АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
САМСОНОВ А. М, (главный редактор)
БЕСКРОВНЫЙ Л. Г., БОВЫКИН В. И., ГЕНКИНА Э. Б.,
ГОРОДЕЦКИЙ Е. Н., ДАНИЛОВ В. П, ДЕРЕНКОВСКИЙ Г. М.,
ЗИМИН А. А., ЗЫРЯНОВ П. Н. (ответственный секретарь),
НОСОВ Н. Е., СОБОЛЕВ П. Н., ТЮТЮКИН С. В., ШАЦИЛЛО К. Ф.,
ЮХТ А. И. (зам. главного редактора)

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
97
1 9 7 6
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА

В томе исследуются некоторые важные проблемы
истории советского общества, революционного и
либерального движения в России, внутренней политики царизма,
буржуазной печати в последней трети XIX — начале
XX в. Публикуются также статьи, посвященные
«Истории Российской» Татищева, его государственной
деятельности, разрядным книгам начала XVII в.
Исторические записки, т. 97
Утверждено к печати Институтом истории СССР АН СССР
Редактор издательства Е. Д. Евдокимова
Художественный редактор Н. Н. Власик
Технические редакторы 9. Л. Нунина и А. П. Гусева
Корректоры А, А. Смогилева и И. С. Шерман
Сдано в набор 24/V 1976 г. Подписано к печати 3/ХII 1976 г.
Формат 60X901/16. Бумага типографская № 1. Усл. печ. л. 19.
Уч.-изд. л. 21,8. Тираж 2050. Т-16594. Тип. зак. 676.
Цена 1 р. 62 к.
Издательство «Наука».
103717 ГСП, Москва, К-62, Подсосенский пер., 21
2-я типография издательства «Наука».
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10
© Издательство «Наука», 1976 г.

СТАТЬИ
ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
В. М. Андреев
Продовольственная проблема в годы гражданской войны, в
которой как в фокусе преломлялись взаимоотношения
пролетариата и крестьянства и шла, по словам В. И. Ленина, «самая
глубокая война капитализма с социализмом» 1, не раз становилась
объектом исследования и в известной мере нашла свое освещение
в исторической литературе. Правда, большинство исследователей
продовольственной политики Советского государства в первые
годы пролетарской власти концентрируют свое внимание на
борьбе за хлеб в 1918 г. Работ, где рассматривается практическая
деятельность партийных и советских органов по заготовке
продовольствия с введением продразверстки в 1919 г., можно назвать
немного.
Сущность разверстки, причины, побудившие ввести ее в
качестве основного метода заготовки продовольствия в
общегосударственном масштабе, значение этой «военно-коммунистической»
меры, осуществленной в интересах спасения рабочих от голода
и достижения победы над врагом, глубоко раскрыты в
произведениях В. И. Ленина, Разъясняя вынужденность и необходимость
разверстки «в условиях такой бешеной, неслыханно тяжелой
войны», В. И. Ленин говорил: «...мы, будучи в осажденной
крепости, не могли продержаться иначе, как применением
разверстки» 2. Отмечая хозяйственную невыгодность, обременительность
разверстки для крестьян, у которых приходилось «взять иногда
даже не только излишки, а и кое-что необходимое..., лишь бы
сохранить способной к борьбе армию и не дать промышленности
развалиться совсем» 3, В. И. Ленин неоднократно подчеркивал,
что трудовое крестьянство шло на эти жертвы. И шло потому,
что военный союз рабочего класса с трудовым крестьянством
имел под собой и экономическую основу: «Крестьянин получал
от рабочего государства всю землю и защиту от помещика, от
кулака; рабочие получали от крестьян продовольствие в ссуду до
восстановления крупной промышленности» 4. И победа,
достигнутая над интервентами и белогвардейцами, не была, по словам
В. И. Ленина, чудом, свалившимся с небес, а выросла «из
экономических интересов рабочего класса и крестьянства, которые
создали это чудо своим массовым подъемом» 5.
5

В. М. АНДРЕЕВ
Оценивая значение продовольственной политики Советского
государства в ожесточенный период гражданской войны, В. И.
Ленин писал: «Разверстка была наиболее доступной для
недостаточно организованного государства мерой, чтобы продержаться в
неслыханно трудной войне против помещиков» 6.
В числе первых авторов, сделавших попытку
проанализировать методы разверстки, их особенности, показать отношение
крестьянства к этой системе продовольственных заготовок, были
работники Наркомпрода Н. Орлов, А. Свидерский, А. Шлихтер 7.
В частности, Н. Орлов рассмотрел первую практику
продразверстки еще до ее декретирования на примере экспедиций
А. Шлихтера в Вятскую и Тульскую губернии в 1918 г. Отметив
трудности и ошибки, встретившиеся в ходе разверстки,
проанализировав различные способы заготовительных мероприятий,
большинство из которых вскоре было принято Наркомпродом, автор
подчеркнул эффективность и целесообразность разверсточных методов
для быстрого и максимального получения хлеба в условиях
ожесточенной борьбы на фронтах. Брошюра А. Свидерского носит
больше информационно-агитационный характер. Она подводит
итоги первой разверсточной кампании, обращает внимание на
соотношение практики добровольной сдачи крестьянами хлеба и
методов принудительного изъятия излишков, квалифицирует
разверстку как наиболее результативный способ заготовки
продовольствия. Подобный же характер и назначение носит и
брошюра А. Шлихтера. Некоторые особенности продразверстки
рассматривает в своей работе К. Огринь. Однако с его выводом о
том, что «деревня дала городу меньше хлеба, чем следовало бы
городу получить в соответствии с отправленными для
удовлетворения нужд деревни товарами», согласиться нельзя8. Вместе с
тем следует учитывать, что работа К. Огриня, как и
вышеназванные, была написана в напряженный период гражданской
войны и ее агитационный характер был предопределен самой
обстановкой.
В 20-е годы исследователи больше внимания уделяют
социально-экономическим изменениям, происшедшим в деревне к
к концу гражданской войны. Косвенно они затрагивают и
продразверстку, констатируя главным образом ее отрицательное
воздействие на сельское хозяйство9. Более обстоятельно говорит о
разверстке, об отношении к ней крестьянства С. М. Дубровский.
Хотя он и утверждает, что при изъятии хлеба у крестьян
«принуждение частенько обгоняло убеждение», но вместе с тем видит
в деревне наличие и революционных сил, сознательно и
последовательно поддерживавших пролетариат в его борьбе за хлеб. «До
крайности ясно,— подчеркивает С. М. Дубровский,— что если бы
в продработе пролетариату пришлось иметь дело с
крестьянством, спаянным единым собственническим интересом, среди ко-
6

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
торого у пролетариата не было бы союзников, то заранее можно
было бы сказать, что попытка силою принуждения направить
крестьянский хлеб в государственные амбары была бы обречена
на неудачу» 10. Оценивая продразверстку в целом, А. Свидерский
в брошюре «Почему вводится продналог?» писал, что «в
сложившихся экономических и политических условиях разверстка как
метод проведения хлебной монополии была единственным
способом, хоть сколько-нибудь пригодным для борьбы с голодом».
И несмотря на то что разверстка не давала крестьянству
никаких непосредственных экономических выгод и причиняла
крестьянскому хозяйству несомненный ущерб, стоило только, отмечает
А. Свидерский, Колчаку, Деникину и Врангелю протянуть руки к
отнятой у них земле, как «крестьянство каждый раз от эсеров и
царских генералов со свободной торговлей возвращалось к
Советской власти с неприятной для него разверсткой» 11. Эта оценка
и разверстки, и отношения к ней крестьянства объективна и
справедлива. Некоторые новые моменты, связанные с
осуществлением разверстки, рассмотрел А. Б. Халатов 12. Он, в частности,
правильно подчеркнул, что товарообмен, введенный в 1918 г.,
претерпел значительные изменения и к 1920 г. превратился лишь
в поощрительную меру для сельских обществ, успешно
выполнявших разверстку, утратив свой первоначальный смысл 13.
В 30—40-е годы о продразверстке писали немного,
преимущественно в связи с исследованием других проблем, подчеркивая
лишь ее значение и не вдаваясь в особенности проведения
разверсточных мероприятий14. Только статья В. Мельника несколько
пополнила известные сведения о появлении разверсточных
методов заготовок хлеба в 1918 г.15
В 50-х — начале 60-х годов интерес к продовольственной
политике Советского государства, к продразверстке как
важнейшему элементу политики военного коммунизма заметно возрос.
Некоторые особенности разверстки, значение ее в хозяйственной
жизни страны, политическое настроение крестьянства на
последнем этапе гражданской войны находят все большее отражение в
монографических исследованиях по истории народного хозяйства,
в других работах16. Непосредственно продразверстке была
посвящена статья Ю. К. Стрижкова, в которой автор
прослеживает историю возникновения продовольственной разверстки,
показывает, как она постепенно из опыта, осуществленного в
отдельных районах, превратилась в мероприятие общегосударственного
масштаба. Некоторые аспекты продразверстки раскрывает
Д. С. Бабурин 17.
Отдельные вопросы, связанные с осуществлением
продразверстки, рассматриваются в обобщающих трудах 18. Ценный
материал с анализом политического настроения деревни, состояния
крестьянского хозяйства и его продовольственных возможностей
7

В. М. АНДРЕЕВ
к концу гражданской войны содержится в работах Ю. А.
Полякова 19.
В книгах М. И. Давыдова, Д. П. Жмуровского 20, вышедших в
последнее время, рассматривается продовольственное
законодательство, его реализация центральными и местными продоргана-
ми, раскрываются характер и отчасти методы заготовительной
работы, подводятся итоги заготовительно-продовольственной
кампании. Некоторые новые оценки в характеристику
продразверстки, ее сущности вносит исследование Е. Г. Гимпельсона.
Значительный интерес представляет монография Ю. К. Стрижкова,
раскрывающая специфику работы продотрядов и, в частности, их
роль в реализации разверстки 21.
Вместе с тем следует отметить, что такие вопросы, как
механизм продразверстки, особенности
продовольственно-заготовительных мероприятий в различных регионах страны, глубинные
процессы, происходившие в деревне, влияние продразверстки на
развитие и структуру крестьянского хозяйства исследованы еще
недостаточно.
Нам представляется, что продовольственная разверстка как
сумма экономических и политических мероприятий Советского го
сударства, осуществлявшихся в напряженный и ожесточенный
период гражданской войны, требует дальнейшего изучения. В этой
связи заслуживает всяческого внимания появление в последние
годы работ, раскрывающих принципы и методы осуществления
разверстки в отдельных районах страны22. Такое направление
исследования продовольственной политики в 1919—1920 гг.
представляется целесообразным, ибо, только изучив особенности
продовольственной работы на местах, специфику ее осуществления в
производящих и потребляющих губерниях, в окраинных районах,
можно наиболее полно охарактеризовать титаническую
деятельность партии и государства по мобилизации продовольственных
ресурсов для Красной Армии, по расширению и укреплению
социальной базы диктатуры пролетариата. Ведь в конечном счете
важно было не просто взять хлеб в деревне (быстро и в нужном
количестве), но и так его взять, чтобы не оттолкнуть, а
привлечь трудовое крестьянство к Советской власти, так как от
прочности его союза с рабочим классом во многом зависел исход
гражданской войны и укрепление позиций социализма.
В предлагаемой статье предпринята попытка рассмотреть
механизм продразверстки, его социальную направленность,
динамику разверсточных мероприятий, влияние разверстки на
крестьянское хозяйство, на жизнь деревни, преимущественно, по
материалам Центральной России.

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
1
Методы заготовки хлеба, практиковавшиеся в 1918 г.,
особенно когда в деревню были направлены продотряды и начали
действовать комбеды, основательно ударили по кулаку, помогли
Советской республике пережить тяжелые месяцы и даже начать
ссыпку из нового урожая. Но в чрезвычайной обстановке
усиления иностранной интервенции и обострения гражданской
войны эти методы становились уже недостаточными, так как не
могли обеспечить стабильного поступления хлеба и гарантировать
даже минимум продовольствия Красной Армии и рабочему
классу23.
А хлеб в стране был. Он имелся у зажиточных слоев деревни,
у части середняков. Урожай 1918 г., по данным Наркомпрода,
был выше среднего 24 Правда, многие наиболее хлебные районы
страны оказались захваченными интервентами и
белогвардейцами и не могли пополнить хлебного баланса Республики. Но даже
в оставшихся у Советской власти производящих губерниях
хлебных излишков насчитывалось предположительно до
260 млн. пуд.25 Однако взять их было очень трудно. Пользуясь
слабостью продовольственного аппарата на местах,
местническими настроениями отдельных Советов, кулачество сбывало
значительную часть хлеба по спекулятивным ценам, припрятывало
«до лучших времен». С августа 1918 по январь 1919 г.
продовольственными органами было заготовлено в производящих
губерниях 75 884 560 пуд. хлеба, что составляло всего лишь 29% от
того количества излишков, которое имелось в этих районах.
Особенно незначительной была ссыпка в Тульской губернии— 11%,
Курской — 17%, Воронежской — 12% 26.
Временное разрешение «полуторапудничества», закупки по
завышенным ценам, проводимые кооперативными организациями,
сеяли у зажиточных слоев деревни иллюзии о возможном
разрешении свободной торговли хлебом. А значительное сокращение
численности продармии в ноябре — декабре 1918 г. в связи с
отправкой продармейских частей на фронт27 и ослабление
деятельности заградительных отрядов еще более окрылили
спекулянтов и мешочников. Они заполонили все станции и железные
дороги. В Тамбовской губернии их действовало до 50 тыс. Из
Казани сообщали: «Мешочники едут массами и разоружают
охрану... Всякие возможности закупок рушатся» 28. Инструктор Ве-
невского уезда Тульской губернии докладывал: «В волостях, где
означен недостаток хлеба, страшно развита спекуляция. В сутки
уходит хлеба по 1 тысяче пудов и гужевым транспортом, и по
железной дороге» 29. В Курской губернии мешочники в
отдельные дни вывозили до 5 тыс. пуд. хлеба. Чрезвычайный комиссар
по продовольствию телеграфировал в Наркомпрод из Саратова о
9

В. М. АНДРЕЕВ
катастрофическом положении, вызванном огромным наплывом
мешочников, которые не дают возможности продолжать
государственные заготовки 30.
Продовольственные органы уже не в силах были вести
нормальную работу в условиях безудержной спекуляции и
развертывающейся продовольственной анархии. Об этом красноречиво
свидетельствует телеграмма Волоколамской чрезвычайной
комиссии в Мосгубпродком от 9 января 1919 г. «Волоколамск
превратился в Украину, наплыв мешочничества ужасный, вывозится
все без разбора, цены возросли до максимума. Дайте санкции
на путях поставить заградотряды или примите срочные меры,
какие угодно, к недопущению развивающейся спекуляции» 3I.
Подвоз хлеба в промышленные города резко сократился,
имевшиеся запасы иссякли. В Петрограде в декабре 1918 г. рабочим
взамен хлеба выдавали по карточкам овес 32. На голодном пайке
жили трудящиеся Москвы и Подмосковья33. 4 января 1919 г.
Мосгубсовет в телефонограмме на имя В. И. Ленина сообщил:
«Крупные рабочие районы Московской губернии вследствие
отсутствия хлеба голодают. С трудом приходится сдерживать от
приостановки работ. Губпродком хлеба не имеет. Наркомпродом
в декабре (1918 г.— В. А.) выдано хлебных продуктов 57 тыс.
пудов на два с половиной миллиона населения губернии, из которых
полмиллиона рабочего населения. Необходимо принять
экстренные меры к удовлетворению голодающих, в противном случае —
возможна широкая остановка предприятий» 34.
Сложность обстановки диктовала необходимость введения
чрезвычайных мер. Власти на местах, отражая интересы
трудящегося населения, настойчиво требовали от Советского
правительства введения такого порядка, который позволил бы строже
учитывать хлеб, помог бы пресечь спекуляцию, обуздать кулака,
дал возможность лучше оперировать продовольственными
ресурсами. «Оставлять излишки хлеба у кулака,— заявлял съезд
комбедов Епифанского уезда Тульской губернии 29 декабря
1918 года,— это поощрение капиталистов и
контрреволюционеров» 35. За каждый пуд незаконно провезенного хлеба —
тюремное заключение,— требовал Данковский уисполком Рязанской
губернии 36.
В. И. Ленин, выступая в декабре 1918 г. на рабочей
конференции Пресненского района, подчеркнул, что «продовольственное
Положение, которое немного улучшилось было осенью, опять
приходит в упадок. Народ опять голодает...» 37 Отметив слабость
заготовительного аппарата, он призывал добиться перелома в
продовольственном деле, как добились его в военном, чтобы «каждый
продовольственник смотрел на себя, как на находящегося на
своем посту солдата» 38.
Всероссийское совещание продовольственных организации
10

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
проходившее в Москве с 31 декабря 1918 г. по 6 января 1919 г.,
проанализировав ход продовольственных заготовительных
мероприятий в стране, рассмотрев эффективность различных методов
и способов извлечения хлеба, учитывая все более
усложнявшуюся военную обстановку, приняло решение усилить централизацию
продовольственного дела, ввести в общегосударственном масштабе
продовольственную разверстку. «Вся наша заготовительная
работа,— записано в резолюции совещания,— должна быть построена
на обязательности сдачи излишков всех сельскохозяйственных
продуктов в распоряжение государства в порядке государственной
повинности. Заготовка важнейших продуктов на основе купли-
продажи или так называемого самотека должна быть
исключена... Разверстки должны постепенно охватить все виды
сельскохозяйственных заготовок. Как первоочередная задача, должна
быть произведена разверстка основных видов сырья»39. Совет
народных комиссаров, рассмотрев рекомендации Всероссийского
совещания продовольственных организаций, 11 января 1919 г.
принял декрет «О разверстке между производящими губерниями
зерновых хлебов и фуража, подлежащие отчуждению в
распоряжение государства». «В целях срочной поставки хлеба для нужд
Красной Армии и бесхлебных районов.., — говорилось в декрете,—
все количество хлебов и фуража, необходимого для
удовлетворения государственных потребностей, развёрстывается для
отчуждения у населения между производящими губерниями» 40. Декрет,
таким образом, по новому подходит к определению количества
хлеба, подлежащего обязательному отчуждению.
Не излишек в крестьянских хозяйствах клался теперь в
основу изымаемого продорганами хлеба, а потребности государства.
Наркомпрод,— как писал позже А. Г. Шлихтер,— начал
применять метод разверстки, «исходя из соображений сметных
потребностей в хлебе для Республики, а не наличности излишков» 41.
Само понятие «излишек» становилось условным. В 1918 г.
излишком считалось количество хлеба, превышающее нормы
потребления, установленные Наркомпродом для крестьянского
населения 42. С введением продразверстки государство намерено было
более твердо регулировать потребление продовольствия в
крестьянских хозяйствах. Приказом Наркомпрода № 79 еще от 19
октября 1918 г. разрешалось местным продорганам при
необходимости снижать нормы потребления до 18 фунтов в месяц на
душу населения43. С введением разверстки продорганы должны
были последовательнее реализовать этот приказ, а, главное,
дифференцированно подходить к определению норм потребления в
различных социальных группах крестьянского населения,
руководствуясь классовым принципом. В одной из инструкций
Наркомпрода разъяснялось, что в хозяйствах, имеющих излишки
хлеба и вовремя его сдающих, следовало оставлять на каждого едока
11

В. М. АНДРЕЕВ
по 1 пуду в месяц. Для хозяйств, не имеющих излишков,—
норма потребления на каждого едока в месяц должна доводиться
до 25 фунтов за счет внутриселенного перераспределения; для
злостных укрывателей хлеба рекомендовалась реквизиция с
оставлением на пропитание 18 фунтов, а для тех, кто продал
излишки спекулянтам, норма — 12 фунтов в месяц 44 Так
государство в чрезвычайных условиях военной обстановки стало
подходить к определению излишков хлеба, к регламентации
потребления его в крестьянских хозяйствах. И это было справедливо 45.
В заготовке хлеба государство не могло больше
ориентироваться на самотек. Оно твердо намерено было добиваться
обязательности выполнения разверстки. Все количество хлеба и
фуража согласно ст. 4 декрета от И января 1919 г. подлежало
отчуждению по твердым ценам к 15 июня 1919 г. Причем, 70%
разверстки требовалось сдать продорганам до 1 марта. Декрет
подчеркивал строгую ответственность владельцев хлеба. К
злостным укрывателям хлебных запасов декрет требовал применять
«суровые меры, вплоть до конфискации имущества и лишения
свободы по приговорам народного суда» 46.
Вслед за декретом СНК от 11 января и на его основании
Наркомпрод 13 января принял постановление «О порядке
разверстки подлежащих отчуждению зерновых хлебов и фуража»,
в котором, наряду с разъяснением порядка и техники развер-
стания по губерниям, уездам, волостям и селам потребного
государству хлеба, подчеркивался классовый принцип
осуществления хлебной повинности. «Разверстка ни в коем случае,—
отмечалось в ст. 3,— не распространяется на хозяйства, не имеющие
излишков» 47. В систему экономических мер, связанных с
введением разверстки, существенные коррективы внес декрет СНК от
21 января 1919 г. «О заготовке продовольственных продуктов».
В нем давался перечень продуктов, монополизированных
государством, заготавливать и перевозить которые разрешалось лишь
государственным продовольственным органам48. Все остальные
продовольственные продукты разрешались к свободной продаже
на рынке 49. Причем декрет обязывал органы Советской власти
«не чинить никаких препятствий или затруднений» свободному
гужевому провозу и свободной продаже на рынках
ненормированных продуктов 50. Таким образом, некоторые возможности для
свободного местного оборота с введением разверстки крестьянству
оставлялись.
Декретирование продовольственной разверстки, введение ее в
общегосударственном масштабе как главного способа заготовки
продовольствия требовало дальнейшего укрепления продорганов
на местах, увеличение продармии. Вместе с тем новый подход к
изъятию хлеба требовал усиления организаторской, политической
работы в деревне. Хотя продразверстка своим острием и была
12

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
направлена против кулачества, она распространялась и на
среднее крестьянство, которое к этому времени по европейской части
России составляло 60% жителей деревни51. А ленинский курс
пролетарской власти, рассчитанный на укрепление союза
рабочего класса с середняком, закрепленный VIII съездом партии,
требовал внимательного отношения к среднему крестьянству, чтобы
удары, предназначенные кулаку, ни в коем случае не попадали
в середняка.
Начавшаяся на местах в январе — феврале 1919 г. работа
по реализации декрета о разверстке, встретила большие
трудности. Многие упродкомы, как выяснялось, фактическими
сведениями о наличии в волостях и селах хлеба не располагали. В
некоторых волпродкомах, например. Рязанской губернии, судя по
отчетам, какая-либо документация по продовольственным
заготовкам отсутствовала, все делалось «на память»52. А в Вятской
губернии, по сообщению уполномоченного, учет хлеба проводился
«наглядно — приблизительно в пользу хозяина хлеба» 53.
Отсутствие данных о наличии хлеба в той или иной волости,
уезде, заставило в феврале 1919 г. создавать специальные,
комиссии по переучету наличного хлеба урожая 1918 г.
непосредственно в крестьянских дворах. Это вызвало недовольство
значительной части деревни. Крестьянство очень болезненно отнеслось
к вторжению государственных органов в его хозяйство.
«...Крестьянин, как собственник,— отмечал В. И. Ленин,— у которого
остаются излишки хлеба, привык смотреть на них, как на свою
собственность, которую он может свободно продавать» 54 «Но
крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть
государственное преступление» 55. Кулачество, зная больное
место крестьянина, выдавая себя за радетеля односельчан, законные
требования властей по переучету хлеба с целью справедливой
разверстки использовало для усиления контрреволюционной
агитации. В Варнавинском и Ветлужском уездах Костромской
губернии при переучете хлеба в феврале 1919 г. кулаки пытались,
как и в августе 1918 г., подбить крестьян на восстание. И хотя
крестьяне на открытое выступление не пошли, обстановка
оставалась тревожной. Бандитами, скрывавшимися в лесах, при
поддержке местного кулачества в феврале 1919 г. был зверски
истреблен продотряд, состоящий из 24 человек 56. Контрреволюционные
элементы повсюду распускали слухи о непрочности Советской
власти, призывали к неподчинению декретам и находили отклик
у среднего крестьянства. Председатель Новосильского уездкома
РКП (б) писал в докладной записке в Тульский губком партии:
«Мы видим, что среднее крестьянство разве лишь в полуоборот
повернулось к нам... зажиточные крестьяне продолжают
эксплуатировать город. Посмотрите, как тупо и враждебно слушают они
наши речи о страданиях пролетариата и деревенской бедноты...
13

В. М. АНДРЕЕВ
мы чувствуем, что с ними долго и упорно надо воевать и
никаких «передышек» не давать» 57. «У нас еще не кончен
деревенский октябрь»,— писал в отчете 19 марта 1919 г. председатель
Яренского укома партии Северо-Двинской губернии 58.
Начавшееся наступление Колчака весной 1919 г. и временные
неудачи Красной Армии еще более усилили колебания
середняка, ободрили кулачество. Даже в селах центральной России,
находившихся далеко от Восточного фронта, кулаки ожидали
Колчака. Они настолько обнаглели, что, например, в Каменской
волости Тульской губернии во время волостного съезда Советов
раздавались возгласы: «Долой Советскую власть. Да здравствует
Колчак» 59. Все это очень затрудняло осуществление разверстки.
VIII съезд партии, закрепивший переход от нейтрализации
середняка к прочному союзу с ним, развернувшаяся на основе
решений съезда большая агитационно-массовая разъяснительная
работа в деревне, хозяйственная помощь, оказанная прежде всего
семьям красноармейцев, трудовому крестьянству, отразилась на
поведении средних слоев деревни, сказалась на ходе
продразверстки. Там, где местные партийные и советские органы сумели
донести до сознания среднего крестьянства нужды Советской
власти, бедственное положение рабочих, героизм и жертвы
красных бойцов, получавших голодный паек, выполнение разверстки
пошло успешнее. В Сапожковском уезде Рязанской губернии к
концу марта 1919 г. большинство волостей сдали до 80% хлеба
согласно разверстке, а Андреевская волость дала даже 105% 60
В Ряжском уезде той же губернии, судя по докладу
инструктора Наркомпрода И. Я. Михайлова, заготовка хлеба в апреле
«проводилась местными силами с участием коммунистов довольно
успешно без репрессий, так как граждане соглашались
добровольно везти хлеб на ссыпные пункты». В те села, где
зажиточные слои отказывались везти хлеб, передвигались
реквизиционные отряды, и этого оказывалось достаточно для
добровольной ссыпки хлебав1. «В большинстве работа протекала путем
добровольной ссыпки,— сообщали в апреле из Курской
губернии,— в редких случаях приходилось требовать вооруженную
силу и делать обыски» 62.
К крестьянину надо было умело подойти. Методы
принуждения кулачества, а это было неизбежным, необходимо было
сочетать с методами убеждения по отношению к среднему
крестьянству. О том, насколько действенной оказывалась большевистская
пропаганда в деревне, ленинская правда, донесенная до
сознания крестьян посланцами партии, говорят многочисленные факты.
Приведем один из них. В Путянинской волости Раненбургского
уезда Рязанской губернии крестьяне отказались сдать хлеб по
разверстке, мотивируя это отсутствием излишков. Даже
посланный в апреле 1919 г. вооруженный отряд не смог ничего до-
14

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
биться. Тогда инструктор Наркомпрода Ф. Я. Гульбис собрал
крестьян трех деревень этой волости и на митинге просто и
доступно рассказал им о тяжелой борьбе Советской республики
на фронтах, о рабочих, которые сутками стоят у станков и
получают лишь четверть фунта хлеба, о голодных детях и стариках.
Это сразу же изменило настроение большинства крестьян. Они
тут же решили отделить для голодающих граждан по 20 фунтов
с каждой души, заявив, что «жертвуют, урезая свой собственный
паек». По волости было собрано 2500 пуд. ржи 63.
К сожалению, посланцам в деревню и местному советскому
и партийному активу не всегда доставало необходимого умения,
такта, выдержки в беседах с крестьянами. Вместо разъяснения
обстановки, нужд государства многие уполномоченные, члены
совета просто ссылались на распоряжения центра, чем вызывали
недовольство. «Волостные советы, не удовлетворяя те или иные
просьбы крестьян или же проводя ту или иную мобилизацию или
повинность,— писала в отчете в МК инструктор Брычкина,—
ничуть не разъясняют чем это вызвано, а всецело ссылаются на
приказы сверху»64. Инструктор ЦК партии Н. Горлова,
побывавшая в деревнях Рязанской губернии, писала в отчете:
«Крестьяне отлично понимают причины разрухи, Советскую власть ценят,
считают ее своей, но недовольны теми работниками, которые не
умеют подойти к ним, не умеют выполнить возлагаемые на них
обязанности, не вызывая неудовольствие, не причиняя обид и
боли беднейшему и среднему крестьянству» 65.
Центральный комитет партии и Советское правительство
решительно пресекали нарушения и злоупотребления со стороны
местных властей. Например, в связи с сигналами о
неправильном проведении разверстки в Нижегородской губернии ЦК
партии в письме губкому от 15 января 1920 г. указывал «на
необходимость особо внимательного отношения со стороны губкома к
тому, как проводится реализация урожая и принятия всех мер,
чтобы в этой работе не было никаких злоупотреблений,
привлекая всех злоупотребляющих в этой области коммунистов к самой
строгой ответственности» 6б.
С большими трудностями проходила разверстка весной и
летом 1919 г. в поволжских селах, где был большой процент
кулачества. В Наркомпрод сообщалось, что в Симбирской губернии
«без оружия заготовка хлеба совершенно невозможна» 67. В Сен-
гилеевском уезде в марте 1919 г. вспыхнуло кулацкое восстание,
получившее название «чапанная война». Оно распространилось на
Сызранский уезд, угрожало охватить Карсунский и Симбирский
уезды68. Особенно зверствовали кулаки в Астраханской
губернии. В селе Чаган Астраханского уезда поднявшие восстание
кулаки 2 марта арестовали коммунистов, часть из них расстреляли,
предварительно подвергнув пыткам, трупы бросили под лед69,
15

В. М. АНДРЕЕВ
Имели место кулацкие выступления и в Подмосковье. В июне
1919 г. кулаки и дезертиры в деревне Вороново Подольского
уезда уничтожили всех коммунистов и сожгли помещение
волостного совета. Под воздействием эсеровской агитации кулачество
предприняло попытку поднять восстание в деревне Бессоново
Бронницкого уезда, в селе Рогачеве Дмитровского уезда70.
В Тульской губернии в селе Осиновый куст кулачество решило
бойкотировать постановления Советской власти, на сходе приняло
решение «не допускать реквизиции» и в мае подняло восстание 71.
В Демьяновском уезде Новгородской губернии кулакам и
дезертирам удалось втянуть в мятеж против Советской власти часть
середняков, соблазнив их лозунгом «кто хочет хлеба, за нами» 72.
Но все эти кулацкие выступления были кратковременны. Они
не имели значительной поддержки в массе трудового
крестьянства. Втянутые в водоворот событий демагогическими лозунгами и
лживыми обещаниями, средние слои крестьянства довольно
быстро прозревали и, осознав опрометчивость своих действий, сами
приходили с повинной к Советской власти. В Демьяновском
уезде Новгородской губернии трудовое крестьянство, примкнувшее
было к восставшим кулакам, убедившись, что мятежники стали
забирать последние продукты в деревне, резать скот, «само
восстало против такого восстания»,— отметил в докладе в ЦК РКП (б)
уполномоченный Хитров73. В селе Бахтимир Астраханской
губернии после подавления кулацкого восстания крестьяне, горячо
обсудив на сходе прошедшие события, раскаивались в том, что
им пришлось поддаться на удочку кулаков и просили не считать
их отступниками от Советской власти «за саботаж,
произведенный под давлением кулаков» 74.
Практика проведения разверстки весной и летом 1919 г.
показала необходимость дальнейшего укрепления продовольственного
аппарата на местах, более активного вовлечения в эту работу
Советов, введения точного учета посевов, урожая, экономических
возможностей крестьянских хозяйств. Эта же практика говорила
и о необходимости усиления идеологической работы в деревне,
повышения ее эффективности. Хотя крестьянин все более
симпатизировал Советской власти, в то же время, оставаясь
«полутружеником, полуспекулянтом» 75, он еще довольно часто проявлял
колебания, быстро поддавался демагогии кулака, особенно, когда
речь заходила о выполнении разверстки. Крестьянин еще далеко
не осознал, что хлеб, выращенный им на земле, полученной из
рук революции, принадлежит не только ему, но и всей
Республике, как и труд рабочего.
Местные партийные и советские органы, представители
центральных учреждений, приезжавшие в деревню, усилили работу
по разъяснению решений VIII съезда партии об отношении к
среднему крестьянству как союзнику рабочего класса. Партий-
16

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
ный съезд обязывал всех коммунистов более внимательно
относиться к нуждам среднего крестьянства, завоевать его доверие,
не смешивать середняка с кулаком. Особенно это важно было
при осуществлении разверстки.
2
Подготовка к разверсточной кампании 1919—1920 гг. велась
более тщательно. Тем более, что разверстка теперь
распространялась и на потребляющие губернии. Расширился и перечень
продуктов, подлежащих отчуждению. 15 августа 1919 г. Нарком-
прод утвердил на продовольственную кампанию 1919—1920 гг.
разверстку хлеба в количестве 319 415 150 пуд.76 На губернии
Центрально-промышленного и Центрально-земледельческого
районов разверстка была определена в следующем размере
(в тыс. пуд.— табл. 1):
Одновременно Наркомпрод циркуляром от И августа 1919 г.
установил твердые цены на урожай этого года. Они
варьировались по разным губерниям с небольшими отклонениями. По Мос-
17

В. М. АНДРЕЕВ
ковской губернии, например, твердые цены выглядели
следующим образом (в руб. за пуд) ":
18
рожь 51
пшеница 66
овес 50
ячмень 47
просо 57
гречиха 62
горох 57
фасоль 75
По этим твердым ценам государство не только закупало
продовольствие у крестьянства, но и распределяло его среди
населения 78.
Губпродкомы, получив от Наркомпрода задания по
разверстке, исходя из имеющихся данных о размерах посевов,
численности населения, определяли разверстку по уездам. Иногда, как
это, например, было в Тульском губпродкоме, составлялись
предварительные разверстки. Они рассылались по уездам для
корректировки. Причем, корректирование это заключалось главным
образом в сбалансировании различных видов продовольствия и
кормов, без уменьшения общего количества сельхозпродукции,
падающей по разверстке на тот или иной уезд. Затем разверстки
объявлялись в окончательном виде 79. Случалось, что упродкомы
выражали несогласие с размерами разверстки и просили ее
сократить. Обычно же, получив разверстку, упродкомы, прежде чем
распределять ее по волостям, стремились выявить излишки,
имевшиеся в сельских обществах. С этой целью специально созданные
комиссии из представителей Советов, граждан селений, с
участием уполномоченных от губернских или уездных продорганов,
проводили пробные обмолоты в каждой волости, а иногда
выборочно и по нескольку обмолотов на различных участках посевов
волости или даже селения. Результаты обмолотов оформлялись
актами, и на основании этих документов определялась средняя
урожайность по волостям и отдельным селениям. Эти данные об
урожайности вместе с размером посевов и численностью
населения ложились в основу определения разверстки по волостям
и деревням.
Крестьяне, особенно кулацкая часть деревни, шли на разные
ухищрения и уловки, чтобы дать заниженные сведения об
урожайности: практиковали околачивание снопов перед молотьбой,
меняли режим работы молотилок, чтобы часть зерна шла в
мякину, сметали зерно с тока и т. д.80 Поэтому членам комиссий
необходимо было проявлять исключительную внимательность.
К сожалению, в некоторых упродкомах разверстка наряда
проводилась «наобум», как сообщалось в одном из отчетов в
ЦК партии 81. Так, Аткарский упродком Саратовской губернии в
основу разверстки по волостям клал норму — 10 пуд. с десятины
без учета урожайности и численности населения82. Это, естест-

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
венно, приводило к тому, что отдельные волости выполняли
разверстку легко, а для других она была чрезмерной.
Намного сложнее было распределить разверстку по
отдельным дворам. Волисполкомы, сельские советы, получив
разверстку, должны были на сельских сходах определить и довести до
каждого домохозяина объем причитающейся с него продукции,
руководствуясь «революционным правосознанием», как метко
было сказано в инструкции Владимирского уездного продотде-
ла83. Иными словами, при определении разверстки на тот или
иной двор местные власти должны были не просто учитывать
размер посевов и наличие едоков в хозяйстве, а обращать
главное внимание на степень зажиточности, экономической мощности
крестьянского двора с тем, чтобы разверстка пала всей тяжестью
прежде всего на имущие слои деревни. Проще было провести
подесятинный сбор хлеба, но в таком случае, как справедливо
отметил на заседании Адексинского упродсовещания Тульской
губернии инструктор Овчинников: «кулак легко выполнит
повинность и будет спекулировать оставшимися излишками, с бедняка
же силой придется брать последнее»84. Кстати, этот принцип
подесятинного сбора отстаивали и крестьяне, надеясь утаить
какую-то часть урожая: кулаки это делали осознанно, защищая
свои излишки, бедняки, подчас слепо следуя советам
«хозяйственного мужика». Здесь, конечно, сказывались и психологические
факторы, а именно — социальные навыки, привитые еще
общинным землепользованием, когда подобная раскладка податей
считалась наиболее «справедливой». Нередким явлением была
подворная, подушная раскладка хлебного наряда, принимавшаяся
деревенскими сходами под влиянием зажиточных домохозяев и
явно им выгодная.
Сельские Советы, засоренные кулацкими элементами,
довольно часто отступали от классового принципа и практиковали
разверстки по системе подесятинного или подворного обложения.
В Новозыбковском уезде Брянской губернии, например, с каждой
десятины крестьяне отдавали по 2 пуда ржи, 20 пуд. картофеля,
2 пуда овса и 2 пуда гречихи85. В селе Логунове Самарской
губернии всех обкладывали из расчета 8 пуд. хлеба с десятины,
«не принимая во внимание семейного положения и
зажиточности»,— как сообщал в ЦК партии организатор по работе в
деревне М. Шурыгин 86. В Рязанской губернии в некоторых селениях
по инициативе кулаков хлебный наряд одинаково разверстывали
по всем дворам87. В Костромской губернии нередко на сходах
разверстку делили по душам 88.
Подесятинное, подворное обложение, раскладка по душам,
несмотря на запрещение этого способа разверстки центральными
органами, практиковались и в других губерниях. Это позволяло
состоятельным крестьянам оставлять в запасе немалую часть уро-
19

В. М. АНДРЕЕВ
жая и не только увеличивать потребление сверх положенной
нормы, но и продавать часть продукта по спекулятивным ценам или
перегонять на самогон. А малоимущим приходилось выгребать
почти все. И только вмешательство продотрядов,
коммунистических ячеек восстанавливало классовую справедливость,
позволяло переложить основное бремя разверстки на зажиточные слои
деревни и реализовать ленинский принцип: с бедных крестьян —
ничего, с середняка — умеренно, с богатого — много.
В целом сбор разверстки урожая 1919 г. проходил успешно.
Поняв необходимость и неизбежность выполнения разверстки и
других повинностей, значительная часть крестьянства
добровольно отдавала государству причитающееся с них продовольствие.
Осенью 1919 г. принудительные изъятия продовольствия были
довольно редким явлением по сравнению с летом 1918 и весной
1919 гг. Отряды продармии лишь в крайних случаях прибегали
к перемериванию хлеба в хозяйствах и к насильственному его
отчуждению. Ссыпка хлеба и картофеля проводилась, как
правило, добровольно и держалась главным образом на авторитете
государственной власти. На деревенских сходах, собраниях, подчас
бурных и продолжительных, крестьяне в итоге разверстывали
задание по дворам и лишь просили помочь им хозяйственными
товарами. В Ташировской волости Московской губернии, например,
собрание представителей всех сельских Советов, дав согласие
выполнить определенную им разверстку — 1500 пуд. картофеля,
просило только вместо денег по 51 руб. за пуд картофеля выдать
соли по твердой цене 89. В деревне Обольяново (Московская
губерния) крестьяне на сходе заявили: «Мы вам поможем, только
вы-то нас не забывайте» 90. В Ковровском уезде Владимирской
губернии, как отмечалось на уездной партийной конференции
2 ноября 1919 г., все волости за исключением нескольких
селений дали причитающийся с них наряд добровольно 91.
«Разверстка хлебная, овощная идет нормально,— докладывал
уполномоченный Алексинского уезда Тульской губернии 23 октября 1919 г.—
Овощи отправляются в Тулу ежедневно по нескольку вагонов.
Овощами удовлетворено все неимущее население» 92. «Нам пет
расчета дожидаться реквизиций,— говорили на сходе крестьяне
Узковской и Барановской волостей Вологодской губернии.—
Красной Армии должны помочь, она за нас жизнь отдает. Отдадим и
хлеб и корову — это дело наживное, благо бы земля да свободные
трудовые руки были» 93.
Такое отношение значительной части трудового крестьянства
к выполнению разверстки в тот напряженный момент борьбы на
фронтах особенно было ценным. 19 октября 1919 г. А. Свидер-
ский писал в «Правде»: «Судя по имеющимся сведениям
крестьяне везут хлеб на ссыпные пункты охотно. При этом почти нигде
не приходится прибегать к мерам непосредственного принужде-
20

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
ния... Крестьяне усилили подвоз хлеба в момент, когда рабоче-
крестьянское правительство переживает острый кризис, когда
решается судьба всех завоеваний революции. Контрреволюция
поднимает голову — деревня открывает свои закрома, чтобы
поддержать силы революции» 94. И даже в том случае, когда размеры
разверстки по той или иной причине оказывались
обременительными для какого-либо селения, это не вызывало такой реакции
как в начале 1919 г. Крестьяне знали, куда следует обращаться,
чтобы добиться справедливого обложения.
Работу по реализации урожая 1919 г. в какой-то мере
стимулировал и товарообмен на основе декрета от 5 августа 1919 г.
«О товарообмене и обязательной сдаче населением продуктов
сельского хозяйства и промыслов» 95. Обмен промтоваров на хлеб
предусматривался строго коллективным. В инструкции Мосгуб-
продкома, подготовленной на основе декрета, особенно
подчеркивался классовый принцип обмена: «Прием и выдача товаров
происходит исключительно коллективами, т. е. отдельными
обществами, волостями или районами. Не допускается единоличный
обмен во избежание обогащения кулаков и спекулянтов. Лица,
не имеющие излишков, не лишаются права на получение
причитающихся продуктов». В инструкции разъяснялось, что
крестьяне могут получить промышленные товары при условии
выполнения разверстки сельским обществом не менее как на 70% 96.
Таким образом, декрет о товарообмене способствовал
складыванию коллективной ответственности сельского общества за
выполнение наряда, определенного продорганами. Принцип
коллективной ответственности — этот существенный элемент разверстки —
определялся следующей формулой: имеешь излишки — сдай их
государству. Не имеешь — содействуй сдаче излишков
зажиточными домохозяйствами, иначе не получишь промтоваров. Только
выполнение сельским обществом положенной части разверстки
открывало перед ним возможность на получение товаров по
твердым ценам. Причем, товары распределялись преимущественно по
душам, без учета сданного отдельными дворами хлеба.
В губернских и уездных продкомах ко времени ссыпки хлеба
были сосредоточены некоторые запасы промышленных товаров.
Всего в 1919 г. Наркомпрод направил в деревню для обмена на
хлеб мануфактуры, изделий из железа, соли, чая, сахара и других
товаров на сумму 5 млрд. руб.97 Телеграмма за подписью
А. Д. Цюрупы от 24 октября 1919 г. требовала от всех губпрод-
комов относиться «с полным вниманием к тем селам, которые
выполняют разверстку полностью», организовать в них в первую
очередь «отпуск товаров», не выдвигать «никаких
дополнительных требований, освободить от всяких осмотров и обысков.
Продотряды в таких селах для реквизиции даже не должны
показываться» 98. Крестьянин должен был убедиться, что государство
21

В. М. АНДРЕЕВ
требует от него реальное количество продуктов для
прокормления голодных рабочих и бедноты непроизводящих губерний, что
органы власти пойдут навстречу тем обществам, которые
добросовестно выполняют разверстку. Именно им будет отдано
предпочтение при выделении промышленных товаров. В Гжельско-
Карповской волости Наро-Фоминского уезда, успешно
выполнившей разверстку, райкомпрод выдавал населению соль по 3 фунта
на едока, сахар, махорку, спички, мыло, стекло ламповое,
керосин, обувь и пр. 99 Плуги, косы, серпы распределялись под
контролем сельских Советов исключительно среди неимущих 100.
Алексинский упродком Тульской губернии отпускал крестьянам,
успешно выполнявшим разверстку, по полфунта соли на едока,
чугунное литье, табак, спички, мануфактуру101. Богородский
уездный продотдел Московской губернии, распределяя
промышленные товары сельским обществам в качестве поощрения за
своевременную сдачу продовольствия, в своем постановлении от
5 октября 1919 г. указывал, что «неимущие получают эти
предметы за счет имущих» 102.
Понятно, что эквивалентного обмена продуктов сельского
хозяйства на промышленные товары не было. Государство
оплачивало товарами только часть сданного по разверстке хлеба.
Е. Г. Гимпельсон считает, что в 1919 г. товарами
промышленности было компенсировано лишь 50% стоимости заготовленного
хлеба 103. Нам представляется, что и этот процент завышен. Ведь
даже экспедиция А. Шлихтера в 1918 г. в Тульскую губернию
возместила товарами только третью часть стоимости взятого по
разверстке хлеба 104 В следующем году Наркомпрод
ориентировал губпродкомы оплачивать товарами еще меньшую долю
ссыпанного хлеба. В его циркулярном письме от 18 августа 1919 г.
разъяснялось, что ввиду ограниченности товарных запасов
«губпродкомы должны учитывать возможность оплаты
продовольственных продуктов лишь в минимальной части товарами от 10
до 30%. В губерниях, богатых хлебом, следует избегать каких-
либо обещаний товаров при сдаче картофеля или сена». В
письме в категорической форме подчеркивалась обязательность
коллективного обмена 105.
Это осуществлялось на практике. Уполномоченный ВЦИК
А. П. Галактионов в ноябре 1919 г. докладывал ЦК партии и
Наркомпроду, что коллективный товарообмен в Самарской
губернии происходит следующим образом: за хлеб, мясо, масло,
молочные продукты крестьяне получают 25% товара, за фураж —
15%, за все остальные продукты— 10% товара106. В Орловской
губернии оплата стоимости хлеба промышленными товарами была
еще ниже 107. Государство в 1919 г. могло дать крестьянам
минимальное количество товаров, составлявших не более 25%
стоимости хлеба. В 1920 г. этот процент снижается еще более.
22

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
Ограниченность выпускаемых промышленностью товаров
позволяла использовать их только в качестве поощрительной меры
тем сельским обществам, которые успешно выполняли
продразверстку. Кроме того, распределение товаров по этому принципу
преследовало классовые цели: оказание помощи деревенской
бедноте, семьям красноармейцев, неимущим. В многочисленных
постановлениях партийных и советских органов этот принцип
подчеркивался постоянно. Неимущая часть деревни промышленные
товары, хотя и в минимальном количестве, получала всегда.
Взять, к примеру, Шулецкую волость Ярославской губернии.
Анкетное обследование ее в 1919 г. показало, что беспосевные
хозяйства и хозяйства, имевшие незначительный посев, не
поставившие по разверстке и пуда хлеба из-за отсутствия излишков,
получили от государства на каждую душу такое же количество
ткани и соли, какое получили зажиточные дворы, отдавшие по
разверстке по 50 и более пудов хлеба108. При этом вся
тяжесть разверстки падала на экономически мощные хозяйства.
Это хорошо подтверждают данные о поставке хлеба и фуража
в 1919 г. на душу населения по Симбирскому уезду
Симбирской губернии (табл. 2):
Говоря о сравнительно успешном ходе разверстки осенью
1919 г., было бы неверным утверждать, что она всюду проходила
гладко. Несколько осложняло проведение разверстки
одновременное взимание с крестьян и натурального налога по декрету от
30 октября 1918 г.109 Правда, поступления от натурального
налога были незначительными 110, тем более, что государство, идя
навстречу середняку и стремясь облегчить его положение,
декретами ВЦИК от 25 апреля 1919 г. и 15 октября 1919 г. дало
ему значительные льготы по взиманию натурального налога.
Но само сохранение этого налога, направление в волости подат-
23

В. М. АНДРЕЕВ
ных инспекторов, ревизоров-инструкторов, беспрерывное
анкетирование крестьянских хозяйств, требование уплатить налог,
несогласованность действий продовольственных и финансовых
органов вносило неопределенность, а порой и путаницу в систему
заготовок продовольствия, что вызывало недовольство крестьян.
Не случайно во многих волостях Тверской, Вологодской,
Саратовской, Ивано-Вознесенской и других губерний крестьяне
отказывались от уплаты продовольственного налога111. Это
сказывалось и на реализации разверстки.
Ее выполнение крестьянами зависело и от многих других
факторов: умелой разъяснительной работы, правильности
обложения, положения на фронтах и многого другого. Подчас крестьяне,
даже сочувственно относившиеся к Советской власти, не
испытывая непосредственной угрозы прихода белых, исходя из
обывательских, собственнических представлений, не особенно спешили
к ней на помощь продовольствием, хотя понимали, что па фронте
идет ожесточенная борьба, и Республике нужен хлеб. Немало было
случаев, когда под влиянием кулачества крестьянские сходы
отказывались выполнять разверстку в том размере, который был
определен упродкомом и являлся реальным, В таком случае
приходилось прибегать к помощи продотрядов. В Симбирской губернии,
где был высокий процент кулачества, безоружных представителей
продотрядов зачастую просто не допускали к проверке хлеба.
Картина менялась, как только появлялся даже небольшой
вооруженный отряд. «Одно присутствие вооруженных на сельских
сходах заставляло кулаков, задававших обычно тон, молчать или
вовсе не являться на сходы,— отмечал особоуполномоченный
Наркомпрода,— тогда в ответ на выступления рабочих слышался
голос трудового крестьянства: «Оно конечно...», «Мы понимаем»,
«...не с голоду же помирать», «чать тоже люди», «как видно,
выходит надо дать» 112.
Кулаки, не прекращая борьбы с Советской властью, делали
это теперь с большей оглядкой и осторожностью, чувствуя
слабую поддержку середняка.
Средний крестьянин, еще в начале 1919 г., стоявший
«вполоборота» к Советской власти, определенно стал поворачиваться к
вей лицом. Особенно быстро и решительно этот поворот
происходил у крестьян, которые даже на непродолжительное время
оказывались на территории, захваченной белогвардейцами. Когда,
например, в Фатежский уезд Курской губернии пришли
белоказаки, крестьяне сразу почувствовали всю «прелесть» генеральской
власти. Вместе с войсками прибыл управляющий имения,
принадлежавшего ранее князю Мещерскому. Он собрал крестьян и
заявил: «За разграбленное имение, кое я оцениваю в 50 млн. руб.,
вы будете теперь обрабатывать землю имения в течение 15 лет».
Неповинующихся отправлял на конюшню под казацкие розги.
24

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
«Поэтому при обратном приходе Красной Армии,— пишет
инструктор ЦК РКП (б), побывавший на месте,— мальчишки
встречали ее с гиком и пляской «наши красные идут». А
крестьяне не знали, в какой угол посадить, и были верными и
преданными разведчиками наших частей. Крестьяне готовы со всех ног
выполнять те или иные распоряжения властей и даже дачу
немедленно лошадей» 113.
В Глазовском уезде Вятской губернии, испытавшем
вторжение белогвардейцев, стоило в октябре 1919 г. поползти тревожным
слухам о готовящемся выступлении кулаков и возможном
перевороте, как на защиту исполкома только из одной волости тотчас
пришло 200 крестьян114. «Ни Колчака, ни расколчака мы не
пустим, ну их к черту»,— заявили крестьяне на митинге Прудов-
ской волости Тульской губернии115. «Крестьянин, испытав на
деле ту и другую диктатуру, выбрал диктатуру рабочего класса
и с ней пойдет дальше до полной победы»,— говорил В. И. Ленин
на VII съезде Советов 5 декабря 1919 г. 116
Из урожая 1919 г. разверстка дала стране 212 507 408 пуд.
хлеба. Это почти в два раза больше по сравнению с 1918 г. 117
Близко к заданной норме по выполнению разверстки подошли
Симбирская, Тульская, Вологодская, Ярославская губернии.
Перевыполнили разверстку Московская, Тверская, Смоленская, Се-
веро-Двинская губернии 118. «Мы научились применять
разверстку,— говорил В. И. Ленин,— т. е. научились заставлять отдавать
государству хлеб по твердым ценам, без эквивалента» 119.
3
В 1920 г. международный империализм вновь организовал
поход на Советскую республику, бросив против нее в качестве
ударной силы белопанскую Польшу и Врангеля. Государство
рабочих и крестьян, напрягая силы для отражения врага,
вынуждено было усилить продовольственный режим и распространить
разверстку на все остальные виды сельскохозяйственной
продукции, ранее относившиеся к ненормированным: масло, яйца,
молоко, домашняя птица и пр. На учет были взяты сады и пасеки.
Дефицитные продукты предназначались в первую очередь для
снабжения лазаретов, больниц, для организации детского
питания. Увеличивалась разверстка и на хлеб. Последнее вызвано
было, главным образом, ростом численности Красной Армии,
а также и населения в связи с освобождением большей части
территории республики от интервентов и белогвардейцев. Из
урожая 1920 г. предполагалось заготовить 432 041 тыс. пуд.120
Выполнение продразверстки в 1920 г. было сопряжено со
многими трудностями. Год выдался неурожайный, особенно в районах
Центральной России, где на больших площадях выгорели яровые
25

В. М. АНДРЕЕВ
и травы. Засушливые весна и лето вызвали сильные лесные
пожары, на тушение которых были отвлечены большие массы
сельского населения. Новые мобилизации на польский и врангелев-
ский фронты еще более сократили трудовые ресурсы деревни.
Учитывая это, государство, не уменьшая общей цифры
разверстки, рассчитывая на хлеб Юга и Сибири, пошло на сокращение ее
почти во всех центральных губерниях (за исключением
Московской и Тверской) примерно на 80 млн. пуд. Особенно
значительным (до 50%) было сокращение разверстки в Воронежской,
Пензенской, Тульской, Рязанской, Самарской, Саратовской
губерниях 121.
Но, несмотря на трудности, заготовка продовольствия в 1920 г.
проходила организованно, планомерно. Этому способствовало
укрепление местного продовольственного аппарата 122, внедрение
в его практику более эффективных методов анкетирования
крестьянских хозяйств, учета урожайности, что позволяло более
точно определить количество продовольствия, подлежащего
отчуждению, особенно в кулацких дворах. Главное же заключалось в
большем понимании массой крестьянства необходимости
продовольственной диктатуры в условиях войны. Трудовое крестьянство
стало более восприимчиво к обращениям и разъяснениям
партийных и советских органов. Немалую роль в правильной
политической ориентации крестьянства сыграло усиление
идейно-воспитательной работы в деревне, особенно с образованием по
инициативе ЦК РКП (б) при губернских и уездных партийных
комитетах отделов по работе в деревне осенью 1919 г., благодаря
дальнейшему укреплению волостных и сельских
коммунистических ячеек. К сентябрю 1920 г. общая численность сельских
коммунистов достигла примерно 190 тыс.123
Сказывалось на политическом настроении крестьянства и
усиливающаяся деятельность государственных органов по оказанию
помощи семьям красноармейцев, по снабжению деревни, особенно
бедноты, промышленными товарами, сельскохозяйственным
инвентарем и машинами. За 1918—1920 гг. крестьяне получили от
Советского государства (в тыс. штук) плугов — 228, борон — 27,3,
молотилок — 3,6, хлебоуборочных машин — 37,8,
зерноочистительных машин — 7,3, соломорезок — 8,4, сеялок — 3,9, серпов —
1,736, кос-2180 124.
Особенно большое политическое воздействие на крестьянскую
массу оказала проведенная по инициативе ЦК партии летом
1920 г. «Неделя крестьянина». Сотни рабочих отрядов, отдельные
воинские части, снабженные строительными материалами,
переносными кузницами, слесарными мастерскими с агитационными
«красными повозками» по призыву партии двинулись в деревни,
чтобы оказать хозяйственную помощь крестьянству. «Неделя
крестьянина» приобрела общегосударственный размах, вовлекла ты-
26

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
Сячи партийных и советских работников, десятки тысяч рабочих
и по времени заняла от полутора до двух месяцев. Она вышла
далеко за рамки, предусмотренные первоначальным планом. По
далеко не полным данным, только в 116 уездах (из 254) 23
губерний РСФСР на «Неделю крестьянина» в деревню выезжало
123 343 рабочих 125. Значение «Недели крестьянина» не только в
том, что за это время была оказана значительная хозяйственная
помощь крестьянству, но и в том, что «Неделя» всколыхнула
деревню, влила новую живительную струю в ее жизнь, вовлекла в
коллективный труд по строительству общественных зданий,
мостов, колодцев, прудов, по ремонту сельскохозяйственного
инвентаря и машин, по запашке полей бедноте сотни и сотни тысяч
крестьян. «Неделя крестьянина» дала им возможность
осязательнее почувствовать притягательную силу и радость совместного
труда, заронила в сознание многих крестьян неизгладимое
чувство классовой солидарности.
19 августа 1920 г., в разгар «Недели крестьянина», в
«Правде» было опубликовано письмо крестьянина Смоленской губернии
С. Журавлева. Выражая мысли крестьянства, он писал: «Будучи
сам крестьянином и отлично понимая всю нужду крестьянина в
необходимых предметах, производственных сельхозорудиях и пр.,
я горячо приветствую постановление ЦК нашей партии о
проведении «Недели крестьянина» не только в одной какой-нибудь
губернии, но и по всей Российской Республике. Это решение нашего
ЦК партии лишний раз заставит крестьянство, в особенности
беднейшую часть, убедиться в искреннем намерении тесно связаться
в один союз пролетариев города и деревни. «Неделя крестьянина»
живительным толчком подействует на крестьянина, помощь
материальная подействует на него и морально... Побольше бы нам
таких недель, пишет в заключение С. Журавлев,— и тогда
крестьянин будет видеть в рабочем действительного своего союзника,
так же, как рабочий в крестьянине» 126.
«Неделя крестьянина» положительно сказалась и на
выполнении продразверстки. Осуществляя разверстку, государственные
органы все более полагались на силу убеждения, на авторитет
власти, на сознательность крестьян, прибегая к помощи
продовольственно-реквизиционных отрядов в исключительных случаях.
Пример в выполнении разверстки должен был показывать в
первую очередь сельский актив. В постановлении губернского
совещания секретарей уездных, районных, волостных комитетов
партии в Рязани 3 октября 1920 г. было записано: «В целях агитации
не словом, а делом, необходимо, чтобы в первую очередь
продукты, причитающиеся по разверстке, сдавались товарищами
коммунистами и этим бы давали пример остальным производителям» 127.
Это решение выполнялось. «На практике в первую очередь
выполнили разверстку малоимущие, частью из желания помочь вла-
27

В. М. АНДРЕЕВ
сти»,— докладывал 30 ноября 1920 г. чрезвычайный
уполномоченный по Рязанской губернии Лаврентьев. Кулаки же, по его
словам, «ожидают, когда грянет гром, т. е. когда придут и сами
возьмут, сколько нужно, может быть, не придут или обойдут» 128.
«Отрадно было наблюдать, как многие крестьяне,— пишет
уполномоченный по ссыпке картофеля в Бородинской волости
Московской губернии,— здраво рассуждая, оправдывали действия Совета
и считали изъятие части продукта и, в частности, картофеля на
семена и другие нужды необходимым; и даже в знак своей
полной солидарности привозили не только лучший картофель, но и в
количестве большем, чем с них причиталось» 129.
По Московской губернии разверстка в 1920 г. была увеличена
в два раза. И тем не менее большинство уездов разверстку,
особенно по картофелю и мясу, выполняло успешно. В
Дмитровском уезде, например, к 1 декабря картофеля было ссыпано все
100%, хлеба и мяса заготовлено 66%, несколько хуже обстояло
дело с овсом 130. Особенно успешно шла заготовка капусты. Еще
в сентябре было засолено 1,5 млн. пуд.131 Рязанская губерния
дала Республике почти 6 млн. пуд. картофеля, полностью
выполнила разверстку по сдаче яиц. Но в связи с недородом,
значительно недодала овса и проса 132. Много хлеба и других
продуктов государству в трудном 1920 г. поставила Тульская губерния.
Взять к примеру Ефремовский уезд. Уже к 11 ноября выполнение
разверстки в нем выглядело следующим образом (табл. 3):
Кроме того, уезд поставил Туле и Москве более 200 тыс. пуд.
капусты, огурцов, свеклы, лука и других овощей, не
предусмотренных разверсткой 133. Выступая на губернском продсовещании в
ноябре 1920 г., председатель Ефремовского упродкома отметил,
что «без отрядов так блестяще выполнить разверстку не
удалось бы, но большей частью действовали одной агитацией» 134.
Тульская губерния в 1920 г. дала около 4 млн. пуд. хлеба,
1,5, млн. пуд. сена, более 5 млн. штук яиц и много других
продуктов 135. Наркомпрод высоко оценил продовольственную работу
28

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
в губернии. 11 ноября 1920 г. на имя губпродкомиссара,
проводившего совещание продработников, была получена телеграмма за
подписью А. Д. Цюрупы: «Прошу Вас передать совещанию
продработников мою товарищескую благодарность за блестящую
самоотверженную работу и уверенность в столь же блестящих
будущих успехах,— говорилось в телеграмме,— Тульские продработ-
ники, приблизившиеся [к] окончанию основной работы [в]
течение осеннего периода, дали образец остальным губерниям...» 136
Порядок реализации разверстки в 1920 г. был более твердым.
Это вызывалось ожесточенностью борьбы с внутренней и внешней
контрреволюцией. Крестьянин был вынужден отдавать все
большее количество продукции государству. Если в 1919 г., по
данным П. Попова, у крестьян отчуждалось до 15—20% продуктов,
производившихся в хозяйстве, то в 1920 г. этот процент поднялся
до 30 137. В. И. Ленин имел в виду именно 20-й год, когда
говорил, что государство вынуждено было «взять иногда даже не
только излишки, а и кое-что необходимое крестьянину» 138.
Динамику отчуждения продовольствия (в пуд.) в
крестьянских хозяйствах можно хорошо проследить на примере Горицкой
волости Кимрского уезда Тверской губернии (табл. 4):
Но каким бы жестким ни был порядок разверстки, крестьянство,
особенно состоятельная его часть, утаивало значительную долю
продовольствия, подлежащего отчуждению. Кулачество было
неистощимо в ухищрениях: давало заниженные сведения о
засеянной земле, скрывало арендную землю, неверно указывало состав
29

В. М. АНДРЕЕВ
семьи, в число едоков включало занятых на отхожих промыслах и
даже находившихся в плену. Работники Наркомфина, побывавшие
в деревне во время уборки, наблюдали поразившую их картину,
когда крестьяне с необычной спешкой и запалом убирали хлеб с
корня и с поля. Косили и возили не только днем, но и ночью, не
задерживая хлеб в копнах с тем, чтобы уберечь его от карандаша
продовольственника 139. В других селах практиковали околачива-
ние снопов во время перевозки хлеба с полей на гумно. В Сенги-
леевском уезде Симбирской губернии, например, после пробных
обмолотов крестьяне еще намолачивали по 7 пуд. с десятины. Не
случайно поэтому средний урожай, согласно данным, полученным
с мест, колебался от 12 до 40 пуд.140 Очень часто зажиточные
слои деревни скрывали лучшие поля.
Ниже приводятся данные посева в дес. по той же Горицкой
волости Тверской губернии в 1920 г., показывающие размеры
сокрытия посевных площадей:
Итак, скрытая площадь по волости составляла 32,6% от
реального посева.
Скрытое от разверстки продовольствие кулачество
различными путями сбывало по спекулятивным ценам в городах, на
«черном рынке», мешочникам. Особенно усиливалась «нелегальная»
торговля с наступлением зимы, когда крестьяне прокладывали
новые, обходные дороги, по которым скрытно в объезд
заградительных постов провозили продукты в город.
Продовольственные и заградительные отряды, действовавшие
с 1918 г., оказывали большую помощь местным продорганам в
заготовке хлеба и других продуктов, в борьбе со спекуляцией и
мешочничеством 141. В разное время они насчитывали от 20 до
45 тыс. человек 142. Заградительные отряды, гужевые посты стоя-
30

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
ли на узловых станциях, вблизи крупных городов, на важнейших
трактах и проселочных дорогах. В 1919—1920 гг. в Подмосковье
эти отряды размещались в Волоколамске; на станции Голутвин,
в Можайске, Подольске 143, в Тульской губернии — на станциях
Щекино, Засека; в Рязанской — на станции Рязань, Ясаково,
Шевцово, Михайлов, 6 гужевых постов на важнейших дорогах у
крупных сел, на речных пристанях и в других пунктах 144.
Необходимость вооруженных заградительных отрядов была
совершенно очевидной. Даже временное их снятие усиливало волну
мешочничества и спекуляции. Об эффективности действий
заградительных отрядов говорит значительное количество продовольственных
грузов, реквизированных ими у кулаков и мешочников. Только за
первую половину октября 1920 г. заградительные посты в
Рязанской губернии задержали 1090 пуд. контрабандных
продовольственных грузов 145. Один Подольский заградительный отряд за
небольшой промежуток времени реквизировал 217 пуд. хлеба и
мяса, 63 воза сена146. Газета «Правда» сообщала, что отдельным
заградительным отрядам приходилось задерживать в день от 1 до
3 тыс. пуд. спекулятивного хлеба 147. Можно представить, какое
количество продовольствия уплыло бы в руки шкурников,
спекулянтов, нетрудового элемента, не будь заградительных отрядов.
И это в то время, когда рабочие Москвы и Петрограда получали
по восьмушке хлеба в день.
Все продовольственные и заградительные отряды,
подчиненные с 10 декабря 1919 г. продармии, действовали под строгим
контролем губпродкомов и местных Советов. В каждом из них
находился агент губпродкома. Центральные и местные власти
требовали от отрядов точной отчетности о всех реквизированных
продуктах под строгой ответственностью вплоть до суда. Чтобы
пресечь нарушения со стороны отдельных отрядов, при Нарком-
проде было создано бюро жалоб с отделениями во всех продко-
мах. Специальным приказом на станциях и вокзалах
устанавливались опечатанные ящики для жалоб и заявлений граждан.
Документы подтверждают, что Советская власть очень внимательно
относилась к заявлениям населения. Жалобы трудящихся
рассматривались на местах уполномоченными ЦК РКП (б) и ВЦИК.
Часто после рассмотрения жалоб крестьян телеграммами за
подписью председателя ВЦИК М. И. Калинина приостанавливались
действия местных властей по незаконным реквизициям и
конфискации продовольствия 148.
Особое внимание к нуждам деревни, просьбам крестьянства
проявлял ЦК партии — его отдел по работе в деревне. Отдел
принимал ходоков-крестьян, рассматривал прошения, жалобы,
сносился с другими учреждениями, оказывал помощь 149.
Центральная власть твердо стояла на страже законности, не
допуская произвола на местах, направляла ревизоров в связи с
31

В. М. АНДРЕЕВ
получением жалоб на злоупотребления, делала разъяснения
местным органам, строго взыскивала с виновных, решительно
пресекала незаконные действия. Это подтверждают многочисленные
документы 150.
Лично В. И. Ленину не раз приходилось вмешиваться в
рассмотрение жалоб крестьян на несправедливость местных
властей, на обременительность разверстки. Так, в одну из поездок по
Подмосковью, как вспоминает бывший шофер Кремля С. К. Гиль,
В. И. Ленин, встретившись с крестьянами села Богданово
Подольского уезда, принял от них прошение с жалобой «на местный
сельсовет, который отобрал у бедняков в порядке разверстки
весь хлеб и посевной материал» и таким образом грубо извратил
политику партии и правительства. По этому прошению В. И.
Ленин на другой же день 6 сентября 1920 г. дал задание провести
расследование и направил в Подольский уездный
продовольственный комитет с копией в уисполком телеграмму следующего
содержания: «Я могу удостоверить тяжелое продовольственное
положение деревни Богданово (Богданиха в просторечии). Прошу
поэтому немедленно рассмотреть их прошение и по возможности...
уменьшить разверстку с них. О вашем решении прошу меня
известить и письменно и телефонограммой» 151. В другой раз
В. И. Ленин вынужден был вмешаться в решение вопроса,
связанного с непосильной разверсткой, наложенной на крестьян
деревни Моденово Верейского уезда, где он выступал по
приглашению крестьян 15 декабря 1920 г. с докладом о текущем моменте.
В записке, адресованной управляющему делами Совнаркома,
Ленин, изложив суть дела, резюмировал: «Рассмотрите и помогите
им» 152. Председатель Совнаркома требовал от местных советских
и партийных работников внимательного отношения к крестьянам,
справедливого обложения их хозяйств. В телеграмме Орловскому
губпродкомиссару 11 декабря 1920 г. он сообщал, что «крестьяне
Лавровской волости жалуются на высокий хлебный наряд» и
настаивал: «Тщательно расследуйте основательность жалобы. В
случае подтверждения, устраните несправедливость»153. Сколько
внимания и чуткости к нуждам трудящегося крестьянства
чувствуется в этих ленинских документах.
Когда же выявлялись случаи злостного нарушения
постановлений Советской власти со стороны продорганов, заградительных
отрядов, виновные несли самое суровое наказание.
Продовольственные и заградительные отряды, дискредитирующие Советскую
власть, расформировывались. Члены их, допускавшие беззаконие,
предавались суду 154
Несмотря на колоссальные трудности, разверстка из урожая
1920 г. дала стране 283 875 145 пуд. хлеба — на одну треть
больше, чем в 1919 г. Особенно успешно справились с разверсткой
Тульская, Пензенская, Орловская, Костромская, Ярославская,
32

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
Смоленская, Новгородская губернии155. Государство заготовило
1 383 971 пуд масла — в два с липшим раза больше, чем в 1919 г.
По разверстке поступило 220 951 тыс. яиц, 21 636 163 пуда
мяса158, 75 млн. дуд. картофеля, 14 млн. пуд. маслосемян и другие
продукты 157. Это вместе с другими факторами и помогло
Советской республике выстоять в тяжелом 1920 г.
Вместе с. тем к 1920 г. в крестьянском хозяйстве все более
явственно стали проявляться тревожные симптомы: сокращение
посевных площадей, ухудшение обработки земли, резкое сниже-
ние урожайности, уменьшение поголовья скота и пр. Складывалось
довольно парадоксальное положение: заготовки продовольствия,
изымаемого по разверстке, из года в год росли, а
производство продукции земледелия катастрофически падало, кризис
сельского хозяйства все более углублялся.
В литературе имеются точные данные о динамике заготовок
продовольствия в годы гражданской войны 158. Что же касается
состояния площади посева, урожайности, валового сбора,
поголовья скота, то здесь, при общей тенденции к сокращению,
данные многочисленных источников очень разнятся. Отдельные
исследователи утверждают, что сокращение посевных площадей по
стране с 1913 по 1920 г. достигло 25%, а по Европейской
России— доходило до 36,6% 159. Ю. А. Поляков на основе анализа
различных статистических сборников, свидетельств отдельных
авторов, новых сведений по сельскому хозяйству, заимствованных
из архивных фондов, пришел к выводу, что посевные площади по
СССР к 1920 г., по сравнению с 1913 г., сократились до 97,2 млн. га,
т. е. на 7,5% 160. Эти данные представляются убедительными по
отношению к посевной площади всей страны. Если же говорить
о Европейской России, о ее центральных и северо-восточных
губерниях, то, видимо, в этом регионе посевные площади к 1920 г.
сократились не менее, чем на 16%. Об этом свидетельствуют
многие материалы и документы, изданные в 1920 г., в первые годы
новой экономической политики, и использованные в официальных
отчетах 161. Более того, если принять, что валовой сбор зерновых
составил в 1920 г. всего 54,1% от среднегодового уровня 1909—
1913 гг.162, а урожайность с 1914 по 1920 г. пала, примерно, на
30% 163, то сокращение посевных площадей в Европейской
России не могло быть меньше 16%. В противном случае, трудно
объяснить резкое сокращение валового сбора хлебов в 1920 г. на 46%
по сравнению с 1909—1913 гг.164
Ю. А. Поляков глубоко раскрыл причины кризиса сельского
хозяйства страны к 1921 г. (империалистическая война,
иностранная интервенция и гражданская война, разруха, вызванная этими
событиями). Указывает он и на отрицательное влияние
продразверстки на крестьянское хозяйство. Нам хотелось бы несколько
подробнее остановиться на последнем факторе. Конечно, степень.
33

В. М. АНДРЕЕВ
отрицательного воздействия продразверстки на крестьянское
хозяйство точно определить невозможно, вычленив ее из всей
суммы факторов. Однако некоторые наблюдения о влиянии
разверстки на сельское хозяйство, о тенденциях развивающихся под ее
влиянием в экономической и политической жизни деревни
сделать можно.
Продразверстка, сама порожденная войной и разрухой, не
оставалась какой-то застывшей, раз узаконенной формой изъятия
продовольствия. По мере обострения политических и
экономических трудностей, в связи с дальнейшим ожесточением
гражданской войны, разверстка стала распространяться на все более
широкий круг продовольственных ресурсов, охватив в 1920 г. почти
все производимое в крестьянских хозяйствах. Требования ее
выполнения становились все более категоричными, а порою и
чрезмерно жесткими. Поэтому разверстку следует рассматривать в
динамике. Декретированная в январе 1919 г., она первоначально не
была столь обременительной, как в 1920 г., хотя в определенной
мере и ударяла по хозяйственной инициативе крестьянина,
особенно зажиточного. 12 пуд. хлеба, оставляемые на каждую душу
в крестьянской семье, не считая семян на посев, 18 пуд. на
лошадь, 9 пуд. на корову, по 3 пуд. на мелкий скот — в целом
обеспечивали крестьянское потребление. А если учесть, что
монополия на хлеб не распространялась на другие продукты и
крестьянин мог свободно ими маневрировать, продавая часть на рынке
или увеличивая потребление и, кроме того, какую-то часть
утаивая из нормированных продуктов, то станет совершенно
очевидным, что крестьяне, особенно зажиточные, располагали еще
значительными продовольственными ресурсами 165 Ведь в
результате первой разверсточной кампании, проводимой зимой и весной
1919 г., было собрано из урожая 1918 г. всего лишь 107 922 507 пуд.
хлеба 166. А основная его масса осела в крестьянских, главным
образом кулацких, дворах167. И если крестьянин, в том числе и
середняк, выражал недовольство введенной разверсткой, то
первоначально не столько из-за ее обременительности, сколько из-за
более строгого, нежели прежде, осуществления хлебной
монополии и дальнейшего ограничения спекулятивной торговли.
Несмотря на известное недовольство разверсткой, трудовое
крестьянство в 1919 г. не ослабляло еще хозяйственной энергии,
вызванной революцией, стремилось засеять как можно больше
земли, полученной от Советской власти. Процесс сокращения
посевных площадей, интенсивно развивавшийся с началом
империалистической войны, был с победой Октября замедлен, а по многим
центральным губерниям и приостановлен. Об этом
свидетельствуют многие документы и, в частности, данные
сельскохозяйственных переписей 1916, 1917 и 1919 гг. Если, например, всю
площадь посевов 1915 г. принять за 100% и учесть данные выше-
34

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
упомянутых переписей, то выявится следующая тенденция
изменения посевных площадей (в %) 168:
1916 г.—93,5
1917 г.—86,1
1919 г.—79,8
Из этих цифр видно, что сокращение посевных площадей,
нараставшее в годы империалистической войны (с 1915 по 1916 г.—
на 6,5%, с 1916 по 1917 г.— на 7,4%), с победой революции было
в значительной мере приостановлено. За два года Советской
власти посевные площади сократились лишь на 6,3%.
Введение разверстки первоначально не вызвало сокращения
запашки. «Прямые наблюдения и сотни выслушанных
докладов,— отмечает инспектор сельскохозяйственной секции
института исследований Народного комиссариата финансов,— согласно
говорят, что везде, где мы не имеем только случайных причин,
площадь посева 1919 года была не меньше площади
предшествовавшего ей 1918 года» 169. Лишь в степных уездах таких
центрально-черноземных губерний, как Тамбовская, Курская,
Симбирская, Пензенская, а также губерниях нечерноземной полосы
России, отмечались незасеянные участки размерами 2—3 тыс. дес. на
уезд, редко — больше. В основном это были или так называемые
«перепарки» — залежи 1917 и 1918 гг., поросшие бурьяном, или
залежи более «почтенного возраста», сильно задерневшие,
местами даже обсемененные лесом, образовавшиеся с началом
империалистической войны. Инспекторы сельскохозяйственной секции
института докладывали, что в черноземной полосе страны «им
почти не приходилось видеть и слышать о незасеянных полосах
среди озимых и яровых полей — незасев был лишь в виде
исключения» 170. Не уменьшился засев в 1919 г. в северных губерниях
(Вологодской, Псковской, Новгородской) 171.
Десятипроцентная выборочная перепись в 1919 г. в 34
губерниях, материалы земельных органов отмечали значительный
недосев лишь в полосе военных действий. Особенно большой недосев
ярового и озимого клина в 1919 г. (до 70%) был в Сальском
округе, где происходило так называемое «топтание фронтов». До
40% сокращена была запашка в двадцативерстной полосе по
обоим берегам Дона, являвшегося ареной почти непрекращающихся
боев, особенно в 1919 г.172 Внушительный недосев (до 1 млн. дес.)
образовался в Самарской губернии, где военные действия
развернулись еще весной 1918 г. По этим же причинам сокращалась
посевная площадь в 1919 г. в Вятской губернии — на 15,2%,
в Пермской — на 30% 173. Подобное наблюдалось и в других
фронтовых губерниях.
Если же взять центральные губернии, то там положение с по-
2* 35

В. М. АНДРЕЕВ
севом в 1919 г. складывалось сравнительно благополучно. Недосев
составлял всего лишь 2—3%. Комитет посевной площади,
проанализировав данные о пустующих площадях по 32 губерниям из 36,
находящихся в руках Советской республики в 1919 г.,
констатировал, что в губерниях, не бывших ареной военных действий,
посевная площадь в 1919 г. не уменьшилась по сравнению с 1918 г.
А в таких губерниях, как Московская, Смоленская,
Нижегородская, крестьянская запашка в 1919 г. даже несколько выросла по
сравнению с предшествующим годом 174 В Костромской губернии
из обследованных Наркомземом 4359 крестьянских хозяйств в
173 волостях посев вырос в 3620, т. е. в 83% хозяйств,
подвергшихся анкетированию 175.
Все это позволяет лишний раз убедиться в том, что
революция, несмотря на общую разруху, принесенную
империалистической войной и иностранной интервенцией, вызвала новый прилив
хозяйственной энергии у крестьян, впервые почувствовавших себя
на свободной земле, значительно замедлила процесс сокращения
посевов, а в отдельных районах, пе затронутых фронтами,
вообще его прекратила и даже дала некоторый рост запашки.
Поэтому, когда мы оперируем статистическими данными за 1917—
1920 гг. об изменении площади посева, не следует упускать из
виду, что значительная часть сокращения запашки, падающей на
годы гражданской войны, произошла в 1920 г., когда в полную
меру сказались все военные невзгоды, разруха, неурожай и,
главное, когда хозяйственные стимулы крестьянина в результате
усиления режима разверстки были сведены к минимуму. Монополия
на хлеб постепенно выросла до государственной монополии почти
на все сельскохозяйственные продукты. Разверстка к 1921 г.
охватила мясо, масло, молоко, домашнюю птицу, яйца, фрукты, мед
и пр. Она лишила крестьянина возможности осуществлять
регулирование внутрихозяйственного потребления (т. е. при
необходимости, уменьшая потребление хлеба, компенсировать это
молочными и другими продуктами), закрывала почти полностью для
него рынок. В свободном распоряжении крестьянина оставались
лишь некоторые второстепенные огородные культуры, грибы,
ягоды. Это подрывало последние хозяйственные стимулы, которые
прежде побуждали крестьянина высевать больший клин в
надежде оставить какую-то часть резервной продукции в своем дворе.
Особенно жестко режим разверстки сказался в губерниях,
расположенных поблизости от центра, в удобной досягаемости для
центральных продовольственно-заготовительных органов. Здесь и
наблюдалось в 1920 г. наибольшее сокращение посевов. В. П. Геп-
ферт отмечал, что «особенно сильному сокращению площадей в
нечерноземной полосе и в центре РСФСР (28%) способствовало
более твердое в этих районах применение разверстки» 176.
Именно в 1920 г. в связи с резким сокращением посевов встал вопрос
36

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
о необходимости государственного регулирования крестьянского
хозяйства и в первую очередь засева всех полей. Этот вопрос
широко дискутировался в печати и обсуждался в декабре 1920 г. на
VIII Всероссийском съезде Советов, где были также высказаны
предложения о необходимости «регулирование соединить со
стимулированием» 177.
К 1920 г. резко снизилась и урожайность. Ю. А. Поляков
приводит следующую таблицу урожайности зерновых культур в
1917—1921 гг. (в центнерах с га) (табл. 6):
Из таблицы видно, что по главным хлебам (ржи озимой, ржи
яровой, пшеницы яровой) урожайность упала почти на 20%
именно между 1919 и 1920 гг. В предшествующие два года это
снижение урожайности шло менее интенсивно. Конечно, в 1920 г.
и тяготы войны сказывались сильнее, и изношенность инвентаря
в крестьянских хозяйствах была большей, и рабочих рук
становилось меньше, и год выдался засушливый и пр. Этим можно в
какой-то мере объяснить резкое падение урожайности. Но не
следует сбрасывать со счетов и последствий разверстки, которая по
словам А. И, Свидерского, «обязуя крестьянина к сдаче всех
излишков его труда, немедленно убивала в нем импульс к поднятию и
улучшению своего хозяйства» 178.
Разруха и голод как следствие империалистической войны и
интервенции взвинчивали цены прежде всего на продовольственные
культуры. Спрос на промышленно-технические растения резко
уменьшился. Так, эквивалентность льна, по сравнению с
эквивалентностью ржаной муки, пала с 5,61 в 1913 г. до 1,24 в 1920 и
0,55 в 1921 г. 179 Это заставляло крестьянина менять пропорции
культур, по возможности увеличивать или хотя бы сохранять
прежние размеры посева под продовольственными и резко
сокращать или вообще отказываться от производства технических
культур. Особенно пострадали хлопок, лен, конопля. По сравнению с
1913 г. посевы хлопка уменьшились к 1920 г. в 7 раз, льна — на
36,8%, конопли — на 30,9% 180. Такое резкое сокращение посе-
37

В. М. АНДРЕЕВ
вов ценных для государства технических культур даже заставило
правительство издать в ноябре и декабре 1920 г. ряд декретов,
вводящих высокие поощрительные стимулы для тех крестьянских
хозяйств, которые бы увеличили засев этих культур 181.
Стремясь уйти от государственных поставок или уменьшить
их бремя, крестьяне меняют и структуру посевов зерновых
культур, всячески сокращая производство наиболее нужных для
государства хлебов и увеличивая посевы зерновых культур,
предназначенных в первую очередь для внутрихозяйственного
потребления и требующих меньшей затраты труда и средств. Особенно это
стало заметно проявляться с введением продразверстки.
П. Попов приводит следующие данные замены одних культур
другими (в процентах) (табл. 7)
Эти данные совершенно определенно показывают рост
потребительских, самоснабженческих тенденций в крестьянских
хозяйствах. Сокращая посевы пшеницы, ржи, овса, льна, конопли,
урожаи с которых в первую очередь изымались по продразверстке,
крестьяне увеличивали производство проса, полагая, что эту
крупяную культуру легче будет уберечь от продорганов и пустить на
личное потребление.
По Европейской России рост удельного веса в процентах
проса и гречихи к 1920 г. был еще выше, чем по всей стране 182:
год просо гречиха
1913 3,3 2,5
1916 3,4 2,9
1917 3,7 2,9
1920 6,8 3,6
Крестьянство, особенно зажиточная его часть, чутко
реагировало на продовольственное законодательство и быстро
приспосабливало свои хозяйства к меняющейся конъюнктуре, уменьшая
производство одних продуктов и увеличивая другие. Так,
сохранение льгот в течение продолжительного времени на свободный про-
38

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
воз 2 пуд. картофеля, разрешение вести заготовку картофеля
другим организациям помимо аппарата губпродкома сразу же
вызвало увеличение его посевов. Крестьянство буквально «бросилось
на усиленную посадку картофеля»,— отмечали продработники.
В Тамбовской губернии, например, посевы картофеля в 1919 г.
увеличились в 2—3 раза 183. А по всей стране с 1913 по 1920 г.
посевная площадь под картофелем выросла с 3063,6 тыс. га до
3727,9 тыс. га, т. е. на 17,9% 184. В северных и центральных
нечерноземных губерниях примерно вдвое увеличились огородные
площади 185.
Стремление уклониться от выполнения государственных
обязательств порой приводило к тому, что определенная часть
среднего крестьянства и кулачества не только меняли посевные
культуры, чтобы избавиться от разверстки (овес, например, заменяли
викой или травами), но и пытались так сократить посев, чтобы
только в обрез обеспечить нужды своего хозяйства, рассчитывая
в случае недостачи хлеба потребовать добавки от государства.
Известны факты, когда крестьяне осенью продавали лошадей,
чтобы избавиться от гужевой повинности и пустить в спекуляцию
полученный на них корм 186.
Самоснабженческие тенденции в крестьянских хозяйствах
можно проследить и в формах развития скотоводства. Крестьянин
отдавал предпочтение тем категориям его, которые оказывались
более рентабельными для него и малодосягаемыми для
заготовительных органов. Так, при значительном сокращении лошадей,
свиней, рогатого скота (до 30%) к 1920 г., по сравнению с
1916 г., число коров осталось почти неизменным. Ю. А. Поляков
и по отношению к 1916 и к 1920 гг. называет одну и ту же
цифру — 24,9 млн. голов 187. Близки к этим и данные Г. С. Горде-
ева 188. А в отдельных районах наблюдался даже рост поголовья
коров. В Костромской губернии, например, число коров с 1916 по
1920 г. выросло с 141 729 до 142 700 голов 189. А в Рязанской
губернии рост численности коров был еще большим: с 289 631 в
1917 г. до 310 780 голов в 1920, т. е. на 10,7% 190. Это можно
объяснить тем, что молоко не было монополизировано
государством до марта 1920 г. и крестьянин сравнительно свободно
реализовал молочные продукты на рынке, увеличивал их потребление
или выменивал на них хлеб, как это было, например, в заокских
волостях Рязанской губернии 191.
Ориентировка на развитие молочного животноводства
наблюдалась и в Московской губернии. Подмосковное крестьянство,
сократившее было в годы первой мировой войны поставки молока
на московские рынки на одну треть в связи с убылью
работников, недородом кормов, общим расстройством хозяйств,
воспользовавшись завоеваниями революции и убедившись в выгодности
развития молочного хозяйства, не затронутого долгое время раз-
39

В. М. АНДРЕЕВ
версткой, увеличило его производство и довело поставки на рынки
к 1920 г. до уровня довоенной нормы, т. е. до 10—11 тыс. ведер в
день 192.
В Центрально-промышленном районе замена одних видов скота
другими (в табл. 8 в процентах) с целью лучшего приспособления
к хозяйственной конъюнктуре особенно показательна:
Из табл. 8 видно, что наиболее рентабельное для крестьян
поголовье скота (коровы, козы) растет, а если сокращается, то
незначительно. Скот же, легче отчуждаемый, становящийся в
первую очередь объектом поставок, реквизиций (например, свиньи),
резко в количественном отношении уменьшается.
Такие же самоснабженческие тенденции в крестьянских
хозяйствах прослеживаются и в овцеводстве. В губерниях, где оно
было промышленным (Вятская, Казанская, Оренбургская,
Пермская, Пензенская, Рязанская), поголовье овец сильно сократилось
в 1920 г. Напротив, в Ярославской, Владимирской, Смоленской,
Московской губерниях, где овцеводство было второстепенной
отраслью и обеспечивало главным образом нужды крестьянского
хозяйства, оно даже несколько выросло 193. В частности, это
хорошо иллюстрируют данные по деревне Курово Дмитровского уезда
Московской губернии, ставшей предметом монографического
описания в начале 20-х годов. В названной деревне, выросшей с 32
дворов в 1917 г. до 37 — в 1919 г., произошли следующие
изменения в количестве скота (табл. 9):
40

ПРОДРАЗВЕРСТКА II КРЕСТЬЯНСТВО
Наблюдался в крестьянских хозяйствах и некоторый рост
домашней птицы. И это тоже результат того, что она до осени
1920 г. не отчуждалась по разверстке. В Курской губернии,
например, по переписи 1920 г. 87,8% крестьянских дворов держали
птицу всех видов — в среднем по 6,5 шт. на одно хозяйство 194.
В Смоленской губернии птица имелась в 90,9% крестьянских
хозяйств, практически почти в каждом дворе 195. Уполномоченный
Рязанского губпродкома, докладывая о сравнительной легкости
выполнения яичной повинности в 1920 г., прямо объяснял это
«отсутствием продолжительное время разверстки на домашнюю
птицу» 196.
Продовольственная разверстка, распространенная в 1920 г. в
силу обстоятельств почти на все виды продовольствия, лишала
крестьян хозяйственных стимулов. Она повлекла за собой не
только уменьшение производства сельскохозяйственной продукции и
изменение структуры крестьянских хозяйств, но сказалась и на
политическом настроении крестьянства. «Разверстка в деревне,—
писал В. И. Ленин,—...мешала подъему производительных сил
и оказалась основной причиной глубокого экономического и
политического кризиса, на который мы наткнулись весной
1921 года» 197.
Взимание продразверстки к концу 1920 г. проходило все с
большим напряжением, хотя продовольственные органы работали
более четко. Особенно трудно было выполнять разверстку
крестьянству центральных губерний. Расположенные недалеко от
столицы, они в первую очередь оказывались в сфере деятельности
Наркомпрода и других центральных органов. В трудное для
Республики время наступления Колчака и Деникина Москва и
Петроград черпали продовольственные ресурсы преимущественно из
губерний центра. Крестьянство этого региона выполняло
множество и других трудовых повинностей. Особенно трудоемкими и
обременительными были заготовка и перевозка дров, торфа к
железнодорожным станциям, заготовка сена, листового корма,
доставка его гужевым транспортом на большие расстояния. На этих
работах были заняты сотни тысяч крестьянских подвод, порой в
самое горячее время сельскохозяйственных работ.
Возможности же крестьянского хозяйства центральных
губерний были значительно меньшими но сравнению с другими
районами. И не только в силу природных и климатических
особенностей, но и по наличию трудовых ресурсов. Деревни
центральной России, и особенно Московской губернии, в большей мере
были лишены здоровых мужских рук. Мобилизации в Красную
Армию: партийные, комсомольские и общие — касались
Подмосковья в первую очередь. И не случайно именно здесь был самый
высокий процент призванных в вооруженные силы Республики.
Если по стране в целом число крестьян, мобилизованных в годы
41

В. М. АНДРЕЕВ
гражданской войны в Красную Армию, равнялось 11% (т. е. на
каждые 100 взрослых крестьян-мужчин приходилось 11
воинов) 198, то в Подмосковье на каждые 100 взрослых крестьян-
мужчин в Красной Армии сражалось примерно 16 199. И это все
сказывалось на хозяйстве деревни, на политическом настроении
крестьянства.
Колебания, присущие крестьянству вообще и проявлявшиеся в
годы гражданской войны неоднократно, после сравнительно
«спокойной» осени 1919 г. усилились к концу 1920 г. Эти колебания,
выразившиеся в противодействии властям, а подчас в восстаниях,
мятежах, организованных и возглавленных кулачеством в ряде
районов страны, были показателем недовольства крестьянства
продразверсткой, недовольства, особенно обострившегося в
условиях завершения гражданской войны, когда непосредственная
опасность реставрации помещичьих порядков в деревне
становилась незначительной. Это недовольство прозвучало и на
совещании председателей уездных, волостных и сельских
исполнительных комитетов Московской губернии, проходившем в Москве 15—
17 октября 1920 г. Собрание проходило очень бурно. Выступивший
на этом совещании В. И. Ленин, проанализировав обстановку в
стране, в частности, сказал: «Мы знаем, что в разоренной
стране в корне разбито крестьянское хозяйство, крестьянину нужны
продукты, а не те бумажные деньги, которые на него сыплются
в таком изобилии, но, чтобы дать крестьянину продукты:
керосин, соль, одежду и проч.— для этого нужно восстановить
промышленность» 200. А начать восстановление промышленности,
говорил далее В. И. Ленин, мы можем только после разгрома
Врангеля.
Выслушав выступления участников совещания, в которых
было немало упреков, жалоб, предложений в адрес центральной
власти, В. И. Ленин в заключительном слове сказал: «Мы видим, во
что вылилось это собрание. Какое недовольство, какие бурные
крики протеста; но мы понимаем, почему это происходит. Мы
понимаем, что у каждого из волнующихся здесь наболела душа,
потому что нет корма для скота и скот гибнет, что обложение
непомерно...» Рабоче-крестьянское правительство, продолжал В. И.
Ленин, с величайшим вниманием отнесется к предложениям,
которые помогут найти выход, облегчить непомерное обложение, на
пока идет война, сохранятся и трудности. Вождь призвал
участников совещания все сделать, чтобы «поскорее покончить с
Врангелем» 201. Выступление Ленина с разъяснением обстановки в
стране изменило настроение участников совещания, и они
приняли резолюцию, в которой поддержали политику Советского
правительства и призывали трудящихся «к оказанию всемерной
поддержки фронтам и к напряжению всех сил для окончательной
ликвидации Врангеля» 202.
42

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
Но, как ни трудна и тяжела была разверстка, она, как и вся
система социально-экономических мероприятий Советской власти
в деревне, осуществлялась в интересах трудового народа, она
ударяла в первую очередь по кулакам, спекулянтам, способствовала
нивелировке деревни, давала возможность деревенской бедноте,
хотя и в сложных хозяйственных условиях, впервые твердо встать
на землю, увидеть результаты своего труда, оказать помощь
сражающейся Республике. И если в целом по Республике за годы
гражданской войны посевные площади, урожайность, поголовье
скота уменьшились, то обеспеченность бедняцких хозяйств
возросла. Число беспосевщиков сократилось с 11,49% в 1917 г. до
6,56% в 1919 г.203 Показательно и то, что бедняцкая часть
крестьянства увеличила площадь посева с 1917 по 1920 г. на 150%,
а кулацкая — уменьшила ее до 53,8% 204. Эта же тенденция
прослеживается и в обеспеченности крестьянских хозяйств скотом.
Если в 1917 г. безлошадных дворов имелось 28,75%, то в 1919 —
только 25,06 %. Уменьшилось и число бескоровных за эти годы с
18,8% до 15,92% 205. По отдельным губерниям это выражено
даже в большей степени. По Московской губернии, например, число
безлошадных с 54% в 1917 г. сократилось до 30% в 1920 г.
Бескоровных—в 1917 г. было 32,7%, а в 1920 г. осталось лишь
18% 206, Резко уменьшилось число крестьянских хозяйств, не
имеющих своего посева. Если в 1917 г. на каждые 100 дворов не
имели своего посева 12 дворов, то в 1920 — лишь 7 207, т. е.
практически земледелием стало заниматься значительное число
ранее обездоленных крестьян. Экономическая мощь кулачества
была подорвана. Деревня нивелировалась. Даже к осени 1920 г.,
несмотря на трудности военного времени, неурожай,
продразверстку, деревня, пользуясь завоеваниями Советской власти, имела
еще значительные продовольственные ресурсы, жила намного
лучше города.
И если раздавались голоса недовольства со стороны
трудового крестьянства, то это недовольство было особого рода. Оно было
направлено не против Советской власти, которую большинство
крестьянства поддерживало как власть, давшую ему землю и
защиту от посягательств белогвардейцев и интервентов, а против
обременительности, чрезмерности обложения, а подчас и против
злоупотреблений отдельных советских и продовольственных
работников. Те же крестьяне деревни Моденово Верейского уезда,
жаловавшиеся В. И. Ленину в декабре 1920 г. на непосильность
разверстки, месяц спустя, 29 января 1921 г., на общем собрании
записали в постановлении, что «сознавая критическое положение
страны, решили помочь продовольствием и фуражом, урезав себя
до крайнего минимума. Кроме раньше выполненной разверстки,
добавляем ржи — 3 пуда, овса — 10 пудов, картофеля — 31 пуд,
сена — 24 пуда» 208. Это один из многочисленных примеров высо-
43

В. М. АНДРЕЕВ
кого политического сознания трудящегося крестьянства,
готовности его поддержать Советскую власть в трудный момент. «Мы,
крестьяне, готовы еще три года голодать, холодать, нести повин-
ности,— говорил беспартийный крестьянин на Арзамасском
уездном съезде Советов Нижегородской губернии,— только Россию-
матушку на концессии не продавайте» 209. В. И. Ленин, приведя
это высказывание арзамасского крестьянина на VIII съезде
Советов 22 декабря 1920 г., подчеркнул, что политический и
хозяйственный опыт крестьян за три года Советской власти научил их
«выше всего ценить освобождение от капиталистов...» 210.
Крестьяне поддержали Советскую власть, потому что видели в ней
власть, которая защищает их интересы. Союз рабочего класса и
крестьянства, выкованный большевистской партией, в конечном
счете сыграл решающую роль в победе Советского государства в
гражданской войне.
Продразверстка была вынужденной мерой, горькой и суровой
необходимостью, вызванной войной и неимоверными трудностями,
которые выпали на долю Советского государства в годы борьбы с
интервентами и белогвардейцами. Продовольственная политика
этих лет была далеко не совершенной, порождала немало
злоупотреблений, но она, как говорил В. И. Ленин, «спасла
пролетарскую диктатуру в разоренной и отсталой стране» 211.
С окончанием гражданской войны отпала необходимость в
осуществлении политики «военного коммунизма», важнейшим
элементом которой была продразверстка. X съезд партии по
предложению В. И. Ленина принял решение о переходе к новой
экономической политике. В стране начинался новый исторический этап
борьбы за социализм.
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39,
с. 123.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 43,
с. 63, 150.
3 Там же, с. 150.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44,
с. 7.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 43,
с. 63.
6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44,
с. 7.
7 Орлов Н. Система
продовольственных заготовок. Тамбов, 1920; Сви-
дерский А. Продовольственная
политика. М., 1920; Шлихтер А.
Город и деревня в
продовольственном вопросе. Харьков, 1920.
8 Огринь К, Продовольственная
политика Советской власти. М., 1920,
с. 12.
9 Месяцев П. А. Земельная и
сельскохозяйственная политика в
России. М., 1922; Кириллов И. А.
Очерки землеустройства за три
года революции (1917—1920). Пг.т
1922; Гепферт В. П. Сельское
хозяйство СССР за 7 лет. Л., 1924;
Гордеев Г. С. Сельское хозяйство
в войне и революции. М.— Л.,
1925 и др.
10 Дубровский С. И. Очерки русской
революции, вып. 1. Сельское
хозяйство. М., 1922, с. 128.
11 Свидерский А. Почему вводится
продналог? М., 1921, с. 7, 8.
12 Халатов А. Б. Система заготовки
и распределения в период
военного коммунизма.— В кн.:
Внутренняя торговля Союза ССР за 10 лет.
М., 1928.
44

ПРОДРАЗВЕРСТКА II КРЕСТЬЯНСТВО
13 Там же, с. 33.
14 Лаптев И. Советское крестьянство.
М., 1939; Фейгельсон М.
Мешочничество и борьба с ним.—
«Историк-марксист», 1940, № 9; Берко-
вич И. А. Петроградские рабочие
в борьбе за хлеб в 1918—1920 гг.
Л., 1941; Игнатьев В. А. О
политике партии по отношению к
среднему крестьянству в первые годы
Советской власти. М., 1948 и др.
15 Мельник В. Продразверстка до ее
декретирования.— «Проблемы
экономики», 1935, № б.
16 Гладков И. А. Вопросы
планирования советского хозяйства в
1918—1920 гг. М., 1951; Зайцев В. С.
Политика партии большевиков по
отношению к крестьянству в
период установления и упрочения
Советской власти. М., 1953; Генки-
на Э. Б. Переход Советского
государства к новой экономической
политике (1921—1922). М., 1954;
Лященко П. И. История
народного хозяйства СССР, т. III. M., 1956;
Гладков И. А. Очерки советской
экономики 1917—1920 гг. М.', 1956;
Баевский Д. А. Очерки по истории
хозяйственного строительства
периода гражданской войны. М.,
1957; Челяпов Н. Почему партия
проводила политику военного
коммунизма. М., 1957; Умное А. С.
Гражданская война и среднее
крестьянство. М., 1959; История
гражданской войны СССР, т. IV.
М-, 1959; Гимпелъсон Е. Г. О
политике военного коммунизма.—
«Вопросы истории», 1963, № 5.
17 Стрижков Ю. К. Из истории
введения продовольственной
разверстки.— «Исторические записки»,
1962, т. 71; Бабурин Д. С. Нар-
компрод в первые годы Советской
власти.— «Исторические
записки», 1957, т. 61.
18 История КПСС, кн. 2, т. 3. М.,
1968; Советское крестьянство.
Краткий очерк истории ((917—
1970). Изд. 2-е. М., 1973; История
СССР, т. VII. М., 1967.
19 Поляков Ю. А. Переход к нэпу
и советское крестьянство. М., 1967;
он же. О политических
настроениях крестьянства к концу
гражданской войны.— В сб.: Октябрь и
гражданская война в СССР. М.,
1966.
20 Давыдов М. Н. Борьба за хлеб.
Продовольственная политика
Коммунистической дартии и
Советского государства в годы
гражданской войны (1917—1920). М.,
1971; Жмуровский Д. П.
Организаторская работа
Коммунистической партии в деревне (1918—
1920 гг.). Минск, 1970.
21 Гимпелъсон Е. Г. «Военный
коммунизм». Политика, практика,
идеология. М., 1973; Стрижков
Ю. К. Продовольственные отряды
в годы гражданской войны и
иностранной интервенции 1917—
1921. М., 1973.
12 Красильникова К. М.
Особенности осуществления
продовольственной политики в Симбирской
губернии в 1919 году.— «Ученые
записки» Ульяновского
пединститута, серия общественных наук,
1966, т. 22, вып. 1; Машкин М: Д.,
Вахонина Г. Я. Продразверстка и
ее осуществление в Челябинской
губернии.— В кн.: Из истории
Южного Урала и Зауралья.
Челябинск, 1969; Шишкин В. И.
Продовольственная политика
Советской власти и сибирское
крестьянство (конец 1919 —
начало 1920 г.).—В кн.: Бахру-
шинские чтения. Новосибирск,
1970; Филиппов И. Т. Ленинская
программа борьбы за хлеб и ее
осуществление в черноземном
центре в 1918—1920 годах. Бори-
соглебск, 1971; Литвин А. Л.
Крестьянство среднего Поволжья
в годы гражданской войны.
Рязань, 1972 и др.
13 Во второй половине 1918 г.
героическими усилиями продотрядов,
местных партийных и советских
органов было заготовлено 67 млн.
пуд, хлеба (Ленин В. И. Полн.
собр. соч., т. 37, с. 419). Но этого
было далеко не достаточно.
Только городскому населению
требовалось 350 млн. пуд. (Ленин В. И,
Полн. собр. соч., т. 43, с. 154).
24 По Советской республике (без
окраин, занятых врагом) урожай
1918 г. на общей площади посевов
в 25 156 165 дес. был хороший —
45

В. М. АНДРЕЕВ
на 35,5% площади посева,
средний—на 61,1% и плохой —на
3,4% площади посева (ЦГАНХ
СССР, ф. 478, оп. 23, д. 8, л. 213).
25 «Народное хозяйство».
Ежемесячный орган ВСНХ. М., 1919, № 7,
с. 94.
26 Там же, с. 94.
27 Стрижков Ю. К.
Продовольственные отряды..., с. 145.
28 Фейгельсон М. Указ. соч., с. 78.
29 Государственный архив Тульской
области (далее — ГАТО), ф. р-31,
оп. 1, д. 78, л. 401.
30 Жмуровский Д. П. Указ. соч.,
с. 245.
31 Государственный архив
Московской области (далее — ГАМО),
ф. 7135, оп. 1, д. 33, л. 1.
32 Хлеб и революция.
Продовольственная политика
Коммунистической партии и Советского
правительства в 1917—1922 годах. М.,
1972, с. 46.
33 В Москве в январе 1919 г.
суточная норма хлеба, отпускавшаяся
населению по карточкам, была
для I категории — 1/2 фунта, для
II категории — 3/8 фунта и для III
категории — 1/8 фунта (История
гражданской войны в СССР, т. IV,
с. 33).
34 ГАМО, ф. 2078, оп. 1, д. 16, л. 18.
35 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 67, л. 1.
зв Государственный архив
Рязанской области (далее — ГАРО),
ф. 321, оп. 1, д. 14, л. 36.
37 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37,
с. 382.
38 Там же, с. 383.
39 Три года борьбы с голодом.
Краткий отчет о деятельности
Народного комиссариата по
продовольствию за 1919—1920 гг. М., 1920,
с. 15.
40 СУ, № 1, 26 января 1919, с. 10.
41 Орлов Н. Указ. соч., с. IV.
42 Наркомпродом были утверждены
следующие нормы потребления
хлеба в крестьянских хозяйствах:
12 пуд. зерна и 1 пуд крупы на
душу в год, 18 пуд. на лошадь,
9 пуд. на крупный рогатый скот,
3 пуда на молодой рогатый скот
(СУ, № 62, 1918, с. 683). Правда,
деревня игнорировала эти нормы.
Крестьянство, в первую очередь
кулачество, почти бесконтрольно
распоряжалось хлебом.
Потребление на душу было значительно
большим. Обследование
фактического потребления хлеба,
проведенное ЦСУ РСФСР, показало, что
в производящих губерниях в
1918 г. крестьяне потребляли в
год на душу населения почти 17
пуд. Это было даже больше
довоенного душевого потребления
(Продовольственная политика в
свете общего хозяйственного
строительства Советской власти. Сб.
материалов (далее —
Продовольственная политика). М., 1920,
с. 75).
43 ЦПА НМЛ, ф. 17, оп. 5, д. 22, л. 31;
ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 78, л. 56;
Систематический сборник
декретов и распоряжений
правительства по продовольственному делу,
кн. 1. Н. Новгород, 1919, с. 227.
44 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 78, л. 413.
45 Конечно, продорганам далеко не
всегда удавалось добиться
регулирования потребления хлеба
крестьянским населением в
желаемом плане.
46 СУ, № 1, 26 января 1919, ст. 10.
47 Там же, ст. 11.
48 Хлеб во всех его видах, крупа и
зерно-фураж, сахар и изделия из
него, чай, соль, мясо, морская
рыба, конопляное, подсолнечное и
льняное масло, картофель и
животные жиры (СУ, № I, 26
января 1919, ст. 13).
49 В том числе картофель как
временная мера.
50 СУ, № 1, 26 января 1919, с. 13.
51 Спирин Л. М. Классы и партии в
гражданской войне в России. М.,
1968, с. 385.
52 ГАРО, ф. р-321, оп. 1, д. 56, л. 73.
93 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 5, д. 22, л. 45.
54 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39,
с. 312.
55 Там же, с. 315.
56 Лялина Г. С. Краткий доклад Н. И.
Дубенскова гражданам с. Тонки-
но.— «Записки отдела рукописей».
ГБЛ. М., 1966, вып. 28, с. 279.
57 Партийный архив Тульской
области (далее — ПАТО), ф. 1, оп. 2,
д. 51, л. 27.
58 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 6, д. 296, л. 3.
59 ПАТО, ф. 1, оп. 2, д. 51, л. 40.
80 ГАРО, ф. р-321, оп. 1, д. 56, л. 89.
46

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
81 Там же, л. 70.
62 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 65, д. 44,
л. 187.
63 ГАРО, ф. р-321, оп. 1, д. 56, л. 129.
64 Партархив МК и МГК (далее —
МПА), ф. 2, оп. 1, д. 42, л. 25.
es ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 5, д. 27, л. 25.
вв Там же, оп. 65, д. 347, л. 3.
67 Литвин А. Л. Указ. соч., с. 111.
68 Красильникова К. М. Указ. соч.,
с. 83.
69 «Красный воин», 25 марта 1919 г.
70 Войцекян А. В зеленом кольце.
М., 1928, с. 32, 67, 92.
71 ПАТО, ф. 1, оп. 2, д. 14, л. 154.
72 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 5, д. 3, л. 2.
73 Там же.
74 «Красный воин», 20 марта 1919 г.
75 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 38,
с. 363.
76 Четыре года продовольственной
работы. М., 1922, с. 78.
77 ГАМО, ф. 7135, оп. 1, д. 180, л. 160.
78 Между твердыми
государственными ценами и рыночными была
колоссальная разница, чем и
пользовались кулаки, наживаясь на
бедственном положении рабочих.
По трем московским рынкам,
например (Сухаревскому,
Смоленскому и Охотному ряду),
спекулятивные цены на 25 июня 1919 г.
выглядели следующим образом:
хлеб — 42—45 руб. фунт,
картофель— 11—12 руб. фунт, яйца —
100 руб. десяток, молоко — 12 руб.
кружка, говядина — 70—90 руб.
фунт.— «Известия Народного
комиссариата продовольствия», 1919,
№ 11—12, с. 13.
79 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 100, л. 157.
80 Там же, д. 238, л. 11.
81 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 65, д. 7,
л. 102.
82 Там же, д. 62, л. 12.
83 Трудящиеся Владимирской
губернии в годы гражданской войны
(1918—1920). Сб. документов.
Владимир, 1958, с. 152.
84 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 236, л. 24.
85 Очерки истории Брянской
организации КПСС. Тула, 1968, с. 136.
86 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 65, д. 60,
л. 87.
87 ГАРО, ф. р-321, оп. 1, д. 56, л. 34.
88 Экономическое строительство. Ко-
строма, 1920, № 10, с. 29.
89 ГАМО, ф. 7135, оп. 1, д. 181, л. 2;
д. 180, л. 208.
90 МПА, ф. 2, оп. 1, д. 42, л. 31.
91 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 6, д. 34, л. 7.
92 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 236, л. 48.
93 «Беднота», 31 октября 1919 г.
94 «Правда», 19 октября 1919 г.
95 СУ, № 41, 18 августа 1919 г., ст.
387.
96 ГАМО, ф. 2078, оп. 1, д. 12, л. 14.
97 Халатов А. Б. Указ. соч., с. 33.
98 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 126, л. 57.
99 ГАМО, ф. 7135, оп. 1, д. 180, лл. 179,
180, 194.
100 Там же, д. 9, л. 9.
101 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 236, л. 30.
102 ГАТО, ф. 7135, оп. 1, д. 2, л. 47.
103 Гимпельсон Е. Г. Военный
коммунизм..., с. 60.
104 Орлов Н. Указ. соч., с. 67.
юз ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 161,
лл. 26, 27.
106 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 65, д. 60,
л. 134.
107 Там же, д. 54, л. 169.
108 Продовольственная политика,
с. 188; «Правда», 20 июня 1920 г.
109 СУ, № 82, 15 ноября 1918 г., ст.
864.
110 В Симбирской губернии,
например, вместо 504 003 пуд. ржи,
определенных натуральным налогом
на 1919 г., поступило всего лишь
2 пуда и 845 910 руб. деньгами
(«Известия Народного
комиссариата финансов», 1 октября 1920 г.,
№ 16—17, с. 8). А всего по стране
в 1919 г. вместо 4,2 млн, пуд.
натурального налога поступило
всего только 136 тыс. пуд. хлебом и
42 млн. руб. деньгами
{Гимпелъсон Е. Г. Военный коммунизм...,
с. 64).
111 «Известия Народного
комиссариата финансов», 18 октября 1919 г.,
№ 7, с. 2; 21 ноября 1919 г., № 12,
с. 12; 12 июня 1920 г., № 8—9,
с. 18, 19.
112 Красильникова К. М. Указ. соч.,
с. 102.
113 ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 5, д. 27, л. 17.
114 Там же, д. 6, л. 28.
115 ПАТО, ф. 1, оп. 3, д. 16, л. 49.
116 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39,
с. 402.
117 Четыре года продовольственной
работы. М., 1922, с. 18.
47

В. М. АНДРЕЕВ
118 Продовольственная политика..,,
с. 228—229.
119 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39,
с. 357.
120 Четыре года продовольственной
работы, с. 18.
121 Продовольственная политика...,
с. 228, 229, 262.
122 Он был реорганизован по декрету
СНК от 15 мая 1920 г. (СУ, № 38,
ст. 513).
123 История КПСС, т. III, кн. 2. М.,
1968, с 496.
124 Книпович Б. Н. Очерк
деятельности Народного комиссариата
земледелия за три года (1917—1920).
М., 1920, с. 47.
125 Морозов П. М. Организация
политической работы в массах в годы
гражданской войны (1919—
1920 гг.).— «Ученые записки
МОПИ». М., 1961, т. 95. Труды
кафедры истории КПСС, вып. 8,
с. 239.
126 «Правда», t9 августа 1920 г.
127 ПАРО, ф. 1, оп. 1, д. 100, л. 28.
128 Там же, д. 264, л. 33.
129 «Голос батрака», 26 сентября
1920 г.
130 ГАМО, ф. 7135, оп. 1, д. 65, л. 12.
131 МПА, ф. 3, оп. 1-а, д. 1, л. 3.
132 ПАРО, ф. 1, оп. 1, д. 100, лл. 25, 26.
133 ГАТО, ф. р-31, оп. 1, д. 371, л. 7.
134 Там же.
135 Там же, л. 14; ЦГАНХ СССР,
ф. 478, оп. 17, д. 485, л. 15. л
136 ГАТО, ф. р 31, оп. 1, д. 371, л. 2.
137 Попов П, Производство хлеба в
РСФСР и федерирующихся с ней
республиках (хлебная
продукция). М., 1921, с. 25.
138 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 43,
с. 150.
139 Хруды сельскохозяйственной
секции Института экономических
исследований Народного
комиссариата финансов, т. 1. Пг., 1921, с. 6.
140 Продовольственная политика...,
с. 182.
141 Роль продотрядов всесторонне
освещена в упомянутой монографии
Ю. К. Стрижкова.
142 Свидерский А. Продовольственная
политика, с. 4.
148 ГАМО, ф. 2078, оп. 1, д. 13, л. 115.
144 ГАРО, ф. р-321, оп. 1, д. 74, л. 110.
145 ГАРО, там же.
146 ГАМО, ф. 2078, оп. 1, д. 13, л. 115.
147 «Правда», 21 сентября 1919 г.
148 ЦГАОР СССР, ф. 1235, оп. 94,
д. 144, лл. 241, 245, 284, 285, 388,
427 и др.
149 ЦПА НМЛ, ф. 17, оп. 5. д. 3, л. 70;
д. 7, л. 36.
550 ГАМО, ф. 2078, оп. I, д. 20, лл. 6,
7, 9, 13, 20.
131 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51,
с. 275, 451, 452.
152 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52,
с. 44.
153 Ленинский сборник, XXXV, с. 86.
154 ГАМО, ф. 2078, оп. 1, д. 12, л. 3.
155 ЦГАНХ СССР, ф. 478, оп. 28,
д. 484, лл. 10, 15.
156 Четыре года продовольственной
работы, с. 21.
157 Халатов А. Б. Указ. соч., с. 35.
158 в 1917—1918 гг.—47 539 128 пуд.;
1918—1919—107 922 507 пуд.; 1919—
1920—212 507 408 пуд.; 1920—
1921 гг.—283875 145 пуд.
(Четыре года продовольственной
работы, с. 18).
159 Гордеев Г. С. Указ. соч., с. 123;
Кириллов И. А. Указ. соч., с. 11;
Гепферт В. П. Сельское хозяйство
за 7 лет, с. 37.
180 Поляков Ю. А. Переход к нэпу и
советское крестьянство, с. 59.
161 Продовольственная политика...,
с. 65; Свидерский А. Как
организованно бороться с падением
земледелия. М., 1920; с. 3; Теодоро-
вич И. О государственном
регулировании крестьянского
хозяйства. Речь на заседании фракции
РКП (б) VIII съезда Советов. М.,
1921, с. 5; Месяцев П. А. О
сельском хозяйстве в России. М.,
1922, с. 14; Сборник
статистических сведений по Союзу ССР
1918—1923 гг. М., 1924, с. 123;
ЦГАНХ СССР, ф. 478, оп. 9, д. 28,
л. 79.
162 Поляков Ю. А. Переход к нэпу и
советское крестьянство, с. 63.
163 Сборник статистических сведений
по Союзу ССР, с. 128;
164 Поляков Ю. А. Переход к нэпу и
советское крестьянство, с. 63.
165 Даже в январе, феврале 1920 г.
питание сельского населения по
РСФСР составляло в среднем на
одну душу в день; хлеба печено-
48

ПРОДРАЗВЕРСТКА И КРЕСТЬЯНСТВО
го — 1,710 фунта, муки и прочих
хлебных продуктов — 0,365 фунта,
картофеля—1,461 фунта, прочих
овощей и продуктов — 0,358
фунта, масла растительного — 0,011
фунта, сахара — 0,003 фунта, мяса
и рыбы — 0,127 фунта, молочных
продуктов — 0,552 фунта, яиц —
0,007 фунта, соли — 0,035 фунта
(Сельское хозяйство 1920—1921 гг.
Статистический справочник по
народному хозяйству. М., 1923, с. 74).
166 Четыре года продовольственной
работы..., с. 18.
167 Из урожая 1918 г. с территории,
находящейся у Советской власти
до января 1919 г., было собрано
только 29% хлебных излишков
деревни («Народное хозяйство»,
1919, № 7, с. 94).
168 Продовольственная политика...,
с. 68.
169 Труды сельскохозяйственной
секции..., с. 5.
170 Там же.
171 ЦГАНХ СССР, ф. 478, он. 23, д. 3,
лл. 17, 18.
172 Труды сельскохозяйственной
секции..., с. 17.
173 Там же, с. 19, 22, 23.
174 Там же, с. 25, 26, 31.
175 ЦГАНХ СССР, ф. 478, оп. 23, д. 8,
л. 46.
176 Гепферт В. П. Указ. соч., с. 37.
177 Восьмой Всероссийский съезд
Советов рабочих, крестьянских,
красноармейских, казачьих
депутатов 22—29 декабря 1920. М.,
1920, с. 146.
178 Третье Всероссийское
продовольственное совещание. М., 1921, с. 31.
179 Гордеев Г. С. Указ. соч., с. 212.
180 Поляков Ю. А. Переход к нэпу и
советское крестьянство, с. 59.
181 СУ, № 90 от 26 ноября 1920,
ст. 473; СУ, № 100 от 31 декабря
1920, ст. 535, 536, 537.
182 Гордеев Г. С. Указ. соч., с. 121.
Сходные с этими имеются данные
в кн.: Сборник статистических
сведений по Союзу ССР. М., 1924,
с 126.
183 Продовольственная политика...,
с. 179.
184 Поляков Ю. А. Переход к нэпу и
советское крестьянство, с. 59.
185 Труды сельскохозяйственной
секции..., с. 31; «Экономическое
строительство», 1920, № 8—9, с. 32.
186 Месяцев П. А. Указ. соч., с. 91.
187 Поляков Ю. А. Переход к нэпу и
советское крестьянство, с. 71.
188 На 1916 г.— 22,154 млн. коров, а
на 1920—22,052 млн. Гордеев Н. С.
Указ. соч., с. 129.
189 Андреев В. А. Основные элементы
крестьянского хозяйства в 1916,
1920 и 1924 гг. Кострома, 1924, с. 9.
190 ЦГАНХ СССР, ф. 478, оп, 29,
д. 14а, лл. 3, 4.
191 Кириллов И. А. Указ. соч., с. 163. .
192 «Продовольствие и революция»,
1923, № 5—6, с. 54.
193 Теодорович И. Указ. соч., с. 7.
194 Итоги сельскохозяйственной
переписи 1920 г. по Курской
губернии, вып. 10. Курск, 1923, с. 311—
312.
195 «Экономическая жизнь.
Смоленск, 1920, № 7—8, с. 12.
196 ПАРО, ф. 1, оп. 1, д. 100, л. 25.'
197 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44,
с. 159.
198 Кляцкин С. М. На защите
Октября. М., 1965, с. 467.
199 Материалы к составлению
ориентировочной схемы восстановления
сельского хозяйства в Московской
губернии. М., 1923, с. 171 (I).
200 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т 41 с 359.
201 Там же, с. 364, 366.
202 Там же, с. 536.
203 Экономическое расслоение
крестьянства в 1917 и 1919 гг. Труды
ЦСУ, т. VI, вып. 3. М., 1922, с. 21.
204 По материалам семи губерний с
обследованием 8142 дворов
(Крестьянское хозяйство за время
революции. М., 1923, с 7, 104).
205 Экономическое расслоение
крестьянства..., с. 20.
206 «Сельское хозяйство», 1922, № 9—
10, с. 5.
207 Там же, сб.
208 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52,
с. 357.
209 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42,
с. 135.
210 Там же.
211 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44,
с. 9.
49

ФОРМИРОВАНИЕ ПРОГРАММЫ ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА
И ЕЕ БАНКРОТСТВО
НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
(1901-1904 ГГ.)
В. Ф. Шацилло
Весной 1920 г. В. И. Ленин написал книгу «Детская
болезнь «левизны» в коммунизме». В ней он подводил итоги
почти двадцатилетней деятельности большевистской партии и
обобщал опыт всех революций, произошедших к этому времени в
мире. Одним из итогов его теоретической работы явилась
формулировка положения, названного В. И. Лениным весьма емко и
весомо основным законом всякой революции. «Основной закон
революции, подтвержденный всеми революциями и в частности
всеми тремя русскими революциями в XX веке,— писал В. И.
Ленин,— состоит вот в чем: для революции недостаточно, чтобы
эксплуатируемые и угнетенные массы сознали невозможность
жить по-старому и потребовали изменения; для революции
необходимо, чтобы эксплуататоры не могли жить и управлять по-
старому. Лишь тогда, когда «низы» не хотят старого и когда
«верхи» не могут по-старому, лишь тогда революция может победить.
Иначе эта истина выражается словами: революция невозможна
без общенационального (и эксплуатируемых и эксплуататоров
затрагивающего) кризиса» 1.
Если посмотреть, как исследован применительно к
революции 1905—1907 гг. сформулированный В. И. Лениным основной
закон революции, то нельзя не признать, что далеко не все его
аспекты изучены с достаточной полнотой. В частности, кризис
верхов в предреволюционной ситуации 1901—1904 гг. в
советской литературе почти не привлекал внимания историков2.
Элементом общенационального кризиса была резкая
активизация, по сравнению с предыдущим временем, земского
либерализма — политического течения, выражавшего в конечном итоге
интересы капиталистического развития России, но
представлявшего по своему социальному составу либеральных помещиков.
Вплоть до рассматриваемого периода земский либерализм
проявлялся почти исключительно в подаче петиций на «высочайшее»
имя с просьбами политических реформ, в оппозиционной фронде
на земских собраниях и в периодических нерегулярных
собраниях отдельных земцев. Лишь в рассматриваемый период
земский либерализм поднялся до первоначальных «кружковых» форм
организации, приступил к выработке более или менее определен-
50

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
ной политической программы. Процесс этот почти совсем не
исследован в исторической литературе.
В предлагаемой читателю статье делается попытка в какой-
то мере восполнить имеющийся в литературе пробел и, в
частности, проанализировать выработку программных положений
земской оппозиции, конфликт которой с царским правительством
целиком и полностью входил в общенациональный кризис,
охвативший в годы революционной ситуации не только «низы», но
и социальные «верхи» российского общества.
В. И. Ленин неоднократно отмечал общие черты,
свойственные всему либеральному лагерю (боязнь революции и
революционного народа, желание избежать революционных потрясений
и вести страну по пути мирного эволюционного развития,
надежда путем постепенных реформ, дарованных царем, превратить
самодержавную Россию в «правовое государство» и т. д. и
т. п.). Вместе с тем В. И. Ленин писал о наличии различных
«либеральных направлений» 3. Определить эти «либеральные
направления» в земской оппозиции, выработку, сходство или
различия их программных положений и есть задача настоящей статьи.
Начало XX в. было поворотной вехой в истории России.
Кардинальные сдвиги в эти годы произошли почти во всех сферах
ее социально-экономической жизни. Бурный промышленный
подъем 90-х годов привел к созданию новых индустриальных
районов, росту городов и резкому увеличению числа лиц
наемного труда. Тем сильнее сказались на жизни общества
последствия экономического кризиса, наступившего в России в первые
же годы нового столетия, В значительной мере под влиянием
кризиса и связанного с ним краха ряда промышленных
предприятий ускорился процесс перерастания капитализма в высшую,
монополистическую стадию.
Между тем в аграрном строе и в политической структуре
страны продолжали существовать пережитки крепостничества.
Главнейшим из них было неограниченное самодержавие —
архаичная политическая система, не соответствовавшая в это время
ни социально-экономическим условиям жизни страны, ни
надеждам и желаниям ее многочисленных народов. Это одно из
коренных противоречий России начала XX в. порождало все
более острые коллизии между тремя политическими лагерями,
существовавшими в это время в России,— черносотенно-прави-
тельственным, либерально-монархическим и революционным.
Черносотенно-правительственный лагерь считал необходимым
сохранить в стране неограниченное самодержавие. Либерально-
монархический выступал за медленную, постепенную
трансформацию его в «правовое государство» — в конституционную
монархию. Революционно-демократический лагерь стоял за
насильственный слом монархии и установление республики. Самые по-
51

К. Ф. ШАЦИЛЛО
следовательные революционеры, возглавлявшиеся В. И. Лениным,
настаивали на необходимости после установления
демократической республики развернуть активную борьбу за социализм.
С каждым годом возрастал накал политической борьбы,
каждый год с неумолимой логикой свидетельствовал о
приближении революционного взрыва. Едва начался двадцатый век, как
11 января 1901 г. правительство объявило об отдаче в солдаты
183 студентов, участников «беспорядков» в Киевском
университете. В ответ по всем университетам страны прокатились
волнения, а 14 февраля студент П. В. Карпович смертельно ранил
министра просвещения Н. П. Боголепова.
Последовавший вскоре 40-летний юбилей ликвидации
крепостного права студенты отметили массовой манифестацией на
Невском, полиция — зверским избиением демонстрантов. Прошло
еще два месяца, и страну потрясли известия о событиях «Обу-
ховской обороны». Подавляя выступление рабочих, войска
открыли огонь: на землю упали семеро убитых и десятки раненых.
1902 год принес невиданный ранее размах крестьянской
борьбы. В марте—апреле только в Полтавской и Харьковской
губерниях восстали крестьяне 165 сел и деревень. Они разгромили
8 помещичьих экономии. Более 10 тыс. солдат по требованию
двух губернаторов «усмиряли» восставших. В деревнях свистели
розги, раздавались вопли истязуемых. Выступления крестьян
охватили также Киевскую, Пензенскую, Черниговскую,
Саратовскую, Новгородскую губернии, Кубань и Кавказ. Крестьянского
движения такого размаха и силы давно уже не было в России.
В конце того же года произошла грандиозная стачка в Ростове-
на-Дону. Более трех недель продолжалась здесь всеобщая
забастовка, во время которой войска опять стреляли в рабочих.
1903 год дал бесспорные доказательства того, что страна стоит
накануне революции. С первых же его дней начались
выступления рабочих Закавказья. В марте на Урале произошла «зла-
тоустовская бойня», во время которой по приказу губернатора
Н. М. Богдановича солдаты убили 69 и ранили более 250
рабочих, потребовавших улучшения экономических условий жизни.
А летом весь юг России охватила всеобщая стачка. Начавшись
1 июля в Баку, она захватила Тифлис, Батум, Закавказскую
железную дорогу, перекинулась на промышленные центры Украины
(Одесса, Киев, Николаев, Елисаветград, Екатеринослав) и
закончилась 14 августа в Крыму забастовкой керченских рабочих.
В движение было вовлечено до 200 тыс. человек. Все это
свидетельствовало о том, что не сегодня-завтра дело дойдет до бар-
рикад.
В накалившейся обстановке начала века неизбежной была
активизация всех политических течений, выработка ими
определенной программы и ускорение организационного оформления
52

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
различных политических партий. В самый канун 1901 г. вышла
ленинская «Искра», начавшая борьбу за создание
социал-демократической партии нового типа, ленинской партии большевиков.
В январе 1902 г. за границей представители различных
эсеровских кружков объявили о создании партии
социалистов-революционеров.
Гораздо медленнее и нерешительнее раскачивались земские
либералы, но жизнь неумолимо и неизбежно заставляла земцев.
все чаще и чаще задумываться над более четким оформлением
своих крайне туманных и расплывчатых «программных
пожеланий». Разработка программных вопросов земскими либералами
велась стихийно, ощупью, каждый, даже маленький шажок вперед,
почти неизбежно вел к отходу от движения более умеренных и
осторожных земцев, часто за шагом вперед делалось два шага
назад. Но условия российской действительности заставляли
земцев вновь и вновь возвращаться к не очень-то приятной, но
неизбежной для них оппозиционной деятельности.
Выработка программных положений земскими либералами,
происходила, по их собственному признанию, «под двойным
влиянием правительственной реакции и революционной борьбы» 4. Не
желая идти ни на какие уступки, и даже, более того, — отбирая
назад то, что было дано им в минуты «слабости и колебаний»,
самодержавие делало все, чтобы в конечном счете оттолкнуть.
земцев. Оно совершенно сознательно «изуродовало»
самоуправление городское и земское и «замахнуло,» «свой топор над
последними остатками земских учреждений» 5.
Это вызывало раздражение даже у самых умеренных и
законопослушных земцев, служило питательной почвой для роста пх
недовольства и перехода к более решительным действиям.
«Такова логика жизни,— отмечал В. И. Ленин в септябре 1901 г.
в газете «Искра»,— добросовестные земцы, как они ни
открещиваются порой от радикализма и нелегальной работы, силою
вещей наталкиваются на необходимость незаконных организаций и
более решительного образа действий» 6.
До поры до времени этому содействовал и рост
революционного движения. Боязнь революции, надежда предупредить ее
уступками и уступочками заставляла земских либералов тем решит
тельнее настаивать на реформах, чем тверже они убеждались в
приближении революции. Лишь с размахом ее земский
либерализм окончательно и бесповоротно отшатнулся к самодержавию и
сошел с исторической сцены, разбредясь по различным
политическим партиям. Годы же, предшествовавшие первой русской
революции, были временем медленного, не всегда
последовательного, часто зигзагообразного полевения земского либерализма. К
активному участию в оппозиционной фронде подключались все
новые и новые слои «земских людей».
53

К. Ф. ШАЦИЛЛО
*
Наиболее отчетливо кристаллизацию программных положений
земского либерализма можно обнаружить для первых двух лет
XX в. в деятельности кружка «Беседы». Этот кружок в отличие
от земских съездов регулярно собирался на свои заседания, что
дает возможность проследить весь процесс в динамике, хотя, к
сожалению, далеко не все материалы «Беседы» дошли до нас в
полной сохранности. «Кружок этот,— вспоминал позже один из его
создателей П. Долгоруков,— не имел прямой организационной
связи со съездами (земскими.— К. Ш.) и тем не менее влиял
на ход работы и физионимию съездов» 7. В этом кружке,
собиравшемся в Москве в течение семи лет, раза четыре или пять в
год и состоявшем под конец из 54 лиц, съезжавшихся со всех
концов России, шла предварительная разработка политических
вопросов, обсуждалась тактика земского либерализма 8.
Участниками первого заседания «Беседы», созванного по инициативе
кн. Павла Дм. Долгорукова, были его брат кн. Петр Долгоруков,
Ю. А. Новосильцев, В. М. Петрово-Соловово и граф П. С.
Шереметев. Если сюда добавить принятого несколько позже в члены
«Беседы» Д. Н. Шипова и его союзников — «славянофилов», то
в «Беседе» окажутся представленными все оттенки земского
движения и представители всех будущих политических партий
от «крайне левых» кадетов (братья Долгоруковы, Д. И.
Шаховской и др.) до крайне правых лидеров «Совета объединенного
дворянства» (граф П. С. Шереметев, граф А. А. Бобринский).
«Беседа» оказалась миниатюрным сколком всего земского
либерализма: в ней были все его многочисленные оттенки от
сторонников конституции до ее противников, ратовавших только за
ограничение всесилия бюрократии, которая по их мнению
подрывала самый принцип самодержавия.
Для последующих предреволюционных лет (июль 1902—
1904 гг.) выработка программных положений земцев довольно
подробно отразилась на страницах нелегального журнала
«Освобождение», который хотя официально не был признан ни органом
«Беседы», ни вообще органом земцев, был организован именно
земцами и находился фактически в самой тесной и
непосредственной связи с ними, что было отмечено в программных
статьях первого же номера журнала. «Являясь наиболее связанным
с земской группой,— признавалось в статье «От русских
конституционалистов»,— наш орган ставит своей ближайшей задачей —
выработать такую программу совершенно определенных
политических требований, на почве которой земство могло бы
действовать совместно с другими общественными группами» 9.
Выставленная на первом заседании «Беседы» 17 ноября
1899 г. программа ее деятельности была более чем скромной.
54

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
Собравшиеся на учредительную «Беседу» пять предводителей
дворянства (из шести «собеседников») определили круг своих
занятий так: «Цель,— выписал из первого протокола не
присутствовавший на заседании Д. И. Шаховской,— пробуждение
общественной деятельности, общественного мнения, столь в России
слабого и искусственно подавленного, чтобы оно было более
авторитетным для Петербурга. Способ достижения этой цели
должен заключаться в том, чтобы действовать через земские и
дворянские собрания, а также путем печатного и живого слова,
после того, как обменявшись мыслями, придут к определенным
выводам... Общий лозунг — сочувствие земству» 10. Но даже это
минимальное условие для подбора будущих членов кружка сразу же
подверглось сомнению одним из «собеседников», будущим
октябристом графом Д. А. Олсуфьевым. В результате завязавшейся
дискуссии «собеседники» пришли к компромиссному и очень
невинному решению: членами создаваемого кружка могут быть
«лица, сочувствующие широкому развитию местного
самоуправления в смысле движения вперед на законном основании (кур-
сив мой.— К. Ш.)» 11.
Как видим, исходные позиции «Беседы» были настолько
скромны и умеренны, что их вполне мог принять любой
сторонник неограниченного самодержавия. По всей вероятности,
главной целью инициаторов создания «Беседы» была не выработка
какой-либо конкретной программы, а пробуждение и объединение-
земского «общественного» мнения, пускай хотя бы и самого
умеренного и самого «законопослушного», но все же
противостоящего «бюрократическому Петербургу».
На втором заседании 4 января 1900 г. граф П. С.
Шереметев сообщил, что он за 100 руб. «достал» записку С. Ю. Витте
о земстве 12.
Дальнейшие события, происходившие в России, все больше
оживляли деятельность земских либералов. Это проявилось и в
радикализации «Беседы». По первоначальным планам ее
деятельность сводилась к выработке единой линии поведения на земских
собраниях и к изданию серии книг, посвященных исследованию
и пропаганде важных, с точки зрения земцев, проблем: «Нужды
деревни», «Крестьянский строй», «Аграрный вопрос», «Мелкая
земская единица» и т. д. Однако мало-помалу части
«собеседников» стало тесно в этих узких рамках. В повестку дня
заседаний, «Беседы» более решительные ее члены все чаще пытались
включить «общие», т. е. политические вопросы. И постепенна
становилось ясным, что без того или иного разрешения этих
«общих» вопросов, как стыдливо первоначально именовали земцы
«политику», всякая, даже чисто культурническая деятельность,
становилась бесполезной.
В «Беседе» неизбежно должна была начаться дифференциа-
55

К. Ф. ШАЦИЛЛО
ция среди ее членов, так как далеко не все из них были
готовы переступить за границы чисто земской деятельности.
Некоторое представление об этом процессе дает письмо от 23
января 1903 г. ее организатора Павла Долгорукова (в московском
доме которого встречались «собеседники») князю Трубецкому (по
всей вероятности — Петру Николаевичу — московскому
губернскому предводителю дворянства) 13. Из письма видно, что
некоторые из «собеседников» заговорили о «политике», а потом и о
конституции.
«Мы собираемся уже три года совершенно частным образом
раза два-три в год, все мы земские деятели, преимущественно
предводители дворянства, но есть в нашей среде и председатели
управ и просто гласные. Это тесный кружок личных друзей и
знакомых,— давал характеристику «Беседе» ее инициатор.—
Единственная задача наша — обмен мнений относительно
способов пробуждения в самих себе и в окружающих общественной
деятельности и развития самодеятельности на местах».
Далее П. Долгоруков вынужден был признать: «Я не отрицаю,
что в наших интимных разговорах и впредь могут затрагиваться
более общие политические вопросы, до самодержавия с
конституцией включительно». Однако, добавлял Долгоруков, даже если
бы мы завели речь о республике — ничего страшного нет: ведь
это только одни разговоры. А на подобные темы сейчас, по его
сведениям, даже министры охотно беседуют между собою.
Павел Долгоруков сказал только полправды. «Беседа»
целиком, как единая организация, действительно дальше разговоров
и легальной издательской деятельности не пошла. Но более
решительная часть «собеседников» уже задолго до написания
письма убедилась в необходимости выйти за узкие рамки
деятельности «с соизволения начальства» и повела довольно активную
работу по выработке программы, выходящей за пределы споров о
местном самоуправлении.
Уже на седьмой встрече «собеседников» в январе 1902 г.,
когда число их возросло до 22 человек, впервые был поднят
вопрос и о необходимости заняться «чистой» политикой. Так,
кн. Петр Долгоруков заявил: «Разные мелочные или чисто
технические специальные вопросы земского дела не должны быть
предметами настоящих бесед. Такие вопросы должны подлежать
обсуждению земских собраний и различных съездов. В программу
же занятий бесед следует вносить вопросы общего характера,
так сказать, вопросы политические». Для выработки и
пропаганды своего мнения он советовал «Беседе» подумать об
организации специальной газеты или журнала внутри страны, «так как
издание органа за границей представляет весьма большие
затруднения» 14.
Еще решительнее выступил В. М. Петрово-Соловово. «Весьма
56

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
вероятно,— говорил он,— что скоро обществу не придется
молчать. Администрация решила принять самые суровые меры для
подавления готовящихся беспорядков, может быть, скоро
прольется кровь. При таких исключительных условиях едва ли
общество будет вправе сохранить молчание и тогда-то наша
«Беседа» может явиться выразительницей мнения общества». Не
исключал он и другой причины для создания специального
печатного органа: «в дворянских или земских собраниях могут когда
нибудь возникнуть вопросы общегосударственного значения.
Тогда нам надо будет сговориться, в каком направлении проводить
эти вопросы» 15. Тяга к выработке единой программы у части
«собеседников» была налицо.
Однако состав «Беседы» был слишком пестр, договориться
до чего-либо единого было очень трудно, да и вряд ли вообще
возможно для людей, имевших часто взаимоисключающие
представления по кардинальнейшим вопросам судеб России. Кроме
того, умеренная часть кружка и слышать не желала о
превращении этой чисто земской организации либеральных помещиков
в нечто большее, в организацию, выражающую мнение всего (в.
том числе и не земского) либерального общества. М. А. Стахо-
вич настаивал на сохранении за «Беседой» «значения клуба в
хорошем смысле этого слова», А. А. Стахович и П. С.
Шереметев высказались за создание «своего» (т. е. чисто земского)
печатного органа, их поддержал Д. Н. Шипов, решительно
заявивший, что орган, если его создавать, должен быть только
земским.
Но умеренная часть «собеседников-славянофилов», считавшая
необходимым сохранить самодержавие и призывавшая лишь к
смягчению произвола бюрократии и «увенчанию здания» (т. е.
созданию общегосударственного земского совещательного
представительства при самодержавном царе), не знала, что
радикальная часть собеседников-конституционалистов, выступавших за
ликвидацию самодержавия и введение в России конституцион-
ной монархии, уже не один месяц вела довольно активную
деятельность по организации за границей нелегального
либерального журнала.
Издательская деятельность «Беседы» сблизила
земцев-конституционалистов с целым рядом представителей демократической
интеллигенции (среди них был и будущий видный деятель
большевистской партии М. Н. Покровский). Именно к их помощи и
решили обратиться земцы-конституционалисты для издания за
границей пелегального либерального журнала с тем, чтобы па
его страницах начать разработку программы земского
либерализма. К лету 1901 г. для этой цели земцами было собрано около
100 тыс. рублей. Основную часть их пожертвовал богатый
либеральный помещик Д. Е. Жуковский 16.
57

К. Ф. ШАЦИЛЛО
Деятельность земцев не осталась тайной для царского
правительства. Еще до выхода журнала В. К. Плеве доложил царю,
что «в департаменте полиции давно уже имелись указания на
стремление русских либеральных кружков издавать за границей
«свой собственный серьезный свободный русский орган» 17, но
осуществление их намерений тормозилось отсутствием средств и
подходящей кандидатуры на пост редактора. Теперь, по сведениям
В. К. Плеве, оба эти затруднения преодолены, и во главе
журнала будет поставлен П. Б. Струве, выехавший 9 января 1902 г.
за границу, якобы для сопровождения больной жены,
отправившейся на лечение.
Первоначально пост редактора (с солидным окладом 3,6 тыс.
руб. в год) земцы предложили П. Н. Милюкову 18, а после его
отказа (в связи с нежеланием эмигрировать из России)
П. Б. Струве, высланному в начале 1901 г. в Тверь за участие
в студенческих «беспорядках» на Казанской площади в
Петербурге. Струве охотно принял сделанное ему предложение,
оговорив полную независимость в ведении журнала. Эту оговорку
сразу же приняли земцы-конституционалисты, которые сами в
высшей степени оказывались заинтересованы в том, чтобы их связь
с будущим нелегальным органом была возможно тщательнее
завуалирована. Они не желали иметь формальной связи даже с
«революционерами» типа Струве.
Однако полностью упускать бразды правления журналом
земцы, естественно, не хотели. Это проявилось прежде всего в том,
что все программные статьи, опубликованные в первом номере
«Освобождения», прошли тщательное предварительное
обсуждение в их среде. Одна из этих статей была опубликована
непосредственно от имени «группы земских деятелей», а другая —
«от русских конституционалистов» — фактически излагала их
программу.
В следующем номере «Освобождения» вновь было
опубликовано программное групповое письмо «От земских гласных»,
выражавшее точку зрения правого, «славянофильского» крыла
земского либерализма.
Все программные статьи нового журнала не противоречили
друг другу по основным положениям. Во-первых, все они
исходили из молчаливого признания того, что единственно
допустимым политическим строем в России может быть только
монархия. Весь пафос даже самой «левой» из них — статьи П. Б.
Струве, был направлен не против самодержавия (характерно, что этот
термин редактор нелегального журнала даже не употреблял!),
а всего лишь против бюрократии. «Русский народ создал
огромное и могущественное государство как бы для того, чтобы
самому всегда оставаться послушным материалом для самодовлеющего
бюрократического механизма» 19,— писал бывший марксист, счи-
58

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
тавший теперь возможным ограничиться критикой только этого
«самодовлеющего механизма».
Второй отличительной особенностью было усиленное
подчеркивание необходимости политических (и только политических!)
реформ, требование в разных статьях с различной
последовательностью, буржуазно-демократических свобод.
Экономические реформы, в осуществлении которых были
заинтересованы прежде всего самые широкие массы народов
России, даже не упоминались. Дальше критики несовершенной с их
точки зрения экономической политики царского правительства ни
одна статья не шла.
Третье, что было общим для всех статей,— откровенное
признание руководящей роли земства в выработке программы
русского либерализма. Из этого исходили все авторы — и земцы, и те,.
кто формально никакого отношения к земству не имел (П. Б.
Струве, П. Н. Милюков, А. А. Корнилов).
И, наконец, четвертое, что объединяло все статьи,— стремле-
ние представить новый журнал и предлагавшуюся им программу-
общенациональной, долженствующей соединить и примирить всех;
и вся. Все они горой стояли за мирный эволюционный путь
развития. Цель эта выдвигалась как основное программное положе--
ние и как конечная задача всех сторонников журнала.
Однако то, что в «Освобождении» было помещено четыре
программных статьи, конечно, не было делом случая. Это была
закономерным результатом наличия различных течений среди
российских либералов в это время и, в частности, наличия
весьма существенных оттенков в самом земском либерализме. При
всей общности исходных позиций с точки зрения программных
положений они в известной мере отличались друг от друга.
Наиболее «радикальной» была программная статья «От редак-
тора», подписанная П. Струве. Не жалея резких слов для
критики бюрократии, правительства и их произвола, Струве
основной тезис своей статьи свел к утверждению: «Усложняющаяся
жизнь великого народа требует широких политических форм,
свободы и простора для личной и общественной самодеятельности».
Дав «аннибалову клятву» борьбы за политическое освобождение.
России», редактор уже следующей фразой показал весьма
своеобразное понимание клятвы Аннибала. «Наш орган не будет
«революционным»,— поспешил успокоить читателей новоявленный
Аннибал,— но он будет всем своим содержанием требовать
великого переворота русской жизни, замены произвола
самодержавной бюрократии правами личности и общества» 20.
Объявив, что для достижения этой цели надо «не
разъединять, а объединять» всех противников политического гнета,
автор статьи писал о необходимости выработки ясной программы
для такого объединения и тут же указывал точный адрес, где

К. Ф. ШАЦИЛЛО
подобная программа может быть создана: «Такая программа
должна быть еще выработана общественными деятелями нашей
страны и, прежде всего, деятелями самоуправления (т. е. земцами.—
Я. Ш.). Не дать программу им, а получить ее от пих — вот на
что рассчитывает редакция «Освобождения» 21.
Как видим, все предыдущие рассуждения П. Струве о том,
что «культурное и политическое освобождение России не может
быть ни исключительно, ни преимущественно делом одного
класса, одной партии, одного учения» 22, к концу статьи растаяли как
дым. Выработка программы редактором «Освобождения»
отдавалась на откуп как раз одному классу и одной партии —
«партии» либеральных помещиков. А всем остальным, кого
призывал под знамя «аннибаловой клятвы» редактор
«Освобождения», отводилась роль исполнителей выработанной земцами
программы. Но «партия» либеральных помещиков не была единой
и выработать единую программу не могла. В этом сам редактор
убедился, получив от земцев сразу три программных статьи.
Первая из них была написана весною 1902 г.23 в поместье
И. И. Петрункевича Машук П. Н. Милюковым (основным
автором статьи), А. А. Корниловым, И. И. Петрункевичем и Д. И.
Шаховским. Авторами ее были только два земца, представлявших
левый фланг земского либерализма, два же других вообще не
имели прямого отношения к земству. По всей вероятности
именно поэтому, а также из-за стремления дать программу не
только земским либералам, но и либералам-неземцам, представителям
интеллигенции, статья называлась «От русских
конституционалистов» 24
Коллективный труд четырех авторов был обсужден и одобрен
земцами и «третьим элементом» в Твери на совещании у
председателя губернской земской управы В. Д. Дервиза, в
Костроме, в Вологде, куда ездил Д. И. Шаховской25, а затем статью
свезли в Москву, еще раз обсудили, одобрили в кружке земцев
и «лиц свободных профессий». На этом совещании у В. И.
Вернадского, по воспоминаниям А. А. Кизеветтера, кроме них
присутствовали также П. И. Новгородцев, И. И. Петрункевич,
М. И. Петрункевич, Д. И, Шаховской и В. Я. Богучарский26.
После всех этих обсуждений статью отослали за границу для
помещения в первом (июньском) номере «Освобождения».
«Изменения, внесенные в мой текст,— добавлял П. Н. Милюков,—
были очень незначительны» 27. Д. И. Шаховской был прав,
когда отмечал, что выработанные при его участии программные по-
ложения «действительно прошли все стадии коллегиального
обсуждения» 28.
Что же из себя представляло программное заявление «От
русских конституционалистов»? Основной его тезис был все тот же:
«русская общественная жизнь не укладывается более в старые
60

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
рамки, нужны новые формы, чтобы вместить новое содержание
жизни». Признав, что против «старой власти» (и в этой статье
мы не встретим пи слова «самодержавие», ни, тем более,
«монархия»!) выступают самые различные слои русского общества,
авторы четко ограничили круг своих будущих союзников:
«Отличие нашего органа от других заграничных изданий заключается
в том, что мы предполагаем объединить те группы русского
общества, которые не имеют возможности найти исход своему
возмущенному чувству — ни в классовой, ни в революционной
борьбе. Мы желаем выражать исключительно бессословное
общественное мнение и на него опираться» 29. Однако в полном
противоречии с только что приведенными словами на этой же странице
журнала писалось, что предлагаемая программа есть «земская
политическая программа», что хотя земцы и намерены действовать
совместно с другими «общественными группами», они
отказываться от «преимуществ своего фактического положения» не должны.
Трудно понять, как можно было сочетать эти два
взаимоисключающих программных положения. «Итак, общественная группа
лишенного всякой самостоятельности и отличающегося
общепризнанным свойством пассивности сословного земства должна была
через посредство последнего выступить активной
представительницей бессословного (курсив мой.— К. Ш.) общественного
мнения,— писал позже один из участников выработки этой
программы, и со вздохом добавлял,— такова нелегкая задача...»30 От себя
прибавим, что эта задача была не просто нелегкой, а откровенно
невыполнимой.
Предлагая читателям «Освобождения» свою программу,
авторы объявили, что при выработке ее руководствовались тремя
главнейшими требованиями. Первым из них была
принципиальность, причем принципиальность весьма своеобразно понимаемая.
«Какой путь избрать — есть вопрос местного удобства; но куда
идти по какому бы то ни было пути, об этом надо сговориться
в программе. Принципиальность программы не исключает, таким
образом, возможности компромисса, но компромисс лишь тогда
может быть признан законным, когда приближает к общей цели
(курсив мой.— К. Ш.) 31. Итак — иезуитский девиз — «цель
оправдывает средства» — таково первое «главнейшее требование».
Не ново было и второе. На языке героев
Салтыкова-Щедрина оно именовалось «применительно к подлости» (власть
имущих). Программа, заявляли ее авторы, должна быть «исполни-
ма». В нее не следует включать такие темы, как «вопросы о
компетенции представительства, об его отношении к прерогативе
(так деликатно именовалось царское самодержавие.— К. Ш.), об
избирательных правах населения, об ответственном министерстве,
о законодательной инициативе». Экономические вопросы,
затрагивающие интересы трудового народа — подавляющей массы на-
61

К. Ф. ШАЦИЛЛО
селения России — считалось даже излишним включать в перечень
этих «неисполнимых» вопросов. Надо в программу включать то,
что «власть» может немедленно исполнить под давлением
общественного мнения, а не «делить шкуру не убитого еще
медведя» 32, вот суть второго «главнейшего требования».
В третьем основополагающем требовании выдвигалось
положение: «Принципиальность» и «исполнимость» должны быть
соединены так, чтобы программа являлась «выражением мнений
не отдельных земских кружков и даже не одной только земской
среды, а всего образованного русского общества, всей русской
интеллигенции, значительная часть которой вынесла на своих плечах
крупную долю земской же культурной работы и, таким образом,
давно уже многочисленными нитями связана с земством». Итак,
русская интеллигенция допускалась к «соучастию» в
либерализме за свои заслуги перед земством, а также и потому, что без
нее «земская программа рисковала бы остаться без поддержки в
широких кругах общественного мнения, т. е. без той главнейшей
силы, на которую может и должна рассчитывать партия, не
становящаяся на почву классовой и революционной борьбы» 33.
Исходные положения для выработки программы были
обрисованы довольно четко. Из них видно, что рассчитывалась она пока
еще только на союз земцев с верхами буржуазной
интеллигенции, а для широких демократических слоев места не
оставляла. Совершенно сознательно в программу включались только
«исполнимые» (для самодержавия) по мысли земцев пожелания.
Расчет добиться своих целей без поддержки широких
демократических слоев делал излишним включение в программу
экономических требований.
К чему же конкретно сводилась выдвинутая программа? Вся
она разделялась на три части. В первую очередь выдвигались
требования личной свободы, гарантированной независимым судом,.
равенства всех перед законом (т. е. отмены сословных и любых
иных привилегий), свободы слова, печати, собраний, союзов и
петиций 34. Сюда же входило требование бессословного
народного представительства «в постоянно действующем и ежегодно
созываемом верховном учреждении с правами высшего контроля,
законодательства и утверждения бюджета». Более подробное
определение «характера этого представительства, его отношения к
избирателям, к прерогативе (к самодержавию.— К. Ш.) и
министерству» объявлялось уже «вторым шагом политической реформы».
На самую последнюю, третью очередь отодвигались
«экономические, финансовые, культурно-просветительные, административные
реформы, рабочее законодательство и аграрный вопрос,
децентрализация и переустройство местного самоуправления» 35. Все это
оставлялось для решения «народного» представительства,
созванного по инициативе царя и действующего на основании положе-
62

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
ний, выработанных приглашенными «прерогативой» (т. е.
самодержавием) людей.
Вслед за анонимным программным заявлением «От русских
конституционалистов» журнал опубликовал «Открытое письмо от
группы земских деятелей» 36. Что же утверждал этот по словам
П. Струве «прогрессивный элемент земства»? Он приветствовал
журнал «Освобождение» и целиком присоединялся к заявлению,
сделанному от лица конституционалистов. Письмо откровенно
мотивировало причину необходимости введения в России
конституции. Она сводилась к одному: к неумению власти установить
элементарный порядок, который соответствовал бы изменившимся
условиям жизни страны. В результате этого Россия сейчас, по
мнению земцев, выглядит так: «С одной стороны, обнищание и все
еще царящее невежество народа, озлобленное общество,
оскорбленное в самых святых своих стремлениях, и общая почва
классовых и эгоистических интересов, вздымающаяся подобно
угрожающему вулкану, который может каждую минуту совершить
самые ужасные опустошения. С другой стороны, близорукая и
неумелая бюрократия, своим ни с чем несообразным стремлением
все захватить в свои руки, с неумением разобраться в
надвигающихся событиях, все расшатывает, в том числе и
самодержавие, которому она якобы служит».
«Мы скорбели душой... мы верили... мы надеялись... мы
терпеливо ждали... мы... терпеливо выжидали...»,— перечисляли земцы
свои поступки и чувства за десятилетия, прошедшие со времени
«великих реформ», и чего же дождались? Полного банкротства
политики «самодержавной бюрократии». Она обещала установить
«нужную дисциплину» среди крестьянства, «а дождались
небывалых за последнее время по своим размерам областных
крестьянских бунтов». Неумная политика в отношении студенчества
привела «к массовым кровопролитиям и жертвам и, наконец, к
убийству министров и выставлению студентами уже политических
требований». «Близорукость и ослепление» в рабочем вопросе
дали «поразительное по своему стремительному росту рабочее
движение». Все это, а особенно, как специально подчеркивали
либеральные помещики, аграрные беспорядки «наводят нас на
грустное размышление» 37 — революция стоит у порога и не
сегодня-завтра охватит всю Россию. Надо приложить все силы
и все свое умение, чтобы содействовать «устранению
правительственной и народной анархии и царящих у нас ужасных
недоразумений». Путь для этого земцы видели только один:
«насколько возможно сплотиться, выставить определенную программу»,
включающую гарантию политических свобод и «участие
населения в законодательных функциях и контроле над
правительством» 38. Статья «От русских конституционалистов», по мнению
«группы земских деятелей», дает программу вокруг которой и
63

К. Ф. ШАЦИЛЛО
должны объединиться земцы, чтобы предупредить «ужасную
катастрофу» .
Итак, земцы-конституционалисты не только одобрили
выработанную П. Н. Милюковым, И. И. Петрункевичем, А. А.
Корниловым и Д. И. Шаховским программу, но и гораздо откровеннее
последних объяснили причины, подтолкнувшие на ее
составление. Можно было скорбеть душой, верить, надеяться, терпеливо
ждать и т. д. и т. п., но лишь до тех пор, пока революция
была далека. Теперь она стоит у порога и необходимо что-то
предпринять, чтобы предупредить ее «незаконное» вторжение
внутрь уютных барских усадеб. Дайте, пока еще не поздно,
конституцию, обращались к царю земцы-конституционалисты, ибо
только она и спасет от революции.
Иной рецепт спасения России предлагало правое крыло
земских либералов. Их программное письмо «От земских гласных»
было опубликовано во втором номере журнала. Они не говорили
о согласии со статьей «От русских конституционалистов» и
объявляли лишь о солидарности с общим направлением журнала. Не
пытались они искать себе и каких бы то ни было союзпиков
(даже среди верхов буржуазной интеллигенции), откровенно
заявив, что они стоят «на специально-земской точке зрения».
Перечислив все обиды, нанесенные земству правительством за 40
лет, правое крыло земского либерализма требовало
удовлетворения «истинных потребностей народа», а именно: «права
свободно верить, мыслить и говорить, права защищаться законом от
всякого произвола и насилия и прежде всего права располагать
своей судьбой согласно со своими желаниями и
потребностями...» 39
Правые либералы тоже высказывались за« народное»
представительство, толкуя его в чисто шшювском духе: «народу» —
мнение, правительству — власть. Ни слова не сказав о том, как они
себе представляют организацию этого «народного»
представительства, «гласные» довольно откровенно высказали свой идеал
самодержавного строя. Они мечтали о «таком устройстве государства,
при котором представители правительства и представители
народа не являлись бы двумя не доверяющими друг другу
враждебными сторонами, а, напротив, правительство являлось бы
законным выразителем нужд и стремлений народа» 40. Такое
взаимоотношение между «обществом» и властью дало бы, по их
мнению, правительству «действительную силу», основанную на
«доверии и любви к нему общества и народа», а «народу дало бы
возможность развить подавляемые сейчас силы для нравственного
и морального преуспеяния».
Выше мы говорили о том, что было общим для всех
программных статей, опубликованных «Освобождением». Мы могли
убедиться также и в том, что они имели некоторые отличия.
64

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И БЕ БАНКРОТСТВО
Основное из них состояло в признании
земцами-конституционалистами законодательного характера будущего представительного
органа, что должно было превратить Россию в конституционную
монархию. Правое крыло земских либералов возражало против
этого и считало возможным совместить политические свободы
и совещательное «народное» представительство с существованием
самодержавия.
Второе отличие сводилось к следующему: программа левого
крыла земских либералов исходила из необходимости союза с
неземским элементом, с лицами свободных профессий, хотя и
оставляла за земцами решающее слово в выработке программы.
Правая составляющая земского либерализма открыто выступала
за его чисто земский характер и не считала возможным
установить контакты с какими-либо иными слоями общества,
стоящими вне земства (что не мешало и тем и другим объявлять
свои программные положения общенациональными,
внеклассовыми и т. н.).
*
Различные программные положения земского либерализма со
всей очевидностью проявились во время двухдневного заседания
«Беседы» 27—28 мая 1902 г. Все три заседания (27 мая
заседали утром и вечером) 41 были посвящены обсуждению той или
иной формы связи с журналом «Освобождение», выход которого
должен был состояться через три недели. Сообщив об этом,
Долгоруков прочитал «три руководящие статьи» 42 и предложил
высказаться о них. Мнения «собеседников» резко разделились.
Считая, что во всю деятельность «Беседы» должна быть
положена одна определенная идея, Петрово-Соловово заявил: «Такой
идеей может быть только представительство и, следовательно,
ограничение самодержавия. Теперь ясно, что при самодержавии
никакая самостоятельность земства немыслима, почему «Беседе»,
и предстоит категорически высказаться, солидарна ли она с кон-
ституционалистами или нет» 43.
Д. И. Шаховской необходимость введения конституции и
ограничения самодержавия мотивировал не чисто земскими
интересами, а общим несоответствием устаревших государственных
форм с «общественным правосознанием». Пока в этом отношении
не произойдет соответствия, заявил Д. И. Шаховской, все
«действия в общественном смысле будут только тратой денег и даже
жизней».
Шаховского поддержал Павел Долгоруков, но решительно
против выступил П. С. Шереметев. Он не сомневался в том, что
можно вполне совместить «правовой порядок» с существованием
самодержавия.
65

К. Ф. ШАЦИЛЛО
Какую-то среднюю позицию между конституционалистами и
«неославянофилами» (как принято называть для этого времени
людей типа Шереметева), пытался занять П. А. Гейден. С
одной стороны он возражал против присоединения к
конституционалистам, а, с другой, заявил: «Самодержавие так же
несовместимо со свободой, как солнце с ночью». Окончательно
запутавшись, граф решил покинуть заседание и, уходя, кинул
многозначительную фразу: «Самодержавие есть путь к революции... Для
сохранения династии и монархии необходимо его ограничить» 44.
Страх перед назревавшей революцией пугал не только Гейде-
на. Он заставлял активизироваться всех — и сторонников
самодержавия и сторонников конституции. «Надо предотвратить
революцию,— заявлял Петрово-Соловово.— Мы слишком апатичны.
Согласовать самодержавие со свободой нельзя. Самодержавие
неизбежно ведет к бюрократии. Поэтому непременно нужно
присоединиться к конституционалистам». Шереметев предложил
другой «рецепт» излечения государственного недуга — «составить
записку, которую подать правительству» 45.
Судя по всему, предложение Шереметева понравилось
собеседникам, которые ни до чего определенного на этот раз
договориться так и не смогли 46. Решено было поручить Н. Н. Львову
составить записку, которая объединила бы всех «собеседников»
на какой-то общей позиции с тем, чтобы они могли обсудить ее,
прийти к одному мнению и единодушно отстаивать его в
документе, который собирались довести тем или иным способом до
сведения «сфер» (царя).
На следующем заседании «Беседы» 22 августа 1902 г. 13
собеседников и занялись обсуждением представленной Н. Н. Львовым
записки: «О причинах современного «смутного положения» в
России и о мерах к улучшению его» 47. Анализ развернувшейся на
заседаниях дискуссии бесспорно свидетельствует об одном:
с целью сохранения единства земцы-конституционалисты заранее
договорились не касаться вопроса о замене самодержавия другим
государственным строем ни в сочиненной Н. Н. Львовым записке,
ни в ходе ее обсуждения. Однако шиповцев это не только не
удовлетворило, но, скорее, наоборот, ободрило к критике очень
умеренного и расплывчатого доклада Н. Н. Львова.
О чем же шла в нем речь? Львов утверждал, что
установившееся единство «общества» и монарха дало блестящие
результаты в период «великих» реформ. Взошедший на престол после
убийства отца Александр III стал с недоверием относиться к
«обществу» и сделал ставку на бюрократию. Царствование
Александра III было внешне благополучным, и Николай II решил
твердо идти по стопам отца. Ныне «везде и все отдается в
жертву власти, создается какое-то государство-чудовище, где культура,
жажда просвещения, благосостояние народа — все приносится в
66

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
жертву власти... Все должны молчать и преклоняться перед
торжествующей бюрократией.»
Подвергнув резкой критике все стороны действия бюрократии
(внешнюю, внутреннюю и экономическую политику), Львов
утверждал, что устаревший и изживший себя строй держится на
трех китах: тысячелетней традиции самодержавного строя,
бюрократии и солдатских штыках. Ни одна из этих сил, по его
мнению, не является достаточно надежной для поддержания этой
власти в минуту натиска врагов, из чего и вытекает непрочность
положения самодержавной власти.
Этой непрочной власти противостоит другая сила, которой
Н. Н. Львов явно не сочувствовал: «Если взглянуть на это
революционное движение объективно, то необходимо признать его
злом»,— откровенно заявлял он, ибо в конечном итоге революция
нарушит «сохранение общественного спокойствия и безопасности»,
задержит «правильное и покойное развитие государства» 48.
Однако, в отличие от бессильной бюрократической власти,
революционное движение обладает могучей потенциальной энергией.
«Огромною силою является сознание правоты своего дела,
безумное стремление к желанной цели, сила отчаяния. Врагам
самодержавия терять нечего». Львов со страхом говорил о том, что в
революционную работу включились рабочие.
«За каждого погибшего в борьбе героя поднимаются 10
мстителей. Рано или поздно, но взрыв революционный будет
неизбежно, если отношения между правительством и обществом
останутся те же» 49.
Способ избавиться от кошмара революции был, по мнению
Н. Н. Львова, сравнительно прост. Надо дать «обществу»
политические свободы и послать его выборных в законодательные
учреждения страны. Либеральный помещик Н. Н. Львов решительно
возражал против необходимости каких бы то ни было
экономических реформ, ибо «никакими материальными благами не
приобрести ему (правительству.— К. Ш.) народной любви».
Бюрократия этого якобы совершенно не понимает и действует как раз
наоборот: «Духовные запросы населения правительство не
удовлетворяет, а пытается материальными благами подкупить
народную массу» 50.
Заканчивая свой доклад, Н. Н. Львов просил «собеседников»
высказать свое мнение о том, верно ли его утверждение, что
«главное и единственное преступление правительства — это отказ
в удовлетворении нравственных и духовных запросов общества».
В состоянии ли правительство удовлетворить «духовные запросы»
и готово ли общество к тому, чтобы принять дарованные ему
свыше реформы?51
Как видим, доклад Н. Н. Львова делал значительный шаг
назад от только что опубликованных земцами (не только консти-
67

К. Ф. ШАЦИЛЛО
туционных, но даже и «славянофильских») программных
заявлений в первом и втором номерах «Освобождения». То, что в
нелегальном журнале выдавалось за бесспорное и окончательное
(необходимость реформ и готовность принять их «обществом»),
здесь, в откровенной беседе с глазу на глаз ставилось земцами
вновь как вопрос сомнительный и еще отнюдь не выясненный до
конца.
Развернувшиеся вокруг доклада Н. Н. Львова прения
показали, что большинство собеседников не на шутку испугалось
возможности оказаться в числе союзников «Освобождения» и
попятилось назад. «Славянофильская» часть «Беседы» дружно
заявила, что и мысли не допускает о возможности существования в
России какого бы то ни было другого строя кроме самодержавия.
М. А. Стахович определил единственно возможной программу
действий «Беседы» так: «Борьба с бюрократизмом во имя поднятия
принципа самодержавия. Если бы в конечном результате наших
суждений оказалась бы угроза идее самодержавия, то мы были бы
преступниками и нарушили бы программу нашего кружка».
Борьба с существующим государственным порядком, по его мнению,
может и должна вестись «только до того момента, когда эта
борьба идет в целях усиления, а не умаления самодержавной власти
государя» 52. Ему вторил и П. С. Шереметев: «...в России
возможна борьба с произволом только во имя самодержавия;.. Надо
быть очень осторожным в этой борьбе, чтобы не сыграть в руку
революционерам»53. С пространным изложением подобных же
взглядов выступил и вождь «неославянофилов» Д. Н. Шипов.
Утверждая, что в России нет «борьбы классовых интересов,
борьбы с капитализмом, нет сложных социальных вопросов»54, Шипов
уверял, что этому истинно русскому своеобразию должен отвечать
и истинно русский государственный порядок — самодержавие с
Совещательным органом при царе.
Земцы-конституционалисты поспешили успокоить
«славянофилов»: в подготовляемом документе и речи не будет о
конституции. Львов заявил, что в своем докладе он «ни слова не
говорил об умалении самодержавия государя». Просто, по его мнению,
самодержавие с Земским собором более могуче, чем без него.
Упоминая о «народном» представительстве, Львов, по его словам,
«подразумевал не заключение договора с народом, а
добровольную жертву царя во имя блага народа»55. В подобном же духе
выступили и другие сторонники конституции. В своих выписках
Д. И. Шаховской отметил: «Против выражения в записке
необходимости конституции высказывались и сторонники ее» 56. Подводя
итоги дискуссии, П. С. Шереметев с удовлетворением «отметил
общее признание, что самодержавие в настоящее по крайней мере
время должно оставаться во всей своей силе» 57.
Итак, земцы-конституционалисты в «Беседе» капитулировали.
68

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
Еще не успела высохнуть типографская краска на первом номере
«Освобождения», в котором они присоединялись к «аннибаловой
клятве» П. Струве и заявляли о принципиальности своей
программы, а оппозиционный дух левых земцев уже поубавился. Они
готовы были вместе со «славянофилами» подать царю записку, в
которой «красной нитью должна проходить та мысль, что
бюрократия является истинным врагом самодержавия, а самоуправление
может только восстановить истинное самодержавие» 58.
Ради сохранения «Беседы» и ради единодушия в
выпрашивании у царя политических реформ земцы-конституционалисты в
подготавливавшейся для Николая II записке согласились...
отказаться от требования конституции. Большую уступчивость трудно
себе и представить.
*
Однако непрерывно углублявшийся в стране революционный
кризис вновь и вновь выдвигал перед земцами-либералами все
тот же тревожный вопрос — что надо сделать, чтобы ослабить
напряженность в стране? Возможность для земцев пользоваться
нелегальным «Освобождением» перенесла полемику из затхлых
стен дворянских собраний и уютных кабинетов барских усадеб на
всероссийскую арену. В седьмом номере «Освобождения» была
опубликована статья тульского земца Я. Я. Гуревича,
укрывшегося под псевдонимом «Земский гласный Т». Автор ее предлагал
земским либералам резко активизировать свою деятельность,
поставив конечной целью введение в стране конституции. Достичь
этого, по его мнению, нельзя, «открещиваясь от революционеров,
как от людей, чуждых нам по своим задачам и противопоставляя
земскую оппозицию — революционной», земцы «должны
засвидетельствовать свою солидарность с политическими целями
революционеров» 59,— пояснял он свою мысль.
Через два месяца «Освобождение» в № 12 поместило другую
статью — «Голос из земства», подписанную просто «Гласный» 60.
В ней утверждалось иное: у земцев нет других способов борьбы
с бюрократией, кроме тех, которыми они уже успешно пользуются
не один десяток лет. Формально речь в обоих статьях шла о
тактических методах борьбы с самодержавием, но конечный
результат этой полемики привел к необходимости пересмотреть,
развить и дополнить программные положения, выдвинутые в
первых номерах журнала.
Произошло это так: в развернувшуюся полемику вмешался
П. Н. Милюков, резко критиковавший П. Б. Струве за
высказанную им мысль о том, что выдвижение лозунга «Земский собор»
дает возможность объединить вокруг либеральной «партии»
земцев самых различных политических взглядов — от сторонников
конституции до «неисправимых славянофилов» 61.
69

К. Ф. ШАЦИЛЛО
Вслед за статьей Милюкова поместил свою новую статью и
П. Б. Струве. Ему потребовалось всего два с половиной месяца,
чтобы отказаться от идеи Земского собора и из сторонника
создания либеральной партии на основе объединения с «идеалистами
самодержавия» стать пламенным пропагандистом идей
«демократизма и социальных реформ». Легко и быстро менял свои
убеждения П. Б. Струве, проявляя, по словам В. И. Ленина,
недюжинную поворотливость и отзывчивость 62. Лишь в одном он остался
верен себе: нараставший революционный кризис требует
быстрейшей организации либеральной партии, для чего Струве считал
необходимым программу, предложенную в первом номере
журнала, «пересмотреть с точки зрения пригодности ее для широкой и
крепкой партии политического освобождения».
В основу создания либеральной организации Струве предлагал
положить два программных принципа: «1. Партия должна быть
открыто и решительно конституционной... Это требование
исключает возможность привлечения в партию лиц т. н.
славянофильского образа мыслей» 63. Еще далее идущим и совсем не
вязавшимся с предыдущим призывом к образованию либеральной партии,
был второй постулат Струве: «Партия должна быть
решительно и открыто демократической». Ясно понимая, что
программа, опубликованная в первом номере журнала, не оставляет
никакой возможности надеяться на осуществление этого
принципа, Струве настаивал на ее изменении. «Для того чтобы в рядах
либеральной партии могли рука об руку действовать и земский
дворянин, и разночинец интеллигент, представитель «третьего»
элемента и крестьянин, доработавшийся до политического
самосознания, партия должна открыто и решительно исповедовать
принцип политического равноправия». Осознавая явную
недостаточность для создания широкой социальной базы либеральной
партии провозглашения только политического равноправия,
Струве шел дальше, утверждая, что «помимо положительного решения
вопроса о всеобщей подаче голосов, новая программа должна
поднять и вопросы социальные — аграрный и рабочий» 64
Позднее, уже в эмиграции, объясняя появление первых
социально-экономических требований в программе российских
либералов, В. А. Маклаков откровенно писал: «их нельзя откладывать,
а надо было ставить в первую голову» 65, чтобы не лишить себя
надежды иметь хоть какое-нибудь влияние среди народных масс.
Провозгласив широковещательные положения будущей
программы, Струве тут же поспешил успокоить своих сторонников
двумя категорическими утверждениями: во-первых, проблема
социализма в будущей программе будет «совершенно отставлена в
сторону», а, во-вторых, и самую программу не следует принимать
слишком всерьез. Не искушенных в демагогии прожженный
политикан Струве откровенно поучал: «Зависимость между програм-
70

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
мой партии и ее тактикой очень сложная, и в иных случаях чем
определеннее и резче формулирована программа, тем гибче и
пластичнее должна быть тактика, при помощи которой требования
программы могут получить плоть и кровь».
Совсем раскрывая карты для непонятливых, Струве
растолковывал: не надо абсолютизировать программу и «забывать, что
тактика очень часто, если не в большинстве случаев, может
осуществить программу лишь кусками, урезывая ее красивые
формы», нельзя, исходя из политической мудрости, «упускать
возможности реальных успехов», сохраняя верность программе из
«ложно понятого доктринерства» 66.
Яснее, кажется, уже и не скажешь: программа — для
привлечения крестьян, «доработавшихся до политического
самосознания», тактика — для реальных вождей либерализма, торгующихся
с самодержавием.
Политика виляний и беспринципных компромиссов,
свойственная русским либералам, была не нова. Новым было другое: если
первые программные статьи были выработаны не только под
влиянием, но и с прямым участием земских либералов, то теперь
предлагался пересмотр программы, причем такой пересмотр, из
которого явно и сознательно устранялось правое крыло земского
либерализма. Выработка новой программы должна была стать
делом только левого крыла земского либерализма —
земцев-конституционалистов и той демократической интеллигенции, которая не
хотела примкнуть ни к партии социал-демократов, ни к стану
социалистов-революционеров. А то, что в России такая
демократическая интеллигенция имелась — не подлежит сомнению.
Указывая па одну из ошибок меньшевистской «Искры», не
понимавшей этого, В. И. Ленин писал вскоре после начала первой
русской революции, что «русская демократическая интеллигенция
не случайно, а необходимо распадается, по своей политической
позиции, на три русла: освобожденское, социалистско-революци-
опное и социал-демократическое» 67.
На страницах «Освобождения» появился специальный
постоянный раздел «К очередным вопросам», в котором из номера в
номер шло обсуждение проблем, связанных с созданием
либеральной организации. В атом обсуждении принимали участие не
только земцы, но и все «друзья журнала».
Обстановка в стране весною — летом 1903 г. накалилась до
предела. В марте всю страну потрясла весть о «златоустовской
бойне». Летом весь Юг России охватила всеобщая стачка.
Характеризуя это время, В. И. Ленин писал: «Стачки охватывают
целый район, в них участвуют более сотни тысяч рабочих, массовые
политические собрания повторяются во время стачек в целом
ряде городов. Чувствуется, что мы накануне баррикад» 68.
Вызревание революционного кризиса в стране заставляло ли-
71

К. Ф. ШАЦИЛЛО
бералов (в том числе и земских) радикализировать свои
программные положения, чтобы попытаться объединить на их основе
возможно более широкие слои сторонников конституции,
введения в России политических свобод и постепенных социальных
реформ. В июне 1903 г. в Шафгаузене (Швейцария) произошла
встреча земцев-конституционалистов и представителей
интеллигенции для выработки программных положений будущей
либеральной организации. Основы этой программы уже не один месяц
обсуждались на страницах журнала «Освобождение», и теперь
предстояло конкретно решить, что следует предложить для
рассмотрения учредительному съезду создававшейся либеральной
организации. В ходе трехдневных совещаний 20—22 июля 1903 г.
не было принято какого-либо документа, но общее мнение, по
воспоминаниям одного из участников съезда, В. В. Водовозова, было
таково, что будущей программой «Союза Освобождения» (такое
название решено было дать создаваемой организации) должны
быть требования конституции, всеобщего голосования, свободы
слова, свободы развития национальностей, широкого развития
местного самоуправления.
На этом же съезде решено было включить в будущую
программу не только политические, но и социально-экономические
требования, ибо без них нельзя было получить поддержки более
или менее широких слоев демократических масс. В частности,
речь шла о выдвижении определенных требований по рабочему
вопросу, и был обсужден один из важнейших для России
вопросов — аграрный. По свидетельству другого участника съезда в
Шафгаузене — Д. И. Шаховского, «последствием прений на этом
съезде» 69 стала статья «К аграрному вопросу», опубликованная
в «Освобождении» № 33. Вождь большевиков В. И. Ленин дал ее
блестящий анализ в специальной работе «Народничествующая
буржуазия и растерянное народничество». «Эта статья ставит
веху в истории русского либерализма, знаменуя крупный шаг
вперед в его оформлении и упрочении,— отмечал В. И. Ленин.—
Автор облекает свой буржуазный либерализм в костюм, сшитый
по новейшей моде» 70.
Статья в «Освобождении» начиналась с указания на тесную
внутреннюю неразрывную связь между политическими и
социально-экономическими требованиями либерализма. «Рабочий вопрос»
будущие «освобожденцы» обещали целиком взять из программ
рабочих партий, а в отношении крестьянского выдвинули
«чрезвычайно обстоятельную и полную аграрную программу русских
либералов» 71, как специально подчеркнул В. И. Ленин. Что же из
себя она представляла? Кроме общих требований политических
свобод, демократической податной реформы, свободы
передвижений и т. д. и т. п., эта программа предусматривала свободный
выход из общины, отмену круговой поруки и иных остатков кре-
72

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
постничества. Общину, по мнению либералов, можно было
сохранить только как свободный союз, подобный всякому
экономическому товариществу. Аграрная программа, выдвинутая
либералами, предусматривала проведение государством ряда мер, которые
должны были, по их мнению, содействовать переходу земли в
руки трудящихся масс, а именно72: расширение деятельности
Крестьянского банка, обращение в государственную собственность
удельных земель, принудительное отчуждение или обязательный
выкуп необходимых для крестьян некоторых помещичьих земель,
принудительное размежевание для прекращения
полукрепостнических отношений, основывающихся на чересполосице,
«отрезках» и т. д. и т. п.
Это была в высшей степени трезвая и деловая программа
русских либералов 73. «Параллель между ней и
социал-демократической аграрной программой напрашивается сама собою,— писал
В. И. Ленин, — сходство проявляется в одинаковости ближайшей
тенденции и в однородности большинства требований. Различие
состоит в двух следующих, имеющих кардинальное значение,
пунктах. Во-первых, устранение остатков крепостничества
(прямо выдвигаемое, как цель, обоими программами)
социал-демократы хотят совершить революционным путем и с революционной же
решительностью, либералы — реформаторским путем и
нерешительно. Во-вторых, социал-демократы подчеркивают, что
очищаемый от остатков крепостничества строй есть буржуазный строй,
разоблачают наперед уже и немедленно все его противоречия,
стремятся также немедленно расширить, сделать более
сознательной ту классовую борьбу, которая таится в недрах этого нового
строя, прорываясь наружу уже в настоящее время. Либералы
игнорируют буржуазный характер очищенного от крепостничества
строя, затушевывают его противоречия, стремятся притупить
таящуюся в его недрах классовую борьбу» 74
Аграрная программа, разработанная и опубликованная в
«Освобождении», не могла стать программой общеземской. Ее
могла принять лишь незначительная часть земских либералов.
(Как мы увидим позже, даже не все земцы-конституционалисты
вошли в «Союз освобождения»). Основная часть земцев в это
время была еще весьма далека от столь последовательного
либерализма. Однако вызревавший революционный кризис довольно
быстро толкал влево даже умеренно-либеральных земцев.
Отчетливо это проявилось в ближайших же заседаниях «Беседы» и на
других собраниях земских либералов.
Слова «конституция», «народ» все чаще и чаще появлялись
на устах земцев. До них постепенно доходила простая истина —
сколько бы ни высказывали они «самодержцу» фраз о
необходимости ему в своих же собственных интересах
«самоограничиться», все эти благие пожелания таковыми и останутся, ибо царь
73

К. Ф. ШАЦИЛЛО
и слышать не хотел о добровольной уступке хотя бы части своих
прав. Силы за собой они тоже не чувствовали, поэтому вставал
вопрос об обращении к народу с тем, чтобы призвать его под
свои либеральные знамена.
В этом отношении очень знаменательно выступление
Н. Н. Львова на заседании «Беседы» 10 ноября 1903 г., где речь
зашла о недавно состоявшихся собраниях земцев и «лиц
свободных профессий» в Харькове 15 сентября 1903 г., когда решено
было начать подготовку к Учредительному съезду «Союза
освобождения» и организовать «Союз земцев-конституционалистов»,
первый съезд которых состоялся 8 ноября того же года.
Докладывавший об этом Д. И. Шаховской предложил выставить открытое
требование конституции. На возражения правого крыла «Беседы»
о неприемлемости для них конституции стал отвечать Н. Н. Львов,
за год до этого написавший уже разбиравшуюся нами «Записку».
Прогресс во взглядах Н. Н. Львова был знаменателен и ясно
свидетельствовал о левении даже сравнительно очень умеренных
земцев.
Полемизируя с противниками конституции, Н. Н. Львов
продолжал: «Настало время дать себе отчет. Без сомнения центр
тяжести в народных массах... В России дворянство слабо, само по
себе без народа оно не может сделать что-нибудь. Оно должно
быть вместе с народом — там его сила. Но жить одним интересом
с народом не значит только идти к нему: надо слиться с народом,
надо его придвинуть и самим подойти» 75.
Новая политика либералов, в том числе и земских, не
осталась без внимания большевиков. Борясь против попыток
либералов «придвинуть» к себе народ, В. И. Ленин опубликовал десятки
статей, в которых разоблачал политику либералов и
предупреждал пролетариат и крестьянство России о том, что либералы
предадут их и откажутся от своих программных «обещаний» как
только они добьются с помощью обманутых ими масс своих
политических целей76.
Для нас важно отметить и то, что либералы начали все
яснее понимать свое бессилие в борьбе с бюрократией и
осознавать необходимость привлечь под свои знамена более или менее
широкие демократические массы. Для этого необходимо было
менять свои программные положения, включать в них такие
лозунги, которые могли приманить народ. Не случайно второе
заседание «Беседы» 11 ноября было целиком посвящено аграрному
вопросу, доклад по которому сделал Петр Долгоруков.
Ча следующем заседании «Беседы», 11 января 1904 г., Петр
Долгоруков получил уже прямое задание — «составить
программу аграрной политики земских людей и разослать ее участникам
«Беседы»77. Происходил, как видим, довольно противоречивый
процесс: земские либералы явно чувствовали неизбежность вклю-
74

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
чения в свою программу экономических требований, надеясь
«приманить» ими народ, и прежде всего крестьянство. Вместе с
тем считать своей уже выдвинутую «освобождениями» аграрную
программу все земцы не могли и находили нужным выработать
особую «аграрную политику земских людей», отличную от «осво-
божденческой». Поэтому вряд ли правомерно утверждение
Е. Д. Черменского о том, что существовала лишь «формальная
обособленность этих («Союза освобождения» и
земцев-конституционалистов.— К. Ш.) связанных друг с другом частей одного
целого» 78. Конечно, и «освобожденческий» либерализм и
либерализм земцев-конституционалистов были либерализмом, который
носил классовый характер и в конечном итоге выражал интересы
капиталистического развития страны. Но нельзя не видеть
существенных нюансов, придающих различный оттенок этим
различным течениям в русском либерализме. Утверждение Е. Д.
Черменского ведет к «подтягиванию» земского либерализма, к
искусственному повышению очень невысокого накала оппозиционности
либеральных помещиков.
3—5 января 1904 г. в Петербурге состоялся Учредительный
съезд «Союза освобождения». Несмотря на всю подготовительную
работу, земцы-конституционалисты оказались на нем в
меньшинстве — их было 19 человек (в том числе б членов «Беседы»)
против 26 лиц «свободных профессий» 79. Учредительный съезд
обсудил и после некоторых изменений принял разосланный до
этого проект «Программы» и «Устава».
Проект программы «Союза освобождения» начинался с
традиционного для либералов требования политических реформ
(введения в стране конституционного строя, политических свобод
и т. д. и т. п.). Однако концовка была несколько необычной.
Для того чтобы попытаться завоевать на свою сторону более
или менее широкие слои населения, проект «освобожденческой»
программы демагогически вещал: «Во всех экономических и
культурных вопросах, с которыми нам придется встречаться,
мы будем руководствоваться интересами трудящихся масс»80,
По воспоминаниям Д. И. Шаховского, именно вокруг этих
слов на съезде разгорелся острый и горячий спор. Были
высказаны резкие возражения «со стороны наиболее осторожных зем-
ских элементов против включения в изложение целей союза в
социально-экономической области выражения: «защита интересов
трудящихся масс» 81. Не оспаривая необходимости ввести в
программу социально-экономический раздел,
земцы-конституционалисты узрели в этих словах... признаки социализма! Лишь после
категорического заявления левой части съезда, что в этих
«безобидных выражениях... социализмом и не пахнет» 82,
перепуганные земцы сняли свои возражения. Даже наиболее «левые» из
земцев — земцы-конституционалисты были способны (подобно
75

К. Ф. ШАЦИЛЛО
Н. Н. Львову) только на разговоры о необходимости «слиться с
народом», но превращать эти разговоры за чашкой чая в
политическую программу не хотели.
Едва успел закончиться учредительный съезд «Союза
освобождения», как 11—12 января 1904 г. состоялось очередное
заседание «Беседы». Пять «собеседников» (Петр Дм. и Павел Дм.
Долгоруковы, И. П. Демидов, Н. Н. Ковалевский и Д. И.
Шаховской) прибыли на нее прямо с освобожденческого съезда.
Политическая обстановка в стране продолжала обостряться. Перед
самой «Беседой», помимо нелегального съезда освобожденцев в
Петербурге, прошло два легальных съезда интеллигенции —
3-й съезд деятелей по техническому образованию и 9-й
Пироговский съезд (съезд врачей). На этих съездах проявилось заметное
влияние социал-демократов 83. Оппозиционные речи произносились
и на официальных заседаниях и особенно вечерами на
многочисленных (в несколько сот человек) товарищеских ужинах, где
открыто предлагались тосты: «За осуществление народной
поговорки: Долой самодержавие!», «За ниспровержение
самодержавно-бюрократического строя!» и т. д.84 По оценке Департамента
полиции, оба этих съезда превратились «в органы публичной
пропаганды конституционных вожделений либеральной части
общества» 85.
Реакция царизма была традиционной — технический съезд
разогнали до окончания его работы, на Пироговском съезде Плеве
запретил зачитывать принятые в секциях резолюции, наиболее
активных деятелей — Г. А. Фальборка, В. И. Чарнолусского,
П. Н. Переверзева, А. Н. Кремлева и некоторых других —
арестовали и выслали, кого в Якутскую область, кого в
Архангельскую губернию на 3—5 лет в зависимости от усмотрения МВД 86.
Заседание «Беседы» и началось с информации Петра
Долгорукова о петербургских событиях. Князь сообщил, что «во время
съездов в Петербурге часто собирались заседания
социал-демократических кружков, к которым видимо примыкают приезжие на
съезд учителя, что очень жаль, ибо хотелось бы видеть их в
рядах земцев; к сожалению, последние мало сплачиваются».
Долгоруков призывал членов «Беседы» «сговориться и выступить с
политической программой; нужно действовать на живые
элементы общества, иначе рискуешь остаться в хвосте» 87.
На необходимости выработки для «Беседы» хоть какой-нибудь
четкой программы (не обязательно конституционной — «вынесем
наружу программу, которую каждый из нас хранит про себя» —
призывал М. Д. Ершов) 88 настаивали и другие участники
освобожденческого съезда (И. П. Демидов).
Земцы-конституционалисты рассчитывали, что им хоть чуть-чуть удается сдвинуть
влево «Беседу», придать ей хоть какую-нибудь более
определенную программу, чем расплывчатая «борьба с бюрократией».
76

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
Но большинство членов «Беседы» твердо стояли на своем —
никаких четких программ, никакой четкой организации: «Мы в
«Беседе» не представители какой-нибудь активной, боевой
организации, и каждый из нас действует по своему разумению,—
заявил граф П. Гейден.— Не к чему превращать нашу «Беседу» во
что-то таинственное и нелегальное».
Большинство собеседников настояло на своем: «Беседа» не
должна иметь целью борьбу с самодержавием — это дело
«нелегальных», которые этим пусть и занимаются. Цель «Беседы» в
другом: «так как в ней участвуют люди разного направления,
«Беседе» можно быть мостом между разными передовыми (!)
партиями» 89.
Подводя итог прениям, Павел Долгоруков с общего одобрения
резюмировал: «Беседе» нельзя иметь политической программы и
ее дело — отрицательное отношение к бюрократии, которое делает
из Беседы прогрессивную земскую партию» 90.
Приведенные факты свидетельствуют, что Е. Д. Черменский
был неправ, когда писал: «Подобно «Беседе» «Союз
освобождения» не хотел быть партией с определенной программой» 91. Если
«Беседа» принципиально отвергала необходимость для себя какой
бы то ни было политической программы, то «Союз освобождения»
имел ее, хотя, конечно, разработана она была отнюдь не деталь-
но и составлена в самых общих выражениях. «Либеральная
партия,— отмечал В. И. Ленин,— обладает в России неизмеримо
большими денежными средствами и литературными силами,
неизмеримо большей свободой движения на легальной почве, чем
социал-демократия,— и в то же время ее отсталость от социал-
демократии в отношении программной определенности бросается,
в глаза» 92. И это было, разумеется, не случайностью, а
неизбежным результатом социального положения либералов, сжатых
между самодержавием и народом. Отсюда и проистекала отмечен-
ная В. И. Лениным «боязнь ясной, определенной, открытой
программы, которая свойственна либерализму» 93.
К началу 1904 г. земские либералы не смогли выработать
единой политической программы. Наиболее широкий и
неопределенный лозунг «борьба с произволом бюрократии» объединял
членов «Беседы». Сторонники конституции вошли в очень аморфную
организацию земцев-конституционалистов, выдвинувших
требование конституции и законодательного представительства.
Наконец, часть земцев конституционалистов (но далеко не все!)
вступила в более четко организованный «Союз освобождения», хотя
и не ставший политической партией, но все же принявший на
своем Учредительном съезде определенную Программу и Устав.
Шедшие в земском либерализме в первые годы XX в. два
противоречивых, но тесно связанных между собой процесса —
дифференциация на отдельные направления и консолидация внут-
77

К. Ф. ШАЦИЛЛО
ри их — на некоторое время были приостановлены начавшейся
русско-японской войной. Война прервала также процесс
«полевения» земского либерализма.
*
В ответ на царский манифест о начале войны «коварными
японцами», чрезвычайные земские собрания ответили
«единодушным патриотическим порывом». Град верноподданнических
адресов, денежные пожертвования, депутация к «обожаемому
монарху» — все свидетельствовало о том, что либеральная фронда
уступила место «оскорбленному патриотизму» и шовинизму. На
собравшейся по случаю войны «Беседе» 15 февраля 1904 г.
«собеседники» с оговорками одобрили все действия земских
собраний: и преподнесение верноподданнических адресов на
«высочайшее имя» (но «без раболепных и шовинистических выражений»)
и пожертвования на войну (но не на армию и флот, а на
раненых) . Решено было во время войны не выдвигать перед
правительством по собственной инициативе никаких требований, т. е. все
«программные лозунги» были свернуты и отложены до окончания
войны 94
Недалеко ушли от «собеседников» и
земцы-конституционалисты. Их второй съезд собрался 23 февраля 1904 г. На нем
присутствовало около 40 человек, представлявших два десятка
земских губерний. Они признали необходимым на время войны
прекратить всякую оппозиционную деятельность. Как всегда в
таких случаях, измена собственным убеждениям оправдывалась
ссылками на «объективные» причины. Петрово-Соловово считал
невозможным даже и заикаться о конституции «ввиду страшного
подъема патриотического чувства». Н. Н. Львов доказывал, что
«монархизм стоит несомненно незыблемо, что авторитет царя
огромен и непоколеблен». Попытки отдельных
конституционалистов (в частности, Ф. И. Родичева) настаивать на необходимости
выдвижения «конституционных лозунгов» и в годы войны,
потонули в общем хоре сторонников «обороны отечества» и
заключения «гражданского мира» 94а.
Практически это означало одно — полную капитуляцию перед
самодержавием. Документальным подтверждением этой
капитуляции явилось то, что съезд выступил от имени «земской группы
конституционалистов» со специальным воззванием «К русскому
обществу», в котором заявлялось: ««Мы — граждане России!» —
вот лозунг времени, вот что должен подсказывать народный
дух» 95.
Наиболее откровенно программа на время войны была
сформулирована одним из земцев-конституционалистов в пятидесятом
номере журнала «Освобождение» 18 июня 1904 г. Автор
утверждал: «Теперь перед русскими конституционалистами стоит необ-
78

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
ходимость ясно и точно выставить свою программу, выяснить
совершенно определенную тактику. По отношению к программе,
кажется мне, нет никаких споров: ввиду войны всякие
провозглашения конституционных требований и заявлений прекращаются»
по крайней мере, на эти первые неясные месяцы» 96.
Какую же программу выдвигал этот, с позволенья сказать,
конституционалист? Она содержала три пункта:
1. Конституционная партия должна принять пассивное
положение, по крайней мере, на ближайшее время.
2. Она должна перенести центр тяжести на вопросы японской
войны и с ней тесно связанные.
3. Должна дать работу своим кружкам и организациям,
непосредственно связанную с подготовкой общественного мнения по
этим вопросам 97.
Как видим, не только члены «Беседы», но и
земцы-конституционалисты отказывались от всех своих прежних программных
положений, на время войны заменив их новыми — национализмом
и заботой об «обороне» отечества. Однако не случайно в
процитированных выше словах речь шла об отказе от
конституционных требований на «первые неясные месяцы». Вопрос был
поставлен довольно откровенно: в случае успеха дальневосточной
авантюры самодержавию прощались все его грехи, и земцы
обещали спокойно ждать победы, чтобы потом вновь осаждать его
просьбами о назревших реформах.
Но война оказалась отнюдь не успешной. Поражения следова-
ли за поражениями, и конца им видно не было. За взрывом
шовинизма у либералов последовало горькое похмелье:
самодержавие и в военном вопросе, которому оно уделяло самое большое
внимание и ради которого требовались самые большие
материальные и духовные жертвы, оказалось банкротом. Земцам стало
ясно, что победного конца не будет.
По воспоминаниям И. И. Петрункевича уже в начале лета
1904 г. ему совместно с Петром Долгоруким удалось провести в
Крыму небольшое совещание из земцев южных губерний, на
котором обсуждался вопрос «О проведении систематической
оппозиции правительственным планам» 98. Но земцы раскачивались
долго и нерешительно.
31 августа 1904 г. состоялось очередное собрание «Беседы»,
В выступлениях членов кружка звучали ноты уныния и
разочарования. «Не пора ли пересмотреть весеннее решение о временном
молчании,— задал вопрос В. А. Маклаков.— За эти месяцы
произошла полная перемена общественного мнения по вопросу о
быстрой решительной победе (курсив мой.— К. Ш.). Никто уже
не ждет победоносного шествия войск в Манчжурии». Ему вторил
и Н. Н. Львов, подтвердивший: «Большинство сначала думало,
что мы сломим японцев без труда, а теперь уже думает иначе»99.
79

К. Ф. ПГАЦИЛЛО
Основная причина, заставившая членов «Беседы» переменить
свое прежнее мнение и уже во время войны выдвинуть
требование созыва выборного представительства, называлась ими
совершенно откровенно: необходимо как можно скорее заключить мир
с Японией, ибо продолжение войны чревато грозными
последствиями. По их убеждениям, это понимают все — даже
правительство, которое, по словам В. Маклакова, «ничего не имело бы против
этого (против заключения немедленного мира.— К. Ш.),
пожалуй, было бы даже благодарно за облегчение этой задачи» 100.
Именно в этом деле — в деле заключения мира — и должно
помочь «народное» представительство, так как у самодержавия не
хватит моральной смелости одному, без поддержки
«общественности» взять на себя ответственность за проигранную войну. «Скоро
проникнет в сознание народа, что нужно кончать войну, а ее не
кончить без созыва народных представителей. Сказать — мы
хотим мира, надо иметь мужество, а у правительства нет
нравственного авторитета заключить постыдный мир... и надо стараться,
чтобы по всей стране прозвучал голос с требованием мира и
созыва народных представителей»,— так определил суть очередной
задачи Н. Н. Львов. «Само правительство хотело бы, чтобы его
выручили»,— утверждал все тот же В. А. Маклаков 101.
По мнению «собеседников», сложилась чрезвычайно выгодная
ситуация, позволявшая одним выстрелом убить двух зайцев:
используя затруднения царизма, связать окончание войны с
созданием выборного представительства и сразу, без участия народа,
без революционного слома самодержавия получить и мир и
парламент. В неудачной для самодержавия русско-японской войне
земские либералы увидели подарок судьбы, отказываться от
которого, по их убеждению, было бы глупо. «Выжидать окончания
войны по меньшей мере легкомысленно — удобный момент может
быть пропущен, возобновится серенькая будничная жизнь»,—
убеждал колеблющихся Ю. А. Новосильцев 102.
Как видим, «программные положения» земских либералов к
осени 1904 г. вновь претерпели некоторые изменения. Они уже
не сводились к «обороне отечества» или только к требованию
немедленного мира. Вновь в повестку дня ставился вопрос о
конституции, но произошло это не столько из-за безусловной
приверженности большинства земцев к ней, сколько из ясного
понимания, что дальнейшее существование неограниченного
самодержавия — того строя, который оказался банкротом даже в
области внешней политики и войны — может привести к
социальным катаклизмам. Связь «представительного строя» с
окончанием неудачной войны наглядно показывала невысокую цену
земского конституционализма. С конституцией можно было не спешить,
будь война победоносной, а раз она таковой не оказалась, от
царизма за поражение требовали плату — конституцию.
80

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
Именно в таком ключе была написана И. И. Петрункевичем
статья в легальном журнале «Право» 103. Отрицательно
отозвавшись о дальневосточной авантюре царизма и заявив о ее
обреченности, Петрункевич писал: «Война, как нож хирурга, глубоко
раскрывала самый источник нашей болезни,, война показала,
к какому безвыходному положению может быть приведен великий
народ, который лишен всякой свободы мысли, чувства и
деятельности, благодаря бюрократии, присвоившей исключительно себе
все нити безответственного управления и всяческую опеку над
народом». По утверждению автора, единственная победа, которая
нужна России, «это — победа над своим общественным и
гражданским бытом, над тем пресмыкательством, которое составляет его
основу».
Подводя читателя к мысли, что война предельно четко
поставила вопрос о неизбежности введения в стране правового строя и
конституции, И. И. Петрункевич писал о необходимости России
идти по тому же пути, которым шли и идут страны Запада.
«Вне тех благ, которые обеспечивают свободу и достоинство
человека,— писал он,— нет другого блага... вне правового порядка
и обеспечивающих его гарантий невозможно правильное
развитие. Только в законности и свободе мы найдем условия
могущества и величия нашей Родины» 104.
Нелегальное «Освобождение» писало еще откровеннее.
Публикуя письмо «Из земских кругов», оно четко обнажило
торгашескую политику земцев. «Самодержавному правительству трудно,
почти невозможно выйти с честью самому и умело вывести
страну из нынешнего положения»,— утверждали земцы. Поэтому-то
«конституционалисты не могут обращаться к теперешнему
самодержавному правительству с просьбой или с требованием
заключить мир, они могут лишь домогаться того, чтобы вопрос о войне
или мире был решен при участии выборных представителей
самого народа» 105.
В создавшихся к концу лета условиях «собеседники» довольно
единодушно решили, что настала пора опять развернуть свои
знамена и призвать под них начавшее роптать «общество». Но столь
же единодушного ответа на вопрос — что же начертать на этих
знаменах, у «Беседы» не оказалось и на этот раз. Земские
соборы даже граф П. Гейден признал устаревшими и «не
отвечающими своему назначению». Конституцию он согласен был
принять лишь при весьма оригинальном условии: «Парламентаризм
хорош только при сильном, авторитетном правительстве, которое
бы руководило парламентом». Без этого в неподготовленной для
свободной политической жизни России он не ожидал ничего
хорошего. Ему немедленно возразил другой граф — П. Толстой: «Не
правительство должно руководить парламентом, а, наоборот,— в
этом вся ценность представительства и парламентаризма» 106.
81

К. Ф. ШАЦИЛЛО
В спор ввязался Петрово-Соловово, заявивший, что лично он все
еще верит в грядущую победу над Японией и предлагает до нее
вообще не предпринимать никаких действий.
Однако большинство с ним не согласилось, и «Беседа»
довольно дружно решила: нужно, чтобы в ближайшую осеннюю сессию
на земских собраниях было сделано заявление «О желательности
созыва выборных представителей страны в виду общего
затруднительного положения, созданного войной» 107. В принятом
решении специально оговаривалось, что оставляется открытым
вопрос о том, каким должен быть «голос страны» — решающий
или только совещательный. Ничего не говорилось и о способе
выбора этого «представительства». «Беседа» снова не смогла
прийти к какому-либо определенному мнению относительно характера
будущего выборного органа. Зато «собеседникам» не пришлось
долго спорить, как понимать выражение «голос страны». «Голос
страны,— заявил М. Н. Орлов,— это земства, города и сословные
общества — купеческие, дворянские, мещанские» 108. Ему никто
возражать не стал, все согласились с таким пониманием
парламентаризма.
Кое-какой политический опыт, накопленный «Беседой» за
пять лет существования, убедил ее членов в необходимости
включить в свои программные положения и экономические
требования. Именно поэтому два пункта (из пяти), рассматривавшихся
на заседаниях 31 августа и 1 сентября, были непосредственно
посвящены этой проблеме. Конкретно речь шла о выкупных
платежах и об аграрной политике вообще. Но и вопрос, связанный
с мерой экономических уступок крестьянству, был для
«собеседников» неразрешимым. Максимум, на чем могли они сойтись,—
это одобрить в принципе мысль о полном сложении выкупных
платежей 109. Причем, указывалось, что речь не идет о
немедленном сложении, что это перспектива более или менее отдаленного
будущего, готовясь к которой, следует собрать и обобщить
необходимый цифровой материал, опубликовать его в «Русских
ведомостях», всесторонне обсудить и т. д. и т. п. Итак, единственная
конкретная мера, могущая хоть чуть-чуть облегчить положение
нищего крестьянства России, откладывалась до греческих календ.
Этим и ограничивалась, с позволения сказать, экономическая
программа «Беседы».
*
Принятое «Беседой» решение о выдвижении на губернских
земских собраниях требований заключения мира и созыва
представительного учреждения в ближайшие же дни было несколько
изменено. Произошло это так. Два члена «Беседы», являвшиеся
одновременно и членами «Совета Союза освобождения» и члена-
82

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
ми созданного в мае 1902 г. «Бюро общеземских съездов»,
обратились к Д. Н. Шипову с предложением созвать еще до земских
собраний земский съезд, а для составления программы его
работы советовали созвать бюро земских съездов, не
функционировавшее с мая 1902 г.110 Д. Н. Шипов с их предложением
согласился. Решающую роль в этом сыграло убийство эсерами В. К. Плеве
и назначение министром внутренних дел князя П. Д. Святополк-
Мирского, слывшего либеральным бюрократом. При нем, по
мнению Шипова, «можно было ожидать, что организация съездов
земских деятелей не встретит со стороны правительства
непримиримого к ним отношения...». 8 сентября 1904 г. Бюро земских
съездов собралось на свое заседание, решило в ближайшее время
созвать съезд земских деятелей и наметило для его работы
следующую программу: 1. О ревизии земских учреждений,
проводившихся в последнее время МВД; 2. О неутверждении МВД земских
должностных лиц, как выборных, так и приглашаемых для
работы земскими управами; 3. Об устранении земцев от участия в
работе по пересмотру законодательства о крестьянах; 4. О
нуждах, вызываемых войной111. По всей вероятности, именно
последний пункт и был тем троянским конем, в котором «собеседники»
думали спрятать вопрос о необходимости заключения мира с
Японией при помощи представительного учреждения.
К предстоящему общеземскому съезду готовились не только
члены «Беседы». 20 сентября 1904 г. в Петербурге состоялось
заседание «Совета Союза освобождения». Решено было назначить
II съезд «Союза освобождения» на 20 октября 112 и утвердить три
основных доклада на этом съезде 113. Особое внимание в заседании
совета было уделено подготовке к земскому съезду. На
следующем заседании «Совета Союза» 8 октября обсудили и одобрили
доклад С. Н. Прокоповича, в двух пунктах которого значилось:
«1) Принять самое деятельное участие в предстоящем съезде
земских и городских деятелей и употребить все силы, чтобы
направить его на путь открытого заявления конституционных
требований...; 3) Поднять через своих членов-земцев на
предстоящих уездных и губернских земских собраниях, в возможно
большем числе их вопрос о введении в России конституционного
строя и необходимости созыва для этой цели народного
представительства на широко демократической основе» 114.
Вскоре вопрос о дальнейшей судьбе съезда принял песколько
неожиданный и очень благоприятный для земцев оборот.
Председатель Харьковской губернской земской управы В. Г.
Колокольцев зашел в Петербурге к своему приятелю, бывшему
председателю Херсонской губернской управы С. Н. Гербелю, который в
это время служил уже в МВД начальником Главного управления
по делам земского и городского хозяйства. Колокольцев «частным
образом» сообщил Гербелю о запланированном на начало ноября
83

К. Ф. ШАЦИЛЛО
земском съезде и неожиданно услышал в ответ: «Не лучше ли
собраться с разрешения начальства?» 115. Учитывая наступление
«правительственной весны», Гербель взялся даже сам
походатайствовать о разрешении съезда перед Святополк-Мирским.
Получив сведения о настроении «сфер», в Петербург
немедленно выехал председатель Московской губернской земской
управы и один из руководителей организационного бюро по созыву
съезда Ф. А. Головин. После состоявшейся беседы с ним Свято-
полк-Мирский не только не стал возражать против созыва
съезда, но, более того, выхлопотал у царя официальное разрешение
на его проведение, уверив Николая, что земцы соберутся для
рассмотрения своих «местных» дел116. Окрыленный Головин
13 октября примчался в Москву и в тот же день собрал у себя
совещание, на котором «уведомил о высочайшем разрешении» 117
Вместе с Головиным прибыл С. Н. Гербель и по поручению
министра ознакомил земцев (в частности, Д. Н. Шипова) с
«всеподданнейшим» докладом Святополк-Мирского о предполагаемом
земском съезде и с резолюцией Николая II о его разрешении118.
Еще через три дня, 16 октября вечером, Головин созвал у
себя «вследствие исключительных обстоятельств» новое
экстренное совещание119. По всей вероятности, эти исключительные
обстоятельства сводились к речи, произнесенной в этот день в
Петербурге Святополк-Мирским при вступлении в должность
министра внутренних дел. По традиции он собрал руководящих
чиновников МВД и изложил им программу своих действий.
В частности, министр заявил, что в основу своей деятельности он
собирается положить «благожелательное и истинно доверчивое
отношение к общественным и сословным учреждениям» 120. Земцы
возликовали. Им показалась уже недостаточной программа
работы съезда, утвержденная в заседании Бюро 8 сентября, и они
наметили на следующий день, 17 октября, собрать новое
заседание Бюро, на котором, вопреки мнению Д. Н. Шипова,
единодушно решили «внести на обсуждение съезда вопрос об общих
условиях нашей государственной жизни и желательных в ней
изменениях» 121. Надобность в троянском коне отпадала, и вопрос
был поставлен открыто. Но поставлен так лишь после того, как
«сферы» обнаружили намерение чуть-чуть ослабить
бюрократические вожжи и разрешить в начале ноября провести земцам их
съезд. Земцы занялись спешным составлением тезисов доклада к
съезду.
Самую активную подготовку к предстоявшему съезду
развернули и «освобожденцы». Еще в середине сентября в Париж, куда
перенес издание «Освобождения» П. Б. Струве, приехал для
встречи с ним И. И. Петрункевич. Он передал ему деньги для
продолжения издания журнала и вел переговоры «по поводу
предполагаемого земского съезда» 122. После II съезда «Союза освобож-
84

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
дения» (20—22 октября 1904 г.), выработавшего специальное
постановление «способствовать принятию конституционных
резолюций на земском съезде» 123, подготовка к нему развернулась с
новой силой. «Освобожденцы» провели в Петербурге трехдневное
совещание (24, 25 и 26 октября) 124, на котором присутствовали
представители самых различных кругов интеллигенции, не
связанных ни с «Союзом освобождения», ни с земством. В принятой
специальной «Резолюции совещания общественных деятелей» от
членов будущего земского съезда требовали подняться выше
чисто земских интересов и превратить его в «средство выражения
общественного мнения о способах разрешения насущной задачи
настоящего времени». Съезду рекомендовали не ограничиваться
только перечислением ненормальностей существующего
невыносимого положения, но и указать главную причину этого —
современный политический строй, сделать «определенное заявление-
о необходимости участия населения в лице его выборных
представителей в законодательной власти и в контроле над всеми
отраслями государственного хозяйства и над законностью и
правильностью действий администрации» 125.
«Освобожденцы» придавали чрезвычайно большое значение
предстоящему земскому съезду и атаковали его участников со
всех сторон. В легально издаваемом журнале «Право» П. Н.
Милюков поместил статью «Задача земского съезда 6—9 ноября
1904 г.», в которой писал о кризисе во всех сферах общественной
жизни и убеждал земцев, что «лекарства от кризиса надо искать
не в агрономии, а в политической реформе». Он призывал
участников съезда произнести слово, которое «не нужно искать в
канцелярских архивах, в многотомных анкетах, в докладах
комиссий, совещаний, ученых исследований. Это слово давно у всех
на языке и рвется само наружу, сказать его легче, чем удержать
про себя, потому что оно не продукт ученых выкладок, а
наболевший крик жизни» 126. А в нелегальном «Освобождении» П. Б.
Струве убеждал, что от произнесения съездом этого заветного
слова — конституция — «зависит тот характер, который получат в
ближайшее время события русской жизни. Прежде всего это надо
разъяснить отчетливо и твердо самому правительству, т. е.
князю Святополк-Мирскому, а через него — царю» 127. Если земцы
займутся этим «отчетливым и твердым разъяснением», если они
наберутся храбрости произнести страшное слово «конституция»,
то «-предстоящий в Петербурге съезд земских деятелей может
развернуться в событие первостепенного исторического значения»,—
с серьезным видом писал бывший «марксист» П. Б. Струве 128
твердо теперь убежденный, что ход истории зависит от того,
разъяснят ли земцы царю, как нехорошо быть неограниченным
самодержцем.
Характер отношений внутри земских либералов и между ними
85

К, Ф. ШАЦИЛЛО
и «освобожденными» откровенно изобразила Е. Д. Кускова,
находившаяся на крайне левом фланге «Союза освобождения». Уже в
эмиграции, оценивая влияние революционного движения на
либералов, она писала: «...людей без широкого кругозора
тормошили более решительные элементы земского движения и, конечно,
левое крыло «Освобождения», интеллигенция. Скорей, скорей!
Левый крен накреняет корабль! Делайте же ваши
конституционные заявления! Внушите вашим славянофилам и вот этому
безвольному часто плачущему монарху, что прямой, честный,
открытый, нелицеприятный переход к народному представительству
еще может спасти не только страну, но даже саму монархию!» m
Однако земцы с большим трудом поддавались на уговоры
«освобожденцев». «Нелегко давалось,— признавался один из самых
последовательных земцев-конституционалистов и одновременно
член Совета «Союза освобождения» Д. И. Шаховской,— с одной
стороны, сохранение общеземского единства (а это было одним из
непременных условий тактики земцев.—Я. Ш.), а с другой —
придание ему определенной конституционной окраски» 130.
В результате многодневных совещаний «освобожденцев» и
земцев был не только обсужден текст конституции 131,
составленный В. В. Водовозовым, П. И. Новгородцевьш, С. А. Котлярев-
ским и Ф. Ф. Кокошкиным 132, но и выработаны тезисы,
предлагавшиеся на рассмотрение и утверждение земского съезда. Земцы
готовились к съезду самым тщательным образом.
19 октября собралось на свое последнее заседание
организационное бюро земского съезда. Оно утвердило программу работы
съезда, где среди традиционных «земских вопросов» (недостатки
действующих законов о земских учреждениях; условия сельского
быта, препятствующие деятельности земских учреждений; участие
земств в деле народного образования и т. д. и т. п.) значился
последним пунктом и необычный для земских съездов вопрос:
«6. Общие условия, неблагоприятствующие правильному
развитию нашей земско-государственной жизни, и желательные в них
изменения»133. Эти-то «общие условия» и критиковались в тезисах,
выработанных в 20-х числах октября месяца
земцами-конституционалистами совместно с «освобожденцами».
Теперь предстояло объединить вокруг них как можно больше
земцев — сторонников введения конституционного строя в России.
30 октября и 1 ноября состоялось три заседания «Беседы» (30-го
заседали дважды — утром и вечером), в работе которой приняло
участие 17 членов. Обсудив выработанные тезисы и принятую
комиссией бюро земского съезда программу, «собеседники»
единогласно согласились с тем, что будущее «народное
представительство» должно иметь законодательный, а не только совещательный
характер, хотя тут же отметили, «что есть отсутствующие члены,
которые стоят лишь за совещательное участие народного предста-
86

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
вительства в делах управления и законодательства» 134 Таким
образом, единодушие «Беседы» было достигнуто чисто
механическим путем — на заседание явились только сторонники
конституции, а противники ее, чувствуя себя в меньшинстве, просто не
пришли.
Однако и сторонники законодательного представительства
тут же раскололись по вопросу о характере выборов. Большинство
высказалось за всеобщую подачу голосов, а пять человек —
против 135. В заключение члены «Беседы» решили усилить
координацию действий с другими кружками (в частности, и с «освобож-
денческими»), собраться 11 ноября на специальное заседание
цосле земского съезда, чтобы обсудить его результаты, а на самом
земском съезде активно выступать с критикой всего, что
правительством «так неудачно за последнее время было предпринято в
области законодательной, в особенности по отношению к
земству» 136.
И, наконец, уже в самый канун общеземского съезда, 2—3
ноября, в Москве собрался 3-й съезд земцев-конституционалистов,
который, по словам Д. И. Шаховского, преследовал одну,
определенную цель — развернуть среди земцев широкую агитацию, чтобы
«подготовить почву для выработки определенной, более или менее
очерченной конституционной программы» 137. В связи с этой
задачей был выработан и план работы съезда
земцев-конституционалистов. Он почти целиком посвящался обсуждению вопросов,
которые должен был рассматривать общеземский съезд 138.
Конституционалисты активно сплачивали ряды, чтобы отстоять свою
программу.
На съезд конституционалистов прибыло около 60 человек из
29 губерний139. Они в течение двух дней обсуждали
написанные курским земцем профессором В. Е. Якушкиньгм тезисы и
«Доклад совещанию земских деятелей по вопросу об общих
условиях, необходимых для правильного развития нашей
общественной жизни» 140. И доклад и тезисы отличались от всех прежних
расплывчатых программных положений земских либералов лишь
большей систематичностью и четкостью. Во всем же остальном
это были уже не раз высказывавшиеся слова о разобщенности
«общества» с правительством и вреде отсутствия доверия между
ними. Вновь и вновь земцы жаловались на то, что «вместо
общественной самодеятельности у нас развилась административная
централизация, вместо участия общества в управлении создалась
строгая опека над всеми сторонами общественной жизни» 141,
в результате чего в России господствует «произвол личного
усмотрения» ответственных и безответственных бюрократов.
Отмечая отсутствие элементарных политических свобод,
необеспеченность прав личности, всесилие и безответственность
чиновников всех рангов, доклад утверждал, что все беды России могут
87

К. Ф. ШАЦИЛЛО
быть излечены дарованием политических свобод, независимым
судом, развитием местного самоуправления (бессословная мелкая
земская единица, независимая от администрации) и «правильным
участием выборного народного представительства в
законодательстве» 142. Как и прежде, претензии земских либералов
исчерпывались одними политическими пожеланиями. Ни одно из социально-
экономических требований, имевших коренное значение для
подавляющей массы населения России — рабочих и крестьян, даже
не ставилось. Земцы упоминали лишь о «распространении про
свещения среди населения» 143.
Они не искали поддержки народа и не стремились завоевать
его на свою сторону, рассчитывая одолеть самодержавие только
силой «общественного мнения».
И доклад и его тезисы были единодушно одобрены
собравшимися конституционалистами. Но единогласие тотчас же пропало,
когда «крайне левая» часть съезда заявила, что она стоит за
всеобщую подачу голосов и выработку будущей конституции
учредительным собранием (под которым они понимали коллегию
выбранных лиц, собравшихся с разрешения царя для «учреждения»
нового конституционного строя). Большая часть съезда настояла
на принятии более умеренной резолюции. Она гласила
следующее: «Для нормального развития государственной и общественной
жизни безусловно необходимо участие всего народа: 1) В
осуществлении законодательной власти; 2) В утверждении
государственного бюджета; 3) В контроле: а) за деятельностью
ответственных министров и б) за исполнительной властью через
представительное выборное собрание» 144. Эту-то единогласно принятую
резолюцию и решили земцы-конституционалисты провести на
общеземском съезде одновременно с одобрением предложенного
организационным бюро доклада и тезисов В. Е. Якушкина.
Созданию на съезде довольно сплоченного большинства,
единодушно высказавшегося за законодательное, а не законо-сове-
щательное представительство, способствовало не только то, что
его участники были конституционалистами, но и неуклюжая
политика царского правительства. Представители его то заигрывали
с земцами, принимая их у себя дома «частным образом» и
разрешая съезд, то вдруг меняли свое решение. В конце октября
П. Д. Святополк-Мирский вызвал И. И. Петрункевича в
Петербург. Последний беседовал с директором Департамента полиции
А. А. Лопухиным... о введении в России конституции (1). Об этом
же шла речь у Петрункевича и с С. Ю. Витте 145. Беседы с ми-
нистром внутренних дел имел Д. Н. Шипов 146. И вдруг после
этих, почти приятельских, бесед немцы узнали, что вечно
нерешительный и всегда колеблющийся Николай И, по многу раз
отменявший собственные решения, вдруг забрал назад свое согласие на
проведение в Петербурге 6—8 ноября общеземского съезда, так
«8

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО^
как его не устраивает состав приглашенных на съезд лиц и,
главным образом, шестой пункт повестки работы съезда. Об этом и
было сообщено Святополк-Мирским делегации земцев в составе
Г. Е. Львова, И. И. Петрункевича и Д. Н. Шипова, представившей
в МВД план работы съезда и список его участников.
Узнав о запрещении царя, Львов, Петрункевич и Шипов
ответили министру, что они не настаивают на официальном
разрешении съезда, но просят разрешить частное заседание
приглашенных лиц, тем более, что последние уже начинают съезжаться в
Петербург. Святополк-Мирский ответил, что запретить частные
заседания на частных квартирах он по закону не может и не
будет им препятствовать. Министр добавил, что даст
соответствующие указания полиции, которой прикажет принимать
«предосторожности лишь против предоставлявшихся возможными
демонстраций со стороны студентов и рабочих — демонстраций, может
быть, враждебных совещанию» 147. Так, «с соизволения
вышестоящего начальства» и под охраной полиции от демонстраций
студентов и рабочих земцы собирались на свой съезд, чтобы
«требовать от правительства конституции»!
Нелепое решение царя сначала разрешившего съезд, а затем,
когда его участники уже стали съезжаться, переменившего свое
решение, как это ни удивительно, обрадовало земцев. Оно
создавало легенду об отчаянно смелых «борцах» с произволом,
собравшихся якобы вопреки воле царя148. Решение Николая II было
использовано конституционалистами, чтобы отколоть
колеблющихся от убежденных «славянофилов». На открывшемся съезде
сторонники «правового государства» указывали, как непрочно
строить общественную жизнь на постоянно меняющейся воле
самодержца. Были, наконец, и другие достоинства не в официальном
съезде, а в частном совещании, на которые откровенно указывал
Р. Ю. Будберг: «Не разрешенный съезд сильно развязал нам
руки. Во-первых, программа становилась необязательной,
во-вторых, состав съезда мог сильно измениться, так как в него могли
войти лица, не бывшие ранее на шиповских съездах149, и,
в-третьих, исчезла опасность иметь председателя с большим
колокольчиком — кого-либо вроде Гербеля...» 150
Собиравшиеся земцы не таились от полиции. Когда Р.
Будберг с И. И. Петрункевичем, идя на «тайное собрание», ошиблись
дверью, «то стоящий в воротах дома околоточный, вежливо взяв
руку под козырек, указал нам следующий подъезд со словами:
«Вам, господа, сюда». Мы улыбнулись и решили, что полиция
нас охраняет хорошо»,— с удовольствием вспоминал один из
заблудившихся земцев151. От кого охраняет? Такой вопрос перед,
земцами не стоял. Ведь они еще заранее договорились: «членам
совещания рекомендовалось, по возможности, сохранять адрес в
секрете, делалось это из боязни демонстраций, которые могли
89

К. Ф. ШАЦИЛЛО
устроить студенты и рабочие и которые, конечно, помешали бы
хладнокровному обсуждению вопросов...» 152.
Так, под защитой полиции и в тайне от демократических
масс собирались земцы на свой «исторический съезд». По
сравнению со всеми предыдущими земскими съездами он оказался
самым представительным. В заседаниях, длившихся четыре дня
(с 6 по 9 ноября), приняло участие 105 делегатов от 33
губерний. Это был «цвет» земства. Из 34 имевшихся в России
председателей губернских земских управ на съезд явилось 32153
(участниками съезда были еще 4 бывших губернских
председателя) . Делегатами оказались 14 председателей уездных управ,
а все остальные были членами управ, губернскими или уездными
гласными. Среди собравшихся помещиков оказалось семь князей,
два графа, два барона, семь предводителей дворянства. Это были
«сливки» российского общества и то, что они стали в
оппозицию самодержавному строю, ярче всего свидетельствовало о
глубине развивавшегося кризиса верхов.
Собравшиеся поставили перед собой триединую задачу: во-
первых, дать общую оценку политического положения в стране и
найти рецепт к его улучшению, во-вторых, довести свое мнение
через министра внутренних дел до «самого» царя и, в-третьих,
распространить его в земской среде, попытавшись, в частности,
добиться поддержки решений съезда на очередных губернских и
уездных земских собраниях 154.
Заранее ознакомившись с представленным Организационным
бюро съезда докладом, земцы сразу же приступили к
обсуждению его тезисов. Первые четыре пункта, в которых излагались
общие соображения о ненормальности «существующего в нашей
жизни государственного управления», о господстве
бюрократического строя, подавлении малейшей общественной
самостоятельности, разобщенности между правительством и обществом и т. д.
и т. п., были единодушно приняты безо всяких прений. Не
развернулось горячих споров и по следующим пяти пунктам, где
речь шла о необходимости введения в России политических
свобод, независимого от власти суда, уничтожения сословных,
религиозных и иных ограничений, развития местного самоуправления
и т. д.
Но по десятому, основному, пункту мнения участников
съезда разделились. Большинством в 71 голос против 27
«славянофилов» было принято решение изменить предложенный
организационным Бюро тезис «в смысле более ясного выражения
правового порядка» 155. Однако и большинство, в свою очередь, тоже
не было единым. Голосование по отдельным частям этого пункта
дало различные результаты. Сам 10-й тезис гласил: «...для
создания и сохранения всего живого и тесного общения и единения
государственной власти с обществом... безусловно необходимо пра-
90

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
вильное участие народного представительства как особого
выборного учреждения в осуществлении законодательной власти,
в установлении государственной росписи доходов и расходов и в
контроле за законностью действий администрации».
Меньшинство в 27 человек исходило из убеждения, что
будущий представительный орган должен носить лишь
законосовещательный, а не законодательный характер 156.
Единодушие восстановилось вновь при обсуждении
последнего, 11-го пункта, в котором земцы обращались к верховной
власти с очередной просьбой созвать «свободно избранных
представителей народа» 157.
Давая оценку обсужденным и принятым земцами тезисам,
В. И. Ленин писал: «Возьмите пресловутую резолюцию «тайного»
земского съезда 6—8 ноября. Вы увидите в ней отодвинутые на
задний план и умышленно неясные, робкие конституционные
пожелания. Вы увидите ссылки на народ и общество, гораздо чаще
на общество, чем на народ. Вы увидите особенно подробное и
наиболее подробное указание реформ в области земских и
городских учреждений, то есть учреждений, представляющих интересы
землевладельцев и капиталистов. Вы увидите упоминание о
реформе в быту крестьянства, освобождение его от опеки и
ограждение правильной формы суда. Совершенно ясно, что перед вами
представители имущих классов, добивающиеся только уступок от
самодержавия и не помышляющие ни о каком изменении основ
экономического строя» 158.
Кроме основной резолюции по докладу «Об общих
условиях...» земцы приняли и четыре резолюции по «частным
вопросам». В первой из них речь шла об отмене усиленной охраны,
введенной «временно» около четверти века тому назад и ставшей
с тех пор одним из самых устойчивых законов в империи,
отмене всех взысканий, наложенных в административном порядке и
амнистии политических заключенных. Убеждая колеблющихся в
необходимости проведения последней меры (а таковые среди
земцев имелись!), кн. Петр Долгоруков заявил: «Мы здесь, господа,
еще только храбрились, а они-то (т. е. пострадавшие за
политические убеждения.— К. Ш.) ведь уже были храбры. О чем же здесь
можно разговаривать?» 159 Три других постановления касались
вопросов о развитии в стране народного образования, более
равномерном представительстве на будущих съездах (5 делегатов от
каждой губернии во главе с председателем губернской управы) и
дальнейшей судьбы принятых резолюций (их решили через МВД
передать царю и добиться поддержки принятых постановлений
на губернских собраниях) 160.
Прежде чем дать общую оценку съезду 6—9 ноября, следует
упомянуть, что почти все губернские собрания, по словам
Д. И. Шаховского, «в той или другой форме отозвались на собы-
91

К. Ф. ШАЦИЛЛО
тия по большей части в виде всеподданнейших адресов, и в
большинстве их мысль о представительстве была выражена. Но
только два собрания — Саратовское и Тверское — раскрыли в своих
постановлениях всю формулу всеобщего избирательного права,
другие собрания ограничились гораздо более общими
выражениями» 161.
Ознакомление с четырьмя десятками заявлений гласных,
постановлениями губернских земских собраний,
«всеподданнейшими» записками и т. д., помещенными в сборнике «Частное
совещание земских деятелей...» 162, подтверждает правоту слов
Д. И. Шаховского и дает представление о той раболепной,
граничащей с отвратительным холопством верноподданнической
форме, в которой губернские земские собрания сочли возможным
поддержать своих либеральных лидеров.
*
Каковы же роль и значение земского съезда 6—9 ноября?
Конечно, к нему никак нельзя применить ни тех эпитетов в
превосходной степени («исторические заседания», «эпоха в истории
политического развития России» и т. д. и т. п.), ни той оценки
(«громадное впечатление на всю страну», «начало
освободительного движения, в которое мало-помалу втянуто было уже все
население страны»), которые давали ему сами либералы163. Вехой в
истории России земский съезд конечно же не был, и его можно
рассматривать лишь как важный этап в истории земского
либерализма.
Съезд отличал широкий представительный характер, в нем
участвовали представители подавляющего большинства земских
губерний, причем представители самого высокого ранга. Ранее
этого не было.
Необычным было и то, что две трети собравшихся открыто
высказались за необходимость ограничения самодержавия
законодательным представительством. Впервые «славянофилы»-шиповцы
оказались среди земцев в меньшинстве. Это было ярким
проявлением кризиса верхов, которые уже не могли хозяйничать и
управлять Россией по-старому. От конституционных пожеланий
отдельных земств во второй половине XIX в. земский либерализм
поднялся до того уровня, когда за конституцию и
представительный законодательный строй высказалось подавляющее
большинство его представителей.
Была, наконец, и третья примечательная особенность в
решениях земского съезда 6—9 ноября 1904 г. До сих пор почти все
ходатайства о даровании реформ, адресованные на «высочайшее»
имя, содержали предложение правительству сотрудничать в
борьбе с «внутренним врагом» — революцией. Ценой открытого преда-
92

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
тельства последовательных и настоящих борцов за свободу и
изменение политического строя России земские либералы надеялись
получить «увенчание своего здания». И на этом съезде
раздавались подобные голоса 164, однако в принятых решениях значится
не предложение власти своих услуг в борьбе с революцией, а
пожелание отмены положения об усиленной охране и
административных репрессий, проведения амнистии «по отношению к лицам,
подвергшимся преследованию и наказаниям по политическим
делам» 165. Обострявшаяся революционная ситуация
радикализировала земских либералов и заставляла их выдвигать новые
требования, учитывающие, хотя бы в самой незначительной мере,
происходившее изменение в соотношении сил между
правительственным и революционным лагерями.
Эта же революционная ситуация имела и другое последствие:
она ускорила процесс дифференциации среди земских либералов,
что наиболее ярко проявилось в решениях ноябрьского съезда.
Еще в декабре 1901 г. В. И. Ленин писал, что земства
«оказываются... негодным» союзником правительства в борьбе его с
революционерами, они хранят дружественный нейтралитет по
отношению к революционерам и оказывают им хотя и косвенную,
но несомненную услугу, внося в критические моменты колебания
и репрессивные меры правительства» 166. За прошедшие три года
лакал оппозиционности земского либерализма значительно возрос.
Передовицу первого номера газеты «Вперед», вышедшего 22
декабря 1904 г., В. И. Ленин открывал такими словами: «Россия
переживает новую волну конституционного движения.
Современное поколение не видало еще ничего подобного теперешнему
политическому оживлению» 167. Проявлением этого политического
оживления, новой волной конституционного движения был и
земский съезд 6—9 ноября с его решениями.
Но именно эта волна ярко и убедительно показала бессилие
земского либерализма в России 168.
Проявилось это прежде всего в том, что земцы, как и в
прошедшие 40 лет, адресовались прежде всего к «верховной власти»,
т. е. к царю. Земцы не рискнули обратиться не только к народу,
но даже к «обществу», т. е. к интеллигенции, к буржуазии. Далее
призыва к губернским собраниям поддержать их обращение к
царю они не пошли.
По сути дела между решением земского съезда 6—9 ноября и
аналогичными петициями 70—80-х, 90-х годов разница была
скорее количественная, чем качественная: тогда реформ и
«увенчание здания» просили отдельные земства, теперь с несколько
более широкими притязаниями выступили одновременно
представители почти всех земских губерний. В глазах земцев это был
«исторический сдвиг», «решающий шаг» и т. д. Как видим,
сорокалетний опыт бесплодных ходатайств и просьб так ничему и не
93

К. Ф. ШАЦИЛЛО
научил большинство земских либералов. В условиях ясно
обозначившегося революционного кризиса, ровно за два месяца до
начала революции, потрясшей до основания самодержавный строй,
земские либералы даже не отважились написать в адресованной
царю просьбе слово «конституция».
Очень характерным было и другое — полное отсутствие на
съезде малейшего намека на необходимость каких бы то ни было
социально-экономических реформ, затрагивающих интересы
широких народных масс. В этом отношении земский съезд не только
далеко отстал от «Союза освобождения», ясно понимавшего абсо-
лютную необходимость включения в свою программу подобных
требований, но даже оказался позади аристократической
«Беседы», все же обсуждавшей за чашкой чая аграрный вопрос и
считавшей необходимым отменить выкупные платежи.
Но как бы то ни было общее слово «земских людей» было
произнесено, программа наконец-таки выработана, и все с нетер-
пением ждали, что теперь ответит «верховная власть». Ждать
пришлось более месяца. 12 декабря 1904 г. был подписан царем
«Указ сенату» — «прямая пощечина либералам»169. Раздавая
только обещания (ввести государственное страхование рабочих,
начала религиозной терпимости, частично уравнять сословия в
правах и т. д., вплоть до заверения... «принять действенные меры
к охранению полной силы закона»), Николай II объявил, что он
будет и впредь управлять страной, сохраняя незыблемость
«основных законов империи», т. е. не допускает и мысли о каком бы
то ни было ограничении самодержавия 170.
Рядом с указом был опубликован и другой документ —
«Правительственное сообщение», которое было уже не пощечиной,
а просто пинком жандармского сапога 171. Прямо указав на
земства, высказавшиеся за «необходимость реформ внутреннего
управления империей», правительство объявило всякую мысль о
представительном учреждении «чуждой русскому народу, верному
исконным основам существующего государственного строя». Всех
думающих иначе правительство угрожало привлечь к «законной
ответственности ».
Царизм решительно не желал идти ни на какие уступки даже
самой умеренной, самой осторожной и «благомыслящей» части
либералов, выступавших за медленную, постепенную
трансформацию русского самодержавия в буржуазное государство.
Путь для избавления от политических и экономических
остатков крепостничества был один — насильственный слом
заскорузлого средневекового режима империи Романовых. Но этот путь
был неприемлем для земских либералов, он начисто исключался
из их программных положений. Этого пути они боялись куда
больше, чем жандармов во главе даже с более свирепым
министром, чем В. К. Плеве. Начавшаяся революция знаменовала со-
94

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА II ЕЕ БАНКРОТСТВО
бой неизбежный крах всех программных положений земского
помещичьего либерализма, положений, всегда исходивших из того,
что они могут быть осуществлены лишь в результате сделок с
самодержавием, без какого бы то ни было участия широких
демократических масс.
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41,
с. 69—70.
2 Если не считать
немногочисленных работ, написанных на
локальном материале, или работ,
посвященных революции и
затрагивающих мимоходом ее канун, есть
лишь несколько небольших
статей на эту тему: Черменский Е. Д.
Земско-либеральное движение
накануне революции 1905—1907 гг.—
«История СССР», 1965, № 5; Ми-
хеева Э, П. Несколько дополнений
к истории «Беседы».— «История
СССР», 1966, № 2; Красавин А. С.
Протоколы кружка «Беседа» как
источник по истории
земско-либерального движения.— В кн.:
Московский историко-архивный
институт. Научная студенческая
конференция. 1970. Материалы,
вып. 1. Источниковедение
истории СССР. М., 1970; Симонова
М. С. Земско-либеральная фронда
(1902—1903 гг.).— «Исторические
записки». М., 1973, т. 91.
3 См., например, написанные в
декабре 1902 — январе 1903 гг.
тезисы «К вопросу о докладах
комитетов и групп РСДРП
общепартийному съезду» и, в частности,
восьмой раздел — «Состояние не
социал-демократических
революционных и оппозиционных
течений и отношение к ним» (Ленин
В. И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 72—
82).
4 «Освобождение», 1902, 18 июня
(1 июля), № 1, 8.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5,
с. 94.
в Там же.
7 Долгоруков П. Памяти Гейдена.—
«Былое», 1907, № 8 (20), с. 304.
* Красавин А. С. Обзор
документальных материалов кружка
«Беседа» в фонде В. А. Маклакова.—
«Археографический ежегодник за
1968 год». М., 1970, с. 358—359.
9 «Освобождение», 1902, 18 июня
(1 июля), № 1, с. 7.
10 Институт русского языка и
литературы АН СССР (Пушкинский
дом) (далее —ИРЛИ), ф. 334,
оп. 1, д. 651, л. 49.
11 Там же.
12 Позже она была издана
марксистским научно-популярным
журналом «Заря» с предисловием П. Б.
Струве и под заглавием
«Самодержавие и земство». Обстоятельному
разбору этой брошюры посвящена
статья В. И. Ленина «Гонители
земства и Аннибалы
либерализма» (Полн. собр. соч., т. 5, с. 21—
72).
13 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, лл. 44—
45.
14 Там же, л. 49.
15 Там же.
16 Тыркова-Вилъямс А. На путях к
свободе. Нью-Йорк, 1952, с. 173.
17 ЦГАОР СССР, ф. 102, ОО, 1902 г.,
д. 500, л. 98.
18 Милюков Л. Н. Воспоминания
(1859—1917), т. 1. Нью-Йорк,
1955, с. 198.
19 «Освобождение», 1902, 18 июня
(1 июля), № 1, с. 1.
20 «Освобождение», 1902, 18 июня
(1 июля), № 1, с. 1—2.
21 Там же, с. 5.
22 Там же, с. 2.
23 «На пасхе 1902 г.» — записано в
материалах Д. И. Шаховского
(ИРЛИ, ф. 334 ,оп. 1, д. 651, л. 25).
24 «Освобождение», 1902, 18 июня
(1 июля), № 1, с. 7—12.
25 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 5.
26 Кизеветтер А. А. На рубеже двух
столетий (Воспоминания 1881—
1914 гг.). Прага, 1929, с. 336.
27 Милюков 77. Н. Указ. соч., с. 236.
28 Шаховской Д. И. Союз
Освобождения.— В сб.: Зарницы, вып. II.
СПб., 1909, с. 94.
29 «Освобождение», 1902, 18 июня
(1 июля), № 1, с. 7.
30 Шаховской Д. И. Указ. соч., с. 92.
31 «Освобождение», 1902, № 1, с. 8.
95

К. Ф. ШАЦИЛЛО
32 Там же.
33 Там же.
34 Там же, с. 9.
35 Там же, с. 10.
36 ЦГАЛИ, ф. 86, оп. 4, д. 1, л. 26.
37 «Освобождение», 1902, № 1, с. 13.
38 Там же, с. 14.
39 «Освобождение», 1902, 18 июня
(1 июля), № 2, с. 30.
40 Там же, с. 31.
41 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 47.
42 Там же, л. 57. Из записей
Шаховского не видно, какие именно три
из четырех «руководящих» статей,
опубликованных в первом и
втором номерах «Освобождения»,
подлежали обсуждению. С
большой долей вероятности можно
утверждать, что программная статья
П. Б. Струве не обсуждалась, так
как она была его единоличным
творчеством и он заранее
выговорил себе независимость в ведении
журнала.
43 Там же.
44 Там же.
45 Там же.
46 Выписки Д. И. Шаховского
кончаются неразборчивой фразой,
которая вероятнее всего читается
так: «Подведение итогов (?)
отложено» (там же, л. 57).
47 Красавин А. С. Обзор
документальных материалов..., с. 356.
В фонде В. А. Маклакова —
Государственный исторический музей,
Отдел письменных источников
(далее: ГИМ, ОПИ), ф. 31, оп. 1,
д. 142, лл. 17—34 — хранится
протокол беседы от 22 августа 1902 г.
48 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 142,
лл. 20—23.
49 Там же.
50 Там же, с. 24.
51 Там же, с. 26.
52 Там же, л. 28.
53 Там же, л. 29.
54 Там же, л. 30.
55 Там же, с. 28.
56 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 51.
57 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 142, л. 34.
58 Там же, л. 30. Выступление Д. П.
Поленова.
59 «Освобождение», 1902, № 7,
с. 107—108.
60 Автором ее был член «Беседы»
В. М. Петрово-Соловово.
(Милюков П. И. Роковые годы.—
«Русские записки», июнь 1938, с. 119).
61 «Освобождение», 1903, 16
февраля (1 марта), № 17, с. 290.
62 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 7, с. 346.
63 «Освобождение», 1903, 16
февраля (1 марта), № 17, с. 291.
64 Там же, с. 291—292.
65 Маклаков В. А. Власть и
общественность на закате старой России.
Париж, 1936, с. 154.
66 Там же, с. 292.
67 Ленин В. И. Полн. собр. соч. т. 9,
с. 185.
68 Там же, с. 251.
69 Шаховской Д. И. Указ. соч., с. 106.
70 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 8,
с. 78.
71 Там же, с. 81.
72 «Освобождение», 1903, 19 октября
(1 ноября), № 33, с. 156—157.
Автором этой программы, по
сведениям В. Я. Богучарского, был
киевский профессор С. Н. Булгаков
(ЦГАЛИ, ф. 86, оп. 4, д. 1, л. 27).
73 См. Ленин В, И. Полн. собр. соч.,
т. 8, с. 81—82.
74 Там же, с. 82—83.
75 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 57 об.
76 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 7, с. 34—42.
77 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 142,
л. 138.
78 Черменский Е. Д. Буржуазия и
царизм в первой русской
революции. М., 1970, с. 32.
79 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651 лл. 41,
63.
80 «Археографический ежегодник за
1974 год», М., 1975, с. 295.
81 Шаховской Д. И. Указ. соч., с. 111.
82 Там же, с. 112.
83 Интересные сведения о
Пироговском съезде сообщает его
участник большевик А. И. Мицкевич
(Революционная Москва. М., 1946,
с. 290—294).
84 «Освобождение», 1904, 5 (28)
февраля, № 17 (41), с. 310.
85 ЦГАОР СССР, ф. 102, ОО, 1905 г.,
д. 715, л. 10.
88 «Освобождение», 1904, 5(18)
февраля, № 17 (41).
87 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 142,
л. 138—139.
88 Там же, л. 141.
96

ПРОГРАММА ЗЕМСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА И ЕЕ БАНКРОТСТВО
89 Там же, л. 140.
90 ГИМ, ОПИ, ф. 31, д. 142, л. 142.
91 Черменский Е. Д. Буржуазия и
царизм в первой русской
революции, с. 30—31.
92 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 10,
с. 198.
93 Там же.
94 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 142,
лл. 146-151.
94а «Былое», 1907, № 3 (15), с. 71.
95 Шаховской Д. И. Указ. соч., с. 120.
96 «Освобождение», 1904, 25 июня
(8 июля), № 50, с. И.
97 Там же, с. 13.
98 Петрункевич И. И. Из записок
общественного деятеля. Берлин,
1934, с. 347. Ссылку П.
Долгорукова на решение «совещания
земских деятелей пяти южных
губерний» см. ГИМ, ОПИ, ф. 31, on. 1,
д. 142, л. 153.
99 ГИМ, ОПИ, ф. 31, on. 1, д. 141,
л. 152.
100 Там же, л. 152.
101 Там же, л. 154.
102 Там же.
103 «Право», 1904 г., 10 октября,
статья «Война и наши задачи»,
стлб. 1951—1955.
104 Там же, стлб. 1955.
105 «Освобождение», 1904, 14 (27)
октября, № 58, с. 136.
106 ГИМ, ОПИ, ф. 31, on. 1, д. 141,
л. 155.
107 Там же.
108 Там же, л. 154.
109 Там же, л. 157.
110 Шаховской Д. И. Указ. соч.,
с. 129—130.
111 Шипов Д. Н. Воспоминания и
думы о пережитом. М., 1918, с. 240—
241.
112 Шаховской Д. И. Указ. соч., с. 130.
113 «Прокопович — тактика
ближайшего времени; Шаховской —
состав и сила Союза; Долгоруков —
финансы» (ИРЛИ, ф. 334, оп. 1,
д. 651, л. 35).
114 Белоконский И. П. К истории
земского движения в России.—
«Наша страна», СПб., 1907, № 1, с. 28—
29, примечание 1, принадлежащее
редакции сборника (В. Я. Богу-
чарскому),
115 Там же, с. 30.
116 Шипов Д. Н. Указ. соч., с. 244.
117 ИРЛИ. ф. 334, он. 1, д. 651, л. 29.
Запись Д. И. Шаховского.
1,8 Шипов Д. Н. Указ. соч., с. 244.
119 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 29.
120 Шипов Д. Н. Указ. соч., с. 240.
121 Там же, с. 242.
122 Петрункевич И. И. Из записок
общественного деятеля.
Воспоминания. Берлин, 1934, с. 348.
123 Шаховской Д. И. Указ. соч., с. 138.
124 Там же, с. 139—140; ИРЛИ, ф. 334,
оп. 1, д. 651, лл. 9, И, 39 и др.
125 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 141,
л. 218.
126 «Право», 1904, № 48. Цит. по:
Милюков Л. Н. Год борьбы.
Публицистическая хроника, 1905—
1906. СПб., 1907, с. 4.
127 «Освобождение», 1904. 10 ноября
(28 октября), с. 158. Статья
«Князь Святополк-Мирский и
вопрос о конституции».
128 Там же, с. 159.
129 Кускова Е. Крен налево.—
«Современные записки», Париж, 1930,
т. XLIV, с. 139.
130 Шаховской Д. И, Указ. соч., с. 199.
131 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 142,
лл. 177—189.
132 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 11.
133 Шипов Д. Н. Указ. соч., с. 255—
256.
134 ГИМ, ОПИ, ф. 31, оп. 1, д. 141,
л. 170.
135 Там же.
136 Там же, л. 174.
137 «Освобождение», Журнал съезда
группы
земцев-конституционалистов, 9—10 (22—23) июля 1905, в
г. Москве, № 78/79 Приложение,
с. 1.
138 ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 41.
139 Вудберг Р. Ю. Указ. соч., с. 72.
140 И доклад и тезисы опубликованы
в кн.: Частное совещание земских
деятелей, происходившее 6, 7, 8 и
9 ноября 1904 года в
С.-Петербурге. М., 1905, с. 132—146.
141 Там же, с. 133.
142 Там же, с. 140.
143 Там же, с. 139.
144 Вудберг Р. Ю. Указ. соч., с. 74.
145 Петрункевич И. И. Из записок об-
щественного деятеля..., с. 349—354
146 Шипов Д. Н. Указ. соч., с. 246—
252.
147 Шипов Д. Н. Указ. соч., с. 258.
97

К. Ф. ШАЦИЛЛО
148 В написанных в эмиграции
мемуарах И. И. Петрункевич
объявил съезд... «началом первой
русской революции» (Из записок
общественного деятеля.
Воспоминания. Берлин. 1934, с. 355).
149 Пользуясь тем, что съезд стал
неофициальным, Организационное
бюро ввело в него 16
земцев-конституционалистов, не
числившихся среди приглашенных на
официальный съезд (Будберг Р. Указ.
соч., с. 74).
150 Будберг Р. Указ. соч., с. 73.
151 Там же, с. 81.
152 Там же, с. 74.
153 «Освобождение», 1904, 13 декабря
(3 ноября), № 61, с. 187.
154 Утверждение «освобожденцев» о
том, что члены съезда ставили
своей задачей «обратиться... к
обществу в широком смысле этого
слова» (Земский съезд 6-го и ел.
ноября 1904 г. Краткий отчет.
Издание редакции «Освобождение».
Париж, 1905, с. 6), явно не
соответствует истине. Земцы всюду и
усиленно подчеркивали, что свое
обращение они, кроме
правительства и царя, адресуют только и
исключительно «земским людям»
(Частное совещание земских
деятелей... М., 1905, с. 148—149).
155 Частное совещание земских
деятелей..., с. 70.
156 Там же, с. 70, 74—75.
157 Там же, с. 88—89.
158 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 9,
с. 132—133.
159 Будберг Р. Указ. соч., с. 87.
160 Белоконский И. П. К истории
земского движения в России,— В сб.:
Наша страна. СПб., 1907, № 1,
с 32—33.
161 Шаховской Д. И. Указ. соч., с. 142.
162 Там же, с. 150—223.
163 «Освобождение», № 60, с. 103;
Белоконский И. П. Земское
движение. М., 1910, с. 133, 143.
164 Частное совещание земских
деятелей..., с. 49—50. А. А. Свечин
заявил, что он считает нужным
«отметить всю необходимость
ограждения России от введения
иного порядка путем революции»
(там же, с. 52).
165 Там же, с. 105—106.
166 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5,
с. 64.
167 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 9,
с. 126.
168 Характерно, что жалобы на
собственное бессилие были
лейтмотивом многих выступлений
земцев. Об этом говорил Н, Н. Львов:
«За нами нет грозных народных
сил, нет могущественной
поддержки влиятельных общественных
классов» (Частное совещание
земских деятелей..., с. 80); Д. Н.
Шипов, как всегда, реализацию
земских надежд связывал только «с
соизволением верховной власти»
(там же, с. 91). В таком же духе
выступали и многие другие
земцы.
169 Ленин В. И, Полн. собр. соч., т. 9,
с. 129.
170 «Правительственный вестник»,
1904, 14 декабря.
171 Даже В. А. Маклаков, без всяких
оснований очень высоко
оценивший указ 12 декабря, назвал
«Правительственное сообщение»
«изумительным по бестактности»
(Власть и общественность на
закате старой России. Париж, 1936,
с. 339).

ОТКЛИКИ В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
НА РЕВОЛЮЦИОННЫЕ СОБЫТИЯ В РОССИИ
КОНЦА 70-х ГОДОВ XIX В.
Б. С. Итенберг
В конце 70-х — начале 80-х годов XIX в. Россия переживала
общенациональный кризис, охарактеризованный В. И. Лениным
как «время второго демократического подъема», как период
второй революционной ситуации в стране 1. История самодержавной
России на рубеже 70—80-х годов XIX в. явилась предметом
монографического исследования. Наиболее разработанными стали
вопросы социально-экономического положения страны,
демократического движения, кризиса внутренней политики царизма 2. В числе
неизученных оказалась проблема, касающаяся отношения
общественного мнения Западной Европы к событиям второго
демократического подъема в России. Настоящее сообщение не претендует
на решение всего комплекса вопросов. Оно ограничено и
хронологически (с конца 70-х годов до первых месяцев 1880 г.) и
кругом привлеченных источников — в центре внимания находятся
отклики социалистической прессы.
Вторая революционная ситуация получила широкий отклик за
рубежом и имела определенное международное значение. Об
экономическом положении в стране, о деятельности русских
революционеров, кризисе царской политики заговорили и реакционные
и либеральные органы западноевропейской печати. События в
России привлекли пристальное внимание К. Маркса и Ф.
Энгельса. Основоположники научного коммунизма считали, что в
результате реформы 1861 г. крестьяне России были доведены до такого
положения, «при котором невозможно ни жить, ни умереть.
Великий акт освобождения, на все лады расхваленный и
прославленный либеральной прессой Европы, создал не что иное, как
лишь твердое основание и абсолютную необходимость будущей
революции»3. Оценивая социально-экономическое положение в
России, К. Маркс приходил к выводу, что в стране созрели
предпосылки для революционного переворота. 27 сентября 1877 г. он
писал Ф. Зорге: «Этот кризис — новый поворотный пункт в
истории Европы. Россия, положение которой я изучил по русским
оригинальным источникам, неофициальным и официальным...давно
уже стоит на пороге переворота, и все необходимые для этого
элементы уже созрели...» 4.
99

Б. С. ИТЕНБЕРГ
Рассматривая отклики в Западной Европе на российские
революционные события, приходится констатировать, что
наибольший интерес вызывала деятельность революционеров, их
самоотверженная борьба с царизмом. Передовая печать восхищалась
стойкостью и смелостью мужественных борцов, консервативная
пресса искала пути для подавления революционных актов и
предотвращения социального взрыва. Зарубежная печать всех
направлений отдавала себе отчет в том, что революционный подъем
имеет глубокие корни, находящиеся в российской
действительности. Для понимания происходящего нужно было выяснить
социально-экономическое состояние страны, определить положение и
потенциальные возможности народных масс.
17 апреля 1878 г. Г. Лопатин писал П. Лаврову в Париж:
«Получил я на днях письмо от Энгельса, в котором он пишет
между прочим: «Передайте от меня большой привет Лаврову.
Я с удовольствием отметил, что его прекрасная статья в
последнем выпуске «Вперед!» была переведена в «Vorwarts», она
произведет соответствующее впечатление»» 5. Энгельс ошибся в авторе:
статью написал не П. Лавров, а Н. Г. Кулябко-Корецкий6. Но
статья действительно была переведена в немецкой
социалистической газете «Vorwarts» и произвела «соответствующее
впечатление». Первое упоминание о ней содержалось в публикации «Из
России», напечатанной в «Vorwarts» 27 января 1878 г. В этой
публикации раскрывалась общая тенденция
социально-экономического развития пореформенной России. Автор статьи, скрывающийся
за инициалом «Р», пришел к выводу, что царское правительство
встало на путь образования пролетариата. Для этого разорили
Крестьян, которые вынуждены были менять свой образ жизни и
характер труда: «Самостоятельные крестьяне, у которых отнято
было все их добро, отягощенные невероятно высокими прямыми и
косвенными налогами, угнетаемые помещиками, терзаемые всеми
представителями тайной и явной полицейской службы, в конце
концов, вынуждены были бежать из деревни и попадали прямо в
открытые объятия фабрикантов» 7. Таким путем усиливалось
обезземеливание крестьян, рос пролетариат, увеличивалось количество
фабрик, усиливалась эксплуатация рабочих. Статья «Из России»
заканчивалась выражением надежды на революционное
пробуждение страны, где господствуют самодержавие и силы реакции.
«Страдания рабочего класса в России безмерны. Трудно поверить,
что подобное положение может сколько-нибудь длительно
продолжаться. Несомненно, настанет день, когда народ освободится от
такого состояния и займется основанием социалистического
государства» 8.
Материалы статьи «Плоды реформ», данной в «Vorwarts»,
приведенные в публикации «Из России», вызвали интерес у редакции
100

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
и привели к решению ознакомить немецких социал-демократов со
всем ее текстом. С 15 февраля по 15 марта 1878 г. в каждом
номере газеты (№ 19—31) появлялась статья «Последствия аграрной
реформы. По материалам социалистического журнала «Вперед!»»
Это и была серия тех статей, которые привлекли внимание
Энгельса. Они, конечно, давали немецкому читателю основательное
представление о последствиях реформаторской деятельности
Александра II. Убедительно раскрывалась финансовая политика
правительства (быстрое и неуклонное возрастание бюджета,
увеличение суммы всех податей и поборов, которые ежегодно
выколачивались из народа), подчеркивался процесс эксплуатации «сил
рабочего населения государством» 9. Назначение этой
государственной машины, отмечалось в статье, заключается в том, чтобы
поглощать народный труд, «укреплять рабство и охранять интересы
привилегированных классов» 10.
Народная нужда усугублялась периодическими неурожаями и
голодом, который обрушился на трудовое население. К 1876 г.,
по мнению автора статьи, «крик отчаяния слился в один общий
хор, раздавшийся со всех концов России» 11. В чем же причина
голода, разразившегося по всей стране? Основная причина
заключается в том, что «крестьянское хозяйство подорвано в корне,
подорвано настолько, что оно не в силах бороться даже с
мелкими и вполне случайными неудачами» 12. Где же выход из
положения? Проблема будет решена только в том случае, если «народ
в себе самом найдет элементы для сознательной и солидарной
борьбы за свои интересы, для могучего и организованного
восстания против своих эксплуататоров» 13.
Большое впечатление на зарубежного читателя производили
материалы, характеризующие экономическое положение России.
Документальные свидетельства как бы оживляли картину жизни
страны, давали реальное представление о положении народа, его
нуждах и надеждах. Показательна в этом отношении статья
П. Аксельрода, посвященная социалистическому движению в
России, опубликованная на немецком языке в цюрихском
«Ежегоднике социальной науки и социальной политики».
Для характеристики социально-экономического положения
страны Аксельрод приводил текст из второго номера «Черного
передела», где утверждалось, что «ни в чем не повинный народ
бедствует, голодает, разоряется окончательно» 14.
Автор рассматривал и легальную российскую печать.
Привлечение такого рода источника должно было более убедительно
подействовать на зарубежного читателя. Материалы «Нового
времени», «Московских ведомостей», «Русских ведомостей»
раскрывали социальные бедствия, обрушившиеся на народные массы:
разорение сельского хозяйства, голод, охвативший ряд губерний
империи, бессилие земских деятелей в их попытках спасти народ
101

Б. С. ИТЕНБЕРГ
от голодания. Аксельрод стремился определить причины
бедствий, показать, что дело не в случайных обстоятельствах и
стихийных явлениях, как пытаются утверждать либералы, а в более
глубоких, внутренних причинах. За последние 18 лет в ряде
районов наполовину уменьшилась урожайность, непомерные налоги
и различные подати привели к разорению крестьян15.
Раскрывая тяжелое экономическое положение России, орган
немецких социалистов «Der Sozialdemokrat», например, привел
такой текст из либеральной газеты «Голос»: «Неужели лицемеры
не замечают, что нам не просто грозит ужасное бедствие, но
оно уже распространилось и захватило наши селения... Мы не в
силах исследовать глубину зла, но признаки его достаточно явны
и нам нетрудно понять, куда влечет нас роковая сила
обстоятельств... Со всех сторон идут отчаянные вести о неурожае;
везде раздаются жалобы на нужду и голод, болезни и смерти» 16.
Ценные документы, характеризующие экономическое
положение России, факты социального движения становились
достоянием и других зарубежных изданий. Наиболее удачные материалы
перепечатывались. 7 апреля 1880 г. французская
социалистическая газета «L'Egalite» опубликовала корреспонденцию о голоде
в России. Немецкий «Der Sozialdemokrat» перепечатал этот текст
со ссылкой на «братский орган»: «Помимо революционного
возмущения силы и здоровье России подтачивает втихомолку еще один
враг. Голод царит от Черного моря до Каспийского и во всех юго-
восточных губерниях... Тысячи крестьян уходят в батраки и
нанимаются не за плату, хотя бы самую ничтожную, а просто за
жалкий обед или ужин, или даже за кусок черного хлеба из
смеси мякины и гречихи с ржаной мукой. На базарах не видно
ни сена, ни зерна, ни лесоматериалов. Сельское население
покидает деревни и скопляется в южных городах» 17.
«L'Egalite» писала, что в крупных российских городах
рабочие «находятся в таких же неблагоприятных условиях, как и их
братья в странах Западной Европы». Тяжелое положение рабочих
вызывает тревогу в правительственных кругах России,
продолжала газета, министр внутренных дел предупредил представителей
прессы, что в связи с безработицей и финансовыми затруднениями
улучшить положение рабочих не представляется возможным, но
бороться с революционными настроениями необходимо. «Эта
просьба о поддержке,— свидетельствовал корреспондент
«L'Egalite»,— обращенная к прессе, показывает в полной мере, что
правительство испытывает страх... перед быстрым прогрессом наших
идей в массах» 18. Французская газета далее писала, что
экономическая жизнь России полна противоречий: разоряется масса
мелких кустарей, которые бросают свое ремесло и уходят в города, на
строительство железных дорог; крестьяне не в состоянии платить
подати, не хватает скота и земли, падает урожайность, голод пре-
102

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
следует сельское население 19. В этом же духе выступила и
английская буржуазная газета «The Times»: «В России, как и в
Ирландии, аграрный вопрос является источником агитации и неудо-
вольств» 20.
Французскому читателю многое для уяснения положения
российской действительности давали работы французского историка
Леруа-Болье, который в 70-х годах четырежды побывал в России,
изучил ее историю и проявил в ряде случаев определенное
понимание положения народа и особенностей социальной жизни
страны. Его трехтомный труд «Царская империя и русские» был
опубликован в начале 80-х годов, но отдельные главы появлялись
в виде статей в «Revue des Deux Mondes». Леруа-Болье оценивал
Россию как страну со слабым развитием городского населения,
с отсутствием городского пролетариата в западноевропейском
смысле, но с большим количеством безземельного пролетариата,
который не обладает еще классовым сознанием и по своему
духовному складу еще мало отличается от крестьянского
населения.
Французский историк пытался определить и причины
возникновения революционного движения в России. Он считал, что
основой этому послужила недостаточно продуманная
реформаторская деятельность, в результате которой стало возможным
распространение «революционной эпидемии» из Европы.
Леруа-Болье отмечал, что русский народ предан традициям, ему присущ
«своеобразный скрытый социализм, смутный и наивный
коммунизм». Французский историк высказывал свое мнение и
относительно характера возможной революции в России: «Благодаря
москвитскому миру, революция и социализм явятся в России в
форме аграрной, именно в этой форме они имеют некоторый
шанс проникнуть в народ... Нигилисты знали, что делали, когда
двадцать лет тому назад написали на своем знамени эти слова —
«Земля и воля»» 21.
Один из вопросов, который волновал западноевропейскую
печать, точно сформулировала французская социалистическая
газета «Le Revolte»: «Часто спрашивают, до какой степени
пропаганда русских социалистов проникла в массы. Не ограничивается
ли движение привилегированными классами, в то время как
массы, особенно крестьяне, неизменно остаются в полной
инертности?» Газета считает, что и народ затронут революционной
пропагандой: об этом свидетельствует и закончившийся процесс в
Киеве и волнения крестьян Чигиринского уезда 22. К этой точке
зрения присоединилась и «La Commune»: «И русский народ,
наиболее терпеливый среди других народов, начинает восставать» —
повсюду в провинциях происходят крестьянские волнения,
усиливаются репрессии против трудового населения23. Другая
французская социалистическая газета утверждала, что в России царит
103

Б, С. ИТЕНБЕРГ
голод и нищета. «Не является ли такое положение достаточным
мотивом для того, чтобы русские трудящиеся захотели избавиться
от автократического режима?» 24.
Во французской прессе буржуазного направления звучали
ноты озабоченности подъемом народного движения в России. «Le
Temps» выражала тревогу в связи с тем, что в русском пароде
происходит процесс охлаждения к принципам самодержавия.
А этот симптом, по мнению газеты, более опасен, чем
революционная деятельность нигилистов, так как может привести к
анархии: основой общественного порядка является «страх перед
жандармами», а он «начинает исчезать у крестьян» 25 Ссылаясь
на сообщения санкт-петербургского корреспондента, газета «La
Lanterne» писала, что со всех концов России приходят тревожные
известия — вспыхивают волнения в Москве, Казани и других
городах; «на юге России достаточно спички, чтобы разгорелся
открытый бунт». В таких условиях непонятно поведение
императора, «ослепленного советами своей правой руки ханжи
Победоносцева». Царь «не хочет выполнить то, что просит народ, то что
вернет ему спокойствие и любовь подданных» 26.
Для понимания общей обстановки в стране, состояния
народного движения, требований трудящихся, многое давали отдельные
факты крестьянских восстаний, выступлений городского
пролетариата, студенческих волнений. После опубликования
«Правительственным вестником» сообщения о волнениях 2(14) апреля 1879 г.
в Ростове-на-Дону западноевропейская печать рассказала об этих
событиях своим читателям. Газета «Le Revolte» «оценила это
народное выступление как «событие чрезвычайной важности».
Обращено было внимание на то, что восставшие разгромили дом
«шефа полиции», уничтожили бумаги полицейского управления и что
только вызванные войска смогли подавить народное возмущение.
Изложив все это, газета спрашивала: не будет ли этот бунт
«предшественником народных восстаний, которых так хочет
русская социалистическая партия?»» 27
Привлекла внимание социалистических органов печати
Западной Европы крупная стачка 1500 рабочих в киевских
железнодорожных мастерских, происшедшая в феврале 1880 г. Зарубежный
читатель получал полное представление о причинах
возникновения стачки, начала действий рабочих, которые «захватили
центральное депо и подали сигнал к всеобщей забастовке»,
охватившей все цехи предприятия, о победе стачечников, выступивших
против сокращения заработной платы 28.
Газета «Der Sozialdemokrat» писала, что в России
«крестьянские восстания не прекращаются». Поднявшиеся крестьяне
деревни Ладара отказались от обмена прежних земель на худшие. Они
уничтожили пограничные знаки, сместили старост и назначили
новых. В ответ на попытку полиции утихомирить восставших
104

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
был получен ответ: «Мы никогда не примем новых земель.
Можете ставить вновь пограничные знаки, мы их снова выбросим.
Зовите войска, пусть солдаты убьют нас, потому что нам все
равно придется умирать с голоду!» 29.
На страницах социалистической прессы мы находим описание
революционного выступления демократической молодежи Казани,
происшедшее в середине октября 1879 г. В его разгроме
участвовали полиция, и жандармы, которые «стреляли прямо в
беззащитную толпу», казаки «рубили студентов саблями, девушек
волокли за волосы». Гнев и возмущение выразила по этому поводу
газета «Социал-демократ»: «Убийц освобождают, изуверов
поощряют, палачи находятся на государственной службе, воры —
у власти, а те, кто первые стали бороться за свободу и
цивилизацию — на эшафоте, в цепях, заживо погребены. Да прекрасное,
могучее государство!..» 30
Признавая усиление революционного процесса в России,
западноевропейская печать стремилась определить динамику и
конечный исход этого процесса. Страна разделена на два лагеря:
сторонников революции и защитников государства. Что будет
дальше? Достаточно ли будет установления конституционного
режима для предотвращения «всеобщего потрясения»? Ответить на
этот вопрос никто не решается. Между тем признавалось, что
«ничто не может остановить движения, которое выступает
против нищеты, голода, коррупции администрации, деспотизма,
неправедных судов, приговоров, ссылок и казней» 31. Симптоматично,
что движущей силой революционной борьбы признавалось
крестьянство: «Русский крестьянин таит в себе запасы еще
невиданной силы. Вот уже 18 лет он старается понять благодеяния
свободы и освобождения. Когда он поймет их полностью, он
спасет Россию, которой угрожает развал от аристократии и
чиновничества» 32.
Выводы о потенциальных возможностях русского народа в
социальном переустройстве общества делались и на основании
политических процессов, материалы которых обильно публиковались и
на страницах зарубежной печати. Так, газета «Der Sozialdemok-
rat», ознакомивши своих читателей с процессом «16-ти» пришла
к такому заключению: «Тот факт, что значительное число
обвиняемых принадлежит к крестьянскому и рабочему сословиям,
показывает, какова благодарность народа за освобождение от
крепостного ига. Если бы ему затыкали рот еще более жестокими
наказаниями, чтобы он не мог говорить о своем социальном положении,
народ все же нашел бы средства, чтобы бороться за свои
человеческие права. Героическое поведение обвиняемых
заставляет вспомнить о временах великой французской революции и
свидетельствует, что ясное сознание цели придают силу и
мужество» 33.
105

Б. С. ИТЕНБЕРГ
Ознакомив читателей с Программой рабочих — членов партии
«Народная воля», газета решила высказаться по существу этого
документа. Немецких социал-демократов интересовал, разумеется,
вопрос о том, насколько в России созданы условия для
возникновения социалистической рабочей партии и в какой мере
народовольческая программа отражает потребность самостоятельного и
организованного движения пролетариата.
По мнению газеты, рассмотренный документ нуждается в
значительном изменении для того, чтобы он мог стать подлинной
программой социалистической партии. Немецкие социалисты
упрекали авторов программы за то, что они обнаруживают
«скромное желание побрататься с русскими либералами», смешивают
требования социалистические с буржуазно-республиканскими и
этим снижают роль «социально-революционной партии».
Высказав свое мнение, «Der Sozialdemokrat», верный идеям
интернационализма, добавил: «Но как бы то ни было, мы рады
этому новому свидетельству жизнедеятельности передовых
борцов за социализм в России и совершенно убеждены в
преходящем характере упомянутых туч на социалистических небесах» 34.
*
Материалы политических процессов и сообщения о народных
демонстрациях раскрыли Западной Европе деятельность русских
революционеров. Зарубежная пресса пристально следила за
появлением такого рода известий и сразу делала их достоянием
общественности. «Во вчерашнем «Daily News»,— писал 6 августа
1875 г. П. Лавров из Лондона Г. Лопатину,— появился приговор
первого из ряда русских дел: четыре человека на каторгу от 6 до
10 лет...» 35. Так в Англии стало известно о разгроме группы
В. Дьякова, которая вела революционную пропаганду среди
рабочих и солдат Петербурга 36.
6 декабря 1876 г. по инициативе революционной
интеллигенции и рабочих Петербурга на Казанской площади была
организована сравнительно многолюдная демонстрация. Она
продолжалась недолго, но имела определенный резонанс в России. Это
народное выступление привлекло внимание живущего в Лондоне
Лаврова, который посвятил демонстрации специальную статью и,
по инициативе К. Маркса, опубликовал ее на страницах
английской газеты «Vanity Fair» 37. Русский эмигрант рассказал о
демонстрации на Казанской площади и немецким социал-демократам в
статье «Социалистическое движение в России», опубликованной
на немецком языке в «Ежегоднике социальной науки и
социальной политики» 38.
Первая статья Лаврова, под названием «Справедливость в
России», была написана по материалам судебного процесса над
106

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
участниками демонстрации у Казанского собора. Она посвящалась
выяснению одного вопроса: насколько юридически правомерен
суровый приговор, вынесенный судом. В статье утверждалось, что
приговор был несправедливым. Он нарушил существующие
законы страны. «Какое же преступление совершила молодежь?.. Здесь
нет места ни попытке мятежа, ни призыва к оружию». Однако в
России, отмечает Лавров, публичная речь без разрешения
полиции — неслыханная вещь, тем более речь о страданиях русского
народа. Но даже уголовный кодекс России не имеет закона
применительно к данному случаю. Виновен до русским законам был
лишь сам оратор, остальным же не удалось найти никакого
другого обвинения, кроме того, что они аплодировали оратору, тем
не менее их приговорили к большим срокам каторжных работ.
На основе этого Лавров приходит к выводу, что судебный
процесс носит незаконный характер — подлинно виновными были
полицейские, поправшие все законы, по которым должны
происходить аресты. Важно и то, что правительство «было напугано,
найдя среди обвиняемых людей из народа, рабочих» 39.
Но незаконность приговора, как отметил Лавров во второй
статье, имела и обратную сторону. Суровое решение суда
создавало впечатление, что демонстрация на площади у Казанского
собора была хорошо организована и свидетельствовала о силе (чего,
по мнению Лаврова, в действительности не было) революционной
партии: «Общество, ввиду такого приговора, неизбежно должно
было вывести заключение, что должна существовать могучая и
опасная для правительства партия, если последнее по такому
незначительному поводу предает предполагаемых членов партии
специальному суду и приговоривает их к самым тяжелым
наказаниям Свода законов» 40.
Отдельные факты происходящих в России революционных
действий не давали еще возможности зарубежной прессе делать
выводы об общественном движении в стране в целом. Для этого не
хватало материала. Но дело резко изменилось после того, как из
России были получены сведения о крупных процессах «50-ти» и
«193-х», проходивших в 1877 — начале 1878 г. Материалы этих
процессов, свидетельствующие о размахе движения, смелые,
самоотверженные речи подсудимых на суде начали убеждать
зарубежное общественное мнение о том, что Россия вступила на путь
революционного движения, вызванного обострением социальных
противоречий в стране.
Политические процессы, студенческие выступления, рабочие
волнения, другие революционные действия, по мнению «L'Egali-
te», имеют особое значение в России, где «огромное
большинство пролетариев не умеют ни писать, ни читать». В этих условиях
распространение революционных изданий не дает нужного
эффекта, в то время как любое революционное выступление
увеличивают

Б, С. ИТЕНБЕРГ
ет число сторонников социализма. «Процесс 50-ти»
свидетельствует, что революционеры не представляют собой замкнутую
секту, а связаны с представителями различных общественных кругов
России, имеют своих сторонников среди администрации и армии.
«Я не побоюсь сказать,— писал корреспондент газеты из
России,— что каждый политический процесс — это реклама...
Вопреки всем принятым предосторожностям, попыткам окружить
молчанием все дело или обмануть публику относительно целей
обвиняемых, правда дает себя знать, постепенно распространяясь в
массах, подбадривает тихих, воспламеняет нерешительных и
показывает ум и героизм наших соратников» 4l.
Как только Энгельс узнал о «Процессе 50-ти», он обратился к
Г. Лопатину с просьбой достать фотографию осужденных женщин
для альманаха Бракке на 1879 г. и написать статью об этом
процессе или «о русском движении последнего времени» 42.
Лопатин 17 апреля 1878 г. из Верне-Монтре подробно ответил
Энгельсу: «Мне кажется, что у Вас должна быть группа осужденных
в форме обыкновенной фотографической карточки. Существует
снимок этой группы и в виде кабинетной карточки. Сейчас у меня
нет ни одного экземпляра этого формата. Но я уже попросил
Смирнова послать Вам или Бракке один такой снимок. Я попросил
его также присоединить к нему номер «Graphic», в котором эта
фотография была недавно помещена, полагая, что Бракке
предпочтет, может быть, просто приобрести английское клише» 43.
Наибольший резонанс в зарубежной печати получила
известная речь рабочего Петра Алексеева, текст которой был широко
опубликован в заграничных изданиях 44. Речь рабочего на суде
привлекла прежде всего внимание представителей русской
революционной эмиграции. Узнав об этой речи, Лавров писал Г.
Лопатину: «Если что узнаете о «Заключительном слове»
Алексеева, то, пожалуйста, сообщите, я может быть напишу статейку о
последнем процессе» 45.
Мы не знаем, написал ли Лавров специальную статью о
«процессе 50-ти», но подробный рассказ о нем, и в частности о речи
П. Алексеева, нашел место в упомянутой статье
«Социалистическое движение в России», опубликованной в Швейцарии. Для
немецких социал-демократов, находившихся в тисках
«исключительного закона», статья Лаврова имела большой интерес и
пробуждала чувства солидарности к революционерам России. «Перед
судом,— отмечалось в статье,— предстала группа молодежи
обоего пола, которая проявила полное понимание социалистических
задач для русского народа. Они спокойно и открыто говорили об
этих задачах, не боясь ответственности, но и не произнося
громких слов» 46. Спокойно и уверенно выступила С. Бардина:
«Преследуйте нас, как хотите, но я глубоко убеждена, что такое широкое
движение, продолжающееся уже несколько лет сряду и выз-
108

отклики западноевропейской печати
ванное, очевидно, самим духом времени, не может быть
остановлено никакими репрессивными мерами» 47.
Особое впечатление на читателя должна была произвести
выдержка из речи Петра Алексеева и ее оценка, данная в статье,
Лавров характеризовал Алексеева как человека из народа, того
народа, которому раньше были недоступны социалистические идеи.
На суде же он выступил от имени «миллионов людей рабочего
населения», на основании собственных переживаний нарисовал
картину страданий русских рабочих и в ответ на грозный окрик
председателя «Молчать!» смело заявил о солидарности
трудящихся с революционной интеллигенцией. Приводились в тексте и
знаменитые слова Петра Алексеева, в которых выражалась
надежда, что «подымется мускулистая рука миллионов рабочего
люда... и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками,
разлетится в прах!» Останавливаясь на этих пророческих словах,
Лавров делал вывод, что социалистическая агитация охватила не
только учащуюся молодежь, но и «выработала кадры» из «среды
рабочих и сельского населения» 48.
Летом 1877 г. Петербургский дом предварительного
заключения был переполнен арестованными. Здесь находились и
подсудимые готовящегося «процесса 193-х» и уже осужденные
революционеры, ожидавшие отправки в места заключения и каторги.
Среди последних был А. С. Емельянов, взятый за участие в
демонстрации на Казанской площади в Петербурге под фамилией
А. П. Боголюбова и осужденный к каторжным работам в рудниках
на 15 лет. 13 июля по приказу градоначальника Ф. Ф. Трепова
А. С. Емельянов был подвергнут жестокой расправе только за то,
что не снял шапки при встрече с градоначальником. Этот акт
произвола вызвал возмущение среди заключенных (их за это
подвергли телесному наказанию), передовой общественности России
и послужил поводом для «дела Веры Засулич». По инициативе
революционного подполья события в доме предварительного
заключения должны были стать достоянием зарубежной прессы.
Для этого в Париж Лаврову были направлены соответствующие
сведения о происшедшем.
7 сентября П. Лавров писал в этой связи Г. Лопатину:
«Получил из Петербурга подробное описание избиения 13—14 июля
в Доме предварительного заключения с просьбой придать
публичности в иностранных газетах. Попробую, побываю у Гирша;
напишу Марксу; поищу Tallandier..., когда я сделаю все выписки
для иностранных газет, то, вероятно, передам Вам для «Вперед»,
если не найду какого-нибудь пути для немедленного
напечатают» 49.
Итак, Лавров решил действовать по трем направлениям:
искать возможности публикации в Англии — у К. Маркса; в
Германии — у немецкого социал-демократа К. Гирша; во Франции —
109

Б. С. ИТЕНБЕРГ
у депутата французского парламента (в прошлом члена
Генерального совета Интернационала) А. Таландье. Неизвестно, удалось
ли Лаврову опубликовать эти материалы, но описание расправы
над заключенными появилось на страницах «L'Egalite»: «Знает
ли общество о новом Вифлеемском избиении заключенных в
подследственной тюрьме, происходившем в половине июля прошлого
1877 г., когда, по распоряжению петербургского градоначальника,
Боголюбова подвергли телесному наказанию за то, что он не снял
шапки перед этим зверем, а целую массу политических
подсудимых — за то, что они подняли крик негодования при виде этой
бесчеловечной расправы...» 50
Стремился Лавров сделать достоянием общественного мнения
Западной Европы и полученный им «обвинительный акт о
пропаганде», т. е. по «процессу 193-х», еще за месяц до суда.
«Напишите немедленно,— писал он 18 сентября 1877 г. Г. Лопатину,—
в Лондон и Женеву, могут ли напечатать и публиковать брошюру
листа в два maximum, заключающую извлечения из
«обвинительного акта» ... может быть сообщить в «Vorwarts» или «Zukunft» 51.
Разумеется, не все намерения Лаврова по ознакомлению
Западной Европы с революционными актами в России удавалось
осуществить. Ряд обстоятельств мешал воплощению этих планов.
Но для нас важно и другое: со второй половины 70-х годов
попытки оповещения зарубежного общественного мнения о
революционной борьбе в России становятся нормой поведения
представителей русской политической эмиграции. Эта зародившаяся тогда
тенденция получила в период революционного кризиса конца
1870 г.— 80-х годов дальнейшее развитие и более эффективное
осуществление.
В то время, когда легальная печать России хранила молчание
по поводу большого процесса, подпольная санкт-петербургская
типография начала издавать отчеты о судебных заседаниях,
которые быстро стали достоянием зарубежной печати. Ровно через
месяц после начала судебного процесса в Петербурге «L'Egalite»
сообщила своим читателям о начале заседаний суда, о
героическом поведении революционеров, выразивших протест против
отсутствия гласности: «Обвиняемые объявили, что они готовы
защищаться перед народом, но не перед судьями, купленными
царем...» Они заявили, что только с помощью насилия их заставили
предстать перед секретным трибуналом. Такая смелость
обвиняемых вселяла уверенность и надежды у французских социалистов
на то, что преследования не обескуражили их «друзей из России»,
что их деятельность успешно продолжается 52. В дальнейшем
газета более подробно освещала ход большего процесса и на его
фоне рассматривала внутреннее положение России. Газета прихо-
дила к выводу, что война с Турцией была объявлена для того,
чтобы «парализовать деятельность нигилистов», пропагандой ко-
110

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
торых было охвачено 37 губерний Европейской России.
Участники этого движения вели революционную пропаганду среди
крестьян, фабричных рабочих, городской молодежи. Они были
арестованы. «За последние три года аресты социалистов исчисляются
тысячами»,— писала «L'Egalite» 53. В результате этого и начался
«процесс 193-х», на котором в полной мере проявились «храбрость
и ум борцов за новое общество» 54.
Публикуя материалы судебного процесса, газета
сосредоточила внимание на знаменитой речи И. Н. Мышкина, произнесенной
им 15 (27) ноября 1877 г. «Я признаю себя членом, но не того
противозаконного сообщества, о котором говорится в
обвинительном акте, а членом русской социальной партии..., понимая под
этими словами всю совокупность лиц одинаковых убеждений, лиц,
между которыми хотя существует преимущественно только
внутренняя связь, но эта связь достаточно тесная, обусловленная
единством стремления, единством цели...» 55. Читатель «L'Egalite»
во всех подробностях мог получить представление о борьбе
передовых людей России против царского самодержавия, о
самоотверженном поведении русского революционера на процессе, его
смелом поединке с председателем суда.
Рассказав о том, что речь Мышкина закончилась жандармской
расправой над подсудимыми, газета сообщала своим читателям:
суд объявил, что Мышкин не будет более присутствовать на
судебных заседаниях, но будет «судим и осужден, разумеется
заочно, чтобы показать всем свободу защиты на святой Руси» 56.
Мышкин был сурово осужден, но и дальнейшая его судьба
привлекала внимание социалистов Западной Европы. В органе
немецких социал-демократов писалось о мужественном революционере:
«Мышкин, этот железный человек, чья речь на суде уже три года
приводит в восхищение всю Европу, сидя в Харьковском
централе, сделал подкоп, который был открыт незадолго до завершения.
Несчастного избивали, пока он не потерял рассудок. Если устоять
не мог даже этот человек, что же делается с другими!» 57.
Подводя итоги своим наблюдениям над «процессом 193-х»,
«L'Egalite» приходила к выводу, что несмотря на все попытки
самодержавия оставить это судебное рассмотрение в тени,
«внимание всей Европы приковано к этому чудовищному процессу» 58.
Социалисты всех стран не могут оставить в забвении своих братьев
из России, которые с «пламенной энергией борются за триумф
наших общих идей». Далее следовал призыв «поднять голос в
защиту этих героических жертв нашего дела, осужденных на смерть
в сибирских снегах» 59.
Французские социалисты не ограничились одними призывами
к международной солидарности, а организовали сбор средств
жертвам царского самодержавия. 2 марта 1878 г. «L'Egalite»
научала сообщать о результатах подписки в пользу осужденных рус-
111

Б. С. ИТЕНБЕРГ
ских социалистов. Первый взнос поступил от мастерской
французских столяров — «сторонников справедливости и солидарности»,
которые, как сообщалось в газете, «посылают в Сибирскую
пустыню вместе со своей скромной лептой, свой привет братьям из
России». В тексте приводились фамилии рабочих и сумма
пожертвований 60.
Массовые аресты, политические процессы, несправедливые
приговоры, отправлявшие невинных людей в тюрьмы и на
каторжные работы, накаляли обстановку в общественных кругах
России. В революционном подполье стали появляться
прокламации, в которых выражался смелый протест против существующих
порядков, содержался призыв к борьбе за человеческие права.
Прокламации такого рода сразу привлекли внимание социалистов
Западной Европы. Их документальность говорила сама за себя и
производила сильное впечатление. «L'Egalite» опубликовала две
прокламации, полученные из Петербурга. В первой из них —
«Русская учащаяся молодежь министру юстиции графу Пале-
ну» — говорилось, что в России социалистические учения
преследуются «законом и притом так, как нигде в Европе», что людей по
три — четыре года держат в тюрьмах, а потом их объявляют
невинными, что в жутких тюремных условиях узники болеют,
умирают и становятся сумасшедшими,— все это заставляет
учащуюся молодежь выразить «сочувствие тем людям, которые называют
себя социалистами» 61.
В прокламации «От московской учащейся молодежи»
выражалось возмущение «процессом 193-х», деспотизмом царской власти:
«Долго ли будет правительство бояться идеи? Долго ли будет оно
преследовать за идеи наших братьев и сестер, гноить их в
тюрьмах, издеваться над ними неслыханной комедией суда» 62.
31 марта 1878 г. суд присяжных рассматривал в Петербурге
дело Веры Засулич. Ее судили за то, что 24 января она
стреляла в градоначальника Трепова, по распоряжению которого, как
уже отмечалось, было произведено насилие над революционером
Боголюбовым-Емельяновым. Присяжные заседатели вынесли
оправдательный приговор. Выстрел Засулич, ее сенсационное
оправдание произвели глубокое впечатление в Европе. «Первый
раздавшийся в России выстрел,— писал эмигрант П. Алисов,—
заставил Европу забыть на несколько дней славянский вопрос,
всех царей, дипломатов, всю политическую жизнь Европы...
Слабая девушка на некоторое время заставила Европу задуматься
над нашим будущим» 63.
Это сенсационное сообщение из Петербурга взбудоражило
зарубежную общественность. Возбуждение охватило многие
редакции газет. «Я был в Париже,— вспоминал Петр Кропоткин,—
когда получилось известие об оправдательном приговоре. Мне
пришлось в этот день зайти по делам в несколько редакций.
112

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
Всюду редакторы дышали энтузиазмом и писали энергичные
передовые статьи, прославлявшие девушку. Даже серьезная «Revue
des Deux Mondes» в годичном обзоре писала, что больше всего
на общественное мнение Европы в 1878 г. произвели впечатление
два лица: князь Горчаков во время Берлинского конгресса и
Вера Засулич. Портреты их были помещены во многих
альманахах и календарях. Что же касается европейских рабочих, то
самоотверженность Веры Засулич произвела на них чрезвычайно
глубокое впечатление» 64
Действительно, европейская печать всех направлений
отводила большое место событиям, связанным с высокогражданским
поступком Веры Засулич. Один из наиболее глубоких очерков
(в упомянутой статье «Социалистическое движение в России»)
был написан Лавровым для немецких социал-демократов. Его
главная ценность заключалась в том, что он отвечал на очень
важный вопрос, интересовавший тогда западноевропейского
читателя: почему акт покушения на петербургского градоначальника
получил широкую моральную поддержку в различных кругах
русского общества? Лавров объясняет это тем, что молодая
девушка без всякого соглашения с кем бы то ни было выразила
резкий и решительный протест против царящего в стране
беззакония и трусости. «Поэтому в глазах общества ее поступок до
сегодняшнего дня является отдельным примером личного
геройства, действующего во имя личного убеждения, когда данное лицо
радостно отдает себя во власть суда и наказания. Именно этот
чисто индивидуальный поступок вызвал небывалую симпатию к
Вере Засулич и не только среди социалистической и
радикальной молодежи, но во всех слоях населения России» 65.
После оправдательного приговора, всколыхнувшего все
общественные круги России и еще больше усилившего интерес к
рассматриваемым событиям за рубежом, «L'Egalite» посвятила делу
Веры Засулич передовую. Газета из решения суда присяжных
сделала чрезмерно смелые выводы и широкие обобщения. Она
пришла к выводу, что «подобное оправдание и его национальная
ратификация» свидетельствуют о дороге, проделанной
революционными и социалистическими идеями «в стране, которая,
казалось, была предана наиболее гнусному деспотизму». После побед
над турками передовые люди России пришли к заключению, что
«хватит упиваться военной славой», так как «истинный враг
находится не в Константинополе, а в Петербурге, в царском
дворце» 66.
«L'Egalite» с глубоким сочувствием отнеслась к действиям
храброй русской девушки, выступившей в защиту оскорбленного
«узника-социалиста». Страх перед кнутом и сибирскими
рудниками не может удержать «справедливый гнев», который силой
своего взрыва рано или поздно сможет «пошатнуть основы царской
113

Б. С. ИТЕНБЕРГ
империи» 67. Покушение В. Засулич на Трепова открывает
«новую фазу действий русских революционеров»; после этого
самоотверженного выступления, отмечала газета, по всей России
прокатилась серия энергичных выступлений «в защиту правды п.
справедливости» 68.
В дальнейшем «L'Egalite» опубликовала материалы своего
корреспондента, в которых сообщалось о демонстрациях и арестах
революционеров в Москве, Харькове, Екатеринославе, о
забастовке на бумагопрядильной фабрике в Петербурге 69. Это позволило
французской газете прийти к выводу, что «жизнеспособность
молодой социалистической партии укрепляется с каждым днем», что
царская империя не так уж несокрушима, что помимо
«подпольной работы революционеров, подрывающей основы
самодержавного правительства», действуют тысячи других тенденций, которые
разрушат имперское здание. Это — дефицит бюджета,
внешнеполитические осложнения, волнения в Польше, тиф, чума и голод,
опустошающие целые провинции, всеобщее недовольство и т. д.70
Своеобразное понимание оправдательного приговора В.
Засулич проявил Вильбор, автор французского еженедельника —
органа буржуазной интеллигенции — «Revue blaue», в статье
«Происхождение общественного кризиса в России»: «Европа остолбенела,
из конца в конец России вспыхнули аплодисменты»,— такими
словами оценивает автор финал дела Засулич. Что же произошло?
Ведь приговор вынесли не нигилисты, а присяжные заседатели.
По мнению автора, оправдание Засулич явилось этапом в истории
общественного развития России. «И, начиная с этого момента,—
пишет Вильбор,— начали замечать, что старой рабской России нет
более, что самодержавный и феодальный царизм ранен насмерть
освобождением крепостных и что, наконец, народилась новая
Россия, Россия свободы и справедливости. Россия славян, людей,
говорящих свободно, вновь вступающих в обладание прав,
которыми они пользовались во времена Великого Новгорода» 71.
* *
С весны 1879 г. пресса Западной Европы все усиленнее стала
подчеркивать глубину и значимость революционного кризиса в
России. Социалистические органы печати усматривали в нем
пролог к народной революции, выражали надежды на победу
российских социалистов; буржуазная пресса искала выхода для царизма,
предлагала программу для смягчения социальных противоречий.
Французские социалистические газеты информировали своих
читателей, что действия революционеров «вызвали настоящую
панику в верхах русского общества, особенно в
правительственных кругах», что в стране «злоупотребление властью и
административный беспорядок никогда не доходили до такой степени»,
114

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
что правительство «сидит на вулкане» 72. Раздавались и более
определенные оценки событий: «Сейчас можно сказать, что
Россия просыпается. Она встречает революцию» 73.
Предреволюционное состояние России в понимании
зарубежной прессы усугублялось и тем, что 2 апреля 1879 г. А.
Соловьевым было совершено покушение на Александра II. Вокруг
этого события развернулись многочисленные суждения о судьбах
самодержавного режима. На эту тему откликнулась пресса,
представляющая различные политические группировки в Западной
Европе.
Выстрел Соловьева привлек внимание английской буржуазной
газеты «The Times», пытавшейся объяснить причины покушения
на царя. Вначале газета не увидела в этом акте симптома
«смертельной социальной и политической болезни России»74.
Прошла неделя, и газета изменила свою позицию. В передовой
статье так оценивалась сложившаяся обстановка: «Покушение на
жизнь царя привело к серьезному кризису в политическом и
социальном движении, которые в течение длительного времени
сотрясают Россию». В стране введен «неограниченный военный
деспотизм», что, по мнению газеты, является результатом
отсутствия конституционной формы правления, при которой
«правительство может сосредоточить всю силу государства против
внутренних врагов и в то же время свободы граждан без нужды не
будут ограничиваться».
Газета оповещала своих читателей, что в России не только
ширится недовольство, но и объявлена война «между царем и
революцией», действуют тайные типографии, социалисты ведут
«самую энергичную агитацию», распространяется нелегальный
журнал «Земля и воля». Это движение против «тиранической
системы» усиливается еще и тем, что с Западной Европы
проникает информация «о свободной жизни». «Теперь,— подчеркивает
«The Times»,— даже русский мужик научился завидовать свободам
французов. Напрасно ждать, что военные методы смогут
восстановить мир и порядок в России, не устраняя источника
недовольства».
Значит ли все это, что над российским самодержавием нависла
реальная угроза? Английская газета считала, что такой опасности
нет, нужно лишь избежать репрессивных мер, и тогда «Россия
сможет преодолеть настоящий свой кризис столь же успешно, как
и остальные державы континента» 75.
В этом же плане высказывалась и французская буржуазная
печать. Начавшаяся революция приобретает «ужасный характер»,
она сопровождается убийствами. Но оружие поднято на
деспотизм — более ужасный, чем что бы то ни было. Революция
осуществляется теми, кто не может далее выносить «инквизиторски
жестокую тиранию». Что же предпринимает русское правитель-
115

Б. С. ИТЕНБЕРГ
ство? «Вместо того, чтобы разоружить восставшую нацию, дав ей
свободу, правительство не нашло другого средства для
умиротворения, как установление еще оолее свирепой системы» 76. Такие
меры, указывала газета, лишь ускорят революцию и сделают ее
более радикальной.
Социалистическая пресса иначе подходила к оценке
происходящего. Каждый революционный акт вселял уверенность в победу
над самодержавием. Радужные надежды на перспективы развития
революции в России выразила французская газета «Le prole-
taire»: «Вот уже несколько месяцев как мы наблюдаем
социальную революцию, готовую затопить всю Европу». Революция
«схватила за горло московского колосса», и никакие репрессии не
могут остановить ее развития — «ни кнут, ни тюремщики, ни
голод, ни сибирские снега». Мученики за свое святое дело проявляют
«стоическое спокойствие, свойственное защитникам
справедливости». В то же время царь охвачен страхом, многие высшие
чиновники, чувствуя, что «имперское здание трещит по всем швам»,
покидают своего суверена.
Признавая, что революционеры творят «правосудие над
палачами», газета все же отмечала, что она против террористических
выступлений, но тут же ставила вопрос: «Что делать с
противником, который не знает жалости?»77 «Le Prolelaire» выступал
против тех органов печати, которые осуждали действия
российских революционеров, но не протестовали тогда, когда царизм
применял насилия «против борцов за свободу». Статья
заканчивалась словами, проникнутыми идеями солидарности к
революционерам и ненавистью к российскому самодержавию: «Ах, если
бы наше перо было свободно, если бы мы не были вынуждены
беречь наш бедный, маленький журнал, мы бы сказали, что
думаем об этом императоре, его министрах, которые играют жизнью
наших русских братьев... но нам не помешают высказать наши
симпатии к тем, которые на берегах Невы, с опасностью для
жизни, с редкой храбростью борются против деспотизма
Александра» 78.
Напряженное состояние России продолжало оставаться
предметом рассмотрения зарубежной прессы и в конце 1879 г.—
начале 80-х годов. Со страниц газет не сходила информация о том,
что в России растет число сторонников революции, деятельность
которых распространяется «на всю территорию царской
империи», что «всеобщее недовольство проникает во все слои
общества», в стране царит атмосфера страха, против династии
Романовых поднимаются крестьяне, студенты, дворяне, представители
армии. В этих условиях «падение самодержавного режима»
представлялось близким и реальным. Народная революция осветит
путь России «к социалистическому будущему» 79.
5 февраля 1880 г. произошел взрыв в Зимнем дворце, про-
116

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
звучавший на всю Европу. Из Петербурга посыпались
сенсационные телеграфные известия, корреспонденции, поток статей,
посвященных событиям в России80. Буржуазно-интеллигентский
орган «Revue Blaue» 28 февраля 1880 г. опубликовал
большую статью Вилъбора: «Происхождение общественного кризиса в
России». Еще недавно, писал автор этой статьи, 70-миллионный
народ России, полный суеверия и страха, был подлинным рабом
самодержавия. «Но вот вдруг из глубины этой бездны рабства
поднимаются неизвестные одушевленные дерзостью возмущения,
не менее чрезмерной, чем власть, на которую они нападают с
железом и огнем. Все меры предупредительные и репрессивные:
осадное положение, ссылка, виселица против них бессильны. Царь
Александр II, еще недавно провозглашенный освободителем,
подвергается нападению невидимых заговорщиков даже в своем
дворце» 81. «Положение правительства,— читаем мы в другой
французской газете,— становится час от часу все более критическим» 82.
О последствиях взрыва в Зимнем дворце, о положении
российского самодержавия подробно писал «Der Sozialdemokrat»:
«Лучшим наказанием за тиранию русского царя-деспота является
его настоящее положение: при всей своей безграничной власти
он не знает ни минуты покоя... И все это из-за кучки
«бессильных злодеев», которые, однако, сумели потрясти весь мир и
всколыхнуть до самых глубин прогнившее русское общество актом,
равного которому не было в истории со времен «порохового
заговора» 1605 года в Англии! Какие еще потребуются удары,
чтобы этот строй, наконец, рухнул?» Газета германских
социал-демократов видела в петербургских событиях и большое
международное значение, так как деспоты в других государствах
смертельно напуганы происшедшим — они понимают, к чему
«приводит отчаяние угнетаемого народа» 83.
Взрыв в Зимнем дворце отозвался и в рейхстаге, где Август
Бебель в ответ на обвинение немецкой реакции заявил, что
социал-демократия не имеет связей с Россией. Столь же известно,
что она не считает допустимым покушения на отдельных
представителей государственной власти. Но кто виноват в том, что
«борцы за свободу в другой стране вынуждены прибегать к убийству,
чтобы освободить свой народ от тирана и деспотизма власти...
В стране, где власть так деспотична, как в России, где любое
свободное слово, всякая свободная мысль преследуются как
тяжкие проступки». В этих условиях «приходится признать
допустимыми» всякие средства борьбы. Исходя из этого, орган немецких
социал-демократов заканчивал статью таким признанием: «Все
наши симпатии принадлежат русским борцам за свободу, как и
борцам за свободу других народов, не потому, что они прибегают
к таким средствам, а несмотря на это или, точнее, независимо
от этого» 84.
117

Б. С. ИТЕНБЕРГ
Время обострения социального кризиса в стране совпало с
„двадцатипятилетним юбилеем царствования Александра II.
Зарубежная буржуазная печать отнеслась к этому событию с
должным вниманием. Годовщина отмечалась в то время, когда еще не
сгладилось впечатление от взрыва в Зимнем дворце 5 февраля
1880 г. Поэтому английская «The Times» начала свою передовую
«Годовщина восшествия царя на престол» в успокоительном тоне:
«Заглядывая вперед, дальше нынешнего тревожного момента, мы
можем с уверенностью чувствовать, что темные тучи политических
преступлений, довлеющие ныне над страной, пройдут». Заговоры
не бывают продолжительными, они не могут изменить
национальную жизнь, институты государства, «царь и его абсолютная власть
отвечает действительности, нуждам страны, ее условиям». Но при
этом следует учитывать европейский опыт. А опыт этот
подсказывает, что в ряде монархических государств «правление
деспотической бюрократии было сломлено», подданные страны могли после
этого «дышать и жить свободно». Сказав об этом, газета
приходила к определенному выводу: «Вот что следует сделать в
России» 85. Для убедительности своего довода «The Times» пыталась
показать духовный гнет российского самодержавия, бесправие
человеческой личности. «Главная жалоба русского,— писала
газета,— это жалоба на полное отсутствие личной свободы. На
каждом шагу он чувствует себя на положении раба касты
чиновников, которых он ненавидит» 86.
Но революция ли, о которой так много говорилось в
зарубежной прессе, происходит в России? Этот вопрос возникал перед
западноевропейскими корреспондентами в России и перед
русскими современниками, выступающими на страницах иностранной
печати. Корреспондент французского «Le proletaire», русский
социалист, подписавшийся буквой «G», свидетельствовал из
Петербурга, что в России революция «не имеет места», так как во
время революции происходит «восстание всей нации, или
значительного большинства народа против угнетателей». В данном случае в
борьбе против самодержавия принимает участие незначительное
меньшинство населения, полное «дерзости и героизма». Это не
революция, но, бесспорно, «прелюдия великого потрясения...
битва аванпостов» 87. Бесспорно и то, что вся нация находится в
состоянии глубокого недовольства, но непосредственно в борьбе не
участвует.
Среди публицистических откликов на революционные события
в России стали появляться крупные работы, посвященные царской
империи, ее социально-экономическому положению, состоянию
общественной борьбы в стране. Авторы этих работ пытались
определить характер «болезни» России. Выяснению причин
«болезни» России был посвящен большой очерк, опубликованный на
страницах «La Reforme». В его первом разделе, названном «Бес-
118

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
силие правящих классов», рассматривались особенности кризиса
в России и сопоставлялось ее положение с другими странами,
испытывавшими обострение социальных противоречий. По
мнению автора, события в России не имеют ничего общего с
государствами, переживавшими революционные преобразования 88. В чем
же дело? Нельзя думать, как полагают многие на Западе, что
введение политических свобод может положить «конец кровавым
выступлениям недовольных». Это не даст желаемых результатов.
Недовольство, «появление нигилизма» объясняется целым рядом
причин: «всеобщей коррупцией, которая царит на всех ступенях
административной лестницы», суровыми репрессиями, изоляцией
касты чиновников, шпионажем, всесилием администрации89.
В таких условиях отдельные реформы не могут изменить
ситуацию в России, нужен целый комплекс преобразований, в
осуществлении которого главную роль должна играть интеллигенция.
Народ, по мнению автора, такой роли играть не может.
Большим препятствием на пути развития России является
каста чиновников, продвижение по службе которых зависит не от
их личных способностей, а от «богатства, родства, знакомств,
капризов суверена». В России имеются и талантливые люди,
способные к административной деятельности, но бессильные в своих
попытках преодолеть косность и рутину, «они пополняют собой
число недовольных». Так как народные массы «останутся вне
революционного движения», утверждала газета, то революция,
в обычном понимании этого слова, в России невозможна. Если
же она и произойдет, то «будет иметь иное политическое и
социальное содержание, чем на Западе» 90. В стране не будет
установлено и «либерального режима», так как активные либеральные
деятели оказались во враждебном отношении с правительством.
Что же ждет Россию? Прежде чем будет найден верный путь, народ
осознает свои интересы, произойдет много «кровавых событий».
Окончательный вывод автора полон пессимизма: «Нигилизм есть
не что иное, как начало, пролог ужасной драмы, которая
готовится в России» 91.
Таким образом политические процессы над революционерами,
демонстрации, стачечные выступления, крестьянские волнения,
социально-экономические бедствия народа, первые
террористические акты против самодержавной России — все это оказалось в
центре внимания западноевропейской печати различных идейных
направлений. Буржуазная и социалистическая пресса по-разному
отнесясь к событиям в России, сходилась в оценке общего
положения в стране: российское самодержавие переживает глубокий
кризис, вызванный обострением нужды широких народных масс.
Буржуазная журналистика выступала против действий
революционеров, предлагала пути подавления демократического подъема
в стране. Социалистическая печать, не соглашаясь иногда с мето-
119

Б. С. ИТЕНБЕРГ
дами борьбы, выражала свои интернациональные симпатии
мужественному выступлению передовых людей России против
деспотизма и самодержавия.
1 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 22, с. 44; т. 26, с, 219.
2 Зайончковский П. А. Кризис
самодержавия на рубеже 1870—1880-х
годов. М., 1964; Хейфец М. И.
Вторая революционная ситуация в
России (конец 70-х — начало
80-х годов XIX века). Кризис
правительственной политики. М.,
1963.
3 К. Маркс, Ф. Энгельс и
революционная Россия. М., 1967, с. 82.
4 Там же, с. 76.
5 Русские современники о К.
Марксе и Ф. Энгельсе. М., 1969, с. 158.
Энгельс имел в виду анонимную
статью «Плоды реформ. Очерки
успехов экономической
эксплуатации в России за последние
годы».— «Вперед!» Лондон, 1877,
т. V, с. 1—120.
6 Кулябко-Корецкий Н. Г. Из
давних лет. М., 1931, с. 222.
7 «Vorwarts», 27.I 1878.
8 Там же.
9 Цит. по: «Вперед!», т. V, с. 18.
10 Там же, с. 35.
11 Там же, с. 56.
12 Там же, с. 77.
13 Там же, с. 119.
14 «Jahrbuch fiir Sozialwissenschaft
und Sozialpolitik». Zurich, 1881,
S. 292.
15 Отмеченные Аксельродом в
немецком ежегоднике факты о
разорении и бедствиях русского народа
упоминались и на страницах
английской и французской прессы.
Обострение нужды угнетенных
классов России единодушно
признавалось и социалистическими и
буржуазными органами печати.
В 1881 г. английский буржуазный
журнал «Fortnigtly Review»
(«Двухнедельное обозрение»)
писал: «Не ударами извне лечатся
такие глубокие болезни, как
нигилизм. Их надо вырвать с корнем.
А корень — это ужасные
страдания, которые подкашивают
империю — надо искать в нищете и
недовольстве народа» («1 марта
1881 г.», с. 232).
16 «Der Sozialdemokrat», 31.X 1880.
17 «'Der Sozialdemokrat», 25.IV 1880.
Перепечатка из «L'Egalite», 7.IV
1880.
18 «L'Egalite», 13.I 1878.
19 «L'Egalite», 26.II 1882. Статья
«Развитие капитализма в России».
20 «The Times», 5.V 1881. Передовая
«Русские аграрные реформы».
21 «Revue des Deux Mondes». 1880,
N 37, p. 773. Цит. по: «1 марта
1881 г.», с. 260. Важно отметить,
что у К. Маркса хранились
выписки из французского журнала
«Revue des Deux Mondes» от 15.ХI
1876 г., опубликовавшего статью
Леруа-Болье «Царская империя п
русские». В 1881 г. Маркс
изучает книгу Леруа-Болье, изданную
на французском языке под тем
же названием (Конюшая Р. П.
Карл Маркс и революционная
Россия. М., 1975, с. 109).
22 Социальное движение в России.
Социализм и деревня.— «Le
Revolted, 9.VIII 1879.
23 Сомов. Письма из России.— «La
Commune», 24.X 1880.
24 «Ni dieu ni maitre», l.XII 1880.
Статья заканчивалась словами:
«Для процветания человечества и
низвержения тиранов
французские революционеры желают
успеха своим братьям».
25 «Le Temps», 17.II 1881.
26 «La Lanterne», 2.VI 1881.
27 Социальное движение в России.—
«Le Revolte», 7.V 1879. Восстанию
в Ростове-на-Дону посвятила
статью и газета «La Lanterne»
(21.1V 1879).
28 «Der Sozialdemokrat», 25.IV 1880.
Стачка киевских
железнодорожных рабочих нашла отражение и
на страницах «L'Egalite» (31.III
1880). При этом французская
газета отмечала, что даже
«консервативные русские журналы
вынуждены признать, что движение
120

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
начинает захватывать и рабочих»
(там же).
29 «Der Sozialdemokrat», l.III 1880,
Перевод статей о Чигиринском
деле из «Черного передела» был
опубликован в 1880 г. на
страницах «Социал-демократа» (6 и 13
июня, 15 августа, 24 и 31 октября,
7, 14 и 28 ноября).
30 «Der Sozialdemokrat», 9.XI 1879.
31 «La Reforme», l.VII 1880. Статья
по поводу книги Эрнеста Лавине
«Введение в историю русского
нигилизма».
32 Там же. Далее в статье
говорится: «Русская революция, будет ли
она без кровопролития? Это
сомнительно, учитывая силу гнета
режима, который давно
господствует в отой стране».
33 «Der Sozialdemokrat», 26.XII 1880.
34 «Der Sozialdemokrat», 5.XII 1880.
35 Лавров. Годы эмиграции.
Архивные материалы в двух томах.
Отобрал, снабдил примечаниями и
вступительным очерком Б. Сапир,
т. 1. Лавров и Лопатин
(Переписка 1870—1883). Dordrecht Holland,
[1974], с. 307 (далее —Лавров.
Годы эмиграции).
38 Материалы судебного процесса
В. Дьякова были опубликованы в
1875 г. в «Правительственном
вестнике», № 158, 159, 160, 162.
37 17 апреля 1877 г. Лавров писал
Лопатину: «Посылаю Вам два
номера «Vanity Fair» от последней
субботы... Там есть французская
статья о деле при Казанской. Ее,
наконец, поместили по влиянии
Маркса...» (Лавров. Годы
эмиграции, т. 1, с. 440—441).
38 «Jahrbuch fiir Sozialwissenschaft
und Sozialpolitik», H. 1, 1879.
Перевод: «Каторга и ссылка», 1925,
№ 1 (14).
39 «Vanity Fair», 14.IV 1877.
40 «Каторга и ссылка», 1925, № I
(14), с. 58.
41 «L'Egalite», 13.I 1878.
42 Русские современники о К.
Марксе и Ф. Энгельсе. М., 1969, с. 159.
43 К. Маркс, Ф. Энгельс и
революционная Россия, с. 345. Далее
Лопатин сообщил Энгельсу, что статью
о русском движении он просил
написать В. Н. Смирнова, у
которого есть все материалы по этому
вопросу (там же, с. 346).
44 Текст речи П. Алексеева
опубликовала газета «Vorwarts» (16.V
1877) под заглавием: «Речь
смоленского крестьянина Петра
Алексеева».
45 Лавров. Годы эмиграции, т. 1,
с. 449.
46 Цит. по: «Каторга и ссылка», 1925,
№ 1 (14), с. 46,
47 Там же, с. 47.
48 «Каторга и ссылка», 1925, № 1
(14), с. 47.
49 Лавров. Годы эмиграции, т. 1,
с. 461. Через десять дней по
этому же поводу Лавров сообщал
Лопатину: «...я еще не удосужился
писать об этом в иностранные
газеты, хотя в «Mot d'orde» были
корреспонденции (говорят Razo-
nа), очевидно основанные на
данных дочти тождественных с
моими, которые, следовательно,
должны находиться в Женеве.
Но я попытаюсь пустить в
Англию и в Германию, как мне
поручено» (там же, с. 467).
50 «L'Egalite», 24.II 1878 г. Этот текст
содержался в опубликованной в
газете прокламации «от
московской учащейся молодежи»
(Революционное народничество 70-х
годов XIX века, т. I. M., 1965, с. 46).
51 Лавров. Годы эмиграции, т. 1,
с. 470. 5 октября Лавров писал
Лопатину: «Я имею в виду писать
для «Zukunft» ряд писем о
последнем периоде революционного
движения в России...» (там же,
с. 474). В результате
обследования этой газеты Б. Сапиром за
1877—1878 гг. было установлено
отсутствие этих статей Лаврова
(там же, с. 482).
52 «L'Egalite», 18.XI 1877.
53 «L'Egalite», 23.XII 1877. В этой
же статье газета сообщала об
ужасах тюремного заключения,
самоубийствах заключенных,
сибирской ссылке.
54 Там же. В этом же тексте
отмечалось: «Первая гарантия всякой
справедливости — гласность
заседаний — была нарушена с первого
заседания. Были допущены лишь
представители правительственной
121

Б. С. ИТЕНБЕРГ
печати..., иностранные
журналисты и публика допущены не
были». Говорилось и о том, что обви-
няемые были разделены на 17
групп, что вызвало бурный
протест среди обвиняемых и
адвокатов.
55 «L'Egalite», 20.I 1878.
56 «L'Egalite», 27.I и 24.II 1878 г.
Выдержки из речи Мышкина
были опубликованы в ряде изданий
западноевропейской прессы
(«Jahrbuch fur Sozialwissenschaft
imd Sozialpolitik»). Перевод:
«Каторга и ссылка», 1925, № 1 (14),
с. 49—50; «Vorwarts», 10.II 1878.
Статья называлась «Русские
социалистические процессы».
57 «Der Sozialdemokrat», 10.X 1880.
58 «L'Egalite», 24.II 1879.
59 Там же, 3.II 1878.
60 Там же, 2.III 1878. О результатах
сбора сообщалось в газете и в
дальнейшем: 10, 17 и 24.III 1878.
61 «L'Egalite», 24.II 1878.
62 Там же.
63 Алисов П. Александр II
Освободитель. Женева, [1879], с. 12—13.
Брошюра была переведена на
французский и итальянский
языки.
64 Кропоткин П. А. Записки
революционера. М., 1966, с. 378. Об
этом же писал из Петербурга 30
(18) апреля 1878 г. И. С. Тургенев
М. М. Стасюлевичу: «История с
Засулич взбудоражила
решительно всю Европу» (Тургенев И. С.
Письма, т. XII, кн. 1. М,— Л., 1966,
с. 312).
65 «Каторга и ссылка», 1925, № 1
(14), с. 61. Далее Лавров писал:
«Если бы протест исходил от
социалистической партии, то,
естественно, нашлись бы противники
из имущих или чиновничьих
слоев» (там же).
66 «L'Egalite», 21.IV 1878. Делу Веры
Засулич было посвящено
несколько статей и в газете «Vorwarts»:
Процесс Веры Засулич. Анализ
российской прессы (1.V 1878);
Генерал Трепов: покушение Веры
Засулич (12.V 1878); Вера
Засулич, процесс 193-х (1.IX 1878).
67 «L'Egalite», 17.II 1878.
68 «L'Egalite», 7.IV 1878 г. Через две
недели газета поместила
сообщение своего корреспондента из
России, в котором отмечалось, что
никто не ожидал такого исхода
дела: «Видя состав присяжных,
можно было рассчитывать на
определенный приговор, но
обстоятельства, которые предшествовали
этому делу и особенно факты,
выявленные во время его
обсуждения, изменили мало-помалу
настроение присяжных и публики»
(«L'Egalite», 21.IV 1878).
69 Имелась в виду стачка 2 тыс.
рабочих, продолжавшаяся (с
перерывом) с конца февраля до 20 марта
1878 г. Об этой стачке много
писалось на страницах текущей
прессы.
70 «L'Egalite», 21.IV 1878. Через
неделю специальный корреспондент
«L'Egalite», сообщил из России о
судьбе В. Засулич после ее
освобождения. Французский читатель
мог познакомиться с текстом
письма В. Засулич,
опубликованным в «Северном вестнике», где
рассказывалось о том, как
сложились обстоятельства после
оправдательного приговора: если бы
толпа не окружила карету после
суда, чтобы помочь выехать Вере
Засулич, то «вероятно, храбрая
девушка была бы сегодня на
дороге в Сибирь». В дальнейшем
В. Засулич удалось уйти от
преследования полиции, и теперь она
находится в безопасном месте
(«L'Egalite», 28.IV 1878). Отметим,
что за публикацию этого письма
издание «Северного вестника»
было прекращено, о чем говорилось
и в указанной корреспонденции.
71 «Revue blaue», 28.II 1880. Цит. по
сб.: 1 марта 1881 г. М., 1933, с. 271.
72 Социальное движение в России.—
«Le Revolte», 22.III 1879; «La
Lanterne», 6.V, 2.VI 1879.
73 «La Lanterne», 20.VI 1879. Россия
находится в состоянии осады,
«велика растерянность в
правительстве» («Le Proletaire», 19.VII
1879).
74 «The Times», 15.IV 1879.
75 «The Times», 22.IV 1879.
76 Революция в России
(передовая) .— «La Lanterne», 27.IV 1879.
122

ОТКЛИКИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПЕЧАТИ
77 Революция в России.— «Le
Proletaire», 3.V 1879.
78 Там же.
79 «La Lanterne», 12.VIII 1879; «Le
Re volte», 10.1 1880; «La Lanterne»,
14.1 1880; «L'Egalite», 18.II 1880.
80 «Царь, освободивший крестьян,
не может обрести покоя даже под
крышей собственного дворца»
(«La Correspondent», 25.II 1880).
«Не правда ли, что покушение
является в некотором роде
ужасным ответом на ссылки и казни?
Если царь хочет чувствовать себя
в безопасности от новых
покушений, пусть он даст свободу
русскому народу» (Новое покушение
на царя (передовая).— «La
Lanterne», 20.II 1880). Газета
«L'Egalite», 10 марта 1880 г.
опубликовала отрывок из заявления
Исполнительного комитета «Народной
воли», в котором сообщалось о
взрыве в Зимнем дворце.
81 1 марта 1881 г., с. 269.
82 «La Lanterne», 6.III i880.
83 «Der Sozialdemokrat», 29.II 1880.
84 Ibidem.
85 «The Times», 3.III 1880.
86 Ibidem. Далее газета писала,
что царизм должен сделать
этот шаг к свободе. «Это
будет трудная задача,
значительно труднее, чем освобождение
крепостных. Но что это нужно
сделать, показывает пример Австрии..
Возможно, Александр II еще
увидит свой народ таким же
удовлетворенным, как подданные его
брата императора, трон которого был
однажды спасен русскими
штыками».
87 «Le Proletaire», 28.Ш 1880.
Иностранная переписка. Россия.
Петербург. 10 (21) августа.—
Принадлежность статьи русскому
социалисту объясняется тем, что в
ней содержатся такие, например,
обороты: «...нам предстоит еще
многое сделать, чтобы привести
весь недовольный народ к нам на
помощь в святой войне...» (там
же).
88 Для изучения «социальной
организации в России» многое, по
мнению автора, дает изданная в
Лейпциге книга Эркарда:
«Россия до и после войны. Новые
картины русского общества».
89 «La Reforme», l.VI 1880.
90 «La Reforme», 15.VI 1880.
91 Там же.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
В 1720-1722 ГГ.
А. Ш. Юхт
1
Весной 1720 г. Россия стояла на пороге мира. Северная вой-
па, длившаяся два десятилетия, была решена в пользу России,
хотя потребовалось еще более года упорной борьбы, чтобы
принудить Швецию к миру. Перед страной, прочно завоевавшей выход
в Балтийское море, открылись большие возможности для
расширения торговли с европейскими государствами. В этот период
правительство Петра I приступило к осуществлению ряда мер в
области экономической политики. В 1719 г. была опубликована
Берг-привилегия, которая провозгласила в известной мере
принцип горной свободы и предоставила определенные права
владельцам предприятий вне зависимости от их сословной
принадлежности с целью привлечь частный капитал в металлургическую
промышленность. Были учреждены коллегии, главная задача
которых состояла в том, чтобы содействовать развитию крупной
промышленности, отменена монополия казны на торговлю
многими товарами, стала осуществляться более жесткая
протекционистская политика. Таковы некоторые шаги, которые предприняло
правительство в конце войны и в ближайшие годы после ее
окончания для развития промышленности и торговли и укрепления
экономического потенциала страны. В этой связи следует
рассматривать выдвинутую Петром I задачу форсированного развития
металлургической промышленности на Урале с тем, чтобы
обеспечить не только растущие потребности страны в железе, но и его
экспорт на европейский рынок. Казна нуждалась также и в меди
в связи с тем, что в первой четверти XVIII в. стала
практиковаться чеканка медной монеты, которая получила широкое
хождение. Между тем Урал был единственным, известным в то время
районом, где имелись богатейшие залежи медной руды, которые
не шли ни в какое сравнение с запасами старых районов —
Олонецкого и Казанского.
Война со Швецией обусловила энергичное развитие
северозападного металлургического района. И хотя производство железа
здесь стоило дорого и по качеству оно уступало уральскому,
правительство уделяло большое внимание увеличению мощности
Олонецких заводов (поставлявших пушки, оружие и разные
припасы для армии и флота) вследствие их близости к театру воен-
124

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н, ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
ных действий и к новой столице — Петербургу. Однако и в этом
районе, и в центре страны природные ресурсы (руда и лес)
быстро истощались. В. И. Геннин писал, что в начале 20-х годов
XVIII в. при Олонецких заводах «лес уже отдалел и руда
железная начала пресекатца» 1.
Огромные запасы железных и медных руд, леса и других
природных ресурсов, удобные водные пути, связывающие Урал с
центром страны и Петербургом, наличие рабочей силы,
относительно недорогой рынок труда вследствие дешевизны «харчей и
протчих потребностей» превратили Урал вскоре после войны в
ведущий металлургический центр страны 2. В развитие этого
района казна, а впоследствии и частные предприниматели
вкладывали большие капиталы. Сюда же были направлены наиболее
квалифицированные кадры инженеров и мастеров.
Подъем уральской металлургии в первой половине XVIII в.
связан с именами наиболее выдающихся деятелей в области
горнозаводской промышленности России. Строительством заводов на
Урале руководил сначала В. Н. Татищев, затем В. И. Геннин,
которого сменил снова Татищев.
Первая поездка Татищева на Урал изучена, пожалуй, больше
чем какой-либо другой период его административной
деятельности. Помимо более или менее кратких упоминаний в трудах по
истории металлургии, небольшого раздела в известной работе
Н. А. Попова о Татищеве3, эта поездка послужила темой для
специальных статей, опубликованных как в дореволюционной, так
и в советской печати. Работы Н. К. Чупина 4, основанные на
местных, уральских, архивах и статья В. И. Рожкова5,
написанная по данным центрального архива, взаимно дополняют друг
друга. Они содержат богатую сводку архивных материалов,
характеризующих фактическую сторону деятельности Татищева и не
утратили своей ценности до настоящего времени.
Но в них использованы далеко не все материалы о
деятельности Татищева в этот период. Так, Рожков, привлек главным
образом лишь три книги (правда, наиболее важные) из фонда
Берг-коллегии. В частности, оба автора не располагали
следственным делом Татищева, которое содержит ценные сведения о всей
деятельности Татищева в 1720—1722 гг., т. е. в период его
самостоятельного управления уральскими заводами.
В работах Чупина и Рожкова не затрагивается социальный
аспект деятельности Татищева, не характеризуются его ранние
экономические взгляды.
Л. Д. Голендухин сосредоточил свое внимание на частном
вопросе, а именно — организационной стороне подготовки поездки
В. Н. Татищева, И. Ф. Блюера, И. Ф. Патрушева и
сопровождавших их лиц на Урал в январе — марте 1720 г.6 Он уточнил
время назначения и обязанности отдельных участников экспеди-
125

А. И. ЮХТ
ции, охарактеризовал их жизненный путь и личные качества.
Автор справедливо замечает, что указу Берг-коллегии от 9 марта
1720 г., с которым обычно связывают посылку Татищева и других
на Урал, предшествовала большая организационная работа,
развернувшаяся с начала января этого года. Однако общий вывод
Голендухина, что подбор основного состава группы горных специ-
алистов, определение задач поездки, пути и средства их
претворения в действительность были тщательно продуманы
Берг-коллегией, мало обоснован и является по меньшей мере
преувеличением. Автор явно переоценивает степень подготовленности
экспедиции, посланной на Урал весной 1720 г.
С Татищевым и Блюером было отправлено очень мало
специалистов, к тому же среди них преобладали рудоискатели и
отсутствовали квалифицированные кадры (плавильщики, гармахеры —
мастера по очистке меди, доменные и плотинные мастера и др.),
необходимые для строительства и эксплуатации как
медеплавильных, так и железоделательных заводов. Следует отметить, что
Блюер был крупным знатоком горного дела, но практического
опыта в металлургии, по-видимому, не имел, для Татищева же
горнозаводская промышленность была новым делом, с которым он
ранее непосредственно не сталкивался. С первых же шагов своей
деятельности на Урале Татищев и Блюер испытывали острую
нужду в квалифицированных кадрах, без которых они не могли
значительно увеличить производство меди и железа. Не случайног
что почти во всех донесениях в Берг-коллегию они настойчиво
просили прислать опытных мастеров. Инструкции, данные Берг-
коллегией Татищеву и Блюеру, носили общий характер и не
содержали конкретных указаний, которыми они могли бы
руководствоваться в практической работе.
Конечно, проще всего обвинить Берг-коллегию, хотя она
действительно допустила ряд просчетов в определении задач и
подготовке экспедиции. Достаточно сказать, что коллегия требовала от
Татищева и Блюера увеличить добычу меди и серебра и ни
словом не обмолвилась о постройке новых железоделательных
заводов. Но в данном случае речь идет не об этих просчетах.
Созданная в 1719 г., Берг-коллегия к началу 1720 г. не располагала
конкретными данными о рудных месторождениях на Урале, о
положении дел на казенных заводах (состояние,
производительность, кадры и т. д.). В ее распоряжении также не было
опытных специалистов. Они имелись на Олонецких заводах, но
эти заводы находились в ведении не Берг-коллегии, а
Адмиралтейской. Разумеется, специалистов можно было пригласить из-за
границы, но это тоже было далеко не простым и скорым делом.
В этих условиях Берг-коллегия не имела возможности
наметить конкретные планы действий Татищева и Блюера и тем более
определить «пути и средства претворения их в действительность»,
126

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЙ
как утверждает Голендухин. Тщательное изучение всей
совокупности источников о деятельности Татищева на Урале в период его
самостоятельного управления казенными заводами (весна 1720 —
весна 1722 г.) показывает, что Берг-коллегия не могла
предвидеть многих сложных и трудных проблем, с которыми
столкнулся Татищев. Более того, коллегия в ряде случаев оказалась не на
высоте своего положения и не поддержала некоторые проекты
Татищева, осуществление которых несомненно привело бы к
подъему металлургической промышленности на востоке страны.
Назначение Татищева на Урал положило начало его
разнообразной административной деятельности, продолжавшейся 25 лет.
В 1720—1723 гг. в непосредственном столкновении с
действительностью, с практическими нуждами развития уральской
металлургической промышленности закладывались основы его
экономических и социальных взглядов, контуры выдвинутой им
программы экономического развития России вообще, Урала и Сибири в
особенности. В этом плане первый период пребывания Татищева
на Урале изучен мало. Но и основные направления и итоги его
деятельности в эти годы тоже не исследованы в той мере, как это
позволяют сделать сохранившиеся источники, многие из которых
исходят от самого Татищева (донесения, записки, проекты,
письма и др.).
Наличие фундаментальных трудов по истории металлургии
России, созданных советскими исследователями (С. Г. Струмили-
ным, Н. И. Павленко и др.) в значительной мере облегчает
изучение деятельности Татищева на Урале 7.
Для настоящей статьи использованы в основном материалы
фондов Берг-коллегии и Кабинета Петра I, хранящиеся в
Центральном государственном архиве древних актов в Москве.
2
В январе 1720 г. Берг-коллегия решила послать на Урал
группу специалистов. В течение января — марта был уточнен ее
состав и определены задачи. Тогда же (приговор коллегии от 11
января 1720 г.) в Сибирскую губернию для сбора сведений о
казенных заводах, находившихся в ведении губернских властей, был
направлен кабинет-курьер Илья Голенищев-Кутузов. В мае от
него в Берг-коллегию поступили сведения о состоянии Уктусского
завода и образцы руд. После выполнения своего поручения
Голенищев-Кутузов был определен руководителем Нерчинских
сереброплавильных заводов.
В состав группы вошли: В. Н. Татищев, берг-мейстер
И. Ф. Блюер (Bluher), берг-шрейбер И. Ф. Патрушев, берг-гауер
П. Бривцын, два рудоискателя — Прокофий Сталов и Лаврентий
127

А. И. ЮХТ
Зуев, четыре ученика Московской артиллерийской школы,
которых Татищев должен был выбрать в Москве и взять с собой для
обучения «науки рудному делу». Включенные в группу штейгер
Олонецких заводов Г. Шейнфельт и «комиссар Сибирской
губернии» Иван Тряпицын на Урал не попали — первый умер в пути,
второй не был туда послан. В Москве в группу были включены
еще три человека — рудоискатели Никон Шаламов, родом из Кун-
гура, и томские жители Степан Костылев и Федор Комаров,
которые обнаружили в Томском уезде медную и серебряную руды8.
В момент назначения на Урал Татищеву исполнилось 34 года.
Боевой офицер, участник многих крупных сражений Северной
войны, он с 1706 по 1712 г. служил в Азовском драгунском полку,
затем был переведен в артиллерию. В конце 1712 г. был послан
«за моря» для изучения инженерного дела, артиллерии и
математики, где пробыл с перерывами два с половиной года и
вернулся в Россию в марте 1716 г.
Хорошо известны разносторонность интересов и занятий
Татищева. Но энциклопедизм этого одаренного человека, который
поражает всех знакомящихся с его творческой деятельностью,
был результатом настойчивой и упорной учебы в течение всей
жизни. В его библиотеках — и в той, которую он подарил
Екатеринбургской горной школе после отъезда с Урала, и в той,
каталог которой опубликован П. П. Пекарским,— имелись книги на
разных языках по самым различным отраслям знаний. Как
свидетельствуют собственноручные надписи Татищева на книгах,
обнаруженных сравнительно недавно в фондах Свердловского
краеведческого музея, он покупал книги везде, где ему
приходилось бывать: в Германии, Польше, на Аландских островах,
Швеции, Дании и, конечно, у себя на родине. Артиллерия и
инженерное дело, механика и геометрия, история и география, горное
дело, минералогия и геология — таков неполный перечень наук,
которые привлекали внимание Татищева до его первой поездки па
Урал.
Весной 1716 г. Татищев по распоряжению генерал-фельдцейх-
мейстера Я. В. Брюса был переведен в артиллерийский полк.
Хорошая военная подготовка, разностороннее образование
выделяли Татищева среди других офицеров и обратили внимание
Брюса. С этого времени, вплоть до начала 1720 г. Татищев
выполнял различные поручения Брюса. В январе 1717 г. он руководил
постройкой Оружейного двора в Петербурге, весной того же года
был послан в Гданьск и Торунь, где занимался вопросами,
связанными с ремонтом материальной части полковой артиллерии
пехотных дивизий А. И. Репнина и А. А. Вейде, отливкой новых
пушек, обеспечением обмундированием личного состава. По
просьбе Брюса, Татищев закупил для него большую партию книг.
Своей деятельностью Татищев заслужил высокую оценку генера-
128

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
ла Репнина, который писал Брюсу, что Татищев «человек добрый
и дело свое в моей дивизии изрядно исправил, истенно никогда
так [не] было, за что благодарствуем». В последующие годы
Татищев в качестве офицера сопровождал Брюса на
Аландский конгресс, по его поручению лично докладывал Петру I о
ходе дел на конгрессе, участвовал в составлении регламента Берг-
коллегии, по заданию царя в 1719 г. написал представление о
межевании земель и «сочинении обстоятельной российской
географии с ландкартами» 6. К сказанному следует добавить, что
Татищев неплохо ориентировался в текущем законодательстве. Во
всяком случае в период своей деятельности на Урале Татищев
обнаружил хорошее знание законов и делопроизводственной
документации, что неоднократно отмечали и Берг-коллегия и В. И. Ген-
нин, под началом которого он работал во второй половине 1722 и
в 1723 г. Брюс ценил деловые качества Татищева, знал о его
склонности к административной деятельности, поэтому
рекомендовал царю его кандидатуру, когда возник вопрос о том, кого
послать на Урал. Петр согласился и именным указом от 23 января
1720 г. утвердил назначение Татищева 10.
В отличие от Татищева, впервые столкнувшегося с
горнозаводской промышленностью, Блюер и Патрушев были опытными
горными специалистами. Иоганн Фридрих Блюер прибыл в
Москву в 1699 г. из Саксонии и на протяжении 20 лет вел поиски
рудных месторождений в разных районах России — центральном
и северном (Олонецком), на Кавказе, Урале и в Сибири. Иван
Федорович Патрушев совместно с Блюером вел разведку медной
и серебряной руды в Олонецком уезде, более 10 лет был
дозорщиком в Приказе рудных дел 11. Но ни Блюер, ни Патрушев, как
уже отмечалось, не являлись специалистами в доменно-литейном
производстве. По словам В. И. Геннина, Блюер в «заводских
делах» был «незаобычаен» 12. Оба они были намного старше
Татищева и к тому же больными людьми. Особенно плохо чувствовал
себя Патрушев. Много лет назад, когда он вез в Москву с Олон-
ца медь, на него в пути напали разбойники; слугу убили, а
самого сильно искалечили («били смертным боем и голову
изрубили»). Позже, во время пожара в Москве один из кирпичей
взорвавшегося гранатного двора, перебил ему правую руку, которая
с тех пор стала сохнуть. Вскоре после приезда на Урал, в Уктус,
в конце 1720 г. Патрушев совсем занемог, работал по нескольку
часов в день, а больше лежал. В конце 1722 г. он обратился к
В. И. Геннину, сменившему Татищева, с просьбой освободить его
от всех дел, ибо, писал он, «я от многих посылок, и от бою
разбойнического и увечья всегда в болезни, и от старости, и от
многих печалей уже беспамятен, да и к письму неспособен» 13.
Из сказанного следует, что вследствие ограниченности своего
опыта Блюер и Патрушев не могли оказать большую помощь Та-
129

А. И. ЮХТ
тищеву, особенно в делах, связанных с реконструкцией старых и
строительством новых заводов.
Берг-коллегия поставила перед Татищевым и Блюером
следующую задачу: найти месторождения медной и серебряной руды
в Сибирской губернии, построить заводы и начать выплавку меди
и серебра. В инструкциях, которые были им даны, уточнялись
обязанности каждого из них. На Блюера возлагалось техническое
руководство всеми горнозаводскими работами (поиск, добыча,
плавка руд). Татищев отвечал за административно-финансовую
сторону и материальное обеспечение 14. Хотя формально им были
предоставлены одинаковые права и впоследствии многие
донесения в Берг-коллегию, как правило, подписывались и Татищевым
и Блюером, фактическим руководителем являлся Татищев. От
него исходили наиболее важные предложения и решения. Надо
сказать, что с самого начала совместной деятельности Татищева
и Блюера между ними сложились отношения взаимного уважения
и приязни. С большим уважением относился к Татищеву и
Патрушев. Позже, во время следствия над Татищевым, Блюер и
Патрушев полностью поддерживали его, всячески старались помочь
ему оправдаться и отводили все поклепы, возводимые на него
заводчиком Демидовым, который не хотел признавать ничьей власти
на Урале.
Поскольку инструкция носила общий характер, у Татищева
при ознакомлении с ней возник ряд вопросов к Берг-коллегии.
Главный из них — о рабочей силе на рудниках. Остальные
касались более частных дел (принимать ли на службу шведских
пленных, знающих горнозаводское дело, где брать провиант, как
поддерживать связь с Берг-коллегией через воевод или нарочных
и т. д.?). Для работы на рудниках Берг-коллегия рекомендовала
использовать «прежних рудных служителей» и сверх того
нанимать вольнонаемных людей из государственных или монастырских
крестьян.
Имея в виду возможность приписки крестьян к предприятиям,
которые будут построены, коллегия предложила Татищеву
выяснить, не расположены ли поблизости от них государевы или
монастырские вотчины, сколько в них дворов и какая сумма сборов
поступает 15.
Воеводам провинций Казанской и Сибирской губерний были
досланы указы из Берг-коллегии, чтобы они во всем оказывали
помощь Татищеву и Блюеру 16. Так как коллегии было известно,
что башкиры препятствуют поискам и добыче руд на своих
землях, она обратилась в Коллегию иностранных дел с просьбой
снабдить Татищева грамотой с государственной печатью и
переводом ее на татарский язык. Грамоты из этой коллегии, а затем
и Сената были посланы башкирам. В них содержался призыв к
башкирам не чинить «запрещения и никакой противности в сы-
130

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
скании руд», а, напротив, оказывать в этом деле «всякое
вспоможение» 17.
Впрочем, следует сказать, что практическая значимость
указанных документов была невелика. Воеводы мало считались не
только с коллежскими, но даже с сенатскими указами.
Впоследствии, когда на Урал был послан Геннин, он попросил, чтобы ему
дали указы к местным властям за собственноручной подписью
царя, ибо только в этом случае (с Петром I шутки плохи) он
надеялся на быстрое, безволокитное исполнение своих требований. Но
и при наличии именных указов Геннину (а он был в чине
генерал-майора) не всегда удавалось добиться от местных властей
требуемой помощи. Например, Соликамский воевода князь Вад-
больский, несмотря на требования и угрозы Геннина, так и не
выделил людей для строительства Пыскорского медеплавильного
завода. Правда, в результате жалобы Геннина царю Вадбольский
был отстранен от своей должности. Местные власти
абсолютистского государства, особенно в таких отдаленных районах, как
Урал и Сибирь, вели себя довольно независимо от центральных
органов и во всяком случае не спешили с выполнением
предписаний свыше.
Что касается башкир, то на них грамота Коллегии
иностранных дел (а позже и Сената) не возымела действия. Они упорно
не желали допустить постройки рудников и заводов на своих
землях, и Татищев впоследствии не один раз сообщал об этом в
Берг-коллегию.
В конце мая 1720 г. Татищев, Блюер и сопровождавшие их
лица отправились из Москвы и прибыли в Кунгур 30 июля 1721 г.
В Кунгуре они осмотрели строения, оставшиеся от прежнего
казенного медеплавильного завода, окрестные рудники и шахты,
разослали местных рудоискателей в уезд и Башкирию для поисков
новых месторождений медной руды, затребовали сведения об Уктус-
ском и Алапаевском казенных заводах. Глазам Татищева и Блюе-
ра предстала печальная картина разрушений: от завода на речке
Мазуевке почти ничего не осталось, шахты и рудники были
завалены и затоплены водой.
В результате поисков в окрестностях Кунгура было
обнаружено много мест, где имелась медная руда, но она залегала
гнездами, и запасы ее в каждом месторождении были незначительны,
«Здешние руды все в песке и постоянства... не имеют»,— писал
Татищев. На первое время он определил к копке руды тех
людей, которые были в его распоряжении (10 человек). Чтобы
организовать шире фронт работ, Татищев решил прибегнуть к труду
вольнонаемных людей. Однако, несмотря на трехкратное
объявление, желающих было мало. Объяснялось это тем, что прежние
управители завода, привлекая крестьян Кунгурского уезда к
работе, большей частью не платили им. В результате такого произво-
131

А. И. ЮХТ
ла и других притеснений крестьяне этого уезда, по словам
Татищева, бежали в Сибирь. Естественно, что население не доверяло
и новому начальству, и не сразу откликнулось на его призывы.
Татищев предложил Берг-коллегии приписать к «горным
делам» свыше двух десятков деревень Кунгурского и Уфимского
уездов, расположенных в 40—70 верстах от Кунгура, рассчитывая
использовать их население на заводских работах. Как
представитель бюрократии абсолютизма, необходимость этой меры он
объяснял тем, что среди башкир «многие воровством промышляют и
от начальства удалены» (до Уфы 700 верст). К тому же от этой
меры «можно надеяться казне лучшего прибытка». Берг-коллегия,
опасаясь, по-видимому, нового взрыва недовольства башкир, не
согласилась с Татищевым и разрешила ему приписать к горным
делам только тех башкир, которые «сами пожелают». Таковых,
конечно, не нашлось 18.
Осмотр рудных месторождений Кунгурского уезда и проба
медных руд, произведенная Блюером, показали, что наиболее
выгодно вести разработку на речке Мулянке. В 1720—1722 гг. по
распоряжению Татищева и Блюера здесь развернулась работа, и к
осени 1722 г. было накопано несколько тысяч пудов медной руды.
Однако, учитывая особенности залегания руды и нахождение ее
в мягкой песчаной почве, что делало доступным копку ее
местными крестьянами, Татищев решил организовать покупку руды.
Такой способ он считал более выгодным для казны, чем добычу
наемными людьми. Образцы руд с указанием цены за пуд
разослали по уезду и всем жителям объявили, что за сданную руду им
будут платить «по доброте оной деньги». Предложение Татищева
было одобрено Берг-коллегией, но реализация его началась
фактически при Геннине 19.
Берг-советник Михаэлис, посланный коллегией на Урал (он
прибыл в Кунгур в начале января 1722 г.), после отъезда
Татищева в том же январе в Москву распорядился, несмотря на
возражения Блюера, прекратить работы на Мулянке на том
основании, что «руды здесь бездельные». Геннин, которому Татищев
обстоятельно рассказал о положении дел, приехав в Кунгур в
начале октября 1722 г. и осмотрев рудники на Мулянке, приказал
возобновить работы. В донесении Берг-коллегии он писал, что на
Мулянке «руды медной песчаной знатное число... и оную без
великого труда добывать и с прибылью плавить можно». Геннин
своим практическим умом сразу же оценил выгоды от
предложения Татищева и приступил к его осуществлению. Сообщая
Петру I 25 ноября 1722 г. о своем решении покупать медную руду у
жителей Кунгурского уезда, ибо это выгоднее для казны, чем
добывать ее наемными людьми, Геннин не упомянул, что эта мысль
принадлежала Татищеву. К концу 1723 г. на Мулянском руднике
было добыто 24 тыс. пуд. руды и 12 тыс. пуд.— куплено у кре-
132

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
стьян20. Эти запасы сделали возможным ввод в действие
построенного к началу 1724 г. казенного медеплавильного завода на
речке Ягошихе — притоке Камы.
По поручению Берг-коллегии Татищев занимался в Кунгуре
также расследованием дела Л. Л. Шокурова, которому в 1715 г.
было дано из казны 1110 руб. на организацию производства меди,
При Шокурове было выплавлено всего 45 пуд. меди. Татищев
должен был принять у него эту медь и другие материалы. В
результате проверки всей документации Татищев установил, что
казне следует взыскать с Шокурова 466 руб. Кроме того, он
предложил оштрафовать виновного на 100 руб. за небрежное ведение
расходных и приходных книг. Это решение было одобрено Берг-
коллегией 21.
В конце сентября — начале октября 1720 г. Татищев был в
Соликамске, где разбирал жалобу рудоискателей на строгановского
приказчика, который подверг их жестоким истязаниям за то, что
они вели поиски руд на территории вотчин Строгановых.
В Кунгуре Татищев начал изучать с помощью Блюера
французский язык. Намерение это, по-видимому, возникло у него
давно. Еще в 1714 г. он купил в Берлине французскую грамматику
на немецком языке, а в 1719 г. приобрел на Аланде
французскую книжку. Накануне отъезда на Урал, Татищев писал из
Москвы Брюсу 26 апреля 1720 г., что взял в его доме «книгу
французскую для обучения языка» и далее указывал, что хотя имея
нужду в других книгах, но не отважился забрать их без
разрешения хозяина. Н. К. Чупин сообщает, что в Соликамске Татищев
купил изящное издание библии на французском языке у одного
из пленных шведов. Очевидно, Татищев хотел запомнить дату
начала занятий и поэтому записал на последнем листочке
грамматики: «1720 года октября в 21-й день, в Кунгуре, по сей
грамматике начал учиться по-французски артиллерии капитан Василий
Никитич сын Татищев, от рождения своего 34 лет 6 месяцев и
дву дней». Скорее всего, Татищев не овладел французским
языком. Во всяком случае, позже он нигде не упоминает об
этом. По свидетельству Чупина, среди книг, приобретенных
Татищевым в последующее время не было ни одной французской22.
Закончив дела в Кунгуре, Татищев и Блюер отправились на.
Уктусский казенный завод, куда прибыли в ночь с 29 на 30
декабря. Этот завод стал главным местопребыванием Татищева и
учрежденного здесь горного начальства, ведавшего управлением
уральскими заводами. Членами его, кроме Татищева, были
Блюер, Патрушев, а затем и Михаэлис 23.
133

А. И. ЮХТ
3
Казне на Урале в 1720 г., т. е. к приезду Татищева,
принадлежало три завода: Каменский, Алапаевский и Уктусский. Об
основании и работе Каменского завода за первые 20 лет его
существования подробные сведения приводятся в работе С. Г. Стру-
милина 24 Строительство Нижне- и Верхнекаменского заводов,
начатое в 1700 г., было завершено в 1704 г. Нижнекаменский
завод имел плотину, две домны, две молотовые, «свирельню для
пушечного сверления», кузницу, амбары и другие постройки; Верх-
некаменский — запасную плотину, две молотовые и различные
складские помещения. В первый период Северной войны, наряду
с производством железа, завод изготовлял много военных
припасов. Весной 1719 г. от полой воды была полностью разрушена
плотина и ее починка обошлась в 895 руб. В 1720 г. на Верхне-
каменском заводе сгорели обе молотовые фабрики, и хотя они
были восстановлены в том же году, но ковка железа началась
только со следующего года. За 1716—1719 гг. Каменский завод
произвел 46 701 пуд железа, или в среднем 11 675 пуд. в год25.
Сведения об Алапаевском заводе, основанном в 1704 г., очень
скудны, ибо во время пожара в декабре 1718 г. вся документация
сгорела. Завод — две домны, плотина, две молотовые, «фурмовая
фабрика», «свирельня для сверления пушек» и другие
постройки — был восстановлен в 1719 г. В 1718 г. на нем было выковано
6,8 тыс. пуд., а в 1719 г.— 7,8 тыс. пуд. железа26.
Уктусский завод, пущенный в конце 1704 г. (строительство
его велось два года), сначала был железоделательным. С 1713 г.
после постройки плавильной печи он стал выпускать и медь.
В 1718 г. завод сильно пострадал от пожара. Летом 1718 г. из
Тобольска на завод был прислан комиссар Тимофей Бурцев, под
руководством которого к концу 1719 г. были заново построены две
доменные печи, две молотовые, плавильня, кузница, «светлица,
где делают мехи», амбары для хранения припасов и провианта.
В 1716—1719 гг. завод изготовил 17,5 тыс. пуд. железа или в
среднем 4,4 тыс. пуд. в год. Низкая производительность за эти
годы объясняется тем, что во время восстановления завода после
пожара (1718—1719 гг.) на нем было выковано всего 3944 пуд.
железа (1244 пуд. в 1718 г. и 2700 пуд. в 1719 г.) 2Т. Из
приведенных данных видно, что производительность маломощных
казенных заводов была очень небольшой. В среднем за последние
четыре года до назначения Татищева на Урал в 1720 г. товарная
продукция казенных заводов составляла 23,9 тыс. пуд. железа в
год или примерно в 4 раза меньше, чем продукция уральских
заводов Демидова. Невьянский доменный и два молотовых — Шу-
ралинский (1716 г.) и Бынговский (1718 г.), работавшие на чу-
134

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
гунном литье Невьянского завода, выковали в 1718—1719 гг. в
среднем более 90 тыс. пуд. железа в год 28.
Казенные заводы на Урале произвели па Татищева и Блюера
безотрадное впечатление. Уктусский завод построен на неудобном
месте, домны и молоты летом и зимой из-за недостатка воды
простаивают по нескольку месяцев. Поэтому, считали они, на этом
заводе «невозможно никоим образом размпожения учинить». Алапа-
евский завод, писали они в Берг-коллегию, «обрели мы весьма в
худом состоянии»: лари все текут, молоты вследствие недостатка
воды не работают, домны стоят, ибо нет угля и руды. К заводу
приписаны 8 слобод Верхотурского уезда, но крестьяне «за
дальнею ездою», главным же образом потому, что работа не идет им в
зачет всяких податей, никого не слушают и отказываются ехать
на завод. Примерно также оценивали они состояние Каменских
заводов. Перестройка их, отмечали Татищев и Блюер, потребует
«немалого труда и времени» 29.
В результате ознакомления с состоянием и
местоположением казенных заводов Татищев пришел к выводу, что на базе
этих заводов, даже если их реконструировать и расширить (на
что потребовались бы большие затраты), не удастся быстро
увеличить производство железа. Более выгодно было построить
новый крупный завод. Место для завода, богатое лесом и рудой,
было выбрано после совета с мастерами и тщательного осмотра
ближайшей округи на берегу полноводной реки Исети, примерно
в 7 верстах от Уктуса. 6 февраля 1721 г. Татищев послал
обширное донесение в Берг-коллегию, в котором просил разрешения
начать строительство и поставил перед ней ряд вопросов, связанных
с постройкой и эксплуатацией будущего завода. Одновременно он
обратился с личным посланием к президенту Бер- и
Мануфактур-коллегии Я. В. Брюсу. В нем он разъяснял и более подробно
развивал основные предложения, изложенные в донесении Берг-
коллегии 30.
Вопрос о строительстве завода на Исети, положившего начало
будущему Екатеринбургу, подробно исследован в литературе,
поэтому мы кратко остановимся на сущности предложения
Татищева и реакции па него Берг-коллегии 31. На новом заводе
Татищев предполагал установить 4 домны и 40 молотов, из них, по
его мнению, 20 могли бы работать в «самую сухую погоду».
Производительность завода должна была составить 150—200 тыс. пуд.
железа в год. Татищев был намерен организовать и передельные
производства: стальное, проволочное, жестяное, дощатого железа
и т. д. По предварительным расчетам Татищева, затраты на
строительство не должны были превысить 25 тыс. руб.32 По всей
вероятности, Татищев намерен был превратить новый завод не
только в центр горнозаводской промышленности, по и в крупный
торговый пункт, т. е. обеспечить быстрое экономическое развитие
135

А. И. ЮХТ
Урала33. Он предлагал перевести Ирбитскую ярмарку в район
нового завода. Если же это не будет разрешено, то завести здесь
новую ярмарку, которую собирать дважды в год — весной и
зимой. Одновременно он считал необходимым организовать
мелочный торг съестными припасами и другими товарами на заводе
беспошлинно до окончания его постройки 34
Татищев просил Берг-коллегию: приписать к казенным
заводам Кунгур с уездом, а доходы их определить на «расход
горной», прислать различных мастеров, разрешить нанимать
вольных людей («мастеров разных потребных ремесел и работников»),
обещав им, что они будут освобождены от солдатской и
матросской службы, если останутся на заводе.
Необходимость приписки Кунгура Татищев мотивировал не
только нуждами казны, но и просьбами жителей. В случае
приписки они избавятся от поездок по судебным делам в
Петербург и Вятку (Кунгур входил в Вятскую провинцию), которая от
Кунгура тоже находится в 500 верстах.
Татищев стремился убедить Берг-коллегию и Брюса, что
успешное строительство и эксплуатация нового завода невозможны
без присылки специалистов. Наиболее квалифицированные кадры
имелись на Олонецких заводах. Именно оттуда Татищев считал
необходимым командировать на Урал «добрых мастеров» как в
области строительного и литейного дела, так и передельного
производства. При наличии хорошего мастера, писал он, из
уральского железа можно делать сталь дешевле и лучше шведской -или
английской. Если будут специалисты, то здесь можно организовать
также производство часов, мелких металлических изделий (ножей,
ножниц, различного инструмента), жести, проволоки и т. п.
Развитие металлообрабатывающей промышленности наряду с
металлургической позволит вывозить с Урала не только железо, но
и готовые изделия, что значительно выгоднее 35.
Необходимость широкого использования вольнонаемного труда
Татищев обосновывал рядом причин. Во-первых, приписные
крестьяне, не будучи заинтересованы в работе, «спешат как могут,
только бы урок сделать скоряе... А вольных можно нанимать с
уговором на урошное, и смотреть прилежно, чтоб исправно
делано было». Работа вольных людей на «поденщине» также более
производительна, чем приписных крестьян. Во-вторых, заводская
работа отрывает крестьян (тем более, что некоторые слободы
удалены от заводов на 100 и более верст) от хозяйства и наносит
ему ущерб, особенно в весеннюю и летнюю страду. В-третьих,
если всех приписных крестьян привлечь к строительству нового
завода, «то старым заводам остановка будет, а слободам великая
тягость». В то же время Татищев считал, что без труда
приписных крестьян обойтись будет невозможно, поскольку «конную
работу нельзя, чтоб не слободами исправлять». Татищев был против
136

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
насильственного переселения городских ремесленников на Урал,
ибо это повлечет за собой их разорение и казне «не без убытка» 36.
В феврале — марте 1721 г. Татищев, не дожидаясь ответа из
центра, развернул большую подготовительную работу с тем,
чтобы, «как сойдет снег», сразу же приступить к строительству
завода. По его распоряжению на казенных заводах стали делать
топоры, лопаты, кирки и тележки, приступили к заготовке
лесоматериалов, кирпича и других припасов, начали рубить избы для
жилья37. В конце февраля Татищев сообщил Берг-коллегии, что
подготовка к строительству идет полным ходом. Далее он писал,
что для сбережения лесов решил построить на Исети не 40, как
предполагал ранее, а 16 кричных молотов. Другой
железоделательный завод с 20 молотами он намечал устроить на реке Чусо-
вой, верстах в 15—20 от Исетского. К донесению Татищев
приложил чертеж и подробную смету, «что потребно к строению
нового завода» 38.
Берг-коллегия не согласилась с предложением Татищева.
Железных заводов «везде довольно», к тому же есть опасность
чтобы сооружением их на Урале «медных заводов дровами не оску-
дить»,— отмечалось в указе, полученном Татищевым в конце мая
1721 г. Коллегия потребовала от Татищева, чтобы он всемерно
старался размножить «серебряные и медные, серные и квасцовые
заводы», ибо таковых «в России нет» 39.
Отрицательный ответ Берг-коллегии отнюдь не был
неожиданным, как полагают некоторые исследователи 40. В 1721 г., так же
как и в начале 1720 г. при отправлении Татищева на Урал, она
требовала в первую очередь увеличения выплавки меди и серебра,
полагая, что до поры до времени можно ограничиться
достигнутым уровнем в производстве железа. Коллегия руководствовалась
текущими, «сиюминутными» потребностями казны, нуждавшейся
в меди и серебре для чеканки монет. Надо учитывать и то
обстоятельство, что монетное дело до 1727 г. находилось в ведении
Берг-коллегии и это в свою очередь заставляло ее заботиться
также о расширении источников сырья, необходимого для
денежного передела. Опасения коллегии, что строительство новых
доменных и железоделательных заводов на Урале может
отрицательно сказаться на развитии цветной металлургии, были
результатом незнания природных условий Урала. Никто из членов Берг-
коллегии там никогда не был и не имел отчетливого
представления о запасах разных руд и о лесных богатствах.
Коллегия, не имея прямого указания от Петра или Сената об
увеличении производства железа, ставила в 1720—1721 гг. перед
Татищевым ограниченную задачу — развивать главным образом
медеплавильную промышленность. Оценивая позицию
Берг-коллегии, можно сказать, что она была недальновидной и не
учитывала ни благоприятной конъюнктуры на внешнем рынке, предъ-
137

А. И. ЮХТ
являвшим большой спрос на железо, ни перспектив
расширения торговли с западноевропейскими странами, которые
открылись перед Россией в связи с завоеванием выхода в Балтийское
море.
Татищев, понимая важность увеличения выплавки меди, в то
же время считал, что основной путь наиболее быстрого роста
доходов казны («наипаче видя великую прибыль в железе») — это
расширение объема производства железа, которое можно
выгодно сбывать и на внутреннем и на внешнем рынке. По его
расчетам (вполне реальным, как оказалось впоследствии) стоимость
пуда железа могла обойтись казне в 15—20 коп., местная же цена
составляла 40 коп. В Петербурге и Архангельске железо можно
было продать по 60—65 коп. за пуд, а доставка его в столицу
обходилась в 15 — 16 коп.41 Имея в виду огромные запасы
железной руды и ее высокое качество (из 1 тыс. пуд. руды, как писал
впоследствии Геннин, выходило до 500 пуд. чугуна), Татищев
обещал Берг-коллегии по истечении трех — пяти лет после начала
строительства завода значительно увеличить производство железа
(«повсягодно на пристань поставить доброго полосного, бутового
и связного железа» по меньшей мере 200 тыс. пуд.) 42.
Надо сказать, что Татищев верно определил перспективы
развития металлургии на Урале. Геннин полностью поддержал его
проект строительства мощного металлургического завода на Исе-
ти и с начала 1723 г. приступил к его практической реализации.
Характерно, что в ноябре 1723 г. в связи с ростом спроса на
русское железо на внешнем рынке Берг-коллегия приняла
решение: на «сибирских государевых заводах всякого железа... велеть
как возможно заготавливать пред прежними годами со
умножением». Коллегия выражала надежду, что с течением времени
«российское железо» завоюет «добрую славу», а его экспорт будет
приносить большую прибыль казне 43.
Предложение Татищева о перенесении Ирбитской ярмарки на
новое место несколько лет обсуждалось центральными
учреждениями, местными властями Сибирской губернии с участием
представителей российского купечества и было отклонено.
Правительство опасалось, что перевод Ирбитской ярмарки приведет к
сокращению таможенных сборов, которые ежегодно составляли
несколько тысяч рублей и нарушению традиционных связей
европейской части России с Сибирью. Осенью 1723 г. Геннин получил
указ, разрешавший учредить ярмарку в Екатеринбурге. Но эта
ярмарка ни в 20-х, ни в начале 30-х годов XVIII в.,
по-видимому, успеха не имела. Во всяком случае в 1734 г. во время второго
своего назначения на Урал Татищев вновь поставил вопрос об
открытии ярмарки в Екатеринбурге и получил разрешение на это
в марте того же года. Но несмотря на все усилия местной и
центральной власти, а также па выгодное географическое положение
138

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
Екатеринбурга (удобные водные пути, с 60-х годов XVIII в.
через него проходил знаменитый сибирский тракт, центр
горнозаводского района), Екатеринбургская ярмарка и впоследствии не
имела большого значения 44.
Решение Берг-коллегии от 23 мая 1721 г. страшно огорчило
Татищева. Еще ранее, не получая длительное время ответа на
свои донесения, он писал, что если коллегия сомневается в его
способностях как руководителя, то ей следует прислать сюда
другого, наделив его всей полнотой власти, и учредить на Урале
горное начальство, предоставив ему широкие полномочия45.
Отказ Берг-коллегии утвердить его предложение о постройке
мощного металлургического завода и назначение в марте 1721 г. на
Урал в качестве старшего начальника берг-советника Михаэлиса
все более склоняли Татищева к мысли, что коллегия не уверена
в его способностях обеспечить развитие уральской
промышленности.
Однако Татищев настолько был убежден в целесообразности
своего предложения, что предпринял еще одну настойчивую
попытку убедить коллегию, в необходимости постройки на Исети
хотя бы малого железоделательного завода с двумя домнами и
четырьмя молотами, а также пильной мельницей, указывая, что
расходы на строительство не превысят 4 тыс. руб. Вновь и вновь он
доказывал, что на Исети руда и лес рядом, постройка плотины
обойдется недорого, в любое время года здесь будет достаточно
воды для работы 10 молотов. А на Уктусском заводе домны
развалились, плотина разорена до основания и их все равно надо
строить заново. Он предлагал Уктусский завод сделать только
медеплавильным, ибо здесь лесов не так много и медная руда
расположена близко. Татищев сообщил в Берг-коллегию, что
приказал собрать и положить на сухие места заготовленный лес,
дорубить начатые избы и оставить их в срубах, изготовить хотя бы
100 тыс. кирпичей.
Доводы Татищева на сей раз убедили Берг-коллегию, но
строительство завода на Исети она разрешила начать только после
приезда Михаэлиса. Она вновь высказала опасения, как бы от
нового завода «лесам не было дальней траты и не оскудить бы
дровами медных заводов». По сути дела, окончательное решение
вопроса коллегия оставила за Михаэлисом 46.
На русскую службу Михаэлис был приглашен из Саксонии, он
считался специалистом в области медеплавильной
промышленности, но ничем себя в России не проявил. Будучи необычайно
тщеславным человеком и обладая вздорным, упрямым
характером, он после прибытия в Кунгур в начале января 1722 г. очень
круто новел себя, чем вызвал недовольство Татищева и Блюера.
При Геннине он ведал добычей медной руды и строительством
Пыскорского завода в Соликамском уезде. С Генниным Михаэлис
139

А. И. ЮХТ
не поладил и был настроен к нему неприязненно, беспрестанно
жаловался на него в Берг-коллегию. Геннин, не высоко ценивший
Михаэлиса как специалиста, отвечал ему тем же и летом 1724 г.
добился его отзыва в Петербург.
Как и следовало ожидать, Михаэлис не согласился с
предложением Татищева и начал строить на реке Уктусе новый завод
несколько выше старого. Но весной 1723 г. новая плотина
паводком была полностью разрушена 47.
4
Добиваясь от Берг-коллегии разрешения на постройку нового
завода, Татищев в то же время наметил ряд мер, которые
должны были способствовать улучшению работы старых заводов.
Прежде всего он предложил более разумно распределить
крестьянские слободы между заводами. В ряде случаев слободы были
приписаны к заводам без учета расстояния от них, в
результате чего крестьяне «принуждены были туда ездить с немалым
трудом и потерянием времени». Так, Катайский острог,
находившийся поблизости от Каменских заводов (40 верст), был приписан
к Уктусскому заводу (130 верст), а Камышевская слобода,
деревни которой отстояли от Уктусского завода в 20 верстах и ближе
были определены к Каменским заводам и т. д. Татищев, получив
санкцию сибирского губернатора А. М. Черкасского, исправил это
ненормальное положение не только в отношении Катайского
острога и Камышевской слободы, но и Алапаевского завода, к
которому были приписаны вместо дальних ближние слободы — Не-
вьянская, Арамашевская, Мурзинская, расположенные от него в
28—44 верстах. По его предложению, для строения судов,
отпуска железа и других припасов в Москву и Петербург была
определена Уткинская слобода, ибо «других слобод в близости Уткин-
ской пристани нет и вольных работников достать невозможно».
Если же посылать людей из слобод, определенных к Уктусскому
заводу, то «за проездом время продолжитца и в работе
заводской будет остановка»,— писал Татищев сибирскому губернатору
в 1721 г.48
Несмотря на то что Каменский завод, находившийся в
подчинении властей Сибирской губернии, был в плохом состоянии,
Татищев считал целесообразным взять его в ведение Берг-коллегии.
К заводу приписаны многолюдные слободы, у жителей которых
имеется много лошадей. Население этих слобод можно привлечь
для строительства новых медных и железных заводов по Чусовой
и Исети. Завод располагает опытными квалифицированными
мастерами «разных ремесел», которые могли бы оказать «немалую
помощь» другим казенным предприятиям. Поскольку леса вокруг
Каменского завода были опустошены, Татищев предложил оста-
140

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
вить здесь только доменное производство и организовать литье
пушек, котлов и других бытовых изделий, тем более что из местных
руд получается чугун высокого качества. Он полагал, что после
реконструкции завод, даже не производя железа, будет приносить
доход казне. Если же его по-прежнему оставить под властью
губернских властей, то он от «непризрения разорится», ибо
«комиссары определенные от губернии в рудных делах не искусные, лес
рубят и руду копают непорядочно» 49.
Берг-коллегия не поддержала предложение Татищева. Будучи
согласна с ним в том, что завод нельзя оставить под властью
губернской канцелярии, она в то же время была против перевода
его в свое ведение. Завод в расстроенном состоянии,
реконструкция его потребует больших усилий и средств, будет отвлекать
Татищева от главной задачи — развития медеплавильной
промышленности. Коллегия решила, что лучше всего завод передать
в частные руки и объявила о продаже не только Каменского, но
и Алапаевского заводов. Коллегия приняла • это решение, следуя
общей линии правительственной политики, заключавшейся в том,
чтобы с течением времени передать в руки частных владельцев
казенные заводы 50, но в данном случае она не учитывала
конкретных условий, исходя из которых Татищев и считал полезным
для казны взять Каменский завод в ведение Берг-коллегии.
По просьбе сибирского губернатора А. М. Черкасского
Татищев в 1721 г. следил за восстановлением Каменского завода и
изготовил, по его собственным словам, модели машин для
«сверления, обтирания и подымания пушек», которые «потом сам в
действо привел» 51.
О своем желании приобрести Каменский завод объявил
уральский заводчик Н. Демидов, которого интересовал не сам завод,
а приписанные к нему крестьяне. Он просил разрешить ему
постройку новых заводов на Пышме, Ревде, Полевой и перевод туда
людей с Каменского завода. Однако в этом ему было отказано 52.
Геннин в марте 1723 г. по тем же самым мотивам, что и
Татищев, подчинил Каменский завод Берг-коллегии. Выполняя
указания Петра I, он организовал на этом заводе литье пушек, «ибо
при оном для доброты выплавляемого чугуна пушки льютца и на
пробе стоят всех заводов лутчее»,— писал Геннин. Он также
широко использовал на строительстве Исетского
(Екатеринбургского) завода население приписанных к Каменскому заводу трех
слобод (Каменской, Багарятской и Калиновской) и двух острогов
(Катайского и Колчеданского), в которых в 1722 г. числилось
немногим более 7 тыс. душ м. п., а часть мастеровых людей перевел
на другие предприятия 53.
Татищев был согласен с Берг-коллегией в отпошении
передачи Алапаевского завода в частные руки. Хотя завод и приносил
прибыль казне (в 1720 г. она составила 2491 руб.), он все же
141

А. и. юхт
считал, что его выгоднее продать, так как завод обветшал и
вскоре потребует перестройки, а, следовательно, и затрат.
Единственным претендентом на Алапаевский завод оказался Сидор
Белопашинцев — крестьянин баронов Строгановых. Он согласился
взять завод на следующих условиях: 1) к заводу должны быть
приписаны три слободы — Арамашевская, Мурзинская и Бело-
слуцкая; 2) Демидову запретить принимать на свои заводы
крестьян с этих слобод; 3) разрешить ему (Белопашинцеву) строить
новые заводы на территории указанных слобод. Белопашинцев
обещал выплатить стоимость завода в течение 10 лет и
ежегодно отдавать в казну десятую долю готовой продукции.
Татищев потребовал от Белопашинцева, чтобы он вносил в
казну одну пятую ежегодной продукции, поскольку завод
построен казной и к нему приписаны государственные крестьяне.
Белопашинцев заявил, что это требование поставит его в певыгодпые
условия по сравнению с Демидовым и согласился давать в казну
15—16%. Опасаясь конкуренции со стороны других заводчиков,
и главным образом Демидова, он просил Берг-коллегию
установить, чтобы во всех крупных пунктах — в Казани, Макарьевской
ярмарке, Ярославле, Архангельске — всем промышленникам
продавать железо «равною ценою... и одному без другого не
торговаться». По-видимому, это требование Белопашинцев
сформулировал не без влияния Татищева, который придерживался в
данном вопросе такого же мнения 54.
Сообщая об этом Берг-коллегии в донесении от 26 мая 1721 г.,
Татищев писал, что, очевидно, следует пойти на условия
Белопашинцева, так как если и «другие усмотрят, что они прибытки
свои без превреждения от других старых промышленников иметь
могут», то можно надеяться на привлечение частного капитала к
строительству заводов. Предвидя возражения Берг-коллегии в
отношении требования Белопашинцева о приписке к Алапаевскому
заводу слобод и пытаясь убедить ее, Татищев указывал, что
губернские власти не станут выступать против этой меры (ибо
избавятся от труда по сбору податей и недоимок), крестьяне «без
тягости» смогут отрабатывать подати, промышленник будет
обеспечен работниками55.
Таким образом, Татищев считал необходимым привлечение
частного капитала к развитию металлургической
промышленности на востоке страны. Еще ранее, будучи в Кунгуре, он поставил
перед Берг-коллегией этот вопрос. В донесении от 13 сентября
1720 г. он указывал, что казне, используя лишь собственные
средства, затруднительно будет освоить природные богатства Урала и
Сибири. Татищев предлагал «заводы отдаленные и вновь
обретенные рудные места, где не в близости, отдавать вольным людем в
промысел». В частности, он указывал на целесообразность
передачи частным промышленникам рудных месторождений в Томском
142

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
уезде. Если же не будет желающих среди русских подданных, то
Татищев считал возможным предоставить право эксплуатации
рудных богатств иностранцам, которым легче призвать из-за
границы мастеров. Далее он сообщал, что на Макарьевской ярмарке
«тульские кузпецы» Мосолов и Арехов заявили ому, что готовы
строить на Урале заводы, только не знают мест, богатых
железной рудой50. Вопрос о передаче казенных заводов в руки
промышленников Татищев предлагал решать, исходя из конкретных
условий.
Как отмечалось выше, Татищев был сторонником
использования вольнонаемного труда, но в то же время полагал, что без
приписных крестьян невозможно будет обеспечить весь цикл
заводских работ, особенно в условиях нехватки вольнонаемных
людей. Именно поэтому он считал необходимым пойти навстречу
просьбе Белопашинцева и обеспечить приписными крестьянами
Алапаевский завод.
Переговоры с Белопашинцевым затянулись. После приезда
Геннина на Урал они были прекращены и Алапаевский завод по-
прежнему остался в ведении Берг-коллегии 57.
Недостаток опытных кадров на казенных заводах, особенно на
Уктусском и Алапаевском, отрицательно сказывался на их
производительности и качестве продукции. Домны стояли всего по 6—
7 недель и часто выходили из строя. Иногда мастеровые люди не
могли даже установить причины неисправностей и быстро их
устранить. В мае 1721 г. Татищев писал в Берг-коллегию из Ук-
туса: «Домна здешняя ныне испортилась так, что аршина на три
в сторону выгорела. А отчего такая причина стала, никто
обстоятельно разсудить не может и видно, что мастера и силы не знают,
ибо не дула шесть недель». На казенных заводах не было и
знающих плотинных мастеров, поэтому построенные плотины
оказывались непрочными и весной часто повреждались. В том же
донесении Татищев указывал: «Також плотину полою водою
повредило так, что до основания надо разбирать и вновь делать». Из-
за отсутствия мастеров нельзя было организовать и производство
стали на заводах. «Сталь здесь весьма плоха и мастера достать
негде, отчего нам в делах великая остановка, ибо снасти в работе
не стоят»,— сообщали Татищев и Блюер 58.
На их настойчивые и постоянные просьбы (они повторялись
почти в каждом донесении) о присылке мастеров, Берг-коллегия
отвечала обещаниями или предлагала изыскать эти кадры на
месте. Она не предприняла энергичных мер, чтобы отправить
опытных специалистов с Олонецких заводов на Урал, хотя бы на
время, для реконструкции казенных заводов и обучения тамошних
мастеровых людей. Коллегия потребовала только присылки из
Олонца «русского стального мастера», но получила отказ59.
На Урале опытными кадрами располагали заводы Демидова,
143

которые, по свидетельству Татищева и Геннина, были в
образцовом состоянии и отличались высокой производительностью.
Однако Демидов — единственный в то время заводчик на Урале — не
был заинтересован в развитии казенной металлургической
промышленности. Демидов уговорил перейти с казенных заводов на
свои «лутчих меховых и других дел мастеров», которых и не
думал возвращать. К тому же между Татищевым и Демидовым
сложились неприязненные, враждебные отношения. В этих условиях
Татищев не мог рассчитывать на поддержку Демидова и в
частности в таком вопросе, как помощь казенным заводам кадрами.
И, действительно, всякий раз, когда Татищев обращался к
Демидову с различными просьбами, тот отказывал ему. На Каменском
заводе тоже было мало опытных доменных, молотовых и
плотинных мастеров, в которых была наибольшая нужда на других
казенных заводах.
Уральская казенная промышленность нуждалась в помощи
более технически развитого в то время Олонецкого
металлургического района. Но ни в 1720 г., ни в 1721 г. при Татищеве на
Урал не были переведены с Олонецких заводов
квалифицированные кадры.
Как известно, Геннин после назначения на Урал просил
Петра I разрешить ему взять с собой мастеровых людей с
Олонецких заводов, ибо «без них пробыть ни по которому образу
невозможно»; послать Демидову указ, чтобы он вернул мастеров и
оказывал помощь в строительстве заводов поставкой припасов,
специалистами и т. д. Такой указ был дан Геннину60. Первая
партия лучших специалистов Олонецких заводов, насчитывающая
20 человек, на 49 подводах прибыла на Урал в октябре 1722 г.
Среди них были мастера и подмастерья: плавильного медного
дела, дощатые, доменные, молотовые, укладные, стального дела,
проволочные и др. Кроме того, Геннин взял с собой на Урал из
Петербурга специалиста, который знал маркшейдерское и
медеплавильное дело, двух меховых и машинных мастеров и
лудильного мастера, из Москвы — доменного мастера и пушечного
подмастерья. В январе 1723 г. с Олонецких заводов на Урал
выехала вторая группа специалистов. В Екатеринбург было доставлено
также и разное оборудование с Олонецких заводов 61. Все эти
кадры были использованы Генниным как для строительства и
эксплуатации новых заводов, так и реконструкции старых62.
По имеющимся данным, на трех казенных заводах (Уктус-
ском, Алапаевском и Каменском) в 1720—1723 гг., т. е. в период
пребывания Татищева на Урале, товарная продукция составляла:
в 1720 г.-23,6 тыс. пуд., в 1721 г.-41,1, в 1722 г.-46,4,
в 1723 г.—23,9 тыс. пуд. кованого железа63. При анализе этих
показателей следует иметь в виду, что в 1720 г. на Каменском
заводе сгорели молотовые, а в 1723 г. вешней водой снесло до осно-
144
а. и. юхт

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. H. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
вания плотину и все строения, т. е. в эти два года завод
фактически не работал (в 1723 г. на нем было произведено всего 2834
пуда железа). Между тем удельный вес этого завода был
значителен: в 1721—1722 гг. здесь было выковано 28,9 тыс. пуд. железа.
Именно этим объясняются невысокие показатели за 1720 г. и
резкое падение производства железа в 1723 г. по сравнению с
предыдущим годом. К тому же в 1723 г. велось строительство Исет-
ского (Екатеринбургского) завода, к которому были привлечены
и кадры старых заводов.
На казенных заводах Урала в 1720—1723 гг. было
произведено 135 тыс. пуд. железа или примерно на 40 тыс. пуд. больше, чем
в предшествующие четыре года. Ежегодный прирост в среднем
составлял около 10 тыс. пуд., т. е. был небольшим.
Таким образом, мнение Татищева, высказанное им в феврале
1721 г., что на базе старых заводов нечего и помышлять о
значительном увеличении продукции, полностью подтвердилось.
Берг-коллегия, запретив строительство крупного
железоделательного завода и не приняв необходимых мер по обеспечению
казенных заводов квалифицированными специалистами по-суще-
ству задержала подъем казенной металлургии на Урале.
Геннин как вследствие бесед с Татищевым, так и в
результате изучения конкретных условий на Урале и состояния
казенных заводов пришел к такому же заключению. В июне 1723 г.
он писал кабинет-секретарю А. В. Макарову: «Понеже здешние
старые заводы нашел весьма не в удобных местах, которые по
надлежащему распространить невозможно... за умалением воды и
лесов..., того ради понужден строить для размножения разных
мануфактур завод при реке Исети, где воды, руды и лесов
довольно и не очень далеко от Чусовской (Уткинской) пристани,
где припасы отпускаются в Петербург и к Москве» 64.
5
Как известно читателю, Берг-коллегия требовала от
Татищева и Блюера в первую очередь увеличения производства меди.
Выше отмечалось, что они организовали добычу медной руды на
Мулянском руднике, однако эта работа из-за нехватки горных
мастеров (штейгеров) и работников велась медленно. Татищев
опасался строить медеплавильный завод до тех пор, пока не
будут обнаружены большие запасы медной руды, которые
позволили бы рассчитывать на эксплуатацию их в течение ряда лет.
Крупных месторождений в Кунгурском уезде обнаружить не
удалось, запасов же Мулянского рудника Татищев считал
недостаточными, чтобы начать строительство плавильных печей.
Значительные залежи шиферной медной руды имелись
неподалеку от Соликамска в районе Пыскорского монастыря близ
145

А. И. ЮХТ
деревни Григоровой. Здесь еще при Алексее Михайловиче в
течение нескольких лет добывали руду и плавили медь, но затем
эти рудники были оставлены. Они были известны Блюеру,
который видел их еще в 1705 г. во время своей первой поездки
на Урал и в Сибирь. Он осматривал их вновь в конце
сентября—начале октября 1720 г., когда вместе с Татищевым ездил в
Соликамск. Почему Блюер не обратил внимания Татищева на
эти месторождения и не предложил начать их разработку с том.
чтобы затем построить здесь медеплавильный завод, не совсем
ясно. Скорее всего потому, что, по словам Геннина, Блюер не
знал способа извлечения меди из шиферных руд. Добыча этих
руд началась при Михаэлисе.
Как уже упоминалось, при Геннине был построен Ягошихип-
ский медеплавильный завод, который работал вначале на базе
Мулянского, а затем и других более мелких рудников. Но
поскольку запасы их быстро истощались, на завод стали
доставлять руду и с Григоровского рудника под Соликамском. В 1723 г.
началось строительство Пыскорского медеплавильного завода,
который был пущен в следующем году 65.
Татищев и Блюер столкнулись с большими трудностями при
попытках добиться роста выплавки меди и на Уктусском заводе.
Руда на этот завод ранее поступала с Полевского и Гумешев-
ского месторождений, расположенных в верховьях Чусовой.
и Шиловского рудника. Первые два отстояли от Уктуса в 30—
40, третий — в 18 верстах. В 1718 г. башкиры, считавшие
верховья Чусовой своей «вотчиной», напали на Полевский рудник,
сожгли все строения, прогнали работных людей и заявили, что
не допустят впредь добывать здесь руду и строить заводы.
После этих событий управитель Уктусского завода Т. Бурцев,
опасаясь новых столкновений с башкирами, сосредоточил добычу
руды на Шиловском руднике. Однако запасы руды стали быстро
истощаться. В описании Уктусского завода 1720 г., присланном в
Берг-коллегию Голенищевым-Кутузовым, сказано: «Ныне в той
Шиловской горе руда умалилась, нейдет седьмой доли, понеже
вынята». О том же писал Бурцев в Кунгур Татищеву66.
Выплавка меди на заводе из-за нехватки руды резко сократилась.
В 1719 г. было получено чистой меди 2537 пуд., а с 1 января
по 13 августа 1720 г. всего 280 пуд.67
Между тем крестьяне Агей и Алексей Селины обнаружили
новое месторождение медной руды в горе за Чусовой близ
деревни Подволошной Уткинской слободы Верхотурского уезда,
в 30 верстах от Уктусского завода. Проба показала, что руда
вполне годна для плавки. Бурцев наградил рудоискателей и
приказал начать копку руды. Но спустя неделю, люди Демидова
силой заняли это месторождение и прогнали работников
Уктусского завода на том основании, что оно якобы принадлежит их
146

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
хозяину, по приказу которого здесь ранее велись работы.
Сообщая об этом Татищеву в Кунгур, Бурцев писал, что
притязания заводчика не обоснованы, ибо перед началом работы он
(Бурцев) «осматривал прииск и никаких копей не видел» 68.
Татищев приказал предупредить промышленника, что если его
люди не перестанут копать руду, то он будет оштрафован, и
сообщил в Берг-коллегию о захватнических действиях Демидова.
Указом от 13 декабря 1720 г. коллегия запретила заводчику
продолжать работы в районе Подволошной 69.
После приезда Татищева и Блюера в Уктус они осмотрели
медные рудпики — Шиловский и близ деревни Подволошной.
В первом шахты были построены очень глубоко и их затопило.
Было решено поставить машину для откачки воды и сделать
укрепления, потому что без них «страх во оных [шахтах]
работать» 70. Но эти подготовительные работы нельзя было начинать
раньше лета. К тому же запасы медной руды на Шиловском
руднике были невелики. Геннин, объясняя причину
прекращения работы на этом руднике, позднее писал: «Понеже оная руда
лежала токмо в большом гнезде, а ганку (пласта) и жилы не
имела и от того вскоре пресеклась» 71.
Вблизи деревни Подволошной была заложена шахта, но новое
месторождение не оправдало возлагавшихся на него надежд.
Жила здесь «весьма тонка, не толще двух пальцев, того ради
руд многого числа достать в краткости невозможно»,— доносили
Берг-коллегии Татищев и Блюер в марте 1721 г.72 В 1721 —
1722 гг. здесь было добыто всего около сотни пудов медной
руды73. Обеспечить сырьем Уктусский завод и тем более новые
медеплавильные заводы, постройки которых требовала
Берг-коллегия, можно было лишь путем эксплуатации Полевского и Гу-
мешевского медных рудников, в то время самых богатых
месторождений на Урале.
Для того чтобы создать нормальные условия работы на этих
рудниках, необходимо было прежде всего урегулировать
отношения с башкирами. Татищев в мае 1721 г. обратился к полковнику
графу И. Г. Головкину (командиру войск, расположенных в
Башкирии) и уфимскому воеводе И. Е. Бахметеву с просьбой убедить
башкир не препятствовать добыче руды в верховьях Чусовой и
Волевой и послал им грамоту Сената о том же к башкирам от
12 декабря 1720 г. В июне Головкин и Бахметев ответили, что
они вызвали в Уфу владельцев Салжеутской (Челжеуцкой)
волости Уфимской провинции Чубара Балагушева «с товарыщи»,
которые выслушав грамоту, обещали не мешать поискам и
добыче руды и дали в том подписку.
Башкиры своего обещания не сдержали. В начале августа
1721 г. они ограбили и прогнали партию работных людей,
поселенную Татищевым в верховьях Чусовой на Косом Броде 74. Но-
147

А. И. ЮХТ
вые переговоры, которые вели с Балагушевым лица, посланные
Татищевым, окончились безрезультатно. Не добились успеха и
представители воеводы Бахметева, направленные по просьбе
Татищева для переговоров к тому же Балагушеву. Татищев
несколько раз приглашал Чубара Балагушева приехать в Уктус,
чтобы договориться о размежевании земель в верховьях Чусовой
и на Полевой, но тот каждый раз отказывался. Присланный
Балагушевым уфимский толмач передал Татищеву, чтобы з
верховьях Чусовой русские люди не селились. «А ежели-де на тех
местах будут русские люди селиться, то они их с тех мест
прогонят. А хотя-де нас великий государь прикажет и побить до
смерти, то-де мы готовы на тех местах умереть» 73.
Сообщая об этом Берг-коллегии в донесении от 12 января
1722 г., Татищев просил её принять необходимые меры и
обеспечить возможность эксплуатации Полевского и Гумешевского.
рудников. Он писал, что Чубар Балагушев и другие башкирские
владельцы не имеют прав на верховья Чусовой. Во-первых, здесь
ранее жили русские крестьяне, которые во время башкирского
восстания начала XVIII в. разбежались и поселились в других
уездах и слободах. Но ныне, когда эти крестьяне (в основном
беглые) согласно указам подлежат высылке, они просят, чтобы
им вновь разрешили строиться «на прежних жилищах».
Во-вторых, по царской грамоте 1568 г. Чусовая со всеми притоками и
речками отдана Строгановым. Будучи представителем бюрократии
абсолютизма, Татищев указывал, что земля в верховьях Чусовой
не обрабатывается («лежит пуста») и, хотя бы даже
принадлежала башкирским владельцам, ее следует взять, поскольку
имеющаяся в ее недрах медная руда может принести «прибыток»
казне. Татищев предложил на Косом Броде (единственном месте, где
башкиры переходили Чусовую для совершения набегов на
русские слободы) поселить крестьян, чтобы работным людям
(«пешим и конным»), занятым копкой и возкой руды, иметь
пристанище в пути. По его мнению, здесь следовало поставить
караул для охраны брода или моста через Чусовую, если он
будет построен.
Получив донесение Татищева и Блюера, Берг-коллегия в
начале апреля 1722 г. обратилась в Сенат. Петр I, будучи в
Сенате, 11 мая 1722 г. указал для охраны заводов и слобод от
нападений башкир построить крепость76. Перед отправлением
Геннина на Урал этот вопрос обсуждался в Берг-коллегии с его
участием. Было решено земли в верховьях Чусовой, где имеются
залежи медной руды, у башкир взять, начать эксплуатацию,
построить завод и крепость. В приговоре коллегии от 28 июня
1722 г. было записано: «А о землях, где тем заводам и
крепости быть и деревни селить надлежит, послать указ из Сената
на Уфу к воеводе, дабы он башкирцам объявил, что те земли
148

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
старинные государевы... и чтоб они в те земли не вступали».
Воеводе рекомендовалось не говорить башкирам о крепости, чтоб
их «тем к злобе и противности не привесть», а объявить лишь
о строительстве заводов и поселении деревень 77.
Добыча медной руды на Полевском и Гумешевском рудниках
началась после приезда Геннина на Урал в июле 1723 г.
Переплавка ее велась на Уктусском и Екатеринбургском заводах. Геннин,
разделяя мнение Татищева о важности Косого брода, построил
здесь укрепление («шанец») и поставил роту солдат. В
следующем году близ рудников был построен Полевский
медеплавильный завод и все строения обнесены «палисадною крепостию».
Работы были выполнены солдатами Тобольского полка,
присланного в Екатеринбург сибирским губернатором Черкасским78.
Геннин использовал солдат и для добычи руды. В августе
1724 г. он писал Петру I, что сотня солдат, охраняющих
Полевский рудник, накопала в этом году около 200 тыс. пуд.
медной руды,
Геннин по согласованию с Черкасским предложил в 1723 г.т
помимо указанных укреплений, построить еще несколько
крепостей на Бисерти и Ревде, а по другую сторону Чусовой
укрепить остроги, в том числе и в Багарятской слободе и повсюду
поставить гарнизоны и артиллерию 79. Создав систему укреплении
и располагая военной силой, горная администрация получила
возможность эксплуатации рудных богатств.
Пока шли переговоры с башкирами и велись поиски новых
месторождений, Блюер пытался наладить производство чистой
меди, годной для отсылки на Монетный двор в Москве, из
руды, добываемой на Шиловском руднике. Однако квалификация
мастеров-плавильщиков на Уктусском заводе была настолько
невысокой, что он решил отстранить их от работы. По словам
Татищева, Блюер заявил ему, что мастера медь
«по-надлежащему плавить не могут и опасно, чтоб руды напрасно неумением
не погубили» 80. По-видимому, суровая оценка Блюера была
правильной. Геннин тоже считал, что на казенных заводах Урала
«мастера самые бездельные и необученные» 81. Медь,
выплавленная на Уктусском заводе и посланная в Москву в 1721 г.,
оказалась непригодной для монетного передела и ее пришлось
отдать в артиллерийское ведомство и употребить в пушечное
литье82. Запасы меди на Уктусском заводе, которые имелись к
приезду Геннина, были подвергнуты при нем перечистке.
Татищев согласился с мнением Блюера, хотя и знал, что такое-
решение вызовет новые упреки Берг-коллегии. Позднее, на вопрос
Геннина, почему он «меди плавить не велел», Татищев сказал,
что техническое руководство производственным процессом было
поручено Блюеру, он же [Татищев] в плавке меди «искусства
и знания не имел». К тому же он не хотел рисковать, имея в
149

А. И. ЮХТ
виду печальный опыт Федора Молодого (рудоплавильного
мастера, присланного из Тобольска), который пытался плавить медь в
домне и бесполезно сжег 1600 пуд. руды 83.
О своем решении Татищев и Блюер сообщили Берг-коллегии
и требовали срочно прислать специалистов — плавильного
мастера и гармахера. Для ускорения работ и поисков новых
месторождений они просили также прислать «искусных горных
работников» (маркшейдера, штейгеров и берг-гауеров), так как
единственный штейгер И. Георги не в состоянии поспеть всюду,
«а русские еще не обучились». В июле 1721 г. Берг-коллегия
решила направить на Урал мастеровых людей, приглашенных из-
за границы, а с Олонецких заводов — ученика медного
плавильного дела Ф. Карпова, четырех учеников-рудокопщиков и
кондуктора И. Юдина, который около года работал на этих
заводах84. Все эти люди прибыли на Уктусский завод в 1722 г.
после отстранения Татищева от руководства уральской
промышленностью.
С помощью специалистов Олонецких заводов, в том числе
мастера М. Циммермана, прибывших на Урал вместе с Генни-
пым, на казенных заводах было налажено производство меди.
Циммерман обучал плавить медь и рабочих Демидова.
6
Берг-коллегия потребовала от Татищева быстрейшей отправки
тотовой продукции уральских казенных заводов в Москву и
Петербург. Весной 1721 г. Татищев прибыл на Уткинскую пристань
на р. Чусовой, чтобы лично руководить этим делом. Он
отказался от прежнего порядка вывоза готовой продукции. Ранее
губернские власти, в ведении которых находились казенные
заводы, затягивали отправку железа и других припасов. Железо,
доставленное на Уткинскую пристань, грузили на коломенки,
построенные приписными крестьянами. В качестве рабочей силы на
коломенках использовались «казачьи дети», присылаемые из
Тобольска, и приписные крестьяне. Первые получали плату, вторые
«ходили в работе ... безденежно», т. е. им не выдавали денег на
руки и не засчитывали положенного заработка в зачет разных
налогов и платежей. Поэтому многие крестьяне с пути «бегива-
ли и до Москвы не доходили». В результате доставка железа
задерживалась и казна терпела «убыток немалой» 85.
Татищев решил организовать перевозку на подрядных
началах, ибо считал, что такой способ является наиболее надежным и
прибыльным для казны. Первый подряд на доставку в 1721 г.
партии меди в Москву и полосового железа в Тверь был
заключен с упоминавшимся уже крестьянином Сидором Белопащинце-
вым. Подрядная система, введенная Татищевым, применялась в
150

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕГ
течение 20-х годов. Начиная со следующего десятилетия от нее,,
как невыгодной для казны, отказались, и перевозкой железа и
других припасов казенных заводов стали заниматься органы
управления уральской промышленности, которым удалось
значительно снизить транспортные расходы.
Коломенки с железом плыли по Чусовой, Каме, Волге, Тверце,
Вышневолоцкой системе, Мете, озеру Ильмень, Волхову,
Ладожскому озеру (позже Ладожскому каналу) и Неве. Путь занимал
от года до полутора лет. Караваны с припасами отправлялись от
Уткинской и Курьинской пристаней в середине или во второй
половине апреля и к осени (октябрю) они достигали Твери или
Вышнего Волочка. Здесь железо выгружали. Весной железо вновь
грузилось на барки, и караваны отправлялись в Петербург.
Доставка пуда железа в Петербург обходилась в 16—17 коп.86
Мы не располагаем данными до 1720 г. о том, какое
количество железа со всех казенных заводов Урала ежегодно
вывозилось в центр (такие сведения имеются только по Каменскому
заводу за 1702—1719 гг.) 87. В работе Н. И. Павленко
приводятся следующие цифры отпуска железа в Петербург: в 1720 г.—
13 152 пуд., в 1721 г.-20 375, в 1722 г.-30 687, в 1723 г. -
9 91188. Эти данные неполны и отражают лишь вывоз
продукции тех казенных заводов, которые в соответствующие годы были
в ведении Берг-коллегии. Но в Петербург отпускалось также
железо с казенных заводов, находившихся в ведении властей
Сибирской губернии (Алапаевского — до 1722 г., Каменского —
до апреля 1723 г.). Кроме того, имелись определенные запасы
железа, не вывезенного в предшествующие годы. По имеющимся
в нашем распоряжении данным, в Петербург было отправлено:
в 1721 г.— 42,2 тыс. пуд., в 1722 г.— 36,1, в 1723 г.— 57,4 тыс.
пуд., всего за три года — 135,7 тыс. пуд железа 89. Татищев
указывал, что до 1720 г. «в лучший год отпускали по 25 тысяч
пудов» железа 90. Следовательно, по сравнению даже о высшим
показателем за предыдущий период, в годы пребывания
Татищева на Урале отправка железа в столицу выросла без малого в
два раза.
Иноземные купцы давно проявляли- интерес к русскому
железу, но Северная война и отсутствие удобных портов не позволяли
организовать его сбыт в широких размерах. В 1722 г., спустя
год после окончания войны, была продана первая партия
казенного железа (42,2 тыс. пуд.) английскому купцу Г. Эвансу.
Казна нуждалась в валюте для покупки сукна на обмундирование
армии, серебра для монетных дворов, и других товаров для
удовлетворения различных нужд дворцового ведомства. Поэтому
свои потребности в железе она предпочитала удовлетворять путем
покупки его у частных предпринимателей по ценам, которые
были ниже рыночных, а железо, получаемое на собственных за-
151

А. И. ЮХТ
водах, сбывать за границу91. Из 135,7 тыс. пуд. железа,
доставленного в Петербург в 1722—1724 гг., на экспорт пошло 113,4 тыс.
пуд. Сведения о вывозе в 1723 г. 360 тыс. пуд. железа,
приведенные в работе С. Г. Струмилина, ошибочны и не
подтверждаются источниками 92. Несмотря на конкуренцию шведского железа,
русское железо своим высоким качеством обеспечило себе
продвижение на рынки Западной Европы. Если в 20-х годах XVIII в.
(1722—1727 гг.) казенного железа вывозилось в среднем 40 тыс.
пуд., то в 30-х годах в пять раз больше, примерно 200 тыс.
пуд. в год93. Соответственно с этим увеличились и доходы казны
от продажи железа 94
С этого времени и вплоть до начала XIX в. железо стало
крупной статьей русского экспорта 95. Таков был один из итогов
экономической политики Петра I и завоевания выхода в
Балтийское море.
7
Татищев предложил создать горное начальство, под ведением
которого должны были находиться казенные и частные заводы на
Урале и в Сибири. В донесении Берг-коллегии от 28 февраля
1721 г. он определил в общих чертах функции этого
учреждения98. Постоянные столкновения с Демидовым, стремление
крупнейшего заводчика всячески воспрепятствовать развитию на
Урале казенной металлургии, его нежелание признать в лице
Татищева и Блюера представителей центрального горного ведомства и
выполнять их распоряжения, по-видимому, послужили одной из
причин того, что Татищев рассмотрел в основном вопрос о
надзоре со стороны горного начальства над деятельностью частных
предпринимателей. В этом донесении Татищев по существу не
касался обязанностей горной администрации по управлению
казенными заводами.
Горному начальству, по мнению Татищева, следует
предоставить право отводить промышленникам землю под заводы и
заключать с ними договора с последующим утверждением Берг-
коллегией, «понеже невозможно без того доброму порядку быть
за таким отдалением». Условия договора, и в особенности
льготы, предоставляемые промышленнику, должны определяться
в каждом конкретном случае, смотря «по положению места и
упованию прибытков» 97.
В погоне за прибылью промышленники, писал Татищев, не
считаются с интересами государства и хищнически пользуются
природными богатствами. Горное начальство должно следить за
разумным использованием естественных ресурсов, и прежде всего
не допускать истребления лесов. Надо обследовать все
частновладельческие заводы и установить, «в добром ли порядке и по
достоинству ли оные размножены» и если необходимо, то даже
152

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Б. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ.
«принудить» заводчика сократить объем производства, так как
«множество молотов и нехранение лесов государству не прибыток
приносит, но вред». Исходя из наличия водных ресурсов и лесов,,
горное начальство должно определять число домен и молотов на
вновь строящихся заводах с таким расчетом, чтобы заводы могли
стоять на одном месте не 20—30 лет, а несколько столетий98.
Татищев предлагал назначить на частновладельческие заводы
шихтмейстеров. В задачи этих представителей горного
начальства входило: организовать точный учет производимой на завода
продукции; следить за тем, чтобы на частных и казенных
заводах была установлена равная оплата труда; не допускать
приема на работу людей, не имеющих отпускных писем, т. е. беглых
и т. д.
Предлагая ввести строгий учет готовой продукции на частных
заводах, Татищев исходил из фискальных соображений. Такая
мера должна была исключить возможность обмана
промышленниками казны при уплате десятины — налога, установленного
государством с владельцев чугунолитейных и медеплавильных
заводов.
В условиях острой нехватки квалифицированных кадров
равная плата мастеровым и работным людям на казенных и
частных заводах была, по мнению Татищева, одним из радикальных
средств, затруднявшим переманивание специалистов с казенных
заводов на частные и одними промышленниками у других. Шихт-
мейстеру предписывалось следить, чтобы на частновладельческих
заводах мастеров и работных людей было «указное число», и не
разрешать заводовладельцам принимать «мастеров с других
заводов без отпуска» 99.
В обязанности горного начальства входило и установление
общей цены на железо и другую продукцию, причем она должна
быть такова, чтобы все заводчики могли получать прибыль.
Продажа железа ниже установленной цены запрещалась. Таким
путем Татищев стремился избежать конкуренции между
промышленниками и не допустить обогащения одних за счет разорения
других. При сбыте товаров заводчики должны действовать
заодно, так как это отвечает в целом интересам всех
предпринимателей. «На ярмарках, у Макарья, и у города (Архангельска.—
Л. Ю.) железу иметь общую цену и продажу, дабы один без;
другого продать не дерзал, но всем промышленникам вообще» 100.
Итак, уже в начале 20-х годов XVIII в. Татищев высказался
за регламентацию частной инициативы в промышленном
строительстве. Различные стороны деятельности заводчиков:
организация производства, оплата труда мастеровых и работных людей,
сбыт готовой продукции и установление рыночной цены на нее
подлежали, по мнению Татищева, строгому контролю со стороны
государственных органов власти.
153

л. и. юхт
Н. И. Павленко опубликовал «Наказ шихтмейстеру», состав-
лонный в 1735 г. под руководством Татищева во время его
второго пребывания на Урале 101. В результате изучения этого
наказа Павленко пришел к выводу, что «В. Н. Татищев был
сторонником жесткой регламентации частной инициативы
промышленников и требовал активного вмешательства абсолютистского
государства в их деятельность» 102. Анализ доиесения Татищева от
28 февраля 1721 г. выявляет интересный факт, а именно: эти
взгляды Татищева в значительной мере сложились ранее, еще в
начале 20-х годов XVIII в. Сопоставление предложений
Татищева 1721 г. с «Наказом шихтмейстеру» позволяет проследить
эволюцию его взглядов по такому сложному вопросу, как
взаимоотношение государства и его представителей в лице горных
чиновников с частными предпринимателями. В последующий
период (30—40-е годы XVIII в.) он выступил с еще более обшир-
пой программой вмешательства абсолютистского государства в
деятельность промышленников. Н, И. Павленко отмечает, что эти
взгляды Татищева исходили из его неверия в способность пред-
принимателей надлежащим образом организовать свое промыш-
ленное хозяйство. Замечание, несомненно, справедливое. Но мне
представляется, что дело не только в этом. Главное заключается
в том, что Татищев отводил абсолютистскому государству
решающую роль в руководстве и политическим и экономическим
развитием России. Из этого тезиса вытекала необходимость
активного вторжения государственных органов власти во все сферы
хозяйственной жизни. Вместе с тем, полагал Татищев,
государство не может ограничиться лишь мерами принуждения, оно
«должно широко опекать промышленников, оказывать им
финансовую и техническую поддержку, помогать в обеспечении
предприятий рабочей силой» 103
Берг-коллегия отклонила предложения Татищева,
касающиеся регламентации деятельности промышленников. Но сделала это
не по принципиальным соображениям, а потому, что для их
реализации еще пока не созрели необходимые условия. Коллегия
писала Татищеву, что не может принять его предложения,
«понеже сие рудное дело еще заводитца вновь, а оное учинено
будет впредь, смотря по размножению руд и заводов». Что же
касается шихтмейстеров, то коллегия не располагает таким
количеством их, чтобы послать на каждый завод. Лишь в отношении
предложения об установлении общей цены на готовую
продукцию коллегия мотивировала свое возражение опасением
недовольства промышленников («дабы они оного не поставили себе в
обиду») 104.
Требование Татищева положить конец хищническому
использованию природных ресурсов промышленниками имело
положительное значение и открывало перспективу более рациональной
154

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ:
эксплуатации природных богатств Урала. Остальные же
требования, направленные на усиление контроля бюрократических
органов власти над деятельностью заводчиков, сковывали частную
инициативу и предприимчивость и в случае их реализации
могли отрицательно сказаться на развитии металлургической
промышленности на Урале.
Вряд ли можно сомневаться в том, что принятие
предложений Татищева вызвало бы протест промышленников.
Впоследствии, в 1735 г., уральские заводчики выступили против
попыток Татищева внедрить на частновладельческих предприятиях
институт шихтмейстеров, которые должны были осуществить еще
более широкую программу регламентации деятельности
промышленников, чем это намечалось в 1721 г.105
Решением Берг-коллегии Сибирское горное начальство было
создано осенью 1721 г. и размещалось на Уктусском заводе.
В него входили Татищев, Блюер, Михаэлис. В связи с отъездом
Татищева в Москву в январе 1722 г. в состав горного
начальства был включен берг-фохт Патрушев. Берг-коллегия обязала
Михаэлиса обсуждать все дела совместно с Блюером и
Патрушевым.
На Урале Татищев столкнулся с тем, что комиссары
(управители) казенных заводов не имели ни необходимых знаний, ни
административного опыта. И Татищев, и Геннин жаловались на
недостаток «добрых управителей» и просили Берг-коллегию
прислать их на Урал. Заводские комиссары нуждались в наказе,
которым они могли бы руководствоваться в повседневной работе.
У Берг-коллегии, решавшей общие вопросы развития
металлургии в стране, не было времени заняться этим. Татищев решил
составить такой наказ, потому что без него, как он писал,
«каждому править свое дело не без труда». В наказе комиссару Ук-
тусского завода Т. Бурцеву от 27 февраля 1721 г. он определил
круг его обязанностей 106.
Наказ состоял из 10 глав. Чтобы дать хотя бы краткое
представление о его содержании, перечислим названия глав.
Первая — «О содержании канцелярии и канцелярских порядков»,
вторая — «О сборе денег» (имеются в виду платежи с приписных
крестьян), третья — «О расходе денег и о строениях»,
четвертая — «О содержании мастеров и их должности», пятая — «О
хранении лесов», шестая — «О работниках слобоцких и
вольных», седьмая — «О школах», восьмая — «О содержании драгун»,
девятая — «О богадельнях» и, наконец, десятая — «О
профосе» 107.
Наказ 1721 г. был одобрен Берг-коллегией. Спустя два с лиш
ним года, Татищев значительно переработал и дополнил этот
наказ с учетом опыта управления казенными заводами,
приобретенного за это время. Новый наказ комиссару Екатеринбургско-
155

А. И. ЮХТ
го завода Федору Неклюдову от 15 октября 1723 г. состоит из
15 глав, занимающих 60 страниц, написанных убористым
почерком 108. Наказ подписан Генниным, но, как убедительно доказал
Чупин109, автором его является Татищев. Во-первых, в него
вошла почти без всяких изменений значительная часть текста
некоторых глав наказа 1721 г.; во-вторых, черновик наказа 1723 г.
носит следы собственноручной редакционной правки Татищева, и,
в-третьих, в одном из документов, представленных Петру в
феврале 1724 г., Татищев прямо указывает, что наказ составлен им
и лишь подписан Генниным110. В новых главах наказа 1723 г.
рассматриваются вопросы, связанные с покупкой припасов,
расходом и продажей заводской продукции, составлением отчетной
документации (ведомостей), охраной завода, торговлей съестными
припасами, контролем за проезжающими и т. д.
Подробный анализ наказов 1721 и 1723 гг., сопоставление
их между собой и Заводским уставом 1735 г., составленным под
руководством Татищева, может быть предметом специальной
работы. Желательна и публикация наказов 1721 и 1723 гг., так
как они представляют интерес для изучения организации
управления уральских казенных заводов и социально-экономических
взглядов Татищева. В настоящей статье мы ограничимся лишь
несколькими замечаниями.
Главное внимание в наказах уделяется обязанностям
заводских комиссаров в административно-управленческой и
финансовой сферах. Вопросы производственно-технические мало
затрагивались в них. Большой интерес представляют главы наказов,
посвященные разумной эксплуатации природных богатств и
подготовке кадров для заводов. В наказах разработана система мер
по охране леса, за выполнением которой должны были следить
комиссар и специально назначаемые для этой цели лесные
объездчики или надсмотрщики. За нарушение правил пользования
лесом устанавливался штраф. Обстоятельно рассмотрен в наказах
также вопрос о создании школ на казенных заводах и в
приписных слободах и обучении детей заводских жителей
(подробнее об этом см. ниже).
Все комиссары казенных заводов в своей деятельности
руководствовались наказом 1723 г. вплоть до 1735 г., когда был
составлен Заводской устав. Наказы 1721 г. и 1723 г. послужили
одним из источников для Горного и Заводского устава и «Наказа
шихтмейстеру», составленных в 1735 г. под руководством
Татищева.
8
В советской исторической литературе давно установлен тот
факт, что в первые два десятилетия XVIII в. мануфактурная
промышленность и в центре страны и на Урале была сравни-
156

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
тельно обеспечена «вольными работниками»111. Рынок
вольнонаемной рабочей силы вербовался главным образом за счет
беглых крестьян и отходников. Что касается горнозаводской
промышленности Урала, то здесь использовался принудительный
труд приписных крестьян и вольнонаемная рабочая сила. Так, по
переписи 1721 г. за тремя казенными заводами — Уктусским,
Алапаевским и Каменским значились 2441 двор с 8302 душами
м. п.112 Управители заводов до приезда Татищева на Урал и он
в первое время (1720—1721 гг.) не жаловались на недостаток
«вольных наемщиков». Более того, Татищев указывал на
относительно недорогой рынок труда вследствие дешевизны «харчей и
протчих потребностей». «Работников здесь охотных, особливо для
обучения, достать возможно довольно с малейшим
жалованьем»,— писал он в январе 1721 г.113
Положение коренным образом изменилось в начале 20-х годов.
Самовольный уход крестьян, являвшийся следствием роста
феодальной эксплуатации, вызвал протест господствующего класса.
Дворянство, для которого бегство крестьян означало утрату
возможности их эксплуатации, а следовательно, извлечения
прибавочного продукта, требовало от правительства Петра I принятия
срочных мер. Борьба с бегством крестьян отвечала интересам и
абсолютистского государства, стремившегося сохранить
налогоплательщиков и людские резервы для армии.
Подушная перепись, законодательство 1721—1724 гг.,
направленное против самовольного ухода населения и прежде всего
крестьянства, жестокое преследование беглых, а также
суровые меры против их приема и держания ограничили
возможность отхода крестьян, резко сократили приток рабочей силы из
более населенных районов Европейской России на Урал. В этих
условиях проблема обеспечения заводов рабочей силой встала
очень остро. Уже указ 19 февраля 1721 г., требовавший
возвращения беглых на старые места и уплаты прежним владельцам
«зажилых денег» за каждый год держания, начиная с 1678 г.,
по 20 руб. за семью и устанавливающий впредь еще более
высокий штраф за прием беглых114, поставил горную
администрацию Урала в тупик. Буквальное выполнение указа не только
должно было уменьшить предложение вольнонаемного труда, но
и грозило вообще оставить уральскую промышленность без
рабочей силы. Дело в том, что, по словам Татищева, слободы,
приписанные к казенным заводам, возникли не более как 40 лет
назад, т. е. после 1678 г. и, следовательно, согласно указу 1721 г.
все население их подлежало высылке на прежние места
жительства. Но в этом случае заводы останутся без работников, писал
Татищев, потому что других слобод ближе 100 верст нет. Кроме
того, в слободах «собралось немалое число» жителей, которые
платят без доимок подати — по 6 руб. 50 коп со двора, и если их
157

А. И. ЮХТ
выслать, то казне будет убыток. «Того ради,— доносил он в Берг-
коллегию в июле 1721 г.,— мы в великом страхе: выслать всех —
весьма заводы остановить, не высылать — опасаемся, дабы не
причли нам в презрение указа» 115.
Берг-коллегия самостоятельно не могла решить этот вопрос и
поэтому предписала Татищеву провести перепись крестьян в
слободах, прислать тотчас же списки в Петербург и ждать указа.
Во время переписи крестьяне должны были ответить на
следующие вопросы: кто они, откуда и в каком году пришли (до 1678 г.
или после) и кому принадлежали. «И об этом,— отмечала Берг-
коллегия,— велеть спрашивать их с пристрастием». Крестьян
предупредили, что если они скажут правду, то коллегия предпримет
попытку оставить их при заводах, а «буде кто скажет неправду,
а сыщетца про то допряма» и такие будут жестоко наказаны и
высланы на прежние места жительства к их владельцам. В
переписи следовало указать кто из жителей слобод имеет «в
рудном деле какое мастерство». Заводское население также
подлежало переписи 116.
Итак, центральное горное ведомство, чтобы не остановить
заводы, решило задержать беглых. Одновременно коллегия
подтвердила: на заводы без отпускных писем никаких людей не при--
нимать. Между тем Строгановы и другие вотчинники добивались
от Берг-коллегии возвращения своих беглых крестьян, осевших
на казенных и частновладельческих заводах. Крестьяне бегут,
писали Строгановы, «от несносного тягла и смертного правежу».
«А за оных беглых оставшие крестьяне всякие государевы
запросы платят с великою тягостию» 117. Весьма характерно, что в
росте государственных податей и жестоких способах взыскания
недоимок душевладельцы видели главную причину ухода
крестьян. В значительной мере это соответствовало
действительности. Но крестьяне бежали не только от гнета абсолютистского
государства, но и от произвола и эксплуатации помещиков.
Разумеется, последние даже не упоминали об этом.
Берг-коллегия, опасаясь жалоб вотчинников в Сенат и царю,
потребовала от Татищева и заводчика Демидова (на заводах
которого было много беглых людей), чтобы они в отношении
беглых поступали по указу 19 февраля 1721 г. Получив этот уназ
Берг-коллегии, Татищев вновь повторил, что если выслать всех
беглых, «то заводов не токмо размножить, но и содержать
невозможно». Он предложил компромиссное решение: всех беглых
крестьян, принадлежащих Строгановым и другим помещикам,
выслать, а дворцовых и монастырских — оставить 118.
Итак, Татищев выступил как сторонник известных
послаблений в крепостнической политике, в частности в вопросе о
возврате беглых, потому что без этого невозможно было обеспечить
заводы рабочей силой и развивать промышленность. Однако эти
158

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
послабления не должны были проводиться за счет дворянства.
Защита интересов шляхетства — характерная черта социальных
взглядов Татищева.
Берг-коллегия согласилась с предложением Татищева, с той
лишь поправкой, что стремилась под разными предлогами
задержать, хотя бы временно, высылку на прежние места
жительства и помещичьих крестьян. Так, когда выяснилось, что в
слободах, приписанных к Уктусскому заводу, имеется 103 двора,
владельцы которых являются крестьянами Строгановых, коллегия
обратилась в Сенат с просьбой о вывозе не всех сразу, а по
10 или 20 дворов в год. Отправка такого количества людей со
всем их имуществом в вотчины Строгановых, отдаленные на
1 тыс. верст, может повлечь за собой остановку работ на Ук-
тусском заводе и принесет большой ущерб хозяйству остальных
жителей слобод. Берг-коллегия внесла и другие предложения:
заплатить владельцам согласно Уложению 1649 г. по 50 руб. за
двор и не высылать крестьян, или обменять их на беглых
государственных крестьян, если таковые имеются в вотчинах
Строгановых, или отдать им взамен то же число государственных
крестьян119. Состоялось ли решение Сената на это доношение
Берг-коллегии — неизвестно.
В сложившихся условиях, когда высылка всех беглых
грозила остановить предприятия, правительство вынуждено было
пойти на некоторые отступления от февральского указа 1721 г. В
апреле следующего года было разрешено беглых, занятых на
производстве, оставить при заводах120. Одновременно правительство
подтвердило указ 1721 г. о сыске и возврате беглых и вновь
потребовало, чтобы без отпускных писем крестьян на работу не
принимали121. Однако решение вопроса о невысылке дворцовых
и монастырских крестьян из приписанных к заводам слобод
затянулось.
До сих пор речь шла об отношении Татищева к указу 1721 г.,
требовавшему возврата беглых крестьян с заводов. Но как быть
впредь? На местное население рассчитывать не приходилось; ибо
как убедился Татищев, оно весьма неохотно шло на заводы. Как
типичный представитель господствующего класса, он объяснял
это «леностью жителей». Однако причины нежелания коренных
жителей работать в металлургической промышленности крылись
в другом. И мнение Берг-коллегии на этот счет, несомненно,
было ближе к истине. «В Сибири,— отмечала она,— вольных
работников толикого числа, сколько на те заводы требуют,
мнится, сыскать невозможно, понеже по тамошнему, как известно,
плодородию, крестьяне, видя себе довольство, в работу
нанимаются весьма неохотно» 122.
В частности, это относилось и к населению заводских
поселений при Уктусском, Алапаевском и Каменском заводах.
159

А. И. ЮХТ
В! 1721 г. в первом из них было 140 дворов, в начале 30-х
годов XVIII в. во втором насчитывалось около 100, в третьем —
свыше 120 дворов 123. Только часть жителей этих заводских
поселений работала на заводах, остальные занимались ремеслом,
торговлей, работали но найму, в том числе у зажиточных
крестьян в приписных слободах и т. д. Многие из них были
пришлыми людьми и никаких податей в казну не платили.
По-видимому, население неохотно бралось за выполнение заводских
работ из-за низких расценок. Татищев писал, что жители * Уктус-
ского завода не хотят наниматься на работу «за надлежащую
цену», т. е. установленную казной, которая была ниже
рыночной. В этой ситуации следовало попытаться повысить расценки
(хотя, разумеется, это было крайне трудно) и тем самым
привлечь население к заводским работам. Но Татищев избрал другой,
типичный для представителя абсолютистского государства метод.
Чтобы «принудить» жителей к более интенсивной заводской
работе, Татищев решил обложить их денежными поборами.
«Ежели положить на них оброк, то нужда позовет их в работу
наниматься, а пока нанять их неможно, понеже нужды в деньгах
не имеют», — писал он 124. Татищев решил взыскивать с населения
Уктусского завода денежный оброк в размере 200 руб. в год,
который они должны были обрабатывать, заготовляя дрова для
заводских нужд, или платить деньгами. Примерно такой же оброк
(1,5 руб. со двора) был установлен с жителей Алапаевского
завода 125
Как отнеслось население этого завода к попытке взимать с
них указанный налог, неизвестно. Но жители Уктусского завода,
вопреки мнению Татищева, считавшего, что они могут
выплачивать 200 руб. «без всякой тягости», прямо заявили ему о своем
отказе выполнять новую повинность, так как «на других заводах
никто ничего не платит». Хотя Татищев и был возмущен
«упрямством и непокорностью» заводских жителей, но, не имея
санкции Берг-коллегии, вынужден был отказаться от своего
намерения главным образом из-за опасения, «дабы не сошли к
Демидову, откуда выдачи не бывает».
Сообщая об этом Берг-коллегии, Татищев предложил «против
швецкого порядка» обложить оброком всех заводских жителей
«по дворовому числу или по головам». При наличии такого
налога они прилежнее станут работать «и никто никуда сходить
не будет, понеже нигде без платежа не пробудет, також
государю и промышленникам немалый прибыток явится»,— писал
он 126. Таким образом, в экономическом принуждении,
применяемом в равной мере на казенных и частновладельческих заводах,
Татищев видел одно из средств обеспечения предприятий рабочей
силой. Такую же задачу он преследовал, когда предложил
обложить рублевым сбором «прибылые дворы» после переписи 1710 г.
160

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
во всех слободах, приписанных к казенным заводам. В целом это
должно было составить, по-видимому, немалую сумму, потому что
только к слободах, приписанных к Уктусскому заводу, в 1721 г.
по сравнению с 1710 г. число дворов увеличилось на 372 127.
Берг-коллегия довольно сдержанно отнеслась к предложениям
Татищева, согласившись на их осуществление с рядом оговорок.
Она разрешила собирать рублевый сбор «с прибылых дворов», но
при условии, что остальным крестьянам «прежний оклад не в
тягость». Если же на них числится недоимка, то дополнительно
ничего не брать, «дабы тем крестьян не тяготить». Что
касается обложения денежным оброком заводских жителей, то решение
Берг-коллегии было таково: с мастеровых согласно пункту 10
Горной привилегии 1719 г. никаких денег не собирать, с
немастеровых, если они «по крепостям крепки» к заводам, брать
такой же оброк, как с приписных крестьян; с пришлыми людьми,
не имеющими мастерства, поступать по февральскому указу
1721 г.128
Население заводских поселений могло лишь частично
удовлетворить потребности горнозаводской промышленности в
работниках. Татищеву было ясно, что без «пришлых людей», т. е.
без притока рабочей силы из Европейской России, «в таких
пустынях заводов размножить невозможно» 129. Какие же меры, по
его мнению, следовало принять, чтобы обеспечить
развивающуюся металлургическую промышленность работниками? Прежде
всего надо разрешить добровольное поселение при вновь
строящихся заводах «вольных пришельцев, которых довольно
сыскаться может». Под «вольными пришельцами» Татищев,
по-видимому, имел в виду государственных крестьян. Вряд ли, замечал он,
можно признать основательными опасения, что многие крестьяне,
не желая платить податей, «оставят свои тягла» и пойдут
работать на заводы. Во-первых, не трудно точно определить число
работников, требующихся заводам. Во-вторых, после того, как
льготные годы, предоставленные вновь поселившимся при
заводах истекут, их можно будет обложить таким же денежным
окладом, как и крестьян приписных слобод, и казна,
следовательно, не понесет убытка.
Однако даже при наличии «довольства крестьян» при заводах
нельзя обойтись без вольных работников, так как «крестьянин,
имея жену, детей и дом, не всегда к работе способен». А
главное, будучи занят в своем хозяйстве, «не без вреда...
собственного и государственного в работы заводские принужден быть
может». К тому же поселение крестьян близ заводов ведет к
уничтожению лесов (под пашни и угодья, на строения и т. д.).
Так же, как и ранее Татищев был убежден в том, что заводы
«без вольных работников содержать невозможно».
Примечательно, что при этом он ссылался на пример европейских госу-
161

А. И. ЮХТ
дарств, где в промышленности работает множество «вольно
пришедших людей... отчего заводы так размножены и
размножаются непрестанно» 130.
Дальнейшее развитие промышленности потребует
дополнительных рабочих рук, поэтому, считал Татищев, надо точно
определить условия отхода крестьян на работу. Указом 1721 г.
подтверждено, чтобы без отпускных писем «никого на заводы в
работу не принимать». Но далеко не все крестьяне, приходящие
на заводы, будут иметь отпускные письма, так как неизвестно,
опубликованы ли во всем государстве указы, чтобы «никому без
писем для прокормления своего не ходить».
Кроме того, следует установить форму отпускных писем
(«письменные или печатные, за чьими руками и печатьми имеют быть»),
чтобы можно было без труда отличить подлинные от поддельных,
фальшивых.
Все пришлые люди должны являться в канцелярию горного
начальства, которая после проверки их документов и выдачи им
специальных писем направляла бы их в слободы и на заводы.
«А без писем таких на всех заводах никого не держать»,—
писал Татищев. Такое ограничение предоставляло возможность
Горному начальству контролировать в интересах прежде всего
казенной промышленности распределение пришлых людей между
казенными и частновладельческими заводами. Татищев
предложил обложить вольных работников поголовным сбором в размере
1 руб. или больше для того, чтобы более «принудить» их к
работе 131.
Татищев высказывался также за прием на заводы беглых
солдат. При этом он ссылался на Горную привилегию 1719 г.,
которая предусматривала освобождение заводских работников от
уплаты податей, солдатской или матросской службы. К тому же
именным указом Петра I некоторым солдатам и матросам,
изъявившим желание перейти на заводы, было дано такое
разрешение. Татищев пытался обосновать свое предложение также тем,
что если беглых солдат и матросов не будут принимать на
заводы, то они станут заниматься грабежом и разбоем, т. е.
превратятся в социально опасные для абсолютистского государства
элементы.
Подобной точки зрения Татищев придерживался не всегда.
До февральского указа 1721 г., когда горнозаводская
промышленность Урала не испытывала нужды в рабочей силе вследствие
относительно большого предложения вольнонаемного труда,
Татищев выступал против приема беглых солдат и матросов на
предприятия. Так, буквально накануне получепия февральского
указа 1721 г. он писал: «Вольных, шатающихся работников,
которые без отпусков из слобод, на работы не принимать, но, брав
за караул, посылать в губернию (т. е. в Тобольскую губерн-
162

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
скую канцелярию.—А. Ю.), понеже оные наиболее воры и
беглые солдаты, от которых кроме вреда и пакости нет» 132.
Прошел год после указа 1721 г., положение с рабочей силой
ухудшилось, приток вольных работников сократился, и взгляды
Татищева в отношении приема на заводы беглых солдат круто
изменились.
Итак, Татищев, руководствуясь потребностями горнозаводской
промышленности, высказался за некоторое ограничение
крепостнической политики. Его предложения о невозврате беглых
дворцовых и монастырских крестьян из приписных слобод, о
добровольном поселении при заводах всех категорий крестьян, кроме
помещичьих, об издании закона, точно определяющего условия
отхода крестьян на заработки, об использовании вольнонаемного
труда в горнозаводской промышленности ставили своей задачей
обеспечение заводов рабочей силой. Важное значение намечаемых
Татищевым мер для развития металлургии на востоке страны
очевидно, особенно, если учесть слабую заселенность Урала в
первой половине XVIII в. Но все эти меры не должны были,
по мнению Татищева, затрагивать интересы дворянства.
Вопросы, поставленные Татищевым в 1721—1722 гг., в
последующие годы решались правительством. Каковы были эти
решения и в какой мере они соответствовали предложениям
Татищева?
Прежде всего следует отметить, что его предложения в части,
касающейся невысылки беглых из приписных слобод, поселения
при заводах крестьян и использования вольнонаемного труда,
были энергично поддержаны Генниным, сменившим его на посту
руководителя уральской промышленности, и Берг-коллегией.
В конце декабря 1722 г. Геннин в связи со строительством
крупнейшего в стране Исетского (впоследствии Екатеринбургского)
завода просил Петра I перевести 30 тыс. руб., приписать к
новому заводу пять слобод из Верхотурского уезда, прислать полк
солдат для постройки крепости и различных укреплений.
Одновременно он сообщал царю, что в Башкирии неподалеку от
заводов после высылки пришлых людей осталось «многое число
русских крестьян» и что высланные из сибирских городов беглые
крестьяне с семьями просят принять их и поселить близ
заводов в удобных местах.
Геннин высказался за прием всех этих людей, потому что их
трудом «заводы размножатся и великую прибыль принесут»,
приписные крестьяне дальних слобод будут освобождены от
заводской работы; заводские лошади будут обеспечены кормами,
которых зимой «пустоты ради» достать невозможно, «в чем
великая помеха». Главное же заключается в том, что в случае
отказа этим крестьянам в приеме, они уйдут к башкирам и казна
потеряет плательщиков податей. Если среди беглых обнаружатся
163

А. И. ЮХТ
помещичьи крестьяне, то их владельцам следует выплатить
деньги или отдать такое же число государственных крестьян. Ген-
нин выступил также против высылки крестьян из приписанных
к заводам слобод. Свои предложения он обосновывал буквально
теми же доводами, что и Татищев 133.
На донесение Геннина Сенат принял в мае 1723 г.
следующее решение. Всех дворцовых крестьян, находившихся в
Башкирии и высланных из Сибири, было разрешено принимать и
селить при казенных заводах, «дабы теми поселенными дальние
приписные слободы от работ освободить». Что касается беглых
помещичьих крестьян и жителей приписных слобод, то вопрос о
них остался открытым. Сенат потребовал от Геннина присылки
подробной ведомости о тех и других с тем, чтобы доложить о
них Петру I. «А покамест о тех пришлых указ учинен будет,
на прежния жилища их не высылать». Как и в прежних
указах, вновь подчеркивалось, чтобы в дальнейшем беглые крестьяне
(независимо от категории) ни на заводы, ни в приписные слободы
не принимались 134
Указ Петра I на это определение Сената мне неизвестен.
Но на основании последующего законодательства можно
утверждать, что беглых крестьян, кроме помещичьих, поселившихся в
приписных слободах до указов 1721 —1722 гг., было решено не
высылать. Так, в сенатском указе Геннину от 14 июня 1725 г.
было сказано: «Заводы содержать ему приписными слободами»
и людей из Казанской и Сибирской губерний, а также
провинций не требовать; «понеже к заводам для работ приписано
слобод довольное число», в которых насчитывается 25 тыс. душ
м. п.* Беглые же помещичьи крестьяне надлежали высылке на
«прежния жилища без всякого замедления» 135.
Спустя год, однако, правительство вновь пошло на
отступление от прежних указов о неприеме беглых на заводы.
Сенатским указом от 26 июля 1726 г. было разрешено иоселитъ в
приписанных к заводам слободах дворцовых и монастырских
пришлых крестьян, которые явились по переписи 1722 г., если
они не положены в подушный оклад на прежних жилищах.
Горное ведомство должно было вносить за них подушный сбор в
казну, а вместо помещичьего дохода «четырехгривенные деньги»
* Из этого числа крестьян, записанных в подушный оклад, трудоспособных
было в несколько раз меньше. Геннин не намного преувеличивал, когда
писал в 1727 г. Екатерине I: «А хотя иным кажется, что ко всем заводам
приписано крестьян многое число, и по исчислению з 25 тысяч душ, токмо
из оных годных в работу наберетца при всех заводах с 6 тысяч душ, а
протчие за старостию и дряхлостию и малолетством в работе негодны, а
из оных же взяты в рекруты и в горные заводские ученики»
(Павленко Н. И. Развитие металлургической промышленности России..., с. 475—
476).
164

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
в Главную дворцовую канцелярию и Синодальную команду. Эти
сборы крестьяне должны были отрабатывать на заводах, наряду
с другими жителями приписных слобод. По требованию Сената,
Берг-коллегии предписывалось тщательно следить за тем, чтобы
помещичьи крестьяне не выдавали себя за дворцовых и
монастырских. «И таких крестьян, также и пришлых, кои в той
губернии явились после переписи Сонцова, или впредь явятся, хотя
б оные были дворцовые и монастырские, отнюдь не принимать,
а отсылать в те места, откуда они пришли» 136. Виновным за
прием беглых в приписные слободы указ 17 сентября 1726 г.
предписывал «чинить публичное наказание, бить плетьми или
батожьем, а иных и кнутьем, дабы на то смотря другие имели
страх». С них же следовало взимать деньги на отправку беглых
на прежние места жительства 137.
Объяснение причины появления цитированного указа 26 июля
1726 г. содержится в донесении Горного ведомства, на основании
которого Сенат и принял решение. «По указам вольных
работников к заводам бес пашпортов принимать не велено. А при
заводах работные люди весьма потребны, ибо за недовольством
оных перед прежним меди и железа умножить неможно»,—
писала Берг-коллегия 138.
Насколько известно, указ 1726 г. был последним,
разрешавшим поселение в приписанных к заводам слободах беглых
дворцовых и монастырских крестьян. Однако нужда в рабочей силе
была так велика, что, несмотря на все суровые предписания,
случаи поселения «пришлых людей» и беглых в приписных слободах
и приема их на казенные и частновладельческие заводы имели
место. Об этом свидетельствуют материалы переписи Толбузина
1732—1734 гг. и донесение Сибирского обер-берг-амта 1734 г.
Более того, правительство в 1732 и 1736 гг. разрешило оставить
на частновладельческих предприятиях пришлых и беглых,
которые работали на них ко времени опубликования указов 139.
Анализ законодательных актов 1723—1726 гг. показывает, что
в политике правительства, касающейся возвращения прежним
владельцам беглых крестьян, занятых в горнозаводской
промышленности, и приема их вновь на работу, четко обнаруживаются
два подхода в зависимости от того, кому принадлежали эти
крестьяне. Один, когда речь шла о крестьянах государственных,
дворцовых и монастырских. Другой, когда решался вопрос о
беглых помещичьих крестьянах. Потребности экономического
развития, понимание роли отечественной промышленности,
настойчивые требования горной администрации вынуждали правительство
пойти на ряд уступок и разрешить прием на уральские
казенные заводы и поселение при них беглых государственных,
дворцовых и монастырских крестьян. Но позиция правительства не
была последовательной: оно то разрешало, то запрещало селить
165

А. И. ЮХТ
в приписных слободах эти категории крестьян. В отношении же
беглых помещичьих крестьян политика правительства была
неизменной: их категорически запрещалось принимать па работу под
угрозой штрафа и жестоких наказаний. Следовательно, в вопросах
защиты интересов дворянства взгляды Татищева полностью
соответствовали позиции правительства.
Итак, первые два пункта программы Татищева были
реализованы правительством: первый — о невысылке пришлых людей из
приписанных к заводам слобод — полностью, второй —о
поселении при заводах государственных, дворцовых и монастырских
крестьян — частично, так как после указа 1726 г. горной
администрации было запрещено принимать их в приписные слободы
Но фактически это предписание последовательно не
осуществлялось.
Запрещение добровольного поселения крестьян при
казенных заводах отвечало общему курсу крепостнической политики
правительства, которая проводилась в интересах абсолютистского
государства и дворянства. Но эта политика наносила ущерб
развитию промышленности, потому что создавала трудности в
обеспечении ее рабочей силой. Исследователь истории металлургии
отмечает, что уже к началу 30-х годов XVIII в. недостаток
рабочей силы не позволял полностью использовать
производственные возможности горнозаводской промышленности Урала и
особенно лимитировал строительство новых заводов 140. Между тем
добровольное поселение при заводах крестьян явилось бы одним
из источников пополнения людских ресурсов уральской
промышленности. Не случайно, что во время второго пребывания на
Урале Татищев вновь вернулся к своему предложению.
Условия отхода крестьян на заработки, о необходимости
определения которых писал Татищев, были установлены плакатом
26 июня 1724 г. о сборе подушных денег141. При найме на
работу в своем уезде крестьянину достаточно было иметь
отпускное письмо за подписью помещика, приказчика или священника.
В случае отхода за пределы уезда отходник предъявлял такое
письмо земскому комиссару, который, записав его в книгу,
должен был выдать другое письмо за своей подписью и печатью.
Отпускное письмо выдавалось не более, как на три года, на отход
без семьи, и в нем указывались внешние приметы отходника *.
Прием на работу беглых и не имеющих паспортов запрещался.
Крестьянин, обучившийся мастерству, мог быть оставлен на
заводе, но с условием выплаты 50 руб. помещику горной
администрацией или промышленником.
* В феврале 1726 г. указом Сената для отходников, уходящих на работу в
другие уезды, были введены печатные отпускные письма или паспорта.
Эта мера была вызвана тем, что появилось множество фальшивых,
«воровских» паспортов (ПСЗ, т. VII, № 4827).
166

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
Несмотря на официальное разрешение временного отхода на
заработки, рынок вольнонаемного труда во всей стране, и на
Урале в особенности, был незначителен. Горная администрация и
заводчики с тревогой сообщали об исчезновении вольнонаемного
труда. Геннин писал в 1726 г., что раньше «вольных
работников было множество», теперь же они совсем не приходят на
заводы 142. В последующие два десятилетия положение не
изменилось, отовсюду продолжали поступать жалобы на недостаток
наемных работников143. Таков был результат систематической
борьбы против бегства и жестокого преследования беглых.
Суровые наказания, установленные и для тех, кто самовольно
уходил, и для тех, кто принимал беглых людей, рассчитанные на
то, чтобы внушить им, по выражению Татищева, «великий страх»
в известной мере возымели свое действие и сократили
применение вольнонаемного труда.
Это не означает, конечно, что бегство крестьян прекратилось.
Нет, оно продолжалось, особенно на окраины страны — в
Башкирию и в Сибирь. Геннин сообщал Сенату в 1725 г.: беглые, зная
что их не примут на заводы, проходят мимо них и сибирских
городов «в башкиры и прочил дальние места и тамо селятся».
Сенат, стремясь пресечь пути для побегов крестьян, во-первых,
рекомендовал Геннину «как возможно стараться», чтобы не
принимать на заводы наемных работников даже с паспортами, так как
под этим видом могут укрываться беглые и обходиться
(«исправляться») приписными слободами; во-вторых, усилить борьбу
с беглыми, и с этой целью по согласованию с сибирским
губернатором «поставить в пристойных местах крепкие заставы» 144.
Указ 14 июня 1725 г. не остался только на бумаге, как
подтверждают источники, он выполнялся горнозаводской
администрацией и, следовательно, тоже способствовал сокращению
применения вольнонаемного труда на казенных заводах Урала. Приведу
всего лишь два свидетельства. Одно относится к 1726 г. и
принадлежит Геннину: «Вольные работники по нынешним указам на
заводы не принимаются и не приходят, как в прежние лета
приходили» 145. Другое принадлежит оберцегентнеру С. Неелову и
относится к 1731 г.: «Всякие заводские работы исправляются
приписными крестьянами, а наемщиков не бывает, и взять их
неоткуда, а пришлых и с паспортами принимать не велено» 146.
Итак, предложение Татищева об использовании
вольнонаемного труда находилось в противоречии с общим курсом закрепо-
стительной политики, проводимой правительством, и не было
реализовано. Результаты этой политики сказались сравнительно
быстро. К середине XVIII в. на казенных заводах Урала
принудительный труд стал господствующим147. Вместе с тем горная
администрация использовала подрядную систему для обеспечения
заводов рудой и другим сырьем, перевозки готовой продукции к
167

А. И. ЮХТ
пристаням и т. д. Эти вспомогательные работы обычно
выполнялись посредством найма государственных, приписных и ясашных
крестьян, отчасти населения заводских поселков 148.
Наконец, нам остается сказать еще об одном предложении
Татищева, а именно о приеме на заводы беглых солдат и матросов.
Однако оно настолько противоречило общему духу
правительственной политики, что не могло быть и речи о его
осуществлении. Характерно, что Геннин и Берг-коллегия не решились
поддержать Татищева в этом вопросе. Но правительство, учитывая
нехватку рабочей силы на казенных заводах и идя навстречу
просьбам горной администрации, разрешило не брать рекрут в
армию с заводов и приписных слобод, а определять их «в
заводские работы и обучать всякому мастерству» и использовать для
охранения заводов, а также пограничных слобод. Причем, эта
льгота была предоставлена только уральским заводам («точию
оное определение о рекрутах прочим никаким заводам не в
образец») 149.
9
С именем Татищева связано основание профессиональных
школ и развитие просвещения на Урале. С первых шагов
своей деятельности он столкнулся с нехваткой мастеров и вообще
квалифицированных специалистов по всем основным
горнозаводским профессиям. Мало было просто грамотных людей. Опыт
показывал, что не следует возлагать больших надежд на присылку
их из центра, необходимо было готовить кадры на месте и
создать для этой цели школы. По мнению Татищева, школы
должны были в первую очередь готовить
административно-управленческий и технический персонал, без которого нельзя было
помышлять об успешном развитии металлургической
промышленности («заводы... в лучшее состояние и размножение привести»).
Сначала Татищев предполагал организовать только
арифметические школы, в которых должны были обучать детей
арифметике, геометрии, тригонометрии, черчению и рисованию, основам
горного дела. Однако вскоре ему пришлось отказаться от этой
мысли, ибо грамотных ребят оказалось весьма мало. Поэтому
наряду с арифметическими, он решил создать и словесные школы
для обучения детей чтению и письму. Словесные школы должны
были служить как бы подготовительной ступенью для
арифметических. Школы были основаны в 1721 г. в Кунгуре, на Уктус-
ском и Алапаевском заводах. В Кунгуре существовала
арифметическая школа: в январе 1722 г. в ней было 16 учеников,
в марте того же года 21, из них 18 — обучалось арифметике,
3 — чтению и письму. Преподавателем в этой школе был ученик
московской артиллерийской школы Дмитрий Одинцов, посланный
168

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
на Урал осенью 1721 г. На Уктусском заводе в апреле 1722 г.
в словесной школе было 29 человек (преподаватель — церковный
дьячок Петр Грамотчиков), в арифметической — 25 (учитель —
шихтмейстер Степан Братцев). На Алапаевском заводе имелась
словесная школа. Сколько в ней было учеников, неизвестно 150.
Татищев был намерен обучать в первую очередь сыновей
дворян ц детей боярских, ибо рассчитывал, что они обучены
грамоте и их сразу можно будет определить в арифметические
школы. Но главным для него было не это обстоятельство. Исходя из
своих взглядов на роль дворянства как господствующей
политической силы в абсолютистском государстве Татищев считал, что
на административные посты в горнозаводской промышленности
следует готовить детей из этого сословия. «Ежели таких обучать,
то б весьма лутчее желание и услугу от оных, нежели от
подлости (недворян.— Л. Ю.) получить можно»,— писал он в Берг-
коллегию 151. Однако дворян в Сибири было мало, к тому же
дворянские дети были в ведении Военной коллегии и для
зачисления их в школы или на службу в горное ведомство надо было
спрашивать разрешения Сената и других учреждений.
Основной контингент учащихся на Урале составляли дети
заводских людей (мастеров, подмастерьев, заводских учеников),
духовенства и подьячих. Состав учащихся зависел в значительной
мере от того, где находилась школа. В Кунгуре — старом уездном
центре — крупных металлургических предприятий не было,
поэтому в здешней школе преобладали ученики из духовенства,
подьячих и посадских людей. В школах на Уктусском заводе,
а впоследствии в Екатеринбурге, крупнейшем промышленном
центре Урала, основную массу учеников составляли дети
заводских людей 152.
В принципе Татищев считал возможным обучение в заводских
школах и крестьянских ребят. Берг-коллегия полностью
поддержала его в этом вопросе. В резолюции на донесение Татищева
от 27 мая 1721 г. коллегия писала: «Обучать грамоте, цыфири и
геометрии також из крестьянских ребят, кои к Уктусскому
заводу приписаны, кои придут волею, а скудных и маломощных хотя
неволею» 153. Но практически Татищеву не удалось осуществить
свое намерение: дети крестьян в заводских школах были редким
исключением. Н. К. Чупин пишет, что в Екатеринбургской
словесной школе обучалось всего несколько крестьянских
мальчиков 154.
В период пребывания Татищева на Урале в школах
насчитывалось около 100 учеников. Учитывая большие потребности
заводов просто в грамотных людях, Следует признать, что число
учащихся было невелико. Духовенство, подьячие, да и многие
заводские жители, по словам Татищева, не хотели отдавать учиться
своих детей, «не разумея их в том пользы». Более того, отцы взя-
169

А. И. ЮХТ
тых в школу детей открыто высказывали свое возмущение
Татищеву («с великою злобою и яко бунтом на меня собрався
приходили») 155. Представители духовенства и приказных, по-видимому,
считали горную службу менее выгодной и более трудной и
тяжелой по сравнению со своими занятиями, и поэтому противились
обучению своих детей в заводских школах. Что же касается
заводских жителей, то их нежелание отдавать детей в школы
отчасти объяснялось невежеством, главным же образом недоверием к
горной администрации, отсутствием уверенности в том, что ее
распоряжения не принесут новых тягот. Как известно, подобная
реакция на действия представителей власти
феодально-крепостнического государства была вообще свойственна народным массам
той эпохи.
Чтобы привлечь детей в школы, Татищев приказал объявить
населению о следующем: 1) все обучившиеся грамоте, никогда
не будут отданы в солдаты, матросы «и в другия невольныя
службы»; 2) ученики, показавшие успехи в учебе, будут в первую
очередь назначаться на освободившиеся должности («хотя б
безграмотной у дела и старее их был») и получат большее
жалование по сравнению с другими; 3) нуждающиеся школьники
будут обеспечены за счет казны.
В конце декабря 1721 г. Татищев распорядился, чтобы
сиротам и детям бедных родителей, а также тех, чье годовое
жалованье не превышает 10 руб., давать ежемесячно по 1,5 пуда
ржаной муки (или деньгами вместо муки «против покупной цены»)
и 1 руб. в год на одежду. На таком же содержании должны
были находиться ученики арифметической школы, как только они
начнут учить тройное правило, хотя бы их отцы и получали
жалование более 12 руб. в год 156.
Татищев внимательно следил за созданием школ, за ходом
занятий в них, руководил подбором учителей. В первое время, пока
из Петербурга и Москвы не были присланы буквари, различные
учебники по математике и чертежные инструменты, он приобрел
на свои средства все, что было необходимо для начала занятий
в уктусских школах, передал им часть своей библиотеки 157. В
наказах комиссарам (управляющим) Уктусского завода (февраль
1721 г.) — Тимофею Бурцеву и Екатеринбургского завода
(октябрь 1723 г.) — Федору Неклюдову и в инструкции учителю
арифметической школы Кунгура — Дмитрию Одинцову (сентябрь
1721 г.), составленных Татищевым, большое внимание уделялось
таким вопросам, как создание школ на заводах и в крестьянских
слободах, организация учебного процесса, воспитание и
материальное обеспечение учеников, - обязанности учителей и т. д.158
Некоторые из этих вопросов: учебный процесс, задачи учителей,
особенно программа и методика обучения школьников, получили
дальнейшее развитие в подробной инструкции для учителей, со-
170

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
ставленной Татищевым в 1736 г.,— «Учреждение, коим порядком
учители русских школ имеют поступать» 159. Эта инструкция
бесспорно является одним из замечательных памятников
педагогической мысли России в первой половине XVIII в.
Перед школами Татищев ставил задачу не только дать
образование ученикам, но и воспитать их в духе, отвечающем
интересам феодально-крепостнического государства. «Учителям ребят
обучать не токмо грамоте, но в начале страха Божия,
почитания властям и всякому честному и порядочному обхождению»,—
писал он в наказе 1721 г.160 Каждую субботу священнику
следовало читать в школе евангелие и катехизис, разъясняя их
смысл ученикам, и добиваться, что они крепко усвоили, что
«запрещаетца и что позволяетца» 161.
Потребность в грамотных людях была так велика, что
школьники, достигшие определенных успехов, отрывались от учебы для
выполнения срочных заданий, связанных чаще всего с
составлением отчетных данных, ведомостей, перепиской многочисленных
бумаг. «Писали в разных конторах»,— такова наиболее
распространенная формула, объясняющая причину отсутствия учащихся.
По всей вероятности, часть школьников еще до окончания
полного курса обучения направлялась на работу. Так, в 1723 г.
в Уктусской арифметической школе числилось 38 человек, из
них 23 обучались, а остальные были определены «к разным
горным делам» (доменному, плотинному, медеплавильному,
меховому, токарному, в канцелярию горного начальства) 162.
Школы на Урале уже в первые годы своего существования
подготовили некоторое число специалистов. И Татищев осенью
1726 г. мог с полным правом сказать, что многие ученики
основанных им школ, «обучась арифметики и геометрии,
искусными мастерами стали и немалую пользу заводам приносят» 163.
Татищев пытался распространить грамотность в крестьянских
слободах, приписанных к заводам. Он требовал построить избы
для школ, в которых дьячки, священники обучали бы детей
чтению и письму, и предложил установить за их труд определенное
вознаграждение 164 Крестьянам, жаловавшимся на обиды,
причиненные им приказчиками и подьячими, Татищев старался
внушить, что избавиться от обмана со стороны приказных можно
лишь в том случае, если они будут грамотными и сумеют сами
проверять все расчеты, связанные с выполнением различных
повинностей и денежных сборов. 26 июня 1721 г. Татищев
приказал: «Велеть лучшим мужикам детей своих грамоте обучать, хотя
б читать умели, дабы их подьячие не так могли обманывать.
И в том их обнадежить, что оные обученные в солдаты и в
заводскую службу никогда взяты не будут, но всегда останутся в
слободском управлении» 165 Скорее всего, распоряжение
Татищева не было выполнено. Иначе он не стал бы повторять его.
171

А. И. ЮХТ
В январе 1722 г. перед отъездом с Урала Татищев в
инструкции управителю Уктусского завода Т. Бурцеву вновь потребовал,
чтобы в приписных слободах попы «крестьянских детей по
нескольку учить начали». Бурцев должен был проследить, чтобы к
каждой церкви было куплено «на мирские деньги» по 10
букварей и часословов, и предупредить священников, что за отказ
обучать детей они донесут наказание от архиерея. Однако сельские
священники не проявили особого рвения в обучении
крестьянских детей грамоте, а после отъезда Татищева никто не
побуждал их к этому. В результате попытки Татищева организовать
школы в слободах остались только благими намерениями.
Как видно из наказа 1723 г., на базе уктусской школы было
решено создать в Екатеринбурге — новом экономическом и
административном центре горнозаводского Урала — математическую
школу высшей ступени, на других же заводах предполагалось
обучать детей только чтению, письму и арифметике. Занятия по
геометрии, черчению, рисованию и основам горного дела они
должны были продолжать в Екатеринбурге 166. Объяснялось это, по-
видимому, недостатком учителей, учебных пособий, а также
стремлением регулярно следить за подготовкой
квалифицированных кадров. Однако после отъезда Татищева в конце ноября
1723 г. в столицу словесные школы на Уктусском и Алапаев-
ском заводах закрылись, а на других заводах не были основаны.
В течение 10 лет (1724—1734) при Геннине действовали лишь
школы в Екатеринбурге.
10
В конце сентября 1721 г. Татищев обратился в Берг-коллегию
с просьбой разрешить ему поездку зимой 1722 г. в Петербург для
решения «нужных дел», так как письменно о всем доложить
трудно. Однако эта просьба была оставлена без внимания.
Узнав в конце декабря о приезде в Кунгур берг-советника Михаэ-
лиса, Татищев выехал из Уктуса туда же. В течение двух
недель (с 7 по 22 января) он знакомил Михаэлиса с делами,
обсуждал с ним некоторые насущные задачи развития уральской
металлургии. О наиболее неотложных он написал два
представления от 11 и 18 января 1722 г. (они публикуются в
приложении к данной статье) в Сибирское горное начальство с тем,
чтобы рассмотреть их, принять коллективное решение и сообщить о
нем в центр. В первом представлении ставились вопросы о
строительстве на Урале крупных железоделательных заводов, об
обеспечении горнозаводской промышленности рабочей силой, о
привлечении частного капитала к развитию металлургии, о более
удобном и коротком пути сообщения из Европейской части России в
Сибирь и обратно, об устройстве регулярной почты и т. д. Во
втором Татищев предлагал наряду с металлургическими построить
172

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
также металлообрабатывающие предприятия и организовать на
них производство проволоки, жести, мелких железных изделий,
часов. Кроме того, он считал необходимым основать
мануфактуры для изготовления стеклянной посуды и бумаги. Татищев
писал, что перечисленные мануфактуры «пристойнее и
прибыточнее» строить на Урале и в Сибири, нежели в других районах
страны. Обоснованию этой мысли посвящена большая часть
второй записки.
В Горном начальстве были заслушаны представления
Татищева, но никакой резолюции по существу поставленных в них
вопросов не было принято. Оно высказалось лишь за его поездку
в столицу с тем, чтобы он добивался решения всех неотложных
дел в Берг-коллегии и Сенате 167. В Кунгуре Татищеву стало
известно, что в Москве ожидается прибытие Петра I, при котором,
как он полагал, будет и президент коллегии Брюс. Не дожидаясь
разрешения Берг-коллегии, Татищев 22 января 1722 г. выехал в
Москву. Царя он, правда, не застал (Петр I 6 февраля выехал
из Москвы на Марциальные воды и вернулся обратно 13 марта),
но Я. В. Брюс, А. К. Зыбин и другие члены коллегии были в
Москве. Здесь Татищев передал свои представления от И и 18
января 1722 г. в Берг-коллегию, в делах которой они и
сохранились. Стремление Татищева попасть в Москву объяснялось еще и
тем, что он узнал о жалобе, точнее доносе, на него Демидова.
Вполне возможно, что об этом сообщил ему Брюс.
Напряженные отношения между Татищевым и Н. Демидовым
установились фактически вскоре после приезда первого на Урал.
Впоследствии они переросли в открыто враждебные. Конечно,
конфликт между ними нельзя объяснить только личной
неприязнью, причины его были более глубокими. И это, между
прочим, хорошо понимали современники, имевшие возможность по
роду своей службы вникнуть в суть дела. В этом отношении
характерны свидетельства Геннина, которому Петр I поручил
расследовать дело между Демидовым и Татищевым, и Блтоера,
работавшего вместе с Татищевым.
Демидов — крупнейший промышленник в стране и
единственный в то время владелец заводов на Урале — стремился
сохранить свое монопольное положение. Разумеется, не в его интересах
было развитие казенной металлургии на Урале, которая до
приезда Татищева находилась в состоянии упадка. Попытки Татищева
увеличить производство железа на казенных заводах, его проект
постройки крупного железоделательного завода на Исети,
грозили подорвать монопольное положение Демидова и вызвали с его
стороны противодействие. Вот что писал Петру I по этому поводу
Геннин, объясняя причины конфликта между Демидовым и
Татищевым. Демидову было «не очень мило», что государевы заводы
«станут здесь цвесть для того, что он мог больше своего железа
173

А. И. ЮХТ
продавать и цену положить, как хотел, и работники б вольные
все к нему на заводы шли», а не на казенные 168. Блюер также
указывает, что Демидов всячески стремился вредить казенным
заводам и «искал их под свою власть взять» для того, чтобы все
производство железа сосредоточить «в своих одних руках» 16Э.
До приезда Татищева Демидов чувствовал себя
полновластным хозяином. Управители казенных заводов боялись его и ни в
чем ему «от них помешательства не было». Губернские власти
были далеко, «и никто не смел, бояся ево, слово выговорить, и он
здесь поворачивал, как хотел»,— писал Геннин 170. Татищев решил
покончить с таким положением. Руководствуясь данной ему
инструкцией, согласно которой он должен был ведать не только
казенными заводами, но и осуществлять надзор над деятельностью
промышленников, он потребовал от Демидова выполнения указов
Берг-коллегии и распоряжений Горного начальства. Татищев
потребовал от Демидова: регулярно платить десятину, вернуть всех
мастеровых и работных людей, которых он сманил с казенных
заводов и не делать этого впредь, не принимать беглых солдат и
рекрутов, не рубить лес в приписных к казенным заводам
слободах, оказывать помощь Горному начальству кадрами и
различными материалами и т. д.
Демидов, который не реагировал даже на указы
Берг-коллегии, и, по свидетельству Геннина, признавал только царские
указы за собственноручной подписью Петра I, конечно, и не
думал выполнять требования Татищева. Как правило, он
отмалчивался, когда же отвечал, то писал в оскорбительном, издева-
тельско-ироническом тоне, давая понять Татищеву, что
совершенно его не опасается и не намерен с ним считаться. Так, когда
Татищев и Блюер потребовали от Демидова уплаты десятины, то
«получили ответ с бранью». Указы Татищева и Блюера к
Демидову, он в своих ответных письмах именовал «доношениями или
отписками», стремясь тем самым подчеркнуть, что рассматривает
Татищева и Блюера как своих подчиненных. А нам, сообщали они
в Берг-коллегию, так и «воеводы писать не дерзают» 171. Блюер
позже жаловался Геннину, что он и Татищев терпели от
Демидова «многие противности в делах е. и. в. и страмные на письмах
и словах поношения и обиды» 172.
Не отставали от хозяина, а еще более нагло вели себя
приказчики уральского заводчика. Подьячий А. Гобов был послан
Татищевым на Невьянский завод для допроса приказчика Феок-
листова, по приказу которого люди Демидова силой захватили
казенный рудник и стали копать там медную руду. Феоклистов
отказался отвечать на вопросы и заявил: «Мы де господину
артиллерии капитану ни в чем не послушны, и дела до нас ему,
господину, никакова нет»; пусть приезжает на завод сам, а не шлет
указы. Впредь, если будет посылать людей с указами «и таких де
174

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
посыльщиков будем за то содержать скованными, до хозяина
своего Демидова, в тюрьме» 173.
Но дело не ограничивалось только отказом выполнять
предписания горной администрации и оскорблением ее
представителей. Демидов и его люди предприняли ряд действий, которые
нельзя рассматривать иначе, как попытку сорвать нормальную
работу казенных заводов и отправку готовой продукции в
Петербург 174. Вот некоторые факты. Демидов поставил по многим
дорогам заставы и не пропускал в Уктус рудоискателей с
образцами руд. Если будете объявлять руду на Уктусе, угрожал он
рудоискателям, «то де мы вас бить станем кнутом и в домны
помечем» 175. По приказу Феоклистова люди Демидова силой
захватили горновой камень, наломанный работниками казенных
заводов, и часть его спрятали на Невьянском заводе, а часть
«разметали» по лесу. В результате, по словам Татищева, из-за
нехватки камня на Уктусском и Алапаевском заводах «домны
простояли немалое время». Конечно, сообщал Татищев
Берг-коллегии, можно было отобрать захваченный камень, но он не сделал
этого, «опасаясь убийства» 176.
В апреле 1721 г. солдаты Демидова схватили на Курьинской
пристани двух крестьян Уткинской слободы — Б. Пономарева и
И. Шостака, которые помогали провести караван коломенок с
казенным железом. Пономарева привели на двор Демидова, где
«били плетью и кнутом смертно», а Шостака на берегу для
назидания другим били «батожьем и дубьем смертно же». Солдаты
били Пономарева и приговаривали: «Не наймовайся впредь на
государевы коломенки, а плавай на демидовских». Жестоким
истязаниям подвергся и отец Пономарева (во время расследования на
его спине было обнаружено 8 ран). Кормщика В. Коростылева
хотели тоже избить, но он откупился от солдат, дав им полтину.
Демидов запретил работным людям коломенок заготавливать
дрова, а жителям Уткинской слободы не разрешил продавать им
всякие продукты (хлеб, квас и др.) и пускать на подворье. «И ныне
на то смотря,— писал Татищев в Берг-коллегию,— за таким
великим страхом иные до той Сулемской слободы наймоваться не
смеют, а нанятые за болезнью плыть не могут». Подрядчик
С. Белопашинцев заявил Татищеву, что если Демидов не
прекратит подобных действий, то он опасается, удастся ли ему
отправить вовремя караван с железом и медью в Петербург 177.
Все эти примеры, а число их можно увеличить,
свидетельствуют о произволе и жестокости Демидова и его приказчиков.
О «противностях» уральского заводчика Татищев и Блюер
многократно писали в Берг-коллегию, требуя положить конец его
своеволию и беззаконным действиям, которые препятствуют развитию
казенной металлургии и установлению «доброго порядка».
Татищев считал, что Демидову предоставлены слишком большие при-
175

А. И. ЮХТ
вилегии. «Чрезвычайная и многовредная вольность»
промышленника причиняет ущерб интересам казны. Надо ограничить его
привилегии и установить контроль горного начальства над его
деятельностью. Одновременно Татищев просил Берг-коллегию
«оборонить» его от обид и оскорблений «оного мужика» 178.
Татищев не исключал даже возможности нападения на пего
людей Демидова. В апреле 1721 г. он писал в Берг-коллегию:
«Ежели же не увижу обороны, то ездить больше для осмотру
рудных мест близ его области и присматривать строения и
отпуск судов не смею, дабы весьма не погибнуть, понеже я солдат
при себе добрых и надежных не имею, а хотя б имел, толикого
людства всегда с собою, как он имеет, данных из
Адмиралтейства, брать не смею» 179. По всей вероятности, это
преувеличение, поскольку Демидов вряд ли отважился бы на подобный
шаг. Татищев, очевидно, прибег к гиперболизации для того, что-
бы понудить Берг-коллегию принять строгие меры против Деми-
дова. Но сам факт такой жалобы весьма характерен. Он
показывает, насколько накалилась обстановка и какой остроты достигли
отношения между Татищевым и уральским заводчиком.
Берг-коллегия на донесения Татищева и Блюера принимала
грозные решения, требовала от заводчика выполнения своих
указов и предписаний горной администрации. Но этим дело и
ограничивалось. Демидов, видя, что его действия остаются
безнаказанными, вел себя по-прежнему и, по словам Блюера, еще
«более поносил» его и Татищева 180.
Впоследствии Татищев вполне справедливо обвинял
Берг-коллегию в том, что она не предприняла реальных мер по
привлечению Демидова к ответственности и фактически ничего не
сделала, чтобы оградить своих представителей (Татищева и Блюера)
от обид и оскорблений со стороны уральского заводчика.
В. И. Рожков писал: «Все действия Татищева в
столкновениях с Демидовым были строго законны и справедливы, в них не
видно никаких своевольных притязаний. Татищев охранял только
интересы казны, хотел ввести порядок в крае, обуздать своеволие
и произвол» 181. Мнение это в основном верное, хотя и не совсем
точное. Некоторые действия Татищева были продиктованы личной
неприязнью к Демидову. Так, он был против того, чтобы Демидов
имел собственную пристань на Чусовой, запретил ему строить
пильную мельницу на государственной земле и т. д. Для
Татищева характерно было стремление усилить контроль горной
администрации над деятельностью заводчика. Естественно, что эти
попытки, направленные на ограничение инициативы заводчика,
встречались Демидовым в штыки. Но в главном и основном требования
Татищева были законными. Не случайно, что впоследствии Ген-
нип и Высший суд при Сенате признали жалобу Демидова на
Татищева необоснованной и полностью оправдали последнего.
176

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
По-видимому, Демидов намеревался уладить все
обостряющийся конфликт с Татищевым. При этом он решил прибегнуть к
обычному для той эпохи способу — подкупу. Он, кажется,
пытался дать взятку Татищеву. Об этом со всей определенностью
пишет Геннин. Татищев в общей форме, не называя Демидова,
также указывает, что ему сулили деньги лишь бы он не
вмешивался, закрыл глаза на нарушения законов, короче говоря,
молчал. Сообщая Берг-коллегии о злоупотреблениях Демидова,
Татищев в одном из доношений писал: «Обаче не ища моего
собственного, но государственного прибытка, и видя непорядок,
терпеть не могу. Ежели же бы я хотел себе прибытка, то не
потребно более, чтоб умолчать, за которое видел и слышал себе
довольные обещания» 182.
Однако попытка подкупить Татищева не имела успеха. И
тогда Демидов решил избавиться от Татищева, выжить его с Урала.
В феврале 1723 г. Геннин писал Петру I, что Демидов,
убедившись в твердом намерении Татищева развивать казенную
металлургию на Урале и защищать интересы казны, «не залюбил с
таким соседом жить и искал, как бы ево от своего рубежа
выжить, понеже и деньгами он не мог Татищева укупить, чтоб
вашего величества заводам не быть» 183.
Брюс еще до приезда Татищева в Москву пытался
воздействовать на Демидова, уладить конфликт между ним и
Татищевым, не допустить того, чтобы расследование вышло за пределы
Берг-коллегии. Обращаясь к Демидову, Брюс 24 января 1722 г.
писал «Известен я, что вы жалобу приносите на капитана
Татищева, будто он вам некоторый обиды кажет. И вы в том обе-
регитеся, чтоб было не напрасно. А паче как ныне ты будешь
здесь, то мы вас можем развести» (т. е. рассудить и помирить) 184.
Призыв Брюса пойти на мировую с Татищевым не встретил
отклика у Демидова. Он решил пожаловаться самому царю, чтобы
добиться отзыва Татищева с Урала. На этот шаг Демидов
отважился, потому что рассчитывал на поддержку и покровительство
таких влиятельных людей, как А. Д. Меншиков и Ф. М.
Апраксин. Хорошо известно, сколь жаден и охоч до денег был
«светлейший кпязь», президент Военной коллегии, всесильный
Меньшиков. Видимо, и генерал-адмирал, глава Адмиралтейской
коллегии Апраксин благоволил Демидову не бескорыстно.
В Москве Татищев доложил Брюсу о положении дел на
Урале и передал на рассмотрение в Берг-коллегию свои
представления от 11 и 18 января 1722 г. По некоторым частным вопросам
коллегия 7 марта приняла решение. Что же касается наиболее
важных: о рабочей силе, о строительстве крупных
железоделательных, металлообратывающих и других мануфактур, о путях
сообщения в Сибирь и т. д., то коллегия определила передать их
на рассмотрение Сената. Во время пребывания Татищева в Моск-
177

А. И. ЮХТ
ве коллегия неоднократно обращалась к нему с различными
вопросами. Так, его просили сообщить, какое количество железа
будет отправлено в текущем году в Петербург, составить штаты
для Высшего горного начальства на Урале, высказать свое
мнение о возможности эксплуатации залежей медной руды на
Полевой и вообще об увеличении производства меди и т. д.
Из письма Брюса кабинет-секретарю А. В. Макарову от
19 марта 1722 г. видно, что Петр I дал указание задержать
Татищева в Москве до своего приезда. Царь приехал в Москву
13 марта и, по-видимому, в ближайшие дни состоялась его
встреча с Татищевым. Содержание беседы неизвестно. Вероятнее
всего, Петру I стало известно о жалобе Демидова, и он хотел
выслушать Татищева.
Берг-коллегия, опасаясь, что Михаэлис без помощи Татищева
не справится с делами (тем более, что он не умел даже говорить
по-русски), стремилась как можно быстрее отправить Татищева
на Урал. Коллегия прежде всего была озабочена тем, чтобы с
первой вешней водой отправить караваны уральского железа в
Петербург, так как полагала, что без Татищева это сделать
будет некому. Брюс в упомянутом письме просил Макарова узнать
у Петра I, может ли Берг-коллегия отпустить Татищева на Урал
и сообщал, что если он в ближайшие дни не уедет, то придется
«ему воды ждать, ибо сухим путем ехать уже невозможно будет».
Задержка же отправки железа с Урала может причинить казне
«немалой убыток» 185 Что ответил Макаров Брюсу, неизвестно.
Но Татищев в марте Москву не покинул.
В апреле 1722 г. во время встречи с Петром I, Демидов
выдвинул против Татищева ряд серьезных обвинений. Татищев был
отстранен от руководства уральской промышленностью. На Урал
был послан Геннин, который до этого ведал Олонецкими
заводами. Царь поставил перед ним следующие задачи: увеличить
производство меди и железа, наладить на уральских заводах
литье пушек, выпуск уклада и стали, жести и дощатого
кровельного железа. Одновременно он поручил ему расследовать
дело между Демидовым и Татищевым, «также и о всем деле
Татищева, не маня ни для кого», т. е. не делая никому
поблажки 186.
Вместе с Генниным на Урал для очной ставки с Демидовым
поехал и Татищев.
Итак, весной 1722 г. закончился период самостоятельного
управления Татищевым уральской промышленностью. Демидову не
удалось доказать обоснованность своих обвинений против него.
Более того, во время следствия выяснилось, что жалоба
Демидова на Татищева была ничем иным как клеветой. Татищев был
полностью оправдан и до конца ноября 1723 г. оставался на
Урале, являясь фактически правой рукой Геннина. Но анализ след-
178

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
ственного дела Татищева и его последующей деятельности на
Урале выходит за рамки настоящей статьи и требует
специального рассмотрения.
Подведем краткие итоги. Для Татищева уже на первом этапе
административной деятельности был характерен широкий
государственный подход к проблемам промышленного развития страны.
Эти проблемы он рассматривал не изолированно, а в комплексе
с другими, имевшими народно-хозяйственное значение. Он
придавал исключительно большое значение эксплуатации природных
богатств Урала и Сибири, подчеркивая, что развитие
производительных сил этого обширного края будет способствовать
экономическому подъему всей страны в целом, принесет России
«великое богатство». Татищев первый среди русских экономистов
обосновал экономическую целесообразность развития здесь не
только горнозаводской, но и других отраслей промышленности.
Планы Татищева были обширны и предусматривали
строительство крупных железоделательных заводов, эксплуатацию новых
месторождений медной руды, развитие металлообрабатывающей
и легкой промышленности, внутренней и внешней торговли,
водных и сухопутных путей сообщения и т. д.
Программа экономического развития Урала и Сибири,
рассчитанная на длительный промежуток времени, была лишь отчасти
осуществлена Татищевым. Слишком недолгим был период его
самостоятельного управления уральской промышленностью. Но дело
не только в этом. Татищев не был наделен широкими
полномочиями, какие были предоставлены Геннину в 1722 г. Петром I.
Он был скован в своих действиях мелочной опекой центрального
горного ведомства. Берг-коллегия отвергла его предложение о
строительстве крупного металлургического завода на Исети, не
поддержала его и в ряде других вопросов. В распоряжении
Татищева не было квалифицированных специалистов, ему не
хватало технического опыта, каким обладал Геннин, длительное время
руководивший Олонецкими заводами.
Однако Татищев сумел добиться и определенных
практических результатов. При нем увеличилось производство железа на
казенных заводах и его отпуск в Петербург. Он создал школы
для подготовки административно-технического персонала,
составил документацию, определявшую основы организации и
управления уральской крупной промышленностью, определил права и
обязанности горной администрации, ее отношения с частными
предпринимателями, короче говоря много сделал для разработки
горного законодательства.
Программа экономического развития Урала, разработанная
Татищевым, была воспринята Генниным, который по существу
следовал ей в период управления уральской промышленностью
(1722-1734 гг.).
179

А. И. ЮХТ
Первая поездка Татищева на Урал, как отмечалось,
представляет большой интерес и с точки зрения изучения формирования
его экономических и социальных взглядов. Эти взгляды
складывались под воздействием развивающихся буржуазных отношений
в стране, законодательства и практики петровской эпохи,
распространенной в то время в Европе теории развитого меркантилизма.
В развитии промышленности, внутренней и внешней торговли
Татищев видел основу экономического процветания
абсолютистского государства. Уже в это время он выступает как сторонник
роста не только добывающей, но и обрабатывающей
промышленности. С позиций развитого меркантилизма Татищев указывал на
невыгодность привоза промышленных товаров из-за границы, на
необходимость развития обрабатывающих отраслей
промышленности с тем, чтобы «удовольствовать» внутренний рынок и
обеспечить экспорт не только сырья и полуфабрикатов, но и в
первую очередь промышленных товаров. Результатом такой
экономической политики будет «великий государственный прибыток».
Большое значение Татищев придавал улучшению водных и
сухопутных путей сообщения, без чего, как правильно полагал
он, невозможно развитие внутренней и внешней торговли и всей
экономики в целом. В этом отношении заслуживает внимания его
предложение о постройке канала для соединения бассейнов Камы
и Северной Двины с целью вывоза уральского железа в Европу
через Архангельск, так как доставка его туда обойдется дешевле,
чем в Петербург. Татищев настойчиво добивался отмены
обязательного пути в Сибирь и обратно через Верхотурье и
легализации более удобных и коротких дорог из Европейской России в
Сибирь.
Абсолютистскому государству Татищев отводил решающую
роль в руководстве экономической жизнью страны. Исходя из
этого, он полагал, что от характера экономической политики
правительства во многом зависят успехи хозяйственного развития.
Будучи сторонником привлечения частного капитала в
промышленность и предоставления предпринимателям различной помощи
и льгот, Татищев в то же время считал, что государство должно
не только опекать промышленников, но и регламентировать их
деятельность. Эта регламентация отвечала прежде всего
фискальным целям казны, так как позволяла извлекать большие доходы
от промышленности. Но абсолютистское государство являлось
диктатурой дворян. Поэтому усиление его контроля за деятельностью
заводчиков, в роли которых чаще всего выступали представители
купечества, в конечном счете отвечало интересам
господствующего класса, ибо означало укрепление его политического влияния,
открывало возможность оказывать воздействие на экономическое
развитие страны. Можно полагать, что Татищев как выразитель
интересов дворянства имел в виду и эти соображения, когда вы-
180

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
ступал с требованиями жесткой регламентации деятельности
промышленников.
Отводя казне большую роль в развитии металлургической
промышленности, Татищев в то же время подчеркивал, что без
широкого участия частного капитала невозможно освоение
природных богатств Урала и Сибири. Он предложил правительству
покончить с монопольным положением Н. Демидова на Урале,
так как это невыгодно государству. Подрыв монополии Демидова
и привлечение к строительству заводов других промышленников,
утверждал он, приведет к росту производства железа и меди,
снижению цен на эти товары, позволит увеличить экспорт
железа за границу и, следовательно, повысит доходы казны (за счет
взимания десятинного налога и пошлины). Весьма характерно, чта
восемь лет спустя (в 1730 г.) члены Сибирского обер-берг-амта
до тем же мотивам, что и Татищев, высказались за ликвидацию
монопольного положения Демидова и привлечение в уральскую
металлургию новых промышленников.
Для Татищева было ясно, что наличие свободных рабочих
рук — одна из основных причин успехов в промышленном
развитии европейских стран. Но как быть в России, где
господствует крепостное право, и где промышленность испытывает
недостаток в вольнонаемной рабочей силе? Могут ли заводы обходиться
только принудительным трудом? На последний вопрос Татищев
отвечал отрицательно. Он полагал, что рост промышленного
производства невозможен без применения вольнонаемного труда.
В России, утверждал Татищев, необходимым условием развития
горнозаводской промышленности является использование обеих
форм труда — и принудительного и вольнонаемного.
Проблему обеспечения металлургической промышленности
рабочей силой Татищев пытался решить в рамках
феодально-крепостного строя путем лишь некоторого ограничения
крепостнической политики правительства. Причем эти ограничения не
должны были затрагивать интересов дворянства. Предложения
Татищева в целом не соответствовали общему курсу закрепостительной
политики, но, учитывая потребности заводов в рабочей силе,
правительство временно дошло на осуществление некоторых из
них.
Деятельность Татищева на Урале в начале 20-х годов XVIII в.
является важным этапом в формировании его экономических п
социальных взглядов. Изучение этого этапа имеет существенное
значение для понимания эволюции его взглядов в последующий
период.
181

А. И. ЮХТ
ПРИЛОЖЕНИЯ
№ 1 1722 г. января 11.
(л. 110). Представление [В. Н. Татищева] Сибирскому
горному начальству о делех усмотрениям и разсуждени-
ям решения требующих, яко на Кунгуре, тако и Уктусе.
Понеже всемилостивейшего нашего императора данною влас-
тию государственная Берг- и Манифактур-коллегиум, усмотри ис-
куство и достоинство ваше г[оспо]д[и]на горного советника
Михаилиса, изволила определить здешние дела рассмотреть и в
состояние добрых порядков привести. При том же и мне
повелевает, дабы услугу мою е.и.в. вспоможении вам советом и делом
явил, в чем верного рабства моего должность повинна меня
содержать. Того ради по возможности ума моего, елико мог
усмотреть, представляю вашему разсмотрению, дабы чрез сие могли о
делех потребных уведомиться и в предприятии дел обстоятельное
(л. 110 об.) решение явить.
1. Хотя господин горной советник с протчими сослужители,
прибыв суда 187, трудился некоторые места рудных копей
осмотреть, обаче сему зимнее время немалую неудобность сущему раз-
суждению приносит, того ради совершенно определить трудно.
Я же и господин берг-мейстер 188 отчасти на многих местех в
разные времена осмотрели и обрели, что все здешние кунгурские
руды находятся весьма иным сочинением, нежели в других
государствах, в которых хотя я не бывал, однакож чрез искусных
людей словесно и от добрых описателей ис книг уведомлен, ибо
здешние руды все в песке и постоянства или доследования не
имеют, того ради весьма не могу видеть, чтоб из сего труда, аще
и не в скором времяни не токмо прибытка, но ниже
награждения труда обрести возможно.
{л. 111) 2. Господин берг-шрейбер 189, которой здесь у
приходу и росходу денег, определен в небытности комисара, а в
начальстве горном, где оному надлежит быть, без него определение
дел не без труда. Здесь же видим, что росходом великим быть
некуда и оное может управить господин капитан Берглин 190 и
при нем шихтмейстер Одинцов 191. Того ради разсуждаю за благо
до определения вышнему горному начальству сущего места оного
берг-шрейбера взять со всеми деньгами на Уктус и вручить ему
канцеляриу горного начальства, а деньги отдать на Уктусе ками-
сару к росходу. Здесь же на жалованья и приключившийся рос-
ходы оставить, сметясь, что потребно, а впредь по требованиям
отправлять с Уктуса, дабы все росходы и приходы в едином
месте ведомы были.
3. По указу е.в. велено здесь с ручных железного дела печей
брать десятое и понеже оные приносят малыми кусками (л. 111
182

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
об.) и соберется оного в год немалое число, которое здесь все в
росход употребится не может, а отпускать в Москву негодно и
пристани в близости нет, того ради мню, чтоб удобнее положить
денежной оклад, изчисля против десятого или весьма оные
запретить, а произвести добрые водяные заводы 192.
4. Здесь рудоискателей было 2 человека, которым летом дава-
но было на месяц по рублю, которые всегда трудились в том7
исысканием некоторых медных руд радение свое явили. Ныне
надлежит ли оным быть и с каким порядком?
5. Строгоновых медное произвождение 193, хотя руда не
весьма добрая, однакож множество оной дает надежду и надлежит
лутчему в работе призрению быть, паче же в весне, чтоб им
начатием работы не опоздать.
(л. 112). 6. Здесь во многих местех находятся ключи, в
которых минеральные воды, и хотя я неискусен, что их сила и
какая может быть ис того минерал, обаче воня и густость оных
требует испытания. Имянно же об оных объявляю за селом
Ключами и в вотчине Строгоновых, близ села Серги, ис которого
речка Серга происходит.
7. По указу е.в. повелено нам как здесь, так и в других
местех, где нам быть приключится, давать постоялые дворы. И хотя
не объявлено давать дрова, однакож обычей тот везде, что
стояльцам даютца от хозяев. Здесь же кунгурцы за недовольством
потребных покоев и, охраняя себя от утеснения, отводят нам
дворы пустые, а дров давать не хотят. И ежели б мы имели
всегдашнее свое пребывание на едином месте, не трудно б было в
удобное время дров довольства за свои деньги купить. Но понеже-
ретко то случается, чтоб мы здесь или в других {л. 112 об.)
таких местах, где токмо для призрения приезжая, по неколику дней
пребываем, чего ради трудно в таких малых безделицах везде
самим старатца и предуготовлять, в неудобное же время, как ныне,
ни за какую цену достать, купить невозможно.
8. По указу государственной Берг-коллегии повелено прислать
немедленно руд всех по нескольку. И по оному некоторыя с Ук-
туса суда привезены, а обретающийся здесь в посылку отобраны,
и надлежит оные отправить. Також ведомости месечные и
годовые уктуские, алапаевские и кунгурские в отпуск готовы.
9. По указу е.и.в. велено из слобод и з заводов пришлых
людей всех вывозить на прежния места и о том подтверждено
печатным указом194 (л. 113) под великим страхом. И ежели по
тому указу учинить, то едва не все слободы приписные к Ук-
тусским и Алапаевским заводам надлежит раззорить, ибо все
пришлые из России, и не больше 40 лет, как те слободы начаты
селить. Потом же в 1709 г. оные от башкир были все раззорены и
едва малое число людей осталось. А по устроении заводов паки
набралось немалое число, некоторые платят тягла, другие же кор-
183

А. И. ЮХТ
мятца работою, о чем я доносил коллегии 195 и послал имяпные
списки которых слобод мог сделать: кто, откуда, чей и давно ль
пришел и указ получил оных пришлых удержать до указа 19G. Но
ныне получил я еще указ ис коллегии от 26 августа [1721 г.] 197,
в котором подтверждают, паки, чтоб по челобитью именитых
людей господ Строгановых 198 и о протчих пришлых поступать по
вышеобъявленному е.и.в. печатному указу. И хотя Строгановых
для их соляных заводов не отдать неможно, обаче протчих ежели
выслать, то заводов не токмо размножить, но и содержать
невозможно. На сие и е.в. в привилегии горной 199 изволил объявить,
что чрез размножение заводов пустыя места населятся, показуя
весьма не токмо население безвредно, по и благоугодпо.
(л. 113 об.) 10. По предложению моему о размножении
строением новых железных заводов велено по благоизобретению
вашему и общему нашему совету нам прилагать труд. И на оное,
також и для медных, переведено денег восемь тысяч рублей.
И для оных усмотрел я места: 1) по реке Чусовой, 2) на реке
Ревде, 3) по реке Боевке, где ныне вновь добрую железную руду
обрел и объявил зделанную сталь Каменских заводов укладной
мастер Михайло Воронин, при которых лесов довольство и реки
удобные, но от жилья удалели. Того ради разсудил я за благо
представить государственной Берг-кодлегии, дабы
исходатайствовали е.и.в. указ о поселении при оных новых деревень,
принимая вольных пришельцов, которых довольно сыскаться может, или
повелят откуды из других слобод Тобольского уезда перевести
бобылей, или Каменские заводы со всеми слободами взять и
оными те дела управлять.
(л. 114) 11. О приходящих вольных работниках також
подтверждено, чтоб без писем отпускных никого па заводы в работу
не принимать. И о сем хотя собою не свидетельствую, но уверя-
юся слухом; вам же довольно самим известно какое многое люд-
ство обретаетца в протчих государствах при заводех вольно
пришедших людей и какие вольности имеют, отчего заводы так
размножены и размножаются непрестанно.
Здесь же, ежели вольных работников без писем не принимать,
понеже во всем государстве публикованы ль такие указы, чтоб из
волости в волость, или из уезду в уезд никому без писем для
прокормления своего не ходить, и какие те прохожие,
письменные или печатные, за чьими руками и печатьми имеют быть,
и почему от правых притворные и составные познавать о том я
неизвестен, без чего верить тем письмам не без страха. И хотя
довольство крестьян при заводех населить, однакож крестьянин,
имея жену, детей и дом, не всегда к работе способен, и во время
работ домовных, яко пашни, сева, жнитва и сенокос не без
вреда их собственного и государственного в работы заводския
принужден быть может. К тому же в близости заводов деревень
184

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ:
селить (л. 114 об.) весьма непристойно за превреждения на
строения им потребных и под пашни рощйщанием лесов. А при
заводах всегда для всякого случая людей довольство потребно.
Ежели же разсудить, чтоб бегать салдатом причины не дать и
на сие разсуждаю, из той же привилегии взяв, что е.в.
увольняет всех мастеров и работников действительных не токмо от
податей, но солдатские и матросские службы. К тому же имянным е. в.
указом некоторые салдаты и мотросы бывшия уже в службе по
желаниям к горным делам отпущены. Сие же есть и доброй
способ для таких беглецов, ибо когда он, не имея охоты служить,
сбежит, а жить его никуда не пустят, то нужда пробавляться на
кабаках и в таких вредительных всякому добру местах, от
которых ничто иное токмо разбой и воровства происходят.
Ежели же опасно, что многия оставят свои тягла, не хотя
платить податей, пойдут на завод, то можно оных определить число,
смотря по заводам, колико где пристойно и объявить время
льготы для поселения, а потом можно оных поселившихся деревнями
обложить денежным окладом против крестьян, с вольных же в год
с головы (л. 115) по рублю или больше, понеже он толикое число
едва не в один месяц выработать может. И таких пришлых
записывать в книги в нижнем горном начальстве и давать им
письма, куды они на заводы похотят, и с тех заводов тех оброчных
и поголовных денег спрашивать, а без писем таких на всех
заводах никого не держать. И с таким письмом вольной, когда он
заплатил поголовное, может в том году, переходя з заводу на завод,
где ему полюбится работать. Оным они принудятся к работе,
государственной казне и заводам немалая прибыль явится,
воровства же и шалости пресекутся.
12. О устроении заводов старых надлежит прилежно
рассмотреть, ибо некоторые весьма непристойно со многими домнами
и молотами построены отчего хотя заводам есть великая
прибыль: 1) что плотина одна и к строению иждивления меньшего
требует; 2) мастеровые люди (л. 115 об.) воопще чрез что многия
от одного доброго обучатся могут и в совершенство приходят;
3) припасы все в едином месте как для хранения, так и для
употребления способнее; 4) наибольшее призрение едино над всеми,
чего в разных местех самому усмотреть неможно, поверить же не
всегда таков человек сыщется.
Обаче сему един противещейся случай все оные изничтожить
может, что к великому заводу как на строение, так и на уголь
лесов множества великого требуетца, чрез что в малыя лета верст
по 20 и больше вырублены будут. И хотя руды и мастеров
довольство, однакож за отдалением лесов принужден будет завод
оставить. И хотя промышленнику полученной ради великой
прибыли в краткое время оной завод оставить не трудно, обаче
государству есть вред: 1) имея довольство железа собственного
185

А. И. ЮХТ
чрез такой случай может вдруг скудость возыметь и покупать
нужда будет из других государств с великим убытком; 2) впредь
хотя б кто заводы при оных рудах хотел построить, но, не имея
лесов, не может, где же лесов много останетца тамо руда отдалеет,
итако возможность, охота ко оному вскоре у всех потеряется;
3) мастера бывгпия (л. 116) при оных останутся без дела и
потеряют свое искуство и хотя б в лет 30 или больше леса
подросли, но тогда уже заводы згниют, мастера изведутся, чего ради и
нужда будет паки откуда мастеров призывать. Ежели же вновь
строить, хотя уже великих не допустил, обаче и те надобно
исправить, дабы более не разорялись.
13. Коллегиум повелевает охочим людем отдавать места под
строение заводов на что уже явились некоторые с прошениями о
строении железных заводов, а именно: Демидов на Ревде,
Неклюдов по Исети, от медных Демидов на Полевой, обаче о сем
подробно разсудить — не будет ли какого препятия прибыткам
государственным впредь, о котором прошу внятно разсудить, дабы
предосуждению касающемуся корыстей государственных преду-
спеть (л. 116 об.) добрым порядком. К сему пристойно разсмот-
реть требование Белопашинцева об Алапаевских заводах.
14. Компанейщики Замойщиков и Аврамов с товарищи,
которые о устроении медных заводов получили от коллегии
жалованные грамоты, оных я получа видеть в Тобольске у Замойщикова
взял скаску, что ему для отводу места явиться на Уктусе в
апреле месяце. Товарыщ его Неелов просил, чтоб ему быть у дела
заводского для присмотрения. И оного определили мы камиса-
ром к земскому правлению на что ему все принадлежащий
указы и дела отданы. Аврамов же явился весьма оболгателем, ибо
он в скаске своей сказал, что он денег не имеет, а товарыщи его
сказали, что денег и охоты к строению заводов не имеет же,
и оной Аврамов написан без согласия их.
И понеже коллегия не ведала такой его хитрости, снабдила
их, яко обычай есть, такою волностию, что (л. 117) с них
податей не брать, в службы ни в какие не употреблять и нигде
кроме Берг-коллегии не судить. А оные кроме Васильева сына
Ивана Аврамова, которого я определил до указа на Алапаевские
заводы к управлению, остались без употребления к горным делам,
в чем не без подозрения от губернии. Також и впредь не без
опасности, чтоб таким коварством кто коллегиум оболгать не
дерзнул.
15. В Уфимском уезде по речке Полевой обретены два места
медной руды, на которых построены избы и руды неколико пуд
добыто было, но оное строение башкирцы сожгли и работников
согнали 200. Ныне же подтверждают из коллегии, чтоб, конечно,
оные работы возобновить, а господину графу Головкину, воеводе
уфимскому господину Бахметеву о вспоможении нам и к башкир-
186

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ?
цам, чтобы не превреждали, из Сената указы посланы, на что
башкирцы подписались {л. 117 об.) быть во всем беспротивным.
И по тому указу на Полевой строение для работников и на Чю-
совой, где надлежит быть ради всякой предосторожности
перевозу, поставить неколико изб и перевести жильцов определили, но
башкирцы весьма на Чюсовой строиться не допущают, о чем уже
в коллегиум и на Уфу писано, что без того быть неможно 201.
О сем господин горный советник изволите из писем произшед-
ших дела и учиненного чертежа разсмотреть и благопотребное
разсуждение учинить, дабы вешняго времени к начатию оного не
упустить, ибо сие хотя б для медного дела не так нуждно
явилось, обаче для нападения башкирцов на слободы великую
творит безопасность.
16. Доносил я государственной коллегии и в Сибирскую
губернию, чтоб чрез Уктус дорогу, которая была под смертию от
прежднего губернатора Гагарина запрещена, отворить и в
потребном месте (л. 118) близ заводов учинить кождоседмичное и
годовое торжище, представляя им в том многия благопотребности и
прибытки, как казне государственной чрез собрание пошлин,
размножение заводов и приведение в доброе обхождение татар, так
и купечеству чрез способной и прибыточной им торг, також и
способность блиского пути 202. И уповая получить на то позволения,
с немалым трудом дорогу росчистил, мосты помостил и хотел для
проезжих и учреждения почты по пустым местам построить
корчмы, чтоб проезжих удовольствовать и убытки положенные
возвратить. Но получил указ из губернии — велено оного дорогою
пропущать токмо одних куппов казанских, кунгурских и вятских
на Ирбицкою ярманку и с ярмонки, а кроме оного времяни оных
купцов не пропущать. Протчих же чинов никого ни с каким
делом никогда не пропущать203. Из сего видно, что оная дорога
никакого способу принести не может, ибо для так малого числа
людей и краткого времяни дороге населиться не для чего. Нам
же без устроения оныя порядочного (л. 118 об.) согласия с
коллегией) и с Кунгуром иметь невозможно и казне от многого числа
подвод в продолжении времяни нашея езды есть великой убыток,
а подводчикам разорение, понеже от Подволошной до реки Бисер-
ти верст с 150 жилья нет. Того ради потребно для опасения от
татар ехать людно, для прокормления лошадей и людей вести
кормы, к тому ж в зимнее время от малого проезду целым снегом
великая везде трудность, отчего извощики многократно лошадей
теряют и тем разоряются.
17. Скудость припасов всяких потребных для мастеровых и
работных людей наносит заводам немалое помешательство, понеже
при заводах торгу никакого и торговать могущих людей нет.
Того ради принуждены были мастера и работники для
наималейших потребностей, что принадлежит к платью и протчему ездить
187

А. И. ЮХТ
(л. 119) на торжища верст по 200 и по 300, которых ближе нет
с потерянием удобного к работе времени, работники же вольные
сея ради скудости отбегали.
Я же, желая сему вреду учинить помощь, дал в купечество
5 человекам государевых денег 400 рублев, взяв по них поруки
добрые с таким определением, чтоб им с тех денег и с купленных
товаров заплатить пошлины по указу, которых будет 80 рублев,
ежели ж дважды в год обратятся все, то 160 рублев, и оные
товары продавать им на заводе, построй лавки явно, а не в домех
ценою среднею, чтоб не отегчать купующих.
Також напредь сего на оных заводах имели обычей торговать
съесными товары во дни недельные, но запрещением е. и. в. сие
пресечено, отчего немалая нужда в харчах учинилась, ибо
работники все в лесах на работах во всю седмицу, и приходят токмо
в неделю и тогда купить нечего не сыщет, крестьяне же в
неделю возить ничего не смеют (л. 119 об.), а в протчие дни сами
на работах, а хотя б и привез, то купить некому. Того ради по
прозьбе всех мастеров и работников определил я, чтоб торговать
в суботу по полудни и в неделю пред обеднею, а в службу
церковную весьма не торговать. И хотя сие дело корыстям
государственным не токмо не вредное, но и прибыточное, к тому ж и
совесть мне не прискорбствует, ибо без всякия собственный
корысти, обаче противное указом. Того ради представляю вашему
разсуждению, ежели изволите за благо принять, то надлежит
требовать подтверждения от коллегии, ежели ж противно или
сумнительно, то изволите пременить по благоизобретению, дабы
до издержания оныя деньги возвратить возможно было.
18. Прешедшего года отпуск железа в Москву и в Санктпитер-
бурх был учинен подрядом для избежания многих затруднений
и оной подряд (л. 120) учинен был с таким договором, что ему,
подрядчику, з записи как при отпуске, так и в городех пошлин
никаких и с работников поголовных и протчих нигде ничего не
платить, и в том бы ему остановки ни от кого не было. А ныне
писал оной Белопашинцов ко мне, что ему в Казани учинена
немалая остановка и в том принел он убыток, паче же что
временем опоздал. И хотя он обещал было и впредбудущий год оной
подряд снять, однакож доднесь еще он, також сын ево сами не
явились и письменно не отзываютца, знатно, что некоторое имеют
к тому препятие. А Демидов в скаске своей объявил, что он не
подрядится204. Того ради опасно, чтоб, ожидая оного подрядчика,
не испустить времени подрядить других. Я же на государевом
иждивлении и под призрением в том незаобыкновенных отпустить
весьма опасаюсь.
19. (л. 120 об.) О концелярии при Вышнем горном
начальстве надлежит нам требовать позволения построить каменную з
добрыми книгохранительницы, дабы от пожаров, от которых мо-
188

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
жет случится великой вред, безопасны могли быть, понеже здесь
каменное строение не боле как вдвое пред деревянным станет, а
долговременным своим стоянием, что деревянных в то время, ко-
лико згнить может, является дешевле деревянного, к тому ж и в
лесах подспорье. Сего ради разсуждаю за благо и другие
недвижимые строения яко магазейны, домы государевы и протчее тому
подобное построить каменное, а для покрышки, ежели железом не
повелят, возможно черепичных мастеров взять из Москвы.
20. Подьячих имеем не токмо малое число, но и весьма
плохих, которыми по нужде управляютца заводы, а в Горное вышнее
начальство ни единого достойного не вижу, кроме токмо что
обретающейся {л. 121) при мне. Того ради весьма нужно
требовать от коллегии, чтоб повелели прислать из Москвы старого
одного, молодых двух, при которых можем для поредку, взяв из
школ, приказным делам обучить.
21. Печати государевой мы не имеем, а собственными явные
письма и другие потребности печатать не пристойно, понеже в
России учреждение, чтоб всякое письмо особно записано было
при печати за что с челобитчиковых дел определены пошлины.
Того ради надлежит требовать от коллегии определения каким
повелят быть в вышнем и нижнем горном начальстве печатям.
22. По многим присланным из государственной Берг-коллегии
указам повелено нам (л. 121 об.) от Уктуса до Кунгура и до
Вятки учредить почту. И хотя я о сем трудился, обаче для
пустоты междо Уктусом и Кунгуром в сущее определение привести не
мог, наипаче же, что на средине оного пути обретающиеся татары
Уфимского уезда деревни Ялыма были на то не склонны. Чего
ради писал я на Уфу к господам полковнику графу Головкину
и воеводе Бахметеву, дабы они повелели указом вышеобъявлен-
ным татарам давать от нас и к нам посылающимся курьерам
лошадей до трех, имея прогонные деньги по указу. И понеже по
премой прочищенной дороге к Уктусу жилье от них отдалено и
перевоз тяжек, того ради назначил я им перемену к Уктусу в
деревни Верх Бисерти от них верст с 60 к Кунгуру, в селе
Ключах, положа за 50 верст, ибо версты немерены. А ныне, как я
суда ехал, оных татар склонил, что лошадей давать хотели, и на
то взяли у меня указ, кому давать они лошадей, и по чему, до
коего места прогон имать должны. И для лутчего вырозумения
с оных посланных на Уфу писем и данного указа татарам
прилагаю копии.
По сему до учреждения прямой дороги разсудил я определить
почты от Уктуса (л. 122): 1) в деревне Подволошной, 2) на
Утке, 3) в Верх Бисерти, 4) на Ялыме, 5) на Ключах. И на
каждой поставить для отправления писем по драгуну, а
особливо на Ялыме и в Верх Бисерти, письмо умеющих, понеже в прот-
чих суть попы и дьячки для записки, когда с кем письма посла-
189

А. И. ЮХТ
ны будут, дабы не пропали, також и прогоны им платить без-
смятно будет.
От Кунгура же к Вятке весьма надлежит учредить воеводе,
ибо нам весьма оную учреждать неспособно, не в своей власти,
а от Уктуса к Кунгуру летом надлежит премою дорогою версты
измерять и столбы поставить, дабы платить прогоны известно
было 205.
23. В бытность мою в Тобольске уведомлен я, что тамо
обретаются оружейных мастеров многое число, которые напредь сего
делали ружье, а по запрещении оного делали замки фузейные
(л. 122 об.) добрые, о которых надеюся, что некоторым членам
Берг-коллегии известно 206. Но ныне оныя никакой работы не
имеют. Я же между ими видел неколиких в мелких работах довольно
искусных. Того ради мню пристойно быть представить
государственной коллегии, ежели соблаговолят учредить где железную
манифактуру, а особливо, ежели оружейных приборов не повелят,
то возможно часы или другие мелочи делать и тем им
прокормление, государственной же казне и народу корысть учинить.
24. О строении пильных мельниц для бережения лесов к
строению как заводов, так и судов весьма потребно труд приложить.
И хотя я в Казань к камисару Аристову о мастерах писал, но
отповеди не получил, того ради нужда требовать из Москвы.
(л. 123) 25. Просил я государственной Берг-коллегии, дабы,
как для вышеобъявленных, так и других нужных дел, поведено
мне было нынешнею зимою приехать в Санктпитербурх, ибо чрез
письма о всем донести трудно, но на оное указа не получил.
Ныне же известно е. в. прибытие в Москву и притом уповаю
безсумнительно быть его графскому сиятельству господину гене-
ралу-фельдцейхмейстеру 207. Того ради весьма вижу потребно
одному из нас ехать, понеже зимним временем дел не токмо вновь
начинать, но ниже начатых обстоятельно усмотреть возможно.
И во отъезде оным никоего препятия не учинитца, паче же много
затруднения, сумнения решатся вскоре, и оная езда, ежели
(л. 123 об.) что нечаянное не превредит, весьма в 10 или
наиболее в 12 недель с возвратом окончится, итако удобное время к
начинанию дел потерено не будет.
Таково предложение подано в горное начальство генваря 11 дня
1722 году.
Капитан Василий Татищев
ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, on. 1, кн. 616, лл. 110—123 об. Копия.
190

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
№ 2 1722 г. января 18
(л. 134) Напаметование [В.Н.Татищева] в Сибирское
горное начальство господину берг-советнику Михаили-
су с товарищи
Понеже в прежнем моем предложении 20S за краткостью вре-
мяни нечто написать запаметовал, того ради ныне представляю,
которое требует необходимого решения.
1. Напредь сего Алапаевские заводы в правлении губернском
отправлялись в работах всеми слободами Верхотурского уезду,
и понеже слободы от заводов отдалены, в чем было мужикам
великая трудность, а заводам остановка. О котором я, усмотря и
разсудя за благо, просил губернию, дабы, как для прибыли
государственной, так и для облегчения крестьян, повелели определить
в работу слободы ближайшия: Невьянскую, Мурзинскую и Ара-
машевскую не токмо для оных железных, но и для квасцовых и
медных заводов, ибо те руды (л. 134 об.) в землях тех слобод
определены. И по тому моему требованию сибирской губернатор
его сиятельство князь Черкасской с товарыщи, разсудя, что то
весьма пристойно, те слободы отдал и государственная
Берг-коллегия приняла за благо.
Но по приятии тех слобод обрел я в них крестьянских 786
дворов, в том числе оброчных 265, да пахотных 221, которые пашут
государеву пашню. И понеже сия пашня заводам весьма
неприбыточна и паче делает затруднения: 1) когда мужиков на
работы наряжают, отговариваются неуправкою в пашне, воскою хлеба,
строением судов и отпуском оных в Тобольск и протчее; 2) в
губернию представляют, что заводская работа превреждает им в
пашне и отправлении хлеба, итако наносят озлобление; 3) что же
мужики, не имея (л. 135) над собою доброго призрения, пашен
как надлежит не учреждают, хлеб сеют ретко, отчего является
недород, в чем паки казне убыток напрасный, нам же от губернии
может быть нарекание.
И хотя я о сем паки в губернию представлял, чтоб повелели
пашни снять, а обложить оброком против протчих ис чего
заводам работою лучшая способность к размножению, також
денежным оброком более прибыли явится, нежели от хлеба, но получил
ответ, чтоб пахотные отдать в губернию, а вместо того взять из
других слобод оброчных толикое ж число. И на сие разсуждаю
я паки за непристойно, понеже слобод таких, где б все оброчные
были, в близости нет, ежели ж выбирать из разных слобод, то во
многих отдаленных слободах достанется (л. 135 об.) по
нескольку и за тем заводам по прежнему остановка, а крестьянам за
дальностью тягость будет. Я же весьма разсуждаю за необходимо
пашни снять и положить на оброк, в чем государю весьма прибы-
191

А. И. ЮХТ
ли больше будет, заводам немалая, как в работниках, так и в
деньгах помощь, а крестьянам облегчение явится 209.
2. Хотя о некоторых потребных мастерах для учреждения и
размножения разных манифактур, потребных здесь в Сибири,
ис которых как казне, так и купечеству и народу, видя немалый
прибыток получить, доносил в коллегиум210, но [мастеров] не
получил. Ныне же об оных, и к тому еще некоторых сверх доно-
шении прибавя, представляю вам, дабы изволили состояние
здешних (л. 136) мест и удобностей разсмотря коллегии представить,
а имянно: мастера стальные, проволошные, жестяные, часовные
большого дела, ножевные, бумажных мельниц, стеклянных, от
которых каждой по особливости государю и государству немалую
пользу принести могут. Обаче получил я указ ис коллегии, что
стальные, жестяные и проволошные присланы будут с Олонца,
когда русских обучат. И хотя было мне недостоило уже о сем
более скучать, но понеже в том не есть собственная моя корысть,
но всемилостивейшему государю верное рабство понуждает меня
еще нечто со обстоятельством донесть, чего ради (л. 136 об.)
оные манифактуры пристойнее и прибыточнее могут здесь быть
нежели в других местах. А имянно.
1. Железо сибирское олонецкого и других в доброте
превосходит, в цене дешевле, множеством изобилует.
2. Мастера для дешевых харчей и протчих потребностей так
великого жалованья как в других местех не могут требовать.
3. Работников здесь охотных, особливо для обучения, достать
возможно довольно с малейшим жалованьем.
4. Провоз свободнее в вещах зделанных, нежели в железе,
ибо угару не везут и от того судов и работников умалится, в чем
також не без прибыли.
(л. 137) 5. Сталь наипаче при заводах всегда потребно иметь
добрая, которой, здесь не имея, привозят из других краев,
покупая высокою ценою, в чем есть не токмо убыток, но и разные за
недостатком оныя помешательства в предприятии дел.
6. Проволоку здесь хотя для необходимых заводских нужд
тянут руками, однакож оная становится дорого, а имянно —
средняя в 10 копеек фунт, а тонкую привозят из других
государств.
7. Часов больших хотя оной нечто и сумнительно о великом
прибытке, однакож мню, что у нас во всем так велико
распространением [государстве ] едва неколико сот и токмо в знатных городех
может обрестись, отчего многия в работах, манифактурах и
протчих делех безпорятки являются, ежели ж бы оных довольство
было, то б могло у каждой знатной церкви быть. К тому ж мы
имеем некоторою способность, что впредбудущий год может у нас
из мастерских детей неколико обучиться арифметики (л. 137 об.)
и геометрии, токмо б к тому снабдеть их инструментами. И ког-
192

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
да научатся делать великих, то могут делать стенные и столовые
отчего прибыль, паче же угождение государственное явится.
8. Ножевные хотя в России везде довольно делают, однакож
едва не все малогодные, чего ради из Англии и Голандии
каждогодно по неколику тысяч дюжин возят и хотя б оные нам дороже
ставились, обаче государству прибыль.
9. Бумагу во всю Сибирь возят от города 211 с немалым иж-
дивлением, которой здесь расходится довольное число, впредь же
для многих канцеляреи и нынешних многочисленных писем расход
еще умножится, а здесь (л. 138) рек пристойных довольство,
а материи достать нетрудно.
10. В Сибирь стякло возят от города и из Украины, которое
дорого и достать трудно, хотя тех материй без труда обретается
и с великим казне прибытком и удовольствованием народа завод
устроить возможно.
11. Над сие все есть государственной великой прибыток в
том, что все оные зделанные товары не токмо Россию
удовольствуют, но продажею товаров в Персиду, где водяной способной
путь есть, принесут великое богатство, а народ, которой таким
ремеслом не токмо бестягостно пропитание, но довольство
получит и государю положенное без тягости платить может, паче же
такое ремесло, розсеяся в государстве, многим к труду, а не к
воровству охоту подаст.
О местах, где оным быть не упоминаю, доколе оное весьма
за благо приято будет и мастера пришлются. И понеже сему не
потребно много избирать, токмо б где было при судоплавной реке
и в людном месте, где б торжище всеседмичное и годовое было.
Таково предложение подано в горное начальство генваря
18 дня 1722 году.
Василий Татищев
ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, on. 1, кн. 616, ал. 134—138 об. Копия.
1 Геннин В. И. Описание уральских
и сибирских заводов. М., 1937,
с. 74.
2 Павленко Н. И. Развитие
металлургической промышленности
России в цервой половине XVIII в.
М., 1953, с. 68.
3 Попов Н. А. Татищев и его время.
М., 1861.
4 Чупин Н. К. Василий Никитич
Татищев и первое его управление
уральскими заводами; он же.
Василий Никитич Татищев: жизнь
его с 1722 до 1734 г.— В кн.:
Чупин П. К. Сборник статей,
касающихся Пермской губернии, вып. 1.
Пермь, 1882.
Рожков В. И. Деятельность
капитана артиллерии В. Н. Татищева
на уральских заводах в
царствование Петра Великого.— «Горный
журнал», 1884, № 7 и отд. изд.
СПб., 1884.
Голендухин Л. Д. Начало
организации местного горнозаводского
управления на Урале в первой
четверти XVIII в. (к вопросу о
назначении В. Н. Татищева на
Урал в 1720 г.).— В кн.:
Материалы к биографии Татищева. Докла-
193

А. И. ЮХТ
ды на секциях Ученого совета
Свердловского областного
краеведческого музея. Свердловск, 1964.
7 Струмилин С. Г. История черной
металлургии в СССР. Т. 1. М.,
1954; Павленко И. И. Указ. соч.;
он же. История металлургии в
России XVIII в. М., 1962; Кашин-
цев Д. А. История металлургии
Урала. Т. 1. М.—Л., 1939; Кафен-
еауз Б. Б. История хозяйства
Демидовых в XVIII—XIX вв. Т. 1.
М.— Л., 1949 и др.
8 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 611,
лл. 4—5, 42, 91—92, 100 об., 117—
120, 127.
9 Голендухин Л. Д. Указ. соч., с. 45,
51, 52; Колосов Е. Е. Новые
биографические материалы о В. Н.
Татищеве.— «Археографический
ежегодник за 1963 год». М., 1964,
с. 106—114; Голендухин Л. Д.
Новые материалы к биографии В. Н.
Татищева (Из ранних лет его
жизни).— В кн.: Материалы к
биографии Татищева, с. 11—38;
ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. 2,
кн. 84, лл. 197—198 об.; Книги
В. Н. Татищева в фондах
Свердловского краеведческого музея.
Свердловск, 1962; Чупин Н. К.
Библиотека В. Н. Татищева.—
«Московские ведомости», 1860,
№ 203; Пекарский П. П. Новые
известия о В. Н. Татищеве. СПб.,
1864; Фейгина С. А. Аландский
конгресс. Внешняя политика
России в конце Северной войны. М.,
1959, с. 207, 386 и др.; Юхт А. И.
Поездка В. Н. Татищева в
Швецию (1724—1726 гг.).—
«Исторические записки», т. 88, с. 303.
10 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 621,
л. 9; кн. 640, л. 476.
11 О Блюере и Патрушеве
подробнее см.: ЦГАДА, ф. Берг-коллегия,
кн. 963, лл. 221—230;
Голендухин Л. Д. Начало организации
местного горнозаводского
управления на Урале..., с. 46—50, 52—
53, 58.
12 Осенью 1724 г. Геннин просил
Петра I отозвать его с Урала, ибо
считал, что выполнил поручение
царя: построил новые заводы и
реконструировал старые. Татищева
в это время было намечено
послать в Швецию. Берг-коллегия
решила управление уральскими
заводами вручить Блюеру.
Геннин, узнав об этом, писал
коллегии: «А что берг-мейстеру Блюе-
ру велено быть в сибирском обер-
берг-амте яко главнейшим
командиром без меня и без Татищева и
чтобы отправлял все
канцелярские и завоцкие дела порядочно,
и против оного доношу. Оные
приказные и завоцкие дела во
отправлении ему несносны, кроме
горных дел, для того, что в этих
делах он незаобычаен, к тому ж
он человек скорбной и слаб
здоровьем, и очень мнителен и
беспамятен, а сие отправление
велико есть и требует остроумных,
памятных и трудолюбивых людей,
по утру рано и в вечеру надобно
сидеть поздно при слушании дел»
(ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн.
1010, лл. 572 об.—573).
13 Там же, кн. 640, лл. 91—92.
14 Там же, кн. 611, лл. 4—5, 8—12 об.
15 Там же, лл. 49—51.
16 Там же, лл. 149—151.
17 Там же, л. 27—27 об., 306-309.
18 Там же, лл. 173—185.
19 Там же, кн. 616, лл. 139, 282 об.
20 Там же, кн. 640, л. 653; «Горный
журнал», 1826, кн. IV, с. 103.
21 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 619,
лл. 4—5 об.
22 Чупин Н. К. Указ. соч., с. 52;
ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 611,
л. 300.
23 Геннин переименовал горное
начальство в Сибирский обер-берг-
амт и осенью 1723 г. перевел его
во вновь построенный
Екатеринбург.
24 Струмилин С. Г. Указ. соч.,
с. 144—156.
25 Там же, с. 154.
26 Там же, с. 159, 163; Рожков В. И.
Указ. соч., с. 17.
27 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 10—12; Струмилин С. Г. Указ,
соч., с. 159.
28 Струмилин С. Г. Указ. соч.,
с. 162—163.
29 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 28, 48, 52об.—53, 60, 62, 114—
114 об.
30 Там же, лл. 48—59 об., 128—136.
194

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
31 Чупин П. К. Указ. соч., с. 53—55;
Рожков В. Указ. соч., с. 14—15;
Горловский М. А. К истории
основания Екатеринбурга.—
«Исторические записки», 1952, т. 39,
с. 159—180.
32 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 48, 49, 52.
33 Чупин Н. К. Указ. соч., с. 54.
34 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 51—51 об., 132 об.— 134;
Пекарский П. П. Известия,
собранные В. Н. Татищевым в бытность
его в Сибири и Швеции. 1721—
1726 гг.— «Известия Русского
географического общества», 1863, кн.
III, с. 124—128.
35 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 49—50 об., 128, 130 и об.
36 Там нее, лл. 128—129.
37 Там же, лл. 113 об,— 114 об.
38 Там же, лл. 78 об.—79;
Горловский М. А. Указ. соч., с. 162—165.
39 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 48 и об.
40 См., например: Рожков В. И. Указ.
соч., с. 15.
41 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 48.
42 Геннин В. И. Указ. соч., с. 70;
ЦГАДА, ф. Берг-колдегия, кн. 618,
л. 52—52 об.
43 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 94,
л. 761—761 об.
44 Подробнее об этом см.: Юхт А. И.
Проекты В. Н. Татищева 1721—
1726 гг. о развитии
промышленности и торговли на Урале и в
Сибири.— «История и историки.
Историографический ежегодник.
1971». М., 1973, с. 293—305.
45 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 76—76 об.
48 Там же, лл. 104—105; Горловский
М. А, Указ. соч., с. 166.
47 Чупин Н. К. Указ. соч., с. 4;
Горловский М. А. Указ. соч., с. 167;
Павленко Н. И. Развитие
металлургической промышленности,..,
с. 146—147.
48 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 28—29 об.
49 Там же, лл. 116—117 об.
50 Там же, л. 117; Павленко П. И.
Развитие металлургической
промышленности..., с. 178—179.
51 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 640,
лл. 276 об.—277; Геннин В. И.
Указ. соч., с. 476.
52 Павленко Н. И. История
металлургии в России XVIII в., с. 74.
53 Геннин В. И. Указ. соч., с. 476,
478.
54 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 616,
лл. 28—36.
55 Там же, лл. 37 и об.
56 Там же, кн. 611, лл. 177 об,—179;
Чупин Н. К. Указ. соч., с. 51;
Тульские промышленники братья
Мосоловы построили первый во-
додействующий завод в Тарус-
ском уезде в 1729 г. В начале 50-х
годов им принадлежало 8 заводов,
из них 6 — в Европейской России,
и 2 —на Урале. Арехов
(Орехов) — мелкий собственник,
которому с большим трудом удалось
построить единственный завод в
Елецком уезде в 1757 г.
{Павленко Н. И. История металлургии в
России XVIII в., с. 128—131,
156—161).
57 Павленко Н. И. Развитие
металлургической промышленности...,
с. 179.
58 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 118—118 об., л. 63.
59 Начальник Олонецких заводов
В. И. Геннин ответил, что
производство стали на заводах ведется
под его непосредственным
руководством, «а мастеров, которые б
знали собою сталь делать, не
обретается». Этот
ответ—свидетельство столь типичной для Геннина
саморекламы — не соответствовал
действительности (там же, лл.
210—211).
60 «Горный журнал», 1824, кн. IV,
с. 94.
61 Горловский М, А. Указ. соч.,
с. 170—171; Глаголева А. П.
Олонецкие заводы в первой четверти
XVIII в. М., 1957, с. 149—151;
Павленко Н. И. Развитие
металлургической промышленности..., с. 193—
194.
62 В сентябре 1723 г. Геннин писал
Петру I, что заводы «Уктусские,
Алапаевские и Каменские
исправил через олонецких со мною
взятых мастеров, на которых ныне
делают доброе железо, которое в
пробе стоит против регламента»
195

А. И. ЮХТ
(«Горный журнал», 1826, кн. IV,
с. 123).
63 Струмилин С. Г. Указ. соч., с. 163
(табл. 29). По данным В. И. Ген-
нина, на Каменском заводе к
концу 1722 г. имелось 28 964 пуда
железа. Поскольку в 1720 г. завод
вышел из строя, эта продукция
была выработана в 1721—1722 гг.,
что и учтено в приводимых нами
данных. С. Г. Струмилин в табл.
29 относит ее лишь к 1722 г.
В «Ведомости», опубликованной
Н. И. Павленко (Материалы о
развитии уральской промышленности
в 20—40-х годах XVIII в.—
«Исторический архив». М., 1953, т. IX,
с. 184—185) указана продукция
только заводов, находившихся в
ведении Берг-коллегии: за
1720 г.— Уктусского, за 1721—
1722 — Уктусского и Алапаевско-
го, за 1723 г.— первых двух,
Каменского и Екатеринбургского.
В монографии: Павленко Н. И.
Развитие металлургической
промышленности России в первой
половине XVIII в. (с. 272, табл. 16)
опубликованы данные, полностью
соответствующие «Ведомости»,
поэтому сказанное выше
относится так же и к этим данным.
64 ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 62, л. 1013; Чупин П. К. Указ.
соч., с. 8.
65 Геннин В. И. Указ. соч., с. 540—
542, 546—548, 565—569.
66 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 611,
лл. 96, 175.
67 Там же, лл. 96, 176.
68 Там же, лл. 216—217.
69 Там же, л. 222 и об.
70 Там же, кн. 618, лл. 60—63.
71 Геннин В. И. Указ. соч., с. 72.
72 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 107 об.
73 Там же, кн. 640, л. 492.
74 Там же, лл. 362—363.
75 Там же, лл. 76—78 об.
76 Там же, лл. 144—149.
77 Там же, лл. 365, 371 и об. См.
также: Злотников М. Ф. Первое
описание уральских и сибирских
заводов.— В кн.: Геннин В. И. Указ.
соч., с. 33—34.
78 Геннин. В. И. Указ. соч., с. 510.
79 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 640,
лл. 386—388; ПСЗ, т. VII, № 4518.
80 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 640,
л. 273.
81 «Горный журнал», 1826, кн. IV,
с. 111.
82 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 619,
лл. 32—33, 37.
83 Там же, кн. 618, л. 60.
Берг-коллегия сообщала Татищеву: «О
Федоре Молодом здесь уже
усмотрено, что он оному неискусен и
вплетался в такие дела, чего сам
не знает» (там же). Деятельность
Молодого, одного из первых
«рудных промышленников» Урала и
сложные перипетии его нелегкой
судьбы подробно прослежены в
работе: Преображенский А. А.
Урал и Западная Сибирь в конце
XVI-начале XVIII в. М., 1972,
с. 257—286.
84 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 62 об., 107 об., 155—156, 163—
164.
85 Там же, кн. 619, лл. 2—5 об.
88 Там же, лл. 50—51, 54; Павленко
Н. И. Развитие металлургической
промышленности..., с. 248, 270.
87 Струмилин С. Г. Указ. соч., с. 154,
табл. 27.
88 Павленко Я. И. Развитие
металлургической промышленности...,
с. 272.
89 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 619,
лл. 8—9, 179, 180; кн. 102, л. 44;
кн. 631, лл. 467—471 об.; кн. 635,
лл. 143-145, 162, 197.
90 Там же, кн. 619, л. И об.
91 Павленко Н. И. Развитие
металлургической промышленности...,
с. 273.
92 Струмилин С. Г. Указ. соч., с. 229,
табл. 50.
93 Павленко Н. И. Развитие
металлургической промышленности...,
с. 275—276.
94 О размерах прибыли казны от
продажи железа за границу через
Петербургский порт в 1722—
1730 гг. см.: Троицкий С. М.
Финансовая политика русского
абсолютизма в XVIII в. М., 1966,
с. 189, табл. 15.
95 Данные о вывозе русского железа
за границу в XVIII — первой чет-
196

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
верти XIX в, см.: Струмилин С. Г.
Указ. соч.. с. 229.
96 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 75-82.
97 Там же, л. 76.
98 Там же, лл. 76 об.—77.
99 Там же.
100 Там же.
101 Там же, л. 77 об.
102 Павленко Н, И. «Наказ шихтмей-
стеру». Предисловие.—
«Исторический архив». М.— Л., 1951, т. VI,
с. 201.
103 Там же, с. 201—202.
104 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 621,
лл. 89—90 об.
105 Павленко Н. И. «Наказ шихтмей-
стеру», с. 202—205.
106 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 621,
лл. 126—155.
107 Профос — полицейский. Ему
поручалось следить за чистотой на
заводе, улицах, дворах жителей.
108 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 795,
лл. 30—60.
104 Чупин Я. К. Указ. соч., с. 82.
110 Юхт А. И. Проекты В. Н.
Татищева 1721—1726 гг...., Приложение,
с. 328.
111 См. Заозерская Е, И. Развитие
легкой промышленности в Москве
в первой четверти XVIII в. М.,
1953, с. 441—442; Павленко Н. И.
Развитие металлургической
промышленности России..., с. 216, 235.
112 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 611,
л. 62.
113 Там же, кн. 616, л. 136 об.
114 ПСЗ, т. V, № 3743.
115 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 216 об.— 217; кн. 616, л. 9.
116 Там же, кн. 618, лл. 216 об — 217.
117 Там же, л. 3 и об.
118 Там же, кн. 616, лл. 9—10, 112
об.—113.
119 Там же, лл. 228 об.— 229.
120 ПСЗ, т. VI, № 3919, с. 510.
121 Там же, № 3939.
122 Павленко И. И. Развитие
металлургической промышленности в
России..., с. 216—217.
123 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 79; Черкасова А. С.
Горнозаводская мануфактура и процесс горо-
дообразования в России XVIII
в.— «Исторические записки», т. 93,
с. 295 (табл. 1).
124 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 120 об.— 121.
125 Там же, лл. 79, 120 об.—121;
кн. 616, л. 104 и об.
126 Там же, л. 79 об.
127 Там же, лл. 120 об.— 121.
128 Там же, л. 91, 121.
129 Там же, кн. 616, л. 141 об.
130 Там же, лл. 114—115.
131 Там же.
132 Там же, кн. 618, л. 76 об.
133 Там же, кн. 640, лл. 103—105.
134 ПСЗ, т. VII, № 4237,
135 Там же, № 4736.
136 Там же, № 4931.
137 Указ 17 сентября 1726 г. в ПСЗ не
опубликован. Упоминание о нем
имеется в донесении Сибирского
обер-берг-амта от 23 марта 1734,
опубликованном А. С. Черкасовой
(Уральский археографический
ежегодник за 1972 г. Пермь, 1974,
с. 149—150).
138 ПСЗ, т. VII, № 4931.
139 См. ПСЗ, т. VIII, № 6255; т. IX,
№ 6858.
140 Павленко П. И. Развитие
металлургической промышленности
России..., с. 223.
141 ПСЗ, т. VII, № 4533.
142 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 750,
л. 343.
143 Заозерская Е. И. Рабочая сила и
классовая борьба на текстильных
мануфактурах России в 20—60-х
гг. XVIII в. М., 1960, с. 182—184.
144 ПСЗ, т. VII, № 4736.
145 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 750,
л. 339 об.
146 Павленко Н. И. Развитие
металлургической промышленности
России..., с. 217.
147 Там же, с. 225—235.
148 Кривоногое В. Я. Наемный труд
в горнозаводской
промышленности Урала в XVIII в. Свердловск,
1959, гл. IV и V.
149 ПСЗ, т. VII, № 4736.
150 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 620,
лл. 217—220, 430—434; Нечаев
П. В. Школы при горных заводах
Урала в первой половине XVIII
столетия (К истории
профессионального образования в России).
М., 1944, с. 39-40, 56-57.
151 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 616,
лл. 5 об.— 6.
197

А. И. ЮХТ
152 Нечаев Н. В. Указ. соч., с. 52, 56—
58; ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн.
620, лл. 430—434; кн. 638, лл. 40—
42 об., 45 и об.
153 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 117 об.
154 Чупин Н. К. Указ, соч., с. 61.
155 ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 84, л. 197 об.
156 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 621,
л. 150 об.; Нечаев Н. В. Указ. соч.,
с. 61. В наказе от 15 октября
1723 г. Татищев писал:
«Ученикам, которые убогия и отцы их
работают поденщиною, или
годовое имеют жалование меньше
12 руб., также которые будут
взяты з других заводов и из слобод
пономарские, дьяковы, молодых
подьячих и подмастерьев и прот-
чих нижайших дети, оным давать
хлеба против солдата, да по
прошествии года рубль на платье и
смотреть, чтобы они едой и
одеждой содержание были бесскудно»
(ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн.
795, л. 52 об.).
157 ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 84, л. 197 об.
158 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 621,
лл. 149 об.—151 об. (наказ 1721 г.,
гл. 7 «О школах»); кн. 795, лл. 51—
53 об. (наказ 1723 г. гл. 11 «О
школах и учении детей»).
Инструкция Татищева Одинцову
опубликована А. М. Сафоновой
(«Уральский археографический
ежегодник за 1973 год». Свердловск, 1975,
с. 95-98).
159 Инструкция 1736 г. опубликована
Н. Ф. Демидовой («Исторический
архив», М.— Л., т. V, 1950, с. 166—
178).
160 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 621,
л. 150 об.
161 Там же, кн. 795, л. 51.
162 Там же, кн. 638, лл. 43—44;
Нечаев Н. В. Указ. соч., с. 84—85.
163 ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 84, л. 197 об.
164 цгАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 621,
л. 150.
165 Там же, кн. 618, лл. 241 об.— 242;
Чупин Н. К. Указ. соч., с. 61—62,
l66 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 795,
л. 51.
167 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 616,
л. 10; кн. 620, л. 141 об.
168 ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 62, л. 986; Соловьев С. М. Ис-
тория России с древнейших
времен. Кн. IX. М., 1963, с. 484.
169 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 640,
л. 146.
170 ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 62, л. 986 об.
171 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 214.
172 Там же, кн. 640, л. 145.
173 Там же, кн. 621, л. 98—98 об.
174 Подробнее об этом см. Рожков
В. И. Указ. соч., с. 38—47.
175 Там же, с. 42.
176 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 78—78 об.
177 Там же, кн. 619, лл. 13—16;
Рожков В. И. Указ. соч., с. 41—42.
178 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 75 об., 77 об.
179 Там же, кн. 619, л. 11 об.
180 Там же, кн. 640, л. 145.
181 Рожков В. И. Указ. соч., с. 38.
182 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
л. 80.
183 Там же, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 62, л. 987 об.
184 Чупин Н. К. Указ. соч., с. 70.
185 ЦГАДА, Кабинет Петра I, отд. II,
кн. 59, л. 108—108 об.
186 ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 640,
л. 26—26 об.
187 Имеется в виду Кунгур.
188 И. Ф. Блюер.
189 И. Ф. Патрушев.
190 Юхан Берглин — специалист в
области горнозаводского дела на
пленных шведов. В 1723—1738 гг.
был управителем Егошихинского
медеплавильного завода.
191 Шихтмейстер Одинцов с сентября
1721 г. был также учителем
арифметической школы в Кунгуре.
192 В. И. Геннин под видом
сохранения сырьевых ресурсов для
казенных заводов запретил
производство железа в ручных горнах, т. е.
фактически встал на путь
ликвидации мелкой крестьянской
промышленности на Урале. Горная
администрация рассчитывала, что
в результате этой меры ей
удастся за счет мелких производителей
пополнить кадры квалифициро-
198

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Н. ТАТИЩЕВА НА УРАЛЕ
ванной рабочей силы на казенных
заводах.
193 Указом Берг-коллегии от 17 мая
1721 г. Строгановым было
разрешено построить медеплавильный
завод на реке Таманке в
Соликамском уезде. Но строительство
началось лишь спустя три года.
Завод с семью медеплавильными
печами был пущен в сентябре
1726 г. (Павленко Н. И. История
металлургии в России XVIII в.,
с. 387-388).
194 Указ 19 февраля 1721 г. см. ПСЗ,
т. VI, № 3743.
195 Донесение Татищева
Берг-коллегии от 26 июля 1721 г.— см.
ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 618,
лл. 216 об.— 217.
198 Резолюцию Берг-коллегии на это
донесение см. там же.
197 Указ Берг-коллегии от 26 августа
1721 г. см. там же, лл. 5—7.
198 Челобитную Строгановых см. там
же, кн. 618, л. 3.
199 Берг-привилегию от 10 декабря
1719 г. см. ПСЗ, т. V, № 3464.
200 См. с. 211—212 наст. изд.
201 Там же, с. 212—213.
202 Имеются в виду донесения
Татищева в Берг-коллегию (ЦГАДА,
ф. Берг-коллегия, кн. 618, л. 51),
президенту этой коллегии Я. В.
Брюсу от 6 февраля 1721 г. (там
же, лл. 132 об.— 134) и
сибирскому губернатору А. М.
Черкасскому от июля 1721 г. (там же, кн.
640, лл. 222 об,— 223). Подробнее
о предложениях Татищева см.
Юхт А. И. Проекты В. Н.
Татищева 1721—1726 гг. о развитии
промышленности и торговли на
Урале и в Сибири, с. 295—305.
203 Указ Тобольской губернской
канцелярии от 11 декабря 1721 г. см.
ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн. 616,
лл. 26—27.
204 В Москве в марте 1722 г. Н.
Демидов в Берг-коллегии подтвердил
свой отказ взять подряд на
поставку казенного железа в
Петербург, ссылаясь на то, что уже
поздно, а главным образом на то,
что «работников без отпусков
нанимать опасается, а с отпусками
в Сибирь и с Сибири на пристань
к нам для поплаву не приходят»
(ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн.
619, л. 63).
205 Регулярная почта тогда не была
организована. В июне 1724 г. по
докладу Татищева Сенат обязал
Ямскую канцелярию
«немедленно» учредить почту из Сибири
(ПСЗ, т. VII, № 4529).
206 В 1723 г. в Тобольске числилось
67 оружейных и замочных
мастеров.
207 Я. В. Брюс.
208 См. приложение 1.
209 Берг-коллегия согласилась с
предложением Татищева и приказала:
«Пашни государевы отдать
крестьянам, а их обложить оброком
против других». Это решение было
сообщено сибирскому
губернатору (ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, кн.
616, л. 152).
210 Татищев неоднократно обращался
в Берг-коллегию с просьбой о
присылке специалистов.
211 Т.е. Архангельска.

ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ
«ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
В. М. Добрушкин
В последние годы с новой силой разгорелся один из самых
старых в отечественной историографии споров о происхождении
сообщений «Истории Российской» В. Н. Татищева, не имеющих
аналогии во всех известных источниках. Суть этого спора
сводится к вопросу о том, действительно ли оригинальные известия
«Истории» были почерпнуты ее автором из исчезнувших
впоследствии источников или они являются плодами творчества самого
Татищева?
Изучение историографии «татищевской проблемы» показывает,
что для решения вопроса о происхождении каждого отдельно
взятого сообщения «Истории» и для всех оригинальных известий
Татищева вообще необходим источниковедческий анализ
«Истории Российской». Основой такого анализа, на наш взгляд, должно
являться текстологическое сличение источников с обеими
авторскими редакциями татищевского труда, изучение творческой
лаборатории первого русского историка 1.
При исследовании текста «Истории» выяснилось, что
вызывающие споры татищевские сообщения зачастую оказываются
связанными друг с другом. Так, С. Л. Пештичу удалось выявить в
«Истории Российской» две группы сведений, посвященных
торговле и купечеству, а также русско-болгарским отношениям 2. Кроме
того, можно выделить еще целый ряд взаимосвязанных
сообщений «Истории», которых объединяет тематическая близость,
единство сюжета. Уникальные сообщения, составляющие такие
комплексы, обнаруживаются не только в отдельных рассказах
или в рамках одной статьи «Истории», а на протяжении
изложения русской истории за несколько веков. Анализ комплекса
оригинальных сведений «Истории» дает возможность выявить
его идеологическую направленность и сравнить ее с
собственными воззрениями Татищева на аналогичные проблемы. Конечно,
только факт совпадения или несовпадения идеологической
направленности татищевских сведений со взглядами историка сам по
себе еще не может являться свидетельством участия Татищева в
200

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
создании этих сообщений или, наоборот, указывать на то, что
известие (или известия) было почерпнуто им из неизвестного
нам источника. Для решения вопроса о происхождении каждого
из таких сообщений «Истории Российской» необходимо провести
критический анализ самих текстов.
В данной статье ставится задача проанализировать две
группы оригинальных сведений «Истории» Татищева.
Начнем с небольшого отрывка «Истории Российской»,
сведения которого давно вызвали в науке споры. Речь идет о татищев-
ском сообщении под 1113 г., где описывается важное для
Древнерусского государства событие — избрание на великокняжеский
стол Владимира Всеволодича Мономаха. Приведу сначала текст
«Истории» по обеим редакциям в сравнении с Ипатьевской
летописью:
Летопись
Наутрия же, в
семы на 10 день
(ХП-17) свет
(ХПЕ - совет)
створиша
(ХПЕ - сотво-
риша) кияне,
послаша к Во-
лодимеру...3
I редакция «Истории»
Наутрия же сотвориша кияне
вече и вси совокупне избраша
на великое княжение
Владимира Всеволодича (256). В
Минеи, в житии Прохора
преподобного, показует во время
сего великого князя бысть
великому гладу и грабительству и
что соль уставлено казенную
продавать. Зри февраля 10,
13. Великий князь Владимир
Мономах. По смерти Свято-
полка кияне, сошедшеся на
вече у святыя Софии, избраша
вси на великое княжение
Владимира Всеволодича. И
повете, изобравше мужии знамени-
ти, послаша...4
II редакция «Истории»
По смерти его киевляне,
сошедшись к церкви
святой Софии, учинили
совет о избрании на
великое княжение, на
котором без всякого спора
все согласно избрали
Владимира Всеволодича
(359).
13. Великий князь
Владимир Мономах, сын
Всеволода I, сего имяни
П. Киевляне по все-
обсчем избрании на
великое княжение
Владимира не медля... (II,
128-129)
В Ипатьевской летописи, которая является по сути дела
единственным полным источником, рассказывающим о событиях в
Киеве 1113 г., известие о «совете» киевлян записано сразу
после сообщения о смерти великого князя Святополка и милости
его вдовы. Два сообщения — о «совете» и призыве князя
Мономаха — в летописи следуют одно за другим. В «Истории
Российской», во-первых, сообщение о «совете» (там «вече») записано
после характеристики князя Святополка (которой нет ни в одном
известном источнике). После этого Татищев занес в свое
сочинение выписку из Киево-Печерского Патерика — «справку» о
времени правления Святополка Изяславича в Киеве 5. Этой
«справкой» заканчивается 12-я глава «Истории» (I редакции). Затем
Татищев дал заголовок новой, 13-й главы и повторил сообщение
о собрании киевлян.
201

Е. М. ДОБРУШКИН
Итак, уже в I редакции «Истории Российской» содержится
два сообщения о собрании киевлян, причем оба сообщения
отличаются от летописного. Между татищевскими известиями и
летописным имеются редакционные отличия: вместо летописного
слова «совет» читается «вече», вместо «глаголюще» — «рекий».
В летописи указывается дата «совета» киевлян, причем дана она
как бы дважды: называется непосредственно число — 17 апреля»
а также сообщается, что горожане собрались на следующее утро-
после смерти Святополка. Это тоже указывает на 17 апреля, так
как в летописи выше было сказано, что князь умер 16-го.
Татищев устраняет этот повтор, занося в «Историю» только второе
сведение.
В татищевском тексте по I редакции имеются и новые
относительно летописи сведения. Фразы «и вси совокупне избраша...»г
а также «избраша вси» уточняют цель собрания киевляп и
сообщают о том, что Владимир Мономах был единодушно избран
всеми горожанами. Эти дополнительные известия относительно
текста Ипатьевской летописи мы читаем и в первом варианте
сообщения «Истории» (в конце 12-й главы), и во втором (в
начале 13-й главы). Во втором варианте I редакции имеются и
другие новые сведения. В летописи не сказано, где именно собрались
жители города на «совет», а в «Истории» указывается место
сбора — «у святыя Софии».
Во II редакции «Истории Российской» имеется только один
вариант сообщения. Историк снимает повтор I редакции изъятием
сообщения из 13-й главы, а также расчленением оставшегося
сообщения на две части: одна остается в 12-й главе, а другая
переносится в начало 13-й. Во II редакцию Татищев включил
второй вариант сообщения I редакции. Это явствует из сравнения
первых слов обоих сообщений — они совершенно одинаковы («по
смерти Святополка кияие, сошедшись...» — «по смерти его
киевляне, сошедшись...»). Но второй вариант попадает в текст II
редакции в обработанном виде, причем обработка его заключается
и в дополнении текста второго варианта сведениями первого
варианта сообщения I редакции «Истории» («сотвориша кияне
вече» — «киевляне... учинили совет»).
В сообщении II редакции «Истории» также имеются новые
сведения по . сравнению и с летописным известием, и с обоими
вариантами сообщения I редакции. Здесь мы читаем об избрании
Мономаха «без всякого спора». Читая летопись, можно лишь
догадываться о причине сбора киевлян; в сообщениях I редакции
причина названа лишь косвенно. Во II редакции непосредственно
говорится о цели совета: «Учинили совет о избрании на великое
княжение». Во II редакции также говорится о посольстве от
киевлян к Мономаху, но опускается указание на избрание послов.
202

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
Исчезает и датировка сбора киевлян: от двойного летописного
указания во II редакции ничего не остается.
Прежде чем приступить к анализу указанных оригинальных
чтений обеих редакций «Истории», обратимся к историографии
вопроса. В отличие от других известий «Истории Российской»
данное сообщение под 1113 г. хорошо известно исследователям.
Точнее, только сведение о сборе киевлян у святой Софии очень
давно привлекло внимание историков. Еще С. М. Соловьев,
используя это татищевское сообщение, писал: «Вот лучшее
доказательство добросовестности Татищева: ему не нравился факт
избрания (Мономаха.— Е. Д.), и, однако, он оставил его в
тексте» 6. С. М. Соловьев в данном случае имел в виду примечание
Татищева, в котором тот подвергал сомнению законность
избрания киевлянами великого князя 7.
С. Л. Пештич также посвятил несколько строк этому известию.
«Татищев в силу своих монархических убеждений,— писал
исследователь,— хотел представить избрание Владимира Мономаха
на Киевский стол как дело знати, а не всего населения города,
поэтому он место избрания не без умысла перенес к святой
Софии» 8. И. И. Смирнов не согласился с этим тезисом С. Л. Пеш-
тича о недостоверности сведения «Истории» о святой Софии,
ссылаясь на высказывание С. М. Соловьева и опираясь на уже
упоминавшееся примечание Татищева. И. И. Смирнов
подтверждает свое мнение о достоверности этого известия еще и таким
образом: «Действительно, прежде всего нет никаких оснований для
обвинения Татищева в произвольном переносе места веча для
избрания Мономаха «к святой Софии». Это место прямо названо
в источнике (см. I редакцию)» 9. Конечно, текст I редакции был
для Татищева основным источником при написании II редакции,
но ведь и в I редакции «Истории» слова «у святой Софии»
не опираются ни на один из известных источников.
Против тезиса С. Л. Пештича выступил и А. Г. Кузьмин,
не приведя, впрочем, аргументов в пользу достоверности
сообщения Татищева10. И, наконец, точку зрения И. И. Смирнова
поддержал Б. А. Рыбаков 11.
Подробнее всего на рассказе «Истории» о событиях 1113 г.
в Киеве остановился И. И. Смирнов. Исследователь считал, что
татищевский рассказ по I редакции «явно распадается на три
части, для каждой из которых Татищевым был использован
особый источник». Первая часть (по И. И. Смирнову) — начиная с
описания болезни великого князя Святополка и кончая избранием
на Киевский стол князя Владимира Мономаха; вторая — сведение
из Патерика, третья — описание событий в Киеве, начиная с
повторного сообщения об избрании Мономаха киевлянами в
начале 13-й главы 12. То, что для «третьей части» рассказа был
использован «уже новый источник, отличный от того, в котором
203

Е. М. ДОБРУШКИН
говорилось о смерти Святополка», т. е. источника «первой части»,
по мнению И. И. Смирнова, «с бесспорностью доказывается тем,
что рассказ о Мономахе начинается опять с сообщения об
избрании его на великое княжение, но в несколько иной редакции» 13.
На это можно возразить следующее. Во-первых, «второй части»
рассказа просто нет: почерпнутое Татищевым из Патерика не
более чем «справка», так как этот текст дан историком даже не
в виде выписки из источника, а кратко передан своими словами.
Текст «справки» никак не связан с окружающим текстом
рассказа о событиях в Киеве, не сопрягается в ним. Сведения из
Патерика даны как бы в скобках с указанием на источник (чего
историк почти никогда не делает непосредственно в тексте
повествования). Да и вставлена «справка» не совсем удачно14. Во-
вторых, то, что дважды повторяется одно и то же сообщение в
разных редакциях, далеко не «бесспорно» указывает на два
источника, особые для каждого из этих сообщений. Вариант с двумя
источниками может рассматриваться только как одно из
возможных объяснений повторения одного и того же сообщения дважды.
Поэтому тезис о наличии у Татищева двух особых источников
(содержавших именно эти сведения и до нас не дошедших)
необходимо дополнительно аргументировать. И. И. Смирнов также
исходил из того, что во II редакции «Истории» устраняется
двойное описание избрания Мономаха и вообще значительно
отредактирован текст I редакции. Это должно свидетельствовать о том,
по мнению исследователя, что рассказ ранней версии есть
«механический свод известий, извлеченных из трех источников»15.
Но, как известно, при создании II редакции Татищев подверг
существенной редакционной обработке чуть ли не весь текст
I редакции «Истории», большая часть которого находит
подтверждение и в известных в наше время источниках.
Исходя из того, что существует две редакции известия 1106 г.,
«одна из которых восходит к не дошедшим до нас летописным
сводам», И. И. Смирнов утверждал, что Татищев имел не только
Ипатьевскую летопись, но и дополнительный источник, из
которого он «вполне мог извлекать... известия о событиях времен
Мономаха и, в частности, о событиях 1113 г., которые не попали
в прошедшие политическую цензуру Мономаха летописи,
дошедшие до нас через посредство Ипатьевской летописи» 16. Однако
в данном случае речь идет не о 1106, а о 1113 г., поэтому
необходимо доказать, что ипатьевское повествование было
сокращено именно в тексте описания избрания Мономаха. Но если бы
И. И. Смирнову и удалось это сделать, то вопрос о
происхождении оригинальных чтений в татищевском рассказе в пользу их
достоверности нельзя было бы считать решенным. Стремясь
доказать возможность наличия в летописной традиции более
полной версии описания избрания Мономаха и возможность же ис-
204

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
пользования ее Татищевым, И. Й. Смирнов упустил из виду, что
этой цепи допущений продолжает противостоять с той же
логической вероятностью тезис о принадлежности указанных
дополнений ипатьевского текста самому историку.
Следует напомнить, что один из источников татищевского
рассказа о событиях в Киеве все-таки известен: это Ипатьевская
летопись. На это указывает прежде всего текстуальное сходство
отрывков летописи и «Истории Российской». Вопрос,
следовательно, может стоять об источниках дополнительных сведений
Татищева. Отметим также, что для большей части текста всей статьи
«Истории» под 1113 г. источник уже определен. Анализ
показал, что основой для Татищева явилась Ипатьевская летопись,
текст которой был подвергнут историком редактированию на
основании своих собственных представлений об истории Древней
Руси (сообщения о похоронах Святополка, о встрече киевлянами
Мономаха, о приходе на Русь половцев и др.17); в рассказе о
киевских событиях 1113 г. обнаружено и несколько сообщений,
принадлежащих исключительно перу Татищева, а не
исчезнувшим источникам 18.
И в данном случае, по всей видимости, Татищев не совмещал
воедино несколько источников, а пользовался только текстом
Ипатьевской летописи, изменяя его и вводя свои дополнения.
Характерно то, как историк использовал сведения Патерика: он не
включил его непосредственно в канву рассказа, не совместил с
Ипатьевскими сообщениями, а специально выделил, указав
источник.
Отличия татищевского текста от летописного в данном
случае могут быть объяснены таким образом. Оба сообщения I
редакции «Истории» содержат в себе одно и то же главное
известие — об избрании князя Владимира на Киевский стол. Если
сравнить язык двух татищевских же отрывков I редакции, то
можно заметить, что второе сообщение написано на более
современном языке, нежели первое (показательно, например,
выражение во втором сообщении «по смерти Святополка»), При этом
также обращает на себя внимание лексика первого сообщения:
оно написано теми же словами, что и летописное известие («наут-
рия», «сотвориша», «послаша»). Второе сообщение написано на
таком языке, что оно фактически без перевода перешло в текст
II редакции «Истории». Все это может указывать на то, что
второе сообщение I редакции принадлежит перу Татищева.
Появление его объясняется, видимо, в основном редакционными
соображениями: записав известие о вече первый раз, историк перебил
его «справкой». Повествование оказалось разорванным также
названием новой главы, поэтому Татищеву пришлось
восстанавливать канву рассказа, напоминать читателю в начале новой
главы о предыдущих событиях. Исчезновение повтора в тексте
205

Ё. М. ДОБРУШКИН
II редакции «Истории» подтверждает этот вывод. Историк убрал
«справку» непосредственно из текста повествования, поэтому
рассказ о событиях в Киеве оказался опять слитным. В связи с этим
отпала необходимость в напоминании.
С. М. Соловьев и И. И. Смирнов доказывали достоверность
этого татищевского известия и тем, что автор «Истории
Российской» в примечании не соглашался с фактом избрания
Мономаха, считая, что здесь источник «грешит» против истины. Но
Татищеву и не пришлось выдумывать или вставлять на основании
какого-то источника сведение о самом факте избрания Мономаха.
Ведь Ипатьевская летопись, за которой он следовал, совершенно
определенно указывает на это. Историк всего лишь прямо
называет то, что подразумевает источник, он «восстанавливает»
событие, делает текст более ясным. Действительно же новым
является сведение о том, что Владимир Всеволодич был выбран на
Киевский стол «всеми» «совокупне». Как было показано, это
сведение повторяется в I редакции «Истории» дважды. Во II
редакции оно усилено (в направлении «единодушия»): в конце 12-й
главы, где осталось сообщение об избрании, сказано, что
киевляне на «совете» избрали Владимира «без всякого спора все
согласно». А начиная 13-ю главу Татищев напоминает, что
избрание Мономаха было «всеобсчее». При создании II
редакции «Истории» Татищев не сразу вырабатывает текст этого
сообщения. То, что читается в издании «Истории», записано
историком на вклейке в Воронцовском списке. Первоначально же это
сообщение по II редакции читалось так (также в Воронцовском
списке; ср. с окончательным вариантом):
Зачеркнутый вариант
Воронцовской рукописи
По смерти его киевляне, сошедшися
к церкви Софейской, учинили обсче-
народный совет о избрании великого
князя и все согласно избрали на
великое княжение Владимира
Всеволодовича (II, 287, прим. 171-171).
Окончательный вариант
По смерти его киевляне, сошедшись
к церкви святой Софии, учинили
совет о избрании на великое
княжение, на котором без всякого спора
все согласно избрали Владимира
Всеволодича.
Два варианта отличаются друг от друга. Татищев искал
наиболее удобную форму именно для утверждения своего текста,
данного в виде вставки еще в I редакции. Все отличия двух
приведенных вариантов касаются исключительно сведения о
«всенародном» характере выборов Владимира. Это свидетельствует о том,
насколько важно для Татищева было это сведение (здесь и «об-
сченародный совет», и «согласие» всех; в окончательном варианте
«обсченародность» опущена, вместо этого появились слова: «без
всякого спора»; но в начале главы 13-й опять появляется слово
«всеобсчее»). Важность для историка этого сообщения также яв-
206

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В, Н. ТАТИЩЕВА
ствует из того, что именно к этому месту текста обеих редакций
сделано примечание (№ 256 по I и № 359 по II редакции),
на которое ж ссылались С. М. Соловьев и И. И. Смирнов.
В этом примечании Татищев писал: «Сие избрание погрешно
внесено, ибо по многим обстоятельствам видим, что силы киевлян
в том не было, а брали сущие наследники по заветам или
силою...» (IV, 430). Действительно, Татищев не доверял известию
летописи; но ведь у этого же примечания есть и вторая часть,
в которой историк все же находит возможным именно такой ход
событий (как он описан в источнике) и даже старается оправдать
избрание. Историк предполагает, что Святополк, «усмотря
достоинство Владимирове, ему престол завещал...» (IV, 430—431).
Таким образом, утверждение о том, что Татищев оставил
рассматриваемое известие «вопреки» собственным взглядам, не совсем
точно. Татищев сомневался в известии, но все же находил его
возможным, тем более что он всячески «приветствовал» факт
избрания именно Мономаха.
Эта вставка тесно связана со взглядами Татищева на
происхождение государственной власти вообще и монархии в частности.
Вот что он писал в 45-й главе «Предъизвещения» — «О древнем
правительстве Руском и других в пример» — о том, каким
образом возникла монархия (после «аристократии»): «Сии (вельможи,
аристократы.— Е. Д.) також для своих собственных польз и
прихотей не могли долго быть согласны, чрез что в решении
обсчих дел учинилось паки медление и вред, а наипаче в
подвластных безстрашие. Тогда нуждно явилось избрать единого способ-
нейшаго и достойнейшаго к правлению, которому всю власть
поручили, дабы он о пользе обсчей прилежал, а подданные
всенародно обесчались повелении его изполнять» (I, 362). В
дальнейшем, по Татищеву, власть государя переходила по наследству
или по завещанию19. Рассуждая о переходе власти монарха
после его смерти, Татищев отдавал преимущество наследию
престола: «Наследство к получению в монархиах престола есть
немалое обстоятельство к пользе государств и спокойству
народов...» (I, 362). Но историк не отвергал и возможность избрания
монарха в некоторых случаях, при этом всячески подчеркивая,
что это избрание должно быть всенародным, всеобщим
(«избрание народное»). Так, об этом Татищев писал в своем сочинении
«Произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося
шляхетства русскаго о правлении государственном»: «А по
закону естественному избрание (государя.— Е. Д.) должно быть
согласием всех подданных, некоторых персонально, других чрез
поверенных, как такой порядок во многих государствах
утвержден, а не четырем или пяти человекам...» 20. В другом месте исто-
рик подчеркивал, что только такое избрание может считаться
«порядочным», когда оно «всенародно»21. В I томе «Истории»,
207

Е. М. ДОБРУШКИН
говоря о действиях «верховников», Татищев писал о том, что они
«оболгали» императрицу, «яко всенародно тако записи желают»
(I, 368). Рассуждая об избрании на престол Михаила Федоровича
Романова в 1613 г., Татищев называл «Грамоту утвержденную о
избрании па Российский престол царем и самодержцем
Михаила Федоровича Романова» «общенародною» (VII, 420). И,
наконец, в примечании ко II редакции «Истории» № 400 паходим:
«...Государства наследие происходит из права естественнаго на
утверждении договора, и договор есть общий всего народа, или
закон утвержденной...» (II, 267).
Из всего приведенного видно, что Татищев в соответствии с
теорией общественного договора связывал появление института
монарха исключительно со всенародным, всеобщим избранием
его согражданами. Именно такое избрание и стремился
изобразить историк, столкнувшись с летописным сообщением 1113 г.
Наличие влияния взглядов Татищева на текст разбираемого
известия подтверждается и полным совпадением лексики этого
сообщения 1113 г. в «Истории» с приведенными цитатами,
бесспорно принадлежащими Татищеву. Этот вывод подтверждается
и той большой редакторской работой историка над текстом,
которая выявляется в 29 отрывках II редакции «Истории
Российской». Привожу эти места последней версии татищевского труда
в сравнении с текстами I редакции «Истории» (отсутствие текста
в левом столбце означает отсутствие аналогичных чтений в
I редакции):
208
I редакция «Истории»
1) 1015 г.
И реша новогородцы... (IV, 144)
2) 1018 г.
Ярославу же прибегшу к Новугороду
и хотяше бежати за море, но
посадник Снятии, сын Добрынин, с
новогородцы, разсекоша лодьи
Ярославля, рекучи: «Можем еще бити з
Болеслава...» (IV,145)
3) 1067 г.
И людие киевсти прибегоша к
Киеву, и сотвориша вече на торговище.
И реша, пославшеся... (IV, 154)
4) 1096 г.
II редакция «Истории»
Новогородцы же, видевше Ярослава
в такой горести, отвечали все
единогласно... (II, 73)
Он же, объявя сие новогородцам,
говорил... В котором все новогородцы
согласовали... (Там же)
И, пришед, просил (Ярослав.- Е. Д.)
посадника Снятина, сына
Добрынина, чтоб приготовили войско, если
Святополк на него придет. И
обещались все новогородцы ему помогать,
глаголя: «Мы есче можем противо
Болеслава...» (II, 74)
Киевляне же, прибегши в Киев,
учинили обсченародный совет на торго-
вище и, согласясь, послали... (II, 84)
Новогородцы, учиня великий совет,
объявили речь Мстиславлю всена-

ровно, где без всякого прекословия
все согласились собрать войско,
сколько много возможно... (II, 107)
О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
5) 1097 г.
...Граждане же, слышавше, созваша
вече... (IV, 172)
6) 1102 г.
Реша новогородцы Святополку: «Се
ны, княже, прислали к тебе и рекли
нам дружина новогородская тако: не
хощем Святополка...» (IV, 175)
7) 1139 г.
8) 1144 г.
Посем послаша галичане по Ивана
Ростиславича в Свиногород и ведо-
ша к себе... (IV, 200)
9) 1146 г.
10) 1146 г.
И ту прислашася к нему чернии
клобуци и вси порусяне, рекоша
ему... (IV, 202)
11) 1147 г.
12) 1147 г.
Кияне же реша: «Ради есми...»
(IV, 210)
13) 1147 г.
...и возвестиша о сем курчаном. Они
же реша има: «Кияне рекоша ко
Изяславу со Ольговичи и
Давидовичи: ради ся за тя бием...» (IV, 211)
Граждане, слышав сие..., учинили
(вече) обсчепародной совет и
послали... (II, 117)
...объявили Святополку тако:
«Прислали нас от всего Новаграда и пер-
вее велели вас просить, а при том
донести, что всенародно не хотят
слышать, чтоб сын твой... (II, 122)
...киевляне в смятение пришед,
стали Вечеславу советовать, чтоб ехал
с миром, понеже всенародно его не
хотят... (II, 151)
Тогда галичане, обсче согласясь,
послали в (Свиноград) Звенигород
к братаничу его Ивану Ростиславичу
звать к себе в Галич (II, 160)
Княже, Улеб есть муж старый, на
слова твои отвечал, не спрося всех
и не советуя. А мы советовали все
обсче и разсудили... (II, 161)
...и тут явились ему присланные от
черных клобуков и всех порошан с
таким всенародным объявлением...
(II, 163)
...помогать вам на сына
Владимирова противо учиненной всенародной
роты не можем и не будем... (II, 173)
Киевляне, выслушав и недолго сове-
туя, имянем всех тысецкой
ответствовал: «Мы радуемся...» (II, 175)
И как объявили о убивстве Игореве
курчаном, требуя от них обсчего
к войне приуготовления,
старейшины курские, выслушав и по
довольном всенародном разсуждении,
представили Святославу совет свой
таков: «Понеже киевляне давно
Изяславу объявили и обсченародною
ротою утвердили...» (II, 177)
209

Е. М. ДОБРУШКИН
14) 1148 г.
...а о мире не уладишась, и князь
Юрий паки нача собирати воя на
новогородцы. (IV, 213)
15) 1149 г.
16) 1157 г.
...и на том новогородцы целоваша
крест... (IV, 252)
17) 1175 г.
18) 1175 г.
Они же, пришедше, Мстиславичем
поведаша речь дружины своея, реку-
ще: «Отец ваш Мстислав Юрьевич
бе добр к намо и мы хощемы вы
князя имети» (IV, 286)
19) 1176 г.
Суздальцы, видевше ся без князя,
послаша ко Михалку, рекуще... (IV,
289)
20) 1176 г.
«Новогородцы, смольняне, кияне, и
полочане, и вся власти издревле, ег-
да на вече схожахуся, на что... (IV,
289)
21) 1177 г.
Ростовцы, хотящу себе князя особ
имети, посласта в Новгород ко
Мстиславу Мстиславичю, внуку Юриеву,
рекуще: «Княже, се ны князя Ми-
халка бог поял на Волзе на Городцы,
а мы хощем тя...» (III, 290)
22) 1185 г.
Смольяне же начата вече деяти, ре-
куще...(1V, 305)
23) 1189 г.
Но не смеяху его яти, ни убити, зане
не вси бяху в думе той и бояхуся
210
А о мире договориться не могли,
понеже Юрий требовал, чтоб
новогородцы ему ротою обсченародною
утвердили, дабы им, взяв сына его
на княжение... (II, 180)
[Киевская знать просит Изяслава
не воевать с Юрием - Е. Д.],
«представляя при том, что всенародно
вспоминают данную от всех киевлян
добровольную роту...» (II, 190)
...и на том новогородцы обсченарод-
но крест ему целовали... (III, 61)
А о избрании все согласно
положили послать к Ольгу резанскому
просить шурина его Мстислава... (III,
107)
И объявили оным, с чем они
присланы от всея земли Белоруския,
говоря к Ростиславичам: «Отец ваш
Ростислав Юриевич, владея при
отце Ростовом, к нам был милостив...
Того ради, всенародно вас избрав на
княжение...» (III, 107)
И не хотя быть без князя, учиня
(вече) обсченародный совет, послали
к Михалку... со извинением... (III,
112)
«Новградцы, киевляне, смольяне,
полочане и все главные грады
издревле на обсчей совет пригородов... (III,
112)
Но ростовцы, весьма озлобясь на
владимирцов, умыслили себе особно
князя взять и послали в Новград по
Мстислава Ростиславича..., объявя
ему, что Михалко, стрый его, умре...
а они всенародно желают его по-
прежнему себе князем иметь... (III,
115)
Но смольяне стали советы народные
делать и сказали... (III, 137)
Но не смели его поймать, ни убить,
понеже не все на то согласовали,

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
приятель Володимеровых, но сице
уразумевше, послаша ко князю
своему, рекий... (IV, 310)
24) 1210 г.
Новогородцы же учинивше вече, и
бысть пря многа в людвх. Но
безумие послушавше злых смутников,
послаша ко Мстиславу и прияша
его... (IV, 340)
25) 1212 г.
26) 1214 г.
Новогородцы, видев сие, устыдешеся
и сотворивше вече, о себе, почаша
гадати (IV, 344)
27) 1214 г.
Они же вси возопииша: «Княже, ка-
мо ты позриши, тамо вержем
головами нашими...» (IV, 344)
28) 1224 г.
По убиении великого князя
Мстислава Романовича сяде на великом
княжении киевском князь великий
Владимир Рюрикович смоленский...
(IV, 364)
29) 1225 г.
опасались верных Владимиру,
которых было гораздо немало, но
выдумали способ принудить его уйти.
Собрався на обсчей совет, говорили,
чтоб Владимира просить... На что
все согласясь, послали к нему
говорить... (III, 145-146)
Новогородцы, получа оное, учинили
обсченародный совет, где те,
озлобленные, наиболе народ противо
Святослава возмутили... И немедленно
послали всенародно Мстислава из
Торжка звать в Новград (III, 183)
Галичане, [неведомо по какому от
князей оскорблению всенародно]
совокупись, тотчас князей поймали...22
Новогородцы, видя то, устыдились,
и, учиня совет обсчий, разсуждали
о том разно (III, 189).
Народ и вельможи, выслушав, все
согласно возопили: «Княже, где твоя
воля, тамо мы все обсче готовы за
тебя головы свои положить...» (III,
189)
Но киевляне, уведав о убиении ве-
ликаго князя, тотчас на вече
избрали по старейшинству Владимира
Рюриковича и послали за ним
наскоро... (III, 219)
...за что ему новогородцы
всенародно благодарили (III, 219)
Кроме этих мест «Истории», в тексте другого татищевского
сочинения — «Сокращения гистории русской» — обнаруживается
вставка в первой же фразе (выделенных слов нет в источниках
и в «Истории Российской»): «По смерти последняго словенского
князя Гостомысла в Великом граде, сарматский Городорики, по
завещанию его отправили обченародным согласием послов для
призвания государя...» 23
Среди выделенных отрывков II редакции «Истории», которые
во всех случаях представляют собой обработанные тексты I
редакции или же вставки относительно раннего текста,
обнаруживаются следующие факты. Когда в источнике (в данном случае
им является текст I редакции «Истории») речь идет о
взаимоотношениях князя и народа, историк добавлял слово «все» (№ 1,
2, 6, 9, 12, 15, 18 и т. д.). По Татищеву, все вопросы, связан-
211

Е. М. ДОБРУШКИН
ные с отношением народа к князю, решаются «всеми
единогласно», на «обсченародном совете» (№ 1, 3—11, 13—27, 29).
Приведенные данные со всей очевидностью свидетельствуют о том, что
Татищев в соответствии со своими взглядами редактировал не
только текст избрания на Киевский стол Мономаха, но и почти
все соответствующие места «Истории». С этой целью он обработал
большое число отрывков, введя в них вышеуказанные небольшие
по объему добавления. Число этих мест свидетельствует уже о
том интересе, который проявлял Татищев к данному сюжету.
Историк не только добавлял свои собственные слова к словам
источника, но и вставлял отсутствующие сведения о «собраниях))
народа, о вече (№ 4, 8, 9, 13, 17, 18, 19, 23, 25, 28). В целом
ряде случаев о принадлежности этих чтений перу Татищева
говорит и выявленная редакторская работа историка по созданию их.
Так, передавая летописное известие 1067 г. (у меня под № 3)
из I редакции во II, Татищев после слов «кияне же, прибегши»
написал: «к Киеву, сотвориша», т. е. именно то, что есть и в
летописи, и в I редакции. Но затем историк зачеркнул последние
слова и сделал вставку (в Воронцовском списке), в которой как
раз и читается слово «обсченародный».
Таким образом, проведенный анализ показывает, что Татищев
действительно считал только то избрание князя действительным,
если оно было «всенародным»; «всенародность», «всеобщность» —
вот критерий законности вообще любых решений народа в
вопросах взаимоотношения с представителем власти — князем,
монархом. Общетеоретической основой, как уже указывалось, этого
взгляда у Татищева являлась теория «общественного договора».
Непосредственно же в истории Древнерусского государства
Татищев нашел подтверждение этой теории в вече, которое
представлялось ему как абсолютно демократическое учреждение. В
приведенных выше примерах из I редакции «Истории» есть несколько
случаев, когда сообщается о вече. И вот как передает эти
сведения историк при создании II редакции: № 3 — «обсченародный
совет», № 5 — «обсченародной совет», № 22 — «советы народные»,
№ 24 — «обсченародный совет», № 26 — «совет обсчий». Как
видим, синонимом слова «вече» Татищев просто считал
«обсченародный совет», само понятие «вече» было для него равнозначным
всеобщему представительству народа. Этот «вечевой» взгляд
историк переносил почти на все формы взаимоотношений народа с
князем. Отсюда появление такого большого числа
отредактированных в указанном направлении отрывков «Истории Российской».
Подвергая текст своего сочинения определенной политической
ретуши, Татищев не стремился разнообразить лексику сообщений:
из 27 приведенных примеров в 13 употреблено слово «обсчена-
родно» (непосредственно или в соответствующих
словосочетаниях), в 11 «всенародно». Нетрудно заметить, что весь набор
212

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА,
словосочетаний, выявленный в сообщении «Истории» 1113 г. для
описания единодушного избрания Мономаха, обнаруживается ив
этих отрывках: в I редакции—«вси совокупне», «вси», во II
редакции — «без всякого спора», «все согласно», по «всеобсчем
избрании». «Все согласно» читается в № 1, 4, 23 и т. д. «Без
всякого прекословия» — в № 4.
Как уже говорилось, считая лучшим передачу власти по
наследству, Татищев находил возможным и законным завещание
престола. Согласно с этим, в примечании к сообщению об
избрании Мономаха историк и высказывал сомнение в том, что
киевляне действительно выбирали князя, но старался оправдать избрание
тем, что сам Святополк завещал князю Владимиру Киевский стол.
Такое объяснение Татищев дает в примечании к I редакции
«Истории»; оно же повторяется и в первоначальном варианте
примечания № 359 к тексту II редакции 24 В окончательном
варианте этого примечания по II редакции «Истории» читаем:
«Сие избрание государя погрешно внесено; ибо по многим
обстоятельствам видим, что силы киевлян в том не было и брали сущие
наследники по закону, или по заветам, или силою... Но здесь
может та причина ко избранию правильною почесться, что у Свято-
полка сына достойнаго не осталось, а прочие сродством были
равны...» (II, 260). Как видим, Татищев стремится обосновать
право киевлян на выбор: в окончательном варианте примечания
появляется еще и новый довод — отсутствие достойного
наследника у князя Святополка Изяславича.
Таким образом, столкнувшись с фактом избрания Мономаха,
Татищев стремился придать этим выборам «правильную» форму,
неоднократно подчеркивая всеобщность, всенародность их.
В этом же известии «Истории» была отмечена и
редакционная обработка летописного текста: пропуск точной летописной
даты «совета», замена слова «совет» словом «вече». Замена эта
произошла, по всей видимости, потому, что историк не разделял
эти два термина. Так, в «Росписи алфабетической имян, пределов,
градов, рек...», составленной самим Татищевым к I редакции
«Истории», читаем: «Вече или совет». Но слово «совет» было
известно и в XVIII в., а «вече» — слово древнее. Заменяя одно
слово другим, историк как бы восстанавливал текст древней
летописи. Пропуск же точной датировки «вече», имеющейся в
летописи, отражает стремление Татищева сделать повествование более
связным, гладким. Двойная датировка в летописи разрывала
повествование, отделяла одно сообщение от другого, делала их
самостоятельными. Убрав эту датировку, историк «слил» сообщения,
стилистически упростил рассказ.
И, наконец, об указании Татищева на Софийский собор как на
место сбора киевлян. Это указание появилось во втором
сообщении I редакции, а затем перешло во II редакцию «Истории». Оба
213

Е. М. ДОБРУШКИН
эти отрывка, как мы пытались показать выше, принадлежат перу
Татищева. Откуда же историк взял сведение о святой Софии?
С. Л. Пештич объяснял его появление стремлением Татищева
сузить круг избирателей Мономаха в угоду своим монархическим
воззрениям. Б. А. Рыбаков, опровергая это утверждение, не без
основания отмечает, что указание на сбор киевлян у Софийского
собора еще не свидетельствует об «обсуждении дел в тесном
аристократическом кругу». Однако свидетельством достоверности
этого известия, по мнению Б. А. Рыбакова, как раз и является
противоречие между взглядами Татищева как монархиста и
«олигархическим» характером описания выборов Владимира в
«Истории». «Ту политическую концепцию, которая стремится объяснить
избрание князя только волей аристократии, принято считать
олигархической,— пишет Б. А. Рыбаков.— Настоящий монархист
обязательно постарался бы изобразить вокняжение Мономаха как
всенародное избрание, так как это один из основных принципов
монархической демагогии»25. Действительно, в предложенном
С. Л. Пештичем объяснении можно усмотреть противоречие.
Однако никакого противоречия нет между взглядами Татищева и
появлением в «Истории» «святой Софии». Б. А. Рыбаков
совершенно прав, утверждая, что «настоящий монархист» (как
известно, Татищев и был монархистом) «постарался бы изобразить
вокняжение Мономаха как всенародное избрание». Но дело в том,
что Татищев и провел значительную редакторскую работу (как
было показано выше) именно для того, чтобы представить
избрание Владимира «всенародным», «всеобсчйм», причем обработке
подвергся как раз тот отрывок текста, где содержится сообщение
о Софийском соборе. Это дает основание говорить о
принадлежности и данного оригинального известия перу Татищева. Видимо,
историк и не подозревал, что такое незначительное дополнение
летописного рассказа может спустя более чем 200 лет одними
исследователями быть истолковано как сужение круга
избирателей и «олигархизм», другими — как «монархизм»г6. В
доказательстве достоверности татищевского сообщения о святой Софии
Б. А. Рыбаков исходил и из того, что вече в Киеве
действительно собиралось на «Софийском подворье», при этом делаются
ссылки на летописи27. Но разве Татищеву не были известны эти
летописные источники? Чтение этих летописей и позволило
историку, не отступая от исторической правды, восполнить пробел
в летописном рассказе 1113 г.
*
Исследователи давно обратили внимание на тот факт, что та-
тищевский текст содержит в себе целый ряд сведений по истории
русской церкви, которых не знают известные источники. Выска-
214

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
зывая свое мнение об их достоверности, ученые, как правило,
ограничивались изучением идейной направленности этих
сведений и степени их «вероятности», не исследуя сами тексты
«Истории Российской» 28. Наличие в наше время академического
издания обеих редакций «Истории» делает возможным применение
текстологии при изучении отрывков татищевского сочинения,
посвященных названному сюжету. Но прежде необходимо кратка
остановиться на отношении Татищева к русской церкви29.
Как неоднократно отмечалось в литературе, Татищев по
отношению к религии выступал как свободомыслящий рационалист,
не отрицающий необходимости религии30. Соответственно
историк не выступал и против необходимости церкви и ее
учреждений. В основе отношения Татищева к церкви лежал
государственный взгляд на нее, получивший распространение в России в
петровскую эпоху и во многом обусловленный петровскими
преобразованиями 31. Собственно церковные вопросы мало
интересовали Татищева. Зато все, что касалось вопроса о
взаимоотношении церкви и государства, было им тщательно продумано. Все
проблемы, лежавшие в этой плоскости, решались Татищевым
однозначно — только с точки зрения пользы государства. Стоя
всецело на позициях петровских реформ в области церковного
управления, Татищев прежде всего решал основной вопрос о
взаимоотношении светской и духовной властей в пользу первой:
единственно приемлемая форма их сосуществования (по Татищеву) —
это полное подчинение духовной власти светской. В «Истории»
Татищев неустанно доказывает приоритет светской власти, право
государственной власти вершить и духовные дела32.
Необходимость подчинения церкви светской власти Татищев
также обосновывал государственной пользой. Считая
монархическую форму правления единственно подходящей для России,
историк видел в церкви конкурента монарху («не может едино
сообщество две равные власти иметь...»33). К тому же Татищев
показывал, что духовенство мешало не только своей «равной
властью», но даже выступало против воли монарха 34. Используя
примеры из истории Древней Руси, Татищев утверждал, что
любые вмешательства церкви в государственные дела наносят
государству только вред35. А так как большинство духовенства
(по Татищеву) придерживалось противоположного взгляда на
проблему взаимоотношения церкви и государства, историк
обрушивался с критикой «властолюбия» церковнослужителей, считая
его одним из самых тяжелых пороков духовенства 36.
Конечно, Татищев не мог пройти мимо критики монастырей
и монахов. Историк считал монахов тунеядцами, в «роскошности»,
«блуде» и «пианстве» пребывающими. Татищев также выступал
против обладания монастырями огромными «туне гибнущими»
богатствами. Полностью солидаризируясь с политикой Петра I и в
215

Е. М. ДОБРУШКИН
этом вопросе, историк считал, что все эти богатства должны
быть отняты у монастырей. В основе такого отношения Татищева
к монастырям также лежал государственный взгляд на церковь
и ее учреждения. Во всех высказываниях историка,
направленных против монастырей и их обитателей, сквозит забота о
«государственной пользе». Например, в примечании № 202 к
сообщению о постройке князем Владимиром в 996 г. церкви и об
определении ей десятой части всех доходов Татищев писал: «И с муд-
ростию не согласно, чтоб от всех доходов государственных десятое
на церковь давать и тем содержанию войск и защите и обороне
подданных ущерб учинить» (II, 236). Однако, критикуя
стяжательство монахов, историк не отвергал необходимости
существования самих монастырей и доходов для них. Татищев относился
к монастырям, как к государственным учреждениям, которые
имеют свои задачи и на решение которых им необходимы
определенные денежные средства. Задачи же монастырей (и монахов)
историк определял так: поучать народ в церквах, обучать детей,
содержать больницы и богадельни37. Но монастыри (по
Татищеву) уклонялись от выполнения своих функций и пребывали в
«роскошности»; вывод напрашивался сам: «учреждение», обладая
большими доходами, не выполняет стоящих перед ним задач,
следовательно, эти доходы у монастырей надо отнять, оставив
лишь самое необходимое. Это можно было сделать тогда, когда
-церковь полностью подчинялась государству.
Одной из главных задач монастырей Татищев считал
просвещение, и чаще всего он пишет именно об устройстве при
монастырях училищ. Историк не уставал превозносить Петра I за
известный указ 1724 г., которым предписывалось использовать
монастырские доходы на организацию училищ. Доказывая пользу
просвещения, историк подвергал критике современное ему
духовенство, считая его главным препятствием к распространению
знаний в России 38. Татищев обрушивался на такие черты
духовенства, как невежество и обскурантизм. Следует, однако,
отметить, что в литературе иногда преувеличивается степень критики
историком клерикалов; Татищев зачастую представляется чуть ли
не просветителем, считавшим обскурантизм и невежество
атрибутами духовенства вообще как определенного «сословия». Так,
М. М. Персиц пишет, что Татищев видел в установлении
зависимости церкви от государства «важнейшее средство заставить
церковь не только не препятствовать, но даже содействовать успехам
просвещения»39. Это в целом справедливое высказывание
следует принять с некоторой оговоркой. Взгляды Татищева были все
же несколько умереннее. Он не отрицал за церковью пи права,
ни возможности просвещать народ: именно на этой функции
церкви историк и настаивал, всячески поддерживая мероприятия
Петра I по организации монастырских училищ. Заставить мона-
216

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
хов учить народ — это (по Татищеву) заставить их выполнять
непосредственные обязанности, от которых современное ему
духовенство отказалось. Не очень почитая и духовенство прошлого,
историк все же отмечал, что в России «некогда ученые
митрополиты и епископы находились» (II, 269).
Рассмотрев основные взгляды Татищева на проблему
взаимоотношений церкви и государства в России, переходим к анализу
некоторых оригинальных сведений «Истории Российской»,
относящихся к этой проблеме. Первым рассмотрим небольшое
известие «Истории» под 1165 г.
I редакция «Истории»
Новогородский епископ
Лука посла ко Иоанну
митрополиту дары многи, прося
архиепископства, и потом
сам иде в Киев.
Митрополит же прият его с честию
и проси великого князя
Ростислава, дабы учинити его
архиепископа, и поручи
ему епископы в Смолеy-
ске и Полотске. Ростислав
же архиепископство ему
не возбрани, а о епископах
отрече. Тогда митрополит
даде ему ризы драгие крес-
чаты и стихарь со
источники (356). Он же прииде
в Новгород, и прияша его с
радостию велиею, прино-
шаху людие дары многи,
злато, сребро, жемчюги и
от шелка, послати к
великому князю и
митрополиту (IV, 269)
II редакция «Истории»
Новогородский епископ Лука, яко
старейший во всех руских епископах, послал к
митрополиту Иоанну дары многия и просил,
чтоб ему быть архиепископом. Потом и сам
поехал в Киев. Митрополит же принял его
с честию и просил великого князя
Ростислава, дабы учинить его архиепископом и
подчинить ему епископов смоленскаго и по-
лоцкаго. Ростислав, разсудя довольно, что.
подчинение епископов новогородскому ему-
не безвредно, умножат силу его, паче же
князем смоленскому и полоцкому может
впредь быть не безобидно, архиепископом
ему быть позволил, а о подчинении
епископов отказал (492). Митрополит, поставя его,
дал ему ризы драгие с крестами, стихарь и
мантию со источники. Он же возвратился в
Новград и принят от народа с великою
радостию, приносили ему дары многие, злато,
сребро и от шелка, дабы было ему что
послать по обесчанию великому князю,
митрополиту и бояром, которые ему в том
помогали (III, 80)
Как видим, весь текст данного отрывка I редакции
«Истории» почти без пропусков перешел во II редакцию: только слово
«жемчюги» отсутствует в последней. Но, с другой стороны, в
тексте II редакции обнаруживается ряд чтений, которых не знает
I редакция. Перечислим эти места: 1) объяснение оснований
притязаний епископа Луки на архиепископство; 2) объяснение
причин отказа ему во власти над близлежащими епископиями; 3)
сведение о том, что среди прочих подарков митрополита новому
архиепископу была и «мантия»; 4) сведение о том, что,
возвратившись в Новгород, Лука был принят с радостью «от народа»;
5) сведение о том, что Лука должен был отдарить великого
князя «по обесчанию»; 6) сведение о посылке подарков «бояром,
которые ему» помогали получить сан архиепископа.
217

Е. М. ДОБРУШКИН
Кроме того, несколько мест рассказа II редакции хотя и имеют
аналогию в тексте I редакции, все-таки редакционно отличаются
от них (и не могут быть отнесены только к особенностям
перевода). Речь идет о словах «поставя его» и «дабы было ему что
[послать]».
Среди указанных выше шести дополнений текста I редакции
выделяются по своему характеру две амплификации: объяснение
причин притязания Луки и отказа ему великим князем. Эти две
вставки в текст II редакции, не меняя по существу названных в
I редакции фактов, поясняют их; они относятся к широко
распространенному типу дополнений текста II редакции «Истории»
относительно I (мотивы). С них и начнем решение вопроса о
происхождении рассматриваемого отрывка II редакции «Истории
Российской».
Анализируя причины, по которым (у Татищева) великий
князь Ростислав отказал Луке, нельзя не заметить близости
«взгляда» киевского князя к воззрениям самого автора «Истории»
на проблему взаимоотношения церкви и государства.
Действительно, Татищев указывает, что Ростиславом руководили чисто
политические соображения при решении вопроса о подчинении
смоленской и полоцкой епархий новгородскому архиепископу:
великий князь опасается усиления влияния церковника и боится
обидеть двух других представителей светской власти —
смоленского и полоцкого князей (а не представителей высшего
духовенства этих областей — епископов). Совпадение «точек зрения»
Татищева и его героя наводит на мысль о том, что мотив отказа
Ростислава Луке вышел из-под пера историка, а не был
почерпнут им из не дошедшего до наших дней источника. Это
предположение подтверждается в ходе дальнейшего анализа текстов
«Истории».
Татищев определенно был заинтересован описанием этого
события, о чем свидетельствует примечание к этому отрывку
«Истории», сделанное уже к тексту I редакции. Это примечание дает
материал для решения вопроса о происхождении
рассматриваемого отрывка II редакции. Для удобства анализа приведем
примечание № 356 к тексту I редакции в сравнении с текстом отрывка
по II редакции «Истории»:
218
Примечание к I редакции № 356
Сей (Лука.— Е. Д.) бысть первый епископ
во всей Руси; но что он требовал власть над
епископы, оное видно, что по древнему
обычаю греческой и римской церквей, что
епископы архиепископом подчинены.
Сие для чего князь великий не учинил хотя
не написано, однако, мнится, паче, чтоб но-
вогородские чрез то великия силы не вози-
мели или чтоб з другими князи вражде
Текст II редакции
Новогородский епископ
Лука, яко старейший во всех
руских епископах...
...Ростислав, разсудя
довольно, что подчинение
епископов ему не
безвредно, умножат силу его, паче

не дать причины из того. И как наши
архиепископы над епископами никакого
преимущества, кроме председания, не имели, то
их столько умножилось, что наконец едва
не все архиепископами имянованы, а
епископов осталось токмо 2 (IV, 448)
же князем смоленскому и
полоцкому может впредь
быть не безобидно,
архиепископом ему быть
позволил, а о подчинении
епископов отказал.
О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
Нельзя не заметить близости (даже текстуальной) между
примечанием и текстом повествования «Истории»: в примечании к
I редакции имеется точно такое же объяснение причин
притязания Луки и отказа ему Ростислава. Если в примечании сказано,
что Лука был «первый епископ во всей Руси», то в тексте
II редакции—«старейший во всех руских епископах». Те же
политические мотивы, что в тексте II редакции, обнаруживаются в
примечании, причем оба мотива и в примечании, и в самом
рассказе даны Татищевым в одинаковой последовательности.
Примечания, как известно, принадлежат самому Татищеву.
Следовательно, мотив отказа Ростислава, помещенный в примечании,
также вышел из-под пера историка XVIII в. Сторонники мнения о
достоверности всех «татищевских известий» любое дополнение
текста II редакции относительно I объясняют появлением у
Татищева нового источника, не известного историку при создании-
им I редакции; причем эти все новые источники для II редакции
вместе с уникальными источниками 1 редакции куда-то исчезли
впоследствии 40. Но в данном случае сторонникам этой точки
зрения придется сделать еще одно серьезное допущение: при
написании I редакции «Истории» и примечания Татищев не только уже-
предвидел находку еще одного источника, но и предугадал его.
текст. Иначе нельзя будет объяснить поразительное совпадение
примечания I редакции и текста II.
В данном случае никакого нового источника при написании
текста II редакции у Татищева, конечно, не было; просто
историк, заинтересованный описанием события, сам высказал
предположение о причинах отказа Ростислава Луке. А при создании
поздней версии «Истории» это свое предположение перенес
непосредственно в текст повествования. Ведь сам Татищев в
приведенном выше примечании говорит о том, что причины отказа
Ростислава в источнике не указаны («...Сие для чего князь великий
не учинил хотя не написано, однако...») и что — это, пожалуй,
самое важное — высказываемый им далее в примечании мотив суть
его собственная гипотеза («...однако, мнится, паче...»).
Изучение истории создания Татищевым примечания к
рассказу II редакции «Истории» еще раз подтверждает вывод о
принадлежности рассмотренных добавлений самому историку. Сравним
тексты примечаний ко II редакции: два варианта, имеющиеся в
Воронцовском списке текста примечаний к тексту второй части II
редакции «Истории», и окончательного варианта:
219

Е. М. ДОБРУШКИН
1-й вариант
Воронцовского списка
Сей бысть первый епископ во
всей Руси... Сие для чего
князь великий не учинил
хотя не написано, однако,
мнится, паче, чтоб новогородские
чрез то великия силы не воз-
имели или чтоб з другими
князи вражде не дать
причины из того...43
2-й вариант
Воронцовского
списка
Сей бысть первый
архиепископ во всей
Руси... Сие же князь
великий не учинил
для резона
политического...42
Окончательный
вариант
Сей был первый
в Руси
архиепископ...41
Как видим, первоначально при создании примечания ко II
редакции Татищев полностью переписал текст примечания к I
редакции. Но ввиду того, что историк перенес свою гипотезу
непосредственно в текст повествования, значение примечания, в
котором были указаны мотивы отказа Ростислава и специально
говорилось об отсутствии их в источниках, пропало, и надобность
этих комментариев исчезла. Татищев начинает редактировать
текст примечания, зачеркивая часть слов. И из «епископа» в Во-
ронцовском же списке получается «архиепископ». Это небольшое
исправление в корне изменило смысл комментария: вместо
указаний на причину претензий Луки осталась лишь констатация
факта (на Руси появился архиепископ). Снимает Татищев и указание
на отсутствие в источниках мотива отказа Ростислава, но все же
во втором виде примечания остается указание на мотив лишь в
самом общем виде («для резона политического»). Тот факт, что
уже после включения объяснения причин отказа непосредственно
в текст II редакции историк старался все же прокомментировать
этот отказ и в примечании, говорит о большой заинтересованности
Татищева в «правильности» звучания описываемого им события.
И, наконец, историк, не желая, видимо, повторяться, вообще
исключает из примечания все, что относилось к мотиву отказа
Ростислава. В последнем виде уже нет ни слова ни о
гипотетическом характере мотива, ни об отсутствии его в источниках:
осталась лишь констатация нового факта — о первом
архиепископе.
Обращение к истории текста примечания ко II редакции
представляет интерес не только для подтверждения вывода о
принадлежности изучаемых дополнений Татищеву. В обобщенном
объяснении Татищев указывает, что отказ Ростислава был вызван
«политическим резоном». Отсюда становится понятным и то, зачем
Татищеву понадобилось делать и другие дополнения в данном
отрывке, а именно говорить о боярах, которые якобы помогали
Луке добиться архиепископства. Рассматривая данное известие —
просьбу Луки, отказ Ростислава подчинить ему епископов и по-
220

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
лучение сана архиепископа — как важное политическое событие,
историк не только стремился осмыслить его и интерпретировать
в соответствии со своими воззрениями, но и описать так, как,
по его мнению, протекали события на самом деле, дополняя текст
«реальными» атрибутами.
Завершая анализ данного отрывка II редакции «Истории»,
отметим, что Татищев старался не механически разорвать текст
источника (в данном случае I редакции) и внедрить в него
необходимые дополнения. Вводя их, историк проводил одновременно
стилистическую обработку всего контекста. Так, вставляя мотив
отказа Ростислава, Татищев вводит его посредством переходных
слов «разсудя довольно». Функция этих слов стилистическая, но
историк не упускает возможности и здесь придать тексту
необходимую для него окраску: «монарх» (великий князь) не просто
обдумывает важный вопрос, но обдумывает серьезно («довольно»),
Стилистический переход получает дополнительную, смысловую
нагрузку (Татищев вполне мог ограничиться словом «разсудя»,
не нанеся урона создаваемому им логическому мостику от
контекста к вставке).
Итак, при написании II редакции «Истории» Татищев
дополнил сообщение I редакции собственными вставками. Остается,
однако, открытым вопрос о происхождении этого сообщения по
I редакции «Истории». Дело в том, что в Новгороде в XII в.
вообще не было епископа по имени Лука44. А именно в 1165 г.
(под которым у Татищева рассказывается о Луке) в Новгороде
был епископом Илья 45. Об этом знал и историк: вторым
сообщением под 1165 г. (перед известием о Луке) в «Истории»
записано: «Того ж года поставлен в Новград епископ Илиа» (III, 80).
Как сообщают летописи, Илья и был посвящен в архиепископы 46,
о чем также было известно Татищеву: в примечании № 490 к
процитированному известию об Илье историк пишет: «Здесь ска-
зует поставление Илии и после произведение его в архиепископы,
а кончины не упомянул; сложено же. сие несмысленным нового-
родцем во время Иоанна Великаго для устращивания его от
похода на Новград...» (III, 246). Под 1186 г. Татищев вслед за
летописями записывает в «Истории» сообщение о смерти
новгородского архиепископа Ильи (III, 139). Однако первоначально в этом
сообщении «Истории» было написано «епископ Лука», а не
«архиепископ Илья» 47. Следует также отметить и тот факт, что в
самом тексте II редакции в рассказе о Луке имя епископа было
приписано Татищевым позднее (III, 280). Больше имя Луки во
II редакции ни разу не упоминается. Таким образом, Татищев
уже в I редакции ничего не сообщает о посвящении в
архиепископы Ильи, но зато записывает рассказ о получении этого сана
несуществовавшим епископом Лукой. Откуда же Татищев
почерпнул свой рассказ? Сравнение его (по I редакции) с дошедшими
221

Е. М. ДОБРУШКИН
до нас летописями показывает, что он основан на сообщении
Никоновской летописи: «В лето 6674. Наугородцкий епископ Илиа
посла многи дары в Киев к преосвященному Ивану митрополиту
Киевскому и всеа Руси. Пръвый архиепископ новогорд- ^
цкий Ильа. Того же лета новогородцкий епископ Илья сам
иде в Киев к митрополиту со игуменом Дионисием и с
посадники, со многою честию; митрополит же Иван Киевский и всеа
Руси учествова его зело, и повеле ему архиепископом называтися,
и сице оттуду начало приат епископ новогородцкий
архиепископом владыкою наугородцким нарицатися благословением Ивана
митрополита Киевскаго и всеа Руси; и даде ему митрополит ризы
и стихарь со источники, и бысть радость многа в Новегороде,
и даша многи дары, злато, и сребро, и жемчюг, и от всякого
шелкова, и от всякого мягкого, и от иных многих дары, якоже и
число превзыде, Ивану митрополиту Киевскому и всеа Руси» 48.
Как можно видеть, между двумя отрывками — Никоновской
летописи и I редакции «Истории» — имеется текстуальная
близость: некоторые фразы Никоновской летописи без изменений,
перешли в татищевский текст, другие также попали в «Историю»,
но в несколько ином варианте. Однако летописное сообщение
можно рассматривать лишь как основание для создания
Татищевым своего собственного известия: часть никоновского текста
вообще не попала в «Историю», а вместо него историк вставляет в
рассказ совершенно другие сведения. Нетрудно заметить, в чем
состоит отличие татищевского сообщения от летописного: в
летописи многократно повторяется имя митрополита (в каждом
случае с полным титулом), но ничего не говорится об участии
великого князя в этом событии. Зато в «Истории Российской»
митрополит Иоанн отходит на второй план, является лишь
«промежуточной инстанцией» в вопросе о произведении епископа в
архиепископы. Никоновская летопись прямо указывает на то, что
именно Иоанн «повеле ему архиепископом называтися»; в «Истории»
же митрополиту отведена роль просителя великого князя
Ростислава. Характерно, что Татищев так и не пишет, что митрополит
«повелел» (или хотя бы разрешил) Луке называться
архиепископом. О получении им нового сана сказано лишь косвенным
образом, через сообщение о «позволении» великого князя. Продолжая
ту же тенденцию, в конце сообщения Татищев делает еще одну
небольшую вставку («к великому князю»), в результате чего
получилось, что новый архиепископ послал подарки не только
митрополиту (как в летописи), но и великому князю. Причем вставка
сделана историком таким образом, что на первом месте в известии
о посылке даров оказался князь.
Таким образом, совершенно очевидно, что уже при создании
текста I редакции «Истории» Татищев целенаправлено изменял
текст источника (никоновского сообщения). Смысл всех измене-
222

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
ний, добавлений и вообще интерпретации никоновской записи в
уменьшении роли митрополита и в установлении приоритета
светской власти (великого князя) над духовной даже в делах церкви.
Трудно сказать, что заставило Татищева изменить имя Ильи на
Луку. Но ясно одно: Татищев подверг летописный текст
политической правке на основании собственных представлений о
взаимоотношении государства и церкви. Вероятно, этот татищевский
рассказ является своеобразным полемическим ответом автору
Никоновской летописи, создавшему торжественное сообщение,
проникнутое клерикальным духом, отмеченное в летописи
специальным заголовком49. Как помним, сам Татищев сомневался в
достоверности этого летописного сообщения, считая его вымыслом
автора XV в. Видимо, Татищев решил не отбрасывать его, а
использовать для пропаганды собственных идей. Вставка же
историком сведения о просьбе поставить Луку владыкой над
смоленским и полоцким епископами также служит хорошей
иллюстрацией «властолюбия» духовенства50, а отказ Ростислава —
примером мудрости государственного деятеля в вопросе о церкви.
Итак, сравнительный анализ татищевского рассказа
показывает, что все оригинальные чтения его по обеим редакциям
«Истории Российской» вышли из-под пера самого Татищева, а не
были почерпнуты из не дошедшего до нас источника.
Переходим к другому отрывку «Истории» Татищева, в
котором сообщается о соборе русских епископов в 1147 г., созванном
для избрания русского митрополита. Привожу текст I редакции
«Истории Российской» и текст источника:
223
Никоновская летопись
Того же лета князь велики
Киевский Изяслав..., советова
с епископы своими русскими,
яко метежа ради и многих
волнений не возможно ити в
Констянтинъград к
патриарху ставитися митрополиту на
Русь...51
I редакция «Истории»
Того же лета... князь великий Изяслав
Мстиславич, созва епископы, учини с
ними совет, рекий: «Се ныне митрополита в
Рустей земли не имамы, а во Царьград
не можно ити ко патриарху мятежей деля
и многих волненей, яко же и протори тще
даемо... (IV, 207)
Татищевский текст отличается от источника: в «Истории»
появилась «речь» князя Изяслава, в которой, кроме того, что
говорится и в летописи о причинах невозможности идти к
патриарху, есть фраза, отсутствующая в источнике («яко же и протори
тще даемо»). Эта фраза вносит в текст сообщения довольно
существенное известие: если в летописи только констатируется, что
в Константинополь нельзя идти из-за «метежа» и «волнений», то
в «Истории» князь вообще неодобрительно высказывается о самом
факте посылки митрополита к патриарху. Во II редакции
«Истории» «речь» великого князя значительно амплифицирована за счет

Е. М. ДОБРУШКИН
вставок, которые не известны ни источникам, ни I редакции.
«Ныне митрополит руский умре,— говорит князь Изяслав по
тексту II редакции «Истории»,— и церковь осталась без пастыря
и начальника правления духовнаго, котораго прежде великие
князи, избирая, посылали для посвясчения в Константинополь.
И ныне избрать в моей воли, но в Царьград к патриарху послать
для учинившегося смятения и многих междоусобен в них не
можно. К тому же от онаго митрополитов посвясчениа чинятся
напрасно великие убытки, а паче всего чрез сию патриархов в Руси
власть цари греческие исчут над нами властвовать и повелевать,
что противно нашей чести и пользы...» (II, 171). Все добавления
и изменения, сделанные Татищевым в тексте II редакции
относительно I, преследуют одну цель: обосновать главенство светской
власти над духовной и необходимость подчинения русской церкви
не константинопольскому патриарху, а самому великому князю.
В первой введенной фразе историк подчеркивает, что не Русь
осталась без митрополита, а именно «церковь»; специально
подчеркивается, что великие князья избирали всегда митрополитов.
Об этом говорится дважды: в первый раз непосредственно, а во
второй раз усиливается фразой «и ныне избрать в моей воли».
Здесь князь обращается не к епископам, перед которыми он (по
Татищеву) произносит речь, а как будто к читателям «Истории
Российской», желая убедить их в том, что церковь издревле
находилась в подчинении, у светской власти. Если в I редакции
Татищев вставил известие просто об убытках («протори»), то во
II редакции уже находим «великие убытки». И, наконец, самым
главным новым сведением поздней версии «Истории» является
обоснование великим князем Изяславом необходимости автономии
русской церкви от Константинополя ссылкой на ущерб
«государственной пользе», наносимый существующей зависимостью.
Из предыдущего разбора взглядов Татищева на проблему
взаимоотношения церкви и государства и изучения вставок в данный
отрывок летописи (обнаруженных в обеих редакциях «Истории»),
видно, что «высказываемые» князем Изяславом мысли о посылке
русских митрополитов для утверждения к патриарху полностью
совпадают с татищевскими воззрениями. Исходя из этого,
С. Л. Пештич уже писал о том, что данная «речь» Изяслава
могла быть написана самим Татищевым 52. Но само по себе
отмеченное совпадение еще не может служить окончательным
доказательством безусловного участия Татищева в создании «речи»,
хотя, конечно, даже трудно предположить, что летописец XII,
XIII или XIV в. мог записать такие мысли великого князя.В
данном случае вопрос о принадлежности «речи» Татищеву также
решается с помощью татищевского же примечания к тексту. В I
редакции историк сделал примечание (№ 300) к рассматриваемому
отрывку, в котором писал: «Сие поставление митрополита не есть
224

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
первое, ибо Ярослав в 1051-м Илариона, Святополк в 1096-м году
митрополита Никифора, собрав епископов, ставили...» Как видим,
историк в I редакции (только еще в примечании) старается
обосновать законность выбора митрополита великим князем. При
этом Татищев как бы забегает вперед: ведь в самом тексте I
редакции еще ничего и не говорится о праве князя на выбор. «Сие
же митрополитов в Цариграде поставление,— продолжает историк
в примечании,— не токмо было с убытком, но и со вредом
великим государства, понеже тогда с греками войны и договоры часто
случались, а митрополиты в Руси в почтении и силе немалой
содержались, а в Цариграде у патриархов под властию были, то
греки чрез оных могли себе пользу изобретать...» (IV, 439). Текст
этого примечания представляет собой как бы заготовку Татищева
для написания вставок во II редакции. Совпадения между
примечанием и текстом II редакции не только смысловые, но и
текстуальные. Все это является свидетельством не только
возможности участия Татищева в составлении «речи» великого князя, но
того, что эта «речь» совершенно определенно вышла из-под пера
историка XVIII в. Татищева. Высказав первоначально свои мысли
только в примечании, Татищев при создании II редакции перенес
их непосредственно в текст повествования без указания, кому
принадлежат эти мысли 53.
Рассмотренные выше татищевские дополнения рассказа о
соборе 1147 г. тесно связаны с другими оригинальными известиями
«Истории Российской», имеющими непосредственное отношение к
церковной истории. Такие «татищевские известия»
обнаруживаются прежде всего в рассказе «Истории» о споре князей
Ростислава и Мстислава в 1158 г. по поводу назначения митрополита.
Как рассказывают летописи, Ростислав потребовал признать
митрополитом Константина, посвященного в этот сан
константинопольским патриархом. Однако это требование вызвало резкое
возражение у князя Мстислава, который поддерживал митрополита
Клима (Климента), избранного при непосредственной поддержке
отца Мстислава — князя Изяслава на соборе 1147 г. русскими
епископами. Татищевский рассказ об этом споре в I редакции
«Истории» основан на соответствующем сообщении Ипатьевской
летописи (большая часть татищевского рассказа буквально
повторяет летописную запись54). Однако уже в этой ранней версии
повествования «Истории» обнаруживаются существенные отличия
от текста-источника, смысл которых заключается в
распространении «речей» обоих князей, сказанных в защиту своих
ставленников. Так, кроме фразы Ростислава, взятой из летописного
рассказа под 1158 г., «...не хощу митрополита Клима во митрополии
видети, зане не взял благословения от патриарха», в I редакции
«Истории» читаем: «Ростислав рекий: «Братие, се имамы
митрополита Константина поставлена от патриарха цариградского по
225

Е. М. ДОБРУШКИН
древнему обычаю; но сего изгнасте и возведосте Клима на престол,
избранного епископы, чего ся преже не твори. И како сей может
быти не рукоположен от патриарха, и сего деля мнози епископы
его не чтут, и патриарх со всем святым собором оскорблен»»
(IV, 255). Этой речи Ростислава нет в известных летописях,
однако она полностью основана на других летописных сообщениях,
а именно на записях Ипатьевской и Никоновской летописей о
соборе 1147 г. и последующих событиях, связанных с
недовольством части духовенства избранием митрополита епископами без
посвящения его константинопольским патриархом 55. Конструируя
приведенную «речь» Ростислава из фрагментов разных
летописных текстов, историк фактически ничего не прибавлял от себя,
однако эта новая «речь» князя четко излагает позицию
сторонника традиционного назначения русского митрополита царьградским
патриархом (составные элементы этой «речи» не случайно взяты
Татищевым из летописных речей противников князя Изяслава на
соборе 1147 г.). С другой стороны, в I редакции находим и «речь»
князя Мстислава, которая является ответом Ростиславу: «А
Мстислав, не хотя прияти Константина, рекий: «Константин иде во
Царьград собою без воли и послания от князя, и не достояше
патриарху поставити его, но купи сребром и златом: и пришед в
Киев, хотя силою сести на столе проче князя, и за то кля отца
моего, и сего деля не да ему власти отец мой, то почто хощеши,
брате, рушити душу старейшаго ти брата, а моего отца»». Этой
«речи» нет в известных источниках, но зато трудно не заметить
ее близости к вставной же речи князя Изяслава, помещенной
Татищевым в рассказ о соборе 1147 г. (см. выше). В данном случае,
вставляя «речь» Мстислава, историк стремился усилить позицию
этого князя, так как (по летописям) Мстислав выдвигал против
Константина аргумент лишь сугубо личного свойства («Како
будет Константин на митрополии, иже отца ми кля...»,— повторяет
Татищев в начале своего рассказа летописную фразу). В новой
же, татищевской «речи» Мстислав, во-первых, подвергает
сомнению законность поставления Константина патриархом, так как
оно было совершено без воли великого князя; во-вторых,
аргумент личного характера (неприязнь из-за вражды с его отцом)
получает политическую окраску (указывается, что Константин
пытался укрепиться в Киеве без позволения великого князя, т. е.
нарушал приоритет светской власти). Позиция князя Мстислава
в рассказе «Истории» также усиливается и за счет другого
аргумента в пользу митрополита Клима вставкой фразы о том, что
Мстислав предпочитал Клима Константину, «зане бо Клим бе учен
филозофии и поучая народ почасту» 56.
Таким образом, смысл изменений и дополнений, сделанных
Татищевым при создании своего рассказа о споре князей, в том,
что этому событию придается значение серьезного политического
226

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
спора, причем позиция князя Ростислава, защищавшего
традиционное представление о поставлении митрополита, значительно
ослабляется добавлением серьезных контраргументов,
выдвигаемых Мстиславом. Очевидна направленность аргументов князя
Мстислава (у Татищева): под сомнение ставится сам вопрос о
принципе назначения русского митрополита. Как мы помним,
отмеченная здесь тенденция созвучна той, которая уже обнаружена
нами при разборе татищевского рассказа о событиях 1147 г.
Аналогичные высказывания историка обнаруживаются и в
комментарии к рассказу о 1158 г. В примечании № 336 Татищев всячески
старается скомпрометировать митрополита Константина и
доказать законность избрания Клима, причем вопрос о митррполите
рассматривается Татищевым в свете проблемы о соотношении
духовной и светской властей вообще. В этой связи показательным
является рассуждение историка в примечании о причинах
гонений на Клима: «По смерти же Изяславли Георгий Клима не ради
его преступления, но ради злобы на Изяслава, а паче советом
некиих епископов, ищущих поставлением митрополита от
патриархов власть великих князей умалить ...» (IV, 444).
Соответственно поступок Константина (поездка его в Константинополь)
квалифицируется историком как преднамеренный подрыв
авторитета великого князя: «Константин же, хотя избрание оное
(Клима.— Е. Д.) и власть государя опровергнуть, шед в
Константинополь...» (IV, 444).
Все же в самом тексте I редакции «Истории» названная
тенденция еще не получила достаточного развития. Только во II
редакции Татищев доводит ее до логического конца, что наряду с
полным совпадением направленности рассмотренных дополнений
со взглядами самого историка и наличием аналогичной работы
над другими фрагментами своего труда дает основание сделать
вывод о принадлежности оригинальных чтений обеих редакций
перу автора «Истории». Рассказ о споре между князьями во II
редакции «Истории» значительно больше по объему, нежели его
ранняя версия. Однако увеличение объема произошло не за счет
равномерной амплификации всех сведений сообщения I редакции
«Истории». Некоторые места I редакции даже уменьшены,
причем характерно, что сокращениям подверглись «речи» князя
Ростислава (исчезает последняя фраза в «речи» князя со слов
«и како сей может» до слов «собором оскорблен»). Зато обе «речи»
Мстислава значительно расширены. В результате проведенной
Татищевым редакционной работы аргументы Ростислава еще
ослаблены, а позиция Мстислава, который (по тексту II редакции)
находит все новые доводы против признания митрополитом
Константина, усилена. Вот как выглядит в последнем варианте
«речь» Мстислава. «Мне весьма удивительно, для чего отец
твой,— говорит Мстислав сыну князя Ростислава,— отца моего,
227

Е. М. ДОБРУШКИН
котораго при животе он имел за отца и во всем был ему
послушен, дела его полезные отвергает и злодея отца моего засчис-
чает, несмотря на то, что я, помня оную его любовь, головою
моею за его честь став, Киев ему достал. Если он мнит, что
Клим потому не достоин, что не от высшей власти патриарха,
но от равных епископов поставлен, то он грешит, если того не
разсудит, что патриарха никто высший есть в духовных, но
избирает и определяет царь, а епископы и митрополиты поставляют и
никуда для поставления не посылают. Епископи же сие спорят,
отъемля токмо власть у государя, и если он сие им допустит, то
будет ему в стыд, а наследником во вред» (III, 68). В этой речи
появились новые важные пункты, которых не было в I редакции
«Истории Российской» и которые в то же время представляют
собой дальнейшее развитие наметившейся в ранней версии
тенденции к превращению спора князей из частного разногласия в
принципиальную полемику о приоритете власти (Мстислав даже
стыдит Ростислава и устрашает возможными неблагоприятными
последствиями). Во II редакции Татищев уже прямо (устами
князя Мстислава) говорит о том, что поставление русского
митрополита патриархом не является более законным актом, чем
избрание митрополита русскими же епископами. Далее дается оценка
тем, кто пытается оспорить этот тезис: это «властолюбивые»
епископы, пытающиеся отнять власть у «государя». В связи с
последним тезисом становится понятным другое дополнение текста рас-
каза по II редакции: говоря о нежелании Ростислава видеть
митрополитом Клима, историк добавил: «по научению епископа
смоленскаго». Мстислав, естественно, не мог обвинить Ростислава
в том, что он пытался спором о митрополите подорвать власть
«государя», так как сам Ростислав и был этим «государем»
(великим князем). Вот поэтому Татищеву понадобилось сделать
вставку о епископе смоленском, что дало ему одновременно
возможность обрушиться в «речи» Мстислава на «властолюбивых»
епископов вообще. Итак, видим, что выделенная нами вставка
в «речи» Мстислава (по II редакции) близка даже текстуально
к приведенным выше рассуждениям Татищева в примечании
№ 336 (также выделены). Это еще раз подтверждает мысль о
том, что и во II редакции историк продолжал править текст,
согласуй его со своими воззрениями на проблему.
Еще раз Татищев возвращается к вопросу о поставлении
Константина патриархом, добавляя несколько слов ко второй «речи»
Мстислава: «И для того Констянтиново поставление паче, нежели
Климово, порочно, понеже оное купил сребром и златом...» Здесь
ясно формулируется отношение к вопросу об избрании
митрополита. Еще более определенно излагает свои мысли Татищев в
соответствующем примечании к тексту II редакции (№ 477),
заканчивающемся следующей фразой: «Да разсмотря дело и должность
228

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
христианского государя, по закону божию познает, что великий
князь правость законную имел достойнейшаго по науке, кротости
и благочестию определить» (III, 244). Для утверждения этого
тезиса и была проделана историком вся сложная редакционная
работа при создании обеих версий рассказа. Причина же столь
пристального внимания Татищева к событиям 1158 г. кроется в
том, что спор Ростислава с Мстиславом является фактически
продолжением полемики 1147 г. Князь Ростислав (по летописи) стоит
на позициях традиционного решения вопроса о митрополите, на
позициях противников князя Изяслава. Подвергнув обработке
рассказ о соборе 1147 г., Татищев не мог пройти мимо данного спора,
одним из участников которого к тому же был сын Изяслава.
В связи с событиями 1147 и 1158 гг., описанными в «Истории»,
небезынтересно упомянуть и о двух других «татищевских
известиях» — под 1051 и 1164 гг. В I редакции «Истории»
сообщается о том, что великий князь Ярослав Владимирович сам поставил
митрополита Илариона (на этот факт историк ссылается в
примечании № 300 к I редакции). При этом в «Истории», как и в
Никоновской летописи, указывается и причина поставления
митрополита князем без ведома патриарха: «Зане ему (Ярославу.—
Е. Д.) со греки быша нестроения и брани» (IV, 150) 57.
Татищева, видимо, не удовлетворяло такое объяснение действий великого
князя, и он во II редакции добавляет: «Не хотя более патриархом
цареградским допустить над Русью властвовать и богатство
истощать» (II, 79). А под 1164 г. в «Истории» рассказывается о том,
как князь Ростислав (герой предыдущих разобранных рассказов)
первоначально отказывался принять присланного из Царьграда
митрополита Иоанна. Но потом, упрошенный византийским
императором, согласился, говоря: «Я сего митрополита за честь и
любовь царскую ныне прииму, но впредь, ежели патриарх без
ведома и определения нашего противо правил святых апостол в Русь
митрополита поставит, не токмо не приму, но и закон зделаем
вечный избирать и поставлять епископом руским с повеления
великого князя...» (III, 79). И это говорит тот же князь
Ростислав, который (по Татищеву) за несколько лет до того страстно
оспаривал перед Мстиславом законность поставления
епископами митрополита Клима! С. Л. Пештич на основании
текстологического анализа приведенной речи по вариантам «Истории»,
а также сравнения идеологической направленности ее с
собственными взглядами Татищева доказал, что «распространение
известия... следует отнести за счет редакционной обработки
Татищева» 58.
Создавая свой рассказ о том, как в 1184 г. князь Всеволод
Юрьевич отказывался принять «греченина Миколу»,
поставленного митрополитом в качестве епископа в Ростове, и требовал
поставления Луки, Татищев уже в I редакции дополнил известия
229

Е. М. ДОБРУШКИН
Ипатьевской, Радзивиловской и Никоновской летописей своими
сведениями. Переписывая слова Радзивиловской летописи о том,
что епископа должны избирать князь и «все люди», историк
добавил: «Яко апостоли и святии собори вселенстии уставиша» 59.
Во II редакции «Истории» Татищев раскрыл содержание этой
фразы: «...противно правилом соборов, ибо по оным должно
избирать епископа народу сусчему того града, а князь есть глава
народа, того ради всенародно и князь онаго принять не хотят» 60.
Эти вставки очень близки к собственным пространным
рассуждениям историка по поводу поставления духовных лиц, которые
имеются в примечаниях к «Истории»: «Архиепископ имеет власть
епископов избирать и поставлять. Весьма неправо сказано,—
читаем в I редакции,— ибо сия власть вселенскими соборы подруче-
на миряном надлежасчим тоя епархии, а потом для избежания
распрь оставлено во власть государя» 61. Во II редакции Татищев
писал: «Что же до избрания церковноначальников принадлежит,
то первенствующая церковь положила на народ тоя церкви.
Последи духовные, по причине несогласий народных, возъимели
случай противо законов соборных власть сию похитить. В чем
некоторые государи благоразумно, яко глава собрания и парода, себе
определение главных церквей начальников, епископов и пр.
возвратили...» (III, 267). Как видим, и здесь совпадения между
оригинальными известиями «Истории» и собственными
высказываниями Татищева даже текстуальные, что также свидетельствует
о принадлежности этих известий историку. К тому же они стоят
в целом ряду точно таких же дополнений, выявленных и
разобранных выше в других татищевских рассказах.
Изучение другого сочинения Татищева по русской истории —
«Сокращения гистории русской» — показывает, что и в нем
отразились взгляды автора на проблему взаимоотношения церкви и
государства. В этом смысле характерна татищевская обработка
известного летописного сообщения о любви князя Ярослава к
духовенству и просвещению и устроении им монастырей и церквей
(1037 г.). «Сей государь о утверждении веры христианской
ревностно прилежал,— писал Татищев в «Сокращении»,— многие
книги потребные перевел, а для писания оных и учения людей
монастыри устроил...» 62 В летописи основание князем монастырей
и «умножение» черноризцев связывается с любовью Ярослава к
христианской вере; Татищев же так пересказывает летописный
текст, что основание монастырей ставится в прямую зависимость
от стремления великого князя к распространению знаний.
Историк прямо указывает, что монастыри были основаны для
«писания» книг и «учения людей».
230

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
*
Таким образом, анализ двух групп оригинальных сообщений
«Истории Российской» Татищева по обеим редакциям
показывает, что они возникли в результате целенаправленной
редакторской работы историка над текстами известных и в настоящее
время источников (летописей). В такого рода работе Татищева —
историка первой половины XVIII в.— нет ничего необычного и
удивительного: ведь он писал историю, а не готовил к изданию
тексты летописей. Одной из главных задач исторического труда
Татищев считал дидактику: польза истории состоит в том, что
она «нас ово от своих собственных, ово от других людей дел учит
о добре прилежать, а зла остерегаться»,— писал историк в
«Предъизвесчении» (I, 80). Считая, что историческое сочинение
может и должно влиять на мировоззрение читателей, Татищев
излагал события, прошлого, имеющие политическую остроту и в его
время, в такой интерпретации, чтобы читатель проникался его
точкой зрения на эти события. Сам Татищев писал, что
поддельную (по его мнению) грамоту патриарха он все же решил
включить в свою «Историю», но «чтоб неведусчие не претыкались
и власть, данную от бога государем, нарушать не дерзали,
кратко от письма святаго изъяснил...» (IV, 446).
Нельзя забывать и того, что автором «Истории Российской»
был не бесстрастный собиратель древностей, а довольно крупный
государственный деятель, активно участвовавший в политической
жизни России. Татищева не могли не волновать проблемы
происхождения государственной власти и взаимоотношения монарха и
подданных, а также отношения государства к церкви, стоявшие
достаточно остро в первой половине XVIII в. Об этом
свидетельствует не только наличие многочисленных примечаний в
«Истории» и специальных глав в первой части «Истории»,
посвященных специальному рассмотрению этих вопросов. Достаточно,
например, напомнить о роли Татищева в деле «верховников».
В отношениях же между Татищевым и церковью также далеко не
все было гладко. Известно, что среди современников Татищев
слыл «афеистом». «Я хотя о боге и правости божественнаго
закона никогда сумнения не имел, ниже о том единою в разговор
или прение вступал, но потому что я некогда о избытках,
закон[ами] человеческими в тягость положенных, говаривал, от не-
смысленных и безразсудных... не токмо за еретика, но и за
безбожника почитан и немало невиннаго поношения и бед
претерпел»,— писал о себе историк в «Духовной» 63. Известно также и
то, что в «Истории» современники увидели подрыв веры:
«Явились некоторые с тяжким порицанием, якобы я в оной
православную веру и закон (как те безумцы произнесли) опровергал»
(I, 85), Под влиянием этой критики историк сам в 1739 г. отвез
231

Е. М. ДОБРУШКИН
«Историю» (I редакцию) новгородскому архиепископу Амвросию
для цензуры. Характерно, что среди прочих «стропотных для
простого народа» мест архиепископ указал и на рассуждения
Татищева о монастырях и училищах. Результаты духовной цензуры
налицо. В I редакции «Истории», которую автор сам решил не
издавать, гораздо больше антиклерикальных высказываний в
примечаниях и в первой части, чем в последней версии «Истории»
(также в примечаниях и первой части). Однако, уменьшив
критику духовенства за рамками непосредственного повествования,
во II редакции Татищев подверг еще большей правке описание
самих событий русской истории, как мы видели, именно с
позиций антиклерикализма. Свидетельством постоянного внимания
Татищева к вопросам взаимоотношения государства и церкви
являются многочисленные высказывания его (и не только в
«Истории Российской») о предании забвению многих начинаний
Петра I. Так, Татищев неоднократно сетует на то, что так и не был
выполнен петровский указ об организации монастырских училищ:
«И того ж 1724-го года декабря изволил (Петр I.— Е. Д.) о
учреждении училищ в монастырех указом Синоду подтвердить, но
кончиною его величества все оное в забвении осталось» 64 И в
другом месте историк писал: «...по епархиям, кроме Новогордской и
Белогородской, не токмо школ вновь устрояли, но некоторыя и
начатыя оставлены и разорены, а вместо того архиереи конские
и денежные заводы созидать прилежали...» 65 и т. д.
Восприятие Татищевым описываемых им событий далекого
прошлого России в современном ему политическом звучании и
наложило отпечаток на текст «Истории Российской», а не только
нашло отражение (как иногда принято считать) в собственных
комментариях историка в примечаниях, т. е. за рамками
повествования об истории древней России.
Итак, источниковедческий анализ. фрагментов «Истории
Российской» дает возможность не только пытаться получить ответ на
ставший традиционным вопрос о происхождении татищевских
сообщений. Непосредственный сравнительный анализ текстов
«Истории» и источников помогает раскрыть черты творческой
лаборатории ученого, показывает, как Татищев изучал
отечественную историю, как работал с источниками и интерпретировал,
истолковывал их, превращая тексты летописей в рассказы своей
«Истории», как отражались собственные воззрения историка на
текстах его сочинения и т. д. Результаты уже проведенного
анализа показывают, насколько сложной и разносторонней была
работа Татищева над русскими летописями, насколько тщательной
целенаправленно он трудился над созданием текста «Истории». Все
это дает дополнительный материал для того, чтобы считать
Татищева одним из виднейших представителей русской исторической
мысли XVIII в., вклад которого в становление отечественной
232

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
историографии еще недостаточно определен и оценен.
Дальнейшее исследование татищевского произведения позволит более
полно, с одной стороны, раскрыть творческую лабораторию этого
ученого, с другой — получить ответы на целый ряд важных для
историографии XVIII в. вопросов.
1 Добрушкин Е. М., Лурье Я. С.
Историк — писатель или
издатель источников? (К выходу в
свет академического издания
«Истории Российской» В. Н.
Татищева).—«Русская
литература», 1970, № 2, с. 219—224.
2 Пештич С. Л, О «договоре»
Владимира с волжскими болгарами
1006 года.— «Исторические
записки», т. 18, с 327—334.
3 ПСРЛ, т. II. СПб., 1908, стлб. 275.
Буквами Х.П.Е. обозначаются
соответственно Хлебниковский,
Погодинский и Ермолаевский
списки Ипатьевской летописи.
4 Татищев В. П. История
Российская, т. IV. М.-Л., 1964 с. 179.
Далее при ссылках на
академическое издание «Истории» (т. I—
VII. М.— Л., 1962-1968) -
Татищев В. Я. История, т. I, II
и т. д.; в тексте римской цифрой
обозначается том, арабской —
страница «Истории Российской».
5 В самой «справке» Татищев
ссылается на Четьи Минеи, но в них
нет жития Прохора ни под 10
февраля, ни под каким другим
числом. Источником Татищева
в данном случае был Патерик
(Патерик Киевского Печерского
монастыря. СПб., 1911, с. 206—
208), на который историк прямо
ссылается в прим. 359 к тексту
II редакции «Истории».
6 Соловьев С. М. История России
с древнейших времен, кн. 1. М.,
1959, с. 704, прим. 154.
7 Это татищевское примечание
будет разобрано ниже.
8 Пештич С. Л. Русская
историография XVIII века, ч. 1. Л., 1961,
о. 250.
9 Смирнов И. И. Очерки
социально-экономических отношений
Руси XII—XIII веков. М.— Л.,
1963, с. 256.
10 Кузьмин А. Г. Рязанское
летописание. М., 1965, с. 37—38. А. Г.
Кузьмин также опубликовал
специальную работу о татищевской
статье 1113 г. в целом, в которой
он приходит к выводу: «Статья
1113 г. не дает оснований для
сомнений в добросовестности
В. Н. Татищева. Более того.
Имеются достаточные данные видеть
в числе источников «Истории
Российской» такие летописные
списки, которые содержали
оригинальные современные записи в
хронологических пределах
«Повести временных лет»»
(Кузьмин А. Г. Статья 1113 г. в
«Истории Российской» В. Н.
Татищева.— «Вестник МГУ. История»,
1972, № 5, с. 89). Однако при
изучении статьи А. Г. Кузьмина
этот вывод, по которому все «та-
тищевские известия» 1113 г.
должны считаться достоверными,
оказывается по меньшей мере
преждевременным. Его нельзя
принять уже потому, что автор
статьи не проанализировал по
сути дела ни одного из
многочисленных оригинальных чтений
статьи 1113 г. А. Г. Кузьмин
лишь касается татищевского
текста, посвященного «судьбе
киевских иудеев», не разбирая
его по двум редакциям
«Истории» и по сохранившимся
вариантам, не привлекая
многочисленных сведений других та-
тищевских сочинений, имеющих
самое непосредственное
отношение к указанному событию.
Единственным же аргументом в
пользу достоверности этого
известия является его «вероятность»,
доказательству которой
(вероятности) и посвящена почти вся
статья А. Г. Кузьмина. Вопрос
же, как известно, заключается не
233

В. М. ДОБРУШКИН
в том, «могло» или «не могло»
данное "событие иметь место в
Древней Руси, а в том, из какого
источника историк ' почерпнул
его описание. Вывод А. Г.
Кузьмина нельзя принять также и
потому, что он не смог
опровергнуть уже выдвинутых ранее
аргументов в пользу
принадлежности самому Татищеву двух
отрывков текста той же статьи
«Истории Российской» под 1113 г.
(Добрушкин Е. М. О двух
известиях «Истории Российской»
В. Н. Татищева под 1113 г.—
В сб.: Вспомогательные
исторические дисциплины, вып. III. Л.,
1970, с. 280—290; ср. Кузьмин
А. Г, Статья 1113 г. в «Истории
Российской» В. Н. Татищева,
с. 82).
11 Рыбаков В, А. В. Н. Татищев и
летописи XII в.— «История
СССР», 1971, № 1, с. 100—101.
12 Смирнов И. И. Указ. соч., с. 254—
255.
13 Там же, с. 255.
14 Дело в том, что перед этой
справкой историк пишет об избрании
Владимира Мономаха, а во
вставке, имея в виду князя Свято-
полка (Татищев употребил
местоимение «его»), описывает
время правления бывшего
великого князя. Получилось, что в
княжение Мономаха на Руси был
голод.
15 Смирнов И. И. Указ. соч., с. 255.
16 Там же, с. 254.
17 Добрушкин Е. М., К изучению
творчества В. Н. Татищева как
писателя русской истории
(Древнерусский «обычай» в «Истории
Российской»),— В сб.: Проблемы
литературного развития в
России первой трети XVIII века
(«XVIII век», т. 9). Л., 1974,
с. 149—167.
18 Добрушкин Е. М. О двух
известиях..., с. 280—290.
19 Татищев В. В. История, т. I,
с. 336.
20 Две записки Татищева,
относящиеся к царствованию
императрицы Анны.— В литературном
сб.: «Утро». М., 1859, с. 370.
21 Там же, с. 373.
22 Татищев В. Н. История, т. III.
с. 186, 288 (прим. 75). Текст,
взятый в прямые скобки, вставлен
Татищевым в Воронцовский
список, но затем им же зачеркнут.
23 Добрушкин Е. М.
Неопубликованная рукопись В. Н. Татищева по-
русской истории.— «Советские
архивы», 1971, № 5, с. 87.
24 Татищев В. Н. История, т. I,
с. 430; т. II, с. 314 (прим. 48-48).
25 Рыбаков В. А. В. Н. Татищев и
летописи XII в., с. 100. Курсив-
Б. А. Рыбакова.
25 Рассуждения современных
исследователей о характере
направленности сведения
Татищева о святой Софии носят
произвольный характер, так как они
делаются в отрыве от
содержания всего рассказа «Истории».
И. И. Смирнов, например,
использовал это татищевское
указание для подтверждения своей
мысли об олигархическом
характере выборов Мономаха, не
заметив, что в самом тексте Татищев
упорно настаивал как раз на
противоположной трактовке
событий (Смирнов И. И. Указ. соч.,.
с. 260—264); см. также: Рыбаков-
Б. А. Древняя Русь. Сказания.
Былины. Летописи. М., 1963,
с. 282.
27 Рыбаков В. А. В. Н. Татищев и
летописи XII в., с. 100.
28 Митрополит Макарий. История
русской церкви, т. III: СПб., 1857,
с. 9, 248 (прим. 12), 249 (прим.
25), 258 (прим. 51), 266 (прим.
20), 77, 291 (прим. 195); Голу
бинский Е. Е. История русской
церкви, т. I, 1-я половина, с. 69,.
146, 246, 272—274; Пештич С. Л.
Русская историография XVIII
века, ч. 1, с. 247—248.
29 Специально этой проблеме
посвящена по сути дела одна
статья П. Знаменского, подробно
излагающая взгляды Татищева
(Знаменский П. «История
Российская» В. Н. Татищева в
отношении к русской церковной
истории.— «Труды Киевской
духовной академии», 1862, № 1,
с. 197—228).
30 См., например, Персии М. М.
234

О ПРОИСХОЖДЕНИИ СООБЩЕНИЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ» В. Н. ТАТИЩЕВА
«Разговор двух приятелей о
пользе наук и училищ» как памятник
русского свободомыслия XVIII
века,— «Вопросы истории
религии и атеизма», вып. III. M., 1956,
с. 282—283.
31 Титлинов Б. В. Правительство
Анны Иоанновны в его
отношениях к делам православной
церкви. Вильна, 1905, с. 463.
52 Татищев В. Н. История, т. IV,
с. 445 (прим. 343), 446 (прим.
348); т. I, с. 380.
33 Татищев В. Н. История, т. I,
с. 380.
34 Там же, с. 379—380; т. IV, с. 444
(прим. 336).
35 См., например, Татищев В. Н.
История, т. III, с. 254—256 (прим.
558); т. IV, с. 455-456 (прим.
416).
36 Татищев В. Н. История, т. II,
с. 272 (прим. 427, 429), с. 252
(прим. 314); т. III, с. 242 (прим.
465), с. 244 (прим. 477), с. 267
(прим. 630, 631); т. IV, с. 433
(прим. 269).
37 Татищев В. Я. История, т. II,
с. 236 (прим. 202), с. 241 (прим.
243). В связи с этим нельзя
согласиться с П. Знаменским,
утверждавшим, что Татищев видел
в монастырях «учреждения с
исключительно просветительною
целию; другого значения он
никакого не признает»
{Знаменский П. Указ. статья, с. 210).
38 Татищев В. Н. История, т. I,
с. 442 (прим. 36—36).
39 Персиц М. М. Указ. статья,
с. 301. См. также: Знаменский П.
Указ. статья, с. 207.
40 Так, А. Г. Кузьмин утверждает:
«Очевидно, не нужно особой
историографической подготовки,
чтобы понять, что серьезную
работу нельзя написать в один
присест. И В. Н. Татищев за 30 лет
кропотливого труда, конечно, не
переписывал до бесконечности
один и тот же текст, а искал
новые источники для его
пополнения и разъяснения беспрестанно
встающих вопросов» (Кузьмин
А. Г. Был ли В. Н. Татищев
историком? — «Русская
литература», 1971, № 1, с. 58).
41 Татищев В. Н. История, т. III,
с. 246 (прим. 492).
42 Там же, с. 297 (прим. 22—22).
43 Там же.
44 Голубинский Е. Е. Указ. соч.,
с. 553-557.
45 Новгородская первая летопись
старшего и младшего изводов.
М.—Л., 1950, с. 31, 219; ПСРЛ,
т. II, стлб. 525 и др.
46 Там же.
47 Татищев В. Н. История, т. III,
с. 286 (прим. 221).
48 ПСРЛ, т. IX. СПб., 1862, с. 233.
49 В Новгородской летописи,
напротив, сообщение о получении
архиепископства Ильей состоит из
одной лишь фразы.
50 Татищев в примечаниях к тексту
I редакции посвятил немало
строк «обличению» претензий
архиепископов (см., например,
IV, 446).
51 ПСРЛ, т. IX, с. 172.
52 С. Л. Пештич писал, что
великий квязь в «Истории» говорит
«такие вещи, которые мог
сказать и Татищев» (Пештич С. Л.
Русская историография XVIII
века, ч. 1, с. 248).
53 Рассмотренной речи князя Изя-
слава касается в своей книге я
Б. А. Рыбаков, ограничиваясь ее
цитированием и следующим
заключением: «Ко всем рассказам
о церковном соборе Татищев
сделал три примечания (419, 420,
421), свидетельствующих о его
непричастности к сочинению
этих рассказов» (Рыбаков В. А.
Русские летописи и автор
«Слова о полку Игореве». М., 1972,
с. 203-204).
54 Ср. Татищев В. Н. История, т. IV,
с. 255; ПСРЛ, т. II, стлб. 503, с. 39
(приложение).
55 ПСРЛ, т. II, стлб. 340—341, 483—
484; т. IX, с. 172—173, 205-206,
213.
56 Заметим, что сведение об
«учености» Клима не выдумано
Татищевым, а просто перенесено им
в рассматриваемый рассказ из
описания Никоновской и
Ипатьевской летописей собора 1147 г.,
где дана подробная характери-
235

Е. М. ДОБРУШКИН
стика Климу (ПСРЛ, т. II, стлб.
340; т. IX, с. 172).
57 Ср. ПСРЛ, т. IX, с. 83.
58 Пештич С. Л. Русская
историография XVIII века, ч. 1, с. 247—
248. В свое время Е. Е. Голубин-
ский также показал
историческую несостоятельность этих
слов Ростислава (Голубинский
Е. Е. Указ. соч., с. 274). Однако
против доказательств
недостоверности данной «речи» князя
выступил Б. А. Рыбаков,
считающий, что в данном случае
«личные взгляды Татищева здесь не
причем». Основанием для такого
вывода служит тезис, что
«утраченный в ряде списков конец
статьи логически должен быть
именно таким», так как все же
Ростислав оставил митрополита
Иоанна в Киеве (Рыбаков Б. А.
Русские летописцы и автор
«Слова о полку Игореве», с. 250).
59 Татищев В. Н. История, т. IV,
с. 300; ср. ПСРЛ, т. И, стлб.
629—630; т. I. Л., 1926, стлб. 390—
391; т. X. СПб., 1885, с. 10.
60 Татищев В. Н. История, т. III,
с. 131.
61 Татищев В. Н. История, т. IV,
с. 446 (прим. 344).
62 Добрушкин Е. М.
Неопубликованная рукопись В. Н. Татищева,
с. 91.
63 Духовная Василия Никитича
Татищева. Казань, 1885, с. 8—9.
64 Татищев В. Я. История, т. I,
с. 382; см. также т. II, с. 241
(прим. 243); т. III, с. 248 (прим.
507).
65 Татищев В. Н. Разговор о пользе
наук и училищ. М., 1887, с. 111.

СООБЩЕНИЯ
ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН
В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
(1941-1945)
М, С. Зинич
В период Великой Отечественной войны нашли полное
подтверждение следующие ленинские слова: «Женщина может
трудиться и в условиях военных, когда дело идет о помощи армии,
об агитации среди нее. Женщина во всем этом должна принимать
активное участие...» 1.
Высокая гражданственность советских патриоток, их
стремление внести свой вклад в дело победы нашли яркое выражепие в
напряженном труде, самоотверженной общественно-политической
деятельности и в непосредственной защите социалистического
Отечества.
В годы довоенных пятилеток женщины в СССР уже были
равноправными участницами хозяйственного строительства. В 1932 г.
среди рабочих крупной промышленности они составляли 35%,
при этом в текстильной промышленности — 68, в швейной — 80,
а в машиностроении и металлообработке — 21%. В 1940 г.
удельный вес женского труда в крупной промышленности достиг 43%,
в текстильной — 69, швейной — 83, а в машиностроении и
металлообработке — 32 % 2.
Кроме того, имелись еще неиспользованные резервы.
Накануне войны в городах насчитывалось около 5 млн. домашних
хозяек в трудоспособном возрасте, никогда ранее не работавших на
производстве или прервавших работу, в домашнем и личном
подсобном хозяйстве было занято 34% трудоспособного населения
страны 3, главным образом женщины.
Когда началась война, широкое вовлечение женщин в
трудовой процесс приобрело особое значение. «Женщины,— писала
«Правда»,— составляют половину нашего великого
200-миллионного народа. Это колоссальные трудовые резервы, колоссальная
сила» 4. Суровая военная обстановка потребовала, чтобы на
трудовой фронт — говоря словами Ленина — были «брошены все
трудоспособные силы страны, и мужчины, и женщины, даже
подростки» 5.
Советские патриотки заменяли ушедших в действующую ар-
237

M. С. ЗИНИЧ
мию отцов, мужей и братьев, овладевали чисто «мужскими»
профессиями.
В советской историографии подвиг женщин в военное время
получил довольно широкое отображение в общем плане трудовой
деятельности рабочего класса страны, всего народав. Однако, как
справедливо отмечалось на Всесоюзных научных конференциях,
посвященных Международному году женщины и 30-летию
Победы над гитлеровским блоком, пока отсутствуют фундаментальные
труды, анализирующие эту важную и многоплановую проблему.
В настоящем обзоре рассматривается степень изученности
трудовой деятельности женщин в 1941 —1945 гг.
В историографических работах 50—70-х годов, посвященных
анализу публикаций по Великой Отечественной войпе в целом 7
и по истории советского тыла8, почти не содержится сведений о
том, в какой мере в литературе освещена тема трудовой и
общественно-политической активности женщин в период войны.
В этой связи как положительный факт следует отметить
появление в 1974 г. краткого историографического обзора М. С.
Ефремовой 9 и статью Р. Г. Кузеева и Е. К. Минибаева 10, в которых
анализировалась литература на данную тему.
Историография рассматриваемой проблемы как составная
часть общей историографии Великой Отечественной войны имеет
те же главные характерные черты на различных этапах ее
развития.
Высокая оценка подвига советских женщин в военные годы
дана в докладах и трудах видных партийных и государственных
деятелей, документах Коммунистической партии и Советского
правительства 11. «Если бы удалось найти такие весы, чтобы на
одну их чашу можно было положить военный подвиг наших
солдат, а на другую— трудовой подвиг советских женщин, то чаши
этих весов, наверное, стояли бы вровень»,— так говорил
Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев в докладе,
посвященном двадцатилетию победы над фашистской Германией 12.
Первые страницы истории героической деятельности женщин
в советском тылу были написаны по живым следам событий.
Они представляли собой газетные и журнальные публикации 13,
брошюры активных организаторов женского движения,
выдвинутых партией на руководящую работу,— Е. Стасовой, К.
Николаевой, К. Свердловой, заметки писателей, журналистов, небольшие
сборники статей 14. Эти публикации в основном носили очерковый,
пропагандистский характер. В них показывалась роль советских
женщин в защите Родины, их самоотверженный труд в народном
хозяйстве, патриотические начинания, направленные на помощь
фронту.
В центральной прессе печатались материалы об
организационной и массово-политической работе партийных организаций по
238

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
вовлечению в активную трудовую жизнь новых пополнений
советских женщин. «Ни одной женщины ни в городе, ни в деревне
не должно быть вне общественно-полезного труда,— указывалось
в постановлении ЦК ВКП(б) «О международном,
коммунистическом женском дне 8 марта», принятом в 1942 году... Партийные
организации должны постоянно помнить, что в условиях
Отечественной войны против немецко-фашистских оккупантов от работы
миллионов советских женщин во многом зависят наши успехи» 15,—
писала «Правда».
В публикациях военных лет не могло еще быть глубокого
анализа и обобщений. Но эти страницы отражали своеобразие и
дух времени. Вот письмо работниц завода им. Владимира
Ильича в партком завода, опубликованное в июле 1941 г. в газете
«Московский большевик»: «Пусть наши воины спокойно идут на
фронт. В тылу их заменит армия женщин и девушек, которые
возьмут в руки инструмент, сядут за руль автомобиля, станут за
станок. Мы уверены, что все девушки и женщины столицы
немедленно возьмутся за овладение мужскими профессиями» 16.
Публикации военной поры свидетельствовали о том, что
стремление женщин встать к станку, заменить мужчин, ушедших в
армию, носило характер большого народного движения. Лозунг
партии «Все для фронта! Все для победы над врагом!» стал и
лозунгом женщин в трудовой помощи фронту.
Подобные публикации занимают значительный удельный вес
среди других материалов, что нашло отражение и в
библиографических указателях литературы, опубликованных в указанные
годы 17.
В библиографических пособиях общего характера,
посвященных как военным действиям, так и жизни страны в целом
выделялся специальный раздел «Советская женщина в Великой
Отечественной войне». Литература, включенная в этот раздел,
освещала как ратные, так и трудовые подвиги советских патриоток.
Составители, пользуясь данными книжной палаты, журнальных и
газетных летописей, учитывали книги, брошюры, журнальные и
газетные публикации на русском языке. Материалы, учтенные
в указателях, отражали морально-политическое единство народов
СССР, героизм советских женщин, их сплоченность вокруг
Коммунистической партии. Из них мы узнаем имена героинь
трудового фронта, знакомимся с многочисленными примерами мужества
и самоотверженности женщин. Эта литература отвечала
потребностям военного времени и имела большое воспитательное значение,
содержала ценный фактический материал для будущих
исследователей. В годы войны был создан также первый тематический
указатель «Советская женщина в Великой Отечественной войне» 18.
К сожалению, тираж этого издания был незначительный, и в
настоящее время указатель стал библиографической редкостью 19.
239

м. с. зинич
Литература военных лет, хотя и не носила строго научного
характера, несомненно относится к историческим источникам.
Оценка деятельности женщин дается в общих работах,
посвященных изучению женского вопроса в СССР за все советские
годы 20. Отдельные статистические сведения (например, о доле
труда работниц в народном хозяйстве и промышленности страны и
республик в 1940, 1945 гг., численности и контингенте детских
учреждений и др.) содержатся в статистических сборниках 21.
Хотя в указанных работах период 1941—1945 гг. занимает
небольшое место, но они интересны прежде всего постановкой
проблемы, изложением основных марксистско-ленинских положений
о роли женщин в развитии общества, раскрытием сущности
политики партии и государства по данному вопросу на различных
этапах развития.
Авторы, анализируя проблему решения женского вопроса,
показывая ее как единый поступательный процесс, неотделимый от
всего социалистического строительства, отметили закономерность
возрастания роли женщин в период Великой Отечественной
войны.
Председатель Комитета советских женщин В. В. Николаева-
Терешкова в год 30-летия победы над фашизмом так оценила
их деятельность в многотрудное военное время: «Немеркнущие
страницы героизма и самоотверженности вписали в славную
летопись Родины советские женщины в годы Великой Отечественной
войны. В памяти народа навсегда сохранятся их выдающиеся
подвиги в тылу и на фронте.
Рядом с мужчинами верные дочери социалистического
Отечества стойко переносили все невзгоды и пе было такого дела,
которое женщина сочла бы непосильным для себя» 22.
Б. П. Пальванова, Р. X. Аминова, X. С Шукурова, 3. Ф.
Ибрагимова в своих работах о роли и месте женщин республик
Средней Азии в социалистическом обществе освещают опыт решения
женского вопроса в условиях многонационального государства.
Авторы, широко используя документы партийных и
государственных архивов Узбекистана, Туркменистана, материалы партийных
съездов и конференций, историческую и
социально-экономическую литературу, приводят интересные факты и цифры,
свидетельствующие об огромных изменениях в положении женщин
Востока, происшедшие после революции и за годы предвоенных
пятилеток. Именно в этих изменениях заключались корни столь
массового активного участия женщин в защите
Социалистического Отечества, в создании крепкого устойчивого тыла.
Характерной особенностью военного времени было
значительное увеличение количества работниц в промышленности СССР и
союзных республик. Так, по статистическим данным удельный
вес женщин в общей численности рабочих и служащих по респуб-
240

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1041—1946 ГТ,
241
ликам СССР в 1945 г. (%) выглядел следующим образом23:
РСФСР 59
УССР 50
БССР 48
Узбекская ССР 49
Казахская ССР 51
Грузинская ССР 42
Азербайджанская ССР 48
Литовская ССР 30
Молдавская ССР 35
Латвийская ССР 40
Киргизская ССР 54
Таджикская ССР 48
Армянская ССР 44
Туркменская ССР 53
Эстонская ССР 43
Большой вклад в работу тыла внесли труженицы Российской
Федерации. В 1945 г. из 15 920 тыс. женщин (рабочих и
служащих) 11 млн. было занято в народном хозяйстве РСФСР24.
Вовлечение женщин в промышленное производство сыграло
основную роль в преодолении тех исключительных трудностей,
которые возникли в связи с уходом в армию большого
количества квалифицированных рабочих.
Повышение роли женщин в общественном производстве было
облегчено той большой работой, которую проводили партия и
правительство по охране интересов матери и ребенка. Н. Д. Арало-
вец указывает, что ассигнования по государственному бюджету
только на детские сады выросли до 1700 млн, руб. в 1944 г.
против 1100 млн. в 1943 г. В начале 1944 г. детские сады
посещали 1762 тыс. человек, больше чем в 1943 г. на 422 тыс. детей.
В 1945 г. в городских яслях нашей страны воспитывалось
около 1 млн. ребят 25.
Отдельные стороны проблемы нашли освещение в
обобщающих научных трудах по истории войны в целом 26 и истории
КПСС 27. Среди них прежде всего следует назвать шеститомную
«Историю Великой Отечественной войны Советского Союза»,
X том «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» и
первую книгу V тома «Истории Коммунистической партии
Советского Союза». В этих фундаментальных изданиях дана оценка
проблемы в целом, приведены важнейшие решения ЦК ВКП(б),
СНК СССР, Президиума Верховного Совета СССР, касающиеся
прав женщин — тружениц и матерей.
Для усиления повседневной политико-воспитательной работы
среди женщин, особенно в республиках Средней Азии и
Казахстана, дальнейшего широкого вовлечения их в производство,
повышения их роли в народном хозяйстве ЦК ВКП(б) счел
необходимым организовать в руководящих партийных органах
национальных республик специальные отделы по работе среди женщин.
Женотделы были созданы в ЦК Коммунистической партии
Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркмении и Киргизии, а
также в соответствующих обкомах и райкомах партии 28.
Неотложной необходимостью было вызвано издание 13
февраля 1942 г. Указа Президиума Верховного Совета СССР «О
мобилизации на период военного времени трудоспособного городского

м. с. зинич
населения для работы на производстве и строительстве».
Мобилизация распространялась главным образом на трудоспособное
городское женское население в возрасте от 16 до 45 лет. От
мобилизации освобождались девушки 16—18 лет, подлежащие
призыву в школы ФЗО и РУ, а также матери, имеющие детей в
возрасте до 8 лет 29.
Указ о мобилизации имел большое политическое и
народнохозяйственное значение. Он дал возможность советскому
государству в наибольшей степени использовать резервы рабочей силы
и поднять военное производство уже в первой половине 1942 г.,
когда выполнение производственных программ, освоение новых
видов продукции зависело от вновь пришедших на производство
женщин и молодежи.
8 июля 1944 г. был издан Указ Президиума Верховного
Совета СССР о многодетных матерях и об охране материнства 30,
направленный к совершенствованию государственной системы
охраны материнства и детства и всемерной помощи женщине-матери.
Этим актом увеличивалась государственная помощь беременным
женщинам, многодетным и одиноким матерям, устанавливалось
почетное звание «Мать-героиня», учреждались орден
«Материнская Слава» и «Медаль материнства» 31.
Издание Указа имело целью дальнейшее поощрение
материнства и укрепление семьи.
Книга «Во главе защиты Советской Родины» (М., 1975)
содержит новые сведения о многогранной деятельности партийных
организаций в области борьбы за интенсификацию
производительности труда, по мобилизации женщин на бесперебойное
снабжение фронта всем необходимым, показывает образцы научного
решения задачи, умелого использования всех материальных и
трудовых ресурсов страны.
В обобщающих исследованиях по истории Великой
Отечественной войны и в историко-партийных работах дан анализ
отдельных форм массово-политической работы партии среди
женщин, приведены многие факты самоотверженного труда советских
патриоток, названы имена героинь трудового фронта. Однако эта
важная тема требует и специальных исследований.
Интересный фактический материал и выводы содержат работы
историков В. Б. Тельпуховского, Н. П. Липатова, А. В. Митрофа-
новой, Г. Г. Морехиной, Г. А. Куманева, Ю. В. Арутюняна,
В. Т. Анискова 32, В этих исследованиях, основанных на широкой
документальной базе, освещены такие аспекты темы, как
массовое проявление творческой активности советских женщин,
формирование кадров, изменение численности и состава рабочего
класса и тружеников советской деревни. Рассмотрены отдельные
патриотические начинания женщин, движение женщин-служащих за
переход на производство (инициатива Е. Барышниковой, М. Вол-
242

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
ковой, Д. Гармаш), приведены факты освоения ими новых
«мужских» профессий, показаны некоторые формы работы партийных,
комсомольских и профсоюзных организаций среди нового
пополнения, названы имена лучших работниц.
В статьях В. Б. Тельпуховского использованы
документальные материалы Главного управления трудовых резервов (ГУТР),
наркоматов военных лет, архива ВЦСПС, приводятся достаточно
подробные сведения о подготовке квалифицированных кадров по
отдельным отраслям промышленности. Возрастающая роль
женщин на производстве подтверждается цифрами об удельном весе
женщин-работниц в составе рабочих и служащих в народном
хозяйстве и промышленности СССР: в 1942—53,4% и 51,6%,
в 1944 г. соответственно — 57,4 и 52,9, 1945 г.— 55,3% и 50,9% 33.
Большое внимание этим вопросам уделено в монографиях
А. В. Митрофановой, где в каждом разделе, освещающем борьбу
рабочего класса за освоение новых видов продукции и
выполнение военных заказов, за возрождение промышленности,
разрушенной врагом, достигнутые успехи увязываются с наличием в
стране большого отряда квалифицированных женских кадров,
принявших на свои плечи основную тяжесть работы в тылу.
А. В. Митрофановой приведены важнейшие документы партии и
правительства, а также ЦК ВЛКСМ и ВЦСПС по вопросам,
затрагивающим интересы женщин-работниц и матерей,
раскрывающие массово-политическую деятельность партии, комсомола среди
этой категории трудящихся, показаны формы и методы
подготовки кадров из женской молодежи, трудовой подвиг женщин и
девушек различных национальностей в годы суровых испытаний.
В главах и параграфах, раскрывающих изменения в
численности и составе рабочего класса СССР 1941—1945 гг., автор
привел цифровые данные о возрастании женского труда как в целом
по народному хозяйству страны, так и по отдельным отраслям
промышленности, различным регионам страны, используя при
этом ценные материалы учета кадров по полу, возрасту,
проводившегося по состоянию на 15 декабря 1942 г. и на 1 января
1945 г.
В монографии Ю. В. Арутюняна раскрывается
патриотический подвиг колхозниц в период Отечественной войны. Ценность
книги еще более повышается наличием в приложении таблиц,
отражающих специфику женского труда в деревне в военных
условиях.
Значительный интерес представляют исследования историков,
воссоздающих деятельность трудящихся отдельных республик,
краев и областей34.
Созданные в нашей историографии труды по
рассматриваемому периоду, несомненно, в главном раскрывают трудовой
героизм советских женщин в тылу, показывают количественные и ка-
243

м. с. зинич
чественные изменения в составе рабочего класса и колхозного
крестьянства за счет женских кадров. Война вынуждала
Советское государство использовать женский труд не только в
традиционных для него отраслях промышленности, но и в отраслях,
требующих большого физического напряжения. Такая мера
диктовалась обстановкой. Поэтому по ряду наркоматов, где доля
женщин в общей массе работающих обычно значительно отставала от
средней по всей стране, в период войны она возросла. В
некоторых отраслях индустрии удельный вес женщин-работниц стал
выше, чем удельный вес женщин-служащих.
В исторической литературе значительное внимание уделено
освещению активного участия на производстве и в сельском
хозяйстве женской молодежи. В период войны на производство
пришла наиболее молодая часть женского населения страны, в
основном в возрасте от 16 до 25 лет. Если в 1939 г. доля девушек
до 18 лет среди всех занятых рабочих промышленности СССР
равнялась 2,5%, то в 1942 г. она поднялась до 7% (всего было
занято молодежи в указанном возрасте 5,6% и 15,8%) 35.
По призыву партии на производство шли девушки, только
начинающие сознательную жизнь. Наравне с кадровыми рабочими
и колхозниками они решали труднейшие задачи, стоящие перед
промышленностью и сельским хозяйством: осваивали выпуск
продукции для фронта, перебазировали и заново строили объекты,
обеспечивали продовольствием армию и население страны.
В трудах по истории промышленности и рабочего класса,
сельского хозяйства и колхозного крестьянства показаны итоги
работы в области подготовки нового пополнения кадров.
На 19 заводах Главуралмета в 1942 г. было обучено 9856
новых рабочих, в том числе 4819 женщин. Окончили стахановские
школы 10 862 человека, в том числе 4 тыс. женщин36.
Основное внимание обращалось на подготовку кадров
ведущих профессий. Так, в угольной промышленности в 1942 г. было
обучено 101,6 тыс. новых рабочих. Среди них 46 223 человека
(45,3%) составляли рабочие забойной группы, в том числе
16 270 женщин 37.
На многих предприятиях удельный вес подготовленных
квалифицированных работниц был выше, чем по той или иной
отрасли.
Так, если на предприятиях черной металлургии в 1942 г.
было охвачено всеми видами учебы 136 014 человек, в том числе
41 532 женщины (30,1%), то на Кусинском
машиностроительном заводе удельный вес женщин в общем числе получивших
квалификацию составил 63,2%, на Первоуральском
старотрубном—45,9%, Алапаевском металлургическом — 39,1% 38.
В Киргизии только в 1941 — 1943 гг. было подготовлено
более 44 тыс. женщин. В 1942 г. на руднике Кок-Янгак трудилось
244

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ..
108 женщин, многие из них овладели сложными специальностями
навалоотбойщика. В 1943 г. на руднике Кызыл-Кия более 800
женщин работало навалоотбойщиками, проходчиками,
мотористами 39.
В Туркмении в 1943—1944 гг. среди обученных 29 388
производственных и транспортных рабочих 12 713 составляли
женщины, на 4 тыс. больше, чем за два предшествующих года. Всего
за военный период было подготовлено 55 тыс. человек, из них.
44% женщин40.
Женщины союзных республик, проявляя высокое понимание-
общественного долга и ответственности за судьбу Родины,
самоотверженно работали на трудовом фронте.
Большая организаторская работа, проводившаяся партийными
и хозяйственными организациями, совершенствование форм и
методов производственной учебы на отдельных предприятиях — все
это положительно сказалось на подготовке кадров. Страна сумела
справиться с нелегкой задачей военных лет — созданием нового
пополнения. Преимущества социалистического строя в
труднейших условиях обеспечили организационно-хозяйственные и
морально-политические факторы, необходимые для обучения на
предприятиях многомиллионной армии производственных кадров
из женщин.
Важность работы по производственному обучению женских
кадров определялась не только военно-экономическим значением
проблемы кадров. Весьма существенными были и ее социально-
политические результаты. Забота партийных организаций о
производственном обучении женщин помогала тысячам из них найти
свое место в трудовой и общественно-политической жизни
страны в наиболее тяжелое для нее время и с полной отдачей сил
и энергии трудиться во имя защиты Родины.
Историки, освещая отдельные важные стороны проблемы,
должны, очевидно, усилить внимание и к таким ее аспектам,
как рост политической активности женщин, их деятельности на
руководящих постах и участии в восстановлении народного
хозяйства, оценке роли и места женщин в рядах советской
интеллигенции.
Большой интерес представляет исследование форм и методов
организационно-массовой работы партии в военное время среди
женщин разных национальностей, что может иметь практическое
значение и в настоящее время.
В работах историко-экономического характера Н. А.
Вознесенского, Г. С. Кравченко, Я. Е. Чадаева и др., коллективной
монографии «Советская экономика в годы Великой Отечественной
войны» 41 имеется статистический материал и фрагментарные
сведения о достижениях тружениц тыла. В книге видного
государственного деятеля и крупного советского ученого Н. А. Вознесен-
245

м. с. зинич
ского впервые сообщались данные об изменении удельного веса
женщин, занятых в народном хозяйстве, увеличении их
численности среди рабочих, колхозников и служащих в отдельные
периоды войны. Освоение женщинами производственных
специальностей увеличило их удельный вес среди квалифицированных
кадров. Н. Вознесенский привел следующие цифры: в целом по
стране удельный вес работниц среди машинистов паровых машин
увеличился с 6% в начале 1941 г. до 33% в конце 1942 г.,
машинистов компрессоров — соответственно с 27 до 44%, токарей
до металлу — с 16 до 33%, сварщиков — с 17 до 31%,
слесарей — с 3,9 до 12% 42.
Научные исследования, специально посвященные изучению
трудовой деятельности женщин в тылу, представлены главным
образом диссертационными работами и журнальными статьями.
Позже появилось несколько монографических исследований, о них
будет сказано ниже.
В первое послевоенное десятилетие (1945—1955 гг.) по этой
теме появился ряд диссертационных работ43. Число их возросло в
60-е и в 70-е годы 44.
Диссертационные работы, выполненные в первое послевоенное
десятилетие, обобщали уже известные факты и, привлекая по
возможности архивный материал, освещали подвиг советских
тружениц в годы минувшей войны. Исследованиям по истории
Великой Отечественной войны, созданным в этот период, присущи
недостатки, связанные с ограниченной источниковедческой базой,
иллюстративностью и декларативностью изложения.
Однако и в 1945—1955 гг. в изучении проблемы были
положительные результаты. Кроме того, они давали определенную
ориентацию в дальнейшей разработке поставленных вопросов.
Выгодно отличаются от исследований предшествующего
периода диссертации, защищенные в 60-е и 70-е годы, их
насчитывается не менее 15 45, в том числе одна докторская46,
Большинство из них написано в историко-партийном аспекте. При этом
Е. Н. Погодиной, Л. П. Авдеевой, Г. П. Ануфриенко, А. И.
Польской и другими использованы документы центральных партийных
и государственных архивов (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ЦГАОР
СССР, ЦГАНХ СССР, ЦГА РСФСР, ЦА ВЛКСМ), а также
материалы местных архивов. Таким образом, исследования стали
отличаться более широкой источниковой базой, повысился и их
научно-теоретический уровень.
Авторы диссертаций стремились раскрыть
массово-политическую деятельность Коммунистической партии среди женского
населения страны, показать формы, методы этой работы, оценить
вклад тружениц тыла в дело победы. Г. П. Бакастова, освещая
трудовой подвиг советских женщин в текстильной
промышленности в годы Отечественной войны, показала и их значительные
246

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.,
успехи в развитии соревнования. На 1 января 1945 г. в нем
участвовало 88,3% рабочих хлопчатобумажной промышленности 47.
Всесоюзное социалистическое соревнование, развернувшееся в
промышленности с весны 1942 г., явилось одним из важных
средств в мобилизации усилий текстильщиц на помощь фронту.
С этого времени данная отрасль промышленности, преодолевая
трудности, развивалась нарастающими темпами.
Диссертации посвящены трудовым подвигам женщин в
промышленности Сибири, Казахстана, Татарии и других республик,
краев и областей.
Накопленные исследователями материалы служили основой
для создания новых работ, раскрывающих вклад женщин в
победу. После 1956 г., особенно в 60—70-е годы, в Ученых
записках, Трудах университетов и институтов, различных сборниках
публиковались интересные статьи об участии женщин в
промышленном и сельскохозяйственном производстве, о формировании
кадров из женского населения, решении задач, вставших перед
партийными, комсомольскими и профсоюзными организациями в
связи с резким увеличением доли труда работниц. Основная
масса и данных изданий была посвящена раскрытию подвига
советских патриоток в народном хозяйстве и промышленности
отдельных регионов и отраслей производства 48.
В большинстве этих публикаций изложены основные
положения диссертаций.
М. Г. Леонтьева, А. М. Курносова, Г. М. Скобелева, Ж. Лукпа-
нова, Н. Замалеева, Р. Базарова и другие авторы, используя
материалы центральных и местных архивов, периодическую печать,
работы своих предшественников, затрагивали различные стороны
деятельности женщин в Сибири, Поволжье, Казахстане, Татарии,,
Узбекистане и других краях и областях. Они показали
деятельность местных партийных организаций по привлечению женщин
к производительному труду, формы обучения массовым
профессиям, патриотизм советских тружениц.
Статьи историков национальных республик, где было много
специфического в решении женского вопроса, содержат
интересный материал о вовлечении женщин разных национальностей
в общественное производство, о работе женотделов, созданных
при партийных комитетах Узбекистана, Киргизии,
Туркменистана, Таджикистана и Казахстана. Так, У. Усманов, используя
отчеты женотдела ЦК КП(б) Таджикистана, привел конкретные
данные о его деятельности. В частности, в 1943 г. было проведено
республиканское собрание женщин-трактористок, в 1944 г.
обсужден вопрос о выполнении Указа Президиума Верховного Совета
СССР от 8 июля 1944 г. об охране материнства 49. Включение в
активную трудовую жизнь большого отряда женщин союзных
республик являлось замечательным примером торжества ленин-
247

м, с. зинич
«кой национальной политики, нерушимого братства и дружбы
народов СССР. Введенные в научный оборот историками на местах
новые архивные материалы позволяют выявить общие
закономерности и особенности в развитии проблемы.
Имеется специальная литература (в форме статей),
посвященная героическому труду женщин в сельском хозяйстве50,
носящая локальный характер. Так же, как и в указанных выше
публикациях, здесь следует отметить четкую тенденцию к
расширению источниковедческой базы работ и расширение географии
исследований.
Однако не для всех таких публикаций характерно наличие
обобщающих данных и конкретных выводов. Одним из их
недостатков является слабый показ политической активности женщин
(работа в Советах, профсоюзах, международных и всесоюзных
добровольных обществах). Не уделяется должного внимания многим
вопросам, связанным с оказанием помощи фронту.
Женщины-бойцы трудового фронта не только находились по 11—12 часов на
производстве, но и участвовали в рационализаторской и
изобретательской работе, обучались на курсах медсестер и сандружин-
ниц, овладевали военным делом, вели большую работу в
госпиталях, готовили и отправляли подарки на фронт. Активную
деятельность на производстве они сочетали с трудной обязанностью
главы семьи, с воспитанием детей.
Первое монографическое исследование на указанную тему
появилось в 1968 г. Книга Г. Д. Нурбековой51 интересна своим
фактическим материалом, освещающим жизнь женщин
республики в 1941—1945 гг. Автор, широко используя архивные
документы, показала трудовые подвиги женщин в промышленности
республики, роль социалистического соревнования в мобилизации
тружениц на выполнение заданий фронта, раскрыла специфику
партийного руководства работой среди женщин различных
национальностей. Г. Д. Нурбекова сумела показать те конкретные
мероприятия по формированию женских кадров, которые
проводились в соответствии с постановлением ЦК КП Казахстана и СНК
Республики от 17 июля 1941 г. «О мероприятиях по подготовке
квалифицированных работниц-женщин для работы в
промышленных предприятиях, учреждениях и организациях республики» 52.
Удачны параграфы «Организаторская и идейно-воспитательная
работа отделов по работе среди женщин и женсоветов» и
«Забота Коммунистической партии и Советского правительства о
женщине-труженице и детях в годы Великой Отечественной войны».
Монография Г. Д. Нурбековой получила положительную оценку
в печати 53.
В 1974 г. вышла в свет монография В. С. Мурманцевой,
написанная на общесоюзном материале. Автор воссоздает картину
трудовой и боевой деятельности советских патриоток в период
:248

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
Отечественной войны. В главе «Трудовой подвиг женщин
советского тыла» рассмотрены такие вопросы, как количественные и
качественные изменения женского труда в 1941—1945 гг.,
происшедшие в промышленности, сельском хозяйстве и на транспорте,
политическая и трудовая активность работниц, выдвижение их на
руководящую работу, рост партийных и комсомольских рядов за
счет женщин. Автор приводит данные о численности женщин
среди коммунистов в общесоюзном масштабе, а также в местных
партийных организациях. Если на 1 января 1941 г. членами
партии и кандидатами в члены партии было 575 853 женщины,,
или 14,9% к общему числу коммунистов страны, то на 1 января
1946 г. их число составило 1 033 115 человек, или 18,7% 54 В
рядах Московской городской партийной организации на 1 июля
1941 г. было 52 452 женщины, или 22,4% к общему числу членов
и кандидатов в члены партии, а на 1 июля 1945 г. их
насчитывалось 67 896, или 34,1%, т. е. увеличилось за годы войны на-
15 444 человека 55.
В монографии затронуты вопросы, недостаточно еще
изученные: деятельность женщин в партийных и государственных
органах, в области просвещения, здравоохранения и науки. Данные,
приведенные В. С. Мурманцевой, о составе Советов депутатов,
трудящихся, свидетельствуют о широком участии женщин в
управлении государством. Так, на 1 октября 1944 г. во всех звеньях-
Советов депутатов трудящихся женщины составляли: в аппарате
Верховных Советов и СНК союзных республик — 55,5 %, в
аппарате облисполкомов и крайисполкомов — 60,9%, в городских и
районных Советах депутатов трудящихся — 59,8%, в сельских и
поселковых Советах депутатов трудящихся — 76,5% 56,
Большим резервом являлись женщины в пополнении кадров
советской интеллигенции. В здравоохранении их численность
поднялась с 76% на 1 января 1940 г. до 85% на 1 октября 1945 г.,
в просвещении — соответственно с 58 до 74%. Известно, что
немалый вклад во время войны внесли женщины в развитие науки,
техники и культуры. В. С. Мурманцевой приведены интересные
данные о составе работников союзных академических учреждений.
По состоянию на 1 января 1945 г. только в Академиях наук
Азербайджанской, Армянской, Белорусской, Грузинской и
Украинской ССР в числе 4424 работников 2032, или почти половину,
составляли женщины 57.
Автор останавливается, правда, лишь бегло, на
характеристике форм движения по оказанию многосторонней помощи фронту.
В книге публикуются списки женщин, получивших в годы
войны звание Героев Советского Союза, кавалеров ордена Славы трех
степеней и Героев Социалистического труда.
Монография В. С. Мурманцевой представляет собой первую
работу, раскрывающую в общесоюзном масштабе вклад женщин
249

м. с. зинич
в победу, и положительно оценена общественностью58. Однако
она не лишена недочетов, связанных со слабым показом
конкретного вклада женщин в работу различных отраслей
промышленности, транспорта, недостаточным освещением
общественно-политической деятельности женщин тыла.
В монографических исследованиях хотелось бы видеть и более
обстоятельные историографические обзоры. В данной книге он
носит скорее справочно-библиографический характер.
Убедительные примеры активного участия женщин и
девушек в создании прочного тыла содержатся в сборниках статей,
подготовленных совместно историками, литераторами,
участниками событий 59. В сборнике «В труде как в бою» содержится
материал о движении комсомольско-молодежных бригад в
военное время, ставших хорошей школой производственного роста
молодых работниц. К середине 1945 г. насчитывалось 155 тыс.
таких бригад, объединявших свыше 1 млн. человек60, из них около
половины — девушки. В сборнике приводится краткая
характеристика молодых сталеваров, фрезеровщиков, слесарей, токарей,
прославившихся самоотверженным трудом и активной помощью
фронту. Данные о составе участников Всесоюзных совещаний
бригадиров комсомольско-молодежных бригад (по 14 наркоматам)
показывают, что из присутствующих на них 1579 человек 687
составляли девушки 61.
Интересны воспоминания знатного машиниста Е. М. Чух-
нюк62 и бригадира фронтовой бригады московского завода
«Красный пролетарий» Т. П. Ячменевой63 (позже лауреата
Государственной премии).
В 1975 г. вышел из печати сборник статей и воспоминаний
«Дочери России». Эта книга о замечательных женщинах, о
подвигах, совершенных ими на фронте и в тылу. Среди авторов —
известные писатели Н. Тихонов, А. Сурков, Л. Соболев, М. Шаги-
нян, А. Караваева и др. С воспоминаниями на страницах этого
издания выступили дважды Герой Социалистического труда
председатель колхоза П. Малинина, Герой Социалистического труда
знатный механизатор Д. Гармаш, народная артистка СССР Б.
Гоголева и др. Восстановив в памяти пережитое, используя
дневники военных лет, авторы сумели передать дух времени, показать
несгибаемость воли, преданность Отчизне и безграничное
упорство в труде советских женщин. В очерке В. Гитковича
«Огненные рейсы» рассказано о трудовых делах паровозного машиниста
депо Белорусской железной дороги Е. М. Чухнюк. Ей одной из
первых в стране среди железнодорожниц присвоили в 1943 г.
звание Героя Социалистического труда. Подобные сборники помимо
их научно-познавательного значения способствуют также
воспитанию молодежи на героических традициях. Следует отметить, что
пока издано мало воспоминаний командиров производства и ря-
250

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—i 945 ГГ.
довых тружеников военных лет. Между тем это ценный источник
по истории советского тыла.
О героинях военных лет немало сведений имеется в книгах
по истории предприятий64. В «Истории Московского автозавода
имени И. А. Лихачева», например, рассказывается об
инициативе девушек — служащих этого предприятия, выступивших в
первые дни войны с призывом ко всем служащим страны овладеть
производственными специальностями65. Их патриотический
почин был широко поддержан. Немало работниц, систематически
выполняя и перевыполняя норму выработки, показывали
образцы самоотверженного труда на московском заводе «Красный
пролетарий». Об этом много интересного сказано в книге «Славные
традиции», изданной к 100-летию предприятия. Авторы
рассказывают о деятельном участии женщин в борьбе за повышение
производительности труда, о том, что они сумели заменить мужчин во
всех профессиях. В истории завода названы имена передовых
работниц, удостоенных правительственных наград за доблестный
труд в Великой Отечественной войне, показан производственный
рост молодых работниц, ставших к станку в трудные военные
годы.
Документальных публикаций, специально посвященных
трудовому подвигу женщин в 1941 — 1945 гг., мало66. Однако в
общих документальных сборниках по Великой Отечественной
войне, вышедших в 50—70-е годы, опубликованы важные материалы,
характеризующие и самоотверженный труд женщин67. Ценные,
разнообразные факты о деятельности советских патриоток
содержатся в сборниках, изданных в республиках и областях 68.
Однако, как это неоднократно отмечали исследователи, издание таких
документов целесообразно развернуть шире.
Знакомство с исторической литературой по рассматриваемой
проблеме позволяет выделить основные направления, по которым
ведутся исследования. Это, во-первых, изучение вопросов
трудового героизма женщин в тылу; во-вторых, раскрытие процесса
формирования женских кадров в народном хозяйстве в целом и для
отдельных отраслей, в-третьих, освещение
организационно-массовой деятельности партии среди женского населения страны.
Тема о выдающемся вкладе советских женщин в победу,
весьма многообразная по своему содержанию, требует более
капитальной разработки в историческом аспекте. Еще не показан во
всем величии трудовой подвиг женщин, их стойкость и
самоотверженность в борьбе с трудностями, вопросы быта в условиях
войны. Важные задачи стоят перед историками в исследовании
многогранной деятельности Коммунистической партии по
мобилизации советских тружениц на обеспечение нужд фронта и тыла
необходимой техникой, продовольствием, одеждой. Не нашли
должного отражения в литературе: работа женщин на транспор-
251

м. с. зинич
те, участие в новом строительстве и возрождении народного
хозяйства, их вклад в развитие науки и культуры военных лет.
Не изучена глубоко общественно-политическая и международная
деятельность женщин в 1941—1945 гг.
Слабо отражен в литературе подвиг женщины-матери, хотя в
30-летие победы над фашистской Германией центральная пресса
привлекла внимание читателей к этой теме 69.
Раскрытие исследователями вклада тружениц тыла в
общенародное дело разгрома врага имеет неоценимое научное и
воспитательное значение. Изучение вопросов трудовой и общественно-
политической активности женщин в годы военных испытаний
тесно переплетается с исследованием исторической роли и задач
трудящихся женщин в строительстве социализма и коммунизма,
в защите социалистического Отечества, что является одной из
важных проблем исторической науки.
Опыт, накопленный партией по мобилизации трудовой и
политической активности женщин в исключительно сложной
обстановке 1941—1945 гг., решение тогда проблем рабочих кадров,
маневрирования кадрами сохраняют практическое значение и сегодня,
когда в новых условиях промышленное производство получило
невиданно широкий размах. Рациональное использование
женского труда является одним из основных факторов повышения
эффективности социалистического производства, ибо женщины
составляют более половины трудовых ресурсов страны.
Высокая гражданственность и трудовая доблесть советских
патриоток, проявленные в военное время, служат
вдохновляющим примером для трудящихся женщин всех стран в их борьбе
за мир, демократию, социализм. Председатель Комиссии по
проведению Международного года женщины в СССР, член
Политбюро ЦК КПСС, первый заместитель председателя Совета
Министров СССР К. Т. Мазуров, говоря о значимости женского
вопроса в современном мире, справедливо подчеркнул, что «никогда
ранее на международной арене не звучал столь авторитетно
голос женской общественности, выступающей против политики
империалистических авантюр, милитаризма, за прочный мир во всем
мире, за национальное и социальное раскрепощение народов» 70.
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 39, с. 204.
2 Труд в СССР. Стат. сб. М., 1968,
с. 120.
3 Там же, с. 5; Соколов П. В.
Война и людские ресурсы. М., 1961,
с. 132.
4 «Правда», 1941, 29 июня.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 40, с. 321.
252
6 Народное хозяйство СССР в годы
Великой Отечественной войны
(июнь 1941—май 1945 гг.).
Библиографический указатель
книжной и журнальной литературы на
русском языке (1941—1968 гг.).
М, 1971, с. 158—163.
7 См., например: Карасев А. В.
Разработка истории Великой
Отечественной войны.— В кн.: Совет-

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
ская историческая наука от XX
к XXII съезду КПСС. М., 1962;
Мутовкин Н. С, Селяничев А, К.
Великая Отечественная война в
советской историографии.— В ки.:
Очерки по историографии
советского общества. М., 1967; Бритов
В. М. К вопросу об
историографии Великой Отечественной вой-
ны.— «Ученые записки
Ивановского пединститута». Иваново,
1973, т. 113 и др.
8 Беляков А. П. Историография
трудового подвига рабочего
класса в годы Великой
Отечественной войны.— В сб.: Некоторые
проблемы истории советского
общества. (Историография). М.,
1964; Плотников А. П.
Литература о трудовом подвиге советской
доревни в период Великой
Отечественной войны.— «Вопросы
истории», 1972, № 5; Шуранов Н. Я.
Историография развития
угольной промышленности восточных
районов в годы Великой
Отечественной войны.— В кн.: Вопросы
методологии истории и
историографии, вып. 1. Омск, 1974 и др.
9 Ефремова М. С. К вопросу об
освещении в советской
исторической литературе трудового
подвига женщин в годы Великой
Отечественной войны.—
«Научные труды Ташкентского
Университета», 1974, вып. 473.
10 Кузеев Р. Г., Минибаев Е. К.
Советский рабочий класс в Великой
Отечественной войне.— «История
СССР», 1975, № 5.
11 Сталин И. В, О Великой
Отечественной войне советского
народа. М., 1953; Калинин М. И.
О колхозном строе и
колхозницах; он же. Славные дочери
советского народа.— В кн.: О
коммунистическом воспитании. М.,
1956; Коммунистическая партия
в Великой Отечественной войне
(июнь 1941 г.—1945 г.).
Документы и материалы. М., 1970;
Брежнев Л. И. Ленинским
курсом. Речи и статьи, т. 1. М., 1973;
Тридцатилетие Победы
советского народа в Великой
Отечественной войне. Документы и
материалы. М., 1975 и др.
12 Брежнев Л. И. Великая победа
советского народа. М., 1965,
с. 24—25.
13 Голубчик С. Советские
патриотки.— «Работница», 1941, № 20—
21; Советские патриотки.—
«Известия», 1941, 29 июня; Дочери
нашей Родины,— «Известия»,
1941, 3 сентября; Волченок Э.
У доменной печи. (Женский труд
в металлургии).— «Работница»,
1941, № 32; Попов К. Женщины
на руководящей работе.—
«Правда», 1941, 16 сентября; Домашние
хозяйки идут на предприятия.—
«Известия», 1941, 19 сентября;
Тэсс Т. Новая мера.— «Известия»,
1941, 19 сентября; Сафонов В.
Женщины-металлурги.—
«Известия», 1941, 23 сентября;
Асланова Ч. Женщины орденоносного
Азербайджана.— «Известия»,
1941, 30 октября; Саакян А. И.
Женщины нефтяного Баку.—
«Работница», 1941, № 35; Гыр-
дымова Е. Героини
Севастополя.— «Работница», 1942, № 4; Ба-
кунова Е. Заменили ушедших на
фронт.— «Работница», 1942, № 4;
Славутский А. Шахта, где
работают только женщины.—
«Известия», 1942, 8 марта;
Бенедиктов И. Решающая сила в
сельском хозяйстве.— «Крестьянка»,
1943, № 6; Курбатов А. А. Роль
женщин-текстильщиц в
Отечественной войне.— «Текстильная
промышленность», 1945, № 2—3
и др.
14 Николаева К., Карасева Л.
Великая Отечественная война и
советская женщина. М., 1941;
Советские патриотки. Свердловск,
1941; Бровер И. Советские
патриотки у станков куют победу
над фашизмом. Свердловск, 1941;
Левандовский В. Патриотки.
Челябинск, 1941; Галич Б. Героини
нашего времени.— В сб.:
Героическая Москва, вып. 1. М., 1941;
Караваева А. Советская
женщина— на помощь фронту! М., 1941;
она же. Женщины — славные
мастера. Свердловск, 1942; она
же. Бригада смелых. М., 1942;
Кононенко Е. Девушки —
героини. М., 1941; Стасова Е. Колхоз-
253

м. с. зинич
ницы, помогайте разгромить
фашизм! М., 1942; Женщины в дни
Отечественной войны. Челябинск,
1942; Женщины — героини
Великой Отечественной войны. М.,
1942; Героини Отечественной
войны. Красноярск, 1942;
Ремизова Е. Советская женщина в
Великой Отечественной войне.
Алма-Ата, 1942; Свердлова К.
Советская женщина в
Отечественной войне. М., 1942; Николаева К.
Ни одной женщины вне
общественно-полезного труда.—
«Работница», 1942, № 6; Гринберг М.
Патриотки. М., 1942; Славные
дочери родной земли. М., 1942;
Губа Т., Кузнецов О. Женщины
Казахстана до конца выполнят
свой долг перед Родиной. Алма-
Ата, 1942; Крылова А. Женщины
речного флота на трудовом
фронте. М., 1942; Карасева Л.
Священный долг советской
патриотки. М., 1943; Мишакова О.
Советские женщины в Великой
Отечественной войне. М., 1943; она
же. Советская женщина. М., 1943;
Советские девушки в
Отечественной войне. М., 1944;
Женщины Саратовской области
в Отечественной войне. Саратов,
1943; Доблестные дочери
армянского народа. Ереван, 1943;
Женщины города Ленина. Рассказы
и очерки о женщинах
Ленинграда в дни блокады. Л., 1944;
Советская женщина в Великой
Отечественной войне. Рига, 1945
и. др.
15 «Правда», 1942, 8 марта.
18 «Московский большевик», 1941,
15 июля.
17 Великая Отечественная война
советского народа.
Аннотированный указатель литературы за год
войны. М., 1942; Великая
Отечественная война. Указатель
литературы, вып. 1—10. М., 1943—1946
и др.
18 Захаревич П. Б., Бучинская К. В.
Советская женщина в Великой
Отечественной войне.
Аннотированный указатель литературы.
М., 1944.
19 С сожалением приходится
констатировать также, что традиции
библиографирования литературы
по определенным темам не
получили развития в послевоенное
время. По указанной нами теме-
можно назвать лишь один
сравнительно полный
библиографический указатель «Дочери
Армении в Великой Отечественной
войне». Ереван, 1974
(Составитель А. Гарибян).
20 Араловец Н. Д. Женщины —
великая сила советского общества.
М., 1947; Женский труд в
промышленности СССР. М., 1954;
Карасева Л. Советские женщины
в борьбе за построение
коммунизма. М., 1954; Ибрагимова
3. Ф. Женщины Узбекистана.
Ташкент, 1957; Бильшай В. Л.
Решение женского вопроса в
СССР. М., 1959; Татаринова Я. Я.
Строительство коммунизма и
труд женщин. М., 1964; Попова
Н. В. О роли женщин в
социалистическом обществе. M., 1967;
Толкунова В. Н. Право женщин
на труд и его гарантии. М., 1967;
Пальванова Б. Октябрь и
женщины Туркменистана. Ашхабад,
1967; Данилова С. 3. Социальные
проблемы труда
женщины-работницы. М., 1968; Вавилина В. Е.
Женщины страны Советов. М.,
1969; Шукурова X. С. Социализм
и женщины Узбекистана.
Ташкент, 1970;
Николаева-Терешкова В. В. Опыт решения женского
вопроса в СССР в условиях
многонационального государства. М.,
1972; она же. Женский вопрос в
современной общественной
жизни,— «Правда» 1975, 4 марта;
она же. Активные строители
жизни.— «Правда», 1975, 31
декабря; Литвинова Г. И., Попова
Н. В. Исторический опыт
решения женского вопроса в СССР.—
«Вопросы истории», 1975, № И;
Аминова Р. X. Октябрь и
решение женского вопроса в
Узбекистане. Ташкент, 1975 и др.
21 «Женщины в СССР». Краткий
статистический справочник. М.,
1960; Женщины в СССР. Стат.
материалы. М., 1968; изд. 2-е. М.,
1975; Женщины и дети в СССР.
Стат. сб. М., 1969; Труд в СССР.
254

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
Стат. сб. М., 1968; Страна
Советов за 50 лет. Сб. стат.
материалов. М., 1967 и др.
22 «Правда», 1975, 4 марта.
23 Труд в СССР, с. 77.
24 Страна Советов за 50 лет, с. 235.
25 Араловец Н. Д. Женский труд
в промышленности СССР, с. 103.
26 История Великой Отечественной
войны Советского Союза 1941—
1945, т. 2-6. М., 1961—1965;
Великая Отечественная война
Советского Союза 1941—1945.
Краткая история. М., 1970; Великая
Отечественная война. Краткий
научно-популярный очерк. М.,
1970; История СССР с
древнейших времен до наших дней,
т. X. М., 1973; История второй
мировой войны 1939—1945 гг.,
т. 4. М., 1974 и др.
27 Андреев П. П. Коммунистическая
партия в период Великой
Отечественной войны (июнь 1941—
1945 гг.). М., 1959; КПСС
—вдохновитель и организатор победы
советского народа в Великой
Отечественной войне. М., 1959;
На защите Невской твердыни.
Ленинградская партийная
организация в годы Великой
Отечественной войны. Л., 1965;
Васильев Ю. А. Сибирский
арсенал. Деятельность партийных
организаций Сибири по развитию
промышленности в период
Великой Отечественной войны 1941—
1945 гг. Свердловск, 1965; Лихо-
манов М. И. Организаторская
работа партии в промышленности
в первый период Великой
Отечественной войны (1941—1942
гг.). Л., 1969; он же.
Хозяйственно-организаторская работа
партии в деревне в первый
период Великой Отечественной
войны (1941—1942 гг.). Л., 1975;
История Коммунистической
партии Советского Союза в шести
томах, т. 5, кн. 1 (1938—1945
гг.). М., 1970. Во главе защиты
Советской Родины. Очерк
деятельности КПСС в годы Великой
Отечественной войны. М., 1975.
Ефимов А. А. Ленинская партия
коммунистов — организатор
победы советского народа в
Великой Отечественной войне. М.,
1975; Средин Г. В. КПСС —
организатор победы советского
народа в Великой Отечественной зой-
не. М., 1975; Тельпуховский В. С.
Нас к победе партия вела. М.,
1975 и др.
28 История Коммунистической
партии Советского Союза, т. 5, кн. 1.
М., 1970, с. 418.
29 История Великой Отечественной
войны Советского Союза 1941—
1945, т. 2. М., 1961, с. 631.
30 Там же, т. 4. М., 1963, с. 614.
31 В настоящее время 10 млн.
женщин награждены «Медалью
материнства», 4 млн.— орденами
«Материнская слава», более 200
тыс. женщин имеют почетное
звание «Мать-героиня».—
«Советская женщина», 1975, № 3, с. 2.
32 Тельпуховский В. Б.
Обеспечение промышленности рабочими
кадрами в первый период
Великой Отечественной войны.—
«Вопросы истории», 1958, № 11; он
же. Изменения в составе
промышленных рабочих СССР в
период Великой Отечественной
войны.— «Вопросы истории»,
1960, № 6; Липатов Я. П. Черная
металлургия Урала в годы
Великой Отечественной войны
(1941—1945 гг.). Очерки истории
строительства. М., 1960;
Митрофанова А. В. Рабочий класс
Советского Союза в первый период
Великой Отечественной войны
(1941—1942 гг.). М., 1960; она же.
Рабочий класс СССР в годы
Великой Отечественной войны. М.,
1971; Ежов В. А. Рабочие
Ленинграда в борьбе за восстановление
города (1944—1945 гг.). Л., 1961;
Морехина Г. Г. Рабочий класс —
фронту. М., 1962; она же.
Великая битва за металл. М., 1974;
Куманев Г. А. Советские
железнодорожники в годы Великой
Отечественной войны (1941—
1945). М., 1963; Арутюнян Ю. В.
Советское крестьянство в годы
Великой Отечественной войны.
М., 1963; Изд. 2-е. М., 1970; .
Васин В. Я. Тяжелая
промышленность Казахстана в Великой
Отечественной войне. Алма-Ата,
255

м. с. зинич
1965; Анисков В. Т. Колхозное
крестьянство Сибири и Дальнего
Востока — фронту, 1941—1945 гг.
Деятельность партийных
организаций по руководству
сельским хозяйством в период
Великой Отечественной войны.
Барнаул, 1966; он же. С полей
колхозных на поля сражений.
(Партийно-организаторская
деятельность в Ярославской и
Костромской деревне в годы Великой
Отечественной войны).
Ярославль, 1975; Акулов М. Р.
Промышленное развитие Сибири в
годы Великой Отечественной
войны. Ставрополь, 1967; Сеняв-
ский С. Л,, Телъпуховский В. Б.
Рабочий класс СССР (1938—1965
гг.). М., 1971; Дзенискевич А. Р.
Военная пятилетка рабочих
Ленинграда. 1941—1945. Л., 1972;
Докучаев Г. А. Рабочий класс
Сибири и Дальнего Востока в
годы Великой Отечественной
войны.. М., 1973, Котляр Э. С.
Государственные трудовые резервы
СССР в годы Великой
Отечественной войны. М., 1975 и др.
33 Тельпуховский В. Б. Обеспечение
промышленности рабочими
кадрами в первый период Великой
Отечественной войны, с. 28—44;
он же. Изменения в составе
промышленных рабочих СССР в
период Великой Отечественной
войны, с. 35.
34 Абишев Г. Казахстан в Великой
Отечественной войне 1941—1945
гг. Алма-Ата, 1958; он же.
Казахстан в защите
социалистического Отечества. Алма-Ата, 1969;
Иоселиани А. П. Грузия в
Великой Отечественной войне
Советского Союза 1941—1945. Тбилиси,
1958 (на груз. яз.); Карасев А. В.
Ленинградцы в годы блокады.
1941-1943. М., 1959; Сечкина
Л. П. Трудовой подвиг
таджикского народа в годы Великой
Отечественной войны, Сталинабад,
1960; Ларин П. А. Эстонский
народ в Великой Отечественной
войне 1941—1945 гг. Таллин,
1964; Мадатов Г. Азербайджан в
Великой Отечественной войне.
Баку. 1965 (на азерб. яз.); он же.
Азербайджан в Великой
Отечественной войне. Баку, 1975 (на
русск. яз.); Очерки истории
Ленинграда, т. 5. Л., 1967; История
Москвы в годы Великой
Отечественной войны и в
послевоенный период. 1941—1965. М., 1967;
Украiнська РСР у Великiй Biт-
чизнянiй вiйни Радянського
Союзу, 1941—1945 pp., т. 1. Киiв, 1967;
т. 2, 1968; т. 3, 1969; Казахстан в
Великой Отечественной войне.
Очерки, вып. 1. Алма-Ата, 1968;
Докучаев Г. А. Сибирский тыл в
Великой Отечественной войне.
Новосибирск, 1968; Павлов Д. В.
Ленинград в блокаде. Изд. 4-е
доп. Л., 1969; Цкитишвили К. В.
Закавказье в годы Великой
Отечественной войны 1941—1945.
Тбилиси, 1969; Пулатов П.
Узбекистан в годы Великой
Отечественной войны. Ташкент, 1970;
Подвиг земли богатырской.
(Сибирь в годы Великой Отечест-
веппой войны. 1941—1945 гг.).
М., 1970; Козыбаев М.
Казахстан — арсенал фронта, Алма-
Ата, 1970; Ефимов В. И.
Патриотический подвиг трудящихся
Узбекистана в годы Великой
Отечественной войны. Ташкент,
1972; Кузнецов И. И. Восточная
Сибирь в годы Великой
Отечественной войны 1941—1945 гг.
Иркутск, 1974; Потапов А.
Гвардейцы фронта и тыла. (Рудный
Алтай в годы Великой
Отечественной войны 1941—1945 гг.) Алма-
Ата, 1974; Советский
Таджикистан в Отечественной войне
(1941—1945 гг.). Душанбе, 1975
и др.
35 Всемирно-историческая победа
советского народа 1941—1945 гг.
М., 1971, с. 441.
36 Митрофанова А. В. Рабочий класс
СССР в годы Великой
Отечественной войны, с. 223.
37 Там же, с. 222.
38 Тельпуховский В. Б.
Обеспечение промышленности рабочими
кадрами в период Великой
Отечественной войны, с. 39.
39 История Киргизской ССР, т. 2,
кн. 2. Фрунзе, 1968, с. 96, 132.
256

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
40 Очерки истории
Коммунистической партии Туркменистана.
Ашхабад, 1961, с. 525; История
Советского Туркменистана, ч. 2.
Ашхабад, 1970, с. 86.
41 Вознесенский Я. Военная
экономика СССР в период
Отечественной войны. М., 1947; Белое П. А.
Вопросы экономики в
современной войне. М., 1951; Кравченко
Г. С. Военная экономика СССР
1941—1945. М., 1963; он же.
Экономика СССР в годы Великой
Отечественной войны. Изд. 2-е пе-
рераб. и доп. М., 1970; Чадаев
Я. Е. Экономика СССР в период
Великой Отечественной войны
(1941-1945 гг.) М., 1965;
Сорокин Г. М. Экономика и
планирование в первые годы третьей
пятилетки и в годы Великой
Отечественной войны (1938—1945
гг.).—В кн.: Шаги пятилеток,
Развитие экономики СССР. М.,
1968; он же. Великая
экономическая победа СССР в войне с
фашистской Германией.— «Вопросы
экономики», 1975, № 5; Советская
экономика в период Великой
Отечественной войны 1941—1945
гг. М., 1970.
42 Вознесенский Я. Указ. соч.,
с. 111.
43 Шмелева А. Ф. Советская
женщина в Великой Отечественной
войне. М., 1947; Давлятова Я.
Женщины-туркменки в годы
Великой Отечественной войны.
Ашхабад, 1949; Чекнева С. К. Роль
советских женщин в тылу в
период Великой Отечественной
войны. (По материалам
Ивановской области). М., 1952; Зарубина
А. Д. Патриотизм женщин
Москвы в Великой Отечественной
войне. М., 1953; Ибрагимова 3. Ф.
Коммунисты Узбекистана —
организаторы патриотических
подвигов женщин республики в
период Великой Отечественной
войны 1941-1943 гг. М., 1953;
Лукина М. М. Трудящиеся женщины
Советской Украины в борьбе за
восстановление народного
хозяйства республики (1943—1945 гг.).
Киев, 1953; Бурдина К. В.
Коммунистическая партия
Советского Союза — организатор
патриотических подвигов советских
женщин в годы Великой
Отечественной войны (По материалам
Удмуртии). Ижевск, 1954; Ан-
тидзе К. Д. Участие женщин
Грузинской ССР в Великой
Отечественной войне 1941—1945 гг.
(на груз. яз.). Тбилиси, 1955.
44 Вовченко Г. Л.
Коммунистическая партия — организатор
трудовых подвигов женщин в
промышленности в годы Великой
Отечественной войны (на
материалах партийной организации
Татарской АССР). М., 1961;
Живоговская Н. П. Трудовые
подвиги женщин Киргизии в годы
Великой Отечественной войны.
Фрунзе, 1963; Нурбекова Г. Д.
Коммунистическая партия —
организатор трудовых подвигов
женщин в промышленности
Казахстана в годы Великой
Отечественной войны (1941—1945 гг.).
М., 1964; Курносова А. М.
Коммунистическая партия —
организатор трудовых подвигов женщин
в промышленности Сибири в
годы Великой Отечественной
войны 1941—1945 гг. М., 1964;
Леонтьева М. Г. Деятельность
партийных организаций Сибири
но развитию политической и
трудовой активности
женщин-работниц в годы Великой
Отечественной войны (1941—1945 гг.).
Томск, 1967; Скобелева Г. М.
Роль женщин в развитии
Средне-Волжской промышленности в
годы Великой Отечественной
войны. Куйбышев, 1967;
Погодина Е. И. Коммунисты —
организаторы трудовых подвигов
ленинградских женщин в годы
блокады (июнь 1941 — январь 1944
гг.). Л., 1968; Моховикова А. Е.
Коммунистическая партия —
организатор патриотических
подвигов женщин-колхозниц в годы
Великой Отечественной войны
(по материалам Восточной
Сибири). Иркутск, 1969; Авдеева Л. П.
Коммунистическая партия
Советского Союза — вдохновитель
и организатор героического
труда женщин-колхозниц в годы Be-
257

м. с. зинич
ликой Отечественной войны. (На
материале Ростовской,
Краснодарской и Ставропольской
партийных организаций). М., 1970.
Бакастова Г. П. КПСС —
организатор трудовых подвигов
советских женщин в текстильной
промышленности в годы Великой
Отечественной войны. (По
материалам партийных организаций
Владимирской, Ивановской,
Костромской, Ярославской областей).
М., 1970; Кочиева Ф. И. КПСС—
организатор патриотических
подвигов женщин в период
Великой Отечественной войны. (На
материалах Ставропольского
края). Нальчик, 1971; Ануфриен-
ко Г. П. КПСС — организатор
трудовой и политической
активности женщин в период Великой
Отечественной войны. 1941—
1945 гг. (На материалах
партийных организаций
промышленных предприятий Урала). М.,
1971; Польская А. И. КПСС —
организатор трудовых подвигов
советских женщин в годы Великой
Отечественной войны. (На
материалах РСФСР). М., 1972 и др.
45 Ефремова М. С. Указ. статья,
с. 134.
46 Польская А. И. КПСС —
организатор трудовых подвигов
советских женщин в годы Великой
Отечественной войны. (На
материалах РСФСР). М., 1972.
47 Бакастова Г, П. КПСС —
организатор трудовых подвигов
советских женщин в текстильной
промышленности в годы Великой
Отечественной войны.
Автореферат канд. дисс. М., 1970, с. 23.
48 Пальванова Б. Участие женщин
Советского Туркменистана в
промышленности и
сельскохозяйственном производстве.— «Известия
АН Туркменской ССР», 1956, №4;
Животовская Н. П. Трудовые
подвиги женщин Киргизии в
годы Великой Отечественной
войны (1941 — 1945 гг.).— «Труды
Института истории АН
Киргизской ССР», 1958, вып. 4; она же.
Помощь женщин Киргизии
фронту в годы Великой Отечественной
войны.— «Труды Фрунзенского
политехнического института»,
1968, вып. 25; она же. Женщины
Киргизии — патриотки своей
Родины. Фрунзе, 1968; Хансува-
рова М. Вклад женщин
Таджикистана в борьбу за победу в
Великой Отечественной войне
(1941—1945 гг.).—В кн.: Очерки
по истории Таджикистана, т. 2.
Душанбе, 1959; Вовченко Г. Л.
Патриотизм женщин Татарии в
годы Великой Отечественной
войны (1941—1945 гг.).—
«Коммунист Татарии», 1959, № 9; она же.
Труд женщин на промышленных
предприятиях Татарии в годы
Великой Отечественной войны.—
«Труды Казанского
химико-технологического ин-та», 1960, вып.
28. Обществ, науки; Лукпано-
ва Ж. Трудовые подвиги женщин
Казахстана в годы Великой
Отечественной войны (1941—1945
гг.).—«Ученые записки
Казахстанского женского
пединститута». Алма-Ата, 1960, вып. 3;
Леонтьева М. Г. Трудовой
героизм женщин в годы Великой
Отечественной войны (по
материалам производственных
предприятий Западной Сибири) .—
В кн.: Партийные организации
Западной Сибири в борьбе за
построение социализма и
коммунизма. Новосибирск, 1963; она же.
К вопросу о возрастающей роли
женщин в промышленном
производстве Западной Сибири в годы
Великой Отечественной войны.—
В кн.: Развитие народного
хозяйства Сибири в период
строительства социализма и перехода к
коммунизму. Новосибирск, 1964;
она же. Деятельность партийных
организаций по
производственному обучению женщин-работниц
в годы Великой Отечественной
войны.— В кн.: Рабочие Сибири
в борьбе за построение
социализма и коммунизма. Кемерово,
1967; она же. Работа
Новосибирской партийной организации
среди женщин-работниц в годы
Великой Отечественной войны
(1941—1945 гг.).—В кн.: По пути,
указанному Владимиром
Ильичей Лениным. Новосибирск,
258

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
1968; Нурбекова Г.
Коммунистическая партия — организатор
трудовых подвигов женщин в
промышленности Казахстана в
первый период Великой
Отечественной войны.— В сб.: История,
философия, экономика, вып. 3.
Алма-Ата, 1963; Зарубина А. Д.
Героический труд женщин в
период Великой Отечественной
войны (по материалам Хакас-
сии).— «Ученые записки
Хакасского научно-исслед. ин-та языка,
литературы и истории». Абакан,
1963, вып. 9; Курносова А. М.
Деятельность партийных
организаций Западной Сибири по
вовлечению женщин на производство
в годы Великой Отечественной
войны в 1941—1945 гг.— В сб.:
Социалистическое и
коммунистическое строительство в Сибири,
вып. 3. Томск, 1964; она же.
Трудовой подвиг женщин Западной
Сибири в годы Великой
Отечественной войны.— «История СССР»,
1964, № 3; она же. Партийные
организации Западной Сибири во
главе массового патриотического
движения женщин по оказанию
всесторонней помощи фронту
{1941—1945 гг.).— В кн.:
Социалистическое и коммунистическое
строительство в Сибири, вып. 4.
Томск, 1966; она же. В тылу и на
фронте. Советские женщины в
годы Великой Отечественной
войны. М., 1970; Мартиросян Л.
Участие женщин Армении в
соцсоревновании, развернутом в
области промышленности и
транспорта в годы Великой
Отечественной войны,— «Вестник
архивов Армении», 1964, № 3 (на
арм. яз.); она же. Женщины
Советской Армении в годы Великой
Отечественной войны (1941—
1945). Ереван, 1968 (на арм. яз.);
Грибушин И. И. Героини
огненных лет.— В кн.: Подвиг
трудового Урала. Свердловск, 1965;
Замалеева Н. Женщины Татарии
на фронте и в тылу.—
«Коммунист Татарии». Казань, 1965,
№ 5; Скобелева Г. М. Роль
женщин в развитии общественного
ироизводства в годы Великой
Отечественной войны.— «Ученые
записки Куйбышевского
пединститута», 1966, вып. 51; она же.
Роль женщин в
промышленности Среднего Поволжья в годы
Великой Отечественной войны.—
«Научные труды Куйбышевского
авиационного института», 1969,
вып. 38; она же. Куйбышевская
партийная организация во главе
трудового подвига женщин в
период Великой Отечественной
войны. Тезисы докладов
научно-технической конференции
Куйбышевского авиационного
института, вып. XXIII. Куйбышев, 1966;
Турдыев С. Патриотический
подвиг женщин Бухарской области
в годы Великой Отечественной
войны.— «Общественные науки в
Узбекистане». Ташкент, 1966,
№ 1 (на узб. яз.); Погодина Е. Н.
Организаторская работа
коммунистов Ленинграда по
вовлечению в производство женщин в
первый период Великой
Отечественной войны (июнь 1941—
1942).—В кн.: Материалы к
научно-теоретической конференции
«КПСС — организатор
строительства социализма и
коммунизма в СССР». Л., 1967; она же.
Коммунисты — организаторы
трудовых подвигов
ленинградских женщин на производстве
(июнь 1941—1942 гг.).— «Вестник
ЛГУ», 1967, вып. 3, № 14; Ану-
фриенко Г. П. Помощь женщин
Челябинской области фронту в
годы Великой Отечественной
войны.— В кп.: Материалы
доклада на конференции ученых
Челябинской области,
посвященной 50-летию Советской власти,
вып. 1. История КПСС.
Челябинск, 1967; она же.
Деятельность партийных организаций
по привлечению женщин к
производительному труду в
промышленности в период Великой
Отечественной войны.— В кн.:
Человек, труд, коммунизм. Сб.
научных трудов Магнитогорского
горнометаллургического
института. Магнитогорск, 1970, вып.
65; Моховикова А. Е. Помощь
женщин Иркутской области
259

м. с. зинич
фронту.— «Труды Иркутского
политехнического ин-та», 1967, вып.
34 Серия обществ. наук; она же.
Деятельность партийных
организаций Восточной Сибири по
вовлечению женщин в
промышленное производство в первый
период Великой Отечественнной
войны (1941—1942 гг.).—В кн.:
Великий Октябрь и Восточная
Сибирь. Иркутск, 1968; Тро-
фимьяк Ю. М. Деятельность
Коммунистической партии Украины
по привлечению женщин
западных областей для активного
участия в общественной
жизни (1944—1950) гг.).— «Вестник
Львовского университета», 1968,
Серия обществ, наук (на укр.
яз.); Усманов У. Участие
женщин и молодежи Таджикистана
в хозяйственной и политической
жизни республики в годы
Великой Отечественной войны.—
«Ученые записки
Душанбинского гос. пед. ин-та», 1969, т. 64;
Самарина В. А. Работа
партийных организаций рыбной
промышленности Приморья по
развитию трудовой активности
женщин в годы Великой
Отечественной войны (1941—1945
гг.).— В кн.: Материалы 14-й
научной конференции
Дальневосточного университета.
Владивосток, 1970; она же. Работа
партийных организаций Дальнего
Востока по развитию трудовой и
политической активности
женщин в годы Великой
Отечественной войны,— «Ученые записки
Дальневосточного университета».
Владивосток, 1972, т. 37; Сев-
рюк Н. Трудовой подвиг женщин
Дагестана в годы Великой
Отечественной войны (1941—1945
гг.).— В кн.: Сборник научных
сообщений Дагестанского
университета. Кафедра истории
КПСС. Махачкала, 1970; Цибро-
в а 3. Ф. Трудовые подвиги
советских женщин в период битвы
за Москву (осень и зима 1941
г.).— «Труды Московского исто-
рико-архивного института». М.,
1970, т. 28; Базарова Р. А.
Руководство партийных комитетов
Туркменистана работой среди
женщин в 1941—1945 гг.— В кн.:
Раскрепощение женщин Средней
Азии и Казахстана (из
материалов науч. конференции).
Ашхабад, 1972; Забелина В. А.
Женщины Тувы в дни войны.— В кн.:
Народы Сибири в Великой
Отечественной войне. Кызыл, 1973
и др.
49 Усманов У. Указ. соч., с. 160—
161.
50 Зарубина А. Д. Патриотический
вклад женщин-колхозниц в
победу советского народа в
Великой Отечественной войне.—
«Труды Волгоградского
сельскохозяйственного ин-та», 1959, т. 7;
Авдеева Л. П.
Коммунистическая партия Советского Союза —
организатор героического труда
женщин-колхозниц в годы
Великой Отечественной войны.—
«Труды Новочеркасского
политехнического ин-та», 1960, т. 96;
она же. Героический труд
женщин-механизаторов Дона в годы
Великой Отечественной войны.—
В кн.: Итоги научной работы
кафедр истории КПСС вузов
Ростовской области за 1963 г.
Ростов-на-Дону, 1964; она же. О
некоторых формах
идейно-политического воспитания женщин-
колхозниц в годы Великой
Отечественной войны Советского
Союза.— «Труды
Новочеркасского политехнического ин-та».
Новочеркасск, 1970; т. 206; Мелеш-
ко А. Г. Трудовой героизм
женщин-колхозниц Дагестана в годы
Великой Отечественной войны.—
«Ученые записки Дагестанского
филиала АН СССР». Ин-т
истории, языка и литературы.
Махачкала, 1960, т. 8; Винокуров Я. С.
Коммунистическая партия —
организатор героического труда
женщин и молодежи в
колхозном производстве периода
Великой Отечественной войны.—
«Ученые записки Мелекесского
пед. ин-та», 1962, т. 2, ч. 1; Дав-
лятова Я. Труженицы
туркменского села в годы Великой
Отечественной войны.— «Известия
АН Туркменской ССР. Серия об-
260

ИЗУЧЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖЕНЩИН В 1941—1945 ГГ.
щественных наук». Ашхабад,
1965, № 3; Польская А. И.
КПСС — организатор
самоотверженного труда женщин
советской деревни в годы Великой
Отечественной войны. (На
материалах РСФСР).—«Ученые
записки Астраханского пед. ин-та»,
1967, т. II, вып. 1; Вовченко Г. Л.
Труд женщин Татарии в годы
Великой Отечественной войны в
сельском хозяйстве.— «Труды
Казанского
химико-технологического ин-та», 1968, вып. 38;
Султанова Т, Самоотверженный труд
колхозниц Узбекистана в период
Великой Отечественной войны.—
«Труды Ташкентского
сельскохозяйственного ин-та», 1968, вып.
23; она же. Женщины
Узбекистана в борьбе за подъем
хлопководства на завершающем этапе
Великой Отечественной войны.—
«Общественные науки в
Узбекистане», 1969, № 12; Моховикова
А. Е, Деятельность партийных
организаций Восточной Сибири
по мобилизации
женщин-колхозниц на самоотверженный труд в
дни войны.— В кн.: Советское
крестьянство — активный
участник борьбы за социализм и
коммунизм. Барнаул, 1969; Лутфул-
лаева 3. Из деятельности
Компартии Узбекистана по
подготовке сельскохозяйственных кадров
из числа женщин-колхозниц в
годы Великой Отечественной
войны (1941—1945
гг.).—«Научные труды Ташкентского
университета», 1970, вып. 373 и др.
51 Нурбекова Г. Женщины
Казахстана — фронту. (Трудовые
подвиги женщин в
промышленности Казахстана в Великой
Отечественной войне 1941—1945 гг.).
Алма-Ата, 1968.
52 Там же, с. 39.
53 См. рецензию: Угрюмое А. Л,
В грозные годы войны.—
«Вопросы истории КПСС», 1969, № 7.
54 Мурманцева В. С. Советские
женщины в Великой
Отечественной войне. М., 1974, с. 91.
55 Там же, с. 90.
56 Мурманцева В. С. Советские
женщины в Великой Отечественной
войне, с. 96.
57 Там же, с. 97.
58 Филатъева Т. И в труде и в
бою.— «Известия», 1975, 6
марта (вечерн. выпуск); Миронов Н.
Трудовой и ратный подвиг
советских женщин («Все для
победы»).—«Коммунист», 1975, № 7.
59 В труде как в бою. Из
истории комсомольско-молодежных
бригад в годы Великой
Отечественной войны. М., 1961; Гвардия
тыла. М., 1961; Строители —
фронту. М., 1968; Новаторы. Сб.
М., 1972; Кузница победы.
Подвиг тыла в годы Великой
Отечественной войны. Очерки и
воспоминания. М., 1974. Советский тыл
в Великой Отечественной войне.
Под общ. ред. П. Н. Поспелова,
кн. 1—2. М., 1974; Дочери
России. М., 1975; Подвиг. Очерки и
воспоминания к 30-летию
Победы советского народа в Великой
Отечественной войне. Воронеж,
1975 и др.
60 В труде как в бою, с. 51.
61 Там же, с. 43.
62 Чухнюк Е. М. На прифронтовых
железных дорогах.— В кн.:
В труде как в бою, с. 100—105.
63 Ячменева Т. П. Один за всех и
все за одного.— Там же, с. 129—
132.
64 Славные традиции, К 100-летию
завода «Красный пролетарий»
им. А. И. Ефремова. 1857—1957
гг. М., 1957; Большой путь. К
столетию со дня основания
Невского машиностроительного завода
им. В. И. Ленина. Л., 1957;
Кукушкин И. Сестрорецкая
династия. Очерки о прошлом и
настоящем Сестрорецкого
инструментального завода им. С. П.
Бескова. Л., 1959; Франтишев И. М.
Ленинградские краностроители,
О прошлом и настоящем
Ленинградского завода подъемно-
транспортного оборудования им.
С. М. Кирова. 1853—1961. Л.,
1962; Белохолуницкому
машиностроительному заводу — 200 лет
(1764—1964 гг.). Киров. 1965: Ко-
стюченко С, Хренов И.,
Федоров Ю. История Кировского
завода. 1917—1965. М., 1966;
История Московского автозавода
261

м. с. зинич
имени И. А. Лихачева. М., 1966;
Шевченко А., Зайцев А. Ново-
краматорцы. Очерки из истории
Новокраматорского ордена
Ленина машиностроительного завода
им. В. И. Ленина. Донецк, 1968;
История Кузнецкого
металлургического комбината им. В. И.
Ленина. М., 1973; Летопись
Челябинского тракторного завода. М.,
1973; Первый подшипниковый.
История первого
государственного подшипникового завода 1932—
1972. М., 1973.
65 История Московского автозавода
имени И. А. Лихачева, с. 293—
294.
66 В грозные годы. Сб. материалов
о героических подвигах женщин
Карелии в годы Великой
Отечественной войны (1941—1945 гг.).
Петрозаводск, 1964; Изд. 2-е, доп.
Петрозаводск, 1970.
67 Профсоюзы СССР. Документы и
материалы в 3 томах, т. 3. М.,
1963; Подвиг тыла. Документы и
материалы газет и радио
военных лет. Дневники, письма,
воспоминания. М., 1970; Огненные
годы. Документы и материалы
об участии комсомола в Великой
Отечественной войне. М,, 1971;
Великий подвиг советского
народа. К 30-летию победы
советского народа в Великой
Отечественной войне 1941—1945 годов.
Сб. М., 1975; Тыл —фронту.—
«Вопросы истории», 1975, № 5
и др.
68 Трудящиеся Ивановской и
Владимирской областей в годы
Великой Отечественной войны
1941—1945 гг. Сб. материалов.
Иваново, 1959; Партийная
организация Кузбасса в годы
Великой Отечественной войны (1941—
1945). Сб. документов, т. 1—2.
Кемерово, 1962—1965;
Возрожденный из руин. Смоленск,
1963; Казахстан в период
Великой Отечественной войны
Советского Союза. 1941—1945. Сб.
документов и материалов, т. 1—2.
Алма-Ата, 1964—1967; 900
героических дней. Сб.
документов и материалов о
героической борьбе трудящихся
Ленинграда. 1941—1944 гг. М,—Л.,
1966; Москва — фронту. 1941—
1945. Сб. документов и
материалов. М., 1966; Партийная
организация Челябинской области в
Великой Отечественной войне.
1941—1945. Сб. документов и
материалов. Челябинск, 1967.
Ульяновская область в годы Великой
Отечественной войны. 1941—1945
гг. Документы и материалы.
Ульяновск, 1974; Советская
Армения в годы Великой
Отечественной войны (1941—1945). Сб.
документов и материалов,
Ереван, 1975; Кострома — фронту.
Сб. документов. Ярославль, 1975
и др.
69 Подвигу матери.— «Правда»,
1975, 21 марта; Быстрова 3.
Прасковья — мать солдатская.—
«Правда», 1975, 12 апреля; Эсе-
нов Р. Сердце матери.—
«Правда», 1975, 5 июня; Шацкая Е.
Мать героев.— «Правда», 1975,
25 октября и др.
70 Мазуров К. Т. Высокие
благородные цели.— «Советская
женщина», 1975, № 3, с. 2.

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ
1906-1912 ГГ.
A. Н. Боханов
Исследование процессов консолидации российской буржуазии
и формирования ее идеологии важны для правильного освещения
вопросов расстановки классовых сил в период, предшествовавший
Октябрьской революции. В этой связи необходима разработка
истории крупной буржуазии как главного классового врага
пролетариата. Именно крупная буржуазия, отмечал В. И. Ленин,
будучи сама по себе немногочисленным слоем, «экономически
господствует над всеми остальными» 1. Этот немногочисленный
слой капиталистов не был политически и идеологически
однородным. Он представлял из себя своеобразный конгломерат
политических течений и групп.
Одной из наиболее политически активных групп либерально-
монархической буржуазии был так называемый «кружок Рябу-
шинского», включавший в себя часть московских текстильных
фабрикантов.
Характер и формы социально-политической деятельности
крупной московской буржуазии во время первой русской революции
1905—1907 гг. и после нее освещаются, в той или иной степени,
во многих трудах советских историков. Из исследований,
специально посвященных этим вопросам, отметим работы В. Я. Лаве-
рычева и В. Н. Селецкого 2.
В монографии В. Я. Лаверычева по существу впервые в
советской историографии дано комплексное освещение многих
социально-политических аспектов истории крупной московской бур-
жуазии. Автор характеризует взаимоотношения между
различными группами и политическими течениями в среде крупной
московской буржуазии, раскрывает контрреволюционную суть ее
общественно-политической деятельности. В книге данa характеристика
газеты «Утро России», публикуются интересные сведения о ней,
в частности, список московских капиталистов, финансировавших
газету.
В работе В. Н. Селецкого рассматриваются вопросы
политической консолидации буржуазии под флагом партии прогрессистов,
прослеживается поэтапная история роста прогрессизма, вплоть до
организационного оформления партии в 1912 г. Автор показывает
роль и значение московских капиталистов из «кружка Рябушин-
ского» в деле создания крупной либерально-буржуазной партии.
263

А. Н. БОХАНОВ
В данной статье рассматриваются общее направление
социально-политической деятельности крупной буржуазии прогрессист-
ского толка, история и характер ее периодических изданий
вплоть до создания партии прогрессистов. Главное внимание
уделено газете «Утро России», которая была идеологическим
рупором московских капиталистов. Анализируются основные темы и
сюжетные линии газеты, которые отражали политические
стремления и классовые амбиции капиталистов из «кружка Рябушин-
ского».
Наиболее известными представителями этого «кружка» были
крупные предприниматели и финансисты: П. П. и В. П. Рябушин-
ские, А. И. Коновалов, С. Н. Третьяков, Н. Д. Морозов, П. А. Бу-
рышкин, С. И. Четвериков, Д. В. Сироткин и ряд других лиц. Все
они в конце 1912 г. составили ядро партии прогрессистов,
которую В, И. Ленин характеризовал как партию
национал-либеральной буржуазии 3.
Политическим лидером этой буржуазии был крупный
промышленный и банковский деятель П. П. Рябушинский,
олицетворявший собой тип русского капиталиста периода империализма.
Он играл видную роль в экономической и политической жизни
России в последнее десятилетие перед Октябрьской революцией.
Выходец из старообрядческой московской купеческой семьи,
П. П. Рябушинский в 1899 г. возглавил семейную текстильную
фирму «Т-во мануфактур П. М. Рябушинский С-я». Фирма эта
объединяла несколько текстильных предприятий, выпускавших
хлопчатобумажные изделия. В 1910 г. на предприятиях этого
товарищества работало более 3 тыс. человек4. В начале XX в.
Рябушинские создают банкирскую контору, которая в 1912 г.
преобразовывается в акционерный «Московский банк» 5.
Рябушинские имели значительные интересы в лесоторговом и льняном
деле. По данным на 1910 г., им принадлежало также более
40 тыс. дес. земли6. П. П. Рябушинский состоял членом со-
вета Московского общества взаимного кредита и являлся
владельцем типографии в Москве. Он принимал активное участие в
деятельности Московского биржевого комитета, Совета съездов
представителей промышленности и торговли и в некоторых
других профессиональных организациях буржуазии.
В партийно-политическом отношении П. П. Рябушинский с
1905 по 1912 г. эволюционировал от октябризма к прогрессизму.
Он один из основателей контрреволюционной партии «Союз 17
октября», но менее чем через год вышел из нее и вступил в
партию мирного обновления. П. П. Рябушинский являлся одним из
учредителей оформившейся организационно в 1912 г. партии
прогрессистов, в которой он занял видное положение.
Его межпартийные плутания были следствием того, что этого
представителя российской империалистической буржуазии не
264

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
удовлетворяла ни одна из существовавших в России
политических партий, так как в них московские промышленники не
играли руководящей роли7. Будучи гораздо более политически
активным, чем московские буржуа из «Союза 17 октября», П. П. Ря-
бушинский порой выступал со «скандальными» заявлениями,
критикующими правительство. Это способствовало тому, что в
кругах крупной буржуазии он пользовался репутацией «левого
радикала».
П. П. Рябушинский и его единомышленники являлись
носителями того буржуазного политического течения, которое
именовалось прогрессизмом. Его зарождение и рост В. И. Ленин
определял как характернейшую черту в развитии русского либерализма
в 1908-1912 гг.8
Появившись в период первой русской революции сначала под
флагом мирнообновленчества, а затем беспартийного прогрессиз-
ма, течение это охватило в первую очередь часть крупной
московской буржуазии, мало зависевшей от системы казенных
законов. «Прогрессизм» выражал недовольство национальной
буржуазии неспособностью царизма обеспечить достаточный простор
развитию капитализма и осуществить тот минимум
преобразований, который был необходим, по мнению представителей
буржуазии, для предотвращения новой революции.
В конце 1908 г., характеризуя политическую ситуацию в
России, Ленин писал: «Новейшая политика самодержавия не
может обеспечить условий капиталистического развития России» 9.
По мере нарастания кризиса третьеиюньской системы ряды
прогрессистов начинают пополняться, усиливается влияние их в
либеральных кругах. Разочарование крупной буржуазии в
политике П. А. Столыпина и партии октябристов, связавшей себя с
этой политикой, так называемое «левение» буржуазии, как
отмечал В. И. Ленин, было вызвано тем объективным фактом, что
«несмотря на столыпинское подновление царизма, обеспечения
буржуазной эволюции не получается» 10, что «...несмотря на все
желание «старой государственной власти» удовлетворить
буржуазию, сделать шаг в ее сторону, создать для нее очень
влиятельное местечко в Думе, несмотря на сильнейшее и искреннейшее
желание буржуазии устроиться, ужиться, поладить,
приспособиться,— «приспособления» все же не выходит!» 11. Вытекающее
отсюда «левение» буржуазии было симптомом того, что
«объективные задачи буржуазно-демократической революции в России
остаются нерешенными» 12. От политических соседей справа
прогрессистов отделяло то, что в партии октябристов «слишком
силен помещичий элемент и то, что она до бессилия покладиста»,
а в кадетской партии их не устраивали демагогические заигры-
вания «кадетов с демократией» 13.
Экономическая мощь «прогрессивной» московской буржуазии
265

А. Н. БОХАНОВ
позволяла ее представителям, как заявил П. П. Рябушинский,
«требовать и грозить, а не просить» 14.
Целью и задачей прогрессизма было служить тем звеном,
которое могло бы объединить «умеренную оппозицию» в единый
блок на «эластичной» кадетско-октябристской платформе.
Московские «прогрессивные» капиталисты для синтезирования кадетизма
и октябризма прилагали значительные усилия. П. П.
Рябушинский и его единомышленники считали, что, только объединившись,
буржуазия превратится в крупную социально-политическую силу,
с которой царизм вынужден будет считаться.
В связи с этим перед ними вставала необходимость
разработки вопросов социально-политического развития России с позиций
крупного национального капитала. Эту задачу должна была
выполнить газета «Утро России», издававшаяся московскими
текстильными фабрикантами. После организационного оформления
партии прогрессистов в октябре 1912 г. газета становится ее
фактическим официозом. Ей, несомненно, принадлежала видная
роль в создании партии прогрессистов. На страницах газеты
разрабатывались социально-экономические и политические вопросы,
всячески превозносилась роль и значение крупной буржуазии,
которую газета выдавала за единственную силу, способную
превратить страну в «Великую Россию». Идеи, высказываемые
газетой «Утро России», отражали идеологию русской
империалистической буржуазии, именно они легли в основу программы
национал-либеральной партии прогрессистов.
Политические взгляды и партийная принадлежность П. П. Ря-
бушинского определили и характер политических выступлений
финансируемых им газет. Все эти газеты имели вывеску
«беспартийных» и «независимых» изданий, а по сути своей
выражали узкоклассовые интересы крупной национальной буржуазии.
Газеты эти, с одной стороны, пытались акцентировать
внимание на якобы острой борьбе различных социальных групп и
слоев в среде самих эксплуататоров (между дворянством,
бюрократией и крупной буржуазией). С другой — всячески затушевывали
глубокие противоречия между рабочими и буржуазией,
стремились подменить политические оценки происходивших событий
психологическими, старались убедить читателя воспринимать
факты социально-политической жизни, не вникая в истинные
причины, их породившие.
«Утро России», которая начала выходить в конце 1907 г., не
была первой издававшейся на средства П. П. Рябушинского
газетой. Первым его изданием была «Народная газета», которая
появилась в январе 1906 г. Газета начала выходить в период
острых классовых битв первой русской революции, однако ее, с
позволения сказать, программа, опубликованная в первом номере,
ничего, кроме общих демагогических фраз, не содержала. «Народ-
266

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
ная газета», издававшаяся на деньги миллионера, пыталась
выдать себя за «друга и посредника всех обездоленных, угнетенных,
обремененных трудом и печалями» 15.
Заигрывая с революционными массами и следуя политической
тактике либеральной буржуазии, газета Рябушинского стремилась
увести своих читателей из области социально-политических
конфликтов в область пустопорожних разглагольствований о
«духовном обновлении» и «великом возрождении». Летом 1906 г.,
говоря о революционных событиях в России («смутное
время,—называет революцию газета 16) и выдавая истинную классовую
позицию своего хозяина, «Народная газета» восклицает в передовой
статье: «Не до жиру, быть бы живу» 17. «Народная газета»
издавалась в то время, когда П. П. Рябушинский состоял членом
партии октябристов и некоторое время даже входил в состав ее
центрального комитета18. Данное обстоятельство объясняет те
симпатии, которые питала газета к этой контрреволюционной
буржуазно-помещичьей партии.
«Народная газета» была ежедневным изданием и выходила
неполных девять месяцев: первым редактором был М. И.
Бриллиантов, а затем его сменил А. П. Алексеевский. Издателем
числился Ф. Е. Мельников19. О сотрудниках, кроме
вышеназванных, ничего не известно. Недостаток этих сведений объясняется
среди прочих причин и тем, что почти все статьи шли без
подписи и было много перепечаток из других изданий. Значительное
место в газете занимала информация С.-Петербургского
телеграфного агентства. Четверть, а иногда и более, газетного материала
была посвящена исключительно местным московским делам.
Вопросы торгово-промышленной жизни находили слабый отклик на
страницах «Народной газеты», а коммерческая реклама
полностью отсутствовала. Больших статей, затрагивающих актуальные
проблемы русской жизни, не было, за исключением нескольких
заметок проф. И. X. Озерова по экономическим вопросам.
Наряду с этим газета отводила много места освещению
религиозных вопросов и кроме того имела специальное
приложение — «Голос старообрядца», а также старообрядческий журнал
«Изборник Народной газеты». Газета имела незначительный
тираж в 7500 экземпляров 20.
В период острых социальных конфликтов «Народная газета»
помещала пространные статьи о «таинствах человеческой души»,
о «святых мучениках», призывала очиститься от «мирской
скверны», «воздать славу господу» и т. п. Вся эта
религиозно-смирительная демагогия предназначалась для людей «с небольшими
доходами». Подписная цена на год составляла всего 5 руб., что
было дешевле многих других газет. Рабочим, крестьянам и
«лицам духовных званий» предоставлялась рассрочка, а в некоторых
случаях и скидка 21.
267

А. Н. БОХАНОВ
«Народная газета», выдававшая себя за «беспартийное
издание», по политическому направлению была контрреволюционной.
Это не исключало отдельных критических замечаний в адрес
официальных лиц и государственных учреждений. Такого рода
выступления вызывали недовольство властей и послужили
причиной того, что издание «Народной газеты» в октябре 1906 г.
было прекращено «ввиду вредного направления»22. Попытки
продолжить издание этой газеты не увенчались успехом, так как
Рябушинский отказался дать обещание изменить ее направление
и повысить стоимость до 8 руб. в год, чтобы сделать «менее
доступной для некультурных масс», как того требовал
московский генерал-губернатор 23.
С 11 декабря 1906 г. стала выходить новая газета П. П. Ря-
бушинского «Утро». Редактором-издателем ее числился
титулярный советник Н. Е. Попов 24. «Утро» представляло уже
несколько иной тип газеты. Увеличился формат, листаж, появились
коммерческие объявления, фотографии и рисунки. Газета
становится дороже предыдущей: ее годовая цена поднимается до 8 руб.
Тираж газеты составлял 17 тыс. экземпляров25, т. е. примерно
был таким же, как кадетской газеты «Речь» 29. Изменилось и
направление газеты. Демагогия, характерная для «Народной
газеты», уступила место неприкрытой пропаганде и защите
узкоклассовых интересов буржуазии. Отражая недовольство определенных
кругов торгово-промышленной буржуазии методами и
направлением государственной политики, «Утро» позволяло себе
критические выпады по адресу правительственного руководства. В обзоре
цензурного отдела Московского комитета по делам печати за
1907 г. крайне преувеличивалась оппозиционность газеты: «Тон ее
был резкий и по временам дерзкий, доходивший до крайнего
неуважения к верховной власти и поношения православной
церкви» 27. П. П, Рябушинский боялся революции не меньше, чем
представители государственной власти. В то же время, критикуя
правительство, он стремился прослыть свободомыслящим буржуа,
человеком государственного ума и прогрессивных взглядов и
этим повысить свой политический престиж в либеральном лагере.
Следует отметить, что в кругах московской буржуазии были
прекрасно осведомлены о том, кто определял политическое
направление «Народной газеты» и газеты «Утро» 28.
Вскрывая характер оппозиционности
либерально-монархических буржуазных кругов, В. И. Ленин отмечал, что они,
«ненавидя оттесняющее их от власти правительство, помогая
разоблачению его, внося колебание п разложение в его ряды... еще
неизмеримо более ненавидят революцию» 29.
Пресловутая «левизна», о которой говорилось в отчете
Московского комитета по делам печати, не прошла бесследно для
газеты «Утро». Уже 28 февраля 1907 г. ее издание было при-
268

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
остановлено на неделю, а 1 апреля газета была закрыта
совсем30. В общей сложности в 1906—1907 гг. вышло всего 87
номеров газеты «Утро». С 51 номера редактором-издателем ее стал
Н. В. Мишустин, который был тесно связан с предприятиями
братьев Рябушинских.
В сентябре 1907 г. начинает выходить самая известная из
всех газет Рябушинского — «Утро России». Несмотря на то что он
покрывал большую часть расходов ее, газета эта являлась
органом группы московских промышленников национал-либерального
толка. П. А. Бурышкин, принимавший с 1911 г. живейшее
участие в издании «Утра России», писал о хозяине газеты, что у
него было желание «придать руководству газетой
коллективный характер: в этом он видел... выявление значения «Утра
России» как органа прогрессивной и либеральной части московской
купеческой массы» 31.
Выход этой газеты совпал с изменением политической
обстановки в России. Наступило время реакции. Московская крупная
буржуазия в подавляющем большинстве шла за октябристами и
всецело поддерживала политику П. А. Столыпина. В этих
условиях «прогрессивный» московский капиталист Рябушинский, не
согласный с тактикой партии октябристов, начинает издавать
«внепартийный орган прогрессивной деловой мысли» — газету
«Утро России».
Об этой газете известно гораздо больше, чем о предыдущих
изданиях: имеются данные о финансировании, о составе
сотрудников и об организационной структуре редакции. Газета
издавалась около 10 лет. Она откровенно становится рупором крупной
московской буржуазии в лице Рябушинского и близких к нему
капиталистов и с этих позиций подходит к рассмотрению и
оценке всех международных и внутригосударственных вопросов.
Среди первого состава сотрудников редакции значились имена
С. И. Мамонтова, проф. Н. И. Худекова, проф. Е. Тарле, а
также имена, уже известные своим участием в предыдущих газетах:
М. Е. Мельникова и проф. И. X. Озерова. Юридически
ответственным редактором «Утра России» числился Д. А. Толбузин.
Тираж газеты в 1907 г. составлял 30 тыс. экземпляров32, и в этом
отношении она значительно уступала только газете «Русское
слово», тираж которой в это время достигал 130 тыс. экземпляров 33.
Газета выходила на восьми страницах, и ее отличали броская
подача материала, обилие рекламы и бойкий стиль передовых
статей, которые помещались ежедневно и которые часто писал
П. П. Рябушинский.
Первый период издания «Утра России» был
непродолжительным: вышло всего 32 номера, после чего газета была «временно
закрыта властями»34. Издание ее было прекращено в связи с
тем, что она, по мнению властей, стала «более революционной,
269

А. Н. БОХАНОВ
чем первая газета П. П. Рябушинского»35 (имеется в виду
«Утро».— А. Б.).
После запрещения «Утра России» в издательской
деятельности Рябушинского наступает двухлетний перерыв. Причины его
неизвестны. Неясно, были ли эти причины политического или
экономического порядка. По мнению В. Я. Лаверычева, причины
эти носили политический характер: сильные позиции,
занимаемые «Союзом 17 октября» в среде московских промышленников,
способствовали тому, что «Утро России» не выдержало
конкуренции с октябристским «Голосом Москвы» и выход газеты
прекратился 36. О том, что «Утро России» не пользовалось
«благосклонностью» большого капитала, может свидетельствовать тот факт,
что в 1907 г. среди обилия рекламы на страницах газеты совсем
не было платных публикаций крупных промышленных и
банковых предприятий, не связанных экономически с Рябушинскими
и близкими к ним лицами.
После прекращения издания газеты П. П. Рябушинский и era
единомышленники пытаются привлечь интеллигенцию к
разработке вопросов социально-экономического развития России с
позиций крупной буржуазии для выработки так называемой
«идеологии торгово-промышленного класса». С этой целью, начиная с
1908 г. в особняке П. П. Рябушинского систематически
происходят встречи московских толстосумов с представителями
буржуазной профессуры, которые получили название «экономических
бесед». Как пишет принимавший участие в этих встречах П. А. Бу-
рышкин, «науки были представлены не очень многословно,
«промышленности» было много, хотя приглашали главным образом
тех, кто мог принять участие в беседе». Эти экономические
беседы продолжались вплоть до 1912 г. и хотя, по словам того же
П. А. Бурышкина, «единения науки и промышленности» не
получилось, они были важной вехой на пути идейного объединения
московских промышленников37. Показателен тот факт, что
многие участники этих «бесед» (проф. П. И. Новгородцев, проф.
Н. В. Кузьмин-Караваев, В. И. Массальский, А. К. Дживеле-
гов) в конце 1909 г. входят в состав редакции «Утра России».
Осенью 1909 г. издание «Утра России» возобновляется.
Начинается второй и самый важный, с точки зрения формирования
основных позиций, этап ее истории.
К этому времени позиции, занимаемые Рябушинским и его
единомышленниками в либерально-монархическом лагере,
значительно усиливаются: укрепляется их положение в
профессиональных организациях крупной буржуазии — Совете съездов
представителей промышленности и торговли и московском биржевом
комитете.
Состав редакции «Утра России» значительно расширяется:
с одной стороны, за счет видных деятелей общероссийских орга-
270

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
низаций буржуазии (управляющего делами Совета съездов
представителей промышленности и торговли А. А. Вольского и вице-
председателя общества заводчиков и фабрикантов Ю. И. Поплав-
ского), с другой — за счет привлечения к участию в газете
известных представителей буржуазной интеллигенции. Среди
последних в числе главных сотрудников редакции значились имена
профессора Э. Л. Гримма, Н. М. Кулагина, Б. И. Сыромятникова.
Издание газеты было поставлено широко: собственные
корреспонденты за границей (Берлин, Рим, Париж, Лондон и т. д.),
обширные проблемные статьи по самому широкому кругу вопросов,
большие отделы театра, спорта и беллетристики.
Газета выходила на 4—12 страницах, и огромное место в ней
(до половины отдельных номеров) занимала реклама. Ее характер
до середины 1911 г. не меняется: реклама пищевых продуктов,
напитков, распродаж и т. д. Однако примерно с середины 1911 г.
появляются объявления таких крупных промышленных
предприятий, как «Гута Банкова», «Сормово», «Всеобщая компания
электричества» и др. Этот факт свидетельствует о том, что к этому
времени «Утро России» занимает уже прочные позиции среди
прочих ежедневных изданий. Этим же объясняется и то, что в
1911 г. газета увеличила плату за объявления с 50 до 70 коп.
за строку текста на первой странице.
Появляются статьи представителей московского делового
мира — хозяина газеты П. П. Рябушинского, С. И. Четверикова
и др. Почти каждодневно публиковались статьи и фельетоны на
важные политические и экономические темы.
Рекламируя так называемую «оппозиционность» крупной
буржуазии, газета выступала с критическими замечаниями в
адрес правительственной политики и отдельных представителей
государственной власти. В силу своей классовой природы газета
никогда не поднималась до критики всей государственной
системы. Однако даже эта поверхностная и куцая критика на
страницах «Утра России» влекла за собой административные
преследования. Только за первые два месяца с середины ноября 1909 г.
до середины января 1910 г., газета была оштрафована пять раз
на общую сумму в 2500 руб.38 В 1910 г., по данным Московского
комитета по делам печати, газета «Утро России» по количеству
выплаченного штрафа лидировала среди прочих московских
изданий. Помимо штрафов власти налагали на газету и арест за
публикацию, как сказано в отчетах цензурного отдела,
«непозволительных статей» 39. Аресты и штрафы налагались на газету и
после 1910 г. В 1911 г. газета выплатила штрафов на 7 тыс. руб.
и по величине их занимала первое место среди остальных
московских буржуазных газет. За два года издания, как в явно
рекламных целях широковещательно заявила редакция, газета
выплатила более 10 тыс. руб. штрафов40. Штрафам подвергался
271

Л. Н. БОХАНОВ
и литературно-художественный журнал «Кривое зеркало»
(с 1911 г.— «Зеркало»), издававшийся с конца 1909 г. и
служивший приложением к газете. Московский градоначальник в письме
в Департамент полиции, где были недовольны характером статей
в этой газете, заверял, что «за газетой «Утро России» имеется
неотступное наблюдение» 41. Желание стать популярным и
прослыть оппозиционером было настолько сильно у П. П.
Рябушинского, что он не останавливался ни перед возможностью закрытия
газеты, ни перед какой-либо судебно-административной
ответственностью, тем более, что эту ответственность нес не он, а
поминальный редактор. С 1909 до конца 1912 гг. сменилось семь
редакторов газеты из-за административных преследований,
вызванных «смелостью» П. П. Рябушинского42. Административные
преследования и уплата больших штрафов породили слух о том,
что выход «Утра России» должен вскоре прекратиться.
Опровергая эти слухи, газета в редакционной статье писала: «В
предотвращение дальнейших сплетен сим заявляем, что
существование «Утро России» обеспечено в материальном отношении на
долгие годы, и о прекращении его не заходило даже речи среди
издателей» 43.
Посмотрим, каков же бюджет газеты и из чего он
складывался. Как установил В. Я. Лаверычев, газета была убыточной:
в 1910 г. дефицит составлял 208 тыс. руб., в 1911 г.— 163 тыс.,
в 1912 г.— 135 тыс. и в 1913 г.— 124 тыс. руб.44 Основным
источником финансирования газеты были взносы членов так
называемого редакционного комитета, куда входили представители
«молодой» московский буржуазии. В соглашении о
финансировании принимали участие: А. И. Коновалов, Н. Д. Морозов,
Г. М. Марк, С. И. Четвериков, Д. В. Сироткин, М. Н. Бардыгин,
А. Г. Карпов, П. А. Бурышкин, А. И. Кузнецов, С. Н. Третьяков,
а также В. П. и П. П. Рябушинские 45. Все эти лица владели
как паями «Т-ва типографии П. П. Рябушинского», где
печаталась газета 46, так и акциями Московского банка47. Именно они
вошли в состав московского ЦК прогрессистов и составили его
ядро.
Расходы на издание газеты наполовину покрывались
взносами братьев Рябушинских, а наполовину — остальными. Годовая
сумма взносов составляла более 100 тыс. руб. Самыми активными
членами редакционного комитета были П. А. Бурышкин,
С. Н. Третьяков и, конечно, П. П. Рябушинский. По словам
П. А. Бурышкина, организация этого комитета «была, так сказать,
«де факто», юридически все это было шатко. По существу
хозяином являлся П. П. (Рябушинский.—А. Б.). Ему лично
принадлежала типография, где газета печаталась, и дом, где кроме
типографии, находилась редакция, и собрания нашего комитета» 48.
Помимо взносов членов комитета значительное место в финансо-
272

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 гг.
вых поступлениях играла реклама, под которую отводилось
иногда до половины всего листажа.
В течение всего периода издания «Утра России» издателем ее
и приложения «Кривое зеркало» был И. Ф. Родионов. Он являлся
только юридически издателем, а по существу это был «личный
служащий Павла Павловича, управляющий его домом. Он, что
называется, заведывал хозяйственной частью газеты, и на его
обязанности лежало собирать ... взносы» 49.
Однако московские толстосумы, члены редакционного
комитета «Утра России», платили взносы неаккуратно и «завхозу»
приходилось постоянно жаловаться на «трудности своей задачи» 50.
Несмотря на крупные расходы, связанные с изданием, цена
газеты была сравнительно невелика — 7 руб. в год без журнала и
9 руб. с журналом. Она была дешевле многих других
распространенных русских газет, а также и дешевле предыдущей газеты
П. П. Рябушинского «Утро». О тираже «Утра России» достаточно
определенных сведений не имеется. В 1909 г., прежде чем
возобновить издание газеты, удалось собрать 10 тыс. подписчиков51.
Осенью 1910 г. газета уже говорит о 25 тыс. подписчиков52.
По данным Главного управления по делам печати, к началу
1913 г, тираж газеты составил 40 тыс. экз.53
Для оценки социального положения газеты несомненный
интерес представляет опрос читателей, проведенный редакцией
осенью 1910 г. В октябре этого года подписчикам газеты было
разослано 25 тыс. анкет и получено 2255 ответов, т. е. около
9% от общего числа. Анкета содержала более десяти вопросов.
Они касались отношения читателей к направлению газеты, к
помещаемым в газете передовым статьям, думским отчетам и т. д.
Ответы в систематизированном виде были опубликованы в
нескольких номерах газеты в декабре 1910 г.54 Конечно,
материалы этого «социологического обследования» не дают достаточно
полных сведений ни о распространении газеты, ни об отношении
к ней читателей. И все-таки на основе этих данных можно
сделать некоторые выводы о социальном положении читателей «Утра
России».
731 ответ приходился на долю «интеллигенции», в категорию
которой редакция зачисляла помимо врачей, учителей, студентов,
преподавателей и офицеров еще и «служащих на казенной
службе» 55. Это самая большая категория читателей.
На втором месте по количеству ответов находятся: хозяева
предприятий, заведующие предприятиями, землевладельцы — с
общим числом ответов 617. Далее следует категория «служащих»
(конторщики, бухгалтеры, счетоводы, приказчики) — 423 ответа.
В конце идут небольшие категории ремесленников, духовенства и
незначительная группа читателей из рабочих и крестьян (вместе
не более 100 человек). Таким образом, данные этой анкеты лиш-
273

А. Н. БОХАНОВ
ний раз свидетельствуют о том, что газету «Утро России» читали
преимущественно буржуа.
Зоной наибольшего распространения газеты был Московский
район (более половины всех анкет). Исходя из тех же данных
видно, что газета совершенно не имела распространения в
северозападных районах России. Это объясняется сильными позициями,
которые там занимали петербургские газеты.
«Утро России» было самой распространенной газетой Рябу-
шинского. Начав с бульварной «Народной газеты», он пришел к
буржуазно-респектабельному изданию. Газета эта откровенно
служила интересам торгово-промышленной буржуазии, и сама
была своеобразным политическим предприятием ее.
Рупор московских толстосумов отстаивал позиции своих
хозяев в экономических и политических вопросах. Выражая
взгляды монополистического капитала, «Утро России» выступало
против какого-либо законодательного вмешательства в процесс син-
дицирования промышленности. По мнению газеты, борьба с
синдикатами не только бесполезна, но «даже вредна», так как
она якобы «подрывает здоровые основы промышленности» 56.
Отстаивая интересы крупной национальной буржуазии, газета
возражала против широкого привлечения иностранного капитала.
Она предлагала ограничить его деятельность «исключительно
использованием и обработкой природных богатств» и ратовала за
необходимость закрыть этому капиталу путь в сферу банков и
кредита 57. «Утро России» безоговорочно поддерживало
протекционистскую политику и заявляло, что «эта политика должна и в
будущем являться краеугольным камнем наших торговых
отношений» 58.
В своих выступлениях на политические темы «Утро России»
преследовало две основные цели: с одной стороны,— развенчать
дворянство и бюрократию и доказать прогрессивность крупной
буржуазии, ее способность заниматься общегосударственным
делом; с другой,— способствовать политическому объединению
крупной буржуазии для превращения ее в значительную
политическую силу, «только в объединении наша сила»,— заявляла
газета 59. Эти цели обусловили и три главные мишени для критики
газеты: дворянство, бюрократия и «старое» купечество, шедшее за
«Союзом 17 октября». Выступление против этих социальных
групп чаще всего происходило с демагогических позиций
«интересов страны» и непрерывно под флагом оппозиционности. Это
была основная политическая программная линия «Утра России»,
которой газета следовала на протяжении всего рассматриваемого
периода.
Провозглашая себя «оппозиционерами», либеральствующие
фабриканты были недовольны частными проявлениями
правительственной политики и стремились посредством сплочения
274

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧА'ТИ. 1906—1912 ГГ.
либерально-монархических сил заставить правительство
проводить угодную им политику.
Причины оппозиционности крупной буржуазии заключались
в том, что общие социально-политические условия России не
могли обеспечить достаточный простор развитию капитализма.
Говоря об этом, газета писала: «Неумелость нашей бюрократии
сделать что-нибудь для подъема производительных сил страны
будет еще долго питать оппозиционные настроения» 60. Вскрывая
причины разногласий между правительством и представителями
российского капитала, В. И. Ленин писал в 1912 г.:
«...буржуазия экономически двигается вперед,— ...растет организация ее в
класс,— ...увеличивается ее роль в политической жизни. Но
именно потому, что эти изменения происходят, становится еще
глубже противоречие между сохранением 99/100 политической
власти в руках абсолютизма и помещиков, с одной стороны, и
экономическим усилением буржуазии, с другой» 61.
Стремясь усилить политическое значение
торгово-промышленных кругов, газета выступала за единство действий крупной
буржуазии. По ее мнению, важную роль в этом деле должны
были играть отраслевые и межотраслевые профессиональные
организации капиталистов. «Благодаря своим организациям,—
писала газета,— крупная буржуазия пользуется огромным
влиянием в торгово-промышленной среде вообще» 62.
Газета приветствовала рост классового самосознания
национальной буржуазии. Показательна в этом смысле реакция «Утра
России» на чрезвычайный съезд представителей промышленности
и торговли в ноябре 1911 г. в связи с вопросом об изменении
земского обложения промышленности. Капиталисты, среди
которых наибольшую активность проявляли московские буржуа,
«единым фронтом» выступили против всякого увеличения налогов
на промышленность. Рупор московских капиталистов начинает
превозносить состоявшийся съезд, видя в нем начало «русского
буржуазного парламента». «Рядом с дворянско-земледельческой
Государственной Думой,— самодовольно заявляла газета,—
открылся в Петербурге парламент русской буржуазии». Газета
пыталась уверить, что участники этого собрания якобы
преследовали не сословные интересы, «а интересы развития России»63.
Однако как бы ни хотелось рупору московских капиталистов
прикрыть интересы буржуазии «интересами страны», вполне
очевидно, что все выступления «прогрессивных» московских
толстосумов были продиктованы исключительно экономическими и поли-
тическими стремлениями и интересами или всего класса
буржуазии, или отдельной ее группы.
Помимо земского обложения промышленности была и другая
тема, которая в 1909—1912 гг. привлекала пристальное
внимание «Утра России». Это был вопрос о введении торгово-промыш-
275

А. Н. БОХАНОВ
ленных палат в России, которые должны были заменить
существовавшие биржевые комитеты. Проектов было много, но газета
поддерживала московский, разработанный капиталистами из
группы Рябушинского и предусматривавший предоставление этим
новым организациям буржуазии некоторой политической роли.
Вопрос о торгово-промышленных палатах газета связывала с
«подъемом классового самосознания крупной буржуазии» 64 Она
возмущалась теми представителями буржуазии, которые вносят
«раскол» в ряды «именитого купечества».
Расхваливая деятельность Совета съездов, в котором
московские капиталисты играли заметную роль, «Утро России»
систематически критиковало деятельность других общероссийских
организаций буржуазии: бюро съездов биржевой торговли и
петербургский биржевой комитет во главе с А. Я. Прозоровым. Недовольство
московских толстосумов и их рупора позицией петербургского
биржевого комитета, который выступил против московского
проекта торгово-промышленных палат, желание всячески
способствовать объединению торгово-промышленной буржуазии
выражалось в том, что «Утро России» регулярно критиковало как самого
Прозорова, так и возглавляемые им организации. Причины «анти-
прозоровской» кампании на страницах «Утра России»
заключались в том, что, по мнению газеты, позиция петербургского
биржевого комитета вносила «разброд» в ряды крупной буржуазии
и тем «умалялось ее значение в глазах правительства» 65.
Постоянно рекламируя политическую зрелость и классовое
самосознание крупной буржуазии, газета московских торгово-
промышленных тузов откровенно признавала, что главная цель
объединения буржуазии состоит всего лишь в «повышении своего
веса в глазах правительства» 66.
«Раскольническую» деятельность Прозорова газета
объясняла воздействием на него «правительственных бюрократических
сфер». Все виды влияния бюрократической государственной
машины на торгово-промышленную деятельность вызывали
отрицательную реакцию «Утра России». Комментируя министерский
проект торгово-промышленных палат, газета главный его
недостаток видит в том, что его осуществление «приведет к
бюрократизации торгово-промышленной жизни» 67.
В 1909—1912 гг. характерным для «Утра России» были
постоянные попытки дискредитировать дворянство и
прислуживающую ему бюрократию. Это было вызвано тем, что на пути
политических устремлений крупной буржуазии стояла «карета прошлого,
карета с гербами»68. Тема кризиса дворянства, его
социально-экономической обреченности была одной из главных тем
газеты в этот период. Газета с восторгом писала о том, что
«безостановочно уплывает дворянское добро, безостановочно
переходит, дробясь и распыляясь, к новым «крепким» людям» 69.
276

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
Комментируя съезд объединенного дворянства, газета
заявляла, что «... у объединенного дворянства нет здоровых социальных
корней в действительности, его сословные аппетиты самым
решительным образом противоречат экономическим и политическим
интересам страны» 70. Понимая огромное влияние
дворян-землевладельцев на курс государственной политики и стремясь их
потеснить, усилить влияние буржуазии на государственные дела,
группа Рябушинского и ее орган постоянно призывали к
противодействию дворянству и дворянской идеологии. В 1911 г.
московской «прогрессивной» буржуазии пришлось активно
выступить против помещичье-бюрократических элементов в защиту
своих «прав» по вопросу земского обложения. Газета не
выступала вообще против земского обложения промышленности, ее
лишь «возмущало» то, что дворянство имело в земстве «в 4 раза
больше гласных, чем промышленники» 71. По мнению «Утра
России», капиталисты имеют «законное право на соответственное
представительство своих интересов в деле взимания и
расходования земских средств» 72. Говоря об отношении крупной буржуазии
к земскому представительству, В. И. Ленин отмечал, что
«...конечно, смешно было бы ожидать, что Кит Китычи и их наемные
писаки способны думать об общих политических вопросах и
интересоваться политическим знанием. Интересуется Кит Китыч
только тем, что он платит «много», а дворянин — «мало»
...избирательное право преспокойно рассматривают, как предмет купли-
продажи» 73. Выступления московских либеральных буржуа и их
рупора против дворянства были связаны с их критическим
отношением к бюрократическим «сферам» вообще и к правительству
в частности. Эта критическая позиция, занимаемая газетой,
способствовала усилению влияния в либеральных кругах людей,
стоявших за ней, и в первую очередь самого Рябушинского. В
отчете Департамента полиции прямо говорится, что его «агитация»
ведет к «усилению роли самого П. П. Рябушинского и
политического значения его группы не только в узкой среде московского
купечества, но и в более широких общественных массах» 74
Рябушинский хотел — и вся его деятельность подтверждает это —
занять видную роль в общественной и политической жизни
страны и для приобретения политического капитала часто прибегал к
рекламно-демагогическим приемам. В апреле 1912 г. на приеме
у председателя Московского биржевого комитета по случаю
приезда в Москву В. Н. Коковцова с речью выступил П. П.
Рябушинский. Если принять во внимание, что свои речи «он
чрезвычайно тщательно подготовлял — никогда не говорил
экспромтом» 75, то можно рассматривать их как продуманные
политические акции. В конце своего выступления, провозглашая тост,
Рябушинский заявил к великому ужасу большинства
присутствующих толстосумов: «Пью за народ, а не за правительство» 76.
277

А. Н. БОХАНОВ
«Утро России» и капиталисты, стоявшие за ним, были
недовольны тем, что правительство не относится с должным
вниманием к интересам русского капитала. «Русский капитал — дальше
передней не допускается. Он вечный проситель, безнадежно
обивающий пороги канцелярий в течение долгих месяцев»,— с
негодованием писала газета. Обращаясь к правительственной власти,
газета многозначительно заявляла: «Кто возьмется предсказать,
в какую сторону направится политический интерес буржуазии,
подталкиваемый законами экономического прогресса?»77. В
связи с подобными намеками буржуазии «о путях развития
политического интереса», В. И. Ленин писал: «Попугать революцией и
таким путем поделить власть с Пуришкевичем и Романовым, давя
вместе революцию,— вот политика либералов. И руководит этой
политикой классовое положение буржуазии» 7S.
Критика в адрес правительства отнюдь не означала, что «Утро
России» и ее хозяева были принципиальными противниками
правительственного курса. Являясь представителями умереннейшего
либерализма, они постоянно сетовали на «разрыв между
обществом и властью», «между буржуазией и правительством». Однако
высказывая свое недовольство правительством, московская
либерально-монархическая буржуазия выражала готовность пойти с
ним на соглашение. Говоря о создании нового кабинета после
убийства Столыпина, газета ратовала за «примирение власти с
обществом» 79, что свидетельствует о полной политической
беспринципности московских толстосумов и их рупора. Большое
внимание, уделяемое органом московского капитала дворянству и
бюрократии, объяснялось тем, что именно эти социальные
группы «мешали развитию производительных сил» 80, т. е.
капитализма. Как писал В. И. Ленин, «прогрессивная» буржуазия при
господстве в России «аграрно-дворянских течений» «не может
признать свои интересы обеспеченными, не может видеть ничего
действительно прочного и устойчивого в смысле создания
пресловутого «обновленного» строя»81. Отсюда и проистекало все
недовольство либерально-монархической буржуазии государственной
политикой и ее проводниками. Буржуазия требовала
минимальных гарантий для «свободы личности», «равенства» старого
служилого класса дворянства и «нового класса буржуазии» 82.
Систематические критические выступления газеты против помещи-
чье-бюрократических кругов имели целью доказать их социально-
экономическую и политическую реакционность и на этом фоне
возвеличить буржуазию как носительницу «прогресса».
Характерной чертой «Утра России» была постоянная критика
партии «Союз 17 октября». Это было одно из главных
направлений внутриполитических выступлений газеты. Хозяев газеты не
удовлетворяла тактика октябристской партии, ее неспособность
вести активную политическую деятельность в интересах крупного
278

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
национального капитала. Группа капиталистов, стоявшая за
газетой «Утро России», была политически более активна, чем
крупнобуржуазные элементы из среды «ветхозаветного» купечества,
примкнувшие к октябристам. П. П. Рябушинский и его
единомышленники хотели доказать — и на этом нажить политический
капитал,— что они более последовательно и более твердо стоят за
осуществление положений манифеста 17 октября, которые для
них были «исходными политическими позициями» 83.
Примечательно, что критика партии октябристов велась почти
всегда с позиций интересов класса буржуазии, а не с
демагогических позиций «интересов народа». Эта черта была отражением
желания капиталистов из кружка Рябушинского создать партию,
которая действительно отвечала бы интересам крупного
капитала, а для этого необходимо было развенчать партию октябристов,
в которой после революции 1905—1907 гг. оказалось
большинство московской крупной буржуазии. Острие критики «Утра
России» было направлено не против самой так называемой идеи
«октябризма», а исключительно против тактических приемов
октябристской партии. ««Союз 17 Октября» — это, в сущности,
союз аграриев»,— писала газета, а это, по ее мнению, и
обусловило политическую беспомощность октябристов 84.
Газета считала, что крупнобуржуазные элементы оказались в
этой партии «случайно», так как надеялись, что осуществление
«реальной политики октябристов гарантирует промышленникам
защиту их интересов в законодательных учреждениях». Однако
действительность «обманула» надежды крупной буржуазии, так
как доказала всего лишь «безнадежную дряблость октябристов» 85.
Являясь органом «деловой мысли», «Утро России» постоянно
сравнивает социально-политические явления с
торгово-промышленной жизнью. Обращаясь к октябристам, газета восклицала:
«Партия, не проводящая своих девизов в жизнь, подобна
торговцу, держащему товар, не соответствующий вывеске: от него
отвернутся даже малоразборчивые клиенты, потому что всякому,
в конце концов, нужна лавочка по его собственному вкусу» 86.
Октябристская «лавочка» не устраивала «прогрессивных»
московских капиталистов, так как благодаря «аграрным симпатиям» ее
хозяева «забыли» об интересах промышленности и в результате
теряли кредит крупной буржуазии.
Газета пыталась дискредитировать и лидера октябристской
партии А. И. Гучкова. Имея в виду помещичий состав
октябристов и купеческое происхождение Гучкова, «Утро России»
называет его «случайным вождем своего политического отряда» 87.
После провала Гучкова на выборах в IV Думу, газета
самодовольно заявила, что «Москва первой курии, Москва крупной
буржуазии лишила А. И. Гучкова своего доверия» 88.
Существенным звеном в антиоктябристской кампании «Утра
279

А. Н. БОХАНОВ
России» были постоянные нападки на орган октябристов —
газету «Голос Москвы». Причем иногда они принимали столь резкие
формы, что в начале 1912 г. дело дошло даже до дуэли между
редакторами этих изданий 89.
Критическое отношение к «Союзу 17 октября» обусловило и
недовольство капиталистов из группы Рябушинского
деятельностью III Думы, в которой октябристы занимали центральное
положение. Засилье помещичьего элемента и вытекающая из этого
политическая беспомощность характерны, по мнению «Утра
России», и для Государственной Думы90. Московские капиталисты
хотели иметь в Думе сильную группу депутатов, выражающих и
отстаивающих интересы торгово-промышленной буржуазии.
Являясь по своей классовой природе представителями
контрреволюционного либерально-монархического прогрессизма, они
были сторонниками политической деятельности исключительно в
рамках третьеиюньской системы и только на «основе права», что
и объясняет их сильную заинтересованность в Государственной
Думе.
Высказываясь против административного произвола
бюрократии, «прогрессивные» капиталисты считали, что только новый
состав Думы с достаточным представительством класса буржуазии
сможет обеспечить их интересы.
В 1912 г. почти все политические выступления газеты,
прямо или косвенно, были связаны с предстоящими выборами в
Думу. Первостепенную политическую задачу издатели «Утра
России» видели в укреплении позиций торгово-промышленной
буржуазии. Газета постоянно призывает крупную буржуазию
употреблять все свое влияние для проведения в состав Думы
большого числа «достойных людей». Как крупный жертвователь
и видный член московской старообрядческой общины, Рябушин-
ский и его газета пытаются заручиться на выборах поддержкой
старообрядцев. Однако главное внимание газета уделяла
необходимости объединения самой буржуазии и поддержки ее
кандидатов буржуазными кругами. «Утро России» с сожалением
признавало, что «московские промышленники плохо подготовлены к
выборам» 91. Позиции крупной буржуазии были настолько слабы
даже в Москве, что газета не питала никаких надежд насчет
избрания ставленника крупной буржуазии во второй городской
курии.
В марте 1912 г. в Москве было создано объединение
беспартийных прогрессистов, ядро которого составили капиталисты из
группы Рябушинского. «Утро России» рассматривало
беспартийных прогрессистов как основу будущей «деловой» партии русской
буржуазии, где московское купечество будет доминировать. В
результате этого партия «будет опираться на реальную
экономическую мощь», что и сделает ее крупной политической силой92.
280

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
«Утро России» сразу же начинает пропагандировать «идеи»
прогрессистов, которые позднее стали программными положениями
прогрессистской партии. Никаких новых или принципиальных
положений «беспартийные прогрессисты» не выдвинули. Все их
высказывания о «необходимости развития производительных сил»,
о «культурных методах управления», о «гарантиях свободы
личности» и т. п., уже несколько лет не сходили со страниц «Утра
России», являлись типичным атрибутом всех либеральных
изданий и были зафиксированы в программах и кадетов и октябристов.
Эта аморфность и крайняя ограниченность политических
требований позволяла прогрессистам надеяться на привлечение в их
ряды крупнобуржуазных элементов из кадетско-октябристских
кругов.
Организация прогрессистов, пока беспартийных, была вызвана
исключительно избирательной кампанией. Беспартийные
прогрессисты и их газета в качестве главного политического требования
призывали к отходу «на позиции 17 октября» и «защите
конституционных начал» 93. Время шло, жизнь двигалась вперед,
а московские толстосумы, в силу своей классовой природы и
политической ограниченности, в оцепенении взирали на царский
манифест, который, по их мнению, положил начало
«конституционности» в России.
Как уже отмечалось, путь к усилению политического влияния
буржуазии «прогрессивные» московские капиталисты видели в
объединении крупной буржуазии под девизом оппозиции к курсу
«помещичьей политики». Однако московские капиталисты и их
официоз отнюдь не были склонны поддерживать «всякую
оппозицию без разбора» 94. Их «оппозиционность» носила
классово-ограниченный характер и была по существу тактическим маневром,
рассчитанным на то, что правящая верхушка начнет с ними
считаться, предоставит им «теплое» местечко в правящей иерархии.
Рупор московской либерально-монархической буржуазии
постоянно говорил о «правовых нормах», призывал «к борьбе за
реформы». Вскрывая суть подобных разглагольствований
контрреволюционной буржуазии, В. И. Ленин писал: «Либералы
ограничиваются... «борьбой за реформы», «борьбой за права», т. е.
дележом власти между крепостниками и буржуазией» 95 Именно
раздел политической власти с крепостниками был заветным
желанием московских национал-либералов.
Вопросы социальной структуры политической власти
привлекали пристальное внимание «Утра России», были главными
темами газеты. Все другие внутриполитические вопросы отодвигались
газетой на второй план, а некоторые совершенно
игнорировались ею.
Для оценки узкоклассовой сущности и демагогического
характера взглядов московских толстосумов, показательно отношение
281

А. Н. БОХАНОВ
«Утра России» к важнейшему вопросу российской
действительности — рабочему вопросу. Следует отметить, что классовая борьба
между пролетариатом и буржуазией оставалась как бы за
пределами «специальных интересов» газеты, а рабочему вопросу
газета уделяет значительно меньше внимания, чем, например,
дворянству.
В своих выступлениях газета «Утро России» всячески
пыталась доказать единство экономических и политических интересов
и целей рабочих и буржуазии. «Мы и рабочие,— заявил «сам»
П. П. Рябушинский на IV съезде представителей
промышленности и торговли,— работаем в одном деле и связаны общими
целями» 96. Развивая эту мысль, газета «Утро России» добавляет:
«Все, что полезно промышленности в ее целом,— полезно и
рабочим, все, что гибельно для нее,— разорительно и для
рабочих» 97.
Противопоставляя крупную русскую буржуазию, якобы «тесно
связанную с народом», «космополитическому» дворянству, газета
пишет: «Несомненно, что в жилах нашей торгово-промышленной
общины сохранилось еще много мужицкой крови. Вот почему наш
торгово-промышленный мир до сих пор связан с народной массой
тысячью невидимых нитей. Но связь нашего купечества с
народом покоится не только на генеалогических основаниях, эта
связь является в то же время и экономической: народ не только
является потребителем продуктов нашей промышленности, но и
главнейшим поставщиком для многих отраслей необходимого для
них сырья. Поэтому купечество, естественно, заинтересовано в
благосостоянии народных масс» 98. Насколько благосостояние
рабочего класса интересовало московскую буржуазию, видно из
того факта, что при обсуждении вопроса о поднятии
производительности и доходности сельского хозяйства в качестве
единственной радикальной меры газета предложила «вздорожание
продуктов сельского хозяйства», совершенно игнорируя отрицательные
последствия этого шага для бюджета рабочих семей 99.
Теория «родства душ» и «интересов» рабочего класса и
буржуазии постоянно фигурирует на страницах газеты. Газета
подчеркивает «народное происхождение» русской буржуазии. Она с
гордостью заявляет: «Буржуазия вышла из народа и не
перестает рекрутироваться из народных масс». Исходя из этого, «Утро
России» делает своеобразный вывод о классовом делении
русского общества: «Дворянство, бюрократия и народ — вот три
главных русских класса» 100,— заявляет газета. Буржуазию
газета, естественно, отождествляет с понятием «народ».
Буржуазия и рабочий класс, по мнению газеты, составляют
единое целое, имя которому — промышленное производство.
В этом «социально-экономическом единстве» буржуазии
отводится умственная функция, а рабочим — физическая, пишет газета.
282

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
«Рабочие и предприниматели — это части единого тела. Болезнь
одной части порождает болезнь и другой, и только при условиях
здоровья и процветания всего организма обе части
промышленности — умственная и рабочая могут чувствовать полное
удовлетворение» 101.
Газета старается обойти молчанием вопрос по существу о
непримиримых классовых противоречиях между буржуазией и
пролетариатом, всячески старается подменить политические
оценки психологическими «вывертами». В этой связи весьма
примечательны высказывания обозревателя газеты Т. Ардова, который
систематически выступал на страницах «Утра России» с
пространными статьями на социальные темы. Ставя себя на место
рабочего в капиталистическом производстве, Т. Ардов пытается
изложить «взгляды пролетария» на роль буржуазии: «Как
«пролетарий», как человек обреченный на роль оплачиваемой рабочей
силы, маленького винтика в машине, я могу быть в
принципиальной оппозиции к нему как к «работодателю», я могу даже
считать его «эксплуататором»». И далее, называя
капиталиста-предпринимателя «властителем жизни», Т. Ардов пишет: «Но как бы
я, будучи пролетарием, ни ненавидел «эксплуататора», я все же не
могу не оценить его как личность, как крупное явление, и он,
работающий в близкой мне сфере труда, всегда останется ближе
ко мне, роднее, чем те люди высоких сословий, люди с
гербами» 102. Все эти мысли официоз Рябушинского пытается
представить в качестве «азбучных истин», хотя сами рабочие
рассуждали отнюдь не «по Ардову» и в 1905—1906 гг. на предприятиях
«властителя жизни» П. П. Рябушинского произошли крупные
рабочие выступления, в результате которых фабрики «Т-ва
Л. М. Рябушинский с сыновьями» не работали несколько
недель 103.
Со своей стороны, «Утро России» с нескрываемой
враждебностью пишет о революционной борьбе пролетариата. Революцию
1905—1907 гг. газета иначе не называет, как «хаос», «смутное
время» и т. п.
Пытаясь обосновать положение о превосходстве буржуазии
над прочими классами и социальными группами, газета делает
порой многозначительные признания. Так, постоянно говоря о
«политической зрелости» буржуазии, о высоком «классовом
сознании», заставляющем ее организовываться, газета в то же
время признает, что «прежде всего на основе рабочего движения
зародилась мысль организоваться по примеру Запада в
предпринимательские союзы без политической окраски». И далее, говоря
о послереволюционном периоде, продолжает: «Освободившись от
угрозы возобновления рабочего движения, промышленники
усиленно стали подготовляться к рабочему законодательству и тем
самым невольно были втянуты во все течения и перевороты, по-
283

А. Н. БОХАНОВ
являющиеся в политической жизни страны».104. Орган
текстильных фабрикантов вынужден был признать, что истинной
причиной, «втянувшей» буржуазию в водоворот политической жизни
страны, было рабочее движение. Именно рабочее движение в
первую очередь заставляло буржуазию организовываться, чтобы
предотвратить новый революционный взрыв.
Стремясь отвлечь рабочих от революционной борьбы, газета
ратует за создание потребительских кооперативов, за
«объединение рабочих на реальной почве». Газета и в этом вопросе, так же
как и почти во всех остальных, выступает против
правительственного вмешательства, считая, что это «внутреннее дело
промышленности» 105. Газета в общем выступала и за профессиональные
организации среди рабочих. Такая позиция объясняется
исключительно тем, что она понимала неизбежность и рабочего движения
и возникновения рабочих организаций. Исходя из опыта
западноевропейских капиталистов, газета считала, что с
организованными рабочими «легче договориться». Она писала: «Конечно, нет
никакого сомнения, что профессиональные общества всегда будут
служить целям экономической борьбы рабочих с
предпринимателями. Но так как эта борьба неустранима, то даже представители
правительства признают, что лучше борьба через посредство
профессиональных союзов, то есть организованная и планомерная,
чем борьба беспорядочная. С обществом всегда легче прийти к
соглашению, чем с неорганизованной группой рабочих» 106.
Классовые интересы «властителей жизни» проступают во всех
статьях «на рабочую тему». С одной стороны, полемизируя с
демократическими органами печати, упрекавшими русскую
буржуазию в консерватизме, газета пытается изобразить крупную
буржуазию в качестве «благодетелей» народа, в том числе рабочего
класса, доказать, что буржуазию волнуют главным образом
«интересы страны» и «интересы народа». С другой — «Утро
России» никогда не забывает о интересах того класса, органом
которого она является. Стараясь представить буржуазию в качестве
бескорыстного сторонника просвещения народа, газета
проговаривается, что эта «заинтересованность» вызвана практическими
соображениями капиталистического производства «Долгий опыт
убедил их (т. е. капиталистов.— А. Б.),— пишет газета,— что
продуктивность грамотного рабочего в количественном и
качественном отношении значительно выше продуктивности рабочего
безграмотного... Поэтому владельцы фабрик и заводов не только не
тормозят развития народной грамотности, но по мере
возможности и сил всячески его поощряют, открывая свои собственные
школы, вечерние классы, библиотеки и т. д.» 107 Газета
умалчивает о том, что подлинной целью подобной «культурнической»
деятельности являлось подчинение рабочего класса буржуазной
идеологии.
284

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
В 1912 г. вся демократическая Россия была потрясена
Ленским расстрелом. Сразу же по получении первых сообщений из
Бодайбо «Утро России» публикует редакционную статью об
этих событиях. В этой статье, носящей название «Кто виноват?»,
она пишет: «Если бы русская государственная власть была бы
деятельна и широко понимала свои задачи, она успела бы в
течение двух месяцев найти почву для справедливого примирения
сторон и заботливым улучшением условий труда оградила бы от
влияния политических агитаторов, использовавших массовое
недовольство в своих видах, и справилось бы с маленькой Ленской
забастовкой». При решении трудовых конфликтов русское
правительство, по мнению газеты, должно «перенимать опыт»
западноевропейских государств. Говоря о недавней забастовке в Англии,
газета пишет: «Сумело же правительство Англии решить без
единой капли крови крупнейшую забастовку шахтеров» 108,
При характеристике кровавых событий на Лене газета
обвиняет и правительство, и «политических агитаторов», и
«несознательных рабочих», т. е. всех кроме ...руководства «Лензото».
Газета считала, что причины ленских событий лежат «вне сферы
классовых интересов», и пыталась объяснить ленскую трагедию
«неуважением к праву». Однако, как отмечалось выше, вопросы,
связанные со взаимоотношениями буржуазии и рабочего класса,
почти не находили отклика на страницах «Утра России». Только
такое событие, как Ленский расстрел, привлекло ненадолго
внимание газеты.
Для отношения газеты к рабочему вопросу самое
характерное — желание обойти молчанием этот вопрос, а когда замолчать
не удается, как в случае с Ленским расстрелом, исказить
истинный смысл и цели рабочего движения, преуменьшить
политическую роль борьбы пролетариата. «Утро России» пропагандировало
теорию «родства душ» и «интересов» буржуазии и рабочих,
пытаясь цветистой фразой завуалировать классовое содержание
своей позиции.
Что касается другого актуальнейшего вопроса российской
действительности — крестьянского, то он по существу не
затрагивался на страницах «Утра России».
Говоря о взглядах русских купцов на социально-политическую
жизнь России, В. И. Ленин отмечал в этой связи: «Узостью
отличаются вопросы, поднимаемые купцами, ибо они касаются
только купцов. До общеполитических вопросов капиталисты не
поднимаются» 109.
«Утро России» уделяло большое внимание
внешнеполитическим темам. Почти ежедневно на страницах газеты из двух-трех
редакционных статей, как минимум, одна была посвящена
внешней политике. Кроме того, газета помещала много телеграмм и
корреспонденции по внешнеполитическим вопросам.
285

A. H. БОХАНОВ
Являясь органом империалистической буржуазии, «Утро
России» выдвигало и отстаивало теорию «здорового империализма»
во внешней политике. Суть ее сводилась к пропаганде и
поощрению российской экспансии в интересах национального капитала.
Россия, по мнению газеты, должна проводить экспансионистскую
политику, опираясь па союзные европейские державы и на мощь
своих вооруженных сил.
Осуществление на практике идеи «здорового империализма»
должно было отвечать интересам крупной буржуазии, ищущей
новые рынки сбыта.
Газета считала, что если заранее не позаботиться о новых
рынках, то завтра, когда мир будет «окончательно поделен»,
российской буржуазии уже нечего будет надеяться на новые «сферы
влияния».
В 1909—1912 гг., когда завершилось складывание системы
сил коалиций, формируются внешнеполитические «симпатии»
«Утра России». Характернейшей чертой внешнеполитических
выступлений органа московской буржуазии является ее проантан-
товская позиция. Однако надо сказать, что если союз с Францией
безоговорочно поддерживался газетой, то отношение к Англии
было двойственным. С одной стороны, московским капиталистам
была по душе политическая система Великобритании, и они
надеялись на осуществление «чего-то подобного и в России» 110,
с другой — газета иногда занимала и резкую антианглийскую
позицию в тех вопросах, где империалистические интересы
московской буржуазии вступали в противоречие с интересами
английского капитала.
Если в отношении к Франции и Англии газету отличали
определенные «симпатии», то ее отношение к странам
тройственного союза, и в первую очередь к Германии, было крайне
враждебным. Газета была недовольна «трогательными»
взаимоотношениями между правительственными кругами Германии и русскими
«правительственными сферами». «Утро России» связывало
необходимость борьбы с Германией с противодействием внутри России
«аграрно-бюрократическим кругам» 111.
Рупор московской национал-либеральной буржуазии
постоянно выступал за расширение российской экономической
экспансии. Важным, с точки зрения характеристики сущности
внешнеполитических устремлений этой буржуазии, является вопрос о
Персии. Едва ли был другой вопрос внешней политики, которому
газета уделяла такое внимание, как вопросу о Персии,—
«единственного русского экспортного рынка» 112, по словам Рябушин-
ского.
Формулируя программу «восточной экспансии», газета
заявляла: «Проводить в восточных странах политику, отвечающую
реальным интересам России, но вместе с тем не портить добрых
286

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
отношений с восточными народами, щадить их национальное
самолюбие, не раздражать их, не вызывать в народных массах
недобрые чувства — вот какую политику нам следует проводить в
восточных странах» 113.
Итак, с одной стороны, по мнению газеты, необходимо
проводить политику «реальных интересов», а с другой,— «не
раздражать» восточные народы. Посмотрим теперь, каким образом этот
«двуединый» принцип газета применяет в отношении Персии,
которая привлекала пристальное внимание московских
промышленных тузов.
Осенью 1910 г., касаясь вопроса о
национально-освободительном движении в этой стране, газета пишет: «Россия затратила
массу денег на Персию, и мы вправе ожидать того, чтобы наша
торговля с Персией была поставлена на твердую почву и
обеспечена от всяких случайностей и интриг. Для этого единственный
путь — совместная с Англией энергичная политика и
упорядочение внутреннего положения в Персии, хотя бы для этого пришлось
прибегнуть к такой мере, как временная оккупация Северной
Персии» 114
Эта откровенная позиция наглядно демонстрирует взгляды
российской империалистической буржуазии на сущность
международных отношений при империализме, которые В. И. Ленин
характеризовал, как «открытый грабеж слабого» 115. Московская
буржуазия добивалась участия в определении
внешнеполитического курса страны и хотела, как подчеркивал В. И. Ленин,
««сильной власти», ведущей «патриотическую» политику завоевания
огнем и мечом новых рынков для «отечественной
промышленности»» 116. Именно стремление полностью подчинить внешнюю
политику России интересам национального капитала и являлось
основным принципом теории «здорового империализма».
В силу своей косности и контрреволюционной сущности,
буржуазия объективно не могла создать действительно
сколько-нибудь позитивную программу преобразования страны. Выдвигаемая
органом Рябушинского программа отличалась эклектизмом,
классовой ограниченностью и являлась еще одним свидетельством
идейного убожества русской буржуазии. Как писал В. И. Ленин,
либерально-монархические буржуазные круги хотели, чтобы
«бюрократы с ними считались столько же, сколько с Пуришке-
вичами. И тогда они готовы забыть «старые счеты» с
реакционерами и работать рука об руку с ними над созданием «великой»
капиталистической России» 117.
Революционный подъем вызывал страх у буржуазии, заставлял
ее спешно искать путей и средств для предотвращения новой
революции. Организационное оформление в конце 1912 г. партии
прогрессистов ознаменовало собой важную веху в процессе
консолидации либерально-монархической буржуазии. Открытое пар-
287

А. Н. БОХАНОВ
тийно-политическое выступление национал-либеральной
буржуазии свидетельствовало о значительном созревании классовых
противоречий в России 118. Именно это обстоятельство ускорило
организационное оформление партии, хотя программа прогрессизма
была далеко еще не «синтезирована».
Ленский расстрел и начало массового революционного
движения сыграли важную роль в изменении политического настроения
московской буржуазии. Если до этого периода в социально-поли-
тической программе «Утра России» основной упор делался на
дискредитацию главных политических конкурентов — дворянства
и бюрократии, то с конца 1912 г. этот мотив бледнеет и
постепенно сходит на нет. Перед крупной буржуазией вставала новая
задача: всеми силами противостоять развертывающемуся
революционному движению в стране.
1 Ленин В, И. Полн. собр. соч.,
т. 21, с. 291.
2 Лаверычев В. Я. По ту сторону
баррикад. М,, 1967; Селецкий
В. Н. «Прогрессисты». Рукопись
канд. дисс. М., 1970.
3 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 22, с. 244.
4 Торговое и промышленное дело
Рябушинских. М., 1913, с. 112.
5 Предпринимательская
деятельность Рябушинских подробно
освещена в кн.: Лаверычев В, Я.
Монополистический капитал в
текстильной промышленности
(1900—1917 гг.). М., 1963.
6 Торговое и промышленное дело
Рябушинских, с. 48.
7 Бурышкин П. А. Москва
купеческая. Нью-Йорк, 1954, с. 326.
8 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 22, с. 327.
9 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 17 с. 327.
10 Там же, с. 411—412.
11 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 20, с. 149.
12 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 17, с. 412.
13 Ленин В, И. Полн. собр. соч.,
т. 22 с 245
14 ЦГАОР СССР, ф. 102
(Департамент полиции), 4-е д-во, оп. 1,
1912 г., д. 27, л. 24.
15 «Народная газета», 1906, 15
января.
16 «Народная газета», 1906, 14
апреля.
17 «Народная газета», 1906, 1 июля.
18 ЦГАОР СССР, ф. 115 («Союз 17
октября»), оп. 1, д. 45, л. 20.
19 М. И. Бриллиантов и М. Е. Мель-
ников были членами
старообрядческой общины в Москве, в
работе которой принимал активное
участие и Л. П. Рябушинский.
20 Лаверычев В. Я. По ту сторону
баррикад, с. 49.
21 ЦГАМ, ф. 31, оп. 3, 1906 г., д. 697,
л. 11.
22 ЦГАОР СССР, ф. 102, ДП (4 д-во),
1906 г., д. 42, ч. 8/1, л. 24.
23 Там же.
24 ЦГАМ, ф. 31 (Московский
комитет по делам печати), оп. 3,
д. 292, л. 1.
25 Там же, оп. 5, д. 753, л. 4.
26 Гессен И. В, В двух веках.
Берлин, 1937, с. 256.
27 ЦГАМ, ф. 31, оп. 5, д. 753, л. 11.
28 «Голос Москвы», 1908, 12 ноября.
29 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 21, с. 181.
30 Библиография периодических
изданий России. 1901—1916 гг.,
т. 3. Л., 1960, с. 514.
31 Бурышкин П. А. Указ. соч.,
с. 288.
32 ЦГАМ, ф. 31, оп. 5, д. 753, л. 4.
33 Там же, л. 15.
34 ЦГАОР СССР, ф. 102, ДП, 1907 г.,
4 д-во, д. 42, ч. 8/3, л. 147.
35 ЦГАМ, ф. 31, оп. 5, д. 753, л. 4.
36 Лаверычев В. Я. Указ. соч.,
с. 63.
37 Бурышкин П. А. Указ. соч., с. 191.
288

ИЗ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПЕЧАТИ. 1906—1912 ГГ.
38 ЦГАМ, ф. 31, оп. 3, д. 1304, л. 43.
39 Там же, д. 737, лл. 24-29.
40 «Утро России», 1911, 20 ноября.
41 ЦГАОР СССР, ф. 102, 1910 г.,
д. 42, ч. 8, л. 41.
42 Библиография периодических
изданий России, 1901—1916 гг.,
т. 3, с. 518.
43 «Утро России», 1911, 16 марта.
44 Лаверычев В. Я. Указ. соч., с. 66.
45 ГИМ, ф. 10, т. 1, д. 9, л. 5
(соглашение) .
46 ЦГАМ, ф. 1914, оп. 2, д. 3, л. 80.
47 ЦГАМ, ф. 254, оп. 1, д. 48, л. 20.
48 Бурышкин П. А. Указ. соч.,
с. 288.
49 Там же, с. 289.
50 Там же, с. 288.
51 «Утро России», 1909, 15 ноября.
52 «Утро России», 1910, 1 декабря.
53 ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 17, д. 10,
л. 407.
54 «Утро России», 1910, 1, 7, 21
декабря.
55 «Утро России», 1910, 1 декабря.
58 «Утро России», 1909, 9 декабря.
57 «Утро России», 1911, 30 марта.
58 «Утро России», 1911, 10 июня.
69 «Утро России», 1909, 18 ноября.
60 «Утро России», 1910, 5 мая.
в1 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 21, с. 297.
62 «Утро России», 1910, 2 июня.
63 «Утро России», 1911, 13 ноября.
64 «Утро России», 1911, 23 сентября.
65 «Утро России», 1911, 23 сентября.
66 «Утро России», 1910, 22 августа.
67 «Утро России», 1911, 23 сентября.
68 «Утро России», 1910, 4 апреля.
69 «Утро России», 1911, 19 апреля.
70 «Утро России», 1910, 16 марта.
71 «Утро России», 1911, 27 августа.
72 «Утро России», 1911, 27 марта.
73 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т 23 с. 92.
74 ЦГАОР СССР, ф. 102, 4 д-во,
1912 г., д. 42, ч. 9, т. 2/2, л. 153.
75 Бурышкин П. А. Указ. соч.,
с. 189.
76 Цит. по: Коковцов В. Н. Из
моего прошлого, т. 2. Париж,
1933, с. 59.
77 «Утро России», 1911, 30 марта.
78 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 21, с. 248—249.
79 «Утро России», 1911, 2 октября.
80 «Утро России», 1910, 12 декабря.
81 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 19, с. 211.
82 «Утро России», 1912, 1 января.
83 «Утро России», 1911, 2 июня.
84 «Утро России», 1910, 13 февраля.
85 «Утро России», 1910, 21 августа.
86 «Утро России», 1910, 11 февраля.
87 «Утро России», 1910, 2 марта.
88 «Утро России», 1912, 20 октября.
89 «Утро России», 1912, 14 января.
90 «Утро России», 1910, 24 апреля.
91 «Утро России», 1912, 16 марта.
92 «Утро России», 1912, 4 апреля.
93 «Утро России», 1912, 28 марта.
94 «Утро России», 1911, 13 октября.
95 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 20, с. 175.
96 Шестой очередной съезд
представителей промышленности и
торговли. 1912 г. Журнал 4-го
заседания. СПб., с. 29.
97 «Утро России», 1912, 10 мая.
98 «Утро России», 1912, 24 августа.
99 «Утро России», 1910, 16 мая.
100 «Утро России», 1912, 1 января.
101 «Утро России», 1912, 10 мая.
102 «Утро России», 1912, 12 сентября.
103 Торговое и промышленное дело
Рябушинских, с. 89; «Торгово-
промышленная газета», 1906, 19
февраля.
104 «Утро России», 1910, 21 августа.
105 «Утро России», 1910, 16 января.
106 «Утро России», 1910, 3 октября.
107 «Утро России», 1912, 12 августа.
108 «Утро России», 1912, 7 апреля.
109 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 21, с. 294.
110 «Утро России», 1912, 18 января.
111 «Утро России», 1910, 19 октября.
112 «Утро России», 1910, 10 ноября.
113 «Утро России», 1911, 5 ноября.
114 «Утро России», 1910, 6 октября.
115 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 20, с. 245.
116 Ленин В. И. Полн. собр. соч.,
т. 22, с. 244.
117 Там же, с. 244—245.
118 См. там же, с. 246.
289

«КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ» («ПОДЛИННИКИ»)
1613-1636 ГГ.
В. И. Буганов
Среди ряда разновидностей разрядных книг XVII в.
(«дворцовые разряды», «Государев разряд» и др.) 1 особое место
занимают так называемые «книги разрядные» или, по терминологии
известной описи дел Разрядного приказа 1626 г., «подлинники».
П. Н. Милюков, исходя из указаний описи 1626 г., писал о
ведении в XVII в. разрядных книг «перечневых» (т. е. кратких)
и «подлинников»; последние составлялись, как показало его
исследование, путем извлечений из сырого материала разрядных
«столпов», т. е. столбцов (из наказов, полковых росписей и др.,
которые подробно пересказываются или приводятся почти
целиком) 2.
Однако в целом вопрос об этом важнейшем источнике
принадлежит к числу малоизученных, хотя исследователи отмечают
его важное значение для научного исследования 3.
Задача настоящей статьи заключается в рассмотрении
состава и содержания «книг разрядных», в том числе и «подлипни-
ка» за 1613—1614 гг., в сравнении с составом и содержанием
другой важнейшей разновидности разрядных книг XVII в.—
«дворцовыми разрядами», с которыми рассматриваемый источник
имеет некоторое сходство.
Однако с самого начала следует оговорить, что два этих вида
разрядных книг принадлежат к разным редакциям. «Дворцовые
разряды», сохранившиеся за все XVII столетие (с 1613 по
1700 г.), включают в свой состав самые различные сведения
(списки городовых и пограничных воевод, записи о местнических
спорах, пожалованиях в чины, царских выездах в
подмосковные села и монастыри, приемах послов, придворных
церемониях и др.); особой подробностью отличаются записи о
местнических спорах и придворных церемониях. В «книгах
разрядных», которые известны только за 1613—1636 гг., основное
место занимают записи о пограничной службе на южных
границах государства, причем, в отличие от «дворцовых разрядов»
(где приводятся лишь краткие списки пограничных воевод), здесь
помещены подробные наказы воеводам и столь же детальные
росписи войск с указанием количества служилых людей в
каждом из полков (в «дворцовых разрядах» они отсутствуют).
290

КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ 1613—1636 ГГ.
Введение «подлинников» с 1613 г. было делом новой
правящей династии. Появление этой разновидности разрядных книг
подготовлено практикой составления таких подробных разрядных
книг, какими по существу являются дошедшие до нас разряды
походов полоцкого 1563 г.4 и ливонского 1577 г.5, в которых
приводятся в полном виде наказы, различные грамоты,
подробные росписи войска и т. д. Но они были посвящены описанию
отдельных походов, в целом же военная и гарнизонная служба
описывалась в XVI — начале XVII в. в книгах с древнейшими
разрядными записями и «государевых разрядах» большей частью
без привлечения подлинных документов целиком; хотя в
древнейших книгах и имеется ряд грамот и наказов, но это был
случайный материал самого разнообразного характера.
Первый «подлинник» имеет ряд черт сходства с «дворцовыми
разрядами» за 1613—1614 гг. Обе редакции начинаются с
официозных записей об избрании Михаила Романова на царство6.
Далее в «дворцовых разрядах» в хронологическом порядке
(с апреля 1613 по август 1614 г.) помещены записи о борьбе с
польско-литовскими и шведскими захватчиками, с И. Заруцким,
казаками, росписи украинной службы, объезжих голов в Москве
и воевод в городах, записи о местнических спорах, пожалованиях
в чины, придворных событиях («столы», приемы и отпуски
послов, царские выезды в монастыри). «Подлинник» 1613—
1614 гг. по сравнению с «дворцовыми разрядами» исключает ряд
записей военно-оперативного и местнического характера и
известий о придворных церемониях; кроме того, записи
военно-оперативного характера за 1613—1614 гг. в «подлиннике»
помещены вначале, а записи о местнических спорах и придворных
церемониях следуют за ними. Наконец, в «подлиннике» 1613—
1614 гг. имеется ряд новых сведений, существенно дополняющих
показания не только «дворцовых разрядов», но и летописей,
воспоминаний современников и других источников этого периода.
Это прежде всего подробные росписи войск, участвовавших в
событиях 1613—1614 гг., с указанием состава и численности
отдельных частей, а также не менее подробные наказы
центральной администрации войсковому командованию. Эти данные,
отсутствующие в других источниках, представляют исключительно
большую научную ценность, тем более, что подлинные
документы того времени не сохранились (большая часть разрядного
делопроизводства погибла во время пожаров 1626 г. и позже).
Вслед за записями о воцарении Михаила Федоровича обе
разрядные книги помещают сходную запись о посылке воевод во
Псков7, только в «подлиннике» после слов: «... стоят немецкие
люди на Устретецких волостях», которые имеются и в
«дворцовых разрядах», идет дополнение к ним: «... в Удомленском
погосте и в рядку на Белой» 8.
291

В. И. БУГАНОВ
Текст «дворцовых разрядов»: «На Тихвине были воеводы..»
А с золотыми послан на Тихвин от государя стряпчей Иван
Петров сын Чихачев» 9 отсутствует в «подлиннике».
Записи «дворцовых разрядов» от 9 апреля о посылке кн.
И. Н. Одоевского Меньшого против И. Заруцкого и сходных
воеводах к нему из Михайлова, Николы Зарайского, Владимира,.
Рыльска и Брянска10 датируются в «подлиннике» 19 апреля.
В последнем нет записи о сходных воеводах из Рыльска и
Брянска, но зато перечисляются дворяне и дети боярские по
городам. Например: «А с воеводою со князем Иваном Одоевским
велено быть дворяном и детем боярским из городов: коломничем,
резанцем, которые живут у Николы Зарайского, серпуховичемт
торушаном, олексинцом» ll. Далее следуют отсутствующие в
«дворцовых разрядах» записи «подлинника»: отписка тульского
воеводы кн. Г. Тюфякина о «воре Ивашке Заруцком», который»
«... выграбя дедиловских всяких людей, пошол з Дедилова кро-
пивенскою дорогою и пришел под Кропивну...» По этим вестям
воеводе кн. И. Н. Одоевскому велено итти к Туле, куда было
послано «в прибавку» 100 стрельцов во главе с Посником Малатеи-
ным. Епифанский воевода Мирон Вельяминов 30 апреля сообщал
в отписке, что И. Заруцкий идет к Черни и Новосили. Затем
приводится царская грамота кн. И. Н. Одоевскому о «промысле»
над И. Заруцким12. Об этом же говорит царская грамота
кн. Д. Долгорукому и кн. Т. Мещерскому в Путивль; она
имеется в обеих книгах, но в «дворцовых разрядах» более подробна,
чем в «подлиннике» 13.
Майская отписка ливенского воеводы Г. Колтовского опять
более подробно передается в «подлиннике»; «дворцовые разряды»
опускают некоторые известия:
292
«Дворцовые разряды»
...Вор Ивашко Заруцкой
приступал к Ливнам и
от Ливен пошол к Ле-
бедяни14.
«Подлинник»
...Вор Ивашко Заруцкой с черкасы из Новосили
пришел к Ливнам и приступал к Ливнам двож-
ды жестокими приступы. И божиею милостью и
государьским счастьем воров Ивашка Зарутцко-
го от Ливен отбили и у приступу воров побили
многих и языки многие и знамена поймали.
И с тово бою Ивашко Зарутцкой от Ливен
пошол прочь к Лебедяни 15.
Обе разновидности использовали один источник, но
«подлинник» более подробно, чем «дворцовые разряды», выписывает
сведения из отписки Г, Колтовского. Последние, сокращая свой
источник, делают это иногда в ущерб смысловому значению
записей. Так, кн. И. Одоевский в отписке из Донкова, как
сообщает запись этой разновидности, пишет, что «они (воеводы.—
В. Б.) по государеву указу пришли в Донков, а Заруцкой стоит

КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ 1613—1636 ГГ.
на Лебедяни и над ним промышлять» 16; смысл этого
незаконченного предложения становится понятным только из записи
«подлинника» с более исправной передачей этого места: «... и
им над ним промышлять не с кем» 17.
Другие записи о борьбе с Заруцким в 1613 г. тоже более
подробны в «подлиннике», чем в «дворцовых разрядах» 18.
В последних далее идут записи от 7 июня о посылке воевод
в Тихвин, от 11 июня — о венчании на царство Михаила
Федоровича, от 11, 12, 13 июня — о пожалованиях в чины, «столах» 19.
Все они в «подлиннике» приводятся в другом месте (см. ниже).
Затем ряд записей в обеих разновидностях разрядных книг
говорит о военных действиях против польско-литовских войск и
«черкас» в районе Вязьмы, Белой, Дорогобужа и Смоленска.
«Дворцовые разряды» сведения об этом приводят в разрядах
обоих годов (7121 и 7122) в разных местах, среди многих
других записей: записи за июль-август 7121 (1613) г. расположены
в одном месте20, за весну 7122 (1614) г.— в другом21, за
август 7122 (1614) г.— в третьем22. Такой порядок обусловлен
хронологическим принципом расположения записей.
В «подлиннике» все эти сведения из разрядов двух годов
концентрируются в одном месте 23 и, как прежде, дополняются
новыми, на этот раз еще более интересными сведениями. Помимо
более подробной передачи сведений военно-оперативного характера
и переписки воевод с центром, «подлинник» после сходного с
«дворцовыми разрядами» сообщения о приходе воевод кн.
Д. М. Черкасского и кн. И. Ф. Троекурова под Смоленск 24
приводит подробную роспись всего войска с указанием количества
дворян, детей боярских и т. д. с каждым из воевод 25.
Сведения о походе против шведов осенью 1613 г. в
«дворцовых разрядах» приводятся в двух местах: за август 7122 г.26
и за сентябрь 7122 г.27 «Подлинник» из всех этих записей
берет известие за август 7121 (1613) г., а из сентябрьских только
известие о посылке воеводы В. И. Бутурлина «в сход» к
главному воеводе войск, действовавших против шведов, кн. Д. Т.
Трубецкому 28, все же остальное здесь отсутствует29; две указанные
записи помещаются в одном месте и опять дополняются
подробной росписью войска и его численности (5598 человек) 30.
В «дворцовых разрядах» далее ряд записей за сентябрь —
декабрь 1613 (7122) г. говорит о «столах», пожалованиях в чины,
местнических спорах 31, они отсутствуют в «подлиннике».
Последний сообщает о посылке 6 февраля воевод кн. А. М. Львова и
П. И. Секирина в литовскую землю на кричевские места и
приводит подробную роспись войска (всего 6904 человека) 32.
В записях «подлинника» о посылке под Астрахань «конной
рати» против И. Заруцкого во главе с кн. Ю. Е. Сулешевым и
кн. Н. П. Барятинским 33, об украинной службе полковых воевод
293

В.И. БУГАНОВ
во главе с кн. И. М. Катыревым-Ростовским 34, кроме подробных
росписей войска, приводятся еще более подробные наказы этим
воеводам, которых, конечно, нет в «дворцовых разрядах».
Список воевод по городским частям Москвы «по нагайским
вестем» (на случай возможного похода ногайских татар в
Россию) опять в «дворцовых разрядах» ограничивается сообщением
их фамилий; в «подлиннике» же приводятся сведения о
количестве служилых людей в каждой части города 35.
Списки воевод в городах, в общем сходные в обоих
разрядных книгах, все же дополняют друг друга 36.
В «дворцовых разрядах» списком городовых воевод
заканчивается разряд 7122 (1613/1614) г.; в «подлиннике» в конце
книги собраны в одном месте37 записи о местнических спорах за
июль 1613 — июнь 1614 г. во время «столов», «сказываний»
чинов и т. д. Все они иногда более, иногда менее подробно
приводятся и в «дворцовых разрядах», но в последних они
расположены в соответствующих местах, среди других записей.
«Подлинник», несмотря на его, несомненно, преимущественный
интерес к передаче фактов военно-оперативного характера, приводит
тем не менее записи другого рода — о «столах», пожалованиях в
чины. Но эти последние привлекают его внимание чаще всего
при наличии в них еще и записей о местнических спорах38.
Обе разновидности здесь взаимно дополняют друг друга.
В «подлинник» вошла большая часть записей «дворцовых
разрядов», но некоторые записи имеются только в последних39.
Дополнительные сведения «подлинника» более ценны, конечно, по
сравнению с новым материалом, имеющимся в «дворцовых
разрядах».
Анализ текстов этих разрядных книг за 1613—1614 гг.
позволяет сделать вывод, что первый «подлинник» имеет, во-первых,
свои особенности как самостоятельная редакция разрядных книг
в сравнении с «дворцовыми разрядами»; во-вторых, «подлинник»
имеет в своем составе ряд интересных сведений о событиях
1613—1614 гг., отсутствующих в них.
Взаимоотношения между обеими разновидностями после
1614 г. остаются в основном такими же, как и для 1613—1614 гг.,
но претерпевают и определенные изменения. В записях 1614—
1615, 1615—1616 гг. и т. д. для «дворцовых разрядов»
по-прежнему характерны хронологический принцип расположения
записей, наличие большого количества известий о местнических
спорах и придворных церемониях, для «подлинников» —
определенная структура (расположение записей о местнических спорах в
конце каждого разряда) и наличие подробных росписей войска
и наказов воеводам.
Возьмем разряд следующего за 1613—1614 гг.— 7123 (конец
1614—1615) г. В «дворцовых разрядах» в хронологическом по-
294

КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ 1613—1636 ГГ.
рядке с 8 сентября 1614 (7123) по 30 августа 1615 (7123) г.
приводятся записи о борьбе с казаками, поляками, шведами, об
украинной службе, приемах послов, «столах», местнических
спорах; в конце помещены отдельной группой списки городовых
воевод 40. В «подлиннике» приведены сначала записи за сентябрь
1614 — август 1615 г. о борьбе с интервентами, казаками, о
пограничной службе, затем списки городовых воевод и в самом
конце отдельной группой записи о местнических спорах с осени
(сентябрь—октябрь) 1614 по июль 1615 г.41 Таким образом, здесь,
как и в «подлиннике» 1613—1614 г., заметно выделяются три
группы записей (о военно-оперативной и пограничной службе;
гарнизонной службе; местнических спорах); в «дворцовых
разрядах» только записи о гарнизонной службе собраны в отдельную
группу и помещены в конце, а остальные перемежаются друг с
другом на протяжении всего разряда 7123 г.
«Подлинник» за 7123(1614/1615) г. начинается с
недатированного известия о том, что воеводы и приказные люди замо-
сковных и поморских городов писали в Москву о действиях
казаков 42. В «дворцовых разрядах» это известие более правильно
помещается в разряде 7122 г.43, так как приговор о посылке по
этим вестям к казакам для уговаривания духовных лиц, а также
боярина кн. Б. М. Лыкова и дьяка Б. Ильина состоялся 1
сентября 7123 г., как об этом говорят обе разрядные книги. Но
«дворцовые разряды» не совсем правильно помещают приговор от
1 сентября 7123 г. в разряде 7122 г.44, тогда как в «подлиннике»
он находится на месте 45. В «подлиннике» помещены далее
роспись людей, посланных с кн. Б. М. Лыковым, с указанием их
количества и подробный наказ от 4 сентября 1614(7123) г.46,
отсутствующие в «дворцовых разрядах». Затем идут общие для
обеих разновидностей записи о присылке 22 ноября 1614 г.
отписки костромского воеводы А. Колычева, который сообщал о
действиях казаков в Костромском уезде, и о посылке из Москвы
воеводы И. В, Измайлова против казаков47. Последующие
записи — наказ И. В. Измайлову от 25 ноября 1614 г., царская
грамота боярину Б. М. Лыкову от 23 ноября и другие записи за
ноябрь—декабрь о борьбе с «немцами и черкасами» — имеются
только в «подлиннике» 48. Записи о переходе части казаков на
сторону новой власти, их приходе к Москве и разгроме имеются
в обоих разновидностях 49. В другом месте «подлинник» сообщает
об отписке нижегородских воевод, присланной в январе 1615
(7123) г., в которой они писали о сожжении казаками Кинешмы,
их приступе к Юрьевцу. По этим вестям были посланы воеводы
в Нижний Новгород и Рязань50; «дворцовые разряды» говорят
об этом, но менее подробно51; кроме того, в них отсутствуют
приводимые в «подлиннике» данные о количестве войска,
посланного в Рязань с кн. Н. Барятинским, и наказ князю52.
295

В. И. БУГАНОВ
В записях об украинной службе от 30 октября 1614 г.
(указ о роспуске больших и оставлении меньших воевод) и
'22 марта 1615 г. (о назначении больших воевод на весну — лето
1615 г.) «дворцовые разряды» приводят только списки воевод
и данные о местнических спорах между ними; в «подлиннике»,
помимо списков воевод (сведения о местнических спорах
отсутствуют), помещены данные о количестве войска и наказ украин-
ным воеводам53.
Показания «подлинника» о борьбе с польско-литовскими
интервентами сводятся к записям от 23 декабря 1614 г. (указ
воеводам идти против литовцев помогать Брянску) и 14 июня 1615 г.
(указ воеводе кн. Д. М. Пожарскому идти против Лисовского и
польско-литовских войск для помощи Брянску). Они более
подробны, чем в «дворцовых разрядах», в которых отсутствуют
роспись войска, посланного с кн. Д. М. Пожарским, с указанием
его количества и наказ кн. Д. М. Пожарскому54. Но в них
приводится описание военных действий между кн. Д. М. Пожарским
и Лисовским; этого нет в «подлиннике» 55.
О борьбе со шведами (записи за август 1615 г. о посылке
воевод из Москвы во Псков) сведения имеются в обеих
разновидностях, но опять в «подлиннике» приводятся росписи, наказы,
отсутствующие в «дворцовых разрядах» 56. Списки городовых
воевод одинаковы в обеих разрядных книгах 57.
Местнические споры представлены в «подлиннике» беднее; в
нем приводятся записи, которые иногда подробнее, чем в
«дворцовых разрядах», чаще же короче соответствующих записей
последних; это местнические споры князей С. и М. Прозоровских с
кн. Ф. Куракиным 30 октября 1614 г.58; Р. А. Вельяминова с
кн. И. Ф. Троекуровым (3 ноября) 59; Л. Плещеева с Н. П.
Шереметевым60; Ф. Л. Бутурлина с кн. А. Ф. Гагариным (14 июля
1615 г.) 61.
Таким образом, в записях за конец 1614—1615 гг. обе
разновидности опять дополняют друг друга: в «подлиннике» ряд
сведений военно-оперативного характера значительно более
подробен по сравнению с «дворцовыми разрядами» (в первую
очередь за счет росписей войск и наказов воеводам). В то же время
в «дворцовых разрядах» имеются сведения, отсутствующие в
«подлиннике» 7123 г. Кроме отмеченных выше, к таким
сведениям принадлежат записи о посылке воевод под Смоленск в
июне 1615 г.62, список пронских воевод от 29 июня63, о
посылке в Суздаль И. Ф. Леонтьева и А. Дурного для сбора детей
боярских64, о победе смоленских воевод над литовскими
войсками 65; списки воевод в Москве (от 11 мая) 66 и судей
Владимирского судного приказа 67; записи о пожалованиях в чины 68,
приемах иностранных послов69, посылках русских послов70,
«столах» 71, местнических спорах 72 и др. Этот материал дополняет по-
296

КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ 1613—1636 ГГ..
казания «подлинника», но в первую очередь за счет записей
придворных церемоний. Новые сведения «подлинника» за этот год.
гораздо важнее в научном отношении. По объему «подлинник»
за 7123 г. примерно в два раза больше записей «дворцовых
разрядов» за этот же год. Таким образом, взаимоотношения обеих
разновидностей и после 1613/1614 г. остаются в основном без
изменения.
Тем не менее после 1613—1615 гг. обе разновидности, имея
в своем составе ряд общих записей, начинают все более
отличаться друг от друга. Примерно до 1619—1620 гг., когда еще
происходили военные действия (борьба со шведами, поляками,
«черкасами»), в обеих имеется ряд общих сведений
военно-оперативного характера. В эти годы взаимоотношения между ними
остаются в основном теми же, что и в 1613—1615 гг. Новым
является то, что в «подлинниках», начиная с 7124 (1615/16) г.,
приводится перечень служилых людей и данные об их количестве
по каждому городу в списке городовых воевод; эти сведения не
приводятся только по группам городов: понизовым, поморским и
сибирским 73.
По-прежнему записи о местнических спорах помещаются
после всех других известий, в конце всего разряда. Они с разряда
7127 (1618/19) г. получают название «записки счетных дел» 74..
Состав и структура «дворцовых разрядов» остаются без
изменений.
После 1619—1620 гг., когда в военном отношении наступил
относительно спокойный период, отличие между обеими
разновидностями увеличивается. «Дворцовые разряды» все большее
внимание с каждым годом уделяют описанию придворных событий
и местнических споров. Конечно, имеются и другие сведения:
о пограничной службе в украинном и рязанском разрядах,
гарнизонной службе в городах, списки объезжих голов в Москве,
приказных деятелей, ряд грамот воеводам разнообразного
содержания и записей военно-оперативного характера (некоторые
отсутствуют в «подлинниках»), но все они тонут в несравненно
большем количестве записей о придворных событиях,
местнических спорах.
По сравнению с XVI — началом XVII в. происходит
значительное расширение объема записей о местнических спорах,
«столах», приемах и отпусках послов, царских выходах в
монастыри и т. д. Приводятся описания этих церемоний, очень
подробные списки лиц, присутствовавших во время «столов».
В «подлинниках» количество записей о местнических спорах,
в том числе и во время придворных церемоний, после 1613—
1614 гг. постепенно сокращается, и скоро они совсем
исключаются из их состава. В целом «записки счетных дел» в
«подлинниках» имеются в разрядах по 1626/27 (7135) г.; но и внутри
297

В. И. БУГАНОВ
этого периода, когда «записки» вносятся в них (за 7121—
7135 гг.); в разрядах за 1621/22 (7130) г. и 1625/26 г. (7134) г.
их нет совсем (в «дворцовых разрядах» записи местнических
споров за эти, как и за другие, годы, как всегда, имеются в
большом количестве), а в разрядах 712775; 712876, 712977 и
7132 78 гг. эти «записки» занимают незначительное место.
Начиная с разряда 1627/28 (7136) г., «записки счетных дел»
ъ «подлинниках» совсем отсутствуют. В них увеличивается
количество записей военно-оперативного характера.
После окончания военных действий и заключения Столбов-
ского мира и Деулинского перемирия постепенно складываются
структура и содержание разрядных «подлинников». В
определенной последовательности здесь приводятся сведения об украинной
и рязанской пограничной службе «от крымских и нагайских
людей», затем списки воевод по группам городов, объезжих голов
в Москве, судей и приказных людей по приказам (не всегда) и,
наконец, «записка счетных дел» (до 1627 г.).
Разрядные «подлинники» с 1613 г. до конца 1620 г.
переживают период формирования своего состава и содержания.
С 1620 г. они превращаются в комплекс записей строго
определенного характера; главное внимание в них уделяется
пограничной службе в украинном и рязанском разрядах. С конца
:20-х годов XVII в. «подлинники» становятся вполне
сложившейся, законченной разновидностью разрядных книг, для которых
характерна ясность и простота изложения, стройность внутреннего
распределения материала.
Характерные черты обеих разновидностей, их дальнейший
отход друг от друга после 1620 г. проследим на примере записей
за 7137 г.
В «подлиннике» сначала приводится запись от 3 сентября
1628 (7137) г. о роспуске по указу царя из украинного и
рязанского разрядов больших воевод, которые находились там на
службе в течение весны-лета. Кроме того, перечисляются
служилые люди (с указанием их количества), тоже отпускаемые по
домам. Например, «из большого полку с Тулы замосковских
городов: смолнян 171 ч., галичан 361 ч. ...отпустить по домам» и т. д.
На осень оставлялись меньшие воеводы (во главе большого полка
на Туле был воевода И. И. Пушкин) и часть служилых людей,
которые также подробно перечисляются 79.
В «дворцовых разрядах» этого материала нет, но они
приводят отсутствующую в «подлиннике» царскую грамоту от 20
ноября 1628 г. воеводе И. И. Пушкину, которому приказывалось
ехать «к Москве» и распустить по домам всех служилых
людей 80. Объясняется это тем, что пограничная служба
продолжалась обычно с наступления весны (февраль-апрель) и до
«больших снегов» (ноябрь-декабрь); зимой в ней не было необходи-
298

КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ 1613—1636 ГГ.
мости, так как татарские набеги не грозили русской земле в это
время года. Весной на южной границе собиралось большое
русское войско, назначались «большие» и «меньшие» воеводы в
каждый полк. Обе разновидности непременно каждый год приводят
росписи воевод украинного и рязанского разрядов, только
«подлинники» говорят об этом намного подробней, чем «дворцовые
разряды».
В 1629(7137) г. назначение украинных и рязанских воевод
состоялось 20 марта. В обеих разрядных книгах приводятся
росписи воевод81. «Подлинник» помещает далее подробную роспись
«сходных» рязанских воевод к украинным воеводам; «дворцовые
разряды» передают это более кратко, обобщенно (к какому ук-
раинному полку должен идти какой рязанский полк; в
«подлиннике» перечисляются все воеводы) 82. Подробная роспись
служилых людей и данные об их количестве у каждого воеводы есть
только в «подлиннике» 83. В последнем далее приводятся
подробные наказы украинным и рязанским воеводам о том, «как...
государевым и земским делом промышляти» (по одному наказу в
каждый полк; всего 7 наказов: четыре украинным воеводам в
полки большой, передовой, сторожевой и прибыльной и три
рязанским воеводам) 84. Этого материала в «дворцовых разрядах»
нет; как правило, он не имеется в них вообще.
В «подлиннике» дается перечень окольничего, дьяка и
служилых людей (с указанием количества последних), посланных «для
посольские розмены» в Валуйки, в «дворцовых разрядах»
приводятся только фамилии окольничего Ф. Л. Бутурлина, дьяка
Воина Трескина и голов 85.
Значительно подробнее в «подлиннике» и список городовых
воевод; здесь гораздо больше городов, чем в «дворцовых
разрядах» 86, и кроме того подробно перечисляется состав гарнизона в
каждом из них (кроме поморских городов), например: «Во Мцен-
ску Воин Иванов сын Шепелев, а с ним орловских стрельцов
60 ч. да мценских 175 ч. ...» и т. д.87
Разряд 7137 г. в «подлиннике» завершается списком
объезжих голов в Москве, который имеется и в «дворцовых разрядах»
(здесь он несколько короче88). «Записки счетных дел» здесь нет,
она вообще отсутствует в «подлинниках» с этого года. Нет и
списка судей и приказных людей по приказам, но в некоторых
«подлинниках» он приводится 89. Список судей помещен в
«дворцовых разрядах» 90.
В «дворцовых разрядах» по-прежнему преобладают записи о
событиях при царском дворе. Известия о пограничной,
гарнизонной (в городах) службе, списки объезжих голов, судей приказов
и т. д. занимают в них примерно 1/6 или 1/7 часть всего
объема разряда. Здесь приводятся 22 записи о «столах» у царя и
патриарха по различным случаям 91, 8 записей о приемах кизыл-
299

В. И. БУГАНОВ
башских (персидских) и шведских послов92, одна запись о
посылке русских послов «в Кизылбаши» (Персию) 93, 7 записей о
походах царя в монастыри Троице-Сергиев, Новодевичий,
Симонов и др.94 и, наконец, две записи о рождении и крещении
царевича Алексея Михайловича95; имеются и записи о
местнических спорах96. Характерным для «дворцовых разрядов» в данном
случае являются подробные списки лиц, присутствовавших во
время различных придворных церемоний. Так, в записи о приеме
кизылбашских купцов 14 сентября 1628 г. приводится список из
206 человек 97.
Для «дворцовых разрядов» в записях и за 7137, и за
другие годы свойствен более широкий охват событий как в
тематическом, так и в хронологическом отношении по сравнению с
«подлинниками». В них имеются записи самого различного
характера, но превалируют известия о придворных церемониях.
В «подлинниках» же записи подобного характера занимают в
начале XVII в. незначительное место и с конца 20-х годов
исчезают совсем.
Структура и содержание «подлинников» после 1620 г.
остались в основном без изменений до 1636 г. Разрядные книги этого
типа, как можно заключить из показаний описи 1626 г.,
заголовков и содержания самих «подлинников», составлялись по
материалам за прошедший год ежегодно, за исключением первого
«подлинника», составленного в 1614 г. за два года (1613—
1614 гг.), а также разрядной книги, посвященной войне с
Польшей и содержащей записи за четыре года—1631—1634 (7139—
7142) гг. В последней приводится масса записей о военных дей-
ствиях против польских войск, много наказов, грамот и т. д.
Интересно, что, кроме этой разрядной за 7139—7142 гг.,
имеются еще отдельные «подлинники» за 7139, 7140 и 7141 (за 7142 г.
книга не сохранилась), состав которых аналогичен
рассмотренной выше разрядной книге 7137 г., посвященной пограничной и
гарнизонной службе. Если до 1620 г. записи о военных
действиях помещались в «подлинниках» среди других записей (о
пограничной и гарнизонной службе и т. д.), то теперь материал
о военных действиях 1632—1634 гг. выделен в отдельную книгу.
«Подлинники» же типа разрядной 7137 г. (за 7139, 7140 и
7141 гг.) в отношении структуры и содержания остались
неизменными и в эти 1632—1634 гг.; в них записи о
русско-польской войне внесены не были. Разрядная книга, посвященная
войне 1632—1634 гг., по своему содержанию и структуре тоже
принадлежит, несомненно, к типу «подлинников».
Таким образом, мы имеем два вида разрядных
«подлинников»: 1) типа разрядной 7137 г.; 2) типа разрядной книги,
посвященной русско-польской войне 1632—1634 гг. Последняя была
составлена, вероятно, в 1634 или 1635 гг. сразу за четыре года.
300

КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ 1613—1636 ГГ.
За 7131 г. (1622/23 г.) тоже сохранились две разрядные
книги: это, во-первых, книга типа разрядной 7137 г.99 и,
во-вторых,— книга, содержащая царские грамоты в Оскол о станичной
и сторожевой службе и росписи белгородских, оскольских и ли-
венских сторожей на южной границе государства 100. Отнесение
этой книги именно к «подлинникам» представляется ошибочным,
так как ее состав отличается специфичностью своего содержания.
Она должна быть выделена из состава разрядных книг —
«подлинников» и отнесена к сторожевым книгам, которые велись еще
в XVI в.101
Разрядные «подлинники» в отношении структуры и
содержания напоминают «государевы разряды» 1598 г. и 1604 г., а также
подобную же редакцию первой половины XVII в. с их стройной
архитектоникой в расположении записей, ясностью и
законченностью содержания. Но для «подлинников» отличительной чертой
является больший объем, внесение в их состав целиком ряда
документов, а также наличие в начальный период истории их
текста записей о придворных церемониях и местнических спорах,
отсутствующих в «государевых разрядах» XVI — первой
половины XVII в.
1 Дворцовые разряды, т. I—IV.
СПб., 1850-1855 (далее - ДР);
Дополнения к т. III ДР, СПб.,
1854; Книги разрядные, тт. I—II.
СПб., 1853—1855 (далее — КР);
в КР опубликованы
«подлинники» за конец 1614—1636 гг.,
первый подлинник за 1613—1614 гг.
см. в кн.: Разрядные книги 1598—
1638 гг. М., 1974, с. 180—313; см.
также Буганов В. И. Обзор
списков разрядных книг последней
четверти XV — начала XVII в.—
«Проблемы источниковедения»,
т. VI, М., 1958, с. 157-158.
2 Милюков П. Н. К вопросу о
составлении разрядных книг.—
«Журнал Министерства
народного просвещения», 1889, май,
с. 174-175.
3 Газенвинкель К. Б. Книги
разрядные в официальных их
списках как материал для истории
Сибири XVII в. Казань, 1897;
Бескровный Л. Г. Очерки по
источниковедению военной истории
России. М., 1957, с. 74—76.
4 Витебская старина, 1885, т. IV,
№3.
5 «Военный журнал», 1852, № 1—5;
1853, № 5—6.
6 ДР, т. I, стлб. 9—90; ср. ГИМ,
Увар. 897, лл. 1—110 об.
7 ДР, т. I, стлб. 90; ГИМ, Увар.
897, лл. 110 об.—111 об.
8 ДР, т. I, стлб. 90; ГИМ, Увар.
897, лл. 110 об.—111 об.
9 ДР, т. I, стлб. 90—91. Сведения о
посылке воевод в Тихвин
приводит также «Новый летописец» —
(ПСРЛ, т. 14, первая половина.
М., 1965, с. 131).
10 ДР, т. I, стлб. 91—92.
11 ГИМ, Увар. 897, лл. 112-114.
12 Там же, лл. 115—116 об.
13 ДР, т. I, стлб. 92; Увар. 897, лл.
117—118.
14 ДР, т. I, стлб. 92.
15 ГИМ, Увар. 897, л. 118—118 об.
16 ДР, т. I, стлб. 93.
17 ГИМ, Увар. 897, л. 120.
18 ДР, т. I, стлб. 93—95; ср. ГИМ,
Увар. 897, лл. 119—128 (здесь —
дополнительные сведения о
посылке голов против И. Заруцкого,
о сборе нетчиков — см. лл. 124
об., 127—128 и т. д.).
19 ДР, т. I, стлб. 95—101.
301

В. И. БУГАНОВ
20 Там же, стлб. 101—104.
21 Там же, стлб. 124-128.
22 Там же, стлб. 141.
23 ГИМ, Увар. 897, лл. 128—151.
24 ДР, т. I, стлб. 124; ГИМ, Увар.
897, лл. 132 об.—133.
25 ГИМ, Увар. 897, лл. 133 об.-139.
26 ДР, т. I, стлб. 104.
27 Там же, стлб. 107—109.
28 Там же, стлб. 107.
29 Выпущены следующие места:
«Лета 7122 году сентября в
день... воеводу Василья
Ивановича Бутурлина...» (ДР, т. I, стлб.
107) и записи на стлб. 107—109
от: «Л ко князю Дмитрею» по:
«и боярин отшел со всеми
ратными людьми к Торжку».
30 ГИМ, Увар. 897, лл. 152-158.
31 ДР, т. I, стлб. 109—123.
32 ГИМ, Увар. 897, лл. 106-168; ср.
ДР, т. I, стлб. 123-124.
33 ГИМ, Увар. 897, лл. 170—191 об.;
ср. ДР, т, I, стлб. 123. Наказ
воеводам кн. Ю. Е. Сулешеву и кн.
Н. П. Барятинскому
опубликован в СГГ и Д, т. III, № 19,
с. 90—96.
34 ГИМ, Увар. 897, лл. 193—214 об.;
ср. ДР, т. I, стлб. 133 (здесь одна
роспись; перечислены только
шесть воевод трех полков —
большого, передового и
сторожевого; кроме того, приведены
записи о местнических спорах
между некоторыми из них).
35 ДР, т. I, стлб. 131-132; ГИМ,
Увар. 897, лл. 216—225.
38 ДР. т. I, стлб. 144—154; ГИМ.
Увар. 897, лл. 225—245 об.
37 ГИМ, Увар. 897, лл. 251-285.
38 В «подлиннике» приводятся
следующие записи о местнических
спорах: И июля 1613 (7121) г. в
связи с пожалованием в бояре
стольников кн. И. Б.
Черкасского и кн. Д. М. Пожарского в
день венчания на царство М. Ф.
Романова (ГИМ, Увар. 897, лл.
251—253; ср. в «дворцовых
разрядах»: ДР, т. I, стлб. 95—96;
здесь подробнее, вместо июля —
везде июнь); запись от 12
июля —Увар. 897, л. 253 об.; ДР,
т. I, стлб. 100 (пожалование в
думные дворяне К. Минина;
местнического спора не было); от
13 июля — лл. 253 об.—254, стлб.
100 (пожалование Н. В. Траха-
ниотова в казначеи,
местнического спора не было); 17
июля — лл. 254—256, стлб. 95
(в «подлиннике» подробнее; в.
«дворцовых разрядах» в одних
списках — 7 июня, в других —
7 июля); 3 сентября 1613 (7122)
г.—лл. 256-258, стлб. 109; 17
апреля 1614 (7122) г.—лл. 258—
261 об., стлб. 128—130; 19
сентября 1613 (7122) г.—лл. 261 об.—
264, стлб. 109—111; 21 сентября
1613 г.—л. 269 и сл., стлб. ИЗ и
сл.; 6 декабря 1613 г.—лл. 272
об.—277 об., стлб. 120—123; 25-
июня 1614 (7122) г.—лл. 278—
282, стлб. 137—140; 24 июня—
лл. 283—284, стлб. 134—135; 28
июня — лл. 284—285, стлб. 135—
136.
39 Кроме отмеченных в тексте, в
«подлиннике» отсутствуют
следующие записи из «дворцовых
разрядов» за 7121 (1613) г.: о
венчании на царство М. Ф.
Романова (ДР, т. I, стлб. 97—100, до
записи от 12 июня), о «столах»
12 и 13 июня (там же, стлб.
100—101); списки судей по
приказам, послов в окрестные
государства (там же, стлб. 101—106); за
7122 (1613—1614) г.: записи от
21, 26 сентября — там же, стлб.
115—118; от 5 мая — стлб. 131;
от 30 мая — стлб. 132 и т. д.
40 ДР, т. I, стлб. 155—196.
41 КР, т. I, стлб. 1—88.
42 КР, т. I, стлб. 1.
43 ДР, т. I, стлб. 142—143.
44 ДР, т. I, стлб. 143—144.
45 КР, т. I, стлб. 1—3.
46 Там же, стлб. 3—12. Наказ
опубликован в СГГ и Д, т. III, № 22;
с. 99-104.
47 КР, т. I, стлб. 12-13; ДР, т. I,
стлб. 161—162.
48 КР, т. I, стлб. 13—24.
49 КР, т. I, стлб. 24—29; ДР, т. I,
стлб. 162—167.
50 КР, т. I, стлб. 31.
51 ДР, т. I, стлб. 169—170.
52 КР, т. I, стлб. 31-35.
53 ДР, т. I, стлб. 159—160; 172-174;
КР, т. I, стлб. 29—30; 35—47.
54 КР, т. I, стлб. 30, 47—61. Наказ
302

КНИГИ РАЗРЯДНЫЕ 1613—1636 ГГ.
кн. Д. М. Пожарскому и С. Ис-
леньеву от 20 июня 1615 г.
опубликован в СГГ и Д, т. III, № 28,
с. 131-136.
55 ДР, т. I, стлб. 167, 181—182.
56 КР, т. I, стлб. 61—74; ДР, т. I,
стлб. 186—188.
57 КР, т. I, стлб. 75—81; ДР, т. I,
стлб. 188-196.
58 КР, т. I, стлб. 81-83; ДР, т. I,
стлб. 156-159.
59 КР, т. I, стлб. 83-84; ДР, т. I,
стлб. 160—161. Этот местнический
спор изложен подробнее в
«подлиннике», но точная дата есть
только в «дворцовых разрядах».
60 КР, т. I, стлб. 84—85; ДР, т. I,
стлб. 155—156 (здесь подробнее).
61 КР, т. I, стлб. 85—88; ДР, т. I,
стлб. 183—185; обе разновидности
дополняют друг друга.
62 ДР, т. I, стлб. 178, 180—181, 185—
186 (помимо списков воевод,
приводятся записи о местнических
спорах между ними).
63 ДР, т. I, стлб. 183.
64 Там же, стлб. 185.
65 Там же, стлб. 186.
68 Там же, стлб. 177—178.
67 Там же, стлб. 186.
68 Там же, стлб. 170, 174—176.
69 Там же, стлб. 167—169, 171—172.
70 Там же, стлб. 161, 187.
71 Там же, стлб. 155, 159, 179—180.
72 Там же, стлб. 176—177, 178—179
и др.
73 КР, т. I, стлб. 174-195 (7124 г.),
386-405 (7125 г.), 520-546
(7126 г.), 642—663 (7127 г.) и т. д.
74 Там же, стлб. 665, 724, 767 и др.
75 КР, т. I, стлб. 665—674.
76 Там же, стлб. 724—730.
77 Там же, стлб. 767—768.
78 Там же, стлб. 1039—1042, здесь
только одна запись о «столе»
3 декабря 1623 г. и местническом
споре между кн. Ю.
Звенигородским и кн. И. Татевым; в
«дворцовых разрядах» эта запись
короче (ДР, т. I, стлб. 574—575),
но в них за этот год имеется ряд
других записей о местнических
спорах (см. там же, стлб. 573—
574, 575—578, 587-609).
79 КР, т. II, стлб. 101—109.
80 ДР, т. II, стлб. 12—13.
81 КР, т. II, стлб. 109—110; ДР,
т. II, стлб. 47—48.
82 КР, т. II, стлб. 110—111; ДР,
т. II, стлб. 48.
83 КР, т. II, стлб. 111-123.
84 КР, т. II, стлб. 126—164.
85 КР, т. II, стлб. 164—165; ДР,
т. II, стлб. 87-88.
86 КР, т. II, стлб. 165—208; ср. ДР,
т. II, стлб. 16—17, 88—90.
87 КР, т. II, стлб. 178.
88 КР, т. II, стлб. 208—210; ДР,
т. II, стлб. 79—80, в
«подлиннике» имеется, например,
следующая запись, отсутствующая в
«дворцовых разрядах»: «А с
объезжими головами для всякого бе-
реженья с Земского двора по 5
решеточных приказчиков да в
тех местех, где им ездить,
сторожей с 10 дворов по человеку» —
КР, т. II, стлб. 200.
89 См. в разряде 7138 г.—КР, т. II,
стлб. 301—304; за 7139 г.—стлб.
368—370 и т. д.
90 ДР, т. II, стлб. 13—16.
91 См., например, ДР, т. II, стлб. 1—
3 («стол» 8 сентября), 20—25
(«столы» 27 ноября, 21 и 25
декабря, 6 января) и т. д.
92 Там же, стлб. 3—8 (14
сентября); 25-28, 50—51, 55—56 и т. д.
93 Там же, стлб. 38.
94 Там же, стлб. 9—12,65, 66,80,81.
95 Там же, стлб. 40, 51—52.
98 Там же, стлб. 28—38 и др.
97 Там же, стлб. 3—8.
98 КР, т. II, стлб. 371—636, за 1631 г.,
здесь приводится только
приговор о войне с Польшей в июне
месяце (там же, стлб. 371—374).
99 КР, т. I, стлб. 877—940.
100 Там же, стлб. 941—978.
101 Все разрядные книги имеют
заголовок: «Книга, а в ней писан
разряд... году»; его имеет книга
1631/34 гг.: «Книга, а в ней писан
разряд 139 и 140, и 141, и 142
году...» и т. д. (КР, т. II, стлб.
371). Книга о станичной и
сторожевой службе начинается
совсем другим заголовком: «Книга
131-го году, а в ней писаны г. ц.
и в. к. Михаила Федоровича в. Р.
грамоты о станицах...» и т. д.
(КР, т. I, стлб. 941).

СОДЕРЖАНИЕ
СТАТЬИ
В. М. Андреев
Продразверстка и крестьянство
5
К. Ф. Шацилло
Формирование программы земского либерализма
и ее оанкротство накануне первой русской революции
(1901—1904 гг.)
50
Б. С. Итенберг
Отклики в западноевропейской печати
на революционные события в России
конца 70-х годов XIX в.
99
А. И. Юхт
Деятельность В. Н. Татищева на Урале в 1720—1722 гг.
124
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
Е. М. Добрушкин
К вопросу о происхождении сообщений
«Истории Российской» В. Н. Татищева
200
СООБЩЕНИЯ
М. С. Зинич
Изучение трудовой деятельности женщин
в годы Великой Отечественной войны (1941—1945)
237
A. Н. Боханов
Из истории буржуазной печати. 1906—1912 гг.
263
B. И. Буганов
«Книги разрядные» («подлинники») 1613—1636 гг.
290

ОПЕЧАТКИ И ИСПРАВЛЕНИЯ
Страница Строка Напечатано Должно быть
31 22 сн. 1919 г. 1918 г.
88 4 сн. немцы земцы
93 22 св. и в
129 4 св. офицера офицера связи