиверусскойСмуты...................147
ПодзнаменамикороляСигизмунда.. ...........161
ХотиниКураковскийдоговор................178
Смоленскаявойна.......................194
Пожар Украины и заселение Слобожанщины . . . . . . . 214
БогданХмельницкий.....................231
БытьсПольшейилибезнее?................248
Саблиидипломатия.....................29
Ляхиатакуют..........................267
Переяславскаярада......................277
ВместесРоссией........................287
Ударвспину..........................303
Украинаразделяется.....................318
Изменникиигерои......................336
Запорожцыпишуттурецкомусултану . . . . . . . . . . .346
БитваустенЧигирина....................360
«Священнаялига».......................379
Борьбазавыходкморю...................398
Отюжнойвойны—кСеверной...............414
ИнтригиМазепы.......................429
Нашествиешведов......................443
Предателисдуру........................48
Запорожцывизгнании....................471
Сечьвозвращается......................484
Закатмалороссийскогоказачества . . . . . . . . . . . . .491
Черноморскийкош......................11
ЗадунайскаяСечь.......................2
Заключение..........................39
7
О КОРНЯХ КАЗАЧЕСТВА
Слово «казак» пришло к нам из давно забытых древ-
неиранских языков — на них говорили скифы и сарма-
ты. От них нам достались и названия многих гор, морей,
рек — Дон, Дунай, Днестр, Днепр («дан» в древнеиран-
ских языках означало «река»). А корень «ас» или «аз» оз-
начал «вольные», «свободные». Сарматы сами себя назы-
вали «асами» — отсюда и название Азовского моря. Легко
перводятся и слова «казаки», «черкасы» — казак означа-
ет «вольный человек», а «чер» — «голова», в буквальном
переводе черкасы — это «главные свободные» или «воль-
ные головы».
Известны и племена касаков, жившие на Кубани и в
Приазовье. Их упоминали древнеримский историк Стра-
бон, византийский император Константин Багрянород-
ный, арабские ученые Аль-Масуди, Гудад ал-Алэм, а рус-
ские летописи называют их «касогами». Их описывали
как отличных воинов, но у них не было централизованно-
го государства, они жили отдельными племенными общи-
нами. Аль-Масуди сообщал: «За царством алан находит-
ся народ, именуемый касак, живущий между горой Кабх
(Казбек) и Румским (Черным) морем... Причина их слабо-
сти по сравнению с аланами в том, что они не позволя-
ют поставить над собой царя, который объединил бы их».
Периодически их покоряла соседняя Алания, а в VIII ве-
ке Северный Кавказ был завоеван Хазарским каганатом.
Причем касаков и алан хазары успешно использовали
друг против друга. Если восставали одни, подавляли их с
помощью других.
В 96 г. русский великий князь Святослав Игоревич
сокрушил Хазарию. На Дону на месте хазарского Саркела
основал свою крепость Белая Вежа. Святослав прошелся
и по Северному Кавказу. Хазарские вассалы, аланы и ка-
саки (в летописях — ясы и касоги), разделились. Некото-
8
рые воевали на стороне бывших хозяев, другие присоеди-
нились к русичам. Большую партию ясов и касогов князь
«приведе Киеву» и поселил в его окрестностях.
После гибели Святослава в Крыму и на Тамани возро-
дился осколок Хазарского каганата. Но его в 98–986 гг.
раздавил св. Владимир Креститель. Город Таматарха стал
русской Тмутараканью, Самкерц — Корчевом. Владимир
назначил управлять этими краями сына Мстислава, и воз-
никло Тмутараканское удельное княжество. Касоги под
предводительством князя Редеди сперва пытались вое-
вать против русичей. Но когда войска построились к бит-
ве, Редедя предложил Мстиславу — зачем гибнуть многим
людям? Давай поборемся один на один. Если выиграешь,
возьмешь «жену, детей и страну мою», я выиграю — я возь-
му. Русский князь согласился. Поединок был трудным, но
изнемогающий Мстислав, воззвав к Господу и Божьей Ма-
тери, все-таки одолел и убил соперника. Касоги признали
победу честной. Условие выполнили, согласились платить
дань. Мстислав тоже отнесся к побежденным дружески,
выдал дочку за сына Редеди, а в благодарность Пресвятой
Богородице начал строить в Тмутаракани храм.
Касоги составляли большую часть населения Тмута-
раканского княжества, служили здешним князьям, участ-
вовали в их войнах, многие принимали крещение. Русские
селились на Дону, вокруг Белой Вежи. Она контролирова-
ла важный торговый путь — с Волги на Дон и через Азов-
ское море на Тамань, взимала пошлины. Но Киевская Русь
стала распадаться в междоусобицах. Тмутараканское кня-
жество было далекой окраиной, здесь находили приста-
нище проигравшие князья, изгои. Один из них, Олег Свя-
тославович, заручился покровительством византийского
императора Алексея Комнина. Признал себя его поддан-
ным, получал деньги и военную поддержку. В 1094 г. он
отправился воевать за свой родовой Чернигов, а с импе-
ратором расплатился, отдал Тмутараканское княжество
Византии.
С утратой Тмутаракани потерял значение и далекий
форпост Руси — крепость Белая Вежа на Дону. Теперь она
9
была отрезана от родины, окружена половецкими племе-
нами. В 1117 г. русский гарнизон и часть жителей были
выведены из крепости. Им выделили место в Поднепро-
вье, на реке Остер, там построили город с тем же названи-
ем, Белая Вежа. Но русские жили на Дону уже много лет.
Смешивались с хазарами, касогами, перенимали их обы-
чаи, сохранили только язык и православную веру. Мно-
гие остались. Их называли «бродниками» — основной их
промысел был связан с торговой дорогой по Дону. Они
обслуживали броды через донские притоки, волоки, пе-
реправы, получали за это плату от купцов, продавали им
рыбу, дичь, овощи. А Византия, получившая Тмутаракань,
тоже слабела, контролировать отдаленные владения уже
не могла. Княжество захирело, попало под власть поло-
вецких ханов.
В 1223 г. через перевалы Кавказа вторглись монголь-
ские тумены. Ясов и касогов они разбили и покорили, на-
ложили дань. Бродники стали союзниками пришельцев,
поскольку враждовали с половцами. А русские князья
вступились за половцев и подверглись страшному разгро-
му на Калке. Но в этот раз монгольское войско приходи-
ло только на разведку. Нагрузившись добычей, оно удали-
лось в свои неведомые края. Однако через 14 лет с восто-
ка хлынули полчища Батыя. Заполыхали Рязань, Москва,
Владимир. Проутюжив Северную Русь, в 1238 г. монго-
лы обратились на юг. Половцы, были разбиты вдребезги.
Военачальники Батыя двинулись к Кавказу. Касогов, ясов
и прочие здешние народы заставили подтвердить клятвы
о подданстве, проутюжили и покорили Грузию.
В 1240 г. монгольская армия смела Киев и двинулась
дальше, в Европу. Докатилась до Адриатического моря
и повернула назад. Но на родину ушли не все завоевате-
ли. Степи Причерноморья и Поволжья Батый облюбо-
вал для собственных владений. Родилась Золотая Орда.
Свою ставку хан расположил в низовьях Волги, здесь воз-
ник город Сарай. Покоренных половцев, печенегов, тор-
ков, берендеев, буртасов Батый вобрал в Орду, ставил над
ними опытных начальников, спаивал жестокой монголь-
10
ской дисциплиной — на Руси их обобщенно называли «та-
тарами». Соседние народы облагали данью, назначали к
ним наместников-баскаков. Русские князья были вынуж-
дены подчиниться. А касоги восстали. Не пожелали при-
нять новых порядков и бродники — ведь сейчас их враги,
половцы, оказались в привилегированном положении, по-
мыкали ими.
Однако мятежи подавили со страшной жестоко-
стью. Город Тана (Азов) в низовьях Дона был разрушен.
А страна «Касакия» из всех источников исчезла. Уцелев-
шие жители разбегались кто куда. Часть спасалась в го-
рах, они стали предками адыгов, карачаевцев, кабардин-
цев. Часть укрылась в болотах Приазовья, лесах донских
притоков. Они смешались с остатками бродников и пе-
редали им свое имя — казаки. Бежали и в Поднепровье.
Здешние места были совершенно опустошены, города и
села лежали в пепелищах. Селиться можно было где угод-
но. А днепровские плавни и леса были хорошим убежи-
щем в случае нападений. Свидетельства таких переселе-
ний сохранились в языке, в географических названиях.
Например, авторы античных времен и раннего Средневе-
ковья называли на черноморском побережье Кавказа и в
Приазовье племя чигов. Впоследствии чигов упоминают
на Верхнем Дону и Хопре, у донских казаков сохранилось
прозвище «чига востропузая», а селения в болотистых ни-
зинах именовали «чигонаками». Но чиги появились и на
Днепре, позже здесь возник город Чигирин. «Черкасами»
на Руси называли кабардинцев. На Днепре тоже обосно-
валась их община, был построен город Черкассы. Словом
«черкасы» даже стали обозначать всех украинских каза-
ков (но не донских).
Впрочем, сейчас внедрена тенденция напрямую про-
изводить «казачью нацию» от касогов. Это безграмотная
ошибка, а порой и преднамеренная подтасовка. Пересе-
ленцы и беженцы из «Касакии» составили лишь изначаль-
ную основу казачьих общин. Они пополнялись и русски-
ми, и татарскими удальцами, перешли на русский язык.
А объединяющим началом стала православная вера. Еще
11
в 1261 г. св. благоверный князь Александр Невский добил-
ся от хана Берке переноса епархии из обезлюдевшего по-
днепровского Переяславля в Сарай, она стала называться
Сарско-Подонской, окормляла православное население в
ханской столице, на Дону и других землях Золотой Орды.
Но тем самым установилась духовная связь казаков с Рус-
ской церковью, с ее центрами во Владимире, а впоследст-
вии — в Москве.
В течение нескольких столетий сведения о казаках
встречаются лишь эпизодические. Они жили в ханских
владениях и участвовали в походах татар. Баскаки и купцы
нанимали их в свои частные отряды. Но в XIV в. в Золотой
Орде началась «великая замятня» — жестокие драки за
власть. Она стала распадаться, и духовные связи казаков
с Русью проявились. В 1380 г., когда св. Дмитрий Донской
повел рати на Куликово поле, к нему пришли отряды каза-
ков, принесли чудотворные Донскую и Гребневскую иконы
Божьей Матери, сохраненные в их городках. Но два года
спустя поход на Москву предпринял хан Тохтамыш. Что-
бы достичь внезапности, он выслал рати по Волге и Дону,
прочесавшие и уничтожившие казачьи селения.
А потом Тохтамыш неосмотрительно поссорился со
своим давним покровителем, властителем Средней Азии
Тимуром Тамерланом. Несколько раз его крепко били,
но ордынский хан не образумился, продолжал набеги на
владения Тимура. Тот решил окончательно разделаться
с наглецом. В 139 г. он разгромил Тохтамыша на Тереке.
Вторгся на ордынские земли и преследовал разбитых та-
тар до Днепра. После этого Тимур задумал разорить и вас-
салов хана, повернул на Москву. Стер с лица земли Курск,
Липецк, Елец. Великий князь Василий Дмитриевич соби-
рал рати, люди истово молились, в Москву принесли образ
Заступницы, Владимирскую икону Пресвятой Богородицы,
и случилось чудо. Как раз в это время Тамерлан неожидан-
но остановил армию и две недели не двигался с места.
Предание гласит, что во сне ему привиделась высокая
гора. Оттуда спускались люди с золотыми жезлами, а над
ними в лучезарном сиянии стояла Дева в окружении Не-
12
бесного Воинства. Тимур начал выяснять у придворных
мудрецов и у пленных, что это может означать. Ему по-
яснили, что он удостоился чрезвычайной чести: ему яви-
лась Сама Дева Мария, Мать христианского Бога Иису-
са, а в мусульманском толковании — Мариам, мать про-
рока Исы, и Она запрещает идти на Русь. Непобедимый
властитель задумался и пришел к выводу: поход и впрямь
может обернуться бедой. Он слишком далеко оторвался
от родных стран. Приближалась осень, завязнешь в боях,
и зальют дожди, ударят морозы — и как выбираться на-
зад? К отступлению Тимура подтолкнули и донские каза-
ки. Они снова выступили на стороне Москвы, принялись
жечь траву в степях. Кони завоевателей и стада, служив-
шие пропитанием армии, рисковали остаться без корма.
Тамерлан повернул на юг. Но казаков за их диверсию
он покарал. Разделив войска на несколько корпусов, пус-
тил один из них по Дону. Берега проутюжили сверху дони-
зу. Богатый купеческий Азов пробовал откупиться. Одна-
ко во время переговоров воины Тимура, как бы прогули-
ваясь, приблизились к воротам и по команде ворвались в
город. Выпотрошили его и сожгли, жителей перебили или
угнали в рабство. Опустошили и Крым, Северный Кавказ,
Сарай, Астрахань. После этих погромов в Орде рухнул
всякий порядок. Торговля заглохла. Степь превратилась
в Дикое Поле, где разные претенденты на ханство и про-
сто банды татар резались друг с другом. Казаки разбреда-
лись кто куда. Их охотно принимали русские князья. Да-
вали землю для поселения и договаривались: податей они
платить не будут, а вместо этого станут охранять границы.
Так появились рязанские, мещерские, северские казаки.
Новые партии переселенцев появились и на Днепре.
Здесь были владения Литвы, и обосноваться здесь каза-
лось предпочтительнее. Литовские великие князья в пол-
ной мере воспользовались распадом Орды, присоединя-
ли земли целыми областями — Киев, Чернигов, Смоленск,
Брянск. Выросла огромная держава, куда больше Москов-
ского государства. Причем в русских землях сперва сохра-
няли власть своих князей и бояр, старые законы и обы-
13
чаи. Правда, в 138 году великий князь Ягайло женился на
польской королеве Ядвиге, Литва соединилась с Польшей,
и государственной религией стал католицизм. Однако на
окраинах это пока не ощущалось.
В Литву сбежал и Тохтамыш, разбитый соперника-
ми, ханом Темир-Кутлугом и его полководцем Едигеем.
Литовский властитель Витовт, двоюродный брат поль-
ского короля, принял его с распростертыми объятиями и
предложил договор — хана поддержат, отвоюют для него
Орду. А за это он уступит Московское княжество, помо-
жет литовцам захватить его. Тохтамышу выбирать не при-
ходилось, он согласился. Идеей очень заинтересовались
католическая церковь, немецкие крестоносцы. Король
дал Витовту польскую армию, Тевтонский орден прислал
00 отборных рыцарей. Большинство подданных о тай-
ных планах не знало. Витовт широко извещал — он затеял
войну против Орды. Намерен покончить с осиным гнез-
дом, полтора века терзающим соседние страны. Под его
знамена съезжались литовские и русские князья, пришли
и днепровские казаки. Собралось 100 тыс. воинов, везли
новейшее оружие — пушки.
Но 12 августа 1399 г. в битве на Ворскле татары Те-
мир-Кутлуга и Едигея умелыми маневрами расстроили
ряды огромной армии, один из корпусов обошел ее и уда-
рил в тыл. Поляки и их союзники обратились в бегство.
Закованные в железо рыцари не могли уйти от погони.
Их преследовали и истребляли. А рядом с Витовтом очу-
тился казак Алекса по прозвищу Мамай. Кликнул завора-
чивать в лес, ускакали в непролазную чащу. Государь был
спасен, но они заблудились. Три дня казак водил Витов-
та по зарослям и буреломам. Литовец изнемогал от уста-
лости, шатался от голода. Наконец, он догадался пообе-
щать проводнику поистине щедрую награду, город Глинск
и княжеский титул. Хитрый Алекса-Мамай сразу же на-
шел дорог у. А тем самым положил начало княжескому
роду Глинских...
Впоследствии Глинские постарались приукрасить
свою родословную и представили казака потомком тем-
14
ника Мамая. Но это не более чем выдумка. Со времени ги-
бели ордынского Мамая, противника Дмитрия Донского,
прошло всего 18 лет, и трудно предположить, чтобы его
сын или внук стал простым казаком, знавшим, как свои
пять пальцев, леса Полтавщины. Да и вообще, казак Ма-
май — один из любимейших героев украинского народно-
го творчества. Его рисовали на дверях хат, скрынях (сун-
дуках), печках. Изображали обычно с бандурой, чаркой,
часто вместе с конем Белогривом и песиком Ложкой, со-
провождая подписями из стихов и поговорок наподобие:
«Козак — душа праведна, сорочки не мае, колы не пье, то
вошу бье, а все не г уляе». И совершенно невероятно, что-
бы у простонародья пользовались такой популярностью
родичи хана Мамая. Скорее, прозвище «Мамай», приле-
пленное по тому или иному поводу, было распространен-
ным среди казаков, вот и стало обозначать фольклорного
«обобщенного» казака.
А в 1410 г. польско-литовское войско сошлось с тев-
тонскими крестоносцами у деревни Грюнвальд. В XIX–
ХХ вв. эту битву стали преподносить как решающую
схватку объединенного «славянства», положившую пре-
дел германскому «натиску на восток». Это неверно. Ор-
ден долгое время был союзником Польши и Литвы, и
лишь позже они повздорили из-за захваченных терри-
торий. 1% польских войск и 90% литовских составляли
русские, в их числе были и днепровские казаки. Именно
русские решили исход сражения и понесли самые жес-
токие потери. Король Ягайло и его воеводы командова-
ли бестолково, развить успеха не сумели. Вскоре подписа-
ли с Орденом перемирие, и с военной точки зрения жерт-
вы оказались напрасными. Зато с политической Польша
очень выиграла. Литва понесла серьезнейший урон, и в
1413 г. поляки навязали ей договор о более тесном объе-
динении, Городельскую унию. Причем с поляками уравня-
ли в правах только католиков. А православных оставляли
в неопределенном статусе, ниже иудеев.
Но и литовские князья не смирились. Многие из них
были православными. Другие, хоть и католики, возмуща-
1
лись польским засильем, желали отделиться. После смер-
ти Витовта Литву разодрали затяжные гражданские вой-
ны. Днепровские казаки сражались на стороне православ-
ной партии. Но ее лидер Свидригайло оказался никуда
не годным вождем, пьяницей и самодуром. Ему добывали
победы, а он бездарно г убил дело. Закончилось тем, что
он по пьяному делу обвинил в связях с противником ми-
трополита Герасима и велел сжечь на костре. От него от-
шатнулись все подданные, и Свидригайле осталось только
бежать. Впрочем, и глава католической партии Сигизмунд
оказался не лучше. Взялся казнить состоятельных людей,
чтобы поживиться их богатствами. В итоге прикончили и
его. А поляки и католики вели игру тонко, расчетливо. Су-
мели уговорить литовскую знать, чтобы возвела на трон
младшего брата их короля Владислава — Казимира Ягел-
лона. Ну а когда Владислав погиб на войне, польские паны
избрали Казимира и на свой престол. Польша и Литва
снова соединились.
В летописях встречаются упоминания и о других ка-
заках, обосновавшихся во владениях русских гос ударей.
В 1443 г. в боях против ордынского царевича Мустафы от-
личились рязанские казаки. Во время первой войны Ива-
на III против Казанского ханства отряды казаков дейст-
вовали под командованием воеводы Ивана Руно, в 1469 г.
ворвались в посады Казани, «отполонили» множество
русских невольников.
Еще одна часть казаков пристроилась в черноморских
торговых городах. Умирающая Византия отдала их Гену-
эзской республике. Здешние купеческие общины пользо-
вались наемными воинами и хорошо платили. В уставе
Кафы (Феодосии), утвержденном в 1449 г., пункт 66 гла-
сил: «если случится, что будет взята какая-нибудь добыча
на суше казаками, или оргузиями, или кафскими людьми»,
запрещалось отбирать ее и взимать с нее налоги. В уста-
вах городов Солдаи и Чембало требовалось, чтобы каза-
ки, если возьмут добычу, выделяли четвертую часть кон-
сулу города, а остальные три четверти делились пополам
между казаками и городской общиной. Венецианец Бар-
16
баро, живший в здешних местах в 1436–142 гг., писал: «В
городах Приазовья и Азове жил народ, называвшийся ка-
заки, исповедовавший христианскую веру и говоривший
на русско-татарском языке». Барбаро указывал, что они
имели выборных предводителей.
Государства, возникшие после распада Золотой
Орды, — Крымское, Казанское, Астраханское ханства,
Большая (Сарайская) и Ногайская орды — враждовали
между собой. Причем хан Большой орды Ахмат заклю-
чил против Москвы союз с Литвой. Но у Ивана III тоже
была отлично налажена дипломатия, он нашел союзника
в лице крымского хана Менгли-Гирея. Польский историк
Ян Длугош писал, что в 1469 г. на Волынь совершило на-
бег крымское войско, состоявшее «из беглецов, добычни-
ков и изгнанников, которых они на своем языке называ-
ют казаками».
Но на Балканах и в Малой Азии разрасталась могуще-
ственная Османская империя. Султан Мухаммед II окон-
чательно добил Византию. Взял Константинополь, пре-
вратив его в собственную столицу, Стамбул. Захватил
последние осколки былой империи в Греции, Трапезун-
де. Генуэзцы при этом постарались сохранить свои бары-
ши, подстраивались к победителям, давали свои корабли
для перевозки турецких войн. Но Мухаммед теперь счи-
тал себя преемником греческих императоров. А Крым
раньше тоже принадлежал византийцам. Султан решил —
пора прикрыть итальянскую лавочку, а барыши от здеш-
ней торговли пускай текут в его казну. Началась подго-
товка экспедиции под руководством визиря Ахмет-паши.
Генуэзцы узнали об этом, взывали о помощи к папе рим-
скому, к польскому королю Казимиру. Но папа был дале-
ко. А Казимиру совсем не хотелось подставлять свое вой-
ско под турецкий удар. Он послал только казаков.
В июне 147 г. у крымских берегов показался бесчис-
ленный флот, у Кафы высадился корпус янычар. Ахмет-
паша был умелым командующим, обложил город с моря и
с с уши, загрохотала артиллерия, а через 6 дней последовал
штурм. Янычары взобрались на стены, разметав защитни-
17
ков. Остатки гарнизона и часть жителей вырвались через
задние ворота, хлынули кто куда. Возможно, что уцелев-
шие местные казаки ушли вместе с днепровскими. А ту-
рецкие войска двинулись дальше, на Бахчисарай, разгро-
мили крымских татар. Хотя для союзника русских Менг-
ли-Гирея нашествие неожиданно обернулось счастьем.
Его как раз перед этим сверг брат Айдар, ставленник Лит-
вы и Большой орды. Турки нашли Менгли-Гирея в темни-
це, доставили в Стамбул. Он понравился султану, согла-
сился, чтобы отныне его ханство подчинялось Османской
империи. Его отвезли обратно, и турецкие отряды поса-
дили его на крымский престол.
Но после разгрома генуэзских колоний один из горо-
дов, Азов, долгое время оставался в неопределенном по-
ложении. Здешние казаки стали считать его «своей» сто-
лицей. Жили в полной воле, не подчиняясь никому, на-
падали на турок, грабили торговые караваны. Только в
102 г. султан повелел Менгли-Гирею навести порядок, а
«всех лихих пашей казачьих и казаков доставить в Царь-
град». Хан послал войско и занял Азов. Часть казаков по-
кинула город, некоторые остались. Они приспособились к
новой власти, даже перенацелились совершать набеги на
Русь. В 116 г. Василий III просил султана, чтобы тот за-
претил азовским казакам «тревожить нашу украйну (т.е .
окраину) и хватать людей». Но позже упоминания об азов-
ских казаках исчезают. Очевидно, они смешались с татар-
ским и турецким населением, приняли ислам.
А Московская Русь тоже вырастала и усиливалась.
В противоборстве с Большой ордой Иван III снова умело
использовал казаков. В 1480 г., когда русская рать и полчи-
ща Ахмата сошлись в Стоянии на Угре, государь организо-
вал экспедицию в глубокий тыл неприятеля. Отряды ка-
заков, добровольцев из Нижнего Новгорода и служилых
татар под руководством князя Василия Звенигородского
и служилого царевича Нордоулата погрузились на Волге
в ладьи, отчалили вниз по реке и неожиданно нагрянули
прямо на Сарай. Разорили его, вызвав переполох. А Ахма-
та потрясло известие о разгроме на его столицу, подтолк-
18
нуло к решению отступать. Хотя такое решение стоило
ему жизни. Неудачников в степи не жаловали. Хан потерял
свой авторитет. Недавние подданные, сибирские татары с
ногайцами, напали на лагерь Ахмата и прикончили его.
Союзнику Большой орды польскому королю Казимиру
и его сыну Александру дорого обошлась очередная волна
гонений на православие. Против них стали бунтовать их
подданные, русские князья. Переходили под власть Мо-
сквы вместе со своими удельными княжествами. Иван III
поддержал единоверцев, направил рати. В битвах на реч-
ке Ведроши и под Мстиславлем они наголову разгромили
литовские армии. А население встречало их как «своих»,
как освободителей. Города без боя открывали ворота. Гра-
ница России значительно сдвинулась на запад. У литовцев
отобрали Вязьму, Дорогобуж, Брянск, Чернигов, Рыльск,
Новгород-Северский.
И в это же время стал заново заселяться Дон. В ни-
зовьях реки стали строить городки казаки, изгнанные из
Азова. А верховья начали осваивать отряды с Рязанщины,
Калуги, Тулы. Среди них были не только потомки прежних
казаков, обитавших на Дону в давние времена. Хватало и
других удальцов. В опасном приграничье все умели вла-
деть оружием. Самым отчаянным хотелось пожить воль-
но, испытать свою силушку и сноровку. Рязанская княги-
ня Аграфера, сестра Ивана III, в письмах ему жаловалась,
что ее подданные «самодурью» уходят за рубеж. Их город-
ки возникли на Верхнем Дону и по его притокам — Воро-
не, Хопру, Медведице. К ним присоединялись беглецы из
татарского плена, жители деревень, сожженных в набегах
степняков, — у них с басурманами были свои счеты. Но и
татарские воины, потерявшие в междоусобицах родных и
имущество, тоже порой прибивались к казакам.
Отряды казаков стали появляться и на Волге, Яике
(Урале). А на Тереке они уже поселились основательно.
По преданиям, первый отряд во главе с Андреем Шарой
пришел сюда с Дона. Весьма вероятно, что на Терек пе-
ребрались и вятские ушкуйники, изгнанные Иваном III, —
этнографы и фольклористы выявили у здешних казаков
19
многие особенности, общие с Русским Севером. Эта вер-
сия вполне логична и с исторической точки зрения. Ко-
гда великий князь присоединил Вятку к своим владениям,
покинувшие ее лихие головушки не имели возможности
обосноваться где-нибудь на Волге — ее контролирова-
ли Казанское и Астраханское ханства. А добраться через
Каспий на Терек было нетрудно.
Таким образом, казачество складывалось из разных
составляющих — не по крови, а по духу. Казаком стано-
вился тот, кто мог стать «своим» в их среде, был спосо-
бен выжить в экстремальных условиях. Их было не так уж
много, но уже и не мало. На рубеже XV–XVI вв. известия о
казаках полились в документах и хрониках сплошным по-
током. Казачество выходило на историческую арену.
ВОИНЫ ДНЕПРОВСКОГО РУБЕЖА
Державы, вступившие в борьбу за главенство в Вос-
точной Европе, — Московская Русь и Литва с Польшей, —
были очень не похожи друг на друга. Москва смогла уси-
литься благодаря централизации власти. От Золотой
Орды она переняла принципы государственной и воен-
ной дисциплины. Вся знать обязана была служить велико-
му князю, получала от него назначения, по его приказам
выступала на войну, ослушание строго наказывалось. Вое-
воды в городах и волостели (правители волостей) получа-
ли эти должности на 1–2 года, потом должны были пред-
ставить отчет о своей деятельности. Мелкие дворяне (на
Руси их называли «дети боярские») даже поместьями вла-
дели временно, в качестве платы за службу. Крепостно-
го права еще не было, крестьяне оставались свободными,
имели право переходить с места на место. Если трудились
на казенной земле, платили подати государству, если в бо-
ярской вотчине или в поместьях детей боярских — сдава-
ли подати им, обеспечивали их службу.
Государь отвечал перед Богом за всю страну и за сво-
их подданных. Видел свой долг в том, чтобы защищать их
20
и от внешних врагов, и от преступников. Со времен Ива-
на Калиты основным принципом верховной власти было
поддержание Правды — справедливости. Великий князь
был верховным судьей. Каждый из подданных, независи-
мо от своего положения и состояния, мог обратиться к
нему, пожаловаться на беззакония и притеснения. Налоги
были весьма умеренными. Иностранцы с удивлением от-
мечали благосостояние русских людей, изобилие и деше-
визну продуктов. А распоряжаться жизнями подданных не
было позволено никому. Дела о самых тяжких преступле-
ниях рассматривались только в Москве, смертные приго-
воры утверждал сам государь или Боярская дума. Но и для
государства такие порядки оказывались выгодными. На-
род не разорялся, мог развивать свои хозяйства, и подати
наполняли казну, позволяли содержать большое войско.
В Польше и Литве власть короля была очень ограни-
ченной. Все важнейшие вопросы решал сейм — собрание
знати. Он выбирал королей, принимал законы. А в пере-
рывах между созывами сейма роль правительства испол-
нял сенат из представителей высшей аристократии. Во
главу угла они ставили «свободы», кичились ими. Авст-
рийский посол Герберштейн, побывавший здесь в 120-
х гг., писал: «Они не только пользуются неумеренной сво-
бодой, но и злоупотребляют ею». Но «свободы» сущест-
вовали отнюдь не для всех. Реальными правами обладала
только шляхта — дворяне. А фактически заправляли бо-
гатые магнаты — паны. Именно они заседали в сенате, оп-
ределяли решения сейма. Разумеется, такие решения, ко-
торые выгодны им самим. У короля хронически не было
денег. Он содержал только небольшое «кварцяное вой-
ско» — на «кварту» (четвертую часть) от доходов коро-
левских имений. На большую войну он созывал «поспо-
литое рушенье», общее ополчение шляхты. Но для этого
требовалось постановление сейма.
Паны своевольничали. Должности воевод (в Польше
и Литве воеводства были большими, соответствовали г у-
берниям) и старост фактически становились пожизнен-
ными, а то и наследственными. Отобрать их означало на-
21
жить смертельных врагов. Основу армии составляли от-
ряды тех же панов, и дисциплина была отвратительной.
На войну они собирались медленно, часто действовали по
своему разумению. Когда хотели, самовольно разъезжа-
лись по домам. Зато паны и шляхта периодически воева-
ли друг против друга. Взаимные вооруженные «наезды»
были обычным делом.
А крепостное право было жесточайшим. В свое вре-
мя Витовту понравились порядки в землях Тевтонского
ордена, где крестьян приравняли к рабам, и он ввел ана-
логичные законы в Литве. Магнаты были полными хозяе-
вами в своих владениях. В разных местностях крепост-
ные от 3 до 6 дней в неделю работали на барщине. Налоги
были самыми высокими в Европе. Крестьянин ежегодно
отдавал 10% от всего имущества, а кроме того, еще и об-
рок землевладельцу. Но даже жизнью крестьянина распо-
ряжался землевладелец. Венецианский посол Липпомано
сообщал: «Пан считает хлопа не человеком, а скотом, не-
милосердно обходится с подданными, отбирает их поля...
обременяет непосильными работами, взимает огромные
штрафы, подвергает тяжкому заключению, избивает, ис-
тязает, подрезывает жилы, клеймит, обходится с ними
хуже, чем татары». Ему вторил папский нунций Руггиери:
«Паны, казня крестьян ни за что, остаются свободны от
всякой кары... можно смело сказать, что в целом свете нет
невольника более несчастного, чем польский кмет».
Австрийский дипломат Герберштейн рассказывал:
«Народ жалок и угнетен... Ибо если кто в сопровождении
слуг входит в жилище какого-нибудь поселянина, то ему
можно безнаказанно творить что угодно, грабить и заби-
рать необходимые для житейского употребления вещи
и даже жестоко побить поселянина». «Со времен Витов-
та вплоть до наших дней они пребывают в настолько су-
ровом рабстве, что если кто будет случайно осужден на
смерть, то он обязан по приказу господина казнить сам
себя и собственноручно себя повесить. Если же он отка-
жется исполнить это, то его жестоко высекут, бесчело-
вечно истерзают и тем не менее повесят. Вследствие та-
22
кой строгости, если судья или назначенный для разбора
дела начальник пригрозит виновному в случае его замед-
ления или только скажет ему : “Спеши, господин гневает-
ся”, несчастный, опасаясь жесточайших ударов, оканчива-
ет жизнь петлею».
Впрочем, и шляхту отнюдь не обогащали поборы, вы-
жимавшиеся из крестьян. В Польше и Литве было при-
нято жить весело, закатывать пышные пиры, балы, уст-
раивать многолюдные охоты. Деньги быстро спускались.
Польский публицист Старовольский писал: «Никто не
хочет жить трудом, всяк норовит захватить чужое; легко
достается оно, легко и спускается; всяк только о том дума-
ет, чтобы поразмашистее покутить; заработки убогих лю-
дей, собранные с их слезами, иногда со шкурой, истребля-
ют они, как гарпии или как саранча: одна особа съедает в
день столько, сколько множество бедняков заработают в
долгое время, все идет в дырявый мешок — брюхо». Луч-
шим образцом, как наладить «добрые нравы» и строить
отношения с подданными, Старовольский считал Россию.
Как Московской Руси, так и Литве постоянно угрожал
южный сосед, Крымское ханство. Держава отнюдь не ма-
ленькая, ей принадлежали причерноморские степи, При-
азовье, Кубань. Причем у этого ханства были свои осо-
бенности. С незапамятных времен Крым специализиро-
вался на работорговле. Еще в эпоху Древнего Рима купцы
Боспора (Керчи) наладили масштабные операции, скупая
пленных у окрестных племен и перепродавая их по все-
му Средиземноморью. В Хазарском каганате этот сверх-
выгодный промысел прибрала к рукам иудейская община.
Но и после разгрома Хазарии работорговцы никуда не де-
лись. Они нашли пристанище в византийском Херсонесе,
оптом покупали невольников, которых пригоняли печене-
ги и половцы после набегов на Русь. А уж Золотая Орда
стала для них поистине «золотой». Та же самая община
угнездилась в генуэзских и венецианских колониях. В Ве-
неции правитель здешних городов носил красноречивый
титул «консул Хазарии», а в Генуе черноморскими вла-
дениями управлял коллегиальный орган, «Оффициум оф
23
Хазарие». Орда стала главным поставщиком рабов на ме-
ждународные рынки. Татары приводили массы пленных
из своих походов, а итальянские корабли развозили их на
Ближний Восток, в Египет, европейские страны.
Когда Крым стал вассалом Османской империи, быв-
шие генуэзские города стали турецкими. Однако община
работорговцев уцелела. Мало того, она подобрала ханство
под свое влияние. От денег работорговцев зависели при-
дворные, эмиры, мурзы. Да и для простых воинов набеги
оказывались гораздо выгоднее, чем занятия садоводством.
Пригнали вереницу «ясыря», продали — и смогли купить
обновки и украшения для жен, красивое оружие. Охота за
невольниками стала основным промыслом ханства. Если с
Менгли-Гиреем Москва заключила союз, то он посылал та-
тар на владения Литвы. А когда хан состарился, его сыно-
вья перестали считаться с отцом. Принялись нападать на
рязанские, тульские, черниговские окраины. После смерти
Менгли-Гирея его преемником стал Мехмет-Гирей. С ним
сразу же постарался навести дружбу польский король Си-
гизмунд. Согласился платить 1 тысяч золотых в год, если
крымцы будут воевать против России.
Московские государи тоже пытались вести перегово-
ры о мире. Присылали в Крым подарки (татары называ-
ли их данью), подписывали договоры. Однако ничего не
помогало. Если хан сам не выступал в поход, то отпускал
«подкормиться» отряды своих мурз и царевичей. Иначе
подданные его попросту свергли бы. А на претензии рус-
ских послов татарские вельможи пожимали плечами —
хан тут ни при чем, это своевольные царевичи шалят. Но и
полякам союз с Крымом постоянно вылазил боком. В Бах-
чисарай привозили телеги с королевским золотом, татар-
ские загоны катились на Русь. Но если их отражали, они
ничтоже сумняшеся поворачивали на владения короля.
Деньги уже получены, так какая разница, где они наберут
товар для работорговцев?
С Османской империей русские состояли в дружбе и
неоднократно жаловались на крымцев в Стамбул. Султан
слал повеления прекратить набеги. Но Мехмет-Гирей отве-
24
тил ему с предельной откровенностью: «Если я не стану хо-
дить на валашские, литовские и московские земли, то чем
же я и мой народ будем жить?» Впрочем, турки не очень на-
стаивали. По своим вассальным обязательствам крымский
хан отдавал султану 10% добычи и пленных, работорговцы
пополняли казну пошлинами, были в прекрасных отноше-
ниях с османскими вельможами в крымских городах. Да и
в Стамбуле орудовала община таких же купцов, связанная
с крымскими. Она имела связи при дворе, поставляла са-
мых соблазнительных девочек в гаремы султана и его при-
ближенных. Крупнейший невольничий рынок располагал-
ся в Перекопе. Здесь работорговцы оптом скупали у воинов
их полон. Вторым центром стала Кафа (Феодосия). Тут жи-
вой товар перепродавали, грузили на корабли и развозили
по Османской империи, в другие страны.
Московские великие князья, начиная со св. Дмитрия
Донского, налаживали оборону от степных хищников. По
южным границам строились крепости, в них размещались
сильные гарнизоны. Каждое лето сюда приходили полки
конницы, дежурили до поздней осени, пока сохраняется
опасность набегов. Вырабатывались системы оповещения
дымами, огнями, по которым оборона приводилась в го-
товность. Крестьяне бросали все дела, укрывались по ле-
сам или за стенами крепостей. Конница выступала на пере-
хват татарских загонов. В случае крупных нападений доне-
сения летели в Москву, государь высылал большие рати.
Первые сигналы об угрозе поступали от вольных ка-
заков, кочевавших в степи. Они поставляли самые точные
данные разведки. Поэтому воеводы пограничных крепо-
стей поддерживали с ними самые лучшие отношения. Они
свободно приходили в города торговать. Приносили свои
военные трофеи, добытые ими рыбу и дичь, нередко дер-
жали в приграничных городах свои семьи. Жены вели хо-
зяйство, растили детей, а мужья приходили к ним на зиму.
А когда великий князь Василий III решил перевести на по-
стоянную основу дипломатические отношения с Турцией,
он пригласил для переговоров донских атаманов. После
обсуждения с ними установили, что казаки будут встре-
2
чать и охранять послов во время их путешествия по Дону.
За эту службу платилось жалованье. Хотя сама служба
пока еще оставалась эпизодической.
Польские короли не могли организовать такую обо-
рону, как Москва. Для этого у них не было ни денег, ни
войск, ни достаточной власти. Собирать шляхту было
слишком долго и ненадежно. А могущественные паны
жили сами по себе. При набегах они предпочитали укры-
ваться в своих каменных замках, предоставляя крестья-
нам спасаться, как получится. Даже эмигрант Курбский,
перебежавший к полякам, возмущался этим: «Вельможи
знают только пить да есть сладко; пьяные они очень храб-
ры: берут и Москву, и Константинополь, и если бы даже
на небо забился турок, то и оттуда готовы его снять. А ко-
гда лягут на постели между толстыми перинами, то едва
к полудню проспятся, встанут чуть живы с головной бо-
лью. Вельможи и княжата так робки и истомлены своими
женами, что, прослышав варварское нахождение, забьют-
ся в претвердые города и, вооружившись, надев доспехи,
сядут за стол, за кубки и болтают со своими пьяными ба-
бами, из ворот же городских ни на шаг. А если выступят
в поход, то идут издалека за врагами и, походивши дня 2
или 3, возвращаются домой, и что бедные жители успели
спасти от татар в лесах, какое-нибудь имение или скот, все
поедят и последнее разграбят».
В общем, плодородная Украина была очень неуютным
и опасным местом. Впрочем, необходимо сделать уточне-
ние. В ту эпоху термин «Украина» не был обозначением
страны. Он употреблялся сугубо в прямом смысле — «ок-
раина». В документах XVI–XVII вв. упоминаются Москов-
ская Украйна (это было все южное порубежье), Сибирская
Украйна. А Поднепровье значилось Польской Украиной.
Сами местные жители называли себя «русскими». Литва
именовалась Великим княжеством Литовским и Русским,
а Львовщина в составе Польши — «Русским воеводст-
вом». Но, чтобы не сбивать с толку читателя, я буду поль-
зоваться терминами «Украина» и «украинцы» в их совре-
менном значении.
26
Единственной реальной защитой этих областей ока-
зались казаки. К ним стали обращаться магнаты, чьи вла-
дения лежали близко от Дикого Поля — Острожские, За-
славские, Збаражские, Вишневецкие. Здешние паны во
многом отличались от аристократов из внутренней Поль-
ши. Это были суровые и отчаянные воины, с детства вос-
питывались в боях, на коне. По крови они были русски-
ми, по вере — православными. Свои земли им приходи-
лось постоянно защищать с саблей в руках, и казаки для
них оказывались лучшими помощниками. Магнаты при-
влекали их, давали места для поселения, снабжали всем
необходимым, а за это получали в свое распоряжение ве-
ликолепные воинские отряды.
На Украину шел и постоянный приток беглых из дру-
гих областей Польши и Литвы. Крестьяне уходили сюда
от невыносимого панского гнета. А здесь было полегче и
посвободнее. Хозяева приграничных районов очень нуж-
дались в рабочих руках. Принимали беглых в любых коли-
чествах. Давали им льготы, освобождали от податей на ,
на 10 лет. Заселяли ими свои деревни, обезлюженные та-
тарами. Под защитой казаков осваивали пустующие зем-
ли. Самые боевые и энергичные переселенцы тоже «ока-
зачивались». Магнаты это только приветствовали. Пускай
трудятся и одновременно обороняют свои хозяйства. Ко-
личество днепровских казаков умножалось.
Основными их базами являлись Черкассы, Канев,
Киев, Немиров, Полтава. Тут они зимовали, а летом вы-
ходили в степь на промысел и охрану границы. Известны-
ми предводителями и организаторами казачьих отрядов
стали киевские воеводы Юрий Пац и Дмитрий Путятич,
черкасский наместник Богдан Глинский. О его происхож-
дении мы уже говорили — князья Глинские вели род от
казака Мамая, а Богдан носил и прозвище «Мамай». Он
прославился тем, что в 1493 г. водил черкасских казаков
к устью Днепра, захватил и разрушил крепость Очаков,
только что построенную турками и татарами. В 103 г.
крымский хан жаловался, что киевские и черкасские ка-
заки ограбили турецких купцов. В 104 г. он просил Ива-
27
на III отпустить крымских послов «на зиме... коли казаки
не ездят и дорога чиста», а в 10 г. в переписке отмеча-
лось, что «от казаков страх в поле».
Общины казаков жили по своим традициям. Право-
славие давало им главную идею — они осознавали себя
«воинами Христовыми», защитниками христиан от «ба-
сурман». А такая идея оправдывала их образ жизни, помо-
гала переносить лишения. Высшим органом казачьей вла-
сти был общий круг — в Поднепровье для него переняли
польское название «рада» («совет»). Сообща решали важ-
нейшие вопросы, выбрали и смещали атаманов, выноси-
ли судебные приговоры. За серьезные преступления кара-
ли смертью. Такие законы вырабатывала сама жизнь — в
суровых условиях, в постоянной опасности. Если не унич-
тожить гниль, угрожающую общине, могут погибнуть все.
Требовалась спайка, полное доверие друг к другу. Каждый
должен быть настоящим братом для других. Прикрыть,
помочь, а если понадобится, пожертвовать собой ради то-
варищей. Но знать, что и они так же прикроют тебя, по-
жертвуют собой ради тебя.
В казачьих обычаях можно обнаружить следы раз-
ных эпох, разных народов — так же, как и само казачест-
во формировалось из разных составляющих. Как уже от-
мечалось, слово «казак» сарматское. От сарматских на-
родов пришла и атаманская булава. У них она являлась
символом власти князей и военачальников, «булавы вож-
дей» считаются у археологов характерной особенностью
сарматских погребений. А польский историк Ян Сеннин-
ский, описывая ранних днепровских казаков, живших в
Черкассах и в Каневе, сообщал: «Женщины у них наравне
с мужчинами участвуют в военных действиях». Эта осо-
бенность также была присуща сарматским племенам, от
них и пошли легенды об амазонках.
Слово «атаман» северное, оно встречается в новго-
родских документах. «Ватт-ман» или «аттта-ман» называ-
ли предводителей варяжских дружин, что означало «отец-
витязь», «отец-муж». А в Новгороде атаманами называли
начальников рыболовецких артелей, вожаков ушкуйни-
28
ков. Слово «есаул» — тюркское, «хорунжий» — польское,
«писарь», «сотник», «судья», «старшина» — русские.
В Древней Руси отмечался и обычай брить голову, остав-
ляя одну прядь волос, так себя отмечали знатные воины.
У днепровских казаков мы встречаем аналогичные при-
чески. Лев Диакон, описывая князя Святослава, упомина-
ет и одну серьгу в ухе. У казаков она означала единствен-
ного сына у матери — каковым и являлся Святослав.
У последующих историков и литераторов было приня-
то отождествлять казаков с конницей. Но это совершенно
не верно. Казачья кавалерия появилась далеко не сразу.
Для табунов нужны пастбища, а степь еще принадлежала
татарам. В конном бою с крымскими загонами небольшие
отряды казаков стерли бы с лица земли. Да и уйти по сте-
пи верхом от татарской погони шансов почти не было. Ко-
нечно, казаки, как и все люди того времени, умели ездить
на лошадях. Но главным транспортным средством у них
была лодка, и воевали они пешими или на лодках. Опе-
рации строились так, чтобы скрытно подплыть к непри-
ятельскому стану, расположившемуся недалеко от воды.
Или устроить засаду где-нибудь на бродах, на переправах.
Внезапно напасть, вызвать переполох. Если у татар есть
пленные — освободить их, набрать добычу, а потом отча-
лить, и на воде уже не догонят. Болотистые берега и при-
брежные заросли прикроют от стрел, и казаки исчезнут
где-то в протоках.
Организацией войска из днепровских казаков занялся
Предсдав Лянцкоронский. Он происходил из очень знат-
ного польского рода, его отец был одним из самых богатых
панов, занимал при дворе высокий пост маршалка, при-
ходился родственником королю. Но Предслав был вто-
рым сыном, отцовские имения и должности унаследовал
старший брат. А младший стал типичным авантюристом
эпохи Возрождения. Путешествовал по разным странам
Европы и Азии, побывал даже в Иерусалиме. Искал сча-
стья на военной службе у различных властителей. В кон-
це концов, вернулся на родину. Выгодно женился на до-
чери одного из пограничных магнатов, князя Константи-
29
на Острожского. Общался с казаками, участвовал с ними
в схватках с татарами и обратил внимание на их исключи-
тельные боевые качества. Лянцкоронский представил, ка-
кую силу из них можно составить, а поскольку был «пти-
цей свободного полета», решил этим заняться.
Он повел переговоры с атаманами и в 106 г. созвал
казаков разных общин на первую совместную раду. Пред-
ложил создать единое войско. Обрисовал, какие дела они
смогут совершить, если будут действовать согласованно,
общими усилиями. Рисовал перспективы: когда войско
проявит себя, оно может получить официальный статус
на королевской службе, казакам будут платить жалова-
нье. Лянцкоронский искренне верил, что подобную затею
получится осуществить. Он видел, что казачье войско бу-
дет чрезвычайно полезным для защиты степной границы.
Причем и для себя он обеспечит достойное положение —
ведь до сих пор ему не досталось в Польше и Литве ника-
ких солидных и хлебных назначений.
Казакам идея понравилась. Постановили объединять-
ся, а Лянцкоронского избрали своим первым гетманом —
в Польше этот титул означал главнокомандующего. Он на-
лаживал управление войском, начал подразделять казаков
на полки и сотни. Хотя дальнейшего развития его инициа-
тива не получила. Предслав, в отличие от своего старшего
брата, не имел никакого веса при дворе и в правительстве.
Учреждать какое-то новое войско, да еще из «быдла», из
простонародья, сейм и сенат ни за что не позволили бы,
а лишних денег для него в казне не было. Поэтому вой-
ско осталось незаконным, официально его как бы не су-
ществовало. А должность казачьего гетмана первое время
оставалась у Лянцкоронского единственной — и тоже не-
официальной.
В 106 г. началась очередная война Литвы и России.
Развязали ее литовцы. Понадеялись, что после смерти
Ивана III наша страна ослабела. Но в Москве к столкнове-
нию были готовы. Мало того, строились расчеты, что точ-
но так же, как в прошлую войну, православные князья и
магнаты будут переходить на сторону русских. И казалось,
30
что эти надежды оправдываются. К государю Василию III
обратился князь Михаил Глинский. Он, как и Лянцкорон-
ский, был из числа отчаянных авантюристов и искателей
приключений. Успел послужить курфюрсту Саксонскому,
германскому императору Максимилиану, воевал в Италии
против французов, принял католицизм. Возвратившись
на родину, одержал ряд побед над татарами и стал лю-
бимцем короля Александра, получал от него щедрые по-
жалования. Но Александр умер, а у нового короля Сигиз-
мунда были свои любимцы. Глинского стали подсиживать
интригами, оттерли от важных должностей, у него требо-
вали отобрать владения, подаренные Александром. Си-
гизмунд принимал сторону обидчиков, поощрял их.
Дошло до того, что Глинского вообще перестали пус-
кать к королю. Он оскорбился. Написал Василию III, по-
обещав ему взбунтовать всю Украину, уехал в свой го-
род Туров и вместе с братьями Иваном и Василием под-
нял мятеж. Московский государь послал ему на помощь
20-тысячный корпус конницы и служилых татар под ко-
мандованием Евстафия Дашкевича. Он тоже был из рода
Глинских, родственник князя Михаила. В прошлой вой-
не Дашкевич был помощником литовского командующего
Ижеславского. В 101 г. их войско встретилось под Мсти-
славлем с русским корпусом князя Ростовского и потер-
пело сокрушительное поражение. На поле боя осталось 7
тыс. литовских трупов, многие попали в плен. Ижеслав-
ский «едва утече». А Дашкевич после такого разгрома
счел за лучшее перейти к московскому государю. Его об-
ласкали, приняли на службу.
Глинский и Дашкевич со своими отрядами захватили
несколько белорусских городов. Но раздуть большое вос-
стание не удалось. Глинский среди панов и шляхты имел
слишком сомнительную репутацию, в нем видели бродягу,
выскочку, вероотступника. Присоединяться к нему не же-
лали. А казаков удержали в повиновении Лянцкоронский
и другие пограничные начальники. Однако исход войны
решился и без этого. Конница Василия III докатывалась
рейдами до Вильно. Король и его окружение поняли, что
31
они погорячились задирать русских. В 108 г. Сигизмунд
взмолился о мире. Он был заключен на старых границах.
Братья Глинские и их сторонники выехали в Россию, госу-
дарь дал им в уделы несколько городов.
Но Дашкевич уже побывал на русской службе. Непри-
вычные порядки, нехватка «свобод» были ему не по душе.
И к тому же, покидая Литву, Глинские потеряли обшир-
ные имения, Дашкевич вполне мог претендовать на них.
Он задумал перекинуться обратно. Обратился к князю
Острожскому, тот взял на себя посредничество перед ко-
ролем, и Сигизмунд охотно согласился принять перебеж-
чика. Ну а как же — православный, русский, был в Моск-
ве на хорошем счет у, но все равно пожелал вернуться. Бу -
дет наглядным примером для других. При переговорах не
забыли уточнить, что получит Дашкевич за возвращение.
Ему отдали часть родовых имений Глинских и назначили
старостой Канева и Черкасс. Или, как говорили в Поль-
ше, «дали староство». Фактически эти города с прилегаю-
щей областью перешли не только под его управление, но
и в его владение.
Правда, староство было одно из самых беспокойных.
Канев и Черкассы были главными центрами днепров-
ских казаков. Дашкевич стал вторым человеком, кто взял-
ся устраивать их войско. У русских он многому научил-
ся. Еще Иван III перевооружил свою армию за казенный
счет — в ту эпоху подобная реформа была новшеством в
военном деле. В других странах воины приобретали или
добывали себе снаряжение самостоятельно. Московский
государь обеспечивал своим бойцам хороших коней, за-
казывал лучшие сабли, огнестрельное оружие. Дашкевич
занялся тем же. До сих пор казаки вооружались чем при-
дется. У большинства были только луки со стрелами и ко-
роткие дротики для рукопашного боя. Дашкевич стал за-
купать для них сабли и ружья (в России ружья называли
пищалями, на Украине — самопалами).
У русских он перенял и искусство фортификации. Го-
сударевы ратники хорошо умели возводить и использо-
вать полевые укрепления, острожки. Особенно эффектив-
32
ными они оказывались против конницы. Укрепление про-
стое, из земли и бревен, соорудить можно быстро. Но на
лошади его не преодолеешь, а защитники стреляют, по-
ражают всадников. Для охраны границ Дашкевич начал
строить «сечи». Те же острожки — выкопать ров, извле-
ченной землей насыпать вал, насечь бревен и поставить
из них частокол. А в сечи расположить отряд казаков. Там
он находится в относительной безопасности, будет высы-
лать дозоры вести разведку. Нагрянут татары — сможет
отбиваться, задержать их. Сечи выдвигались вперед, на
ничейную территорию, становились пограничными фор-
постами. Хотя оборона оставалась слишком жиденькой.
В 112 г. наконец-то оценили и труды Лянцкоронско-
го, он получил официальный пост Хмельницкого старос-
ты. Впрочем, помогло ему немаловажное обстоятельст-
во — назначение было слишком незавидным. Лянцкорон-
скому дали староство после страшного набега крымской
орды, и когда он приехал в Хмельник, города не существо-
вало, на его месте чернели груды головешек. Тем не менее
король Сигизмунд и его окружение считали здешнее на-
правление второстепенным. Куда более важным они виде-
ли отобрать у Москвы утраченные области. В 113 г. они
решили, что подготовились лучше, чем в прошлый раз, и
спровоцировали новую войну. Они опять обожглись. Рус-
ская армия под руководством самого Василия III овладе-
ла Смоленском.
Но и на татарской границе продолжались налеты,
стычки. Лянцкоронский полагал, что пассивной оборо-
ной ограничиваться нельзя. На удары надо отвечать уда-
рами. Только так можно заставить крымцев одуматься и
прекратить хищничества. В 116 г. казачий гетман пока-
зал, на что способно его войско. Совершил поход на город
Аккерман (Белгород) на Днестре. Казаки разметали та-
тарские отряды, разграбили город и его окрестности. Воз-
вращались с богатейшей добычей, обозами всякого добра,
стадами скота, отарами овец, вместе с освобожденными
невольниками вели немало пленных татар и турок. Сле-
дующим рейдом казаки под предводительством гетмана
ворвались в Очаков и разграбили его.
33
В исторических трудах можно встретить известие,
что Сигизмунд за эти подвиги в 117 г. даровал казакам
«вольность и землю выше и ниже порогов по обеих сто-
рон Днепра». Но документального подтверждения таких
пожалований нет. Это более поздняя легенда, появившая-
ся в XVII в. Даровать землю вблизи днепровских порогов
и за порогами Сигизмунд не мог, поскольку она не при-
надлежала королю. В XVI в. здешние места относились к
владениям Крымского ханства. Да и вообще в данное вре-
мя король вряд ли стал бы награждать казаков за достиг-
нутые успехи. Они абсолютно противоречили политике
Польши и мешали ей. Война с Россией зашла в тупик, но
дипломаты Сигизмунда готовили новый козырь — вели
тайные переговоры с ханом Мехмет-Гиреем и возобно-
вили союз с ним. Ханские послы вдруг объявили Васи-
лию III, что Крым — наследник Золотой Орды, поэтому
имеет право распоряжаться русскими землями. Потребо-
вали платить дань, а Смоленск, Брянск, Стародуб, Новго-
род-Северский, Путивль отдать Сигизмунду.
В 121 г. Россию наметили сокрушить совместным
ударом. Крымские эмиссары сплели заговор в Казани.
Мехмет-Гирей направил туда своего брата Сахиб-Гирея с
отрядами воинов. Ставленника Москвы Шаха-Али сверг-
ли и изгнали, Сахиб-Гирей сел на казанский престол. А к
крымцам Сигизмунд послал корпус литовской шляхты.
Евстафий Дашкевич участвовал в переговорах с Мехмет-
Гиреем и соблазнил своих казаков тоже подключиться к
набегу, расписал, какие богатства ожидают победителей в
Москве. Крымская орда с литовцами и казаками Дашке-
вича и казанская вторглись одновременно с двух сторон,
проломили пограничную оборону. Московский государь
спешно собрал на Оке войско, поручив командование сво-
ему брату Андрею Старицкому и Дмитрию Бельскому. Но
они действовали отвратительно, а при атаке татар первы-
ми побежали.
Армия была разбита, крымский и казанский ханы со-
единились под Коломной и двинулись на Москву. Васи-
лий III выехал в Волоколамск, отзывал войска с литовско-
34
го фронта. А в столице люди стекались в Кремль, молились
о спасении, устроили крестный ход с Владимирской ико-
ной Божьей Матери. Враги обложили город, ханы остано-
вились в царском селе Воробьеве, любуясь с высот на лежа-
щую перед ними Москву. Тех, кто сунулся к Кремлю, оста-
новила русская артиллерия. Но обнаружилось, что к осаде
город не готов, в нем было мало пороха, продовольствия, и
бояре выслали к Мехмет-Гирею делегацию с богатыми да-
рами. Хан тоже не хотел осаждать сильную крепость. По-
нимал, что это приведет к большим потерям, а тем време-
нем подойдет великий князь с ратью, и дело может плохо
закончиться. Поэтому он удовлетворился дарами, но вдо-
бавок потребовал, чтобы Василий III признал себя данни-
ком Крыма. Бояре без ведома государя поспешили выдать
такую грамоту, скрепив ее великокняжеской печатью.
Татары с литовцами и отрядами Дашкевича удалились
от Москвы, а на обратном пути решили ограбить Рязань.
Ворваться в город задумали обманом: объявили, что ве-
ликий князь признал поражение и заключен мир. Однако
воевода Хабар Симский (кстати, тоже казачьего рода, он
вел происхождение от князя касогов Редеди) перехитрил
врага. Попросил показать ему грамоту, а когда получил ее
в свои руки, отогнал неприятелей огнем орудий. В общем,
и Рязани не досталось, и ценного документа лишились.
На выручку уже спешил Василий III с полками, подошед-
шими с западных границ, и ханы со своими союзниками
предпочли убраться. Но добычи награбили немало и плен-
ных угнали множество. Русскими были переполнены рын-
ки Кафы, Казани, Астрахани. Цена на рабов резко упала, их
сбывали сразу десятками и сотнями. А престарелых, боль-
ных и прочих «нетоварных» пленников крымцы отдавали
своим детям, чтобы потренировались убивать людей.
После этого нашествия Василий III пришел к выво-
ду, что продолжать войну на несколько фронтов нель-
зя. Вступил в переговоры с Сигизмундом. Но и состоя-
ние Литвы было плачевным, она совершенно выдохлась.
В 122 г. заключили перемирие. Смоленск остался за Рос-
сией. А Дашкевичу довелось на собственной шкуре испы-
тать, чего стоит «дружба» с Крымом, — вскоре татары за-
3
хватили в плен его самого. Далеко не сразу ему удалось
сбежать. Набеги продолжались — если не всей орды, то
отдельных отрядов. Никакой помощи от короля Украина
так и не получала. Приходилось обходиться собственны-
ми, весьма ограниченными силами.
Да и отношение правительства к казакам оставалось
весьма своеобразным. В 124 г. Сигизмунд и паны подня-
ли вопрос о них на сейме. Причем рассматривались два
варианта решения — либо принять их на государствен-
ную службу, создать из них постоянное войско для охра-
ны границ, либо... уничтожить казаков. Но уничтожать
все-таки было нельзя — кто будет прикрывать от татар?
А для того, чтобы принимать на службу и преобразовы-
вать в подконтрольное войско, денег в казне не было и не
предвиделось. Вопрос остался открытым.
Зато Россия оказывалась естественной союзницей
против степных хищников. Москва и Литва враждовали
между собой, но казаки в обеих странах находили общий
язык — противник у них был общий, крымцы. Днепров-
ские казаки поддерживали связи с севрюками, российски-
ми подданными. Хорошо знали их атаманов, ходили ло-
вить рыбу на «северских реках», да и действовали нередко
вместе. Черкасский и каневский староста Дашкевич тоже
понял — против крымцев надо объединять усилия. Уста-
новил контакты с русскими воеводами, с ними обменива-
лись информацией, помогали друг другу.
Крымский хан по-прежнему числился в союзе с Си-
гизмундом и в 127 г. возмущенно писал ему: «Приходят
к нам каневские и черкасские казаки, становятся под улу-
сами нашими на Днепре и вред наносят нашим людям».
Жаловался, что они напали на татарские тылы, когда «я
шел на Московского князя... Хорошо ли это? Черкасские
и каневские властители пускают казаков вместе с казака-
ми неприятеля твоего и моего (Московского государя. —
Прим. авт.) под наши улусы, и что только в нашем панст-
ве узнают, дают знать в Москву».
А в 128 г. Дашкевич и Лянцкоронский объедини-
ли силы, вывели своих казаков в степь, взяли и разори-
36
ли Очаков. В Бахчисарае и Стамбуле начали понимать,
что днепровские казаки стали серьезной силой, способ-
ны доставить немало проблем. Было решено целенаправ-
ленно раздавить казачьи центры. В 131 г. войско цареви-
ча Саадет-Гирея обрушилось на Черкассы. Но Дашкевич с
казаками засели в городском замке, стойко отбивали при-
ступы. Татары понесли серьезные потери и вынуждены
были уйти ни с чем.
Постепенно разрасталась и система острожков-се -
чей, прикрывая украинские города и местечи. Под их за-
щитой пустынные и опасные области заселялись. Умно-
жалось и казачество, пополнялось людьми, готовыми от-
стаивать освоенные земли. В 133 г. Дашкевич выступил
на сейме, представил свой проект обороны границ. Пре-
дусматривалось на одном из днепровских островов по-
строить крепость, разместить гарнизон из 2 тыс. казаков
и таким образом перекрыть самые удобные переправы че-
рез реку, которыми пользуются при вторжениях крымцы.
Паны выслушали с интересом, одобрили. Но до практиче-
ской реализации у правительства руки не дошли. Находи-
лись более важные дела, казенные деньги растекались на
другие нужды.
ИВАН ГРОЗНЫЙ И РОЖДЕНИЕ СЕЧИ
Василий III женился вторым браком на дочери князя
Василия Глинского Елене. В 130 г. у казака Мамая-Алек-
сы родился еще один потомок — княжич Иван, будущий
Иван Грозный. Хотя в детские годы трудно было предпо-
ложить его грядущую славу и свершения. Он в трехлетнем
возрасте лишился отца, от имени ребенка стала править
мать. Сразу зашевелились заговоры среди родственников
и бояр. Желая получить поддержку, изменники сносились
с внешними врагами. Сигизмунд счел обстановку подхо-
дящей, чтобы еще раз испробовать Россию на прочность.
Начал войну. А казаки опять оказались заложниками по-
литики и маневров своих начальников. Дашкевич все еще
37
вынашивал надежды, что правительство его поддержит,
пограничное казачье войско будет создано. Он взялся по-
могать королю. Вместе с отрядами шляхты нападал на рус-
ские окраины. Днепровские казаки сшибались в рубках с
теми же севрюками, с которыми недавно ходили на татар.
А в 13 г. московскую рать хитро отвлекли. Послали
денег крымцам, и они устроили набег на Рязанщину. Рус-
ские воеводы ринулись т уда, а в это время большая ли-
товская армия под командованием гетмана Тарновского и
князя Острожского вместе с отрядами Дашкевича пред-
приняла наступление. Захватила Гомель и осадила Старо-
дуб. Гарнизон и местные казаки упорно оборонялись, но
литовцы подвели подкоп и взорвали стену, в городе на-
чался пожар. Ворвавшись в город, остервенелые неприяте-
ли истребляли всех подряд, перебили 13 тыс. человек —
и воинов, и крестьян, и женщин с детишками. В соседнем
городишке Почепе крепость была слабенькой, воевода
сжег ее и приказал населению уходить вглубь страны. Но
и литовцы опасались подхода основных русских сил, по-
кинули Северщину.
Елена Глинская и ее полководцы ответили наст упле-
нием на другом участке, в Белоруссии. Под Себежем ар-
мию литовского воеводы Немирова разгромили и загнали
на лед озера. Под тяжестью массы людей он проломился,
цвет шляхты погиб почти полностью. Сгинуло и немало
казаков — ведь Немиров был украинским магнатом, он
тоже привлекал их в свое войско. Но Сигизмунд опять вел
войну в союзе с Крымом и Казанью, удары на Русь сыпа-
лись и с юга, и с востока. Елена после победы предпочла
замириться в Литвой на тех рубежах, которые занимали
обе стороны.
А в 138 г. в Москве произошел переворот. Государы-
ню отравили. Власть захватили бояре Шуйские. Времен-
щики разворовывали казну, развалили армию. Строитель-
ство и ремонт крепостей прекратились. Голодные воины,
не получая жалованья, расходились по домам. С Крымом
и Казанью Шуйские пытались примириться, соглашались
на любые уступки. Но ханы только наглели. Крымское, Ка-
38
занское, Астраханское ханства и две ногайские орды объ-
единились против Руси, набеги стали непрерывными. Со-
временник писал: «Рязанская земля и Северская крым-
ским мечом погублены, Низовская же земля вся, Галич и
Устюг и Вятка и Пермь от казанцев запусте». Татары по-
лучили поддержку и от Османской империи. Казанский
хан, как и крымский, признал себя подданным турецко-
го султана. Мало того, изменник Семен Бельский сбежал
в Стамбул и объявил, что он — наследник рязанских кня-
зей, поэтому отдает Рязань под власть султана.
Дошло до того, что Казань требовала от Москвы пла-
тить «выход» — такую же дань, как когда-то платили Зо-
лотой Орде. А крымский Сахиб-Гирей угрожал царю, что
турецкий султан «вселенную покорил», и «дай Боже нам
ему твоя земля показати». В 141 г. был предпринят боль-
шой поход, чтобы сломить Русь, а в Рязани посадить кня-
зем Семена Бельского, султанского вассала. С крымцами
и ногайцами выступили «турского царя люди с пушками
и с пищальми». В боях на Оке врагов удалось остановить
и отбросить. Но положение России оставалось критиче-
ским. Враждебные ханства охватывали ее полукольцом.
Да и другие соседи отнюдь не были друзьями. Литва, Ли-
вонский орден, Швеция только и выжидали удобного мо-
мента, чтобы накинуться.
Но подрастал великий князь Иван Васильевич.
В 143 г. он сверг клику Шуйских. В 147 г. первым из мо-
сковских государей венчался на царство. А петлю, стяну-
тую вокруг России, требовалось решительно разрубить.
Начали войну казаки. Точнее, они ее не прекращали. Ведь
и татары не прекращали своих набегов. И если правитель-
ство Шуйских должных мер не предпринимало, то казаки
действовали сами по себе. В Москву сыпались на них жа-
лобы из Крыма, от ногайцев. А государевы дипломаты в
ответ разводили руками: «На поле ходят казаки многие:
казанцы, азовцы, крымцы и иные ходят баловни казаки,
а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят». На
самом деле ходили не только «баловни». Те казаки, кото-
рые базировались в русских приграничных городах, регу-
лярно совершали вылазки в степь.
39
В 146 г. воевода Путивля доносил царю: «Ныне, го-
сударь, казаков на поле много: и черкасцев, и кыян (из
Киева), и твоих государевых, вышли, государь, на поле
изо всех украин». Ханские послы, приезжавшие в Моск-
ву, и вельможи, принимавшие царских послов в Бахчиса-
рае, ругали «казаков-севрюков» и «всю русь», осевшую на
Дону, требовали «свести их» с этой реки. Ответы были
стандартными — за действия таких ватаг Русь не отвеча-
ет, они «как вам, так и нам тати», вот и разбирайтесь сами.
Но воспринимать подобные отговорки буквально, как это
делают некоторые историки, ни в коем случае нельзя. До-
несения воевод показывают, что в столице о действиях
казаков были хорошо осведомлены, но не давали никаких
приказов пресекать их. Ну а дипломатия есть дипломатия.
Ведь и крымские ханы заверяли, что на Русь нападают во-
все не они, а «непослушные» царевичи и мурзы. Москва с
помощью казаков стала отвечать адекватно, но тоже «не-
официально» — знать не знаем и ведать не ведаем.
А Иван Васильевич начал большую войну против Ка-
зани, лично возглавил походы. Первые из них были не-
удачными. Сказывалось и незнание местных условий, и
плохая дисциплина, разболтанность армии. Но царь на-
бирался опыта, укреплял войска. Наращивал артиллерию,
создал полки постоянной пехоты — стрельцов, реорга-
низовал поместную конницу. В этих походах царь позна-
комился и с казаками. Высоко оценил их и начал широ-
ко привлекать на службу. В 10 г. он обратил внимание
на Круглую гору возле впадения в Волгу реки Свияги. По-
велел устроить здесь передовую базу для наступления на
Казань. Предание об основании Свияжска рассказывает,
что царю явился во сне св. Сергий Радонежский и пове-
лел возвести на горе крепость. Иван Васильевич при этом
сказал: «Стесним Казань; Бог даст нам ее в руки».
Следующей весной Свияжск был построен. В нем раз-
местили гарнизон царских воинов и отряды казаков. Они
тут же начали нападать на неприятельские владения, пе-
рехватили все дороги. Местные племена черемисы, морд-
вы, чувашей стали переходить под власть России. Казанцы
40
очутились в блокаде, их хозяйства разорялись. Они взмо-
лились о мире, согласились признать себя вассалами царя,
освободить всех русских невольников — их насчитали бо-
лее 60 тысяч. Правда, успех оказался непрочным. В Казань
примчался царевич Ядигер с подмогой астраханцев и но-
гайцев. Поступили известия, что крымский хан не оставит
казанцев в беде, поддержит их, и настроения резко пере-
менились. Ядигера возвели на трон и не только расторгли
мир, а зверски умертвили находившихся в Казани русских
чиновников, военных, захваченных в плен казаков.
В 12 г. царь организовал новый поход. Сперва отра-
зили удар крымцев и турецких янычар, подступивших к
Туле и пытавшихся отвлечь русских от Казани. Но не от-
влекли. Отбив натиск с юга, армия повернула на восток.
При этом Иван Васильевич разослал грамоту казакам,
призывая их в свое войско. Прибыли казаки с Дона, Вол-
ги, Яика, Терека. Они объединились под общим коман-
дованием атамана Сусара Федорова. Осада Казани была
очень трудной. Невзирая на бомбардировку, казанцы отка-
зывались сдаваться. Но после праздника Покрова Пресвя-
той Богородицы, 4 октября, были взорваны мины, подве-
денные под валы и стены. Летопись сообщает, как пошли
на штурм «многие атаманы и казаки, и стрельцы, и мно-
гие дети боярские, и охотники». В жесточайших уличных
рубках Казань пала. Казаки ворвались в город первыми, и
Иван Васильевич, по преданию, наградил их — пожаловал
в вечное владение Тихий Дон со всеми притоками.
После многократно нарушенных клятв и морей проли-
той крови царь решил совсем упразднить Казанское хан-
ство, присоединил его к своим владениям. Но оно было
связано с другими ханствами, с Османской империей.
В казанских селениях появились агенты Крыма и Турции
с мешками денег. Заполыхали восстания. А через Астра-
хань к ним пошла подмога. Становилось ясно: чтобы дос-
тичь мира в Поволжье, надо взять под контроль и второе
ханство. Астраханский властитель Ямгурчей двурушни-
чал и лгал. Объявлял себя союзником России, а на самом
деле укреплял связи с Крымом, сносился со Стамбулом.
41
Когда султан пообещал ему покровительство, Ямгурчей
сбросил маску, заточил в тюрьму царского посла.
В общем, одна война потянула за собой другую. Мо-
сковское правительство повело переговоры с дружест-
венной ветвью ногайцев, и их предводитель князь Исма-
ил предложил посадить ханом в Астрахани своего родича
Дервиша-Али. Иван Васильевич согласился. Главное, что-
бы был лояльным к России. Весной 14 г. на Астрахань
отправилось войско на судах во главе с Пронским-Шемя-
киным. Оно было небольшим, несколько тысяч — на стру-
гах и лодках значительные силы не разместишь. Но рать
состояла из отборных воинов, а вдобавок царь опять по-
звал донских и волжских казаков.
Они собрались на Переволоке, посовещались и вы-
брали общим атаманом Федора Павлова. Стали ждать по-
явления государевой флотилии. Но обнаружили, что на-
встречу ей выдвигается астраханское войско. Выслали
гонцов, предупредили передовой отряд князя Вяземского.
Договорились с ним, как действовать, и вместе неожидан-
но налетели на неприятеля возле Черного острова. С не-
скольких сторон полили астраханцев пулями и стрела-
ми, принялись рубить. У них поднялась паника, побежали
кто куда. Казаки и Вяземский погнались за ханом, захва-
тили его гарем, астраханскую артиллерию. Сам Ямгурчей
сумел ускакать, направляясь в Азов, а город сдался. Рать
Пронского-Шемякина вошла в Астрахань без боя. На пре-
стол возвели Дервиша-Али. Он вместе с мурзами принес
присягу Ивану Васильевичу, обязался платить дань и про-
пускать русские суда на Каспий. В Астрахани был остав-
лен дворянин Тургенев с отрядом казаков.
Они оказались очень кстати. Ямгурчей вскоре вернул-
ся с крымцами и ногайцами, пробовал овладеть городом.
Но казаки отразили его и отогнали прочь.
Под контроль России перешла вся Волга. Открылись
дороги в Среднюю Азию, на Кавказ. В Москву прибыли
посольства кабардинцев, адыгов и гребенских казаков,
просили принять их «под государеву руку». Туда был от-
правлен дьяк Щепотьев. Он объехал кавказские княжест-
42
ва, провел переговоры и принял присягу местных жите-
лей. Стоит отметить, что царские чиновники неплохо зна-
ли историю кавказских народов. Под решение о принятии
Кабарды в подданство они постарались подвести юриди-
ческую базу. Указывалось, что «черкасы» (кабардинцы)
в давние времена являлись «холопями» Тмутараканских
князей, а когда их земля «отошла к нечестивым», «всели-
лись в горы».
С Османской империей у России сложились весьма
своеобразные отношения. Султан Сулейман I Великолеп-
ный внешне не выказывал вражды. Он обращался к Ива-
ну Васильевичу с подчеркнутым уважением, в грамотах
писал его имя золотыми буквами, называл «царем счаст-
ливым», «мудрым». Турецкие и русские купцы, диплома-
ты, свободно ездили через Азов и Дон. Но в это же время
султан развернул необъявленную войну руками крымцев,
ногайцев, казанцев. В нее втянули и нового астраханского
хана. Посланцы из Стамбула и Бахчисарая повели с ним
тайные переговоры, сулили золотые горы, и Дервиш-Али
изменил. Весной 16 г. к нему из Крыма пришла тысяча
турецких янычар, из степей прискакала ногайская конни-
ца. Находившиеся в Астрахани казаки и ратники, пона-
ехавшие сюда русские купцы и рыбаки, ничего не подоз-
ревали. Заговорщики напали на них вероломно и внезап-
но, впустили в город турок с ногайцами и устроили резню.
Русских перебили всех до единого.
Царь принялся формировать судовую рать, поручил
командование стрелецким головам Черемисинову и Пи-
семскому, позвал дружественных ногайцев князя Исмаи-
ла. Но опять отличились казаки. На этот раз их возглавил
атаман Ляпун Филимонов. Он понял, насколько важно не
упустить время, пока астраханцы не получили новых под-
креплений и не изготовились к обороне. Донские и волж-
ские казаки, собрав все силы, не стали дожидаться воевод
и напали на ханское воинство, стоявшее лагерем возле
города. Астраханцы и их союзники считали, что русская
рать далеко, вели себя беспечно, и вдруг на них наброси-
лись вооруженные люди, начали громить и крушить. Под-
43
нялся переполох, кричали, что пришла царская армия. Пе-
репугались, что сейчас им будут мстить за перерезанных
русских, и хлынули куда глаза глядят. Когда приплыли
струги со стрельцами, они нашли город пустым. Ляпуна
Филимонова за проявленную доблесть пожаловали в дети
боярские. А нового хана Иван Васильевич решил не ста-
вить. Сколько можно измен? Астрахань вслед за Казанью
вошла в состав России.
Но в это же время развернулись боевые действия на
широком пространстве, от Волги до Днепра. Когда в Аст-
рахани произошли бунт и резня, крымский хан Девлет-Ги-
рей, конечно же, догадывался — царь непременно пошлет
туда войска. Он готовился помешать русским. Вывел в
поле всю орду и наметил бросить ее на Тулу или Козельск.
Прикидывал, что Иван Васильевич перенацелит все силы
для отражения удара, и Астрахань будет спасена. Однако
и царь предвидел — крымский хан, конечно же, вмешает-
ся! Чтобы сорвать его набег, Грозный решил испробовать
новую тактику. Отправляя рать на Волгу, он сформировал
второй отряд, стрельцов и служилых казаков под коман-
дованием дьяка Ржевского. Ему поручили совершить рейд
по Днепру.
Погрузившись на лодки, воины спустились по реке.
По дороге к ним пожелали присоединиться 300 днепров-
ских казаков атаманов Млынского и Еськовича. Вместе с
ними налетели на крепость Ислам-Кермен, потом на Оча-
ков. Штурмовать их не стали, но погромили посады. Хан
уже вел орду на север, об этом доложила казачья разведка.
Иван Грозный выехал в Серпухов, собирал полки на Оке.
Но они не понадобились. До Девлет-Гирея донеслись из-
вестия о нападении на его тылы и вогнали его в шок. Он
срочно повернул обратно, защитить Крым. А второе лицо
в государстве, калгу, выслал уничтожить неожиданных
гостей, дал в его распоряжение многочисленную конницу.
Однако сделать это оказалось не так-то просто. Казаки и
стрельцы засели на острове, укрепились окопами и шесть
дней отбивали атаки. В массе всадников пули и стрелы
находили жертвы без промаха, крымцы несли большой
44
урон. А потом Ржевский совершил ночную вылазку, ото-
гнал «стада конские, да на остров к себе перевез». Пере-
правил татарских лошадей на другой берег и «по Заднеп-
ровью по Литовской стороне вверх пошел».
Задача была блестяще выполнена. Мало того, лихая
операция вызвала восторг у остальных днепровских ка-
заков. Они уже были наслышаны о славных делах своих
донских и волжских собратьев. Теперь могли самолич-
но поговорить с воинами и убедиться, как ценит их рус-
ский царь, как жалует и награждает. Днепровское казачье
войско в это время возглавлял князь Дмитрий Вишневец-
кий. Он был очень знатного рода, из Гедиминовичей, вла-
дел обширными имениями под Тернополем. Но по натуре
был таким же бесшабашным искателем приключений, как
Лянцкоронский или Глинский. Он тоже немало странст-
вовал по свету. Успел послужить и у польского короля, и у
молдавского господаря, побывал даже у турецкого султа-
на. С 11 г. он был назначен старостой Каневским и Чер-
касским. Дашкевич уже умер, а управлять самым беспо-
койным районом, где требовалось находить общий язык с
казаками, мог далеко не каждый из панов. Да и хотел да-
леко не каждый. Но Вишневецкий казакам пришелся по
душе, в казачьей среде ему дали прозвище «Байда» и из-
брали гетманом.
Ржевский с отрядом шел через его владения, Виш-
невецкий радушно принял их, пировал с ними, расспра-
шивал, как живется и служится у Ивана Грозного. А про-
вожая гостей, отправил с ними своих посланцев к царю,
просил принять его в подданство вместе с его городами.
Обещал, что даже без подкреплений, собственными сила-
ми, он запрет хана в Крыму, «как в вертепе». Что и гово-
рить, предложение было чисто казачье, со всего плеча. Но
Иван Васильевич отнесся к нему более взвешенно, Канев
и Черкассы брать в подданство не стал. Ведь это влекло
за собой войну с Польшей и Литвой, которой царь наде-
ялся избежать. Однако государь принял Вешневецкого на
службу «со всем козацтвом», а вместо Канева и Черкасс
выделил князю город Белев. Таким образом, на службе у
4
Ивана Грозного собралось все казачество: донское, волж-
ское, терское, яицкое — и днепровские казаки тоже пере-
шли к нему!
А сорвиголова Вишневецкий даже не ждал ответа. Со-
брал своих казаков и снова нагрянул в Ислам-Кермен. Но
посадами уже не ограничивался, с налета захватил кре-
пость, разграбил и сжег. Пушки из нее вывез на остров
Хортица, в то время пустынный, и в том же 16 г. здесь
была построена первая Запорожская Сечь. Как мы уже го-
ворили, деревянные укрепления-сечи начал ставить еще
Дашкевич. Но эта Сечь располагалась за днепровскими
порогами. За границей литовской территории, на землях
крымского хана. Она становилась базой для новых рейдов
в татарские и турецкие владения. И она служила России!
Предания запорожцев рассказывают, что именно
Вишневецкий устанавливал законы Сечи. А исследовате-
ли полагают, что за образец он взял устав Мальтийского
рыцарского ордена. Казаки именовали себя «лыцарями»,
а войско подразумевалось «лыцарским братством». Глав-
ным стержнем братства и смыслом жизни казаков при-
знавалась вооруженная защита христиан от «басурман».
Измена, блуд, мужеложство, трусость в бою, воровство
у товарищей карались смертью. Внутри Сечи вводилось
строгое безбрачие, женщины в нее категорически не до-
пускались. Впрочем, такие законы имели под собой и чис-
то рациональную основу. Народ в Сечи собирался разно-
шерстный, и наличие женского пола запросто могло раз-
ложить «лыцарство».
Что касается других традиций, то многие из них суще-
ствовали в других казачьих общинах — на Дону, Волге, Те-
реке, Яике: казачьи круги, выборность атаманов и старшин,
железная дисциплина в походах, равенство в быту, взаимо-
выручка. Мы уже говорили, что такие обычаи вырабатыва-
лись исторически. Для тех условий, в которых жили каза-
ки, они оказывались оптимальными, без этого было нель-
зя. Но и буйные казачьи праздники, песни, пляски тоже
были необходимыми, без этого тоже было нельзя — по-
сле непомерных трудов, рискованных предприятий, отча-
янных боев людям требовалась разрядка. Поэтому в Сечи
46
«мальтийские» нововведения перемешались и срослись с
древними казачьими и народными обычаями.
Для Девлет-Гирея появление в его владениях казачь-
ей крепости стало очень неприятным сюрпризом. Он при-
казал уничтожить дерзких пришельцев, бросил на них
массу своей конницы. Крымцы осаждали и шт урмовали
Хортицу 24 дня. Но положение на острове было очень вы-
годным. Казаки расстреливали плывущих к ним воинов.
Всадники, пытающиеся переправиться с конями, стрелять
не могли. А достать защитников стрелами с берега было
проблематично — слишком далеко, река широкая. Орда
недосчиталась многих лихих наездников и ушла не соло-
но хлебавши.
А в это же время на Крымское ханство посыпались
другие удары. Кабардинцы, адыги и гребенские казаки
вдруг атаковали на Кубани, захватили города Темрюк и
Тамань. Донские казаки под началом атамана Михаила
Черкашина впервые вышли в море. Высадились десантом
в самом Крыму и разорили окрестности Керчи. Хан был
в ужасе. Решил, что на него напали передовые отряды, а
за ними придет войско самого царя. Девлет-Гирей писал
султану, что русские действуют так же, как в Казани, спер-
ва напустили казаков, а потом завоевали. Взывал — если
Турция не возьмет его под защиту, то Крым погиб.
Сулейман Великолепный также встревожился. При-
слал хану янычар и повелел, чтобы молдавский и волош-
ский (румынский) господари выделили войска в распо-
ряжение Девлет-Гирея. Так что первая Сечь просущест-
вовала недолго. В 17 г. берега Днепра снова почернели
от массы татарской конницы, но на этот раз появились и
полчища пехоты, артиллерия. После тяжелых боев каза-
кам пришлось покинуть остров, Сечь была разрушена. Но
и хан уже не отваживался идти на Русь. А его воинам нуж-
но было «подкормиться». Да и крымские работорговцы
уже три года сидели без свежего «товара». Поэтому Дев-
лет-Гирей повел орду на Подолию и Волынь.
Король Сигизмунд II оказался вообще в дурацком по-
ложении. Он только что отослал хану ежегодный обоз с
47
золотом, приложил и дружеское письмо, подстрекая уда-
рить на русских. И вдруг татарские лавины хлынули по
его стране. Этот неожиданный набег стал особенно опус-
тошительным. Магнаты, как обычно, попрятались по зам-
кам. Крымцы беспрепятственно разграбили и выжгли об-
ширный край. Хан, мурзы, воины и крымские купцы были
удовлетворены. Помосты на невольничьих рынках снова
переполнились. Не российскими, а украинскими девушка-
ми, парнями, детьми. Но в денежном эквиваленте чем они
отличались от российских?
ДНЕПРОВСКИЕ КАЗАКИ НА ЦАРСКОЙ СЛУЖБЕ
Иван Грозный реформировал не только армию. Он
строил новый, доселе не с уществовавший тип государст-
ва — земскую монархию. Она опиралась не на знать и не
на дворянство, а на народ. Сильная власть царя сочета-
лась с широким самоуправлением на всех уровнях. Права
воевод Иван Васильевич урезал, оставил им только функ-
ции начальников гарнизонов и судей. А все дела местно-
го управления были переданы земским старостам. Их из-
бирало само население из своей среды. Царь доверял не-
знатным талантливым людям, например Строгановым,
предоставил им осваивать пустынные районы на Север-
ном Урале. Высшим органом на Руси стал Земский со-
бор — съезжались делегаты от разных городов и уездов,
разных сословий. А для управления страной Иван Василь-
евич начал создавать постоянные правительственные ор-
ганы, приказы. В них работали профессиональные чинов-
ники, дьяки и подьячие — тоже не из знати. Их назначали
не по происхождению, а по деловым качествам.
Все это вызывало растущее недовольство боярской
касты. По соседству она видела совершенно другой при-
мер государственного устройства, в Польше и Литве, где
богатые аристократы диктовали волю королям, пользо-
вались неограниченной властью в своих владениях, про-
водили жизнь в праздниках и кутежах. Складывалась оп-
48
позиция царю. Рождались заговоры. Но Иван Васильевич
пока еще был Грозным только для внешних врагов. С под-
данными старался обращаться милосердно, по-христиан-
ски. Когда раскрывались измены, царь прощал виновных,
возвращал их на ответственные посты — и они продолжа-
ли подспудную деятельность. Крамольными боярами ин-
тересовался польский король, поддерживал с ними связи.
А оппозиция постаралась и царя взять под собственное
влияние. В дружбу к нему втерся Алексей Адашев, про-
тащил ко двору священника Сильвестра. Они стали бли-
жайшими советниками Ивана Васильевича, фактически
возглавили правительство. В окружение царя они ввели
своих единомышленников — Курбского, Курлятева, Ми-
кулинского и др. Составилась «избранная рада», решав-
шая вопросы о назначениях на важные посты, пытавшая-
ся направлять государственную политику.
Завоевание Казани, Астрахани, победы над Крымом
создали царю чрезвычайный авторитет в народе. Нако-
нец-то страна избавилась от кошмара набегов, терзав-
ших ее чуть ли не каждый год. Но перед Россией стояла
еще одна серьезнейшая проблема. Для нее была жизнен-
но важной торговля с западными странами. В то время в
России еще не были открыты месторождения меди, селит-
ры, свинца, их закупали за границей. А медь — это артил-
лерия, селитра нужна для изготовления пороха, свинец —
пули. Торговля обеспечивала золото и серебро для казны,
своего еще не было. Но самую удобную дорогу на запад,
через Балтийское море, закупорили Ливонский орден и
Швеция.
В период малолетства Ивана Васильевича и безала-
берного боярского правления они обнаглели. Перечерк-
нули договоры о «свободной и беспомешной торговле»,
заключенные при Иване III, не пропускали через свою
территорию наших купцов и стратегические товары. По-
рушили русские подворья и православные церкви, суще-
ствовавшие в их городах. Задиристый шведский король в
16 г. даже полез воевать. Но русские полки быстро ему
всыпали, и он заюлил, упросил царя о мире. Однако Ли-
49
вонский орден упрямился, выполнять требования Моск-
вы не желал.
Вразумить его оружием казалось нетрудным. Былая
сила крестоносцев сошла на нет. Рыцари забыли о воин-
ском искусстве, занимались собственным хозяйством и
надувались пивом, их мечи и доспехи ржавели на стенах
замков. Но на стороне Ордена могли вмешаться Литва
и Польша. Адашев разработал план, как избежать такой
опасности — заключить с Сигизмундом II союз. Пускай
поляки уступят русским Прибалтику, а за это царь вместе
с королевской армией сокрушит Крымское ханство, ведь
оно терроризировало набегами обе державы. Идея выгля-
дела плодотоворной.
Хан Девлет-Гирей после казачьих нападений пребы-
вал в страхе. В Москву приехало его посольство, просило
о заключении мира. Но правительство Адашева сорвало
переговоры, не стало даже рассматривать ханское обраще-
ние. Гетман Вишневецкий и дьяк Ржевский были отправ-
лены на Днепр. Им дали тыс. детей боярских, стрельцов
и казаков, поставили задачу «воевать Крым» и отбивать
литовских подданных, которых татары угоняют с Украи-
ны. Об этом написали Сигизмунду — что Россия по соб-
ственному почину уже взялась помогать ему. К королю
поехала русская делегация. Везла предложение о союзе:
совместными усилиями наступать на Крым и вообще по-
кончить с ханством.
Татары и впрямь совершенно допекли Литву и Поль-
шу. А после недавнего нашествия на Подолию и Волынь
шляхта, купцы и прочие жители восприняли такие извес-
тия из Москвы с колоссальным воодушевлением. Царских
послов носили на руках, в их честь устраивались пиры и
праздники. Что касается короля, то казалось, что он про-
сто счастлив. В Россию поехали ответные делегации. Про-
износили пылкие речи о «христианском братстве», о род-
стве народов двух стран. Сигизмунд в своих письмах к
Ивану Васильевичу рассыпался в выражениях любви, со-
глашался на союз, обещал прислать полномочное посоль-
ство для его заключения. Но это было не более чем ло-
0
жью. Впоследствии литовские вельможи проболтались
русским послам, что король и его правительство были во-
все не заинтересованы в падении Крыма. Ханство счита-
лось необходимым противовесом России.
Да, татары разоряли Литву. Но они угоняли простых
мужиков и баб — а много ли стоят судьбы каких-то кре-
стьян в большой политике? Зато татар можно было ис-
пользовать против русских. Уступать царю Ливонию Си-
гизмунд и подавно не собирался. На переговорах паны
всего лишь морочили головы. А приезд в Москву полно-
мочного посольства для подписания договора под разны-
ми предлогами откладывался. Но в это же время снова-
ли тайные делегации между Польшей и Бахчисараем, ко-
роль возобновил союз с Девлет-Гиреем. Велись секретные
переговоры с Ливонским орденом, Швецией. Подключил-
ся папа римский. Фактически Ливонский орден был само-
стоятельным государством, но юридически он числился в
составе Германской империи. С императором Фердинан-
дом поляки нашли общий язык, он подписал тайное со-
глашение о передаче Ливонии «под защиту» Сигизмунда.
Против нашей страны составлялся грандиозный между-
народный заговор.
В Москве об этом не знали. В 18 г. царские рати дви-
нулись на Ливонию. Прогнозы о том, что война будет лег-
кой, как будто оправдывались. Отряды рыцарей сметали с
дороги, взяли 20 городов. Иван Васильевич снова позвал
в войско казаков, и они доходили до Риги, сожгли много
кораблей, зимовавших в устье Двины. А для того, чтобы
крымский хан не вмешался и не напакостил, начали дей-
ствовать Вишневецкий и Ржевский с царскими ратника-
ми, служилыми и днепровскими казаками. На реке Псел
они построили лодки, спустились по Днепру до устья и
не обнаружили «в поле ни одного татарина». Как выясни-
лось, вся орда сидела в Крыму. Ожидала нападения и гото-
вилась его отражать. Ржевский остался на Днепре, а Виш-
невецкий получил приказ царя идти с казаками на Кавказ,
в Кабарду. Помочь ей против ногайцев, собрать войско из
горцев, гребенских казаков и вместе с донцами тревожить
Крым со стороны Азова.
1
Хотя Девлет-Гирей был хитрым волком. Раньше его
орда всегда ходила на Русь летом, когда был поднож-
ный корм для коней. Теперь он наметил набег зимой, ре-
шил нагрянуть неожиданно. К этому подталкивал и Си-
гизмунд. Прислал хану щедрую плату, сообщал, что все
силы царя находятся в Прибалтике, южные рубежи ого-
лены. Девлет-Гирей вывел в зимнюю степь 100 тыс. всад-
ников, бросил тремя группировками на Рязань, Каширу и
Тулу. Но от казаков полетели тревожные сигналы в Моск-
ву, и выяснилось, что не все русские полки ушли на запад.
Навстречу татарам выступила рать Михаила Воротынско-
го. Хан узнал об этом от пленных, а из тыла к нему при-
мчались гонцы, в ужасе рассказывали — донские казаки
напали на улусы, оставшиеся без воинов, угнали 1 тыс.
лошадей. Девлет-Гирей без боя повернул назад. Но еще и
ударили морозы, повалили снега. Крымцы рассчитывали
взять конский корм в русских селениях, а без него лоша-
ди стали падать, всадники замерзали. Воротынский док-
ладывал, что шел за татарами до Оскола «по трупам».
У русских дела выглядели блестяще. Опасаться ударов
из Крыма после такой катастрофы не приходилось. А в
Ливонии царили полный разброд и паника, многие орден-
ские чины и города склонялись к капитуляции. Но тут-то
вмешались другие державы. В Москве появились посоль-
ства императора Фердинанда, шведов, датчан, предлагая
переговоры. И вместо того, чтобы решительным натис-
ком добить Орден, Адашев с какой-то стати согласился на
посредничество датчан. Они брались уговорить ливонцев
принять русские условия, и для этого было заключено пе-
ремирие на полгода.
Однако царю его советники сумели внушить — пере-
мирие в Прибалтике в данный момент выгодно самой Рос-
сии. Именно сейчас, пока Девлет-Гирей не оправился от
бедственного похода, настал подходящий момент нанес-
ти смертельный удар по Крыму. Полки из Прибалтики пе-
ребрасывались на юг. Под руководством Алексея Адаше-
ва и Сильвестра составлялись и зачитывались воззвания
о крещении в Крыму святого князя Владимира, о восста-
2
новлении креста над древним Херсонесом. Одним из тех,
кого увлекла эта пропаганда, был Вишневецкий. Адашев
наобещал ему, что он после победы станет князем крым-
ским или, по крайней мере, днепровским.
В феврале 19 г. Вишневецкого отправили на Север-
ский Донец, он должен был готовить флотилию и атако-
вать «от Азова под Керчь». Игнатий Вешняков получил
приказ ехать на Дон, соединиться с Вишневецким и стро-
ить там крепость, базу для походов на Крым. А на Днепр
послали брата царского приближенного, Данилу Адаше-
ва, поручили строить лодки и «промышляти на крымские
улусы». 11 марта Боярская дума приняла приговор соби-
рать войско против хана. Возглавить его должен был сам
царь, и Михаила Воротынского отправили на рекогносци-
ровку в Дикое Поле «место рассматривать, где государю
царю и великому князю и полкам стояти»...
Начало кампании было многобещающим. Данила Ада-
шев с корпусом из тыс. детей боярских, стрельцов и ка-
заков на лодках появился на Днепре. Здесь к нему присое-
динились 3 тыс. украинских казаков. Спустились по реке,
вышли в море и захватили два турецких корабля. Потом
высадились на западном побережье Крыма и наделали ко-
лоссальный переполох. Перепуганные татары ринулись
бежать вглубь полуострова. Хан силился собрать войско,
но в полной неразберихе утратил управление своими под-
данными. Не мог найти удравших мурз, мурзы не могли
отыскать рассыпавшихся воинов. Царские ратники и ка-
заки две недели опустошали города и селения, набрали ог-
ромную добычу, освободили тысячи невольников и бес-
препятственно отплыли назад.
В устье Днепра остановились. Среди пленных ока-
залось какое-то количество турок, Адашев отослал их к
паше Очакова и принес извинения — объяснил, что царь
воюет только с Крымом, а с Османской империей сохра-
няет мир. Паша и сам приехал к воеводе с подарками, за-
верил в «дружбе». Хотя своим визитом он, скорее всего,
специально задерживал русских. Девлет-Гирей кое-как
успел оправиться и с тучей конницы помчался к Днеп-
3
ру, чтобы перехватить флотилию возле порогов. Не тут-
то было! Казаки и стрельцы заняли оборону на островах,
отразили татар огнем, и хан, потеряв немало всадников,
ушел прочь.
Еще одну победу одержали донские казаки атамана
Черкашина, разбили крымцев на Донце, прислав в Москву
«языков». Несколько легких отрядов татар перехватил и
уничтожил Вишневецкий. А Вешняков построил на Верх-
нем Дону крепость Данков. Эти успехи праздновались по
всей стране. Летопись радостно извещает, что «русская
сабля в нечестивых жилищех тех по се время кровава не
бывала... а ныне морем его царское величество в малых
челнех якоже в кораблех ходяще... на великую орду внеза-
пу нападаше и повоевав и, мстя кровь христианскую пога-
ным, здорово отъидоша». Да и впрямь было чему порадо-
ваться. То крымцы к нам «в гости» ходили, а теперь и мы
к ним пожаловали!
Хотя удары с Днепра и Дона должны были только
подготовить почву для главного наступления. Полки уже
стояли на Оке, подвозили обозы, к армии прибыл государь.
Оставалось дать команду — вперед! Приближенные убеж-
дали Ивана Васильевича, что победа будет совсем не труд-
ной. Если Крым запросто громят казачьи отряды, сможет
ли он противостоять всей русской армии? Но здесь стоит
задаться вопросом, имел ли шансы Иван Грозный после
Казани и Астрахани завоевать еще и третье ханство? Нет,
не имел. Казаки нападали налегке, на лодках. А большому
войску, чтобы добраться до Крыма, требовалось преодо-
леть сотни километров степей — под палящим солнцем,
при нехватке воды, продовольствия. Можно вспомнить,
какими последствиями обернулись Крымские походы Го-
лицына в конце XVII в. Ворваться в Крым так и не смогли,
но потеряли десятки тысяч людей, умерших от перегрева,
жажды, болезней. А во времена Голицына граница лежала
гораздо южнее, идти предстояло ближе...
Получалось, что советники подталкивали царя в про-
пасть. Но Иван Васильевич был уже опытным военным.
Прежде чем принять окончательное решение, он еще раз
4
проверил возможные трудности и препятствия. Вызвал
«для совета» казачьих атаманов и воевод, уже повоевав-
ших в степях. А после обсуждения с ними пришел к вы-
воду — вести армию через Дикое Поле нельзя. Как ни ула-
мывали его Курбский и иже с ним, приказа о походе он
не отдал. В войне с Крымом Иван Грозный выбрал другую
тактику — ту, которая уже показала свою эффективность.
Днепровским и донским казакам он послал повеление по-
прежнему тревожить Крым. А казачьи налеты использо-
вал для давления на хана. Отписал Девлет-Гирею: «Ви-
дишь, что война с Россией уже не есть чистая прибыль.
Мы узнали путь в твою землю...»
Но в это же время поползли по швам столь выигрыш-
ные дипломатические комбинации, которые строил Ада-
шев. Весной 19 г. в Москву пожаловало посольство Лит-
вы. Его ждали уже давно, с нетерпением. Сигизмунд II
много раз обещался прислать его — заключать союз про-
тив Крыма. Но вместо союза послы с ходу потребовали...
вернуть Смоленск! А король в своем послании указал, что
он «запрещает» русским «воевать Ливонию», отданную
императором под его покровительство. Зато передыш-
кой в Прибалтике Литва, шведы, датчане воспользовались
в полной мере. Орден стал получать от них и материаль-
ную, и военную помощь, мысли о капитуляции отбросил.
А в августе 19 г. в Вильно был подписан договор о пе-
реходе Ливонии в «клиентелу и протекцию» Сигизмунда.
Причем в одном из пунктов Литва и Орден обязались че-
стно разделить между собой будущие завоевания в России!
Они намеревались уже не обороняться, а наступать! При-
балтийские рыцари настолько окрылились, что даже не до-
ждались окончания перемирия. На месяц раньше веролом-
но атаковали русские гарнизоны, захватили их врасплох.
А те же самые советники, которые завели политику
страны в ловушку, предлагали теперь царю выход — оста-
вить Ливонию. Этой ценой примириться с Литвой, заклю-
чить с ней союз и бросить все силы на Крым. Сильвестр на-
седал на Ивана Васильевича, внушая ему, что ничего друго-
го не остается. Доказывал, что ливонцы и литовцы все-таки
«христиане». Стало быть, православному царю надо сра-
жаться не против них, а заодно с ними. Получалось, что
Россия разгромила Орден только для того, чтобы подарить
его Литве! А после этого требовалось любезно раскланять-
ся с Сигизмундом, подружиться с ним и ради «христиан-
ского» единства схватиться с татарами и турками.
Царю подобный поворот совершенно не понравил-
ся, он не соглашался. Но в октябре он уехал на богомо-
лье и вдруг узнал, что Адашев в его отсутствие самоволь-
но ведет переговоры с литовцами, выражает готовность
уступить их требованиям. А последнюю точку в выборе
дальнейшей политики, да и в существовании «избранной
рады», поставили украинские казаки. На перевозе через
Днепр они перехватили литовских гонцов, везших в Крым
грамоту от Сигизмунда. Ее доставили Грозному. Король
писал, что направляет к Девлет-Гирею «большого посла с
добрым делом о дружбе и братстве» и обещает платить
ежегодные «поминки», чтобы хан «с недруга нашего с Мо-
сковского князя саблю свою завсе не сносил». И с таким
«союзником» предлагалось мириться любой ценой! От-
дать ему на блюдечке Прибалтику только ради того, что-
бы вместе с ним воевать против «врагов Христа»!
После эдаких открытий царь решительно избавил-
ся от своих давних советников. Правда, об измене он
еще не подозревал. Адашева и Курбского назначил в ар-
мию, Сильвестр оскорбился и ушел в монастырь. А вой-
ска Иван Васильевич нацелил снова на Ливонию и нанес
ей окончательное поражение. Но в Эстонии высадились
шведы, датчане. В 161 г. открыла боевые действия Лит-
ва. При таком раскладе воодушевился и Девлет-Гирей, о
мире он теперь даже слышать не хотел. Его союз с Сигиз-
мундом из тайного стал официальным.
Война приобрела тяжелый и затяжной характер.
А большинство днепровских казаков по-прежнему служи-
ло царю. Оставалось в родных местах, защищало их от та-
тар, но и для России казачьи рейды с Днепра и Дона были
лучшим средством нейтрализовать хана. Вишневецкий по
приказу Ивана Васильевича еще раз ходил в Кабарду, сор-
6
ганизовал горцев и казаков «промышляти над крымским
царем». Но постепенно он разочаровался в русской служ-
бе. Южное направление стало не главным, а второстепен-
ным. Здесь уже нельзя было выдвинуться, рассчитывать
на громкую славу и дальнейший взлет карьеры. Перспек-
тивы стать князем крымским или днепровским, которы-
ми вскружил ему голову Адашев, развеялись как дым.
Осталась скромная роль командира небольших отрядов,
выполняющих трудные, но не слишком заметные, вспомо-
гательные задачи.
В течение нескольких лет Вишневецкий выжидал, на-
деялся, но убедился — положение не изменится. Война с
Литвой надолго, и наст упления на Крым не будет. В 163 г.
он обратился к Сигизмунду, просил принять его обрат-
но. Король обрадовался: гетман подаст пример всей Ук-
раине, приведет казаков под его знамена. Обласкал князя,
возвратил ему староство Каневское и Черкасское. Одна-
ко многие казаки не поддержали такого решения гетма-
на. Атаманы Савва Балыкчей Черников, Ивашка Пирог
Подолянин, Ивашка Бровка и другие объявили, что отка-
зываются ему повиноваться. Хотя и самого Вишневецкого
отнюдь не удовлетворило новое положение. Фактически
он вернулся к тому же, с чего начинал. Попал на второ-
степенную должность одного из пограничных начальни-
ков. От царя откололся, а от короля ни помощи, ни денег
ждать не приходилось. Но тут князю подвернулась оче-
редная авантюра.
В соседней Молдавии уже несколько лет кипели сму-
ты, боярские кланы грызлись и резались между собой. За-
говор против господаря Александра Лэпушняну возглавил
некий Иоанн Гераклид. Он был греком, солдатом-наем-
ником, служил в разных странах, перешел в протестант-
скую веру. А в Молдавии придумал себе знатное проис-
хождение, получил помощь от германского императора,
на его деньги нанял разношерстное воинство, в том чис-
ле отряд казаков. В бою с дружинами господаря одержал
победу, Александр сбежал к туркам. Гераклид сел на пре-
стол. Но он принялся откровенно грабить страну, ввел ог-
7
ромные подати, обирал даже церкви, напустил в Молда-
вию протестантов. В 163 г. народ восстал. Однако и боя-
ре подсуетились. Под предводительством молдавского
командующего, гетмана Томши, внезапно напали и пере-
били наемников Гераклида. Его захватили в плен, и Томша
собственноручно забил его до смерти дубинкой. Стал гос-
подарем под именем Стефана VII.
Но простонародье не желало подчиняться новому
узурпатору, видело в нем очередного боярского ставлен-
ника. Хотя враги у Томши были и среди бояр. Одна из
группировок вынашивала планы избавиться от владыче-
ства султана и перекинуться под власть польского коро-
ля. Она сочла, что подходящим господарем может стать
Вишневецкий, обратилась к нему. Князь загорелся — по-
чему бы ему не сесть на престол Молдавии? Собрал отряд
казаков и ринулся туда. Но он жестоко просчитался. Мол-
даване восприняли его как очередного самозванца — а са-
мозванцы их уже допекли. Люди объявляли «лучше слу-
шаться одного султана и любого господаря, которого он
пришлет, чем терпеть такие мучения и убытки на поль-
зу боярам». К Вишневецкому никто не присоединялся, он
очутился в чужой стране среди чужого народа. Томша-Сте-
фан окружил его своими войсками. В надежде выпутаться
князь согласился вст упить в переговоры. Ему гарантиро-
вали безопасность, но обманули. Схватили и выдали тур-
кам. Вишневецкого привезли в Стамбул и предали мучи-
тельной казни. Повесили на крюке под ребро. Он был жив
еще три дня. В нечеловеческих страданиях ругал своих па-
лачей, хулил их веру, и турки добили его.
А днепровские казаки после отъезда и гибели Дмит-
рия Вишневецкого раскололись. Старостой Черкасским и
Каневским король назначил племянника гетмана, Михаи-
ла Вишневецкого. Он увлек часть казаков воевать против
русских. Вместе с аккерманскими татарами совершил на-
бег на черниговские и стародубские волости, разорял де-
ревни, осадил городок Радогощ и сжег посад. Но на него
выступил северский воевода Иван Щербатый с ратника-
ми, местным ополчением и казаками. Перехватил и наго-
лову разгромил отряд Вишневецкого.
8
Но другая часть казаков, те самые атаманы, которые
вышли из подчинения гетману и не пожелали возвращать-
ся под власть короля, отделилась. Они вспоминали Сечь
на Хортице и ушли за пределы литовской территории
вниз по Днепру, обосновались за порогами. Они и ста-
ли «запорожцами» — или Низовым войском. Доложили в
Москву, что они будут и дальше служить царю. Иван Гроз-
ный отнесся к ним с полным доверием. Выслал жалова-
нье, боеприпасы, и они возобновили операции против та-
тар. Удивляться такому выбору не приходится. От России
украинские жители никакого зла не видели. Зато от крым-
ских союзников короля им доставалось очень крепко. На-
пример, в 167 г. Сигизмунд готовился к наступлению, со-
бирал большую армию, истратил на нее все средства и не
смог вовремя послать дань в Крым. А Девлет-Гирей за та-
кую провинность вполне «официально» испросил разре-
шения у султана и устроил набег на королевские владения.
Что ж, задержка дани оказалась очень хорошим предло-
гом — хватать полон по украинским селам было куда про-
ще и безопаснее, чем лезть на русские крепости и полки.
У запорожцев появился и новый предводитель. Им
стал князь Богдан Ружинский. Он тоже был из очень знат-
ного рода, из Рюриковичей — потомком русских удельных
князей. Ему принадлежали богатые села на Волыни, отец
имел в литовских войсках чин полковника. Но при татар-
ском набеге (вероятно, в 17 г.) была убита его мать, в
крымском плену сгинула молодая жена, и князь ушел к ка-
закам, посвятил свою жизнь борьбе с хищными соседями.
Польский историк Папроцкий писал о нем: «Муж сердца
великого. Презрел он богатства и возлюбил славу защи-
ты границ. Оставив временные земные блага, претерпе-
вая голод и нужду, стоит он как мужественный лев, и жаж-
дет лишь кровавой беседы с неверными». Казаки избрали
его гетманом — в их среде он получил прозвища «Богдан-
ко» и «Черный гетман».
А на татарские вторжения запорожцы отвечали адек-
ватно. Причем в походах к ним охотно присоединялись и
те казаки, которые оставались в украинских городах. Из
9
Стамбула и Бахчисарая к Сигизмунду катились жалобы,
что они «из года в год, зимой и летом» совершают напа-
дения, угоняют скот, берут пленных. Писали, что в Чер-
кассах, Каневе, Киеве, Брацлаве, Переяславле находится
больше тысячи татарских женщин и детей, а дороги че-
рез степь стали настолько опасными, что гонцы с хански-
ми письмами не могут проехать в Польшу — приходится
везти их окружным путем, через Турцию. Король реагиро-
вал. Посылал казакам гневные требования не трогать та-
тар, угрожал страшными карами. Зато от Ивана Грозного
они получали деньги, оружие, боеприпасы. Вот и посуди-
те, кого из монархов казакам было логично считать «сво-
им», кому из них служить?
СХВАТКА С ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИЕЙ
Невзирая на то что России пришлось сражаться с це-
лой коалицией врагов, она справлялась. Царская дипло-
матия мастерски сумела перессорить между собой Литву,
Швецию и Данию. С датчанами удалось заключить мир, со
шведами — перемирие. А по Литве Иван Васильевич на-
нес суровый удар. В 163 г. сам возглавил поход и овладел
одним из крупнейших городов, Полоцком. Однако у Си-
гизмунда II имелся и тайный козырь — «пятая колонна»
внутри России. Как выяснилось позже, князь Курбский
пересылал противнику секретные сведения. Благодаря его
информации литовский гетман Радзивилл сумел поймать
в засаду и разгромить армию Петра Шуйского, выступив-
шую на Минск. А когда расследование стало подбираться
к Курбскому, он перебежал к королю. Выдал всю русскую
агентуру в Литве, рассказал о состоянии крепостей, рас-
положении войск.
Такие сведения позволили развернуть контрнасту-
пление, и Курбский возглавил один из отрядов, свирепо
опустошивший окрестности Великих Лук. А его сообщни-
ки остались в русской армии, под разными предлогами са-
ботировали приказы царя. На него совершались покуше-
60
ния, умерла его отравленная жена Анастасия. Оппозиция
вовсю орудовала в Боярской думе, оправдывала разобла-
ченных заговорщиков, смягчала им наказания. Но Иван
Васильевич нашел средство и против этой напасти. Обра-
тился напрямую к народу — к воинам, к москвичам, и его
поддержали. В 16 г. был введен чрезвычайный режим,
опричнина. Царь стал Грозным не только для внешних
врагов, но и для крамольников, отправляя их на плаху.
Хотя нарастали и трудности. Война затягивалась, рос-
ли потери. Из Скандинавии пришла чума, унесла множе-
ство жертв в народе и в армии — скученность людей спо-
собствовала распространению заразы. А у противников
России был еще один увесистый камень за пазухой. Поль-
ская дипломатия с помощью папы римского и других за-
падных держав подталкивали на нашу страну Османскую
империю. Она была на вершине своего могущества. Кро-
ме нынешней Турции, охватывала Балканский полуост-
ров, Венгрию, Молдавию, Валахию, Северное Причерно-
морье, Грузию, Ближний Восток, Аравию, Северную Аф-
рику. Правда, огромная держава уже разлагалась изнутри.
Стамбул утопал в роскоши, чиновники и вельможи стано-
вились продажными. Их покупали взятками богатые куп-
цы и ростовщики, получали на откуп сбор податей, го-
сударственные подряды. Значительную часть рынков в
Турции и Леванте стали контролировать флорентийские
банкиры. Тут как тут оказывались иностранные диплома-
ты и шпионы.
Важную роль в политических интригах играл и гарем.
Особенную известность в данном отношении приобрела
уроженка Украины, жена Сулеймана Великолепного Рок-
солана. С легкой руки украинских писателей Михаила Ор-
ловского, Гната Якомовича, Осипа Назарука, Павла Загре-
бельного, по книгам, телевизионным экранам и театраль-
ным подмосткам пошла г улять романтическая история о
том, как татары похитили девушку в день свадьбы, как она
попала в султанский дворец и сумела красотой, умом и до-
брым сердцем завоевать сердце правителя. Как пользова-
лась своим влиянием, отводя удары от любимой родины.
Но все это — не более чем сказка.
61
Девица, которую умыкнули со свадьбы, в Турции счи-
талась бы «второсортной» и шансов попасть во дворец
не имела. Для султанского гарема покупали девочек 10–
11 лет. Они проходили долгий курс воспитания, их учи-
ли танцам, музыке, поэзии, любовной технике. Соответ-
ственно, и Роксолана покинула Украину маленькой девоч-
кой. Польский посол Твардовский писал, что она была
дочерью священника из Рогатина. Но подлинное ее имя
неизвестно. В гареме она получила новое — Хюррем. Об
имени Роксолана она, очевидно, не подозревала. Так ее
прозвали европейские дипломаты из-за «русского» про-
исхождения: на западе считали, что русские являются по-
томками древнего народа роксаланов.
А для того, чтобы добиться расположения монарха,
красоты и доброты было вовсе не достаточно. В гареме
была масса редких красавиц, и карьера представляла це-
лый ряд ступеней: «гезде» (замеченная), «икбал» (побы-
вавшая на ложе), мать ребенка султана. На каждой сту-
пени кипело жесточайшее соперничество. В ходу были
клевета, доносы, яды, и проигравшие нередко платили
жизнями. Роксолана в полной мере освоила искусство га-
ремной борьбы. Она сумела пройти этот путь, одолев всех
противниц. Дочь священника без колебаний сменила и
веру. Она смогла из наложницы стать законной женой Су-
леймана. Подсидела его старшую жену, мать наследника
престола. Султан выслал ее к сыну, наместнику в Малой
Азии, и Роксолана заняла ее место. Это была умелая и ко-
варная карьеристка, и что-что, а судьбы покинутой роди-
ны ее интересовали меньше всего.
Она добилась безграничного влияния на мужа и ста-
ла центром интриг вокруг трона. Через евнухов и служа-
нок ее расположение старались заслужить сановники, ди-
пломаты, те же ростовщики и купцы, проворачивая свои
дела. А главной ее целью стало возвести на трон любимо-
го сына Селима. Роксолана формировала партию своих
сторонников, устраняла с пути конкурентов. Был оклеве-
тан и предан смерти великий визирь Ибрагим-паша, один
из лучших полководцев Сулеймана. А за его преемника
62
Рустема-пашу Роксолана-Хюррем выдала свою дочь и во-
влекла его в заговор против наследника престола Муста-
фы. Вместе с визирем они убедили султана, что наслед-
ник злоумышляет против него. Мустафа и его сын, внук
султана, были казнены. А чтобы у Селима вообще не было
конкурентов, Роксолана начала уничтожать сыновей Су-
леймана от наложниц и случайных связей. Поиски велись
по всей стране, и было убито около 40 детей султана. Чес-
толюбивая дама жертвовала и собственными «нелюбимы-
ми» детьми. Ее младший сын Джехангир был другом Мус-
тафы, и его отравили.
Сама она умерла раньше мужа, но у султана остались
лишь двое сыновей, оба от Роксоланы — Селим и Баязид.
Выросшие в атмосфере злобы и борьбы за власть, они не-
навидели друг друга и сцепились между собой. Партия
сторонников, созданная матерью, обеспечила победу Се-
лима, Баязид и 12 тыс. его воинов бежали в Персию. Но
Сулейман Великолепный выплатил персидскому шаху 400
тыс. золотых, всех эмигрантов казнили, а Баязида с деть-
ми выдали туркам, они были удушены — самому младше-
му из внуков султана было три года. Теперь наследник у
него был только один: Селим.
Султан Сулейман никогда не был другом России. Не
терял надежды получить Казань, Астрахань, Северный
Кавказ, не отказался даже от «прав» на Рязанщину. Но от
прямого столкновения он воздерживался. Понимал, что
схватка будет трудной, а плоды пожмут поляки, Рим, гер-
манские Габсбурги. Он предпочел повернуть войска на за-
пад, в 166 г. начал войну против германского императора.
Но в походе он умер, на трон взошел Селим II. Вот тут-то
стало ясно, какие силы участвовали в интригах Роксола-
ны, какие друзья окружали ее любимого сына. Его имя не
украсили прозвища Великого, Непобедимого, Завоевате-
ля, как у других султанов. Его прозвали Селим Пьяница.
Ясное дело, что споили его не правоверные мусульмане
и не патриоты Турции. Его закадычным другом и первым
советником стал Джао Микуэца, он же Иосиф Наси, бога-
тый португальский еврей. Именно он поставлял вино ко
63
двору, и с ултан даровал ему монополию на торговлю ви-
ном в Османской империи.
Но Иосиф возглавил и личную разведку султана, у него
была какая-то отличная сеть осведомителей по всей Ев-
ропе. Вероятно, он был связан с иезуитами. Селим круто
изменил политику отца. Войну на западе прекратил, даже
отдал германскому императору часть Венгрии (хотя венг-
ры были против, они считали, что в турецком подданстве
им живется лучше). А в Россию в 166–167 гг. вдруг по-
наехали «турские купцы». Они рег улярно бывали в нашей
стране, но летописи отметили особенный наплыв. Естест-
венно, среди них были не только купцы. Эмиссары султа-
на снова появились в Поволжье, у ногайцев, на Кавказе.
В Казани и Астрахани татарская знать пообещала
им — как только придут турки, они поднимут восстание.
В Дагестане шамхал Тарковский и хан Тюменский объя-
вили себя союзниками султана. Почуяв, что расклад сил
меняется, ногайцы выразили готовность действовать вме-
сте с крымским ханом, на его сторону перекинулись чер-
кесские князья. А в Стамбуле принялись раздувать возму-
щение по поводу того, что русские построили на Кавказе
крепость, Терский городок. Преподносилось, будто царь
влез чуть ли не в османские владения, угрожает Закавка-
зью, хочет захватить Азов. В Крым приехал новый наме-
стник Касим-паша, которому предстояло возглавить ар-
мию. С ним прибыли корабельные мастера, специалисты
по осадам крепостей.
169 г. начался с подлого удара Литвы. Отряд пана
Полубенского, переодетый опричниками, подошел к Из-
борску. Крепость была сильной, но кто посмеет не пус-
тить приближенных государя? Литовцы захватили город,
учинили резню и грабеж, погромили церкви. Закрепиться
в Изборске они не успели, сразу же подошли русские вой-
ска и вышибли обманщиков. В ответ царь направил свои
полки потрепать литовские земли.
Но по весне турецкие корабли привезли в Азов артил-
лерию, 2 тыс. янычар, команды землекопов. Сухим путем
пришли 1 тыс. спагов, отборной турецкой конницы. 0
тыс. крымских татар. План намечался грандиозный. Под-
64
няться по Дону, прорыть канал в Волгу, провести туда флот
и захватить Астрахань и Казань. Девлет-Гирей возражал.
Доказывал, что с каналом ничего не получится. Предлагал
вместо этого поход на Тулу или Рязань. Но тут уж Касим
ничего не мог поделать, приказ утвердил сам султан.
Ведь одно лишь появление османов на Волге должно
было вызвать восстания в Астрахани и Казани.
В июне по Дону двинулось более 100 судов. Войско
достигало 90 тыс. человек (вместе с рабочими). Донские
казаки такой лавине сопротивляться не могли, да и не пы-
тались. Многие из них находились на службе в Ливонии и
Литве. А те, кто был дома, уходили, бросая свои городки.
Однако большие турецкие корабли были не приспособле-
ны для плавания по реке. Постоянно садились на мели, их
приходилось разгружать, стаскивать. Армада ползла до
Переволоки полтора месяца и добралась лишь в августе.
Касим-паша разбил лагерь и распорядился приступить к
работам.
Царь в полной мере осознавал нешуточную угрозу.
Еще в начале года, узнав от своей агентуры и диплома-
тов о цели неприятельского похода, он отправил в Астра-
хань воеводу Долмата Карпова с подкреплениями. А когда
дошли вести о турецком вторжении, повелел собирать ар-
мию в Нижнем Новгороде, командующим назначил своего
двоюродного брата, Владимира Старицкого. Приказал ему
не дожидаться, пока стянутся все силы. Посадить на стру-
ги и лодки тех, кто есть под рукой, и экстренно бросить
на выручку Астрахани «плавную рать» под началом кня-
зя Петра Серебряного. Хотя Владимир Старицкий долго
ехал до Нижнего Новгорода, принялся устраивать торже-
ства и пиры. Полки, прибывшие к нему, так и простояли
в бездействии. Да и князь Серебряный вдруг проявил ро-
бость. Доплыл до Царицына острова и узнал, что на Пере-
волоке стоят крупные силы. На Волге у турок никаких су-
дов еще не было. Но князь даже не попытался проскочить
мимо них. Отступил вверх по реке и остановился.
Иван Грозный еще не знал, что одновременно с ту-
рецким нашествием готовился удар изнутри. В заговоре
6
участвовали его приближенные, Басмановы и Вяземский,
другие высокопоставленные лица, новгородские бояре, и
на престол намечали возвести именно Владимира Стариц-
кого. План был согласован с королем Сигизмундом, с ним
заключили письменный договор. Предполагалось убийст-
во царя. У Старицкого под рукой была армия, он должен
был идти на Москву и занять ее. А поляки поддержат, за
помощь им были обещаны Псков и Новгород. Как раз из-
за этого государев двоюродный брат медлил, из Нижне-
го не выступал, пировал с воеводами и щедро поил ратни-
ков, завоевывая популярность.
Царь пытался использовать и дипломатические меры,
его послы поехали к паше Кафы, выразили недоумение, что
турки двинулись на Россию без всякого повода, объявления
войны. Паша бросил послов в тюрьму. Но царь разослал
призывы и к казакам. Вот они-то откликнулись сразу. Запо-
рожцы напали на окрестности Очакова, угнали 1 тыс. овец,
3 тыс. волов, табуны коней. А вскоре с Днепра выступил на
помощь Астрахани корпус из тыс. человек — соединились
черкасские казаки, запорожцы Ружинского, «охочекомон-
ные полки» (то есть из конных добровольцев).
В «Истории Русов, или Малой России» содержится
известие, подхваченное многими исследователями, что
возглавил поход каневский и черкасский староста Миха-
ил Вишневецкий, причем по приказу короля — дескать,
Сигизмунд его послал «на помощь царю под Астрахань, к
которой шли турки и татары. Выступив из Черкасс, на до-
роге присоединил он к себе полки охочекомонные и часть
запорожцев». Но это или ошибка, или преднамеренное ис-
кажение. Вообще, «История Русов» — весьма ненадежный
источник. Она составлялась неизвестным автором во вто-
рой половине XVIII в., вобрала в себя массу неточностей,
устных преданий. Помогать царю и спасать Астрахань в
169 г. Сигизмунд никак не мог. Между ними шла война, а
рыцарским благородством король не отличался. В это же
время он поддерживал связи с заговорщиками в России,
да и к Касиму-паше под Астрахань приезжали польские
послы. Уговаривали его ни в коем случае не снимать оса-
66
ду. Обещали, что Сигизмунд поможет туркам, предпри-
мет наступление и отвлечет царские войска. А в следую-
щем году Литва и турки из Астрахани смогут ударить на
русских с двух сторон.
Таким образом, можно однозначно утверждать: если
упоминание Михаила Вишневецкого не ошибочно, если
его не перепутали с каким-то другим казачьим предво-
дителем, то он действовал по собственной инициативе.
Впрочем, можно высказать и другую версию. Что приказ
короля действительно с уществовал, и Сигизмунд послал
Вишневецкого к Астрахани. Но не в помощь царю, а в по-
мощь Касиму-паше! Обозначить союз, подсобить совета-
ми, а заодно стать королевскими глазами и ушами в ту-
рецком лагере. Ведь черкасский и каневский староста уже
ходил на Русь с аккерманскими татарами. Но Вишневец-
кий оказался заложником казаков, их настроений — осо-
бенно после встречи с запорожцами. Кому хочется быть
изрубленным? Вот и вынужден был стать «спасителем»
Астрахани. А реальное руководство, скорее всего, осуще-
ствлял Богдан Ружинский. Ну а позже, чтобы сохранить
лицо, была рождена более красивая легенда.
Тем временем Касим-паша уже успел убедиться, что
прорыть канал до Волги и впрямь нереально. Велел пере-
таскивать суда волоком, с помощью катков, но они были
слишком тяжелыми, ничего не получалось. Однако обо-
значился иной вариант. К паше прибыла делегация аст-
раханских татар и заверила, что корабли ему не понадо-
бятся. Пускай турки побыстрее наступают, а астраханцы
обеспечат их судами, будут снабжать войско, откроют во-
рота города. Касим согласился. Отправил флот с артилле-
рией и припасами обратно в Азов, а армия двинулась на-
легке, взяла лишь 12 орудий. 16 сентября турки и татары
подошли к Астрахани, и «астороханские люди со многие
суда к ним приехали». Начали строить осадный лагерь.
Но воевода Карпов действовал энергично и реши-
тельно. Он изготовил крепость к обороне, взял под кон-
троль городские кварталы, патрулировал их, чтобы не до-
пустить мятежа. Ворота перед турками не открылись. А в
67
тылах появились малороссийские казаки, объединились с
донскими. Начали партизанскую войну, пресекли сообще-
ние между армией Касима и Азовом. Удар они нанесли не
по вражескому войску, а по изменившим астраханцам, за-
хватили и разметали «многие суда». Несколько атаманов
с казаками явились к князю Серебряному, сообщили, что
путь по Волге расчищен, и провели его флотилию с ратни-
ками в город.
Для турок казачий удар по астраханцам обернулся
бедствием — они остались без снабжения. Перед ними
была крепость с сильным гарнизоном. Штурмовать ее с
12 легкими пушками нечего было и думать. А вести оса-
ду значило зимовать в голой степи, в кольце казачьих от-
рядов. Припасов уже не хватало, голодные воины нача-
ли бунтовать. 26 сентября Касим поджег лагерь, повел ар-
мию назад. Вот тут-то к нему прибыли гонцы султана с
польскими послами. Селим писал, чтобы паша непремен-
но держался под Астраханью до весны, что придет новая
армия и вслед за Астраханью предполагается вторжение
в саму Россию, об этом уже договорились с Сигизмундом.
Поляки убеждали пашу в том же самом.
Но выполнить их пожелания Касим уже не мог. Рас-
пространялся слух, что вслед за Серебряным идут мно-
гочисленные царские полки. А казаки клевали со всех
сторон. Турки и татары кричали, что русская армия уже
пришла, что их окружают. Армия, теряя дисциплину, по-
катилась прочь от Астрахани. Но и прямой путь по Маны-
чу перекрыли казаки. Османы не знали их численности,
передавали друг другу, что это царские рати. Пробиваться
не рискнули, свернули южнее — пошли через прикаспий-
ские степи, без еды, по безводным местам. Падали кони,
умирали люди. А в предгорьях Кавказа на них посыпались
нападения кабардинцев и терских казаков. Лишь через ме-
сяц жалкие остатки воинства добрались до Азова. Однако
казаки и в Азов подпустили «красного петуха». От пожа-
ра взорвались пороховые запасы, разрушив крепость. По-
гибла пристань, сгорели военные корабли. Турецкий по-
ход, намеченный на следующий год, был отменен.
68
Иван Грозный похвалил казаков, наградил щедрым
жалованьем. Оценив такое отношение со стороны царя,
часть казаков, пришедших с Украины, решила остаться на
Дону. В 170 г. они основали Черкасский городок — буду-
щую столицу войска Донского. Судя по названию, оста-
лись черкасские казаки. Это может служить косвенным
подтверждением их конфликта со своим начальником.
Они не стали возвращаться с Вишневецким на родину, где
староста мог отомстить.
Между тем планы заговорщиков тоже сорвались. Они
предприняли покушение 9 сентября — как раз в тот мо-
мент, когда турки приближались к Астрахани. Но Господь
уберег царя. От яда скончалась «в муках, в терзаниях»
его вторая жена, кабардинская княжна Мария Темрюков-
на. Расследование выявило подкупленного царского по-
вара. Он выдал заказчика — Владимира Старицкого. По-
тянулись нити к другим изменникам в Москве, Новгоро-
де. Разветвленный заговор удалось выкорчевать, около
1, тысячи изменников было казнено, других отправили
по тюрьмам и ссылкам. Хотя выловили не всех, некоторые
сумели скрыться. Вдобавок ко всем бедам еще раз прока-
тилась чума. От нее вымерла значительная часть русской
армии, осаждавшей Ревель (Таллин).
Иван Грозный надеялся, что турки и крымцы после
провала под Астраханью образумятся. Его послы ездили в
Бахчисарай, Стамбул. Но Селим Пьяница и Девлет-Гирей
отвергли мирные предложения. В 170 г. крымские царе-
вичи круто погромили Кабарду, отомстили ей за помощь
русским. Совершили налеты на рязанские, каширские, но-
восильские окрестности. Появился и Девлет-Гирей. Его
отряды были замечены у Тулы, прорывались к Дедило-
ву. Государь собрал на Оке армию во главе с Бельским и
Мстиславским. Но татары в серьезные бои не вступали.
«Прощупывали» рубежи, хватали полон, а получив отпор,
сразу обращались вспять.
А по весне 171 г. Девлет-Гирей поднял всю орду, при-
соединились ногайцы. Сперва хан намечал ограниченные
задачи, хотел захватить и разграбить Козельск. Но к нему
69
явились уцелевшие изменники во главе с Башуем Сумаро-
ковым и Кудеяром Тишковым. Звали идти прямо на Моск-
ву. Сообщили, что в России «два года была меженина ве-
ликая и мор», что войска «в Немцех», а у государя «людей
мало». Предложили показать броды на Оке... Иван Гроз-
ный получил от казаков донесения о набеге. На Оку вы-
шла армия Ивана Бельского. Ждала возле самых удобных
переправ у Серпухова, выслала разведку, но татары не по-
являлись. Хотя орда повернула в западном направлении.
Переправилась через Оку в верховьях реки, обошла рус-
ское войско и ринулась к столице.
Бельский узнал и тоже погнал полки к Москве. Мча-
лись без отдыха, чуть-чуть опередили врагов. Влетели в
город, отбросили атаку крымцев. Но татары подожгли
Москву. Стояла сушь, жара, дерево заполыхало. Случился
один из самых страшных пожаров столицы. Люди сгора-
ли, набивались в каменные церкви и задыхались от дыма,
лезли в Москву-реку и давили друг друга, тонули. Задох-
нулся сам Бельский, спрятавшийся в погребе, погибла
большая часть его армии. Но и многие татары, кинувшие-
ся грабить, стали жертвами пожара. Крымцы опасались,
что подойдет царь со свежими полками. А Девлет-Гирей
в общем-то не рассчитывал на такой успех. Его орда шла
грабить налегке, поэтому он предпочел нахватать поболь-
ше «ясыря» и повел воинство назад. Перед Сигизмундом
он хвастался, что угнал 60 тыс. пленных и 60 тыс. русских
погибло в пожаре.
На набег сразу же ответили казаки. Запорожцы «впа-
ли за Перекоп», разорили крымские улусы. А волжские
казаки отплатили ногайцам, захватили и сожгли их сто-
лицу Сарайчик. Но эти удары не шли ни в какое в срав-
нение с ущербом России. Девлет-Гирей прислал к царю
оскорбительный подарок — нож. Дескать, можешь заре-
заться. Насмехался, что прислал бы коней, но они «уто-
мились», вывозя добычу. Что ж, положение нашей стра-
ны было действительно критическим. Сгорела Москва,
огромные потери понесли и войска, и мирное население.
Причем после чумы, после долгих лет войны с Ливонией,
70
Литвой, Швецией. Требовалась хотя бы передышка. Царь
опять направил посольства в Крым и Стамбул, просил о
мире. Шел на очень большие уступки. Соглашался уйти с
Кавказа, приказал срыть Терский городок, раздражавший
турок. Соглашался платить «поминки» хану и даже отдать
Астрахань.
Но теперь врагам России этого показалось мало.
В Турции русских дипломатов встретили грубо и заносчи-
во. Селим II объявил свои условия: «Отдай Казань, отдай
Астрахань, а сам стань подручным нашего высокого по-
рога» — требовал, чтобы царь признал себя вассалом Ос-
манской империи, таким же, как властители Молдавии или
Валахии. В Крыму были настроены еще более решительно.
Зачем брать часть, если можно взять все? Прошлый по-
ход показал, как легко громить Русь. Значит, оставалось
ее добить. В Бахчисарае уже распределяли наместничест-
ва — кому из мурз дать Москву, кому Владимир, Суздаль.
Евреи-работорговцы вызывались финансировать поход, а
за это получали от хана ярлыки на беспошлинную торгов-
лю в русских городах, по Волге, Оке.
Девлет-Гирей повелел воинам «не расседлывать ко-
ней». А вслед за ним и турки намеревались двинуть свои
полчища, закрепить владычество над Россией. Стало из-
вестно, что Селим просит у Сигизмунда «одолжить»
Киев — хочет сделать его промеж уточной базой для опе-
раций на севере. Молдавский господарь получил приказ
султана строить мосты на Дунае и запасать продовольст-
вие для войск. В общем, было ясно, что предстоит жар-
кая схватка. И речь шла уже не о территориях, не о взя-
тых или потерянных городах. Речь шла о самом существо-
вании России... Но сил у царя было слишком мало!
Множество воинов умерло от чумы. Под Ревелем и в
Москве погибли две армии. А ведь дети боярские с малых
лет обучались сидеть на коне, владеть оружием. Заменить
таких профессионалов было некем. У других пострадали
хозяйства, крестьяне умерли от эпидемии или были угна-
ны татарами. Помещики не могли привести положенное
количество ратников. Раньше царское войско умножали
71
черкесы, ногайцы, черемисы, башкиры. Сейчас одни из
них перешли к врагам, другие стали ненадежны.
По призыву царя стекались жидкие отряды. Но их
еще и надо было разделять. Разгромом Руси непремен-
но воспользовались бы Литва, шведы, взбунтовались бы
казанские и астраханские татары. Приходилось усили-
вать войска в Поволжье, гарнизоны на западных рубе-
жах. Основную армию, на Оке, Иван Грозный поручил са-
мым талантливым полководцам, Михаилу Воротынскому
и Дмитрию Хворостинину. Отдал им лучшие части, кото-
рые у него имелись: опричников, московских стрельцов,
личную царскую гвардию из иностранных солдат. Но это-
го было мало. Сохранились данные, сколько воинов со-
бралось на Оке. Разрядный приказ сообщал: «И всего во
всех полках со всеми воеводами всяких людей 20.043, оп-
ричь Мишки с казаки».
Опричь Мишки с казаки — потому что спасать Россию
пришел казачий Дон с атаманом Михаилом Черкашиным.
Хотя население на Дону было еще небольшим, по разным
оценкам отряд составлял 3– тыс. человек. А в числе 20
тысяч «опричь Мишки» было еще 2 тыс. казаков. Тысячу
волжских казаков наняли за свой счет Строгановы, и при-
шла тысяча «казаков польских наемных с пищальми». Это
были запорожцы. По планам, казакам предстояло дейст-
вовать на лодках, прикрывать переправы Оки, а если хан
будет отступать, нападать из засад, отбивая полон. Но на-
дежды на это были слабыми. Слишком неравными выгля-
дели силы.
Государственную казну эвакуировали в Новгород.
В мае, проведя смотр войск, туда выехал и сам царь. Нет,
он никогда не был трусом, его не раз видели в боях, в эпи-
центре пожаров. Но требовалось даже в самом крайнем
случае сохранить управление государством — а значит, и
само государство. Собственной смерти Иван Васильевич
не боялся, относился к ней по-православному. В Новгоро-
де он составил новое завещание. Очень необычное заве-
щание. Здесь и подробная исповедь царя перед Господом,
и политическое завещание сыновьям Ивану и Федору —
72
беречь Веру, Отечество, его целостность, крепить само-
державие. Иван Грозный предусматривал даже варианты,
что его сыновьям не придется царствовать, что они станут
изгнанниками. Писал, что они должны всегда стоять заод-
но, не позволять стравливать себя. Он на самом деле гото-
вился погибнуть. Но погибнуть он мог только на послед-
нем рубеже обороны, исчерпав все возможности борьбы.
Пока царь был жив — и Россия жила.
А на юге скапливались тучи. Села на коней вся крым-
ская орда, ногайцы. К Девлет-Гирею пришли отряды кав-
казских горцев, ополчения Азова, Очакова, Кафы, Тем-
рюка, Тамани. Султан прислал янычар, артиллерию. Ве-
ликий визирь Мехмед Соколлу отправил к Девлет-Гирею
многочисленных вассалов собственного двора. Исследо-
ватели признают, что поход был совершенно не похожим
на прежние набеги татар. Раньше они приходили как гра-
бители, не обременяя себя лишним имуществом. Теперь
шли завоеватели, с огромными обозами. Численность ар-
мии достигала 100 –120 тыс., а со слугами и обозными —
до 200 тыс.
Летом эти полчища двинулись на Русь. При их при-
ближении крестьяне прятались по лесам, гарнизоны кре-
постей затворяли ворота. Но неприятели не отвлекались
на пограничные города. Их целью была Москва. 27 июля
они вышли к Оке у Серпухова. На противоположном бере-
г у заняла позиции рать Воротынского, выставила батареи.
Вдоль реки были вбиты ограждения из кольев, препятст-
вие для конницы. Крымские разъезды были отброшены.
Однако Девлет-Гирей собрал сведения о местности. Тоже
выставил пушки, завязал перестрелку, показывая, будто
готовятся форсировать Оку. А главные силы скрытно пе-
ребазировались в другое место, ночью стали переправ-
ляться через Сенькин брод. Сторожевой полк Ивана Шуй-
ского, стоявший на этом направлении, был опрокинут.
Воевода Хворостинин узнал, что враг уже на левом
берегу, и пытался задержать его, спешно направил полк
правой руки на рубеж реки Нары. Но он даже не успел
выйти на позицию, его с ходу отбросили. Неприятельское
войско обошло русскую и по Серпуховской дороге устре-
73
милось к Москве. Защитников там вообще не было... Ка-
залось, прошлогодняя история повторяется. Но во главе
русских войск стояли другие военачальники. Они не ста-
ли наперегонки с противником мчаться к столице, а затея-
ли другую игру. По дороге между лесов и болот лавина та-
тар и турок растянулась многокилометровой змеей. А на-
ши ратники вцепились ей в хвост, оттягивая на себя.
Хворостинин, собрав всю конницу, бросился в пого-
ню. Ударил на арьергард, которым командовали крымские
царевичи, погромил обозы. Хан уже дошел до реки Пах-
ры возле Подольска. Узнав о нападении на тылы, он оста-
новился и выделил сыновьям еще 12 тыс. всадников, что-
бы устранили досадную помеху. Но русская пехота, артил-
лерия, казаки подтягивались следом за конницей и встали
возле церкви Воскресения Христова в селе Молоди. Ме-
сто было удобное, на холме, прикрытом речкой Рожай-
кой. Здесь поставили гуляй-город, передвижное укрепле-
ние из щитов на телегах. А наша кавалерия под натиском
крымцев покатилась назад. Удирая по дороге, подвела ра-
зогнавшихся татар прямо под батареи и ружья гуляй-го-
рода. Врага покосили огнем.
И хан сделал именно то, ради чего предпринимались
все усилия. Не дойдя до Москвы 40 верст, повернул об-
ратно. Решил уничтожить русскую рать, а потом уж ему
достанется и столица, и беззащитная страна. 30 июля
разгорелось сражение. Противник обрушился всей мас-
сой. Шесть приказов московских стрельцов, 3 тыс. чело-
век, прикрывавших подножие холма у Рожайки, полегли
до единого. Татары сбили с позиций и конницу, обороняв-
шую фланги, заставили отступить в гуляй-город. Но само
укрепление устояло, отражая все атаки. Были убиты но-
гайский хан, трое мурз. А лучший крымский полководец
Дивей-мурза решил лично разобраться в обстановке, не-
осторожно приблизился к гуляй-городу. «Резвые дети бо-
ярские» во главе с Темиром Алалыкиным выскочили из
укрепления, порубили свиту и захватили Дивея в плен.
Враг понес такой урон, что двое суток приводил себя
в порядок. Но и русская армия оказалась заперта в укреп-
74
лении почти без еды и фуража, отрезана от воды. Люди и
кони слабели, мучились. Воины пытались копать колодцы
«всяк о своей голове», но ничего не получалось. Хотя пол-
чища неприятелей не могли долго стоять на одном месте.
Они разорили все вокруг, сожрали все продовольствие,
какое смогли найти в окрестных деревнях.
2 августа возобновился яростный штурм. Лезущие та-
тары и турки устилали холм трупами, а хан бросал новые
силы, волна за волной. Подступив к невысоким стенам г у-
ляй-города, враги рубили их саблями, расшатывали, си-
лясь перелезть или повалить, «и тут много татар поби-
ли и руки поотсекли бесчисленно много». Уже под вечер,
воспользовавшись тем, что противник сосредоточился
на одной стороне холма и увлекся атаками, был предпри-
нят смелый маневр. В укреплении остались Хворостинин
с казаками, пушкарями и иноземной гвардией, а конницу
Воротынский сумел скрытно вывести по оврагу, двинул-
ся в обход.
При очередном штурме неприятеля подпустили
вплотную без выстрелов. А потом из всех ружей и пушек
последовал страшный залп — по густой массе атакующих,
в упор. Сразу же за шквалом пуль и ядер, в клубах дыма,
защитники с криком бросились в контратаку. А в тыл хану
ударила конница Воротынского. И орда... побежала. Бро-
сая орудия, обозы, имущество. Ее гнали и рубили. Погиб-
ли сын и внук хана, «много мурз и татар живых поимали».
Несмотря ни на какую усталость, незваных гостей «про-
вожали» до самой Оки — здесь 3 августа прижали к бере-
г у и уничтожили тыс. крымцев. Многие утонули при пе-
реправе. Вышли из крепостей гарнизоны южных городов,
прятавшиеся крестьяне, преследуя и истребляя бегущих.
По всей Руси радостно затрезвонили колокола, за-
звучали песнопения благодарственных молебнов. Победа!
Да еще какая победа! Бесчисленные полчища рассеялись.
Передавали, что до Крыма добралось лишь 20 тыс. татар.
А турецкие янычары и артиллеристы сгинули до единого.
Если татары и ногайцы имели какую-то возможность уска-
кать, то у пеших воинов, забравшихся так далеко в чужие
7
края, шансов не оставалось. Россия была спасена. А Ос-
манская империя получила настолько суровый урок, что
сотню лет не предпринимала поползновений на север.
«БЕСКОРОЛЕВЬЕ» И ФАЛЬШИВКА
СТЕФАНА БАТОРИЯ
В XVI в. Европу расколола Реформация. Но и като-
лицизм постепенно оправился от понесенных ударов. Во
второй половине столетия он развил весьма активную по-
литику. Западные банкиры прекрасно осознали, насколь-
ко выгодным предприятием является Ватикан. С папским
двором переплелись крупнейшие банковские дома Европы:
Фуггеры, Медичи, Сакетти, Барберини и др. На Тридент-
ском соборе латинское духовенство приняло программу
Контрреформации — наступления на протестантов. Была
реорганизована инквизиция. По Европе смрадно закопти-
ли костры, истребляя инакомыслие. С 140 г. начал дейст-
вовать орден иезуитов — первая в мире профессиональ-
ная международная спецслужба, раскинувшая сети на раз-
ные континенты.
В католических странах члены ордена становились со-
ветниками и духовниками королей, подправляли их поли-
тику в нужное русло. В протестантских государствах вы-
ступали шпионами, организовывали мятежи. Неугодные
фигуры устранялись руками убийц. В Африку и Азию по-
ехали отряды миссионеров, вовлекать здешние народы в
подданство папе. Испанцы огнем и мечом продолжали кре-
стить Америку. На православных обращалось особое вни-
мание. Для римского клира они представлялись не в при-
мер ниже протестантов, их приравнивали к язычникам.
На Востоке плацдармом воинствующего католицизма
оставались Польша и Литва. А Россию требовалось сло-
мить военными ударами, чтобы она согласилась подчи-
нить свою Церковь папе. Правда, подобные задумки на-
талкивались на серьезные препятствия. Во всех войнах
русские одерживали верх. Одна из причин состояла в том,
76
что Польша и Литва были объединены только «личной
унией» — король у них был общий, а государства разны-
ми. У каждого свои законы, свое правительство, своя каз-
на. Они были союзниками, но фактически воевала одна
Литва. Поляки плохо поддерживали ее, раскошеливать-
ся не желали, войско пополняли только отдельные паны
и отряды шляхты. Но Рим и иезуиты спланировали опера-
цию по объединению Литвы и Польши. Причем слить их
требовалось таким образом, чтобы католическая Польша
поглотила Литву, где значительная часть населения оста-
валась православной.
В Польше пост короля был выборным, великого кня-
зя Литвы — наследственным, и единство обеспечивалось
тем, что польские паны выбирали на свой престол литов-
ских властителей из династии Ягеллонов. Чтобы подчи-
нить литовцев польским законам, нужно было прервать
династию. Сигизмунд II был верным проводником като-
лической политики, но и сам он стал пешкой в грязных
играх. Две его жены, Екатерина Австрийская и Барбара
Радзивилл, были отравлены. Королю подсунули принцес-
су Елизавету Австрийскую, закрутился роман, и Сигиз-
мунд узнал, что она беременна. Женился на ней, но извес-
тие оказалось ложью, Елизавета была бесплодной. Обра-
тился к папе. С точки зрения церкви брак был совершенно
противозаконным — Елизавета приходилась родной сест-
рой его первой жены. Но папа странным образом отказал-
ся дать развод.
С Елизаветой Сигизмунд все-таки расстался. Но рядом
с королем невесть откуда вынырнул проходимец Юрий
Мнишек. Этот тип сосредоточил усилия на том, чтобы ко-
роль не задумывался о новой женитьбе. Непрестанно та-
щил ему на забаву самых красивых девиц, не стеснялся
даже похищать монахинь. Когда Сигизмунд стал изнаши-
ваться и слабеть, Мнишек подогревал его страсть к пре-
красному полу, привозил знахарей и колдуний. А католи-
ческие прелаты и инквизиция почему-то упорно не заме-
чали вопиющих безобразий во дворце. Себя Мнишек тоже
не забывал, получал щедрые награды, стал одним из бога-
77
тейших панов. Нездоровый образ жизни подрывал силы
короля. Он болел, принимал все меньшее участие в госу-
дарственных делах. Вельможи вертели им, как хотели.
В те же самые годы, когда малороссийские казаки ру-
бились с турками и татарами, у них на родине происхо-
дили важные перемены. В 166 г. Сигизмунд утвердил
Статут — свод законов Литвы, сближавших эти законы с
польскими. В частности, право владеть землей признава-
лось только за шляхтой. Простолюдины, как крепостные,
так и свободные, могли иметь лишь движимое имущест-
во, а землю должны были арендовать у землевладельца.
Но при этом попадали под его полную административную
и юридическую власть — любой шляхтич обладал правом
суда и расправы в своих имениях.
А польские магнаты и католическое духовенство под-
талкивали короля к объединению двух государств. Ли-
товские паны выступали решительно против. Однако на
руку полякам играла война с Россией. Литва надорвалась,
была совершенно разорена, царские войска занимали вос-
точные районы. Развернулась пропаганда, что без слия-
ния с Польшей она погибнет, будет захвачена русскими.
В январе 169 г. в Люблине был созван совместный сейм.
Было уже ясно, что король остался бездетным, и предла-
гался проект создания единой республики, Речи Посполи-
той. Литовские паны во главе с князем Радзивиллом воз-
мущались, не желали даже слушать об этом. В знак про-
теста вообще уехали с сейма. Но поляки и католические
епископы взялись решать без них. Причем нашли горя-
чую поддержку среди мелкой украинской шляхты. Ее-то
притесняли свои, литовские магнаты, не считались с ней.
А в Польше шляхта и паны формально считались равны-
ми, одним сословием.
В марте король подписал «Люблинскую унию», указ
об объединении. Мало того, Украина — Киевщина, Брац-
лавщина, Подолия, Волынь — отбирались у Литвы под
непосредственное управление Польши. Литовские паны
опомнились, вернулись на сейм. Кричали, что они не при-
нимали участия в таком решении. Но перед ними разводи-
78
ли руками — сами виноваты, не пожелали заседать с нами.
Так что не обессудьте. Война для поляков снова оказалась
очень кстати. Восстать против короля литовским князь-
ям получалось совсем не сподручно. Да и шляхту от них
откололи. Сейм заседал долго, до августа. Литовцы спер-
ва пробовали упрямиться, бодаться. Но под конец только
торговались о принципах объединения, административ-
ных границах.
Вот так произошло разделение русских земель, ока-
завшихся в составе Литвы, на две части, Украину — ото-
шедшую к полякам, и Белоруссию, оставленную литов-
цам. Родилась Речь Посполитая с общим сеймом, сенатом,
общими финансами. Только армии остались разными. Но
польский коронный гетман (главнокомандующий) в ие-
рархии стоял выше литовского. А на Украине были уста-
новлены польские воеводства — Киевское, Брацлавское,
Волынское. Правда, гарантировалось сохранение веры,
языка, обычаев. Да и воевод назначили из местных маг-
натов, они оказались удовлетворены. В 170 г. Москву по-
сетило посольство, уже совместное, от Речи Посполитой.
«По секрету» сообщило, что король тяжело болен, и после
него на трон можно будет избрать Ивана Грозного. Но для
этого царю предлагали заключить мир — отдать Полоцк,
Смоленск, уйти из Прибалтики. Такие поползновения го-
сударь отмел, однако назревало столкновение с Турцией,
и он согласился заключить перемирие на 3 года.
Новая администрация на Украине занялась и устрой-
ством казачества. Это было поручено польскому коронно-
му гетману Ежи Язловецкому, он начал набирать казаков
на государственную службу. июня 172 г. король подпи-
сал грамоту о создании реестрового войска. Оно должно
было выполнять полицейские функции, наблюдать за по-
рядком, нести пограничную службу и выставлять «зало-
г у» (заставу) возле переправ через Днепр. Именно его на-
чали официально называть в документах «войском Запо-
рожским». Но его численность определялась всего в... 300
человек. А начальником над ними поставили польского
шляхтича Яна Бадовского. Тит ул гетмана он не носил. Да
79
и смешно было бы командиру отряда присваивать один
из высших титулов в государстве. Бадовского именовали
«старшим войска Запорожского».
Казаки, записанные в реестр, получали определен-
ные права, в том числе на владение землей — хотя в зако-
не оно закреплено не было. Но тем самым подразумева-
лось, что все остальные казаки вообще не имеют никаких
прав. Власть не признавала за ними даже права называть-
ся казаками. Они оставались просто «хлопами» — мужи-
ками. Подчиняться таким порядкам днепровские казаки
отнюдь не спешили. Теперь уже не только вольница, ба-
зировавшаяся в Сечи на ничейных территориях, но и все
прочие казаки, черкасские, каневские, немировские, киев-
ские, начали называть себя «Низовым войском». Это по-
нятие стало расплывчатым, распространилось на любые
казачьи общины и отряды, кроме рестровых.
А прижать их, вынудить к повиновению власть была
не в состоянии. Учреждение реестра стало одним из по-
следних актов Сигизмунда II, вскоре он умер. Между про-
чим, перед кончиной он советовал своим вельможам при-
гласить на трон Ивана Грозного. Уж король-то хорошо
знал, насколько правдива клевета о «кровожадном» царе,
которую распространяли по его указаниям. Ну а ближай-
ший доверенный, Мнишек, как только благодетель ис-
пустил дух, обокрал его. Да так обокрал, что короля не в
чем было прилично похоронить! Сестра Сигизмунда Анна
открыто говорила об этом перед сеймом. Но разговора-
ми все и ограничилось. При польских порядках привлечь
магната к суду было проблематично, даже в таком вопию-
щем случае.
В Речи Посполитой началось «бескоролевье». Все
усилия государственных структур, интересы магнатов и
шляхты закрутились вокруг выборов нового короля. Кан-
дидатур оказалось несколько: германский император Мак-
симилиан II или его сын Эрнест; шведский король Юхан
или его сын Сигизмунд. Католическая партия проталки-
вала шведские кандидатуры — объединить усилия против
России. Но и у русского царя нашлось много сторонни-
80
ков. За него выступали сразу две партии. Одну составила
мелкая шляхта. Дело в том, что польские «свободы» вы-
лезали боком не только простолюдинам. Уже и шляхти-
чи, формально «равные» с магнатами, оказывались перед
ними совершенно бесправными. Их унижали, могли ото-
брать приглянувшиеся имения, разорить по судам, а то и
погромить наездом. Мелкие дворяне знали, как царь обуз-
дал своих бояр, и считали его кандидатуру наилучшей.
Вторую партию составили литовские магнаты. Но им
хотелось возвести на престол не Грозного, а его младшего
сына Федора. Слабого, болезненного. Чтобы от его лица
заправляли они сами. Выставляли царю условия, что Фе-
дор должен будет перейти в католицизм, за его избрание
надо заплатить Полоцком и Смоленском. Иван Грозный
такой вариант отверг, да и буйная анархия шляхты его не
прельщала. Он указывал — власть должна быть не вы-
борной, а только наследственной. Он связался с другим
кандидатом, германским Максимилианом, и предложил
ему союз. Пускай император берет себе корону Польши,
а ему отдаст Литву. Можно даже и без Литвы. Максими-
лиан или его сын станет королем, с Россией будет заклю-
чен мир. К Речи Посполитой отойдут Курляндия (Южная
Латвия) и Полоцк, а русским отдают остальную Прибал-
тику и Киев. После этого обе державы выступят против
татар и турок.
Но демократия в Польше расплескалась вовсю. Схле-
стывались ораторы и агитаторы. В этой каше крутились
агенты Рима, императора Швеции, Франции, Испании,
Турции. Щедро сыпали деньги, еще щедрее — обещания.
Сторонников покупали и перекупали. Выиграла старая
французская королева Екатерина Медичи. Во Франции
сидел на троне ее сын Карл IX, а она очень хотела при-
строить другого, своего любимца Генриха. За его избра-
ние полякам выплатили миллион ливров, обещали воен-
ную помощь против России, альянс с Турцией — Фран-
ция давно состояла с ней в союзе. А вдобавок Екатерина
от имени сына предоставила избирателям максимальный
ассортимент «вольностей». Не только отказ от наследст-
81
венной власти, но и практически неограниченное расши-
рение прав магнатов и шляхты.
Панам это очень понравилось. В апреле 173 г. они из-
брали Генриха Валуа королем. Прибыв в Краков, он вы-
полнил обещания, даровал Речи Посполитой «Генриховы
артикулы» с правом «liberum veto»: отныне даже одному
депутату на сейме достаточно было крикнуть «не позво-
лям!» — и решение не проходило. Все это привело к бес-
пределу «шляхетских свобод», а короли стали марионет-
ками в руках панов, способных легко заблокировать лю-
бой их шаг. К Ивану Грозному Генрих обратился о мире, но
начал готовиться к войне, просил помощи у брата, фран-
цузского короля, у турок.
Но и русский царь в полной мере использовал пере-
дышку. Победа при Молодях коренным образом измени-
ла обстановку на юге. Девлет-Гирей обратился с просьба-
ми о мире. Даже денег не просил, что было для крымских
ханов совсем уж необычно. Цинично писал: «С одной сто-
роны у нас Литва, с другой черкесы, будем воевать их по
соседству и голодными не будем». Правда, все-таки клян-
чил вернуть Казань или хотя бы Астрахань — напоминал,
что царь сам обещал ее. Иван Грозный отвечал тоже от-
кровенно — дескать, тебя этими предложениями «теши-
ли, но ничем не утешили», а сейчас подобные требования
«безрассудны».
Конечно, он понимал, что любые договоры и прими-
рения с Крымом могут быть только временными — пока
побитые хищники зализывают раны. Поэтому он затеял
грандиозное дело, строить засечные черты. Граница сдви-
галась на 10–200 км на юг.
Еще до сожжения Москвы, выдвигаясь в Дикое Поле,
возводились крепости Орел, Болхов, Епифань. Теперь эти
города соединялись единой системой укреплений. В ле-
сах рубились сплошные завалы, на открытых местах копа-
лись рвы и насыпались валы до 1 м. А поверху ставились
частоколы. В промежутках между крепостями засеки при-
крывались острожками, постами, укрепленными слобода-
ми. Большая засечная черта протянулась на сотни кило-
82
метров от притока Оки р. Суры до притока Днепра Десны.
От города Алатырь на Темников — Шацк — Ряжск — Дан-
ков — Новосиль — Орел — Новгород-Северский.
Службу на засечных чертах несли казаки. Они стано-
вились и населением новых мест, и строителями, и защит-
никами. В казаки верстали пограничных крестьян, при-
вычных жить с оружием в руках. Привлекались тульские,
брянские, рязанские, мещерские казаки. Приглашали и
донских, волжских, яицких. Сюда переселялись и укра-
инские казаки, в Орле возникла Черкасская слобода. Воз-
можно, это были те же самые «польские казаки с пищаля-
ми», которые сражались при Молодях. Большая засечная
черта перекрыла путь для крымских набегов. Отныне кре-
стьяне избавлялись от постоянного страха перед степня-
ками, стало возможным осваивать огромные пространст-
ва плодороднейших черноземных земель, до сих пор ле-
жавших нетронутыми.
Известия о великой победе царских войск над турка-
ми расходились и по Османской империи. Посланник Хуа-
на Австрийского доносил из Стамбула — балканские хри-
стиане ждут, что придут русские и прогонят турок. Вене-
цианский посол в Турции докладывал: «Султан опасается
русских... потому, что в народе Болгарии, Сербии, Боснии
и Греции весьма преданы московскому великому князю».
В Москву потянулись эмигранты и изгнанники из балкан-
ских стран, связывали с царем надежды на освобождение.
Подобные настроения вызвали очередную смуту в Мол-
давии. В России жил сын одного их молдавских господа-
рей Иоан Водэ. Он состоял на службе у царя, был женат
на дочери князя Симеона Ростовского, но его семья по-
гибла в эпидемии чумы. Иоан поехал в Стамбул в составе
русского посольства и там перешел на службу к султану.
Вполне возможно, что он оставался агентом царя.
Селиму Пьянице поступили сведения, что господарь
Богдан Лэпушняну активно сносится с Речью Посполи-
той, окружил себя польскими советниками, выдал замуж
сестер за польских магнатов. Султан низложил его, по-
слал Иоана Водэ с турецкими отрядами. Причем Богдан
83
Лэпушняну никакой помощи от Речи Посполитой не по-
лучил и тоже приехал в Россию, попросился под покрови-
тельство к Ивану Грозному. А заговоры и интриги в Мол-
давии не прекращались, двор господаря здесь уже тради-
ционно был настоящим осиным гнездом. Но Иоан Водэ
взялся энергично наводить порядок, и ясно, с кого он
брал пример. В народе он заслужил прозвища Храброго,
Грозного, а у знати — Лютого. Заговоры раскрывал, у из-
менников конфисковывал имущество и казнил. В предвы-
борной кампании в Польше дипломаты господаря актив-
но поддерживали кандидатуру Ивана Грозного.
Иоан Водэ взял курс на освобождение своей страны.
Когда турки в два раза увеличили дань с Молдавии, отка-
зался платить и начал готовиться к войне. Призвал в вой-
ско чернь, крестьян. Обратился за помощью к соседям, но
в Польше трон достался Генриху Валуа, другу турок. Зато
откликнулись казаки. Черкасский староста Михаил Виш-
невецкий теперь был занят на сеймах, ездил для перегово-
ров за границу. Его замещал обозный (начальник артилле-
рии) Иван Свирговский. Он собрал по днепровским горо-
дам 1200 человек и повел в Молдавию, казаки выбрали его
гетманом. Подали помощь и запорожцы, прислали флоти-
лию «чаек», 600 казаков под началом кошевого атамана
Покотило. Иоан Водэ ставил казаков инструкторами, они
обучали молдаван владению оружием.
Султан такого своевольства, конечно, не потерпел.
Новым господарем Молдавии назначил Петра Хромого,
весной 174 года послал армию, 30 тыс. турецких воинов
и 70 тыс. вспомогательных войск своих вассалов, господа-
ря Валахии и князя Трансильвании. Но возле Фокшан пе-
редовой отряд, 900 казаков и молдаван, неожиданно напал
на врагов. Возникло замешательство, покатился разброд.
А в это время подоспел господарь с основными силами,
неприятелей наголову разгромили. Развивая наступле-
ние, молдаване с казаками заняли Бухарест, вышли к Ду-
наю. Запорожцам было поручено взять города на Днест-
ре и Дунае — Измаил, Килию, Акерман. Но они овладели
только посадами, турки укрылись в крепостях, захватить
их казаки не смогли.
84
А султан собрал новую армию. Призвал крымскую
орду. Кроме того, турки навели связи с молдавскими боя-
рами и перекупили их. Один из них, Иеремия, охраняв-
ший переправы на Дунае, за 30 тыс. сребреников пропус-
тил вражеское войско и послал господарю ложное доне-
сение, что наступают небольшие силы противника. Иоан
Водэ решил встретить турок, повел на них 3 тыс. казаков
и своих воинов. Встретил противника у Кагульского озе-
ра, решил все-таки сражаться. Но во время битвы бояре
вдруг изменили, перекинулись к т уркам. Войско господа-
ря было разбито. В это же время с востока появилась та-
тарская конница. Выплеснулась в тыл молдаванам. Их ок-
ружили возле Рокшан. Молдаване и казаки три дня жес-
токо отбивались в кольце. Наконец, Ион Водэ вступил в
переговоры и согласился сдаться, если ему и его воинам
сохранят жизнь. Но его обманули. Схватили и обезглави-
ли, тело привязали к четырем верблюдам и разорвали на
части. Перебили и других пленных. Свирговский был каз-
нен вместе с господарем. Полковник Ганжа, действовав-
ший отдельно от гетмана, собрал остатки казаков, с умев-
ших выбраться из мясорубки, и сумел с боями прорвать-
ся на родину. А Молдавия была так опустошена татарами,
что народ об этом помнил сотни лет спустя.
Однако и в Польше ситуация не успокоилась. Генрих
Валуа был королем всего несколько месяцев. Во Франции
умер его брат Карл IX. Екатерина Медичи срочно извести-
ла любимого сына. Генрих устроил шикарный банкет. На-
поил столичную знать и придворных до положения риз,
переоделся, нацепил на глаз повязку, сел на коня и в со-
провождении пяти приближенных удрал от своих под-
данных. А заодно украл драгоценности польской коро-
ны. За королем организовали погоню, едва не схватили.
Но в бешеной скачке он все же сумел оторваться от панов
и пересечь границу. В итоге стал французским королем
Генрихом III, а в Речи Посполитой вновь началось «бес-
королевье». Опять забурлили предвыборные страсти, сы-
палось золото, лилось вино. Паны и шляхта стали входить
во вкус «демократии» — получать подачки и пировать за
счет кандидатов оказалось приятно.
8
На этот раз фиг урировали два основных претендента.
Император Максимилиан — его сторону держал и Иван
Грозный. Вторым всплыл вассал Османской империи,
князь Трансильвании Стефан Баторий. Его поддержива-
ли турки. Султан прямо пригрозил панам: если королем
станет Максимилиан или русский кандидат, он объявит
Польше войну. Но на Батория сделал ставку и папа рим-
ский, кампанию в его пользу вели епископ краковский и
коронный гетман Замойский. Этот мелкий князек был од-
ним из лучших полководцев в Европе. Он получал щедрое
финансирование от католической партии. Да и сам подыг-
рывал, принимал любые обязательства, заманчивые для
избирателей. Подтвердил «Генриховы артикулы», обещал
даже жениться на 0-летней сестре Сигизмунда II Анне,
то есть остаться без наследников. А в качестве политиче-
ской программы обещал союз с турками и победоносную
войну с Россией.
Но и русские не теряли времени, укрепляли свои по-
зиции на юге. Ведь строящиеся засечные черты, ко все-
му прочему, позволяли более эффективно взаимодейст-
вовать с донскими и днепровскими казаками. Через но-
вые крепости им шло снабжение. Совместными силами
осуществлялась разведка. Так, мещерским казакам пред-
писывалось делать разъезды «вниз по Дону до Волжской
переволоки». На Дон царь посылал даже высших санов-
ников. Один из ближайших его приближенных, Василий
Грязной, попал в плен к татарам, когда с казаками совер-
шал разведку на р. Молочную — совсем рядом с Крымом
(государь выкупил его за 2 тыс. рублей).
Девлет-Гирей еще и дополнительно усугубил вражду
с казачьим Доном. До сих пор в Азове соблюдался неглас-
ный «нейтралитет», казаков пускали в город торговать,
местные купцы имели на этом немалые выгоды. Но хан
жаждал отомстить Михаилу Черкашину за помощь царю
под Москвой. Когда в Азов приехал сын атамана, Данила,
ханские люди схватили его и увезли в Крым. Казаки воз-
мутились, решили помочь атаману. Выступили как один,
напали на Азов. Ворвались в посады, разграбили, взяли
86
в заложники 20 «лучших людей», в том числе Сеина, шу-
рина турецкого султана, и предложили отпустить их всех
в обмен на Данилу. Но Девлет-Гирей предал атаманско-
го сына мучительной смерти. В ответ были убиты залож-
ники. Взятие Азова взбудоражило всю Османскую импе-
рию. Султан остался очень недоволен действиями крым-
ского хана, писал ему : «А ведь, де, Азов казаками и жил, а
казаки, де, Азовом жили, о чем, де, у них по ся места все
было смирно. Нынче, деи, ты меж казаков и Азова вели-
кую кровь учинил».
А днепровские казаки поднялись расквитаться за
Свирговского и своих товарищей, убитых в Молдавии.
Большие отряды, достигавшие нескольких тысяч человек,
неоднократно прокатывались по окрестностям Аккерма-
на, Очакова, Ислам-Кермена. Зимой 174/7 г. Девлет-Ги-
рей вынужден был держать всю свою орду на Днепре —
ждал казачьего набега на Крым. В марте стало известно,
что казаки нацелились ударить не на Крым, а на Очаков.
На них послали мурзу Дербыша с войском, но казаки раз-
били его и прогнали. С аналогичным результатом окон-
чились бои с татарскими мурзами в мае-июне. Казаки все
чаще выходили в море. В походах с русскими воеводами
они научились, какие лодки лучше строить, как высажи-
вать десанты. Теперь успешно действовали самостоятель-
но. Флотилиями в несколько десятков «чаек» налетали на
прибрежные селения, грабили. Турки высылали против
них военные корабли с пушками. Но казаки быстро поня-
ли, как бороться с ними. Атаковали, проскакивая в «мерт-
вое» пространство, где орудия их не доставали, и лезли на
палубы, на абордаж.
Низовые казаки по-прежнему поддерживали связи
с Москвой. Весной 17 г. Девлет-Гирей узнал от своей
агентуры и пленных, что Иван Грозный «грамоты днеп-
ровским казакам писал не по однажды, ходите, деи, вы под
улусы крымские», присылал им в помощь «московских ка-
заков», служилых и донских. Но на Русь после полученной
взбучки хан идти не рисковал. А «ясырь» был нужен. Вы-
ручку от прошлогодних молдаван воины уже потратили.
87
Что ж, казачьи нападения стали отличным поводом нару-
шить союз с Речью Посполитой. Летом 17 г. Девлет-Ги-
рей повел орду на Украину.
Казаки узнали о приближении большого войска по пе-
реполоху птиц и зверей в степи, сообщили киевскому вое-
воде Константину Острожскому. Он успел собрать опол-
чение. А стаи казачьих лодок вышли к переправам через
Днепр. Налетели на крымские авангарды, сорвали фор-
сирование реки. Но хан схитрил. Отвел войско и затаил-
ся, выждал. Своевольная шляхта из отрядов Острожкого
быстро стала разъезжаться по домам. Девлет-Гирей в сен-
тябре ринулся к другим местам переправы, орда хлыну-
ла за Днепр и проутюжила земли до Тернополя, нахвата-
ла огромный полон. Но хан тут же получил ответный удар.
Гетман Ружинский с казаками «впал за Перекоп... учинив
великие опустошения».
В последующих украинских источниках можно встре-
тить известия, что Ружинский после этого совершил пер-
вый морской поход в Малую Азию. Захватил и разрушил
Трапезунд (Трабзон), Синоп, нагрянул даже в Стамбул,
пошерстив предместья. Но это лишь легенда. Запорожцы
очень чтили Ружинского, сохраняли о нем самую светлую
память, и в устных преданиях ему приписали дела, кото-
рые будут совершать другие предводители, лет через 30–
40. В 170-х гг. казачьи флотилии так далеко еще не заби-
рались. Довольствовались северными берегами моря. До
нас дошли турецкие жалобы в Польшу с перечислениями
нападений, подробными списками ущерба. Разгром таких
крупных городов, как Трапезунд и Синоп, набег на Стам-
бул, вызвали бы колоссальный дипломатический скандал,
если не войну. Но в переписке они не упоминаются. Да и
не было для них времени в промежутке между известны-
ми нам осенними и весенними операциями Ружинского.
Поздней осенью и зимой на Черном море бушуют силь-
ные штормы. Плавания на легких чайках невозможны, и
казаки зимних морских походов никогда не совершали.
А в Польше предвыборная борьба чуть не переросла
в вооруженную. Магнаты, как польские, так и литовские,
88
объединились на стороне Максимилиана — император
был стар, скоро должен был умереть. Значит, предстоя-
ли новые выборы, новая торговля короной, выгодные на-
значения и пожалования в обмен на избрание. Но мелкая
шляхта возбудилась обещаниями Батория. Альянс с тур-
ками и татарами обезопасит их имения — после осенне-
го набега Девлет-Гирея этот аргумент был очень весомым.
А война рука об руку с султаном и ханом сулила победу
над Россией — несметную добычу, награды, завоеванные
земли. В декабре 17 г. на избирательном сейме паны до-
бились, что
большинством голосов был избран Максимилиан. Но
шляхта взбунтовалась. Завопила, что не хочет быть «под
немцами», и выкрикнула Батория.
Как доносил русский дипломат Бастанов, шляхтичи
«тех панов хотели побить», «учили из луков и самопалов
стрелять». Магнаты бежали, сторонники Батория заняли
Краков, захватили королевские регалии. Таким образом,
две части избирателей выбрали двух королей. Выиграть
должен был тот, кто окажется сильнее и оперативнее, прие-
дет в Польшу и возглавит свою партию. Но старенький и
нерешительный император задержался в своих владени-
ях. Принимал поздравления, переписывался со сторонни-
ками. Только выслал отряды на карпатские перевалы, что-
бы не пускать Батория в Польшу. А соперник с небольшой
дружиной сорвался с места, горными тропами обошел за-
ставы, прискакал в Краков и был коронован королем.
Для России это означало войну. Не только с Речью По-
сполитой, но и с Крымом, а может быть, и с Османской
империей. Москва готовилась к такому развитию собы-
тий. Как стало известно Девлет-Гирею, зимой 17/76 г. к
гетману Ружинскому «и всем днепровским казакам» при-
езжал посланец царя. Иван Грозный обещал прислать бо-
еприпасы, приказывал ударить на Козлов (Евпаторию), и
казаки обязались «государю крепко служити». По данно-
му поводу хан собрал совещание своих вельмож. Предпо-
ложил, что казаки сперва будут брать Аккерман и Очаков,
а татары останутся в безопасности «за спиной» турок. Но
89
мурзы возразили: «Если придет много людей на лодках, го-
рода их не остановят... Когда и на кораблях к ним прихо-
дят турецкие стрелки, они их побивают и города берут».
Однако перемены в Польше воодушевили хана. Он
даже презрел тревожные донесения, весной 176 г. вывел
в поле 0 тыс. всадников. Впервые после разгрома у Моло-
дей решился вести их на Русь. Но в Москву понеслись от
разведки сигналы опасности. Чтобы прикрыть границы и
строительство засечных черт, Иван Васильевич развернул
на Оке полки, сам выехал к армии. Впрочем, до боев дело
не дошло. Хан узнал, что его ожидают крупные силы, а
кроме того, получил подтверждения, что в низовьях Днеп-
ра и на Дону собираются казаки, намереваясь ударить по
его тылам. От Молочных Вод татары повернули назад.
Казакам тоже стало известно, что орда возвратилась
в Крым. Они изменили планы. Трехтысячное войско Ру-
жинского вместе с пришедшими к нему донскими казака-
ми осадило главную турецкую крепость на Днепре, Ислам-
Кермен. Подвели мину, взорвали башню и взяли город. Но
Ружинский, готовясь к штурму, неосторожно стоял «на
плохом месте» и при взрыве погиб. А Девлет-Гирей при-
слал подмог у, татары ударили на казаков, грабивших Ис-
лам-Кермен, многих перебили, другие отст упили.
Во многих исторических работах приводится рассказ,
как Ружинский накануне своего последнего похода обра-
тился к Баторию. Описал ему подвиги и достижения ка-
заков, и король высоко оценил их, 20 августа 176 г. из-
дал универсал, даровавший запорожцам войсковые пра-
ва, «вольности», города, обширные земли, прилегающие
к Сечи и отбитые казаками у татар. Современная украин-
ская историческая наука и государственная пропаганда
приняла этот сюжет на официальном уровне. Преподно-
сит его как один из актов рождения украинской государ-
ственности! Хотя «казачий универсал» Батория от 20 ав-
густа 176 г. — не более чем фальшивка. Ее сфабриковала
запорожская верхушка уже в XVIII в., пытаясь оспорить у
царской администрации свои права на прилегающие об-
ласти. Это однозначно доказали не только немецкий ис-
90
торик Г.Ф. Миллер, но и столь компетентный исследова-
тель Сечи, как Д.И. Яворницкий.
Баторий никак не мог наградить казаков за их подви-
ги, да еще и землями, принадлежавшими крымскому хану.
Скорее, покарал бы. Потому что союз с ханом и Турцией
был основой его политики, оглашался в его предвыборных
программах. Даже термина «запорожцы», употребляемо-
го в универсале, в ходу еще не было. Запорожское войско
существовало только одно — реестровое, тот самый от-
ряд из 300 человек, который был создан в 172 г. Но Бато-
рий, едва взойдя на престол, одним из первых своих актов
расформировал его! В угоду хану и султану.
А прочих казаков в 176 г. называли «низовцы», «ни-
зовые казаки». Да и Сечь в это время находилась не в За-
порожье. Она была еще маленькой и «кочевала», несколь-
ко раз меняла местоположение. Сам Баторий писал тур-
кам, что «низовцы живут около московских границ за
Днепром». Это согласуется с преданиями запорожцев, что
Сечь в стародавние времена располагалась в Седневке, не-
далеко от Чернигова. А как раз около 176 г. казаки созда-
ли еще одну базу, на притоке Днепра — реке Самаре, по-
строили ее на острове в «дубовой товще». Позже, когда
главная база переместилась в Запорожье, крепость на Са-
маре была переоборудована в казачий Пустынно-Никола-
евский монастырь, прославившийся чудотворной Самар-
ской иконой Пресвятой Богородицы. Но низовцы жили и
в других местах. Напомню, это имя относили ко всем не-
реестровым казакам. Татары сообщали, что к предприяти-
ям низовцов присоединяются люди из Брацлава, Канева,
Немирова, Черкасс.
Обращение Ружинского к Баторию не согласуется и по
времени. Гетман погиб или раньше, чем новый король сел
на трон (коронация 1 мая 176 г.), или сразу после этого. Да
и вряд ли стал бы обращаться. Приказ о последнем похо-
де он получил от Ивана Грозного. Донесение о разрушении
Ислам-Кермена и гибели Ружинского казаки тоже послали
не в Польшу, а в Москву. Причем поражение и потеря сво-
его командующего не деморализовали казаков и не снизи-
91
ли их активности. Наоборот, они жаждали посчитаться с
«басурманами». Посыпались непрерывные нападения. За
лето 176 г. отряды днепровских и донских казаков по 3–
4 раза налетали на окрестности Очакова, Аккермана, Бен-
дер, угоняли скот, врывались в городские посады. В доку-
ментах замелькало имя нового гетмана низовцов — Шаха.
Кстати, он тоже жил не в Запорожье, а в Немирове.
Ну а Баторий как раз в это время взялся налаживать
отношения со Стамбулом и Бахчисараем. Но от султана
и хана на него хлынул целый поток жалоб. Требовали оп-
латить убытки, наказать виновных. Паны оправдывались,
что набеги совершают «своевольные люди», «беглецы из
разных стран», и за их действия король не отвечает. Уве-
ряли, что предводителей походов, которых назвали турки,
«князей Мысько и Васыля», в Польше не знают и не веда-
ют. А Баторий свое отношение к казакам выразил в пись-
ме к крымскому хану в 177 г.: «Мы их не любим и не соби-
раемся их беречь, даже наоборот, собираемся ликвидиро-
вать, но в то же время не можем держать там (на Украине)
постоянное войско, чтобы им противодействовать».
КУДА НАПРАВИТЬ САБЛИ?
Баторий не сразу сумел приступить к реализации тех
планов, ради которых его возвели на престол. Ему при-
шлось разбираться с мятежными панами, его не признали
Пруссия и вольный город Гденьск — законным королем
они провозглашали Максимилиана. В Турции в это вре-
мя скончался Селим Пьяница. Султаном стал его сын Му-
рад III. При вступлении на престол он сразу велел удушить
пятерых своих братьев, младшего из которых букваль-
но оторвали от материнской груди. Но в политике Мурад
был куда более осторожным, чем отец. Для еврея Иоси-
фа Наси, которого иностранные дипломаты почтительно
именовали «дон Иосиф», дорога ко двору закрылась на-
всегда. Великий визирь Мехмет Соколлу, соавтор проек-
тов наступления на Россию, сумел удержаться на своем
92
посту, но его влияние значительно снизилось. В Персии
начались междоусобицы, и Мурад III рассудил, что там
можно поживиться гораздо легче. Колонны его янычар,
артиллерии, конницы запылили по дорогам на восток.
А в Крыму умер старый враг России Девлет-Гирей.
Престол занял его сын Мехмет-Гирей. Но жен у крымских
ханов было много — а соответственно, и царевичей в из-
бытке. Турецкого обычая избавляться от родственников
здесь не было. Братья Мехмета от разных матерей счита-
ли себя ничуть не хуже его. Начались возня, интриги. Но-
вому хану, чтобы его не свергли, срочно требовалось за-
служить поддержку орды. Сделать это можно было только
одним способом — захватить побольше «ясыря». На Русь
идти было опасно: как бы, наоборот, не растерять автори-
тет. Мехмет-Гирей устремился на Украину. Выжег и разо-
рил всю Волынь, угнал 3 тыс. невольников, полмиллиона
голов скота. Речь Посполитая оставалась союзницей Кры-
ма, но хан в очень вежливых тонах отписал Баторию, что
он вовсе не нарушал мира. Просто крымцы «искали» соб-
ственных врагов, князя Острожского и низового гетмана
Шаха. Правда, искать-то их было незачем. Все знали, что
Острожский находится или в Киеве, или в своей резиден-
ции, Остроге. А Яков Шах базировался в Немирове. Но
к этим городам, где можно было получить отпор, татары
даже не приближались.
Тем не менее Баторию пришлось притвориться, буд-
то он поверил, отослать хану крупные суммы во избежа-
ние дальнейших набегов. Но Мехмет-Гирей обратился и
в Москву. Причем царю он преподносил свой поход как
разрыв союза с Польшей. Выражал готовность стать луч-
шим другом России, а ради дружбы просил «всего ниче-
го»: отдать Астрахань, заплатить 4 тыс. рублей и свести
казаков с Дона и Днепра. Ему послали «в подарок» тысячу
рублей, разумеется, без Астрахани. А насчет казаков от-
ветили стандартной отпиской: днепровские — подданные
польского короля, а донские — «беглецы российские и ли-
товские», ни от кого не зависят, и их велено казнить, если
они появятся в государевых владениях. Хотя многие каза-
93
ки находились не только во владениях царя, а в его вой-
ске. Как раз в это время Иван Грозный возглавлял поход в
Прибалтику, взял ряд городов. А по окончании кампании
дал пир всей армии, поднимал победные чаши с простыми
воинами, в том числе и с казаками.
Ну а днепровские казаки-низовцы добавили голов-
ной боли Баторию. После недавней резни, которую тур-
ки и татары устроили в Молдавии, население ненавидело
их ставленника, господаря Петра Хромого. Многие мол-
даване уходили к казакам. В Сечи жил побратим гетма-
на Шаха, Иван Подкова — свое прозвище он получил за
могучую силу, ломал пальцами лошадиные подковы. Про-
исхождение его неизвестно. Но он объявил себя братом
казненного господаря Иоана Водэ, стал собирать отряд.
Об этом услышали в Молдавии, к нему поехали делега-
ции, звали выгнать Петра Хромого. Яков Шах поддержал
его, привел 600 казаков. Вместе с отрядом Подковы неиз-
вестной численности они отправились в Молдавию. Как
только они появились, полыхнуло восстание. Петр Хро-
мой сбежал. Казаки и повстанцы в ноябре 177 г. заняли
столицу, Яссы, Подкову провозгласили господарем.
Хромой получил помощь от турок и вернулся. Но и
Шах с Подковой созвали уцелевших ополченцев Иоана
Водэ, сорганизовали армию. Петра разбили и прогнали.
Мурад III был в бешенстве. Срывать поход своих главных
сил на Персию он не хотел. Но приказал пашам дунайских
и черноморских городов направить воинов на подавление
мятежа. А Баторий очутился в чрезвычайно неприятной
ситуации. Казачий переворот в Молдавии грозил войной с
Турцией, очередными крымскими набегами. Чтобы выпу-
таться, он вмешался на стороне турок. Отписал брату, кня-
зю Трансильвании Христофору, чтобы выступил и помог
Петру возвратить престол. Когда враги двинулись с разных
сторон, Подкова понял, что удержаться у него не получит-
ся. Лишних жертв он не желал, распустил молдавское опол-
чение. А сам с Шахом и казаками вернулся на Украину.
По дороге они заехали в Брацлав, и здешний воево-
да стал уговаривать отправиться к королю, оправдаться
94
перед ним. Доказывал, что Баторий, конечно же, поймет
благородные намерения казаков, простит самовольство и
возьмет их под покровительство. Шах не поверил, продол-
жил путь домой. А Подкова поддался. Решил, что короля
можно убедить помочь Молдавии. Свернул в Краков. Од-
нако король даже не пожелал встречаться с ним. Когда уз-
нал, что Подкова едет к нему, велел арестовать. Во Льво-
ве казака схватили, и Баторий в угоду туркам приговорил
его к смерти. На рыночной площади перед казнью каза-
чий предводитель сказал: «Меня привели на смерть, хотя в
своей жизни я не совершил ничего такого, за что заслужил
бы подобный конец. Я знаю одно: я всегда боролся муже-
ственно и как честный рыцарь против врагов христианст-
ва...». Обезглавленное тело Подковы казаки выкрали и по-
хоронили в Каневе в одном из монастырей. А Шах продол-
жил нападения на турецкие и крымские владения.
Однако положение Батория постепенно выправля-
лось и укреплялось. Ему деятельно помогали папа рим-
ский и орден иезуитов. Координировать операции против
России начал один из иерархов ордена, Антонио Поссеви-
но, лично поехал в Швецию. До сих пор она соперничала с
Речью Посполитой, две державы действовали разрознен-
но. К тому же Швеция была протестантской страной. Но
Поссевино сумел обратить короля Юхана в католицизм и
помог заключить союз с поляками.
Германский император Максимилиан умер, и поль-
ская оппозиция лишилась своего кандидата. А преемни-
ком императора стал его сын Рудольф II, воспитанник
иезуитов. Он повернул политику от конфронтации с Ба-
торием к дружбе, начал помогать ему. Король взялся на-
ращивать свою артиллерию, в больших количествах от-
ливались орудия. Много пушек передал ему курфюрст
Бранденбурга. А итальянские инженеры предоставили
Баторию новейшее секретное оружие — мортиры. Они
могли стрелять зажигательными бомбами, поджигать де-
ревянные русские крепости. Поток золота из Ватикана и
от западных банкиров позволил королю формировать но-
вую армию. Он в огромных количествах вербовал немец-
9
ких и венгерских наемников. Впервые провел мобилиза-
цию среди польских крестьян. Над ними ставили инозем-
ных инструкторов и делали из них солдат.
Вот теперь-то Баторий обратил внимание на казаков.
До сих пор они были для него досадной помехой, уничто-
жить их накануне большой войны было нереально и опас-
но — начнется восстание. Но король придумал использо-
вать казаков в собственных нуждах. Для этого их в первую
очередь следовало расколоть. В сентябре 178 г. Баторий
издал универсал «Соглашение с низовцами». С кем из ни-
зовцов он вел переговоры, история вообще умалчивает. Но
ведь само название подразумевало, что «соглашение» вы-
рабатывалось совместно, и какие-то неведомые делегаты
низовцов приняли его от лица всех казаков! А в универса-
ле объявлялось, что король восстанавливает упраздненное
им реестровое войско Запорожское, оно будет находить-
ся на государственной службе, получать жалованье. У него
будет свой гетман, король жалует ему «клейноды», офици-
альные регалии — булаву, знамя, бунчук и войсковую пе-
чать. Пожаловал и полосу земли вдоль Днепра, от Чигири-
на до городка Трахтемирова, он стал центром войска.
Но численность реестрового войска определялась
всего в 600 человек. Оно приносило присягу на верность
королю, подчинялось старосте Черкасскому и Каневско-
му, а непосредственным начальником, гетманом, был на-
значен один из адъютантов Батория, поляк Ян Оришев-
ский. Другие командные посты тоже достались полякам.
Да и громкий титул гетмана предназначен был только по-
тешить самолюбие казаков. В иерархии Речи Посполитой
Оришевский сохранял чин поручника.
При этом снова подразумевалось, что остальные ка-
заки «ненастоящие», теряют право называться казаками,
предпринимать какие-либо операции. Но они, разумеет-
ся, не выразили никакого желания признавать подобные
«соглашения». Настоящими-то низовцами они считали
себя и действительно были ими. Однако теперь Оришев-
ский стал королевским посредником в сношениях с ними,
старался контролировать их через реестровых. А для воз-
96
действия на вольную казачью масс у Баторий использовал
другого своего помощника, Самуила Зборовского. Это
был знатный польский магнат, по натуре буйный и невы-
держанный. Он участвовал в возведении на престол коро-
ля Генриха Валуа. Но на пиру после его коронации по пья-
ному делу убил высокородного аристократа Андрея Ва-
ловского. Суд приговорил Зборовского к изгнанию, и он
уехал к казакам, участвовал в их предприятиях.
Потом отправился в Трансильванию, к Баторию, стал
его приближенным. А сейчас его снова запустили в каза-
чью среду. Гетман Шах после казни Подковы не верил ко-
ролю и подчиняться полякам не желал. Еще один лидер
казаков, Лукьян Чернинский, также не клюнул на слад-
кие посулы. В 178 г. он совершил налет на Перекоп. Но
Зборовский развернул свою агитацию. Звал казаков по-
служить королю. Уверял, что их включат в реестр, дадут
жалованье. Правительство подкрепило его деньгами. Он
подкупал атаманов, щедро выставлял казакам вино и в ре-
зультате сумел увлечь около 4 тыс. человек в войско Бато-
рия. Это оказалось очень выгодным, казакам платили в 10
раз меньше, чем немецким наемникам.
В 179 г. начался массированный «крестовый поход»
на Россию. В Эстонии наст упали шведы. А Баторий дви-
нул огромную армию на Полоцк. Оборонять город вышли
не только царские ратники, но и белорусы, даже женщины.
Отчаянно отбивали приступы. На помощь им Иван Гроз-
ный направил рать Бориса Шеина, но она запоздала, не
смогла пробиться к крепости. Огнем мортир поляки по-
дожгли стены Полоцка. Остатки защитников продолжали
драться даже в обреченном городе. Тогда с ними вступи-
ли в переговоры и предложили свободно пропустить на
родину. Они согласились. Но когда вышли из полусгорев-
шего Полоцка, их коварно захватили в плен. А потом Ба-
торий быстрым маневром окружил рать Шеина. Она по-
гибла почти полностью. Лишь отряд донских казаков ата-
мана Михаила Черкашина сумел прорваться и отступить.
Но союз Батория с Крымом сперва дал осечку. Теперь
хан Мехмет-Гирей каждую весну получал из Стамбула при-
97
казы водить орду в Закавказье, на войну с персами. Хотя
эти походы оказались очень нелегкими. Иранцы стойко
защищали свои города, крымцы несли серьезные поте-
ри. Климат Азербайджана был непривычным для степня-
ков, тяжелым, вода плохая, воины болели и умирали. Да и
добыча оказывалась плохой. Гнать пленных через горы и
степи получалось далеко. Они умирали по дороге. Или до-
бредали истощенными, за них нельзя было получить хо-
рошую цену. Среди татар росло недовольство. На этом иг-
рали польские дипломаты, и их союзницей стала община
работорговцев. Подкупали царевичей и мурз, подталкива-
ли, что выгоднее повернуть на север. Некоторые из них
начали выказывать неповиновение хану, бунтовать.
Мехмет-Гирей понял, что может не усидеть на пре-
столе. На 180 г. он снова получил предписание выступать
в Закавказье. Но послал туда только двоих царевичей, они
потерпели поражение и отступили. А основные массы та-
тар вместе с ногайцами весной обрушились на русские ок-
раины. Южная граница России уже три года была спокой-
ной, и в Москве знали, что султан повелел крымцам идти в
Персию. Набег стал неожиданным. Невзирая на это, степ-
няков отбили от Белева и Алатыря. Но там, где засечные
черты еще не были достроены или охрана расслабилась,
татарам повезло куда больше. Они прорвались на Рязан-
щину, пожгли множество сел. Послы хана в Швеции хва-
стались, что угнали 40 тыс. пленных. Мехмет-Гирей разо-
слал гонцов в казанский край. Пообещал, что повторит
поход на Москву, там тоже начались мятежи. Царю при-
шлось разрывать свои силы — посылать рать на южные
рубежи, усиливать гарнизоны в Поволжье.
А Баторий сделал все возможное, чтобы еще больше
рассеять внимание русских. На севере шведы взяли Ка-
релу. Отвлекающий удар король нанес на Смоленск, там
появился корпус литовской шляхты с артиллерией. Всту-
пили в дело и реестровые казаки Оришевского. Вместе с
отрядами татар они ворвались в Северскую землю. Суме-
ли захватить врасплох Стародуб, разграбили и сожгли его.
А сам король повел свою армию глухими дорогами через
98
белорусские леса. Вышел к крепостям Велиж и Усвят. Ов-
ладел ими и ринулся на Великие Луки.
Бомбы мортир подожгли и этот город, рванули поро-
ховые погреба. Озверелые наемники ворвались в крепость,
рубили всех подряд. Гарнизон и жители пали все до едино-
го, королю досталась груда руин, заваленная трупами. Но
он развил свой успех. Поймал в ловушку и уничтожил кор-
пус князя Хилкова, высланный на подмогу к Великим Лу-
кам. Перещелкал, как орешки, мелкие крепости — Холм,
Озерище, Усвят, Невель. Казаки, воевавшие в армии Бато-
рия, возвращались из походов с большой добычей, жало-
ванье им платили исправно, и соблазнялись другие. Збо-
ровский вербовал пополнения для следующих кампаний.
Его агитация становилась все более успешной, в 181 г. на
январской раде в Сечи его избрали гетманом. Хотя подда-
вались не все. Другая часть казаков примкнула к Шаху и
Чернинскому, продолжала допекать крымцев и турок.
А полякам победы вскружили головы. Иван Грозный
много раз посылал к Баторию своих дипломатов, согла-
шался мириться, шел на уступки. Куда там! Послов встре-
чали по-хамски, разговаривать не желали. Чем большие
уступки делал царь, тем сильнее задирали свои требова-
ния король и паны. Письма Батория к Ивану Васильеви-
чу становились все более наглыми. Он называл царя «дан-
ником перекопских ханов», издевался, что он родился «от
дочери изменника Глинского», насмехался: «Где же ты,
Бог земли русской?» Король был уверен, что Россия уже
сломлена. На сейме в начале 181 г. он объявил: «Судьба
предает вам, кажется, все государство Московское!.. До-
толе нет для нас мира!» Сейм воспринял это с огромным
воодушевлением. Дружно поддержал короля, постановил
продлить сбор налогов на войну, причем сразу на два, а по
некоторым местностям на три года.
Наряду с фронтовыми операциями опять намечались
удары в спину. Возле царя сплелся новый заговор, его воз-
главил один из ближайших доверенных Грозного Богдан
Бельский. Два его брата перебежали к противнику, один
к полякам, другой к шведам, установили связи. А «миро-
99
творцем» вызвался быть папа римский. К царю поехала
миссия посредников — иезуиты во главе с Антонио Поссе-
вино. На самом деле никаким миротворчеством не пахло.
По дороге Поссевино обстоятельно беседовал с Баторием
и благословил следующий поход. Но в Ватикане строили
планы, что после разгрома Иван Грозный согласится при-
нять унию, отдать под власть папы православную церковь.
Поссевино ехал принимать духовную капитуляцию.
Баторий собрал еще большую армию, чем в прошлых
кампаниях, она насчитывала 100 тыс. воинов. Показал ее
турецкому послу, и тот восхищенно говорил: если король
и султан объединятся, они «победят вселенную». Снова
помогли шведы. Захватили Нарву. Она уже 23 года жила
под властью царя, в городе было 7 тыс. русских жителей —
их перерезали поголовно, не щадя ни женщин, ни младен-
цев. А лавина войск Батория захлестнула Опочку, Остров
и выплеснулась на Псков. Но на этот раз Иван Грозный и
его полководцы точно определили, где будет нанесен глав-
ный удар. В Псков ввели дополнительные силы под ко-
мандованием Ивана Шуйского. В Новгороде разместили
резервную армию. Король перекинул на стреле псковичам
предложение сдаться. Обещал за это «свободы», всяче-
ские привилегии, в противном случае обещал, что не по-
щадит никого. Ему ответили: «Мы не жиды; не продаем ни
Христа, ни царя, ни Отечества».
Закипели сражения. Днепровских казаков очеред-
ной раз стравили с их братьями, с которыми они еще не-
давно вместе крушили басурман, хлебали кулеш из одно-
го котла. Поляки бросали их на приступы, на самые опас-
ные участки. Беречь их было незачем, они были гораздо
дешевле, чем немцы или венгры. Но и в гарнизоне Пско-
ва дрались тысяча служилых и 00 донских казаков под
предводительством героя Молодей, Михаила Черкашина.
Казаки считали его «характерником», верили, что он мо-
жет предвидеть будущее, заговаривать пули и ядра. Такие
слухи о нем пошли и среди псковичей. Летописец отме-
чал: «А заговоры были от него ядром многим». Записал и
его предсказание: «А угадал себе сам, что ему быти уби-
100
ту, а Псков будет цел. И то он сказал воеводам». Предска-
зание исполнилось, в одном из боев знаменитый атаман
сложил свою голову. А город стоял. Штурмы захлебыва-
лись. В артиллерийских перестрелках русские выигрыва-
ли. Ходили в яростные контратаки, опрокидывая и разго-
няя врагов.
На Псковских твердынях Баторий обломал себе зубы.
Его армия понесла страшные потери. Наемники выходи-
ли из повиновения, стали дезертировать. Отряды цар-
ской конницы обложили неприятеля со всех сторон, в ла-
гере начался голод. Это отрезвило панов. Теперь они счи-
тали — надо заключать мир, иначе можно растерять все
плоды достигнутых побед. Сейм отказал королю в даль-
нейших субсидиях. 17 января 182 г. было заключено пе-
ремирие на 10 лет. Грозному пришлось уступить Прибал-
тику, но и поляки оставляли захваченные русские города.
Восстанавливалась та же граница, какая была до войны.
Что же касается низовых казаков, участвовавших в по-
ходах, то с ними аккуратно расплатились за службу, но...
включать их в реестр никто и не думал. Подзаработали, и
идите по домам, превращайтесь в «хлопов». Казаки чув-
ствовали себя обманутыми. Потянулись к Шаху, его снова
избрали гетманом. Он с королевскими указаниями не счи-
тался. Действовал так, как подсказывали его убеждения.
А к Баторию продолжали поступать жалобы из Стамбула и
Бахчисарая. Украинский историк С.А . Лепявко просумми-
ровал цифры, и оказалось, что только по данным, попав-
шим в эти жалобы, казаки в 170–180 х гг. совершили бо-
лее 40 нападений на турок и татар, угнали 100 тыс. быков и
овец, 17 тыс. коней, взяли 360 тыс. злотых деньгами.
Правительство через реестрового гетмана Оришев-
ского пыталось приструнить Шаха, грозило ему. Но под-
чиняться полякам он отказывался. Дошло до столкно-
вений. Однако Шаха при неизвестных обстоятельст-
вах сумели схватить и заточили в темницу, где он вскоре
окончил свою жизнь — каким образом, тоже неизвестно.
А казаков Баторий попытался через Зборовского перена-
целить еще куда-нибудь. Отправить их подальше, пускай
101
погибают хоть все. Зборовский повел переговоры с Мех-
мет-Гиреем о «союзе», чтобы казаки вместе с татарами хо-
дили воевать в Персию. Но когда изложил такие проекты
низовцам, они возмутились и забушевали. Только сейчас
у них стали открываться глаза, и заговорили, что Зборов-
ский — королевский шпион.
Впрочем, и в Крыму персидские походы встали попе-
рек горла. Мехмет-Гирей уже получал выговоры султана за
то, что посылает в Закавказье не все свои силы. В 181 г.
двое царевичей еще раз ходили туда. Но в Ширване иран-
ское войско разгромило их, один из царевичей попал в
плен. Летом 182 г. последовал очередной указ Мурада III
вести орду на персов. Хан созвал совет всех крымских
мурз и беев, и они единодушно отказались. Мехмет-Гирей
не выполнил волю владыки. Но теперь можно было ожи-
дать крупных неприятностей. Хану требовались верность
и поддержка тех же мурз и воинов. Укрепить ее можно
было богатой добычей.
А Иван Грозный, замирившись с поляками, перебра-
сывал войска на юг. Соваться на Русь стало опасно. Что
ж, Мехмет-Гирей не стал особо раздумывать, устроил на-
бег на Украину. Казаки в долгу не остались. Отряд атама-
на Вышки из 00 человек погромил предместья Очакова,
другие казаки напали на Аккерман, прошлись по кочевьям
в Таврии, угнав 9 тыс. овец. В верховьях реки Самары вы-
следили и разбили крымское посольство, возвращавшее-
ся из Москвы с деньгами и подарками.
Однако и Баторий со Зборовским нашли новый вари-
ант, куда бы услать казаков, да и татар отвлечь. В Молдавии
смуты если и утихали, то ненадолго. Изгнав Подкову, гос-
подарь Петр Хромой усидел на престоле меньше года. Под
него давно уже копал яму один из претендентов на пре-
стол Янку Сасул. Сидел в Стамбуле, подмазывал взятками
вельмож. После восстаний сумел доказать, что Петр — ни-
куда не годный правитель, султан сместил его и назначил
Янку. Но он по матери был саксонец, по вероисповеданию
лютеранин. Вполне вероятно, что он был агентом герман-
ских Габсбургов. Во всяком случае, на троне он принялся
102
укреплять связи с Германской империей. Запустил в страну
протестантов, окружил себя немцами, а православие начал
притеснять. Но оказался и очень жадным. Взвинтил нало-
ги, причем вкладывал деньги за границей, покупал имения
в Трансильвании и германских владениях.
Все это привело к крестьянскому восстанию. Его пода-
вили, но масса людей убежала за Днестр, во владения Речи
Посполитой. Бояре-конкуренты собрали компромети-
рующие факты, представили султану, и в 182 г. он низло-
жил Сасула, вернул на престол Петра Хромого. Янку сбе-
жал, прихватив государственную казну. Хотел пробраться
в Трансильванию, но его поймали казаки и передали поль-
ским властям. Турки потребовали его выдачи. О, Баторий
придумал куда более выигрышное решение! Янку обрати-
ли в католицизм (чтобы иезуитам поставить «галочку» в
отчетности), а потом отрубили голову. Сообщили в Стам-
бул, что это акт дружбы — сами покарали преступника.
Но молдавские богатства король не вернул.
После чего у него зародилась другая продуктивная
мысль — почему бы не воспользоваться молдавскими не-
урядицами, не прихватить под контроль саму Молдавию?
Не напрямую, чтобы не ссориться с Турцией, а чужими
руками. Подходящей кандидатурой был Зборовский. Ему
понравилась идея стать господарем, в 163 г. он связался
с Мехмет-Гиреем и предложил новый союз. Татары вме-
сте с казаками идут в Молдавию и сажают его на трон.
Хан согласился — он наберет полон, а в начавшемся про-
тивостоянии со Стамбулом союз ему пригодится. Зборов-
ский кликнул казаков. Они помнили походы в Молдавию,
помнили своих погибших предводителей, а противник
был тот же самый, Петр Хромой. Собралось 2 тыс. чело-
век. Мехмет-Гирей прислал татар, и двинулись завоевы-
вать Молдавию.
Воодушевились и другие казаки. Сочли, что Речь По-
сполитая начинает борьбу за освобождение христиан от
турок. Один из отрядов низовцов налетел на крепость
Бендеры, захватил ее и разрушил. Знамена и пушки при-
везли к королю, объявили, что передают крепость ему. Тут
103
уж султан разгневался. Стал угрожать Польше войной. Но
Баторий успокоил его. Всю делегацию, приехавшую с тро-
феями, 31 казака, обезглавили на глазах турецкого посла,
а пушки возвратили.
А Зборовский в Молдавии завяз. Народ на его сторо-
не не поднялся, ведь он пришел с татарами, грабившими
все вокруг. Потом и крымцы ускакали домой. В это время
Мурад III объявил хана изменником, отозвал часть войск
с персидского фронта. В Кафу приехал Осман-паша с при-
казом арестовать Мехмет-Гирея. Хан не подчинился, со-
бирал войска, вот и отозвал воинов из Молдавии. Одолеть
Петра Хромого Зборовский не смог, солдаты господаря
оттеснили его в безлюдые места. Среди казаков начался
голод, и двинулись кое-как выбираться назад. Зборовский
был взбешен. Считал, что Баторий со своими приближен-
ными подставил его. Разъезжая по Украине, сыпал угрозы,
что разделается с коронным гетманом Замойским и са-
мим королем. Но Замойский распорядился схватить его.
Привезли в Краков, и Баторий подписал смертный при-
говор своему бывшему подручному, в 184 г. он закончил
жизнь на плахе.
Карьера и жизнь его союзника тоже оборвались. Мех-
мет-Гирей вздумал бороться, собрал 40-тысячное войско
и осадил Кафу. Но султан объявил его низложенным, на-
значил ханом его брата Ислам-Гирея, прислал в Крым с
полками янычар. Другие родственники Мехмет-Гирея и
мурзы тут же перекинулись на сторону победителя. С от-
рядом верных воинов он попытался бежать в степи. Бра-
тья догнали его возле Перекопа и убили.
СЕЧЬ ФОРМИРУЕТ СВОЙ ОБЛИК
Политика России строилась таким образом, что инте-
ресы государства и интересы казаков могли иногда вхо-
дить в противоречия, приводить к тем или иным кон-
фликтам, но в основном они совпадали. Многие казаки
поступали на службу в пограничных крепостях, прижива-
104
лись там, «оказачивали» часть крестьян, переселявшихся
на границу из внутренних областей России. Вольные каза-
ки на Дону вели разведку, выполняли те или иные поруче-
ния правительства, за это им присылали жалованье, они
могли торговать в России без уплаты пошлин, а на их са-
моуправление, обычаи и земли царь не претендовал. Тер-
ские казаки восстановили Терский городок, составили его
гарнизон. По приказу Ивана Грозного его воеводы выдви-
нулись на Южный Урал, построили крепость Уфу. Охра-
няли ее тоже казаки, они положили начало Оренбургско-
му казачьему войску. Отряд волжских и донских казаков
наняли Строгановы для защиты своих владений от напа-
дений сибирского хана Кучума. Они отразили очередной
набег, но пришли к выводу, что лучше не ждать следую-
щих наскоков, а ударить самим. Состоялся поход Ермака
Тимофеевича — примерно такой же, как рейды низовцов
или донцов на т урок или Крым. Но после разгрома Кучума
его ханство развалилось, и Ермак поклонился Ивану Ва-
сильевичу еще одним царством, Сибирским.
В 184 г. жизнь государя оборвалась. Богдану Бельско-
му он полностью доверял, невзирая на измену его братьев.
Этот приближенный возглавлял внешнеполитическое ве-
домство, отвечал за здоровье царя. Был оклеветан и каз-
нен личный врач Грозного Елисей Бомелий. На его место
Бельский ввел доселе неизвестного приезжего фламандца
Иоганна Эйлофа. В 181–182 гг., во время визита в Рос-
сию Антонио Поссевино, переговоры с ним вел Бельский,
и зафиксированы ,по крайней мере, две встречи иезуи-
тов с врачом Эйлофом. Именно Бельский и Эйлоф лечили
внезапно заболевшего наследника престола Ивана Ивано-
вича, документы об этом сохранились. Царевич умер, на-
следником стал второй сын, немощный Федор. Попытки
навязать церковную унию Иван Васильевич, конечно же,
отверг. Но Поссевино, вернувшись в Италию, в августе
182 г. уверенно заявил правительству Венеции, что царю
осталось жить недолго.
Голландец Исаак Масса, живший в Москве несколь-
ко позже, но имевший какие-то очень хорошие источники
10
информации при дворе, записал о гибели Грозного: «Один
из вельмож, Богдан Бельский, бывший у него в милости,
подал ему прописанное доктором Иоганном Эйлофом пи-
тье, бросив в него яд». О враче известно, что он после кон-
чины государя встречался в Москве с польским послом
Сапегой, передал ему ценные сведения. А потом выехал
за границу и появился в окружении виленского кардина-
ла Радзивилла, представил ему исчерпывающий доклад о
положении в России. О прибытии в Польшу царского ле-
каря папский нунций Болоньетти счел нужным сразу же
послать донесение в Ватикан. Историк Т.А . Опарина от-
мечает: «Таким образом, Иоганн Эйлоф продолжил со-
трудничество с иезуитами и информировал орден о поли-
тических разногласиях в российских верхах».
Царем стал Федор Иоаннович, слабый и болезненный,
не способный управлять самостоятельно. Но вокруг трона
сразу же закипела борьба, и реальную власть перехватил
Борис Годунов — Федор был женат на его сестре. Всесиль-
ному Бельскому ничего не обломилось. Его ненавидели
другие бояре, видели в нем «выскочку», Годунов без труда
вошел с ними в союз, Бельского лишили всех постов и от-
правили в ссылку. Соответственно, и заказчики цареубий-
ства не смогли воспользоваться результатами своей опера-
ции. Политика России на первых порах осталась прежней.
Сохранялись и взаимовыгодные отношения с казаками.
В Речи Посполитой было иначе. В 183 г. Баторий все-
таки увеличил реестр. Но только до 800 человек. Конечно,
остановить татарский набег ни 600, ни 800 казаков были
не в состоянии, для такой задачи прибавка была несуще-
ственной. Реестр увеличивался для полицейских функций,
помогать прижать к ногтю остальное казачество. Оконча-
ние войны с Россией позволило королю выделить на Ук-
раину и отряды собственных войск. В основные центры
казачества, Черкассы, Канев, Белую Церковь, Брацлав,
Винницу, Бар, Баторий назначил специальных чиновни-
ков, «польных стражников». Им предписывалось взять
под контроль положение на границах, пресекать действия
казаков, разоружать всех, кто не вписан в реестр. Анало-
106
гичные распоряжения получили королевские воеводы и
старосты в украинских городах.
Вот тогда-то вольные казаки потянулись на Сечь. Рань-
ше она была только передовой базой. Отряды казаков из
разных городов собирались здесь для совместных пред-
приятий, проводили свои рады, выбирали предводителей,
вырабатывали планы. Возвращаясь после походов, делили
добычу, оставляли в Сечи общее имущество — трофейные
пушки, боеприпасы, отделяли часть денег и ценных вещей
в войсковую «скарбницу» — общую казну. Прятали ее в
особых тайниках. Охранять Сечь оставались бездомные и
бесприютные, кому некуда приткнуться. А прочие казаки
расходились по своим городам. На Дону примерно такую
же роль играли Верхний и Нижний Раздорские городки
(из-за споров на кругах они и получили свое название).
Но печальные примеры Шаха и казненного Зборов-
ского показывали, что базироваться в украинских городах
становится опасно. Даже небольшими силами коронных
войск и реестровых власти имели возможность манипу-
лировать, зачищать по очереди казачьи общины, разбро-
санные в разных местах. Кто-то подчинялся, прятал ору-
жие (его в любом случае предпочитали сохранять, татары-
то близко), переходил на положение городских мещан или
крестьян. Другие стали перебираться в Запорожье — что-
бы держаться вместе и за пределами польской террито-
рии. Как раз в начале 180-х гг. сформировался тот облик
Сечи, который был воспет в легендах, литературных про-
изведениях, предстает перед нами в кинофильмах.
В описываемое время Сечь располагалась на острове
Томаковка возле нынешнего города Марганец. Собствен-
но «сечью» являлась сама крепость. А казачье войско име-
новало себя «Запорожским Кошем» (у татар кошами назы-
вались кочевья, родовые хозяйства, кочевавшие по степям
и зимовавшие с семьями и стадами). Казачий Кош мог на-
ходиться и в другом месте, где войско стояло лагерем.
Внутри укрепления были построены казармы — куре-
ни. Но это слово приобрело два значения. Казаки, жив-
шие в одной казарме, вместе ходили в походы, составля-
107
ли одно подразделение войска, которое также называлось
куренем. В Сечи выбирали общего начальника, кошевого
атамана, при нем действовала администрация из несколь-
ких старшин: судья, писарь, есаул. Кошевой атаман заве-
довал всем хозяйством, общей казной, решал споры. Ино-
гда он сам возглавлял казаков в тех или иных операциях.
Иногда для этого выбирали походных атаманов. Или гет-
мана — тут уж подразумевался какой-то особый случай,
масштабный поход с привлечением всех запорожских сил,
других добровольцев.
Но и каждый курень являлся самостоятельной об-
щиной, им руководил куренной атаман, у него была своя
казна для внутренних расходов, свои старшины. Сколько
куреней было в Сечи изначально, остается неизвестным.
Впоследствии их количество поддерживалось традицион-
но — 38. А о том, как образовался Запорожский Кош, нам
свидетельствуют названия многих куреней: Каневский,
Полтавский, Уманьский, Корсуньский, Переяславский,
Крыловский, Батуринский (от одноименных городов),
Донской, Ведмедковский (от села Медведевка под Чиги-
рином), Вышне-Стеблиевский и Нижне-Стеблиевский (от
местечка Стеблев под Корсунем), Ирклееский, Конелов-
ский, Канболотский, Роговский, Тимошевский (от месте-
чек Ирклиев, Конелой, Каниболото, сел Рогово и Тимо-
шовка под Черкассами), Кущевский (от села Кущевка на р.
Орель), Минский или Менский (от городка Мена на Чер-
ниговщине), Леушковский (от села Леухи в районе Винни-
цы). Как сложилась такая структура, представляется оче-
видным. Казачьи отряды, как и на Дону, изначально жили
отдельными городками и общинами. А потом они объеди-
нились в Сечи.
Запорожцы принимали в свою среду всех желаю-
щих — выходцев из России, белорусов, молдаван, валахов,
литовцев, поляков, татар, т урок. Но иноверцы обязаны
были для этого перейти в православие. Быть казаком зна-
чило обязательно принадлежать к какому-нибудь куреню.
Формальная процедура приема была легкой. Человек при-
ходил к кошевому атаману, и тот задавал всего несколько
108
вопросов. Верует ли новичок в Господа Иисуса Христа, в
Святую Троицу? Готов ли биться за веру и христианский
народ? Если он подтверждал, кошевой требовал: «А ну пе-
рекрестись!» После чего говорил: «Ну ладно, иди до куре-
ня, какой сам знаешь».
Те, кто пришел из Канева, Полтавы, Переяславля и
др., конечно, отправлялись к землякам — в Каневский,
Полтавский, Переяславский или иной курень, где жили
«свои». Остальные пристраивались случайным образом.
Но вот в курень-то попасть было не так просто. Казакам
вовсе не требовались сомнительные товарищи, которые
в трудной ситуации скиснут, струсят, подведут. К нович-
ку присматривались, проверяли, испытывали разными за-
даниями. Если не понравился — выгоняли восвояси. А ес-
ли приживался, он признавался братом, получал свой «по-
зывной» — казачье прозвище. Его учили, делились опытом
и хитростями. Никаких благ и привилегий звание запо-
рожкого казака не сулило, зато лишений и опасностей —
хоть отбавляй. Из походов нередко возвращалась полови-
на участников, а то и меньше. Если человек понимал, что
он не тянет и такая жизнь не для него, никто не его дер-
жал. Те, кто оказался недостаточно вынослив, растерял-
ся и сплоховал в столкновениях с врагами, погибали. Их
места занимали новые желающие, и вот так «естествен-
ным отбором» выковывались настоящие казаки, воины
высочайшего класса.
В Сечи со времен Вишневецкого поддерживалось стро-
гое безбрачие, женщины сюда не допускались под стра-
хом смерти. Были и женатые казаки. Но их семьи жили
отдельно, на хуторах. Мужья возвращались к ним на зиму,
а весной приходили в войско. Сечевики к таким относи-
лись свысока, презрительно называли «сиднями», «гнез-
дюшниками», «зимовчаками». А постоянное ядро, про-
живавшее в Сечи, насчитывало около 3 тыс. казаков, они
гордились именем «сирома» («сиромаха» — волк). Поэто-
му применительно к запорожцам говорить о какой-то ге-
нетической преемственности не приходится. Они попол-
нялись извне самым разношерстным народом, а преемст-
109
венность поддерживалась сугубо на уровне традиций. Да
и само слово «казак» приобрело на Украине три значения.
Официально оно относилось к реестровому войску Запо-
рожскому. Другой категорией было Низовое войско, пре-
образовавшееся в Запорожский Кош. Но и крестьяне все-
ми правдами и неправдами стремились обозначить себя
«казаками», чтобы не быть бесправными «хлопами». Поя-
вился даже обычай «казаковать». Молодой парень уходил
на Сечь на 2–3 года, чтобы подзаработать в походах запо-
рожцев. Если уцелел, возвращался с кое-какими деньгами,
женился, обзаводился хозяйством. Но объявлял себя ка-
заком, на которого польские законы о крестьянах не рас-
пространяются.
Ежегодно 1 января в Сечи проводилась рада, на нее
съезжались и женатые. Выбирали кошевого атамана и
старшин. Вырабатывали планы для совместных предпри-
ятий. По жребию распределяли между куренями окрест-
ные участки для рыбных, звериных ловов. Охота была хо-
рошим подспорьем, били диких гусей и уток, в зарослях
устраивали облавы на кабанов. А рыбалка была основным
запорожским промыслом. Рыбы в Днепре было множест-
во. В протоках и соседних речках ее вылавливали в огром-
ных количествах, заготавливали. Ели ее сами, приезжали
обозы торговцев-чумаков, покупали и развозили на укра-
инские ярмарки. Взамен чумаки привозили товары, нуж-
ные запорожцам.
В Сечи была построена церковь, и на богослужениях
казаки тоже ввели свою особенность. Приходили в храм с
саблями, во время чтения Евангелий наполовину вынима-
ли их из ножен, показывая готовность служить вере оружи-
ем. Здесь была устроена и первая на Украине общественная
школа. В Запорожье вслед за чумаками потянулись и более
солидные купцы, евреи, открывали в Сечи лавки — скупать
у казаков добычу и пленных было очень выгодно. Точно
так же, как продавать им вино, горилку (водку), пиво. По-
сле удачного набега запорожцы денег не считали, горстями
швыряли золото и серебро, чтобы покутить от души. Да и
казачьи предводители приспособились крепко угощать ка-
110
заков, чтобы приобрести их расположение, отблагодарить
после рады за избрание. В таких случаях в Сечи царил мас-
совый разгул, бывало немало пострадавших и умерших. Но
выпить немереное количество спиртного считалось доб-
лестью. Когда запорожцы хоронили своих товарищей, они
даже в гроб клали им штоф водки (впоследствии по этому
признаку археологи определяли могилы).
Королю они теперь совершенно не повиновались. Гет-
ман Демьян Скалозуб возглавил поход на турок, правда,
неудачный. Он попал в плен и умер в Стамбуле. Популяр-
ный кошевой атаман Богдан Макошинский вспоминал,
что при Дмитрии Вишневецком и Богдане Ружинском ни-
зовцы служили московскому царю. Заявлял, что государь
запорожцев в Москве, а не в Кракове. В 18 г. гетманом
был избран Михаил Ружинский, сын Богдана. Он совер-
шил поход на Перекоп, вернулся с богатыми трофеями.
Хан Ислам-Гирей обратился к Баторию с гневным пись-
мом и угрожал набегом. Король отправил в Сечь шляхти-
ча Глембовского со строгим приказом — тоже угрожал и
требовал немедленно вернуть татарам награбленное. Но
запорожцы возмутились таким обращением и утопили
посланца. Хотя сразу после этого спасли страну. Ислам-
Гирей с конницей выступил на Украину, начал переправ-
ляться через Днепр у острова Таван. Но налетели стаи
казачьих лодок, вступили с татарами в бой на воде. Пе-
ребили 3 тыс. крымцев, захватили их лодки, на которых
перевозили на другой берег седла и припасы, и набег был
сорван. А Ружинский перешел в контрнаст упление. Очи-
стил от татар междуречье Калимиуса и Берды, оставил
там казачьи посты и засеки, эта территория перешла под
контроль запорожцев.
Королю трудно было сладить с Сечью еще и по той
причине, что казаки по-прежнему пользовались покрови-
тельством приграничных магнатов. Князья Острожские,
Вишневецкие, Конецпольские и другие не спешили вы-
полнять распоряжения Батория. Смотрели сквозь пальцы
на то, что казаки проживают в их владениях, что их кре-
стьяне ходят «казаковать» в Запорожье. Понимали, что
111
без казаков их собственные земли будут опустошены та-
тарами. А помогать запорожцам было выгодно и с чисто
хозяйской точки зрения. Ну куда, спрашивается, казакам
было девать 10 тыс. овец, угнанных от Аккермана? А маг-
нату скупленные подешевке стада и отары оказывались
очень кстати. Взамен поставляли порох, оружие.
Но и для Батория казачья проблема оттеснялась на
второй план более важными вопросами. Ссориться с па-
нами ему было совсем не время. Политику короля направ-
ляли те же самые силы, которые привели его на престол,
и как раз в это время, в 18 г., была предпринята очеред-
ная диверсия против России. Баторий развернул подго-
товку к новой войне, римский папа выделил ему деньги,
30 тыс. золотых скуди в месяц. В Москву приехали поль-
ские послы, откровенно задирались, ни о каких возмож-
ностях решить накопившиеся вопросы мирно не желали
слышать. Потом, побряцав оружием, вдруг смягчились.
Объявили — так и быть, войны можно избежать, но толь-
ко при одном условии... Объединения двух держав! Пред-
ложили: если первым умрет Баторий, пускай общим госу-
дарем Речи Посполитой и России станет Федор Иоанно-
вич. Если же первым умрет Федор, Россия перейдет под
власть Батория.
Последствия представить не столь уж трудно. Если
бы при подобном раскладе Федору Иоанновичу даже по-
зволили пережить короля, в Россию хлынули бы католи-
ки, иезуиты, польские «свободы» и соблазны. Ее быстро
разложили бы и поглотили — примерно так же, как Лит-
ву. Автором плана был Антонио Поссевино. Он в данный
период снова прикатил в Польшу, безвылазно находился в
Кракове, при дворе. Но проект провалился. В Москве си-
дели умные государственные деятели, они тоже оценили,
к чему может привести столь «выигрышное» предложе-
ние. Послы получили однозначный отказ.
А Речь Посполитая только брала «на пушку». Поляки
и литовцы еще не забыли прошлой войны, ударов царских
армий, разорения своих земель, тяжелых потерь под Пско-
вом. Воевать они не рискнули. Да и в тылах у них было
112
неладно. Сторонник России, казачий атаман Лукьян Чер-
нинский, в 186 г. предпринял попытку поднять на Украи-
не восстание против поляков. Оно было неудачным, мя-
теж сразу подавили. Но для короля и панов это был очень
тревожный симптом.
Впрочем, и сам Стефан Баторий оставался далеко не
главной фигурой в глобальных политических играх. Еще в
172 г., после смерти Сигизмунда II, Ватикан и орден ие-
зуитов вынашивали план возвести на трон Речи Посполи-
той шведского короля Юхана или его сына. Объединить
не только Польшу и Литву, но еще и Швецию. Возникла
бы огромная сверхдержава, что позволяло, с одной сто-
роны, внедрять католицизм в протестантской Скандина-
вии, с другой — одолеть русских. В тот раз не получилось.
Паны и шляхта соперничали со щведами за Прибалтику,
выбирать их претендентов не желали. Ставка была пере-
несена на Батория. Но он выполнил свою миссию, боль-
ше был не нужен. А проект объединения со Швецией по-
прежнему сулил грандиозные перспективы. В декабре
186 г. польский король скоропостижно умер. От яда.
Снова почти год продолжалось «бескоролевье», бур-
лила предвыборная кампания. Но католическая партия
оказалась к ней отлично подготовленной и добилась по-
беды сына шведского короля Юхана — Сигизмунда III
Ваза. Хоть и выходец из протестантской страны, он был
ярым католиком. Ближайшим его советником стал пап-
ский нунций, духовником короля — иезуит Петр Скарга.
Но опять сложилась ситуация, когда две части избирате-
лей проголосовали за разных претендентов. Конкурентом
Сигизмунда оказался австрийский эрцгерцог Максимили-
ан. Король выступил против него, разбил недисциплини-
рованные отряды панов, стоявших за эрцгерцога, и даже
взял в плен его самого. Но соперников быстренько по-
мирили. Тут как тут очутился Поссевино. Максимилиан
отказался от прав на польский престол. А Сигизмунд III
стал не только его другом, но и родственником. Поссеви-
но сосватал ему сестру эрцгерцога Анну — и сам стал ду-
ховником королевы. Иезуиты обсели Сигизмунда со всех
сторон, принялись направлять его политику.
113
Эти дрязги чуть не обернулись для Речи Посполитой
большой бедой. Ведь под боком у нее лежал Крым. Хан
Ислам-Гирей в 187 г. попытался напасть на русские ок-
раины. Всыпали ему очень крепко, он потерял 30 тыс. вои-
нов. Такой позор надо было загладить, возместить убыт-
ки, взбодрить татар большой добычей. А тут как раз в
Речи Посполитой сменился король, был занят разборками
со своим соперником. В конце 188 г. Ислам-Гирей вывел
всю орду к низовьям Днепра. Султан обещал прислать ему
и турецкие отряды. Однако в ожидании он умер. Крым-
ские царевичи тут же принялись делить между собой —
кому быть ханом, кому дать второй по значению пост кал-
ги, кому другие важные должности.
Хотя султан поступил по-своему. Турки уже выработа-
ли порядок, что наследник Крыма, намеченный ими, жил
в Стамбуле, под присмотром, его заранее воспитывали и
обрабатывали, чтобы был верным. Так и сейчас при дво-
ре Мурада III находился брат прежнего хана — Газы-Гирей.
Султан вручил ему фирман на престол, посадил на корабли
с янычарами и отправил в Крым. Некоторые царевичи под-
чинились, спешили заслужить расположение Газы-Гирея.
Другие взбунтовались. Их пришлось подавлять, они раз-
бежались к ногайцам, черкесам. С пойманными противни-
ками новый хан обошелся сурово, умерщвлял их вместе со
всеми сыновьями, чтобы мстить было некому.
Но смутами в Крыму воспользовались казаки. Запо-
рожский кошевой Захар Кулага в апреле 189 г. вывел в
море отряд «чаек». Их обнаружила турецкая флотилия, од-
нако казаки вступили в бой, захватили абордажем две гале-
ры. Освобожденные гребцы умножили казаков, их набра-
лось около тысячи. Направились к Евпатории, там по весне
собиралась большая ярмарка. Подплыли ночью, внезапно
бросились на берег. В городе поднялась паника, татары и
турки разбегались. Казаки гнали их, собирали сказочную
добычу, освобождали рабов. Но увлеклись грабежом, рас-
сыпались по городу мелкими группами. А комендант Евпа-
тории сорганизовал воинов, они атаковали, истребляя эти
группы. Кулагу настигли на берегу, вокруг него было толь-
114
ко несколько десятков запорожцев, пытавшихся утащить
добычу к лодкам. Они понимали, что пощады не будет, ру-
бились до последнего и пали все до единого. Лишь немно-
гим казакам удалось отчалить и спастись.
А Газы-Гирей, подавив оппозицию, спешил упро-
чить свое положение. Предприятие, готовившееся и не
осуществленное покойным братом, подходило для этого
как нельзя лучше. Он ворвался со всей ордой на Украи-
ну. Шляхта, как обычно, не откликнулась на призыв к ору-
жию. Лавина татар докатилась до Львова, встала лагерем
возле Тернополя и разослала в разные стороны загоны,
опустошая страну. Достойно проявили себя только запо-
рожцы. Они выступили из сечи и перехватили крымцев
на Днестре, когда те уже возвращались назад. Напали на
один из загонов, разгромили его.
Газы-Гирей услышал шум боя, помчался на выручку с
остальными силами. Казаков окружили. Но они устрои-
ли укрепленный табор, огородившись возами, и стали от-
биваться. Хан бросал на них новые и новые отряды. Как
писали потом запорожцы, «враг на нас потопом пошел,
чего мы перед тем в битвах никогда не видели». Несколь-
ко атак они отразили, а затем неожиданно выскочили из
табора и рванули прямо на ханскую ставку. Могучим на-
тиском проломили охрану, сам Газы-Гирей был ранен, по-
гибли его двоюродный брат, несколько мурз. Татары по-
вернули и поскакали прочь. В битве они потеряли 9 тыс.
воинов, был освобожден огромный полон.
Но после такой победы вместо признания и наград
развернулись гонения. Они не были реакцией на послед-
ние события. Это была часть общей политики Сигизмун-
да III. Надо было удовлетворить пожелания польских па-
нов и шляхты, обеспечивших ему корону. Он принял-
ся закручивать гайки на Украине, приводить ее порядки
в соответствии с Польшей. В 188 г. сейм принял поста-
новление, что все крестьяне, прожившие 10 лет на земле
хозяина, становились крепостными. Для них вводилась
обязательная барщина — сперва она составляла 1 день в
неделю.
11
В 189 г. последовало другое постановление сейма.
Жителям Украины запрещалось отлучаться «на низ». Таких
беглецов предписывалось казнить. Смертная кара преду-
сматривалась и для тех, кто будет возвращаться из «диких
полей» с добычей или принимать их добычу. Для контро-
ля назначались особые «дозорцы», обязанные проверять
приграничные города и местечки. Продавать оружие и бо-
еприпасы простолюдинам отныне строго запрещалось.
Следующее постановление, в 190 г., касалось реест-
рового войска Запорожского. Указывалось, что гетман и
старшины должны избираться только из польской шлях-
ты и утверждаться королем. Предписывалось проверить
реестр, исключить «лишних» и обратить в крестьян. А Си-
гизмунд издал универсал: «Государственные сословия об-
ратили наше внимание на то обстоятельство, что ни госу-
дарство, ни частные лица не извлекают никаких доходов
из обширных, лежащих впусте наших владений на укра-
инском пограничье за Белой Церковью. Дабы тамошние
земли не оставались пустыми и приносили какую-нибудь
пользу, мы... будем раздавать эти пустыни по нашему ус-
мотрению в вечное владение лицам шляхетского проис-
хождения за заслуги перед нами и Речью Посполитой».
Но эти земли давно уже не были пустыми! Их освои-
ли казаки, отстояли своими саблями, их заселили сами же
казаки и крестьяне — те, кто присоединялся к казакам,
помогал защищать границы, осваивая бесхозные мес-
та Приднепровья. Теперь сюда поехали поляки, получив-
шие от короля «привилеи», им доставались распаханные
колосящиеся поля, села и хутора с выращенными сада-
ми. А жители вдруг узнавали, что отныне они принадле-
жат тому или иному пану, обязаны трудиться на него. Тем,
кто причислял себя к казакам, объявляли, чтобы больше
не смели так называться и не задирали носов, иначе могут
испробовать панскую плеть или петлю на шее.
Однако и реестровым казакам доставалось не сладко.
Их статус оставался совершенно неопределенным, повис-
шим в воздухе. Их права не были нигде закреплены. Они
были воинами второго сорта. Шляхта презирала их. На-
116
чальники ими помыкали, заставляли выполнять разные
работы для себя. Землю им дали, но в любой момент мог-
ли отнять, если их участки приглянулись более сильным
персонам. А теперь по универсалу Сигизмунда III на Ук-
раине начались переделы собственности, под них попада-
ли и реестровые.
Но и мелкая шляхта оказалась в незавидном положе-
нии! По сравнению с магнатами, она ничего не значила.
Ее притесняли, могли обобрать — а правду найти было
невозможно. Как защититься от могущественного пана,
у которого отряды слуг, который сам правит с уд, бывает
при дворе? Одной из жертв несправедливости стал Криш-
тоф Косинский. Он был мелким шляхтичем, служил у ки-
евского воеводы князя Константина Острожского. Участ-
вовал в войнах, в походах против татар. Был на хорошем
счету, за заслуги ему присвоили чин реестрового казачье-
го полковника. Хотя сколько было полков в войске из 800
человек и какова была численность таких полков, труд-
но сказать. Но ему дали поместье в пустошах Рокитном и
Ольшанке. Однако сын Острожского Януш, староста Бе-
лой Церкви, получил от короля «привилей» на эти земли,
послал своих слуг и захватил имение Косинского.
Шляхтич был возмущен. Поднял своих реестровых
казаков. Но к нему присоединилось и множество нереест-
ровых — тех, кто считал себя казаками, а их теперь при-
знавали «хлопами» и закрепощали. В декабре 191 г. они
ворвались в Белую Церковь, резиденцию Януша Острож-
ского, он сбежал. Мятеж начался из-за личной обиды, но
стал детонатором общего взрыва. Поддержали запорож-
цы, избрали Косинского гетманом. Восстали крестьяне.
Были захвачены Киев, Переяславль и ряд других городов.
Численность войска Косинского оценивали в 20 тыс. че-
ловек, хотя ядро было гораздо меньше, около тыс. Бунты
разливались стихийно. Толпы крестьян и отряды казаков
действовали сами по себе, крушили усадьбы помещиков,
изгоняли и убивали поляков. Сам Косинский размышлял,
что делать дальше, и обратился к русскому царю. Просил
принять его на службу вместе со всеми казаками, реестро-
выми и сечевиками.
117
Его письмо вызвало при дворе Федора Иоанновича
большой интерес. Как раз перед этим Газы-Гирей предпри-
нял большой поход на Россию. Созвал все орды, свою и
ногайские, до 10 тыс. всадников. Не отвлекаясь на второ-
степенные города, прорвался прямо к Москве. Но под сте-
нами столицы его ждала выстроенная армия, атаку крым-
цев смели залпами артиллерии. А от пленного хан услы-
шал ложное известие, что приближается большое войско
из Новгорода. Испугавшись, что его возьмут в клещи, хан
велел отступать. Русские бросились в преследование. Гна-
ли и громили противника не только до границ, но и даль-
ше, в степи. Раненый Газы-Гирей привел в Крым только
треть своих воинов. Но и в 192 г. крымские отряды напа-
дали на российские окраины. В связи с этой войной глава
правительства Борис Годунов лично ответил Косинскому.
Соглашался взять украинских казаков на службу, обещал
прислать жалованье за операции против татар.
А вот Польша не спешила помочь князю Острожско-
му. Он в Речи Посполитой считался предводителем пра-
вославной партии. Прислали только комиссию расследо-
вать причины конфликта. Она вступила в переговоры с
восставшими и указала, что казаки находятся «вне зако-
на». Причем все казаки. Поскольку реестровые изменили
королю, они тоже потеряли свой статус. Такие заявления
лишь подлили масла в огонь.
Восстание распространялось все шире, охватило всю
Украину, и сейм санкционировал созыв «посполитого ру-
шенья» — общего ополчения шляхты. Хотя Острожский
справился и без поляков. Он объединился с личными от-
рядами Вишневецких и других украинских магнатов, в ян-
варе 193 г. разбил и окружил Косинского возле села Пят-
ки под Чудновом. Вступили в переговоры, и Острожский
удовлетворился довольно легкими условиями. Казаки
должны были принести присяг у королю от имени войска
Запорожского. То есть реестрового войска. Оно заново
подтверждало свое повиновение. Сам Косинский трижды,
встав на колено, поклонился Острожскому до земли —
это был рыцарский ритуал признания себя вассалом. За
это князь позволил повстанцам свободно уйти.
118
Но Косинский, вернувшись в Сечь, нарушил вынуж-
денную клятву. Снова обратился к царю, просил принять
казаков в подданство. Федор Иоаннович ответил согласи-
ем, но и войны с Польшей не желал. 20 марта 193 г. он
написал «черкаским запорожским гетману Хриштопу Ко-
синскому и всем атаманам и черкасам», предлагая перей-
ти в свои владения и поселиться на Северском Донце. Но
государево послание уже не застало гетмана в живых. Он
с 2 тысячами запорожцев осадил Черкассы, где и погиб.
Одна версия — в бою. Другая, более распространенная,
что его пригласили на переговоры, и слуги Острожского
убили его.
Но казаки без него продолжали осаду. Наконец, ста-
роста Черкасс князь Вишневецкий достиг перемирия с
ними. Согласился подписать новый договор. Обещал при-
знать права казаков, вернуть казакам-шляхтичам захва-
ченные у них владения, а родственникам Косинского и
другим пострадавшим от произвола предстояло судиться
с обидчиками. Казаки послали в Киев делегацию, чтобы
официально подать жалобу в суд. Однако киевский вое-
вода Острожский не стал их даже слушать. Схватил по-
слов и подверг пыткам. Запорожцы снова взялись за ору-
жие, осадили Киев.
Но поляки нашли очень эффективное средство от-
влечь их и вообще «замирить» Украину. Тайно позвали
крымского хана. После провала похода на Москву он ока-
зался очень рад поправить дела, да еще и посчитаться с
казаками. Газы-Гирей со всей ордой ринулся на Днепр.
Татары нахлынули на Сечь. Защитников там было мало.
Ее захватили и выжгли. Запорожцы, узнав о разрушении
Сечи, сняли осаду и ушли от Киева. Ну а крымцы не ог-
раничились разорением казачьей «столицы». Двинулись
дальше, прокатились до самых Карпат. Останавливать их
было некому. Украину настолько опустошили, что даже 8
лет спустя в Луцком повете насчитывалось 269 сожжен-
ных и невосстановленных селений.
Но при этом погасло и восстание, кто погиб в боях
со шляхтой, кого порубили и увели татары. А казаки вме-
119
сто погибшей Сечи на Томаковке построили ее в другом
месте — на острове Базавлук, при впадении в Днепр реки
Чертомлык. Впрочем, и реестровое войско паны сочли
слишком ненадежным, восстанавливать не стали. Поэто-
му реестровые казаки тоже подались за пороги. Обосно-
вались отдельно от Сечи, в своем пограничном укрепле-
нии на Хортице. Возглавил их полковник Федор Половус.
КЛЕЙМО УНИИ
Ватикан уже очень давно выражал стремление подчи-
нить православную церковь. Разрабатывались идеи «все-
мирной монархии» — короли, князья, герцоги должны
слушаться римского папу. Следовательно, папа — «царь
над царями». Когда византийская империя совсем ослабе-
ла, император Михаил Палеолог в надежде на покрови-
тельство папы и его помощь пожертвовал чистотой веры,
в 1274 г. заключил Лионскую унию. Однако ни к чему хо-
рошему это не привело. Он поссорился с православными
балканскими народами, был вынужден подавлять восста-
ния в собственной стране, громил неподчинившиеся мо-
настыри на Афоне. Даже его сын Андроник остался пра-
вославным и, взойдя на престол, расторг унию.
Но Византия продолжала загнивать и разваливаться.
Ее земли захватывали турки, и константинопольские им-
ператоры несколько раз возвращались к идее унии, вели
переговоры в Риме. Наконец, в 1438–1439 гг. прошел Фер-
раро-Флорентийский собор, принял постановление о со-
единении церквей под эгидой Ватикана. Хотя Рим в эпоху
Возрождения превратился в настоящий гнойник, на пап-
ском престоле оказывались взяточники, убийцы, разврат-
ники, гомосексуалисты. Православные об этом знали и
признавать над собой подобных «святых отцов» отнюдь
не желали. В самой Греции большинство священников и
прихожан отвергло унию. Ее не признали Александрий-
ский, Антиохийский, Иерусалимский патриархи. Провели
Иерусалимский собор, предавший унию анафеме. Униат-
120
ского митрополита Исидора, прибывшего в Москву, вели-
кий князь Василий II арестовал. Правда, не знал, что ему
делать с заключенным митрополитом, и позволил сбежать
за границу. Но Русская церковь отделилась от Константи-
нопольской патриархии, стала автокефальной.
А Византия за такую цену не получила от Запада ни-
какой реальной помощи. Зато утратила некую невиди-
мую защиту. Да, невидимую, но события показывают это
вполне определенно. До сих пор самые тяжелые ситуации
все-таки решались, грозящая беда по каким-то причинам
вдруг рассеивалась, ее проносило мимо. Константинополь
был окружен владениями турок, но султаны не трогали его,
позволяли существовать. После принятия унии наступил
перелом. Положение Византии стало резко ухудшаться, и
в 143 г. Константинополь пал. Очутившись под властью
султана, греческое духовенство тоже осудило унию.
Но в Риме о ней помнили. Здесь появился второй
«патриарх Константинопольский» — им стал все тот же
Исидор, сбежавший из Москвы. Унию начали внедрять в
Литве. Посылали в Киев митрополитов, рукоположенных
папой. Но дело шло плохо, православные к вероотступ-
ничеству не склонялись. Атаку на них инициировал папа
Александр VI Борджиа — знаменитый отравитель и из-
вращенец, сожитель собственной дочери. Во что он верил
сам, история умалчивает. Но православие ненавидел люто
и подтолкнул литовского короля Александра на жесткие
меры. Униатский митрополит Иосиф разъезжал по стране
с католическим епископом, толпой бернардинских мона-
хов и отрядами солдат. Отбирали у православных храмы,
смещали священников, заменяя униатами. Нагрянув в го-
род или село, заставляли людей перекрещиваться в като-
лицизм. У тех, кто противился, отнимали детей, женщин и
перекрещивали насильно. Папа бурно приветствовал по-
добные действия. Издал особую буллу, поздравлял литов-
цев: «Еретики, наконец, озаряются истинным светом».
Однако за единоверцев вступился русский государь
Иван III. Отписал Александру, что в Литве «строят латин-
ские божницы в русских городах, отнимают жен у мужей,
121
а детей у родителей и силою крестят в закон латинский...
Могу ли видеть равнодушно утесняемое Православие?»
Случилась та самая война, когда православные города и
князья стали переходить под власть России, и Литва утра-
тила треть своей территории. Гонения пришлось свернуть.
Киевская митрополия возвратилась под юрисдикцию Кон-
стантинопольского патриарха. Он жил под властью султа-
на, но при Иване Грозном православная церковь на Балка-
нах стала получать помощь от русского царя, ориентиро-
ваться на Москву.
Во второй половине XVII в. в рамках начатой Контр-
реформации Ватикан снова поднял проекты унии. В 177 г.
в Риме открылась коллегия св. Афанасия, которая должна
была готовить проповедников для православных стран.
Большими тиражами была переиздана книга деяний и ре-
шений Флорентийского собора. Мы уже говорили о том,
что унию предполагалось навязать России, когда Стефан
Баторий разгромит ее, это было главной задачей миссии
Поссевино, поехавшей к царю в разгар вражеского насту-
пления. Но не удались ни наступление, ни миссия. Иезуи-
там пришлось уезжать ни с чем.
В 182 г., вернувшись из поездки в Польшу и Рос-
сию, Поссевино представил папе Григорию XIII обстоя-
тельный доклад. Озабоченно доносил, что на Львовщине,
в Подолии, на Волыни, в Литве «многие жители упорно
держатся греческой веры, хотя имеют господ католиков»,
и во время войны молятся за московского государя, же-
лают ему победы. Отсюда следовал вывод — для торже-
ства католицизма и новых атак на Россию необходимо в
первую очередь оторвать от нее Украину и Белоруссию,
оторвать от православия. Первые акции в данном направ-
лении стали предприниматься сразу же. За финансирова-
ние, получаемое из Рима, Баторий расплачивался. В По-
лоцке, отбитом у русских, отобрал собственность пра-
вославной епархии и передал иезуитам. Им предстояло
«перевоспитывать» население, 16 лет прекрасно прожив-
шее в подданстве царя. В 184 г. накануне Рождества Хри-
стова католики устроили как бы «стихийный» захват хра-
122
мов и монастырей во Львове. Врывались с оружием, вы-
гоняли священников и монахов.
По договоренности Батория с орденом иезуитов по
разным городам Речи Посполитой они начали создавать
целую сеть своих коллегий (колледжей). Учебные заведе-
ния иезуитов являлись очень важным орудием политики
ордена. Они считались лучшими в Европе, давали превос-
ходное по тем временам образование, причем были бес-
платными. Туда принимали независимо от вероисповеда-
ния — не только католиков, но и православных, протестан-
тов. Католицизм им никто не навязывал, не проповедовал.
Но система воспитания строилась таким образом, что-
бы учащиеся сами задумывались о вере. А им ненавязчи-
во, исподволь, подсказывались доводы, помогающие им
прийти к католицизму, — опять же, чтобы они сохраня-
ли убеждение, будто приходят к подобным выводам само-
стоятельно. Коллегии помогали иезуитам и выискивать
подходящие кандидатуры, вербовать своих агентов.
До сих пор в Речи Посполитой была только одна такая
коллегия, в Вильно. Баторий даровал ей грамоту на преоб-
разование в иезуитскую академию и университет. За не-
сколько лет было открыто 8 новых коллегий — в Любли-
не, Полоцке, Риге, Калише, Несвиже, Львове, Дерпте и на
родине Батория в Трансильвании, в Коложваре. Были вы-
даны документы на открытие еще двух коллегий, в Грод-
но и Бресте, но у иезуитов просто не хватило кадров для
такого количества учебных заведений. Их создание при-
шлось отложить.
При Сигизмунде III иезуиты развернулись вовсю. Ко-
ролевские реформы на Украине — закрепощение кресть-
ян, раздача земель полякам, попытки ликвидации казаче-
ства — вроде бы не касались веры. Но они отвлекали об-
щее внимание, а подспудно, тайно, велась подготовка к
введению унии. Иезуиты через свою агентуру начали кам-
панию «исправления нравов» среди православного духо-
венства. Выискивали компромат на священнослужителей.
Находили «слабые звенья». И выяснилось, что накопать
можно много. Константинопольская патриархия жила
123
своей жизнью, Украиной мало интересовалась. Священни-
ки здесь были разного происхождения, с различным про-
шлым. Особенная удача выпала, когда стали раскапывать
биографию Киевского митрополита Оницифора Девочки,
он оказался двоеженцем. Луцкого епископа Кирилла Тар-
лецкого привлекли к суду за насилие над девушкой.
В 188 г. Константинопольский патриарх Иеремия от-
правился за «милостыней» в Москву — ему очень нуж-
ны были деньги на строительство кафедрального собора в
Стамбуле. Царь Федор Иоаннович и Борис Годунов очень
плодотворно использовали его визит. Русская церковь ос-
тавалась автокефальной, но управлял ею митрополит —
так же, как повелось со времен св. Владимира Крестителя.
Русские дипломаты вели с патриархом долгие и непростые
переговоры, обхаживали его так и эдак. Выражали готов-
ность и дальше оказывать ему финансовую поддержку.
Уговорили. Иеремия согласился рукоположить в патри-
архи Ростовского архиепископа Иону. Образовалась еще
одна патриархия — Московская и всея Руси.
Для врагов нашей страны это было очень неприятным
сюрпризом. Отныне Россия становилась уже признанным,
полноправным центром мирового православия. В церков-
ной иерархии патриарх стоял на одном уровне с папой
римским (изначально папа был таким же патриархом, как
Александрийский, Иерусалимский, Антиохийский, Кон-
стантинопольский). Со временем новая патриархия мог-
ла перетянуть под свое влияние и православные структу-
ры в Речи Посполитой. Но на обратном пути, в 189 г., Ие-
ремия проезжал через Киев, и агенты иезуитов его визит
тоже использовали. Постарались представить патриарху
подборку скандальных фактов, и он низложил митропо-
лита Оницыфора Девочку, поставил вместо него безволь-
ного Михаила Рагозу. А другой иерарх, попавший под «ис-
правление нравов», епископ Кирилл Тарлецкий, дал согла-
сие сотрудничать с католиками. Поэтому судебное дело
замяли, перед Иеремией его кандидатуру представили в
самых радужных красках, и патриарх назначил его экзар-
хом (наместником) Киевского митрополита.
124
Эти перестановки прошли незамеченными, никто не
придал им особого значения. Сняли одного митрополита
за неблаговидные пятнышки в прошлом, поставили друго-
го — ну и что? Казалось, что надвигаются куда более важ-
ные события. В воздухе запахло войной. После избрания
Сигизмунда III королем Речи Посполитой возник альянс
со Швецией, а в перспективе две державы должны были
соединиться. Отец Сигизмунда Юхан воодушевился уда-
рить на русских. Он заключил тайный союз с крымским
ханом Газы-Гиреем, татарские посольства через Поль-
шу ездили в Швецию. Юхан принялся задираться, посы-
пались нападения на русские земли. А в 190 г. шведские
войска вторглись в Карелию, на севере захватили Печенгу,
вышли к Белому морю, осаждали Соловецкий монастырь.
Но и Федор Иоаннович двинул свои рати на запад.
В нескольких сражениях шведов разбили. Отобрали у них
несколько городов, которые они сумели захватить в кон-
це войны против Ивана Грозного, — Ям, Копорье, Иванго-
род. Русские войска овладели Нарвой и готовы были даль-
ше наступать в Эстонии. Однако вступил в дело Газы-Ги-
рей. Как раз тогда, в 191 г., он рванул всеми силами на
Москву. Мы уже рассказывали, как его повернули вспять
от стен столицы, а в преследовании совершенно растрепа-
ли. Хотя хан продолжал отрабатывать полученные день-
ги, посылать отряды на русские границы. А в 192 г. Юхан
умер. Сигизмунд III стал королем и Речи Посполитой, и
Швеции. Проект создания сверхдержавы воплощался в
реальность.
Правда, поляки не могли в это время вмешаться в
войну — всю Украину охватило восстание Косинского. Но
и в Москве осознали, насколько переменилась ситуация.
Правительство Годунова отказалось от наступления на
Прибалтику. Предложило шведам мириться. У них пора-
жения очень убавили пыл, завязались переговоры. В итоге
русские вернули им Нарву, но удержали собственные го-
рода и районы, отбитые у противника.
Ну а Речь Посполитую уже тянули в другую войну.
Римский папа и германский император готовились уда-
12
рить на Османскую империю, чтобы отобрать у нее бал-
канские страны. Наводили контакты со знатью Тран-
сильвании, Валахии, Молдавии, засылали эмиссаров к
болгарам и сербам. В коалицию вступили Испания, ряд
итальянских государств: Венецианская республика, Ман-
туя, Феррара, Савойское герцогство. А католические со-
ветники вовлекли в альянс и Сигизмунда. Велись перего-
воры, распределялись сферы влияния — например, Габс-
бурги заберут себе Трансильванию и Валахию, а полякам
отдадут Молдавию. Официально Польша не примкнула
к союзу — паны и шляхта опасались войны с Турцией, и
сейм не поддержал бы такого шага. Но фактически король
взялся помогать папе и германскому императору.
Подтолкнули события очередные неурядицы в Молда-
вии. В 192 г. господаря Арона Тирана подсидел при сул-
танском дворе его конкурент, Александр Злой. Обвинил в
том, что он сносится с врагами Османской империи. Му -
рад III низложил Арона и поставил на его место Алексан-
дра. Но в Запорожской Сечи в это время появился некий
Петр. Представлялся незаконнорожденным сыном одно-
го из прежних молдавских господарей, зазывал казаков
поддержать его. Помочь единоверцам всегда считалось в
Сечи достойным делом, в Молдавию ходили уже неодно-
кратно. Петр набрал довольно большой отряд, нагрянул в
Яссы и выгнал Александра Злого — как свидетельствует
прозвище, народ его не любил и защищать не стал. А но-
вый господарь получил прозвище Петр Казак.
На самом же деле он был не казаком, а польским аген-
том, переписывался с коронным гетманом Польши Яном
Замойским. Авантюра позволила отвлечь часть казаков от
восстания Косинского. А на молдавском престоле Петр
Казак сразу начал наводить мосты о союзе против турок
с князем Трансильвании, Австрией, Польшей, отправил
обращение к Филиппу Испанскому. Султан спохватился,
снова назначил господарем Арона Тирана, выделил ему
турецкие части. Петр снова звал на выручку казаков, но
его разбили. Он укрылся в лесах, пробовал партизанить,
однако в конце 192 г. его поймали, отвезли в Стамбул и
удушили.
126
Хотя и обвинения, которые возводили на Арона Тира-
на, оказались правдивыми. Как только он вернул себе пре-
стол, сразу возобновил связи с Австрией. Заключил дого-
вор, передавая Молдавию в подданство Габсбургов. Нача-
лась война. При этом австрийский эрцгерцог и германский
император Рудольф обратились к Сигизмунду III, просили
его прислать 8–9 тыс. казаков. По Европе о них уже пошла
слава как о великолепных бойцах. Польский король очень
охотно согласился. Вариант был великолепный — в союзе
он участвует, но сам в войну не вступает. И казаков пускай
австрийцы забирают, чем дальше, тем лучше. Но когда ав-
стрийский посол Эрих Лясота приехал в Сечь с королев-
ским приказом и польскими уполномоченными, кошевой
Богдан Микошинкий выслушал его и развел руками. Объ-
яснил, что запорожцы служат не Сигизмунду, а русскому
царю. Если будет приказ из Москвы — пожалуйста.
Лясоте пришлось ехать в Россию, вести переговоры.
К Федору Иоанновичу обращался и римский папа Кли-
мент VIII, прислал своего посланца Комулео, приглашал
вступить в союз против Турции. За это Москву даже со-
глашались признать «Третьим Римом», обещали ей от-
дать Константинополь, подсказывали, что присоедине-
ние «единоплеменных и единоверных» славянских наро-
дов Балкан — не только право, но и «прямое назначение»
России. Впрочем, оговаривали еще одну деталь. Русскую
церковь надо подчинить папе. А уж он обеспечит для на-
шей страны небывалые победы, вознаградит царя визан-
тийской императорской короной. Федор Иоаннович был
таким же ревностным поборником православия, как его
отец. Соблазны отверг.
Но против участия запорожцев царь не возражал. С од-
ной стороны, помочь «единоплеменным и единоверным».
С другой, отвлечь крымских татар, досаждавших России.
Лясота вернулся в Сечь с московским послом, и договорен-
ность была достигнута. К «неофициальной» войне против
Турции подключились и магнаты Речи Посполитой. Один
из отрядов возглавил Северин Наливайко. Он был из се-
мьи ремесленника. Польский пан, владелец городка Гуся-
127
тина, ни за что убил его отца. Мать с детьми перебралась
во владения князя Острожского, Северин стал служить в
его «надворном войске» — то есть в личных отрядах, по-
лучил чин сотника, участвовал в отражении татарских на-
бегов, в подавлении восстания Косинского.
Направляясь в Молдавию, он послал делегацию в
Сечь, предложил действовать вместе. Запорожцы отне-
слись к нему с недоверием — он же служил Острожскому,
недавно дрались друг против друга. Но на Хортице распо-
лагалась еще одна база, недавних реестровых. Держались
отдельно, но сечевики теперь считали их «своими», друзь-
ями. Их предводитель Федор Половус знал Наливайко как
честного и достойного воина, взял на себя посредничест-
во и уговорил запорожцев, что против басурман надо вы-
ступать сообща. Они согласились участвовать в походе,
во главе своего войска избрали Григория Лободу. Воевали
доблестно. Прогнали татар, вторгшихся в Подолье, разо-
рили Аккерман, Килию, Бендеры.
Но пока казаки совершали подвиги, у них на родине
шли другие процессы. После подавления восстания Ко-
синского король возобновил раздачу украинских земель
полякам. Причем в ходе мятежа и последующего набега
Газы-Гирея погибли многие местные шляхтичи — русские
по крови, православные. Их имения тоже передавались
польским дворянам. Король пожаловал им и земли, выде-
ленные упраздненному реестровому войску. Поляков на-
езжало на Украину все больше. В отношениях с крестьяна-
ми они вводили такие же порядки, какие были приняты в
Польше. Нищие шляхтичи, урвав «привилей» на здешние
села, спешили поправить свое материальное положение,
вовсю обирая крестьян. Насильничали, безобразничали.
Даже королевский приближенный, иезуит Скарга, возму-
щался: «Нет государства, где бы подданные и земледель-
цы были так угнетены, как у нас, под беспредельной вла-
стью шляхты. Разгневанный владелец или королевский
староста не только отнимает у бедного хлопа все, что у
него есть, но и самого убьет, когда захочет и как захочет, и
за то ни от кого дурного слова не потерпит».
128
Но при участии того же Скарги и Поссевино продол-
жался скрытный подкоп под православие. По польским за-
конам, короли имели право назначать епископов. В 194 г.
Сигизмунд III неожиданно поставил епископом Волын-
ским и Берестейским (Брестским) бывшего сенатора По-
цея. Это был пройдоха, успевший побывать в несколь-
ких протестантских сектах. Потом разорился, влез в дол-
ги. Еще будучи мирянином, он присоединился к главному
поборнику унии, епископу Кириллу Тарлецкому. С ним и
еще тремя обработанными епископами подписал тайное
соглашение об унии. Ну а потом принял православный мо-
нашеский постриг с именем Ипатия, и король мнговенно,
минуя все ступени церковной иерархии, сделал его епи-
скопом. Тарлецкий и Поцей насели на митрополита Раго-
зу, опутали и окрутили его. От лица Рагозы и пяти еписко-
пов была составлена соборная грамота о принятии унии.
Тарлецкий и Поцей повезли ее в Рим.
Паству поставили перед фактом. В тех епархиях, где
верховодили вероотступники, начались и притеснения
православных. Изгоняли священников и монахов, не же-
лающих подчиниться, захватывали храмы и монастыри,
церковные земли. Особенно разошлись униаты в Луцке и
на Волыни, в епархиях тех же Тарлецкого и Поцея. Там и
королевский староста Семашко был воинствующим като-
ликом. Он ввел особый налог на посещение церквей пра-
вославными. Но этого показалось мало. В Страстную суб-
боту и Светлое Воскресенье Семашко с солдатами во-
рвался в православный храм. В притворе устроил танцы,
приказывал слугам стрелять в иконы.
Вернувшись из молдавского похода, Наливайко уз-
нал о происходящих событиях. В июне 194 г. в Сечи он
призвал казаков к восстанию против поляков и католи-
ков. В октябре шляхта в Брацлаве съехалась на ежегодное
собрание, «рочки». Наливайко налетел на город и пере-
бил собравшихся. К нему подошли запорожцы под коман-
дованием Лободы, присоединились реестровые. Взяли го-
род Бар. Здесь созвали раду, разослали воззвания к на-
роду — подниматься за волю и веру. К Наливайко стали
129
стекаться отряды крестьян. Войско достигло 12 тыс. че-
ловек. По весне оно разделилось. Одна часть действовала
в Поднепровье, овладела Каневом, Киевом. Другая двину-
лась на Волынь, захватила Луцк. Униатов и католиков ис-
требляли. Родовой Губковский замок старосты Семашко
казаки Лободы взяли штурмом и разрушили. Отряды под
командованием Матвея Шаулы вступили в Белоруссию.
Осадили Могилев и сумели ворваться в город. Здесь тоже
был один из центров униатов, и Могилев погромили. Вос-
стание стало разливаться среди белорусских крестьян.
Наливайко обращался к королю, предлагал ему при-
мирение. Выдвигал требования — отдать казакам земли
между Бугом и Днестром ниже Брацлава, чтобы они жили
сами по себе, но они станут союзниками и вассалами Речи
Посполитой, будут помогать ей против внешних врагов.
В общем, чтобы жили и служили так же, как казачий Дон
служил России. Но в переговоры с повстанцами прави-
тельство вступать не стало. В начале 196 г. сейм принял
постановление о посполитом рушеньи. Из Польши нача-
ла наступление армия коронного гетмана Жолкевского, из
Белоруссии — вторая армия, литовского гетмана Буйвида.
По пути рубили и вешали бунтующих крестьян, а казаков
теснили с нескольких сторон. Части Наливайко, Лободы
и Шаулы отступали и соединились возле Белой Церкви.
Здесь дали бой, разбили передовые отряды противника.
Но подходили основные силы Польши и Литвы, в сра-
жении у Острого Камня около Триполья повстанцев раз-
громили. Они переправились на левый берег Днепра, ухо-
дили к границам, к Дикому Полю. Однако казаков сопро-
вождал огромный обоз с семьями, беженцами, быстро
двигаться они не могли. Их догнали под Лубнами и пе-
рекрыли дальнейший путь. В урочище Солонцы они ого-
родились возами с трех сторон, с четвертой было боло-
то. Две недели сидели в осаде, отражали атаки. Но закон-
чилась еда, животы подвело. В лагере начались раздоры.
А Жолкевский умело подогрел разлад. Он предложил пе-
реговоры Лободе — предводителем запорожцев и реест-
ровых был он. Часть войска, которой непосредственно ко-
130
мандовал Наливайко, состояла в основном из черни, при-
соединившейся к восстанию, и Жолкевский этого лидера
вообще проигнорировал. Лобода согласился на перегово-
ры, но Наливайко оскорбился, а чернь забушевала. Лобо-
ду обвинили в измене и убили.
Хотя убить-то убили, а блокада продолжалась. Стало
совсем худо, и разношерстная масса повстанцев вышла из
повиновения. Сама вступила в переговоры с Жолкевским.
Он потребовал выдать вожаков. Толпа делегатов долго
торговалась. Потом в надежде спасти собственные жизни
решила откупиться семерыми предводителями. Наливай-
ко, Шаулу и пятерых их товарищей подчиненные связали и
привели к Жолкевскому. Причем объявили, что это край-
няя уступка, больше они никого выдавать не будут, гото-
вы обороняться до последней капли крови. Жолкевский
сказал только одно слово: «Обороняйтесь» — и подал ус-
ловный сигнал. Солдаты его уже ждали, кинулись на деле-
гатов. Они бросились бежать, поляки за ними вломились
в табор. Оставшиеся без руководства повстанцы даже не
отбивались, метались в ужасе, а их резали всех подряд.
Перебили более 8 тысяч человек — вместе с женами, деть-
ми. Только отряд из 100 запорожцев сохранил порядок.
Под командованием Криштофа Кремпского они в общей
кровавой неразберихе нанесли дружный удар, прорвали
кольцо врагов и ушли в степи, пробрались в Сечь. Семе-
ро плененных предводителей во главе с Наливайко были
отправлены в Польшу, после долгих истязаний их четвер-
товали. Среди казаков возникла легенда, что Наливайко и
его товарищи были изжарены в медном быке.
Разгром восстания и истребление его участников по-
зволили Сигизмунду и его советникам завершить опера-
цию с введением унии. Король сделал вид, что хочет разо-
браться в ситуации — одна часть духовенства объявляет,
что православная церковь в Речи Посполитой уже под-
чинилась Ватикану, другие уверяют, что они лгут. Вот и
пусть съедутся, решат свои споры, тогда будет видно, кто
из них прав. В 196 г. Сигизмунд созвал в Бресте церков-
ный собор. Место выбрали в епархии Поцея, тут были его
131
личные владения, а рядом — Польша, в городе и его ок-
рестностях было много католиков. Организацией собора
руководил Скарга, делегатов всячески подтасовывали. Так
что условия получились заведомо неравные.
Митрополит Рагоза до последнего момента скрывал
свою причастность к унии. И лишь теперь, открыв со-
бор, объявил свою позицию. Православных представи-
телей, пытавшихся выступить, не слушали. Глушили кри-
ками, выгоняли с заседаний. Тогда они вообще ушли. Без
них единогласно постановили одобрить унию. Но и пра-
вославная делегация не сразу разъехалась. Она собралась
отдельно — князь Константин Острожский, два епископа,
митрополичий экзарх Никодим, настоятели монастырей,
ряд священников. Тоже приняли постановление — пре-
дать униатов анафеме, лишить Рагозу сана митрополита
и просить короля не чинить насилия в делах веры. Полу-
чилось, что в Бресте одновременно заседали два собора
и приняли два противоположных решения. Но арбитром
выступал Сигизмунд! Какой из двух вариантов он утвер-
дил, догадаться не трудно. А уж дальше униаты опирались
на постановления «собора», начали гонения на правосла-
вие. Отбирали храмы, смещали неугодных священников
по обвинению в «схизме» — расколе.
Забурлили новые мятежи — в Добровнице, Остре,
Брацлаве, Корсуни. Но они носили местный характер. По-
сле двух массовых восстаний и кровавых усмирений стра-
на выдохлась. Бунты не получали широкой поддержки, и
их подавляли. А сейм принял постановление «О своево-
лии Украины». Предписывались «беспощадные кары» за
любые «эксцессы». Шляхте Киевского, Брацлавского и
Волынского воеводств был поручен надзор за казаками,
приказывалось арестовывать всех подозрительных, разго-
нять любые группы, хотя бы и по –6 человек, прекратить
всякие сношения Украины и Запорожья. С казаками Си-
гизмунд решил покончить навсегда. Реестра уже несколь-
ко лет не существовало, и реанимировать его не предпо-
лагалось. На Сечь намечали послать войска и разорить ее.
Но до этого у правительства руки не дошли. А потом каза-
ки снова оказались нужны...
132
ОТ МОЛДАВИИ ДО ПРИБАЛТИКИ
Короля Сигизмунда III в Речи Посполитой очень не
любили. Для панов и шляхты он был «чужим». Пришлым
гостем. Магнаты считали, что они королю ничем не обя-
заны, а вот Сигизмунд обязан им за свое избрание. Зано-
сились перед ним, всячески стараясь подчеркивать свое
превосходство. Среди превыборных обещаний, которые
он надавал, — абы пощедрее и побольше — было и обеща-
ние передать Речи Посполитой северную часть Эстонии,
принадлежавшую шведам. Но даже после того, как Сигиз-
мунд стал королем Швеции, он никак не мог этого сде-
лать. Неужели шведы позволили бы ему забрать такую бо-
гатую область? А паны тоже косились на нее, тыкали ко-
роля носом, что он обманул, не выполнил обязетельства.
Сигизмунд даже предпочел перенести столицу из Крако-
ва в Варшаву. Краков был городом старой польской ари-
стократии, и королю не хотелось, чтобы обнаглевшие маг-
наты постоянно торчали при дворе. В Варшаве он создал
себе другое окружение — из чиновников, иностранцев.
Пытаясь найти опору, Сигизмунд сближался с нем-
цами, шел на поводу политики Габсбургов, а полякам это
тоже не нравилось, как и перенос столицы. Король силил-
ся снискать любовь мелких шляхтичей, раздавая им зем-
ли на Украине. Но толку было мало. Шляхта все равно по-
падала в зависимость от панов. Советники Сигизмунда,
иезуиты, были умными людьми. Они хорошо видели, что
анархия знати губит державу. Настраивали короля, что не-
обходимо укрепить центральную власть. Но куда там! Лю-
бые потуги наладить дисциплину и порядок воспринима-
лись аристократами как наступление на свои «свободы»,
причем шляхта в данном отношении оказывалась всеце-
ло на стороне панов. Она тоже цеплялась за формальные
«свободы», как за свое величайшее достояние. А могуще-
ственные аристократы (их называли «корольками») лег-
ко манипулировали ею, угощали, поили, покупали. Скар-
га писал, что делегаты на сейм, избиравшиеся от шляхты
133
на местных сеймиках, действовали «будто бы по приказа-
нию всей братии, в самом же деле корольки наши делают
и творят от имени братии то, о чем братия никогда не ду-
мала; братия бессмысленным криком на все соглашается,
сама не замечая собственного вреда».
Между тем дворянское своеволие стало серьезным
препятствием даже для планов Ватикана. Вероисповеда-
ние в Речи Посполитой также отнесли к шляхетским «сво-
бодам». Если благородный человек хочет исповедовать ту
или иную религию — имеет полное право. Шляхтичи, теша
собственное самолюбие, становились лютеранами, каль-
винистами, арианами. Но сохранялась и сильная партия
православных во главе с князем Константином Острож-
ским. Отстаивала интересы своей веры на сеймах, перед
сенатом. Тут уж король ничего не мог поделать — имеют
право. Подтачивать православную знать получалось толь-
ко постепенно. Для этого у иезуитов имелась их система
образования. Самих магнатов не задевали, но их дети по-
ступали в лучшие иезуитские колледжи. В них, как уже от-
мечалось, католицизм никому не навязывали. Но рядом с
учениками оказывались друзья, наставники, ненавязчиво
подталкивали их к мысли, что православная вера «мужи-
чья», вообще не к лицу благородному человеку.
Простонародью любить Сигизмунда тоже было не за
что. По сравнению с его правлением, даже времена Сте-
фана Батория казались вольготными и благодатными. Ну
а как же, Украину еще не закрепощали, полякам не раз-
давали — не успели. Казаков не запрещали и не давили.
Мало того, отряду реестровых дали государственные ре-
галии-клейноды, наделили его землей. Тогда-то и стали
рождаться легенды про «доброго» Батория, как он ценил
и любил казаков. Уже в XIX в. Н.В. Гоголь писал свои про-
изведения, собирая народные предания, и у него в повес-
ти «Страшная месть» фиг урирует мудрый и справедливый
«король Степан», дававший казакам ответственные зада-
ния и щедро награждавший их за подвиги в войне с турка-
ми (которой реальный Баторий никогда не вел).
Но в вопросах веры Сигизмунду и иезуитам не удалось
сладить даже с простонародьем. Уния споткнулась о пра-
134
вославные братства. Они издревле существовали при хра-
мах в разных городах. Прихожане содержали свои церкви
и священников, выбирали для этого старост, органы са-
моуправления, устанавливали правила взносов, собирали
общие «братчины» на престольные праздники. Некото-
рые храмы принадлежали ремесленным и купеческим го-
родским общинам, служили их центрами, в них заседало
правление, хранилась общинная казна. А в условиях, ко-
гда на православие периодически возобновлялись гоне-
ния, братства вырабатывали готовность сопротивляться,
созывать прихожан на защиту своей церкви.
Самое острое противостояние с католиками было в за-
падных районах — во Львове, Вильно. Здесь городские вла-
сти вообще принимали постановления, запрещавшие пра-
вославным торговать, вступать в ремесленные цехи, даже
строить дома в городской черте. Но Львовское и Вилен-
ское братства стали самыми боевыми, сплоченными. В них
состояли богатые купцы, шляхтичи. Они подбирали и со-
держали умелых юристов, которые постоянно жили в сто-
лице, при необходимости подавали судебные иски, доби-
вались отмены незаконных решений. Очередная атака на
православие началась как раз во Львове, мы уже говорили,
как в 184 г. католики громили и захватывали храмы.
Львовское Успенское братство мобилизовало все
свои силы, готовилось к противодействию. Нашло хоро-
ших преподавателей и организовало собственную шко-
лу в противовес иезуитским. Было решено также создать
свою типографию для выпуска православной литерату-
ры. За помощью в финансировании братство обратилось
в Москву, и российское правительство охотно откликну-
лось, Борис Годунов прислал значительные пожертвова-
ния. У братства была налажена и сеть информаторов-еди-
новерцев в разных городах, в церковных кругах, в Вар-
шаве. О проектах унии узнали заранее и позаботились о
защите. Делегаты из Львова сумели получить аудиенцию у
Константинопольского патриарха и получить от него пра-
во ставропигии: отныне братство в духовном отношении
стало подчиняться напрямую патриарху, минуя Киевско-
го митрополита.
13
Таким образом, к принятию унии оно оказалось уже
готово. Киевская митрополия подчинилась решениям
Брестского собора, но львовская община в митрополию
не входила и исполнять ее предписания не намеревалась.
Увидев такое «окно», в братство стали обращаться свя-
щенники, жившие в других местах, далеко от Львова. Не-
взирая на это, их принимали в Львовское братство вместе
с их приходами, и право ставропигии распространялось
на них. А остальные православные братства в городах Ук-
раины и Белоруссии начали брать пример со Львовско-
го. Приглашали в свои храмы только таких священников,
кто не признал унии, создавали собственные школы: они
возникли в Полоцке, Вильно, Могилеве, Киеве, Контан-
тин Острожский содержал православную школу и типо-
графию у себя в Остроге. Вместо обращения страны в ка-
толицизм Сигизмунд получил центры оппозиции, связан-
ные с Москвой и Стамбулом. В 198 г. вышла инструкция
папского нунция Маласпина по распространению унии,
она предусматривала два основных направления — сгла-
живание противоречий между магнатами и шляхтой и
борьбу с братствами.
Но Сигизмунда невзлюбили и в Швеции. Страна была
лютеранской, и здешние дворяне в свое время неплохо по-
живились, приватизировав земли и имущество католиче-
ской церкви. А Сигизмунд был католиком, и шведы виде-
ли, как рьяно он проводит в жизнь пожелания Ватикана.
Озаботились, что он и у себя на родине реставрирует ка-
толицизм. Не остались тайной и его предвыборные обеща-
ния передать панам Северную Эстонию. В Стокгольме они
восторгов, разумеется, не вызвали. Оппозицию возглавил
дядя короля, герцог Карл. Его провозгласили регентом.
Сперва вроде бы только замещать короля на время его от-
сутствия. Сторону Сигизмунда держал риксрод — госу-
дарственный совет. Он состоял из высших сановников, и
король их просто подкупил щедрыми пожалованиями.
Но в риксдаге, парламенте, заседали дворяне, купе-
ческая верхушка, и настроения там были иными. В 197 г.
Карл созвал риксдаг, и регенту были предоставлены не-
136
ограниченные полномочия. Он принялся конфисковы-
вать имения, которые король пораздавал своим сторон-
никам. Вельможи сбежали в Польшу, к Сигизмунду, и он
решил восстановить порядок вооруженной силой. Но
Речь Посполитая в войну не вступала, раскошеливаться
и собирать армию паны отнюдь не спешили. Ведь Сигиз-
мунд оставался королем в обеих державах, усмирять мя-
тежи в своих владениях было его «личным» делом. Он со-
брал кое-какие деньги с помощью Рима и Габсбургов, на-
вербовал наемников, и в 198 г. высадился в Швеции с
отрядами. Однако дядя Карл разгромил его. Впрочем, он
действовал осторожно. Представлял, что пленение коро-
ля может вызвать в Швеции гражданскую войну, да еще и
конфликт с Речью Посполитой. Поэтому он позволил Си-
гизмунду уехать обратно, но заставил выдать беглых са-
новников из риксрода, гарантировав их безопасность.
А после этого начал править уже без оглядки на племян-
ника. Сверхдержава, спроектированная иезуитами, фак-
тически распалась.
В Запорожской Сечи в это время тоже разыгралась
демократия. Возникло несколько партий. Одну возглавил
Гнат Василевич. Он внушал казакам, что не надо задирать
поляков, навлекая на себя репрессии. Да и от походов на
турок и татар стоит воздержаться, чтобы не было очеред-
ных дипломатических скандалов. После подавления двух
восстаний и принятия суровых законов о казаках лучше
отсидеться, не напоминать о себе, и как-нибудь все сгла-
дится. Тихон Байбуза во время восстания Наливайко вое-
вал на стороне поляков. Он убеждал запорожцев, что с ко-
ролем и правительством можно договориться, найти ком-
промисс, который был бы приемлемым и для властей, и
для казаков. Предводитель третьей партии, бывший ата-
ман реестровых казаков и соратник Наливайко Федор По-
лоус был непримиримым врагом Польши, призывал под-
нимать народ на борьбу. Эти лидеры боролись на казачь-
их радах за пост кошевого атамана — соответственно, за
политику Сечи.
137
В 198 г. одержал верх Полоус. Объявил поход на Ук-
раину. Но пограничные магнаты и королевские старосты
тоже поддерживали связи с Сечью, о назревающем мяте-
же знали и сумели привлечь часть казаков на свою сто-
рону. Полоуса попытался остановить отряд есаула Семе-
на Скалозуба. Дошло до вооруженного столкновения, ка-
заков Скалозуба разметали и прогнали. Но и Полоус не
смог разжечь большое восстание. Украина была обескров-
лена и запугана. Широкой поддержки он не получил, и мя-
теж был подавлен. О судьбе самого Полоуса известий нет.
Видимо, он погиб, так как в конце того же года запорож-
цев возглавил Байбуза и повел их в другую сторону, совер-
шил набег на Перекоп.
А между тем по соседству продолжалась другая вой-
на. Германский император Рудольф II, папа римский и их
союзники силились отобрать у Османской империи ее
владения на Балканах и Дунае. Война эта была довольно
«странной», запуталась в клубках измен и интриг. Спер-
ва турок откровенно «попросили» убраться с Дуная. Все
три правителя здешних государств, Трансильвании, Вала-
хии и Молдавии, отвергли владычество султана и переки-
нулись в подданство Рудольфа. Но они тут же поцапались
между собой. Самым сильным из троих был племянник
бывшего польского короля, князь Трансильвании Жиг-
монт Батори. Император обласкал его, дал дополнитель-
ные владения, Батори женился на внучке Рудольфа. После
чего Жигмонт вызвал к себе господарей Валахии Михая
Храброго и Молдавии Арона Тирана, чтобы они призна-
ли над собой его власть. И Батори, таким образом, станет
господствовать над тремя княжествами.
Михай Храбрый поступил благоразумно. Сам не по-
ехал, но отправил посольство, и оно подписало требуе-
мые обязательства. Арон ехать отказался. Но среди мол-
давской знати всегда имелись деятели, желающие занять
престол господаря. Батори привлек одного из них, Сте-
фана Развана, дал ему свое войско, тот выступил на Мол-
давию и одним махом раскатал отряды Арона. Правителя
схватили и в темнице отравили. Стефан занял его место и
138
заключил нужный договор, передал страну в подданство
Трансильвании. Однако это возмутило поляков. Они счи-
тали Молдавию своей сферой влияния. Нашли еще одного
молдавского боярина, Иеремию Могилу, он появился на
родине с польскими частями. Разбил Стефана, поймал его
и посадил на кол. Признал себя вассалом Сигизмунда III,
согласился платить ему дань в 40 тыс. злотых, в молдав-
ских городах разместились польские гарнизоны.
Но и турки решили навести порядок в этой каше. От-
правили стотысячную армию. Первой у них на пути была
Валахия. Михай Храбрый вывел в поле своих румын, его
силы оказались неизмеримо скромнее. Он дал бой, оста-
новив передовые отряды противника, — чем и приобрел
громкую славу, звучное прозвище. Хотя более правиль-
ным было бы прозвище «хитрого». После авангардных
столкновений он просто отступил и пропустил турецкие
полчища, пускай идут дальше, на Трансильванию. А сам
вступил в переговоры с османами. Всю вину свалил на по-
сольство, ездившее по его приказу к Батори. Дескать, он
никаких договоров не заключал, послы превысили свои
полномочия и уже наказаны. А он готов оставаться вер-
ным подданным султана, платить ему дань, как и прежде.
Поверили ему в Стамбуле или нет, но ситуация на Балка-
нах была трудной, Михаем решили не пренебрегать. Под-
твердили его полномочия господаря.
А Жигмонт Батори, когда на него хлынули турки, за-
паниковал. Взмолился перед Рудольфом II, соглашался со-
всем отдать ему Трансильванию, а взамен попросил ка-
кие-нибудь другие владения, поспокойнее. Сошлись на
том, что император обещал ему Опольское княжество в
Силезии и ежегодную пенсию в 0 тыс. талеров, и Батори
подался на запад. Но в результате всех перехитрил Михай
Храбрый. С Рудольфом II он тоже связался, заверил его,
что прежних договоренностей не нарушает, признает себя
подданным императора. А тут как раз начались смуты в
Турции. После смерти Мурада III сел на трон его сын Мех-
мед III. Он, как водится, позаботился умертвить 19 своих
братьев. Но к военным и государственным вопросам был
139
совершенно равнодушен. Увлекался искусством, погряз
в гаремных излишествах, забросив все дела. В Стамбуле
бунтовали янычары. В Малой Азии, наводненной шайка-
ми разбойников, объявились самозванцы — сперва Кара-
Языджи, потом Дели Хасан. Разгорелись восстания.
Силы турок оказались отвлечены, чем и воспользовал-
ся Михай. Султана он уже открыто не признавал. Демон-
стрируя верность Габсбургам, сумел прибрать к рукам и
Трансильванию. Решил прихватить и Молдавию. А там за
короткое время произошли значительные перемены. Ме-
стные аристократы тянулись к Польше. Вольготная жизнь
панов им очень нравилась. Но простой народ застонал
от чужеземцев. Шляхтичи и польские солдаты вели себя
в Молдавии отвратительно. Насильничали, грабили, уни-
жали людей. Когда появился Михай с валашским войском,
молдаване взбунтовались. Иеремия Могила и бояре сбе-
жали к польским границам. А паны упускать Молдавию не
намеревались. Сюда двинулись уже не отдельные отряды,
а армия под командованием коронного гетмана Яна За-
мойского. Для него король был не указ. Когда понадоби-
лись воины, привлек и опальных казаков. Молдавию окку-
пировали и посадили Могилу на прежнее место.
За Трансильванию тоже кипела жестокая борьба. Дело
в том, что Жигмонта Батори император... надул. Он не по-
лучил ничего. Князь оскорбился. Публично, со скандалом,
объявил о расторжении брака с внучкой Рудольфа. Обра-
тился к запорожцам. Вполне вероятно, что и сам он приез-
жал на Сечь. Набрал войско из казаков, позвал желающих
польских шляхтичей. А венгров уже допекли понаехавшие
к ним немцы и румыны. Они поддержали прежнего кня-
зя. Но и Михай Храбрый не унялся. Вооружал своих вала-
хов, а император прислал ему корпус немецких солдат ге-
нерала Баста. Жигмонт Батори трижды врывался в Тран-
сильванию, бил и прогонял противников. А потом Михай
и Баста собирались с силами и прогоняли его.
Но даже хитрому Михаю не зватило хитрости, чтобы
тягаться с западноевропейцами. Император Рудольф оце-
нил ситуацию на Дунае по-своему. Послал генералу Баста
140
тайные инструкции. После очередной победы и изгнания
Батори тот умертвил Михая, стал управлять и Валахией и
Трансильванией в качестве наместника императора. А не-
мецкие солдаты заняли ключевые города, два княжества
присоединились к владениям Рудольфа. Жигмонт Батори
после этого осознал — продолжать игру слишком опасно.
Приехал к императору, принеся повинную, его согласи-
лись взять ко двору, и он навсегда поселился в Праге.
Между прочим, эта история также способствовала
рождению мифов о дружбе запорожцев со Стефаном Ба-
торием. Дружба была, но не со Стефаном, а с его племян-
ником — после каждого разгрома он снова просил помо-
щи у казаков, получал от них пополнения. Существовала
даже легенда, как Жигмонт Батори отослал на Сечь сво-
его сына, чтобы он стал настоящим казаком и смог когда-
нибудь отвоевать законный престол. А в одной из версий
сказаний о разбойнике Кудеяре, орудовавшем на Волге, а
потом удалившемся замаливать грехи в Соловецкий мона-
стырь, упоминается, что он и есть сын Жигмонта, воспи-
танный и обученный запорожцами. Но шло время, собы-
тия стирались в памяти, и в казачьих преданиях малоиз-
вестный князь Трансильвании подменился своим дядей,
польским королем.
Однако война на Дунае вызвала и существенный по-
ворот во всей казачьей жизни. Турки-то были ослаблены
и заняты собственными усобицами, но крымский хан по
приказам из Стамбула регулярно посылал свою конницу
в Молдавию и Валахию. Татары ходили туда очень охот-
но. Это не далекое раскаленное Закавказье, и оттуда мож-
но пригнать на продаж у множество молдаван, молдава-
нок, их детишек. А после того, как Польша вмешалась и
приняла султанские владения под свое покровительство,
появился отличный повод направить коней и в ее сторону,
крымские всадники снова прокатывались по Украине.
Но удержать за собой Молдавию желали польские
магнаты. Эти операции возглавляли сам канцлер и корон-
ный гетман Ян Замойский, а его слово в Речи Посполитой
весило побольше, чем слово короля. Вспоминали, что са-
141
мое эффективное средство предотвращать и срывать та-
тарские набеги — контрудары по Крыму. А для этого были
ох как полезны казаки! Они и дороги изучили в глуби-
ны ханских владений, и разведку без них провести было
трудновато, и тактика нападений была у них четко отра-
ботана. Замойский начал переговоры с запорожцами. От
Сечи их вел Самойло Кошка. Он был очень заметной лич-
ностью. Запорожские предания рассказывают, что он ка-
заковал еще во времена Богдана Ружинского, избирался
атаманом, возглавлял походы. Но попал в плен. Был при-
говорен грести веслом на каторге (а каторгами называли
гребные галеры — это уже позже слово стало обозначать
места заключения и принудительного труда).
Говорили, что Кошка был гребцом у турок 2 лет. Если
это не преувеличение или хотя бы не слишком сильное пре-
увеличение, то прозвище может свидетельствовать о его
чрезвычайной живучести. Труд был тяжелейший, ворочать
огромным веслом в такт ударов барабана. Когда гребцы
уставали, а скорость требовалось держать или увеличить,
надсмотрщик подгонял их ударами плети-кошки. Рубцы на
спине, оставленные ею, тоже могли стать причиной про-
звища. Невольников приковывали цепью к скамье, а рас-
ковывали только мертвых, чтобы выкинуть за борт. Обыч-
но долго не выдерживали. Год-два. Кошка стал на катор-
ге настоящим старожилом, а потом сумел сбежать. В Сечи
такой подвиг высоко оценили, добавили к прежним заслу-
гам, вскоре его избрали кошевым атаманом.
С турками и татарами он имел собственные счеты. А с
Замойским выработали условия. Гонения на казаков пре-
кращаются, «баниция» снимается — больше они не будут
вне закона. Восстанавливался реестр, даже больше, чем
раньше, тысяча казаков. Замойский дал понять, что даль-
нейшие поблажки можно заслужить со временем, посте-
пенно. Казаки будут участвовать в войнах под королевски-
ми знаменами. Понадобится больше, чем тысяча, — вот и
реестр увеличится. Кошка согласился. Канцлер нажал на
короля, и Сигизмунд подписал соответствующий указ.
142
В 1600 г. состоялся совместный поход на Крым, поль-
ского корпуса и казаков — ими командовал сам Кош-
ка. Напали на Перекоп, захватили город. Разорили один
из двух крупнейших невольничьих рынков. Пустили ог-
нем и дымом по ветру дома и базы работорговцев, скла-
ды «живого товара», освободили томившихся здесь плен-
ных — украинцев, молдаван, валахов. Идти дальше в глу-
бины Крыма было бесперспективно и опасно, казаки это
знали. Попадешь в сухие безводные степи, а тебе могут
перекрыть обратную дорогу. Но и без того добычу набра-
ли богатейшую, повернули назад.
А удар по приморским городам возлагался на каза-
чью флотилию. Она отчалила одновременно с сухопут-
ным войском, ее возглавил Семен Скалозуб. Тот самый,
который пытался помешать восстанию Полоуса и принял
сторону поляков. Но его рейд стал неудачным. Что имен-
но случилось, информации до нас не дошло. Скорее всего,
флотилия столкнулась с турецкими военными корабля-
ми. Письменное известие лишь одно: «гетман Скалозуб от
турков на море убиен». Но за одними экспедициями по-
следовали другие. Кошка водил казаков к Измаилу, Оча-
кову, Аккерману. В общем, возобновили свои обычные
операции, но на этот раз серьезно помогли Замойскому,
отвлекая турок и татар от Молдавии.
Но канцлер действовал на юге, а король в это же вре-
мя начал еще одну войну, на севере. После того как он по-
терпел поражение в Швеции, его дядя Карл взялся укреп-
лять свое положение. В 199 г. он созвал риксдаг, и было
принято постановление низложить Сигизмунда со швед-
ского трона. Правда, Карл все еще осторожничал, прикры-
вался законами. Поэтому корона передавалась наследни-
ку Сигизмунда, его четырехлетнему сыну Владиславу —
но только при условии, что он в течение полугода приедет
в Швецию и перейдет в лютеранство. Естественно, поль-
ский король выполнять этих требований не стал. А Карл
еще и нарушил договор, заключенный с ним, устроил с уд
над выданными ему вельможами из риксрода. Четверо
публично признали себя изменниками и были помилова-
143
ны. Но еще четверых публично казнили — для отстрастки
сторонникам польского короля.
Сигизмунд кипел от негодования, рвался расквитать-
ся с дядей и вернуть себе шведскую корону. Но он-то пре-
красно знал, что во внутренние шведские разборки паны
вмешиваться не захотят. Однако он нашел выход. Вспом-
нил свои предвыборные обязательства. После Ливонских
войн с Иваном Грозным Прибалтика оказалась разделен-
ной. Шведы урвали себе герцогство Эстляндское — север-
ную часть Эстонии с Ревелем (Таллином), Нарвой и еще
несколькими городами. Остальная часть Эстонии и боль-
ше половины Латвии (их называли Лифляндией) отошла
к Польше. А южная часть Латвии, герцогство Курлянд-
ское, стало отдельным государством, но тоже было васса-
лом польского короля. На сейме в 1600 г. Сигизмунд объ-
явил — он как король двух держав выполняет взятые обя-
зательства и передает герцогство Эстляндское в состав
Речи Посполитой. Но шведы не желают исполнять его
волю, противятся.
Вот тут-то шляхта бурно поддержала. Ведь если вы-
гнать шведских дворян, эстонские земли и деревни доста-
нутся польским. Паны получат выгодные места каштелянов
(комендантов), старост, подстарост. А сама по себе война
сулила добычу, прибалтийские города торговали, были бо-
гатыми. Считали, что победа станет легкой. Речь Посполи-
тая была куда больше, чем Швеция, по населению превос-
ходила ее в 10 раз. Постановили воевать. Главнокомандую-
щих, коронных гетманов, в Речи Посполитой было двое,
великий (польский) и литовский. У них было два замести-
теля, польных гетмана («польный» в значении «полевой»,
«на поле». — Прим. ред.) . Главного из этих военачальников,
Замойского, даже не стали отзывать с южного направле-
ния. Сочли, что в Прибалтике справятся и без него.
Войско возглавил литовский коронный гетман Радзи-
вилл. Он решил не терять времени, не ждать, пока к нему
съедутся шляхтичи и паны с «оршаками» своих гайдуков
(вооруженных слуг). При польских «свободах» ждать этого
можно было очень долго. А важно было воспользоваться
144
моментом, когда неприятель не готов. Едва у Радзивилла
собрались достаточные силы — в основном из ближайших,
литовских дворян, он перешел в наступление. Первона-
чальный расчет оказался верным. Шведские отряды в Эс-
тонии были малочисленными, их легко раскидывали. За-
няли значительную территорию, дошли почти до Ревеля.
Но польские и литовские вояки кое-чего не учли.
В Швеции была сильная центральная власть, дисциплина.
Карл быстро мобилизовал армию. У него имелся и боль-
шой флот, в отличие от Польши. В эстонских портах ко-
рабли высаживали свежие полки, а в Речи Посполитой
шляхта еще чесалась — ехать на войну или повременить,
погулять на осенних балах. Шведы были отличными сол-
датами. Рыхлому и своевольному ополчению Радзивилла
наподдали так, что вышибли со своей территории, ворва-
лись в польские владения, захватили всю северную часть
Латвии, подступили к Риге.
В Речи Посполитой поднялся переполох. Вместо того
чтобы присоединить чужие владения, теряли свои! При
дворе, в сенате, на сейме били тревогу. Собирали налоги
на войско. Серьезные удары со стороны Турции пока не
грозили, в Османской империи продолжались смуты. Ко
всему прочему этим воспользовался персидский шах Аб-
бас. Он закупил у России огнестрельное оружие, реорга-
низовал армию и объявил себя заступником армян и гру-
зин. Кавказские христиане поднимали мятежи, перехо-
дили в подданство шаха. В общем, было ясно, что туркам
придется воевать с Персией. Поэтому было решено оста-
вить в Молдавии ограниченные контингенты, а армию За-
мойского перебросить в Прибалтику.
В 1601 г. она выступила на север. К войне она была
подготовлена гораздо лучше, чем войско Радзивилла.
У Замойского были части немецких наемников, шляхти-
чи у него собрались самые отчаянные и боевые, искавшие
счастья и заработков в схватках с татарами и турками. Са-
мойло Кошка привел 4 тыс. запорожцев. А помощником у
Замойского стал очень талантливый военачальник, литов-
ский польный гетман Ходкевич. Со шведами встретились
14
на Двине, возле города Кокнесе, и армия Речи Посполитой
одержала убедительную победу. Даже папа римский при-
слал поздравления, чествовал успехи католического ору-
жия над еретиками. Хотя и победитей никак нельзя было
причислить к католикам. Замойский был ярым кальвино-
стом, Радзивилл и немецкие наемники — лютеранами, ка-
заки — православными.
Да и плоды достигнутых успехов они сразу же расте-
ряли. Не наладили преследование, чтобы окончательно
добить противника. А у шведов тоже были умные началь-
ники. Они больше не стали давать полевых сражений пре-
восходящим силам неприятеля. Быстро отступили на се-
вер, в свои портовые города. Но во всех крепостях оста-
вили гарнизоны. А каменных замков в Прибалтике было
много. Полякам пришлось осаждать и брать эти тверды-
ни одну за другой, они завязли. Такая война была не для
панов, они разъезжались по домам. Уехал и Замойский, он
стал тяжело болеть, передал командование Ходкевичу.
Казакам досталось в полной мере — под шквальным
огнем подбираться к воротам, подрывать их петардами.
Или карабкаться по лестницам на стены и башни, откуда
стреляют, льют кипяток, горячую смолу. При взятии Фел-
лина (Вильянди) в феврале 1602 г. погиб и их предводи-
тель Самойло Кошка. Казаки выбрали вместо него своим
гетманом Гаврилу Крутневича. Вдобавок ко всему стала
сказываться и извечная беда Речи Посполитой, ее демо-
кратия. На начало кампании, на волне порыва, деньги на-
брали. Но их израсходовали. Польская казна, как всегда,
пустовала. А собрать дополнительные средства можно
было только по решению сейма.
Армия не получала жалованья, бедствовала. Чтобы
удержать хотя бы боеспособное ядро, Ходкевич выделил
лучшие части, платил им из собственного кармана, просил
пожертвования у своих личных друзей. Остальные солда-
ты кормились только грабежами. Но в разоренной При-
балтике с выжженными деревнями найти продовольствие
было все труднее. Воины стали уходить. Командующий их
не удерживал: если взбунтуются — хуже будет. Забузили и
146
казаки. Низложили Гаврилу Крутневича и выбрали гетма-
ном Ивана Куцковича, который в 1603 г. повел их домой.
Хотя у наемников и даже у польской шляхты уже была
отработана методика, как возместить задолженности го-
сударства. Они выбирали вполне мирные районы в собст-
венных тылах и начинали сами собирать жалованье, кото-
рое им не заплатили. Правительство им должно — они и
возьмут свое. Трясли у населения вооруженными отряда-
ми. Наемники при этом вообще зверствовали. Они были
солдатами без родины, служили чужим властителям, так
что для них было вообще без разницы, «своя» страна или
неприятельская. Сурово грабили, вымогали у хозяев пыт-
ками деньги и ценности, оттягивались со всеми женщина-
ми, а то и мальчиками, которые подвернутся.
Что ж, запорожцы переняли опыт компенсации жа-
лованья. На обратном пути они остановились в Могиле-
ве, наметили себе две волости, обложили их выплатами в
свою пользу и принялись собирать деньгами и хлебом. Но
у наемников переняли и другой опыт. Уцелевшие в боях
казаки были обозлены потерями, лишениями. Операция,
которую в Речи Посполитой считали почти законной, вы-
лилась в дикие грабежи и безобразия. Куцкович пробовал
остановить запорожцев, его не слушались. Он объявил,
что больше не хочет командовать таким сбродом, склады-
вает с себя гетманство. Но и это не помогло. Отряд вы-
брал вместо него Ивана Косого и продолжал бесчинства.
Приехал королевский уполномоченный разбираться и
обсудить с казаками их претензии, но жители выплеснули
потоки слез и жалоб, принесли ему изнасилованную и из-
битую девочку лет шести. Когда казаков все-таки спрова-
дили, каждый угнал с собой по 8–12 лошадей, нагружен-
ных барахлом, трех-четырех девушек и троих-четверых
детей на продажу. Ведь и в самой Сечи орудовали евреи,
охотно скупавшие пленных и перепродававшие с солид-
ным барышом. Народ провожал запорожцев самыми уве-
систыми проклятиями. Ну а вскоре для любителей погра-
бить открылось куда более широкое поле деятельности.
147
В МЕСИВЕ РУССКОЙ СМУТЫ
Россия выглядела куда более благополучно, чем Речь
Посполитая, — богатая, процветающая, способная выста-
вить многочисленные и прекрасно вооруженные армии.
Но здесь незаметно накапливались свои проблемы. Во-
круг царского трона кипела подспудная борьба за власть.
Одолел в ней Борис Годунов, раздавив оппозицию, посте-
пенно избавляясь от самых знатных бояр, способных кон-
курировать с ним. В 191 г. в Угличе был при загадочных
обстоятельствах убит младший сын Ивана Грозного царе-
вич Дмитрий. Тайна этого преступления не раскрыта до
сих пор. Оно было выгодно Годунову, и косвенные обстоя-
тельства указывали на него. Но вполне могло быть и так,
что неведомые организаторы убийства специально наво-
дили подозрения на Годунова: если уже в то время замыш-
лялась операция с самозванцем.
А Борис по своим взглядам был «западником» и взял-
ся за реформы по европейским образцам. В частности, за-
крепостил крестьян. До него люди на Руси свободно пе-
реходили от одного землевладельца к другому на Юрьев
день. Борис переходы отменил. Мало того, в 197 г. был
принят закон, что любой человек, прослуживший по най-
му полгода, становился вместе с семьей пожизненным и
потомственным холопом хозяина. Это ударило по город-
ской бедноте, подмастерьям, мелким ремесленникам. По-
родило массу злоупотреблений — богатые и власть иму-
щие обманом и силой захватывали людей в холопство.
В 198 г. умер Федор Иоаннович, и прямых наследни-
ков у него не оказалось. Земский собор избрал на царст-
во Годунова. Желая завоевать популярность в народе, он
на год освободил страну от податей. Но потом стал на-
верстывать упущенное, взвинтил налоги — по сравнению
со временами Ивана Грозного, они выросли в 20 раз. Не
доверяя знати, Борис назначал на все важные должности
своих родственников и клевретов. Но они спешили обо-
гатиться и безоглядно хищничали. Простонародье засто-
148
нало от такого гнета — ну что ж, Годунов открыл для него
отдушину, кабаки. В прежние времена свободная продажа
спиртного на Руси запрещалась. А кабаки оказались очень
выгодными. Они позволяли дополнительно выкачивать
прибыли, а заодно выявлять недовольных, проболтавших-
ся в пьяном виде, их тащили в тюрьмы и на пытки. Опа-
саясь потенциальных очагов возмущения и пытаясь пе-
рекрыть лазейки для беглых, Борис решил прижать каза-
чество. Некоторых атаманов перетянул к себе на службу,
а остальным запретил какие-либо самостоятельные дей-
ствия. За ослушание начал посылать на Дон карательные
экспедиции.
Добавилась засуха, несколько голодных лет. Множе-
ство людей вымирало, разбредалось по стране в поисках
хлеба. Бояре и дворяне распускали холопов, не в силах их
прокормить. А когда голод миновал, принялись разыски-
вать их. Возвращаться в крепостное состояние, разумеет-
ся, не хотелось. Возле самой Москвы появились и свиреп-
ствовали банды разбойников. Их отлавливали, казнили.
Но на юге раскинулось военное приграничье — крепости,
засечные черты. Здесь жили трудно, с оружием в руках, в
постоянных стычках с татарами. Людей всегда не хватало,
и воеводы смотрели сквозь пальцы, откуда и кто появил-
ся. Сюда стекались и голодающие, и опальные казаки, и
беглые, и разбойники. Южные города превратились в на-
стоящую пороховую бочку. Не хватало только «спички»...
Когда Годунов взошел на трон, Ватикан не преми-
нул прощупать его — с Грозным не получилось, с Федо-
ром Иоанновичем не получилось, так может, новый царь
будет более податливым? В Москве побывали папские
послы Коста и Миранда. Повторяли старые предложе-
ния — принять унию, а за это папа коронует Бориса импе-
ратором, признает его право на Константинополь. В Тур-
ции-то развал! Если русские ударят вместе с Габсбургами,
вполне можно осилить. Вот и пусть берут себе Стамбул.
Но в православии Годунов был твердым. Он же сам до-
бился учреждения Московской патриархии. Римские по-
слы получили от ворот поворот. Иезуиты в своих доне-
149
сениях сетовали: «И при таком изобилии духовной рыбы
(то есть человеческих душ в России) нельзя протянуть рук,
чтобы взять ее...»; «О, если бы наши отцы с самого начала
пришли в эту страну не под своим, а под чужим именем!
Многое тогда было бы в лучшем положении». Да, именно
так — не под своим, а под чужим...
Под чужим именем появился Лжедмитрий. Кем он
был, доподлинно не известно.
Немоевский, Олеарий и Костомаров приводят весь-
ма убедительные доводы, что он все-таки не был расстри-
гой Гришкой Отрепьевым. Москвичи заметили, что кре-
стное знамение он клал не совсем так, как было принято
на Руси. Вроде правильно, но в каких-то мелочах движе-
ния отличались. А это впитывалось с молоком матери,
отвыкнуть за три года бывший монах не мог. Не совсем
так он прикладывался и к иконам. Не ходил регулярно в
баню (а русские, в отличие от западноевропейцев и по-
ляков, были очень чистоплотными, мылись не реже двух
раз в неделю). Не отдыхал после обеда (русские вставали
рано, с восходом солнца, поэтому ложились днем на ча-
сок вздремнуть). Да и речи, произносимые Самозванцем,
выдают следы польского воспитания. Отсюда Костомаров
приходил к выводу, что он был русским, но родился и вы-
рос в Речи Посполитой.
А его знакомства показывают, что он был фигурой от-
нюдь не случайной. Ряд лиц в его окружении так или иначе
был связан с иезуитами. В 1606 г., уже после гибели Лже-
дмитрия, папа Павел V сетовал, что «надежда приведения
великого княжества Московского к святому престолу ис-
чезла». Да и на польском сейме в 1611 г. прозвучали выво-
ды: «Источник этого дела, из которого потекли последую-
щие ручьи, по правде, заключается в тайных умышлениях,
старательно скрываемых, и не следует делать известным
того, что может на будущее время предостеречь непри-
ятеля». То есть ясновельможные паны кое-что знали.
Идея, в общем-то, лежала на поверхности. В Молда-
вии уже сколько раз сажали на престол самозванцев, в том
числе польских агентов. Турция была мощнейшей держа-
10
вой, а стоило появиться самозванцам, зашаталась. «Пер-
вооткрывателем» и главным покровителем Лжедмитрия
выступил Юрий Мнишек. Тот самый, который уже уча-
ствовал в тайных операциях иезуитов по объединению
Польши и Литвы. Принял авантюриста у себя в имении,
представил к королевскому двору, выст упил ярым побор-
ником похода на Россию. А в успехе был настолько уве-
рен, что сосватал «царевичу» собственную дочь.
В Варшаве иезуиты сразу же взяли Лжедмитрия под
опеку. Он принял католицизм, пересылался с Ватика-
ном, подписал обязательства привести Русскую церковь к
унии, а полякам отдать приграничные области со Смолен-
ском. К Сигизмунду III римский папа по-прежнему очень
благоволил. У короля умерла его жена Анна, и, чтобы со-
хранить полезный альянс с Габсбургами, папа даже раз-
решил ему кровосмесительный брак — Сигизмунд женил-
ся на родной сестре своей прежней супруги. Конечно, и
король к пожеланиям Рима относился очень чутко. Наме-
ревался принять сторону Лжедмитрия, ринуться в аван-
тюру. Но препятствием стал коронный гетман Ян Замой-
ский. Его, как кальвиниста, интересы католической церк-
ви не волновали, а с государственной точки он выступил
резко против. В Прибалтике шла война, на юге необъяв-
ленная война — и еще с русскими столкнуться! Другие
паны согласились с Замойским. Поэтому Самозванца под-
держали сугубо на неофициальном уровне. Выделили не-
которую сумму денег. Дозволили частным образом фор-
мировать отряды. Осенью 1604 г. он выступил на Русь.
Сопровождала его группа иезуитов, маскировавшихся
под русских священников. То есть они прекрасно выучи-
ли русский язык, православное богослужение, отрастили
длинные бороды. Одно лишь это говорит, что операция
готовилась задолго. А когда Самозванец вторгся на рус-
скую землю, в Венеции вышла книга «Повествование о за-
мечательном, почти чудесном завоевании отцовской им-
перии юношей Дмитрием». Она слово в слово пересказы-
вала легенду о «спасении царевича», которую озвучивал
сам Лжедмитрий. Это сочинение было мгновенно переве-
11
дено с итальянского языка на немецкий, французский, ис-
панский, польский, латынь, распространялось рекордны-
ми для того времени тиражами. Автором книги был уже
известный нам Антонио Поссевино, иезуитский иерарх,
давно курировавший операции против России. На Западе
была развернута вообще беспрецедентная информацион-
ная кампания. Даже великий испанский драматург Лопе
де Вега получил заказ на пьесу «Великий князь Москов-
ский» — на ту же тему, о чудесном спасении Дмитрия и
его успехах в возвращении «законного» престола.
Существуют известия, что Лжедмитрий еще до поезд-
ки к королю в Варшаву побывал в Запорожской Сечи, за-
вел там знакомства. Главным военачальником у него стал
Мнишек, принявший звание «маршала», хотя войско со-
стояло всего из 3 тыс. шляхтичей. А на Днепре присоеди-
нились 2 тыс. запорожцев. Для них-то помочь «цареви-
чу» выглядело справедливым делом. Они сохраняли па-
мять, как днепровские казаки служили Ивану Грозному,
а тут — его сын, наследник. Хотя возглавил их польский
аристократ Александр Зборовский. Сын того самого Са-
муила Зборовского, которого в свое время использовал
Баторий, чтобы оторвать казаков от России и перенаце-
лить против нее.
Что ж, операция была многоцелевой, и побочный ре-
зультат тоже получался неплохим: опять отправить запо-
рожцев подальше, да еще и стравить с русскими. Очень
точным оказался и основной психологический расчет. На-
род был сбит с толку, видел в Лжедмитрии сына Грозно-
го, продолжателя его политики. Весь юг России взорвался.
На сторону самозванца стали переходить города — Мо-
равск, Чернигов, Путивль, Кромы, Рыльск, Севск, Бел-
город, Курск. Правда, в первом же сражении под Новго-
родом-Северским царская рать крепко растрепала сбор-
ное воинство «Дмитрия». Большинство поляков вместе
с Мнишеком смекнуло, что дело, пожалуй, гиблое. Под
предлогом невыплаты жалованья уехали прочь, еще и ог-
рабили своего «царя». Ему осталось только бежать, но к
нему на подмогу пришли донские казаки и, как сообщают
нам историки, 12 тыс. конных запорожцев.
12
Однако на этот факт стоит обратить особое внима-
ние, поскольку цифра совершенно нереальна. Максималь-
ное количество воинов, которых могла выставить Сечь,
даже собрав женатых «гнездюшников», достигало около
6 тыс. Из них конными выст упали в походы не более 1,–
2 тыс. В данном случае к Лжедмитрию явились «охочеко-
монные». Из обычных поселян, на Украине многие держа-
ли оружие против татар. Они услышали об успехах само-
званца, о возможности получить от него щедрые награды,
набрать добычу. Но кто их созвал и отправил? Судя по ко-
личеству, наверняка их сагитировала польская админист-
рация. А говорили они на малороссийском наречии, вот
их и называли запорожцами. Да и сами себя они причис-
ляли к «запорожцам». Если отправились на войну, значит,
они уже не «хлопы», а казаки.
Впрочем, и с другими казаками в исторических рабо-
тах возникла путаница. В период Смуты они упоминаются
повсюду. Но далеко не все из них были донскими, терски-
ми, волжскими. К Лжедмитрию присоединялись и служи-
лые казаки из гарнизонов порубежных крепостей. А обыч-
ные крестьяне или ремесленники, бравшиеся за оружие,
тоже именовали себя казаками. Хотя воинские качества
у них оставались весьма сомнительными. В январе 160 г.
в очередном сражении под Добрыничами те самые «кон-
ные запорожцы», целой армией прибывшие к Лжедмит-
рию, при первом же натиске царских войск кинулись нау-
тек, воеводам осталось только гнать и рубить их. На поле
боя насчитали 11 тыс. трупов. После такого побоища само-
званца покинули последние поляки, еще остававшиеся при
нем. Ушли и уцелевшие запорожцы, мнимые и настоящие.
Но в апреле того же года внезапно умер Борис Году-
нов. Ему еще удавалось твердой рукой удерживать ситуа-
цию под контролем. А после него царем стал его юный
и неопытный сын Федор. Бояре давно уже присматри-
вались, как бы избавиться от Годуновых. Их правлением
были недовольны и служилые дворяне. Войска стали пе-
реходить на сторону Лжедмитрия. Он победоносно дви-
нулся к Москве. Вот теперь-то к нему снова хлынуло мно-
13
жество поляков. А в столице возглавил заговор и поднял
мятеж Богдан Бельский — еще один «старый знакомый»,
связанный с иезуитами. Когда-то он контактировал с Ан-
тонио Поссевино, организовал убийство Ивана Грозного.
На этот раз убили царя Федора и его мать, Лжедмитрия
возвели на трон.
Правда, торжество Самозванца оказалось коротким.
Он слишком откровенно проявил себя в Москве. Стал пе-
рестраивать государство на польский манер, ввел поль-
ские моды, ударился в разгул, пиры, охоты. Окружил себя
поляками и проходимцами, за полгода растранжирил из
казны 7, млн руб. (при доходной части годового бюдже-
та 1, млн). Приказал описать богатства и владений мона-
стырей, не скрывая, что хочет конфисковать их. Устраи-
вал оргии в царской бане, позже в Москве насчитали свы-
ше тридцати баб, оказавшихся после этих развлечений
непраздными. В угоду римскому папе и Польше Лжедмит-
рий затевал войну с турками и шведами. Будущему тестю
Мнишеку широким жестом подарил Новгород и Псков,
добавил 200 тыс. золотых наличными и оплатил его дол-
ги на 60 тыс.
А бояре вовсе не для того свергали Годуновых, чтобы
посадить себе на шею безродного вора. Подходящий мо-
мент выдался в мае 1606 г. На свадьбу Самозванца и Ма-
рины Мнишек понаехало множество поляков. Вели они
себя нагло, как в покоренной стране. Один из них, пан
Стадницкий, вспоминал: «Московитам сильно надоело
распутство поляков, которые стали обращаться с ними,
как со своими подданными, нападали на них, ссорились
с ними, оскорбляли, били, напившись допьяна, насило-
вали замужних женщин и девушек». Когда Василий Шуй-
ский поднял народ, москвичи откликнулись очень охот-
но. Часть чужеземцев перебили, других взяли под стра-
жу. Пришел конец и Лжедмитрию. Тело сожгли, зарядили
в пушку и пальнули на запад — лети, откуда пришел.
Царем стал Василий Шуйский, обстановка в России
вроде бы успокоилась. Запорожцы тоже вернулись к сво-
им обычным занятиям, и в 1606 г. о них заговорили по
14
разным странам. Кошевой атаман Григорий Изапович за-
мыслил набег гораздо дальше, чем совершали обычно.
Флотилия казачьих чаек вышла в море. Получив известия
об этом, гарнизоны Очакова, Аккермана, Измаила приво-
дились в готовность. Окрестное население спешило ук-
рыться в городах. Но запорожцы миновали устье Дуная
и продолжали грести на юг. Они появились возле Варны,
большого города в Болгарии, главного турецкого порта на
восточном берег у Черного моря. Здесь их еще не видели
и не ждали. В гавани стояло несколько военных кораблей,
но казаки дерзко влетели в порт и захватили их аборда-
жем. Кинулись на торговые суда, нагруженные разными
товарами. Ворвались в богатый город, грабили его. Добы-
чу увезли колоссальную.
Султан Ахмед I был в шоке. Полетели приказы крым-
скому хану отомстить за нападение. Хотя сама Турция от-
реагировать должным образом не могла. Она вела войну
с персидским шахом Аббасом, тяжелую и затяжную. Ах-
мед I даже вынужден был замириться с Габсбургами и их
союзниками. При этом обе стороны постарались «сохра-
нить лицо». Турки удержали за собой несколько погранич-
ных крепостей, взятых ими в Венгрии и Хорватии, а вза-
мен отказывались от ежегодной дани, которую им платил
германский император, и признали его императорский ти-
тул (от чего раньше отказывались). В результате те и дру-
гие получили возможность объявить себя победителями.
Но в Трансильвании, Валахии и Молдавии продолжа-
ла вариться грязная и кровавая кутерьма. За их престо-
лы боролись ставленники Османской империи, немцев и
Речи Посполитой. Молдавию поляки удерживали под сво-
им влиянием, там сменяли друг друга господари из бояр-
ского рода Могила. Габсбурги удерживали Трансильва-
нию. Но пошли свары за Валахию. Турки с умели возвести
на трон Раду Михню, его периодически свергали Симеон
Могила с поляками, австрийский ставленник Раду Щер-
бан с помощью трансильванских войск. Но эти князья то
и дело дрались и между собой. Раду Щербан отбивался от
Симеона Могилы, пытавшегося подмять под себя и Мол-
1
давию, и Валахию. Спихивали друг друга с престолов и две
креатуры Габсбургов, Раду Щербан и Габриель Батори, си-
лясь одновременно подчинить Валахию и Трансильванию.
В этой войне участвовали и казаки, и турки, и крымский
хан — а от него доставалось в первую очередь Украине.
Кошевой Григорий Изапович после похода на Варну
сам издал универсал о предстоящем вторжении татар, ра-
зослал его по разным городам, предупреждая народ. А на
крымские набеги запорожцы ответили обычным образом,
нападениями на Очаков и Перекоп. Королю Сигизмун-
ду в это время оказалось не до казаков, не до Молдавии
и не до России. В самой Польше начался «рокош» — мя-
теж панов и шляхты. Неудачи в Прибалтике и советники-
иезуиты подтолкнули короля к попытке провести рефор-
мы. Предлагалось сделать сенат не высшим правящим ор-
ганом, а только совещательным, ограничить права сейма,
отменить «либерум вето», возможность любого депутата
блокировать решение. Принимать их большинством го-
лосов. А пост короля превратить из выборного в наслед-
ственный. Но магнаты вздыбились. Один из них, краков-
ский комендант Зебжидовский, в разговоре с Сигизмун-
дом откровенно обхамил его. За это был приговорен к
смерти. Обострять конфликт король не хотел, помиловал
его, заменив казнь инфамией — изгнанием.
Но оскорбленный Зебжидовский и не думал выпол-
нять приговор. К нему примкнул ряд других магнатов, со-
ставили «конфедерацию». Объявили, что низложат коро-
ля и выберут другого, если он не выполнит их требований.
Главным был запрет «чужеземцам» входить в окружение
монарха и участвовать в управлении государством. Ка-
салось это, конечно же, иезуитов. Какое-то время кипе-
ла «война чернильниц». Двор Сигизмунда и конфедераты
поливали друг друга ядовитыми памфлетами, перетяги-
вали к себе сторонников. В 1607 г. единственный раз со-
шлись на поле боя. Королю удалось привлечь часть мел-
кой шляхты, да и наемники у него были более дисципли-
нированные, схватку выиграли, заставили противников
отступить. После этого стороны сели за стол переговоров
16
и выработали компромисс. Оппозиция сняла свое требо-
вание насчет «чужеземцев». Но в остальном король пол-
ностью пошел на уступки. Простил всех участников «ро-
коша» и от реформ отказался.
Однако в Польше мятеж улегся относительно благо-
получно и малой кровью, а в России он только разгорал-
ся в полную силу. Диверсия с Лжедмитрием все-таки вы-
полнила свою роль, задурила народ, толкнула в Смуту — а
подпитывать ее оказалось не столь уж сложно. Ведь Лже-
дмитрий успел проявить себя только в столице. А по стра-
не люди помнили его щедрые обещания при вступлении
на престол. Ждали от него отмены крепостного права,
снижения податей, защиты от злоупотреблений. А теперь
вдруг получили известия от Боярской думы, что «царь
Дмитрий» — вор. Заговорили, что бояре убили «добро-
го царя». Забурлили военные и казаки: Самозванец после
своей победы не пожалел денег, награждая их.
А в Польше появился Иван Болотников. Он был во-
енным холопом князя Телятевского (служил в его персо-
нальной дружине). Сбежал в степь к казакам, попал в плен
к татарам. Был продан в рабство и греб на турецкой гале-
ре. В ходе войны ее захватил немецкий корабль. Болотни-
кова и других невольников освободили, доставили в Ве-
нецию, он жил там на немецком подворье. Услышал, что
в России появился «царь Дмитрий», добрый и справедли-
вый, — в Венеции об этом хорошо знали, ведь там даже
вышла книжка Поссевино. Болотников заинтересовался
(или нашлись сочувствующие, заинтересовали). Он отпра-
вился на родину. По пути он, с удя по всему, познакомил-
ся с украинскими казаками, нанявшимися к Габсбургам.
Возможно, успел повоевать вместе с ними. Во всяком слу-
чае, Болотников заслужил у них авторитет, узнал послед-
ние новости из России и целеуказание, где он может полу-
чить самую полную информацию. Он повернул в Самбор,
в замок Мнишеков.
Жена Лжедмитрия Марина и ее отец оставались в Рос-
сии под арестом. Дома была лишь его супруга, пани Мни-
шекова. Но в Самборе обосновался сбежавший из Москвы
17
подручный самозванца Михаил Молчанов, он даже сумел
украсть печать «царя Дмитрия». Болотникову он предста-
вился как «царь», во второй раз сумевший чудесным обра-
зом спастись от смерти. Назначил атамана своим воеводой,
выдал грамоту с печатью и поручил бороться против из-
менников-бояр. Болотников набрал отряд из украинских
казаков и прочей вольницы, приехал в Путивль, уже вос-
ставший против Шуйского. Появление человека, лично ви-
девшего «спасшегося царя», подлило масла в огонь. К Бо-
лотникову хлынули холопы, крестьяне, бродяги. Он раз-
вернул борьбу с «изменой» в верхах по своему разумению.
Распространял воззвание: «Вы все, боярские холопи,
побивайте своих бояр, берите себе их жен и все достояние
их, поместья и вотчины! Вы будете людьми знатными, и
вы, которых называли шпынями и безыменными, убивай-
те гостей и торговых людей, делите меж собой их животы!
Вы были последние — теперь получите боярства, околь-
ничества, воеводства! Целуйте все крест законному госу-
дарю Дмитрию Ивановичу!» Но погромы и резня возму-
тили мятежных дворян и стрельцов. Они перешли на сто-
рону Шуйского. Пестрая орда Болотникова была разбита,
его воинство разбегалось. Он засел в Калуге, потом в Туле.
Слал в Польшу отчаянные письма, звал «царя» наконец-то
приехать. Доказывал — как только он появится в России,
его сразу поддержит весь народ. Но Молчанов отнюдь не
спешил совать голову в петлю. Тула сдалась, Болотникова
и многих его соратников казнили.
Хотя в это время уже появился второй Лжедмитрий.
Польская шляхта и казаки, побывавшие в нашей стране
с первым самозванцем, хвастались добычей, распускали
слухи о русских богатствах, о легкости побед над «мос-
ковитами». Идея носилась в воздухе — эх, если бы най-
ти нового «Дмитрия»! Первыми додумались паны Мехо-
вецкий и Зеретинский, обратили внимание на случайного
бродяжку — вроде чем-то похож на прошлого «царя». Это
был нищий еврей Богданко из Шклова. Работал учителем
в школе при храме, но священник прогнал его за блудли-
вость. Паны взяли Богданку за шиворот и объявили —
18
тебе и быть «царем». Он пробовал удрать. Поймали и по-
садили в тюрьму. Пригрозили обвинить в шпионаже и по-
весить. Пришлось согласиться.
Его послали с сопровождающими в Стародуб, где он
и «открыл» себя. Там находился донской атаман Иван За-
руцкий, отлично знавший первого самозванца. Но пред-
почел принародно «узнать» второго, за это стал его при-
ближенным, был сразу пожалован в «бояре». Их войском
была лишь толпа местных повстанцев. Но стали прихо-
дить польские паны с отрядами солдат и шляхты. Неко-
торые из поляков тоже были близки к первому Лжежмит-
рию, но их ничуть не волновало, что «царь» стал другим.
Рядом с ним, откуда ни возьмись, очутилась та же группа
иезуитов, которая сопровождала его предшественника.
Возглавил армию популярный среди шляхты князь
Роман Ружинский. Он был внучатым племянником зна-
менитого казачьего гетмана Богдана Ружинского. Однако
князь Роман на него совсем не походил. Рожденный в пра-
вославии, он перешел в католицизм. Промотал состояние,
влез в долги и занимался, по сути, разбоем. Даже его жена
с отрядом гайдуков совершала грабительские наезды на
соседей. Сейчас князь заложил свои имения и навербовал
4 тыс. гусар. Тут как тут появился и Зборовский, соблаз-
нил и привел с собой большую партию запорожцев. Кста-
ти, он тоже был связан с иезуитами — впоследствии его
сын вступил в этот орден.
Еще одним казачьим командиром стал Лисовский. Он
был из мелкой литовской шляхты, искал счастья на служ-
бе в Валахии у Михая Храброго, потом перешел в войска
Замойского, воевал в Прибалтике. А поскольку жалованья
войскам хронически не платили, он в 1604 г. сделал то же
самое, что запорожцы. Возглавил «солдатскую конфеде-
рацию» недовольных и повел собирать жалованье в самой
Речи Посполитой. Это вылилось в совершенный беспре-
дел, отряд натворил пакостей еще и покруче, чем казаки
в Могилеве, и Лисовского приговорили к «баниции» —
объявили вне закона. Но ядро «лисовчиков», сформиро-
вавшееся вокруг него, стало постоянной бандой, присое-
19
динилось к «рокошу» на стороне Зебжидовского и снова
жило грабежами. А потом Лисовский отправился искать
удачи в Россию. Набирал к себе таких же, как он сам, ни-
щих шляхтичей, разбойников, казаков. Привел к само-
званцу 600 человек, получив чин полковника.
Со вторым «Дмитрием» никто не считался. Поляки
презрительно называли его «цариком», заставили подпи-
сать «тайный договор» — им заранее уступали все сокро-
вища из московского Кремля. Отдельный договор с ним
заключили и иезуиты: о внедрении на Руси унии. А у Васи-
лия Шуйского дела обстояли все хуже. Не успевали пода-
вить одни мятежи, начинались другие. Аристократам Ва-
силий не доверял, поручал командование своим братьям
Дмитрию и Ивану. Но оба были совершенно бездарными
полководцами, проигрывали бои даже повстанцам Болот-
никова. А у Лжедмитрия и Ружинского ядро составляли
профессионалы — польская конница, наемная пехота, ка-
заки. Весной 1608 г. под Болховом они легко перехитри-
ли и разгромили армию Дмитрию Шуйского, значительно
превосходившую их по численности.
После этого царские ратники стали дезертировать, пе-
реходить к противнику. Самозванец двинулся на Моск-
ву. Лисовский совершил большой рейд, обходя столицу с
юга. К нему присоединялись рассеянные там и тут отряды
болотниковцев, казаков. Отряд разрастался, как снежный
ком, и повсюду отметился страшной жестокостью, громил
все на своем пути, не щадя мирного населения. В Москву
врагов все-таки не пустили, атаки отражали. Но они разби-
ли лагерь по соседству, в Тушине. К самозванцу перебегали
многие дворяне, даже знатные лица, ненавидевшие Шуй-
ского. Он всех жаловал, давал поместья, высокие чины,
вокруг него возникла своя «Боярская дума». Высылались
экспедиции приводить в повиновение российские горо-
да, и они один за другим присягали Лжедмитрию. Некото-
рые искренне, поверив во второе «спасение царя». Другие
только для того, чтобы избежать польских набегов.
А Шуйский продолжал совершать ошибки. Боялся,
что вмешается Сигизмунд III, официально объявит вой-
160
ну. Поэтому просил помощи у польских врагов, шведов.
Но и с Сигизмундом вел переговоры, просил отозвать
свое «рыцарство». Согласился отпустить поляков, аресто-
ванных при свержении первого Лжелмитрия, в том чис-
ле Мнишека с дочерью. С них взяли клятву не поддержи-
вать второго Вора. Но Мнишек сразу нарушил ее, тайно
отписал королю, что проходимец — «истинный» Дмит-
рий. Снесся и с тушинским лагерем. Зборовский с запо-
рожцами и поляками перехватил конвой, везший Мни-
шеков к границе. Правда, князь Мосальский, служивший
«царику», и один из шляхтичей пытались предупредить
Марину, что Дмитрий «не прежний», но она сама выдала
доброжелателей. Мосальский вовремя удрал к Шуйскому,
шляхтича посадили на кол.
А Юрий Мнишек три дня торговался с Ружинским,
претендовал на роль «маршала». Командование ему не ус-
тупили. Сошлись на том, что «царик» выдал папаше гра-
моту, обещал 1 млн злотых и 14 городов. Мнишек при
этом пытался оговорить, что Марина воздержится от суп-
ружеской жизни до взятия Москвы, однако дочь рассуди-
ла иначе. Поддержали ее иезуиты, уверяя, что «для блага
церкви» все дозволено. Тайно обвенчали Марину с Лже-
дмитрием, и она разыграла комедию встречи с «мужем».
Ее отец понял, что больше ему здесь ничего не светит, уб-
рался домой. Тушинское воинство перекрыло дороги во-
круг Москвы. А корпус Сапеги с отрядами Лисовского и
Зборовского осадил Троице-Сергиев монастырь, надеясь
овладеть собранными там богатствами.
Но даже покорность самозванцу не спасала людей от
грабежей. Отряды тушинцев ездили собирать «жалова-
нье войску», это выливалось в откровенные бесчинства.
Например, в добровольно покорившемся Ярославле «гра-
били купеческие лавки, били народ и без денег покупали
все, что хотели». Города, недавно присягавшие Лжедмит-
рию, стали отпадать от него. Тогда на них посылали ка-
рателей. Особенно зверствовал Лисовский — разорил и
сжег Ярославль, Кинешму, Кострому, Галич. После погро-
мов и массовой резни уводили обозы, набитые добычей.
161
Особенно лакомыми местами для грабежа считались мо-
настыри, храмы. Там обдирали серебряные и позолочен-
ные оклады икон, книг, разбирали священные сосуды. Но
панским слугам, украинским казакам и всевозможному
сброду, примкнувшему к тушинцам, тоже хотелось погра-
бить и потешиться. Они составляли собственные банды и
гуляли по местностям, где сохраняли верность самозван-
цу! Ведь здесь они не рисковали нарваться на сопротивле-
ние. Атаман отряда «черкас» Наливайко (к предводителю
восстания Северину Наливайко он не имел никакого от-
ношения) во Владимирском уезде грабил усадьбы, пере-
резал 93 помещичьих семьи. Сам Лжедмитрий жаловался
Сапеге, что он «побил до смерти своими руками дворян и
детей боярских и всяких людей, мужиков и жонок».
ПОД ЗНАМЕНАМИ КОРОЛЯ СИГИЗМУНДА
Попытка Шуйского получить помощь от Швеции не
привела ни к чему хорошему. Дядя Сигизмунда III уже ус-
пел принять королевский титул, стал Карлом IX. Бедст-
венным положением России он воспользовался в полной
мере. Шведы навязали царю договор — уступить им город
Карелу с уездом, выплатить огромную сумму денег, взять
на содержание присланные контингенты. Но своих луч-
ших полков не дали. Вместо этого насобирали по Евро-
пе бродячих наемников, грузили на корабли и отправляли
в Россию. Такая помощь почти ничего не стоила Швеции,
кроме перевозки. Иностранцы проявили себя отврати-
тельно. В боях норовили укрыться за русскими, зато охо-
тились за добычей. А в царской казне было пусто. Когда
наемникам задержали жалованье, они вообще вышли из
повиновения и ушли.
Между тем уже и Сигизмунд окрылился воевать. Рос-
сия лежала в развалинах. Казалось, что прибрать ее к ру-
кам будет легко. При этом и уния восторжествует по всей
Восточной Европе. На местных сеймиках шляхта горячо
поддержала призыв к походу. В 1609 г. королевская армия
162
вторглась в нашу страну. Причем поводом войны Сигиз-
мунд выставил давнюю измену. Еще в XI в. польский ко-
роль Болеслав посадил на Киевский престол князя Изя-
слава Ярославовича. Правда, Болеслава с Изяславом рус-
ские быстро выгнали, но такую «мелочь» опустили. Сажал
на престол — и все. Значит, русские властители стали вас-
салами польских королей. А поскольку род вассалов пре-
секся, то Сигизмунд имеет право распорядиться «вымо-
рочным имуществом». Словом, подводилась юридическая
база для полного завоевания России. При варшавском
дворе был очень популярным лозунг, что Россия долж-
на стать «польским Новым Светом». То есть как для ис-
панцев — Америка. Соответственно, русским отводилась
судьба индейцев. Их предстояло обращать в католицизм и
заставлять работать на колонизаторов.
Королевская армия осадила Смоленск. А на Украине
при содействии польской администрации развернул агита-
цию гетман реестрового войска Запорожского Олевченко.
Вербовал на войну казаков и «охочекомонных». Желаю-
щих оказалось много. Ведь из России возвращались счаст-
ливчики, привозили множество ценных вещей, пригоняли
скот, пленных. Был и фиговый листок морального само-
оправдания — русские свергли и убили своего «законного
царя», значит, война против них справедливая. Олевчен-
ко привел к королю под Смоленск 10 тыс., а по некоторым
источникам даже 30 тыс. «запорожцев». Хотя уж здесь-то
название «запорожцев» было вообще условным. Да и ко-
ролевское войско эта орда отнюдь не усилила. Встала от-
дельным табором и в осаде практически не участвовала,
сосредоточила все усилия на «сборе пропитания» — разо-
шлась грабить. А из Тушинского лагеря к Смоленску яви-
лись казаки Наливайко и Ширяя. Из-за своих зверств и
разорения вполне лояльных районов Лжедмитрий осер-
чал на них, вот они и ушли на службу к Сигизмунду.
Но проекты легкого покорения России сразу стали да-
вать сбои. Смоленск отчаянно оборонялся, взять его не
удавалось. А племянник царя Василия, Михаил Скопин-
Шуйский сформировал по северным городам свою, рус-
163
скую армию. Разгромил Сапегу и Лисовского у стен Каля-
зина монастыря, одержал победу у Александровской сло-
боды, заставил отступить от Троице-Сергиева монастыря.
Сигизмунд отправил послов в Тушино. Уговаривал
собравшихся там поляков бросить самозванца и идти под
знамена своего законного короля. Лжедмитрий испугал-
ся, что им пожертвуют, и сбежал в Калугу. За ним двину-
лась часть казаков — они давно были недовольны пана-
ми, державшими их на положении воинов «второго сор-
та». Ружинский и Заруцкий объявили это изменой, напали
на уходивших и перебили около 2 тысяч. Но в перегово-
рах с делегатами Сигизмунда тушинская шляхта упрямо и
алчно качала собственные права. Высчитала, что самозва-
нец должен «рыцарству» аж 7 млн рублей. Требовала, что-
бы король выплатил им эти «долги».
Однако к Москве победоносно приближался Скопин-
Шуйский, и сами переговоры потеряли всякий смысл. Ту -
шинцы подожгли свой лагерь и хлынули кто куда. Многие
дворяне и часть знати потекли к царю, каяться и мирить-
ся с ним. Другая часть дворян, донских казаков и присое-
динившегося к ним простонародья отправилась к Лже-
дмитрию в Калугу. Поляки напоследок переругались и пе-
редрались. Ружинский при этом получил тяжелую травму
и умер. А шляхта разъехалась кто по домам, кто к королю.
К нему отправились и Лисовский, Зборовский с запорож-
цами, Заруцкий с большим отрядом донских казаков.
Скопин-Шуйский, разогнавший орды, скопившиеся
под Москвой, намеревался выступить на запад. Спасти
Смоленск и выкинуть Сигизмунда из России. В его распо-
ряжении была 40-тысячная армия, которую создавал он
сам: отлично обученная, закаленная в боях. Но молодого
полководца чествовали, приглашали на пиры, и он был от-
равлен. В злодеянии упорно подозревали царского брата
Дмитрия Шуйского. Государь был бездетным, и Дмитрий
откровенно косился на престол. Популярный Скопин стал
для него главным соперником. А когда он умер, Дмитрий
Шуйский опять вышел на главные роли, командовать ар-
мией поручили ему.
164
Сигизмунд знал, что против него готовится поход. От-
правил навстречу русским коронного гетмана Жолкевско-
го. Но у поляков с их отвратительной дисциплиной сил под
Смоленском было не так уж много. Жолкевскому выдели-
ли всего 6 тыс. шляхты и солдат. А для пополнения при-
соединили казаков Заруцкого и Зборовского, другие отря-
ды вчерашних тушинцев. Но коронный гетман был умелым
военным, а царский брат — никуда не годным. Он опять
наломал дров. Разделил великолепную армию на части.
Остановившись на ночлег у деревни Клушино, беспечно
пировал, дозоров не выставил, лагеря не укрепил. Поля-
ки и казаки скрытно прошли ночью лесными тропами че-
рез болото, внезапно обрушились на рассвете. В разгар боя
Дмитрий Шуйский запаниковал, приказал отходить и сам
побежал первым. Потерял в лесу коня, утопил в болоте са-
поги. Появился в Можайске босиком на крестьянской кля-
че, на все распросы отвечал, что все пропало.
Гибель Скопина и позорный разгром вызвали по стра-
не волну возмущения против Шуйских. Москвичи и воен-
ные, собравшиеся в городе, взбунтовались и низложили
царя Василия. Но к столице подошли два войска. С юга —
Лжедмитрий II, с запада — Жолкевский. После победы
под Клушином к нему перешли иностранные наемники,
служившие в царской армии, да и некоторые русские час-
ти. Временному правительству, «Семибоярщине», прихо-
дилось выбирать. О Лжедмитрии в Москве хорошо зна-
ли, что он обманщик и проходимец, ведь здесь люди ви-
дели и живого, и мертвого первого самозванца. Выбрали
переговоры с Жолкевским. Бояре пробовали найти ком-
промиссный вариант, как бы и страну сохранить, и с по-
ляками замириться. Предложили пригласить на престол
сына Сигизмунда, Владислава. Но с условиями — чтобы
он принял православие, не менял законов, не раздавал
русских земель, не вводил унию, не назначал поляков на
государственные посты.
Жолкевский однозначно представлял, что король та-
ких условий ни за что не примет. Сигизмунд уже прислал
ему инструкции — обращаться с русскими как с побеж-
16
денными и требовать, чтобы Россия подчинилась ему по
праву завоевания. Но Жолкевский понимал и другое — на
это не согласятся русские. Как бы не переметнулись к Лже-
дмитрию! Он обманул бояр и собравшийся Земский со-
бор. Уверял, что решение возвести на трон Владислава —
самое мудрое, король и поляки будут только рады. Соста-
вили и подписали договор, делегаты Земского собора от
«всей земли» принесли присягу Владиславу. Но Жолкев-
ский специально подобрал, чтобы в состав посольства к
Сигизмунду была включена патриотическая часть руково-
дства во главе с митрополитом Филаретом Романовым и
боярином Василием Голицыным. Приехав в лагерь коро-
ля под Смоленском, они очутились в руках неприятеля.
А оставшуюся часть Семибоярщины, соглашателей, Жол-
кевский уговорил впустить поляков в неприступную Мо-
скву — оборонять ее от Лжедмитрия.
Хотя с ним сражаться не пришлось. Когда бояре до-
говорились с чужеземцами, самозванец предпочел отсту-
пить. С ним ушел и Заруцкий с донскими казаками: на ко-
ролевской службе и в Москве никто не признавал атамана
«боярином». Казалось, что с Россией кончено. Соглаше-
ние о призвании на царство Владислава Сигизмунд, ра-
зумеется, отверг. Принялся сам распоряжаться в России,
как хозяин. Послов, приехавших к нему, объявили плен-
никами. В Москве комендант Гонсевский взял под стра-
жу патриарха Гермогена и других видных деятелей, ко-
торых считал своими противниками. Некоторые города
подчинялись, открывали панам ворота. Но быстро взвы-
ли. Польские оккупанты обирали людей и безобразнича-
ли. Опять повсюду разъезжали отряды грабителей «соби-
рать жалованье». Вот тут-то показали себя реестровые и
«охочекомонные» казаки Олевченко. Вместе со шляхтой
Сапеги опустошили Северщину, множество людей пере-
били и увели в плен. Даже Сигизмунд возмутился и ука-
зывал — ведь это теперь наши города, зачем же их разо-
рять и жечь?
На растерзанную Россию полезли и другие хищни-
ки. Пограничной обороны больше не существовало. Заго-
166
ны татар беспрепятственно разгуливали по южным облас-
тям. А шведский Карл IX нашел повод придраться: если
русские призвали Владислава, значит, стали врагами Шве-
ции. Война в Прибалтике еще продолжалась. Перенаце-
лившись на Россию, поляки держали там совсем мало сил.
Но в Лифляндии действовал лучший полководец Речи По-
сполитой Ходкевич. Он нашел у шведов уязвимое место,
у них была отличная пехота, но слабая конница. Ходке-
вич стал использовать гусар — отборную тяжелую поль-
скую кавалерию, закованную в латы. В бою бросал их на
шведскую конницу, громил ее и прогонял. После этого не-
приятельскую пехоту окружали и рубили, убежать от ка-
валерии она не могла. Вот и тянулась война, Карл IX фор-
мировал и присылал новые части, а Ходкевич их бил. Но,
увидев, что творится в России, шведы смекнули — ра-
зобраться с Прибалтикой можно позже. А сейчас важно
было не упустить более легкую добычу. Быстренько за-
ключили с поляками перемирие, и шведские полки двину-
лись захватывать русские города: Ладогу, Орешек, Ям, Ко-
порье, Новгород.
Однако нашу страну хоронили еще рано. Уже не было
гос ударственной власти, армии, уцелевшая часть бояр-
ского правительства изменила. Но сохранилась Вера. Она
и сплачивала людей. Патриарх Гермоген даже из заклю-
чения рассылал воззвания постоять за Веру, поднимать-
ся на борьбу. Сохранились и земские структуры управле-
ния, созданные Иваном Грозным. Пересылали между со-
бой информацию, созывали мирские сходы. Смоленск не
сдавался, связав и измотав королевские войска. А фигу-
ра Лжедмитрия, мешавшая объединить патриотические
силы, вовремя исчезла. Он поссорился с касимовскими
татарами и был убит.
В Рязани начал собирать земское ополчение Ляпунов,
в Зарайске — Пожарский, с ними соединились предводи-
тели войска самозванца — Трубецкой и Заруцкий. В марте
1611 г. против поляков взбунтовались и москвичи. Но ко-
мендант Гонсевский приказал поджечь город, бросил сол-
дат вслед за стеной огня истреблять мечущихся людей.
167
В пламени пожара и резне погибло около 10 тыс. человек,
многие разбежавшиеся замерзали в снегах. Уцелела только
центральная часть столицы, Кремль и Китай-город, где и
засели поляки. Впрочем, они пребывали в уверенности, что
у русских шансов нет. Твердыня была неприступной. В ру-
ки интервентов попала многочисленная московская артил-
лерия, лучшая в мире. Все попытки атаковать отражались.
А в июне 1611 г. пал Смоленск. Его взятие праздно-
валось всем католическим миром как полная победа над
Россией. В Риме устроили грандиозные торжества с фей-
ерверками. Папа объявил отпущение грехов не только
участникам войны, но и всем, кто в назначенный день по-
сетит иезуитскую церковь в Кампидолио. Там вел бого-
служение сам генерал иезуитов Аквила, он провозгласил:
«Даруй, Боже, яснейшему королю польскому для блага
христианской церкви уничтожить коварных врагов мос-
ковитян». Ну а Сигизмунд устроил в Вильно триумфаль-
ное шествие наподобие римских императоров. В процес-
сии везли пленного царя Василия Шуйского с братьями,
воеводу Смоленска Шеина, коварно захваченных послов,
Голицына и митрополита Филарета Романова, под востор-
женные вопли тащили трофейные пушки, повозки с на-
грабленным имуществом. В Варшаве и Кракове тоже иг-
рала музыка, катились непрестанные балы. Во дворцах и
на площадях шли театрализованные представления. Хотя
на помостках «еретическую» Москву почему-то поражали
языческие «юпитеры» и «марсы» с полуголыми «минерва-
ми» и «венерами».
Был созван сейм, и Сигизмунд провозгласил задачу
окончательно «покорить грубый московский народ, кото-
рый иначе может быть опасен Речи Посполитой, если уси-
лится». Делегаты воодушевленно поддержали его. Под-
няли было вопрос, продолжать ли переговоры с русски-
ми послами. Подканцлер Криский возбужденно возопил:
«С кем вести переговоры? От кого эти послы? Какие тут
переговоры, когда и столица, и государство Московское
у нас в руках! Должны они принять такое правление, ка-
кое даст им победитель. Рабский дух только страхом мо-
жет обуздываться».
168
Действительно, война считалась уже выигранной. Рос-
сия была слишком ослаблена. В Земском ополчении Ляпу-
нова, Трубецкого и Заруцкого насчитывалось всего 6 тыс.
казаков и ратников. А для помощи Москве отправили луч-
шего полководца Ходкевича. Правда, снять осаду он не су-
мел. Пробовал свой излюбленный способ, атаки брониро-
ванных гусар. Ополченцы их не выдерживали. Но на пепе-
лищах Москвы казаки укрывались в погребах сгоревших
домов, за остовами печей, поражали врагов выстрелами.
Однако Ходкевич открыл дорогу к гарнизону, сменил его
свежими частями и начал совершать рейды по России, со-
бирая и доставляя в Москву продовольствие. Ну а кроме
ружей и сабель, в арсенале поляков имелись другие сред-
ства. Казакам из Земского ополчения подбросили клевету
на Ляпунова, он был убит. Войско стало распадаться. А за-
точенного патриарха Гермогена враги уморили голодом.
Но в Нижнем Новгороде по его долетевшим призывам
Пожарский и Минин подняли Второе Земское ополчение.
Пошли по Волге, созывая ратников. Летом 1612 г. Ходке-
вич снова повернул к Москве с подкреплениями и собран-
ными обозами продовольствия. Ядро его армии было не-
большим, 4 тыс. гусар и наемников (не считая вооружен-
ных слуг). Но Зборовский привел к нему 4 тыс. шляхты и
запорожцев, присоединились Ширяй и Наливайко с 4 тыс.
казаков. К этому времени и Пожарский прибыл к Москве.
Кстати, в разыгравшемся противостоянии некоторые вы-
ходцы из Речи Посполитой выбрали веру. В составе Зем-
ского ополчения воевала рота православной литовской
шляхты под командованием Хмелевского, был и отряд за-
порожцев.
Общие силы поляков превосходили. Под знаменами
Ходкевича было 12–14 тыс., и гарнизон Москвы насчиты-
вал 3 тыс. Во Втором Земском ополчении пришло 8 тыс., и
от Первого под началом Трубецкого осталось около 2, тыс.
казаков. Но в первый день разыгравшегося сражения Ход-
кевич не смог пробить дорогу к осажденным с западной
стороны, через рати Пожарского. На второй день скрытно
перенес удар на южную сторону, через Замоскворечье. Но-
169
чью венгерские наемники и казаки Зборовского просочи-
лись через неплотную оборону, захватили острожек у церк-
ви св. Климента. Утром туда бросили дополнительные силы
и двинули обозы, гарнизон Кремля предпринял вылазку, со-
единившись с наступающими. Но казаки Трубецкого нава-
лились на пробитый коридор с двух сторон, снова овладе-
ли острожком. Прорвавшиеся наемники и запорожцы были
перерублены. Подкрепление в Кремль прошло, но его отре-
зали от Ходкевича и захватили обозы.
А после перегруппировки последовала общая контр-
атака на стан неприятелей. Их сшибли с позиций, растре-
пали, и Ходкевич отступил. У него осталось всего 00 ка-
валеристов, горстка пехоты и 4 тыс. украинских казаков.
Вскоре Ширяй и Наливайко отделились, увели их прочь.
Ну а для осажденных победа земских ополчений стала
приговором. У них начался голод. Пожарский несколько
раз предлагал свободно выпустить их на родину. Но они
упрямо держались, отвечали грубо и оскорбительно. На
самом деле их стойкость объяснялась не доблестью, а эле-
ментарной алчностью. В кремлевских кладовых им дос-
тались сказочные сокровища, они разграбили и частные
дома, храмы. В надежде сохранить эти богатства до прихо-
да подмоги дошли до людоедства. Забили и съели русских
пленных, маркитанток, слуг, стали жрать друг друга. Пол-
ковник Будила писал: «Пехота сама себя съела и ела дру-
гих, ловя людей... Сильный зарезывал и съедал слабого».
Но русским надоело ждать. 22 октября наши воины
подняли, как знамя, Казанскую икону Божьей Матери и
пошли на штурм, ворвались в Китай-город. Поляки ока-
зались стиснутыми в Кремле. Им осталось только капиту-
лировать. В освобожденной Москве созвали Земский со-
бор, «всей землей» выбрали нового царя, Михаила Рома-
нова. Но одновременно приняли и другое решение. Если
кто-нибудь не подчинится решениям Собора, намерева-
ется дальше мутить воду, он тем самым отсекает себя от
«всей земли». Подавлять таких постановили тоже вместе.
Коснулось это в первую очередь атамана Ивана Заруцко-
го. Он попытался закрутить новый виток Смуты. Выдви-
170
нул в цари «воренка», сына Марины Мнишек, рожденного
неизвестно от кого — как указывает летописец, «Маринка
воровала со многими».
Призывал донских, терских казаков, вздумал втянуть
в Смуту еще и персидского шаха Аббаса, пообещав отдать
ему Астрахань. Но Терек отписал ему: «Не быть нам с вами
в воровском совете, не отстать нам от московских чудо-
творцев». Дон тоже его не принял, казаки заявляли: «Мно-
го разорения причинено нашим воровством, а теперь Бог
дал нам государя милостивого, так нам бы уже более не во-
ровать, а преклониться к государю». Против Заруцкого и
Марины восстали астраханцы, они бежали на Яик, и яиц-
кие казаки выдали их правительству. Атамана и «воренка»
казнили, Марина вскоре умерла в тюрьме. Поляки утвер-
ждали, будто русские ее умертвили. Хотя это сомнительно.
Царские послы приводили в ответ весьма убедительный
аргумент: «Нам и надобно было, чтоб она была жива для
обличения неправд ваших». Она слишком много знала об
истинной подоплеке Лжедмитриев. Если ей посодейство-
вали отправиться в мир иной, то уж конечно не русские.
Война продолжалась, причем на два фронта, про-
тив поляков и шведов. Сформировали две рати, отбивать
Смоленск и Новгород. Но Русь слишком ослабела, вой-
ска были малочисленные, выполнить задачу они не суме-
ли. А Ширяй и Наливайко увели свою орду на север, где
места были еще не разграбленными. Захватили и разори-
ли Вологду. По здешним краям бродило и много русских
разбойников, отребье из разных войск, не желавшее уго-
мониться. Распавшиеся на шайки «черкасы» смешались
с ними. Продвигались все дальше на север, добрались до
Устюга, Ваги, Поморья, Сумского острога. В заонежских
погостах и Олонце они получили крепкий отпор и повер-
нули обратно. Опустошили Пошехонье, сожгли город Лю-
бим, разорили Ярославский, Романовский уезды. Но мел-
кие шайки принялись истреблять сами жители, и они сно-
ва сбивались вместе.
Одну крупную банду «черкас» возглавил Захар Заруц-
кий, другие присоединились к атаману Баловню, собрав-
171
шему 4 тыс. всякого сброда. Обе группировки отмечались
страшными зверствами. Людей пытали, вымучивая цен-
ности, ради забавы подвергали истязаниям, «каких по ся
место во всех землях не было мук». Как сообщает лето-
пись, «людей кололи на дрова, в рот насыпали пороху и
зажигали, женщинам прорезывали груди, продевали ве-
ревки и вешали, иным насыпали снизу пороху и поджи-
гали». Видать, «черкасы» на польской службе набрались
опыта у наемников — в Европе у наемных солдат бытова-
ли именно такие развлечения. Против «воров» пришлось
собирать войско во главе с боярином Лыковым. В январе
161 г. он разбил и уничтожил под Балахной шайку Заруц-
кого. А Баловень со своими головорезами явился вдруг к
Москве, выразил желание поступить на службу и отпра-
виться под Смоленск, если им заплатят жалованье. Ата-
мана с подручными заманили в столицу, арестовали и по-
весили. А Лыков ударил по банде. Она побежала прочь, но
догнали под Малоярославцем и вынудили сдаться. Каз-
нить рядовых «воров» не стали, заставили принести по-
винную и разослали кого куда.
На и Запорожская Сечь в это время не пустовала. Часть
казаков на Русь не пошла, стекались новые удальцы. Здесь
выдвинулся талантливый предводитель Петр Конашевич
по прозвищу Сагайдачный. Он родился в Галиции в се-
мье шляхтича, окончил школу Острожского православного
братства. Потом из-за каких-то домашних неурядиц подал-
ся на Сечь. По своим взглядам Сагайдачный был твердым
защитником православной веры, сторонником казачьих
«вольностей». Но он был убежден, что с польским государ-
ством можно и нужно сотрудничать, права православно-
го населения и казаков вполне можно обеспечить в рамках
Речи Посполитой. Заслужить доблестью и кровью — неу-
жели король и правительство не оценят? В составе поль-
ской армии он воевал в Молдавии, Прибалтике, участвовал
в походах на Крым и Варну. Казаки оценили его как хоро-
шего командира, в 1609 г. избрали гетманом.
16 чаек под началом Сагайдачного, взяв на борт 800–
900 запорожцев, вошли в устье Дуная. Одним стремитель-
172
ным рейдом погромили посады Аккермана, Измаила, Ки-
лии. Но это было только начало. Раньше морские походы
были эпизодическими. Чаще в набеги отправлялись все-
таки посуху, на Перекоп, в ближайшие турецкие города.
Сагайдачный осознал преимущества именно морской так-
тики. Теперь каждую весну в Сечи строили лодки. Напа-
дения на города и селения посыпались по всему черно-
морскому побережью. Запорожцы привозили богатую до-
бычу, расходились рассказы об их победах, подвигах. Это
привлекало других желающих. А Смута взбаламутила не
только Россию, но и Украину. Здешних поселян зазывали
то к Лжедмитриям, то повоевать на стороне короля. Они
входили во вкус казачьей жизни, уже сами себя считали
казаками. К прежним занятиям возвращаться не спешили.
А в Сечи открывалось новое поле приложения сил.
Казачьи эскадры становились все больше. В море вы-
ходили десятки, а то и больше сотни лодок. Но и авто-
ритет Сагайдачного рос. Он вводил в походах строжай-
шую дисциплину. Под страхом смерти установил запрет
на спиртное. Был принят закон: нарушителя, каким-ни -
будь обманом взявшего на лодку горилку, выкидывать за
борт. Без этого в разношерстной вольнице, стекавшейся
на Сечь, было нельзя. Нарушит один, соблазнятся его то-
варищи, в минуту опасности подведут других, и погибнут
многие из-за нескольких пьяных дураков. Точно так же в
походах требовалось безусловное повиновение гетману,
готовность выручить своих, строжайшие наказания для
паникеров и трусов. Вернулись на Сечь — вот тут, пожа-
луйста, г уляй сколько угодно. А в походе все должны быть
одним железным кулаком. Не уверен в себе — лучше сра-
зу иди вон.
Турки стали высылать в море патрульные корабли с
артиллерией. Но казаки охотились и на них. Лодки име-
ли низкую посадку, на горизонте сливались с водой. Не-
приятельский корабль запорожцы замечали раньше, чем
турки обнаружат их. Следовали за ним, но заходили со
стороны солнца и держались на расстоянии, оставаясь
невидимыми. А ночью догоняли, неслышно подгребали
173
вплотную, снимали вахтенных и резали команду. От осво-
божденных гребцов, от пленных моряков узнавали о раз-
ных городах и портах, дорогах к ним. Но планы намечае-
мых операций Сагайдачный до последнего держал в сек-
рете, посвящал лишь ближайших доверенных. Эти планы
становились все более грамотными и четкими — выби-
рались основные цели, запасные: если дойти к основной
цели помешает погода или иные обстоятельства.
На проектах Речи Посполитой закрепить за собой
Молдавию война в России сказалась крайне пагубно. Став-
ленники панов, господари из рода Могила, сами дрались
за власть. Родственники травили и свергали друг друга.
А в 1611 г., когда основные польские силы ушли на восток,
брали Смоленск, оккупировали Москву, турки послали
войско на Дунай, утвердили на престоле Валахии своего
претендента Раду Михню. А на молдаванский трон посла-
ли Стефана Томшу, ему помогла татарская орда. Здешний
господарь Константин Могила вышел на бой. Но поль-
ские интервенты слишком допекли народ. Сражаться за
Константина вышли только маленькие отряды и его поль-
ские «друзья». Их разгромили. Константина татары взя-
ли в плен и утопили в Днестре. А молдаване после этого с
огромным воодушевлением принялись по всей стране вы-
лавливать и истреблять поляков.
Через несколько лет паны собрали кое-какие контин-
генты, двинулись в Молдавию, прогнали Стефана Томшу.
Поставили господарем Александра Могилу. Но он про-
держался лишь полгода. Его свергли подданные, вместе с
матерью и братом отправили в Стамбул, где семью заста-
вили перейти в ислам. Но попытки Польши и Габсбургов
восстановить свое влияние над Молдавией и Валахией не
прекращались, и казачьи походы становились частью этой
необъявленной войны.
В 1614 г. стаи лодок Сагайдачного появились совсем
далеко от устья Днепра, возле одного из главных турец-
ких портов на южном берегу моря, Синопа. Пользуясь не-
ожиданностью, влетели в бухту. Мгновенно выбросились
десантами, захватили и сожгли город, стоявшие в гавани
174
суда. Султан был в ярости. Следующим летом по его при-
казу по Черному морю курсировали турецкие эскадры. Но
казаки, столкнувшись с одной из них, даже не стали укло-
няться от боя. Множество лодок атаковало ее и уничто-
жило, пожгло и потопило 6 галер и 29 мелких судов.
А в 1616 г. Сагайдачный с огромной флотилией на-
грянул в Кафу, главный турецкий город в Крыму и глав-
ный работорговый порт. Он был окружен мощными сте-
нами, тут располагалось 14-тысячное войско: ведь паша
Кафа должен был держать под контролем Крымское хан-
ство. Но со стороны моря укрепления были гораздо сла-
бее, отсюда серьезных нападений не предвидели. Казачьи
лодки ворвались в порт, сразу подожгли военные кораб-
ли. Не позволяя туркам опомниться, вломились в город.
Вызвали панику, неразбериху, гарнизон разбегался. А за-
порожцы награбили массу добычи, освободили невольни-
ков, подожгли Кафу и благополучно отчалили.
На нападения сразу отреагировал крымский хан, бро-
сил орду на Украину. Не только наказать, но и самим вво-
лю набрать трофеев и пленных, воспользоваться мо-
ментом, когда запорожцы отлучились. Но Сагайдачный,
вернувшись в Сечь и узнав о набеге, не стал распускать
собранное им войско, вывел в поле. Подкараулил на р. Са-
маре возвращавшихся татар, отягощенных обозами и ве-
реницами «ясыря». Ударил на них, тысячи крымцев были
истреблены, угоняемые в Крым люди рыдали от счастья и
славили казаков, вновь обретя свободу.
Следом за Синопом дошла очередь и до второго боль-
шого порта в Малой Азии, Трапезунда. Через него осу-
ществлялись перевозки и снабжение османских войск на
персидском фронте, здесь располагался арсенал. Он тоже
стал добычей запорожцев. По мере побед росла их осна-
щенность оружием. На чайках стали устанавливать по 2–
4, а то и по 6 фальконетов — маленьких пушек, добытых на
турецких кораблях и в городах. Каждый казак брал в по-
ход 2–3 ружья. В боях с неприятельским флотом и при вы-
садке десанта на охраняемый берег выработалась тактика:
запорожцы ведут огонь с одного борта, а их товарищи, си-
17
дящие по другому борту, перезаряжают оружие. Сметают
все живое ливнем свинца, а потом бросаются в сабли. Эс-
кадра Сагайдачного появлялась возле самого Стамбула —
как писали, «окуривала его мушкетным дымом».
А между тем война в России продолжалась. Сигизмунд
и Ходкевич предприняли еще несколько вторжений. Губи-
тельным вихрем проносился по нашей стране Лисовский
со своим летучим корпусом. Но, кроме новых разорений
и пожаров, серьезный результат был только один — рус-
ских заставили отступить от Смоленска. Добиться чего-
то большего, хотя бы вернуть успехи 1611–1612 гг., поля-
ки не могли. Речь Посполитая выдохлась. Шляхта «навое-
валась». Она потеряла слишком многих своих товарищей
и лезть в пекло больше не спешила. Армии собирались
жиденькие. А воспоминания о том, как польский гарни-
зон сидел в Москве и русские звали на престол Владисла-
ва, были совсем свежими и притягательными. Не хотелось
верить, что все это рассеялось.
На 1618 г. в Варшаве наметили решающий удар. Под-
напрячься, собрать силы побольше, переломить ситуа-
цию. Строились расчеты, что Михаил Романов еще не ут-
вердился у власти, Россия слаба, а часть бояр не отка-
жется переметнуться к королю. Но в это время царскому
правительству удалось ликвидировать один фронт. Швед-
ский король Густав II Адольф понес значительные поте-
ри, попытавшись взять Псков, и вступил в переговоры.
Он предпочел отказаться и от Новгородского края, где
шла партизанская война, крестьяне убивали его воинов.
Удовлетворился тем, что удержал за собой Карелию и Ин-
грию — земли, прилегающие к Неве и Финскому заливу.
Лишил Россию выхода к Балтике. Король считал это край-
не важным для шведской политики и торговли. Но в ре-
зультате был подписан мир, у русских высвободились кое-
какие войска.
А коронный гетман Жолкевский в поисках воинских
резервов обратил внимание на популярного Сагайдачно-
го. Гетман подошел к вопросу солидно. Не только как ка-
зачий предводитель, но и как политик. Подтвердил, что
176
помочь запорожцы мог ут. Причем более серьезно, чем
банды Олевченко. Но для этого нужна и более серьезная
основа, чем со сбродом, который манили только добы-
чей. Казаки должны знать, за что они воюют. Нужно, что-
бы их интересы совпали с государственными, а пока это-
го нет. Указал на гонения на православие, отсутствие у за-
порожцев официального статуса. Что ж, Жолкевский еще
в Москве показал себя мастером дипломатии. На обеща-
ния не поскупился. Согласился, что поляки признают пра-
ва и неприкосновенность Православной церкви, предос-
тавят Запорожскому войску автономию, увеличат реестр
до 12 тыс. Король и сейм достигнутое соглашение утвер-
дили лишь частично. Прислали гетману клейноды, зна-
мя — но обсуждение основных пунктов отложили на по-
том, после войны.
Поход на Москву в 1618 г. возглавил королевич Влади-
слав. Реальным командующим при нем был Ходкевич. Но в
армию удалось собрать лишь 1 тыс. «рыцарства». Русские
корпуса Лыкова, Черкасского и Пожарского зажали их под
Можайском, обложили с нескольких сторон. Могли и со-
всем раздавить. Однако королевича спас Сагайдачный. Со
своим авторитетом и польскими обещаниями он поднял
20 тыс. казаков! Ринулся на Москву с юга. По пути разоря-
ли города Путивль, Рыльск, Курск — это были маленькие
пограничные крепости, уже неоднократно погромленные.
В Ливнах гарнизон в 940 человек оказал жестокое сопро-
тивление, но его взяли штурмом, вместе с защитниками
перебили «много православных хрестьян и с женами и с
детьми», разграбили даже храмы и сожгли город.
В следующем городе Ельце было 7 тыс. русских вои-
нов, и приступ они отбили. Но Сагайдачный схитрил.
Изобразил, что отступает. Воеводы клюнули, вывели рат-
ников в погоню, а в это время отряд казаков, прятавший-
ся в засаде, ворвался в крепость. Священники прислали к
гетману делегацию, молили пощадить город, а они выда-
дут царского посланника, приехавшего с денежной казной.
Сагайдачный согласился и громить Елец не стал. В Лебе-
дяни местные служилые казаки перекинулись к запорож-
цам, жители разбежались, город разграбили и сожгли.
177
Узнав, что «черкасы» направляются к Данкову, здеш-
ний воевода получил приказ заранее эвакуировать гар-
низон и население в Михайлов. Погромив пустой город,
Сагайдачный прошерстил еще Скопин, Ряжск. А царское
правительство принялось передергивать войска, собран-
ные под Можайском, на новое направление. Но тем са-
мым выпустило из ловушки армию Владислава. Ну а про-
тив запорожцев, останавливать их на Оке, был перебро-
шен Пожарский. Но лучшего полководца свалила болезнь
от старых ран, его увезли. Командовать остался воевода
Волконский, куда менее опытный. Сагайдачный обвел его
вокруг пальца. Начал переправу возле устья реки Осетр,
Волконский тут же блокировал плацдарм. А гетман зара-
нее послал часть сил в обход, форсировал Оку выше по
течению. Узнав, что неприятель в тылу, Волконский отсту-
пил и заперся в Коломне, открыв дорог у на Москву.
К столице Владислав и гетман подошли одновремен-
но. Правительство мобилизовало жителей, готовило обо-
рону. Ходкевич предложил внезапный ночной штурм.
В ночь на 1 октября поляки и казаки подкрались к воро-
там внешних укреплений, Земляного города, взорвали их
и двумя колоннами ринулись вглубь Москвы. Но караулы
подняли тревогу, сбежались ратники, москвичи, остано-
вили их огнем. А когда рассвело, навалились на них с раз-
ных сторон. Из тех, кто проник в город, спаслись немно-
гие. Урон понесли большой, штурмовать больше не от-
важились. А стоять возле такой мощной крепости было
бессмысленно. Наступали холода, к Москве могли подой-
ти подкрепления.
Владислав и Сагайдачный решили где-нибудь пере-
зимовать, а по весне дождаться подкреплений. Но в од-
ном месте прокормить объединенную армию было невоз-
можно, двинулись в разные стороны. Гетман хотел оста-
новиться в Калуге. Попробовал взять город, но на помощь
гарнизону и жителям подоспели 2, тыс. донских казаков,
запорожцев отразили. Среди них пошли разброд и раскол.
Полковник Ждан Коншин со своим полком объявил, что
уходит на службу к московскому царю. Сагайдачный от-
178
ступил от Калуги, повел свое воинство дальше и захватил
крепость Белую. Но русские преследовали его, стягивали
свои отряды и обложили. Гетман с частью соратников вы-
рвался, других пленили. Больше испытывать судьбу Са-
гайдачный не стал, направился на родину.
А королевич с Ходкевичем попробовали захватить
Троице-Сергиев монастырь. Нахрапом, авось получит-
ся. К нему выплеснулась польская рать и потребовала
открыть ворота. Но монастырь ответил залпом орудий.
Осаждать его даже не стали. Знали, что ничего не вый-
дет. Отправились дальше и остановились в старом лаге-
ре Ходкевича в селе Рогачево. Положение поляков стало
совсем незавидным, они застряли в глубинах чужой стра-
ны накануне зимы. В такой ситуации наконец-то согласи-
лись на переговоры. В декабре 1618 г. было подписано Де-
улинское перемирие на 14, лет. К Польше отходили Смо-
ленщина, Черниговщина, Северщина. Но Россия за 14 лет
Смуты и войн была совершенно измучена. Потеряла, по
разным оценкам, от четверти до трети населения, города
и села лежали в пепелищах. Возвратить свои захваченные
области она была не в состоянии. Мир ей нужен был как
воздух. Она его получила. Устояла, уцелела в чудовищной
катастрофе. Бог помиловал.
ХОТИН И КУРАКОВСКИЙ ДОГОВОР
Война в России прекратилась, но в это же время на-
чалась другая. В Чехии против императора взбунтовались
протестанты. Их поддержали протестанты в Венгрии, Ав-
стрии, присоединилась Трансильвания. Этой войне суж-
дено было стать Тридцатилетней, охватить почти всю Ев-
ропу. Хотя пока она только разгоралась. Но изменилась
обстановка и в Турции. Султан Ахмед I, взошедший на
престол в 1603 г. в возрасте 13 лет, нарушил давний свире-
пый обычай, не стал убивать братьев. Вместо этого приду-
мал держать их в особой благоустроенной тюрьме, ее на-
звали «клеткой». Там были прекрасные условия, но к уз-
179
никам никого не допускали, кроме наложниц, заведомо
бесплодных. В 1617 г. Ахмед умер, его дети были еще ма-
лолетними.
Старшим по возрасту в «клетке» был брат Ахмеда
Мустафа. Его и возвели на престол. Но выяснилось, что за
долгие годы изоляции он повредился умом. На заседани-
ях дивана (государственного совета) вдруг начинал сби-
вать с вельмож чалмы, дергать их за бороды. Хотя санов-
никам очень хорошо подходил как раз такой властитель.
От его лица стали править мать Мустафы Халиме-султан
и великий визирь Далмат Халил-паша. Невиданно разви-
лась коррупция, дела пошли наперекосяк. В войне с Пер-
сией сыпались неудачи. Нарастало недовольство, бурли-
ли янычары.
Среди вельмож сформировалась оппозиция времен-
щикам и, когда запахло крупным бунтом, добилась смены
султана. Мустафу по-тихому отправили обратно в «клет-
ку» — он, кстати, обрадовался, обязанность участвовать
в совещаниях и церемониях утомляла и раздражала его.
На трон посадили сына Ахмеда I — Османа II. Молодо-
го, умного, решительного. Затянувшуюся войну с Персией
он прекратил, Закавказье поделил с шахом пополам. Стал
приводить в порядок армию, финансы.
Для Речи Посполитой это было уже опасно. Но и от
Молдавии отступаться не хотелось. Здесь запустили оче-
редную «троянскую лошадку», князя Гаспара Грациани. Он
в Стамбуле изображал себя вернейшим подданным сул-
тана, подкупал взятками вельмож и был назначен госпо-
дарем Молдавии. А тайно сносился с Варшавой, выжидая
момента перекинуться под власть Сигизмунда. В Тридца-
тилетней войне польский король, конечно же, принял сто-
рону Габсбургов. Посылал им подмогу. Заодно это способ-
ствовало решению некоторых собственных проблем. Одну
из них создал летучий корпус, сформированный полков-
ником Лисовским. Он показал высочайшие боевые каче-
ства, но отличался и дикой жестокостью. Сам Лисовский
уже умер, его преемник Чаплинский во время похода Вла-
дислава погиб под стенами Троице-Сергиева монастыря.
180
А корпус «лисовчиков», возвратившийся в Польшу,
был размещен в коронных владениях. Но он и здесь на-
чал безобразничать, грабить. Тогда его быстренько от-
правили в помощь Габсбургам. Аналогичным образом
вербовали казаков, превращая их в обычных наемников.
Но обещания, которые надавали Сагайдачному, польское
правительство спустило на тормозах. Гонения на веру во-
зобновились с новой силой. Полоцкий униатский епи-
скоп Иоасаф Кунцевич позакрывал православные храмы в
Восточной Белоруссии. А у короля не было денег, за дол-
ги он расплачивался с магнатами бенефициями — право-
славными епископиями, монастырями, даже отдавал их в
приданое за дочерьми. Паны-католики становились вла-
дельцами этих бенефиций, закрывали храмы, передавали
униатам.
Что же касается отношений с казаками, то правитель-
ство обсудило и приняло ряд пунктов. Коронный гетман
Жолкевский в октябре 1619 г. созвал запорожских делега-
тов на реке Роставица и предъявил новый проект согла-
шения. Реестр увеличивался, но только до 3 тыс. От ко-
роля назначался «старший», надзирающий за казаками,
и кандидатуру запорожского гетмана определял король.
Из реестра требовалось исключить всех, кто пришел к за-
порожцам за последние лет, им надлежало вернуться к
прежним хозяевам. Тем, кого включили в реестр, разре-
шалось проживание только на коронных землях, а во вла-
дениях панов и шляхтичей запрещалось. Если казак не
выехал, оставался в частных владениях, он превращался
в крепостного. Ну а после того, как Турция высвободи-
ла руки в Закавказье, возрастала угроза войны. Поэтому
походы на море категорически возбранялись. Мало того,
требовалось наказать участников последних морских экс-
педиций. Об автономии войска Запорожского и обеспече-
нии прав Православной церкви речь не шла вообще.
Услышав такие требования, казаки забушевали. Шуме-
ли, что надо браться за сабли. Только Сагайдачный со сво-
им колоссальным авторитетом сумел пригасить разошед-
шиеся страсти и настоял: принять соглашение все-таки
181
нужно. От наказания участников набегов он уклонился,
но признал — их надо прекратить. Явившись в Сечь, сжег
лодки. Восстановил пост реестровых казаков на Хортице.
Но большинство запорожцев возмущалось, отказывалось
подчиняться соглашению и выбрало себе другого гетмана,
Якова Бородавку. Сагайдачный остался гетманом только
у реестровых. Хотя избрания Бородавки он не признал,
продолжал выступать от имени всех запорожцев, ведь го-
сударственные «клейноды» гетманской власти находи-
лись у него.
Однако для защиты православия он начал принимать
собственные меры. Объявил, что войско Запорожское в
полном составе вступает в Киевское богоявленское пра-
вославное братство. А значит, будет оберегать его от по-
ползновений униатов. В походах гетман накопил немалые
богатства, начал строить в Киеве Братский монастырь,
открыл школу, постаравшись нанять самых квалифици-
рованных преподавателей. Но одновременно, в начале
1620 г., Сагайдачный вдруг отправил посольство в Моск-
ву! Обратился к царю Михаилу Федоровичу с просьбой
принять войско Запорожское на службу — «как было при
отцах наших», во времена Ивана Грозного. Русское пра-
вительство возглавлял отец царя, патриарх Филарет Ро-
манов, вернувшийся из польского плена. Он и бояре от-
неслись к такому предложению осторожно. Сагайдачно-
му не доверяли, память о погромах русских городов была
слишком свежей. Да и идти на явный разрыв с поляками,
возобновлять войну с ними разоренная Россия не могла.
Желание гетмана похвалили, послали «легкое жалова-
нье» — 300 руб., но положительного ответа не дали. Ук-
лончиво сослались, что Москва находится в мире с турка-
ми и татарами, поэтому служба запорожцев пока не тре-
буется. Впрочем, не исключено, что своим обращением к
царю Сагайдачный решил всего лишь припугнуть поля-
ков. Подтолкнуть к дальнейшим уступкам и показать — в
случае притеснений православных они могут найти себе
защитников. Кроме того, на послов была возложена и дру-
гая миссия. В Москве в это время гостил патриарх Иеру-
182
салимский Феофан. Невзирая на собственное тяжелое по-
ложение, царское правительство помогало единоверцам,
выделяло кое-какие средства. А послы гетмана, приехав
к Михаилу Федоровичу, показали себя друзьями России.
От имени Сагайдачного они провели переговоры с Фео-
фаном, приглашая его посетить Украину.
Обратно поехали вместе. Казаки торжественно встре-
тили патриарха на границе, сопровождали большим эс-
кортом, охраняли, обслуживали. Сагайдачный обеспечил
ему пышный прием в Киеве, его возили по храмам, мо-
настырям. А при этом гетман договорился с патриархом
восстановить структуры Православной церкви в Речи По-
сполитой. Феофан рукоположил в сан Киевского митро-
полита Иова Борецкого и пятерых епископов. Правда, и
с казаков кое-что потребовал. Наложил на них запрет —
никогда больше не ходить войной на Россию. Сделал это
Сагайдачный без всякого согласования с польскими вла-
стями, а в результате уже осуществленные планы иезуи-
тов и короля оказались порушенными. Наряду с униатски-
ми митрополитом и епископами снова появились право-
славные, и паства тянулась, разумеется, к ним.
Но в самом казачестве продолжался раскол. Гетман
Бородавка и нереестровая масса запорожцев на запреты
плюнули. Вместо сожженных лодок понастроили новые.
Сделать это было легко. Их изготавливали из выдолблен-
ных стволов дерева, борта наращивали досками и смоли-
ли. Для маневренности они имели два руля, спереди и сза-
ди, а для повышения непотопляемости и защиты от пуль
по бортам их обвязывали охапками тростника. Длина
чайки достигала 1–20 м, она брала на борт 40–70 каза-
ков. При попутном ветре поднимали мачт у с прямым па-
русом. А чаще шли на веслах. Гребли энергично и за 3–40
часов могли добраться до берегов Малой Азии. В 1620 г. в
море выплеснулись аж 10 лодок. Отрядами опустошали
побережье, во второй раз ограбили и сожгли Варну. А Бо-
родавка заявлял, что пора взяться и за поляков, выкинуть
их с Украины. Вот-вот могла разразиться буря народного
восстания.
183
Но в это время подала голос Турция. Замирившись с
персами, султан Осман II поглядывал на запад. Для начала
требовалось навести порядок в своих дунайских владени-
ях, где продолжались каша и интриги. А тут подвернулся
и повод. В ходе Тридцатилетней войны Габсбурги напра-
вили польский корпус «лисовчиков» подавить протестан-
тов в Трансильвании. В Словакии, под Гуменне, они раз-
били трансильванского князя Габора Бетлена. Прокати-
лись по его владениям так же, как в России, дикой резней
и опустошением. Причем протестантов от католиков не
отделяли, какая разница? Современники писали, что они
«не щадили даже детей и собак». А Габор Бетлен обратил-
ся о помощи к туркам.
Султан откликнулся, в 1620 г. послал армию, доволь-
но небольшую, 10 тыс. воинов. Но приказал выставить
войска валахам, молдаванам, татарам. Он уже подозре-
вал, что молдавский господарь Грациани — изменник.
Поэтому армия должна была идти через Молдавию. За-
одно проверить лояльность, а если что — можно и заме-
нить господаря. Однако и Грациани задергался. Боялся,
что его разоблачили. Но, с другой стороны, представил-
ся случай реализовать замыслы, открыто перейти к Поль-
ше. Он известил Сигизмунда и коронного гетмана Жол-
кевского, чтобы подсобили. В Речи Посполитой тоже со-
брали войско под командованием самого Жолкевского.
Правда, польское разгильдяйство и хроническая нехватка
денег сказались в полной мере. У Жолкевского собралось
всего 8400 человек — несколько панов с «оршаками» слуг
и шляхты, отряды наемников и казаков.
Впрочем, коронный гетман полагал, что больше и не
надо. Ведь к нему присоединится Грациани с молдавской
армией, 30 тыс. воинов. Атакуют турок, для них появле-
ние поляков и измена молдаван будут неожиданными, и
победа обеспечена. Но когда добрались до расположения
господаря, произошла другая неожиданность. Едва мол-
даване узнали о приходе поляков, они дружно... перешли
к туркам. Грациани, спасаясь от своих подданных, поя-
вился перед Жолкевским с горсткой из 600 человек лич-
184
ной охраны. А против них оказались турки, 2 тыс. татар,
валахи, молдаване. Паны и шляхта, прикинув соотноше-
ние, сели на коней и ринулись прочь. У Жолкевского оста-
лось лишь 4300 воинов. Он начал отступать, пробиваться
назад. Его обтекли с разных сторон. Он останавливался,
огораживался возами обоза, отбивал атаки. Но возле де-
ревни Цецора неприятели ворвались в его стан. В сече по-
гибли и Жолкевский, и большинство его воинов. Грациани
поймали сами молдаване и прикончили.
Победа окрылила Османа II. А вторжение поляков в
Молдавию давало отличный предлог ударить на них са-
мих. Он объявил войну, стал формировать для похода ог-
ромную армию и возглавил ее лично. В Речи Посполи-
той поднялся переполох. А Сигизмунд усугубил положе-
ние. Объявил, что православные священники — турецкие
шпионы, приказал их арестовывать. Взорвались возмуще-
нием запорожцы, негодовали на соглашателя Сагайдачно-
го, кричали: зачем защищать такую власть? Не лучше ли
подняться против нее? Но более умные польские вельмо-
жи и советники короля понимали — ссориться с казаками
совсем не время. Осман выступил на Балканы с 70-тысяч-
ным войском, к нему на соединение крымский хан повел
20 тыс. конницы. Вместе с валахами и молдаванами наби-
ралось под 10 тыс. А польскую армию формировали ко-
ролевич Владислав и Ходкевич, едва наскребли 30 тыс.
Правительство обратилось к казакам, в Белой Церк-
ви созвали совместную раду, реестровых и нереестро-
вых. Приехали уполномоченные, запорожцы вырабаты-
вали условия, на которых они согласны помочь. Числен-
ность реестра — 12 тыс., убрать польских начальников,
контролировавших казаков. Они сами должны избирать
руководство, а гетман должен получить власть над всей
Малороссией. Требовалось обеспечить и свободу вероис-
поведания, официально признать недавно поставленных
православных митрополита и епископов, не покушаться
на них. Верховодил на раде Сагайдачный. Определил де-
легацию во главе с самим собой, она поехала в Варшаву,
утверждать эти пункты у короля.
18
Но паны-то понимали — обеспечить массовый выход
казаков на войну может только Бородавка, большинство
запорожцев подчиняется его приказам. А дорог был ка-
ждый день, турки приближались. Правительство обрати-
лось напрямую к Бородавке, повело с ним переговоры. Он
согласился, что сводить счеты сейчас не время. Прорвут-
ся османские полчища на Украину — всем худо будет. Бро-
сил клич, собираться всем казакам, и сечевикам, и про-
сто добровольцам. Поднялась вся Малороссия! В корот-
кое время в его войско стеклось аж 40 тыс. бойцов. Оно
двинулось вдоль Днестра наперерез Осману. Правда, по
пути казаки громили панские и шляхетские имения, но на
это власть закрыла глаза. Зато успели даже раньше, чем
подошло королевское войско.
Несколько казачьих отрядов турки и татары разгро-
мили, но основные силы перекрыли Осману дорогу возле
крепости Хотин, окопались шанцами, полевыми укрепле-
ниями. Султан начал штурмы, развернул артиллерию. Но
казаки дрались как львы, отбрасывали противника. Под-
ступы к шанцам устилали тела врагов. Запорожцы дейст-
вовали примерно так же, как на море. Одни ведут огонь,
другие заряжают. Плотные колонны врагов косили непре-
рывным огнем, потом бросались в контратаки, прорыва-
лись до турецкого лагеря, утаскивали пушки.
А Сагайдачный вел переговоры с Сигизмундом. В та-
кой момент король вынужден был принять условия. Хотя
он постарался облечь свое согласие в самые неопределен-
ные выражения, позволяющие трактовать их как угод-
но. Но гетман счел, что этого достаточно. Под Хотин он
прискакал, когда сражение гремело уже неделю. Явил-
ся в казачий лагерь, потрясая достигнутым соглашени-
ем. Извещал казаков, какие права для них обеспечил он,
Сагайдачный. Представлял как доказательство правоты
собственной политики. Запорожцы чествовали и слави-
ли его. А он воспользовался. Обвинил Бородавку в само-
званстве, военных ошибках, лишних потерях, низложил и
арестовал, отправил за Днестр, в Могилев-Подольский.
Там запорожский гетман, остановивший турецкие полчи-
ща, был по приказу Сагайдачного казнен.
186
Битва продолжалась. Испробовав прочность казачьей
обороны, Осман перенес удары на польские позиции. Но
казаки помогали, выручали панов. Ситуация долго висе-
ла «на волоске». Умер Ходкевич — видимо, от инфаркта.
Сагайдачный был ранен татарской стрелой. Но Осман II,
невзирая на свою воинственность, оказался посредствен-
ным полководцем. Надеялся только на численный пере-
вес. Изо дня в день повторял лобовые штурмы. Его вой-
ска несли страшные потери. А в разгар сражения к султа-
ну поступили шокирующие известия из тыла. Казаки под
Хотином оказались не все! Их флотилии, хотя и неболь-
шие, замаячили на море. 16 лодок появились возле колонн
Помпея на Босфоре. Разорили городок Карамусал совсем
рядом со Стамбулом. Из турецкой столицы выслали 3 га-
леры и 40 малых судов уничтожить дерзкий отряд. Но в
море они обнаружили, что этот отряд соединился с други-
ми, и не посмели сразиться.
Новые подробности морской кампании султан узнал
уже позже. Крупная османская эскадра под командовани-
ем капудан-паши (адмирала) все-таки нашла запорожцев
и атаковала их. Но они отчаянно дрались. Паша потерял
около 20 судов и сумел захватить 16 или 17 лодок с пере-
раненными казаками. Их привезли в Стамбул и подверг-
ли показательным казням — застращать тех, кто захочет
повторять набеги, и ободрить население, что нападения
не остаются безнаказанными. Некоторых казаков топта-
ли слонами, других зарыли заживо, третьих привязывали
к галерам и гребли в разные стороны, разрывая на части.
Но, повторюсь, это было несколько позже. А под Хо-
тином за 28 дней сражения
урон турок достиг 36 тыс. Потери татар, молдаван, ва-
лахов никто вообще не считал. Янычары стали выходить
из повиновения, отказывались идти в бой. Осман II счел
за лучшее вступить в переговоры, и был заключен мир.
Каждая из сторон объявила себя победителями. Поля-
ки — потому что остановили нашествие. Султан — пото-
му что отстоял свое право на Молдавию. Речь Посполитая
обязалась отступиться от нее и больше на нее не претен-
187
довать. Взяла и другое обязательство, пресекать запорож-
ские вылазки на соседей.
Ну а казакам, обеспечившим победу и спасшим Речь
Посполитую, пришлось с ходу испить горькое разоча-
рование. Реестр вроде бы расширялся до 12 тыс., но тех,
кто сражался и остался в живых, было в три раза боль-
ше! Польское командование потребовало, что «лишние»
должны разоружиться, разойтись по местам проживания
и трудиться на своих хозяев. Запорожцы, еще не остыв-
шие от сражений, услышали о такой «благодарности» и
забушевали. Война с турками переросла в столкновения и
драки между казаками и поляками.
Сагайдачный с большим трудом сумел утихомирить
конфликт, но это было последним делом в его жизни. Его
ранение было нетяжелым, в руку. Но начались осложне-
ния. Говорили, что татарская стрела была отравленной.
А может, в рану попала инфекция. Или он мешал каким-
то силам, и отравленной была не стрела, а что-то другое.
Ему становилось все хуже. Успели довести до Киева, он
принял постриг в построенном им Братском монастыре и
преставился. Перед смертью каялся в убийстве Бородав-
ки, вписал его в поминальный список вместе со своими
родственниками.
Но и для султана Османа II война стала первой и по-
следней. Янычары возмущались тяжелым и неудачным по-
ходом. А султан пришел к выводу о ненадежности янычар-
ского войска, стал разрабатывать проекты заменить его
другими частями. Воспользовались прежние временщики,
заправлявшие страной при умственно-больном Муста-
фе, — его мать Халиме-султан и великий визирь. Инфор-
мацию о замыслах султана подбросили янычарам. Османа
свергли и удушили, его ухо и нос принесли в подарок Ха-
лиме-султан. Из «клетки» опять достали Мустафу и поса-
дили на трон. Об убийстве племянника ему даже не сказа-
ли. Он бродил по дворцу и искал — где же Осман? Когда
вернется и снимет с него нудную обузу власти?
Ну а в Речи Посполитой после войны сразу же стали
затираться обещания, которые надавали казакам. Старый
188
князь Константин Острожский поднимал на сейме вопрос
о религиозных и гражданских правах малороссийско-
го населения. Заступался и королевич Владислав. Казаки
дважды спасали его, а он был честным молодым челове-
ком, еще жил идеалами благородства и не был испорчен
властью. Но депутаты проваливали их инициативы. Да и
Ватикан разве позволил бы Сигизмунду свернуть атаки на
православие? Папа Урбан VIII в 1622 г. направил инструк-
ции нунцию Ланцелотти, где открытым текстом требова-
лось натравливать поляков против России и Православ-
ной церкви. А папский нунций Торрес составил записку
«Об униатах и не униатах в Польше», предлагая програм-
му дальнейшего распространения унии, в частности — че-
рез подкуп низшего православного духовенства.
Вся цензура в Речи Посполитой была передана иезуи-
там. В качестве еретической они сжигали на кострах не
только православную литературу, но и старинные поль-
ские хроники: историю королевства фактически конст-
руировали заново, по их собственным разработкам. На-
скоки на православных не прекращались. Причем притес-
нять их считали «хорошим тоном» не только католики, но
и протестанты. Лютеранин Фирлей, во владения которого
попала знаменитая Почаевская гора с монастырем, сперва
запретил паломникам ходить туда. Потом отобрал у оби-
тели земли, приказывал бить монахов. Наконец, налетел с
вооруженным отрядом, разорил монастырь, захватил его
богатства, увез утварь и чудотворную Почаевскую икону
Пресвятой Богородицы. Выставил ее на пирушке, а жена
Фирлея плясала в церковных облачениях. Но ей вдруг ста-
ло худо, ею «овладел злой дух и страшно мучил». Фирлей
счел за лучшее вернуть икону в монастырь.
Миновал лишь год со времени войны с турками и при-
нятия соглашений с Сагайдачным, а уже в 1622 г. Пере-
мышльский епископ Исайя Копинский обратился к царю
Михаилу Федоровичу, просил дозволения перебраться в
Россию ему самому и монахам его епархии. А летом 1624 г.
в Москву прибыло посольство от Киевского митрополи-
та, его возглавлял Луцкий епископ Исакий Борисевич. Пе-
189
реговоры от русского правительства вели боярин Чер-
касский и дьяк Грамотин. Тема переговоров обозначена в
протоколах: «О принятии Малороссии и запорожских ка-
заков в покровительство». Но ведь это означало войну с
Польшей, а возобновлять ее Россия была еще не готова.
В окружении царя и патриарха Филарета выражали со-
мнение и в том, что среди украинцев вызрело единодуш-
ное желание перейти под власть Москвы. Послам из Кие-
ва ответили: «Ныне царскому величеству того дела всчати
нельзя», поскольку «та мысль и в самих вас еще не утвер-
дилась, и о том укрепления меж вас еще нет».
Но если поляки нарушали обещания, то и запорожцы
игнорировали наложенные на них запреты. Каждую весну
на Сечь стекались казаки и новые добровольцы. После ту-
рецкой войны их было еще больше, чем прежде. Это ста-
ло престижным. Казаки говорили: «Велыкий Луг — бать-
ко, а Сич — маты, там треба житы, там треба и вмираты»
(«Великая Степь — отец, а Сечь — мать, там надо жить,
там надо и умирать»). Множество лодок покрывало море.
Причем и донские казаки стали строить такие же лодки,
как на Днепре, сносились с Сечью, договаривались о со-
вместных действиях.
В 1622 г. казаки захватили несколько кораблей в море,
напали на город Кодриа, увели более тысячи пленных.
Вскоре после этого донцы и запорожцы разорили окрест-
ности Трапезунда. Отряд донских и запорожских казаков
атамана Шило погулял вблизи Стамбула, хотя на обрат-
ном пути его настигла турецкая эскадра, погибло около
400 казаков. В 1624 г. 80 лодок налетели на Кафу, перевер-
нули вверх дном порт, торговые кварталы, побили многих
татар. Другая флотилия выплеснула десант на город Не-
окорис рядом со Стамбулом, его грабили 10 часов и ушли
без потерь. В 162 г. с Днепра и Дона вышло аж 300 лодок.
Соединившись, огромная флотилия снова разорила Тра-
пезунд и еще 20 селений на побережье. Но когда отчали-
ли, их встретил большой турецкий флот, 0 галер. Казаки
вступили в сражение, однако море штормило, дул силь-
ный ветер, это давало преимущество большим кораблям.
190
Турки одолели, разметав флотилию, она понесла серьез-
ный урон.
Османские власти устроили по берегам системы сиг-
нального оповещения, высылали эскадры в устья Дона и
Днепра. Но ничего не помогало. Стремительные казачьи
флотилии опережали сигналы тревоги. А турецких мо-
ряков обманывали, прорывались домой другими река-
ми — часто пользовались путем через Миус, откуда воло-
ком попадали в притоки Дона и Днепра. Добычу привози-
ли огромную. Но и погибали во множестве. Потерять за
одну кампанию четвертую или третью часть казаков было
обычным делом. Для легких лодок были очень опасны-
ми черноморские штормы. Волны переворачивали их, вы-
брасывали на берег, разбивали о скалы, смывали казаков,
утаскивая в пучину. Немало жертв было и в боях. А тех,
кто попадался в плен, был захвачен на берег у после кру-
шения лодок, турки казнили. Собираясь в поход, атама-
ны зазывали: «Кто хочет за христианскую веру быть поса-
женным на кол, кто хочет быть четвертованным, колесо-
ванным, кто готов принять всякие муки за святой крест,
кто не боится смерти, приставай к нам».
Но и у себя в Малороссии казаки начинали осознавать
себя защитниками веры. Маневр Сагайдачного, записав-
шего все Запорожское войско в Киевское братство, ока-
зался эффективным. Когда киевский войт (градоначаль-
ник) Ходика взялся притеснять здешние храмы и мона-
стыри, объявил православного митрополита незаконным
самозванцем, духовенство пожаловалось казакам. Они тут
же явились в Киев, схватили войта и утопили. Его преем-
ник и другие польские начальники стали вести себя осто-
рожнее. Открыто нападать на православные святыни уже
остерегались.
Но сомнения московского правительства, что Мало-
россия готова сбросить власть поляков и воссоединиться
с Россией, имели под собой весомые основания. Большин-
ство населения еще не осознавало такой потребности. Не
понимало, что это единственный выход для сохранения
веры и самого народа. У казаков конфликт нарастал более
191
остро. Но рядовых запорожцев пока волновали в большей
степени конкретные материальные вопросы: возможность
ходить на море, расширение реестра, «вольности» каза-
ков, их независимость от панской власти. А часть старши-
ны полагала, что бунтовать против правительства опасно,
да и незачем. Все проблемы или хотя бы часть их вполне
можно решить вполне легитимно, в рамках государствен-
ного устройства Речи Посполитой.
Этой позиции придерживался гетман Михаил Доро-
шенко. Он был соратником Сагайдачного, в походе на Мо-
скву возглавлял ударный отряд. Как раз он обеспечил взя-
тие большинства русских городов. Поляков он уважал,
стремился с ними сотрудничать и удерживал запорожцев
от враждебных действий. Дорошенко пытался выполнить
и требование королевской администрации о запрете ка-
зачьих набегов. Даже отправил послов к крымскому хану,
заключать с ним мир. Подписали договор, что казаки не
будут ходить на татар, а крымцы не будут ходить на Ук-
раину, — впрочем, такое условие сразу же стали нарушать
и та, и другая сторона.
А на произвол панов и администрации у казаков ко-
пилось все больше обид — их и их родных сплошь и ря-
дом причисляли к «хлопам», облагали крепостными по-
винностями и податями. Бурлили и реестровые. Их коли-
чество значительно увеличилось. Но когда они пытались
доказывать, что стали реестровыми, имеют право владеть
своими возделанными хозяйствами, их тыкали носом, что
земля уже принадлежит тому или иному владельцу. Хо-
чешь быть казаком — иди вон. Хочешь сохранить хозяй-
ство — будешь крепостным. Шляхта не считала реестро-
вых воинским сословием, обращалась, как с бесправной
чернью. И отовсюду к казакам стекались жалобы на без-
образия униатов. На то, что силой отбирают храмы, изби-
вают православных священников, бросают в тюрьмы, или
они исчезают, увезенные неизвестно куда. Народ стонал,
что в некоторых местах стало вообще невозможно обвен-
чать молодых супругов, отпеть покойных, дети остаются
некрещеными.
192
В 162 г. настроения накалились. Казаки низложи-
ли Дорошенко и выбрали гетманом Каленика Андриеви-
ча. Он полагал, что молчать больше нельзя, но настоял,
что сперва надо испробовать мирный путь. Казаки соста-
вили на раде делегацию и отправили на сейм. Она повез-
ла развернутый перечень беззаконий и претензий, список
жалоб православного населения. Просила законодательно
обеспечить свои права и защиту православной веры. Но
даже само обращение безродного «быдла» к сейму паны
сочли вопиющей дерзостью. Казаки получили грубый и
оскорбительный отказ.
Когда ответ дошел до Сечи, она взорвалась. Андрие-
вича за предложение обратиться к сейму разбушевавшие-
ся казаки низвергли. Гетманом поставили Марка Жмай-
ло и постановили браться за оружие. Сам Жмайло считал,
что надо переходить под власть России. В Москве запо-
рожская делегация принесла повинную за все, что натво-
рили малороссийские казаки во время Смуты, просила
взять их под покровительство. Извинения за прошлое у
них приняли. Михаил Федороич «отпустил вины и велел
впредь того не поминать». Но взять запорожцев в поддан-
ство он пока был не в состоянии. Ограничился тем, что
разрешил желающим переходить в свои владения.
Но и на Украине, пока послы ездили туда-сюда, обста-
новка успела измениться. Жмайло не был общепризнан-
ным популярным лидером, да и должных качеств вождя
не проявил. Масса казаков действовала стихийно. Разные
группировки захватили Киев, Канев и еще ряд городов, но
и застряли в них. Варились сами по себе, крестьян не под-
нимали, воззваний не рассылали. Единого руководства
фактически не было. Жмайло оставался в Сечи, ждал воз-
вращения своих послов. Обсуждали с казаками и старши-
нами, что делать дальше.
А поляки на этот раз действовали оперативно и раз-
гореться восстанию не позволили. Созвали войско — и
собралось оно по меркам Речи Посполитой очень быст-
ро. Впрочем, тут уж были заинтересованы могуществен-
ные магнаты восточных областей, мятеж грозил разо-
193
рить их владения. Возглавил армию польный гетман Ста-
нислав Конецпольский, к нему присоединился Потоцкий,
объединивший вокруг себя отряды панов и шляхты. Об-
щая численность составила 30 тыс. воинов с артиллери-
ей. Казачьи части оставались возле Днепра, и поляки дви-
гались через Украину беспрепятственно. Крестьяне при
виде войска, разумеется, присмирели.
Когда оно подошло к Каневу, узнали, что в городе на-
ходится большое количество запорожцев, и они митин-
гуют на бесконечных радах. Решают, покориться им или
сражаться. К Конецпольскому казаки выслали парламен-
теров, просили не нападать на них, пока они не свяжут-
ся со своими товарищами, и тогда можно будет начать пе-
реговоры. Но потом 3 тыс. казаков вдруг покинули Канев,
стали уходить к Черкассам. Конецпольский выслал кон-
ные хоругви атаковать их. Колонна запорожцев сразу же
изготовилась к бою и отразила неприятелей. Поляки на-
ращивали усилия, бросали на подкрепление новые части.
Но казаки на марше сохраняли четкий порядок, все наско-
ки отбивали. Однако остановить противника не пытались,
и Конецпольский продвигался следом за ними.
Возле Черкасс отступавшие запорожцы соединились с
другими контингентами. Но они опять обратились к Ко-
нецпольскому, просили «не воевать» — они, мол, хотят
дождаться гетмана. Польский командующий некоторое
время воздерживался от атак. Но грозно развернул свою
армию, вывел на позиции орудия. Вид блестящих панцир-
ных гусар, стройных перемещений пехоты, реющих зна-
мен, многозначительной суеты вокруг пушек действовал
на психику. По мере возникшей паузы боевой пыл запо-
рожцев скисал. Наконец, подошел Жмайло с казачьей ар-
тиллерией. Конецпольский предъявил ультиматум — вос-
ставшие будут помилованы, если примут новые условия
соглашения с казаками. В наказание за бунт — сокращение
реестра, урезание самостоятельности войска. Ознакомив-
шись с этими пунктами, запорожцы ответили отказом.
Тогда Конецпольский отдал приказ нанести удар. Ра-
зыгралось сражение. Казаки проиграли. Их оттесни-
194
ли в урочище Медвежья Лоза возле Кураковского озе-
ра. Они не были окончательно разгромлены, еще имели
силы сопротивляться. Но настроения были уже надлом-
лены, запорожцы прислали делегатов к полякам, молили
замириться. Конецпольский продиктовал им условия ка-
питуляции — участники мятежа прощались, но реестр со-
кращался до 6 тыс. Гетман и другие начальники отныне
должны были назначаться королем. Казакам запрещалось
ходить в море, «проживать в панских имениях», сносить-
ся с иностранными государствами. Они уже на все согла-
шались, спорили только о некоторых частностях. Поляки
настаивали выдавать преступников, оказавшихся в Сечи.
Запорожцы сумели выторговать, чтобы все-таки соблю-
дать традицию, не выдавать. Хотя при этом заверили, что
готовы карать преступников своим, казачьим с удом. По
требованию Конецпольского казаки сместили Жмайло,
выбрали гетманом дружественного к полякам Михаила
Дорошенко. Он и подписал Кураковский договор.
Дальнейшая судьба Жмайло неизвестна. Может быть,
он был тайно схвачен и убит. А может, скрылся на Дон
или в Россию. Ну а Кураковский договор стал перелом-
ным событием, оборвавшим максимальный размах ка-
зачьих «вольностей» в составе Речи Посполитой, «герои-
ческий период» начала XVII в.
СМОЛЕНСКАЯ ВОЙНА
Отец царя Филарет Романов 8 лет провел в поль-
ском плену. Все это время королевские приставы и иезуи-
ты усиленно обрабатывали его, склоняли принять унию.
В награду сулили освобождение, пост русского патриарха
при «царе» Владиславе — избрания Михаила Федоровича
Речь Посполитая не признала, оставляла царский титул за
своим королевичем. В случае отказа недвусмысленно на-
мекали: с Филаретом может случиться то же самое, что
с Василием Шуйским или Василием Голицыным, скоро-
постижно умиравшими «от тоски». Но Филарет был хит-
19
рым и мудрым политиком. Он не говорил «да», но и не
говорил «нет». Оставлял католикам надежду «обратить»
себя. Ссылался на недостаточное образование, не позво-
ляющее ему оценить все тонкости духовной политики Ва-
тикана и той же унии. К нему приставили преподавателей,
он освоил латынь, греческий, изучал западное богосло-
вие. А в ходе занятий и бесед по его «обращению», соби-
рая и сопоставляя крупицы информации, сумел вызнать
тайные планы в отношении России и православия. Он по-
нял, насколько страшным врагом для нашей страны явля-
ется Польша.
При размене пленных Филарет вернулся на родину,
стал патриархом и соправителем при сыне — принял ти-
тул «великого государя». Для восстановления хозяйст-
ва из полной разрухи он опирался на «всю землю». Зем-
ские соборы созывались регулярно, через несколько лет.
Это дало прекрасные результаты. Россия быстро оправ-
лялась от последствий Смуты. Во внешней политике Фи-
ларет начал сближаться с противницей Польши, Турцией.
В Тридцатилетнюю войну не вступал, но держал сторо-
ну антигабсбургской коалиции. Возрождал и свою армию.
А отношения с донскими казаками установились совсем
не такие, как у поляков с запорожцами. На Дон ежегодно
отправлялось жалованье — 7 тыс. четвертей муки, 00 ве-
дер вина, 260 пудов пороха, 10 пудов свинца, 17 142 руб.
деньгами и 1169 руб. 60 коп. «на будары» (баржи, которы-
ми все это перевозилось). Казаки признавали власть царя,
каждый год присылали в Москву посольство, «зимовую
станицу», она привозила «отписки» о донских делах. Но
Дон сохранял полную автономию, и подданными России
казаки не числились — их принимали в Иноземном при-
казе (ведавшем служилыми иностранцами).
Это оправдывало себя. Едва Турция подписала мир с
Польшей, как крымская конница перенацелилась за до-
бычей на север. Москва вроде бы поддерживала с султа-
ном и ханом прекрасные отношения, но в 1622 г. лавина
татарских отрядов проломила русские кордоны и рассы-
палась загонами, опустошив Епифанский, Даниловский,
196
Одоевский, Белевский, Дедиловский уезды. На крепости
не лезли, но полона угнали множество. Вот тогда-то к по-
ходам запорожцев стали присоединяться донские казаки.
Из Стамбула посыпались жалобы. Султан даже предлагал
взять казаков на свое содержание и переселить в Анато-
лию, позволив им «промышлять» против врагов Турции.
Но в Москве разводили руками — на Дону люди «свое-
вольные», государя не слушаются. А жалованье на Дон по-
сылали по-прежнему. В общем, на «неофициальные» на-
падения татар снова стали отвечать «неофициально».
В Стамбуле правление матери и вельмож при больном
султане Мустафе продолжалось недолго. Янычарским пе-
реворотом и убийством Османа II возмутились многие
провинции. В Багдаде народ перебил всех находившихся
там янычар. Этим загорелся воспользоваться персидский
шах Аббас. Двинул войска, захватил Ирак и еще ряд вос-
точных областей. А власть столичных временщиков вы-
звала непорядки и злоупотребления. Это усугубило сму-
ты, волнения нарастали в самом Стамбуле. Придворная
верхушка силилась как-то выкрутиться, жертвовала вели-
кими визирями — объявляла их виновниками всех бед и
неурядиц, их смещали и казнили. Но никаких перемен к
лучшему не происходило, и требовались новые козлы от-
пущения. За год сменилось 8 великих визирей!
Их отставки и казни народ уже не успокаивали, стали
бузить войска, и османская знать все-таки свела Мустафу
с престола, возвратила в «клетку». Султаном стал брат Ос-
мана II — Мурад IV. Такой же решительный и энергичный.
Он взялся наводить порядок во внутренних делах. Шаху
Аббасу объявил войну, отправил армию возвращать свои
провинции, хотя сражения опять стали очень тяжелыми и
затяжными. Мурад всерьез занялся и казачьими набега-
ми. Стал наращивать флот на Черном море, выдвигать на
командные должности способных моряков. Казаки стали
получать чувствительные удары. Мы уже упоминали, как в
162 г. турецкая эскадра разгромила их возле Трапезунда.
В следующем году османский флот снова перехватил один
из отрядов, уничтожил 20 запорожских чаек. Морские по-
ходы становились все более опасными.
197
А в это же время на Украине очень ощутимо меня-
лась сама атмосфера. В старые времена здешние магнаты
выступали покровителями казаков, и это получалось оп-
равданным со всех точек зрения. Воинственная вольница
защищала их владения, помогали осваивать пуст ующие
приграничные земли. Местные паны сами участвовали в
казачьих походах или организовывали их, и в их имени-
ях умножался трофейный скот, лошади, овцы. Они были
и поборниками православной веры, «вольностей», вечно
находились в оппозиции правительству, мешали утвер-
ждению польской администрации — и их «маетности» за-
селялись беглыми крепостными, устремлявшимися сюда.
Благодаря этому украинские магнаты стали самыми бога-
тыми панами в Речи Посполитой, их владения были самы-
ми обширными, самыми процветающими и доходными.
Но прежние лихие рубаки сходили со сцены, а с их сы-
новьями хорошо поработали иезуиты. Старый князь Кон-
стантин Острожский, киевский воевода и главный защит-
ник православия, умер, а его сын и наследник Янош был
уже католиком. То же самое происходило с Вишневецки-
ми, Заславскими, Ружинскими. Они не только окатоличи-
вались, но и ополячивались, вживались в состав польской
аристократии. Отделялись от родного народа. Презирали
его еще сильнее, чем настоящие поляки. Превращались в
более ярых врагов православия, чем потомственные като-
лики. Образ жизни «новых» панов тоже менялся. Их су-
ровым предкам для развлечения достаточно было поте-
шиться на охотах, жирно поесть и крепко выпить, попля-
сать с гостями в своих замках. Потомки предпочитали
обретаться в Варшаве. Сверкать при дворе, на заседани-
ях сената, сейма. Проводить время в круговерти пышных
праздников и балов. Паны строили в столице роскошные
дома, украшали их статуями и картинами, покупали им-
портные диковинки, нанимали французских и итальян-
ских поваров, готовивших изысканные блюда.
Гусей, кур и свиней, которых принесут в оброк кре-
стьяне, хозяевам становилось мало. Требовались деньги, и
чем больше, тем лучше. Но сами паны никогда хозяйством
198
не занимались, не торговали. Такие занятия они считали
недостойными для себя. Хотя выход нашли, стали сдавать
свои имения в аренду евреям. Их еще в XIV в. облагоде-
тельствовал литовский государь Витовт. Во время своей
борьбы за власть он влез в огромные долги к ростовщи-
кам. Расплачиваться было слишком напряженно, да и не
хотелось, и Витовт удовлетворил заимодавцев иначе. Ввел
особые законы, иудеи объявлялись под покровительством
государства, обижать и оскорблять их запрещалось под
страхом серьезных наказаний вплоть до смертной казни.
Поэтому евреев в Речи Посполитой было много. В го-
родах у них имелись особые кварталы, строились синаго-
ги, и их положение оказалось более привилегированным,
чем у православных. Ведь их-то закон защищал, а право-
славных — нет. А для панов они получались превосход-
ными партнерами. Они были оборотистыми, деловыми, а
для народа чужими, поблажки и сговор исключались. Воз-
ник взаимовыгодный симбиоз. Арендаторы благодаря по-
кровительству пана выкачивали из населения прибыли —
естественно, не забывая собственный карман. А пан полу-
чал наличные и пускал их на ветер.
Ну а борьба с татарами наносила землевладельцам
крупные убытки. При набегах сгорят деревни, угонят скот
и крепостных. Паны теперь добивались, чтобы на грани-
це поддерживался мир. Пускай лучше король откупается
от Крыма ежегодной данью. Он платил из казны, а личные
богатства магнатов сберегались. Соответственно, и каза-
ки оказывались помехой. Они были средоточием вольно-
любивых настроений, прибежищем для беглых крестьян,
своими экспедициями давали повод для татарских напа-
дений. Казаков принялись усиленно прижимать. В хозяй-
ских имениях пресекли обычай отлучаться на Сечь «ка-
заковать». Отлучился — значит беглый. Взялись и за тех,
кто раньше подобным образом заработал себе звание ка-
зака. В реестре не состоишь — стало быть, «хлоп».
А сокращение численности реестра дало возмож-
ность проводить политику «разделяй и властвуй». Мас-
сой в 12 тыс. казаков манипулировать было трудно, она
199
смешивалась с нереестровыми. Контингент в 6 тыс. был
гораздо более управляемым. Его поделили на полки, сот-
ни. Ставили командиров из шляхты. Самих реестровых
старались оторвать от простонародья и сечевой вольни-
цы. Ты казак — а они мужики. Ты выше их. Те, кто не в
реестре, не настоящие казаки, такое же «быдло», в отли-
чие от тебя. Корпус из 6 тыс. — это были уже не 300, не
800 казаков. Это была серьезная сила для усмирения кре-
стьянских волнений, для кордонов и сторожевых баз на
Днепре, чтобы взять под контроль дороги на Сечь, пере-
крывать путь в море. Походы все равно продолжались. За-
порожцы, конечно же, знали расположение постов, ухит-
рялись проскакивать мимо них. Многие реестровые со-
чувствовали им, «не замечали». Но масштабы операций
снизились, флотилии стали гораздо меньше. Впрочем, это
компенсировалось выходами лодок с Дона.
Тем временем стало ухудшаться международное по-
ложение Речи Посполитой. Угроза обозначилась со сто-
роны Швеции. Ее король Густав II Адольф был по натуре
в большей степени военным, чем политиком. Управление
государством он доверил канцлеру Акселю Оксеншерне, а
сам занялся кардинальной реформой армии. В полках ус-
тановил одинаковый штатный состав, поделил их на роты,
а два полка составляли бригаду. Это давало возможность
легко перестраивать части и маневрировать ими. Король
ввел единое снаряжение, вооружил солдат мушкетами
нового образца — они были гораздо легче старых, заря-
жались бумажным патроном. Темп стрельбы увеличился
вдвое. Треть солдат вооружалась длинными пиками: вы-
ставив их, прикрывала мушкетеров от атак конницы. Ка-
ждому полку придавали 2 легкие пушки. Создавалась об-
легченная кавалерия с карабинами — драгуны, и тяжелая,
в доспехах — драбанты. В бою вместо плотных каре Гус-
тав Адольф начал строить войска в линии, обеспечивая
максимальный огонь.
Испробовать новую армию король решил в Прибал-
тике, отобрать ее у поляков. А перед этим он отправил по-
слов в Москву, предлагая союз. Даже сделал многозначи-
200
тельный ход, послом назначил Любима Рубцова, урожен-
ца Польши. Он был русским, угодил в тюрьму за попытки
защищать православие и бежал в Швецию, где был при-
нят на службу. Царь и патриарх Филарет взвесили предло-
жение. Русские земли отобрали в Смуту и поляки, и шве-
ды. Но борьба на два фронта была заведомо проигрыш-
ной. Густав Адольф захватил лишь районы у Финского
залива, а Сигизмунд — обширные и многолюдные облас-
ти. Филарет знал и о том, что поляки по-прежнему вына-
шивают замыслы завоеваний, духовной экспансии. Аль-
янс со Швецией выглядел выгодным и многобещающим.
От участия в войне Россия пока уклонилась, но выразила
готовность налаживать дружбу и поддержать короля, со-
гласилась продавать ему без пошлин продовольствие, сы-
рье для производства боеприпасов.
В 1626 г. Густав Адольф вторгся в польскую Лифлян-
дию. Теперь война пошла совсем иначе, чем прошлая. Вы-
игрышная тактика Ходкевича не срабатывала. По выучке
и вооружению драбанты ничуть не уступали тяжелой гу-
сарской коннице, а по дисциплине значительно превосхо-
дили. Шведская пехота ощетинивалась от польской кава-
лерии пиками и косила ее беглым огнем мушкетов, легких
пушек. Наступление Густава Адольфа сдерживали лишь
многочисленные в здешних краях каменные замки. Но
это был вопрос времени, их осаждали и брали по очереди.
А все полевые сражения выигрывали шведы.
Речь Посполитая снова начала зазывать в армию
«вольных» казаков вместе с реестровыми. Но вскоре стало
ясно, что война в Прибалтике — гиблая. С жалованьем, как
обычно, было туго. А добычи не было совсем. Где ее взять,
если поляки не брали города, а теряли их один за другим?
Но и с ултан Мурад IV загорелся воспользоваться втор-
жением шведов во владения Сигизмунда. Тоже ударить на
поляков, расквитаться за Хотин, округлить свои владе-
ния. Рассчитывал, что после этого под его власть вернет-
ся Венгрия — она в ходе Тридцатилетней войны продол-
жала отбиваться от Габсбургов и слала призывы о помощи
к туркам. Ну а для того, чтобы разгромить Польшу, очень
201
полезным представлялся союз с Россией. В 1627 г. посол
султана, грек Фома Кантакузин, привез в Москву грамо-
ту, где Мурад выражал желание считать Михаила Федо-
ровича «братом», а Филарета — «отцом», предлагал не
упустить выгодный момент и вместе навалиться на Речь
Посполитую. Это было блестящей комбинацией! С одно-
го фланга — шведы, с другого — турки, а в центре — рус-
ские! Филарет ответил: «Мне с королем Сигизмундом за
его неправды, как и сыну нашему, в мире и дружбе ника-
кими мерами быть нельзя».
Заключили договор. Кантакузин, как православный,
«за великого государя Мурада крест целовал, что ему с
царем Михаилом Федоровичем в дружбе быть.., помогать
царскому величеству, а на недругов его и польского коро-
ля стоять за одно». При этом султан брал обязательство
запретить «крымскому царю и ногаям и азовским людям
на московские земли войной ходить», но и от России тре-
бовал призвать к порядку донских казаков. Вот теперь к
ним пошли строгие приказы из Москвы — прекратить на-
беги. Но не тут-то было! В 1628 г. в Стамбул поехало от-
ветное посольство и на Дону узнало, что атаман Каторж-
ный с эскадрой уже находится в море. Дескать, «нынешне-
го государева указа не знали». Правда, Каторжного турки
побили у Трапезунда. Но другой отряд вместе с запорож-
цами разорил несколько селений в 200 км от Стамбула.
Послы уговаривали казаков, чтобы они свернули воен-
ные операции. Донцы вроде бы соглашались: «Помиримся,
турецких городов и сел брать не станем». Но оговарива-
лись — это будет возможно лишь в случае, если от крымцев
и азовцев «задору не будет, если на государевы украины...
перестанут ходить, государевы города разорять, отцов на-
ших и матерей, братьев и сестер, жен и детей в полон брать
и продавать не станут». Если же набеги не прекратятся, «то
волен Бог да государь, а мы терпеть не станем...». Такие ус-
ловия оказались невыполнимыми. Мурад не мог унять та-
тар. Охота за невольниками уже давно стала их главным
промыслом. А казаки считали своим долгом расквитаться.
Едва послы доехали до Турции, как узнали — «мир» снова
202
нарушен, донцы и запорожцы напали на Крым, разграбили
и сожгли города Карасу и Минкуп.
Филарет осерчал. Арестовал 60 казаков, приехавших в
Москву. А на Дон послал воеводу Карамышева с отрядом
в 700 ратников. В общем-то, направили его не только для
того, чтобы навести порядок. Он должен был формиро-
вать казачьи отряды на приближающуюся войну с Поль-
шей, повез для этого деньги. Но выбор был крайне неудач-
ным. В 1612 г. Карамышев был воеводой в Волоколамске,
а гарнизон у него состоял в основном из донских казаков.
Он струсил, хотел сдать город полякам. Но донцы отстра-
нили его от командования и отбили врагов. Сейчас к ним
заявился «старый знакомый», да еще принялся угрожать,
что будет их «вешать и казнить», что соединится с тата-
рами и вместе с ними разорит Дон. Казаки возмутились,
изрубили его саблями и утопили. Тут уж Филарет совсем
разгневался. Атамана Васильева и 70 донцов, приехавших
оправдываться, почему убили воеводу, взяли под стражу и
разослали по разным городам.
На Дону разбушевались, созвали круг. Обсуждали —
если из Москвы на них пришлют рать, объединиться с за-
порожцами и отбиваться, «Дон нам без крови не поки-
дать». Или «пойдем к черкассам в Запороги, они нас не
выдадут». Рать на них Филарет посылать не стал, но при-
сылать им жалованье перестал. Хотя у турок они захваты-
вали гораздо больше.
А война Турции против Польши, которую ждали в
Москве, так и не началась. Потому что в самой Османской
империи нарастал внутренний раздрай. В Стамбуле про-
должали грызню между собой разные группировки зна-
ти, провоцировали бунты. Война с Персией тянулась год
за годом, а конца ей так и не было видно. Поднял мятеж
паша Эрзерума, передался под покровительство шаха.
Вдобавок ко всему вышел из повиновения крымский хан
Мехмед III Гирей. Мурад IV слал ему приказы послать
орду в Закавказье против иранцев. Но татары не хотели
идти в эти изнурительные походы, уносившие множество
жизней. Мехмед-Гирей ответил с ултану, что крымцы туда
203
ходить не будут. Тем самым заслужил горячие симпатии
собственных подданных. А на Россию Мурад запретил на-
падения. Но Мехмед-Гирей не запрещал — чем опять же
снискал любовь мурз и воинов.
Опираясь на такую поддержку своего народа, хан стал
вести себя вообще независимо. Повелитель грозил сте-
реть его с лица земли, однако крымский властитель счел,
что сможет найти себе других покровителей, повел пе-
реговоры о союзе с Польшей. Паны очень обрадовались.
К ним плыла просто сказочная удача! У них будет «свое»
ханство! Которое не будет совершать на них набегов, ко-
торому не надо ежегодно отсылать большие суммы. Зато
можно будет его использовать — и против русских, и про-
тив шведов, и Молдавию отхватить.
Но султан счел такие переговоры уже открытой изме-
ной. В Стамбуле, как обычно, держали нескольких роди-
чей крымских Гиреев, и Мурад в 1628 г. решил заменить
Мехмеда одним из них, Джанибеком. Направил против
мятежника и предводителя Буджацкой орды, могущест-
венного мурзу Кантемира. Он поднял своих всадников,
ворвался в Крым. Поддержка подданных, на которую рас-
считывал Мехмед-Гирей, оказалась совсем не надежной.
Некоторые его мурзы переметнулись к Кантемиру. Другие
предпочли куда-нибудь укрыться и выждать, чья возьмет.
А хан с верными воинами укрылся в крепости Керк-Ер,
неприятели осадили его. Крымский властитель воззвал о
помощи к полякам.
Польский король и его вельможи рассудили, что Мех-
мед-Гирея надо спасать. Очень уж полезным выглядел со-
юзник. А поскольку он нуждается в помощи, можно будет
вообще втянуть его в свою зависимость, Крым станет вас-
салом Речи Посполитой. Но... навлечь на себя гнев сул-
тана было совершенно нежелательно. Поляков в это вре-
мя вовсю били шведы, захватили Ригу, а если еще и турки
подключатся? Нашли выход — поддержать хана таким об-
разом, чтобы Польша была к этому вроде бы непричаст-
ной. Послать казаков. Польское начальство дало указания
гетману Михаилу Дорошенко, он быстро снарядил часть
204
реестровых, позвал запорожцев. У него набралось около 6
тыс. казаков, и он повел войско в Крым.
Подоспели вовремя. Орда Кантемира не ожидала,
что в ханскую усобицу вмешаются казаки. Они появи-
лись внезапно, ударили дружно. Из крепости вывел сво-
их татар Мехмед-Гирей. На речке Альме противника раз-
громили. Кантемир с растрепанным воинством бросился
наутек, укрылся у турок в Кафе. Казаки и Мехмед-Гирей
преследовали его, к хану присоединялись новые отряды
его подданных. Подступили к городу, расставили пушки,
открыли бомбардировку. Но вскоре в гавань Кафы при-
шла османская эскадра. Привезла янычар и нового хана
Джанибек-Гирея. И вот тут-то настроения татар резко пе-
ременились. Прибыл законный хан, с фирманом султана.
Крымские вельможи поспешили засвидетельствовать ему
свою верность и сохранить собственное положение. Пере-
кинулись на его сторону.
Казаки очутились во враждебной стране, их стали ок-
ружать. Вырывались с боями. В рубках пали и гетман Ми-
хаил Дорошенко, и многие его подчиненные. Голову До-
рошенко отрубили и выставили на копье у ворот Кафы.
А Мехмед-Гирей бежал сперва в Азов. Но понял, что от-
туда выдадут, и с горстью верных татар направил коней
к союзникам — в Запорожье. Поляки сохранили «чистые
руки», официально ему убежище не предоставляли. Он
укрылся в «вольной» и «ничейной» Сечи. Однако тайно
паны помогли свергнутому хану, он собрал войско из ка-
заков и в 1629 г. попытался возвратить престол. Надеял-
ся, когда он появится в своем ханстве, татары с радостью
его встретят и перейдут к нему. Однако действительность
оказалась иной. Он дважды вторгался в крымские владе-
ния, но татарская знать уже выслуживалась перед Джани-
беком. Мехмед-Гирея встречали превосходящие силы. По-
терпев первое поражение, он отступил. После второго пал
духом и решил сдаваться. Но тут уж вскипели казаки. Хан
втянул их в пропащее дело, завел в чужие края, стольких
товарищей потеряли — а теперь он поедет просить поща-
ды и подставит их на погибель? Мехмед-Гирея они убили.
20
Эта необъявленная война дала хороший повод для
очередных обменов ударами. В том же 1629 г. запорожцы
вместе с донскими казаками нагрянули к Стамбулу. Часть
казачьей эскадры орудовала у входа в Босфор, а 12 лодок
дерзко прорвались прямо в пролив. Их прижали 14 турец-
ких галер, высланных навстречу. Тогда казаки пристали к
берег у, закрылись в греческом монастыре и стали отстре-
ливаться. Их товарищи услышали шум боя, и в Босфор
влетела флотилия из 0 лодок. Казаки захватили аборда-
жем и сожгли 2 галеры, высадили десант и выручили оса-
жденных. После этого убрались, увозя большую добычу.
А осенью хан Джанибек и буджацкий мурза Кантемир
организовали большой набег на Украину. 20 тыс. татар,
сметая и выжигая все на своем пути, докатились до Гали-
ции. Принялись разорять все вокруг. Жиденькие польские
войска ничего предпринять не могли. Но туда быстро вы-
двинулись реестровые казаки и запорожцы. Их было го-
раздо меньше, чем врагов, но они воспользовались тем,
что татары разошлись для грабежей, принялись по очере-
ди бить вражеские загоны. 7 октября на речке Гнилая Липа
обложили с разных сторон и атаковали главную часть не-
приятельского войска — 7 тыс. всадников. Ее разгроми-
ли подчистую, лишь немногие сумели спастись, осталь-
ных перебили, в числе погибших были сын Кантемира,
несколько важных мурз. Было освобождено 10 тыс. плен-
ных. Всего же из набега вернулось лишь тыс. татар.
Но после этой победы вместо наград и благодарно-
стей развернулись очередные притеснения казаков. Паны
забеспокоились, что их, пожалуй, многовато, и они до сих
пор представляют собой внушительную и самостоятель-
ную силу, что вместе с реестровыми постоянно оказыва-
ются вольные сечевики. Количественный состав реестра
действительно не выдерживался. В него старались запи-
саться правдами и неправдами. Многие примыкали к рее-
стровым вообще без записи, без жалованья, только бы
числиться «настоящими» казаками, владеть землей. А ка-
зачья старшина во главе с новым гетманом реестровых
Грицьком Черным и сама этим пользовалась. Она отдели-
206
лась от рядовых, чувствовала себя «панами». Специаль-
но набирала пришлых, превращая их в собственных бат-
раков. Да и прочих подчиненных не стеснялась использо-
вать в собственных хозяйствах в качестве рабочей силы.
Теперь правительство затеяло «перебор» реестровых.
Проверки, чистки. Удаляли не только «лишних» (а их было
много), но и тех, кого сочли нелояльными к польской вла-
сти, смутьянами. Грицько Черный и его подручные рья-
но принялись помогать королевским чиновникам — при
этом старались сохранить тех подчиненных, кто был им
полезен, а вычищали слишком строптивых или по другим
причинам вызывавших их недовольство, в том числе за-
служенных, боевых казаков. Это вызвало вспышки возму-
щения. Но и среди угнетенных крестьян нарастало броже-
ние, все чаще прорывалось открытыми волнениями.
Польские власти видели, что напряженность нараста-
ет, и было решено ввести на Украину коронные войска. Рас-
квартировать их здесь на постоянной основе. Народ при-
смиреет, остережется бунтовать. А заодно дополнительные
контингенты прикроют панские имения от новых набе-
гов крымцев. Но результат был плачевным. Ведь коронные
войска состояли главным образом из наемников. Вели они
себя соответствующим образом. Разместившись гарнизо-
нами по городам и местечкам, солдаты отнимали у людей
скот, ценные вещи, продовольствие. Хватали на забаву баб
и девушек. Унижали селян и измывались над ними.
Реестровые казаки стояли в тех же или соседних го-
родах. Они уже были возбуждены «перебором», а когда
стали узнавать о бесчинствах солдат, закипели. Созва-
ли самовольную раду. Грицько Черный силился усмирить
разбушевавшиеся страсти, требовал безоговорочного
подчинения распоряжениям властей. Но его низложили.
Избрали гетманом корсуньского полковника Тараса Фе-
доровича по прозвищу Трясило. Он был крещеным тата-
рином и боевым казаком. Некоторые историки приводят
упоминания, что в Смуту он с отрядом запорожцев пере-
шел на сторону русских. Потом подался на службу Габс-
бургам, участвовал в Тридцатилетней войне. А к России
207
сохранил симпатии, был единомышленником Жмайло. Но
коронный гетман Конецпольский и король избрания Тря-
сило не утвердили. На казаков цыкнули, что они наруша-
ют Кураковское соглашение, и гетманом должен оставать-
ся Черный.
Таким образом, у реестровых оказалось два гетмана.
Черный стал рассылать универсалы, призывая казаков к
себе и требуя от них не слушаться «самозванца» Трясило.
Но тот со своими сторонниками отправился в Сечь, и за-
порожцы приняли его сторону. Весной 1630 г. вместе вы-
ступили на Черного. Казаки распускали слухи, будто идут
к «законному» гетману по его приказу. Но разогнали его
отряды, захватили Черного в плен, по приговору казачь-
его суда он был казнен. От донских казаков запорожцы
уже слышали, что Россия собирается воевать. Тарас Тря-
сило отправил гонцов к Севскому воеводе Стрешневу, пе-
реслал обращение к царю с просьбой о помощи и о при-
нятии Запорожского войска в подданство. Узнав о восста-
нии казаков, стали подниматься и крестьяне. Били хозяев,
арендаторов.
Польские войска на Украине оказались очень кстати.
Коронный гетман Конецпольский с их помощью принялся
усмирять и карать очаги мятежей на Правобережье Днеп-
ра, созывал шляхту. К нему присоединились и сбежавшие
сторонники Черного. Но Тарас Федорович на Правобере-
жье не пошел, распылять силы не стал. Держал их вместе
на левом берегу Днепра, прикрыв переправы через реку.
Конецпольский все-таки нашел место, где охрана оказа-
лась слабее, форсировал Днепр. Казаки, сдерживая про-
тивника арьергардными боями, стали отходить. Поляки
рванулись следом, осадили Переяслав.
Но их поймали в ловушку. Сюда подошел Тарас Федо-
рович с реестровыми, сечевиками и крестьянскими пов-
станцами, у него было 30 тыс. воинов. Неприятельскую ар-
мию зажали между городом и своим лагерем. Развернули
батареи, открыли огонь, простреливая расположение Ко-
нецпольского. А 20 мая казаки ночью подкрались к поль-
скому охранению и на рассвете с двух сторон ворвались
208
во вражеский стан. Только шляхтичей перебили более 300,
множество польских воинов утонуло, бросаясь в реку Тру-
беж, другие разбегались. Конецпольского с остатками ар-
мии окружили, вот-вот могли добить. Но он вступил в
переговоры. Согласился вывести коронные войска с Ук-
раины, прекратить «перебор», обещал увеличить реестр,
удовлетворить другие претензии. И казаки... согласились.
Тарас Федорович отчаянно протестовал. Призывал не
заключать мир, доказывал, что поляки лгут, — надо унич-
тожить врага и раздувать восстание дальше. Нет, его не
слушались. Казачья масса бузила в радостном возбужде-
нии. Ей достался весь польский обоз. Его уже грабили,
праздновали успех трофейным вином. Кричали, что они
победили. Что Кураковский договор отменен, сейчас под-
пишут другой! Гетман участвовать в этом не пожелал. Да
и опасно было. Свои же казаки могли в угаре «победы»
убить или выдать. Тарас Федорович уехал в Сечь, пытался
снова поднимать народ на борьбу. Но восстание уже угас-
ло. Казаки без него выбрали гетманом Тимофея Оренда-
ренко, заключили договор с Конецпольским и выпустили
его из рук. Поляки вроде бы стали выполнять соглашение,
коронные войска вывели (тем более что их под Переясла-
вом совершенно растрепали). Но все остальное осталось
пустыми обещаниями.
Между тем Россия действительно готовилась вое-
вать. Обстановка на Украине, союз со шведами и турками,
создавали для этого самые благоприятные предпосыл-
ки. Патриарх Филарет увеличивал производство орудий,
пороха, развернул военную реформу. За образец бралась
шведская армия. С 1630 г. в нашей стране началось фор-
мирование первых полков «иноземного строя» — солдат-
ских, драг унских, рейтарских (тяжелая конница). В Шве-
ции закупались лучшие в то время мушкеты, нанимались
иностранные офицеры и солдаты-инструкторы (их навер-
бовали более тыс.) .
А в Европе продолжалась Тридцатилетняя война.
В нее втянулись германские и итальянские государства,
Испания, Голландия, Англия, Австрия, Чехия, Венгрия.
209
Протестанты сперва проигрывали. Однако вмешалась
Франция. Она была католической страной, но глава ее
правительства, кардинал Ришелье, был мастером дипло-
матии. Он поставил целью подорвать позиции Габсбур-
гов, чтобы Франция вышла в лидеры европейской и ми-
ровой политики. Ришелье вовлек в войну Данию. Немцы
разбили ее, но тогда кардинал обратил внимание на Шве-
цию. Франция взяла на себя посредничество в ее перего-
ворах с Польшей и все обстряпала. Был заключен чрезвы-
чайно выгодный для шведов мир, к ним отошли почти вся
Прибалтика и даже несколько портов в Пруссии. А Густав
Адольф за такую услугу обязался отправиться воевать в
Германию, французы платили ему миллион ливров в год.
Но шведский король вынашивал и собственные пла-
ны. Прислал посольство к царю, подтверждая союз. Даже
назвал свою армию в Германии «передовым полком», сра-
жающимся за интересы Москвы. Заключили секретное
соглашение: когда русские ударят с востока, шведы вторг-
нутся в Польшу с запада. А 20 апреля 1632 г. умер Сигиз-
мунд III. В Речи Посполитой настало «бескоролевье», ин-
триги и борьба партий. При этом казаки попытались на-
помнить о себе. Прислали на сейм делегацию и указали,
что они тоже часть государства, поэтому просят участ-
вовать в выборах короля и принять закон в защиту пра-
вославия. Они желали избрания королевича Владислава.
С его именем связывали поблажки, которые давались Са-
гайдачному. Помнили и о том, что Владислав пытался за-
ступаться за казаков.
Но сейм надсмеялся над ними. Ответил: «Казаки хотя
и составляют часть польского государства, но такую, как
волосы или ногти на теле человека. Когда волосы и ног-
ти слишком отрастают, их стригут». Вместо законодатель-
ного обеспечения православия сейм принял «Статьи ус-
покоения греческой религии», грозящие карами за непо-
корство. Это вызвало возмущенные протесты и мятежи.
Верного слугу поляков, реестрового гетмана Ивана Кула-
гу, казаки казнили. Запорожцы во главе со своим коше-
вым Андреем Гавриловичем совершили поход на Волынь,
громили имения шляхты.
210
В Путивле появились посланцы казаков, передали цар-
ским воеводам письмо с просьбой принять Украину «под
государеву руку». Момент выглядел самым благоприят-
ным. В июне Россия объявила Речи Посполитой войну.
Хотя сразу стали проявляться накладки и ошибки.
Союз с Турцией, которым так дорожил Филарет, пока-
зал свою полную ненадежность. Русские войска начали
сосредоточиваться на западных рубежах, на юге остави-
ли малочисленные заслоны. А паны отправили делегатов
в Крым, завалили хана Джанибек-Гирея деньгами и подар-
ками. Он соблазнился, кинул татар на Россию. Пришлось
перенацеливать ратников против него. Крымцев отрази-
ли и прогнали, но армия под командованием Шеина смог-
ла выступить к Смоленску только осенью. Взаимоотноше-
ния с донскими казаками Филарет все-таки восстановил,
выплату жалованья возобновил, и в походе они тоже при-
няли участие.
Поначалу наступление было очень успешным. Передо-
вые отряды царской конницы и казаков заняли Серпейск,
Дорогобуж, Белую. Местное русское население поддержа-
ло их. Северские казаки и крестьяне восстали. Их войско
под началом Ивана Балаша овладело Новгородом-Север-
ским, осаждало Стародуб и Мстиславль. У поляков ото-
брали 23 города. Но задержка сказалась в полной мере.
Главные силы Шеина завязли в грязи осенней распутицы,
израсходовали запасы продовольствия, голодали, им кое-
как подвозили обозы. До Смоленска добрались только в
декабре. Тяжелую артиллерию, застрявшую в снегах, смог-
ли дотащить лишь в марте 1633 г. А Смоленск был мощ-
нейшей крепостью, не зря же поляки осаждали его полто-
ра года. Теперь роли переменились. В Смоленске сидел 4-
тысячный гарнизон, а русские осаждали.
А международная обстановка, казалось бы, благопри-
ятная для России, очень быстро стала меняться. В Герма-
нии в битве при Лютцене погиб Густав II Адольф. Его ма-
лолетнюю наследницу Христину ветреная мать сразу же
бросила. Укатила за границу в поисках приключений и
удовольствий. Регентом стал канцлер Оксеншерна. Но он
211
Россию ненавидел. Считал, что ни в коем случае нельзя
способствовать ее усилению. Оксеншерна нашел полное
понимание у Ришелье. Кардинал также был весьма озабо-
чен намерением Густава Адольфа уйти в Польшу. С Ок-
сеншерной они нашли общий язык — Франция продолжа-
ет платить субсидии, но шведы остаются в Германии.
Хитрый французский кардинал плел политику очень
сложную и замысловатую. Ту же самую договоренность со
Швецией он использовал еще и для того, чтобы втянуть
под свое влияние... Речь Посполитую. Его послы появи-
лись в Варшаве, предложили дружбу и заверили, что Фран-
ция будет гарантировать безопасность их границ от шве-
дов. Паны мог ут не оглядываться на запад, направить все
силы против русских. Для Ришелье и это представлялось
выгодным — пускай поляки оттянутся на восток и пере-
станут помогать Габсбургам.
Ко всему прочему «бескоролевье» в Речи Посполитой
закончилось. На трон избрали Владислава IV. Причем ре-
шающую роль в его избрании сыграло именно то обстоя-
тельство, что он сохранял за собой титул «царя москов-
ского», грамоту Земского собора 1610 г. о том, что его
приглашают на царство. Все партии, лелеявшие надежды
на покорение России, шляхта, надеявшаяся поживиться
русскими землями, иезуиты, униаты должны были делать
ставку на Владислава. Сигизмунд очень хотел, чтобы сын
унаследовал престол и даже специально подкрепил этот
фактор. Перед смертью «короновал» Владислава шапкой
Мономаха, украденной поляками из Кремля.
Но и казаки связывали с Владиславом надежды на
улучшение! Обрадовались, что к власти пришел «их» ко-
роль! Добавились перемены и в Киеве. Умер митропо-
лит Иов Борецкий, друг России, просившийся под власть
царя. На его престол верхушка духовенства и украинские
магнаты провели Петра Могилу — из рода «польских»
господарей Молдавии. Он к русским относился более чем
прохладно, а вот к панам очень уважительно. Отстаи-
вать православие он намеревался через короля и законо-
дательные органы. Украину призывал к послушанию вла-
212
стям. Масштабное восстание не состоялось. А Владислав,
казалось, оправдывал ожидания, связанные с ним. Повел
переговоры с казачьими начальниками и делегатами, вы-
дал диплом за своей подписью и печатью об обеспечении
их прав, свободе вероисповедания. И ... толкнул на рус-
ских. Запорожцы забыли о запрете, наложенном патриар-
хом Феофаном, никогда не ходить на Россию. Да и митро-
полита, принимавшего этот запрет, больше не было. Каза-
ки поднялись поддержать «своего» короля, заслужить его
милости и поблажки.
В помощь Шеину в 1633 г. царь и патриарх Филарет со-
бирали вторую армию. А поляки, как у них водилось, орга-
низованностью не блистали. У них формирование войска
затягивалось. Но они предприняли диверсию, крымскому
хану отвезли 200 возов, нагруженных деньгами (деньги-то
были еще не бумажными, а металлическими, тяжелыми).
Впоследствии литовский гетман Радзивилл комментиро-
вал: «Не скрою, как это по-богословски, хорошо ли поган-
цев напускать на христиан, но по земной политике это вы-
шло очень хорошо». Уже с весны на русские границы по-
сыпались нападения татарских отрядов, а в начале лета на
нашу страну двинулись 30 тыс. всадников царевича Муба-
рек-Гирея.
Владислав обратился к казакам, призвал идти вместе
с татарами — они откликнулись! Соединились с Мубарек-
Гиреем, проломили русские пограничные кордоны, под-
ступали к Туле. Их отразили. Но запорожцы переправи-
лись через Оку, безобразничали под Серпуховом, а татары
рассыпались загонами, опустошая Оболенский, Тарус-
ский, Алексинский, Калужский, Каширский, Зарайский,
Рязанский, Пронский, Белевский, Болховский, Ливенский
уезды. Вместо Смоленска русские рати перебросили про-
тив них, кого-то побили, другие ушли, угоняя пленных,
оставили пепелища на местах деревень. Отправка подкре-
плений под Смоленск была сорвана.
После того как татар и запорожцев отогнали, царское
правительство предприняло ответный удар. Из драгун,
казаков, дворян был собран конный корпус Волынского,
213
брошен в глубокий рейд на Украину. При этом малорос-
сийские крестьяне принимали сторону русских! Встре-
чали их как освободителей, брались за косы, вилы и то-
поры, полыхали панские усадьбы. У поляков это вызвало
панику. Но запорожцы к мятежам не примкнули, они сра-
жались за «своего» Владислава. Корпус Волынского про-
мчался стремительным метеором, а бунты неорганизо-
ванных крестьян было подавить не так уж сложно. С этим
справлялись сами паны — налететь на одно село, другое,
третье. Порубить сопротивляющихся, перевешать зачин-
щиков, остальных выпороть, и все.
Часть польских сил это все-таки отвлекло. Владислав
привел армию к Смоленску в августе. Но у него набралось
всего 23 тыс. воинов, а у Шеина оставалось 20 тыс. В пер-
вых боях он побил поляков, и король остановился в сто-
ронке. Однако 3 сентября к нему прибыли 1 тыс. (по дру-
гим данным — 20 тыс.) реестровых казаков и запорожцев
под командованием Тимофея Орендаренко. Владислав по-
лучил почти двукратное превосходство. А войско Шеина
стало уменьшаться. Ведь у него было много иностранцев.
Они взвесили соотношение сил и начали переходить к про-
тивнику. Владислав постарался стимулировать этот про-
цесс, хорошо принимал перебежчиков, платил жалованье.
Русским перекрыли дороги, зажали между армией ко-
роля и Смоленском. Шеин героически отбивался. Ждал,
что пришлют свежее войско, выручат. Но в Москве умер
патриарх Филарет. В правительстве начались перемены,
перестановки, помощь задержалась. Известий и новых
инструкций Шеин не получал, запорожцы перехватывали
царских гонцов. Изнемогая и голодая, воевода согласил-
ся капитулировать. Хотя врагов тоже серьезно потрепа-
ли, они понесли тяжелые потери, и Владислав согласился
на почетные условия. Остаткам русской армии позволили
свободно уйти со знаменами и ручным оружием. Но обо-
зы и вся артиллерия, 160 орудий, достались победителям.
Король решил развивать успех, двинулся по знакомой
ему дороге — на Москву. Однако у него ничего не получи-
лось. Сражения под Смоленском измотали поляков, паны
214
и шляхта стали разъезжаться. А навстречу выдвигались
свежие войска, не успевшие к Шеину. Под Дорогобужем
враги потерпели тяжелое поражение. Сам король был в
опасности, царские ратники прорвались к его ставке, вот-
вот могли захватить в плен. Выручил его казак. Будущий
гетман Богдан Хмельницкий. Отчаянно рубился, прикры-
вая Владислава, сразил нескольких русских, позволив ко-
ролю ускакать к своим воинам. Богдана за этот подвиг
Владислав наградил золотой саблей.
Но воевать после таких приключений у короля уже от-
пало желание. Он предпочел заключить мир. Россия вой-
ну все-таки выиграла, хотя с минимальным результатом.
Она возвратила только город Серпейск с уездом, и Вла-
дислав отказался от царского тит ула, вернул русским из-
бирательную грамоту Земского собора. С «опозданием»
в 22 года признал Михаила Федоровича законным царем.
Но Смоленщина, Северщина, Черниговщина остались под
властью поляков. Вот так легкомыслие и доверчивость за-
порожцев снова спасли Речь Посполитую, а освобожде-
ние Украины значительно отсрочили и навлекли на нее
страшные беды.
ПОЖАР УКРАИНЫ И ЗАСЕЛЕНИЕ
СЛОБОЖАНЩИНЫ
Казакам, поддержавшим Владислава, очень быстро
пришлось кусать локти. Потому что диплом, полученный
от короля, был по польским законам ничего не значащей
бумажкой. А Владислав должен был расплатиться с магна-
тами за свое избрание, влез в долги на войну. Если Сигиз-
мунд еще пытался вести какую-то самостоятельную ли-
нию, то его сын стал вообще марионеткой в руках панов.
Им вертели, как хотели. Даже доходы с коронных владе-
ний он собирал порой тайком от собственных старост,
чтобы под каким-нибудь предлогом не отобрали. Готовясь
к войне, король заложил часть имений. Но литовский маг-
нат Радзивилл даже после возврата денег не возвратил за-
21
ложенное ему Тухальское староство. А когда вежливо на-
помнили, оскорбился и стал возмущать против Владисла-
ва послушные ему сеймики. Королю пришлось смириться,
махнуть рукой на потерю. Но Радзивилл еще и публично
надсмеялся над ним, заявил ему при встрече: «Я разослал
сеймикам направленные против вас письма. Я поступил
так лишь потому, дабы показать, что имею возможность
повредить вам».
За долги, за какие-то услуги, в попытках приобрести
сторонников, Владислав расплачивался за счет Украины,
раздавал последние «свободные» земли. Впрочем, паны и
сами не стеснялись. Если что-то понравилось и считали
«бесхозным», прихватывали. Могущественные частные
хозяева фактически поделили Малороссию. Вишневец-
ким принадлежала почти вся Полтавщина, Потоцкому —
Нежинское староство и город Кременчуг, Конецпольско-
му — 170 городов и местечек и 740 сел на Брацлавщине,
Заславскому — 80 городов и местечек, 2760 сел. Теперь
они себя чувствовали прочно, уверенно. А порядки в сво-
их владениях определял хозяин. Выжимание крестьян
усиливалось. Если в 188 г., когда на всех «хлопов» рас-
пространили крепостное право, барщина в Поднепровье
была установлена 1 день в неделю, то в 1630-е гг. крестья-
нин со своей лошадью должен был трудиться на землевла-
дельца уже 3 дня в неделю.
Сверх того он платил налоги государству (в год — 10
% стоимости всего своего имущества), сдавал пану оброк.
Дополнительно надо было платить очковое (с ульев), рога-
тое (со скота), ставщину (за ловлю рыбы), спасное (за вы-
пас скота), желудное (за сбор желудей), сухомельщину (за
помол), дудок (при рождении ребенка), поемщизну (при за-
ключении брака). А если у пана возникала нужда, он вводил
новые, разовые поборы. Французский инженер Боплан, по-
бывавший в эти годы на Украине, писал о крестьянах: «Их
владельцы пользуются безграничной властью не только
над имуществом, но и над жизнью своих подданных... по-
ложение их бывает хуже каторжников на галерах».
Новые обороты набирали гонения на православие.
Униатский митрополит Рутский запросто послал в 163 г.
216
людей, захватил в минской церкви Святого Духа чудотвор-
ную Минскую икону Пресвятой Богородицы и поместил в
униатском монастыре. Отстаивать религиозные права на
сейме могли только магнаты. После Острожского право-
славную партию возглавлял крупный украинский земле-
владелец Адам Кисель. Но по своему весу, богатству, раз-
мерам имений он до Острожского далеко не дотягивал.
А Киевский митрополит Петр Могила надеялся удер-
жать позиции православия через просвещение. На базе
школы, созданной гетманом Сагайдачным, учредил Киево-
Могилянскую академию. Она стала центром ученого бого-
словия, готовила квалифицированных священников, про-
поведников. Но с панами Могила предпочитал не ссорить-
ся, а находить общий язык. Активную борьбу с католиками
и униатами считал вредной — чтобы, с одной стороны, не
спровоцировать их ударов, а с другой — не подтолкнуть
верующих к мятежам. Вместо этого Могила с Киселем по-
вели переговоры о «новой унии». Подчинить украинскую
церковь папе, но сохранить ее автономию, православные
догматы и богослужение. Но даже такие попытки компро-
миссов не встречали взаимопонимания католических ие-
рархов. Зачем какая-то «новая уния», если старая есть?
Зимой 1634/3 г. на раде реестровых казаков в Каневе
появился предводитель прошлого восстания Тарас Федо-
рович. Призвал подниматься против поляков и католиков.
Но старшина, верная правительству, удержала казаков в
повиновении. К Тарасу присоединились немногие, он по-
нял, что выступление обречено, и увел свой отряд на Дон.
Однако после окончания войны с Россией поляки реши-
ли прижать к ногтю и Запорожскую Сечь. На Днепре ря-
дом с ней началось строительство крепости Кодак, кото-
рая взяла бы под контроль здешний дикий край, перекры-
ла выходы к морю. Казаки расценили появление крепости
совершенно правильно. Сечи и их независимой жизни
приходит конец. Поляки будут надзирать за ними, нала-
дят систему дозоров, разведки, а потом в любой удобный
момент приведут крупные силы и прихлопнут. Комендант
Кодака стал вести себя как начальник всей окрестной об-
ласти. Передавал запорожцам свои предписания.
217
В 1634 г. сечевики избрали гетманом для очередного
похода Ивану Сулиму. Это был старый и заслуженный ка-
зак. Служил урядником в войске коронного гетмана Жол-
кевского, был соратником Сагайдачного. Участвовал в его
знаменитых рейдах на Кафу, Трапезунд, Измаил, на окре-
стности Стамбула, в битве под Хотином. Довелось ему и
попасть в плен, долгие годы грести на галерах. В Смолен-
ской войне он не участвовал, в сказки о «добром» коро-
ле не поверил. Остался в Сечи, продолжал набеги на ту-
рецкие и ханские владения. В 1634 г. он повел сирому на
Дон, вместе с донскими казаками пошерстили окрестно-
сти Азова. А по возвращении из похода Сулима замыслил
поднять большое восстание. Начать его предполагалось с
захвата Кодака.
В августе 163 г. казаки подкрались к крепости. Сняли
часовых, закидали вязанками хвороста участок рва, раз-
ломали в одном месте частокол — рев кодацкого водопа-
да маскировал звуки. Запорожцы ворвались в Кодак. Весь
гарнизон перебили, коменданта, французского полковни-
ка Мариона, казнили, захватили крепостную артиллерию,
склады оружия и боеприпасов. Стены и валы разрушили
до основания.
Сулима стал рассылать призывы к казакам и крестья-
нам — подниматься на борьбу.
Взятие Кодака и мятеж вызвали бурю негодования
среди польских начальников. Для усмирения король от-
правил коронного гетмана Станислава Конецпольского,
дал ему значительные силы. Но Конецпольский уже сра-
жался с казаками, рисковать не желал. Он действовал ко-
варством. Отправил к Сулиме реестровых. Им внушили,
что они должны ликвидировать бунт, а король и прави-
тельство в долг у не останутся, наградят, уравняют в пра-
вах со шляхтой.
Реестровые выступили навстречу Сулиме, как бы его
по призыву. Соединились с его войском. Но принялись
разлагать старшину нереестровых. Внушали, что у Конец-
польского несметные силы, разгром неминуем. А единст-
венный выход — выдать предводителя и заслужить про-
218
щение. Выбрав удобный момент, Сулиму и еще пятерых
казачьих командиров схватили, отвезли Конецпольскому.
В массе запорожцев пошел разброд. Большинство поспе-
шило уйти обратно в Сечь. Мятеж ликвидировали быст-
ро, одним махом. Сулиму и его товарищей обезглавили,
расчленили тела на части, развесив их на стенах Варшавы.
Хотя и расчеты реестровых, что их верность и проведен-
ную операцию высоко оценят, наградят их должным обра-
зом, не оправдались. Их всего лишь похвалили. Дескать,
исполнили свой долг, ну и ладно.
Россия в это время тоже принялась строить крепости.
Но не против казаков. Во главе правительства умершего
Филарета сменил боярин Черкасский. Из уроков Смолен-
ской войны сделали кардинальные выводы. В первую оче-
редь в отношении союза с Турцией. Имело ли смысл цеп-
ляться за «дружбу» с государством, договоры с которым
ничего не стоили? В Москву опять пожаловал посол Фома
Кантакузин, передал просьбу султана — пропустить через
русские владения на Северном Кавказе крымскую орду
для войны с персами. Но правительство твердо и одно-
значно отказало. Был сделан и другой вывод. Прежде чем
когда-либо в будущем начинать войны на западе, требова-
лось понадежнее укрепить южные рубежи.
Старая система «засечных черт», которую возводил
еще Иван Грозный, пришла в негодность. Валы и рвы оп-
лыли, деревянные палисады подгнили и обвалились, ост-
роги обветшали. Их кое-как восстанавливали местными
силами, но сплошной «стены», протянувшейся от Болхо-
ва до Рязани и Шацка, больше не было, она стала во мно-
гих местах проходимой. Но царь и правительство Чер-
касского приняли решение не ремонтировать прежние
укрепления, а строить новые «засечные черты», на 200–
400 км южнее. Их наметили по линии Ахтырка — Белго-
род — Новый Оскол — Ольшанск — Усмань — Козлов —
Тамбов. На пути татарских набегов снова должна была
встать «стена». Но при этом Россия делала еще один боль-
шой шаг в «Дикое Поле». Она могла заселить крестьяна-
ми огромные площади плодородных земель. Значительно
219
увеличить доходы казны. Усилить армию, «испоместив»
новыми землями дополнительные контингенты дворян,
детей боярских, казаков. В 163 г. был заложен Тамбов,
которому предстояло стать узловым пунктом новых обо-
ронительных систем.
Конечно, в окружении царя понимали, что грандиоз-
ное строительство, продвижение русских по направлению
к Крыму, никак не понравится татарам и туркам. Но не-
ожиданно помогла инициатива донских казаков. На ве-
сеннем круге в 1637 г. они приняли дерзкое решение —
на море этим летом не ходить, а брать Азов. Предприятие
было тяжелым и опасным, Азов считался сильнейшей
крепостью. Желание участвовать выразили не все донцы,
а лишь 4 тыс. Однако в Сечи после подавления восстания
Сулимы пошел раздрай. Одна часть казаков пришла к вы-
воду, что на Украине совсем житья не стало. Выбрала уйти
к туркам или крымскому хану. Другая часть, тысяча каза-
ков, сочла, что к туркам идти все-таки нехорошо, ведь с
ними постоянно воевали. Решила отправиться к турецким
противникам, в Персию, и поступить на службу к шаху.
С донскими казаками они совсем недавно дрались.
Но когда достигли Дона, там не стали вспоминать про-
шлое. Пригласили — зачем вам идти так далеко? Оста-
вайтесь, айда вместе на Азов. Запорожцы подумали: поче-
му бы и нет? Что мы в Персии забыли? В историческую и
художественную литературу с какой-то стати внедрилась
версия, будто казаки совершили подвиг сами по себе, во-
преки воле царя и правительства. Фактам она абсолютно
не соответствует. Донцы и впрямь не афишировали сво-
их планов. Но требовались боеприпасы. В Москву отпра-
вили зимовую станицу (посольство) атамана Каторжного,
оно просило «государево жалованье», дипломатично объ-
ясняя: «и мы помираем голодной смертию, наги, босы и
голодны», «многие орды на нас похваляются, хотят под
наши казачьи городки войной приходить и наши нижние
городки разорить, а у нас свинцу, ядер и зелья нет».
Царь согласился, выделил жалованье, его повез на
Дон дворянин Степан Чириков. Он присутствовал при
220
начале кампании, когда казаки под началом атамана Та-
таринова подступили к Азову. Чириков вернулся в Моск-
ву, доложил обо всем, и его отправили обратно — он был в
казачьем стане наблюдателем в течение всей осады. А Ка-
торжный задержался в столице, и ему еще выделили до-
полнительное жалованье, «зелье ружное да пушечное и
пушечные ядра». Мало того, ему разрешили вербовать на
Руси добровольцев, и он привел к Татаринову 1, тыс. че-
ловек. Правительство уже прекрасно знало истинную кар-
тину. Но даже попытки казаков схитрить вполне устраи-
вали Москву. Пускай и действуют как будто сами по себе!
Россия получила возможность неофициально расквитать-
ся за набеги 1632 и 1633 гг. Мало того, нападение на Азов
отвлекало турок и татар от строительства засечных черт!
Казаков негласно, но вполне ощутимо поддержали. В их
войске даже появился откуда-то «немчин Иван Арданов»,
иностранный военный инженер, под его руководством
подвели мину под стены, и Азов был взят.
Казаки после этого прислали к царю делегатов во гла-
ве с атаманом Потапом Петровым. Доложили о том, что
сделали. Просили принять Азов под покровительство,
но не назначать туда воевод, оставить его в полном рас-
поряжении казаков, чтобы он стал «вольным христиан-
ским городом». Но и этот вариант очень хорошо устраи-
вал правительство. Позволял проводить свою политику,
но избегать открытого конфликта с Крымом и Стамбулом.
Михаил Федорович лично принял казаков, для порядка
попенял за то, что Азов взят «без царского повеления».
Но наградил щедрым жалованием и отпустил с грамотой.
В ней содержались инструкции разведать, «что умышля-
ет крымский хан и ногайские мурзы». Также указывалось:
«Наблюдайте за крымцами, скажите ногаям, чтоб они,
помня прежнюю присяг у свою, шли б под нашу власть, а
мы пожалуем вам нашим царским жалованьем смотря по
вашей службе».
Мурад IV, узнав о падении Азова, был взбешен. Напра-
вил в Москву посольство «с укоризною» и обвинениями
в нарушении мира. Однако турецких дипломатов ткнули
221
носом в татарские набеги и развели руками: крымцы-то —
ваши подданные, а казаки — люди вольные, царю не под-
чиняются. Так кто же мир нарушает? Но при этом следую-
щей весной на южные рубежи выдвинулись крупные силы,
ими командовали сам глава правительства Иван Черкас-
ский и Дмитрий Пожарский. На всякий случай. Прикрыть
строительство, а если понадобится — выручать казаков.
А в это же самое время, когда донские казаки с при-
шедшими запорожцами осаждали и брали Азов, праздно-
вали победу, пересылались посольствами с царем, на Ук-
раине разыгрались совсем другие события. В Сечи коше-
вым атаманом был избран соратник и единомышленник
Сулимы Карп Павлюк по прозвищу Гудзан. Но сирома бур-
лила. Обсуждались разные варианты, чтобы вообще уйти
из Запорожья. И как уйти — на время или навсегда? Как
уже отмечалось, одна большая партия отправилась в Пер-
сию. Другая отделилась и двинулась на службу к крымско-
му хану. Через какое-то время и Павлюк рассудил, что в
Сечи оставаться опасно. Войска Конецпольского и реест-
ровые оставались поблизости. Как бы не ударили, чтобы
разделаться с участниками восстания. Он тоже повел ка-
заков на службу к хану.
Хотя там запорожцы попали вообще в запутанный пе-
реплет. У крымцев очень обострились отношения с их по-
велителем, турецким султаном. Затянувшаяся война Ос-
манской империи с Персией опять допекла татар. Тяже-
лые походы в Закавказье, повторяющиеся из года в год,
они возненавидели. Грозили свергнуть хана Джанибек-Ги-
рея, и он пошел на поводу у своих мурз. Прекратил посы-
лать туда войска. Но тем самым навлек гнев Мурада IV.
Султан сместил его и прислал нового хана, Инает-Гирея.
Перестановки на престоле вызвали смуты, и ими восполь-
зовался самый могущественный из мурз Кантемир, пред-
водитель Буджацкой орды. Она кочевала в степях, раски-
нувшихся вдоль западного берега Черного моря — в ниж-
нем Приднестровье, Добрудже (в нынешней Румынии).
Кантемир давно уже вынашивал замыслы отделиться от
Крымского ханства, стать самостоятельным властителем
и решил, что настал подходящий момент.
222
Всадников у него было много, и Инает-Гирей стал со-
бирать против мятежника большое войско. Поднял всех
своих татар, кубанскую орду, ополчения городов, вассаль-
ных черкесов, некрасовцев. Первая партия запорожцев,
явившихся в поисках службы, оказалась для него очень
кстати, Инает охотно принял их. Но... побыв некоторое
время в Крыму и изучив здешнюю обстановку, он понял,
что должен считаться с желаниями воинов и мурз. А те-
перь для него было особенно важно, чтобы татары под-
держали его. Он отписал султану, что войска в Закавка-
зье посылать не будет. Повел армию на Кантемира, разбил
его в сражении. Но тот был в родной стране, скрылся и ус-
кользал от него, отвечал ударами и мелкими наскоками.
Однако Мурад IV, получив заявление Инаета, очень
осерчал. Объявил его изменником и назначил ханом еще
одного его родственника, Бахадыр-Гирея. Отправил его в
Крым с несколькими полками янычар. Тот высадился, лег-
ко занял Бахчисарай. Ханские чиновники перепугались,
присягнули новому властителю. Но ведь Инаета в Кры-
му не было, он находился во владениях Буджацкой орды
и подчиняться указу султана отказался. У него под рукой
была армия, и мурзы сохраняли ему верность — как раз
из-за того, что этот хан не посылает их на войну с персами,
а новый пошлет. Бахадыр-Гирей тоже стал собирать вой-
ско, и казаки Павлюка прибыли уже не к Инаету, а к нему.
Бахадыр встретил их с распростертыми объятиями, вои-
ны ему требовались позарез. Дал большое жалованье, и за-
порожцы с его войском отправились на Днестр и Дунай.
Вместе с янычарами и татарами рубились против других
татар — и, как выяснилось, против своих товарищей, по-
кинувших Сечь немножко раньше. После нескольких по-
ражений Инаета его подчиненные смекнули, что враждо-
вать с турками, пожалуй, не стоит. Начали переходить к за-
конному хану. Сориентировались ли казаки, перебегали ли
к Павлюку или честно отдавали жизни в «басурманской»
междоусобице, в нашем распоряжении сведений нет.
Ну а польских властей уход запорожцев из Сечи толь-
ко порадовал. Исчезли неведомо куда — тем лучше. Хоть
223
бы насовсем! Казалось, что возобновления мятежа мож-
но не опасаться. Обстановка на Днепре успокоилась. Ос-
тались только реестровые казаки. Но их решили попроч-
нее взять под контроль. У них выдвинулся в гетманы попу-
лярный и умелый командир Василий Томиленко. Однако
панам он не нравился, его считали ненадежным. Доносили
его разговоры о притеснениях Украины, насилиях над Пра-
вославием. К реестровым направили королевских комис-
саров. Постарались сделать так, чтобы казакам они были
«поближе», возглавлял их православный магнат Адам Ки-
сель, друг митрополита Петра Могилы. Он созвал реест-
ровых на раду, обработал старшину и добился, чтобы То-
миленко сместили. Гетманом избрали полковника Савву
Кононовича, который откровенно прислуживал полякам.
Но тут как раз вернулись запорожцы Павлюка. У них
война завершилась полной победой Бахадыр-Гирея. Вой-
ска его противника были разбиты, подчинились победи-
телю. Покорились и мятежные буджацкие татары. Султан
велел доставить к себе как Инаета, так и мурзу Кантеми-
ра. Тот пробовал оправдываться, что он-то восстал про-
тив изменника — значит, был верным. Но подобные тон-
кости во внимание не приняли и удушили обоих. А казаки
шли домой довольные, окрыленные, везли заработанное
жалованье, богатую добычу. И настроения были побед-
ные, чувствовали в себе силу громить других врагов. Но
возвращались в то самое положение, из которого ушли.
Вспоминали, что замышлял Сулима, как лихо брали Кодак.
Вспоминали и предательство реестровой старшины. В Се-
чи их встретили товарищи, которые оставались на роди-
не. Здесь добавилось и новых беглых из разных мест. От
них узнавали об очередных выходках панов и католиков,
происходивших за время отсутствия. К Павлюку приехал
изгнанный Томиленко, рассказал, как с ним обошлись.
В Сечи стала нарастать волна возмущения. Загово-
рили — надо довершить то, что не удалось Сулиме. В мае
1637 г. запорожцы неожиданно нагрянули в Черкассы. Там
хранилась артиллерия реестрового войска и те пушки, ко-
торые сечевики считали своими. Захваченные у них, когда
224
взяли Сулиму и других предводителей. Теперь они забра-
ли все орудия и утащили в Сечь. Это было уже вызовом.
Реестровый гетман Савва Кононович приказал своим под-
чиненным готовиться к схватке с запорожцами, усилить
охрану крепостей, выслать дополнительные дозоры. Свой
штаб он расположил в Корсуни, слал донесения польско-
му командованию и просил прислать коронные войска,
чтобы ударить на Сечь.
Но многие реестровые стали убегать к своему люби-
мому командиру,Томиленко. А в июле Павлюк выступил
сам. Обратился с воззваниями к народу — подниматься на
защиту веры и вольностей, побивать и изгонять панов, ля-
хов, униатов, евреев. И вот тут-то полыхнул взрыв. Украину
уже допекло. Крестьяне вооружались чем попало, громили
имения шляхты. Убивали хозяев, если они попадались под
руку, панских управляющих и арендаторов. Грабили, пуска-
ли «красного петуха». Восстание распространялось быст-
ро и широко, охватило оба берега Днепра. Войско Павлю-
ка двинулось вдоль Днепра, заняло ряд городов. А в Кор-
сунь, гетманскую ставку, отряд запорожцев сумел скрытно
забраться ночью. Савву Кононовича и предателей-старшин
захватили в постели. Приговорили к смерти и расстреля-
ли. Павлюк провозглашал, что надо объединиться с дон-
скими казаками и перейти под власть царя.
Но правительство уже получало тревожные сигна-
лы, тоже готовилось. А теперь отреагировало сразу же.
На Украину двинулось королевское войско. Оно обраста-
ло шляхтой, отрядами магнатов. Сейчас-то они не медлили,
съезжались дружно — защищать собственные имения. Ко-
мандование армией приняли коронный гетман Станислав
Конецпольский и польный гетман Потоцкий. Удалось удер-
жать в повиновении и часть реестровых. Вместо казненно-
го Кононовича гетманом над ними поляки поставили Иль-
яша Караимовича по прозвищу Армянчик. Хотя он был не
армянином, а то ли крещеным евреем, то ли караимом.
Большинство крестьянских повстанцев не уходило
далеко от родных сел — ограничивались тем, что разоря-
ли усадьбы «своих» панов и занимали соседние местеч-
22
ки. Конецпольский и Потоцкий решили поначалу не от-
влекаться на них, истребляли только тех, кто попался по
пути. Сочли, что первым делом надо выкорчевать корень
мятежа, уничтожить казачье ядро Павлюка и Томилен-
ко. Повели армию прямо на них. Столкновение произош-
ло под Кумейками возле Чигирина. Запорожцев атакова-
ла наемная пехота, шляхетская конница. Они отбивались,
огородились таборами из телег, окапывались. Но их окру-
жили, положение стало тяжелым.
Тем не менее они трижды прорывали кольцо. Тремя
партиями сумели выйти. Стали отступать. Возле местеч-
ка Боровица под Черкассами поляки догнали их и вновь
окружили. Осадили по всем правилам военного искусст-
ва. Оцепили казачьи окопы своими. Отрезали казаков от
воды. Повстанцы изнемогали, среди них начались разлад,
свары, взаимные обвинения. Паны воспользовались, пред-
ложили переговоры. Обещали прощение и милости, если
принесут повинную. Старшина и многие казаки настояли,
чтобы Павлюк согласился обсудить с Конецпольским эти
условия, а поляки гарантировали ему и сопровождающим
полную безопасность. Но когда Павлюк, Томиленко и Ли-
хой явились на переговоры, их схватили. А казакам объ-
явили, что они должны подписать новый договор, дать
клятву повиноваться королю, и их отпустят.
Повстанцы разделились. Одни не верили врагам,
указывали, что они уже нарушили слово. Ринулись про-
рываться. Другие вспоминали, что 12 лет назад, во вре-
мя восстания Жмайла, казаков помиловали именно та-
ким образом, когда они заключили Кураковский договор
и принесли присяг у. Послушались, прекратили сопротив-
ление. Но как только они сложили оружие, поляки на них
набросились, многих перебили, остальные разбегались
кто куда. Павлюка, Томиленко и Лихого отвезли в Варша-
ву, подвергли зверской казни. А польская армия занялась
зачистками мятежных районов. Украину было решено на-
казать самым свирепым террором, чтобы навсегда отбить
мысли о бунтах. Карательные отряды прочесывали стра-
ну. Восставшие села сжигали, жителей казнили поголовно.
226
Если село осталось мирным, но кто-то из крестьян ушел к
повстанцам, казнили их семьи и сжигали хаты.
Конецпольский приказывал подчиненным: «Вы долж-
ны карать их жен и детей, и дома их уничтожать, ибо лучше,
чтобы на тех местах росла крапива, нежели размножались
изменники его королевской милости и Речи Посполитой».
Потоцкий, согнав на расправу виновных и заподозрен-
ных, насмехался и угрожал: «Теперь я сделаю из вас воско-
вых». За отрядами оставались пепелища с лужами крови,
на деревьях болтались тысячи повешенных. Вся дорога от
Днепра до Нежина была уставлена кольями с насаженны-
ми на них телами крестьян, женщин, подростков.
Сейм в 1638 г. принял «Ординацию» о чрезвычайном
режиме на Украине. Здесь размещались на постой корон-
ные войска, все управление передавалось польским чи-
новникам. Уход на Сечь карался смертью. Реестровых ли-
шали всех привилегий, дарованных прежними королями,
их начальники становились не выборными, а только на-
значаемыми. Требовалось еще раз проверить их числен-
ность, чтобы не превышала 6 тыс. А в будущем преду-
сматривалось вообще упразднить казачье войско, пере-
вести казаков на положение крестьян. Но сейчас казаков
Ильяша Караимовича тоже привлекли к расправам. Пус-
кай подтверждают свою лояльность. Им приходилось ру-
бить головы мужикам и детишкам, надевать петли на шеи
чьим-то женам и матерям. Зато ощутимая награда — за -
бирай пожитки казненных, если они не очень ценные и их
не взяло начальство. Хотя это привело к тому, что отря-
ды Ильяша стали резко уменьшаться — многие реестро-
вые стали убегать.
А бесчинства карателей вызвали новую вспышку вос-
стания. Как сообщает украинский летописец, «видя коза-
ки, что ляхи умыслили их всех вырубить, паки поставили
гетманом Остряницу» — Якова Острянина. На Левобере-
жье, в приграничных районах, куда не дошли каратели, он
стал собирать уцелевших казаков. И сечевиков, и реестро-
вых, переходивших к нему. Да и крестьянские повстанцы
уже поняли, что их ждет. Бросали родные села, стекались
227
к казакам, чтобы держаться вместе. Острянин стал фор-
мировать единое войско. Выступил на помощь крестья-
нам Киевщины и Полтавщины.
Но Потоцкий узнал о новом эпицентре восстания,
отозвал свои отряды из карательных рейдов и двинулся
на казаков. Упорное сражение под Голтвой повстанцы вы-
играли. Потоцкий понес большой урон и отступил к Луб-
нам, запросил помощи у Конецпольского, зачищавшего
Правобережье. А Острянин ринулся добить неприятеля,
но и поляки защитили свой стан полевыми укрепления-
ми, выставили орудия. При атаках казаков крепко повы-
били, они решили отходить. Тем временем к Потоцкому
подтягивались отряды подмоги, его войско оправилось от
потерь, увеличивалось, и он выступил в преследование.
Повстанцы, измученные непрестанными боями, ос-
тановились лагерем в устье реки Сулы, и здесь поляки
их настигли. Взять казаков было нелегко. Они не толь-
ко огородились возами, но и вырыли вокруг своего рас-
положения окопы, насыпали земляные шанцы, расстави-
ли пушки. Приступы неприятелей стойко отбивали. Но
Потоцкий обложил их и не уходил, повторял нападения,
бомбардировал из орудий. Казаки держались больше ме-
сяца. Но припасы у них иссякли, стали голодать. А вой-
ско у Острянина собралось разношерстное, опять начал-
ся разлад и раздоры. Те, кто потверже, требовали проры-
ваться — если даже не спастись, то погибнуть в бою. Но
большинство пало духом, склонялось сдаваться, просить
помилования.
Острянин собрал вокруг себя 3 тыс. самых энергич-
ных и боевых. Повел их в конную атаку. Для поляков она
стала неожиданной, казаки проломили окружение и уска-
кали, гетман повел их за границу, в Россию. Через некото-
рое время сумела вырваться еще одна партия, под коман-
дованием Дмитрия Гуни. Участь тех, кто не захотел идти
с ними, была трагической. Они выбрали новым гетманом
Путивца. Но выбрали только для того, чтобы выдать его
полякам и такой ценой заслужить прощение. Что ж, По-
тоцкий не отказался. Принял делегацию повстанцев, со-
228
гласился прекратить боевые действия. Выслушал покаяния
и извинения. Когда привели Путивца, Потоцкий приказал
его расстрелять. Остальным велел оставить победителям
свой обоз и разоружиться. Но едва мятежники покинули
укрепления, складывая оружие, коронный гетман бросил
на них шляхту и солдат. Перерубили всех до единого.
Казаки, не попавшие в эту мясорубку, были полностью
деморализованы. Избрали гетманом Гуню, вступившего с
Потоцким в переговоры. Он уже соглашался на любые ус-
ловия, которые ему диктовали. Даже принял назначенных
поляков на посты казачьих полковников. К королю с прось-
бой о помиловании казаков послали чигиринского сотника
Богдана Хмельницкого. Вроде бы договорились, Владислав
обещал амнистию. Но... паны не утвердили решение коро-
ля. Они понесли большие убытки, жаждали мести. Пришли
к выводу, что конец восстания надо ознаменовать показа-
тельной кровавой акцией. Чтобы и варшавская публика ви-
дела триумф Польши, и Украина однозначно поняла — она
покорена по праву силы. Гуня был соратником Павлюка,
помощником Острянина. Значит, виновен...
Он поехал в Варшаву для принесения присяги коро-
лю, его сопровождали киевский сотник Кизим и большая
свита. Но в столице всю делегацию арестовали. Гуню, Ки-
зима и его сына посадили на кол, других казаков четверто-
вали или повесили на крючьях под ребро. Такие зрелища в
Польше ценились (как и во всей Западной Европе). Полю-
боваться собрался варшавский высший свет, знать прие-
хала с женами, детьми, кавалеры занимали дамам места,
чтобы лучше было видно. Но на Украине известие о ве-
роломной расправе вызвало еще один рецидив восстания.
Его возглавил Полторакож ух. Хотя он старался держать-
ся подальше от польских войск, стал собирать казаков на
реке Мерло — на самой границе с владениями крымско-
го хана. Потоцкий услышал об этом, отправил свои пол-
ки. Когда казаки узнали, что на них идут каратели, то сра-
жаться больше не осмелились, сразу разбежались. Но и
полякам пришлось не сладко. Дело было уже зимой, мно-
гие погибли в степях от морозов.
229
Бедствия Украины дополнило размещение на постой
коронных войск. Солдаты вели себя, как в чужой завое-
ванной стране. Грабили, хулиганили. Днепр правительст-
во наконец-то взяло под контроль. Заново отстроили Ко-
дак. Сечь была разрушена. Правда, построили другую, но
место для нее выбрали поляки, возле переправы у Ники-
тинского рога (возле нынешнего г. Никополя). Она пред-
назначалась сугубо для сторожевой заставы, там дежури-
ли реестровые и польские солдаты.
Многие казаки и поселяне эмигрировали, уходили
на Дон, в Россию. На Дону присоединялись к землякам и
их потомкам, переселившимся сюда раньше. Разрастался
Черкасский городок, стал самым большим на Дону. А взя-
тие Азова дало казакам великолепную базу для их промы-
слов. В 1638 г. отмечался самый массированный выход в
море. Турки писали о тысяче лодок. Очевидно, преувели-
чивали, ведь это означало бы севершенно нереальное для
той эпохи количество казаков: 0–70 тыс. Но ясно, что по-
ход был очень масштабный. Отряды казаков рассеялись
по Черному морю, топили суда. Погромили все порты на
южном берег у — Трапезунд, Синоп, Ризе. Однако на об-
ратном пути турецкий флот перекрыл Керченский про-
лив. Стаи лодок атаковали его, но капудан-паша дейст-
вовал умело, расстреливал их артиллерией, не позволяя
приблизиться вплотную, много казачьих судов разбил и
потопил. С тех пор казаки перестали действовать столь
многочисленными флотилиями, выходили в набеги не-
большими отрядами.
Султан Мурад IV не мог сразу же предпринять реши-
тельные меры по возвращению Азова, он со своей арми-
ей осаждал Багдад. Но приказал отбить город крымскому
хану, пашам Кафы, Темрюка, Тамани. Все внимание турок
и татар, все их силы в Причерноморье оказались отвлече-
ны Азовом. А русское правительство смогло беспрепятст-
венно строить Белгородскую засечную черту. Для ее охра-
ны зазывали переселяться служилых казаков из Болхова,
Орла, Тулы, Рязани, теперь эти места становились глубо-
ким тылом. Использовали также 4 драгунских полка, соз-
230
данных перед Смоленской войной, а из жителей пригра-
ничья сформировали еще 4 полка драгун.
А к православной Малороссии царь показывал друж-
бу и уважение. Пусть видит, что русские вовсе не враги для
нее. В том же самом 1638 г., когда там усмирялись восста-
ния, разгуливали каратели, Михаил Федорович даровал
украинским казакам (но не полякам!) право беспошлинно
торговать в Курске и еще нескольких порубежных горо-
дах. Россия давала пристанище и многочисленным бежен-
цам. Польские послы Стахорский и Раецкий жаловались
царю, что в его владения ушло 20 тыс. человек. Предъяви-
ли претензии: «Царь де их на службу принимает, а надоб-
но было бы, чтобы и колы те уже подгнили, на которых
они бы посажены были».
Но в данном отношении правительство и государь за-
нимали принципиальную позицию, выдавать беглецов от-
казались. Обречь православных страдальцев на расправу
пожертвовать ими для «поганых» католиков было бы не-
простительным грехом. А умелые воины и землепашцы
были как нельзя кстати для освоения и защиты пригра-
ничных земель. Им выделялось жалованье, помощь для
обзаведения хозяйством. Размещать их стали уже за пре-
делами новой системы засечных укреплений, еще южнее.
Заселялось предполье оборонительной системы. Казаки
прикрывали ее, становились еще одной, передовой лини-
ей обороны. Готовилась почва для дальнейшего продви-
жения на юг.
Для Остряницы и его отряда была построена кре-
пость Чугуев, от них пошли чугуевские казаки. Заселя-
лись украинскими беженцами и новые крепости Харьков,
Сумы, Ахтырка, Изюм — возникали общины харьковских,
сумских, ахтырских, изюмских казаков. Селили их слобо-
дами. В России такой статус имели поселения, освобож-
денные от налогов. Поэтому здешние места стали обозна-
чать «Слободской Украйной», сами малороссы называли
их Слобожанщиной. Но принадлежала она не Речи Поспо-
литой, а русскому царю.
231
БОГДАН ХМЕЛЬНИЦКИЙ
В 1639 г. Турция заключила мир с Ираном. На оче-
реди у Мурада IV был Азов. Но султан заболел и вскоре
умер. В Стамбуле между группировками вельмож закипе-
ла борьба за власть. Победили великий визирь Мухаммед-
паша и мать султана, вытащили из «клетки» брата Мурада,
Ибрагима. Но повторилась та же история, что с с ултаном
Мустафой. Ибрагим провел в «клетке» 17 лет и повредил-
ся умом, заслужил прозвище Безумного. Он кидал золо-
тые монеты рыбам вместо корма. Не хотел осязать ниче-
го, кроме мехов, — и пришлось ввести особый налог на
покупку в России соболей, чтобы обить стены в его поко-
ях. А особенно был неравнодушен к толстым женщинам,
чем крупнее — тем лучше. По всей империи поскакали
специальные гонцы, разыскивая для властителя массив-
ных дам. Когда нашли и привезли ему армянку невероят-
ных габаритов, Ибрагим впал в полный экстаз. Не мог на-
любоваться на ее прелести, осыпал ее богатствами и... на-
значил правительницей Дамаска.
За всеми этими делами поход на север состоялся
только в 1641 г. Под командованием Гассана-паши к Азо-
ву двинулся огромный флот, армия доходила до 180 тыс.
человек, артиллерия насчитывала 129 тяжелых орудий, 32
мортиры и 674 легкие пушки. Азовом планы не ограни-
чивались, реанимировались проекты времен Селима Пья-
ницы: наступать на Дон, прогнать казаков, прорваться на
Волгу, вызвать восстание мусульманских народов, присое-
динить Астрахань, Казань. В Азове находилось 367 каза-
ков, из них 800 женщин. Но они приняли бой. Выдержали
3 месяца осады, 24 штурма. Запорожцы в «Азовском си-
дении» тоже участвовали — из тех, кто брал город вместе
с донцами, многие остались здесь. Помогали другие каза-
ки, вели вокруг турок партизанскую войну, провели в кре-
пость подкрепление. А когда крымцы отпросились погра-
бить и собрать продовольствие, они столкнулись с ратью
князя Пожарского, выдвинутой на юг, были крепко поби-
232
ты. На праздник Покрова Пресвятой Богородицы изму-
ченные и поредевшие защитники Азова решили проры-
ваться. Но случилось чудо. Турки понесли страшные поте-
ри и этой же ночью под покровом тумана стали отходить
к кораблям. Казаки воодушевились, бросились в погоню,
стали бить их. У врагов возникла паника. Они бросались в
море, переворачивали переполненные лодки, тонули. По-
ход обернулся для них полным разгромом.
Однако после перенесенных испытаний и донцы осоз-
нали — своими силами им город не удержать. Обратились
к Михаилу Федоровичу, просили принять Азов «под госу-
дареву руку». На Дон поехала столичная комиссия, осмот-
рела крепость и выдала заключение — города фактически
нет, башни и стены снесены до основания, быстро восста-
новить их невозможно. А царь созвал Земский собор. Де-
легаты от разных городов и сословий взвесили все «за» и
«против» и постановили: Азов в подданство не брать, но и
казаков в обиду не давать. В 1642 г. к развалинам прибыла
свежая т урецкая армия, ее возглавил сам великий визирь.
Но казаки разрушили остатки укреплений и ушли. Насту-
пать дальше на Дон паша не рискнул. Предпочел отрапор-
товать о «победе» — он «овладел городом».
А за то время, пока казаки отвлекали на себя крымцев
и османов, по русским границам было построено 2 но-
вых крепостей, между ними протянулись сплошные валы,
рвы, засеки. Россия увеличила свои владения обширными
областями черноземья.
Турки все же желали расквитаться с Доном, гото-
вились к наступлению. Восстанавливали Азов, завози-
ли туда запасы. Казаки доносили в Москву, что не в со-
стоянии «противиться совокупной силе турской и татар-
ской». Но царь поступил в согласии с решением Земского
собора — казаков взять под покровительство и защищать.
В 1643 г. на Дон прибыли государевы воеводы с отряда-
ми войск. Хотя к казачьим вольностям правительство по-
дошло очень деликатно. Автономия и традиции войска
Донского были полностью сохранены. В самоуправле-
ние казаков Москва не вмешивалась и воеводам на Дону
233
вмешиваться запрещала, мало того, они находились в под-
чинении атаманов. Им предписывалось действовать «за
одно с казаками под атаманским началом». Михаил Федо-
рович признал даже традиционное донское право не вы-
давать беглых. Только в письмах к казакам просил, что-
бы этих беглых во избежание недоразумений не включали
в посольства в Москву. И чтобы им не давали «государе-
ва жалованья», поскольку оно начисляется из расчета на
«старых казаков». Местом пребывания русского гарнизо-
на стал Черкасск, он превратился в войсковую столицу.
Вот так произошло воссоединение России и Дона.
Но отношения с Турцией обострились. А в Польше
сразу возбудилась воинственная антироссийская партия,
ее возглавлял Иеремия Вишневецкий. Она требовала рас-
торгнуть мирный договор с царем, начать войну. Вишне-
вецкий и его единомышленники с помощью реестровых
казаков устроили провокацию, было уничтожено крым-
ское посольство, возвращавшееся из России. А польские
дипломаты в Стамбуле осаждали с ултана и великого визи-
ря, подталкивали выст упить на русских, обещая союз Речи
Посполитой. В этой опасной ситуации мастерски сработа-
ла московская разведка. В Молдавию был направлен мо-
лодой дворянин Афанасий Ордин-Нащокин. Для видимо-
сти он поступил на службу к господарю Василию Лупулу,
сумел подружиться с ним, расположил к себе молдавских
бояр, склоняя к сотрудничеству с Россией. Через Лупула в
Стамбул была передана истинная информация об убийст-
ве крымских послов. Ордин-Нащокин создал сеть инфор-
маторов в Османской империи и Речи Посполитой, в этом
ему очень помогли православные братства. Удалось выяс-
нить, что «партия войны» в Варшаве не так сильна, как хо-
чет казаться. А польская дипломатия тужится натравить
турок на Россию, чтобы самим остаться в стороне. Сведе-
ния об этом тоже пошли и в Стамбул, и в Москву.
А в 164 г. умер царь Михаил Федорович. На пре-
стол взошел его юный сын Алексей Михайлович. Татары
и турки решили воспользоваться моментом. В июле, ко-
гда в России еще звонили погребальные колокола, корпус
234
конницы крымского царевича Девлет-Гирея Нуреддина
скрытно пробрался на донские земли и ночью налетел на
Черкасск. Но служба у казаков и стрельцов была налаже-
на хорошо. Захватить себя врасплох и перерезать они не
позволили. Штурм отразили, многих атакующих положи-
ли на месте. Атаманы Петров, Васильев, воеводы Конды-
рев и Красников вывели 7 тыс. своих воинов, погнались за
татарами. Крымцы попытались заманить их под удар, по-
вернули к Азову, а там уже был наготове турецкий паша,
вывел 6 тыс. янычар и конницы. Навалились на русских
вместе. Но казаки и стрельцы отбили все атаки. Пашу за-
ставили отступить в город, а крымцев гнали и трепали до
самого Перекопа.
Государь Алексей Михайлович, получив донесение о
победе, похвалил черкасских нчальников и их подчинен-
ных, пожаловал «нашему Донскому Войску, атаманам и
казакам, нашего царского величества знамя». Туда были
отправлены дополнительные контингенты ратников под
командованием Семена Пожарского — племянника спа-
сителя Москвы. Но оборону Дона царь и бояре решили
укрепить и другим способом. Ведь городки там были еще
редкими, места — безлюдными, численность казаков со-
ставляла не больше 1–17 тыс. В 1646 г. Алексей Михайло-
вич издал указ, официально дозволивший вольным людям
всех сословий уходить на Дон. При этом молодой царь,
как и его отец, не покушался на самостоятельность каза-
ков, согласился и с законом: «с Дона выдачи нет». Дьяк
Котошихин писал: «А люди и крестьяне, быв на Дону хоть
одну неделю или месяц, а случится им с чем-нибудь в Мо-
скву отъехать, и до них впредь дела не бывает никому, по-
тому что Доном от всех бед освобождаются».
В Стамбуле тоже учитывали, что царь на Руси новый
и ему всего 17 лет. Когда к султану приехало посольство
Алексея Михайловича, великий визирь Мухаммед-паша
грозно наехал на русских дипломатов. Требовал свести
казаков с Дона, грозил войной. Не т ут-то было. Послы
твердо заявили, что об изгнании казаков даже речи быть
не может, а вот с Крымом Москва поддерживает отноше-
23
ния только благодаря «дружбе» с султаном, и отныне лю-
бые враждебные вылазки не останутся без ответа. Слова
подкрепили делом — летом 1646 г. Алексей Михайлович
повелел готовиться к походу на Крым. Собирались вой-
ска, в Воронеже строились лодки и струги.
Турки об этом узнали от пленного казака, под пыткой
он сообщил, что в Воронеже сооружают 00 стругов и 300
в Черкасске. Очевидно, он преувеличил, запугивая сво-
их мучителей, но в Стамбуле пришли в ужас. Великий ви-
зирь бушевал. Требовал от послов, «если хотите живыми
быть», послать гонцов и остановить нападение. Но шумел
он только для видимости. Русские приготовления произ-
вели на турок должное впечатление. Покипятившись, Му-
хаммед-паша согласился подписать мирный договор, при-
знал включение Дона в состав России, от султана полетел
приказ в Крым прекратить набеги на русские владения.
Хотя на самом-то деле и Москва не испытывала никакого
желания сражаться. Подготовка к войне была лишь мас-
штабной демонстрацией, и своей цели она достигла. Ту -
рок пуганули, обстановку разрядили, и царь «смилости-
вился», отменил поход.
А Украину в ходе подавления восстаний настолько
круто вырезали и затерроризировали, что она не осме-
ливалась поднять голову целых 10 лет. Если Россия гото-
ва была воевать за своих казаков, то Запорожской Сечи в
этот период фактически не существовало. Точнее, Сечь-то
была, новая, «Никитинская». Но ее превратили в обычное
пограничное укрепление. В ней дежурил польский гар-
низон с отрядом реестровых. Неподалеку высились баш-
ни крепости Кодак. Наблюдали за степью и за тем, чтобы
запорожцы не собирались в здешних краях, не устроили
себе другое гнездо. А Запорожский Кош разогнали. При-
чем без вольных казаков поляки не справлялись с охраной
границ. Вскоре после кровавого усмирения восстаний, в
1640 г., татары прокатились по окрестностям Переяслава,
Корсуня и Полтавы, совершенно беспрепятственно угна-
ли массу людей и скота. Но с подобными «издержками»
паны мирились. Главное — не стало очага сопротивления.
236
Толпы запорожской сиромы некоторое время коче-
вали по окрестностям. Понимая, что надежд на лучшее
не предвидится, кто-то расходился, пристраивался в го-
родах и селах, нанимался в батраки. Другие перетекали в
российские владения, на Слобожанщину, на Донец. А тех,
кто оставался в Запорожье, в 1642 г. стал собирать вокруг
себя Матвей Гулак. Предложил идти на службу к султану.
Его выбрали гетманом, и он увел большой отряд. Турки
приняли казаков, им снова требовались воины для возоб-
новившихся разборок с персами. В составе войска Дже-
зар-паши казаки отправились в Закавказье. Участвовали в
сражениях и штурме Еревана. Вместе с турками и татара-
ми рубили иранцев, убивали и грабили армян. Многие за-
порожцы сложили там свои головы неведомо за что. Не-
мало покосили и болезни. Остатки отряда вернулись на
родину — по инерции, вроде как «домой».
А магнаты воспринимали тишину и успокоение по-
своему — народ покорился, протестовать больше не сме-
ет. Они обнаглели, уверились в своем всемогуществе и
вседозволенности. Русский (т.е . малороссийский) язык в
официальном обиходе вообще не признавался. В судеб-
ных, административных учреждениях, в документах дол-
жен был употребляться только польский язык. Наши исто-
рики в XIX в. взахлеб превозносили польские «свободы»,
«магдебургское право» городов, закрывая глаза на то, что
в Речи Посполитой «свободы» касались лишь узенькой
верхушки общества. Она действительно могла вытворять,
что желала нужным. Гнет на крестьян еще больше возрос.
В Поднепровье барщина дошла уже до 4 дней в неделю.
Малейшие проявления недовольства жестоко карались.
Например, черкасский подстароста Смярковский «за не-
послушание» выкалывал крестьянам глаза. А о каком ма-
гдебургском праве можно говорить, если из 323 городов и
местечек Киевского и Брацлавского воеводств 261 нахо-
дились в частном владении! У тех же Конецпольских, За-
славских, Вишневецких и иже с ними.
По польским законам паны имели право торговать
беспошлинно. А товары для них производили «хлопы».
237
Магнаты могли продавать их гораздо дешевле, чем город-
ские ремесленники и купцы, они не выдерживали конку-
ренции, разорялись. Винокурение, пивоварение, добыча
руды, производство поташа считались монополиями ко-
роны. Но король свои монополии раздал панам за долги,
за те или иные услуги. Впрочем, мы уже упоминали, что
не сами паны занимались своей торговлей, курили вино,
варили пиво, налаживали производство на рудниках и в
мастерских. Для этого были арендаторы, евреи. Вот для
них-то настало «золотое» время. Их общины на Украине
разрастались. Там, где пристраивался один, вскоре оказы-
вались его родственники, друзья, родственники друзей.
Под эгидой панов они тоже чувствовали себя всесиль-
ными, подбирали к рукам торговлю, промыслы. Совре-
менник писал: «Жиды все казацкие дороги заарендова-
ли и на каждой миле понаставили по три кабака, все тор-
говые места заарендовали и на всякий продукт наложили
пошлину, все казацкие церкви заарендовали и брали по-
боры». Да и церкви тоже. Ведь они стояли на панской зем-
ле. Значит, считались панской недвижимостью, попадали
под контроль арендаторов. Магнаты, издеваясь над пра-
вославными, поощряли выходки евреев, а они даже здесь
делали «гешефт», обложили церковные службы особыми
выплатами. Еще и вошли во вкус выпячивать таким спо-
собом свое превосходство. Кочевряжились и торговались,
открыть ли церковь для службы и за какую сумму? Теши-
ли самолюбие, заставляя христиан унижаться перед со-
бой. Монополизировали даже выпечку просфор, метили
их и проверяли, чтобы литургия служилась на их просфо-
рах. Арендаторы пользовались и панским правом жизни и
смерти, проявивших возмущение по их доносам отправ-
ляли на виселицу.
В народе еще жила вера в «доброго короля» Влади-
слава, но у него фактически не было власти. Выполнял то,
что решат паны в сенате и на сейме. Сигизмунд в попыт-
ках удержать хоть какую-то самостоятельность цеплялся
за поддержку Ватикана и германских Габсбургов. Но по-
сле вступления в Тридцатилетнюю войну Франции и Шве-
238
ции в ее ходе наступил перелом. Габсбургов били и тесни-
ли протестанты. По мере поражений католиков у римских
пап поубавилось могущества и самоуверенности. Зато на-
бирала вес Франция. Во главе ее правительства умершего
Ришелье сменил кардинал Мазарини. Но он был учеником
и помощником Ришелье, проводил ту же самую линию —
вывести Францию на роль европейского лидера, подтяги-
вать под ее влияние другие страны.
В дипломатические сети Мазарини попала и Польша.
Послы кардинала зачастили в Варшаву, подкупали вель-
мож, не жалея золота, предлагали дружбу. Владислав с ра-
достью пошел на сближение. Франция могла очень многое.
Ее союзницами были Турция, Швеция, Венгрия, она созда-
ла под своей эгидой Рейнскую лигу из мелких германских
государств. Когда у короля умерла жена из австрийско-
го дома Габсбургов, он сосватал французскую принцессу,
герцогиню Невэрскую Марию Луизу Гонзага. Ей было уже
34 года, по тогдашним понятиям в девках она очень «заси-
делась». А в Польшу принесла чисто французские нравы,
двор королевы стал, мягко говоря, не слишком пристой-
ным местом. Но Владислав на такие «мелочи» закрывал
глаза, да и сам в апартаментах жены появлялся нечасто.
Главным он считал политический результат. Укрепить с
помощью французов собственные позиции.
Для налаживания дружбы король использовал и ка-
заков. В ходе Тридцатилетней войны Франция очередной
раз сцепилась с Испанией и Англией, и Владислав послал
Мазарини корпус из 2400 воинов — в их числе казаков
было 2 тыс. Конечно, такое небольшое войско могло ока-
зать помощь чисто символическую. Продемонстрировать,
что король готов быть французским союзником. Казаки
пробыли во Франции два года, участвовали в осаде Дюн-
керка. Одним из них был сотник Богдан Хмельницкий —
впоследствии в разговоре с французским послом он на-
звал принца Конде своим бывшим военачальником.
Происхождение самого Богдана спорное, с уществу-
ют разные версии. Некоторые исследователи возводят его
род к польскому воеводе Венцеславу Хмельницкому — он
239
был одним из тех, кто организовывал казаков в XVI в., из-
бирался гетманом в 134 г. Другие доказывают происхо-
ждение из шляхтичей. Хотя спорят, от какого города или
местечка пошла такая шляхетская фамилия — от Хмель-
ника, Хмелева, Хмелива, Хмелевки? Впрочем, сторонни-
кам данной версии приходится подкреплять ее еще и дру-
гими гипотезами. Что предок-шляхтич женился на про-
столюдинке, и при этом, по польским законам, он и его
потомки потеряли дворянство. Или совершил некое пре-
ступление, утратив дворянство из-за приговора к «инфа-
мии» — «лишению чести». Но подобные умозрительные
построения никакими документами не подкрепляются и
выглядят крайне сомнительными: Зборовский, Лисовский
и прочие преступники на подобные приговоры плевали,
продолжали числиться в «благородном сословии».
Да и само дворянское происхождение вполне может
относиться к области фантазий. Не исключено, что фами-
лия Хмельницкий пошла от обычного казачьего прозви-
ща, связанного со словом «хмель». Если же брать подтвер-
жденные факты, то известно, что отец Богдана, Михаил
Хмельницкий, был казачьим командиром, служил чиги-
ринскому старосте Станиславу Конецпольскому и был у
него на хорошем счету. Магнат за отличия щедро награ-
дил его, произвел в сотники, подарил богатый хутор Су-
ботов недалеко от Чигирина. Михаил Хмельницкий сумел
дать сыну блестящее образование, Богдан учился в школе
Киевского православного братства, а потом окончил еще
и иезуитскую коллегию в Ярославе.
В 1620 г. он участвовал в трагической битве под Це-
цорой, его отец погиб вместе с коронным гетманом Жол-
кевским. А Богдан два года провел в татарском плену, был
выкуплен родственниками. Стал хозяином хутора, отли-
чился на Смоленской войне, спас самого короля. Полу-
чил чин сотника в реестровом войске. Богдан участвовал
и в восстаниях 1637–1638 гг., но ему повезло, он избежал
расправы. Очевидно, благодаря заступничеству короля и
Конецпольского коронный гетман помнил его отца и це-
нил сына. Невзирая на постановление относительно ко-
240
мандных постов у реестровых казаков — назначать на них
только польских шляхтичей, Хмельницкий сохранил чин
сотника. А со временем даже возвысился, стал войско-
вым писарем — начальником штаба при реестровом гет-
мане (впрочем, такое исключение делалось еще для ряда
казачьих старшин). Что ж, Хмельницкий был благодарен
своим покровителям. Служил хорошо, верно. Первая суп-
руга родила ему троих сыновей и нескольких дочерей, а
когда она умерла, Богдан полюбил красавицу-полячку
(причем шлахтянку) Елену, взял ее в дом как жену.
Однако в Речи Посполитой положение, которого он
достиг, значило совсем не много. Засилье вельмож приве-
ло к тому, что не только простолюдины, но даже мелкие
шляхтичи оказались совершенно беззащитными. Их мог-
ли разорить судами или просто погромить. В 1630–1640-
х гг. «прославился» Самуил Лащ, совершавший с воо-
руженным отрядом наезды на хутора и имения. По сви-
детельствам современников, он «насильничал, убивал,
отрезал уши и носы, уводил девушек и вдов и выдавал их
замуж за своих подручных, вместе с ним участвовавших
в грабежах». Суд 236 раз приговаривал Лаща к баниции
(изгнанию), и 37 раз к инфамии (лишению чести). А он...
издевательски появился при королевском дворе в шубе,
подшитой судебными приговорами. Потому что за ним
стоял Конецпольский, который его руками разорял и сго-
нял с земель всякую «мелочь», округляя владения. Так что
Лащ мог не опасаться за свою безнаказанность.
Шляхта разделилась. Многие смирялись, шли при-
служивать панам. При их дворах жить было сытно и весе-
ло, куда лучше, чем в собственном нищем хозяйстве. Дру-
гие все еще цеплялись за «свободы» и видели выход в том,
чтобы усилить власть короля. Он должен навести поря-
док и обеспечить законность, ведь теоретически мелкие
дворяне были равноправными с магнатами. Владислав и
канцлер Оссолинский исподволь поддерживали подоб-
ные настроения, и в противовес «панской» партии фор-
мировалась «королевская».
А примирение Турции с Россией откликнулось в Поль-
ше самым неожиданным образом. Османская империя
241
уже три года пыталась отобрать у Венеции остров Крит.
Венеция в ту эпоху была не только итальянским городом.
Это была очень большая и богатая торговая республика.
Ей принадлежали славянские области на Адриатическом
побережье, многие острова в Средиземном море, она име-
ла многочисленный флот, нанимала значительные армии,
и турок на Крите тормознули. Но когда планы наступле-
ния на Дон были похоронены, султанское правительство
решило перебросить туда основные контингенты своих
войск. Тогда и Венеция стала искать союзников. Она обра-
тилась к Польше. Приглашала выступить против Осман-
ской империи, обещала за это платить крупные субсидии.
Королю и Оссолинскому идея понравилась. Победа
позволила бы избавиться от ежегодной дани крымскому
хану, закрепить за собой Молдавию. А сама по себе вой-
на сулила неплохие перспективы во внутренней политике.
Шляхту привлекут жалованье за венецианский счет, до-
быча, присоединенные земли, а король возглавит армию,
мелкое дворянство сплотится вокруг него, укрепит его
позиции. Но Владислав и канцлер понимали — как раз из-
за этого «панская» партия ни за что не поддержит пред-
ложение, обязательно провалит на сейме. Вопрос о войне
они даже не стали выносить на обсуждение. Но посовеща-
лись между собой, и родился план провокации. Напустить
на турок казаков. Султан разгневается, сам объявит вой-
ну, и Речи Посполитой придется в нее вступить независи-
мо от желаний магнатов и капризов сейма.
В Варшаву тайно пригласили гетмана реестрового
войска Запорожского Барабаша, полковника Ильяша Ка-
раимовича и войскового писаря Хмельницкого. Принял
их сам король, приватно, без лишних свидетелей. Друже-
ски беседовал с ними и поставил задачу : вспомнить бы-
лые годы, собрать казаков, построить чайки и совершить
набег на турецкие берега. Владислав предупредил, что
дело надо держать в секрете, выдал письменную грамоту,
«привилей». Хотя, в нарушение закона, скрепил его не го-
сударственной, а своей личной, королевской печатью. За
исполнение столь важного поручения Владислав пообе-
242
щал убрать с Украины коронные войска, увеличить реестр
до12,атоидо20тыс.
Казачьи начальники поехали домой взволнованные,
озабоченные. Но они были себе на уме. Они же прекрас-
но представляли, кто в стране истинные хозяева. Если они
окажутся крайними, сможет ли король защитить их? Да и
имеет ли смысл рисковать ради Владислава? С практиче-
ской точки зрения гораздо выгоднее было подстраивать-
ся к панам, заслуживать их благоволение. Приехав в центр
реестрового войска, Чигирин, Барабаш и Ильяш сразу на-
правились к чигиринскому старосте Александру Конец-
польскому и рассказали ему о полученном предложении.
По другим каналам магнаты тоже получали информацию,
что король замыслил самостоятельный шаг, без их ведо-
ма. Разразился скандал. Владислава заставили отказаться
от альянса с Венецией, отменить любые приготовления.
И только один из казачьих предводителей, Хмельниц-
кий, сохранил верность королю. Загорелся все-таки вы-
полнить его задание. Зазвал к себе в гости Барабаша, уст-
роил застолье. Подбил посоревноваться, кто кого пере-
пьет. Сам при этом хитрил, жульничал, а гетман совсем
поплыл. Хмельницкий послал к нему домой слугу — дес-
кать, Барабашу понадобилась королевская грамота, и за-
владел «привилеем». Стал показывать его казакам, пору-
чал искать и собирать участников прежних походов, что-
бы ударить на турок. Но и гетман быстро разобрался, куда
делась грамота, узнал об агитации Хмельницкого. Возму-
тился, требовал прекратить. Богдан отказывался, ссыла-
ясь на волю короля. Они поссорились. Гетман даже посы-
лал своих людей, чтобы убить Хмельницкого.
А возникшей конфликтной ситуацией решил восполь-
зоваться чигиринский подстароста, шляхтич Чаплинский.
Он давно положил глаз и на хутор Суботов, и на сожитель-
ницу Богдана. Обратился к своему начальнику Александру
Конецпольскому и доложил: войсковой писарь — мятеж-
ник и их противник. Поэтому просил передать хутор ему,
Чаплинскому. Староста проявил колебания. Суботов пода-
рил отцу Хмельницкого его собственный отец. Станислав
243
Конецпольский, прежний покровитель Богдана, умер все-
го год назад, и отнимать получалось некрасиво. Вроде как
нарушить волю покойного отца, бросить тень на его честь!
Но Чаплинский предложил другой вариант. Объяснил, что
Хмельницкий — казак, права на владение землей не имеет,
а после пожалования хутора наверняка не позаботился по-
лучить документ на собственность. Поэтому от старосты
требуется всего лишь закрыть глаза на действия помощни-
ка, и он все обстряпает. В таком раскладе совесть молодо-
го Конецпольского оказалась спокойной, он дал «добро».
Чаплинский устроил обычный для Речи Посполитой
наезд. С отрядом слуг налетел на Суботов. Хмельницкий
успел вскочить на коня и сбежать. Его 10-летний млад-
ший сын Остап осмелился протестовать, остановить гра-
бителей. Чаплинский приказал его высечь. Мальчика из-
били так сильно, что он вскоре скончался. А полячку под-
староста увез, обвенчался с ней по католическому обряду.
В общем, разбой был откровенный. Но найти управу ока-
залось невозможно — и для Речи Посполитой это тоже
было в порядке вещей.
Хмельницкий кинулся жаловаться Конецпольскому,
а тот отмахнулся, отослал его судиться законным поряд-
ком. Судьи развели руками и вынесли решение: Суботов
принадлежит староству, поэтому староста и подстароста
вольны распоряжаться им как хотят. Богдан вспомнил про
воинский этикет, явился к дому Чаплинского и вызвал его
на поединок. Однако шляхтич не принял вызов от «мужи-
ка», выслал на него троих вооруженных слуг. Хмельниц-
кий уцелел лишь благодаря панцирю, который носил под
одеждой. После драки, взбешенный, он принялся выкри-
кивать угрозы — а вот за это его арестовали. Скорее всего,
прикончили бы. Но молодая жена Чаплинского еще не за-
была объятий казака, упросила мужа освободить его.
Нет, Хмельницкий не успокоился, поехал в Варшаву.
Там как раз собирался сейм. Он был очень бурным и скан-
дальным, на короля и канцлера катили бочки за попытку
самовольно начать войну. Ну а между основными делами
сейм выделил «радных панов» рассмотреть жалобу Богда-
на. Чаплинского вызвали в качестве ответчика, причем
244
он не отрицал, что велел высечь сына Хмельницко-
го «за возмутительные угрозы». Но указывал, что маль-
чик умер не от побоев, а сам по себе, через три дня. Рад-
ные паны согласились, что основания для обвинений нет.
А ограбленного хозяина ткнули носом в законы — сам ви-
новат, надо было запастись документами на владение ху-
тором. Что касается жены, то она была невенчанная — о
чем тут разговаривать? Увели ее — твои собственные про-
блемы.
Хмельницкий встретился и с королем. Владиславу
после взбучки на сейме было совсем не до переживаний
и обид казака. Он лишь посоветовал: если ты воин, «ма-
ешь саблю в руке», вот и разбирайся как знаешь, польские
«свободы» этого не возбраняют. Но король был по-преж-
нему в плену своих собственных замыслов, обозлился на
панов, а визит Хмельницкого натолкнул его на мысль все-
таки организовать казачью провокацию. Барабаш изме-
нил — но Хмельницкий остался верным ему! Владислав
снова принялся расписывать Богдану, что необходимо
ударить на турок. Сам увлекся, сам себя загипнотизиро-
вал перспективами. Выписал еще одну грамоту, даже от-
валил солидную сумму денег на строительство лодок.
Вот тут он ошибся. Оскорбленный и поруганный ка-
зак уже разуверился в короле. Подыгрывать в авартюрах
Владислава он больше не хотел. В его голове рождались
совсем другие мысли. По пути из Варшавы он начал де-
монстрировать людям королевский «привилей», призы-
вая браться за оружие — как бы за короля, но против па-
нов. В Чигирине он неосторожно задержался, решил рас-
продать оставшееся имущество. Но властям донесли о его
речах, и Богдана снова схватили. Определили под надзор
переяславского полковника Кречовского и доложили ко-
ронному гетману Потоцкому — высшему военному на-
чальнику, казаки числились в его подчинении.
А Потоцкий запросто распорядился казнить смуть-
яна. Но его приговор запоздал. Пока его везли до Чиги-
рина, Хмельницкий сумел сагитировать Кречовского, и
они с отрядом в 10 человек ускакали в Запорожье. Как
24
уже отмечалось, Сечь давно уже не была центром казачь-
ей вольницы. Но некоторые казаки так и не ушли из здеш-
них мест — как раз «волки», бесприютная и бессемейная
сирома, которой некуда было податься («сирома» (запо-
рож.) — люди необеспеченной жизни, бедняки. —
Прим.
ред.) . Они гнездились небольшими группами на днепров-
ских островах и притоках, строили хижины для жилья,
промышляли рыболовством. К ним и явился Хмельниц-
кий. Кликнул — они оживились, воспрянули, вспомнили
былое. Собралось около 300 человек.
В январе 1648 г. они внезапно ворвались в Сечь и пе-
ребили гарнизон. Не давая полякам опомниться, неожи-
данным налетом захватили Кодак, теперь у них появились
пушки. А в Сечь подтягивались другие казаки из окрестно-
стей, с Украины, до которых долетели слухи, что вольное
войско снова заявило о себе. Потоцкий, получив извес-
тия о мятеже, сперва недооценил опасность. Считал, что
вспышка чисто местная, у Хмельницкого только малень-
кий отряд. Для ликвидации бунта нужно поймать самого
Хмельницкого. Чтобы не сбежал куда-нибудь в степи или к
туркам, важно не спугнуть его, а выманить. Коронный гет-
ман слал гонцов, приглашая его приехать на переговоры.
Казачий предводитель не отказывался, но и не при-
езжал. Отвечал на письма, перечислял условия примире-
ния — восстановить Сечь, казачьи вольности, вывести с
Украины польских солдат. Хотя на самом деле Богдан до-
гадывался, что его намереваются обмануть, ничуть не ве-
рил, что поляки пойдут на какие-либо уст упки. Он сам об-
манул Потоцкого. Ответы посылались от имени Хмель-
ницкого, а его не было в Сечи. Он с сыном Тимошем тайно
поехал в Крым. Здесь королевская грамота о нападении
на турок еще раз сыграла свою службу. Богдан предъявил
ее хану Ислам-Гирею и предложил заключить союз про-
тив Польши.
От вст упления в полномасштабную войну на стороне
казаков хан уклонился. Украинских повстанцев он оцени-
вал невысоко. Побузят-побузят и сдадутся, или их опять
передавят. Но участие в сваре сулило добычу, пленных.
246
Ислам-Гирей поручил перекопскому мурзе Тугай-бею
поддержать казаков. Как бы не от лица хана, а в частном
порядке. Хмельницкий вернулся в Сечь, сообщил, что та-
тары помогут, и его избрали гетманом. Он начал рассы-
лать универсалы, призывая народ к восстанию.
А король до сих пор пребывал в уверенности, что
Хмельницкий действует по его указаниям, готовит по-
ход на Крым или турецкие города. Владислав писал По-
тоцкому, чтобы тот воздержался от боевых действий,
продолжал переговоры. Но на Украине магнаты уже ра-
зобрались — беда им угрожает нешуточная. Чтобы не по-
зволить мятеж у разгореться, коронный гетман приказал
немедленно ударить на Сечь. Поднял все наличные силы,
имевшиеся в его распоряжении. тыс. реестровых каза-
ков под командованием Барабаша и Ильяша были отправ-
лены на лодках по Днепру. Сын Потоцкого Стефан повел
по берегу авангард из тыс. конницы и пехоты, а следом
выступили основные силы под командованием Потоцкого
и Калиновского — 7 тыс. шляхты и наемников с большим
количеством артиллерии.
Предводители поляков были настроены легкомыслен-
но, они легко разгонят толпу сброда! Ехали, как на прогул-
ку, останавливались для пирушек, поджидали отряды дру-
гих магнатов. У Хмельницкого было всего 3 тыс. казаков
с 4 орудиями, да пришли 4 тыс. татар Тугай-бея. Но ка-
зачий вождь был прекрасным командиром и воспользо-
вался ошибками противников: тем, что они разделились
на три части, и главный корпус далеко отстал от авангар-
дов. К реестровым, плывшим по Днепру, послали агитато-
ров. Казаки взбунтовались, убили Барабаша и Ильяша и
перешли на сторону повстанцев. 6 мая возле речки Жел-
тые Воды войско Богдана обрушилось на лагерь Потоцко-
го-младшего и смяло его. Стефан был убит, победителям
досталось 27 орудий.
Потоцкий-старший и Калиновский в это время нахо-
дились под Черкассами. Получив донесение о разгроме,
были в шоке. Повернули отходить назад. По дороге сры-
вали злобу на мирных жителях, жгли села, разорили Кор-
247
сунь. Казаки ринулись в погоню. Но поляки остановились,
заняли сильную позицию, укрепились шанцами и рвами,
ощетинились батареями. Однако душевный подъем пов-
станцев был настолько высоким, что один из казаков доб-
ровольно согласился пожертвовать жизнью. Его нарочно
отправили в плен, и он умер под пытками, наговорив, буд-
то у Хмельницкого 0 тыс. казаков и вся крымская орда.
Враги переполошились, бросили укрепления, снова ста-
ли отходить. Потоцкий был старым и опытным военным.
Марш организовал грамотно. Поляки шли, огородившись
со всех сторон возами и пушками, как бы в подвижной
крепости. В любой момент готовы были покосить напа-
дающих залпами мушкетов и ливнем картечи.
Но и Хмельницкий мог потягаться с поляками в воин-
ском мастерстве, а казачья тактика знала хитрые уловки
на разные обстоятельства. Наперерез неприятелям был
выслан отряд Кривоноса. Обогнал их и выбрал подходя-
щее место, где дорога спускалась в глубокий овраг. Ее пе-
рекопали рвом, перегородили завалом. На крутом спуске
порядок польской колонны сломался. Возы и пушки съез-
жали вниз, проваливаясь в ров. Возницы тормозили дру-
гие телеги. Возникли пробка и мешанина. Казаки из заса-
ды принялись расстреливать сбившуюся массу, а с тыла
навалился Хмельницкий. После четырех часов рубки все
было кончено. Потоцкий и Калиновский попали в плен, их
отдали татарам. Часть их воинства перебили, другие сда-
лись. И вот теперь-то пожар занялся по всей Украине. Де-
сять лет копились страдания, унижения, ненависть к по-
работителям — и выплеснулись...
Воеводы русских порубежных городов и вернувшиеся
из-за границы купцы сразу же доложили в Москву о вос-
стании на Украине. А в Корсуни, первом городе, освобо-
жденном запорожцами, Хмельницкий созвал раду — со-
брание казаков, горожан, крестьян, как бы представите-
лей всей земли. Она постановила обратиться к русскому
царю, просила помочь повстанцам и принять Украину под
его власть. 8 июня 1648 г. гонцы Запорожского войска от-
правились к Алексею Михайловичу.
248
БЫТЬ С ПОЛЬШЕЙ ИЛИ БЕЗ НЕЕ?
Первое посольство Хмельницкого попало в Россию в
совершенно не подходящее время. Только что бунтовала
сама Москва. Юностью и неопытностью Алексея Михай-
ловича в полной мере воспользовалась боярская верхуш-
ка. Наставник царя боярин Морозов поощрял занятия на-
божного Алексея духовными вопросами, его отдых, охо-
ты, а сам перехватил управление страной. Морозов и его
приближенные взвинтили налоги, покатились злоупот-
ребления. Народ прижимали, захватывали общинные зем-
ли и угодья, вымогали взятки. Состоятельных людей под
разными предлогами привлекали к суду и разоряли, рас-
хищались казенные деньги, жалованье военных. А жало-
бы недовольных до царя не доходили, просителей к нему
не допускали. Но в России к такому не привыкли, и народ
терпел недолго. Произошел «Соляной бунт». Москвичи
погромили дворы зарвавшихся вельмож, некоторых уби-
ли. А Алексей Михайлович отреагировал примерно так
же, как в свое время Иван Грозный. Сам вышел на пло-
щадь перед народом, покаялся, что допустил такие без-
образия. Обещал взять дела управления на себя, лично
контролировать их, защищая и оберегая подданных. Вос-
стание сразу улеглось.
Когда приехали делегаты казаков, глава правительства
Морозов был отправлен в ссылку, глава внешнеполитиче-
ского ведомства Чистый погиб, их преемники еще не успе-
ли освоиться с должностями, царь и его окружение реша-
ли массу наболевших вопросов. Послов приняли, заверили
в поддержке единоверцев. Но решать какие-то конкрет-
ные вопросы было не время. Да и следовало изучить, что
будет дальше твориться на Украине. Алексей Михайлович
сдержал слово, данное народу. Отныне он сам взялся за
государственные дела, тщательно подбирал состав прави-
тельства. Реорганизовал приказ Сыскных дел, в чьи обя-
занности входило бороться со злоупотреблениями и долж-
ностными преступлениями. А для того, чтобы закрепить
249
порядок и законность, был созван Земский собор, «всей
землей» разработал и принял новый свод законов, Собор-
ное уложение. Таким образом, бунт в Москве не взорвал и
не развалил Россию, а сплотил ее вокруг царя.
В Речи Посполитой было иначе. Мятеж Хмельницко-
го стал искрой, от которой восстание распространялось во
все стороны. Узнав о разгроме Потоцкого, крестьяне на-
брасывались на шляхту, панских управляющих. Вооружа-
лись чем попало, крушили имения. Войско Хмельницкого
от Корсуни двинулось к Белой Церкви и быстро росло. Жи-
тель Стародуба Климов, вернувшийся с Украины, сообщал:
«Сколько де войска и того сказать не уметь, потому что да-
лее идут, и в который город придут, и тут де у них войско
прибывает многое, изо всяких чинов русские люди».
Паны и шляхта пробовали сорганизоваться. На Пол-
тавщине князь Иеремия Вишневецкий собрал 8 тыс. дво-
рян и вооруженных слуг. Рубил и разгонял мятежников,
громил села, стараясь запугать население. Истреблял
всех, кто подвернулся ему под руку, уставил колами и ви-
селицами дороги от Лубен до Переяслава. Хмельницкий
прислал к нему гонцов — извещал князя, что армия По-
тоцкого уничтожена, требовал прекратить резню и всту-
пить в переговоры. Вместо ответа Вишневецкий посадил
казачьих послов на кол. Но против него уже шел отряд
Кривоноса, это был противник посерьезнее, чем безоруж-
ные крестьяне, бабы и ребятишки. Сразиться с ним князь
Иеремия не рискнул, отступил с левого берега Днепра на
правый.
Здесь он тоже отметился страшными зверствами.
Объявлял: «О, я накажу изменников так, что и свет не
слыхал еще такой кары». Его воинство опустошало По-
долье, Брацлавщину, оставляя после себя пожарища и
трупы. Восставший Немиров взяли штурмом, и для жи-
телей Вишневецкий придумывал казни как можно более
страшные. Людей распинали, распиливали пополам, об-
ливали кипятком и горячей смолой, сдирали заживо кожу.
А князь при этом подзадоривал палачей: «Мучьте их так,
чтобы они чувствовали, что умирают».
20
Однако террор уже не парализовал народ ужасом,
не вгонял в трепет и безответное послушание. Наобо-
рот, жуткие расправы подогревали озлобление малорос-
сов. Натерпевшись и настрадавшись, они сводили счеты
с давними мучителями. Полякам, попавшим в руки пов-
станцев, пощады не было. Современник писал: «По всему
Подолью до самой Горыни пылали замки, города, местеч-
ки лежали в развалинах, кучи гнивших тел валялись без
погребения, пожираемые собаками и хищными птицами;
воздух заразился до того, что появились смертельные бо-
лезни. Дворяне бежали толпами за Вислу, и ни одной шля-
хетской души не осталось на Подолье».
А Хмельницкий разослал по Украине казачьи отря-
ды Ганжи, Кривоноса, Небабы, Нечая, Павлюка, Половь-
яна, Морозенко. Они объединяли вокруг себя крестьян и
начали действовать самостоятельными «загонами». Осо-
бенно умело командовал Кривонос. Организовывал раз-
ношерстных мятежников по казачьим правилам, обзавел-
ся артиллерией. Отлично наладил и разведку, сваливал-
ся на врага внезапно, застигал врасплох. Поляки боялись
его, как огня, считали колдуном. Освободив Полтавщи-
ну и усилившись здешними жителями, Кривонос повер-
нул вдогон за Вишневецким, настиг у Староконстантино-
ва, крепко потрепал в трехдневных боях и прогнал даль-
ше на запад.
При этом все повстанцы причисляли себя к казакам.
Ведь сами термины «мужик», «хлоп» были в Речи По-
сполитой унизительными, звучали примерно как «раб».
Люди сбрасывали их вместе с панским гнетом. А если не
«хлоп» — то «казак». Они ведь отныне были воинами,
подчиненными гетмана Хмельницкого. Значит, состоя-
ли в Запорожском войске. Таким образом, «Запорожское
войско» охватило всю Украину. Оно сейчас не делилось на
реестровых и вольных, все были вольные, и все — «запо-
рожские казаки», включая многие тысячи крестьян, нико-
гда в жизни не бывавших в Запорожье.
Положение поляков осложнилось еще и тем, что Вла-
дислав IV не перенес свалившихся на него потрясений,
21
расхворался и умер. В стране пошла полная анархия, те-
перь магнаты ссорились еще и между собой: кому вручить
корону? А канцлер Оссолинский в отчаянии додумался
только до одного — обратился к Хмельницкому, умолял
заключить перемирие и обсудить претензии украинцев
полюбовно. Что ж, казачий гетман не отказался. В поли-
тике он еще не имел никакого опыта, но был умным чело-
веком, понимал: если уж восстание началось, его предсто-
ит как-то завершить. А как?
Идея воссоединения с Россией носилась в воздухе, но
еще не вызрела окончательно, оставалась неопределенной.
Опять же, как воссоединяться, на каких условиях, захочет
ли царь? Наряду с этим всплывали старые надежды, они
казались вполне реальными. Если король будет защищать
подданных от панов, если малороссов уравняют в правах
с поляками, чего же еще желать? Хмельницкий отправил в
Варшаву делегатов с весьма умеренным списком требова-
ний: увеличить реестр до 12 тыс., отменить унию, допус-
тить казачьих представителей к выборам короля. Выска-
зывал и пожелания, что реальная власть в стране долж-
на принадлежать королю, перед ним должны отвечать за
свои поступки все подданные вплоть до магнатов.
Но панов и шляхту, съехавшихся в Варшаву на сейм,
подобные запросы глубоко возмутили. Как это — беспо-
родное мужичье хочет выбирать короля? Да еще и требует
переменить «святая святых» Речи Посполитой, отказать-
ся от «свобод» и подчиняться королю? Как, в презренной,
«рабской» Московии? Такие условия депутаты сейма вос-
приняли как персональные оскорбления. Правда, они при-
знавали, что в восстании виноваты сами землевладельцы
и причиной стали «грехи наши да угнетение убогих». Но
Вишневецкие, Конецпольские и примкнувшее к ним боль-
шинство сейма видели единственный выход их создавше-
гося положения — точно так же, как 10 лет назад, утопить
Украину в крови.
Оссолинский и некоторые другие вельможи были на-
строены более осторожно. Доказывали, что гораздо более
эффективными будут мягкие меры — пойти на частные
22
уступки, перекупить Хмельницкого и других вождей. Куда
там! Канцлеру заткнули рот. Вспомнили, что он и покой-
ный король замышляли с казаками тайные интриги, Ос-
солинский едва избежал суда за государственную измену.
Сейм отмел любые уступки, а повстанцам направил уль-
тиматум — разорвать союз с татарами, выдать главарей
и разойтись по домам. Любого, кто не подчинится, будет
ждать смерть.
Впрочем, на то, что повстанцы добровольно покорят-
ся, особо не рассчитывали. Одновременно с ультитату-
мом сейм постановил созывать войско. Но депутаты сра-
зу же переругались: кому командовать? Ведь и коронного,
и польного гетманов тоже не было — оба в плену. Самой
подходящей кандидатурой был Вишневецкий, однако его
назначать не хотели. Опасались, что он потом захватит
престол. Шляхетская демократия пошумела и пришла к
выводу, что нельзя допускать «диктатуры». Вместо одного
командующего родила «триумвират» из Заславского, Ко-
нецпольского и Остророга. Хотя никто из них не был во-
енным. Заславский отличался ленью, Остророг славился
книжной ученостью, а Конецпольский, невзирая на свои
огромные полномочия чигиринского старосты, получил
этот пост в наследство от отца, был совсем молоденьким.
Хмельницкий прозвал их «перина, детина и латина».
Но поляки на призыв сейма откликнулись дружно, ар-
мия стекалась огромная — 40 тыс. шляхты, 200 тыс. сол-
дат и вооруженных слуг. Правда, и споры не прекрати-
лись. В войске оказалось слишком много высокопостав-
ленных персон — 7 воевод, каштелянов, 16 старост.
Каждый считал себя не ниже командующих, приказы не
выполнялись. Знать поехала на войну, как на пикник. Ки-
чилась друг перед другом богатыми одеждами и оружием,
взяла с собой парадные кареты, возы с лакомствами и ви-
нами, роскошные шатры, охотничьих собак, любовниц. Ну
а как же, предстояло редкое развлечение, а для дам — ост-
рые и пикантные зрелища: как будут сажать на колья плен-
ных, вешать их жен, насиловать и резать девок. Огромный
обоз тащился еле-еле. Паны задавали пиры друзьям, а гай-
23
дуки и солдаты сразу пропили полученное жалованье и
принялись грабить на своей территории. Львовский архи-
епископ (католический!) жаловался: «Королевские и шля-
хетские села опустошены до крайности; люди не в силах
терпеть и разбегаются кто куда».
Но далеко путешествовать не пришлось. Хмельниц-
кий, получив ультиматум сейма, уже шел навстречу. У не-
го было 40 тыс. казаков, татары Тугай-бея и толпы пло-
хо вооруженных крестьян. Сошлись под Пилявцами, про-
тивников разделяла болотистая река Иква. Через нее вела
плотина, и Хмельницкий поймал врагов на элементарную
хитрость. Приказал казакам отст упить с плотины. Поляки
клюнули, ринулись через реку. Но 13 сентября, когда часть
из них переправилась, на них навалились главные силы
гетмана, опрокинули, погнали обратно. Польские началь-
ники слали к ним подкрепления, они сталкивались с бе-
гущими, на узкой плотине возникла давка. По ней откры-
ла убийственный огонь казачья артиллерия, заранее при-
стрелявшая плотину. Схватка перешла в побоище. А тем
временем местные проводники, знавшие тропы через бо-
лота, вывели в тыл неприятелю корпус Кривоноса. Он на-
летел на польский лагерь. Некоторые из казаков переоде-
лись татарами, это усилило панику. Среди шляхты пронес-
ся слух, что подошел крымский хан со всей ордой. Части
вражеского воинства перемешались и устремились в бег-
ство. Бросали оружие, доспехи. Казаки гнались за ними и
рубили. Захватили 120 000 возов с припасами, 80 орудий,
драгоценностей на 10 млн злотых.
Польская армия, превратившись в неуправляемые
толпы, удирала 300 км, до Львова. Дисциплину сохранил
только корпус Вишневецкого. Он отбился от преследова-
ния и отходил организованно. А Хмельницкий снова ра-
зослал своих атаманов загонами. Очищая от противников
«русскую землю», они прошли по Волыни и Полесью. От-
ряды Михненко, Небабы и Кривошапки двинулись в Бе-
лоруссию, заняли ряд городов. Сам Богдан подступал к
Львову и Замостью, но брать их не стал. В грабежах бога-
тых больших городов стихийные казачьи формирования
24
могли увлечься и разложиться. А западнее лежали чисто
польские земли. Малороссы там не получили бы поддерж-
ки. Наоборот, вторжение и погромы католических косте-
лов подняли бы против них польских крестьян, мобили-
зовали шляхту.
Хмельницкий все это учел и выбрал другой вариант,
политический. Удовлетворился тем, что Львов и Замос-
тье уплатили приличный выкуп, остановился табором и
возобновил переговоры с панами. Казалось, что это сули-
ло больший успех, чем сражения. В Варшаве как раз от-
крывался сейм, избирать короля. Разгром под Пилявцами
должен был образумить поляков, а от Замостья до Вар-
шавы казакам было не так уж далеко. Угрожая столице,
Хмельницкий с полным основанием рассчитывал добить-
ся решений сейма, нужных для Малороссии.
Действительно, восстание и позорнейшие поражения
ничуть не пригасили разгула демократии. Выборные стра-
сти разыгрались бурно. Претендентов на корону хватало,
на разный вкус. Выставили свои кандидатуры князь Тран-
сильвании Ракоци, Вишневецкий — но делегаты его друж-
но отвергли, боялись, как бы властный и крутой коман-
дир не подмял «свободы». Вмешалась и Москва, ее послы
предлагали полякам избрать Алексея Михайловича или
его сына младенца Дмитрия. Всерьез на это не нацелива-
лись, просто продемонстрировали, насколько изменилось
положение двух держав — ведь совсем недавно польский
король объявлял, что царская корона принадлежит ему.
А реальных претендентов оказалось двое, и оба — бра-
тья покойного короля, Кароль Фердинанд и Ян Казимир.
Причем оба стоили друг друга. Кароль Фердинанд был
епископом вроцлавским и плоцким, за него стояла като-
лическая партия, могущественные магнаты, его поддержал
Иеремия Вишневецкий. Этот кандидат выдвигал програм-
му не допускать никаких соглашений с мятежниками и ис-
требить их без всякой жалости. А Ян Казимир состоял в
ордене иезуитов. Но именно иезуиты действовали тонко и
дальновидно. Задолго до восстания они трезво докладыва-
ли в Рим, насколько опасна ситуация в Речи Посполитой.
2
Орден заблаговременно готовил собственные ходы, чтобы
взять ее под контроль. Еще при жизни Владислава Ян Ка-
зимир получил соответствующие инструкции и помощь,
заигрывал с мелкой шляхтой, изображал из себя против-
ника панов. В народе о нем усиленно распускали слухи как
о грядущем «добром короле». Теперь эта подспудная, но
массированная реклама сыграла свою роль.
Шляхта на сейме орала за Яна Казимира, о нем гово-
рили и среди повстанцев. А он направил тайных послов
к Хмельницкому, сулил принять все условия казаков. Но
вождь Малороссии как раз этого и добивался! Он поды-
грал Яну Казимиру, предъявил полякам ультиматум: если
изберут Карла, казаки возобновят наступление. Депутатов
сейма его заявление встряхнуло еще как! Возьмут мятеж-
ники столицу или нет, но кому хочется, чтобы они разо-
рили твои имения? Насчет возможности выполнить про-
грамму Кароля Фердинанда после разгрома под Пилявца-
ми шляхта сильно сомневалась, и 7 ноября 1648 г. королем
провозгласили Яна Казимира.
Кстати, вскоре стало ясно, что его избрание уже со-
гласовано с римским папой Иннокентием Х. Он разрешил
короля-иезуита от монашеского обета безбрачия, дозво-
лил ему жениться. Даже не просто жениться, а вступить в
кровосмесительный брак. Он обвенчался с супругой соб-
ственного умершего брата Марией Луизой Гонзаго — Ва-
тикан и иезуиты считали важным, чтобы Польша сохра-
нила альянс с Францией. Снял ли Иннокентий X с короля
еще один обет, который дают иезуиты, — безоговорочно-
го повиновения руководству ордена история почему-то
умалчивает.
Хотя договоренности с Хмельницким Ян Казимир на-
чал исполнять. Официально утвердил его гетманом войска
Запорожского, признал, что в трагедии виноваты поляки,
обещал отменить унию. Границей украинской автономии
признавалась река Случь. Король предписал Хмельницко-
му отвести казаков восточнее этой реки и запретил своим
войскам переходить ее. Довольные казаки и жители Ма-
лороссии говорили: «От так, ляше! По Случь — наше!»
26
В декабре 1648 г. полки Хмельницкого торжествен-
но вступили в Киев. Впрочем, даже из уроженцев Украи-
ны далеко не все восприняли их победу с восторгом. Пра-
вославные дворяне уже привыкли считать себя в первую
очередь польской шляхтой. Киевский митрополит Силь-
вестр Косов тоже привык иметь дело со знатью, а каза-
ков и крестьян воспринимал как бунтовщиков против за-
конных хозяев. Хмельницкого он встретил кисло, даже
уклонился от благословения. Но в Киеве оказался проез-
дом Иерусалимский патриарх Паисий, направлявшийся с
визитом в Москву. Вот он-то порадовался успехам право-
славных, благословил их.
Но Хмельницкий, вынудив Яна Казимира к соглаше-
нию, все равно не доверял ему. Он прекрасно знал, на-
сколько легко в Польше лгут. Знал и о том, как мало зна-
чит король, даже если захочет исполнить обещания. Гет-
ман держал в уме разные варианты развития событий.
Получилось что-то урвать у поляков — хорошо. Но надо
было пробовать и другое. Хмельницкий обратился к Паи-
сию, просил ходатайствовать перед царем о помощи каза-
кам и принятии Украины в подданство. В свите патриарха
поехал полковник Силуян Мужиловский с грамотами для
Алексея Михайловича.
И на этот раз Москва откликнулась. Мужиловский чис-
лился всего лишь сопровождающим, но его приняли как
настоящего посла суверенного государства. Переговоры с
ним вели высшие бояре. Царь удостоил его особой чести,
встретился и беседовал лично. В России еще не до конца
определились, как относиться к Хмельницкому, ведь он не
отказывался от подчинения королю. Но Алексей Михай-
лович и его советники сочли, что Малороссию надо под-
держать. Согласились помогать оружием, деньгами, отпус-
тить на Украину «государевых людей» — донских казаков.
Послали группу дворян для разведки и консультаций.
Что же касается опасений Хмельницкого относитель-
но искренности «доброго короля», то они быстро стали
оправдываться. Ян Казимир прислал к нему делегацию
во главе с православным магнатом Адамом Киселем, она
27
привезла гетманскую булаву, знамя. Король даровал ам-
нистию повстанцам, увеличивал реестр до 1 тыс. Но за
это требовал, чтобы казаки отступились от «черни», ус-
мирили ее, а потом шли воевать против крымцев. Об от-
мене унии вообще как бы забылось. Словом, тут уж са-
мому неискушенному политику становилось ясно — по-
ляки намерены всего лишь расколоть воставший народ,
чтобы снова скрутить в бараний рог. Возмущенные казаки
показывали на блестящие гетманские регалии: «Зачем вы,
ляхи, принесли нам эти цацки?» А Хмельницкий отрезал:
«За границу на войну не пойду, саблю на турок и татар не
подниму; достаточно дела и на Украине».
В Варшаву направили ответ: «Короля почитаем как го-
сударя, а шляхту и панов ненавидим до смерти и не будем
им друзьями никогда». Перечислили встречные условия:
уничтожить унию, не восстанавливать на Украине разру-
шенных костелов и запретить «селиться жидам», адми-
нистрацию назначать только из православных. Потребо-
вали, чтобы казачий гетман напрямую подчинялся толь-
ко королю, а Киевского митрополита допустили заседать
в сенате на равных правах с католическими епископами.
Но могли ли польские паны и король-иезуит принять та-
кие пункты?
Москва, в отличие от Варшавы, громких обещаний
не давала, зато действовала конкретно и последователь-
но. В марте 1649 г. на Украину прибыл официальный по-
сол царя Григорий Унковский. Среди казаков это вызва-
ло взрыв восторга — их признали, Россия протягивала им
руку. Унковский привез для казачьей старшины «государе-
во жалованье». Однако вступлением России в войну посол
пока не обнадеживал. Передал, что Алексей Михайлович
готов принять Украину под свою руку, «если, даст Бог, вы
освободитесь от Польши и Литвы без нарушения мира».
Хмельницкий остался этим очень недоволен, но жало-
ваться ему было, собственно, не на что. Лезть в драку очер-
тя голову, играть жизнями собственных подданных, кото-
рых вверил ему Господь, Алексей Михайлович не желал.
А фактически Россия уже вступила в борьбу, хоть и неглас-
28
но. Унковский докладывал: «Козаки донские обещались вы-
ступить немедля, и многие из них уже пришли». Из Москвы
рассылались инструкции пограничным воеводам — давать
повстанцам убежище на нашей территории, им разрешили
закупать «хлеб, соль и всякие запасы беспошлинно». Но не
только хлеб и соль. Поляки жаловались: «Москва... хотя и
подтвердила мир (с Польшей), тайно все доставляла Хме-
лю: продовольствие, порох, пули и пушки».
Восстание на Украине вызвало широкий резонанс по
всей Европе. В Риме и Вене обсуждали, чем можно подсо-
бить Польше, в Стокгольме — нельзя ли воспользовать-
ся ситуацией. Османская империя поспешила прислать
к Хмельницкому посольство, заключила с ним договор
о дружбе. Стороны обязались не нападать друг на друга,
развивать торговлю, турки открыли казакам свободный
доступ в свои порты. В Стамбуле считали договор крайне
выгодным. Черноморским городам обеспечивалась безо-
пасность от запорожских набегов, а дальше кто знает? По-
чему бы не втянуть Украину в подданство султана?
А в Англии недавно произошла революция. Захватив-
ший власть Оливер Кромвель, предводитель воинствую-
щих протестантов, увидел в Хмельницком возможного со-
юзника, прислал к нему личное письмо, накрутив пышный
титул: «Богдан Хмельницкий, Божьею милостью генера-
лиссимус греко-восточной церкви, вождь всех казаков за-
порожских, гроза и искоренитель аристократии, покори-
тель крепостей, истребитель римского священства, гони-
тель язычников, антихриста и иудеев». Правда, англичан
больше интересовал не военный союз, а торговля. А бри-
танский диктатор и гетман были фигурами совершенно
разного масштаба. Кромвель командовал армиями по не-
скольку тысяч бойцов, имел плохое домашнее образова-
ние, на родном языке писал с ошибками, никогда не читал
книг и был человеком совершенно неотесанным — ино-
странным послам приходилось объяснять ему, какие госу-
дарства существуют на Балтике. Хмельницкий же получил
два образования, свободно владел пятью иностранными
языками, водил в битву стотысячные полчища и управлял
страной куда больше Англии.
29
А уж для кого освобождение Украины обернулось
крупнейшей катастрофой, так это для евреев. Повстанцы
истребляли их наравне с поляками. Да и то сказать, одни
были угнетателями, другие — их пособниками. Никто ведь
не заставлял притеснять, хищничать, оскорблять религиоз-
ные чувства. В пожаре стихийного гнева не разбирали, где
виноватые арендаторы, а где их родственники или работни-
ки. Было разгромлено более 700 иудейских общин, погибло
100 тыс. евреев. Конечно, за точность «круглой» цифры ру-
чаться не приходится. Разве кто-нибудь считал перебитых
и сумевших спастись? Но сами эти цифры свидетельству-
ют, какой размах приняло «арендаторство» на Украине и
как крепко успели насолить пришельцы населению.
САБЛИ И ДИПЛОМАТИЯ
Ян Казимир заведомо не собирался о чем-либо дого-
вариваться с Хмельницким. Пересылались делегациями
и обсуждали требования только для видимости. А сейм в
это же время санкционировал созыв посполитого руше-
нья, общего ополчения шляхты. К Хмельницкому подос-
лали шпионов, пытавшихся организовать заговор в его
окружении. Правда, их выявили и казнили, но сразу же от-
крылись и боевые действия. Вишневецкий не стал ждать
короля, самостоятельно вторгся на Украину. В Литве был
свой главнокомандующий, Радзивилл. Он тоже начал опе-
рации раньше поляков. Прошел, карая повстанцев, по Бе-
лоруссии, отбил у них Пинск, Туров, Брест, Мозырь, Боб-
руйск.
Тогда и Хмельницкий издал универсал: «Все, кто в
Бога верит, чернь и козаки, собирайтеся в козацкие гро-
мады». 31 мая 1649 г. он выступил на войну. На этот раз
к нему присоединился крымский хан Ислам-Гирей — Ту -
гай-бей вернулся из прошлых походов почти без потерь,
с огромной добычей, теперь прикатила вся орда. С не-
приятелем столкнулись у крепости Збараж. К Вишневец-
кому подтянулись еще пять магнатов с полками шляхты.
260
Обнаружив массу казаков и крымцев, многие хотели от-
ступать, но Вишневецкий удержал их. Построили укреп-
ленный лагерь и изготовились держаться до подхода глав-
ных сил. Однако дисциплина в Польше оставалась тради-
ционной — хуже некуда. Посполитое рушенье собиралось
вяло. Король двинулся к фронту, но делал по пути долгие
остановки. Ждал, когда подтянутся шляхтичи, проигнори-
ровавшие призыв.
А тем временем под Збаражем казаки осадили лагерь
Вишневецкого. Окружили его валами выше польских ук-
реплений, втащили на них пушки, простреливали располо-
жение. Начали придвигать валы все ближе к неприятель-
ским. Полякам пришлось строить внутри своего пояса
обороны еще один. Но казаки были привычны к земля-
ным работам, копали неустанно, придвигали вал еще бли-
же. Панские воины вынуждены были оттягиваться назад,
насыпать новые внутренние кольца. Лагерь стеснился на
узком пятачке. У поляков закончалось продовольствие,
поели собак и кошек. В отчаянии слали гонцов к королю.
Один их них пробрался через осаду, доставил письмо, что
пороха хватит лишь на 6 дней, а еды нет совсем.
Только теперь Ян Казимир ускорил марш к Збаражу,
но население было на стороне Хмельницкого, он сразу уз-
нал о приближении короля. Оставил под Збаражем пеших
казаков и крестьян, а сам с конницей и татарами пошел
навстречу Яну Казимиру. Устроил засаду под Зборовом,
в оврагах по берегам реки Стрыпа. Долина была болоти-
стой, дожди превратили ее в месиво. Поляки навели мос-
ты через Стрыпу, начали переправляться. А когда их раз-
делила река, из густого тумана налетели казаки и татары.
Возникла паника, телеги и пушки вязли в грязи, создавая
пробки. Король метался со знаменем в руках, хватал под
уздцы коней, кричал: «Не покидайте меня, панове, не по-
кидайте отчизны, памятуйте славу предков ваших». Да ка-
кая уж слава! В ужасе разбегались, прятались. Посол Ку-
наков описывал, как «на бой против казаков и против та-
тар никто не поехал, и хоронились в возы свои, а иные под
возы, в попоны завиваясь. И король де, ходя пеш, тех па-
261
нят и шляхту из возов и из-под возов порол на бой пала-
шом». Разгром был полный, избиение поляков прервала
только ночь.
Ян Казимир уже и сам решил сбежать, однако канц-
лер Оссолинский подсказал другой выход. «Отлучить та-
тар от казаков». Король отправил к хану самого канцле-
ра, и договориться удалось очень легко. Ислам-Гирей рас-
суждал со своей точки зрения. Прикидывал, что полное
крушение Польши для него совсем не выгодно, этим вос-
пользуется Россия. Между поляками и украинцами лучше
сохранять неустойчивое равновесие, чтобы вмешивать-
ся самому. Заключили соглашение, что король выплачи-
вает хану 200 тыс. талеров и дань, которую не посылали
в прошлые годы. А секретным пунктом орде дозволялось
на обратном пути «городы и уезды повоевать», поживить-
ся за счет Украины. Хан вызвал Хмельницкого и потребо-
вал немедленно замириться, иначе татары повернут ору-
жие против него. Куда было деваться казачьему гетману?
Едва рассвело, битва возобновилась. Казаки рубили
поляков на возах, в обозах, добрались до королевской ка-
реты. Но в ставке Ислам-Гирея уже подписывали мир, и
Хмельницкий, ворвавшись на коне в эпицентр побоища,
остановил его. Впрочем, Зборовский договор закрепил
полную победу повстанцев. Реестр казаков увеличивался
до 40 тыс. Три воеводства, Киевское, Брацлавское и Чер-
ниговское, получали автономию: все руководящие посты
передавались православным, запрещалось размещение
польских войск, въезд иезуитов и евреев. Киевскому ми-
трополиту предоставлялось право заседать в сенате, при
его участии сейм должен был решить вопрос об унии, о
возврате Православной церкви храмов и монастырей, от-
нятых католиками и униатами.
Увы, для многих жителей Украины примирение обер-
нулось бедой. Татары по пути в Крым разоряли села и мес-
течки, угнали тысячи людей. На Хмельницкого посыпа-
лись упреки. Распространялись слухи, что он таким спо-
собом расплатился с союзниками. Однако бурная волна
возмущения всплеснула и в Польше. Расшумелась та са-
262
мая многочисленная шляхта, которая на войну так и не
приехала, отсиделась по поместьям. Кричала, что договор
унизителен для «польской чести». Подхватили владельцы
украинских земель — как им теперь хозяйничать в своих
поместьях? Вмешался и Рим, папа предлагал 10 тыс. зо -
лотых скуди на продолжение войны. Сейм раскипятился.
Королю угрожали рокошем (мятежом), договор объявля-
ли недействительным.
И тут-то впервые подала голос Россия. В Москву при-
было польское посольство, объявить о восшествии на
престол нового короля — но его вдруг отправили назад
«без дела». То есть вообще не приняли. А на сейм пожа-
ловал русский посол Кунаков. Об обстановке в Речи По-
сполитой он доложил: «Такова де злово несогласия и во
всех людех ужасти николи в Польше и в Литве не быва-
ло». Присмотрелся, разведал, что к чему, — и неожиданно
учинил скандал по поводу «умаления чести» царя. Заявил:
«Даже помыслить непристойно и страшно», что «радные
паны» в своей грамоте хотели написать сперва своего ко-
роля, потом архиепископа гнезненского, а уже третьим
Алексея Михайловича. «Умаление чести» по тогдашним
канонам дипломатии было совсем не мелочью. Да и сам
царь в ответе Яну Казимиру выговорил, будто нерадивому
школьнику, — дескать, король «непристойно» назвал сво-
его покойного брата Владислава «великим светилом хри-
стианства, просветившим весь свет», а в мире лишь «одно
светило всему, праведное солнце — Христос». В общем,
было ясно, Россия ищет повод для ссоры. А хитрый Куна-
ков еще и подсуетился накупить в Варшаве книг с оскор-
бительными выпадами в адрес России и царя. На Западе
во все времена издавалось немало подобной макулатуры,
и посол рассудил, что сейчас-то она пригодится.
На сейм приехала и делегация Малороссии во главе с
полковником Несторенко и митрополитом Косовым. Ко-
нечно, митрополит был не лучшей фигурой для отстаива-
ния казачьих интересов, но уж какой есть, сменить пред-
стоятеля украинской церкви Хмельницкий не мог. Он
лишь напутствовал Косова предельно красноречиво: «Ты,
263
отче митрополите, если в тех наших речах заданных не бу-
дешь стоять на ляхов и на что новое изволите над нашу
волю, то, конечно, будешь в Днепре». А в Варшаве Кунаков
сразу же сошелся с Нестеренко. Усиленно показывал, буд-
то ведет с ним секретные переговоры. Поляки переполо-
шились, поспешили отправить русского посла на родину.
Но вмешательство Москвы заставило их крепко нерв-
ничать и убавить амбиции. Сейм все-таки утвердил Збо-
ровский договор, хотя поляки при этом слукавили, утвер-
дили «без внесения в сеймовую конституцию». Попросту
говоря, сохранили за собой право отменить его.
Да паны и не скрывали, что считают договор позор-
ным. Его сразу же нарушили, Киевского митрополита в се-
нат не пустили. Зато от Хмельницкого требовали строгого
исполнения условий — пускай он оставит 40 тыс. реестро-
вых казаков, всех прочих повстанцев вернет в «хлопское»
состояние, допустит хозяев вернуться в украинские поме-
стья. Но и казачий гетман не желал буквально соблюдать
договор. Он отчетливо видел — поляки темнят. Хотят пе-
рессорить народ Малороссии между собой. Царским по-
слам Неронову и Богданову он уверенно заявлял — война
возобновится. Хмельницкий пресекал явные безобразия,
казнил 20 человек за убийство шляхтича в Киеве. Издал
универсал, что люди, не записанные в реестр, обязаны
подчиняться законным хозяевам. Однако польская про-
паганда ловко на этом сыграла — принялась распростра-
нять королевский манифест, что мятежников отныне бу-
дут усмирять совместно коронные и казачьи войска. На
Украине это вызвало шквал негодования, казачьи предво-
дители отказывались повиноваться Хмельницкому.
Да и то сказать, его положение было трудным. Рань-
ше реестр в 40 тыс. показался бы казакам недостижимой
мечтой. А сейчас против поляков поднялся весь народ.
Полу чалось, что 40 тыс. человек обретут человеческие
права, а остальные снова должны смириться с положени-
ем рабов! Хмельницкий лавировал, искал выход. В свой,
гетманский реестр он вместо 40 тыс. вписал 0. Добавил
еще один реестр, как бы для персонального войска сына
264
Тимоша — 20 тыс. Придумал и новое правило, что «най-
миты», работники казака, тоже должны пользоваться ка-
зачьими вольностями. Но поляки с такими нарушениями
договора никогда не согласились бы.
Да и вообще, мир между вчерашними порабощенны-
ми и их поработителями не мог быть прочным. Он начал
рваться почти сразу. Землевладельцы возвращались в свои
имения, а крестьяне их знать не хотели, выгоняли вон.
Магнаты посылали отряды слуг, пытались смирить под-
данных порками и виселицами — и тут же опять восста-
ли Волынь, Брацлавщина. А их поддержала Сечь. В конце
1648 г. Запорожский Кош снова возродился. После осво-
бодительного похода по Украине сирома вернулась сюда.
Куда же ей еще было идти? Здесь был ее дом. Привела с
собой товарищей, самых крутых и отчаянных — таких же,
как они, потерявших родные хаты, семьи и заразивших-
ся идеей жить по законам «лыцарского братства». Восста-
новили традиции десятилетней давности. В составе «Гет-
манщины», как стали называть часть Украины, попавшую
под власть Хмельницкого, Сечь стала особым районом, и
ее позиция очень много значила. Гетман мог играть в ди-
пломатию, принимать те или иные решения — но будет ли
их выполнять Сечь, определяла она сама.
Королевское правительство взывало к Хмельницко-
му — если уж он возглавляет власть в восточных воевод-
ствах Речи Посполитой, пускай подавляет бунтовщиков.
Но гетман эти обращения проигнорировал. Панским ору-
дием против родного народа он быть не желал. Но и общая
анархия его абсолютно не устраивала. Хмельницкий про-
думал и ввел новое устройство Украины. Страну он раз-
делил на 16 полков, полки делились на сотни. Это были
как военные, так и административные единицы. В мирное
время ими управляли полковники и сотники, а на войну
они выставляли войсковые части и подразделения. Сто-
лицей гетманства стал не Киев, а Чигирин. Киев к этому
времени был центром духовенства, торгового сословия, а
Чигирин — казачества. Хмельницкий ввел единые налоги
с хозяйств и промыслов, пошлины на ввоз иноземных то-
26
варов, кроме военных. Оружие закупалось везде, где толь-
ко можно, налаживалось его изготовление на месте.
Вокруг гетмана стали один за другим появляться ди-
пломаты разных стран, и каждый пытался перетянуть
Хмельницкого в русло своей политики. Под видом вене-
цианского посла приехал эмиссар Ватикана Вимина, уго-
варивал Богдана воевать с Османской империей. Турецкий
султан выражал готовность принять Украину в подданст-
во, приказывал крымскому хану помогать ей. Но Ислам-
Гирей не обращал внимания на распоряжения из Стамбу-
ла. Польша была ослаблена, и главную опасность он ви-
дел в усилении России. Ханские послы в это время ездили
в Варшаву и даже в Швецию, предлагали вместе ударить
на «московитов». Ислам-Гирей надеялся привлечь к вой-
не и Малороссию, чтобы поссорить ее с русскими. Для по-
ляков такие проекты были совершенно несвоевременны-
ми. Государство развалилось, куда уж с царем воевать? Но
варшавские дипломаты зачастили в Бахчисарай, со своей
стороны подталкивали хана напасть на Россию.
Украине предстояло выбирать, в какую сторону повер-
нуть. А выбор зависел не только от Хмельницкого. На ус-
тах у простонародья была единоверная и единокровная
Россия, справедливая власть царя. Богатую казачью стар-
шину и киевское духовенство больше устроил бы другой
вариант — автономия в составе Польши. Жить примерно
так же, как Молдавия, Валахия или Крым в составе Турции.
До поры до времени и сам Хмельницкий не терял надеж-
ды, что это возможно. Но чем дальше, тем более однознач-
но он убеждался: казачья православная автономия в Речи
Посполитой — несбыточная химера. Католики и паны ни-
когда не допустят ее. Оставался один путь, к России.
Сам ход событий вел Украину к сближению с ней, а
правительство Алексея Михайловича было достаточно
мудрым, чтобы поддерживать естественный процесс. Ук-
раина была разорена войной, множество крестьян погиб-
ло или ушло сражаться. Поля остались невспаханными и
незасеянными, над страной нависла угроза голода. Спас-
ла Москва, поставляла продукты бесплатно или продава-
ла по дешевым ценам. Воеводы докладывали царю, что из
266
Севска, Рыльска, Белгорода, Комарицкой волости «весь
хлеб пошол в Литовскую сторону». Хмельницкий горячо
благодарил Алексея Михайловича за то, что «велел их в
такое злое время прокормить и... многие души от смерти
его царского величества жалованием учинились свободны
и с голоду не померли».
Между тем Польша скребла деньги, нанимала солдат,
готовила в 160 г. очередное наступление на Украину. Но в
Варшаву пожаловали послы братья Пушкины и с ходу объ-
явили — поляки нарушили «вечный мир» с Россией! По-
тому что в Поляновском договоре 1634 г. значилось, «что-
бы титул царского величества писался с большим стра-
хом и без малейшего пропуска, а вы этого не соблюдаете».
Вывалили и «бесчестные книги», привезенные из Варша-
вы Кунаковым. Потребовали публично сжечь тиражи, каз-
нить авторов, издателей, а также владельцев мест, где рас-
полагались типографии.
Паны крутились, как на сковородке. Доказывали, что
за книги правительство не отвечает и по польским зако-
нам за это казнить не положено. Но русские не хуже их
знали порядки в Речи Посполитой — там действовала же-
сткая цензура. Любые сочинения, которые королевские
чиновники и духовенство сочли вредными, сурово пре-
следовались. Насчет ошибок в царском титуле польские
дипломаты возражали, что они допущены не в правитель-
ственных документах, а в обращениях частных лиц. Пуш-
кины выслушивали и соглашались — ну так в чем пробле-
ма? Казните этих лиц, и дело с концом. Сразу и предста-
вили перечень, кого казнить: Вишневецкого, Потоцкого,
Калиновского...
В сенате сидели не наивные люди, демарши с книгами
и титулами они восприняли как целенаправленные при-
дирки. А потом, поспорив и поломавшись, русские послы
выдали новый сюрприз. Согласились, что так и быть, мож-
но поладить миром. Но за это поляки должны отдать Смо-
ленск и прочие города, отнятые у России, и приплатить
полмиллиона злотых. Иначе «вечный мир» будет расторг-
нут... Паны были в полном трансе. Москва определенно
искала войны! Планы срочно пересматривались, войска
267
перебрасывались к русской границе. Вторжение на Украи-
ну пришлось отменить.
Но царское правительство добивалось именно этого.
На самом деле оно не стремилось к столкновению, а толь-
ко серьезно предупреждало поляков. Алексея Михалови-
ча прозвали Тишайшим. В истории России он был одним
из самых ответственных государей. Он твердо знал, что
державу вверил ему Сам Господь — но Господь и спро-
сит с него. Насколько царь обеспечивал правду среди сво-
их подданных, как заботился о них? Война была крайним
средством, когда людям придется идти на смерть и стра-
дания. Ради помощи православным братьям это было бы
оправдано. Тем не менее царь считал войну преждевре-
менной. Сперва надо было испробовать иные меры, вдруг
их окажется достаточно?
Богдан Хмельницкий по своему складу был другим че-
ловеком. Горячим, порывистым, да и опыта у него не хва-
тало. Он поставил на карту все и хотел, чтобы другие по-
ступали так же. Осторожности царского правительства
он не понимал, сердился. Ему казалось, что им пренебре-
гают, трусят. Гетман любил и крепко выпить, во хмелю по-
рой срывался, даже как-то кричал на русского посла: «А я
пойду изломаю Москву и все Московское государство, да
и тот, кто у вас на Москве сидит, от меня не отсидится».
Конечно, эти слова тоже передавались в Посольский при-
каз, доходили до Алексея Михайловича. Но русские умели
быть обидчивыми на «бесчестные словеса» только тогда,
когда это требовалось. А к всплескам эмоций гетмана го-
сударь и его советники относились снисходительно. Про-
сто делали вид, будто не знают о них.
ЛЯХИ АТАКУЮТ
В 160 г. Ислам-Гирей поднял всю орду в поход на
Россию. Расположился лагерем на притоке Днепра, реке
Орель, слал гонцов к Хмельницкому. Требовал, чтобы и
он, как татарский союзник, присоединился к набегу. Но
268
царские воеводы вовремя узнали о подготовке набега.
Под Тулой развернулась большая армия боярина Трубец-
кого. Тут уж татарам пришлось задуматься — пожалуй,
поход на север был слишком опасным.
А Хмельницкий вел собственную игру. От ханских
приглашений он уклонился — ссылался, что ему угрожа-
ют поляки. Но, в свою очередь, звал татар в другую сто-
рону, на Молдавию. В гетманской голове вызрел очеред-
ной план, женить сына Тимоша на дочери молдавского
господаря Лупула, Домне-Розанде. Таким образом сло-
жится союз малых гос ударств. Малороссия с Молдави-
ей. Глядишь, присоединятся Валахия, Трансильвания. Та-
кой союз сможет быть самостоятельной политической
силой, а родство с молдавской династией поднимет авто-
ритет Хмельницкого на международной арене. Лупулу он
отписал по-простому, по-казачьи: «Сосватай, господарь,
дщерь свою с сыном моим Тимофеем, и тоби добре буде,
а не виддашь — изотру, изомну, и остатку твоего не оста-
нется, и вихрем прах твий розмечу по воздуси».
Молдавский властитель был совсем не в восторге от
перспективы породниться с безродным «мужиком». Его
старшая дочь была замужем за литовским гетманом Радзи-
виллом, а Домна-Розанда считалась красавицей с богатей-
шим приданым. Да ведь появлялись и кое-какие права на
молдавский престол! В общем, она была завидной невестой,
и ее руки добивалось сразу несколько высокопоставленных
польских вельмож. Сам коронный гетман Потоцкий, его за-
меститель, польный гетман Калиновский, Иеремия Вишне-
вецкий. Лупул воззвал о помощи к этим женихам, они за-
веряли, что не оставят в беде господаря и его дочку. Лупул
послал Хмельницкому высокомерный отказ.
Но он поступил опрометчиво. Грозный вождь Ма-
лороссии шутить не собирался. Он выделил сыну вой-
ско. А крымцы прикинули, что набрать пленных молдаван
куда проще, чем сражаться с армией Алексея Михайлови-
ча, тоже повернули коней.
Польские женихи Домны-Розанды не успели предпри-
нять ничегошеньки. Тимош Хмельницкий с 1 тыс. каза-
269
ков и 20 тыс. татар бурей пронесся по Молдавии, захватил
ее столицу Яссы. Перепуганному Лупулу было уже некуда
деваться. Согласился на все. Отстегнул немалую контри-
буцию, официально объявил дочку невестой Тимоша.
Поляков подобные дела Хмельницкого чрезвычай-
но злили. А для того, чтобы поссорить Украину с Россией,
они не жалели никаких усилий. Паны «по-дружески» пре-
дупреждали царских послов, что нельзя помогать восстав-
шим, ведь они могут заразить мятежным духом русских
крестьян. В Москву приезжали посольства из Варшавы —
специально для того, чтобы предостеречь, дескать, Хмель-
ницкий — союзник хана, вместе с крымцами готовит напа-
дение на Россию. Привозили настоящие и поддельные ко-
пии переписки Хмельницкого с татарами и турками. За эти
«услуги» просили, чтобы царь вместе с поляками ударил на
Украину, продал продовольствие для польской армии, раз-
решил ей в ходе боев заходить на русскую территорию.
Но Алексей Михайлович и его бояре не позволили за-
дурить себе головы. «Дружеские» предупреждения остав-
ляли без ответа. Просьбы о содействии вызвали обрат-
ный результат — царь запретил любую торговлю с поля-
ками, а с подданных «Гетманщины» распорядился вообще
не брать пошлин. В Москве знали и о том, кто именно на-
травливает крымцев на Россию. К Хмельницкому отпра-
вили царских доверенных Лопухина и Степанова, просили
достать грамоты Яна Казимира, где он подстрекает хана к
войне. Поясняли — нужно, чтобы «Яна Казимира короля
неправда и вечному докончанью нарушение было ведомо
подлинно». Царю требовались доказательства, что Поль-
ша преступила мирный договор. Алексей Михайлович на-
меревался предъявить их Земскому собору.
Эти меры предпринимались не случайно. Польский
сенат уже принял тайное решение воевать, а переговоры с
Хмельницким всего лишь «симулировать». Вдобавок умер
осторожный канцлер Оссолинский, а при разборе его бу-
маг нашли письма к казакам покойного короля Владисла-
ва. Среди магнатов они вызвали ураган возмущения. Ос-
солинского заклеймили «здрайцей» — изменником. Ста-
270
ло быть, и Зборовский договор был заключен предателем.
Новым канцлером паны провели своего ставленника епи-
скопа Лещинского, ярого врага Православия и России.
Хмельницкий в это время прислал в Варшаву делегацию.
Он, в общем-то, и хотел, чтобы новый канцлер подтвер-
дил Зборовский договор, напоминал о пунктах, которые
не были выполнены, — отменить унию, возвратить Право-
славной церкви отнятую собственность, допустить пред-
ставителей Украины в сенат и на сейм.
Однако обращение казаков лишь подлило масла в
огонь. Мятежные «хлопы» смеют указывать высокород-
ным панам и шляхтичам! 1 января 161 г. разбушевав-
шийся сейм постановил — поднимать посполитое руше-
нье. А Калиновский и Лянцкоронский с королевскими
наемниками и собравшейся к ним шляхтой сразу же, без
всяких объявлений войны, ринулись на Украину. Там дога-
дывались об опасности. Возле границы, в Красном, сосре-
доточился один из лучших полков Хмельницкого, Брац-
лавский, под командованием Нечая. Но казаки беспечно
бражничали, и их накрыли тепленьких. Нечай погиб, полк
разнесли подчистую.
Победители не отказали себе в удовольствии поте-
шиться над побежденными. Жену Нечая признали кол-
дуньей, дико пытали и посадили на кол. Казнили всех
пленных, расправились с жителями Красного. Мучили де-
тей, измывались над бабами, и истребили полностью, от
мала до велика. Таким же образом уничтожали по пути
села, вырезали городки Шаргород и Ямполь. Но в Винни-
це стоял со своим полком еще один знаменитый повстан-
ческий начальник, Бог ун. Он уже ждал нападения, укре-
пился и отразил атаки. А потом подоспела подмога, и вра-
га отогнали.
Россия отреагировала на возобновление кровопро-
лития жестко. Царь созвал Земский собор о «литовском
деле». Он открылся 19 февраля 161 г., и Алексей Михай-
лович повелел объявить делегатам «литовского короля и
панов рады прежние и нынешние неправды, что с их сто-
роны совершаются», а также «запорожского гетмана Бо-
271
гдана Хмельницкого присылки, что они бьют челом под
государеву высокую руку в подданство». Высший орган
России оказался единодушным — делегаты высказались за
разрыв с Польшей и принятие Украины под власть царя.
Но Алексей Михайлович все-таки не вынес на Собор
два окончательных вопроса — о сборе чрезвычайного на-
лога на войско и о самом вступлении в войну. Он хотел уз-
нать мнение «всей земли», а полякам дать последнее, са-
мое крайнее предупреждение. Неужели даже такое не по-
действует? Если нет, ну что ж, тогда и впрямь не грешно
будет взяться за оружие. А делегаты, вернувшись по до-
мам, расскаж ут, что говорилось на Соборе. «Вся земля»
узнает о королевских и панских «неправдах», будет на-
страиваться, что война предстоит справедливая.
Россия взялась помогать украинцам уже открыто. Чер-
ниговскому казачьему полку Шохова разрешили пройти
через Брянский уезд, из Москвы было велено выделить ему
проводников, «людей добрых и знающих», мобилизовать
крестьян для починки мостов. 6 тыс. казаков проследова-
ли через российскую территорию, ударили в тыл литов-
цам, овладели Рославлем и Дорогобужем. В приграничные
города направлялись дополнительные силы, и Радзивилл
докладывал в Варшаву, что вблизи литовских рубежей
«полно московских войск», просил подкреплений.
Однако предпринять каких-то более серьезных мер
русские не успели. События развивались слишком быст-
ро. На этот раз панская и католическая пропаганда пора-
ботала ударно. Магнаты не отлынивали, вовремя приводи-
ли свои отряды, подстегивали мелкую шляхту. Под Люб-
лином в сжатые сроки собралась 10-тысячная армия. Из
Рима прислали золотой меч, освященный самим папой. 20
апреля папский нунций Торрес препоясал им короля, при-
своил ему звание «защитника святой веры», а всем уча-
стникам похода от лица папы отпустил любые грехи, как
прошлые, так и будущие. Вытворяй что хочешь!
А вот на Украине до сплочения и общего воодушевле-
ния было далеко. Некоторые казачьи предводители зави-
довали Хмельницкому. Считали, что они ничуть не хуже
272
справились бы с ролью вождя. Другие были недовольны
его политикой. Этим пользовались поляки, заводили среди
казачьей старшины тайные связи, подкупали противников
гетмана обещаниями, золотишком. Нашептывали — зачем
заступаться за какую-то чернь? Без нее можно примирить-
ся с королем, он пожалует и наградит. Полковники опаса-
лись выступать против Хмельницкого, но митрополит Ко-
сов отказался благословить казаков на войну. Благословил
грек, митрополит Коринфский, ехавший в это время через
Украину в Москву. К гетману снова пришел Ислам-Гирей с
татарами, собралось 200 тыс. казаков, татар, кое-как воо-
руженных крестьян. 20 тыс. человек под командованием
полковника Небабы Хмельницкий отрядил в Белоруссию,
прикрыться от литовцев. А сам с основными силами вы-
ступил навстречу королю. В июне сошлись в болотистой
долине реки Стырь у города Берестечко.
И в это же время, совершенно некстати, наложилась
личная драма Хмельницкого... После победы он вернул
себе Суботов, нашел и полячку Елену, увезенную Чаплин-
ским. Она заверила, что по-прежнему влюблена в Богда-
на. Ее католический брак получался насильственным, а
стало быть, недействительным. Елена стала гетманской
супругой. Но она оказалась крайне легкомысленной осо-
бой. Муж теперь редко заглядывал на хутор, и женушка
распахивала объятия другим. Скрыть это было невозмож-
но, доходило и до Хмельницкого, но он страстно любил
жену, все слухи и доносы считал клеветой. Зато сын Ти-
мош возненавидел молодую мачеху. К нему стекались све-
дения, что Елена позорит и обманывает отца, и он решил
действовать сам. Когда Богдан уехал с войском, сын за-
держался, собирая подкрепления, и слуги сообщили — к
мачехе пожаловал любовник. Тимош нагрянул, накрыл их
в постели. Приказал раздеть их, связать обнявшимися и в
таком виде повесил на воротах.
Хмельницкий узнал об этом накануне битвы и был на-
столько потрясен, что с горя запил. Казаки и татары нача-
ли сражение без него, под командой полковников и мурз.
Атаковали без общего руководства, вразнобой, понес-
273
ли тяжелые потери. Хан взбеленился. Вместо легкой по-
беды, как в прошлый раз, он лишился 6 тыс. всадников.
Ислам-Гирей был ревностным мусульманином, презирал
пьянство, орал на полковников: «Ну что? Проспался уже
ваш Хмель? Он обманывал меня нелепыми баснями, будто
польское войско слабо и неопытно. Ступайте к нему, пус-
кай идет сперва сам выбирать мед у этих пчел, да пускай
прогонит прочь такое множество жал!»
А поляки, отразив натиск, перешли в контратаки, от-
тесняли казаков в болота. Когда стало совсем тяжело, поя-
вился Хмельницкий, очухавшийся с похмелья, но в этот
момент вдруг пронеслась весть — татары уходят. Ис-
лам-Гирей без предупреждения снял орду и повел прочь.
Хмельницкий передал командование полковнику Джед-
жалию и поскакал за ханом, надеялся вернуть его. Однако
вышло еще хуже. Татары захватили его и силой увезли с
собой. Поход они окупили с лихвой. Рассыпались загона-
ми и набирали в полон женщин с детьми — боеспособные
мужчины ушли на войну, села лежали беззащитные.
Казаков ошеломили и уход татар, и исчезновение гет-
мана. Они дрогнули, стали откатываться к притоку Стыри
Пляшевке. Командиры все же сумели сорганизовать их,
они огородились таборами из телег, и сломить их поляки
не смогли. Подступы к возам устлали трупы шляхтичей,
солдат, и паны прекратили штурм. Задумали взять каза-
ков измором. Обложили лагерь с трех сторон, с четвертой
были речка и топкое болото. Масса измученных людей
стеснилась на небольшом пространстве, еды не было. Куда
они денутся? Повстанцам продиктовали условия — разо-
ружиться и выдать начальников, рядовым пообещали ам-
нистию. Хотя королевское окружение приняло другое ре-
шение: когда сдадутся, перебить всех до единого.
Полковник Богун, сменивший в руководстве Джед-
жалия, все-таки нашел выход. Приказал собрать все под-
ручные материалы — седла, тулупы, жерди, разобрать на
доски телеги. Из них тайно строили плотины и гати че-
рез болото. В ночь на 30 июня осажденные начали выхо-
дить из ловушки. Полк Богуна выбрался благополучно. Но
274
остальное войско было перемешано, командование утра-
чено, среди казаков хватало неопытных крестьян. Кто-то
счел, что начальство хочет их бросить, кто-то боялся не
успеть. Беспорядочные толпы хлынули к гатям, порушили
их своей тяжестью, провалившиеся тонули в трясине.
Поляки сперва не поняли, что происходит. А когда
разобрались, ворвались в лагерь, принялись рубить мечу-
щихся людей. Бойня шла целый день, пока не стемнело.
300 казаков засели на острове, отбили все атаки. Ян Кази-
мир, восхищенный их мужеством, объявил, что дарует им
жизнь. Но они отвергли королевскую милость и продол-
жали драться, пока не полегли. Из армии Хмельницкого
спаслись лишь те, кого вывел Богун, и счастливчики, ко-
торым удалось пересидеть резню где-нибудь в зарослях и
уйти под покровом ночи.
Добить обескровленную Украину не составляло осо-
бого труда. Но... опять сказалось польское разгильдяйство.
После победы шляхтичи заговорили, что они устали, по-
издержались, пора распускать ополчение. Посол Богданов
доносил: «Посполитого де рушенья люди и день в обозе
не стояли, все разъехались и без королевского повеления
по домам». Уехал и Ян Казимир — посверкать на побед-
ных торжествах. В армии остались только отряды магна-
тов и коронные войска. Возглавили ее Вишневецкий и По-
тоцкий, двинулись вглубь Украины. По дороге поголовно
резали жителей, скот, поджигали селения. Шляхтич Мяс-
ковский описывал, что оставалось после них: «Ни городов,
ни деревень, одно поле и пепел. Не видать никого живого:
ни людей, ни зверей, одних разве птиц в воздухе».
А из Белоруссии наступали литовцы Радзивилла. Про-
тив него выдвинулся отряд Небабы, но в нем было мно-
го нестойких и неумелых крестьян. Радзивилл разгромил
их под Репками, недалеко от Чернигова, и 26 июля занял
Киев. Население в ужасе разбегалось куда глаза глядят. Но
массовые расправы над мирными жителями дали и дру-
гой эффект — совсем не тот, на который рассчитывали ка-
ратели. Люди осознавали: пощады им все равно не будет.
Ожесточались и дрались насмерть, с отчаянием обречен-
27
ных. Вокруг казачьих командиров, даже рядовых казаков,
возникали отрядики. Мелкие, но их было множество. Рад-
зивилл занервничал — как бы ему не очутиться в окруже-
нии. Оставил Киев и ушел на соединение с Потоцким, а
киевляне сами сожгли свой город, чтобы в нем не распо-
ложились вражеские войска.
Хмельницкий еще из плена послал в Москву своих до-
веренных Савича и Мозырю, очередной раз просил царя о
заступничестве. А потом генеральный писарь Выговский
привез хану большой выкуп, и гетмана отпустили. Каза-
лось, все кончено — восстание разгромлено, войско по-
гибло, страна залита кровью. Но в катастрофической си-
туации Хмельницкий проявил железное самообладание.
Личная трагедия, поражения, смерть товарищей — гет-
ман сумел перешагнуть через все это, взять себя в кулак.
По сути, надо было начинать заново, и он начал. Появив-
шись на Украине, призвал людей к оружию, и россыпь от-
рядов потекла под его знамена.
Армия возрождалась в считанные недели. В каждом
городишке паны встречали все более сильный отпор. За-
гоны повстанцев появились в тылу у них, отбили Винницу,
Паволичи, Фастов. В опустошенной стране трудно было
достать продовольствие и фураж, польскому войску при-
ходилось подтягивать пояса. Подкреплений из Польши не
было. Массы трупов отравляли воздух и водоемы, среди
солдат началась смертоносная эпидемия. 10 авг уста умер
самый непримиримый гонитель православных, Иеремия
Вишневецкий. Без его железной руки стала ломаться дис-
циплина. Шляхта и наемники требовали возвращаться по
домам, вот-вот могли взбунтоваться, и панам пришлось
согласиться на переговоры с казаками.
Они открылись в Белой Церкви, шли долго и трудно.
Польская делегация во главе с Киселем даже слышать не
желала о подтверждении Зборовского договора. Настаи-
вала на сокращении реестра, автономной украинской тер-
ритории, урезании казачьих прав. Но в Белой Церкви,
кроме делегатов от гетмана, собралась масса казаков. Шу-
мела и потрясала оружием, требовала вернуться к Збо-
276
ровскому трактату, грозила расправиться и с послами, и
даже с Хмельницким, если он согласится на панские усло-
вия. Полки повстанцев составляли отдельные делегации,
вырабатывали собственные пункты. Переговоры несколь-
ко раз прерывались. Киселя и его коллег ограбили, едва
не убили. Казаки кричали, что лучше уж воевать, броса-
лись в атаки на стоявшее неподалеку польское войско. Но
у них ничего не получилось. Потрепали неприятелей, но и
самих побили.
Наконец, 18 сентября 161 г. был подписан Белоцер-
ковский договор. По сравнению со Зборовским, повстанцы
были вынуждены очень серьезно сдать позиции. Казачий
реестр сводился к 20 тыс. Из трех воеводств, Киевского,
Брацлавского и Черниговского, автономное самоуправле-
ние сохранялось только в Киевском. Гетман лишался пра-
ва сношения с другими государствами, на Украине распо-
лагались «на постой» королевские войска. Для народа это
обернулось новой полосой испытаний.
Польский командующий Калиновский, сменивший за-
болевшего Потоцкого, принялся приводить к покорности
Брацлавское и Черниговское воеводства, лишенные само-
управления. Вешал, четвертовал, сжигал «бунтовщиков».
Под защитой солдат в поместья возвращались шляхтичи.
Мстили крестьянам порками и казнями, выколачивали из
них разграбленное имущество. Невыплаченные подати за
три года восстания объявляли недоимками, заставляли
внести их. К бедам добавились голод и моровое поветрие.
Жители Украины во множестве потекли через границу, в
Россию. Черниговский казачий полк Ивана Дзиноковско-
го ушел от поляков в полном составе. Его приняли на цар-
скую службу, разместили в новой крепости Острогожске.
Других селили на Слобожанщине, в районах Оскола, Во-
ронежа.
Поляки возмущались, их послы в Москве жаловались,
что беглых «хлопов» тепло встречают на русской земле.
Но их протесты оставлялись без внимания, вчерашним
подданным Речи Посполитой выделяли землю, давали по-
собия. Под Ливны и Воронеж стольник Леонтьев привез
277
лично от царя 2 тыс. руб., их требовалось раздать бежен-
цам «всем налицо... сполна без вычету» — на обзаведение
хозяйством. Тех, кто посмеет обидеть переселенцев или
вымогать с них какую-то плату, Алексей Михайлович су-
рово предупреждал: «И буде кто чем покорыстуетца, и мы
на тех людей за алтын велим доправить по рублю, да сверх
тово велим тем людем учинить наказанье безо всякой по-
щады». А воеводам из Москвы рассылались инструкции,
что государь «тех черкас з женами з детями от гонения
поляков велел принимать», «держати ласку и привет до-
брый и ничем черкас не оскорбити и ничего у них из го-
сударева жалования и из животов не имати». Напротив,
обеспечить их всем необходимым «для их иноземчества и
для их бедности, чтоб на вечное житье строились и госу-
дарю служили».
ПЕРЕЯСЛАВСКАЯ РАДА
Казалось бы, Белоцерковский договор был для поля-
ков куда выгоднее Зборовского. Но сейм, собравшийся в
начале 162 г., его вообще не утвердил! Та самая шляхта,
которая разбежалась из армии после битвы под Берестеч-
ко, катила бочки на своих товарищей, до последнего оста-
вавшихся в строю. Кричала, что надо было не заключать
мир, а добить бунтовщиков. Ян Казимир согласился с раз-
бушевавшимися дворянами. Заговорил о налоге на армию,
созыве посполитого рушенья. Как бы не так! «Свободы»
немедленно плеснули в обратную сторону. Идти на войну и
раскошеливаться шляхте ничуть не хотелось, она напрочь
разругалась с королем и провалила его предложения.
В ослеплении своих «вольностей» поляки теряли пло-
ды побед. Украинцев сперва ошеломило возвращение маг-
натов, расквартирование коронных войск. Но началось не
только бегство, возобновились бунты. Русские послы со-
общали: «Крестьяне много перебили шляхты, панов сво-
их». А Хмельницкий укреплял пошатнувшуюся власть.
Вот он-то с самовольством не церемонился. Разгромил
278
и казнил корсунского и миргородского полковников, вы-
шедших из повиновения. Для видимости призывал испол-
нять Белоцерковский договор, но в реестр внес не 20, а
40 тыс. казаков. Не прекращал запрещенных по услови-
ям договора связей с Москвой, Крымом, Турцией. Не за-
был и свою идею альянса с Молдавией. Напомнил госпо-
дарю Лупулу — почему до сих пор не выполнил обещания,
не отдал дочку за Тимоша? Снова позвал татар и дал сыну
казаков, чтобы шел добывать невесту. Лупул-то надеялся,
что поражения отшибли свадебные настроения Хмель-
ницкого. Поняв, что это не так, воззвал к полякам.
Два жениха его дочки, Вишневецкий и Потоцкий, ус-
пели умереть. Но оставался Калиновский, он заместил ко-
ронного гетмана, главнокомандующего Польши. Господарь
согласился отдать ему руку Домны-Розанды, только бы
избавил от напасти. Тот поднял солдат, разослал призыв
к шляхтичам — вст упиться за честь венценосной девицы.
Собралось 20-тысячное войско. Калиновский привел его
к горе Батог возле Брацлава. Но 22 мая 162 г. подошли
казаки с татарами, и защитники господаревой дочки за-
колебались. Поняли, что схватка предстоит не шуточная,
и часть солдат заговорила, что им не заплатили жалова-
нья. Взбунтовались и ушли. У шляхты благородный порыв
тоже выветрился, она засобиралась уезжать. Калиновский
взбеленился, приказал верной ему немецкой пехоте от-
крыть огонь по беглецам. Шляхта ответила тем же.
Тимош оценил ситуацию, ворвался во вражеский ла-
герь и перерубил тех и других. Под саблями полегли и Ка-
линовский, и его перессорившееся воинство. Лупулу ни-
чего не осталось делать, кроме как принять «сватов» и
обвенчать дочь с Тимофеем. А Украину весть о победе ок-
рылила, народ воспрянул духом. Ян Казимир гневно спра-
шивал, как казаки осмелились на такое, но Хмельницкий с
издевкой назвал битву «шалостью, свойственной веселым
людям». Ответил, что сын с приятелями ехал на свадьбу,
а по дороге повздорил с другой молодой компанией — с
кем не бывает? Зато на панов и шляхту разгром подейст-
вовал, как отрезвляющий душ. Его восприняли как вызов,
279
брошенный всей Польше. Склоки угасли. Король сумел
возбудить мелкую шляхту, манил предстоящими грабе-
жами, раздачей украинских земель — их предстояло всего
лишь очистить от украинских хозяев.
Подключились папа римский, Венеция, Австрия,
Франция, слали деньги, по Германии развернулась вербов-
ка наемников. А к Хмельницкому для отвода глаз опять
отправили делегацию, обещали королевское милосердие и
прощение, если украинцы повинятся, разоружатся и вер-
нутся к работе на помещиков. Тут уж гетман не выдержал,
возопил: «Милосердия! Прощения! Да за что? За что?.. Так
за этим вы приехали? Что вы, в самом деле, представляе-
тесь простаками? Что вы строите со мною шутки? Долой
шутки... Король готовится идти на меня войною, как ему
угодно! Желаю, чтобы он был предводителем: я готов его
встретить там и тогда, где и когда он захочет».
Россия не прекращала попыток урегулировать кон-
фликт без войны. Ее послы продолжали демонстративные
придирки, давали понять, что царь не бросит на растерза-
ние православных. Но осторожность и миролюбие Алек-
сея Михайловича паны расценили по-своему. Утвержда-
лись в мысли, что русские только пугают их, а сражаться
не осмелятся. На предупреждения обращали все мень-
ше внимания. В Бресте собрался внеочередной сейм, вы-
делил королю деньги, дал ему право на посполитое ру-
шенье. Мало того, сейм официально принял постановле-
ние о геноциде. Рассуждали — казаки представляют для
Речи Посполитой угрозу вечных бунтов, поэтому требует-
ся полностью уничтожить их. Русские дипломаты доноси-
ли: «А на сейме ж приговорили и в конституции напечата-
ли, что казаков как мочно всех снести».
Это постановление уже начало воплощаться в жизнь.
Точнее, в смерть и кровь. В марте 163 г. 1-тысячное вой-
ско Чарнецкого вторглось на Украину. Захватило Коро-
стышев, Самгородок, Прилуки. Все население было ис-
треблено. Резали и вешали подчист ую, старых и малых,
мужчин и женщин. Поляки открыто провозглашали, что
необходимо истребить «русских» (т.е . малороссов) до по-
следнего человека.
280
А Хмельницкий, готовясь к схватке, отправил к царю
посольство Бурляя и Мужиловского. Очередной раз про-
сил о помощи «думою и своими государевыми ратными
людьми» и о принятии Украины под покровительство. Но
еще до того, как посланцы добрались до Москвы, Алек-
сей Михайлович решил: настала пора браться за оружие.
Началась мобилизация. 19 марта по уездам были разосла-
ны грамоты стольникам, стряпчим, московским дворя-
нам, им было велено к 20 мая прибыть ко двору «со всей
службой». 23 марта государь издал указ воеводам перепи-
сать по городам «старых солдат» — отслуживших опыт-
ных резервистов. В России к этому времени существовало
1 полков «нового строя» — Алексей Михайлович пове-
лел формировать еще 6 солдатских и рейтарских полков,
создавался и первый гусарский полк. В армию призвали
«даточных» — по 1 человеку со 100 крестьянских дворов
из монастырских, церковных владений. Посланцы Хмель-
ницкого воочию смогли увидеть — Россия поднимает-
ся всерьез, и теперь-то от них не скрывали: ответ на их
просьбы будет положительным.
Тем не менее Москва в последний раз пробовала об-
разумить поляков. К ним прибыло посольство князя Реп-
нина-Оболенского. Оно повторило массу претензий об
ошибках в титуле царя, о «бесчестных» книгах, о неком
шляхтиче, грязно бранившем Алексея Михайловича на
варшавских улицах. А потом Репнин предъявил ультима-
тум — государь готов простить Яна Казимира и прочих
виновников, но за это король и паны должны вернуться к
условиям Зборовского мира с Украиной, возвратить пра-
вославные храмы, «которые были оборочены под унию»,
и впредь «не делать никакого притеснения православ-
ным». Поляки отмахнулись, даже не стали обсуждать по-
добных пунктов. Репнин узнал, что уже приняты проти-
воположные решения, вообще искоренить малороссов и
православную веру. Тогда он прервал переговоры и объ-
явил, что «великий государь будет стоять за свою честь,
сколько подаст ему помощи милосердный Бог».
Нет, даже и открытый вызов в Варшаве всерьез не
восприняли. Раззадорили себя — царь блефует, боится
281
Польши. А если и сунется, пусть попробует! Что же каса-
ется Хмельницкого, то польские дипломаты нашли у него
очень уязвимое место. Его союз с Молдавией на самом-
то деле обернулся серьезнейшей ошибкой. Уж какую по-
мощь могли предоставить ему молдаване? Зато три ду-
найских княжества по-прежнему грызлись между собой.
Лупул враждовал с господарем Валахии Бессарабом и кня-
зем Трансильвании Ракоци. Поляки связались с ними, на-
вели давние связи с молдавскими боярами. Один из при-
ближенных Лупула, Георгица получил трансильванские и
валашские отряды и сверг своего господаря. Тот бежал к
Хмельницкому.
А гетману, вместо того чтобы бросить все силы на за-
пад, пришлось выручать родственника. Тимош и Лупул
повели 20 тыс. казаков в Молдавию, за ними пошел сам
Богдан с армией. Она не понадобилась, сын без особого
труда вышиб Георгицу и вернул престол тестю. Отец по-
стоял у границы и возвратился в Чигирин. Но здесь его
ждали царские послы Матвеев и Фомин. Впервые уве-
домили — его просьбы о переходе в подданство России
удовлетворены. А через некоторое время стольник Лоды-
женский привез грамоту: «И мы, великий государь... изво-
лим вас принять под нашу царского величества высокую
руку... А ратные наши люди по нашему царского величест-
ва указу збираютца и ко ополчению строятца».
Однако отвлечение Хмельницкого на молдавские
дела позволило Яну Казимиру сосредоточить у Каменца
60 тыс. наемников, собирать ополчение шляхты. Было на-
мечено сокрушить Украину одновременными ударами с
нескольких сторон. Польша заключила союзы с Валахией,
Трансильванией, мятежником Георгицей. Литовский гет-
ман Радзивилл должен был идти на Киев с севера, вдоль
Днепра. Хотя эти планы сразу же начали давать сбои. Рад-
зивилл докладывал — вдоль границы накапливаются рус-
ские, и выст упать отказался. Ему не верили, король слал
повторные приказы, папа римский даже угрожал ему про-
клятием. Но к папским проклятиям Радзивилл относился
спокойно, он был лютеранином. А уйти на Украину и оста-
282
вить беззащитными собственные имения литовским па-
нам совсем не улыбалось.
Зато операция в Молдавии удалась как нельзя лучше.
К Георгице, венграм и валахам подошел 8-тысячный поль-
ский корпус, они вторично выгнали Лупула. Господарь ук-
рылся в крепости Сучава. Тимош с казаками полетел спа-
сать его. Пробился в Сучаву, но окружение за ним замкну-
лось. Хмельницкий разрывался — куда идти? Навстречу
королю или вызволять сына? Легко ли было пожертвовать
наследником, кровиночкой, отцовской гордостью? Гетман
разделил войско. Одну часть выдвинул прикрыть Украину,
с другой поскакал в Молдавию. Он опоздал... В боях за Су-
чаву Тимош был ранен и скончался. Его подчиненные дра-
лись отчаянно, враги согласились выпустить их из крепо-
сти, и Богдан на дороге встретил гроб с телом сына. Смог
сказать только одно: Тимош умер так, как и подобает уми-
рать настоящему казаку.
Впрочем, так уж Господь устроил нашу жизнь — по-
сылает испытания, но посылает и радость, светлые наде-
жды. Авантюра в Молдавии провалилась, в Чигирине ца-
рило горе, а в это же время, 1 октября 13 г., в Москве
открылся Земский собор. Алексей Михайлович поставил
перед ним два вопроса, об отношениях с Речью Посполи-
той и Украиной. Делегатов от разных уездов и сословий
опрашивали «по чинам порознь», но мнение было едино-
гласным. «Против польского короля войну весть» и «чтоб
великий государь... изволил того гетмана Богдана Хмель-
ницкого и все Войско Запорожское з городами и з земля-
ми принять под свою государеву высокую руку». Обратим
внимание на термин — «Войско Запорожское». Напом-
ню, слово «Украина» означало лишь окраину. А украин-
цы, освободившись от панов, причисляли себя к казакам,
и единственным официальным титулом Хмельницкого
было звание гетмана Войска Запорожского. Вот и стало
оно на какое-то время обозначать всю «гетманщину».
Собор постановил собирать на войну «десятую день-
гу», «исполчать» рати. Но предварительную подготовку
провели заранее, и дальше пружина стала раскручиваться
283
очень быстро. Уже 9 октября на Украину отправилось пред-
ставительное посольство — боярина Василия Бутурлина с
конвоем из 200 стрельцов и многочисленных дворян. А 23
октября в Успенском соборе было всенародно объявлено:
царь повелел и бояре приговорили «идти на недруга сво-
его польского короля» за многие его «неправды».
Тем временем сам недруг, польский король, действо-
вал не лучшим образом. Шляхта, как обычно, съезжалась
к нему медленно, в ожидании опоздавших он несколько
месяцев простоял на месте. Упустил возможность насту-
пать, пока Хмельницкий метался выручать Тимоша. Нако-
нец, после падения Сучавы к Яну Казимиру подошел оса-
ждавший ее польский корпус с венграми, валахами, мол-
даванами. Вроде можно было ударить.
Но Хмельницкого гибель сына не вышибла из колеи, а
наоборот, будто разбудила в нем скрытые силы. Он снова
был таким же народным вождем, как в начале борьбы, —
энергичным, собранным. По его призывам вставали каза-
ки и крестьяне. Пришел Ислам-Гирей с крымской ордой.
Королевская армия все еще топталась на Западной Украи-
не возле г. Жванца. Казаки и татары обрушились на нее
лавиной. Теснили атаками, рассекли польский лагерь на-
двое, захватили часть обозов, казну, предназначенную для
уплаты жалованья. Молдаване, венгры, валахи ударились
в панику и укатились прочь. Поляки остались без денег,
без продовольствия. Солдаты принялись грабить обозы
панов, разбегались. Уже пахло полным разгромом.
Но к Яну Казимиру примчались гонцы — Россия объ-
явила войну. Король безотлагательно известил Ислам-Ги-
рея... Он знал, что делал. Для хана политический расклад
в корне менялся. Он сразу прекратил атаки и заключил с
поляками сепаратный мир. За это содрал 100 тыс. злотых,
король разрешил ему пройтись набегом по Украине. А в
переговорах с панами Ислам-Гирей указал, что надо все-
ми силами удержать казаков от перехода к русским. За-
ставил поляков подтвердить старый, Зборовский договор.
Но внесли и тайный пункт — заставить украинских каза-
ков вместе с ханом идти на Россию. Если же они откажут-
ся, поляки и татары окружат их и перебьют.
284
Хмельницкий в этих переговорах и составлении Жва-
нецкого договора вообще не участвовал. Но цену крым-
ским союзникам он хорошо знал. Едва ему доложили, что
Ислам-Гирей мирится с королем, гетман не стал ждать уда-
ра в спину. Немедленно снял казаков с позиций и повел на
восток. Татары не рискнули задерживать его. Предпочли
хлынуть по селам, за добычей и невольниками. Однако
менялась не только военная обстановка, стала меняться
сама атмосфера на Украине. До Хмельницкого тоже дош-
ли сведения о решении Земского собора, о посольстве Бу-
турлина. И сейчас-то он почувствовал себя уверенно.
С дороги гетман рассылал грамоты, созывая в Пере-
яславе раду, объявил «явку всему народу» (разумеется, не
всем жителям поголовно, а представителям всего наро-
да). Раньше Хмельницкому, хочешь или не хочешь, при-
ходилось закрывать глаза на бесчинства крымцев. Теперь
было иное. Он приказал проучить «друзей», Бог ун со сво-
им полком кинулся на хищников, побил загоны, разошед-
шиеся для грабежей, вызволил тысячи пленных. Тата-
ры совершенно не ожидали отпора, в страхе разбегались,
а хан был настолько поражен, что принялся жаловаться
на Бог уна... Хмельницкому. Но гетман отписал хану одно-
значно, отныне он не позволит разорять страну.
А навстречу ему ехало русское посольство. Украин-
цы смотрели на бодро марширующих стрельцов, на ко-
лонну конных дворян, рыдали от счастья. 31 декабря Бу-
турлина и его свиту торжественно встретили в Переясла-
ве. Сюда стекались делегации большинства украинских
городов и полков (а они, напомним, были и администра-
тивными единицами), персонально были приглашены ста-
рейшие и самые авторитетные казаки. Запорожская Сечь
после Рождества Христова провела свою ежегодную вой-
сковую раду — и за воссоединение с Россией она проголо-
совала первой! 3 января 164 г. в Переяслав привезли ее
решение: «Даемо нашу вийсковую вам пораду» — «Даем
вам наше войсковое одобрение».
6 января приехал Хмельницкий. При встрече послы
вручили ему атрибуты власти, переданные Алексеем Ми-
28
хайловичем, — знамя, булаву, ферязь и шапку. А 8 (18) ян-
варя 164 г. открылась рада. Перед ее началом гетман ска-
зал пленным полякам: «Теперь мне кажется, что мы уже
навек разлучимся... Не наша вина, а ваша, а потому жалуй-
тесь на самих себя». На главной площади Переяслава со-
брались многочисленные делегаты, духовенство, горожа-
не. Хмельницкий обратился к ним, перечислил все госу-
дарства, с которыми могла бы пойти Украина: Польша,
Турция, Крым, Россия. Пояснил: «Царь турецкий — ба-
сурманин... Крымский хан — тоже басурманин... Об утес-
нениях от польских панов не надобно вам и сказывать...
А православный царь одного с нами греческого благочес-
тия... Кроме его царской руки мы не найдем благоспокой-
нейшего пристанища». Выслушав вождя, «весь народ во-
зопил: волим под царя восточного, православного». Пол-
ковники обходили ряды собравшихся и «на все стороны
спрашивали: все ли тако соизволяете?» Люди отвечали:
«Все, единодушно». Рада приняла постановление, «чтоб
есми во веки всем едино быть». Русские послы огласили
царский указ о принятии Украины в подданство, зачита-
ли текст присяги — «быти им з землями и з городами под
гос ударевой высокою рукою навеки неотступно». Просто-
народье присягало на площади, начальство — в храме Ус-
пения Пресвятой Богородицы. При этом «было в церкви
всенародное множество мужского и женского полу и от
многия радости плакали».
Да и было чему радоваться. Алексей Михайлович сво-
ей жалованной грамотой даровал Украине все, чего она
только могла пожелать. Она получила автономию в соста-
ве России. За Запорожским войском (т.е . Украиной) сохра-
нялись все его права и вольности, в его дела его не дозво-
лялось вмешиваться ни воеводам, ни боярам. Сохраняли
свои права и вольности города, землевладельцы, кресть-
яне. Гетману разрешалось сноситься с другими государ-
ствами, кроме Польши и Турции. Он должен был только
извещать царя о переговорах с иностранцами. Жителям
Украины предоставлялось судиться собственным судом —
«где три человека казаков, тогда два третьего должны су-
286
дить». Они сами избирали гетмана и старшину. Утвер-
ждался реестр в 60 тыс. казаков, а если без жалованья, то
можно было записывать сколько угодно. Подати собирали
местные власти, львиная доля доходов оставалась на Ук-
раине, из них содержались администрация и казачьи вой-
ска. Русские чиновники только наблюдали, чтобы налоги
собирались правильно, и принимали для царской казны,
что останется от местных нужд.
После Переяславской рады дворяне Бутурлина разъе-
хались принимать присягу по разным городам. «Летопись
самовидца» рассказывала: «Присягу учинили гетман, стар-
шина и чернь в Переяславе и во всех городах охотно с наде-
ждою тихомирия и всякого добра». 17 января царю присяг-
нул Киев. Надежды православных всколыхнулись и в тех
областях, которые остались под властью католиков. Монах
Суханов описывал, что в Буковине «гораздо рады все, что
казаки подклонились под царскую руку». И все-таки на-
шлось немало противников присоединения к России. Отка-
залось присягать киевское духовенство во главе с Косовым.
Ну что ж, его никто не принуждал, Киевская митрополия
еще полвека просуществовала независимо, подчинялась не
Московской, а Константинопольской патриархии.
Некоторые полковники приносили присягу отнюдь
не искренне, просто боялись идти против Хмельницкого
и своих подчиненных. Зато двое самых боевых и отчаян-
ных полковников, Богун и Сирко, встали на дыбы — за -
чем идти в царское подданство, кому-то кланяться? Мы
вольные казаки, а врагов сами одолеем! Яну Казимиру до-
ложили об их настроениях, и король воодушевился. Вот
он, долгожданный раскол повстанцев! Направил казачьим
предводителям свой универсал: «Дошло до нас, что злоб-
ный изменник Хмельницкий запродал вас на вечные му-
чения царю московскому под нестерпимое ярмо, против-
ное вашим свободам, и принуждает вас присягать поми-
мо воли этому мучителю». Король радушно зазывал их
перейти под свои знамена и вступил с солдатами на Ук-
раину. Но тут он крепко ошибся. Если Богун и Сирко не
желали повиноваться царю, то гораздо меньше они мечта-
287
ли о кошмарах панских «свобод», Ян Казимир получил от
них крепкий отпор.
Вот так Украина воссоединилась с Россией. Но учеб-
ники истории почему-то заканчивают описание этих со-
бытий Переяславской радой. На самом же деле радой ни-
чего не завершилось. Правительство Алексея Михайлови-
ча отнюдь не случайно так долго взвешивало этот шаг, так
тщательно готовилось к нему. Принятие Украины в под-
данство втянуло Россию в целую полосу войн, которым
суждено было продлиться 27 лет...
ВМЕСТЕ С РОССИЕЙ
Алексей Михайлович в полной мере сумел прибли-
зиться к идеалу «царя-батюшки». Подданных он опекал и
оберегал. Разорившимся крестьянам государство помога-
ло ссудами, чтобы они могли поправить хозяйство, встать
на ноги. Кроме приказа Сыскных дел, для борьбы со зло-
употреблениями царь учредил Тайный приказ. В нем со-
стояли только чиновники невысокого ранга, негласно
проверявшие работу тех или иных учреждений и докла-
дывающие непосредственно государю. А во дворце было
устроено «челобитное окно» — каждое утро из него выве-
шивали специальный ящик, любой человек мог прийти и
положить в него свою жалобу. Их читали сам Алексей Ми-
хайлович или его доверенные лица, разбирались и при-
нимали меры. За соблюдением правды наблюдали очень
строго. Например, крепостные князя Оболенского пожа-
ловались, что хозяин заставлял их работать в воскресе-
нье и «лаял матерно» — царь посадил его в тюрьму, а име-
ние отобрал. А датские послы, возвращаясь из Москвы,
сочли, что их везут слишком медленно, начали подгонять
ямщиков тычками и пинками. Послы были высокородны-
ми дворянами, везли их простые мужики, в Европе такое
было в порядке вещей. Но не в России. Ямщики очень уди-
вились подобному обращению, выпрягли лошадей и зая-
вили, что едут жаловаться царю. Чтобы избежать дипло-
288
матического скандала, датским вельможам пришлось из-
виняться, задабривать мужиков деньгами и водкой.
А Россия при Алексее Михайловиче достигла высо-
чайшего подъема. В 1630–1640 гг. в нашей стране бур-
но шла промышленная революция. По разным городам
строились металлургические заводы, полотняные, коже-
венные предприятия, оружейные, красильные мастерские,
начиналась разработка новых месторождений полезных
ископаемых. Ширилась торговля, обогащая казну. Причем
Россия стала поставлять на экспорт не только меха, воск и
льняные холсты, но и пушки — до 800 орудий в год прода-
валось в европейские страны «повольной ценой». Все это
позволяло формировать, вооружать и содержать сильные
армии.
Поляков подводил их традиционный гонор, они пре-
бывали под гипнозом собственной пропаганды. Задира-
ли носы, вспоминая, как они побеждали русских, как за-
няли Москву, — з абывая, чем это закончилось. От России
не ожидали чего-то серьезного. Пусть только попробует!
А между тем царь сосредоточивал три армии. У Великих
Лук — северную, 1 тыс. ратников боярина Шереметева.
В Вязьме — основную, 41 тыс. воинов Якова Черкасского,
в Брянске — южную, 20–30 тыс. воинов Алексея Трубец-
кого. Кроме того, к Хмельницкому направили 4-тысячный
полк Бутурлина, а 7 тыс. конницы оставили в Белгороде
прикрывать «крымскую украину». Северная и централь-
ная группировки должны были наступать по сходящим-
ся направлениям, а южная вместе с украинскими казака-
ми — нанести глубокий удар по польским тылам.
Правда, неприятель опередил. Ян Казимир с 20 тыс.
немцев и шляхты разметал казачьи отряды и прорвался
к Белой Церкви. Встревоженный Хмельницкий обратился
к ближайшему из воевод, Трубецкому, призывал срочно
вести к нему русские полки. Писал и к царю, Алексей Ми-
хайлович согласился, велел южной армии «итить к Богда-
ну Хмельницкому и промышлять вместе». Но Трубецкой
был опытным полководцем, а при дворе он занимал пер-
вое, самое почетное место. Он мог себе позволить не сле-
289
довать буквально царским указаниям. Воевода правильно
оценил, что силы врага не так уж велики, малороссы сами
с ними справятся. Ломать планы он не стал. Отправил на
подмогу лишь 4 тыс. бойцов и пушки, которых не хвата-
ло у казаков. А больше и не понадобилось, Хмельницкий с
Бутурлиным остановили и попятили поляков.
Даже на войну с Россией Речь Посполитая раскачи-
валась не скоро. Только в мае собрался сейм, призвал по-
сполитое рушенье, определил военачальников. Коронным
гетманом поставил сына умершего главнокомандующего,
Станислава Потоцкого, польным гетманом — Лянцкорон-
ского. Великим гетманом литовским остался Радзивилл,
польным гетманом — Гонсевский. Но дворяне по привыч-
ке разгильдяйничали, Радзивилл писал королю: «И то на-
казанье и заслепление Божье, что шляхта не единые охоты
к сбиранью и деянию отпору неприятелю не чинят».
А русские выжидали только до тех пор, пока подсох-
нут весенние дороги. 18 мая Алексей Михайлович провел
смотр войскам. На поле у Девичьего монастыря выстрои-
лись «сотенные головы с сотнями, и рейтарские, и гусар-
ские, и солдатские полковники и начальные люди с полка-
ми, и головы стрелецкие с приказами». Колонны зашагали
по Москве. Сотнями проходили через Кремль, из дворцо-
вого окна их благословлял и кропил святой водой патри-
арх Никон. Царь лично возглавил поход. Но пока он с от-
борными ратями двигался к границе, три армии уже рину-
лись вперед.
На правом фланге Шереметев с ходу взял Невель. Ли-
товское ополчение решило дать бой у Полоцка, его рас-
кидали одной атакой, и город капитулировал. На левом
фланге Трубецкому сдался Рославль. А Хмельницкий раз-
бил и выгнал польские отряды, оставшиеся на Украине.
Подмоги он больше не просил, наоборот, отправил на по-
мощь царю Нежинский, Черниговский, Стародубский пол-
ки и запорожцев — 20 тыс. казаков под началом наказного
атамана Ивана Золотаренко.
В центре армия Черкасского овладела Дорогобужем и
Белой. 28 июня государевы авангарды показались у Смо-
290
ленска. Твердыня была сильнейшей. Гарнизон составлял
2 тыс. немецких солдат, , тыс. шляхты с десятком тысяч
гайдуков — военных слуг. Кроме того, вооружили 6 тыс.
горожан. Для защиты неприступных стен и башен этого
было более чем достаточно. Но горожане воевать не же-
лали. Многие перебегали к царским воинам. Литовский
воевода Обухович и комендант Корф ставили по башням
немцев и надежных гайдуков с пушками, а горожан разме-
щали так, чтобы держать их под прицелом.
Поляки использовали тактику, обычную для оборо-
ны крепостей. Гарнизон должен был сковывать русских, а
поблизости встал Радзивилл с 1-тысячным корпусом —
бить осаждающих по тылам, доставлять в город припа-
сы и подкрепления, а когда своевольная шляхта все-таки
сорганизуется и наберется достаточно сил, навалиться на
русских и заставить их уйти. Но и царские воеводы пред-
ставляли, как будет действовать неприятель. Позволять
литовцам разгуливать рядом со своей армией они не соби-
рались. Вокруг Смоленска развернулись осадные работы.
Ратники строили батареи, перекрыли все дороги к горо-
ду шанцами и острожками. А часть полков во главе с Чер-
касским выступила на Радзивилла. Хотя авангард состоял
из необстрелянных новобранцев, шел легкомысленно, без
разведки, на привалах не выставлял охранения. Радзивилл
скрытно подобрался к нему по лесам и напал среди ночи.
Пленных не брали, убивали и сонных, и сдающихся. Ос-
тальные в ужасе побежали, бросили обоз и орудия.
Радзивилл растрезвонил о полном разгроме русских,
о тысячах убитых. Хвастался, что жители Орши могут
спать спокойно, врага к ним не пустят. Однако масшта-
бы своей победы он беспардонно приврал. Большинство
воинов из русского авангарда уцелело. Ошалелые и без-
оружные, они добрались до своего лагеря. Встретили их,
разумеется, не поздравлениями. Иностранные советники
предлагали царю ввести за бегство с поля боя смертную
казнь, как в зарубежных армиях, и устроить показатель-
ную расправу. Но человеколюбие Алексея Михайловича
проявилось даже на войне. Он с негодованием отверг су-
291
ровые меры. Пояснил, что «трудно пойти на это, ибо Гос-
подь не всех наделил равным мужеством», да и вообще —
с каждым может случиться. Виновных командиров пони-
зили в чинах, кое-кого выпороли, и незадачливых бойцов
вернули в строй, за одного битого двух небитых дают. Что
же касается утраченных пушек и обоза, то царь писал се-
стре «радуйся, что люди целы».
А литовцы торжествовали недолго. Разбили они лишь
передовой отряд, за ним шел основной корпус Черкасско-
го. Воинов научил горький опыт товарищей, они уже были
бдительны. Узнав об их приближении, Радзивилл сразу за-
был о собственных обещаниях жителям Орши, бросил го-
род и отступил на юг, к Копыси. Но с юга двигалась и дру-
гая русская армия, Трубецкого. Ожесточенным штурмом
она захватила Мстиславль, после чего Трубецкой связал-
ся с Черкасским и быстрым маршем бросил свои части
на Копысь. Нет, «победитель» Радзивилл предпочитал не
встречаться с русскими в открытом бою. Он и Копысь ос-
тавил, ушел к Шклову. Но теперь его ловили с двух сторон.
Черкасский выслал ертаульный (разведывательный) полк
Юрия Барятинского. Он был малочисленным, из легкой
конницы, но храбро налетел на литовцев. Надеялся свя-
зать и удержать противника, но не получилось. Едва по-
казались главные силы Черкасского, Радзивилл сразу пре-
рвал бой и откатился еще дальше, к Борисову.
Русские развивали наступление по всему фронту. Се-
верной группировке Шереметева одна за другой сдавались
крепости Дисна, Друя, Озерище, Усвят. Южная армия Тру-
бецкого форсировала Днепр, приступом взяла Головчин.
Но Трубецкой полагал, что важнее всего разгромить ли-
товское полевое войско. Из Головчина он снова устремил-
ся за Радзивиллом. Воины преодолели за два дня 200 км
и настигли врага на реке Шкловке, неподалеку от Борисо-
ва. К Радзивиллу как раз привел пополнения Гонсевский, у
них собралось 20 тыс. пехоты и конницы. А части Трубец-
кого поредели, кто-то отстал на марше, кого-то оставили
в занятых городах. Литовский гетман на этот раз не стал
уклоняться от битвы.
292
Она грянула 14 августа. Трубецкой построил в центре
солдатские полки, на флангах рейтар и дворянскую кава-
лерию. Шляхетская латная конница ринулась в атаку, рас-
считывала смять русских неудержимым ударом. Но пехота
приняла ее на пики, мушкетеры и легкие пушки расстрели-
вали беглым огнем. Возникла мешанина побитых лошадей
и всадников. В ней спотыкались и опрокидывались следую-
щие ряды. А с флангов навалились русские рейтары. Ли-
товцы сбились в кучу, утратили всякое управление, а по-
том понеслись прочь. Их преследовали, рубили «на семи
верстах». Русские потери оказались ничтожными — 9 уби-
тых и 97 раненых. Врага же разнесли начисто. Взяли в плен
12 полковников, захватили обозы, знамена, даже карету,
шатер и бунчук Радзивилла. Сам он был ранен и «утек с
небольшими людьми». Прискакав в Минск, сумел собрать
всего 1, тыс. беглецов, остальные его подчиненные либо
погибли, либо разбежались по своим поместьям.
Почти одновременно Алексей Михайлович назна-
чил штурм Смоленска. В ночь на 1 августа воины скрыт-
но подобрались к крепости, броском захватили часть сте-
ны и Лучинскую башню. Но защитники быстро опомни-
лись, подкатили под башню бочки с порохом и взорвали
ее. Днем начался общий приступ, ратники приставля-
ли лестницы, лезли на стены. На них обрушились шква-
лы огня, кипяток, горячая смола. Царь видел, какой кро-
вью оборачивается атака, и велел прекратить ее. Приступ
стоил русским 300 погибших и тысячи раненых. Алексей
Михайлович глубоко переживал неудачу, отстоял панихи-
ду об упокоении павших. А для себя он сделал выводы, от
новых штурмов отказался. Решил брать Смоленск только
осадой. От Вязьмы к нему медленно, с немалыми трудно-
стями подтягивали тяжелые орудия — 4 пищали голланд-
ского и несколько штук русского производства. Их уста-
новили на подготовленных батареях, и на город полетели
пудовые ядра...
Но Алексей Михайлович распространил собственный
опыт и на воевод. Начал требовать от них беречь подчи-
ненных. Шереметев в это время подошел к Витебску. В го-
293
род набилось 10 тыс. шляхты и наемников, а у Шеремете-
ва осталось под рукой всего 3400 ратников. Тем не менее
Витебск блокировали заставами, предложили капитули-
ровать на почетных условиях. Защитники гордо отказа-
лись, а от царя пришел приказ, запрещавший атаки: «Про-
мышлять подкопом и зажогом, а приступати к Витебску
не велено, чтобы людем потери не учинить».
Черкасскому без боя сдался Могилев, встретил хле-
бом-солью. Царь за это удовлетворил все просьбы жите-
лей, сохранил им самоуправление, свободу веры, магде-
бургское право, освободил от воинской службы. Но по-
том Черкасский подступил к сильной крепости Дубровна
и надолго застрял, польско-литовский гарнизон и наем-
ники-венгры стойко отбивались, а от царя последовал
аналогичный приказ: «Промышлять зажогом и сговором,
всякими обычаи, а приступати не велено».
Брать города с подобными ограничениями приспосо-
бился Трубецкой. Он осадил Шклов, солдаты и стрельцы
пробовали залезть на стены среди ночи, но гарнизон ока-
зался начеку и отразил их. Тяжелых орудий у Трубецко-
го не было, только легкие, разрушить укрепления они не
могли. Но воевода распорядился бить из этих пушек «по
хоромам» — по жилым домам, чтобы вызвать пожары, а
всем воинам «из ружей стреляти беспрестанно», наводить
страх на защитников, сшибать их со стен. Это подейство-
вало, горожане пали духом и открыли ворота.
Но удар по тылам, который должен был нанести
Хмельницкий, сорвался. Союзником поляков был теперь
Ислам-Гирей, украинцам вместо рейдов на Польшу при-
шлось отражать татарские набеги. Ну а самая страшная
угроза обнаружилась не со стороны поляков или крым-
цев, а там, где этого никто не мог ждать, — в самом серд-
це России, в Москве. Грузинское посольство завезло туда
чуму. Она косила жителей столицы, поползла на другие го-
рода. Поляков моровое поветрие порадовало. Ждали, что
оно охватит царское войско, заставит отойти от Смолен-
ска. В осажденном гарнизоне рассчитывали и на помощь
Радзивилла — он пересылал в город трескучие письма,
294
лгал, будто заманивает русских вглубь страны, разделает-
ся с ними, придет под Смоленск и заберет осаждающих
«голыми руками». Но царь не стал прерывать операции.
Его воеводы отгородились от эпидемии кордонами по до-
рогам. В осадном лагере собралось уже 32 полка — подтя-
нулись свежие части из России, казаки от Хмельницкого.
Бомбардировка гремела непрерывно. В стенах возникали
проломы, в городе занимались пожары. А в Смоленске за-
канчивался порох, ответный огонь слабел.
Горожане прятались по погребам, укреплений не ре-
монтировали. Шляхта и солдаты тоже отказывались выхо-
дить на стены под таким обстрелом, бунтовали, кричали,
что дальнейшее сопротивление только погубит всех. Нако-
нец, узнали о разгроме Радзивилла. Надеяться было боль-
ше не на что. Литовские начальники вступили в перего-
воры и подписали акт о сдаче Смоленска. 23 сентября со-
стоялась торжественная церемония возвращения города
под власть России. «Воеводы и полковники из Смоленска
вышли и государю челом ударили на поле и знамена поло-
жили перед ним». Шляхте и иноземцам был предоставлен
свободный выбор — выехать в Польшу со всем имущест-
вом или остаться на русской службе. Большинство мест-
ных дворян принесло присягу государю. Воевода Обухович
и комендант Корф «с малыми людьми» предпочли уехать.
Но благодарности от короля и панов они не удостоились,
Обуховичу за утрату Смоленска отрубили голову.
А за падением главной твердыни посыпались и дру-
гие. Четыре крупнокалиберные «градобойные» пищали
отправили из-под Смоленска на плотах к Дубровне. Гар-
низон пытался помешать установить их, пошел на вылаз-
ку. Но Черкасский хорошо укрепил лагерь, врага загнали
обратно в крепость. Открылась бомбардировка, под при-
крытием огня солдаты и стрельцы рыли траншеи, прибли-
зились вплотную к стенам. Видя, что деваться некуда, го-
род капитулировал. Но т ут уж царь на почетные условия
не согласился. Приказал «Дубровну выжечь», горожан вы-
селили, а остатки защитников взяли в плен. Точно так же
и к Шереметеву под Витебск подошли от Смоленска вы-
29
свободившиеся войска, артиллерия. У него собралось 20
тыс. ратников с 20 тяжелыми орудиями. Жестокого об-
стрела оказалось недостаточно, пришлось штурмовать, и
Витебск пал.
Радзивилл собирал ополчение в Минске. Трубецкой
выслал на него отряд Долгорукова — 2 солдатских полка, 3
тыс. рейтар, дворян и стрельцов. Литовский гетман не ри-
скнул повторять сражений, увел свое воинство подальше.
Малороссийские полки и запорожцы Золотаренко тоже
одерживали победы, захватили Пропойск, Новый Быхов.
Хотя у них возникли и трения с русским командованием.
Белорусским городам и шляхте, добровольно приносив-
шим присягу, царь гарантировал неприкосновенность их
прав и имущества. А казаки не особо разбирались, кто по-
корился, а кто нет, разоряли поместья, грабили. Посыпа-
лись жалобы, и государь приказал воеводам поддержать
порядок. По селам и местечкам были расставлены караулы
стрельцов «для обереганья людей». Золотаренко сердился,
спрашивал: «Что ж мы будем есть, если нам хлеба, коров
и лошадей не брать?» На это ему намекали, что огромное
количество припасов имеется в Старом Быхове, где засели
поляки. Но они основательно укрепились, казаки дважды
осаждали город, а взять его не смогли.
Осенью эпидемия чумы стала угасать. Царь после взя-
тия Смоленска выехал в Вязьму, а потом вернулся в Мо-
скву. А русские отряды разошлись по Белоруссии, овладе-
ли Гомелем, Чичерском, Речицей, Жлобином, Рогачевом.
Всего же в 164 г. царские ратники заняли 33 города! По
меркам XVII в. успехи царской армии были потрясающи-
ми. Варшава, Рим, Вена были в шоке. От голландцев, шве-
дов, датчан шли поздравления. А Константинопольский
патриарх Паисий в ознаменование побед православно-
го оружия прислал Алексею Михайловичу великую свя-
тыню, Влахернскую икону Пресвятой Богородицы, с ко-
торой византийский император Ираклий сокрушил в свое
время Персию. Но зимой в ту пору воевали редко. От хо-
лодов, непогод, болезней армии несли такие потери, что с
ними не сравнились бы никакие битвы. Алексей Михай-
296
лович велел разместить гарнизоны во взятых городах, а
остальные части отвести на зимние квартиры, дворянам
и детям боярским дозволил до весны разъехаться по по-
местьям.
И все-таки передышки не получилось. Ведь Ян Кази-
мир призвал посполитое рушенье в мае — но оно собра-
лось только к зиме! 4-тысячное литовское войско ри-
нулось в контрнаступление в Белоруссии, а 60-тысячная
армия Потоцкого двинулась на Украину. Город Буша отка-
зался сдаться — его захватили штурмом, и солдаты пре-
вратились в палачей, истребили 16 тыс. жителей. Такая же
участь постигла окрестные местечки и села. Хмельницкий
выступил навстречу, завязались кровопролитные бои под
Охматовом. Но с гетманом были лишь те казаки, которых
быстро удалось поднять, остальные на зиму тоже разъеха-
лись по своим городам, хуторам. Поляков было намного
больше, они теснили казаков. Те укрылись в гуляй-горо-
де из возов, два дня отбивали атаки. Потом не выдержали,
снялись и начали отступать. А к Потоцкому прибыла еще
крымская орда. Но казаки успели серьезно потрепать вра-
гов, немало шляхтичей сгинуло в атаках, и их товарищам
не захотелось преследовать Хмельницкого. Вместо это-
го взялись опустошать окрестные села, резали и вешали.
Татары таким расточительством не занимались, для них
«ясырь» составлял весь смысл войны. Поживились они
вволю — угнали всех, кого смогли наловить.
В Белоруссии части Радзивилла подступила к Ново-
му Быхову. Но город держали казаки Золотаренко, и паны
знали, что они будут драться насмерть. Посовещались и
решили лучше идти на Могилев. 2 февраля литовцы по-
казались возле города. В Могилеве находился гарнизон
стрельцов воеводы Воейкова и полк Поклонского из ме-
стной шляхты, перешедшей на службу к царю. В послед-
ний момент русское командование успело провести к ним
подкрепления — 400 дворян, 2 приказа стрельцов и 3 пол-
ка солдат. Неприятеля встретили огнем, пиками и сабля-
ми, три дня бились на вылазках, не подпуская литовцев к
крепости.
297
Но Поклонский со своим полком изменил и среди
ночи открыл ворота. Враги ворвались в город. Русские не
растерялись, дружно вступили в рукопашную. Оставив
внешние обводы валов, отошли во внутренний острог и
закрепились в нем. К ним присоединились многие горожа-
не. Они уже испробовали, как живется под властью царя,
и, в отличие от шляхты, предпочитали остаться под ней.
Ночью 18 февраля Радзивилл предпринял второй штурм.
Государевы ратники и белорусы отбили его.
Не только в Могилеве, но и в других местах право-
славное простонародье принимало сторону русских. Ко-
ролю сплошь и рядом доносили, что «мужики бунтуют-
ся, панов своих не слушают и говорят, что вместе заодно с
Москвой». Литовские отряды жестоко карали их. Воево-
ды отписывали царю, как неприятели, «освобождая» свою
территорию, «крестьян мучают и жгут и в полон емлют».
Полки Лукомского и Лисовского, сея смерть и разо-
рение, прошлись по Полоцкому и Дисненскому уездам, 19
февраля обложили Витебск. В Великих Луках стоял корпус
Шереметева, он послал на выручку сына Матвея с конни-
цей. Литовцы не ждали, что подмога городу подоспеет так
быстро. А русские мчались форсированным маршем и об-
рушились на них, как снег на голову. Разметали, захвати-
ли обоз, знамена, только пленных взяли мало, «а то всех
рубили с сердца» — Матвей и его воины видели, что на-
творили враги по белорусским селам. В такой обстановке
Алексей Михайлович приказал боярину Юрию Долгору-
кову срочно созывать распущенных на зиму воинов, вести
в Белоруссию. К Хмельницкому отправил на подмогу полк
Василия Бутурлина и Григория Ромодановского. В марте и
сам царь возвратился к армии.
Ну а паны в итоге добились успеха только там, где
русские растерялись или их застали врасплох — заняли
Борисов, Копысь, Оршу, Озерище. От других крепостей
их отразили. А героическая оборона Могилева фактиче-
ски похоронила планы зимнего контрудара. Главные силы
Радзивилла застряли, осаждая его. Долбили стены цита-
дели из орудий, рыли подкопы, закладывали и взрыва-
298
ли мины. 8 марта последовал третий шт урм, 9 апреля —
четвертый. Оба обернулись для литовцев лишь тяжелы-
ми потерями.
А тем временем русские сосредоточивали те же са-
мые три армии, Шереметева, царскую и Трубецкого. Се-
верная и центральная нацеливались на Вильно. Южная
должна была двигаться на Брест, навстречу Хмельницко-
му, наступающему с Украины. Предусматривались и от-
влекающие операции. Чтобы уберечь Малороссию от та-
тарских набегов, Алексей Михайлович поручил донским
казакам напасть на Крым. На помощь гарнизону Моги-
лева Алексей Михайлович выслал несколько полков под
командованием стольника Леонтьева. Он с ходу разогнал
литовские отряды, расположившиеся в Орше и Копыси.
Радзивилл узнал о приближении Леонтьева, занервничал.
Попытался все-таки взять крепость, 1 мая бросил подчи-
ненных на пятый штурм. Однако их очередной раз поби-
ли. Радзивилл сжег пригороды и посады Могилева и ушел
восвояси. А защитники после трехмесячной осады встре-
тили присланную подмогу.
Ситуация коренным образом менялась. В тяжелых
зимних и весенних боях войска Потоцкого и Радзивил-
ла измучились, было много больных. Шляхта стала разъ-
езжаться по домам. А свежие царские армии возобнови-
ли наступление. От главных сил Алексея Михайловича и
Черкасского вырвался передовой полк окольничего Хит-
рово — 379 солдат и конницы. Он очистил от противни-
ка Борисов и устремился на Минск. Литовцы заняли обо-
рону на подступах к городу. Хитрово сбил их решительной
атакой, и они побежали. Русские вдогонку за неприятелем
ворвались в Минск. Враги переполошились, бросили го-
род, покатились в поле. Только тут опомнились, команди-
ры кое-как навели порядок, и выяснилось, что их значи-
тельно больше, чем русских. Построились, изготовились
к битве, и Хитрово наткнулся на них «не со многими рат-
ными людьми». Его отбросили, погнали назад. Но он пре-
дусмотрительно приказал солдатам закрепиться в город-
ских воротах. Отступил под прикрытие стен, и Минск ос-
тался за русскими.
299
К Хитрово подошли казаки Золотаренко из Быхова,
подтягивалась вся армия царя и Черкасского. От Мин-
ска повернули на Вильно. Для обороны столицы Литвы
Радзивилл и Гонсевский собрали 20 тыс. воинов. Но го-
род был плохо укреплен, никто никогда не думал, что рус-
ские доберутся сюда! А горожане перепугались осады и
бомбардировки, началось брожение. Бежавший из пле-
на Григорий Петров докладывал, что «мещане виленские
приговаривали... город сдать и государевых бояр и воевод
встретить с образы и с хлебом от города за 10 верст, по-
тому что им против государевых людей сидеть в городе
не в силу».
Радзивилл рассудил, что в таких условиях защищать
Вильно будет трудновато. Единственным выходом пред-
ставлялось не подпускать русских к столице. Он выбрал
удобную позицию на левом берегу реки Вилии, прика-
зал строить укрепленный лагерь. Писал королю, умолял о
подкреплениях. Но особой надежды на выручку из Поль-
ши не питал, одновременно послал делегацию в Ригу, про-
сил помощь у шведов. Однако русские наступали стреми-
тельно. В июле вокруг литовского лагеря стали рыскать
разъезды казаков и детей боярских. А за ними пылили по
дорогам полки.
Виленский епископ вступил в переговоры. Но сразу
стало ясно, что это всего лишь хитрость, литовцы увилива-
ли от любых конкретных условий. 29 июля русская армия
атаковала лагерь Радзивилла. Его воины стойко отбива-
лись, сражение длилось «от шестого часа дни до ночи». Но
натиск не ослабевал, русские утюжили оборону из пушек,
повторяли атаки и, наконец, вломились вовнутрь укрепле-
ний. Неприятели стали откатываться по мосту на другой
берег Вилии. Для прикрытия оставили на верную смерть
немецкую пехоту. Ее перебили полностью, но она спасла
остатки войска. Когда русские прорвались к переправе, ли-
товцы подожгли мост и оторвались от преследования.
Вильно не осмелился сопротивляться, открыл ворота.
Только в городском замке заперся пан Жеромский с отря-
дом, и его пришлось штурмовать «жестокими приступы».
300
31 июля замок взяли, в столицу Литвы торжественно въе-
хал Алексей Михайлович. У Радзивилла осталось меньше
тыс. человек, он отступал поспешно, уже без боев. А час-
ти Черкасского, двигаясь за ним, занимали города — Ков-
но, Гродно. Казаки Золотаренко переправились за Неман
«промышлять под городом Брестом».
Южнее наступала армия Трубецкого. Она осадила
Старый Быхов, но овладеть этой твердыней опять не по-
лучилось. Гарнизон упорно держался, русские месяц про-
стояли под стенами. Подошли малороссийские казаки,
попытались еще раз штурмовать город, но опять неудач-
но. Походный атаман Иван Золотаренко сложил здесь
свою голову. А Трубецкой решил больше не задерживать-
ся. Блокировал Старый Быхов заслонами, а сам выступил
на запад. Губернатор Слуцка Петерсон как раз и пытался
воспользоваться осадой Старого Быхова, собирал шлях-
ту, наемников. Узнав, что русские двинулись на него, за-
метался, 28 августа вывел войско навстречу, но его смели
мощным натиском, «тех литовских людей и немцев поби-
ли многих и секли до города».
Петерсон с оставшимися у него подчиненными укрыл-
ся в Слуцке, сдаваться отказался, а крепость была силь-
ной, и Трубецкой не стал тратить времени и сил на осаду.
Слуцк, как и Старый Быхов, оцепили заставами, и армия
двинулась дальше. На соединение с Петерсоном шел еще
один большой отряд литовцев, 29 августа его перехватили
у Тинковичей и разнесли во встречном бою. Но к Слуцку
стянулись неприятельские силы со всех ближайших горо-
дов, они остались без гарнизонов. Почти без сопротивле-
ния Трубецкому достались Клецк, Мышь, Ляховичи, Сто-
ловичи, Миргородок, Слоним.
Донские казаки поручение царя выполнили очень ус-
пешно, принялись клевать крымские улусы. Хану стало не
до Украины, и Хмельницкий с полками Бутурлина обру-
шился на Галицию. Польские замки рушились или сдава-
лись. Коронный гетман Потоцкий отступал — рассчиты-
вал, что шляхта возьмется за оружие хотя бы для защиты
собственных владений, начнет стекаться под его знамена.
301
Хмельницкий обложил Львов, а польское войско располо-
жилось неподалеку, возле Слонигородка. Коронный гет-
ман намеревался извне помогать городу, бить по тылам
осаждающих.
Против него выделили казаков миргородского пол-
ковника Лесницкого и стольника Ромодановского с сол-
датским и дворянским полками. Потоцкий занял велико-
лепную позицию. Построил укрепленный лагерь, со сто-
роны русских его прикрывало глубокое озеро, справа и
слева тянулись леса, болотистые протоки. Поляки выста-
вили посты и чувствовали себя в полной безопасности.
Но именно на этом мастерски сыграл молодой русский ко-
мандир Ромодановский. Сговорился с казаками, они разо-
брали дома в ближайших деревнях, в ночь на 18 сентября
навели через протоки переправу из бревен. Без шума пе-
ререзали польские караулы, а воевода немедленно бросил
через переправу все имеющиеся силы — остальных каза-
ков, солдат полковника Гротуса, дворянскую конницу.
Потоцкий сперва не понял, что происходит. Узнал о по-
явлении каких-то казаков и выслал лишь отряд кавалерии.
Ее сразу же опрокинули. Побитая шляхта прискакала в глав-
ный лагерь и заразила его паникой. Русские обходят! Вот-
вот выйдут в тыл и прижмут к озеру! Поляки бросили пона-
строенные ими укрепления и хлынули к Слонигородку.
Ромодановский погнался за ними, приказывал не от-
ставать. Стражники пропустили свое воинство через во-
рота, а закрыть их не успели, русские влетели в город. На-
чалась потасовка на улицах, вспыхнули пожары. Потоцкий
стал выводить свои части из города через другие ворота,
начал строить их в поле. Ромодановский тоже провел пол-
ки насквозь через город и развернул к бою. Поляки при-
ходили в себя. Как и под Минском, оказалось, что русских
меньше. Потоцкий подбодрил свое войско и велел атако-
вать. Теперь туго пришлось царским солдатам и казакам.
На них навалились пехотные роты, раз за разом бросались
хоругви панцирных гусар. С трудом осаживали врага ог-
нем, сходились в рукопашных. Но Ромодановский сберег
в резерве конницу. Дождался момента, когда его ратники
302
дрогнули, подались назад. Поляки воодушевились, кину-
лись «дожимать», их строй сломался, и тут-то по флангам
ударила дворянская кавалерия.
Враг смешался, натиск захлебнулся. А недавняя пани-
ка и бегство не прошли бесследно. Шляхту снова охватил
прежний ужас — обходят, окружают. Она покатилась на-
зад. В это время на помощь Потоцкому спешило ополчение
из Перемышля, оно вполне могло переломить ход битвы.
Куда там! Поляков ослепил страх. Едва вдали показалось
облако пыли и какие-то отряды, пронесся крик: «Свежее
войско идет на нас!» Это подхлестнуло удирающих. Они
уже не слушали сигналов трубы, команд Потоцкого и офи-
церов, бросали знамена, оружие. Перемышльский отряд
увидел, что творится, повернул коней и тоже ринулся нау-
тек. Русские и казаки преследовали, рубили противников,
не давая им остановиться. Польская армия была рассеяна,
только темнота спасла ее от полного уничтожения.
Это была первая блестящая победа Григория Ромо-
дановского — воеводы, которому суждено будет сыграть
важнейшую роль в сражениях за Украину. И который за
всю свою жизнь не потерпит ни одного поражения. Хотя
Хмельницкий, которого прикрывал Ромодановский, не
стал брать Львов. Он, как и раньше, не хотел развивать
наступление на польские земли, не хотел задерживаться
в Галиции — опасался, как бы хан без него не погромил
Украину. Вступил в переговоры, взял с города большой
выкуп и снял осаду. Ян Казимир не преминул воспользо-
ваться переговорами, прислал своих представителей, су-
лил Хмельницкому любые милости, если он разорвет от-
ношения с Россией. Богдан, по своему обыкновению, вел
себя весьма самостоятельно, от беседы с королевскими
послами не отказался. Ответил не без иронии, что каза-
ки готовы даже стать союзниками Речи Посполитой, если
она «признает русский народ свободным, как 10 лет на-
зад признал испанский король голландцев». То есть на-
всегда откажется от претензий на Украину. А гетман пояс-
нил, что связи с царем он расторгнуть никак не может —
если паны этого хотят, пускай ведут переговоры с самим
Алексеем Михайловичем.
303
Но вести переговоры с Россией полякам было совсем
не просто. Она была неоспоримой победительницей. От-
хватила у Речи Посполитой всю Белоруссию, Литву. Усту-
пать их Алексей Михайлович не собирался. Рассматривал
их не как завоевание, а как возвращение исконных русских
земель в состав своей державы. В дополнение к имею-
щимся титулам государь принял новые — «всея Великия
и Малыя и Белыя Руси самодержец» и «великий князь Ли-
товский». Мало того, прислал посольство господарь Мол-
давии Стефан Георгица. Русские победы настолько впе-
чатлили его, что он тоже заключил договор, признав себя
вассалом России.
Кстати, как раз в это время внедрился в обиход тер-
мин «Малая Русь». Уже было понятно, что обозначать
всю Украину «Войском Запорожским» не очень коррект-
но. «Запорожским Войском», или Кошем, называла себя
Сечь. А остальная Украина, 16 полковых областей, — это
была «Гетманщина», к Сечи она не относилась. Сами себя
украинцы именовали «русскими». Но отличались и по ад-
министративному подчинению, и по наречию, и по обыча-
ям от жителей Московской Руси. Чтобы как-то разделять
их, в официальных документах стали указывать «Малая
Русь», «малороссы». А для сношений с ними в правитель-
стве был создан Малороссийский приказ.
УДАР В СПИНУ
Казалось, что поляков остается только добить. В сен-
тябре 16 г. царь писал сестрам: «Постояв под Вильно не-
делю для запасов, прося у Бога милости и надеяся на отца
нашего великого государя святейшего Никона патриар-
ха молитвы, пойдем к Варшаве!» Но в схватку вмешалась
новая сила. Шведский король Карл Х Густав. В ходе Три-
дцатилетней войны Швеция значительно увеличила свои
владения. К ней отошли северные области Германии, она
захватила изрядный кусок земель и ряд островов у Да-
нии. Складывалась мог ущественная Балтийская империя.
304
А разгромленная Польша выглядела чрезвычайно соблаз-
нительным куском. Карл X заключил союзы с Трансильва-
нией, Пруссией и вторгся с армией в Речь Посполитую. На
словах он демонстрировал дружбу к Алексею Михайлови-
чу, предлагал стать союзниками, действовать вместе.
Но тайно король вел переговоры с панами, перема-
нивая их под свое покровительство и обещая защиту от
русских. Возникла значительная партия во главе с Радзи-
виллом, стоявшая за то, чтобы передать польскую коро-
ну Карлу X — а он побьет и выгонит царские войска. Све-
жие шведские полки принялись теснить русских, захваты-
вать литовские и белорусские города, уже присягнувшие
Москве. Карл отправил своих послов даже к Хмельниц-
кому, соблазнял выйти из-под власти царя и перекинуть-
ся к нему. Конечно, такая лживая политика никак не могла
понравиться Алексею Михайловичу. А шведские оккупан-
ты в Речи Посполитой зверствовали. Они были воинст-
вующими лютеранами, поэтому разоряли и католические,
и православные святыни, изощренно истребляли священ-
ников и монахов. Среди польских и литовских панов об-
разовалась и другая партия, обращалась с просьбами о за-
ступничестве к русскому царю.
В сложившейся ситуации Алексей Михайлович оце-
нил, что в первую очередь надо прогнать обнаглевших
шведов, а с Речью Посполитой можно будет разобрать-
ся и позже. С поляками заключили Виленское перемирие.
В 166 г. царь объявил войну Карлу X и двинул свои армии
в Прибалтику. Шведам тоже всыпали изрядно. Не удалось
взять только Ригу из-за отсутствия флота. Но русские ов-
ладели Дерптом (Тарту), Мариенбургом, Динабургом, Ко-
кенгаузеном, заняли половину Эстонии и Латвии. В этой
кампании отличились донские казаки. Они вместе с от-
рядом Петра Потемкина спустились на лодках по Неве, с
налета захватили крепость Ниеншанц, на месте будущего
Санкт-Петербурга. Вышли в Финский залив и возле ост-
рова Котлин одержали морскую победу, уничтожив отряд
шведских кораблей.
А в Польше из-за погромов католических храмов и
монастырей против интервентов поднялись и шляхта, и
30
крестьяне, гнали и истребляли шведов. Карл X оказался в
затруднительном положении, и с ним удалось заключить
перемирие на три года. Часть Прибалтики, занятая цар-
скими войсками, осталась у русских. Польский король Ян
Казимир тоже вроде бы не горел желанием продолжать
войну. Условились в Вильно начать переговоры о мире.
Таким образом, два главных противника были нейтрали-
зованы. Остался третий, Крым. На 167 г. было намечено
нанести решающий удар против хана. Но начали сказы-
ваться совершенно иные факторы. Ведь на самой Украине
отношение к воссоединению с Россией оставалось очень
неоднозначным.
Для простых крестьян, горожан, казаков этот вариант
получался самым наилучшим: быть вместе с русскими, а
сильная власть царя обеспечит законность и порядок. Но
смута на Украине, как и всякая гражданская война, выне-
сла волну всякой мутной пены, разбуянившейся вольни-
цы, противящейся любому порядку, — для нее было глав-
ным погулять и пограбить. А в том административном и
военном устройстве, которое ввел Хмельницкий, возвы-
силась казачья старшина: полковники, сотники. Они бы-
стро превратились в «удельных князьков» в своих вла-
дениях, содержали воинские части, привыкавшие пови-
новаться лично им. Старшина основательно поживилась
землями и богатствами панов, угнездилась в их замках и
чувствовала себя новыми панами. Вот ее-то российские
порядки совсем не устраивали. Многие полковники и сот-
ники прикидывали, что для них было бы куда выгоднее
под властью ослабевшей Польши — если их уравняют в
правах с польской верхушкой и они станут неограничен-
ными хозяйчиками в собственных полках и сотнях. Лиде-
ром старшины стал Иван Евстафьевич Выговский. Он был
киевским шляхтичем, королевским ротмистром, под Жел-
тыми Водами попал в плен к Хмельницкому, но перешел
к нему на службу. Заслужил его доверие, занял пост гене-
рального писаря — начальника штаба.
Ставка Хмельницкого превратилась в клубок интриг.
Старшина пыталась поссорить царя с гетманом, слала на
306
Хмельницкого доносы в Москву, кляузничала послам. Од-
новременно Выговский и полковники юлили перед по-
сланцами Алексея Михайловича, выклянчивали, чтобы
государь утвердил «корысти» и «маетности», которые они
себе нахватали. Царскому уполномоченному Василию Бу-
турлину приходилось стыдить их за такую жадность. Но
старшина силилась и Хмельницкого настроить против
русских, подорвать симпатии жителей Малороссии к Рос-
сии и царю. Распускались слухи, что Алексей Михайлович
собирается примириться с Польшей ценой Украины, вер-
нуть ее панам. Эти слухи не имели под собой никакого ос-
нования, но во взбаламученной среде многие верили. Не
сидели сложа руки и поляки. Наводили мосты со старши-
ной, распространяли клевету.
Хмельницкий и без того был недоволен Москвой.
Возмущался, что государь присылает мало войск для за-
щиты Украины. А уж с Виленским перемирием с Польшей
гетман так и не согласился. Нарушил Переяславский до-
говор, самостоятельно вступил в переговоры со шведами
и их союзником, трансильванским князем Ракоци. Заклю-
чил с ними союз, обещал помочь Ракоци получить поль-
скую корону, выделить ему 12 тыс. казаков. Русским вое-
водам, прикомандированным к Хмельницкому, приходи-
лось трудновато. Лавировали, уговаривали, разъясняли.
Доносы на гетмана Алексей Михайлович и бояре остав-
ляли без последствий. Альянс с Карлом X и Ракоци с юри-
дической точки зрения квалифицировался однозначно —
измена. Но даже в этом случае государь подошел к вопро-
су взвешенно и внимательно. Он оценил поступок Богдана
совершенно правильно — как ошибку вождя, привыкшего
видеть события только с украинской «колокольни», сби-
того с толку сплетниками и клеветниками.
Никаких враждебных действий царь предпринимать
не стал, послал Федора Бутурлина, и тот передал Хмель-
ницкому выговор в очень мягкой форме. В беседах посла
с гетманом недоразумения рассеялись, доверие восстано-
вилось. Мало того, Алексей Михайлович поручил Хмель-
ницкому продолжать переговоры со шведами — но при
307
этом стараться склонять их к миру. А украинский предво-
дитель, в свою очередь, представил доказательства ковар-
ства Польши: в то самое время, как паны уверяли русских
дипломатов в готовности мириться, казаки перехватили
гонцов Яна Казимира к турецкому султану. Король пред-
лагал Османской империи союз против России.
Предложение ударить на Крым вдохновило Хмель-
ницкого. Он начал готовиться к наступлению. Государь
подкрепил его, отправил 10 тыс. ратников. Второй удар
намечался с Дона, туда послали князя Семена Пожарско-
го с войсками. Но и раздрай на Украине нарастал. В Кие-
ве умер митрополит Косов, и духовенство разделилось
на «московскую» и «антимосковскую» партии, спорило
о преемнике. А вдобавок ко всему заболел Хмельницкий.
Он все чаще пролеживал в постели. Дела прибирал к ру-
кам Выговский. Это понравилось далеко не всем. Казачья
«голутва» (голытьба, низы) не доверяла старшине. Подоз-
ревала, что она поведет Украину совсем не т уда. В проти-
вовес «шляхетской» возникла «народная» партия, ее воз-
главил полтавский полковник Мартын Пушкарь.
Разладом в казачьей верхушке пробовали восполь-
зоваться поляки, прислали очередных эмиссаров, чтобы
уговорить Хмельницкого отпасть от России. Но он отре-
зал: «Я одной ногою стою в могиле и на закате дней моих
не прогневлю небо нарушением обета царю Московско-
му». Все мысли гетмана поглотила другая проблема —
кто сменит его? После смерти старшего сына, Тимофея,
он всю любовь перенес на младшего, 16-летнего Юрия.
В отцовской слепоте не замечал, что Юрий нисколько не
похож на брата: труслив, лжив, бездарен. Богдан писал к
Алексею Михайловичу, просил признать сына его прием-
ником, уговаривал полковников. Что ж, царь не возражал.
Он ведь обязался не вмешиваться во внутренние дела Ук-
раины. Отвечал — как сами решите, так и будет.
Возглавить поход на татар Хмельницкий уже не мог,
поставил наказным (т.е . назначенным) гетманом мирго-
родского полковника Лесницкого, вручил ему знаки вла-
сти, булаву и бунчук. В это время Пожарский с отряда-
308
ми царских воинов и донских казаков подступил к Азову,
разметал крымцев, захватил много пленных, в том числе
ханских сыновей. Но основного удара, с Украины, не по-
следовало. Казачьему гетману становилось все хуже, пол-
ковники готовились сцепиться между собой, и Лесницкий
под разными предлогами откладывал наступление.
В июле 167 г. Богдан Хмельницкий скончался. Была
назначена рада для выборов нового гетмана, Выговский
и Пушкарь мобилизовывали своих сторонников, но Лес-
ницкий опередил их. Он вдруг объявил, что заранее не
признает никакой рады. Ведь Хмельницкий уже передал
ему власть и гетманские регалии. Вместо похода на Крым
он вернулся в Миргород и начал рассылать универсалы,
призывал казаков слушаться только его. Писал, будто царь
хочет закрепостить украинцев и он порывает отношения
с русскими. Однако на глупой выходке Лесницкого хит-
ро сыграла старшина. Подняла шум, что надо действовать
без промедления, побыстрее избрать гетмана. Дожидать-
ся, пока съедется «голутва», не стали, рада получилась
узенькая, собрание старшины — и в гетманы протолкну-
ли Выговского.
А он сразу же использовал нападки Лесницкого на
Россию, чтобы привлечь на свою сторону «народную»
партию. Нагрянул с войском в Миргород, отобрал у са-
мозванца булаву и бунчук, а в наказание заставил поить
и кормить пришедших с ним казаков. Хотя и Выговский
отнюдь не намеревался оставаться под покровительством
Москвы. Он велел полковникам, чтобы присягу приноси-
ли ему лично. Многозначительно разъяснял при этом, что
царю присягал Хмельницкий, а не он. Даже не удосужился
известить Алексея Михайловича о смерти прежнего гет-
мана и своем избрании, в Москве об этом узнали от рус-
ских воевод.
Царь воспринял подобное поведение вполне опреде-
ленно — готовится измена. Решил серьезно предупредить
Выговского. На Украину отправились авторитетные по-
слы — Трубецкой, Хитрово, Лопухин, Матвеев. Все чет-
веро из ближайшего окружения Алексея Михайловича.
309
Гетмана они известили, что за ними идет корпус Ромода-
новского. Дескать, об этом просил еще Хмельницкий для
защиты от татар. Выговский заюлил, обратился к госуда-
рю, будто Богдан «сына своего и все Войско Запорожское
ему в обереганье отдал». Но полки Ромодановского уже
вступили на Украину. Встали в Переяславе и Выговского
вызвали туда для переговоров.
Он боялся, пытался как-то выкрутиться, два месяца
не являлся. Но и русские части не уходили. Наконец гет-
ман не выдержал. Приехал в Переяслав. После этих виля-
ний царское правительство получило еще большие осно-
вания не доверять Выговскому. Ему предъявили ряд ус-
ловий. В целом они повторяли прежний Переяславский
договор, но был и новый пункт — царь потребовал, чтобы
в нескольких украинских городах находились русские вое-
воды. Впрочем, они получали очень ограниченные полно-
мочия, им выделялись небольшие отряды. Но присматри-
вать за гетманом было совсем не лишним. А Выговскому
так хотелось побыстрее спровадить русское войско, что
он согласился со всеми условиями и созвал раду для за-
конных выборов гетмана.
Но и Пушкарь действовал не слишком умно. Он напи-
сал царским послам, что рада будет подтасованной, про-
сил назначить другую, и сам в Переяслав так и не прие-
хал. Что ж, для Выговского это стало просто подарком!
Он кликнул верных ему полковников, те привели свои
полки, вот и рада. А Пушкаря, не прибывшего на нее, Вы-
говский оболгал — дескать, сами видите, наплевал на за-
коны, на приказы послов государя! Перед радой выступил
Хитрово, от имени царя подтвердил права Малороссии на
самоуправление. Заверил казаков, что государь не стесня-
ет их в выборе гетмана, а духовенство может свободно из-
брать Киевского митрополита. Царь не возражает, а пат-
риарх Никон заранее благословляет любую кандидат уру.
Гетманом рада утвердила Выговского, он принес прися-
гу Алексею Михайловичу. Киевские священнослужители
избрали митрополитом архимандрита Печерского мона-
стыря Дионисия Балобана. Вроде все вошло в нормаль-
310
ную колею. Полки Ромодановского получили приказ воз-
вращаться в Россию...
Однако на Украине, как только они ушли, стали тво-
риться дела темные и нехорошие. Выговский начал хва-
тать и казнить предводителей «народной» партии. Пуш-
карь жаловался в Москву, умолял царя и патриарха самим
приехать и разобраться в здешней обстановке. Но сторо-
ну Выговского приняли киевские священники во главе с
Балобаном, предали Пушкаря анафеме как изменника —
сбили с толку и русское правительство, и украинское про-
стонародье. Только Запорожская Сечь поднялась по тре-
воге, прислала Пушкарю 7 тыс. казаков.
Но гетман тайно сговорился с крымским ханом. А с
противником решил разделаться побыстрее, пока не вме-
шался царь. Вместе с татарами подступил к Полтаве и оса-
дил ее. В это время к нему приехал государев посол Ки-
кин. Ужаснулся и заставил гетмана поклясться, что он не
отдаст крымцам жителей. Но Полтаву взяли приступом,
Пушкаря убили, по городу покатился погром, резня. Ки-
кин негодовал, кричал: «Где же твоя клятва?» Выговский
испугался, в каких тонах это будет доложено Алексею Ми-
хайловичу, велел казакам все-таки отогнать татар.
Но в Москве, разумеется, встревожились. Государь
повелел Ромодановскому вернуться с войсками на Украи-
ну. Задачу поставили как бы нейтральную, идти для «за-
щиты от татар», но ведь татары были союзниками Выгов-
ского! Однако и гетман выкручивался так и эдак. Он экс-
тренно погнал к государю гонцов. Докладывал, что он, как
верный подданный, подавил мятеж изменников. Теперь
обстановка нормализовалась, крымский хан Украине не
угрожает, а с мелкими татарскими бандами казаки сами
справятся. Алексей Михайлович честно выполнял обеща-
ния об автономии. Сами судите друг друга, сами управ-
ляйте, как считаете нужным. Если измену искоренили и
крымцев удалили, чего же еще желать? Царь допустил
ошибку, ввод войск отменил.
А между тем поляки, еще недавно молившие о мире,
стали вдруг тормозить переговоры. Русская делегация
311
прибыла в Вильно, ждала несколько месяцев, а посольст-
во Речи Посполитой не приезжало. Алексей Михайлович
решил подтолкнуть панов, направил в Литву корпус Дол-
горукова. В авг усте 168 г. он подошел к Вильно. Лишь по-
сле этого Ян Казимир прислал делегацию. Но она толь-
ко произносила пустые речи, переливала из пустого в по-
рожнее, увязла в обсуждении мелочей. А поблизости от
небольшого корпуса Долгорукова из 8, тыс. солдат и кон-
ницы стали накапливаться неприятельские силы. В 1 км
от Вильно встало войско литовского гетмана Сапеги, на р.
Вилии в км от русского лагеря — войско Гонсевского.
Паны тянули время не напрасно. Передышку в вой-
не они использовали в полной мере. Получали помощь от
римского папы, от Габсбургов, восстанавливали разгром-
ленные войска. А кроме того, у них в запасе появилась ко-
зырная карта. Они вели тайные переговоры с Выговским.
6 сентября гетман подписал Гадячский договор, возвра-
щал Украину под власть Польши. За это король обещал
отменить унию, прислать на помощь 10 тыс. солдат. Са-
мому Выговскому за измену пожаловал Киевское воевод-
ство, Барское староство и достоинство польского сенато-
ра. Гетман укреплял дружбу и с Крымом, пригласил татар.
В Москве о предательстве все-таки узнали. Правитель-
ство разослало призыв к казачьим полковникам — низло-
жить Выговского и избрать нового гетмана. Переговоры
в Вильно 9 октября были прерваны. Паны были уверены,
что они провели русских, скрытно изготовились к удару.
Но Долгоруков не позволил им ничего предпринять. У него
оказалось уже все выверено, продумано, и он ударил пер-
вым. Корпуса Гонсевского и Сапеги стояли далеко друг от
друга, и воевода этим воспользовался. Он выслал отряды
Волынского и Сукина встать заслонами против Сапеги, ук-
репиться таборами их телег и рогаток и прикрыть Вильно,
а сам 11 октября выступил на Гонсевского. Литовцы тоже
вышли в поле, схватились у села Верки. Бились долго и
упорно, неприятельская тяжелая конница теснила русскую,
но не могла прорвать строй солдатских полков, ощетинив-
шихся пиками и поливавших ружейными залпами. А Дол-
312
горуков сберег резервы, два полка московских стрельцов.
Уловил момент, когда враг начал выдыхаться, и бросил их
в атаку. Шляхта не выдержала и побежала. Литовцев гнали,
громили, захватили весь обоз, артиллерию, сам Гонсевский
угодил в плен. Сапега так и не смог оказать помощь сорат-
никам, бросил свой лагерь и отступил к Неману.
Но на Украине перешел в наступление Выговский.
Стотысячная армия гетмана и крымского хана подступи-
ла к Киеву. Изменившие полковники ворвались на бело-
русские и русские земли, захватили Мстиславль, Рославль,
Чаусы. Уже 19 октября, через неделю после своей победы,
Долгоруков получил приказ оставить гарнизоны в Вильно
и других западных городах, срочно ехать в Смоленск, ор-
ганизовывать отпор новому противнику.
Однако далеко не все жители Малороссии поддержа-
ли гетмана. Наоборот, узнавали, что он отдает народ по-
лякам, привел татар, и обращались к русским.
В Киеве стоял небольшой отряд Шереметева, но к нему
стекались казаки, горожане, пришли запорожцы. Войско
собралось такое, что воевода вышел из города, дал сраже-
ние возле его стен. Дрались целый день и Выговского с его
татарскими союзниками отогнали, взяли 20 пушек, 48 зна-
мен. А на выручку Киеву уже шли из России полки Федора
Куракина и Григория Ромодановского. Города без боя от-
крывали им ворота, встречали хлебом-солью и присяга-
ли царю. Казачья «голота» присоединялась толпами. При-
езжали и полковники, сохранившие верность России. На
зимние квартиры войска остановились недалеко от Кие-
ва, русские под Лохвицами, а казаки в Ромнах. По пред-
ложению Ромодановского украинская часть армии прове-
ла раду и выбрала «гетманом на время» генерального вой-
скового судью Ивана Беспалого.
Ну а поляки своего обещания прислать армию для
Выговского так и не выполнили. Он нервничал. Отпра-
вил посольство к царю, приносил повинную. Но сам же не
выдержал марки кающегося. Соблазнился, что возникло
подобие перемирия, — ох как удобно налететь врасплох!
В декабре послал наказного атамана Скоробогатенко по-
313
громить лагеря Ромодановского и Беспалого. Нет, не уда-
лось, царские ратники и дружественные им казаки оказа-
лись начеку, воинство Скоробогатенко отбили.
А в России уже формировалась большая армия Тру-
бецкого. 1 января 169 г. она выступила из Москвы к гра-
нице. Но... царь не хотел завоевывать Украину! Ведь и вой-
на-то началась для поддержки и спасения украинцев, по их
собственным настойчивым просьбам. Инструкция Алек-
сея Михайловича требовала от воеводы «идти в Переяслав
уговаривать черкас, чтобы они в винах своих ему, госуда-
рю, добили челом, а государь их пожалует по-прежнему».
А 7 февраля вдогон Трубецкому были посланы новые ин-
струкции. Государь соглашался даже на примирение с Вы-
говским. При переговорах с ним воеводе дозволялось пой-
ти на уступки — утвердить за гетманом такие же привиле-
гии, какие сулили ему поляки, отказаться от воеводств на
Украине, вывести русский гарнизон из Киева.
Трубецкой остановился в Путивле, к нему на соеди-
нение подошли и Ромодановский с Беспалым, собралось
до 10 тыс. человек. Но русское правительство и коман-
дование полагали, что внушительная армия понадобится
только для демонстрации. Трубецкой писал к Выговскому,
звал на переговоры. Не тут-то было. Гетман настроился
совершенно иначе. Он делал вид, будто опять испугался,
а сам лишь тянул время. Ждал татар, баламутил казаков и
всякий сброд, с 30-тысячным войском появился под Мир-
городом. В городе подняли мятеж его сторонники, нава-
лились на стоявший там полк драг ун, заставили сдаться,
ограбили — правда, отпустили живыми.
Трубецкой увидел, что Выговский не намерен ми-
риться, и двинул армию вперед. Но пока он простоял воз-
ле границы, гетман успел как следует укрепить Конотоп,
перекрывавший дорогу от Путивля вглубь Украины. Бук-
вально под носом у русских туда вошло большое войско
полковника Гуляницкого. 19 апреля к Конотопу подтянул-
ся царский передовой полк, 16 тыс. человек — не зная, что
в крепости затаились более крупные силы. Предложили
открыть ворота, получили отказ и с ходу кинулись на при-
314
ступ. Но едва ратники приблизились к стенам, под ними
взорвалась заложенная мина, из города выплеснулись ка-
заки Гуляницкого и раскидали атакующих.
Подходили остальные русские части, взяли крепость
в осаду, расположились лагерем. Трубецкой понимал, что
взять Конотоп будет не просто. Ждал, когда по весенней
грязи подвезут тяжелую артиллерию, обозы с боеприпаса-
ми, при этом снова и снова пробовал вступить в перегово-
ры с Выговским и Гуляницким. А гетман как будто не от-
казывался. Писал, будто одумался, желает покориться, со
дня на день приедет к воеводе. Но чем дальше, тем отчет-
ливее прояснялось, что он лжет. В мае Трубецкой отпра-
вил корпус Ромодановского, Куракина и Беспалого «про-
мышлять» неприятеля самостоятельно. В июне в главный
русский лагерь прибыла артиллерия, 30 крупнокалибер-
ных орудий открыли огонь по Конотопу, а ратники насы-
пали земляной вал, начали придвигать его к стенам, гото-
вясь к приступу.
Но было уже поздно. К Выговскому пришел крымский
хан Мехмет-Гирей со 100-тысячной ордой и турецкой ар-
тиллерией, они спешили к Конотопу. Остановились по-
одаль, на речке Сосновке, и послали отряд конницы раз-
дразнить русских, выманить из лагеря. Ночью 27 июня
гетманские казаки и татары побили караулы, ворвались в
расположение армии. Наделали побольше шума, а когда
царские воины опомнились и на незваных гостей посыпа-
лись пули, они развернулись и поскакали прочь. Прихва-
тили с собой табун лошадей и скот, пасшийся за лагерем.
Трубецкой поднял всю конницу — 20 тыс. дворян и
рейтар. Два князя Семена, Пожарский и Львов, повели их
в погоню. Понеслись во весь опор, без разведки, абы на-
стигнуть наглецов. Местные жители предупредили: за Со-
сновкой стоят огромные таборы татар и казаков, но По-
жарский отмахнулся. Какие таборы? Наверное, грабители
оставили там свой обоз. Сметем одним махом! А отряд, за
которым гнались, увел русских за 40 км от Конотопа и еще
раз схитрил. Спешился и засел за лесной засекой, показы-
вал, что собирается обороняться. Пожарский тоже спешил
31
полки, послал в атаку. Казаки постреляли, бросили пози-
цию, стали удирать за Сосновку. Русские сели на коней,
рванули за ними на другой берег и угодили в «мешок».
Из кустов и перелесков по ним ударили картечью пуш-
ки, засвистели т учи стрел. Татары, укрывшиеся в прибреж-
ных зарослях, стали отрезать обратный путь к реке. Масса
конницы сгрудилась на поляне, не могла развернуться, ка-
ждая пуля и стрела находили цель. Лишь небольшая часть
всадников сумела прорваться назад. Остальные очутились
в кольце. Дрались несколько часов, их трепали наскоками
и расстреливали со всех сторон. Пожарского, придавлен-
ного убитой лошадью, захватили в плен. Уцелевшие вои-
ны, повыбитые и измотанные, сдались.
Но Выговский заранее договорился с ханом не брать
пленных — пускай между казаками и «москалями» нагне-
тается озлобление, ляжет кровная вражда. Пожарского
привели к Мехмет-Гирею. Тот давно точил зуб на князя
за разгром своих войск под Азовом. С издевкой предло-
жил выбрать: или принять ислам, получить за это высо-
кий пост и владения в Крыму, или умереть. Последний
представитель славного рода Пожарских, племянник ос-
вободителя Москвы, не осрамил чести предков. Он плю-
нул в бороду Мехмет-Гирею и был обезглавлен. Всех сдав-
шихся, тыс. человек, победители перерезали. Сохранили
жизнь лишь князю Львову, но он не вынес жуткого зрели-
ща и сошел с ума. Чудом уцелел толмач Фрол, он-то и рас-
сказал потом, как погиб Пожарский.
А массы крымцев и казаков Выговского покатились к
Конотопу. Ускакавшие русские кавалеристы успели пре-
дупредить своих, пехота и артиллерия укрылись в укре-
пленном лагере, нахлынувшую орду покосили и отшвыр-
нули огнем. Но враги перекрыли все дороги, блокировали
лагерь. Трубецкой решил спасать армию, идти на прорыв.
Чтобы защититься от атак конницы, он приказал строить
подвижные «таборы» из обозных телег, двигаться внутри
них. Как только полки покинули лагерь, татары и измен-
ные казаки навалились со всех сторон. Но из «таборов»
били легкие пушки, гремели залпы мушкетов, отгоняя на-
316
падающих. Таким способом войско медленно ползло по
дорогам. Достигло пограничной реки Сейм, построило
телеги полукругом. Под их прикрытием навело переправу,
перешло на русский берег и укрылось в Путивле.
Трагедия на Сосновке ошеломила Россию. Царь одел-
ся в траур, во всех храмах служили панихиды. Но пред-
принимались срочные меры, чтобы выправить положе-
ние. Полетели приказы на Дон — произвести диверсии
на крымские улусы. Под Калугой собиралась вторая ар-
мия под командованием Долгорукова, ей предписывалось
«идти на помощь к боярину и воеводе князь Алексею Ни-
китичу Трубецкому со товарищи на крымского хана и на
изменника Ивашка Выговского». Но хан и гетман не ри-
скнули подступать к Путивлю. Это был мощный форпост
русской южной обороны, а число воинов у них заметно
поубавилось. Да и донские казаки не медлили, их отряды
налетели на татарские кочевья, лодки замаячили у Азова.
Едва узнав об этом, Мехмет-Гирей оставил Выгов-
скому 1 тыс. всадников и повел орду домой. Крымцы не
упускали возможности окупить поход, по дороге разоря-
ли украинские села. Популярности Выговскому это со-
всем не прибавило. Он возгордился было победой, однако
ее плоды быстро сходили на нет. Отдельно от Трубецко-
го действовал корпус Ромодановского, Куракина и Беспа-
лого. Гетман послал против него часть войска во главе со
Скоробогатенко — его разнесли вдребезги, Скоробога-
тенко очутился в плену. Тут уж и «победитель» занервни-
чал, с оставшимися у него силами отступил подальше, в
Чигирин.
Государевы воеводы взялись и за полковников Выгов-
ского, посланных в Белоруссию. Их выгнали из Рослав-
ля и Мстиставля. Полковник Нечай и его казаки соедини-
лись с поляками, засели в неприступном Старом Быхове.
Князь Лобанов-Ростовский осадил крепость, три месяца
она держалась под жестокой бомбардировкой, но ночным
штурмом русские ворвались в нее, «изменника Ивашка
Нечая, и шляхту, и казаков, и мещан живых многих по-
имали, а достальных многих же в приступное время поби-
317
ли». А на Украине воевода Василий Шереметев выслал из
Киева отряды стольников Барятинского, Чаадаева, рей-
тарских подполковников Скорнякова-Писарева и Шепе-
лева, они заняли и сожгли несколько городов, поддержав-
ших Выговского.
Из Путивля снова выступила армия Трубецкого, полу-
чившая серьезные подкрепления. Она соединилась с кор-
пусом Ромодановского. Четыре казачьих полковника, киев-
ский Екименко, переяславский Цецюра, нежинский Васи-
лий Золотаренко (брат Ивана, погибшего в царском походе
в Белоруссию и Литву) и черниговский Силин, подтверди-
ли, что признают власть царя, «а изменников заводчиков,
которые были с Ивашком Выговским, всех побили».
У гетмана осталось только 10 тыс. казаков и татары, он
взывал о спасении к Яну Казимиру. Король наконец-то от-
кликнулся, прислал в Белую Церковь отряд Андрея Потоц-
кого, но у него было лишь 1, тыс. воинов. Такая помощь во-
гнала Выговского в полное уныние. Он стал искать, за кого
бы еще ухватиться, и написал турецкому султану. Просил,
чтобы он принял Украину в свое подданство. Но об этом
прознали казаки Чигиринского, Черкасского и Уманьского
полков. До сих пор они сохраняли верность гетману, а те-
перь взбунтовались. Избрали своим предводителем Юрия
Хмельницкого. Татары сообразили, что добычи им боль-
ше не обломится, зато под саблю попасть очень вероятно.
Быстренько снялись и ускакали на родину. А Выговскому и
податься-то было некуда, удрал к Потоцкому.
Казаки двинулись за ним. Их делегация явилась к поля-
кам и настаивала, чтобы гетман сдал свои клейноды, булаву
и бунчук. Сражаться Потоцкому совсем не улыбалось, каза-
ков было в несколько раз больше. Да и за кого сражаться,
за битого авантюриста? Потоцкий предпочел сделать хоро-
шую мину при плохой игре. Нажал на Выговского, заставил
отдать клейноды, а от казаков попросил обещаний, что они
за это будут подчиняться Польше. Они согласились сов-
рать, а Потоцкий изобразил, будто поверил им.
А тем временем войска Трубецкого, Ромодановского
и Шереметева вступили в Переяслав. Народ встречал их
318
ликованием и колокольным звоном. Братьев Выговско-
го, жену и сына арестовали, отправили в Москву. Юрий
Хмельницкий с правобережными полками тоже перешел
на сторону русских. В октябре 169 г. была созвана еще
одна Переяславская рада. Она избрала гетманом Хмель-
ницкого. Украинское казачество принесло присягу Алек-
сею Михайловичу. Рада утвердила и поправки к прежнему
договору — в пяти городах, Киеве, Переяславе, Черниго-
ве, Брацлаве и Умани, должны были нести службу русские
воеводы с гарнизонами. После гетманского мятежа каза-
ки нисколько не возражали против такой меры.
Сразу после рады Хмельницкий повел казаков на
крымцев, наказал их за вторжение, погромил улусы, на-
брал большую добычу. А Василий Шереметев ударил на
поляков. Небольшие силы Потоцкого, неосторожно за-
державшиеся на Украине, приказали долго жить, воевода
их «побил и обоз взял и языки поимал». Выговский бежал
в Польшу.
УКРАИНА РАЗДЕЛЯЕТСЯ
В результате правления Ибрагима Безумного, а потом
его преемника, слабенького султана Мехмеда IV Осман-
ская империя очутилась на грани катастрофы. Злоупот-
ребления перехлестнули все мыслимые границы. Времен-
щики разворовывали казну, продавали на откуп сбор на-
логов, и разорялся народ. То и дело бунтовали войска,
разные города. Власть турок свергли ливанские сепара-
тисты, арабские повстанцы захватили Басру. Опять коси-
ли на сторону три дунайских княжества. Война с Венеци-
ей и Австрией тянулась год за годом без всякого резуль-
тата — деньги на экспедиции «растворялись», вельможи
за взятки продавали государственные секреты. Дошло до
того, что венецианский флот запросто захватывал остро-
ва в Эгейском море, блокировал Дарданеллы.
В народе копилось возмущение, и взрыв восстания
назревал в самом Стамбуле. Спасла положение мать сул-
319
тана, умная и энергичная албанка Турхан. Она обратилась
к военным, к отуречившейся семье французских ренега-
тов Кепрюлю. Ради собственного возвышения они были
готовы на все. В 166 г. гаремная клика во главе с Турхан
продвинула на пост великого визиря 71-летнего Мехмеда
Кепрюлю, его сын Фазыл Ахмед поднял армию. В Стамбу-
ле они устроили жестокую чистку. Взяточников и воров
хватали пачками и отдавали палачам. Казнили вельмож,
военачальников. Заодно уничтожали и тех, кого считали
политическими противниками. Сурово погромили Кон-
стантинопольскую патриархию, казнили многих иерар-
хов, в том числе патриарха Паисия — его связи с Россией
квалифицировали как измену. За короткое время лиши-
лось жизни 60 тыс. человек.
Однако отец и сын Кепрюлю одновременно с расправа-
ми повели реформы по оздоровлению государства. В вой-
ска назначали новых командиров, в администрации — но-
вых чиновников, и они-то больше не смели своевольни-
чать и хищничать. И оказалось, что Османская империя
ничуть не ослабела. Достаточно было навести порядок,
как она снова стала одолевать противников, отогнала об-
наглевших венецианцев. Подавила сепаратистов Ливана,
сожгла непокорные города. А отношения с Москвой но-
вые властители Турции пересмотрели. Пришли к выводу,
что присоединение Украины к России опасно для их дер-
жавы. Русские приближались к Крыму, турецким черно-
морским городам, балканским вассальным странам.
Рег улировать обстановку в Восточной Европе взялась
и Франция. Она уже примеряла на себя роль европейско-
го политического лидера. А Турция традиционно была ее
союзницей. Влияние французской дипломатии в Стамбу-
ле было очень сильным, а с семейством Кепрюлю они ус-
тановили совсем тесные контакты. Людовик XIV взял под
покровительство разгромленную Польшу, начал помо-
гать ей, посылать деньги. Яну Казимиру поспособствова-
ли навести мосты с Турцией. Поляки отказались от своих
претензий на Молдавию, тем более что их прежний став-
ленник Георгица перекинулся под руку царя. В 168 г. ве-
320
ликий визирь предпринял поход на Дунай, навести поря-
док в здешних княжествах. Несмотря на собственные тя-
желые проблемы, Ян Казимир тоже выделил несколько
тысяч воинов. Ради закрепления дружбы. Рать Кепрюлю
вместе с поляками прогнала Георгицу и отпавшего от сул-
тана князя Трансильвании Ракоци.
Франция выступила и посредницей в переговорах Речи
Посполитой со шведами. Обработала обе стороны, помог-
ла заключить мир. Причем сами французы обязались быть
его гарантами — в случае нарушения вмешаться вооружен-
ной силой. Теперь Ян Казимир мог не оглядываться на Шве-
цию, на турецкие границы, сосредоточить все силы против
русских. В Москве о таких серьезных переменах еще не по-
дозревали. Наоборот, казалось, что положение на фронтах
выправилось. Мятеж Выговского на Украине был ликвиди-
рован. Теперь следовало решительными ударами сломить
Польшу и принудить ее к подписанию мира. Такие опера-
ции запланировали на 1660 г. Предполагалось, что армия
Долгорукова будет наступать в Белоруссии, а вторая армия,
Василия Шереметева вместе с казаками Юрия Хмельниц-
кого, вторгнется в Галицию. Панам ничего не останется де-
лать, кроме как просить пощады. А татар решили нейтра-
лизовать уже испытанным способом, запорожские и дон-
ские казаки совершат набег на Крым.
Запорожцев повел в эту экспедицию кошевой атаман
Иван Сирко. Это был один из самых знаменитых казачьих
вождей, легенда Сечи. Он родился под Харьковом в семье
казаков-эмигрантов. С детства жил рассказами о подви-
гах запорожцев, а когда подрос, ушел на Сечь. По некото-
рым упоминаниям, состоял в отряде казаков во Франции
(впрочем, эти ссылки не достоверны — скорее всего, они
касаются французского офицера де Сиро). Участвовал в
восстании Хмельницкого, выдвинулся в качестве прекрас-
ного командира, был назначен винницким полковником.
Сирко вынашивал мечты, что Малороссия не должна ни-
кому подчиняться, надо превратить ее в подобие огромно-
го запорожского казачьего братства. Поэтому Переяслав-
ский договор не поддержал. Но и роль «удельного князь-
321
ка» с интригами и сварами за власть оказалась не для него.
Сирко отказался от полковничьей должности и вернулся в
Сечь — именно здесь был его мир, его атмосфера.
Он стал строгим поборником запорожских «вольно-
стей» и традиций. Невзирая на отказ присягать царю, вра-
гом России он не был. Просто указывал — Сечь никогда
никому не присягает, это традиция. К измене Выговско-
го он не присоединился, держал сторону Пушкаря. А на
предложение ударить на Крым охотно откликнулся, по-
вел в поход тыс. казаков. Пошерстили кочевья, ждали
донских казаков. Но... последовал неожиданный сюрприз.
Заявила о себе Турция. Великий визирь Мехмед Кепрюлю
прислал в Азов флот из 33 кораблей, высадилась 10-ты-
сячная армия. К ней подошли 40 тыс. татар, вместе двину-
лись на Черкасск.
В столице войска Донского в это время находилось
3 тыс. казаков и 7 тыс. ратников, присланных царем. На-
грянувшие турки и татары хлынули было на штурм, но их
отбили. По сполоху (тревоге) стали стекаться казаки из
других городков, окружали врага, на него посыпались на-
падения днем и ночью. Неприятели начали отходить, за-
щитники Черкасска вышли преследовать их. Османы ук-
рылись в Азове. Чтобы пресечь выход казакам в море,
принялись строить на берегах Дона две каланчи, протя-
нули между ними цепи, поставили пушки. Атаковать мно-
гочисленное войско в мощной крепости нечего было и ду-
мать, но ведь оно могло снова выйти. Турки связали дон-
цов, удар на Крым сорвался. А хан Мехмед-Гирей, оставив
часть своих всадников под Азовом, повел орду на помощь
полякам.
Тем временем армия Василия Борисовича Шеремете-
ва, 1 тыс. русских воинов и 20 тыс. казаков под коман-
дованием полковника Цецюры, уже выступила в поход на
запад. Юрий Хмельницкий просил у царя прислать допол-
нительные подкрепления, к нему отправили корпуса Ску-
ратова и Щербатова. Но они опоздали. Под Любартом
Шереметев наткнулся на полчища Яна Казимира и хана,
90 тыс. поляков и татар. Битва была неравной. На рус-
322
ских налетали то крымцы, то панцирные гусары, навали-
вались шеренги наемников. Шереметев командовал вели-
колепно, его мастерством и доблестью его подчиненных
восхищались даже поляки и офицеры-инструкторы, при-
сланные из Франции. Воевода умело маневрировал, орга-
низовал отст упление. Противника сдерживали арьергар-
ды, отходящие полки прикрылись таборами из телег, още-
тинились ружьями и пушками.
Но до русских границ им было куда дальше, чем Тру-
бецкому под Конотопом! Не дойдешь. Непрерывно сра-
жаясь, тащились 30 км, переправились через р. Тете-
рев, вошли в крепость Чуднов и заперлись в ней. Наме-
ревались продержаться до подхода основных сил Юрия
Хмельницкого. Враги ринулись было на приступ, однако
у наших воинов оказалось еще достаточно сил, атакую-
щие захлебнулись в крови. Но... поляки уже вели секрет-
ные переговоры с Хмельницким. Сулили, как и Выговско-
му, обширные владения, высокое положение в Речи По-
сполитой, остаться на Украине полноправным гетманом,
но уже под властью короля. Полковники из его окружения
тоже были не против «панской» жизни, они подсказывали
Юрию, насколько это выгодно, куда лучше, чем оставать-
ся с «кацапами» — т.е . «козлами», это прозвище прилепи-
ли к русским, носившим бороды, в отличие от украинцев
(а русские прозвали казаков «хохлами» за чуб-оселедец).
В результате Хмельницкий изменил настолько же легко,
как Выговский.
Цецюре он отправил приказ покинуть Чуднов. Каза-
ки подчинились не все, значительная их часть выбрала ос-
таться с Шереметевым. Но положение осажденных стало
безвыходным. Тем не менее, они дрались отчаянно, сда-
ваться отказывались. Тогда король предложил перегово-
ры и подписал с Шереметевым вполне приемлемое согла-
шение, что его полки могут свободно уйти на свою терри-
торию. Вроде бы благородно, по-рыцарски... Да уж какое
там рыцарство! Ян Казимир нагло обманул. Крымцы рас-
положились в засаде. Когда русские и оставшиеся с ними
казаки покинули крепость, растянулись по дороге, на них
со всех сторон обрушились татары. Одних перебили, дру-
323
гих забирали в плен. Шереметев помчался к полякам, воз-
мущенно требовал выполнения договора, но его схватили
и выдали хану.
Победители разделились. Ян Казимир отправил
свои войска в Белоруссию. А Мехмед-Гирей повел орду к
Хмельницкому. Его казаки, соединившись с татарами, на-
бросились на русские корпуса и отряды, которые прибы-
ли на Украину по просьбам самого гетмана и еще не по-
дозревали о предательстве. Истребляли, забирали в плен.
Но полковники Золотаренко, Самко и Брюховецкий отка-
зались повиноваться Хмельницкому. Сирко поднял Запо-
рожскую Сечь и ударил на татар, угонявших «ясырь», ос-
вободил часть русских пленных и наловленных по селам
крестьян. На Украину двинулась и армия Ромодановско-
го. Но это была единственная боеспособная армия, остав-
шаяся в распоряжении царя! Рисковать ею в клубке измен
Алексей Михайлович не желал, послал строгий приказ ос-
тановиться в Сумах и дальше не идти. А когда хан прибли-
зился к русским границам, полки Ромодановского отозва-
ли в Белгород, прикрыть собственную территорию.
В Москве уже осознавали, что далеко не все в казачьей
верхушке настроены бороться за веру, за интересы наро-
да. Под этим прикрытием рвутся только к власти. Добы-
вать русской кровью булаву для очередного гетмана Алек-
сей Михайлович не хотел. Не хотел он и проливать укра-
инскую кровь русскими руками. Государь принял мудрое
решение: пусть малороссы сами разбираются со своими
изменниками — авось поумнеют. Ромодановский поддер-
жал противников Хмельницкого, слал им оружие, пушки,
порох. Лучшей агитацией против гетмана стали бесчинст-
ва нахлынувших на Украину татар. Вчерашние соблазнив-
шиеся отворачивались от Юрия, города садились в осады.
Мехмет-Гирею было, в общем-то, незачем задерживаться
здесь. Хан набрал достаточно полона и удалился в Крым.
А без него бездарному сыну национального героя сразу
стало неуютно, он отступил в Чигирин.
Для нашей страны две катастрофы подряд отозва-
лись чрезвычайно болезненно. Сосновка и Чуднов, под-
лые нападения на отдельные корпуса и отряды, вырвали
324
из строя 40 тыс. воинов, погиб цвет дворянской конницы.
А ведь дворяне обучались воинскому искусству с детства,
заменить их первыми попавшимися новобранцами было
нельзя. Да и прочие сражения не обходились без потерь.
Тысячи ратников получили ранения, лечились. Два тяже-
лых поражения не позволили завершить войну, она тяну-
лась уже 7 лет. Казна издержалась, денег остро не хватало.
У дворян, стрельцов, пушкарей, вынужденных год за го-
дом уходить на войну, разорялись хозяйства, многие не
могли вовремя снарядиться на службу.
В результате от гетманской измены выиграл отнюдь
не украинский народ. В крупном выигрыше оказались чу-
жеземцы. Крымские рынки переполнились «живым това-
ром». А поляки восстановили силы после разгрома пер-
вых лет войны. Восполнять потери им было легче, чем
русским. Они получали деньги от римского папы, из Фран-
ции, Германии, от еврейских ростовщиков, по всей Евро-
пе вербовали наемников. В Белоруссии они перешли в на-
ступление, обложили со всех сторон маленькую армию
Долгорукова. С большим трудом ей удалось пробиться
из окружения. Королевские войска взяли в осаду Виль-
но, Шклов, овладели Мстиславлем и Кричевом, пытались
штурмовать Борисов. В Могилеве был организован заго-
вор. Перекупленная городская верхушка и шляхтичи из-
менили царю, захватили город.
Когда удалось отогнать Хмельницкого, для подкреп-
ления обороны в Белоруссии выступили и украинские ка-
заки. Золотаренко повел туда Нежинский, Стародубский и
Черниговский полки. Но вскоре им пришлось вернуться.
Весной 1661 г. на Украину опять двинулась орда Мехмед-
Гирея. С ней соединился Юрий Хмельницкий и ворвал-
ся на Левобережье Днепра. Золотаренко, Самко и Брю-
ховецкий кое-как отбивались. А на Правобережье пошла
полная мешанина. Сбитые с толку и запутавшиеся каза-
ки, города, поселяне дрались между собой. Одни стояли
за Хмельницкого, другие — против.
Потоцкий доносил Яну Казимиру : «Не извольте, ваша
королевская милость, ожидать для себя ничего доброго от
здешнего края. Все здешние жители скоро будут москов-
32
скими, ибо перетянет их Заднепровье, и они только того
и хотят и только ищут случая, чтобы благовиднее достиг-
нуть желаемого. Одно местечко воюет против другого,
сын грабит отца. Страшное представляется столпотворе-
ние. Благоразумнейшие из старшин казацких молят Бога,
чтоб кто-нибудь: или ваша королевская милость, или царь
взял их в крепкие руки и не допускал грубую чернь до та-
кого самоволия».
Полки Ромодановского по-прежнему стояли в погра-
ничных городах, распылять их в войне, где «одно местеч-
ко воюет против другого», было бессмысленно и опасно.
Но Россия не оставила своих сторонников, подкрепляла
воинскими отрядами, артиллерией. А донские казаки ата-
мана Яковлева принялись клевать крымцев, отвлекая от
Украины. Казачья смекалка помогала преодолевать турец-
кие каланчи и цепи. Переволакивали лодки в Миус и вы-
ходили в море по этой реке. Прорывались и мимо Азова,
мимо сторожевых башен, перекрывших Дон. Выбирали
темную и дождливую ночь, чтобы часовые попрятались, и
пускали по воде бревна. Они бились о цепи, турки подни-
мали тревогу, светили, палили из пушек. Когда успокоят-
ся, пускали второе бревно, третье. А когда охране надоест,
перетаскивали через цепь челны.
На бедах и затруднениях России в полной мере сыг-
рала Швеция. Она принялась откровенно шантажировать
Москву, угрожая выступить на стороне Яна Казимира. Де-
монстративно засылала послов в Варшаву, предлагая по-
мощь тому, кто больше даст. Один из ведущих российских
дипломатов, Ордин-Нащокин, требовал заключить мир
с Польшей, возвратив ей Украину, и воевать против шве-
дов, за выход к Балтике. Однако Алексей Михайлович его
предложения отверг. Он прекрасно понимал разницу ме-
жду изменами старшины и надеждами украинского про-
стонародья. Ответил, что вернуть православных под като-
лическое иго было бы величайшим грехом. «Какое оправ-
дание примем мы, если допустим это?»
Пришлось пойти на уступки шведам. 21 июня 1661 г.
был подписан Кардисский мир. Россия была вынуждена
326
отказаться от всех приобретений в Прибалтике, восстанав-
ливалась довоенная граница. Измены Выговского и Юрия
Хмельницкого перечеркнули плоды одержанных побед.
А ситуация на польском фронте ухудшалась. Царские гар-
низоны в Вильно, Ковно, Борисове, Быхове очутились уже
в глубоком тылу врага. По сути, они были обречены. Но
они отказывались сдаваться, упорно отбивались — и свя-
зали силы неприятеля, спасли Россию от польского втор-
жения. В Вильно князь Мышецкий удерживал всю армию
Яна Казимира пять месяцев. В Борисове русские солдаты
и стрельцы оборонялись два года! Только после того, как
иссяк порох и совсем не стало еды, вступили в перегово-
ры. Но и врагов они вымотали и измучили. Сапега согла-
сился выпустить их на почетных условиях. Русские ушли
непобежденными, с оружием и знаменами, увезли обоз со
всем имуществом и благополучно добрались к своим.
Для помощи осажденным гарнизонам, отрезанным
в Белоруссии, формировалось войско боярина Долгору-
кова. Но его пришлось перенацеливать не на запад, а на
юг — в январе 1662 г. крымский хан вместе с войском
Юрия Хмельницкого напал уже не на украинские, а на рос-
сийские земли. Хотя пограничные крепости содержались
в полном порядке, и ратники в них сидели умелые. Мех-
мед-Гирей подступил к Путивлю, но его отбросили. Тогда
он отрядил гетманских казаков и часть орды под началом
хана Ширинского, послал к Севску и Карачеву. Они при-
нялись разорять слободы, нахватали полона, но воевода
Бутурлин стянул воинов из нескольких городов и крепко
всыпал грабителям, хан Ширинский попал в плен. После
этого Мехмет-Гирей понял, что в России невольники дос-
таются слишком дорогой ценой, предпочел возвратиться
в Крым. А после ухода татар и Хмельницкий поспешил уб-
раться за Днепр.
Левобережные казаки объявили Юрия изменником
и отстранили от гетманства. Но как только заговори-
ли, кого избрать вместо него, чуть не передрались меж-
ду собой. Претендовали сразу трое: Самко, Золотаренко
и Брюховецкий. Все трое звали на раду Ромодановского с
327
войском — каждый надеялся, что русские примут его сто-
рону. Наконец, охрипнув от споров, решили «отдаться на
волю царского величества, кого он, великий государь, по-
жалует в гетманы». Однако и такой выход был слишком
опасным. В Москве понимали — если поддержать одного
кандидата, другие могут превратиться во врагов. Опять
же, Хмельницкий и польская пропаганда не преминут
поднять шум: царь нарушил обещания о «вольностях» Ук-
раины, сам назначает гетмана!
Алексей Михайлович деликатно уклонился от вме-
шательства в полковничьи споры. Повторил, что опреде-
лять гетмана — полное право казаков. На левобережную
раду он прислал не Ромодановского, а стольника Змеева,
сугубо в качестве наблюдателя, и удалось избрать только
«временного» гетмана, Самко. А для выборов «настояще-
го» гетмана созвали полноценную раду в Переяславе, при-
гласили на нее представителей всех городов и полков Ук-
раины. Вот тут-то Хмельницкий забеспокоился. Повлиять
на решение рады он задумал самым прямолинейным спо-
собом — захватить Переяслав. А те, кто пойдет с ним за-
хватывать, вот они-то как раз и станут «радой», проголо-
суют за Хмельницкого!
Низложенный гетман явился к городу с войском и с
ходу кинул его на приступ. Горожане и казаки Самко за-
перли ворота, встретили атакующих пушками и кипят-
ком. Но Хмельницкий не уходил, решил взять Переяслав
измором. К нему прибыло несколько тысяч татар. Да и
польский король надумал поддержать союзника, прислал
корпус своей конницы. Что ж, в такой ситуации царь рас-
судил — пора сказать свое слово. Приказал Ромоданов-
скому выступать.
Узнав, что приближается русская армия, Хмельниц-
кий предпочел не встречаться с ней. Снялся и отступил к
Каневу. Но теперь его уже не намеревались отпускать во-
свояси. Ромодановский повернул следом, из Переяслава
вывел казаков Самко. Юрия прижимали к Днепру. Он ос-
тановился, окружил лагерь телегами, начал окапываться и
укрепляться. Но его казаки, татары и поляки не доверяли
328
даже друг другу, расположились тремя отдельными стана-
ми. Ромодановский этим воспользовался. Он послал Сам-
ко атаковать Хмельницкого, а полки русской конницы на-
целил на поляков. Шляхта вела себя беспечно, рыть зем-
лю для укреплений ленилась. К ней подобрались скрытно,
налетели и вырубили почти полностью.
Воевода сразу же перебросил своих рейтар и драгун
на татар. Но крымцы уже узнали, что произошло с поля-
ками. Заметив, что русские готовятся навалиться на них,
они бросили союзников и поскакали прочь. Подчиненные
гетмана укрепили свой лагерь гораздо лучше, чем шляхта.
Казаки Самко два часа наседали на него и не смогли про-
рвать оборону. Тогда Ромодановский поднял в атаку све-
жие русские части. Неприятелей сбили с позиций, погнали
к Днепру. Одни сдавались, другие прыгали в реку, многие
тонули. Сам Хмельницкий едва сумел ускользнуть, спря-
тавшись в лесу. После победы Самко хотел сразу провоз-
гласить себя гетманом всей Украины, но преступать тра-
дицию и принимать гетманство без рады Ромодановский
ему не позволил. Указал, что сейчас не время думать о ти-
тулах и регалиях, надо воевать.
Обстановка на Правобережье Днепра оставалась
смутной и неясной. Воевода отправил т уда на разведку
отряд полковника Приклонского, а сам со всей армией
двинулся вниз по левому берег у. Приклонский, разгоняя
мелкие отряды противника, прошел Черкассы, направил-
ся к Чигирину. Но на правом берег у объявился и Хмель-
ницкий. Принялся мутить казаков, что на них идут «мос-
кали». Воззвал к хану, и Мехмед-Гирей откликнулся без
промедления, союзник был очень уж выгодный. Спасать
Юрия помчалась вся татарская орда. Приклонский вовре-
мя обнаружил, что на него надвигаются массы конницы,
и повернул к днепровским переправам. Ромодановский
прикрыл его, выставил возле самой воды артиллерийские
батареи. Ядра отогнали неприятелей, и разведка перепра-
вилась на свой берег. Армия встала в Лубнах, готовая за-
щищать Левобережье, но Хмельницкий и хан соваться за
Днепр не отважились.
329
Хотя оказалось, что Мехмед-Гирей выст упил единст-
венной опорой Хмельницкого. После разгрома он утратил
всякий авторитет. Под его знамена больше не желал идти
никто. Хан увидел, что помогать-то некому. Чтобы не воз-
вращаться без добычи, повел татар грабить правобереж-
ные города и села. Это отвратило от Юрия последних сто-
ронников. Поляки оценили — от подобной фигуры поль-
зы больше не будет, и тоже не хотели иметь с ним дела.
Хмельницкий совсем пал духом, отрекся от гетманства и
постригся в монахи.
Это вылилось в очередной раунд борьбы за гетман-
скую булаву. На Левобережье три кандидата вновь бо-
дались между собой. А правобережные казаки не жела-
ли знать левобережных полковников, тут появились свои
претенденты. Напомнил вдруг о себе Иван Выговский. За
измену король с ним расплатился. Он поселился в пожа-
лованном ему имении в городе Бар, пытался козырять со-
хранившимся за ним званием сенатора, сам себе приду-
мал титул «Великого гетмана коронного». Околачивался в
королевских и панских приемных, но с ним не считались,
относились пренебрежительно. Когда он пробовал конку-
рировать с Юрием Хмельницким, паны грубо цыкнули на
него, чтобы не мешался и не вносил раскола в ряды преда-
телей. Откровенно предупредили, что пресекут подобные
попытки «даже посредством его смерти».
А после отречения Хмельницкого поляки сдела-
ли ставку на зятя Выговского, Павла Тетерю. Он был на-
значен гетманом от имени короля, подтвердил Гадячский
договор о возвращении Украины в состав Польши. Сво-
его тестя Тетеря посылал подальше, не намеревался даже
близко подпускать к казачьему руководству. Тогда ос-
корбленный Выговский задумал очередную авантюру. От-
правил гонцов в Москву, предлагал взбунтовать казаков
против Тетери и объединить Украину под властью царя —
если его опять сделают гетманом. Но поляки пронюхали
об этих пересылках. Выговского арестовали, лишили се-
наторского звания и всех привилегий, без всякого суда он
был казнен.
330
Гетманская смута на Украине дополнилась еще и цер-
ковной. Местное духовенство обвинило Киевского ми-
трополита Балобана в том, что он поддерживал Выгов-
ского и наводил мосты с Польшей, сместило и избрало
вместо него Черниговского епископа Лазаря Барановича.
Но он открыто объявил, что не намерен подчиняться Мо-
скве, отправил послов в Стамбул. России такой деятель
совсем не понравился. В патриархию вызвали нежинско-
го протопопа Максима Филимонова, посвятили в сан епи-
скопа под именем Мефодия и послали в Киев местоблю-
стителем митрополичьего престола. Однако его не при-
знало украинское духовенство.
Раду для выборов гетмана удалось созвать только в
июне 1663 г., в Нежине. Но правобережные полковники
даже не прислали своих делегатов, объявляли, что у них
уже есть гетман — Тетеря. Фактически Украина расколо-
лась надвое. А из левобережных полковников особенно
активно готовился к выборам Самко. Подкупал старши-
ну, поил и уговаривал казаков, засыпал Москву доносами
на соперников. Но он перестарался. Его интриги всех дос-
тали, люди от него отворачивались. Совершенно неожи-
данно рада избрала гетманом не его, а Ивана Брюховецко-
го. Он происходил из семьи нищего шляхтича, примкнул
к казакам, выделился удалью в боях, представительным
видом, голосом. Однако по характеру и он оказался дале-
ко не ангелом. Был человеком очень не умным, мелочным,
злопамятным, и первое, что он сделал, — обвинил в изме-
не своих соперников, Самко, Золотаренко и их помощни-
ков. Осудил и казнил — быстренько, одним махом, пока
русские не вмешались.
В Москве насторожились, но смолчали: ведь право
суда на Украине царь даровал самим малороссам. Да и
ссориться с Брюховецким было не время. Осенью 1663 г.
Ян Казимир изготовился к решающему удару. Царя он пы-
тался убаюкать, писал ему, что готов мириться. Но в Бело-
руссии сосредоточивалась армия под командованием Са-
пеги и Паца, а сам король с главными силами двинулся на
Украину. К нему присоединились хан с крымской ордой,
331
казачье войско гетмана Тетери. Брюховецкому пришлось
очень туго. Он с трудом отбивался, молил воевод о спасе-
нии, жаловался Алексею Михайловичу на Ромодановско-
го, что тот медлит, не идет на помощь.
Что ж, Россия к этому времени успела полностью оп-
равиться от поражений. Ценой невероятных усилий, ог-
ромных затрат она формировала новые армии. Начинала
она войну с 1 полками «нового строя» — теперь их было
7. Переформировывались и перевооружались новейши-
ми мушкетами стрелецкие части. Появились и первые
гвардейские, «выборные» полки генерал-майоров Кравко-
ва и Шепелева. Наращивалась артиллерия. На границе со-
средоточились три свежие, мощные группировки. В Смо-
ленске — корпус «большого воеводы» Черкасского, в Пу-
тивле — Куракина, в Белгороде — Ромодановского. Но
углубляться на Украину значило увязнуть в боях за города
и местечки, распылить собранные войска. Русское коман-
дование правильно рассчитало, что закрепиться там по-
ляки все равно не смогут. Ромодановский послал гетману
отряд Хлопова и несколько артиллерийских батарей, а ос-
новные силы выжидали подходящего момента. Стояли на
своей территории, возле складов с припасами.
Ян Казимир захватил 13 городов, но осаждать и штур-
мовать украинские крепости можно было годами, а вой-
скам требовалось платить, да и снабжать армию в разорен-
ной стране было все тяжелее. Ну а царское правительство
нанесло первый удар не по неприятельским полчищам, а
по глубоким тылам. К донскому атаману Яковлеву прибы-
ли калмыки и несколько драгунских полков Григория Ко-
сагова. Навстречу им выступили из Сечи запорожцы Сир-
ко. Вместе ворвались на Крымский перешеек и сожгли Пе-
рекоп. Хан сразу переполошился и увел татар. Но Яковлев,
Косагов и Сирко ждать его не стали, отправились на за-
пад, за Днепр, взяли Чигирин, пошли по Бугу и Днестру.
Теперь переполошились шляхтичи и казаки Тетери, резко
возросло дезертирство.
Королю стало ясно, что задерживаться на Украине ему
больше не стоит — иначе его армия может просто раста-
332
ять. Он опять принялся темнить. Отправил в Москву гон-
цов, что согласен на переговоры о мире и своих послов
он скоро пришлет в Брянск. Но вместо послов в январе
1664 г. сам Ян Казимир повернул на север. Задумал соеди-
ниться с армией Сапеги и Паца и вторгнуться в Россию.
Хотя его обманы не прошли. Врага четко отслеживали, и
тут-то вступили в дело свежие русские корпуса. К Брян-
ску, наперерез противнику, выдвинулись части Куракина,
Черкасский выслал авангард Юрия Барятинского и сле-
дом шел сам с «большим полком». Сапегу и Паца остано-
вили и отбросили.
А король застрял под Глуховом. Стрельцы Авраамия
Лопухина и казаки глуховской сотни встали насмерть, от-
разили несколько приступов. Но на выручку им уже спе-
шил из Белгорода воевода Ромодановский, с Украины
подходили казаки Брюховецкого. Ян Казимир решил дать
битву. Выстроил в поле немецкую пехоту, шляхетскую
конницу. Что ж, Ромодановский принял вызов. Сраже-
ние длилось целый день. С обеих сторон гремели пушки,
польские г усары сходились в Сече с рейтарами и казачь-
ей конницей. Неприятель выдыхался, его атаки слабели.
Наконец, король приказал отступать. Но Ромодановский
не позволил ему оторваться, быстро перестроил полки и
бросил вперед. Поляков прижали к берегу Десны и приня-
лись громить. Враги бросали пушки, обозы, стали уходить
по тонкому мартовскому льду. По нему ударила русская
артиллерия, взламывая полыньи. Воины проваливались и
тонули... От королевской армии уцелели жалкие остатки.
Бежали, замерзали, отставших истребляли казаки. Ромо-
дановский за эту победу был пожалован в бояре.
Разгром короля вызвал внутренние свары в Речи По-
сполитой, шляхта подняла «рокош», и Ян Казимир нако-
нец-то согласился начать переговоры. Под Смоленском
съехались делегации, и на западных рубежах выстре-
лы прекратились, установилось неофициальное переми-
рие. Но не на Украине. Здесь страсти продолжали буше-
вать пуще прежнего. Страшное поражение под Глуховом
прокатилось эхом на Правобережье. Против Тетери, погу-
333
бившего множество казаков в угоду панам, поднялось об-
щее восстание. Гетманом себя провозгласил Степан Опа-
ра. Его разбили и казнили в Варшаве. Но даже Ян Казимир
прикинул, что надо сделать Тетерю «козлом отпущения»,
пожертвовать этой фигурой. Сместил его и назначил гет-
маном Михаила Хоненко. Но формальные перестановки
не дали нужного результата. Большинство казаков отказа-
лось признавать польских ставленников — уже поняли на
своей шкуре, куда они поведут и чем дело кончится.
Но и Брюховецкому правобережная старшина подчи-
няться не желала. Она выдвинула в гетманы Петра Доро-
шенко. К полякам он ни малейщих симпатий не питал, да и
видел, что они совершенно не ценят своих сторонников и
помощи от них не дождешься. Однако и подданство царю
его не устраивало. Он задумал новый поворот — отдаться
туркам. А в Стамбуле после смерти великого визиря Мех-
меда Кепрюлю его пост унаследовал сын, Фазыл Ахмед
Кепрюлю. Он был помощником отца, разделял его проек-
ты усиления Османской империи, новых завоеваний. Для
таких планов обращение Дорошенко оказалось просто по-
дарком. Послать армии на север великий визирь пока не
мог, еще продолжалась война с Венецией и Австрией. Но
султан Мехмед IV ответил Дорошенко милостивым согла-
сием принять его в число «невольников Блистательной
Порты». Крымский хан получил приказ помогать ему.
Дорошенко со своими казаками и татарами полез
на Левобережье. А здесь многие были недовольны Брю-
ховецким. Перекидывались на сторону правобережного
гетмана, закипели бои. Опять горели города и местечки,
стирались с лица земли села. С помощью царских гарни-
зонов Брюховецкий кое-как сумел выгнать врагов. В сен-
тябре 166 г. он первым из гетманов нанес визит в Моск-
ву. Алексей Михайлович принял его радушно, пожаловал
в бояре. Подправил и титул, Брюховецкого стали назы-
вать уже не гетманом Запорожского войска, а гетманом
Русским. Сопровождавшие его делегаты казачьей старши-
ны Филиппов, Цесарский, Забелло, Гречанин, Шикеев, Фе-
дяненко, Константинов, Романенко, Винтовка, Гамалея и
334
Дворецкий были произведены в думные дворяне. Однако
гетман и его приближенные чувствовали свое положение
на Украине очень и очень шатким. Они задумали обеспе-
чить более прочную опору за счет России, а для этого при-
везли «московские статьи». Сами же просили ограничить
дарованную им автономию.
В этих «статьях» подтверждались «стародавние ка-
зацкие права и вольности», но предлагалось Киевских
митрополитов ставить из Москвы, государю «пожало-
вать» украинские города, послать туда «воевод и ратных
людей». И если раньше подати собирались местными вла-
стями в пользу гетмана, то теперь он просил направить
русских чиновников, чтобы «денежные и всякие доходы
собирать в свою государеву казну». Впрочем, это объяс-
нялось просто. На самом-то деле разоренная Украина ни-
каких доходов не давала, вот Брюховецкий и уступил их
царю, а взамен хотел побольше войск. Но себя лично он
не забыл. Бил челом, чтобы государь нашел ему невесту
из знатного рода, подарил в вечное владение земли в Ста-
родубском уезде, а невесте в «приданое» выделил вотчи-
ны около Новгорода-Северского.
Ну что ж, если казаки сами отказывались от некото-
рых прав, царь и бояре не возражали, приняли статьи.
Алексей Михайлович удовлетворил и пожелание насчет
женитьбы, сосватал Брюховецкому племянницу боярина
Долгорукова. Мелкому дворянчику предоставили честь
породниться с Рюриковичами! Начались веселые пиры.
Правда, вслед за царской милостью кое-кто испробовал
царский гнев. В гостях у Долгорукова новоиспеченный
думный дворянин войсковой писарь Шикеев вполне по-
украински упился вдрызг, затеял безобразнейшую дра-
ку и за это отправился в ссылку. А Брюховецкий торопил
столь выгодную свадьбу, уговаривал, чтобы его «не отпус-
кали не женя». Однако невесте и ее родным эдакий жених
вряд ли понравился. Девушка поставила условие — она
выйдет замуж, когда на Украине установятся мир и поря-
док. Но до мира и порядка там было далеко. На Левобе-
режье опять ворвался Дорошенко, и Брюховецкому при-
33
шлось срочно уезжать, свадьба отложилась на неопреде-
ленное время.
В Польше тоже заварилась крутая каша. Коронные
войска рубились с мятежной шляхтой, ее предводитель
Любомирский обратился к царю, просил денег и навя-
зывался в союзники. В мешанину влезла Франция. Заго-
релась посадить на польский трон принца Конде, подку-
пала мятежников. Тем не менее переговоры о мире шли
очень долго и трудно. Паны не желали уступать ничего.
Требовали восстановления довоенных границ. Несколь-
ко раз переговоры прерывались, делегации разъезжались.
Царь был настроен куда более реалистично и миролюби-
во. Он видел, что Украина разделилась. Возобновлять бое-
вые действия и отвоевывать Правобережье Днепра теперь
не имело смысла. Ведь русские сражались ради спасения
и освобождения единоверцев. Но если часть единоверцев
отказывается быть в составе России, нужно ли заставлять
их? Глядишь, со временем одумаются, дозреют. Поэтому
Алексей Михайлович соглашался удержать только Лево-
бережную Украину.
Куда там! Поляки отвергали всякие компромиссы. Пу-
гали русских собственными войсками, а особенно сою-
зом с крымским ханом. Когда католическая церковь суме-
ла помирить Яна Казимира с мятежниками, а Дорошенко
с ханом опять вторглись на Левобережье, королевские ди-
пломаты отбросили даже те договоренности, которых уже
удалось достичь. Грозили воевать до конца, пока не отбе-
рут у русских все свои земли. Но на Украине царские вое-
воды подсобили Брюховецкому. Дорошенко и татар креп-
ко растрепали и вышвырнули за Днепр. Получив взбучку,
они призадумались. Повторять опыт не решились. И по-
вернули... в противоположную сторону, на Польшу. Какая
разница, кого потрошить? Ворвались лавиной. Полков-
ник Маховский наспех собрал против них войско, но его
смели в одном бою. Растеклись загонами, жгли, грабили
вдосталь. Король и паны были в полном шоке. Дружбой
с крымцами кичились, считали ее главным козырем, а хан
вдруг преподнес такой сюрприз!
336
К делегатам на переговорах сенат отправил инструк-
цию: срочно мириться. 30 января 1667 г. было подписано
Андрусовское перемирие на 13 с половиной лет. Россия
закрепила возвращение Смоленщины, присоединила Ле-
вобережную Украину. Киев с прилегающим районом Пра-
вобережья отходил к царю на 2 года, а Запорожье призна-
валось совместным владением России и Речи Посполитой,
которое они будут использовать «на общую их службу от
наступающих басурманских сил».
ИЗМЕННИКИ И ГЕРОИ
Украина раскололась даже не на две, а на четыре час-
ти. На западе верховодил «польский гетман» Ханенко,
в Чигирине — «турецкий гетман» Дорошенко, на Лево-
бережье — «русский гетман» Брюховецкий. Запорожская
Сечь заняла независимую позицию и ни к кому из гетма-
нов не пристала. В ней верховодили кошевые атаманы, то
Сирко, то Суховеенко. А в Киеве спорили между собой
два митрополита — избранный украинским духовенством
Тукальский и назначенный из Москвы Мефодий.
Раздел Украины по Андрусовскому перемирию опре-
делился вполне объективными факторами — правобереж-
ные полки не пожелали быть в составе России. Но многие,
конечно же, остались недовольны. Брюховецкий воспри-
нял такие условия мира, как личное оскорбление. Он-то,
заискивая перед царем и предлагая «московские статьи»,
строил расчеты, что государевы войска отвоюют для него
Правобережье и он станет гетманом всей Украины. Но и
польские паны возмущались, не желали признавать утра-
ту Левобережья. Яна Казимира за подписание мира вы-
нудили отречься от престола. Избрали королем Михаила
Вишневецкого — сына палача Украины Иеремии Вишне-
вецкого. После смерти отца Михаила воспитывал другой
предводитель русофобской партии, брат Яна Казимира,
епископ Кароль Фердинанд. На территориях Правобере-
жья, вернувшихся к Польше, хозяева принялись восста-
337
навливать власть над крестьянами, пытались выжимать
из них подати. Этим успешно воспользовался Дорошен-
ко. Распространял воззвания, что «москали продали ля-
хам наших братьев».
А в ноябре 1667 г. в Москву прибыло польское по-
сольство для ратификации перемирия. Русский канцлер
Ордин-Нащокин предложил дополнить договор, заклю-
чить не только мир, но и союз. Помогать друг другу в слу-
чае нападений татар или турок, совместными усилиями
«привести непослушных к послушанию казаков» — име-
лись в виду казаки Дорошенко. В результате было подпи-
сано Московское Союзное постановление. Но оно ста-
ло грубейшей политической ошибкой Ордина-Нащоки-
на. Речь Посполитая уже надломилась, никакой реальной
ценности союз с ней не представлял. А рыцарской чест-
ностью паны никогда не отличались. Попыток оторвать
от России Малороссию они не прекращали. Пункт о со-
вместном приведении «к послушанию казаков» они сразу
же постарались довести до казачьей старшины. Погляди-
те, мол, как к вам относятся в Москве.
Дорошенко получил великолепный козырь для аги-
тации. Кроме того, по условиям мира, царь обязался вы-
платить Польше 00 тыс. злотых — компенсацию шлях-
те, потерявшей свои имения на Левобережье. Но теперь
стали распускать слухи, что русские сговорились с пана-
ми уничтожить казаков, специально отстегнули королю
14 миллионов, чтобы он нанял большое войско. Дорошен-
ко созвал в Чигирине тайное совещание. К нему приехал
митрополит Тукальский, собралось большинство полков-
ников, прибыли посланцы крымского хана. Объявился и
Юрий Хмельницкий. Узнав, что опять затевается большая
смута, он не выдержал, ради такого случая сбросил мона-
шескую ряс у. Организовался заговор — и против России,
и против Брюховецкого. Придумали хитрый план, как его
же руками вырвать Левобережье из-под власти царя.
Недалекого и неумного левобережного гетмана ок-
рутили, как ребенка. К нему обратились митрополит Ту-
кальский и полковники. Стали обрабатывать и внушать —
338
если он поднимет восстание, то Правобережье тоже под-
чинится ему, а Дорошенко отречется от гетманства и
уступит ему власть. Ну а турки, конечно же, возьмут под
покровительство, помог ут. Духовенство в это время ок-
ручивало второго митрополита, Мефодия. С ним догова-
ривались, что он станет «первым» и единственным, если
порвет с Московской патриархией, поддержит сепарати-
стов. Он соблазнился и тоже изменил. Объявил, что раз-
решает казаков и гетмана от присяги царю. Брюховецкий
собрал еще одно тайное совещание, в Гадяче. Постанови-
ли изгнать русских. Делегации левобережной старшины
поехали в Стамбул и Бахчисарай.
Начались провокации. Чтобы столкнуть Россию с Тур-
цией, казачье начальство организовало убийство царско-
го посла в Крыму Лодыженского. А Брюховецкий сам же
выпросил у Алексея Михайловича, чтобы его подкрепи-
ли военными гарнизонами, передал сбор налогов русским
чиновникам. Сейчас это оказалось очень кстати. Гетман
без зазрения совести настраивал население — видите, что
творится! Закабаляют нас «москали». По его негласным
указаниям города отказывались платить налоги, гетман-
ские и полковничьи подручные избивали русских сбор-
щиков податей, задирали ратников.
В Москву посыпались тревожные донесения. Царь от-
правил на Украину стольников Телепнева и Кикина, разо-
браться, что там происходит. Повелел зачитывать по ле-
вобережным городам свое послание, где разъяснялось,
зачем и почему было заключено Андрусовское переми-
рие. Но отписал и в Белгород воеводе Ромодановскому,
предупредил, чтобы был настороже. А Ордин-Нащокин
предложил, как ему казалось, выигрышный ход — Алек-
сею Михайловичу самому поехать в Киев. Предлог выбра-
ли нейтральный, для поклонения святым местам. Жите-
ли Малороссии будут польщены. Царь приехал навестить
своих новых подданных! Заодно смогут выразить ему жа-
лобы, претензии. Визит назначили на лето 1668 г., з аранее
оповестили о нем Украину.
Но это только подхлестнуло заговорщиков — приедет
государь, их замыслы мог ут раскрыться. Они стали нагне-
339
тать истерию, будто царь придет со своей армией. Специ-
ально для того, чтобы прижать казаков к ногтю и лишить
Украину ее «вольностей». В Запорожскую Сечь понаеха-
ли агитаторы и от Брюховецкого, и от Дорошенко, и от
полковников. Выплескивали все сплетни и слухи, поили и
угощали сирому. Задурили ей головы «москальской» угро-
зой, и на январской раде кошевым атаманом был избран
Суховеенко, призывавший поддержать гетманов. А Брю-
ховецкий наметил выступить в конце зимы, чтобы весен-
няя распутица дала ему выигрыш во времени. В своей ре-
зиденции, Гадяче, он 8 февраля неожиданно вызвал цар-
ского воеводу Огарева и потребовал от него убираться
вон. Обещал свободно пропустить на родину, а при отка-
зе грозил перебить всех русских.
У Огарева было всего 280 воинов. Ему ничего не оста-
валось делать. Он приказал подчиненным покинуть город.
Но в поле на отряд налетели пьяные гетманские казаки.
В неравной схватке полегли полковник Гульц и 120 ратни-
ков, 30 прорвались, но замерзли в пути. Воеводу и 130 из-
битых и раненых бойцов захватили в плен. Один из сотни-
ков Брюховецкого потерял в бою ухо и отыгрался на жене
Огарева. Вытащил ее обнаженную на площадь, собирал-
ся изрезать на куски. Полоснул ножом по груди, но возму-
тились горожане. Отбили женщину и укрыли ее. Ссорить-
ся с народом Брюховецкий и его подручные не стали, да и
не до того было. Гонцы гетмана уже скакали по разным го-
родам с условным сигналом, и подготовленный мятеж по-
лыхнул сразу по многим городам.
Попали в плен воеводы Тихачев, Загряжский, Клока-
чев, Кологривов, их ратников истребили. В Стародубе по-
гиб Игнатий Волконский со всем русским гарнизоном.
В Новгороде-Северском дрался до последнего Исай Кваш-
нин. Его силы таяли, и заявилось трое сотников. Предос-
тавили выбирать — или сдаться, или ждать мучительной
смерти, а молодую супругу Квашнина обещали отдать на
потеху казакам. Воевода приказал их повесить. Перед по-
следним боем хотел избавить жену от поругания, ударил
ее саблей, а сам пал в рубке. Но воевода слишком любил
340
супругу, рука дрогнула. Она выжила — единственная из
отряда Квашнина. Всего от России отложилось 48 городов
и местечек, изменники захватили 14 тыс. руб., на 74 тыс.
руб. пожитков русских чиновников и воинов, 183 пушки,
142 тыс. четвертей хлеба (посланного русским правитель-
ством подкормить бедствующую Украину).
Брюховецкий отправил посольство в Стамбул, и вели-
кий визирь согласился принять его в подданство. Гетман
пытался взбунтовать и донских казаков, отправил воззва-
ние: «Москва с ляхами постановила славное Запорожское
Войско и Дон разорить». Но здесь ложь не прошла. Донцы
повязали его гонцов и отослали к царю. И даже на Украи-
не восстание Брюховецкого точно так же, как измены Вы-
говского и Юрия Хмельницкого, не стало всенародным.
Часть казаков гетман сумел сбить с толку, а большинст-
во просто растерялось в вихре стремительных событий,
боялось что-то предпринять против гетманских и полков-
ничьих отрядов. В Киеве горожане приняли сторону рус-
ских, и воевода Шереметев удержал город. Удержались
и Нежин, Переяслав. Там были сильные гарнизоны, и на
приманки «свободно уйти» они не поддались. В Черниго-
ве полковник Самойлович занял «новый город», но вое-
вода Андрей Толстой укрепился в «старом», а на предло-
жение капитулировать ответил вылазкой и побил многих
осаждающих.
Алексей Михайлович приказал Ромодановскому вес-
ти на Украину армию. Но расчеты заговорщиков на пого-
ду вполне оправдались. Весна в 1668 г. запоздала, в апре-
ле еще лежал снег, потом дороги развезло. Царь гневал-
ся, что белгородские полки медлят, не спешат на выручку
осажденным. Писал такие письма, что мало не покажется!
«Врагу креста Христова и новому Ахитофелу князю Гри-
горью Ромодановскому. Воздаст тебе Господь Бог за твою
к нам, великому государю, прямую сатанинскую службу...»
В мае, невзирая на непролазную грязь, воеводе пришлось
выступить. Но обозы и пушки сразу завязли, воины выби-
вались из сил. В таких условиях продвигаться дальше зна-
чило погубить армию, и Ромодановский решил действо-
вать иначе.
341
Он не стал отдаляться от границы. Остановился ла-
герем и разослал легкие отряды. Конница князя Щерба-
това и Лихарева разбила казаков у Почепа, под Новго-
родом-Северским. Ромодановский выманивал противни-
ка к себе, и его тактика сработала. Брюховецкий надумал
сам идти против русских. К нему собрались полковники с
Правобережья, якобы отпавшие от Дорошенко. Приехал
мурза Челибей, посол Турции и Крыма, принял присягу
на верность султану (гетман, ничтоже сумняшеся, принес
ее на кресте и Евангелии). Пришла татарская орда. Но ис-
кренностью союз не отличался. Челибей сразу предъявил
счет — крымцы пойдут воевать лишь в том случае, если
им заплатят 10 тыс. золотых.
Брюховецкий пробовал торговаться: вроде бы рань-
ше вперед не платили. Челибей упрямился, и кое-как со-
шлись на 7 тыс. Гетман с татарами двинулся к месту сбора
полков возле Диканьки, и тут-то выяснилось, что он ока-
зался жестоко обманутым. Неожиданно узнал, что туда же
идет Дорошенко с войском! Причем отрекаться от власти
он отнюдь не собирается. Наоборот, потребовал от Брю-
ховецкого сдать знаки гетманской власти. Тот кинулся к
Челибею, просил вмешаться именем султана. Но мурза
брезгливо отмахнулся — ответил, что их внутренние раз-
борки с ултана не касаются. Казаки вступать в сражение
«за гетманов» отказались. А полковники давно ждали это-
го момента, схватили Брюховецкого и выдали сопернику.
По приказу Дорошенко его забили насмерть дубинами и
бросили без погребения.
Однако и победитель просчитался — подлая и жесто-
кая расправа с гетманом возмутила рядовых казаков. Они
забурлили. Кричали, что Дорошенко вообще нехристь и
«татарскую веру принял». Ему пришлось неделю стоять на
месте и поить все войско. Старшина уговаривала казаков
признать его гетманом обеих частей Украины. Но уломали
не всех. Запорожцы объявили, что Дорошенко — «гетман
ханского величества», и ушли в Сечь. Татары тоже пред-
почли повернуть в Крым. Не зря же они получили с Брю-
ховецкого предоптату. А набрать полон можно было и на
342
Украине, на обратном пути. Других казаков бочки с вином
и горилкой все-таки привели в сговорчивое состояние,
нетрезвым хором Дорошенко выкрикнули гетманом. Но
он понимал, насколько непрочны такие настроения. На
всякий случай уехал к себе в Чигирин, а командование на
Левобережье передал наказному гетману Демьяну Много-
грешному и своему брату Григорию.
Ромодановский не вмешивался в свару между гетма-
нами. И на территорию Украины он не углублялся. Подав-
лять мятеж, покорять город за городом, как раньше дела-
ли поляки, значило вызвать ответное озлобление. Воево-
да давал казакам самим осмыслить случившееся, увидеть,
что из этого получается. Он взял Котельву и Опошню, но
армия стояла на месте, только высылала помощь уцелев-
шим русским гарнизонам. Ну а в сентябре помощники До-
рошенко все же сорганизовались. Собрали войска, дожда-
лись татар. Двинулись на север, к осажденным городам.
Вот теперь-то Ромодановский дождался своего часа. Его
полки «ожили» и стремительно ринулись на врагов.
Одно полчище изменников подступило к Нежину, вы-
сокомерно угрожало воеводе Ивану Ржевскому, что со-
трет «москалей» в порошок, — и вдруг пронеслось из-
вестие, что русская армия уже рядом! Масса сторонников
Дорошенко сразу переполошилась, замитинговала и раз-
бежались. А наказной гетман Многогрешный привел свое
воинство к казакам, осаждавшим Чернигов. Пошел на
штурм, гарнизон воеводы Толстого под напором непри-
ятелей оставил «старый город», засел в последнем убежи-
ще, городском замке. Но Ромодановский от Нежина по-
вернул к Чернигову и двигался так быстро, что захватил
неприятеля врасплох. Казаки Многогрешного торжество-
вали, захватили «старый город» — но в этом городе они
оказались окружены.
Ромодановский выставил батареи и открыл по ним
крутую бомбардировку, а со стен замка их расстрели-
вали пушки Толстого. Горели дома, на гетманское вой-
ско, сгрудившееся на небольшом пространстве, сыпались
ядра. Многогрешному пришло время поразмыслить, пра-
343
вильный ли выбор он сделал. Он прислал к Ромоданов-
скому парламентеров, предложил уйти из Чернигова, если
выпустят. Боярин не возражал. Но и помог дальнейше-
му выбору. Намекнул, что не поздно примириться. Ведь
кто первым покается, с тем и русские будут сотрудничать.
В общем, договорились. Казаки покинули город, а вскоре
от них прибыла делегация «бить челом». Многогрешный
принес присяг у царю, отправил к нему посольство. За это
ему сохранили начальство над казаками.
А как только на Украине возник второй центр вла-
сти, послушный Москве, мятеж сам собой стал угасать.
Полковники начали отпадать от Дорошенко, забрасывали
удочки, чтобы и их простили. Запорожский кошевой Сухо-
веенко тоже вступил в переговоры с Ромодановским. Ми-
трополит Тукальский обратился к канцлеру Ордину-На-
щокину, уточнял, на каких условиях ему дозволят сохра-
нить свой пост и положение в украинской церкви. Юрию
Хмельницкому с русскими было никак не по пути, но и
он бросил Дорошенко. Попытался действовать самостоя-
тельно, снова выставить себя лидером — надеялся по-
лучить гетманскую булаву от поляков. Но сумел собрать
только небольшой отряд, и татары захватили его в плен.
К началу 1669 г. обстановка на Левобережье почти ус-
покоилась, и в Глухове была созвана рада. Государь и боя-
ре уже хорошо уяснили, кто на Украине тянется к русским,
а кто мутит воду, поэтому потребовали, чтобы рада была
«черной» — с участием простонародья. Хотя этого не по-
лучилось. Или подспудно помешали казачьи начальники.
На раду собрались только старшина и немногие предста-
вители городов и рядовых казаков. Тем не менее провели
выборы гетмана, им стал Многогрешный. Он был не луч-
шим кандидатом, среди жителей Малороссии авторите-
том не пользовался. Но царское правительство сочло, что
имеет смысл сделать на него ставку хотя бы на время. Гет-
ман требовался побыстрее, чтобы подорвать позиции До-
рошенко, восстановить на Левобережье структуры управ-
ления. Рада присягнула, что Левобережье снова будет слу-
жить Алексею Михайловичу...
344
Запорожская Сечь, где кошевым атаманом снова был
избран Сирко, присягу не приносила. Но не из-за того,
что заняла враждебную позицию. Наоборот, Сирко был
настроен дружить и сотрудничать с русскими. Однако он
по-прежнему отстаивал исконные традиции Коша — за -
порожцы никогда и никому не присягают. Облик Сечи в
это время стал меняться. Сюда стекались казаки, устав-
шие от измен и усобиц. Потянулись те, кто разочаровался
в гетманах и полковниках. А Андрусовский договор, оп-
ределивший Запорожье «совместным владением» России
и Речи Посполитой, стал первым документом, определив-
шим юридический статус этой области (да, именно Анд-
русовский договор, а не фальшивая «грамота Стефана Ба-
тория»). Причем статус независимый, «ничейный».
При польском владычестве Сечь оставалась чисто
воинским поселением. Окрестности были пустынными,
здесь возникали только рыболовецкие станы самих ка-
заков, их сторожевые посты. Теперь сюда стали пересе-
ляться и крестьяне. Приходили беглые с панского Право-
бережья. Приходили и жители с Левобережья — из сел и
местечек, сожженных враждующими группировками гет-
манов, поляками, татарами. Сечь все-таки давала им неко-
торую безопасность. Вокруг нее появились хутора, дерев-
ни. Казаками эти переселенцы не становились, казачьих
прав не имели — сечевики свысока называли их «гречко-
сеями». Они платили подати, но уже не пану, не полковни-
ку или гетману, а Кошу. А за это Кош брал их под защиту.
Что ж, реальная история Сечи была сложной, неодно-
значной. В ней хватало и грязи. А пласт возвышенных ле-
генд о ней сформировали четыре «героических периода».
Первый был связан со службой Ивану Грозному, с имена-
ми Дмитрия Вишневецкого и Богдана Ружинского. Вто-
рой — с именем Петра Конашевича-Сагайдачного, с мор-
скими походами. Третий — с борьбой за независимость, с
восстаниями Павлюка, Острянина, Богдана Хмельницко-
го. Начинался четвертый, когда Сечь снова стала действо-
вать рука об руку с русскими. А роль запорожцев возрас-
тала, потому что на Украину опять наползали черные тучи.
Теперь они скапливались и клубились с южной стороны.
34
В 1669 г. Османская империя наконец-то завершила
очень затянувшуюся, 24-летнюю войну с Венецианской
республикой и Австрией. Она подавила и арабских пов-
станцев, вернула захваченную ими Басру. Турецкие армии
высвободились, и Стамбул недвусмысленно обозначил,
куда он намерен нацелиться. Султан сделал официальное
заявление, что принимает Дорошенко в подданство. Разе-
меется, принимает не его одного, а со всей Украиной.
В 1671 г. крымская орда и Дорошенко очередной раз
обрушились на польские области. Паны, как обычно, не
торопились садиться на коней и браться за сабли. От-
чаянно отбивались лишь малочисленные казаки гетма-
на Ханенко. Но он вдруг получил неожиданную поддерж-
ку от запорожцев. Сирко поднял всю Сечь. Собирая по
пути всех присоединившихся казаков, налетел на врагов
с тыла. Принялся громить их обозы, истреблять загоны,
рассыпавшиеся за добычей. Татарам и дорошенковцам
пришлось повернуть прочь.
Хотя было уже ясно — Дорошенко специально зади-
рает Польшу, как нахальный мальчишка, за которым сто-
ит здоровенный дяденька и ждет повода вмешаться. По-
ляки встревожились. В Москву поехали их посольства
просить о союзе. Однако вопрос был далеко не простой.
Турки представляли общую угрозу для обеих держав. Но
и паны были слишком сомнительными «друзьями». Еще
свежа была память, как они натравливали на Россию та-
тар, как легко нарушали договоры, если полагали это вы-
годным для себя. А сейчас король Михаил Вишневецкий
умолял о помощи, но в это же время устроил дикие го-
нения на православных, многим пришлось эмигрировать.
Курляндский герцог Якоб даже построил новый город
Якобштадт, населив его православными беженцами. Даже
в проекты договоров о дружбе польские дипломаты ис-
подволь включили пункты, чтобы царь пустил в Россию
иезуитов, дозволил строить католические храмы.
Но и сторонника сближения с Польшей, Ордина-На-
щокина, царь уже отправил в отставку. Переговоры возгла-
вили бояре Матвеев и Долгоруков, они заняли осторож-
346
ную позицию. Иезуитов и костелы, разумеется, отвергли.
С необходимостью союза согласились, но за это добились,
чтобы поляки признали русскую власть над Киевом. А от
конкретных обязательств уклонились, сохранили за Рос-
сией право действовать в зависимости от ситуации. По-
обещали только посылать против турок отряды донских
казаков, калмыков и ногаев. Царь оказал Польше и дипло-
матическую поддержку, попытался предостеречь Турцию
от опрометчивых шагов. В Стамбул отправилось посоль-
ство Никифора Ванюкова и Василия Даудова, предложи-
ло султану присоединиться к мирному договору России и
Польши. Алексей Михайлович предупреждал, что в слу-
чае нападения на польского короля будет вынужден помо-
гать ему : «То и мы, христианский государь, за него вст у-
пимся и учнем против вас промысел чинить и наше пове-
ление пошлем донским атаманам и казакам, чтобы они на
Дону и Черном море всякий военный промысел имели».
Но великий визирь заносчиво потребовал, чтобы Россия
оставалась в стороне от «польских дел». Иначе, мол, и вам
достанется. Война в Стамбуле была предрешена.
ЗАПОРОЖЦЫ ПИШУТ ТУРЕЦКОМУ СУЛТАНУ
В марте 1672 г. султан Мехмед IV прислал вдруг поля-
кам резкий выговор за то, что они «беспокоят» владения
Дорошенко, вступившего в число «невольников высоко-
го порога нашего». Король пробовал оправдаться, отве-
чал, что Украина «от веков была наследием наших пред-
шественников, да и сам Дорошенко не кто иной, как наш
подданный». Для турок такого ответа оказалось доста-
точно. За Дунай двинулась огромная армия, 100–10 тыс.
воинов. Речь Посполитая сумела выслать навстречу лишь
6-тысячный отряд Лужецкого. На Южном Буге он потре-
пал татарские авангарды и под натиском врагов отступил
в Ладыжин, где стояли казаки Ханенко. Османы окружи-
ли их, заперли в городе, турецкие колонны потекли по ук-
раинским дорогам.
347
Россия старалась уточнить, как отреагируют на на-
чавшуюся войну западные державы. Посольства Алексея
Михайловича разъехались в Англию, Францию, Испанию,
Швецию, Австрию, Рим, говорили о возможности совме-
стных действий против «общего христианского неприяте-
ля — турского салтана и крымского хана». Но откликнул-
ся лишь папа Климент Х, да и его интерес оказался весьма
специфическим. Он уклонялся от обсуждения военного
сотрудничества, зато попытался вести переговоры о «со-
единении церквей на некоторых условиях».
Словом, союзников искать было негде. А на Левобе-
режье Украины старшина снова показала свою ненадеж-
ность. Гетман Многогрешный еще недавно был помощ-
ником у Дорошенко, а когда в дело вступили османские
полчища, призадумался, не пора ли перекинуться обрат-
но? Но другие казачьи начальники и сами не прочь были
урвать гетманскую булаву, зорко следили, на чем бы его
поймать. Генеральный писарь Мокриевич, войсковой
обозный Забелло, судьи Домонтович и Самойлович, пе-
реяславский, нежинский и стародубский полковники об-
ратились к царскому воеводе Неелову, представили обви-
нения, что Многогрешный сносится с Дорошенко, согла-
шается признать власть султана. Неелов медлить не стал,
помнил, что случилось при Брюховецком. Арестовал гет-
мана, отправил в Москву. Боярская дума приговорила его
к смерти, но Алексей Михайлович помиловал, ограничил-
ся ссылкой в Сибирь.
А старшина, избавившись от Многогрешного, круто
сцепилась между собой. Покатились склоки, дрязги, под-
сиживания. В Батурин, гетманскую столицу, приехал Сир-
ко, хотел поточнее разузнать, какого кандидата поддер-
жать запорожцам. Но он был слишком популярен среди
простых казаков. Начальники перепугались, как бы под-
чиненные не возвели его в гетманы, и поспешили устра-
нить. Оклеветали, будто он враг царя, служит польскому
королю, не зря же воевал за него вместе с Хоненко! В не-
разберихе и под горячую руку Сирко тоже взяли под стра-
жу, отвезли в Россию и сослали в Тобольск.
348
Царь и Малороссийский приказ делали все возмож-
ное, чтобы побыстрее пресечь раздрай на Украине, не по-
зволить ей скатиться в очередную смуту. Назначили раду
в Конотопе, своими уполномоченными Алексей Михай-
лович определил авторитетных воевод, Григория Ромода-
новского и Ивана Ржевского. Основным претендентом на
булаву считали Мокриевича. Второй человек в казачьем
войске, матерый интриган, он после Многогрешного сразу
подмял под себя структуры управления. Однако Ромода-
новский успел изучить украинских лидеров как облуплен-
ных. Он сумел провести другую фиг уру. 17 июня 1672 г.
неожиданно для многих гетманом был избран генераль-
ный судья Иван Самойлович. Человек честный, умелый, а
главное — первый гетман со времен Богдана Хмельницко-
го, верный России.
Между тем боевые действия в Польше развивались
своим чередом. Михаил Вишневецкий лихорадочно со-
бирал войска. Но казна пустовала. Паны не считались с
новым королем Михаилом, шляхта бунтовала, качая свои
права. В Москве строили расчеты, что Речь Посполитая
все же организует отпор, турки увязнут в боях, в осадах
городов. Но такие надежды не оправдались. В первом же
сражении королевскую армию разметали в клочья. Паны
уповали, что неприятелей остановит мощная крепость Ка-
менец (Каменец-Подольский), сосредоточили в ней почти
все наличные силы, завезли побольше артиллерии, поро-
ха, продовольствия. Но и Каменец задержал турок толь-
ко на полтора месяца. Крепость пала, а дальше останавли-
вать султанскую армию оказалось некому.
Почти не встречая сопротивления, она хлынула на за-
пад, 28 сентября победоносно вошла во Львов. Король и
паны были в полной панике, спасения уже не видели, за-
просили мира. Сейчас-то не кочевряжились, не упрями-
лись, как перед русскими, — а ну как султан прикажет сво-
им янычарам прогуляться чуть дальше, до Варшавы? Со-
глашались на любые требования, и октября в Бучаче
подписали договор. Польша признавала Дорошенко под-
данным Турции, уступала ей всю южную часть Правобе-
режной Украины до Киева, обязалась платить дань.
349
На зиму великий визирь Фазыл Ахмед отвел войско
за Дунай. Но теперь пришел черед царю принимать экс-
тренные меры. Дорошенко-то выставлял себя гетманом
всей Украины, и в Москву из разных источников стека-
лись сведения — следующее нашествие намечается на Ле-
вобережье. Алексей Михайлович разослал грамоты по
всем русским городам, оповещал народ, что после легких
побед в Польше «салтан турский... возгорделся, приложил
в то дело неуклонную мысль, что ему не токмо Польское
гос ударство разорить и завладеть, но и всеми окрестны-
ми христианскими государства завладеть. Паче же тщит-
ся на Московское государство войною и разорением». Но
государь извещал подданных и о том, что «малороссий-
ские города» он в обиду не даст. «Мы решили, не щадя
своей казны, послать на защиту Украины свои конные и
пешие полки». Был объявлен сбор чрезвычайного налога
на войну.
Польский король тайно прислал доверенных лиц, уго-
варивал царя направить армию на Правобережье. Уверял,
что в этом случае поляки возобновят войну, расписывал,
какие выгоды даст совместное наступление на Молдавию
и Валахию. Но в русском правительстве сидели не проста-
ки, сразу раскусили — Михаил всего лишь силится столк-
нуть лбами русских и турок, чтобы самому половить рыб-
ку в мутной воде. Предложения поляков отвергли и план
на 1673 г. приняли сугубо оборонительный. Постановили
самим не задевать османов, если полезут — встречать на
Днепре. А если нет, стараться переманить на свою сторо-
ну Дорошенко, обещать ему прощение и покровительство,
откалывать от него «заднепровских казаков».
Армия Ромодановского выступила на Украину, соеди-
нилась у Лохвицы с казаками Самойловича. Разбили ла-
герь, обратились к Дорошенко, не хочет ли начать пере-
говоры? А чтобы было доходчивее, выслали за Днепр, к
Каневу, передовой отряд. Но даже за ограниченную де-
монстрацию царь строго одернул военачальников: «Раз-
ве вам велено было переправляться за Днепр? Вам велено
было стоять у Днепра, где пристойно, и, устроясь обозом,
30
послать к Дорошенку с милостивыми грамотами двоих
досужих людей, а не полк». Словом, никаких действий,
которые могли бы спровоцировать войну.
Пригрозить туркам Алексей Михайлович дозволил
только донским казакам. К ним на помощь отправились
думный дворянин Хитрово и полковник Косагов с 6 тыс.
солдат и стрельцов и 19 орудиями. Атаман Минаев собрал
тыс. «добрых и промышленных молодцов», в Черкасске
взяли 4 пушек и двинулись к Азову. Но и здесь царь по-
велел захватить только «каланчинские башни», посколь-
ку они были построены «на прежней его царского вели-
чества земле». А на Азов, Крым и в Черное море «ходить
не приказано», если турки не нападут на российские вла-
дения. После жестокой бомбардировки каланчи взяли, в
Азове это вызвало страшный переполох. Но царские рат-
ники и казаки остановились. Выход в море расчистили, а
уж дальше выбирайте, ждать ли вам к своим берегам ка-
зачьи лодки...
Ну а запорожцы обратились к Алексею Михайловичу,
ходатайствовали за Сирко, писали, что с ним обошлись не-
справедливо. Государь не оставил просьбу без внимания,
лично занялся разбирательством. Вдогон за ссыльным по-
летело распоряжение возвратить его из Сибири. Сирко
привезли в Москву, с ним беседовали сам государь и пат-
риарх, убедились, что кошевой атаман был оболган. Перед
ним извинились, обсудили с ним, каким образом удобнее
противодействовать «басурманам». На Украину он поехал
не один, а с целым обозом, государь выделил запорожцам
мушкеты, порох, свинец.
Но турки в этом году так и не повернули на русских.
Потому что в Речи Посполитой позорный мир вызвал
бурное негодование. Сейм отказался его ратифицировать,
оппозицию королю возглавил Ян Собеский. Это был из-
рядный авантюрист, успел вдоволь поколесить по Европе,
послужить разным королям и повоевать в разных арми-
ях. Еще больше прославилась его жена, Мария Казимира
д`Аркион. Ее отца, капитана, выгнали со службы у фран-
цузского короля, и он перешел к герцогу Невэрскому. Да
31
и там блистал не на воинском поприще, а в скандальных
амурных похождениях. Через знакомых дам он пристро-
ился в окружение Марии Луизы Гонзаго, а когда ее сосва-
тал польский король Владислав, капитан отправился в
Варшаву в ее свите. С ним была и пятилетняя дочка. Она
росла при дворе королевы. Нравы там царили далеко не
скромные, и юная Мария очень быстро стала делать успе-
хи. Взялась даже соблазнять фаворитов своей госпожи.
Девушку постарались угомонить, в 16 лет выдали за-
муж за богатого магната Замойского. А через некоторое
время он умер, и пани Марысенька, как ее стали назы-
вать, унаследовала колоссальное состояние. Блистала в
польском высшем свете, ее благосклонности добивались
многочисленные кавалеры — и небезуспешно. Из этих по-
клонников она остановила выбор на Собеском, стала его
супругой. Но у нее разыгралось и честолюбие. Почему бы
самой не стать королевой? Она взялась умело и энергич-
но продвигать супруга, использовала и свои деньги, и свя-
зи, и дамские прелести. Она добилась своего. Собеско-
го избрали коронным гетманом. А Михаил Вишневецкий
нервных стрессов не выдержал. Пытался успокаивать их
неумеренными дозами спиртного, в результате открылась
язва пищевода, и король скончался.
Национальное оскорбление взбудоражило гонор
шляхты, к Собескому стекались воины. Он атаковал и раз-
громил турецкий корпус под Хотином, осадил Каменец...
Но на этом успехи и закончились. В Варшаве открылся
сейм для выборов короля, и пани Марысенька срочно вы-
звала мужа из армии. Рассудила, что важнее реализовать
лавры побед, чем одерживать новые. Она угадала. Ликую-
щая шляхта вручила корону Собескому. Хотя турки не
стали ждать окончания выборов. Великий визирь двинул
свежие силы, отбил у поляков Хотин. Развалившееся ко-
ронное войско бросило осаду Каменца, покатилось отсту-
пать, а османы с татарами шли следом, занимая города и
местечки.
Дорошенко под прикрытием турецких ятаганов чув-
ствовал себя совершенно неуязвимым. Все попытки Ро-
32
модановского завязать с ним переговоры зашли в тупик.
Помощники у «турецкого гетмана» подобрались соответ-
ствующие. Ближайшим из них стал Иван Мазепа. Точнее,
Ян — он был поляком, мелким шляхтичем. Служил Яну
Казимиру, потом перешел в частную свиту одного из маг-
натов. Но слишком увлекся супругой хозяина, тот пой-
мал их в кровати. Пан был добродушным, убивать не стал.
Вместо этого приказал раздеть Мазепу догола, вымазать
смолой, вывалять в перьях, привязать к коню задом на-
перед и пустить на дорогу. После такого позора оставать-
ся в шляхетской среде было невозможно, и он ушел к ка-
закам. Прекрасное иезуитское образование и полнейшая
беспринципность оказались двумя качествами, благодаря
которым Мазепа выдвинулся у Дорошенко, стал при нем
генеральным писарем.
Ну а Чигирин, гетманская «столица», превратился в
оживленный невольничий рынок. Сюда понаехали рабо-
торговцы, татары гнали вереницы полона. Казаки Доро-
шенко тоже себя не обижали, толпами волокли на прода-
жу соотечественников. Чего стесняться, если заработок
сам в руки плывет? Да и жителей Чигирина ничуть не воз-
мущало, что на их площадях, улицах, возле городских стен
выставляют сотни людей, щупают мускулы мужиков, ого-
ляют девок и мальчиков, демонстрируя качество «това-
ра». Чем возмущаться? Работорговцы по хорошим ценам
купят у горожан еду для приобретенных невольников, а
дорошенковцы и крымцы оставят выручку в местных кор-
чмах и на базарах. Сплошная выгода!
Зато по всей Украине имя Дорошенко, наведшего «ба-
сурман», вызывало общие проклятия. А возобновление
поляками боевых действий кардинально изменило воен-
ную и политическую обстановку. Сейчас и впрямь можно
было нажать на неприятелей с разных сторон. Царь доз-
волил Ромодановскому действовать более активно. Зимой
тарки, как обычно, отвели армию за Дунай, в теплые края,
а русские полки и казаки Самойловича в январе 1674 г. на-
чали переправу через Днепр. Заполыхали селения, подвла-
стные Дорошенко. Передовой отряд стольника Скуратова
33
и переяславского полковника Дмитрашко-Раича двинул-
ся к Чигирину. 2 тыс. казаков «турецкого гетмана» вышли
было навстречу, их порубили и прогнали.
Чигирин был сильной крепостью, на стенах и башнях
стояло до сотни орудий. Атаковать его отряд не стал, но
выжег городские посады. А армия Ромодановского про-
шлась вдоль Днепра. Черкассы, Мошна, Канев без боя от-
крыли ей ворота и принесли присягу царю. К русским про-
бился и гетман Ханенко. У него осталось всего 2 тыс. ка-
заков, он в полной мере успел убедиться, что от польского
короля Украина не получает ни помощи, ни защиты. Объ-
явил, что переходит в подданство Москвы. В марте 1674 г.
в Переяславе была созвана рада. В ней приняли участие и
правобережные полковники, и Самойловича избрали гет-
маном всей Малороссии.
Дорошенко очутился в изоляции. Ему больше никто
не подчинялся, его «армию» составляли лишь 6 тыс. каза-
ков и отряд татар, присланный ханом. Уповать он мог раз-
ве что на покровителей, срочно снарядил в Стамбул Мазе-
пу просить помощи. Но генеральный писать не доехал до
Турции, запорожцы перехватили его в степях и передали
царским воеводам. Мазепу доставили в Москву. Царский
приближенный, боярин Матвеев, допрашивал его и пере-
вербовал, Мазепа согласился работать на русских. Одна-
ко второе посольство Дорошенко все-таки проскользнуло
через кордоны, попало к великому визирю, тот пообещал
выручить вассала.
«Турецкий гетман» беспокоился не напрасно. На лето
1674 г. Алексей Михайлович и его военачальники намети-
ли несколько ударов. Косагов, пожалованный в генералы,
получил повеление строить на Дону струги и челны. А по-
скольку Дорошенко упрямился, Ромодановскому приказа-
ли брать Чигирин. Но летом и турки возобновили насту-
пление. Их армия вступила на Правобережье, принялась
«зачищать» города, не покорившиеся султану и отпавшие
от Дорошенко. Осадила Тульчин, за ним Ладыжин.
У Яна Собеского после выборов и коронации в казне
иссякли деньги, платить наемникам было нечем. Патрио-
34
тический порыв шляхты уже угас, она снова отсиживалась
по имениям и крепостям. Жиденькое коронное войско ос-
талось в Польше, а Украину бросило на растерзание, пускай
отбивается, как сумеет. Тульчин и Ладажин помощи не до-
ждались, были взяты и сожжены. Мужчин вырезали, жен-
щин и детей продали в рабство. Таким же образом османы
разгромили еще 14 городов. А великий визирь Фазыл Ах-
мед Кепрюлю с 40-тысячным войском повернул на восток,
поддержать Дорошенко, по дороге обложил Умань.
Ромодановский и Самойлович получали донесения о
его продвижении, но все-таки попытались разобраться с
«турецким гетманом» до подхода неприятелей. 29 июля
их армия подступила к Чигирину. Овладеть крепостью на-
храпом не удалось, Дорошенко тоже знал, что турки близ-
ко, изготовился обороняться. Русские полки и казаки воз-
вели шанцы, батареи, открыли бомбардировку. Однако и
это не подействовало, осажденные отказывались сдавать-
ся, отстреливались. А готовить штурм уже не осталось
времени — стало известно, что Умань пала, а из Крыма
к Чигирину спешит хан со всей ордой. Чтобы не попасть
меж двух огней, Ромодановский приказал отступить.
Ускользнули вовремя, крымцы опоздали всего на су-
тки. Кинулись в погоню, но воевода организовал отход
четко и грамотно, его армия укрылась в Черкассах. Тата-
ры сунулись к городу, получили отпор, и хан предпочел
не повторять атаки. Повел орду в Умань, на соединение с
т урками. Туда же поехал Дорошенко на поклон к велико-
му визирю. Частям Ромодановского и Самойловича оста-
ваться на Правобережье было больше незачем, да и опас-
но. Они перебрались за Днепр и встали напротив Канева,
прикрыв переправы.
В Москве ждали большой войны. Царь назначил глав-
нокомандующим Долгорукова, он начал формировать еще
одну армию. Но в это время казаки обрушились на непри-
ятельские тылы. Косагов и донской атаман Минаев выве-
ли в море 60 стругов с десантом. А из устья Днепра вы-
плеснулись запорожские чайки. Запорхали по волнам,
разоряя крымские и турецкие берега. Часть донских и за-
3
порожских казаков действовала в степях, к ним подошел
Мазин-мурза с калмыками, налетели на «крымские улу-
сы», жгли селения, угоняли скот.
Хану подобный оборот чрезвычайно не понравился.
Он сразу покинул Украину, помчался спасать собствен-
ные владения. Да и турки без него задерживаться не ста-
ли. В осадах украинских городов они израсходовали бое-
припасы, большую армию трудно было кормить в опусто-
шенной стране. В сентябре она ушла на Балканы. Русские
полки тоже были крайне утомлены походами и боями. Ро-
модановский докладывал, что они «лошадьми опали», у
людей «никаких запасов нет, оставить их долее на служ-
бе никак нельзя». Царь разрешил распустить ратников на
зиму. В Переяславе оставили один полк под командовани-
ем Михаила Ромодановского, сына воеводы.
Но передышка оказалась обманчивой. Осенью ту-
рецкое командование провело ряд совещаний, разобрало
свои ошибки. Было решено впредь не разбрасывать силы,
а добить до конца одного из противников, Польшу. А пе-
ред этим обезопасить тылы от казачьих набегов, уничто-
жить Запорожскую Сечь. Операцию подготовили в глубо-
кой тайне. В Крым перевезли морем несколько янычар-
ских полков. Среди зимы, когда никто не ждал, 1 тыс.
турок и татар выступили на Днепр. Шли «изгоном», стре-
мительно. Авангарды убивали всех встречных, чтобы ни-
кто не предупредил запорожцев. Напасть наметили сразу
после Рождества Христова. Рассчитали, что казаки будут
пьянствовать и отсыпаться. К Сечи сумели приблизить-
ся скрытно, по льду перешли днепровские протоки, сня-
ли караулы.
Но... «басурман» подвело то, что они не знали запо-
рожских обычаев. На третий день после Рождества здесь
проходила рада, выбирали войсковое руководство. Съез-
жались казаки, зимовавшие в других местах, съезжались
женатые, жившие на хуторах. А перед выборами пола-
галось быть трезвыми. Турки и татары среди ночи про-
никли вовнутрь укреплений Сечи, и первый же заметив-
ший их запорожец поднял тревогу. Из всех куреней уда-
36
рил шквальный огонь, косивший незваных гостей. В узких
улочках между куренями янычары не могли развернуться,
сбились в кучи, закупорив собой эти улочки, и гибли во
множестве. А потом казаки высыпали в рукопашную и на-
валились на пришельцев со всех сторон. Враги побежали,
Сирко с 2 тыс. конницы вылетел в погоню. Массу «басур-
ман» побили, 00 человек взяли в плен. Казаков погибло
0, и 80 было ранено.
Так начался 167 год. В Москве полагали, что ре-
шающая схватка с турками, которой удалось избежать в
прошлом году, случится в нынешнем. Готовились вой-
ска, Алексей Михайлович собирался сам возглавить по-
ход. Велись переговоры с Польшей. Но воевать в едином
строю со столь ненадежной и непредсказуемой союзни-
цей было слишком опрометчиво. Русское командование
снова предпочло оборонительный план. Прикрывать свои
границы, добивать Дорошенко, устраивать рейды по не-
приятельским тылам, а главным силам вступить в сраже-
ния лишь в том случае, если турки нападут на российскую
территорию.
Но османы двинулись на запад. Уже в который раз
их армии покатились губительными лавинами по Право-
бережной Украине. Сметали все, что уцелело в прошлых
нашествиях. Только чудом спасся знаменитый Почаев-
ский монастырь. Богатая обитель была лакомым куском
для грабителей, турки окружили ее. Монахам и селянам,
понабившимся в монастырь, оставалось лишь ждать лю-
той смерти. В отчаянии молились у чудотворной иконой
Божьей Матери, а когда запели «Взбранной Воеводе по-
бедительная», туркам показалось, будто подходит вой-
ско. Возникла паника, и они бежали. Впрочем, на Украи-
не войска великого визиря не задерживались, опустошали
ее «попутно». Целью было сломить Польшу и принудить
к капитуляции. Но угроза исконным польским землям и
собственным поместьям подстегнула шляхту. Она потек-
ла под знамена короля, в Галиции закипели бои.
А царское командование затеяло большой набег на
Крым. В запорожских легендах его приписали одному
37
лишь атаману Сирко. На самом же деле он был совмест-
ным. С запорожцами соединились донцы атамана Минае-
ва, калмыки Мазин-мурзы, пришел стрелецкий полк Пу-
кашкина. Составилось войско в 20 тыс. человек. Оно пошло
не по торным дорогам на Перекоп, а скрытно, степями, и
пробралось в Крым по бродам Сиваша. Операцию сплани-
ровали хитро. Сирко с 4 тыс. запорожцев остался у бродов,
а остальные разбились на отряды и ринулись по Крыму.
От них требовалось побольше «дыму подпустить», но на
пятый день вернуться обратно. Задачу выполнили, навели
общий переполох. Хотя в Бахчисарае быстро разобрались,
какие к ним силы ворвались и откуда. Хан с ядром своих
воинов находился на войне. Но его мурзы подняли ополче-
ние городов и улусов, всех, кто мог сесть на коня и держать
оружие. Собрались десятки тысяч всадников, их повели к
бродам, запереть казакам и царским ратникам обратный
путь. Но Сирко поджидал в засаде, и татары попали в нее, а
с тыла навалились вернувшиеся отряды. Крымцам учини-
ли полный разгром, возвратились с богатейшими трофея-
ми, с тысячами освобожденных невольников.
Легенда гласит, что Сирко, не дойдя до границы, ос-
тановился. Предложил бывшим пленным выбор: кто хо-
чет, может вернуться в Крым. Некоторые уже прижились
в рабстве, чувствовали там себя довольно неплохо. Кто-то
обзавелся хозяйствами, семьями, были и сменившие веру.
Часть невольников отделилась, пошла обратно. Но коше-
вой сказал — эти люди опаснее и турок, и татар. Те воюют
за блага для своих стран и своих народов, а эти отреклись
от родины. Щадить таких нельзя. Послал вслед казаков и
приказал перебить всех до единого.
Ну а в Польше набег на Крым вызвал именно такой
эффект, на который рассчитывали организаторы. Тата-
ры повернули коней домой. Турки остались без ханской
конницы, и Собеский сумел отбросить их от Львова. Уход
крымцев использовали и Ромодановский с Самойловичем.
Расположились в старом лагере на Днепре, а на правый бе-
рег выслали два полка, солдатский генерал-майора Вуль-
фа и казачий генерального есаула Лысенко. Но и их оказа-
38
лось достаточно. От Дорошенко начали отъезжать казаки.
Кто-то просился на службу к Самойловичу, другие уходи-
ли в Сечь. Гетман опять гнал гонцов в Стамбул и Бахчиса-
рай, однако союзникам теперь было не до него. Дорошенко
скис. Сирко взял на себя роль посредника, начал перего-
воры, и чигиринский предводитель сломался. Отдал знаки
гетманской власти, полученные от султана, и отправил де-
легатов к царю, соглашаясь перейти в его подданство.
Эти события вызвали известную переписку запорож-
цев с турецким султаном. После нападения на Крым, со-
рвавшего наступление в Галиции, Мехмед IV разъярился,
отправил в Сечь личное послание. Требовал от казаков по-
кориться, а в противном случае сулил стереть их с лица
земли. Ответ ему сочинили от всех запорожцев. «Ты —
шайтан турецький, проклятого чорта брат и товарищ, са-
мого люципера секретар! Який ты в чорта лыцар, що голою
сракою ижака не вбьешь? Чорт видкидае, а твое вийско по-
жирае. Не будешь ты годен сынив християньских пид со-
бою маты: твоего вийска не боимось, землею и водою буде-
мо бытыся з тобою. Вавилоньский ти кухар, македоньский
колесник, ерусалимський броварник, олександрийский ко-
золуп, Великого и Малого Египту свинар, армяньска сви-
ня, татарський сагайдак, камьянецький кат, подильский
злодиюка, самого гаспиду внук и всього свиту и подсви-
ту блазень, а нашого бога дурень, свиняча морда, кобыляча
срака, ризницька собака, нехрещений лоб, хай бы взяв тебе
чорт! Отак тоби козаки видказали, плюгавче! Негоден еси
вирних християн пид собою маты. Числа не знаемо, бо ка-
лендаря не маемо, мисяць у неби, год у книзи, а день такий
у нас, як и у вас, поцилуй же за це ось куды нас! Кошовий
отаман Иван Сирко зо всим кошем Запоризьким».
Текст письма хранится в Днепропетровском музее им.
Яворницкого, но... вряд ли оно дошло до адресата. Ведь
любой пленный, с которым его отправили, не мог не по-
нимать, что везет свой смертный приговор. Да и султан-
ские чиновники тоже. Конечно же, никто не осмелился бы
передать такое послание по назначению.
Ну а обстановка на Украине осложнилась вдруг собы-
тиями в Москве. 29 января 1676 г. скончался царь Алек-
39
сей Михайлович. На трон взошел его сын, Федор Алексее-
вич, слабый и тяжело больной. У него были свои друзья
и любимцы, они дорвались до власти. Ко всему прочему,
Алексей Михайлович был дважды женат. Теперь выдви-
нулись родственники его первой, покойной супруги, Ми-
лославские. Начали гонения на родню второй жены, На-
рышкиных. Отправили в ссылку главу правительства Ар-
тамона Матвеева, его приближенные тоже попали в опалу,
лишались руководящих постов. Дорошенко, согласивший-
ся было подчиниться Москве, воспрянул духом. Отбросил
недавние договоренности и отказался приносить присягу.
Но и поляки совсем выдохлись в войне. Начали с тур-
ками переговоры о мире. И если Михаил Вишневецкий,
соглашавшийся отдать Подолье, слетел за это с престола,
то сейчас Яну Собескому приходилось уступить гораздо
больше — почти все Правобережье. Но король и его ок-
ружение нашли способ, как обезопасить свою власть. Не-
довольство шляхты они взялись перенацеливать... против
России. Напрочь «забыли», как сами же умоляли царя вы-
слать армию на правый берег Днепра. Русские походы про-
тив Дорошенко объявили нарушением Андрусовского до-
говора! Возмущенно внушали подданным, что «москали»
решили присвоить польскую часть Украины. А при таком
раскладе выглядело совсем не обидным отдать ее султану.
Пускай турки столкнутся с русскими! А Польша будет на-
блюдать со стороны, когда и каким образом вмешаться.
Ситуация сложилась крайне опасная. Вот-вот будет
подписан мир, и турецкие армии двинутся к Дорошенко,
утвердятся на Днепре, угрожая югу России. Мало того, об-
ладание Чигирином давало им политический козырь, го-
род считался признанной казачьей столицей, говорили:
«При ком Чигирин и Киев, при том и казаки». Требова-
лось действовать без промедления, и в июле 1676 г. Фе-
дор Алексеевич отправил приказ Ромодановскому: «Идти
за Днепр к Чигирину!» Русские войска, распущенные на
отдых, еще не собрались, в строю насчитывалось 32 тыс.
воинов. Но они выступили, соединились с казаками Са-
мойловича. Войска ползли медленно, везли обозы, тяже-
лую артиллерию. Однако Ромодановский понимал, на-
360
сколько важно выиграть время, выслал вперед 1-ты-
сячный конный корпус генерала Косагова и три казачьих
полка генерального бунчужного Леонтия Полуботка.
Они налегке перемахнули через Днепр, вышли к Чиги-
рину. Дорошенко попытался дать бой на подступах — его
сшибли первой же атакой. Его сторонники стали разбе-
гаться, у гетмана осталось лишь 2 тыс. казаков. Он опять
взывал о помощи к туркам и татарам. Но армия султана
стояла далеко, за Днестром. А Крым русское командова-
ние связало уже испытанным приемом, на него посыпа-
лись нападения запорожских и донских казаков. Татары
не рискнули отлучиться из родных улусов. Конница Ко-
сагова и Полуботка окружила Чигирин, заслала туда цар-
ские увещевательные грамоты. А через Днепр уже пере-
правлялись главные силы Ромодановского.
Чигиринцы замитинговали, требовали от гетмана по-
кориться. Дорошенко понял, что удержаться до подхода
турок у него не получится. Созвал жителей на раду, и она
постановила отдаться на милость царя. Ромодановский
отписал Федору Алексеевичу : «Того часу Москва стала у
Чигирина по указу его царского величества». Правобере-
жье было опустошено, кормить здесь армию было нечем.
В Чигирине оставили гарнизон из 7 тыс. солдат и казаков,
а остальные полки вернулись за Днепр. Дорошенко был
доставлен в Москву, и молодой государь обошелся с ним
великодушно. Он был «допущен к царской руке», его при-
няли в число русской знати, привезли к нему семью. Но на
Украину не отпустили, лучше уж от греха подальше. Вме-
сто этого дали поместья в России и назначили воеводой в
Великий Устюг.
БИТВЫ У СТЕН ЧИГИРИНА
Дорошенко предупредил Ромодановского и царя, что
султан уже считает себя властителем Украины и капиту-
ляция гетмана ничего не значит. Турки назначат друго-
го и под предлогом его поддержки пошлют армию. А ко-
361
роль Ян Собесский, заключив мир с Османской импери-
ей, как ни в чем не бывало поучал русского посла Тенкина:
«Пиши к царю, что следует ему немедленно послать более
войска в украинские города, в Киев и Чигирин, и особен-
но инженеров и артиллерию, турки сильны умением дей-
ствовать пушками и осаждать крепости».
Фазыл Ахмед Кепрюлю после подписания догово-
ра с Польшей умер, но пост великого визиря занял муж
его сестры Кара-Мустафа. Такой же умный и воинствен-
ный. Прогнозы Дорошенко он вполне оправдал. В плену
у турок сидел Юрий Хмельницкий. Ему предложили гет-
манство, и он без раздумий согласился, получил титул
«князя Малороссии». Но аппетиты Стамбула не ограни-
чивались Украиной. Снова реанимировались старые про-
екты — подчинить Северный Кавказ, Поволжье, восста-
новить Астраханское и Казанское ханства, подвластные
султану. А Россия должна платить дань Крыму, преемни-
ку Золотой Орды. В Москву прибыло посольство султана
и огласило требования — отст упиться от Украины и из-
гнать казаков с Дона. Федор Алексеевич выдержкой отца
не обладал и ответил по-юношески запальчиво: «Казаков
не выгоню, Азов возьму и все земли по Днестру постара-
юсь покорить».
Впрочем, отвечать он мог уже как угодно. Было из-
вестно, что в Стамбуле война решена. В апреле 1677 г. тур-
ки начали переправу через Дунай. Командовал армией Иб-
рагим-паша по прозвищу Шайтан. У него насчитывалось
40–60 тыс. турецких воинов, 20–30 тыс. молдаван и вала-
хов, 3 орудий, огромный обоз. «Войско» Юрия Хмель-
ницкого состояло всего лишь из 10 проходимцев-пере-
бежчиков. Но его хозяев это не смущало, Юрию отводи-
лась другая задача. Он начал рассылать «универсалы»,
обещал, что турки не тронут тех жителей Малороссии, кто
признает его гетманом. Готовились и царские рати. В Кур-
ске собралась армия Ромодановского, 42 тыс. воинов, 126
орудий, в Батурине 20 тыс. казаков Самойловича. Развед-
ку вели запорожцы, в июне они доложили, что Ибрагим-
паша переправляется через Днестр, а крымский хан Се-
лим-Гирей привел к нему 40 тыс. всадников.
362
Численность вражеских полчищ достигла 100–130
тыс., не считая обозных, слуг, землекопов. Зато с развед-
кой у них было плохо. Они исходили из ошибочных дан-
ных, что в Чигирине находятся 1, тыс. русских воинов и 3
тыс. казаков, а Киев к обороне вообще не готов. Турецкое
начальство общалось в основном с изменниками, с поля-
ками, поэтому приняло за чистую монету их утверждения,
будто население Украины враждебно царю. Полагали, что
воевать придется только с русскими. Поэтому на взятие
Чигирина отводилось 3–4 дня — ждали, что казаки перей-
дут под знамена Хмельницкого, а горстка русских перед
лицом огромной армии должна будет уйти за Днепр. По-
сле чего останется взять Киев. Удары царских войск с Ле-
вобережья считались нереальными — попробуй-ка фор-
сировать такую реку, если прикрыть переправы! Яныча-
рам заранее объявили, что их распустят по домам «ко дню
Касыма» (26 октября), на Украине останутся зимовать ка-
заки Хмельницкого, а обратно на фронт янычар соберут
в «день Хозыра» (23 апреля) следующего года — завоевы-
вать Левобережье.
Царские воеводы не знали точных планов неприяте-
ля. Ромодановский и Самойлович выдвинулись к Сумам
и Ромнам — сохраняли возможность повернуть туда, куда
нацелится Ибрагим, к Чигирину или Киеву. А в Чигирин
послали генерал-майора Трауернихта с подкреплениями.
Еще недавно крепость была очень сильной. Она состояла
из трех частей, «замка», «нижнего города» и посада. Часть
укреплений была каменной, часть — деревянной, с трех
сторон их обтекал приток Днепра речка Тясьмин. Но во
время осад войсками Ромодановского посад был сожжен.
На его месте остались вал и пустырь — и как раз с этой
стороны, с юга, крепость не была защищена рекой. От
бомбардировок пострадали и стены. А зимой 1676 г., уже
после взятия Чигирина русскими, случился пожар (воз-
можно, это была диверсия), стены получили значитель-
ные повреждения.
Полностью восстановить их не успели. Артиллерия
насчитывала мортир и 4 пушек. Но из них только 14
363
тяжелых, а остальные — картечницы или легкие полевые.
Боеприпасы завезли, но мало было бомб для мортир, руч-
ных гранат всего 800. Командование принял Афанасий
Трауернихт — немец, целиком связавший себя с Россией и
перешедший в православие. Он деятельно взялся ремон-
тировать укрепления, разбитые лафеты орудий. Гарнизон
составил 17 тыс. человек. В западной части крепости, в
«замке», расположились 8 тыс. солдат и стрельцов, в вос-
точной, «нижнем городе», — 9 тыс. украинских и донских
казаков.
Турки появились 2 августа. Массы войск затопили ок-
рестности. Укрепились у старого посадского вала, он стал
готовым прикрытием. Один из корпусов Ибрагим-паша
отрядил к Днепру, взял под контроль переправы, а к гар-
низону обратился с посланием. Писал, что султан поко-
рил Украину «своею саблею и силою», а вы, «московские
люди», когда законный гетман Дорошенко «ушел», заняли
Чигирин. Теперь же султан прислал Хмельницкого, «вла-
стного дедича... чтоб он властвовал над всей Украиною»,
а войско пришло «его на гетманство посадить». Русским
предлагали уйти без боя, сохранив за это жизнь и имуще-
ство, а не послушаете — пеняйте на себя. Хмельницкий не
преминул забросить «универсал» казакам, убеждал сдать
город ему, наследнику отца. Трауернихт созвал всех ко-
мандиров на совет, и было решено: «Отвечать не иначе,
как пушками».
августа турки начали приближаться к стенам зигза-
гообразными траншеями и апрошами. Гарнизон старался
мешать им. Стрельцы и казаки ходили на вылазки, под-
бирались к траншеям, забрасывали ручными гранатами,
бросались «в секиры и дротики» (штыков военная наука
еще не знала), обращали неприятелей в бегство. Но враг
усиливал охранение и продолжал работы. Строил батареи,
загремели залпы. На город посыпались ядра, 80-фунтовые
бомбы. Часть орудий прицельно била по русским пушкам.
Артиллеристы у турок были отличные, в короткий срок
сбили 17 орудий. В стенах и брустверах возникали про-
ломы. Защитники исправляли что получится, но заделать
364
все бреши не успевали, начали ставить возле них часовых.
А потом в крепость перебежал невольник-негр. Сообщил,
что турки роют три минных подкопа, указал места. Трау-
ернихт приказал строить на этих участках внутренние ук-
репления. А для того, чтобы ослабить действие мин, вы-
капывались большие ямы.
17 августа Ибрагим-паша назначил штурм. Батареи от-
крыли ураганный огонь. Была взорвана мина под равели-
ном, разрушила вал. Защитники отступили, и турки захва-
тили пролом. Но стрельцы и солдаты кинулись в контр-
атаку, закидали врага гранатами и вышибли. К вечеру
перебежал молдаванин, рассказал, что две мины обвали-
лись от сотрясений, производимых при стрельбе русскими
пушками. Предупредил, что роется еще одна. Турки взорва-
ли ее 18 августа. Однако помогла уловка с ямами — взрыв
прошел под землей, пробил себе канал через яму и не при-
чинил вреда укреплениям. Зато турецкая артиллерия в этот
день опять добилась успехов, вывела из строя 4 пушки.
А неприятельские саперы довели траншеи до рва зам-
ка. Теперь врагов в этих траншеях не получалось достать
из пушек, а для мортир, бивших навесным огнем, не хвата-
ло бомб. Приспособились стрелять камнями. Турки зава-
лили один из участков рва вязанками хвороста, ворвались
в передовой равелин замка и заняли его. Начали кидать в
ров фашины и бревна на других участках. Стало извест-
но и о том, что они снова роют мины. Но на выручку Чи-
гирину уже двигался Ромодановский. Чтобы поддержать
защитников, он выслал вперед несколько отрядов. Спер-
ва в крепость пробрались 00 казаков. Потом два полка,
драгунский и казачий, высмотрели слабое место во враже-
ском оцеплении, внезапно прорвали его и по плотине через
Тясьмин подошли к городу строем, с развернутыми зна-
менами. Их встретили ликованием, они доставили письмо
Ромодановского и Самойловича — помощь близка.
Турки занервничали, заспешили. Рванули свои мины.
Первая разрушила часть каменного редута, но он упал на-
ружу, раздавил янычар, сосредоточившихся для атаки. А с
участка, где готовилась вторая мина, Трауернихт загодя
36
отвел защитников. В глубине построили полевые укрепле-
ния, там укрылось 300 донских казаков. Когда стена взле-
тела на воздух, они сразу заняли пролом, отчаянно вста-
ли в полный рост. На штурм поднялись 36 турецких рот,
но увидели, что казаки готовы встретить их, и смешались,
откатились назад.
2 августа войска Ромодановского вышли к Днепру
у Бужинской пристани. Правый берег был занят врагом.
Янычары укрепились окопами, шанцами, выставили пуш-
ки, их фланги прикрывала крымская конница. Передовую
позицию турки выдвинули на остров посреди реки. Было
ясно — как только Ибрагим-паша узнает о появлении рус-
ских, он направит к Днепру подкрепления. Но Ромоданов-
ский не позволил противнику отреагировать. Операцию
по форсированию реки он разыграл четко и стремитель-
но. С ходу развернул на берегу артиллерию и открыл по
острову такой огонь, что расположившиеся там враги не
выдержали, бежали на правый берег.
В ближайшую же ночь остров заняли русские, пере-
везли туда несколько батарей и замаскировали их. А отряд
казаков переправился через Днепр выше по течению, дви-
нулся в тыл неприятелям. Следующий день прошел тихо,
но всем полкам было приказано делать из хвороста фаши-
ны и туры, подтягивались понтонные парки. Ромоданов-
ский находился на батареях, съездил на остров. Распре-
делил между артиллеристами цели, орудия засветло наве-
ли на турецкие позиции. В третьем часу ночи 27 августа
солдатские полки Версова, Воейкова и казачьи полки Ле-
венца и Барсука ринулись на лодках через реку. Янычары
заметили их, начали стрелять, и тут-то их накрыл шквал
русского огня. Массированный ночной обстрел по зара-
нее выверенным целям еще не практиковался ни в одной
армии, Ромодановский применил его впервые. Противник
был ошарашен. В темноте на него сыпались ядра.
А десант достиг берега, дружным натиском захватил
окопы. Татары попытались сбросить его обратно в реку,
пока полки еще не закрепились, лавина конницы среди
ночи развернулась в контратаку. Ее встретили залпами
366
мушкетов, дальнобойные пушки с левого берега и батареи
с острова открыли заградительный огонь. А с тыла, стара-
ясь наделать побольше шума, ударили казаки, забравшие-
ся туда накануне.
Крымцы и турки смешались, покатились прочь. Рус-
ские овладели плацдармом, потеряв при этом всего 8 че-
ловек! Ромодановский руководил переправой лично — ка-
ждый полк на правом берег у должен был занять оборону,
огородиться фашинами и турами, и лишь после этого вое-
вода высылал следующий полк. К утру на плацдарме нахо-
дилось 4– тыс. воинов под командованием генерал-май-
ора Аггея Шепелева. Под их прикрытием саперы приня-
лись наводить три понтонных моста.
Ибрагим-паша опомнился. Снимал войска с осады го-
рода, перебрасывал к Днепру. Они подоспели после обе-
да и сразу устремились в атаку. Полковник Гордон вспо-
минал, как янычары вышагивали «под белыми знаменами
с красными краями и полумесяцем посередине». Но они
чуть-чуть опоздали. Мосты уже были наведены, по ним
потекли гвардейцы генерал-майора Матвея Кравкова.
Врага встретили ружейной пальбой из-за туров и фашин,
картечью легких пушек. Тех, кто прорывался к укрепле-
ниям, отбрасывали в рукопашной. За янычарами с крика-
ми «Алла!» покатились массы конницы. Их тоже расстре-
ливали и отражали. Ибрагиму-паше доложили, что ата-
ковать больше «мочи нет», убиты сын крымского хана,
много мурз и старших офицеров.
Он отправил на Днепр новые контингенты, 28 авг у-
ста там собралось 40 тыс. неприятельской пехоты и кон-
ницы. Но и у русских на плацдарм успело переправиться
1 тыс. человек, общее командование принял генерал-по-
ручик Григорий Косагов. Враги снова лезли в атаки, усти-
лая трупами прибрежные луга и холмы. А когда их повы-
били и измотали, царские ратники и казаки поднялись в
общую контратаку. Турки и крымцы сломались — и побе-
жали. Ромодановский доносил в Москву: «Знатную одер-
жав победу над неприятелем, многих побили, гоня их на
верст от Днепра».
367
Когда известия о разгроме дошли до осадного лагеря,
оставшиеся там части заметались. Турецкий историк Фун-
дуклулу писал: «Силы Ибрагим-паши... истощились в не-
удачной борьбе с русскими, которые блестяще отражали
все приступы и, совершая вылазки, наносили туркам чув-
ствительные удары». Был созван военный совет, и хан Се-
лим-Гирей высказался за то, чтобы «пойти прямо по спа-
сительному пути отступления». Предложение «было при-
знано благоразумным». Всю ночь противник вел огонь,
стараясь замаскировать отход, а под утро зажег свой ла-
герь. Из крепости выслали разведку и обнаружили, что
траншеи пусты, в одной нашли спящего турка, которого
товарищи забыли разбудить. Бросили немало вооружения,
имущества, сразу было видно, уходили в спешке.
Наши части на Днепре тоже обнаружили уход турок.
За лесом, в стороне Чигирина, поднимались клубы дыма,
и Ромодановский отправил туда рейтар. Они встретили
русского офицера, сообщившего, что «турки сняли осаду
и отступили в большом беспорядке, оставив много бомб и
осадных орудий». Выступать в преследование всеми сила-
ми было невозможно — враг разорил местность, в округе
не было ни продовольствия, ни корма для лошадей. Вдогон
послали 3 тыс. конницы. Казаки в погоне «убили несколь-
ко сот человек и заставили бросить много повозок, буйво-
лов и разных вещей». К Ромодановскому привезли плен-
ных и доложили, что турки удирали ускоренными марша-
ми, даже без ночевок, а татары повернули в Крым.
Чигирин и его окрестности представляли жуткое зре-
лище. Предполье было изрыто окопами, стены разру-
шены, почти все крепостные пушки были повреждены.
У гарнизона оставалось всего 28 бомб и 23 бочки пороха.
Ромодановский приказал срочно восстановить крепость.
Пехотным полкам назначили засыпать турецкие траншеи
и срыть батареи, кавалерийским — заготовить и привезти
1 тыс. бревен. В Чигирине разместили свежий гарнизон,
выслали отряды рейтар и казаков по правобережным го-
родам, остальные войска возвратились на Левобережье.
В сражении на Днепре наша армия потеряла 2460 че-
ловек убитыми и около тыс. ранеными. В гарнизоне Чи-
368
гирина погибло 998 человек, раненых «было очень мно-
го». Потери неприятеля оказались не в пример больше.
Русские агенты в Стамбуле доносили, что только убитыми
выбыло из строя 2 тыс. янычар и турецкой кавалерии, а
урон татар, молдавских и румынских войск никто не счи-
тал. Султан встретил Ибрагима сурово. Кричал: «Пошел,
старый пес! Не мог ты взять такой ничтожной крепостен-
ки, как Чигирин, возвратился прогнанным. Сколько ис-
тратил на ветер казны? Что у тебя, войска, что ли, было
мало? Или у тебя не было пушек и снарядов?» Ибрагима
бросили в тюрьму, хана Селим-Гирея за «благоразумный
совет» отступить низложили с престола и сослали на Ро-
дос, вместо него поставили Мурад-Гирея.
А Россия и Украина торжествовали. В Стамбул отпра-
вили посольство Афанасия Поросукова. Оно вручило сул-
тану грамоту о восшествии на престол Федора Алексееви-
ча, передало «укоризну» за посылку войска под Чигирин,
напомнило об «исконной прежней дружбе». Но надежды
на то, что неудача заставит турок одуматься, не оправда-
лись. Великий визирь категорически заявил — если царь
не откажется от Украины, война продолжится. Поросуков
был не только дипломатом, но и хорошим разведчиком,
подкупил переводчика великого визиря и разузнал, что
уже готовится новый поход. Возглавить его намеревал-
ся сам Мухаммед IV, но приближенные отговорили вла-
стителя. Главнокомандующим стал великий визирь Кара
Мустафа. Ему поручалось идти на Чигирин, а султан дол-
жен был остаться на Дунае, формировать вторую армию.
Когда крепость падет, он двинется развивать успех и по-
жинать победные лавры.
Но боевые действия возобновились уже в марте. Юрий
Хмельницкий собрал банду сторонников, к нему присое-
динились татары Мурад-Гирея, прокатились страшными
опустошениями вокруг Переяслава. А в мае стала пере-
правляться через Дунай армия Кара-Мустафы. Она была
гораздо больше, чем в прошлом году. Собрались войска из
Турции, Сирии, балканских стран, Египта, крымский хан
привел всю орду. Полчища насчитывали 180 тыс. чело-
369
век, везли с собой 142 орудия, из них 0 тяжелых. 4 пуш-
ки были такими, что их тащили по 32 пары волов, а 6 мор-
тир стреляли 120-фунтовыми бомбами. Были приглашены
лучшие французские инженеры, ученики знаменитого де
Вобана, специалисты по взятию крепостей.
У Ромодановского было 0 тыс. воинов, у Самойло-
вича — 2 тыс. казаков. Но в предшествующей кампании
царь доверился своим военачальникам, предоставил им
полную свободу действий. А теперь окружение Федора
Алексеевича тоже вообразило себя полководцами. Увлек-
ло юного государя, и Ромодановскому выдали подробные
инструкции. В военных вопросах эти деятели абсолют-
но не разбирались, директивы получились запутанными
и противоречивыми. Указывалось, что сдавать Чигирин
«никоими мерами невозможно», предписывалось быстрее
идти к крепости и опередить врагов. Но если опередить не
получится, требовалось... город разрушить, а гарнизон вы-
вести в Киев. Московские стратеги озаботились и числен-
ным превосходством турок. Самойловичу, кроме его каза-
ков, велели мобилизовать ополчение из крестьян и горо-
жан, по 1 ратнику от 3– дворов. Вместо прежней тактики
отвлекающих ударов на Крым донских казаков отправили
в главную армию. А князя Черкасского послали собирать
калмыков, кабардинцев и терских казаков. Пока он не по-
дойдет, Ромодановскому запретили вступать в сражение.
Хотя мужики, призванные от сохи, могли лишь осла-
бить войско, их все равно пришлось оставлять в гарни-
зонах городов. Сбор ополчения только задержал армию.
Задержала ее и нехватка продовольствия — немало хле-
ба, овса, сена пожег Хмельницкий с татарами, и Самойло-
вич не сумел вовремя заготовить запасы. Ромодановский
выслал вперед Косагова с 12-тысячным корпусом, пору-
чил занять плацдарм на правом берег у Днепра. 27 июня
русские пехотинцы и донские казаки переправились через
реку, начали строить укрепленный лагерь.
Гарнизон крепости возглавляли воевода Иван Ржев-
ский и полковник Патрик Гордон. Они многое сделали для
подготовки к осаде, лихорадочно ремонтировали укрепле-
370
ния. Пороха завезли 2 тыс. пудов, свои запасы имелись и в
полках. Но бомб было доставлено мало, всего 00, ручных
гранат 1200. Артиллерию довели до 86 стволов, но при-
везли в основном такие пушки, которые легче транспор-
тировать, 4 самых больших орудия стреляли 14-фунтовы-
ми ядрами, 6 — ядрами по 8–10 фунтов, остальные были
полевыми. Из 6 мортир были исправными 4.
Армия Ромодановского уже подходила к Днепру, но
турки приближались быстрее. 8 июля под Чигирином по-
казались их авангарды. Их отгоняли вылазками, стрельбой
из пушек, однако подтягивались новые войска, защитни-
ков загоняли в крепость. Ржевский произвел разнарядку
гарнизона. «Замок» держали , тыс. солдат и стрельцов,
«нижний город» — 7 тыс. казаков наказного атамана Пав-
ла Животовского. Вся равнина покрылась неприятельски-
ми кострами и палатками, для Кара-Мустафы установи-
ли огромный шатер с пятью башнями, рядом высились
шатры его помощников Каплана- и Османа-пашей. Турки
привезли в обозах вязанки соломы, хвороста, мешки, на-
битые шерстью. Прикрываясь ими от пуль, рыли окопы,
загремели батареи.
Для великого визиря оказалось неприятной неожи-
данностью, что русская полевая армия находится уже по
соседству. Ее численности Кара-Мустафа не знал, послал
10 тыс. крымцев ликвидировать плацдарм на правом бе-
рег у Днепра. Драгунские полки Венедикта Змеева в жес-
токой рубке отогнали татар. Но у турок было достаточ-
но сил, чтобы воевать на два фронта. К Днепру выступил
20-тысячный корпус Каплана-паши. 13 июля он яростно
атаковал русских. Однако и на плацдарме было уже много
войск, руководил ими сам Ромодановский. Он выдвинул
в первую линию полевые пушки, янычар и крымцев ош-
парили картечью в упор. Драгуны бросились в контрата-
ку. Их поддержали другие полки, турок опрокинули. Ро-
модановский доносил царю: «Гнались и их рубили на вер-
сту и больше».
1 июля Каплан-паша попытался нанести неожидан-
ный удар конницей, навстречу вылетели рейтары и казаки,
371
одолели неприятеля и «гнали до бора». На плацдарм по-
степенно перебралась вся русская армия. Но Ромоданов-
ского по рукам и ногам связывал царский приказ — до-
ждаться подмоги Черкасского. А Каплан-паша был опыт-
ным воякой. Оценил, что русских больше, скинуть их в
реку не получится. Что ж, тогда он оседлал гряду высот
и Стрельникову гору между Днепром и Чигирином. Под
прикрытием кавалерийских атак строил там позиции,
чтобы не пропустить Ромодановского к крепости.
А тем временем под Чигирином турки все ближе под-
бирались траншеями к рвам и стенам. Гарнизон отчаянно
отбивался. Ромодановский послал к Ржевскому стрельца
Андрея Иванова «за достоверными вестями». Он благо-
получно вернулся. Комендант докладывал, что обороня-
ется успешно, посылает подчиненных на вылазки и «мно-
гих турок побил». Гонец и сам поучаствовал в трех вылаз-
ках, рассказал, как врывались в траншеи, брали пленных.
С Ивановым казачий полковник Карпов передал письмо
Самойловичу, оно тоже было бодрым. Казаки заверяли —
если им пришлют тысяч 10 пехоты, «хоте нашей, хоте мо-
сковской», то «пойдем не токмо на шанцы, но и на наметы
везирские». Писали, что у противника настроение неуве-
ренное, «зело боятся турки» и при подходе русской армии
наверняка снимут осаду.
Но бомбардировка усиливалась. Если 1 июля на кре-
пость упало около 800 ядер и бомб, то 27-го — 1200. Кара-
Мустафа выслал войска на северный берег р. Тясьмин, пол-
ностью окружив город. Связь с Ромодановским прервалась.
28 июля турки дошли траншеями до рва и вала. Пальба ста-
ла непрерывной, ядра прошибали бревенчатые стены. Не-
сколько раз они загорались, их тушили под огнем. Возник
пожар и в городе, охватил несколько кварталов. Гордон пи-
сал: «Жар был так силен, что в нескольких местах казаки
не могли устоять на валу». И все равно в этом аду гарнизон
сражался! Вечером начался штурм, турки лезли на полураз-
рушенный вал, но их отбили и прогнали.
29-го и 30-го неприятель взорвал три мины, они со-
трясали «весь замок подобно землетрясению». Взлетали
372
на воздух тучи земли, россыпи бревен. К проломам бро-
салась турецкая пехота. Но искалеченные стены и раве-
лины оживали, отвечали пальбой. О подготовке взрывов
русские догадывались заранее, за проломами каждый раз
оказывались построены полевые ретраншементы. Солда-
ты, стрельцы и казаки встречали врагов пулями, контрата-
ками. Турки, в свою очередь, подтаскивали пушки, завя-
зывалась перестрелка через проломы, и ворваться в кре-
пость противник не смог.
А к Ромодановскому наконец-то подошел Черкасский.
Однако он привел всего 4 тыс. калмыков, горцев и каза-
ков. Имело ли смысл столько времени ждать его? Как бы
то ни было, 30 июля армия выступила к Чигирину. Но на
крутой Стрельниковой горе дорог у перекрывали позиции
Каплана-паши «с многочисленными пушками». Он поста-
рался максимально задержать русских еще на подступах.
Два дня выпускал на вылазки то конницу, то пехоту. Их от-
ражали, «загнали на гору». А Кара-Мустафа в это же вре-
мя пытался взять крепость. Теперь на нее падало за день
по полторы тысячи бомб и ядер, было взорвано еще четы-
ре мины, в схватках на развалинах погибало множество
турецких воинов, но без какого-либо результата.
Ромодановский в это время наметил захватить Стрель-
никову гору внезапной ночной атакой. Несколько солдат-
ских и казачьих полков пробралось по склону, проникло
в расположение противника, поднялопереполох, но тур-
ки опомнились и выбили их. 3 августа был назначен об-
щий приступ. Воевода построил войска двумя эшелонами.
В первом на правом фланге расположились «выборные»
(гвардейские) полки Шепелева и Кравкова, в центре — 9
стрелецких полков, на левом — опытные пограничники,
солдаты Белгородского и Севского округов. Второй эше-
лон составила конница. Командиры лично вели в бой под-
чиненных. Легкие пушки выдвинули в первую линию, их
«везли перед каждым пехотным полком». Войскам выда-
ли и переносные заграждения, «испанские рогатки».
Турки встретили наступающих шквалом огня. Стал-
кивали навстречу повозки, наполненные гранатами с за-
373
жженными фитилями, они взрывались с оглушительным
грохотом. Но русские упорно карабкались вперед. Первым
пробился на гору полк Шепелева, его сбросили контрата-
кой, генерал-поручик был ранен. Лишь 00 солдат удержа-
лись. Их отрезали от своих, а они огородились рогатками,
отстреливались из ружей и двух пушек. Многие из этих
храбрецов сложили головы, но они отвлекли на себя вра-
га, и на центральном участке прорвались стрельцы. Турки
перенацелились на них, но стрельцы, как описывал Гор-
дон, «твердо став на взятой позиции, окружили себя ис-
панскими рогатками и, непрерывно стреляя из многих
бывших при них полевых орудий, удерживали неприятеля
на некотором расстоянии».
А Ромодановский ввел в сражение резервы. На по-
мощь окруженным солдатам Шепелева подоспел генерал
Змеев с тремя драг унскими полками. Снова двинулась
вперед отступившая пехота. Турки стали пятиться, бро-
сили на позициях 28 пушек. Хотя отходили они в полном
порядке, строем. Кинувшуюся за ними русскую конницу
отогнали огнем. Но Ромодановский приказал срочно вта-
щить на гору тяжелые орудия, их ядра полетели по отхо-
дящим колоннам противника. Там поднялась паника, по-
рядок сломался, турки ринулись к мостам через Тясьмин.
На них снова налетела кавалерия, рубила. На мостах нача-
лась давка, сбившуюся массу людей расстреливали пуш-
ки с горы. Каплан-паша испугался, что русские форсиру-
ют реку на плечах турок, и велел поджечь мосты, обрекая
отставших на истребление. В сражении на горе его корпус
потерял 00 человек — в побоище у реки полегло 8 тыс.,
был ранен и попал в плен Осман-паша, третье лицо в ту-
рецкой армии.
А великий визирь старался в этот день все-таки до-
жать Чигирин. Грохотала бомбардировка, «в старом и но-
вом замках не было ни одного места, которое было бы за-
щищено от бомб, камней и стрел», под стеной взорвали
очередную мину. Воевода Иван Иванович Ржевский по-
спешил к месту приступа и недалеко от своей квартиры
был убит осколком бомбы. После двухчасовой драки про-
374
тивника отбросили, но комендант крепости, душа ее обо-
роны, был мертв. Командование принял Гордон.
4 августа показалась армия Ромодановского, встала за
Тясьмином, в 4 км от Чигирина. Тем не менее Кара-Мус-
тафа не ушел. У турок сохранялось значительное числен-
ное превосходство, и атаковать через болотистую реку
укрепленный лагерь было безумием. Однако полной бло-
кады крепости больше не было, враг отступил с левого бе-
рега Тясьмина. С осажденными можно было сообщаться,
посылать подкрепления, измотать неприятеля и заставить
снять осаду. Такую тактику и выбрал Ромодановский. На-
правил значительную подмогу гарнизону, а от Гордона по-
требовал действовать активно, совершать вылазки, разру-
шать позиции турок и срывать их планы.
Но... полковник Гордон оказался явно не на своем
месте. Он растерялся, паниковал. Посылал воеводе пред-
ложения, чтобы с турками сражалась полевая армия, что-
бы в Чигирин ввели всю пехоту — хотя на небольшом пя-
тачке крепости масса войск не смогла бы ни укрыться,
ни развернуться, только попала бы под артиллерийский
расстрел. По специальности Гордон был военным инже-
нером, но напрочь проиграл минную войну. Никаких мер
противодействия больше не предпринималось. Турки те-
перь взрывали что хотели — три мины сработали 4– ав-
г уста, две мины — 7 августа, неприятели захватили часть
стены замка. К счастью, в это время в Чигирин подоспе-
ло очередное подкрепление, полк Кравкова, гвардейцы с
марша кинулись в контратаку и выбили врага.
Бомбардировка заметно ослабла, великий визирь раз-
вернул часть артиллерии в сторону армии Ромодановско-
го. На город падало по 300–400 бомб и ядер в день. Но вы-
лазок Гордон боялся, доказывал, что «делать вылазки без
большой опасности нельзя». Ромодановский настаивал, а
комендант отговаривался, что укрепления турок слишком
сильные. Вместо настоящих вылазок предпринимал лишь
«демонстрации». Высылал по несколько сот, а потом во-
обще по 10 солдат. Они врывались в передовые траншеи,
турки прогоняли их назад. Но и солдаты стали понимать,
37
что это дело гиблое и бесполезное. Отказывались участ-
вовать в подобных предприятиях, переставали слушаться
такого коменданта.
8 авг уста к Ромодановскому приехал из Москвы столь-
ник Хрущев. Привез благодарность царя за одержанные
успехи и новые инструкции. Федор Алексеевич приказы-
вал оборонять Чигирин, оказывать помощь «осадным лю-
дям». Но опять требовал воздерживаться от решающего
сражения — поскольку к армии идут свежие силы, татар-
ская конница касимовского царевича Василия Араслано-
вича и рать окольничего Щербатова. А 9 авг уста перебе-
жал поляк, сообщил, что у великого визиря заседал во-
енный совет. Большинство начальников высказалось за
снятие осады. Но Кара-Мустафа решил еще раз штурмо-
вать, а если уж не получится, то отступить.
Опять загрохотали турецкие мины, возобновились
атаки. Гордон взывал к Ромодановскому, требовал под-
креплений. Их отправили уже предостаточно — полк за
полком в крепость прибывали солдаты, казаки. Наконец,
воевода послал целый 1-тысячный корпус генерала Вуль-
фа. Написал, что надеется, этим будет положен предел жа-
лобам. Категорически приказал сделать вылазку и разру-
шить вражеские шанцы, вплотную подступившие к горо-
ду. Но Вульф атаковал один, Гордон своими войсками его
не поддержал. Как он сам писал, «счел излишним подвер-
гать солдат такой очевидной опасности». А турки замети-
ли подход корпуса, были настороже, остановили русских
жестоким огнем и контратаками.
11 авг уста взорвались еще две мины. Сперва пролом
заняло лишь 20 турок. Но среди множества воинских час-
тей, набившихся в Чигирин, царила неразбериха. Немед-
ленной контратаки никто не организовал. К стенам уже
спешили янычары, стали вливаться в «нижний город».
Подоспели резервы, Курский и Озерский пехотные, Ах-
тырский и Сумской казачьи полки, столкнулись с непри-
ятелем на базарной площади и обратили в бегство. Но от
проломов двигались новые части, теснили русских. Тур-
ки хлынули по улицам, грабили, зажгли дома. Среди за-
376
щитников пронесся слух, что город уже взят, началась па-
ника. Общее руководство Гордон наладить так и не смог.
В «нижнем городе» казаки и солдаты дрались еще полтора
часа, «значительно побили турок». Но другие части побе-
жали по мельничной плотине за Тясьмин, устроили давку,
воины бросались в реку, тонули. Третьи откатились в за-
мок, перемешались между собой.
Ромодановский узнал, что в Чигирине беда. Колонны
стрельцов и солдат выступили на выручку. Но и великий
визирь был предусмотрительным, выслал наперерез всю
крымскую и турецкую конницу. Русским пришлось встать
в каре, отбиваться от наседающих врагов. Лишь к вече-
ру три стрелецких полка прорвались к городу. Навстречу
ударили казаки Чигиринского полка, перебили и разогна-
ли врагов, занявших было путь по плотине. Но по крепо-
сти распространялось пламя пожара, охватывало кварта-
лы «нижнего города», перекинулось на деревянные стены.
Тушить было некому. Гордон вообще утратил управление
войсками, не представлял, что творится вокруг. Командо-
вать пришлось непосредственно Ромодановскому. Он по-
лучал доклады подчиненных, опрашивал бойцов, выбрав-
шихся из города.
Оборонять полыхающие развалины стало уже бес-
смысленно. Это значило только погубить людей. Воево-
да послал распоряжение генералу Кравкову, стрелецким
полкам и чигиринским казакам — во что бы то ни ста-
ло удерживать плотину. А к коменданту и гарнизону от-
правил стрелецкого барабанщика с приказом: под покро-
вом ночи покинуть город. Взять с собой все, что можно, и
поджечь пороховой погреб. Противоречивые царские ин-
струкции предусматривали такой вариант, и, когда иных
возможностей не осталось, Ромодановский исполнил его.
Защитники потянулись по плотине. Потрепанные, дезор-
ганизованные, но командиры восстанавливали порядок,
люди разбирались по полкам. Уходили непобежденными,
со знаменами, вывезли казну, все легкие орудия. А турки,
полезшие в брошенный замок и грабившие город, нашли
там свою смерть. Взорвался пороховой погреб, и погибло
более 4 тыс. человек.
377
Гарнизон благополучно соединился с основными си-
лами. Но и вся русская армия той же ночью собирала свои
шатры, упаковывала грузы на телегах. Оставаться возле
Чигирина для нее было больше незачем. Наоборот, следо-
вало побыстрее отойти за Днепр, прикрыть Левобережье,
перебросить помощь Киеву. Ночь провели в бою, а пере-
дышки воевода не дал ни малейшей, на рассвете 12 авгу-
ста войска выст упили назад к переправам. А вот великий
визирь пришел в бешенство. Он понес огромные потери, а
захватил всего лишь груду головешек! Нет, такая «победа»
Кара-Мустафу не устраивала. Он повелел поднимать свою
армию, идти за русскими. Прижать их к Днепру, уничто-
жить — вот это и впрямь был бы успех, вся Украина лежа-
ла перед турками беззащитной, «на блюдечке».
Но и Ромодановский представлял, что враг органи-
зует погоню. Все полки, и пешие, и конные, сомкнулись
в один огромный прямоугольник, его окружили возами,
как подвижными укреплениями. Ощетинились ружьями,
пушками. В арьергарде шли лучшие части. Турки и тата-
ры сопровождали по пятам, но вклиниться в строй им не
давали, осаживали ливнями пуль и картечи. Ползли мед-
ленно, зато безопасно. 13-го подошли к Днепру и заняли
свои старые укрепления — они были построены полукру-
гом, оба конца упирались в реку.
И все-таки Кара-Мустафа не желал выпускать русских
из своих лап. Следом подтягивалась турецкая армия. Раз-
ворачивалась на прибрежных лугах, ставила батареи. По
лагерю загремел огонь. Переправляться в таких условиях
было самоубийством, Ромодановскому ничего не остава-
лось делать, кроме как принять бой. 14 августа царские
войска построились на поле, ринулись в атаку. Захватили
неприятельские шанцы и часть орудий, в сече погиб ту-
рецкий военачальник француз Делафер-паша (фамилию
графа де Ла Фер Дюма использовал для своего Атоса). Но
и враги перегруппировались, навалились на фланги, выну-
дили солдат и казаков отойти обратно в лагерь.
Несколько дней шла перестрелка, на поле конница
сшибалась в мелких стычках. Турок потрепали сильно,
378
они не нападали. А части Ромодановского отдыхали после
чигиринских боев и переходов. 19 авг уста русская армия
снова вышла на поле. Кара-Мустафа тоже вывел все силы,
закипела кровопролитная битва. Она шла с переменным
успехом. Неприятеля стали теснить, турки откатывались
к своим траншеям и шанцам. Их поддержала артиллерия,
остановила наших воинов, и Ромодановский скомандовал
отбой, вернул армию в лагерь.
Намеревался возобновить битву на следующий день.
Однако в ночь на 20-е с турецкой стороны послышался
сильный шум. Воевода поднял воинов — опасался, что го-
товится ночная атака. А утром вдруг обнаружилось, что
противника... нет. Позже выяснилось, что великий визирь
понес колоссальные потери. С начала кампании они дос-
тигли 60 тыс. человек — полегла тратья часть его армии.
Историк Фундуклулу писал, что в этой войне «турки вы-
бились из сил». На военном совете полководцы в один
голос объявили — продолжать войну невозможно. Кара
Мустафа повелел отступать...
К царю полетело донесение: «Встретив крепкое и му-
жественное стояние и в своих войсках уроны великие...
турского султана везирь с пашами с турскими и иных зе-
мель с войсками из окопов своих и хан крымский с ор-
дами побежали назад...» В Москве сперва даже не пове-
рили, требовали разузнать, нет ли «в том какова лукавст-
ва?» Но «лукавства» не было. Наши войска простояли еще
неделю на правом берегу. Выслали разведку, она сообщи-
ла, что неприятель бросил развалины Чигирина, спешно
уходит за Буг. Лишь после этого армия переправилась на
Левобережье. Она полностью сохранила боеспособность,
ее урон был вдесятеро меньше, чем у турок. В гарнизоне
Чигирина погибло 1300 человек, в полевой армии 3287 и
400 было ранено.
На Правобережье неприятель оставил несколько от-
рядов. Юрий Хмельницкий со своей бандой и татарами
захватил Корсунь и Немиров, расположился там как «гет-
ман». Крымские загоны разграбили и сожгли Канев, Чер-
кассы. Появились и под Киевом, хватали по селам полон,
379
но к городу соваться не осмелились, хотя у воеводы Ми-
хаила Голицына было всего 106 солдат. А Ромодановский
уже выслал к нему 6 тыс. солдат и драгун, Киев прикрыли
понадежнее. Ну а султан, собиравший на Дунае вторую ар-
мию, сообразил, что блестящих и легких успехов не пред-
видится. Так и не выступил. Планы завоевания Украины
провалились. Эту славную войну вскоре заслонили дру-
гие события. Она «забылась». Она не попала в учебники, о
ней редко вспоминают исторические труды (тем более на
современной Украине). Но в народной памяти все же за-
печатлелась память о том, кто его спас. Под Лубнами, на
том месте, где Ромодановский размещал свой лагерь, воз-
ник городок, его так и нарекли — Ромодан. А дорогу, ко-
торую проложила армия в походах к Чигирину, люди на-
звали Ромоданским шляхом.
«СВЯЩЕННАЯ ЛИГА»
В 1679 г. Россия мобилизовала и выдвинула на юг ог-
ромные силы, 113 тыс. ратников, 400 орудий, гетман Са-
мойлович поднял 40 тыс. казаков. Но султан Мехмед IV и
великий визирь Кара-Мустафа не отважились на третий
поход. Через посредничество господаря Молдавии Геор-
гия Дуки забросили предложение о мирных переговорах,
в Стамбул выехало посольство во главе с Возницыным.
Украина осталась разделенной на несколько частей. Се-
верная часть Левобережья, территория нынешних Харь-
ковской и Сумской областей — это была Слобожанщи-
на. Она входила в состав не Малороссии, а России. Казаки
здесь несли пограничную службу и подчинялись воеводе
Белгородского разряда (округа). Южнее лежала Гетман-
щина — та самая часть, которая как раз и считалась Ма-
лороссией, получила автономию, жила по своим законам
и управлялась гетманом Самойловичем. Ее столицей был
Батурин. Киев в Гетманщину тоже не входил. Он был не
казачьим, а торговым городом, духовным центром. Киев
проявил наибольшую верность царю, во всех мятежах и
380
изменах держал сторону русских. На переговорах с поля-
ками о нем спорили отдельно, и он сохранил особый ста-
тус, здесь управлял русский воевода.
На Правобережье было совсем худо. Восстания, вой-
ны, нашествия поляков, татар, турок утюжили некогда бо-
гатый край уже 30 лет! Города и села лежали в пепелищах,
жители погибли или были угнаны в рабство. Северную
часть Правобережья удержали поляки. Разыгравшиеся
войны с турками заставили их считаться с казаками. Ян
Собеский прекратил нападки на православие, не жалел
для казаков радужных обещаний. У них сохранился оско-
лок самоуправления, структуры четырех полков во гла-
ве с полковниками. С точки зрения польских законов они
были самозванцами, но на это закрывали глаза. Был свой
гетман, правда, наказной — его назначал король. Однако
права казаков старались не ущемлять. Позволяли им вы-
брать гетмана, а король утверждал. «Столицей» казачьей
области стала Белая Церковь. Сюда во множестве пере-
селялись крестьяне из других районов — под властью ка-
зачьих начальников жилось намного легче, чем у панов.
Переселялись и в Запорожье, вокруг Сечи появлялись
новые села, распахивались поля. Земля тут была плодо-
родной, подати Кошу платили меньше, чем в «панщине»
или Гетманщине, жить было вольготнее. А запорожцы ох-
раняли своих «гречкосеев», в обиду не давали. Кошевой
атаман Сирко твердо держал сторону России, хотя фор-
мально отстаивал и независимость Сечи. Но в 1680 г. он
умер, и царское правительство все-таки сумело привес-
ти запорожцев к присяге. Туда был направлен посол Бер-
дяев с жалованьем. Казаки поспорили — дескать, жалова-
нья прислали мало, чего ж присягать? Но ведь что-то при-
слали. После бурных дебатов согласились, целовали крест
служить России.
Хуже всего было в турецкой части Правобережья.
Здесь властвовал еще один гетман, Юрий Хмельницкий.
Народ презрительно прозвал его «Юрась небожчик» (т.е .
дурак). Он устроил себе резиденцию в Немирове и совер-
шенно распоясался. Терроризировал селян, умыкал жен-
381
щин на забаву, казнил людей без всякой вины, просто по
пьяному делу. Требовал платить ему за перевозку товаров,
строительство домов, выдумывал другие поборы. Кресть-
яне разбегались из его владений — кто в Запорожье, кто
на Левобережье, под защиту русских. Переговоры о мире
были очень не по душе Хмельницкому. Он лишался вож-
деленной власти над всей Украиной. Но они были не по
душе и крымскому хану, могущественной касте крымских
работорговцев — если подпишут мир, куда татарам хо-
дить за «ясырем»? Переговоры пытались сорвать. Хмель-
ницкий и отряды его казаков соединялись с крымцами,
совершали вылазки на российские владения. От боев гет-
ман уклонялся, налетал исподтишка: сжечь несколько сел,
захватить пленных и продать.
Но русские дипломаты подняли вопрос о провокаци-
ях Хмельницкого перед турками. Указали, что терпеть та-
кого соседа для нашей страны очень нежелательно. Сул-
тан и великий визирь были заинтересованы в заключе-
нии мира и согласились с претензией. 3 января 1681 г. был
подписан Бахчисарайский договор. Именно он положил
конец 27-летним войнам за Украину. Турция признала
владениями царя Левобережье, Киев с прилегающим рай-
оном и несколькими городами. Чигирин условились не
восстанавливать, признали его «ничейным», как и Запо-
рожье. Крымцы возвращали всех пленных и обязались не
задевать российскую территорию. А Хмельницкого с ул-
тан сместил. Назначил гетманом молдавского господаря
Георгия Дуку. Он к казачеству не имел никакого отноше-
ния, но какая разница? Вместе с Молдавией будет управ-
лять и турецкой частью Украины.
Пункты о возвращении пленных и запрете набегов
встали поперек горла и крымскому хану. Он попытал-
ся сорвать ратификацию договора. Летом 1681 г. вывел в
поле свою орду. Татары нащупали, что систему Белгород-
ской засечной черты можно обойти с востока — проско-
чить по участку между Доном и Волгой, где укреплений
не было. Туда устремилась масса всадников, ворвалась на
русские земли. Но донские казаки вовремя оповестили об
382
опасности. Воевода Тамбовского разряда Борис Шереме-
тев быстро вывел наперерез 3 рейтарских и 7 солдатских
полков, перехватил орду под Козловом, разбил ее и обра-
тил в бегство. А обозначившуюся брешь в южной оборо-
не перекрыли. Под Пензой построили цепочку укреплен-
ных слобод.
Однако главная угроза для России вызрела в это вре-
мя вовсе не на юге. Она вызрела в самой Москве. Если
Речь Посполитая напрочь проиграла войну на полях сра-
жений, то иезуитам как нельзя лучше удалась очередная
секретная операция. Царю Алексею Михайловичу суме-
ли подсунуть очень ученого и талантливого литератора
Симеона Полоцкого. Он понравился государю, стал при-
дворным поэтом, возглавил школу в Москве. Ему довери-
ли и воспитание царских детей. Хотя Симеон тайно состо-
ял в униатском Базилианском ордене. Исподволь внушал
ученикам соответствующие мысли, подобрал себе в Рос-
сии сеть помощников — главным из них стал Сильвестр
Медведев. Русская знать и дворяне, в ходе войны побы-
вавшие за границей, и без того увлеклись польскими обы-
чаями, модами. А когда на трон взошел Федор Алексее-
вич, у власти оказались ученики Полоцкого: сам царь, по-
могавшая ему сестра Софья, его ближайшие доверенные
Языков и Лихачев.
Федор официально ввел польские наряды, велел брить
бороды, в русском платье вообще запретили входить в
Кремль. Он и государство начал перестраивать по поль-
ским образцам, рушить земские структуры самоуправ-
ления. Дворяне стали называть себя «шляхетством», а к
простонародью внедрилось обозначение «подлый люд».
Беда дополнилась болезнью царя, он почти не выходил из
дворца. Его подручные принялись рулить в собственных
интересах. Связь государя с народом оборвали. «Челобит-
ное окно» во дворце ликвидировали, как и приказ Тайных
дел. На «теплые» места попадали люди царских любим-
цев, опять покатились хищничество, казнокрадство. А в
народе реформы усилили влияние раскольников. Их ко-
личество быстро умножалось.
383
Но Федор Алексеевич, невзирая на свои увлечения
«западничеством», все-таки старался твердо блюсти го-
сударственные интересы, позиции православия. Однако
весной 1682 г. он умер, не оставив наследников. У следую-
щего по возрасту брата, Ивана, здоровье было еще слабее.
Большинство бояр и патриарх Иоаким провозгласили ца-
рем Петра — сына Алексея Михайловича от второй жены,
Натальи Нарышкиной. Он был еще малолетним, но здо-
ровым и умным мальчиком. Однако не смирилась сестра
Софья. Воспользовалась тем, что в Москве волновались
стрельцы — злоупотребления царили такие, что даже им,
придворной гвардии, давно не платили жалованья. При-
ближенные царевны спровоцировали Стрелецкий бунт.
По спискам были истреблены самые видные сторонни-
ки Нарышкиных: боярин Матвеев, лучшие полководцы
Юрий Долгоруков и Григорий Ромодановский с сыновья-
ми и многие другие. Провозгласили, что царей будет двое,
Иван и Петр, а регентшей-правительницей при них — Со-
фья (но и предводителей бунта во главе с князем Хован-
ским она устранила, когда в них отпала нужда).
И вот Софья уже четко взяла курс на сближение с за-
падными католическими державами. Свой двор она уст-
роила вполне по-европейски: театр, охоты, балы. Не скры-
вала, что у нее даже не один, а два любовника. Одним стал
начальник ее личной охраны Шакловитый, другим — ее
главный помощник, канцлер Василий Голицын. Россию и
родной народ он презирал, боготворил Францию и Людо-
вика XIV. Симеон Полоцкий успел умереть, но духовни-
ком Софьи стал его ученик Сильвестр Медведев. В нашу
страну пустили иезуитов, разрешили католические бого-
служения. В угоду иностранцам заключались очень невы-
годные договоры: полякам и шведам дозволили транзит-
ную торговлю через территорию России.
Внедрилась мода на роскошь, и Голицын подавал при-
мер, отгрохал великолепный дворец в итальянском стиле.
Знать тоже принялась строить богатые дома, украшала их
статуями и картинами, расписывала стены и потолки го-
лыми «венерами», астрологическими картами, устраива-
384
ла балы с танцами. Покупала по бешеным ценам импорт-
ные кареты, мебель, наряды. Для всего этого нужны были
средства, и усиливался гнет на простонародье, росли по-
дати. Софья, силясь обрести поддержку, раздвавала своим
сторонникам государственные земли. Крестьяне, еще вче-
ра свободные, оказывались вдруг крепостными. Резко воз-
росло количество беглых. Одни устремлялись в расколь-
ничьи скиты, другие — на Дон. Хотя и здесь, как и на Сечи,
казаками становились не все. Пришлый «наброд» называ-
ли бурлаками, большинство из них было работниками в
казачьих хозяйствах, на соляных, рыбных промыслах.
Софья и Голицын строили проекты крутых государст-
венных реформ. Для этого канцлер специально предписал
знатным семьям нанимать для детей польских учителей,
посылал молодежь учиться в Краковский Ягеллонский
университет (а там преподавали только западную юрис-
пруденцию и католическое богословие). Но пока серьез-
ных шагов предпринять они не могли, ведь их положение
в государстве было временным. Вокруг подрастающего
царя Петра сплотилась патриотическая оппозиция во гла-
ве с патриархом Иоакимом. Однако правители не теряли
надежды, что у них получится окончательно утвердить за
собой власть. С помощью иностранцев.
Толчок к дальнейшему развитию событий дала Фран-
ция. Людовик XIV готовил большую войну, чтобы утвер-
дить свое фактическое главенство в Европе. Хотел при-
хватить Нидерланды, часть Германии, Италии. У него на-
ладилось отличное сотрудничество с иезуитами. Орден
решил, что для укрепления и расширения католическо-
го влияния имеет смысл сделать ставку на этого короля.
Но накануне войны Людовик задумал отвлечь своего со-
перника, германского императора. Его могущество было
подорвано, тем не менее Габсбурги оставались централь-
ным звеном антифранцузских коалиций. Для этого суще-
ствовал старый союз с Турцией и венгерскими магнатами.
В Венгрию поехали французские эмиссары с мешками зо-
лота, пообещали поддержку. Часть дворян под предводи-
тельством Текели восстала против императора и позвала
турок на помощь.
38
В Стамбуле тоже активизировалась французская ди-
пломатия, а великого визиря Кара-Мустафу не требова-
лось особо уговаривать. Он горел желанием загладить по-
ражения под Чигирином. А сейчас венгры сами отдавались
в подданство султана! Великий визирь лично возглавил
армию, ее численность составила 100 тыс. воинов. Авст-
рийцы и те из мадьяр, кто сохранил верность Габсбургам,
пробовали остановить турок, но их разметали. Османские
полчища вломились в Австрию, 14 июля 1683 г. подступи-
ли прямо к Вене.
Император Леопольд и его министры бежали. Лю-
дей на защиту города стало поднимать не правительст-
во, а монах-проповедник Абрахам. За оружие взялись ре-
месленники, студенты, крестьяне из соседних деревень.
Но собралось лишь 10 тыс. неопытного ополчения, не хва-
тало орудий, боеприпасов. Вена была обречена. Леопольд
взывал к европейским монархам, умолял о спасении. К не-
му пришли отряды баварцев, франконцев, саксонцев. Со-
вершенно неожиданно откликнулся и польский король
Ян Собеский. Для Людовика XIV это стало неприятным
сюрпризом. В Польшу помчались его дипломаты, убежда-
ли короля не вмешиваться. Сам Людовик писал ему, сулил
золотые горы за нейтралитет.
Но императора поддержал папа римский, а его влия-
ние в Польше было посильнее французского. Собеско-
му внушали, что ему представился шанс расквитаться за
поражения, вернуть утраченную Правобережную Украи-
ну. Разыгралось и честолюбие королевы Марысеньки —
ее супруг станет спасителем империи и Европы! Положе-
ние Вены уже было отчаянным. Осажденные голодали, за-
щитники редели. Турецкая артиллерия и мины разрушали
стены, сбивали пушки. Но в ночь на 12 сентября подоспел
Собеский, привел 2 тыс. воинов — значительную часть из
них составляли казаки уцелевших полков Правобережья,
казачий корпус возглавлял полковник Семен Гурко по про-
звищу Палий. Польский король принял общее командова-
ние, еще с дороги начал рассылать распоряжения. Объеди-
нил вокруг своего войска немецкие и австрийские части —
386
всего набралось 84 тыс. человек. Кара-Мустафе король не
дал времени изготовиться. Сразу по прибытии, среди ночи,
начал строить полки к битве, а утром атаковал.
Впрочем, сказался еще один фактор. Под Веной на-
ходились уже не те непобедимые османы, которые перед
этим легко громили Польшу! Костяк двух армий, десятки
тысяч янычар, спагов, полег под Чигирином. Потери вос-
полнили, навербовав случайных людей, они не имели ни
навыков, ни духа повыбитых воинов. Турецкая армия не
выдержала натиска и побежала. Только убитыми она поте-
ряла 20 тыс. человек, бросила обозы, всю артиллерию. Со-
беский ринулся на преследование, прижал неприятелей к
Дунаю — при переправе поглибло еще 10 тыс. Кара-Мус-
тафа удрал в Белград, и его звезда закатилась. Султану тре-
бовался козел отпущения, и очередного поражения он ви-
зирю не простил, велел удавить его. Польша и Австрия ли-
ковали. Оказалось, что они могут побеждать турок, да еще
как! Решили продолжить войну, возвратить земли, которые
у них были отобраны, наступать на Балканы. Присоедини-
лась Венеция, и возникла «Священная лига» — ее верхов-
ным руководителем стал папа римский Иннокентий XII.
Отправили агитаторов в Черногорию, Албанию, послали
туда деньги и оружие. На Балканах начались восстания.
В турецкой части Украины разгром Кара-Мустафы
тоже вызвал перемены. В походе на Вену участвовали гос-
подарь Молдавии и гетман здешних казаков Георгий Дука.
Повел туда свое ополчение и казачий отряд. Но пораже-
ние и потери подорвали его собственные позиции. Мол-
давские бояре составили заговор. Когда Дука вернулся, его
схватили и выдали полякам, а те отрубили ему голову.
Ян Собеский вообще окрылился. Он же был победи-
телем! Считал, что теперь-то потерянные области вернут-
ся к нему. Да еще и молдавские бояре перекинулись на его
сторону! Правда, у него опять не осталось войск. День-
ги иссякли, шляхта тоже чувствовала себя победителем,
разъехалась по домам праздновать и хвастаться. Но во-
одушевились правобережные казаки. Наконец-то нашел-
ся «добрый король», ценивший их, не покушавшийся на
387
их земли, признавший их права! Их гетман Степан Куниц-
кий выражал готовность, что они и сами, без королевско-
го войска, справятся. Очистят от турок законные владе-
ния Речи Посполитой, да и Молдавию к ним пристегнут.
Собеский благословил их, обещал платить жалованье.
тыс. казаков под началом Куницкого выступили в поход.
Они действительно смогли воспользоваться разбродом и
общим замешательством, царившим у турок. Очистили от
их чиновников и прислужников ряд городов, вернули зна-
чительную часть «турецкой Украины» под власть Собес-
кого. Но в Молдавии в городах оставались османские гар-
низоны, и большинство народа, в отличие от бояр, при-
соединяться к Польше отнюдь не желало. Здесь казаков
крепко побили, заставили отступить. Мало того, в самой
казачьей среде началась такая же грызня за гетманскую
булаву, как на Левобережье.
На обратном пути войско остановилось лагерем на
Днестре, возле Могилева-Подольского, привезли коро-
левское жалованье. Но против Куницкого составил за-
говор его соперник, полковник Андрей Могила. Созвал
раду, доказывал, что они разбиты и потеряли многих то-
варишей из-за гетмана, забросил обвинение, что он утаил
и присвоил часть жалованья. Правда это была или клеве-
та, но казаки забушевали. Куницкий понял, что дело худо,
переоделся монахом и пытался скрыться. Но его пойма-
ли, переодевание сочли доказательством вины и изруби-
ли саблями. Гетманом выбрали Андрея Могилу.
А в тех районах Украины, которые остались у турок,
османское начальство не додумалось ни до чего лучшего,
как снова поставить гетманом Юрия Хмельницкого. Он
обрадовался и опять принялся безобразничать, разорять
своих же подданных. Однажды нагрянул в местечко, где
играли свадьбу. Жениха убили, гостей ограбили и изби-
ли, над невестой надругались. Но отец девушки был куп-
цом — а в Османской империи купцы находились под по-
кровительством султана. Отец поехал в Стамбул и подал
жалобу. В отличие от поляков, турки не допускали столь
вопиющих бесчинств на подвластных землях. Юрия аре-
стовали за разбой, приговорили к смерти и удушили.
388
Разыгравшаяся новая война в полной мере коснулась
и России. В 1684 г. император Леопольд прислал посоль-
ство в Москву, приглашал присоединиться к «Священной
лиге». Прежние властители нашей страны в подобных
случаях вели себя очень осторожно. Если турки сами вы-
нуждали их воевать, ограничивались обороной. А теперь
война была России совершенно не нужна. Всего три года
назад заключили очень выгодный мир, а Австрия и Поль-
ша никогда не были нашими друзьями. Большинство бояр
и патриарх высказывалось решительно против. Возражал
гетман Самойлович. Украина только-только передохнула
от татарских набегов, ее лет не грабили и не угоняли по-
лон! И все сначала?
Но война требовалась Софье, Голицыну и их клике.
Рассчитывали, что победы обеспечат им поддержку ар-
мии. Обеспечат и помощь западных держав для самих
правителей. Вот он и шанс закрепиться у власти. Они со-
гласились. За участие в войне они попросили только одно.
Не денег, не городов, а всего лишь «вечный мир» с Поль-
шей. Ведь до сих пор между нашими странами было толь-
ко перемирие. Куда там! Даже это Варшава с негодовани-
ем отвергла! Она, в отличие от турок, до сих пор числи-
ла Смоленск, Киев, Левобережье «своими» владениями.
Казалось бы — ну и послать их подальше, таких «союзни-
ков». Нет, с ними терпеливо продолжали переговоры.
«Уговорили» панов не русские, а турки. Они быстро
оправились от разгрома и решили бить противников по
очереди. Начали с Польши. Ян Собеский, задравший нос
как «спаситель Европы», получил отрезвляющий душ. Тур -
ки очередной раз жестоко разгромили его армию, вышли
на подступы ко Львову. Крымская конница прокатилась по
его землям. На поляков насели император, папа, венециан-
цы, требовали прекратить капризничать. Паны сбавили го-
нор, в мае 1686 г. «вечный мир» был подписан. Польша от-
казывалась от притязаний на земли и города, отошедшие
под власть царя. А Россия выплачивала ей 1, млн злотых,
заключала с императором и Речью Посполитой военный
союз. Это выглядело нелепостью. Государство вступало в
389
бессмысленную для него войну и выплачивало колоссаль-
ную сумму только за то, что соседи соизволили согласить-
ся с очевидным фактом утраты своих областей (которые
вернуть все равно не могли). Но Софья и Голицын знали,
что делали. Они раздули грандиозную шумиху, преподно-
сили «вечный мир» и вступление в «Священную лигу» как
величайшую победу своей дипломатии.
А на волне этих торжеств Софья присвоила себе ти-
тул «Всея Великия и иных Россий Самодержца» (даже не
самодержицы, а самодержца — титула самодержицы не
существовало). На лицевой стороне русских монет начали
чеканить, как и раньше, Ивана и Петра, но без скипетров,
а на обратной стороне Софью в царском венце и со ски-
петром. Польский художник создал ее портрет без брать-
ев, в шапке Мономаха, со скипетром, державой и на фоне
двуглавого орла (все эти атрибуты являлись прерогатива-
ми царя). С портрета изготавливались многочисленные
оттиски на атласе, шелке, бумаге, их распространяли и по
России, и в Европе. Французский шпион и иезуит де Не-
вилль, который лично вел переговоры с Голицыным, док-
ладывал о дальнейших планах. Победы вызовут общие
восторги, армия будет на стороне правителей, и под шу-
мок Петра можно будет устранить. Больного Ивана угово-
рят постричься в монахи. Голицын отправит в монастырь
супругу и женится на Софье. А патриарха Иоакима заме-
нят Медведевым, он примет унию...
Между тем вступление в войну России вызвало
всплеск надежд на Балканах. Валашский господарь Щер-
бан Кантакузин, бывший Константинопольский патриарх
Дионисий (смещенный турками) и сербский патриарх Ар-
сений Черноевич прислали обращение к царям Ивану и
Петру. Описывали притеснения православных в Осман-
ской империи, просили двинуть армию для освобождения
единоверцев... Не тут-то было! Австрия, Венеция и Поль-
ша застолбили Балканы для себя. Но они уже поняли, что
сил у турок еще много. Особенно им доставалось от лавин
татарской конницы. Голицыну они спустили собственный
план — отвлекать хана на себя, атаковать Крым. А Софья
390
и канцлер с западными друзьями не спорили. Если они хо-
тят, пусть будет так.
Поход назначили на 1687 г. Главнокомандующим стал
сам канцлер. В успехе были уверены. По росписям военно-
го ведомства должно было собраться 113 тыс. пехоты и кон-
ницы, к ним присоединятся 0 тыс. казаков Самойловича.
Как же татары смогут противиться несметным силам? Дой-
ти, взять Перекоп — и ханству конец. На флангах были пре-
дусмотрены отвлекающие операции. Атаман Минаев с дон-
скими казаками делал вид, будто угрожает Перекопу, раз-
громил большой крымский отряд под Овечьими водами.
А в Запорожскую Сечь был направлен с несколькими пол-
ками генерал Косагов. Солдаты и казаки спустились на лод-
ках по Днепру, обложили крепость Кызы-Кермен. Разбили
турецкий отряд, высланный ей на помощь, но штурмовать
не собирались, рейд был всего лишь демонстрацией.
Зато у главных сил дело пошло совсем не гладко. Вы-
яснилось, что 8 лет реформ и политических встрясок со-
вершенно развалили армию. Тех великолепных войск, что
громили турок под Чигирином, больше не было. Срок
сбора полкам назначили 1 марта, но даже с двухмесячным
опозданием вместо 113 тыс. собралось всего 60 тыс. Вре-
мя потеряли. Войска с огромными обозами и артиллери-
ей потащились по степям летом, под палящим солнцем.
Не хватало воды, люди выбивались из сил, падали лоша-
ди. Военное ведомство возглавлял в России сам Голицын,
но в реальных боевых действиях он оказался полным про-
фаном. Боялся нападений татар, вел армию в едином каре,
окружив ее телегами — сотни километров с черепашьей
скоростью 10 км в день.
В Крыму знали о подготовке наступления, но хан не
верил, что русские решатся на подобное безумие. Когда
разведка доложила о количестве войск у Голицына, тата-
ры поняли, что атаковать бесполезно, и вообще не стали
выводить конницу навстречу. Выжидали — не одумаются
ли, не повернут назад? Не повернули, вышли на «финиш-
ную прямую», до Перекопа оставалось 100 верст. Что ж,
тогда хан приказал поджечь степь. Пламя пожаров разли-
391
лись быстро и широко. Перед русскими встали стена дыма
и выжженная пустыня. Голицын пробовал вести полки по
ней, но люди задыхались в тучах дыма и пепла. Пришлось
поворачивать. Провал был полный. Не вст упая в бой, ар-
мия потеряла 24 тыс. человек — умершими от жары, изну-
рения, болезней, многие дезертировали. За войсками ос-
талась россыпь трупов павших лошадей, побросали тыся-
чи повозок, огромное количество имущества.
А уж главнокомандующий очутился в таком положе-
нии, что не позавидуешь. После всего случившегося нуж-
но было позаботиться, с каким лицом предстать перед мо-
сквичами и боярами. Но Голицын нашел простой способ.
Решил свалить вину на Самойловича. Он давно не лю-
бил гетмана, тот противился вступлению в войну, в похо-
де указывал на грубые ошибки. Вот и пусть будет козлом
отпущения. Для этого канцлер легко нашел общий язык с
заместителем гетмана — генеральным есаулом Мазепой.
Этот тип всегда был готов расстараться, оклеветать кого
нужно. Состряпал донос, будто казаки по приказу гетмана
вместе с татарами жгли степь, и Самойловича арестовали.
Теперь неудачу легко можно было объяснить — пре-
дательство! С Мазепой Голицын «честно» расплатил-
ся. Единолично, без всякой рады, поставил его гетманом.
Правда, казаки возмутились, заволновались, но канцлер
выделил Мазепе корпус солдат и рейтар, он с войсками
пришел в Батурин и занял гетманскую резиденцию. За та-
кую помощь он отдал Голицыну богатства Самойловича
и казачью войсковую казну, 100 тыс. червонцев. Их канц-
лер прибрал в собственный карман. Со всех сторон вы-
годно получилось, не только репутацию сохранил, но еще
и крупно поживился. Самойловича с сыном сослали в Си-
бирь. Второй его сын пытался поднять казаков на мятеж,
был схвачен и казнен. Ну а Софья, в свою очередь, стара-
лась сделать хорошую мину при плохой игре. Объявила,
что поход-то, оказывается, был удачным, отвлек татар от
союзников. Всех участников наградили. Начальников —
поместьями, рядовых — деньгами. Но популярности в
войсках царевне и канцлеру кампания не прибавила. По-
литические замыслы пришлось откладывать.
392
Из случившегося Голицын извлек кое-какие уроки. По-
нял, что для походов в Крым необходима промежуточная
база. В 1688 г. воеводе Неплюеву было поручено основать
крепость на притоке Днепра Самаре. Донским казакам
и запорожцам приказали отвлечь татар от строительст-
ва. Неплюев с задачей отлично справился. С 30-тысячным
корпусом он выступил в степь весной, до жары. В конце
мая был на Самаре, туда же подошел Мазепа со своими
полками. По планам голландского инженера Вазаля за ме-
сяц возвели крепость, ее назвали Новобогородицком. Ос-
тавили в ней гарнизон, запасы, а корпус без боев и потерь
вернулся обратно. Донские казаки и запорожцы тоже ус-
пешно выполнили приказ, погромили окрестности Азова.
Но даже временное затишье на русском фронте обер-
нулось бедствием для Польши. Хан вывел из Крыма всю
орду, она прокатилась по Правобережной Украине, со-
единилась с турками и еще раз вдребезги разнесла ко-
ролевское войско. Татары угнали 60 тыс. пленных, бес-
численные стада скота. Собеский возмущался, почему в
этом году не повторили наступления на Крым? Угрожал
расторгнуть «вечный мир», подписанный с такими тру-
дами (и оплаченный — золотом и кровью). В это время и
Людовик XIV рассудил, что настал подходящий момент.
Французы вторглись в Германию. Причем союзники Рос-
сии вели себя далеко не лучшим образом. Стали пост у-
пать сведения, что австрийцы и разбитые поляки отнюдь
не против заключить с Турцией сепаратный мир, а Россию
подставить — пускай воюет с султаном один на один.
Кстати, Новобогородицкая крепость была построена
во владениях Сечи. Но запорожцы в данном случае ничуть
не возражали — в отличие от польского Кодака. Понима-
ли, что эта крепость предназначена совсем не против них.
Наоборот, ее соседство и русский гарнизон подкрепля-
ли их положение, помогали прикрыть их земли от татар-
ских отрядов, каждый год катавшихся туда-сюда на Поль-
шу или Венгрию.
А правобережным казакам доставалось крепко. Их то
и дело звали в войско. Они погибали в боях. Но сами они
393
никакой помощи от поляков не получали. Когда налетали
крымцы, их предоставляли собственной судьбе. Как хоти-
те, так и отбивайтесь. Гетман Андрей Могила, уничтожив-
ший своего предшественника, талантами не отличался.
О нем говорили, что он «не тильки пьяный, але и трезвый
розума не мает». Казаки стали уходить от него на Левобе-
режье, в трех полках осталось всего 1872 казака. А потом
его уличили именно в том, в чем он обвинил Куницкого, —
в утаивании казачьего жалованья, и убили. Полковник Па-
лий, герой сражения под Веной, после катастрофического
набега 1688 г. обратился в Москву. От имени всех право-
бережных полков просился перейти со своими городами
и землями в подданство России. Объяснял, что Польша
сейчас не в состоянии этому помешать.
В общем-то, мысль была здравой. Зачем губить людей
в походах на Крым? Не лучше ли взять богатые и плодо-
родные области Правобережья? Без боев, без потерь. Но
разве могли Софья и Голицын нарушить интересы своих
западных партнеров? Предложение Палия с негодовани-
ем отвергли. На 1689 г. назначили следующий поход. По
стране третий год подряд трясли чрезвычайные поборы.
Правда, генерал Гордон доказывал, что одной промежу-
точной базы для такой операции мало, земляные городки
с припасами надо построить через каждые четыре пере-
хода, заранее заготовить и подвезти поближе к Перекопу
штурмовые лестницы, осадные орудия, шанцевый инстру-
мент. Но это оттянуло бы поход еще на год. А царю Пет-
ру исполнилось 16 лет, оппозиция женила его. По русским
обычаям, это давало статус совершеннолетнего. Вот-вот
он мог предъявить права на престол! Победа нужна была
временщикам, как воздух.
Чтобы обосновать спешку, они даже запустили лож-
ный слух — хан намерен напасть на Россию, и его необ-
ходимо упредить. По росписи численность армии долж-
на была составить 118 тыс. человек, 30–400 орудий, Ма-
зепа обезал привести 40 тыс. казаков. Сколько ратников
собралось на самом деле, история умалчивает. Учиывая
свои прошлые просчеты, Голицын назначил сбор войск
394
на 1 февраля. Решил не брать тяжелую артиллерию. Наме-
чал проскочить налегке, до летнего зноя. Чтобы двигаться
быстрее, распорядился идти не единым каре, а разделить-
ся на 6 корпусов. Но... все его решения оказались выиг-
рышными только с точки зрения дилетанта. Армия высту-
пила по снегу, воины страдали от холодов. Потом гряну-
ла оттепель. Переправы через разлившиеся ручьи и реки
стали бедствием. Степь залило морями грязи, в ней увя-
зали пушки, телеги, сапоги. А личный состав был пере-
гружен до предела: каждому солдату и стрельцу было ве-
лено иметь с собой запасы на 4 месяца! Все это тащили на
себе и в обозах. Промокшие до костей люди выбивались
из сил, лошади надрывались.
Хана в Крыму не было. Он никак не ожидал, что рус-
ские вторично попрутся на Перекоп. Действительно от-
правился в поход — не на Россию, а на австрийцев. Но в
Буджаке его догнала весть о приближении Голицына, и
он с 40 тыс. конницы повернул обратно. В Крыму остался
ханский сын Нуреддин, у него было всего 10–1 тыс. всад-
ников. Но ведь Голицын на этот раз разделил армию. Ну-
реддин стал нападать то на один, то на другой корпус, вы-
бирая слабые места. Потом подоспел и хан со всей ордой,
атаки посыпались более мощные и яростные. Полки кое-
как устояли, отогнали татар. 20 мая армия все-таки дош-
ла до Перекопа. Но здесь были сильнейшие укрепления.
Перекопский перешеек пересекал ров глубиной до 30 м и
земляной вал с 7 каменными башнями. Единственные во-
рота в Крым защищала цитадель со множеством пушек.
Вся равнина перед валом простреливалась.
Конечно, об этом следовало разузнать заранее, хотя
бы распросив запорожцев. Но ведь у Голицына и Софьи
возобладали совсем другие соображения, политические.
А что оставалось делать теперь? Взять нахрапом мощные
укрепления нечего было и думать, у русских не было даже
тяжелых орудий. А если вести осаду, подходить к валам
траншеями, засыпать ров, это потребовало бы нескольких
недель. Но масса людей и лошадей не могла долго стоять
в степи без воды, еды, фуража. Да и лето уже наступило,
39
солнце пекло немилосердно. Ночью Голицын собрал во-
енный совет, и все командиры заявили: «Служить и кровь
свою пролить готовы, только от безводья и безхлебья из-
нужились, промышлять под Перекопом нельзя, и отсту-
пить бы прочь!» Другого выхода не оставалось.
На следующий день армия выступила в обратную до-
рог у. Мелкие татарские отряды преследовали, тревожили
налетами, поджигали степь. Голицын испугался, что тата-
ры окружат его, отрежут от России. Посыпались паниче-
ские указания подчиненным: готовиться прорываться с
боем. Избавлялись от «лишних» грузов, выкидывали по-
клаж у с возов. Потери составили 20 тыс. убитыми и умер-
шими, 1 тыс. пропавшими без вести (пленными и дезер-
тирами), при отступлении бросили 90 пушек. Успеха до-
бились только донские казаки и запорожцы. Они опять
«отвлекали», из устья Дона и с Днепра в море вышли фло-
тилии лодок, соединились, захватили несколько т урецких
судов и разорили Тамань.
Но это уже ничего не значило. Катастрофа в степях ус-
корила развязку в Москве. 8 июля в праздник Казанской
иконы Божьей Матери Петр бросил Софье открытый вы-
зов. Прилюдно объявил, что крестный ход должен возглав-
лять царь, а «она, как женщина, не может быть в том ходу
без неприличия и позора». Правительница опять хотела
признать поход «победой», но Петр не согласился, спи-
сок наград не утвердил. О том, что в России назревают ре-
шающие события, прекрасно знали за рубежом. В Москве
этим летом оказались послы Голландии, Дании, Швеции,
Польши, Бранденбурга, Персии, Австрии. Вместе с поля-
ками приехал де Невиль, иезуит и шпион Людовика XIV.
В столицу примчался и Мазепа. Словом, клубок собрал-
ся еще тот.
Закручивали закулисные переговоры. Поляки, иезуи-
ты и Невиль навещали Голицына на дому, тайно беседова-
ли. В частности, как писал Невиль, речь шла о том, что по-
сле переворота патриархом поставят Сильвестра Медве-
дева, «который немедленно предложит посольство в Рим
для соединения церкви латинской с греческой, что, если
396
бы совершилось, доставило бы царевне всеобщее одоб-
рение и уважение». Несколько раз француз переодевался
в русскую одежду, доверенный астролог канцлера Силин
водил его к Мазепе. Обсуждали, что Украине будет лучше
перейти под покровительство польского короля, и гетман
уже в те годы изъявлял полную готовность к предательст-
ву. Голицын знал об этом. Но считал вполне нормальным
пожертвовать и Украиной, и верой за помощь в захвате
престола. Канцлер прорабатывал вопрос и о том, чтобы в
случае неудачи бежать в Польшу и, «соединившись с каза-
ками и татарами, достигнуть силой того, чего он не мог бы
добиться посредством своей политики». То есть раздуть
новую смуту в России.
Однако от проектов перехватить власть при широкой
поддержке военных, на гребне победных торжеств, Софье
теперь пришлось отказаться. Какая уж поддержка, если по
России растекались слухи о позоре и огромных бессмыс-
ленных потерях. Оставался обычный переворот, и было
решено использовать старый сценарий Стрелецкого бун-
та. В ночь на 17 августа полки подняли по тревоге. Объя-
вили — «потешные» Петра идут на Москву, хотят захва-
тить дворец и убить Софью. Стрельцы заняли Кремль,
расставили пушки. Правительница со слезами на глазах
благодарила их: «Если бы не мои предосторожности, они
бы нас всех поубивали!» Версия выглядела не слишком
убедительной. У Петра в двух «потешных» полках, Пре-
ображенском и Семеновском, было всего 600 человек, а в
Москве располагались 17 стрелецких, 2 гвардейских пол-
ка и несколько солдатских и рейтарских. Но в поднявшей-
ся неразберихе отряд во главе с Шакловитым поскакал в
Преображенское — убить Петра.
Хотя патриотическая партия оказалась настороже:
ее сторону держал начальник Преображенского прика-
за (политического сыска) Федор Ромодановский, племян-
ник убитого полководца. Петра вовремя предупредили,
он ускакал в Троице-Сергиев монастырь. За ним двину-
лись слуги, «потешные», укрылись за стенами обители.
К царю стали съезжаться верные бояре. Разослали ука-
397
зы войскам — идти в Троице-Сергиев монастырь. Софья
тоже стала рассылать приказы — идти в Москву. Вот тут-
то и выяснилось, какая партия была в России более попу-
лярной. В каждый полк приходило два противоположных
распоряжения, но все они выступили к Петру, а не к Со-
фье. Туда начали уходить и московские стрельцы.
Остальное было уже делом времени. Подергавшись
и пометавшись, Софья была вынуждена капитулировать.
В доме Голицына нашли неимоверное количество драго-
ценностей, украшений, 400 пудов одной лишь серебряной
посуды, а в подвале под слоем земли открылись золотые
россыпи, 100 тыс. червонцев, украденные у Самойловича
и из украинской войсковой казны. Но за него ходатайст-
вовал двоюродный брат, приближенный Петра, и канцлер
отделался пожизненной ссылкой в Холмогоры. Медведе-
ва, Шакловитого и двух его помощников казнили. Софью
заключили в Новодевичий монастырь. Клевретов времен-
щиков тоже отправили в ссылки.
10 сентября 1689 г. двор торжественно вернулся в Мо-
скву. Петр обнялся с Иваном, и немощный старший брат ус-
тупил первенство младшему. А какие силы боролись меж-
ду собой, проявилось сразу же. На следующий день первым
актом новой власти иезуитам было предписано в две неде-
ли покинуть страну. К императору и польскому королю на-
правили грамоты, оповестили — отныне и навсегда иезуи-
там въезд в Россию закрыт. Было запрещено католическое
богослужение. Отменили и договоры с Польшей и Швеци-
ей о транзитной торговле через русскую территорию. А Не-
виль, вернувшись во Францию, рекомендовал Людовику
XIV — когда король разберется с австрийцами и голланд-
цами, надо организовывать войну против русских. Потому
что они «незнакомы с правилами вежливости» и «чтобы
достигнуть каких-либо результатов, с ними не должно об-
ращаться учтиво». Да и впрямь, какие могут быть «правила
вежливости» и как можно учтиво «достигнуть каких-либо
результатов», если власть изменников закончилась?
Но Мазепа выкрутился. Во время бурных событий ав-
густа 1689 г. он сумел остаться в тени. Иезуиты, по понят-
398
ным причинам, о контактах с ним не распространялись,
и Голицын счел за лучшее промолчать — иначе себе до-
роже. Украинский гетман поздравил победившего Петра.
Выражал готовность служить ему верой и правдой. Хотя
в конце этого же году он отправил в Варшаву своего дове-
ренного связного, еврея Соломона. Переслал письмо Яну
Собескому. Сообщил, что желает возвращения Украины в
состав Речи Посполитой, и просил помощи, чтобы изба-
виться от опеки Москвы. Да, такая уж натура. Изменил
Польше, изменил Дорошенко, изменил Самоловичу, те-
перь взялся готовить новую измену.
БОРЬБА ЗА ВЫХОД К МОРЮ
Война «Священной лиги» против турок шла своим че-
редом. Из русских жертв союзники извлекли немалые выго-
ды. Пока Голицын оттягивал на себя татар, войска Габсбур-
гов наступали в Венгрии, вступили в Сербию и Валахию.
Венецианцы высадили армию в Греции, завладели Пело-
поннесом, подступили к Афинам. Как раз тогда был раз-
рушен знаменитый Парфенон. Древнегреческий храм про-
стоял целых два тысячелетия, а при осаде турки устроили
в нем пороховой склад, и туда попало венецианское ядро.
Бурлили восстания в Черногории, Македонии, Болгарии.
В самой Турции тоже кипели дрязги. Когда султан
Мехмед IV после поражения под Веной решил пожертво-
вать великим визирем Кара-Мустафой Кепрюлю, к вла-
сти дорвались противники этого клана, которых семейст-
во Кепрюлю в свое время «недочистило». Но у покойного
великого визиря Фазыл Ахмеда и Кара-Мустафы оставал-
ся еще один брат, Фазыл Мустафа Кепрюлю. Он, как и его
родственники, был популярен в армии и после следующих
поражений объявил виновным султана и его новое окру-
жение. Взбунтовал янычар, заставил Мехмеда IV отречься
от власти и посадил на трон его брата Сулеймана II. Этот
султан просидел в «клетке» аж 40 лет. Разум он сумел со-
хранить, потому что был очень набожным, постоянно чи-
399
тал Коран. Но он и на престоле постоянно читал Коран,
ни на что другое был не способен. А править и воевать
взялся Фазыл Мустафа. Дряхлый и ожиревший Сулейман
прожил недолго. Но когда умер, великий визирь заменил
его Ахмедом II — точно таким же, 40 с лишним лет проси-
девшим в «клетке».
А у «Священной лиги» дела пошли совсем не так глад-
ко, как представлялось. Господарь Валахии Кантакузин го-
тов был выступить против турок вместе с русскими. Но к
нему-то пришли не русские, а австрийцы. Их власть румы-
ны уже испробовали и считали, что под турками живется
лучше. Войскам Габсбургов оказали ожесточенное сопро-
тивление. Потомок сербских королей Георгий Бранкован
поверил в освобождение своей родины, обратился в Вену с
проектом автономной Сербии под протекторатом импера-
тора. Да какая там автономия! Австрия нацелилась попро-
сту покорить южнославянские земли. Бранкована спро-
вадили в распоряжение военного командования. Он при-
смотрелся и понял, Сербию не освобождают, а оккупируют.
Отказался подчиняться имперским генералам, но его аре-
стовали и отправили в заточение, чтобы не мешался.
Фазыл Мустафа снова с умел укрепить армию, одер-
живал победы. Восстание в Болгарии турки круто выре-
зали. Разбили и выгнали из Сербии войска Габсбургов, за-
няли Белград. Опасаясь мести, с австрийцами ушло 100
тыс. сербских беженцев. Император принимал их на служ-
бу, сформировал целый корпус. Но денег у него не было,
и он придумал устроить сербских воинов наподобие ка-
заков. Селил их в приграничных районах, опустошенных
войной, дал землю, некоторые права самоуправления — и
воюйте за империю, охраняйте ее. Этих воинов стали на-
зывать «граничарами».
Правда, и турки не смогли развить успехи. В битве под
Саланкеменом шальная пуля попала в щеку Фазылу Мус-
тафе, он умер. Но и «Священной лиге» не удалось перело-
мить ситуацию. Австрийский главнокомандующий Кроа де
Круи опять двинулся на Балканы, осадил Белград. Однако
действовал так плохо, что турки совершенно растрепали и
400
прогнали его армию (император уволил Кроа де Круи, но у
него были хорошие связи при дворе, ему дали блестящую
аттестацию. Он и тыкался с этой аттестацией к разным
монархам, пока его не принял на службу Петр I, и Кроа де
Круи благополучно погубил русскую армию под Нарвой).
А на русском фронте наступило затишье. Война, за-
теянная предшественниками, повисла теперь на молодом
царе Петре. Его правительство поначалу вело себя осто-
рожно. Союзнических обязательств не нарушало, догово-
ров не расторгало. Но и жертвовать своими воинами ради
чьих-то интересов не желало, самоубийственных походов
не предпринимало. Хотя затишье было обманчивым. Тур -
ки тоже не вели активных действий против русских, пере-
бросили силы на других противников. Но они развернули
интенсивное строительство крепостей. В низовьях Днеп-
ра в дополнение к Очакову и Кызы-Кермену принялись
возводить еще пять штук! Аслан-Кермен, Таван, Мустрит-
Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Крепости все
ближе придвигались к царским владениям. Если русские
будут наступать, на их пути вставали новые преграды. Но
крепости служили и прекрасными базами, если удар собе-
рутся нанести турки.
А уж для крымцев война развязала руки. Их загоны
постоянно терроризировали Украину, отлавливая «живой
товар», угоняя скот. Хан не оставлял без внимания и рус-
скую оборону. В каком она состоянии? Как несут служ-
бу войска? Как сказалась на них перемена власти? Может
быть, уже саму Россию получится грабить, как Украину?
В 1692 г. хан вдруг вывел орду, двинулся к системам по-
граничных укреплений. Но у воеводы Белгородского раз-
ряда Бориса Шереметева служба была налажена образцо-
во, разведка тоже. Получив сведения о приближении та-
тар, он мгновенно поднял войска и выступил навстречу с
40-тысячным корпусом. Хан счел за лучшее не принимать
сражения. Повернул воинство куда полегче — очередной
раз прочесать польские владения.
На Правобережье в казачьих полках наконец-то вы-
двинулся толковый гетман, винницкий полковник Са-
401
мойло Самусь. Навел кое-какой порядок, отбивал горо-
да и местечки у очередного «турецкого гетмана» Стеци-
ка Ягорлыцкого. Тот уже был совсем слабеньким, о нем
никто всерьез не говорил. Единственное, чем известен, —
участвовал в набегах вместе с татарами. Но появился еще
и «татарский» гетман Петрик Иваненко, бывший войско-
вой писарь Запорожской Сечи. В 1692 г. он вдруг отделил-
ся от своих товарищей, привел в Кызы-Кермен «войско»
из 60 человек. Объявил себя гетманом и в таком качестве
от лица «Войска Запорожского» заключил «вечный мир»
с Крымским ханством. При этом провозгласил, что «под-
нимает восстание» против России. Правда, Россия это-
го восстания не заметила. Потому что у Петрика так и не
собралось более 00 человек, он поселился в Перекопе и
присоединялся к крымцам в их предприятиях.
Запорожская Сечь в эти годы развернулась в полную
силу. Татарских набегов казаки не оставляли безответны-
ми. Действовали, как привыкли. Перехватывали загоны,
возвращавшиеся в Крым, отбивали полон и добычу. Сами
нападали на улусы, снова выходили в море вместе с донца-
ми. Кстати, много украинских казаков оказалось к этому
времени и в Сибири — ведь туда ссылали участников про-
шлых мятежей, измен. Но сылали-то их не в тюрьмы, не
на рудники. Их зачисляли на государеву службу, платили
жалованье (причем довольно высокое, и платили его ре-
гулярно). Они оставались казаками. Занимались привыч-
ным делом: охраняли границу и сибирские города, отби-
вали набеги кочевых племен — а жизнь там была очень
неспокойной. Казахи, каракалпаки, калмыки, киргизы и
прочие соседи не прочь были поживиться грабежом, напа-
дали постоянно. Вчерашние украинские мятежники про-
явили себя в Сибири с самой лучшей стороны. Службу не-
сли добросовестно, умело. Например, в Красноярске про-
славился атаман Василий Многогрешный. Отражал набеги
тувинцев и киргизов, совершал ответные экспедиции в их
земли, одерживал победы. Эта часть малороссийских каза-
ков и запорожцев так и влилась в сибирское казачество.
Ну а Речь Посполитую крымцы совершенно разорили.
В Москву приезжали посольства императора, Венециан-
402
ской республики, привозили послания папы римского. Ян
Собеский боялся, что т урки, разбив австрийцев под Бел-
градом, навалятся на него. Принялся скандалить. Писал
в Москву, будто русские не внесли никакого вклада в об-
щую борьбу. Шантажировал, что разорвет «вечный мир»,
вместо этого договорится с турками. Но ведь и россий-
ское Левобережье татары совсем замучили. Становилось
ясно — хоть в войну ввязались Софья с Голицыным, но
завершить ее надо достойно, с выгодой для России. Петр
с детства мечтал о воинских подвигах, тренировался со
своими «потешными». Он мечтал и о море. А древние вы-
ходы Руси к южным морям перекрыли турки.
Осенью 1694 г. царь провел маневры, Кожуховский по-
ход, а на 169 г. наметил нанести удар. У него нашлись ум-
ные советники, план составили блестящий. При Голицы-
не противник привык, что русские лезут на Крым, а с Дона
осуществляются отвлекающие операции. Теперь решили
сделать наоборот. Под командованием Шереметева соби-
ралась большая армия, 100 тыс. человек. Ей поручали, как
и раньше, идти к Новобогородицкой крепости, соединить-
ся с Мазепой и запорожцами. Но дальше двигаться не в
крымские степи, а на днепровские турецкие крепости. От-
тянуть неприятелей на себя, отрезать турок от татар.
А вторая армия в это время должна была спустить-
ся по Дону и захватить Азов. Она была небольшой, 31
тыс., но Петр отобрал в нее лучшие части: Бутырский и
Лефортовский полки (гвардию своего отца — бывшие
«выборные» полки Кравкова и Шепелева), собственную
гвардию — Преображенский и Семеновский полки, мо-
сковских стрельцов. Их дополняли пограничные части
Тамбовского разряда и донские казаки. Азов был силь-
нейшей крепостью, после прошлых кампаний его укреп-
ления наращивались и совершенствовались. Но гарнизон
был небольшим, 3 тыс. человек, и расчет строился на вне-
запности — налететь, штурмовать, и десятикратное пре-
восходство гарантирует победу. Чтобы быстрее двигать-
ся, даже не стали брать тяжелых пушек.
Но с самого начала расчеты перечеркнули грубейшие
ошибки. У второй армии не было единого командующего,
403
руководила «консилия» при молодом и неопытном царе.
О планах болтали на всех застольях, а шпионов в Моск-
ве хватало. Турки узнали, увеличили гарнизон Азова до 10
тыс., изготовились к обороне. Даже когда подошло рус-
ское войско, к крепости прибывали эскадры с янычарами,
боеприпасами. Осада велась бестолково. Обстреливали,
атаковали. Но при штурмах и вылазках неприятеля толь-
ко несли большие потери. Татарская конница в степи пер-
хватывала обозы.
У Шереметева дело обстояло куда более солидно и
грамотно. Его армия медленно спустилась вдоль Днепра,
26 июля подступила к крепости Кызы-Кермен. Она была
послабее Азова, но тоже крепким орешком — каменные
стены, 30 орудий, немалый гарнизон под началом Амир-
бея. Поблизости держались татары ханского сына Нуред-
дина. Но Шереметев выслал против крымцев заслоны ка-
валерии, укрепил лагерь, велел обкладывать крепость
шанцами, ставить батареи. Янычары устроили вылазку, но
их смяли во встречном бою и загнали за стены.
С 27 июля открылась бомбардировка, начали рыть
минные подкопы. 30 июля взрыв мины пробил огром-
ную брешь в стене. Амир-бей понял, что сопротивляться
бесполезно, и капитулировал. У русских обошлось почти
без потерь, «полону взяли множество, также и пожитков.
А стояли под ним пять дней, в шестой взяли». В других
крепостях поднялась паника. Из Аслан-Кермена гарнизон
бежал в Очаков, город заняли без боя. Запорожцев Ше-
реметев послал захватить еще одну крепость, Таван. Для
подкрепления присоединил к ним солдатский полк Же-
ребцова. Но и им вести бой не пришлось. Турки из Тавана
предпочли «выбежать».
Петру до таких успехов было далеко. После неудач-
ных штурмов, с запозданием, он принял решение подво-
дить мины. Но турки их обнаруживали, взрывали подко-
пы, другие мины не срабатывали. Проторчали у Азова до
конца сентября — а тут вдруг ударили ранние заморозки.
Пришлось отступать: в летнем обмундировании, под до-
ждями, потом повалил «великий снег». В общем, войскам
404
крепко досталось. А Шереметев успел еще взять Муст-
рит-Кермен и Мубарек-Кермен. Удерживать крепости он
не имел приказа, да и средств. Порушил их и увел армию
на зимние квартиры. Но на Западе расценили кампанию
как выдающуюся победу русских и славили именно дости-
жения на Днепре!
В Польше выпустили брошюру на взятие Кызы-Керме-
на. На заглавной картинке первым в ворота крепости въез-
жал Петр, вторым с какой-то стати Мазепа. А Шереме-
тев скромно следовал за ними в толпе прочих всадников.
Впрочем, такому вниманию к личности украинского гетма-
на удивляться не приходится. В закулисных политических
кругах Польши уже знали, что Мазепа — друг. Следовало
поддержать его, создать репутацию выдающегося героя.
Но Петр умел делать выводы из допущенных ошибок
и промахов. Он понял — чтобы утвердиться на морских
берегах, нужен флот. По его указу в Воронеже развер-
нулось строительство кораблей. Для следующего похо-
да царь нашел и способного главнокомандующего, Алек-
сея Шеина. Из Германии и Голландии выписали специа-
листов по инженерному, минному, артиллерийскому делу.
Снова формировались две армии, но уже иначе. Говорить
о внезапности больше не приходилось, поэтому у Шере-
метева забрали все пограничные полки, дворянскую кон-
ницу, 1 тыс. украинских казаков. У него остались только
2, тыс. солдат, часть казаков Мазепы и запорожцы. Но и
задачи ему предписали сугубо отвлекающие — спустить-
ся на лодках по Днепру и произвести демонстрации под
Очаковом.
В январе 1696 г. умер царь Иван. Никакой роли он не
играл, «второй царь» был чисто символической фигурой,
и его смерть перемен в политике не вызвала.
Все помыслы Петра были заняты вторым походом на
Азов. В апреле спустили на воду флот — два 36-пушечных
корабля, 23 галеры, 1300 стругов, 300 челнов, 100 плотов.
Начались погрузка и отправка войск, артиллерии, припа-
сов. Доставлять их к Азову по воде было куда легче, чем
по разбитым степным дорогам. Армия Шеина насчитыва-
40
ла 7 тыс. пехоты и конницы. В мае Петр прибыл в Чер-
касск. На лодках вместе с донскими казаками отправился
к устью Дона. Там стояли турецкие корабли. Перегружали
привезенные оружие и припасы в плоскодонные тунбасы,
чтобы доставить их по реке в Азов. По приказу царя каза-
ки устроили засаду за островами, захватили 10 тунбасов.
Напали и на эскадру, уничтожив 2 корабля.
Вскоре русские вывели в море свою флотилию, пере-
крыли устье Дона. Подошла и армия. От крымских татар
Шеин отгородился заслонами дворянской конницы, каза-
ков и калмыков. А от штурма он отказался. Велел «при-
ступать шанцами». Укрепления придвигали все ближе к
городу, дошли до рвов. Шеин приказал насыпать вокруг
Азова огромный вал наравне со стенами. На нем постави-
ли батареи, простреливали город. На предложения сдать-
ся турки отказывались. Но вал придвигали дальше, вплот-
ную к стенам, так что «возможно было с неприятеля-
ми, кроме оружия, едиными руками терзаться». 17 июля
2 тыс. украинских казаков перебрались с вала на башню
и выбили из нее янычар. Многие командиры доказыва-
ли — настал лучший момент штурмовать. Нет, главноко-
мандующий воздержался от экспромта. Он хотел вообще
обойтись без рукопашных, без свирепых уличных драк,
лишних потерь. Казакам приказал ночью отступить и за-
брать трофейные пушки.
Он оказался прав. Легкость, с которой казаки проник-
ли в Азов и выбрались назад, убедила неприятеля — город
обречен. 18 июля начальник гарнизона Гассан-бей прекло-
нил знамена, соглашаясь на переговоры. Туркам разреши-
ли уйти с личными вещами, а всю артиллерию и припасы
они оставляли победителям. На следующий день гарни-
зон и жители покинули крепость. Гассан-бей вышел по-
следним, сложил к ногам главнокомандующего 16 знамен,
преподнес ключи и поблагодарил за честное выполнение
договора. В городе нашли 96 орудий, большие запасы по-
роха и продовольствия. Сопротивляться он мог еще дол-
го, если бы не умелая осада. Но отныне Азов переходил
в состав России. Укрепления ремонтировались. Над древ-
406
ними православными храмами, превращенными в мече-
ти, снова поднялись святые кресты. А при разборе руин
были найдены две иконы, Знамения Пресвятой Богороди-
цы и св. Иоанна Крестителя. Видимо, их спрятали казаки
во время Азовского сидения в 1641 г. Теперь они чудес-
ным образом открылись. Россия получила выход к Азов-
скому и Черному морям. Петр объехал прилегающий бе-
рег, нашел удобное место для строительства порта — Та-
ганрогскую бухту.
Корпус Шереметева на Днепре действовал в меру сво-
их небольших сил. Вышел на подступы к Очакову, совать-
ся к крепости не стал, остановился укрепленным лагерем
поодаль, дабы попугать неприятеля. Зато чайки запорож-
цев вдоволь порезвились по морю, навели ужас, захватили
20 кораблей, шедших в Очаков, — на них везли хлеб, бо-
еприпасы, пушки. Позже выяснилось, что орудия предна-
значались для восстановления крепостей на Днепре, по-
рушенных в прошлом году. Одновременно с основной ар-
мией Шереметев получил приказ возвращаться.
Победа воодушевила царя. Он уже представлял мо-
г учий флот на Черном море. Принялся рассылать детей
знати за границу, учиться мореходному искусству и су-
достроению. Пустынное и дикое Приазовье Петр мечтал
превратить в цветущий край. Для строительства портово-
го Таганрога он повелел отправлять туда всех заключен-
ных, каторжников. Хотя Азовское побережье нужно еще
было удержать за собой. А выход из Азовского моря в Чер-
ное запирали Керчь и Тамань. Значит, предстояло продол-
жать войну. Но теперь царя это не смущало. Он верил, что
турок можно разгромить, навязать им нужные условия.
Конечно, если и союзники подсобят, навалятся вместе. Но
Петр в их содействии нисколько не сомневался. Ему было
2 лет, он был исполнен идеалов рыцарства, благородст-
ва — и считал, что иначе быть не может, что такими же
принципами руководствуются западные монархи.
Царь загорелся поднять против турок и другие дер-
жавы. Сокрушить «басурман», освободить христиан! Сам
Петр, в отличие от старшей сестры, был твердым патрио-
407
том. Но он тоже увлекался зарубежными обычаями. В дет-
стве он оказался предоставлен сам себе, рос «безотцов-
щиной», и с ним постарались подружиться иностранные
офицеры, состоявшие на русской службе. Возили юно-
го государя на пирушки в Немецкую слободу. Ему нрави-
лось. Он с интересом слушал рассказы о Западной Европе.
Особенно навязывались «дружить» голландцы и англича-
не (они от торговли с Россией получали огромные прибы-
ли). Царь полагал, что они-то обязательно откликнутся,
вступят в союз против турок. Он снарядил в Европу Ве-
ликое посольство. И сам решил поехать с послами инког-
нито. Ему очень хотелось посмотреть на западную жизнь,
о которой ему так много говорили, так красочно расписы-
вали. Да и поучаствовать в переговорах он считал полез-
ным. Если он лично побеседует с европейскими властите-
лями, неужели откаж утся? Посольство двинулось в путь.
И сразу же чуть не попало в беду.
Потому что Европа жила совсем другими проблема-
ми. Совсем недавно закончилась Девятилетняя война ме-
жду Францией и коалицией ее противников — Англией,
Нидерландами, Австрией, Испанией. Но теперь в Испа-
нии тяжело заболел король Карлос II, он был бездетным.
Его наследство включало не только Испанию, его владе-
ния были разбросаны по всему миру — Фландрия, Сици-
лия, значительная часть Италии, больше половины Аме-
рики, Филиппины. А Людовик XIV был женат на сестре
Карлоса! Принялся давить на него, чтобы назначил на-
следником французского принца.
Тут уж разволновался Вильгельм Оранский — король
Англии и штатгальтер Нидерландов. Допустить Людовика
к мировому господству он абсолютно не желал. Вторая се-
стра больного Карлоса была замужем за императором Ле-
опольдом, Оранский выдвинул права австрийцев в про-
тивовес французским. Но и Людовик считал, что нельзя
упускать уникальный шанс. Он возобновил тайный союз
со Швецией. Подталкивал Турцию, чтобы она продолжа-
ла оттягивать Австрию на себя. Обе стороны озирались,
кого бы еще вовлечь в свой альянс.
408
А в Польше в это время умер Ян Собеский. Завязал-
ся еще один узел жесточайшей грызни. У короля остались
два сына и жена, пани Марысенька. Она повела собствен-
ную игру, чтобы посадить на трон сына Якуба. Даже за-
хватила королевские регалии, не желая их никому отда-
вать. Но куда там! Попытка передать власть по наследст-
ву была покушением на «святая святых» польских панов и
шляхты! Выборы королей были для них самой золотой по-
рой! Кандидаты рассыпали деньги, пожалования, подку-
пали сановников, мелкую шляхту поили и кормили. Про-
тив Марыси поднялась вся знать, регалии отобрали и вы-
гнали ее из Польши в три шеи.
Этой ситуацией воспользовался Людовик XIV — кро-
ме Испании, подобрать под себя еще и Польшу! Выдви-
нул кандидатом на трон своего родственника, принца Луи
де Бурбона де Конти. Вторым кандидатом стал курфюрст
Саксонии Август Сильный. Между прочим, оба друг дру-
га стоили. Конти не отличился ни на военном, ни на поли-
тическом поприще. Но при дворе он считался всеобщим
любимцем за «сексуальную всеядность», готов был ки-
даться на любых женщин, независимо от внешности, воз-
раста, общественного положения. Авг уст Сильный тоже
получил прозвище вовсе не за воинское могущество сво-
ей Саксонии. Он прославился умением гнуть подковы и
несокрушимую силу с женщинами. Историки насчита-
ли у него 120 только «официальных» любовниц, которые
обошлись казне в 23 млн ливров, а количество побочных
детей курфюрста достигло 34. Августа считали на запа-
де высококультурным, блестящим и радушным властите-
лем. Когда к нему заезжали другие немецкие князья, хозя-
ин демонстрировал им своих придворных дам в обнажен-
ном виде, по-дружески раздаривал гостям.
Но финансовые возможности Франции превосходи-
ли Авг уста. Дипломаты Людовика истратили 3 млн лив-
ров на подкуп сенаторов и депутатов сейма. Перетянули
на свою сторону польского главнокомандующего Сапегу.
Чтобы подтолкнуть поляков к нужному выбору, Людовик
сговорился со шведами и послал на Балтику свою эскад-
409
ру. А царь Петр с посольством вляпался в эту кашу. Когда
приехали в Ригу, то вдруг узнали — продолжать путеше-
ствие по морю нельзя, там крейсируют французские ко-
рабли. Но и рижский губернатор Далберг принял посоль-
ство весьма холодно. Царь и его присные не догадывались
о причине. А она заключалась в тайном союзе шведов с
французами. Губернатор встревожился — вдруг нежела-
тельные гости из Москвы разгадают их секреты? Размыш-
лял, не лучше ли схватить царя? Он стал задерживать рус-
ских гонцов, отправленных на родину, проверять их кор-
респонденцию. Арестовать Петра Далберг все-таки не
решился, запросил Стокгольм.
Но пока там совещались, посольство обеспокоилось,
что в Риге неладно. Государь скрытно покинул город и
перебрался в Курляндию — независимую и безопасную.
К нему стекались донесения, открывалась картина фран-
цузского вмешательства в польские дела. А для России
такой поворот не сулил ничего хорошего — складывался
единый фронт Турции, Франции, Польши, Швеции. Петр
разослал ультиматум польским вельможам. Указывал, что
они могут избирать на престол любого кандидата — за ис-
ключением Конти. В этом случае грозил разорвать «веч-
ный мир». Нет! Французское золото оказалось более эф-
фективным, чем русские предостережения. Сейм избрал
королем Конти, и он выехал на корабле в Данциг.
Однако подобный расклад не устраивал не только Мо-
скву. Озаботились Австрия, Венеция, Пруссия, Голландия.
Император Леопольд выделил денег Августу Сильному,
тот поднял свою армию. А Петр с дороги послал приказ:
направить войска к польской границе. Саксонские солда-
ты вступили в Польшу с запада. А с востока двинулась 60-
тысячная русская армия. Паны струхнули. Они не обма-
нывались, что сейчас их попросту раздавят. Впрочем, они
быстро нашли выход. Ведь французские деньги были уже
получены. Цепляться за Конти больше не имело смысла...
Сейм «переголосовал». Конти, доплыв до Польши, узнал,
что его уже низложили, и повернул обратно. Авг уст всту-
пил в Варшаву.
410
Правда, для коронации ему пришлось перейти в като-
лицизм, и это вызвало бурный конфликт в семье курфюр-
ста. Его жена как-то привыкла смотреть сквозь пальцы на
интимные похождения мужа. Но лютеранкой она была убе-
жденной. Вероотступничества не потерпела и ушла. Что ж,
Август не слишком огорчился. Вокруг него увивался це-
лый гарем саксонских дам, добавились польские. Однако
положение в Польше оставалось напряженным. «Француз-
ская партия» среди вельмож сохранилась, не теряла наде-
жды на благоприятный случай для реванша.
А пока Петр путеществовал, боевые действия на юге
продолжались. К летней кампании 1697 г. было сформи-
ровано две армии. Главная, Шеина, насчитывала 33 тыс.
пехоты и конницы. Ей предписывалось закрепить пози-
ции в Приазовье: усилить фортификации Азова, обору-
довать гавань в Таганроге, строить вспомогательные го-
родки и укрепления. С войском направлялось 20 тыс. ра-
бочих. Вторая армия, Якова Долгорукова, состояла из
полков Белгородского и Севского разрядов. Она долж-
на была действовать по Днепру, отвлекать на себя турок
и татар, не позволять им перебрасывать силы ни против
Шеина, ни на австрийцев с поляками. Но и противник го-
товился к новым боям, усилил гарнизоны Очакова, Ана-
пы, Керчи. В марте большой татарский отряд напал на Ле-
вобережную Украину, но полтавские казаки разбили его.
Полки Шеина прибыли в Азов в середине июня и рас-
средоточились по разным объектам. Часть сил отправи-
лась строить Таганрогскую гавань, для ее защиты начали
возводить Троицкую крепость и Павловский форт. Дру-
гие отправились за Дон, строить два укрепленных город-
ка. У Шеина под Азовом осталось меньше третьей части
его подчиненных. Но неприятель зорко отслеживал эти
передвижения. Решил ударить по русским с той сторо-
ны, откуда они не ждут, — с Кубани. Флот перевез сюда
тыс. янычар, артиллерию, собралось 1 тыс. татарской,
ногайской и черкесской конницы. По степям войско суме-
ло пройти незаметно, и на рассвете 20 июля авангард из 2
тыс. всадников налетел вдруг на лагерь Шеина. Смел пе-
411
редовые посты, ворвался в расположение полков, с вопля-
ми и гиканьем рушил палатки, рубил выбегающих солдат,
промчался бурей и унесся обратно.
Поднялась было паника. Как раз на нее и рассчиты-
вал враг — следом за авангардом разворачивалось все
войско, чтобы истреблять мечущихся русских. Однако
Шеин и его офицеры сумели быстро восстановить управ-
ление, построили солдат и стрельцов в каре, выдвинули
в артиллерию. Накатывающуюся лавину конницы подпус-
тили поближе и врезали картечью. Она сбилась в меша-
нине убитых и раненых лошадей, падающих всадников, а
ее хлестали ружейными залпами. Татары повернули на-
зад. В следующую атаку двинулись янычары. Их тоже ос-
тановили и отбросили огнем. Турецкие командиры не
смирились, снова и снова бросали воинов вперед. Сраже-
ние длилось 10 часов. К Шеину спешили подкрепления из
Азова, из строящихся городков, и под покровом темно-
ты противник ушел. На поле боя насчитали 2 тыс. толь-
ко убитых турок и татар. А в море замаячили османские
эскадры. Прощупывали оборону, пробовали приблизить-
ся к Азову и Таганрогу. Но подали голос береговые бата-
реи, русские корабли изготовились к бою, и неприятели
не стали принимать его, растаяли в морской дали.
В это же время вторая армия, армия Долгорукова,
спустилась по Днепру, соединилась с украинскими казака-
ми, а запорожцы сообщили: турецкие крепости, которые
брали два года назад, до сих пор как следует не отремонти-
рованы. Артиллерии в них нет — ведь сами же запорожцы
захватили суда, везшие сюда пушки. А поскольку пушек не
было, то турецкое командование даже не стало посылать
гарнизоны в некоторые крепости. Долгоруков не преми-
нул воспользоваться оплошностью противника. Догово-
рился с кошевым атаманом Григорием Яковенко, и его ка-
заки на своих чайках понеслись к крепостям. Успели очень
вовремя. Крымский хан, узнав о движении русских, спо-
хватился. Выслал татар побыстрее скакать к крепостям и
занять их. Но крымцы опередили только в одной из них,
влетели в Ислам-Кермен. А Кызы-Кермен, Таван и Муба-
412
рек-Кермен у них под носом захватили отряды запорож-
цев. Татары завязали с ними перестрелку. Но по берегу и
на лодках подходили основные силы Долгорукова, и Ис-
лам-Кермен крымцы тоже бросили, откатились в степи.
А русские сейчас уже не собирались уходить с низовий
Днепра. Привезли с собой запасы стройматериалов, взя-
лись восстанавливать крепости. Враги переполошились.
Да и было от чего — проморгали Днепр! Начали спешно
собирать все силы, какие могли. Гарнизоны и ополчения
черноморских городов, отряды молдаван и румын, пере-
брасывали янычар. Крымская орда оставалась поблизо-
сти, пыталась устраивать налеты на солдатские и казачьи
лагеря. Кроме нее, появилась буджацкая орда Казы-гирея,
притворным отступлением выманила из шанцев один из
отрядов казаков и дворян, порубила их.
Следом двигалась большая армия под командованием
Али-паши, она насчитывала 0 тыс. турок и вспомогатель-
ных войск. В устье Днепра вошел и османский флот — 37
галер, 40 фуркатов, армада лодок. На бортах кораблей на-
ходилось более 200 орудий. Долгоруков встревожился.
Турки могли связать боями наши войска, а массы конни-
цы бросить на Украину или южные русские города. Вое-
вода решил уклониться от генерального сражения. В клю-
чевых крепостях, Таване и Кызы-Кермене, он разместил
сильные гарнизоны под общим командованием думно-
го дворянина Бухвостова, мелкие крепости приказал взо-
рвать, и армия отошла севернее, прикрыла украинские
границы.
Али-паша обратился к Бухвостову, предлагал капиту-
лировать на любых почетных условиях. Отдельно турки
попытались вступить в переговоры с кошевым атаманом
Яковенко и запорожцами. Манили их перейти на службу
султану, сулили высокое жалованье, «вольности» и все воз-
можные блага. Однако ни воевода, ни сечевики не стали
даже обсуждать таких вариантов. Тогда загремели орудия.
Али-паша обложил обе крепости, но сперва наме-
тил взять Кызы-Кермен, считал это более легкой задачей.
Сносил стены шквальной бомбардировкой. Защитники во
413
главе с полковником Шрамченко возводили в городе еще
один, внутренний вал. А Бухвостов выслал из Тавана под-
крепление в тысячу бойцов. Они ударили по неприятель-
ским тылам и сорвали атаку. 14 августа турки взорвали
мину, подведенную под стены. В пролом ринулись яныча-
ры, татары пытались забраться на валы по лестницам. Но
и этот штурм отразили, а брешь прямо во время боя, под
огнем, заделали и засыпали землей.
После этого Али-паша решил, что, наверное, легче бу-
дет захватить Таван. Сюда перебросили основные контин-
генты войск. Подобрались к стенам шанцами, рыли под
бастионы минные подкопы. 2 августа начался штурм.
Мина вырвала часть стены и вала, турки хлынули в про-
лом. Флотилия прикрывала их шквалом артиллерийского
огня. Но за проломом царские воины и казаки загодя по-
строили новые укрепления, выдержали пять часов непре-
рывной драки и отогнали врагов. А потом и пролом заде-
лали. 1 сентября рванули новые мины, штурм повторился,
но и он оказался безрезультатным.
Али-паша распорядился насыпать вал выше стен Та-
вана, простреливать с него крепость. Эту работ у начали,
но было уже поздно. За два месяца осады его воины со-
всем измучились, погибло 6 тыс. турок и неизвестное чис-
ло татар. А Долгоруков помогал Бухвостову, раз за разом
присылал отряды на подмогу. Кошевой Яковенко с основ-
ным ядром запорожской «сиромы» всю осаду держался
поблизости. А когда защитникам стало особенно трудно,
Яковенко и несколько тысяч запорожцев совершили стре-
мительный и неожиданный рывок через вражеское коль-
цо, вошли в Таван.
Постепенно становилось ясно, что неприятель крепко
застрял у днепровских крепостей, на Украину не пойдет.
Поэтому и Долгоруков стал действовать более свобод-
но. Отправил на помощь осажденным 20-тысячный кор-
пус под командованием своего брата Луки и полтавского
полковника Искры. Али-паше доложили, что к нему при-
ближаются крупные русские силы, и он не рискнул испы-
тывать судьбу, приказал отступать. В ночь на 10 сентября
414
янычары погрузились на корабли, и флотилия отчалила к
Очакову. Крымский и буджацкий ханы повели уцелевших
всадников в родные улусы...
Донесения о победах летели к Петру. Он из-за грани-
цы прислал указания на 1698 г. Шеину предписал строить
еще одну гавань, в устье Миуса, а Стрешневу и Долгоруко-
ву — удержать Таван, усилить его гарнизон. Царь полагал,
что турки повторят попытку отбить его, и повелел Мазе-
пе сразу же по весне идти в крепость на лодках, опередить
врага. Но предосторожности оказались излишними. Воз-
можности Османской империи были уже на пределе. Ав-
стрийцы под командованием Евгения Савойского у горы
Зента нанесли ей жестокое поражение. Больших армий
против русских турки выставить не могли.
Вместо обороны Долгоруков сам предпринял экспе-
дицию на Крым. Теперь она не потребовала ни колоссаль-
ных трудов, ни многочисленных жертв. Занятые крепости
стали отличными базами, от них до Крыма было рукой по-
дать. Полки за несколько дней дошагали до Перекопа, на-
голову разбили вышедших против них татар, укрепления
штурмовать не стали, да и не собирались. Зато угнали ог-
ромные табуны лошадей, без них-то пусть крымцы по-
пробуют повоевать. Россия утвердилась у моря уже в двух
местах — в Приазовье и в низовьях Днепра.
ОТ ЮЖНОЙ ВОЙНЫ — К СЕВЕРНОЙ
Царь за границей увидел немало нового и интересно-
го для себя. Западная наука и техника совершила скачок
как раз в это время, в конце XVII в. Петр посещал научные
общества, передовые для того времени мануфактуры. Сам
изучил искусство кораблестроения на голландских и анг-
лийских верфях. Познакомился и с новинками в военном
деле: в зарубежных армиях появились багинеты-штыки,
вместо мушкетов принимались на вооружение фузеи — бо-
лее легкие и надежные. Петр нанимал на службу иностран-
ных специалистов. В просвещенной Голландии среди «ди-
41
ковинок» осмотрел и фешенебельные публичные дома — в
России такого не было и еще долго не будет. Но главные
цели Великого посольства, расширение и укрепление коа-
лиции против турок, завершились полным провалом.
Голландцев и англичан царь считал самыми надежны-
ми друзьями. Но вдруг открылось — они вовсю подыгры-
вают Турции и подзуживают ее на русских! Чтобы сцепи-
лись посильнее, тогда они оставят в покое Австрию, и им-
ператор сможет бросить все войска на французов. Петр
посетил Вену, увиделся с императором. По-братски изли-
вал душу, по-рыцарски оба еще раз поклялись не заклю-
чать сепаратного мира. Но... т ут же стало известно, что
Леопольд солгал, что Австрия, Венеция и Польша при по-
средничестве англичан и голландцев уже начинают в Кар-
ловацах мирные переговоры с Турцией! Туда срочно от-
правили русского посла Возницына. Но союзники упира-
лись, даже не сразу допустили его на конференцию. Петр
передал дипломатам свои запросы — Россия должна за
участие в войне получить Азов и Керчь. Нет, державы
«Священной лиги» категорически отказались поддержи-
вать русские притязания и включать их в проекты для об-
суждения. Ответили, что это частное дело русских, пусть
сами разбираются.
Государь намеревался еще посетить Италию. Но из
России прилетело тревожное известие — восстали мос-
ковские стрельцы. При Петре для них закончилась воль-
готная служба в столице, где они не особо себя утруждали,
многие завели мастерские, торговые лавки: налогов с них
не брали. Сейчас их гоняли то под Азов, то на западную
границу, поддержать Августа. Стрельцы роптали, вспоми-
нали правление Софьи, которая заигрывала с ними, бало-
вала. Царевна переслала им из монастыря письмо, призы-
вала постоять за нее, обещала великие милости. Грамоту
зачитывали среди стрельцов, 4 полка в Великих Луках вос-
стали, пошли к Москве. Намеревались взбунтовать столи-
цу и посадить Софью на престол.
За рубежом слухи растекались в искаженном виде:
будто восстали все стрельцы, Софья — уже царица, в Рос-
416
сии идет гражданская война. Петр отменил дальнейшие
визиты и помчался на родину, спасать положение. Но
вскоре ему прислали точный доклад, что бунт был узким
и Шеин с верными частями уже подавил его. Царь успоко-
ился, поехал медленнее. А в Раве-Русской к нему пожало-
вал Авг уст Саксонский, рассыпался в благодарностях за
помощь в получении польской короны. Как водится, по-
пировали. Но Август искал Петра совсем не ради благо-
дарностей. Он изложил масштабный политический план.
В Швеции король Карл XI круто завинтил гайки еди-
ноличной власти. Даже несогласие с монархом приравни-
валось к измене и влекло смертную казнь. Карл XI уст-
роил и ревизию собственности дворян. Конфисковывал
земли и имения, приобретенные без законных оснований.
Это сильно задело лифляндское дворянство. Здешние ба-
роны захватывали земли и деревни при распаде Ливон-
ского ордена, в период войн с русскими, поляками. Они
зароптали, снова косились в сторону Речи Посполитой с
ее «свободами». Заслали своих представителей к Авг усту,
договаривались. А тут как раз умер Карл XI, королем стал
несовершеннолетний Карл XII. Момент для войны выгля-
дел исключительно благоприятным. Август заключил аль-
янс с Данией — у нее шведы отняли обширные и богатые
провинции. Пригласил и царя, не хочет ли присоединить-
ся? Петр был обижен на прежних союзников, беспардонно
обманывавших Москву. А за Швецией числился старин-
ный долг — захваченные ею Карелия, земли у Финского
залива (Ингрия), запертый выход к Балтике. Государь со-
гласился. Так стала вызревать новая война, Северная...
Вернувшись в Москву, царь расследовал дело стрель-
цов. Покарал их круто (впрочем, по закону — согласно Со-
борному уложению Алексея Михайловича, вооруженный
мятеж и злоумышления на государя однозначно заслу-
живали смерти). Петр казнил половину бунтовщиков, ос-
тальных помиловал, заменив казнь каторгой и ссылками.
Софья и ее сестра Марфа, передававшая письма, были по-
стрижены в монахини. Но и в других полках московских
стрельцов, находившихся под Азовом и Воронежем, были
417
бунты, волнения. Царь счел их ненадежными и решил рас-
формировать. Стрельцов из Москвы расселяли по разным
городам (сохранили лишь один полк, Стремянной, он во
всех восстаниях оставался верным царю).
А вместо стрельцов Петр решил создавать новое вой-
ско. В Пруссии, Саксонии, Нидерландах, Австрии он ви-
дел западноевропейские части. Видел только на парадах,
но они были прекрасно вымуштрованы, четко марширо-
вали, исполняли перестроения и разные приемы. Моло-
дому царю очень понравилось, и он задумал у себя завес-
ти такую же армию. На базарах зазывали всех желающих,
обещая высокую плату. Бояре по приказу государя распус-
тили свою многочисленную дворню: лакеев, псарей, ко-
нюхов, ловчих. Объявили набор рекрутов из крестьян. Из
этих разношерстных контингентов создавалось 29 пехот-
ных и 2 драг унских полка. Их нарядили в немецкие мун-
диры, командовать наняли иностранных офицеров.
Между тем на мирном конгрессе в Карловацах держа-
вы «Священной лиги» упрямо пытались надуть Россию,
сговориться с турками за ее счет. Если русские прорва-
лись к Черному морю, они будут распространять влияние
и дальше — на Балканы. Можно ли было это допустить?
Но и не считаться с Петром было нельзя, посол Возницын
настаивал на царских требованиях. Наконец, союзники
нашли выход. Просто плюнули на все соглашения с Моск-
вой, и в январе 1699 г. вместо общего мира каждая держа-
ва заключила с Турцией отдельный договор. Австрия ур-
вала себе Восточную Венгрию, Трансильванию, Хорватию,
Славонию, Венеция — часть Далмации и Греции, Польша
вернула утраченные украинские земли. А турки, высвобо-
див руки на западе, воспрянули духом, отказывались усту-
пать русским. Возницын сумел заключить не мир, а лишь
перемирие на два года.
Тогда Петр пригрозил султану внушительным кула-
ком — морским. Сам отправился в Азов и вывел к Керчи
10 кораблей с 360 орудиями. Навел ужас на Крым и Тур-
цию, а думный дьяк Украинцев на 46-пушечном корабле
«Крепость» отправился прямо в Стамбул, поприветство-
418
вал турок выразительным артиллерийским салютом. Сул-
тан Мустафа II сразу призадумался, и его правительство
согласилось возобновить переговоры, хотя они были дол-
гими и трудными.
Во время поездок царя на юг перед ним всякий раз
старался появиться Мазепа, он и в Москву приезжал. О,
украинский гетман умел преподнести себя. Мог подоль-
стить — не грубо, а тонко, как бы искренне. Увлечение
царя западными обычаями и науками он учел. Демонст-
рировал собственное великолепное образование, высо-
кую культуру, сверкал эрудицией — в общем, «европеец».
Да и достижения не забывал показывать. Блестящую по-
беду над турками у Кызы-Кермена и Тавана обеспечил ге-
роизм русских солдат Бухвостова и запорожцев Григо-
рия Яковенко. Мазепы там даже близко не было. Но он
преподнес поражение Али-паши как собственную заслу-
г у. Его доклады всегда попадали к царю раньше, чем до-
несения других начальников, были самыми яркими и убе-
дительными. В заграничном турне Петр перенял еще одно
новшество — учредил первый в России орден св. Андрея
Первозванного. Первым награжденным стал дипломат
Федор Головин, а вторым — Мазепа.
После этого он подправил свой титул. Отныне он зву-
чал: «гетман и кавалер царского пресветлого величест-
ва Войска Запорожского». «Войско Запорожское» сохра-
нялось в титуле традиционно, с Богдана Хмельницкого.
Правда, мы уже упоминали, что Брюховецкого переимено-
вали в «гетмана Русского». Но смысл нового титула пере-
черкнулся его изменой. А в условиях разделения гетманов
менять тит ул сочли нецелесообразным. Назовешь одного
из них «Русским» — а у соперников старый титул, «Вой-
ска Запорожкого». Они получались как бы «настоящими»,
продолжателями традиций, а свой — всего лишь подруч-
ным царя. «Пресветлое величество» в титул добавил сам
Мазепа, лишний раз показывая свою преданность. А по-
сле награждения орденом приписал еще и «кавалера».
Хотя сигналы о его измене начали поступать в Моск-
ву уже с 1690 г. Царю и его правительству поступали че-
419
лобитные, анонимные письма. Но Мазепа в таких случаях
разводил руками — конечно же, у него есть враги, копа-
ют под него. Он даже придумал оригинальное «противо-
ядие». Сам составлял на себя доносы. Причем такие, что-
бы ложь легко опровергалась. Царь привыкал — жалобы
на Мазепу не более чем злопыхательство. Но на Украи-
не гетмана не любили. Он правдами и неправдами набрал
себе огромные владения. Присоедилил то, что принадле-
жало Самойловичу. Присваивал конфискованные села из-
менников, выморочные владения и стал богатейшим зем-
левладельцем. Такого магната и в Польше не было. Множе-
ство крестьян трудились на него, несли оброки. Несмотря
на титул «гетмана Войска Запорожского», Сечь его хая-
ла и презирала, а его распоряжения в грош не ставила и
принципиально ему не подчинялась.
А Петр, часто бывавший на юге, обратил внимание и
на Слобожанщину. Напомню, она была заселена украин-
скими казаками, но ее земли никогда полякам не принад-
лежали и осваивались Россией, казаки подчинялись воево-
де Белгородского разряда. Петр распросил у Мазепы, как
у него налажено управление, и административную систе-
му полков счел разумной. Повелел распространить ее на
слободских казаков. Территорию Слобожанщины разде-
лили на соответствующие области, и были созданы Харь-
ковский, Изюмский, Сумской, Ахтырский, Острогожский
слободские полки, Чугуевская казачья команда. Руково-
дство этими полками со стороны белгородского воево-
ды царь отменил. Но и Мазепе их не дал. Острогожский
полк получил задачу охранять судоверфи в Воронеже, и
Петр подчинил его воронежскому воеводе. А остальные
части — харьковских, изюмских, сумских, ахтырских, чу-
гуевских казаков — передал под начало русского воеводы
Киева. Таким образом, киевский воевода тоже получил в
распоряжение значительные казачьи силы и территорию
нынешних Харьковской и Сумской областей.
Но у правобережных казаков в это время возникли
серьезные проблемы. И связаны они были как раз с подпи-
санием мира с Турцией. До сих пор с существованием ав-
420
тономии на Киевщине и Брацлавщине Польша мирилась,
заигрывала с четырьмя оставшимися полками и их пол-
ковниками. Сейчас повторилось то же самое, что во все
времена было характерно для Речи Посполитой. В янва-
ре 1699 г. в Карловацах подписали договор. Турецкие чи-
новники выехали из последних оставшихся у них городов
Правобережной Украины. А всего через полгода польский
сейм принял постановление: в течение двух недель ликви-
дировать казачьи полки. Мотивировали откровенно: вой-
на закончилась, и надобность в них отпала.
Однако наказной гетман Самойло Самусь, полковни-
ки Семен Палий, Захар Искра и Абазин отказались подчи-
няться. Что ж, поляки оказались готовы к такому поворо-
ту. Ведь у них и войска освободились. Их двинули на ка-
зачью область. Занимали города, расставляли гарнизоны.
Под прикрытием сабель и ружей сразу же обозначились
новые хозяева здешнего края. Некоторые паны и шлях-
тичи выжидали полвека, когда же получится вернуть на-
следственные имения. Другие спешили поживиться тем,
что «плохо лежит». Но казаки с крестьянами не уступа-
ли, начались стычки. Палий засел в Фастове, к нему стека-
лись отряды. Полковники попытались урег улировать кон-
фликт мирным путем. Вступили в переговоры с коронным
гетманом Любомирским, направили протест в Варшаву,
ссылались на прежние обещания правительства. Да где уж
там! Сейм напрочь отверг их притязания.
А король Август очутился в очень щекотливом поло-
жении. Он всего два года назад уселся на трон Польши, на-
обещал шляхте золотые горы, а сейчас готовился воевать
со Швецией. Восстание в тылу было ему абсолютно некста-
ти. Но и шляхта грозила мятежом, если он не отдаст Ки-
евщину и Брацлавщину на поживу. Август взвесил, какие
неприятности серьезнее, и выбрал сторону шляхты. Про-
должал ублажать ее, раздавать «привилеи» на украинские
земли. Ну а казаков решил обмануть. Опять по старой схе-
ме, как всегда поступали польские короли. Обратился к
ним, что они должны верой и правдой послужить на войне.
За это получат деньги, награды. А после победы будет го-
421
раздо удобнее поднять вопрос о казачьих правах, сослать-
ся на их подвиги, заслуги. Сейм, конечно же, примет это во
внимание. Гетман Самусь и полковники согласились.
Тем временем продолжались переговоры между Да-
нией, королем Августом и Россией. Обсуждались пла-
ны, сроки ударов. Причем новые союзники нашей страны
тоже вели себя совершенно не искренне. Дипломаты Ав-
густа наметили составить договоры так, чтобы «крепко
связать руки мог ущественному союзнику», Петру. Отдать
ему только то, что отняли у России в Смуту, Ингрию и Ка-
релию. Царь хотел захватить Нарву — чтобы получить
порт на Балтике. Партнеры не возражали, пускай берет,
отвлечет на себя шведов. Но заранее условились — потом
окрутить русских теми же договорами и Нарву у них оття-
гать. Всю Лифляндию (Эстонию и Северную Латвию) Ав-
густ собирался прибрать к собственным рукам.
Впрочем, он жульничал и в Речи Посполитой. Возвра-
щение Лифляндии было одним из его предвыборных обе-
щаний, которые он надавал панам. Сейчас он доказывал
сенату и сейму, что хочет выполнить свое обещание, надо
готовить войска. А между тем с лифляндскими барона-
ми он заключил тайное соглашение, совсем другое — что
Прибалтика отойдет не к Речи Посполитой, а станет на-
следственным владением Августа. Однако польские паны
настолько разболтались, что утерли нос ему самому. Рас-
кошеливаться на войну и рисковать в боях они нисколько
не желали. Объявили — раз обещал нам Лифляндию, то и
отвоевывай ее для нас. Предложения Августа сейм прова-
лил. Речь Посполитая в войну не вступала. Вести ее пред-
стояло только королю со своей саксонской армией — и с
казаками, которых он соблазнил.
Но свою закулисную политику вели и Англия, Голлан-
дия. Они-то готовились сражаться с Францией. А Север-
ная война позволяла отвлечь Швецию, самую сильную со-
юзницу Людовика XIV. Британцы и голландцы узнали о
формировании коалиции Августа, Дании и России. Взя-
лись подталкивать их к драке, изображали друзей. Но об-
ратились и к Карлу XII. Предупредили, что против него го-
422
товится война, и предложили помочь, заключили союз с
ним. Однако и Францию Северная война вполне устраи-
вала! Людовик XIV рассуждал, что Польша вырвалась из-
под его опеки, отвергла французского принца. Вот пусть
шведы и погромят ее, восстановят там французское влия-
ние. А потом из Польши ударят на его противников в Гер-
мании. Союз со Швецией Людовик сохранил, продолжал
платить ей большие субсидии. На эти деньги Карл XII
стал усиливать свою армию.
В 1700 г. грянуло. Союзники начали боевые действия
совершенно вразнобой. Каждый спешил захватить то, что
требовалось для него. Датский король Фридририк IV по-
лез отвоевывать герцогство Голштейн-Готторпское в Гер-
мании. Это были владения его предков, а шведы заняли их,
вот и взялся возвращать, осаждать замки, где засели непри-
ятельские гарнизоны. Саксонская армия сосредоточилась
на границе Лифляндии в феврале. По планам предусмат-
ривалось, что она внезапно, без объявления войны, бро-
сится к Риге. Горожане и лифляндские бароны восстанут,
и главный город Лифляндии будет взят. Но войска ждали,
Самусь привел казачью конницу и пехоту, а Август застрял
в столице Саксонии Дрездене. Не спешил оставить балы и
театральные представления, объятия своих дам. Но и сак-
сонский главнокомандующий Флемминг по легкомыслию
оказался достойным своего монарха. Ему в Польше вскру-
жила голову богатая и знатная красотка, в решающий мо-
мент он вдруг уехал справлять собственную свадьбу.
Оставил за себя генерала Пайкуля, но даже не поза-
ботился о четких инструкциях. Пайкуль то ли вообще не
знал о секретных планах по овладению Ригой, то ли оро-
бел без короля и Флемминга. Вместо дерзкого броска топ-
тался возле границ. Шведский губернатор Далберг узнал
об угрозе, усиливал оборону. Когда саксонцы наконец-то
подошли к Риге, они увидели запертые ворота, пушки на
стенах. Лифляндская оппозиция выступить не осмели-
лась, никакими мятежами в городе не пахло. А для осады
саксонская артиллерия была слаба. Ее ядра не причиняли
ни малейшего вреда мощным стенам Риги.
423
С запозданием к армии вернулся новобрачный Флем-
минг. Вместо Риги он решил брать крепость Динамюнде,
прикрывавшую вход в Двину. Прикидывал — если Дина-
мюнде падет, Рига будет отрезана от моря и ей придется
сдаться. Бросил войска на штурм, но шведы их отшвыр-
нули. Тогда Флемминг придумал хитрость. Начал гонять
туда-сюда колонны своих солдат, казаков и распускал слу-
хи, будто к нему подходят бесчисленные подкрепления.
Уловка подействовала, гарнизон согласился уйти, если его
выпустят. Но взятие Динамюнде на положении Риги ни-
как не сказалось. А Авг уст, выехав из Дрездена, снова за-
стрял на развлечениях — теперь в Варшаве. Под Ригой он
появился лишь в июне и обнаружил, что у него не хватает
денег, пороха, солдат. Слал гонцов к Петру. Призывал, что
пора бы помочь.
Казачье воинство служило королю добросовест-
но. Рыло под Ригой траншеи, строило батареи, помога-
ло взять Динамюнде. Но к нему вдруг донеслись ошелом-
ляющие известия с родины. Ведь Речь Посполитая в войну
со шведами не вступила! А уходом казаков паны восполь-
зовались. Коронный гетман Любомирский с корпусом из
4 тыс. шляхты и наемников налетел вдруг на Фастов, по-
пытался нахрапом захватить его. Но на Правобережье Ук-
раины оставался Палий. Полякам он не доверял, подозре-
вал, что они устроят какую-нибудь пакость. Фастов он как
следует укрепил, организовал разведку. Паны наткнулись
на город, готовый к обороне. Штурмовать не рискнули,
сожгли посады, ближавшие села и удалились. Этот набег
оборвал мирные отношения с Польшей. Казачья область
взялась за оружие, превращалась в воинский стан. С риж-
ского фронта казачьи части снялись, покатились оборо-
нять свои дома.
А Петр не желал выступать, пока не заключен мирный
договор с Турцией. Хотя со своей стороны всячески ста-
рался ускорить его подписание. Пошел на серьезные ус-
тупки, согласился уйти с низовий Днепра. Наконец, вы-
работали условия. За Россией осталось Приазовье, ее вла-
дениями признавалось Запорожье. А крепости на Днепре
424
Кызы-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен и Таван
договорились разорить, чтобы турки их больше не вос-
станавливали. Мир был подписан, в авг усте об этом уз-
нали в Москве, и царь объявил войну Швеции. Его армия
двинулась к Нарве.
Но и Карл XII уже действовал. 18-летний король ока-
зался талантливым полководцем, а шведская армия была
по-прежнему лучшей в Европе. Ее массированного шты-
кового удара или атаки кулака тяжелой конницы до сих
пор не выдерживал еще никто. Солдаты были отличны-
ми профессионалами своего дела. Умелыми, выносливы-
ми и очень жестокими. Сплочение и боевой дух поддер-
живались лютеранской религией. В Швеции она сохраня-
лась в старинном, очень воинственном качестве. Пасторы
служили подобием идеологических комиссаров. Пока дат-
ский король забавлялся осадами в Голштинии, к его сто-
лице подошел вдруг соединенный флот Швеции, Англии,
Голландии. Бомбардировал Копенгаген и высадил армию
Карла XII. Он пригрозил, что ворвется в беззащитный го-
род, и король Фредерик скис. Запросил пощады и капиту-
лировал, выплатив огромную контрибуцию.
Август узнал, что Дания выбита из игры и Карл соби-
рается перебросить силы в Лифляндию. Сразу снял осаду
Риги и отступил. А русские только выдвигались к Нарве,
остались со шведами один на один. Чем это закончилось,
известно. Неопытные полки из новобранцев, которых
толком ничему еще не научили, взять Нарву не смогли.
А Карл высадился с армией в Эстонии. Нагрянул в тот мо-
мент, когда царь отлучился в Новгород, торопить подмогу,
шедшую к нему, — в том числе 12 тыс. украинских казаков
под началом племянника Мазепы Обидовского. Командо-
вать русской армией остался бездарный Кроа де Круи с
блестящими харастеристиками. Шведы первым же ударом
разорвали русские боевые порядки. Иностранные офице-
ры во главе с Кроа де Круи сразу изменили и сдались. Но
все-таки разбитые царские полки сумели сорганизовать-
ся, отчаянно дрались в окружении и выговорили себе пра-
во свободно уйти. Армия потеряла 6 тыс. воинов, врагу
досталась вся артиллерия, 184 орудия.
42
По всей Европе заговорили о позорнейшем разгроме
русских, их полном неумении воевать. От царских дипло-
матов во всех западных странах презрительно отворачи-
вались. Хотя вскоре пришел черед саксонцов. Перезимо-
вав в Эстонии и пополнив войско, Карл двинулся в Лат-
вию. Саксонский фельдмаршал Штейнау развернул армию
за Двиной, чувствовал себя уверенно за прикрытием та-
кой реки. Но шведы, появившись на противоположном
берег у, вдруг с ходу ринулись в воду. Саксонцы ошале-
ли от неожиданности, а когда опомнились, было поздно.
Солдаты Карла захватили плацдарм, через реку к ним пе-
реправлялся полк за полком. Навалились в штыки и опро-
кинули саксонцев, обратили в бегство. Шведы гнались за
ними, не позволяя остановиться. Без боя захватили Ми-
таву и другие крепости. Им достались и обозы, и склады
Авг уста, множество пушек. Захватили и госпитали, пере-
резав всех больных и раненых. Грабили все подряд, обчис-
тили даже гробницы курляндских герцогов.
Но теперь перед Карлом встал выбор, куда идти даль-
ше — добивать Августа или русских? Он выбрал Речь По-
сполитую. Сюда его подталкивал союз с Францией и субси-
дии от Людовика XIV. А русских он не боялся. Был уверен,
что вывел их из строя крепко и надолго. Когда разберется
с поляками и саксонцами, не поздно будет вернуться и всы-
пать им еще. Вот тут уж паны задергались. Сейм прислал к
Карлу делегацию, разъяснял, что их страна сохраняет ней-
тралитет, в войне не участвует. А Август использовал сред-
ство, которое сам он считал совершенно неотразимым. От-
правил к шведам самую шикарную из своих любовниц, гра-
финю Аврору Марию Кенигсмарк. Поручил ей обольстить
Карла и склонить к почетному миру. Но психология у двух
королей оказалась совершенно разной. Прелестей графини
Карл не оценил — вообще отказался с ней встречаться. А де-
легатов сейма принял, но объявил им: он не будет разговари-
вать о мире до тех пор, пока Август остается королем.
Панам пришлось вооружаться уже независимо от сво-
его желания. Дорог у шведам преградила большая армия
под командованием литовского гетмана Огинского. Но
Карл даже обошелся без основных своих сил. Вырвался
426
вперед с авангардом в несколько сотен человек. Польское
и литовское рыцарство знало, что неприятель еще дале-
ко, вело себя беспечно. И вдруг на него налетел сам швед-
ский король! Никто не удосужился разобраться, что у
Карла крошечный отряд. Поднялась паника. Сборные от-
ряды панов хлынули кто куда. Шведы победоносно вошли
в Вильно...
Сейм с запозданием принял постановление о поспо-
литом рушеньи. Король дополнил его свирепым указом.
Угрожал, что все, не явившиеся на службу, будут преданы
«очень мучительной и позорной смерти: у них будут сна-
чала отрублены руки и ноги, отрезаны носы и уши, а затем
они будут посажены на кол, или колесованы, или разодра-
ны лошадьми». Это были не пустые слова. В Варшаве на-
чались ж уткие показательные расправы над дезертира-
ми. Но казнили для отстрастки только мелких шляхтичей.
Трогать мало-мальски заметных панов Август не осмели-
вался. Да и шляхта быстро сориентировалась, стала ук-
рываться в свитах магнатов. Сражаться со шведами нахо-
дилось мало желающих. Кто-то выжидал, отсиживался по
домам. Другие уже перетекали к Карлу, он выглядел побе-
дителем. Ожила «французская» партия — а в нее входили
высшие католические круги, видные военные. А для поль-
ских протестантов шведы были единоверцами.
Но поляки вдобавок ко всему получили «второй
фронт». Предводители казаков Самусь, Палий, Искра и
Абазин уже убедились, что паны не намерены налаживать
с ними добрые отношения. А сейчас Речь Посполитая ру-
шилась! В начале 1702 г. в Фастове собралась рада — деле-
гации от казачьих полков, от городов, духовенства. При-
няли постановление, что настало время поднимать народ,
скинуть польское владычество и передаться под руку рус-
ского царя.
Восстание разлилось мощно и широко. К казачьим
отрядам присоединялись крестьяне. На помощь пришли
3 тыс. запорожцев под началом атамана Федора Шпака и
развернули наступление по Днестру. За несколько меся-
цев были освобождены города Богуслав, Корсунь, Бер-
дичев, Бар, Брацлав, Винница, Быхов, Шаргород, Калуш,
427
Жванец, Могилев-Подольский, Умань. Всюду повстанцы
истребляли поляков и евреев. Ополчение шляхты под ко-
мандованием Потоцкого было разбито и рассеяно. Глав-
ным городом польской Украины считалась Белая Цер-
ковь. После двухмесячной осады Палий взял ее, уничто-
жив гарнизон. Сильной крепостью считался и Немиров,
три дня отражал атаки. Но против поляков восстали жи-
тели, и город тоже был взят.
В таких условиях паны сориентировались однознач-
но. Все силы направляли против повстанцев. В мае 1702 г.
Карл подошел к Варшаве, и город сдался без боя. Август
сбежал в Краков. Передохнув и пополнив запасы, шведы
двинулись за ним. Краков после недолгой осады тоже ка-
питулировал — за то, что сдался не сразу, уплатил кон-
трибуцию в 100 тыс. злотых. А Август удрал еще дальше,
в Торунь. Между тем восставшие освободили обширную
область по правому берегу Днепра, в Поднестровье, По-
долии, на Волыни. Гетман Самусь стал распространять
воззвание, что он принес присягу «за весь народ малорос-
сийский» быть верным русскому царю. Указывал: Право-
бережье должно соединиться с братьями на Левобережье,
и он, Самусь, с готовностью уступает первенство Мазепе,
признает себя подчиненным.
В ноябре к левобережному гетману приехало посоль-
ство от Самуся, Палия и Искры, просило взять их под по-
кровительство. Но... сам-то Мазепа оказался совсем не
в восторге от подобного варианта — объединять Украи-
ну под властью России. Послам он категорически отказал.
Мало того, он под страхом смерти запретил своим под-
данным ездить на Правобережье, возить туда какие-либо
товары и вообще оказывать любую помощь. А перед ца-
рем он постарался оклеветать повстанцев, выставлял их
смутьянами, злодеями и пьяницами.
Что касается Петра, то ему в данное время было ни-
как не с руки принимать мятежную область! Это значило
отшвырнуть от себя Августа и поляков. Уж какие есть, но
союзники, других не было! Оттягивают врага на себя — и
слава богу... Но царь уже хорошо осознал, что паны для
нашей страны могут быть только временными партнера-
428
ми, да и то коварными. К мятежным казакам он отнесся
совсем не так, как Мазепа. Симпатизировал им, решил на-
ладить связи. А со временем, глядишь, и впрямь притянуть
к себе Правобережье? Но сейчас ситуация, конечно же,
была неподходящей. В декабре 1702 г. Петр прислал пись-
мо Самусю и Палию. Предложил свой вариант урегули-
рования — сдать полякам занятые города, а казакам уйти
в Россию. Палий развел руками и ответил, что это невоз-
можно — если здешние города останутся без защиты, по-
ляки разорят их и вырежут православное население.
Он оказался прав. Ради подавления мятежа паны даже
«забыли», что по их стране разгуливают шведы. Желаю-
щих сражаться за Августа были единицы. Зато под зна-
мена Адама Сенявского, назначенного усмирять казаков,
собралось 1-тысячное войско с 44 орудиями. Тут забыли
разногласия сторонники и противники Августа, душить
православных объединились все. Это считали менее опас-
ным и куда более выгодным — будет добыча, будут участ-
ки земли, очищенной от казаков. Сенявский попросил по-
мочь и соседей: крымского хана, Петра и Мазепу. Татары
откликнулись с превеликой радостью, прислали конницу
захватать невольников. Но царь подобное приглашение
проигнорировал и Мазепе вмешиваться запретил.
Зимой 1702/03 г. повстанцы разошлись по разным го-
родам и местечкам. Считали — пока снега и морозы, их
ничто не тронет. Однако каратели обрушились в январе.
Уничтожали отряды и отрядики, зимовавшие порознь.
Самусь собрал значительные силы, но бойцы у него были
разношерстные, казаки вперемешку с крестьянами. Поля-
ки под Староконстантиновом разгромили их. Пленных не
брали, истребляли поголовно. Захватив селение, поляки
собирали импровизированный суд. Если признавали, что
жители участвовали в восстании, казнили всех, не разде-
ляя виновных и невиновных. Разгромив под Немировом
и Ладыжиным полковника Абазина, поляки установили
целый лес кольев. На них посадили раненого Абазина с
пленными соратниками и все население Ладыжина — 2
тыс. мужчин, женщин, детей. Если же за мирными жите-
лями не находили явной вины, а всего лишь подозревали,
429
что они симпатизировали мятежникам, им резали уши —
таких наказанных насчитали 70 тыс.
В марте Сенявский хвастался — восстание подавлено.
Хотя он лгал. Основные силы Самуся, Палия и Искры ото-
шли на восток. Укрепились в Белой Церкви, Фастове, Корсу-
ни и Богуславе. Атаковать этот район поляки не решались.
Да и усмиренные территории оставались неспокойными.
В Подолии и на Волыни появлялись отряды мятежников,
крестьяне при удобных случаях нападали на врагов.
Петр не оставлял без внимания разыгравшуюся на
Правобережье драму, направил в Малороссию своего по-
сла при дворе Авг уста Иоганна Паткуля. Он вел перего-
воры с Сенявским, потом приехал в Белую Церковь, изло-
жил Палию предложения царя — заключить перемирие на
три месяца, обменяться пленными, дозволить беженцам с
обеих сторон вернуться по домам. А правобережным ка-
закам вместе с русскими включиться в борьбу со шведа-
ми. Палий доказал ему, что такие условия нереальны. Но
подчиняться царю он не отказывался. Наоборот, стремил-
ся к этому. На вопрос, согласится ли он сдать полякам Бе-
лую Церковь, полковник ответил — согласится немедлен-
но, если получит такой приказ от Петра.
Увидевшись с государем, Паткуль доложил: вина за
восстание целиком лежит на поляках. А казаки — искрен-
ние сторонники России, могут быть очень полезны для
государства. Открыто под покровительство Петр их все-
таки не брал, это было нельзя. Но направил им денежную
помощь. А сам факт присылки денег от царя стал красно-
речивым. Повстанцы окрылились. Государь благоволил к
ним, это позволяло надеяться на большее.
ИНТРИГИ МАЗЕПЫ
В начале XVIII в. атмосфера в Запорожской Сечи ста-
ла меняться. Здешние казаки очень ярко показали себя в
войне Петра I с турками. Но условиями мира, уходом из
низовий Днепра и разрушением взятых крепостей они
430
остались очень недовольны. Турки и татары теперь вели
себя тихо, о набегах не помышляли. Но и ответные по-
ходы запорожцам были строго запрещены, чтобы не по-
дать повода туркам к расторжению договора. Сечь оста-
лась без своего главного промысла, без высокой сплачи-
вающей идеи, защиты христиан от «басурман».
Между тем приток людей на Сечь не прекращался.
Наоборот, ширился. Сюда шли беглые с Правобережья,
из вчерашних турецких владений, куда вернулись паны,
из Молдавии, с Левобережья, из владений гетмана и его
полковников. В Запорожский Кош, как и раньше, прини-
мали всех желающих. Но раньше количество и качество
казаков регулировались «естественным отбором» — по-
ходами и потерями. Далеко не каждый решался на такую
жизнь и выдерживал ее. Теперь ядро «старых» запорож-
цев стало разбавляться случайным сбродом. Мутил воду
и «татарский» гетман Петрик Иваненко. После заключе-
ния мира хан выделил горстке его казаков места для по-
селения в Едисанской орде, в низовьях Буга. От него при-
ходили известия, что ему вольготно живется под ханской
властью, и находились новые перебежчики.
Война в далекой Прибалтике сечевиков не заинтере-
совала — тем более после известий о разгроме под Нар-
вой. Их единственной задачей оставалась охрана границы,
за это запорожцы получали государево жалованье. Но оно
было небольшим, на всех не хватало. Правда, Сечь получа-
ла доходы от эксплуатации земель, попавших под ее юрис-
дикцию, от поселившихся здесь крестьян. Но эти средст-
ва шли в войсковую казну, ими распоряжалась старшина.
Верхушка Запорожского Коша и сама богатела, выдели-
лась из массы «голытьбы». Рядовые казаки становились у
нее батраками — пасли табуны и отары начальников, об-
служивали речные перевозы. Старшина манипулировала
голосами на радах, выставляя бочки с вином.
Стали возникать и «хозяйственные» конфликты. Из-
за угодий по реке Самаре разгорелся спор между запо-
рожцами и Миргородским полком. Мазепа принял сто-
рону миргородцев, их полковник Апостол считался са-
431
мым верным подручным гетмана. Мазепа написал царю,
и Петр по его ходатайству рассудил спор в пользу Мирго-
родского полка. Но и сам Петр надумал разрабатывать на
Самаре селитренные промыслы, прислал сюда работни-
ков. Запорожцы возмутились таким нарушением их вла-
дений, принялись нападать на появившиеся артели, выго-
няли их, избивали или убивали людей. В этих драках вы-
двинулся Кость (Константин) Гордиенко — он отличался
тупой и беспричинной ненавистью к «москалям». Только
из-за того, что они «москали».
Голытьба мечтала о походах, о добыче. На восста-
ние Самуся и Палия Сечь охотно откликнулась. Как уже
упоминалось, атаман Федор Шпак повел туда 3 тыс. каза-
ков. Они действовали отдельным корпусом вдоль Днест-
ра, причем можно было отметить, что запорожцы целе-
направленно искали заработков. Повстанцы уничтожали
«ляхов» подчистую. А сечевики всех поляков и евреев, по-
павших к ним в руки, додумались не резать, продавали их
татарам. Но в это же самое время, в 1702 г., другие отряды
запорожцев «отличились» откровенным разбоем, разгра-
били большой караван греческих купцов. Разразился ме-
ждународный скандал. Турция потребовала от царя опла-
тить убытки, выставила счет на огромную сумму, 100 тыс.
ефимков (серебряных талеров). Наверняка круто завы-
сила. Но ссориться с султаном в такое время было никак
нельзя, царскому правительству пришлось уплатить.
Хотя запорожцы отделались только выговорами и
предупреждениями. Заняться наведением порядка на юж-
ных окраинах Петр был не в состоянии. Он решил вос-
пользоваться ситуацией, пока Карл XII с главными сила-
ми бродит по Польше. Захватить те самые земли, на ко-
торые претендовала Россия, — выход к Финскому заливу.
Разбитая армия восстанавливалась, полки переформиро-
вывались. Войска под командованием фельдмаршала Ше-
реметева в нескольких боях растрепали корпус Шлиппен-
баха, оставленный Карлом в Прибалтике. Здесь отличи-
лись и украинские казаки. Их атаман Обидовский умер,
жестоко простудившись в зимних боях.
432
А в 1702 г. царь начал наступление на Неве. Взял кре-
пость Нотебург, переименовав ее в Шлиссельбург. Следую-
щей весной был захвачен Ниеншанц в устье Невы, рядом
был заложен новый город — Санкт-Петербург. Овладели и
городами Копорье, Ямбург. Ижорская земля — она же Ин-
грия или Ингермандандия, вернулась в состав России.
Карл XII не придал этим событиям никакого значения.
Он сохранял упрямую уверенность, что русские — слабый
противник. Он разгонит их, когда захочет. На донесения
о строительстве Санкт-Петербурга король пренебрежи-
тельно отмахнулся: «Пускай царь трудится над закладкой
новых городов, мы хотим лишь оставить за собой честь
впоследствии забрать их...» По Европе в это время загро-
хотала другая война — за «испанское наследство». Сцепи-
лись в клубок Франция, Испания, Англия, Голландия, Ав-
стрия, германские и итальянские государства. Но союзни-
ками шведов оказались обе стороны. Франция возлагала
на них надежды в Польше и Германии. Англия и Голлан-
дия желали, чтобы они подольше оставались в Польше,
потом повернули на Россию — не вмешиваясь в герман-
ские дела. Для этого голландцы выделили Карлу колос-
сальный заем в 70 тыс. г ульденов.
Шведская армия продолжала преследовать Августа,
вступила в западные районы Польши. После осады сдал-
ся город Торунь, Карл опять поживился контрибуцией в
160 тыс. злотых. За другой большой город, Познань, сра-
жаться не пришлось. Здешний воевода, молоденький Ста-
нислав Лещинский, был горячим поклонником шведско-
го короля. Приехал к нему, передавшись со всеми владе-
ниями. Был счастлив пристроиться в окружении Карла.
Но Авг уст не испытывал желания сразиться со шведами,
а Речь Посполитая была обширной державой. Король сбе-
жал из западных областей и снова очутился на востоке.
А паны перекидывались туда-сюда, к кому выгоднее. Ко-
гда шведы ушли из Литвы, там оживились сторонники Ав-
г уста, коронный гетман Сенявский, его помощник Вишне-
вецкий и литовский гетман Огинский.
Гоняться туда-сюда за Авг устом Карлу надоело. Он
решил просто сменить польского короля. В конце 1703 г.
433
опять повернул к Варшаве. Потребовал от сенаторов со-
звать сейм. Он открылся в январе 1704 г., и послушные де-
легаты приняли решение, продиктованное Карлом. Объя-
вили Авг уста низложенным. Вместо него Карл XII задумал
посадить такую фигуру, чтобы убить двух зайцев — отра-
ботать субсидии Людовика XIV, удовлетворить его, но со-
блюсти и свои интересы, чтобы новый король слушался
шведов. Сперва намечал Якуба Собеского. Сын покойно-
го Яна Собеского, победителя турок! Узнав об этом, окры-
лилась его мать пани Марысенька, устроившаяся в Риме.
Повела в Ватикане агитацию за своего сына и шведских
покровителей. Но о Собеском болтали слишком много.
Сторонники Авг уста схватили его и увезли в Саксонию.
Карл XII предложил корону его брату Александру.
Поразмыслив, тот отказался. А вести переговоры, оцени-
вать, взвешивать было совсем не в натуре шведского ко-
роля. Одержанные победы кружили ему голову, он уже
чувствовал себя распорядителем европейских судеб. Карл
рубанул сплеча, приказал сейму избрать Станислава Ле-
щинского. Хотя этот кандидат не имел абсолютно ника-
ких заслуг, в Польше он не пользовался мало-мальски ве-
сомым авторитетом. Раньше он принадлежал к «француз-
ской» партии, сейчас заглядывал в рот Карлу. То и другое
в полной мере устраивало шведского короля. Но он, буду-
чи отличным воином, оказался никудышным политиком
и дипломатом.
Август только и мечтал о сепаратном мире! Да и для
шведов это стало бы куда более выгодным! Заставить
польского короля примириться, как датчан, а то и при-
нудить к союзу. Однако Карл перечеркнул такую возмож-
ность. А поляков он глубоко оскорбил. Силой низверг од-
ного короля и навязал другого. Одних возмутило, что чу-
жеземец нарушил их «свободы»! Другие негодовали, что
поставили Лещинского — чем он лучше их самих? От шве-
дов отпали многие из тех, кто поддержал их. Недовольные
паны созвали в Сандомире конфедерацию, объявили де-
легатов Варшавского сейма изменниками, а их решения —
незаконными. Польшу расколола гражданская война.
434
Мятежные казаки на Правобережье увидели в этом
новые перспективы. Самусь и Искра самолично отправи-
лись к Мазепе. Доказывали, что польская держава разва-
ливается, и они со своими городами готовы перейти под
протекторат царя. Однако Мазепа сделал все, от него за-
висящее, чтобы переговоры зашли в тупик. А царю опять
послал отписки, полные клеветы. Между прочим, сам гет-
ман установил контакты с Лещинским в 1703 г. — когда
Станислав еще не был королем и мало кто догадывался,
что он вообще может стать королем. Но ведь гетман был
связан с иезуитами, а в ордене знали то, что недоступно
«простым смертным».
Однако и Петр I, узнав о низложении Авг уста, внес
новый поворот в украинские дела. Он решил вмешаться в
польскую смуту. Киевскому воеводе князю Голицыну царь
отправил 11 пехотных и кавалерийских полков. Повелел
вести их к Августу, поддержать союзника. А Мазепа по-
лучил приказ перейти границу, занять своими казачьими
частями Правобережье Днепра. Вожди повстанцев яви-
лись к Мазепе. Самусь передал ему свои регалии — була-
ву, бунчук, королевскую грамоту на пост гетмана. Палий
безоговорочно согласился сдать Белую Церковь.
А местное население радостно встречало мазепи-
ных казаков, видело в них освободителей! Разлетались
слухи, что Россия наконец-то пришла спасать единовер-
цев — точно так же, как во времена Богдана Хмельницко-
го. Забурлили и заполыхали области, которые паны счита-
ли уже замиренными: Подолье, Брацлавщина. Взбунтова-
лись против поляков жители Немирова. Палий, услышав
об этом, не выдержал. Самовольно поскакал туда с отря-
дом, ворвался в город. Но Мазепа переполошился. Издал
универсал, что гетманские казаки прибыли на Правобе-
режье вовсе не для поддержки смутьянов. Они явились
защищать Польшу от шведов и их сообщников. Поэтому
требовал покориться законным польским властям, угро-
жая жестокими карами.
Мазепа разослал отряды сердюков, своих личных
гвардейцев, занять центры мятежной области — Белую
43
Церковь, Фастов, Корсунь. Немиров возвратил полякам.
А судьба предводителей восстания была различной. Са-
мусь проявлял полное послушание, Мазепе это понрави-
лось. Бывшего правобережного гетмана он поставил пол-
ковником Богуславского полка. Но Палия арестовал. Царю
налгал, будто тот сносился со сторонниками Лещинско-
го. Хотя действительная вина Палия была иной. Он был
подлинным, народным лидером. Он мешал Мазепе играть
собственные игры и устанавливать собственную власть.
А властвовать «гетман и кавалер царского пресвет-
лого величества» нацелился серьезно. Он даже в очеред-
ной раз подправил свой титул. Стал называться «Гетман
и кавалер царского пресветлого величества Войска За-
порожского обеих сторон Днепра». То есть Левобереж-
ной и Правобережной Украины! Он деятельно взялся пе-
рестраивать местную администрацию. На Правобережье
оставалось четыре казачьих полка, Корсунский, Белоцер-
ковский, Богуславский и Брацлавский. Мазепа учредил
еще три — Уманьский, Чигиринский и Могилевский.
Но при этом он поддерживал и поляков. Под эгидой
гетмана дворяне Подольского воеводства в декабре 1704 г.
созвали местный сеймик и приняли постановление — сво-
бодные крестьяне, три года прожившие на панской зем-
ле, становятся пожизненными и наследственными крепо-
стными. Это коснулось тех людей, которые заселили бро-
шенные поместья в период смут и под казачьей властью.
Подобные постановления начали принимать паны и в дру-
гих воеводствах. Мазепа ничуть не препятствовал закре-
пощению. Наоборот, поощрял его. Потому что он сам под
шумок захватил на Правобережье обширные владения!
А вместе с теми землями, которые он уже имел на Левобе-
режье, гетман стал владельцем 100 тыс. крестьян!
Таким образом, в 1704 г. Украина объединилась. Объ-
единилась под властью Мазепы. Ему подчинялись как ле-
вобережные, так и правобережные области со своими ка-
зачьими частями. Но эти области оставались в разных го-
сударствах, и даже собственные владения гетмана лежали
в двух державах. Самусь, Искра и Палий уже неоднократ-
436
но предлагали такое же объединение — в составе России.
Мазепу подобный вариант не устраивал. Объединившую-
ся Украину требовалось оторвать от России. Что касается
Палия, то он почти год просидел в подземелье гетманско-
го замка в Батурине. Там обрывалось немало жизней. Но
о нем помнил Петр, и Мазепа не рискнул убить полков-
ника. А царь все-таки не считал Палия врагом. В его мни-
мую переписку с противником царь поверил, но представ-
лял ее не слишком опасной. Зато Палий был сторонником
воссоединения с Россией. Петр затребовал его в Москву и
сослал в Сибирь. Причем недалеко, в Тобольск. Когда он
пригодится, возвратить будет нетрудно.
Царь продолжал успещные операции в Прибалти-
ке, были взяты Дерпт (Тарту), Нарва и еще ряд городов.
Русские войска заняли почти всю Эстонию. Под Нарвой
Петр принял делегацию поляков, была достигнута дого-
воренность о помощи Авг усту. В следующем году царская
армия одержала победы в Латвии, захватила Митаву. По
приказу Петра его полки стали продвигаться в Литву и
Белоруссию.
А на Украине на историческую арену выпорхнула вдруг
княгиня Анна Дольская. Она дважды была замужем. В пер-
вый раз — за князем Константином Вишневецким, второй
раз — за литовским маршалом Дольским. Оба супруга ос-
тавили вдове сказочные состояния, и больше она браками
не интересовалась. Окружала себя 16-летними «пажами»,
тасовала и меняла их более «свежими» по мере надобно-
сти. Ее страстью стали политические интриги. Польский
главнокомандующий Сенявский был поклонником кня-
гини, его заместитель Вишневецкий — родным сыном, а
король Лещинский — дальним родственником и одиним
из прежних «пажей». Однако сила Дольской состояла не
только в богатствах и сохранившихся дамских прелестях.
Она была одним из лучших агентов иезуитов. Заодно это
позволяло решать некоторые собственные дела. Чтобы
состояния двух мужей не разделились и не уплыли на сто-
рону, Анна сумела получить от католической церкви раз-
решение на брак сына, Михаила Вишневецкого, с собст-
венной сводной сестрой, Катажиной Дольской.
437
Княгиня приезжала в русскую армию, завела знаком-
ства с фельдмаршалом Шереметевым, генералами. А в
170 г. она устроила крестины своей внучки. Почему-то
понадобилось организовать их на Украине, в Белой Церк-
ви, и на церемонию Дольская пригласила Мазепу. Авторы
XIX в. породили романтическую легенду, будто очарова-
тельная княгиня вскружила голову гетману и любовь дове-
ла его до измены. Это полная чепуха. Мазепе стукнуло 60,
да и Анна была уже бабушкой. Действительно, в распутстве
оба стоили друг друга, без амурных развлечений встреча не
обошлась. Но Дольская приехала не за этим. Она переда-
ла устное обещание Лещинского — если Мазепа изменит,
его ждут великие награды. В дальнейшем княгиня еще не-
сколько раз наведывалась к гетману или присылала связно-
го, иезуитского ксендза Заленского. Они привозили пись-
ма Лещинского. Король предложил сделать Мазепу князем
Черниговским и гарантировать «вольности» запорожцам.
Гетмана это не удовлетворило, он запрашивал больше. Об-
суждали и вопрос, как втянуть в союз крымского хана.
Что же касается пылкой любви, то Мазепа с молодых
лет сохранял повышенную слабость к «прекрасному полу»
и в данное время закрутил роман с юной Матреной, доч-
кой генерального судьи Василия Кочубея. Поначалу они
были близкими друзьями, старшая дочь Кочубея вышла
за племянника Мазепы Обидовского. Но гетман принял-
ся ухлестывать за младшей и посватался к ней. Кочубей
с женой в ужасе отказали — пожилой жених приходил-
ся Матрене крестным, такой брак считался кровосмеси-
тельным. Но Мазепа продолжал обхаживать ее. А девчон-
ке льстило, что у ее ног оказался первый человек в Мало-
россии! Да еще такой обходительный, готовый завалить
подарками. Она настолько потеряла голову, что сбежа-
ла к гетману. Опозоренный отец взывал к совести Мазе-
пы, писал ему, но тот делал вид, будто не понимает, о чем
идет речь. Через какое-то время дело утряслось. Как и ка-
ким образом, остается неизвестным. Переписка показы-
вает, что Матрена почему-то охладела к любовнику, вер-
нулась к родителям. Мазепа звал ее, она не отвечала. А ее
438
отец продолжал служить под началом обидчика, пытался
выдать замуж оскандалившуюся дочку.
Личная драма в семье Кочубея поначалу никак не от-
разилась на государственных и военных делах. Да и со-
бытия закрутились так напряженно, что оттеснили по-
добные дрязги на задний план. Карл решил уничтожить
русскую армию, приблизившуюся к нему и расположив-
шуюся в Гродно. Среди зимы, когда никто не ожидал, он
вдруг совершил стремительный бросок, очутился возле
Гродно, перекрыл дороги к крепости, и царское войско
очутилось в блокаде. Петр примчался из Москвы в Бело-
руссию, но у него под рукой была только кавалерия Мен-
шикова и резервные части, 1 тыс. человек. Было решено
генерального сражения не давать. Армия оставалась раз-
деленной, а территория была чужой. В случае поражения
местная шляхта сразу перекинется к противнику, отсту-
пать к своим границам будет тяжело.
Вместо этого наметили вывести окруженные кон-
тингенты из Гродно и отступить. Операцию осуществили
мастерски. Карл сосредоточил свои войска с восточной
стороны от крепости, а прорыв подготовили на запад, где
шведы держали слабые заслоны. Дождались весны, нача-
ла ледохода, и армия из Гродно ринулась за Неман. Сшиб-
ла шведов, переправилась через реку. Карл срочно кинул-
ся туда с главными силами и опоздал. Русские сожгли за
собой мост, по Неману шли льдины. Колонны царских
войск, прикрывшись рекой, повернули на юг — на Брест
и дальше, на Украину.
Карл был вне себя! Ждать, когда на Немане пройдет
лед, значило отстать безнадежно. Но шведский король не
желал смириться с неудачей! Он бросился в погоню по дру-
гим дорогам, надеясь все-таки перехватить русских. В Ля-
ховичах шведский авангард генерала Крейца наткнулся на
украинских казаков полтавского полковника Мировича.
Причем они получили от Мазепы неверные сведения. Гет-
ман известил их, что армия Карла далеко, а шведы свали-
лись, будто снег на голову. Тем не менее полтавские казаки
не растерялись. Засели в укреплении, начали отбиваться.
439
Об этом узнал другой украинский полк, Миргород-
ский, под командованием Апостола, он стоял неподале-
ку. Узнал воевода Неплюев в Минске. Они выступили на
помощь. Но Неплюева враги перехватили под Клецком
и разгромили. При этом проявили чрезвычайную жесто-
кость. Войсковой капеллан Нордберг с явным одобрением
рассказывал, что «шведы убили всех русских, кого смогли
догнать», а после сражения прикончили всех пленных, ра-
неных, «и не ускользнул от смерти ни один человек».
Апостол с миргородцами не дошел до места схватки.
Он узнал, что на этом направлении действует не отдель-
ный шведский отряд, а вся армия — повернул свой полк
назад. А казаки в Ляховичах дрались доблестно, совер-
шали вылазки. Шведы даже назвали захудалое местечко
«крепостью». Но через две недели осажденные изголода-
ли, измучились и сдались. Участь их была страшной. Ко-
гда Карл узнал, что бой вели не регулярные войска, а каза-
ки, он брезгливо приказал умертвить всех даже не оружи-
ем, а забить до смерти палками.
Но догнать русскую армию шведы не сумели. Она
ушла лесами на Украину. Соединилась с конницей Мен-
шикова и полками Голицына, приводила себя в порядок,
готовилась к боям. Петр остановился в Киеве, приказал
укреплять город. Однако Карл добрался только до Пин-
ска. Пошло бурное таяние снегов. Разлились речки Поле-
сья, затопив все окрестности сплошным морем. Погоня
измотала шведов. При переправах они утопили часть пу-
шек. По Европе король разослал победные реляции — как
заставил русских удирать, разгромил под Клецком и Ля-
ховичами. Но в тылу оставалась саксонская армия, и Карл
принял решение вернуться. Добить Августа, а уж потом
заняться Россией.
По дороге вознаградил своих солдат, велел грабить
имения противников Лещинского. Хотя они особо не раз-
бирались. Какая разница, противники или сторонники?
Шведы покатились по Белоруссии и Литве шквалом
погромов. Но метод оказался очень эффективным. Паны
и шляхта косяками потянулись ко двору Лещинского и в
440
ставку Карла. Из кожи вон лезли, чтобы засвидетельство-
вать свою лояльность и избавить поместья от разорения.
От Авг уста отпала большая часть Речи Посполитой. В ав-
г усте 1706 г. Карл вторгся в Саксонию. Там было много
городов с каменными стенами, довольно большая армия.
Царь надеялся, что шведы там застрянут надолго. Но...
предателем был не только Мазепа. Август и его министры
давно уже готовились изменить. Даже заранее арестовали
царского посла Паткуля, узнавшего об этих замыслах.
Едва шведские полки вступили в Саксонию, ее армия
сразу ушла в противоположную сторону, за границу. Дрез-
ден, Лейпциг и другие города без боя открыли ворота,
правительство вступило в переговоры. Царь еще надеял-
ся выручить союзников, послал туда Меншикова с полка-
ми драгун, украинскими и донскими казаками. Под Кали-
шем они наголову разгромили шведский корпус генерала
Марденфельда и польское войско Лещинского. Но когда
Меншиков отправлял Петру реляцию о победе, уполно-
моченные Августа уже подписали с Карлом мир. Август
отрекался от польской короны, признавал польским ко-
ролем Лещинского. Саксония выходила из войны, рас-
торгала союз с Россией. Она обязалась разместить швед-
скую армию, кормить, снабжать всем необходимым. Пла-
тить огромную контрибуцию все время, пока шведы будут
у нее «в гостях», — 240 тыс. талеров в месяц. Русских сол-
дат и офицеров, находящихся в Саксонии, Август согла-
сился выдать шведам в качестве пленных. Выдали и Пат-
куля, невзирая на дипломатическую неприкосновенность.
Царского посла шведы предали мучительной казни, пере-
ломали кости на колесе, а потом четвертовали.
Вот теперь оставалось ждать, когда шведы выступят
на восток. У поляков альтернативного короля больше не
было. Получить какие-нибудь подачки можно было только
от Лещинского. К нему переметнулся даже один из глав-
ных сторонников Августа Михаил Вишневецкий (ведь он
был, ко всему прочему, сыном княгини Дульской). Не под-
чинился только коронный гетман Сенявский. Получая не-
малые суммы от русских, держался с жиденькими отряда-
441
ми в приграничных районах. К решающему столкновению
готовились войска, правительства, дипломаты.
Со своей стороны готовились и изменники. Один из
сторонников Лещинского, пан Тарло, не знал, что Мазе-
па уже связан с поляками, и решил проявить инициативу.
В 1707 г. прислал ему письмо, уговаривая перекинуться на
сторону противника. Но гетману абсолютно не требова-
лись Тарло и его посредничество. Мазепа использовал об-
ращение для очередной комедии, чтобы лишний раз от-
вести от себя всякие подозрения. Письмо он переслал в
Москву канцлеру Головкину. Спрашивал, как ему посту-
пить и как лучше ответить. Дошло до царя. Петр настоль-
ко доверял Мазепе, что оставил ответ на его усмотрение.
Тот составил высокопарное послание — дескать, раньше
звезды упадут на землю, а небо будет вспахано сохой, чем
он отлучится «от любви пресветлейшего всемилостивей-
шего государя». Разумеется, копии были отправлены Го-
ловкину и царю.
С окружением Петра гетман поддерживал самые дру-
жеские связи. Не забывал при случае сделать «подарки».
И только с любимцем царя Александром Даниловичем
Меншиковым у Мазепы сложились отношения несколь-
ко натянутые, с «холодком». Шляхтич Мазепа считал его
безродным выскочкой. В 1706 г., когда русская армия от
Гродно отступила на Украину, Меншиков командовал всей
конницей, и гетманские казачьи полки вошли в его подчи-
нение. А царь поручил Александру Даниловичу организо-
вать оборону здешнего края, подготовить Киев к возмож-
ной осаде. Меншиков рассылал свои приказы, в том числе
и Мазепе. Гетмана это возмутило. Почему он, благород-
ный и заслуженный вельможа, должен подчиняться вче-
рашнему торговцу пирогами? Конечно, вслух это говори-
лось только в самом узком и доверенном кругу. Мазепа
был слишком опытным проходимцем, чтобы давать волю
чувствам. Наоборот, к Меншикову он обращался подчерк-
нуто льстиво. Но и тот был далеко не простаком. Види-
мо, почувствовал неискренность и Мазепу недолюбливал.
Хотя в служебных делах это пока не сказывалось.
442
Однако рядом с гетманом находился Кочубей. Он мно-
гое замечал. В Батурине появлялись тайком подозритель-
ные люди. Иногда Мазепа в нетрезвом виде позволял себе
крайне неосторожные высказывания. Кочубей посвятил в
свои наблюдения свояка, полтавского полковника Ивана
Искру (они были женаты на сестрах). В августе 1707 г. они
отправили в Москву монаха Никанора с жалобой на гет-
мана. Монах подал ее в Монастырский приказ, оттуда был
доставлен в Преображенский приказ, занимавшийся по-
литическим сыском. А пока монах путешествовал, Кочу-
бей с Искрой решили на всякий случай действовать дру-
гими путями. Отправили в Москву второго курьера, Пет-
ра Яценко. Он передал челобитную царевичу Алексею, а
тот переслал отцу. Кроме того, генеральный судья и его
свояк рассказали о происходящем ахтырскому полковни-
ку Осипову — у слободских казаков было другое подчи-
нение, Осипов доложил своему начальнику, киевскому гу-
бернатору Голицыну.
Однако у Мазепы в различных инстанциях имелись
«свои» люди. Кто-то предупредил его об опасности. Он
сразу же засуетился организовать противодействие. Со-
стряпал обширное послание к царю. Писал, что изнемогает
в трудах и болезнях, но клеветники не оставляют его в по-
кое, готовы очернить даже память о нем, если он умрет. На-
поминал, что всегда оставался вернейшим слугой госуда-
ря. А ради этой верности просил выдать доносителей ему.
Обосновывал свою просьбу — если тайные и явные враги
увидят наказание клеветников, то прекратят пакостить...
Но царь и сам пребывал в уверенности, что на Ма-
зепу катят очередной поклеп. Он пообещал гетману, что
не даст в обиду. А по закону за клевету полагалось та-
кое же наказание, под какое хотели подвести оклеветан-
ного. В данном случае такое же, как за измену, — смерт-
ная казнь. Царь поручил провести расследование канцле-
ру Головкину и вице-канцлеру Шафирову. Причем оба они
были заранее убеждены, что Кочубей и Искра оболгали
гетмана. Очень вероятно, что Мазепа еще и подогрел их
убеждения взятками. Во всяком случае, известно, что Ша-
443
фиров брал «на лапу» очень охотно, а гетман после след-
ствия горячо благодарил именно его.
В апреле 1708 г. Кочубея и Искру вызвали в Витебск, в
расположение царских войск, арестовали. Свидетелей не
привлекали, не заслушивали. А самих доносителей ули-
чили, что в их показаниях были разногласия, постанови-
ли пытать. Искру били кнутом, и он смалодушничал. За-
кричал, что «никакой измены за гетманом не знает». Ну а
Кочубея даже истязать не пришлось. Ему только показали
орудия пытки, и он скис, заюлил. Отказался от всех обви-
нений и «принес повинную», что никакими данными про
измену не располагает. Объяснял жалобу, что хотел лишь
отомстить за соблазненную дочь.
В общем, сами же противники Мазепы перечеркнули
попытку вывести изменника на чистую воду. Дело выгля-
дело совершенно очевидным. Царь в это время находил-
ся в Петербурге, ему доложили — «воры» сознались, и он
успокоил Мазепу. Дескать, вскрылось «воровство и спле-
тенная ложь на тебя, верного нашего подданного». Но гет-
ман дико боялся, что правда все-таки всплывет. Повторно
просил выдать жерты ему. Снова и снова настаивал, что у
клеветников много подручных. Если же их казнить на Ук-
раине, у всех недоброжелателей заткнутся рты. Царь со-
гласился. Кочубея и Искру привезли к гетману. 14 июля
в местечке Борщаговке под Белой Церковью им отруби-
ли головы...
НАШЕСТВИЕ ШВЕДОВ
Шла тяжелая война, а Сечь по-прежнему варилась в
«собственном соку». Впрочем, привлечь ее к боевым дей-
ствиям было уже проблематично. Год от года в Запоро-
жье скапливалось все больше самой разнородной воль-
ницы. А по мере этого боевые качества здешнего воинст-
ва становились сомнительными. Зато анархия нарастала.
В 1707 г. Сечь снова добавила хлопот царскому прави-
тельству, казаки погромили еще один купеческий кара-
444
ван. Опять пришлось вести нелегкие переговоры с турка-
ми, платить компенсации, чтобы накануне шведского на-
шествия не рассердить еще и Османскую империю.
Но накапливались серьезные проблемы и на Дону. До
сих пор казаки привыкли видеть себя привилегирован-
ными. Правительство с ними заигрывало, не затрагивало
их «вольностей». Службой не слишком обременяло. Кро-
ме жалованья, предоставляло другие заработки, позволя-
ло торговать без пошлин в порубежных городах. Согла-
шалось и с правилом «с Дона выдачи нет». Петр такого
особого статуса не понимал и не воспринимал. Почему
одна область России должна жить на каких-то иных пра-
вах, чем остальной народ? Почему она становится легаль-
ным убежищем для преступников?
Царь начал приводить порядки на Дону в соответст-
вие общегосударственными. Право беспошлинной торгов-
ли отобрал. Часть рыбных промыслов передал жителям
Азова. Службу казаков дополнил новыми обязанностя-
ми — охраной Азова, пересылкой почты. А вокруг Бахму-
та возник конфликт между донскими казаками и Изюм-
ским слободским полком. Место было богатым — соля-
ные месторождения, рыбные ловы на Донце, сенокосы.
Изюмский полковник Шидловский обратился к своему на-
чальнику, киевскому воеводе, через него переслал жалобу
царю. Обосновал ее грамотно, и в канцелярии Петра спор
решили в его пользу. Донцы не уступали. Но Шидловский,
получив высочайшее решение, не церемонился. Направил
отряд, погромил и сжег Бахмутский городок донцов.
Но и те не были безобидными овечками. На Бахмуте
атаманом был Кондратий Булавин. Человек крутой, убеж-
денный старообрядец — его брат вместе с общинами рас-
кольников вообще переселился на Кубань, во владения
Крымского хана. Войсковой атаман Илья Зерщиков под-
держал Булавина. Тот вооружил казаков и рабочих, тру-
дившихся на солеварнях. Налетел на изюмцев, спалил их
городок и вышиб прочь с Бахмута. Они опять жаловались,
из Москвы прислали дьяка Горчакова навести порядок.
Но Булавин бесцеремонно арестовал его и выпроводил ни
44
с чем. Пошла переписка, обвинения. Но правительство от-
влекала война, а конфликт был мелким, дело заглохло.
Однако самой серьезной проблемой на Дону стали
беглые. Сюда удирали ссыльные и каторжники со строи-
тельства Азова и Таганрога, с коребельных верфей Воро-
нежа. Много было дезертиров. Они становились не каза-
ками, а бурлаками — работниками в казачьих хозяйствах,
на рыбных промыслах, солеварнях. Царь несколько раз по-
сылал чиновников «сыскать» беглых, вернуть к прежним
местам работы и жительства. Ничего не помогало, каза-
ки их прятали. Для них дешевая рабочая сила приносила
очень ощутимые выгоды. В 1707 г. с этой же задачей был
отправлен князь Юрий Долгорукий с тысячей драг ун.
В учебниках и советских трудах по истории описыва-
ется «крестьянское восстание», которое поднял Булавин,
решивший бороться за свободу. Но и это лишь полити-
ческая легенда. Исследования специалистов показывают,
что уничтожение экспедиции Долгорукого организовала
верхушка казаков во главе с войсковым атаманом Лукь-
яном Максимовым, чтобы самим не попасть под обвине-
ние в укрывательстве беглых (а за укрывательство дезер-
тиров полагалась вообще смертная казнь). Но убить князя
и его подручных требовалось так, чтобы это не выглядело
восстанием против царя. Якобы прикончили те самые бег-
лые, которых наловила экспедиция, — и шито-крыто. Гля-
дишь, в условиях войны следствие затянется, да и сумеет
ли концы раскопать? Исполнителем стал Булавин. Нале-
тел ночью на Шульгин городок, перебил Долгорукого, его
офицеров и отряд драгун.
Атаман Максимов с казаками выступили на подавле-
ние бунта. Но даже не сражались. Остановились лагерем,
а на следующий день «воров» уже не было, им позволили
разбежаться. А царю наврали, будто разгромили их и каз-
нили зачинщиков. Петр «за верность и усердие» наградил
Дон жалованьем в 10 тыс. руб., и все вроде бы успокои-
лось. Но остался сам Булавин. Он тайно приезжал в Чер-
касск, и его не арестовали. Судя по всему, его уговарива-
ли уйти к брат у на Кубань. Но вот он-то не захотел угомо-
446
ниться. Пог уляв несколько дней во главе мятежной толпы
и увидев, как легко она обрастает бурлаками и казаками,
он считал, что способен на большее. Задумывал крупную
смуту — поднять Дон, захватить Азов, освободить содер-
жавшихся там каторжных и идти на Москву.
Вместо Кубани он поехал в Запорожье. Предложил
выступить вместе. Кошевым атаманом был Финенко, он
расценил призыв как бессмысленную авантюру, с негодо-
ванием отверг. Но Булавин развернул агитацию среди ря-
довой «сиромы» и всякого пришлого люда, набравшего-
ся в Сечи. Возбудил их, звал бороться за казачьи «воль-
ности», которые попирает царь. Запорожцы вспомнили и
свои обиды — запрет ходить на турок и татар, конфликты
на Самаре, выговоры за купеческие караваны. Стали бу-
зить. На Рождество Христово как раз была рада, и Финен-
ко низложили. Выбрали кошевым врага «москалей» Кос-
тю Гордиенко. Правда, и он оценил, что предложение гиб-
лое, поход на Дон объявлять отказался. В это время и до
царской администрации дошли известия, что Булавин му-
тит воду в Запорожье. Киевский воевода Голицын и Мазе-
па прислали требования выдать его. Гордиенко ответил,
что из Сечи выдавать не принято. Но и не ссорился, по-
обещал выслать смутьянов. Хотя этого не исполнил. Була-
вин расположился в городке Терны на Самаре, и кошевой
негласно позволил ему набирать добровольцев.
Но в январе армия Карла XII вторглась в Белоруссию.
Из Саксонии он выжал 300 000 рейхсталеров контрибу-
ции, вооружение, снаряжение, запасы. Его войска отдох-
нули и пополнились. Король не скрывал — подписывать
мир он будет в Москве. Петра низложит. Посадит на пре-
стол кого-нибудь из поляков. Или из русских, кто будет
хорошо себя вести. Заберет для Швеции западные облас-
ти: Архангельск, Новгород, Псков. Смоленщину и Украи-
ну отдаст Лещинскому. А остальное поделит на удельные
княжества.
В Белоруссии начались бои. Русская армия от гене-
рального сражения уклонялась, отступала. Когда Карл ос-
тановился в Сморгони, к нему приехали посланцы Мазепы.
447
В прежних пересылках с Лещинским гетман уже заключил
договор, на каких условиях он перейдет под польское вла-
дычество. Мазепе были обещаны Витебское и Полоцкое
воеводства. При этом он сохранял владения на Украине,
становился самым могущественным и богатым из поль-
ских панов! Хотя о должности казачьего гетмана в дого-
воре умалчивалось, ведь само казачество в Польше пред-
стояло ликвидировать. Ну а теперь шведы готовились до-
бить «русского медведя», и Мазепа рассудил, что пора
познакомиться непосредственно с Карлом. Заверил — сто-
ит шведам приблизиться к Украине, она дружно сбросит
власть Москвы, радостно встретит короля, и к нему при-
соединится гетманское войско из 40 тыс. казаков. Поддер-
жит и Булавин на Дону, восстанет Поволжье...
Между тем царь слал гетману приказы прислать на
фронт малороссийские казачьи полки. Но смута, которую
разжигал Булавин, дала Мазепе отличный предлог укло-
няться от выполнения царских повелений. Он отговари-
вался — в тылу неспокойно. Если гетманские надежные
войска уйдут с Украины, выступят «гультяи» и захватят
города. В марте 1708 г. вместо Белоруссии гетман отпра-
вил целых два полка против небольшого отряда Булавина.
Однако тот узнал об их приближении и исчез.
Вынырнул он на Хопре, в Пристанском городке. Сюда
подошли и 2 тыс. запорожцев под началом атаманов Хох-
лача и Кардиаки — откликнулись самые буйные, не по-
считавшиеся даже с Костей Гордиенко. И тут-то восста-
ние заполыхало в полную силу. Присоединились казаки
окрестных городков, отовсюду стекались бурлаки, воро-
нежские ссыльные, волжские бродяги. Но цели мятежни-
ков оказались совершенно неопределенными. Голытьба
жаждала пограбить, требовала вести ее «на добычь». Тут
как тут оказались раскольники, выдвигая свои лозунги —
бить «немцев», стоять «за старину». Возле Черкасска мя-
тежники сошлись с войском атамана Максимова. Но ка-
заки сочувствовали Булавину, он же ратовал за их «воль-
ности». Потребовали от Максимова начать переговоры.
А Булавин послал запорожцев в обход, и они напали пря-
448
мо во время переговоров. Войско развалилось, кто бежал,
кто переходил к победителям.
Повстанцы вошли в Черкасск. Булавин созвал круг из
представителей 110 городков, и его избрали войсковым
атаманом. Максимова и нескольких старшин он предал
смерти. Обратился к Петру и отписал ему, что прежнего
атамана и его помощников казнили «за их неправду», а «от
него, великого государя, не откладываемся». Но он лгал.
Разослал грамоты в Астрахань, терским казакам, ногай-
цам, кубанским татарам, крымскому хану, просил поддер-
жать восстание. Никакой политической линии у него по-
прежнему не было. Булавин оказался заложником той раз-
ношерстной массы бурлаков и запорожцев, которую сам
же поднял. Чтобы удовлетворить их, раздал им имущест-
во казненных. Но оказалось мало. Они принялись грабить
и терроризировать казаков. У жителей Черкасска все сим-
патии к Булавину сразу выветрились, сменились прокля-
тиями. А атаман, чтобы не довести до беды, принялся рас-
сылать свои банды в разные стороны. Они захватили на
Волге Камышин, взбунтовали Царицын.
Слухи о восстаниях дошли и до Карла XII. Были ему
очень по душе и утвердили его в мысли — Россию легко
будет свалить. А Мазепа в это время через своих агентов
принялся распускать слухи. Дескать, царь хочет истребить
всех запорожцев, а Украину отдать Меншикову. В мало-
российских городах подбрасывали манифесты шведского
короля, призывавшего избавиться от «царской тирании»
и переходить под его покровительство. Такие манифесты
(разумеется, не от лица гетмана, а через «случайных» лю-
дей) завезли и в Сечь. Через запорожцев они попали к Бу-
лавину. Но атаман на них не ответил и никак не отреаги-
ровал. Возможно, воспротивились раскольники — ведь
они призывали побивать «бояр» и «немцев», а шведы для
них были такими же «немцами». А может, Булавин боялся
оттолкнуть казаков. Или ему просто стало не до того.
Петр сейчас разгневался уже всерьез. Наступал враг,
угрожал самому существованию Российской державы —
и в подобный момент кому-то вздумалось бунтовать! Это
449
выглядело настоящей изменой. На усмирение пришлось
направить крупные воинские контингенты: 20 тыс. солдат
и драг ун, слободских казаков, дворянское ополчение, кал-
мыков. На Дон началось наступление с разных сторон. По
Донцу двинулся полковник Шидловский со слободскими
казаками. Повстанцы неожиданным налетом сумели раз-
бить Сумской полк. Но на них навалились еще 4 казачь-
их полка. Чернь разогнали. Полторы тысячи запорожцев
атамана Кардиаки засели в Бахмуте, отбивались. Потом
поняли, что положение безвыходное, и сдались. Однако в
плен их не брали, перебили до единого.
Булавин никакого общего руководства не осуществ-
лял. Погибали его отряды в Бахмуте, а он в это же время
отправил Хохлача с тыс. запорожцев, донских казаков
и голытьбы брать Азов. Это уж было совсем нереально.
Беспорядочные толпы обступили мощные стены, их ста-
ли косить залпами артиллерии, и они в ужасе покатились
прочь. А в Черкасске известие о разгроме ускорило раз-
вязку. Местные казаки поднялись против Булавина, окру-
жили его дом. Он отстреливался, убил двоих. А когда уви-
дел, что ко двору тащат пушку и возы с сеном, застрелил-
ся. При нем была женщина, по одним источникам дочь, по
другим «полюбовница», тоже покончившая с собой. Вос-
тание распалось. Отряды, разошедшиеся кто куда, унич-
тожали порознь. Мятежные городки разорили, 7, тыс. че-
ловек казнили.
3 тыс. повстанцев атаман Некрасов увел на Кубань,
поступил на службу к крымскому хану. Они положили на-
чало общине «некрасовцев». Остатки мятежников проби-
рались и на Сечь. Киевский воевода докладывал, что в За-
порожье появились «черкасы и русские люди... и везут с
собой на возах много раненых воров». Эти беженцы рас-
сказывали, будто царь намерен вообще истребить казаче-
ство, нагнетали озлобление. Подобные слухи как нельзя
лучше ложились в струю агитации Мазепы.
А наступление Карла развивалось медленно. Спер-
ва его остановила весенняя распутица. Потом отсупаю-
щие русские части тормозили врага арьергардными боя-
40
ми. Белорусские крестьяне прятали запасы, закапывали
их, и шведам приходилось делать остановки, чтобы со-
брать продовольствие и фураж. Королевский капеллан
Нордберг увлеченно описывал: «Солдаты сначала с боль-
шим трудом открывали склады, устроенные под землей, в
которых жители прятали свой хлеб. Но в несколько дней
солдаты так наловчились находить эти склады, что поч-
ти ни в чем не нуждались». Почтенный пастор не уточ-
нил, какими способами их находили. Однако эти способы
известны, шведы применяли их и в Тридцатилетней вой-
не, и в Польше. Захватывали крестьянскую семью, надева-
ли петлю на шею хозяину и спрашивали жену — где про-
довольствие? Если не отвечала, мужа вешали и надевали
петлю одному из детей. Повторяли вопрос. Потом брали
другого ребенка. Хотя чаще до второго не доходило. Жен-
щины не выдерживали...
Но ближе к русским границам царское командование
целенаправленно применило тактику «оголожения». Вы-
сылало отряды кавалерии и казаков, они прочесывали ме-
стность на пути неприятельской армии и в ближайших
окрестностях. Угоняли скот, вывозили хлеб, овес, сено.
Или поджигали. Шведские солдаты стали голодать. Вой-
ска Карла на месяц застряли в Могилеве. Запасы, сделан-
ные перед началом похода, иссякли. А новые взять было
негде. Надежды возлагали на корпус Левенгаупта, он со-
брал в Риге огромное количество продовольствия, бое-
припасы и должен был привести обоз в сопровождении
16 тыс. солдат. Но затянул подготовку — требовалось на-
брать слишком много телег, лошадей.
Шло время, а никаких известий от Левенгаупта не
было — гонцов перехватывали русские разъезды. Казаки
крутились возле расположения шведов, тревожили наско-
ками. Выкрали даже королевского генерал-адъютанта Ка-
нифера, утащили к царю. В Могилеве уже совсем нечего
было есть, и Карл повел армию дальше, к Пропойску. Но
опять были бои, стычки. Положение с продовольствием
ничуть не налаживалось, только ухудшалось. Солдаты го-
лодали по-настоящему, болели, и король начал понимать:
41
идти на Москву по кратчайшему направлению, через Смо-
ленск и Можайск, нельзя. Если он углубится на русскую
территорию, его армию вот так же будут окружать мелки-
ми отрядами, уничтожать запасы и выморят голодом.
Но ведь существовал другой вариант! Идти на Украи-
ну. Там ждал Мазепа, заготовил все необходимое. Там при-
соединится 40-тысячное казачье войско. Там можно будет
перезимовать со всеми удобствами. Туда сможет подойти
польская армия. А по весне, опираясь на богатые украин-
ские ресурсы, можно ударить на Москву с юга. 11–23 сен-
тября в селе Стариши Карл провел совещание своих гене-
ралов. Указывал: «Неприятель безостановочно убегает и
всюду на 7–8 миль все сжигает». Признал, что при даль-
нейшем движении на Смоленск шведы «должны были бы
погибнуть». Но это вовсе не означало отказа от проектов
сокрушения России. Король провозгласил: «Мы должны
дерзать, пока нам улыбается счастье!» — а планы измени-
ли. 14 сентября армия повернула на юг, на Украину...
Известия об этом дошли до царя, 20 сентября Петр
послал новую директиву Мазепе. Требовал выслать каза-
чьи полки, которые тот до сих пор придерживал, нацелить
их на «сопровождение» противника, не давать шведам по-
коя. Сам государь с Меншиковым сформировал «корво-
лант», летучий отряд из 10 тыс. воинов, и отправился пе-
рехватить корпус и обоз Левенгаупта. Он все-таки прибли-
жался, надеялся доставить запасы своему королю. Петр
настиг его возле деревни Лесной. 29 сентября в упорном
сражении шведов разбили. Положили 8 тыс. неприятелей,
переловили тясячу пленных. Левенгаупт с остатками кор-
пуса вырвался. Вместо 16 тыс. привел к Карлу 6700 обор-
ванных и ошалелых солдат. Всю артиллерию и весь обоз, 8
тыс. возов с продовольствием и порохом, он потерял.
Но даже это король не воспринял как предвестие ка-
тастрофы. Он был в плену собственных иллюзий: шведы
непобедимы, а русские «трусливо бег ут», не осмеливают-
ся дать ему битву. Строил аналогии с армией Александ-
ра Македонского, которая победоносно прошагала до Ин-
дии, круша царства и раскидывая многочисленные полчи-
42
ща местных властителей. Конечно, утрата боеприпасов,
артиллерии и продовольствия была досадной и болезнен-
ной. Но трагедией это не считали. Впереди ждал Мазепа!
Он и в самом деле готовился к встрече, хотя об из-
мене знал лишь узкий круг его приближенных во гла-
ве с Филиппом Орликом, занявшим пост войскового с у-
дьи вместо Кочубея. По Украине рассылались универса-
лы, требующие от крестьян сдавать зерно, овес, сало, мед
и прочее продовольствие. Все это свозили в Батурин —
якобы для того, чтобы укрыть от неприятелей и снабжать
свои войска. Из разных украинских городов в Батурин со-
бирали запасы пороха, снимали со стен пушки. Говорили,
что их отправят туда, где они нужнее. В гетманском замке
скопилось около 300 орудий! Из них 70–80 тяжелых.
А Карл, вступив на землю Украины, издал новый ма-
нифест. Оповещал жителей, что король несет им мило-
сти и свободы, избавит от жестокой тирании царя. От них
требуется только послушание, их призывали привозить в
шведский лагерь продовольствие и фураж, обещали поку-
пать продукцию по хорошим ценам. Мазепа заверил шве-
дов, что они встретят самый радушный прием, посколь-
ку «черкасы» только и ждут освобождения от московско-
го ига. Но действительность оказалась иной. Шведский
авангард генерала Лагеркроны вообще не обнаружил ме-
стных жителей. Они прятались по лесам или уходили в
крепости. Адъютант Меншикова Федор Бартенев, послан-
ный к нашим передовым отрядам, докладывал: «А черка-
сы збираютца по городкам и в леса вывозят жены и дети,
и хлеб по ямам хоронят. А я им сказал, что идут наши пол-
ки, и они тому зело рады и ожидают». Да, ожидали не ино-
земных «освободителей». Ожидали русских!
Шведы сперва двинулись к Стародубу, большому го-
роду, в нем надеялись найти значительные запасы. Но ко-
гда неприятельский авангард подошел сюда, ворота ока-
зались заперты, казаки Стародубского полка под началом
полковника Скоропадского изготовились к обороне. А по-
том подоспели русские части, в город ввели 4 батальона
пехоты, 400 драгун, следом спешила вся армия Шеремете-
ва — раньше-то она перекрывала дорог у на Смоленск, те-
43
перь ее срочно перебрасывали на Украину. В таких усло-
виях осаждать и штурмовать Стародуб Карл не стал. По-
вернул на Черниговский тракт и устремился к переправам
через Десну.
От царя к Мазепе летели новые приказы — немедлен-
но прислать казачьи полки, перекрыть врагу дороги. Сно-
ва окружить шведов казачьими разъездами, не позволяя
им разгуливать свободно. Гетман крутился ужом, приду-
мывая всевозможные отговорки. Затягивал переписку, пе-
респрашивая, куда именно высылать полки. Дальше при-
нялся уверять царя, что Украина неспокойна, по разным
городам бродят вооруженные «гультяи». Собираются в
банды, побивают начальников, громят кабаки. А из Поль-
ши может напасть Лещинский — если отправить казачьи
полки, Украина останется беззащитной. Петр терпели-
во объяснял гетману прописные истины. Что держава-то
одна, если неприятель двинется на Украину, ее придут за-
щищать великороссийские полки. Будут лить кровь вме-
сте с малороссийскими. Однако никаких подозрений по-
ведение гетмана еще не вызывало. А настроения жителей
Северщины еще и укрепили доверие к Мазепе. Никто не
поклонился врагу! Даже простые мужики, вооружившись
чем попало, убивали неосторожных шведов. В этом виде-
ли заслугу Мазепы!
Но поступали новые сигналы о его предательстве. Не-
кий рейтар Мирон донес — ему стало известно, что Ма-
зепа обязался выступить против России вместе с Лещин-
ским и крымскими татарами. Под Стародубом поймали
шляхтича Улашина, он вез гетману письмо от Лещинско-
го. Правда, оно было составлено очень умело. По тексту
нельзя было понять, что Мазепа уже давно связан с поля-
ками. Но таким фактам не придавали значения. Вон как
гетман организовал отпор врагу! Очевидно, враги хотят
пог убить ложью столь ценного человека.
Но приказы Петра прислать войска и самому прибыть
в ставку к государю становились все более настойчивыми.
Игнорировать их стало невозможно. Все же гетман решил
выкручиваться. Написал царю и Головкину, что он тяже-
ло болен — скорее всего, приходит конец. Ему верили, со-
44
чувствовали, выражали надежды на выздоровление. Од-
нако болезнь болезнью, а война войной. После битвы при
Лесной к армии примчался Меншиков, приняв командо-
вание над всей конницей. К Мазепе был послан категори-
ческий приказ: привести к Александру Даниловичу каза-
чьи части. Если сам не может возглавить их, пускай назна-
чит вместо себя «наказного гетмана». С кем, с кем Мазепа
хотел встречаться меньше всего, так это с Меншиковым,
которого считал своим врагом. Но шведы уже приближа-
лись, и гетман прикидывал, что надо еще немножко потя-
нуть время.
По украинским городам понеслись его гонцы, подни-
мая полки. А к Меншикову вместо себя он отправил пле-
мянника, Войнаровского. Тот сообщил, что Мазепе со-
всем худо, он передает «едва ли не последний поклон».
Думает уже только о душе, хочет собороваться, и его по-
везли в Борзну, где болящего ждет митрополит Иоасаф.
Хотя на самом деле управляющий гетманскими имения-
ми Быстрицкий скакал в другом направлении, к шведам.
Он должен был уточнить последние детали предательст-
ва. Кроме договора с Лещинским, Мазепа подготовил еще
один, с Карлом. Уступал во владение шведскому королю
Стародуб, Новгород-Северский, Брянск и Мглин, обязал-
ся снабжать его армию провиантом и фуражом. Вдобавок
обещал склонить к войне против царя донских казаков и
калмыцкого хана Аюку.
Но предатель переиграл. Настолько красочно изо-
бразил свои страдания, что русским вельможам стало его
жалко! Меншиков вызвался сам поехать в Борзну и прове-
дать старика. Пояснял в докладе царю, что Мазепа был бы
сейчас очень нужен. Но если даже не получится решить
с ним накопившиеся вопросы, надо хотя бы попрощать-
ся. Впрочем, вполне может быть, что Меншиков уже запо-
дозрил неладное, получил тревожные сигналы. Однако он
был опытным царедворцем. Мнение Петра хорошо знал
и не стал бы озвучивать недоказанных подозрений. В лю-
бом случае, он явно не представлял, что у него под боком
уже вызрел грандиозный заговор. 20 октября отправил
доклад царю, а на следующий день сказал Войнаровскому,
4
что собирается навестить больного. Тот перепугался. Ему
померещилось, что тайна уже раскрыта. А Меншиков на-
грянет, чтобы схватить виновных. Войнаровский настоль-
ко возбудил себя собственными страхами, что ближайшей
ночью сбежал.
Ничего не доложил Меншикову, не попрощался. По-
скакал к дяде предупредить об опасности. Узнав, что Алек-
сандр Данилович через несколько часов пожалует в Борз-
ну, Мазепа тоже запаниковал. Счел, что измену обнаружи-
ли. А если нет, то вот-вот обнаружат. Глупый племянник
напакостил своим побегом. И неужели трудно проверить,
что гетман вовсе не лежал на смертном одре? Но в это
время возвратился Быстрицкий. Известил — Карл ждет
Мазепу, договор подписан. При гетмане состоял русский
представитель, полковник Анненков. От него избавились,
послали к Меншикову с извинениями за нелепый посту-
пок Войнаровского.
А Мазепа рассудил, что пришла пора сбросить маски.
Сперва он заехал к себе в Батурин. Его личную гвардию,
сердюков, возглавлял полковник Дмитрий Чечель, а ге-
неральным есаулом у гетмана служил немец Фридрик Ке-
нигсек. Оба были преданы Мазепе. Им было поручено во
что бы то ни стало удерживать Батурин и не пускать рус-
ских. 24 октября гетман покинул свою резиденцию. Возле
Десны, в местечке Короб, он назначил сбор полков. Здесь
уже ожидали 16 тыс. казаков. Мазепа приказал им пере-
правляться за Десну. 26 октября построил свое воинство,
и только сейчас большинство казаков узнало, что их ведут
не против шведов, а наоборот! На соединение со шведами,
чтобы сражаться против русских!
Мазепа произнес речь, выплеснув на Россию ушаты
грязи. Лгал, будто он сам подвергался постоянным пре-
следованиям «и не нашел иного способа спасения, кроме
как обратиться к великодушию шведского короля». Из-
вещал, что Карл обязался соблюдать их «права и вольно-
сти» и переход Украины на шведскую сторону продикто-
ван только заботой о благе «казацкого народа». «Что за
народ, когда он о своей пользе не радит?» Мазепа дока-
зывал, что шведы наверняка победят Петра и «разрушат
46
царство». Пугал, что они мог ут отдать Украину в рабство
полякам. Но выход есть — стать равными союзниками со
шведами! Гетман благоразумно умалчивал, что он сам уже
отдал Украину полякам.
Но и без того информация оказалась слишком оше-
ломляющей. Казаки после всего услышанного некото-
рое время пребывали в шоке. А потом заволновались, за-
бурлили. Мазепа понял, что сейчас будет, и предпочел не
ждать, когда реакция проявится в полной мере. Крикнул,
чтобы выступали, и поскакал, увлекая за собой, кого смог.
Причем с ним последовало уже не 16 тыс., а 4– тыс. ка-
заков. Но и они лишь послушно выполнили приказ. На-
чали отставать, разбегаться. 29 октября Мазепа явился
в ставку Карла — вместо обещанного 40-тысячного вой-
ска с ним было 2 тыс. сердюков. Гетман произнес пышную
речь на латыни. Но шведы с трудом скрывали разочаро-
вание. Они-то ждали встретиться с правителем союзной
державы! И вся Украина склонится перед ними, передаст
в их распоряжение войска, города. А к ним прибыл всего
лишь отряд беженцев! Впрочем, Карл и гетман не уныва-
ли. Рассчитывали — через несколько дней дойдут до Бату-
рина, и все надежды исполнятся...
А в это же время на русской стороне раскручивался
другой сюжет. Меншиков отправился в Борзну и не дое-
хал. Встретил посланного к нему полковника Анненкова.
Тот рассказал, что гетман вовсе не собирается помирать,
и в Борзне его нет, он поехал в Батурин. Тут уж Менши-
ков однозначно понял — дело нечисто. Поскакали в Бат у-
рин, а по дороге поймали гонца от прилуцкого полковни-
ка Горленко. Он извещал сообщников, что уже соединился
со шведами! Причем подтверждалось, что изменники дей-
ствуют по приказу «ясновельможного пана гетмана». 2
октября Меншиков подъехал к Батурину. На стенах стоя-
ли пушки, ворота были не только заперты, но и засыпаны
землей. Впустить приехавших гарнизон отказался и сооб-
щил, что гетман уехал в Короб.
В Коробе его тоже не нашли, ушел за Десну — 26 ок-
тября светлейший князь отправил царю доклад: Мазепа
47
перекинулся к шведам. Известие поразило Петра! Царь
даже сейчас не исключал, что Меншиков ошибается, писал
о «безвестно пропавшем» гетмане. Но сразу же разослал
повеление казачьей старшине собираться к нему в Глухов.
Писал, что необходимо обсудить ситуацию и, если нужно,
выбирать нового гетмана. Вскоре к нему приехал Менши-
ков. Привез сбежавшего из Батурина канцеляриста, тот со-
общил еще много интересного о предательстве и о колос-
сальных складах, устроенных в гетманской резиденции.
Вот сейчас-то стало ясно, куда направляется Карл.
Меншиков вызвался опередить врага. 30 октября поднял
корпус кавалерии. На следующий день прискакали к сте-
нам Батурина, предъявили именной царский указ комен-
данту Чечелю — впустить русские войска. Мазепинцы от-
казались. Меншиков отправил к ним парламентера. Изве-
щал, что гетман изменил, и требовал немедленной сдачи.
Чечель и Кенигсек ответили, будто не верят в предательст-
во. Хотя вскоре прислали своего гонца. Писали, что допус-
кают возможность измены, а сами они верны царю. Ворота
замка откроют, но просят на размышление трое суток.
Меншиков без труда догадался, что его водят за нос.
В этот же день царь прислал предупреждение — шведы
вышли на Батуринский тракт, медлить нельзя. А Чечель
как раз и хотел потянуть время. Получив отказ, мазепин-
цы утром 1 ноября открыли огонь из пушек. Они были
уверены, что продержатся. Спасение было совсем близко!
Переправы через Десну прикрывал отряд генерал-майо-
ра Александра Гордона. Он не был изменником, он был
типичным иностранным наемником. Стоять насмерть он
не считал нужным. Карл XII развернул 28 орудий, открыв
шквальный огонь, пехота ринулась в атаки, и Гордон от-
ступил. Неприятель захватил паромы, шведская армия пе-
реправилась через реку.
К Меншикову полетело новое предостережение Пет-
ра — враг совсем рядом. Если следующей ночью или ут-
ром с замком покончить не получится, то лучше уйти. 2
ноября царь уточнил — в распоряжении осаждающих этот
день и ночь. Дольше утра 3 ноября оставаться возле Ба-
48
турина слишком опасно. Но Александр Данилович успел.
Он развернул артиллерию, подготовил штурм. А в Бату-
рине даже из ближайших слуг и воинов Мазепы далеко не
все были изменниками. Казаки прилуцкого полка во главе
с Иваном Носом драться с братьями не пожелали. Выбра-
лись и рассказали о тайной калитке, ведущей в замок.
Меншиков бросил спешенных драг ун на приступ. Они
лезли на стены, защитники стянулись на одной стороне, а
в это время отряд солдат проскочил через калитку. Мазе-
пинцы дрались остервенело, но через два часа крепость
пала. Победители быстро отсортировали, что можно вы-
везти, — знаки гетманского достоинства, казну, орудия.
Остальное подожгли. Рванули запасы пороха. 3 ноября,
когда истекал срок, названный царем, корпус уже удалял-
ся от полыхающего Батурина. Шведская армия и Мазепа
опоздали на день. Стояли и смотрели на дымящееся пожа-
рище. Огромных складов, пороховых погребов, сотен ору-
дий больше не существовало. Потрясенный Мазепа ры-
дал. Развеялись дымом его богатства! Сгорело и обруши-
лось все, что он строил и лелеял в течение жизни...
А октября в Глухове в присутствии царя открылась
украинская рада. На площади соорудили виселицу. Выне-
сли чучело Мазепы при всех регалиях в гетманском обла-
чении. Священнослужители предали его анафеме. Кавале-
ры ордена св. Андрея Первозванного сорвали с чучела ан-
дреевскую ленту и изодрали патент на орден. После этого
манекен вздернули в петле. Рядом повесили Чечеля. 6 но-
ября рада выбрала нового гетмана. Им стал Иван Скоро-
падский — полковник Стародубского полка, на деле пока-
завший верность царю и России.
ПРЕДАТЕЛИ СДУРУ
За рубежом измену Мазепы восприняли вполне оп-
ределенно — сочли, что от царя отпала вся Украина. Бри-
танский посол в Москве Витворт в своих донесениях на-
чал величать бывшего гетмана очень уважительно, «мис-
49
тер Мазепа». Поляки приходили к выводу, что теперь-то
шведы явно победят, отряды коронного гетмана Сеняв-
ского почти растаяли, остатки его сторонников уходили
к Лещинскому. А в Германии была даже издана ода, где к
шведскому королю обращалась река Днепр. Россия виде-
лась уже разгромленной, Днепр благодарит короля, выра-
жает уверенность, что русских прогонят до моря и утопят.
Мечтает, чтобы его воды «поднялись от русской крови».
Карл получит на Днепре «державное обладание», а его
солдаты вознаградят себя московскими сокровищами.
Хотя на самом деле население Малороссии и раньше-
то не любило своего властителя. А сейчас вообще отшат-
нулось от него. Разоряло дома начальников, примкнувших
к гетману. Свои главные богатства он хранил на польской
территории, в Белой Церкви. Но гарнизон сердюков, ох-
ранявший их, без боя сдал город русским. Царь надеялся
образумить и казаков, ушедших с гетманом. Гарантировал
им неприкосновенность, сохранение чинов и владений,
если вернутся в течение месяца. Обратно стали перебе-
гать не только рядовые, но и полковники Апостол, Гала-
ган. Даже сам Мазепа начал было прощупывать, нельзя ли
дать обратный ход. Передавал через перебежчиков, что
готов заслужить прощение, захватить в плен Карла XII.
Что ж, Петр не отверг переговоров. Вдруг и впрямь
поможет завершить войну? Мазепе ответили, что гото-
вы рассмотреть его предложения. Но его устных обраще-
ний недостаточно. Ведь неизвестно, уполномочены ли по-
сыльные делать такие предложения. Пускай изложит пись-
менно. Но гетман был слишком матерым интриганом, на
удочку не попался. Понимал, что письмо отдавало его в
руки царя, передай его Карлу — и Мазепу казнят шведы.
А вскоре стало ясно: никаким раскаянием даже не пахнет.
Старый крамольник морочил головы и прорабатывал за-
пасные варианты на всякий случай.
Он вовсе не считал свое дело проигранным. Строил
расчеты, что шведов поддержат турки, крымцы. А Поль-
ша была кровно заинтересована в присоединении Украи-
ны, там оставался и шведский корпус Крассау. В декабре
460
перехватили еврея Феско Хлюса, везшего послание гетма-
на к Лещинскому. Мазепа призывал его поскорее прийти с
польской армией, а подписался «вашей королевской мило-
сти верный подданный и слуга нижайший Ян Мазепа, гет-
ман». Это письмо царь размножил и разослал по всем ук-
раинским городам. В народе оно стало лучшим средством
агитации, вызвало бурю негодования. Петр вспомнил и
Палия, оклеветанного Мазепой. Его срочно вызвали из То-
больска, на перекладных примчали к государю. Петр лич-
но беседовал с ним, убедившись, что это друг России. По-
просил его не держать зла за допущенную ошибку, Палию
помогли деньгами и оружием, и он снова появился на Пра-
вобережье, где его знали и любили. Начал организовывать
казаков на борьбу со шведами и отрядами Лещинского.
В общем, шведские надежды на Малороссию никак не
оправдались. Но все-таки предательство Мазепы оказа-
лось крайне важным для Карла и его армии. Гетман луч-
ше других знал свою страну. Как укреплены города, как
охраняются, где находятся склады, запасы. Он подсказал
шведам захватить Ромны и Гадяч. Внес разброд среди ме-
стных казаков, послал им приказы открыть ворота. Кто-
то заколебался, кто-то оробел. Зацепившись в этих го-
родах, шведы смогли устроиться на зиму. Оставшихся у
него полковников и старшин Мазепа заставил перевезти в
Ромны жен и детей — так было надежнее, чтобы мужья не
сбежали. Шведы описывали, что в городе собралась мно-
гочисленная колония «казачьих дам». Но и самому гетма-
ну Карл не слишком доверял, его повсюду сопровождала
шведская охрана.
На местных жителей сразу же наложили контрибу-
цию. От каждого двора требовалось сдать по быку, по
четверти ржи, овес. По деревням вообще пошел поваль-
ный грабеж. Шведы наконец-то избавились от угрозы го-
лода. А вместо казаков нашли другой источник пополне-
ний, договорились с турками, и те разрешили в своих вла-
дениях вербовать «волохов», вспомогательные отряды из
молдаван и румын. Но зашаталась вдруг и Запорожская
Сечь. Это могло показаться диким, парадоксальным. За-
461
порожцев всегда считали «народными» воинами, защит-
никами православной Украины от поработителей и ино-
верцев. С Мазепой Сечь постоянно конфликтовала. Но
сейчас вся Украина оставалась на стороне царя! А сечеви-
ки стали склоняться к Мазепе!
Впрочем, ведь и Сечь стала «не та». Времена Сирко
ушли в прошлое, там колобродила сбродная вольница,
заправлял Кость Гордиенко. Агитация и сплетни агентов
гетмана делали свое дело. Добавили смутных настроений
укрывшиеся в Запорожье остатки мятежников Булавина.
Осенью 1708 г., когда вскрылась измена гетмана, в Сечь
доставили два манифеста — от Петра и Мазепы. Проис-
ходили бурные обсуждения, хотя делегаты государя и сто-
ронники России все-таки сумели удержать массу сиромы
от предательства. Однако буза продолжалась. В ноябре
в Сечь прибыли царские послы, привезли щедрое жало-
ванье кошевому атаману, старшине и рядовым казакам.
Деньги у них взяли, но самих обругали и бесчестили, чуть
не избили. Это был плохой признак. Скоропадский сове-
товал Петру использовать запорожскую «демократию»,
постараться скинуть Гордиенко и поставить более лояль-
ную кандидатуру. Но царь опасался затевать такие игры,
чтобы не подтолкнуть Сечь в лагерь врагов. Он пытался
завязать переговоры.
А шведам спокойно перезимовать не пришлось. На-
селение отказывалось сдавать продовольствие. Сопро-
тивлялось, вооружалось чем попало. Король выслал кара-
тельную экспедицию генерала Функа. Она погромила Те-
рейскую слободу, перебив больше тысячи человек, сожгла
непокорный городок Недрыгайлов. Генерал Адлерфельд с
явным одобрением описывал, что Функ «испепелил так-
же несколько враждебных казачьих деревень и велел пе-
ребить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас дру-
гим». Но и царское командование не оставляло противни-
ка в покое. Изобразило, будто хочет атаковать Гадяч. Карл
повел на помощь всю шведскую армию. В лютые морозы
потерял много солдат замерзшими, обмороженными. Но
462
русские захватили не Гадяч, а Ромны, откуда король увел
свое войско.
Карл злился, хотел отомстить за наскоки казаков и
драгун. Больше недели осаждал и штурмовал крошечную
крепость Веприк, положив больше тысячи своих подчи-
ненных. А в Гадяче его армии было тесно, продовольст-
вие в округе заканчивалось. Когда ослабели морозы, ко-
роль выступил в рейд на Слобожанщину, к Харькову.
В этом последнем походе шведы совсем озверели. Разгра-
бив села, попавшиеся на пути, поджигали их. Всех людей,
не успевших скрыться, истребляли. Уничтожили местеч-
ки Опошня, Краснокутск, Олешня, Коломак, Хуры, Лути-
ще, Городню, Мурахву, Рашевку, Рублевку. Но подоспели
царские драг унские полки. Вместе с местными казаками
стали обкладывать шведов со всех сторон. Нападали мел-
кими наскоками. Они были очень злы. Видели пепелища
селений, видели валявшиеся повсюду трупы замученных
крестьян, баб, детей. Налетев на шведский отряд, поща-
ды не давали.
А в тылу у Карла русские захватили его базу Гадяч. Ко-
роль повернул обратно и решил брать Полтаву. Он ошибоч-
но считал, что в городе имеются большие склады боеприпа-
сов и продовольствия. Здесь можно будет дождаться армии
Лещинского и Крассау из Польши. Мазепа обнадеживал
помощью татар. А кроме того, изменили запорожцы. В ян-
варе 1709 г. царю доложили — в Перекопе делегация Гор-
диенко от имени Мазепы вела переговоры с крымским ха-
ном. Уговаривала татар вступить в войну. Доказывала, что
для их вторжения сложилась самая благоприятная ситуа-
ция. Да, из этого было видно, насколько изменилась Сечь!
В свое время Сирко казнил украинцев, надумавших пересе-
литься к «басурманам». А теперь с «басурманами» сгова-
ривались, как им лучше напасть на Украину, по какой доро-
ге идти, как взаимодействовать с казаками.
Неожиданным образом сказалось и возвращение из
ссылки Палия. В Сечи было немало его приверженцев. Как
только пролетел слух, что популярный предводитель поя-
вился на Киевщине, многие казаки засобирались к нему.
463
Уходили именно идейные борцы за Украину, сторонники
единства с Россией. Оставались противоположная пар-
тия и всякий сброд. В феврале Гордиенко с тысячей каза-
ков выступил в Переволочну. В русской ставке и в окру-
жении Скоропадского его поход расценили правильно —
хотят соединиться с врагами. Полетели приказы войскам
перекрыть запорожцам путь к шведам. Через миргород-
ского полковника Апостола обратились к запорожскому
полковнику Нестулею, державшемуся отдельно от Горди-
енко. Апостол приглашал его к себе. Намекал, что для Не-
стулея и его отряда отложиться от кошевого атамана бу-
дет выгодно.
Но предательство уже вызрело, закружило головы си-
ромы. Если Украина не подчинялась Мазепе, то для ка-
зачьего сброда наказание непокорных оказалось отлич-
ным поводом поживиться! В феврале-марте мелкие отря-
ды запорожцев рассыпались по Полтавщине, принялись
грабить деревни. Якобы за непокорность Мазепе! А Не-
стулей некоторое время кочевряжился, изображая неза-
висимость, но к Апостолу все-таки не поехал. Снялся с
места и двинулся к своему кошевому. Гордиенко в Пере-
волочне созвал раду, поставил вопрос — с Москвой идти
или с Мазепой? Сюда, на казачью раду, приехали и послы
крымского хана. Уверяли, что они готовы выступить.
Правда, более проницательный человек на месте Гор-
диенко мог раскусить, что татары лукавят, всего лишь
провоцируют запорожцев. Все обещания они давали толь-
ко устно, ни разу не подтвердили их на бумаге. Но Горди-
енко на это не обратил внимания. Он зачитал универсал
Мазепы — будто Петр намерен ликвидировать их «воль-
ности», выслать всех казаков за Волгу. Звучало не слиш-
ком оригинально и не слишком убедительно. Но бочки с
вином обеспечили нужный энтузиазм, и сирома дружно
заорала — идти с Мазепой и шведами.
17 марта запорожцы неожиданно напали на отряд рус-
ских драг ун бригадира Кэмпбэла. Он стоял беспечно, был
захвачен врасплох. Казаки перебили около 100 драгун, 14
захватили в плен. Часть из них послали «в подарок» крым-
464
цам, а 90 русских повезли к шведам. 19 марта Гордиенко
с отрядом приехал в село Будищи, где остановился Карл.
Запорожцы передали ему пленных и принесли присягу.
Шведский король наградил их, выделил по 20 талеров на
казака. Мазепа добавил по 10 талеров. Итого получилось
по 30 сребреников. Молва о разгроме Кэмпбэла растека-
лась по Украине, масштабы этой победы фантастически
преувеличивались. К Гордиенко начали стекаться всевоз-
можные разношерстные отряды, раскатавшие губы пог у-
лять и пограбить. Численность его войска достигла 6 тыс.
(Сам он хвастался даже о 1 тыс.)
Хотя действительное положение шведов оставалось
невеселым. В Польшу царь послал корпус генерала Голь-
ца. Вместе с правобережными казаками он возле Подкам-
ня разгромил армию Лещинского и приданные ему швед-
ские полки. А польский «барометр» был чутким. Шлях-
та стала разбегаться от слишком уж ненадежного короля.
Вишневецкие закинули удочки, что готовы обратно перей-
ти на сторону Петра. Как выяснилось, даже жена гетмана
Сенявского успела удрать от него ко двору Лещинского.
Теперь прислала царю трогательное письмо, просила за-
ступиться перед мужем, чтобы простил и позволил вер-
нуться. О приходе подкреплений из Польши больше гово-
рить не приходилось. Но в ставке Карла об этом не знали.
У короля не было связи с Лещинским и Крассау. К ним пи-
сали повторные призывы поспешить, а гонцы не доезжа-
ли до адресатов.
В апреле 1709 г. шведская армия подступила к Полтаве.
Там было 4270 солдат полковника Келина, 19 орудий. Кре-
пость была слабенькой. Оплывшие от дождей и талых сне-
гов земляные валы, поверху деревянный палисад, по сути,
забор. Но к гарнизону присоединились 2 тыс. местных го-
рожан и казаков. Сдаваться отказались. Отбили несколько
штурмов, сами ходили на вылазки. А Петр решил, что шве-
дов достаточно измотали, ослабили, можно дать генераль-
ную битву. К Полтаве двинулась вся русская армия.
Авантюра запорожцев развивалась своим чередом.
С Гордиенко из Сечи схлынула самая буйная часть каза-
46
ков. Царь и Скоропадский задумали этим воспользовать-
ся. Среди казачьей старшины всегда существовало сопер-
ничество, и родилась идея устроить «переворот». Конку-
рентам Гордиенко намекнули — их поддержат. Подпитали
деньгами, подогрели недовольство кошевым. Один из
старшин, Сорочинский, взбудоражил казаков, оставших-
ся в Сечи, созвал внеочередную раду, и Гордиенко объя-
вили низложенным. Кошевым атаманом стал Сорочин-
ский — он бывал с делегациями в Москве, царь знал его и
считал «добрым человеком».
Однако царская игра с перевыборами все-таки про-
валилась. «Добрый человек» Сорочинский... тоже изме-
нил! Ведь в Запорожье политика зависела не только от
начальников. Но и начальник, если хотел завоевать по-
пулярность, должен был потакать желаниям сиромы. Со-
рочинский и казаки, оставшиеся с ним, сидели в Сечи, ис-
тинной обстановки не представляли. К ним доходили слу-
хи, что Карл и Мазепа одолевают русских, вот-вот возьмут
Полтаву. А провокация крымцев удалась в полной мере.
Запорожцы поверили — со дня на день появится хан с ор-
дой. Вместе с татарами и шведами их ждет сказочный гра-
беж, фантастическая добыча — русские города!
Но хана не было. А в Киеве по приказу царя было со-
средоточено три пехотных полка для экспедиции против
Сечи. Возглавили ее Григорий Волконский и полковник
Яковлев. Солдат посадили на лодки и двинулись вниз по
Днепру. Запорожцы пытались остановить экспедицию у
Переволочны. Тут стояла тысяча казаков, они сагитиро-
вали часть местных жителей, собирали вокруг себя вся-
кие буйные ватаги. Вооруженная толпа достигла двух ты-
сяч. Но это была именно толпа. Ее опрокинули единствен-
ной атакой. Гнали, кололи и рубили. Бегущие прыгали в
Ворсклу, многие утонули.
На подмог у Яковлеву шла конница — драгуны и дон-
ские казаки. Они обнаружили, что под Керебердой стоят
еще полторы тысячи запорожцев, а рядом, в Решетиловке,
шведы. Донцы скрытно подкрались к ним. Сперва налете-
ли и разгромили сечевиков, а потом обрушились и побили
466
их иностранных союзников. Царь до последнего момента
не терял надежды образумить изменников. Посылал уве-
щевательные письма, обещал прощение. Но все усилия ос-
тались тщетными. 11 мая экспедиция достигла Сечи. Во-
рота были заперты. Стены усыпали защитники, дымились
фитили у пушек.
Яковлев все-таки пытался избежать кровопролития.
Вступил в переговоры. Сходились несколько раз с казачь-
ей делегацией. Вроде бы она склонялась к сдаче, выраба-
тывали условия. Запорожцы спорили о тех или иных пунк-
тах, просили прерваться для совещаний. Но неожиданно
открылось, что они обманывают. Кошевой Сорочинский
сбежал в Крым, обещал привести татар. А сечевики жда-
ли помощи и тянули время. 14 мая полки Яковлева пошли
на приступ. По ним ударил страшный залп десятков ору-
дий. Ошарашив солдат картечью и ядрами, запорожцы
выплеснулись в яростную контратаку. Штурмовые колон-
ны отшвырнули. Около 300 человек было убито, несколь-
ко десятков защитники захватили.
Причем пленных вывели на вал и принялись умер-
щвлять после страшных мучений и надругательств. Та-
ким способом сечевые предводители силились запугать
русских, а своих подчиненных повязать намертво, отре-
зать для них возможность капитуляции. Но солдаты, видя
жуткую смерть товарищей, разъярились. К вечеру подо-
шла подмога, полки драг ун и украинские казаки полков-
ника Галагана, раскаявшегося мазепинца. Он когда-то сам
был запорожцем, жил в Сечи, знал особенности и слабые
места укреплений. С его помощью спланировали второй
штурм, и войска ворвались в Сечь. Ожесточившиеся сол-
даты пленных не брали. Командиры их и не удерживали.
Только нескольких «знатнейших воров» уберегли для рас-
следования и публичной казни. Собрали богатые трофеи,
накопленные запорожской старшиной, насчитали более
100 пушек. А Сечь разорили и сожгли, «дабы оное измен-
ническое гнездо весьма искоренить».
Другим запорожцам, разошедшимся по Украине, тоже
стало припекать. Правда, они старались избегать встреч
467
с рег улярными войсками. Но украинские крестьяне разо-
брались, что это не войско, а сборища грабителей. Взялись
уничтожать их безо всякой жалости. Одна из таких банд
добралась аж до Чугуева. Основной состав здешних каза-
ков находился в армии. Но вооружились оставшиеся дома
старики, молодежь. Окружили и перебили 10 запорож-
цев. Группы и отряды, разгулявшиеся по окрестным рай-
онам, стали отходить к шведам. Сюда же устремились ка-
заки, разбежавшиеся после разгрома Сечи. У Карла и Гор-
диенко собралось 8 тыс. запорожцев.
Хотя и здесь их участь оказалась довольно жалкой.
Шведы с ними не считались. Жалованья не платили. Пре-
доставляли питаться тем, что сами добудут. Король со
своими солдатами их не равнял, ответственных задач не
доверял. Но нашел отличное применение нахлынувшим к
нему изменникам. Направил их на осадные работы. Что-
бы сберечь кровь и жизни шведов, запорожцы под пулями
рыли траншеи и апроши вокруг полтавских стен. Роптали,
стонали. Некоторые удирали. Но это было опасно. Теперь
запорожца могли прикончить в любой украинской дерев-
не. Большинство вынуждено было смиряться, отирались у
шведов в качестве чернорабочих.
А боевые действия вокруг Полтавы разгорались все
жарче. Меншиков сумел провести в город подкрепления.
2 июня Карл забросил осажденным уже седьмое свое по-
слание. Предлагал сдать крепость на любых условиях —
пускай гарнизон сам выберет, чего он хочет. Но в случае
отказа король грозил уничтожить всех защитников и жи-
телей. Келин ответил спокойно. Дескать, о ваших предло-
жениях мы уже знаем из писем, «коих семь имеем». «Тако
же знаем, что приступов было восемь», и неприятели «бо-
лее 3 тысяч человек на валах полтавских положили. Итак,
тщетная ваша похвальба: побить всех не в вашей воле со-
стоит, но в воле Божьей».
4 июня к армии приехал царь. Его полки стали вы-
двигаться к городу. Численность войск оказалась пример-
но равной, с обеих сторон по 47–48 тыс. Но теперь у Пет-
ра были боевые, обкатанные части, отлично обученные и
468
вооруженные. А у Карла осталось 30–32 тыс. шведов, при-
чем часть из них была ранеными и искалеченными, кадро-
вых бойцов разбавили слугами, поставленными в строй, —
среди пленных их насчитали 3, тыс. Остальные войска
были разносортными добавками: 3 тыс. мазепинцев, 8 тыс.
запорожцев, 8 хоругвей вспомогательной кавалерии из во-
лохов, неизвестное число поляков, разохотившихся схо-
дить на Москву. По артиллерии у русских было подавляю-
щее превосходство — 102 орудия против 39 вражеских. Да
и для них уже не хватало пороха, весь расстреляли.
Петр действовал спокойно и уверенно. Выманивал не-
приятеля на себя, на свои полевые укрепления и батареи.
Карл, как обычно, горячился. Сам гонялся за казаками и
накануне битвы получил пулю в ног у. Узнав, что к русским
идут значительные резервы, он принял решение — в ночь
на 27 июня приказал атаковать. А дальше как раз и сказа-
лось, насколько изменилось качество армий. Первый, са-
мый страшный удар шведской конницы и штыковую ата-
ку лучших королевских частей наши солдаты выдержали.
Подкрепить их оказалось нечем. Когда русские контрата-
ковали, враг сломался и побежал. Мазепинцы и запорож-
цы в Полтавской битве не участвовали. Их сочли слишком
ненадежными и оставили в тылу прикрывать обоз. Но это
дало им возможность вовремя удариться в бега.
Откатывались вместе с поредевшими и растрепанны-
ми шведскими войсками. Вдогон выступил Меншиков с
корпусом из 9 тыс. кавалерии. Карл и остатки его воин-
ства собрались в Переволочне, на берегу Днепра. Средств
для переправы не было, поступали известия, что русские
уже близко. Приближенные уговаривали короля оставить
войска и уезжать. Мазепа тоже доказывал, что надо пере-
бираться за Днепр. Широкая река прикроет, и можно бу-
дет укрыться в Очакове, в турецких владениях. Он даже не
стал дожидаться своего покровителя. Его казаки обшари-
ли берег, нашли лодки, перевезли не только гетмана, но и
его телеги с барахлом. Запорожцы и без лодок обошлись.
Конные поплыли через реку, держась за лошадей. Пешие
469
пользовались подручными средствами — бревнами, дос-
ками, бочками. Наконец, и Карла уговорили. Вместе с ним
переправились 729 офицеров и драбантов.
А через пару часов появился Меншиков с конницей.
Шведы были совершенно деморализованы, измучены и
сдались. Пленных набралось 16 29 человек. Да под Пол-
тавой взяли 6 тыс. Убитых начситали 9300. Неприятель-
ская армия перестала существовать. За Днепр, в погоню,
отправили отряд Волконского. Киевский губернатор Го-
лицын тоже выслал драг ун на перехват короля и Мазепы.
В общем-то, поймать их было вполне реально. Турецкое
начальство в Очакове уже получило известия, что случи-
лось под Полтавой, с русскими оно теперь ссориться боя-
лось и не пустило беглецов в город. Шведы и мазепинцы
повернули к Бугу. Но и преследователей тормозили раз-
личные препятствия. Сперва они столкнулись с той же
проблемой, что и враги, — как перебраться через Днепр?
Когда все же переправились и доскакали до Кременчуга,
Волконский докладывал — устают лошади, плохо с про-
довольствием.
Ну а беглецы напоследок переругались. Запорожцы с
запозданием сообразили, куда их завела измена. Удирают
на чужбину, и ждет их участь жалких изгнанников. Они
взбунтовались против Мазепы. Намеревались разграбить
телеги с имуществом, которые гетман сумел сохранить.
А кто-то подбросил идею выдать Мазепу царю. Это по-
нравилось, зашумели, что Петр за такой подарок наверня-
ка простит их, еще и наградит. Но судьбой союзника обес-
покоился Карл. С ним находился посол Лещинского, По-
нятовский, король поручил ему заступиться за гетмана.
Дипломат с задачей справился, ловко оплел казаков ре-
чами. Внушил, что сейчас не подходящий момент для раз-
борок, надо держаться вместе. В результате запорожцы
упустили свой шанс.
А нового им уже не представилось. Карл и Мазепа
быстренько перемахнули через Буг, т урецкий паша горо-
да Бендеры предоставил им убежище и охрану. Тут как тут
470
появились и русские драгуны. Налетели, порубили шве-
дов, не успевших уйти за реку, — спаслось всего 30 че-
ловек. Запорожцев и мазепинцев уцелело гораздо больше.
Они разбежались кто куда, посыпались в воду, форсируя
Буг вплавь.
А в России и на Украине праздновали победы, награж-
дали героев. Для Мазепы учредили особую награду, «Ор-
ден Иуды». Он был изготовлен из серебра весом 10 фун-
тов (4 кг) на цепи весом 2 фунта (800 г). На нем был изо-
бражен Иуда, повесившийся на осине, рядом мешочек с
30 сребрениками и надпись: «Треклят сын погибельный
Июда, еже за сребролюбие давится». Предполагалось «на-
градить» изменника, когда он попадет в руки государя.
Турки Мазепу тоже презирали. Он остановился в шатре
возле Бендер, просил пашу выделить ему какой-нибудь
дом. Тот ответил — если гетмана не удовлетворили двор-
цы, которыми жаловал его царь, то здешние дома ему и
подавно не подойдут.
Поэтому русские дипломаты полагали, что осман-
ские власти не будут держаться за него. Петр назначил за
его выдачу 300 тыс. руб. Посол в Стамбуле Толстой под-
тверждал — перед такой суммой вряд ли устоят. Опаса-
лись лишь, как бы предатель не «обрезался». То есть не
прошел через обряд обрезания, не принял ислам. Едино-
верцев Турция не выдавала. Но для бывшего гетмана об-
резание не понадобилось. Крушение планов, утрата бле-
стящего положения и богатств стали для него слишком
болезненными. На чужбине он прожил меньше трех меся-
цев, 22 сентября 1709 г. он умер.
Кстати, именно тогда был впервые использован без-
грамотный оборот «в Украине» вместо «на Украине». Он
родился в шведской пропагандистской реляции о Полтав-
ском сражении. В Стокгольме плохо представляли, что
речь идет об «окраине». Только слышали о некой далекой
стране под таким названием. Для шведского народа было
составлено воззвание, что «в Украине произошел не слиш-
ком удачный бой». Русские навалились огромнейшими
471
силами, 200 тыс. человек, поэтому «среди шведских сол-
дат было много убитых и раненых. Но король жив и здо-
ров, так что не произошло ничего страшного, надо благо-
дарить Бога!..».
ЗАПОРОЖЦЫ В ИЗГНАНИИ
В конце 1708 г. Петр I разработал губернскую рефор-
му. Изначально губернии были гораздо больше, чем в по-
следующие времена. Царь разделил всю страну на шесть
частей, и в составе одной из г уберний, Киевской, он впер-
вые объединил несколько разнородных частей Украины —
«Киевщину», Гетманщину, Слобожанщину и Запорожье.
Хотя, конечно же, еще никто не мог предполагать их буду-
щего выделения в одно государство. Наоборот, они объе-
динялись под властью русского губернатора и Гетманщи-
на прочнее привязывалась к России.
А Полтавская битва не только ознаменовала перелом
в Северной войне. Она перетряхнула весь мир, невидан-
но подняла престиж России. Наша страна одолела «непо-
бедимых», уничтожила армию, которую боялась вся Ев-
ропа! Англичане, голландцы, немцы ошалело освобожда-
лись от штампов, которыми сами же ослепили себя, — о
«слабости» русских, «позоре Нарвы». Обхаживали цар-
ских дипломатов, будто еще вчера не корчили презритель-
ных гримас. Теперь льстили, изображали лучших друзей.
У французов одним махом рухнули надежды, что Швеция,
разобравшись с русскими, придет им на помощь. Они на-
чали прощупывать почву для замирения, и война за ис-
панское наследство покатилась к концу.
Польшу словно выдуло порывом сквозняка. Швед-
ский корпус Крассау не стал дожидаться, пока его разда-
вят. Ушел в свои пределы. Вместе с ним исчез Лещинский.
Откуда ни возьмись, вынырнул Август. Что ж, Петр не от-
бросил блудного союзника. К этому времени царь стал уже
опытным и мудрым политиком. Он видел, что оптималь-
ным решением для Польши будет восстановить Августа
472
на троне. Встретился с ним, не обвинял в измене. Только
выразительно поддел. Поинтересовался, почему он не на-
дел богатую шпагу, украшенную драгоценностями, — по-
дарок Петра. Август стал врать, что забыл ее в Дрезде-
не. Государь утешил, что это не беда: «Я дарю тебе дру-
гую, точно такую же». И принесли шпагу — ту же самую.
На самом деле Авг уст преподнес ее Карлу XII, а под Пол-
тавой в вещах короля ее нашли...
Был возобновлен союз с Польшей и Саксонией, к нему
примкнули Дания, Пруссия. Но условия сейчас диктовали
русские. Август отправил к Петру своего министра Флем-
минга, чтобы подтвердить старые договоры: царь возьмет
земли возле Невы и Карелию, а Лифляндию отдаст Речи
Посполитой. Но государь откровенно заявил — прежние
соглашения перечеркнул сам Август: «Все мои союзники
меня покинули в затруднении и предоставили меня соб-
ственным силам. Так вот теперь я хочу также оставить за
собой и выгоды и хочу завоевать Лифляндию, чтобы со-
единить ее с Россией, а не за тем, чтобы уступить ее ваше-
му королю или Польской республике». Эти задумки бле-
стяще были исполнены. В конце 1709 — первой половине
1710 г. русские войска один за другим брали оставшиеся
прибалтийские города. Пали Рига и Ревель (Таллин).
А у Польши царь наметил забрать Правобережную
Украину. По крайней мере, ее часть, прилегающую к Днеп-
ру. Здесь было семь казачьих полков, Корсунский, Бело-
церковский, Богуславский, Брацлавский, Уманский, Чиги-
ринский и Могилевский. Они подчинялись тому же гет-
ману, что левобережные казаки, — Скоропадскому. Петр
продолжал поддерживать Палия, настроенного на воссо-
единение с Россией. В городах стояли русские гарнизоны.
А царским дипломатам давались указания уклоняться от
обсуждения статуса Белой Церкви, Фастова, Корсуни и
других правобережных городов. Их надеялись закрепить
за собой постепенно. Поставить панов перед фактом —
отнять все равно не сумеют.
За границей в это время очутилось несколько казачь-
их общин, не похожих друг на друга. Одной из них ста-
473
ли некрасовцы на Кубани, спасшиеся участники восстания
Булавина. Большая часть этого отряда была не из казаков,
а из бурлаков и волжской вольницы. Но во время мяте-
жа они объявили себя казаками. А сам Некрасов был хо-
рошим организатором и ярым раскольником. Он сплотил
своих подчиненных, ввел казачьи воинские порядки и об-
щую идеологию, она определялась «Заветами Игната Не-
красова». Согласно этим «Заветам», требовалось строго
хранить старую веру, язык, обычаи — но никогда не воз-
вращаться в Россию. С Отечеством они порывали навсе-
гда. Ведь по раскольническим понятиям, государство и
Православная церковь признавались уже окончательно
погибшими, значит, против них не грешно было воевать
даже вместе с «басурманами». Уже в 1709 г., когда русская
армия сражалась под Полтавой, крупный отряд некрасов-
цев появился на Верхнем Дону, пограбил, пытаясь раздуть
новый мятеж.
В 1703 г., когда поляки громили восстание Самуся и
Палия, часть беженцев с Правобережья тоже подалась в
крымские и турецкие земли. Одни из них потом верну-
лись, другие остались, хотя называли себя «палиивцами».
А в 1709 г. добавилсь запорожцы и мазепинцы. Всего во
владениях хана и султана набралось около 20 тыс. каза-
ков, и турки предлагали отдать их Польше. Но паны отка-
зались от подобного «подарка». Кость Гордиенко позвал
запорожцев, к нему присоединились и некоторые «пали-
ивцы», ушли на Днепр. Построили «новую Сечь» на хан-
ской территории, у впадения в Днепр речки Каменки (не-
далеко от современного Никополя). Гордиенко созывал
вчерашних соратников, скрывавшихся на Украине, прини-
мал дезертиров, беглых.
А «гетманом в изгнании» после смерти Мазепы стал
Филипп Орлик. Вот он-то боялся, что турки выдадут его.
Чтобы застраховаться от подобной участи, «обасурманил-
ся» — перешел в ислам, женился на турчанке. Хотя сре-
ди казаков вероотступничество не афишировал, об этом
известно только из донесения французских дипломатов.
Орлик стал первым идеологом либеральной «самостий-
474
ной Украины». Он составил «Пакты и Конституции прав
и вольностей Войска Запорожского» (то есть Украины).
Причем действовал точно так же, как будут действовать
все украинские либеральные самостийники. Добывать
«свободу» для «казацкого» государства он намечал сугу-
бо с помощью иностранцев. Свою «конституцию прав и
вольностей» представил для утверждения торчавшему в
Бендерах Карлу XII и отирался около него.
Ну а Карл прилагал все усилия, чтобы подтолкнуть
против России Османскую империю. Засыпал письмами
султана и великого визиря, в Стамбуле постоянно крути-
лись посланцы короля. Возы золота и серебра, награблен-
ные шведами в Саксонии, достались под Полтавой рус-
ским. Но султан назначил Карлу и его воинам довольно
неплохое содержание. Однако все деньги уходили на взят-
ки и подарки турецким вельможам. Рядовые шведы го-
лодали, и посол в Стамбуле Петр Толстой докладывал —
ради пропитания им приходилось даже подрабатывать
«метресками» у турок, то есть заниматься мужской про-
ституцией.
Но усилия увенчались успехом. Короля поддержали
французские, польские дипломаты. Султанскому прави-
тельству напоминали об утраченном Приазовье. Пугали,
что распространение царского влияния на Правобережье
Днепра и выход русских к турецким границам вызовут
восстания на Балканах. А Лещинский за свое возвраще-
ние на трон пообещал отдать султану Подолию. По мере
нагнетания напряженности турки обратили повышенное
внимание и на Орлика, признали его «законным» гетма-
ном Украины. Гордиенко тоже признал его гетманом и
объявил, что запорожцы будут подчиняться ему. Возник-
шие вдруг симпатии османских властей к Орлику были
отнюдь не случайными. Потому что в готовящейся войне
они наметили разыграть «казачью карту».
Осенью 1710 г. Турция предъявила России ультиматум
из 7 статей. Требовалось вернуть все, что Петр отобрал у
шведов и у турок, не вмешиваться в польские дела. Пятая
47
статья гласила: «Казакам возвратить их прежние вольно-
сти и преимущества». Царь подобные условия, естествен-
но, отверг. Но в ответ последовало вторжение татар. Одна
орда докатилась до Изюма, другая — до Белой Церкви.
Причем вместе с крымцами ворвались запорожцы и орли-
ковцы. Нашествие оказалось неожиданным. Но на Левобе-
режье полки Скоропадского, слободские казаки и русские
гарнизоны быстро сорганизовались, дали отпор. А на Пра-
вобережье Палий умер, заправлял Самусь. Он вдруг изме-
нил, тоже объявил, что подчиняется Орлику.
Хотя ему очень быстро пришлось раскаяться. Татары,
как обычно, растеклись грабежами. Жгли села и местеч-
ки, хватали полон. Самая безбашенная часть запорожцев
с удовольствием присоединилась к ним, спешила набрать
побольше добычи, крестьян на продажу. Но казаки Саму-
ся возмутились, бросились защищать свои дома и родных.
И к ним тоже примкнула часть запорожцев — те, кто со-
хранил в душе какие-то идеалы, искренне верил, что бо-
рется за благо для своего народа. А царь выслал войска, на
хищников двинулись драг унские корпуса. Крымцы сочли
за лучшее с ними не встречаться. Развернулись и ушли в
степи, угоняя огромные стада чужого скота, многотысяч-
ные колонны невольников. Кто из запорожцев слишком
увлекся грабежами и промедлил — попал под сабли.
Самусь был настолько потрясен случившимся, что не
хотел больше иметь ничего общего с такими «освободите-
лями» и не пошел с ними. За измену его арестовали. Прав-
да, ненадолго. Учли раскаяние и выпустили. А Сечь на Ка-
менке царь велел разорить, этот гнойник был совсем ря-
дом от российских границ. Но близость и погубила его.
Драг уны и казаки Скоропадского совершили поход туда.
На этот раз запорожцы не сумели, да и не пытались ока-
зать серьезное сопротивление. Контингенты в Сечи были
уже совсем не те. Хлынули разбегаться. Экспедиция пе-
ребила немногих пойманных «воров», забрала брошен-
ные трофеи и сожгла Сечь. А Гордиенко после этого сде-
лал вывод, что вблизи границ гнездиться слишком опасно.
Выпросил у хана новое место, и Сечь построили подаль-
476
ше. В самых низовьях Днепра, в Алешках (возле нынеш-
него Херсона).
Петр на нападение отреагировал. Была объявлена
война. В мае 1711 г. царь выступил в Молдавию, в Прут-
ский поход. Повел 38 тыс. регулярных войск, 10 тыс. дон-
ских и украинских казаков. Молдавский господарь Канте-
мир и валашский Бранкован заключили с русскими тай-
ные союзы, обещали выставить свои войска. А дальше,
как расчитывали, восстанут болгары, сербы. Но царя и его
генералов постигла та же беда, что Карла XII. После Пол-
тавы они вели себя слишком самоуверенно. Шведов гро-
мили — а уж с турками легко справимся! Союзники под-
вели. Кантемир привел лишь плохо вооруженные отряды
ополчения. Бранкован вообще струсил, стал подыгрывать
туркам. Небольшую русскую армию окружили огромные
полчища противника. Ей грозила полная гибель.
Спасло лишь то, что дрались умело и отчаянно, поло-
жили множество врагов. Янычары грозили взбунтоваться,
отказывались идти в атаки. Поэтому великий визирь пред-
почел заключить мир и позволить русским уйти на роди-
ну. Но условия стали очень тяжелыми. Пришлось возвра-
тить Азов и Приазовье, уничтожить или продать туркам
азовскую эскадру. Султану отходило и Запорожье, он по-
лучил право «защищать казаков». Кроме того, властитель
Османской империи признавался гарантом безопасности
Польши. Россия обязалась не вмешиваться в ее дела и вы-
вести войска с ее территории. Этот пункт перечеркнул
проекты присоединения Правобережья.
Обстновка на юге еще долго балансировала на грани
возобновления войны. В 1713 г. крымский хан прокатил-
ся по Украине, угнал 14 тыс. полона и 90 тыс. голов скота.
А когда соседи поняли, что Россия не будет отвечать, что-
бы не нарушить мира с Турцией, они обнаглели. В 171 г.
предводитель кубанских татар Бахты-Гирей совершил на-
бег на окрестности Астрахани. Вместе с ними участвова-
ли черкесы и некрасовцы. Историк Г.П. Надхин писал, что
они «были гвардией крымского хана; в набегах крымцев
на Россию некрасовцы всегда шли вперед, указывали зна-
477
комый путь, выискивали скрывавшихся в знакомых мес-
тах жителей, были самыми злейшими нашими врагами:
зеленые их знамена носились всегда в тех местах, где про-
ливалось больше русской крови, где более было пожаров
и более забиралось пленников». В 1717 г. Бахты-Гирей с
кубанскими татарами и некрасовцами напал на Дон. Но
тут им крепко всыпали, войсковой атаман Фролов «с ма-
лым числом превосходную силу разбил».
Но постепенно становилось ясно — большой войны
Турция опасается и на север не полезет. У Орлика это вы-
звало разочарование. С немалыми трудами султан выслал
совершенно надоевшего ему Карла XII. «Гетмана в изгна-
нии» тоже выдворили, чтобы не мутил воду и не устро-
ил ненужных провокаций. Орлик отправился в Швецию,
по-прежнему околачивался возле короля. Северная вой-
на еще продолжалась, хотя шведы безнадежно проигра-
ли ее. Они утратили не только Прибалтику, но и свои гер-
манские владения. Англичане подзуживали их сражать-
ся дальше, сулили помощь своего флота, щедрые субсиди.
Но уже и Карл XII понял — пора мириться, начал перего-
воры с Петром. Завершить их не удалось. В ноябре 1718 г.
в Норвегии при осаде крепости Фредеристен он был убит.
Сразу заподозрили, пуля прилетела не из крепости, стре-
лял убийца где-то рядом с королем.
В Стокгольме фактически произошел переворот.
Власть перешла к сестре Карла Ульрике Элеоноре и ее мужу
Фридриху Гессенскому. Они ориентировались на Англию,
переговоры сразу сорвали. В союз со Швецией вступи-
ли британцы и Ганновер, на их сторону перекинулась Да-
ния. А особенно активным противником России высту-
пил... Август! Обвинял Петра, что тот не отдал Ригу, хотел
отобрать Правобережную Украину. Август взялся наво-
дить мосты со Швецией и Англией, заключил союз с авст-
рийским императором. При таком раскладе паны чрезвы-
чайно воодушевились. На сейме зазвучали призывы о воз-
вращении Смоленска, Киева, Левобережной Украины. Но
русские наращивали флот на Балтике. Стали одерживать
морские победы, высаживать десанты на шведском побе-
478
режье. Даже самым упорным сторонникам войны в Сток-
гольме становилось ясно — это конец. Англичане не спа-
сут. Переговоры возобновились, и 30 августа 1721 г. был
заключен Ништадтский мир. Россия приобрела все, что хо-
тела, —Неву с Петербургом, Карелию, Прибалтику.
Украинские казаки участвовали в разных сражени-
ях, заграничных походах. Охраняли и свою границу. Петр
их не ущемлял, даровал дополнительные права — напри-
мер, винокурения (в России спиртное было монополией
казны). После Северной войны царь предпринял поход
на Каспийское море, привел в повиновение Дагестан, его
войска проследовали дальше, подчинили часть Азербай-
джана и прибрежные районы Персии. В этот поход Мало-
россия выставила 10 тыс. казаков под началом полковни-
ка Данилы Апостола, они снова проявили себя с лучшей
стороны.
Вместо разогнанных запорожцев царь в 1713 г. учре-
дил украинскую ландмилицию — ее формировали на базе
гарнизонных солдатских и стрелецких полков, находив-
шихся в малороссийских городах. Добавили дворян-од-
нодворцев, охранные части, выведенные из Азова. Пере-
водили сюда служилых казаков с Белгородской засечной
черты — она теперь оказалась уже «в тылу». Ландмили-
ция считалась силами местной охраны и самообороны
от татар, ее содержало население, платило особую подать
(очень небольшую).
А управление Украиной царь решил упорядочить и
взять ее после всех измен под более пристальный кон-
троль. Раньше здешними делами ведал Малороссийский
приказ. Петр, преобразуя структуры правительства, соз-
дал в 1722 г. Малороссийскую коллегию. Но находилась
она не в Петербурге или Москве, а в Глухове, в резиден-
ции гетмана. В нее вошли семь старших офицеров из раз-
личных гарнизонов, расквартированных на Украине, — то
есть местную обстановку они хорошо знали, и полномо-
чия им Петр дал большие, коллегия была одним из ми-
нистерств России. Казачьи начальники переполошились,
встали на дыбы. Скоропадский пробовал возражать, что
479
учреждение коллегии — это нарушение «пунктов Хмель-
ницкого», то есть Переяславского договора об автономии
Малороссии.
На самом деле о прежних договорах упоминать было
смешно — их похоронили Выговский, Юрий Хмельницкий,
Брюховецкий, Дорошенко, Мазепа. Но царь указал, что с
юридической точки зрения никакого нарушения «пунк-
тов Хмельницкого» нет. В них оговаривалось, что гетман
должен сноситься с русскими воеводами, а теперь их за-
менили начальники гарнизонов. Но Скоропадский в том
же 1722 г. умер. Среди казачьей старшины забурлила воз-
ня, встречи и совещания о необходимости отстоять «воль-
ности». Гетманом выдвинули одного из главных их побор-
ников Павла Полуботка. Но выбрала его только старши-
на. Узнав о ее настроениях, царь откладывал созыв рады.
Украинская легенда гласит, что Полуботок дерзнул отстаи-
вать «вольности» перед Петром, тот разгневался и зато-
чил его в Петропавловскую крепость. Этот сюжет вошел и
в российские труды, исторические книги, учебники.
Однако действительность была иной. Петр в конце
своего правления был уже не прежним мальчишкой, при-
нимавшим решения под наплывом эмоций. Он действовал
трезво и взвешенно. В 1723 г. Полуботка и еще ряд казачь-
их начальников вызвали в Петербург. Они выработали и
повезли с собой челобитную, перечислив список требова-
ний: упразднить Малороссийскую коллегию, русской ад-
министрации не вмешиваться во внутренние дела Гетман-
щины, отменить подати в государственную казну. Но в это
время царь развернул кампанию борьбы с казнокрадством
и хищничеством. Сибирский губернатор Гагарин вообще
был за это повешен. А на Украине подобные преступления
процветали. Причем особенно выделялся как раз Полубо-
ток. Известен факт, что огромные богатства, нажитые не-
праведными путями, он догадался прятать получше, чем
канцлер Голицын, зарывавший золото в подвале. Полубо-
ток положил его в голландский Ост-Индский банк.
В Петербурге гетман и старшины заикнулись было о
своих требованиях, о притеснении их прав Малороссий-
480
ской коллегией. Но им пояснили — они вызваны по дру-
гому вопросу. Вывалили кучу жалоб, поступившую в Ма-
лороссийскую коллегию от простонародья. Не на русских,
а на их собственные злоупотребления. Царь без труда рас-
кусил — за права они борются как раз из-за того, что кон-
троль мешает им хищничать. Обвинил, что они своими че-
лобитными хотели отвлечь его внимание от притеснений
простых людей. Было следствие, суд. Вызвали и полков-
ника Даниила Апостола, возглавлявшего в это время каза-
чью службу на границе. Его имя в жалобах не фиг урирова-
ло, но всплыло, что он покрывал других старшин, не давал
ходу обращениям рядовых казаков, подправлял доклады.
Строго по закону, по приговору суда, а не в припадке цар-
ского гнева, Полуботок и его коллеги отправились в каме-
ры Петропавловской крепости. Решение по поводу Апо-
стола затянулось, он оставался жить в Петербурге.
Петр после ареста Полуботка вообще упразднил пост
гетмана. Управление Украиной возложил на Малороссий-
скую коллегию. А другой гетман, Орлик, когда не стало
его покровителя Карла XII, ездил по разным странам Ев-
ропы. Он состряпал еще два документа, «Свод прав Ук-
раины» и «Манифест к европейским правительствам» —
искал, кого еще заинтересуют подобные проекты, кто за-
хочет выступить очередными «освободителями». Долго
околачивался в Вене при дворе императора, жил в Че-
хии. Но Россия при Петре проявила себя слишком мощ-
ной державой. Желающих конфликтовать и воевать с ней
не находилось. В 1722 г. Орлик вернулся в Турцию. Сперва
жил в Салониках, потом в Бухаресте, наконец, перебрал-
ся в Яссы. Продолжал попытки переговоров с турецким
начальством, ему благоволили французские дипломаты —
Польшу они держали под особым вниманием, и Орлик
стал фактически их агентом.
А запорожцам в Алешках пришлось очень не сладко.
Хан им выплачивал жалованье лишь первые пару лет, пока
не завершилась война с Россией. Потом платить перестал.
Правда, и налогов не брал. А для прокормления предос-
481
тавил рыбные ловы на Днепре, Тилигуле, Березани, право
охотиться на дичь, несколько переправ через Днепр и Буг с
собиранием платы за перевоз. Выделил Сечи и район зем-
ли вокруг Алешек. Она принимала беглых из российской и
польской Украины, Молдавии, разрешала селиться на этих
землях и считала «своими» крестьянами. Объявила под-
данными и поселян на р. Самаре, которая по Прутскому
миру снова отошла к Крыму. Подати брала очень высокие,
по сути, превратилась в «коллективного феодала». Но эти
средства, как и прежде, шли в войсковую казну.
Простым казакам заработков не хватало. Они нани-
мались батрачить к жителям Очакова, Аккермана, Бен-
дер, Измаила. Нанимались и на службу, несколько сотен
запорожцев охраняло границу с польскими владения-
ми в Приднестровье. Но запорожцы оставались в ханст-
ве на положении униженных пасынков, как они сообщали,
«имели много нужд и кривд». Торговать в Крыму и турец-
ких городах им не дозволили, чтобы не нарушать итересов
собственных купцов. Те же купцы приезжали в Сечь, по
дешевке скупая рыбу и другую продукцию казаков. Запре-
щалось возводить укрепления Сечи, держать пушки. Ка-
ждый год по приказам хана 300, а иногда и больше чело-
век должны были прийти в Крым, на работы по ремонту
фортификационных сооружений Перекопа. Трудились без
платы, это считалось повинностью запорожцев.
Ногайцы, кочевавшие по соседству, с границами за-
порожских владений не считались. Рубили там лес, пасли
скот. При случае угоняли у казаков коней, скот, похищали
людей. А когда запорожцы совершали ответные нападе-
ния, правительство всегда принимало сторону ногайцев,
заставляло возмещать ущерб. Впрочем, сечевики и сами
были не прочь пограбить. Ради заработков несколько раз
совершали набеги на польскую территорию. Но из Варша-
вы шли жалобы к хану, и поблажки он не давал, строго
взыскивал с запорожцев польские убытки. А нечем пла-
тить — отдавай людьми. Был случай, когда по такой жало-
бе хан заставил Кош раскошелиться на 24 тыс. руб. В дру-
гой раз убытки тоже насчитали большие, а денег в Сечи
482
не оказалось. Но крымцы забрали 100 казаков и продали
туркам на галеры.
Если из татарского плена бежал человек, то «хотя они,
казаки, о том и знать не будут, однако принуждены были
за него платить, понеже они аки бы стража при границах
татарских имелись». Или плати за раба, или замени его за-
порожцем. Периодически наведывались и проверяющие
от султана и хана, соседние мурзы «в гости» со свитой не
менее ста человек. Таких, сколько ни пробудут, требова-
лось кормить, содержать, подарки подносить. Но по дого-
вору с ханом Кош должен был и выставлять войско в та-
тарские походы. Без всякой платы, только за добычу. А у
Турции возобновилась война с персами за Закавказье. По-
ходы туда даже крымцы никогда не любили. Добираться
далеко, через горы, жара, болезни. Трофеи и пленных еще
попробуй довези обратно. Теперь туда стали гонять и за-
порожцев.
В казачьих песнях эмиграцию вспоминали как катор-
гу: «Ой, Олешки, будемо вам знаты и той лихой день и ту
лиху годыну, ох будемо довго пом`ятаты тую погану вашу
личину». В 172 г. умер Петр I, и Сечь переслала тайное
обращение в Россию, просилась вернуться под ее власть.
Но на престол взошла вдова государя, Екатерина I, кото-
рую поддержал Меншиков. Она подтвердила инструкцию
покойного мужа: «Казаков изменников запорожцев и про-
чих ни с товары, ни для каких дел... и ни с чем отнюдь не
пропускать».
К ней апеллировали и украинские старшины, сидев-
шие в заключении. Возможно, их родственники задобри-
ли Меншикова подношениями. Гетман Полуботок успел
умереть в камере, а остальных Екатерина помиловала, вы-
пустила на свободу. Хотя на родину не отпустила, повеле-
ла «безвыездно» жить в Петербурге. Это решение распро-
странилось и на Данилу Апостола, проходившего с ними
по одному делу. Но для него оно обернулось выигрышем.
В столице он познакомился с подрастающим наследником
престола Петром Алексеевичем — внуком Петра I. Апо-
стол умел интересно рассказывать о романтике казачьей
483
жизни, о степях, схватках с татарами. Мальчик полюбил
старика. А тот подсуетился внушить ему и преимущества
казачьей «вольности», расписывал идеализированные ле-
генды о прежних порядках на Украине.
В 1727 г. Екатерина скончалась. На престол взошел 11-
летний Петр II. За влияние на него развернулась жесто-
кая грызня между придворными группировками. Победи-
ли князья Долгорукие. Меншиков отправился в ссылку.
Петр II принялся менять многие начинания своего деда.
Возвратил столицу в Москву, амнистировал ряд осужден-
ных. Исполнил и пожелания, которые подсказывал ему
Апостол. Упразднил Малороссийскую коллегию, отменил
ее решения и подати, кторые она собирала. Самому Апо-
столу был предложен пост гетмана. Он поехал на Украи-
ну, в Глухове собралась рада. Апостол для приличия от-
казывался, ссылаясь на 70-летний возраст. Но близость к
царю значила гораздо больше. Делегаты на раду съехались
именно такие, чтобы избрать его единогласно.
А у запорожцев как раз грянула новая беда. Против
крымского хана восстали черкесы, сечевиков снова по-
звали на войну. Лазили под пулями по горам, штурмовали
аулы. Но выяснилось, что казаки круто допекли и слиш-
ком обирали своих собственных подданных. Пока их вой-
ско путешествовало на Кавказ, крестьяне, жившие по реке
Самаре, взбунтовались. Захватили, разграбили и сожгли
Алешковскую Сечь, а тех, кто оставался в ней, переби-
ли. Вернувшись из похода, казаки отомстили, разорили
самарские поселения, порубив и перевешав восставших.
Восстанавливать Сечь решили не в Алешках, а там, где
пробовали угнездиться раньше, на Каменке. Теперь Пет-
ра I не было, русские экспедиции не угрожали. А от хан-
ского начальства было подальше, посвободнее.
К Петру II запорожцы тоже обратились, молили про-
стить их. За них ходатайствовал Апостол, и юный царь
склонялся согласиться, принять Сечь в подданство. Но
она все-таки располагалась на ханской территории, в пра-
вительстве обсуждали, как избежать осложнений. А в ян-
варе 1730 г. Петр II умер, и вопрос остался нерешенным.
484
СЕЧЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ
На трон взошла племянница Петра I Анна Иоаннов-
на. Теперь покатились в опалы вельможи, пристроившие-
ся вокруг Петра II. Но Даниил Апостол сохранил позиции.
Дело в том, что на малороссийских казаков обратил по-
вышенное внимание президент Военной коллегии фельд-
маршал Миних. Он был немцем, но прекрасным полко-
водцем, умелым администратором и казаками заинтере-
совался с практической точки зрения. Обстановка на юге
оставалась напряженной, не прекращались наскоки татар-
ских шаек. Франция сколачивала блок из Швеции, Поль-
ши и Турции — его направленность против России была
очевидной. Наша страна заключила союз с австрийским
императором, и было ясно, что надвигается война. Это оз-
начало не только боевые действия с турками, но и масси-
рованные набеги татар.
Корпус ландмилиции, созданный Петром специально
для защиты от нападений соседей, был к этому совершен-
но не готов. Он получил очень неопределенные функции
местной самообороны, но в сменах власти, и особенно по-
сле упразднения Малороссийской коллегии, никто ланд-
милицией не занимался. Зачисленные в ее состав дворяне,
казаки и солдаты занимались собственными хозяйствами,
никакой службы налажено не было, разве что в хатах висе-
ли на стене сабли. А регулярная кавалерия после Петров-
ских реформ почти целиком состояла из драгунских пол-
ков, «ездящей пехоты». Они были хороши в боях со шве-
дами. Но гоняться за легкой и стремительной татарской
конницей, перехватывать крымские загоны не могли. Дра-
гуны плохо знали особенности действий в степях, местные
условия, разведка получалась слабой и неэффективной.
А казаки издавна учились именно этому, вырабатыва-
ли свою тактику, приемы. Миних стал их покровителем,
вплотную занялся Украиной. Гетман Апостол, приехав-
ший в Москву на коронацию Анны Иоанновны, получил
подтверждение «вольностей», но и указания готовиться к
48
предстоящим схваткам. Украинские историки обвинили
царское правительство, что оно продало «вольности» за
дорог ую цену, и Апостол, вернувшись из Москвы, вынуж-
ден был гонять казаков на тяжелые и изнурительные ра-
боты — перекапывать степь рвами и насыпать земляные
валы, хотя эти работы нужны были в первую очередь са-
мим казакам и населению Малороссии. Военная коллегия
решила защитить их понадежнее — тем же способом, как
защищали свои владения от татар Иван Грозный и Миха-
ил Федорович.
В 1731 г. развернулось строительство Украинской ли-
нии. Она протянулась на 28 верст — по притоку Днепра
р. Орель и до Северского Донца. На пути набегов вставала
серьезная преграда, закрывшая густонаселенные районы
Левобережья. Для строительства и службы на Украинской
линии были определены Полтавский, Сумской, Миргород-
ский, Харьковский, Ахтырский, Изюмские казачьи полки
и ландмилиция — ее полки переформировывались, полу-
чали конкретные задачи, подтягивались их служба и мо-
билизационная готовность. Миних проявил интерес и к
запорожцам. Ведь они отлично знали театр предстоящих
боевых действий. А к России давно уже просились в под-
данство. Киевскому генерал-губернатору Вейсбаху было
приказано начать с ними секретные переговоры.
А вскоре произошло первое серьезное сражение. При
походах на персидские владения в Закавказье крымцы
пользовались дорогой через Кабарду. Царское правитель-
ство заявило протест. Указало, что запрещает рейды через
свою территорию. Но татары успели подмять Кабарду под
себя. Некоторых горских князей погромили, другие согла-
сились подчиниться крымскому хану. В Стамбуле и Бах-
чисарае русским заявили как отрезали: эта часть Кавказа
принадлежит им. Но правительство Анны Иоанновны не
согласилось: Кабарда приносила присягу еще Ивану Гроз-
ному. Войскам полетели приказы, и в 1733 г. в верховь-
ях Кубани крымской орде преградил путь корпус генера-
ла Еропкина и принца Гессен-Гомбургского. Он был ма-
леньким, 4 тыс. солдат, терских и донских казаков. А татар
486
было 2 тыс. Но их смело атаковали, разметали и прогна-
ли прочь. Обозленные крымцы набезобразничали по Те-
реку, докатились до Дербента.
А в Польше в это время умер король Август Саксон-
ский. На трон выдвинулись два главных претендента. Од-
ним стал сын покойного, Август II. Вторым вынырнул
Станислав Лещинский, его поддерживала Франция. Сно-
ва сыпала золото, и большинство панов приняло его сто-
рону. Опять зазвучали антирусские лозунги, требования
отобрать давно потерянные земли Украины и Смоленщи-
ны. Но Россия по понятным причинам не желала такого
соседа, в помощь Авг усту II выступила царская армия под
командованием Ласси. В ее составе было 16 тыс. малорос-
сийских и донских казаков. Но Польша сохранила только
былой гонор и русофобию. Реальную силу паны выставить
не смогли, и их рыхлые отряды легко громили. Адъютант
Миниха Х. Манштейн писал: «Никогда русский отряд в
300 человек не сворачивал с дороги для избежания 3000
поляков, потому что русские привыкли бить их при всех
встречах». Французы старались подкрепить Лещинского,
прислали десантный корпус, он высадился в Гданьске. Но
его в нескольких боях загнали в город и после осады вы-
нудили капитулировать.
Однако на стороне Лещинского вмешалась Турция.
Ведь султан, согласно Прутскому договору, выступал га-
рантом независимости и целостности Польши, обязался
защищать ее от русских. В начале 1734 г. татары соверши-
ли налет на окрестности Полтавы. А запорожцы получи-
ли приказ хана выступить в Польшу против русских. Очень
оживился Орлик. Решил, что его проекты «вольной Украи-
ны» под турецким владычеством наконец-то воплотятся
в жизнь. Но запорожский кошевой атаман Иван Белецкий
сразу же сообщил генералу Вейсбаху, куда направляют каза-
ков. Тот вместе с Минихом и Апостолом обратился к Анне
Иоанновне, и давняя проблема решилась. Это было одно из
последних свершений Даниила Апостола. Вскоре он умер.
А нового гетмана накануне войны императрица назначать
487
не стала. Руководство малороссийскими казачьими полка-
ми было передано киевскому генерал-губернатору.
Ну а Белецкий в Польшу вроде бы выступил, но дошел
только до Буга и остановился, ожидая вестей из России.
Они были благоприятными. К запорожцам выехала мис-
сия генерала Тараканова. В Лубнах состоялась встреча с
делегацией сечевиков, и был заключен договор — импе-
ратрица принимала Кош под свое покровительство, даро-
вала казакам все их прежние вольности и земли, за службу
выплачивалось ежегодное жалованье в 20 тыс. руб. Место
для поселения запорожцы присмотрели заранее — урочи-
ще Красный Кут на реке Подпильной. Казаки двинулись
туда со всем своим скарбом. Принесли присяг у Анне Ио-
анновне, взялись строить так называемую Новую Сечь.
Правда, имелось одно «но». По условиям Прутского мира
вся территория Запорожья считалась владениями крым-
ского хана. Царица могла дать ее казакам только в резуль-
тате войны. Но уже никто не сомневался, что пушки ско-
ро загремят.
Узнав о присяге запорожцев, турки и татары всполо-
шились. Прислали делегацию уговорить их одуматься. Ее
приняли без почестей и выдворили ни с чем. Для Орлика
прилетевшие известия вообще стали трагедией. Он-то до
сих пор числил запорожцев «своим» войском, зародышем
будущей «казацкой державы». В переговорах с турками и
европейцами Сечь была его главным и единственным ко-
зырем, подкрепляла его собственное положение «гетма-
на». И все вдруг рушилось! Орлик погнал в Сечь своих
подручных, агитировать и переубеждать. Сам ехать не ри-
скнул и оказался прав. Его посланцев казаки вообще не
стали слушать и выдали Миниху.
Хан рассвирепел. Прислал грамоту — если вы при-
няли подданство России, то и уходите с моих земель, но
впредь не возвращайтесь, любому вернувшемуся будут
рубить головы. Если же не уйдете, то пеняйте на себя.
А Сечь и впрямь построили за пределами русских границ.
Казаки забеспокоились, просили прислать им в помощь
регулярные войска. Этого договор с запорожцами не пре-
488
дусматривал, но поскольку они сами выразили такое же-
лание, Миних согласился. Еще не нарушая формального
мира с ханом, под предлогом покупки лошадей, в Сечь
прибыли 800 солдат и военные инженеры. Построили ря-
дом с ней Новосеченский Ретраншемент, где разместил-
ся гарнизон. Но вмешиваться во внутреннюю жизнь Коша
русским офицерам и солдатам строго воспрещалось.
Хотя фактически мира уже не было. Татары не прекра-
щали набегов, и, чтобы наказать их, осенью 173 г. корпус
генерала Леонтьева с запорожцами двинулся на Крым. Но
в октябре вдруг ударили ранние и очень сильные морозы,
выпал снег. Пришлось отступить, потеряв 9 тыс. солдат
от холодов и болезней. А в 1736 г. война была объявлена
официально. Русское командование уже ждало ее, и сра-
зу же пришли в движение две армии. Одна из них быст-
ро вышла к Азову. 3 тыс. донских казаков с ходу захвати-
ли передовые укрепления, что и определило судьбу горо-
да. Когда подвезли тяжелые орудия, фельдмаршал Ласси
сумел выдвинуть батареи поближе к стенам, открыл бом-
бардировку, и 20 июня Азов сдался.
А главная армия, Миниха, вышла к Перекопу — под
его началом было 33 тыс. солдат, 6 тыс. запорожцев, 10
тыс. малороссийских казаков и тыс. донских. Хан под-
нял всех подданных, вывел в поле 80 тыс. конницы. Но,
погнавшись за количеством, потерял качество. Посадил в
седло стариков, молодежь, слуг. Решительной атакой рых-
лую массу прогнали, она откатилась в Крым. Без остано-
вок и пауз Миних скомандовал штурм. Укрепления, во
многих местах полуобвалившиеся, даже не успели изгото-
виться к обороне. Запорожцы сами чинили их, знали, где
легче пройти. Первыми преодолели ров и вскарабкались
на вал.
После этого Миних отправил корпус Леонтьева к кре-
пости Кинбурн, она была взята. А основные силы армии
ворвались в Крым. Разорили Бахчисарай, Султансарай,
Ак-Мечеть, Евпаторию. Но татары, не принимая круп-
ных сражений, повели партизанскую войну. Жгли степи,
портили колодцы, клевали наскоками. От жары, нехват-
489
ки воды и фуража падали лошади, начались болезни. Из
строя выбыло 1 тыс. человек. Большинство из них уда-
лось сохранить (погибло 924), но армии пришлось отой-
ти на Украину.
Разъяренный хан нанес ответный удар. Украинская
линия оставалась еще недостроенной, и 40 тыс. татар про-
рвались через нее среди зимы. Принялись крушить и жечь
села и местечки. Войска и казачьи полки были подняты
по тревоге с зимних квартир. В жестоких схватках крым-
цев побили, заставили уходить прочь. А запорожцы под
предводительством кошевого Ивана Малашевича соеди-
нились с донскими казаками походного атамана Красно-
щекова, напали на отходивших крымцев, отбили множе-
ство пленных и добычи. Но стало известно, что движет-
ся еще и кубанская орда с черкесами и некрасовцами. На
Егорлыке она столкнулась с дружественными России кал-
мыками, завязался бой. 4 тыс. донских казаков помчались
туда. С марша смяли врагов, пленили кубанского мурзу.
А потом вместе с калмыками нагрянули на Кубань, разо-
рили здешние селения.
Следующим летом снова выст упили две русские ар-
мии. Миних осадил и взял штурмом Очаков. А на Крым
теперь пошла армия Ласси. Татары ждали ее возле Пере-
копа, однако их обманули. Царские полки и казаки про-
шли на полуостров по Арабатской стрелке. Ханское вой-
ско узнало, что русские уже у него в тылу. Развернулось,
поскакало навстречу. При этом перемешалось, растяну-
лось. Столкнулось с полками Ласси возле Карасубазара и
было вдребезги разбито. Но все повторилось. Жара, со-
жженная степь, болезни, и армия вынуждена была отойти
на Украину. А осенью и зимой снова разыгралась страшная
степная война. Крымские, ногайские, черкесские, некра-
совские загоны силились прорваться в густонаселенные
места, а казаки и кавалерийские части перехватывали их.
Сталкивались в снегах и метелях, рубились насмерть...
В 1738 г. Миних двинулся на Днестр. Но и турки собра-
ли и отправили на север большую армию. 2400 запорожцев
во главе с кошевым Белецким шли в авангарде и вдруг у
490
речки Савраны наткнулись на авангард неприятелей — он
насчитывал 30 тыс. воинов. Турки, заметив казаков, хлы-
нули в атаку. Запорожцы окружили себя возами и удержи-
вали неприятельский натиск пять часов, пока не подошли
главные силы армии. Противник откатился прочь. Но ко-
гда русские полки, преследуя его, достигли Днестра, то об-
наружили, что переправы прикрывают 60 тыс. турок. А в
тылы Миниху вышли 30 тыс. крымцев. Вдобавок из Мол-
давии распространялась эпидемия чумы. Решено было от-
ступить. Отход был тяжелым, враги нападали, жгли степь,
из-за падежа лошадей и волов приходилось уничтожать
обозы. В это же время на Азовском море была уничтожена
только что построенная русская эскадра — командовать
ею назначили воронежского вице-губернатора Лукина, а
флотоводцем он оказался никудышним.
Турки и татары окрылились. Готовили контрнасту-
пление. Кубанцы с черкесами и некрасовцами вторглись
на Дон, вырезали два городка. Главный удар готовился на
Украине. Но и русское командование усиливало оборону,
вело разведку. Запорожцам предложили — тем, кто поже-
лает, перейти в Миргородский казачий полк полковни-
ка Капниста, им дадут землю для поселения. Руководство
Коша протестовало, возмущалась и сирома — перемани-
вают! Но запорожские законы не нарушались, дело было
добровольное, а из Сечи мог уйти каждый. Согласились
0 человек. Это было важно, Миргородский полк распо-
лагался на самой границе, а сейчас он получил отличных
разведчиков. В конце 1738 г. эти разведчики Миргород-
ского полка вместе с запорожским отрядом Часника обна-
ружили приближение татар и турок. Войска успели изго-
товиться, нахлынувшую лавину крымцев отбили от укреп-
лений Украинской линии, а 20-тысячное турецкое войско
отбросили от Кременчуга.
Кампания 1639 г. стала гораздо более удачной. Мирго-
родский полк по приказу Миниха совершил глубокий рейд
по вражеским тылам, посеял панику и ввел противника в
заблуждение. Турки сочли, что русские идут на Бендеры,
перебросили туда свои силы. А царская армия пошла дру-
491
гой дорогой и форсировала Днестр у Хотина. Великий ви-
зирь Вели-паша срочно повел туда 90 тыс. пехоты и кон-
ницы. Но уже вся русская армия успела переправиться
через реку, и в битве под Ставучанами турки были раз-
громлены. Хотин сдался. Открывался путь в Молдавию и
Валахию. Но наложились совсем иные факторы. Союзни-
ки австрийцы потерпели от турок поражения и подписа-
ли с ними сепаратный мир. Нарастала угроза со стороны
Швеции, она явно готовилась воевать. В таких условиях
продолжать боевые действия было опасно. Анна Иоан-
новна решила тоже заключить мир. По его условиям Тур-
ция обязалась возвратить всех русских невольников, ко-
гда бы они ни были захвачены, наказывать татар за набе-
ги. К России отходили Кабарда, Азов (без права укреплять
его и иметь флот на Черном море) и Запорожье.
Вот сейчас построенная Новая Сечь оказалась уже на
своей территории. Кстати, эта война имела еще некоторые
последствия. Донские казаки не простили некрасовцам их
нападения. Стали наказывать ответными рейдами на Ку-
бань. Те поняли, что их селения досягаемы, и часть их об-
щины отделилась. Перебралась подальше от разозленных
донцов, на Дунай. А от запорожцев, поступивших в Мир-
городский полк, пошли семьи местных казаков и крестьян.
Пересказывали детям и внукам запорожские предания, ле-
генды, и в здешних краях они сохранялись особенно береж-
но. Как раз здесь их собирал Н.В. Гоголь, когда писал свои
знаменитые сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки» и
«Миргород», в том числе повесть «Тарас Бульба».
ЗАКАТ МАЛОРОССИЙСКОГО КАЗАЧЕСТВА
После войны в Петербурге опять покатились переме-
ны. В 1740 г. умерла Анна Иоанновна. Наследником назна-
чила своего внучатого племянника, младенца Иоанна Ан-
тоновича, а регентом стал фаворит покойной царицы Би-
рон. Его сверг и арестовал Миних, передал власть матери
ребенка Анне Леопольдовне, герцогине Браунгшвейг-Лю-
492
небургской. Кутерьмой в России решила воспользоваться
Швеция, начала войну. Но дочь Петра I Елизавета, опира-
ясь на гвардейцев, произвела в 1741 г. еще один переворот.
Шведов побили, отобрали у них южные районы Финлян-
дии. Елизавета Петровна короновалась императрицей.
Ее правление было безалаберным, в дела она мало
вникала. Предоставляла их сенату и своим министрам.
А к Украине Елизавета особенно благоволила. Еще в 1730-
х годах в Петербург привезли молодого киевского казака
Алексея Розума. Он был певчим в церкви, и его замети-
ли из-за уникального голоса. Царевна Елизавета Петров-
на горячо полюбила его, забрала к своему двору, а в 1742 г.
после коронации тайно обвенчалась с ним. Он стал гра-
фом Разумовским, ему были пожалованы огромные вла-
дения, в том числе имения сосланного Миниха. В Петер-
бург привезли и его родню. Елизавета лично занялась их
устройством. Неграмотного младшего братишку Алексея,
Кирилла, она вместе с опытным педагогом Григорием Те-
пловым отправила учиться в Германию и Италию. А когда
он вернулся, Кирилла Разумовского, которому исполни-
лось лишь 18 лет, поставили вдруг президентом Россий-
ской академии наук. Императрица сосватала ему и невес-
ту, свою родственницу Екатерину Нарышкину, в приданое
он получил сказочное состояние, стал одним из богатей-
ших людей России.
Муж государыни Алексей Разумовский, несмотря на
свой головокружительный взлет, оставался простым в об-
щении, душевным, отзывчивым человеком. Сохранил и
любовь к Малороссии, на его столе всегда были украин-
ские блюда — борщ, гречневая каша. Он радушно прини-
мал земляков, по доброте готов был помочь в их прось-
бах. Этим быстро научилась пользоваться казачья стар-
шина, решая через него свои дела. Она очень хорошо
сумела найти общий язык и с братом Алексея. Императ-
рица предприняла поездку на Украину, и здешние полков-
ники постарались угодить ей пышными встречами, празд-
никами, «казачьими» зрелищами. А при этом высказали
просьбу — конечно же, от лица всех казаков: что Мало-
493
россия мечтает восстановить традицию, иметь своего гет-
мана. Намекнули на Кирилла Разумовского, и Елизавета
благосклонно согласилась.
Старшина организовала раду. Делегатов определи-
ла таких, каких нужно, и 22-летнего гетмана избрали не
только единогласно, но даже заочно. А он-то был совсем
другого поля ягодой, чем его брат Алексей. Принялся воз-
водить себе в Глухове и Бат урине великолепные дворцы,
устроил пышный двор, выписывал лучших французских
поваров, завел французский балет и итальянскую оперу.
Сразу посыпались жалобы на чудовищные злоупотреб-
ления и коррупцию. Кирилла вызывали в Петербург для
разбирательства. Но Елизавета и других-то вельмож поч-
ти не контролировала, а тем более родственника. Гетман
отделывался объяснениями или внушениями. Он вооб-
ще подолгу жил в России, блистал на столичных приемах
и балах, занимался делами Академии наук, под Москвой
у него был другой дворец — где он воссоздавал «кусочек
Украины».
А в гетманском правительстве Малороссии неогра-
ниченно распоряжалась старшина — войсковой судья и
обозный. Управляли так, как считали выгодным для себя
и своей касты. Украинские казачьи полки и сотни стали
полными «вотчинами» полковников и сотников, они даже
передавали свои посты по наследству. Одним из помощ-
ников Кирилла Разумовского оставался его прежний учи-
тель Теплов, его поставили во главе только что созданно-
го Московского университета. Но даже он писал в Сенат,
что гетманство надо упразднить, оно несет развал и хищ-
ничества, притеснения простонародья. Однако при Ели-
завете такие предложения не проходили.
На южных рубежах России появились и новые обра-
зования. На царскую службу поступило несколько аван-
тюристов, офицеров из Хорватии. Они предложили про-
ект «Ново-Сербии». Рассказывали о сербских «гранича-
рах», живших и несших службу на границах Австрийской
империи. Вызвались переманить их, чтобы переселялись
в нашу страну, нашли высоких покровителей среди вель-
494
мож и смогли заинтересовать Елизавету. В 171 г. под
Ново-Сербию выделили часть земель, отошедших к Рос-
сии после войны с турками — по соседству с Запорожь-
ем, в нынешней Кировоградской (Кропивницкой) облас-
ти. Построили крепость Елисаветград.
Хотя из проекта ничего не вышло. Хорошие сербские
пограничники на чужбину, конечно же, не поехали. Уда-
лось собрать лишь немногих и не лучшего качества. Ста-
ли зазывать переселенцев из румын, молдаван, евреев.
Сформировать из них войско не получалось, и в «серб-
ский» полк набирали русских солдат, малороссийских ка-
заков. Зато под «Ново-Сербию» участникам авантюры и
их покровителям участникам удавалось вытянуть казен-
ные деньги, имения на выделенной территории. Поэто-
му вскоре стал раскручиваться еще один такой же проект,
«Славяно-Сербии» — в нынешней Луганской области.
А Запорожье жило своей жизнью. Кстати, львиная
доля дошедших до нас документальных описаний и вос-
поминаний очевидцев касается именно Новой Сечи, воз-
никшей после возвращания из эмиграции. Историки (осо-
бенно современные украинские) и авторы художествен-
ных произведений обычно распространяют эти сведения
и на прошлое, на «старую» Сечь. Но это глубоко не вер-
но. «Старая» была казачьим воинским поселением, не бо-
лее того. А традиции строила наподобие воинского орде-
на, «лыцарского братства» — по крайней мере, деклари-
ровала себя таковым. Новая Сечь во многом отличалась.
Она стала не только военным, но и сложным хозяйствен-
ным и политическим организмом.
Обязательства, взятые при возвращении запорожцев,
правительство нарушило почти сразу. При Анне Иоаннов-
не с деньгами всегда были проблемы, и уже с 1738 г. вме-
сто положенных 20 тыс. руб. жалованья стали выдавать 4–
7 тыс. Остальное предписывалось выплачивать за счет ар-
мейской казны. Но она тоже была пуста. Власти пытались
выйти из положения, поручив офицерам, привозившим в
Сечь жалованье, выдавать «публично» 4 тыс., а остальное
тайно — руководству Коша и куренным атаманам, что-
49
бы они «удерживали себя во всякой верности» (и казаков
чтобы тоже удерживали). Но правительство не учло запо-
рожских обычаев. В 1739 г., узнав про тайные раздачи, си-
рома разбушевалась, низложила кошевого атамана Тукала
и старшин, разграбила их имущество и жестоко избила.
Кошевой, «лежавши несколько дней больным, помер».
Однако казакам вполне честно были даны обещанные
земли для поселения и полное самоуправление. Именно
они стали главным капиталом Сечи. Они, а не жалова-
нье, стали основным источником доходов. Со всех сторон
сюда устремились беглые крестьяне — ведь никакой ро-
зыск на запорожских территориях не допускался. Прихо-
дили из Малороссии, России, из польских, турецких, хан-
ских владений. Раньше «зимовчаками» называли женатых
казаков, живших на хуторах в окрестностях Сечи. Теперь
этот термин перенесли на крестьян. Они были не казака-
ми, а только подданными Сечи, поставляли ей продоволь-
ствие и платили по 1 руб. в год.
Возникли новые структуры, «паланки». Как бы «про-
винции» Сечи на Самаре, Миусе, Буге, Инг ульце и т.д. Или
«полки», как в Малороссии. Система управления услож-
нилась. Общее руководство Кошем, как и раньше, осуще-
ствлял кошевой атаман. При нем были войсковые старши-
ны — войсковой писарь, судья, есаул, обозный. А куреня-
ми управляли куренные атаманы. Но и в каждой паланке
было свое руководство. Возглавлял ее полковник, у него
были полковые старшины — полковой писарь, полковой
есаул, полковой судья. Они подчинялись кошевому на-
чальству. (Только стоит иметь в виду, что в те времена ка-
зачьи чины еще не приравнивались к армейским. Россий-
ские офицерские чины давали потомственное дворянство,
и казачьим начальникам их присваивали за особые заслу-
ги. Например, казачий полковник мог быть поручиком, а
мог вообще не иметь офицерского чина.)
Запорожцы на своих землях были хозяевами паст-
бищ, рыбных ловов, речных переправ. За перевоз устано-
вили очень высокие пошлины: по 1, руб. с пустого воза и
2, руб. с полного. Кроме того, пошлины в пользу старши-
496
ны взимались со всех товаров, ввозимых в Сечь, и с мно-
гочисленных торговцев, угнездившихся в ней. Отдель-
ные курени также владели лавками, мастерскими, угодь-
ями, использовали их или сдавали в аренду. Жили сугубо
по собственным законам. По мелким спорам и преступ-
лениям судились в паланках, высшая инстанция — у ко-
шевого. Преступника могли выдать российским властям,
но чаще карали сами вплоть до смертной казни. Кош бо-
гател. В короткое время паланки (их было восемь) покры-
лись деревнями, хуторами, возделанными нивами. В Сечи
была построена красивая церковь Покрова Пресвятой Бо-
городицы, куда приглашали служить иеромонахов Киев-
ского Межигорского монастыря. Возникла школа певчих
из мальчиков. Они тоже пользовались самоуправлением и
выбирали своего атамана.
Но стали накапливаться и противоречия. Богатела-то
старшина. Причем богатела очень заметно. Например, в
одном из налетов татар они угнали у полковника Ковпака
7 тыс. голов скота. А кошевой атаман Калнышевский одна-
жды продал 14 тыс. лошадей из собственных табунов. Од-
нако рядовая сирома оставалась нищей. Старшина разве
что поила все войско по праздникам да на выборах. Каза-
ки трудились на ту же старшину. Ради пропитания рыба-
чили. «Лыцарского братства» больше не было. Старшина в
общем-то была не против закрепить за собой достигнутое
положение, приобрести прочный и наследственный статус.
Но и сама она оказывалась заложниками традиций, залож-
никами сиромы. В 174 г. войсковой писарь Чернявский
послал в Военную коллегию предложения отменить раду
и сделать руководящие посты назначаемыми. Но просил
не упоминать его имени в документах, опасаясь расправы
со стороны рядовых казаков. Хотя такая перемена грози-
ла слишком серьезным потрясением. На нее не решилось
ни правительство, ни гетман Разумовский. Да и большин-
ство запорожской старшины цеплялось за иллюзии былых
традиций. Их приходилось поддерживать, потому что они
были приманкой для сиромы и беглых. Иначе само суще-
ствование Сечи потеряло бы смысл.
497
Но кроме легальных промыслов, пошлин, развития
собственного хозяйства, Сечь изрядно подрабатывала и
контрабандой. Ведь границу охраняли сами запорожцы.
А вдобавок развилось «гайдамацтво». То есть обычный
разбой, его стали называть «козацким хлибом». В низовь-
ях Буга сходились российские, турецкие и польские грани-
цы, что открывало отличные перспективы: пограбил в од-
ном государстве — удрал в другое. В 170–1760-х гг. гай-
дамачество стало с ущим бедствием, через здешние места
люди боялись ездить. Петербург засыпали жалобами от
турок и поляков, что гайдамаки нападают и грабят их се-
ления, поместья.
В 17 г. началась Семилетняя война с Пруссией. Дон-
ские казаки выставили на нее крепкие дисциплинирован-
ные полки, в боях громили даже знаменитых «черных гу-
сар» и кирасиров Фридриха Великого, до сих пор считав-
шихся лучшей конницей в Европе. Но малороссийские
полковники через своего гетмана постарались сделать все
возможное, чтобы их на войну не послали. Доказали, что
их полки нужны на юге, прикрывать Малороссию от та-
тар. А запорожцев туда посылать не рискнули. Речь По-
сполитая пропускала русские войска через свою террито-
рию, и вполне можно было ожидать, что сечевики там на-
делают бед, напрочь испортят отношения с поляками.
Их все-таки решили взять под более строгий кон-
троль. В 176 г. вывели из подчинения Кириллу Разумов-
скому, напрямую подчинили Сенату. Но все равно вы-
править ничего не удавалось. В 177 г. Польша прислала
в российский Сенат список выловленных гайдамаков, из
них 474 значились запорожцами с четкими указаниями,
кто из какого куреня. В Сечь отправлялись строгие при-
казы принять меры против разбойников. Но их спускали
на тормозах. Потому что многие старшины и власти пала-
нок тоже были в доле. Или сами же посылали подчинен-
ных на грабеж, имея с этого неплохую прибыль.
В 1760 г. после очередных требований и понуканий
из Петербурга кошевой атаман Белецкий все-таки вывел
казаков в рейд против гайдамаков. Прочесали степь, но
498
поймали лишь 40 человек. Белецкий хотел выдать их пра-
вительству. Но куренные атаманы воспротивились, разо-
брали их по куреням и после покаяния отпустили. Быва-
ло и иначе — крымский хан поднял большой скандал об
угоне 3 тыс. лошадей. Однако старшина спрятала концы в
воду. Повесила 13 казаков, непосредственных исполните-
лей, а лошадей разобрала по своим личным табунам. Рос-
сийское военное командование вынуждено было устано-
вить патрулирование границ. Стало высылать отряды ре-
г улярной кавалерии и слободских казаков. Это приводило
к стычкам, были убитые и раненые с обеих второн.
Появилась и другая причина конфликтов. На момент
возвращения под власть России Сечь была выдвинута да-
леко на юг. Вокруг лежали безлюдные земли. Но потом
появились соседи. С западной стороны осваивалась Ново-
Сербия. С восточной стало заселяться предполье Украин-
ской линии. Продвигались в Дикое Поле селения полтав-
ских, миргородских, слободских, донецких казаков и кре-
стьян. Стали возникать споры за те или иные угодья, ведь
никакого размежевания здесь никогда не проводилось. За-
порожцы полагали — чем больше они застолбят для себя,
тем лучше. Именно тогда родилась фальшивка, «копия с
грамоты Стефана Батория», где король якобы даровал за-
порожцам огромные владения.
Среди них перечислялись город Чигирин (который до
восстания Богдана Хмельницкого являлся вовсе не запо-
рожским, а центром польского староства), земли по Сама-
ре и Бугу (принадлежавшие в XVI в. не Баторию, а крым-
скому хану), Левобережье до Северского Донца (которое
сам Баторий в письмах называл «московскими владения-
ми»). А поскольку русские цари, начиная с Алексея Ми-
хайловича, подтверждали «прежние запорожские воль-
ности», то и слово «вольности» стало трактоваться тер-
риториально. Дескать, эти земли и есть «Запорожские
Вольности». (Причем данную версию на полном серьезе
приняли украинские историки.)
Отстаивая свои «законные» земли, запорожцы перед
силой не останавливались. От крестьян, обосновавшихся
499
якобы во владениях Сечи, требовали признать себя ее под-
данными и платить положенный «оброк». Если они отка-
зывались, их грабили, выгоняли, иногда и убивали, селения
сжигали. А в Петербург для урегулирования вопросов о
«гайдамаках» и столкновений с крестьянами ездили деле-
гации запорожцев. Перед правительством они откровенно
наглели. Поспорив о претензиях, ставили вопрос ребром:
«Нужны мы вам или нет?» Разводили руками, что они-то,
сечевые начальники, верны правительству, но сирому за-
девать нельзя — если обидится, уйдет к татарам. При Ели-
завете это сходило с рук, власти шли на уступки.
Но в 1762 г. она скончалась. Ненадолго пришел к вла-
сти сумасбродный Петр III, взявшийся круто ломать по-
литику государства. Обожая Фридриха Прусского, усту-
пил ему все плоды русских побед в Семилетней войне, за-
ключил с ним союз и даже принял чин прусского генерала.
С гетманом Разумовским обсуждал, чтобы ему послать
своих казаков воевать с Данией. Православие он ненави-
дел, намечал реформировать русскую церковь наподобие
протестантской. Но через несколько месяцев гвардейцы
свергли Петра, возвели на трон его жену Екатерину. Она
была немкой, но женщиной умной и решительной. Поли-
тику стала проводить русскую. Очень хорошо умела уга-
дывать талантливых деятелей и выдвигала их.
В разболтавшемся государстве Екатерина взялась на-
водить порядок. Кстати, злоупотребления казачьей стар-
шины в правление Елизаветы разг улялись не только в Ма-
лороссии и в Запорожье. Они очень сильно проявились на
Яике. На Дону чуть не привели к восстанию, императри-
це пришлось сместить верхушку войска Донского, атаман
Ефремов был приговорен к смертной казни с помилова-
нием и заменой на ссылку. Государыня серьезно занялась
и Малороссией. О том, что там неладно, она слышала уже
давно. Но до сих пор кардинальных мер не принималось.
А в 1763 г. гетман Разумовский закинул было удочки, что-
бы сделать свой пост наследственным. Но вместо этого
ему «намекнули» совершенно обратное, и он подал в от-
ставку «по собственному желанию». Пост гетмана Екате-
00
рина упразднила и возродила Малороссийскую коллегию.
В нее вошли четыре человека от российской администра-
ции и четверо из местной, а президентом царица назначи-
ла генерала Петра Алексеевича Румянцева — в недалеком
будущем прославленного полководца.
Приехав в Глухов, в бывшую гетманскую канцелярию,
и начав разбираться со здешними делами, он был совер-
шенно ошеломлен. Засилье старшины дошло до полно-
го беспредела. Войсковая верхушка, правившая от име-
ни Разумовского, превратилась во всемог ущих вельмож.
Не только полковники, но и сотники жили «князьками» в
своих владениях, даже воевали между собой — вооружив
казаков и крестьян, отбивали у соседей спорные угодья.
Нещадно эксплуатировали подчиненных, впрягали в ра-
боты, обирали. Казаки разорялись, нищали, не могли ку-
пить снаряжение, коней и нести службу. Впрочем, о служ-
бе давно было забыто. «Справные», зажиточные казаки
занимались личным хозяйством. А бедные превращались
у них в батраков.
За некоторыми сотнями числились обязанности по
несению караулов в городах, за это платилось жалованье.
Его прикарманивали сотники, но и с подчиненными об-
ращались «честно» — вообще не посылали их на службу.
Другие начальники выступали «благодетелями». Объяв-
ляли казакам, что в дозоры на границу посылать их не бу-
дут, но вместо этого они должны отрабатывать в имени-
ях своих начальников. Обнаружилось нередкое явление,
что казаки продавали по дешевке свои участки земли или
даже меняли за кружку водки — потому что владение зем-
лей являлось оплатой за службу. А без нее они перестава-
ли числиться казаками и освобождались от всех обязан-
ностей. Крайне паг убные последствия имел указ Петра,
изданный в 1721 г., в качестве поощрения дозволивший
казакам свободное винокурение. Как раз он положил на-
чало украинскому самогоноварению. Многие хозяева це-
ленаправленно переключились на этот промысел, люди
спивались. Раньше Украина была покрыта г устыми леса-
ми и дубравами. За несколько десятилетий их количест-
01
во резко сократилось, их повырубали на дрова для произ-
водства «горилки».
Малороссийское казачье войско, по сути, развали-
лось. Его силами Румянцев не сумел наладить даже пере-
возку почты. Бедные казаки служить не могли, богатые не
хотели и уклонялись. Было обращено внимание и на мер-
творожденные образования Ново-Сербии, Славяно-Сер-
бии. К ним добавили земли Украинской линии, и была об-
разована новая губерния — Новороссийская. А Румянцев,
заручившись поддержкой императрицы и решением пра-
вительства, начал переформировывать казачьи и части в
регулярные. Из малороссийских казаков и малочислен-
ных «сербских» подразделений в 1764 г. было создано
гусарских полков — Черный, Желтый, Голубой, Сербский
и Угорский. На базе Новослободского, Бахмутского, части
Миргородского и Полтавского полков формировались че-
тыре пикинерских: Елисаветградский, Днепровский, До-
нецкий и Луганский. В 176 г. Сумской, Ахтырский, Ост-
рогожский, Харьковский и Изюмский казачьи полки тоже
преобразовались в гусарские. Из ландмилиции стали соз-
давать пехотные части.
Но запорожское «государство в государстве» оста-
валось серьезнейшей головной болью. Сечь продолжа-
ла жестокую борьбу за «свои» владения. В 1762 г. казаки
выжгли две слободы под Елисаветградом, разогнав селян.
На требование императрицы расследовать преступление и
наказать виновных Кош ответил, что «искать не на ком»,
поскольку это «сделал весь Кош». В другой раз кошевой
отдал приказ полковнику Деркачу (по-украински деркач —
веник) «вымести незваную погань» — и он «вымел» посе-
лян с реки Самары. А в том же 1762 г. случилась эпидемия
чумы. Но запорожцы, ссылаясь на собственную автономию
и неприкосновенность своих земель, не позволили устано-
вить на этих землях карантины и санитарные кордоны, не
пустили лекарей. Результат был печальным для самих ка-
заков — в Запорожье вымерло 9 тыс. человек.
Киевский генерал-губернатор Леонтьев докладывал
государыне, что самоуправление в Сечи давно пора лик-
02
видировать. В 1764 г. правительство пошло на такой шаг.
Запорожский кош был передан в подчинение Малорос-
сийской коллегии и получил предписание: выборов боль-
ше не проводить. А руководству во главе с кошевым ата-
маном Григорием Федоровым было велено оставаться на
своих постах «до указу». Куда там! Запорожцы забуянили
и распоряжение самой императрицы демонстративно на-
рушили. Тут же провели новые выборы, Федорова скину-
ли и избрали кошевым Ивана Калнышевского. Он само-
вольно выехал с делегацией в Петербург. Повез требова-
ние переподчинить Сечь коллегии Иностранных дел (как
«суверенному» государству!) и признать границы запо-
рожских владений, которые отстаивала старшина.
Румянцев писал государыне, что за столь дерзкий вы-
зов делегатов надо арестовать. А начальник Украинской
линии генерал Штофельн представил и проект «рефор-
мирования» Сечи: убрать нынешнее руководство, воен-
ной силой заставить переменить порядки. Но Екатерина
воздержалась от этих мер. В воздухе снова пахло порохом.
Турция при поддержке Франции готовилась к войне. При-
чем опять прослеживался старый альянс — связи с Поль-
шей, Швецией. В таких условиях открытый бунт запорож-
цев выглядел совершенно нежелательным, поэтому го-
сударыня изобразила милость. Согласилась с избранием
Калнышевского, обещала рассмотреть территориальные
претензии. Вернувшись в Сечь, делегаты хвастливо объ-
являли перед казаками, как они пуганули правительство!
Но в Запорожье уже имелись агенты царской администра-
ции, государыне доложили об этих речах.
А в январе 1767 г. Румянцеву прислал донос полко-
вой старшина Савицкий. Он писал, что прошлой осенью,
вернувшись из очередной поездки в Петербург, Калны-
шевский имел конфиденциальную беседу с войсковым
писарем Иваном Глобой. Говорил ему: «Как видно, нече-
го надеяться на них», на правительство. Приходили к вы-
воду — если Екатерина не выполнит требований, надо на-
править послов для переговоров с с ултаном. После этого
Глоба две недели объезжал паланки. Обсуждал данный ва-
03
риант со старшиной и развозил секретный приказ: гото-
виться воевать с русскими, а туркам и татарам чтобы обид
«под смертною казнию не чинили».
До поры до времени царица и этот донос оставила без
последствий. Но сделала себе заметку на будущее. А ру -
ководство Сечи само продолжало копать для себя яму.
В Турции знали о трениях между запорожцами и прави-
тельством. Из Стамбула и Бахчисарая присылали письма
к казакам. Их соблазняли перейти на службу к султану и
хану, обещали жалованье втрое больше российского. Кал-
нышевский вел себя двойственно. Туркам отказал, но и
переписку с ними не прервал. А с приближением войны в
Сечь приехал от имени султана французский эмиссар Тот-
лебен. Там как раз находились офицеры из штаба Румян-
цева, потребовали выдать его. Но Калнышевский отказал-
ся. Выслушал Тотлебена, позволил ему выст упить перед
казаками и отправил обратно в Крым.
Нет, кошевой атаман не стал предателем. Но он взве-
шивал разные варианты, а русское правительство шанта-
жировал, хотел вынудить к уст упкам. Однако игра была
слишком опасной. В казачьей массе пошел разброд. Рож-
дались и пересказывались небылицы о прежнем прекрас-
ном житье под властью хана. Тем более что и состав за-
порожцев за 30 лет мирной жизни разбавился г ультяями
всех сортов, гайдамаками, разорившимися казаками с гет-
манщины, беглыми крепостными с польского Правобере-
жья. А изменить Калнышевский то ли не решился, то ли
обстоятельства ему не позволили. Война началась совсем
не так, как ожидали. Не на юге, а на западе.
Польшу ее «демократия» совершенно погубила. Ко-
гда умер король Август III, Россия возвела на престол сво-
его ставленника Станислава Понятовского. Причем на
этот раз возвела уже откровенно, ввела в Польшу войска.
Самой важной фигурой в Варшаве стал посол Екатери-
ны Репнин. Вел очень сложные переговоры и игры с пана-
ми. Но в Речи Посполитой, невзирая на развал, притесне-
ния православных не ослабевали, а усиливались. В Литве
осталась единственная православная епархия, Полоцкая.
04
В Польше (включавшей Правобережную и Западную Ук-
раину) структур православной церкви не осталось вооб-
ще, все было отдано униатам. Киевскому митрополиту
ставили препоны, не позволяя назначать епископов на
территории Речи Посполитой, мешая окормлять право-
славные монастыри и храмы. Дошло до того, что право-
славные в Польше оказались вообще «вне закона» — им
не разрешалось занимать никаких официальных должно-
стей, содержать мастерские и другие предприятия, торго-
вать (в отличие от евреев).
В начале правления Екатерины последовали новые
жалобы православных, Полоцкий епископ представил
список 10 храмов, отнятых униатами. Императрица всту-
пилась за единоверцев. Потребовала уравнять православ-
ных в правах с католиками. В 1767 г. проект такого закона
был вынесен на сейм. Он бурно воспротивился. Но посол
Репнин просто арестовал четверых главных противников,
остальные перепугались и дружно проголосовали за рав-
ноправие православных. Паны и шляхта забушевали. Воз-
мущались и уступками православным, и попранием их
«свобод». Самые активные собрались в городе Бар, созда-
ли конфедерацию, объявили короля и сейм низложенны-
ми. Их поддержали папа римский и Франция. Она напра-
вила в Польшу инструкторов, офицеров и солдат под на-
чалом генерала Дюмурье.
А отряды конфедератов принялись повсюду крушить
и жечь православные церкви, убивали священников, мо-
нахов, мирян. В Мотронинском монастыре находился со-
старившийся запорожец Максим Железняк. Он был по-
слушником, готовился принять постриг. Услышав об этих
зверствах, он покинул обитель и призвал крестьян к вос-
станию. Говорил, что он посланец из России, у него есть
грамота Екатерины — бороться за веру, побивать панов
и католиков. Вокруг него собралась толпа, провозгласила
его гетманом Правобережного войска Запорожского. Из
Умани против него выслали отряд Ивана Гонты — он был
сотником «надворного войска» Потоцкого (личных воо-
руженных слуг). Но он перешел на сторону Железняка.
0
Повстанцы ворвались в Умань. Сперва были настрое-
ны довольно мягко. Но униаты из базилианского ордена
полезли агитировать их и разозлили. Произошел погром,
было убито около 2 тыс. католиков, евреев и случайных
людей. Польские и еврейские историки превратили циф-
ру в 20 тыс., да еще украсили ее описанием жутких изо-
щренных казней, как всех иудеев подолгу мучили, выну-
ждая отречься от веры. Хотя это не более чем ложь. Пов-
станцев было всего 800 человек, и в протоколах допросов
фигурирует 2 тыс. жертв. Погромив Умань, они располо-
жились неподалеку. Один отряд, около 200 человек, по-
шел «зачищать» поместья и местечки. Поляки и евреи по-
бежали в турецкий город Балту, их приняли под защиту.
А отряд мятежников, преследуя их, столкнулся с турками.
В бою они потеряли 1 человек, но и повстанцы поверну-
ли обратно.
А Екатерина уже направила против конфедератов рус-
ские войска. Они вступили на Правобережье Днепра. Гене-
рал Кречетников узнал про резню в Умани, послал туда от-
ряд карабинеров, нашел стан бунтовщиков, после короткой
стычки разоружил и арестовал все их войско. Железняк и
еще 6 человек оказались российскими подданными, их
отправили своим властям. Остальных выдали полякам.
Участь двух частей повстанцев очень отличалась. Царицу
в основном обеспокил налет на Балту, который мог спро-
воцировать войну с Турцией. Железняка и еще нескольких
предводителей привезли к Балте, на виду у турок били кну-
том, вырвали ноздри, после чего всех пленных повстанцев
(в разных местах собрали 130 запорожцев, участвовавших
в мятеже) повезли на каторгу в Нерчинск.
Поляки казнили всех мятежников самыми зверски-
ми способами — сажали на кол, четвертовали, колесова-
ли. Для Гонты персонально расписали казнь на 13 дней.
В течение 10 дней сдирали полосы кожи, потом отрубили
ноги, потом руки, а после этого вырвали сердце. Румянцев
сделал выговор генералу Кречетникову за то, что выдал
пойманных людей, и строго запретил это делать. После
призыва Железняка и погромов православных церквей
06
шляхтичами крестьяне забунтовали повсюду. Но русских
встречали дружелюбно, и их только разоружали. Многие
охотно соглашались служить солдатами в царской армии,
и их принимали в полки. Из правобережных казаков нача-
ли формировать новое, Бугское казачье войско.
Конфедератов били довольно легко. А польско-фран-
цузскую армию Дюмурье Александр Васильевич Суворов
разгромил у крепости Ландскрона. Но предосторожности
Екатерины избежать войны с Турцией оказались тщетны-
ми. Султана подтолкнула Франция, отвалила ему 3 млн лив-
ров субсидий. Предлог нашли первый попавшийся. Один
из разбитых отрядов конфедератов бежал в ту же самую
турецкую Балту, гнавшийся за ними генерал Вейсман вле-
тел туда с конницей, и для Османской империи оказалось
достаточно, она объявила войну. Как только это произош-
ло, Екатерина помиловала Железняка и его соратников.
Заменила им пожизненную каторгу на рудниках обычной
ссылкой. В исторических работах обычно указывается, что
дальнейшая судьба Железняка неизвестна. Да, документов
нет. Но сведения сохранились в преданиях забайкальцев.
Все повстанцы были зачислены в Забайкальское казачье
войско и стали нести службу на восточных рубежах Рос-
сии. Сто лет спустя Железняка там еще помнили.
В Сечь повеление о войне с Турцией пришло в декаб-
ре 1768 г. Но прежние виляния, интриги, агитация не про-
шли бесследно. Сирома принялась бузить. Постановила,
что воевать за русских не пойдет, потребовала вести ее
поддержать восставших братьев на Правобережье, бить
панов и грабить усадьбы. Хотя никакого восстания уже не
было, Железняка и Гонту арестовали в июне. Калнышев-
ский и старшина запретили туда идти. Но запорожская
масса взбунтовалась против старшины, стала созывать ка-
заков, бросила кордоны в степи, чтобы идти в свой собст-
венный поход. Кошевому атаману пришлось не только со-
бирать вокруг себя верных казаков, но и позвать солдат из
соседнего Новосеченского Ретраншемента. С их помощью
мятеж он усмирил, нескольких заводчиков для отстраст-
ки казнил.
07
А в январе 1769 г. крымский хан с 70-тысячной ордой
ринулся на Украину. Запорожских застав в степи из-за мя-
тежа не оказалось. Своевременно сигналы тревоги не по-
дали. Татары прорвались. Прокатились страшными опус-
тошениями от Елисаветполя до Бахмута. Спешно были
подняты кавалерийские и казачьи полки, стали обклады-
вать врага, заставили повернуть назад. Но пленных крым-
цы утащили с собой очень много. Хотя к весне Калнышев-
ский уже полностью восстановил дисциплину и мобили-
зовал сечевиков. Да и императрица поспособствовала.
Для участников боевых действий она назначила очень вы-
сокое жалованье, рядовым казакам — по рублю в месяц.
На войну Запорожский Кош выставил 9, тыс. каза-
ков. Из них 7, тыс. были конными. Отряды возглави-
ли сам Калнышевский, невзирая на то что ему уже было
под 80 лет, войсковой судья Головатый, полковники Чепи-
га, Ковпак, Нос. Они совершали поиски к Кинбурну, Оча-
кову, Гаджибею (Одессе), разведывая дороги для русских
войск, расчистив степь от татарских отрядов и наблюда-
телей. А на Днепр вышла казачья флотилия из 38 лодок.
В эту эпоху их называли «дубами» или «байдаками». На
каждой лодке стояла одна легкая пушечка-фальконет, а в
командах насчитывалось 2 тыс. казаков.
Но и турки прислали на Днепр эскадру под командо-
ванием Хасана-Кызыл-Исарли, у него было 20 больших ко-
раблей с тяжелыми орудиями, они везли десант из 12 тыс.
воинов. В мае они вошли в устье реки и двинулись вверх
по течению. А запорожские лодки под началом Филиппа
Сягайло как раз спускались вниз по Днепру. Противни-
ка они заметили раньше и сделали засаду в плавнях. Под-
пустив врага в упор, первым же выстрелом отбили руль у
флагманского корабля, и он сел на мель. В ходе сражения
турки потеряли еще 3 судна и повернули назад.
Запорожцы вышли в море. Другого флота, кроме них,
у России на юге еще не было. Ведь только начало войны
перечеркнуло прежний договор. Начались заново обо-
рудование порта в Таганроге, строительство первых ко-
раблей. Так что запорожские лодки были нарасхват. Вели
08
морскую разведку, высаживали десанты, осуществляли
сообщение со своими частями, вступившими в Молдавию.
А в 1770 г. казачья флотилия под руководством Данилы
Третьяка выиграла возле Кинбурна морской бой против
неприятельской эскадры из 11 кораблей. В это же время
Румянцев за несколько дней одержал три блестящие побе-
ды. У Рябой Могилы разбил орду крымского хана Каплан-
Гирея, при Ларге окончательно разгромил ее, а на речке
Кагул ничтожными силами наголову разнес 10-тысячную
т урецкую армию Халил-паши.
На следующий год императрица приказала перебази-
ровать половину запорожской флотилии на Дунай. Плава-
нию придавалась огромное значение. Екатерина назначи-
ла особые награды — тысячу рублей экипажу той лодки,
которая пойдет первой, 00 руб. экипажу второй, по 300
на остальные. На каждую лодку требовалось взять по од-
ному писарю, чтобы составить описание берегов, глубин,
селений. На 19 «байдаках» отправились 988 казаков, воз-
главил поход полковник Яков Седловский. По дороге с че-
стью провели несколько боев. Возле острова о. Березань
захватили вражеский корабль, а возле Дуная победили и
взяли на абордаж 8 неприятельских галер с 26 пушками.
Отряд стал ядром формирующейся Дунайской флоти-
лии капитана I ранга И.И . Нагаткина. Турки чувствовали
себя на Дунае хозяевами, плавали спокойно. Теперь это-
му пришел конец. Запорожцы захватывали и топили их
суда. 11 июля 1771 г. 6 казачьих лодок под командованием
секунд-майора Белича сделали засаду в камышах у горы
Буджак, разгромили большой конвой из 4 галер и многих
мелких судов. Не потеряли ни одного человека, уничто-
жив свыше тысячи врагов. Такие операции прервали реч-
ные коммуникации турок, их крепости были изолированы
друг от друга. Это способствовало взятию дунайских твер-
дынь Тульчи, Исакчи, Бабадага, Мачина, запорожский де-
сант овладел городом Гирсово. Командир сечевиков Сед-
ловский в этих боях был ранен и вскоре скончался.
Когда удалось разделаться с польскими конфедерата-
ми, на Дунай прибыл и Александр Васильевич Суворов.
09
Одной из его операций стал рейд за Дунай на город Турту-
кай. Суворов переправился через реку, но турки прислали
флотилию, блокировавшую его с тыла. Выручили его запо-
рожцы. Подоспели 20 лодок полковника Ивана Дуплича и
заставили неприятельские суда убраться. Через две недели
Дуплич погиб в бою под Силистрией. В общем, запорожцы
проявили себя в сражениях достойно. Многие казаки были
награждены, Калнышевский и еще 16 запорожских началь-
ников удостоились золотых медалей «с диамантами» (ал-
мазами). В 1774 г. был подписан Кючюк-Кайнарджийский
мир. К России отошли территории между Днепром и Бу-
гом, крепость Кинбурн, Приазовье. Турция потеряла Крым
и Кубань, отказалась от протектората над Крымским хан-
ством — и русские стали притягивать их к себе.
Но Сечь и ее начальство слишком испортили себе ре-
путацию еще до войны, напакостили сами себе в пери-
од ее подготовки. А в 1774 г., сразу по окончании боевых
действий, запорожцы бросили освободившиеся силы... в
массированный набег на соседние районы. Погромили се-
лян бывшей Ново-Сербии, успевшей превратиться в Ели-
саветградскую провинцию. Как докладывали в Петербург
здешние начальники, казаки при этом похвалялись, «что
в нынешнее лето всю состоящую под Елисаветградскую
провинцию землю получат в свое ведомство». Это стало
последней каплей.
В мае 177 г. в Запорожье двинулся корпус генерала
Текели. Узнав о приближении войск, сирома возбудилась,
собиралась драться. Хотя старшина поняла, что это бес-
смысленно. Вместе со священниками кое-как утихомири-
ла казачью массу, вступила с Текели в переговоры. Гене-
рал передал, что верхушку Запорожского коша вызывают
в Петербург. Там приехавших арестовали, и Екатерина об-
народовала указ, согласно которому Сечь, «как богопро-
тивная и противоестественная община, не пригодная для
продления рода человеческого», упразднялась. Но на ря-
довых казаков никаких репрессий не было. В указе гово-
рилось: «Всем приватным членам бывших запорожских
казаков всемилостивейше велено, не желающих оставать-
10
ся на постоянном проживании в своих местах, отпустить
их на родину, а желающих тут поселиться — дать землю
для вечного проживания».
Не было и разгрома Сечи. Войска Текели встали по-
близости лагерем. Казаки, оставшись без предводителей,
не знали, что им делать. Потом собралась партия, обрати-
лась к генералу с просьбой отпустить их на рыбную ловлю.
Он разрешил. Узнав об этом, стали уходить другие. Что и
требовалось правительству — ликвидировать общину без
крови и потрясений. Можно ли квалифицировать такие
действия правительства как коварство? Использовали ге-
роев, а когда отпала нужда, разогнали? Многие истори-
ки, особенно украинские и «казачьи», принимают имен-
но эту точку зрения. Но при внимательном рассмотрении
она рассыпается в пух и прах. Да, конфликт назрел дав-
но. В преддверии столкновения с Турцией кардинальных
мер не принимали во избежание осложнений. В войну за-
порожцы действительно отличились, прошлое стало сгла-
живаться. Но когда прежние безобразия возобновились,
правительство приняло жесткие меры.
Кстати, и героями-то себя проявили далеко не все за-
порожцы. Меньшая часть. Только в начале боевых дейст-
вий вышло 9, тыс. А 4 тыс. казаков оставили в Сечи —
охранять свои владения. Потом численность боевого со-
става значительно сократилась. Да и из тех, кто в составе
запорожских отрядов совершал на фронте подвиги, не
все... были казаками. Сам кошевой атаман Калнышевский
в 1774 г. издал приказ, отмечая, что многие казаки вместо
себя выставляли на войну «наймитов». За плату или по ка-
ким-то иным взаимным договоренностям нанимали в похо-
ды тех же крестьян, своих подданных, или других пришлых
людей, не принадлежавших к Кошу, а сами оставались дома
(кошевой требовал, чтобы впредь такого не было).
Казаки, действительно показавшие себя с лучшей сто-
роны, были замечены в боях. Немало запорожских коман-
диров получило российские офицерские чины — войско-
вые старшины Сидор Белый, Логвин Мощенский, полков-
ники Иван Белый, Иван Высочин, Апанас Ковпак, Захарий
11
Чепига, полковые старшины Павел Тимковский, Антон
Головатый и др. Они остались служить — но уже служить
России. Получали назначения в армии, администрации.
Значительное количество рядовых казаков (и «наймитов»,
выразивших склонность к воинской службе) после ликви-
дации Сечи поступало в г усарские, пикинерские, драгун-
ские полки. Да и других никто не разгонял и не изгонял.
Не лишал пристанища и заработков. Согласно указу импе-
ратрицы, желающие получали землю для «вечного прожи-
вания» в том же Запорожье, могли обзаводиться хозяйст-
вами — но уже своими собственными. Из вчерашних се-
чевиков составились речники и перевозчики на Днепре.
Ну а остальные расходились. Современники описы-
вали, как толпы и группы казаков некоторое время бро-
дили в низовьях Днепра и Буга. Некоторые возвращались
в российские владения. Некоторые перетекали за кордон.
Это тоже в полной мере соответствовало задумкам Екате-
рины — оставить лучших, а бродяги пусть идут куда хо-
тят. И только троим императрица не простила прежних
выходок. Кошевому Петру Калнышевскому, войсковому
судье Павлу Головатому и войсковому писарю Ивану Гло-
бе. Они были осуждены по обвинению в измене и разо-
сланы в заточение по монастырям. Головатый — в Тоболь-
ский, Глоба — то ли в Туруханский, то ли в Белозерский,
Калнышевский — в Соловецкий. Сохранились предания,
что его содержали строго, выпускали из кельи только по
великим праздникам — в храм. Павел I ослабил режим за-
ключения, а Александр I амнистировал узника. Но Калны-
шевский отказался покинуть Соловки, постригся в мона-
хи и умер в 1803 г. в возрасте 112 лет. Недавно Украинская
церковь признала его местночтимым святым.
ЧЕРНОМОРСКИЙ КОШ
В 177 г. генерал-г убернатором Новороссийского
края был назначен фаворит Екатерины II Григорий Алек-
сандрович Потемкин, деятель талантливый, энергичный и
12
облеченный огромными полномочиями. Новороссийская
г уберния разрасталась. К Малороссии она отношения уже
не имела. В нее включались земли, лежавшие за предела-
ми исторической Украины, которые присоединялись Рос-
сией в ходе войн с турками. После заключения Кючюк-
Кайнарджийского мира в состав Новороссии вошли но-
вые приобретения: низовья Днепра и территории до Буга,
а также территории ликвидированной Запорожской Сечи.
Центром губернии сперва был Кременчуг. В 1776 г. Потем-
кин заложил новую губернскую столицу — Екатеринослав
(Днепропетровск, а ныне просто Днепр). А потом перенес
административный центр в другой новый город, Херсон.
Поближе к морю. Здесь началось строительство Черно-
морского флота. Население в Новороссии стало смешан-
ным: сюда перебирались малороссы (особенно с польского
Правобережья), оседали отставные русские солдаты, офи-
церы получали землю и переводили сюда крепостных из
русских имений. Из турецких владений переселелись мол-
даване, греки, болгары, сербы, арнауты (албанцы). В При-
азовье была образована другая губерния, Азовская. Она
также была подчинена Потемкину, как и Астраханская.
А Малороссию включили в Киевское генерал-губерна-
торство. Полковая структура управления была ликвиди-
рована, заменена обычным в России административным
делением уездов и волостей. Не стало и малороссийских
казачьих полков. Их окончательно упразднили, на их базе
создавались части регулярной кавалерии. Это позволило
заменить развалившиеся полки полноценными боевыми
формированиями. Но Потемкин был не только прекрас-
ным администратором, но и опытным военным. Он ви-
дел, что со многими функциями казаков регулярные вой-
ска не справляются. Например, Россия после войны вы-
шла на Кубань и столкнулась с непрестанными набегами
горцев. Суворов строил по новым границам посты и кре-
пости и возмущался — его превосходных солдат, «чудо-
богатырей» горцы попросту «расхищали». На Кавказскую
линию стали переселять волжских казаков, посменно вы-
сылали дежурить полки донских казаков.
13
Они оказывались незаменимыми разведчиками и на
турецкой, татарской границах. Обстановка в Крыму дол-
гое время балансировала туда-сюда. По условиям мира
ханство стало «независимым». Но теперь оно оказалось
зажато между владениями Российской и Османской импе-
рий, и обе боролись за то, чтобы перетянуть его под свое
влияние. Потемкин возвел на ханский престол своего
ставленника Шагин-Гирея. Но крымские ханцы были мно-
гоженцами, у Шагина было много братьев. Турки засыла-
ли то одного, то другого из них, организовывали загово-
ры. В Крыму то и дело вспыхивали восстания, мятежные
татары убивали сторонников Шагин-Гирея, заодно резали
и христиан, попавшихся под руку, и возводили на престол
новых ханов. Шагин убегал к русским, приходилось раз за
разом вводить в Крым войска и с боями возвращать его в
Бахчисарай.
А запорожцы издавна изучили все пути-дорожки
на полуостров. В ходе этих свистоплясок Потемкин на-
чал создавать команды из бывших запорожцев. Он обра-
тил внимание и на Бугское казачье войско. Его в свое вре-
мя формировали из правобережных украинских казаков,
ушедших к русским из владений Речи Посполитой. Во вре-
мя войны к бугским казакам добавли подразделения не-
красовцев, перешедших на сторону России, добровольче-
ские «арнаутские» команды из молдаван, румын, болгар,
сербов, греков. Всего казаков набралось 1, тыс., из них
сформировали Бугский полк. Ему были выделены земли в
междуречье Ингула, Еланца и Мертвовода. Потемкин пе-
реселил сюда более 3 тыс. крестьян, покупая их у поме-
щиков ,— по его расчетам, содержание 1 боевого казака
должны были обеспечивать 4 крестьянина.
Крымские дергания туда-сюда императрице надоели.
После очередного мятежа и свержения Шагин-Гирею ука-
зали, что таким играм пора положить конец, и в 1783 г. он
окончательно отдал Крым в подданство России — его тоже
включили в Новороссийскую губернию. В 1787 г. Екатери-
на предприняла путешествия на юг, Потемкин показывал
ей новые города, недавно заселенные земли. Во время это-
14
го визита Григорий Александрович представил государы-
не и делегацию запорожцев, она ходатайствовала о созда-
нии «Коша Верных Казаков» — или «Войска Верных Каза-
ков». Екатерина согласилась.
Подтолкнула формирование Коша война. Турки с по-
терей Крыма не смирились, активно готовились к реваншу.
На этот раз их покровительницей выступида Англия. По-
могала сколачивать все тот же антироссийский блок: тур-
ки, поляки, шведы. Причем открыть боевые действия тур-
ки предоставили запорожцам-эмигрантам. Осенью 1787 г.
высадили их отряд десантом в Днепровском лимане. Рус-
ские кордоны быстро смяли их и скинули в море. Но о них
никто не сожалел, турки пожертвовали ими преднамерен-
но, чтобы отвлекли царские войска от главного десанта —
, тыс. янычар высадились у крепости Кинбурн, где на-
ходился гарнизон Суворова. Однако жертва запорожцев
не помогла. Александр Васильевич одержал одну из сво-
их блестящих побед, разгромив и истребив превосходя-
щие силы противника.
А Потемкин с началом войны учредил два новых ка-
зачьих войска. Одним из них стало Екатеринославское.
Атаманом был назначен уже прославивший себя в боях
герой Дона Матвей Иванович Платов. Ядром войска ста-
ли 4 полка донских казаков, к ним присоединили бугских
и чугуевских казаков. Из добровольцев и рекрутов созда-
вались Малороссийский, Екатеринославский, Конвойный
его светлости князя Потемкина-Таврического полки, ар-
наутские команды. Вторым стал Кош Верных Казаков из
запорожцев. Изначально в нем было 600 человек. Но они
созывали сечевиков, рассеявшихся по Украине. Возвраща-
лись некоторые эмигранты, не желая воевать против со-
отечественников. К 1788 г. состав вырос до 2 тыс. Струк-
тура сохранялась запорожская, те же 38 куреней, но вы-
борное начало было отменено. Кошевым атаманом был
назначен Сидор Белый (в русской армии он имел чин се-
кунд-майора).
Белый возглавил пешую команду, конную — Захарий
Чепига, флотилию — войсковой судья Антон Головатый.
1
А Потемкин принял титул Верховного гетмана казачьих
войск Юга Украины. Стоит отметить небезынтересный
факт — по запорожским законам их предводители сами
должны были являться казаками. То есть принадлежать к
какому-то куреню. Потемкина приняли в Кущевский ку-
рень — хотя, разумеется, его казачье положение было чис-
то символическим. Конная команда была маленькая, око-
ло 200 казаков, ее придали корпусу Михаила Илларионо-
вича Кутузова. Корпус был не простым — егерским. В то
время егерские части только начали создаваться, они ста-
ли «спецназом» российской армии. В них отбирали луч-
ших, учили действовать не только в строю, но и индиви-
дуально, вести разведку, снайперски стрелять. Казаки как
нельзя лучше подходили для таких войск. А пехота и фло-
тилия, по сути, были едиными — пешие казаки станови-
лись экипажами лодок и десантниками. Их включили в
состав гребной флотилии.
Черноморский флот возглавлял адмирал Войнович,
и на первых порах он действовал плохо. Вяло и слиш-
ком осторожно. Опасался столкновений с противником,
берег корабли. Командующий гребной флотлией Морд-
винов тоже всячески избегал боев. Но Потемкину это не
понравилось, он заменил Мордвинова принцем Нассау-
Зигеном. Это был отчаянный авантбюрист и забияка, ус-
певший послужить и во французском, и в испанском фло-
те, участвовал в кругосветных плаваниях и экспедициях в
Африку, разных войнах. Под его начало вербовали волон-
теров со всех морей, на гребную флотилию стекались та-
кие же, как он, авантюристы, пираты, искатели приключе-
ний и наград.
В этой среде запорожцы тоже оказались «своими»
людьми, пришлись очень даже впору. 7 июня 1788 г. ту-
рецкий флот Хассана-паши подошел к Очакову, намере-
вался прорваться к Херсону. Его отогнали, но 17 июня он
повторил попытку. Однако к сражению подготовились и
Нассау-Зиген, и Суворов в Кинбурне, он выставил на бе-
реговой косе тяжелую батарею. Гребные суда атаковали
турок, подожгли линейный корабль. Остальной флот по-
16
вернул назад. Но флотилия насела на него и захватила от-
ставший флагманский корабль. Хассан-паша едва спасся
и все-таки решил вернуться в Очаков — проскочить но-
чью. Не тут-то было. Его уже подкарауливали, и он попал
под огонь суворовской батареи — на фоне полной луны
артиллеристы били, как по мишеням, раздолбали 7 кораб-
лей. Неприятельские суда заметались, садились на мели.
Подоспела гребная флотилия и довершила разгром. Тур -
ки потеряли 6 тыс. погибшими и 1763 пленными.
В этих боях был смертельно ранен кошевой Сидор Бе-
лый. Запорожцы созвали раду и избрали кошевым Ива-
на Сухину. Раньше он был полковником Бугогардовской
паланки, ушел в эмиграцию, а в 1788 г. вернулся. Но По-
темкин рассердился. Ему не понравилась ни кандидату-
ра кошевого, ни попытка возродить сечевую демокра-
тию. Наместник юга России своей волей назначил коше-
вым секунд-майора Чепигу. Он служил в коннице, многие
из пешей сиромы его плохо знали. Забушевали, даже при-
плыли к ставке Потемкина качать права. Но всемогущий
фаворит в данном случае не стал применять силу и усми-
рять явный бунт. С запорожцами стали разбираться «по-
хорошему», крепко поили. Кое-как уломали подчиниться.
А Сухине подсказали, чтобы он тоже по-хорошему отка-
зался от атаманства.
Но Чепига быстро завоевал популярность среди си-
ромы. Показал себя и настоящим воином, и настоящим
«батькой». В 1788 г. он возглавил десант под Гаджибей
(Одессу), где запорожцы разгромили турецкие магазины
(склады) боеприпасов и продовольствия. А отряд Голова-
того 7 ноября с жестоким боем захватил сильно укреплен-
ный остров Березань. Он и стал первой базой Коша Вер-
ных Казаков. Ну а когда обосновались на острове, у их вой-
ска появилось еще одно название — Черноморский Кош.
Противники России напрягали все силы. В войну
вступила Швеция, и Нассау-Зигена перевели на Балтику,
гребную флотилию возглавил граф де Рибас (тот самый,
чье имя носит в Одессе Дерибасовская). Но наша страна
была достаточно сильной, чтобы сражаться на два фрон-
17
та. Шведов быстро и крепко побили, принудили просить
мира. Благополучно развивались операции и на юге. Су-
воров разметал турецкие полчища под Фокшанами и на
речке Рымник. Были взяты Гаджибей, Бендеры. Черно-
морский Кош так хорошо зарекомендовал себя в этих
кампаниях, что Потемкин разрешил принимать в него
всех желающих, кроме крепостных и дезертиров. Но уже
и молва разнеслась, что вновь возродились запорожцы.
Добровольцы хлынули так же, как прежде в Сечь. Количе-
ство казаков достигло 12 тыс.
Конная команда составила 2700 казаков, остальные
сражались в пехоте и в экипажах лодок, строились новые
«дубы». Флотилия перебазировалась на Дунай, овладела
крепостями Тульча и Исакча. В знаменитом суворовском
штурме Измаила участвовали и донские, и бугские каза-
ки, а запорожские десанты вместе с гренадерами атакова-
ли крепость со стороны реки. Осажденные янычары пред-
приняли яростную вылазку, сбили запорожцев и прижали
к берег у Дуная. Им грозила гибель, но гренадеры выручи-
ли их штыковой контратакой.
Потемкин благоволил к Черноморскому войску, в ре-
ляциях о боевых действиях характеризовал его как «бес-
ценное». Выделил Кошу земли в Приднестровье, центром
запорожцев стало село Слободзея. Здесь возвели укреп-
ление наподобие Сечи, разместили управление. Сюда ка-
заки перевезли своих родственников, стали заводить хо-
зяйство, основали 2 селений вперемежку с молдавски-
ми. Потемкин обещал им дать еще земли между Бугом и
Днестром, под Кинбурном, Еникальский округ в Крыму,
подарил собственные рыбные ловы на Тамани. Но... все
это оставалось только на словах. В 1791 г. кошевой Чепи-
га и войсковой судья Головатый отправились к Потемки-
ну просить документально оформить пожалования. Одна-
ко застали наместника в дурном настроении — лодка с 2
запорожцами была захвачена турками. Делегатов он отру-
гал и прогнал: дескать, позже поговорим.
В январе 1792 г. был подписан Ясский мир — Турция
признавала присоединение к России Крыма, отдавала зем-
18
ли между Бугом и Днестром и правобережье Кубани. Но
Потемкин до этого не дожил. Во время переговоров зара-
зился какой-то лихорадкой и умер. Запорожцы остались
без своего покровителя. Земли, выделенные им, были не-
сплошными. Вклинивались делянками между помещичьих,
казенных, городских владений. Края на юге были благодат-
ными. Здешние угодья раздавали в награды отличившим-
ся военачальникам, офицерам. К ним присматривались
и влиятельные вельможи, имеющие солидные связи при
дворе. А на запорожцев сразу посыпались жалобы от по-
мещиков и властей, что к ним бегут крестьяне.
Черноморское войско в это время возглавляли коше-
вой атаман Захарий Чепига и войсковой судья Антон Го-
ловатый. Они были очень не похожими людьми. Чепига —
простой неграмотный казак из беглых крепостных. В За-
порожье поступил в Кислякивский курень, участвовал в
войнах, выдвинулся до полковника Протовчанской палан-
ки. После ликвидации Сечи служил при штабе Потемки-
на. Головатый был из семьи украинской казачьей старши-
ны. Учился в Киевской академии, но не закончил ее, уд-
рал в Запорожье. Стал казаком Кущевского куреня. Был
лихим казаком, поэтом, слагал песни, прекрасно играл на
бандуре. Но в Сечи оценили и его ум, хитрость, образова-
ние. С 1768 г. стали посылать в Петербург с делегациями.
В 1771 г. он стал писарем Самарской паланки. Потом нахо-
дился при войсковом судье и кошевом атамане, хотя и на-
рушил традицию — женился. После упразднения Сечи по-
лучил должность капитана-исправника в Новомосковске.
Оба вместе с Сидором Белым стояли у истоков Коша
Верных Казаков. Похоже, что какое-то время были сопер-
никами. Но затем кошевой и войсковой судья состави-
ли дополняющий друг друга дуэт. Чепига — такой «бать-
ко», будто вышел из казачьих легенд. Прямой, грозный в
бою, способный вздуть нагайкой провинившегося казака,
но и простой, добродушный, доступный для каждого. Го-
ловатый — тоже доблестный воин, но и прекрасный ди-
пломат, организатор, администратор. Между прочим, оба
были богатыми людьми. Потемкин приближенных жало-
19
вал щедро. Чепиге принадлежали деревня на Херсонщи-
не, дача на Громоклее, Головатому — селение под Новомо-
сковском, хутора, мельницы, стада. Они вполне могли бы
оставить войско и зажить состоятельными помещиками.
Но они слишком любили Сечь, положили все силы, чтобы
сохранить ее в новых условиях.
Чепига и Головатый пришли к выводу — на Днестре
запорожцам оставаться нельзя. Никаких официальных
документов о выделении запорожцам земли не существо-
вало. А охотники на здешние земли с высокими связями
были. После победы их число должно было ох как умно-
житься! Наверняка будут накапливаться какие-то прегре-
шения, возникать конфликты. Недоброжелатели найдут, к
чему придраться, и запорожцев затрут, задавят и расфор-
мируют. В феврале 1792 г. делегация во главе с Головатым
выехала в Петербург. Объясняла, что разместить войско
на Днестре и Буге «за многолюдством» нельзя. Просили
переселиться на Кубань. Переговоры шли 4 месяца и были
трудными. Императрица все еще не до конца доверяла за-
порожцам — и вдруг они выразили желание обособиться.
Но в пользу Коша сыграли события на Дону. По но-
вой границе на Кубани строились крепости, и правитель-
ство решило перевести сюда на постоянное жительство
3 тыс. семей донских казаков. На Кавказе несли службу 6
донских полков, и было издано распоряжение оставить их
здесь насовсем — пускай заберут семьи с Дона и селятся.
Известие об этом вызвало бунт в полках. Они отправили
делегацию в Черкасск — выяснить, действительно ли по-
ступил такой приказ. За ними самовольно оставили служ-
бу и отправились на Дон несколько сот казаков. Начались
волнения в станицах. Их усмирили, мятежников выпоро-
ли. Но масштабы переселения сократили, на Кубань от-
правили не 3 тыс., а 1 тыс. семей — именно тех, кто бунто-
вал (из них составился Кубанский полк).
А черноморцы как раз в это время предлагали дру-
гое решение проблемы. Готовы были переселить гораздо
больше казаков — у них насчитывалось 12, тыс. боевого
состава, 10 тыс. членов семей! Головатый умело привлекал
20
в союзники и тех, кто уже раскатал г убы на приднестров-
ские земли. Помогал ему и образ простоватого, бесхитро-
стного казачуры, который умело создавал себе Головатый:
он мог и выпить, и «спивать» под бандуру, и сплясать, вы-
зывая к себе симпатии. 30 июня 1792 г. была подписана
Высочайшая грамота, жалующая Черноморскому войску
«в вечное владение состоящий в области Таврической ост-
ров Фанагорию со всею землей, лежашей на правой сторо-
не реки Кубань от устья Еи к Усть-Лабинскому редуту».
Еще в ходе переговоров «для осмотру» на Кубань по-
ехал войсковой есаул Мокий Гулик, представив Кошу под-
робный отчет. При этом он на Тамани записал в казаки
114 «разных бурлак». Кстати, это был не единичный слу-
чай. Некоторые казаки отказались уходить с насиженных
мест, зато к черноморцам пристало изрядное число сдру-
жившихся с ними молдаван, украинских беглых. Пересе-
ление началось сразу же после подписания указа — чтобы
продемонстрировать четкое исполнение воли императри-
цы (и пока она не передумала). В августе 1792 г. в море вы-
шла флотилия под командованием капитана Пустошки-
на — флагманская бригантина «Благовещение», 0 лодок
и яхта черноморцев, 11 транспортных судов, сопровож-
дающих крейсера. Они доставили на Тамань около 3200
казаков.
Остальные двинулись посуху — со стадами, обозами.
Шли несколькими эшелонами, разными маршрутами, что-
бы в пути обеспечивать себя фуражом и питанием. Колон-
на Чепиги зазимовала на Ейской косе, по весне отправи-
лась к Усть-Лабинской крепости. Здесь кошевой догово-
рился о взаимодействии с начальником Кавказской линии
генералом Гудовичем, а потом выбрал в урочище Карасун-
ский кут место для «войскового града». Будущего Екате-
ринодара. Последние колонны подтянулись летом 1793 г.
Когда казаки ходатайствовали о переселении на Ку-
бань, они попросили, чтобы сама императрица высказа-
ла свои взгляды о порядке управления и структуре вой-
ска. Екатерина повелела, чтобы устройство было сооб-
разно с «учреждениями об управлении губерний». Кроме
21
того, ей не нравилось буквальное следование запорож-
ским традициям, и к 38 куреням она приказала добавить
еще 2 — Екатерининский и Березанский. На основе этих
указаний к январю 1794 г. руководство Коша разработа-
ло законы черноморцев, «Порядок общей пользы». Авто-
ры постарались соединить традиционный казачий уклад с
государственными административными структурами. Уч-
реждались должности городничих, полиция. Но подчиня-
лись они войсковому правительству из кошевого атамана,
войскового судьи, войсковых писаря и есаула.
Екатеринодар сперва строился по образцу Сечи —
земляные валы с пушками, войсковая церковь Св. Трои-
цы, правление Коша, 40 куреней-казарм для «бездомов-
ных» и несущих службу — при войсковом правительст-
ве «на непредвиденный случай» должна была оставаться
тысяча казаков. Как и в Сечи, были учреждены паланки,
но это слово было непонятно русским чиновникам и за-
менилось на «округа». А основная масса казаков, получив
места поселения, основывала слободы, будущие стани-
цы. Они получили название запорожских куреней — Пла-
стуновская, Брюховецкая, Кущевская, Кисляковская, Ива-
новская, Крыловская, Щербиновская, Титаровская, Ниж-
нестеблиевская, Стеблиевская, Минская, Переяславская,
Каневская, Шкуринская, Березанская и др. Некоторые на-
звания исказились, и от Куреновского куреня пошла Ко-
реновская, от Тимошевского — Тимашевская, от Жера-
левского — Журавская...
Хотя времени на мирное устроение почти не было. За-
ставы казаков сразу же вышли охранять границу. А на за-
паде началась новая война. Разразилась междоусобица в
Польше. Одну партию поддерживала Франция, другая об-
ратилась за помощью к России. В Польшу двинулись вой-
ска. К русским присоединилась Пруссия. Сопротивление
противников быстро подавили. Сейму продиктовали ус-
ловия: сократить армию с 0 до 13 тыс. человек, в круп-
ных центрах до успокоения оставались русские гарнизоны.
И если после прошлой войны произошел «первый раздел»
Польши, императрица забрала восточные районы Белорус-
22
сии, то теперь победители осуществили «второй раздел» —
Россия и Пруссия отобрали у панов еще ряд областей.
Но поляки затаились. Приказ о роспуске своих войск
спускали на тормозах. Из революционной Франции ехали
агенты и агитаторы, из Америки прибыл один из видных
поборников «свободы», масон Тадеуш Костюшко, он стал
диктатором, на первых порах тайным. Восстание было
тщательно спланировано и подготовлено. 17 марта 1794 г.,
на Пасху, в Варшаве мятежники с криками «Кто в Бога ве-
рует, бей москаля!» набросились на русских. Было выре-
зано 226 человек. Убивали и тех, на кого указывали, что
он «москальского духа». Такая же бойня была организо-
вана в Вильно, распространилась по всей стране. И если в
прежних польских восстаниях участвовала только шлях-
та, то сейчас Костюшко революцонными лозунгами под-
нял простой народ, создавал полки из крестьян. Очаг ре-
волюции полыхнул рядом с Россией, и его подавление ста-
ло очень тяжелым.
Екатерина направила туда лучшие войска под коман-
дованием Суворова. Черноморский Кош в апреле 1794 г.
тоже получил приказ выслать в Польшу 2 полка под нача-
лом своего кошевого атамана. У черноморцев полки были
врменными. Знамена, перначи полковникам и есаулам вы-
давались на время походов, а потом сдавались и храни-
лись в войсковой церкви. Чепига сам отобрал, кого пове-
дет с собой. А государыня пожелала познакомиться с ним
лично, и он по дороге в Польшу сделал крюк, заехал в Пе-
тербург. В беседе с ним последнее недоверие Екатерины
растаяло. Кошевой ей понравился, был приглашен к ее
столу, императрица собственноручно угощала его вином,
виноградом и персиками, а на прощание пожаловала саб-
лю, сказала: «Бей, сынок, врагов Отечества!»
Бил он хорошо. Суворов, чтобы избежать затяж-
ной войны и лишних жертв, решил покончить с восста-
нием одним ударом — прямо на Варшаву. Костюшко, пы-
тавшийся помешать этому, был разбит и попал в плен. Но
польская столица сдаваться отказалась, основательно ук-
реплялась, вооружилась. Последовал штурм Праги — ук-
23
репленного предместья Варшавы на правом берег у Вис-
лы. Схватка была жесточайшей и очень кровопролитной.
Полки Чепиги состояли в корпусе генерала Дерфельдена.
Они наступали на фланге, перешли вброд речной залив,
отсекли неприятельскую конницу и загнали ее на косу ме-
жду Вислой и ее притоком. А один из отрядов черномор-
цев прорвался в тыл противнику, захватил мост через Вис-
лу и перекрыл полякам путь к отступлению. Врагов было
перебито 8 тыс., еще 2 тыс. утонуло, спасаясь вплавь. Рус-
ских погибло 2 тыс. Но продолжать шт урм, атаковать ле-
вобережную часть Варшавы, не пришлось. После такого
побоища она капит улировала.
Думал ли Чепига о том, что он завершает великое
дело, начатое при Богдане Хмельницком и Алексее Ми-
хайловиче? То самое дело, которое не сумели осуществить
Семен Палий и Петр I... Результатом победы стал «третий
раздел» Речи Посполитой. Она прекратила существова-
ние. А к России присоединились и Правобережная Украи-
на, и оставшаяся часть Белоруссии, и Литва.
Ну а пока кошевой воевал в Польше, на Кубани управ-
лял Головатый, руководил строительством Екатеринода-
ра. Он был очень хозяйственным человеком, собирал мас-
теровых, кузнецов, иконописцев. На свой кошт построил
Покровскую церковь в Тамани, соединил «греблей» (кана-
лом) Большой и Малый Карасуны, лично следил за обуст-
ройством куренных слобод и кордонов. В Кизилташском
лимане оборудовал гавань для флотилии. Было проведе-
но размежевание территорий с Кавказским наместниче-
ством — Черноморское войско ему не подчинялось. Запо-
рожцы по инерции остались в подчинении генерал-губер-
натора Новороссии. Он сидел далеко и в их дела не лез,
что позволило войску сохранить очень широкую внутрен-
нюю самостоятельность.
Но не успела отгреметь одна война — надвинулась
следующая. Персидский шах напал на Грузию, взял Тиф-
лис, устроив массовую резню. Русская императрица вме-
шалась. Отряд генерала Гудовича совершил труднейший
переход через кавказские перевалы, отбросив персов и за-
24
щитив единоверцев. А весной 1796 г. на Тереке сосредото-
чилась 3-тысячная армия Валериана Зубова для наступ-
ления на Азербайджан. Под его командование черномор-
цам было велено выставить тысячу казаков. На Головатого
в это время обрушилась полоса несчастий. Трагически по-
гибла дочь, при родах умерла жена. Отряд в Персию воз-
главил он — возможно, напросился сам, чтобы на войне
преодолеть душевные травмы.
Поход начался успешно. Русские войска взяли штур-
мом Дербент, без боя заняли Кубу, Баку, Шемаху, Гянджу.
Черноморцы совершали рейды по Каспию, высадились в
Зензелинском заливе и отбили у неприятеля большую пар-
тию армян, насильно угоняемых в Персию. Но умерла Ека-
терина Великая, на трон взошел Павел I. Войну с Ираном
он прекратил, приказал вывести войска из Закавказья. Го-
ловатый даже в походе не забывал об устройстве новой
родины, Кубани. 31 декабря 1796 г., уже планируя возвра-
щение, писал Чепиге: «Слова ваши, говоренные противу
Карасунской гребли под дубом, стоящим близ вашего дво-
ра, я не забув, а исполнил прошлого года: рыбы напустыв
с Кубани, а раков — привезенных с Темрюка на почтовых
чрез сутки три воза; но дабы оные могли для настоящего
удовольствия всем гражданам расплодиться, да еще оных
и по речкам, где ставы есть, развесть, прикажите чрез го-
родничего всем ловящим в ставу рыбу, попадающихся ра-
ков возвращать в воду и через два года не истреблять».
Чепига этого письма не получил. Правитель огромной
области, он до последнего дня сохранял старые привыч-
ки, ходил в простой казачьей одежде, жил холостяком в
хате-мазанке. В этой же хате заболел и скончался 14 ян-
варя 1797 г. Лишь для похорон его одели в генеральский
мундир, вынесли все ордена и регалии. Кошевым был на-
значен Головатый. Но и он об этом не узнал. В эвакуирую-
щихся войсках вспыхнула эпидемия малярии, косила лич-
ный состав флотилии, вывозившей солдат и имущество.
Умерли контр-адмирал Федоров, бригадир Апраксин. Го-
ловатый стал командующим Каспийской флотилии. В су-
матохе дел переносил болезнь на ногах, и 28 января 1797 г.
2
его не стало. Кошевым атаманом царь назначил войско-
вого писаря Котляревского. Но дальнейшая судьба чер-
номорских казаков относится уже к истории Кубанского
войска, а не Запорожской Сечи.
ЗАДУНАЙСКАЯ СЕЧЬ
Во владениях султана поселилось несколько общин
эмигрантов из России. Одной из них были уже знакомые
нам некрасовцы. Турки называли их «игнат-казаки» —
по имени основателя общины, «кара-игнат» — поскольку
они всегда носили черные кафтаны, или «ин`ат-казаки» —
«упрямые казаки». Некоторые из них покинули Кубань в
1740-х гг. после ударов донских казаков. Другие остава-
лись до 1770-х , когда сюда выдвинулись русские крепости
и войска. Суворов, возглавлявший строительство укреп-
ленной линии, повел переговоры с некрасовцами, часть из
них согласилась вернуться в Россию. Остальные раздели-
лись. Кое-кто ушел в Малую Азию. Большинство перебра-
лось в низовья Дуная и на Днестр, где уже обосновались
более ранние переселенцы.
В здешних местах сложилась и другая община старо-
обрядцев, бежавших из России, — липоване. Некрасов-
цы поселились с ними, но не смешивались, презритель-
но называли их «дунаки», «мужики». Сами они, как каза-
ки, традиционно не занимались землепашеством. Считали
достойными занятиями только военное дело, рыболовст-
во и охоту. Фирманом султана некрасовцам были выделе-
ны земли. Центром войска стало село Верхний Дунавец
на реке Дунаец. Высшим органом был общий круг, выби-
равший атамана. В селах выбирались станичные атаманы.
Появился даже свой епископ Анфим. Но вскоре выясни-
лось, что он самозванец, и некрасовцы утопили его в Дне-
стре. В военном отношении «игнат-казаки» были подчи-
нены сераскиру Бабадага, охраняли границу, несли службу
в подунайских крепостях. Из них состоял и особый отряд
личной гвардии султана, которому было разрешено по-
строить в Стамбуле свою церковь.
26
А после того как в 177 г. была упразднена Сечь, на
турецкой территории появились запорожцы. Они груп-
пами кочевали под Очаковом, на Тилиг уле, в Молдавии,
к ним присоединялось много беглых крестьян из Мало-
россии, и паша Очакова доносил, что их количество дос-
тигало 12 тыс. В 1778 г. султан принял запорожцев в свое
подданство. Для поселения им выделили село Кучурганы
в низовьях Днестра, они принесли присягу. Легенда гла-
сит, что казаки схитрили: во время присяги высыпали в
сапоги родную землю, которую носили в ладанках, и кля-
лись: «На чьей земле стоим, тому и присягаем». Но это,
конечно же, только сказка. Ее придумали казаки, вернув-
шиеся в Россию.
А в то время сечевики и сами еще не определились на-
счет дальнейшей судьбы. У некоторых возникла идея пе-
рейти на службу Австрии. Запорожцы слышали о сербских
граничарах, которым предоставлялись значительные пра-
ва автономии. Вот и возникла задумка, чтобы их взяли на
подобных условиях. Заслали гонцов, повели переговоры
с австрийской администрацией. Выставили свои условия
о самоуправлении, сохранении запорожских традиций и
обещали привести 8 тыс. казаков. Однако австрийцы от-
нюдь не спешили ухватиться за подобные предложения.
Торг шел долго, требования казаков отводились. Лишь в
178 г. последовало согласие. Но за сторонниками этого
плана последовали отнюдь не все запорожцы. А среди тех,
кто решился совершить очередной поворот своей судьбы,
австрийские власти устроили жесткий отсев. Брали толь-
ко молодых и крепких, остальных отсылали прочь.
Приняли всего 1–1, тыс. человек. Идея нести служ-
бу, как в Сечи, с собственным оружием и снаряжением,
отпала сразу. У большинства не было не только оружия,
но даже приличной одежды. Им выдали австрийские ру-
жья, австрийские мундиры и послали на турецкую грани-
цу, в Банат и Бачку. «Самоуправление» ограничилось тем,
что нескольким старшинам присвоили младшие офицер-
ские звания. А над ними поставили немецких или хорват-
ских начальников. Никакой «новой Сечи» им создавать
27
не позволили. Распределили по 10–160 человек по раз-
ным местам: Нови Сад, Титель, Ковель, Панчево. Да и све-
дения казаков о вольной жизни сербских граничар оказа-
лись очень устаревшими.
Еще в 173–1748 гг. князь Гильдбурхаузен провел на
австрийском войсковом кордоне реформы, лишившие
граничар всякой автономии. Их служба приближалась к
армейской, насаждалось католичество. В ближайшей вой-
не между австрийцами и турками, в 1788–1791 гг., часть
здешних запорожцев погибла в боях. А остальные, испы-
тав такие разочарования, сбежали обратно к туркам.
Тех сечевиков, которые остались в Османской импе-
рии, в 1787 г. привлекли к войне против России. Мы уже
рассказывали, как их отряд использовали в качестве при-
манки при десанте турок на Кинбурн. Прочих запорожцев
вместе с некрасовцами включили в состав иррегулярно-
го корпуса Селима и Бехты-Гиреев. Но война вызвала рас-
слоение. Отделились запорожцы, не пожелавшие участво-
вать в боях против братьев, вернулись в Россию, вступа-
ли в Черноморский Кош. Раскололись и некрасовцы. И в
прошлой, и в этой войнах с турками русские войска про-
рывались на Дунай. Селения «игнат-казаков» попадали в
зону боевых действий и серьезно пострадали. А по ново-
му мирному договору граница передвинулась на Днестр.
Часть некрасовцев стала перебираться вглубь Турции — в
Анатолию, на острова Майнос и Эйдос.
Однако многие приднестровские некрасовцы отка-
зались эвакуироваться (тем более что при Екатерине II
старообрядчество было разрешено). Они приняли рос-
сийское подданство, некоторые вступали в Бугское, Ека-
теринославское казачьи войска. Впоследствии общи-
ны некрасовцев наряду с обычными старообрядцами от-
мечались в приднестровских селах Слободзея, Собручи,
Гура-Роже, Маяки, где они получили статус государствен-
ных крестьян. Но... для тех, кто сохранил верность Тур-
ции, они перестали быть «некрасовцами». Ведь они нару-
шили один из «заветов Игната» — никогда не возвращать-
ся в Россию.
28
А запорожские эмигранты, когда граница перемес-
тилась, потеряли выделенные им земли. Султан отвел им
новые места поселения — в дельте Дуная, разрешил по-
строить Сечь в селе Катерлез на реке Дунаец. Теперь две
казачьи общины очутились по соседству. Одна состояла
из некрасовцев и липован. Но и во второй, запорожской,
были не только казаки. На турецкой территории скрыва-
лись и беглые крестьяне, дезертиры, преступники. Боль-
шинство из них не было старообрядцами. Поэтому они
примыкали не к некрасовцам, а к запорожцам. Хотя и
здесь казаками становились не все, многие просто заво-
дили крестьянское хозяйство, занимались каким-нибудь
ремеслом. Для этой категории запорожцы переняли ту-
рецкое слово «райя». В Османской империи оно означало
«тягло», податное сословие. Но имело и презрительный
смысл: «быдло». В таком значении турецкие воины име-
новали «райей» подданных христиан.
А положение христиан в османских владениях к кон-
цу XVIII — началу XIX в. значительно ухудшилось. Преж-
де Валахия и Молдавия жили автономно, только выплачи-
вали султану дань. После всех измен господарей ужесто-
чался турецкий контроль. Когда начались периодические
войны с Россией, на Дунае стало расти количество осман-
ских гарнизонов, их численность. Простонародье попа-
дало под гнет и своих феодалов, и турецких чиновников,
терпело притеснения и унижения от солдат. В дела некра-
совцев и запорожцев т урки не вмешивались. Казаки вы-
ступали защитниками для своей «райи» — и современни-
ки писали, что она жила гораздо более вольно и благопо-
лучно, по сравнению с другими «райями».
Но отношения между двумя общинами сразу стали
враждебными. Некрасовцев возмутило, что часть земли,
прежде дарованной им, отдали запорожцев. А главным
промыслом для тех и других была рыба. Началась борь-
ба за места ловов, переросшая в кровавые драки. Нена-
висть подогревалась религиозными лозунгами — чья вера
правильная, а кто еретик. Впрочем, турецкие начальни-
ки быстро разобрались в истинной причине конфликтов
29
и доносили, что «казаки в войне между собой за рыбные
ловы». В 1794 г., выбрав удобный момент, некрасовцы за-
хватили и уничтожили Сечь в Катерлезе. Только после
этого власти вмешались и перевели запорожцев выше по
течению Дуная, в Сеймены, под начальство назира горо-
да Браилова. Для рыболовства и земледелия новое место
было гораздо хуже прежнего. Разгром Сечи и переселение
вызвали обиды, ссоры. В результате кошевой атаман По-
мело с 00 казаками ушел в Россию. Хотя община все-таки
сохранилась. Оставшиеся запорожцы выбрали нового ко-
шевого и построили новую Сечь.
В это время в самой Османской империи покатилась
очередная волна смут и беспорядков. Один из здешних
сановников, Пазванд-оглу, поднял мятеж. Некрасовцам он
пообещал отдать все земли на Нижнем Дунае, и «игнат-ка-
заки» приняли его сторону. Против них власти использо-
вали запорожцев. В ходе турецких междоусобиц обе сто-
роны понесли большие потери. Восстание было подавле-
но, и назир Браилова наградил запорожцев за верность.
В 1803 г. добился возвращения Сечи в Катерлез. Но не
тут-то было. У некрасовцев тоже нашелся покровитель,
комендант Измаила Пехлеван-оглу. В 180 г. они органи-
зовали массированное нападение, сожгли Сечь, перебили
значительное число ее обитателей и запорожской «райи».
Уцелевшие сечевики бежали в Браилов.
А в 1806 г. грянула следующая Русско-турецкая война.
Запорожцы были обозлены, что турки не защитили их. Ко-
шевой Задунайской Сечи Трофим Гайдабура и Иван Губа с
двумя отрядами запорожцев перешли на сторону России.
Их приняли, и царь Александр I издал указ — сформиро-
вать на их базе Усть-Дунайское Буджацкое войско. Пред-
полагалось, что оно будет таким же, как Черноморское,
казаков расположили в Килии и Галаце. Но войско просу-
ществовало лишь месяцев. Узнав, что возникла «новая
Сечь», в Килию и Галац потекли крепостные крестьяне из
Малороссии и Новороссии. Посыпались жалобы помещи-
ков, что казаки принимают беглых. Военное командова-
ние докладывало, что они укрывают дезертиров. 20 июня
30
1807 г. войско расформировали. В нем к этому моменту
насчитывалось 1387 человек. Из них изъяли беглых, де-
зертиров. Некоторые разошлись по Молдавии, и осталось
около 00 казаков. Их отправили на Кубань. Часть заду-
найцев готова была последовать примеру кошевого и тоже
перейти к русским, но после ликвидации Усть-Дунайско-
го войска передумала.
У некрасовцев каша заварилась еще круче. Сторону
русских приняло большинство липован. Встречали хле-
бом-солью, оказывали помощь войскам. Тогда «игнат-ка-
заки» обрушились на «бунтовщиков», сурово карая их.
В 1807 г. стерли с лица земли село Караорман, мужчин
перебили, женщин и детей увели. Неоднократные кара-
тельные рейды совершались на Вилково, Старую Килию и
другие селения. Но и у самих некрасовцев единство нару-
шилось. В 1811 г. генерал С.А . Тучков доносил главноко-
мандующему М.И. Кутузову, что некоторых из них можно
перетянуть на свою сторону. Переговоры прошли успеш-
но, желающим перейти в подданство России Кутузов от
имени царя выдал грамоту, где даровалось «вечное про-
щение в прежних их винах против государя и Отечества»,
освобождение от налогов на 3 года, земля, а тем, кто за-
хочет вступить в казачество, — освобождение от рекрут-
ской повинности. По Бухарестскому миру, подписанному
в 1812 г., левый берег Нижнего Дуная отошел к России, и
многие некрасовцы туда благополучно переселились.
Но ослаблением «игнат-казаков» и их ссорой с ли-
пованами не преминули воспользоваться запорожцы и в
начале 1813 г. отбили Катерлез. Причем этим не ограни-
чились, развернули наступление на другие владения со-
перников. Разгорелась война настолько жестокая, что
удивляла даже турок. Историк Ф. Кондратович писал, что
чуть ли не с каждым «бугром в болотах и плавнях дельты
связаны тайны стычек запорожцев с некрасовцами, пол-
ного уничтожения целых отрядов с той или другой сторо-
ны». В 1814 г. запорожцы овладели «столицей» противни-
ка, селом Верхний Дунавец, где и устроили свою послед-
нюю Сечь.
31
Некрасовцев изгнали из дунайских гирл. Одни ушли к
своим сородичам на Майнос и Эйдос. Другим турки вы-
делили места для поселения на речках Магалица и Ман-
дрозе, в Бандроме и окрестностях Бабадага. Часть липо-
ван и некрасовцев осталась на прежних местах и признала
главенство запорожцев. Больше конфликтов между ними
не возникало. Они стали постепенно сживаться меж-
ду собой, сглаживалась даже религиозная рознь. Некото-
рые сыновья липован и некрасовцев поступали казаками
в Сечь — а при этом приходилось принимать греческий
(или, как говорили старобрядцы, «никонианский») обряд
православия. Нередко заключались смешанные браки.
Однако мирная жизнь опять была недолгой. В 1821 г.
из России тайком от царского правительства выступил
греческий отряд этерийцев Александра Ипсиланти, ста-
вил себе целью поднять на Балканах восстание против ту-
рок. Заполыхала Греция. Очаги мятежей занялись в Вала-
хии, Болгарии, Сербии. Для подавления освободительного
движения турки привлекли и казаков. Отряд запорожцев
под командованием кошевого Никифора Белуги бросили
в Валахию, поставили задачу вместе с турецкими войска-
ми перехватить и разбить Ипсиланти. А потом кошевой
Семен Мороз поднял тыс. сечевиков, их послали в Гре-
цию. Они воевали в Морее, в 1824 г. участвовали в упор-
ном и остервенелом штурме Миссолунги. Многие сложи-
ли там головы, а сам Мороз погиб в морском сражении у
Хиоса. В Греции сражались также майносские и эйдосские
«игнат-казаки». Но дунайские некрасовцы от этого укло-
нялись. Потеряв господствующее положение, рассеявшись
вперемежку с молдаванами и румынами, они стали смот-
реть на местные проблемы иными глазами. Сочувствова-
ли балканским христианам, начали группами перебегать в
Россию. Турки ответили репрессиями, ввели круговую по-
руку — за каждого изменившего отвечает все селение.
А Задунайская Сечь, казалось, достигла расцвета.
Вместе с «райей» ее население составляло 10–1 тыс. че-
ловек. Кошу принадлежали 6 сел, а фактически он контро-
лировал все дунайские гирла. В Верхнем Дунавце сосредо-
32
точились 38 куреней под прежними традиционными на-
званиями. Но здешняя Сечь уже значительно отличалась
от днепровской. Ее структура упростилась. Не было вой-
сковых старшин, полковых управлений, паланок. Казака-
ми считались только холостые, а женатые переходили в
«мужики» и селились с «райей». Полковники назначались
кошевым временно, из куренных атаманов. Не было уже
ни конницы, ни флота, только пехота на лодках. Да и бое-
вые качества значительно снизились. Пополнялся-то Кош
извне — перебежчиками, случайным сбродом. Прежней
запорожской службы по охране границ не было. Соответ-
ственно, не вырабатывались воинские навыки, не приоб-
ретался опыт.
А главное, сама идея «лыцарского братства» изжи-
ла себя. Кому служить-то? Вере православной — под ту-
рецкими знаменами? Защищать христиан от «басур-
ман» — вырезая греков? Абстрактному «братству»? Но и
его больше не было. Произошло очень заметное имуще-
ственное разделение. С одной стороны — богачи из ка-
заков и «райи», их называли «дуки», «серебряники». Им
принадлежали рыбные заводы, сельские угодья, торгов-
ля. С другой стороны — казачья беднота и батраки: «бес-
штанники», «голоколеночники». Причем за Дунаем это
разделение не совпадало с казачьей иерархией! Ведь для
того, чтобы вести прибыльное хозяйство (и жениться, пе-
редать дело по наследству), нужно было выйти из казаков.
А Сечь для богачей становилась всего лишь «крышей», за-
щитой от турецкого произвола и рынком рабочей силы.
Пока дрались с некрасовцами — вроде бы бились
«для себя». Но походы в Грецию и огромные потери ста-
ли открывать казакам глаза на истинное положение вои-
нов в чужом отечестве. О кризисе говорит беспрецедент-
ный случай, в 182 г. кошевой Литвин «кудысь утик». Уд-
рал неведомо куда, не желая возглавлять следующую
экспедицию! Вдобавок ко всему греческие события обо-
стрили отношения Турции с Россией. Надвигалась новая
война. Среди задунайцев возникли «турецкая» и «россий-
ская» партии. К первой относились богатые хозяева, но и
33
отъявленная шпана, жившая одним днем — пограбить и
прогулять награбленное. А если для этого нужно громить
христиан, то какая разница? Ко второй партии склонялась
«золотая середина», считавшая за благо вернуться на ро-
дину, если получит прощение.
Узнав об этом, градоначальник Измаила С.А . Тучков в
1827 г. вступил в тайные переговоры с кошевым Василием
Незмаевским. На этот раз шла речь не о переходе очеред-
ного отряда, а о том, чтобы перевести в Россию Кош как
таковой. Лишить Турцию «марки» Сечи, пропагандистско-
го козыря, центра притяжения перебежчиков. Незмаев-
ский и сам был сторонником русских, но ответственность
на себя брать не хотел. Отговаривался: «Нехай хто заво-
дыв на Сич, той и выводит, а я не буду». Пояснял свою по-
зицию: «Багато народу запропастымо — турок выриже».
Согласие дал другой человек — Осип Михайлович
Гладкий. Продувной авантюрист, хитрый, энергичный.
Кстати, его биография показывает, каким образом по-
полнялся казачий стан за Дунаем. Гладкий родился в бо-
гатой крестьянской семье на Полтавщине, женился, имел
четверых детей. Но после смерти отца и раздела хозяйст-
ва между братьями разорился. В 1820 г. он оставил семью
в родном селе и ушел на заработки. Но участь простого
батрака его не прельщала, да и вообще к добросовестно-
му труду душа не лежала. Нанялся вести чумацкий воз в
Крым — загулял и лишился доверенного ему имущества.
Он удрал. Подрядился строить мельницу — ее смыло во-
дой. Гладкий сбежал в Одессу, пристроился в мастерской
бондаря. Здесь он вздумал жениться на служанке своего
хозяина. Но священник послал запрос на родину жениха,
и открылось, что он уже женат.
Дело было подсудным, пахло тюрьмой, и Гладкий
скрылся за границей. Явился в Сечь, соврал, что он холо-
стой, и его приняли в Платнировский курень. Он участво-
вал в походе на Миссолунги, после чего был избран курен-
ным атаманом. С ним генерал Тучков тоже вступил в кон-
такты, и на Покров 1827 г. при поддержке «российской»
партии его выбрали кошевым. Вполне вероятно, что цар-
34
ское командование уже достигло с ним нужных догово-
ренностей и помогло, подбросило денег, чтобы он сумел
победить на выборах. Но сам факт, что казак, пришедший
в Кош всего лет назад, занял высший пост, говорит не
только о талантах Гладкого. Он красноречиво свидетель-
ствует, насколько разложилась Сечь, насколько упал пре-
стиж руководства.
А вскоре после этого события закрутились. Рус-
ская эскадра, действовавшая в составе миротворческих
сил в Греции, пресекла попытку турок возобновить рез-
ню. Встретив под Наварином османский флот, высланный
против греков, атаковала и уничтожила его. Взбешенный
султан, подстрекаемый западными «друзьями», в декабре
1827 г. объявил России не просто войну, а даже «джихад».
На Дунай выдвинулась армия генерала Витгенштейна, к
ней приехал сам царь Николай I. Тогда-то и осуществи-
лась операция по ликвидации Задунайской Сечи. Коше-
вой Осип Гладкий готовил ее в глубокой тайне, сколачи-
вал круг единомышленников. Если бы просочилась хоть
какая-то информация, рассчитывать на пощаду со сторо-
ны турок не приходилось. Да и изрядная часть сброда и
перебежчиков, скопившихся в Сечи, растерзала бы за «из-
мену» (хотя и непонятно — кому?).
Поскольку русские продвигались к Дунаю, турки при-
казали эвакуировать Сечь в Адрианополь (Эдирне), а ка-
закам прибыть в Силистрию в армию великого визиря.
Гладкий привел туда 2 тыс. задунайцев. Постарался ото-
брать тех, кого подозревал в симпатиях к туркам. А сам
отпросился у визиря организовать эвакуацию. Но когда
вернулся в Сечь, созвал раду, и было принято решение о
переходе на сторону России. За это высказалось большин-
ство. Правда, когда дошло до дела, идти с Гладким реши-
лись немногие. Кто-то предпочел выждать, как оно даль-
ше пойдет. А многим было жалко бросать нажитое иму-
щество. Но те, кто решился, не медлили ни единого дня,
пока турки не узнали. Сразу же после рады поспешно со-
брались, сели в лодки и отчалили.
3
10 мая 218 казаков (в том числе войсковой писарь, вой-
сковой есаул и 23 куренных атамана) и 78 человек «райи»
прибыли к русской армии, привезли войсковую казну, по-
ходную церковь и были представлены Николаю I. Поло-
жили к его ногам полученные от турок клейноды Коша —
булаву, бунчуки, знамена, фирманы, ярлыки. Царь сказал
запорожцам: «Бог вас простит, Отчизна прощает, и я про-
щаю. Я знаю, что вы за люди».
27 мая начался шт урм крепости Исакча. Во время сра-
жения император продемонстрировал особое доверие к
прибывшим казакам. Переехал через Дунай на лодке, ко-
торой правил Гладкий, а на веслах сидели куренные ата-
маны. Задунайцы проявили себя и в атаке крепости, шли
на стены в первых рядах, 10 человек были награждены Ге-
оргиевскими крестами, а бывший кошевой получил чин
полковника. Тем же, кто не последовал с Гладким или про-
медлил со сборами, пришлось об этом горько пожалеть и
кусать локти. Турки, проведав о случившемся, рассвире-
пели. На Сечь были брошены янычары, резали всех под-
ряд, невзирая на пол и возраст. Спаслись только люди, су-
мевшие схорониться в плавнях или попрятаться по липо-
ванским селам. Потом переходили к русским поодиночке
и группами. 2000 запорожцев, находившихся в османской
армии в Силистрии, и еще 600 в гарнизонах крепостей
турки разоружили и угнали вглубь страны на каторжные
работы. Сечь прекратила существование.
А из вернувшихся задунайцев царь велел сформиро-
вать Отдельное Запорожское войско, Гладкий стал на-
казным атаманом. Войско было небольшим, один пяти-
сотенный пеший полк, поступивший в распоряжение Ду-
найской флотилии. Кроме того, запорожцев использовали
как разведчиков, специалистов по переправам. Гладкий
был причислен к Главному штабу в должности советника
по турецким дорогам. Он воссоединился и со своей семь-
ей. Потеряв кормильца, 9 лет назад ушедшего на заработ-
ки и исчезнувшего, жена с детьми бедствовали, батрачи-
ли, Осипа считали погибшим. А тут вдруг он объявил-
36
ся — полковником, дворянином, знакомым самого царя!
Это было похоже на сказку.
В 1828 г. Николай I распорядился создать еще одно
казачье войско — Дунайское. В него предполагалось на-
бирать запорожцев и некрасовцев, перешедших в Россию
раньше, добровольцев из числа балканских славян. Из них
формировались два полка. К войску были приписаны села
Аккерманского повета, где жили казаки и волонтеры про-
шлых войн, — Акмангит, Староказачье, Волонтеровка.
В боях на Дунае отличились и другие потомки запорож-
цев, черноморский Полтавский полк. Он действовал на
лодках и под Браиловом разгромил турецкую флотилию.
А на другом берегу Черного моря, в боях на Кубани,
прославился батальон пластунов. Их название произош-
ло вовсе не от «пластания» по земле, как иногда полага-
ют, а от Пластуновской станицы (которая была названа по
запорожскому Пластунивському куреню). На Кубани эта
станица оказалась самой бедной, располагалась на грани-
це казачьих владений с черкесами, поэтому чаще других
подвергалась набегам. Большинство казаков было неспо-
собно купить лошадь и воевало пешими. Но они и служи-
ли больше других — сделали это своим заработком, на-
нимаясь на кордоны вместо богатых казаков. Они стали
профессионалами высочайшего класса. К ним примыка-
ла беднота из других станиц, и возник казачий «спецназ».
По одежде пластуны не отличались от черкесов, носили
бороды — обязательно крашеные, как у горцев, знали ме-
стные языки. Они стали лучшими разведчиками, дивер-
сантами. От них пошло переползание «по-пластунски»,
выработались особые системы условных знаков и сигна-
лов, приемы рукопашного боя. А в стрельбе их не мог пре-
взойти никто. Приказом по Черноморскому войску пла-
стунам было даже запрещено ночью или в лесу «стрелять
на хруст», поскольку «бывали случаи, когда пластуны, при
невероятной способности этих стрелков попадать в пред-
мет, невидимый глазу», случайно поражали своих.
Но после заключения мира с Турцией с бывшими за-
дунайцами возникла проблема. Первоначально планиро-
37
валось перевести их на Кубань, к сородичам. Атаман Глад-
кий ездил туда, осматривал земли. Но на Кавказе шла
непрестанная война с горцами. Задунайцы не обладали
такими навыками и боевыми качествами, как черномор-
ские казаки, — куда им было до пластунов! Переселение
обернулось бы для них бедой. Одних сразу же перереж ут
и утащат в неволю, другие разбегутся. Впрочем, имелся
еще один фактор — на Кубани сам Гладкий потерял бы по-
ложение лидера. Он обратился к царю, описав все труд-
ности. Просил временно, пока обстановка на Кавказе не
улучшится, оставить задунайцев в Новороссии.
Государь, в общем-то, не возражал — при условии, что
получится найти незаселенный участок земли, а на юге это
было уже очень сложно. Но тут Гладкий постарался, изъ-
ездил все здешние края и отыскал «бесхозный» участок на
Бердянской пустоши возле Азовского моря. Задунайцев
переселили сюда, и в мае 1832 г. Отдельное Запорожское
войско было преобразовано в Азовское. Оно стало един-
ственным морским казачьим войском — в его задачу вхо-
дило морское патрулирование у берегов Кавказа и Крыма.
Но задунайцев было мало, на момент переезда в Приазо-
вье их насчитывалось 2336 человек (в том числе 687 жен-
щин). Поэтому к войску приписали крестьян села Ново-
спасовка, мещан Петровского посада, переселили добро-
вольцев из Черниговской губернии. В 1839 г. в Азовское
войско было принято 217 некрасовцев из тех, кто оставал-
ся на турецком берегу Дуная и с неимоверными трудно-
стями вырвался потом в Россию. О былой вражде уже по-
мину не было, азовцы жалели их, оказали всяческую по-
мощь в устройстве.
Азовские казаки несли службу добросовестно и эф-
фективно. Было сформировано 10 команд по 20 казаков
(позже число команд дошло до 26), они патрулировали
вдоль кавказского побережья на специально построенных
баркасах, которые базировались на Сухумской и Констан-
тиновской станциях. Перехватывали контрабанду, грузы
оружия, посылаемые горцам от турок и англичан. Помо-
гали в десантных операциях русских войск. Отличились
38
и в Крымской войне. Отразили нападения британских ко-
раблей на Бердянск и Кривую Косу. У Петровской стани-
цы после артиллерийского обстрела английская эскадра
спустила на воду 100 лодок десанта. Но азовские казаки
отбили их, не допустили высадки.
Однако поселение войска под Бердянском с самого на-
чала считалось временным. Вопрос о переводе на Кубань
поднимался неоднократно — в 1837, 1843, 186 гг. Пред-
полагалось разместить азовцев в районе Геленджика в ка-
честве «береговых казаков», чтобы охраняли и осваива-
ли берег. Но каждый раз проект натыкался на прежние
препятствия — к кавказской войне азовцы были не при-
способлены, выделенные им места находились под удара-
ми горцев, и переселение стоило бы многих жертв. Вой-
ско было маленьким, 10 тыс. человек обоего пола, но стало
очень богатым и благоустроенным. За 30 лет казаки освои-
ли приазовские земли, завели интенсивное земледелие и
скотоводство, рыбные промыслы, выгодно торговали.
Но война на Кавказе пошла к завершению. В Чечне и
Дагестане сопротивление было сломлено, Шамиля взяли
в плен. А турки после Крымской войны поняли, что про-
рваться на Кавказ у них не получится. Стали зазывать чер-
кесов переселяться к себе, формировали из них подобие
казачьего войска, башибузуков. Русские войска наступа-
ли, кто-то покорялся им, кто-то уходил. Помощник на-
местника на Кавказе генерал Евдокимов составил пла-
ны строительства новых казачьих станиц, чтобы взять
под контроль здешние края, и в 1862 г. царь Александр II
принял окончательное решение о переселении Азовского
войска.
По проектам Евдокимова, следовало перевести на
Кавказ 8 офицерских и 800 казачьих семей азовцев. Обе-
щались денежная компенсация, земля, бесплатный пере-
воз имущества. Тем не менее власти понимали, что остав-
ление насиженных мест принесет людям большие убыт-
ки. Поэтому предполагалось провести жеребьевку. От нее
освобождались семьи казаков старше 4 лет, не имеющих
взрослых сыновей, несовершеннолетние сироты и еще ряд
39
категорий. А те, кто оставался в Приазовье, переводились
в сословие государственных крестьян, офицеры — в дво-
ряне. Могли заниматься своим хозяйством уже без служ-
бы, Азовское войско упразднялось.
Но жеребьевка не потребовалась. Казаки Никольской
и Покровской станиц, потомки запорожцев, единогласно
высказались за переселение. Согласились ехать и казаки
Стародубской станицы, потомки переселенных чернигов-
ских крестьян, помнивших о своем казачьем происхож-
дении. А жители Новоспасской и Петровской станиц, по-
томки местных крестьян и мещан, пожелали остаться. Со
времени образования войска сменилось поколение, раз-
нородные составляющие 30 лет служили вместе, но те-
перь расслоились! Одни предпочли сохранить звание ка-
зака, хотя для этого требовалось бросать хозяйство, ехать
в неосвоенные края. Для других оказалось важнее мате-
риальное благополучие. Всего переселилось 1093 семьи,
224 человека — половина войска. Они были размещены
в станицах Абинского и Адагумского полков. Но их даль-
нейшая жизнь и боевой путь тоже относятся к истории
уже не запорожского, а кубанского казачества.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В 1786 г. по югу России путешествовал француз Жиль-
бер Ромм, он привел в своей книге воспоминания одного
из запорожцев о Сечи: «Их было записано 40 тысяч, они
делились на 40 куреней, или деревень, каждая по 100 до-
мов. Этот народ, составившийся из представителей раз-
личных соседних наций, жил на берегах Днепра против
порогов и оттуда расселялся по необъятным степям вле-
во от Ингульца. Они почитали за честь жить холостыми,
и законы запрещали им жить с женщинами, поэтому в их
среде и не встречалось последних. Любой беглец из Тур-
ции, Греции, Польши, России находил у них приют и мог
записаться в запорожцы, если только подчинялся их за-
конам». Вот так и рождались легенды. Запорожцев нико-
40
гда не было 40 тыс. Подобное количество казаков они вы-
вели только один раз, в 1621 г. под Хотин. Но тогда к ним
примкнула вольница со всей Малороссии. 40 тыс. запо-
рожцев водил в походы и Богдан Хмельницкий — когда
«Войско Запорожское» объединило всех малороссийских
казаков. А община в Сечи оставалась довольно компакт-
ной, даже во времена максимального разрастания она не
превышала 1 тыс. казаков, и называть ее «народом» было
бы совершенно некорректно.
Саму эту общину характеризовали по-разному. Рос-
сийская и особенно советская традиция представляла за-
порожцев как борцов за свободу Украины против поль-
ских поработителей, сражавшихся за воссоединение с
Россией. Да, они были такими. Украинские националисты
рисовали их врагами русских. Что ж, они были и такими.
Польские историки и литераторы изображали их скопи-
щем сброда, разбойников и грабителей. Да, такими они
тоже были. А современные украинские идеологи вообще
возводят от Сечи истоки своей государственности, ви-
дят в запорожцах его основателей. Нет, вот такими они не
были никогда.
Запорожский Кош стал в некотором роде уникальным
явлением и след в истории оставил очень заметный. Воз-
никло устойчивое военизированное образование на «ни-
чейной» территории, на стыке границ нескольких госу-
дарств — Речи Посполитой, Турции, Крымского ханства
и России. Оно стало центром притяжения для элементов,
которые так или иначе не вписывались в структуры этих
государств. Хотя подобные элементы сами по себе были
очень и очень разнородными. Среди них были молодые
искатели приключений. Честолюбцы, мечтающие о сла-
ве, о каком-то собственном выдвижении. Были бунтари,
недовольные существующими властями. Были идейные
борцы, желающие отомстить панам за те или иные без-
закония. Или татарам за убитых или угнанных в рабство
родных. Были любители поживы, беглые крестьяне, пре-
ступники, разбойники. Были и всевозможная голь пере-
катная, бродяги, шпана.
41
Этот конгломерат связывался воедино структурой
и законами Сечи, подпитывался высокой идеей «лыцар-
ского братства», защиты христиан. Но нацелить буйную
энергию разношерстной общины можно было куда угод-
но. Поэтому и след ее в истории оказался совершенно не-
однозначным, резко «зигзагообразным». Можно выявить
четкую закономерность: самые выдающиеся свершения
запорожцев совершались в те периоды, когда их дела со-
ответствовали чаяниям большинства народа Малороссии.
При освоении дикого приграничья, защите от хищничест-
ва крымцев, во время борьбы с польским и католическим
порабощением. Именно в эти отрезки времени создавал-
ся героический образ Сечи, рождались самые яркие ее ле-
генды. Кстати, нетрудно отметить — как раз в эти перио-
ды нацеленность запорожцев нередко ложилась и в струю
политики России.
Но сечевиков оказывалось совсем не трудно исполь-
зовать и в войнах польских королей, бросать на русских.
Причем стимулы применялись чисто меркантильные —
богатая добыча в грабежах, обещания улучшить матери-
альное положение казаков: признать их полноправными
мелкими землевладельцами, платить жалованье. Тут уж
никакими высокими идеалами не пахло, но такие стиму-
лы действовали неотразимо. Даже невзирая на то, что они
постоянно оборачивались пустыми обманами!
Впрочем, и сама основополагающая идея Сечи, борь-
бы с «басурманами», нередко превращалась в благовид-
ное прикрытие для обычного разбоя с чисто корыстны-
ми интересами. Взять хотя бы втягивание казаков в поль-
ские и австрийские войны по «освобождению» Молдавии
и Валахии — хотя сами молдаване и валахи предпочитали
власть турок, а не поляков или немцев, их гнет был куда
тяжелее. А на православие султан, в отличие от западных
властителей, абсолютно не покушался. Другой пример —
морские походы запорожцев в мирное время. Отчаянные,
смертельно опасные. Но ради чего они шли на риск и по-
гибали? Ради добычи. Так же, как любые другие пираты.
В данном отношении запорожцы и татары вполне стоили
42
друг друга. На попытки пресечь вылазки те и другие оп-
равдывались одинаково — если прекратить набеги, чем
они будут жить? Наконец, запорожцы выступали оппози-
цией любой силе, стремящейся установить в Малороссии
твердую власть и порядок. Потому что само их существо-
вание на «особых правах» было возможно лишь в услови-
ях разброда, рыхлости и слабости пограничных структур
управления.
Самым близким аналогом Сечи можно считать дон-
ское казачество. Однако оно во все времена оказывалось
гораздо более принципиальным, чем запорожское. Разо-
рять и грабить Малороссию оно не приходило никогда.
Во время польско-турецкой войны 1620–1621 гг. патриарх
Филарет держал союз с султаном. Наша страна еще не оп-
равилась от Смуты и воевать не могла, но патриарх решил
направить на помощь туркам донских казаков. Они отве-
тили однозначно: если Россия вступит в войну — они пой-
дут, а под началом «нечестивых пашей» служить не будут.
У запорожцев менталитет был более «западным». Они не
отказывались служить и под началом пашей, и под нача-
лом татарских ханов, и под началом шведских, венгер-
ских, австрийских офицеров.
Когда рубежи России сдвинулись на юг, полуанархиче-
ское военное приграничье стало превращаться в прочную
часть империи, а идея защиты единоверцев от «басурман»
изжила себя. Дон, хоть и болезненно, но сумел пережить
этот кризис. Сумел приспособиться и реформироваться,
перейти в обновленное качество. Расцветал, богател, вы-
ставлял мог учие и многочисленные полки, вписавшие не-
мало славных страниц в историю войска Донского. Сечь
к изменившимся условиям адаптироваться не смогла. Це-
плялась за безвозвратно уходящее прошлое, что и опре-
делило ее конец. Уцелели лишь ее осколки — более здо-
ровые и жизнеспособные, чем вся община. Они также су-
мели трансформироваться и дали начало Черноморскому,
Азовскому войскам.
А Запорожская Сечь в итоге не была разгромлена,
раздавлена. После своего высшего подъема и героических
времен она выродилась и умерла. Но и смерть ее породи-
ла легенды. В основном среди украинских националистов.
Они подхватили на вооружение «брэнд» Сечи. Пытались
реанимировать его в годы гражданской войны под нача-
лом Центральной Рады и Петлюры, в Закарпатье во вре-
мя раздела Чехословакии в 1938–1939 гг., в бандеровских,
мельниковских, бульбовских формированиях в период Ве-
ликой Отечественной войны. Этот «брэнд» четкой анти-
российской ориентации раскручивается на Украине и сей-
час. Но к реальной Сечи и ее истории подобные псевдоре-
конструкции не имеют ни малейшего отношения.
04.12.2016 г.,
Монино