ISSN 0130-5972
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ЖУРНАЛ
АКАДЕМИИ НАУК СССР

t 1
г
^■f
Ik?
lr*7j&JU
ix ,r; „
v*^
\V

химия и жизнь
Издастся
с 1965 года
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ АРБИТР. Н. Ильинская
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ СИНДРОМ. А. Д. Зисельсон
В ОТПУСК — НА МОРЕ? С. Александров
ПЕРВЫЕ ДИРЕКТОРА. М. М. Тепляков, М. Ф. Романцев 13
ВОЗРАСТ ОЗАРЕНИЙ В. Зяблов 15
КОМУ НУЖНЫ ИНЖЕНЕРЫ? Я. М. Пархомовский 16
О БЕДАХ РОССИЙСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ. 20
В. В. Марковым ков
МОЯ МИРОВАЯ ЛИНИЯ. Г. Гамов 24
«ЗАСЛУЖИВАЕТ ТОГО, ЧТОБЫ О НЕМ ПОМНИЛИ». 33
Е. Л. Фейнберг
МУДРОСТЬ ТЕЛА. И. Е. Ковалев
«ЖИЗНЬ — И МНОГО, И МАЛО...» В. К. Подымов
36
42
ПАМЯТЬ СЕРДЦА. Д. Длигач
45
ЛЕЧЕНИЕ ТРАВАМИ. Е. А. Ладынина, Р. С. Морозова 48
ФОСФИНОВЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК. В. С. Бурда
СНОВА О ВОЛНАХ ЗАПАХА. В. В. Уваров
52
53
В ГОСТЯХ У ЯПОНСКИХ ХИМИКОВ. Ю. А. Устынюк
54
ОПЕРАТИВНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ: КЛУБОК ПРОБЛЕМ.
А. Н. Кривомазов, В. М. Тютюнник, С. Д. Хаиту н,
М. И. Монастырский, М. Н. Эпштейн
65
КИСЛЫЕ СЛЕЗЫ ОБЛАКОВ. Б. Силкин
КИСЛОТНЫЕ ОБЛАКА НАД НАМИ. Л. Г. Соловьев
70
73
КОЛЬСКИЙ УЗЕЛ ВООЧИЮ. Г. Мальцев, В. Станцо
74
КООПЕРАТИВНАЯ МИДИЯ: УРОКИ ПЕРВОГО СЕЗОНА. 80
А. Иорданский
ЕЩЕ РАЗ О НЕУЛОВИМОСТИ СНЕЖНОГО ЧЕЛОВЕКА.
В. Б. Сапунов
НЕ ДВОЮРОДНЫЙ, А РОДНОЙ БРАТ. С. Кутепов
92
95
НАЖМИТЕ ВВОД. Дж. Варли
100
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
художника М. Златковского
к статье «Экологический арбитр».
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — деревянная
скульптура Будды в позе лотоса.
Бирма, Мандалай, XIX век.
Из собрания Государственного
музея искусств народов Востока,
Москва. (К статье «Мудрость
тела».)
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
КНИГИ
ОБОЗРЕНИЕ
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
ИНФОРМАЦИЯ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
ПЕРЕПИСКА
35
47
82
84
86
47, 51, 79, 96
ПО
ПО
112

Z^^^^'^ ■-
^r^-^ *■ ^.^ . v -^ ^jft^- r''3»*-*" "*i£;**. j:, -^-'"''4^'
-*^v:
sS^i^"^
?£*??
^^S
'•&*&*&&££?

Экологический
арбитр
Нет и не может быть ведомства,
способного полнокровно, в полном объеме
вести комплексную, системную
проработку проблем гармоничного развития
природы и общества. Именно поэтому
решением Президиума Союза научных
и инженерных обществ (НИО) СССР
организован комитет «Экологическая
перспектива», который опирается на
компетентных специалистов,
работающих в академических институтах,
высшей школе и в самих ведомствах.
Председателем Комитета избран академик
Н. Моисеев, работы которого по
моделированию последствий ядерной войны
получили мировое признание.
Ныне последствия ядерной войны
стали точным научным знанием. То же
самое можно сказать и об
экологической опасности. Даже совсем недавно
о ее реальности и размерах можно
было услышать разное —от призывов
превратить чуть ли не весь земной
шар в строго охраняемый заповедник
до утверждений, будто тревоги
преувеличены и ничего страшного в
биосфере не происходит. Теперь наука
располагает неопровержимыми данными о
том, что над биосферой нависла
близкая опасность. Дыры в озонном слое,
рост содержания метана и углекислого
газа в атмосфере, кислотные дожди,
мертвые реки, скудеющие почвы,
непомерное загрязнение среды
ядохимикатами, удобрениями и промышленными
выбросами — эти реалии не оставляют
места для благодушия, требуют
решительных и немедленных мер.
Комитет «Экологическая перспектива»
по самой своей сути имеет
возможность рассматривать экологические
проблемы в комплексе, исследовать
узловые звенья, где пересекаются
интересы ведомств, регионов и просто
людей, ибо объединяет специалистов
разного профиля.
Реальная работа уже началась.
В прошлом году была проведена
первая всесоюзная
социально-экологическая общественная экспертиза,
организованная Союзом научных и
инженерных обществ СССР на Байкале. После
этого мы получили заказы на
экспертизу экологической ситуации,
возникающей в Северной Балтике из-за
строительства Ленинградской дамбы, на
экспертизу Южно-Украинской АЭС, на
оценку влияния индустриальной
деятельности предприятий возле Плещеева
озера — заповедной зоны отечественной
истории.
В повестке дня и другие планы:
экологическая оценка проектов
хозяйственного освоения зоны БАМа,
строительства в Каракумах и на берегу Каспия,
оптимальные программы химизации
сельского хозяйства...
Такого рода экологические
экспертизы курирует директор Института
программных систем АН СССР доктор
технических наук А. Айламазян.
Расскажу о некоторых конкретных
наших действиях. Вместе с Одесским
горисполкомом и Южным научным цент-'
ром АН УССР комитет «Экологической
перспективы» пробел Большой совет по
экологии горбда-курорта. Тремстам
ученым и специалистам предстояло
выработать рекомендации для директивных
органов. Надо было ответить и на
такой вопрос: каким смыслом
руководствовался Совмин Украины, решивший
построить в Одесской области новый
химический завод по выпуску
суперфосфата и серной кислоты. Можете себе
представить радость отдыхающих,
обнаруживших под боком цех серной
кислоты?
Экологические проблемы Одессы
многолики: загрязнение моря,
загазованность воздуха, подтопление города,
превращение Днестра в сточную канаву,
деградация почв...
Прежде чем взяться за
оздоровление города, следует выработать четкую
концепцию его развития. Или это все-
1*
3

союзная здравница и зона отдыха, или
крупный промышленный и
транспортный узел. Практика показала: совмещать
эти функции невозможно. И недаром
Одесса держит печальный рекорд среди
курортов — Госкомгидромет СССР был
вынужден включить ее в список
городов с наибольшим загрязнением
воздуха. В воздушном коктейле — сернистый
ангидрид, двуокись азота, пары
соляной кислоты, фенола, окись углерода.
Компоненты отнюдь не целебные.
Хватит вести интеллигентные
разговоры о последствиях антропогенной
деятельности абстрактного человека. За
любым фактом надругательства над
природой, нанесением нашему здоровью
ущерба стоят конкретные чиновники,
конкретные ученые, в итоге — авторитет
науки и госкомиссий.
Бюрократический ведомственный
аппарат доказательства о
целесообразности подменяет согласованием. Так,
10 лет назад без какой-либо
экспертизы, в обход всех законов на берегу
Черного моря был контрабандой, иначе
не скажешь, размещен аммиачный
завод, получивший скромное название
Припортовый. С тех пор в порту
Южный каждый раз объявляется
повышенная газовая опасность, когда идет
погрузка судна-газовоза. И не зря —
приборы (и не только приборы)
регистрируют повышенную концентрацию
аммиака в воздухе. Продукт этот
пользуется огромным спросом в
высокоразвитых странах, которые однако
остерегаются ставить его производство на
собственной территории. Вот и было
решено ради наживы расширить одесский
завод: в 1990 году грядет третья
очередь.
Выдержит ли курортная зона еще
одного химического гиганта?
Целесообразен ли он именно тут, где
обнаружены уникальные лечебные грязи, по
оценке специалистов достаточные для
создания здесь всесоюзной
бальнеологической здравницы? Тем более, что для
химического завода и сырья-то в
Одесской области нет — его предполагают
завозить из Сирии. Не логичнее ли
построить совместное предприятие и
перерабатывать фосфориты на месте? Увы,
технология производства, предложенная
Министерством по производству
минеральных удобрений СССР, так далека
от безотходной, что развивающиеся
страны отказались от нее.
Выяснились и другие важные
причины, по которым реализация проекта
под Одессой будет губительной. Среди
них — опасность, обусловленная
тектоническими особенностями местности.
Небольшие подвижки горных пород
могут вызвать аварию, загрязнение
грунтовых вод с катастрофическими
последствиями для всего региона — здешние
подземные воды основной источник
водоснабжения. Будут загублены
уникальные лечебные грязи лимана и
заповедные места площадью около
1400 га, где ВНИИ курортологии
намеревался было разместить детские
санатории. Какой уж тут курорт, если стоки
предприятия отравят водоносные
горизонты, а воздух и почву загрязнит
неизбежное рассеивание сырья во время
перегрузок.
На XIX партконференции
подчеркивалось: чтобы исключить экологические
издержки при разработке крупных
научно-технических и инженерных
проектов, надо по-настоящему наладить
научно-социальную экспертизу с
участием широкой общественности. В полном
соответствии с этим положением
независимая экологическая экспертиза под
эгидой Союза НИО СССР должна
ответить: имеет ли право ведомство и далее
настаивать на строительстве нового
химического завода в Одесской области,
соответствует ли его
технико-экономическое обоснование современному
уровню науки и техники.
Меры по улучшению экологической
обстановки в Одессе были обсуждены
на Президиуме правления Союза НИО
СССР. Учитывая межотраслевой
характер предложений и рекомендаций по
улучшению экологической обстановки в
Одессе, Президиум направил материалы
в директивные органы.
Экологический десант Союза НИО
СССР поработал и в Юрмале.
Созданию курорта на Рижском взморье
благоприятствовали природные
факторы — море с песчаным пляжем,
очищаемым волнами и солнцем, река Лие-
4

лупе, сосновые леса, чистый воздух,
целебные грязи и минеральные источники.
Иначе говоря, здоровый климат. Сегодня
уникальный курорт на грани
катастрофы. Купаться запрещено.
Неочищенные бытовые рижские стоки поступают
в залив, 25 промышленных
предприятий самой Юрмалы ежегодно
выбрасывают в воздух более 10 тысяч тонн
вредных веществ 23 видов.
И здесь, как на берегу Черного
моря, есть свой припортовый завод —
Слокский целлюлозно-бумажный. Из
разных регионов страны, за тысячи
километров идут в Юрмалу составы с
древесиной, чтобы на курорте варить
целлюлозу. Без сомнения, бумага стране
нужна. Но Слокский ЦБЗ дает лишь
0,8 процента от объема всесоюзной
продукции. Равноценно ли это
знаменитому морскому курорту? Широкий
референдум показал — Юрмала должна
остаться курортом. Союз НИО СССР
вместе с АН Латвии наметили
оптимальную научно обоснованную
программу действий. Председатель союза НИО
СССР академик А. Ю. Ишлинский как
депутат Верховного Совета СССР от
Юрмальского избирательного округа сделал
соответствующий запрос в
правительство.
С ведомственным диктатом и
келейными согласованиями пора кончать. Вот,"
как говорится, свежий пример. Наш
родной Моссовет захотел вклинить
свой санаторий в густонаселенный район
Юрмалы, где по генплану курорта был
предусмотрен центр досуга. Без учета
вместимости курорта, территориальной
комплексной схемы охраны природы,
руководствуясь лишь собственным
хотением и согласованием в высоких
инстанциях. Юрмальский горисполком
опротестовал такое «согласование» в обход
Советской власти и здравого смысла.
Отрадное явление, говорящее о том,
что сегодня трудно пробивать келейные
решения, ухудшающие состояние
природы. А ведь немногим ранее в
заповедной дюнной зоне воздвигло свою
здравницу союзное министерство,
уничтожив массив реликтовых сосен.
Своеобразный памятник этому варварству
ныне созерцают жители и гости
Юрмалы — каменный исполин торчит среди
мертвого асфальта вместо живой
природы.
К сожалению, экологические беды
всех наших здравниц одни и те же.
Их душит бесконтрольное наступление
промышленности, бездумный диктат
ведомств над обществом.
Все мы прекрасно понимаем, что
вхождение в демократию, овладение ее
спасительным смыслом невозможно без
поиска новых, духовно зрелых форм
содружества, основанных на правовых
нормах. Вот почему комитет
«Экологическая перспектива» решил составить
проект нового положения о статусе
городов-курортов и обсудить его в
1989 году на всесоюзном совещании
«мэров» с широким привлечением
общественности.
Право, отрадно, что появился
вневедомственный арбитр по экологии, не
боящийся тревожить высокие инстанции.
И пока еще во многом стихийное
движение советских «зеленых» может
найти в комитете «Экологическая
перспектива» твердую научную основу.
Все, кого интересует
квалифицированная экологическая экспертиза или
сотрудничество с комитетом
«Экологическая перспектива», могут обращаться
по адресу: 119034, Москва,
Курсовой пер., д. 17, Союз НИО СССР,
комитет «Экологическая перспектива».
Главный специалист правления Союза
научных и инженерных обществ СССР
Н. ИЛЬИНСКАЯ

На советских людей обрушился десятилетиями
искусственно сдерживавшийся поток устрашающей информации:
высыхают моря и реки, погибает почва, многие виды флоры
и фауны безвозвратно уходят на страницы Красной книги,
самому же человеку угрожают смертельными недугами
выбросы промышленных предприятий.
Такие перспективы производят впечатление даже на
людей с крепкой, устойчивой нервной системой. У тех же, кто
мнителен, склонен к ипохондрии, появляется мучительный
страх за себя и своих близких. Страх, порождающий
болезнь,— новый психопатологический синдром, который
позволю себе назвать экофобией.
Проблема подобных заболеваний обратила на себя
внимание во многих странах. Им был посвящен обзор
американского аллерголога, профессора А. Терра («Clinical
Ecology, Insights in Allergy», 1987, т. 2, № 5).
В свое время, прочтя его, я обнаружил прямые параллели
с собственной практикой. Приведу несколько примеров.
В кабинет входит молодая женщина. Она напряжена,
взволнована. На традиционный вопрос «Что вас беспокоит?»
ответ неожиданный: «Доктор, у меня аллергия к нитратам».
Пытаюсь успокоить пациентку, выяснить, что же все-таки
у нее болит. Оказывается, в течение нескольких лет ее
беспокоят бессонница, утомляемость, периодические боли
в животе, кожный зуд. Недавно, узнав из телевизионной
передачи о повышенном содержании нитратов во многих
пищевых продуктах и их губительном влиянии на здоровье,
наконец, поняла причину постоянного недомогания.
Умоляет подобрать «безнитратную» диету...
Типичный вариант «химиофобии». Надеюсь, мне удалось
убедить женщину в ошибочности ее самодиагноза. А вот если
бы идея «аллергии к нитратам» встретила поддержку врача,
болезнь, истинную причину которой еще предстоит
выяснить, неизбежно продолжала бы прогрессировать.
Еще один случай. Десятилетняя девочка почти
ежемесячно болеет: поднимается температура, появляется боль в
горле, кашель. Часто получает по назначению врача
антибиотики, на фоне приема которых самочувствие отчетливо
улучшается. Участковый педиатр высказывает подозрение, что
причина заболеваний — снижение иммунитета. У
напуганных родителей это бездоказательное предположение
ассоциируется со зловещей аббревиатурой «СПИД»... И мать
девочки, едва сдерживая слезы, просит как можно скорее
направить ребенка в Москву для исследования иммунной
системы. Осмотр девочки не оставляет сомнений в диагнозе:
хроническая носоглоточная инфекция, поражены
миндалины и придаточные пазухи носа. Обследование, проведенное
врачом-отоларингологом, бактериологическое исследование
позволяют уточнить причину — гемолитический
стрептококк. Никакого отношения к иммунодефицитному
состоянию, а тем более к СПИДу, болезнь не имеет.
Синдром «спидофобии» также хорошо знаком профессору
Терру: «Страх перед синдромом приобретенного
иммунодефицита не обошел и пациентов, страдающих
экологическими заболеваниями... Поддерживают этот страх теории об
иммунодепрессирующем воздействии на человека факторов
внешней среды... Экологические болезни стали называть
«химическим СПИДом»... Однако многочисленные
исследования таких больных свидетельствуют, что их
иммунологические показатели не отличаются от таковых у здоровых
людей».

В цитируемой статье обсуждается еще один характерный для современной ситуации
вариант экофобии — синдром повышенной чувствительности к дрожжам: «Утверждают, что
дрожжи — постоянные обитатели желудочно-кишечного тракта и мочеполовой системы
здорового человека,— могут подавлять иммунитет и вызывать связанные с иммунодепрессией
патологические состояния... Наука не располагает данными, подтверждающими эту теорию».
И опять ассоциации... Проводя ежегодные осмотры больных детей в гор. Кириши, я обратил
внимание на то, что многие родители связывают их заболевания с аллергией к дрожжевым
грибам рода Candida, используемым на Биохимическом заводе в качестве продуцента белка
при производстве белково-витаминных концентратов. Анализ экологической ситуации,
сложившейся в Киришах в связи с производством печально знаменитого БВК, не входит в мою
компетенцию. Однако могу с уверенностью утверждать, что у родителей многих маленьких
киришан налицо отчетливый, спроецированный на детей синдром «кандидофобии». Об этом
свидетельствуют и пестрота предъявляемых жалоб, многие из которых вовсе не характерны
для аллергических заболеваний, и решительный отпор всяким попыткам поискать какие-либо
иные причины болезни. Некоторые из обратившихся за консультацией уже пробовали лечить
своих детей противодрожжевым антибиотиком — нистатином и отмечали положительный
эффект лечения. Мне думается, что в этих случаях срабатывал «эффект плацебо» — вместо
нистатина с таким же успехом мог быть использован любой индифферентный порошок.
«Киришский вариант» кандидофобии может быть использован как модель для анализа
причин формирования экофобического синдрома. Основа для развития подобных
заболеваний — реально существующая неблагоприятная экологическая обстановка. Естественное
следствие этих обстоятельств — появление общественного движения, направленного на
борьбу за чистоту окружающей среды. Такое движение широко развернулось в Киришах в
последние годы и вне всяких сомнений сыграло большую роль в оздоровлении окружающей
среды. Но именно это движение, сфокусировав внимание жителей на проблеме, невольно
создало экофобическую установку у группы людей с неустойчивым типом нервной системы.
Существенную роль, видимо, сыграл и ятрогенный («врачом рожденный») механизм. В
напряженной экологической ситуации особенно прислушиваются к мнению медиков. Любое
неосторожное слово врача может оказаться фактором, вызывающим болезнь.
Предпосылкой для формирования экофобии может быть также тенденциозное,
необъективное отражение проблем медицинской экологии средствами массовой информации. Этот
механизм тоже сработал в Киришах. Несколько строк из статьи С. Разина «Бомба почтальона
Васильева» («Комсомольская правда», 15 марта 1988 г.): «Опухшие глаза, а на щеках, на шее
красные словно от ожогов пятна. Что же происходит? Реанимация переполнена, у
астматиков — повальные приступы...» Для автора статьи причина драматически описанной им картины
очевидна — выбросы Биохимического завода. Но вот заключение пульмонолога, профессора
М. Г. Чухловиной: «...Больные, поступившие в больницу в марте 1988 г., страдали острой
респираторной вирусной инфекцией (возможно, парагрипп, риносинцитиальный вирус),
осложненной обструктивным бронхитом... Больные положительно реагировали на проводимую
терапию. Интенсивная терапия в реанимационном отделении больным не применялась».
В дальнейшем предположение об инфекционном происхождении вспышки респираторных
заболеваний подтвердилось — в крови болевших детей были обнаружены антитела к рино-
синцитиальному вирусу и вирусу гриппа. Итак, никакого отношения к экологической
обстановке в городе вспышка детских заболеваний, описанная С. Разиным, не имела. Однако
социальные последствия дезинформации ощущаются до сих пор. Думаю, не только в Киришах:
эта публикация несомненно способствовала распространению эпидемии экофобии.
Не хочу, чтобы \/ читателя сложилось впечатление, будто вредное воздействие окружающей
среды на наше здоровье сводится лишь к психогенным эффектам. Вся сложность проблемы
как раз и определяется тем, что экологические болезни и экофобии находятся в тесном
взаимодействии. Разобраться в запутанном клубке проблем, связанных с воздействием на
человека и общество окружающей среды, может помочь только правдивость, только гласность:
в эпоху «умолчаний» люди утратили доверие к официальным источникам информации. Теперь
оно восстанавливается — и требует объективности, безусловной компетентности не только
от врачей, но и от тех, кто работает в средствах массовой информации. В противном же случае
гласность способствует только нагнетанию страха перед надвигающимися катастрофами.
Если же люди, снедаемые этим страхом, возглавят своевременное и благородное движение
в защиту природы, оно вряд ли сможет приносить конструктивную пользу. С медицинской
и социальной точек зрения синдром может оказаться не менее опасным, чем истинные
экологические заболевания.
Доктор медицинских наук
Л. Д. ЗИСЕЛЬСОН
7

В отпуск — на море?

Если да, то, вероятно, вам будет
небезынтересен такой перечень: холера, брюшной тиф,
паратифы, эшерихиозы, другие кишечные
инфекции, отиты, ларингиты, вирусные
инфекции... Сейчас этим рискует заболеть
человек, приехавший поправить здоровье на
море. Впрочем, подчеркну — только рискует,
а не обязательно заболеет. Тем не менее
ясно, что целебное когда-то море
постепенно превратилось в источник заразы.
Шли мы к этому долго и неуклонно,
правда, как-то незаметно и втихомолку.
Поэтому беспрецедентный масштаб запретов на
купание прошлым летом застал
большинство из нас врасплох.
Объективности ради замечу, что пляжи
закрывались и раньше, и по тем же самым
санитарно-эпидемиологическим причинам, но
тогда карантин на купание вводился только
в случаях, когда, как говорится, ехать
дальше было некуда. Значит, ни о каком
катастрофическом ухудшении
бактериального загрязнения курортных акваторий
именно летом 1988 года не может быть речи.
Весь секрет в том, что именно
прошлым летом заработали те нормативные
документы Министерства здравоохранения
СССР и рекомендации республиканских
санитарных органов, которые ранее
игнорировались по разным причинам.
Впрочем, и причины эти — тоже не
секрет. Если отставить второстепенные и
конъюнктурные (например, летом 1986 года
закрытие пляжей по бактериальным
показателям могло быть воспринято народом как
доказательство радиоактивного загрязнения
морей после чернобыльской катастрофы),—
если отставить эти причины, останется
одна — главная. Поставьте себя на место
отцов курортного города. Понравится ли вам
запрет, чреватый уменьшением числа
отдыхающих и, соответственно, той суммы денег,
которые они могут потратить? Отчисления
на социально-экономическое развитие и
так невелики; пляжники скоро уедут, а вы
останетесь наедине с жителями вашего
курортного города. А если к тому же именно
вы, а не санитарно-эпидемиологическая
служба, принимаете решение о закрытии
пляжей?
Главный государственный санитарный врач
юридически не подчиняется исполкому
местного совета, у него свое начальство —
в областной СЭС, в минздравах республик,
Минздраве СССР. Фактически же...
Представление санитарного врача
исполкому о закрытии пляжа базируется на
данных лабораторного анализа и
гигиенических нормативах. Благополучие курортной
акватории оценивается по государственному
стандарту. О нем чуть позже, а сейчас —
коротко о причинах бактериального
загрязнения моря.
В подавляющем большинстве случаев оно
вызвано сбросом неочищенных и необезза-
раженных сточных вод. Это могут быть
стоки городской канализации, как аварийные,
так и плановые. Не менее опасны смывы
с территорий турбаз, пансионатов,
санаториев, домов отдыха, которые часто
захламлены, загажены отбросами, изобилуют
выгребными санузлами, оснащены кустарной
системой очистки стоков. В населенных
пунктах — городах и поселках, как правило,
очистными сооружениями обделена так
называемая «ливневка»., или ливневая
канализация.
Еще один источник загрязнения — речной
сток, несущий в море необеззараженные
отходы животноводческих ферм, смывы с
полей, те же неочищенные канализационные
воды.
И, пожалуй, последний из главных
источников бактериального заражения моря —
отсутствие элементарной санитарной
культуры отдыхающих. Порой он усугубляется
неустроенностью пляжей, порой —
естественным раздражением людей на
переполненном пляже, где по ГОСТу на каждого
полагается не менее 5 м2.
По данным Минздрава СССР, на сегодня
общая санитарно-эпидемиологическая
ситуация в зонах морских курортных акваторий
такова. Хуже всего дело обстоит в
Прибалтике, во всех трех республиках, на
азовском побережье, в одесском регионе и на
черноморском побережье Грузии. Чуть
получше в Краснодарском крае. Сравнительно
неплохо — на пляжах Крыма.
По санитарным показателям
относительно благополучны каспийские пляжи и
побережье Дальнего Востока. Но лишь по одной
причине — эти места гораздо хуже освоены
и испытывают меньшую рекреационную
нагрузку. Печальный опыт Черного, Азовского
и Балтийского морей подсказывает, что
Каспию и дальневосточным курортам при
современном их санитарно-профилактическом
оснащении грозит быстрая деградация в
случае возникновения здесь «курортного бума».
СТАНДАРТЫ
Сколько всего существует стандартов и
отраслевых норм на воду, мне выяснить
не удалось. Ясно одно — их много и все они
разные. Например, рыбохозяйственные
нормативы гораздо жестче, чем медицинские,
что и понятно: человек живучее рыб в
водной среде.
Государственный стандарт на питьевую
воду и ГОСТ 17.1.5.02—80 «Гигиенические
требования к зонам рекреации водных
9

Вода
Число ЛКП в 1 дм-'
Оценка
Чистая д0 1000
Условно чистая 1001—5000
Грязная 5001—50000
Очень грязная Больше 50000
объектов» — разные документы. Именно
поэтому «пляжный» стандарт не
предусматривает возможность попадания внутрь
организма воды при купании. Проще говоря,
полоскать горло морской водой и тем более
глотать ее на пляже по ГОСТу нельзя.
Идем дальше. Норма бактерий на литр
воды при купании одна, при занятиях
парусным спортом другая. Если вы
свалились с парусной доски — виндгляйдера —
не разевайте рот: по ГОСТу
микроорганизмов в воде может быть в 10 раз больше,
чем на пляже.
По ГОСТу 17.1.5.02—80 (последние две
цифры — год принятия документа) число
лактозоположительных кишечных палочек
(ЛКП) в одном кубическом дециметре
(литре) воды на пляже не должно
превышать 1000. Далее идет примечание:
«...В случае превышения ЛКП при
использовании водного объекта для купания для
решения вопроса о необходимости
проведения оздоровительных мероприятий или
закрытия пляжа проводят дополнительные
исследования на наличие сальмонелл, шигелл,
энтеровирусов и стафилококков. При
отсутствии в исследованн ых пробах сальмонелл
тифа и паратифов, шигелл и при
благополучной эпидемической ситуации по
согласованию с органами
санитарно-эпидемиологической службы может быть продолжена
эксплуатация водного объекта, если ЛКП не
будет превышать 10 000 на 1 дм \..»
Остается, правда, непонятным, зачем тогда
нужно вообще тратить время на
определение в пробе вирусов и стафилококков.
ЛКП — обычные обитатели нашей
пищеварительной системы, и при низкой
концентрации в среде они не патогенны.
Наличие их в воде — просто свидетельство ее
фекального загрязнения.
В грамме человеческих фекалий
содержится примерно 10'—10в ЛКП. Отсюда легко
оценить допустимое содержание фекалий в
пляжной воде по ГОСТу «при
благополучной эпидемической ситуации по
согласованию...» Это будет примерно 10 г на
кубометр воды.
Гигиенисты, признаюсь, предупреждали
меня о некорректности прямого пересчета
ЛКП в фекалии. Мол, летом палочки живут
в море до 120 суток и размножаются
при этом; ЛКП выделяют в воду морские
10
Купание безопасно
Купание допустимо
Имеется фактор риска инфицирования
Купание недопустимо
обитатели, например, рыбы... И так далее.
Но продолжая рассуждать в том же ключе,
можно доказать, что ЛКП и вовсе не
показатель фекального загрязнения. Если же
этого не отрицать, то придется признать
мой расчет корректным, хоть и, простите
за прозу жизни, не очень эстетичным.
Вдвое против ГОСТа ужесточают норму
ЛКП «Методические рекомендации...»
Минздрава УССР 1985 года, написанные, кстати,
короче и понятнее (табл. на с. 10).
СТАТИСТИКА
Оставим на время бактериальные
показатели, которыми пользуются только
сотрудники СЭС, и обратимся к
государственной статистике, к показателям, по которым
оценивается загрязнение окружающей среды
сточными водами. И на этот случай есть
ГОСТ под номером 17.1.1.01—77
«Использование и охрана вод»:
«§ 35. Нормативно очищенные сточные
воды.
Сточные воды, отведение которых после
очистки в водные объекты не приводит к
нарушению норм качества в
контролируемом створе или пунктах водопользования».
Этот ГОСТ относится к категории так
называемых терминологических стандартов.
На его основании все сточные воды делятся
на четыре категории: «нормативно
очищенные», «недостаточно очищенные»,
«неочищенные» и «нормативно чистые» (их ранее
называли «условно чистые», то есть воды,
возвращенные в родной водоем якобы в том
же виде, в каком их оттуда взяли,
скажем, для охлаждения).
Вот как выглядит статистическая
отчетность по этим показателям на 01.01.88,
поступавшая ранее в Минводхоз, а ныне в
Госкомитет СССР по охране природы (табл.
на с. 11).
Улавливаете закономерность? В самых
скандально грязных точках морских
побережий «неочищенных стоков» нет или они
составляют ничтожные проценты от
«чистых» стоков. И наоборот, в Сочи, где
работает одна из лучших систем
биологической очистки воды, ситуация гораздо хуже,
чем в Мариуполе или Одессе.
Парадокса здесь нет. Просто-напросто
приведенные ниже данные получены по
форме «2ТП (Водхоз)» государственной

Города
Сточные воды, млн м^/год
неочищенные
недостаточно
очищенные
нормативно
очищенные
нормативно
чистые
Сочи
Мариуполь
Одесса
Сухуми
Паланга
Пярну
Юрмала
1,5
нет
5У5
3,8
4,1
0,6
нет
5,6
26,4
128,2
2,5
нет
6,2
7,7
76,8
307,0
96,9
27,7
нет
0,005
9,9
12,8
611,0
100,5
0,3
0,02
20,2
1,3
статотчетности, которую заполняют... сами
водопользователи. Прямо так и пишут: мы
сбрасываем столько-то неочищенных стоков
прямо в море. Все честь по чести и
никаких приписок... А кроме того, стоки стокам
рознь: мариупольские или одесские по
понятным причинам гораздо токсичнее, чем,
скажем, сочинские сточные воды.
Впрочем, у санитарных органов и мин-
здравов своя отчетность, не совпадающая
с данными Госкомприроды.
ОЧИСТКА СТОЧНЫХ ВОД
Третье причастное ведомство —
республиканские министерства
жилищно-коммунального хозяйства, в чьем ведении находятся
очистные сооружения.
Очищаются сточные воды в три этапа:
механическая очистка, биологическая и
обеззараживание.
Внешне и по органолептическим
показателям сточные воды после
биологической очистки кажутся совершенно чистыми.
Тем не менее, они по-прежнему богаты
микрофлорой. В литре содержится около
10е бактерий и вирусов. Остаются высокими
их показатели химического и
биологического потребления кислорода.
Крысы и морские свинки — животные, как
и мы, теплокровные — болели, если пили
такую воду при разбавлении меньше, чем в
50—100 раз. Словом, после биологической
очистки стоки, несмотря на кристальную
прозрачность, безусловно эпидемически
опасны.
Именно поэтому нужен третий этап
очистки сточных вод — их обеззараживание.
Делают это с помощью хлора.
Хлорирование — не лучший способ, но на сегодня
самый дешевый.
Для обеззараживания сточных вод в
Краснодарском крае нужно 1260 тонн жидкого
хлора. Министерство химической
промышленности СССР готово поставить это
количество хлора, но в цистернах. По
существующим правилам получатель груза не может
задерживать тару, то есть Минжилкомхоз
РСФСР должен строить собственные
газонаполнительные станции, расфасовывая хлор
в мелкую тару. Это явно не под силу
министерству. Кроме того, транспортировка и
хранение больших емкостей с токсичным
газом в курортной зоне при нашей статистике
аварий означает отложенную газовую атаку
на отдыхающих.
Впрочем, ведомственный эгоизм спасает
море от гораздо больших неприятностей,
чем бактериальное загрязнение. Дело в том,
что доза хлора для обеззараживания
стоков подбирается эмпирически, часто с
избытком. Каков будет букет химических
соединений в сточных водах — никто не знает.
Но точно известно: хлорпроизводные
многих органических веществ на несколько
порядков ядовитее исходных соединений;
многие из них канцерогенны.
Вопрос обеззараживания, пожалуй,
единственный во всем комплексе проблемы
очистки стоков, который не решен не только
практически, но даже и теоретически.
Поэтому все надежды пока возлагаются на
бактерицидное действие морской воды.
Сточные воды стараются сбрасывать как можно
дальше от берега, для чего строят
глубоководные выпуски.
Сейчас у нас только один настоящий
глубоководный выпуск — в Ялте. Он
заканчивается на глубине 86 м в 6,25 км от
берега на траверзе интуристовского пляжа.
Строительство сооружения обошлось
примерно в 7 млн рублей; сколько стоит его
постоянный ремонт никто не считал. Над
глубоководным выпуском находится «условно
грязная» точка ялтинской акватории.
«Условно чистая» точка — в двух километрах от
берега на траверзе Ливадии. При крупных
аварийных сбросах (они изредка случаются)
от Ливадийского дворца можно наблюдать
более светлую полосу сточных вод, неспешно
дрейфующую к какому-нибудь из городских
пляжей. Степень несмешиваемости сточных
и морских вод такова, что проходящие
прогулочные теплоходы режут сточный шлейф
на куски, которые мигрируют дальше
самостоятельно.
Тем не менее, для Ялты пока это един-
11

ственный выход, так как рельеф города не
позволяет строить крупные очистные
сооружения по действующей технологии. Там,
где можно, они строятся. Например, в Сочи
очистные сооружения реконструируются с
помощью финской компании «ЮИТ».
Сочинские очистные — наверное, единственное
приятное исключение в системе долгостроя
этих объектов.
По данным Минжилкомхоза РСФСР, ни
один очистной объект не был введен в
действие в положенный срок в обозримом
прошлом и настоящем. Но даже не это главная
беда. Оказывается, что по нормативным
документам «Строительные нормы и
правила» №№ 2.04.03—85; 2.04.02—84...
очистные сооружения строятся из расчета числа
жителей, прописанных постоянно в данном
населенном пункте, с какой-то перспективой
роста этого числа, скажем, за 20 лет. До
временно приехавших в данный населенный
пункт СНИПу дела нет. В итоге даже
идеальные очистные сооружения приморских
городов-курортов заведомо обречены на
аварийные выбросы в летний сезон.
ПЕРСПЕКТИВЫ
Никаких утешительных перспектив в
ближайшем купальном сезоне не предвидится.
Даже если чудом обойдется без
аварийных сбросов, морская вода по-прежнему
будет оставаться «фактором риска
инфицирования».
Но если бы только бактериальным
загрязнением ограничивались наши пляжные
проблемы! На самом деле гораздо большую
опасность для моря представляют не
бактериальные стоки, а промышленные.
В полной мере это относится и к
Балтике, и к нашим южным морям. По
сравнению с французской, скажем, Ривьерой
побережья наших теплых морей — Черного и
Азовского — имеют одну характерную
особенность. Во Франции единственный
крупный промышленный центр на побережье —
город Марсель; нет ни Каннского
металлургического комбината, ни цементного завода
в Ницце. У нас же что ни город на
побережье, то крупный центр
нефтеперерабатывающей, химической, металлургической и
других, столь же мало совместимых с
понятием курорта отраслей промышленности.
Сложившаяся инфраструктура
черноморского и азовского побережий усугубляется
отсутствием общего плана развития
Причерноморья (как курортной зоны или как
промышленного региона?), а также порой
совершенно непродуманными мерами.
Например, в Туапсе и Новороссийске,
городах-экспортерах нефти, строятся
глубоководные выпуски нефтесодержащих вод.
Вероятно, это делается по аналогии с
выпусками сточных вод, но здесь аналогия
нелепа. Экспертной оценки наверняка не
было, ибо вряд ли кто из морских
гидробиологов захочет потерять лицо, оправдывая
биологический нонсенс.
Другая нелепость, которая уже не один
десяток лет в буквальном смысле
искореняет одну из важнейших морских
экосистем — это строительство набережных,
упаковка берега в бетон. Ведь даже
неспециалисту ясно, что спрямление
микрозаливчиков и бухт, ликвидация биогеоценоза
прибойной зоны, играющего главную роль
в самоочищении морской воды, к добру не
приведет. Эту пагубную практику нужно
немедленно прекратить и разобрать уже
построенные променады вдоль моря. Затраты
окупятся.
Непростую
санитарно-эпидемиологическую обстановку на морских пляжах
осложняет практика их разделения на
коммунальные (общего пользования) и ведомственные.
Например, ялтинские городские пляжи
перегружены примерно в десять раз, то есть на
каждого купающегося приходится 0,5 м2.
Рядом же, за загородкой нагрузка на
ведомственные пляжи в среднем 0,8 при
несравненно большей протяженности берега на
них. Перегораживание моря характерно для
всех наших курортов и создает опасную
эпидемическую обстановку на коммунальных
пляжах.
Этот фактор, а также пробуждающееся
чувство социальной справедливости
заставляет ставить вопрос о передаче всех
пляжей в общее пользование. Хотя заранее
ясно, на какое сопротивление это
натолкнется.
Я затронул лишь некоторые из проблем
наших тяжело больных пляжей. Думается,
что нужно безотлагательно решить главный
вопрос — зачем нам нужны моря. Только
после того, как мы примем решение,
можно будет гарантировать действенность всех
остальных мер по ликвидации
экологического кризиса.
С. АЛЕКСАНДРОВ
В оформлении статьи использована гравюра
Франса Мазереля
«Сирена», 1928 г.
12

ма*
Первые
директора
Кандидат химических наук
М. М. ТЕПЛЯКОВ,
доктор химических наук
М. Ф. РОМАИЦЕВ
«Перестройка работы институтов не сможет
быть доведена до конца, если не будут
приняты самые решительные меры для
улучшения снабжения их оборудованием и
реактивами». Так писала в 1933 г. газета
«Техника» — и можно ли утверждать, что эти
слова устарели? Примечательно и название
статьи, которой они были предпосланы:
«Там, где анализы ведут в чайных
стаканах, не может быть высокой технической
культуры».
Автором статьи был замечательный
исследователь и организатор науки, создатель
отечественной промышленности реактивов
В. В. Лонгинов A886—1937). Человек
глубокой разносторонней культуры, выпускник
Лозаннского университета (Московский был
покинут им в 1905 г. в знак протеста
против увольнения группы революционно
настроенных профессоров), ученик и
сотрудник Н, Д. Зелинского, Виталий
Витальевич прекрасно понимал, что без надежного
13

снабжения реактивами развитие науки
невозможно. С первых лет Советской власти
он со всей энергией взялся за это
важнейшее дело — и встретил полное понимание.
В конце 1918 г. было принято решение о
создании Института химически чистых
реактивов. С того момента и до конца своих
дней институт возглавлял Лонгинов.
Вот он, молодой директор, в своем
рабочем кабинете (фото начала 20-х годов). Еще
одна фотография 20-х годов запечатлела
коллектив сотрудников академика Н. Д.
Зелинского (в центре), В. В. Лонгинов на ней —
второй справа в верхнем ряду. В верхнем
ряду, кроме него, находятся (слева направо):
Б. В. Максоров, Н. В. Елагин, К. А.
Кочешков (впоследствии — действительный член
АН СССР), А. Н. Несмеянов
(академик, Президент АН СССР), Б. А. Казанский
(академик АН СССР), А. В. Ипа-
тов. Второй ряд: Е. С. Пржевальский
(впоследствии — профессор МГУ, зав.
лабораторией в ИРЕА), П. П. Борисов, И. В.
Куликов (также работал в МГУ и ИРЕА под
руководством Лонгинова), М. Б. Турова-По-
лак (профессор, работала в ИОХ АН
СССР), Н. И. Гаврилов. Внизу: М. В. Га-
вердовская (репрессирована в 1938 г.) и
М. Н. Ушаков.
В первый год Советской власти было
создано еще одно важнейшее научное
учреждение — Центральная химическая
лаборатория при ВСНХ, позднее
преобразованная в Физико-химический институт
им. Л. Я. Карпова. С первого дня и до
конца своей жизни директором здесь был
выдающийся ученый и революционер,
академик А. Н. Бах A857—1946). На фото
конца 20-х годов изображен рабочий момент
в лаборатории. Фотография 1936 г.
запечатлела Алексея Николаевича в кругу
сотрудников и друзей. Рядом с А. Н. Бахом —
его дочь и ученица Наталия Алексеевна
A895—1979), впоследствии профессор, одна
из создателей современной радиационной
химии. Далее: Ирен и Фредерик Жолио-
Кюри; А. Н. Фрумкин, академик,
директор Института электрохимии АН СССР;
профессор Н. А. Фукс; И. В. Петрянов-
Соколов, ныне академик.
Последняя фотография уже публиковалась
в «Химии и жизни» (№ 11 за 1968 г.),
когда не было возможности упомянуть о
печальной судьбе улыбчивого человека,
который снят на ней вторым слева. В 1938 г.
Н. А. Фукс был репрессирован и смог
вернуться к научной работе в институте им.
Карпова лишь многие годы спустя.
I
с
•flk
*
,S\
14

подробность. Г. Виланд,
владелец «всего» двух персональных
реакций, первую из них открыл,
как уже говорилось, в 34 года.
А вот вторую — в 65. И это,
оказывается, тоже не
исключение. Озарения являются к
химикам не рано, зато надолго. Циг-
лер открыл обессмертившую его
имя каталитическую
полимеризацию этилена в 51 лет, Клай-
зен свою великолепную
перегруппировку — в 61 год; Э.
Фишер впервые проделал свой
синтез 2-дезоксисахаридов, когда
ему сравнялось 62; столько же
было Отто Валлаху, когда он
научился превращать кетоны в
амины; А. В. Гофман, Г. Бухе-
рер A869—1949) и Т. Занд-
майер A854—1922)
разработали свои знаменитые синтезы
гетероциклов в 65. Великий же
Адольф Байер открыл изящный
способ превращения пири-
лиевых солей в пиридины,
достигнув 75-летия!
Повторить эти подвиги
патриархов, видимо, не удастся
никому из наших современников.
Обычай присваивать реакциям
имена их создателей с
середины 60-х годов нашего века
почти сошел на нет.
Существенно другое: правомерно ли
отправлять всех без разбора
ученых, достигших пенсионного
возраста, «на отдых»?
Пробегите еще раз предыдущий абзац —
скольких шедевров лишилась бы
наука, если бы
химиков-ветеранов и в прошлом безжалостно
отлучали от активной работы!
В. ЗЯБЛОВ
Возраст
озарений
Открытия — удел молодых.
В этом уверены многие, и такое
мнение во многом справедливо.
Даже среди химиков, которые
достигают вершин мастерства
лишь после долгих лет
ученичества, талант чаще всего
проявляется смолоду. Так повелось
со времен Фридриха Вёлера
A800—1842), который
проделал первый в истории
органический синтез (получил
мочевину из цианата аммония),
когда ему было всего 28 лет.
А. Е. Арбузов A877—1968)
открыл свою знаменитую
перегруппировку в 29; столько же
было В. Гриньяру A871 — 1935),
когда он создал магнийоргани-
ческий синтез...
Вывод о том, что
капитальные открытия часто делаются
химиками около 30 лет,
подтверждают и другие сведения,
которые можно найти в
справочниках*. А. Е. Фаворский
A8 60 —1945) обнаруж ил пер -
вую реакцию, названную его
именем, когда ему было 27;
Г. Виттиг (род- 1897)—28;
А. В. Гофман A818—1892) —
32; А. М. Бутлеров A828—
* К. В. Вацуро, Г. Л. Мищенко.
«Именные реакции в органической
химии». М.: Химия, 1976. В. А.
Волков. «Химики». Киев.: Наукова
думка, 1984.
1886) — 33; А. Байер A835—
1<Н7) и Г. Виланд A877—
1957) — 34.
Слово «первая» упомянуто не
случайно: называя эти
фамилии, мы вступаем в круг
небожителей — самых
прославленных, упоминаемых в
справочнике «Именные реакции»
неоднократно. А надо сказать, что
имя создателя закрепляется за
реакцией в научной литературе
стихийно, без всякой
официальной процедуры. Коллеги в таких
делах весьма взыскательны и
никогда не подарят бессмертие
тому, кто его не заслуживает.
Подтверждение того — наличие
среди рекордсменов
справочника практически всех
крупнейших химиков-органиков XIX и
первой половины XX века. Так,
А. Е. Чичибабин A871 — 1945)
и упоминавшийся выше
Фаворский создали по три; Бутлеров,
Виттиг и О. Баллах A847—
1931) — по четыре; К. Циглер
A898—1973) и В. Реппе
A892—1969) — по пять;
А. В. Гофман и Л. Клайзен
A851—1930) — по семь, а
Байер — восемь реакций.
Абсолютным же рекордсменом
оказывается Эмиль Фишер A852—
1919), который единолично или
в соавторстве с учениками
открыл девять именных реакций.
Конечно, значимость трудов
ученого вряд ли можно оценить
лишь по такому «спортивному»
счету, но разве случайность то,
что последние из названных
здесь — почти поголовно
нобелевские лауреаты?
И еще одна немаловажная
15

Кому нужны
инженеры?
Звучавшее сравнительно недавно только
под сурдинку утверждение, что
профессия инженера стала непрестижной,
стало, как говорят, секретом полишинеля.
Сложилась парадоксальная ситуация.
Сейчас, когда высокий уровень
индустриализации страны повлек за собой
узкую специализацию рабочего класса,
когда стали единицами умельцы, по
собственному разумению возводившие
хоромы и храмы, подковывающие блох,
сейчас, когда даже сравнительно
несложная подетка не производится без
чертежа, выполненного инженером, те,
которые призваны и только одни и могут
это делать — инженеры — перестали
быть почитаемыми.
Зарплата рабочего средней
квалификации больше, иногда гораздо больше,
нежели зарплата инженера. Между тем,
подготовка средней руки
дипломированного специалиста обходится государству
во много раз дороже, чем
подготовка слесаря или токаря. Дороже и по
средствам, и по затраченному времени.
Представителей любой инженерной
профессии можно встретить на
стройке, в колхозе, даже на
предпраздничной уборке улиц, и выполняют они
работу неквалифицированную. Гораздо
реже здесь встретишь рабочих с
предприятий.
Никуда не уйти от следующего
факта: инженеры используются
непроизводительно. Их труд зачастую весьма далек
от инженерного, их КПД ниже КПД
рабочего.
Как же мы дошли до жизни такой?
Ведь были у нас первоклассные
инженеры, без которых вряд ли
оказались бы возможны поразительные
успехи первых пятилеток. Напомним, что
руководителем плана ГОЭЛРО был ин-
16
женер Г. М. Кржижановский. И. П.
Бардин, с чьим именем связаны
Магнитогорский и Кузнецкий металлургические
комбинаты, электротехники Г. О.
Графтио и А. В. Винтер, кораблестроители
А. Н. Крылов и П. Ф. Папкович,
самолетостроитель А. Н. Туполев,
теплотехник Л. К. Рамзин, один из
создателей синтетического каучука С. В. Лебе-

• ' ^
11 ' /*'
♦' *-
**<i
>4
^
(9
<@.J
Ж
*<Ш
I/
r
4
дев — все это инженеры и притом
получившие образование на родине.
Питомцами русской высшей школы были
С. П. Тимошенко, которого в США
почтительно именовали инженер № 1,
И. И. Сикорский — выдающийся
авиаконструктор, В. А. Зворыкин, создавший
передающую телевизионную трубку...
Инженеры были весьма
малочисленной, элитной профессией. На крупном
заводе их работало 'всего два-три.
Помните инженера Забелина, торгующего на
толкучке спичками собственного
изготовления? По тем временам инженер,
торгующий спичками, это — потрясение
основ, экстраординарное событие. Не
случайно В. И. Ленин приглашает
Забелина к себе ^я особого разговора.
17

Выдающемуся ученому, «отцу русской
авиации», профессору Н. Е. Жуковскому
в день 40-летия его
научно-педагогической деятельности было присвоено
звание «почетный инженер-механик» и
выдан соответствующий диплом. Так
высоко ценились знания и звание
инженера.
Воспитывать таких инженеров могла
только первоклассная высшая школа.
И она в России действительно была.
Несколько инженерных вузов создал
крупный ученый и педагог В. Л. Кирпи-
чев. В них преподавали лучшие
научные силы того времени. Достаточно
упомянуть Н. Е. Жуковского. Система
строгих конкурсных экзаменов
обеспечивала выбор наиболее подготовленных
претендентов.
Курс индустриализации страны
потребовал значительного — в десятки раз —
увеличения числа инженеров. И на базе
существующих институтов были
организованы новые. Происходило нечто
подобное тому, как небольшая кадровая
армия мирного времени разворачивается
в начале войны — полки
развертываются в дивизии, батальоны — в полки.
Каждый из технических вузов
индустриальных центров страны породил
несколько, иногда до десяти, отдельных
институтов. За каких-нибудь 3—4 года
число технических вузов страны
возросло больше, чем в 10 раз.
Инженерная профессия, не ставшая еще
массовой, была престижной. В технические
вузы было сложнее поступить, чем
в МГУ.
Преобладающую часть студентов
составляли рабочие, имевшие иногда 5—
6-ой разряды (рабочая сетка тогда была
семиразрядной). Спецпредметы для них
были знакомы, они знали, для чего
такие предметы следует изучать, и самое
изучение давалось им много легче, чем
вчерашнему школьнику. В результате
получились достаточно подготовленные
к практической деятельности
инженеры, оправдавшие возлагаемые на них
надежды, успешно выдержавшие
испытания трудом и войной.
В последующие, предвоенные годы
заметно улучшилась подготовка в средней
школе, стабилизировались ее
программы. Устоялась структура вузов,
сформировался их статут, стали «обкатанными»
программы высшего технического
образования. Но произошло и другое —
изменился, если можно так выразиться,
«демографический состав» студентов.
Стала работать цепь школа — вуз без
промежуточного звена — производство.
В результате выиграла теоретическая
подготовка будущих инженеров, но
пострадала профессиональная. Ее не могли
восполнить краткие производственные
программы.
Число вузов продолжало возрастать,
увеличивалось, следовательно, и число
выпускаемых инженеров. Надо думать,
здесь действовало планирование «от
достигнутого уровня». Рост количества
выпускаемых инженеров стал превосходить
фактическую в них потребность. И
полагаю, что, начиная с 70-х годов, стало
явственно ощущаться перенасыщение
индустрии инженерами.
Если посмотреть БСЭ (третье
издание ), то можно установить, что за
20 лет у нас ежегодный выпуск
инженеров увеличился почти в 7 раз,
а общее число инженеров — в 6 раз.
В США ежегодный выпуск изменился
мало и выпускали они ежегодно
инженеров в 4—5 раз меньше, чем мы, а
общее число инженеров у них в 1970 г.
было в 2,5 раза меньше, чем у нас.
А ведь с 1970 г. прошло 17 лет, и
соотношение этих цифр могло стать еще
более разительным.
О перенасыщении, собственно, никто и
не говорил, да и не задумывался, но
признаки этого появились в прессе под
другим флагом. Недостатки были
зачислены в категорию достоинств. Можно
было читать, например, что машинисту
шагающего экскаватора надобно иметь
инженерное, то есть высшее
техническое образование. Без него он не будет
в состоянии такой махиной управлять.
Такое же образование должен иметь
прораб на стройке, мастер любого, даже
маленького цеха и т. д. От
практиков, дескать, надо освобождаться,
заменяя их вооруженными
наиновейшими знаниями дипломированными спе
циалистами. На деле это слишком
дорогостоящее и ненужное растрачивание
сил — естественное следствие
перепроизводства инженеров. Их надо трудо-
18

устроить, вот и получается, что
инженеры занимаются не той деятельностью,
которой они заниматься должны.
Мы сталкиваемся с диспропорцией
между числом работающих на
производстве техников и инженеров. Еще в
первые пятилетки под началом одного
инженера работало несколько техников.
Это считалось в порядке вещей и,
полагаю, было правильным. Сейчас же на
известных мне предприятиях число
инженеров превосходит число техников.
Я знаю предприятия, где на
инженера приходится 1/2, а иногда и 1/4
техника. А ведь работа их осталась. И
выполнять ее приходится инженерам. Вряд
ли такую практику следует считать
нормальной. И в этом — одна из причин
непрестижности инженерной профессии.
Как же сегодня поднять значимость
инженерного дела? Здесь необходима
система последовательных мероприятий.
Во-первых, следует установить
фактическую, реальную потребность
индустрии в инженерах и техниках. В
каждой области отдельно. Без таких данных
немыслимо надежное прогнозирование.
К сожалению, мне не приходилось
встречать в литературе данные о
социологических исследованиях по вопросам,
как используются дипломированные
специалисты. Известно, например, что
Япония, имеющая самую мощную в мире
судостроительную промышленность (она
производит до 40 % тоннажа), первой
начавшая строить супертанкеры
водоизмещением в 500 000 тонн, ежегодно
направляет в судостроение около 300
инженеров, а обладающая тоже мощным
судостроением Англия — всего 30. На-
верное, такая вилка может служить
ориентиром при оценке численности
наших кораблестроительных вузов.
По-видимому, надо пересмотреть
вопрос о том, сколько и каких нам
нужно втузов. На первых порах
сократить (и заметно) число принимаемых.
Сейчас даже в лучших московских
втузах нет или почти нет конкурса.
От этого серьезно страдает качество
будущих инженеров. Конкурс можно
искусственно увеличить, сократив число
мест на отдельных факультетах или
даже во всем институте. Лучше
недогрузить преподавателей, чем тратить
силы на производство плохих
инженеров. «Переплата» недогруженным
преподавателям обойдется стране много
дешевле.
И второе. Почему-то отсев студентов
во время обучения считают
недопустимым. Это — одно из проявлений работы
на «галочку». В результате снижается
уровень требований к будущим ИТР,
уровень их подготовки. Мы не настолько
богаты, чтобы позволить себе
производить слабые кадры, безотносительно
к тому, инженеры ли это, врачи или
учителя. Из моего личного опыта
следует, что качество выпускников даже
лучших втузов, равно как и их
профессиональная гордость за последние два
десятка лет, увы, понизились.
Заметим, что ни одно из учебных
заведений не несет никакой
ответственности за свою продукцию и в этом
смысле находится в условиях гораздо
более благоприятных, чем любое
производство. Не упомню случая, чтобы была
предъявлена рекламация на
некачественного инженера. Впрочем, и сам
институт не интересуется, как работают
его питомцы, правильно ли он их готовит.
Здесь напрочь отсутствует обратная
связь. Выпустили — и с плеч долой.
Настало время обратить внимание и
на то, чему учат,— на программу
обучения. Она в главном осталась такой же,
как много лет назад. У нас целая
сеть узкоспециализированных
институтов и почти нет общетехнических,
политехнических. Если эта система была
оправданной в начале индустриализации,
то теперь ее целесообразность далеко
не очевидна.
Полагаю, что сейчас пора от
массового выпуска уз ко направленных
инженеров перейти, если можно так
выразиться, к крупносерийному выпуску
инженеров-политехников. Стране нужны
не инженеры «числом поболее, ценою
подешевле», а инженеры широкого
профиля, очень и очень хорошие.
Ни один из институтов не в
состоянии угнаться за темпами качественного
изменения техники. Наивно думать, что
выпускники втузов ознакомлены (да
еще в деталях) с последними ее
достижениями. Не знают их, да простится
мне такая ересь, даже преподаватели,
19

если только они одновременно не
работают в КБ или на заводах. Наверное,
даже и не нужно «задрав штаны,
бежать» за последним словом техники.
Необходимо, насколько я понимаю,
другое — сообщить будущему инженеру
такие знания, чтобы он был в состоянии
самостоятельно вникнуть, разобраться,
освоить тонкости любого нового дела.
Инженер (а впоследствии академик)
A. Н. Крылов писал: «Высшая школа
должна научить своих питомцев
самостоятельно работать». Наш инженер —
инженер конца столетия — должен
обладать основательной
физико-математической и общеинженерной
подготовкой. Высшая школа должна дать ему
основы (и инженер должен их твердо
знать) того, что позволит ему быстро
освоить сведения в любой специальной
области. Если все основные открытия
делают на стыках наук, то науки эти
надо знать. Поэтому инженер будущего
должен по образованию быть
политехником.
Сейчас у нас избыток инженеров.
И в то же время мало инженеров по
призванию, высококвалифицированных.
Полагаю, что задача высшей
школы — готовить именно
высококвалифицированных инженеров, старший и
высший командный состав индустрии и
НИИ.
Если такую задачу втузов считать
основной, то ее решение потребует
перестройки их программ и структуры.
Многие вузы при этом можно
перенацелить на подготовку
высококвалифицированного среднего звена индуст-
Архив
О бедах российского
просвещения*
B. В. МАРКОВИИКОВ
В России сначала была основана Академия
наук, а потом университет, когда народ был
еще и безграмотен, и неразвит. Даже
верхние слои его не были подготовлены к вые-
* Подстрочные примечания к статье «Исторический
очерк химии в Московском университете».
«Ломоносовский сборник», М.: 1901 г.
рии — техников, уровень их подготовки
также следует заметно повысить. Число
техников должно превышать число
инженеров. Техник обязан выполнять
большинство тех работ, которые сегодня
возлагаются на инженера. А инженер —
работу, требующую большей
квалификации, и такая квалифицированная
работа, надеюсь, будет соответственно
оплачиваться.
Остановлюсь еще на следующем.
После 3—3,5 лет обучения будущих
инженеров нужно направлять на длительную
(годичную-полуторагодичную)
практику на производство, в НИИ для
работы по будущей специальности. Эта
практика должна завершаться
экзаменом, рефератами — материалами,
свидетельствующими о знаниях,
полученных практикантом, и о его
способностях к выполнению будущих
обязанностей. Только потом следует
приступать к специальным и притом не
слишком дробным дисциплинам. При этом
институт будут оканчивать на год-пол-
тора позже, чем теперь. Но, полагаю,
лучше иметь 25—26-летнего хорошего
специалиста, чем несколько более
молодого, но посредственного.
Конечно, изменение установившихся
порядков — дело сложное, делать это
следует осторожно и вдумчиво. Но
думать об этом надо. А приняв решения,
проводить их в жизнь постепенно. Не
по принципу «все вдруг» и «не переводя
дыхания».
Доктор технических наук
Я. М. ПАРХОМОВСКИЙ
шему образованию. Культурное развитие шло
у нас не снизу вверх; оно не создавалось
постепенно самим народом, а насильственно
навязывалось народу, который его не
понимал, а следовательно, и не сознавал в нем
необходимости.
Отсюда происходит то пассивное
отношение, а иногда и сознательное
сопротивление образованию в народе, особенно в
нижних слоях его, в главной массе. Отсюда
необходимость искусственных и даже
принудительных мер для проведения однажды
принятой системы, мер, насилующих в
большей или меньшей степени, более или менее
явно, общественное убеждение. Отсюда
взгляд на народную массу как на нечто
нуждающееся в постоянном руководитель-
20

стве и опеке. Отсюда крайнее развитие
бюрократии, считающей себя призванной
руководить даже теми слоями общества, из
которых она сама только вчера вышла.
Отсюда тот взгляд, подчас и поныне
проявляющий свою силу, что для России высшее
образование составляет в известной степени
роскошь. Отсюда то недоверие и
подозрительное отношение к науке, которые по
временам нарушают правильный ход нашего
развития и производят в нем задержки.
Отсюда вообще медленное развитие нашей
государственности, совершающееся скачками
в ту или другую сторону сообразно не с
потребностями времени и общества, а под
влиянием взглядов и убеждений отдельных
личностей.
К сожалению, в царствование
Александра I рядом с полезными мерами был введен
в университет элемент, совершенно
посторонний академической жизни, который при
дальнейшем развитии своем оказал весьма
вредное влияние и особенно вредно отозвался
в новейшее время не только на
университетах, но и на всем строе русской жизни.
В числе знаков внимания за
пятидесятилетнюю деятельность Московскому
университету даровано было в 1803 году право
давать своим питомцам по окончании ими
трехлетнего курса обер-офицерский чин. Это
право, распространенное впоследствии на
вновь открывавшиеся университеты, давало
совершенно ложное направление
университетскому образованию, не только закрепляя,
но в значительной мере еще усиливая то
узкоутилитарное направление, которое было
придано ему у нас с самого начала. Нет
сомнения, что в огромном большинстве
случаев приобретение знаний всегда и везде
имеет в виду практическую цель.
Есть существенная разница в том, чтобы
учиться, зная, что учение впоследствии
принесет пользу и даже выгоду, или же иметь
ее исключительно в виду с самого начала
учения. Новый закон, явившийся сначала
привилегией университетов, несомненно,
исходил из либеральных идей конца XVIII века
и имел, между прочим, в виду привлечь
к высшему образованию средний и низший
классы общества. Но он оказался вредным
у нас потому в особенности, что давал не
одно лишь предпочтение лицам, которые
получили высшее образование, но в то же
время предоставлял им сословные
преимущества, так как получение чина вело к
обязательному переходу в высшее сословие.
В результате получилось, во-первых, учение
из-за приобретения диплома на чин, а во-
вторых, и это самое важное, с одной
стороны среднее и низшее сословия, теряя своих
образованных детей, оставались
по-прежнему невежественными, а с другой
создавался и все более увеличивался тот
совершенно новый класс — класс чиновничий,
неизвестный нигде, кроме России, который
получил мало-помалу преобладающее
значение. Поставленные в привилегированное
значение по отношению к тем сословиям,
из которых они вышли, эти люди
естественно стали считать унизительной
свойственную этим сословиям форму труда.
Получив достаточную силу, чиновничий
элемент не довольствовался преимуществами
над средним и низшим сословием, но
проник в высшее — дворянское, которое было
быстро им поглощено и превратилось из
потомственного дворянства в потомственное
чиновничество. Такому превращению оказал
впоследствии содействие еще другой закон,
в силу которого дворянин, не имеющий
чина, утрачивал часть своих прав, а в
нисходящем поколении мог даже совершенно
лишиться дворянства. Таким образом,
создалось на Руси два главных класса: класс,
работающий производительно, создающий
новые ценности, но не имеющий
фактически никаких личных прав, и класс,
обладающий правами, охраняющими его
личность, всем управляющий, над всем
господствующий, но сам ничего не
производящий, а только живущий на счет труда
первого класса.
Обязанный своим происхождением и
существованием исключительно правящим
сферам, класс чиновничества был для этих
сфер сначала самым верным и
беззаветным слугой. Но со временем такие
отношения должны были неминуемо измениться.
Господствующее положение чиновничества
вызывало в другой, бесправной половине
естественное стремление пользоваться всяким
случаем к переходу в привилегированный
класс, дающего право на чин.
В то же время чиновное сословие
увеличивалось путем естественного
размножения, и новые поколения имели
преимущественный доступ в высшие учебные
заведения, вновь утверждавшие за ними права
их отцов. Этот путь впоследствии был еще
облегчен законом, предоставлявшим право на
чин лицам, прошедшим гимназию. Можно
было даже держать экзамен на чин при
уездном училище, и экзамены эти
сдавались очень часто деньгами (взяткой), а не
знаниями.
Вследствие всех этих причин чиновное
сословие быстро увеличивалось. Явилось
перепроизводство людей, привыкших
исключительно к труду бюрократическому и не
способных ни к какому другому.
Правительство не предвидело своевременно такого
вполне нормального результата и оказалось
21

не в состоянии дать чиновничью работу всем
в ней нуждавшимся. Во времена
крепостного права был еще некоторый исход.
Чиновничество часто приобретало небольшое
число крестьянских душ, осаждалось между
дворянством и существовало на счет труда
этих душ. Но когда этот спасительный
клапан для громадного чиновничьего
паровика закрылся, когда в то же время многие
из прежних привилегий были отняты, когда
для многих единственным ресурсом для
дальнейшего существования остался лишь
самостоятельный, производительный труд,
совершенно непривычный, то среди чиновничества
появился пролетариат, значительную часть
которого составляет так называемый
интеллигентный пролетариат. Явление это опять-
таки свойственно исключительно России как
результат неправильного хода ее культурного
развития.
Отношения этой формы пролетариата к
сферам, породившим его, конечно, должны
были быть те же, что и пролетариата
экономического к создавшим его
капиталистам. Чиновный и особенно
интеллигентный пролетариат оказался элементом,
наиболее враждебным правительству. На
Западе социалистические идеи естественным
образом укореняются и распространяются
среди рабочего класса, у нас же, главным
образом, между чиновничьим пролетариатом
и теми тысячами неофитов, которыми его
ежегодно пополняют высшие и средние
школы. Зло это хотя и сознается, но далеко
не в настоящей мере и не в надлежащем
направлении. А между тем оно велико и
распространяется в страшно быстрой
прогрессии, так как число лиц, ищущих
среднего и высшего образования, с каждым
годом сильно увеличивается и не может быть
ограничиваемо.
Слабые и поверхностные попытки,
принимаемые к ослаблению зла, ни к чему не
приводят и не могут привести, потому что
не касаются его основ. Оно, подобно
вредным растениям, распространяющимся
корнями, будет существовать и прогрессивно
увеличиваться, пока не будут подрезаны
его корни. К таким неудачным попыткам
следует причислить, например, знаменитый
циркуляр министра народного
просвещения графа Делянова к попечителям округов,
получивший название прачечно-поварского.
Распоряжение было направлено к
воспрепятствованию детям недостаточных классов и
низшего сословия (при чем были упомянуты
дети прачек и поваров) доступа в гимназии,
а следовательно, и в университеты.
Циркуляр, дискредитировавший своей
бестактностью правительство, остался как крайне
несообразный, без исполнения, возбудив
лишь совершенно справедливое негодование
публики, относившей его ошибочно, но
вполне логично не к неспособности отдельного
министра, а усмотревшей в нем начало
общей правительственной системы,
направленной против распространения образования
в непривилегированных классах.
Чиновный пролетариат не может и не в
силах оставаться в своем стесненном
положении. Он наследственно получил
потребность к обеспеченной жизни, к известной
степени довольства, а между тем
необходимых для того материальных средств у него
нет. Отыскивая выход из своего
действительно невозможного экономического
положения, он мог избрать только такие пути,
которые исторически и органически срод-
ственны его основным традициям
существования на счет производительного труда
других. Результатом этого явились в среде
его два направления: социалистическо-ком-
мунистическое и ультрабюрократическое.
Первый путь проповедуется молодым
поколением пролетариев, еще мало опытных,
не умудренных практикой жизни, но часто
сильнее всего испытывающих недостаток
средств к существованию. Заимствовав свои
идеи от социалистов Запада, не имеющих
ни по происхождению, ни в настоящем
ничего с ними общего, они думают, что
заботятся о благе всего общества и в этом
находят не только нравственное успокоение
для самих себя, оправдание своим действиям,
но даже приобретают себе сторонников и
товарищей между молодежью из другого
лагеря. В действительности же, ближайшим
образом, тут имеется в виду обеспечение
своих потребностей на счет других. К чести
и оправданию этой фракции нашего
пролетариата нужно сказать, что она
совершенно искренно убеждена в чистоте своих
побуждений, общеполезности своих
стремлений и готова нередко жертвовать всем
для их достижения.
На самом же деле вся их деятельность
есть только результат инстинктивного
чувства самозащиты и самосохранения,
подобного тому, который гонит птиц в известное
время года с севера на юг и обратно,
губя их во множестве в пути, или саранче,
переправляющейся через большие реки по
трупам потонувших своих передовых
отрядов для того, чтобы достичь полей и лугов,
где она могла бы найти себе корм и
заложить яй ца для вывода следующих
поколений.
...Что социал-коммунистическое учение
у нас есть отрасль и порождение
чиновного пролетариата, видно из того, что
острая форма этого направления тотчас
исчезает, как только личность, придерживаю-
22

щаяся его, получает материальное
обеспечение, т. е. какое-нибудь место в
чиновной иерархии с надеждой сделать карьеру,
обеспечивающую его и его семью. Так
совершается переход в другой лагерь,
ультрабюрократический. Но идеи, всосанные, так
сказать, с молоком матери, воспринятые в
молодые годы, когда человек составляет
себе запас знаний и убеждений, не могут
вполне исчезнуть. Вот почему в нашей
бюрократии, как наверху, так и внизу,
бессознательно отражаются те же идеи социализма.
Они очень ясно проявляются в зависящих
от бюрократии законодательных мерах, в
большинстве случаев так же вредных по
последствиям, как вредна сама чрезмерно
развившаяся бюрократия. Бюрократический
социализм плодится и поддерживается еще
тем обстоятельством, что социалистические
идеи требуют для своего осуществления
многообразной регламентации, а у нас и
надзора, что дает обильную пищу для
чиновничества. Без них оно потеряет главный,
можно даже сказать — единственный смысл
своего существования.
Ультрабюрократическая партия чиновного
пролетариата, особенно усиливающаяся в
последнее время, завоевала господствующее
положение и все свои силы употребляет
на то, чтобы его закрепить за собой и
расширить, проникая во все сферы
государственной жизни. В самой наглядной форме
это проявилось в той борьбе, которую
бюрократия ведет с учреждениями, получившими
начало в освободительную эпоху
Александра II. Теперь, как и всегда, она
прикрывается интересами общими, а главным
образом идеей необходимости авторитета
правительства и охранения прав власти, ( ...)
Чиновничий пролетариат по существу
своих интересов всегда был одним из
главных тормозов свободного развития русской
жизни, а также укоренения в ней здоровых
и правильных национальных начал, проникая
всюду со своими бюрократическими регла-
ментациями. Такая его роль,
пропорционально размножению пролетариев, будет
постоянно усиливаться. Поэтому пора наконец
понять, где скрывается один из источников
нашего неправильного культурного развития
и все более возрастающего общего
недовольства, которое может привести к
результатам, каких не ожидают и не желают ни
правительство, ни общество.
Вопрос этот заслуживает более
обстоятельного исследования, чем можно сделать
здесь. Мы позволили себе затронуть его лишь
потому, что он стоит в тесной связи с жизнью
и развитием наших университетов.
Несомненно, что частой сменой их уставов
университеты обязаны стремящейся всюду
проникнуть бюрократии, нарушающей
академическое спокойствие. Та же бюрократия
вызывает и студенческие беспорядки,
повторяющиеся во все более интенсивной форме.
Пора убедиться, что принимаемые против
них меры приводят лишь к отрицательным
результатам. Нужно, следовательно, нечто
иное, чтобы поставить учащуюся молодежь
в нормальное положение.
Зло, исходящее из университетов, так
широко ими распространяемое, можно если
не вполне искоренить, то в весьма
значительной степени ослабить тоже с помощью
университетов. Уничтожьте вредную
привилегию учебных заведений — награждать
своих питомцев правом на чин; уничтожьте
также отживший и вредный закон об
обязательном исключении поступающих в
университет из податного сословия — и
академическая жизнь быстро примет свое
правильное и естественное течение. Если будут
выдаваться лишь дипломы за знания, то
очень скоро университеты избавятся от той
массы молодых людей, которые являются в
них исключительно для приобретения прав и
с каждым годом все менее заботятся о
приобретении знаний. В то же время
уничтожится искусственное отвлечение
образованных людей из низших сословий и тем будет
положено начало их правильного развития.
Число учащихся как в университетах, так
и в средних заведениях на первое время,
может быть, даже лет на двадцать,
уменьшится, но бояться этого значило бы
поддаваться ложному страху. Общее число
настоящим образом образованных людей в
действительности не уменьшится. Убавится лишь
число полузнаек, обыкновенно отличающихся
наибольшей самоуверенностью. Не будет
также оканчивающих курс без всяких знаний,
чего достигнуть не особенно трудно при
системе государственных экзаменов и той
деморализации, в которую приведены
университеты уставом 1884 года. А так как жизнь
предъявляет все более и более запросов на
знание, то и количество учащихся войдет
скоро в норму, отвечающую требованиям
жизни...
В преобразовательную эпоху
Александра II явилась было мысль об
уничтожении чинов. Но она не пошла дальше
разговоров и нескольких газетных статей.
Слишком прочно закрепилась у нас табель о
рангах, всесильному чиновничеству не трудно
было заглушить в самом начале всякую
попытку к его уничтожению.
Тот, кто решится и сумеет избавить
Россию от этой разъедающей ее организм
гангрены, сослужит великую службу отечеству.
23

'■■'■ '■■■■;';At:.* '.*•;■ ■'■■-
Страницы истории
Моя мировая
линия
Георгий ГАМОН
Поначалу книгу своих воспоминаний Г. Гамов намеревался
назвать «Обрывки памяти» — не только потому, что так и не закончил
ее, но и потому, что состоит она из разрозненных эпизодов,
которые, как заверил ученый, «все абсолютно правдивы... Это такие
истории, которые рассказывают в тесной дружеской компании у
камина, после сытного обеда. Я люблю их рассказывать, а друзья —
надеюсь — слушать». В конце концов книга обрела название «Моя
мировая линия» и вышла в Нью-Йорке в 1970 г.
Наверное, тем, кому имя Георгия Антоновича Гамова
знакомо лишь понаслышке, интересно будет узнать немного об этом
ученом, чье имя не упоминалось в нашей печати с тех пор, как
он покинул родину.
24

Родился Гамов в Одессе в 1904 г., там же начал учиться в университете. Физика интересовала его с
детства, и вскоре после поступления в университет он отправляется в Ленинград, так как там читают курс
физики.
Попробовав свои силы в работе по оптике и поняв, что экспериментатора из него не выйдет, он
становится учеником А. А. Фридмана. После смерти учителя Гамов без энтузиазма принимается
писать диссертацию по новой теме, и только вмешательство О. Д. Хвольсона спасает его от «невыносимой
скуки». Хвольсон дает ему рекомендацию для поездки на стажировку в Гёттинген... По пути из
Германии домой Гамов на свой страх и риск заезжает в Копенгаген к Нильсу Бору. Молодой ученый,
занимающийся проблемами квантовой теории распада «-частиц, произвел на знаменитого физика
хорошее впечатление. Бор предложил Гамову остаться у него на год. Так началась работа
Гамова с Бором, Резерфордом, так возникло знакомство со многими выдающимися учеными Европы.
После первой длительной поездки в Европу Гамова встречали дома как победителя. О нем писали в
«Правде», Демьян Бедный посвящал ему хвалебные стихи, где рифмовал «хамов» с фамилией «Гамов»,
воспевал сына трудового народа, расколовшего ядро атома, и предлагал Западу поостеречься.
В публикуемых ниже главах из книги «Моя мировая линия» рассказывается о том, что
случилось после второй поездки.
Последнее
возвращение
в Россию
На сей раз Россия встретила меня совсем
не так, как два года назад: без стихов
и хлеба-соли. Еще зимой 1931 г., когда
я был в Копенгагене, Гильельмо М ар-
кони прислал мне приглашение выступить
осенью с основным докладом на первом
Международном конгрессе по ядерной
физике. Я решил отложить возвращение в
Ленинград и прокатиться по Европе на
мотоцикле, так чтобы приехать в Рим как раз
к началу конгресса. Для этого нужно
было продлить срок действия паспорта, и я
отправился в советское посольство. Посол
встретил меня весьма любезно, обещал
связаться с Москвой и все уладить. Через
несколько недель он снова пригласил меня
в посольство и сообщил, что наконец
получил ответ из Москвы. Оказывается,
в Наркомпросе очень хотят меня видеть,
что «вполне естественно» — ведь я долго
отсутствовал. «Мой вам совет,— закончил
посол,— отправляйтесь домой, покажитесь в
Москве, отдохните у Черного моря, а тем
временем вам оформят новый паспорт».
Меня это совсем не устраивало, я ведь
мечтал сначала проехать по Европе, а по
окончании конгресса отправиться в
Ленинград через Стамбул и заехать к отцу
в Одессу. Но делать нечею, пришлось
сесть в самолет и вылететь прямиком в
Москву.
В Москве я остановился в Доме ученых.
Меня поселили в одной комнате с Чуковским,
чьи сочинения мне всегда нравились.
Придя в Наркомпрос, чтобы показать
приглашение Маркони и оформить поездку
в Италию, я сразу почувствовал, как силь-
25
но атмосфера отличается от той, что была
здесь два года назад. Все
университетские приятели при встрече таращили на
меня глаза и спрашивали, какого черта я
вернулся, а на мой вопрос: «А что тут
такого?» объяснили, что за время моего
отсутствия в отношении правительства к
науке и ученым произошли кардинальные
изменения. Сразу после революции
правительство было заинтересовано в
возобновлении контактов с учеными за рубежом и
гордилось тем, что русских ученых
приглашали на научные мероприятия в
Западной Европе и Америке. Теперь же наука
превратилась в одно из орудий борьбы
с капитализмом. Если Гитлер делил науку
и искусство на арийские и еврейские,
то Сталин создал понятие науки
«пролетарской» и «буржуазной». Общение с
учеными капиталистических стран стало
преступлением: те, кто отправлялся за
границу, должны были выведать побольше
«секретов буржуазной науки», не выдавая
пролетарских «секретов». Большое значение
приобрела марксистская идеология,
придерживаться которой должны были не
только ученые, но и писатели, композиторы,
художники. Наука подчинялась
философии диалектического материализма,
разработанной Марксом, Энгельсом и
Лениным в трудах по социальным вопросам.
Любое отклонение от верной (по
определению) идеологии представляло собой
угрозу рабочему классу и безжалостно
преследовалось.
За редким исключением философы не
очень сведущи в науке и плохо в ней
разбираются, что вполне естественно^ Ъедь наука
не входит в число привычных
философских понятий, таких, как этика,
эстетика и гносеология. Но если в свободной
стране философы вполне безобидны, то
в стране с тоталитарным режимом они
могут нанести науке непоправимый вред.
Как правило, они лишь отчасти знакомы
с предметом исследований того института,

чью деятельность контролируют, но обладают
подчас большей властью, чем директор
института, и могут запретить любой проект
или публикацию, которая не соответствует
«правильной» идеологии.
Одним из примеров диктатуры
философии в советской науке было
запрещение теории относительности Эйнштейна на
том основании, что она отрицает мировой
эфир, «существование которого прямо
следует из философии диалектического
материализма». Интересно отметить, что
задолго до Эйнштейна существование
эфира поставил под сомнение Энгельс,
писавший другу: «...мировой эфир, если он
вообще есть».
Вот рассказ о том, как я защищал точку
зрения Эйнштейна, по которой «мировой
эфир» (во всяком случае в том виде, как
его понимали в классической физике)
не существует. Однажды мы с Дау были
в Боргмановской библиотеке. Внезапно
в зал вошел Аббатик* Бронштейн с только
что вышедшим томом Советской
энциклопедии. В этом томе имелась статья
«Эфир», написанная Гессеном. Гессена
мы прекрасно знали, это был «красный
директор» Физического института
Московского университета, поставленный
присматривать, чтобы «научный директор»
института (известный физик
профессор Л. Мандельштам) с сотрудниками не
свернули с прямой дороги
диалектического материализма на идеалистическую
тропинку. Товарищ Гессен, в прошлом
учитель, немного знал физику, но любимым
занятием у него была фотография — он
делал недурные фотографии
хорошеньких студенток. В начале статьи
рассказывалось о Христиане Гюйгенсе, который
в 1690 г. ввел понятие светового эфира,
переносящего световые волны;
вспоминались там и опыты Майкельсона 1887 г.,
которые не подтвердили движения Земли
сквозь эфир, и отказ Эйнштейна от этой
универсальной среды при создании
теории относительности. Однако, продолжал
Гессен, идея Эйнштейна неприемлема с
точки зрения диалектического
материализма. Мировой эфир должен существовать
и должен обладать свойствами других видов
материи. Задача советских ученых —
доказать его существование и определить
его подлинные механические свойства.
Идеалистические принципы, на которых
основана теория относительности
Эйнштейна, противоречат основным принципам
марксизма, и потому ее следует отвергнуть...
* Дау и Аббатик, Аббат — дружеские прозвища
Л. Д. Ландау и М. П. Бронштейна — Ред.
Глупость Гессена нас так развеселила,
что мы тут же решили послать ему
шуточное фотописьмо. Текст письма был
примерно такой:
«Вдохновленные вашей статьей об эфире, мы
в порыве энтузиазма решили доказать его
существование. Старик Альберт со своим идеализмом —
сущий идиот. Призываем вас возглавить поиски
флогистона, теплорода и электрических жид-
костей- Г. ГАМОВ
Л. ЛАНДАУ
А. БРОНШТЕЙН
3. ГЕНАЦВАЛИ
С. ГРИЛОКИШНИКОВ».
Мы, конечно, ожидали, что Гессен
взорвется, однако сила взрыва превзошла все
наши ожидания. Он показал это письмо
в Коммунистической академии* и обвинил
нас в открытом выступлении против
принципов диалектического материализма и
марксистской идеологии. В результате из
Москвы пришло указание провести в
Рентгеновском и в Политехническом
институтах совместное собрание и «заклеймить»
провинившихся. Нам предъявили
обвинение в саботаже советской науки. Я,
единственный из всех, подписавших письмо, не
работал ни в одном из этих
институтов и мог не появляться на заседании,—
предполагалось, что меня будут «судить»
в Академии наук, так как я работал в
Физико-математическом институте и читал
лекции в университете. Однако этого
почему-то не случилось.
После собрания Дау и Аббат пришли ко
мне. «Суд» в составе рабочих мастерских
счел нас виновными в контрреволюционной
деятельности. Среди подписавших письмо
было два студента: их лишили
стипендии и выслали из Ленинграда. Дау и
Аббата отстранили от преподавания в
Политехническом институте, хотя сохранили
за ними должности научных сотрудников
в Рентгеновском институте. Со мной как
с человеком из другой организации
ничего не произошло. Были предложения
дать нам «минус пять» (запрет на
проживание в пяти крупнейших городах
СССР), правда, поддержки они не нашли.
После смерти Сталина Коммунистическая
академия, дабы отметить заслуги
академика Иоффе, признала теорию
Эйнштейна (желательно все же с мировым
эфиром).
Но если в физике вмешательство
официальной философии было всего лишь
досадной помехой, то в биологии оно при-
* Коммунистическая академия — высшее учебное и
научно-исследовательское учреждение по
общественным и естественным наукам, существовавшее в Москве
в 1918—1936 гг.— Ред.
26

вело к подлинной трагедии. Самозванный
гений Лысенко объявил хромосомную
теорию наследственности в корне неверной и
вернулся к взглядам, которые существовали
до открытия Менделя, то есть все
изменения в живом организме объяснял
влиянием среды, причем по его теории такие
изменения закрепляются и передаются по
наследству. Идеи Лысенко устраивали
правительство того времени — ведь они
отрицали существование наследственности.
Все люди рождаются с равными
способностями, утверждал он, дело лишь за тем,
чтобы создать им подходящие условия.
Говоря о лысенковской теории,—
которая, собственно, представляет собой идею
французского натуралиста Ламарка,
выдвинутую в начале прошлого века,— я
вспоминаю свою первую поездку в Колорадский
университет в 1951 г. Я жил тогда в Лос-
Аламосе и принимал участие в разработке
термоядерного оружия (водородной
бомбы). Мой приятель Тед Пак, декан
факультета биофизики Медицинского
института при университете, пригласил
меня рассказать о том, как
заинтересованный физик воспринимает проблемы
биологии. Выступал я в большой аудитории
в Медицинском центре Денвера, заполненной
людьми в белых халатах. Рассказав об
отвергаемых теперь взглядах Бора, в
соответствии с которыми между детальным
знанием строения клетки и жизнью нет
прямой связи, и взглядах Шрёдингера
(теперь признанных повсеместно) о
необходимости притока «отрицательной
энтропии» для продолжения жизни, я сказал,
обращаясь к аудитории: «В заключение мне
хотелось бы сказать несколько слов о
разногласиях в генетике. В то время, когда
Западная Европа и Соединенные Штаты
продолжают цепляться за старую теорию
Менделя о наследственности, знаменитый
советский агроном Лысенко выдвигает
новые революционные идеи. Его свежая и
оригинальная мысль состоит в том, что
старые теории, по которым по наследству
передаются только изменения, вызванные
мутациями в хромосомах, в корне неверны.
Лысенко утверждает, что все изменения
в живых организмах вызываются средой
и передаются по наследству». В этом месте
я взглянул на слушателей и содрогнулся.
Кое-кто смотрел на меня с жалостью,
большинство — с отвращением, и я испугался,
что через минуту меня забросают тухлыми
яйцами. Однако решил продолжать:
«Нередко случается, что ребенок, родившийся
у миссис Доу, действительно похож, в
соответствии с идеями Менделя, на ее мужа
Джона. С другой стороны, довольно часто
ребенок сильно смахивает на молочника
Сэма Питерса, и это подтверждает
верность теории Лысенко о влиянии среды».
Буря аплодисментов помешала мне
закончить.
Возвращаясь к физике, хочу вспомнить
о том, как указом Коммунистической
академии матричная механика Гейзенберга
была объявлена антиматериалистической и
физикам было предписано пользоваться
только волновой механикой Шрёдингера.
(Не так давно знаменитый английский
ученый Дирак высказал мнение о том, что
прав Гейзенберг, а не Шрёдингер.)
С этим временем у меня связано еще одно
воспоминание. Тогда, в 1931—33 гг., я
жил в Ленинграде, и однажды меня
пригласили прочесть в Доме ученых лекцию
для смешанной аудитории о современной
квантовой теории. Стоило мне дойти до
принципа неопределенности
Гейзенберга, как меня прервал философ,
приставленный к этому заведению, и распустил
аудиторию. На следующей неделе я получил
от университетского начальства строгое
приказание никогда больше (во всяком
случае публично) не рассказывать о
принципе неопределенности. Напряжение
немного уменьшилось, когда в «Правде»
появилась статья, написанная одним из
членов правительства, коммунистом скорее
практического толка, чем философом.
Называлась статья примерно так: «Нужно ли
применять диалектический материализм
в руководстве по ловле раков в реках и
озерах Советского Союза?».
Возвращаюсь к основной теме моих
заметок — я назвал бы ее второй севастопольской
кампанией. Оставив заявление с просьбой
выдать мне в октябре заграничный паспорт,
я отправился к отцу в Одессу, где и
провел остаток лета, а в сентябре вернулся
в Москву посмотреть, как двигается дело.
Однако, как я и опасался, дела шли плохо,
и каждый день меня «кормили завтраками».
Настал последний день, когда я мог
выехать в Рим, чтобы успеть к открытию
конгресса, ведь мой доклад был намечен
на открытие. Съев очередной «завтрак»,
я послал Маркони телеграмму с просьбой
перенести мой доклад на заключительный
день. Но «завтраки» продолжались до тех
пор, пока я не понял, что не успею и к
закрытию конгресса.
— Извините,— сказал мне служащий в
паспортном отделе,— к сожалению, ваш паспорт
задержался.
— Но я ведь могу поехать и завтра,—
возразил я,— у меня еще будет время
пообщаться с коллегами, ведь после конгресса
все, как правило, задерживаются.
27

— Нет,— ответил он.— Лучше подпишите
этот документ, в котором вы
отказываетесь от просьбы выдать паспорт.
Вот как случилось, что мой доклад читал
Макс Дельбрюк. У меня сохранилась открытка
с соболезнованиями тех, кто был на
конгрессе; там вы найдете много известных
имен.
Впрочем, римское фиаско имело одно
важное для меня последствие. Пока меня
усердно «кормили завтраками», я
познакомился с девушкой, на которой вскоре
женился. Она закончила Московский
университет, звали ее Любовь Вохминцева (потом ее
прозвали «Ро», по греческой букве).
Причиной нашего брака послужила генетика
или, скорее, хиромантия. У меня на ладони
две нижние линии нигде не сходятся,
хотя у большинства людей они в конце
сходятся. Иногда это бывает на одной руке,
и очень редко — на двух. Так вот, у Ро
они тоже не сходились, и, главное, они
не сходились на руке у ее отца. Вопрос
заключался в том, передается ли это
свойство по наследству, и проверить это
можно было только одним способом. И вот,
несколько лет спустя, четвертого ноября
1935 г., я ворвался в больницу в
Джорджтауне, чтобы посмотреть на своего
новорожденного сына, Растема Игоря,
страшно удивив сестру, которая мне его
показала,— первым делом я посмотрел на его
ладони. На обеих ладонях линии не
сходились.
Один из моих московских приятелей,
у которого были связи в правительстве,
объяснил мне, почему меня не пустили в Рим.
В 1931 г. Академия наук в Германии
устроила торжества в честь Гегеля, чье
имя связано с диалектическим
материализмом. Нашу делегацию на это празднование
не пригласили, и в отместку меня не
пустили в Рим по приглашению
Итальянской академии. Не знаю, насколько это
верно, но приглашение прочесть лекцию в
летней школе в Мичиганском университете,
которое никак не было связано с
философией, тоже не помогло мне добыть
паспорт.
КРЫМСКАЯ КАМПАНИЯ
Решив уехать из России, мы с Ро начали
систематически готовиться к этому,
изучая карту. Ближайшим местом, где мы
могли пересечь границу, был Сестро-
рецк — в каком-то часе езды от
Ленинграда. Русско-финская граница лежала
к северу от него. Но в этом месте она
тщательно охранялась. У пограничников
были собаки, и ночью берег прекрасно
освещался. На границе с Китаем было меньше
cADEMic'tAN Theory i \с\йы
ff£. Jacob Itre/vkel.
Зарисовки, сделанные автором
книги «Моя мировая линия»
рукотворных препятствий, зато больше
природных. Вообще, формула
«искусственные препятствия X природные
препятствия = константа» была справедлива для
всех границ.
Потом Ро ткнула пальцем в южную
оконечность Крымского полуострова и провела
линию к Турции. Оказалось, что
расстояние до Турции составляет 170 миль.
Совсем рядом! Так началась Крымская кампания.
Первой мыслью было обратиться к
контрабандистам. По Черному морю издавна
нелегально ввозили заграничные товары.
Занимались этим черноусые греки и
турки, которые плавали на маленьких
лодках. Я написал приятелю, астроному
симеизской обсерватории, расположенной
недалеко от Ялты на крутом утесе над морем,
рассказал о своей женитьбе и объяснил,
что хотел бы купить себе авторучку, а жене
кое-что из заморских товаров, которые
невозможно достать у нас на севере.
Установив контакт с контрабандистами, на
следующее лето мы могли бы приехать
в Крым отдыхать, прихватив с собой сумму,
которой хватило бы на переправку через
морскую границу. Ответ пришел
обескураживающий: «Вот уже несколько лет у нас нет
никаких заграничных товаров.
Пограничники ввели самые строгие правила.
Рыбаки обязаны возвращаться с моря
засветло, а если хотят задержаться, то
обязаны заранее сообщить, где и когда они
будут находиться. Если рыбак не вернется
вовремя, его семью ждут крупные
неприятности». От мысли обратиться за помощью
к контрабандистам пришлось отказаться.
О том, чтобы нанять лодку и пересечь
на ней Черное море, нечего было и думать,
как вдруг нам представился неожиданный
случай. Одна московская фабрика начала
производство маленьких складных
байдарок. На деревянный каркас натягивался
резиновый корпус. В разобранном виде ее
с легкостью могли переносить двое: один
нес складной каркас и весла, другой — сло-
28

женный резиновый корпус... Вес всего
сооружения был невелик, и Ро вместе с
лодкой весила меньше, чем я.
Труднее всего было достать байдарку, но
мне все же удалось раздобыть ее через
спортклуб Дома ученых, который оформил
заказ на байдарку «для испытания ее в
условиях открытого моря».
Необходимо было запастись провизией
для путешествия, которое, по нашим
расчетам, должно было продлиться дней пять-
шесть. В Ленинграде с продуктами было
туго, и мы, естественно, не могли
раздобыть высококалорийных концентратов.
Но до поездки в Крым оставалось еще
несколько месяцев, и мы начали запасать яйца
со штампом «экспорт», которые иногда
появлялись в продаже. Это были яйца,
которые отказались купить за границей.
Мы варили их вкрутую и складывали
впрок. Нам также удалось найти несколько
плиток шоколада для готовки и две
бутылки коньяка, которые пришлись весьма
кстати в открытом море, когда мы вымокли и
продрогли.
С навигацией дело обстояло проще
простого: нам нужно было держать все время
на юг. У меня был карманный компас, а
ночью путь нам указывала бы Полярная
звезда. Кроме того, я рассчитал, что на
полпути к турецкому берегу самая высокая
гора на Крымском побережье Ай-Петри
скроется слева за горизонтом, и вскоре на
юге покажутся горы Малой Азии.
Мы с Ро немного поспорили, она
считала, что нельзя обойтись без зубного
порошка и щеток; взяли мы их или нет —
не помню.
Копенгаген, 1930 г.
Семинар в Институте теоретической
физики. В первом ряду — О. Клейн, Н. Бор,
В. Гейзенберг, В. Паули, Г. Га мое,
Л. Ландау
Наша затея кажется ребяческой, и в самом
деле мы вели себя совершенно
безответственно во время всего путешествия. Но
факт остается фактом — не начнись на
второй день нашего путешествия шторм, мы
почти наверняка добрались бы до
турецкого берега, установив попутно мировой
рекорд. Да, еще два слова о документах.
Все, что у меня с собой было,— старые
и давно просроченные датские права на
вождение мотоцикла. По плану, достигнув
Турции, мы должны были назваться
датчанами и попросить отвезти нас в
посольство Дании в Стамбуле. Оттуда я собирался
позвонить в Копенгаген Нильсу Бору и
попросить его нам помочь.
Приехав в Крым в начале лета 1932 г.,
мы поселились на базе отдыха Дома
ученых недалеко от Ялты. Байдарку оставили
у одного рыбака, чтобы в любое время можно
было ею воспользоваться. И надо сказать,
пользовались мы ею часто — «для
испытаний в условиях открытого моря».
Оставалось лишь решить, когда
отправляться в путь. Стояло полнолуние, и мы
подумали, что ждать две недели, пока ночи
не станут темнее, нет смысла. Погода
была превосходная, море —гладкое, как стекло.
У нас не было возможности узнать прогноз
погоды — такие сведения считались
секретными, и расспросы могли вызвать
подозрения. И вот однажды вечером мы
взяли запас еды и загрузили его в лодку;
29

на следующее утро, после завтрака, спустили
байдарку на воду и отчалили. Всем, кто
отдыхал с нами на базе и ранним
пташкам на пляже, которые махали нам вслед, мы
сказали, что отправляемся в симеизскую
обсерваторию, где заночуем (чтобы нас не
искали, когда мы не явимся к ужину).
Поначалу мы гребли вдоль берега к
Симеизу, но как только база скрылась из виду,
повернули на юг.
В первый день все шло прекрасно. Днем
с востока подул легкий бриз, но гораздо
больше, чем волны, нас смущала стая
дельфинов, кружившая вокруг лодки. Когда
солнце зашло и наступила ночь, нам
пришлось впервые отойти от первоначального
плана: мы так устали, что перестали
грести и уснули.
Проснувшись перед рассветом, мы
обнаружили, что ветер усилился, а волны стали
выше. Восточный ветер сильно затруднял
наше продвижение, хотя нам все еще
удавалось держать курс на юг.
К вечеру положение осложнилось: ветер
усилился настолько, что срывал пену с
гребней волн, и нам приходилось
разворачивать лодку носом к востоку. Ро уже не
справлялась с веслами, она еле успевала
вычерпывать воду. Я мог лишь
подгребать, чтобы удерживать лодку носом к
ветру, совсем не продвигаясь вперед. Ветер
толкал меня в грудь, и лодка пятилась
назад. Позднее я понял, что нас сносило
на северо-запад, к берегу.
Среди ночи ветер вдруг стих, исчезли
пенистые гребни волн, поверхность моря
в лунном свете напоминала черно-белый
мраморный пол в соборе. Я так устал сидеть,
что мне захотелось вылезти из лодки и
пройтись по этому гладкому полу. Хорошо
еще, что я не стал пробовать. В другой раз
мы оба видели галлюцинацию: нам
померещились длинные деревянные шесты, и
мы заспорили — не схватиться ли за них,
если подплывем поближе. Ро бредила о
каком-то шкипере, который хотел взять нас
.на борт.
Я понемногу подгребал, только теперь
Полярная звезда была прямо впереди. Еще
не рассвело, когда мы заметили землю,—
высокий утес отвесно спускался в воду.
Пристать к нему было немыслимо, но
повернув направо, я увидел клочок песчаного
пляжа. Перед нами поднимались из воды
шесты, которые мы сочли
галлюцинацией. Направив лодку между ними, я
запутался в рыболовной сети, и наконец лодка
коснулась песка. Выбравшись из лодки, мы
вытащили ее на берег и, глотнув коньяку,
мгновенно заснули на песке.
Проснулись мы, когда солнце стояло
высоко. На нас с изумлением смотрели
рыбаки-татары. Мы объяснили рыбакам,
что нас вынесло в море вечерним бризом,
и они помогли нам добраться до больницы
в Балаклаве, которая находится в 70
милях к западу от Алупки, откуда мы
пустились в плавание.
Вернувшись из больницы на базу, мы
рассказали, как вечерний бриз отнес
лодку в открытое море, и наше объяснение
было принято в качестве официальной
версии происшедшего. Не знаю, многие
ли поверили этому, хотя, с другой
стороны, трудно представить, что кто-то мог
решить, будто мы собрались бежать в
Турцию. Но я и теперь верю, что
благоприятствуй нам погода, мы осуществили бы свой
план.
СОЛЬВЕЕВСКИЙ КОНГРЕСС
В начале нашего века группа русских
биологов основала в устье фиорда Северного
Ледовитого океана, где расположен
незамерзающий порт Мурманск, биостанцию.
Постепенно эта станция превратилась в
крупный научный центр...
Я написал приятелю, работавшему в этом
центре, что мы хотели бы там побывать.
Но для начала мы решили провести неделю
в Хибинах. С нами поехал Дау, хотя
переходить границу он не собирался. Дау
всегда был рьяным марксистом, правда,
склонным к троцкизму. Приезжая в Копенгаген
или в Кембридж, он всегда надевал
красный блейзер как символ марксистских
взглядов, хотя в таком виде больше всего
был похож на датского почтальона или
английский почтовый ящик. Он всегда
говорил, что, как ни плохо сейчас в
России, в капиталистических странах еще
хуже и что ему противно смотреть на
мускулистых немецких шуцманов и
британских бобби. А в Хибины он поехал за
компанию.
Когда Дау вернулся в Ленинград, мы
поехали поездом в Мурманск, а оттуда
катером на биостанцию. На биостанции нам
понравилось, но попали мы туда в самый
неподходящий момент. В устье фиорда
было решено устроить базу для подводных
лодок, и биологи были там совсем
некстати. Я как раз читал первую лекцию о
северном сиянии, когда в зал вошли двое
(должно быть, офицеры
госбезопасности) и арестовали директора и
основателя станции. Обвиняли его в
подрывной деятельности. Я забыл, как его звали,
помню только длинную седую бороду и
грустный взгляд, который он на нас бросил,
когда его выводили из зала. Станцию
решено было закрыть, а мы, потерпев
30

очередную неудачу, отправились в
Ленинград.
Через несколько дней после приезда я
получил из Наркомпроса письмо, в
котором мне сообщали, что советское
правительство назначило меня делегатом на
международный Сольвеевский конгресс по
ядерной физике, который состоится в
Брюсселе в октябре 1933 г. Я не верил своим
глазам, но передо мной действительно
лежало официальное письмо, в котором
говорилось, что мне надо приехать в Москву
за паспортом, визами и билетами за
несколько дней до начала конгресса.
Я оказался в очень сложном положении.
Мне не хотелось насовсем покидать родину.
Я был уверен, что пока у меня будет
возможность свободно путешествовать за
пределы нашей страны и поддерживать
контакты с учеными в других странах, я всегда
буду возвращаться домой. Но принять теорию
о предполагаемой вражде между наукой
«пролетарской» и «буржуазной» я не мог,
мне она казалась бессмысленной. Кроме
того, я чувствовал, как усиливается гнет
философии, и мне вовсе не хотелось
очутиться в лагере где-нибудь в Сибири из-
за моих взглядов на эфир, принцип
неопределенности или наследственность, а
ведь это становилось более чем вероятно.
Поехать в Брюссель значило остаться за
границей, но без Ро я уезжать не
собирался. Поэтому нужно было или достать
второй паспорт, или не подчиниться
приказу правительства и не ехать на конгресс.
Единственным высокопоставленным
человеком, кто мог бы мне помочь, был
Николай Бухарин, старый революционер и
близкий друг Ленина и второй, кроме
Ленина, крупный партийный деятель,
происходивший из старинной русской семьи.
Я познакомился с ним, когда его
деятельность уже клонилась к закату,— он занимал
довольно незначительный пост
председателя научно-технического совета при ВСНХ*
и не обладал политической властью.
Однажды Бухарин был на моей лекции в
Академии наук, находившейся тогда в
Ленинграде. Я читал лекцию о термоядерных
реакциях и их роли в выделении
энергии Солнцем и другими звездами.
Прослушав лекцию, он предложил мне
возглавить проект по управляемым ядерным
реакциям (и это в 1932 г.!). Раз в
неделю мне на несколько минут будет
предоставляться вся электроэнергия
промышленного района Москвы. Я буду пропускать
заряд по толстой медной проволоке с вкрап-
* Позднее этот совет был передан в ведение
Наркомтяжмаша.— Ред.
лениями смеси водорода с литием.
Предложение я отклонил и правильно сделал,
так как из этого все равно ничего не
вышло бы.
Итак, я поехал в Москву к Бухарину.
Он объяснил, что в его силах только одно:
он может устроить мне встречу с
Молотовым, который был в то время
председателем Совнаркома. Прошло несколько дней,
и мне сообщили, что в такой-то час я должен
ждать у главных ворот Кремля. Я пришел;
меня проводили в кабинет Молотова. Он
сидел за тем самым столом, за которым
прежде сидел Ленин. Мы немного
поговорили о моем докладе в Брюсселе, потом
он спросил меня о цели моего посещения
(хотя, конечно, был о ней прекрасно
осведомлен). Я объяснил, что хотел бы взять с
собой на конгресс жену. «Но вы же едете
всего на две недели,— заметил он.—
Неужели вам трудно расстаться с ней даже
на такое короткое время?»
И тут я сказал ему правду, ничего кроме
правды, но не всю правду. «Я мог бы для
большей убедительности сказать, что
жена — она ведь физик — мой научный
секретарь и занимается всякими бумажками, и
на конгрессе мне без нее не обойтись.
Но это не правда. Дело в том, что она
никогда не была за границей, и я хочу из
Брюсселя повезти ее в Париж, чтобы она
побывала в Лувре, в «Фоли бержер», ну и
сделала кой-какие покупки».
Он улыбнулся, записал что-то и
попросил меня зайти к нему за неделю до
отъезда. Добавив: «Думаю, это не трудно
организовать».
Из Кремля я вышел приплясывая, и
хотя это покажется ребячеством, зашел в
магазин и купил портрет Молотова в раме,
чтобы повесить его над столом.
Однако, когда в октябре я приехал в
Москву, меня принял какой-то чиновник из
секретариата, который сообщил мне, что
дело мое рассмотрено и принято решение —-
мне следует ехать без жены.
— Но товарищ Молотов говорил, что это
легко устроить,— запротестовал я,— в чем
дело?
— Видите ли,— услышал я в ответ,—
разрешив вашей жене поездку, мы создадим
прецедент, и жены других ученых тоже
захотят всюду ездить. А это вызовет
много сложностей.
— Но ведь товарищ Молотов... А я могу
его видеть?
— Нет, он уехал в Юго-Восточную Азию,
охотиться на тигров. Так что идите в
паспортный отдел и получите документы.
— Нет,— возразил я,— никуда я не пойду.
Я не еду в Брюссель.
31

— Но вы обязаны ехать, вы же
представитель Советского Союза!
Конечно, разговаривать в таком тоне с
советским чиновником мог только безумец.
— Можете послать меня под конвоем до
границы, но в Брюссель конвой не пустят,
и некому будет насильно усадить меня в
кресло в зале заседаний.
С этими словами я повернулся и вышел.
Несколько дней я пробыл в Москве, ожидая
ареста. На следующий же день зазвонил
телефон. Звонили из паспортного отдела,—
паспорт готов, я могу его получить.
— А второй паспорт тоже готов?
— Нет, только один.
— Тогда, пожалуйста, позвоните, когда
будут готовы оба, чтобы мне не пришлось
ходить к вам дважды.
Разговор повторился на следующий день
и еще через день. На четвертый день голос
по телефону сообщил мне, что готовы оба
паспорта. И они действительно были
готовы! Я уехал в Ленинград ночным
поездом, на следующее утро получил в
финском и датском консульствах транзитные
визы; побывав на дневном представлении
«Конька-горбунка», мы с Ро сели в поезд.
Мы ехали в Гельсингфорс, а оттуда
в Копенгаген и Брюссель!
Оглядываясь назад, я безуспешно
пытаюсь понять, как же я все-таки получил
второй паспорт. Скорее всего, где-то что-
то «замкнуло». Возможно, сыграло свою
роль мое не совсем обычное поведение в
Кремле, вызванное большим напряжением.
Мое отсутствие на конгрессе могло плохо
отразиться на отношениях между СССР и
Францией в области науки, а я ехать
отказывался... Впрочем, не знаю.
После XIII Сольвеевского конгресса я из
Брюсселя написал в Мичиганский
университет узнать, нельзя ли будет
возобновить летом 1934 г. приглашение на
летнюю школу, которое я не мог принять в
1932 г. Конгресс закончился, и
большинство участников отправилось в Париж
«отдохнуть», и в это время из
университета пришел положительный ответ.
Передо мной встала проблема — как
прожить зиму. Я решил поговорить об этом
с Бором. «Нет, Гамов,— ответил он,— это
невозможно. Вы должны вернуться в
Россию». И Бор рассказал мне, как
совершился мой «чудесный» отъезд из СССР.
Обеспокоенный тем, что меня не выпускают за
границу, и понимая, что простое
приглашение на конгресс не поможет мне
получить паспорт, Бор обратился к Ланжевену.
Профессор Поль Данжевен, знаменитый
физик, бывший к тому же, если я не
ошибаюсь, и членом французской
компартии, являлся председателем — с
французской стороны — Советско-французского
комитета по научному сотрудничеству.
Кроме того, он был постоянным членом
комитета по организации Сольвеевского
конгресса. Вместо того, чтобы, как это
делалось прежде, послать приглашение
мне, он отправил его прямо в Москву с
просьбой к правительству назначить меня
делегатом XIII Сольвеевского конгресса,
что и вызвало те события, о которых
я уже писал.
— Вы должны ехать домой, Гамов,—
убеждал меня Бор.— Ланжевен устроил ваш
отъезд по моей просьбе и под мою
ответственность.
Чувствовал я себя отвратительно. Есть
такая французская поговорка «noblesse
oblige» (положение обязывает), но с
другой стороны, ведь паспорт для Ро я добыл
без посторонней помощи!
Случилось так, что в тот же день мы
получили приглашение на обед к Марии
Кюри. За столом я оказался рядом с ней
и рассказал о своих затруднениях.
— Хорошо, завтра я поговорю с Ланжеве-
ном,— пообещала она.
На следующий день я сидел в
библиотеке Института Пьера Кюри, где мадам Кюри
была директором, и пытался читать, но
почему-то не понимал ни слова из того,
что было написано в журнале. Прошло
несколько часов, и наконец вошла Мария
Кюри.
— Гамов,— сказала она, кладя руку мне на
плечо,— я поговорила с Ланжевеном.
Можете оставаться.
Так меня освободили от «noblesse oblige».
В то время ходили слухи, будто мое
решение не возвращаться в СССР
способствовало тому, что Капицу, который был тем
же летом в Москве, не выпустили в Англию.
Это неверно.
История с Капицей имеет глубокие
корни. С тех пор как Капица, который
покинул Россию неизвестным молодым
ученым, прославился своими работами в
Кембридже, советское правительство
хотело, чтобы он вернулся. Когда он впервые
после долгого пребывания в Англии
поехал по приглашению Советского
правительства домой, Резерфорд в качестве меры
предосторожности написал советскому
послу в Англии, прося гарантий того, что
Капица вернется в Кембридж «к сентябрю
этого года». Такие гарантии были
даны, и Капица вернулся в Кембридж в
сентябре. Процедура эта повторялась
каждый раз, когда он уезжал, кроме
последнего. Капица объяснил Резерфорду, что
такое письмо с гарантией не нужно,— он
32

совершенно уверен, что его не задержат.
Одно высокопоставленное лицо сказало
ему что-то в таком роде: «Вы же
понимаете, что никто не станет вас удерживать
силой. И потом, давать гарантии этому
надутому лорду, который в этих делах
ничего не смыслит, ниже нашего
достоинства». Капица отправился в Россию,
на этот раз с женой, машиной и
прекрасными планами на отпуск, но без
«гарантий».
Когда в октябре 1934 г. ему не дали
разрешения вернуться в Кембридж, я как раз
приехал из летней школы в Мичиганском
университете в Вашингтон, где мне
предоставили должность приглашенного
профессора. Я зарегистрировался в
консульстве как советский гражданин и подал
паспорт на продление до следующего лета.
В ту зиму мы с Ро поддерживали
отношения с работниками консульства и даже
ходили с ними в кино, критикуя
продукцию Голливуда. Случай с Капицей
укрепил меня в решении не возвращаться в
Ленинград.
Перевела с английского
Ольга МАЦАРСКАЯ
«Заслуживает
того, чтобы
о нем помнили»
В отрывке из книги
воспоминаний известного
физика-теоретика Георгия Антоновича Га-
мова A904—1968) описывается
история его бегства с родины,
после чего он обосновался
в США.
Гамов принадлежал в конце
20-х — начале 30-х годов к той
же замечательной
ленинградской плеяде молодежи, что
и Л. Д. Ландау, и блестящий,
трагически погибший в годы
сталинского террора М. П.
Бронштейн. Талантливость его была
очевидна уже тогда. Он сразу
приобрел мировую известность,
построив принципиально очень
важную квантовую теорию
загадочного до того явления альфа-
радиоактивности атомных ядер.
Гамов догадался, что в основе
явления может лежать
«туннельный эффект», который
незадолго до того теоретически
открыли и исследовали
М. А. Леонтович и Л. И.
Мандельштам, показавшие, что из
уравнения Шрёдингера прямо
следует это замечательное,
чисто квантовое явление. К
сожалению, Гамов не сослался на
их работу, которую, как это
точно известно, он знал. Поэтому
широко распространено
ошибочное мнение, что и открытие
самого «туннельного
прохождения через потенциальный
барьер» принадлежит ему. В
области ядерной физики следует
отметить установленные им
совместно с Теллером прави-
Георгий Гамов и Петр Леонидович Капица
в Кембридже. Конец 20-х годов
2 Химия и жизнь № 5
33

ла отбора для бета-распада
ядер (правило Гамова — Тел-
лера).
Однако самые важные его
результаты относятся к
релятивистской космологии- Он едва
ли не первым стал развивать
так называемую «горячую»
модель расширяющейся
Вселенной и, в частности, предсказал
существование реликтового
радиоизлучения, заполняющего
Вселенную (даже лишь вдвое
ошибся, определив ее
эффективную температуру). Реликтовое
излучение было
экспериментально обнаружено в 1965 г.
Пензиасом и Райлом
(Нобелевская премия 1978 г.; будь к тому
времени Гамов жив, он почти
заведомо тоже получил бы эту
премию). Он развил также теорию
образования элементов в
процессе расширения горячей
Вселенной. Гамов занимался и
биофизикой, в частности, ему
принадлежит четкая постановка
проблемы генетического кода.
Был прекрасным
популяризатором науки (выпустил много
книг) и даже получил за эту
деятельность специальную
международную премию.
Этот блестящий ученый,
остроумный человек, кончил
свою жизнь, в общем,
грустно,— много пил и, по
свидетельству встречавшихся с ним,
отнюдь не выглядел счастливым
и удовлетворенным.
Публикуемый отрывок
показывает, сколько тяжелого было
у нас в обстановке научной
работы в те годы. Неудивительно,
что немало крупных ученых
стало «невозвращенцами» (биолог
Тимофеев-Ресовский, химики
Чичибабин и Ипатьев и
другие). Однако у Гамова можно
найти конкретные описания,
в которых его подводят либо
память, либо предвзятость и
недостаточная осведомленность.
Верно, что многочисленные
неграмотные в вопросах
естественных наук и примитивно
мыслящие в своей собственной
области философы создавали
тяжелую атмосферу для
ученых-естественников (и еще
больше — для гуманитариев).
И физикам-теоретикам
приходилось нелегко, потому что
обвинения в «идеализме» легко
перерастали в политическое
обвинение, связанное с тяжелыми
последствиями. Физики честно
пытались переубедить
философов. Но находились и такие,
кто вульгаризировал новую
физику, чтобы угодить философам.
Некоторые из них с опаской
соглашались читать курсы
теории относительности или
квантовой механики. Однако Гамов
неправ, когда говорит, что эти
науки вообще запрещались. Это
неверно. Они неизменно
входили в обязательные курсы
физико-математических
факультетов; публиковались книги, в том
числе переводные (правда, в
последнем случае обычно
включалось предисловие советского
философа, предупреждавшего
об «опасности» философских
ошибок автора книги). Да
иначе и быть не могло — как бы
тогда развивалась наша большая
наука? В последние годы
жизни Сталина обстановка стала
особенно тяжелой, в некоторых
периферийных университетах
бывало, что из осторожности
курс теории относительности не
читали вообще. Философы
поносили ее безжалостно,
призывали к «борьбе с реакционным
эйнштейнианством», к его
«разоблачению» и тому
подобное. Все это действительно
началось примерно в 1930 году.
Однако слова о том, что
права теории относительности
были восстановлены лишь после
смерти Сталина
Коммунистической академией («чтобы
отметить заслуги академика
Иоффе» — совершенно
непостижимая фраза), хоть и верны по
сути (все беспардонные нападки
на Эйнштейна прекратились),
но Коммунистическая академия
к этому времени уже много лет
как не существовала.
Непонятно у Гамова
противопоставление матричной
квантовой механики Гейзенберга и
волновой механики Шрёдингера.
Гамов не хуже других знал, что
они совершенно эквивалентны,
Дирак мог ■ лишь предпочесть
формализм Гейзенберга, легче
позволяющий обобщить все на
случай теории квантованных
полей. Но он никак не мог
считать его «более правильным».
Невежественным философам
особенно мешало, как гвоздь в
сапоге, соотношение
неопределенностей Гейзенберга, и они
предпочитали ту форму теории,
где оно менее очевидно,
меньше «выпирает», но все равно
неизбежно присутствует.
Особо следует остановиться
на рассказе о Гессене. Борис
Михайлович Гессен
принадлежал как раз к тем немногим
философам, кто серьезно
относился к делу, серьезно изучал
философию и физику, был
интеллигентен и образован.
С И. Е. Таммом его связывала
тесная дружба с гимназических
лет, а будучи директором
Института физики МГУ, Гессен
окружил Л. И. Мандельштама
исключительной заботой
(кстати, научным директором этого
института Л. И. никогда не
был). Гессен буквально
благоговел перед этим выдающимся
ученым и мыслителем — я могу
это засвидетельствовать. Он был
внимательнейшим слушателем
на лекциях Мандельштама. Я не
верю, что именно он мстил
авторам шуточного письма — Гамо-
ву и другим. Однако
действительно в то время вопрос
существования эфира, отнюдь не
простой, был для философов
крепким орешком, и многие из
них использовали его для
жестокого и неграмотного
преследования новой физики и ее
представителей. Гессен не был среди
них (он погиб, кажется, еще
в 1936 г., когда была арестована
и уничтожена большая группа
философов и историков).
Таким образом, в рассказе
Гамова обнаруживается много
неточностей. Возможно, есть и
другие, не замеченные мною
из-за незнания
соответствующих фактов. Однако общая
атмосфера, в которой протекала
научная деятельность в нашей
стране, щедрое материальное
стимулирование развития науки
в сочетании с принижением
личности ученого, с грубыми
и невежественными нападками
по идеологической линии,
доходящими до «оргвыводов»,—
передана, в общем, правильно,
а написаны эти воспоминания
живо. Они воскрешают и образ
самого автора,— выдающегося
ученого, экстравагантного
человека, поведение которого не
всегда было безупречным, но
который заслуживает того,
чтобы о нем помнили.
Член-корреспондент АН СССР
Е. Л. ФЕЙНБЕРГ
34

последние известия
Холодный
термояд?
При электролизе тяжелой
воды в условиях
комнатной температуры
наблюдаются все признаки
термоядерной реакции.
23 марта этого года Мартин Флейшманн и Стэнли Понс,
сотрудники Университета штата Юта (США), спешно
собрали журналистов на пресс-конференцию и сообщили,
что им удалось осуществить реакцию термоядерного
синтеза при комнатной температуре. Срочность пресс-
конференции была вызвана тем, что с другого факультета
того же университета пошла статья в журнал «Nature»
об аналогичных исследованиях. Боязнь потерять приоритет
и заставила Флейшманна и Понса рассказать о своей
работе, хотя сами они считают это преждевременным.
О чем же идет речь? Проводя электролиз
тяжелой (обогащенной дейтерием) воды, Флейшманн и Понс
наблюдали все признаки реакции слияния ядер дейтерия:
зафиксирован поток нейтронов A0 000 в секунду),
обнаружен тритий и, самое главное, реакция идет с
положительным балансом энергии — ее выделяется в четыре раза
больше, чем вкладывается. Установка состоит из сосуда
с тяжелой водой, платинового анода, палладиевого катода
и аккумуляторной батареи с напряжением 6—8 В.
Наверное, есть еще какие-то детали, о которых авторы умалчивают.
Две недели спустя после пресс-конференции появилось
сообщение конкурентов — Стивена Джоунса и его коллег.
В нем описана очень похожая установка, только катод
здесь состоит не из чистого палладия, а из сплава
палладия с титаном. При электролизе тяжелой воды в этой
установке на протяжении 150 часов наблюдался поток
нейтронов A5 нейтронов в час), что в четыре раза
превышает фоновый поток D нейтрона в час). После
прекращения электролиза поток нейтронов исчезает.
Подтверждения этих невероятных результатов уже
поступают из других лабораторий, в частности, из Венгрии,
США, СССР. В то же время физики тщетно пытаются
понять, как может идти процесс холодного ядерного
синтеза в описанных условиях.
Смущает очень высокий энергетический барьер,
который требуется преодолеть, чтобы одноименно
заряженные ядра дейтерия сблизились на расстояние, где они
могут слиться под действием ядерных сил. Один способ
преодолеть эту трудность известен — надо нагреть дейтерий
до температуры выше ста миллионов градусов. Таков
классический путь управляемого термоядерного синтеза,
над его воплощением бьются уже несколько десятков лет.
Другой способ — очень сильно сжать вещество. Это
уменьшит отталкивание ядер дейтерия, так как их заряд
будет компенсирован зарядом близко расположенных
электронов. Титан и палладий тем и отличаются от других
металлов, что обладают свойством растворять в себе и
при этом сжимать дейтерий. Плотность дейтерия в
них может в три тысячи раз превышать нормальную.
Но для слияния ядер сжатие должно быть еще в
миллион раз сильнее.
Так что результаты сенсационных опытов непонятны
пока даже гипотетически и, если их достоверность
подтвердится, то за всем этим должна стоять какая-то
новая физика...
Кандидат физико-математических наук Г. С. ВОРОНОВ
2*
35

Проблемы и методы
современной науки
Мудрость тела
Доктор медицинских наук
И. Е. КОВАЛЕВ
Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
О. МАНДЕЛЬШТАМ, 1909 г.
Не спешите увидеть в названии этой статьи
некую претенциозность. У ее автора были
великие предшественники.
В 1932 г. выдающийся физиолог нашего
века Уолтер Кеннон (он ввел в научный
обиход термин «гомеостаз») опубликовал
свою знаменитую книгу «Мудрость тела».
В ней впервые было убедительно показано,
что физиологические системы,
поддерживающие жизнь в изменяющихся условиях
окружающей среды, действуют на
биокибернетической основе. Кеннон уверял, что
открытые им принципы работы гомеостатиче-
ских систем приложимы не только к
биологии, но и к социологии, экономике. Нор-
берт Винер в своей «Кибернетике» воздал
должное исследованиям Уолтера Кеннона
и его учеников в становлении кибернетики,
которая, без всякого сомнения, стала
парадигмой XX века.
Названием своей книги Уолтер Кеннон
хотел подчеркнуть, что все наше тело мудро,
а не только мозг — носитель мудрости.
Интересно, что название «Мудрость тела»
не было оригинальным. Именно так в 1923 г.
озаглавил свою лекцию на Гарвеевских
чтениях другой известный физиолог — Эрнст
Генри Старлинг, который тоже ввел в обиход
принципиально новый термин: «гормон».
Старлинг утверждал, что только через
понимание мудрости тела можно справиться
с болезнями и сбросить с человечества
тяжкий груз. Кеннон лишь подчеркнул свое
согласие с точкой зрения Старлинга и
преемственность в развитии проблемы.
Позволим себе и мы использовать это
заглавие, уже в третий раз, и попытаемся
вывести проблему на новый уровень,
показав, что тело ведет себя мудро в отношении
химических веществ окружающей среды.
Забегая вперед, скажем, что оно умеет
распознавать образы неограниченного круга
химических структур, запоминать их,
перекодировать аминокислотным языком,
хранить и использовать полученную
информацию, а еще — создавать пептидные,
белковые аналоги совсем иных, непептидных
веществ среды.
Однако по порядку.
Сейчас публикуется множество статей и
монографий, посвященных судьбе
лекарственных и других чужеродных веществ
в организме. Процессы их превращений
(биотрансформации) изучаются самыми
изощренными и точными методами. Но до
сих пор, как это ни странно, мало
использовались биокибернетические подходы, вернее,
биокибернетическое мышление для
понимания того, как организм взаимодействует
с окружающей химической средой. И
практически не разрабатывалась такая проблема:
химическая среда как неисчерпаемый
источник информации, обучающей организм.
В последнее время пресса ополчилась
против чужеродных химических соединений
(ксенобиотиков), с которыми человеку
приходится контактировать. В них видят
опасность, связанную с мутагенным,
канцерогенным, аллергенным и другими
эффектами. Эта опасность действительно есть,
но она реально проявляется только при
химическом давлении на организм,
превышающем возможности его адаптивных,
приспособительных систем. Все определяет доза,
как заметил некогда Парацельс. Если
химическая среда изменяется в определенных
пределах времени и дозировки, то, как мы
полагаем, «плохо» превращается в «хорошо».
Более того, изменение химической среды
всегда было суперважным фактором в
эволюции биосферы и в развитии отдельного
организма. Ведь химическое вещество несет
информацию, а поступление все новой
информации в организм должно служить его
совершенствованию. Информация никогда не
бывает лишней, она всегда повышает
устойчивость к внешним воздействиям и
внутренним возмущениям.
То, что ксенобиотические вещества широко
используются живыми существами в качестве
носителей информации, стало общим местом.
Напомним, например, про феромоны
(половые, общественные, тревоги и обороны,
метчики) или про кайромоны — сигнальные
молекулы, сообщающие про опасность.
Чтобы не перегружать статью, отошлю вас
к прекрасной книге М. Барбье «Введение
в химическую экологию». Передача
информации с помощью молекул, считает Барбье,
есть, безусловно, один из важных аспектов
кибернетики, и каждая молекула
соответствует сигналу, потенциальным носителем
которого она является. И. И. Шмальгаузен
писал: «Если в неорганической среде
происходит круговорот веществ и энергий, то
37

в мире живых существ наблюдается еще
и круговорот информации».
Заметим, что феромоны и другие регуля-
торные молекулы среды уже отобраны
эволюцией и имеют свои рецепторы у
соответствующих живых существ. Однако о том,
как и на какой молекулярной основе
организм воспринимает, кодирует и использует
информацию о новых чужеродных
веществах, до сих пор известно крайне мало. Более
того, специально такой вопрос, похоже,
никто и не задавал...
Теперь вопрос задан. Перейдем к ответу.
Научные концепции подобны рекам: у
каждой из них есть источник, давший ей жизнь,
и каждая должна впадать, выливаться во
что-то большее. По пути своего течения
«река-концепция» может питать, если она
правильная и плодотворная, разнообразные
области науки и способствовать их
развитию и процветанию. Посему изложение
научного вопроса следует начинать с истока.
У истока излагаемой здесь концепции
находится удивительная личность — Карл
Ландштейнер, дважды нобелевский лауреат
(за открытие групп крови и резус-фактора).
В тридцатых годах он впервые
экспериментально показал, что иммунитет может
развиваться не только против бактерий, но и
против низкомолекулярных соединений. Для
этого, однако, такие соединения заранее
должны ковалентно связаться с
макромолекул ярным и носителями (например, с
белками), образуя структуру, которую
Ландштейнер назвал так: искусственный конъюгиро-
ванный антиген.
После опытов Ландштейнера и его
последователей стало очевидным, что можно
заставить организм отвечать на воздействие
любых химических веществ, независимо
от того, существуют они в природе или нет.
А ответом организма будет наработка
антител, связывающих эти чужеродные вещества.
Такая новость вызвала огромный интерес
иммунологов. В частности, создатель общей
теории иммунитета Ф. Н. Бёрнет с
удивлением отмечал: «В организме лабораторных
животных легко образуются антитела против
таких веществ, с которыми никогда в
процессе эволюции ни один живой организм
не встречался — например, с такой
структурой, как молекула, состоящая из
синтетического полипептида и динитрофенольной
группы».
Долгое время казалось, что ситуация
уникальна и характерна только для системы
иммунитета. Однако в семидесятые годы
такое же удивление, но на сей раз у
биохимиков, весьма далеких от иммунологии, вызвал
фермент цитохром Р-450. «В виде цитохрома
Р-450 природа создала фермент, способный
успешно защищать живые организмы как
от многих уже синтезированных
токсических веществ, так и от тех, которые могут
быть изготовлены в будущем» (А. И. Арча-
ков). Не правда ли, почти идентичные по
смыслу высказывания в отношении,
казалось бы, совершенно различных систем?
Но так ли уж различны системы? Этот
вопрос был поставлен нами более десяти лет
назад. Его выяснение привело к тому, что
была обнаружена иммунохимическак
функциональная система гомеостаза, которая
поддерживает постоянство внутренней
химической среды.
Эта система работает, вкратце, так.
Неограниченный круг химических веществ,
поступающих в организм, окисляется
семейством ферментов, которые получили
название цитохром Р-450, а также другими
ферментами. В результате соединения
обретают способность лучше растворяться в воде,
что способствует их ускоренному выведению
из организма. Это известный путь детокси-
кации. Но в последнее время накоплено
много экспериментальных данных, которые
свидетельствуют о том, что в процессе
биотрансформации самые разные вещества
проходят фазу активации, превращаясь в
промежуточные продукты с высокой
реакционной способностью (эпоксиды, хиноны,
свободные радикалы). Они могут ковалентно
связываться с белками и формировать таким
образом конъюгированные антигены —
наподобие искусственных конъюгированных
антигенов Карла Ландштейнера, полученных,
впрочем, химическим путем. В нашем случае
открылся новый путь — ферментативное
объединение низкомолекулярного вещества
с белком в самом организме.
Это принципиально важный момент:
создание иммунохимической функциональной
системы гомеостаза. Ведь через этот конъюгат
к ферментативной системе подсоединяется
иммунологическая система. Развивается
иммунный ответ, то есть в организме
появляются лимфоциты и антитела, которые
специфически связывают и нейтрализуют
низкомолекулярные соединения, попавшие
в тело из окружающей среды. В
результате организм становится устойчивым,
иммунным к конкретному веществу.
Тех, кого интересуют подробности этого
механизма, позволю себе отослать к
монографии «Биохимические основы иммунитета
к низкомолекулярным химическим
соединениям» (И. Е. Ковалев, О. Ю. Полевая, М.:
Наука, 1985), а
читателям-непрофессионалам сообщу, что такая иммунологическая
защита от чужеродных веществ уже стала
38

ВЫДЕЛЕНИЕ
применяться в медицине — например,
антителами к сердечным гликозидам спас*ают
людей, отравившихся этими лекарствами.
Автор теории функциональных систем
П. К. Анохин указывал, что «обязательным
положением для всех видов и направлений
системного подхода является поиск и
формулировка системообразующего фактора».
В иммунохимической функциональной
системе гомеостаза — носительнице, как мы
полагаем, «мудрости тела» — таким
системообразующим фактором служит то
химическое вещество, которое вызвало
«возмущение» через ковалентное связывание с
макромолекулами. Это связывание, с одной сто-
троны, означает повреждение белка, а с
другой — автоматическое образование конъюги-
рованного антигена, который включает
иммунологическую ' подсистему — а она уже
великолепно справляется с задачей
распознавания образов химических соединений.
Здесь мы вплотную подходим к разговору
о «разумной» деятельности
иммунохимической функциональной системы гомеостаза.
То есть о «мудрости тела».
Распознавание образов — едва ли не
центральная проблема в изучении деятельности
мозга. Эта же задача имеет
принципиальный характер и для кибернетики.
Распознавание образов химических
структур в иммунохимической функциональной
системе гомеостаза происходит, вероятно,
по меньшей мере в два этапа, по двум
принципиально разным механизмам. На входе
в систему автоматически происходит
распознавание повреждающей и неповреждающей
молекул. Это означает, что существует
особый механизм для выделения
«значащего» сигнала из непрерывного потока
химических воздействий среды. Если молекула
отличается высокой реакционной
способно такой схеме происходит перекодирование образов
чужеродных химических структур и
образование их пептидных
функциональных аналогов в иммунохимической
системе гомеостаза
ностью и ковалентно связывается с белком,
то она потенциально опасна (вносит
возмущение в систему) и требует пристального
внимания со стороны организма.
В общем, сначала, на первом этапе, идет
определение «да» или «нет», от чего зависит
дальнейшее продвижение того или иного
вещества по одному из двух каналов. Теория
информации так же, как интуиция,
указывает нам, что хорошая стратегия
заключается в том, чтобы сначала узнать наиболее
вероятные состояния системы. Хотя
количество полученной информации в
рассмотренном случае мало, ценность ее весьма
велика. А вот второй этап — это более
тонкое, дифференцированное распознавание и
запоминание образов веществ, которые
вызвали возмущение в системе, и здесь
работает уже иммунологическая подсистема.
По обилию входящих в ее состав
лимфоцитов A012 клеток) и по способности
распознавать и запоминать образы веществ
она сопоставима с центральной нервной
системой, имеющей 1010 нейронов.
У иммунологической и нервной систем,
казалось бы, совершенно различных, есть
еще одно существенное сходство: и в той,
и в другой клетки образуют колоссальную
функциональную сеть. Но если в нервной
системе это сеть нейронов, где аксоны и
дендриты одних нервных клеток вступают
в многочисленные связи с другими
нейронами, то в системе иммунитета сеть
формируется из свободно передвигающихся клеток,
которые взаимодействуют между собой и
с клетками другого типа через свои рецеп-
39

торы и через молекулы производимых ими
антител. Не правда ли, это напоминает
подвижный «мыслящий океан», описанный
Станиславом Лемом в «Солярисе»?
Коли уж мы стали сопоставлять нервную
и иммунологическую системы, то имеет
смысл напомнить принципиально важный
факт. При изучении эволюции центральной
нервной системы было установлено, что кора
головного мозга у позвоночных возникла
первоначально как система распознавания
образов химических соединений. Автор
«Истории развития нервной системы
позвоночных» Е. К. Сепп замечает по этому
поводу: «Способность уловить ничтожные
следы химических веществ, способность
дифференцировать их бесконечное
разнообразие и бесчисленные их сочетания
является чрезвычайно важным фактором в борьбе
за существование. В ходе развития
обонятельного рецептора образовалась особая
часть мозга, обладающая способностью
образовывать бесчисленное множество
сочетаний отдельных элементов, отражающих
бесчисленные сочетания химических
соединений, и сохранять следы бывших
возбуждений. Короче говоря, в связи с
вооружением обонятельными рецепторами возникла
новая структура мозга, структура мозговой
коры. И только достигнув известного
совершенства, способности мозговой коры
оказались полезными не только для обонятельных
рецепций, на которых они выросли, но и для
других рецепций и моторики».
Вот она, глубинная, эволюционная связь
иммунной и центральной нервной систем!
Теперь полезно будет вспомнить о том, через
какие физиологические устройства человек
получает информацию об окружающей среде.
Взяв наобум книгу по этой проблеме, читаем:
«Пять основных органов чувств для человека
являются единственными средствами
восприятия окружающей действительности. Три
основных физических средства
восприятия — зрение, слух и осязание — изучены
достаточно хорошо. Этого нельзя сказать
о химических средствах восприятия — вкусе
и запахе».
Позволим себе еще одну очень важную
цитату. К. Вилли и В. Детье в своем
классическом труде «Биология (биологические
процессы и законы)» пишут: «Так как в
поведении человека ведущую роль играет
зрение, а органы химической чувствительности
используются в гораздо меньшей степени,
чем у других животных, мы склонны
недооценивать их значение. Вероятно, поэтому
механизм действия хеморецепторов
сравнительно мало изучен». Вот вам и ответ на
вопрос, почему исследователи до сих пор
не смогли обнаружить мощнейшую хемо-
рецепторную систему, предоставив эту честь
нашей лаборатории,— я имею в виду иммуно-
химическую функциональную систему гомео-
стаза. У нас нет никакого сомнения в том,
что к пяти известным каждому человеку
системам восприятия окружающей
действительности («органам чувств») следует
добавить шестую, о которой, собственно, и
говорится в этой статье.
Вторая причина, по которой шестая
система до сих пор оставалась terra incognita,
обусловлена трудностью особого рода.
Структурная упорядоченность обнаруживается
очень легко, правила, лежащие в ее основе,
узнаются почти интуитивно; а вот заметить
функциональную упорядоченность и уловить
правила, на которых она построена, далеко
не просто. Но когда закономерность найдена,
объем информации, необходимый для ее
описания, резко уменьшается, и элемент
неожиданности исчезает. (Кстати,
специалисты полагают, что наука развивалась
именно таким путем — в любой ее области
сначала замечали структурные элементы и
лишь гораздо позднее обращали внимание
на функциональные.)
В деятельности иммунохимической
функциональной системы гомеостаза
поразительно то, что в организм входят самые
разнообразные чужеродные вещества и своим
появлением вызывают к жизни белковые
рецепторы для самих себя. Получается, что
на неизвестный химический сигнал
подвижная функциональная система дает ответ:
сигнал принят, образ структуры его
носителя распознан и перекодирован, более
того — она воссоздана в виде
аминокислотной структуры (рецептор, антитело),
представляющей собою как бы слепок
вошедшего вещества. В организме появился
пептидный двойник непептидного соединения,
но закодированный обратным кодом. И этот
«обратный аминокислотный двойник», то
есть, собственно говоря, антитело, начинает
жить самостоятельной жизнью, даже если
вызвавшее его к жизни непептидное чуже-
40

родное вещество уже исчезло. «Обратный
двойник» и обеспечивает организму
иммунитет к любому чужаку, мгновенно связывая
его при всех последующих приходах и не
давая ему проявлять свою чужеродную
активность.
Мы подходим к кульминационному моменту,
который, по закону жанра, следует}
приберегать к концу.
Итак, активный связывающий участок
антитела — это пептидная структура,
несущая обратный аминокислотный код для
чужеродного вещества. Тогда вопрос: можно
ли получить прямой функциональный
аминокислотный аналог вошедшего в организм
соединения? Иными словами, можно ли
создать настоящего функционального
«оборотня», который вел бы себя в организме как
чужеродный агент, но в то же время был
абсолютно своим?
Такая возможность экспериментально уже
доказана. Против антител к
низкомолекулярным веществам были получены антитела
(антиантитела), которые вели себя как
исходные вещества. А именно: антиантитела
взаимодействуют с рецепторами —
например, с холинорецепторами и адренорецеп-
торами — подобно их низкомолекулярным
предшественникам типа ацетилхолина или
адреналина.
Это поистине выдающийся феномен. В
организм вошло нечто из окружающей среды,
перекодировалось в совершенно другое,
естественное, свое, однако несущее
по-прежнему образ этого чужеродного «нечто», и
отныне начинает жить в нашем теле своей
и нашей жизнью! Тут есть предмет и для
удивления, и для философского осмысления.
Впрочем, явление это многим знакомо, хотя
и в иных проявлениях — так,
впечатлительные люди ощущают и осознают, как образ
человека, который вызвал у них какие-то
сильные эмоции, произвел впечатление,
как-то сохраняется внутри и живет в
сознании, даже когда носитель образа ушел
из жизни.
Ситуация настолько обычная, что она
нашла отражение в языке. Слово
«впечатление», равно как его иноязычный аналог
типа «impression», означает, согласно
словарю С. И. Ожегова, «след, оставленный
в сознании, в душевной жизни чем-либо
пережитым, воспринятым». И здесь мы
имеем дело с «впечатыванием»,
перекодированием образа из внешней среды в
функциональной системе мозга!
Образ человека не просто помнится нами,
но и участвует нередко в наших внутренних
спорах, в решении тех или иных вопросов,
в принятии каких-то решений. Это не только
мое мнение. Сошлюсь, в частности, на статью
А. Макарова о Викторе Астафьеве
(«Москва», 1988, № 1): «Каждый из нас, наверное,
носит в душе образы людей, которые
составляют часть самого тебя, «без которых нет
меня»...
Кто-то может возразить: эка хватил
автор — сопоставляет несопоставимое. С одной
стороны, взаимодействия на молекулярном
уровне, с другой — суперсложный и
непонятный пока процесс в мозге, так сказать,
движения души... Однако, с точки зрения
кибернетики, и то и другое — это процесс
распознавания образов, их перекодирования,
хранения и использования. И как раз
концепция иммунохимической функциональной
системы гомеостаза дает четкую
молекулярную основу для подхода к решению этой
невероятно сложной проблемы.
Заметим напоследок, что любые образы
(«впечатления»), сформировавшиеся в
организме — в мозге, в теле — под влиянием
окружающей среды, на нее же и направлены
в виде самых разнообразных действий. В том
числе и творческих.
Поставим в конец, как и в начало, цитату
из Мандельштама: «Стихотворное слово
живо внутренним образом, тем звучащим
слепком формы, который предваряет
написанное стихотворение».
P. S. Все мы в той или иной степени живы
внутренними образами хороших людей. Эта статья
написана в память замечательного исследователя,
обладавшего редкой интуицией, жизнелюбивого и
прекрасного человека и неизвестного поэта —
поэта по призванию, по восприятию мира.
Возможно, это и было главным в нем...
Владимир Константинович Подымов ушел из
жизни в 42 года, сейчас ему было бы пятьдесят.
Его работы, сделанные всего за несколько лет,
совершили переворот в наших представлениях
о коллагенозах — системной красной волчанке,
ревматоидном артрите. Были созданы препараты,
их начали испытывать в клинике — и неожиданно
для многих Подымов остывает к проблеме.
Друзья укоряют его, но тщетно, желаниям
не прикажешь, а в творчестве как нигде лучше
следовать желаниям, а не противиться им...
Подымов занялся молекулярной структурой
рецепторов некоторых гормонов и нейромедиато-
ров и вскоре создал совершенно оригинальную
концепцию многокомпонентного липидного
рецептора. Две огромные области биологии за каких-то
5—6 лет! Твердость, которую проявил Владимир
Константинович, отстаивая добытые им научные
истины, оказала в свое время глубокое воздейст-
41

кие на актра и спосооствовала. пусть и омосрело- ко юр \ to вы прочли, преде1авляс1 сооой популяр
на lino, становлению тех идеи, с которыми и попы
талей нас познакомить.
В память о В. К. Подымове на кафелре фарма-
коло1 ни 2-1 о Московского медицинскою инстп
тута ежею дно прокол яте и научные чтении. Статьи.
мое изложение лекции, нрочш аннон на очередных
Подымовскич чтениях.
Я имей» удовольствие представить читателю ею
стихи как перекодированный обра з лмпи
талантливою человека.
«Жизнь — и много, и мало...»
/>. к. ПОЛЫ МОП
ПОСТУЛАТЫ
Для меня улыбка Bpaia
Л>чше. чем слезы друта.
Стремительный ypaiaii --
Чем тополиная вькна.
Утро рабочее тает
Быстрей, чем праздничный вечера
I рубую браш> нредночшаю
Жадос ги человечьей.
Сосетской собаки вилял
Вернее слова соседа.
Воль безвозвратных утрат
Острее чувства победы.
Всфсный свежий апрель
За/мнательней знойною лета.
На троих самоюнный хмель
Вкуснее напитков банкетных.
Глухонемым мудреном
Заменил бы 1л\пца златоусюю.
С веже засоленным oi урцом
Салаты, креветки, лашусты.
Искры 13 |лазач твоих все ну/кнен.
Клетка iрудная становится тесной.
Основной постулат: чем сложней
Жизнь. 1см она интересней!
Ветер разбойно свистит."
Рвется в омю отчаянно,
как же концы с концами свести
Oivn.no ох а яш юм \?
Не нужна им лаже вторая
Щека, добровольно подставленная.
В лабораторию, как во врата рая.
Вступила ножка подставленная.
Не буду впредь забываться снами.
Не отрекусь от сумы и тюрьмы.
Все мы хотим, чтобы с нами
Так поступали, как мы.
Радуйся, что устоял.
Выжил в мухой изоляции.
Не переварен — в горле застрял
И не полиершу i ассимиляции.
Экскрсмептировап, но живой.
Не ной ветром, к черту отчаянье^
Концы сойдутся сами собой ,«~*'С
Веселей, (нулыю охаянный!
оглянись'
м>р<к'ть времени тоже зависит
от Системiii отсчета
I час мипнмиссичум.
Д61И1 секунд — ло черта.
День ожиданья твоею появленья
целая вечность,
но промелькнс! мимолетным виденьем
вечерняя встреча.
/k mi и, и мною, п мало.
о1лянпсь на ее начало.
Чю 1ы хотела и чи» узнала?
\apon на той стороне у причала. .-„.

Брсл> но пустыне разлуки
и беглумном безумьи тоски.
МОЛИТВЫ М>рК>Ч11С JBVMI
к горячие канут пески.
Твой oopai vine ни лиге я четко —
пречистый, речистый ручей,
смотрю на «сон сквозь решетку,
решетку nt шей и ночей.
Снежинки маленький пропеллер
Сверкнул и канул вдалеке.
Дай бог до самого апреля
Ей бе? посадок долететь.
Она весною к нам вернется
Пол вечер с первою грозой
И у налет на дно колодца.
И утром в радуге взметнется —
Пусть чем yi одно обернется.
Но только не твоей слегой.
Небрежно сброшен блеск осенний.
Природа им не дорожит,
И только солнца лист последний
На ветке клена чуть дрожит.
Да лужи грустные грачкп
Следят внимательно за солнцем
Сквозь первый лед. как сквозь очки.
Удержится пли сорвется?
В ih-iVi Юм тшлс выплавило солнце
И) 1>ч свинцовых серебристый сна,
И вдруг я понял, почему японцы
Круглее и улыбчивее всех.
За завтраком я распахнул оконце
И в гости пригласил к себе синицу.
Не кофе, не кефир, не чай, а солнце
Мы пили с ней и не могли напиться.
Ты уплываешь по реке Молчанья,
Текущей в океан Воспоминаний,
Отдав швартовы пристального взгляда.
Ресницы-весла платно опустив.
Так в старину галеры отходили.
Наполненные сильными рабами,
И маяки ненужными столбами
Стояли молча.*.
Жду в конце пути.
Влетали к нам в окно снежинки стайкой
И пили тоже; стало так светло.
Что я увидел — Эльбрус белой чайкой
Нам помахал приветливо крылом.
Смежите на минуточку ресницы.
Закройте уши — ритм габот затих:
Снежинка, вы и маленькая птица
)апойно счастье пьете на троих.
Идут осенние дожди
По улицам, дворам и крышам,
И капле каплю не услышать
За общим то/ютом дождин.
Идут толпою одиночек
След в след. смывая все смелы
Весны и лета; nt воды
Соткала осень дни и 1ючи.
Идут, спасаясь от шмы,
И ничему уже не внемлют.
Кула? Зачем? Уж не затем ли.
Чтоб кап уть в к1 мл к», как и мм?
На площади горят костры герани,
О небо разбивается фонтан,
Л немоте такое у Германии,
С ниiv? По-немецки шепчется платан.
Другие люди на друшх доро1ах,
В чужих iлазах - чужие юлоса,
В друшх церквях жниут другие бот.
Чужое время па' чужих часах.
Издалека еще род нее родина.
Лучам ч\жою солнца вопреки
Мне звездочкой твоя сияет родинка
И тихих глаз струятся родники.
Нуб.шкшшя II. I . ПОДММОНОИ

Гипотезы
Память сердца

Если не по звездам,— по сердцебиенью
Полночь узнаешь, идущую мимо.
Э. БАГРИЦКИЙ
ДЕТИ КАПИТАНА ГРАНТА
Невролог У. Пенфилд (США), известный и
как беллетрист, считал, что человеческая
память хранит все, происшедшее с нами, до
мелочей. «Утечки» нет, хотя хранить
библиотеку проще, чем в ней ориентироваться.
Попробуйте, следуя совету героя новеллы
К. Чапека, быстро найти в толстом томе
все строки, где есть слово «хотя». О
библиотеке в целом я уж умолчу.
Иное дело живой организм — здесь
нужные слова не разбросаны как попало.
Если бы в письме капитана Гранта,
найденном в бутылке, оказались размыты не
только градусы долготы, но и широты, найти
капитана было бы невозможно, а
сохранилась долгота — поиск не составил бы
трудностей (и не получился бы
приключенческий сюжет). С памятью обстоит еще
В оформлении статьи использован рисунок
Симеона Полоцкого из «Орла Российского»,
1667 г. Вот его текст:
От избытка сердца уста глаголют.
Евангелие от Луки. Гл. 6.
Вся ведый господь сердце испытует,
един он тайны моя изследует.
Вся исполняли, и мене проходит
весть помысл прежде, нежели ся родит.
Несть окна людем до тайны моея,
аще уст дверми не изявлю ея.
И безсмертнии дуси мя не знают,
аще от изводств нечто познавают.
Совершенно же тайны моя знати
не из во л и бог кому-либо дати,
Тем же ас сам о тебе извещаю,
о Алексие, еже умышляю.
Бог жизнь моя есть, богу долженствую,
елико в себе аз благоимствую.
Целаго сердца бог себе желает,
общника веема бог не изволяет.
Разве кто в ж иве бозе водворися,
с богом во кров мой приди, вогнездися.
Божие все еемь точию, о боже,
кого любиши, впущу в мое ложе.
Вем Алексия, солнце Руси всея,
любимца быти утробы твоея.
Яко по тебе выну поборяет,
жизнь си на службу твою просвещает.
Тем же здравства ему цела усердствую
и к тебе, боже, о нем молебствую:
Даждь ему лета многа царьствовати,
вся супостаты славно побеждали.
Спаси царицу пресветлу Марию,
даждь многа лета младу Алексию,
Даждь Феодору, даждь и Симеону,
Даждь Иоанну с горнего Сиону.
Соблюди здравы сестри, дщери царски
и весь п ре светлый сигклит государский.
Укрепи, боже, всю его державу,
умножи веру и разшири славу.
Даждь ему чада, чад си увенчати
и в небе с ними венц восприяти.
Да воспевает, боже, славу тебе
с чады своими як зде, так и в небе.
сложнее, потому что кроме трех
пространственных координат организма или, если
угодно, мозга, для того, чтобы вспомнить,
нужна еще и четвертая. Чтобы вспомнить,
нужно извлечь из хранилища строго
определенную информацию.
А что если попытаться выяснить, зависит
ли процесс «вспоминания» от положения
искомой информации на шкале времени, и
пренебречь пространственными
координатами?
ВХОДЯЩИЕ
И ИСХОДЯЩИЕ
У наземных млекопитающих в покое частота
сердцебиения обратно пропорциональна
массе тела: у трехграммовой землеройки —
1200, у слона весом две тонны — только 20
ударов в минуту. Но в течение всей жизни
любого здорового зверя его сердце делает
примерно одинаковое число сокращений —
около 9 миллиардов. Зависимость между
частотой пульса и длительностью жизни птиц
выражена слабее. Поэтому нельзя доверять
кукушке дело прогнозирования сроков
жизни: ее однообразная песня идет не от сердца
и с его ритмом не совпадает.
Сердце в покое управляется почти
исключительно нервными импульсами, исполнение
которых проверяется сигналами обратной
связи. Иначе говоря, сердце связано с
мозгом бурными противоположно
направленными потоками нервных импульсов,
«входящих» и «исходящих». Но получить от мозга
ответ много труднее, чем послать туда
собственный сигнал,— закон бюрократии,
свойственный отчасти и нервным структурам.
Однако если бумажка может лежать под
сукном годами, то мозг отвечает за
секунду или близкое время.
Специалисты самых разных направлений
уже давно обратили внимание на
ритмичность работы разных органов — биоритмы.
Ритм находящегося в покое сердца наиболее
стабилен. Импульсы его нервов сильны и
многочисленны: в любой точке организма
можно записать потенциалы, создаваемые
сердцем и синхронные с его ритмичными
сокращениями.
Для нас с вами особое значение имеет
то обстоятельство, что от сердца исходит
огромный мощности ритмическая импульса-
ция, адресованная всей центральной нервной
системе. Для отсчета времени, вероятно, это
самый удобный и надежный, всегда
работающий механизм. Недаром в античной Греции
пульс использовали в качестве
секундомера, в частности, на олимпийских играх.
Подумать только — от сердца идет
примерно в двадцать раз больше импульсов,
чем приходит к нему.
45

ОЖИДАНИЕ РАЗДРАЖАЕТ
Читатель, конечно, знает, что после многих
сочетаний безусловного раздражителя с
условным мозг отвечает на условный
раздражитель так, будто он безусловный. Но вот не
все, вероятно, знают, что условным
раздражителем может быть и время.
Экспериментируя с условными
рефлексами, надо позаботиться, чтобы никаких
случайных, посторонних раздражителей
(звуковых, световых,— любых) на животное
во время опыта не действовало. Понятно,
что животное должно находиться в
привычных условиях. И поэтому сначала приучим
кроликов к условиям опыта: несколько дней
укладываем в гамачок с отверстиями для лап
и записываем артериальное давление
прибором собственной конструкции, на который в
свое время были получены авторские
свидетельства. Сам прибор для записи давления
сделан так, что может автоматически и
бесшумно сдавливать сонную артерию. Отойдем
от кролика подальше — случайное движение
может невзначай вызвать колебание
артериального давления у длинноухого зверька.
Кашлять, чихать воспрещается.
Предположим, что если пережимать
сонные артерии* кролика в постоянном ритме,
to со временем у него выработается
условный рефлекс. Иначе говоря, и без
пережатия сосудов артериальное давление станет
колебаться в том же ритме. Итак, начнем.
После трехминутной записи фонового
давления пережимаем сонные артерии:
артериальное давление взлетает секунд на двадцать.
Затем следует сорокасекундный перерыв, и
вновь пережимаем артерии. Все это
повторяется ежедневно восемь раз. После восьмого
пережатия давление продолжаем записывать
еще минуты три.
РЕЗУЛЬТАТ
У кроликов на девятнадцатый (в среднем)
день таких манипуляций, действительно,
появились условные рефлексы колебания
кровяного давления на время. После
восьмого, последнего пережатия артерий
ежеминутно на кривой давления у них возникают
самопроизвольные волны. По мере
дальнейшего подкрепления рефлексов (на
двадцатый — двадцать третий день) такие волны
появляются сразу, с момента начала записи,
и никаких пережатий для этого не требуется.
Эти биологические часы у кроликов работают
довольно точно, их отклонение не больше,
чем две-четыре секунды. Возьмите часы с
секундной стрелкой и попробуйте с такой точ-
* Кролик хорошо переносит это: его мозг достаточно
снабжается кровью благодаря развитым позвоночным
артериям.
ностью отсчитать минуту, закрыв глаза. Вряд
ли получится без тренировки.
Кролики с частично денервированным
сердцем (перерезка чувствительных нервов
только справа) менее смекалисты. Им
требуется для выработки условного рефлекса
целый месяц! На тридцать шестой день
биологические часы этих животных
ошибаются гораздо больше: на семь-девять
секунд. А длинноухие зверьки с почти
полностью денервированными сердцами
(перерезка всех чувствительных нервов)
практически неспособны к выработке условного
рефлекса на время.
Сердце — именно секундомер, а не минуто-
мер или годомер. Поэтому-то я и
предположил (и как кажется, не без серьезных
оснований), что расстройства
кратковременной памяти, то есть памяти на недавние
события, возникают оттого, что в организме
ломается метроном, отсчитывающий
небольшие промежутки времени. Пропадает та
«сетка», на которую проецируются события.
Тогда неизвестно, где их искать на
огромной карте памяти. Ведь память, в сущности,
не исчезает,— затрудняется лишь процесс
извлечения из нее; достаточно иногда
небольшого толчка извне, какого-нибудь
наводящего вопроса, чтобы дряхлый старец
вспомнил. Обратите внимание, насколько
сложным кодом пользуется библиограф,
чтобы найти нужную книгу! Оцените, каким
великим изобретением стала система
координат организма, позволяющая найти
положение точки на плоскости и в пространстве
с любой точностью!
СВЕРХПАМЯТЬ
Вот аналогия — человек с феноменальной
памятью может запомнить и повторить
длинную последовательность многозначных
чисел. Для того, чтобы повторить их в
названном порядке, он пользуется таким
приемом: мысленно идя по знакомой улице,
расставляет услышанные числа в
каких-нибудь приметных местах и потом, проходя
мысленно тот же путь, повторяет эти числа.
Как-то случайно получилось так, что он забыл
назвать одно из чисел. Когда ему напомнили
о пропущенном числе, он объявил, что
поставил его в тени, и поэтому не заметил.
Не правда ли, очень похоже на опыт с
кроликами, у которых метка времени,
задаваемая сердечным ритмом, плохо различима,
нечетко доходит до сосудодвигательного
центра и вообще до центральной нервной
системы? Несмотря на то, что ритм денер-
вированного, то есть лишенного права
посылать сигналы в центр, сердца чрезвычайно
постоянен в сравнении с ритмом здорового
сердца, а поэтому, казалось бы, ощущение
46

времени должно быть точнее обычного,—
стертая из-за той же денервации метка
времени затрудняла извлечение из памяти
хранящейся там информации. Мое объяснение,
возможно, покажется кому-нибудь спорным,
но факты я изложил точно.
Сердечные «часы» тикают в том же
ритме, что и ритм шагов: с увеличением
темпа ходьбы растет и частота
сердцебиения. Восприятие времени может исказиться
(при этом обычно темп сердцебиения
меняется, например, при волнении). Сердце теснее
всего связано с ощущением коротких
отрезков времени и имеет прямой выход на
поведение. Сосудистые реакции — тоже
поведение, не хуже любого другого.
Все сказанное не отменяет, сами
понимаете, других ритмов, обеспечивающих
чувство времени, а лишь подчеркивает, что
часы, заложенные в сердце, жизненно важны и
точны.
Известно, что люди с глубоким
атеросклерозом отличаются сонливостью. Это,
например, отлично описал К. Чапек: в его пьесе
«Средство Макропулоса» трехсотлетняя
героиня, сохранившая внешнюю молодость,
засыпает с мерным храпом в то время, как
юный герой объясняется ей в любви.
Отчего возникает этот неодолимый сон?
Видимо, от тех же причин, от которых
засыпает в любой позе и при любых
обстоятельствах больной нарколепсией.
И. П. Павлов, осматривая таких больных,
пришел к заключению, что у них кора
головного мозга недополучает информацию извне,
находится в состоянии функционального
отрыва от нижележащих нервных структур,
связанных с рецепторами.
Теперь представьте себе, что старческая
аорта, сердце и все крупные артерии
усеяны атеросклеротическими бляшками,
разрушившими рецепторный аппарат, а плохая
растяжимость артерий не позволяет даже
уцелевшим механорецепторам реагировать
импульсным разрядом на систолическое
повышение давления. Не от этого ли
слабеет память?
КТО ГЛАВНЕЕ?
Вырисовывается вот такая картина:
ритмические импульсы, исходящие от
рецепторов сердца и больших сосудов, служат
набатом, побуждающим наш мозг к
деятельности, позволяя запоминать или вспоминать
то, что нужно (и, быть может, к
сожалению,— то, чего вспоминать не следует...).
Как видите, я здесь отчасти воспроизвожу
древнейшие представления о сердце как
органе чувствующем,— хотя с иных позиций,
чем это делали мудрецы давних времен.
Тем не менее, остается лишь удивляться
тому, что отдаленные наши предки
интуитивно, но с несомненным убеждением
говорили о сердце не только как об
анатомическом образовании, но и как о
чувствилище, как о нравственном понятии и тому
подобном. Как ни интуитивны, как ни
сказочны эти представления, но, вместе с тем, до
чего же они сближаются с истиной по
мере получения новых и новых научных
фактов!
Центростремительный поток сигналов от
сердца к мозгу так велик, что если его
прервать, обычно наступает гибель
животного, ибо мощные залпы сердца побуждают
мозг к деятельности.
Итак, сердце служит важнейшим звеном в
механизме памяти. Более того — оно
обеспечивает головному мозгу такой приток
возбуждения, поток информации, без которого
жизнь висит на волоске. Из моих опытов
недвусмысленно вытекает, что нервные
центростремительные сигналы о сердечных
сокращениях служат метками времени
(запоминающимися, по Пенфилду, на всю жизнь
каждая, как номера страниц в книге). Без
этих меток нельзя быстро извлечь нужную
информацию из хранилища.
Кандидат медицинских наук
Д. ДЛИГАЧ
НПО «ВЕКТОР», занимающееся комплексным обеспечением работ
Г по клонированию, секвенированию и сайт-локализованному мутагенезу генов'
предлагает
' рестриктазу, ДНК-полимеразу 1 Е. coli фрагмент Кленова, ДНК-лигазу фага
Т4, 5-броминдолил-3-0-О-галактопиранозид, изопропилтио-[}-0-галактопирано
зид, дидезокситерминаторы, дезоксинуклеозид-5'-трифосфаты, олигонуклеотиды-
праймеры и олигонуклеотиды-мутагены, векторные ДНК фага М13, в виде
отдельных компонентов или специализированных наборов.
Мы освободим вас от рутинных работ при исследованиях в области
белковой инженерии, возьмем на себя заботы по секвенированию ДНК и
получению мутантных генов.
Стоимость работ, в зависимости от протяженности гена и типа превращения,
10—50 тыс. руб., срок выполнения до 6 месяцев.
Обращаться по адресу: 633159 пос. Кольцово Новосибирской обл.; тел.
,пос. Кольцово 64-74-50, в Бердске 5-25-84, 5-19-63. 5-32-11

ФИТОТЕРАПИЯ
ПРИ ЗАБОЛЕВАНИЯХ ПОЧЕК
И МОЧЕВОГО ПУЗЫРЯ
Лекарственные растения, применяемые в
таких случаях, способствуют выведению из
организма вредных веществ, оказывают
противовоспалительное, кровоостанавливающее,
антиаллергическое действие. И, конечно,
мочегонное, причем оно не сопровождается, как
то бывает при медикаментозном лечении,
сколь-либо заметным выведением из
организма калия.
Для лечения заболеваний почек и мочевого
пузыря применяются:
аир, арбуз, брусника, будра, бузина черная,
василек, вероника, донник, дуб, душица, зверобой,
земляника, календула, клюква, коровяк, крапива,
кукуруза, лапчатка гусиная, лен посевной,
можжевельник, мята, паслен черный, пастушья сумка,
петрушка, полынь обыкновенная, почечный чай,
пустырник, пырей, ревень, редька, ромашка, рута,
смородина черная, солодка, сосна, спаржа,
спорыш, сушеница топяная, татарник, толокнянка,
туя, тысячелистник, укроп, фенхель, фиалка, хвощ,
хмель, чабрец, черника, чистотел, шалфей,
шиповник, эвкалипт, яснотка.
Сборы заваривают с вечера и настаивают
не менее 6 часов. Пропорции, если не указано
иначе, обычные — 2-3 столовых ложки на
пол-литра кипятка. Принимают в теплом виде
примерно за полчаса до еды, в три приема.
Начнем с четырех сборов, применяемых при
хроническом гломерулонефрите и нефро-
тическом синдроме.
Сбор № 1
Корень аира болотного — 1
Лист брусники — 3
Кора дуба обыкновенного — 2
Трава зверобоя продырявленного — 5
Цветки календулы лекарственной — 3
Семя льна посевного — 2
Лист мяты перечной — 2
Лист почечного чая — 3
Трава спорыша — 4
Трава сушеницы болотной — 6
Трава чабреца — 2
Плоды шиповника — 2
Сбор № 2
Кожура арбуза — 3
Цветки бузины черной — 2
Трава донника лекарственного — 3
Трава душицы обыкновенной — 4
Трава зверобоя продырявленного — 3
Цветки коровяка скипетровидного — 2
Семя льна посевного — 1
Листья мать-и-мачехи — 3
Лист мяты перечной — 2
Продолжение. Начало — в № 2, 3, 4.
Трава пустырника пятилопастного — 7
Трава шалфея лекарственного — 4
Плоды шиповника — 2
Сбор № 3
Корень алтея лекарственного — 2
Трава вероники лекарственной — 5
Трава донника лекарственного — 3
Трава зверобоя продырявленного — 5
Лист крапивы двудомной — 4
Лист мяты перечной — 2
Трава пустырника пятилопастного — 8
Цветки ромашки аптечной — 2
Трава тысячелистника обыкновенного — 2
Плоды шиповника — 3
Сбор № 4
Лист березы белой — 4
Трава донника лекарственного — 2
Лист земляники лесной — 3
Трава лапчатки гусиной — 3
Семя льна посевного — 3
Лист мяты перечной — 1
Трава пастушьей сумки — 3
Корневище с корнями солодки голой — 4
Трава сушеницы топяной — 6
Трава фиалки трехцветной — 2
Трава яснотки белой — 4
Если артериальное давление заметно
повышено, надо увеличить содержание
пустырника и сушеницы топяной. Входящий в сборы
донник может в некоторых случаях
заменить антикоагулянтную терапию — без ее
отрицательных последствий.
Лечение травами ощутимо улучшает
работу почек, общее самочувствие, уменьшает
отеки, нормализует сон; постепенно
уменьшается количество белка и форменных
элементов крови в моче. Разумеется,
результаты лечения зависят от того, как сильно
нарушена функция почек, но, во всяком
случае, довольно часто удается добиться
стойкой, длительной ремиссии.
Лечение продолжается несколько лет.
Сборы надо чередовать и делать каждые
два месяца небольшой перерыв. Хотя травы
не оказывают побочного действия,
желательно время от времени делать контрольный
анализ мочи.
Следующие четыре сбора — для лечения
хронического пиелонефрита и хронического
цистита, заболеваний, к сожалению, довольно
распространенных.
Сбор № 5
Корень аира болотного — 2
Цветки бузины черной — 4
Трава зверобоя продырявленного — 5
Семя льна посевного — 3
Трава мелиссы лекарственной — 2
49

Лист почечного чая — 3
Трава спорыша — 5
Лист толокнянки обыкновенной — 5
Плоды фенхеля обыкновенного — 2
Сбор № 6
Корень аира лекарственного — 3
Цветки василька синего — 4
Лист крапивы двудомной — 5
Семя льна посевного — 2
Плоды можжевельника обыкновенного — 3
Лист мяты перечной — 1
Цветки ромашки аптечной — 4
Трава татарника колючего — 4
Трава фиалки трехцветной — 5
Сбор 1№ 7
Побеги багульника болотного — 5
Трава вероники лекарственной — 5
Трава зверобоя продырявленного — 5
Рыльца кукурузы обыкновенной — 3
Семя льна посевного — 2
Лист мяты перечной — 3
Почки сосны обыкновенной — 3
Трава хвоща полевого — 4
Сбор № 8
Почки березы белой — 2
Трава душицы обыкновенной — 7
Трава зверобоя продырявленного — 3
Семя льна посевного — 3
Лист мяты перечной — 2
Трава петрушки огородной — 5
Корневища спаржи лекарственной — 2
Трава спорыша — 5
Побеги туи западной — 4
Лист эвкалипта — 1
При обострениях хронического
пиелонефрита и цистита сборы № 5—8 принимают в
ударных дозах, а именно: 5-6 столовых
ложек сбора заваривают в термосе 1 л крутого
кипятка — это суточная доза настоя. После
двух-трех недель переходят к обычной дозе.
В термос желательно добавлять каждый раз
по столовой ложке шиповника.
Курс лечения продолжается обычно от года
до полутора лет, пока не исчезнут полностью
проявления болезни. Для профилактики
полезно принимать сбор и в дальнейшем, по
два месяца весной и осенью, а также при
любых острых респираторных заболеваниях,
которые могут спровоцировать обострение
цистита и пиелонефрита.
Дополнительно к сборам № 5—8 или
отдельно от них можно применять и другие
растения. Например, арбуз — превосходное
средство для лечения почечных
заболеваний. Арбузы желательно есть в течение всего
сезона, по нескольку раз в день. Зеленую
их кожуру можно высушить и добавлять в
сборы.
При щелочной реакции мочи принимают
в течение 7—10 дней настой толокнянки
(суточная доза — 2 столовых ложки на пол-
литровый термос). В том же случае, а
также при обострениях рекомендуют трехком-
понентный сбор, состоящий из 5 частей листа
толокнянки, 3 частей почек березы и 5 частей
травы хвоща. Настой готовят как обычно и
принимают в течение одной-двух недель.
При полипах мочевого пузыря в сборы
добавляют чистотел или в течение 1—2
месяцев принимают его настой (столовая ложка
травы на 0,5 л кипятка — суточная доза).
Несколько месяцев спустя курс
повторяют. Делают также теплые сидячие
ванночки с чистотелом B столовые ложки на литр
воды).
Теплые сидячие ванны с настоями трав
рекомендуют и при обострении хронического
цистита. На литр воды берут 3 столовые
ложки сбора, заливают водой, доводят до
кипения, процеживают и охлаждают.
Продолжительность сидячей ванны 10—15 минут, ее
принимают один-два раза в день в течение 8—
12 дней. Вот три варианта сборов для ванн:
Сбор № 9
Лист березы белой — 5
Трава душицы обыкновенной — 3
Лист смородины черной — 5
Трава фиалки трехцветной — 2
Трава чабреца — 4
Лист эвкалипта — 1
Сбор № 10
Трава будры плющевидной — 5
Цветки календулы лекарственной — 3
Трава спорыша — 5
Трава хвоща полевого — 5
Трава чистотела — 2
Сбор № 11
Трава донника лекарственного — 2
Цветки ромашки аптечной — 5
Трава сушеницы топяной — 5
Соплодия хмеля — 3
Трава шалфея лекарственного — 5
При циститах применяют также
полотняные подушечки, наполненные горячей
распаренной травой — ромашкой, шалфеем,
сушеницей, хвощом полевым.
Переходим теперь к лечению
почечнокаменной болезни. Правильно назначенная
фитотерапия способствует отхождению песка и
мелких камней (если позволяют их размеры
и нет анатомических препятствий),
оказывает противовоспалительное действие,
предотвращает рецидивы заболевания. Во время
приступов сборы принимают в ударных дозах
E—6 столовых ложек на литр кипятка) в
50

течение 2—3 недель, между приступами — в
обычных, то есть примерно вдвое меньших
дозах.
Сбор № 12
Корень аира болотного -ч- 2
Трава будры плющевидной — 4
Лист земляники лесной — 5
Семя льна посевного — 3
Лист мяты перечной — 2
Плоды паслена черного — 5
Трава полыни обыкновенной — 3
Корневища ревеня тангутского — 2
Корневища с корнями солодки голой — 4
Трава тысячелистника — 2
Соплодия хмеля — 3
Сбор № 13
Корень барбариса — 2
Цветки василька синего — 2
Трава зверобоя продырявленного — 5
Корень крапивы двудомной — 5
Корень лопуха большого — 4
Лист мяты перечной — 2
Трава пастушьей сумки — 2
Лист почечного чая — 3
Трава руты душистой — 2
Трава спорыша — 4
Плоды укропа огородного — 2
Лист черники — 2
Сбор № 14
Лист брусники — 4
Трава зверобоя продырявленного — 3
Рыльца кукурузы — 4
Лист мяты перечной — 3
Трава петрушки огородной — 5
Корневище пырея ползучего — 5
Лист смородины черной — 3
Побеги туи западной — 3
Трава хвоща полевого — 4
Плоды шиповника — 3
Приведенные сборы надо менять каждые
полтора-два месяца, делая небольшие, на 7—
10 дней, перерывы. Если приступ почечной
колики повторяется, необходимо сразу
перейти к ударной дозировке. Для уменьшения
болей больного сажают по пояс в горячую,
до 39 °С, ванну из отваров лекарственных
растений (сборы № 12—14).
После курса фитотерапии у некоторых
больных отходят камни. Во избежание
рецидивов болезни фитотерапию желательно
продолжать еще 6—8 месяцев. В дальнейшем
сборы № 12—14 полезно принимать весной и
осенью по два месяца, а также во время
простудных заболеваний.
Камни в почечных лоханках могут
образоваться после операций на почках или моче-
выводящих путях. Поэтому желательно уже
на третий-пятый день после таких операций
начать прием лечебных настоев в обычных,
не ударных дозах.
Иногда для отхождения камней полезно
отменить на 5—7 дней сборы, а вместо них
принимать настой из спорыша (суточная
доза — 5—6 столовых ложек на литр кипятка).
Дополнительно к сборам народная
медицина рекомендует при почечнокаменной
болезни сок редьки с медом в соотношении
1:2. Смесь принимают по столовой ложке
3 раза в день через полчаса после еды в
течение трех-четырех недель; при необходимости
курс повторяют спустя несколько месяцев.
Напомним о необходимости соблюдать
щадящую диету, исключить курение и
употребление алкоголя. При заболеваниях почек
необходимо питье в достатке, из расчета
примерно стакан жидкости в час, учитывая,
конечно, супы, напитки, настои трав и т. д.
И напоследок — народный рецепт лечения
энуреза, или, если проще, ночного
недержания мочи. Во избежание неприятностей
советуют дать ребенку перед сном стакан чаю
из травы зверобоя. Или настой из равных
количеств зверобоя, хвоща полевого, листа
брусники и листа черники. Настой готовят в
термосе, принимают в два приема — за
полчаса до обеда и перед сном. И так —
примерно три месяца.
Кандидат медицинских наук
Е. А. ЛАДЫНИНА,
кандидат биологических наук
Р. С. МОРОЗОВА
Информация *Н|?
ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ,
которых заинтересовал фитотерапевтический метод лечения!
Взрослые и де ги могут получить необходимую консультацию и индивидуальную пропись
лекарственного сбора в кооперативе «Шанс».
Наряду с фитотерапевтами, в «Шансе» принимают
врачи-гомеопаты. 123022 Москва, Расторгуевский пер.,
■ д. 3 (станция метро «Улица 1905 года»).
«V'KflbJ'i*' Телефон 255-08-36. „„
хх^жжххххжхххжжжжжхжжхххххкжххххжжхжхххххжххжжххкххжхххжххжкжжх'ж
51

А почему бы и нет?
Фосфиновый
треугольник
При разложении мертвого
органического вещества без
доступа кислорода
выделяется фосфористый водород
(РНз). Его производные —
слабо светящиеся фосфины
мерцают в темную летнюю
ночь на болотах и
кладбищах. Выше +20 ° С он
разлагается на белый фосфор и
водород. Окисляющийся
фосфор, как известно,
светится. Но не только. Он
хорошо ионизирует воздух и
воду.
В океане тоже
распадаются останки организмов с
выделением фосфинов,
которые легко растворяются
в воде. Ниже +20 ° С
морская вода насыщается фос-
финами. При быстром
нагревании вод их разложению
также сопутствуют свечение
и ионизация. Поверхность
океана, где происходит
окисление фосфора, в целом
электрически нейтральна и
опасности для судов не
представляет.
Трагедия может
разыграться, если в этот момент
вмешаются внешние
электромагнитные силы.
Например, грозовых облаков. Они
как бы сортируют ионы.
У поверхности воды
концентрируются ионы, по
знаку противоположные
зарядам нижней части облака, а
одноименные — уйдут в
глубь океана. Когда
напряженность электрического
поля между облаком и
морской поверхностью
достигнет некоей критической
величины, произойдет
электрический пробой. Облако
соединится с океаном
водяным столбом. Их не раз
наблюдали мореплаватели.
А теперь представим, что
будет, если под грозовым
облаком окажется железное
судно. Как хороший
проводник, оно может стать местом
пробоя между атмосферой
и океаном, со всеми
вытекающими отсюда
последствиями для корабля и
экипажа. Не в этом ли объяснение
пусть не всех, но хотя бы
части драм,
разыгрывающихся в районе Бермуд или
«ревущих сороковых»?
С фосфином логично
увязываются и многие другие
примечательные явления в
океане, например, скачок
температуры в верхнем слое
воды. По моим расчетам,
тепловой энергии окисления
фосфора и водорода
достаточно для повышения
температуры воды на 3—4 °С.
Подъем глубинных вод,
богатых фосфатами (апвел-
линг), можно также
объяснить окислением фосфора и
ионизацией поверхности
океана. Так, апвеллинг в
Саргассовом море хорошо
согласуется с сезонным
отмиранием водорослей,
которые при разложении
выделяют фосфины.
При штилях фосфины,
которые тяжелее воздуха,
концентрируются над
поверхностью воды.
Образующийся при окислении
фосфорный ангидрид жадно
поглощает влагу. Его
молекулы становятся центрами
конденсации паров в
капельки тумана. Может, так
возникают «туманная мель»,
«подводный дым», картина
«странно выглядящего моря
вокруг» — все то, о чем
успели сообщить в эфир
экипажи судов и самолетов
перед исчезновением?
Электромагнитное поле такого
низкого тумана может
восприниматься радарной
установкой как «огромный
участок суши», которого в
действительности нет.
В. С. Бурда
От редакции. Напоминаем, что
за правильность выводов в
заметках раздела «А почему бы и
нет?» ручаются только авторы.
52

Снова
о волнах
запаха
Почему электромагнитная
теория запаха потерпела
поражение? Потому что оказалось
невозможным предсказать запах
по спектру молекулы пахучего
вещества.
Но разберемся, что такое
запах? Само понятие
предполагает еще и наличие носа —
рецептора, приемника запахов.
Моя гипотеза основывается
на реально существующем
колебательном спектре молекулы
вещества. Механизм ощущения
запаха можно условно разбить
на две части: механизм
восприятия электромагнитного
излучения и механизм
непосредственного формирования запахового
образа. Когда молекулы
пахучего вещества проходят через
обонятельный орган, их
колебательный спектр воспринимается
рецепторами. В результате часть
обонятельных клеток эпителия
возбуждается. На эпителии
появляется мозаичная картинка
из возбужденных и
невозбужденных клеток — запаховый
образ.
Электромагнитные спектры
разных молекул не похожи
друг на друга. Значит, и запахо-
вые образы не одинаковы и
различить их не составит особого
труда. Этим, собственно говоря,
мы и занимаемся каждый день.
Теперь остается ответить: какой
участок колебательного спектра
молекулы (он называется осми-
ческим) отвечает за запах, то
есть указать диапазон, в
котором лежат осмические частоты.
Для этого рассмотрим
обонятельный рецептор, или,
согласно моей гипотезе, узкополосное
приемное устройство. Оно, как и
всякое приемное устройство,
имеет порог чувствительности.
То есть рецептор реагирует не
на любую спектральную линию,
на частоту которой настроен,
а лишь на ту, чей .>нергетический
уровень превысит порог его
чувствительности. В этом, видимо,
и заключается слабость
классической электромагнитной
теории запаха. Без учета
чувствительности обонятельных
рецепторов и энергетической
мощности осмических частот обречены
все попытки простым
сопоставлением этих спектров
предсказать запахи наперед заданных
веществ.
Как известно, обонятельный
рецептор состоит из
палочкообразного отростка, пузырька и
отходящих от него нитевидных
отростков. Допустим, каждая из
этих анатомических структур
выполняет следующие функции.
Нитевидные отростки —
многовибраторная антенна типа
«бегущая волна». Палочкообразный
отросток — цилиндрический
объемный резонатор.
Обонятельный пузырек — сумматор
мощности. В нем происходит
сложение электромагнитных
волн, поступающих от
нитевидных «антенн».
Это не просто фантазии.
Обонятельный пузырек, отросток и
нити в инфракрасном и
субмиллиметровом диапазоне волн,
согласно представлениям
электродинамики, можно
рассматривать как диэлектрические.
Электромагнитное излучение
пахучей молекулы по нитевидным
диэлектрическим волноводам
поступает в обонятельный
пузырек, складывается, пока не
превысит порога
чувствительности и не возбудит объемный
резонатор (палочкообразный
отросток). Электрическая
составляющая резонансного
электромагнитного поля действует на
подвижные протоны в
клеточной мембране. В результате на
ее поверхности возникает
направленный электрический ток.
Он частично деполяризует
мембрану, вызывая тот самый спайк-
потенциал, которым
сопровождается любое физиологическое
возбуждение на клеточном
уровне.
Значит, осмический диапазон
колебательного спектра
молекулы можно заранее определить.
Для этого нужно вычислить
резонансные частоты
палочкообразных структур на основе их
геометрических размеров. В
первом приближении диапазон
осмических частот — от 10 мкм до
40 мкм (инфракрасный).
Остается только вычислить порог
чувствительности, и тогда
можно будет классифицировать
спектры по запахам.
Научный сотрудник
Севастопольского
приборостроительного
института
В. В. Уваров
53

'ОЧ
В гостях
у японских
химиков
5. НА ХОККАЙДО*
Остров Хоккайдо лишь в 1867 году
официально вошел в состав Японии как одна
из префектур. Его холмистый пейзаж,
ухоженные картофельные и кукурузные
поля, небольшие перелески, где много
берез и рябин, очень напоминают нашу
среднерусскую равнину. Различие
чувствуется лишь в состоянии дорог и приятном
виде чистеньких поселков.
Университет Хоккайдо в Саппоро —
один из крупных учебно-научных центров
страны — расположен в большом зеленом
парке. Здесь, во дворце конгрессов,
проходила ежегодная 27-я конференция по
ядерному магнитному резонансу.
Председатель конференции —
дружелюбный и обаятельный профессор Кунио Хи-
кичи. Он полимерщик, руководит нацио-
* Продолжение. Начало — в № 3.
нальной лабораторией ЯМР и является
ответственным редактором журнала «Polymer
Journal», Его работы в области ЯМР
высокого разрешения в твердом теле
пользуются всемирной известностью.
«Мы располагаем очень хорошим парком
самых современных научных приборов —
от 350 до 400 импульсных
спектрометров со сверхпроводящими соленоидаль-
ными магнитами,— говорит он.— У нас
практически не осталось крупных химических
компаний, которые не имеют таких
приборов. Этот вид спектроскопии — мощный
инструмент в науке — активно применяют
и для технологического контроля в
фармацевтической промышленности и в
производстве пластиков. Конечно, приборы очень
дороги. Каждый стоит от 60 до 100 млн. иен,
и маленьким фирмам они не по карману.
За последние два года парк современных
спектрометров в стране увеличился в
1,5 раза, а число дипломированных
специалистов возросло процентов на двадцать.
Сегодня в Японии их около 1250: 60 %
работают в различных промышленных
фирмах, а остальные в университетах».
В нашей стране число специалистов,
работающих в области ЯМР, примерно
такое же, как в Японии. Но приборный
парк примерно в 10 раз меньше, и в
последние годы его рост и обновление
происходят крайне медленно.
Конференция по ЯМР собрала около
400 участников. Более половины из 74
докладов были посвящены исследованию
пространственной структуры и функций биомолекул
и биополимеров как в растворах, так и
в твердом состоянии (белки, ДНК и РНК,
токсины, иммуноглобулины, ферменты
и т. д.). Около двух десятков докладов
содержали сведения о новых методах
импульсного ЯМР и других методических
разработках. Значительное число сообщений
касалось исследования динамических
явлений в растворах и твердом теле. Пять
докладов были посвящены спектроскопии
ЯМР живых организмов, перфузирован-
ных органов и тканей.
Тематика работ японских ученых точно
отражает фронт научных исследований по
спектроскопии ЯМР в мире. Поражали
скорость освоения и внедрения в практику
самых последних методик, которые были
впервые описаны меньше года назад. В
частных беседах мне удалось выяснить, что
японские ученые, как правило, узнают о таких
разработках задолго до того, как появились
соответствующие научные публикации в
журналах, используя личные контакты со своими
коллегами.
Я был одним из трех иностранных
54

участников конференции и докладывал о
влиянии сольватации на параметры спектров
ЯМР и геометрию ртутноорганических
соединений в растворах. На основании
статистической обработки большого объема
экспериментальных данных нам удалось
разработать новую, более универсальную шкалу
сольватирующей способности растворителей.
Кроме того, мы изучили геометрию бис-
(три-фторметил)-ртути CFaHgCF3 в несколь-'
ких нематических жидких кристаллах и
получили принципиально важный результат:
длина связи Hg-C в растворе заметно
возрастала с ростом сольватации. Эта
заключительная часть доклада вызвала много
вопросов и оживленное обсуждение, которое
продолжалось в кулуарах. Хорошо, что я
подготовил несколько дополнительных
слайдов по этой части работы. Выяснилось,
что в Японии работает несколько групп
исследователей по ЯМР в жидких
кристаллах. Мы договорились об обмене
публикациями и о возможности совместных
исследований.
Последний день в Саппоро — день
отдыха. Профессор Хикичи заезжает за мной
рано утром, и мы отправляемся в пре-
фектуральный этнографический музей.
Рядом под открытым небом создана целая
деревня из старых построек. Вы можете
познакомиться с бытом рыбаков, побывать
в старой гостинице, отправить письмо с
почты старых времен, посмотреть, как была
устроена школа, а также прокатиться в
вагончике конки. Японцы приезжают сюда
семьями, завтракают на траве, увлеченно гоняют
мяч.
«А не взглянуть ли нам на Саппоро с
вершины лисьей горы7»— спрашивает
профессор Хикичи. Его «Хонда» лихо штурмует
подъемы и повороты. Перед последним
подъемом шлагбаум и будочка кассира.
Дальше дорога находится в частном
владении. Нужно платить. Указатели
предупреждают: «Снижайте скорость! Лисьи переходы!»
Странно даже представить, что здесь, где
каждый ровный клочок земли занят
постройками, может найтись место хотя бы для
одного лисьего семейства. Профессор Хикичи
резко тормозит: «Смотри, вот она!» На
обочине сидит рыжая лисичка и деловито чистит
мордочку, ничуть не реагируя на рычащий
автомобиль.
Утро следующего дня начинается с
небольшого инцидента. Представьте себе,
дорогой читатель, что вы уже привыкли
начинать день с просмотра свежих номеров
«Джапан Тайме» и «Майнити»: стоит, открыв
глаза, опустить руку, и обе газеты
оказываются уже здесь, у кровати. Бог знает, как
и когда они заползают сюда из коридора
V'
X
через узкую щель под дверью. И вдруг
вместо английского издания вы поднимаете
с пола японское. Это не может не вызвать
раздражения. Звоню портье и вежливо
выражаю свое неудовольствие. «Сэр,—
извиняется он,— я огорчен не меньше вас.
Газеты принесут немедленно. Виновный будет
наказан!» «Нет,— говорю я строго,— это пу-
,-стяшное недоразумение совсем не стоит
того, чтобы кто-либо пострадал. Прошу вас
забыть о нем. Просто пришлите газеты».
«Ваше слово — закон, сэр! — более мягко
говорит японец.— Мне, признаться, и самому
не хотелось бы наказывать бедного парня,
который работает у нас лишь третий день.
Вы очень добры, сэр!» Смущенный парень
приносит обе газеты через две минуты
и смущаете я еще больше, п ол учив в
подарок значок с Кремлевской башней.
В полдень я улетаю в Сендаи. Всего
40 минут полета (еще один урок
японского языка в небе), и я опять на самом
большом японском острове Хонсю.
55

6. СЪЕЗД В СЕНДАИ
Японское химическое общество ежегодно
проводит два съезда. «Большие» весенние
съезды собирают по 10—12 тысяч
участников. Только Токио и Осака могут
принять одновременно такое количество
ученых. «Малые» осенние проходят и в других
городах. Очередной 57 осенний съезд собрал
3500 участников в Сендаи.
Количество научных конференций,
семинаров и симпозиумов, которые проводит
или поддерживает Японское химическое
общество, очень внушительно — более 200 в
год. Исполнительный директор общества
Хироши Хамада говорит: «Наша главная
задача — обеспечить ученым возможность
как можно чаще контактировать друг с
другом и обмениваться самыми последними
научными результатами. Организация
широкого доступа к информации для всех —
единственный способ обеспечить
процветание науки. Нет ничего лучше, чем
личные прямые контакты ученых. Мы всеми
мерами поддерживаем такие встречи.
Химические и другие промышленные фирмы
щедро финансируют наши мероприятия.
Университеты и фирмы поощряют участие в них
не только профессоров и сотрудников,
но также аспирантов и студентов».
В беседах с аспирантами Токийского
университета и университета Цукуба я
выяснил, что большинство из них ежегодно
бывает на 8—10 научных конференциях.
Добавьте к этому, что каждый из них
участвует в 2—3 еженедельных семинарах
в своем и соседних университетах или
институтах. Это означает, что около
трети своего времени молодые ученые тратят
на общение с коллегами, обсуждая с ними
как общие вопросы химической науки, так
и конкретные результаты собственной
работы. Чаще всего такие обсуждения
превращаются в коллективный «мозговой штурм»
проблемы. Молодежь учится отстаивать свои
мнения в острых, но доброжелательных
дискуссиях с именитыми мэтрами. Эта
практика резко контрастирует с
положением в нашей стране, где удается
отправить аспиранта в лучшем случае на одну
конференцию в год. Конечно, трудно в таких
условиях подготовить широкообразованных
специалистов. Низкая культура научного
общения, неумение четко и кратко изложить
свою позицию и результаты — прямое
следствие нашего невнимания к организации
конференций.
По всему городу расклеены плакаты,
оповещающие о съезде химиков, который
рассматривается как крупнейшее событие
года. На здании вокзала большой
транспарант гласит, что компания «Japan Railways»
приветствует ученых и предоставляет им
билеты по льготным ценам. Значительные
скидки дают и отели.
Пользуюсь свободным временем и
отправляюсь осматривать город, в котором не
был два года. Около станции метро на
стоянке стоят сотни велосипедов и
мотороллеров. Японец часто, отправляясь на работу,
доезжает до метро на велосипеде, а затем
оставляет его на такой стоянке. Все, что
не понадобится в течение дня, можно
оставить в корзинках, прикрепленных сзади и
спереди на велосипеде. Книги, сумочки,
мелкие покупки свободно лежат здесь, ожидая
хозяина или хозяйку. Краж практически
не бывает.
Входя в автобус, который придет
строго по расписанию, не забудьте вытянуть
из автомата маленький билетик. На нем
напечатан номер остановки, на которой вы
садитесь. Световое табло над креслом
водителя перед выходом укажет вам в клетке
с тем же номером, сколько стоил проезд.
*4 <М Д'-.."
♦I ^
56

Бросьте в кассу монеты и билет, и услышите
традиционное «Домо арчато».
В тенистых аллеях парка на горе играют
солнечные блики. Перед прекрасным
синтоистским храмом прозрачная струя стекает в
большую каменную чашу. Пожилая японка
зачерпывает воду квадратным деревянным
ковшиком и льет ее на руки своему
спутнику. Он помогает ей омыть руки.
Следую их примеру. Перед входом в храм
снимаю обувь, подхожу к большому
деревянному ящику с решеткой и бросаю туда
мелкую монету. Берусь за конец каната и ударяю
канатом по подвешенному вверху гонгу.
Теперь боги услышат меня, и можно
прошептать свою просьбу. Можно купить за
300 иен деревянную табличку, записать на
ней свое желание и повесить ее на
специальную доску. Здесь уже висит не одна
сотня табличек. Вот на этой женщина молит о
том, чтобы боги послали ей ребенка. А это
просьба о благополучных родах. А здесь
студент просит помощи при сдаче
выпускных экзаменов в университете. Вот просьба
о помощи в рискованном коммерческом
предприятии.
Седовласый японец, который объясняет
мне содержание нескольких табличек,
советует купить гороскоп. «Нет, в этом году
жизнь у вас будет не из легких,—
говорит он.— Вам не следует начинать
новых крупных дел и вкладывать в них
все деньги. Подождите до февраля будущего
года. Это будет более благоприятный период.
И еще из гороскопа следует, что вы
должны побеспокоиться о здоровье молодой
женщины в вашей семье. Это, по всей
видимости, ваша дочь». «У меня две дочери»,—
говорю я. «Тогда позаботьтесь об обеих,—
отвечает находчивый японец,— купите им по
амулету от дурного глаза. А для старшей
я советую купить еще один, вот этот.
Он принесет ей счастливое замужество.
Если сказать честно, то я сам не очень-то
верю во всякие амулеты. Но два года назад
жена уговорила меня купить такой для
внучки. И, представьте себе, она вышла замуж
очень удачно. Купите и вы. Шестьсот
иен — не деньги».
Возвращаюсь в кипящий котел города.
В бесконечном торговом квартале обедаю
в маленьком ресторанчике. Традиционный
суп «мизу» и темпура — креветки,
сваренные в кипящем масле. После обеда
хочется выпить чашечку хорошего кофе. На
перекрестке две девушки останавливают
меня. Они собирают пожертвования для
сирот. «О'кэй, о'кэй,— выкладываю я 300
иен,— но взамен скажите мне, где в Сендаи
сегодня подают самый вкусный кофе».
Подруги совещаются и спорят. К разговору
привлекают еще двоих прохожих, не забыв
подставить им копилку. В конце концов
представительный японец средних лет с
зонтом-тростью приводит, по всей видимости,
очень веские аргументы, и все соглашаются,
что в кофейне на следующем углу подают
превосходный бразильский кофе.
Американца, то есть меня, сдают японцу с рук на
руки, поскольку он следует в нужном
направлении.
Перед дверью кафе японец вежливо
кланяется. Нет, он не хочет выпить со мной
чашечку кофе — торопится по делам. Уже
повернувшись, чтобы продолжить путь,
он неожиданно спрашивает, в самом ли
деле я из США. «Русский»,— отвечаю я.
«Что!7 Это меняет дело,— говорит японец.—
Я чувствую, что акцент ваш скорее похож
на акцент француза или итальянца.
Американцев я не люблю. Они везде ведут себя
как хозяева. А с вами я с удовольствием
выпью чашку кофе. А, может быть,
закажем что-нибудь покрепче? За мой счет, разу-
V
:>v
57

меется». Мы мило проводим полчаса за
столиком в уголке. Кофе в самом деле
превосходен. В тот момент, когда нужно
расплачиваться, возникают разногласия. Я
решительно достаю бумажник и плачу.
Японец огорчен. Он получил удовольствие,
впервые разговаривая с русским. Он
состоятелен. Его небольшая фирма по торговле
земельными участками процветает. Он хотел
бы еще поговорить о Горбачеве и о
перестройке. «Давайте закажем еще»,—
предлагает он.
В 10 часов вечера мы дружески
расстаемся, и он машет мне рукой с
эстакады над улицей около входа в мой отель,
показывая пальцем на лацкан пиджака,
где приколот подаренный мной значок с
изображением Ленина.
В номере меня ожидает свежая
вечерняя газета на английском языке. В нее
вложена еще одна местная газета на
японском. Нет, она попала сюда не случайно.
На внутреннем развороте большая статья
с фотографиями Красной площади,
кремлевских соборов, улицы Горького. Это первая
большая публикация о нашей стране в
городской газете за последний месяц,
хотя о нас здесь все-таки кое-что знают. Сен-
даи имеет несколько городов-побратимов.
Один из них — Минск.
Утром приезжает профессор Такеучи, и
мы отправляемся в университет Тохоку, где
проходит съезд. Всего работают 32 секции,
на которых в течение трех дней
прослушивается более 2000 устных сообщений по
15—45 минут. Рядом с каждой
аудиторией оборудовано по две комнаты, в
которых за чашечкой кофе или чая можно
поговорить с коллегами, обсудить
интересующую вас тему. Все комнаты заполнены.
Подавляющее число участников проводит
здесь целый день, используя для таких
обсуждений всякую минуту.
В съезде принимают участие около 40
иностранных докладчиков. В коридоре встречаю
профессора Нойманна из ФРГ, который
очень высоко отзывается об организации
работы съезда. «Вы замечаете,— говорит он,—
как сильно изменилась ориентация
химических исследований в Японии за
последние пять лет? Раньше они, в основном,
носили прикладной характер. Сейчас сильно
возросла доля фундаментальных
исследований. Большинство из них выполнены
превосходно». «Что же здесь удивительного,—
вступает в разговор профессор Сонода,—
раньше нам вполне хватало
фундаментальных знаний, которые мы импортировали из
Европы и США. А теперь наша
технология и техника совершили такой рывок
вперед, что этот источник, до сих пор очень
важный, уже не обеспечивает всех
потребностей. Приходится вкладывать все больше
средств и сил в фундаментальную науку».
Я представляю материал, уже
доложенный в Саппоро, но подаю его в ином
аспекте. Оживленная дискуссия сразу же
концентрируется вокруг смысла принципа
линейности свободных энергий, который лежит в
основе общепринятого подхода к анализу
влияния заместителей и растворителей на
структуру, свойства и реакционную
способность органических соединений. Здесь всем
известны уравнение Гаммета и наборы
а-констант заместителей. Классическая
трактовка этого принципа рассматривает его
как универсальный закон. Я же
отстаиваю другую точку зрения, указываю на
эмпирический и качественно-интуитивный
характер понятий, которые формулируются
на основании корреляционного анализа,
и на их очень слабую связь с
параметрами электронной структуры, полученными в
строгих квантово-химических расчетах.
В этом отношении моя позиция близка
к высказанной профессором Сьестером из
Швеции.
Мнения участников обсуждения сразу же
разделились. У всех в памяти еще свежа
острая полемика между Тафтом и Свеном
на страницах «Journal of Organic Chemisty»
в 1985 году. «Я не могу согласиться с
многим из сказанного,— говорит профессор
Юкава, автор всем известного уравнения
Юкава-Цуно,— на слух сразу трудно оценить
убедительность представленных аргументов.
Это слишком серьезная и важная для
всех нас проблема. А поэтому вам следует
опубликовать в одном из международных
журналов развернутую статью с полным
изложением концепции». «Думаю, что
публикация такой статьи займет не меньше
года,— говорит Иошито Такеучи.— Я
предлагаю другой путь. В составе комиссии
ИЮПАК по физической органической
химии этим летом в Регенсбурге мы
образовали небольшую рабочую группу, которая к
лету 1989 года должна подготовить
совещание на тему «Выбор и критическая
оценка параметров, описывающих связь
структуры с реакционной способностью».
Подготовьте специальный доклад на эту тему
с изложением своих взглядов к концу
декабря. Его можно легко разослать ведущим
специалистам по телефаксу или
электронной почте. Это сэкономит нам массу
времени. Общее мнение можно таким
способом сформировать за пару месяцев».
Председательствующий напоминает, что время
дискуссии давно истекло. На таймере
мигает красная надпись «extra—time 10 min».
В коридоре профессор Кей, пожимая мне
58

руку, спрашивает, все ли русские так
любят ниспровергать классические концепции.
Предложение профессора Такеучи
заставляет меня задуматься. Как объяснить ему,
что для написания доклада мне потребуется
не больше месяца, но для того, чтобы
получить разрешение на его отправку за
рубеж, я затрачу не менее двух.
Предложение воспользоваться электронной
почтой или телефаксом для скорейшей
рассылки материалов вызывает у меня только
горькую улыбку.
Присутствие на заседаниях, которые идут
по-японски и без перевода, лишено для меня
особого смысла. Поэтому решаю
просмотреть тезисы и встретиться с теми
учеными, работы которых для меня интересны.
Однако объемистый том не содержит
английских резюме. Прошу профессора Такеучи
перевести мне два десятка названий. Он
охотно помогает мне, и во второй
половине дня я успеваю переговорить с
несколькими химиками-металлоорганиками.
7. ПРОФЕССОР ХИДЕКИ САКУРАИ
Большинству химиков-металлооргаников нет
необходимости представлять этого ученого,
работы которого по химии кремнийорга-
нических соединений хорошо известны во
всем мире. Он возглавляет лабораторию в
университете Тохоку, и в свои 57 лет полон
энергии и творческих планов. Сейчас это
один из самых влиятельных химиков
Японии. Наша встреча назначена на субботу.
Два года назад я читал лекцию на
его семинаре, и в ходе обсуждения
возник спор о структуре двух соединений,
полученных им. Поэтому сначала профессор
Сакураи выкладывает на стол несколько
оттисков статей, где структура объектов
строго подтверждена рентгеноструктурным
анализом. Перед тем, как отправиться
осматривать лабораторию, он просит разрешения
отвлечься на минуту, подходит к
персональному компьютеру и быстро просматривает
поступившие по электронной почте письма.
В университете в каждом помещении стоит
пара таких компьютеров, объединенных в
сеть оптическими кабелями и соединенных
с большим общеуниверситетским
суперкомпьютером. Все приборы также включены
в сеть. Поэтому нет необходимости
подниматься на третий этаж, чтобы узнать
результаты элементного анализа. Он
набирает шифр автоматического микроанализатора
и шифр соединения. «Нет, опять
углерод завышен на целый процент,— с
огорчением вздыхает он.— Придется опять
дополнительно очищать это крайне
неустойчивое вещество».
«А как ваше здоровье? — неожиданно
интересуется он.— В порядке ли сердце?»
Поддавшись на провокационный вопрос,
я жалуюсь, что не могу в Японии
начинать свой день в бассейне, как привык
в Москве. «Ну это ничего, скоро вы
вернетесь в Москву, и все войдет в колею»,—
говорит он с улыбкой. Смысл этого вопроса
я понял несколько позже.
В лаборатории Сакураи работает 46
сотрудников. Из них синтезом занято 18
химиков. «А что же делают остальные?» —
спрашивает Иошито Такеучи. «Сейчас вы все
поймете»,— обещает Сакураи. И мы все
поняли: в распоряжении этого коллектива
находятся 4 спектрометра ЯМР со
сверхпроводящими магнитами с рабочей частотой
от 600 мГц до 200 мГц,
автоматизированная установка ре нтгенеструктурного
анализа с дополнительным мощным
компьютером для обработки данных, два Фурье-
ИК-спектрометра, три современных
спектрометра оптического диапазона, несколько
лазеров с перестраивающейся длиной волны,
установка для изучения реакций под
давлением до 12 килобар и масса другой более
мелкой техники.
«Наши синтетики вполне загружают
работой этот приборный парк,— говорит
Сакураи.— Ведь мы и синтез осуществляем
по-новому. Вот в этих двух больших сухих
камерах с непрерывно очищаемым рецирку-
лирующим сверхчистым гелием
концентрация кислорода и влаги в атмосфере
поддерживается на уровне Ю-9 %. К
сожалению, одна из камер, купленная мной,
обеспечивает в действительности только
Ю-8 % по кислороду. Придется предъявить
рекламацию фирме. Постепенно мы
начинаем использовать вместо обычного
лабораторного стекла специальные реакторы с
электронными дозаторами и термостатирова-
нием. По цене они не слишком отличаются
от обычной посуды, хотя еще дороговаты.
Но такое оснащение позволяет даже
студентам старших курсов осуществлять очень
сложные синтезы и исследования. Для меня
практически не существует технических
трудностей в постановке любой работы. Самое
ценное сейчас — яркая научная идея. А уж
как ее осуществить — это чисто техническая
проблема. К сожалению, все больше времени
уходит на какую-то непроизводительную
административную работу. Нет времени
читать все, что нужно. Конечно, помогают
семинары, которые я провожу раз в неделю.
^В общении с молодежью я и сам чувствую
себя еще молодым». «Сколько же вы
потратили средств на все это?» — спрашиваю я.
«За последние два года с момента вашего
предыдущего визита я получил от
правительства субс идий на сумму 2 млрд ие н
59

(около 15 млн долларов). Теперь у нас
есть все, что необходимо. Но обновлять
оборудование нужно непрерывно. На этом
мы не остановимся. Я не зря спрашивал
вас о здоровье. Вот месяц назад
показывал лабораторию одному иностранному
профессору. А он взял, да и упал в
обморок». «Да, есть от чего!» — подумалось
мне. Бюджет моей лаборатории в МГУ,
смею заверить, не самой бедной, в 1986
году составил 3100 рублей на 30 человек.
Этого может хватить разве что на
канцелярские скрепки. Все остальное (около
70 тыс. в год) приходится зарабатывать
хоздоговорами. Конечно, не сделаешь много
в фундаментальной науке на эти средства.
«X и деки,— спрашиваю я,— а не нужен ли
вам не очень молодой, но еще очень
активный сотрудник с определенным опытом
и хорошими рекомендациями». «Очень
нуждаюсь в толковых людях! Это главная
проблема!» — отвечает он. «Так он перед
вами!» — отвечаю я. Мы смеемся, но затем
профессор Сакураи уже серьезно говорит:
«Я с удовольствием пригласил бы ко мне
пару русских химиков поработать.
Пришлите ко мне вашего сотрудника Сергеева или
этого, с такой трудной фамилией,
кажется, Гриицщен». «Гришин»,— подсказываю я.
«Да, именно его. Первому немедленно дам
должность профессора, а второй будет
зачислен старшим научным сотрудником. Я
говорю совершенно серьезно и ответственно.
Для этого мне не нужно испрашивать
дополнительных денег и разрешений. Это в
моей компетенции».
Мы пьем кофе, а профессор Сакураи
продолжает развивать свою мысль:
«Сейчас в Тохоку создалось тревожное
положение. По закону, как вы знаете,
предельный возраст для профессора в
государственном университете — 60 лет. В этом возрасте
нужно уходить на пенсию. Можно перейти
в фирму или в частный университет.
Так вот сейчас сразу несколько
профессоров у нас в предпенсионном возрасте.
В результате средний возраст
профессоров достиг почти 52 лет. Это
абсолютно недопустимо*. Но я уже наметил
нескольких очень талантливых молодых людей
в возрасте 30—35 лет. Их мы пригласим
в начале 1989 года». «Но ведь обидно,
наверное, уходить в таком возрасте, когда
ученый еще полон сил и энергии»,—
вставляю я фразу. «Да,— говорит профессор
Сакураи,— конечно, обидно. Но закон для
всех один. Кроме всего, число людей,
действительно сохраняющих работоспособность
и свежесть мысли после 60 лет, на самом
деле не столь уж и велико. Конечно,
были и есть такие титаны, как ваши
А. Н. Несмеянов, Г. А. Разуваев или
А. Н. Фрумкин. Но эти исключения
только подтверждают правило». «Я думаю,—
говорит Иошито Такеучи,— что 60 лет
— самое подходящее время для ухода. Вот,
скажем, я. В 60 лет, надеюсь, я еще
смогу переменить и место, и направление
исследований. Сил хватит и на то, чтобы
создать новые лекционные курсы в новом
месте или организовать лабораторию.
Глядишь, еще 10 лет можно и поработать.
А в 65 или 70 этого уже не поднять.
Думаю, что правильный у нас закон. Да и
пенсия хорошая. Можно просто пожить в
свое удовольствие, писать книги,
путешествовать».
«А как дело обстоит с зарплатой
сотрудников?» — спрашиваю я,— Сколько они
получают в сравнении с вами?» «А как вы
* Средний возраст профессора химического
факультета МГУ на 1985 год составлял 62,1 года (см. «Химию и
жизнь», № 8, 1988 г.).

думаете?» — отвечает Сакураи вопросом на
вопрос. «Думаю, что меньше раза в 2
или 3»,— говорю я. «Ошибаетесь. Я знакомил
вас с моложавым человеком средних лет.
Так у него даже нет степени доктора.
Но он много и плодотворно работает. Его
зарплата составляет 420 тыс. иен в месяц,
а моя — 600 тыс. иен. Япония — бедная
страна. Все, что мы имеем — это люди. Я не
могу держать пять сотрудников, каждый из
которых будет половину сил и времени
тратить на то, чтобы заработать лишние
деньги на стороне. Я держу двух, плачу
им столько, чтобы они могли содержать
семью и жить прилично по нашим
стандартам. Но и спрашиваю с них полной
мерой. Каждый из них очень дорожит своим
местом и добрым именем. Ведь
молодежь все время наступает на пятки. Так
что расслабляться нет времени. Отсюда и
продуктивность работы».
Конечно, Хидеки Сакураи с его
репутацией и положением имеет возможность
давать консультации в фирмах,
редактировать журналы и книги, что приносит ему
еще, вероятно, тысяч 200—400 иен в месяц.
Но тем не менее, контраст в подходе
с нашей практикой, где зарплата
профессора в 2,5 раза выше, чем младшего
сотрудника при очень низкой реальной
покупательной способности рубля, конечно,
разителен.
8. МАЦУСИМА
В окрестностях Сендаи много
достопримечательностей. Самое почитаемое японцами
место — знаменитый залив Мацусима, одно
из «Семи чудес» Японии. Он расположен
примерно в часе езды.
Более двух десятков маленьких и совсем
крохотных живописных скалистых островков
разбросаны по зеленовато-голубой глади.
Будто кто-то бросил в залив горсть
зеленых бобов и серого гороха. Стелющиеся
карликовые сосны и кустарник,
причудливые очертания известковых глыб.
Маленький экскурсионный катерок неторопливо
плывет среди них, описывая плавные дуги.
Лишь ровный гул винта и крики черных
бакланов, которые срываются со скал при
нашем приближении, нарушают глубокую
тишину. Луч солнца неожиданно пробивается
сквозь отверстие в скале, и солнечные
зайчики вспыхивают на воде у темных
глубоких гротов. Начинается мелкий дождик.
Маленькая радуга дрожит в каплях, повисших
в воздухе. В каюте еще три японца, двое
молодых и старик, погружены в
благоговейное созерцание.
Здесь в Мацусиме невольно
вспоминаются стихи великого японского поэта Мацуо
Басе A644—1694), прославившего эти места
в своих замечательных трехстишиях —
«хайку».
Национальную японскую поэзию
олицетворяют две поэтические формы — пятистишия
«танка» и трехстишия «хайку». Буквально
слово «танка» означает «короткая песня».
Это нерифмованное пятистишие содержит
31 слог с чередованием числа слогов в
строках 5-7-5-7-7. «Хайку» (буквально
«комические стихи») — нерифмованное трехстишие
в 17 слогов E-7-5), которое образовалось
в результате распада строфы танка на
трехстишие E-7-5) и двустишие G-7). Обе
эти формы родились из средневековой
поэзии «Рэнга» (буквально «нанизанные
песни») — цепь чередующихся трехстиший
E-7-5) и двустиший G-7), где трехстишия
и двустишия часто слагались разными
поэтами.
Хайку и танка рождаются в голове поэта
мгновенно в момент, который японцы
называют «сатори» («озарение»).
Басе превратил хайку в маленькие лири-
61

ческие миниатюры, утратившие связь с
комическими стихами. Он писал, что каждое из
его стихотворений создавалось как
предсмертное, при полной самоотдаче, на одном
дыхании. В его стихах нет личных чувств
и оценок в явном виде. Но язык образов
природы в этих маленьких шедеврах несет такой
заряд мысли и чувств, которого хватило
бы на иную книгу.
Иошито читает стихи по-японски, а затем
переводит их мне на английский. Я
вспоминаю русский перевод, сделанный В. Н.
Марковой:
Ямадзи китэ По горной тропинке
иду.
Нанияра юкаси Вдруг стало мне
отчего-то легко.
Сумирэгуса Фиалки в траве.
Он читает еще:
Сидзукаса я Тишина.
Ива-ни симииру Сквозь скалы
просачивается
Сэми-но коэ Цикады звон.
Потом приходит время танка другого
великого японского поэта Исикава Такубоку.
Как жаль, что я не записал японского текста.
Но русские образы сразу же и легко
укладываются в нужный размер 5-7-5-7-7:
Бел, легок песок.
Ветер взметает его.
Прозрачна слеза.
В песок упала она,
Стала темна, тяжела.
Через века и страны протягивают народы
друг другу на открытых ладонях
жемчужины, добытые великими поэтами. И
незримые нити общности пролегают между хай-
ку и танка Басе и Такубоку и поэзией Осипа
Мандельштама и Николая Заболоцкого,
Поля Элюара и Жака Превера, Федерико
Гарсиа Лорки и Николаса Гильена, Уолта
Уитмена и Роберта Фроста. Горько думать,
что до сих пор большинство этих имен наши
дети узнают не в школе, а лишь в зрелые годы.
Да и все ли узнают их?
Ежегодно в Мацусиму приезжает более
30 000 туристов. Здесь проводится несколько
знаменитых фестивалей. В первое
воскресенье февраля устраивается устричный
фестиваль. Ведь в заливе с чистой прохладной
водой выращивают лучших в Японии устриц.
Устричный садок — ряды кольев, вбитых в
дно. Между кольями натянуты тросы, а с
них в воду спускаются длинные веревочные
концы. На этих веревках прикрепляются и
растут раковины. Урожай устриц начинают
собирать осенью. Во время устричного
фестиваля на берегу устанавливают несколько
десятков павильонов, где любой может
попробовать нежнейших сырых устриц, чуть
приправленных лимонным соком, или «каки-
гарайаки» (устрицы, испеченные в
раковинах), или «какинабе» (тушеные устрицы).
Два фестиваля связаны с великолепным
буддийским храмом Цунгандзи. Храму более
1100 лет, он считается национальным
сокровищем. Существующие его постройки
относятся к началу 17 века. Фестиваль Басе
проводится во второе воскресенье ноября
каждого года. Он начинается с
торжественной утренней службы в храме. Во второй
половине дня проводится состязание поэтов,
пишущих хайку. Стихи победителей,
написанные на украшенных орнаментом
традиционных свитках «быобу»,
выставляются в местном музее и становятся
частью его коллекции.
15 и 16 августа устраивается праздник
«осегаки». Эта буддийская церемония
молений за упокой душ умерших имеет более
чем семивековую традицию. Вечером на
воду залива спускают несколько тысяч
маленьких фонариков с восковыми свечами.
Сотни их украшают островки залива и
окрестности храма. Но главное событие
праздника — трехчасовой фейерверк
необычайной красоты.
Мацушима — национальный парк. С
любовью и почтением охраняется здесь
каждый куст, камень, дерево, постройка.
Великолепные секвойи, не уступающие
калифорнийским, образуют здесь большую рощу.
На обратном пути я затеваю с Иошито
разговор об удивительных качествах
японского национального характера, в котором
так странно переплетаются глубокое
почитание истории и традиций с
устремленностью в будущее. «Таке по-японски
означает бамбук,— говорит он.— Так что
бамбук — символ моего рода. Не кажется ли
тебе, что мы, японцы, как нация, все подобны
бамбуку. Подобно ему, японский
национальный характер гнется под напором
времени, но не ломается. Он выпрямляется и
вновь упорно устремляется вверх,
питаемый корнями вековой культуры. Эта связь с
прошлым неразрывна и естественна. Любой
народ, утративший национальные традиции,
свою историю, сколь сложна и драматична
она ни была бы, лишает себя будущего. Из
истории нельзя вычеркнуть одни страницы и
оставить другие. Она неразрывна».
Не все японцы одобряют официальный
лозунг «Одна нация, один язык, один
император». В нем явно сквозит оттенок
шовинизма. Император Хирохито в эти дни был
тяжело болен. Дни его жизни, по всей
видимости, уже сочтены. Газеты печатали
бюллетени о состоянии здоровья. В
телевизионных репортажах из Токио и других городов
можно было видеть тысячные очереди
японцев, терпеливо ожидающих под проливным
дождем, чтобы записать в книге свое
пожелание скорейшего выздоровления монарху.
62

После этой памятной беседы с И. Такеучи
мне уже не казалось это столь странным.
И я вспомнил слякотный день 1953 года,
когда сотни тысяч москвичей стремились
прорваться к гробу с телом вождя народов.
И сам я, школьник 10 класса, был чуть не
раздавлен толпой о борт военного грузовика,
перегораживавшего улицу Герцена.
9- СИНКАНСЕН — НОВАЯ ДОРОГА
Синкансен — так называются
суперэкспрессы, линии которых пересекают весь Хонсю,
самый большой остров Японии. Речь идет
именно об особых железнодорожных линиях,
колея у которых несколько шире
стандартной, а при укладке рельсов, не имеющих
стыков, использована особая технология,
обеспечивающая микронную точность.
Специальная подушка при укладке пути и
выравнивание профиля обеспечивают почти
бесшумное движение без толчков и вибраций на
скорости 230—260 км/час. Вагоны
оборудованы удобными мягкими креслами с
подставкой для ног регулируемой высоты, откидной
спинкой и индивидуальным столиком.
Стоящий на столике стаканчик кока-колы при
движении покрывается лишь чуть заметной
рябью. Создается полное впечатление полета
над землей, хотя это еще не экспресс на
магнитной подвеске, который только
проходит испытания. Его скорость будет 400—
450 км/час.
Стоимость билетов на синкансене такая
же, как и на авиарейсах. Но при поездках
на относительно короткие расстояния до
1000 км создается значительный выигрыш
во времени, так как не нужно его тратить
на дорогу в аэропорт и из аэропорта.
Поэтому японцы, которые очень ценят свое время,
охотно пользуются этим видом транспорта.
Как правило, все билеты заранее
бронируются. Но, удивительное дело, и в кассе они
всегда есть. Путь до Токио занимает всего
1 час 40 минут. Мы отправляемся в вагон-
буфет. Я хочу заказать что-нибудь совсем
легкое, и профессор Такеучи рекомендует
мне коробку сандвичей. Это типичный
завтрак школьника, как следует из надписи.
Шесть двойных сандвичей с сыром, мясом,
кусочками рыбы, салатом и джемом за
500 иен. Все высшего качества и самое
свежее. «У нас предъявляются исключительно
высокие требования к школьному питанию,—
говорит Иошито.— Дети — будущее страны.
На это нельзя жалеть денег». Сандвичи и
пара чашек кофе — прекрасный ленч, могу
вас заверить. Стоя у столика, мы
поглядываем на указатель скорости: «237, 236, 238,
240, 242 км/час». Синкансен проносится
мимо аккуратных поселков, квадратиков
ухоженных полей, садов, где убирают урожай
овощей. С толком используется каждый
сантиметр площади.
В Синджуку Уошингтон отеле получаю
письмо, оставленное мне доктором Иманари.
«К сожалению, я не попал на ваши лекции
в Саппоро и Сендаи,— пишет он,— но из
тезисов и рассказа моего коллеги, который
был в Саппоро, я понял, что мы работаем в
одном направлении. Мои последние
результаты почти совпадают с вашими. Но их
трактовка отличается. Я хотел бы знать
программу вашего дальнейшего пребывания в
Японии, чтобы иметь возможность лично
встретиться и обсудить данные до
окончательного оформления статьи в печать».
Я набираю оставленный номер телефона,
но мне сообщают, что около часа назад
доктор Иманари отбыл на шинкансене в Оса-
ку. Почувствовав, что я огорчен,
разговаривающий со мной аспирант спрашивает:
«А почему бы вам, сэр, не позвонить доктору
Иманари в синкансен. Ведь поезд идет целых
четыре часа. Это очень просто: наберите код
Осаки, затем номер, который я сейчас вам
назову». Он листает справочник пару минут и
называет номер. Через три минуты я
разговариваю с доктором Иманари. Оператор
поезда обьявил по громкой связи, что ему звонят,
и он подошел к радиотелефону, который
есть в каждом вагоне. Мы сразу выясняем,
что и в интерпретации наши позиции очень
схожи.
10. КАБУКИ
1 октября открытие сотого сезона в
знаменитом театре «Кабукиза». Я счастливый
обладатель билета на вечернее представление.
Считают, что кабуки как жанр театрального
искусства в Японии возник в 1603 году.
Тогда в Киото впервые появилась труппа
танцовщиц, руководимая бывшей
служительницей храма Изумо-но-Окуни. Её
эксцентричные танцы (по-японски, кабуки) произвели
настоящую сенсацию. Но со временем такие
труппы танцовщиц были вытеснены труппами
танцовщиков-юношей, а затем группами
взрослых мужчин, которые и утвердили
нынешний стиль исполнения. Другую
интерпретацию получило и название «Кабуки»,
которое расшифровывают теперь как сочетание
трех слов КА (песня), БУ (танец) и КИ
(мастерство, умение, ловкость).
Семь основных ролей в спектакле «Кага-
ми и возвращение Ивафуджи» исполняет
великолепный мастер перевоплощений актер
Исикава Энноске, чье искусство снискало
ему всемирную славу. Этот спектакль
пародирует классическую драму
девятнадцатого века, в которой рассказывалось о тайном
заговоре вассала Ивафудзи против своего
господина. Заговор был раскрыт старшей
63

фрейлиной Оное, которую Ивафудзи
принудил к самоубийству. Но верная служанка
фрейлины Охатсу отомстила за госпожу,
убив Ивафудзи, и рассказала о
замышлявшемся злодействе. История повторяется в
замке сегуна Тага-но-Тайрио. Злой дух
Ивафудзи как бы возвращается в его дом,
подстрекая трех вассалов к заговору.
Обманом и кознями они стремятся опорочить и
отстранить от своего господина верных
слуг. Один из них изгнан, а другой вынужден
совершить ритуальное самоубийство сеппуку.
В мастерски оформленном спектакле на
сцене собирается из разбросанных костей
скелет Ивафудзи, легко парит над сценой и
залом его дух (эту роль тоже исполняет
Энноеуке). Поразительны мастерство и
великолепный грим онногата (так называют
актеров-мужчин, исполняющих женские роли).
При всей условности жестов, поз и
интонаций спектакль смотрится с большим
интересом. Между сценой и залом сразу возникает
незримый контакт. Для иностранцев даются
пояснения по-английски через наушники.
Спектакль держит публику в напряжении
почти пять часов. Он понятен и мне,
потому что благородство и верность остаются
благородством и верностью всегда, а
предательство и измена везде низменны, любовь
всегда будет любовью, а горе у всех вызывает
сострадание. У многих в глазах стоят слезы.
В одном из антрактов пожилая японка в
кимоно с необычайно тонким изысканным
рисунком (голубоватые и бледно-розовые
цветы и зеленые ветки на серебристом фоне)
спрашивает у меня, нравится ли мне Кабуки.
Я пользуюсь случаем и задаю вопросы. Она
настоящий знаток и ценитель этого театра,
а замечательное праздничное кимоно
досталось ей по наследству от бабушки. «Ах,—
вздыхает она,— теперь нет мастеров,
способных изготовить такие ткани. Каждый
лепесток и линия выписаны вручную. Скоро это
кимоно перейдет по наследству к внучке, и
тогда уже каждый год в день открытия
сезона она будет сидеть в этом кресле».
Японцы любят этот театр, хотя, конечно, не
каждый может выложить от 8 до 13 тыс. иен
за место в первом ряду.
Возвращаюсь в Синдзуку поездом,
кольцевой маршрут которого опоясывает город.
На одной из станций в вагон входит старая
женщина. Свободных мест нет, и я
автоматически поднимаюсь. Смущение и даже
замешательство отражаются на ее лице, она
усаживается, но чувствует себя явно неуютно.
Окружающие смотрят на меня с осуждением.
Мне разъяснили, что этим поступком я
подчеркнул возраст и физическую немощь
японки, что для нее неприятно. Думаю однако,
что при всей формальной почтительности в
отношениях со старшими японцы еще не
выработали настоящего уважения к возрасту
вне зависимости от социального статуса
пожилого человека. Место пожилому
начальнику и его супруге уступят с
готовностью. Но уступать место просто
пожилому человеку здесь явно не принято.
Утром следующего дня безуспешно
пытаюсь связаться по телефону с
вице-президентом фирмы «Токио Боеки»
господином Акиоши. Одна из встреч с этим
человеком, состоявшаяся во время моей
предыдущей поездки два года назад, хорошо
запомнилась мне. Я был приглашен на девять
утра ровно, но пришел на две минуты
раньше. «Профессор,— обрадованно сказал
г. Акиоши,— я хотел бы попросить вас об
отсрочке нашего разговора всего на десять
минут. Видите ли, в японских фирмах
существует традиция: первый по званию приходит
на работу первым и в начале дня встречает
и приветствует всех сотрудников. Обычно
это делает наш президент. В этот момент
любой может обратиться к нему с вопросом или
просьбой, получить при необходимости
поддержку и помощь. Вчера президент улетел в
Китай, поэтому мне предстоит выполнить
ответственную и почетную миссию».
Этот эпизод показывает, что в Японии
перестройка произошла значительно раньше,
чем в нашей стране. Вот вам и простой ответ
на вопрос, как искоренить опоздания и
укрепить дисциплину. Достаточно лишь того,
чтобы заведующий кафедрой и заведующие
лабораториями каждое утро встречали и
приветствовали приходящих на работу
сотрудников и преподавателей. Попробуем, дорогой
читатель, сделать такое предложение каждый
в своей организации, а затем сообщим в
редакцию «Химии и жизни» о том, как оно будет
встречено.
Профессор Ю. А. УСТЫНЮК
Окончание следует
64

Оперативная
публикация:
клубок проблем
В издательском деле в нашей стране
наступил глубокий кризис. Авторы
недовольны монополией издательств, отсутствием здоровой
конкуренции, из-за чего рукописи годами
дожидаются публикации, издатели пеняют на
отсталую полиграфическую базу и острую
нехватку бумаги, чиновники недовольны
постоянными нарушениями придуманных ими
ограничительных инструкций, читатели унижены и
оскорблены обилием никому не нужных книг
в магазинах и отсутствием нужных...
Проблемы, проблемы, проблемы. Институт истории
естествознания и техники АН СССР выпустил
в 1988 г. два сборника — «Ускорение и
перестройка в системе научно-технической
информации СССР» и «Зарубежная практика
оперативного использования научно-технической
информации». В них предпринята попытка
комплексно рассмотреть причины заторможенного
распространения научной информации у нас в
стране и анализируются методы и
технологии сверхбыстрой научной публикации в
развитых капиталистических странах. Мы хотим
ознакомить наших читателей с суждениями
некоторых участников этих сборников (вышедших,
кстати, очень скромным тиражом — 1000 экз.).
3 Химия и жизнь № 5
65

Кандидат физико-математических наук
А. Н. КРИВО МАЗОВ, Институт истории
естествознания и техники АН СССР:
Научная и техническая информация — один из
наиболее дорогостоящих ресурсов всякого
современного общества, ибо в ней в наиболее
сжатой форме выражено прошлое, настоящее и
будущее развитие производительных сил.
Новейшие научные, технические, технологические
идеи — это, по сути, самый емкий
капитал, дающий при быстром его использовании
колоссальную прибыль. Как и всякий капитал,
информация приносит богатую прибыль
только в том случае, если находится в
непрерывном обращении. При этом (в отличие от
многих товаров и продуктов материального
производства) информация используется многократно
и ее эффективность от этого не уменьшается,
а увеличивается.
В последнее время особую тревогу вызывают
постоянные сбои в системе информационного
обеспечения работников науки и техники в
нашей стране, колоссальные информационные
потери, которые вынужденно несет наше
государство по причине из рук вон плохо
поставленной системы публикации научных результатов и
технических разработок. Советские специалисты
куце информированы о новейших достижениях
советской и зарубежной науки и техники, их
работа отличается пониженной эффективностью
вследствие больших затрат времени на поиск
нужных сведений или проведение дублирующих
исследований, а уровень принимаемых ими
решений вследствие этого зачастую отстает на годы и
десятилетия по сравнению с теми великолепными
возможностями, которые открывает
научно-технический прогресс.
Отсутствие высокоразвитой сети оперативных
научных коммуникаций порождает лавину
негативных моментов, осложняющих практическое
воплощение высокого научного потенциала
страны. Здесь и разобщенность исследовательских
центров, и перегрузка работой одних и явно
холостой ход других исследовательских групп, и
низкая эффективность кооперации исследований,
и отсутствие надежных экономических стимулов,
поощряющих высокопродуктивное
творчество, и многое другое.
Хронической болезнью стали колоссальные
задержки (исчисляемые годами) на пути
отечественной научно-технической информации к
потребителю. Масса бюрократических согласований
(преимущественно перестраховочного характера)
последовательно тормозит движение рукописи к
публикации. Зачастую сам процесс
исследования и писания научной статьи по времени
в десятки раз короче прохождения рукописи.
Причин столь катастрофического состояния
дел — немало. Назовем некоторые из них.
Главный недостаток наших периодических
изданий — низкая пропускная способность,
обусловленная как малым числом специальных
научных журналов G60 — в СССР, 12000 — в
США), так и редкой периодичностью (в США —
10000 научных еженедельников, в СССР — ни
одного). Именно поэтому потери в системе
научной и технической информации у нас в
стране давно и устойчиво превышают потери в
сельском хозяйстве: ныне в самые
«урожайные» для советской науки и техники годы мы
просто не в состоянии опубликовать 80 %
свежей, первичной (самой ценной) информации.
Как отмечает науковед С. Д. Хайтун, ныне
огромный маховик советской науки вращается
вхолостую.
Быстрому прохождению рукописей в печать
мешает ничем не оправданная централизация
издательского дела. Огромный поток рукописей
наталкивается на весьма ограниченные
редакционные и полиграфические возможности.
Результат — бесконечные проволочки, выбраковки,
непроизводительная трата сил и нервов...
Неэффективно используется и
полиграфическая техника, зачастую устаревшая, давно
выработавшая свой ресурс. Обилие устаревших
инструкций жестко регламентирует деятельность
типографий; во многих из них с уходом
опытных специалистов на пенсию возникла острая
нехватка высококвалифицированных кадров.
И наче как упадком не назовешь состояние
дел в нашей бумагоделательной
промышленности. Из года в год бумажные комбинаты
выполняют план лишь на 60—70 %. Бумажный
голод оборачивается сокращением научной
издательской деятельности: в 1970 г. издательство
«Наука» выпустило 39 тысяч печатных листов,
в 1987 г.— 35 тысяч. И это—при осознанной
необходимости резко увеличить выпуск научной
и технической литературы! А ведь причина —
в применении на наших бумагоделательных
производствах самой отсталой по
производительности, самой безжалостной по отношению к
нашим лесам технологии. По данным ЦСУ СССР,
из одной тысячи кубометров вывезенной
древесины мы получаем 27,3 т бумаги и картона, а
США — 137 т, Швеция — 129 т, Финляндия —
164 т. Думаю, что на те 200 миллионов
инвалютных рублей, которые у нас ежегодно тратят
на покупку ядохимикатов, можно закупить и
передовую технику...
Бумага — наиболее дешевый и удобный
носитель информации. Нужно ли говорить, что про-
мышленно развитые страны используют ее
максимально, в отличие от нашей страны? Вот
несколько цифр: 1985—1987 гг.: Япония издает 70
тысяч изданий, США — около 65 тысяч,
ФРГ — 20 тысяч, Франция — 12 тысяч. В СССР —
8,5 тысяч газет и 1047 журналов.
В последние десятилетия в развитых
капиталистических странах прогремели мощные
информационные взрывы, можно сказать,
подбросившие высоко вверх все показатели
экономической эффективности, науки и техники, резко
повысив уровень социальных и производственных
отношений.
Пора нам внимательно проанализировать чужой
опыт. Топтаться на месте и ждать
неизвестно чего — просто нельзя. Строго говоря, само
время поставило нас перед необходимостью
«поджечь» такой же информационный взрыв в
нашей стране.
Ближайшая цель — радикально преобразовать
систему научно-технической информации в СССР.
Эта система давно уже стала тормозом в
развитии науки и техники, архаичная,
обюрократившаяся, неповоротливая, она приводит к ежегод-
66

ным потерям 80 % чрезвычайно
дорогостоящего национального информационного продукта (в
денежном выражении эти потери составляют
около 2 миллионов рублей в час). Если удастся
преобразовать ее в мощную сеть
высокооперативных периодических изданий, то она может
стать одним из главных факторов ускорения
научно-технического прогресса в нашей стране.
Необходимы многочисленные еженедельные
научные и научно-технические журналы и
специализированные ежедневные научные и технические
газеты, которые обеспечат авторам максимум
публикационного комфорта и максимально
стимулируют творческую активность ученого.
Кандидат химических наук В. М. ТЮТЮННИК,
Тамбовский филиал Московского государственного
института культуры:
Считаю, речь необходимо прежде всего вести о
тех экономических механизмах, которые не
стимулируют заинтересованность научных работников
в свежей информации. Мы проводили
социологическое обследование и опросили довольно
большую группу — около 650 человек — в областных
городах РСФСР и других республик. На
вопрос об общей удовлетворенности
информационным обслуживанием отрицательно ответили 78 %
специалистов. Еще хуже обстоит дело с
возможностью реально использовать полученные
сведения в текущей работе. Почти во всех
анкетах в этом месте прочерки, то есть
опрошенные вообще не хотят об этом рассуждать!
Поэтому и не удивительно, что именно
обзорные книги и брошюры считаются наиболее
ценными источниками информации — именно их
поставили на первое место 72 % анкетируемых.
Ведь содержащиеся в них сведения помогают
общей ориентации специалиста и в то же
время обычно не нацелены на конкретное
применение. На втором месте идут научные
журналы по теме исследований, далее —
реферативные журналы, затем — средства массовой
информации, затем — монографии. Все это, в
основном,— первичная информация, нередко
поступающая со значительным запозданием.
Но почти никто не упомянул вторичную
информацию, которую должны поставлять почти
сотня информационных институтов и которая в
значительной части предназначена именно для
оперативного использования!
И действительно, дополнительный опрос
подтвердил, что лишь незначительная часть
специалистов реально использует сигнальную
информацию и прочую продукцию информационных
институтов.
Корень зла я вижу в том, что новые
знания, почерпнутые из свежих журналов, никак
не отражаются на зарплате специалиста —
применяет он их или нет. Это рождает
большое социальное зло, своего рода
профессиональную слепоту или другую какую-то болезнь...
Я имею в виду принципиальное
непотребление научно-технической информации многими
специалистами-практиками. Проблема столь
остра, что о ней давно пора говорить в полный
голос, пора решать ее практически.
Э*
Кандидат физико-математических наук
С. Д. ХАЙТУН,
Институт истории естествознания и техники:
Публикация — основной продукт труда ученого, а
журнальная публикация — основной вид научной
публикации. Опыт мировой науки показывает,
что естественная продуктивность ученого
соответствует одному журналу на каждые
примерно 80—100 ученых.
В 1983 г. в СССР было 1440 тысяч
научных работников, в США — около 740 тысяч
инженеров и исследователей, работающих в науке.
Таким образом, в СССР примерно в два раза
больше научных работников, чем в США. Сегодня
ситуация существенно не изменилась. Зная число
научных журналов в СССР и США, можно
посчитать, что в СССР на один научный журнал
приходится примерно в 16 раз больше ученых,
чем в США. И ным и словами, научный
работник в СССР публикует результаты
значительно реже и значительно медленнее: в среднем
одну шестнадцатую того, что печатает научный
работник в США, и примерно одну десятую —
одну двенадцатую по сравнению со средним
научным работником мира.
Если принять за постулат, что значительно
хуже финансируемый средний советский ученый
не глупее и не ленивее своего
американского или, скажем, аргентинского коллеги, то
приходим к выводу: система научных публикаций
в СССР, в принципе, рассчитана на 1/10—
1/12 продуктивности советского ученого.
Ущерб от этого трудно даже представить.
Во-первых, огромный маховик науки у нас в
стране в значительной степени
проворачивается вхолостую. Если ученый работает, но не
публикуется, то это все равно, как если бы он
совсем не работал.
Во-вторых, теряется эффект непредсказуемости
научных последствий публикации. Штампом уже
стало, что научные идеи рождаются, как правило,
на стыке разных научных направлений. А
откуда взяться этому стыку, если научные
результаты расфасованы по отчетам?! Доступность
добытых сведений для научного сообщества есть
неотъемлемая черта науки, без этого она просто не
может нормально развиваться.
В-третьих, невозможность для ученого
публиковать свои результаты приводит его к
деградации как исследователя. Природа научного
творчества и творчества вообще такова, что человек не
может и не должен творить только для себя, в
каждом из нас заложена потребность служить
людям. Если ученый получил результат и не
может передать его другим, он заболевает. И чем
он талантливее, тем ранимее. Так что теряем
мы наиболее ценный человеческий материал, цвет
науки. И если даже мы не теряем человека
буквально, то он просто перестает работать. То
есть по-прежнему числится научным работником,
но работает «как все».
В-четвертых, снижается качество публикуемых
работ. Довод, который высказывается
сторонниками ограничения числа научных журналов,—
борьба с информационным шумом. Публиковать
следует, говорят нам, только самые лучшие
научные результаты. Убедительно. Только на поверку
67

получается прямо противоположное. Те, кого не
опубликовали, больно бьют за малейшие
ошибки и мало-мальски спорные места тех, кого
опубликовали. Логика дефицита рождает жесткую
установку на публикацию только бесспорных
работ. Но в науке бесспорна только
посредственность. Думаю, что Альберт Эйнштейн сегодня
не смог бы опубликовать у нас ни одной
работы. Так что процент талантливых работ,
публикуемых в условиях журнального дефицита,
крайне невысок. Но и эти работы большей частью
бьют мимо цели. Прежде всего потому, что их
выход в свет безнадежно устаревает,
поскольку портфели редакций заполнены на много лет
вперед. Кроме того, авторы интересных работ,
чтобы пробить их, вынуждены маскировать их
под «средние».
Нам говорят еще, что с увеличением числа
научных журналов захлебнется информационная
служба и что в стране не хватает бумаги.
Веско. Но получается, что «условия диктует
сантехник»,— интересы вспомогательных служб
ставятся выше интересов основных. Да
неужели же выгоднее тратить на науку 25
миллиардов в год, а получать отдачу на 2—3
миллиарда? Не выгоднее ли из этих двадцати пяти
миллиардов хотя бы пять потратить на
информационные службы и бумагу?
В-пятых, отравляется вся атмосфера, в которой
существует наука. Да иначе и быть не может,
когда интересная работа заворачивается с
порога за дискуссионность, а серая получает ход
именно потому, что никаких возражений не
может вызвать в принципе. В условиях
публикационного дефицита пышно расцвело искусство
ставить подножки всем, кто имеет
собственную точку зрения. В этих условиях становятся
абсурдными и взаимоотношения автора с
редактором. Когда авторов много, а редакторов мало,
первые становятся существами совершенно
бесправными. И зачастую автора хладнокровно
загоняют в угол, делая с ним все, что душе редактора
угодно.
Кандидат физико-математических наук
М. И. МОНАСТЫРСКИЙ,
Институт теоретической
и экспериментальной физики АН СССР:
С разрешения многолетнего референта П. Л.
Капицы — П. Е. Рубинина мне бы хотелось
познакомить читателей с отрывками из письма Капицы
Президенту Академии наук СССР А. Н.
Несмеянову (декабрь 1956 г.). Речь идет о просьбе
предоставить редакции «Журнала
экспериментальной и теоретической физики» (ЖЭТФ) право
самой устанавливать объем отдельного номера и
годовой листаж журнала в зависимости от
реального заполнения портфеля редакции.
«Если сравнивать ту сумму денег, которую
страна тратит на производство каждой научной
работы, со стоимостью ее публикации, то
количественно это соотношение можно себе представить
как отношение стоимости продукции
какого-нибудь завода со стоимостью упаковочной тары, в
которой эта продукция рассылается
потребителям. Если у завода не хватает тары, то
продукция залеживается на складах, стареет и
портится; очевидно, что это очень вредно для
народного хозяйства. Но еще вреднее для народного
хозяйства, если бы продукция завода,
которая достигает потребителя, определялась бы
количеством тары...
Поскольку объем наших журналов строго
ограничен, то именно это имеет место в Академии
наук с нашей научной продукцией. Она годами
залеживается в портфелях редакций, за это время
она «портится», то есть стареет и делается
никчемной. Поскольку она не становится известной
не только за границей, но и у нас, то это
не только снижает темп развития науки, но,
кроме того, часто за время лежания в
редакции аналогичная научная работа кем-нибудь
снова независимо делается, что вызывает
ненужные затраты как труда, так и средств. Стоит
наша продукция сотни миллионов, и гниет она в
портфелях наших редакций только потому, что
мы крохоборничаем с листажом наших
журналов. Совершенно очевидно, что это вреднейшее
явление, с которым надо энергично бороться».
Это письмо было послано 18 декабря, а уже
11 января 1956 г. Президиум Академии наук
СССР разрешил, в виде исключения, выпускать
ЖЭТФ без регламентации пономерного и
годового объема.
С этого же дня ЖЭТФ добился
приличного срока печатания работ — порядка шести
месяцев, что есть лучший результат для советских
физических журналов и поныне, не считая
«Писем в ЖЭТФ», где минимальный срок
публикации может составлять полтора месяца. Надо
заметить, что ни один из советских физических
журналов не приблизился к этим срокам (я
не имею в виду журналы типа «Писем в...»).
Если же говорить о других специальностях,
то, например, для известных математических
журналов обычный срок публикации составляет
от одного до двух лет, но нередки случаи
печатания и через три года, и более.
Резюмируя, можно без преувеличения
утверждать, что сроки прохождения статей в
советских журналах за последние тридцать лет не
уменьшились, скорее даже увеличились.
Между тем, в основных физических журналах
Запада эти сроки не превышают шести
месяцев, часто четырех-пяти, а для журналов типа
«Letters» — двух-трех месяцев. Важнейшие
научные события, как это было, например, с
открытием в 1974 г. новых частиц I/ip,
были сообщены печатно спустя две недели после
поступления известия в редакцию, причем текст
был продиктован по телефону.
Но за эти 30 лет в мире произошло
более радикальное изменение в системе обмена
информацией. И здесь у нас возникли еще
большие трудности. Роль журнальных публикаций
в настоящее время уменьшилась или, точнее,
изменилась. Если несколько десятков лет назад
журнальная статья была (не считая частных
писем) основной формой письменного
сообщения специалистам законченного научного
результата, то сейчас эту роль выполняет препринт.
Особенно тут важна проблема приоритета. Сейчас
практически ни один специалист на Западе не
докладывает на крупном семинаре или
конференции работу, текст которой не изложен в
68

виде препринта. Поэтому статья, появляющаяся
в журнале, играет скорее популяризаторскую
роль доведения полученных результатов до более
широких научных кругов. Специалисты этот
результат уже знают. Это, конечно, резко
убыстряет получение нужной информации, но крайне
затрудняет вхождение в соответствующую
область «чужака».
Обмен препринтами, насыщенными ссылками
на другие препринты, частные сообщения и тому
подобное, а также участие в разнообразных
«рабочих столах» по узкой тематике — вот
основной способ получения информации в наше время.
Кандидат философских наук М. Н. ЭПШТЕЙН,
Союз писателей СССР:
Оперативность научной печати — один из
важнейших показателей интеллектуального развития
общества. Печать — это канал подключения
общества к работе мощнейших его умов, и любые
помехи, отсрочки, задержки в информационном
канале ведут к интеллектуальному обеднению
общества и одновременно — к развитию
антиинтеллектуальных настроений в общественной среде и
антиобщественных настроений в среде
интеллектуальной. В идеале печать — это зеркало
интеллекта, экран, проецирующий ежедневную его
работу для всеобщего обозрения, для непрерывной
стимуляции и интенсификации общественного
сознания.
Подчеркнем: интеллект работает непрерывно,
порождая новые идеи, и научная печать должна
усвоить этот принцип непрерывности, всецело
подчинить издательскую технологию законам
эвристики, законам порождения нового.
Периодичность любого журнала и газеты — это
выражение неизбежной дискретности печатного
дела. Однако, сокращая эту периодичность — от
ежегодников к ежемесячникам и далее — к
еженедельным и ежедневным изданиям, печатный
процесс приближается в допустимых для него
пределах к глубинной континуальности
творческого мышления. В этом и состоит высшее
предназначение научной печати — стать первым
оттиском идеи и объективной действительности, выявить
мыслепроницаемость окружающей среды,
способствуя дальнейшему переустроению мира по
законам мысли.
Странное дело! Печать проявляет удивительную
оперативность, реагируя на мир внешних
событий. Какое-нибудь происшествие, случившееся в
дальнем уголке зем ного шара, через нес колько
часов облетает все телеграфные агентства. Где-то
пробудился вулкан. Где-то стреляли в
политического лидера. Но ведь известно, что
мыслительный процесс по своей сути опережает всякий
другой процесс, происходящий в мире. Мысль
движется даже быстрее, чем пуля или
вулканическая лава. Между тем результаты движения
мысли передаются с гораздо меньшей
оперативностью, чем сообщения из других, гораздо менее
подвижных сфер бытия. Научная печать в своей
реактивности далеко отстает от общественно-
политической печати. Правильно ли это? Не
происходит ли благодаря печати какое-то
переключение темпов, так что внешний мир
представляется нам более стремительным и
наполненным, чем внутренний? Почему бы не отдать
должное событиям в мире мысли, которые случаются
ежемгновенно — и с такой же скоростью
могли бы разноситься во все уголки света,
будоража умы?
Может последовать возражение — в
научной мысли важны конечные результаты:
открытия, изобретения, новые технические
конструкции, о чем сообщается более или менее
регулярно. Но суть в том, что промежуточные
результаты — а они фиксируются едва ли не
на любой стадии развития мысли — имеют
собственную колоссальную ценность, хотя бы
потому, что один промежуточный результат может
привести к нескольким конечным, содержит ряд
размножающихся возможностей, которые одному
интеллекту реализовать не под силу. В каждом
промежуточном результате есть своя развилка «или —
или», которая приглашает или даже взывает к
сотрудничеству другие интеллекты. Печать,
фиксирующая промежуточные результаты мысли, и
стала бы катализатором взаимодействия
интеллектов в момент их существенной
незавершенности и повышенной заинтересованности друг в
друге. Напомним, что и конечные результаты
интересны прежде всего потому, что являются
промежуточными на более высоких ступенях
развития науки, то есть могут повести к
дальнейшим исследованиям и открытиям.
Оперативность печати — это категория не только
количественная, но и качественная,
определяющая структуру научного мышления, наличие в
нем тех или иных степеней свободы. Нетрудно
даже чисто априорным путем вывести такой закон:
чем больше научных публикаций укладывается
в данный промежуток времени, тем более
разнообразны они по своей направленности.
Оперативность печати — это средство ее вхождения
в континуум научного сознания, где
одновременно представлены все гипотезы и интерпретации,
все альтернативные возможности решения той или
иной проблемы. Чем больше времени проходит
между сроком зарождения идеи и ожидаемой
датой ее публикации, тем жестче действует
отбор, осуществляемый репрессивным
методологическим аппаратом данной науки,— из идеи
изымаются ее альтернативные возможности, либо сама она
отбрасывается в качестве подрывной и
оппозиционной. Оперативность печати находится в прямой
связи с допускаемой альтернативностью
научного мышления, которое развертывает весь спектр
своих одномоментных возможностей лишь в том
случае, если наличествует сам этот широкий
синхронный срез в общественном сознании:
множество изданий, выходящих одновременно.
69

Технология и приг
Кислые слезы
облаков
Те из нас, кто постарше, вероятно, помнят
популярное в тридцатых годах издательство
«ЗиФ» («Земля и Фабрика»). На обложке
выпускаемых им книг была эмблема, где
довлела фабричная труба, увенчанная густым
облаком дыма. В те годы заводской,
плотно задымленный пейзаж символизировал
индустриализацию и, следовательно, светлое
будущее, всеобщее довольство и достаток.
Но времена меняются. Сегодня вряд ли
кто-нибудь скажет, что дым так уж сладок и
приятен. Особенно когда выяснилось, что он
еще виноват и в кислотных дождях —
бедствии, о котором стали часто упоминать
в газетах.
Впрочем, бедствие не такое уж новое, да
и сам термин, оказывается,— тоже.
Дотошные историки науки обнаружили в архивах,
что этот термин английский метеоролог
Роберт Ангус Смит «отчеканил» еще лет сто
назад. Метеоролог заметил, что дождь в его
родном промышленном Манчестере не только
грязный, но еще и разъедает даже камень и
чугун.
Однако и печальное открытие, и его
название были забыты вплоть до 60-х годов
нашего века, когда скандинавы столкнулись
с быстрым исчезновением рыбы в своих
озерах и реках. Выяснилось, что их воды
стали кислыми, и рыбе это перенести не
по силам. Специалисты по химии
атмосферы объяснили, что трагедия произошла из-за
возросшей кислотности осадков.
Дождь и до вмешательства человека не был
дистиллятом. В атмосфере всегда был
диоксид углерода, который, реагируя с влагой,
дает слабую кислоту, рН которой около 5,6.
Тут следует напомнить, что шкала рН
логарифмическая. Так, жидкость с рН-4 в десять
раз «кислее», чем та, у которой рН-5. У
крепчайшей кислоты рН-1, а рН-14 свойственен
щелочи.
В промышленном центре Западной
Европы сейчас средний кислотный показатель
осадков около 4,1. Даже на окраинах
континента, омываемых Атлантикой, в аграрной
Португалии или Ирландии рН дождей
примерно 4,9, а при сильной буре, пришедшей со
стороны материка, достигает 3,0.
В Англии дело достигло апогея в 1952 г.,
когда непроглядный туман — печально
знаменитый «гороховый суп» — окутал улицы и
площади Лондона. Четыре тысячи жизней
унес он с собой! Частицы смога сильно
раздражали бронхи. Легкие забивала слизь,
тяжелый кашель и следующий за ним
сердечный приступ стали уделом множества
жителей английской столицы.
70

Сперва всю вину приписали собственно
дыму и диоксиду серы. Однако со временем
прояснилась зловредная роль кислотных
частиц, скопившихся в злосчастном смоге 1952
года. Согласно оценке, его рН достигал 1,6,
а это покислее лимонного сока.
Возмущение общественности было столь
сильным, что даже неспешные британские
законодатели вскорости ввели запрет на
сжигание дымообразующих топлив в городах.
Традиционные камины, у которых так
живописно сушили свои фалды и панталоны
диккенсовские герои, отошли в небытие.
Англии тогда повезло — были открыты огромные
запасы газа под дном Северного моря, а
это горючее — относительно чистое. Многие
электростанции перешли на него, да и сами
энергетические установки зачастую
перекочевали подальше от городов. И все же, все же...
Выработка электричества растет, уголь и
нефть продолжают играть важную роль.
Трубы стали возвышаться уже на 300 м над
землей, рассеивая тысячи и тысячи тонн
диоксида серы на сотни километров вокруг. И если
городская атмосфера несколько прояснилась,
то в сельской местности дело не улучшилось.
Мало-помалу проблема стала глобальной.
Норвежцы и шведы выследили источники
своих кислотных дождей главным образом
в Англии, канадцы и мексиканцы — в США;
австралийцы, китайцы находят их на своих
территориях, но в тысячах километров от
пострадавшего района.
В ОБЛАКАХ ЧЕРЕЗ ЛЕСА И МОРЯ
Огромное количество сырья, из которого
может получиться кислота, витает в облаках.
Диоксид серы попадает сюда несколькими
путями. Среди вечных источников — морская
пена, брызги, вздымаемые волнами, гниение
водорослей и жизнедеятельность планктона;
извержения вулканов. Однако сегодня,
вероятно, половина двуокиси серы —
рукотворна. В Европе тепловые электростанции,
работающие на угле, торфе, мазуте и газе, а
также автотранспорт и сельхозтехника,
использующие бензин и солярку, поставляют
85 % всей атмосферной серы. Стоит SO2
попасть в воздух, как он сперва
превращается в SO3, а вслед за этим в дело
вступает вода, и рождается серная кислота.
Правда, в сухом воздухе диоксид серы,
выброшенный, например, из трубы
электростанции, может пропутешествовать многие
сотни километров от источника и почти
целиком избежать превращения в кислоту. А вот
попав в облако, он окисляется всего за
несколько часов. Причем крошечные
капельки влаги в самих облаках раз в десять
кислее, чем дождь.
Вблизи большого города в воздухе
взвешены еще и частицы железа, марганца,
которые охотно служат катализаторами
химических реакций. Озон и перекись водорода
тоже вносят свой коварный вклад. А совсем
недавно обнаружилось, что не безвинны и
крупные животноводческие фермы: отходы
жизнедеятельности скота, накапливаемые в
открытых отстойниках, выделяют аммиак, а
он работает отличным катализатором.
Одна страна за другой стали вводить у себя
контроль за выбросом диоксида серы
электростанциями. Поэтому в ряды главных
преступников ныне выдвигаются оксиды азота.
Их порождают те же электростанции и еще
автомобильные двигатели, которые
выбрасывают в воздух как NO2, так и N0. В
атмосфере они превращаются в яростную
азотную кислоту...
ЧТО ТВОРИТСЯ В ВОДЕ
Всезнающая статистика зафиксировала: в
1900 г. главные семь рек Южной Норвегии
подарили рыболовам 30 т рыбы лососевых
пород. С 1970 г.— ни одной. Ни одной
рыбины, а не тонны! Примерно то же и с форелью...
Аналогичный стон донесся с другого
берега Северного моря — рыба исчезла из
знаменитых лохов — озер и узких заливов
Шотландии. Не лохнесское же чудовище ее
сожрало. Раздался плач на реках Канады и
восточных штатов США: никто не покупает
спиннингов и не приезжает в отели фирмы
«Золотая форель».
Снова кислотность виновата? И да и нет.
Выяснилось, что в беде тут замешан и
крылатый металл. Вообще-то, любая почва
содержит алюминий. Однако в ней он
находится в нерастворимой форме. Благодаря же
кислотным осадкам алюминий вылезает на свет
из сложных почвенных соединений и
вымывается в ближайший ручей.
Рыбьи жабры, пострадавшие от алюминия,
забивает слизь, количество кислорода,
питающего кровь, падает, и если рыба все же
выживет, то размножаться не сможет.
Пораженное алюминиевой и кислотной
болезнью озеро выглядит вроде бы
замечательно. Вода становится кристально
прозрачной; ее окружает роскошный ковер
водорослей и мхов. Бурно размножающаяся
зелень меняет нормальный обмен веществ
водоема. Разложение отмерших организмов
замедляется.
Канадцы пожертвовали одним своим
озером для эксперимента. Обычная кислотность
там была 6,5, но несколько лет озеро
сознательно и подконтрольно травили. Когда рН
достиг 6, начали исчезать мелкие
планктонные организмы и пескари. Пескарями
питается форель, и ее молоди вскоре пришлось
голодать. При рН-5,6 у речных раков и мол-
71

Карта- схема количества серы,
выпадающей ежегодно на 1 мг
территории Европы (в г/мг)
люсков покровы стали мягкими, их начали
одолевать паразиты, а откладываемую икру
покрыл грибок. Вскорости раков не стало
совсем.
ЧТО ТВОРИТСЯ В ЛЕСУ
В середине 70-х годов заросли норвежской
ели начали желтеть и осыпаться. Затем
бедствие разгулялось по всей Европе. В
Голландии и Великобритании к 1986 г. около
треги деревьев оказались «полностью или
умеренно обнаженными». В ФРГ то же самое
случилось с 20 %, в Чехословакии и
Швейцарии примерно с 16 % деревьев.
В чем причина? Кислые дожди вымывают
из почв питательные вещества,
высвобождают алюминий, который попадает в корни
деревьев. А без таких кормильцев, как
кальций и магний, которые уходят из кислых
почв, растению грозит голодная смерть.
Диоксид серы прямо повреждает зелень —
блокирует устьица на листьях и иголках,
мешая фотосинтезу. Для некоторых деревьев
ядом служит озон, порождаемый выхлопом
автомобилей; особенно он вреден, когда
соединяется с диоксидом серы. Уродливо быстро
начинают расти ветви, зато корни усыхают.
И вообще многие процессы
жизнедеятельности леса нарушаются.
Обычные морозные зимы вдруг стали
пагубными для деревьев. Диверсантами,
подрывающими способность деревьев к обороне,
оказались, в первую очередь, озон и все тот
же диоксид серы. Дело в том, что
загрязнение атмосферы как бы поощряет вредную
деятельность грибков и жуков-короедов.
ЧТО ДАЛЬШЕ?
Можно надеяться, что к началу следующего
тысячелетия количество диоксида серы и
оксидов азота, попадающих в атмосферу, будет
много меньше, чем сегодня. Недаром (ох,
совсем не даром!) сейчас в развитых странах
на тепловых электростанциях устанавливают
уловители, которые не пускают
загрязнения в воздух.
Чаще всего используют известняк, который
улавливает SO^ и образует, в конечном итоге,
гипс. Совершенствуются процессы сжигания
топлива, чтобы сократить выброс оксидов
азота. Каталитический конвертор,
работающий на платине, умеет удалять из выхлопа
автомобилей углеводороды и оксиды азота.
В некоторых странах он уже стал
обязательной частью автомобильного двигателя.
Но прекратись даже завтра загрязнение
воздуха совсем, вредоносные явления будут
продолжаться десятилетиями. Ведь в почве
72

и водоемах уже прочно окопалась
рукотворная кислотность.
В конце 1987 г. девятнадцать
западноевропейских стран и Канада создали «Клуб
30 процентов». Государства — члены этого
«Клуба» договорились в остающиеся до конца
века 12 лет сократить на своих территориях
выброс серы в воздушное пространство по
крайней мере на 30 %. Но чтобы лесные
почвы и поверхностные воды могли
справляться с загрязнением, выброс серы в
Западной Европе следовало бы сократить на 90 %.
Кроме того, для уменьшения кислотности
окружающей среды надо внести в почвы
и воды огромные количества известняка.
Каждой стране придется израсходовать на
это десятки миллиардов долларов, марок,
франков или рублей...
Но другого пути пока не видно. А вероятнее
всего, его просто нет.
Б. СИЛКИН
Кислотные
облака
над нами
Доктор химических наук
Л. Г. СОЛОВЬЕВ,
ответственный секретарь
Комиссии АН СССР
по биосферным и экологическим
исследова н иям
Знаете ли вы, какова была
кислотность дождя, шедшего,
скажем, пятьсот или тысячу лет
назад? Если не знаете, то очень
даже зря. Размышлять над этим
надо хотя бы для того, чтобы
сопоставить нынешнюю
ситуацию в атмосфере с
естественной, не измененной
промышленными выбросами. Такого рода
сведения были обнародованы в
Осло в 1980 году в трудах
международной конференции. Эту
важнейшую точку отсчета для
измерения кислотного
загрязнения воздуха для нас сохранили
вечные льды Гренландии и
Антарктиды. Так вот, рН талой
воды из древних льдов колеблется
от 5,2 до 5,6.
С той поры на Земле многое
изменилось. Теплоэнергетика,
промышленность и транспорт
выбросили в воздух миллионы
тонн диоксида серы и оксидов
азота. Вот как этот грязный
поток распределяется среди его
источников. Квота выработки
тепла и электроэнергии особо
весома — 55 % диоксида серы и
37 % оксидов азота;
промышленность вносит 44 и 13 %
соответственно; транспорт 1 и
50 %. В атмосфере благодаря
кислороду и озону они
превращаются в серную и азотную
кислоты, а углекислый газ, как
исконный, так и внесенный
хозяйственной деятельностью
человечества,— в угольную кислоту.
Вдали от промышленных
центров решающий вклад в
кислотность дождя и снега вносит
углекислый газ (80 %), на
серную и азотную кислоту
приходится лишь 10 %. По-иному
обстоит дело в небе над
индустриальными регионами. Здесь 60 %
кислотности дает серная
кислота, 30 % — азотная, 5 % —
соляная и только 2 % —
углекислый газ, оставшиеся 3 %
кислотности порождают другие
примеси.
Примесей, к сожалению,
много. В 1981 году «Гидрометеоиз-
дат» выпустил коллективную
работу «Кислотные дожди». Вот
какие даны там цифры
концентрации основных примесей в
кубометре воздуха фоновых
(чистых) местностей нашей
страны: N02 0,1—18 мкг, S02
0,05—4 мкг, SOj 0,5—10 мкг,
H2S 0,02—1 мкг, РЬ 2—40 мг,
As 1,2—2,2 мг, Cd 0,2—0,3 мг,
Hg 5—15 мг.
Наблюдения на станциях
Воейково (Ленинград), Валдай
(Новгородская область), Мудь-
юг (Архангельская область) и
Высокая Дубрава (Урал)
показывают, что содержание
примесей в осадках далеко не всегда
одинаково. Если их принесли
воздушные массы с океана, то
дождь и снег обогащены
сульфатами и хлор-ионом, а если
воздух долго двигался вдоль
европейского континента, в нем
становится больше кальция и
падает содержание хлор-иона.
Бывают и синхронные
увеличения концентрации сульфатов в
осадках на огромных площадях.
Это свидетельствует о каком-то
едином, пока неясном
атмосферном механизме, частью
которого может быть и перенос
соединений серы к нам через
западную границу страны.
Вместе с тем, за 18 лет
A958—1976 годы), несмотря на
то, что серы в осадках на
станции Кемери (Латвия) стало
больше в полтора раза, закисле-
ния дождей не было. Сейчас в
западных районах СССР
среднегодовое значение рН осадков
5—6, лишь изредка рН падает
до 4,3—4,6. Измерения
кислотности осадков в Прибалтике, на
севере Европейской территории
Союза, на Украине, в Заволжье
и Восточной Сибири
показывают, что средний рН облаков
пока благоприятен и лежит в
пределах 5,2—5,7; в
Заволжье — 6,0.
Иная обстановка в
промышленных центрах и их
ближайшем окружении. В Ленинграде
рН дождя 3,7—4,8; в Киеве —
4,0; в Казани 3,3—3,8. В
Красноярске кислотность осадков
сильно меняется в зависимости
от синоптической ситуации. При
антициклоне, когда воздух почти
неподвижен, рН 3,8—4,9; при
развитии циклона 5,0—5,2; при
вторжении воздушных масс с
севера 4,8—5,5.
Многое зависит и от времени
контакта атмосферной влаги с
газообразными и твердыми
отходами предприятий, витающих
в воздухе, а также от
длительности выпадения самих осадков.
Скажем, если дождь льет
беспрерывно 15 часов при рН 5,3,
то еще через два часа в
падающих с неба каплях кислотность
будет уже 6,2.
В общем, огромные
пространства страны пока спасают наши
водоемы, почвы, растения и
животных от чрезмерно кислых
дождей. Однако опасность не
отступает, а наоборот,
усиливается. И иметь это в виду нужно
не только природоохранным, но
и промышленным ведомствам.
73

-1
г. л;г: .1^!
Кольский узел
воочию

Север. Воля. Надежда. Страна без границ.
Снег без грязи — как долгая жизнь без вранья.
Владимир ВЫСОЦКИЙ
«Дело у нас движется, но не настолько
быстро, как хотелось бы.» Это самая популярная
сейчас фраза в устах любого
хозяйственника, кооператора, руководителя любого
ранга.
Иногда эта фраза лжива. Чаще — отражает
реальное положение вещей: не очередную
стройку затеяли, а пере-стройку, многие оси
и шипы в хозяйственных и
административных подшипниках проворачиваются не со
скрипом даже, а со скрежетом зубовным.
Но ворочаться надо. Иначе — обречены
в лучшем случае на прозябание, и никто
ничего не сделает за нас. Ни в политике,
ни в производстве, ни в относительной
сохранности среды обитания, заменившей
нам идиллическую некогда природу.
«В современном мире нет экологически
абсолютно чистых производств, если речь
идет о тяжелой индустрии. И можно
говорить скорее о необходимости максимальной
защиты окружающей среды при их
организации, чем о закрытии таких предприятий
вообще. Подобные призывы напоминают
движение луддитов в Англии XVIII века: ломай
машины — в них источник всех бед!..»
В этих жестких, но точных словах
датского журналиста Эрика Андерсона —
обидный, но приближающийся к абсолютной
истине ответ всем нашим и их идеалистам
нежно-зеленого толка.
Убеждены, что очень немногие из этих
идеалистов готовы (да и то скорее на словах,
чем на деле) отказаться от удобств,
порожденных технократической нашей
цивилизацией — автомобиля, мягкого кресла в
скоростном самолете, освещенных городских
улиц и, пардон, канализации.
Другое дело, что разумно было бы
пересилить собственный эгоизм и поставить
разумный предел «растущим потребностям»
(ведь есть и, простите за каламбур,
непотребные потребности), да только поставить этот
предел по-человечески разумно, не
волюнтаристски, можно лишь в том случае, если
научно, философски его определить...
Да только нет, насколько нам известно,
философов, что озаботились бы всерьез этой
проблемой. А проблема, как справедливо
заметил философ Игорь Кон,— это не
синоним вопроса, это формулировка условий...
Попробуем поформулировать их
применительно к Кольскому северу.
НА ГОРАХ — НАД МОНЧЕТУНДРОЙ
Здесь идиллии — в смысле эдакого
безмятежного существования — не было никогда.
В подтверждение этого тезиса уместно
сослаться на такого знатока здешних мест, как
академик Александр Евгеньевич Ферсман.
«Монча — это замечательной красоты
горный хребет на Кольском полуострове, на
запад от Кировской железной дороги... Его
склоны омываются многими десятками озер,
бурные реки стекают в порожистых течениях
с его каменистых круч, а леса, леса
заповедные, с седым ягелем, покрывают
предгорья, охраняя стада диких лосей и оленей...
Такой неведомой, таинственной страной
рисовались Заимандровские тундры до начала
экспедиции Академии наук 1929 года...» —
читаем мы в знаменитых «Воспоминаниях
о камне». А чуть ниже, в той же главе о
Монче, Ферсман приводит слова
неназванного исследователя (возможно, это
автопортрет): «Так запомни же, Нина, ни ногой я
больше сюда, к черту. Лучше все пески
Кара-Кумов, где испаряешься, как стакан
с кипящей водой, но где хоть нет этих
комаров и этих болот»...
Мы были в тех краях при почти
идеальных погодных условиях. Довольно сухая
осень. С комарами — редкими —
встречались разве что в гостиницах. В болотах
не топли, поскольку держались городов и
предгорий. В низинах уже подмораживало,
на склонах гор лежал снег.
В окрестностях Мончегорска описанных
Ферсманом «заповедных лесов» — не видели.
«Уж нет их». Зато видели мертвый лес,
убитый кислотными дождями. Старший из
нас, успевший приобресть несколько зубов
из нержавейки, явно ощущал кисловатый
привкус во рту. У обоих першило в горле,
когда смотрели на «Североникель» сверху
с горы (с подветренной стороны), да и на
территории комбината — тоже.
При этом знали, и это факт, что в
последние годы выбросы сернистого ангидрида
в атмосферу комбинат уменьшил почти вдвое,
начав внедрять автогенную плавку, при
которой сернистая составляющая сульфидных
руд используется как источник энергии.
Подробно об этом процессе рассказывать здесь
не будем, отослав интересующихся к статье
«Ориентиры Урала» («Химия и жизнь»,
1987, № 11). Важно, что нынешние лидеры
комбината озабочены этой проблемой всерьез
и — действуют. Введут два автогенных
аппарата — будет 60 % утилизации SO2, еще
два — 80. За пять лет намерены и должны
за 90 % выйти. Вот тогда дышать здесь будет
заметно легче.
Главной проблемой «Североникеля», как и
расположенного здесь же, на Кольском,
только северо-западнее, «Печенганикеля», была и
остается проблема сырья. Город Мончегорск
построен в конце тридцатых годов в связи,
75

как пишут в солидных книгах, «с
использованием открытых здесь медно-никелевых
руд» и «вырос в важный центр медно-
никелевой промышленности Советского
Союза». Но те же солидные книги
умалчивают о том, что оба медно-никелевых
комбината Кольского уже давно работают на
привозных — более богатых рудах Таймыра,
благо с появлением атомных ледоколов
западная часть Севморпути стала, в отличие
от авиации, всепогодной, а навигация на
ней — практически круглогодичной.
Существует (и нередко культивируется)
мнение, что геологи ошиблись в оценке
медно-никелевых ресурсов Кольского
полуострова, завысили их; вот и приходится
Минцветмету нести дополнительные расходы
на транспортировку руд из Норильска.
Это — неправда или, вернее, полуправда.
В недрах Кольского полуострова
сосредоточены крупные запасы никеля. Но
министерству сегодня выгоднее форсировать
переработку более богатых руд, привезенных за
тысячи километров, чем осваивать, до ума
доводить уже разработанные учеными новые
технологии получения различных
продуктов — металлических и неметаллических из
собственных малосернистых бедных и
вкрапленных руд.
Ведомственные интересы, ведомственная
разобщенность были и остаются главной
бедой Кольского полуострова, источником
многих экономических и экологических
несуразиц. И, честное слово, не радует, не
очаровывает изумительно красивый оранжевый
лавовый поток, стекающий по горному склону,
когда из печей «Североникеля» сливают
раскаленный шлак.
МЕЖДУ ОЗЕРОМ
ИМАНДРА И ХИБИНАМИ
Именно так определяет Большая Советская
Энциклопедия местоположение города
Апатиты, научной столицы Кольского. Здесь
в 1949 г. организован Кольский филиал
Академии наук СССР, недавно
преобразованный в Кольский научный центр.
Предшественником филиала (в течение 15 лет) была
Кольская научно-исследовательская база АН
СССР, носившая имя Сергея Мироновича
Кирова. Его имя было сохранено и за
филиалом, и за нынешним академическим научным
центром.
Киров понимал, что без серьезной науки
богатства Кольского не освоить. У научного
центра (мы об этом писали и в упомянутом
выше уральском репортаже) возможностей
больше, чем у филиала. Поэтому Академия
пошла на расширение и организационную
перестройку научных конгломерации как
Урала, так и Хибин.
Впрочем, богатства Кольского полуострова
сосредоточены не только в Хибинском
горном массиве. Хибины — западная и
наиболее исследованная, наиболее обжитая часть
полуострова. А восточнее — менее изученный
Ловозерский массив. В этих массивах есть
все, вплоть до самых редких металлов и
минералов. Недавно, как утверждали
еженедельник «Рыбный Мурман» A987, № 33) и
Центральное телевидение, в районе Ловозера
даже свой снежный человек объявился. Но
мы летели на Кольский в надежде
встретиться не со снежным человеком, а с вполне
реальными людьми, искушенными в науках
и озабоченными проблемой комплексного
использования богатств недр Кольского
полуострова.
И таких людей мы нашли, можно сказать,
без труда. Это сотрудники институтов
Кольского научного центра: Геологического,
Горного, Полярного геофизического и, конечно
же, Института химии и технологии редких
элементов и минерального сырья
(ИХТРЭМС). Кстати, именно этого
института директор — член-корреспондент АН СССР
Владимир Трофимович Калинников
возглавляет сейчас Кольский научный центр.
В ИХТРЭМСе нам показывали всё и
рассказывали обо всем. Не только о частных
победах и безусловных достижениях
института и его сотрудников, но и о
сложностях, слабостях, разного рода «недо».
Пересказывать услышанное в те дни не будем,
ибо сохраняем надежду, что кто-то из
сотрудников ИХТРЭМСа выступит на страницах
журнала с рассказами о новых исследованиях
редких и рассеянных элементов, о новых
строительных и облицовочных материалах,
в которых намерены использовать (есть
возможность, есть технология) осколки
красивейших поделочных камней, вплоть до
бирюзового здешнего амазонита...
На АНОФ-2 — вторую апатито-нефелино-
вую обогатительную фабрику
производственного объединения «Апатит» нас возил
ведущий научный сотрудник ИХТРЭМС Д. Л.
Мотов. Ему, если не ошибаемся, уже за 60,
но в столицу он ездит не только в
научные командировки, а и за тем, чтобы каждый
год пробежать свои 42,2 км традиционного
московского марафона. Бегает эту
дистанцию и по здешней трассе, проложенной
между Апатитами и Кировском (туда и
обратно) и, как утверждают, никогда не
бывает последним. Плюс к тому, Давид
Лазаревич — знаток и любитель северной
природы, и его работа химика, нацеленная на
комплексное использование минерального
сырья, а следовательно, и на защиту
природы от техногенных выбросов,— куда более
аргументированное проявление любви к при-
76

роде, чем все призывы и лозунги, вместе
взятые.
Он легко взбегает по металлическим
лестницам обогатительной фабрики, придирчиво
вглядывается в перелопачиваемые суспензии,
перетекающие из одной установки в другую,
попутно успевает рассказать о новых
флотационных реагентах, доступных и
недоступных. Флотация здесь — самый главный
процесс.
К работающей на АНОФ-2
опытно-промышленной установке «Пигмент» Мотов
особенно неравнодушен. Еще бы: в большой
мере это его и его творческой группы
детище. Установка выпускает белила —
титановые, с наполнителем, используя для
этого бесполезный прежде отход апатитового
производства — сфен, титансодержащий
силикат с формулой CaTiSiOs.
Сфена в природной смеси немного, но
масштабы добычи и переработки горной
массы здесь таковы, что
опытно-промышленная установка «Пигмент» позволяет
северянам покупать весьма приличные белила.
И есть возможность увеличить
производство. Сдерживают, в основном, как обычно,
тара и фасовочные автоматы.
Временные трудности как постоянно
действующий фактор? Надеясь все же на
лучшее — более рациональное будущее, химики
из ИХТРЭМС продолжают совершенствовать
процесс. «...Установка укомплектована
эмалированными аппаратами для вскрытия,
загрузка концентрата в них производится не
единовременно, а постепенно — по мере
поступления его с фильтрованием после
химической очистки. Отношение жидкой фазы
к твердой должно быть таким, чтобы
суспензия...» Необычная, не правда ли, цитата для
научной статьи сотрудников академического
института? Не мелкотемье в ней —
осознанная необходимость работы на повседневный
житейский интерес.
По дороге с АНОФ Мотов увлеченно
рассказывал о столь же практичной работе
коллег-химиков и ботаников, нашедших
способы закрепить в заполненных шламонакопи-
телях здешние зыбкие пески —
измельченные на АНОФ породы и минералы,
сопутствующие фосфорному сырью. Возил он нас
и к озеру Имандра, часть которого,
отгороженная дамбой, засыпается
неиспользуемым нефелином. А когда, проезжая мимо
строящегося квартала, мы обратили
внимание на странное затишье на стройке,
Мотов вылез из «рафика», пошел узнавать
что к чему...
Пришел обескураженный: нет цемента. И
стыд, жгучий стыд страдальчески
обезображивал его лицо. Сотни миллионов тонн
нефелина в отвалах и рядом — стройка,
простаивающая из-за отсутствия цемента.
Это нонсенс, парадокс, граничащий с дурью!
Из 12,5 т нефелинового концентрата
(а именно в таком виде ссыпают нефелин
в отторгнутую дамбой часть Имандры) по
технологической схеме, известной еще с
довоенных времен, на Волховском
алюминиевом и Пикалевском глиноземном заводах
получают почти Ют цемента (плюс
глинозем, сода, поташ; подробнее об этом —
в статье «Семнадцатый комплекс»; «Химия
и жизнь», 1986, № 6). Если бы ПО
«Апатит» в свое время создавали не только как
комбинат по производству фосфорного
сырья, но как двуединый апатито-нефели-
новый комплекс, он мог бы засыпать
цементом весь наш северо-запад, да и на
экспорт осталось бы.
Но, думая об этой нереализованной
возможности, невольно ловим себя на мысли:
может, и хорошо, что во времена оны не
стали здесь делать щелочно-глиноземно-
цементные производства! Иначе склоны
Хибинских гор, скорее всего, на многие
километры оказались бы засыпаны цементной
пылью... С фосфором-то как обращаемся?
От того количества фосфора, что берем
из горы, до растений доходят, усваиваются
ими, лишь около 10 %. Чем цемент лучше?
Кажется, английская поговорка гласит:
скупой платит дважды. Мы платили и
продолжаем платить за расточительность,
порожденную отчасти нашей бедностью.
Сегодня — учимся считать и, вроде бы, перестаем
экономить на спичках подъездных путей,
пытаемся обращать отходы в доходы. В
марте 1988 г. было принято постановление
ЦК КПСС и Совета Министров СССР
«О мерах по ускорению экономического и
социального развития Мурманской области
в 1988—1990 годах и в период до 2005
года». Этим постановлением предусмотрена,
в частности, «реконструкция
производственного объединения «Апатит» с увеличением
к 2005 году мощностей по выпуску
нефелинового концентрата до 11 млн. т и
строительство в составе этого объединения
Кольского глиноземно-цементного завода и завода
по производству очищенных алюмокоагулян-
тов». Эти предприятия вместе с новым
производством плавленых магниевых фосфатов
на Ковдорском горно-обогатительном
комбинате должны стать заметным шагом в деле
более комплексного использования
минеральных богатств Кольского севера. Не
последним, надеемся. ш
Обратимся еще раз к «Воспоминаниям о
камне». Есть в них строчка, с которой
сегодня нельзя согласиться: «Растет
красивейший город Союза»... Зто — о Мончегор-
77

ске. Город Апатиты, утверждаем уверенно,
производит лучшее, чем он, впечатление.
Не какими-то особыми архитектурными
красотами, их нет, но — разумностью
планировки, отсутствием убогого частного сектора
и — бараков.
Последнее тем более знаменательно, что
значительная часть населения столицы
Кольской науки — потомки тех, кто прибыл на
север не по своей воле...
НА ВОСТОЧНОМ БЕРЕГУ
КОЛЬСКОГО ЗАЛИВА
Еще несколько слов о красоте, о
впечатлениях. Пожалуй, ни один город, даже
Ленинград, не производит такого сильного эффекта
в момент знакомства, как Мурманск. Поезд
подходит к вокзалу по высокой насыпи.
Слева — побережье, портовые сооружения и
воды залива — тяжелые, отливающие
чернотой, перемежающейся светлыми бликами от
высоких мачт освещения — портовых, не
корабельных.
Справа света больше — «огни большого
города». Центральная его площадь буквально
в ста метрах от вокзала. Разностильная и
разноэтажная, она тем не менее при первой
встрече оставляет ощущение эстетического
совершенства. Только на второй или третий
день, пройдя этой площадью и
разбегающимися от нее центральными улицами не
раз и не два, начинаешь понимать причины
ее обаяния. Это — соразмерность и цвет.
Не щедро северное солнце. Оттого, видимо,
архитекторы пришли к нетривиальным
цветовым решениям составивших облик
площади фасадов.
Чем дальше от центра, тем бледнее,
стандартнее облик самого большого города
Заполярья, города на гранитных скалах,
где траншеи для теплотрасс чаще всего
прокладывают направленными взрывами
малых зарядов, а фасады облицовывают понизу
непривычным, серым в розовых крапинах
кузреченским гранитом.
Мурманск — и столица Кольского, и
средоточие его проблем, в том числе и тех,
о которых говорилось выше. С них и начался
разговор в обкоме партии у кандидата
геолого-минералогических наук Алексея
Владимировича Барабанова, заведовавшего в то
время отделом науки обкома. Сейчас в
обкомах таких отделов нет, должность
Барабанова именуется иначе, но не в этом
суть. Его позиция в деле освоения
ресурсов Севера вряд ли зависит от
должности. Он говорит резко; наверное,
выступает и поступает тоже резко. Суждения
таких людей редко бывают
конъюнктурными, даже если они заняты достаточно
дипломатичной партийной работой. И когда
он говорит «мы» — это не региональное,
не ведомственное, не обкомовское «мы».
Собирательное и социальное. И очень
личное в то же время. Потому что он — по
корням ленинградец, а по характеру —
геолог-землемер, врос в этот край,
неприветливый и прекрасный. В сводном каталоге
минералов Кольского полуострова и
сегодня есть ссылки на его диссертацию.
Из суждений геолога-северянина Бара-
банова:
...На Кольском полуострове государство
имеет стратегический интерес:
горнопромышленный комплекс выплавляет никель, медь,
кобальт, алюминий; производит железный,
апатитовый, нефелиновый, редкоземельный,
вермикулитовый концентраты, флогопит,
мусковит — всего не перечислить. А
масштабы?! Фосфатного сырья и вермикулита —
80 % общесоюзного выпуска...
Только не думайте, что это мы стали
такие умные, ратуем за рациональные
комплексы и т. д., а предшественники — лишь
пенки снимали. Это не так. Мне от отца
досталась подшивка журнала
«Карело-мурманский край» за 1931 год. Так в нем уже
тогда умные люди писали о возможности
использования нефелина, о том, что и как
из него получать. Трест «Апатит» перед
войной выпускал 16 видов продукции, имел
план по сфену и молибдениту, ловчорриту
и нефелиновому концентрату. А позже —
супермонополизм наших ведомств породил
такую концентрацию производств, что...
Правда, за последние полтора года,
после совещания в Мончегорске по развитию
Кольского горнопромышленного комплекса,
в котором участвовал Михаил Сергеевич
Горбачев, Минцветмет вновь «повернулся лицом»
к Кольскому нефелину. Убежден: пойдет
он в дело, не будем сидеть без цемента
и глинозема на нефелиновых горах.
Сейчас ставим вопрос об изменении
структуры управления горнопромышленным
комплексом. Смысл — вывести его из
ведомственного подчинения — из Минудобрений,
Минцветмета, любых других министерств.
Уж лучше, как было когда-то:
региональный трест, отвечающий за все виды
продукции. И, конечно, за состояние
воздушного и водного бассейнов.
...Мы до безобразия богаты, и каждый
тянет в свою сторону. Возим апатитовую
пудру. Восемь процентов фосфора — фьють!
Считаем, что дорого потратить 25
миллионов на грануляторы. А миллиарды
вкладывать в эстонские фосфориты — это ничего,
это «социально оправдано». Из-за пласта
толщиной в стандартную книжицу готовы
распахать огромные территории, не считаясь
с экологическими последствиями. А по-
78

том удивляемся, откуда массовые
выступления, откуда зеленые...
А с редкими элементами что делаем?
Стронций по полям рассеиваем. Девять
десятых бадделеита — окиси циркония идут в
отвал. Редкие земли? Маслобоев (зав.
лабораторией редкоземельных элементов
ИХТРЭМС) бьется, как рыба об лед, а
как их извлекаем, как используем? Стыд!
Фирмы ФРГ покупают у нас
апатитовый концентрат. Так прежде чем пустить
его на удобрение, извлекают сумму
редкоземельных элементов, разделяют ее на
индивидуальные окислы, которые нам же потом
предлагают (для электроники, например).
И лишь после этого продают фосфорное
удобрение своим земледельцам. А ведь и
Хибины — небесконечны.
...Разведка шельфа на нефть и газ —
дело правильное. Баренцево море,
считайте, сейчас уже стерильно. Сначала треску
выловили — лабардан-с, по Гоголю. Потом
спохватились, на мойву переключились.
А трески — не стало больше, чем было.
Потому что эта самая мойва треске —
основная пища.
В чем трагедия Минрыбхоза. Хозяйство,
по Далю, подразумевает разумное ведение
дел. А у нас не рыбного хозяйства
министерство, а рыбной охоты: рыщем по всему
миру в поисках косяков. Хозяйствовать же
и в море надо, как на земле. Норвежцы,
к примеру, сейчас северного лосося (читай,
почти забытой нами семги) выращивают
столько, что свой рынок полностью им
насытили.
Так что, если уже сейчас не заняться
всерьез рыбоводством в прибрежных
районах Баренцева моря, потомкам одно
останется — эксплуатировать его на нефть и газ.
И при этом иметь в виду, что Баренцево
море значительно беспокойней Северного.
При волне в два балла нефтяную пленку
бонами не удержишь. Это — к вопросу о
возможных авариях и нефтяных разливах.
Значит, сорбенты нужны. Из вермикулита-
слюды их можно получать. Вермикулит есть,
но нет сорбентов — есть, как обычно, лишь
опытные партии. А рыбы практически не
стало. Геофизики выбивают остатки молоди...
Вот вам и связь геологии, минералогии,
биологии и комплексологии. Проблема для
потомков? Нет! Нам ее и решать, коль сами
создали.
В последний раз идем пешком по
Мурманску вдоль синих, красно-коричневых и
ярко-желтых фасадов проспекта Ленина.
Красивый город. Один из нас вспомнил
строки из последней книги известной
писательницы Веры Кетлинской о Мурманске
двадцатых годов: «Собственно, называть его
городом можно было только из уважения
к перспективам его развития». Сбылся ее
прогноз. Кетлинская — автор знаменитого
романа «Мужество», дочь морского
офицера — хорошо знала этот край. И цену
мужеству тоже.
Сегодня всем нам нужно мужество для
того, чтобы понять и осмыслить, а затем —
действием преодолеть всю глубину стоящих
проблем.
Экологических, социальных, нравственных.
Об этом еще раз напомнил гордиев узел
Кольского севера.
Г. МАЛЬЦЕВ, В. СТАНЦО,
специальные корреспонденты
«Химии и жизни»
Информация
Народные депутаты
от Академии
наук СССР
Академии наук было
предоставлено 20 депутатских мандатов.
Первый тур выборов позволил
назвать имена только восьми
депутатов. Из 1285 бюллетеней
для голосования были признаны
действительными 1278.
Депутатами стали: академики Ж. И.
Алферов (за — 659), А. В. Гапо-
нов-Грехов G91), О. М.
Нефедов F71), Ю. А. Осипьян F99),
В. П. Платонов F62), К. К. Ре-
бане F64);
члены-корреспонденты С. С. Алексеев G32)
и Н. В. Карлов G04).
Конференция Академии наук
СССР с участием
представителей научных коллективов
провела повторные выборы
народных депутатов на оставшиеся
вакантными 12 мандатов. Из
1346 делегатов проголосовали
1101 (из 900 членов Академии
голосовали 668, из 446
представителей научных коллективов —
433). Проходной балл
равнялся 551 голосу.
Необходимое количество
голосов получили: доктор
экономических наук Н. П.
Шмелев (за — 869),
член-корреспондент С. С. Аверинцев (824),
доктор филологических наук
В. В. Иванов (824), Ю. Ф. Ка-
рякин (819), доктор
экономических наук Г. С. Лисичкин
(818), академик А. Д.
Сахаров (806), член-корреспондент
Н. Я. Петраков G84),
академик Р. 3. Сагдеев G39), член-
корреспондент П. Г. Бунич
F98), доктор юридических
наук А. М. Яковлев F51),
академик Г. А. Арбатов F49),
академик В. Л. Гинзбург F42).
79

П^долж^ние
Кооперативная мидия:
уроки первого сезона
В прошлом году мы рассказали о первых
шагах кооператива «Морепродукт» — его
создали сотрудники владивостокского
Института биологии моря Дальневосточного
отделения АН СССР («Химия и жизнь», 1988,
№ 6). Кооператив занялся разведением
мидий. Главная трудность здесь — переработка
урожая. Выращенных моллюсков нужно
превратить в продукт — освободить мясо от
раковин и извлечь из него несъедобные нити
биссуса, которыми мидии прикрепляются к
подводным предметам. Это требует больших
затрат ручного труда, которых не окупает
даже внушительная розничная цена на филе
мидий A2 рублей за килограмм).
Однако эта трудность, похоже, вскоре
может быть преодолена. В институте
изобретена оригинальная технология,
позволяющая за один прием отделять и мясо от
створок, и биссус от мяса. На эту технологию
и возложили надежду кооператоры (в их
число вошли и некоторые авторы
изобретения). Рыболовецкий колхоз им. XXI съезда
КПСС, по договору с которым работает
кооператив, заказал конструкторам
Производственного объединения «Дальтехрыб-
пром» установку для переработки мидии по
новому способу. Параллельно с этим
кооператоры взялись за сооружение самодельной
такой же установки, на которой и собирались
перерабатывать осенью прошлого года свой
первый урожай. Урожай ожидался неплохой:
тонн пятьдесят мидии-сырца, это значит —
десяток тонн высококачественного мяса, ну и
соответствующий барыш и колхозу, и
кооперативу.
К сожалению, итоги первого сезона
оказались не слишком радостными. Кое-что,
правда, все-таки получилось: мяса продали
несколько центнеров, еще одиннадцать тонн
мидии-сырца (ценной кормовой добавки)
сдали на птицефабрику, по нескольку
тысяч рублей прибыли получили и колхоз, и
кооператив. Но это совсем не те масштабы,
на которые кооператоры рассчитывали год
назад.
В чем же дело?
Подвела техника. Опытный образец
установки для переработки мидий на мясо,
который построил «Дальтехрыбпром», оказался
неудачным. Конструкторы, погнавшись за
высокой производительностью, построили
машину гигантских размеров, в которую
загружается сразу по несколько центнеров
80

мидии. А в таких масштабах продукт, как
выяснилось, получается недостаточно
очищенный. Обычная, в общем, ситуация — она
частенько возникает при переходе с
лабораторного стола в опытное производство.
Установку надо дорабатывать. Есть и
конкретные предложения — что надо изменить;
они будут проверены на новых испытаниях.
Однако, судя по всему, судьба установки
теперь будет зависеть только от энергии ее
авторов: официально для «Дальтехрыбпрома»
тема завершена. Казалось бы, некоторый
интерес к разработке мог проявить Минрыб-
хоз СССР (которому принадлежит «Даль-
техрыбпром»): как-никак это
министерство — головное по всесоюзной программе
«Марикультура», и такое многообещающее
направление, как механизация переработки
морепродуктов, должно им особо опекаться.
Но нет пророка в своем отечестве, и вот уже
для одного из дальневосточных
предприятий рыбной промышленности установка для
переработки той же мидии закуплена за
рубежом. Этот путь, конечно, протоптанней и
легче...
Не выручила кооператоров и та
самодельная машинка, которую они строили по
собственному разумению. Не успели ее доделать:
наступила осень, и снимать урожай было уже
поздно. А вот почему не успели,— об этом
разговор особый.
В нашей прошлогодней публикации
говорилось, что уже на первых шагах работы
кооператива возникли некоторые серьезные
проблемы, и в частности — что недостает
четкости во взаимоотношениях его с
институтом, с одной стороны, и с колхозом, с
другой. Ну, с колхозом разобраться как будто
сумели. А вот с институтом, с родной
лабораторией экологии и культивирования
беспозвоночных, в недрах которой и зародился
кооператив, вышли сложности. Те самые,
которых можно было опасаться.
Дело в том, что цель кооператива —
наладить промышленное выращивание мидий —
есть в то же время и одна из задач
лаборатории. Из-за неистребимого консерватизма
рыбной промышленности решить эту задачу
нормальным путем — так, как должна
внедряться в производство любая научная
разработка,— лаборатории до сих пор не
удается. Именно поэтому и решил кооператив
сделать то же самое в неофициальном
порядке, на коммерческих началах. Но
работа-то, в сущности, одна и та же, одни и те же
и люди. В такой щекотливой ситуации
необходима особая щепетильность, четкое
размежевание: где богово, а где кесарево, когда
кто работает на лабораторию, а когда — на
кооператив. Задача, прямо скажем,
нелегкая,— и в данном случае решить ее, судя
по всему, не удалось. Начались трения,
взаимные упреки, конфликты. Часть сотрудников,
пытаясь все-таки внедрить те же самые свои
разработки в рыбную промышленность,
пошла по иному пути — создан временный
творческий коллектив, который заключил
договор с Преображенской базой тралового
флота (той самой, где будет поставлена
импортная установка для переработки мидии).
А тут еще и не слишком удачный первый
сезон... В конце концов над кооперативом
нависла вполне реальная угроза развала.
Мы говорим об этом так подробно потому,
что кооператив «Морепродукт» не одинок.
Такие кооперативы возникают сейчас и в
других областях науки и техники,— и многие
из них неизбежно столкнутся с теми же
проблемами. Опыт «Морепродукта», к
сожалению, не может подсказать пути их
решения,— но он, по крайней мере, поможет
предвидеть их возникновение и заставит заранее
подумать о том, как избежать подобных
неприятностей.
Впрочем, развала не произошло.
Кооператив, несмотря ни на что, все-таки существует.
Баланс первого сезона, как мы видели,
все-таки положительный, хоть и не чересчур
блестящий. Дело даже расширяется:
поставлены в море еще полтора километра новых
установок для выращивания, колхоз
собирается строить цех для переработки мидий, где
будет использована та самая неудачная
установка «Дальтехрыбпрома». За зиму
кооператоры надеются довести до ума и свою
самодельную установку: они убеждены, что уж
она-то окажется вполне работоспособной.
А урожай, не снятый в прошлом году, не
пропадет. Мидии никуда с коллекторов не
денутся, а будут всю зиму подрастать,
накапливая мясо и не требуя ни корма, ни ухода.
Весной, еще до начала нереста, кооператоры
намерены их снять и переработать.
В прошлогодней публикации мы выражали
надежду, что это дело не заглохнет.
Повторим то же самое и сегодня. Очень нужны
такие кооперативы. Гораздо нужнее, чем
кооперативные шашлычные или видеотеки: там
обслуживают или развлекают, а здесь
ПРОИЗВОДЯТ, и производят необходимый,
дефицитный продукт. В Приморье, где
проблемы продовольственного обеспечения стоят
как нигде остро, такие кооперативы нужны
особенно.
Подождем еще полгода — может быть,
этот сезон окажется удачнее?
А. ИОРДАНСКИЙ,
внештатный корреспондент
«Химии и жизни»,
Владивосток
4 Химия и жизнь № 5
81

ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ
Чем заменить АЭС?
Шведское правительство
приняло отважное решение:
к 2010 г. остановить все
12 ныне действующих в
стране атомных энергоблоков.
Сначала это казалось не
таким уж трудным: страна
богата гидроэнергией, и
«мирный атом» дает ей
сравнительно малую долю энергии.
Однако когда подошла пора
наметить хотя бы парочку
блоков «на заклание»,
оказалось, что выбрать их не
совсем просто. Если брать те,
что расположены в самых
густонаселенных районах,
что было бы логично, то
именно в этих местах
энергетическая ситуация
особенно напряжена, и отключение
блоков чревато остановкой
части предприятий, сиречь
безработицей. Надежды на
энергосбережение также не
больно-то оправдываются:
предполагалось, что оно
позволит наращивать
национальный продукт без
роста энергозатрат, а они
продолжают расти.
(«Атомная техника за рубежом»,
1988, № L2, с. 23). Так что
есть еще вероятность, что
шведскому правительству
придется давать обратный
ход.
Пишут, но не понимают
Задание, поставленное
психологом Л. Л. Яковлевой
перед 72 студентами
неязыковых вузов, было несложно:
написать простенький
английский диктант, а потом,
перевернув страницу,
перевести некоторые его
предложения. Более 70 %
испытуемых бились над ими же
записанным текстом довольно
долго — и все равно
перевирали его смысл («Вопросы
психологии», 1988, № 5,
с. 91). Безошибочно и не
раздумывая перевел текст лишь
каждый восьмой. Эти же
студенты, кстати, и читали
по-английски без ошибок.
Очевидно, заключает автор,
только у них — 12,5 %
группы! — сливаются воедино
три компонента языка:
умение грамотно писать, верно
читать — и при этом
ухватывать смысл, прочих же
школа обучает делать это
лишь по отдельности.
ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ
Практика
Пенопласт пригоден для
ремонта участков
железнодорожного пути,
подверженных просадкам. Расчет,
позволяющий судить об эко-
Н||т номической эффективности
ЦП) данного метода, опубликован
IIHI в журнале «Путь и путевое
хозяйство» A988, № 12,
с. 9). В этом же номере на
с. 14 можно прочитать о
другом методе борьбы с
просадками: для закрепления песка
под щебнем использовать карбамидную смолу КФ-Ж,
которая легко смешивается с водой, проникает в пески
даже с низкими фильтрационными свойствами, а после
отверждения превращается в нерастворимый полимер.
Дороги необходимо строить круглый год. В этом никто
не сомневается. Однако, согласно действующим
правилам, покрытия из горячих асфальтобетонных смесей
можно укладывать лишь при температуре окружающего
воздуха не ниже 0 СС. С технологией, позволяющей вести
работы при температурах до —10 °С, можно
познакомиться в журнале «Автомобильные дороги» A988, № 12,
с. 5).
Армированный полипропиленом цемент оказался вполне
удачным заменителем асбоцемента при производстве
плоских и гофрированных кровельных материалов, а
также труб низкого давления. Как сообщает журнал
«Chemical and Engineering News» A988, т. 66, № 40, с. 22),
новый материал нетоксичен, не горит и не разрушается
под нагрузкой.
Журнал «Автомобильный транспорт» A988, № 11, с. 39—
43) начал публикацию серии статей, посвященных так
называемым двухтопливным двигателям, работающим как
на жидком, так и на газообразном топливе. Из первой
статьи можно узнать об особенностях эксплуатации
газодизелей для КамАЗов.
Компьютер-эсперантист
Всемирное сообщество
поклонников самого доступного
из языков, видимо, вскоре
пополнится еще одним
собратом. Им станет ЭВМ,
предназначенная для перевода
текстов с английского языка
на французский. Как
сообщило агентство ДПА в
середине октября прошлого года,
эсперанто будет использован
как удобный, экономный
промежуточный язык,
содержащий много корней,
родственных и тому, и другому.
Бензол из азота?
Постепенно, заменяя атомы
углерода по одному, химики
десятилетиями подбирались
к созданию «безуглеродного
бензола» Ne- Сам он явно
нереален: распад такой
молекулы на три
стандартных — N2 энергетически
был бы весьма выгоден.
Однако некоторые его
производные, как показал кван-
товохимический расчет
(«Доклады АН СССР», 1988,
т. 302, № 6, с. 1384), могут
по части стабильности
потягаться с
соответствующими им мономерами. К числу
перспективных кандидатур
авторы относят циклические
тримеры таких издавна
известных веществ, как диа-
зометан и азотистоводород-
ная кислота. А что скажут
экс пери ментаторы?

Сенаторы-экстремисты
Человечество, обеспокоенное
ростом озонных дыр над
полюсами планеты, начинает
принимать меры против
чрезмерного потребления
фреонов, катализирующих
распад озона. В авангард
этой борьбы выдвинулись
власти крошечного
американского^ штата Род-Айленд.
Местное законодательное
собрание приняло решение,
согласно которому
считается преступлением
приобретение или хранение любого
вещества, содержащего самые
ходовые фреоны. Род-
аилендцам отныне
запрещено покупать (но, почему-то,
не продавать) некоторые
виды автомобилей,
холодильники...
Сообразив, что соблюсти
столь строгий закон будет
не так-то просто, отцы
штата все же пошли на
послабление: введение закона в силу
отложено до конца
нынешнего года («New Scientist»
1988, т. 120, № 1635, с. 62).
Возможно, за оставшееся
время удастся найти хоть
какой-нибудь компромисс.
Картошка с вермикулитом
Клубни, заложенные на
хранение, губит конденсат.
Влага, которая испаряется в
объеме картофельной кучи,
оседает на ее верхних слоях
и создает благоприятные
условия для размножения
вредоносной микрофлоры.
В хранилищах картошку
стараются укрывать
мешками, досками, пенопластом,
но любой горожанин знает:
это дает малоутешительные
результаты. Ленинградские
специалисты предложили
засыпать клубни
вермикулитом — недорогим отходом
слюдяного производства,
который биостерилен и
хорошо поглощает влагу
(«Пищевая промышленность»,
1988, № 9, с. 52).
Сохранность картошки резко
улучшилась, да и содержание в
ней Сахаров, крахмала,
аскорбиновой кислоты падало
куда медленнее.
Экономический эффект достигал
20 рублей на тонну клубней.
Рецепт, видимо, и в самом
деле надежный: крестьяне
ведь испокон веку прятали
картошку до весны в погреб,
под слой сухого песка.
• *•
К 2000 г. США смогут
запустить межзвездный
исследовательский аппарат с
автономной двигательной
установкой. Он выйдет за
пределы Солнечной системы со
скоростью порядка 80 км/с и
уже через пять лет
продвинется дальше, чем уйдут к
тому времени запущенные в
70-е и 80-е годы «Пионеры»
и «Вояджеры».
«Aviation Week
and Space Technology»,
1988, т. 129, № 5. с. 36.
Цитата
Весьма вероятна ситуация,
когда в стране появятся"
большие группы людей с
высоким уровнем активности
и низким уровнем
когнитивного плюрализма.
Примером такой группы может
служить общество «Память».
Активность в сочетании с
абсолютной уверенностью в
правильности своих
действий, с отсутствием
готовности к конструктивной
дискуссии в высокой
степени вероятности приводит
к крайним авторитарным
идеям и действиям, к
фашизму (...) Прежде всего пора
отказаться от иллюзий, что
опасность фашизма
существует только на Западе. Опыт
отношения к проблеме
наркотиков показывает, что не
замечать явление — не
лучший способ борьбы с
ним. Необходимо провести
серьезные исследования
психологии авторитаризма.
Л. Я. ГОЗМАН,
«Вопросы психологии»,
1988, № 6, с. 13
ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ

ДОМАШ
Еще раз
о соли
Восемь лет назад «Химия
и жизнь» напечатала
подборку различных советов
об использовании
поваренной соли не для того, чтобы
солить пищу, а совсем для
других целей. Поскольку
сейчас мало кто имеет
возможность прочитать такие
старые журналы, а интерес
наших читателей и
особенно читательниц к этой теме
очень велик, мы повторяем
публикацию, значительно
расширив ее.
Соль — хороший
абразив и адсорбент; этими
свойствами и объясняется
многообразие применения
ее для непищевых целей —
для стирки и чистки
одежды, посуды, в домашнем
хозяйстве. Итак, начнем со
стирки.
Стираем,
чистим,
гладим
Чтобы цветные вещи из I
хлопка и льна меньше ли- I
няли при стирке, добавьте |
на литр моющего раствора
1—2 чайные ложки
поваренной соли. Другие ткани
не будут линять, если
стирать их в холодной соле- 1
ной воде.
Потемневшие от времени
тюлевые занавески лучше
отстирываются, если
замочить их перед стиркой в
теплой подсоленной воде.
Батистовые носовые
платки приобретают свою
первоначальную белизну, если
перед стиркой их положить
на несколько часов в соле- ■
ную воду, а после стирки '
прополоскать в воде с
добавлением буры.
Махровые полотенца и
халаты, ставшие со
временем жесткими, следует
стирать и кипятить в соленой
воде и не гладить после
высыхания.
Подпалины на ткани
можно удалить, смочив их
холодной водой и посыпав
солью; после этого ткань
хорошо вынести на солнце.
Через некоторое время
соль стряхивают, а ткань
прополаскивают в
холодной воде.
Если рабочая
поверхность утюга загрязнилась,
ее можно очистить,
проведя несколько раз слегка
нагретым утюгом по листу
бумаги, на котором
равномерно рассыпана мелкая соль.
Пятна от крахмала или
ржавчины на донышке
утюга легко можно
очистить, если посыпать их
солью и протереть сначала
влажной, а затем сухой
тряпкой.
Ковер можно вычистить
так: разбросайте несколько
горстей мелкой поваренной
соли и подметите веником,
заранее прокипяченным в
воде со стиральным
порошком. Веник по ходу дела
нужно несколько раз мыть
в горячей воде; остатки
соли уберите пылесосом.
Кстати: чтобы новый
веник служил дольше,
подержите его перед
употреблением 2—3 часа в
горячей соленой воде. Если
ковер не слишком загрязнен,
можно упростить чистку:
с вечера посыпать его
мелкой солью, а на другой день
утром снять ее чистой
влажной тряпкой.
Готовим обед
Жир меньше
разбрызгивается, если на раскаленную
АШТУ
[ сковороду бросить
щепотку соли. Яйца с
надтреснутой скорлупой не вытекут, .
если варить их в соленой I
воде. Чтобы печенье в ду- I
ховке не пригорело, на- |
I сыпьте под формочки не-
I много соли.
I В пригоревшее молоко
I добавьте немного соли и
I охладите — вкус заметно
I улучшится. Убежавшее на
I плиту молоко посыпьте
I солью — запах горелого ■
I исчезнет. Щепотка соли,
I добавленная в молоко,
I предохранит его от скиса-
I НИЯ. |
Чтобы не образовыва-
I лись комочки, муку для
I блинов и соусов разводите
I в подсоленной воде. Ку-
I шанье, которое вы готови-
[ те на пару, быстрее сварит-
I ся, если вы посолите воду,
I в которой стоит кастрю- I
ля. ■
I Если вы чистили рыбу
I или лук, вымойте руки в |
слегка подсоленной воде —
I запах моментально исчез- |
нет. П рсжде чем резать I
лук, натрите нож солью, I
I тогда он не будет неприят- I
но пахнуть. После раздел- '
ки рыбы нож перед мытьем
потрите солью. При чистке ,
■ рыбы периодически опу- г
I екайте пальцы в соль — I
I они не будут скользить. I
I Если в процессе приго- I
I товления пищи возникает |
I неприятный запах, не пол- I
■ ностью удаляемый при про- I
I ветривании кухни, — на- [
I сыпьте на горячую конфор- I
I ку немного поваренной I
| соли. I
I Осветлить мутное расти- '
I тельное масло можно, до-
I бавив на 1 литр его чайную
I ложку соли и оставив на '
I несколько дней. После это-
I го нужно аккуратно пере-
I лить масло в новую бу-
I тылку.
I Небольшое количество
I соли, помещенной в плотно
закрывающуюся хлебницу,
| защитит хлеб от плесени.
I Оставшуюся в банке томат-
I иую пасту можно уберечь ,
84

КШАШН.ИЕ 3AG®Tb
от плесени, посыпав ее
мелкой солью и залив
растительным маслом.
Чтобы белки легче
сбились, их нужно охладить
или добавить к ним
щепотку мелкой соли.
Чтобы сыр не высыхал,
заверните его в чистую
ткань, смоченную в
соленой воде.
т
Моем и чистим
посуду
Застарелые пятна от
крепкого чая на чашках и
стаканах легко смываются
соленой водой. Стеклянная
посуда лучше блестит,
когда после мытья ее
ополаскивают сначала
подсоленной, а затем обычной
водой.
Чтобы новая
эмалированная посуда служила
дольше, прокипятите в ней
подсоленную воду. Для
этой же цели новую
сковороду нужно прокалить с
жиром, а затем протереть
крупной солью: после этого
пища меньше пригорает.
Кстати: если кастрюля
пригорела, налейте в нее
сильно посоленную воду и
оставьте на ночь, а утром
вскипятите эту воду — и
дно легко очистится.
Эмалированную посуду можно
чистить мелкой солью,
нанесенной на кусочек
влажной ткани. А для того,
чтобы почистить сковородку,
ее надо сначала протереть
бумагой, затем почистить
крупной солью и
сполоснуть водой. Если
пепельница не отмывается,
попробуйте потереть ее тряпкой
с солью, потом сполоснуть
водой — сначала холодной,
а потом горячей.
Плетение из светлой
соломки со временем
желтеет, но его можно
освежить, помыв изделие в
соленой воде.
Маленькие домашние
проблемы
Крепкий раствор
поваренной соли B столовых
ложки на стакан воды)
поможет быстро очистить
замерзшие оконные стекла.
Приготовленным
раствором протирают стекло до
тех пор, пока с него не
сойдут иней и лед, а затем
протирают окно мягкой
сухой тряпкой.
Стекла автомобиля не
запотеют, если их
протереть влажной солью,
завернутой в марлю.
Грелка дольше остается
горячей, когда в воду
добавлено немного соли. Если
же резиновая грелка
прохудилась, а заклеить ее
нечем или некогда,
заправьте ее вместо воды
солью, подогретой на сухой
сковороде. Песок тоже
годится, но его может и не
быть дома, а соль, скорее
всего, найдется.
Соль может не только
греть, но и охлаждать.
Если нужно быстро
охладить горячий суп или
компот, поставьте кастрюлю с
ними в большую посуду,
наполненную холодной
водой с добавлением горсти
крупной соли. Если в жару
нужно несколько дней
сохранить мясо, то его
завертывают в марлю,
вымоченную в крепком растворе
соли.
В сухой мелкой соли
можно продолжительное
время хранить сырые яйца.
Тупой нож легче
наточить, если с полчаса
подержать лезвие в слабом
соленом растворе.
Запах масляной краски,
который держится в
квартире после ремонта,
быстро исчезнет, если в
нескольких местах поставить
тарелки с солью.
Если копченую колбасу
окунуть в крепкий раствор
соли, а потом подвесить в
прохладном, хорошо
проветриваемом месте, это
предохранит ее от
появления плесени.
На даче
Небольшая добавка соли
(чайная ложка на литр
воды) замедлит увядание
поставленных в воду
срезанных цветов.
С помощью соли можно
законсервировать запах
роз. Во время цветения
нарвите лепестки и
слоями, пересыпая солью,
уложите в широкую
стеклянную банку. Плотно
закройте ее. Держите банку в
холодильнике. Если внести ее
в комнату и открыть,
комната наполнится ароматом
свежих роз.
Если вы хотите принять
гостей при свечах, перед
тем, как зажечь их,
обмакните свечи в соленую воду.
Они не будут оплывать и
будут гореть ровнее и
дольше, особенно если
положить около фитиля
несколько кристалликов соли.
Некоторые огородники
применяют соль для
отпугивания мелких муравьев
на грядках.
Если дрова в костре или
печке сыроваты и плохо
разгораются, посыпьте их
щепоткой соли.
Авторы выпуска:
Г. БАЛУЕВА,
И, МИШИНА

КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
ЛОВКОСТЬ РУК
Следующий наш рассказ* о батометре —
приборе, которым черпают воду с разных
глубин.
...В три часа пополудни 28 июля 1823 года
на большом рейде Кронштадтского порта
подул норд-ост. По авралу выбрав якоря,
«вступил под паруса» 24-пушечный шлюп
«Предприятие». Его командир О. Е. Коцебу
имел предписание доставить нужные
припасы в «магазейны» Охотска и Петропавлов-
ска-Камчатского, а затем крейсировать у
берегов Северной Америки, охраняя
собственность Российско-Американской
компании в портах Ново-Архангельском (ныне
гор. Ситка, США) и Святого Франциска.
Разрезая форштевнем шипящую волну,
все дальше уходил в океан деревянный
островок крепостной России. Пощелкивал
лаг, ведя учет оставшимся за кормой милям,
одни порты сменялись другими. И, как это
всегда бывало на русских парусных судах,
на «Предприятии» шли неведомые III
(жандармскому) отделению царской
канцелярии процессы. В кают-компании даже
самые замшелые крепостники пускались в
обсуждение достоинств конституционного
правления. Молодые мичманы учили
грамоте вчерашних крепостных и веселились
вместе с ними на праздниках Нептуна при
переходе экватора. Господа лейтенанты
посвящали досуг более солидному занятию,
они проводили физические опыты...
* См. выпуск Клуба в № 3.
— Смотри, ребята, внимательно,—
старший офицер демонстрирует матросам
бутылку с водой.— Сия посудина из-под финь-
шампани, которую я вчера уестествил с
большой для себя пользой... Сегодня я
запечатал ее пробкой и поверх залил
сургучом, а потом опустил за борт на глубину
70 саженей. Когда достал обратно, бутылка
была до краев полна горькой морской
водой, пробка же осталась на месте, только
86
Клуб Юмы* кимнк

теперь она заткнута сургучом вниз.
Полюбуйтесь...
Далее следовал рассказ о первых
батометрах, которые назывались «escalfador de
barb ere», потому что были похожи на
кувшин с горячей водой средневекового
брадобрея. А может, лейтенант приглашал
юного корабельного физика Эмиля Ленца
рассказать о своем новом «инструменте для
измерения глубины с полным прибором».
Это не просто фантазии. Палочный
николаевский флот еще впереди. Пока в
кругосветные плавания ходят старшие
офицеры — победители Бонапарта, высадившие
лихой десант под Данцигом и топившие
французские фрегаты в Северном море, и
молодежь из тех, кто через два года
выведет гвардейский экипаж на Сенатскую
площадь. Что же касается их
любознательности, тому осталось свидетельство самого
Ленца, который, будучи уже академиком,
писал: «Офицеры русского флота с давних
времен доказали, что они в доброй воле не
отклонились от других наций и многими
весьма драгоценными данными наука
обязана именно их усердию...»
Рейс «Предприятия» вошел в историю
науки в значительной степени из-за присутствия
на его борту 19-летнего студента Дерптско-
го (Тартуского) университета Эмиля Ленца.
Его рекомендовал капитану Коцебу Егор
Иванович Паррот, профессор этого
университета и академик Императорской
академии наук в Санкт-Петербурге.
Учитель и ученик собственноручно
изготовили для плавания два новых прибора —
настоящих батометра, принципиально
отличавшихся от ранее известных. Незадолго
до этого Паррот открыл физический закон,
который он сформулировал так:
разнородность веществ задерживает прохождение
тепла. Этим свойством и воспользовался
Ленц, конструируя батометр. Это был
цилиндр, стенки которого состояли из 17
слоев поочередно жести и сукна, пропитанного
кипящей смесью сала и воска.
Термоизоляция была надежнейшая, что позволило
корабельному физику с невиданной тогда
точностью измерить температуру
глубинных вод.
Адмирал Степан Осипович Макаров
писал в конце века, что научные результаты
плавания «Предприятия» ничуть не
уступают в части океанографии новейшим данным
английской экспедиции на судне «Челленд-
жер» A872—77) и его собственным
исследованиям на «Витязе» в Тихом океане.
87

С тех пор прошло много времени.
Современные батометры — сложные
многофункциональные приборы. Но по-прежнему
студенты-гидрохимики и океанологи учатся
пользоваться опрокидывающимся
батометром Нансена, одной из самых удачных
конструкций прошлых лет. Рекомендации
будущего нобелевского лауреата и депутата
Моссовета Фритьофа Нансена по работе с
батометром ничуть не устарели. В июне
1901 года он писал адмиралу Макарову:
«Я беру пробы следующим образом. Я
сперва вытираю батометр снаружи. Потом
наполняю бутылку до половины водой
такой пробы, которая берется, полощу и
встряхиваю бутылку как следует, выливаю
воду, повторяю операцию еще раз и тогда
наполняю бутылку пробой воды, которая
взята. Надеваю на бутылку свежее
резиновое кольцо (пробку — С. Б.), которое
лежало в дистиллированной воде, которое я
сперва вытираю и потом промываю водой
из той же пробы. Бутылка теперь
закрывается, и я получаю прекрасный образец
воды...» К этому можно только добавить,
что Нансен пользовался бутылками из-под
зельтерской (минеральной) воды.
Ну, вот и все. Простейший батометр вы
легко сможете изготовить по рисунку.
Сложный современный прибор в
домашних условиях не сделаешь, да и не стоит
этим заниматься. Ведь дело не в сложности
научного оборудования. Важнее другое, о
чем писал в 1896 году. С. О. Макаров:
«Капитаны начала XIX столетия, оказавшие
крупные услуги в свое время, послужат
примером любви и преданности делу.
Будущим мореплавателям придется плавать не с
теми кораблями и не с теми средствами, но
можно пожелать, чтобы в них была та же
любовь к изучению природы. Любовь эта
поможет им быть достойными
последователями капитанов нынешнего столетия».
С. БЫВАЛОВ
BKflAPL
ZOfK^o
Как вы думаете, из чего сделаны
предметы, изображенные на фотографиях? Ни
за что не догадаетесь — из сахара!
Тростниковый сахар, известный еще во
времена Александра Македонского,
ценился тогда так высоко, что становился
достоянием лишь аптекарей. Затем он
распространился по всей Европе, где его считали
пряностью и называли индийской солью:
сахар мог быть «укропным», «анисовым»,
с добавкой кориандра. Первое
промышленное производство сахара из сахарной
свеклы появилось во времена Наполеона.
В Италии еще в семнадцатом веке
появилась мода на особо торжественных
приемах среди дорогих приборов ставить на
стол мелкие фигурки из сахара. Сахарные
статуэтки, называемые «трионфи»,
украшали фруктами и сладостями. В Германии
фигурки из сахара были
предшественницами фарфоровых статуэток.
В восемнадцатом веке на приемах стало
модно сооружать на столе сахарную гору,
а на горе размещать деревья, цветы, птиц
и животных. В девятнадцатом веке сюжеты
изменились: появились сахарные фонтаны,
живописные руины, храмы.
Техника обработки сахара довольно
сложна. Сахар пластичен и допускает как
литье, так и другие способы обработки,
хорошо окрашивается. С шедеврами сахар-
88
hi ,6 K-rn »1и

ного искусства можно познакомиться на
международных выставках, которые
проходят за рубежом. На фото — некоторые
экспонаты с последней Парижской выставки:
уменьшенная сахарная модель кареты
английской королевы и Амьенский собор
Богоматери, составленный из 20 000
сахарных деталей.
^с -^Щ^Ямг^ С
Как хранить овощи и
фрукты, чтобы они не теряли
свои качества и внешний
вид? При замораживании
ухудшается вкус продуктов,
а хранение в атмосфере
инертных газов — дело
дорогостоящее и
трудоемкое. Что еще можно
придумать? Есть один хорошо
забытый старый метод —
хранение в вакууме. В
нашей стране такие опыты
проводили еще в 1949 году.
Оказалось, что при таком
способе хранения
продуктов питания полностью
сохраняются вкусовые
качества и внешний вид, продукты
не высыхают.
Основная проблема,
связанная с хранением,
фруктов и овощей — потеря
аскорбиновой кислоты.
Молекулы кислоты неустойчивы,
легко окисляются
кислородом воздуха, превращаясь
в дегидроаскорбиновую
кислоту, не обладающую
витаминными свойствами.
Можно предположить, что
в плодах, хранящихся в
вакууме, без кислорода,
содержание витамина С не
будет уменьшаться. Для
проверки я поставил такой
опыт: измерил в
нескольких яблоках содержание
витамина С, половину яблок
поместил в стеклянный
сосуд, откачал воздух. Воздух
откачивал 10—15 минут с
помощью масляного фор-
вакуумного насоса,
который есть в любом
школьном кабинете физики.
Откачка должна быть быстрой
и энергичной, иначе
продукт высохнет. Оставшиеся
яблоки стали
контрольными. Они хранились, как и
сосуд с вакуумированными
яблоками, на дневном
свету при комнатной
температуре.
Через две недели
яблоки, хранившиеся в сосуде,
выглядели свежими,
румяными; контрольные же
стали плесневеть, сохнуть.
Еще через месяц эти
отличия стали особенно
заметны. Через два месяца после
начала опыта я вскрыл
сосуд и снова измерил
содержание витамина С. В
контрольных яблоках осталось
47 % первоначального
количества аскорбиновой
кислоты, а в яблоках,
хранившихся в вакууме,
содержание не изменилось.
Точно измерить
содержание аскорбиновой кисло-
К. ВАЛЕРИ
ты достаточно сложно. Я
применял иодометричес-
кий метод: исследуемый
раствор в присутствии
коллоидного раствора
крахмала титруют иодом, после
достижения точки
эквивалентности избыточная
капля иода вызывает неисчеза-
ющую синюю окраску. В
реакции с аскорбиновой
кислотой иод используют
как окислитель. Описание
иодометрического метода
можно найти в любом
учебнике аналитической химии.
Практические советы, как
выполнить именно этот
анализ, есть в книге О.
Ольги на «Опыты без взрывов
(Москва, Химия, 1986).
Содержание кислоты
можно определить по
формуле:
q =
Т- m • F ■ V(|2)
mi
h пуб Юный ni /лкн
89

где q — масса
аскорбиновой кислоты во всем
яблоке (г), V A2) — объем
раствора йода,
израсходованного на титрование (мл),
Т — титр иода (Т=—-—,
N — нормальность, Э —
эквивалент), m — масса
всего яблока (г), лги —
масса анализируемой доли
(г), F — фактор —
безразмерный коэффициент,
численно равный отношению
объема титруемого
раствора иода к объему
израсходованного на его
титрование тиосульфата натрия.
Концентрации раствора
иода и тиосульфата
должны быть равны.
При проведении этого
опыта я столкнулся с
любопытным явлением: через
несколько часов после того,
как яблоки были вынуты из
сосуда, они становились
как бы мочеными,
мягкими, приобретали
коричневую окраску и издавали
запах уксуса. Это связано
с тем, что при резком
перепаде давления
клеточные мембраны лопаются и
органические вещества
окисляются кислородом
воздуха. С похожим
явлением мы сталкиваемся,
когда натираем яблоко на
терке. Вероятно, этого
можно избежать, если
воздух в сосуд пускать
медленно, например, в течение
суток.
Таким образом, наше
предположение
подтвердилось: у яблок,
хранящихся в вакууме,
сохраняется внешний вид и
содержание витамина С.
Растениям необходим
солнечный свет — это
общеизвестно. Но полезен ли
свет непроросшим
семенам? Что будет, если
облучать семена перед их
посадкой в землю? Повлияет
ли это на растение?
Я решил это проверить
и выбрал
ультрафиолетовый свет, поскольку это
наиболее активная часть
солнечного спектра. Кроме
этого, УФ-лучи поглощают
амино кислоты, находящие-
ся в семенах.
Изучать действие
ультрафиолета на семена начали
еще в 30-х годах. Часть
исследователей пришла к
выводу, что облучение
оказывает стимулирующее
действие, другие получили
противоположний
результат, а некоторые вообще
не наблюдали никакого
влияния такой радиации на
семена и растения.
Я решил облучать еще не
проросшие семена укропа:
они быстро всходят, и
оболочка этих семян
пропускает ультрафиолет.
Опыты желательно проводить
со строго
монохроматическим источником
излучения. Такого источника у
меня не было, поэтому я
использовал имеющуюся в
продаже обычную лампу
для загара. Но у нее есть
недостаток — излучение
широкого спектра, в
частности, инфракрасных
лучей. Чтобы разделить
воздействие тепла и
ультрафиолета, треть семян я
облучал через обычное
стекло толщиной 3 мм — на
эти семена воздействовали
только инфракрасные лучи
и видимый свет. Назовем
эти семена первой группой.
Другая треть (вторая
группа) облучалась без стекла.
Оставшаяся треть стала
контрольной.
Расстояние от источника
составляло 50 см, время
облучения — 7 минут. После
этого я поместил семена в
почву. Были созданы
одинаковые условия для всех
трех групп: полив, свет
(опыт проводил в
квартире), даже глубина посадки
семян была одинаковой.
Через два месяца я
подвел итоги, приняв
показатели контрольной группы
за 100 %.
90

Группы
Число ростков,
%
Общая масса,
%
Средняя масса
ростка, %
153
207
104
167
62
100
Вывод ясен:
ультрафиолетовое облучение семян в
течение семи минут
оказывает стимулирующее
действие на произрастание
укропа. Возможно, это
связано с тем, что
ультрафиолетовый свет активизирует
аминокислоту тироксин.
Оболочка семян укропа
пропускает свет с длиной
волны более 350 нм, а
только эта аминокислота
поглощает длинноволновый УФ.
Г. СИРОТА, 10-й класс,
Ленинград
ОПЫТЫ SE3 ВЗРЫВОВ
ёкуЛЛЛЛАг^
Теперь, когда стали доступными
электронные часы, для любознательного
человека открываются широкие
возможности. Приглашаю принять участие в
исследовании, которое познакомит вас
с удивительным феноменом,
получившим название «странного аттрактора».
Оказывается, что многие события,
которые по всем признакам должны быть
случайными, при большой их
повторяемости подчиняются определенным
закономерностям.
Давайте поищем закономерность
там, где здравый смысл при всем
желании не усмотрит никакого порядка.
В течение дня часто приходится
смотреть на часы, причем, как правило!
мы делаем это совершенно
непроизвольно, заранее не планируя.
Возьмите тетрадный листок в
клеточку, проведите на нем горизонтальную
линию и пронумеруйте клетки
цифрами от 0 до 59, по числу секунд на
индикаторе ваших часов. После
каждого взгляда записывайте показания, а
вечером закрасьте соответствующий
квадратик на листе бумаги. Чем выше
повторяемость определенных цифр,
тем выше будет столбик
закрашенных клеток. Если у вас хватит
терпения, отметьте не меньше нескольких
сотен наблюдений, и вы обнаружите
странную закономерность: на
диаграмме выявится отчетливый максимум. У
меня такой максимум пришелся на
интервал 53—01 секунды. У вас, вероятно,
будет иная картина. Помните только,
что взгляд на часы должен быть
непроизвольным. Впрочем, это не
составляет труда.
Попутно еще об одной загадке. Вряд
ли 60-секундная F0-минутная) шкала
времени выбрана людьми случайно.
По-видимому, она отражает какие-то
ритмы, издревле сопутствовавшие
человеку. Хотя существуют разные,
довольно прозаичные объяснения.
Например, гипотеза Нейгебауэра, согласно
которой система счисления с
основанием 60 возникла при
соприкосновении шумерского и аккадского народов,
весовые единицы которых (они же
денежные единицы, так как расчеты
производились серебром по весу)
отличались примерно в 6 раз. Но эта
гипотеза не обоснована
документальными фактами. (М. Я Выгодский
«Арифметика и алгебра в древнем мире»,
Москва, Наука, 1967). Возможно, ваш
эксперимент прольет некоторый свет и
на эту загадку.
Кандидат химических наук
В. П. БОЙКО
Клуб Юный химик
91

I гтотезы
Еще раз
о неуловимости
снежного человека
Его пока не удалось поймать живым. Но
ведь для того, чтобы окончательно убедиться
в реальности снежного человека, достаточно
найти его останки, скажем, скелет. Или
хотя бы часть скелета, годную для
идентификации. Однако загадочный гоминоид
неуловим и для палеонтологов. Почему?
При воссоздании былых фаун палеонтологи
опираются на ископаемые останки вымерших
животных. Считается, что
палеонтологическая летопись действительно отражает
историю животного мира. Как известно, летопись
эта неполна. Можно ли хотя бы
приближенно сказать, какую долю умерших
животных мы в состоянии откопать? Насколько
велики белые пятна в эволюции, в том числе
и человеческого рода?
Увы, еще ненайденные останки животных,
как правило, в земле не консервируются,
а продолжают разлагаться. Поскольку
животные мертвы, это — чисто
физико-химический процесс. Поэтому в качестве аналогии
92

можно рассмотреть распад радиоактивных
элементов, скажем С , содержание которого
в ископаемых костях обратно
пропорционально прошедшему времени. Чем больше
времени прошло, тем меньше изотопа
осталось. Его период полураспада — 5730 лет,
и через 60 000 лет изотоп практически
нельзя обнаружить обычными
лабораторными методами.
Опираясь на аналогию, можно построить
математическую модель разложения (и,
соответственно, сохранения) в почве
органических остатков. Разумеется, сами по себе
ссылки на математическую модель и
использование современных ЭВМ еще не
гарантируют правильность выводов, поэтому
сформулирую исходные положения.
Во-первых, количество остатков
животных, которое можно обнаружить при
раскопках, обратно пропорционально времени,
прошедшему с момента их вымирания.
Скажем, мамонта откопать легче, чем
динозавра. Во-вторых, количество
палеонтологических находок прямо пропорционально
количеству этих животных, обитавших на
Земле, то есть многочисленных животных
откопать легче, чем малочисленных. И в-
третьих, вероятность нахождения животных,
обитавших в прошлом, зависит от условий
залегания, строения их костей, масштабов
раскопок и т. д. Эти соображения и легли
в основу математической модели.
Но прежде, чем познакомиться с
результатами моделирования, сделаю еще одно
замечание. Как правило, при раскопках
находят лишь отдельные кости. Чем их меньше,
тем труднее определить и описать вид.
Палеонтологи издавна гордились умением
восстанавливать животное по фрагментам
скелета. Но их возможности не
беспредельны. Если по таким костям, как атлант
(верхний позвонок) или мандибула
(нижняя челюсть), еще можно что-то сказать
о звере, то, скажем, по отдельному ребру —
вряд ли. На практике пределом описания
ископаемого животного бывает единичная
находка с сохранностью скелета не менее
2-3 %.
Из математической модели следует, что
для любого ископаемого вида рано или
поздно наступает критический момент, когда
вероятность нахождения останков его
представителей становится исчезающе мала. Ины-
мы словами, современная палеонтология
обладает ограниченной разрешающей
способностью и какие-то виды нащупать просто
не в состоянии.
Более-менее полно палеонтологами
исследовано несколько крошечных участков нашей
планеты. Среди них так называемый Кос-
тенковский регион в Воронежской области
ВРЕМЯ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ
ВИДА ДЛЯ ПАЛЕОНТОЛОГИИ
НАСТОЯЩЕЕ
ВРЕМЯ
Типичная судьба вида животных
при вымирании
и знаменитая долина Олдувай в Восточной
Африке. Но даже здесь детально
исследованы лишь площади отдельных раскопов
размером в несколько десятков или сотен
квадратных метров. Всего же перекопано и
изучено палеонтологами и археологами менее
одной миллиардной части всей площади
земной суши.
Несколько слов о Костенковской
экспедиции АН СССР. Этот район среднего Дона
обратил на себя внимание ученых еще в
XVIII веке, а детально изучается с 1879 г.
Возраст ископаемого материала (жилища
позднего палеолита, собранные
первобытными людьми кости животных) 20—30
тысяч лет. С точки зрения эволюционной
палеонтологии — срок небольшой, и видовая
фауна за это время почти не изменилась.
Вымерли лишь мамонты, шерстистые
носороги и еще несколько видов, которых
заменили другие звери. За сто лет
кропотливой работы обнаружены останки 37 видов
млекопитающих. А в настоящее время здесь
обитает 70 видов. Считается, что 20 тысяч
лет назад их было не меньше. Значит,
при раскопках удалось обнаружить лишь
чуть больше половины видового состава.
За 5000 лет (время, которое
охватывают раскопки) в этих местах могло
обитать 140 000 мамонтов. Найдены же останки
примерно сотни животных. По исторической
арене здесь прошло не менее 300 тысяч
палеолитических людей (данные
приближенные, основанные на изучении остатков
жилищ) . Зато следующая цифра точная — за
сто лет работы в Костенках найдено
четыре человеческих скелета, три из которых
фрагментарны. Таковы разрешающие
возможности палеонтологии. Еще раз уточним:
речь идет об одном из самых изученных
районов в мире. Что тогда говорить о
Других местах земного шара!
93

Если в районе Костенок 20—30 тысяч лет
назад обитал вид, близкий к Homo sapiens
и его численность была в несколько десятков
раз ниже, то такой вид, попросту говоря,
необнаружим.
Теперь о снежном человеке.
Человек мыслящий как биологический
вид возник по мнению большинства ученых
около 100 000 лет назад. В это время наш
предок архантроп (или человек
прямоходящий — питекантроп, синантроп и др.)
превратился в так называемого палеантропа —
человека мыслящего, подвид
неандертальский. Последний широко распространился
по всему земному шару. Через несколько
десятков тысячелетий он начал распадаться
на две ветви. Первая линия — грацильные
неандертальцы группы Эрингсдорф (по месту
типичной находки) — очевидно, наши
прямые предки. Судьба второй эволюционной
линии менее ясна. Это классические
неандертальцы (по местам находки — группы
Шапель, Мустье, Спи и т. д.) —
ответвление от генерального ствола развития
человеческого рода, причем ответвление эволю-
ционно недавнее. Об этом свидетельствуют
ближневосточные неандертальцы группы
Схул — возможно, гибриды между двумя
ветвями.
В ископаемых остатках 20—30 тысяч лет
назад начинают преобладать представители
человека мыслящего современного типа.
Классические неандертальцы становятся все
более редки. Массовые находки их
прекращаются, встречаются лишь отдельные кост-
Слева: кисть снежного человека (Непал)
Справа: скелет передней лапы снежного барса

ные фрагменты, большей частью
сомнительные. Большинство антропологов считает,
что в позднем палеолите неандертальцы
вымерли. Но ведь можно допустить, что
численность наших двоюродных родственников
сокращалась в соответствии с рис. на с. 93.
Критическая, близкая к нулевой
численность, когда вид вымирает, могла быть
достигнута в наши дни плюс-минус несколько
столетий. Скорее — плюс, учитывая
непрекращающийся поток свидетельств о каких-то
загадочных человекоподобных существах,
ведущих скрытный образ жизни в
удаленных уголках планеты и фигурирующих под
именами «снежный человек», «йети», «ал-
масты»... Во всяком случае, их облик —
большая масса, физическая сила и т. п.—
соответствует тому направлению эволюции,
по которому шли классические
неандертальцы. Разумеется, до наших дней дожили
уже не неандертальцы, а новый вид.
Если их численность 20—30 тысяч лет
назад была на порядок меньше, чем наших
прямых предков, то эта боковая ветвь
для современных палеонтологов могла
исчезнуть. В лучшем случае в их руки могут
попасть ничтожные фрагменты скелета, мало
пригодные для серьезного исследования.
На Земле каждый год обнаруживают
новые виды самых разных животных,
включая приматов. Так, в 1987 г. в Тибете высоко
в горах пойманы четыре особи юаньской
золотой обезьяны. Долгое время их считали
выдумкой местных жителей, а сейчас ими
можно полюбоваться в пекинском зоопарке.
В заключение скажем, что животный мир
как прошлого, так и настоящего
значительно богаче, чем кажется на
сегодняшний день. И не стоит очень уж удивляться
тому, что скелет снежного человека, вернее
его части, как будто все же нашли в
Гималаях. Свидетельство этому прилагаем.
Фотография заимствована из книги Айвена
Т. Сандерсона «Этот отвратительный
снежный человек». Сколь она достоверна, судить
трудно.
Кандидат биологических наук
В. Б. САПУНОВ
Не двоюродный,
а родной брат
Вопрос о реальности
«снежного человека» (в кавычках
потому, что не все из
гипотетических гоминоидов
обитают в снегах) отнюдь не
праздный. Найти собратьев
по разуму — одна из самых
вожделенных целей
человека. С какой чуткостью
прислушиваются наши
радиотелескопы к голосам
Вселенной! Какой жгучий интерес
привлекли недавние
публикации об интеллекте
дельфинов! Каких только теорий
Контакта не напридумывали
писатели-фантасты! Любой
не вполне понятный
наскальный рисунок, любую
циклопическую постройку
древних мы готовы принять
за след Пришельцев. Но
каждый раз надежды
избавиться от цепей одиночества
в этом мире рушатся. Мы
одиноки...
Ну как тут устоять
против слухов о каком-то
диком родиче, обитающем не
где-то в соседней галактике,
а рядом, совсем близко?
И его хотят у нас отобрать
скептики, скучные
правильные люди, которые ехидно
интересуются, кто и когда
поймал снежного
человека — живым или мертвым.
Вот он — главный козырь
скептиков!
Впрочем, стоит только не
отказывахь таинственному
гоминоиду в уме, по
крайней мере равном нашему, как
сразу станет объяснимой его
неуловимость. Человек
может выследить и поймать
любое животное, когда же он
преследует другого
человека — в среднем шансы на
успех 50 %. Поставьте себя
на место выслеживаемого
йети и подсчитайте, сколько
способов обмануть
доморощенные поисковые
экспедиции придет вам в голову за
30 секунд. ...Сколько?
Так зачем же считать
снежного человека глупее
себя? Затем, что он наг и
волосат?
Из-за такой внешности
снежного человека чаще
всего принимают за дожившего
до наших дней палеантропа,
боковой побег нашего
родословного древа. При этом
само собой подразумевается,
что и он, и мы с вами
венчаем каждый свою ветвь
этого древа. Другими словами,
Homo sapiens и снежный
человек — как бы двоюродные
братья, только человек
мыслящий шагнул выше по
эволюционной лестнице.
Поставив на интеллект, он
вытеснил с жизненной арены
тупого «кузена». Хотя
вытеснил не вполне; кое-где в
труднодоступных районах,
не перспективных для
обитания с нашей точки зрения,
йети влачит жалкое
существование и поныне,
иллюстрируя гориллоподобной
внешностью тупик эволюции па-
леантропов.
Но разве все животные,
которых мы знаем,
появились в итоге прогрессивной
эволюции? А крот, а страус,
наконец, классический
пример — паразитические
черви? Их предки были
нормальными зрячими,
летающими, честно добывающими
свой хлеб тварями. Морфо-
физиологический, как его
называют, регресс очень
широко распространен в при-
95

роде. Иногда он
сопровождается биологическим
прогрессом — несмотря на
упрощение, численность вида
растет, он процветает. Даже
когда морфо-физиологиче-
ский и биологический рег-
рессы совпадают, вид вовсе
не обязан вымереть. По
крайней мере, сразу.
Генетически человек и
человекообразные обезьяны,
скажем, шимпанзе, практически
идентичны. Их и нашу
совокупность генов — геном —
можно представить в виде
клавиатуры рояля, на
котором Природа исполняет
либо человеческую мелодию,
либо обезьянью. А
поскольку она разучила
человеческие ноты позже
обезьяньих, иногда случается в
мелодии фальшь. Если сильно
сфальшивить,
новорожденный человек погибает, если
чуть-чуть, он выживает и
живет вполне здоровеньким.
Только у него бывают уши с
приросшими мочками или
крупные зубы-клыки, или
больше двух сосков на груди.
Гораздо реже случаются и
совсем типичные
атавизмы — сплошь волосатая
женщина и хвостатый
мальчик кочуют по страницам
школьных учебников добрую
сотню лет. Заметьте,
рождаются люди с хвостом, но
никогда — с рогами и
копытами.
Атавистические гены
заботливо хранятся в нашем
геноме. Зачем? А на всякий
случай. Три с половиной
миллиарда лет весьма не
сладкой жизни научили
организмы с готовностью
приобретать новые гены и
надежно сохранять старые —
на случай, если «власть
переменится». По сути наш
геном — опрокинутая
пирамида, в основании которой
гены одноклеточных
предков и на них огромная
надстройка, отражающая этапы
эволюции животного мира.
Естественно, возврата к
жгутиковым из архейского
океана нет, но к нашим
ближайшим предкам он вероятен.
Эта вероятность резко
повышается в изолированных ма-
лочисленн ых популяциях,
где велика возможность
перехода в гомозиготное
состояние атавистических
генов и где идет отбор на
увеличение размеров тела
(меньше удельная
поверхность и, соответственно,
теплоотдача) и восстановление
шерсти.
Такое неоднократно могло
происходить в истории
человеческого рода. Кстати,
допустив это, легко объяснить
отсутствие находок особого
скелета снежного человека.
Его просто нет, можно найти
только скелет предкового
типа. Интересно, все ли такие
находки датированы
радиоуглеродным методом?
Кроме того, морфофизио-
логический регресс человека
совсем не обязан
сопровождаться моральной
деградацией. Останки снежных
людей мы не находим, может
быть, по той же причине,
что не позволяет нам
бросать тела умерших
родственников где попало.
Классический ряд:
...питекантроп — синантроп —
неандерталец —
кроманьонец,— вряд ли отражает
настоящую эволюцию
человека. Лично мне антропогенез
представляется подобием
Гольфстрима в
тысячелетиях. В Атлантике от единого
мощного ствола течения
отщепляются кольцевые
вихри. Покружив по океану, они
либо исчезают бесследно,
либо возвращаются в русло
течения.
Может, такие, замкнутые
на себя, кольцевые вихри
эволюции человека
отщеплялись в разное время в
Гималаях и на Памире, в
Северной Калифорнии и на
Кавказе,— словом, везде,
где свидетели или легенды
поселили загадочных гоми-
ноидов. По-моему, нет
серьезных оснований отрицать
это. Если не сейчас, то
раньше «снежные люди»
сосуществовали с Homo sapiens.
А может, не стоит
противопоставлять эти
понятия? В истории человечества
за меньшие отличия, чем
большой рост и волосатость,
людям отказывали от
принадлежности к этому виду,
устраивали на них облавы и
охотились, как на зверей...
С. КУТЕПОВ
+♦ л, ***•••**•>
: Инг*™ р
х
i
г
I
—»♦»—♦—»»♦♦«♦—#♦♦— ■!«■< I •••••*»»fr
ПРОДАДИМ
порошкообразный кремний, содержащий (%): основного вещества — 97,
железа — 0,5, алюминия — 0,8, кальция — 0,8; диаметр частиц 0,25 — 0,5 мм
A00 т в год, цена 500 руб. за тонну);
пылевидные отходы, содержащие, помимо кремния, (%): железо 7,9—11,5,
алюминий 2,7—13,8, кальций 2,8—5,0, титан 0,12, хлор — до 10; диаметр
частиц около 0,05 мм C00 т в год, цена 120 руб. за тонну). Отходы могут
найти применение при производстве абразивов, в качестве замедлителей для
схватывания бетона:
жидкие кубовые остатки, содержащие 85 % четыреххлористого кремния,
которые могут найти применение при производстве строительных материалов,
а также в качестве тампонажных растворов.
Днепропетровский химико-технологический институт, 320640 Днепропетровск,
пр. Гагарина, 8, ДХТИ, каферда оборудования химзаводов.
HIMIWf*»****»
«»»»•♦♦•♦♦»+»»«•«♦♦•••■♦«♦»•♦+»«•♦»•»«»»»« •***•—> « — ♦
АААААААААААААААА*
ПРИОБРЕТЕМ *
различные отходы,
содержащие не менее
30 % цинка (скрап,
окалину, и т. п.), а также
шламы и другие отходы,
содержащие свинец в
виде химических
соединений (за
исключением металлических
отходов).
Челябинский
электролитный цинковый
завод, 454106 Челябинск,
Свердловское шоссе;
тел. 35-16-55. >
▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼Т>
96

ВНИИ
синтетического
волокна
ПРЕДЛАГАЕТ
легкие, гибкие
полимерные оптические
волокна, которые дешевле
кварцевых и с успехом
применяются для
передачи света на короткие
расстояния: в игрушках,
светильниках, цветому-
зыкальных установках,
для подсветки в
автомобилях, в линиях связи
и вычислительной тех-
нике. Светопропускание
полимерного
оптического волокна от 70 (для
бытовых целей) до 99
(для передачи
информации) процентов.
Обращаться по
адресу: 170032 Калинин;
тел. 9-29-84, 9-24-51.
Волгодонский химический завод
имени 50-летия ВЛКСМ
поставляет
по прямым связям новое эффективное техническое
моющее средство «Элва», которое может быть
использовано в любой отрасли промышленности для
мытья оборудования, химической и
электрохимической очистки стальных поверхностей от жировых
загрязнений. Раствор «Элва» отличается высокой
скоростью чистки, большой маслоемк остью, его
применение сокращает объем сточных вод и
исключает применение органических растворителей.
Средство «Элва» по своим эксплуатационным.
качествам ие уступает аналогичным зарубежным
препаратам, а по ряду показателей превосходит
их. Цена 700 руб. за тонну.
Обращаться по адресу: 347347 Волгодонск
Ростовской обл; тел. 2-09-12.
Волгодонский филиал НПО
«СинтезПАВ»
ПРЕДЛАГАЕТ
катионные ПАВ: гидрофобизатор «АБДМ-хлорид»;
ингибиторы коррозии «Ифхангаз», «Дон-52»; эк-
страгеиты — триалкиламичы фракции С7 — Сд,
ТАБАХ; эмульгатор и адгезив битумов «Дон-04Д»;
бактерициды «ATM-хлорид» и «АБДМ-хлорид»;
количество — от 200 кг до нескольких десятков
тонн, поставка в бочках или цистернах;
реагенты для исследовательских работ: диок-
тил-, триоктил-, децил-, ундецил-, тридецил-, лау-
рил-, миристил-, пальмитиламины и их ацетаты;
диметил-, димети лун децил- и диметиллауриламины;
триметилдецил-, диметилбензилдецил-, диметилбен-
зилундецил-, триметил ундецил-, диметнллаурил-,
триметиллаурил-, три метил три децил-, диметилбен-
зилтридецил-, триметил миристил-, диметилбензил-
миристиламмония хлориды.
Обращаться по адресу: 347340 Волгодонск
Ростовской обл., ул. Химиков, 2; тел. 2-12-90.
$,АААЛЛА
Опытное производство
Института
биоорганической химии
АН УССР
ВЫПУСКАЕТ
хроматографически
чистые (содержание
основного вещества не
менее 99 % ) Ь-амино-
кнелоты: цистии (цеиа
280 руб. за 1 кг);
тирозин C90 руб. за 1 кг);
лейцин A400 руб. за
1 кг); аргинин
гидрохлорид E50 руб. за
1 кг); гистидин
гидрохлорид моногидрат
D25 руб. за 1 кг); лизин
гидрохлорид B00 руб.
за 1 кг).
Обращаться по
адресу: 252095 Киев,
ул. Оросительная, 13.
Закарпатское областное
ПО
«ЗАКАРПАТНЕРУД-
ПРОМ»
ПРЕДЛАГАЕТ
природные цеолиты
(содержание клиноптило-
лита 50—70%),
обладающие
адсорбционными, каталитическими и
ионообменными
свойствами. Цеолиты
используются для водоподго-
товки, доочистки
сточных вод, в установках
для рекуперации газов
и жидкостей, в
сельском хозяйстве — как
эффективные
комбикормовые добавки и
мелиоранты. Фракции: до
1,25; 1—3; 3 — 5 мм.
Оптовая цена от 17 до
40 руб. за тонну.
Обращаться по
адресу: 295600 Хуст
Закарпатской обл., ул.
Заводская, 1а; тел. 32-27.
Институт
биоорганической
химии АН УССР
и НИИ вакцин
и сывороток
им. И. И. Мечникова
АМН СССР
ПРЕДЛАГАЮТ
высокоочищенный
коклюшный токсин (НАД-
зависимая АДФ-рибо-
зил трансфера за из Вог-
detella pertussis).
Токсин специфически рибо-
зилирует ГТФ-связы-
вающие белки (Gr6e-
лок, Gp-белок, транеду*
цин), стимулирует
секрецию инсулина,
лимфоцитоз,
обладает гистаминсенсибили-
зирующей, цитотокси-
ческой и гемагглютнни-
рующей активностями.
Ориентировочная цена:
50 мкг — 500 руб., 5Х
Х50 мкг — 2250 руб.,
10X50 мкг — 4000
рублей.
Обращаться по
адресу: 252660 Киев-94.
ул. Мурманская, 5.
ПРОДАДИМ
метилаль (формаль, ди-
метоксиметан) с
содержанием основного
вещества не менее 80 %,
хлористого водорода не
более 0,1 %
(остальное — метанол).
Продукт можно
использовать в органическом
синтезе, парфюмерной
промышленности и при
производстве
пластмасс. Количество —
100 т в год,
ориентировочная цеиа 800 руб.
за тонну.
Кемеровское ПО
«Азот*, 650099
Кемерово; тел. 22-11-79,22-11-
80.
I
Кемеровский технологический институт
пищевой промышленности
ОБЪЯВЛЯЕТ ПРИЕМ
на месячные подготовительные курсы по специальностям: машины и аппараты
пищевых производств, техника и физика низких температур, автоматизация
технологических процессов и производств, технология хлеба,
кондитерских,,макаронных изделий и пищеконцентратов, технология бродильных производств
и виноделия, технология жиров, технология мяса и мясных продуктов,
технология молока и молочных продуктов, экономика и управление в отраслях
агропромышленного комплекса, технология продукции общественного питания.
На курсы принимается молодежь, имеющая среднее образование, учащиеся
ПТУ, десятиклассники. Начало занятий 25 июня.
Для записи на курсы необходимы заявления с указанием факультета и
квитанция об оплате за курсы. Деньги B0 руб.) вносятся почтовым
переводом по адресу: 650099 Кемерово, р/с 000141175 в оперу правлении Жил-
соцбанка. Запись на курсы производится по адресу: 650060 Кемерово,
бульв. Строителей, 47, комн. 1211; тел. 51-09-77
гт>
— * »««»«»•«• • »»•»»♦♦••■
«пмииммн
»»»••»»»•»»»•»♦»*»»« »»>«»• »«♦ »»«•»♦♦—»♦•»♦»»♦•••»»

ZSi i Информация ШР*
I
НАУЧНЫЕ ВСТРЕЧИ
АВГУСТ
I Всесоюзный радиобиологический съезд. Москва.
Институт химической физики АН СССР A17977
Москва, ГСП-1, ул. Косыгина, 4. Тел. 137-64-20).
Симпозиум «Реконструкция, стабилизация и
репарация биологических мембран». Благовещенск.
Благовещенский медицинский институт. A17871
Москва, ГСП-7, ул. Миклухо-Маклая, 16/10.
Тел. 135-99-73).
Совещание «Взаимодействие организмов и
структура тундровых экосистем». Воркута. Институт
биологин Коми НЦ УрО АН СССР A17312 Москва,
ул. Ферсмана, 13. Тел. 124-54-44).
СЕНТЯБРЬ
XIV Менделеевский съезд по общей и
прикладной химии. Ташкент. Институт общей и
неорганической химии АН СССР A17907 Москва, ГСП-1,
Ленинский просп., 31. Тел. 232-12-61).
III Всесоюзное совещание по химическим
реактивам. Ашхабад. Научный Совет ГКНТ СССР по
проблеме «Малотоннажная химия», Головной
Совет комплексной научно-технической программы
«Реактив», Туркменский государственный
университет G44014 Ашхабад, пр. Ленина, 31.
Тел. 9-21-62. 450062 Уфа, ул. Космонавтов, 1.
Тел. 42-08-53).
II совещание по научным основам
приготовления и технологии катализаторов. Минск.
Институт физико-органической химии АН БССР B20603
Минск, 72, ул. Сурганова, 13. Тел. 39-47-05,
39-46-79).
VIII конференция по старению и стабилизации
полимеров. Душанбе A17977 Москва, ГСП-1,
ул. Косыгина, 4. Тел. 939-79-18).
IV конференция «Строение и реакционная
способность кремнийорганических соединений».
Иркутск. Институт органической химии СО АН СССР
F64033 Иркутск, ул. Фаворского, 1. Тел. 46-03-31).
II конференция по химии и применению неводных
растворов. Харьков. Институт химии неводных
растворов АН СССР A53751 Иваново, ГСП,
ул. Академическая, 1. Тел. 7-05-86).
XIV совещание по жаростойким покрытиям.
Одесса. Одесский технологический институт
пищевой промышленности B70039 Одесса, ул.
Свердлова, 112. Тел. 29-10-72).
V совещание по кристаллохимии неорганических
и координационных соединений, Владивосток.
Институт химии ДВО АН СССР A17907 Москва
ГСП-1, Ленинский просп., 31. Тел. 234-00-20,
доб. 901).
IV симпозиум «Биохимия сельскохозяйственных
животных и продовольственная программа». Киев.
Украинская сельскохозяйственная академия
ВАСХНИЛ A17984 Москва, ГСП-1, ул.
Вавилова, 34. корп. 2. Тел. 135-54-05).
Конференция «Механизмы действия медиаторов
и гормонов на эффе к торные клетки». Суздаль.
Институт физиологии АН СССР A99084 Ленинград,
наб. Макарова, 6. Тел. 218-50-19).
VIII конференция по физиологии почки и водно-
солевого обмена. Харьков. Харьковский
медицинский институт C10022 Харьков, просп. Ленина, 4.
Тел. 47-20-30).
Совещание по морскому обрастанию и
биокоррозии. Владивосток. Институт биологии моря
ДВО АН СССР F90022 Владивосток, просп.
100-летия Владивостока, 159. Тел. 96-2-02).
фьюз-системы: белок'
А-галактозидаза и
белок А-щелочная ф ос фа-
таза, а также на
иммобилизованный на
кремнеземном носителе
белок А.
Ориентировочный срок начала
выпуска этих препара-
^ - г т°в — IV квартал
рекомбинантныи белок A 1QRO ___в
а л пс о/ lV0V года.
Кооперативное НПО
«ДИАГНОСТИКУМ»
ПРЕДЛАГАЕТ
Обращаться по
адресу: 290044 Львов,
а/я 1308.
чистотой более 95 %,
не содержащий солей.
Активность 11 — 13 IgG
на 1 мг белка А.
Препарат поставляется в
лиофильно высушенном
виде в ампулах по 10,
20 и 50 мг.
Принимаются
предварительные заказы на
OGOGGOGOGGGOGOOGOOOOOGOOOOGGOGGO |
Институт
общей и неорганической химии
АН УССР
ПРЕДЛАГАЕТ
керамический порошок для напыления
износостойких покрытий и получения конструкционной
керамики. Материал получен химическим соосажде-
нием и состоит из оксида алюминия, диоксида
титаиа, карбида титана, оксидов меди и магния.
Размер частиц (мкм): 40—60, 60—80, 80—100
(содержание основной фракции 100 %), а также
0,5—1, 1—5, 5—10, 10—20, 20—30, 30—40
(содержание основной фракции более 60 % ).
Гарантируя качество материала, 0,5 кг порошка
мы высылаем бесплатно.
Обращаться по адресу: 252680 Киев-142, пр. Пал-
ладина, 32/34, Совет молодых ученых, С. Мило-
взоровой; тел. 444-21-30.
I
Ж
Ж
ж
ж
S*\ S*\ ^r\ ^r\ s*\. /Л^^/»\/ЛЛл ^*\ S^ S^ Sf\ S*\ rT\
Комплексная J$\
научно-техническая программа w'
«РЕАКТИВ* М
ОРГАНИЗУЕТ, КООРДИНИРУЕТ
И ФИНАНСИРУЕТ
работы, связанные с проведением научных
исследований, производством и поставкой потребителям
заказных химических реактивов и фасованных
продуктов малотоннажной химии.
«Реактив» располагает ииформационно-поиско- Ч*/
вой системой, способной оперативно выдавать необ- ^*V
ходимые сведения о химических продуктах и
реактивах. Участвуя в программе, Вы можете
получить каталоги, нормативно-техническую
документацию на производство реактивов, возможность
рекламы новых химических продуктов,
«Реактив» предлагает свои услуги по внедрению
научных разработок в промышленное
производство, экспорту реактивов за рубеж и приобретению
на вырученные средства импортного
оборудования. Научным сотрудникам, аспирантам, студентам
предоставляется возможность использовать свои
знания и опыт в нерабочее время на базе научно-
производственного кооператива «Реактив» или
хозрасчетного научно-технического центра «Фактор».
Обращаться по адресу: 450062 Уфа, ул.
Космонавтов, 1; тел. 42-07-55, 42-09-35, 43-11-39.
Ж
Ж
Ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
98

Кафедра общей химии
Северо- Западного
заочного
политехнического
института
ВЫПОЛНЯЕТ
на хоздоговорных
началах измерения вязкости
и плотности растворов
в широком интервале
температур и составов
с точностью,
необходимой для теоретических
и практических целей,
а также, обрабатывая
на Э ВМ
экспериментальные и литературные
данные, составляет
таблицы
систематизированных значений этих
свойств в соответствии
с нормативными
документами
Государственной службы
стандартных справочных
данных.
Обращаться по
адресу: 19104,1 Ленинград,
ул. Халтурина, 5;
тел. 219-34-83.
Химический
факультет МГУ
совместно
с центром НТТМ
«АЛГОРИТМ»
ПРЕДЛАГАЕТ
по договорным
ценам лиофилизованную,
высоко очищенную лю-
циферазу светляков, а
также АТФ-реагент
и иммобилизованный
АТФ-реагент (лнофи-
лизованные
препараты) , предназначенные
для определения АТФ
в диапазоне
концентраций от 10"" до 10~6
и от 10~9до 10 ~6 М,
соответственно. При
4 °С в лиофилизован-
ном состоянии
реагенты стабильны в
течение года. Один
флакон АТФ-реагента
рассчитан на 200,
иммобилизованного
АТФ-реагента — на 10
анализов.
Обращаться по
адресу: 119899 Москва,
ГСП, Ленинские горы,
МГУ, химический
факультет, кафедра
химической энзимологин,
Духовичу Алексею
Феликсовичу; тел.
939-26-52.
Институт
высокомолекулярных соединений АН СССР
ПРЕДЛАГАЕТ
нетоксичные, водорастворимые гомо- и сополимеры
для модифицирования биологически активных
веществ (БАВ); оригинальные методы синтеза
позволяют получать продукты высокой чистоты без
остатков инициаторов и катализаторов; полимеры
могут содержать радиоактивные метки CНилн МС),
а также люминесцентные группировки в
различных положениях;
биологически активные пептиды заданной
структуры, а также гомо- н сополипептиды, олнгорнбо-
нуклеотиды и аффинные сорбенты;
услуги по разработке процессов
аналитического н препаративного выделения и тонкого
фракционирования БАВ методом ионообменной
хроматографии, включая выделение из культуральных
жидкостей с получением веществ повышенной
степени очистки; новые типы полимерных гетеросет-
чатых и композиционных биосорбентов открывают
широкие возможности для реализации
препаративной хроматографии БАВ, вплоть до создания
производственных процессов;
услуги по определению механических,
термогравиметрических, диэлектрических, фазово-агрегат-
ных и др. характеристик полимеров.
Обращаться по адресу: 199004 Ленинград, В, О.,
Большой пр., д. 31; тел. 213-74-07.
СКБ вычислительной
техники
Института
кибернетики АН ЭССР
ПРЕДЛАГАЕТ
состав флюса для
оплавления печатных
плат ИК -излучением.
Флюс не содержит га-
логенндов, готовится из
неядовитых н
легкодоступных компонентов
путем растворения нх
в изопропнловом
спирте без применения
специального
оборудования. Остатки флюса
удаляются с платы
водой. Флюс не влияет
на поверхностное
сопротивление
диэлектрика и защищает его
от перегрева. После
оплавления поверхность
припоя становится
зеркально-блестящей.
Обращаться по
адресу: 200108 Таллинн,
Академия теэ, 21 1;
тел. 52-64-07.
B
♦♦♦♦ ♦♦♦♦♦♦♦♦
Орловское ПО «НАУЧПРИБОР»
поставляет по прямым связям
источники рентгеновского излучения ИРИС-М (в семи конструктивных испол
нениях) для использования в аппаратуре для ре нтге но структурного анализа i
физике твердого тела, химии, геологин и биологин: Т
!
Основные
Номинальная выходная
мощность, кВт
Пределы регулирования
напряжения ступенями через
1 кВ, кВ
Пределы регулирования
анодного тока ступенями
через 1 мА, мА
Максимальное
относительное изменение напряжения и
анодного тока прн
отклонении на 10 % напряжения
питающей сети, %
Потребляемая мощность, Вт
Масса, кг, не более
Цена, руб.
1
475
10000
2
740
14070
ИРИС-М
3
4
3
2—60
2—60
0,01
5800
770
18500
1170
18100
5
6
7
5
2—90
435
17130
9670
420
11400
340
10400
Обращаться по адресу: 302020 Орел, Hay горское шоссе, 40; тел. 4-50-87.
99

Все утро я провел в саду. Затем сходил в магазин и купил немного говядины и свинины.
Покупки я нес домой в складной проволочной корзине и чувствовал себя просто отлично.
Проходя мимо серебристого «Феррари», я улыбнулся.
Лиза еще не приходила за выстиранным бельем. Я снял его с веревки, сложил и отправился
к дому Клюга.
— Это я — Виктор.
— Входи.
Лиза сидела там же, где и в прошлый раз, но одета была уже не так легкомысленно. Увидев
у меня в руках корзину с бельем, она хлопнула себя по лбу и бросилась ее забирать.
— Извини, Виктор. Я собиралась...
— Ничего,— сказал я.— Мне не в тягость. И кроме того, у меня появилась возможность
пригласить тебя на ужин еще раз.
Что-то в ее лице изменилось, но она быстро с собой справилась. Может быть,
«американская» кухня понравилась ей гораздо меньше, чем она говорила, а может быть, дело было
в поваре...
— Конечно, Виктор, с удовольствием. Давай корзину. И открой, пожалуйста, шторы,
а то здесь как в гробнице.
Лиза торопливо удалилась в другую комнату. Открывая шторы, я заметил, как подъехала
машина Осборна. Потом вернулась Лиза. На очередной майке значилось название магазина,
где продают фантастическую литературу._Под надписью расположилось приземистое существо
с волосатыми ножками. Лиза выглянула в окно и заметила приближающегося Осборна.
— Итак, Ватсон,— произнесла она,— к нам пожаловал инспектор Лестрейд из
Скотланд-Ярда. Впустите его, пожалуйста.
Я рассмеялся, и Осборн подозрительно уставился на меня, едва вошел в комнату.
— Здравствуйте, Апфел,— начал он.— Мы наконец-то узнали, кто такой Клюг на самом
деле.
— Патрик Уильям Гэвин,— сказала Лиза.
У Осборна отвисла челюсть, и довольно долго он не мог справиться с собой. Потом все-таки
закрыл рот, но тут же открыл снова:
— Откуда вы это узнали, черт побери?
Лиза ласково погладила клавиатуру компьютера.
— Я получила эти данные, как только они поступили в вашу контору сегодня утром. Там
у вас в компьютере сидит маленькая потайная подпрограмма, которая шепчет мне кое-что на
ухо всякий раз, когда в материалах упоминается фамилия «Клюг». Однако для меня это было
лишним. Пять дней назад я уже знала все.
— Тогда почему вы... почему вы ничего не сказали?
— Вы не спрашивали.
Некоторое время они смотрели друг на друга в упор, Я понятия не имел, какие события
предшествовали этой конфронтации, но и так было ясно, что большой любви они друг к другу
не испытывают. Сейчас Лиза выиграла раунд и, похоже, ей это доставило удовольствие.
— Если припоминаете, вы пригласили меня, потому что у ваших людей ничего не
получилось. Когда я начала работу, система программ уже была повреждена и практически
парализована. Ваши люди не могли ничего поправить, и вы решили, что вреда от меня во всяком
случае не будет. А вдруг я смогу расколоть коды Клюга, не разрушив систему окончательно?
Я это сделала. Вам нужно было только прийти и спросить. Я завалила бы вас тоннами
распечаток.
Осборн внимательно слушал. Возможно, он даже понял, что ошибался в своей оценке.
— Что вы узнали? Я могу посмотреть сейчас?
Лиза кивнула и нажала несколько клавиш. На дисплее перед ней и на том, возле которого
стоял Осборн, появился текст. Я подошел к терминалу Лизы и начал читать.
Текст представлял собой краткую биографию Клюга/Гэвина.
Возраста он был примерно того же, что и я, но в то время, когда в меня стреляли далеко от
дома, он старательно делал карьеру в только-только родившейся области производства
компьютеров. Он работал в ведущих исследовательских центрах, и меня удивило, что на
установление его личности потребовалось больше недели.
— Все эти данные я собрала довольно просто,— рассказывала Лиза, пока мы читали.—
Первое, что вы должны понять о Гэвине, это то, что сведений о нем нет ни в одной
компьютерной информационной системе. Поэтому я начала обзванивать людей во всех концах страны...
Продолжение. Начало — в № 4.
101

Кстати, у него очень любопытный телефонный комплекс: в нем для каждого звонка
генерируется новый исходный номер, и вы не можете ни перезвонить обратно, ни проследить,
откуда вам позвонили. Так вот, я начала расспрашивать про всех ведущих специалистов в этой
области в пятидесятые и шестидесятые годы, и мне назвали множество имен. После чего
мне оставалось лишь узнать, кого теперь нет в информационных досье. Свою смерть Гэвин
сфабриковал в 1967 году, я даже обнаружила один отчет об этом событии в старых газетных
подборках. Все люди, которые знали Гэвина, знали и о его смерти. Во Флориде есть
настоящее — на бумаге — свидетельство о рождении, но других документов, касающихся личности
Гэвина, я не нашла. Он не оставил в нашем мире никаких следов. Мне это показалось
достаточно убедительным доказательством.
Осборн дочитал текст до конца и поднял глаза.
— Очень хорошо, мисс Фу. Что еще вам удалось узнать?
— Я расколола некоторые из его кодов. Мне повезло, потому что я сумела влезть в базовую
программу, которую Гэвин написал, чтобы атаковать чужие программы. Я использовала
ее против кое-каких его собственных творений. Еще мне удалось проникнуть в файл,
содержащий ключи и заметки о том, где и как они используются. Кое-чему я от него научилась.
Но это только надводная часть айсберга.
Она махнула рукой в сторону молчаливых металлических «мыслителей», расставленных
по ьгсй комнате.
— То, что вы видите перед собой,— это самое хитрое электронное оружие среди всего,
что еловечеству удалось пока создать. Система бронирована не хуже какого-нибудь
крейсера. 'Л она обязана быть такой, поскольку в мире полным-полно хитрых сторожевых
программ, которые вцепляются, подобно терьерам, в любого непрошенного гостя и держат его
мертвой хваткой. Если же они все-таки добирались сюда, с ними расправлялся уже Клюг,
но большей частью никто не подозревал, что он взломал их защиту и проник в машину.
Клюг напоминал крылатую ракету — быструю, маневренную, летящую над самой землей,
и свои атаки он направлял сразу с нескольких сторон. Конечно, в наши дни большие
информационные системы хорошо защищены, в них используются пароли и очень сложные
коды. Но Клюг участвовал в разработке большинства этих систем. Нужен дьявольски
хитрый замок, чтобы не пустить в дом того, кто делал замки всю жизнь. Опять же, Клюг
помогал устанавливать многие крупные системы, и еще тогда он оставил в программном
обеспечении своих тайных информаторов. Если коды менялись, компьютер сам передавал
информацию об этом в какую-нибудь надежную машину, откуда ее позже вычерпывал Клюг.
Это как если бы вы купили огромного, злющего, отлично выдрессированного сторожевого
пса, а на следующую ночь приходит тот тип, который его дрессировал, гладит пса по голове
и грабит ваш дом подчистую...
И в таком вот духе. Когда Лиза начинала говорить о компьютерах, девяносто процентов
сказанного до меня просто не доходило.
— Я хотела бы кое-что узнать, Осборн,— сказала Лиза.
— Что именно?
— Зачем я здесь? Чтобы раскрутить за вас это дело? Или с вас хватит того, чтсг я
приведу систему в такое состояние, когда с ней сможет работать любой грамотный
пользователь?
Осборн задумался.
— Меня беспокоит,— добавила она,— что я постоянно попадаю в засекреченные банки
данных. Боюсь, в один прекрасный день кто-нибудь вышибет дверь и наденет на меня
наручники. Вас это тоже должно беспокоить, потому что кое-кому в кое-каких организациях
может не понравиться, если в их дела будет соваться обыкновенный полицейский из какого-то
там отдела по борьбе с особо опасными преступлениями.
При этих словах Осборн вскинул голову.
— А что мне делать? — огрызнулся он.— Упрашивать вас остаться?
— Нет. Мне достаточно вашего разрешения. Не обязательно даже в письменном виде.
Просто подтвердите, что одобряете продолжение работ.
— Послушайте, что я вам скажу. Если говорить об интересах округа Лос-Анджелес
и штата Калифорния, то дома Клюга вообще не существует. Здесь нет участка. Он не
зафиксирован в документах. С точки зрения закона, этого места просто нет. И если кто-то вправе
дать вам разрешение на работу с материалами Клюга, так это именно я, а я по-прежнему
считаю, что здесь было совершено убийство. Так что продолжайте работать.
— Не очень-то надежная защита,— задумчиво произнесла Лиза.
— А чего бы вы хотели? Ладно, что еще вам удалось обнаружить?
Лиза повернулась к клавиатуре и принялась печатать. Вскоре заработал принтер. Сложив
102

распечатку, Осборн собрался было уходить, но не удержался и уже в дверях остановился,
чтобы дать последние указания.
— Если обнаружите какую-то информацию, доказывающую, что это было не самоубийство,
дайте мне знать.
— О'кей. Это было не самоубийство.
Осборн поначалу не понял.
— Мне нужны доказательства.
— У меня они есть, только вам они, скорее всего, не подойдут. Эту глупую предсмертную
записку писал не Клюг.
— Откуда вы знаете?
— Я поняла это в первый же день, как только дала машине команду распечатать
программу, а потом сравнила ее стиль со стилем Клюга. Это не его программа. Она выполнена
предельно компактно. Ни одной лишней строчки. Клюг выбрал себе такой псевдоним
неспроста. Вы знаете, что означает «клюг»?
— Умный,— вставил я.
— Буквально — да. Но это еще и... нечто чрезмерно сложное. Нечто такое, что работает
исправно, но по непонятным причинам... У нас говорят — «клюговать» ошибки в программе...
— И что?
— Программы Клюга выглядят просто жутко. Там полно соплей, которые он не
удосужился подчистить. Но он был гением, и его программы работают безукоризненно, хотя вас
не покидает недоумение, как же это они все-таки работают. Служебные подпрограммы
у него так написаны, что у меня мурашки по спине бегали, когда я с ними разбиралась.
Жуть! Но по-настоящему хорошее программирование — это такая редкость, что его
недоделки выглядят лучше, чем та гладкая чепуха, которую пишут середнячки.
Подозреваю, что Осборн понял из сказанного примерно столько же, сколько и я.
— Короче, ваше мнение основано на оценке стиля программирования?
— Да. К сожалению, пройдет еще лет десять, если не больше, прежде чем суд будет
принимать такие вещи всерьез, как, скажем, анализ почерка или дактилоскопию. Но если
вы понимаете что-нибудь в программировании, вам достаточно одного взгляда.
Предсмертную записку написал кто-то другой, и этот кто-то, кстати, чертовски силен. Записка
вызывала завещание как подпрограмму, и вот его-то без сомнения написал Клюг. Он там,
можно сказать, всюду оставил свои отпечатки. Последние пять лет он шпионил за соседями
ради удовольствия, влезал в военные информационные банки, школьные записи, налоговые
файлы и банковские счета. А каждый телефон в радиусе трех кварталов он превратил
в подслушивающее устройство. Чудовищное любопытство...
— Он упоминал где-нибудь, зачем он это делал? — спросил Осборн.
— Думаю, он просто рехнулся. Возможно, он был психологически неуравновешен и
склонен к самоубийству — все эти капсулы с наркотиками здоровья ему, конечно, не прибавляли.
Он готовился к смерти, и Виктор оказался единственным, кого он счел достойным наследства.
Если бы не эта записка, я бы поверила, что Клюг покончил с собой. Но он ее не писал.
В этом я готова поклясться.
В конце концов мы избавились от Осборна, и я отправился домой заниматься обедом.
Когда все было готово, пришла Лиза и снова с огромным аппетитом накинулась на еду.
Потом я сделал лимонад, и мы устроились в моем маленьком патио, наблюдая, как
сгущается вокруг нас вечер.
Проснулся я посреди ночи, весь в поту. Сел в постели, обдумывая события прошедшего
дня. Выводы мне совсем не понравились. Поэтому я надел халат, шлепанцы и отправился
к дому Клюга.
Входная дверь снова оказалась открытой настежь, но я все равно постучал. Лиза выглянула
из гостиной.
— Виктор? Что-нибудь случилось?
— Не уверен,— сказал я.— Можно войти?
Она кивнула, и я прошел за ней в комнату. У консоли стояла открытая банка пепси. Лиза
уселась на свою скамеечку, я заметил, что глаза у нее покраснели.
— Что случилось? — еще раз спросила она и зевнула.
— Тебе, наверно, надо поспать,— сказал я.
Она пожала плечами и кивнула.
— Да-а. Я никак не попаду в фазу, и сейчас у меня дневной настрой. Хотя я привыкла
работать в любое время и подолгу... Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы сказать мне
об этом?
103

. * \Л—* Нет. Ты уверена, что Клюга убили?
v •*£-- Предсмертную записку писал не он. Следовательно, остается убийство.
*ч А 1-зкг- ^ долго думал, за что его могли убить. Он никогда не выходил из дома, так что, видимо,
ё*го убили за то, что он"сделал' что-то такое здесь, со своими компьютерами. А теперь ты...
Честно говоря, я не знаю, что именно ты делаешь, но, похоже, ты влезаешь в те же самые
дела.' Что если эти люди вернутся?
Она вскинула брови.
— Какие люди?
Я растерялся. Опасения мои оформились недостаточно четко и выглядели, наверное,
не очень-to убедительно.
— Не знаю... Ты говорила... *какие-то организации...
— Значит, ты заметил, как отреагировал на это Осборн? Он решил, что Клюг наткнулся
на какую-нибудь тайную операцию, или что люди из ЦРУ убили его, когда он узнал о чем-то
секретном, или...
— Я не знаю, Лиза. Но я испугался. Вдруг то же самое случится с тобой?
Она неожиданно улыбнулась.
— Спасибо, Виктор. Я не хотела признаваться при Осборне, но меня это тоже беспокоит.
— И что ты собираешься делать?
— Остаться и продолжать работу. Я пыталась придумать, как бы себя обезопасить, но
в конце концов решила, что тут ничего не сделаешь.
— Но хоть что-то можно предпринять...
— У меня есть пистолет, если ты это имеешь в виду. Но подумай сам. Клюга убрали среди
белого дня. Никто не видел, чтобы кто-то входил в дом. И я спросила себя: кто способен
прийти днем, застрелить Клюга, запрограммировать предсмертную записку и уйти, не оставив
никаких следов?
— Кто-то очень опытный и хитрый.
— Вот именно. Настолько опытный и хитрый, что едва ли у меня будет шанс помешать
ему, если он решит разделаться со мной.
И ее слова, и ее равнодушие к собственной судьбе меня просто потрясли. Но все же она
признала, что беспокоится.
— Тогда нужно прекратить все это. Уехать отсюда.
— Ну уж нет. Я не позволю, чтобы меня гоняли туда-сюда,— ответила она, и в ее голосе
я уловил жесткую нотку.
Я подумал о том, что мог бы сказать еще кое-что, но не стал.
— По крайней мере... запирай входную дверь, ладно?
Она рассмеялась и поцеловала меня в щеку.
— Обещаю. И я очень благодарна тебе за заботу. Очень.
Я подождал, пока она закроет за мной дверь, и, услышав, как щелкнул замок, побрел
через освещенный луной двор к своему дому. На полпути я остановился, сообразив, что мог бы
предложить ей переночевать в моей второй спальне. Или остаться с ней в доме Клюга.
Но потом решил не делать этого из боязни, что она неправильно меня поймет.
Только оказавшись в постели, я понял с огорчением и некоторым презрением к самому
себе, что у нее были все основания понять меня неправильно.
И это при том, что я ровно в два раза старше ее.
Утро я провел на огороде, планируя меню на вечер. Мне всегда нравилось готовить, но ужины
с Лизой стали для меня самым радостным событием дня. Более того, ri уже считал их
обязательными. Поэтому, когда около полудня я выглянул на улицу и увидел, что ее машины нет
на месте, мне стало не по себе.
Я торопливо прошел к дому Клюга, Дверь опять была открыта настежь. Осмотрев дом,
я ничего особенного не обнаружил, только в спальне на полу были аккуратно разложены
стопки ее одежды. Все еще дрожа, я постучал в дверь Ланьеров, Открыла Бетти и сразу
заметила, что я чем-то встревожен.
— Та девушка в доме Клюга...— сказал я.— Что-то произошло. Может быть, нам
позвонить в полицию?
— А что случилось? — спросила Бетти, глядя поверх моего плеча.— Похоже, она еще не
вернулась.
— Что ты имеешь в виду?
— Я видела, как она уехала с час назад. Машина у нее что надо!
Чувствуя себя полным идиотом, я попытался сделать вид, будто ничего особенного не
произошло, однако успел заметить, каким взглядом посмотрела на меня Бетти. Словно
104

ей хотелось погладить меня по голове или что-то вроде того. Я почувствовал, что начинаю
злиться.
Лиза оставила одежду, значит, она должна вернуться. Продолжая уверять себя, что это
действительно так, я забрался в ванну с обжигающе горячей водой.
Услышав стук, я открыл дверь и увидел Лизу. С пакетами в обеих руках и с обычной
ослепительной улыбкой на лице.
— Я собиралась сделать это еще вчера, но забыла и вспомнила, только когда ты пришел.
Мне так хотелось сделать тебе сюрприз, что я съездила и купила кое-что, чего нет у тебя
ни в саду, ни на кухне...
Она продолжала говорить, пока мы выгружали из пакетов съестное. Я молчал. На Лизе
была новая майка, надпись на которой гласила: В+Л—П. Я нарочно не стал спрашивать,
что это означает.
— Ты любишь вьетнамскую кухню?
Я взглянул на нее, и только теперь до меня дошло, что она очень взволнована.
— Никогда не пробовал,— сказал я.— Но я люблю китайскую, японскую и индийскую.
Я вообще люблю пробовать все новое.
В последней час ги я покривил душой, но не так чтобы очень сильно: хотя иногда я и пробую
новые рецепты, но вкусы в еде у меня в общем-то вполне католические.
— Не представляю, что у меня получится,— засмеялась она.— Моя мать была наполовину
китаянкой. Так что сегодня на ужин будет нечто беспородное.
Она подняла глаза и, увидев мое лицо, снова рассмеялась.
— Я забыла, что ты бывал в Азии. Не бойся, собачьего мяса я готовить не буду.
Единственное, что было совершенно невыносимо, это палочки. Я мучался с ними, сколько
мог, потом отложил в сторону и взял вилку.
— Извини,— сказал я,— но мне это не под силу.
— Ты вполне прилично с ними управлялся.
— Было время научиться.
Каждое новое блюдо воспринималось мною как откровение: ничего подобного я в жизни
не пробовал.
— Ты меня боишься, Виктор?
— Поначалу боялся.
— Из-за моего лица?
— Просто обобщенная азиатофобия. Наверно, я все-таки расист. Против своей воли.
Она кивнула. Мы снова сидели в патио, хотя солнце уже давно скрылось за горизонтом.
Я не могу припомнить точно, о чем мы говорили прежде, но, во всяком случае, нам было
интересно.
— У вас, американцев, комплекс по поводу расизма. Как будто вы его изобрели, и никто
другой, кроме, может быть, ЮАР и нацистов, не знают толком, что такое расизм на практике.
Вы не в состоянии отличить одно желтое лицо от другого и считаете все желтые нации
монолитным блоком. Хотя на самом деле у азиатов расовая ненависть ох как сильна.— Она
задумалась, потом добавила: — Как я ненавижу Камбоджу, ты бы знал! Я бежала туда
из Сайгона и на два года попала в трудовые лагеря. Наверное, мне надо ненавидеть
только этого подонка Пол Пота, но мы не всегда властны над своими чувствами...
На следующий день я зашел к ней около полудня. На улице похолодало, но в ее темной
пещере еще держалось тепло.
Лиза рассказала мне кое-что о компьютерах, но когда она дала мне поработать с
клавиатурой, я быстро запутался, и мы решили, что мне едва ли стоит планировать для себя карьеру
программиста.
Одно из приспособлений, которое она мне показала, называлось «модем». С его помощью
Лиза могла связываться с любыми другими компьютерами практически во всем мире.
Когда я пришел, она как раз общалась с кем-то в Станфорде, с человеком, которого она
никогда не видела и знала только по его позывному «Бабл-Сортер». С жуткой скоростью
они перебрасывались своими компьютерными словечками. Под конец Бабл-Сортер напечатал:
«Пока-П». В ответ Лиза напечатала: «И».
— Что означает «И»? — спросил я.
— «Истина». В смысле «да», но обычное «да» для хакера слишком прямолинейно.
— А что такое «пока-П»?
— Это вопрос. Добавляешь к слову «П», и получается вопрос. «Пока-П» означает, что
Бабл-Сортер спрашивает, закончен ли наш разговор.
105

Я задумался и посмотрел на ее майку, потом — в глаза, серьезные и спокойные. Она ждала,
сложив руки на коленях.
В+Л—П
— Да,— сказал я.— Да.
Лиза положила очки на стол и стянула майку через голову.
К вечеру мы решили, что Лизе следует перебраться в мой дом. Кое-какие операции ей
необходимо было выполнять у Клюга, но остальное она вполне могла делать у меня с помощью
переносного терминала и охапки дисков. Мы выбрали один из лучших компьютеров,
дюжину периферийных устройств и установили все это хозяйство в одной из моих комнат.
Конечно же, мы оба понимали, что этот переезд вряд ли спасет нас, если те, кто прикончил
Клюга, решат заняться Лизой. Но все-таки я почувствовал себя спокойнее, и она, надеюсь,
тоже.
На следующий день к дому подкатил грузовой фургон, и двое парней принялись выгружать
оттуда здоровенную кровать.
— Слушай,— сказал я,— ты случайно не воспользовалась компьютерами Клюга, чтобы...
Лиза расхохоталась.
— Успокойся. Как ты считаешь, отчего я могу позволить себе «Феррари»?
— Признаться, я задавал себе этот вопрос.
— Если человек действительно умеет писать хорошие программы, он может заработать
очень много денег. У меня есть собственная компания, но ни один хакер не откажется от
возможности познакомиться с каким-нибудь новым трюком. Кое-какие из приемов Клюга
я когда-то применяла сама.
— А сейчас? Нет?
Лиза пожала плечами.
— Единожды совравши...
Спала Лиза мало.
Мы поднимались в семь, и я готовил завтрак. Час-другой мы работали в огороде. Потом
Лиза отправлялась в дом Клюга, и около полудня я приносил ей сандвич. Потом я заглядывал
к ней несколько раз, но скорее ради собственного спокойствия, и никогда не оставался
дольше минуты. Днем я отправлялся за покупками или занимался домашними делами,
а часов в семь мы по очереди принимались за приготовление ужина. Я учил ее американской
кухне, а она меня всему понемногу. Иногда она жаловалась, что в Америке не продают
каких-то необходимых ей продуктов. Имелось в виду, конечно, не собачье мясо, хотя Лиза
утверждала, что знает отличные рецепты блюд из обезьян, змей и крыс. Я никогда не мог
понять, шутит она или говорит всерьез, однако от вопросов воздерживался.
После ужина она оставалась в моем доме. Мы часто и подолгу говорили.
Очень ей понравилась моя ванна. Пожалуй, это единственное изменение, которое я сделал
в доме, и мой единственный предмет роскоши. Я поставил эту ванну в 1975 году, для нее
пришлось расширять ванную комнату.
Дурных привычек она не имела, по крайней мере таких, которые не совпадали бы с моими.
Аккуратная. Любила чистоту. Переодевалась во все свежее дважды в день и ни разу не забыла
в раковине невымытую чашку. В ванной после нее всегда оставался полный порядок.
В течение следующих двух недель Осборн заходил трижды. Лиза принимала его у Клюга
и рассказывала то, что ей удалось узнать.
— У Клюга был однажды счет в Нью-Йоркском банке, где лежало девять триллионов
долларов,— рассказала мне Лиза после очередного визита Осборна.— Я думаю, он сделал
это просто из желания узнать, пройдет у него такой трюк или нет. Он оставил эту сумму на
одни сутки, снял проценты и сбросил их на другой счет, в банке на Багамах, а потом уничтожил
основной капитал. Все равно он был фиктивным.
Осборн в свою очередь рассказывал ей, что нового в расследовании убийства. Впрочем,
нового они не узнали практически ничего, так что он делился своими соображениями
относительно собственности Клюга, ситуация с которой по-прежнему оставалась неясной.
Различные организации присылали своих людей для осмотра дома. Приезжала команда
из ФБР, собиралась взять расследование в свои руки. Однако Лиза обладала удивительной
способностью затуманивать людям мозги, рассказывая им о компьютерах. Сначала она
объясняла свои действия, но в такой форме, что ее никто не мог понять. Иногда этого
оказывалось достаточно. Если же нет, она вставала со своего места и предоставляла посетителям
возможность самим справиться с творениями Клюга. После чего те с ужасом наблюдали,
106
\

как вся информация на диске вдруг стиралась и на экране появлялась надпись: «Ты — глупое
дерьмо!».
— Я бессовестно надуваю их,— призналась мне Лиза.— Я даю им только то, что они и сами
узнают, потому что я через это уже прошла. Потеряла я около сорока процентов хранимой
Клюгом информации. Но другие теряют все сто. Ты бы видел их лица, когда Клюг
подбрасывает им очередную логическую бомбу? Тот тип швырнул принтер ценой в три тысячи долларов
через всю комнату, а потом пытался подкупить меня, чтобы я никому об этом не говорила.
Какое-то федеральное агентство послало к ней эксперта из Станфорда, и тот в полной
уверенности, что рано или поздно расколет коды Клюга, начал стирать все подряд. Лиза
показала ему, как Клюг забрался в главный компьютер налогового управления, но «забыла»
упомянуть, как он оттуда выбирался. Эксперт тут же вляпался в сторожевую программу
и, сражаясь с ней, стер, как оказалось, все налоговые записи с буквы S до буквы W. По крайней
мере, с полчаса Лиза держала его в уверенности, что это действительно так.
— Я думала, у него сердечный приступ,— сказала она мне.— Весь побелел и молчит.
Я сжалилась и показала ему, куда предусмотрительно переписала всю эту информацию,
потом объяснила, как запихнуть ее на место и как утихомирить сторожевую программу.
Из дома он пулей вылетел. Скоро он поймет, конечно, что такой объем информации можно
уничтожить в один миг разве что динамитом, потому что существуют дублирующие системы
и у скорости обработки есть предел. Но сюда, я думаю, он больше не вернется.
— Все это похоже на какую-то замысловатую видеоигру,— сказал я.
— В каком-то смысле, да. Похоже на бесконечную серию запертых комнат, в которых
прячется* что-то страшное. Каждый шаг — это огромный риск, и за один раз можно делать
лишь сотую долю шага. Ты должен спрашивать чужую машину примерно так: «На самом
деле это не вопрос, но если вдруг мне придет в голову спросить (чего я вовсе не собираюсь
делать) о том, что случится, если бы я смотрел на эту вот дверь (я даже не трогаю ее; меня
нет даже в соседней комнате), то что бы ты в таком невероятном случае предпринял?».
Программа все это перемалывает, решает, заслуживаешь ли ты тортом по физиономии,
а потом либо швыряет в тебя этот торт, либо делает вид, что переходит с позиции А на
позицию А1. Тогда ты говоришь: «Ну, предположим, я действительно посмотрел на эту
дверь», после чего иногда она отвечает: «Ты подглядывал, ты подглядывал!» — и все летит
к чертям.
Возможно, выглядит такое объяснение глуповато, но, по-моему, это была самая удачная
из попыток Лизы объяснить мне, чем она все-таки занимается.
— Ты им все рассказываешь? — спросил я.
— Нет, не все. Я не упомянула про четыре цента.
— Лиза, я не хотел этих денег, не просил и жалею, что...
— Успокойся. Все будет в порядке.
— У Клюга все это было зафиксировано?
— Да, и на расшифровку его записей я потратила уйму времени.
— Ты давно узнала?
— Про семьсот тысяч долларов? Это оказалось в первом же диске, что я расколола.
— Я хочу вернуть эти деньги.
Она задумалась и покачала головой.
— Сейчас, Виктор, избавляться от этих денег будет опасней, чем оставить их у себя.
Когда-то это были вымышленные деньги, но теперь у них своя история. В налоговом
управлении полагают, будто им известно, откуда деньги взялись. Налоги за эту сумму выплачены.
Штат Делавэр считает, что их перевела тебе реально существующая корпорация. Адвокатской
конторе в Иллинойсе уплачено за оформление процедуры перевода. Банк платит тебе
проценты. Я не стану уверять тебя, что вернуться назад и стереть все записи невозможно, но я не
хотела бы этим заниматься. Я неплохо знаю свое дело, однако у Клюга был особый дар,
которым я, увы, не обладаю.
— Как ему все это удалось? Ты сказала «вымышленные деньги». Разве такое возможно.
Он их что, с потолка брал?
Лиза нежно погладила свой компьютер.
— Вот они, деньги,— сказала она, и глаза ее заблестели.
Ночью, чтобы не беспокоить меня, Лиза работала при свече, и это обстоятельство сыграло
для меня роковую роль. На клавиатуре она работала вслепую, а свеча ей требовалась только
для того, чтобы находить нужные дискеты.
Так я и засыпал каждую ночь, глядя на ее хрупкую фигурку в теплом сиянии свечи.
Золотистый свет на золотистой коже...
107

«Тощая»,— сказала она как-то про себя. Лиза действительно была худа, я видел ее ребра,
когда она сидела на скрещенных ногах, втянув живот и задрав подбородок. Иногда она
замирала надолго, опустив руки, потом кисти ее вдруг взлетали вверх, словно для того,
чтобы с силой ударить по клавишам. Но клавиш она всегда касалась легко, почти беззвучно.
Мне казалось, что это скорее йога, чем программирование. И сама Лиза говорила, что
в состоянии медитации ей работается лучше всего.
Никто не назвал бы ее лицо красивым. И, пожалуй, мало кто сказал бы, что оно
привлекательно. Наверно, это из-за скобок на зубах: они отвлекали внимание. Однако мне она казалась
красивой.
Я перевел взгляд с нее на свечу. Какое-то время смотрел на пламя, потом попытался
отвести глаза — и не смог. Со свечами иногда случается — не знаю, почему — они вдруг
начинают мигать, хотя пламя остается вертикальным. Оно подскакивает и опускается
вверх-вниз, вверх-вниз, ритмично, разгораясь все.ярче и ярче...
Я пытался позвать Лизу, но свеча все пульсировала, и я уже не мог говорить... Я задыхался,
всхлипывал, хотел закричать громко, сказать, чтобы она не волновалась.
И тут я почувствовал тошноту...
Во рту ощущался вкус крови. Я попробовал вздохнуть. В комнате горел верхний свет.
Лиза стояла на коленях, склонившись надо мной, а я почувствовал, как на лоб мне упала
слеза. Я лежал рядом с кроватью, на ковре.
— Виктор, ты меня слышишь?
Я кивнул. Изо рта у меня торчала ложка, и я ее выплюнул.
— Что случилось? Тебе уже лучше?
Я снова кивнул и попытался заговорить.
— Лежи, лежи. Я вызвала врача.
— Не надо врача.
— Они все равно уже едут. Лежи спокойно...
— Помоги мне подняться.
— Еще рано. Тебе нельзя.
Она оказалась права. Я попытался сесть и тут же упал обратно на спину. В дверь позвонили.
Каким-то образом Лиза отделалась от бригады из скорой помощи, потом сварила кофе.
Мы устроились на кухне, и она немного успокоилась. Был уже час ночи, но я все еще
чувствовал себя неважно, хотя приступ оказался не самым страшным.
Я прошел в ванную, достал пузырек с «Дилантином», который спрятал, когда Лиза
перебралась ко мне, и на ее глазах принял одну пилюлю.
— Я забыл сделать это сегодня,— сказал я.
— Потому что ты их спрятал. Глупо.
— Знаю.
Наверное, мне следовало сказать что-то еще, ее действительно задело то, что я не
защищался, но, еще не придя в себя после приступа, я понимал все это с трудом.
— Ты можешь уйти, если захочешь,— сказал я. На редкость удачно.
Лиза тоже не осталась в долгу. Она перегнулась через стол и встряхнула меня за плечи,
потом рассерженно сказала:
— Чтобы я больше этого не слышала!
Я кивнул и заплакал. Она меня не трогала, и это мне помогло. Она могла бы начать меня
успокаивать, но обычно я неплохо справляюсь с собой сам.
— Давно это с тобой? — спросила она наконец.— Ты поэтому сидишь дома все тридцать
лет?
— Отчасти,— сказал я, пожимая плечами.— Когда я вернулся с войны, мне сделали
операцию, но стало только хуже.
— Ладно. Я сержусь на тебя, потому что ты ничего мне не сказал, и я не знала, что
нужно делать. Ты должен мне рассказать, как мне поступать в случае чего. Тогда я не буду
сердиться.
Наверно, тогда я мог все-все разрушить. Сам себе удивляюсь, отчего я так и не сделал.
За долгие годы я выработал несколько безотказных методов ломать близкие отношения.
Но, посмотрев ей в глаза, я себя переборол. Она действительно хотела остаться. Не знаю
почему, но этого мне было достаточно.
— С ложкой ты ошиблась,— сказал я.— Если будет время и если ты сумеешь сделать
это так, чтобы я не откусил тебе пальцы, во время приступа нужно запихнуть мне в зубы
кусок скомканной ткани. Угол простыни или еще что-нибудь. Но ничего твердого.—
10В

Я пощупал пальцем во рту.— Кажется, я сломал зуб.
— И поделом,— сказала Лиза.
Я посмотрел на нее, и мы оба расхохотались. Она обошла вокруг стола, поцеловала
меня и устроилась на моем колене.
— Опаснее всего то, что я могу захлебнуться. Когда приступ начинается, у меня сводит
все мышцы, но это ненадолго. Потом они начинают самопроизвольно расслабляться и
сокращаться. Очень сильно.
— Знаю. Я пыталась тебя удержать.
— Никогда не делай этого. Переверни меня набок. Держись за спиной и смотри, чтобы
я не задел тебя рукой. Если сможешь, сунь под голову подушку. И не подпускай меня
к предметам, о которые я могу пораниться.— Я посмотрел ей в глаза.— И помни,
пожалуйста,— все это ты можешь попытаться сделать, но если я слишком разойдусь, лучше
отойти в сторону. Лучше для нас обоих. Если я вдруг ударю тебя так сильно, что ты
потеряешь сознание, ты не сможешь помочь мне, и когда меня стошнит, я начну захлебываться.
Я все еще глядел ей в глаза. Она, должно быть, угадала, о чем я подумал, и едва заметно
улыбнулась.
— Извини. Я понимаю. И мне неловко, знаешь... Потому что ты мог...
— ...Подавиться ложкой, да? Я действительно поступил глупо, согласен. Я могу прикусить
язык или щеку с внутренней стороны, но это не страшно. Еще одна вещь...
Она ждала, а я никак не мог решить, надо ли ей все рассказывать. Вряд ли она смогла бы
помочь, но мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя виноватой, если я вдруг умру при
ней.
— Иногда я ложусь в больницу. Бывает, что один приступ следует за другим. Если это будет
продолжаться долго, я не смогу дышать, и мозг умрет от кислородного голодания.
— Для этого достаточно пяти мунут,— встревоженно сказала она.
— Знаю. Но такое может быть, если приступы пойдут один за другим, так что у нас будет
время подготовиться. Если я не оправлюсь от первого приступа и у меня тут же, без
перерыва начнется следующий, или если ты заметишь, что я совсем не дышу три-четыре минуты,
тогда вызывай скорую.
— Но ты же умрешь раньше, чем они приедут!
— Иначе я должен жить в больнице. А я больниц не люблю.
— Я тоже.
На следующий день Лиза взяла меня с собой прокатиться на «Феррари». Сначала я
нервничал — боялся, что она начнет вытворять что-нибудь рискованное. Она, однако, вела машину
слишком медленно, сзади нам то и дело сигналили. По тому, сколько внимания уделяла
она каждому движению, я понял, что машину Лиза водит не так уж давно.
— «Феррари» у меня, наверно, просто закисает,— призналась она по дороге.— Я никогда
не гоню быстрее пятидесяти пяти.
Мы заехали в салон в Беверли-Хилс, и Лиза за какую-то несусветную цену купила
слабенькую лампу на «гусиной шее».
В ту ночь я заснул с трудом. Наверно, боялся еще одного приступа, хотя новая лампа,
что купила Лиза, вряд ли могла его вызвать.
Насчет этих самых приступов... Когда такое случилось со мной впервые, приступы
называли еще «припадками». Потом уже появились «приступы», и какое-то время спустя
слов «припадок» стало вроде как неприличным и оскорбительным.
Видимо, это признак старения, когда ты замечаешь, как меняется язык. Сейчас появилось
столько новых слов... Многие из них — для вещей и понятий, которых просто не
существовало, когда я был маленьким. Например, «матобеспечение».
— Что тебя привлекло в компьютерах, Лиза? — спросил я.
Она даже не шелохнулась. Работая с машиной, Лиза порой уходила в себя полностью.
Я повернулся на спину, попытался заснуть и тут услышал:
— Власть.
Перевел с английского
А. КОРЖЕНЕВСКИЙ
Окончание следует
109

Короткие заметки
Одной проблемой меньше
Пишут, что.
Проблем у нас хоть отбавляй. То одного нет.
То другого. Казалось бы, конфеты не продукт
первой необходимости, так вот и они исчезли.
Даже «подушечки» и «цветной горошек», которые
неизменно красовались на витринах сельпо.
Утверждают, будто виной тому самогонщики или
кооператоры, которые скупили весь сахар в стране.
Взволновало это даже работников пищевой
промышленности, отдельные представители
которой тоже что-то покупают в магазинах. И вот,
чтобы как-то заполнить образовавшийся вакуум,
было решено изыскать резервы, мобилизовать
творческую мысль, привлечь нетрадиционные
источники сырья. И теперь за 4 % кондитерских
изделий — а ведь именно такой объем сладкой
продукции составляют драже — можно быть
спокойным. Одна из самых сахароемких отраслей
(на 1 т драже идет 920 кг сахара), похоже,
нашла выход из создавшегося положения.
Как сообщает журнал «Пищевая
промышленность» A988, № 11), Загорская кондитерская
фабрика приступила к выпуску драже «Сказка»,
где на каждую тонну продукции расходуется
на 43 кг сахара меньше. Внутренние слои
оболочки, в сердцевине которой лежит изюминка,
теперь делают из вакуум-сусла, остающегося от
выработки виноградного сока. Найдено и другое
нетрадиционное сырье — сухая молочная
сыворотка. Ее уже используют в драже «Летнее».
Сывороткой в смеси с яблочным соком можно заменить
до 90 кг сахара в тонне готовой продукции.
Специалисты утверждают, что у новых драже
много достоинств. Они более ценны в пищевом
отношении: легко усваиваются организмом, менее
сладки и не столь калорийны, как чисто сахарные.
Вот только вакуум-сусло и молочная сыворотка
очень гигроскопичны и, используя их, трудно
добиться устойчивого блеска изделия. А ведь
покупатель привык к блестящим разноцветным
шарикам.
А так, все в порядке. Проблема решена и,
давайте надеяться, что хотя бы драже будут
украшать витрины магазинов.
К. МИТИН
..под поверхностью льдов
Антарктиды в лабиринтах узких
каналов и полостей обнаружены
растения, бактерии и криль
(«Times», 12 октября 1988 г.)...
...Европа и Северная Америка
продолжают расходиться в
стороны со скоростью 2,5 см в год
(«Daily Telegraph», 10 октября
1988 г.)...
...дорожный материал из
стеклобоя сохраняет шероховатость
дольше, чем природные
каменные материалы
(«Автомобильные дороги», 1988, № 11, с. 8)...
...получен сплав никеля с
алюминием, упрочняющийся при
нагревании («New Scientist», 1988,
т. 119, № 1631, с. 38)...
...для предотвращения
глобального потепления солнечную
энергию можно отражать в
космос, окрашивая крыши домов в
белый цвет и покрывая
поверхность океанов и морей
кусочками полистирола («Daily
Telegraph», 3 октября 1988 г.)...
...разработана мембранная
технология производства
безалкогольного пива («New Scientist»,
1988, т. 119, № 1627, с 34)...
...расшифрована химическая
природа веществ,
сигнализирующих обитателям улья о
присутствии пчелиной матки («New
Scientist», 1988, т. 119, № 1624,
с. 33)...
...разработан инфракрасный
прицел для слепых стрелков
(«Daily Telegraph», 21 октября
1988 г.)...
...создан человекообразный
робот, способный даже потеть
(«Design News», 1988, т. 44,
№ 5, с. 34)...
...создан полимерный аналог
мышечных тканей («New
Scientist», 1988, т. 120, № 1637, с. 35)...
110

Короткие заметки
ЛЭП — экологический барьер
Помните, как в пушкинской сказке царевич Гвидон
превратился в комара. И впился как раз тетке
прямо в правый глаз. Ужасная история. А ведь
этого могло бы и не произойти, сиди она под мощной
линией электропередачи: у таких ЛЭП сильное
электромагнитное излучение промышленной
частоты, которое начисто отбивает аппетит у комаров.
И нетолько у них — например, возле ЛЭП намного
сокращается сбор меда.
Конечно, земные обитатели постоянно имеют
дело с электричеством, но у природных полей
напряженность небольшая, только перед грозой
бывает около 10 кВ/м. И перед грозой все живое
затихает. Увы, под линиями электропередач такое
затишье постоянно, независимо от погоды и
времени суток. Например, у двукрылых насекомых резко
сокращается количество передвиженией. Совсем
у малюсеньких раздвигаются крылышки, а ноги
прилипают к заряженным поверхностям.
«Зоологический журнал» A988, вып. 9) сообщает
об экспериментах на взрослых комарах Aedes
и Anopheles — обычных обитателях опушек леса.
В окрестностях Томска их отлавливали за 1 —1,5
часа до начала опытов. Эксперименты шли в садках,
в стенах лаборатории и в природе, у макета ЛЭП.
Макет — это четыре провода, натянутых на высоте
одного метра над землей. Результаты природных
и лабораторных опытов почти ничем не
отличались. При включении электрического поля
возрастало число чистящихся насекомых. При еще
большем напряжении почти все мошки взлетали,
а у оставшихся на месте начинали неестественно
дрожать усики и лапки. Дело в том, что
электрическое сопротивление мягких тканей комаров
ниже, чем кутикулы, и комары «кишками»
чувствуют разряды. Только через три часа поведение
комаров становилось обычным.
Напряженность электрополя, вызывающая
резкое изменение поведения комаров, почти на
порядок выше, чем для пчел, ос и дрозофил, но меньше,
чем для синей мясной мухи, кожеедов и
настоящих молей. В поле от I до нескольких десятков
кВ/м нарушаются многие формы поведения, а
такие электрические поля ныне господствуют на
огромных территориях, попадающих в полосу
отчуждения ЛЭП.
Так что ЛЭП становятся экологическим
барьером для насекомых.
Е. КУРАПОВА

Д. Н. УСОВУ, гор. Горький: Избирательное накопление тяжелых
металлов растениями, действительно, очень интересное явление,
существует даже биогеохимический метод поиска полезных
ископаемых на основе анализа растительности.
И. Ю.. ШВАРЦБУРГ, Москва: Технология интерферона
исключает возможность использования инфицированной крови для
изготовления препарата.
Л. Я. БАЛАДИНСКОМУ, Кисловодск: Ацетон действительно
снят с продажи населению; вместо него можно
воспользоваться, например, бензином или растворителями 646 и 647 — в
зависимости от того, для чего требуется растворитель.
Н. Е. ФРОЛОВУ, Ленинград: Ограниченный объем «Химии и
жизни» не позволяет нам вести постоянные рубрики, не имеющие
прямого отношения к химии и биологии; шахматная рубрика, увы,
относится к их числу.
А. В. АНДРЕЕВУ, Кривой Рог: Мы против применения зеленых
чернил в школах — по мнению специалистов, «зеленый текст»
значительно быстрее черного утомляет глаза.
A. В. ВИКТОРОВУ, Москва: Клиническое изучение действия
мумие при различных заболеваниях продолжается, но в перечень
лекарственных средств мумие до сих пор не включено — прежде
всего, из-за невозможности стандартизовать состав препарата.
М. А. ЛЕОНОВУ, Саратов: Дорогие для вас рукописи не следует
хранить на чердаке, ни один документ не выдержит таких условий
хранения.
ДРАЗНИКУ, Казань: Официально разрешено использовать для
изготовления столовой и кухонной посуды сталь марок Х18Н10Т
и 2Х18Н9Т.
B. С. ТРУНОВУ, Ленинград: По части питания волосяной
луковицы и ее кровоснабжения волосы усов и бороды находятся в
лучших условиях, чем волосы на макушке — поэтому мужчины,
утратив шевелюру, сохраняют прекрасную растительность на лице.
Л. В. ФИЛИПЕНКО, гор. Жуковский Московской обл.:
Для уничтожения плесени на красном кирпиче рекомендуется
регулярно обрабатывать его свежей (сильно пахнущей хлором)
хлорной известью.
В. А. ИВАНОВУ, Москва: Вы правы, в сообщении, которым
открывается наша рубрика «Пишут, что...» в январском номере,
полно несообразностей — сверхпроводники не притягивают, а
отталкивают магниты; ни верха, ни низа у магнитного
поля нет.
А. Е. Г., Кременчуг: Мы не можем высказать свое мнение о
статье, которую не читали — вы забыли указать не только
номер газеты, но и ее название.
Редакционная коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
П. Ф. Баденков,
В. Е. Жвирблис,
В. В. Листов,
В. С. Любаров,
Л. И. Мазур,
Г. П. Мальцев,
B. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
А. С. Хохлов,
Г. А. Ягодин
Редакция:
А. И. Анно
(художественный редактор),
Н. Г. Гуве.
М. А. Гуревич,
Ю. И. Зварич,
Е. М. Иванова,
A. А. Лебединский
(главный художник),
О. М. Либкин,
C. А. Петухов,
B. Р. Пол ищу к,
Л. П. Рыжкова,
М. А. Серегина
(зав. редакцией),
Н. Д. Соколов,
Е. И. Спирина,
B. В. Станцо
(и. о. зам. главного редактора),
C. Ф. Старикович,
Л. Н. Стрельникова,
В. К. Черникова
Номер оформили
художники:
В. М. Адамова,
Г. Ш. Басыров,
Р. Г. Бикмухаметова,
М. В. Георгиев,
Ю. В. Гукова,
М. М. Златковский,
Н. В. Маркеллов,
В. Б. Меджибовский»
П. В. Меркулов,
К. А. Шестаков,
Е. В. Шешенин
Корректоры:
Л. С. Зенович, Т. Н. Морозова.
Сдано в набор 28.02. 1989 г.
Т-09833.
Бумага 70X100 '/i6.
Печать офсетиая. Усл. печ. л. 9,1.
Усл.-кр.-отт. 5310,7 тыс. Уч.-изд. л. 13,0.
Бум. л. 3,5. Тираж 240 000 экз.
Цеиа 65 коп. Заказ 450
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство ♦Наука».
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117049, Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Ордена Трудового Красного Знамени
Чеховский полиграфический комбинат
Государственного комитета СССР
по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли
142300, г. Чехов Московской области
© Издательство «Наука»
«Химия и жизнь», 19&9

Рисунок на вечную тему
Этот рисунок художник Вадим Меджибовский
сделал для мультфильма «Из жизни кубиков»,
который снят не был. Так что судить о нем
не станем, хотя совершенно очевидно, что задуман
он был вовсе не о кубиках. О смысле же
рисунка, который перед вами, можно высказать
вполне определенные предположения. Например
такое: яркий, многоцветный, неординарный кубик
не очень пригоден как строительный материал
одноцветной пирамиды. Общество должно поискать ему
другое применение.
Если вам, читатель, видится здесь нечто иное —
сообщите. Рассмотрим, обсудим, напечатаем.
Л2*

У
— Житья нет от этих посетителей! Так и прутся в кабинет, не дают работать,^
— И главное — все не по нашим вопросам. А иному мыслителю пока растолкуешь,
куда ему на самом деле надо, так, глядишь, и обедать пора. \
Заветная мечта любого чиновника — сидеть в тихом отдельном кабинете. И чтобы \Vj
у входа в офис стоял милиционер, не пропускающий кого попало. И чтобы дверь \у
в кабинет стерегла секретарша. Вот тогда, под двойной охраной, он сможет работать \ -
в полную силу. Ведь он не ленив, но истинным своим призванием считает
не возню с разными там посетителями, а «решение вопросов» — внутренние,
аппаратные игры, для которых посторонние лишь помеха.
Зарубежный бюрократ, также весьма преданный подобным играм, между тем идет
дальше и призывает на помощь науку. Она же гласит, что кабинетная система —
далеко не идеал. Каждый сидит в своей конурке и подсчитывает, кого из коллег
вызывают в берлогу шефа чаще, чем era Аппарат расслаивается, возникают склоки
(«Office», 1988, т. 107, № 4, с. 30). Куда дружнее работается, когда все чиновники
скопом размещаются в общем зале с прозрачными стенками. Каждый на виду — это
сближает. Но как же быть с посетителями? А на то — электроника. Посетителя^ s^SH
не пустят в демократичный аквариум без магнитной карточки с кодом соответ-^>^\в
ствующего этажа и конкретного служащего. И служащий не станет с ним говорить, ^5v!
пока прибор на столе не подтвердит, что карточка — та, что надо. А если капризный \
клиент заупрямится и вздумает все-таки ломиться к чужому столу — загудит
зуммер-
Хорошо все-таки, что наш отечественный бюрократ консервативен и не горазд
по части электроники. Иначе стояла бы в каждой конторе ЭВМ, которая при
виде постороннего сразу вызывала бы милиционера.
I
Издательство «Наука». ^
«Химия и жизнь»,
1989, № 5,
1—112 стр.
Индекс 71050.
Цена 65 коп.